Автор: Ливен Д.
Теги: всеобщая история новая история (1640 - 1917 гг) политика экономика история наполеон российская армия
ISBN: 978-5-8243-1583-7
Год: 2012
Текст
Dominic
Iieven
Russia
Against
Napoleon
The Battle
for Europe,
1807 to 1814
ALLEN LANE
an imprint of
PENGUIN BOOKS
2009
Доминик
Ливен
Россия
против
Наполеона:
Борьба
за Европу,
1807-1814
Москва
РОССПЭН
2012
УДК 94(47)
ББК 63.3(0)52
Л55
Перевод публикуется по соглашению
с АР Watt Limited и Synopsis Literary Agency
Ливен Д.
Л55 Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814 /
Д. Ливен ; [пер. с англ. А. Ю. Петрова]. - М. : Российская поли-
тическая энциклопедия (РОССПЭН); 2012. - 679 с. : илл. -
(Эпоха 1812 года).
ISBN 978-5-8243-1583-7
Подход английского историка Д. Ливена разительным образом от-
личается от оценок, принятых в западной историографии. В большей
части трудов западных историков, посвященных борьбе России с На-
полеоном, внимание авторов практически всецело сосредоточено на
кампании 1812 г., на личности Наполеона, его огромной армии и рус-
ской зиме, при этом упускаются из виду действия российского руко-
водства и проводимые им военные операции. Военные операции Рос-
сии в 1813-1814 гг. обычно остаются вне поля зрения.
Помимо сражений и маневров автор исследует политические и
экономические факторы. По его мнению, в изложении большинства ев-
ропейских и американских авторов сопротивление России Наполеону
описывается точно так же, как это сделал Л. Н. Толстой в своем романе
«Война и мир»: все они пишут о простых русских людях, в страстном
патриотическом порыве вставших на защиту родной земли. Ливен счи-
тает, что западные ученые не оценили по достоинству московские вла-
сти и военачальников российской армии. Фактически автор ведет по-
вествование о дееспособном правительстве России и ее армии, которая
победоносно завершила войну, несмотря на огромные трудности.
УДК 94(47)
ББК 63.3(0)52
ISBN 978-5-8243-1583-7 © Dominic Lieven, 2009
© Петров А. Ю., перевод на русский язык,
2012
© Российская политическая энциклопедия,
2012
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Представляя новую книгу известного английского историка До-
миника Ливена, очень хотелось бы избежать дежурных фраз. Хотя
без них довольно трудно дать характеристику книге и ее автору, к со-
жалению, пока еще недостаточно хорошо известному в нашей стране.
В 2007 году на русский язык была переведена его монография «Рос-
сийская империя и ее враги с XVI в. до наших дней», да еще вышло
несколько статей в тематических сборниках. Но научному сообще-
ству историков его представлять не нужно: Доминик Ливен, бесспор-
но, один из лучших и талантливых ученых с мировым именем. До-
стоинством многих его исследований является доступность и про-
стота изложения сложнейших исторических событий и процессов.
Я очень рад, что мне выпала честь написать предисловие к его но-
вой книге. Знаю Доминика давно как очень доброжелательного и
легкого в общении человека, тонкого ценителя истории, страстно
увлеченного изучением темы и всегда слегка ироничного, в первую
очередь к самому себе. В жизни он меньше всего похож на мэтра, а
больше - на доброго старого товарища, улыбчивого, любящего пошу-
тить и продемонстрировать настоящий английский юмор. Только он
мог так запросто соединить в посвящении книги свою «отважную»
жену из Страны восходящего солнца и «память о полках Российской
империи, которые сражались, несли потери и победили в великой
войне 1812-1814 гг.»
Его новая книга посвящена эпохе 1812 г., участию России в борь-
бе с наполеоновской армией и ее окончательной победе над одним из
величайших полководцев в мировой истории. Это исследование
очень быстро получило большой резонанс в среде профессионалов
на Западе, многие ведущие исторические журналы опубликовали по-
ложительные рецензии, а издание сразу же было отмечено рядом
престижных наград: Вольфсоновской премией (Великобритания) за
лучшую историческую книгу 2009-2010 гг.; премией фонда Наполео-
на (Франция) за лучшую книгу по теме наполеоновской эпохи на
иностранном языке 2010 г. С чем связан такой успех? Думается, в
первую очередь с тем, что долгое время на Западе поднятая им тема
(участие России в наполеоновских войнах) замалчивалась, а то, что
«выдавалось на гора», базировалось на давным-давно устаревшем кру-
ге источников без привлечения русскоязычной литературы по вполне
банальной причине - незнания русского языка. Необходимо упомя-
нуть и об идеологической и национальной пристрастности многих за-
падных ученых, особенно в период «холодной войны». В этом смысле
с содержательной точки зрения исследование Д. Ливена выглядит
весьма выигрышно и заполняет зияющий вакуум в западной историо-
графии. Книга наглядно показывает роль России и ее армии на за-
ключительном периоде наполеоновских войн. Если говорить о факто-
логической составляющей, то автор продемонстрировал способность
извлекать из изученных материалов максимум информации, система-
тизировать и обобщать собранные по крупицам данные из разноо-
бразных источников и умело сводить их воедино. Как написал он сам:
«...я принадлежу к числу старомодных историков, которым нравится,
когда их истории становятся истиной или по крайней мере настолько
близкими к истине, насколько это позволяет сделать добросовестное,
умелое и тщательное изучение доступных источников».
В этом ему помогало, в отличие от многих западных коллег, хоро-
шее знание русского языка и личная заинтересованность в изучении
истории России. Дело в том, что Доминик Ливен - прямой потомок
по прямой линии светлейших князей Ливен, оставивших весьма за-
метный след в русской истории, а двое его прямых прадедов были
боевыми генералами в 1812 г. (Иван Андреевич Ливен и Павел Пе-
трович Пален). Семейная гордость его рода оказалась тесно связан-
ной с российской военной историей. Это отнюдь не означает его
предвзятости как исследователя. Хотя и особой критики в адрес сво-
их знаменитых предков лично я в его повествовании не заметил.
Истинная история многолика. Читатель, привыкший к нашим
военно-историческим сочинениям, безусловно, найдет описание
битв, сражений, хода боевых действий. Но не это главное в книге ис-
следователя. Доминик Ливен достаточно подробно рассматривает те
факты и события, которые часто оставались оставалось за бортом ис-
следований военных историков, поэтому каждая его глава носит по-
истине новаторский характер, при этом он замечает интересные
исторические подробности, о которых никто до него не писал, а их
можно найти только в ранее не использованных источниках. Напри-
мер, он постарался показать работу тыла, что всегда было малопри-
влекательным делом для специалистов вне зависимости от их нацио-
нальной принадлежности. Кто, если не он, смог бы так поэтически
описать (действительно, сложить целую поэму) прибытие в русскую
армию во Франции в 1814 г. аж из самой России транспорта с сухаря-
ми, чтобы улучшить снабжение продовольствием русского воинства.
Ни один из историков до него не фиксировал своего внимания на этом
историческом факте. Он же искренне восхищается подвигом русских
интендантов, которых со времен Суворова не ругал только ленивый.
И вывод, который он сделал, вполне закономерен: «...одним из клю-
чевых условий военного триумфа России явилась успешная органи-
зация продовольственного и прочего видов снабжения своей более
чем полумиллионной армии за пределами России в 1813-1814 гг.»
Большое внимание он уделяет качественному и количественному со-
ставу русской армии, ее генералитету и офицерскому корпусу, рекрут-
ским наборам, подготовке и обучению резервов, моральному состоя-
нию войск, факторам, которые сплачивали бойцов, например, полко-
вому братству или «полковой семье». Еще один пример: Доминик
Ливен подробнейшим образом исследовал роль конского состава на
театре военных действий. И посвятил этому много места. В итоге он
сделал один из существенных выводов своего исследования: «Лошадь
была важным, а возможно, и решающим фактором победы России над
Наполеоном. Громадное превосходство российской легкой кавалерии
сыграло ключевую роль в деле лишения наполеоновской армии про-
вианта и времени для отдыха во время ее отступления от Москвы и
тем самым уничтожило ее». Меня лично при работе над редактирова-
нием перевода книги всегда поражала неожиданность и смелость его
выводов при академизме мышления в сочетании с кажущейся просто-
той и легкостью повествования. Это обстоятельство, как я заметил ре-
дактируя текст, отнюдь не облегчало труд переводчика, а наоборот,
значительно осложняло его работу.
Вообще самое интересное в книге английского историка - это
осмысление мало известных для нашего читателя событий загранич-
ных походов русской армии в 1813-1814 гг. Исторически так сложи-
лось, что основное внимание отечественные авторы всегда уделяли
именно 1812 г. Остальными же сюжетами почти не занимались. Ли-
тературу, написанную по теме заграничных походов, можно практи-
чески пересчитать по пальцам одной руки, а вот что касается 1812 г.,
исследований целое «море». И могу объяснить почему: большая часть
источников и литературы по этому периоду написана на французском
и немецком языках. Изучению мешал пресловутый языковой барьер
и традиции. И вполне закономерен справедливый упрек Доминика
Ливена своим русским коллегам: «...недостаток интереса с россий-
ской стороны применительно к периоду 1813-1814 гг. предоставил
свободу действий историкам других стран, которые были только ра-
ды написать историю таким образом, что роль России в событиях тех
лет оказывалась незначительна». «Особый взгляд» представителей
национальных историографии и их откровенный эгоизм привел к то-
му, что русская армия, вынесшая на своих плечах основную тяжесть
войны и победоносно вошедшая в Париж, на страницах западноевро-
пейских исторических сочинений сегодня почти забыта или, в луч-
шем случае, лишь только упоминается. Подобную историческую не-
справедливость Доминик Ливен и попытался исправить.
Собственно говоря, основываясь на современных представлени-
ях, критическом осмыслении предшествующей историографии, ин-
теграции различных точек зрения и частных позиций, автор, вводя
новые источники, поставил и успешно решил масштабную задачу по
изучению великой эпохи. Нашему английскому коллеге удалось с
успехом преодолеть инерцию историографического мышления и во
многом пересмотреть сложившиеся стереотипы и бытовавшие оце-
ночные клише.
В заключение хотелось бы отметить, что все выводы, сделанные в
работе, четко аргументированы, подкреплены солидной источнико-
вой базой и имеют новаторский характер. Нетрадиционными для на-
шей отечественной литературы остаются только многие подходы и
открытая манера изложения материала. Как мне представляется,
именно в этом Доминик Ливен отразил лучшие профессиональные
качества западных историографических школ. Читателю же будет
очень интересно прочесть такую книгу. Он откроет для себя много
нового, увлекательного и интересного и до этого ему не известного.
Виктор Безотосный
ОТ АВТОРА
Книга была изначально написана по-английски и впервые опуб-
ликована в Великобритании в октябре 2009 г., а затем, весной 2010 г.,
в США. Впоследствии она вышла (или готовится к печати) на гол-
ландском, итальянском, немецком, французском, португальском и,
возможно, корейском языках. Тем не менее для меня наиболее важ-
ным переводом книги является ее русское издание.
Отчасти это объясняется причинами личного свойства и моей
сентиментальностью. Члены моей семьи являлись подданными
Российской империи с 1721 по 1917 г. Впоследствии они пополни-
ли ряды белой эмиграции. Мой отец, тяготевший к либеральному
крылу эмиграции, в течение многих лет возглавлял Русскую служ-
бу БиБиСи, сначала непосредственно, а затем опосредованно, явля-
ясь главой британской службы иностраноязычного радиовещания.
Но мое поколение нашей семьи было воспитано таким образом, что
мы ни в каком отношении не считали себя русскими. Белая эмигра-
ция в Великобритании всегда была очень малочисленна. Я ни разу
не встречал в Великобритании кого-либо, кто бы принадлежал к
моему поколению эмигрантов, вырос русскоязычным, и чьи роди-
тели оба были бы русскими. Эта ситуация заметно отличается от
положения моих родственников в континентальной Европе и Се-
верной Америке.
В любом случае мой отец был довольно своеобразным русским.
Его семья перебралась на новое место жительство из Латвии, но он
ни разу не был в этой стране, равно как и не являлся этническим
латышом. Ливены действительно некоторым образом гордились
тем, что ведут свое происхождение от ливов - автохтонного, почти
доисторического населения современной Латвии. Мой дед написал
мемуары на русском языке. Мой прадед, несомненно, использовал
бы для этого французский. Вероятно, большинство историков оха-
рактеризовали бы моего отца и его семью как балтийских немцев. С
одной стороны, это довольно справедливо. Он был воспитан как
протестант и родился в Германии, когда его родители спасались от
русской революции. Первые годы жизни он провел в Баден-Бадене,
где семья еще до 1914 г. владела особняком. Но большая часть дет-
ства и юность отца прошли в Брюсселе, там он получил образова-
ние во французском лицее. Затем, по стечению обстоятельств, он
отправился на учебу в университет - в Тринити Колледж, Дублин.
Лично я всегда считал его человеком с русской душой и француз-
ским умом. Своей связью с Англией он был практически всецело
обязан Второй мировой войне. Испытывая отвращение к фашизму,
после поражения Франции в 1940 г. он присоединился к армии
единственной страны, еще воевавшей с Гитлером. Моя мать, боль-
шей частью ирландских и отчасти французских кровей, родилась в
Индии и, конечно, ни слова не знала по-русски. Сам я появился на
свет в Сингапуре.
Тем не менее мое детство сделали интересным многочисленные
русские родственники старшего поколения, которые в 1950-е гг. ка-
зались мальчику гораздо более экзотичными, чем местные жители
все еще довольно степенной Англии. Одна из моих двоюродных ба-
бушек в годы Первой мировой войны находилась вместе с русской
армией в Персии. Там она прониклась любовью к якам, которые яв-
лялись неотъемлемой частью армейских транспортных колонн. Ког-
да я был маленьким мальчиком и жил в Лондоне, она каждый месяц
водила меня в зоопарк, где говорила по-русски с этими крупными,
шерстистыми, дружелюбными животными, кормила их шоколадны-
ми эклерами, меренгами и искусно приготовленными сэндвичами,
предназначавшимися для респектабельных английских чайных сто-
лов. Пятилетнему мальчугану казалось само собой разумеющимся,
что страна, чьи коровы были в четыре раза крупнее и гораздо шер-
стистее английских и питались эклерами, должна быть обворожи-
тельной. Поскольку никто не пытался насильно привить мне интерес
к русской истории или каким-либо образом заставить почувствовать
себя русским, я был счастлив сделать это самостоятельно. И нет со-
мнений в том, что, когда дело дошло до наполеоновской эпохи, мой
интерес еще более усиливал тот факт, что мой прапрадед Ливен был
в 1807 г. награжден георгиевским крестом при Прейсиш-Эйлау и ко-
мандовал корпусом в Лейпцигском сражении в 1813 г. В историче-
ских свидетельствах того времени были разбросаны сведения о его
родственниках - Ливенах, Паленах, Орловых-Денисовых и многих
других. Его мать - как рассказывал мой отец - возможно, послужила
прообразом Анны Шерер, в чьем салоне начинается повествование
романа Л. Н. Толстого.
Надеюсь, что эта книга является не просто расширенной версией
почитания предков. Но я и правда испытываю некоторую радость от
того, что историк русского происхождения, каковым я являюсь, име-
ет возможность опубликовать свой труд на русском языке и внести
скромный вклад в удовлетворение интереса русских людей к про-
шлому своей страны. Среди многочисленных бедствий и страданий,
обрушившихся на Россию в 1990-е гг., возможность восстановить
10
связи с различными ветвями эмиграции являлась, по моему мнению,
реальным, хотя и, несомненно, слабым утешением. Я также искренне
полагаю, что наполеоновские войны - это тот эпизод русской исто-
рии, из которого можно извлечь важные уроки и в котором можно
найти повод для гордости.
Конечно, слово «гордость» следует использовать осторожно. Бы-
ло бы неправильно романтизировать Россию, которая разгромила
Наполеона, или события 1812-1814 гг. Русский народ перенес огром-
ные страдания, чтобы добиться этой победы. Империя самодержав-
ного царя и крепостника, нанесшая поражение Наполеону, была
очень далека от идеала. Победа всегда придает легитимность полити-
ческому строю, который ее одерживает. Однако бессмысленно рас-
сматривать всю историю любого отдельно взятого народа как череду
явных провалов, несчастий или проявлений политической безнрав-
ственности. Альтернативы империи вовсе не обязательно были так
уж хороши. Столкнувшись с вызовами эпохи наполеоновских войн,
царская империя продемонстрировала ряд своих наиболее сильных
сторон.
На мой взгляд, также важно понимать прошлое в его собственном
контексте, для того чтобы иметь представление о том, что было воз-
можно и вообразимо в ту или иную эпоху. С этой точки зрения, Рос-
сия в 1812-1815 гг. достигла выдающихся успехов. Это справедливо
не только в отношении мужества русских солдат и стойкости русско-
го народа, но и того, насколько умело российское правительство мо-
билизовало ресурсы страны, чтобы противостоять брошенному ей
чудовищному вызову, и направило военные усилия на достижения
окончательной победы. Результаты победы, как всегда, были неодно-
значны, и дилеммы, связанные с безопасностью России и миром на
планете, не исчезли в 1815 г. Но по сравнению с безмерным крово-
пролитием и хаосом 1792-1815 гг. XIX в. в целом явился столетием
относительной международной стабильности и значительного эко-
номического прогресса, чем со временем воспользовалась сама Рос-
сия. На мой взгляд, военно-экономическая деятельность России в
1812-1815 гг. внесла огромный вклад в становление нового европей-
ского порядка, и этот факт заслуживает признания как за рубежом,
так и особенно в самой России. Настоящий и полезный урок, кото-
рый следует извлечь из событий той эпохи, по моему мнению, состо-
ит в осознании тесной взаимосвязи между безопасностью России и
Европы.
Все вышесказанное может навести на мысль, что я написал эту
книгу с целью преподать урок гражданского патриотизма или про-
славить моих собственных предков. Это несправедливо и является
для меня слишком большим комплиментом. На самом деле я напи-
11
сал эту книгу потому, что полюбил этот сюжет еще в юности. Как и в
случае с большинством людей, это произошло прежде всего потому,
что я прочел роман Л. Н. Толстого и был очарован драматизмом той
эпохи и силой характеров, которые изобразил автор. Став старше, я
ознакомился с гораздо более широким кругом литературы, посвя-
щенной эпохе Наполеона и его войнам. Поскольку в то время я не
владел ни русским, ни немецким языками, я неизбежно почерпнул
весьма одностороннее представление о той эпохе из имевшихся в мо-
ем распоряжении англо- и франкоязычных источников. Даже в то
время я понимал это и был этим разочарован. Но мне потребовалось
тридцать пять лет, чтобы в меру своих возможностей разобраться в
том, какова же была истинная история.
В течение всех этих лет я кое над чем работал, что, я надеюсь, на-
шло отражение в книге. Я выучил русский и немецкий языки, много
писал о русской истории позднейшего времени и к тому же написал
две книги, в которых русская история (аристократии и империи)
представлена в сравнительной перспективе. В течение тридцати пя-
ти лет откладывая написание книги об участии России в наполеонов-
ских войнах, я извлек огромную пользу из того обстоятельства, что
после 1991 г. российский военный архив открыл свои двери для ино-
странцев. Что касается интеллектуальной основы этой книги, то мой
предыдущий опыт изучения империи и национализма, несомненно,
повлиял на мои представления о том, насколько националистическое
мифотворчество способно исказить наше понимание имперской
истории Китая, Турции, России и прочих стран. Женитьба на японке
и жизнь, большая часть которой прошла в предгорьях Японии, приу-
чили меня не считать само собой разумеющимся что бы то ни было -
или по крайней мере то, что является несомненным фактом в глазах
англичанина.
Кроме того, ключевое влияние на книгу оказал тот факт, что, ког-
да я взялся за ее написание, я до этого никогда всерьез не занимался
военной историей, и мне предстояло очень многое узнать. Выбиваясь
из длинной шеренги генералов, я по своему характеру являюсь наи-
менее военизированным представителем мужского пола на всем бе-
лом свете. Будучи самым маленьким и наименее организованным
мальчиком в своей школе, я приводил в отчаяние подполковника на-
шего кадетского корпуса, так как я был не в состоянии маршировать
в строю, не говоря уже о том, чтобы идти в ногу. Когда я впервые ока-
зался на поле боя (Ватерлоо) я стоял на холме и полчаса рассказывал
своей спутнице (очаровательной и миловидной дочери посла) о том,
что происходило на лежавших перед нами просторах 18 июня 1815 г.
Когда я наконец остановился, чтобы перевести дыхание, она очень
мягко и с изумительной доброжелательностью, свойственной дипло-
12
матам, напомнила мне, что я стоял спиной к полю битвы и смотрел в
сторону моря.
Когда я столкнулся с подобными естественными препятствиями,
мне пришлось задать себе ряд самых базовых вопросов о приемах ве-
дения войны в эпоху Наполеона. Я ничего не мог считать не требую-
щим доказательств и понимал лишь половину из того, что было на-
писано военными историками. Результатом стали настойчивые посе-
щения полей сражений, а также многие часы, потраченные на то,
чтобы понять, как тактические приемы и оружие действительно при-
менялись на практике. Больше всего меня занимал вопрос, каким об-
разом армии обеспечивали себя продовольствием, снаряжением и
всем необходимым - как до начала войны, так и в ходе кампаний.
Именно тогда я открыл для себя лошадь, которая в определенном
смысле является главным действующим лицом этой книги.
Хотя за десятилетия, прошедшие с того момента, когда я впер-
вые заинтересовался победой России над Наполеоном, я касался
новых аспектов этой темы, испытывал новые волнения исследова-
теля и по-новому осмысливал известные факты, на самом базовом
уровне ничего не изменилось, когда я начал работу над этой книгой.
Меня по-прежнему поражали драматизм эпохи и войны того време-
ни, и я по-прежнему сознавал, что традиционно повествуемая исто-
рия не имела смысла. Я был полон решимости добавить этой исто-
рии еще большего драматизма, но сделать это, опираясь на выве-
ренные факты. Надеюсь, что получившаяся в результате книга
будет интересна читательской аудитории, особенно русской ее ча-
сти. Но я писал ее для себя и для того, чтобы удовлетворить соб-
ственное любопытство.
Чтобы сделать книгу более понятной для англоязычных читате-
лей, я заменил некоторые русские технические термины их англий-
скими эквивалентами. Я также провел ряд сравнений российского и
британского опыта, что может показаться удивительным русским
читателям. В русском переводе я попытался вернуть знакомые рус-
ские термины, но оставил сравнения. В конце концов часто бывает
полезно удивлять своих читателей.
Я не буду повторять здесь благодарности, содержащиеся в англо-
язычном издании и адресованные различным людям и учреждениям,
внесшим свой вклад в эту книгу. В числе исключений - Российский
государственный военно-исторический архив (РГВИА) в Москве и
Василий Каширин: оба они оказали мне поистине неоценимую по-
мощь в моих исследованиях в России. Что касается русского изда-
ния, хотел бы выразить благодарность Марии Курбак и издательству
РОССПЭН, моему переводчику Антону Петрову, Андрею Золотову
и другим работникам РИА Новости за их сотрудничество и главным
13
образом моему хорошему другу Виктору Безотосному, который дал
превосходные консультации при подготовке русского издания книги
и которому я вообще обязан столь многими своими познаниями от-
носительно русской армии и эпохи наполеоновских войн.
Доминик Ливен
Токио, декабрь 2011 г.
Моей отважной жене Микико и в память
о полках армии Российской империи, которые сражались,
несли потери и победили в великой войне 1812-1814 гг.
БЛАГОДАРНОСТИ
Так много людей и организаций оказывали мне содействие во вре-
мя исследовательской работы и написания этой книги, что в обыч-
ных обстоятельствах мне было бы трудно определиться с тем, кого
мне следует благодарить в первую очередь. Однако помощь одной
организации, «Левергульм Траст», была столь существенна, что
именно ей я вынужден выразить свою признательность в первую
очередь. В 2006 г. я получил от «Левергульм» главную исследова-
тельскую стипендию, которая позволила мне в течение двух лет ве-
сти работу над книгой, а также покрыла большую часть моих расхо-
дов во время работы в русских архивах. Щедрой поддержке «Левер-
гульм Траст» я обязан очень многим. Проф. Пол Бушкович, Уильям
Фуллер и Джефри Хоскин поддержали мою кандидатуру на получе-
ние стипендии, за что им большое спасибо.
Летом 2006 г. я получил двухмесячную стипендию от Британской
академии, которая дала мне возможность поработать в Славянской
библиотеке в Хельсинки. За два месяца я смог ознакомиться с офи-
циальной историей всех русских полков, принимавших участие в на-
полеоновских войнах. Я также прочел и сделал ксерокопии всех име-
ющих отношение к моей теме журнальных статей, опубликованных в
России до 1917 г. Для любого историка, занимающегося историей
императорской России, Славянская библиотека в Хельсинки являет-
ся неоценимым подспорьем, здесь тем более приятно работать благо-
даря дружелюбному отношению и эффективной помощи со стороны
персонала библиотеки во главе с Ириной Лукка. Я выражаю чувство
глубокой признательности не только Ирине, но также Улле Тиллан-
дер, которая помогла мне в организации моей работы и сделала ее
приятной. Ричард Стайте и сообщество историков, работающих в би-
блиотеке, также были очень добры ко мне.
Незадолго до того как я начал свое исследование, часть материа-
лов Российского государственного военно-исторического архива
(РГВИА), посвященных истории наполеоновских войн, была микро-
фильмирована. Это касается Ф. 846, так называемого Военно-ученого
архива. Ознакомившись со сносками в книге, легко составить пред-
ставление о том, сколь большую ценность представляла для меня эта
информация. Директор библиотеки Лондонской школы экономики
Джин Сайке и главный специалист библиотеки по русскоязычным
17
материалам Грэхэм Кэмфилд приобрели эту необычайно ценную
коллекцию и тем самым сделали меня их вечным должником.
Помимо материалов ВУА, главными архивными источниками для
моей книги послужили иные материалы РГВИА. Речь идет прежде
всего о документах, посвященных рекрутским наборам (Ф. 1), продо-
вольственному снабжению, экипировке и вооружению полевой ар-
мии (Ф. 103), материалах резервной армии (Ф. 125) и чрезвычайно
полезных формулярных списках русских полков (Ф. 489). Благода-
ря Татьяне Юрьевне Бурмистровой и персоналу РГВИА в ходе пред-
принятых мною шести исследовательских поездок в Москву мне
удалось просмотреть все необходимые материалы.
Однако мне никогда не удалось бы осуществить задуманное без по-
мощи Василия Каширина. Моя исследовательская работа осложнялась
семейным проблемами, а также тем, что в течение некоторого времени
архив был закрыт на ремонт, порой без предварительных уведомлений.
Без Василия, который помогал мне искать материалы и следил за тем,
чтобы они до меня доходили, эта книга была бы гораздо слабее, чем она
получилась на самом деле. Именно он внес в мое исследование боль-
ший вклад, чем кто-либо из отдельно взятых людей. Ряд архивистов
также заслуживают особой благодарности, и не в последнюю очередь
Александр Капитонов. Проф. Аполлон Давидсон и его жена Людмила
неоднократно оказывали мне теплый прием в Москве и помогали мне
прийти в себя, когда мои дела в архиве обстояли неблагополучно.
Я многим обязан своим друзьям, которые помогли мне побывать на
полях сражений. Виктор Безотосный показал мне место сражения при
Малоярославце, а также на протяжении всего времени давал ценные
консультации, предоставлял полезные сведения и проявлял друже-
ское участие в моей работе. Пол Симмонс и Василий Каширин прове-
ли вместе со мной памятный день на Бородинском поле. Доминик Гер-
бештрайт и Кристин Пилц сопровождали меня во время осмотра места
Лейпцигского сражения, а также возили меня в Кульм, ныне располо-
женный на территории Чешской республики. Еще больший героизм
проявила моя сестра, проф. Елена Ливен, которая отвезла меня вглубь
сельских районов Польши к тому месту, где происходило сражение
при Кацбахе. Большую помощь во время поездки нам оказала Алек-
сандра Порада, взявшая на себя решение организационных вопросов.
Одним из главных моих союзников является мой агент Наташа
Фэйрвезер. То же самое можно сказать об издателях этой книги Сай-
моне Виндере и Вэнди Вольф, а также об Алисе Доусон и Ричарде
Дагуи из издательства «Пингвин». Элизабет Стратфорд выступила в
роли исключительно умелого редактора. Я хотел написать эту книгу
с самого детства, но именно эти люди вдохновили меня на ее созда-
ние. Полагаю, однако, что изначальный импульс к написанию книги
18
к 200-летнему юбилею Отечественной войны, который наступит в
2012 г., был дан моим коллегой, проф. Джеймсом Хью.
Среди работников персонала Лондонской школы экономики, ока-
завших мне огромную помощь, я не могу не отметить Сью Старкей.
При ее участии мне удавалось совладать со свойственными мне часты-
ми приступами истерии, когда приходилось иметь дело с компьютера-
ми, фотокопировальными устройствами и прочими техническими
проблемами. Ее сослуживцы, выполняющие административные обя-
занности (Джил Стюарт, Серис Джонс, Мадлен Бот, Хиссах Тарик),
также оказывали мне содействие и успокаивали меня. Моя коллега,
проф. Джанет Хартли любезно согласилась прочитать текст книги и
предложила кое-что изменить. То же самое сделали студенты Лондон-
ской школы экономики Конор Риффл и Меган Тьюлак. За двадцать
четыре года, проведенные мною в стенах Лондонской школы экономи-
ки, я старался как можно дальше держаться от административных дел.
Однако за время работы над книгой я сначала был главой факультета,
а впоследствии - членом управляющего совета Лондонской школы
экономики. Это дало мне возможность взглянуть изнутри на раз-
умный, эффективный и добродушный стиль управления школой, уста-
новленный сэром Говардом Дэвисом, ее директором. Лорд Тони Грэби-
нер, председатель совета управляющих, проявил не только мудрость,
но и большую доброжелательность, уделив огромное количество свое-
го времени исполнению неоплачиваемых обязанностей в рамках дан-
ного учебного заведения: его вклад мог быть оценен по достоинству
лишь немногими членами академического сообщества.
Я должен также поблагодарить проф. Патрика ОЪрайена за его
консультации по военным, финансовым и экономическим вопросам
и Алексиса де Тизенгаузена (потомка русских Тизенгаузенов) за его
помощь и советы, касавшиеся иллюстраций.
На протяжении первых полутора лет исследования я работал пре-
имущественно с великолепными фондами Британской библиотеки и
многим обязан тому содействию, которое было мне оказано со сторо-
ны персонала библиотеки. Проделав половину исследования и начав
работу в Лондонской библиотеке, я обнаружил сколь великолепным
подспорьем она является для ученых в целом и историков импера-
торской России в частности.
Я опубликовал статью, в которой намечалась тема и раскрывались
задачи настоящей книги, в журнале «Критика» весной 2006 г. и хотел
бы поблагодарить редакторов журнала и читателей за ряд ценных
критических замечаний и рекомендаций.
Моей семье - Микико, Алеке, Максу и Толли пришлось постра-
дать, пока я вел исследовательскую работу и писал книгу, но она не-
изменно помогала мне идти по намеченному пути.
19
-eg
Санкт-Петербург
Новгород ;
о. Ильмень j
Балтийское море
Шавли
КУРЛЯНДИЯ
йК
ч Тауроген
Ковно
(24 июня)
»Kei
!MN - И; , i
ВОСТОЧНА^,
Виль
Сиеошин .В-«-
Клястицы ■'- (У~
Полоцк Витебск
-> (28 июля)
Камень Островно ^
^ , ный
Бешенк
ПРУССИЯ
■■//■/А
Гродн
,,% БЕЛОРУССИЯ <19ноя
Ошмяны* %ч*% \ *»-• V
Сморгонь ~»--»У* Бобр 'ч
*Аг (5декабря) Борисов Могилев
^ #Минск(27°я6ря) Г
Минск ) Салтановка
-Слоним
\ Бобруйск
•±. _ *> '
#Пружаны * - л _*
АТвск . Кобрин ; * Припятские болота
У''//////
ч^ Луцк^
Киев,
ГАЛИЦИЯ
Лемберт '>
20
— Линия отступления
Тверь ^
- -\. ,./r~~v
f
/
Кампания
Кострома
Ярославль
Владимир
/ С
; v. / w „ Москва
{ -^ Можайск (15 сентября, 19 октября)
30 октября) -^~ ^J**C^-" ^~^^ "^
Царево-Займищеуг-^^"^ ; f Фоминское vVu?% <
j -^Вязьма Vf
Тарутино
; ^х*^ (2У августа,
\S 29 октября) Малоярославец
\^ 'Ельня S
Смоленск
П 8 августа, f
9 ноября) (
^' Тула
Орел
Рязань X^-J
1812 г.
р. Волга
\ Нижний
Г
I
Тамбов
Воронеж
зН
0
С
^0 в
Ю
100 200 км
| . 1 . 1
21
/)
♦(Магдебург
J Аксн
^~ï Галле
г 4
J \
.4
Росслау
S
Г"
Б Р А Н Д Е
Потсдам
Я Р
Денневиц
Виттенберг
9? Вартенбург
,) Topray
7 \
САКСОНИЯ
Альтенбург J
А
Хемниц
•
Мариенбург -тУ*
\ * v -•
H Б У Р Г
■^Берлин
Гросс-Беерен Ч
У С С И Я )
^-^ '—
\Пирна ч.
j \.ч ^ 9 Иетерсвальд
Y с4^ V" Теплиц J)
. / • \
•»/ h БОГЕМИЯ
К ^ 1
Ч
Коммотау
АВСТРИЯ
тт |
22
Осенняя кампания 1813 г.
ПРУССИЯ
ю
О 10 20 30 40 50 км
Райхенбах
БОГЕМИЯ
Прага
/
\
23
О 100 200 300 км
i.l.i.i i
Средиземное море
24
~7\J
Европа в мае 1812 г.
1. Голландия
2. Ольденбург
3. Шведская Померания
4. Данциг
5. Литва
6. Вестфалия
7. Саксония
8. Бавария
9. Вюртемберг
10. Гсльветская конфедерация
11. Королевство Италия
12. Иллирийские провинции
13. Силезия
Н.Сербия
15. Черногория
16. Молдавия
17. Бессарабия (с 1812 г.
в составе России)
18. Валахия
19. Ионические острова
(спорные территории)
20. Мальта
РОССИЯ
^ Границы Франции, декабрь 1809 г.
^ Земли, присоединенные к Франции в 1810-1812 г
[2 Территории, занятые французами
или находящиеся под управлением Франции
Г~1 Сателлиты/союзники Франции
H Территории, зависимые от Великобритании
— Границы Рейнского союза
\
ОСМАНСКАЯ
ИМПЕРИЯ
25
26
27
28
s
со
00
es
s
X
cd
cd
сенняя
eu
OQ
29
Сражение при Баутцене
ю
0 1 2 3 4 км
1 . I . I . I . I
Баутцен
Австрийская граница,
приблизительно 10 км
На Райхенбах
и Вайсенберг
На Лобау и Гёрлиц
Сражение при Кацбахе
НаГольдберг \
Яновитц
Кл.Тинц J
Нидер-Крайн
(H идер- Вайнберг
^Обер-Вайнберг
Эйхгольц
Таубенбергский
холм
i" ^''^
Шлауп"
Хеннерсдорф
• Хермансдорф
ю
Петервитц
Яуэр ,
3 км
I
На Хиршбсрг
31
32
S
кен:
Он
О
8
CN —
О-
Лейпцигская операция
/Магдебург
Акен Дессау Вартенбург*
0 1 2 3 4 км
1 . I . I . 1 . I
34
\ \
Лейпцигская битва
Мёкерн
У
рОйтрич
Шёнефельд
ю
Линденау]
ентол ьскмм|]^Т1фаффендорф
[ Лейпциг
На Вайсенфельс *_
и Эрфурт
s. Конневитц
Пробстхейда
Зайфертсхайн
>>чЧ%ч г\ • Либертвольквитц
35
Тионвилль V .Саарлуи
Верден
Шалон
Сезанн Витри-ле-Франсуа
Ножан-сюр-Сен \. Туль
Бриенн • Жуанвиль
Бар-сюр-Об
Шомо'н
Бельфор
Везуль Базель
Северо-восточная Франция
0 20 40 60 км
1 . I . I . I
36
ВВЕДЕНИЕ
Победа России над Наполеоном - один из наиболее драматичных
эпизодов в истории Европы. Но дорога, ведущая к этой победе, от-
нюдь не была прямой. Не только в 1812, но и на протяжении значи-
тельной части 1813 г. исход войны оставался неясным, причем успех
в большинстве случаев, казалось, сопутствовал Наполеону. Личная
история последнего в эти годы представляет собой повесть о высоко-
мерии и возмездии. В этой повести много второстепенных персона-
жей, делающих ее интереснее и нередко вызывающих наше сочув-
ствие. Она охватывает два величайших сражения европейской исто-
рии - при Бородино и Лейпциге - и множество других сюжетов,
представляющих большой интерес для военного историка. Она так-
же может много рассказать об истории, культуре и политике Европы
того времени. С точки зрения России, важным эпизодом этой пове-
сти было ее счастливое окончание. Великая армия Наполеона была
разбита на просторах России в1812г. В1813г. она потерпела пора-
жение на полях Германии. На протяжении самой длительной воен-
ной кампании в истории Европы русская армия преследовала фран-
цузскую на всем пути от Москвы до Парижа и 31 марта 1814 г. при-
вела войска победоносной коалиции в столицу врага.
Желание рассказать эту историю возникло у меня по очень мно-
гим причинам. С одной стороны, это просто цель данной книги. Но я
принадлежу к числу старомодных историков, которым нравится,
когда их истории становятся истиной или по крайней мере настоль-
ко близкими к истине, насколько это позволяет сделать добросовест-
ное, умелое и тщательное изучение доступных источников. Много
лет назад я пришел к заключению, что история в том виде, в каком
она представлена в западноевропейской и американской литературе,
далека от истины. Тот факт, что от раза к разу мне приходилось слы-
шать ложную историю, стал меня раздражать. Другая цель этой кни-
ги состоит, следовательно, в том, чтобы поведать историю о том, как
и почему Россия одержала победу над Наполеоном, и сделать это та-
ким образом, который кажется мне более правильным1.
Не удивительно, что в книгах, написанных британскими, фран-
цузскими и американскими авторами, события 1812-1814 гг. обычно
предстают в искаженном свете. Популярные работы об эпохе Напо-
леона неизменно следуют в русле определенной традиции. В Вели-
38
кобритании, например, книжные полки ломятся под книгами о Нель-
соне и Трафальгаре или Веллингтоне и Ватерлоо. Они написаны в
жанре героического повествования и являются важным фактором
формирования британского национального самосознания. Наполеон
и его армия также по-прежнему представляют интерес как для анг-
ло-, так и франкоязычной аудитории. Во всяком случае, нельзя ожи-
дать, что большинство авторов были в состоянии читать на несколь-
ких языках и имели возможность для работы в архивах различных
стран. Предполагается, что они черпают сведения из работ специали-
стов. Что касается роли России в поражении Наполеона, то исследо-
ваний подобного рода и специалистов в данном вопросе не существу-
ет. Ни один ученый на Западе еще не написал книгу о военных дей-
ствиях России против Наполеона. Самый надежный способ
исключить себя из списка кандидатов на получение места в любом
великобританском, не говоря уже об американском, университете, -
это сказать, что вы хотите заниматься историей сражений, диплома-
тии и королей2.
Во многих областях военной истории исследовательский пробел,
оставленный университетами, восполняется трудами армейских
штабных колледжей. Существует ряд прекрасных книг, написанных
военными специалистами (которые часто, но не всегда состояли на
офицерской службе) о наполеоновской эпохе, но и они почти не ка-
саются России3. Одна из причин, по которой военные специалисты
избегали писать о России, состоит в том, что для иностранных иссле-
дователей военные архивы стали доступны только с 1991 г. Еще боль-
шее значение, однако, имела убежденность в том, что французская и
прусские армии в наполеоновскую эпоху заслуживают большего ис-
следовательского внимания, поскольку они считались более совре-
менными. Военный гений Наполеона всегда имел непреходящее зна-
чение для исследователя, при этом и французская армия рассматри-
валась как новое слово в области современного военного дела,
поскольку имела в своем составе общевойсковые дивизии и корпуса.
В случае с Пруссией внимание исследователя привлекал Клаузевиц,
обыкновенно считавшийся величайшим мыслителем современной
теории войны. Кроме того, считалось, что именно в Пруссии появи-
лись два других ключевых элемента военного дела той эпохи: первый
генеральный штаб современного образца и комплектуемая по призы-
ву армия, отличающаяся особенной эффективностью и высоким мо-
ральным духом. Напротив, казалось, не было большого смысла тра-
тить усилия на изучение русского языка и выуживание информации
из архивов лишь для того, чтобы изучать армию, которая на тот мо-
мент определенно являлась армией старого порядка. В результате
роль России в этой истории игнорируется или понимается неверно
39
историками, которые смотрят на Россию через призму франко- и не-
мецкоязычных источников.
Что касается французских источников4, то взгляд на армию или
кампанию глазами противника таит в себе очевидную опасность. Не-
сомненно, что французские офицеры обычно писали рапорты или
мемуары с целью добиться повышения по службе, потешить самолю-
бие, стяжать славу или оправдать свои действия. Глядя на военную
форму той эпохи, мы не можем надеяться на то, что обнаружим в тех,
кто ее носил, излишнюю скромность или желание остаться в тени.
Напротив, как в наполеоновской армии, так и в армиях его против-
ников процветало решительное и хвастливое превознесение самих
себя. Если французы по сравнению с другими и отличались бо льшим
бахвальством, то они имели на то некоторые основания, поскольку
именно французская армия до 1812 г. пользовалась в Европе наи-
большим уважением. При столкновении с русскими их обыкновен-
ное чувство превосходства порой усиливалось из-за почти колони-
ального презрения к неразумным варварам с окраин Европы. Сам
Наполеон задавал подобный тон, направляя лишь немногие лестные
слова в адрес всех отрядов русской армии, за исключением казаков.
Возможно, это в какой-то мере было французской вариацией на тему
экзотичности и ориентализма. В равной степени полезно было воз-
ложение вины за поражение на казаков или погодные условия. По-
скольку у французской армии не было казаков, а погода явилась «не-
справедливым» деянием Господа, ни одному французскому офицеру
не приходилось опасаться, что, указывая на подобные причины неу-
дачи, он ставил под сомнение свою собственную храбрость или про-
фессиональные качества. То, каким образом англоязычные авторы
часто без должного критицизма повторяют свидетельства францу-
зов, с большой долей вероятности способно довести до отчаяния то-
го, кому доводилось изучать русские источники или просто бывать
на местах описываемых сражений.
Немецкие источники дают гораздо более сложную картину. В1812-
1814 гг. немцы сражались как на стороне русских, так и против них.
Немцы, служившие в русской армии в 1812 г., были либо этнически-
ми немцами и подданными российского императора, либо офицера-
ми, оставившими свои армии для того, чтобы сражаться против На-
полеона. Существует ряд мемуаров на немецком языке, в которых
содержится много интересного о русской армии и военных действи-
ях, предпринятых Россией в 1812 г. Например, из числа мемуаров,
написанных русскими генералами, пожалуй, лучшими являются вос-
поминания герцога Евгения Вюртембергского на немецком языке5.
Несмотря на это, они весьма мало используются в трудах англоязыч-
ных авторов. То же самое касается и ряда других ценных мемуаров,
40
написанных на немецком языке большей частью подданными Алек-
сандра6. Гораздо чаще приводятся цитаты из Клаузевица, как по при-
чине его славы, так и потому, что его история кампании 1812 г. пере-
ведена на английский язык7.
История в изложении Клаузевица чрезвычайно интересна и ин-
формативна, однако необходимо иметь в виду контекст, в котором
она была написана. В годы правления Фридриха Великого прусская
армия слыла лучшей в Европе. Офицеры других стран изучали ее в
качестве модели. Однако в 1806 г., когда ее арьергарды и гарнизоны
порой бежали врассыпную перед лицом врага, значительно усту-
павшего ей по численности, она была не только разбита, но и уни-
жена. После того как в 1812 г. Фридрих-Вильгельм III принял сто-
рону Наполеона, чувство унижения обострилось еще сильнее, осо-
бенно в среде тех крайне патриотически настроенных офицеров,
которые подобно Клаузевицу подали в отставку и поступили на
службу в русскую армию. Российская армия образца 1812 г., для ко-
торой были характерны ксенофобские настроения и противобор-
ство различных группировок, была способна лишь глубоко разоча-
ровать такого иностранного офицера как Клаузевиц, не говорив-
шего по-русски и сталкивавшегося с неизбежными трудностями в
понимании армии и общества, частью которых он стал. При чтении
Клаузевица мне на ум порой приходят параллели с высококвали-
фицированным штабным офицером французского движения Со-
противления в Лондоне в 1940-1944 гг. Такой офицер, возможно,
мог написать ряд замечательных поправок к стандартным представ-
лениям о военной деятельности Великобритании, но было бы уди-
вительно пытаться осмыслить историю войны, глядя на нее лишь
глазами этого офицера8.
В англоязычных исследованиях кампании 1812 г. основное вни-
мание уделяется ошибкам Наполеона, проблемам, поставленным пе-
ред французами географическими и климатическими условиями
России, а также описанию ужасов и проявлений героизма в рядах на-
полеоновской армии в ходе ее отступления из Москвы. 1813 г. тради-
ционно является сферой интересов немецких авторов, воспевающих
возрождение Пруссии и триумф германского патриотизма. Некото-
рые историки из числа офицеров генерального штаба прусской ар-
мии, прежде всего Рудольф фон Фридрих, являются настоящими
мастерами своего дела9. При этом, разумеется, большая часть мемуа-
ров и длинный ряд историй предлагают прусское видение событий,
которое впоследствии сказалось на содержании трудов английских и
американских авторов. То же самое можно сказать об австрийской
официальной истории, эти работы появились накануне 1914 г. и бы-
ли частично проникнуты антирусскими настроениями10. Пожалуй,
41
российский взгляд на события вызывает еще меньший интерес и
симпатии, когда речь заходит о кампании 1814 г. Военные историки
восторгаются по поводу гения Наполеона, который вновь воспрянул
после неудач 1813 г. Историки, занимающиеся дипломатией и меж-
дународными отношениями, напротив, фокусируют внимание на
Меттернихе и Каслри как создателях стабильной и упорядоченной
системы отношений в Европе. Иногда эта литература обнаруживает
налет времен «холодной войны», отмечая совместные действия Ве-
ликобритании и Германии, направленные на защиту Европы от угро-
зы российской гегемонии11.
Конечно, во всех странах существуют национальные предубежде-
ния при написании истории, особенно когда речь заходит об истории
войн. Война обычно дает наиболее богатый материал для конструи-
рования националистических героических мифов12. Наполеоновские
войны произошли на заре современного европейского национализма.
Именно в то время были впервые выражены многие идеи современ-
ного национализма. Совсем немного времени спустя промышленная
революция создаст города, массовую грамотность и все прочие аспек-
ты современного общества, которые обеспечили национализму про-
цветание. Например, британцы относили успех при Ватерлоо на свой
счет, и только совсем недавно в англоязычной литературе был при-
знан решительный вклад в победу Пруссии13. В этом отношении со-
всем не удивительно, что при описании событий 1813 г. Россия была
оттерта стараниями прусских авторов на второй план, или что фран-
цузские историки упивались деяниями Наполеона и его армии, уде-
ляя не слишком много внимания тому, что говорилось в отчетах про-
тивника или работах зарубежных историков.
Одна из наиболее важных сторон наполеоновских войн до насто-
ящего времени привлекала слишком мало внимания историков лю-
бой национальности - это работа тыла, другими словами, оснащение
и продовольственное снабжение армии. Офицеры снабжения не
пользовались почетом ни в одной из противоборствующих армий, ни
в обществе. Их деятельность мало интересовала историков. Это об-
стоятельство заслуживает сожаления, потому что нередко они игра-
ли важнейшую роль. Наполеон потерял армию в 1812 г. во многом
из-за провалов в работе тыла. Напротив, одним из ключевых условий
военного триумфа России явилась успешная организация продо-
вольственного и прочих видов снабжения своей более чем полумил-
лионной армии за пределами России в 1813-1814 гг. То, как это было
проделано на территории континентальной Европы, где в то время
было всего два города с населением более 500 тыс. человек, - ключе-
вая тема настоящей книги. Определенным контрастом по отношению
к данному эпизоду выступает Семилетняя война (1756-1763), когда
42
именно проблемы, связанные с работой тыла, способствовали прова-
лу военных действий России14.
Во многих смыслах величайшим героем российской военной кам-
пании 1812-1814 гг. был не человек, а лошадь. В определенной сте-
пени это справедливо в отношении любых наземных боевых дей-
ствий в Европе того времени. Лошадь выполняла современные функ-
ции танка, грузовика, аэроплана и моторизованной артиллерии.
Иными словами, лошадь являлась орудием нападения, преследова-
ния, разведки, транспортировки, а также становилась передвижной
огневой точкой. Лошадь была важным, а возможно, и решающим,
фактором победы России над Наполеоном. Громадное превосходство
российской легкой кавалерии сыграло ключевую роль в деле лише-
ния наполеоновской армии провианта и времени для отдыха во вре-
мя ее отступления от Москвы и тем самым уничтожило ее. В 1812 г.
Наполеон потерял не только почти всех людей, но фактически всех
лошадей, с которыми он вторгся в пределы России. В 1813 г. он смог
пополнить людские потери, но поиск новых лошадей оказался гораз-
до более сложной проблемой и в конечном итоге окончился ката-
строфой. Кроме того, именно нехватка кавалерии не позволила На-
полеону одержать решительную победу в весенней кампании 1813 г.
и вынудила его согласиться на двухмесячное летнее перемирие, ко-
торое имело роковые последствия и внесло особенно крупный вклад
в его окончательное поражение. Финальное наступление войск коа-
лиции в 1814 г., которое привело к падению Парижа и свержению
Наполеона, было начато потому, что российской легкой кавалерии
удалось перехватить секретные донесения французской армии, рас-
крывавшие планы французского императора и факт уязвимости его
столицы. Это стало закономерным исходом двухлетних боевых дей-
ствий, в ходе которых российская легкая кавалерия с самого начала
имела превосходство, после сентября 1812 г. ставшее подавляющим.
Однако это превосходство не было деянием Бога или природы. Исто-
рику нужно изучить российское коневодство и то, как оно было мо-
билизовано в 1812-1814 гг. Также важно понять, как русские управ-
ляли, сохраняли и укрепляли кавалерийские полки на протяжении
этих кампаний. Еще раз повторюсь, именно это является ключевой
частью книги15.
Естественно, людей в целом и историков отдельных стран в част-
ности интересовали подвиги, совершаемые солдатами на полях сра-
жений, а не то, как они набивали желудки или следили за здоровьем
своих лошадей. Это положение столь же справедливо для России,
как и для любой другой страны. Как и прочие великие державы, Рос-
сия использовала наполеоновскую эпоху для создания националь-
ных мифов. Официальный миф, исходящий из среды приближенных
43
российского императора, состоял в том, что русский народ во главе с
дворянством сплотился вокруг трона для того, чтобы уничтожить за-
хватчиков, покусившихся на священную землю их отечества. Пожа-
луй, в этом мифе было больше правды, чем в его прусско-германском
варианте, где утверждалось, что прусская нация взялась за оружие в
1813 г., чтобы освободить Германию после обращенного к ней воззва-
ния Фридриха-Вильгельма III «К моему народу».
Одна совершенно реальная причина, по которой Россия одержала
победу над Наполеоном, заключалась в том, что в ходе войны многие
молодые офицеры за боевые заслуги получили назначение на ключе-
вые позиции в армии. Среди российских полководцев такими офи-
церами были А. И. Чернышев и И. И. Дибич, ставшие генерал-
лейтенантами в возрасте 28 лет, а также М. С. Воронцов, получивший
это звание в возрасте 30 лет. Но это лишь вершина айсберга. Графу
К. В. Нессельроде только исполнилось 28 лет, когда в 1808 г. он воз-
главил российскую разведку в Париже. Впоследствии, в 1813-1814 гг.,
он служил в качестве главного дипломатического советника Алек-
сандра I. Возраст даже старшего поколения военачальников был не-
велик: П. М. Волконскому, служившему в качестве начальника шта-
ба Александра, к концу войны исполнилось только 38 лет. Этим лю-
дям было суждено вершить судьбы российской армии и государства
на протяжении нескольких последующих десятилетий. В официаль-
ных трудах по истории войны, написанных Д. П. Бутурлиным и
А. И. Михайловским-Данилевским, изложение велось очень акку-
ратно, чтобы не оскорбить упомянутых выше выдающихся деятелей.
Похожая ситуация наблюдалась в английской историографии. Гер-
цог Веллингтон после сражения при Ватерлоо прожил почти четыре
десятилетия и занимал такое положение, которое позволило ему
сделать собственное видение сражения почти каноническим в Вели-
кобритании16.
Однако между Веллингтоном и русскими главнокомандующими
имелись существенные различия. Хотя в 1820-е и 1830-е гг. у герцога
было много политических противников, к моменту своей смерти он
стал национальной иконой. По-иному обстояли дела с русскими ге-
нералами, прожившими не меньше него. Сразу после смерти Алек-
сандра I группа офицеров, так называемые декабристы, предприняла
попытку свержения самодержавия и установления конституционной
или даже республиканской формы правления. Среди них были такие
офицеры как М. Ф. Орлов и князь С. Г. Волконский, отличившиеся
в годы войны. Восстание было подавлено. Главные герои войны -
А. И. Чернышев, А. X. Бенкендорф и П. М. Волконский - приняли
участие в подавлении мятежа и продолжили службу в качестве ми-
нистров при Николае I вплоть до середины XIX в.
44
Восстание декабристов и его подавление явилось началом исклю-
чительно глубокого раскола между правыми и левыми силами в Рос-
сии, который закончился революцией 1917 г. Неистовая ненависть,
которую испытывали друг к другу эти два лагеря, внесла свою лепту
в дело порчи и искажения мемуаров о событиях 1812-1814 гг. В Зим-
нем дворце в Санкт-Петербурге имеется прекрасная галерея портре-
тов почти всех генералов 1812-1814 гг. В 1970-е гг., будучи аспиран-
том и находясь в СССР, я как-то вступил в ожесточенную полемику с
одной девушкой, которая была возмущена тем фактом, что среди
прочих портретов висел портрет А. X. Бенкендорфа, впоследствии
ставшего шефом жандармов при Николае I. Мои аргументы в пользу
того, что Бенкендорф был героем войны, не произвели никакого эф-
фекта. Когда я назвал его лидером партизанского движения, кем он
действительно являлся на протяжении большей части 1812-1814 гг.,
ее возмущению не было предела. Молодая студентка отнюдь не была
настроена прокоммунистически, однако находилась под сильным
влиянием московской радикально-либеральной интеллигенции. В ее
представлении герои 1812 г. в целом и партизаны в частности явля-
лись «друзьями народа», а, следовательно, по определению принад-
лежали к числу почетных членов радикально настроенного полити-
ческого лагеря и носителей той самой традиции, что и эта девушка.
Коммунистический режим, унаследовав миф 1812 г. и сделав его
составной частью советского патриотизма, во многом возвел эти идеи
в ранг непререкаемой догмы. Исторические реалии участия России в
войне требовалось поразительным образом исказить для того, чтобы
они вписывались в официальную идеологию сталинской эпохи. Ста-
ло правилом поносить и преуменьшать заслуги Александра I и пред-
ставлять взаимоотношения между государствами на международной
арене в ложном свете; Кутузов был поставлен вровень с Наполеоном
и даже выше его, тогда как его аристократическое происхождение и
придворные связи (так же, как и в случае с князем П. И. Багратио-
ном) предпочитали не замечать; масштабы народного сопротивления
Наполеону преувеличивались, а возникавшее в ряде случаев движе-
ние против помещиков и представителей власти представлялось в
качестве составного элемента народной войны, которая велась как
против собственной тирании, так и против французов. Подобного
рода клише на протяжении некоторого времени не давали россий-
ским ученым вести нормальное изучение эпохи наполеоновских войн
и наложили отпечаток на то, каким образом многие россияне стар-
шего поколения воспринимают события 1812-1814 гг. Однако совре-
менные российские историки, к счастью, давно освободились от вли-
яния мифов об эпохе наполеоновских войн, возникших во времена
сталинизма17.
45
Тем не менее сложившаяся в советское время официальная трак-
товка наполеоновских войн, несмотря на все ее грубые искажения
действительности, во многом оставалась верна духу Л. Н. Толстого,
которого можно назвать наиболее крупным мифотворцем XIX в., ес-
ли оценивать его влияние на понимание роли России в наполеонов-
ских войнах в среде русской (и зарубежной) общественности. Тол-
стой описывает стихийный русский патриотизм как единение в за-
щиту отечества. Он представляет Кутузова как воплощение русского
патриотизма и мудрости, противопоставляя его фигуру идиотизму,
выказываемому так называемыми профессиональными военными
экспертами, которые видятся автору немцами и педантами. В любом
случае в концепции истории Толстого мало места отводится умелому
военному руководству или хотя бы попыткам направлять ход собы-
тий, исходя из рациональных установок. Вместо этого автор превоз-
носит моральную силу, мужество и патриотизм рядовых русских.
В контексте настоящей книги наибольшую важность представляет
тот факт, что действие романа Толстого «Война и мир» оканчивается
декабрем 1812 г., когда война завершилась лишь наполовину, а самые
серьезные испытания еще были впереди. Долгое, трудное, но в ко-
нечном итоге триумфальное шествие русской армии от Вильно (де-
кабрь 1812 г.) до Парижа (март 1814 г.) не находит отражения в рома-
не - так же, как этот сюжет был обойден вниманием в советском пат-
риотическом каноне и памяти русского народа - современника тех
событий. На каждую публикацию о 1813-1814 гг., вышедшую на рус-
ском языке, приходится более сотни публикаций о 1812 г. В недавно
вышедшей работе, охватывающей весь период 1812-1814 гг. и напи-
санной в научно-публицистическом ключе, 490 страниц посвящены
1812 г. и только 50 - более длительному и трудному для понимания
периоду последующих двух лет18.
Созданная русскими народная, или «толстовская», интерпрета-
ция войны во многом звучит в унисон с отчетами иностранцев, ко-
торые принижают роль российской армии и царского правитель-
ства в победе над Наполеоном. Сам Наполеон сильно тяготел к то-
му, чтобы возложить вину на географию, климат и удачу; тем самым
он снимал с себя ответственность за случившуюся катастрофу.
Историки обычно добавляют к этому просчеты и ошибки Наполео-
на, но многие из них довольствуются тем, что присоединяются к
вытекающему из построений Толстого выводу о том, что русские
военачальники слабо контролировали ход событий, и что русская
«стратегия» представляла собой сочетание импровизации и счаст-
ливого стечения обстоятельств. Как это неминуемо и должно было
произойти, недостаток интереса с российской стороны примени-
тельно к периоду 1813-1814 гг. предоставил свободу действий исто-
46
рикам других стран, которые были только рады написать историю
таким образом, что роль России в событиях тех лет оказывалась не-
значительной.
Конечно, не сложно понять, почему для русских было проще все-
го отождествить себя с войной, которая велась на их родной земле в
защиту Москвы и под предводительством генерала по имени Куту-
зов. Сложнее было сохранить столь же оптимистичный настрой в от-
ношении кампаний, развернувшихся на территории Германии и
Франции под командованием Витгенштейна и Барклая де Толли, в
защиту правильной, но отчасти носящей метафизический характер
концепции безопасности России, основанной на идее баланса сил в
Европе. Приближение столетней годовщины войны в 1912 г. было
отмечено всплеском исследовательского интереса и появлением
большого числа новых публикаций. Однако к тому моменту Россия
находилась в преддверии войны с теми самыми Гогенцоллернами и
Габсбургами, с которыми в 1813 г. она была в союзе. Очевидно, это
был не самый подходящий момент для празднования российско-
германского единства. В 1813-1814 гг. двумя самыми блестящими
офицерами в штабе российской армии были К. Ф. Толь, выходец из
прибалтийских немцев, и И. И. Дибич, сын прусского штабного
офицера, перешедший на русскую службу. Почти две трети войск
наиболее успешного союзного подразделения - так называемая Си-
лезская армия фельдмаршала Блюхера - на самом деле были рус-
скими, однако во главе двух российских военных корпусов Блюхера
стояли А. Ф. Ланжерон и Ф. В. Остен-Сакен. К этому времени
Н. П. Румянцев и А. Б. Куракин были оттеснены на второй план, и
среди главных советников Александра I по вопросам внешней поли-
тики не осталось ни одного этнического русского. Тем временем уже
тогда император внушал многим своим подданным мысль о том, что
он считает Россию отсталой страной, недостойной лелеемых им иде-
алов, и что он готов пожертвовать интересами России во имя евро-
пейской безопасности или даже просто с целью добиться одобрения
Европы, которая задавала тон во всем.
Все эти публикации построены на хорошо знакомом историкам
контрасте между Россией-империей и Россией как нацией и наро-
дом19. В 1814 г. англичане, французы и немцы уже стали нациями или
находились на пути к этому. Националистический миф, возникший
на основе наполеоновских войн, полностью соответствовал данным
историческим реалиям и устремлениям. Россия в 1814 г. представля-
ла собой династическую, аристократическую и многонациональную
империю. Ядро ее составляли российские земли, русские крестьяне и
дворяне, но они еще не были нацией и никогда не смогли бы стать ею
полностью, пока существовала династическая империя. Россия выи-
47
грала войну 1812-1814 гг., но мифы, ставшие впоследствии частью
российской исторической памяти, были прежде всего этнонацио-
нальными. Это наиболее существенная причина, по которой - одно-
значно и по контрасту с национальными мифами немцев, французов
и англичан - в российских национальных мифах, возникших в ре-
зультате наполеоновских войн, в значительной степени недооцени-
ваются успехи России в 1812-1814 гг.20
Основная задача настоящей книги - прорваться через российские
мифы к реалиям военных действий России в 1812-1814 гг. Прежде
всего я стремился показать, как и почему Россия справилась с теми
серьезными испытаниями, которые в рассматриваемые годы выпали
на ее долю в лице Наполеона. Существуют и иные причины, по кото-
рым следует обращаться к различным российским мифологемам от-
носительно эпохи наполеоновских войн.
Одна из них представляет собой размышления на тему империй и
наций. Как в целом, так и в случае с Россией в частности, мне пред-
ставляется неверным рассматривать все, что связано с имперской
традицией как негативные явления, а нацию - как непременное во-
площение добродетели. Это ни в коем случае не является оправда-
нием неоимпериализма в современном мире. Однако в свое время в
империи - в отличие от очень многих наций - часто верх одержива-
ли толерантность, плюрализм и благосклонное отношение ко многим
сообществам, находившим приют под покровом империи. Это в рав-
ной степени справедливо по отношению к инородцам в Российской
империи на протяжении большей части ее истории. Одной из без-
условно сильных сторон империи в эпоху Александра I был тот факт,
что она хотела и была в состоянии полагаться на лояльность много-
численной элиты нерусского происхождения. В частности, ошибоч-
ным представляется представление о внешней политике Александ-
ра I как об «имперской», не отстаивающей интересов России, какой
бы смысл мы ни вкладывали в понятие «Россия». До 1812 г. Наполе-
он достаточно наглядно продемонстрировал, почему его господство в
Европе представляло угрозу для безопасности России и ее экономи-
ческих интересов. В 1813 г. Александр принял абсолютно правильное
решение, воспользовавшись возможностью вытеснить французов с
территории Германии, восстановив основы баланса сил в Европе.
Больше споров вызывает правильность последовавшего за этим ре-
шения переправить российскую армию через Рейн и свергнуть На-
полеона. На мой взгляд, однако, Александр снова оказался прав, ре-
шив, что России прежде всего требуется мир и стабильность в Евро-
пе, и что в случае сохранения власти Наполеоном и мир, и
стабильность станут невозможны. Эпоха Наполеона - классический
пример того, насколько взаимосвязаны безопасность России и Евро-
48
пы. Она также явилась временем, когда Россия внесла существенный
вклад в восстановление мира и стабильности в Европе.
Поэтому у русских есть все основания горо диться достижениями
своей страны и армии в 1812-1814 гг. Занимательно, что присущая
русским историкам зацикленность на военной кампании 1812 г. в
ущерб описанию событий последующих двух лет никак не сказалась
на репутации российской армии. На войне разница между военными
учениями и реальными боевыми действиями больше, чем в любой
другой области, где практика важнее тренировок. К 1813-1814 гг.
российская армия обрела боевой опыт. К этому времени многие гене-
ралы достигли высокого уровня мастерства, а штабы стали работать
гораздо лучше по сравнению с началом кампании 1812 г. На полях
сражений 1813-1814 гг. стали часто задействовать резервы, а кавале-
рия, пехота и артиллерия действовали заметно более согласованно,
чем раньше. Учитывая значительные расстояния, отделявшие театр
военных действий от опорных пунктов армии, прибытие подкрепле-
ний и снабжение полевых армий осуществлялись на высоком про-
фессиональном уровне. Дисциплина, чувство гордости за свой полк,
преданность товарищам и характерная для более ранней эпохи ло-
яльность по отношению к религии и монархии способствовали со-
хранению высокого морального духа рядовых солдат императорской
армии независимо от того, приходилось ли им сражаться на родной
земле или территории противника. Каждому, кому доводилось чи-
тать отчеты о сражениях (возьмем три примера) при Кульме, Лейп-
циге и Краонне, показалась бы очень странной мысль о том, что мо-
тивация или моральный дух российской армии после 1812 г. упали.
Наконец, последняя причина, по которой не следует забывать о
периоде 1813-1814 гг., заключается в том, что история 1812 г. без не-
го теряет всякий смысл. Александр I и его военный министр Барклай
де Толли до 1812 г. составляли планы войны, которая по их расчетам
должна была продлиться минимум два года, а возможно, и дольше.
Они разработали планы, отчасти блестяще разгадав намерения На-
полеона, а также учтя сильные и слабые стороны не только француз-
ской армии, но и его политического режима. С самого начала их за-
мысел состоял в том, чтобы измотать Наполеона в ходе оборони-
тельной кампании на территории России, а затем организовать
преследование разгромленного врага, вытеснив его за пределы Рос-
сии и поднять против него восстание в Европе. В российских доку-
ментах военного, разведывательного и дипломатического ведомств
содержатся достаточные доказательства в пользу данной точки зре-
ния. Сам способ мобилизации ресурсов и живой силы, взятый на во-
оружение российским командованием, имел смысл только в контек-
сте затяжной войны. Одна из основных причин, по которой Россия
49
одержала победу над Наполеоном, заключалась в том, что верховное
командование российской армии, оказалось более дальновидным.
В 1812 г. оно спланировало и успешно провело против Наполеона
длительную кампанию, прекрасно отдавая себе отчет в том, что имен-
но к подобного рода военным действиям он был хуже всего подготов-
лен. В 1813-1814 гг. одновременные дипломатические и военные ма-
невры Александра I способствовали изоляции Наполеона сначала в
Европе, а затем даже в среде французской элиты. Разумеется, Напо-
леон и сам внес существенный вклад в собственное поражение. Од-
нако саморазрушительный потенциал противника всегда брался в
расчет Александром. Политика России в эти годы была тщательно
продумана и велась целенаправленно. На самом деле она была очень
далека от мифологии Толстого.
Основное содержание этой книги представляет собой исследова-
ние общей стратегии, военных операций и дипломатии, иными сло-
вами, политики с позиции силы. Военная и дипломатическая линии
политики в эти годы тесно переплетались и должны изучаться па-
раллельно. Это особенно важно в том, что касается русско-авст-
рийских отношений - наиболее деликатного и вместе с тем, вероят-
но, наиболее важного аспекта российской внешней политики в 1813—
1814 гг.
С лета 1810 г. и до вторжения Наполеона, несмотря на то что цен-
тральное место в российской политике занимала дипломатия, сооб-
ражения военного порядка также оказывали на нее заметное влия-
ние. Исключительно важные сведения, добытые российской развед-
кой в Париже, убедили Александра I в намерении Наполеона напасть
на Россию и в значительной мере повлияли на дипломатические и
стратегические планы последней. Предпочтение, отданное россий-
ским императором оборонительной военной стратегии, исключало
возможность того, что попытки сохранения союза с Пруссией увен-
чаются успехом. В ходе кампаний 1812 г. и осени 1813 г. дипломатия
не играла важной роли, куда большее значение имели военные опе-
рации. Ситуация изменилась во время кампаний весны 1813 и 1814 г.,
когда дипломатические и политические соображения оказывали
влияние, а порой даже определяли военную стратегию. Весенняя
кампания 1813 г. из-за этого чуть было не окончилась катастрофой.
Александр I определял общую стратегию России и ее дипломатиче-
ские маневры, а часто серьезным образом влиял и на ход военных
операций. Его взгляды, личность и образ действия были чрезвычай-
но важны. Будь это не так, русская армия, возможно, не стала бы пре-
следовать Наполеона в Германии в 1813 г. и, несомненно, никогда не
дошла бы до Парижа. Поэтому настоящая книга действительно пред-
ставляет собой сочинение о королях и сражениях.
50
Политика с позиции силы требует наличия этой силы и корректи-
руется в зависимости от того, какими силовыми возможностями рас-
полагает государство и какие формы она принимает. В настоящей
книге рассматриваются источники силы в период правления Алек-
сандра I. В первую очередь здесь, конечно, имеется в виду имперская
армия, в особенности устройство ее высшего звена, ее тактика, «док-
трина» и личный состав. Но исследование охватывает также военную
промышленность, государственные финансы, коневодство и люд-
скую силу. Сильные и слабые стороны России в выбранных областях
помогают объяснить, как именно империя участвовала в войне и как
она ее выиграла. Как это всегда бывает, политическое устройство и
социальная структура общества оказывали серьезное воздействие на
процесс мобилизации и использование ресурсов империи. Основу
политического и социального порядка составляло крепостное право.
Имперская армия представляла собой профессиональный военный
контингент, а входившие в него солдаты являлись отдельным сосло-
вием и несли службу в течение двадцати пяти лет своей жизни. Как
такое общество и армия могли противостоять и действительно про-
тивостояли натиску Наполеона и сокрушили его? Российский офи-
церский корпус и в особенности его старшие чины составляли значи-
тельную часть общеимперской элиты, будучи по преимуществу вы-
ходцами из аристократических фамилий. Армия, аристократия и
члены правительства были связаны многочисленными нитями се-
мейного родства и покровительственных отношений. Зачастую не-
возможно понять, как функционировала армия до тех пор, пока мы
не берем в расчет это обстоятельство.
То же самое касается системы ценностей и культуры генеральско-
го и офицерского состава имперской армии. Честь, публичные про-
явления мужества и преданности своему полку и однополчанам име-
ли большое значение. Не менее важно было соответствовать занима-
емому положению и чину. Сражение, подобно дуэли, открывало
возможность для публичной демонстрации и защиты чести. В неко-
тором смысле «поле брани» было предшественником современного
спортивного матча. «Победа» означала успешное удержание позиций
и захват трофеев, таких как пушки и знамена. Подобные мужские ка-
чества воина кажутся не только архаичными, но порой даже детски-
ми, тем не менее они имели столь большое значение во многом пото-
му, что влияли на мораль и помогали офицерам сохранять присут-
ствие духа перед лицом смерти или увечья. Главной проблемой в
ходе кампании 1812 г. было то, что эти качества шли вразрез со стра-
тегической линией России на отступление21.
Хотя историки и могут писать с некоторой уверенностью о систе-
ме ценностей и мотивации поведения, характерных для офицерства в
51
целом, понимание умонастроения рядовых представителей офицер-
ского корпуса представляет гораздо большие трудности. В 1812-
1814 гг. более 1,5 млн человек отслужили в качестве рядовых и пред-
ставителей унтер-офицерского состава в армии и ополчении. Мемуа-
ры оставили только двое22. Этот пробел может быть восполнен
немногочисленными устными воспоминаниями, записанными не-
сколькими десятилетиями позднее и отложившимися в архивах фор-
мулярными списками многих полков. Однако зачастую приходится
составлять впечатление о системе ценностей солдат на основе их
действий, а также тех сведений, которые сообщали о солдатах их
офицеры. В таком подходе кроется очевидная опасность. Однако
книга, в которой как аксиома рассматриваются мужество, стойкость
и преданность российского солдата перед лицом ужасных лишений и
порой жестокого обращения со стороны вышестоящих чинов, оста-
вит без внимания один из наиболее существенных - и временами
сбивающий с толку - аспект любой войны.
Россия является самым большим белым пятном в современной
трактовке наполеоновских войн на Западе. Цель настоящей книги -
восполнить этот пробел. Однако более компетентный и реалистич-
ный взгляд на военную мощь и политику России также может внести
подвижки в общее видение эпохи Наполеона. В рассматриваемый
период Россия была менее могущественна, чем Великобритания. Ее
влияние на мировую политику было гораздо слабее. Однако в отли-
чие от Австрии и Пруссии, российские интересы и планы не ограни-
чивались пределами европейского континента. Значительной частью
правящей элиты наполеоновские войны рассматривались как отвле-
кающий фактор и второстепенное событие. Первостепенный интерес
России заключался, по их мнению, в экспансии в южном направле-
нии - против Османской империи и Персии. Эти люди лишь изредка
видели Францию в качестве основного и неминуемого противника
России. Большинство из них полагало, что наполеоновская империя
была явлением преходящим, возникла при исключительных обстоя-
тельствах и благодаря гению Наполеона. Наиболее ярким представи-
телем этой группы был граф Н. П. Румянцев, который, по существу, с
конца 1807 г. и до наполеоновского вторжения был российским ми-
нистром иностранных дел. По его мнению, важнейшим долгосроч-
ным вызовом для России являлось растущее влияние Великобрита-
нии в области мировых финансов, торговли и промышленности, а
также ее роль хозяйки морей. Этот взгляд в конечном итоге не нашел
поддержки у Александра I. Произошло это главным образом по вине
Наполеона, который вынудил российское правительство избрать
борьбу с Францией своим основным приоритетом. Однако точка зре-
ния Румянцева оказала некоторое влияние на политику России в
52
1812 г., поскольку ее частично разделял М. И. Кутузов. Она также по-
зволяет под новым углом взглянуть на некоторые скрытые реалии
эпохи наполеоновских войн.
Наполеоновские войны периода 1800-1815 гг. представляли со-
бой противостояние мирового, а не сугубо европейского масштаба23.
Этот взгляд может показаться странным, поскольку абсолютное
большинство сражений в это время происходило на территории Ев-
ропы. В этом смысле наполеоновские войны ялялись в большей сте-
пени европейскими, чем мировыми даже по сравнению с революци-
онными войнами 1790-х гг. Они были гораздо менее глобальными,
чем Семилетняя война или война за независимость США: в ходе
каждой из них важнейшие сражения произошли в западном полуша-
рии и Азии. Однако на самом деле наполеоновские войны по боль-
шей части ограничивались территорией Европы, поскольку англича-
не становились все ближе к тому, чтобы одержать победу в длившей-
ся не одно столетие войне за мировое господство с Францией.
Основным результатом наполеоновских войн стал тот факт, что бри-
танской морской державе удалось ограничить французский импери-
ализм пределами Европы. По многим причинам создать империю
любого типа в Европе было гораздо сложнее, чем в заморских владе-
ниях. По мысли ряда наблюдателей в России, именно в эпоху рево-
люционных и наполеоновских войн Великобритания сумела спло-
тить свою огромную и могущественную империю как в территори-
альном, так и торговом отношениях. В этом контексте попытка
Наполеона создать империю на европейском континенте стала по-
следним героическим усилием, направленным на то, чтобы уравно-
весить британский империализм и избежать поражения Франции в
ее столетнем противостоянии с Великобританией. Соотношение сил
сложилось далеко не в пользу Наполеона, хотя к 1812 г. он был очень
близок к успеху.
Существует возможность изучения наполеоновских войн на раз-
ных уровнях. На одном полюсе находится видение событий глаза-
ми Бога: иными словами, в долгосрочной и цикличной перспективе.
Здесь наибольшей интерес представляют геополитика, изменения в
европейской идеологии и системе культурных ценностей после
1789 г., а также развитие мировых финансов и торговли. На другом
полюсе располагается то, что может быть охарактеризовано как уро-
вень червяка. Под этим имеются в виду каждодневные впечатления
обыкновенных людей того времени. Сюда входят и такие немало-
важные детали, как устройство кремневых замков и качество пат-
ронной бумаги, сказавшиеся на ненадежности российского огне-
стрельного оружия. Здесь же, например, можно найти описание со-
бытий, последовавших после 21 мая 1813 г., когда из-за ошибки
53
маршала Мишеля Нея Наполеон не смог одержать решительную
победу в битве при Баутцене и, возможно, тем самым упустил шанс
добиться перелома в кампании 1813 г. и не дать Австрии вступить в
войну. В диапазоне между уровнем Бога и червяка находятся все
остальные проблемы, обычно затрагиваемые историками. Что каса-
ется настоящей книги, то таковыми проблемами будут тактика рос-
сийских пехотных войск, состояние российской военной промыш-
ленности, а также отношение России к Австрии и Балканам. В моей
книге рассмотрены все три уровня, поскольку все они важны для
понимания того, как и почему Россия одержала победу над Напо-
леоном.
Повествование в книге выстроено по хронологическому принци-
пу. Оно начинается с переговоров в Тильзите в 1807 г. и заканчива-
ется вхождением русской армии в Париж в 1814 г. Причина, по ко-
торой был выбран именно этот подход, заключается в том, что лю-
бой другой подход погубил бы историю. И даже доктор исторических
наук не имеет право сотворить подобное с одним из лучших эпизо-
дов европейской истории. Однако другая причина, по которой в
книге был использован метод нарративного изложения и хроноло-
гический подход, состоит в том, что обычно именно они являются
наиболее правдоподобным способом объяснения того, что происхо-
дило в те годы. На поле сражения шанс выиграть битву, имевшийся
у одного из противников в два часа пополудни, часто исчезал к че-
тырем. Удача, неправильно понятый приказ и замешательство были
причиной большей части происходивших событий. Решения имели
последствия, которые сказывались на протяжении последующих
дней и недель. В ряде случаев повествование в книге переключается
с рассказа о текущем событии на объяснение того, что ему предше-
ствовало. В Главе 7, например, я на время оставляю повествование о
кампании 1812 г. для объяснения основных событий, происходив-
ших в тылу русской армии.
Книга имеет следующую структуру. Глава 2 знакомит читателя с
двумя главными «персонажами» книги - императором Александром I
и его армией. В ней содержатся важные сведения о политическом
устройстве России и природе международных отношений в эпоху
наполеоновских войн. В конце ее рассматриваются мирные перего-
воры в Тильзите в 1807 г. и делается попытка объяснить образ мыс-
лей российской стороны в ходе переговоров и заключения франко-
русской «сделки» об устройстве дел в Европе и установления дли-
тельных взаимоотношений на мирных началах. Глава 3 повествует о
франко-русских отношениях со времени заключения Тильзитского
мира до вторжения Наполеона в Россию в июне 1812 г. Она большей
частью, но ни в коей мере не всецело, посвящена дипломатии. Основ-
54
ным содержанием данной главы является обсуждение операций рос-
сийской разведки, прежде всего в Париже, и того влияния, которое
они оказали на дальнейшие события. Глава завершается попыткой
рассмотреть франко-русские отношения в более широком мировом
контексте. Именно в этой главе со всей очевидностью находит при-
менение принцип повествования с использованием всех уровней
объяснения - от Бога до червяка. В Главе 4 речь пойдет о том, как
российская армия готовилась к войне и составляла планы будущих
военных действий в период 1807-1812 гг.
Затем следуют четыре главы о 1812 г. и еще четыре - о 1813 г.
Шесть из этих восьми глав, по существу, являются рассказом о ходе
кампаний. Однако во всех шести значительное внимание уделяется
тому, как армии снабжались едой и всем необходимым. Это сторона
всегда имеет большое значение. В некоторые моменты на протяже-
нии 1812-1813 гг. этот фактор становился решающим. В главах, по-
священных описаниям событий 1812 - осени 1813 гг., в фокусе ис-
следования находятся военные операции. С началом этих кампаний
дипломатия отошла на второй план. Напротив, в первые восемь ме-
сяцев 1813 г. стратегия России во многом определялась необходимо-
стью привлечь Пруссию и Австрию к военным действиям, если Алек-
сандр I собирался достичь намеченных целей. Поэтому дипломатии
отводится много места в Главе 9, посвященной кампании весны 1813 г.
В двух из упомянутых восьми глав рассматривается работа тыла рос-
сийской армии и то, каким образом происходила мобилизация ре-
сурсов России в 1812 и 1813 г. Без этого невозможно понять военную
деятельность и победу России. Главы 13 и 14 охватывают период
кампании 1814 г. Они также представляют собой нарратив, хотя и
сложный по своему характеру из-за необходимости связывать в еди-
ное целое военные операции, дипломатию, работу тыла и даже вну-
треннюю политику Франции, поскольку все эти четыре элемента бы-
ли тесно взаимосвязаны и крайне важны для понимания политики
России и окончательной победы коалиции.
Примечания
1 Большая часть настоящего введения взята из моей статьи «Россия и по-
ражение Наполеона» // Критика. 2006. № 7/2. С. 283-308. В этой статье со-
держатся полные сноски, и заинтересованный читатель может ознакомиться
с ней для получения ссылок на вторичную литературу. В настоящем введе-
нии также намечаются многие темы, которые в дальнейшем будут подробно
рассмотрены в книге. Тогда же в сносках будут даны все необходимые ссылки
на литературу.
2 Основные работы на английском языке см. в разделе «Дополнительная
литература».
55
'л Единственным исключением является К. Даффи. См. его работы: Duffy С.
Austerliz. London, 1999; Borodino and the War of 1812. London, 1999. Обе кни-
ги являются репринтом книг, напечатанных издательством «Cassell» за не-
сколько лет до этого. Обе работы невелики но объему и написаны в то время,
когда русские архивы были закрыты для иностранных исследователей. Ос-
новные труды Даффи посвящены более раннему периоду.
4 Разумеется, речь идет о первоисточниках: существует большое количе-
ство вторичной литературы на французском языке, посвященной эпохе на-
полеоновских войн. См. мою статью в: Критика. 2006. № 14.
5 Württemberg Е. Memoiren des Herzogs Eugen von Württemberg. 3 vols.
Frankfurt an der Oder, 1862.
6 Например, воспоминания Фридриха фон Шуберта, начальника штаба
кавалерийского корпуса барона Корфа: Schubert F. Unter dem Doppeladler.
Stuttgart, 1962.
7 Clausewitz С The Campaign of 1812 in Russia. London, 1992.
8 Суждения Клаузевица о последующих этапах кампании более положи-
тельны по своей тональности: вероятно, этому способствовало то обстоятель-
ство, что к тому времени он перешел под командование П. X. Витгенштейна,
в ставке которого все ключевые посты занимали немцы.
9 Первые три тома труда Р. Фридриха (Friederich R. Die Befreiungskriege
1813-1815) охватывают период весенней и осенней кампаний 1813 г. и кам-
панию 1814 г.: Der Frühjahrsfeldzug 1813. Berlin, 1911; Der Herbstfeldzug 1813.
Berlin, 1912; Der Feldzug 1814. Berlin, 1913.
10 См. пять томов кн.: Geschichte der Kämpfe Österreichs: Kriege unter der
Regierung des Kaisers Franz. Befreiungskrieg 1813 und 1814. Wien, 1913.
1 j Это особенно справедливо в отношении работы Г. Киссинджера: Kissin-
ger H. A World Restored, London, 1957.
12 См., например: Smith A. D. War and Ethnicity: The Role of Warfare in the
Formation, Self-images, and Cohesion of Ethnic Communities // Ethnic and Racial
Studies. 1981. № 4/4. P. 375-397.
13 Прежде всего благодаря двухтомному труду П. Хофшроэра: Hofschroer P.
1815: The Waterloo Campaign. London, 1998 and 1999.
14 Саркастическое замечание Ф. К. Затлера, сделанное им в 1860 г., о том,
что работа тыла является самым слабым звеном военной истории, во многом
остается справедливым по сей день: Затлер Ф. К. Записки о продовольствии
войск в военное время. СПб., 1860. С. 95. Самым лучшим источником по
истории тыла российской армии в 1814 г. остается доклад, поданный Алек-
сандру I Е. Ф. Канкриным и М. Б. Барклаем де Толли: Управление генерал-
интенданта Канкрина: Генеральный сокращенный отчет по армиями <...> за
походы против французов 1812, 1813 и 1814 годов. Варшава, 1815. Много по-
лезных сведений можно также почерпнуть из диссертации: Гаврилов С. В.
Организация и снабжение русской армии накануне и в ходе отечественной
войны 1812 г. и заграничных походов 1813-1815 гг. Исторические аспекты.
СПб., 2003. О тыле наполеоновской армии см.: Creveld M. Supplying War:
Logistics from Wallenstein to Patton. Ch. 2. Cambridge, 1977.
15 Недавно вышла интересная работа об участии лошадей в войне: DiMarco L
War Horse: A History of the Military Horse and Rider. Yardley, 2008.
56
16 О Веллингтоне и Ватерлоо см.: Balen M. A Model Victory: Waterloo and
the Battle for History. London, 1999; Hofschroer P. Wellington's Smallest Victory:
The Duke, the Model-Maker and the Secret of Waterloo. London, 2004. Работа
Д. П. Бутурлина первоначально была опубликована на французском языке в
1824 г.: Histoire militaire de la campagne de Russie en 1812. См. также: Михай-
ловский-Данилевский A. И. Описание похода во Францию в 1814 г. Ч. 1-2.
СПб., 1836; он же. Описание Отечественной войны 1812 г. по высочайшему
повелению сочиненное. Ч. 1-4. СПб., 1839; он же. Описание войны 1813 г.
Ч. 1-2. СПб., 1840.
17 Русская историография наполеоновских войн см.: Шеин И. А. Война
1812 г. в отечественной историографии. М, 2002; и статью: Тотфалушин В. П. //
Отечественная война 1812 года: Энциклопедия. М., 2004. С. 309-313.
18 Фролов Б. Ф. «Да, были люди в наше время»: Отечественная война
1812 года и заграничные походы русской армии. М., 2005.
19 Ход дискуссии и библиографию см.: Lieven D. Empire: The Russian
Empire and its Rivals. London, 2001.
20 В китайской и турецкой историографии существуют некоторые парал-
лели с историей империи Цин и Османской империи.
21 Каждый, кто касается этой темы, во многом опирается на работу Keegan J.
The Face of Battle. London, 1978. P. 117-206. Между системами ценностей
британских офицеров, которые рассматривает Киган, и их коллег из России
было много сходства и относительно немного отличий.
22 Памфил Назаров и Иван Меньший.
п Монография Riley J. P. Napoleon and the World War of 1813. London,
2000 представляет собой интересное и оригинальное исследование мирового
противостояния в 1813 г., выполненное старшим офицером британской ар-
мии. Справедливо то, что англо-американская война 1812-1814 гг. была не-
посредственно связана с наполеоновскими войнами, хотя и не являлась их
составной частью, см.: Latimer J. 1812: War with America. Cambridge, Mass.,
2007.
РОССИЯ - ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА
Для российского государства XVIII столетие явилось эпохой по-
бед. До правления Петра Великого (1689-1725) представители эли-
ты различных европейских стран смотрели на русских как на варвар-
ский, чуждый и не представляющий для них большого интереса на-
род. Подобно туркам, они рассматривались в качестве аутсайдеров
на европейском пространстве. В отличие от них, русские не пользо-
вались даже той малой толикой уважения, которое порождал наво-
димый турками страх. Однако к моменту смерти Петра Великого от-
ношение стало меняться. В ходе Великой Северной войны (1700-
1721) Россия разгромила Швецию и пришла ей на смену в качестве
наиболее могущественной державы в северо-западной части Европы.
Во время Семилетней войны (1756-1763) Россия произвела еще
большее впечатление на европейские умы. Ее армия заняла Восточ-
ную Пруссию, во многих сражениях одержала победу над войсками
Фридриха II и даже на короткое время захватила Берлин. Только
смерть императрицы Елизаветы в 1762 г. и решительный поворот по-
литики России при ее преемнике Петре III спасли Пруссию от окон-
чательного поражения1.
Затем наступила эпоха Екатерины II (1762-1796), когда террито-
рия, мощь и международный статус России многократно возросли.
К России отошли большая часть польских земель, а также огромные
территории, которые в настоящее время являются южной и восточной
Украиной, но тогда были известны под именем «Новороссия». Превра-
тившись при Петре в ведущую державу на балтийском побережье, Рос-
сия теперь стала господствовать и на Черном море, а также отправлять
свои флотилии в Средиземноморье. Просторы плодородных украин-
ских земель, присоединенных Екатериной II, начали заполнять посе-
ленцы. Поскольку экономика Новороссии процветала, на пути будуще-
го господства России практически не оказывалось преград. Екатерина и
наиболее знаменитый ее фаворит Г. А. Потемкин вынашивали планы
восстановления Византийской империи и возведения на трон внука им-
ператрицы - великого князя Константина. Это был весьма амбициоз-
ный и даже фантастичный замысел, но таковыми же были не только
жизнь самой Екатерины, но и небывалый подъем России в XVIII в.2
Одним из последствий триумфа России был тот факт, что он сде-
лал российскую элиту привычной к победам, питал ее гордость, са-
58
монадеянность и высокомерие. Это имело как свои положительные,
так и отрицательные стороны, но в любом случае оказало влияние на
характер военных действий России в 1812-1814 гг. Неизбежным
следствием было также то, что победы способствовали росту леги-
тимности династии Романовых и самодержавной формы правления.
Россия поддерживала конституционные принципы в Швеции и
Польше, осознавая, что они подрывали силы этих держав, являвших-
ся соседями и противниками России. Знаменательные победы Рос-
сии над Османской империей в период 1768-1792 гг. также во мно-
гом были обусловлены неспособностью слабых султанов осущест-
влять контроль над придворными группировками и сатрапами
отдельных провинций. И российские цари, и османские султаны
столкнулись с вызовом, связанным с отсталостью их вооруженных
сил, которая препятствовала созданию современной армии европей-
ского образца. Полки, состоявшие из стрельцов в России и янычар в
Османской империи, представляли тем большую опасность, что рас-
полагались в столицах империй и были связаны с консервативно на-
строенными политическими и религиозными группировками, кото-
рые противились осуществлению серии назревших преобразований.
Петр Великий упразднил стрелецкое войско в 1690-е гг. У османско-
го султана только в 1820-е гг. нашлись власть и решимость, необхо-
димые для уничтожения янычар. К тому времени Российская импе-
рия была уже гораздо могущественнее турок3.
В основе этого могущества лежал политический союз, связавший
монархию Романовых с классом крупных и мелких земельных соб-
ственников. В этом отношении Россия была похожа на остальные че-
тыре европейские великие державы (Великобританию Францию,
Австрию и Пруссию): везде существовал похожий союз между коро-
ной и земельной аристократией. В каждом случае этот союз имел ряд
отличительных черт. В Великобритании, например, власть монарха
была не абсолютна, а аристократия играла роль младшего партнера в
коалиции, в состав которой входили также представители финансо-
вой и торговой элиты4.
Хотя в теории все четыре континентальные монархии были абсо-
лютными, никто из них не сомневался, что российский император
обладал большей полнотой власти, чем глава верховной власти во
Франции, Австрии или Пруссии. Он мог издавать законы и облагать
свой народ налогом без согласия последнего, и ни один закон не мог
защитить даже самых именитых подданных императора от прихотей
монаршей воли. Напротив, особенно во Франции и Австрии, аристо-
кратические собрания и судебные институты, унаследованные от
эпохи средневекового феодализма, ограничивали власть монарха -
так же, как это делали нормы, принятые среди высших слоев обще-
59
ства и распространявшиеся порой на самих монархов и членов их се-
мей. Другие факторы также способствовали укреплению власти рос-
сийского самодержца. Например, в протестантской Европе некогда
громадные земельные владения католической церкви в ходе Рефор-
мации оказались в руках аристократии. В католической Европе
XVIII в. большая часть этих земель все еще принадлежала церкви. В
России же монархия к 1760-м гг. секуляризировала несметные богат-
ства православной церкви и в значительной мере определила их в
свое пользование. Это явилось одной из основных причин того, что к
1790-м гг. более 40 % всего крепостного населения «принадлежало»
не помещикам, а государству5.
Широчайшая и деспотическая власть самодержца была обыден-
ным явлением российской политики и управления. Решающее значе-
ние имели проводимая самодержцем политика, а также умение управ-
лять как правительственным аппаратом, так и настроениями родови-
той знати. Но российский монарх был одновременно и всемогущим, и
сильно ограниченным - в некоторых отношениях - монархом. Даже
европейская часть России по площади значительно превосходила лю-
бую другую европейскую великую державу. До 1750-х гг. численность
ее населения не превышала количество жителей Франции, но и в прав-
ление Александра I плотность населения в России оставалась крайне
низкой по европейским стандартам. Система наземного сообщения
была развита слабо, а во время весенней и осенней распутицы дороги
покрывались непролазной грязью. Правительственная бюрократия
была малочисленна, коррумпированна и некомпетентна. В 1763 г. в
России было лишь немногим больше чиновников, чем в Пруссии, хотя
последняя по размеру составляла одну сотую часть территории евро-
пейской России. Прусский монарх имел возможность вести набор чи-
новников, имевших специальные навыки в области юриспруденции и
управления, из выпускников многочисленных германских универси-
тетов, некоторые из которых были основаны еще в средние века. Когда
Александр I занял российский престол в 1801 г., в России существовал
всего один университет, открытый в Москве в 1755 г. После проведен-
ной в 1775 г. губернской реформы государственный аппарат на местах
начал расти, однако в большинстве случаев новые чиновники назнача-
лись, а нередко избирались из числа поместного дворянства. Очень ча-
сто эти люди по нескольку лет служили в армии в офицерском звании,
прежде чем вернуться в родную губернию для того, чтобы жениться и
наследовать свои небольшие поместья. Расширение местной админи-
страции, следовательно, укрепляло взаимозависимость монархии и
землевладельческого сословия.
С одной стороны, Романовы не могли обойтись без дворянства,
которое один император назвал вынужденным сборщиком податей и
60
наборщиками рекрутов по деревням. В равной степени государство
не могло существовать без службы дворян в бюрократическом аппа-
рате империи, и прежде всего - в качестве офицеров в армии. Однако
и дворянство отчаянно нуждалось в государстве. Служба в качестве
офицеров или чиновников являлась существенной статьей дополни-
тельных доходов. Государство также обеспечивало безопасность по-
мещиков в случае крестьянского неповиновения или бунта. В 1773 г.
восстание казаков и крестьян во главе с Е. И. Пугачевым охватило
обширную территорию Приуралья и нижнего течения Волги. По-
требовались многие месяцы боевых действий и многотысячная ар-
мия для подавления восстания, стоившего дворянам многих жизней
и оставившего глубокий след в сознании правящих кругов России.
Для небольшого, но все же значительного числа мелкопоместных
дворян служба в армии и даже в бюрократическом аппарате явля-
лась способом пополнить ряды аристократической элиты и тем са-
мым нажить состояние. Непрестанные войны, которые Россия вела
в XVIII в., предоставляли молодым людям много возможностей
проявить себя.
Помимо Романовых, в числе тех, кто оказался в наибольшем выи-
грыше от растущего в XVIII в. благосостояния России, была узкая
группа семей, занимавших в то время ведущее положение при дворе,
в правительстве и армии и являвшихся аристократической элитой
империи. Некоторые из этих семей были древнее Романовых, другие
возвысились совсем недавно, но ко времени правления Александра I
из них сформировался костяк единой аристократической элиты, свя-
занной материальными и семейными узами. Богатство, социальный
статус и положение этих семей в правящих кругах давали им огром-
ную власть. Созданные ими отношения патронажа пронизывали пра-
вительственный аппарат России и ее армии. Сами Романовы были
выходцами из этого аристократического слоя. Впоследствии импер-
ский статус возвысил их над массой аристократии, и монархи взяли
за правило сохранять автономное положение и никогда не позволяли
себе стать орудием какой бы то ни было аристократической клики.
Тем не менее подобно другим европейским монархам они стали рас-
сматривать аристократических магнатов как своих естественных со-
юзников и партнеров, как оплот естественного порядка и иерархиче-
ского устройства эффективно управляемого общества.
Для сохранения своего влияния аристократия пользовалась це-
лым набором действенных средств. В XVIII в. ее представители с
детства записывали своих сыновей в полки лейб-гвардии. Достигнув
двадцатилетнего возраста, аристократические отпрыски использова-
ли накопленное за долгие годы «превосходство в ранге» и привиле-
гированное положение гвардейцев для получения звания полковни-
61
ков в линейных полках. Павел I, сын Екатерины Великой, правив-
ший с 1796 по 1801 г., положил конец этой уловке, однако очень
многие представители знати, занимавшие в 1812-1814 гг. высокие
посты, успели ею воспользоваться. Еще большее значение имело по-
ложение знати при императорском дворе. Хотя придворные звания
большей частью являлись почетными, они позволяли молодым
камер-юнкерам и камергерам занимать более высокие посты на служ-
бе по сравнению с гражданскими чинами того же класса.
В контексте европейской истории XVIII в. в этом не было ничего
особенно примечательного. Юные английские аристократы с помо-
щью денег прокладывали себе путь наверх в военной иерархии, засе-
дали в парламенте потому, что у их отцов были тугие кошельки, и по-
рой получали звание пэров в весьма нежном возрасте. В отличие от
Великобритании, русские аристократы не контролировали прави-
тельство через парламент. Однако император, проводивший неуме-
лую политику или вызывавший чрезмерное раздражение столичной
элиты, мог быть свергнут и убит. Павел I как-то заметил, что в Рос-
сии нет «важных персон», включая тех, кто имел возможность вести
личную беседу с императором, поскольку они находились в таком по-
ложении лишь до тех пор, пока император изъявлял желание продол-
жать разговор. Он был наполовину прав: российские магнаты прояв-
ляли большее раболепие и были менее независимы, чем представите-
ли знати в Лондоне или Вене. Но Павел оказался наполовину не прав,
ив 1801 г. поплатился за свой просчет жизнью, будучи убит группой
аристократов во главе с генерал-губернатором графом П. А. Паленом,
недовольных его деспотическим правлением.
Крупное и мелкопоместное дворянство составляло основу правя-
щей элиты и офицерского корпуса Российской империи. Но Романо-
вы стояли во главе многонационального государства. Они вступили
в союз с проживавшими на территории их империи аристократиче-
скими группировками нерусского происхождения и привлекали их к
придворной и гражданской службе. Наибольшего успеха удалось до-
стичь немецким помещикам из прибалтийских губерний. Согласно
одной скромной оценке, 7 % всех генералов русской армии в 1812 г.
были выходцами из немецких дворянских родов прибалтийских гу-
берний. Обитатели балтийского побережья своему успеху были обя-
заны тем фактом, что благодаря усилиям лютеранской церкви и про-
свещению, охватившему в XVIII в. европейские страны, они были
гораздо лучше образованными по сравнению со среднестатистиче-
ским русским провинциальным дворянином6.
В то время не было ничего необычного в том, что империей управ-
ляла разнообразная и иноплеменная элита. В эпоху расцвета Осман-
ской империи ее правящий класс составляли обращенные в мусуль-
62
манство христианские рабы. Империя Цин и империя Великих Мо-
голов управлялись элитой, пришедшей из-за пределов Китая или
Индостана. По этим меркам империя Романовых была очень рус-
ской. Даже по европейским стандартам российское государство не
было уникальным явлением. Очень многие выдающиеся полковод-
цы и государственные деятели Австрийской империи были выходца-
ми из земель, не принадлежавших Габсбургам. Из трех величайших
героев Пруссии 1812-1814 гг. - Блюхер, Шарнхорст и Гнейзенау -
ни один не родился прусским подданным и не начинал военную ка-
рьеру в прусской армии.
В российской армии, возможно, было больше выходцев из других
стран, чем в австрийской или прусской. В Петербурге европейские
иммигранты также выделялись более отчетливо на фоне местного
общества, чем это было в Берлине или Вене. В XVIII в. многие солда-
ты и чиновники из Европы поступили на российскую службу в поис-
ках лучшего жалования и из соображений карьерного роста. В годы
правления Александра I к ним присоединились лица, бежавшие от
французской революции и Наполеона. Главным образом иммигран-
ты из Европы заполняли собой пробел, появившийся в результате
медленного развития в России профессионального образования и
среднего класса профессиональных работников. Одной из групп,
входивших в этот класс, были врачи. Даже в 1812 г. русская армия
едва насчитывала 800 докторов, многие из которых по происхожде-
нию были немцами. Ощущалась также нехватка военных инженеров.
В XVIII в. русские инженерные войска находились на положении
младшего брата артиллерии и действовали под началом артиллерий-
ского ведомства. Хотя при Александре I они получили независи-
мость, квалифицированных офицеров все равно было слишком мало,
а круг их обязанностей - слишком широк. По этой причине Россия
по-прежнему подыскивала иностранных специалистов, которых
можно было бы привлечь к себе на службу. Накануне 1812 г. двумя
главными российскими военными инженерами были голландец
П. К. Сухтелен и немец К. И. Опперман7.
Гораздо больше иностранцев находилось в свите Его Император-
ского Величества по квартирмейстерской части, выполнявших функ-
ции офицеров Главного штаба. Почти что каждый пятый «русский»
штабной офицер в сражении при Бородино даже не был подданным
российского императора. Менее половины носили славянские фами-
лии. Главный штаб частично был сформирован из кадров Картогра-
фического депо - очень специализированного ведомства, для работы
в котором требовались хорошие математические способности. Это
являлось гарантией того, что в Главном штабе должны были преоб-
ладать иностранцы и нерусские подданные. По мере роста численно-
63
сти армии и усложнения ее структуры в эпоху наполеоновских войн
штаб начинал играть ключевую роль. Тот факт, что столь значитель-
ная часть штабных офицеров носила нерусские фамилии, был при-
чиной растущего недовольства многих русских. Кроме того, вторже-
ние Наполеона в 1812 г. вызвало волну ксенофобии в России, которая
временами обращалась против «иностранцев» в русской армии, не де-
лая большого различия между истинными иностранцами и теми под-
данными российского императора, которые не являлись этническими
русскими. Однако без штабных офицеров нерусского происхождения
Россия никогда не смогла бы одержать победу в кампании 1812-1814 гг.
Более того, большинство этих людей были лояльны по отношению к
российскому государству, а их семьи со временем становились частью
российского общества. Иностранные инженеры и штабные офицеры
также помогали в воспитании нового поколения молодых русских
офицеров, которое должно было прийти им на смену8.
Для российского государства, как и для остальных великих дер-
жав, самым серьезным вызовом эпохи наполеоновских войн стала
мобилизация ресурсов для ведения войны. Существовало четыре
основных элемента, которые можно описать как движущие силы мо-
гущества России9: люди, лошади, военная промышленность и финан-
сы. Пока не будет получено представление о сильных и слабых сто-
ронах каждого из этих четырех элементов, невозможно будет понять,
как именно Россия сражалась в этих войнах или почему она вышла
из них победительницей.
Людская сила была тогда одним из наиболее очевидных ресур-
сов любого государства. Сразу после смерти Екатерины II в 1797 г.
население Российской империи составляло порядка 40 млн чело-
век. Эта цифра сопоставима с 29 млн французских подданных на-
кануне Великой французской революции и, возможно, с 22 млн
обитателей владений Габсбургов в тот же период. В Пруссии даже в
1806 г. проживало всего лишь 10,7 млн человек. Великобритания
находилась где-то между Пруссией и более крупными континен-
тальными державами. Ее население вместе с ирландцами насчиты-
вало около 15 млн человек в 1815 г., при том что людские ресурсы
Индии только начинали становиться фактором мирового могуще-
ства Великобритании. Таким образом, по европейским меркам на-
селение России было значительным, но ненамного превосходило
численность населения ее каждого отдельно взятого соперника вре-
мен старого режима и заметно уступало размерам людских резер-
вов, имевшихся в распоряжении Наполеона. В 1812 г. численность
населения Французской империи, иными словами, всех террито-
рий, управляемых непосредственно из Парижа, составляла 43,7 млн
человек. Однако Наполеон являлся также королем Италии с насе-
64
лением 6,5 млн человек и протектором Рейнского союза, на терри-
тории которого проживало 14 млн человек. В его распоряжении на-
ходились и некоторые другие территории: с точки зрения России,
наибольшее значение имело Великое герцогство Варшавское с насе-
лением 3,8 млн человек, которое внесло непропорционально боль-
шой вклад в военную деятельность Наполеона в 1812-1814 гг. Про-
стое перечисление этих цифр кое-что говорит о том вызове, перед
которым в рассматриваемые годы оказалась Россия10.
С государственной точки зрения, важным аспектом мобилизации
населения России являлся тот факт, что не только само население
было многочисленно, но и что процесс его постановки в ряды армии
обходился недорого. Рядовой в армии Веллингтона едва ли жил ко-
ролевской жизнью, однако его годовое жалованье было в одиннад-
цать раз больше, чем у русского солдата - даже в том случае, если
последний получал его в серебряных копейках. На деле же жалова-
нье рядовым русской армии в 1812 г. гораздо чаще выплачивалось в
бумажных деньгах, действительная стоимость которых равнялась
одной четверти номинальной. Сравнение цен и доходов всегда со-
пряжено с трудностями, поскольку часто не ясно, указывалась ли в
источниках стоимость в серебряных или бумажных деньгах, да и в
любом случае разница между прожиточным минимумом в России и
других странах (прежде всего в Великобритании) была велика. Бо-
лее показательным является тот факт, что даже в мирное время бри-
танский солдат получал не только хлеб, но также рис, мясо, горох и
сыр. Русскому рядовому давали только муку и крупу, хотя в военное
время рацион пополнялся за счет мяса и водки. Солдаты варили из
крупы кашу, являвшуюся их основным продуктом питания11.
Полк российской армии иногда вместо готовой военной формы и
сапог получал ткань и кожу, из которых собственными силами шили
одежду и обувь. Порох, свинец и бумага доставлялись в полки, и уже
там из них изготавливались патроны. Государство пользовалось бес-
платным трудом не только солдат. Небольшое число рекрутов на-
правлялось не в армию, а определялось для работы в шахтах. Еще
важнее было то обстоятельство, что, когда Петр Великий построил
чугунолитейные заводы, ставшие основой военной промышленности
России, к ним были приписаны целые деревни, которые навечно обя-
зывались снабжать их рабочей силой. То же самое было сделано в от-
ношении ряда текстильных предприятий, созданных для пошива
одежды для русской армии. Труд приписных крестьян обходился еще
дешевле, поскольку семьи рабочих сохраняли свой земельный надел,
с которого они должны были кормиться12.
До тех пор пока армии всех европейских стран состояли из про-
фессиональных военных, несших службу на протяжении длительно-
65
го времени, военная система России составляла им превосходную
конкуренцию. Система ежегодного набора рекрутов давала возмож-
ность российской армии оставаться крупнейшей и самой дешевой в
Европе, не возлагая при этом непосильных тягот на население. Одна-
ко в 1793-1815 гг. сначала во Франции, затем в Пруссии начали про-
исходить перемены, которые поставили под вопрос дальнейшую
жизнеспособность российской армии. Революционная Франция на-
чала ставить под ружье целые «классы» молодых людей в надежде на
то, что с окончанием войны они вернутся к мирной жизни в качестве
граждан новой республики. С 1798 г. эта система стала применяться
на постоянной основе стараниями Луи Журдена, установившего в
качестве обязательного шестилетний срок службы. Государство, на
короткий срок призывавшее в ряды своей армии целую возрастную
группу, единовременно могло выставить больше людей, чем Россия.
Через некоторое время в его распоряжении оказывались подготов-
ленные резервы, состоявшие из сравнительно молодых людей, про-
шедших военную службу. Если бы Россия попыталась скопировать
эту систему, ее армия перестала быть отдельным сословием в госу-
дарстве, и сама сущность царского режима и общества должна была
бы претерпеть изменения. Состоящая из граждан армия едва ли была
совместима с обществом, основанном на крепостном праве. Армия
стала бы менее надежной силой при подавлении бунта внутри госу-
дарства. Знатные землевладельцы оказались бы лицом к лицу с мас-
сой молодых людей, вернувшихся в свои родные деревни (при сохра-
нении существовавшего законодательства), которые больше не были
бы крепостными и имели военную подготовку13.
На самом деле вызов в лице Наполеона, с которым столкнулась
Россия, появился и миновал слишком быстро для того, чтобы эти
угрозы могли в полной мере материализоваться. Для выхода из кри-
тического положения оказалось достаточно временных мер. В 1807 г.
и снова в 1812-1814 гг. царский режим мобилизовал крупное опол-
чение, созванное исключительно на время войны, несмотря на то, что
некоторые из возглавивших его лиц опасались, что этот шаг был бес-
полезен с военной точки зрения и мог также обернуться серьезной
угрозой для социального порядка империи. Вопрос об ополчении
был впервые поставлен на обсуждение зимой 1806-1807 гг. князем
И. В. Лопухиным, одним из ближайших советников Александра I.
Он предупреждал императора, что «в настоящее время в России
ослабление уз, связующих крестьянина с помещиком, опаснее ино-
странного вторжения». Император изъявил желание пойти на риск,
и его решение оказалось верным. Мобилизация живой силы посред-
ством резкого увеличения численности регулярных войск и созыва
ополчения оказалась достаточным средством для достижения побе-
66
ды над Наполеоном, не требующим коренных перемен в политиче-
ском строе России14.
После живой силы следующим по значимости ресурсом были ло-
шади, которых в России было больше, чем в любой другой стране ми-
ра. Огромные табуны паслись на степных просторах южной России и
Сибири. Эти лошади были сильны, быстры и исключительно хорошо
поддавались тренировке. Они также обходились совсем недорого.
Один историк, занимающийся проблемами коневодства в России,
назвал этих степных лошадей «огромным и неисчерпаемым резер-
вом». Ближе всего к чистокровным степным скакунам были лошади
в иррегулярных полках казаков, башкир и калмыков. Кони донских
казаков были неказисты, малого роста, быстры и очень послушны.
Они могли на протяжении многих дней покрывать большие расстоя-
ния в экстремальных погодных условиях, по пересеченной местно-
сти и при минимальном фураже, что было не под силу регулярной
кавалерии. В домашних условиях казачьи лошади всегда находились
на выпасе. В зимнее время они передними копытами выкапывали из-
под снега и льда корни и стебли травы. Вступая в ряды действующей
армии, казаки приводили своих лошадей, хотя в 1812-1814 гг. госу-
дарство выделяло средства на покупку лошадей взамен тех, что были
потеряны в ходе боевых действий. Превосходные разведчики, спо-
собные находить дорогу на любой местности в темное время суток,
казаки также освобождали регулярные части российской кавалерии
от многих обязанностей, которые истощали силы аналогичных родов
войск в армиях других стран. Однако полки российских гусар, улан и
конных стрелков также имели в своем распоряжении сильных, хоро-
шо обученных, недорогих и быстрых лошадей со здоровой примесью
степной крови15.
Традиционно гораздо большей проблемой являлся подбор лоша-
дей для средней (драгуны) и тяжелой (кирасиры) кавалерии. Дей-
ствительно, к началу Семилетней войны в России не существовало
боеспособных полков кирасир, и даже драгунские соединения пре-
бывали в крайне плачевном состоянии. Однако к 1812 г. многое из-
менилось, прежде всего благодаря интенсивному развитию в России -
начиная со второй половины XVIII в. - коневодства. К 1800 г. в Рос-
сии действовало 250 частных конных заводов, и почти все они
возникли в течение предшествовавших сорока лет. Они снабжали
лошадьми большую часть кирасирских полков и некоторую - дра-
гунских. Британские офицеры, служившие в русской армии в 1812—
1814 гг., признавали, что тяжелая кавалерия в России была, по сло-
вам сэра Чарльза Стюарта, «несомненно, очень хороша». Сэр Роберт
Вильсон писал, что лошади в русских полках тяжелой кавалерии
«отличались бесподобным сочетанием роста, силы, энергичности и
67
выносливости; выращенные преимущественно из породы британ-
ских ломовых лошадей, они обладают значительной примесью дру-
гих кровей, что лишает их грубости и делает вдобавок такими покла-
дистыми, что они сами приучаются к выездке и проходят в высшей
степени отличную школу дрессировки»16.
Единственной проблемой, связанной с поступавшими в кирасир-
ские полки лошадьми, являлась их высокая стоимость, по крайней
мере в глазах Александра I. Даже официально лошади, предназна-
ченные для тяжелой кавалерии, обходились в два с половиной раза
дороже гусарских, а лошади для гвардейских кирасир - кавалергар-
дов и лейб-гвардии Конного полка - стоили гораздо больше. Их про-
корм и содержание обходились дороже по сравнению с лошадьми
кавалерии, и, как это обычно бывает с более крупными лошадьми,
они обладали меньшей выносливостью и стойкостью. Поскольку
поступали они с конных заводов, их замена также была сопряжена с
трудностями. Возможно, по перечисленным причинам русские ки-
расиры в 1813-1814 гг. часто использовались в качестве резервных
войск и мало участвовали в сражениях. Александр пришел в неис-
товство, когда однажды австрийский генерал использовал их для не-
сения сторожевой охраны и допустил невынужденные потери среди
лошадей17.
Военная промышленность России, как правило, могла, за рядом
исключений, полагаться на отечественное сырье. Значительный объ-
ем селитры приходилось ввозить из-за границы; то же самое касалось
свинца, что обернулось его удорожанием и опасным образом ослаби-
ло армию в 1807-1812 гг., когда континентальная блокада наложила
ограничения на российскую внешнюю торговлю. Производство шер-
сти для военного обмундирования также было сопряжено с трудно-
стями, поскольку Россия изготовляла только 4/5 требовавшегося ей
объема. Ощущался недостаток шерстоткацких предприятий, связан-
ный со стремительным увеличением численности армии после 1807 г.
Однако самым необходимым сырьем являлись железо, медь и дере-
во, которых в России было в избытке. В начале царствования Алек-
сандра I Россия все еще являлась мировым лидером по выплавке чу-
гуна, а по производству меди уступала только Великобритании. Петр
Великий основал первый крупный железоделательный завод в Рос-
сии для разработки огромных залежей железной руды и дерева в
районе Урала - на границе Европы и Сибири. Хотя технология вы-
плавки металла в России уже начинала заметно отставать от англий-
ской, в 1807-1814 гг. она все еще находилась на должном уровне, тре-
бовавшемся для удовлетворения военных потребностей. Уральский
регион был значительно удален от основных оружейных заводов Пе-
тербурга и Тулы, расположенной в 194 км к югу от Москвы, но эф-
68
фективная система водного сообщения связывала три региона воеди-
но. Тем не менее доставка любого вида вооружения или амуниции,
изготовленных на Урале, в расположение войск, находившихся на за-
падных рубежах Российской империи, занимала более года18.
Производилось два основных вида вооружения: артиллерия и ог-
нестрельное оружие. Большинство русских железных пушек изго-
товлялось на Александровском пушечном заводе в Петрозаводске -
небольшом городе в Олонецкой губернии к северо-востоку от Петер-
бурга. Эти орудия предназначались прежде всего для оснащения
русских крепостей и комплектования осадной артиллерии. Большая
часть полевых орудий поступала из Петербургского арсенала: за
1803-1818 гг. там было изготовлено 1255 новых пушек. Технология
производства на обоих заводах находилось на современном уровне.
В Петербургском арсенале в 1811 г. был установлен паровой двига-
тель, приводивший в движение все токарные и сверлильные станки.
Меньшее количество орудий изготовлялось и ремонтировалось в
крупных складах и мастерских в Брянске - городе, находившемся
недалеко от границы современной России и Белоруссии. После ре-
формы в области артиллерийского дела, завершенной А. А. Аракчее-
вым в 1805 г., российские орудия и лафеты стали соответствовать са-
мым высоким международным стандартам. Число типов орудий бы-
ло уменьшено, отдельные части стандартизированы и облегчены,
большое внимание уделялось также тому, чтобы орудия и снаряже-
ние были сообразны тем тактическим задачам, которые они должны
были выполнять. Единственным слабым звеном оставались россий-
ские гаубицы, которые так и не удалось доработать до уровня фран-
цузских моделей, вследствие чего российские орудия во время дуэ-
лей с французскими не всегда могли достичь цели. С другой стороны,
благодаря облегченной конструкции лафетов и силе тягловых лоша-
дей русская артиллерия на полях сражений 1812-1814 гг. являлась
самой мобильной и маневренной19.
Что касается ручного огнестрельного оружия, то дела здесь обсто-
яли гораздо менее благоприятным образом. Ружья производились на
трех заводах. Ижевский оружейный завод в Вятской губернии (не-
далеко от Урала) в 1812-1814 гг. производил около 10 % всего огне-
стрельного оружия. Гораздо меньшее его количество изготовлялось
на Сестрорецком оружейном заводе, что в 35 км от Петербурга, хотя
здесь ремонтировалось большее количество бывшего в употреблении
оружия. Поэтому наиболее крупным производителем ружей в 1812-
1814 гг. являлась Тула20.
Тульский казенный оружейный завод был заложен Петром Вели-
ким в 1712 г., но заказы распределялись между ним и частными заво-
дами. В 1812 г., несмотря на то что казенный завод изготовлял боль-
69
шую часть новых ружей, значительное их количество производилось
силами шести частных предпринимателей. Однако последние не яв-
лялись хозяевами заводов. Они выполняли государственные заказы,
отчасти полагаясь на собственные небольшие мастерские, но в основ-
ном передавая полученные заказы многочисленным искусным ма-
стерам и ремесленникам, работавшим на дому. Военное министер-
ство сетовало на то, что выполнение его заказов подобным образом
вызывало перерасход времени, средств на транспортировку и топли-
во. Сам казенный завод представлял собой собранные на одной тер-
ритории небольшие мастерские, в которых нередко использовался
ручной труд. Все производство подразделялось на пять ремесленных
процессов, в результате каждого из которых изготовлялся опреде-
ленный тип продукции: ружейные стволы, деревянные части, удар-
ный механизм, элементы холодного оружия и прочие принадлежно-
сти для ружей. Производство стволов являлось наиболее сложным
процессом, именно с ним была связана большая часть задержек в вы-
полнении заказов - отчасти потому, что ощущалась нехватка квали-
фицированного труда.
Как на казенном заводе, так и в частных мастерских самой серьез-
ной проблемой являлась устаревшая технологии и не отвечавший со-
временным требованиям парк станков. Паровые машины стали при-
меняться только в самом конце наполеоновских войн, к тому же опыт
их применения оказался неудачным в том числе и потому, что маши-
ны требовали дерева в качестве топлива, покупка которого в тульской
губернии обходилась чрезвычайно дорого. Традиционным источни-
ком движущей силы являлась вода: в 1813 г. была произведена уста-
новка гораздо более эффективных машин, что позволило значительно
сократить потребление воды и организовать равномерный производ-
ственный процесс с использованием механической тяги. Однако даже
с появлением подобного оборудования, нехватка воды в весеннее вре-
мя означала, что на несколько недель в году все машины на заводе
прекращали работу. В 1813 г. также были установлены механические
станки для высверливания ружейных стволов. Ранее эту работу вы-
полняли вручную пятьсот человек, что серьезным образом тормозило
производство. Один россиянин, посетивший аналогичный завод в
Англии, отмечал, что там на каждой стадии производства использова-
лись соответствующие механические станки. На тульском же заводе,
напротив, отсутствовали многие типы специальных станков, особен-
но молоты и дрели; в частности, не было возможности приобрести ка-
чественные стальные механические станки. Порой русским ремеслен-
никам приходилось орудовать лишь рубанком и стамеской21.
Учитывая трудности, с которыми столкнулась российская воен-
ная промышленность, можно сказать, что в эпоху наполеоновских
70
войн, она творила чудеса. Несмотря на громадный рост вооруженных
сил, происходивший в эти годы, и потерю значительной части воору-
жения в 1812-1814 гг., большинство русских солдат все-таки полу-
чили ружья, большая часть которых была изготовлена на Тульском
заводе. Эти ружья стоили в четыре раза дешевле английских анало-
гов. С другой стороны, без 101 тыс. ружей, ввезенных из Великобри-
тании в 1812-1813 гг., Россия не смогла бы вооружить свои резерв-
ные подразделения, которые она использовала для усиления дей-
ствующей армии в 1813 г. Кроме того, недостатки в работе русских
механических станков и острая необходимость наращивания темпов
производства и объемов выпускаемой продукции неизбежно приво-
дили к тому, что некоторая часть изготовленных ружей не отвечала
необходимым требованиям. Например, в 1808 г. один английский ис-
точник весьма критично отзывался о качестве тульских ружей. С дру-
гой стороны, проведенные французам испытания ударных механиз-
мов продемонстрировали большую надежность русских образцов по
сравнению с французскими, хотя они и уступали, причем значитель-
но, английским и австрийским ружьям в надежности. Следует иметь
в виду, что ненадежность и несовершенство конструкции являлись
отличительными чертами всех ружей того времени. При этом рус-
ские образцы были, несомненно, хуже английских и, возможно, часто
уступали по качеству ружьям, имевшимся на вооружении у армий
других европейских государств. Кроме того, несмотря на громадные
объемы производства в 1812-1814 гг., российская военная промыш-
ленность постоянно оказывалась не в состоянии поставлять такое
количество ружей нового образца, чтобы обеспечить всех солдат в
батальоне огнестрельным оружием одинакового типа и калибра, хотя
следует еще раз отметить тот факт, что в России проблемы, свой-
ственные армиям всех континентальных держав, проявились наибо-
лее остро22.
Вероятно, качество стрелкового оружия сказалось на тактике рос-
сийской армии. Оптимистом был бы русский генерал, полагавший,
что вооруженные подобными ружьями люди могли действовать так
же, как пехотинцы Веллингтона, которые выстраивались в два ряда и
огнем своих ружей сдерживали наступавшие колонны противника23.
Недостатки российского огнестрельного оружия, возможно, явились
дополнительной причиной того, что российская пехота сражалась
плотным строем при мощной поддержке артиллерии, количество ко-
торой в расчете на одного пехотинца превышало показатели любой
европейской армии. Однако, хотя дефекты русских ружей, возмож-
но, и оказывали влияние на тактику российской армии, они точно не
сказывались на ее боеспособности на поле сражения. Эпоха наполео-
новских войн сильно отличалась от периода Крымской войны, к на-
71
чалу которой промышленная революция обусловила кардинальные
изменения в области вооружений, а превосходство английских и
французских нарезных ружей над русским гладкоствольным оружи-
ем сделало жизнь русского пехотинца невыносимой.
Государственные доходы являлись четвертым - фискальным -
элементом, питавшим силы России. Статус великой державы в Евро-
пе XVIII в. был сопряжен с очень крупными расходами, которые мно-
гократно увеличивались в военное время. Военные расходы могли
спровоцировать не только финансовый, но и политический кризис в
государстве. Самым известным примером подобного рода является
падение режима Бурбонов во Франции в 1789 г., ставшего следствием
банкротства государства, в свою очередь, вызванного чрезмерными
расходами на участие Франции в войне за независимость США. Фи-
нансовый кризис подрывал позиции также других великих держав.
Например, в середине Семилетней войны он заставил Габсбургов зна-
чительно сократить размер своей армии.
Влияние состояния финансов на дипломатию и военную полити-
ку сохранялось и в эпоху наполеоновских войн. В 1805-1806 гг. по-
литика Пруссии была подорвана нехваткой денежных средств, кото-
рые позволяли содержать мобилизованную армию, представлявшую
постоянную угрозу для Наполеона. Аналогичным образом Австрия в
1809 г. оказалась перед выбором: немедленно начать военные дей-
ствия против Наполеона или сократить численность своей армии,
поскольку государство было не в состоянии поддерживать существо-
вавший на тот момент уровень военных расходов. Австрийцы реши-
ли драться, потерпели поражение и были обложены контрибуцией,
на долгие годы ослабившей военный потенциал Австрии. Еще более
тяжкая контрибуция была наложена в 1807 г. на Пруссию. В 1789 г.
Россия имела больший размер внешней задолженности, чем Австрия
или Пруссия. Войны 1798-1814 гг. с неизбежностью привели к зна-
чительному увеличению российских долговых обязательств. В отли-
чие от Австрии или Пруссии, России в 1807 г. не пришлось выплачи-
вать контрибуций, которыми были обложены поверженные Наполе-
оном государства. Однако проиграй она в 1812 г., история пошла бы
по совсем иному сценарию.
Даже не выплачивая военную контрибуцию в 1807-1814 гг., Рос-
сия находилась в состоянии финансового кризиса. Начиная с первой
войны, проведенной Екатериной II против Османской империи
(1768-1774) расходная статья государственного бюджета постоянно
оказывалась выше доходной. Изначально Россия частично покрыла
возникший дефицит за счет займа, взятого у голландских банкиров.
К концу XVIII в. получение денег подобным образом стало невоз-
можным: проценты по займу тяжелым бременем ложились на рос-
72
сийское казначейство. В любом случае Нидерланды были захвачены
французами, а финансовые рынки страны закрыты для иностранных
держав. Вплоть до 1800 г. в России большая часть бюджетного дефи-
цита покрывалась за счет выпуска бумажных ассигнаций. К 1796 г.
ценность бумажного рубля составляла две трети его серебряного эк-
вивалента. Непрестанные военные действия после 1805 г. вызвали
стремительный рост государственных расходов. Единственным спо-
собом их покрытия становился выпуск все новых и новых ассигна-
ций. К 1812 г. стоимость бумажных денег Российской империи со-
ставляла лишь четверть от их «реальной» (в серебряном эквивален-
те) ценности. Инфляция спровоцировала резкое увеличение
государственных расходов, которые далеко не в последнюю очередь
коснулись вооружения, материальной части и продовольственного
снабжения армии. Добиться увеличения доходов, достаточных для
покрытия расходной части бюджета, не представлялось возможным.
Тем временем министерство финансов жило в постоянном страхе
перед безудержной инфляцией и полной потерей доверия населения
к бумажной валюте. Даже если бы этого не произошло, зависимость
российской армии от обесценивающейся бумажной валюты ставила
под вопрос возможность ведения военных действий за рубежом.
Часть провизии и другие необходимые вещи должны были приобре-
таться в непосредственной близости от театра военных действий,
прежде всего во время пребывания армии на территории союзников,
однако ни один иностранец не был бы готов предоставить товары и
услуги в обмен на бумажные рубли24.
На момент смерти Екатерины II в 1796 г. годовой доход Россий-
ской империи составлял 73 млн руб., или 11,7 млн ф. ст.; за вычетом
процентов по займам он равнялся 8,93 млн ф. ст., а в действительно-
сти был еще ниже, если учесть падение курса бумажного рубля. При-
близительно того же порядка была доходная часть бюджетов Ав-
стрии или Пруссии: например, в 1800 г. суммарные поступления в
бюджет Пруссии составили 8,65 млн ф. ст.; в 1788 г. аналогичный по-
казатель для Австрии равнялся 8,75 млн ф. ст. Даже в 1789 г., несмо-
тря на кризисное состояние финансов, годовой доход французской
короны был намного выше, составляя 475 млн франков, или 19 млн
ф. ст. Вне конкуренции вновь оказалась Великобритания: благодаря
новым налогам, введенным в 1797-1799 гг., объем годовых поступле-
ний возрос с 23 до 35 млн ф. ст.25
Тем не менее Россия оставалась великой державой с огромной
территорией, и объяснение этому следует искать в том, что сравне-
ние европейских стран по уровню валового дохода имеет множество
недостатков. Кроме того, как было показано в настоящей главе, стои-
мость основных ресурсов, необходимых для ведения войны, в России
73
была гораздо ниже, чем, например, в Великобритании. Даже в мир-
ное время российское государство едва ли оплачивало стоимость не-
которых видов работ и товаров. Властям удалось переложить на пле-
чи крестьянства часть расходов по содержанию армии, которая на
протяжении большей части года квартировала по деревням. В 1812 г.
этот принцип был доведен до крайности, следствием чего стали мас-
совые реквизиции и еще большие добровольные пожертвования. Од-
на из ключевых причин, по которой в XVIII в. победы давались Рос-
сии малой кровью, заключалась в том, что все свои войны она вела на
территории противника и в значительной мере за счет других дер-
жав. То же самое произошло в 1813-1814 гг.26
В 1812-1814 гг. Россия одержала победу над Наполеоном лишь с
небольшим перевесом и ценой неимоверного напряжения всех сил.
Но даже при всем при этом Россия никогда не смогла бы сокрушить
Наполеона собственными силами. Для этого потребовались усилия
крупной коалиции европейских держав. Создание, сохранение и в
определенной степени руководство действиями этой коалиции яви-
лись величайшим достижением Александра I. На этом пути Алексан-
дру пришлось столкнуться с многочисленными препятствиями. По-
нимание того, почему эти препятствия возникали и как они преодо-
левались, требует некоторого знания международных отношений
того времени27.
Во второй половине XVIII в. в Европе насчитывалось пять вели-
ких держав. Две из них - Великобритания и Франция - являлись за-
клятыми врагами; то же самое касалось Австрии и Пруссии. Россия
была единственной из пяти великих держав, не имевшей ненавистно-
го противника, и это обстоятельство существенным образом играло в
ее пользу. В целом Россия приняла сторону Великобритании в кон-
фликте последней с Францией. Так случилось прежде всего потому,
что Франция традиционно оказывала покровительство шведам, поля-
кам и туркам, которые являлись ближайшими соседями и противни-
ками России. Великобритания также представляла собой крупней-
ший рынок для сбыта российских товаров. Тем не менее отношения
между двумя державами порой бывали натянутыми. Как и другие ев-
ропейские страны, Россию возмущало своеволие Великобритании в
вопросах нейтральной торговли в военное время. В годы американ-
ской войны за независимость, когда английский морской флот был
сильно ослаблен, Россия оказалась во главе коалиции прибалтийских
государств, вставшей на защиту права нейтральной торговли. В 1787—
1791 гг. внутренний кризис французского государства, казалось, по-
дорвал силы страны, что дало английский дипломатии больший про-
стор для маневра. Приблизительно в это самое время русская армия
теснила турок и продвигалась в глубь Балканского полуострова. На
74
горизонте замаячила первая тень «большой игры», которая в викто-
рианскую эпоху велась между Великобританией и Россией за господ-
ство в Азии. Премьер-министр Великобритании Уильям Питт взял на
себя миссию спасителя Турции от России, тщетно пытаясь вынудить
Екатерину II отказаться от части российских завоеваний. Вскоре
французская экспансия отодвинула эти заботы на второй план, и на
протяжении жизни целого поколения европейских дипломатов они
оставались на периферии внимания. Однако действия Питта не были
забыты в Петербурге28.
Еще большую пользу Россия могла извлечь из австро-прусского
соперничества. Урок, вынесенный Габсбургами и Гогенцоллернами
из событий Семилетней войны, состоял в том, что их безопасность,
не говоря уже о будущей экспансии, зависели от доброй воли России.
Екатерина II умело провела своеобразный аукцион на получение
поддержки России. К 1770-м гг. она пришла к правильному выводу о
том, что наибольшие территориальные приращения ожидали Россию
на южном направлении - в борьбе против Османской империи. С
этой точки зрения Австрия представляла для России гораздо боль-
ший интерес, чем Пруссия. Тогда императрица милостиво позволила
Вене выиграть аукцион на получение поддержки России. В обмен на
нее австрийцам пришлось заплатить высокую цену. В 1788 г. они ока-
зались втянутыми в дорогостоящую войну против Османской импе-
рии, которая отвечала русским, а не австрийским интересам.
Уже к началу наполеоновских войн многие спорные вопросы, из-
за которых Австрия пошла войной против России в 1914 г., стали
причиной возникновения разногласий между двумя империями.
Прежде остальных следует назвать страх Австрии перед неуклонно
растущей мощью России. К 1790-м гг., например, российский флот
не просто господствовал на Черном море: мощная его группировка
действовала в Адриатическом море, т. е. на задворках империи Габ-
сбургов. В ходе трех войн России против Османской империи в пе-
риод 1768-1812 гг. российская армия временно занимала террито-
рию нынешней Румынии. Присоединение этих земель к России яв-
лялось весьма реальной перспективой, представлявшей серьезную
угрозу для австрийских интересов. Мощь России и ее победы над ту-
рецкими султанами способствовали появлению многочисленных
сторонников России среди христианского населения Балкан. К тому
же эти христиане были православными, как и сами русские. В 1804-
1812 гг. сербы подняли восстание против османских правителей и с
надеждой смотрели в сторону России, ожидая поддержки. В той ма-
нере, которая хорошо известна историкам, изучающим внешнюю по-
литику России накануне 1914 г., российские дипломаты колебались
между желанием заполучить сербов в качестве лояльного сателлита
75
и опасением, что их честолюбивые замыслы втянут Россию в разру-
шительный конфликт с империей Габсбургов. С австрийской точки
зрения, хуже было то, что Россия получала все новых сторонников в
рядах православного населения Австрийской империи, которое во
второй половине XVIII в. тысячами эмигрировало в степные районы
юга России и на Украину29.
Изначально Французская революция и последующая экспансия
Франции заботили Россию меньше, чем любое другое европейское
государство. Екатерина отрицательно относилась к революции и за-
ключила под стражу ряд российских деятелей, придерживавшихся
иных взглядов. Она сокрушила «якобинство» в Польше, использовав
его в качестве благовидного предлога для уничтожения остатков
польской государственности. Однако ни один здравомыслящий че-
ловек не стал бы опасаться революции в России по французскому
сценарию. В России не было «третьего сословия». В той форме, в ка-
кой оно существовало, оно представляло собой средний класс про-
фессиональных работников, большая часть которых имела иностран-
ное происхождение и находилась на государственной службе. Рус-
ские купцы и ремесленники, за редким исключением, были глубоко
традиционны, являясь православными по мировоззрению и предан-
ными монархии людьми. Передовое общественное мнение, по-
прежнему представленное почти исключительно выходцами из дво-
рян, рассматривало монархию как наиболее просвещенную силу в
России и видело в ней источник модернизации и европеизации им-
перии. В стране, пережившей Пугачевское восстание, идея массовой
революции являлась анафемой для любого образованного или имев-
шего земельную собственность российского подданного30.
Что касается территориальной экспансии Франции, то поначалу
Россия имела возможность спокойно наблюдать за ней со стороны.
Франция находилась на другом конце Европы. Ей было необходимо
расширить свои границы, прежде чем она могла бросить вызов инте-
ресам России. Напротив, любое продвижение французских войск
означало бы их вступление на территорию Рейнланда и Бельгии и
затрагивало коренные интересы монархии Габсбургов и Великобри-
тании. Поскольку на другом конце Европе переплетались интересы
Великобритании, Франции, Австрии и, вероятно, даже Пруссии,
Россия могла не опасаться за свою безопасность и продолжать уве-
ренно отстаивать свои собственные интересы, в сферу которых не в
последнюю очередь входила Польша31.
К концу 1790-х гг. Россия более не могла позволить себе столь же
спокойно взирать на происходящее. Действительно, захват Франци-
ей Рейнланда, Швейцарии, Нидерландов и части Италии означал
усиление французской мощи, которое начинало вызывать беспокой-
76
ство. По мере того как направление экспансии французского импера-
тора смещалось в сторону восточного Средиземноморья и даже Егип-
та, принадлежавшего Османской империи, у Павла I появлялись
основания для присоединения ко Второй коалиции. Однако то, ка-
ким образом он это сделал, свидетельствовало о том, что он рассма-
тривал Россию как вспомогательную силу в войне, на переднем крае
которой находились Австрия и Великобритания. Более того, в тот са-
мый год, когда российская армия вступила в войну, Павел I рассо-
рился со своими союзниками. К последнему году своего правления
Павел полностью изменил свою позицию. Россия вышла из коали-
ции, прервала торговые отношения с Великобританией, встала во
главе нового союза государств в защиту морских прав нейтральных
государств и даже отправила казачий корпус в невообразимую экс-
педицию в направлении Индии. К моменту убийства Павла I в марте
1801 г. Россия по большинству своих целей и замыслов стала союз-
ником Франции в войне последней против Великобритании.
Новый российский император Александр I немедленно возобно-
вил добрые отношения с Англией, однако его основным приоритетом
с самого начала было стремление держаться в стороне от затрудни-
тельных ситуаций, возникающих в сфере международных отноше-
ний, и посвятить себя внутренним преобразованиям. Только в 1804 г.
русско-французские отношения начали сползать к войне. Главная
причина этого заключалась в том, что геополитические соображения,
сподвигшие Россию примкнуть ко Второй коалиции, вновь стали ак-
туальными, только в еще более острой форме. Франция заметно уси-
лилась по сравнению с 1798 г. Под давлением Франции Священная
Римская империя начала разрушаться, а границы Германии перекра-
ивались без учета интересов России. Провозгласив себя королем
Италии в 1804 г., Наполеон не просто утверждал свое господство на
Аппенинском полуострове: он также закладывал основы француз-
ской экспансии в направлении восточного Средиземноморья, Балкан
и Константинополя. Эти существенные соображения дополнялись
реакцией, вызванной аморальным поступком Наполеона, когда тот
арестовал, а затем приказал расстрелять герцога Энгиенского - млад-
шего члена находившейся в изгнании королевской семьи, которого
Наполеон выкрал с территории, принадлежавшей тестю Александра I.
Многие французские роялисты, бежавшие из страны, проживали в
Петербурге, и российская знать в убийстве герцога Энгиенского уви-
дела подтверждение того, что Наполеон являлся прямым продолжа-
телем якобинского террора. Сам Александр в гораздо меньшей степе-
ни разделял взгляды легитимистов, чем это было свойственно выс-
шему свету Петербурга, однако случай с герцогом Энгиенским был
отнюдь не единственным примером, демонстрировавшим презрение
77
главы французского государства к международным соглашениям и
нормам32.
Все эти факторы способствовали вступлению России в войну в
1805 г. На сей раз Россия приняла более деятельное участие в собы-
тиях, чем это было в 1798 г. Тем не менее Александр I рассматривал
Австрию, Великобританию и Пруссию как своих соперников, кото-
рые находились на передовой, и которым Россия оказывала беско-
рыстную помощь, хотя ее собственные интересы непосредственно за-
тронуты не были. Раздражение, вызванное нежеланием Пруссии ис-
полнить свои обязательства, подтолкнуло Александра к мысли
разработать план, нацеленный на то, чтобы вынудить Берлин прим-
кнуть к коалиции. Хотя Александр тщательно следил за тем, чтобы
соблюдались интересы России, в его голове также роились грандиоз-
ные замыслы по установлению на длительный срок мира и безопас-
ности в Европе. Дитя эпохи Просвещения, он любил говорить об
этом и видеть себя в подобном свете. Однако свойственная ему вре-
менами манера в духе Вудро Вильсона провозглашать основополага-
ющие принципы мирового порядка также коренилась в ощущении,
столь же характерном для американцев, согласно которому Россия
как страна, обладающая огромной мощью и руководствующаяся со-
ображениями геополитической безопасности, могла позволить себе
возвыситься над массой других государств и установить правила для
общего блага33.
Война 1805-1807 гг. окончилась для России катастрофой. Вместо
того чтобы ждать подхода русских войск во главе с М. И. Кутузовым,
часть австрийской армии в начале кампании 1805 г. повела наступле-
ние в Баварии, была отрезана и вынуждена капитулировать. Кутузов
вывел свою армию из потенциальной западни и очень умело отсту-
пил на восток в направлении Моравии. Русские войска проявляли
свои обычные дисциплину и выдержку и смогли сдержать францу-
зов в ходе нескольких тяжелых арьергардных сражений. Самым вы-
дающимся был бой при Шёнграбене 16 ноября 1805 г., увековечен-
ный Л. Н. Толстым в романе «Война и мир». В этом сражении рус-
ские находились под командованием пылкого и харизматичного
П. И. Багратиона. К началу декабря перевес в кампании оказался на
стороне союзных сил. Коммуникации Наполеона были очень растя-
нуты, а Пруссия, казалось, должна была вот-вот примкнуть к Ав-
стрии и России. Однако Александр I пренебрег советом Кутузова и
бросил союзную армию в наступление, которое закончилось ката-
строфой при Аустерлице 2 декабря. В результате Австрия подписала
мирное соглашение, а российская армия вернулась домой34. В тече-
ние практически всего следующего года наблюдался странный пере-
рыв, во время которого русские и французы не заключали мира, но и
78
не вели боевых действий друг против друга. Конец этому был поло-
жен в октябре 1806 г., когда между Наполеоном и Пруссией вспых-
нула война. В предшествующее десятилетие Пруссия пыталась обе-
зопасить себя и расширить свою территорию, сохраняя нейтралитет
и балансируя между Францией и ее противниками. Однако к осени
1805 г. ситуация, создавшаяся в результате господства Франции в
Германии, стала подталкивать Пруссию в направлении союзников.
Однако берлинский кабинет слишком долго придерживался полити-
ки лавирования, и после победы Наполеона при Аустерлице Пруссия
оказалась в его власти. В последующие месяцы она узнала, сколь
унизительна была роль сателлита французского императора. Осенью
1806 г. Пруссия вступила в войну с целью возвратить утраченные по-
зиции гордой и независимой великой державы. Но вместо того чтобы
держать оборону на реке Эльба и ожидать помощи русских, прусская
армия пошла в наступление и была разбита в сражениях при Йене и
Ауэрштедте 14 октября 1806 г.35
В течение оставшихся восьми месяцев войны русские обнаружи-
ли, что борются против Наполеона в Польше и Восточной Пруссии
практически в одиночку, поскольку к тому моменту удалось уцелеть
лишь небольшой части прусской армии. В эти месяцы российская
армия хорошо воевала, и французы понесли тяжелые потери, особен-
но в закончившейся вничью битве при Прёйсиш-Эйлау в феврале
1807 г. Русские сражались под командованием генерала Л. Л. Бен-
нигсена, способного стратега и умелого тактика, который оставил
родной Ганновер, будучи молодым офицером, и перешел на службу к
российскому императору. Однако, как всегда, перевес сил был не в
пользу русских. Под контролем Наполеона находилась большая
часть Западной Европы, Германия и Польша. Коалиция, опиравшая-
ся на ресурсы одной России и небольшой части Восточной Пруссии,
была обречена на поражение. В любом случае Россия не собиралась
и не была готова собственными силами вести борьбу не на жизнь, а
на смерть против Наполеона. Ресурсы империи были мобилизованы
далеко не полностью.
Зимой 1806-1807 гг. многие тысячи русских солдат заболели или
дезертировали по причине нехватки продовольствия. Российское
интендантское ведомство было печально известно своей медлитель-
ностью и продажностью. Беннигсен лучше разбирался в тактике, чем
в логистике. Он чрезмерно полагался на местные подрядные органи-
зации в Пруссии и не справился с задачей создания транспортного
сообщения, коммуникаций и баз снабжения в тылу армии. Однако в
оправдание Беннигсена можно сказать, что русские были втянуты в
зимнюю кампанию без всякого предупреждения. Литва и Белорус-
сия - территории, лежавшие в непосредственном тылу российской
79
армии, были гораздо более бедными землями с низкой плотностью
населения по сравнению с центральными губерниями или богатыми
земледельческими губерниями юга России и Украины, не говоря уже
о Германии, Богемии или Франции. Плохие урожаи были частым яв-
лением и делали продовольственное обеспечение людей и лошадей
вдвойне трудной задачей. Доставка еды и фуража из России была де-
лом сложным и обходилась дорого из-за плохой системы коммуни-
каций. Кроме того, возникала проблема с валютой. В самой России
бумажный рубль имел хождение практически на всей ее территории.
В западных пограничных областях империи операций с бумажным
рублем или вовсе избегали, или принимали его по гораздо более низ-
кому курсу по сравнению с серебряным рублем. Поэтому содержание
армии в этих областях обходилось чрезвычайно дорого36.
Причины триумфа Наполеона в 1805-1807 гг. надо искать прежде
всего в области политики и географии. Три великие державы на вос-
токе не заключили против него союз: в 1805 г. нейтралитет сохраняла
Пруссия, в 1806 г. - Австрия. В действительности на протяжении все-
го периода против Наполеона не выдвигались объединенные силы да-
же двух держав, находившихся к востоку от Франции. К тому момен-
ту, когда войска России прибыли на театр военных действий, армии
союзников уже были разгромлены. В какой-то мере это явилось след-
ствием непродуманной стратегии Австрии и Пруссии, однако плохую
услугу оказала союзникам география местности. В 1805 г. ни с финан-
совой точки зрения, ни с точки зрения материально-технического
обеспечения войск, не представлялось возможным сконцентрировать
силы французской армии в окрестностях Булони и использовать эти
территории в качестве военной базы в ходе предстоявшего конфликта
с Австрией. По той же причине было немыслимо на протяжении не-
скольких недель, не говоря уже о месяцах, держать наготове россий-
скую армию где-либо рядом с австрийской или прусской границей.
Даже если бы такая возможность и представилась, это, вероятно, мало
что могло бы изменить. Расстояние от Ла-Манша до баварско-
австрийской границы было гораздо короче, чем от пограничных тер-
риторий России. Более того, французы имели возможность пройти
маршем по плодородной местности, по пути реквизируя все необхо-
димое для нужд армии. Армия, попытавшаяся двигаться с той же ско-
ростью в приграничных районах России и Австрии, страдала бы от
недостатка провизии и надлежащего взаимодействия между отдель-
ными частями. Австрийцы и русские смогли сделать так, что войска
Кутузова в 1805 г. действовали очень оперативно; несмотря на это, от-
части благодаря Маку, они прибыли слишком поздно37.
В 1806 г. затруднительное, с точки зрения географии, положение,
в котором оказались союзники, усгубилось, поскольку в распоряже-
80
нии Наполеона оказался ряд опорных пунктов и союзников в запад-
ной и южной Германии. По сравнению с русскими войска француз-
ского императора находились гораздо ближе к Берлину и централь-
ным районам Пруссии. Возможно, прусская армия и могла
сдерживать Наполеона на Эльбе какое-то время до прибытия рус-
ских, однако это далеко не факт. Если бы этого не произошло, на-
следникам Фридриха II едва ли удалось бы избежать решающего
сражения: им пришлось бы оставить большую часть Пруссии и от-
ступить к Одеру в ожидании подкрепления из России. Основной
урок событий 1805-1807 гг. заключался не в том, что три восточноев-
ропейские монархии должны были действовать сообща, а в том, что к
началу военных действий российская армия должна была находить-
ся в Центральной Европе. Это наконец произошло в 1813 г., но при
столь исключительных обстоятельствах, которые никто не мог пред-
видеть.
Политика и география явились более важными причинами ката-
строфы 1805-1807 гг., чем любые провалы в действиях российской
армии. Даже в 1805 г. она во многих отношениях представляла собой
грозную силу. Прежде всего потому, что в совсем недавнем прошлом
она славилась легендарной храбростью, стойкостью и лояльностью
своего рядового состава. Чувство этнической сплоченности служило
источником ее силы. Большинство солдат были русскими, хотя бело-
русы и украинцы и составляли весомое меньшинство. Особенно ча-
сто украинцы встречались в кавалерии, что было весьма логично, по-
скольку среднестатистический украинец с гораздо большей долей
вероятности знал, как обращаться с лошадью, чем крестьянин из се-
верных или центральных губерний России. В ту эпоху, однако, пер-
востепенную роль играли сословное положение и религия. Поэтому
действительно важным было то, что эти люди являлись крестьянами
и православными. В любом случае в этнолингвистическом отноше-
нии русские, украинца и белорусы были, пожалуй, ближе, чем сол-
даты одного и того же французского полка, набранные из провинций
Бретань, Лоррэнь и Аквитания38.
Условия несения военной службы являлись самым важным фак-
тором сплоченности войск. Военные историки подчеркивают, что на
войне наибольшее значение имеет не верность стране или идеологии,
а та преданность, которая возникает у солдат из чувства привязанно-
сти к своим товарищам и воинским подразделениям. Для армии
Александра I этот тип преданности был характерен в наибольшей
степени. В течение десяти лет, предшествовавших 1812 г., средний
возраст рекрутов составлял менее 22 лет39, а солдаты несли службу
на протяжении 25 лет. Учитывая уровень смертности населения даже
в мирное время, следует сказать, что для многих солдат служба в ар-
81
мии являлась пожизненным приговором. Лишь немногие новобран-
цы владели грамотой и могли поддерживать связь с домом посред-
ством переписки. Формулярные списки полков свидетельствуют о
том, что большинство унтер-офицеров никогда не брали отпуск для
поездок домой. Большинство солдат не возвращались в родные де-
ревни даже после увольнения из армии. Их родителей к тому момен-
ту уже не было в живых, а родные братья и сестры, вполне вероятно,
не слишком бы обрадовались появлению в семье лишнего рта. Осо-
бенно в помещичьих имениях рекрутчина порой использовалась как
средство избавления общины от неугомонных молодых крестьян и
часто проводилась несправедливо. Ни помещик, ни крестьянская об-
щина не горели желанием снова увидеть пожилого человека, вероят-
но, не способного заниматься сельскохозяйственными работами и,
возможно, затаившего обиду на тех, кто много лет назад изгнал его,
определив в рекруты. Помещик имел право запретить вышедшему в
отставку солдату вернуться в его родную деревню40.
Тем временем как только новобранец поступал на военную служ-
бу, его полк мог стать для него новым домом. Однополчане в какой-
то мере заменяли ему семью. Если солдат умирал, его имущество пе-
реходило к его товарищам. У каждой роты солдат имелась своя соб-
ственная артель, куда каждый солдат отдавал часть своего жалования,
половину всех заработков на стороне и большую часть денег, полу-
ченных в качестве награды за исправную службу. Общий фонд пол-
ковой артели мог составлять не одну тысячу рублей, что было осо-
бенно характерно для гвардейских полков. Эти деньги использова-
лись солдатами для приобретения «предметов роскоши», способных
дополнить их скудный паек, состоявший из хлеба и каши, а также
шли на оптовую закупку еды, котелков, средств передвижения и дру-
гих предметов, что делалось из соображений экономии. В идеале сол-
дат служил в одном и том же полку на протяжении всей своей жизни,
и во многих случаях это было именно так. Даже когда солдата пере-
водили в другой полк, он обычно перемещался вместе со всей ротой,
так что во многом чувство верности коллективу и сплоченность со-
хранялись41.
Герцог Евгений Вюртембергский, двоюродный брат императора
Александра I, в российской армии командовал в 1807-1814 гг. снача-
ла бригадой, затем дивизией и, наконец, корпусом. Он восхищался
своими солдатами и был известен не только тем, что храбро вел их в
бой, но и тем, что «братался» с солдатами, забывая о своем титуле.
Его мемуары представляют, возможно, наибольшую ценность среди
всех произведений, написанных русскими генералами эпохи наполе-
оновских войн. Он вспоминал, что «молодой рекрут, как правило,
имел хорошую выдержку, охотно учился и смирялся с выпавшим ему
82
жребием более охотно, чем военнослужащие других стран, призван-
ные по системе всеобщей воинской обязанности... Со временем полк
становится его новым домом, и чтобы понять ту привязанность, ко-
торую русский солдат питает к этому дому, вы должны увидеть это
собственными глазами. Не удивительно поэтому, что, исполненный
подобного чувства, русский солдат так хорошо сражается»42.
Александр I осознавал силу полкового единства и стремился со-
хранить его, стараясь сделать так, чтобы офицеры до получения но-
вого звания по возможности оставались в одном и том же полку. По-
добные попытки порой оканчивались неудачей, поскольку офицер
мог иметь сильную личную мотивацию для перевода в другой полк.
Родственники любили служить вместе. Старший брат или дядя в
полку мог оказать солдату немаловажное покровительство. Особен-
но в условиях военного времени служебная необходимость порой
требовала перевода офицеров на вакантные должности в других пол-
ках. К тому же подвигало и значительное увеличение численности
армии в годы правления Александра I. Только в 1801-1807 гг. были
основаны семнадцать новых полков, для их комплектации требова-
лись опытные офицеры. В подобных условиях удивительным пред-
ставляется тот факт, что более половины всех офицеров в звании от
прапорщика до капитана, а также многие офицеры старше по званию
на протяжении всей службы не меняли полка. Особенно в старых
полках - таких как Лейб-гренадерский, Брянский или Курский пе-
хотные полки, или Псковский драгунский - число офицеров вплоть
до чина майора, всю жизнь прослуживших в своем полку, было осо-
бенно велико. Как и следовало полагать, Преображенский лейб-
гвардии полк, один из старейших в российской армии, представлял
собой исключительное явление, поскольку почти все его офицеры
продвигались по службе внутри данного полка. Прибавим к этому,
что подавляющее большинство русских офицеров не были женаты, и
сила их привязанности к своим полкам станет очевидной43.
Однако истинными носителями духа полкового единства и пол-
ковых традиций были унтер-офицеры. В полках, появившихся в
правление Александра I, старшие унтер-офицеры несли службу с мо-
мента образования этих полков и до своего выхода в отставку. В ста-
рых полках имелись сильные унтер-офицерские кадры, прослужив-
шие на одном и том же месте свыше двадцати лет. В ряде исключи-
тельных случаев, как это было в Брянском пехотном и Нарвском
драгунском полках, служба каждого фельдфебеля (вахмистра), стар-
шего и младшего унтер-офицера проходила в одном и том же полку.
В российской армии проводилась четкая грань между унтер-
офицерами дворянского происхождения (фельдфебелями в пехоте и
вахмистрами в кавалерии) - с одной стороны, и в десятки раз более
83
многочисленными старшими и младшими унтер-офицерами - с дру-
гой. Старшие и младшие унтер-офицеры были преимущественно вы-
ходцами из нижних сословий. Они получали унтер-офицерский чин
как ветераны, зарекомендовавшие себя надежными, непьющими и
умелыми служаками в мирное время и выказавшие отвагу на полях
сражений. Как и основная масса рекрутов, большинство их были не-
грамотными.
Фельдфебели и вахмистры, напротив, в большинстве случаев вла-
дели грамотой, хотя иногда, особенно в военное время, некоторые не-
грамотные унтер-офицеры, проявившие отвагу и командирские спо-
собности, могли быть повышены до звания фельдфебеля или вахми-
стра. Многие из них были детьми священников, прежде всего
дьяконов и других низших слоев церковнослужителей, выполняв-
ших вспомогательные функции при совершении православной служ-
бы. Большая часть поповских детей владела грамотой, а поскольку в
церковной иерархии не было места для каждого из них, именно они
заполняли собой основную брешь в кадровом составе российской ар-
мии, становясь унтер-офицерами. Однако крупнейшим источником
формирования унтер-офицерского корпуса были солдатские дети,
считавшиеся наследственными членами военного сословия. В госу-
дарстве для этих мальчиков имелись специальные школы, посеще-
ние которых являлось обязательным: в 1800 г. в них обучалось почти
17 тыс. воспитанников. Только в 1805 г. на службу в армию поступи-
ло 1893 солдатских сына. В школах давалось лишь начальное образо-
вание и поддерживалась суровая дисциплина, но именно здесь для
армии готовились многочисленные кадры барабанщиков и других
музыкантов, а также некоторое количество полковых писарей. Кро-
ме того, школы выпускали грамотных старших унтер-офицеров, с
малолетства усвоивших военную дисциплину и соответствующую
систему ценностей. Как и подобает старшему унтер-офицеру старей-
шего полка российской армии, Федор Карнеев, в 1807 г. бывший
старшим унтер-офицером Преображенского полка, являлся образцо-
вым профессиональным солдатом: солдатский сын с 24-летним ста-
жем службы в полку, незапятнанным послужным списком и георги-
евским крестом за отвагу, проявленную на поле боя44.
Хотя основополагающие элементы российской армии были чрез-
вычайно прочны, ее слабым звеном были недочеты, допущенные при
проведении тактической и прочей подготовки войск в 1805 г. За ис-
ключением легкой кавалерии, по всем остальным параметрам рос-
сийская армия в целом уступала французской. Основная причина
этого заключалась в том, что французская армия в 1792-1805 гг. вела
практически непрерывные боевые действия против вооруженных
сил других великих держав. За исключением индийского и швейцар-
84
ского походов 1799-1800 гг., в которых была задействована лишь ма-
лая часть ее полков, российская армия не имела сколько-нибудь со-
поставимого боевого опыта. В его отсутствие военная муштра на пла-
цу преобладала над настоящей военной подготовкой, а педантизм и
безудержное рвение порой достигали абсурдных размеров. Отчасти
поэтому ружья и навык ведения перестрелки у русских были хуже,
чем у французов. Применение тактики массовой штыковой атаки с
целью обращения в бегство французских стрелков в цепи стоило
российской армии больших потерь и было неэффективным. В 1805—
1806 гг. батареи российской артиллерии часто оказывались плохо
прикрытыми от ружейного огня неприятельских стрелков45.
Самые больные вопросы российской армии были связаны с коор-
динацией действий на уровне выше полкового. В 1805 г. полк являл-
ся самой крупной тактической единицей. При Аустерлице собранные
вместе в последний момент колонны российской и австрийской ар-
мий действовали гораздо менее эффективно, чем постоянные диви-
зии французской армии. В 1806 г. русские сформировали собствен-
ные дивизии, но согласованность их действий на поле боя все еще
оставалась слабым звеном. Пришлось бы приложить очень много
усилий, чтобы российская кавалерия сработала так же, как кавале-
рия Мюрата во время своего массированного наступления при
Прёйсиш-Эйлау. И уж конечно, российская артиллерия не могла
концентрироваться и маневрировать так же хорошо, как это делали
батареи французского генерала А. А. Сенармона в битве под Фрид-
ландом.
Однако самое большое значение имела слабость верховного ко-
мандования армии, прежде всего высшего генералитета и верховных
главнокомандующих. В этом русские неизбежно уступали францу-
зам. Никто не мог сравниться с императором, одновременно являв-
шимся военным гением. Правда, надо отметить, что хотя успехам
российской армии мешало соперничество между отдельными ее ге-
нералами, французские маршалы в отсутствие Наполеона также дей-
ствовали не лучшим образом. Когда накануне Аустерлица Александр I
взял из рук Кутузова бразды эффективного управления армией, это
окончилось катастрофой. Жестоко поплатившись за свою инициати-
ву, Александр в 1806-1807 гг. держался в стороне от военных дей-
ствий. Это решило одну проблему, но породило другую. В отсутствие
монарха верховный главнокомандующий должен был являться фи-
гурой, способной добиваться повиновения как своим личным авто-
ритетом, так и положением в армейской иерархии, в которой он дол-
жен был стоять определенно выше любого другого генерала. К концу
1806 г., однако, все великие полководцы екатерининской эпохи отош-
ли в мир иной. М. И. Кутузов был лучшим из тех, кто на тот момент
85
оставался в живых, но со времени Аустерлица он находился в неми-
лости. Поэтому Александр назначил верховным главнокомандую-
щим генерал-фельдмаршала М. Ф. Каменского, полагаясь на его вы-
сокий чин, опыт и относительно неплохой послужной список. Ока-
завшись в армии, Каменский вскоре ужаснул подчиненных своими
сбивающими с толку и просто-напросто старческими выходками.
Один молодой генерал, граф И. А. Ливен, накануне первых крупных
сражений с французами как-то спросил: «Неужели этот сумасшед-
ший поведет нас против Наполеона?»46
Каменский вскоре покинул армию и удалился в тыл. Он получил
от Александра I приказ выйти в отставку и отправиться в свое поме-
стье, где некоторое время спустя был убит собственными крестьяна-
ми. В отсутствие Каменского Л. Л. Беннигсен, более молодой из двух
командиров корпуса, в большей или меньшей степени добился кон-
троля над армией, укрепив свои позиции тем, что в донесениях импе-
ратору преувеличил успехи российских войск в арьергардных боях
при Голымине и Пултуске. Друзья Беннигсена в Петербурге нашеп-
тывали Александру о его способностях и достижениях. В ответ Алек-
сандр, невзирая на участие Беннигсена в убийстве его венценосного
отца, назначил его на пост главнокомандующего, наградил орденами
и пожаловал некоторую сумму денег. В оправдание Беннигсена сле-
дует сказать, что он, несомненно, являлся лучшей заменой Камен-
скому, к тому же кто-то должен был быстро взять ситуацию под кон-
троль. Доверие также вызывали его действия, направленные на вы-
вод армии из затруднительного положения, в котором она оказалась
в начале кампании. Но и это не привело к прекращению интриг в
среде высшего генералитета. Другой командир корпуса, И. Ф. Букс-
гевден, ненавидел Беннигсена, отказывался сотрудничать с ним и
вызывал его на дуэль. Сам Александр послал генерала Б. Ф. Кнор-
ринга присматривать за своим главнокомандующим.
Особенно острые противоречия возникли в начале весенней кам-
пании 1807 г. между Беннигсеном и его старшим командиром диви-
зии, генерал-лейтенантом бароном Ф. В. Остен-Сакеном - еще од-
ним прибалтийским немцем. Борьба, развернувшаяся между этими
двумя людьми, достойна внимания не только потому, что являлась
симптомом серьезной и имевшей давнюю историю болезни высшего
армейского командования, но и потому, что упомянутым лицам суж-
дено было сыграть ключевую роль в событиях 1812-1814 гг.
Подобно многим высокопоставленным военачальникам россий-
ской армии, Остен-Сакен был жестким, завистливым, упрямым, че-
столюбивым и гордым человеком. Обаятельный и остроумный в об-
ществе, он мог быть совсем иным в обращении с офицерами и солда-
тами, находившимися под его командованием. Возможно, на его
86
личность повлияли чувства несправедливости и горечи, окончатель-
но покинувшие его только тогда, когда он стяжал славу и всеобщее
признание в 1813-1814 гг. В 1740 г. его отец Вильгельм был адъютан-
том генерал-фельдмаршала Б. X. Миниха - ключевой фигуры в пра-
вящих кругах и армии России во времена царствования императрицы
Анны Иоанновны. Если бы императрице и ее племяннику Иоанну VI
удалось удержаться у власти, Вильгельм мог бы рассчитывать на бле-
стящую карьеру. Его сын Фабиан был бы с рождения записан в полк
лейб-гвардии и к моменту своего двадцатипятилетия получил бы
чин полковника и стал адъютантом императора. Однако Иоанн VI
был свергнут, Миних отправлен в ссылку, а Вильгельм Остен-Сакен
выслан в один из гарнизонных полков, где прослужил последние го-
ды своей долгой карьеры, так и не получив повышения. Его сын Фа-
биан провел детство в бедности и продвигался по военной службе с
большим трудом, начав карьеру в рядах линейной пехоты и доби-
ваясь каждого нового повышения собственным мужеством и трудо-
любием. Его карьера пошла в гору, когда он был произведен в чин
прапорщика (первый обер-офицерский чин) за храбрость, проявлен-
ную в военных действиях против турок в 1769 г.47
Остен-Сакен питал отвращение к Беннигсену. Его дневники за
1806-1807 гг. представляют собой список жалоб на своего команди-
ра, которого он обвинял в неправильном управлении медицинской и
интендантской частями армии, в том, что тот упустил шансы на по-
беду в сражении при Прёйсиш-Эйлау, а также в том (вероятно, это
обвинение было самым серьезным), что Беннигсен всякий раз пре-
небрегал возможностью консультаций со своим заместителем, т. е. с
Остен-Сакеном, на предмет того, как следовало вести кампанию. В на-
чале кампании 1807 г. Беннигсен планировал провести неожиданный
маневр и посредством согласованных ударов российских дивизий,
шедших с разных направлений, загнать в ловушку отдельный корпус
маршал Нея. Остен-Сакен продвигался медленно, и Нею удалось вы-
рваться из западни. Беннигсен обвинил Остен-Сакена в намеренном
саботировании своих планов с целью его дискредитации и получе-
ния контроля над армией. Остен-Сакен заявил, что приказы имели
противоречивый характер. Первоначальное расследование не дало
результатов: как и следовало ожидать, Беннигсена и Остен-Сакена
поддерживали группировки их «друзей». Затем процесс растянулся
на месяцы, и только в 1808 г. трибунал вынес решение не в пользу
Остен-Сакена48.
К тому моменту война давно закончилась. 14 июня 1807 г. Напо-
леон нанес русским поражение в сражении под Фридландом и отбро-
сил их обратно к границам Российской империи. Поражение было
тяжелым: первоначальные подсчеты, выполненные российской сто-
87
роной, дали цифру в 20 тыс. убитых и раненых. Тем не менее это не
было разгромом, подобным Аустерлицу, не говоря уже о катастрофе
при Йене - Ауэрштедте. Большая часть российской армии благопо-
лучно и в относительно стройном порядке переправилась обратно
через р. Неман. Отделенные от Наполеона рекой, российские полки
быстро восстановили традиционные дисциплину и присутствие ду-
ха. На помощь им вскоре прибыли две новые дивизии из России под
командованием Д. И. Лобанова-Ростовского и А. И. Горчакова.
В России на тот момент прошли подготовку двести тысяч ополчен-
цев, которые в любое время могли пополнить ряды действующей ар-
мии. Происходило формирование новых регулярных полков, а новые
наборы рекрутов свидетельствовали о том, что людские ресурсы Рос-
сии далеки от истощения. До того момента Наполеон даже ни разу не
пересекал границу Российской империи. Ему все еще оставалось
проделать очень долгий путь, чтобы стать угрозой для центров воен-
ной, политической и экономической мощи России, расположенных в
районе Москвы и Санкт-Петербурга. Если бы у России была необхо-
димость продолжать войну после Фридланда, нет никаких сомнений
в том, что она была на это способна.
Тем не менее у России имелись веские причины искать мира. Го-
сударственная казна, арсеналы и склады армии были пусты, а обуче-
ние, вооружение и обмундирование новых рекрутов, равно как и под-
готовка офицерских кадров, требовали много времени. За истекшие
шесть месяцев десятки тысяч солдат и многие генералы выбыли из
строя вследствие ранений и по болезни. Александр более не возлагал
надежд на Беннигсена, но не находил подходящей для него замены в
лице других генералов. Если бы война тогда на самом деле продол-
жилась, России пришлось бы биться в одиночку. Вооруженные силы
Пруссии были уничтожены, а Великобритания не только не имела
воинских формирований на континенте, но не желала предоставить
России ни субсидий, ни даже займов. Тем временем Лондон по-
прежнему был в состоянии направить военные экспедиции для по-
корения мыса Кейп-Код и частей Испанской Америки. К тому мо-
менту Наполеон контролировал большую часть Западной и Цен-
тральной Европы и мог мобилизовать огромные ресурсы для войны
против России. Несомненно, вторжение в центральные районы Рос-
сии заняло бы у него несколько месяцев, но советники Александра I
не слишком об этом беспокоились. Что действительно вызывало их
сильное беспокойство, так это то, что Наполеон оказался у границ гу-
берний - их большая часть находилась на территории нынешних
Украины и Белоруссии, - доставшихся России в результате раздела
Польши несколькими десятилетиями ранее. В этих землях по-
прежнему господствовали польские землевладельцы и чиновники. У
88
России были все основания опасаться, что в случае вторжения Напо-
леона в западные пределы империи поляки встанут на его сторону49.
Получив донесения из Фридланда, Александр откликнулся на при-
зыв Беннигсена относительно перемирия и направил генерал-
лейтенанта князя Д. И. Лобанова-Ростовского для ведения мирных
переговоров с французами. В инструкциях, данных Лобанову импе-
ратором, содержалась рекомендация, согласно которой «сам он не
должен был вносить предложение о начале мирных переговоров, но
если французы первыми выразят желание положить конец войне,
тогда и он должен был ответить, что император Александр также же-
лает мира»50.
В определенном смысле странным представляется тот факт, что
именно Лобанов был выбран для этой полудипломатической миссии.
У него не было опыта на дипломатическом поприще, он не выглядел
и не вел себя так, как подобает дипломату. Напротив, он был доволь-
но бесцеремонен, нетерпелив, слегка неловок и совсем не годился на
роль человека, способного сглаживать недопонимания лестью и веж-
ливым обхождением. Внешности Лобанова, который был среднего
роста и имел слегка восточный разрез глаз, не добавляло привлека-
тельности то обстоятельство, что во время русско-турецкой войны
1788-1792 гг. он был дважды серьезно ранен, причем один раз в голо-
ву. Однако тот факт, что он был храбрым солдатом, возможно, мог
положительно сказаться на уважении к нему со стороны француз-
ских генералов, с которыми ему предстояло вести переговоры. У Ло-
банова также имелись и другие сильные стороны. Только что прибыв
из России со своей дивизией, он был полностью независим от Бен-
нигсена и других генералов армии, разрываемой интересами отдель-
ных фракций. Лобанов был также предан императору и зависел от
него. В отличие от генералов и сановников, он был той фигурой, ко-
торой Александр мог поручить дословное исполнение своих распо-
ряжений51.
Лобанов вскоре обнаружил, что Наполеон хотел не просто мира,
но также союза с Россией. С российской стороны детальные перего-
воры как о мире, так и возможности заключения союза велись Лоба-
новым и князем А. Б. Куракиным. В июне 1807 г. Куракин являлся
государственным деятелем и дипломатом самого высокого ранга в
ставке Александра I. На определенном отрезке царствования Павла I
он отвечал за внешнюю политику России. Теперь же он готовился за-
ступить на новый пост в качестве посла в Вене. Куракин был поме-
шан на мелочах, подчеркивающих ранг, статус и особенности внеш-
ности. Он мог быть педантичным. Но он был умнее, проницательнее
и опытнее, чем утверждали его критики. Он принадлежал к числу тех
лиц, стоявших у кормила власти, которые всегда рассматривали
89
англо-французское соперничество за мировое господство в качестве
основной причины войн, обрушившихся на Европу после 1793 г. Ку-
ракин полагал, что Россия по возможности должна занимать в этом
конфликте нейтральную позицию, используя англо-французское
противостояние в своих интересах. Хотя после Аустерлица он стал
рассматривать наполеоновскую Францию как угрозу безопасности
России, но считал, что наилучшим способом защитить Россию было
вступление в соглашение с Наполеоном о разделе французской и
российской сфер влияния в Европе52.
Лобанов и Куракин были двоюродными братьями. Оба были по-
томками древних аристократических фамилий. Если Куракины были
богаты, то ветвь рода Лобановых-Ростовских, к которой принадле-
жал Дмитрий, к 1800 г., напротив, заметно обеднела. Причина этого
помимо всего прочего заключалась в том, что в XVIII в. Куракины
занимали высшие государственные посты, и происходило это в то
время, когда политическая власть обычно приносила значительное
богатство. Брачные союзы ввели их в круг высшего света России.
У Куракиных также было не более двух сыновей в каждом поколе-
нии, поэтому богатство семьи не расточалось. Князь Лобанов, напро-
тив, давным-давно уже не играл ключевых ролей в военной или по-
литической жизни, а состоятельный прадед Д. И. Лобанова после
трех браков оставил 29 детей. Когда Л. Н. Толстому в романе «Война
и мир» потребовалась вымышленная семья, являвшаяся воплощени-
ем императорского двора и высшего света Петербурга, он дал им фа-
милию Курагиных, хотя настоящие Куракины были людьми гораздо
более интересными и разносторонними, чем нарисованная Толстым
пародия на циничного придворного-аристократа, князя Василия Ку-
рагина и его малопривлекательных отпрысков. Как и вымышленный
персонаж Толстого князь Борис Друбецкой, Д. И. Лобанов был вос-
питан и получил образование в семье своих богатых кузенов - в дан-
ном случае Куракиных53.
Хотя Куракин и Лобанов обсуждали детали с Талейраном и мар-
шалом Бертье, реальным переговорщиком со стороны России высту-
пал Александр I, который провел многие часы в личных беседах с
Наполеоном. Первая встреча двух монархов произошла на знамени-
том церемониальном плоту в центре реки Неман 25 июня 1807 г. Ре-
ка разделяли силы двух армий: российской, стоявшей в восточном
берегу, и французской - на западном.
Из шести человек - все они были генералами, - сопровождавших
Александра во время этой встречи с Наполеоном, старшим по званию
был младший брат императора - великий князь Константин. Импе-
ратору посчастливилось быть похожим на свою высокую и привле-
кательную мать вместо того, чтобы походить на отца - невысокого
90
роста, некрасивого и курносого. Константину повезло меньше, и он
напоминал отца не только внешним видом, но и чертами характера.
Оба они были помешаны на мелочном соблюдении всех деталей
строевой подготовки и воинского мундира. Важнее было то, что оба
были взбалмошны и непоследовательны, а их настроения и взгляды
менялись столь стремительно, что обескураживали окружающих.
Кроме того, оба были подвержены ужасающим приступам гнева, во
время которых поток угроз и оскорблений обрушивался на всякого,
кто попадался им под руку. Как ни странно, оба были способны про-
являть большую щедрость и доброту, но для гордой знати, остро вос-
принимавшей публичное бесчестье, оскорбления Павла I были так
же неприемлемы, как и его своенравная политика или попытки пре-
пятствовать продвижению по службе отдельных представителей
знатных семей.
В 1807-1814 гг. Константин не просто являлся наследником пре-
стола, но помимо Александра являлся единственным совершенно-
летним представителем мужского пола в семье Романовых. В Рос-
сии того времени свержение монархии или замена Романовых дру-
гим претендентом на престол было немыслимо. Память об анархии,
охватившей страну двумя столетиями ранее, в период Смутного вре-
мени, когда пресечение правящей династии привело к гражданской
войне, иностранной интервенции и разложению государства, не спо-
собствовала популярности подобных идей. Однако как бы ни была
российская знать разочарована Александром, очень немногие жела-
ли бы видеть на троне Константина. Как бы то ни было, следует от-
дать должное и великому князю, который чтил своего брата и едва
ли поддержал бы заговор против него. Если это и укрепляло пози-
ции императора у себя дома, тот факт, что Константин находился в
шаге от трона, неизбежно вызывало беспокойство государственных
деятелей других стран. Как отец Константина, так и его дед Петр III
были печально знамениты тем, что могли неожиданно и резко ме-
нять свой внешнеполитический курс. Непредсказуемость в сфере
внешней политики, присущая самодержавной форме правления, са-
ма по себе являлась достаточным основанием для опасений на пред-
мет того, в какой мере можно было полагаться на Россию, даже если
бы не существовала возможность выхода на авансцену такой фигу-
ры как Константин54.
Самым младшим по возрасту генералом в окружении Александра
был генерал-майор граф X. А. Ливен. Уравновешенный, тактичный,
скромный и трудолюбивый Ливен занимал неприметный на первый
взгляд пост начальника личной походной канцелярии императора.
На самом же деле эта должность давала очень широкие полномочия.
Павел I ввел в России прусскую систему военной администрации, в
91
которой главнокомандующим являлся сам император, управлявший
армией через своего генерал-адъютанта, который в принципе был не
более чем секретарем. Собственно военный министр находился в
Берлине, изредка встречался с королем и отвечал за то, чтобы обмун-
дирование армии было в надлежащем виде. Даже в Пруссии королев-
ский генерал-адъютант неизбежно сосредоточивал в своих руках
большую власть. В России ни Павел, ни Александр и близко не стоя-
ли к Фридриху по части осведомленности во всех деталях военной
службы. А это неизбежно вело к возрастанию роли генерал-адъютанта
Ливена, которого один историк справедливо назвал «первым заме-
стителем императора по военным делам»55. Хотя со времен средневе-
ковья предки Ливена были выходцами скорее из Ливонии, чем Гер-
мании, его самого лучше всего охарактеризовать как представителя
знати прибалтийских немцев. Как и в случае со многими генералами
и старшими офицерами, также происходившими из прибалтийских
немцев, самоидентификация Ливена была делом сложным, однако
его лояльность не вызывала сомнений. Тот факт, что он был немцем,
означал прежде всего то, что он был убежденным лютеранином, со
всей свойственной данному религиозному течению приверженно-
стью долгу, трудолюбию и послушанию. Родившись в Киеве, где его
отец был военным губернатором, Ливен получил образование в Пе-
тербурге и всю свою сознательную жизнь провел при императорском
дворе, а также в качестве посла. Не удивительно, что языками, кото-
рым он отдавал предпочтение, были французский, являвшийся
лингва-франка для высших слоев общества всех стран, и русский -
язык армии. Его политические симпатии были всецело на стороне
России; к этому добавлялась сильная личная преданность Алексан-
дру I и династии Романовых, которая была у него более ярко выра-
жена, чем у большинства выходцев из прибалтийских провинций56.
Подобной личной привязанностью X. А. Ливен был отчасти обя-
зан службе в качестве офицера лейб-гвардии Семеновского полка,
шефом которого являлся Александр с момента своего совершенноле-
тия. Будучи основан Петром Великим в 1683 г. вместе со своим
полком-побратимом Преображенским, Семеновский полк воспитал
многих ближайших помощников Александра I, включая П. М. Вол-
конского, ранее исполнявшего обязанности Ливена. В системе прав-
ления, состоявшей из множества сетей и «семей», семеновцы были в
числе личных приверженцев императора. Именно этот полк нес ка-
раул вокруг дворца в ночь, когда был свергнут Павел I.
Однако прежде всего положение и лояльность Ливена определя-
лись тем обстоятельством, что его мать была ближайшей подругой
вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Александра;
она была ее главной фрейлиной и воспитательницей детей импера-
92
торской фамилии, которые и во взрослой жизни продолжали питать
нежные чувства к Шарлоте Ливен. Одна из ее бывших подопечных,
великая княгиня Анна (впоследствии ставшая королевой Нидерлан-
дов), писала: «Разве не было ее исключительной привилегией право
бранить членов императорской фамилии - право, которое не дается
ни императорским указом, ни наследственным титулом?» Столь
прочные связи с императорской фамилией ценились на вес золота.
Титулы, имения и всяческого рода покровительство буквально обру-
шились на головы Шарлоты и ее детей. Старший брат Ливена -
К. А. Ливен стал генералом, а впоследствии служил в качестве мини-
стра народного просвещения. Его младший брат, И. А. Ливен отли-
чился в 1807 г. и был ранен в сражении при Прёйсиш-Эйлау.
Повествование романа Л. Н. Толстого начинается описанием свет-
ского вечера в доме Анны Шерер, верной наперсницы императрицы
Марии. В реальной жизни лицом, наиболее подходившим под описа-
ние Анны Шерер, являлась Шарлота Ливен57.
Во время своей первой встречи 25 июня Александр и Наполеон
имели почти двухчасовую беседу тет-а-тет. Оба были мастерами по
части лести и обольщения, и каждый намеревался завоевать симпа-
тии и расположение другого. Несомненно, ими были высказаны мно-
гие мысли, которые ни один из правителей не решился бы зафикси-
ровать на бумаге, не говоря уже о том, чтобы внести их в текст дого-
вора. В ранних работах как российских, так и французских авторов
порой высказывается идея о том, что Наполеону удалось привести
Александра в замешательство, и что именно это отчасти объясняет
условия русско-французского договора. Однако вряд ли следует при-
нимать восхищение Александра Наполеоном за чистую монету, осо-
бенно в те моменты, когда он вел переговоры с французскими дипло-
матами. Секретные инструкции, которые он дал Куракину и Лобано-
ву после серии бесед с французским императором, основывались на
хладнокровном и реалистичном понимании интересов, а также сла-
бых и сильных сторон России и Наполеона58.
В конечном счете по условиям Тильзитского мира Александр по-
лучил большую часть того, что хотел. Прежде всего он добился мира,
значившего больше, чем временное перемирие, избежав традицион-
ной для побежденной стороны территориальных уступок и военных
репараций59. Помимо этого важнейшей его задачей было спасение
Пруссии, к которому российского императора подвигало как чувство
лояльности по отношению к королю и королеве Пруссии, так и те со-
ображения, что Россия желала иметь Пруссию в качестве союзника
против будущей французской экспансии в восточном направлении.
Достижение этой цели далось Александру большой ценой. Францу-
зы на тот момент оккупировали территорию всей Пруссии, а у рос-
93
сийской армии не было возможности ее отвоевать. Наполеон предпо-
чел бы разделить Пруссию, оставив восточные ее регионы - преиму-
щественно польские земли - Александру и распределив остальную
часть королевства между своими германскими сателлитами.
Сохранение Пруссии как единого государства, следовательно,
явилось победой российской дипломатии, хотя и не вполне опреде-
ленной. Пруссия теряла часть территории и населения. Ее польские
провинции получали статус нового небольшого государства - так на-
зываемого герцогства Варшавского. Его правителем предстояло стать
королю Саксонии, чьи предки на протяжении большей части XVIII
в. являлись королями Польши. Новое герцогство было полностью
покорно воле Наполеона и потенциально представляло большую
опасность для России - и как плацдарм для будущего вторжения в
западные пределы Российской империи, и как источник вдохнове-
ния для всех поляков, мечтавших о реставрации польского государ-
ства в его прежних границах. Вынужденное сократить численность
своей армии и выплатить крупные военные репарации, перекроенное
прусское государство было слишком уязвимо для сил Наполеона и
не могло служить защитным барьером для России, что стало очевид-
но в 1811-1812 гг. Тем не менее настойчивость Александра в вопросе
сохранения государственности Пруссии принесла плоды в 1813 г.,
когда прусская армия сыграла одну из ключевых ролей в поражении
Наполеона.
Основной ценой, заплаченной Россией за выживание Пруссии,
стало согласие выступить на стороне Наполеона в его войне против
Великобритании. Прежде всего это означало присоединение к кон-
тинентальной блокаде Наполеона и, следовательно, закрытие портов
России для английских судов и товаров. По условиям Тильзитского
мира Россия также была обязана распространить континентальную
блокаду на Швецию, а в случае необходимости объявить ей войну.
В июне 1807 г. Александр был недоволен тем, что Великобритания не
смогла поддержать военные усилия России, но он точно не желал
вступать в конфликт с Лондоном и осознавал ущерб, который этот
конфликт нанесет экономике и финансам государства. Однако он по-
лагал, что на тот момент Россия не имела возможности лавировать
между Великобританией и Францией, и что подчинение экономиче-
ских интересов России главной задаче Наполеона - блокаде британ-
ской торговли - являлось единственным способом обеспечить при-
емлемые условия мира. Российский император тешил себя надеждой
на то, что, если англичане полностью утратят возможность торговли
с континентом, и при этом выдвинутые Наполеоном условия будут
умеренными, Лондон, возможно, пойдет на заключение мира. Ком-
промиссный мир, ограничивающий как британскую экспансию за
94
пределами Европы, так и продвижение французов на континенте, ко-
нечно, идеально соответствовал бы интересам России. Радужные на-
дежды Александра выглядели реалистичными и потому, что Тиль-
зитский мир не обязывал Россию участвовать в военных действиях
против Великобритании, а успешная война против Швеции могла
окончиться присоединением Финляндии и тем самым обезопасить
Петербург от будущих атак со стороны Швеции60.
Единственной сферой, где Александр, возможно, пошел на чрез-
мерные уступки в пользу Наполеона, были отношения России с
Османской империей. Спровоцированные Францией турки вели вой-
ну с Россией с 1806 г., надеясь воспользоваться поражением России
при Аустерлице и вернуть себе территории, утраченные на протяже-
нии последнего тридцатилетия. Во время переговоров в Тильзите
Франция вызвалась быть посредником между Россией и Османской
империей и собиралась поддержать нового союзника в случае, если
бы турки проявили непреклонность. Александр надеялся, что Напо-
леон благосклонно воспримет приоритет российских интересов в
Османской империи, и что тем самым удастся создать противовес го-
сподству Франции в Западной и Центральной Европе. На самом же
деле, несмотря на все разговоры Наполеона о русско-французском
сотрудничестве на Востоке и грядущей гибели Османской империи,
основная линия его политики была нацелена на сдерживание рос-
сийской экспансии. Нет сомнений в том, что он все равно стал бы
проводить эту политику исподволь, независимо от условий Тильзит-
ского договора. Выступая в качестве посредника, он всего лишь по-
лучал больше возможностей для достижения своей цели61.
Стремясь упростить процедуру переговоров, Александр вместе со
своими советниками прибыл в Тильзит, на западный берег Немана,
где находилась ставка Наполеона. Императоры провели вместе мно-
го часов и разговаривали на самые разные темы, которые касались
отнюдь не только мирных переговоров и смотра войск Наполеона.
Половина Тильзита была передана в распоряжение русских, там раз-
местился первый батальон Преображенского полка - для охраны
российского императора. Однако все взгляды были прикованы к
французской армии. Столь заинтересованный в военных делах пра-
витель как Александр, не мог упустить шанса внимательно присмо-
треться к людям, завоевавшим всю Европу, и услышать, как один из
величайших за всю историю полководцев раскрывает секреты своего
успеха. В любом случае ситуация подходила для реализации замыс-
ла российского императора, согласно которому он должен был вы-
ступить в качестве почтительного ученика Наполеона и тем самым
польстить его самолюбию. Но и французскому императору следова-
ло бы обратить пристальное внимание на преображенцев, поскольку
95
своим будущим окончательным падением он был во многом обязан
действиям старых полков российской армии.
Почти во всех отношениях Преображенский являлся типичным
полком российской армии, вернее сказать, идеальным воплощением
того, каким должен был быть российский полк. Разумеется, обер-
офицеры и ветераны из числа унтер-офицеров питали чувство глубо-
кой привязанности к своему прославленному полку. Как и все рос-
сийские полки, Преображенский во многом был замкнутым мирком.
Солдаты по совместительству являлись портными, сапожниками и
строителями. В дополнение к этому в российском полку имелись пол-
ноценные оружейники, кузнецы, плотники, столяры, мастера по ре-
монту повозок, ковочные кузнецы, а также ремесленники прочих про-
фессий. Относительно новым явлением было наличие докторов: в
Преображенском полку их было четверо, что было вовсе не характер-
но для армии в целом. Гораздо более традиционным являлось присут-
ствие практически в каждом полку священников и младших церков-
нослужителей. Православные литургии служились по воскресеньям
и основным праздникам. Священники обращались к войскам с про-
поведью о необходимости верной службы царю, являвшемуся защит-
ником православных веры и государства. Другой популярной темой
было хорошее обращение с военнопленными и гражданским населе-
нием. Во время сражений некоторые священники находились непо-
средственно на линии огня. Обычно они были вместе с докторами,
успокаивая раненых и - что было очень важно - отпевали умерших62.
Офицеры Преображенского полка представляли собой наименее
типичное явление в российской армии. Хотя большая часть офице-
ров русской армии принадлежала к дворянскому сословию, 6 % были
выходцами из низших сословий, крестьян или, что случалось чаще
всего, солдат. В любом случае большинство дворян довольствовались
небольшим доходом, и то же самое можно сказать о большей части
офицерского состава. Лишь у четверти из них в 1812 г. имелись в соб-
ственности имения, или же они являлись их наследниками, и боль-
шинство этих имений были небольшими. Офицер линейного полка,
семья которого владела более чем сотней душ крепостных, встречал-
ся крайне редко. В России времен правления Александра I практиче-
ски любое образование являлось платным. Офицеры артиллерии
обычно получали образование в кадетских корпусах (военных учи-
лищах, предназначенных для обучения мальчиков офицерскому де-
лу), большая их часть обладала необходимыми математическими
знаниями и владела иностранными языками. Однако большинство
офицеров линейных пехотных и кавалерийских полков читали и пи-
сали по-русски, а также могли знать начала арифметики, но этим их
образование и ограничивалось63.
96
Офицеры Преображенского полка сильно отличались от описан-
ных стандартов. Хотя формулярные списки неполно отражают мате-
риальное положение офицеров, даже они свидетельствуют о том, что
две трети офицеров этого полка были выходцами из семей, владев-
ших сотней душ крепостных и более. Более четверти являлись вла-
дельцами тысячи душ, а командир первого батальона граф М. С. Во-
ронцов должен был унаследовать 24 тыс. крепостных. Богатство
являлось залогом образования и культуры. Подавляющее большин-
ство офицеров говорило на двух и более языках, а почти полови-
на - на трех и более. В воспоминаниях и дневниках офицеров лейб-
гвардии встречаются рассуждения о литературе, истории и фило-
софии. В большинстве случаев образование делало из них скорее
хорошо воспитанных и порядочных людей и интересных собеседни-
ков, чем профессиональных офицеров в узком смысле этого слова.
Они принадлежали к российской и европейской аристократии, вос-
питанной на французской литературе и римской истории64.
Отношения между Александром и офицерами его лейб-гвардии
были до странности противоречивыми. С одной стороны, император
очень гордился своими гвардейцами и чувствовал себя как дома в
обществе образованных офицеров благородного происхождения. Од-
нако по интересному стечению обстоятельств офицеры-аристок-
раты лейб-гвардии представляли собой анклав республиканизма в
самом сердце российской абсолютной монархии. Один офицер вспо-
минал, что «в служебных делах существовала строгая субординация,
но во всем остальном все офицеры были равны». Если это и было
преувеличением, правдой является то, что отношения между офице-
рами разного возраста и звания имели на удивление неформальный
характер. Этому способствовало то обстоятельство, что семьи мно-
гих офицеров находились между собой в родственных отношениях
или просто были близко знакомы на протяжении жизни нескольких
поколений. В глазах монарха республиканские порядки внутри лейб-
гвардии могли являться поводом для беспокойства. Когда во главе
гвардейского подразделения с целью наведения дисциплины ставил-
ся посторонний человек, позволявший себе грубое обращение с офи-
церами, он чаще всего сталкивался с тем, что по своему содержанию
было близко к забастовке. В подсознании императора также должны
были храниться воспоминания о многочисленных восстаниях, под-
нятых гвардейцами в XVIII в., последнее из которых произошло все-
го за шесть лет до Тильзита. Действительно, последней крупной по-
пытке государственного переворота, организованной гвардейцами,
суждено было состояться в 1825 г., сразу после смерти Александра I.
Целью восстания было свержение самодержавного строя и установ-
ление конституционной монархии или даже республики65.
97
9 июля, после ратификации Тильзитского договора, оба импера-
тора присутствовали на салюте, организованном в ходе парада фран-
цузской и российской гвардии. После парада Наполеон в виде теа-
трального жеста, так кстати завершавшего спектакль, разыгрывае-
мый двумя императорами на протяжении двух недель, попросил
разрешения Александра наградить орденом Почетного легиона са-
мых храбрых солдат Преображенского полка. Михаил Козловский,
командир полка, был сильно поражен популистским жестом Напо-
леона и просто-напросто приказал выйти вперед гренадеру батальо-
на Алексею Лазареву, стоявшему правее остальных. Смущенный Ла-
зарев, солдатский сын, внезапно оказался в объятьях Наполеона,
стал офицером Почетного легиона и начал получать пенсию в разме-
ре 1200 франков в год.
Однако Россия времен Александра I в целом и Преображенский
лейб-гвардии полк в частности не лучшим образом подходили для про-
явлений «социальной мобильности» французского типа. Два года спу-
стя Лазарева выгнали из полка за дерзость, проявленную по отноше-
нию к офицеру. В 1819 г., после возвращения в батальон инвалидов (т. е.
ветеранов), в звании прапорщика он был арестован за нападение на
двух гражданских лиц. Возможно, у Лазарева просто был трудный ха-
рактер. Однако солдатские дети, дослужившиеся до офицерского зва-
ния, порой сталкивались с предвзятым к себе отношением и были вы-
нуждены пройти непростой период адаптации к своему новому статусу.
После войны даже в линейных полках часть их была уволена со служ-
бы или получила выговоры, а их личные дела содержат записи о пьян-
стве, некомпетентности и других недостатках. Если офицеры, выслу-
жившиеся из числа рядовых солдат, сталкивались с трудностями при
несении службы в линейных полках, весьма вероятно, что Лазареву да-
же в качестве полуотставного прапорщика Преображенского полка
приходилось вести непрестанную борьбу с сослуживцами. Он совер-
шил самоубийство до того, как было вынесено решение по его делу66.
После ратификации договора и завершения парадов Александр
покинул Тильзит и направился в Петербург. Он ни с кем не поделил-
ся сокровенными мыслями о недавних событиях. Невозможно ска-
зать, какие надежды он возлагал на вновь установившиеся отноше-
ния с Францией или насколько был уверен в их прочности. Несо-
мненно, он полагал, что каков бы ни был исход русско-французских
отношений, по крайней мере он выиграл время для своей империи и
спас ее от большей опасности. Возможно, наиболее точно ход мыслей
Александра отражает фраза, сказанная, как считается, им прусской
венценосной чете о Наполеоне: «Он свернет себе шею. Несмотря на
всю мою игру и внешние жесты, я являюсь вашим другом и надеюсь
доказать вам это своими действиями»67.
98
Ни современники, ни историки не считали Александра лично-
стью легкой для понимания. Великолепный актер, действовавший
под маской личного обаяния и лести, он оставался скрытным, непро-
ницаемым, недоверчивым и уклончивым человеком. Многим наблю-
дателям Александр как при жизни, так и после смерти казался ис-
полненным противоречий. С одной стороны, он был поборником
принципов эпохи Просвещения и либеральных ценностей, но с дру-
гой, сделал очень мало для улучшения доставшейся ему по наслед-
ству самодержавной формы правления или крепостнической систе-
мы, на которую опиралось самодержавие. Подобно своей бабке Ека-
терине II, он говорил о либеральных реформах, но действовал, как
отец, Павел I, будучи одержим заботой об идеальном построении и
внешнем виде своих солдат на плацу. В международных делах он ра-
товал за возвышенные идеи всеобщего мира и порядка и в то же вре-
мя следовал в русле «реальной политики». Все это утвердило ряд
критиков во мнении, что Александр был просто непоследовательным
и лицемерным человеком68.
Император и правда сочетал в себе очень противоречивые инте-
ресы и пристрастия, унаследованные от бабки и отца. Он также ра-
ботал на европейскую публику, как некогда делала Екатерина II,
стремясь показать себя истинно просвещенным европейцем и мо-
нархом. Выросший благодаря усилиям своего воспитателя, швей-
царца по происхождению, на идеях европейского Просвещения, а
затем вынужденный действовать в условиях российской действи-
тельности, Александр полагал, что Россия его недостойна. Одним из
следствий подобного отношения явилась склонность императора в
большей мере полагаться на военных советников из числа иностран-
цев, чем на своих собственных генералов. В характере Александра
было нечто, что заставляло его обольщать каждого, кто встречался
ему на пути. Если это и касалось прежде всего женщин, он применял
приемы обольщения, свою чувствительность и личное обаяние так-
же и в отношении мужчин. Александр был чувствительным и нер-
возным человеком. Он избегал конфронтации, ему не нравилось ра-
нить чувства других людей, а для достижения своих целей он ис-
пользовал непрямые средства. Эти черты личности Александра ока-
зывали серьезное влияние на его способы управления государством
и армией. В сфере внешней политики он порой получал информа-
цию и действовал через частные каналы, не известные его министру
иностранных дел и послам. В армии он использовал личные связи с
подчиненными как средство, с помощью которого он мог присма-
тривать за своими генералами. Излишняя чувствительность, а отча-
сти даже моральная трусость, не позволяли ему урезать военную
структуру командования, чтобы избавиться от части лишних гене-
99
ралов. Он также был весьма склонен избегать непосредственной от-
ветственности за сложные решения, действуя за спинами своих ге-
нералов для достижения поставленных целей и дистанцируясь от
них в случае неудачи.
Личность Александра сыграла решающую роль в том, как Россия
ответила на вызов, брошенный ей Наполеоном в 1807-1814 гг. Тем
не менее его действия и ход мыслей остаются за гранью понимания
до тех пор, пока мы не получим представление об обстановке и сдер-
живающих факторах, с учетом которых действовал российский им-
ператор. Не только отец Александра, но и его дед Петр III был свер-
гнут с престола и убит. С самого детства Александр находился в
окружении придворных и политических группировок и организован-
ных ими интриг. Как император он являлся эталоном благородства,
богатства и социального положения. Большая часть людей, с которы-
ми он вел беседы, хотела использовать его для достижения собствен-
ных интересов или проведения своей политики. Они стремились
ограничить его независимость и действовали через сети, основанные
на патронажно-клиентарном принципе, скрывали от императора
правду. Эти сети пронизывали императорский двор, правительство и
армию, которые все еще составляли единое целое. Высокомерные,
честолюбивые и завистливые люди, из которых состояли упомяну-
тые сети, с трудом поддавались управлению. Но императору прихо-
дилось ими управлять, если он хотел сохранить свою жизнь и до-
биться эффективной работы армии и бюрократии. Учитывая, что
императору приходилось иметь дело с подобного рода высшим све-
том Петербурга, ему можно простить значительную степень подо-
зрительности, непостоянства и лживости. По прошествии многих лет
отчаяние, вызванное испорченностью человеческой природы и ли-
шавшее императора вкуса жизни, должно было только усилиться.
Как однажды заметил один из приближенных Александра, «в вашем
положении и ангел стал бы подозрительной личностью»69.
В эти годы наиболее проницательным иностранным наблюдате-
лем в Петербурге был Жозеф де Местр, посол короля Сардинии,
большая часть владений которого была аннексирована Наполеоном.
Он писал, что «в характере Александра и в его образе правления ле-
жал принцип, согласно которому высшие сановники действовали
только в пределах своей ограниченной сферы. Он охотно и без отвра-
щения держит на службе одновременно двух заклятых врагов, не по-
зволяя им сожрать друг друга». За счет этого шансы организации за-
говора уменьшались. Главное, что император мог быть лучше осве-
домлен о том, что действительно таилось под маской почтительности
и покорности, которую всегда носили его министры. Железный ку-
лак всегда был наготове и порой пускался в ход, но в целом Алек-
100
сандр предпочитал более тонкие методы. В какой-то мере скрытность
стала его второй натурой, почти что самоцелью. В оправдание Алек-
сандра, правда, стоит сказать, что для монарха управление посред-
ством манипуляций, обольщения и взяточничества являлось не толь-
ко более безопасным, но и более эффективным. Вполне естествен-
ным было также, что император временами искал советников среди
тех, кто не был частью петербургского бомонда и всецело от него за-
висел. Очевидно, иностранцы являлись той средой, из которой могли
быть набраны подобного рода советники70.
Когда Александр смотрел поверх представителей высшего света
Петербурга, он видел огромные территории России, управляемые не-
достаточным количеством государственных чиновников. В деревне,
где проживало свыше 90 % подданных российского императора, об-
щественный порядок, налоги и набор рекрутов всецело зависели от
сговорчивости помещиков. Александр отрицательно относился к
крепостничеству, но не мог разрушить фундамент, на котором покои-
лась вся система управления государством, по крайней мере в тот
момент, когда он столкнулся с необходимостью мобилизации всех
ресурсов империи в борьбе против Наполеона. В любом случае разве
не привело бы ослабление позиций землевладельческого сословия
скорее к анархии, чем к прогрессу, учитывая тогдашний уровень раз-
вития российской власти и общества? Александр действительно на-
чал процесс урезания системы крепостничества, облегчив условия
добровольного выхода из крепостных и прежде всего положив конец
политике «пожалования» тысяч государственных крестьян частным
владельцам, которая проводилась его предшественниками71.
Существует множество причин полагать, что в принципе Алек-
сандр благоволил представительным институтам, но российские реа-
лии являлись мощным препятствием на пути реформ. Принимая во
внимание слабость государственной бюрократии и силу петербург-
ских патронажно-клиентарных связей, логично задаться вопросом,
действительно ли император желал укрепления этих связей, если бы
дал их носителям парламент, через который они могли бы оказывать
дополнительное влияние на процесс принятия законов, утверждения
налогов и на правительство? Любые представительные институты в
России оказывались во власти помещиков: ни одна другая группа не
могла и близко сравниться с ними по своему богатству, образованию
или социальному положению. В таком случае не явились бы подоб-
ные институты препятствием на пути модернизации России и отме-
ны крепостного права? Не имело бы больший смысл совершенство-
вание бюрократии с тем, чтобы она могла стать носителем просве-
щенных реформ в консервативном обществе? В еще меньшей степени
российский император заслуживает порицания за подход, практико-
101
вавшийся им во внешней политике. В своем стремлении к такому
мировому порядку, в котором склонность к мирному сосуществова-
нию и сотрудничеству имела большую ценность, при одновременном
преследовании интересов своей страны, Александр проявлял не
больше лицемерия, чем лидеры союзных стран, одержавших победу
в первой и второй мировых войнах XX столетия72.
Хотя, с ретроспективной точки зрения, эти аргументы могут сви-
детельствовать в пользу Александра I, в то время многие считали, что
он действовал из лучших побуждений, но при этом был натурой жен-
ственной и слабой. В 1812 г. это мнение имело большое значение. Ав-
стрийский министр иностранных дел, граф К. В. Л. Меттерних в сво-
их письмах, адресованных большинству дипломатов иностранных
держав и многим представителям правящих кругов России, сообщал,
что не рассчитывал ни на «крупицу стойкости со стороны императо-
ра Александра» по мере того, как французская армия продвигалась
вглубь территории России и наконец овладела Москвой.
Стратегия Наполеона кажется бессмысленной, если не брать в
расчет эти соображения. Однако на самом деле Александр в 1812 г.
не утратил присутствия духа. У него оказалось достаточно смелости,
чтобы взять на себя огромный риск и справиться с трудностями, свя-
занными с вторжением в Центральную Европу в 1813 г., созданием
международной коалиции держав и шествием в ее главе к Парижу73.
Еще в сентябре 1810 г., когда франко-русские отношения начали
сползать к войне, французский посол в Петербурге пытался донести
до сведения своего правительства, что Александр на самом деле го-
раздо жестче, чем казался.
Люди полагали, что он был слаб, но они ошибались. Несомненно,
он мог мириться со многими неудачами и скрывать свою досаду, но
делал это потому, что имел перед собой конечную цель - мир в Евро-
пе, которой он надеялся достичь, минуя серьезный кризис. Но подат-
ливость, свойственная его натуре, имела свой предел, дальше которо-
го он не шел: этот предел был установлен раз и навсегда и никогда
впредь не нарушался. По характеру Александр был человеком, ис-
полненным благих намерений, искренним и преданным, его чувства
и принципы были возвышенными, но под всем этим скрывались ли-
цемерие, приобретаемое со временем всеми царственными особами,
и упрямая настойчивость, которую ничто не могло сломить74.
Примечания
1 Обзор внешней политики России в XVIII в., см. главы, написанные
П. Бушковичем (P. Bushkovitch) и X. Рагсдэйлом (H. Ragsdale), в книге: The
Cambridge History of Russia. Cambridge, 2006. Vol. 2. P. 489-529.
102
2 Авторитетным исследованием о Екатерине II и ее правлении является
книга: Madariaga I. Russia in the Age of Catherine the Great. London, 1981.0 «гре-
ческом плане» см. великолепную работу: Montefiore S. S. Prince of Princes:
The Life of Potemkin. London, 2000. P. 219-221, 241-243.
3 Наиболее полным недавним исследованием по истории Османской им-
перии является монография: Turkey. Vol. 3: The Later Ottoman Empire 1603-
1839. Cambridge, 2003. О турецкой армии см.: Aksan V. Ottoman Wars 1700-
1870: An Empire Besieged. Harlow, 2007. Попытки сопоставления России и
Турции предприняты в книге: Lieven D. Empire: The Russian Empire and its
Rivals. London, 2001. Ch. 4. P. 128 ff.
4 Литература по истории старого режима в Европе очень обширна. Обзор
государственного строительства в Европе в течение продолжительного пе-
риода рассматривается в книге: Tilly Ch. Coercion, Capital and European
States: A. D. 990-1992. Oxford, 1990. К не меньшим размышлениям побужда-
ют работы П. Андерсона и В. Даунинга, см.: Anderson P. Lineages of the
Absolutist State. London, 1974; Downing B. The Military Revolution and
Political Change. Princeton, 1992.
5 Лучший недавний обзор истории русского крестьянства представил
Д. Мун (D. Moon) в своей монографии, см.: Moon D. The Russian Peasantry,
1600-1930. London, 1999. Земельные владения европейской аристократии в
сравнительной перспективе рассматриваются в книге: Lieven D. Aristocracy
in Europe 1815-1914. Basingstoke, 1992. Chs. 1 and 2. P. 1-73.
6 Точный показатель составляет 7,3 %; он выведен на основе данных о
500 генералах, которые включены в кн.: Отечественная война 1812 года: Эн-
циклопедия. Об образовании и просвещении в балтийских губерниях см.:
Pistolkors G. Deutsche Geschichte in Osten Europas: Baltische Länder. Berlin,
1994. S. 266-294.
7 Лучшим источником является официальная история военно-инженер-
ного дела в России: Фабрициус И. Г. Главное инженерное управление // Сто-
летие военного министерства. Т. 7. СПб., 1902. О докторах см.: Баранов А. А.
Медицинское обеспечение армии в 1812 г. // Эпоха 1812 года: Исследования.
Источники. Историография. Т. 1. М., 2002. С. 105-124.
8 Целорунго Д. Г. Офицеры русской армии, участники Бородинского сра-
жения. М, 2002. С. 81. Лучшим источником по истории происхождения гене-
рального штаба является книга: Глиноецкий Н. П. Генеральный штаб в цар-
ствование императора Александра I. Т. 1. СПб., 1883. См. также: Гейсман П. А.
Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части в цар-
ствование императора Александра I // Столетие военного министерства. Т. 4.
Кн. 2. Отд. 1. СПб., 1902.
9 Этот термин взят из работы Д. Брюера (J. Brewer), который использо-
вал его в контексте Великобритании XVIII в.
10 Данные российской статистики неточны, поскольку она учитывала
лишь количество подданных, подлежавших обязательной военной службе.
Сюда не были включены женщины, дворяне, духовенство, купечество и все
инородцы. Об основах статистического учета европейского населения см.:
Economic Systems and Finance. Oxford, 1995. P. 315-319, 360-376. Более под-
робно о сокращении численности населения в Европе в 1812 г. см. статисти-
103
ческие данные, собранные майором Й. Палдусом (J. Paldus) и содержащиеся
в приложении к книге: Geschichte der Kämpfe Österreichs: Kriege unter der
Regierung des Kaisers Franz. Befreiungskrieg 1813 und 1814. Vol. 1. Criste O.
Österreichs Beitritt zur Koalition. Wien, 1913. Вся эта статистика требует акку-
ратного обращения. Например, приводимые Палдусом показатели численно-
сти населения России сильно занижены, хотя вполне возможно, что он ис-
пользовал данные о численности этнических русских, а не всех подданных
российского императора. Бонн (Воппеу), оперируя цифрами о численности
населения империи Габсбургов, ссылается на П. Г. М. Диксона, см.: Dick-
son P. G. M. Finance and Government under Maria Theresa 1740-1780. 2 vols.
Oxford, 1987. Vol. 1. P. 36. Но Диксон не включал в свои подсчеты население
земель, принадлежавших Габсбургам в Нидерландах и Италии.
1 ! О жалованьи и продовольственной норме в российской армии см.: Ше-
лехов Ф. П. Главное интендантское управление: исторический очерк // Сто-
летие военного министерства. СПб., 1903. Т. 5. С. 87, 92. О войсках Веллинг-
тона см.: Morgan M. Wellington's Victories. London, 2004. P. 33, 74.
12 Wirtschafter E. K. From Serf to Russian Soldier. Princeton, 1990. Ch. 4.
P. 74-95.
13 О воинской повинности в России см.: Hartley J. Russia, 1762-1825:
Military Power. London, 2008. Ch.'2. P. 25-47. О воинской повинности во
Франции см.: Woloch I. The New Regime: Transformations of the French Civil
Order, 1789-1820s. London, 1994. Ch. 13. P. 380-426; Hopkin D. Soldier and
Peasant in French Popular Culture. Woodbridge, 2003. P. 125-214. О всеобщей
мобилизации см.: Кпох M. G. Mass Politics and Nationalism as Military
Revolution: The French Revolution and After // The Dynamics of Military
Revolution 1300-2050. Cambridge, 2001. Ch. 4. P. 57-73.
14 Записки И. В. Лопухина // Русский архив. 1914. Кн. 3. С. 345. Об опол-
чении и дебатах по поводу его мобилизации см.: Щепетильников В. В. Ком-
плектование войск в царствование императора Александра I // Столетие во-
енного министерства. СПб., 1904, Т. 4. Ч. 1. Отд. 2. С. 18-40, 69-72.
15 Мердер И. Исторический очерк русского коневодства и коннозавод-
ства. СПб., 1868. С. 84-85; Ермолов В. В., Рындин M. M. Управление генерал-
инспектора кавалерии о ремонтировании кавалерии. Исторический очерк //
Столетие военного министерства. СПб., 1906. Т. 12. Кн. 3. Вып. 1. Это ключе-
вая работа.
16 Londonderry M. Narrative of the War in Germany and France in 1813 and
1814. London, 1830. P. 31; Wilson R. Campaigns in Poland. 1806 and 1807.
London, 1810. P. 14.
17 На предмет покупки и содержания лошадей, помимо Мердера, см. Ше-
лехов Ф. П. Указ. соч., например, цены на лошадей приводятся на С. 104.
Много полезной информации содержится в современной работе по истории
российской кавалерии, см.: Бегунова А. И. Сабли остры, кони быстры. М.,
1992. Об инциденте с австрийцами см.: Bernhardi T. Denkwürdigkeiten aus
dem Leben des kaiserlichen russischen Generals der Infanterie Carl Friedrich
Grafen von Toll. Leipzig, 1858. Vol. 4. Book 7. P. 183-184.
18 Существуют две неопубликованные кандидатские диссертации рос-
сийских авторов о военной экономике, в которых содержатся крайне полез-
104
ные сведения: Гаврилов С. В. Указ. соч.; Сперанский В. Н. Военно-эконо-
мическая подготовка России к борьбе с Наполеоном в 1812-1814 годах. Горь-
кий, 1967. Основные статистические данные о сырье содержатся в работе
С. В. Гаврилова. Работа Сперанского - источник полезной информации:
единственным слабым местом у него, как представляется, является то, что он
недооценивает значимость производства полевой артиллерии в Санкт-Петер-
бургском арсенале. Ссылка на информацию об этом производстве содержит-
ся в следующей сноске. В. М. Безотосный любезно подтвердил тот факт, что
этот арсенал действительно производил большую часть русской полевой ар-
тиллерии.
19 Статистические данные о производстве в мастерских Петрозаводска и
других городов см.: Beskrovnyi L The Russian Army and Fleet in the Nineteenth
Century. Gulf Breeze, 1996. P. 196-197; Сперанский В. Н. Указ. соч. С. 38-58.
Об артиллерийском снаряжении, ружьях и тактике в 1812-1814 гг. см.:
Zhmodikov A., Zhmodikov lu. Tactics of the Russian Army. 2 vols. West Chester.
Ohio, 2003. Vol. 2. Chs. 10-15. См. также: Dawson A. P., Summerfield S. Na-
poleonic Artillery. Marlborough, 2007. P. 48-55.
20 Лучшим введением к истории трех мастерских являются статьи в: Оте-
чественная война 1812 года. Энциклопедия. С. 296, 654 и 724-725.
21 Сперанский В. Н. Указ. соч. Гл. 2., особенно С. 82 и далее; С. 362. Гораз-
до более подробным источником по истории Тульского оружейного завода
является исключительно интересная статья: Свиньин П. П. Тульский ору-
жейный завод // Сын отечества. 1816. № 19. С. 243 и далее. Хотя многие суж-
дения, высказанные в работе В. Н. Ашуркова (Избранное: История Тульско-
го края. Тула, 2003), по-советски наивны, тем не менее в книге приводятся
интересные подробности.
22 Об испытаниях, проводимых французами, см.: Alder К. Engineering
the Revolution: Arms and Enlightenment in France, 1763-1815. Princeton,
1997. P. 339.0 критике со стороны англичан см.: Haythornthwaite P. Weapons
and Equipment of the Napoleonic Wars. London, 1996. P. 22. Об источниках
получения ружей для армии в 1812-13 гг. см.: Сперанский В. Н. Указ. соч.
С. 458-459.
23 Даже солдаты Веллингтона обычно не рассчитывали на то, что им
удастся отбить атаку исключительно ружейным огнем. После залпов следо-
вали быстрые штыковые контратаки.
24 Два недавних исследования на тему российских финансов и налого-
обложения: Waldron P. State Finances // Cambridge History of Russia. Vol. 2.
P. 468-88; Hellie R. Russia, 1200-1815 // The Rise of the Fiscal State in Europe
с 1200-1815/ Ed. by R. J. Bonney, Oxford, 1999. P. 481-506.
25 Все эти статистические данные следует рассматривать с определенной
долей скептицизма. Особенно сильное недоверие вызывает российская ста-
тистика, по причине неясности того, исчислялись ли приводимые цифры в
серебряных или бумажных рублях. Большая часть статистических сведений
взята из кн.: Bonney R. Economie Systems and State Finance. Oxford, 1995. P. 360-
376. Французская статистка почерпнута из кн.: Bruguière M. Finances
publiques // Dictionnaire Napoléon. Paris, 1987. P. 733-735. Цифры о Великоб-
ритании взяты из работы: Sherwig J. M. Guineas and Gunpowder British
Foreign Aid in the Wars with France 1793-1815. Cambridge, Mass., 1969. P. 96.
105
26 Pintner W. M. Russian Economic Policy under Nicholas I. Ithaca, NY, 1967.
Ch. 5. В книге имеется таблица с полезными данными на С. 186, которые по-
казывают объем выпускавшихся ежегодно бумажных денег и их ценность по
отношению к серебряной валюте. Согласно одному надежному источнику,
прочно установившейся традицией была обязанность крестьян содержать
на постое солдат за мизерное вознаграждение от государства, см.: Клугин Л.
Русская солдатская артель // Русская старина. 1861. № 20. С. 90,96-97.
27 Большая часть последующего обсуждения взята из оригинального тек-
ста, с добавлением моих собственных мыслей. См., в частности: Schroeder P. W.
The Transformation of European Politics, 1763-1848. Oxford, 1994; Scott H. M.
The Emergence of the Eastern Powers, 1756-1775. Cambridge, 2001; idem. The
Birth of a Great Power System 1740-1815. Harlow, 2006; История внешней по-
литики России: Первая половина XIX века. М., 1995.
28 Madariaga I. Britain, Russia and the Armed Neutrality of 1780. London,
1962. Хорошее описание того, что действительно стояло за этими спорами о
морских правах, содержится в гл. 1 книги: Feldbaek О. The Battle of Copenha-
gen 1801. Barnsley, 2002. Просчет Питта проанализирован Д. Блэком, см.:
Black J. Naval Power, Strategy and Foreign Policy, 1775-1791 // Parameters of
British Naval Power 1650-1850. Exeter, 1998. P. 93-120.
29 Помимо общей истории дипломатических отношений, см., в частности:
Неррпег Н. Der Österreichisch-Russische Gegensatz in Sudosteuropa im Zeital-
ter Napoleons // Russland und Österreich zur Zeit der Napoleonischen Kriege.
Wien, 1989. S. 85 ff.
30 Хорошее введение в проблему эволюции средних слоев русского обще-
ства см.: Wirtschafter E. К. The Groups Between: Raznochintsy, Intelligentsia,
Professionals // The Cambridge History of Russia. Vol. 2: Imperial Russia, 1689-
1917. University of Cambridge Press, 2006. P. 245-263. Сохраняет свою значи-
мость следующая работа о государстве и обществе в эпоху Наполеона:
Riasanovsky N. A Parting of Ways: Government and the Educated Public in Russia
1801-1855. Oxford, 1976.
31 Хорошим введением в эту проблему является книга: Lukowski J. The
Partitions of Poland. Harlow, 1999.
32 Hartley J. Alexander I. London, 1994. P. 58-72; Орлов А. А. Союз Петер-
бурга и Лондона. M., 2005. С. 7 и далее.
33 Ключевым источником по этой теме являются инструкции, данные
Александром своему посланнику к английскому правительству H. H. Ново-
сильцеву 11/23 сент. 1804 г.: Внешняя политика России. Т. 2. М, 1961. С. 138-
146,151-153. См. также: Grimsted P. The Foreign Ministers of Alexander I. Ber-
keley, 1969. P. 32-65.
34 О кампании 1805 г. см. две недавно вышедшие работы: Goetz R. 1805
Austerlitz: Napoleon and the Destruction of the Third Coalition, London, 2005;
Kagan F. W. Napoleon and Europe 1801-1805: The End of the Old Order.
Cambridge, Mass., 2006.
35 Интересную точку зрения в защиту политики Пруссии см.: Simms В.
The Impact of Napoleon: Prussian High Politics, Foreign Policy and the Crisis of
the Executive 1797-1806. Cambridge, 1997. A. E. Чарторыйский, в 1806 г. быв-
ший министром иностранных дел России, не проявил никакого сочувствия к
106
тому затруднительному положению, в котором оказалась Пруссия. См.: Za-
wadski W. H. A Man of Honour: Adam Czartoryski as a Statesman of Russia and
Poland 1795-1831. Oxford, 1993. P. 61-136.
36 Лучший источник по этой теме: Шелехов Ф. П. Указ. соч. Гл. VI-XIV.
Работа Ф. Затлера (указ. соч.) также является прекрасным источником и со-
держит статистические данные (С. 23,78-79) о сравнительной плотности на-
селения: даже в 1860 г., после нескольких десятилетий быстрого роста чис-
ленности населения, плотность населения в Белоруссии и Литве была в че-
тыре раза ниже соответствующего показателя в Силезии, Саксонии, Богемии
или на северо-востоке Франции. Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 59. О размере
жалования см.: ПСЗ. Т. XXX. 17 марта 1809 г. (ст. ст.). С. 885-886. В 1809 г.
жалование всех младших офицерских чинов пришлось повысить на 33 % с
тем, чтобы компенсировать падение курса бумажного рубля.
37 На эту тему существует хорошая, подробная статья, см.: Egger R. Die
Operationen der Russischen Armee in Mahren und Österreich ob und unter der
Enns im Jahre 1805 // Russland und Österreich. S. 55-70.
38 См. прежде всего: Weber E. Peasants into Frenchmen. Stanford, Calif.
1976 (особенно Гл. 6. С. 67 и далее).
39 Эта статистическая сводка основана на проведенной мною обработке
1,5 тыс. формулярных списков унтер-офицеров (РГВИА. Ф. 489). Сюда
включены сведения обо всех унтер-офицерах, чьи списки были написаны
разборчиво и которые не были солдатскими или поповскими детьми, следу-
ющих полков: лейб-гвардии Преображенского (Д. 1), Малороссийского гре-
надерского (Д. 1190), Херсонского гренадерского (Д. 1263), Муромского
(Д. 517), Черниговского (Д. 1039), Ревельского (Д. 754), Курского (Д. 425)
пехотных полков; 39-го (Д. 1802) и 45-го (Д. 1855) егерского, кирасирского
Его Величества (2114) и Митавского (Д. 2446), Борисоглебского (Д. 2337),
Нарвского (Д. 2457), Ямбургского (Д. 2631) и Псковского (Д. 212) драгун-
ских полков; 2-й (Д. 3798), 5-й (Д. 3809) и 10-й (Д. 3842) артиллерийских
бригад.
40 Много информации об этом содержится в книге: Андроников А. Н.,
Федоров В. П. Прохождение службы // Столетие военного министерства.
Т. 4. Ч. 3. Кн. 1. Отд. 3. СПб., 1909. С. 1-59; Щепетильников В. В. Указ. соч.
С. 41-55.
41 Об артелях см. комментарии У. Фуллера в книге: Fuller W. Strategy and
Power in Russia, 1600-1914. New York, 1992. P. 172-173; Клугин Л. Указ. соч.
С. 79-130; Андроников А. Н., Федоров В. П. Указ. соч. С. 112-14. Сведения о
новых полках см.: Керсновский А. А. История русской армии. М., 1992. Т. 1.
С. 206.
42 Württemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 49; Глинка Ф. H. Письма русского офи-
цера. М., 1987. С. 347.
43 В 1806 г., например, в циркуляре Собственной Его Императорского
Величества канцелярии подчеркивалось, что ««переводы офицеров из полку
в полк совершенно противны Высочайшей воле»: Андроников А. Н., Федо-
ров В. П. Указ. соч. С. 112. В 1812 г. барон К. А. Крейц стал шефом Сибирско-
го драгунского полка. В следующем году в полк перевелись двое его молодых
шуринов. В течение последующих тридцати месяцев один из них получил
107
повышение дважды, а другой - трижды: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2670. Л. 34-
45: «Список о службе и достоинстве Сибирского уланского полка ротмистров
и штаб-ротмистров». См. формулярные списки полков: Преображенского
лейб-гвардии (Ф. 1), Малороссийского и Херсонского гренадерских (Ф. 1190
и 1263), Курского и Брянского (39-го егерского) (Ф. 425 и 1802) и Псковско-
го драгунского (Ф. 212).
44 О Карнееве см.: РГВИА. Ф. 489. Д. 1. Л. 506: «Формулярный список
лейб-гвардии Преображенского полка, генералам, штаб- и обер-офицерам и
другим чинам», датированный 1 янв. 1808 г. (ст. ст.). О Брянском, Нарвском
и гренадерских полках см. графы формулярных списков унтер-офицеров,
указанные в ссылке 39. О солдатских детях и унтер-офицерах см.: Комплек-
тование // Столетие военного министерства. Т. 4. Кн. 2. Ч. 3. СПб., 1909.
С. 173-208. О русских унтер-офицерах см.: Целорунго Д. Г. Боевой опыт ун-
тер-офицеров русской армии - участников Бородинского сражения // Оте-
чественная война 1812 г.: Источники, памятники, проблемы. Материалы
XII всероссийской научной конференции. Бородино, 6-8 сентября 2004 г.
М., 2005. С. 21-26.
45 Гораздо лучшая оценка действий российской армии в 1805-1807 гг. см.:
Zhmodikov A. Op. cit. Ch. 1.
46 Württemberg Е. Op. cit. Vol. 1. P. 136.
47 Эти сведения почерпнуты из биографического очерка, предваряющего
дневники самого Ф. В. Остен-Сакена, опубликованные в журнале: Русский
архив. 1900. Кн. 1. С. 6-25.
48 Из записок фельдмаршала Сакена // Русский архив. 1900. Кн. 1. С. 161-
180. Полезным источником по этой теме являются воспоминания генерала
А. Ф. Ланжерона, поскольку он питал должное уважение как к Л. Л. Беннигсе-
ну, так и Ф. В. Остен-Сакену. Письмо А. Ф. Ланжерона Л. Л. Беннигсену от
10 дек. 1816 г. опубликовано в кн.: Bennigsen L L Mémoires du Général Bennig-
sen. Paris, n. d. Vol. 1. P. XXVII-XXIX. Замечания, содержащиеся в его собст-
венных воспоминаниях, см.: Langeron A. Mémoires de Langeron, Général d'Infan-
terie dans l'Armée Russe: Campagnes de 1812,1813,1814. Paris, 1902. P. 15-18.
49 Лучшим источником, отражающим взгляды как самого Александра,
так и его советников, являются многочисленные письма князя А. Б. Кураки-
на к вдовствующей императрице Марии Федоровне, опубликованные в кн.:
Русский архив. 1868. Кн. 1. См. также: Memoirs of Prince Adam Czartoryski.
2 vols. London, 1888. Vol. 2. P. 174-183. Хорошим введением к проблеме внеш-
ней политики России в восприятии ее правящих кругов см.: Сироткин В. Г.
Наполеон и Александр I. M., 2003.
50 Tatishcheff S. Alexandre I et Napoléon. Paris, 1894. P. 121.
51 Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб.,
2001. С. 377-379; Великий князь Николай Михайлович // Русские портре-
ты. СПб., б. г. Т. 4. Ч. 1. № 62.
52 О карьере А. Б. Куракина см.: Шипов С. Н., Кузьмин Ю. А. Члены госу-
дарственного совета Российской империи. СПб., 2007. С. 412-16. Донесения
Д. И. Лобанова-Ростовского о первоначальном этапе переговоров см.: Рус-
ская старина. 1899. Т. 98. № 6. С. 594-595. См. также: Русский архив. 1868.
Кн. 1.С. 183-187.
108
53 Представляется, что в первоначальных набросках Л. Н. Толстой создал
более привлекательный образ Курагиных: Feuer К. В. Tolstoy and the Genesis
of War and Peace. Ithaca, NY, 1976. P. 71. О родословной Д. И. Лобанова-
Ростовского и А. Б. Куракина см.: Ikonnikov N. La Noblesse de Russie. 2nd edn.
Paris, 1958-1966. Vol. HI. P. 211-216; Vol. II. P. 426-431.
54 О Константине см.: Карнович Е. Цесаревич Константин Павлович. СПб.,
1899. О Павле см.: McGrew R. Paul I of Russia. Oxford, 1992; Paul I: A Reas-
sessment of his Life and Reign. Pittsburgh, 1979.
55 Роль X. А. Ливена в подготовке армии к кампании 1805 г. описана в
книге: Геништа В. И., Борисович А. Т. История 3-го драгунского Ингерман-
ландского полка, 1704-1904. СПб., 1904. С. 119-121.
56 Формулярный список Ливена хранится в РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7062.
Л. 356: как и в случае со многими офицерами, он не упомянул об имуще-
стве своих родителей. См. сделанную им самим оценку стоимости этого
имущества в письме Ливена к своей невесте, Дорофее, которая была крест-
ницей императрицы Марии: Charmley J. The Princess and the Politicians.
London, 2005. P. 7.
57 Romanov Relations. London, 1969. P. 149.
58 См., например, Tatishcheff. Op. cit. P. 140, 183; Vandal A. Napoléon et
Alexandre Premier. 3 vols. Paris, 1891. Vol. 1. P. 61-67. Инструкции содержатся
в: Внешняя политика России. Т. 3. М., 1963. С. 754-760.
59 Александр I действительно уступил Ионические острова и Котор, ко-
торые Россия все равно никогда не смогла бы отстоять в случае войны с
Османской империей и Великобританией. Взамен она получила более цен-
ный Белостокский регион.
60 Мирный и союзный договоры опубликованы в кн.: Внешняя политика
России. Т. 3. С. 631 и далее.
61 Данные замечания о предпочтениях и оценках Александра I извлечены
из инструкций, которые он давал А. Б. Куракину и Д. И. Лобанову-Ростовс-
кому: Внешняя политика России. Т. 3. Ссылка 414. С. 754-760.
62 О различных полковых ремесленниках см.: Ульянов И. Э. Регулярная
пехота, 1801-1855. М., 1996. Т. 2. С. 212. О церкви в армии см.: Мельнико-
ва Л. В. Армия и Православная Церковь Российской империи в эпоху Напо-
леоновских войн. М., 2007. С. 45-56,116-37.
63 Ключевая работа по офицерству: Целорунго Д. Г. Указ. соч.
64 Сведения о преображенцах почерпнуты из: РГВИ А. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1.
Л. 455-560: «Формулярный список лейб-гвардии Преображенского полка,
генералам, штаб- и обер-офицерам и другим чинам», датированный 1 янв.
1808 г. Лишь иногда в формулярных списках линейных полков можно заме-
тить, что офицеры не обращали внимания на пункт о количестве крепостных:
см., например, данные о трех братьях Должиковых в Нарвском драгунском
полку, при которых в качестве денщиков несли службу их фамильные кре-
постные: РГВИ А. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2457. «Список о службе... Нарвского дра-
гунского полка»; там же. Л. 95 и далее. Список денщиков и линейных частей
см.: Там же. Л. 6 и далее. Формулярные списки братьев см.: Там же. Л. 27 и
далее. Гораздо проще заметить подобные пропуски у выдающихся офицеров
Преображенского полка, не говоря уже формулярных списках генералов:
РГВИ А. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7602.
109
65 Цит. по: Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста).
СПб., 1902. С. 70. Прекрасное представление об образе мыслей образованных
молодых офицеров гвардии можно составить, например, на основе следую-
щего: Дневник Александра Чичерина, 1812-1813. М., 1966. Два случая по-
добных волнений имели место в рядах семеновцев накануне 1812 г. и в артил-
лерийских частях лейб-гвардии в январе 1814 г.: Потоцкий П. П. История
гвардейской артиллерии. СПб., 1896. С. 285-286; Дневник Павла Пущина.
Л., 1987. С. 49-50.
66 О Лазареве см.: http:www.svoboda.org/programs. О случаях порицания
бывших военных за недостойное поведение после войны см., например, дела
поручиков Белянкина и Кирсанова из 45-го егерского полка (РГВИА. Ф. 489.
Оп. 1. Д. 1855. Л. 19-20) или дела трех офицеров Ямбургского драгунского
полка (Крестовский В. В. История 14-го Уланского Ямбургского Е. И. В. ве-
ликой княгини Марии Александровны полка. СПб., 1873. Приложения). Ко-
нечно, многие бывшие военнослужащие жили припеваючи.
67 Император Александр I: Его характеристика по сочинению Н. К. Шиль-
дера // Русская старина. 1899. Т. 99. № 7. С. 99.
68 В каталоге превосходной выставки, недавно прошедшей в Эрмитаже и
посвященной Александру I, есть статьи, проливающие свет на многие сторо-
ны его личности: Александр I: Сфинкс, не разгаданный до гроба. СПб., 2005.
69 Цит. по: Шильдер Н. К. Император Александр Первый, его жизнь и
царствование. Т. 3. СПб., 1897. С. 489 (письмо профессора Паррота Алек-
сандру).
70 Де Местр Ж. Петербургские письма. СПб., 1995. № 72. Де Местр к Рос-
си, 20 янв./l февр. 1808 г. С. 99.
71 Ощущается нехватка работ, посвященных губернскому обществу и гу-
бернской системе управления во времена Александра I. Гораздо лучше охва-
чены время правления Екатерины II и период 1861-1917 гг. Хороший обзор
местного управления см.: Hartley J. Provincial and Local Government// Camb-
ridge History of Russia. Vol. 2. P. 446-467.
72 Наилучшим образом терзания Александра отражены в книге: Миро-
ненко С. В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в на-
чале XIX в. М., 1989.
73 Metternich to Hardenberg, 5 Oct. 1812 // Oncken W. Österreich und
Preussen in Befreiungskriege. Berlin, 1878. Vol. 1. № 3. P. 378-380.
74 Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов
императоров Александра и Наполеона, 1808-1812 гг. Т. 5. СПб., 1907. С. 138-
140.
РУССКО-ФРАНЦУЗСКИЙ СОЮЗ
После ратификации мирного договора и заключения союза с
Францией Александр I покинул Тильзит и направился обратно в Пе-
тербург, куда он прибыл 16 июля 1807 г. За день до этого в столице
отгремел салют, данный из двадцати одного орудия, а в Казанском
соборе было совершено праздничное богослужение в честь заключе-
ния мира. Подобные празднования прошли и в Москве, где архиепи-
скоп московский Августин представил события в выгодном свете,
поведав своей пастве о том, что храбрость русских войск произвела
на Наполеона столь сильное впечатление, что он решил наладить с
Россией дружеские отношения. Отношение православной Церкви
отчасти может быть объяснено тем, что по указанию правительства
она уже на протяжении многих месяцев выступала с амвона с обли-
чительной проповедью против Наполеон-антихриста. Очевидно, по-
этому в русских деревнях распространилась легенда о том, что царь-
батюшка встретился с Наполеоном на середине реки для того, чтобы
смыть грехи последнего1.
На тот момент Александр мог себе позволить игнорировать воз-
никшее среди крестьян замешательство по поводу своей неожидан-
ной дружбы с бывшим Антихристом. Однако он не мог оставаться
столь же невозмутимым относительно мнения московской и петер-
бургской знати, а также генералитета и гвардейских офицеров, кото-
рые представляли собою цвет российской знати. Осенью 1807 г. граф
Н. П. Румянцев занял пост министра иностранных дел. Впослед-
ствии он сообщал французскому послу, маркизу де Коленкуру, сле-
дующее:
«...император Наполеон, да и кто бы то ни было во Франции заб-
луждаются по поводу этой страны. Они не знают ее достаточно хо-
рошо и полагают, что император правит как деспот, одного чьего
указа довольно для того, чтобы изменить общественное мнение или
по крайней мере определить все дальнейшие решения <...> [это] не
так. В силу своих доброты и мягкости, которыми он славится, импе-
ратор Александр, вероятно, навязывает свои взгляды общественно-
сти более чем кто-либо из его предшественников. Императрица Ека-
терина, бывшая вне всякого сомнения самой властной из женщин и
самым абсолютным монархом в истории, преуспела в этом гораздо
менее него. Можете быть в этом уверены. Равным образом не при-
111
ходилось ей оказываться в столь затруднительном положении, в ко-
тором сейчас пребывает Александр. Екатерина так хорошо знала эту
страну, что сумела расположить к себе все грани общественного мне-
ния. Как она сама мне однажды призналась, она с вниманием отно-
силась к оппозиционным настроениям даже среди нескольких по-
жилых дам»2.
На самом деле Румянцев зря тратил силы, поскольку француз-
ское посольство в Петербурге с большим подозрением относилось к
общественному мнению. Было весьма популярно суждение, что го-
сударственные перевороты, положившие конец правлению отца и
деда Александра, отчасти были вызваны неприятием их внешней
политики, хотя сам Коленкур делал акцент на том, что упомянутые
монархи нарушали сферу личных интересов ключевых фигур в сре-
де петербургской знати. В своих донесениях он сообщал Наполео-
ну, что память о судьбе императора Павла и неприязнь по отноше-
нию к великому князю Константину являлись своего рода гаранти-
ей против попытки свержения Александра I. Во время поездки
российского монарха в Эрфурт для встречи с Наполеоном в сентяб-
ре 1808 г. Коленкур заметил, что в силу абсолютной зависимости
от Александра Д. И. Лобанова-Ростовского, исполнявшего обязан-
ности военного губернатора Петербурга, и лояльности по отноше-
нию к царю Ф. П. Уварова, командовавшего гвардейцами, в Петер-
бурге не наблюдалось признаков того, что в отсутствие императора
может случиться нечто неожиданное. Впоследствии, однако, посол
отмечал, что покровительство националистически настроенным
кругам российской знати, оказываемое сестрой императора вели-
кой княгиней Екатериной, представляло потенциальную угрозу
престолу. Не считая ряда кратких эпизодов, имевших место прежде
всего в 1809 г., Коленкур подчеркивал, что, хотя немногие русские
желали войны, поддержка Александром и Румянцевым идеи союза
с Францией вела к их изоляции и непопулярности в среде петер-
бургской знати3.
Враждебное отношение к Франции в какой-то мере было вызвано
чувством ущемленной гордости. В XVIII в. Россия выходила из войн
победительницей, поэтому Аустерлиц и Фридланд стали для нее
сильным потрясением. Нет нужды говорить о том, что подобное пу-
бличное унижение явилось тем более тяжким бременем для гордой
знати, привыкшей обостренно воспринимать все, что имело отноше-
ние к ее чести и репутации. Князь С. Г. Волконский вспоминал, что он
и другие юные офицеры - его товарищи по Кавалергардскому полку
горели желанием отомстить за Аустерлиц и продемонстрировали свое
негодование тем, что разбили окна французского посольства, после
чего ускакали верхом прежде, чем кто-либо успел их задержать4.
112
Похожие настроения царили в среде высшего генералитета. Пер-
вым послом Александра в Париже после заключения Тильзитского
мира был генерал-лейтенант граф П. А. Толстой. На самом деле Тол-
стой был не дипломатом, а боевым генералом и всеми силами стре-
мился вырваться из российского посольства в Париже, где он, по его
мнению, зря тратил время на дурацкие поручения. Он неустанно по-
вторял своему начальству в Петербурге, что Наполеон (которого он в
большинстве случаев подчеркнуто продолжал называть Бонапартом)
тяготел к идее французской гегемонии в Европе и хотел «сделать из
нас азиатскую державу, загнать нас в наши прежние границы». Буду-
чи оскорблен заносчивостью и тщеславием французов, которые вы-
зывали у него отвращение, Толстой чуть было не был вызван на ду-
эль Мишелем Неем после того, как чересчур громко, по мнению
француза, пел дифирамбы российской армии и заявил, что своей по-
беде в 1807 г. французы были обязаны удаче и своему численному
превосходству5.
Подобные чувства разделяли и члены императорской фамилии.
Даже когда Александр I вел переговоры в Тильзите, его сестра, вели-
кая княжна Екатерина, писала ему, что Наполеон сочетает в себе ка-
чества «хитрости, личного честолюбия и вероломства» и что он дол-
жен был принять за честь сам факт того, что ему было дозволено об-
щаться с российским самодержцем. Она добавляла: «Хотела бы я
видеть, что ее [Россию. - Авт.] уважают не на словах, а на деле, ибо я
вижу, что у нее действительно имеются все средства и права, чтобы
на это рассчитывать». Мать Екатерины вдовствующая императрица
Мария Федоровна стала центром оппозиции союзу с Францией, ко-
торая возникла в среде петербургской знати. Большинство предста-
вителей высшего света Петербурга отказались принимать у себя Ко-
ленкура после его прибытия в российскую столицу, а некоторые из
них так ни разу и не приняли французского посла, несмотря на раз-
дражение Александра. Многие эмигрировавшие из Франции рояли-
сты жили в Петербурге или служили в рядах российской армии.
Их манеры, образование и образ жизни обеспечили им симпатии
значительной части высшего света Петербурга и способствовали
формированию внутри него враждебного отношения к Наполеону.
В числе наиболее видных эмигрантов был герцог де Ришелье, став-
ший генерал-губернатором Новороссии, но после реставрации Лю-
довика XVIII возвратившийся во Францию, где получил пост
премьер-министра. Видными фигурами также являлись маркиз де
Траверсе, служивший в качестве морского министра с 1811 г., и двое
сыновей графа де Сен-При, до 1789 г. занимавшего пост французско-
го посла в Османской империи. Но самым известным из всех был
Жозеф де Местр, который вместе с Эдмундом Бурке являлся самым
113
знаменитым политическим мыслителем европейской контрреволю-
ции: в описываемое время он служил в Петербурге послом находив-
шегося в изгнании короля Сардинского королевства6.
Однако сочувственное отношение к «легитимистам» в гостиных
Петербурга являлось не просто следствием снобизма и ностальгии
по старорежимной Франции. Оно коренилось также в чувстве, со-
гласно которому действия Наполеона являлись вызовом религиоз-
ным и историческим принципам, лежавшим в основе государства и
общества, частью которого была петербургская знать, а также ста-
бильности системы межгосударственных отношений в Европе. Ба-
рон Г. А. Строганов, например, на протяжении многих лет являлся
послом России при испанском дворе. Когда Александр I попросил
его продолжить службу в том же качестве при дворе Жозефа Бона-
парта, Строганов отказался. Он писал императору, что устранение
от власти династии Бурбонов, которое осуществил Наполеон, явля-
лось нарушением «самых священных прав» - тех самых прав, на
основании которых правил сам Александр. Похитив и отстранив от
власти своих испанских союзников, Наполеон грубейшим образом
нарушил «святость и неприкосновенность договоров». Если бы
Строганов продолжил представлять интересы России в Мадриде, он
был бы лично опозорен перед испанским народом, и, как он писал,
«из всех жертв, которые я готов принести во имя славы и служения
Вашему Императорскому Величеству, я не в праве жертвовать лишь
своей честью»7.
Эти настроения дополнялись ярко выраженной склонностью к
англофильству, которое было распространенным явлением в петер-
бургском обществе. Великобритания рассматривалась не только как
очень могущественная, но и как самая свободная среди европейских
держав. В отличие от других стран, свободы, имевшиеся в англий-
ском государстве, казалось, способствовали лишь укреплению его
мощи, позволяя казне поддерживать высокий уровень государствен-
ного долга не слишком дорогой ценой. Богатство, прочно укоренив-
шиеся права и ценности английской аристократии виделись как
ключ к свободе и мощи Великобритании и заметно выигрывали при
сравнении с бюрократическим деспотизмом Наполеона. Воронцовы
и Строгановы были самыми выдающимися семействами с англий-
скими симпатиями, но и ряд ближайших друзей Александра из числа
ровесников императора также принадлежали к этому лагерю.
Кроме того, большой популярностью в России пользовались ра-
боты Адама Смита, а экономика Великобритании вызывала восхи-
щение у многих лиц, определявших направление экономической и
финансовой политики России. Н. С. Мордвинов, государственный
деятель старшего поколения, ведавший экономической политикой
114
России, был, например, выдающимся последователем Смита и Ри-
кардо. Министр финансов Д. А. Гурьев называл английскую систему
государственных финансов «одним из наиболее выдающихся изо-
бретений человеческого разума». Восхищение Англией имело от-
нюдь не абстрактный характер. Эти люди верили в то, что интересы
России тесно переплетались с интересами Британской империи. Ве-
ликобритания являлась для России основным рынком сбыта, а боль-
шая часть российского экспорта вывозилась на английских судах.
В 1808-1812 гг. Мордвинов особенно опасался того, что в случае, ес-
ли Россия продолжила бы свое участие в экономической блокаде
Наполеона, направленной против Великобритании, российские экс-
портные рынки были бы навеки утрачены. По его мнению, взаимо-
выгодные торговые отношения с Великобританией ни в коей мере не
противоречили принципу выборочного покровительства, оказывае-
мого молодой российской промышленности. Тем временем не только
упомянутая группа англофилов, но почти все ключевые фигуры рос-
сийской дипломатии в 1808-1812 гг. соглашались в том, что стремле-
ние Наполеона к гегемонии в Европе представляло основную угрозу
интересам России, и что перед лицом этой угрозы Великобритания
оказывалась ее естественным союзником. Если, в отличие от
П. А. Толстого, они и не засыпали Петербург подобного рода сообще-
ниями, то лишь из желания сохранить служебное положение, а не-
редко потому, что отчасти разделяли взгляды самого Александра I,
считавшего, что в интересах России было откладывать неизбежный
конфликт с Францией до тех пор, пока это было возможно8.
Бумаги генерала Л. Л. Беннигсена, в 1807 г. занимавшего пост
главнокомандующего, отражают особенности геополитического мыш-
ления в России того времени. Как и большая часть находившихся у
власти представителей знати, Беннигсен в 1807 г. поддержал идею за-
ключения мира, но не союза с Францией. Столь же распространен-
ным являлся разделяемое им мнение относительно морской мощи
Великобритании, которая порой использовалась таким образом, что
подрывала престиж России, господство Франции на европейском
континенте представляет более серьезную угрозу жизненно важным
интересам России. В частности, Наполеон обладал достаточными воз-
можностями для воссоздания на границе с Россией польского госу-
дарства с 15-миллионным населением, что явилось бы серьезной
угрозой безопасности России. Беннигсен также полагал, что если по-
зволить Наполеону в дальнейшем стеснять внешнюю торговлю Рос-
сии, то российская экономика окажется не в состоянии генерировать
средства для содержания армии и поддержания европейской культу-
ры в среде российского правящего класса. Страна вновь обретет свой
полуазиатский облик, характерный для допетровского времени.
115
Беннигсен полагал, что позиции Великобритании в мировом мас-
штабе очень сильны, поэтому Наполеону было бы чрезвычайно труд-
но поколебать их, даже если на достижение этой цели оказались бро-
шены силы всей континентальной Европы. Решающим фактором
международной мощи Великобритании являлся захват ею Индии, и
ни одна держава, считал Беннигсен, не может рассчитывать на то, что
ей удастся заполучить подобный козырь. Он утверждал, что англича-
не создали в Индии военную систему европейского образца, которая
содержалась за счет местных налогоплательщиков. Эта армия, «осно-
ванная на тех же принципах, что и наши европейские полки, возглав-
ляемая английскими офицерами и прекрасно экипированная, совер-
шает маневры столь же четко, как и наши гренадеры». В прошлом
конные отряды азиатских кочевников вторглись в Индию через ее
северо-западную границу и покорили весь субконтинент, но против
англо-индийской пехоты и артиллерии у них не было шансов. Тем
временем армия ни одной враждебной европейской державы не мог-
ла достичь полуострова Индостан, поскольку англичане контролиро-
вали морские пути, а логистические проблемы, связанные с перебро-
ской армии европейского образца через территорию Персии или Аф-
ганистана, представляли непреодолимую трудность. Имея опыт
боевых действий в северной части Персии, Беннигсен мог авторитет-
но рассуждать на эту тему. Вывод, который он делал из своего анали-
за, состоял в том, что для России союз с Францией против Велико-
британии был самоубийством. Прежде всего победа Франции над
Великобританией очевидным образом противоречила интересам
России. Во-вторых, российские финансы и экономика пришли бы в
расстройство задолго до успешного окончания экономического про-
тивостояния с Великобританией9.
В Петербурге идея союза с Наполеоном всегда имела больше по-
тенциальных противников, чем сторонников. Тем не менее существо-
вали силы, готовые ее поддержать. Любой разумный государствен-
ный деятель, беспокоящийся о внутренних делах империи, знал, что
внутри России существовало множество проблем, а возможности для
их решения были ограничены. С этой точки зрения требующая боль-
ших затрат внешняя политика и войны имели катастрофические по-
следствия. В 1808-1812 гг. ключевой фигурой во внутренней поли-
тике России являлся M. M. Сперанский, которого Толстой, во мно-
гом писавший роман с позиций провинциального аристократа, в
своем романе «Война и мир» несправедливо выставил в карикатур-
ном виде. Сперанский не был типичным представителем высших
эшелонов российской бюрократии. Сын бедного провинциального
священника, он за свои выдающиеся способности был отправлен на
обучение в Петербург, в главную духовную академию России. После
116
ее окончания он мог бы стать епископом или обер-прокурором Сино-
да. Однако судьба его круто изменилась благодаря брату А. Б. Кура-
кина, который сделал Сперанского своим личным секретарем, а за-
тем ввел в число государственной бюрократии, чтобы ему было легче
справляться с должностными обязанностями.
Необычайный ум Сперанского, его способности к составлению
законопроектов и докладных записок, а также поразительная работо-
способность вызвали восхищение сначала ряда высших государ-
ственных чиновников, а затем и самого Александра I. Хотя нет при-
чин сомневаться в энтузиазме Александра по отношению к Сперан-
скому, император вскоре осознал, что его главный советник, не
имевший связей в среде петербургской знати, не представлял угрозы
и в случае необходимости мог с легкостью быть брошен на съедение
волкам. В 1808-1812 гг. Сперанский действительно являлся главным
советником императора по финансовым вопросам, проблемам переу-
стройства центрального аппарата управления и делам недавно при-
соединенной Финляндии. В 1809-1812 гг., когда Александр начал за
спиной Румянцева контролировать некоторые аспекты дипломати-
ческой и шпионской деятельности, он использовал Сперанского для
передачи докладов, предназначенных исключительно для императо-
ра. Александр также секретно обсуждал со Сперанским планы корен-
ного переустройства российского общества и правительства, вклю-
чая вопросы освобождения крепостных крестьян и введения пред-
ставительных органов на центральном и региональном уровнях.
Любая фигура, пользовавшаяся столь большим расположением
императора, вызвала бы сильную зависть и многочисленные нападки
в петербургском обществе. Тот факт, что Сперанский был парвеню и
не имел достаточного количества времени и способностей для обзаве-
дения полезными связями, делало его еще более уязвимым. Ходили
слухи о планах Сперанского относительно освобождения крестьян.
Некоторые из его преобразований, нацеленных на повышение эффек-
тивности управленческого аппарата, ущемляли интересы представи-
телей знати. Значительная часть аристократии смотрела на Сперан-
ского как на «якобинца» и полагала, что он восхищается Наполеоном
Бонапартом, этим наследником революции. Подобные взгляды были
малоосновательны. Сперанский действительно восхищался некото-
рыми административными и судебными преобразованиями Наполео-
на, но его проекты представительских институтов были ближе к ан-
глийской модели, чем к бюрократическому деспотизму Наполеона.
Более того, хотя Сперанскому очень хотелось бы иметь возможность
заняться проведением внутренней реформы в отсутствие внешнепо-
литических осложнений, он не питал иллюзий относительно того, что
Наполеон позволит России спокойно сделать это10.
117
В какой-то мере более реальным «бонапартистом» являлся мор-
ской министр адмирал П. В. Чичагов. Он был гораздо более типич-
ной фигурой в российском правительстве времен Александра I. Хотя
Чичагов происходил из обычной дворянской семьи, он получил хо-
рошее образование и к тому же был сыном выдающегося адмирала.
Французский посол полагал, что Чичагов является одним из наибо-
лее приверженных сторонников франко-русского союза, причем ана-
логичного мнения придерживались многие русские. В сентябре 1807 г.,
например, адмирал написал Александру письмо, в котором осуждал
тиранию Великобритании на море и превозносил гений Наполеона.
Будучи только сорока лет от роду, что являлось относительно моло-
дым возрастом для министра, адмирал был способным и энергичным
человеком и обладал живым умом. Находились и те, кто поговари-
вал, что слова его впечатляют больше, чем дела, но и Коленкур, и
Жозеф де Местр рассматривали Чичагова как одного из самых умных
и интересных людей Петербурга. К числу недостатков адмирала мо-
жет быть отнесена склонность идти на поводу у собственного остроу-
мия и заходить в разговоре слишком далеко. Как и большинство рос-
сийских дворян, он мог очень быстро оскорбиться, если считал, что
его честь была публично задета. Это делало его плохим подчиненным
и властным командиром. Еще хуже было то, что Чичагов в целом
презрительно относился к отсталости России и имел склонность не-
одобрительно отзываться о собственной стране при сравнении ее с
другими государствами, прежде всего с наполеоновской Францией.
Когда во время своего длительного пребывания в Париже он стал де-
лать это в чересчур неделикатной форме, российским дипломатам
это очень не понравилось. Они пристально следили за тем, чтобы он
не выболтал секреты России. Как ни странно, Александр разделял
многие взгляды Чичагова, восхищался им и прощал ему его выходки.
Но к 1812 г. многие в Петербурге давно имели на него зуб и только
выжидали момент, чтобы нанести ему удар в спину11.
Однако если бы Наполеон стремился сохранить союз с Россией,
ему следовало в первую очередь направить силы на обработку груп-
пы лиц в Петербурге, которую Коленкур называл «староруссами» и
которую справедливо было бы назвать русскими изоляционистами.
Будучи почти во всех случаях русскими по крови и часто принадле-
жа к старшему поколению, эти люди не понимали, почему Россия
должна вмешиваться в европейские дела из-за (как они любили на-
шептывать) безрассудной страсти Александра к королеве Пруссии
Луизе или из-за его же фантазий на тему всеобщего мира и братства.
В ряде случаев желание избежать дипломатического и военного уча-
стия России в европейских событиях сочеталось с неприязнью к
французским манерам и системе ценностей, которые вторгались в
118
российское общество и «разрушали» его традиции. Многие из числа
знатных изоляционистов, однако, были высококультурными людь-
ми, столь же легко изъяснявшимися на французском языке, что и на
русском. Часто у изоляционизма была собственная агрессивная стра-
тегия. Его сторонники рассматривали экспансию в южном направле-
нии против Османской империи в качестве истинно национального
интереса и задачи России, оглядываясь на победоносные войны Ека-
терины II как на модель будущей основной стратегической линии
России. Изоляционисты также напоминали, что великие полковод-
цы, стоявшие во главе южной экспансии времен Екатерины: генерал-
фельдмаршал П. А. Румянцев, Г. А. Потемкин и А. В. Суворов - были
по крови русскими, в отличие от столь многих военачальников, ко-
мандовавших армией Александра I в эпоху наполеоновских войн.
Можно провести параллель между риторикой русских изоляцио-
нистов и теми дебатами, которые развернулись в XVIII в. в Велико-
британии относительно ее главной стратегической линии. Многие
английские политики требовали проведения истинно «националь-
ной» политики колониальной и морской экспансии и обличали уча-
стие в делах континентальной Европы как пособничество Ганновер-
ской династии. Суждения, которые в Великобритании можно было
прокричать с крыши любого дома, в России могли быть произнесены
только шепотом. Не то чтобы Романовы были такими же иностран-
цами в России, что и представители Ганноверской династии в Ан-
глии. Но когда в 1730 г. мужская линия правящей династии пресе-
клась, престолонаследие осуществлялось по женской линии, а после
смерти дочери Петра I Елизаветы в 1761 г. ей наследовал племянник
Петр III, представитель Гольштейн-Готторпской династии. Почтение
Петра III и его сына Павла I по отношению к «Фридриху Великому»
и его прусской армии давало ряду «староруссов» основания полагать,
что в кровь Романовых попал определенно немецкий и потому ядо-
витый элемент. В августе 1809 г. князь А. А. Прозоровский, глубоко
разочарованный внешней политикой Александра, писал князю
С. М. Голицыну, своему приятелю из числа «старорусских» аристо-
кратов и ветерану екатерининских войн, что если Наполеон по-
прежнему будет, дурачить Россию и ослаблять ее, то Прозоровские и
Голицыны, несомненно, так или иначе сохранят свои имения, но «дом
Гольштейнов» больше не будет восседать на российском престоле12.
Дебаты в России и Великобритании по поводу выбора стратегии
являлись отражением одной и той же геополитической реальности.
Англия и Россия представляли собой две великие державы на пери-
ферии Европы. Как той, так и другой было выгоднее распространять
свое влияние за пределы Европы, где любые приобретения давались
легче, и куда их европейские соперники находили практически не-
119
возможным вмешаться. В центральных районах Европы было куда
как сложнее добиться новых приобретений и удержать их. Хотя и
Великобритания, и Россия могли извлечь выгоду из своего перифе-
рийного положения, к 1800 г., однако, основные преимущества были
на стороне Великобритании. Если говорить о безопасности внутрен-
них районов каждой из империй, водные пространства представля-
лись лучшей защитой, чем равнинные территории Польши и Бело-
руссии. В какой-то мере Польша являлась для России тем же, что и
Ирландия для англичан: уязвимый участок пограничной территории,
населенный враждебным народом, являвшимся таковым в силу своей
религиозной принадлежности и исторического прошлого. Однако
англичане, конфисковав имущество практически всей национальной
элиты, были уверены в том, что для ирландцев путь в Великобрита-
нию заказан до тех пор, пока в страну не вторгнется многочисленная
французская армия. Мощь королевского флота практически навер-
няка исключала подобный сценарий. Ни один российский государ-
ственный деятель не мог питать подобную уверенность в отношении
Польши13.
Англичане также находились в гораздо более выгодном положе-
нии в том, что касалось новых приобретений на периферии. Когда в
результате экспансии России в южном направлении в зоне ее дося-
гаемости оказался Константинополь, а российский флот был даже
отправлен в восточную часть Средиземного моря, русские вплотную
подошли к территориям, в которых были кровно заинтересованы
другие великие державы, и куда последние могли с успехом втор-
гнуться, чтобы перекрыть путь русским. Более того, хотя продвиже-
ние на юг принесло России имевшие важное значение территориаль-
ные приобретения в «Украине» и на побережье Черного моря, эти
достижения не шли ни в какое сравнение с гигантским ростом бри-
танского могущества в 1793-1815 гг. В силу того, что французский,
испанский и голландский флот был в большей или меньшей степени
уничтожен, англичанам удалось прибрать к рукам большую часть
южноамериканской торговли, расправиться со своими главными
противниками в Индии, начать использование индийского экспорта
для проникновения на китайский рынок и усилить свое присутствие
на военных базах, простиравшихся по всему земному шару и позво-
лявших гораздо лучше контролировать международную торговлю.
Основные геополитические реалии наполеоновского времени указы-
вали на грядущее мировое господство Великобритании, особенно по-
сле того, как геополитическое положение последней усилилось с по-
явлением признаков английской промышленной революции. Все это
должно было вызывать беспокойство в России. С другой стороны,
первостепенный геополитический постулат того времени заключал -
120
ся в том, что безопасность как России, так и Великобритании ока-
жется под угрозой при условии господства в континентальной Евро-
пе какой-либо третьей державы14.
Самым выдающимся представителем фракции «староруссов» в
1807-1812 гг. являлся граф Н. П. Румянцев, в указанный период за-
нимавший пост министра иностранных дел. До эпохи Петра Велико-
го род Румянцевых представлял собой служилых людей средней ру-
ки, по своему статусу стоявших гораздо ниже князей Волконских,
Лобановых и Голицыных, но дед Николая, А. И. Румянцев, с раннего
детства Петра I и на протяжении всего его правления был близким
соратником царя. К моменту своей смерти он стал полным генера-
лом, графом и состоятельным человеком. Петр I позаботился о том,
чтобы А. И. Румянцев женился на представительнице старомосков-
ской знати. В результате у его внука Николая были прекрасные свя-
зи: например, он приходился кузеном А. Б. Куракину.
Однако действительно важную роль в жизни Николая сыграл тот
факт, что он был сыном генерал-фельдмаршала графа П. А. Румянце-
ва, великого героя екатерининской эпохи. Как министр иностранных
дел однажды сказал Коленкуру, «только надежда на то, что он сумеет
принести большую пользу своей стране, может вдохновлять сына
фельдмаршала Румянцева» на то, чтобы оставаться на государствен-
ной службе. Постоянно помня о своих корнях, Н. П. Румянцев яв-
лялся истовым патриотом России, убежденным в том, что его страна
во всем должна быть первой. Одним из проявлений его патриотизма
был неимоверный интерес к старым русским летописям и другим па-
мятникам материальной культуры. Он не только выделял средства
на собирание, издание и публичную демонстрацию этих ценностей,
но также с энтузиазмом принимал личное участие в поездках по тер-
ритории России в поисках этих ценностей. Многие величайшие кол-
лекции старорусской и славянской письменности, хранящиеся в со-
временных российских библиотеках и музеях, своим происхождени-
ем обязаны этому выдающемуся человеку, который в конце жизни
завещал свои сокровища государству15.
Во времена юности Румянцева Россия не только продвигалась на
юг под командованием его отца, но также являлась крупнейшим про-
изводителем чугуна в Европе. Однако, как это было хорошо известно
Румянцеву, к 1807 г. страна постепенно сдавала свои экономические
позиции. В период пребывания Румянцева на посту министра ино-
странных дел Россия установила первые дипломатические отноше-
ния с США. Первым американским послом в России был Джон Ку-
инси Адаме, сын американского президента, которому самому было
суждено возглавить США в 1820-х гг. Румянцев как-то по секрету
сообщил Адамсу, что «негоже великой империи радоваться тому, что
121
лучшими продуктами ее экспорта являются пенька, сало, пчелиный
воск и чугун». Интерес Румянцева к экономическим вопросам отча-
сти объяснялся тем, что сам он был чрезвычайно богатым землевла-
дельцем, прекрасно осведомленным о новых методах, применявших-
ся в сельском хозяйстве Западной Европы. К тому же в прошлом в
его ведении находились каналы и другие водные пути сообщения
империи, а с 1802 г. Румянцев занимал пост министра торговли. Для
российского министра иностранных дел это был необычайный по-
служной список16.
Для Румянцева Наполеон, с одной стороны, имел второстепенное
значение, а с другой - являлся благоприятной возможностью. Что
действительно его беспокоило, так это усиление и без того домини-
рующей роли Великобритании в мировой экономике. Российский
министр иностранных дел приветствовал организованную Наполео-
ном континентальную блокаду Великобритании: «Пусть лучше вся
мировая торговля прекратится на десятилетие, чем навсегда окажет-
ся под контролем Англии». Он говорил Адамсу, что Россия не пойдет
по пути Индии. Находясь на посту министра торговли, он предложил
новые законы, гарантирующие внутреннюю торговлю и производ-
ство России от захвата их иностранцами. Тем временем контроль ан-
гличан над внешней торговлей России грозил превратить последнюю
в «доминион, похожий на тот, что у них имелся в Индии», а это «бы-
ло недопустимо». Румянев примерял США на роль как альтернатив-
ного посредника в российской внешней торговле, так и потенциаль-
ного козыря в игре против мирового экономического господства Ан-
глии. Он постоянно занимался поиском новых рынков сбыта для
русских товаров на американском континенте и в Китае17.
Однако перед Румянцевым стояла трудная задача. Даже учитывая,
что проводимый Наполеоном курс на удушение европейской торгов-
ли невольно помогал ряду зарождавшихся отраслей российской про-
мышленности (например, сахарному производству), были ли россий-
ские общество или экономика в состоянии воспользоваться этими
преимуществами? Конечно, Коленкур приветствовал идеи Румянце-
ва, но даже он полагал, что отсутствие среднего класса и большого
числа умелых ремесленников должно было серьезно снизить эконо-
мический потенциал России. Во многом успех промышленной рево-
люции зависел от возможности одновременного использования ка-
менного угля и железной руды, но в России установление транспорт-
ного сообщения между богатыми месторождениям страны произошло
только с наступлением эры железных дорог. Довольно скоро Румян-
цев разочаровался в континентальной блокаде Наполеона, представ-
лявшей собой общеевропейский бойкот британской торговли, с помо-
щью которой французский император надеялся поставить своего
122
главного противника на колени. По мнению Румянцева, в действи-
тельности эта блокада наносила вред конкурентам Великобритании и
отдавала международную торговлю на откуп англичанам18.
С точки зрения политики, успех стратегии Румянцева был в руках
Наполеона. Изоляционизм представлялся приемлемой стратегией
только в том случае, если Наполеон переставал угрожать безопасно-
сти России. По мнению Румянцева, это прежде всего означало пре-
кращение потворства полякам со стороны Франции. Вновь образо-
ванное польское государство непременно потребовало бы восстанов-
ления его в тех границах, в которых оно существовало до раздела
Польши, а это лишило бы Россию значительной части территорий
Украины и Белоруссии. Хотя собственный политический капитал Ру-
мянцева был инвестирован в союз с Францией, он говорил Коленкуру
следующее: «Я буду первым, кто посоветует императору пожертво-
вать всем, чем только возможно, лишь бы только не согласиться с вос-
становлением польского государства или принятием каких-либо мер,
могущих хотя бы косвенно способствовать его восстановлению или
утверждению самой мысли о том, что это возможно»19.
Если сам Александр I и покидал Тильзит, питая некие иллюзии
относительно союза с Францией, то они быстро развеялись. Первые
разногласия возникли по поводу Молдавии и Валахии - османских
провинций, занятых русскими войсками в ходе текущей кампании.
Россия желала присоединить эти территории в качестве компенса-
ции за военные расходы, понесенные ею в результате войны, нача-
той турками в 1806 г. Весьма вероятно, что вхождение Н. П. Румян-
цева в должность министра иностранных дел подогрело аппетиты
России касательно расширения территории государства за счет ту-
рецких владений. Поскольку данные территориальные приобрете-
ния не оговаривались в тексте Тильзитского договора, французы, в
свою очередь, потребовали компенсации в обмен на присоединение
указанных провинций к России. Александр полагал, что Наполеон
в ходе тильзитского свидания с одобрением отнесся к планам рос-
сийского императора присоединить турецкие провинции, поэтому
требование французов застало его врасплох. Однако, что действи-
тельно шокировало его, так это требование французов отдать им в
качестве компенсации Силезию. Последняя не только представля-
ла гораздо большую ценность, чем обе турецкие провинции, но и
являлась самой богатой областью, находившейся под контролем
Пруссии. Ее отторжение одновременно навлекло бы позор на Алек-
сандра в глазах Фридриха-Вильгельма и понизило бы статус Прус-
сии до уровня мелкого княжества, совершенно не способного при-
крыть западные рубежи Российской империи. Кроме того, Силезия
располагалась между Саксонией и Великим герцогством Варшав-
123
ским, которые находились под управлением саксонского короля.
Саксонско-польская монархия являлась аванпостом и государст-
вом-сателлитом Наполеона в Восточной Европе. Если бы (что бы-
ло весьма вероятно) Наполеон добился присоединения Силезии,
в которой был велик процент польского населения, к саксонско-
польской монархии, опасения России насчет новой польской угро-
зы возросли бы многократно.
Спор по поводу османских «княжеств» разворачивался на фоне
начатых франко-русских переговоров относительно будущего самой
Османской империи. Переговоры выявили как притязания Румян-
цева на территорию Турции, так и полное нежелание французов пре-
доставить в распоряжение России Константинополь и выход к Сре-
диземному морю. Эти прения вскоре померкли на фоне кризиса, вы-
званного попытками Франции и России добиться выполнения
условий Тильзитского договора, предполагавших установление кон-
тинентальной блокады на территории всей Европы. Задача России
заключалась в том, чтобы распространить континентальную систему
на Швецию: она была достигнута (по крайней мере на бумаге) в ре-
зультате поражения, нанесенного шведам в ходе войны 1808-1809 гг.
С точки зрения России, основным оправданием этой дорогостоящей
военной кампании служило присоединение Финляндии, что ставило
Петербург в гораздо более безопасное положение на случай возмож-
ной будущей экспансии Швеции. Мирный договор был подписан во
Фридрихсгаме в сентябре 1809 г. Александр выразил свое удовлетво-
рение тем, что даровал Румянцеву звание государственного канцлера
(высший гражданский чин в России того времени) и предоставил
финнам значительную автономию.
Тем временем попытка французов распространить континенталь-
ную блокаду на Пиренейский полуостров имела самые печальные по-
следствия. Португальское правительство и королевская семья бежали
в Бразилию под эскортом британского флота. Попав в полную зави-
симость от англичан, они немедленно открыли границы всей порту-
гальской империи для английской торговли. Еще худшими послед-
ствиями обернулись проведенные Наполеоном отстранение от власти
Бурбонов и попытка государственного переворота в Испании. Эти со-
бытия вызвали в петербургском обществе еще большую критику в
адрес Александра I и Румянцева, которые поддерживали Наполеона.
Теперь не только Испания, но и испанская империя была открыта для
английской торговли, что расширяло и без того огромную брешь в
континентальной блокаде. Испанский мятеж также убедил австрий-
цев в том, что, возможно, настал их последний шанс нанести удар, по-
ка Наполеон был занят другими событиями, и пока их финансы все
еще позволяли содержать подобающую великой державе армию.
124
Александр так объяснял Фридриху-Вильгельму свое положи-
тельное отношение к континентальной блокаде: «Я имею основания
надеяться, что это послужит хорошим средством для скорейшего на-
ступления всеобщего мира, в котором так остро нуждается Европа.
Пока продолжается война между Францией и Англией, всем прочим
державам на континенте не будет покоя». Некоторые советники по-
стоянно предупреждали его, сколь странно воображать, будто даже
объединенное франко-русское давление заставит Англию присту-
пить к переговорам. Теперь сам Александр был вынужден признать,
что политика Наполеона сделала мир, в котором так нуждалась Рос-
сия, как никогда далеким. Неразумная агрессия Франции в Испании
дала Великобритании «огромные преимущества» и подтолкнула Ав-
стрию начать военные приготовления, которые могли развязать но-
вую войну на европейском континенте20.
Именно в такой напряженной международной обстановке Алек-
сандр I отправился в сентябре 1808 г. в г. Эрфурт, расположенный в
центральной части Германии, чтобы принять участие в долгождан-
ном продолжении тильзитской встречи. Несмотря на пышные тор-
жества и бесчисленные публичные демонстрации восхищения друг
другом, отношения двух монархов по сравнению с предшествующим
годом заметно остыли. В какой-то мере это объяснялось относитель-
ным улучшением позиций России, в силу чего у нее появилось боль-
ше возможностей для ведения переговоров при меньшей необходи-
мости выказывать безграничное почтение Наполеону. К тому момен-
ту Россия уже давно оправилась от поражения при Фридланде.
Французские войска больше не были опасным образом размещены у
ее границ. Вместо этого они участвовали в боях на территории Испа-
нии или находились в ожидании возможной новой войны с Австри-
ей. Франции была нужна поддержка России, и поэтому она отброси-
ла возражения по поводу присоединения к России Молдавии и Вала-
хии. В обмен на это Александр пообещал выступить на стороне
Наполеона в случае нападения Австрии, но поскольку это условие и
так было включено в текст Тильзитского договора, Россия не делала
никакой реальной уступки.
Гораздо больший интерес, чем довольно бесцельные переговоры в
Эрфурте и достигнутые там же договоренности представляет пере-
писка между Александром I и членами императорской фамилии на
предмет встречи с Наполеоном, поскольку эти документы вскрывают
самые потаенные мысли российского монарха. За неделю до отъезда
императора мать написала ему пространное письмо, в котором умо-
ляла его не ехать. В свете похищения членов испанского император-
ского дома вдовствующая императрица Мария беспокоилась о безо-
пасности своего сына, который должен был находиться в иностран-
125
ном государстве в городе, охраняемом французским гарнизоном и
находящемся во власти человека, не ведавшего ни угрызений сове-
сти, ни каких бы то ни было границ. Признавая, что заключенный в
Тильзите мир был необходим, она разъясняла опасные последствия
союза с Францией. Посредством манипуляций Наполеон заставил
Россию ввязаться в дорогостоящую и небезупречную с моральной
точки зрения войну против Швеции, одновременно препятствуя за-
ключению мира России с Портой и даже пытаясь влиять на русско-
персидские отношениях. Ситуация усугублялась наличием проблем
внутри страны, вызванных пагубным разрывом отношений с Вели-
кобританией и присоединением к континентальной блокаде. Тор-
говля замерла, подскочили цены на предметы первой необходимо-
сти, что уменьшило реальный размер жалований вдвое и заставляло
чиновников заниматься воровством, чтобы прокормить свои семьи.
Падение государственного дохода, моральное разложение и рост
коррупции в рядах правительственных чиновников грозили возник-
новением кризиса. Однако затруднения, с которыми Наполеон стол-
кнулся в Испании, и перевооружение Австрии давали России шанс
объединиться с противниками Франции и положить конец ее го-
сподству в Европе. В такой момент, утверждала императрица, визит
российского императора к Наполеону и укрепление франко-рус-
ского союза были бы гибельны для репутации Александра и интере-
сов России21.
Доводы, приводимые императрицей Марией, были не новы. Мно-
гие из дипломатов Александра высказывали аналогичные мысли: на-
пример, граф П. А. Толстой неоднократно делал это в своих донесе-
ниях из Парижа. Однако Александру было гораздо легче игнориро-
вать донесения официальных лиц, чем письмо собственной матери.
Хотя он нередко сердился на императрицу Марию, в глубине души
он был не просто послушным и вежливым, но и нежно любившим ее
сыном. Поэтому накануне своего отъезда в Эрфурт Александр изло-
жил и объяснил свою политику в пространном письме к матери.
Он начал с заявления о том, что в деле столь большой важности
следует руководствоваться исключительно интересами России и со-
ображениями ее благополучия, чему и посвящены все его усилия.
Было бы «преступлением» позволить себе руководствоваться неве-
жественным, ограниченным и непостоянным общественным мнени-
ем. Вместо этого он должен опираться на доводы собственного рас-
судка и совести, прямо смотря на реальное положение дел и не давая
воли ложным надеждам и эмоциям. Неоспоримым фактом на тот мо-
мент являлась огромная мощь Франции, которая была сильнее и на-
ходилась в более выгодном положении, чем даже Россия и Австрия
вместе взятые. Если даже республиканская Франция в 1790-е гг.,
126
ослабленная в результате плохого управления и гражданской войны,
смогла одержать победу над объединенными силами всей Европы, то
что говорить о французской империи, во главе которой стоит власт-
ный правитель, военный гений, командующий армией ветеранов, за-
каленной пятнадцатилетними боями? Наивно было бы полагать, что
неудачи в Испании могли серьезно поколебать его власть.
На тот момент спасение России заключалось в том, чтобы избе-
жать конфликта с Наполеоном, что могло быть достигнуто лишь в
том случае, если бы удалось убедить его в том, что Россия имела об-
щие с ним интересы. «К этому-то результату должны были клониться
все наши усилия, чтобы таким образом иметь возможность некоторое
время дышать свободно и увеличивать в течение этого столь драго-
ценного времени наши средства, наши силы. Но мы должны работать
над этим среди глубочайшей тишины, а не разглашая на площадях о
наших вооружениях, наших приготовлениях и не гремя публично
против того, к кому мы питаем недоверие». Отказ явиться на встречу
с Наполеоном, которая так долго планировалась, возбудил бы его по-
дозрения и мог бы оказаться роковым в ситуации международной на-
пряженности, которая была налицо. Если бы Австрия начала войну
тогда, она сделала бы это наперекор собственным интересам и своей
недостаточно окрепшей мощи. Все должно было быть сделано для то-
го, чтобы спасти Австрию от столь безрассудного поступка и сохра-
нить ее ресурсы до того момента, когда они могли быть использованы
для общего блага. Но такой момент еще не настал и, если бы результа-
том поездки в Эрфурт стало «предотвращение столь прискорбной
трагедии» как поражение и уничтожение Австрии, это с лихвой оку-
пило бы все неприятные стороны встречи с Наполеоном22.
Есть все основания полагать, что в этом письме к матери Алек-
сандр говорил от чистого сердца. Однако, зная ее отвращение к На-
полеону, вероятно, Александр преувеличивал свои неприязнь и недо-
верие к французскому монарху. У него не было причин притворять-
ся, когда он писал своей сестре Екатерине, бывшей, возможно, тем
человеком, которому император доверял как никому другому. После
отъезда из Эрфурта и наилучших пожеланий, оставленных Наполео-
ну, Александр писал Екатерине: «Бонапарт думает, что я не более чем
идиот. "Хорошо смеется тот, кто смеется последним!" Всем сердцем я
уповаю на Господа»23.
На протяжении шести месяцев после встречи в Эрфурте основ-
ной целью российской внешней политики было не допустить начала
франко-австрийской войны. Александр и Румянцев были убеждены
в том, что в случае войны надежды Австрии на действенную помощь
со стороны повстанцев Германии или на высадку английских войск
не оправдаются. Армия Габсбургов, несомненно, была бы разбита, и
127
Австрия либо понесла бы полное поражение, либо была бы ослабле-
на до такой степени, что оказалась перед необходимостью стать са-
теллитом Франции. В этом случае Россия оставалась бы единствен-
ной независимой великой державой, вынужденной противостоять
владычеству Наполеона над всем европейским континентом. Рос-
сийский император оставался верным союзу с Францией с един-
ственной целью: выиграть для России время. Если бы Петербург от-
крыто выступил на стороне Австрии, Наполеон не только бы уни-
чтожил армию Габсбургов до подхода русских сил, но затем обратил
бы всю свою мощь против России, которая все еще была совсем не
готова для борьбы не на жизнь, а на смерть.
Александр не принял требования Наполеона выступить с объеди-
ненными франко-русскими предупреждениями в Вене: отчасти по-
тому, что не хотел оскорблять австрийцев, а отчасти из опасения, что
чересчур сильная поддержка России может подтолкнуть Наполеона
к началу военных действий, направленных на уничтожение монар-
хии Габсбургов или же просто на опустошение австрийской сокро-
вищницы, средства которой должны были пойти на содержание не-
померно раздутой французской армии. Тем не менее Александр
предупредил австрийцев, что в случае их нападения на Наполеона
обязательства России по Тильзитскому договору заставят ее высту-
пить на стороне Франции. С другой стороны, поскольку он полагал,
что военные приготовления в Австрии могли объясняться исключи-
тельно страхом перед французской агрессией, он обещал, что при
условии частичного разоружения Австрии Россия выступит с пу-
бличными гарантиями прийти ей на помощь в случае нападения
Франции. Вплоть до начала войны 10 апреля 1809 г. Александр счи-
тал практически невозможным поверить, что Австрия примет на се-
бя смертельный риск, связанный с нападением на Наполеона. Когда
же это произошло, российский император обвинил правительство
Габсбургов в том, что оно позволило себе пойти на поводу у обще-
ственного мнения и собственных эмоций24.
Нападение Австрии на Наполеона не оставило Александру друго-
го выбора, кроме как объявить ей войну. Если бы он отказался от сво-
их договорных обязательств, русско-французскому союзу пришел бы
конец, а Россия и Франция, возможно, оказались бы в состоянии вой-
ны уже через несколько недель. Являясь теоретически противни-
ком Австрии, Россия в ходе военных действий преследовала основ-
ную цель, состоявшую в том, чтобы как можно меньше ослабить Ав-
стрийскую империю. Россия стремилась нанести минимальный
ущерб австрийской армии, поскольку сохранение последней явля-
лось главным залогом того, что Наполеон не сможет навязать Габ-
сбургам непосильные условия мира. Кроме того, Россия выступала
128
категорически против расширения территории герцогства Варшав-
ского. Поэтому российская армия, вторгшаяся в пределы австрий-
ской части Галиции, приложила немалые усилия к тому, чтобы избе-
жать столкновения с силами Габсбургов и замедлить продвижение
польской армии герцогства Варшавского, которая предположитель-
но являлась российским союзником. Разумеется, скрывать подобно-
го рода тактику не представлялось возможным, особенно когда пере-
хваченная поляками российская корреспонденция раскрыла наме-
рения военного командования России. Наполеон был в ярости и
никогда больше не верил в то, что союз с Россией был действительно
полезен. Как и ожидалось, война закончилась поражением Австрии.
По условиям Шёнбруннского мирного договора, подписанного в
октябре 1809 г., Наполеон расквитался с Александром, отдав боль-
шой кусок Галиции полякам.
Война между Австрией и Францией стала началом конца русско-
французского союза, но два эпизода, имевшие место зимой 1809-
1810 гг., на некоторое время затормозили этот процесс. Наполеон со-
гласился с тем, что его послу в России Арману де Коленкуру следова-
ло разработать проект франко-русской конвенции, которая должна
положить конец страхам России относительно возможной реставра-
ции польского государства. Примерно в то же время Наполеон развел-
ся со своей женой Жозефиной и искал руки сестры Александра I. Не-
которое время ходили слухи о том, что Наполеон добивался женитьбы
на великой княгине. В марте 1808 г. крайне обеспокоенная императри-
ца Мария попросила русского посла в Париже выяснить, действитель-
но ли существует такая угроза. В то время очевидным объектом при-
тязаний французского императора могла быть великая княжна Екате-
рина. Брачный союз этой чрезвычайно отважной и волевой молодой
женщины с Наполеоном мог стать интересным и захватывающим со-
бытием. Однако, несмотря на все свое честолюбие, Екатерина не могла
смириться с мыслью о том, что ей придется стать женой корсиканско-
го бандита. Вероятно, чтобы избежать такой возможности, она в 1809 г.
вышла замуж за своего дальнего родственника, герцога Г. П. Ольден-
бургского. После этого единственно возможной кандидатурой остава-
лась великая княжна Анна, которой на момент поступления предло-
жения от Наполеона едва исполнилось 16 лет25.
Просьба руки Анны, высказанная Наполеоном, была очень не-
кстати для Александра. Он не желал выдавать свою сестру замуж за
Бонапарта и равным образом не хотел оскорбить французского им-
ператора своим отказом. В своем завещании Павел I устанавливал
принцип, согласно которому решение о замужестве его дочерей на-
ходилось в компетенции их матери, и в каком-то смысле для Алек-
сандра это служило великолепным оправданием для того, чтобы
129
уклониться от решения этого вопроса, хотя, ссылаясь на неспособ-
ность подчинить своей воле женщину, он подтверждал все опасения
Наполеона относительно своей слабости. Александр скорее боялся
вызвать раздражение своей матери, но на самом деле оба одинаково
смотрели на данный вопрос, и это являлось лишь одним из призна-
ков растущего согласия между ними по политическим вопросам. Ко-
нечно, императрицу ужасала мысль о подобной женитьбе, но она от-
давала себе полный отчет в том, сколь опасно было вызывать раздра-
жение Наполеона. Она писала своей дочери Екатерине, что Александр
поведал ей о том, что западная граница империи очень уязвима, а на
предполагаемых путях вторжения противника нет ни одной крепо-
сти: «Император сообщил мне, что если бы Господь даровал ему пять
лет мира, он построил бы десять крепостей и привел бы финансы в
порядок». Императрица признавала тот факт, что долгом император-
ской фамилии было самопожертвование на благо государства, но она
не могла смириться с мыслью о том, что ей придется отдать в руки
Наполеона свою дочь, еще совсем ребенка. То обстоятельство, что две
старшие сестры Анны были выданы замуж в юном возрасте и обе
умерли при родах, усиливали противодействие императрицы. В кон-
це концов великая княжна Екатерина нашла компромисс: Наполеон
не получит прямой отказ, но ему будет сказано, что, потеряв двух до-
черей, императрица приняла твердое решение, что ее последняя дочь
не должна выходить замуж до своего восемнадцатилетия26.
К тому моменту, когда полуотказ российской стороны достиг На-
полеона в феврале 1810 г., он уже давно отдал предпочтение другому
варианту - женитьбе на дочери австрийского императора, эрцгерцо-
гине Марии-Луизе. Александр подавил как свое негодование по по-
воду того, что Наполеон одновременно вел переговоры сразу с двумя
императорскими дворами, так и свой потаенный страх относительно
того, что женитьба Наполеона на представительнице австрийского
двора будет способствовать крушению франко-русского союза и изо-
ляции России. Практически тогда же он испытал потрясение, узнав
об отказе Наполеона ратифицировать конвенцию, делавшую невоз-
можной реставрацию Польши. Наполеон заверял Россию в том, что
не собирался восстанавливать польское королевство, но не мог под-
писать конвенцию, обязывающую Францию преградить путь кому-
либо, включая самих поляков, кто желал бы это сделать. В каком-то
смысле споры о конкретном содержании конвенции были бессмыс-
ленны: никто не мог заставить Наполеона выполнить условия под-
писанного им соглашения, да и его верность договорным обязатель-
ствам оставляла желать лучшего. Однако нежелание Наполеона даже
сделать вид, что он идет навстречу российской стороне касательно
Польши, в глазах России выглядело еще более подозрительно. С это-
130
го момента франко-русские отношения начали стремительно ухуд-
шаться и сохранили этот вектор вплоть до начала войны в июне 1812 г.
Не случайно новый военный министр России М. Б. Барклай де Тол-
ли в начале марта 1810 г. представил служебную записку, в которой
рассматривались меры по защите западной границы Российской им-
перии от нападения французов27.
Тем временем континентальная блокада начала причинять Рос-
сии серьезные неудобства. Александр всегда признавал, что участие
России в экономической блокаде Англии являлось «основой нашего
союза» с Францией. Восстановление отношений с Великобританией
пробивало брешь в условиях Тильзитского договора и делало войну
с Наполеоном неизбежной. По этой причине он воздерживался от
этого шага вплоть до того момента, когда французские войска пере-
секли границу российских владений в июне 1812 г. Однако уже к
1810 г. стало ясно, что требовалось сделать нечто для того, чтобы сни-
зить урон, нанесённый России континентальной блокадой28.
Одной из крупнейших частных проблем было стремительное па-
дение ценности бумажного рубля, который к 1811 г. являлся практи-
чески единственной валютой, имевшей хождение внутри России.
В июне 1804 г. стоимость бумажного рубля составляла три четверти
его серебряного эквивалента; к июню 1811 г. она равнялась одной
четверти. На то было две основные причины. Во-первых, единствен-
ным способом для государства покрыть огромные военные расходы в
период 1805-1810 гг. являлся выпуск все новых и новых бумажных
денег. Во-вторых, континентальная блокада в сочетании с экономи-
ческой и политической неопределенностью вызвала кризис доверия
в деловых кругах. Даже серебряный рубль в 1807-1812 гг. потерял
одну пятую своей стоимости против фунта стерлингов. Стоимость
бумажного рубля на иностранных биржах стремительно падала. Это
серьезным образом отражалось на стоимости содержания русских
войск, участвовавших в сражениях на территории Финляндии, Мол-
давии, Кавказа и Польши: Коленкур вспоминал, что шведская кам-
пания стоила Александру в переводе на французские деньги пятнад-
цать серебряных франков на человека в день, отмечая при этом, что
«шведская война разоряет Россию». К 1809 г. доход казны составлял
менее половины государственных расходов - на горизонте замаячил
кризис. Реальная стоимость налоговых поступлений в этот год соста-
вила 73 % от того, что было собрано пятью годами ранее. В то самое
время, когда России предстояла подготовка к войне против Наполео-
на, подобная ситуация была равносильна катастрофе29.
Государство принимало различные антикризисные меры. Был из-
дан специальный бюллетень, в котором говорилось, что бумажная
валюта рассматривается как государственный долг, который будет
131
возвращен. Вводился запрет на печатание новых бумажных денег.
Предполагалось уменьшение всех лишних расходов при одновремен-
ном повышении налогового обложения. Кроме того, импорт всех
предметов роскоши, а также тех, что не относились к разряду необхо-
димых, должен был быть запрещен или обложен запретительными
пошлинами. В то же время планировалось введение поощрительных
и покровительственных мер в отношении нейтральных судов, нахо-
дившихся в российских портах и занимавшихся перевозкой русских
экспортных товаров. Чрезвычайные налоги не дали солидных посту-
плений и, когда разразилась война 1812 г., об обете, данном по пово-
ду выпуска новых бумажных денег, пришлось забыть. Однако запрет
по ряду статей импорта и поощрение нейтрального судоходства сра-
зу же положительным образом сказались на торговле и финансах
России.
К несчастью, эти меры также оказали сильное влияние на Напо-
леона. Он заявил, что на самом деле было неправдой, будто целью
России являлся французский импорт. Более правдивым было заяв-
ление Наполеона о том, что суда нейтральных государств использу-
ются в качестве прикрытия для торговли с Великобританией. По-
скольку сам он в то время осуществлял присоединение большей ча-
сти северной Германии с целью усиления контроля над торговлей,
политика России и Франции оказывалась диаметрально противопо-
ложной. Александр, однако, отказался уступить протестам француз-
ской стороны. Он заявил, что изменения вызваны необходимостью, и
что он как суверенный правитель обладает правом устанавливать
торговые тарифы и правила в случае, если они не противоречат до-
говорным обязательствам России.
Упорство Александра проистекало из условий сурового финансо-
вого кризиса и соображений престижа российского государства. Как
император, так и Румянцев были бы более склонны к компромиссу,
не приди они к правильному заключению о том, что континенталь-
ная блокада претерпела серьезную трансформацию, превратившись
из средства ведения экономической войны против Великобритании
в политику, при помощи которой Франция выкачивала средства из
всей Европы с целью поощрения собственной торговли и повышения
доходов французского государства. Требуя фактического упраздне-
ния внешней торговли России, Наполеон выдавал все больше торго-
вых свидетельств, дающих французским купцам право ведения тор-
говли с Великобританией. Как соль на рану для России был тот факт,
что экипаж одного французского судна, имевший при себе упомяну-
тые торговые свидетельства, даже пытался продать английские това-
ры в России. Как Коленкур сообщал Наполеону, едва ли следует
ожидать, что русские примут на себя расходы по ведению экономи-
132
ческой войны Франции, когда сама она все более слагала с себя эти
расходы. Результаты присоединения к континентальной блокаде уже
давно вызывали критику многих российских государственных деяте-
лей. Однако к началу 1812 г. даже Румянцев признавал, что политика
Наполеона страдает отсутствием искренности и целостности, и в раз-
говоре с Джоном Куинси Адамсом заявлял, что «система торговых
свидетельств основана на обмане и непорядочности»30.
К тому моменту, однако, ключевой проблемой давно уже являлись
не конкретные причины разногласий между Францией и Россией, а
явные признаки того, что Наполеон готовил массированное вторже-
ние на территорию Российской империи. В начале января 1812 г. во-
енный министр Франции кичился тем, что наполеоновская армия
еще никогда не была столь хорошо экипирована, обучена и снабжена
всем необходимым для предстоящей войны: «Мы делали приготов-
ления на протяжении более пятнадцати месяцев». При той уверен-
ности в своих силах, которая имелась у французов до 1812 г., не уди-
вительно, что эти слова были услышаны русским шпионом. Русским
действительно были исключительно хорошо известны намерения и
приготовления французов. Уже летом 1810 г. группа молодых и хо-
рошо подготовленных офицеров была направлена в качестве атташе
в российские миссии, располагавшиеся при княжеских дворах на
территории всей Германии. Их задача состояла в сборе разведданных.
Внутри Германии главным источником разведывательной информа-
ции являлась российская миссия в Берлине, с января 1810 г. возглав-
ляемая X. А. Ливеном. Большая часть подразделений наполеонов-
ской армии, готовившихся к вторжению в Россию, либо дислоциро-
вались в Пруссии, либо должны были быть переброшены через ее
территорию. Поскольку пруссаки питали неприязнь к французам,
сбор исчерпывающих сведений о самих подразделениях и их пере-
мещениях не представлялся сложной задачей31.
Однако гораздо более важным источником разведданных служи-
ли дипломатические и военные представители России в Париже.
П. А. Толстой был отозван в октябре 1808 г., а вместо него послом к
Наполеону был назначен А. Б. Куракин. К 1810 г., однако, Куракин
был практически выведен из игры усилиями не только Наполеона,
но также Александра и Румянцева. Произошло это отчасти потому,
что и без того страдавший от подагры российский посол получил
сильные ожоги во время пожара в австрийском посольстве, который
случился в начале 1810 г. во время бала, данного по случаю женить-
бы Наполеона на эрцгерцогине Марии-Луизе. Другая причина со-
стояла в том, что Куракин был оттеснен на второй план двумя более
молодыми и исключительно талантливыми российскими дипломата-
ми в Париже.
133
Одним из них был граф К. В. Нессельроде, служивший в качестве
заместителя главы российской миссии сначала при Толстом, а затем
при Куракине. На самом деле Нессельроде через M. M. Сперанского
секретным образом общался напрямую с Александром I. Вторым из
упомянутых дипломатов был А. И. Чернышев, являвшийся собствен-
но не дипломатом, а офицером Кавалергардского полка, флигель-
адъютантом Александра I и бывшим императорским пажом. В мо-
мент назначения заместителем главы русской дипломатической мис-
сии в Париже Нессельроде было 27 лет. Когда Чернышев впервые
был послан Александром с личным посланием к Наполеону, ему бы-
ло всего 22 года. Во многом благодаря своим безукоризненным дей-
ствиям в Париже в столь решающий момент оба сделали выдающие-
ся карьеры. Нессельроде в конечном итоге стал министром иностран-
ных дел, а Чернышев на протяжении нескольких десятилетий
занимал пост военного министра.
Эти два молодых человека сильно отличались друг от друга.
К. В. Нессельроде был родом из знатной семьи, проживавшей на тер-
ритории Рейнланда. Карьера его отца на службе электора Палатина
закончилась драматическим образом, когда электор не разделил
страстного увлечения своей жены молодым графом Вильгельмом.
По окончании службы у королей Франции и Пруссии Вильгельм
фон Нессельроде служил российским посланником в Португалии,
где и родился его сын Карл, крещенный в англиканской церкви ан-
глийской дипломатической миссии в Лиссабоне. До своего совер-
шеннолетия К. В. Нессельроде ни разу подолгу не жил в России, но
его последующая женитьба на дочери министра финансов Д. А. Гу-
рьева укрепила его положение в петербургском обществе. Нессель-
роде был спокойным, тактичным человеком, временами даже имел
обыкновение держаться в тени. Эти его качества не позволили неко-
торым наблюдателям заметить его выдающийся ум, утонченность и
решительность.
Никто и никогда не называл А. И. Чернышева скромным. Напро-
тив, он умел гениально себя подать. Чернышев был выходцем из рус-
ской знати. Его дядя А. Д. Ланской был одним из любовников Екате-
рины II. А. И. Чернышев впервые привлек к себе внимание импера-
тора Александра на балу, который был дан князем А. Б. Куракиным в
честь коронации царя в 1801 г. Самообладание, остроумие и самоуве-
ренность 15-летнего Чернышева тотчас поразили императора и стали
причиной того, что он был избран в число императорских пажей. Это
было хорошим стартом для карьеры элегантного и привлекательного
молодого человека, блиставшего в обществе и всегда любившего
быть в центре внимания. Чернышев как-то писал своему приятелю-
офицеру, что «он был полон того благородного честолюбия, обязы-
134
вающего всякого, кто его ощущает, сделать так, чтобы о нем услыша-
ли». Это, безусловно, являлось чертами его автопортрета. Однако
честолюбие и светский лоск были отнюдь не единственными каче-
ствами, присущими Чернышеву: он был человеком выдающегося
ума, храбрости и твердости. Хотя он являлся великолепным солда-
том, его мировоззрение, как и у многих других образованных офице-
ров, происходивших из знатных семей, не ограничивалось узкими
рамками военного мира. Подобно Нессельроде, который в своих до-
кладах порой затрагивал проблемы большой стратегии, Чернышев
также был прекрасно осведомлен о политической составляющей на-
полеоновских войн32.
Вместе эти двое молодых людей руководили шпионской сетью в
Париже. Им помогало то, что они сходились во взглядах относитель-
но намерений французов и крепко сдружились. В целом, как и следо-
вало ожидать, источники Нессельроде находились в дипломатиче-
ской среде, а Чернышева - в военной, однако нередко их пути пере-
секались. Нессельроде, например, раздобыл сведения о военных
ресурсах герцогства Варшавского. Он потратил немалую сумму на
приобретение секретных документов, заплатив за некоторые из них
по 3-4 тыс. франков. Как выяснилось, сведения эти поставляли дей-
ствовавший французский министр полиции Жозеф Фуше и бывший
министр иностранных дел Шарль-Морис де Талейран, однако Нес-
сельроде - весьма благоразумно - в своих донесениях не упоминает
об участии в этом каких-либо иных лиц и о порядке передачи денег в
обмен на документы.
Информация, которую он получал за деньги или иными способа-
ми, касалась самых различных тем. В одном донесении, например,
речь шла об эксцентричности Наполеона, его привычном режиме пи-
тания и усиливавшейся забывчивости в период его пребывания во
дворце Рамбуйе. Учитывая то, в какой мере сохранение империи На-
полеона и судьба Европы зависели от жизни и здоровья одного чело-
века, эти доклады представляли определенную ценность. Нессельро-
де умолял Сперанского следить за тем, чтобы эти материалы попада-
ли исключительно к нему и Александру, а упоминание о них не
выходило за пределы этого круга. Подобные детали о поведении На-
полеона носили столь личный характер, что любая утечка информа-
ции привела бы к тому, что ее источник был бы немедленно раскрыт.
Нессельроде обратился с аналогичной просьбой соблюдать полней-
шую секретность в отношении другого приобретенного им докумен-
та, в котором раскрывались детали разведывательной деятельности
противника на западных рубежах Российской империи и назывались
имена многих агентов. Он добавлял, что источник, из которого он по-
лучил данный документ, представляет чрезвычайную важность и при
135
условии соблюдения мер безопасности может и в будущем постав-
лять подобного рода сведения. Ключевым моментом здесь было то,
что российская контрразведка должна была вести наблюдение за
упомянутыми лицами, но арест их должен был произведен таким об-
разом, чтобы ни в коем случае не раскрыть источник информации33.
Возможно, самым важным документом, который удалось приоб-
рести Нессельроде, была совершенно секретная записка о будущей
политике Франции, подготовленная 16 марта 1810 г. французским
министром иностранных дел Шампаньи для Наполеона по просьбе
самого императора. Это был тот самый переломный момент, когда
план женитьбы на российской княжне окончился провалом, Наполе-
он отказался ратифицировать конвенцию по польскому вопросу, а
Барклай де Толли составлял свой первый доклад, касавшийся обо-
роны западной границы России. Шампаньи писал о том, что геопо-
литические и торговые соображения делают Великобританию есте-
ственным союзником России и что следовало ожидать сближения
между двумя этими странами. Франции было необходимо вернуться
к своей традиционной политике, направленной на поддержку Тур-
ции, Польши и Швеции. Она должна была, например, удостоверить-
ся в том, что турки готовы выступить в качестве союзников Франции
в предстоящей войне с Россией. В действительности французские
агенты в Османской империи уже вели подспудную работу для до-
стижения этой цели.
Что касается Польши, то даже более скромный сценарий, подго-
товленный Шампаньи, должен был укрепить власть саксонского ко-
роля, являвшегося по совместительству великим герцогом Варшав-
ским, в результате передачи под его контроль Силезии. Другой сцена-
рий, который Шампаньи называл «более грандиозным и решительным
и, вероятно, более достойным гения Вашего Величества», предпола-
гал полномасштабную реставрацию Польши, которая должна была
состояться после победоносной войны против России. В результате
граница России отодвигалась за Днепр, австрийские владения расши-
рялись в восточном направлении за счет бывших территорий России,
что компенсировалось присоединением части австрийских земель в
Иллирии к территории вновь образованного польского королевства.
При любых обстоятельствах Пруссия подлежала уничтожению, по-
скольку она являлась аванпостом влияния России в Европе. В тече-
ние нескольких недель записка оказалась на столе у Александра I.
При имевшихся обстоятельствах ее содержание едва не произвело
эффект разорвавшейся бомбы34.
В распоряжении А. И. Чернышева также имелось определенное
число постоянных платных агентов. Один из них работал в государ-
ственном совете, почти в самом сердце правительства Наполеона,
136
другой занимал должность в военной администрации, третий служил
в ключевом департаменте военного министерства. Возможно, име-
лись и другие агенты, особенно такие, к услугам которых прибегали
время от времени. Опубликованные документы дают более деталь-
ное представление о содержании составленных ими записок, чем в
случае с большинством документов, приобретенных Нессельроде.
Из этих документов можно узнать обо всем, начиная с внутриполи-
тической обстановки во Франции и положении дел в Испании и за-
канчивая детальными сведениями о переводе артиллерии под начало
пехотных батальонов, организации транспортного и тылового снаб-
жения войск для предстоящих кампаний и докладами о новом воору-
жении и снаряжении французской армии.
В некоторых документах подробно рассматриваются вопросы,
связанные с предстоящей войной с Россией. Чернышев докладывал,
что Наполеон стремительно наращивает силу своей кавалерии, что
свидетельствовало о том, «насколько он опасается преимущества на-
шей кавалерии». Для действий в суровых российских условиях были
построены новые повозки - большие по размеру и более прочные по
сравнению с предыдущими образцами. Сам Чернышев, замаскиро-
вавшись, проник в одну из мастерских, где сооружались эти повозки,
и составил их чертежи. Он докладывал, что согласно одному из ис-
точников, Наполеон намеревался нанести решающий удар своей
центральной колонной, которая должна была продвигаться в направ-
лении Вильно под командованием самого императора. Наполеон рас-
считывал, что ему удастся завербовать большой контингент польских
солдат на западных рубежах Российской империи. Возможно, самым
ценным агентом А. И. Чернышева был офицер внутри французского
военного министерства: он и раньше работал на русских, но в макси-
мальном объеме его услугами стал пользоваться именно Чернышев.
Каждый месяц министерство печатало секретную брошюру, в кото-
рой приводились сведения о численности, перемещениях и дислока-
ции каждого полка французской армии. Всегда копия издания до-
ставлялась Чернышеву и копировалась им в течение ночи. У рус-
ских имелась возможность детально следить за движением армии
Наполеона в восточном направлении. По замечанию самого Черны-
шева, принимая во внимание масштаб и стоимость этой операции, с
трудом верилось в то, что она могла иметь какой-либо иной исход
кроме войны35.
Как А. И. Чернышев, так и К. В. Нессельроде занимались отнюдь
не только покупкой секретных документов. Они вращались в париж-
ском обществе, получая таким образом большое количество инфор-
мации. Часть этой информации, но отнюдь не вся, поступала от
французов, негативно относившихся к режиму Наполеона. В частно-
137
сти, Чернышев был вхож в семью французского императора и его
ближний круг. Король Фридрих-Вильгельм писал Александру, что
прусские дипломаты докладывали, что «отношения Чернышева со
многими лицами дают ему средства и возможности, которых нет ни у
кого другого». Поскольку К. В. Нессельроде и А. И. Чернышев пре-
красно разбирались в разведывательной и политической сферах, они
могли обрабатывать огромные массивы получаемой информации и
резюмировать ее в форме близких к истине выводов, которые они от-
сылали в Петербург. Например, оба они прилагали все усилия к тому,
чтобы вывести Александра из заблуждения относительно того, что
Наполеон не будет или окажется не в состоянии напасть на Россию,
пока продолжалась война в Испании. Они обращали внимание не
только на громадные ресурсы, имевшиеся в его распоряжении, но
также и на последствия внутриполитических событий во Франции,
подталкивавших Наполеона к войне с Россией. Нессельроде и Чер-
нышев докладывали, что чем дольше будет тянуться война и чем
больше Наполеон будет увязать во внутренних регионах России, тем
отчаяннее окажется его положение36.
Последний доклад, отправленный А. И. Чернышевым М. Б. Бар-
клаю де Толли из Парижа, позволяет составить общее впечатление о
его взглядах и методах, а также почувствовать самоуверенность ари-
стократа, с которой молодой полковник писал министру, бывшему
гораздо старше его по возрасту и званию. Он писал: «Я часто имею
беседы с офицерами, обладающими большими заслугами и обшир-
ными познаниями, которые не питают привязанности к главе фран-
цузского правительства. Я спрашивал их о том, какая стратегия была
бы наилучшей в грядущей войне, принимая во внимание театр воен-
ных действий, силу и характер нашего противника». Эти французы в
один голос твердили Чернышеву, что Наполеон будет стремиться к
большим сражениям и быстрым победам, поэтому русским следова-
ло не давать ему желаемого, а вместо этого изводить его действиями
легких частей российской армии. Французские офицеры говорили
ему: «...в этой войне мы должны следовать системе, лучшие образцы
которой явили Фабиус и, конечно, лорд Веллингтон. Правда, перед
нами будет стоять более сложная задача, поскольку театр военных
действий большей частью представляет собой открытую местность».
Отчасти по этой причине важно было иметь крупный резерв в глубо-
ком тылу, чтобы не проиграть войну в результате одного единствен-
ного сражения. Но если русская армия сможет «продолжать войну
на протяжении трех кампаний, тогда победа точно будет на нашей
стороне, даже если мы не выиграем крупных сражений, и Европа бу-
дет освобождена от своего притеснителя». Чернышев добавлял, что
во многом это является его собственным мнением. Для ведения дли-
138
тельной войны Россия должна была мобилизовать все свои ресурсы,
включая религиозные и патриотические чувства. «Все стремления и
надежды Наполеона направлены к тому, чтобы сосредоточить доста-
точные силы для нанесения серии сокрушительных ударов и тем са-
мым решить исход войны в течение одной кампании. Он чувствует,
что не может покидать Париж более чем на год и что потерпит пора-
жение, если война продлится два или три года»37.
С лета 1810 г. Александру и большинству его ближайших совет-
ников стало ясно, что война неизбежна и начнется скорее раньше,
чем позже. В лучшем случае ее начало можно было отсрочить на год
или около того. При таких обстоятельствах основная задача заклю-
чалась в том, чтобы подготовиться к грядущей войне наилучшим об-
разом. Подготовительные мероприятия велись по трем различным
направлениям. Одно из них включало разработку сугубо военных
планов и прочих мер военного характера (которые будут рассмотре-
ны в следующей главе). Другое направление подразумевало проведе-
ние дипломатической подготовки, в результате которой у России
должно было оказаться как можно больше союзников и как можно
меньше противников. Последним по счету, но не по важности на-
правлением являлись усилия правительства, направленные на созда-
ние максимально возможного единства и согласия внутри страны,
которые были необходимы России для того, чтобы пережить крайне
тяжелые потрясения, связанные с вторжением Наполеона. В прин-
ципе не зависимые друг от друга военная, дипломатическая и вну-
триполитическая сферы на самом деле тесно переплетались. Напри-
мер, будет Пруссия сражаться на стороне России или Франции во
многом зависело от того, примет ли Александр наступательную или
оборонительную стратегию.
Неизбежным был и тот факт, что с появлением на горизонте пер-
спективы войны возрастало влияние армии и прежде всего М. Б. Бар-
клая де Толли. Военный министр вторгался в дипломатическую сфе-
ру, например, настаивая на необходимости немедленного окончания
войны с Турцией. Он также подчеркивал значимость укрепления мо-
рального духа и патриотического настроя среди населения. В одном
важном письме, отправленном Александру I в начале февраля 1812 г.,
Барклай отмечал, что помимо собственно военных приготовлений
требовалось поднять мораль и дух русского народа, усилить его за-
интересованность в войне, от исхода которой будут зависеть спасе-
ние и само существование России: «Осмелюсь заметить здесь, что
вот уже двадцать лет у нас пытаются подавить все национальное, а
великая нация, внезапно меняющая нравы и обычаи, быстро придет
к упадку, если правительство не остановит этот процесс и не примет
мер к ее возрождению. А может ли что-либо лучше помочь этому, чем
139
любовь к своему государю и к своей родине, чувство гордости при
мысли о том, что ты русский и душой и сердцем, а эти чувства можно
воспитать лишь в том случае, если этим будет руководить прави-
тельство»38.
М. Б. Барклай де Толли, конечно, не был этническим русским. Ве-
дя свое происхождение из Шотландии, его семья в середине XVII в.
осела в прибалтийских землях. Для большинства русских Барклай
был всего лишь очередным балтийским немцем. Во время войны
1812 г. это обстоятельство навлекло на него яростные нападки и кле-
вету со стороны многих русских. Но совет Барклая, данный Алексан-
дру I в феврале 1812 г., явился дословным воспроизведением того,
что на протяжении многих лет твердили патриотически настроенные
лица из числа «староруссов» и «изоляционистов». Самым известны-
ми общественными деятелями в лагере «староруссов» были адмирал
А. С. Шишков в Петербурге и граф Ф. В. Ростопчин в Москве. Вы-
дающийся русский историк H. M. Карамзин и издатель патриотиче-
ского журнала С. Н. Глинка находились в близких отношениях с
Ф. В. Ростопчиным. Карамзин был ученым и «национальным мыс-
лителем», не имевшим личных политических амбиций. Будучи ад-
миралом, А. С. Шишков не служил на флоте с 1797 г. и действовал
больше как общественный деятель, чем военный офицер. Будучи до-
брым и щедрым человеком в своих личных отношениях с людьми, он
становился подобен льву, когда отстаивал дело, которому посвятил
большую часть своей жизни и которое заключалось в защите нацио-
нальной чистоты русского языка и его древних славянских корней от
засорения заимствованными с Запада иностранными словами и по-
нятиями.
Граф Ф. В. Ростопчин разделял приверженность Карамзина и
Шишкова делу защиты русской культуры и ценностей от иностран-
ного влияния. Опубликованные им в период 1807-1812 гг. памфлеты
были посвящены этой цели и произвели сильный эффект. Его вы-
мышленный герой Сила Богатырев был строгим помещиком, кото-
рый отстаивал традиционные русские ценности и с глубоким недо-
верием относился ко всему иностранному. По его мнению, француз-
ские наставники развращали русскую молодежь. В то же время
российское государство искусно использовалась англичанами в сво-
их целях, а французы обманом заставили его жертвовать русской
кровью и деньгами во имя французских интересов. В отличие от Ка-
рамзина и Шишкова, Ростопчин был крайне честолюбив и являлся
политиканом до мозга костей. Любимчик Павла I, он был отстранен
от службы после смерти последнего. Александр питал недоверие к
русским патриотам и не разделял их идей. Особенно неприятен ему
был Ростопчин. Действительно, во многих отношениях граф был же-
140
стоким и неприятным человеком. Являясь патриотом, он не имел
свойственного Карамзину или Глинке радушного и теплого чувства
по отношению к простому русскому человеку. Напротив, по мнению
Ростопчина, «черни» никогда нельзя доверять, а править ею необхо-
димо посредством наказаний и манипуляций.
Ф. В. Ростопчин был проницательным и интересным собеседни-
ком. Он мог быть опрометчив. По слухам, он однажды заметил, что
Аустерлиц был божьей карой, обрушившейся на Александра за уча-
стие в свержении собственного отца. Александр очень переживал
чувство собственной неполноценности и плохо относился к озорным
замечаниям на свой счет. Убийство отца и личный вклад, который он
внес в катастрофу, случившуюся при Аустерлице, были самыми горь-
кими воспоминаниями его жизни. Но Александр также являлся тон-
ким политиком. Он знал, что ему придется полагаться даже на тех
людей, которые ему не нравились, особенно в момент столь острого
кризиса, каковьГм являлась неминуемая война с Наполеоном. Какую
бы неприязнь он ни питал к Ростопчину и какое бы недоверие ни ис-
пытывал к его идеям, Александр знал, что граф был эффективным и
решительным руководителем и умелым политиком. Кроме того, он
являлся хорошим пропагандистом, всецело преданным самодержа-
вию, но при этом умеющим управлять настроениями толпы, чье по-
ведение в случае ведения войны на русской земле должно было иметь
большое значение. В 1810 г. Ростопчин получил высокую должность
при дворе, хотя ему и дали понять, что его слишком частое появле-
ние при дворе нежелательно. Он должен был быть готов явиться в
случае необходимости39.
Человеком, возобновившим общение между Александром и Ро-
стопчиным, была великая княгиня Екатерина. После женитьбы су-
пруг Екатерины в 1809 г. был назначен генерал-губернатором трех
центральных российских губерний. Вместе с женой он поселился в
Твери, располагавшейся близко к Москве. Салон Екатерины в Твери
привлекал многих умных и честолюбивых посетителей, включая Ро-
стопчина и Карамзина. Ее репутация «самого русского» члена импе-
раторской фамилии была хорошо известна. Именно она поручила Ка-
рамзину написать «Записку о древней и новой России», ставшую са-
мым влиятельным и знаменитым выражением взглядов «староруссов».
Влияние «Записки» не имело ничего общего с воздействием на обще-
ственное мнение. Работа предназначалась исключительно для Алек-
сандра I. Учитывая тот факт, что в «Записке» содержалась острая
критика правительственной политики, она не могла быть опублико-
вана в то время и на протяжении многих десятилетий оставалась из-
вестна лишь очень узкому кругу лиц. Карамзин представил записку
Екатерине в феврале 1811 г. В следующем месяце, когда Александр
141
вместе с сестрой остановился в Твери, Екатерина вызвала Карамзина
для встречи с императором с тем, чтобы тот мог зачитать Александру
отрывки из своей «Записки» и обсудить свои идеи с монархом.
Карамзин резко критиковал внешнюю политику Александра I.
По его мнению, Российская империя оказалась втянута в передряги,
которые были не ее заботой, и часто теряла из виду собственные ин-
тересы. Изобретательные англичане всегда были готовы ухватиться
за возможность переложить на другие страны тяготы застарелого
противостояния Великобритании с Францией. Что касалось фран-
цузов и австрийцев, то какая бы из двух империй ни обрела преобла-
дающего положения в европейских делах, она стала бы подвергать
Россию осмеянию и называть ее «азиатской страной». Отметив упо-
мянутые выше опасения и обиды, глубоко укоренившиеся в русском
сознании, Карамзин также выступил с критикой конкретных эпизо-
дов. Зимой 1806-1807 гг. необходимо было либо в массовом порядке
усиливать армию Беннигсена, либо заключать мир с Наполеоном.
Подписанный в конечном итоге Тильзитский мир оказался катастро-
фой. Главный интерес России заключался в том, чтобы не допустить
возрождения польской государственности. То, что Россия позволила
создать герцогство Варшавское, было ошибкой. Чтобы этого избе-
жать, следовало без всяких сомнений оставить Силезию Наполеону
и бросить Пруссию на произвол судьбы. Союз с Францией был гло-
бальным промахом России:
«Обманем ли Наполеона? Сила вещей неодолима. Он знает, что
мы внутренно ненавидим его, ибо его боимся; он видел усердие в по-
следней войне австрийской, более нежели сомнительное. Сия двоя-
кость была необходимым следствием того положения, в которое мы
поставили себя Тильзитским миром, и не есть новая ошибка. Легко
ли исполняется обещание услуживать врагу естественному и прида-
вать ему силы!»40
Пожалуй, еще более критический разбор получила внутренняя
политика Александра. Император держал Екатерину в курсе своих
бесед со Сперанским, и кое-что из этого дошло до Карамзина. Основ-
ным содержанием его «Записки» являлась защита самодержавия как
единственно возможной формы правления, способной спасти Рос-
сийскую империю от распада и гарантировать ее поступательное раз-
витие. Для Карамзина, однако, самодержавие не означало деспотиз-
ма. Самодержец был обязан править в согласии с аристократией и
поместным дворянством, как это делала Екатерина II. Государство и
общество не должны быть в разладе, а государство не должно было
буквально навязывать обществу свою волю. Карамзин признавал,
что Павел I действительно правил деспотически, но после его свер-
жения Александру следовало бы вернуться к принципам, лежавшим
142
в основе правления Екатерины II. Вместо этого он допустил введе-
ние принятой на Западе бюрократической модели, которая в случае
своего развития превратила бы в Россию в подобие бюрократическо-
го деспотизма Наполеона. Российская социальная иерархия заменя-
лась посредственной бюрократией, которая не была органично свя-
зана с обществом. Более того, в случае освобождения крестьян по-
следовала бы анархия, поскольку бюрократия была слишком слаба
для того, чтобы управлять деревней41.
Аргументы Карамзина были весьма разумны. Екатерина II прави-
ла в согласии с «политическим народом», иными словами, с элитой.
В последующие десятилетия была создана бюрократическая монар-
хия, не имевшая глубоких корней не только в обществе, но даже в
среде потомственной знати. Этому фактору в гораздо более длитель-
ной перспективе предстояло сыграть существенную роль в изоляции
и конечном падении имперского режима. С другой стороны, критика
Карамзина в адрес Сперанского по большей части была несправед-
лива. Россия была печально известна своей плохо развитой системой
управления. Если Россия стремилась к процветанию, ей требовалась
гораздо более многочисленная и лучше профессионально подготов-
ленная бюрократия. Общество было более не в состоянии контроли-
ровать разраставшийся бюрократический аппарат такими старыми
методами как перемещение представителей знати с позиций при дво-
ре на высшие должности в гражданской администрации. Только гла-
венство закона и представительные институты могли способствовать
достижению этой цели, и Сперанский, которого Карамзин, возмож-
но, и не знал, как раз собирался заняться их водворением.
Однако даже если бы Карамзин знал обо всех планах Сперанско-
го, он, вероятно, все равно оказался бы их противником. Принимая
во внимание культурный уровень провинциального дворянства, он
вполне обоснованно мог считать введение представительных собра-
ний преждевременным шагом. Несомненно, он заявил бы, что было
бы безумием в канун большой войны с Наполеоном погружать Рос-
сию в хаос полномасштабной конституционной реформы. В отличие
от большинства противников Сперанского, Карамзин не был движим
личной неприязнью или честолюбием. Тем не менее он, возможно,
указал бы Александру на то, что большая часть российского дворян-
ства считала Сперанского якобинцем, поклонником Наполеона и
предателем, и что такое положение дел очень опасно накануне вой-
ны, в которой национальное единение имело решающее значение, а
военные успехи в громадной степени зависели от добровольного уча-
стия знати и поместного дворянства.
На самом деле император был слишком хорошим политиком, что-
бы этого не понимать. В марте 1812 г. Сперанский был уволен со
143
службы и отправлен в ссылку. В последние недели перед войной
Александр был по горло загружен работой и находился под сильным
давлением. Он терпеть не мог конфронтации, как, например, та, что
имела место в ходе длительной личной встречи со Сперанским, пред-
шествовавшей отставке последнего. Император также был вне себя
от донесений, согласно которым Сперанский отпускал ехидные ком-
ментарии по поводу нерешительности Александра и которые были
доведены до сведения его величества через петербургские каналы
передачи информации. В результате с императором случился исте-
рический припадок, в разгар которого Александр грозился было от-
дать распоряжение о расстреле Сперанского. Поскольку Александр
порой устраивал театральные представления, а на сей раз зрителем
оказался достаточно глупый и впечатлительный немецкий профес-
сор, можно рассматривать истерику императора как игру блестящего
актера, выпускавшего пар. Действия Александра после опалы Спе-
ранского выдают холодный рассудок политика. В какой-то мере Спе-
ранского заменил А. С. Шишков, который в последующие месяцы
был назначен на должность статс-секретаря, а в годы войны много
работал над составлением громких патриотических призывов к рус-
скому народу. В мае 1812 г. Ф. В. Ростопчин был назначен военным
губернатором Москвы; его работа состояла в том, чтобы поднять и
укрепить высокий моральный дух жителей города, которому отводи-
лась роль не только основной базы в тылу российской армии, но и
важного центра по поддержанию общественного энтузиазма по отно-
шению к войне во внутренних районах Российской империи.
Что касается дипломатической подготовки к войне, Александр
наводил мосты с Великобританией довольно вяло. Это отчасти отра-
жало его желание по возможности отсрочить начало войны и не дать
Наполеону законного основания для вторжения в Россию. Алек-
сандр также знал, что, как только начнется война, Англия сразу же
окажется в числе его союзников, поэтому приготовления были нео-
бязательны. В любом случае Великобритания могла лишь в ограни-
ченном объеме оказать прямую поддержку в войне, которая должна
была развернуться на просторах России, хотя 101 тыс. ружей, приве-
зенных из Англии зимой 1812-1813 гг., оказались весьма полезны.
С точки зрения косвенной помощи, однако, англичане делали в Ис-
пании гораздо больше, чем это когда-либо им удавалось до 1808 г.
Действия А. У. Веллингтона и находившихся под его командованием
войск не просто изменили представления об английской армии и ее
военачальниках. В 1810 г. англичане продемонстрировали, как стра-
тегическое отступление, применение тактики выжженной земли и
сооружение полевых укреплений могут измотать и в конечном итоге
уничтожить имевшую численное превосходство французскую ар-
144
мию. В 1812 г. крупная победа Веллингтона при Саламанке не только
укрепила моральный дух противников Наполеона, но также явилась
залогом того, что многотысячные войска французов оказались запер-
тыми на Пиренейском полуострове.
Основным вопросом до 1812 г., однако, было то, каким путем пой-
дут Австрия и Пруссия, и здесь российской дипломатии пришлось
вести непростую борьбу. Правда, Румянцев, а возможно, и Александр
не способствовали успешному ведению дел в силу упорного нежела-
ния отдавать Молдавию и Валахию. В Вене находились влиятельные
лица, рассматривавшие Россию как бо льшую угрозу по сравнению с
Францией, поскольку империя Наполеона в будущем могла оказать-
ся вполне эфемерным образованием, тогда как Россия никуда не ис-
чезла бы. Вполне возможно, однако, было и то, что Австрия прим-
кнула бы к лагерю Наполеона, несмотря на любые маневры России.
Франца I смущала необходимость сохранения франко-
австрийской военной конвенции, направленной против России; он
чувствовал себя тем более неловко, что положения этой конвенции
были ранее раскрыты русскими шпионами в Париже. Однако в раз-
говоре с российским послом, графом Штакельбергом, он упоминал,
что был вынужден подписать эту конвенцию, исходя из «насущной
необходимости» сохранения Австрийской империи. Франц добав-
лял, что та же самая необходимость заставила его принести собствен-
ную дочь в жертву Наполеону. Суть заключалась в том, что Австрия
в 1810 г. приняла решение, похожее на то, что было принято Россией
в Тильзите. Конфронтация с Наполеоном была слишком опасна. Еще
одно поражение положило бы конец династии Габсбургов и их импе-
рии. Разворачиваясь в сторону Наполеона, Австрия обеспечивала
свое существование до лучших времен. Продолжи французская им-
перия свой век, ее судьбу разделила бы и Австрия, являвшаяся ее
главным сателлитом. Если бы империя Наполеона, напротив, разва-
лилась, тогда Австрия, восстановив силы, оказалась бы в выгодном
положении, чтобы вернуть утраченные территории. Основная разни-
ца между Россией в 1809 г. и Австрией в 1812 г. заключалась в том,
что Габсбурги находились в гораздо более слабом и уязвимом поло-
жении. По этой причине военная помощь, оказанная Австрией Напо-
леону в 1812 г., была гораздо более обстоятельной, чем та, что он по-
лучил в ходе кампании России против Австрии в 1809 г. Тем не менее
обе империи втайне поддерживали дипломатические отношения на
протяжении всего 1812 г., а австрийцы оставались верны данному на-
кануне войны обещанию ограничить численность своего вспомога-
тельного корпуса 30 тыс. солдат и двинуть свою армию против Рос-
сии через территорию герцогства Варшавского, сохраняя нейтраль-
ной русско-австрийскую границу в Галиции42.
145
Ситуация с Пруссией была еще яснее. Король Фридрих-
Вильгельм не выносил Наполеона и боялся его. При прочих равных
он предпочел бы заключить союз с Россией. Но прочие равными не
были. Пруссия находилась в окружении французских войск, которые
могли вторгнуться на территорию страны задолго до того, как с дру-
гого берега Немана подоспеет помощь из России. По мнению прус-
ского короля, единственный вариант, при котором Пруссия могла
войти в союз с Россией, мог реализоваться лишь в том случае, если
бы российская армия нанесла Наполеону неожиданный предупреди-
тельный удар, вторгшись на территорию герцогства Варшавского.
Успех мог быть достигнут при поддержке Австрии и согласии поля-
ков. С этой целью Фридрих-Вильгельм убеждал Александра поддер-
жать восстановление независимого польского королевства под
управлением польского монарха43.
Россия вполне могла бы на это пойти, будь она разбита Наполео-
ном, но она вряд согласилась бы на это до начала войны. Российский
император действительно обсуждал вопрос восстановления Польши
со своим старым другом и главным советником по польским делам
А. Е. Чарторыйским. По-видимому, если бы его попытки установить
контакт с поляками встретили радушный отклик, он мог бы обдумать
возможность упредительного удара с целью захвата герцогства Вар-
шавского и получения поддержки со стороны Пруссии, однако в рос-
сийских дипломатических и военных архивах не сохранилось свиде-
тельств подготовки наступательной операции в 1810 и 1811 г. Как бы
то ни было, Александр был убежден в том, что для безопасности Рос-
сии и в глазах ее общественного мнения существенным являлся тот
факт, что, в каком бы виде ни была восстановлена Польша, ее коро-
лем должен быть российский император. В 1811-1812 гг. эта идея не
была способна вызвать в сердцах поляков такой же отклик, как на-
дежда на реставрацию Польши в ее прежних границах, которая га-
рантировалась всепобеждающим Наполеоном. Союз российской и
польской корон был неприемлем также для Австрии44.
К лету 1811 г. Александр сделал выбор в пользу оборонительной
стратегии. Он дал об этом понять как Австрии, так и Пруссии, тем
самым устранив слабые надежды на то, что одна из этих стран смо-
жет заключить с ним союз для нападения на Наполеона. В августе
1811 г. император сообщил австрийскому министру графу Йозефу
Сен-Жюльену, что хотя он и в курсе доводов в пользу наступатель-
ной стратегии, в настоящих условиях имела смысл только оборони-
тельная стратегия. В случае нападения французов он будет отступать
во внутренние районы своей империи, превращая оставленные тер-
ритории в пустыню. При всех трагических последствиях, которые
это будет иметь для гражданского населения, у Александра не оста-
146
валось иного выбора. Он занимался созданием эшелонов баз снаб-
жения и новых резервных сил, в направлении которых могла отсту-
пить полевая армия. Французы вынуждены будут сражаться вдали
от своих баз, находясь на еще большем расстоянии от родного дома.
Александр заявлял, что только если противник будет готов в случае
необходимости вести войну на протяжении десяти лет, он сможет
истощить людские и материальные ресурсы России. Сен-Жюльен
доложил обо всем этом в Вену, правда с тем существенным добавле-
нием, что лично он сомневался, что у Александра хватит выдержки,
и он сможет следовать намеченной стратегии в момент реального
вторжения неприятеля45.
В общении с Фридрихом-Вильгельмом Александр высказывался
еще более определенно. В мае 1811 г. он писал королю: «Мы вынуж-
дены принять стратегию, которая имеет наибольшие шансы на успех.
Мне кажется, что эта стратегия должна состоять в том, чтобы осто-
рожно избегать крупных сражений и создавать очень протяженные
линии оперативной связи, способные обеспечить отступление, ко-
нечной целью которого будут являться укрепленные биваки, где осо-
бенности естественного рельефа местности и предварительные ин-
женерные работы помогут нам укрепить силы, которые мы противо-
поставим мастерству противника. Это тот самый план, который
принес победу Веллингтону, сумевшему измотать французскую ар-
мию, и именно ему я принял решение следовать».
Александр предлагал Фридриху-Вильгельму основывать соб-
ственные укрепленные биваки, часть которых следовало разместить
на побережье, где они могли быть поддержаны с моря британским
флотом. Совсем не удивительно, что подобная перспектива не прель-
щала Фридриха-Вильгельма, чья страна должна была быть сначала
оставлена российскими войсками, а затем захвачена и разграблена
французами как вражеская территория. В своем последнем письме,
отправленном Александру до войны, Фридрих-Вильгельм объяснял,
что не видит другой возможности кроме как поддаться давлению со
стороны Наполеона и примкнуть к союзу во главе с Францией.
«Оставаясь верными своей стратегии и не начиная наступления, Ва-
ше Величество лишили меня какой-либо надежды на скорую и ре-
альную помощь и поставили меня в положение, при котором разоре-
ние Пруссии предшествовало бы войне против России»46.
Хотя российской дипломатии не удалось добиться успеха в отно-
шении Австрии и Пруссии, она преуспела в достижении других клю-
чевых целей, завершив войну с Турцией и нейтрализовав угрозу, ис-
ходившую от Швеции.
Османская империя объявила войну России в 1806 г., вслед за Ау-
стерлицем. Момент казался удачным для отвоевания части террито-
147
рий и ликвидации уступок, которые были сделаны турками России
за последние сорок лет. Вместо этого русские вскоре овладели про-
винциями Молдавия и Валахия и сделали их окончательное присое-
динение главной целью России в текущей войне. Несомненно, что
Н. П. Румянцев, находившийся под слишком большим впечатлением
от успехов собственного отца, был особенно одержим идеей присое-
динения провинций и придерживался чересчур оптимистичного
взгляда относительно того, как легко будет заставить турок уступить
их. По мере приближения войны с Наполеоном и растущего желания
большинства российских дипломатов и генералов поскорее поло-
жить конец второстепенным событиям на Балканах, упрямство Ру-
мянцева нажило ему множество врагов, но на самом деле немногое
указывает на то, что Александр был готов уступить более, чем его ми-
нистр иностранных дел.
Одна из причин, объяснявшая упорство турок, заключалась в том,
что сначала англичане, а затем французы убеждали их противиться
требованиям российской стороны. Поскольку османы прекрасно зна-
ли о том, что в ближайшем будущем между Наполеоном и Россией
намечалась война, у них были все основания держаться до последне-
го и выжидать момент, пока русские отчаются до того, что смирятся с
утратой провинций и переместят войска в северном направлении
против французов.
Существовали также причины военного характера, в силу кото-
рых война затягивалась. На поле боя у турецкой армии не было шан-
сов. В ту эпоху для того, чтобы одерживать победы, требовалось на-
личие пехоты, которая была обучена быстро давать ружейные залпы
и перемещаться по полю боя в строевом порядке. Отряды должны
были уметь перестраиваться в колонны, линии и каре в соответствии
с обстановкой и делать это быстро и слаженно. Пехоте требовалась
поддержка передвижной артиллерии и кавалерии, обученной совер-
шать стремительные броски в массовом построении с тем, чтобы ис-
пользовать любую нерешительность противника. Хотя все это звучит
просто, среди ужасов, творившихся на поле боя, это было совсем не-
легко. Чтобы достичь такого результата, армии требовалась хорошая
подготовка, крепкий ветеранский и опытный старший и младший
офицерский составы. Армии также требовались поддержка государ-
ства и общества, способных снабдить ее надежными офицерскими
кадрами и предоставить крупные суммы, которые был необходимы
для выплаты солдатского жалования, закупки оружия, продоволь-
ствия и снаряжения. Добиться всего этого удалось армиям ведущих
европейских держав, равно как и англичанам в Индии. Турки же это-
го сделать не смогли по многим причинам, среди которых, возможно,
важнейшей являлось отсутствие адекватных финансовых ресурсов.
148
К 1770-м гг. плохо обученные и мало дисциплинированные ново-
бранцы Османской империи редко могли оказать реальное сопро-
тивление русским в открытом бою.
Однако турки по-прежнему были грозны в осадных баталиях.
Наполеон обнаружил это в ходе своего египетского похода. Без тру-
да рассеяв армию мусульман на поле боя, он не смог взять крепость
Акра. Основным театром военных действий для османов являлись
Балканы. Расположенные здесь крепости были гораздо мощнее, чем
Акра. Они имели укрепления со всех сторон, которые часто вели от
дома к дому, а их защитники действовали не только умело, но и с
очень большим упорством. Возможно, единственным похожим эпи-
зодом времен наполеоновских войн была осада Сарагосы, которой
французы овладели, пролив море крови и сломив упорное сопро-
тивление. Характер местности на Балканах помогает понять, поче-
му на данном театре военных действий преобладающей являлась
осадная война. В отличие от Западной Европы, здесь было мало хо-
роших дорог, а плотность населения невысока. Мощная крепость
могла стать непреодолимой преградой на единственно возможном
пути вторжения в определенный район. Османы также являлись ма-
стерами по части опустошения прилегавших территорий, организа-
ции внезапных нападений и засад. Армии противника, намеревав-
шейся осадить крепость, пришлось бы столкнуться с тем, что ее ко-
лонны снабжения стали бы подвергаться постоянным набегам, а
отрядам фуражиров пришлось бы рассеяться по обширной террито-
рии. В 1806-1812 гг. российская армия испытала на себе все эти
трудности. Под давлением Александра I, стремившегося поскорее
завершить войну, российские военачальники иногда начинали
штурм крепостей, плохо подготовившись, и несли тяжелые потери.
Например, при неудачной попытке штурма крепости Рущук в 1810 г.
из отряда численностью 20 тыс. человек 8 тыс. было потеряно уби-
тыми и ранеными47.
Наконец, зимой 1811-1812 гг. М. И. Кутузов, искусный новый
главнокомандующий российской армии, отрезал основные силы ту-
рок, когда те пытались провести против него маневр, и заставил их
капитулировать. Тем самым он внес один из своих самых выдающих-
ся вкладов в войну 1812 г. еще до того, как она успела начаться. По-
теряв основные силы, имея пустую казну и постоянные интриги в
Константинополе, султан согласился на мир, который был подписан
в июне 1812 г. Мир последовал слишком поздно, и Дунайская армия
не успела переместиться в северном направлении с тем, чтобы встре-
тить войска Наполеона, однако у нее было достаточно времени, что-
бы к осени достичь Белоруссии и стать серьезной угрозой для ком-
муникаций Наполеона и его отступавшей армии.
149
На другой, северной, окраине России очевидная опасность заклю-
чалась в том, что на фоне нараставшей мощи Франции Швеция нач-
нет играть свою традиционную роль французского сателлита. Когда
в августе 1810 г. маршал Жан Батист Бернадот был избран наследни-
ком шведского престола, эта опасность начала обретать реальные
очертания. Шурин Жозефа Бонапарта, маршал Наполеона Бернадот
на первый взгляд, казалось, должен был быть в числе надежных со-
юзников Франции. На самом же деле у него накопилось сильное не-
довольство Наполеоном, и он поспешил заверить Александра I в сво-
их мирных намерениях относительно России. Большое значение
имел тот факт, что А. И. Чернышев установил тесные отношения с
Бернадотом еще до возникновения вопроса о шведском престоле и
получил возможность действовать в качестве доверенного посредни-
ка между ним и Александром как в Париже сразу после выборов Бер-
надота, так и в ходе своего специального визита в Стокгольм, кото-
рый он посетил зимой 1810 г. Еще до избрания Бернадота в качестве
наследного принца Швеции, Чернышев мог заверить Петербург в
том, что успел близко узнать маршала, что Бернадот был настроен
благосклонно по отношению к России и что он, несомненно, не при-
надлежал к числу обожателей Наполеона48.
Хотя личный фактор играл свою роль, действиями Бернадота, де
факто являвшегося правителем Швеции, управлял холодный расчет.
Он сознавал, что, если бы он примкнул к Наполеону и помог ему раз-
громить Россию, для Европы и Швеции это означало бы необходи-
мость «слепого подчинения приказам из Тюильри». Лучшей гаран-
тией независимого положения Швеции являлась победа России, и
Бернадот без всякого отчаяния оценивал шансы Александра, учиты-
вая «необъятные ресурсы этого правителя и имеющиеся в его распо-
ряжении средства для оказания тщательно спланированного сопро-
тивления». Более того, даже если бы Швеции и удалось отвоевать
обратно у России Финляндию, история на этом бы не закончилась.
Россия по-прежнему была бы сильнее Швеции и всегда стремилась
бы заполучить обратно Финляндию для усиления безопасности Пе-
тербурга. Поэтому для Швеции гораздо лучшей компенсацией в об-
мен на потерянную Финляндию мог бы стать захват Норвегии, кото-
рая принадлежала Дании.
Великобритания также должна была занимать важное место в
размышлениях Бернадота. В случае нападения Наполеона на Россию
Англия и Россия становились союзниками. Поскольку существенная
часть внешней торговли Швеции находилась во власти Великобри-
тании, участие Швеции на стороне Наполеона в войне против Рос-
сии могло обернуться катастрофой. Напротив, ни Лондон, ни Петер-
бург не стали бы чрезмерно возражать против того, чтобы Швеция
150
лишила норвежских владений верного союзника Наполеона, како-
вым являлся датский престол. Исходя из этих соображений, в апреле
1812 г. был заключен русско-шведский союз. Он обещал возникнове-
ние некоторых проблем в будущем, поскольку Бернадоту было обе-
щано участие вспомогательного корпуса российской армии, задача
которого состояла в разгроме датчан, а также потому, что эта задача
была признана приоритетной по сравнению с высадкой объединен-
ных русско-шведских сил в тылу Наполеона в Германии. Однако вес-
ной 1812 г. предметом основных забот русских было отсутствие не-
обходимости оборонять Финляндию или Петербург от шведского
вторжения49.
С какой точки зрения ни взглянуть на годы, отделявшие Тильзит
от вторжения Наполеона в Россию, неизменно напрашивается вывод
о том, что крах русско-французского союза и приближение войны не
были чем-то удивительным. Наполеон намеревался создать империю
на территории Европы или по крайней мере добиться такого преоб-
ладания, которое отказывало в праве на существование независимым
великим державам, не подчинившимся французским порядкам. В то
время Российская империя была слишком могущественной, а ее пра-
вящее сословие слишком гордым, чтобы без упорной борьбы принять
господство Франции. Результатом этого стала война 1812 года.
В какой-то мере главная трудность в понимании событий тех лет
заключалась в том, что Наполеон «шел к империи ощупью». Другими
словами, он не всегда правильно расставлял приоритеты и соотносил
конечные цели с используемыми средствами, нередко прибегая к так-
тике запугивания и устрашения, вредившей его собственным планам.
По знаменитому выражению американского историка Пола Шредера,
Наполеон никогда не видел слабого места, если только специально к
этому не стремился. Кроме того, его взгляды на экономику часто бы-
ли незрелыми, а понимание военно-морских вопросов ограниченным.
Хотя такой взгляд и справедлив, но все же только отчасти50.
Империя Наполеона прежде всего являлась результатом резкого
роста могущества Франции в годы революции 1789 г. Этот рост явил-
ся для всех неожиданностью. Кроме того, французская экспансия
была движима как стремлением к военным трофеям, распространен-
ным в рядах армии, так и желанием французского правительства пе-
реложить расходы по содержанию этой армии на плечи других госу-
дарств. Большую роль играла и личность Наполеона. Однако страте-
гию Франции следует оценивать в контексте политики других
великих держав, учитывая прежде всего ее многовековую борьбу с
Великобританией. После 1793 г. превосходство Англии на море бо-
лее или менее ограничило французский империализм пределами ев-
ропейского континента. Огромные территориальные приобретения
151
вне Европы, сделанные англичанами после 1793 г., не говоря уже об
их растущей экономической мощи, означали, что до тех пор, пока На-
полеон не придаст некую форму Французской империи внутри Ев-
ропы, борьба с Великобританией будет проиграна. Справедливо и то,
что Наполеон мешал самому себе тем, что никогда не разрабатывал
целостного и реалистического плана создания и сохранения такой
империи. С другой стороны, век Наполеона был столь недолог, что
это вовсе не удивительно51.
Главные соперники Наполеона - Британская и Российская импе-
рии - не были миролюбивыми демократиями, заботящимися о том,
чтобы сидеть дома и заниматься своим садом. Они представляли со-
бой склонные к экспансии и грабежу державы. Многое из той крити-
ки, которая раздавалась в адрес Наполеона, могло быть отнесено, на-
пример, на счет британской экспансии в Индии, осуществлявшейся в
то самое время. Это касалось, например, вывоза индийских богатств
в Великобританию, который производился наместниками англий-
ской короны на субконтиненте, и того влияния на отрасли индий-
ской обрабатывающей промышленности, которое было вызвано
включением их в экономическую систему Британской империи на
условиях, продиктованных Лондоном. Наряду с этим в 1793-1815 гг.
основным двигателем английской территориальной экспансии в Ин-
дии служило наличие превосходной, но очень дорогостоящей армии
европейского образца, которой требовалось завоевывать новые зем-
ли для того, чтобы оправдывать свое существование и покрывать
расходы, шедшие на ее содержание, и которая буквально питалась
грабежом. Особенно при Ричарде Уэлсли английская территориаль-
ная экспансия велась с одержимостью, достойной Наполеона, и от-
части оправдывалась ссылкой на необходимость сохранения позиций
Англии в Индии перед лицом французской угрозы52.
Суть заключалась в том, что создать империю внутри Европы бы-
ло гораздо сложнее, чем за морем. Одной из причин этого являлась
идеология. В Европе Французская революция возвеличила принци-
пы главенства нации и народного суверенитета, которые в общем-то
являлись антитезисом империи. Опыт наполеоновских войн - в об-
ласти экономики, равно как и военного дела - не дал ничего для того,
чтобы оправдать идею империи внутри Европы в глазах европейцев.
В то же время общественное мнение в Европе в целом более, чем ра-
нее склонялось в пользу идеи цивилизаторской миссии Европы и
присущего ей культурного превосходства над всем остальным миром.
Французы, имея на то некоторые основания, видели себя в качестве
авангарда европейской цивилизации и особенно малоцивилизован-
ными считали восточные окраины европейского континента. Но да-
же они едва ли применяли к европейцам тот подход, которого при-
152
держивался один из высокопоставленных сановников Великобрита-
нии и который акцентировал внимание на «извращенности и по-
рочности коренных обитателей Индии в целом». Хотя если бы они
это и сделали, немногие европейцы им бы поверили53.
На тот момент более значимым был тот факт, что англичане в Ин-
дии выступали в качестве наследников моголов. Империя едва ли бы-
ла новостью в Индии, а режимы, свергнутые англичанами, в большин-
стве случаев не были древними и не успели пустить глубокие корни.
Несмотря на утверждения, высказанные задним числом мифотворца-
ми националистического толка, Наполеону в Европе обычно не при-
ходилось сталкиваться с нациями в полном современном значении
этого слова. Однако многие режимы, с которыми он имел дело, были
глубоко укоренены в обществах, находившихся под их управлением.
Правителя с подданными связывали история и древние мифы, общая
религиозная принадлежность и местная высокая культура54.
Но важнее всего было то, что в Европе сложилась иная геополи-
тическая ситуация. Замечания генерала Л. Л. Беннигсена вскрывают
суть геополитической неуязвимости Великобритании в Индии. Пе-
ред претендентом на роль общеевропейского императора стояла куда
более трудная задача. Любая попытка установить господство на кон-
тиненте навлекла бы на голову того, кто рискнул ее предпринять, аф-
ронт коалиции великих держав, общий интерес участников которой
заключался в сохранении независимости каждого из них, и на воору-
жении которой стояли военные машины, чьи механизмы были отто-
чены многовековыми баталиями с использованием самых передовых
технологий и форм организации. Если бы даже, как это было в слу-
чае с Наполеоном, предполагаемый император сумел завоевать внут-
ренние районы Европы, ему по-прежнему противостояли бы два по-
люса силы в лице Англии и России. Его положение усугублялось бы
тем, что покорение периферии требовало от захватчика одновремен-
ной мобилизации двух типов силы. Применительно к Великобрита-
нии это означало мобилизацию военно-морских сил, в случае же с
Россией речь шла о задействовании военно-логистического ресурса,
которого хватило бы для проникновения в пределы России и успеш-
ного движения до Урала. Этот вызов, с которым в XX столетии стол-
кнутся немцы, был настоящим испытанием.
Все империи в процессе своего становления проходят через три
стадии, хотя нередко одна стадия накладывается на другую. Сначала
следуют территориальные завоевания и устранение внешней угрозы.
Как правило, это вопрос военной мощи, дипломатического искусства
и особенностей геополитической ситуации. Однако для выживания
империи требуются институты: в противном случае после смерти
основателя и исчезновения его харизмы его детище распадается на
153
составные элементы. Создание этих институтов представляет собой
второй этап в становлении империи и часто является более трудным
по сравнению с первым, особенно в тех случаях, когда масштабные
завоевания были совершены за короткий промежуток времени. Тре-
тий этап предполагает укрепление лояльности и идентичности среди
покоренных народов, а в более ранние периоды истории - прежде
всего среди национальных элит55.
Наполеон добился значительного прогресса на первой стадии им-
перского строительства, несколько продвинулся по части создания
имперских институтов, но все еще был очень далек от легитимации
своей власти. Оправданием ему может служить тот факт, что перед
ним стояла задача, способная кого угодно привести в уныние. Тыся-
челетие спустя после смерти Карла Великого слишком поздно было
грезить о воссоздании империи в Европе. По прошествии трехсот лет
после издания Библии на разговорном языке навязывание француз-
ского в качестве панъевропейского имперского языка было немысли-
мо. Имперский проект, подкрепленный универсалистской, тотали-
тарной идеологией, возможно, и мог привести к возникновению им-
перии в Европе на какое-то время. Но Наполеон ни в коей мере не
являлся тоталитарным правителем, равно как и его империя лишь в
малой степени управлялась при помощи идеологии. Напротив, он
обуздал французскую революцию и сделал все от него зависящее для
того, чтобы изгнать идеологию из политической жизни Франции.
Даже искоренение местных элит в покоренных частях Европы шло
помимо желания Наполеона или его власти. В 1812 г. его империя
все еще сильно зависела от его личной харизмы56.
Многие европейские государственные деятели понимали это и дей-
ствовали соответственно. Накануне своего отъезда на американский
континент граф Ф. П. Пален, первый посол России в США, писал: «Не-
смотря на триумфы Франции и ее нынешнее преобладание, не пройдет
и полвека, как у нее останется лишь тщеславное сознание того, что она
потрясала Европу и угнетала ее, но не извлекала из этого никакой ре-
альной выгоды, ибо истощение ее людских и денежных ресурсов ска-
жется сразу же, как только она будет не в состоянии получать контри-
буцию с соседей. Колоссальное влияние, приобретенное этой нацией,
зависит лишь от одного человека; его выдающиеся таланты, удивитель-
ная активность, неудержимая натура никогда не позволят ему поста-
вить предел своему честолюбию, поэтому умрет ли он сегодня или че-
рез тридцать лет, все равно он оставит дела в таком же неустойчивом
положении, в каком они находятся сейчас». В то же время, добавлял
Пален, по мере продолжения новой Тридцатилетней войны в Европе,
сила Америки несказанно возрастет. Среди европейских держав только
Великобритания окажется в состоянии извлечь из этого выгоду57.
154
Вывод, который можно сделать из этого замечания, состоит в том,
что в исторической перспективе великие победы и сокрушительные
поражения эпохи Наполеона найдут отражение в общеизвестных сю-
жетах, полных шума и ярости и рассказанных (как хочется надеять-
ся) не идиотом, но и не сообщающих много нового. Это отчасти спра-
ведливо. Различные стороны наполеоновской легенды были скорее
захватывающим зрелищем, чем имели важное значение. Тем не менее
было бы неправильно не уделять должного внимания страхам и уси-
лиям государственных деятелей в Европе тех лет.
Как и всем политическим лидерам, российским правителям при-
ходилось противостоять современным им реалиям. Они не могли
жить надеждами на отдаленное будущее. Они вполне могли разде-
лять долгосрочные прогнозы Ф. П. Палена и верить в то, что если бы
им удалось выиграть время и отсрочить столкновение с Наполеоном,
то оно могло их вовсе миновать. Французский император мог уме-
реть или утратить свой пыл. В конце концов именно это является
разумным объяснением того усердия, с которым шпионы К. В. Нес-
сельроде докладывали своему патрону, хорошо ли Наполеон питался
по утрам. Пока, однако, в дело не вмешивалась удача, лицам, стояв-
шим у кормила власти в России, с середины 1810 г. приходилось смо-
треть в лицо реальности, в которой Наполеон готовился к вторже-
нию в их империю. Нет сомнения в том, что если бы они уступили
его требованиям, на какое-то время войны удалось бы избежать. Од-
нако примкнуть к континентальной блокаде в том виде, в каком она
существовала на тот момент, означало подорвать финансовые и эко-
номические позиции России как независимой державы. А это по
определению открывало Наполеону возможность создания мощного
и подвластного ему польского государства, которое отгородило бы
Россию от Европы.
Вероятно, шансы Наполеона на создание империи в Европе, спо-
собной просуществовать длительное время, были невелики, однако в
1812 г. это было далеко не так очевидно. Его режим действительно
был способен пустить глубокие корни к востоку от Рейна и в север-
ной Италии. В его власти также было претворить в жизнь стратегию,
представленную в 1810 г. в записке Шампаньи, которая была добыта
для Александра I усилиями русской разведки. В 1812 г. имелись все
основания опасаться, что Наполеон нанесет поражение российской
армии и навяжет Александру I свои условия мира. Это привело бы к
созданию мощного польского королевства, зависимого от Франции и
имевшего собственные интересы на Украине и в Белоруссии. Авст-
рия легко могла бы стать верным союзником Наполеона после 1812 г.,
как она стала главным помощником Пруссии после 1866 г. Вынаши-
вая честолюбивые замыслы в отношении Балкан и против России,
155
Австрия была бы полезным помощником французской империи по
части противодействия любым угрозам, исходящим с востока. На
территории Германии Наполеон мог одним росчерком пера положить
конец существованию Пруссии и компенсировать саксонскому коро-
лю потерю его в значительной мере теоретической власти над Поль-
шей. Тем временем сочетание французской мощи и местного вассали-
тета держали бы Рейнский союз под контролем Парижа на протяже-
нии жизни по меньшей мере одного поколения. Россия постоянно
находилась бы под угрозой и во власти Европы, основанной на ука-
занных выше началах. Помимо всего прочего последствиями пораже-
ния вполне вероятно могли бы стать обременительная контрибуция и
прочие жертвы, которых мог потребовать от России одержавший по-
беду Наполеон для продолжения войны против англичан. В 1812 г.
российскому государству было за что бороться58.
Примечания
1 Дубровин Н. Ф. Русская жизнь в начале XX в. // Русская старина. 1898.
№12. С. 481-516.
2 Дипломатические сношения России и Франции... Т. 4. СПб., 1906. С. 110-
116.
3 См., например, там же. Т. 1. СПб., 1905. С. 161-174; Т. 2. СПб., 1905. С. 344-
346; Т. 3. СПб., 1905. С. 27-32.
4 Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста). С. 60-62.
5 Vandal A. Op. cit. Vol. 1. P. 196-197; Сборник императорского русского
исторического общества. Т. 89. СПб., 1893. С. 183-185,312-313, 519-527.
6 Переписка императора Александра I с его сестрой великой княжной
Екатериной Павловной. СПб., 1910. С. 18-19. О французских эмигрантах в
России см.: Ratchinski A. Napoléon et Alexandre 1er. Paris, 2002.
7 Внешняя политика России. Т. 4. М., 1965. С. 490-491.
8 О Н. С. Мордвинове см.: Архив графов Мордвиновых. Т. 4. СПб., 1902.
С. XLIV-XLV. См., в частности, его меморандум от 25 сент. 1811г. (ст. ст.). С.
479-486. По поводу высказывания Гурьева см.: John Quincy Adams in Russia.
New York, 1970. P. 277.
Поскольку чисто внешне официальная политика оставалась верна со-
юзу с Францией до тех пор, пока Наполеон не пересек границу России, ди-
пломаты, как правило, скрывали подобные взгляды. Главным, но далеко не
единственным исключением среди них был П. А. Толстой, который уже ле-
том 1808 г. высказывался в пользу сближения с Великобританией. См., на-
пример: Сборник императорского русского исторического общества. Т. 89.
С. 519-527, 631-635; Внешняя политика России. Т. 4. С. 233-235. Это один
из многих примеров того, когда российские дипломаты выражали весьма
«толстовские» взгляды.
9 Bennigsen L. L. Op. cit. Vol. 1. P. 33-52; Vol. 3. P. 377-395.
10 Главным трудом о Сперанском, написанном на английском языке, по-
прежнему остается классическая монография М. Раеффа, см.: Raeff M.
156
Statesman of Imperial Russia. The Hague, 1969. Однако англоязычному читате-
лю помимо нее следует ознакомиться по меньшей мере с работой Дж. Гудин-
га: Gooding J. The Liberalism of Michael Speransky // Slavonic and East Euro-
pean Review. 1986. № 64/3. P. 401-424.
11 О взглядах де Местра см.: Де Местр Ж. Петербургские письма. № 72.
С. 98-101. О Коленку ре см.: Дипломатические сношения России и Фран-
ции... Т. 1. С. 48-51; Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nessel rode, 1760-
1850. Paris, n. d. Vol. 3. P. 251-252. См. также: Woods J. The Commissioner's
Daughter: The Story of Elizabeth Proby and Admiral Chichagov. Witney, 2000.
12 Русский архив. 1876. Кн. 2. С. 157-159. С позицией Великобритании
можно ознакомиться в книге Б. Симмса: Simms В. Three Victories and a Defeat:
The Rise and Fall of the First British Empire, 1714-1783. London, 2007.
13 Об Ирландии см.: Connolly S. J. Religion, Law and Power: The Making of
Protestant Ireland 1660-1760. Oxford, 1992. P. 249-250.
14 О международном положении см.: Bayly С. The Birth of the Modern
World 1780-1914. Oxford, 2004. P. 27-120; Darwin J. After Tamerlane: The
Global History of Empire. London, 2007. P. 158-217.
15 Дипломатические сношения России и Франции... Т. 5. С. 235-243.
16 John Quincy Adams in Russia. P. 209.
17 Ibid. P. 87, 432.
18 В дискуссиях об истоках «промышленной революции» Россия редко
удостаивается простого упоминания. Помимо приведенных выше причин,
общим местом является предположение, что для промышленного рывка тре-
бовалась высокая концентрация населения. См., например, ход интересной
дискуссии в кн.: Kenneth P. The Great Divergence: China, Europe and the
Making of the Modern World Economy. Princeton, 2000.
19 Дипломатические сношения России и Франции... Т. 4. С. 110-116,
325-328.
20 Briefwechsel König Friedrich Wilhelm Ill's und der Königin Luise mit
Kaiser Alexander I. Leipzig, 1900. P. 167-168. Одно из многочисленных мне-
ний российской стороны о том, сколь сильно неудача Наполеона в Испании
пошатнула надежды на мир, см.: Внешняя политика России. Т. 4. С. 320-321.
Еще одно мнение см.: Там же. С. 441.
21 Шильдер Н. К. Накануне Эрфуртского свидания 1808 года // Русская
старина. 1899. Т. 98. № 2. С. 3-24. Об Эрфуртской союзной конвенции см.:
Внешняя политика России. Т. 4. С. 359-361.
22 Русская старина. 1899. № 3. С. 17-24.
23 Переписка императора Александра I... С. 20.
24 Материалом для данного абзаца послужила вся российская диплома-
тическая переписка за шесть месяцев, поэтому процитировать все соответ-
ствующие донесения не представляется возможным. Ключевыми среди них
являются: Внешняя политика России. Т. 4. С. 291-298, 316-317, 317-319,
331-332,387-389,410-412, 485-487,493-496, 502-504, 543-545.
25 Сборник императорского русского исторического общества. Т. 89.
С. 496-497, 525-527.
26 Переписка императора Александра I... С. 251-257, 259-260.
27 О том, как не была ратифицирована конвенция, см.: Дипломатические
сношения России и Франции... Т. 4. С. 296-299. Записка М. Б. Барклая де Толли
157
напечатана в: Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архи-
ва. Т. 1. Ч. 2. СПб., 1901. С. 1-6.
28 Внешняя политика России. Т. 4. С. 496-497.
29 Статистические данные взяты из кн.: Подмазо А. А. Континентальная
блокада как экономическая причина войны 1812 г. // Эпоха 1812 года: Ис-
следования. Источники. Историография. М., 2003. Т. 2. С. 248-266; Злотни-
ков М. Ф. Континентальная блокада и Россия. М., 1966. С. 335 и далее. За-
мечание Коленкура см.: Дипломатические сношения России и Франции...
Т. 2. С. 387-388.
30 John Quincy Adams in Russia. С. 236-238, 364; Mémoires du Général de
Caulaincourt, Duc de Vicenze. Paris, 1933. Vol. 1. P. 282-283. Записку Николая
Мордвинова о континентальной блокаде см.: Архив графов Мордвиновых. Т. 4.
№ 1050. 25 сент. 1811. С. 479-486.
31 Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121.
СПб., 1906. С. 196-202. Безотосный В. М. Разведка и планы сторон в 1812 го-
ду. М., 2005. С. 51-55.
32 Цитата взята из письма Чернышева Румянцеву от 6/18 июня 1810 г., см.:
Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121. С. 55-58.
33 Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode... Vol. 3. Paris, s/a.
P. 375-379.
34 Записка опубликована в: Шильдер Н. К. Император Александр Пер-
вый. Т. 3. С. 471-483. Однако Шильдер неправильно определил время полу-
чения Александром I этого документа, см.: Внешняя политика России. Т. 5.
М., 1967. С. 692-693.
35 Все эти сведения почерпнуты из рапортов А. И. Чернышева Алексан-
дру I, М. Б. Барклаю де Толли и Н. П. Румянцеву, которые были опубликова-
ны в кн.: Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121.
С. 32-108,114-204. Цитата взята из следующего рапорта: там же. № 6. С. 178—
187. Единственной ошибкой А. И. Чернышева была небрежность, допущен-
ная им после отъезда из Парижа в 1812 г., вследствие которой его агент в
Военном министерстве был разоблачен. О деятельности А. И. Чернышева
см.: Vandal A. Op. cit. Vol. 3. P. 306-318,377,393. Некоторые детали не сходят-
ся: например, он пишет о том, что «книга» в Военном министерстве появля-
лась каждые две недели. Еще важнее то, что он недооценивает масштаб и ре-
зультат работы А. И. Чернышева, не говоря уже о том значении, которое име-
ли сведения, полученные от А. И. Чернышева и К. В. Нессельроде, вместе
взятые.
36 Briefwechsel König Friedrich Wilhelm... P. 204-205; Lettres et papiers du
Chancelier Comte de Nesselrode... Vol. 3. P. 382-385. Наиболее детальное опи-
сание деятельности А. И. Чернышева см.: Безотосный В. М. Судьба генераль-
ской биографии // Российский архив. М., 1996. Т. 7. С. 13-40.
37 Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121.
С. 204-210.
38 Внешняя политика России. Т. 6. М., 1962. С. 267-269.
39 Самая лучшая работа об указанных деятелях и проблемах: Martin A.
Romantics, Reformers, Reactionaries: Russian Conservative Thought and Politics
in the Reign of Alexander I. De Kalb, 111., 1997. Интересные подробности био-
158
графии Ростопчина можно найти в кн.: Кондратенко А. Жизнь Ростопчина.
Орел, 2002.
40 Цит. по: Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России. М., 1991.
С. 54-55. Все эти рассуждения почерпнуты из великолепного перевода рабо-
ты Карамзина, выполненного Р. Пайпсом, см.: Pipes R. Karamzin's Memoir on
Ancient and Modern Russia: A Translation and Analysis. Ann Arbor, 2005.
41 Ibid. P. 147-167.
42 Внешняя политика России. Т. 6. С. 341-343,393-394.
43 Briefwechsel König Friedrich Wilhelm... P. 214-218.
44 Zawadski W. H. Op. cit. P. 188-205. Утверждение А. Вандаля о том, что
Россия планировала упредительный удар, обстоятельно опровергается дан-
ными, представленными в кн.: Внешняя политика России. Т. 6. С. 693.
45 Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 611-614.
46 Briefwechsel König Friedrich Wilhelm... P. 219-222, 238-239.
47 Фабрициус И. Г. Указ. соч. С. 733-758. Недавно вышла новая интерес-
ная книга о войнах Османской империи: Aksan V. Op. cit. Если у этой работы
и есть слабые места, то они заключаются в том, что в ней мало сказано о соб-
ственно сражениях и тактике.
48 Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121.
С. 75-80, 88-95. Отчет о поездке в Швецию см.: Там же. С. 22-48.
49 Цитата взята из письма Бернадота графу К. А. Лёвенгельму, специаль-
ному шведскому эмиссару при Александре, которое было написано 7/19 мар-
та 1812 г. и опубликовано в кн.: La Suède et la Russie: Documents et matériaux
1809-1818. Uppsala, 1985. P. 96-98. Текст русско-шведского союзного догово-
ра см.: Там же. № 66. С. 105-111.
50 Фраза «идти в направлении империи ощупью» была предложена О. Кон-
нелли для описания кампаний Наполеона: Connelly О. Blundering to Glory:
Napoleon's Military Campaigns. Wilmington, Del., 1987.
51 Литература об империи Наполеона столь обширна, что любая попыт-
ка составить библиографию в рамках данной работы не представляется воз-
можной. Из последних исследований лучшим, на мой взгляд, является сле-
дующее: Lentz T. Nouvelle histoire du Premier Empire. 3 vols. Paris, 2004-2007.
Список лучших работ на английском языке, опубликованных в последнее
время, включает: Napoleon and Europe. Harlow, 2001; Broers M. Europe under
Napoleon. London, 1996; Wolff S. Napoleon's Integration of Europe. London,
1991.
52 См. прежде всего работу К. Бэйли: Bayly С. Indian Society and the
Making of the British Empire. Cambridge, 1988. Ch. 3; The Oxford History of the
British Empire: The Eighteenth Century, Oxford, 1998 (особенно главы, напи-
санные M. Duffy, P. O'Brien и R. К. Ray).
53 Ray R. К. Indian Society and the Establishment of British Supremacy, 1765-
1818 // British Empire. P. 525.0 том, как менялись взгляды европейцев на мор-
ские империи см.: Pitts J. A Turn to Empire: The Rise of Imperial Liberalism in
Britain and France. Princeton, 2005. О взглядах французов (и других народов)
на Восточную Европу см.: Wolff L Inventing Eastern Europe: The Map of
Civilization on the Mind of the Enlightenment. Stanford, Calif., 1994.
54 Здесь я пошел на риск и погрузился в обширную литературу, посвя-
щенную начальному этапу формирования наций. См., например: Smith A. D.
159
The Ethnic Origins of Nations. London, 1986. Эпоха наполеоновских войн дает
прекрасную возможность проверить в компаративном аспекте силу нацио-
нальной идентичности и ее составных элементов не только в Европе, но и в
других частях земного шара. В работе Р. Г. С. Купера показаны внутренние
слабые стороны государства, которое было заклятым врагом англичан в Ин-
дии: Cooper R. G. S. The Anglo-Maratha Campaign and the Contest for India.
Cambridge, 2003. Для сравнения можно ознакомиться с другой работой:
Collaboration and Resistance in Napoleonic Europe. Basingstoke, 2003.
55 Идеальным образом имперского завоевателя является китайский им-
ператор Цинь Шихуан, которого С. Файнер называет правителем, оставив-
шим самый глубокий и прочный след в истории государственного правления.
В сравнении с ним амбиции Наполеона и результаты его деятельности пред-
ставляются незначительными: Finer S. The History of Government. Oxford,
1997. Vol. 1. P. 472-473. Более полное исследование первого императора Ки-
тая проведено Д. Бодцом: Bodde D. The State and Empire of Ch'in // The
Cambridge History of China. Vol. 1: The Ch'in and Han Empires, 221 ВС-AD
220. Cambridge, 1986. Ch. 1. M. Дойл провел тонкий анализ институциональ-
ных аспектов: Doyle M. Empires. Ithaca, NY, 1986.
56 В связи с этим и многими другими рассмотренными выше вопросам
см. прекрасную работу Т. Ленца: LentzT. Op. Cit. Vol. 3. Paris, 2007. Как станет
ясно из дальнейшего изложения, я согласен с проф. Ленцем относительно
идеологии, см.: Там же. С. 671-675.
57 Внешняя политика России. Т. 5. С. 294-295.
58 Об «индийских проектах» Наполеона и опасениях русских на пред-
мет того, как бы им ни пришлось служить их претворению в жизнь см.: Без-
отосный В. М. Индийские проекты Наполеона и Россия в 1812 г. // Эпоха
1812 года: Исследования. Источники. Историография. М., 2006. Т. 5. С. 7-22.
ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ
25 января 1808 г. генерал А. А. Аракчеев был назначен военным
министром. Жозеф де Местр заметил по этому поводу, что «против
назначения Аракчеева выступали только обе императрицы, граф
Ливен, генерал Уваров, все императорские адъютанты, семья Толс-
тых - словом, все, кто имел вес в обществе». Более того, назначив
А. А. Аракчеева, император нарушил установленное им самим же
первое правило управления, которое состояло в том, чтобы не допу-
скать безраздельного господства какого-либо одного из своих совет-
ников в ключевых сферах государственной жизни. Ранее противове-
сом военному министру служила фигура могущественного началь-
ника военно-походной канцелярии императора. Следствием
назначения А. А. Аракчеева на пост военного министра стало уста-
новление его безоговорочного контроля над армией и, следователь-
но, ослабление канцелярии. X. А. Ливен был переведен на диплома-
тическое поприще. Его помощник, князь П. М. Волконский ранее
был отправлен в Париж для изучения устройства французского гене-
рального штаба. По мнению Жозефа де Местра, посланника королев-
ства Сардиния в Петербурге, Александр I действовал подобным об-
разом вследствие обнаружившегося в 1806-1807 гг. «ужасного бес-
порядка» в интендантском ведомстве и других учреждениях,
ответственных за снабжение армии. Кроме того, учитывая существо-
вание оппозиционных настроений в рядах петербургской знати, во
главе армии должен был стоять человек «с железной хваткой», ис-
кренне преданный императору1.
На момент назначения А. А. Аракчееву исполнилось 38 лет. Он
был выше среднего роста, сутулый и длинношеий; один из его много-
численных врагов из числа петербургской знати вспоминал, что
Аракчеев напоминал необычайно крупную обезьяну в мундире. Кар-
тину довершали его землистого цвета лицо, большие мясистые уши и
впалые щеки. Возможно, все было бы не так плохо, если бы он хоть
иногда улыбался или шутил, но делал он это крайне редко. Вместо
этого он приветствовал тех, кому доводилось с ним встречаться, хо-
лодным, угрюмым сардоническим взглядом. На фоне экстравагант-
ного, любящего увеселения петербургского общества и пышных тор-
жеств, проходивших при императорском дворе, он выглядел странно.
Вставая каждое утро в четыре утра, он сначала разбирался со своими
161
личными и хозяйственными делами, а к шести приступал к делам го-
сударственным. Иногда он играл в карты на деньги со своими немно-
гочисленными друзьями, но никогда не ходил в театр и не посещал
балы, а также был очень умерен в еде и питье.
Аскетичное поведение А. А. Аракчеева в какой-то мере объясня-
лось его происхождением. Подобно большинству выходцев из обыч-
ных дворянских семей в то время, молодой Аракчеев получил на-
чальное образование под руководством сельского пономаря в не-
большом поместье своего отца, который владел всего двадцатью
душами крепостных крестьян, и ему пришлось затянуть пояс, чтобы
оплатить поступление своего сына в кадетский корпус, хотя место
Алексея и оплачивалось из государственных средств. Строгая, аске-
тичная и очень решительная мать сформировала характер и взрасти-
ла честолюбивые замыслы своего старшего сына. Сразу же опередив
многих своих сверстников, Аракчеев быстро приобрел известность
во 2-м Кадетском корпусе благодаря своему превосходному уму, по-
разительной работоспособности, честолюбию, строгой дисциплине и
умению исполнять приказания. Эти качества завоевывали Аракчее-
ву расположение ряда покровителей, вплоть до великого князя, а
впоследствии императора Павла I2.
А. А. Аракчеев во многом являл собой тип идеального, по пред-
ставлениям Павла I, подданного. Он слепо подчинялся вышестоя-
щим чинам, прекрасно знал свое дело, был дотошным до педантизма
и безжалостным в отношении своенравных младших по званию, не-
взирая на их социальное происхождение и связи в среде знати. Сам
Аракчеев никогда не принадлежал ни к одной из петербургских груп-
пировок, всецело завися от милости и поддержки императора. Разуме-
ется, эта мысль также тешила российского самодержца. Хотя обучение
Аракчеева в кадетском корпусе дало ему знание французского и не-
мецкого языков, он не разделял культурные и интеллектуальные инте-
ресы высших слоев петербургского общества и не обладал свойствен-
ным его представителям умением вести остроумную беседу. Увлекаясь
математикой и техническими науками, он обладал сугубо практиче-
ским складом ума. Используя современный жаргон, можно сказать,
что он был «решателем проблем» и человеком действия. В глазах им-
ператора, пытавшегося править Россией посредством малочисленной,
плохо оплачиваемой и коррумпированной бюрократии, такой человек
как А. А. Аракчеев, мог представлять большую ценность. Жозеф де
Местр писал: «...я почитаю его злым и даже очень злым <...> Впрочем,
<...> даже более чем вероятно, что сейчас порядок может быть уста-
новлен лишь таким человеком»3.
Аракчеев по специальности был офицером артиллерии и в 1803 г.
был восстановлен в должности инспектора российской артиллерии.
162
По крайней мере в ретроспективе даже враги Аракчеева обычно при-
знавали успехи, достигнутые им в этой должности. В 1800 г. россий-
ская артиллерия располагала плохими пушками и снаряжением,
имела продажную администрацию и неясные доктрины, плохо орга-
низованные тягловые расчеты (состоявшие, как правило, из граж-
данских лиц) и обозы. Благодаря прежде всего Аракчееву к 1813 г. ей
удалось справиться со всеми этими проблемами и обеспечить себе
превосходство над австрийской и прусской артиллерией. Еще до то-
го как стать министром, Аракчеев успел осуществить коренное пре-
образование в области артиллерийского вооружения и снаряжения,
значительно улучшить состояние и содержание лошадей, а также
провести военную подготовку среди членов тягловых расчетов и под-
вод с боеприпасами. Он внимательно изучил отчеты о кампаниях
1805-1807 гг., чтобы понять, что именно обеспечивает эффектив-
ность артиллерии на поле боя в период наполеоновских войн. Хотя
ключевым аспектам реформирования российской артиллерии уделя-
лось внимание еще до 1807 г., ряд важных улучшений по части ору-
дий и амуниции был проведен в годы министерства Аракчеева4.
В должности военного министра А. А. Аракчеев поощрял издание
«Артиллерийского журнала», цель которого состояла в том, чтобы
дискуссия в обществе могла внести свой вклад в дело модернизации
российской артиллерии и повышения образовательного уровня ар-
тиллерийских офицеров. Он ввел систему строгих экзаменов для
офицеров, намеревавшихся пополнить ряды гвардейских артиллери-
стов, а затем использовал гвардейские части в качестве тренировоч-
ного полигона и примера для подражания для всех артиллерийских
офицеров. Ежегодно Аракчеев определял шестьдесят кадетов для
обучения в гвардейских артиллерийских батареях, часто специально
выделяя на это государственные средства, а также на короткие про-
межутки времени менял местами офицеров и рядовых гвардейской и
армейской артиллерии с тем, чтобы последние приобрели лучшую
практику. Накануне 1812 г. генерал А. В. А. Гнейзенау, прусский во-
енный реформатор, направил Александру I записку, в которой содер-
жалась разносторонняя критика российской армии. Однако даже
Гнейзенау признавал, что «русская артиллерия находится в прекрас-
ном состоянии <...> нигде в Европе не найти таких упряжек
лошадей»5.
После своего назначения военным министром Аракчеев направил
в министерство распоряжение о том, что на следующий день он будет
на рабочем месте в 4 часа утра, ожидая, что к тому времени все чи-
новники будут готовы встретить его в министерстве в исправных
мундирах. Так был задан тон для последующих двух лет его работы.
Лозунгом стало строгое подчинение приказам. Все контакты с импе-
163
ратором должны были осуществляться через министра. Военачальни-
ки обязаны были заносить все промахи своих подчиненных в послуж-
ные списки последних. Были введены жесткие условия относительно
своевременного и надлежащего снабжения армии обмундированием
и снаряжением: отстававшим грозили штрафы и увольнение. Арак-
чеев гордился тем, что за два года ему удалось сделать так, что пусто-
вавшие до его назначения министром арсеналы смогли вооружить
всех новобранцев, и при этом на складах осталось еще 162 тыс. ру-
жей. Шла работа по устранению узких мест, возникавших в процессе
производства на Тульском оружейном заводе. Министр настаивал на
том, что чиновники должны выделять средства из заранее согласо-
ванного бюджета, а не просто ждать момента, когда можно будет на-
править деньги, периодически получаемые из министерства финан-
сов, на решение самых неотложных задач6.
Ружья нового образца, поставленные на вооружение Аракчеевым,
были легче и не так топорно сделаны, как прежде. Он верил, что со
временем данный тип ружья может стать стандартным видом стрел-
кового оружия во всех пехотных полках. Один из очевидных уроков
кампании 1805-1807 гг. состоял в том, что русские ружья значитель-
но уступали французским образцам. Предполагалось, что новые ру-
жья отчасти решат данную проблему, но в дополнение к этому Арак-
чеев систематически издавал приказы о необходимости обучения
войск правильному прицеливанию и стрельбе. Он также издал весь-
ма полезную брошюру, в которой описывалось устройство ружей и
давались инструкции по уходу за стрелковым оружием и его чистке.
В то же время были приняты энергичные меры, направленные на по-
вышение объемов производства пороха для армии и ткани для об-
мундирования солдат. К моменту своего ухода с занимаемого поста
Аракчеев был в праве заявить, что в будущем спрос на военное об-
мундирование может быть удовлетворен силами российского произ-
водства без введения экстренного запрещения на продажу ткани
гражданским лицам - меры, на которую ему пришлось пойти, едва
став военным министром7.
Стиль управления Аракчеева, несомненно, способствовал улуч-
шению положения дел. Его преемник на посту министра, генерал
М. Б. Барклай де Толли также проявлял крайнюю строгость, когда
дело касалось изъянов в военной администрации. Однако вскоре
после своего назначения Барклай отметил, что комиссариат рабо-
тал очень эффективно и что все было в «наилучшем порядке».
Склады начали пополняться всевозможными запасами и обмунди-
рованием. Накануне ухода А. А. Аракчеева с поста военного мини-
стра французский посланник отмечал, что «до настоящего времени
в делах военного управления не было такого порядка, что прежде
164
всего касается департаментов артиллерии и продовольственного
снабжения. В целом военное управление находилось в превосхо-
дном состоянии»8.
Тем не менее оставалось еще много нерешенных проблем, хотя это
и не являлось виной Аракчеева. На самом деле текстильная промыш-
ленность России все еще с большим трудом могла выполнять воен-
ные заказы. Новые мануфактуры и овцеводческие фермы не могли
быть основаны в одночасье, а не имевшее необходимых средств госу-
дарство не могло предоставить субсидии для стимулирования этого
процесса. Аракчеев отчасти «решил» проблему нехватки обмундиро-
вания, продлив срок, в течение которого им можно было пользовать-
ся. Помимо этого спрос удалось снизить, например, за счет того, что
органы местного управления обязывались снабжать рекрутов так на-
зываемым «рекрутским обмундированием», которое они должны бы-
ли носить на протяжении своего первого года пребывания в рядах
армии. Обычно серого цвета и всегда изготовленное из «крестьян-
ской ткани» худшего качества, это обмундирование было гораздо бо-
лее неприглядным и менее прочным, чем темно-зеленые мундиры
регулярной пехоты. Военное министерство прикладывало большие
усилия к тому, чтобы в 1809-1812 гг. обеспечить необходимой одеж-
дой разраставшуюся армию. Оно не имело возможности создать
крупные запасы на случай военного времени, хотя Александр I и пы-
тался этому способствовать. С началом войны в 1812 г. в распоряже-
нии интендантского ведомства имелись свободное обмундирование
и снаряжение лишь для одной четверти действовавшей на тот мо-
мент армии. Так называемое «рекрутское обмундирование» в воен-
ных условиях быстро приходило в негодность9.
Те же трудности сказывались на состоянии российского стрелко-
вого оружия. Ружье нового образца представляло собой улучшенный
образец старого, но на точность стрельбы по-прежнему влияла раз-
личная толщина бумаги, используемой в русских патронах. Чтобы
можно было применять пыжи, требовался более крупный калибр,
чем предполагалось изначально. Хотя русские ружья нового образца
были хорошо сконструированы, условия труда и качество оборудо-
вания на российских предприятиях не позволяли организовать мас-
совое производство высококачественных взаимозаменяемых дета-
лей10. Оболочки некоторых патронов разрывались еще в бочонках.
Кроме того, в эти годы в России было мало свинца, и стоил он очень
дорого. Частично свинец тайно и по высокой цене ввозился из Ан-
глии. В результате на одного российского пехотинца приходилось
шесть боевых патронов в год, и ему приходилось тренироваться, ис-
пользуя глиняные пули. Обыкновенный английский пехотинец по-
лучал тридцать патронов, а легкий пехотинец - пятьдесят. Возмож-
165
но, самым важным было то, что усилия, направленные на значитель-
ное расширение производства ружей, не увенчались успехом, прежде
всего из-за нехватки квалифицированных работников. Именно это
обстоятельство стало препятствием на пути к ускорению производ-
ства в новых военных мастерских, основанных Аракчеевым в 1807 г.
недалеко от Ижевска на Урале. Привлечение квалифицированного
иностранного труда в регион, граничивший с Сибирью, было труд-
ным и дорогостоящим мероприятием. В то же время нехватка рабо-
чих рук и механических станков в сочетании с недостатком воды,
приводившей в движение машины, в значительной мере подорвали
усилия, направленные на ускорение производства в Туле. Хотя воен-
ное министерство много работало над тем, чтобы установить на Туль-
ском заводе подходящие паровые машины, к началу войны Россия
располагала явно недостаточным запасом оружия для вооружения
новых воинских подразделений и восполнения потерь в уже суще-
ствующих11.
Возможно, самая радикальная перемена, произведенная в годы
министерства Аракчеева, касалась обращения с рекрутами. При ста-
рой системе свежие рекруты доставлялись непосредственно в полки,
где им предстояло нести службу, и где они проходили всю военную
подготовку. Это представляло особенно большие трудности во время
войны, но даже в мирное время крестьянские рекруты, внезапно по-
гружавшиеся в полковую жизнь, могли испытывать слишком силь-
ное потрясение. Результатом были высокие показатели тяжелых за-
болеваний и смертности. Для решения этой проблемы в октябре 1808 г.
была создана система рекрутских депо, где рекруты на протяжении
девяти месяцев проходили начальную военную подготовку. Темп
подготовки был довольно медленным, дисциплина относительна
мягкой, а кадры, отвечавшие за подготовку рекрутов, были всецело
заняты этим делом, вместо того чтобы отвлекаться на прочие нужды
полковой службы. А. А. Аракчеев выражал надежду на то, что это в
какой-то мере ослабит неизбежный психологический стресс, связан-
ный, как он объяснял, с тем, что крестьянин отрывался от привычной
жизни в деревне и подвергался воздействию совершенно иного об-
щества и армейской дисциплины12.
В январе 1810 г. в самом сердце российской государственной ма-
шины было создано очень важное учреждение. Вновь образованный
Государственный совет был детищем M. M. Сперанского. Идея Со-
вета состояла в том, чтобы обсуждать все законодательные и бюджет-
ные вопросы и давать советы императору, а также следить за деятель-
ностью министерств. Сперанский рассматривал Государственный
совет как первый шаг на пути коренного преобразования системы
центрального управления, что, впрочем, так никогда и не произошло,
166
но в эти годы были привнесены важные изменения в структуру и
сферу компетенции министерств. В подобных условиях было слож-
но предсказать, в каких учреждениях будет сосредоточена действи-
тельная власть. Александр I предложил А. А. Аракчееву выбор: либо
остаться на посту военного министра, либо сделаться председателем
военного комитета вновь образованного Государственного совета.
Аракчеев выбрал второй вариант, заметив, что предпочитает скорее
наблюдать, чем находиться под присмотром. Поскольку новый воен-
ный министр Барклай де Толли был младше Аракчеева по званию и в
какой-то мере был обязан последнему своим возвышением, возмож-
но, Аракчеев считал, что он сохранит какую-то часть непрямого кон-
троля над деятельностью министерства. В действительности же Бар-
клай вскоре продемонстрировал свою независимость и быстро стал
главным военным советником Александра I, тем самым обретя про-
тивника в лице Аракчеева, ревниво относившегося ко всякому, кто
соперничал с ним в борьбе за расположение императора13.
Хотя семья М. Б. Барклая де Толли вела свое происхождение из
Шотландии, сам он был представителем средней прослойки немец-
кого общества. Его предки поселились в балтийских провинциях, но
сам он вырос в семье родственников, принадлежавших к немецкой
диаспоре Петербурга. Преобладающими лютеранскими ценностями
в доме, где прошло его детство, являлись послушание, долг, совест-
ливость и трудолюбие. Он развил эти качества и одновременно укре-
пил свои позиции в немецкой диаспоре России, женившись на своей
кузине, что в те времена было частым явлением. В возрасте 15 лет
Барклай де Толли начал службу в российской армии в унтер-
офицерском звании, будучи произведен в офицерское звание два го-
да спустя. Имея лучшее образование, чем обычный офицер из числа
российского дворянства, он продвигался по службе за счет личных
заслуг и не слишком быстро. Ему потребовался двадцать один год,
чтобы дослужиться от корнета до генерал-майора. Его умения и про-
явленная храбрость помогли ему получить чин генерал-лейтенанта,
привлекли к нему внимание Александра I и обеспечили ему ключе-
вую роль в войне со Швецией. Подталкиваемый Аракчеевым, Бар-
клай в марте 1809 г., пройдя из Финляндии по льду Ботнического за-
лива, вторгся в пределы Швеции, тем самым оказав существенную
помощь в подавлении шведского сопротивления. Благодарный им-
ператор наградил Барклая де Толли чином генерала от инфантерии и
назначил его главнокомандующим войсками в Финляндии и фин-
ляндским генерал-губернатором14.
Высокий, с хорошей фигурой и осанкой, имевший внешний вид
настоящего командира, новый главнокомандующий выглядел соот-
ветственно занимаемому положению. Легкая хромота и негнущаяся
167
правая рука - следствия полученных ранений - только усиливали по-
чтительное отношение к нему. Однако в завистливом мире Петербурга
М. Б. Барклай своим быстрым продвижением в чин генерала и назна-
чением на министерский пост нажил себе много врагов. По складу ха-
рактера, обстоятельствам биографии и приобретенному опыту он не
лучшим образом вписывался в высший свет Петербурга и окружение
императорского двора: военный министр пренебрегал светскими
условностями, и это сослужило ему плохую службу. При дворе он
пользовался уважением, но чувствовал себя неловко и неуверенно.
Искренний, гордый и чувствительный Барклай знал, что ему недо-
ставало культуры, остроумия и широкого кругозора, чтобы добиться
настоящего уважения в придворном мире. Петербургская знать, мно-
гие представители которой занимали высшие посты в военной адми-
нистрации, смотрели на него свысока как на мрачного, скучного нем-
ца и выскочку. Барклай нелегко заводил дружбу, хотя его сослужив-
цы со временем начинали испытывать глубокое восхищение его
личностью. Как и у всех старших генеральских чинов и министров в
России, за время службы у него появились собственные протеже,
многие из которых были немцами. Это обстоятельство не добавляло
ему популярности. Однако что бы Барклай ни предпринял, в том ми-
ре зависти и придирчивого отношения, в котором он находился, кри-
тика была неизбежна: когда впоследствии он назначил начальником
главного штаба И. В. Сабанеева, он подвергся критике за то, что яко-
бы отдал предпочтение своему старому полковому товарищу в ущерб
другим, более способным (и в этом случае речь шла о балтийских
немцах) штаб-офицерам15.
М. Б. Барклай де Толли обладал добродетелями А. А. Аракчеева,
не имея его пороков. Он являлся эффективным, неподкупным, тру-
долюбивым и дотошным управленцем, но никогда не был педантом.
Он также мог быть предельно жестким, даже безжалостным, когда
это было необходимо - учитывая манеру ведения дел, свойственную
российскому интендантству, без этого было не обойтись. Однако в
отличие от Аракчеева, Барклай никогда не позволял себе излишней
жестокости, грубости или мстительности. Он также управлял эффек-
тивнее и придерживался более строгой дисциплины, чем Л. Л. Бен-
нигсен, при котором в 1806-1807 гг. голод, отсутствие дисциплины и
бандитизм в рядах армии приобрели повальный характер. В качестве
министра и главнокомандующего Барклай сделал все возможное,
чтобы положить конец некорректному обращению офицеров со сво-
ими подчиненными. Его циркуляры осуждали офицеров, использо-
вавших страх как средство подготовки войск и водворения в них дис-
циплины: «Русский солдат обладал всеми высшими воинскими до-
бродетелями: он храбр, усерден, послушен, предан и не своенравен;
168
поэтому, несомненно, есть способы подготовить его и поддерживать
дисциплину, не прибегая к жестокости»16.
Учитывая способность императора к манипулированию, вполне
возможно, что Александр подтолкнул Аракчеева к тому, чтобы тот
оставил министерский пост и вошел в состав Государственного сове-
та в январе 1810 г. В 1808 г. требовался военный министр, способный
восстановить порядок в военной администрации, используя устра-
шение там, где это было необходимо. Никто не справился бы с этой
задачей лучше Аракчеева. К 1810 г., однако, требования изменились.
По-прежнему был нужен эффективный и трудолюбивый админи-
стратор, но одного это было уже недостаточно. Поскольку на гори-
зонте забрезжила война с Наполеоном, армии требовался предводи-
тель, который был способен подготовиться к войне и наметить план
боевых действий. Аракчеев никогда не служил в действующей армии
и едва ли был достаточно компетентен, чтобы обсуждать стратегию
или военные планы. Барклай де Толли, напротив, являлся солдатом,
неоднократно бывавшим на передовой, в чьем послужном списке
имелись записи о выдающихся боевых заслугах. Если Барклаю и не-
доставало смелости воображения, свойственного великим главноко-
мандующим, он тем не менее хорошо разбирался в тактике и умел
быстро определять благоприятные возможности и опасности, возни-
кавшие на поле боя. Еще важнее было то, что он обладал не только
реалистичным видением стратегии, но также патриотизмом, реши-
тельностью и моральным мужеством, необходимым для того, чтобы
отстаивать выбранную стратегию перед лицом многочисленных пре-
пятствий и яростной критики. Барклай с редкостной последователь-
ностью ставил «благо службы» превыше личных интересов и жажды
мщения. В 1812 г. Россия оказалась многим обязана этим его каче-
ствам.
На протяжении двух с половиной лет, прошедших с момента на-
значения М. Б. Барклая на пост военного министра до вторжения
Наполеона, он развернул бурную деятельность. В законодательной
сфере наибольшее значение имел новый закон «Учреждение для
управления Большой действующей армией». Он был составлен очень
детально и впечатлял своим небывалым объемом: в Полном собра-
нии законов занимал 121 страницу текста, каждая из которых была
разделена на два столбца. Известный как «желтая книга» из-за цвета
своей обложки, закон касался всех подразделений, их функций и
ключевых постов действующей армии, определяя полномочия и обя-
занности занимавших их лиц. Однако значение этого закона было го-
раздо шире, поскольку он использовался офицерами как настольная
книга, в которой содержались указания относительно того, как им
следовало выполнять возложенные на них задачи17.
169
Конечно, в столь обширном и сложном законодательном акте име-
лись некоторые ошибки. Проблему представляло двойное подчине-
ние начальников штабов своим генералам и одновременно начальни-
кам штабов следующего уровня. Прусские наблюдатели отмечали,
что их собственная модель, в которой боевые подразделения имели
доступ к вышестоящим генералам только через своих начальников
штабов, уменьшали прения, возникавшие между отдельными подраз-
делениями, что освобождало высшее командование от необходимости
беспокоиться по пустякам. Разделение ответственности за лазареты
между интендантством (снабжение и управление) и медицинскими
частями (доктора и первая помощь) вызвало массу неудобств в 1812—
1814 гг. Неизбежным было также то, что инструкции порой приходи-
лось приспосабливать к реалиям военного времени. Например, закон
предусматривал ситуацию, при которой главнокомандующий в отсут-
ствие императора и в случае боевых действий на территории против-
ника брал на себя руководство российской армией. На самом же деле
в 1812-1814 гг. этого так и не произошло: армия либо сражалась на
территории России, либо действовала за рубежом в присутствии
Александра, хотя часто под командованием иностранных генералов.
Однако все это не имело большого значения. Впервые были вы-
работаны четкие правила относительно того, как должно осущест-
вляться руководство армией в период военных действий. Большин-
ство установленных М. Б. Барклаем принципов хорошо сработали в
1812-1814 гг. Там, где это требовалось, правила могли быть легко из-
менены сообразно реальным условиям. Например, в начале 1812 г.,
шесть недель спустя после издания закона об армии стало очевидно,
что предстоящая война с самого начала будет вестись внутри России.
Что касается продовольственного и прочих видов снабжения, сразу
же была опубликована поправка, гласившая, что закон вступал в силу
на территории любой губернии, которая будет объявлена императо-
ром на военном положении. Тем самым все губернское чиновничество
оказывалось в подчинении у генерал-интенданта армии, имевшего
право по своему усмотрению проводить реквизиции продовольствия,
фуража и транспортных средств в обмен на расписки. Таким образом,
закон проясняет, как российское казначейство сумело вести кампа-
нию 1812 г. при столь малых официальных расходах - по крайней
мере на начальном этапе боевых действий. Проводившееся в законе
четкое разграничение полномочий и должностных обязанностей
между военными и гражданскими лицами также заложило основу
для плодотворного в целом сотрудничества армии и губернской ад-
министрации в 1812 г.18
Другим важным законодательным актом, принятым накануне
войны, вносились изменения в организацию российской Внутренней
170
стражи. В какой-то мере новое положение о Внутренней страже, из-
данное в июле 1811 г., являлось побочным результатом усилий, на-
правленных на привлечение максимального числа военнослужащих
из тыловых частей в ряды действующей армии. Прежде всего это
означало отбор людей, годных к действительной службе, из так на-
зываемых гарнизонных полков, которые были крайне неравномерно
расквартированы по городам и крепостям империи. Тем самым чис-
ленность полевой армии пополнилась на 40 тыс. человек, из которых
было сформировано тринадцать новых полков, причем для этого не
потребовалось проводить дополнительный набор рекрутов. Большая
часть солдат, прибывших из гарнизонных подразделений, в целом
были хорошо обучены. Однако что касается большинства офицеров
ситуация была обратной, поскольку приписка к гарнизонным пол-
кам (за исключением тех, которые находились в расположенных на
первой линии крепостях прибалтийского побережья) означала, что
офицер либо был физически не годен к строевой службе, либо имел
плохой послужной список19.
Около 17 тыс. человек из гарнизонных полков были признаны не
годными к службе в полевой армии. Им предстояло стать ядром
вновь образованной Внутренней стражи: в каждом губернском цент-
ре империи предполагалось разместить по полбатальона (две роты)
таких войск. Они объединялись с небольшими полицейскими под-
разделениями, которые уже существовали в губерниях на тот момент,
и с более многочисленными, но менее подвижными ротами ветера-
нов (инвалидные роты), обычно расквартированными в менее круп-
ных губернских городах. Все эти подразделения отныне становились
единой структурой, действовавшей на территории всей европейской
части России. Возможно, было бы логично передать подразделения
Внутренней стражи под начало А. Д. Балашова, который, как глава
полицейского ведомства, был главным ответственным за поддержа-
ние общественного порядка внутри России. Но Александр I относил-
ся с недоверием к усилению власти своего шефа полиции и не желал
расширять влияние последнего за счет присоединения к ней Внут-
ренней стражи. Поэтому он придал ей статус независимого форми-
рования, находившегося под командованием его личного генерал-
адъютанта графа Е. Ф. Комаровского, который рапортовал напрямую
императору20.
Внутренняя стража несла охрану общественных зданий, а также
помогала приводить в исполнение судебные решения и поддержи-
вать общественный порядок, хотя в случае широкомасштабных вол-
нений им потребовалось бы поддержка регулярных частей армии.
Однако действительно важным в 1812-1814 гг. было то, что именно
эти подразделения отвечали за охрану военнопленных и, что еще
171
важнее, за подготовку рекрутов и эскортирование их до лагерей, где
формировались резервы армии. Как и следовало ожидать многие
офицеры Внутренней стражи, командовавшие этими эскортами, от-
личались плохой подготовкой. Князь Д. И. Лобанов-Ростовский, ко-
мандовавший Резервной армией в 1813-1814 гг., непрестанно на них
жаловался, и нет сомнений в том, что многие рекруты страдали от их
действий. Однако с точки зрения мобилизации военного потенциала
России, вновь образованная Внутренняя стража была настоящей на-
ходкой. До 1811 г. полкам предписывалось командировать офицеров
и рядовых в губернии с целью набора и эскортирования новых рекру-
тов. Даже в мирное время это отвлекало много сил. В 1812-1814 гг.,
учитывая наличие значительно более крупной армии, действовавшей
вдали от внутренних районов империи, рассредоточение сил было бы
губительно21.
Влияние нового законодательства на состояние полевой армии и
Внутренней стражи оценить относительно легко. Сложнее сделать
однозначные выводы о результатах предпринятых М. Б. Барклаем
усилий по улучшению военной подготовки личного состава армии.
На удалении сотен, а порой и тысяч километров от Петербурга даже
самые разумные и благонамеренные циркуляры могли оказаться не-
эффективными. Правда, в 1808-1812 гг. молодые и талантливые ар-
мейские офицеры командировались в тренировочные лагеря лейб-
гвардии, находившиеся за пределами Петербурга: ожидалось, что
впоследствии они начнут применять полученные тактические навы-
ки в собственных полках и смогут обучить им своих солдат. Боль-
шинство дивизионных генералов в те годы также делали все возмож-
ное, чтобы должным образом обучить своих солдат. Однако в течение
большей части года даже пехотная дивизия, не уже говоря о кавале-
рийской, была расквартирована на обширной территории. Поэтому
многое зависело от полковых командиров22. Некоторые военачаль-
ники были жестоки и педантичны. Изредка они подвергались нака-
занию за свою жестокость, если вышестоящие чины считали, что она
ставила под угрозу боеспособность армии. Командир Кексгольмско-
го пехотного полка, например, был действительно отдан под военный
суд и уволен со службы в 1810 г. за столь плохое обращение с солда-
тами, что чуть было не вызвало мятеж23.
Большая часть командиров, однако, вовсе не была жестокой, а не-
которые из них были просто превосходны. Граф М. С. Воронцов, на-
пример, в это время возглавлял Нарвский пехотный полк. Подобно
Барклаю он также выступал против телесных наказаний в целях обу-
чения войск и укрепления среди них дисциплины. М. С. Воронцов
как-то заметил, что дисциплина была гораздо лучше в Нарвском пол-
ку, чем в находившемся по соседству 6-м егерском, командир которо-
172
го полковник А. С. Глебов полагал, что русские войска можно дер-
жать в повиновении только розгами. Как и ряд других полковых ко-
мандиров, Воронцов издавал инструкции для своих офицеров, в
которых намечал в общих чертах, как тем следовало действовать на
поле боя. П. И. Багратион считал эти инструкции образцовыми и пе-
реиздал их для всей своей армии.
М. С. Воронцов особенно подчеркивал то обстоятельство, что
офицер должен был быть образцом для подражания. В некоторых
полках, говорил он, есть офицеры, которые строги и требовательны в
мирное время, а на войне оказываются слабыми и нерешительными:
«Нет ничего хуже таких офицеров». Образцовое выступление на па-
радах было бесполезно. Значение имели только действия на поле
боя. Офицеры, своим достойным поведением добивавшиеся доверия
подчиненных в мирное время, могли воспользоваться им в пылу сра-
жения. Умелое руководство являлось основой всего. В Нарвском
полку не было место офицеру, который дал хотя бы малейший повод
усомниться в своей храбрости. Во время наступления полка коман-
диры рот должны были идти впереди своих людей, подавая пример.
Но офицер должен был сочетать храбрость с невозмутимостью и вер-
ным расчетом. Когда враг во время атаки полка обращался в бегство -
это было ожидаемо, поскольку, по словам Воронцова, русские всегда
были и всегда будут гораздо храбрее своего неприятеля - следовало
сохранять спокойствие и собирать войска вокруг себя. Для преследо-
вания отступавшего противника выделялась лишь часть третьей ше-
ренги. Командуя стрелками в цепи, офицер должен был попытаться
использовать рельеф местности для прикрытия своих солдат, но сам
он при этом должен был непрестанно показываться на линии стрель-
бы, подбадривая солдат и осматривая местность на предмет непред-
виденной опасности.
Под огнем артиллерии полк должен был стоять на ногах. Любая
попытка пригнуться была бы сразу замечена противником и всели-
ла в него уверенность. Если в непосредственной близости имелось
лучшее укрытие, разрешалось туда переместиться, но ни при каких
обстоятельствах полк не должен был отступать. Перед началом сра-
жения у каждого солдата должно иметься в исправном виде два за-
пасных кремня и шестьдесят патронов. Здоровому солдату не следо-
вало сопровождать раненного товарища до пункта оказания помощи
в тылу. Если полк атаковал противника, занявшего оборону в дерев-
не или на пересеченной местности, ключом к успеху являлась шты-
ковая атака, поскольку при перестрелке все преимущества были бы
на стороне обороняющихся. Ведя огонь по противнику, солдат дол-
жен был тщательно прицеливаться, памятуя о том, как их учили пра-
вильно выбирать дистанцию и не стрелять поверх выбранной цели.
173
В 1806-1807 гг. боевой строй войск нередко нарушался под влияни-
ем панических криков, что противник атакует во фланг или в тыл.
Теперь же подобные действия должны были сурово караться. Видя
попытки противника обойти полк с фланга, офицер должен был
спокойно доложить об этом полковому военачальнику, помня о том,
что для такого хорошо подготовленного боевого подразделения как
Нарвский полк не представляло трудности перестроиться в направ-
лении фланга или тыла. Наконец, офицеры обязаны были подбадри-
вать солдат, отмечая их подвиги, докладывая о них полковому вое-
начальнику и представляя их к повышению - вплоть до офицерско-
го звания там, где это было уместно. «Офицерский корпус всегда
выигрывает, заполучив в свои ряды поистине храброго человека, не-
зависимо от его рода и звания»24.
Еще одним выдающимся командиром являлся Д. П. Неверовский.
В ноябре 1807 г. он был назначен командиром знаменитого Павлов-
ского гренадерского полка. Неверовский являл собой тип генерала,
горячо любимого в русской армии. Его биография типична для офи-
цера. Отец его владел тридцатью крепостными и был губернским чи-
новником средней руки, выбранным на эту должность местными
дворянами. Поскольку в доме приходилось заботиться ни много ни
мало, как о четырнадцати детях, условия жизни были спартанскими.
Хотя Неверовский был выходцем из современной Полтавы в Украи-
не, в 1812 г. его воспринимали как русского (что в его случае было
справедливо). Подобно многим обитателям украинских просторов,
он был хорошим наездником. К тому же он был сравнительно лучше
образован, чем среднестатистический представитель провинциаль-
ного дворянства, и наряду с умением читать и писать обладал позна-
ниями в области латыни и математики. Возможно, этим он был обя-
зан помощи со стороны местного вельможи, П. В. Завадовского, ко-
торый симпатизировал отцу Д. П. Неверовского, взял его сына на
воспитание в свой дом и помогал ему на первых порах его карьеры.
Тем не менее молодому Неверовскому суждено было пережить буй-
ную, вольную и полную приключений юность губернского дворяни-
на. Его громкий голос, прямая осанка и уверенность внушали уваже-
ние к нему как к военачальнику. То же самое можно сказать и о его
внешности: под два метра ростом, он был выше большей части своих
гренадеров.
Кроме того, Д. П. Неверовский был честным, прямым, щедрым и
гостеприимным человеком. Он также был очень храбр. Все перечис-
ленное было именно теми качествами, которыми в представлении
солдат должен был обладать настоящий русский полковой командир.
Неверовский пристально следил за питанием и состоянием здоровья
своих солдат. Приняв командование полком, он обнаружил, что в
174
двух ротах полка было много дезертиров. Как и многие другие стар-
шие офицеры, он верил, что если русский солдат дезертировал, это
почти наверняка означало, что стоявший над ним офицер был неком-
петентен, жесток и продажен. Командиры обеих рот вскоре были вы-
нуждены уйти в отставку. Тем временем Д. П. Неверовский основал
полковую школу для подготовки унтер-офицеров и обучению их чте-
нию и письму; существенное место отводилось также искусству
стрельбы: Неверовский лично проверял состояние ружей и участво-
вал в стрельбах наравне со своими людьми25.
Если умение хорошо стрелять было важно для тяжелой пехоты, к
числу которой относились и Павловские гренадеры, еще важнее оно
было для легкой пехоты (егерей), чья задача состояла в том, чтобы
точным огнем уничтожать офицеров и артиллеристов противника.
Здесь, однако, следует быть осторожным. История легкой пехоты
эпохи наполеоновских войн в определенной степени обросла мифа-
ми и.приобрела идеологический налет. Принимая во внимание несо-
вершенство применявшегося в то время оружия, следует отметить,
что в большинстве случаев все-таки только тесно сомкнутые ряды
достаточно многочисленной пехоты могли создать огневую мощь и
нанести удар, способный обеспечить победу на поле боя. К тому же
не всякий егерь был свободолюбивым вооруженным гражданином.
Легкая пехота существовала еще до появления революционных ар-
мий во Франции и Америке. В 1812-1814 гг., вероятно, лучшей лег-
кой пехотой в Европе являлись стойкие профессиональные бойцы
легкой дивизии Веллингтона, которые были настолько далеки от об-
раза вооруженного гражданина, насколько это вообще возможно себе
представить26.
Генерал Георг Каткарт сражался вместе с российской армией и
обладал необходимым опытом для того, чтобы проводить междуна-
родные параллели. Его замечания, касающиеся егерей российской
армии, взвешены и реалистичны. По мнению Каткарта, примени-
тельно к легкой пехоте «...главным требованием являются личные
умственные способности; и французы, бесспорно, по природе своей
являются самыми умными легкими пехотинцами в мире... Русские,
как и англичане, превосходят остальные народы в позиционной
борьбе; однако сложно быть лучшим во всем, и прочность их строя,
которая в конце концов является весьма ценной характеристикой,
наряду с усвоенными ими ранее у себя дома привычками делают их
менее пригодными, чем другие, более подвижные народы для вы-
полнения задач, стоящих перед легкой пехотой: хотя отдельные кор-
пуса, должным образом обученные именно в этом ключе, уже дока-
зали, что способны в результате тренировок стать вровень с любым
противником»27.
175
Русские егерские полки вели свою историю со времен Семи-
летней войны. К 1786 г. в российской армии насчитывалось почти
30 тыс. егерей. М. И. Кутузов командовал егерскими полками и фак-
тически составил общие правила егерской службы. В инструкции по
подготовке егерей 1789 г. подчеркивалась необходимость выработки
навыков меткой стрельбы, подвижности, применения хитрости и
умелого использования особенностей рельефа в целях маскировки.
Например, егерь должен был уметь перезаряжать оружие лежа на
спине, стрелять из-за препятствий и при необходимости падать на
землю. Он должен был обманывать противника, притворяясь мерт-
вым или используя собственный кивер в качестве мишени. С какого-
то момента егеря стали ассоциироваться с Г. А. Потемкиным и война-
ми России против Османской империи. Потемкин ввел удобную и
практичную униформу, соответствовавшую климатическим услови-
ям южных степных районов России и Балкан и боевым задачам, сто-
явшим перед российской армией в этих районах. В инструкциях для
егерей указывалось, что солдаты не должны были тратить время на
чистку ружей.
Ничто из вышеперечисленного не усилило привлекательность
егерей в глазах Павла I: численность легкой пехоты при нем сократи-
лась на две трети. Хотя и следует с подозрением относиться к выпа-
дам российской патриотической историографии в адрес немецкого
педантизма, в этом случае русские историки справедливо полагали,
что одержимость Павла I сложной муштрой на плацу вредила рос-
сийской армии в целом и егерям в частности. Георг Каткарт справед-
ливо полагал, что крепостное право служило не лучшей предпосыл-
кой для развития легкой пехоты. То же самое можно сказать и о дис-
циплине, которой должен был подчиниться рекрут, чтобы
превратиться из крестьянина в солдата. После 1807 г. необходимость
увеличения количества егерей и проведения их переподготовки по-
лучила признание в среде высшего армейского руководства. Как и
М. Б. Барклаю де Толли, П. И. Багратиону также приходилось ко-
мандовать егерскими полками. Однако некоторые старшие офицеры
сомневались в том, что из русских крестьян можно сформировать хо-
рошую легкую пехоту. Подобные доводы, несомненно, могли быть
использованы в качестве оправдания их собственных неудач по ча-
сти разумной подготовки личного состава. Как отмечал Гнейзенау
весной 1812 г., подготовка российских егерей часто была излишне су-
ровой, сложной и формальной28.
Тем не менее не стоит и преувеличивать недостатки, свойствен-
ные российским егерским полкам. В целом егеря хорошо проявили
себя в арьергардных боях во время отступления к Москве и при Бо-
родино. Главная причина этого заключалась в том, что к 1812 г. в рос-
176
сийской армии действовало более пятидесяти егерских полков, вме-
сте насчитывавших более 100 тыс. человек. Различия в уровне под-
готовки отдельных полков были неизбежны. В октябре 1810 г.
четырнадцать полков тяжелой пехоты были переформированы в лег-
кую пехоту, и, как и следовало ожидать, поначалу стреляли они пло-
хо: все источники свидетельствуют о том, что в российской армии
настоящие егерские подразделения по отдельности действовали го-
раздо лучше, чем отряды тяжелой пехоты. С другой стороны, вполне
вероятно, что лучшими среди всех егерских полков являлись те, что
участвовали в боях в Финляндии, на Кавказе или против Османской
империи в 1807-1812 гг.29
В условиях реальных боевых действий егеря имели перед собой
многочисленные мишени и не были ограничены в использовании
боевых патронов. Историк 2-го егерского полка писал, что кампания
в лесах Финляндии стала прекрасной тренировочной площадкой для
легкой пехоты, которая могла практиковаться в стрельбе, использо-
вании рельефа местности и ведении мелкомасштабных военных опе-
раций. Генерал А. Ф. Ланжерон вспоминал, что 12-й и 22-й егерские
полки были лучшими стрелками в его корпусе, поскольку у них
имелся многолетний опыт службы в рядах снайперов на Кавказе.
По мнению историка 10-го егерского полка, то же самое можно было
сказать о войнах с Турцией, в ходе которых полк порой был вынуж-
ден преодолевать более 130 км за пять дней, ведя свою «маленькую
войну», состоявшую из перестрелок и засад в предгорьях Балкан. Со-
вершавшие набеги турки часто имели лучшие ружья и стреляли луч-
ше русских егерей, по крайней мере до тех пор, пока те опытным пу-
тем не обрели необходимые навыки30.
Разница в уровне подготовки между отдельными российскими
полками в 1812 г. часто не могла укрыться от глаз противника. Пер-
выми стрелковыми подразделениями русских, с которыми столкну-
лась саксонская армия после вторжения в Россию, были неопытные
войска из корпуса генерала Ф. Ф. Эртеля. Офицер саксонской армии
сделал запись о том, что «русская армия была еще не та, какой она
стала в 1813 г. <...> они не понимали, как вести огонь в открытом по-
рядке». Несколько недель спустя саксонцы испытали настоящее по-
трясение, впервые столкнувшись с егерями-ветеранами Дунайской
армии, которые находились в прекрасной форме после многочислен-
ных балканских кампаний. Это были «превосходные русские егеря
из корпуса Сакена. Они одинаково умело перемещались и хорошо
стреляли и нанесли нам серьезный урон, используя гораздо лучшие
ружья, которые били в два раза дальше наших»31.
Особенности подготовки и применения легкой пехоты являлись
одной из тем, обсуждавшейся на страницах «Военного журнала», ко-
177
торый впервые начал публиковаться в 1810-1812 гг. Его редактором
был высокообразованный полковник П. А. Рахманов. Журнал заду-
мывался как издание, призванное побуждать офицеров к размышле-
ниям о своей профессии. Некоторые статьи представляли собой пе-
реводы зарубежных классиков. Они знакомили русских офицеров с
идеями таких ведущих иностранных теоретиков как А. А. Жомини,
Ф. В. Бюлов и Генри Ллойд. Прочие материалы касались военной
истории или представляли собой анекдоты о недавних войнах с уча-
стием России. Многие статьи, однако, затрагивали ключевые пробле-
мы того времени и были написаны состоявшими на службе офицера-
ми, которые часто не подписывались. Конечно, в журнале не могли
открыто обсуждаться различные стороны предстоящей войны с
Францией, но между строками в некоторых статьях легко можно бы-
ло прочитать о таких вопросах, как роль фортификаций и относитель-
ные преимущества наступательной и оборонительной войны. В жур-
нале также находили освещение такие проблемы как правильное рас-
положение артиллерии на поле боя, роль генерального штаба, а также
то, какие ценности и навыки военное образование должно было при-
вивать офицерскому корпусу. Список подписчиков на журнал был
внушителен. Некоторые полковые командиры покупали несколько
копий для своих офицеров. Помимо этого у журнала было множе-
ство индивидуальных подписчиков, прежде всего из числа тех, кого
можно описать как нарождавшуюся военную интеллигенцию32.
Центром притяжения этой интеллигенции стал Главный штаб,
который в те годы увеличился численно и стал работать гораздо эф-
фективнее. Справедливо будет сказать, что именно в период 1807—
1812 гг. в России впервые появился настоящий Главный штаб. По-
требность в подобной структуре стала очевидной в ходе дискуссий,
развернувшихся в 1805-1807 гг. В 1805 г. российская армия отправи-
лась на войну, располагая слишком малым числом штабных офице-
ров, которые к тому же были недостаточно образованными для вы-
полнения своей задачи. Главным штабным офицером российской ар-
мии при М. И. Кутузове был хороший обученный гидрограф
немецкого происхождения, практически не имевший боевого опыта.
Фактически во всех отношениях генерал-майор Л. И. Герард являлся
типичным офицером российского штаба того времени, лучшие пред-
ставители которого были картографами, инженерами и даже астро-
номами, но очень редко солдатами в полном смысле этого слова. Да-
же те штабные офицеры, у которых имелся боевой опыт, принимали
участие только в войнах с Османской империи. Война против турок
не могла подготовить их к выполнению ряда ключевых задач, кото-
рые стояли перед офицерами, имевшими дело с Наполеоном в 1805—
1814 гг., включая правильный выбор мест для сражения, где россий-
178
ские войска смогли бы противостоять тактической подвижности, ар-
тиллерии, сконцентрированной на отдельных участках, и искусным
стрелкам лучшей европейской армии33.
Двумя самыми образованными штабными офицерами в окруже-
нии М. И. Кутузова были П. М. Волконский и К. Ф. Толь. Оба они
хорошо усвоили уроки 1805 г. и сыграли ключевую роль в организа-
ции эффективной работы Главного штаба в последующие годы.
П. М. Волконский был коренастым человеком небольшого роста и,
будучи офицером Семеновского полка, знал Александра I с юности.
Несмотря на это, он испытывал некое благоговение перед монархом,
которому он был всецело предан и чью волю никогда не оспаривал.
Добрый по характеру, тактичный и скромный Волконский получил
неплохое образование и обладал исключительной работоспособно-
стью. Он хорошо управлялся с делами, быстро вникая в самую суть
проблемы. Его спокойные хорошие манеры и умение проявлять тер-
пение, помогли ему выступить в роли ценного дипломата в ставке
коалиции в 1813-1814 гг., когда разногласия, вызванные соперниче-
ством самолюбий и государственных интересов, грозили выйти из-
под контроля. Никто и никогда не говорил, что Волконский обладает
выдающимся умом, а уж тем более, что он был великим стратегом.
Но у него были первоклассные помощники, прежде всего К. Ф. Толь
и И. И. Дибич, и он умел доверять им и поддерживать их суждения.
Без напряженной работы Волконского, его политических дарований
и связей Главный штаб российской армии занимал бы гораздо более
слабые позиции и действовал бы гораздо менее эффективно в 1812—
1814 гг. Но даже несмотря на все усилия, предпринятые Волконским,
к началу войны в 1812 г. в российской армии было слишком мало
штабных офицеров, а многие из тех, кто находился в строю, были мо-
лоды и неопытны34.
Вернувшись из Парижа, где он изучал устройство французского
штаба, П. М. Волконский установил хорошие профессиональные от-
ношения с М. Б. Барклаем де Толли, которые сохранялись между ни-
ми и в дальнейшем. За два года, предшествовавшие вторжению На-
полеона, Волконский поставил свиту Е. И. В. по квартирмейстерской
части на ноги. Действуя в качестве помощника П. М. Волконского,
К. Ф. Толь составил и распространил инструкцию для штабных офи-
церов. Согласно инструкции, в их компетенции находились все во-
просы, связанные с развертыванием армии, ее передвижениями и
выбором мест для проведения сражений. Параллельно с этим
А. И. Хатов вел подготовку все большего числа подававших надежды
молодых кадетов, которые должны были стать младшими штабными
офицерами, а сам П. М. Волконский работал над переводом в Глав-
ный штаб наиболее способных офицеров, среди которых самым из-
179
вестным суждено было стать И. И. Дибичу - еще одному офицеру
Семеновского полка. Введение в состав штаба ряда офицеров, имев-
ших опыт боевых действий на передовой, и некоторого числа рос-
сийской знати помогло сократить разрыв между Главным штабом и
генералами, командовавшими корпусами и дивизиями, а также
уменьшить их подозрения по отношению к этой структуре. Этому
способствовал и боевой опыт, приобретенный штабными офицера-
ми в 1805-1812 гг.
Тем не менее определенное недоверие сохранялось. Ключевым
моментом стал 1810 г., когда Александр I постановил, что отныне все
должности штабных офицеров в штабах должны были занимать спе-
циально подготовленные офицеры Главного штаба. Традиционно на-
чальник штаба управлял своим штабом через дежурного генерала и
нескольких адъютантов, многие из которых приходились ему род-
ственниками, друзьями и подчиненными. Отчасти - и это было ти-
пично для российской армии и бюрократии - штабы напоминали
расширенный вариант домашнего хозяйства. Теперь же некоторый
дисбаланс в столь удобное и имевшее длительную историю положе-
ние вещей начинали вносить профессиональные качества офицеров.
Стоявшим во главе штаба генералам было непросто с этим смирить-
ся. Их также терзал вопрос, насколько компетентными окажутся
присланные к ним никому не известные молодые офицеры, часто не-
русского происхождения, в условиях настоящей войны, сильно отли-
чавшихся от тех, в которых прокладывались маршруты движения
войск и составлялись карты.
Кроме того, большое преимущество генеральских друзей и под-
чиненных, которыми традиционно был укомплектован штаб, заклю-
чалось в том, что они были лояльны по отношению к своему покро-
вителю. Мог ли последний быть уверен в том, что так же будут вести
себя не известные ему штабные офицеры, предположительно полу-
чившие назначение вследствие своих профессиональных качеств и
не состоявшие с ним в личных отношениях? В своей инструкции для
штабных офицеров К. Ф. Толь отводил первостепенную роль лояль-
ности по отношению к своим начальникам штабов. Это не помешало
Александру I отдать распоряжение начальникам штабов армий
М. Б. Барклая и П. И. Багратиона писать напрямую императору обо
всех делах, находившихся в их ведении. Не удивительно, что струк-
туре российского командования в 1812-1813 гг. потребовалось неко-
торое время, чтобы приспособиться к новым обстоятельствам. Исто-
рик Главного штаба высказывал предположение, что Третьей Обсер-
вационной армии А. П. Тормасова удалось сделать это быстрее, чем
Первой Западной армии М. Б. Барклая или Второй Западной армии
П. И. Багратиона потому, что сам А. П. Тормасов и ключевые офице-
180
ры его штаба ранее работали в похожей структуре, созданной генерал-
фельдмаршалом князем Н. В. Репниным35.
Как было показано выше, если в некоторых отношениях россий-
ская армия в 1807-1812 гг. обновилась, то в других сферах по-
прежнему господствовали старые привычки и имелись нерешенные
проблемы. В целом российская армия в июне 1812 г. не просто чис-
ленно превосходила ту, что выступила против Наполеона в 1805 г., но
и была качественно лучше. Помимо специальных преобразований,
проведенных в 1807-1812 гг., позиции российской армии укрепились
благодаря тому, что теперь у нее было гораздо больше боевого опыта,
полученного на полях сражений в Европе, чем семь лет назад. Пре-
жде всего это касалось лейб-гвардии. Павел I начал процесс превра-
щения лейб-гвардии из украшения императорского двора в военную
элиту, но когда полки лейб-гвардии приняли участие в кампании
1805 г., их боевой опыт был минимален. Например, среди преобра-
женцев ни один офицер званием ниже полковника до этого не уча-
ствовал в сражении; среди старших унтер-офицеров это удалось сде-
лать очень немногим36. Понеся первые потери в 1805-1807 гг. и по-
полнив свои ряды за счет ветеранов, переведенных к ним из полков
тяжелой пехоты, гвардейцы стали гораздо больше похожи на элит-
ные резервные войска, чье участие могло решить исход сражения.
Тем не менее основные сильные и слабые стороны армии после 1805 г.
так и остались без изменения. К числу первых могли быть отнесены
численность и хорошая подготовка легкой кавалерии, а также неве-
роятная храбрость, дисциплина и выносливость пехоты. Слабой
стороной являлось высшее командование российской армии. А это
означало прежде всего наличие соперничества между генералами и
трудностей, связанных с подбором компетентного и авторитетного
главнокомандующего.
При попытке разобраться в деталях проблема размещения рос-
сийской армии в целях отражения внешней угрозы неизбежно ока-
зывается трудной для понимания. По этой причине полезно предста-
вить силы российской армии разделенными на три линии обороны.
Переднюю линию образовывали лейб-гвардия, гренадеры и боль-
шинство армейских частей армии. Изначально все войска распреде-
лялись между 1-й Западной армией Барклая де Толли и 2-й Западной
армией Багратиона. Когда в мае 1812 г. в Петербурге стало известно о
франко-австрийском союзе, была образована 3-я Обсервационная ар-
мия под командованием генерала А. П. Тормасова, оборонявшая воз-
можные пути вторжения противника в северной Украине. Всего в
трех армиях, включая казачьи полки, насчитывалось только 242 тыс.
человек, что составляло едва половину численности первой волны
сил Наполеона. Если бы они были уничтожены, война бы закончи-
181
лась. Не располагая подобными кадрами, было бы невозможно вос-
создать армию, способную противостоять Наполеону в ходе войны.
Поскольку, по имеющимся данным, численность российской ар-
мии в июне 1812 г. по реестрам составляла 600 тыс. человек, удиви-
тельным представляется тот факт, что она могла выдвинуть против
Наполеона на передовую менее половины своих сил. В какой-то мере
эта ситуация отражала традиционный для российской армии разрыв
между числившимися по реестру рекрутами и действительным чис-
лом солдат, находившихся на службе. Всегда велико было число сол-
дат, которые были либо больны, либо командированы для выполне-
ния другого рода обязанностей, либо даже мертвы и не вычеркнуты
из реестров. Помимо этого, однако, многие войска располагались
вдоль других границ. Сюда входили 42 тыс. человек на Кавказе, мно-
гие из которых участвовали в продолжавшейся на тот момент войне
с Персией. Основную часть составляли 31 тыс. солдат в Финляндии,
17,5 тыс. - в Крыму и южной Украине, и почти 60 тыс. солдат Дунайс-
кой армии, возможность использования которых появилась совсем
незадолго до начала войны - после подписания мирного договора с
Османской империей. Эти войска были не просто многочисленными,
но состояли из закаленных в боях ветеранов. Они находились слиш-
ком далеко, чтобы принять участие в боях лета 1812 г., однако если бы
удалось придать войне затяжной характер, их вклад мог бы оказаться
решающим37.
Вторая линия обороны была укомплектована резервными подраз-
делениями. Часть этих войск состояла из резервных пехотных бата-
льонов и кавалерийских эскадронов армейских полков. В этот пери-
од российский пехотный полк состоял из трех батальонов численно-
стью около 750 человек каждый. С началом войны первый и третий
батальоны отправлялись для участия в кампании, тогда как второму
батальону отводилась роль «запасного», и он оставался в тылу. Кира-
сирские и драгунские полки включали пять эскадронов, один из ко-
торых являлся запасным. Два из десяти эскадронов полков легкой
кавалерии назывались «запасными» и оставлялись в тылу. Задача
этих резервных подразделений состояла в том, чтобы пополнять пол-
ки, находившиеся на передовой, нести охрану полковых складов, за-
ниматься подготовкой рекрутов, а также (в случае с кавалерией) под-
бирать ремонтных лошадей и тренировать их38.
К сожалению, реальное положение дел было сложнее, чем рисует
предложенная схема. Как это часто случалось, лейб-гвардия была ис-
ключением из правил. Гвардейские пехотные полки шли в бой всеми
тремя батальонами39. Помимо этого все русские пехотные батальо-
ны - будь то гвардейские, тяжелой или легкой пехоты - состояли из
четырех рот. Из них лучшая носила название «гренадерской», а три
182
остальные - обычно «мушкетерских». Хотя второй батальон линей-
ной пехоты оставался в резерве, его гренадерские роты командирова-
лись для строевой службы. Эти роты соединялись в так называемые
«сводно-гренадерские» батальоны, полки, бригады и дивизии. Две
такие дивизии были распределены между 1-й и 2-й Западными ар-
миями, и обе они сражались при Бородино.
В 1812 г. шел активный обмен мнениями между Д. И. Лобановым-
Ростовским и И. Н. Эссеном, последовательно исполнявшими долж-
ность рижского военного губернатора, и штабами российской армии
по вопросам подготовленности запасных батальонов, из которых со-
стоял гарнизон Риги. Не только оба губернатора, но также и старший
военный инженер армии, генерал К. И. Опперман, жаловались на то,
что запасные батальоны по природе своей обладают неполной чис-
ленностью и часто были плохо обучены. Александр I отрицал это,
утверждая, что у хороших полков - хорошие резервы и наоборот.
Здравый смысл подсказывает, что Лобанов, Эссен и Опперман были
правы, по крайней мере отчасти. Весьма вероятно, что любой здраво-
мыслящий командир, отправлявшийся со своим полком на войну,
стремился перевести менее подготовленную часть личного состава в
запасной батальон, предназначавшийся для несения службы в тылу.
Батальон, лишавшийся своей элитной гренадерской роты, по опреде-
лению становился количественно и качественно слабее. Тем не менее
Александр I был прав, настаивая на том, что многие резервные бата-
льоны, служившие под командованием П. И. Багратиона или присое-
диненные к 1-му корпусу графа П. X. Витгенштейна в 1812 г. дрались
отменно40.
Другая половина «второй линии» русских состояла из батальонов,
подготовленных в запасных рекрутских депо, которые изначально
были созданы А. А. Аракчеевым в 1808 г. с целью облегчить крестья-
нам переход к военной службе. В 1811 г., ввиду приближения войны
было решено формировать резервные батальоны из рекрутов, почти
прошедших подготовку в так называемых депо «первой линии». Эти
батальоны стали официально именоваться четвертыми батальонами
соответствующего полка. Их кадровый костяк состоял из обер-
офицеров, унтер-офицеров и рядовых старослужащих, откоманди-
рованных из своих полков для подготовки рекрутов в депо. Четвер-
тые батальоны затем объединялись в резервные бригады и дивизии.
В марте 1812 г. вынашивались замыслы по соединению всех резерв-
ных подразделений «второй линии» в три резервных армии. Со вре-
менем эти резервные армии могли бы усилить позиции М. Б. Барклая,
П. И. Багратиона и А. П. Тормасова. В случае, если бы действующие
армии были разбиты или вынуждены отступить, у них появлялась бы
возможность для отхода под прикрытием армий резервных41.
183
Этому плану не суждено было сбыться, и в реальности резервные
армии в 1812 г. так и не были созданы. Одна из причин заключалась в
том, что Наполеон продвигался быстрее, чем ожидалось, и россий-
ским резервам пришлось покинуть лагери раньше, чем из них успели
сформировать армии. Еще более важным обстоятельством являлось
то, что в 1812 г. многие резервные батальоны пришлось передислоци-
ровать для передовых оборонительных рубежей. В мае 1812 г., когда
в ответ на новую угрозу, исходившую со стороны Австрии, была соз-
дана Третья армия Тормасова, в ее состав вошли многие резервные
(т. е. вторые) батальоны. Резервные батальоны также включали боль-
шую часть 18,5-тысячного гарнизона Риги, равно как и менее круп-
ные воинские контингенты, в задачу которых входила оборона кре-
постей Бобруйска, Киева и Динабурга. После оставления Динабурга
его гарнизон вошел в состав корпуса П. X. Витгенштейна и защищал
подступы к Петербургу.
Между тем из восьмидесяти семи четвертых батальонов, подго-
товленных в рекрутских депо, двенадцать присоединились к Риж-
скому гарнизону, шесть сражались под командованием П. X. Витген-
штейна, остальные же вошли в состав отступавших 1-й и 2-й Запад-
ных армий. Генерал М. А. Милорадович присоединился к войскам
М. И. Кутузова накануне Бородинского сражения, имея при себе
большую часть остававшихся в строю батальонов общей численно-
стью 13,5 тыс. солдат. Четвертые батальоны были распущены, а их
личный состав пополнил ряды полков М. И. Кутузова. Это был разу-
мный шаг. Рекруты из четвертых батальонов никогда не видели сво-
их полков, частью которых они являлись, и практически не имели
чувства полковой солидарности. Кроме того, в сражении нельзя бы-
ло полагаться на батальоны, укомплектованные людьми, ни разу не
нюхавшими пороху. Однако все они имели начальную военную под-
готовку и, будучи распределены среди ветеранских подразделений
М. И. Кутузова, могли послужить для них надежным и ценным по-
полнением. Кроме того, это позволяло распределить обер- и унтер-
офицеров таким образом, чтобы они смогли подготовить всю ту
огромную массу рекрутов, которые оказались в армии в результате
рекрутских наборов военного времени42.
Третьей линией обороны России в принципе являлось все годное
к военной службе мужское население империи. За время Отечествен-
ной войны в вооруженные силы были призваны более миллиона че-
ловек, не считая тех нескольких сотен тысяч солдат, которые уже бы-
ли в строю к началу кампании. Очень немногие из этого миллиона,
однако, приняли участие в реальных боевых действиях в 1812 г., и
может показаться странным, что, имея в своем распоряжении подоб-
ные ресурсы, Александр I позволил себе откладывать их мобилиза-
184
цию и тем самым дал возможность Наполеону добиться серьезного
численного перевеса накануне войны.
На этот счет существует ряд правдоподобных объяснений. Ис-
тинный размер наполеоновской армии, готовившейся к вторжению в
Россию, стал известен только в начале 1812 г. Александр также не
желал провоцировать Наполеона, открыто наращивая численность
российской армии. Возможно, еще большее значение имели кадро-
вые и финансовые проблемы. Не было никакого смысла проводить
мобилизацию многотысячной массы рекрутов и кормить их за госу-
дарственный счет до тех пор, пока не было достаточного количества
обер- и унтер-офицеров, которые могли бы обучить их и повести в
бой. Государство в 1807-1812 гг. сделало все возможное для подго-
товки эффективных военных кадров. Полковое начальство получило
инструкции по выучке младших унтер-офицеров. Были сформирова-
ны три так называемых гренадерских подготовительных батальона,
которые должны были готовить кадры для замещения должностей
фельдфебелей и унтер-офицеров. Существовали различные стимулы
для получения офицерского звания. Например, вдовы офицеров, по-
гибших в сражении, получали их жалование в полном размере в ка-
честве пенсии. Еще важнее было то, что военное министерство учре-
дило приписанный ко Второму кадетскому корпусу так называемый
Дворянский полк, предлагавший желающим пройти бесплатно и по
сокращенной программе курс офицерской подготовки. С 1807 и до
конца 1812 г. более 3 тыс. молодых людей прошли через этот полк и
получили офицерское звание; большинство продолжило службу в
армейской пехоте. Тем не менее как до, так и во время войны найти
надежных обер- и унтер-офицеров всегда было сложнее, чем произ-
вести набор рекрутов43.
Действия и слова Александра I накануне наполеоновского втор-
жения, позволяют понять, в каком направлении работала его мысль.
В августе 1812 г. он сказал официальному лицу из Финляндии, что
единственный способ сплотить российское общество, несмотря на
огромные жертвы, которые потребуется принести для победы над
Наполеоном, сделать так, чтобы французский император восприни-
мался как агрессор, чтобы он вторгся на территорию России. Алек-
сандр I отчетливо ощущал, что в случае войны на русской земле он
мог обратиться с призывом принять «добровольное» участие в воен-
ных приготовлениях, что было невозможно в том случае, если бы он
выступил инициатором войны или начал ее за пределами отечества,
как это было во время всех войн предшествующего столетия. Он на-
чал обращаться с подобными призывами еще до наполеоновского
вторжения. Таким образом, политическая и финансовая логика пере-
живающего бюджетный дефицит государства заключалась в том,
185
чтобы не начинать полномасштабную мобилизацию до того момента,
когда война стала бы неизбежной, и можно было бы рассчитывать на
добровольное участие общества. Эта политика проводилась в тече-
ние всего 1812 г.44
Военные планы стали составляться с начала 1810 г. В марте того
же года М. Б. Барклай де Толли подал Александру I записку под на-
званием «О защите западных пределов России». Документ важен как
тем, что в нем было сказано, так и тем, о чем предпочли умолчать.
Большая часть изложенных в нем идей послужила основой для всех
будущих планов, разработанных Барклаем и Александром I. Именно
они в конечном итоге являлись единственными людьми, чье мнение
имело реальный вес, когда речь заходила о планировании военных
действий.
М. Б. Барклай подчеркивал, что из всех российских границ за-
падная является наиболее уязвимой. Она была чрезвычайно протя-
женной и плохо защищенной вследствие равнинного рельефа мест-
ности и малочисленности российских войск, сосредоточенных вдоль
нее. В отличие от большей части рубежей Российской империи, на
западной границе угроза вторжения не возникала со времен пораже-
ния Карла XII под Полтавой столетием ранее. Это объясняло ее сла-
бую укрепленность. Военный министр утверждал, что в случае втор-
жения сильно превосходящих сил противника на земли, отторгнутые
от Польши после 1772 г., их защита не представлялась возможной.
Удержать эти территории можно было только посредством возведе-
ния системы крепостей, но это стоило баснословно дорого и требова-
ло по крайней мере двадцати пяти лет. В этих обстоятельствах рос-
сийская армия должна была с боями отходить с территории всей
Белоруссии и Литвы. Она должна была использовать, забрать с со-
бой или уничтожить все запасы пищи и фуража в этой местности,
поставив противника перед необходимостью находить себе пропи-
тание в опустошенных районах.
Основная задача заключалась в создании сильной защитной ли-
нии вдоль Двины* и Днепра, где русским предстояло держать оборону.
Для укрепления этой линии требовалось возвести ряд крепостей и
укрепленных лагерей. Барклай полагал, что «вероятнее всего» про-
тивник нанесет основной удар на юго-востоке в направлении Киева,
хотя продвижение на северо-западе в сторону Курляндии и Ливонии
было также возможно. В любом случае российская армия, которой
предстояло встретить этот удар, попыталась бы замедлить движение
противника, отступая с боями, но при этом избегая генерального сра-
* Зд. и далее у автора речь идет о Западной Двине, протекающей по терри-
тории России, Белоруссии и Латвии (зд. Даугава). (Прим. ред.).
186
жения. По мере того как находившиеся под ударом войска отступали
в направлении укрепленного лагеря, российская армия на противо-
положной стороне должна была попытаться зайти противнику в тыл.
М. Б. Барклай добавлял, что «нельзя ожидать, чтобы противник
осмелился наступать по центру», иными словами, в направлении
Минска и Смоленска, но если бы он все же пошел на это, тогда рас-
полагавшаяся там небольшая «резервная армия» должна была зама-
нить французов вперед, а две главные русские армии - ударить не-
приятелю во фланги и в тыл.
М. Б. Барклай утверждал, что из двадцати трех дивизий действую-
щей армии восемь потребовалось бы оставить для обороны террито-
рий в Финляндии, на Кавказе и на турецкой границе. Это обстоятель-
ство требовало проведения некоторых фортификационных работ в
Финляндии, мира с турками и невмешательства Австрии в Валахии и
Молдавии. Даже в случае реализации столь оптимистичного сцена-
рия только пятнадцать дивизий (едва насчитывавших 200 тыс. чело-
век) смогли бы действовать на западном фронте. Семь из них следо-
вало разместить на юге, т. е. на левом фланге российской линии
фронта. Они преградили бы противнику путь на Киев. Четыре диви-
зии планировалось сосредоточить на правом фланге - в Курляндии.
На огромном пространство, отделявшем одну армию от другой, раз-
мещалось всего четыре дивизии, которые располагались между Виль-
но и Минском.
По каким-то причинам М. Б. Барклай ничего не сказал о том, что
может произойти в случае прорыва оборонительной линии между
Двиной и Днепром. Не высказал он и мнения по поводу того, доста-
точно ли было 200 тыс. человек. Заступив на новый пост всего за не-
сколько недель до составления данной записки, Барклай, возможно,
чувствовал, что для своего первого обсуждения стратегии с импера-
тором он и так уже достаточно рискнул, предложив оставить терри-
торию всей Белоруссии и Литвы45.
На протяжении двух лет, последовавших с момента появления за-
писки М. Б. Барклая, русские генералы обсуждали вопрос о необхо-
димости выбора между оборонительной и наступательной стратеги-
ей перед лицом угрозы наполеоновского вторжения. Учитывая тот
факт, что именно оборонительная стратегия, изначально предложен-
ная Барклаем в марте 1810 г., была в конце концов принята и в ре-
зультате доказала свою эффективность, может показаться само собой
разумеющимся, что это было правильным решением. На самом деле
в то время это было совсем не так очевидно. Видные генералы выска-
зывали разумные доводы в пользу наступательной стратегии. Стоит
отметить, что на протяжении большей части времени, прошедшего
между мартом 1810 г. и апрелем 1812 г., как Барклай де Толли, так и
187
А. И. Чернышев выступали в поддержку по крайней мере ограничен-
ного наступления в Пруссии и герцогстве Варшавском, которое сле-
довало предпринять в начале войны. Главным адептом чисто оборо-
нительной стратегии являлся генерал-лейтенант К. Л. Фуль, ранее
служивший старшим штабным офицером в Пруссии и поступивший
на российскую службу в декабре 1806 г. Главным помощником Фуля
был подполковник Людвиг фон Вольцоген, ответственный за выбор
местоположения знаменитого укрепленного лагеря в Дриссе, на
основе которого строилась вся оборонительная стратегия Фуля. Но в
октябре 1811 г. даже Вольцоген утверждал, что наступательная стра-
тегия была более оправданна46.
Причины тому были отчасти политического характера. Всем бы-
ло очевидно, что если российская армия не пойдет в наступление в
начале войны, Россия лишится возможности заполучить Пруссию в
качестве союзника. Вплоть до зимы 1811-1812 гг. этот вопрос не был
решен определенным образом: подписанная Россией конвенция, по
которой та обязывалась действовать наступательно, так никогда и не
была ратифицирована прусской стороной. Еще одной животрепещу-
щей политической проблемой было сохранение лояльности польско-
го населения по отношению к России. По утверждению Л. Л. Бен-
нигсена, сделанному в феврале 1811 г., наступление русских в гер-
цогстве Варшавском не позволило бы Наполеону заручиться
поддержкой поляков, проживавших в западных пограничных райо-
нах России. Моральный подъем, вызванный наступлением России в
сочетании с привлекательными в глазах поляков уступками мог при-
вести к тому, что значительные части польской армии встали бы на
сторону России47.
К наступлению подталкивали и весомые военные соображения.
Вторжение в пределы герцогства Варшавского означало, что основ-
ные тяготы войны затронули бы Польшу, а не Россию. Еще важнее
было то, что в случае вторжения Наполеона в Россию, его основны-
ми плацдармами были бы герцогство Варшавское и Восточная Прус-
сия. Для обеспечения армии французам требовалось заблаговремен-
но подготовить крупные запасы продовольствия и амуниции. Во вре-
мя движения этой армии через Европу к позициям, расположенным
на границе с Россией, тот факт, что ее арсеналы и запасы провианта и
фуража находились в герцогстве Варшавском, делали ее уязвимой
для упреждающего удара русских. Здравомыслящий захватчик по-
нимал, что период, в течение которого было возможно вести кампа-
нию в России, был очень непродолжителен. Было безумием начинать
вторжение до начала июня, так как только тогда поля покрывались
травой, достаточной для прокорма лошадей. С этого момента до ноя-
бря, когда выпадет снег, в распоряжении неприятеля будет пять ме-
188
сяцев. В худшем случае упреждающий удар российской армии мог
сорвать план наступления Наполеона и дать России еще год для про-
ведения оборонительных мероприятий.
Помимо всего прочего русские генералы выступали в пользу на-
ступления потому, что понимали, с каким риском и трудностями бы-
ла сопряжена чисто оборонительная стратегия. Западная граница
имела очень большую протяженность. Если бы Россия продолжила
войну против турок, французские или австрийские войска могли
вторгнуться в Бессарабию и поставить под угрозу позиции России на
северном побережье Черного моря, тогда как основные силы наполе-
оновской армии связали бы большую часть российской армии в Бе-
лоруссии и Литве. Конец этим опасениям был положен весной
1812 г., когда с турками был заключен мир, а Австрия обещала не на-
чинать вторжения в Россию.
Тем не менее граница с Восточной Пруссией и Варшавским гер-
цогством сама по себе была очень протяженной. Русским приходи-
лось защищать подступы и к Петербургу, и к Москве. Угроза для по-
следней могла исходить напрямую из Смоленска на западе или из
Калуги на юго-западе. В число приоритетных задач входила также
оборона Киева и Украины. Поэтому русские армии были растянуты
в узкую линию. Во время маршей на огромной территории в районе
Припяти коммуникации были крайне плохи. Русская южная армия,
защищавшая Украину, была предоставлена самой себе. Наполеон мог
перекрыть одну из двух основных дорог, по которым маршировали
русские войска, и обратить большую часть французской армии про-
тив одной из двух половин оборонительной линии русских.
Суть оборонительной стратегии заключалась в том, что она отда-
вала инициативу противнику. Учитывая географические условия за-
падных приграничных районов России, Наполеон имел все возмож-
ности для того, чтобы прорвать линию фронта, разбить российскую
армию на части и методично их уничтожить. Двигаясь через центр
позиций русских, он получал преимущество, так как оказывался
между ними и мог воспользоваться внутренними коммуникациями.
П. И. Багратион, П. М. Волконский и дядя императора герцог Алек-
сандр Вюртембергский в первые месяцы 1812 г. делали акцент на
этой угрозе48.
Положение ухудшалось тем, что в бедных с хозяйственной точки
зрения западных приграничных районах России было очень трудно
содержать на постое крупную армию в течение нескольких недель
кряду, за исключением разве что тех нескольких недель, которые сле-
довали непосредственно за сбором урожая. Скученность войск вызы-
вала резкий рост заболеваний. Кроме того, можно было гораздо эф-
фективнее уничтожить запасы продовольствия, не позволив францу-
189
зам завладеть ими. Для этого нужно было расквартировать армию на
обширной территории и реквизировать провиант в счет налогов. По-
граничные губернии были объявлены на военном положении в конце
апреля: это облегчило получение реквизиций, но армейские штабы
были противниками преждевременной концентрации войск. Во вся-
ком случае, как только Наполеон выехал из Парижа, один из источ-
ников информации для российской разведки иссяк. Сам Наполеон
надеялся на то, что Россия сама начнет наступление, и до самого по-
следнего момента не имел окончательного плана вторжения. Затем
он, конечно, сделал все возможное для того, чтобы скрыть направле-
ние своего главного удара. Только к концу мая у русских начала скла-
дываться ясная картина того, откуда следовало ждать основной удар
неприятеля49.
В своей записке, составленной в марте 1810 г., М. Б. Барклай
утверждал, что пограничные области России на западе плохо защи-
щены в силу недостаточного количества войск и особенностей релье-
фа местности. Многие другие офицеры развили эту тему в своих ра-
портах, написанных с марта по июнь 1812 г. В ту эпоху в России было
слишком мало военных инженеров. В 1807-1811 гг. небольшие ин-
женерные команды были развернуты в морских крепостях на Бал-
тийском побережье и предназначались для отражения возможных
атак англичан. То же самое было сделано на Кавказе и на Балканах с
целью обезопасить отвоеванные у турок опорные пункты. С марта
1810 г. перед инженерными войсками была поставлена тяжелейшая
задача в рекордно короткие сроки укрепить западные границы. Как
указывалось в ряде записок, крепости, остававшиеся под контролем
русских в тылу у Наполеона, представляли бы серьезную угрозу для
его слабых коммуникаций. Это могло бы замедлить его продвиже-
ние. Еще важнее было то, что отступавшей армии, не имевшей крепо-
стей у себя в тылу, было негде размещать различного рода припасы и
обозы, в силу чего возникала необходимость постоянно их охранять.
В этой ситуации армия должна была отступать быстро, так как толь-
ко соблюдение дистанции с противником обеспечивало ее безопас-
ность50.
Но сколь острой ни была потребность в крепостях, на ровном ме-
сте они не могли быть возведены за два года. На своем южном фланге
русские успели подготовить к осаде оборонительные сооружения
Киева и возвели мощную крепость в Бобруйске. На северном фланге
была укреплена Рига, хотя начальник инженерного корпуса генерал
К. И. Опперман сомневался, что город сможет продержаться дли-
тельное время в случае серьезной осады без существенного увеличе-
ния численности его гарнизона. Сразу после окончания работ по
строительству новой крепости Динабург на Двине Опперман соби-
190
рался перевезти сюда все военные припасы и продовольствие из Ри-
ги, поскольку опасался, что в случае ее захвата французами под угро-
зой окажется материально-техническое обеспечение основных сил
российской армии.
Однако строительство Динабурга не могло быть завершено к лету
1812 г. Это означало, что весь центральный сектор российской обо-
роны оставался открытым. Как указывал Л. Л. Беннигсен, этот сек-
тор давал противнику доступ к центральным районам Российской
империи, включая вероятные базы снабжения российской армии в
Москве и Смоленске. Положение усугублялось тем, что в обширном
центральном секторе на пути противника не было серьезных есте-
ственных преград. Вольцоген повиновался приказу и избрал берег
Двины в качестве оборонительного рубежа с укрепленным лагерем в
Дриссе. Тем не менее он предупреждал, что две трети русла Двины
выше по течению мелководны и в летнее время легко преодолевают-
ся вброд. Более того, почти везде ее западный берег выше восточного,
что ставило оборонявшиеся войска в очень невыгодное положение.
М. Б. Барклай получил аналогичный совет из уст еще более автори-
тетного человека, генерала К. И. Оппермана, в августе 1811 г. сооб-
щившего, что Двину не удастся удержать в случае массированного
наступления противника, «как бы которая-либо частная позиция вы-
годна ни была». Причина этого заключалась в том, что «в летнее вре-
мя переход через оную реку мало затруднителен, что ближние к ее
берегам места открыты и везде почти проходимы, и что от того всякая
позиция на берегах сей реки или близ оных обойдена быть может»51.
Между Ригой на Балтийском побережье и Бобруйском, находив-
шимся далеко к югу от нее, единственным значительным защитным
сооружением в июне 1812 г. являлся укрепленный лагерь в Дриссе.
Он располагался выше по течению реки ближе к Витебску и начал
отстраиваться весной 1812 г. В своем плане генерал К. Л. Фуль, нео-
фициальный советник Александра I, избрал Дрисский лагерь ключе-
вым звеном в обороне внутренних районов империи. Фуль ожидал,
что к моменту подхода сил Наполеона к Дриссе они будут измотаны,
а их численность уменьшится после перехода через опустошенные
территории Белоруссии и Литвы. Если бы французы предприняли
штурм укрепленного лагеря, в котором укрывалась большая часть
Первой армии, то оказались бы в очень невыгодном с тактической
точки зрения положении. Если бы они попытались обогнуть Дриссу,
Первая армия могла бы ударить им во фланг. Тем временем силы
П. И. Багратиона и М. И. Платова должны были осуществлять глу-
бокие вылазки в тыл Наполеона.
В принципе план К. Л. Фуля имел много общего с предложения-
ми М. Б. Барклая, озвученными в марте 1810 г. Он также делал став-
191
ку на стратегическое отступление и разорение оставляемой террито-
рии; на укрепленные лагери как средство усиления оборонявшейся
армии, когда та окажется в безвыходном положении; на участие про-
чих сил российской армии в нанесении ударов Наполеону во фланги
и тыл. Однако в отличие от М. Б. Барклая, Фуль считал наиболее ве-
роятным местом нанесения главного удара наполеоновской армии не
фланги, где Барклаю видел наибольшую угрозу, а центр российской
линии фронта. По мнению Барклай, укрепленные лагери должны
были опираться на поддержку крепостей - Риги на севере и Бобруй-
ска на юге. Без поддержки из Динабурга Дриссе предстояло держать-
ся в одиночку. Кроме того, в 1810 г. Барклай не мог предвидеть, что
Россия подвергнется вторжению армии численностью порядка полу-
миллиона человек.
Даже в 1812 г. К. Л. Фуль, вероятно, не до конца отдавал себе отчет
в размере готовившейся к вторжению армии Наполеона. Доступ к ма-
териалам русской разведслужбы был ограничен очень узким кругом
лиц. К марту 1812 г. Александр I, M. Б. Барклай и их фактически глав-
ный офицер разведки П. А. Чуйкевич знали о том, что даже первая
волна наполеоновской армии будет насчитывать 450 тыс. человек.
Столь значительные силы могли, не подвергаясь опасности, обогнуть
Дриссу и обеспечить себе прикрытие. Они могли также без проблем
отразить любую атаку, организованную П. И. Багратионом и
М. И. Платовым. Если бы Первая армия попыталась укрыться в Дрис-
се, она могла быть окружена и захвачена в плен так же легко, как это
произошло с войсками Мака при Ульме в начале кампании 1805 г.
Тем не менее разработанный Александром I план кампании 1812 г.,
по крайней мере на первый взгляд, строился вокруг укрепленного
лагеря в Дриссе. В самом начале войны российская армия должна
была совершить стратегическое отступление к Дриссе и затем попы-
таться удержать французов на линии, проходившей по течению реки
Двины. Возможно, Александр искренне верил в план Фуля. Он всег-
да имел склонность ставить мнение солдат чужих армий выше мне-
ния собственных генералов, в чьи способности он обычно слабо ве-
рил. Кроме того, «научные» прогнозы К. Л. Фуля относительно точ-
ного момента, к которому ресурсы Наполеона должны были подойти
к концу, могли вызвать симпатии Александра, питавшего любовь к
чистым и абстрактным идеям. Несомненно, император полагал, что
план Фуля основан на тех же представлениях, что и предложения,
внесенные ранее Барклаем. Он также помнил, что в 1806-1807 гг.
Л. Л. Беннигсен в течение шести месяцев держал загнанным в угол
противника, вдвое превосходившего по численности его армию. Тем
не менее все же остается место для некоторого цинизма. Александр
не хотел, чтобы Наполеон добрался до внутренних районов России,
192
хотя и опасался, что это могло произойти. Любое открытое призна-
ние того факта, что Наполеон уже в начале своей кампании мог до-
стичь Великороссии, не говоря уже об обсуждении планов, основан-
ных на данном предположении, подорвало бы доверие к императору.
Если же ставилась задача остановить Наполеона недалеко от грани-
цы Великороссии, то план Фуля казался единственным имевшимся
на тот момент вариантом. В случае его провала Александр знал, что
Фуль идеально подходит на роль козла отпущения. Не имевший про-
текции иностранец, он вызывал презрение у русских генералов, ко-
торые видели в нем средоточие всех качеств немецкого педантичного
штабного офицера, ничего не смыслившего в войне52.
Хотя Александр I, возможно, сохранял веру в план Фуля даже в
июне 1812 г., с трудом верится, что опытный М. Б. Барклай мог по-
зволить подобному плану существенно повлиять на свои представ-
ления о том, как следует вести войну, учитывая совет, полученный
военным министром от главного армейского инженера. Однако с
точки зрения Барклая, лагерь в Дриссе не приносил вреда. Он прак-
тически не потребовал ресурсов военного ведомства, поскольку был
построен с привлечением местных работников. Он также представ-
лял собой ценный перевалочный пункт при отступлении армии и
являлся практически уникальным местом, где запасы оружия и про-
визии для отступавшей армии могли храниться в относительной
безопасности. В любом случае окончательный выбор стратегии Рос-
сии оставался не за М. Б. Барклаем, а за императором. Однако, как
представляется, лучшим ключом к образу мыслей Барклая непо-
средственно накануне войны является записка П. А. Чуйкевича, со-
ставленная в апреле 1812 г. В ней ничего не говорилось об укреплен-
ных лагерях в целом или о Дрисском лагере в частности.
Анализ П. А. Чуйкевича был близок к идеям, высказанным ранее
А. И. Чернышевым. Он утверждал, что вся военная система Наполе-
она зависит от крупных сражений и быстрых побед. Для русских
условием победы было «предпринимать и делать совершенно про-
тивное тому, чего неприятель желает». Им следовало отступать, вне-
запно нападать на коммуникации противника значительно превос-
ходившими силами легкой кавалерии и изматывать силы Наполеона:
«Нам должно избегать генеральных сражений до базиса наших про-
довольствии». В ходе предыдущих войн Наполеон, когда расстраива-
лись его планы, допускал серьезные ошибки, но его враги ими не
пользовались. Россия не должна упустить свой шанс. Ее кавалерия
могла представлять смертельную опасность, преследуя поверженно-
го врага. Решимость не начинать переговоры и продолжать военные
действия до победного конца была жизненно необходима, но столь
же необходима была осторожность; Фабий, - римский генерал, чей
193
отказ от сражения сильно разочаровал Ганнибала, - должен был слу-
жить для них примером. Ту же цель должно было преследовать стра-
тегическое отступление Веллингтона на Пиренейском полуострове.
«Сколь ни сходствен с духом Российского народа предполагаемый
образ войны, основанный на осторожности: но вспомнить надобно,
что мы не имеем позади себя других готовых ополчений, а совершен-
ное разбитие 1-й и 2-й Западных армий может навлечь пагубные для
всего Отечества последствия. Потеря нескольких областей не долж-
на нас устрашать, ибо целостность Государства состоит в целости его
армий». Чуйкевич также предлагал ряд способов, с помощью кото-
рых можно было подтолкнуть европейские страны начать действия в
тылу Наполеона. Хотя эти способы были далеки от реальности, они
служат полезным напоминанием о том, что для Чуйкевича, Барклая
и Александра кампания 1812 г. в России была всего лишь первым
этапом более продолжительной войны, нацеленной на то, чтобы по-
кончить с господством Наполеона в Европе53.
В записке П. А. Чуйкевича не рассматривались детали. Ничего не
говорилось о том, где именно могло быть остановлено наступление
Наполеона. В отличие от К. Л. Фуля, П. А. Чуйкевич был настоящим
солдатом и понимал, что на войне отнюдь не все идет по заранее на-
меченному плану. Однако никто из читавших его записку не мог быть
уверен в том, что наступление Наполеона будет остановлено в запад-
ных губерниях. Велика была опасность что война дойдет до централь
ных районов России. На самом деле М. Б. Барклай и Александр I
всегда осознавали возможность такого сценария. Любой человек,
стоявший у кормила власти в России, знал, что Карл XII продвинул-
ся вглубь империи и был разгромлен Петром Великим. Параллель
была достаточно очевидной. Совсем незадолго до вторжения Напо-
леона граф Ф. В. Ростопчин писал Александру I: «Если бы несчаст-
ные обстоятельства вынудили нас решиться на отступление перед
победоносным врагом, и в этом случае император России всегда бу-
дет грозен в Москве, страшен в Казани и непобедим в Тобольске».
В 1807 г. сам Барклай, оправляясь от полученных ранений, по-
видимому, обстоятельно говорил о том, что нужно было разгромить
Наполеона, заманив его вглубь России и устроив ему новую Полта-
ву. До 1812 г. Александр I и его сестра Екатерина в частных беседах
обсуждали возможность захвата Наполеоном в случае войны как
Москвы, так и Петербурга. В начале 1812 г. император сделал не-
гласные распоряжения в случае необходимости вывезти свою лю-
бовницу и ребенка на Волгу54.
Все это было далеко от конкретных планов по заманиванию На-
полеона вглубь страны и по подготовке к его разгрому на территории
России. На самом деле подобных планов не существовало, а приго-
194
товления не велись. Это было разумно. Брат М. Б. Барклая был пол-
ковником в Главном штабе, в 1811 г. он писал, что бессмысленно со-
ставлять планы военных действий, простиравшиеся дальше началь-
ного этапа любой войны - столь изменчивы были обстоятельства
любой кампании. Это было тем более вероятно в 1812 г., что Россия,
применяя оборонительную стратегию, отдавала инициативу в руки
Наполеона. Если бы Наполеон переправился через Двину, он мог на-
правиться к Москве. С другой стороны, он мог двинуться в сторону
Петербурга или даже направить основной удар южнее, в направле-
нии Украины, за что ратовали польские советники. Более вероятно,
что он мог завершить кампанию завоеванием Белоруссии и сосредо-
точить свои усилия на восстановлении польского королевства и соз-
дание базы снабжения для ведения новой кампании в 1813 г., целью
которой стали бы центральные районы России. Еще до начала войны
Наполеон сообщал Клеменсу Меттерниху, министру иностранных
дел Австрии, что именно это он и намеревался сделать, и по крайней
мере один старший офицер российского Главного штаба полагал, что,
если бы Наполеон остановился на этом варианте, это имело бы для
России пагубные последствия55.
Для власть предержащих в России предметом крупных забот и
опасений было то, как их подданные отреагируют на французское
вторжение. Прежде всего это касалось поляков, не в последнюю оче-
редь потому, что именно они преобладали в регионе, который, соглас-
но стратегии России, планировалось отдать захватчикам. До начала
войны между русскими генералами и государственными деятелями
развернулась оживленная полемика о том, как поляки отзовутся на
вторжение французов. По общему ощущению, многие крупные зем-
левладельцы должны были отдать предпочтение власти российского
императора, поскольку они отрицательно относились к отмене кре-
постного права в герцогстве Варшавском и опасались дальнейших
радикальных мер. Что касается местных крестьян, то они могли на-
чать громить поместья и возмущать общественный порядок, однако
правящие круги России были уверены в том, что польские крестьяне
не понимали националистических или якобинских идей и не прояв-
ляли к ним интереса. Большую опасность представляла масса поль-
ского дворянства. Большинство генералов были согласны в том, что
в случае вторжения Наполеона в Россию и провозглашения им вос-
становления Польши большая часть образованных поляков в Литве
и Белоруссии выступят в его поддержку - отчасти на волне национа-
листического подъема, отчасти веря в то, что он одержит победу. Ко-
нечно, эти соображения усиливали нежелание генералов отступать
из пограничных районов, поскольку они не в последнюю очередь ис-
ходили из опасений, что Наполеон превратит эти территории в базу
195
для дальнейших операций, целью которых были центральные районы
России. Александр I и М. Б. Барклай де Толли не могли не учитывать
такую возможность. Но они полагали, что численное превосходство
армии Наполеона не позволяло им избрать иную стратегию. Они зна-
ли, что восстановление польского королевства не может произойти в
одночасье, и рассчитывали на темперамент Наполеона, равно как и на
природу его политического режима и военной системы, которые в со-
вокупности делали маловероятной возможность применения фран-
цузским императором стратегии, требовавшей много терпения56.
Что касается российских подданных, то самым важным «электора-
том» среди них была сама армия. Для любой армии поддержание дис-
циплины и морали в ходе длительного отступления является чрезвы-
чайно трудной задачей. Прусская армия распалась после Йены - Ау-
эрштадта, и французская едва ли была лучше во время отступления
от Москвы в 1812 г. и от Лейпцига в 1813 г. Дисциплине английской
армии настал конец в ходе отступления к Корунне в 1808 г.; снова это
случилось во время возвращения из Бургоса в Португалию в 1812 г.
Как отмечал один историк Пиренейской войны, «отступления не бы-
ли сильной стороной английской армии». Хотя российская армия
славилась своей дисциплиной, отступление через территорию не
только всей Белоруссии и Литвы, но и вглубь России неизбежно ста-
новилось испытанием для морального духа и порядка в полках. Сов-
сем незадолго до начала войны князь П. И. Багратион, подчеркивая
влияние отступления на моральное состояние своих войск, пресле-
довал собственные корыстные цели, поскольку сама идея отступле-
ния перед лицом противника была для него проклятием. Тем не ме-
нее его опасения были отнюдь не беспочвенны57.
Для военных историков трюизмом является то, что армия может
участвовать в войнах, только имея собственную «военную доктри-
ну», разработанную в предвоенные годы. В начале XIX в. формали-
зованная военная доктрина в ее современном понимании не суще-
ствовала ни в одной стране. Для этого требовались военные училища
и все прочие атрибуты современного военного образования и подго-
товки. Однако неофициально у российской армии в 1812 г. действи-
тельно имелась «доктрина», и она всецело была связана с наступа-
тельной стратегией и тактикой. С первых дней жизни в полку в мо-
лодых офицерах поощрялось развитие мужественности, бесстрашия,
уверенности и напористости. Ожидалось, что каждый офицер верит
в то, что один русский стоит пяти французов. В «игре», цель которой
состояла в том, чтобы захватить трофеи (например, знамена) или за-
ставить противника отступить с поля боя, на кону стояло мужское
самолюбие. Многие русские генералы в 1812 г. придерживались по-
добного образа мыслей. Отступить перед противником было почти
196
столь же сильным потрясением, что и неудачная попытка отстоять
собственную честь на дуэли. Кроме того, на протяжении всего пред-
ыдущего столетия армия знала только победы. Величайшие победы
над Фридрихом II и турками были одержаны в результате наступа-
тельных действий на территории противника. Величайшие русские
полководцы XVIII в. А. В. Суворов и П. А. Румянцев делали ставку
на скорость, решительность, неожиданность и ошеломление против-
ника. Армия, воспитанная в духе подобных идей и традиций, неиз-
бежно должна было возроптать, получив приказ об отступлении на
сотни километров вглубь страны, в основе которого лежали сообра-
жения материально-технического обеспечения войск и подсчеты,
выполненные штабными офицерами из числа «немцев»58.
Было также трудно предугадать реакцию гражданского населения
России в случае, если бы Наполеон дошел до великорусских губер-
ний. В конце концов от армии великой державы ждали, что она будет
защищать имущество своих соотечественников, а не отступать на
сотни километров без боя, отдавая центр страны на откуп неприяте-
лю. Прежде всего представителям правящего класса приходилось
беспокоиться о том, как их крепостные воспримут Наполеона, осо-
бенно если бы он пообещал их освободить. В военных документах,
вышедших до начала войны, этой теме уделялось очень мало внима-
ния. В одном интересном (хотя и уникальном) документе военного
министерства высказывались дурные предчувствия относительно
возможных волнений в крестьянской среде и утверждалось, что опыт
Пугачевского восстания показал, что дворовые люди и крестьяне, ра-
ботавшие на мануфактурах, являются наименее надежными элемен-
тами59.
Эти опасения неизбежно усилились в июле 1812 г., когда Наполе-
он приблизился к границе России. H. M. Лонгинов, статс-секретарь
супруги Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны, писал в
июле того же года: «...хотя я убежден в том, что наш народ не примет
свободу, дарованную таким чудовищем, невозможно не испытывать
беспокойства». В декабре 1812 г., когда опасность уже миновала,
Джон Куинси Адаме отмечал, что среди правящих кругов Петербур-
га чувствуется большое облегчение, вызванное тем, что «крестьяне
не продемонстрировали ни малейшей склонности воспользоваться
случаем обрести свободу <...> Я вижу, что именно это глубоко трога-
ет всех русских, с которыми я обсуждал этот предмет. Именно на этот
счет они питали наибольшие опасения, и поэтому они испытывают
большую радость, видя, что опасность миновала». Однако не следует
преувеличивать влияние подобных страхов на составление планов
боевых действий накануне войны. Имя Пугачева могло вызывать
дрожь в светских салонах Петербурга, но опасения относительно
197
крестьянского восстания почти не фигурировали в переписке Алек-
сандра I, М. Б. Барклая или М. И. Кутузова60.
В начале апреля 1812 г., когда подготовка армий к отражению
вторжения шла полным ходом, у русских генералов имелись более
неотложные дела, чем заботы о возможном крестьянском бунте. В то
время Барклай все еще надеялся нанести упреждающий удар на
территории герцогства Варшавского и Восточной Пруссии, хотя он
и сознавал, что на тот момент он мог быть осуществлен исключи-
тельно в форме быстрой и ограниченной по своему воздействию
операции, задачей которой будет сорвать планы противника. Он с
нетерпением ожидал прибытия императора в ставку и разрешения
начать атаку. В действительности, однако, император задержался в
пути, и разрешение так никогда и не было получено. Император
всегда предпочитал ждать нападения и придерживаться оборони-
тельной стратегии. Его решимость следовать намеченной линии
подкреплялась новостями о заключении франко-австрийского сою-
за. Если бы российская армия вошла в пределы герцогства Варшав-
ского, вполне вероятно, что Австрия была бы вынуждена, согласно
условиям подписанного соглашения, мобилизовать все свои воен-
ные силы и выдвинуться из Галиции в тыл наступавшей русской
армии61.
Упустив все шансы нанести успешный упреждающий удар и вы-
нужденные считаться с наличием австрийской армии, русские ока-
зались перед необходимостью вынуждены быстрой переброски сво-
их войск. Как писал П. М. Волконский 11 мая 1812 г., в тот момент
более 800 км отделяли ставку располагавшегося на краю правого
фланга М. Б. Барклая в Шавли, от ставки П. И. Багратиона в Луц-
ке. Армии были развернуты для наступления в направлении гер-
цогства Варшавского. Прежде всего они находились в выгодной
позиции с точки зрения снабжения себя провиантом, доставляе-
мым из сельской округи. Но они были крайне плохо готовы к от-
ражению нападения. П. М. Волконский признавал, что упреждаю-
щий удар был бы наилучшим вариантом, но отныне он был невоз-
можен даже с чисто военной точки зрения, поскольку Наполеон
успел разместить арсеналы в крепостях, а 220-тысячная армия про-
тивника уже разворачивалась вдоль границы. Для обороны подхо-
дов к Украине была сформирована новая, Третья армия под коман-
дованием А. П. Тормасова. Багратион должен был направить часть
Второй армии для укрепления позиций Тормасова, а оставшиеся
под его командованием войска должны были двинуться в северном
направлении с целью соединения с силами Барклая. Волконский
полагал, что солдатам Багратиона для выхода на новые позиции
пришлось бы в течение двух недель непрерывно двигаться маршем.
198
Даже Первая и Вторая армии вместе взятые могли удерживать
фронт шириной менее 200 км62.
К 6 июня армия Багратиона, на тот момент не превосходившая по
размеру крупный корпус, располагалась в районе Пружан. Русские
вывозили из приграничных районов наличные деньги, еду, средства
передвижения и архивы. Они также пытались «вывезти» местных
польских чиновников, которые могли бы оказаться полезными для
противника. Дойдя до Пружан, Багратион вскоре получил приказ
двигаться дальше на север, поскольку русская разведка теперь спра-
ведливо исходила из того, что главный удар сил Наполеона придется
севернее, чем это предполагалось ранее - из Восточной Пруссии и
через центр расположения Первой армии в направлении Вильно.
Этот приказ был отправлен 18 июня, всего за шесть дней до того, как
Наполеон пересек границу России63.
Настроение Багратиона заметно ухудшалось. Его армия отходи-
ла все дальше и дальше от людей Тормасова. Он писал Барклаю, что
Волынь является лакомым куском для французов, поскольку на ее
территории находится большое количество провианта и лошадей, а
проживавшие там польские дворяне вне всякого сомнения стали бы
сотрудничать с Наполеоном, если бы им представилась такая воз-
можность. Так как Вторая и Третья армии теперь были не в состоя-
нии поддерживать друг друга, противнику открывался путь к бога-
тейшим малороссийским губерниям. В то же время в попытке при-
близиться к Первой армии, значительно уменьшившиеся силы Ба-
гратиона растягивались вдоль района шириной более 100 км. Равным
образом не было возможности выполнять его приказы по уничтоже-
нию или изъятию местных продовольственных запасов. Большая
часть местных повозок была реквизирована армией, а если бы он
приказал погрузить провиант на местных лошадей и скот и отпра-
вить их в тыл, они опустошили бы пастбища, в которых нуждались
армейские лошади64.
Цель всех этих жалоб, несомненно, отчасти состояла в том, чтобы
оттянуть время. Багратион испытывал отвращение при мысли о том,
что придется отступить без боя и 18 июня обратился к Александру за
разрешением нанести упреждающий удар. В пылком письме он из-
ложил все неудобства, связанные с отступлением. В оправдание Ба-
гратиона может быть приведено то соображение, что правильному
пониманию реальной ситуации не способствовал тот факт, что Алек-
сандр не передал ему сведений русской разведки о численности на-
полеоновской армии. Равно как не имел Багратион и ясного пред-
ставления о расположении сил Наполеона по ту сторону границы.
Еще до того, как он смог получить ответ от императора, Наполеон
24 июня пересек границу. Война началась65.
199
Примечания
1 Де Местр Ж. Петербургские письма. С. 98-99.
2 Об А. А. Аракчееве см.: Россия в мемуарах: Аракчеев. Свидетельства со-
временников. М, 2000. Эта книга содержит очень интересную подборку вос-
поминаний современников. См. также: Ячменихин К. М. Алексей Андреевич
Аракчеев // Русские консерваторы. М., 1997. С. 17-62.
3 Де Местр Ж. Петербургские письма. С. 99.
4 Прежде всего речь шла о принятии на вооружение лучших картечных
боеприпасов и усовершенствованных прицелов.
5 Лучшей работой, повествующей о роли А. А. Аракчеева является: Потоц-
кий П. П. Указ. соч. С. 99-153. Много полезных сведений содержится в книге
B. Н. Строева: Строев В. Н. Столетие собственной Его Императорского Вели-
чества канцелярии. СПб., 1912. С. 98-129. Что касается мемуаров, см. прежде
всего: Записки А. А. Эйлера// Русский архив. 1880. Кн. 2. С. 333-399; Neithardt
von Gneisenau: Schriften von und über Gneisenau. Berlin, 1954. P. 119-134.
6 См., например, законы и указы, опубликованные в те годы: ПСЗ. Т. XXX.
C. 42-43, 284,486-508.
7 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 2.
СПб., 1901. С. 21-23. О снабжении обмундированием см.: ПСЗ. Т. XXX.
С. 1223-1227. Истории отдельных полков являются лучшим источником
для анализа инструкций А. А. Аракчеева, касавшихся учебных стрельб и ухо-
да за оружием. См., например: Ранцов В. В. История 96-го пехотного Омско-
го полка. СПб., 1902. С. 114-117.
8 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1.
Ч. 1. СПб, 1900. С. 53; Дипломатические сношения России... Т. 4. С. 106-108.
9 О рекрутском обмундировании см, например: ПСЗ. Т. XXX. С. 272-
274. О первоначальных экстренных мерах, касавшихся поставок обмунди-
рования см.: Там же. 26 июня 1808 г. С. 357-368; Гаврилов С. В. Указ. соч.
С. 117-120,124.
10 То же было справедливо в отношении Франции. Ссылки на литературу,
посвященную неудачным попыткам введения взаимозаменяемых деталей
см.: Alder К. Op. cit. P. 466.
11 См. прежде всего великолепную главу о небольших оружейных мастер-
ских в книге: Сперанский В. Н. Указ. соч. С. 82-135. О новых ружьях и их
калибре см.: ПСЗ. Т. XXX. С. 908-911. О свинце см.: Там же. С. 71-77; Отече-
ственная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 4. СПб,
1903. С. 82-85,85-86; Haythomthwaite P. Op. cit. P. 21.
12 ПСЗ. Т. XXX. С. 603-638.
13 Двенадцатый год: Письма H. M. Лонгинова к графу С. Р. Воронцову //
Русский архив. 1912. Кн. 4. С. 534-535; Липранди И. П. Материалы для Оте-
чественной войны 1812 года: Собрание статей. СПб, 1867. С. 199-211.
14 Самой лучшей книгой о прошлом М. Б. Барклая, его системе ценностей
и раннем периоде жизни является работа: Josselson M. and D. The Commander:
A Life of Barclay de Tolly. Oxford, 1980.
15 См, например, замечания Е. Вюртембергского: Württemberg E. Op. cit.
Vol. 1. P. 274-277.
200
16 Josselson. Op. cit. P. 81-82; Тотфалушин В. П. М. Б. Барклай де Толли в
Отечественной войне 1812 года. Саратов, 1991. Гл. 1.
17 См. закон в: ПСЗ. Т. XXXI. С. 43-164. Подробно закон рассмотрен в:
Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 61 и далее.
18 Поправка приводится в: ПСЗ. Т. XXXI. С. 228-229.0 новом законе см.:
Гейсман П. А. Указ. соч. С. 284 и далее.
19 Закон о формировании 13 новых полков см.: ПСЗ. Т. XXXI. С. 537-543.
Закон о внутренней страже см.: Там же. С. 783-802. О новом качестве полков
см., например: Попов Ф. Г. История 48-го пехотного Одесского полка. Т. 1.
М., 1911. С. 7-52; Гулевич С. А. История 8-го пехотного Эстляндского полка.
СПб., 1911. С. 117-121.
20 Собрание документов о войсках внутренней стражи было опублико-
вано: Внутренняя и конвойная стража России: Документы и материалы. М.,
2002. Для англоязычных читателей краткая справка дается в работе: LeDonne J.
Absolutism and Ruling Class. Oxford, 1991. P. 132-139. Вопросы формирова-
ния войск внутренней стражи и отношения к ним Александра I освещаются
в мемуарах: Комаровский Е. Ф. Записки графа Е. Ф. Комаровского. СПб.,
1914. С. 183-187. О восприятии Александром I А. Д. Балашова см.: Записки
Якова Ивановича Санглена: 1776-1831 гг. // Русская старина. 1883. Т. 37.
№ 1.С. 20-25.
21 См., в частности, письмо Д. И. Лобанова Александру I от 8 мая 1814 г.
(ст. ст.): РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 153. Л. 65. Справедливости ради стоит
добавить, что Лобанов писал о том, что это были превосходные офицеры.
22 В этот период у всех полков были так называемые шефы полка. Они
могли быть любого звания от полковника до высших генеральских чинов. На
них возлагалась ответственность за подготовку личного состава, распоряже-
ние полковой казной и ведение дел в полку. Если у шефа полка не было дру-
гих обязанностей, тогда он принимал на себя непосредственное командова-
ние полком. В любом случае они оказывали сильное влияние на поведение
служивших под их началом офицеров.
23 Марков М. И. История лейб-гвардии кирасирского Ее Величества пол-
ка. СПб., 1884. С. 199-201; Wirtschafter E. К. Op. cit. P. 97-98.
24 Российский М. А. Очерк истории 3-го пехотного Нарвского генерал-
фельдмаршала князя Михаила Голицына полка. М., 1904. С. 291-302.
25 Воронов П., Бутовский В. История лейб-гвардии Павловского полка,
1790-1890. СПб., 1890. С. 46-73; Попов Ф. Г. Указ. соч. Т. 1. С. 26-28. Еще
один пример того, что плохое руководство ведет к дезертирству в отдельных
эскадронах см.: Крестовский В. В. Указ. соч. С. 327-333.
26 В последней работе английского автора о 95-м полке Веллингтона это
убедительно показано в кн.: Urban M. Rifles. London, 2003.
27 Cathcart G. Commentaries on the War in Russia and Germany in 1812 and
1813. London, 1850. P. 7.
28 О положениях, касавшихся подготовки егерей и рекрутов см.: Гиппи-
ус А. И. Образование (обучение) войск // Столетие военного министерства.
Т. 4. Кн. 2. Отд. 1. СПб., 1903. С. 76-77, 81-82. Об истории егерей в России
см.: Ранцов В. В. Указ. соч. С. 1-36. Очень ценным собранием нормативных
актов, а также сведений по обмундированию, вооружению и тактике являет-
201
ся трехтомная история русской пехоты: Ульянов И. Э. Указ. соч. К счастью,
она включает информацию о егерях; Neithardt von Gneisenau... P. 130-131.
29 Существуют две превосходно написанных истории двух полков легкой
пехоты лейб-гвардии, в которых много говорится о егерях той эпохи: Исто-
рия лейб-гвардии Егерского полка за сто лет, 1796-1896. СПБ., 1896; Гуле-
вич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка, 1806-1906. СПб., 1906.
30 Langeron A. Op. cit. P. 74-75. О 2-м егерском см.: Ранцов В. В. Указ. соч.
С. 81-83. О 10-м егерском см.: Невежин Н. 112-й пехотный Уральский полк:
История полка, 1797-1897. Вильна, 1899. С. 35-38.
31 Smith D. Napoleon against Russia: A Concise History of 1812. Barnsley,
2004. P. 92; Богданович M. И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2.
СПб., 1859. С. 456
32 По всем этим вопросам я читал «Военный журнал» за 1810-1812 гг.
Все ссылки привести невозможно.
33 Две ключевых работы об истоках Главного штаба см.: Гейсман П. А.
Указ. соч.; Глиноецкий Н. П. Генеральный штаб в царствование императора
Александра I // Военный сборник. 1874. №1 0. С. 187-250; № 11. С. 5-43.
34 А. И. Михайловский-Данилевский, бывший подчиненный П. М. Вол-
конского, удостоил его деятельность невыразительной похвалы: Михайловс-
кий-Данилевский А. И. Мемуары, 1814-1815 гг. СПб., 2001. С. 156-157.
35 Глиноецкий Н. П. Указ. соч. // Военный сборник. 1874. № 11. С. 11.
36 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1. Л. 215 и далее.
37 Все статистические данные взяты из кн.: Шведов С. В. Комплектова-
ние, численность и потери русской армии в 1812 году // К 175-летию Отече-
ственной войны 1812 г. М., 1987. С. 120-139. Статистические показатели,
введенные в научный оборот ранее, были выше, см.: Гейсман П. А. Указ. соч.
С. 298. Как замечал А. Е. Чарторыйский, «я так часто видел, что в России 100
тыс. солдат на бумаге оказывались 65 тыс. солдат в действительности»:
Memoirs of Prince Adam Czartoryski. Vol. 2. P. 221.
38 Основные правила о структуре полков и их размещении в военное вре-
мя см.: ПСЗ. Т. XXXI. С. 420-424,553-558.
39 Наиболее вероятная причина этого заключалась в том, что ветераны
гвардейских рот, морские полки и многие другие военные подразделения и
учреждения в Петербурге готовили более чем достаточное число кадров для
работы в тылу, вследствие чего отпадала необходимость оставления в тылу
вторых батальонов.
40 О Взглядах Александра I см.: Сборник исторических материалов, из-
влеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. СПб., 1876.
С. 46-47. По прибытии в Ригу Ф. Ф. Штейнгель поддержал мнение Эссена,
заявив, что войска представляли собой резерные батальоны, малочисленные
и уступавшие по уровню подготовленности боевым подразделениям дей-
ствующей армии. (Сборник исторических материалов, извлеченных из архи-
ва собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 13. СПб., 1906. С. 205-207.)
41 См. великолепное издание, помогающее разобраться в хитросплетени-
ях организационных и терминологических изменений, коснувшихся рекрут-
ских депо и резервных частей армии: Отечественная война 1812 г.: Энцикло-
педия.
202
42 Основным документом о расформировании четвертых батальонов
является записка, приложенная к письму Александра I П. X. Витгенштей-
ну: Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной
Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. С. 47-49.
43 О Дворянском полке см.: Гольмдорф М. Г. Материалы для истории быв-
шего Дворянского полка. СПб., 1882. Статистические данные см. на С. 137.
О привлечении офицеров см. также: Андроников А. Н., Федоров В. П. Указ.
соч. С. 2-9,100-182.
44 Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Т. 3. С. 98-102. Этот
вопрос будет рассмотрен более детально в Главе 7. Инструкции Д. И. Лобано-
ву о формировании двенадцати новых полков на основе добровольных по-
жертвований были вложены в письмо, отправленное М. Б. Барклаем: РГВИА.
Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 15. Л. 2-10. Сметы расходов содержатся в письме во-
ронежского губернатора А. Д. Балашову от 24 июня 1812 г. (ст. ст.): РГВИА.
Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. Л. 92-93.
45 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1.
4.2. С. 1-6.
46 О воззрениях Л. Вольцогена см. его записку М. Б. Барклаю де Толли
от 13 окт. 1811 г. (ст. ст.) см.: Отечественная война 1812 года. Материалы
Военно-ученого архива. Т. 5. СПб., 1904. С. 273-279. Точка зрения самого
военного министра, согласно которой наступательная стратегия была пред-
почтительнее, изложена, например, в его записке, составленной в январе
1811 г.: Там же. Т. 7. СПб., 1907. С. 187-189.
47 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 2.
С. 83-93.
48 Ценная записка А. Вюртембергского содержится в кн.: Отечественная
война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 10. СПб., 1908. С. 253-
275.0 П. И. Багратионе см.: Там же. Т. 12. СПб., 1909. С. 107-109.0 П. М. Вол-
конском см.: Там же. Т. 11. СПб., 1909. С. 324-333.
49 Существует большое количество документов о трудностях, связанных
с продовольственным снабжением войск. См., например, рапорт М. Б. Бар-
клая Александру I от 4 апр. 1812 г. (ст. ст.), в котором он утверждает, что по-
лучение провизии и особенно фуража представляет большую проблему, до-
роги непроходимы, он не может производить реквизиции, поскольку военное
положение еще не было объявлено, у него нет денег для того, чтобы купить
еду, а количество больных уменьшается по мере того, как войска распределя-
ются на большой территории: Там же. Т. U.C. 54-55.
50 Опять же, много записок на эту тему содержится в материалах военно-
ученого архива главного штаба, однако наилучшее краткое изложение про-
блемы см. в: Фабрициус И. Г. Указ. соч.
51 Воззрения Л. Вольцогена изложены в его упомянутой выше записке
(см. ссылку 46). Хорошее описание местности см.: Богданович М. И. История
Отечественной войны 1812 года. Т. 1. С. 407-411. Рапорт К. И. Оппермана
М. Б. Барклаю от 10 авг. 1811 г. (ст. ст.) см.: Отечественная война 1812 года.
Материалы Военно-ученого архива. Т. 4. С. 207-209.
52 Две ключевых работы, о плане К. Л. Фу ля в частности, и о планах Рос-
сии в целом см.: Безотосный В. М. Разведка и планы сторон в 1812 году. С. 85-
203
108; Пугачев В. В. К вопросу о первоначальном плане войны 1812 года //
К стопятидесятилетию Отечественной войны. Сб. статей. М., 1962. С. 31-46.
Я многим обязан обеим работам.
53 Безотосный В. М. Аналитический проект военных действий в 1812 г.
П. А. Чуйкевича // Российский архив. Т. 7. М, 1996. С. 41-57.
54 Josselson M. and D. Op. cit. P. 41-42; Переписка императора Александ-
ра I... С. 86-93; Comte de Rochechouart. Souvenirs de la Révolution, l'Empire et
la Restauration. Paris, 1889. P. 167-168. Письмо Ф. В. Ростопчина цитируется
по кн.: Тартаковский А. Г. Неразгаданный Барклай. М., 1996. С. 73.
55 Schubert F. Op. cit. P. 212-213: «Россия была бы потеряна безвозврат-
но». Metternich: The Autobiography 1773-1815. London, 2004. P. 153. Отече-
ственная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 7. С. 218.
56 Невозможно процитировать всю переписку: см., например, типичное
письмо генерал-лейтенанта К. Ф. Багговута М. Б. Барклаю от 9 февр. 1812 г.
(ст. ст.): Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 9. СПб., 1908. С. 128.
57 Большая часть этих отступлений слишком хорошо известна, чтобы
давать ссылки на литературу. О том, как повлияло на дисциплину британ-
ских войск отступление от Бургоса («многие боевые подразделения поте-
ряли присутствие духа») см.: Esdaile С. The Peninsular War. London, 2002.
С. 412. Цитата взята из кн.: Corrigan G. Wellington: A Military Life, London.
2001. P. 227. О П. И. Багратионе см. его письмо Александру I от 6 июня 1812 г.
(ст. ст.): Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архи-
ва. Т. 13. СПб., 1910. Р. 48-50.
58 См., например, замечания историка Ямбургского драгунского полка:
Крестовский В. В. Указ. соч. С. 102-103. Англоязычный читатель может со-
ставить некоторое представление о «доктрине» А. В. Суворова из работы
П. Лонгуорта: Longworth P. The Art of Victory. London, 1965. Очень хорошим
введением к истории российской армии в XVIII в., включая эволюцию ее
«доктрины» служит работа К. Даффи: Duffy С. Russia's Military Way to the
West. London, 1981.
59 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 1.4. 2. С. 87-91. В неподписанном рапорте не указана дата, но он, несо-
мненно, относится к зиме 1811-1812 гг., см.: Там же. Т. 7. С. 175-183.
60 John Quincy Adams in Russia. New York, 1970. P. 426. Письмо H. M. Лон-
гинова С. Р. Воронцову от 28 июля 1812 г. (ст. ст.) см.: Русский архив. 1912.
Кн. 4. С. 490.
61 О значении союза и невозможности нанесения упредительного удара в
то время см.: Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого ар-
хива. Т. 16. СПб., 1911. С. 180-181; Т. 13. С. 189-194.
62 Там же. Т. 12. С. 324-333.
63 Там же. Т. 13. С. 56.
64 Там же. С. 96-97,107-109.
65 Там же. С. 48-50.
ОТСТУПЛЕНИЕ
В марте 1812 г. М. Б. Барклай де Толли был назначен командую-
щим 1-й Западной армией, Главная квартира которой находилась в
Вильно - крупнейшем городе Литвы. Хотя он по-прежнему имено-
вался военным министром, Барклай передал текущее руководство
министерством князю А. И. Горчакову, который остался в Петербур-
ге после того, как Барклай и другие наиболее способные офицеры
покинули столицу и отбыли в расположение ставки.
Первая армия насчитывала около 136 тыс. человек. Она была
крупнее 2-й Западной армии князя П. И. Багратиона (около 57 тыс.
человек) и Третьей Обсервационной армии генерала А. П. Торма-
сова (около 48 тыс. человек) вместе взятых1. Все вместе эти три ар-
мии охраняли западную границу России от вторжения Наполеона.
М. Б. Барклай ни в коей мере не являлся верховным главнокоман-
дующим всех трех армий. На самом деле он был младше по званию,
чем П. И. Багратион и А. П. Тормасов, что имело большое значение
в системе строго иерархических отношений, установившихся в
среде имперской знати. Единственным верховным главнокоманду-
ющим был сам Александр I, прибывший в Вильно в апреле.
Основной костяк Первой армии составляли пять пехотных кор-
пусов, которые к июню 1812 г. выстроились вдоль границы с Восточ-
ной Пруссией и северной границы герцогства Варшавского. В состав
каждого корпуса входило две пехотных дивизии, в свою очередь, со-
стоявших из трех бригад. Две из этих бригад были сформированы из
полков тяжелой пехоты, один - из егерских. Как было указано ранее,
русский пехотный полк участвовал в кампании силами первого и
третьего батальонов, сражавшихся бок о бок. Пехотная бригада поэ-
тому обычно имела в своем составе два полка, состоявшие из четырех
батальонов. Полностью укомплектованная бригада в начале войны
должна была в принципе насчитывать 3 тыс. человек. Тогда россий-
ская пехотная дивизия должна была состоять из 6 тыс. тяжелых и
3 тыс. легких пехотинцев, хотя в действительности из-за болезни и
отсутствия в строю многих солдат ни одна из них не достигала таких
размеров. В состав российской дивизии также обычно входили три
12-пушечных артиллерийских батареи. Две из этих трех батарей име-
новались «легкими», и были укомплектованы по преимуществу ше-
стифунтовыми орудиями. Третья представляла собой тяжелую бата-
205
рею с двенадцатифунтовыми пушками. Как легкие, так и тяжелая
батареи имели в своем составе гаубичный расчет, предназначавший-
ся для стрельбы под большим углом.
К пехотным корпусам были приписаны небольшие полки казаков
и регулярной легкой кавалерии. Большая часть легкой кавалерии,
однако, была сформирована в отдельные конные отряды. С толку
сбивает то, что они получили название «резервных кавалерийских
корпусов», хотя фактически не были ни резервами, ни корпусами.
Каждый из трех так называемых «резервных кавалерийских корпу-
сов» Первой армии насчитывал порядка 3 тыс. боевых единиц и
включал в себя от четырех до шести полков драгун, гусаров или улан,
а также одну батарею конной артиллерии. 1-м из этих корпусов ко-
мандовал Ф. П. Уваров. 2-й кавалерийский корпус находился под ко-
мандованием барона Ф. К. Корфа, а 3-й - генерал-майора графа
П. П. Палена, сына и тезки человека, стоявшего во главе заговора, ко-
торый привел к свержению и убийству отца Александра I в 1801 г.
Родственные связи, казалось, не сильно навредили карьере юного
Палена, которому в 1812-1814 гг. суждено было проявить себя в ка-
честве исключительно способного кавалерийского командира.
Фактически резервы Первой армии стояли позади первой линии
близ Вильно. Они состояли из 5-го корпуса великого князя Констан-
тина Павловича и включали девятнадцать батальонов лейб-гвардии и
семь гренадерских батальонов. К ним были прикреплены четыре пол-
ка тяжелой кавалерии 1-й кирасирской дивизии, состоявшие из кава-
лергардов и конной лейб-гвардии. Великий князь Константин Павло-
вич также командовал пятью артиллерийскими батареями, и кроме
того, три тяжелые батареи образовывали общеармейский резерв2.
Когда в июне 1812 г. началась война, люди и лошади Первой ар-
мии, за редким исключением, находились в прекрасной форме. В те-
чение многих недель они хорошо питались и имели комфортные
условия для проживания - в отличие от солдат наполеоновской ар-
мии, которые к тому моменту часто страдали от голода и усталости,
поскольку прошли маршем через всю Европу и с трудом могли себя
прокормить, так как в казармы, располагавшиеся в приграничных
районах Пруссии и Польши, прибывали все новые и новые воинские
контингенты. Как и следовало ожидать, основные проблемы россий-
ской армии касались не солдат и их полков, а штаб-офицеров и вер-
ховного командования.
Начальником главного штаба М. Б. Барклая был генерал-
лейтенант Н. И. Лавров. Главным генерал-квартирмейстером при
нем состоял генерал-майор С. А. Мухин. Их несоответствие высшим
штабным должностям выявилось совсем скоро после начала войны.
Мухин участвовал в кампании в течение семнадцати дней, Лавров -
206
всего девяти. Последнего на посту сменил генерал-лейтенант маркиз
Ф. О. Паулуччи, который находился в свите Александра I и чью кан-
дидатуру император в ультимативной форме предложил М. Б. Бар-
клаю. Паулуччи ранее служил в пьемонтской, австрийской и фран-
цузской армиях. Он был из числа тех, кто поступил на русскую служ-
бу вследствие кампаний, проводимых Россией на побережье
Адриатического и Средиземного морей в 1798-1807 гг. В своем пись-
ме к Александру I Ф. О. Паулуччи описывал себя как обладателя
«живой и страстной» натуры, которую нельзя ограничивать, по-
скольку она сгорала от нетерпения служить на благо императора. Без
сомнения, Паулуччи являлся обладателем весьма живого эгоизма и
неприятной манеры внушать исподволь, что любой, кто с ним не со-
глашался, был либо дураком, либо предателем. При всем уме и энер-
гичности Паулуччи, в России было вполне достаточно генералов по-
добного склада, чтобы еще прибегать к услугам пьемонтского enfant
terrible. M. Б. Барклай не верил ни в подготовленность Паулуччи,
ни в его лояльность и с самого начала задвинул его на вторые роли.
Паулуччи сразу подал в отставку. В начале июля полковник
К. Ф. Толь стал действующим генералом-квартирмейстером Первой
армии. На место Паулуччи в качестве начальника главного штаба
был назначен генерал-майор А. П. Ермолов. Теперь правильные
люди заняли соответствовавшие им должности. И К. Ф. Толь, и
А. П. Ермолов были отменными солдатами, которым суждено было
сыграть решающие роли в кампании 1812-1814 гг.3
Хотя семья К. Ф. Толя вела свое происхождение из Дании, к тому
времени ее члены уже давно проживали в Эстляндии и стали мелко-
поместными дворянами среди балтийских немцев. Оба родителя То-
ля были немцами, а сам он в течение всей жизни оставался лютера-
нином. В 1814 г. он женился на девушке из семьи балтийских немцев.
Хотя это обстоятельство, казалось, должно было укрепить его бал-
тийскую идентичность, на самом деле все было сложнее. В юности
Толь много лет провел в стенах Кадетского корпуса в Петербурге.
Главным директором этого учебного заведения в то время был
М. И. Кутузов, впоследствии генерал-фельдмаршал, который всегда
относился к К. Ф. Толю не только как к блестящему офицеру, но и
почти как к приемному сыну. По окончании Кадетского корпуса Толь
на протяжении всей своей карьеры служил в свите по квартирмей-
стерской части, иными словами - в главном штабе. Здесь он обрел
могущественного покровителя в лице П. М. Волконского. Офицер,
которому благоволили знатнейшие представители русской аристо-
кратии, по определению имел все основания рассматриваться в каче-
стве достойного русского человека. По воспоминаниям одного совре-
менника, К. Ф. Толь тщательно работал над созданием именно такого
207
образа, всегда по возможности говоря по-русски, хотя это не мешало
ему подыскивать места для своих немецких родственников. Тем са-
мым он следовал общепринятым обычаям своего времени, согласно
которым подобное поведение рассматривалось не как кумовство, а
как достойная похвалы преданность по отношению к членам семьи и
друзьям, конечно, до тех пор пока покровитель не оказывался нем-
цем, а место не являлось объектом притязаний других лиц.
Циник мог бы заметить, что с такими могущественными покрови-
телями как Кутузов и Волконский Толь едва ли мог потерпеть неуда-
чу, но это было бы несправедливо. Он добился покровительства в си-
лу своего ума, деловитости и трудолюбия, равно как и в силу прояв-
ленной преданности. Главной его проблемой был горделивый,
нетерпеливый и страстный характер. Его нрав пользовался печаль-
ной известностью, а сам Толь находил очень трудным терпеть проти-
водействие и критику, включая те, что исходили от старших по зва-
нию офицеров. В ряде случаев на протяжении 1812 г. это едва не сто-
ило ему карьеры. В августе после яростного спора с П. И. Багратионом,
обладавшим не менее взрывным темпераментом, Толь был понижен
в должности и спасен только потому, что главнокомандующим стал
его старый покровитель М. И. Кутузов. Хотя Толь мог быть неснос-
ным сослуживцем, не говоря уже о подчиненном, он не был ни ме-
лочным, ни мстительным человеком. Он был глубоко предан россий-
ской армии и делу достижения победы России над Наполеоном.
Взрывы ярости и нетерпения обычно вызывались у него не личными
амбициями и неуважением к оппоненту, а были обращены против
всего, что, как он считал, мешало эффективному ведению войны4.
Поскольку Толь занимал пост генерал-квартирмейстера 1-й ар-
мии, его непосредственным начальником являлся А. П. Ермолов.
Чрезвычайно храбрый командир, умевший вдохновлять солдат, Ер-
молов не имел свойственной штабным офицерам профессиональной
привычки тщательно и подробно записывать все отдаваемые прика-
зы. В 1812 г. временами это создавало проблемы. Имевший подготов-
ку артиллерийского офицера, Ермолов блестяще проявил себя в ходе
кампании 1807 г. в Восточной Пруссии. Вместе с некоторыми други-
ми молодыми артиллеристами, среди которых самыми известными
были граф А. И. Кутайсов, князь Л. М. Яшвиль и И. О. Сухозанет, он
сделал многое для того, чтобы восстановить честь русской артилле-
рии после унижения, которое она испытала при Аустерлице. Впо-
следствии, однако, Ермолов способствовал углублению раскола в
рядах артиллерийских офицеров. По мнению его величайшего по-
клонника и бывшего адъютанта П. X. Граббе, А. П. Ермолов не толь-
ко люто ненавидел А. А. Аракчеева и Л. М. Яшвиля, но заражал сво-
им черно-белым видением окружающих, что отрицательно сказыва-
208
лось как на эффективном управлении артиллерийскими войсками,
так и на карьере подчиненных Ермолова5.
А. П. Ермолов был не только очень умелым и профессиональным
артиллеристом, но и исключительно способным и решительным ко-
мандиром. Прежде всего он обладал мощной харизмой. Этому спо-
собствовала его внешность. Будучи крупным человеком с большой
головой, широкими плечами и пышной гривой волос, он при первой
встрече поразил одного молодого офицера, показавшись тому «на-
стоящим Геркулесом». Первое впечатление усиливалось дружелюб-
ной и неофициальной манерой, в которой он общался с подчиненны-
ми. Ермолов умел сказать и сделать так, что это надолго запечатлева-
лось в памяти. Когда его кобыла ожеребилась накануне 1812 г., он
приготовил новорожденное животное и скормил его своим молодым
офицерам в знак предупреждения о том, с чем им придется стол-
кнуться в ходе грядущей кампании. Ни один другой русский генерал,
кроме, зозможно; М. И. Кутузова, так не владел умами молодых офи-
церов в то время и столь часто не оказывался объектом патриотиче-
ских мифов впоследствии6.
Своей привлекательностью А. П. Ермолов был обязан не только
собственной харизме, но и своим убеждениям. Будучи выходцем из
состоятельной семьи провинциального дворянина и получив хоро-
шее образование в Москве, он никогда не был тесно связан с Петер-
бургом или императорским двором. Он разделял свойственное
большей части представителей его сословия мнение, что русским
солдатам лучше под началом людей благородного звания, и что
производство в офицеры рядовых было в лучшем случае нежелатель-
ной необходимостью военного времени. Однако во времена Ермоло-
ва гораздо более серьезными соперниками для российских дворян
являлись немцы, а не выбившиеся из солдатской среды офицеры, и
Ермолов славился отпускаемыми по их адресу остротами. Это дела-
ло его плохим компаньоном для М. Б. Барклая де Толли и яростным
противником помощников Барклая из числа немцев. Двое из них -
Людвиг фон Вольцоген и В. И. Левенштерн - оставили мемуары, в
которых описали направленные против них безжалостные интриги
А. П. Ермолова7.
Еще важнее было то, что Ермолов в июле и августе 1812 г. был в
числе основных противников стратегии Барклая де Толли. Алек-
сандр I попросил начальников штабов П. И. Багратиона и М. Б. Бар-
клая писать напрямую императору. Хотя вследствие этого Багра-
тион поначалу с большим подозрением относился к начальнику
своего штаба, на самом деле Эммануэль де Сен-При в своих пись-
мах императору решительно поддерживал своего командира. А. П. Ер-
молов, напротив, использовал возможность прямых контактов с
209
Александром I, чтобы подорвать его доверие к Барклаю. В оправда-
ние Ермолова следует сказать, что действовал он подобным образом,
исходя из искреннего - хотя и неверного - убеждения, разделяемо-
го почти всем высшим генералитетом, что стратегия Барклая пред-
ставляла угрозу для армии и государства8.
Хотя в течение некоторого времени Александр I пользовался
услугами Ермолова, высоко оценивая его военные дарования, мало-
вероятно, чтобы он когда-либо ему доверял. Про Ермолова импера-
тор говаривал: «Мрачен как черт, но столь же проворен». Со своей
харизмой, доверием, которым он пользовался в патриотических кру-
гах, и многочисленными почитателями в офицерской среде Ермолов
являлся идеальным выразителем чувств, питаемых дворянством по
отношению к императорскому двору. 30 июля 1812 г., когда негодова-
ние по поводу Барклая достигло своей высшей точки, Ермолов писал
Багратиону, что командным чинам армии придется отчитываться в
своих действиях не только перед императором, но и перед отече-
ством. С точки зрения самодержца, каковым являлся представитель
династии Романовых, подобная фразеология таила в себе большую
опасность. Не случайно широко была распространена точка зрения,
согласно которой Ермолов, когда молодые русские офицеры в декаб-
ре 1825 г. попытались свергнуть самодержавие, послужил для них
источником вдохновения и даже рассматривался в качестве возмож-
ного будущего главы государства9.
Менее заметной, но не менее значительной фигурной в главном
штабе являлся генерал-интендант Первой армии Е. Ф. Канкрин. До-
стигнув к началу войны 38-летнего возраста, Канкрин был урожен-
цем небольшого города Ганау в земле Гессен. Служба в России при-
влекла его отца отчасти высоким жалованием, предложенным ему
как эксперту в области технических наук и минирования, а отчасти
потому, что его острый язык закрыл для него перспективы карьерно-
го роста в Германии. Проведя юные годы в Германии, где он обучался
в первоклассном университете и писал романтические повести, мо-
лодой Канкрин с трудом приспосабливался к жизни в России. Не-
сколько лет он бездействовал, не имея денег даже на то, чтобы купить
табак, и в целях экономии собственноручно ремонтируя свою обувь.
В конечном счете его работы о военном управлении привлекли к не-
му внимание М. Б. Барклая де Толли и обеспечили ему видное место
в интендантстве Военного министерства, где он добился больших
успехов. В итоге Барклай, получив назначение на пост командующе-
го Первой армией, взял Канкрина с собой. На протяжении последую-
щих двух лет Канкрин справился с крайне непростой задачей продо-
вольственного обеспечения и снабжения российской армии во время
ее движения сначала по территории Российской империи, затем -
210
Германии и Франции. Он проявил себя как чрезвычайно способный
и трудолюбивый, а также честный и умный человек. В силу своих
успехов, достигнутых в 1812-1814 гг., он впоследствии на протяже-
нии двадцати одного года занимал пост министра финансов10.
С 26 апреля, когда император прибыл в Вильно, по 19 июля, когда
он выехал в Москву, Александр I проживал поблизости от М. Б. Бар-
клая де Толли, недалеко от главного штаба Первой армии. Стратегия
России, а в какой-то мере и ее тактика в это время направлялись уси-
лиями любопытного дуумвирата. В некотором смысле это было на
руку М. Б. Барклаю. Он и император придерживались общего мне-
ния, что стратегическое отступление было необходимо, но эту идею
нельзя было продвигать слишком открыто из опасения подорвать
моральный дух и вызвать негативную реакцию общественного мне-
ния. Они полагали, что русские - как в армии, так и вне ее - привык-
ли к легким победам над заведомо более слабым противником и не
до конца себе представляли, что означало столкновение с громадной
мощью наполеоновской армии. Через Александра I Барклай мог в
некоторой степени контролировать А. П. Тормасова и П. И. Баграти-
она. Поскольку император находился в расположении Первой армии,
естественно, что он был склонен смотреть на военные операции
именно с этой точки зрения. Кроме того, хотя Александр был невы-
сокого мнения о любом из своих ведущих генералов, он верил в стра-
тегическое чутье и военные способности Барклая гораздо больше,
чем в аналогичные качества Тормасова, не говоря уже о Багратионе.
Есть все основания полагать, что П. И. Багратион состоял в любов-
ной связи с сестрой Александра I - великой княгиней Екатериной
Павловной. В 1812 г. в одном из писем к ней император писал, что,
когда речь заходила о стратегии, Багратион всегда обнаруживал пол-
ное отсутствие способностей или настоящего плана11.
Если присутствие Александра давало М. Б. Барклаю определен-
ные рычаги воздействия на 2-ю Западную и 3-ю Обсервационную ар-
мии, ценой этому было вмешательство императора в дела его соб-
ственной Первой армии. Корпусные командиры Первой армии от-
правляли рапорты в двух экземплярах - Александру I и М. Б. Барклаю.
В начале кампании они также порой получали приказы и от того, и от
другого. Восемь дней спустя после начала войны командир 2-м пехот-
ного корпуса генерал-лейтенант К. Ф. Багговут, отличавшийся бога-
тырской статью и веселым нравом, писал Барклаю: «...давеча получил
Ваш приказ от 18 июня: поелику он противоречит приказам Его Ве-
личества, что прикажете делать?» 30 июня Барклай писал императо-
ру, что оказался не в состоянии дать инструкции графу П. X. Витген-
штейну, который командовал 1-м корпусом, находившимся на правом,
уязвимом, фланге армии: «...я не знаю, какой план развертывания
211
Ваше Императорское Величество имеет предложить в будущем».
Когда генерал-лейтенант граф П. А. Шувалов, командир 4-го корпу-
са, внезапно заболел, Александр 1 июля поставил вместо него графа
А. И. Остермана-Толстого, заявив, что на совещания с Барклаем по
поводу этого назначения не было времени12.
Подобная неразбериха представляла очевидную опасность, и
Александр впоследствии начал воздерживаться от вмешательства в
отношения М. Б. Барклая с подчиненными. Тот факт, что император
и Барклай были едины во мнении относительно изначального отсту-
пления в направлении Дриссы, также способствовал большему взаи-
мопониманию. Тем не менее напряженность сохранялась, не в по-
следнюю очередь потому, что Александра по пути в Вильно сопрово-
ждала толпа оставшихся не у дел генералов, придворных и
родственников, пытавшихся навязать императору и М. Б. Барклаю
свои собственные идеи относительно того, как наилучшим образом
бороться с Наполеоном.
Среди этой толпы самым компетентным был Л. Л. Беннигсен, но,
возможно, именно он в конечном итоге причинил больше всего вре-
да. После Тильзита Беннигсен вышел в отставку и, пребывая в полу-
опальном положении, проживал в своем имении в Закренте, близ
Вильно. По прибытии в Вильно в апреле 1812 г. Александр I пригла-
сил генерала обратно к себе в свиту. В некотором роде возвращение
Л. Л. Беннигсена к активной службе имело смысл и являлось частью
политики Александра, направленной на мобилизацию всех ресурсов
и талантов страны в момент наивысшей опасности.
Л. Л. Беннигсен, несомненно, был талантливым солдатом. В гла-
зах некоторых наблюдателей он являлся поистине наиболее умелым
тактиком среди всех российских генералов. С другой стороны, он
был прирожденным интриганом и весьма гордым человеком с боль-
шими амбициями. Сам он признавался в своих мемуарах в наличии у
себя «честолюбия и определенной гордости, которая не может, да и
не должна отсутствовать у солдата». Он также признавал, что эта
гордость заставляла его «чувствовать отвращение при мысли о необ-
ходимости служить в подчинении, некогда быв главнокомандующим
в войне против Наполеона». Он не забыл о том, что Барклай когда-то
был не более чем генерал-майором в его армии. Он также очень лю-
бил напоминать всем о том, что в 1806-1807 гг. он удерживал пози-
ции под натиском Наполеона в течение шести месяцев, хотя на сто-
роне противника был двойной численный перевес. На ранних этапах
войны Л. Л. Беннигсен был просто надоедливым занудой. Со време-
нем, однако, ему суждено было внести весомый вклад в углубление
противоречий и разжигание ревности, которые разрушали россий-
ское верховное командование13.
212
Когда 24 июня до Вильно дошли новости о том, что передовой от-
ряд Наполеона ранее в тот же день пересек границу России, Алек-
сандр был на балу, который давался в загородном доме Л. Л. Бенниг-
сена в Закренте. Накануне обрушилась крыша временного бального
зала, который был сооружен специально по этому случаю, и гости
танцевали под звездами. Император не испытал удивления ни отно-
сительно времени начала вторжения, ни места, которое Наполеон
выбрал для переправы через Неман и вхождения в пределы Россий-
ской империи. Российская разведка и французские дезертиры в тече-
ние двух предыдущих дней дали достаточные предупреждения о го-
товившемся нападении. В распоряжении российской разведки также
имелось точное представление о численности противника. Алек-
сандр I и Барклай к тому моменту давно согласились с необходимо-
стью стратегического отступления к Дриссе перед лицом превосхо-
дящих сил противника. Тотчас же русским командирам были разо-
сланы приказы с целью приведения данного плана в действие.
Манифесты были отпечатаны заранее для того, чтобы подготовить
армию и подданных Александра к предстоящей борьбе.
В течение двух недель, прошедших с вторжения французов до
прибытия Первой армии в Дриссу, большая часть подразделений
Барклая отступала в стройном порядке и не несла серьезных потерь.
С точки зрения верховного командования, события в основном раз-
ворачивались согласно плану. Как это всегда бывает на войне, дела
выглядели не столь упорядоченно и не так легко поддавались кон-
тролю в глазах обычных офицеров и рядовых. Хотя большая часть
запасов была перевезена или предана огню, часть их неминуемо по-
падала в руки противника, хотя отнюдь не в том объеме, чтобы удо-
влетворить громадные потребности людей и лошадей наполеонов-
ской армии. Реквизиция повозок для подвижного армейского мага-
зина армии Барклая не была проведена в срок из-за проволочек
местных чиновников, особенно польских, поэтому многие из этих
повозок достались Наполеону14.
Для войск, многие недели находившихся в казармах, возникшая
неожиданно необходимость движения форсированными маршами,
могла быть довольно сильным потрясением. Даже гвардейцы, кото-
рым предстояло пройти гораздо более короткое расстояние, с самого
начала испытывали лишения. 30 июня капитан лейб-гвардии Семе-
новского полка Павел Пущин сделал запись в своем дневнике о том,
что они разбили лагерь и в течение одиннадцати часов двигались
маршем под проливным дождем. В результате сорок гвардейцев за-
болели, и один умер. Дальнейшие длинные марш-броски осущест-
влялись в условиях сменявших друг друга ливней и периодов силь-
ной жары. К великому негодованию Пущина трое солдат-поляков
213
его роты дезертировали. Еще выше процент дезертиров был в улан-
ских полках, в основном набиравшихся из поляков. Ключевой мо-
мент, однако, состоял в том, что по сравнению с огромными потерями
среди людей и лошадей наполеоновской армии, имевшими место в те
дни, потери с русской стороны были незначительными15.
Из всех войск Барклая наибольшему риску в течение двух первых
недель подвергались находившиеся на левом фланге: опасность за-
ключалась в том, что наступление Наполеона могло отрезать их от
остальных частей Первой армии. Крупнейший просчет российского
верховного командования в первые дни войны состоял в том, что 4-му
корпусу не удалось вовремя предупредить свой передовой отряд, сто-
явший вблизи Немана, что французы переправились через реку к се-
веру от них. В результате 4 тыс. человек под командованием генерал-
майора И. С. Дорохова оказались на волосок от поражения и едва
смогли ретироваться, совершив марш-бросок в южном направлении,
закончившийся воссоединением со Второй армией П. И. Багратиона.
Отряд И. С. Дорохова состоял из одного гусарского, двух каза-
чьих и двух егерских полков, в том числе великолепного 1-го егер-
ского полка. Офицер этого полка M. M. Петров писал в своих мемуа-
рах, что 1-й егерский спасся только тем, что днями и ночами совер-
шал форсированные марши, вследствие которых часть его состава
погибла, а остальные были близки к тому, чтобы лишиться чувств от
истощения. Петров вспоминал, что офицеры спешивались, перекла-
дывали солдатскую поклажу на лошадей и помогали солдатам нести
ружья. В первый, но далеко не в последний раз за кампании 1812—
1814 гг. русская пехота проявила невиданную выносливость, не от-
ставая на маршах от легкой кавалерии и конной артиллерии как в со-
ставе авангардов, так и арьергардов16.
6-й корпус генерал-лейтенанта Д. С. Дохтурова был гораздо круп-
нее отряда И. С. Дорохова и, следовательно, имел гораздо большие
шансы на успех. Тем не менее Дохтуров хорошо справился со своей
задачей: он не просто вырвался из тисков Наполеона, но прорвался
сквозь отряды наступавшей французской армии и воссоединился с
Первой армией, не доходя до Дриссы. В числе офицеров, находив-
шихся под командованием Дохтурова, был молодой Н. Е. Митарев-
ский, служивший в звании подпоручика 12-й легкой артиллерийской
роты. Он вспоминал, что накануне войны никому из офицеров не
приходило на ум, что они будут отступать. Следуя освященной века-
ми традиции, все ожидали наступления, чтобы встретить захватчика
лицом к лицу, а когда этого не произошло, сразу же поползли слухи о
неотвратимой силе наполеоновской армии.
Рота H. E. Митаревского в течение длительного времени находи-
лась в тылу российской армии, и ее офицерам и солдатам потребова-
214
лось некоторое время, чтобы научиться выживать в условиях войны.
Поначалу, когда рота лишилась транспортных повозок, они страдали
от голода, но быстро научились перевозить достаточное количество
еды для питания людей и лошадей, прикрепив груз к орудиям и за-
рядным ящикам. Хотя некоторое время в ходе двухнедельного отсту-
пления лошадям приходилось питаться травой, это не доставляло
особенных хлопот, поскольку в начале кампании лошади находились
в хорошей форме, а среди артиллерийского инвентаря имелись сер-
пы для срезания высокой травы. Большая часть населения ушла в ле-
са, но 6-й корпус без проблем добывал достаточное количество про-
вианта в форме реквизиций и следил за тем, чтобы ничего не остава-
лось французам.
Ходили многочисленные слухи, что неприятель уже рядом; бли-
же всего к боевым условиям рота H. E. Митаревского оказалась в тот
момент, когда крупное стадо скота в лесу было ошибочно принято за
отряд французской кавалерии. Самая серьезная атака на колонну
произошла, когда поляки взяли в плен двух отбившихся от своего от-
ряда полковых священников, связали их за бороды, накормили рвот-
ным средством и вернули разъяренным солдатам Д. С. Дохтурова, в
понимании которых православие и подозрительное отношение к по-
лякам являлись важными характеристиками русскости. 6-й корпус
избежал столкновения с французами отчасти благодаря напряжен-
ным марш-броскам. Помимо этого, однако, он был хорошо прикрыт
кавалерией П. П. Палена и находился под его присмотром17.
При отступлении подобного рода сильная поддержка кавалерии
была необходима. Позиции М. Б. Барклая были ослаблены тем, что
наступление Наполеона отрезало от Первой армии отдельный каза-
чий отряд генерала М. И. Платова, который был вынужден двинуть-
ся южнее для соединения с силами П. И. Багратиона. Отряд Платова
состоял из девяти казачьих полков, из которых все, за исключением
двух, пришли из Войска Донского. В отряд входили также четыре
«местных» полка иррегулярной кавалерии, два из которых были на-
браны из крымских татар, один - из калмыков и один - из башкир.
Ни у кого не было нужды беспокоиться о сохранности полков
Платова. Вся наполеоновская армия могла преследовать этих каза-
ков целый год без малейшего шанса догнать их. Однако временная
потеря практически всей иррегулярной кавалерии ставило полки ре-
гулярной кавалерии М. Б. Барклая в затруднительное положение.
Ф. П. Уваров докладывал, что в отсутствие казаков он вынужден ис-
пользовать полки тяжелой и даже гвардейской кавалерии в качестве
сторожевых отрядов. Это не только изнуряло лошадей, но также при-
влекало эти части к выполнению задач, которым они были не вполне
обучены. Одним из последствий этого было то, что Уваров оказался
215
не в состоянии изнурять противника набегами кавалерии и мог за-
хватить строго определенное число пленных - в основном тех, кто
мог сообщить данные о численности и перемещениях неприятель-
ской армии18.
Однако даже без участия казаков русская кавалерия обычно вы-
ходила победителем из стычек с французами. Французская кавалерия
практически безуспешно пыталась задержать людей М. Б. Барклая
или стеснить их действия в ходе заранее спланированного отступле-
ния к Дриссе. В прочих отношениях у российского командования
также был повод испытывать удовлетворение. Наполеон жаждал, что-
бы решающая битва состоялась уже в первые дни войны. Основной
его стратегической задачей был не захват территории, а уничтожение
российской армии. Он справедливо полагал, что, если ему удастся ис-
требить армии М. Б. Барклая и П. И. Багратиона во втором Аустерли-
це, у Александра не останется другого выбора, кроме как подписать
мир на условиях французской стороны. Русские подпитывали на-
дежды Наполеона на решающее сражение в начале войны, завербо-
вав главного французского агента в Литве и вбрасывая через него
дезинформацию о том, что они собирались сражаться за Вильно. Ко-
ленкур вспоминал, что «Наполеон был поражен тем, что они сдали
Вильну без боя, и приняли это решение заранее, чтобы сбежать от не-
го. Для него явилось настоящим ударом то, что приходилось оста-
вить все надежды на крупное сражение до Вильно»19.
Русское высшее командование также быстро усвоило, что напо-
леоновская армия дорого платила за решимость своего главнокоман-
дующего теснить отступавшего противника и навязывать ему сраже-
ние. Многие люди в армии Наполеона - и, что еще важнее, лошади -
на протяжении последних недель перед вторжением плохо питались.
При любых обстоятельствах огромная французская армия, собран-
ная в одном месте в предвкушении быстрого решающего сражения,
оказалась бы не в состоянии полностью удовлетворить потребность
в провианте на территории разоренной Литвы. Устремившись вперед
в попытке заставить М. Б. Барклая дать бой на просторах, опусто-
шенных и выжженных русскими, Наполеон оказывался в еще худ-
шем положении. Унылая картина дополнялась проливными дождя-
ми. После всего двух недель войны Наполеон писал в Париж своему
военному министру, что попытки создания новых кавалерийских
полков были обречены на провал, поскольку всех лошадей на терри-
тории Франции и Германии едва хватит на то, чтобы пополнить дей-
ствующие кавалерийские отряды и компенсировать те огромные по-
тери, которые он уже понес в России. Дезертиры и военные преступ-
ники сообщали русским о голоде и болезнях в рядах французской
армии, но более всего о массовом падеже лошадей. О том же свиде-
216
тельствовали офицеры военной разведки, которые под белым флагом
были отправлены во французскую штаб-квартиру с якобы диплома-
тическими миссиями20.
Самой известной миссией был визит генерала А. Д. Балашова в
штаб Наполеона сразу после начала войны с целью передачи фран-
цузскому императору письма от Александра I. Балашов выехал из
Вильно 26 июня, незадолго до того, как город покинула российская
армия, а через четыре дня вновь оказался в Вильно, теперь уже заня-
том французами. 31 июня он встретился с Наполеоном в той самой
комнате, в которой Александр давал ему инструкции пятью днями
ранее. Одна из целей миссии заключалась в том, чтобы выставить
французов с неприглядной стороны в глазах европейского обще-
ственного мнения, продемонстрировав мирные намерения Александ-
ра I, несмотря на агрессию Наполеона. Менее известен тот факт, что
А. Д. Балашова сопровождал молодой офицер разведки М. Ф. Орлов,
который- все время, проведенное в стане французов, смотрел в оба и
держал ухо востро. Когда Орлов возвратился в расположение рус-
ской ставки, Александр провел с ним наедине целый час и остался
столь доволен полученными сведениями о передвижении и потерях
противника, что сразу повысил М. Ф. Орлова в звании и сделал сво-
им флигель-адъютантом. Не каждый поручик, мягко говоря, мог рас-
считывать на подобное внимание со стороны императора, что свиде-
тельствует о том, сколь большое значение придавал Александр све-
дениям, добытым М. Ф. Орловым21.
П. X. Граббе, ранее служивший в качестве русского военного атта-
ше в Мюнхене, был отправлен с похожей миссией, являвшейся яко-
бы ответом на запрос маршала Бертье относительно местонахожде-
ния генерала Лористона, посланника Наполеона при Александре I.
Зайдя вглубь позиций французов, Граббе смог подтвердить сведения
о «беспечности» и «беспорядке», царивших в рядах французской ка-
валерии, и докладывал, что «изнуренные» лошади были оставлены
без всякого ухода. Основываясь отчасти на личных наблюдениях и
отчасти на сведениях, почерпнутых из бесед с другими людьми, он
смог также сообщить Барклаю о том, что французы не собирались
атаковать лагерь в Дриссе и на самом деле обходили его с юга22.
Собранные П. X. Граббе сведения подтвердили все сомнения на-
счет стратегической ценности Дрисского лагеря. Еще 7 июля он писал
Александру I, что армия отступала в направлении Дриссы слишком
быстро и что в этом не было необходимости. Это плохо сказывалось
на боевом духе войск и заставляло их думать, что ситуация гораздо
опаснее, чем это было на самом деле. Два дня спустя, когда первые
части Первой армии начали прибывать в лагерь, М. Б. Барклай докла-
дывал Александру, что информация, полученная от П. X. Граббе, явно
217
свидетельствовала о том, что основные силы Наполеона двигались
намного южнее Дриссы, заполняя территорию между 1-й и 2-й Запад-
ными армиями и устремляясь к центральным районам России: «Мне
кажется ясным, что враг не предпримет атаки против нас в нашем ла-
гере в Дриссе и нам придется самим его искать»23.
Когда Александр с генералами прибыл в Дриссу, бесполезность
лагеря быстро стала очевидной. Если бы Первая армия осталась в
Дриссе, Наполеон мог бы повернуть почти всю свою армию против
П. И. Багратиона и если не полностью разгромить, то по крайней мере
сильно оттеснить его в южном направлении, держа на расстоянии от
основного театра военных действий. Тогда путь к Москве оказался бы
открытым, поскольку Первая армия находилась далеко к северо-западу.
Еще хуже было то, что Наполеон мог сам двинуться на север в тыл
Дриссы, обрезать тем самым коммуникации русских, окружить лагерь
и фактически закончить войну, вынудив Первую армию сдаться.
Помимо перечисленных опасностей стратегического характера,
как выяснилось, лагерь имел множество недостатков с тактической
точки зрения. Александр I, M. Б. Барклай и даже К. Л. Фуль видели
Дриссу впервые. Даже Л. Вольцоген, выбравший это место, провел в
Дриссе всего полтора дня. Как вскоре стало очевидно, ни один из
офицеров русского инженерного корпуса не участвовал ни в выборе
места для лагеря, ни в проектировании и сооружении укреплений.
Все они были слишком заняты подготовкой к войне крепостей в Ри-
ге, Динабурге, Бобруйске и Киеве24.
Столкнувшись с бурей протестов, исходивших практически от
всех главных военных советников, Александр I согласился с тем, что
армия должна покинуть Дриссу и отступить на восток с тем, чтобы
добраться до Витебска раньше Наполеона. До нас не дошли письмен-
ные свидетельства, которые отражали бы сокровенные мысли рос-
сийского императора в момент принятия решения. Каковы бы ни бы-
ли его сомнения по поводу лагеря, он, несомненно, был очень рас-
строен тем, что приходилось оставлять всю линию обороны вдоль
Двины уже через три недели после начала войны, подвергая угрозе
все усилия по своевременной организации резервных армий и созда-
нию второй линии обороны в тылу25.
17 июля Первая армия покинула Дриссу и отступила в направле-
нии Витебска, надеясь добраться до города раньше Наполеона. Два
дня спустя Александр отбыл в Москву. Император пошел на этот шаг
под впечатлением от письма, подписанного его тремя главными со-
ветниками - А. А. Аракчеевым, А. Д. Балашовым и А. С. Шишковым.
Прежде всего они утверждали, что присутствие Александра в обеих
столицах было необходимо для воодушевления российского обще-
ства и мобилизации всех его ресурсов для нужд войны. Перед тем
218
как покинуть армию Александр имел часовую беседу с М. Б. Баркла-
ем де Толли. Его последние слова, обращенные к главнокомандую-
щему перед отъездом, нечаянно услышал В. И. Левенштерн, адъю-
тант Барклая: «Я вверяю вам свою армию. Не забывайте о том, что
это единственная армия, имеющаяся в моем распоряжении. Помните
об этом всегда». Двумя днями ранее Александр писал П. И. Баграти-
ону в том же духе:
«Не забывайте, что до сих пор везде мы имеем против себя пре-
восходство сил неприятельских, и для сего необходимо должно дей-
ствовать с осмотрительностью и для одного дня не отнять у себя спо-
собов к продолжению деятельной кампании. Вся цель наша к тому
должна клониться, чтобы выиграть время и вести войну сколь можно
продолжительную. Один сей способ может нам дать возможность
преодолеть столь сильного неприятеля, влекущего за собой воинство
всей Европы»26.
П. И. Багратион гораздо более чем М. Б. Барклай нуждался в по-
добном совете. Его военная система была хорошо изложена в ряде
писем и циркуляров лета 1812 г. Он писал, что русские не должны
отступать; «хуже пруссаков мы стали». Он призывал офицеров
утверждать в солдатах мысль о том, что неприятельские войска «не
более чем отбросы, собранные со всего света, тогда как мы - русские
и единоверные люди. Они не знают, что значит храбро сражаться и
больше всего боятся наших штыков. Поэтому мы должны их атако-
вать». Разумеется, это был пропагандистский ход, рассчитанный на
поднятие боевого духа, но даже в частных беседах Багратион подчер-
кивал значение атакующих действий, морального превосходства и
наступательного духа. В начале войны он упрашивал Александра по-
зволить ему использовать вверенную ему армию для диверсионной
вылазки в направлении Варшавы, которая, по мнению П. И. Багра-
тиона, могла бы наилучшим образом оттянуть французские войска
от Первой армии. Он соглашался с тем, что в конечном счете собран-
ные против него превосходящие силы противника вынудят его от-
ступить, и планировал после этого двинуться на юг для соединения с
Третьей армией Тормасова и обороны подступов к Волыни27.
Александр I справедливо отверг это предложение, которое яви-
лось бы для Наполеона прекрасной возможностью окружить и уни-
чтожить Вторую армию и которое даже при самом удачном ходе со-
бытий привело к тому, что силы Багратиона отошли бы далеко на юг
и оказались вне ключевого театра военных действий. Вместо этого
император предложил Багратиону собственную стратегию: в то вре-
мя как Первая армия отступала перед превосходящими силами про-
тивника, Вторая армия и казаки М. И. Платова должны были изво-
дить армию Наполеона атаками по флангам и в тыл.
219
Продвигая данную стратегию, Александр придерживался основ-
ных принципов, которые определяли ход мыслей М. Б. Барклая де
Толли с начала 1810 г. и которым было суждено обеспечить победу в
1812 г. Какой бы из русских армий ни угрожала опасность со сторо-
ны основных сил Наполеона, она должна была отступать и не при-
нимать сражения, тогда как остальные русские армии должны были
атаковать растягивавшиеся фланги противника и его тыл. Однако
эта стратегия была применена в полной мере с осени 1812 г., когда
силы Наполеона уже сильно истощились, а их чрезвычайно растяну-
тые фланги были уязвимы для атак российских войск, подтянутых
из Финляндии и с Балкан. Отправка армии Багратиона для нанесе-
ния удара во фланг основных сил Наполеона в июне 1812 г. должна
была столь же очевидно закончиться провалом, что и разрешение ему
провести диверсию на территории герцогства Варшавского.
Со временем возобладал здравый смысл, и Багратиону было при-
казано отступать и попытаться соединиться с Первой армией. К тому
моменту, однако, ценное время было упущено, и наступавшие колон-
ны Даву отрезали Багратиону путь к войскам Барклая. В первые не-
дели войны Первая армия Барклая де Толли выполнила запланиро-
ванное и для большинства подразделений безопасное отступление к
Дриссе. Напротив, передвижения Второй армии Багратиона прихо-
дилось осуществлять без подготовки, что делало их более рискован-
ными. На протяжении последующих шести недель основная цель
России состояла в том, чтобы соединить силы двух основных армий.
Главная задача Наполеона заключалась в том, чтобы этого не допу-
стить, оттеснить П. И. Багратиона к югу и по возможности зажать
Вторую армию между корпусом Л. Н. Даву, двигавшимся севернее, и
силами Жерома Бонапарта, наступавшими с запада.
В конечном итоге русские выиграли это соревнование. Войска
Жерома, состоявшие преимущественно из вестфальцев, держались
позади первого эшелона Наполеона - отчасти в надежде на то, что
Багратион решится их атаковать и его головной корпус окажется в
западне. Даже после того как Багратион промедлил несколько дней с
отступлением, у Жерома все равно был повод подумать, следует ли
ему этим воспользоваться. Русские войска в целом превосходили
вестфальцев Жерома и были быстрее их на марше. Они шли по не-
разграбленной местности в направлении своих собственных складов
с припасами. Напротив, солдаты Жерома отдалялись от своих скла-
дов и входили в регион, который уже был опустошен русскими.
Помимо этого Жерому противостояла прекрасная кавалерия из
арьергарда Багратиона. Когда наступление Наполеона заставило
Платова отойти на юго-восток, он соединился со Второй армией. Три
дня подряд с 8 по 10 июля неподалеку от деревни Мир Платов устра-
220
ивал засады на наступавшую кавалерию Жерома и обращал ее в бес-
порядочное бегство. Крупнейшая победа была одержана в последний
день, когда шесть полков польских уланов были разбиты при участии
казаков Платова и регулярной кавалерии генерал-майора И. В. Ва-
сильчикова. Именно тогда французы впервые столкнулись с совмест-
ными действиями регулярных и иррегулярных частей российской
легкой кавалерии. Тогда же они впервые имели дело с Васильчико-
вым - одним из лучших русских генералов, командовавших легкой
кавалерией. Превосходству русской легкой кавалерии, установивше-
муся с начала кампании 1812 г., в последующие два года войны сужде-
но было стать еще более явным. Победа русских под Миром явилась
залогом того, что отныне передовые отряды Жерома стали держаться
на безопасном расстоянии позади отступавшей армии Багратиона.
Корпуса Даву оказались более крепким орешком. Они не дали
Багратиону прорваться к Первой армии через Минск, заставив его
сделать большой крюк к юго-востоку. В бою под Салтановкой 23 ию-
ля солдаты Даву предотвратили другую попытку Багратиона соеди-
ниться с Барклаем, на этот раз через Могилев. Только 3 августа, пере-
правившись через Днепр, Вторая армия наконец соединилась с Пер-
вой близ Смоленска. На протяжении всего июля как Барклай, так и
Багратион пытались объединить свои армии в одно целое. Каждый
обвинял другого в том, что это не удавалось. В ретроспективе, одна-
ко, можно видеть, что неудачные попытки объединения армий не
только не являлись виной одного из двух генералов, но также сыгра-
ли России на руку.
Отчасти так случилось потому, что попытка отрезать Багратиона
измотала и истощила наполеоновскую армию в большей степени,
чем отступавших русских. Уже к тому моменту, когда Даву достиг
Могилева, спешное продвижение по опустошенной местности с це-
лью догнать Багратиона стоило ему потери 30 из 100 тыс. человек, с
которыми он пересек Неман. После Могилева он оставил попытки
преследования Второй армии из опасения нанести непоправимые
потери собственным войскам. К тому же тот факт, что российская ар-
мия была разделена на части, служил для Барклая прекрасным аргу-
ментом в пользу того, чтобы отступать и не брать на себя риск высту-
пить против Наполеона в решающем сражении. Если бы две армии
составляли единое целое, и Багратион, пользовавшийся большой по-
пулярностью в войсках, возглавил партию сторонников генерально-
го сражения, реализовать подобный сценарий было бы гораздо слож-
нее. Если бы две русские армии встретились с Наполеоном на поле
боя в начале июля, более чем двукратный перевес был бы не на их
стороне. К началу августа это соотношение было бы ближе к трем
против двух. В этом смысле стратегия Барклая и Александра I, наце-
221
ленная на изматывание войск Наполеона, увенчалась триумфальным
успехом. Но в том, что им в действительности удалось на протяже-
нии столь длительного времени следовать этой стратегии, была не-
малая доля удачи.
Покинув Дриссу и пожелав всего наилучшего Александру I,
М. Б. Барклай де Толли на самом деле собирался оказать противнику
сопротивление на подступах к Витебску. Отчасти это было задумано
с целью укрепить моральный дух его войск. Когда российская армия
добралась до Дриссы, солдатам было торжественно объявлено, что
время отступления подошло к концу, и что храбрость русских похо-
ронит Наполеона и его армию на берегах Двины. Когда несколько
дней спустя отступление возобновилось, это вызвало закономерный
ропот. И. Ф. Радожицкий, молодой артиллерийский офицер 4-го
корпуса, нечаянно услышал ворчание солдат своего расчета о «не-
слыханном» отступлении русских войск и оставлении огромных про-
сторов империи без боя. «Видно у него [т. е. Наполеона] большая си-
ла, проклятого; смотри, пожалуй, сколько отдали даром, почти всю
старую Польшу»28.
Основной резон, которым руководствовался Барклай, рискуя дать
сражение под Витебском, однако, состоял в том, чтобы отвлечь вни-
мание Наполеона и позволить Багратиону двинуться через Могилев
и соединиться с Первой армией. Войска Барклая прибыли в Витебск
23 июля. Чтобы они смогли перевести дух, а Багратион успел при-
быть на место, Барклай отправил 4-й корпус графа Остермана-
Толстого обратно по главной дороге, подходившей к Витебску с за-
пада, с целью замедлить продвижение колонн Наполеона. 25 июля
под селом Островно, расположенном приблизительно в 20 км от Ви-
тебска, произошла первая крупная стычка между силами Наполеона
и Первой армии.
А. И. Остерман-Толстой был сказочно богат и отличался рядом
странностей, свойственных представителям высшей русской знати
того времени. Несмотря на свою фамилию, он был русским до мозга
костей: прибавив фамилию «Остерман» к своей и без того знатной
фамилии, он сделал невольную уступку своим богатым холостым дя-
дьям, оставившим ему свои огромные состояния. Остерман-Толстой
имел привлекательную наружность, слегка осунувшееся лицо и ор-
линый нос. Он напоминал задумчивого романтического героя. В сво-
ем имении в Калужской губернии А. И. Толстой держал дрессиро-
ванного медведя, наряженного в причудливую одежду. Ведя более
скромный образ жизни во время военной кампании, он тем не менее
любил при всяком удобном случае пребывать в обществе своего руч-
ного орла и белой вороны. В некоторых отношениях А. И. Остерман-
Толстой был достоин восхищения. Он был большим патриотом, ко-
222
торый не мог смириться с тем, что он рассматривал как унижение
России в Тильзите. Хорошо образованный, в совершенстве владев-
ший французским и немецким языками и любивший русскую лите-
ратуру, он обладал беззаветной храбростью - даже по очень высоким
меркам российской армии. Он трепетно относился также к здоровью
своих людей, их продовольственному и материальному снабжению;
разделял их любовь к гречневой каше и физически был столь же вы-
нослив, что и его самые выносливые бывалые гренадеры. На самом
деле А. И. Остерман-Толстой был прекрасным полковым и неплохим
дивизионным командиром до тех пор, пока он действовал под нача-
лом старших по званию генералов. Но он не был тем человеком, ко-
торому со спокойным сердцем можно было доверить командование
более крупным военным подразделением29.
4-й корпус дрался под Островно в манере, которая в какой-то ме-
ре отражала характер Остермана-Толстого, хотя, признаться, эта ма-
нера отражала также неопытность его войск и стремление русских
солдат наконец схватиться с врагом. М. Б. Барклай направил своего
адъютанта В. И. Левенштерна для наблюдения за действиями
Остермана-Толстого. Впоследствии Левенштерн вспоминал, что кор-
пусной командир проявил необычайную храбрость, но в то же время
его войска понесли неоправданные потери. Аналогичного мнения
придерживался Г. П. Мешетич, молодой артиллерийский офицер,
служивший во 2-й тяжелой батарее 4-го корпуса.
Согласно Мешетичу, А. И. Остерман-Толстой не смог принять
должных мер предосторожности, несмотря на полученное предупре-
ждение о близости французов. В результате его авангард попал в за-
саду и потерял шесть орудий. Затем он не воспользовался прикрыти-
ем, имевшимся по обе стороны главной дороги, и не укрыл пехоту от
артиллерийского огня неприятеля. Он также попытался оттеснить
французских стрелков массированный штыковой атакой: эта тактика
широко применялась русскими в 1805 г. и в целом показала свою за-
тратность и неэффективность. Однако в вину Остерману-Толстому
не может быть поставлена небольшая стычка на левом фланге, где
оставленный в лесу Ингерманландский драгунский полк должен был
следить за перемещениями французов. Наконец-то дорвавшись до
противника, русские драгуны выскочили из леса, смяли ближайший
к ним кавалерийский отряд неприятеля и затем были разбиты пре-
восходившими их по численности силами французов, потеряв при
этом треть личного состава. Одним из следствий понесенных потерь
был тот факт, что полк практически до конца 1812 г. находился вдали
от линии фронта и выполнял обязанности воинской полиции. Для
восполнения части офицерского состава, потерянной под Островно,
пятеро унтер-офицеров недворянского звания получили повышение
223
по службе, что явилось одним из первых примеров практики, которой
на протяжении 1812-1814 гг. суждено было стать общепринятой30.
Однако было бы неправильно заострять внимание исключитель-
но на провалах российской армии под Островно. 4-й корпус выпол-
нил свою задачу, задержав французов, которые понесли тяжелые
потери, несмотря на их численное превосходство. Не обладая осо-
бенными дарованиями, А. И. Остерман-Толстой тем не менее был
командиром, способным вдохновить своих подчиненных на подвиги.
Бой под Островно был первым сражением для молодого И. Ф. Радо-
жицкого, равно как и для очень многих солдат 4-го корпуса. Он вспо-
минал сцены растущего отчаяния, грозившего перерасти в панику по
мере того, как противник усиливал свой натиск и на поле боя появ-
лялись выпотрошенные тела товарищей и конечности, оторванные
ядрами французских пушек. Под шквальным огнем Остерман-
Толстой сидел на лошади, не двигаясь и нюхая табак. Роковым по-
сланцам, просившим у него разрешения начать отступление или с
тревогой сообщавшим о том, что все больше и больше русских ору-
дий выходили из боя, Остерман-Толстой отвечал тем, что демонстри-
ровал личное присутствие духа или отдавал приказы «стоять и уми-
рать!» Радожицкий писал: «Такое непоколебимое присутствие духа в
начальнике, в то время как всех бьют вокруг него, было истинно по
характеру русского, ожесточенного бедствием отечества. Смотря на
него, все скрепились сердцем и разъехались по местам, умирать»31.
В тот же вечер 4-й корпус отступил на 7 км в направлении Каку-
вячино, где ответственность за сдерживание французов была возло-
жена на генерал-лейтенанта П. П. Коновницына, командира 3-й пе-
хотной дивизии. Коновницын отличался не меньшей храбростью,
чем Остерман-Толстой, но в то же время был гораздо более умелым
арьергардным командиром. Его люди отчаянно защищались от атак
французов в течение большей части 26 июля. Однако в ночь того же
дня в штаб М. Б. Барклая прибыл адъютант П. И. Багратиона князь
А. С. Меншиков с новостями, которые кардинально меняли расста-
новку сил. 23 июля в бою под Салтановкой Л. Н. Даву воспрепят-
ствовал попыткам П. И. Багратиона двинуться маршем в северном
направлении через Могилев для соединения с силами М. Б. Барклая.
В результате Вторая армия была вынуждена двинуться дальше на
восток, и в ближайшем будущем объединение двух армий не пред-
ставлялось возможным.
Даже после получения этой новости M Б. Барклай все еще хотел
сражаться под Витебском, но его разубедили в этом А. П. Ермолов и
другие генералы. Как впоследствии признавал Барклай, Ермолов дал
правильный совет. Позиция под Витебском имела ряд слабых мест,
а соотношение сил было бы два к одному не в пользу русских. Более
224
того, даже если бы им удалось отбить атаки Наполеона в течение
одного дня, в этом не было бы никакого смысла. На самом деле рас-
стояние между 1-й и 2-й Западными армиями за это время только бы
увеличилось, что позволило бы Наполеону вклиниться между ними
и взять Смоленск. Поэтому Первой армии был дан приказ об отсту-
плении. Однако ускользнуть невредимыми от практически всей ар-
мии Наполеона, находившейся под носом у русских, представлялось
совсем непростой задачей32.
Отступление Первой армии началось в полдень 27 июля. В тече-
ние всего дня арьергард русской армии под командованием П. П. Па-
лена отчаянно отбивал атаки французов, умело маневрируя и орга-
низованно отступая в случае необходимости, при этом проведя се-
рию острых контратак, не позволивших противнику чрезмерно
усилить свой натиск. М. Б. Барклай де Толли никогда не имел обык-
новения излишне нахваливать своих подчиненных, но в своих рапор-
тах Александру I он особенно выделил крупные заслуги П. П. Пале-
на, сумевшего обеспечить отрыв Первой армии от Наполеона и при-
крыть пути ее отхода во время отступления из Витебска к Смоленску.
Французские источники более склонны утверждать, что 27 июля На-
полеон упустил прекрасный шанс, посчитав, что русские останутся
на позициях и продолжат бой на следующий день, и по этой причине
не слишком сильно напирая на Палена. В ту ночь казаки оставили
зажженными все костры в русских бивуаках, что убедило французов
в том, что М. Б. Барклай все еще находится на позиции и ждет сраже-
ния. Когда, проснувшись на следующее утро, французы обнаружили,
что русские ушли, они испытали немалое беспокойство, которое уси-
ливалось тем обстоятельством, что П. П. Пален столь умело замел
следы отступления армии Барклая, что на протяжении некоторого
времени Наполеон не имел понятия о том, в каком направлении от-
ступил противник33.
Герцог Фезенсак, служивший в качестве адъютанта маршала
Л. А. Бертье, в своих мемуарах вспоминал о том, что более мудрым и
опытным французским офицерам под Витебском стало не по себе:
«Они были поражены тем, сколь стройным порядком отступала рус-
ская армия, находясь под постоянным прикрытием многочисленных
казаков и не оставляя ни единой пушки, повозки или больного чело-
века». Граф де Сегюр входил в состав штаба Наполеона и вспоминал
эпизод осмотра лагеря М. Б. Барклая на следующий день после ухода
русских: «...ничего не было оставлено, ни одного орудия, ни чего-
либо ценного; за пределами лагеря не было ни следов, ни иных при-
знаков этого внезапного ночного марша, обнаруживавших направле-
ние, в котором двинулись русские; казалось, в их поражении было
больше порядка, чем в нашей победе!»34
225
Оставив Витебск, армия М. Б. Барклая устремилась к Смоленску.
Поначалу имелись опасения, что французы могут добраться туда
раньше, и отряд Н. И. Депрерадовича, состоявший из гвардейской
кавалерии и егерей, за 38 часов преодолел расстояние в 80 км, чтобы
их опередить. На самом деле это оказалось чем-то вроде ложной тре-
воги, поскольку войска Наполеона были истощены, и им требовался
отдых. 2 августа М. Б. Барклай и П. И. Багратион встретились в Смо-
ленске, две основные армии русских наконец-то объединились.
Оба генерала сделали все возможное для того, чтобы оставить
обиды в прошлом и действовать сообща. М. Б. Барклай - при полном
параде и держа свой головной убор в руках - для встречи с П. И. Ба-
гратионом покинул свой штаб. Он взял Багратиона с собой на смотр
полков Первой армии, показывая его солдатам и всеми силами де-
монстрируя единство и дружбу, установившиеся между двумя ко-
мандирами. Между тем Багратион уступал верховное командование
Барклаю. Поскольку он был немного выше последнего по званию,
являлся выходцем из древнего грузинского царского рода и был же-
нат на представительнице высшей русской знати, по меркам того
времени он шел на большие жертвы. Но единство и подчинение всег-
да были условными. В конечном счете - и это хорошо понимал Бар-
клай - Багратион, если он так решит, будет действовать только в со-
ответствии с собственным планом.
Однако несмотря на готовность обеих сторон, единство не могло
продлиться долго. Взрывной грузин и холодный и рассудительный
«немец» просто-напросто слишком отличались по темпераменту, и
это обстоятельство непосредственно влияло на то, что каждый из них
придерживался противоположных взглядов относительно выбора
стратегии. П. И. Багратион, поддерживаемый практически всеми ге-
нералами, ратовал за немедленное и решительное наступление. По-
мимо соображений военного характера, побуждавших их выступать
в пользу именно этой стратегии, из воспоминаний многих офицеров
становится очевидно, что, как только армия достигла Смоленска, все
отчетливо осознали, что теперь они защищают исконно русские
земли.
Л. А. Симанский, например, был поручиком лейб-гвардии Измай-
ловского полка. Его дневниковые записи первых недель войны со-
держат мало эмоций и в основном представляют собой фиксацию
ежедневных разговоров, а также незначительных радостей и разоча-
рований. Только когда Симанский оказывается в русском городе
Смоленске, видит чудотворной образ Смоленской Божьей Матери и
пишет о ее спасительной благодати, являвшейся ранее в те моменты
русской истории, когда отечеству грозила опасность, на страницы
дневника выплескиваются сильные эмоции. И. Ф. Паскевичу, коман-
226
диру 26-й пехотной дивизии армии П. И. Багратиона, скорее приро-
да, чем какое-либо из творений рук человеческих, служила главным
напоминанием о том, что это была «отечественная» война: «... мы
дрались в старой России, которую напоминала нам всякая береза, у
дороги стоявшая»35.
Во многих отношениях наиболее убедительное оправдание линии
П. И. Багратиона было изложено в письме А. П. Ермолова к Алексан-
дру I. Он утверждал, что армиям будет непросто длительное время
без движения стоять под Смоленском. Поскольку по плану концен-
трация войск в этом месте никогда не предусматривалась, запасы
продовольствия были ограниченными, и армии пришлось бы прило-
жить немалые усилия, чтобы прокормиться. В любом случае Смо-
ленск не являлся прочной оборонительной позицией. Малейшая
угроза армейским коммуникациям на пути к Москве понуждала бы к
дальнейшему отступлению. Время для нанесения удара было благо-
приятным, поскольку армия Наполеона была рассредоточена на об-
ширной территории. Низкая активность противника должна была
объясняться слабостью его позиций, вызванной необходимостью вы-
деления многих воинских подразделений для прикрытия от угроз со
стороны П. X. Витгенштейна и А. П. Тормасова на северном и южном
флангах.
Ермолов заявлял, что главным препятствием на пути к наступле-
нию был Барклай: «Главнокомандующий <...> по возможности будет
избегать крупного сражения и не даст согласия на таковое до тех пор,
пока оно не будет абсолютно и неизбежно необходимо». К тому мо-
менту Александр I знал из многих источников о том, сколь непопуляр-
на была стратегия Барклая как среди генералов, так и среди солдат.
Умея мастерски снимать с себя ответственность за проведение непо-
пулярной политики, император не мог испытывать удовлетворения,
прочтя замечание А. П. Ермолова о том, что М. Б. Барклай «не скрыва-
ет от меня волю Вашего Величества относительно этого дела»36.
Но к моменту соединения двух армий под Смоленском позиция
Александра I кардинальным образом изменилась, и он сам оказывал
сильное давление на М. Б. Барклая, чтобы тот выступил против На-
полеона. Возможно, император был искренен, заявляя, что он никог-
да не ожидал, что отступление может продолжиться до Смоленска
без попытки сразиться с врагом, однако он также понимал, какой по-
литический риск мог возникнуть в том случае, если бы Барклай про-
должил отступать без боя. 9 августа он написал главнокомандующе-
му: «...теперь я надеюсь на то, что с Божьей помощью вы сможете по-
вести наступление и остановить набег на наши провинции. Я доверил
вам безопасность России, генерал, и хотел бы надеяться на то, что вы
оправдаете все возложенные мною на вас надежды». Два дня спустя
227
Александр повторил свой призыв к атаке, добавив безо всякого от-
тенка иронии: «...вы вольны действовать без всяких помех и вмеша-
тельства с чужой стороны». Находясь под сильным давлением со
стороны собственных генералов и П. И. Багратиона, М. Б. Барклай
был не в том положении, чтобы игнорировать мнение своего импера-
тора. В любом случае он являлся заложником своего же, данного
Александру I обещания о том, что он атакует, как только произойдет
соединение армий37.
Таким образом, М. Б. Барклай был вынужден согласиться с тем,
что перейдет в наступление, но из его слов и действий становится яс-
но, что у него имелись сильные сомнения в правильности принятого
решения. Отчасти они проистекали из опасения, что Наполеон вос-
пользуется возможностью обойти наступавшие русские войска с
флангов и отрежет их от коммуникаций на пути к Москве. Русская
кавалерия упустила из виду силы французов, и Барклаю пришлось
бы наступать, не имея четкого представления о местоположении про-
тивника и достоверных сведений о его численности. Помимо этого
он испытывал беспокойство по поводу качества подготовки россий-
ской армии в сравнении с войсками противника.
Он писал Александру, что «простой солдат армии Вашего Импера-
торского Величества, несомненно, является лучшим в мире», но с офи-
церами дело обстоит иначе. В частности, унтер-офицеры слишком мо-
лоды и неопытны. Это было не совсем так, поскольку любой критике в
адрес унтер-офицеров российской армии можно противопоставить их
выдающуюся храбрость, верность по отношению к своим товарищам и
полку и желание немедля схватиться с французами. Гораздо более
обоснованными представлялись сомнения относительно высшего ко-
мандного состава российской армии. Кроме того, М. Б. Барклай не
был бы человеком, если бы не испытывал некоторого страха от пер-
спективы столкновения с величайшим полководцем той эпохи38.
Более того, существовало одно соображение в пользу занятия
прочной оборонительной позиции и предоставления Наполеону воз-
можности атаковать самому, как это успешно проделал Л. Л. Бенниг-
сен в битве при Прёйсиш-Эйлау и эрцгерцог Карл при Асперне, и как
это предстояло проделать А. У. Веллингтону при Ватерлоо. Совсем
иным делом было пойти в наступление, управляя войсками искуснее
Наполеона, и тем самым одержать над ним верх. Личное присутствие
Наполеона делало весьма вероятным такой сценарий, при котором
его власть над командирами, сила его репутации и военная интуиция
могли принести победу французам. Его корпуса должны были дви-
гаться более слаженно, лучше замечать предоставлявшиеся возмож-
ности и более эффективно пользоваться полученным преимуще-
ством. Если так происходило всегда, то тем более это должно было
228
случиться тогда, когда крупный численный перевес был не на сторо-
не русских, а им самим приходилось действовать силами двух неза-
висимых армий, чьи командиры обладали различными видением си-
туации и склонностями.
Прежде всего М. Б. Барклай оставался верен стратегии, которой
он и Александр I решили следовать еще до начала войны. Ему было
проще честно признаться в этом посторонним лицам, чем своим соб-
ственным генералам, чьи враждебность и разочарование росли день
ото дня. 11 августа он написал адмиралу П. В. Чичагову, Дунайская
армия которого двигалась в северном направлении в тыл Наполеону,
что «желание неприятеля есть кончить войну решительными сраже-
ниями, а мы напротив того должны стараться избегнуть генеральных
и решительных сражений всею массою, потому что у нас армии в ре-
зерве никакой нет, которая бы в случае неудачи могла нас подкре-
пить, но главнейшая наша цель ныне в том заключается, чтобы сколь
можно более выиграть времени, дабы внутреннее ополчение и вой-
ска, формирующиеся внутри России, могли быть приведены в
устройство и порядок». Пока же этого не произошло, Первая и Вто-
рая армии не должны были подвергать себя риску, которой мог при-
вести к их уничтожению.
Впоследствии М. Б. Барклай в очень похожих выражениях будет
доказывать правильность своей стратегии М. И. Кутузову, заявив, что
он старался избегать решающих сражений потому, что в случае уни-
чтожения Первой и Второй армий в тылу на тот момент еще не были
сформированы силы для продолжения войны. Вместо этого он с не-
малым успехом «старался только частными сражениями приостано-
вить быстрое наступление неприятеля, от чего силы его ежедневно бо-
лее и более ослабевали». В конце августа Барклай писал Александру I:
«Будь я ведом безрассудным и слепым честолюбием, Ваше Импера-
торское Величество, возможно, получили бы множество сообщений о
проведенных сражениях, но противник тем не менее был бы у стен
Москвы, которая не нашла бы достаточных сил для сопротивления»39.
Как впоследствии было официально признано в российской исто-
риографии, хотя Барклаю в то время приходилось отстаивать свою
точку зрения практически в одиночку, прав был именно он, а его про-
тивники ошибались. Помимо всего прочего они сильно недооценива-
ли мощь наполеоновской армии и преувеличивали степень ее рассре-
доточения. Но «наступление» Барклая, ущерб которому был нанесен
уже одними его сомнениями, в то время лишь сделало его объектом
насмешек. Даже его верный адъютант Левенштерн писал, что «впер-
вые я был не вполне доволен его действиями»40.
7 августа, как это было согласовано на военном совете с П. И. Ба-
гратионом за день до этого, М. Б. Барклай выдвинулся в сторону се-
229
верного течения Днепра, в направлении Рудни и Витебска. Но с
условием, что изначально он отойдет на расстояние не больше трех
дней марша от Смоленска. С подобными уловками и неопределенно-
стью никакое серьезное наступление было невозможно. Когда Бар-
клай ночью 8 августа получил донесение, что крупные силы против-
ника обнаружены к северу от него в районе деревни Поречье, он тот-
час же решил, что это тот самый обход его позиций с фланга, которого
он опасался. В результате он переместил направление движения во-
йск к северу, чтобы встретить угрозу, но обнаружил, что «крупные си-
лы противника» были не более чем вымыслом его дозорных. П. И. Ба-
гратион сетовал, что «одни слухи не должны служить основанием к
перемене операции». Ропот в рядах офицеров и солдат усиливался
вместе с нарастанием неопределенности, а войска совершали марши
и контрмарши41.
Двигаясь впереди войск М. Б. Барклая по дороге к Рудне, М. И. Пла-
тов наголову разбил крупный отряд французской кавалерии при Мо-
левом болоте, захватив штаб-квартиру генерала О. Ф. Б. Себастиани
и большую часть его корреспонденции. Когда из этих документов
стало ясно, что произошла утечка информации, и французы знали о
готовившемся наступлении, в русской армии распространилась без-
образная волна ксенофобии и шпиономании. Часть штабных офице-
ров, которые не были этническими русскими, включая офицеров
(как, например, В. И. Левенштерн), которые являлись подданными
российского императора, были отправлены в тыл по подозрению в
измене. П. И. Багратион писал А. А. Аракчееву: «Я никак вместе с
министром [Барклаем. - Авт.] не могу. Ради Бога, пошлите меня ку-
да угодно, хотя полком командовать в Молдавию, или на Кавказ, а
здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена так,
что русскому жить невозможно и толку никакого нет»42.
Пока русские колебались и спорили, Наполеон ударил первым.
Он сконцентрировал армию у Расасны в южном течении Днепра и
14 августа двинулся на Смоленск через Красный. Единственными
силами русских на его пути был отряд из 7200 человек под командо-
ванием Д. П. Неверовского, ядро которого составляли полки его соб-
ственной 27-й пехотной дивизии. Эти полки были сформированы
незадолго до начала войны большей частью из новых рекрутов и сол-
дат распущенных гарнизонных полков. Со временем и в результате
эффективной подготовки, большинство рекрутов и гарнизонных
солдат могли стать хорошими бойцами. Серьезная проблема состоя-
ла в том, чтобы найти хороших офицеров, которые могли бы их гото-
вить, а затем повести в бой. Большая часть офицеров была набрана
из бывших гарнизонных полков, но очень скоро они доказали свою
бесполезность. В Одесском полку, например, по прошествии несколь-
230
ких недель только один из двадцати двух бывших гарнизонных офи-
церов был признан годным к строевой службе. Чтобы найти офице-
ров, порой требовались отчаянные меры. Д. В. Душенкевич, напри-
мер, был направлен в звании прапорщика во вновь сформированный
Симбирский пехотный полк в возрасте всего 15 лет, после прохожде-
ния ускоренного курса обучения в Дворянском полку43.
Отряд Д. П. Неверовского был усилен двумя опытными полками
тяжелой пехоты и имел в своем составе драгунский полк, некоторое
количество казаков и четырнадцать пушек. Этому отряду суждено
было стать легкой добычей для гораздо более многочисленного не-
приятельского авангарда под командованием маршала И. Мюрата, с
которым он столкнулся 14 августа. Неверовский потерял несколько
орудий и, вероятно, около 1400 человек, но основной части его отря-
да удалось уйти, несмотря на атаки кавалерии Мюрата, количество
которых колебалось от тридцати до сорока.
Кабинет-секретарь Наполеона барон Фэн писал о сражении под
Красным следующее: «...наша кавалерия устремляется вперед, она
атакует позиции русских более сорока раз: много раз наши эскадро-
ны оказываются внутри каре; <...> но именно неопытность русских
крестьян, составляющих основную массу этого формирования, дает
им силу инерции, которая приходит на смену сопротивлению. Кава-
лерийский натиск вязнет в этой толпе людей, жмущихся один к дру-
гому и закрывающих собой все проходы. В конечном счете самая не-
удержимая отвага оказывается на исходе после ударов по компакт-
ной массе противника, которую мы рубим, но не можем разбить»44.
Французы, для многих из которых просторы, на которых они сра-
жались, казались полудикой окраиной Европы, оставили описания
кампании 1812 г., проникнутые чувством превосходства своей куль-
туры, что чаще встречалось при описании европейцами колониаль-
ных войн. Не удивительно, что описания сражения под Красным с
русской стороны довольно сильно отличаются от оценки Фэна.
Д. В. Душенкевич впервые оказался на поле боя, когда ему еще не
исполнилось шестнадцати лет. В своих воспоминаниях он писал:
«Кто на своем веку попал для первого раза в жаркий, шумный и опас-
ный бой, тот может представить чувства воина моих лет; мне все ка-
залось каким-то непонятным явлением, чувствовал, что я жив, видел
все вокруг меня происходящее, но не постигал, как, когда и чем вся
ужасная, неизъяснимая эта кутерьма кончится? Мне и теперь живо
представляется Неверовский, объезжающий вокруг каре с обнажен-
ною шпагою и при самом приближении несущейся атакою кавале-
рии, повторяющего голосом уверенного в своих подчиненных на-
чальника: "Ребята! Помните же, чему вас учили в Москве, поступай-
те так, и никакая кавалерия не победит вас, не торопитесь в пальбе,
231
стреляйте метко во фронт неприятеля; третья шеренга - передавая
ружья как следует, и никто не смей начинать без моей команды
""тревога""»45.
После двадцатикилометрового отступления отряда Неверовского
под сильным натиском противника на подмогу ему пришла 26-я пе-
хотная дивизия генерал-майора И. Ф. Паскевича, высланная им на-
встречу П. И. Багратионом. Паскевич писал, что «в этот день наша
пехота покрыла себя славой». Он также признавал прекрасное руко-
водство Д. П. Неверовского. Однако он указывал и на то, что, если бы
И. Мюрат выказал минимальные профессиональные качества, рус-
ские никогда не смогли бы уйти. Правда, двойной ряд деревьев по
обеим сторонам дороги, по которой отступал Неверовский, затруд-
нял атаки французов. Однако ничем нельзя было оправдать их пол-
ную неспособность координировать кавалерийские атаки и восполь-
зоваться подавляющим численным превосходством с тем, чтобы за-
медлить продвижение русских. Элементарные тактические
соображения предполагали, что кавалерии, нападавшей на обучен-
ную пехоту, выстроенную в каре, требовалась поддержка конной ар-
тиллерии. «К стыду же французов надо сказать, что при 15-тысячной
кавалерии и дивизии пехоты была у них одна только батарея». Па-
скевич мог только догадываться, было ли это упущение следствием
полнейшей некомпетентности или того, что Мюрат хотел, чтобы вся
слава досталась его всадникам46.
Быть может, И. Ф. Паскевич слегка лукавил. Французские источ-
ники свидетельствуют, что их артиллерия встретила на своем пути
преграду в виде разрушенного моста. К тому же сражение под Крас-
ным само по себе было не так уж значимо. Судьба 7 тыс. людей Не-
веровского едва ли могла тем или иным образом решить исход кам-
пании. Действия Неверовского даже не сильно замедлили продвиже-
ние французов. Но то, что произошло под Красным, было
симптоматично. В течение августа 1812 г. в Смоленске и его окрест-
ностях в распоряжении Наполеона имелся ряд возможностей серьез-
ным образом ослабить российскую армию, а, возможно, даже решить
исход кампании. Эти возможности были упущены из-за провалов,
имевших место при реализации планов Наполеона, прежде всего в
результате действий ведущих французских генералов.
Когда П. И. Багратион услышал о затруднительном положении, в
котором оказался Д. П. Неверовский, и об угрозе Смоленску, он при-
казал корпусу H. H. Раевского (в состав которого входила дивизия
Паскевича) как можно скорее возвращаться в город. К концу дня
15 августа, когда армия Наполеона подошла к Смоленску, войска Ра-
евского и Неверовского находились за его стенами. Однако даже
вместе эти силы насчитывали всего 15 тыс. человек, и если бы Напо-
232
леон повел решительную атаку на рассвете 16 августа, вполне веро-
ятно, что Смоленск бы пал. Вместо этого он откладывал наступле-
ние на протяжении всего дня, дав возможность подойти армиям как
П. И. Багратиона, так и М. Б. Барклая.
В ту ночь Первая армия взяла на себя задачу по обороне Смоленс-
ка, а Вторая вышла из города для защиты левого фланга и дороги на
Москву от возможных фланговых маневров французов. К утру 17 ав-
густа 30 тыс. человек из армии М. Б. Барклая заняли прочные пози-
ции за стенами Смоленска и на прилегавшей к городу местности. Ес-
ли бы Наполеон решил выбить их с позиций малой кровью, в его вла-
сти было сделать это за счет флангового маневра, поскольку у него
имелся серьезный численный перевес над русскими, через Днепр
можно было переправиться во многих местах, а любая серьезная
угроза коммуникациям на пути к Москве заставила бы М. Б. Барклая
оставить город. Вместо этого Наполеон сделал выбор в пользу лобо-
вой атаки, понеся в ходе нее тяжелые потери.
Начиная с 1812 г. историки задавались вопросом, почему Напо-
леон действовал подобным образом. Наиболее правдоподобное объ-
яснение заключалось в том, что он не хотел выбивать русских с по-
зиции, а скорее намеревался уничтожить город. Возможно, Наполеон
полагал, что если бы он предоставил русским возможность сражать-
ся за Смоленск, то они не осмелились бы просто так оставить про-
славленный русский город. Если это верно, то расчеты французского
императора не оправдались, так как после одного дня ожесточенных
боев 17 августа, М. Б. Барклай вновь отдал своей армии приказ об от-
ступлении. Не стоит, однако, забывать, что Барклай сделал это во-
преки сильному противодействию со стороны П. И. Багратиона и
всех высших генеральских чинов Первой армии. Ему пришлось
услышать в свой адрес яростные обвинения в некомпетентности и
даже предательстве. Как и ожидалось, громче и истеричнее других
звучал голос великого князя Константина Павловича, кричавшего
так, что его могли слышать нижние офицерские чины, будто «в жи-
лах тех, кто нами командует, течет нерусская кровь». М. Б. Барклай
де Толли знал о том, что его решение об отступлении вызовет также
гнев Александра I и, возможно, уронит его репутацию в глазах импе-
ратора. Для того чтобы действовать таким образом, как это делал он,
требовались большая решимость, самопожертвование и нравствен-
ная сила. Возможно, Наполеона нельзя винить в том, что он не смог
этого предвидеть47.
Среди русских генералов было много противников идеи оставить
Смоленск еше и потому, что русские войска в течение всего дня 17 ав-
густа успешно обороняли город от превосходящих сил противника,
неся при этом тяжелые потери. В битве за Смоленск 11 тыс. русских
233
погибли или были ранены. Тем не менее французам не удалось про-
рваться сквозь стены внутрь города. Хотя укрепления Смоленска
были возведены еще во времена средневековья, они порой оказыва-
лись действительно хорошим прикрытием для русских пушек и
стрелков. В ряде случаев наступавшие колонны французов попадали
в зону поражения русских батарей, обстрелявших их с другого берега
Днепра.
Российская пехота сражалась очень храбро и с мрачной решимо-
стью. И. П. Липранди был старшим офицером в 6-м пехотном кор-
пусе Д. С. Дохтурова. Его оценки кампании 1812 г. принадлежат к
числу наиболее содержательных и точных сообщений с русской сто-
роны. Он вспоминал, что в Смоленске офицерам было трудно удер-
жать своих подчиненных от того, чтобы те при всяком удобном слу-
чае не тратили зря силы в контратаках против французов. Добро-
вольцы для выполнения опасных заданий имелись в изобилии.
Многие солдаты отказывались от отправки в тыл для осмотра полу-
ченных ранений. Вид охваченного пламенем города и жалких остат-
ков гражданского населения служили дополнительным стимулом
для того, чтобы сражаться до смерти. К тому же подталкивало и чув-
ство, впитанное с молоком матери, согласно которому Смоленск с
древности являлся оплотом православной Руси против нашествий
«латинского» запада. В минувшие столетия город нередко выступал
трофеем, за который боролись русские и поляки. Один офицер вспо-
минал, что хотя солдаты порой брали французов в плен, 17 августа
они неизменно предавали смерти поляков48.
Русские войска, засевшие в городе, находились под командовани-
ем Д. С. Дохтурова, который в ночь на 18 августа очень неохотно под-
чинился приказу М. Б. Барклая покинуть город и отойти за Днепр -
в район, прилегавший к городу с севера. В тот день Барклай позволил
своим обессилевшим людям отдохнуть. В ночь с 18 на 19 августа он
отдал приказ об отступлении в направлении главной дороги, которая
вела обратно к Соловьевой переправе и Дорогобужу, в центральные
районы Великороссии и в конечном счете к Москве.
На своих начальных этапах это отступление было сопряжено с се-
рьезными трудностями. На выходе из Смоленска главная дорога на
Москву проходила вдоль восточного берега Днепра на виду и в зоне
досягаемости французской артиллерии, располагавшейся на западном
берегу. К тому же в летнее время через реку можно было легко пере-
правиться в нескольких местах. Барклай не хотел, чтобы его отступав-
шая колонна, растянутая, как это должно было произойти, на многие
километры, стала прекрасной мишенью для французов, которые мог-
ли атаковать ее на марше. Поэтому он решил двинуть своих людей в
ночь с 18 на 19 августа по боковым дорогам, что должно было вывести
234
их на главную дорогу к Москве на безопасном расстоянии от Смоленс-
ка и французов. Первая армия должна была разделиться на две части.
Д. С. Дохтуров повел меньшую часть армии в обход, занявший у него
ночь и весь следующий день, прежде чем ему удалось наконец-то вый-
ти на главную дорогу к Москве недалеко от Соловьево. Эта часть опе-
рации прошла без сучка и задоринки, но это же означало, что, когда
19 августа опасность нависла над второй половиной Первой армии
Дохтуров находился далеко и не мог прийти на выручку.
Другой колонне под командованием генерал-лейтенанта Н. А. Туч-
кова предстояло сделать меньший крюк и выйти на московскую до-
рогу ближе к Смоленску, чуть западнее деревни Лубино. Еще боль-
ший сумбур и в без того запутанную историю вносит то обстоя-
тельство, что авангардом колонны Тучкова командовал его младший
брат - генерал-майор П. А. Тучков. Младший Тучков получил зада-
ние вести свои войска маршем по боковым путям к Лубино и москов-
ской дороге, где он должен был соединиться с войсками генерал-
лейтенанта князя А. И. Горчакова, входившими в состав Второй ар-
мии П. И. Багратиона. Ранее было решено, что Горчаков и Вторая ар-
мия будут охранять московскую дорогу до тех пор, пока колонна
Первой армии не окажется в безопасности, двигаясь по боковым и
основной дорогам неподалеку от Лубино.
Все пошло не так, отчасти из-за плохого взаимодействия Первой
и Второй армий, отчасти из-за сложностей, связанных с перемеще-
ниями по сельской местности в ночное время. В принципе офицеры
штаба должны были заранее произвести рекогносцировку этих дорог
и затем задать колоннам правильное направление движения. Ответ-
ственность за продвижение армии лежала именно на офицерах шта-
ба. Любые перемещения крупного контингента людей в ночное вре-
мя требуют тщательной подготовки, особенно если уставшим вой-
скам предстояло идти маршем через лес и сельскую местность.
Согласно не кажущемуся столь уж невероятным утверждению исто-
рика, занимавшегося изучением свиты Е. И. В. по квартирмейстер-
ской части, штабные офицеры имелись в количестве, недостаточном
для выполнения всех задач, вставших на повестку дня сразу после
ухода из Смоленска. Некоторые из них были посланы на поиски ме-
ста для ночлега на следующую ночь, другие получили задание опре-
делить места для возможных сражений по дороге к Москве, где ар-
мия могла бы занять позиции. Из мемуаров штабных офицеров'ста-
новится ясно, что в первую половину кампании 1812 г. они были
перегружены работой, причем весьма ответственные поручения по-
рой давались младшим и неопытным офицерам. Несомненно, такова
была цена создания генерального штаба в столь короткие сроки в го-
ды, непосредственно предшествовавшие началу войны49.
235
Каковы бы ни были причины, результатом стала неразбериха.
Только треть колонны Н. А. Тучкова, преимущественно состоявшая
из его собственного 3-го корпуса, выдвинулась в нужное время и на-
правилась по правильной дороге. Даже они столкнулись с многочис-
ленными препятствиям в попытках организовать движение артилле-
рии и многотысячных кавалерийских отрядов по узким дорогам и
мостам, предназначенным для крестьянских телег. Следующим дол-
жен был выдвигаться 4-й корпус А. И. Остермана-Толстого, но он за-
мешкался, потерял след колонн Н. А. Тучкова и двигался, совершен-
но не разбирая пути, разделившись на отдельные группы и блуждая
в ночи по сельским просторам.
Это привело в замешательство последнюю треть колонны - 2-й кор-
пус К. Ф. Багговута. Шедшие в хвосте подразделения 2-го корпуса
под командованием принца Евгения Вюртембергского смогли вы-
ступить с сильным опозданием лишь в час дня 19 августа. Поскольку
2-й корпус следовал за Остерманом-Толстым, они, естественно, так-
же заблудились и ходили кругами. Около шести утра 19 августа Е. Вюр-
тембергский и его солдаты обнаружили, что находятся у деревни Ге-
деоново, менее чем в двух километрах от окрестностей Смоленска, на
виду у корпуса маршала М. Нея, и могли слышать, как оркестр игра-
ет воодушевляющую музыку, чтобы разбудить людей, спавших в би-
вуаках.
В воздухе запахло бедой. Корпус Нея по численности значитель-
но превосходил три пехотных полка, а также горстку кавалерии и
орудий, находившихся под командованием Е. Вюртембергского.
Большая часть 4-го и 2-го корпусов по-прежнему блуждали в лесах и
могли быть наголову разбиты и отрезаны от Москвы, сумей Ней про-
двинуться и оттеснить Вюртембергского. К счастью, в критический
момент - по чистой случайности - поблизости оказался сам Барклай,
который начал делать соответствующие приготовления для того,
чтобы не допустить продвижения Нея.
Главнокомандующий не слишком обрадовался, обнаружив, что
судьба его армии находится в руках самых молодых и наименее опыт-
ных дивизионных командиров. 24-летний Евгений Вюртембергский
занимал столь высокий пост потому, что был любимым племянником
императрицы Марии Федоровны и кузеном Александра I. M. Б. Бар-
клай не любил дилетантов из числа знати и с подозрением относился
к родственникам Е. Вюртембергского и его друзьям при дворе. Несо-
мненно, сдержанный и достаточно серьезный Барклай смотрел на
жизнерадостного молодого герцога, который в числе прочего забав-
лялся тем, что писал пьесы и оперы, как на ужасного дилетанта. Од-
нако на самом деле в 1812-1814 гг. Е. Вюртембергскому суждено бы-
ло доказать, что он являлся одним из лучших русских генералов того
236
времени. Он получил разностороннее военное образование, прини-
мал непродолжительное участие в войнах 1807 г. против французов и
турок, и проявил себя в качестве храброго, решительного и способно-
го командира в кампаниях 1812-1814 гг. Сражение под Смоленском
19 августа должно было стать его первым настоящим экзаменом, и
сдал он его хорошо.
К счастью для принца Вюртембергского, Ней был столь же удив-
лен, увидев русских, как и они сами при виде него. Ему потребова-
лось три часа, чтобы начать атаку. Но даже после этого, по воспоми-
наниям Е. Вюртембергского, значительные силы французов так и не
покинули лагерь. За эти три часа герцог сумел выбрать для своих
трех полков хорошие позиции, расположив их за брустверами и сре-
ди лесного кустарника. Русская тяжелая пехота не всегда удачно
действовала в роли легкой пехоты, но 19 августа Тобольский, Виль-
манстрандский и Белозерский пехотные полки сражались героиче-
ски, отражая повторявшиеся атаки французов достаточно долго для
того, чтобы подоспело подкрепление, шедшее через лес на звуки ору-
дий. Когда М. Б. Барклай наконец отдал приказ об отступлении,
Е. Вюртембергский смог собрать арьергардный отряд, сдерживав-
ший французов, пока 2-й и 4-й корпуса по лесным тропам отходили к
дороге на Москву50.
Однако замешательство, возникшее совсем неподалеку на мо-
сковской дороге, позволило французам добраться до Лубино, пере-
крыть лесные тропы и свести на нет то, что было достигнуто прин-
цом Вюртембергским и его людьми. Барклай сделал все, что было в
его силах, чтобы избавить Евгения от грозившей тому опасности,
когда получил известие, что Вторая армия отступила на восток по
Московской дороге, не дожидаясь Первой армии и оставив францу-
зам важное перепутье рядом с деревней Лубино. В момент донесения
рядом с Барклаем находился только Фридрих фон Шуберт, и он
вспоминал, что главнокомандующий, обычно сдержанный и спокой-
ный в критические моменты, громко произнес: «Все пропало». Сле-
дует простить М. Б. Барклаю временную потерю самообладания, по-
скольку для русских это было один из самых опасных эпизодов в
кампании 1812 г.51
Ситуацию отчасти удалось выправить П. А. Тучкову. После за-
тяжного и изматывающего ночного марша через лес он вышел на мо-
сковскую дорогу недалеко от Лубино около восьми утра. Тучков был
поражен, не обнаружив там никого из числа Второй армии за исклю-
чением нескольких казаков. Еще хуже было то, что, по сообщениям
казаков, вестфальский корпус Ж. А. Жюно готовился к переправе че-
рез Днепр в районе Прудищево, что позволило бы ему при мини-
мальном сопротивлении выйти на дорогу с южной стороны.
237
П. А. Тучков не пал духом и проявил похвальную инициативу.
Игнорируя полученные приказы, он развернул свой 3-тысячный от-
ряд не налево, а направо на Московской дороге и занял хорошую
оборонительную позицию за рекой Колодой - настолько к западу от
Лубино, насколько это было возможно. Здесь его люди сдерживали
все более усиливавшийся натиск французов в течение пяти часов,
получив подкрепление двух хорошо обученных полков лейб-
гвардии, которые устремились на выручку П. А. Тучкову во главе с
его старшим братом. К полудню П. А. Тучков отошел на новые пози-
ции за рекой Строгань, которые были последним оборонительным
рубежом в том случае, если ставилась задача сохранить пути отхода
армии через лес к московской дороге. Яростные бои продолжались
до вечера, но Тучков выстоял, при поддержке все новых подкрепле-
ний, высланных А. П. Ермоловым.
Как и в бою под Красным, русские генералы сохраняли спокой-
ствие, а русская пехота в критической ситуации продемонстрировала
большую стойкость и храбрость. В отличие от сражения под Крас-
ным, свой вклад в победу внесли также русская кавалерия и артилле-
рия. В частности, кавалерийский отряд графа В. В. Орлова-Денисова
прикрыл уязвимый левый фланг П. А. Тучкова от натиска француз-
ской кавалерии и пехоты, превосходно используя особенности мест-
ности и идеально выбирая время для контратак.
Однако никакие выучка и храбрость русских не спасли бы П. А. Туч-
кова, если бы французы с умом использовали все войска, имевшиеся
в их распоряжении. Перейдя Днепр вброд недалеко от Прудищево,
корпус генерала Ж. А. Жюно в течение большей части дня оставался
без движения, хотя был развернут в сторону фланга и тыла русских,
и Тучков тем самым находился во власти противника. Французские
источники впоследствии объясняли этот промах умственным рас-
стройством, начавшим развиваться у Жюно, но он также в полной
мере свидетельствовал о том, что французская армия, прославившая-
ся своим умением быстро и решительно использовать благоприят-
ную ситуацию на поле боя, была способна на это только при участии
Наполеона. Однако французский император не рассчитывал на се-
рьезное сражение 19 августа и поэтому остался в Смоленске. Его от-
сутствие спасло русских от несчастья, и это хорошо понимали рус-
ские военачальники. А. П. Ермолов писал Александру I: «...мы долж-
ны были сгинуть». М. Б. Барклай говорил Л. Л. Беннигсену, что шанс
на спасение Первой армии был один из ста52.
Пока русские армии отступали на восток, инициатива оставалась
у Наполеона. Он мог либо продолжить преследование, либо завер-
шить свою кампанию в Смоленске и направить усилия на превраще-
ние Литвы и Белоруссии в обширный плацдарм, с которого мог на-
238
нести второй, решающий удар в 1813 г. Как в то время, так и впослед-
ствии обсуждение преимуществ и недостатков обоих вариантов
вызывало серьезные прения.
В пользу того, чтобы остановиться в Смоленске, говорили опас-
ности, связанные с дальнейшим растяжением французских комму-
никаций в восточном направлении. Линии коммуникаций и без того
были слишком сильно вытянуты: к середине августа угроза для них
возникла на обоих флангах, особенно на юге, где огромная армия ад-
мирала П. В. Чичагова подходила все ближе к театру военных дей-
ствий. Кроме того, за два месяца войны произошло не только значи-
тельное сокращение численности французской армии, также заметно
ослабли ее дисциплина и моральный дух. Имея у себя десятки тысяч
больных, дезертиров и мародеров, разбросанных по территории Лит-
вы и Белоруссии, не было ли разумнее укрепить основы собственной
армии и водворить в ней порядок вместо того, чтобы подвергать до-
полнительному риску ее слабую дисциплину?
Для прекращения кампании в Смоленске имелись также веские по-
литические причины. Если бы удалось удовлетворить притязания мест-
ной аристократии и установить там эффективное управление, Литва и
Белоруссия могли бы стать ключевыми союзниками в войне против
России. Российские правители всегда опасались, что, оставив западные
провинции, они позволят Наполеону укрепить здесь свою власть и об-
ратить против России польское население. Одно из соображений, из ко-
торого исходил Наполеон, планируя свое вторжение, заключалось в
том, что правящие круги России никогда не будут сражаться до послед-
него, чтобы удержать польские провинции империи. Если бы он поко-
рил эти провинции и установил там свое правление, сколь сильные му-
ки готовы были вынести русские в надежде вернуть их?
Для Наполеона кампания 1812 г. была кабинетной войной, кото-
рая преследовала строго ограниченные политические цели. В луч-
шем случае он добился бы присоединения Литвы, части Белоруссии
и Украины, вынудил бы Россию вновь присоединиться к континен-
тальной блокаде, и, возможно, заставил бы русских оказать ему по-
мощь в попытке оспорить могущество Великобритании в Азии.
Столкнувшись с трудностями в ходе российской кампании, он даже
в случае победы мог бы ограничиться меньшими требованиями. Бу-
дучи втянут в народную войну в Испании, он меньше всего хотел
разжечь еще одну в России. С самого начала имелись явные призна-
ки того, что Александр I и его генералы пытались спровоцировать
народную войну против Наполеона. По мере приближения к Смо-
ленску эти признаки становились все более угрожающими. Чем даль-
ше продвигалась французская армия вглубь Великороссии, тем бо-
лее народной становилась война.
239
Наполеон был человеком порядка, он положил конец Француз-
ской революции и женился на дочери императора из династии Габ-
сбургов. Он не хотел провоцировать крестьянское восстание в Рос-
сии. Однако угроза может быть действенным средством достижения
политических целей. С гораздо большей долей вероятности она мог-
ла быть воспринята всерьез в том случае, если бы французская армия
находилась в состоянии боевой готовности на подступах к централь-
ным районам России, чем если бы она действительно вторглась на
эти территории. Едва ли русские крестьяне прислушались бы к обе-
щаниям французов после того, как те осквернили бы их храмы, изна-
силовали их женщин и уничтожили их хозяйства.
Все эти резоны в то время были очевидны. К этому можно доба-
вить еще кое-что, взглянув на события с высоты наших дней. Возрож-
дение мощного польского государства было необходимо для продол-
жения французской гегемонии в Европе. Восстановленная Польша
была бы куда более надежным союзником Франции, чем когда-либо
могли стать монархии Габсбургов, Романовых или Гогенцоллернов.
В силах Наполеона было сделать восстановление Польши приемле-
мым шагом в глазах Австрии, которой он мог вернуть Иллирийские
провинции, отторгнутые от нее в 1809 г. Если взглянуть на события с
еще более далекого расстояния и окинуть взглядом последние три
столетия русской истории, справедливо будет сказать, что тогда как
простые военные демарши против России, как правило, оканчива-
лись провалом по причине огромности ее территории и ресурсов,
Российская империя оказывалась уязвима в случае одновременного
военного и политического давления. Так было как в годы Первой ми-
ровой и «холодной» войн, обе из которых Россия проиграла в значи-
тельной мере из-за восстаний, поднятых нерусскими народами, но
во многом и из-за самих русских; ценой этого была гибель империи
и сущности того устройства, которое требовалось для ее сохранения.
В начале XIX в. военное давление в сочетании с использованием сла-
бых политических сторон империи Романовых могло сработать тог-
да, когда применялось для достижения строго ограниченных воен-
ных целей.
Даже не принимая во внимание тот факт, что Наполеон не мог
предвидеть будущее, все равно имелись веские аргументы в пользу
того, чтобы остановиться в Смоленске. Наполеон очень не хотел от-
сутствовать в Париже долее одного сезона, в течение которого он со-
бирался провести кампанию. Как было сказано выше, А. И. Черны-
шев указывал на это обстоятельство еще до 1812 г. и связывал его с
природой режима Бонапарта и теми вызовами, перед которыми тот
оказывался. Перечислив некоторые из общего числа этих вызовов
(экономика, папа римский, Испания, высшие слои общества), веду-
240
щий французский специалист по эпохе Наполеона нашего времени
делал вывод о том, что «Чернышев был прав, докладывая своему на-
чальству, что, если бы война затянулась, Наполеон подвергался бы
серьезному риску у себя дома». Если сейчас, имея возможность спо-
койно взглянуть на события отдаленного прошлого, можно сделать
такой вывод, насколько же сильнее в 1812 г. должно было быть чув-
ство незащищенности, испытываемое Наполеоном? Он являлся сви-
детелем крайней нестабильности политической ситуации во Фран-
ции в 1790-е гг. Он понимал, сколь условна была лояльность по отно-
шению к нему со стороны правящих кругов Франции. Он знал, сколь
многим его положение на троне было обязано победам и удаче53.
Он также понимал, что создать надежный опорный пункт на за-
падных рубежах Российской империи будет непросто. Литва и Бело-
руссия с трудом могли прокормить армии даже в мирное время, осо-
бенно в зимнюю и весеннюю пору. 1-я Западная армия сильно уступа-
ла по численности силам Наполеона, к тому же далеко не все ее части
провели зиму 1811-1812 гг. в приграничных районах. Даже при всем
при этом армию пришлось расквартировывать на большой террито-
рии, чтобы обеспечить ее нормальное снабжение. Особенно это каса-
лось кавалерии. Пять полков 2-го кавалерийского корпуса барона
Ф. К. Корфа квартировали на пространстве от прусской границы до
центральных частей Украины с тем, чтобы иметь корм для лошадей54.
Едва ли дела могли обстоять лучшим образом зимой 1812 г., после
того как приграничные районы в течение целого года опустошались
силами двух армий. Русская легкая кавалерия находилась в лучшем
состоянии по сравнению с французской даже в начале лета 1812 г.
Однако, как Наполеон смог убедиться в 1806-1807 гг., казаки полно-
стью раскрывали свой потенциал в зимнее время, когда они были в
состоянии действовать в условиях, губительных для регулярной лег-
кой кавалерии. Учитывая, что русские мобилизовали все мужское
казачье население, французам зимой 1812 г. предстояло столкнуться
с большими трудностями по части охраны своих опорных пунктов и
нахождения провианта для лошадей и даже людей.
Конечно, если бы Наполеон остановился в Смоленске, вся его ар-
мия не была бы уничтожена, как это случилось после того, как он не-
умело повел наступление в центральных районах России. Но гибель
армии Наполеона ни в коем случае не была предрешена только пото-
му, что он продолжил наступление после Смоленска. Виной тому бы-
ли другие причины (и ошибки).
В августе 1812 г. Наполеон предпочел бы не отсиживаться в Смо-
ленске, зная, что русская армия не разбита и продолжает действо-
вать. Его стратегия зиждилась на справедливой убежденности в том,
что если бы он смог уничтожить Первую и Вторую армии, Россия
241
лишилась бы всяческой надежды на то, чтобы в конечном счете одер-
жать победу. Придерживаясь этой стратегии, он преследовал русских
на протяжении всего их отступления к Смоленску, но они сорвали
его планы. Один из политических расчетов Наполеона оказался вер-
ным: русские не могли сдать Москву без боя. До Москвы от Смолен-
ска в строевом порядке было две недели пути. Раз уж он зашел так
далеко, ища сражения, вполне вероятно, что ему могла показаться
глупой идея сдаться тогда, когда он почти добился своего. Действуя
на просторах зажиточной московской губернии в самую урожайную
ПОРУ> У него не должно было возникнуть серьезных проблем, связан-
ных с прокормом лошадей и людей своей армии, до тех пор, пока по-
следняя продолжала движение. Несомненно, наступление являлось
авантюрой, но Наполеон был азартным игроком. Он также был прав,
полагая, что прекращение наступления после Смоленска в августе
1812 г. ни в коей мере не являлось безопасным выбором. Поэтому он
решил продолжить движение к Москве.
Примечания
1 Статистические данные взяты из кн.: Шведов С. В. Указ. соч. С. 125.
2 Приложение 1. Таблица взята из кн.: Отечественная война 1812 года.
Материалы Военно-ученого архива. Т. 17. СПб., 1912. С. 51-54.
3 См. письмо Ф. О. Паулуччи к Александру от 14 июля 1812 г. (ст. ст.) в:
там же. Т. 14. СПб., 1910. С. 128-129.
4 Биографические данные о К. Ф. Толе см.: Шилов Д. Н. Указ. соч. С. 671-
674. Комментарии взяты из: Муравьев H. H. Записки Николая Николаевича
Муравьева// Русский архив. 1885. Кн. 3. С. 81.
5 Граббе П. X. Из памятных записок. М., 1873. С. 17-19, 60, 74-77.
6 Муравьев Н. Н. Указ. соч. С. 53; Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 155-156.
7 Wolzogen L. Mémoires d'un Général d'Infanterie au service de la Prusse et
de la Russie (1792-1836). Paris, 2002. P. 106, 115; Löwenstern V. Mémoires du
Général-Major Russe Baron de Löwenstern. Paris, 1903. Vol. 1. P. 217, 247-248.
8 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 5. СПб., 1904. С. 411-417; 1812 год в дневни-
ках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900-1907. Вып. 1.
С. 183.
9 Генерал Багратион: Сборник документов и материалов. М., 1945. С. 189—
190.0 декабристах написана масса работ, и в большинстве из них упоминает-
ся А. П. Ермолов: Давыдов М. А. Оппозиция его величества. М., 1994. Заме-
чания Александра I, см.: Записки Якова Ивановича Санглена: 1776-1831 гг. //
Русская старина. 1883. Т. 37. № 1. С. 551.
10 См. прежде всего: Сементковский Р. И. Е. Ф. Канкрин: Его жизнь и го-
сударственная деятельность. СПб., 1893.
11 Переписка императора Александра I... С. 86-93. Ключевое высказыва-
ние Александра о необходимости остерегаться общественного мнения см. в:
Военный сборник. 1904. №1. С. 231-233.
242
12 О П. X. Витгенштейне см.: Отечественная война 1812 года. Материалы
Военно-ученого архива. Т. 13. С. 183-184. Письмо К. Ф. Багговута цитирует-
ся в кн.: Шеленговский И. И. История 69-го Рязанского полка. Т. 2. Люблин,
1911. С. 143.
13 Bennigsen L. L. Op. cit. Vol. 3. P. 77. О том, что Л. Л. Беннигсен был луч-
шим российским тактиком, см., например: Langeron A. Op. cit. P. 35.
14 О тщетных попытках М. Б. Барклая создать подвижной магазин см.:
Тотфалушин В. П. Указ. соч. С. 29-31.
15 Дневник Павла Пущина. С. 46-47. Алексей Никитин, например, от-
мечает, что большая часть Польского уланского полка дезертировала в Ви-
тебске: 1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 140-141. Возможно, это преувели-
чение.
16 Петров M. M. Рассказ служившего в 1-ом егерском полку полковника
Михаила Петрова о военной службе и жизни своей //1812 год: Воспомина-
ния воинов русской армии. М., 1991. С. 176-177.
17 Митаревский Н. Е. Рассказ об Отечественной войне 1812 года. М., 1878.
С. 13-23. Рассказ о священниках взят из воспоминаний И. П. Липранди,
генерал-квартирмейстера 6-го корпуса: 1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 5.
18 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 13. С. 206-207.
19 Caulaincourt A. At Napoleon's Side in Russia. New York, 2003. P. 43; Безо-
тосный В. М. Разведка и планы сторон в 1812 году. С. 58-59,100-101.
20 Correspondance de Napoléon I. Paris, 1858-1870. Vol. 24. № 18925. P. 33-34.
21 О миссии M. Ф. Орлова см. дневник Николая Дурново за 21 и 22 июня
1812 г. (ст. ст.): 1812 год... Военные дневники. М., 1990. С. 79-80.
22 Граббе П. X. Указ. соч. С. 22-35.
23 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 13. С. 302-303, 331-333.
24 Об инженерах см.: Фабрициус И. Г. Указ. соч. С. 392-395.
25 Дискуссию на эту тему, в ходе которой было высказано мнение о том,
что так называемый план Фуля был уловкой Александра I, желавшего снять
с себя ответственность за стратегическое отступление, которое он считал не-
обходимым, но не хотел этого открыто признавать см.: Безотосный В. М. Раз-
ведка и планы сторон в 1812 году. С. 112-113.
26 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 208; Отечественная война 1812 года. Ма-
териалы Военно-ученого архива. Т. 17. С. 275-276. А. С. Шишков воспроизво-
дит письмо к Александру I в своих воспоминаниях и касается разговора, со-
стоявшегося между тремя упомянутыми действующими лицами: Записки,
мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова. Берлин, 1870. Т. 1. С. 141-148.
27 О «системе» М. Б. Багратиона см. его приказ от 7 июля 1812 г. и напи-
санное ранее письмо А. А. Аракчееву: Генерал Багратион... С. 179-180, 190-
191. О намечавшейся вылазке см.: Отечественная война 1812 года. Материа-
лы Военно-ученого архива. Т. 13. С. 131-133.
28 Радожицкий И. Т. Походные записки артиллериста, с1812по1816 год.
М., 1835. 4.1. С. 67.
29 См. например: Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 209. В защиту А. И. Остер-
мана-Толстого см.: Лажечников И. И. Несколько заметок и воспоминаний по
243
поводу статьи « Материалы для биографии А. П. Ермолова» // Русский вест-
ник. 1864. № 6. С. 783-819.0 внешности А. И. Остермана-Толстого см.: Глин-
ка Ф. Н. Письма русского офицера. С. 316.
30 Об Ингерманландском драгунском полке см.: Геништа В. И., Борисо-
вич А. Т. Указ. соч. С. 172-175; Приложение 7. Нельзя быть абсолютно уве-
ренным в том, что все пять получивших повышение унтер-офицеров не были
дворянами, но они точно не были юнкерами. См.: Мешетич Г. П. Историче-
ские записки войны россиян с французами и двадцатью племенами 1812,
1813, 1814 и 1815 годов // 1812 год: Воспоминания воинов... С. 42-43.
31 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 1. С. 82-83.
32 Здесь, как и в ряде других мест, повествование во многом опирается на
работу М. И. Богдановича: Богданович М. И. История Отечественной войны
1812 года. Т. 1-3 СПб., 1859-1860. Для уточнения деталей автор также при-
влекал материал энциклопедии: Отечественная война 1812 года: Энциклопе-
дия. О решении отступать после Витебска см. объяснения М. Б. Барклая
Александру I от 22 июля 1812 г. (ст. ст.): Отечественная война 1812 года. Ма-
териалы Военно-ученого архива. Т. 14. С. 195-196.
33 См., например, письмо М. Б. Барклая Александру I от 15 июля 1812 г.
(ст. ст.): Там же. С. 136-137. О П. П. Палене см.: Богданович М. И. Граф Петр
Петрович фон дер Пален и его время // Военный сборник. 1864. № 7/8. С. 410-
425. Генерал Гурго, как обычно, защищает Наполеона от подобных нападок,
чему отчасти способствуют его неясные указания на то, когда русские при-
няли решение об отступлении: Général Gourgaud. Napoléon et la Grande Armée
en Russie ou Examen critique de l'ouvrage de M. le Comte de Ségur. Paris, 1826.
P. 132-136.
34 Duc de Fezensac. Souvenirs militaires. Paris, 1863. P. 221-222; Ségur P.
History of the Expedition to Russia, 1812. Stroud, 2005. Vol. 1. P. 145.
35 1812 год в дневниках... Вып. 1. С. 96; Журнал участника войны 1812 го-
да // Военно-исторический сборник. 1913. № 1/3. С. 152-153.
36 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 5. С. 411-414.
37 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 14. С. 263-264; Отечественная война в письмах современников. М., 2006.
С. 68-69.
38 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 16. С. 47-48.
39 Там же. С. 76-77; Т. 17. С. 167-168,186-187.
40 Löwenstern V. Op. cit. P. 220; Богданович M. И. История Отечественной
войны 1812 года. Т. 1. С. 234-235.
41 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 14. С. 280-281.
42 Генерал Багратион... С. 226.
43 См., например: Попов Ф. Г. Указ. соч. Т. 1. М., 1911. С. 7-26. Душенке-
вич Д. В. Из моих воспоминаний от 1812 года до 1815 года // 1812 год в вос-
поминаниях современников. М., 1995. С. 103-135.
44 Baron Fain. Manuscrit de Mil Huit Cent Douze. Paris, 1827. P. 359.
45 Душенкевич Д. В. Указ. соч. С. 111.
244
46 Паскевич И. Ф. Походные записки //1812 год в воспоминаниях совре-
менников. С. 92.
47 Интересная дискуссия по этим вопросам см.: Тартаковский А. Г. Указ.
соч. С. 103-108.
48 Замечания И. П. Липранди на «Описание отечественной войны 1812 го-
да» Михайловского-Данилевского// 1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 15-16;
Душенкевич Д. В. Указ. соч. С. 111.
49 Гейсман П. А. Указ. соч. С. 313-314. Лучший источник по проблеме
перегруженности штабных офицеров - мемуары H. H. Муравьева: Мура-
вьев H. H. Указ. соч.
50 Лучшее описание этого сражения см.: Богданович М. И. История Оте-
чественной войны 1812 года. Т. 1. С. 285-289; Württemberg E. Op. cit. Vol. 2.
Book 2. P. 18-41.
51 Schubert F. Op. cit. P. 97.
52 1812 год в дневниках... Вып. 1. С. 13, 219-24; Сборник исторических
материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 5.
С. 414-417.
53 Lentz T." Op. cit. Vol. 2. P. 324.
54 Schubert F. Op. cit. P. 203-204.
БОРОДИНО И ПАДЕНИЕ МОСКВЫ
По мере того как основные силы Наполеона во второй половине
августа двигались в направлении центральной России, ситуация на
их северном и южном флангах начала складываться не в пользу
французов. Отчасти это происходило потому, что теперь армии На-
полеона приходилось действовать на огромной территории. На севе-
ре маршал Макдональд, потомок эмигранта - якобита шотландского
происхождения - получил задание прикрывать левый фланг Напо-
леона, очистить Курляндию и захватить Ригу. На юге австрийские и
саксонские части столкнулись с Третьей армией А. П. Тормасова на
границе с нынешней территорией Украины. Две эти группировки
разделяло более тысячи километров. Еще больше было расстояние
между передовым отрядом Наполеона, покинувшим Смоленск, и
французскими базами в Восточной Пруссии и Польше. По мере того
как пройденное расстояние и болезни сказывались все больше, силы
Наполеона неминуемо сокращались. Наполеон не мог быть на высо-
те повсеместно.
X корпус маршала Макдональда насчитывал 32,5 тыс. человек.
Почти на две трети он состоял из пруссаков, и на начальном этапе
кампании они сражались хорошо. Их командир генерал-лейтенант
Юлиус фон Граверт подчеркивал необходимость возвращения Прус-
сии былой военной славы и хотел добиться того, чтобы французы
вновь прониклись уважением к армии Фридриха Великого. 19 июля
1812 г. близ главного родового имения семейства Паленов в Гросс-
Экау прусские части сорвали попытку русских остановить их про-
движение. Менее чем через месяц после начала войны пруссаки по-
дошли вплотную к Риге, являвшейся важной базой снабжения рос-
сийской армии, крупным городом на территории балтийских
губерний и ключевым пунктом к овладению р. Двиной.
Рига не имела мощных укреплений. Уникальным было то, что
расходы по их содержанию несло не российское государство, а город-
ские власти самой Риги. За столетие, прошедшее с того момента, ког-
да город в последний раз подвергался серьезной опасности, за его
укреплениями должным образом не следили, и они пришли в негод-
ность. Только в июне 1810 г. государство вновь взяло на себя заботу о
городских фортификациях. В течение последующих двух лет многое
сделали для того, чтобы подготовить Ригу к осаде, но главные недо-
246
статки так и не были устранены. Значительная часть ключевых зве-
ньев оборонительной системы устарела. В самой крепости было мало
пространства, а прилегающие к ней вплотную жилые кварталы не да-
вали возможности его расширить. Пригородные районы Риги на про-
тяжении XVIII в. также сильно разрослись, заняв значительную тер-
риторию того, что некогда было открытым пространством перед
внешними стенами крепости.
19-тысячным гарнизоном Риги командовал генерал-лейтенант
И. Н. Эссен. Большая часть гарнизона была набрана из резервных
батальонов, и многие из входивших в них солдат и офицеров были
плохо подготовлены. Болезни были обычным явлением в гарнизоне
еще до начала осады. Едва узнав о том, что Наполеон переправился
через Неман, Эссен объявил Ригу на осадном положении: каждому
хозяйству предписывалось иметь четырехмесячный запас еды, а каж-
дое гражданское лицо, покидавшее город, было обязано оставить на
своем хозяйстве двух работоспособных горожан, которые должны
были оказать помощь в обороне города. В последнюю неделю июля,
когда неприятель подошел к Риге, Эссен приказал сжечь дотла за-
падные и южные пригородные районы, чтобы открыть гарнизону
простор для ведения огня с городских стен. Было уничтожено более
750 строений приблизительной стоимостью 17 млн руб. Несмотря на
все приготовления, общее мнение было таково, что Рига сможет вы-
держать не более чем двухмесячную осаду.
Если бы Наполеон остановил наступление в Витебске или Смо-
ленске и отправил часть армии на помощь Макдональду, Рига, разу-
меется, пала бы. Однако без дополнительных сил французский воена-
чальник не мог рассчитывать, что ему удастся овладеть городом. Пол-
ная блокада Риги потребовала бы создания более чем 50-километровой
заградительной линии по обоим берегам Двины. 32,5 тыс. человек,
имевшихся в распоряжении Макдональда, было явно недостаточно
для того, чтобы образовать такую линию. Кроме того, русские пушки
контролировали водное пространство реки, а английский флот го-
сподствовал на Балтийском море, осуществляя рейды на береговые
коммуникации Макдональда. Французская осадная артиллерия, пер-
воначально отправленная к Динабургу, в конечном итоге оказалась
недалеко от Риги, но к тому времени, когда ее можно было развернуть
для ведения серьезной осады, баланс сил на северном фланге наполе-
оновской армии начал стал складываться не в пользу французов.
Прежде всего это произошло вследствие вмешательства частей
российской армии, находившихся в Финляндии. В последнюю неде-
лю августа Александр I отправился в г. Або в Финляндии для встре-
чи с шведским кронпринцем Жаном Батистом Бернадотом. Главы
двух государств подтвердили наличие союза, равно как и договорен-
247
ностей, касавшихся предстоящих совместных военных действий в
северной Германии и Дании. На тот момент важнее был тот факт, что
Бернадот освобождал Александра от данного им обещания задей-
ствовать русские войска в Финляндии для высадки совместного
русско-шведского десанта в Дании в 1812 г. и убедил российского
императора направить их вместо этого к Риге. В результате русские
суда переправили большую часть 21-тысячного финляндского кор-
пуса в балтийские провинции. Находившиеся под командованием
графа Ф. Ф. Штейнгеля, это были в основном войска, закаленные в
боях. Их прибытие в Ригу к середине сентября обещало разрешить
патовую ситуацию, сложившуюся на северном фронте1.
Хотя Рига являлась главным полем деятельности для маршала
Макдональда, он был также вынужден оглядываться в сторону Ди-
набурга и Полоцка, где действовал 1-й пехотный корпус генерал-
лейтенанта графа П. X. Витгенштейна. Когда армия М. Б. Барклая
оставила Дрисский лагерь и устремилась к Витебску, корпус Витген-
штейна был послан перекрыть дороги, которые вели на северо-запад
к Пскову, Новгород и в конечном итоге к Петербургу. Главным про-
тивником Витгенштейна был маршал Н. Ш. Удино, который получил
приказ наступать через Двину и оттеснить русских обратно к Пскову.
В принципе эта задача была по силам Удино, чей корпус в момент
вступления на территорию России насчитывал более 40 тыс. человек.
Напротив, в 1-м корпусе Витгенштейна имелось всего 23 тыс. чело-
век, к тому же в его обязанности входило также сдерживание любых
попыток дивизии, располагавшейся на правом фланге Макдональда,
начать наступление со стороны Динабурга2.
Однако в действительности Удино суждено было продемонстри-
ровать полную неспособность действовать в качестве командира не-
зависимого воинского подразделения: он позволил Витгенштейну
взять над ним верх и держать в благоговейном страхе. Русская легкая
кавалерия совершала непрестанные рейды через Двину, нарушая ли-
нии коммуникации и снабжения французов. Когда Удино в конце
июля повел наступление на войска Витгенштейна, то был застигнут
врасплох и наголову разбит русскими в трехдневном сражении при
Клястицах и Головщине, проходившем с 30 июля по 1 августа. Одной
из причин его поражения была неспособность сконцентрировать на
поле боя все силы. Согласно сообщению с русской стороны, он имел
в своем распоряжении более 8 тыс. человек неподалеку от Клястиц,
которые так и не приняли участия в сражении.
Кроме того, русские войска действовали исключительно грамот-
но. Костяк небольшой армии Витгенштейна имел совсем недавний
опыт боев в лесах Финляндии, полученный во время войны 1808-
1809 гг. Не только егери Витгенштейна, но также и часть его тяжелой
248
пехоты продемонстрировали прекрасные навыки стрельбы в похо-
жих на финские условиях северо-западной России. Возможно, имен-
но их пример вдохновил многие резервные батальоны и новые полки,
сформированные в дивизиях Витгенштейна из гарнизонных войск,
на то, чтобы с самого начала кампании действовать гораздо лучше,
чем можно было ожидать. Витгенштейн сразу же пошел в наступле-
ние, одержал ряд побед и навязал противнику свою линию; в резуль-
тате моральный дух его войск был высок, и уже никто не придирался
к немецкому происхождению командира3.
На руку Витгенштейну, вероятно, сыграл тот факт, что в отличие
от Барклая де Толли он был выходцем из знатной, хотя и обедневшей
семьи. Родившись в России и будучи сыном генерала, состоявшего
на русской службе, он гораздо более уверенно вращался в аристокра-
тических кругах России, чем это делал неловкий М. Б. Барклай. К то-
му же П. X. Витгенштейн был кавалеристом и слыл «хорошим руба-
кой». Прекрасный наездник, храбрый, щедрый и нередко демонстри-
ровавший рыцарское поведение - все эти качества Витгенштейна
принадлежали к числу тех, что высоко ценились в среде русской во-
енной знати. Кроме того, в личном общении он был скромным и до-
брым человеком, всегда по достоинству оценивал достижения своих
подчиненных и рапортовал о них. В сочетании с серией одержанных
побед, все эти качества являлись залогом того, что в штабе Витген-
штейна в 1812 г. царила абсолютная гармония4.
При этом наряду с гармонией здесь присутствовал профессиона-
лизм. Главой штаба Витгенштейна был Ф. Ф. Довре - способный,
преданный и прекрасно образованный штабной офицер французско-
го происхождения, родившийся в Дрездене и начавший военную ка-
рьеру в польской армии. Командующим артиллерией корпуса являл-
ся выходец из знатного грузинского рода, князь Л. М. Яшвиль. Его
помощником был 24-летний И. О. Сухозанет, сын польского офице-
ра. Оба хорошо проявили себя в ходе кампании 1806-1807 гг. в Вос-
точной Пруссии5.
Лучшим среди них, однако, был 27-летний генерал-квартирмейстер
корпуса П. X. Витгенштейна, полковник И. И. Дибич. Он был сыном
старшего офицера прусского штаба, который в 1798 г. перешел на
русскую службу. Молодой Дибич начал военную службу в лейб-
гвардии Семеновском полку, откуда его взял к себе П. М. Волкон-
ский - также ранее офицер Семеновского полка - для службы в
Главной квартире. Внешность И. И. Дибича - миниатюрного, с гла-
зами навыкате и непривлекательной наружности - производила
столь гнетущее впечатление на командира Семеновского полка, что
он старался сделать так, чтобы молодой офицер не появлялся при
дворе и во время парадов. Многие друзья Дибича называли его «са-
249
моваром», поскольку в состоянии возбуждения он буквально заки-
пал, а слова вырывались у него таким образом, что их почти было не-
возможно разобрать. Несмотря на все свои странности, Дибич в
1812-1814 гг. был, возможно, самым талантливым штабным офице-
ром российской армии. Он также выказал недюжинную энергию,
инициативу и рассудительность в тех случаях, когда ему было пору-
чено руководство движением войск. Хотя Дибич был честолюбивым
и непреклонным человеком, он в то же время был всецело предан ар-
мии и тому делу, которому служил. К 1814 г., будучи всего 28 лет от
роду, он уже имел чин генерал-лейтенанта, неизмеримо далеко обой-
дя по службе своих бывших сослуживцев из Семеновского полка.
Тем не менее он оставался в хороших отношениях со своими стары-
ми товарищами, что было выгодно как ему самому, так и им6.
После Клястиц Удино жаловался Наполеону на то, что имел дело
с превосходящими силами русских. В 1812-1814 гг. французский
император нередко доставлял своим подчиненным немало хлопот,
недооценивая численность неприятельских сил, с которыми они
сталкивались. Однако в этом случае его недовольный ответ Удино
был точен и справедлив:
«Вы не преследуете Витгенштейна <...> и позволяете этому гене-
ралу свободно атаковать герцога Таренто [Макдональда. - Авт.] или
переправляться через Двину и совершать рейды в наш тыл. У вас
имеются самые что ни на есть преувеличенные представления о си-
лах Витгенштейна: под его командованием находятся две или в луч-
шем случае три пехотных дивизии, шесть резервных батальонов под
командованием князя Репнина и некоторое количество ополченцев,
которые вообще недостойны упоминания. Вы не должны позволять,
чтобы вас так легко дурачили. Русские трубят на каждом углу о том,
что они одержали над вами великую победу»7.
Несмотря на эту критику, Наполеон усилил войска Н. Ш. Удино
за счет всех пехотных и артиллерийских подразделений VI (Бавар-
ского) корпуса Гувьона Сен-Сира. Двигаясь вслед за первым эшело-
ном наполеоновской армии, VI корпус во время переправы через Не-
ман насчитывал 25 тыс. человек, из которых через пять недель, т. е.
на момент соединения с силами Удино в Полоцке, в строю остава-
лось всего 13 тыс. человек. Правда, баварская кавалерия была от-
правлена для соединения с главными силами Наполеона, однако
большая часть потерь приходилась на долю больных, отставших и
дезертиров. За все это время баварцы не сделали ни одного боевого
выстрела.
Хотя П. X. Витгенштейн знал, что с прибытием корпуса Л. Гувьо-
на Сен-Сира он окажется в явном меньшинстве, он был тверд в своем
намерении удерживать инициативу и по-прежнему навязывать свою
250
линию противнику. Имея перед собой эту цель, 17 августа он атако-
вал объединенные силы Удино и Сен-Сира под Полоцком. К несча-
стью для Витгенштейна, хотя в первый день сражения он смог успеш-
но оттеснить французов в пределы городской черты, Удино был ра-
нен и командование перешло к гораздо более компетентному
Сен-Сиру. На следующий день новый командир французов собрал
большую часть артиллерии и две свежие пехотные дивизии для кон-
тратаки, направленной в центр позиции русских. Прибегнув к улов-
ке, довольно широко использовавшейся в описаниях сражений того
времени, Сен-Сир заявил, что его армия по численности значительно
уступала неприятелю. В своих мемуарах он писал, что четверть 31-
тысячного отряда французов отсутствовала, будучи занята добыва-
нием продовольствия, тогда как в распоряжении Витгенштейна име-
лось более 30 тыс. солдат. На самом деле, как говорилось в рапорте
П. X. Витгенштейна Александру I, постоянные сражения в сочетании
с необходимостью присматривать за Макдональдом привели к тому,
что его ударный отряд едва насчитывал 18 тыс. человек8.
Неожиданный поворот событий и численное превосходство про-
тивника означали, что русские были вынуждены отступать, но дела-
ли они это с большим самообладанием и отвагой. Эстляндский пе-
хотный полк, например, был образован в 1811 г. из солдат, ранее слу-
живших в гарнизонных подразделениях. Битва за Полоцк была их
первым серьезным сражением. Входя в состав 14-й дивизии генерал-
майора Б. Б. Гельфрейха, Эстляндский полк находился аккурат на
пути контрнаступления французов. Несмотря на это, а также потерю
14 офицеров и более 400 солдат, Эстляндский полк 18 августа выдер-
жал многократные атаки противника, вел результативные перестрел-
ки с неприятелем в лесу и в конечном счете обеспечил себе безопас-
ный отход. Командовавший полком подполковник К. Г. Ульрихсен
получил два ранения, из-за которых впоследствии был вынужден
выйти на пенсию. Но он оставался вместе со своими людьми на
протяжении всего отступления, возглавив серию контратак, позво-
ливших держать противника на безопасном расстоянии. 43 военно-
служащих Эстляндского полка за свои действия 18 июля получили
боевые награды, а полку пожалованы новые знамена - взамен гарни-
зонных9.
Возможно, кто-то с недоверием отнесется к истории полка, пове-
ствующей о храбрости его собственных солдат, но в этом случае из-
ложение событий с русской стороны подтверждается самим Сен-
Сиром:
«Русские в этом сражении продемонстрировали неизменную
храбрость и индивидуальную инициативу - качества, которые со-
всем нечасто встречаются в армиях других государств. Застигнутые
251
врасплох, разбитые на отдельные отряды, имея с самого начала бата-
льоны, действовавшие отдельно один от другого (поскольку мы про-
рвались сквозь их ряды), они тем не менее не были обескуражены и
продолжали бой по мере отступления, которое они вели очень мед-
ленно, отбиваясь от сыпавшихся со всех сторон ударов с храбростью
и самообладанием, которые, я повторяю, особенно свойственны сол-
датам этой страны. Они демонстрировали чудеса бесстрашия, но не
могли отбить одновременные атаки четырех сосредоточенных и вы-
строенных в правильном порядке дивизий»10.
С технической точки зрения, сражение под Полоцком было пора-
жением для П. X. Витгенштейна, но на самом деле оно помогло ему
достичь поставленной им стратегической цели, которая состояла в
том, чтобы ослабить противника и произвести на него такое впечат-
ление, которое заставило бы его воздержаться от наступления по до-
рогам, ведущим к Пскову, Новгороду и Петербургу. После сражения
Витгенштейн отошел приблизительно на 40 км на укрепленные по-
зиции недалеко от Сивошина, где французы оставили его в покое на
два последующих месяца. В течение этого времени на северо-западе
сохранялась патовая ситуация, а война свелась к взаимным набегам
и развернувшемуся между двумя армиями соревнованию по части
нахождения продовольствия и перегруппировки сил. В какой-то ме-
ре последующие события были именно тем, что Фуль планировал в
Дриссе. Будучи ослаблен наступлением в пограничных областях
России, Л. Сен-Сир не имел достаточного количества людей ни для
того, чтобы атаковать укрепления П. X. Витгенштейна, ни для того
чтобы зайти ему во фланг. Пребывая в статичном положении на из-
начально небогатой и к тому же опустошенной сельской местности,
французская армия таяла на глазах от болезней и голода.
Тем временем корпус Витгенштейна не испытывал трудностей со
снабжением со стороны правительственных учреждений и населе-
ния, находившихся у него в тылу: в данном случае речь шла о Псков-
ской губернии. Как признавал со свойственным ему великодушием
Витгенштейн, настоящим героем здесь был псковский губернатор
князь П. И. Шаховской. В середине августа Витгенштейн писал
Александру I: «С самого начала нахождения вверенного мне 1-го от-
дельного корпуса у Двины, все продовольствие свое получает он из
Псковской губернии, которое чрез неусыпное старание, деятельность
и хорошее распоряжение тамошнего гражданского губернатора кня-
зя Шаховского доставляется безостановочно и с большим порядком
так, что войска снабжены всем нужным и не имеют ни в чем ни ма-
лейшего недостатка». Для транспортировки провизии в расположе-
ние частей Витгенштейна Шаховской привлек тысячи телег своей
губернии. Участие губернатора в делах армии продолжалось на про-
252
тяжении всей кампании 1812 г., к концу которой было подсчитано,
что одна Псковская губерния добровольно пожертвовала на военные
нужды 14 млн руб. Этот добровольный вклад всего лишь одной (из
более чем пятидесяти) губерний равнялся трети всех средств воен-
ного министерства, потраченных на продовольственное снабжение
армии в 1811 г.11
К сентябрю на северном фланге наполеоновской армии замаячи-
ла опасность, обозначавшаяся все отчетливее по мере того, как отряд
Ф. Ф. Штейнгеля приближался к Риге, а оголодавшие и истощенные
корпуса Н. Ш. Удино и Л. Сен-Сира таяли на глазах у П. X. Витген-
штейна. В то же время еще большая опасность нависла на юге, где
Дунайская армия П. В. Чичагова должна была вот-вот соединиться с
Третьей Обсервационной армией А. П. Тормасова близ Луцка.
В первые недели кампании Наполеон недооценил размеров армии
А. П. Тормасова. Хотя 45 тыс. человек под командованием русского
генерала были вьГнужденно рассеяны на большом пространстве для
защиты северной границы Украины, тем не менее они значительно
превосходили по численности 19 тыс. саксонцев корпуса генерала
Ж. Л. Э. Рейнье, который с самого начала получил задание защищать
южный фланг Наполеона. По настоянию Александра I и Багратиона
Тормасов начал наступление в северном направлении и 27 июля раз-
бил отряд саксонцев под Кобрином, захватив более 2 тыс. военно-
пленных. Тормасов в большей степени был военным администрато-
ром и дипломатом, чем решительным командиром на поле боя. После
Кобрина он подвергся сильной критике за то, что не сумел развить
наступление и уничтожить остальную часть корпуса Рейнье. Напо-
леон воспользовался передышкой и отправил на юг, на выручку Рей-
нье, полный австрийский корпус князя К. Ф. Шварценберга. Перед
лицом превосходящих сил противника Тормасов был вынужден
отойти на хорошо укрепленные позиции вдоль р. Стырь.
Хотя в то время это и казалось неутешительным развитием собы-
тий после победы под Кобрином, на самом деле Тормасов достиг сво-
ей главной цели. В июле 1812 г. преждевременно было думать о том,
что та или другая фланговая русская армия сможет зайти Наполеону
глубоко в тыл. В то же время победа под Кобрином не только способ-
ствовала поднятию морального духа русской армии, но и помогла от-
вести 30-тысячный австрийский отряд с главного театра боевых дей-
ствий далеко на юг.
До тех пор пока русско-австрийская граница оставалась нейтраль-
ной и левый фланг Тормасова был по этой причине защищен, он мог
без труда удерживать свои позиции, располагавшиеся за быстротеч-
ной р. Стырь. Покрытый лесом южный берег реки, на котором стоя-
ли русские, был выше, чем северный берег. Русские имели возмож-
253
ность скрывать свои войска и легко следить за перемещениями про-
тивника. Позади них лежала Волынь, поэтому они могли легче
добывать себе провизию, чем французы. Австрийцы и саксонцы на-
ходились в гораздо более выгодном положении, чем корпуса Удино и
Сен-Сира в неплодородных районах северо-запада России. Но даже
они страдали от голода и набегов, совершаемых легкой кавалерией
Третьей армии. Тем временем солдаты Тормасова наслаждались же-
ланным отдыхом12.
Выход из тупика, создавшегося на берегу р. Стырь, мог быть най-
ден лишь с прибытием Дунайской армии П. В. Чичагова. Хотя при
любом стечении обстоятельств Чичагову пришлось бы оставить
часть армии в тылу для охраны русско-турецкой границы, потенци-
ально он мог привести с собой 50 тыс. человек для соединения с вой-
сками Тормасова. Эти крепкие, закаленные в боях солдаты принад-
лежали к числу лучших частей российской армии13.
Армия Чичагова не могла двинуться на север, пока не был заклю-
чен мир с турками. Мирный договор был подписан Кутузовым 28 мая,
еще до прибытия Чичагова, принявшего командование Дунайской
армией. После этого семь недель прошло в нервном напряжении, по-
ка Александр I не получил новости о том, что султан наконец-то ра-
тифицировал договор. В течение этого времени Чичагов из опасения,
что турки откажутся ратифицировать договор, держал наготове план
наступления на Константинополь, поднятия восстания среди хри-
стианских подданных султана и возрождения великой Византийско-
славянской империи. Эти планы таили двойную опасность: до того
момента было сложно осуществлять контроль над наместником им-
ператора из Петербурга, да и сам Александр I мог увлечься грандиоз-
ными замыслами. К счастью, турки в конце концов ратифицировали
договор, и к русским вернулось здравомыслие14.
Прослышав о том, что турки ратифицировали мир, Александр I
призвал Чичагова отложить проекты в отношении Порты и употре-
бить все силы против могущественного противника, с которым Рос-
сия столкнулась лицом к лицу. Мысли о Константинополе просто-
напросто отвлекли бы Чичагова от «настоящей цели действий, кото-
рую составляет тыл Наполеона». Тем не менее эти мысли были на
время отложены, но не оставлены вовсе: «...как только дела наши
против Наполеона пойдут хорошо, мы можем возобновить ваш план
против турок немедленно и тогда провозгласить Славянскую или же
Греческую империю. Заниматься же этим в данный момент, когда
нам приходится и без того уже бороться со столькими затруднения-
ми, представляется мне рискованным и неблагоразумным». Алек-
сандр знал, что, действуя таким образом, он рисковал оттолкнуть
своих сателлитов на Балканах, но в тех обстоятельствах он должен
254
был сказать им, что главной задачей, стоявшей перед всеми славян-
скими народами, было выживание России: «Что же касается до Сла-
вянских народностей и валахов, то велите сказать им по секрету, что
все это только временно, что, как только мы покончим с Наполеоном,
то немедленно вернемся обратно, но уже для того, чтобы создать
Славянскую империю». В то же время жажда славы у Чичагова была
утолена обещанием предоставить ему верховное командование как
своей собственной армией, так и армией Тормасова15.
В течение весны и начала лета 1812 г. все планы по использова-
нию армии Чичагова в значительной мере определялись опасениями
и неуверенностью относительно того, какую роль в войне будет
играть Австрия. Как было показано выше, именно новости о франко-
австрийской конвенции положили конец размышлениям России на
предмет нанесения упреждающего удара на территории герцогства
Варшавского. В том самом письме от 19 апреля, в котором император
сообщал М. Б. Барклаю о франко-австрийском союзе и писал о том,
что он исключает возможность наступления со стороны России, он
также в общих чертах намечал план по нейтрализации австрийской
угрозы:
«Мы должны выработать хороший план, способный парализо-
вать направленные против нас действия австрийцев. Мы должны
оказать поддержку славянским народам и натравить их на австрий-
цев, одновременно с этим ища возможность объединить их усилия с
усилиями недовольных элементов в Венгрии. Нам нужен толковый
человек (un homme de tête), который мог бы взять на себя руковод-
ство этой важной операцией, и я остановил свой выбор на адмирале
Чичагове, поддержавшем этот план с воодушевлением. Его дарова-
ния и энергичность позволяют мне надеяться на то, что он справит-
ся с этим ответственным поручением. Я готовлю все необходимые
для него инструкции»16.
Эти инструкции были обнародованы 21 апреля. Они начинались
с предупреждения, обращенного к П. В. Чичагову, о том, что «ковар-
ное поведение Австрии, соединившийся с Франциею, заставляет
Россию употребить все способы, в руках ее находящиеся, для опро-
вержения вредных замыслов сих двух держав». Чичагов должен был
использовать свою армию для поднятия и поддержки крупного вос-
стания славян на Балканах, представлявшего угрозу для Австрии и
подрывавшего ее силы, а также для подрыва позиций Наполеона в
Адриатике. Полагая, что мятеж мог распространиться вплоть до Ил-
лирии и Далмации, Александр I инструктировал Чичагова, чтобы тот
заручился поддержкой Великобритании в Адриатике, поскольку ан-
гличане могли оказать военно-морскую и финансовую помощь вос-
ставшим в столь отдаленных местах как Тироль и Швейцария. Под-
255
нятие восстания в тылу Наполеона было ключевой составляющей
большой стратегии Александра I в 1812-1814 гг. В конце концов ей
было суждено принести хорошие плоды, так как благодаря ей дей-
ствительно удалось создать оппозицию Наполеону внутри Германии
и самой Франции. План, направленный на организацию панславян-
ского восстания, был одним из наиболее ранних, наиболее впечатля-
ющих и наименее реалистичных элементов этой стратегии17.
В значительной мере этот план явился результатом паники и гне-
ва, бывших реакцией на известие о франко-австрийском союзе, но он
также отражал и давние взгляды Н. П. Румянцева. Даже тогда, когда
Наполеон подходил к Смоленску, взгляды Румянцева были по-
прежнему обращены на юг, в направлении перспектив, которые от-
крывались перед Россией с закатом Османской империи. 17 июля он
писал Александру I: «Я всегда полагал, что британский кабинет счи-
тает выгодным для себя упадок Вашей империи; как и венский каби-
нет, он желает, чтобы Ваше Величество в связи с какими-либо серьез-
ными трудностями для Ваших собственных владений выпустили,
так сказать, из рук все те огромные преимущества, которые обеспе-
чила Вам война с Турцией». Что касается Австрии, Румянцев пола-
гал, что интересы Александра «...требуют не щадить венский двор;
лишь увеличивая его затруднения, Вы сможете добиться, чтобы он
заключил сепаратный мир с Вашим Величеством; не следует, безу-
словно, ожидать, что выгоду можно получить уже сейчас». Состав-
ной частью большой стратегии Александра I должно было стать об-
ращение к славянам, в котором подчеркивалось бы, что «тот самый
император Наполеон, который уже поработил под своим игом наро-
ды Германии, намеревается поработить славянские народы, и с этой
целью он без какого бы то ни было повода ведет войну против Ваше-
го Величества, чтобы помешать Вам прийти им на помощь; что он ве-
дет эту войну также потому, что по воле провидения Ваше Величе-
ство являетесь государем той великой нации славян, ответвлениям
которой являются все остальные славянские народы». Александр
должен был подчеркнуть в своем обращении, что Чичагов наступал в
направлении Адриатики через земли южных славян с тем, чтобы
Россия возглавила их борьбу за свободу18.
К счастью для России, планы Н. П. Румянцева потерпели неуда-
чу. Русский военный агент в Вене, Ф. В. Тейль фон Сераскеркен, пи-
сал М. Б. Барклаю, что, учитывая подавляющее численное превос-
ходство войск Наполеона, было бы безумием отвлекать так много
сил и денежных средств для рискованного предприятия на окраине
империи. Кроме того, страх перед ответными действиями Австрии
похоронили и планы Чичагова. Неофициальные беседы между рус-
скими и австрийскими дипломатами выявили тот факт, что вклад
256
Вены в военные операции будет строго ограниченным, если Россия
не спровоцирует ее на дополнительные действия. Корпус К. Ф. Швар-
ценберга ни при каких обстоятельствах не должен был быть боль-
ше 30 тыс. человек - в таком случае русско-австрийская граница
оставалась нейтральной. Впоследствии Шварценберг сдержал это
обещание, двинувшись в северном направлении на территорию гер-
цогства Варшавского и войдя в Россию через польскую границу.
К июлю Александр I все больше убеждался в том, что Вена сдержит
свои обещания, что делало запланированное наступление П. В. Чи-
чагова в Адриатику не только необязательным, но и очень опасным
политически19.
Таким образом, к концу июля все запутанные - с политической
точки зрения - обстоятельства прояснились, и Дунайская армия бы-
ла на марше с целью соединения с Тормасовым. Чтобы покрыть рас-
стояние от Бухареста до р. Стырь Чичагову потребовалось 52 дня.
Только после того, как 14 сентября началось воссоединение с армией
Тормасова, могли быть предприняты решительные действия против
коммуникаций Наполеона20.
В тот самый день передовой отряд Наполеона вошел в Москву.
С ретроспективной точки зрения, факт, что материализация угрозы,
исходившей от П. В. Чичагова, требовала времени, был на пользу
России. В результате Наполеон еще дальше продвинулся вглубь Рос-
сийской империи. Однако подавляющее большинство русских гене-
ралов того времени видели ситуацию иначе. По мере отступления от
Смоленска к Москве, большая их часть еще более отчаялась, не видя
возможности отстоять древнюю столицу России.
Исключением среди них являлся М. Б. Барклай, который, хотя и
стал бы защищать Москву, если бы это было в его силах, вместе с тем
дал понять своему адъютанту, что не это является его главной зада-
чей: «Он рассматривал Москву как любое другое место на карте им-
перии и сделал бы для спасения этого города не больше дополни-
тельных движений, чем для любого другого, потому что требовалось
спасать империю и Европу, а не защищать города и губернии». Мне-
ние Барклая неизбежно стало известно окружающим, что способ-
ствовало росту непопулярности «немца», вознамерившегося пожерт-
вовать сердцем России во имя Европы. Хотя, с одной стороны, хо-
лодный и достойный уважения военный рассудок М. Б. Барклая
вызывал восхищение, можно понять и недовольство Александра I,
чья непростая задача заключалась в том, чтобы поддерживать мо-
ральный дух и направлять политику внутри страны. Как он однажды
написал Барклаю, длительное отступление было обречено на непо-
пулярность, но следовало избегать произнесения вслух или соверше-
ния всего, что могло усилить общественное недовольство21.
257
За девятнадцать дней, прошедших с момента вывода войск из
Смоленска до Бородинского сражения, популярность Барклая в вой-
сках достигла самой низшей отметки. Солдатам говорили, что они
похоронят Наполеона на берегу Двины, потом, что они будут стоять
насмерть сначала за Витебск, затем за Смоленск. Каждое из обеща-
ний было нарушено, и ненавистное отступление продолжалось. По-
сле Смоленска все пошло по-старому: сначала солдатам приказывали
рыть укрепления на выбранном для битвы месте, а затем вновь дава-
ли команду об отступлении, когда либо М. Б. Барклай, либо П. И. Ба-
гратион находили выбранную позицию негодной. Они прозвали сво-
его главнокомандующего «Болтай да и только», обыграв таким обра-
зом фамилию Барклая де Толли. Историк кавалергардов писал, что
Барклай не понимал природы русского солдата, который был готов
услышать горькую правду, но роптал по поводу нарушенных обеща-
ний. Эта ремарка, возможно, и справедлива, но замалчивает тот факт,
что впоследствии М. И. Кутузов говорил и действовал в манере,
очень напоминавшей то, как это делал М. Б. Барклай22.
Вместе с ропотом в некоторых подразделениях наблюдалось па-
дение дисциплины. По настоянию Александра I, M. Б. Барклай при-
казал казнить нескольких мародеров в Смоленске. По свидетельству
молодого артиллерийского офицера H. M. Коншина, одним из этих
так называемых «мародеров» был ни в чем не повинный денщик его
батареи, которого послали раздобыть немного сливок для офицеров.
Раздражение против М. Б. Барклая в рядах армии усилилось, но, не-
смотря на казни, мародерство продолжалось: М. И. Кутузов писал
Александру I, что в течение нескольких дней с момента его прибытия
для того, чтобы принять командование армией, военная полиция
взяла под стражу более двух тысяч отбившихся от своих полков сол-
дат. Возможно, однако, следует рассматривать печальные сообщения
нового главнокомандующего с определенной долей критицизма, по-
скольку он был явно заинтересован в том, чтобы в своем докладе им-
ператору выставить положение дел в мрачном свете. Несколько дней
спустя он писал жене, что моральное состояние войск было превос-
ходным23.
Конечно, определенные беспорядки были неизбежны среди сол-
дат, на протяжении всего времени отступавших и получивших при-
каз при отходе полностью уничтожать еду и кров, чтобы все это не
досталось французам. Дав волю инстинкту разрушения, его не так
просто обуздать. Вид объятых пламенем русских городов и несчаст-
ных беженцев из числа гражданского населения также сказывался на
моральном состоянии солдат. В большинстве других армий, оказав-
шихся в схожем положении, падение дисциплины было еще более
существенным. Как писал в своих мемуарах генерал А. Ф. Ланжерон,
258
лишь слегка преувеличивая, «армия, которая в ходе отступления
длиной 1200 верст от Немана до Москвы выдерживает два крупных
сражения и не оставляет врагу ни одного орудия, ни одного зарядно-
го ящика, ни даже телеги или раненого солдата, - это не та армия,
которая достойна презрения». Возможно, важнее всего было то, что
солдаты жаждали битвы. Когда они получили возможность выплес-
нуть на французов свой гнев и разочарование, большинство проблем,
связанных с моралью и дисциплиной, решились сами собой24.
В рядах отступавшей русской армии находился подполковник
Карл фон Клаузевиц, которому суждено было стать самым выдаю-
щимся военным мыслителем XIX в. Горячий патриот Пруссии, он не
мог смириться с союзом, заключенным его королем с Наполеоном, и
подал в отставку с занимаемой должности для того, чтобы поступить
на службу в русскую армию. Не владея русским языком, не находя
себе места среди высшего армейского командования во время сраже-
ний и порой оказываясь в атмосфере ксенофобии и подозрительно-
сти, он переживал эти недели как время большого личного испыта-
ния. Возможно, это послужило одной из причин того, что его ком-
ментарии не содержат ничего, кроме великодушия:
«Так как за исключением остановки под Смоленском, все отсту-
пление от Витебска до Москвы являлось, по существу, непрерывным
движением, а начиная от Смоленска объект перехода почти всегда
находился позади армии, то весь отход представлял крайне простое
движение <...> Когда мы постоянно отступаем и все время отходим в
прямом направлении, то неприятелю очень трудно нас обойти, оттес-
нить в сторону и т. д.; к тому же надо помнить, что в этой стране очень
мало дорог и крупных местных рубежей, так что в целом приходится
считаться лишь с очень немногими географическими комбинациями.
Вследствие такого всестороннего упрощения крупного отступатель-
ного марша значительно сберегаются силы людей и лошадей; это по
опыту известно каждому солдату. Тут не было заранее указанных
мест встречи с долгим ожиданием на них, не было каких-либо движе-
ний взад и вперед, не было переходов по кружным дорогам, никаких
внезапных тревог, словом, почти или вовсе не было тактического
блеска и затраты сил»25.
Другой великий военный мыслитель той эпохи, А. А. Жомини
также принимал участие в кампании 1812 г., только на французской
стороне. Он смог гораздо оценить лучше по достоинству то, чего уда-
лось достичь русским. Он писал, что «отступление, несомненно, яв-
ляется самой сложной операцией на войне». Прежде всего оно ло-
жится тяжелым бременем на дисциплину и моральное состояние
войск. По его мнению, когда дело дошло до планомерного ведения
подобного рода отступлений, русская армия показала свое превос-
259
ходство над любой другой европейской армией. ««Своей стойкости,
которую она продемонстрировала в ходе всего отступления, она обя-
зана национальному характеру, природным инстинктам ее солдат и
прекрасной постановке дисциплины». Если быть точным, в распоря-
жении русских имелся ряд таких преимуществ как явное превосход-
ство их легкой кавалерии и тот факт, что две ключевые фигуры во
французской армии - маршалы И. Мюрат и Л. Н. Даву - люто нена-
видели друг на друга. Тем не менее организованное отступление рус-
ских ««несомненно, заслуживало похвалы не только из-за таланта ге-
нералов, направлявших его на первых порах, но также за выдающие-
ся стойкость и военную выправку войск, его осуществлявших»26.
Как и следовало ожидать, русские генералы, сражавшиеся в арьер-
гардных отрядах, в своих воспоминаниях высказывали мысли, кото-
рые были ближе скорее к восприятию Жомини, чем Клаузевица. Ев-
гений Вюртембергский критиковал Клаузевица за предвзятость и
ошибочные суждения в том, что касалось российской армии. Он пи-
сал: «...наше отступление было одним из наилучших образцов воен-
ного порядка и дисциплины. Мы не оставили врагу ни отставших
солдат, ни арсеналов, ни повозок: войска не были измучены форси-
рованными маршами, а находившиеся под умелым руководством
(особенно Коновницына) арьергарды принимали участие лишь в не-
больших сражениях, которые обычно оканчивались их победой». Ко-
мандиры выбирали правильные позиции с тем, чтобы измотать и за-
держать противника, заставить его двинуть вперед больше артилле-
рии и провести развертывание пехоты. Они сразу же отступали, как
только противник начинал наступление крупными силами, по мере
отступления нанося неприятелю урон. «В целом отступление велось
конной артиллерией, шедшей эшелонами под прикрытием многочис-
ленной кавалерии на открытых участках местности и легкой кавале-
рии на пересеченной местности... Казаки оперативно и безошибочно
сообщали о любых попытках неприятеля обойти отступавшую ко-
лонну русских»27.
В течение этих недель французским авангардом обычно командо-
вал И. Мюрат, король Неаполитанского королевства. Командиром
русского арьергарда был П. П. Коновницын. Один русский офицер
вспоминал:
«Для совершенной противоположности щегольскому наряду Мю-
рата разъезжал за оврагом, перед рядами русских, на скромной ло-
шадке скромный военачальник. На нем была простая серая шинель,
довольно истертая, небрежно подпоясанная шарфом, а из-под фор-
менной шляпы виднелся спальный колпак. Его лицо спокойное и ле-
та, давно переступившие за черту средних, показали человека холод-
ного. Но под этою мнимою холодностию таилось много жизни и те-
260
плоты. Много было храбрости под истертой серою шинелью и ума,
ума здравого, дельного, распорядительного - под запыленным спаль-
ным колпаком»28.
В кампании 1812 г. П. П. Коновницын был одним из самых привле-
кательных русских генералов высшего ранга. Скромный и благород-
ный, он в гораздо меньшей степени был эгоистом и гораздо менее за-
ботился о славе и наградах, чем многие люди его круга. Чрезвычайно
храбрый, но при этом очень набожный, во время сражения он всегда
был в гуще боя. Аналогичным образом он вел себя во время званых
вечеров, во время которых он неумело, но с большим удовольствием
играл на скрипке. Несмотря на это, Коновницын был очень уравнове-
шенным человеком, в напряженные моменты попыхивавшим еврей
трубкой, взывавшим к заступничеству Богоматери и редко выходив-
шим из себя. Своенравных подчиненных он больше контролировал
тем, что иронизировал над ними, а не выказывал им свое раздражение.
П. П. Коновницын снискал уважение подчиненных также в силу
своих профессиональных качеств. Будучи арьергардным команди-
ром, он в точности знал, как наилучшим образом комбинировать уси-
лия имеющихся в его распоряжении кавалерии, пехоты и артилле-
рии. Один из приемов состоял в том, чтобы выбрать позицию таким
образом, чтобы наступавшие французские колонны оказались под
перекрестным огнем. Стараться располагать бивуаки в ночное время
как можно ближе к свежей воде и заставлять противника страдать от
жажды было еще одним приемом. В сильную августовскую жару
1812 г. добывание воды стало большой проблемой. Тысячи людей и
лошадей, перемещавшиеся по немощенным дорогам, поднимали на-
стоящие пылевые бури. С почерневшими от пыли лицами, пересо-
хшим горлом и полузакрытыми глазами люди шли, спотыкаясь, день
за днем. В этих условиях многое зависело от того, какая из сторон
имела лучший доступ к воде29.
29 августа в Царево-Займищеве к армии присоединился ее новый
главнокомандующий - М. И. Кутузов. Молодой поручик И. Т. Радо-
жицкий вспоминал, как люди воспряли духом:
«Минута радости была неизъяснима: имя этого полководца про-
извело всеобщее воскресение духа в войсках, от солдата до генерала
<...> Тотчас у них появилась поговорка: приехал Кутузов, бить Фран-
цузов!.. Старые солдаты припоминали походы с Князем еще при Ека-
терине, его подвиги в прошедших кампаниях, сражение под Кремсом,
последнее истребление Турецкой армии на Дунае; все это было у
многих в свежей памяти. Вспоминали также о его чудесной ране от
ружейной пули, насквозь обоих висков. Говорили, что сам Наполеон
давно назвал его старой лисицей, а Суворов говаривал, что Кутузова
и Рибас не обманет. Такие рассказы, перелетая из уст в уста, еще бо-
261
лее утверждали надежду войск на нового полководца, Русского име-
нем, умом и сердцем, известного знаменитого рода, славного многи-
ми подвигами»30.
С тех самых пор, как 1-я и 2-я Западные армии соединились перед
Смоленском, российские войска отчаянно нуждались в главнокоман-
дующем. Отсутствие такового вызвало замешательство и чуть было
не закончилось катастрофой во время отступления русских войск из
города. На самом деле, однако, Александр I решил назначить главно-
командующего еще до событий в Смоленске. На эту должность было
совсем немного подходящих кандидатур. Главнокомандующий дол-
жен был быть определенно старше по званию всех подчиненных ему
генералов, в противном случае некоторые из них в гневе подали бы в
отставку, а другие стали бы неохотно подчиняться его приказам. Учи-
тывая, что Наполеон шел к Москве, а русская душа кипела от возму-
щения, новый главнокомандующий непременно должен был быть
русским. Конечно, он также должен был быть достаточно умным и
опытным солдатом, чтобы принять вызов от величайшего генерала
своего времени. Хотя шесть знатных сановников, которым Александр
поручил сделать первоначальный выбор, обсуждали несколько кан-
дидатур, на самом деле - как признавал сам император - помимо
М. И. Кутузова выбирать было практически не из кого31.
Среди правящих кругов России не было секретом, что Александр I
был невысокого мнения о М. И. Кутузове. Капитан Павел Пущин из
Семеновского полка в своем дневнике писал, что новый главноко-
мандующий «был призван командовать полевой армией волей наро-
да, почти что вопреки воле императора». Сам Александр I писал се-
стре, что альтернативы М. И. Кутузову не существовало. М. Б. Бар-
клай неудачно действовал в Смоленске и утратил всяческое доверие
в армии и петербургском свете. На Кутузова явно падал выбор петер-
бургских и московских дворян: и те, и другие избрали его команди-
ром своего ополчения. Император отмечал, что из различных канди-
датур ни одна, по его мнению, не подходила на эту роль: «Я не могу
поступить иначе, кроме как остановить свой выбор на том, кто полу-
чил всеобщую поддержку». В другом письме своей сестре он добав-
лял, что «выбор пал на Кутузова как на самого старшего по званию,
что позволяет Беннигсену служить под его началом, к тому же они
хорошие друзья». Александр I не произнес этого вслух, но, возмож-
но, полагал, что в обстановке 1812 г. было бы опасно игнорировать
пожелания общества: к тому же, если бы армию постигла неудача,
было бы даже лучше, что главнокомандующий, по всеобщему при-
знанию, был выбран общественным мнением, а не волей монарха32.
После 1812 г. М. И. Кутузов, благодаря стараниям Л. Н. Толстого,
стал иконой русского патриотизма. Историография сталинской эпо-
262
хи затем возвела его в ранг военного гения, превосходившего Напо-
леона. Конечно, все это вздор, но важно не уйти слишком далеко в
противоположном направлении, не отдав должного талантам Кутузо-
ва. Новый главнокомандующий был харизматическим лидером, умев-
шим снискать доверие и любовь своих людей. Он являлся ловким и
дальновидным политиком и переговорщиком. Но он также был и
умелым, храбрым и опытным солдатом. То, как он сумел заманить
в ловушку и уничтожить основные силы турецкой армии зимой
1811/1812 г., выгодно отличалось от всех предыдущих усилий, пред-
принятых русскими генералами в 1806-1811 гг. В 1805 г. он умело и
хладнокровно увел российскую армию с очень опасной позиции, в ко-
торой она оказалась после австрийской капитуляции в Ульме. Послу-
шай Александр I совета Кутузова до Аустерлица, катастрофы удалось
бы избежать и кампания 1805 г. могла бы завершиться победой33.
Главной проблемой М. И. Кутузова являлся его возраст. В 1812 г.
ему было 65 лет, и он вел спокойную жизнь. Хотя он все еще мог дер-
жаться в седле, но предпочитал перемещаться в экипаже. Он не стал
бы, подобно А. У. Веллингтону, скакать по полю боя, оказываясь всег-
да в самом нужном месте. Кампания 1812 г. требовала огромного фи-
зического и умственного напряжения, и временами возникали сомне-
ния, что у Кутузова хватит сил. Временами он обнаруживал свойст-
венное пожилым людям нежелание рисковать и чрезмерно напрягать
свои силы. Со временем также стало ясно, что М. И. Кутузов не раз-
делял взгляды Александра I на большую стратегию России и осво-
бождение Европы. Это не имело значения в первой половине 1812 г.,
но стало важным во время отступления Наполеона из Москвы.
Хотя назначение М. И. Кутузова, несомненно, принесло с собой
серьезные улучшения, оно не решило всех проблем в структуре рус-
ского командования и даже создало ряд новых. М. Б. Барклай де Тол-
ли лояльно отнесся к назначению Кутузова, понимая его необходи-
мость, однако тот поток критики, который на него обрушился, сделал
его очень чувствительным к проявлениям пренебрежительного рав-
нодушия со стороны своего нового командира, и это не замедлило
дать о себе знать, особенно в общении с новым начальником Главно-
го штаба объединенных армий Л. Л. Беннигсеном. В то же время, хо-
тя замена М. Б. Барклая М. И. Кутузовым явилась серьезной уступ-
кой русскому национальному чувству, она вовсе не удовлетворила
главных вдохновителей «русской партии» внутри главной ставки -
П. И. Багратиона и А. П. Ермолова. Возможно, Багратион сам грезил
о должности главнокомандующего, хотя в это с трудом верится, учи-
тывая, что сам он знал о том, сколь малым расположением Алексан-
дра I он пользовался. Разумеется, Багратион также был невысокого
мнения о способностях Кутузова. Что же касается нового главноко-
263
мандующего, то он питал уважение к Багратиону как полевому ко-
мандиру. Подобно Барклаю, он ценил талант Ермолова, но справед-
ливо сомневался в его лояльности34.
Однако проблему представляла не только структурная организа-
ция армии, но и личные взаимоотношения между отдельными генера-
лами. С точки зрения нового главнокомандующего, было бы рацио-
нально установить контроль над 1-й и 2-й Западными армиями и под-
чинить входившие в их состав семь пехотных и четыре кавалерийских
корпусов себе и главе своего штаба Л. Л. Беннигсену. Однако сделать
это означало понизить в звании и подвергнуть общественному уни-
жению М. Б. Барклая, П. И. Багратиона и их штабы. Это шло вразрез
с представлениями правящих кругов царской России. Это также по-
требовало бы согласия императора, так как именно он назначил обоих
генералов и создал армии, которыми они командовали. Однако сохра-
нение обеих армий создавало причудливую структуру командования.
Оно также делало неизбежным конфликт между Главным штабом и
штабами Барклая и Багратиона. В частности, Барклай вскоре обнару-
жил, что Главный штаб вмешивается в действия офицеров его штаба
и отдает прямые приказы некоторым частям его армии.
В этом случае также имело место переплетение служебных и лич-
ных отношений. Нового начальника Главного штаба Л. Л. Беннигсе-
на с трудом удалось убедить вступить в эту должность и то после то-
го, как М. И. Кутузов сделал особенный акцент на том, что это было
желание императора. В своей обычной манере Александр I, возмож-
но, хотел использовать Беннигсена для того, чтобы следить за Куту-
зовым. Несомненно, он гораздо больше верил в способности Бенниг-
сена, равно как и в его силы. В оправдание Александра можно ска-
зать, что М. И. Кутузов и Л. Л. Беннигсен в течение многих лет,
предшествовавших 1812 г., были хорошими друзьями, поэтому импе-
ратор не ожидал, что всего за один год они станут заклятыми врага-
ми. Кутузов всегда с подозрением относился к любому своему под-
чиненному, который потенциально мог присвоить себе его лавры.
С другой стороны, Беннигсен был чрезвычайно гордым человеком и
имел твердое убеждение в том, что являлся гораздо более искусным
генералом, чем Кутузов, не говоря уже о Барклае. Следуя освящен-
ной веками традиции, Кутузов, ощущая себя в изоляции, стал все бо-
лее полагаться на совет и поддержку К. Ф. Толя, своего давнего про-
теже. Для Л. Л. Беннигсена был несносен уже один тот факт, что
предпочтение отдавалось каким бы то ни было советам, помимо его
собственных, но, оказавшись на вторых ролях из-за какого-то само-
надеянного полковника, он был просто взбешен35.
С тех пор как армия покинула Смоленск, часть штабных офице-
ров была направлена вперед по дороге к Москве с заданием найти хо-
264
рошие позиции, на которых армия могла дать отпор Наполеону.
Практически все старшие офицеры не могли и помыслить о том, что-
бы сдать древнюю столицу России без боя. Клаузевиц хорошо опи-
сал трудности, с которыми столкнулись штабные офицеры:
«Россия чрезвычайно бедна позициями. Там, где еще имеются
большие болота [т. е. на большей части территории Белоруссии. -
Авт.], местность настолько покрыта лесами, что трудно найти доста-
точное пространство для расположения сколько-нибудь значитель-
ной массы войск; там, где леса вырублены, как между Смоленском и
Москвой, местность плоская, без определенно выраженного рельефа,
нет глубоко врезанных долин, поля не огорожены, а следовательно,
всюду легко проходимы, селения имеют деревянные постройки, а по-
тому мало пригодны для обороны. К этому надо добавить, что и в
этих местах широкий обзор встречается лишь изредка, так как по-
всюду разбросаны небольшие перелески. В общем выбор позиций
очень стеснен. Поэтому, если полководец, как то было с Кутузовым,
должен, не теряя времени, дать сражение и найти на протяжении
двух-трех переходов подходящую местность, то, конечно, ему прихо-
дится мириться со многим»36.
В итоге Кутузову досталась позиция недалеко от деревни Бороди-
но, в 124 км от Москвы. Первое впечатление, которое сложилось у
офицеров русского штаба, изначально увидевших эту позицию со
стороны основной, так называемой Новой Смоленской, дороги, было
очень хорошим. Фланг войск, расположившихся на любой стороне
от дороги, был бы защищен Москвой-рекой, тогда как прямо перед
ними естественной преградой для противника служили крутые бере-
га р. Колочи. Серьезные проблемы можно было обнаружить при вни-
мательном взгляде на левый фланг этой позиции, находившийся к
югу от главной дороги. Изначально российская армия заняла пози-
цию вдоль линии, проходившей от с. Маслово к северу от дороги, че-
рез Бородино на главной дороге к возвышенности в районе Шевар-
дино на левом фланге. Центр позиции мог быть усилен за счет курга-
на, который находился к юго-востоку от Бородино и стал знаменитым
редутом Раевского. В то же время левый фланг мог располагаться в
Шевардино, которое П. И. Багратион начал укреплять.
После более близкого осмотра Багратион вскоре обнаружил, что
позиция на левом фланге, предназначавшаяся для его армии, была
очень уязвима. Находившийся у него в тылу овраг нарушал комму-
никации. Еще важнее было то, что другая, так называемая Старая
Смоленская дорога подходила к его позициям с запада и проходила
непосредственно за ними, соединяясь с главной дорогой в тылу по-
зиции русских. Устремившийся по этой дороге противник легко мог
атаковать фланг Багратиона и отрезать его армии путь отступления к
265
Москве. Столкнувшись с этой опасностью, армия Багратиона начала
перемещаться на новую позицию, которая находилась за пределами
Шевардино, начиналась сразу к югу от Бородино и представляла со-
бой линию, тянувшуюся к деревне Утица на Старой Смоленской до-
роге. 5 сентября войска Багратиона при Шевардино отбили несколь-
ко яростных атак французов с целью прикрыть отход основных сил
на новую позицию, потеряв при этом 5-6 тыс. человек и нанеся, воз-
можно, чуть меньший урон противнику37.
Новая линия, безусловно, была безопаснее, поскольку она пере-
крывала Старую Смоленскую дорогу. Однако чтобы этого достичь,
пришлось оставить прочную позицию в Шевардино и растянуть вой-
ска на местности между Бородино и Утицей, что совсем не играло на
руку защитникам новых рубежей. Кроме того, резко сворачивая на
юг рядом с Бородино и редутом Раевского, русская линия теперь яв-
лялась своего рода выступом по отношению ко всем войскам, распо-
ложенным на пространстве между Бородино и левым флангом линии
П. И. Багратиона за деревней Семеновское, и была уязвима для пере-
крестного огня французской артиллерии.
7 сентября во время Бородинского сражения большая часть рос-
сийской армии расположилась в районе этого небольшого выступа.
Здесь находились пять из семи русских пехотных корпусов общей
численностью 70 тыс. человек. Кроме того, в районе «выступа» на-
ходилось более 10 тыс. всадников. Даже два остававшихся пехот-
ных корпуса - 2-й Багговута и 3-й Тучкова - отправили половину
своего личного состава для защиты этого участка. Развертывание
русских войск происходило не только на очень узкой линии фрон-
та, но и при крайней скученности войск. Пехотные дивизии были
выстроены в три линии. Впереди стояли егери. Позади них - две
линии пехоты, развернутые в виде так называемых «батальонных
колонн». Эти колонны в ширину состояли из одной роты, а в глуби-
ну - из четырех. В неглубоком тылу пехотных дивизий выстроилась
кавалерия; резервные подразделения находились за ними, но все же
часто и они оказывались в зоне досягаемости тяжелой артиллерии
Наполеона, для которой шесть и даже иногда семь линий русских
войск представляли хорошую мишень38.
Чтобы объяснить англоязычной читательской аудитории, что все
это означало, возможно, полезно будет сравнить Бородинское сраже-
ние с битвой при Ватерлоо. Наполеон имел при Ватерлоо 246 ору-
дий, некоторые из которых в самом начале сражения пришлось раз-
местить на правом его фланге против пруссаков. Так называемая
«большая батарея», бомбардировавшая пехотные каре Веллингтона
в полдень 18 июня 1815 г., состояла из 80 орудий. Артиллерия Напо-
леона располагалась непосредственно перед армией Веллингтона.
266
Почти все сражение происходило на линии, протянувшейся на 3,5 км
к востоку от замка Угумон, в котором Веллингтон разместил 73 тыс.
солдат своей армии. Из всех битв периода наполеоновских войн Ва-
терлоо поистине было сражением с наибольшей скученностью войск -
за исключением Бородино. Английский главнокомандующий ча-
стично спрятал своих людей за обратным скатом, хотя на руку ему
сыграло также то обстоятельство, что грязь уменьшала количество
рикошетов, а значит и смертоносную силу наполеоновских пушек39.
При Бородино Наполеон развернул 587 орудий. Большая их часть
была обращена против русских войск, которые защищали линию, на-
чинавшуюся севернее редута Раевского и тянувшуюся до трех поле-
вых укреплений, которые возвели солдаты Багратиона позади Семе-
новского и которые вошли в историю как Багратионовы флеши -
стреловидные, открытые с тыла земляные укрепления, чьи покрытые
трещинами брустверы служили плохим прикрытием для тех, кто их
оборонял. Когда флеши пали, русская линия, обойдя Семеновское,
еще больше завернула к югу. Расстояние от редута Раевского до Семе-
новского всего 1700 м. Флеши располагались за деревней, в несколь-
ких сотнях метров от нее. На этом участке были собраны русские вой-
ска численностью свыше 90 тыс. человек. Из рапорта М. Б. Барклая,
составленного после сражения, следует, что его линии внутри этого
выступа не просто находились под перекрестным огнем. Француз-
ские батареи неподалеку от Бородино также порой оказывались на
фланге русских линий и имели возможность наносить им макси-
мальный урон, простреливая их насквозь40.
Правда, А. У. Веллингтон умел гораздо более эффективно, чем
любой из русских или прусских генералов, использовать обратный
скат и прочие естественные преграды для прикрытия своих войск.
Однако Барклай действительно в ряде случаев отдавал приказ своим
генералам держать людей в укрытии, но в ответ слышал, что такого
на поле боя не было. Во время прогулки по позициям, занимаемым
российской армией, на этом до сих пор не тронутом поле боя, легко
убедиться в справедливости заявлений генералов. Вопреки тради-
ции, некоторые русские командиры также приказывали своим лю-
дям во время бомбардировок ложиться на землю, хотя не все подраз-
деления повиновались. Русские могут быть подвергнуты справедли-
вой критике за то, что чрезмерно скучили свои войска и не держали
хотя бы своих резервов вне зоны обстрела орудий Наполеона. С дру-
гой стороны, твердая как камень земля также представляла опас-
ность с точки зрения рикошетов. Русские деревни, выстроенные из
дерева, служили плохим подспорьем для оборонявшихся, поскольку
грозили в любой момент загореться. По этой причине русские уни-
чтожили деревню Семеновское еще до начала сражения. Очевиден
267
контраст с теми преимуществами, которые дали армии Веллингтона
каменные строения в Угумон и Ла-Хэ-Сент41.
Плотность развертывания русских войск была призвана заставить
Наполеона вести сражение на истощение. Ограниченное простран-
ство на поле боя давало его отрядам мало места для маневра или ис-
пользования тактического преимущества. Это пространство в бук-
вальном смысле ограничивало и сам гений Наполеона. Ценой этому,
и это знали русские командиры, были очень большие потери. Кроме
того, установка на битву на истощение более или менее сводила на
нет шансы русских на выдающуюся победу. Поскольку на поле боя
присутствовал Наполеон, а его армия численно значительно превос-
ходила силы русских (если иметь в виду профессионально обучен-
ные войска), такая победа в любом случае была маловероятна. Таким
образом, во многих отношениях Бородинское сражение в миниатюре
представляло собой кампанию 1812 г., в ходе которой российское
высшее командование вынуждало Наполеона вести войну так, что
это устраивало русских, но не его.
За свою историю русские войска привыкли сражаться на местно-
сти, дававшей им мало естественных преимуществ. Таким образом,
по традиции они были более чем большинство европейских армий
склонны к тому, чтобы возводить полевые укрепления с целью уси-
ления своих позиций. Именно это они сделали и под Бородино, но
лишь с ограниченным успехом. Наиболее мощные и профессиональ-
но возведенные укрепления располагались на крайних северных ру-
бежах линии русских, позади деревни Горки. В этом районе боевые
действия так и не были начаты, поэтому укрепления во многом ока-
зались лишней тратой сил и времени. Двумя укрепленными участка-
ми, которые действительно сыграли важную роль по ходу сражения,
были гораздо более слабые флеши Багратиона и редут Раевского.
Хотя особенно редут являлся ключевым элементом оборонительной
линии русских, следует с большой осмотрительностью принимать за
чистую монету французские описания этих якобы грозных форти-
фикаций42.
Ни флеши, ни редут Раевского не были возведены при участии
офицеров инженерного корпуса. Все немногочисленные кадры ар-
мейских инженеров получили другие задания, как и большинство
саперно-строительных рот, но и те, и другие вместе взятые насчиты-
вали не более пятисот человек. Московские ополченцы, выполнив-
шие большую часть работ по сооружению редута Раевского, понятия
не имели о том, как строить фортификации, и испытывали трудно-
сти из-за каменистости почвы и недостатка инвентаря. Слаженности
действий не способствовал и спор между К. Ф. Толем и Л. Л. Бенниг-
сеном о том, как наилучшим образом возводить укрепления на кур-
268
гане. К. И. Опперман, старший и наиболее авторитетный инженер
российской армии, в 1812 г., уделявший почти все свое внимание
строительству крепостей, к моменту сражения еще не прибыл в рас-
положение армии. Помимо этого, однако, имели место проволочки,
связанные с поиском лопат и киркомотыг для ополченцев. Таким об-
разом, работа началась к концу дня 6 сентября и продолжалась в те-
чение всей ночи. Прапорщик Д. И. Богданов и его небольшой отряд
саперно-строительных войск прибыли, чтобы помочь с возведением
редута незадолго до полуночи. Работы были далеки от завершения,
когда 7 сентября началось сражение43.
В результате, согласно официальным отчетам корпуса военных
инженеров, в конструкции редута, не говоря уже о флешах, имели ме-
сто всяческого рода элементарные ошибки. Курган, на котором был
возведен редут Раевского, при любых обстоятельствах следовало при-
знать маленьким и низким. В конечном счете восемнадцать пушек и
один прикрывавший их батальон пехоты - это все, что удалось втис-
нуть на эту позицию. Во время прогулки по кургану кажется порази-
тельным, как русским удалось разместить здесь так много людей.
Склон перед редутом был очень пологим, склон позади него - лишь
немногим более пологим. Ополченцы сделали все, что было в их си-
лах, чтобы компенсировать эти недостатки, но этого было недостаточ-
но. Одна из проблем заключалась в том, что «контрэскарп был гораз-
до ниже, чем эскарп, и котлован перед редутом совершенно не отвечал
требованиям». Конечно, ополченцы понятия не имели, как использо-
вать фашины, туры и прочие элементы саперно-строительного искус-
ства. Ввиду нехватки времени, амбразуры были сделаны всего для
десяти орудий. Одним из следствий этого явилась неспособность рас-
полагавшейся на редуте артиллерии прикрыть все подходы. Участок
перед редутом обстреливался русскими батареями Первой армии с
севера и Второй армии с юга, но почти все эти орудия были разверну-
ты на открытой местности и находились под разрушительным огнем
неприятельской артиллерии. Все это, наряду с массированным артоб-
стрелом, который велся по редуту 7 сентября, помогает понять, как он
в конечном итоге подвергся кавалерийской атаке44.
Офицером, с самого начала наблюдавшим за сооружением редута
Раевского, был поручик И. П. Липранди, старший квартирмейстер
6-го корпуса Д. С. Дохтурова. Тот факт, что всего лишь поручику
приходилось исполнять обязанности второго по старшинству офице-
ра корпусного штаба, свидетельствовал о нехватке кадров старших
штабных офицеров. Ему также приходилось выполнять работу воен-
ного инженера, но это происходило не только из-за недостаточного
числа инженерных офицеров, но и потому, что инженеры Первой ар-
мии были заняты сооружением гораздо более основательных укре-
269
плений на правом фланге армии, к северу от Горок. В то время как 4,
5 и 6 сентября столько сил шло на укрепление северного фланга, на
редуте Раевского еще за день до сражения практически ничего не бы-
ло сделано. Это многое говорит о приоритетах российского высшего
командования и о том, где по их ожиданиям должны были произойти
самые серьезные столкновения с противником45.
Еще более поразительным было то, как М.И. Кутузов первона-
чально развернул российскую армию. Из пяти пехотных корпусов
первой линии, два - 2-й К. Ф. Багговута и 4-й А. И. Остермана-
Толстого - располагались к северу от Горок, равно как и один кавале-
рийский корпус казаков М. И. Платова. 6-й корпус Д. С. Дохтурова
стоял напротив Бородино и между деревней Горки и редутом Раевско-
го. Вся линия к югу от редута вплоть до флешей состояла из двух кор-
пусов Второй армии П. И. Багратиона: 7-й пехотный корпус H. H. Ра-
евского стоял непосредственно перед редутом, а 8-й корпус M. M. Бо-
роздина был чуть левее линии позади деревни Семеновское. Два
остававшихся корпуса Первой армии - 3-й Н. А. Тучкова и 5-й лейб-
гвардии - представляли собой весь резерв. Расположение самой ар-
мии, равно как и ее укреплений, таким образом, обнаруживали перво-
степенную заботу М. И. Кутузова о своем правом фланге и Новой
Смоленской дороге, которая являлась его линией коммуникаций и
снабжения, ведущей к Москве.
За два дня до сражения многие генералы из армии М. И. Кутузова
указывали на уязвимость левого фланга русских войск. Атака Напо-
леона на Шевардино явилась своего рода предзнаменованием буду-
щего штурма именно этой части линии Кутузова. Даже офицеры
весьма невысокого звания знали, что противник с большой долей ве-
роятности должен был ударить именно с юга. Кутузов провел неко-
торые перестановки, чтобы противостоять этой опасности. Кроме
того, он выдвинул корпус Н. А. Тучкова из резерва и расположил его
на Старой Смоленской дороге, чтобы предупредить любые попытки
неприятеля зайти с левого фланга русской армии. Но, несмотря на
все призывы, исходившие, помимо прочих, от М. Б. Барклая де Тол-
ли, он настоял на том, чтобы корпуса К. Ф. Багговута и А. И. Остер-
мана остались на правом фланге, позади Горок46.
Нелицеприятным объяснением этому может служить простое
упрямство, которым славился главный советник М. И. Кутузова
К. Ф. Толь. Учитывая антагонизмы, существовавшие в среде высшего
командования, изменение местоположения армии по совету генерала-
соперника могло быть воспринято как унижение. Более вероятно то,
что Кутузов и Толь не хотели ослаблять силы, охранявшие главную
линию коммуникаций, до тех пор, пока не были окончательно убеж-
дены в том, что Наполеон не собирался наносить удар в этом направ-
270
лении. Цена оборонительной тактики заключается в том, что войска
необходимо развертывать, исходя из предположений и опасений от-
носительно того, где противник нанесет удар. Учитывая, что Наполе-
он был известен своей отвагой и умением преподносить противнику
сюрпризы, это могло закончиться тем, что многие подразделения ока-
зались бы вдали от поля боя и не смогли принять участия в сражении.
В очередной раз полезной может быть сравнение с Ватерлоо. Будучи
сильно обеспокоен тем, что впоследствии оказалось несуществующей
угрозой его коммуникациям со стороны моря, Веллингтон на протя-
жении всего сражения продержал 17-тысячный отряд принца Фри-
дриха Нидерландского на удалении многих километров от поля боя.
По меньшей мере 23 тыс. человек А. И. Остермана и К. Ф. Багговута с
запозданием вступили в сражение при Бородино.
Тем не менее передислоцирование 2-го и 4-го корпусов имело се-
рьезные последствия. В их отсутствие М. И. Кутузов утром 7 сентя-
бря был вынужден отправить большую часть предполагаемого резер-
ва армии на первую линию сражения, что противоречило всей нор-
мальной практике и вызвало большое негодование М. Б. Барклая. То,
что лейб-гвардия была передвинута, а Барклай даже не был постав-
лен об этом в известность, говорит о неразберихе и разобщенности,
которые имели место в командовании российской армии. В конеч-
ном итоге два правофланговых корпуса действовали в качестве за-
мены резерва, но их прибытие на южное крыло российской армии,
над которым нависла опасность, потребовало отчаянных призывов
Багратиона и двух часов времени. 4-й корпус Остермана прибыл еще
позже. К тому времени, как это подкрепление оказалось на месте,
Вторая армия Багратиона уже успела понести огромные потери пе-
ред лицом превосходящих сил противника47.
С самого 1812 г. не утихают споры о точном количестве войск, ко-
торое каждая из сторон привела с собой на Бородинское поле. Отча-
сти это вызвано довольно детским желанием историков воспеть до-
блесть армии той или иной стороны, показав, что она находилась в
меньшинстве. У русских, разумеется, было больше людей, но только
в том случае, если принимать в расчет 31 тыс. человек ополчения из
Москвы и Смоленска, которые были вооружены преимущественно
вилами и топорами и не имели военной подготовки. Ополчение не
было полностью бесполезным, потому что выполняло такие вспомо-
гательные функции как переноска раненых и служба в военной по-
лиции. Но эти ополченцы не могли и на самом деле не принимали
какого-либо участия в сражении. Если полностью сбросить со счетов
ополченцев, у Наполеона, возможно, имелось некоторое численное
превосходство: порядка 130 тыс. солдат его армии выступили против
около 125 тыс. русских. У Наполеона был несомненный перевес, ес-
271
ли сбросить со счетов также 8,6 тыс. казаков российской армии. Хотя
они и приносили гораздо больше пользы, чем ополченцы, нельзя бы-
ло полагаться на то, что казаки на поле боя смогут выстоять против
регулярной кавалерии, не говоря уже о пехоте48.
Что касается качества регулярных подразделений обеих армий, то
даже те солдаты, которые в начале кампании были новобранцами, те-
перь могли рассматриваться почти что как опытные воины. За десять
недель суровых маршей и сражений все неженки к тому моменту уже
давно выбыли из рядов армии. Единственным исключением были
13,5 тыс. человек в составе четвертых (т. е. рекрутских депо) батальо-
нов под командованием генерала М. А. Милорадовича, которые
примкнули к Кутузову за день до сражения и были распределены
между полками Первой и Второй армий. Эти люди имели должную
подготовку, но, как это обычно бывает в армии в мирное время, учеб-
ные стрельбы велись в ограниченном объеме из-за нехватки свинца,
и никто из них никогда не стрелял, будучи охвачен гневом. С другой
стороны, элитные подразделения обеих армий были представлены в
полном составе. Применительно к российской армии это были лейб-
гвардейские и гренадерские полки. В наполеоновской армии к таким
подразделениям относились гвардия, I корпус Даву, а также многие
превосходные немецкие и французские полки тяжелой кавалерии49.
Две армии готовились к бою по-разному, что отражало их различ-
ную природу, но обе имели хороший стимул и с нетерпением ждали
начала сражения после многих недель успевших всем надоесть мар-
шей. Когда перспектива решающего сражения, которое так часто и на
протяжении стольких недель откладывалось, стала реальной, обе
стороны знали, что ставки очень высоки.
М. И. Кутузов приказал, чтобы знаменитая Смоленская икона Бо-
жьей Матери, вывезенная из города, была пронесена перед рядами
всей его армии. Сегюр вспоминал, что религиозное шествие было
видно из штаба Наполеона: они могли видеть, как «Кутузов в окру-
жении самых высокопоставленных лиц духовного и военного звания
расположился в центре процессии. Он заставил священников и архи-
мандритов надеть на себя те роскошные и величественные знаки от-
личия, которые достались им по наследству от греков. Они шли впе-
реди него, с благоговением неся символы своей религии». Кутузов
умел мастерски общаться с солдатами на доступном им языке, но,
своими глазами видевшие объятый пламенем Смоленск и другие
русские города, они едва ли нуждались в призывах стоять до послед-
него за родную землю и веру50.
Французская армия образца 1812 г., напротив, носила всецело
светский характер, сохранив многие республиканские нормы 1790-х гг.
Более того, в рядах наполеоновской армии на Бородинском поле 6ы-
272
ло несколько десятков тысяч поляков, немцев и итальянцев. Поэто-
му в приказе Наполеона, зачитанном в тот день командирами его ар-
мии своим подчиненным, ничего не говорилось ни о религии, ни о
патриотизме. Он взывал к гордости и уверенности, которые им сле-
довало почерпнуть из своих прошлых побед, говорил о славе, кото-
рую они обретут в глазах грядущих поколений, одержав победу в
сражении «под стенами Москвы». Более прозаично, но весьма акту-
ально было то, что в приказе подчеркивалась необходимость победы:
«Она доставит нам изобилие, хорошие зимние квартиры и скорое
возвращение в отечество»51.
В середине дня 6 сентября, пока Наполеон рассматривал позиции
русских, находясь неподалеку от Бородино, к нему подошел маршал
Л. Н. Даву с предложением оставить план фронтального штурма ар-
мии П. И. Багратиона, а вместо этого распорядиться о движении 40 тыс.
человек в составе корпусов Ю. А. Понятовского и Л. Н. Даву в сторо-
ну Старой Смоленской дороги, чтобы окружить русских с левого
фланга и нанести фланговый удар. В принципе это была хорошая
идея. Наполеону была нужна решительная победа, и у него были
основания сомневаться в том, что этого можно достичь посредством
фронтального удара. Прочность и упорство русских войск уже успели
стать легендой. Фланговый маневр мог превратить бой из сражения
на истощение в схватку с применением маневрирования, что могло
только сыграть на руку Наполеону.
Тем не менее император поступил правильно, отклонив предложе-
ние Даву. Учитывая качества легкой кавалерии русских, фланговый
маневр вряд ли бы застал их врасплох, а угроза флангу М. И. Кутузова
могла просто-напросто заставить его собрать лагерь, чего, после столь
длительного преследования, так опасался Наполеон. Передислоциро-
вание корпуса Даву для совершения подобного маневра в тех услови-
ях потребовало бы крупномасштабных перемещений в темноте по ле-
систой местности на правом фланге французов, что было верным
средством вызвать хаос. Более того, стратегия русских по изматыва-
нию наполеоновской армии начала приносить плоды. На более ран-
нем этапе кампании он мог бы с легкостью бросить 40 тыс. человек на
выполнение подобного маневра, но сейчас он не мог позволить себе
взять столь большую погрешность на риск и ошибку52.
Бородинское сражение началось ранним утром 7 сентября. Около
шести часов утра русский лейб-гвардии Егерский полк был выбит из
деревни Бородино и с тяжелыми потерями отступил за р. Колочу.
Французы, имевшие численное превосходство, атаковали в тот мо-
мент, когда туман еще не рассеялся. Одно из двух: либо полк не дол-
жен был оставаться на столь уязвимой и изолированной позиции,
либо он не сумел принять должные меры предосторожности. М. Б. Барк-
273
лай полагал, что первое было вернее, и настаивал на том, что в отсту-
плении егерей был виноват М. И. Кутузов. Однако, согласно ходив-
шим в армии слухам, вина за поражение часто возлагалась на коман-
диров полка. Французские подразделения, занявшие Бородино,
преследовали лейб-егерей и за р. Колочей, попали в засаду и отсту-
пили с тяжелыми потерями, так что с тактической точки зрения бой
окончился вничью. Более значимым было то, что эта стычка позво-
лила французской артиллерии, обстреливавшей редут Раевского,
выдвинуться вперед и занять превосходные позиции, чтобы обстре-
ливать линии русских продольным огнем. Этот первый удар, нане-
сенный по северной части линии русских, также мог убедить Кутузо-
ва в том, что Наполеон в конечном итоге мог ударить по его правому
флангу. Если это было так, то колебания Кутузова по поводу того, от-
правлять или нет Остермана и Багговута в южном направлении, мог-
ли только усилиться53.
Вскоре после атаки на Бородино начался гораздо более массиро-
ванный штурм флешей Багратиона. Хотя изначально в штурме уча-
ствовали войска Даву, довольно скоро свой корпус в бой бросил мар-
шал Ней. Русские источники утверждают, что к концу схватки насту-
пление противника на флеши поддерживалось огнем 400 пушек.
Здесь чувствуется преувеличение, но не подлежит сомнению, что три
дивизии 8-го корпуса M. M. Бороздина - единственный контингент
русской пехоты, с самого начала развернутый в этом районе, - нахо-
дились в явном меньшинстве и оказались под сильным артиллерий-
ским огнем. Три флеши, брустверы которых вскоре были разрушены
огнем французской артиллерии, удерживались силами Второй свод-
но-гренадерской дивизии графа М. С. Воронцова, которая в ходе сра-
жения была уничтожена и впоследствии расформирована. Сам Во-
ронцов был тяжело ранен. Та же участь постигла большую часть дру-
гих генералов Второй армии, явивших примеры выдающейся
храбрости и самопожертвования. В течение трех часов П. И. Баграти-
он, начальник его штаба Эммануэль де Сен-При и M. M. Бороздин
были выведены из боя54.
И французская, и русская армии в основном применяли одну и ту
же тактику. Атаки начинались из-за дымовой завесы, которая образо-
вывалась после ружейных залпов, и велись при мощной артиллерий-
ской поддержке, однако основная масса пехоты была развернута в
колонны. Как показывал в своих трудах по теории военного дела
А. А. Жомини, если нападавшая сторона располагала достаточным
количеством решительно настроенных людей, едва ли возможно бы-
ло остановить их ружейным огнем неприятельской пехоты, преиму-
щественно построенной в виде колонны. Однако, прорвавшись
сквозь первую линию, нападавший затем оказывался весьма уязвим
274
для незамедлительных контратак со стороны свежих сил противни-
ка, еще не вступивших в бой, но уже построенных в виде батальон-
ных колонн для нанесения ответного удара. Если обе стороны были
настроены на победу, за очередной атакой вновь следовала контрата-
ка, и этот маятник раскачивался между противоборствовавшими
сторонами до тех пор, пока одна из них, исчерпав свои резервы, не
оказывалась поверженной и не отступала. Русские историки много
сил потратили на то, чтобы точно установить, сколько раз волны
французской пехоты обрушивались на флеши, но окончательно вы-
яснить это практически невозможно, да и это не столь уж важно. При
всей своей невиданной отваге оказавшиеся в меньшинстве русские в
конце концов были вынуждены отступить за Семеновский ручей и
перестроиться на обеих сторонах деревни Семеновское55.
В ходе ожесточенной битвы за флеши Багратион привел подкре-
пления как со своего правого, так и левого флангов. Применительно
к правому флангу это означало, что часть солдат 7-го пехотного кор-
пуса H. H. Раевского, который располагался слева от редута Раевско-
го, переместилась на юг в направлении Семеновского. Тем временем
с левого края русской линии Н. А. Тучков был вынужден послать на
подмогу Багратиону одну из своих двух пехотных дивизий под ко-
мандованием Коновницына.
В результате Тучкову пришлось туго, когда польский корпус По-
нятовского начал наступление по Старой Смоленской дороге в на-
правлении деревни Утицы. К счастью для русских, Понятовскому
пришлось сделать крюк, чтобы не заблудиться в лесу: это дает осно-
вания предположить, какая судьба была уготована гораздо более
крупным силам Даву, если бы он попытался осуществить предложен-
ный им самим фланговый удар. Когда Понятовский наконец начал
наступление, имевшиеся в его распоряжении 10 тыс. человек выну-
дили оказавшегося в меньшинстве Тучкова отойти на более прочную
позицию, закрепившись на холме к востоку от Утицы.
На протяжении всего оставшегося дня яростная, но в конечном
итоге не имевшая определенного исхода схватка продолжалась во-
круг Утицы и Старой Смоленской дороги. В качестве подкрепления
полякам пришла большая часть вестфальского корпуса Ж. А. Жюно.
На помощь же Тучкову прибыл Второй пехотный корпус К. Ф. Баг-
говута. Тем временем в прилегавшем к Утице лесу, между Старой
Смоленской дорогой и открытым пространством, на котором были
сооружены флеши, егерский полк И. Л. Шаховского ввязался в
страшный бой, лишив подвижности превосходящие силы противни-
ка и, по словам одного немецкого историка, продемонстрировав «не
только отвагу и стойкость, но также и мастерство, которое не всегда и
не везде удавалось обнаружить русской легкой пехоте»56.
275
С прибытием Багговута сражение на крайнем левом фланге рос-
сийской армии приобрело характер второстепенного события. Учи-
тывая относительный баланс сил на этом участке, едва ли Понятов-
ский смог бы успешно пробиться далеко по Старой Смоленской до-
роге и зайти в тыл русской армии. Гораздо более опасная ситуация
сложилась вокруг редута Раевского. Если бы французы осуществили
здесь прорыв, они разбили бы линию русских на две половины. Они
также бы оказались на достаточном расстоянии для нанесения удара
в направлении Новой Смоленской дороги - основной линии комму-
никаций в тылу Кутузова.
В течение более двух часов после падения Бородино артиллерия
и стрелки противника поливали огнем защитников редута Раевско-
го, но пехота Эжена Богарне, командовавшего левым флангом напо-
леоновской армии, так и не начала массированную атаку. Когда же
приказ атаковать наконец поступил, сила удара оказалась слишком
велика для защитников редута, и они были выбиты с кургана. Одна
из трудностей, с которым столкнулись русские, заключалась в том,
что у расположенной на редуте артиллерии заканчивались боеприпа-
сы. Кроме того, наступавшие колонны неприятеля были скрыты за
густым туманом, еще не рассеявшимся вокруг редута в столь ранний
час. В результате, когда французская пехота неожиданно появилась
из тумана и начала карабкаться на редут, среди русских солдат нача-
лась паника. Очень сложно установить точное время, в течение кото-
рого разворачивались те или иные эпизоды Бородинского сражения.
Что касается атаки на редут, с точностью можно утверждать, что она
началась вскоре после ранения Багратиона и после того, как часть
пехотного корпуса Раевского покинула прилегавшую к редуту тер-
риторию, отправившись на подмогу Багратиону57.
Получив известие о ранении Багратиона, Кутузов отправил в рас-
положение Второй армии А. П. Ермолова с тем, чтобы тот оказал по-
мощь остававшимся в строю командирам и рапортовал о положении
дел. Вместе с Ермоловым выехал генерал-майор граф А. И. Кутайсов,
командовавший всей артиллерией русской армии. Кутайсов был спо-
собным молодым артиллеристом, страстно преданным своему делу.
Он также был внешне привлекателен, добр, обаятелен и образован,
что помогло ему стать одной из наиболее популярных фигур в армии.
Это было несколько иронично, поскольку его отец, первый граф Ку-
тайсов, был всеми презираемым и малограмотным бывшим турецким
военнопленным, которого Павел I сделал своим приближенным и
доверенным лицом и возвел в графское достоинство, отчасти назло
русской аристократии58.
Проезжая мимо редута Раевского по пути в расположение Второй
армии, Ермолов и Кутайсов увидели вблизи спешно отступавшие
276
русские войска. Русским было крайне важно контратаковать немед-
ля, пока противник не успел закрепиться на захваченном редуте.
А. П. Ермолов был как раз тем человеком, который был нужен в
столь критическом положении. Он сразу же принял командование
войсками, находившимися поблизости от него, и повел в их успеш-
ное контрнаступление. Пока люди Ермолова - в основном приписан-
ные к Уфимскому пехотному полку 6-го пехотного корпуса Дохтуро-
ва - пробивались обратно к редуту они обнаружили, что другие части,
входившие в состав 6-го корпуса, во главе с адъютантом Барклая Ле-
венштерном штурмовали редут с противоположной стороны холма.
Тем временем Паскевич собрал под своим командованием остатки
своей 26-й пехотной дивизии и выдвинулся на подмогу Левенштерну
и Ермолову слева от редута. Контрудар русских увенчался успехом
потому, что русские офицеры, находившиеся на месте схватки, дей-
ствовали без промедления, решительно и проявляли инициативу, не
дожидаясь приказов. Кроме того, дивизия генерала Ш. А. Л. А. Мора-
на, представлявшая собой острие атаки французов, слишком сильно
оторвалась от остальных дивизий Эжена Богарне и оказалась отре-
занной59.
С русской стороны самой серьезной потерей, понесенной в ходе
контрудара, был Кутайсов, погибший во время повторного взятия ре-
дута. Его тело так и не нашли. Нет сомнения что глава всей артилле-
рии российской армии не должен был рисковать своей жизнью по-
добным образом, и впоследствии смерть Кутайсова использовали для
объяснения ошибок, допущенных русской артиллерией во время
сражения. Эти объяснения, безусловно, были логичны. На поле боя
русские имели 624 орудия и, в частности, располагали большим чис-
лом 12-фунтовых пушек, чем французы. Тем не менее они успели
дать такое же количество залпов. Возникшие проблемы были связа-
ны с повторным подвозом боеприпасов для батарей. Гораздо хуже
было то, что, хотя отдельные батареи действовали умело и храбро,
русским так и не удалось сосредоточить артиллерийский огонь.
На ключевых участках сражения русские батареи оказались в мень-
шинстве и были накрыты огнем неприятеля. После того как они
были уничтожены или вынуждены отступить, новые батареи, взя-
тые из подкрепления по одной или по две, часто разделяли судьбу
своих предшественниц. И. П. Липранди считал, что эта ошибка бы-
ла мало связана со смертью Кутайсова. По его мнению, русским на
протяжении всего 1812 г. ни разу не удалось сконцентрировать
свою артиллерию, хотя к 1813 г. они усвоили этот урок и порой дей-
ствовали лучше60.
В нормальных условиях за отпором, данным дивизии Морана,
должен был последовать новый натиск остальных корпусов Богарне.
277
В действительности, однако, прошло несколько часов прежде, чем
после трех часов пополудни началась новая крупная атака. Эта про-
волочка сыграла ключевую роль. 26-я пехотная дивизия Паскевича
потеряла более половины своего состава убитыми и ранеными, и
Барклай отправил ее в тыл, где она могла отдохнуть и перестроиться.
Он смог это сделать потому, что в то самое время в полном составе
прибыл 4-й пехотный корпус Остермана-Толстого, который мог быть
использован для прикрытия бреши между редутом Раевского и рус-
скими войсками, втянутыми в жестокую схватку за деревню Семе-
новское. «Затишье» вокруг редута определенно было относительным.
Люди Остермана-Толстого оказались под сильным заградительным
огнем неприятельской артиллерии. Однако полномасштабная атака
французской пехоты, которая могла бы прорвать ослабленную оборо-
ну русских рядом с редутом поздним утром 7 сентября, так и не со-
стоялась61.
Причина проволочки заключалась в том, что Богарне отвлекся на
внезапное нападение русской кавалерии с севера, которое представ-
ляло угрозу для его тыла. Инициатором нападения был М. И. Пла-
тов, чей казачий корпус располагался на правом краю линии русских.
Ранним утром 7 сентября казачьи разъезды доложили, что францу-
зов перед ними не было и что для кавалерии открывалась возмож-
ность перейти вброд р. Колочу и пробиться на юг в тыл французских
линий. В итоге не только казаки Платова, но и 1-й кавалерийский
корпус Ф. П. Уварова получили приказ напасть на войска Богарне.
На самом деле несколько тысяч всадников без поддержки пехоты и
всего при двух батареях конной артиллерии едва ли могли многого
добиться. Казаки Платова разграбили обоз Богарне, тогда как регу-
лярные части Уварова совершили несколько не особенно решитель-
ных атак на французскую пехоту. В тот момент Кутузов счел эту ата-
ку неудачной и был раздражен невыразительными действиями Ува-
рова. Лишь много времени спустя русские пришли к пониманию,
сколь многое изменил этот маневр.
Тем временем на протяжении всего позднего утра и раннего дня
продолжалась жестокая схватка в деревне Семеновское и ее окрестно-
стях, при этом центр ее смещался в направлении левого фланга рус-
ской армии. В деревне и справа от нее находились остатки Второй ар-
мии П. И. Багратиона и небольшая гренадерская бригада князя
Г. М. Кантакузена, пришедшая им на подмогу. Слева от деревни стояла
пехотная дивизия П. П. Коновницына и три гвардейских полка - Из-
майловский, Литовский и Финляндский. Позади пехоты располага-
лись шесть драгунских и гусарских полков 4-го кавалерийского кор-
пуса К. К. Сиверса, но к концу дня большая часть русской тяжелой
кавалерии также было задействована в сражении близ Семеновского.
278
Все отряды русской пехоты, находившиеся рядом с Семеновским,
подверглись следовавшим одна за другой атакам и находились под
сильным огнем неприятельской артиллерии. Потери были огромны.
Хуже всего пришлось гвардейцам, так как слева от деревни им было
негде укрыться. Наоборот, то место, где они стояли, находилось ниже
уровня противоположного берега Семеновского ручья, на котором
Даву и Ней разместили множество батарей. Дистанция была столь
мала, что временами французские пушки давали залпы картечью по
рядам русской лейб-гвардии. Последние подвергались непрестанным
атакам французской кавалерии и по этой причине были вынуждены
оставаться в каре, представляя собой оптимальную мишень для вра-
жеской артиллерии. Как и при Ватерлоо, атаки неприятельской кава-
лерии стали восприниматься как желанная передышка от артилле-
рийского обстрела противника. Гвардейцам также пришлось развер-
нуть большое количество стрелков против французской пехоты,
предпринимавшей попытки вырваться из располагавшегося слева от
русских леса. Тем не менее три полка уверенно держались перед ли-
цом всех перечисленных опасностей. Они отчаянно защищались от
атак французской кавалерии и пехоты, и их стойкость была тем стол-
пом, вокруг которого сплотилась вся оборона русских.
В общей сложности лейб-гвардии Измайловский и Литовский
полки потеряли свыше 1600 человек убитыми и ранеными. В Литов-
ском полку, например, все полковники и капитаны были убиты или
ранены, некоторые из них оставались в строю, несмотря на много-
численные ранения. Тяжелые потери понесли также артиллерийские
батареи лейб-гвардии, которые были выдвинуты вперед для под-
держки полков и были накрыты огнем более многочисленных фран-
цузских орудий. Среди раненых был, например, 17-летний А. С. Но-
ров, который под Бородино лишился ноги, но, несмотря на это, сде-
лал блестящую карьеру, завершив ее на посту министра образования.
Командир его батареи, «увидя Норова - этого красивого, во всех от-
ношениях, любезного юношу, можно сказать мальчика, изуродован-
ного навеки, высказал ему невольно свою печаль; на это Норов отве-
чал ему со своим всегдашним легким заиканием: "Ну что, брат, де-
лать! Бог милостив! Оправлюсь и воевать на костыляшке пойду!"»
М. И. Кутузов докладывал Александру I о том, что полки лейб-
гвардии «в этом сражении покрыли себя славой в глазах всей армии».
Бородино поистине явилось тем моментом за все время наполеонов-
ских войн, к которому русская гвардия сложилась в качестве как ни-
когда надежного элитного подразделения, чье вмешательство могло
решить судьбу сражения62.
Русским в конечном итоге пришлось покинуть Семеновское и
отойти на несколько сот метров на восток, но они не утратили дис-
279
циплины и по-прежнему были обращены к противнику сомкнуты
строем. Французская кавалерия атаковала каре, но не могла нару-
шить их порядок. Когда кавалерия попыталась прорваться в тыл ли-
нии русских, она обнаружила, что ей не хватает места для маневра, и
была контратакована русскими кирасирами и 4-м кавалерийским
корпусом Сиверса, которым удалось более чем успешно выполнить
свою задачу. К середине дня стало ясно, что корпуса Даву и Нея ис-
черпали свои силы. Если Наполеон собирался совершить прорыв че-
рез линию русских за Семеновское, ему пришлось бы подвести све-
жие войска. В его распоряжении оставались только гвардейцы. Одна
из пехотных дивизий гвардии осталась в Гжатске, но две других об-
щей численностью около 10 тыс. человек были под рукой. Ней и Да-
ву обратились к Наполеону с просьбой ввести эти войска в бой.
Начиная с сентября 1812 г., ведется ожесточенная полемика от-
носительно того, действительно ли отказ французского императора
задействовать свой резерв стоил ему решительной победы при Боро-
дино и, таким образом, лишил его шансов выиграть кампанию 1812 г.
На этот вопрос нет однозначного ответа. Сами русские разошлись во
мнениях о том, что бы произошло, если бы Наполеон послал в бой
свою гвардию. Генерал М. И. Богданович, лучший русский историк
XIX в., полагал, что Наполеон обеспечил бы себе решительную по-
беду и тем самым серьезно подорвал бы моральный дух российской
армии. С другой стороны, Евгений Вюртембергский писал, что появ-
ление на поле боя гвардии превратило бы сражение практически с
ничейным исходом в явную победу французов, но армия М. И. Куту-
зова все равно отошла бы на Новую Смоленскую дорогу, и оконча-
тельный стратегический исход сражения, таким образом, остался бы
неизменным63.
Моя собственная интуиция подсказывает мне, что Евгений был,
вероятно, прав. С русской стороны в резерве имелось еще шесть ба-
тальонов лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков,
которые все вместе в результате обстрела неприятельской артилле-
рии потеряли всего 300 человек. 2-я гвардейская пехотная бригада
уже показала, сколь сильное сопротивление могли оказать гвардей-
ские полки, и 1-я гвардейская бригада едва ли проявила бы себя худ-
шим образом. Как и в сражении при Семеновском, остальные под-
разделения выстроились бы вокруг гвардейцев. Например, дивизия
И. Ф. Паскевича, отправленная в тыл для переформирования, была
вполне в состоянии снова вступить в бой в случае необходимости,
равно как и некоторое число артиллерийских батарей, также отве-
денных с поля боя для отдыха и пополнения боекомплекта. Сочета-
ние нескольких факторов: русского упорства, характера местности
позади линий русских - пересеченной, покрытой кустарником, а так-
280
же расстояние до главной дороги, вероятно, означало, что русским
удастся сдерживать наступление французов достаточно долго, чтобы
позволить армии ускользнуть. Получив время, М. И. Кутузов также
смог бы подвести четыре нетронутых егерских полка и несколько ар-
тиллерийских батарей и сформировать из них арьергард позади Боро-
дино. М. Б. Барклай все еще полагал, что его армии предстояли серьез-
ные бои, и ожидал, что на следующий день сражение возобновится64.
Вся эта полемика носит, конечно, теоретический характер, по-
скольку Наполеон отказался рисковать своей гвардией. Дым и пыль,
образовавшиеся в ходе сражения, не позволяли увидеть, что проис-
ходило позади линии русских. Русские сражались с невероятным
упорством, которое и не думало идти на убыль. Командовавший
гвардией маршал Жан-Батист Бессьер, которого Наполеон выслал
вперед для рекогносцировки местности, докладывал, что русские по-
прежнему оказывают сильное сопротивление. Учитывая возмож-
ность еще одного сражения до вступления в Москву и непрочность
позиций Наполеона при движении вглубь центральной России, не
удивительно, что французский император желал сохранить свой
основной стратегический резерв. Тот факт, что во время отступления
из Москвы гвардейцы так и не были задействованы, доказывает,
сколь большую ценность они представляли в глазах французского
главнокомандующего65.
Учитывая отказ императора вводить свою гвардию в бой при Се-
меновском, его последний шанс одержать победу был связан с вто-
рым штурмом редута Раевского, который был начат Эженом Богарне
вскоре после трех часов пополудни. К тому моменту редут уже был
практически полностью разрушен. Его защищала 24-я дивизия 6-го
пехотного корпуса под командованием П. Г. Лихачева, поддерживае-
мая слева 4-м пехотным корпусом А. И. Остермана-Толстого. Атаку
начала тяжелая кавалерия, что было нетрадиционным способом взя-
тия полевых укреплений. На ограниченном пространстве редута за-
вязалась жестокая схватка. Убитые и раненые лежали штабелями.
Сам Лихачев был взят в плен, но большая часть русских защитников
пала, хотя некоторые орудия и удалось своевременно отвести. На
этот раз Богарне подвел достаточное количество из остававшихся в
его распоряжении 20 тыс. пехотинцев, и им удалось закрепиться на
редуте66.
М. Б. Барклай де Толли в течение всего дня был в гуще сражения,
всякий раз хладнокровно переформировывал и заново развертывал
свои полки перед лицом новой опасности. Одев все полагавшиеся ча-
сти мундира и все свои знаки отличия, он, казалось, - и это действи-
тельно было так - искал смерти. Большинство его адъютантов были
убиты или ранены. Показанный им пример мужества, хладнокровия
281
и компетентности в минуты чрезвычайного напряжения и опасности
вновь снискал ему уважение в войсках. Теперь же он в очередной, но
уже последний за 7 сентября раз сосредоточил свою пехоту и артил-
лерию на расстоянии около километра к востоку на хорошей оборо-
нительной позиции, располагавшейся на возвышенности, и прибег к
помощи своей кавалерии, чтобы не дать противнику воспользовать-
ся захваченным редутом. Кавалерия Наполеона понесла тяжелые по-
тери в ходе штурма редута Раевского. Лошади французов также на-
ходились в гораздо худшей форме, чем лошади русских. С другой
стороны, регулярная кавалерия Наполеона имела значительный чис-
ленный перевес над русской кавалерией. Барклай был даже вынуж-
ден ввести в бой свой последний резерв - кавалергардов и конно-
гвардейцев, но эти элитные войска лишь потеснили противника, кото-
рому удалось удержать свою линию. Когда Наполеон снова отказался
ввести в бой свою гвардию, чтобы воспользоваться падением редута,
Бородинское сражение завершилось.
В ночь после сражения поручик лейб-гвардии Измайловского
полка Л. А. Симанский записал события минувшего дня в своем
дневнике. Смоленская икона Божьей Матери находилась поблизости
от бивуака измайловцев, и прежде чем заряжать ружья полк обра-
тился к ней с молитвой. На полк, выстроившийся в каре близ Семе-
новского, обрушился град ядер и картечи. По сравнению с этим атаки
неприятельской кавалерии вызывали облегчение. Нигде в поле зре-
ния не было русской артиллерии. Все старшие офицеры Измайлов-
ского полка пали. Штабс-капитан командовал батальоном, а простой
подпоручик - его стрелками. Каким-то чудом самого Л. А. Симан-
ского не задело. Когда его ординарец увидел поручика, невредимым
возвращающимся из боя, он расплакался от радости. Симанский за-
вершил свое вступление следующей фразой: «Я думал об родных,
был хладнокровен, с назначенного мне места не сходил ни шагу, лю-
дей ободрял, при каждом миновении меня ядр молился и благодарил
Бога. Всевышний услышал молитву мою и спас меня; подай Боже,
чтобы Он и щедротами спас и погибающую Россию, которая доволь-
но уже наказана за грехи ее»67.
М. И. Кутузов провел целый день на командном посту на правом
фланге, близ деревни Горки. Он расставил войска накануне сражения
и сыграл некоторую роль 7 сентября в том, что касалось введения в
бой резервов. В целом, однако, он оставил ведение сражения на по-
печение М. Б. Барклая и П. И. Багратиона. Когда Багратион был ра-
нен, он отправил себе на смену Д. С. Дохтурова, но сам никогда не
покидал холма в Горках. Это было разумно. Барклай, Багратион и
Дохтуров обладали всеми необходимыми навыками для того, чтобы
руководить решающим сражением подобного рода, в ходе которого
282
русские не пытались осуществлять грандиозные маневры. Они так-
же были гораздо моложе и подвижнее Кутузова. К тому же для него
не было замены. Если бы Кутузов погиб, боевой дух и сплоченность
армии пришли бы в совершенное расстройство. Ни один генерал рус-
ской армии не мог и близко рассчитывать на столь же безоговороч-
ное доверие и подчинение. Как это выразил И. Т. Радожицкий: «От-
дать без боя древнюю столицу империи, мог только один фельдмар-
шал князь Кутузов, как истинный сын России, вскормленный ее
сосцами»68.
Сразу после сражения оставление Москвы, казалось, вовсе не
входило в планы М. И. Кутузова. Напротив, он сказал своим подчи-
ненным, что собирается атаковать на следующий день. Только вести
о том, что Наполеон не ввел в бой свою гвардию, и что потери среди
русских огромны, убедили его изменить решение. Всего, по послед-
ним оценкам русской стороны, Россия потеряла при Шевардино и
Бородино от 45 до 50 тыс. солдат против, возможно, 35 тыс. убитых и
раненых французов. В частности, была практически полностью уни-
чтожена Вторая армия Багратиона. Даже несколько недель спустя,
когда отбившиеся по дороге части вернулись в строй, считалось, что
Вторая армия 7 сентября потеряла более 16 тыс. человек, помимо
5 тыс. человек, которых она лишилась при Шевардино двумя днями
ранее. Как ни велики эти цифры, но наибольший урон понес стар-
ший офицерский состав армии69.
Поэтому М. И. Кутузов отдал приказ об отступлении. Практиче-
ски единственный раз за всю кампанию русский арьергард проявил
себя не с лучшей стороны. Вина за это была возложена на его коман-
дира, М. И. Платова, а сам факт рассматривался офицерами регуляр-
ных частей армии как подтверждение давно бытовавшего среди них
мнения о том, что казачьи генералы были недостаточно компетентны
для того, чтобы командовать пехотой и артиллерией. Основная про-
блема заключалась в том, что арьергард Платова не задерживал про-
движение французов и не держал их на достаточном отдалении от
основных сил отступавшей русской армии, как это всегда и очень
умело делал П. П. Коновницын. В результате и без того измотанные
войска не получили требовавшегося им отдыха. Спешный уход ар-
мии из Можайска означал, что оставлены были тысячи раненых -
в противоположность тому, что происходило на более ранних этапах
отступления. Когда М. И. Кутузов усилил арьергард и поставил на
место Платова М. А. Милорадовича, дела пошли значительно лучше,
однако данный эпизод способствовал усилению напряженности в от-
ношениях между лидерами регулярных и казачьих войск70.
Главная причина, однако, крылась в том, что у русских оставалось
все меньше пространства для маневра. Через шесть дней после Боро-
283
динского сражения, армия Кутузова находилась в предместьях Моск-
вы. Кутузову было труднее оставить Москву, чем Барклаю. Оба гене-
рала являлись патриотами, много раз рисковавшими жизнью на по-
лях сражений, но та Россия, за которую они сражались, в их
представлениях была не одной и той же. Барклай был верен русско-
му солдату и восхищался им, но сам он был выходцем из балтийской
провинции, протестантского вероисповедания, и вырос в Петербур-
ге. Для него Россия ассоциировалась прежде всего с императором,
армией и государством. В чем-то - но не во всем - схожим было вос-
приятие России Кутузовым: как вследствие питаемых им чувств, так
и по причине личной заинтересованности. В сознании любого пред-
ставителя старорусской аристократии, не утратившего связи со свои-
ми корнями, существовала также другая Россия: православное цар-
ство, которое существовало до Романовых и империи, столицей ко-
торого являлась Москва.
Последние слова, которые М. И. Кутузов сказал Александру I, по-
кидая Петербург для того, чтобы принять командование армией, бы-
ли о том, что он скорее погибнет, чем оставит Москву. Вскоре после
прибытия в расположение Главной квартиры он писал Ф. В. Ростоп-
чину, московскому генерал-губернатору: «Не решен еще вопрос, что
важнее - потерять ли армию или потерять Москву. По моему мне-
нию, с потерею Москвы соединена потеря России». Когда, однако,
13 сентября в Филях собрался военный совет, Кутузов понимал, что
фактически такой вопрос уже не стоял. Если бы он остался и дал бой,
очень велика была вероятность того, что будут потеряны и армия, и
столица. Нет сомнения в том, что главнокомандующий уже принял
решение оставить город еще до того, как в 4 часа пополудни собрался
военный совет. Но столь важный шаг не мог быть сделан без консуль-
таций с генералами. Более того, Кутузов беспокоился о том, чтобы
разделить с другими часть ответственности за решение, которое не
могло не вызвать сильного негодования и неодобрения71.
Главными действующими лицами на военном совете были
Л. Л. Беннигсен и М. Б. Барклай. Первый из них выбрал участок
местности, на котором армия должна была готовиться дать бой за
пределами Москвы. Согласно освященной веками традиции, одна
лишь гордость претила ему признать, что он совершил ошибку. Из его
последующей переписки с Александром I также становится ясно, что
он заботился о том, чтобы спихнуть ответственность за сдачу города
на М. И. Кутузова и М. Б. Барклая. На военном совете Барклай из-
ложил причины, по которым русская армия должна была непремен-
но потерпеть поражение, если бы она заняла оборонительную пози-
цию. Она не только оказалась бы в значительном меньшинстве, но ее
позиции были бы разрезаны оврагами, что создавало бы серьезные
284
трудности для оказания согласованного сопротивления. Проигранное
сражение повлекло бы за собой спешное отступление через Москву,
которое легко могло бы привести к разделению армии на составные
части. Единственно возможным вариантом было нападение на ар-
мию Наполеона, но огромные потери среди офицеров русской армии
под Бородино делали чрезвычайно рискованным сражение, требо-
вавшее сложных маневров. К. Ф. Толь и А. П. Ермолов разделяли
точку зрения Барклая, хотя Ермолову не хватило моральных сил,
чтобы произнести это вслух и взять на себя ответственность перед
лицом других генералов. Напротив, Барклай продемонстрировал не
только моральную стойкость, но и некоторое великодушие, выступая
решительно и тем самым беря на себя часть бремени той ответствен-
ности, которая была возложена на человека, ранее сменившего его на
посту главнокомандующего72.
Оставалось решить непростую задачу: провести по улицам круп-
ного города измотанную и в некотором роде деморализованную ар-
мию вместе со всем ее багажом и частью раненых солдат. Учитывая,
что враг шел по пятам, это могло стать чрезвычайно опасным меро-
приятием. Не облегчало положение и то, что новости о предстояв-
шем оставлении Москвы обрушились на гражданское население го-
рода очень поздно. Во время прохода армии через город 14 сентября,
массовый отъезд гражданских лиц все еще продолжался. Один штаб-
ной офицер описывал происходящее «не как ход армии, а перемеще-
ние целых народов с одного конца света на другой». Барклай, как
обычно, был неутомим и делал все от него зависящее, чтобы водво-
рить хотя бы некоторый порядок посреди этого хаоса. На ключевых
перекрестках стояли офицеры, которые должны были направлять
движение войск. По обе стороны от двигавшихся колонн ехала кава-
лерия с целью недопущения дезертирства и грабежей. Барклай лич-
но следил за исполнением распоряжений73.
Однако истинным героем дня оказался Милорадович, в тот мо-
мент командовавший русским арьергардом. Его оппонентом в рядах
французского авангарда обычно оказывался И. Мюрат - у двух этих
людей было много общего. Оба генерала часто играли на публику,
любили роскошную одежду и широкие жесты. Было бы неверным
утверждать, что ни один из них не был интеллектуалом, но Милора-
дович был не только почтенным и великодушным, но временами и
удивительно скромным и проницательным человеком. Он, безуслов-
но, всесторонне оценил опасность, грозившую российской армии в
тот момент, и с некоторой бравадой отправил своего адъютанта к
Мюрату с предложением заключить однодневное перемирие с тем,
чтобы русские могли отступить, оставив город нетронутым. В случае
если бы эта просьба была отклонена, Милорадович грозил начать
285
уличные бои и превратить Москву в руины. Более, чем многие дру-
гие французские генералы, Мюрат желал получить удобные кварти-
ры, заключить мир и вернуться домой. Возможно, убаюканный ил-
люзиями самого Наполеона, он видел падение Москвы как прелю-
дию к миру. Все это подвигло его к тому, чтобы не просто принять
предложение Милорадовича о перемирии, но также впоследствии
продлить его еще на двенадцать часов. Результатом дерзкого почина
Милорадовича стало то, что российская армия вышла из Москвы
практически невредимой74.
В принципе М. И. Кутузов мог отступить из Москвы по несколь-
ким направлениям. Если бы он повернул на северо-запад, например,
он мог перекрыть дорогу на Тверь и Петербург, население которого
не могли не всколыхнуть новости о падении Москвы. В действитель-
ности же он отступил на юго-восток по дороге к Рязани. Во многих
смыслах это был самый безопасный путь отхода из Москвы перед
лицом противника, входившего с запада. 17 сентября, однако, пере-
правившись через реки Москва и Боровск, Кутузов резко свернул на
юг. Двигаясь быстрым маршем, он пересек дороги на Каширу и Тулу
прежде, чем свернуть на юг на Старую Калужскую дорогу, которая
вела от Москвы на юго-запад.
Тем временем 15 сентября Наполеон вошел в Москву и разместил
свою ставку в Кремле. Уже в тот день в разных частях города нача-
лись пожары. Москва сгорела за шесть дней. Три четверти зданий в
городе было уничтожено. Всего за лето и осень 1812 г. в Москве и
Московской губернии было уничтожено частной собственности на
270 млн руб., что по тем временам являлось астрономической сум-
мой. Подавляющее большинство жителей выехали из города, но те,
кто остался, были выгнаны из своих домов, обездолены, а иногда и
убиты. Из общего числа 30 тыс. раненых солдат, бывших в Москве,
вовремя были эвакуированы всего 6 тыс., прежде всего благодаря
стараниям Я. В. Виллие - директора Медицинского департамента
Военного министерства, хорошо знавшего свое дело. Но очень мно-
гие из оставленных погибли в огне пожара. Когда русские отбили
Москву, они обнаружили и сожгли 12 тыс. трупов75.
Еще до начала пожара русские были вынуждены оставить в горо-
де обширные запасы боеприпасов, в том числе более 70 тыс. ружей,
хотя, по общему признанию, половина из них требовала ремонта.
Москва являлась тыловой базой армии Кутузова, и за то короткое
время, которое прошло с момента получения известия о том, что го-
род должен был быть оставлен, было крайне сложно вывезти все во-
енные арсеналы. Найти достаточное количество телег в последний
момент было невозможно, поэтому большая часть оружия, снаряже-
ния и другого военного багажа было вывезено на 23 баржах. Первым
286
трем удалось успешно покинуть черту города, но четвертая баржа,
перегруженная артиллерийскими принадлежностями, села на мель на
Москве-реке, и перегородила путь остальным девятнадцати. На этих
баржах находилось оружия, обмундирования и снаряжения на сумму
5 млн руб., которые пришлось сжечь, чтобы все это не досталось На-
полеону76.
Вопрос о том, кто устроил или что вызвало пожар, всегда слу-
жил источником разногласий. Достоверно известно, что ни Алек-
сандр, ни Наполеон не приказывали сжигать город. Еще до сдачи
Москвы Ф. В. Ростопчин говорил, что французы завоюют лишь ее
пепел. Он эвакуировал московскую пожарную бригаду в составе 2 тыс.
человек и все ее оборудование. Казачьи отряды армии Кутузова пре-
дали огню по меньшей мере один из кварталов города, следуя такти-
ке выжженной земли, которая предполагала уничтожение всех стро-
ений, и которой русские следовали с тех самых пор, как Наполеон
оставил позади Смоленск и вторгся в центральные районы России.
Кутузов также приказал поджечь многие из остававшихся военных
складов. Хотя халатность и грабежи французов могли внести свою
лепту в уничтожение города, гораздо большую ответственность за
произошедшее, несомненно, несли русские. Что имело значение в то
время, так это утвердившееся мнение о том, что во всем виноват На-
полеон и что уничтожение города явилось громадной жертвой со
стороны патриотически настроенной части русского общества, в том
числе в деле освобождения Европы77.
Возможно, пожар помог отвлечь внимание Наполеона от фланго-
вого маневра Кутузова, совершенного от Рязани до Калужской доро-
ги. При нормальных обстоятельствах это было бы рискованным пред-
приятием, поскольку во время маневра русские колонны оказывались
прямо перед наполеоновской армией, находившейся в Москве. В дей-
ствительности же, однако, измотанность французов и умелые дей-
ствия казачьего арьергарда означали, что маневр завершился еще до
того, как Наполеон успел хотя бы осознать, что его противник больше
не двигался в направлении Рязани.
Обосновавшись в лагере близ Тарутино на Старой Калужской до-
роге, Кутузов занял прочные позиции. Он мог прикрыть военные за-
воды и склады в Брянске и прежде всего - имевшие большое значе-
ние оружейные заводы и мастерские в Туле. Получив известия о па-
дении Москвы, многие ремесленники Тульского оружейного завода
разбежались по своим деревням. Генерал-майор Ф. Н. Воронов, ко-
мандир Тульского оружейного завода, докладывал, что, если бы ему
пришлось эвакуировать завод в Туле, производство могло быть воз-
обновлено не ранее, чем через полгода, что поставило бы военную
экономику России на грань катастрофы. Фельдмаршал смог уверить
287
его в том, что Тула теперь находится под прикрытием российской ар-
мии и ей не грозит непосредственная опасность78.
Кутузов под Тарутино находился в прекрасной позиции для то-
го, чтобы осуществлять вылазки против протяженных линий фран-
цузских коммуникаций, идущих на запад от Москвы до Смоленска.
Он также расположился наилучшим образом с точки зрения сообще-
ния с армиями Тормасова и Чичагова. Поскольку подводы с продо-
вольствием и подкрепления из плодородных и густонаселенных юж-
ных провинций шли к Кутузову в основном через Калугу, благодаря
новому местоположению у него имелись широкие возможности по
части прокормления находившихся под его началом людей и лоша-
дей и восстановления их сил. Однако для того, чтобы понять, как
именно это происходило, мы должны на мгновение оторваться от во-
енных операций и взглянуть на мобилизацию российского тыла.
Примечания
1 Лучшее исследование оборонительных укреплений в Риге: Фабри-
циус И. Г. Указ. соч. С. 355-359. Как всегда бесценные сведения содержатся
в работе М. И. Богдановича и энциклопедии: Богданович М. И. История
Отечественной войны 1812 года Т. 1. С. 340-343; Отечественная война 1812 го-
да. Энциклопедия. Мемуары генерала И. Ф. Эмме см.: Военный сборник.
1910. № 11. С. 30-38. Они интересны, но, возможно, не вполне справедливы
по отношению к И. Н. Эссену.
2 При оценке боевой мощи отдельных воинских подразделений в 1812 г.
автор опирается на соответствующие разделы Энциклопедии, в случае если
не указаны другие источники. Инструкции, данные П. X. Витгенштейну, см.
в кн.: Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 17.
С. 134-135.
3 Об опыте, приобретенном в ходе русско-шведской войны, пишет
М. И. Богданович, но см. также истории двух полков: Богданович М. И. Исто-
рия Отечественной войны 1812 года. Т. 1. С. 351-352; Гениев Н. И. История
Псковского пехотного, генерал-фельдмаршала князя Кутузова Смоленского
полка. 1700-1881. М., 1883. С. 178-182; Гулевич С. А. История 8-го пехотно-
го Эстляндского полка. С. 128-141. О моральном состоянии корпуса
П. X. Витгенштейна и влиянии на него победы см. в кн.: 1812 год в дневни-
ках... Вып. 3. С. 72-73.
4 См., например, замечания А. И. Михайловского-Данилевского в кн.:
1812 год... Военные дневники. С. 333,345.
5 О Ф. Ф. Довре см., например, кн.: Schubert F. Op. cit. P. 58. О И. О. Сухо-
занете см., например, кн.: Затворницкий H. M. Память о членах военного
совета // Столетие военного министерства. Т. 3. Кн. 4. СПб., 1906. С. 144 и да-
лее.
6 Об И. И. Дибиче см., например, замечания А. В. Чичерина: Дневник
Александра Чичерина, 1812-1813. С. 135; Дневник Павла Пущина. СПб., 1896.
С. 111.
288
7 Correspondance de Napoléon I. Vol. 24. № 19100. P. 158-159.
8 Saint-Cyr G. Mémoires pour servir à l'histoire militaire sous le Directoire, le
Consulat et l'Empire. Paris, 1831. Vol. 3. P. 79-81; Отечественная война 1812 го-
да. Материалы Военно-ученого архива. Т. 17. С. 284-285.
9 Гулевич С. А. История 8-го пехотного Эстляндского полка. С. 137-141.
10 Saint-Cyr G. Op. cit. Vol. 3. P. 87.
11 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 17.
С. 295. Письмо датируется 25 авг. (ст. ст.), но представляется очевидным, что
даты на рапортах проставлялись скорее в день получения их императором,
чем при отправке. Сумма 14 млн руб. взята из кн.: Богданович М. И. История
Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 72. Цифры по 1811 г. взяты из кн.:
Шелехов Ф. П. Указ. соч. С. 373. Некоторые несовпадения данных о числе
губерний объясняются отсутствием четкого определения губернии примени-
тельно к России в 1812 г. Некоторые приграничные районы в Азиатской ча-
сти страны не назывались губерниями.
12 См., например, замечания генерал-майора князя В. В. Вяземского, ко-
мандовавшего бригадой в армии А. П. Тормасова: 1812 год... Военные дневни-
ки. С. 199-215.
13 А. Ф. Ланжерон называет эту армию «одной из лучших в Европе». По-
скольку он был назначен заместителем командира этих войск, его взгляд тен-
денциозен, однако впоследствии Дунайская армия подтвердила подобную
оценку своими действиями. См.: Langeron A. Op. cit. P. 7.
14 Внешняя политика России. Т. 6. С. 406-417.
15 Два ключевых письма Александра I П. В Чичагову были написаны 6 и
22 июля (ст. ст.), см.: Военно-исторический сборник. 1912. № 3. С. 201-206.
16 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 16.
С. 181-182.
17 Инструкции цитируются по кн.: Внешняя политика России. Т. 6. С. 363-
365.
18 Там же. С. 486-490.
19 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 13.
С. 329-330; Военно-исторический сборник. 1912. № 3. С. 196-198. Об обе-
щаниях австрийцев см., в частности, беседы Франца I с Г. О. Штакельбергом:
Внешняя политика России. Т. 6. С. 393-396.
20 О направлении и времени перемещений см.: Отечественная война 1812 го-
да. Материалы Военно-ученого архива. Т. 17. С. 197-198.
21 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 250; Военный сборник. 1904. №1. С. 231-
236.
22 Панчулидзев С. А. История кавалергардов. СПб., 1903. Т. 3. С. 180.
23 Коншин Н. М. Записки о 1812 годе // Исторический вестник. 1884. № 8.
С. 281-282; Бородино: Документальная хроника. М., 2004. С. 24-25; М. И. Ку-
тузов. Сб. документов. Т. 1. Ч. 1. М., 1955. С.108.
24 Langeron A. Op. cit. P. 28. На самом деле многих раненых бросили у Мо-
жайска, но это был исключительный случай.
25 Цит. по: Клаузевиц К. 1812 год. М., 1997. С. 82.
26 Jomini A. The Art of War. London, 1992. P. 64-65, 230, 233-238.
27 Württemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 70-72.
289
28 Глинка Ф. H. Указ. соч. С. 293.
29 См. замечания П. П. Коновницына и генерала К. А. Крейца (командо-
вавшего частью кавалерии арьергарда) в кн.: 1812 год в дневниках... Вып. 2.
С. 70-72, 124-125. См. также воспоминания А. И. Михайловского-
Данилевского о П. П. Коновницыне в кн.: 1812 год... Военные дневники. С. 313-
316. М. И. Богданович. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 129-
136.
30 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 3. С. 132.
31 Сведения об этом комитете см.: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 1. Ч. 1.
С. 71-73. О проблемах, связанных с выбором главнокомандующего см.: Тар-
таковский А. Г. Указ. соч. С. 130-137; Подмазо А. А. К вопросу о едином глав-
нокомандующем в 1812 году // Отечественная война 1812 года: Источники,
памятники, проблемы. С. 140-146.
32 Дневник Павла Пущина. С. 59; Переписка императора Александра I...
С. 81-82,86-93.
33 О М. И. Кутузове написана масса книг. Возможно, лучший ее обзор
приводится в работе: Троицкий Н. А. Фельдмаршал Кутузов: Мифы и факты.
М., 2002.
34 Об отношениях между ведущими генералами см. прежде всего: Безото-
сный В. М. Борьба генеральских группировок // Эпоха 1812 года... Т. 1. М.,
2002; Ивченко Л. Л. Бородино: Легенда и действительность. М., 2002. С. 6-18.
35 Помимо книг, указанных в предыдущей сноске, см.: Bennigsen L. L. Op.
cit. Vol. 3. P. 77-84. Об одном из споров, касавшихся замысла батареи Раев-
ского, см.: Липранди И. П. Указ. соч. С. 176-178.
36 Цит. по: Клаузевиц К. 1812 год. С. 68.
37 Литература, посвященная Бородинскому сражению, обширна. Англоя-
зычным читателям стоит начать с работы А. Микаберидзе, в которой пред-
ставлено четкое и ясное изложение событий, прежде всего с русской сторо-
ны: Mikaberidze A. The Battle of Borodino. Barnsley, 2007. Работа К. Даффи
по-прежнему остается хорошим кратким введение в проблему, см.: Duffy С. Bo-
rodino... Как почти во всех случаях, применительно к русскоязычным рабо-
там лучше всего начать с Энциклопедии (в данном случае со статьи «Боро-
динское сражение». С. 80-92), в которой дается качественный обзор самых
лучших трактовок Бородинского сражения, присутствующих в современной
российской историографии. Литература на русском языке, касающаяся во-
енных действий в 1812 г., очень обширна, детальна и часто весьма хороша.
В качестве примера здесь можно привести три больших статьи А. А. Смирно-
ва, посвященных бою у Шевардино 5 сентября и рассматривающих дорево-
люционную, советскую и постсоветскую историографию соответственно, см.:
Эпоха 1812 года... Т. 3. М., 2004. С. 320-351; Т. 4. М., 2005. С. 239-271; Т. 5. М.,
2006. С. 353-368.
38 Хорошее описание этого развертывания и вызванного им последствий
приводится в мемуарах молодого штабного офицера 5-го корпуса H. H. Му-
равьева в кн.: Муравьев H. H. Указ. соч. С. 250. Дискуссия по поводу потерь,
вызванных артиллерийским огнем, см.: Смирнов А. А. Сомнительные вы-
стрелы // Проблемы изучения Отечественной войны 1812 года. Саратов, 2002.
С. 150-154.
290
39 Adkin M. The Waterloo Companion. London, 2001. P. 120-21, 284-301.
40 Данные о расстояниях взяты из Энциклопедии. С. 80-83. Доклад
М. Б. Барклая М. И. Кутузову приводится в кн.: Бородино: Документальная
хроника. М., 2004. С. 249-251. В своей великолепной книге Р. Муир утверж-
дает, что у русских было 36 тыс. людей на квадратную милю по сравнению с
25 тыс. солдат в армии Веллингтона: Muir R. Tactics and the Experience of
Battle in the Age of Napoleon. London, 1998. P. 15. Эти подсчеты всегда сложно
произвести, но я подозреваю, что там, где действительно сражалась русская
армия, а не там, где она была развернута, показатели были еще выше.
41 Например, М. Б. Барклай через В. И. Левенштерна приказал команди-
ру гвардейской кавалерии, чтобы тот постарался держать своих людей, по-
следний элитный резерв армии, в укрытии. Генерал И. Е. Шевич ответил,
что укрытия ему найти не удалось. См.: Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 264.
П. Х. Граббе, например, пишет о том, что А. П. Ермолов попросил его при-
казать войскам, прикрывавшим редут Раевского, лечь на землю, чтобы сни-
зить эффективность огня неприятельской артиллерии, но те отказались:
Граббе П. X. Указ. соч. С. 77.
42 Лучшим описанием укреплений с русской стороны является офици-
альная история российского корпуса военных инженеров за тот период. В ра-
боте И. Г. Фабрициуса присутствует описание Бородинского сражения, но
его следует читать параллельно с другими материалами об осадных операци-
ях в кампанию 1812 г. и о структуре и заданиях корпуса военных инженеров
в то время, см.: Фабрициус И. Г. Указ. соч. С. 760-765. М. И. Богданович дает
взвешенное описание укреплений, характеризуя их как «очень слабые», см.:
Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 142-143.
Англоязычная литература, как правило, неминуемо воспроизводит старые
мифы, созданные французскими авторами. Так, в одном из недавно опубли-
кованных исследований речь идет о «об устрашающих укреплениях <...>
грандиозного русского редута», см.: Fighting Techniques of the Napoleonic Age.
London, 2008. P. 113.
43 Мемуары Д. И. Богданова приводятся в кн.: Бородино в воспоминани-
ях современников. СПб., 2001. С. 169-171.
44 Фабрициус И. Г. Указ. соч. С. 762-764. Clausewitz С. Op. cit. P. 151.
45 Липранди И. П. Указ. соч. С. 177-180.
46 Это вопросы подробно рассмотрены в кн.: Mikaberidze A. Op. cit. P. 75-
76. Даже молодой (и по этой причине не участвовавший в деле) прапорщик
Ф. Н. Глинка, наблюдавший за событиям с располагавшейся в Бородино ко-
локольни, сделал запись о том, что войска Наполеона к вечеру 6 сентября
сосредотачивались напротив левого фланга русских, и вспоминал, что «об-
щее мнение» офицеров, которых он встретил в тот день, заключалось в том,
что на следующий день Наполеон будет атаковать по левому флангу. См.:
Глинка Ф. Н. Указ. соч. С. 18, 299.
47 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 261-262.
48 А. Микаберидзе рассматривает вопрос о численности войск и приводит
таблицу с различными подсчетами, выполненными историками и современ-
никами, см.: Mikaberidze A. Op. cit. P. 49-53.
49 О подкреплениях М. А. Милорадовича см. его доклад Александру I от
18 августа 1812 г. (ст. ст.) в кн.: Бородино: документальная хроник. С. 21-22.
291
50 Ségur P. Op. cit. Vol. 1. P. 255.
51 Correspondance de Napoléon 1er. Vol. 24. P. 207.
52 Ségur P. Op. cit. Vol. 1. P. 251-252. В данном случае Г. Гурго абсолютно
справедливо отстаивает правильность решения, принятого Наполеоном, см.:
Général Gourgaud. Op. cit. P. 213-215.
53 Официальный рапорт полкового командира К. И. Бистрома скорее
способен сбить читателя с толку обилием деталей; то же самое можно сказать
и об официальной истории этого полка: Бородино: документальная хроника.
С. 168-170; История лейб-гвардии Егерского полка за сто лет... С. 84-86.
О М. Б. Барклае см.: Грабе П. X. Указ. соч. С. 74. О слухах см.: 1812 год... Во-
енные дневники. С. 107.
54 Полные данные о потерях см.: Бородино: документальная хроника...
С. 332-354. О французской артиллерии см. Ларионов А. П. Использование
артиллерии в Бородинском сражении // К стопятидесятилетию Отечествен-
ной войны. М., 1962. С. 127.
55 Jomini A. Op. cit. С. 202-203.
56 Bernhardi T. Op. cit. Vol. 4. P. 74.
57 Ульянов И. Э. 1812: Русская пехота в бою. М., 2008. С. 164-165.
58 О А. И. Кутайсове см.: Смирнов А. А. Генерал Александр Кутайсов. М.,
2002.
59 Благодаря усилиям переводчика и редактора воспоминаний А. П. Ер-
молова А. Микаберидзе, теперь они доступны на английском языке: The Czar's
General: The Memoirs of a Russian General in the Napoleonic Wars. Welwyn
Garden City, 2007. Отчет А. П. Ермолова об этом эпизоде см.: Ibid. P. 159-
161. Отчет В. И. Левенштерна приводится в его мемуарах: Löwenstern V.
Op. cit. Vol. 1. P. 257-259.
60 О размещении артиллерии на Бородинском поле см.: Ларионов А. П.
Указ. соч. П. П. Потоцкий объясняет этот провал смертью А. И. Кутайсова,
см.: Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 181-182. Замечания И. П. Липранди см.:
1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 28-29.
61 Отчет И. Ф. Паскевича см.: Паскевич И. Ф. Походные записки //1812 год
в воспоминаниях современников. С. 102-103.
62 Замечания А. С. Норова см.: Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 178-179. Ве-
ликолепные мемуары подполковника Измайловского полка В. И. Тимофеева
приводятся в кн.: 1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 176-184. О Финляндском
полке см.: Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка, 1806-
1906. С. 204-220. О Литовском полке см.: Пестряков Н. С. История лейб-
гвардии Московского полка. СПб., 1903. Т. 1. С. 59-83.
63 Württemberg Е. Op. cit. Vol. 2. P. 110-111; Богданович M. И. История
отечественной войны 1812 года. Т. 2. С. 219,226.
64 Преображенкий и Семеновский полки вместе взятые 7 сентября поте-
ряли менее 300 человек, см.: Бородино: Документальная хроника. С. 342.
65 Д. Чандлер пишет о том, что решение Наполеона, вероятно, было пра-
вильным: Chandler D. The Campaigns of Napoleon. London, 1993. P. 807.
66 См. одно из последних исследований, обращающихся к анализу второй
атаки на редут: Земцов В. Н. Бородинское сражение: Падение «большого ре-
дута» // Бородинское поле: История, культура, экология. М., 2000. С. 31-55.
292
67 Военно-исторический сборник. 1913. № 2. С. 166.
68 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 1. С. 168.
69 Бородино: Документальная хроника. С. 332-335; Mikaberidze A. Op.
cit. P. 209.
70 Безотосный В. М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году.
М., 1999. С. 33-34, 62-64,75-83. Большую ценность для этого периода пред-
ставляют мемуары Ф. В. Акинфова, адъютанта М. А. Милорадовича, которые
приводятся в кн.: 1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 205-212.
71 Слова М. И. Кутузова, обращенные к Александру I, приводит графиня
Эдлинг в своих мемуарах, опубликованных в кн.: Державный сфинкс. М,
1999. С. 177. М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 1.4.1. С. 90-91.
72 Сообщения о деятельности военного совета наилучшим образом резю-
мированы в кн.: 1812 год: Энциклопедия. С. 666-667. Перевод мемуаров
А. П. Ермолова, выполненный А. Микаберидзе, дает возможность остро по-
чувствовать, какая игра велась между ним и М. И. Кутузовым, в которой на
кону стояла ответственность за оставление Москвы: The Czar's General. P. 168-
172. Письмо Л. Л. Беннигсена Александру I от 19 января 1813 г., дающее
представление о роли первого в разгоревшемся споре, приводится в кн.: Во-
енный сборник. 1903. № 1. С. 235-238.
73 Маевский С. И. Мой век, или История генерала Маевского, 1779-1848 //
Русская старина. 1873. № 8. С. 143.
74 1812 год в дневниках... Вып. 1. С. 205-212; Маевский С. И. Указ. соч.
С. 143-144.
75 Новейший обзор этих проблем приводится в Энциклопедии: особенно
ценны пассажи о Москве (С. 476-479) и пожаре (С. 482-484). О стоимости
уничтоженного частного имущества см.: Богданович М. И. История Отече-
ственной войны 1812 года. Т. 3. С. 28. О вывозе раненых и последующем раз-
говоре с Я. В. Виллие см.: Михайловский-Данилевский А. И. Мемуары. С. 189.
См. также: Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 143-144.
76 О баржах см. записи опросов, проведенных в послевоенное время:
М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 1. Ч. 2. С. 717-718.
77 Прекрасным образом эти вопросы рассмотрены в кн.: Попов А. И. Ве-
ликая армия в России: Погоня за миражом. Самара, 2002. С. 178 и далее.
78 Сперанский В. Н. Указ. соч. С. 386-388. М. И. Кутузов. Сб. документов.
Т. 1.4.1.С. 250.
ТЫЛ В 1812 г.
Ранее план Наполеона состоял в том, чтобы вести ограниченную
по своему масштабу «кабинетную» войну против Александра I.
Французский император, возможно, и размышлял о том, чтобы сте-
реть Пруссию с карты Европы, но он полагал, что уничтожение Рос-
сийской империи не было ни в его силах, ни в его интересах. Вместо
этого он надеялся ослабить Россию, вынудить ее вновь примкнуть к
континентальной блокаде и заставить признать факт господства
Франции в Европе. Вовсе не желая свергать Александра с трона или
погружать Россию в пучину революции и хаоса, Наполеон хотел,
чтобы император согласился на условия мира и затем сделал их обя-
зательными для русского общества. Отчасти по этой причине он в
ходе кампании 1812 г. подчеркивал свое уважение к Александру и
выставлял напоказ свое видение событий, согласно которому истин-
ным поджигателем войны была Великобритания и ее тайные агенты
в кругах петербургской знати.
Александр I и его советники прекрасно понимали цели Наполео-
на и его тактику. Они всеми возможными способами старались навя-
зать ему такую войну, которую он желал вести менее всего. С полити-
ческой точки зрения это означало ведение народной войны на истре-
бление по примеру Испании, в ходе которой император отказывался
от каких бы то ни было переговоров и всячески стремился мобилизо-
вать русское общество для обороны страны, взывая к его патриотиче-
скому, религиозному и ксенофобскому чувствам. В своей записке, со-
ставленной 12 апреля 1812 г., П. А. Чуйкевич подчеркивал, что «Рос-
сия в готовящейся борьбе сей должна возлагать всю свою надежды
на собственные свои силы и прибегнуть к средствам необыкновен-
ным, кои обрящет в твердости своего Государя и преданности ему на-
рода, который должно вооружить и настроить, как в Гишпании, с по-
мощью Духовенства». Кроме того, на народную войну, которая велась
в собственном отечестве, русское общество охотно предоставило бы
необходимые средства и принесло бы жертвы, которых бы потребо-
вала победа над громадной империей Наполеона1.
Самым лучшим источником, дающим представление о личных
взглядах Александра I на политическую подоплеку войны на терри-
тории России, является запись долгой беседы, которую он имел в
Гельсингфорсе (Хельсинки) в августе 1812 г., направляясь на встречу
294
с Бернадотом. Император заметил, что на протяжении всего прошло-
го столетия Россия воевала за рубежом, и у большинства русских
сложилось впечатление, что военные нужды далеко отстояли от их
непосредственных интересов и забот. Землевладельцы отказывались
отдавать своих крестьян в рекруты, а любое движение вспять вызы-
вало яростную критику по отношению к правительству и его воен-
ным представителям. «Теперь нужно убедить народ, - сказал Алек-
сандр, - что правительство не ищет войны, что оно вооружилось
только на защиту государства, надобно было сильно заинтересовать
народ в войне, показав ее русским, по прошествии ста слишком лет,
впервые вблизи, у них на родине; это было единственным средством
сделать ее народною и сплотить общество вокруг правительства, для
общей защиты, по его собственному убеждению и собственной его
воле».
Александр отметил также, что всеобщая решимость, демонстри-
руемая русским обществом с начала наполеоновского вторжения,
свидетельствовала о том, что его соображения оказались верны. Он
добавлял: что до него, то он никогда не заключит мира до тех пор,
пока на русской земле будет оставаться хотя бы один неприятель-
ский солдат, даже если бы это означало, что армии - в случае пора-
жения и потери Петербурга и Москвы - потребовалось бы занять
прочные позиции вдоль течения р. Волги. Чиновник Великого кня-
жества Финляндского, с которым вел беседу Александр, отмечал в
своих мемуарах, что император говорил умно, доходчиво и реши-
тельно, что произвело на его собеседника сильное впечатление и во-
одушевило его2.
Как только Наполеон пересек границу России, Александр I про-
возгласил войну народной. После того как французы переправились
через Двину и подошли к Смоленску и пределам Великороссии, этот
призыв прозвучал с удвоенной силой. В начале августа М. Б. Бар-
клай де Толли писал смоленскому губернатору барону К. И. Ашу, что
ему известно о том, что верноподданное население губернии встанет
на защиту «Священной Веры и Отечественного Края», и что в конце
концов Россия восторжествует над «вероломными» французами, как
в прошлом она восторжествовала над татарами: «...именем Отечества
просите обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженною
рукою напасть на уединенные части неприятельских войск, где оных
увидят. К сему же я пригласил особым отзывом россиян, в местах
французами занятых обитающих, дабы ни один неприятельский рат-
ник не скрылся от мщения нашего за причиненные вере и Отечеству
обиды, и когда армия их поражена будет нашими войсками, тогда б
бегущих неприятелей повсюду встречала погибель и смерть из рук
обывательских»3.
295
Когда 19 июля Александр I покинул расположение армии и от-
правился в Москву с целью мобилизации тыла для нужд военного
времени, его первоочередной задачей была организация ополчения,
которое должно было служить второй линией обороны против за-
хватчиков. А. С. Шишков написал черновик императорского мани-
феста, в котором содержался обращенный ко всем сословиям призыв
поддержать новое ополчение. В манифесте упоминались события
двухсотлетней давности, имевшие место в период так называемого
Смутного времени, когда русское общество восстало против попыт-
ки посадить на российский престол польского королевича и положи-
ло конец беспомощности и унижению России, избрав первого Рома-
нова и возродив сильное государство:
«Неприятель вступил в пределы наши и продолжает нести ору-
жие свое внутрь России, надеясь силою и соблазнами потрясть спо-
койствие сей державы. Он положил в уме своем злобное намерение
разрушить славу ее и благоденствие. С лукавством в сердце и лестию
в устах несет он вечные для ней цепи и оковы. <...> Ныне взываем ко
всем нашим верноподданным, ко всем сословиям и состояниям ду-
ховным и мирским, приглашая их вместе с нами единодушным и об-
щим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и
покушений».
Воззвав к дворянству, «во все времена бывшему спасителем Оте-
чества», и духовенству, манифест обращался к русскому народу.
«Храброе потомство храбрых славян! Ты неоднократно сокрушало
зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров. Соединитесь все: со
крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие
нас не одолеют»4.
В советские времена символом веры российских историков было
утверждение что в борьбе против Наполеона ключевую роль сыграли
«патриотически настроенные массы народа». Пожалуй, самым боль-
шим вкладом «народных масс», - под которыми в ту эпоху на самом
деле понимались крестьяне, - в военные мероприятия России была
их служба в регулярных частях армии и ополчении. С 1812 по 1814 г.
на военную службу было призвано около 1 млн человек, и две трети
из них оказались в регулярных войсках. Ни один крестьянин не по-
шел в армию добровольно. Прежде всего потому, что требовался безза-
ветный патриотизм для того, чтобы прослужить в армии двадцать пять
лет при минимальных шансах получить унтер-офицерский (не говоря
уже об обер-офицерском) чин. В любом случае крестьянам не разреша-
лось поступать на службу добровольцами в регулярную армию. Их те-
ла принадлежали не им самим, но государству и помещикам.
Крестьяне не могли также добровольно вступать в ополчение. По-
следнее формировалось исключительно из крепостных, но не госу-
296
дарственных крестьян. Выбор того или иного крестьянина для служ-
бы в ополчении всецело зависел от воли помещика. В принципе
служба в ополчении была менее безотрадной перспективой, чем
служба в регулярной армии, поскольку император обещал освобо-
дить ополченцев в конце войны. В целом ряде случаев об этом обе-
щании приходилось напоминать, а самим ополченцам позволялось
ношение бороды и каждодневной крестьянской одежды с тем, чтобы
подчеркнуть то обстоятельство, что они не были солдатами. Тем не
менее свежо было воспоминание о том, что с окончанием войны
1806-1807 гг. большая часть ополченцев в действительности была
переведена в ряды регулярной армии.
В марте 1813 г. Д. К. Адаме слышал от своего домовладельца о
том, что ни один из петербургских ополченцев никогда не вернется
домой. Многие к тому моменту уже погибли. «Остальные уже вклю-
чены или будут включены в состав полков (т. е. регулярной армии. -
Авт.). Ни один из них никогда не вернется обратно. На самом деле
это был слишком пессимистичный взгляд. Александр I сдержал свое
обещание: ополчение было распущено, и в конце войны его участни-
ки были отправлены по домам. Однако потери среди ополченцев бы-
ли огромны - прежде всего вследствие болезней, истощения и силь-
ного потрясения, испытанного многими крестьянами во время несе-
ния военной службы. Например, из числа 13 тыс. человек, призванных
в ряды тверского ополчения в 1812 г., только 4,2 тыс. возвратились
домой в 1814 г., и этот пример вовсе не является исключением5.
В советской историографии большое внимание уделялось также
так называемой «партизанской войне» 1812 г. Партизаны эпохи На-
полеона изображались как прародители партизанского движения,
развернувшегося в тылу немецкой армии в 1941-1945 гг., и как глав-
ные герои «народной войны». Таким образом, у западного читателя,
далекого от этой проблематики, складывалось впечатление, что в
разрушении коммуникаций Наполеона в 1812 г. значимую роль сы-
грало явление, в чем-то схожее с французскими маки. На самом деле
такой взгляд свидетельствует о непонимании слова «партизан» в том
смысле, в котором оно употреблялось во времена Наполеона. Рус-
ские партизанские отряды, в 1812 г. действовавшие в глубоком тылу
французской армии, находились под командованием офицеров регу-
лярных частей. Ядро этих отрядов обычно составляли эскадроны ре-
гулярной легкой кавалерии, выделенные из числа основных сил рос-
сийской армии. Вокруг них группировались казачьи полки. Време-
нами к этим отрядам примыкали вооруженные гражданские лица, но
важнейшая роль гражданского населения заключалась в том, что оно
предоставляло в распоряжение партизан проводников и поставляло
разведданные о перемещениях и местоположении французов. Пар-
297
тизанские вылазки начались еще до того, как Наполеон миновал
Смоленск, и продолжились в 1813-1814 гг. Со стратегической точки
зрения наиболее важные нападения партизан, как ни странно, имели
место в начале 1813 г. Самые известные из них велись под началом
А. И. Чернышева, отряды которого проникли вглубь территории
Пруссии и сыграли немаловажную роль в привлечении Пруссии на
сторону России6.
Гораздо более «народная» по своему характеру война велась кре-
стьянством тех губерний, которые оказались вблизи линии насту-
пления Наполеона в 1812 г. Когда французская армия заняла Москву,
ей пришлось разослать более крупные, чем раньше отряды на поиски
продовольствия и прежде всего - фуража для лошадей. Сопротивле-
ние, которое эти отряды встретили в деревнях, стало для Наполеона
крупной неприятностью и сделало для него очевидным тот факт, что,
если бы он попытался провести зиму в Москве, его армия осталась
бы без лошадей и, таким образом, к началу кампании 1813 г. оказа-
лась обездвиженной. Значительная часть крестьянских выступлений
носили не вполне спонтанный характер. Местные предводители
ополчения из числа дворян, а также чиновники формировали кордо-
ны из ополченцев для борьбы с отрядами французских фуражиров и
мародерами. Однако во многих случаях крестьяне организовывали
сопротивление своими силами.
Существуют многочисленные рапорты о крестьянских засадах
против отрядов французских фуражиров, некоторые из которых вы-
ливались в непрерывную серию столкновений, длившихся на протя-
жении нескольких дней. В начале ноября 1812 г. М. И. Кутузов до-
кладывал Александру I, что в большинстве случаев крестьяне Мос-
ковской и Калужской губерний отказались вести переговоры с
французами, укрыли свои семьи и детей в лесах и затем обороняли
свои деревни от отрядов фуражиров. Нередко женщины помогали за-
манивать противника в ловушку и уничтожать его. Нет оснований
подвергать сомнению сообщения, что крестьян приводило в ярость
то, что французы превращали православные храмы в конюшни, скла-
ды и общежития. Еще более очевидны проявления стихийного мест-
ного патриотизма, возникавшего у крестьян тогда, когда речь шла о
защите своего жилища и семьи от иноземных грабителей7.
Однако, что касается спонтанных действий со стороны крестьян-
ства, главнейшая проблема состоит не в том, что именно совершили
народные массы, а в том, чего они не сделали. Обращенные к народу
призывы правительства со ссылкой на лукавство врага и его способ-
ность к обольщению, отражали беспокойство правящих кругов Рос-
сии по поводу возможного крестьянского восстания. В действитель-
ности этого не произошло. Отчасти потому, что Наполеон не пытался
298
развязать крестьянскую войну против крепостничества. Пока фран-
цузы не дошли до Смоленска, это было бы немыслимо по той причи-
не, что в Литве и большей части Белоруссии помещики были поляка-
ми, а значит, потенциальными союзниками Наполеона. После Смо-
ленска французы могли бы попробовать поднять мятеж, но они
находились в пределах Великороссии в течение всего двух месяцев,
да и в любом случае стратегия Наполеона заключалась в том, чтобы
сокрушить российскую армию, а затем согласовать условия мира с
Александром I. Когда же он осознал, что российский император не
будет вести переговоры, было уже слишком поздно принимать аль-
тернативную стратегию. Как бы то ни было, хотя обращенный к кре-
стьянам призыв сбросить оковы крепостничества мог вызвать допол-
нительные беспорядки в окрестностях Москвы, поведение наполео-
новской армии не позволяло допустить мысли о том, что русские
крестьяне доверятся Наполеону или увидят в нем своего предводи-
теля. В центральных районах России не было местных потенциаль-
ных вожаков или творцов социальной революции.
С другой стороны, даже без подстрекательства со стороны Напо-
леона Московская губерния осенью 1812 г. была охвачена беспоряд-
ками. Тогда произошло в три раза больше волнений среди крестьян-
ства, чем в среднем за весь предвоенный год: большая часть волнений
имела место в районах, располагавшихся в непосредственной близо-
сти от театра военных действий, там, где была ослаблена власть госу-
дарства. Последствия того, что авторитет верховной власти пошат-
нулся, были очевидны всем. Через неделю после падения Москвы
князь Д. М. Волконский записал в своем дневнике, что на постоялом
дворе его оскорбил пьяный унтер-офицер, что вовсе не было привыч-
ным явлением в жизни русского генерал-лейтенанта. Он добавлял,
что «народ готов уже к волнению, полагая, что все уходят от неприя-
теля». В ряде случаев эти «беспорядки» носили серьезный, хотя всег-
да очень локальный, характер и требовали усилий по наведению по-
рядка со стороны специально выделенных для этой цели небольших
регулярных подразделений полевой армии8.
Самые сильные волнения произошли в Витебской губернии и во-
круг нее - именно здесь действовал 1-й пехотный корпус П. X. Вит-
генштейна. Летом и осенью 1812 г. нападению подвергся ряд поме-
щиков, некоторые из них были убиты, причем порой в этом принима-
ли участие группы крестьян численностью 300 человек и более. В ходе
одного печально известного эпизода восставшие обратили в бегство
отряд, состоявший из сорока драгун, двое из которых были убиты,
двенадцать взяты в плен, а командовавший ими офицер сильно из-
бит. Гражданские власти не могли справиться со столь сильными
беспорядками и обратились за помощью к Витгенштейну. Поначалу
299
он отказывался, ссылаясь на то, что в его распоряжении имелось
слишком мало кавалерии и всего один казачий полк. Эти силы осе-
нью пришлось сосредоточить для нанесения контрудара с целью вы-
бить французов из Полоцка. Витгенштейн добавлял, что беспорядки
были вызваны вторжением на эти территории французов и что они
быстро прекратятся, как только враг будет изгнан, что на самом деле
вскоре и произошло9.
Через некоторое время, однако, Витгенштейн нашел возможным
направить эскадрон башкир в особенно беспокойное имение. Это под-
черкивает одно общее обстоятельство. В районах, приближенных к
театру военных действий, местная администрация часто теряла кон-
троль над ситуацией, хотя на обширных территориях, которые не бы-
ли заняты французами, она никогда не приходила в упадок. Но Рос-
сийская империя была огромным государством, и ее правители могли
привлечь дополнительные ресурсы из районов, не затронутых воен-
ным кризисом. Например, 21 ноября Александр I писал военному ми-
нистру, князю А. И. Горчакову, что по пути на Урал и в Западную Си-
бирь находилось не менее двадцати девяти иррегулярных полков ка-
валерии, двадцать из которых были башкирскими. Зачастую они с
трудом могли быть использованы против французов, но их было бо-
лее чем достаточно для того, чтобы держать в благоговейном страхе
витебских крестьян10.
В глазах власть предержащих верность крестьян престолу тесно
переплеталась с проблемой поддержания порядка в городах и особен-
но в Москве. Лишь одна треть населения города являлись постоянны-
ми городскими жителями. Дворяне с бесчисленными толпами дворо-
вых крепостных в конце весны перебирались в свои имения и возвра-
щались обратно с приближением зимы. Кроме того, многие рабочие
из крестьян и ремесленники на протяжении части своей жизни рабо-
тали в городах, при этом сохраняя связи с деревней. Дворовые кре-
постные, собранные в большом количестве в одном месте и воспри-
имчивые к слухам, которые обсуждались их господами, составляли
особый предмет забот правительства. За спокойствие и порядок в
Москве отвечал Ф. В. Ростопчин. Что касается империи в целом, то
эти вопросы находились в ведении министра полиции А. Д. Балашо-
ва. Ростопчин прибегал к любым уловкам, чтобы успокоить широкие
слои населения Москвы и отвлечь их внимание, но в его письмах к
Балашову, датируемых концом весны и началом лета 1812 г., чувство-
валась уверенность в прочности общественного порядка и вернопод-
даннических чувствах народа. Лишь в самый последний момент - по-
сле того, как власти покинули город, и во время французской оккупа-
ции - Москву охватила анархия. Прислуга грабила дома своих господ,
добропорядочные женщины шли на панель, чтобы выжить, множи-
300
лось насилие, поскольку тюрьмы опустели, и бывшие заключенные
бродили по улицам в поисках, чем бы поживиться. Как и в деревне,
однако, это была стихийная и незамысловатая анархия, без какого-
либо руководящего центра или идеологии, способных разжечь соци-
альную революцию11.
У правящих кругов не было оснований для опасений по поводу
лояльности городских верхов. Русские купцы по своему мировоззре-
нию обычно были глубоко консервативными и православными под-
данными и щедро жертвовали средства на военные нужды. Первен-
ство в этом принадлежало Москве. Когда Александр I в конце июля
посетил город для того, чтобы обратиться с призывом поддержать
ополчение, городское купечество тотчас же дало торжественное обе-
щание выделить с этой целью 2,5 млн руб., не считая прочих своих
пожертвований на военные нужды. Еще менее правительству стоило
опасаться церкви, которая была его главным идеологическим союз-
ником на поприще организации массового сопротивления захватчи-
кам. В войну 1806-1807 гг. православная церковь провозгласила ана-
фему Наполеону, которая вызвала некоторое замешательство после
Тильзита. Теперь, однако, духовенство могло с большим удоволь-
ствием бичевать Антихриста. 27 июля Синод обнародовал гневный
манифест, содержавший предупреждение, что то самое злое племя,
которое навлекло гнев божий на род человеческий тем, что свергло
своего законного правителя и церковь, теперь напрямую угрожало
России. Поэтому долгом каждого священнослужителя было вселять
в народ дух единения, покорности и мужества в защиту православ-
ной веры, царя и отечества12.
Учитывая природу российского общества и правительства того
времени, ключевую роль в военно-экономической деятельности не-
избежно играло дворянство. Под контролем дворян находилась боль-
шая часть ресурсов, необходимых государству для ведения войны, и
за которые оно часто не было в состоянии заплатить: излишки еды и
фуража, лошади, людские ресурсы. Из дворянства набиралась боль-
шая часть офицерского состава для формирований ополченцев и
сильно разросшейся регулярной армии. Даже в мирное время монарх
зависел от дворянства, с помощью которого он правил Россией.
Основу управленческого аппарата ниже уровня губернской столицы
составляли избранные из дворян должностные лица по админист-
ративно-полицейской, финансово-хозяйственной и судебной частям.
В военное время эти должности обрели еще большую значимость и
стали более обременительными. Одной из задач, традиционно вхо-
дивших в круг их обязанностей, было руководство системой воин-
ского призыва. В 1812-1814 гг. им пришлось иметь дело с числом
рекрутов в десять раз большим, чем обычно. Волонтеры из дворян
301
также требовались для выполнения новых задач. Колонны, перево-
зившие продовольствие, фураж и снаряжение, должны были конвои-
роваться по пути следования из внутренних районов России в рас-
положение армий. То же самое касалось и многотысячных табунов
лошадей. Перегруженным работой офицерам войск внутренней стра-
жи требовались добровольцы из дворян, которые могли бы взять на
себя часть забот по конвоированию партий новых рекрутов в распо-
ложение армии, а военнопленных - в обратном направлении.
В случае крайней необходимости монарх действительно имел
право потребовать от дворян помощи. За сто лет до описываемых со-
бытий, во времена правления Петра Великого, дворяне мужского по-
ла обязывались служить в качестве офицеров так долго, как это им
позволяло здоровье. После смерти Петра I сначала был сокращен
срок принудительной службы для дворян, а в 1762 г. она была вовсе
отменена. Екатерина II впоследствии подтвердила освобождение
дворянства от обязательной службы государству, однако в Манифе-
сте «О даровании вольности и свободы всему российскому дворян-
ству» делалось исключение на случай крайней необходимости.
«Но как благородное дворянское название и достоинство исстари,
ныне да и впредь приобретается службою и трудами, Империи и пре-
столу полезными, и существенное состояние Российского Дворян-
ства зависимо есть от безопасности отечества и престола: и для того
во всякое таковое Российскому самодержавию нужное время, когда
служба Дворянства общему добру нужна и надобна, тогда всякий
благородный Дворянин обязан по первому позыву от Самодержав-
ной Власти не щадить ни труда, ни самого живота для службы Го-
сударственной»13.
Хотя никто не мог отрицать, что сложившееся на тот момент по-
ложение было как раз тем самым «нужным временным», предусмо-
тренным Екатериной И, ее внук со свойственным ему тактом «по-
просил» дворянство внести свою лепту в военно-экономическую де-
ятельность страны и выразил убеждение в том, что преисполненные
патриотизма дворяне восторженно откликнуться на его призыв. Од-
нако генерал-губернаторы часто ссылались на эти «просьбы» как на
распоряжения императора. Когда речь заходила о том, чтобы разде-
лить финансовые тяготы, связанные со снабжением армии, или най-
ти офицеров для ополчения, предводители дворянства также полага-
ли, что все дворяне обязаны встать на службу государству в столь
критический момент. Хотя обычно они обращались к добровольцам,
они не сомневались в том, что имеют право в случае необходимости
определить дворян в ополчение. Многие дворяне добровольно шли
на службу в армию или ополчение, руководствуясь патриотическими
чувствами и своим собственным желанием. Другие верноподданни-
302
чески откликались на призыв предводителей дворянства. Но имели
место и многочисленные примеры уклонения дворян от службы.
Столкнувшись с фактами уклонения, генерал-губернаторы выступа-
ли с горячими обращениями и угрозами, но на самом деле делали
очень мало для того, чтобы наказать уклонистов. Возможно, един-
ственной эффективной мерой могло стать тюремное заключение, кон-
фискация имущества и даже казнь, но ничто из перечисленного, по
имеющимся данным, не применялось даже в качестве устрашения14.
Это обстоятельство кое-что говорит об основополагающих харак-
теристиках, присущих России эпохи Александра I. Правление Алек-
сандра производило в некотором роде пугающее впечатление и ока-
зывало опустошительное воздействие в силу тех требований, кото-
рые оно предъявляло к населению, особенно во время войны. Но
Россия той эпохи вовсе не была Россией Петра Великого, не говоря
уже о Сталине. Невозможно было контролировать элиту посред-
ством террора. Дворяне не могли выступить с открытой оппозицией
по отношению к той политике, которую проводил Александр, но они
могли всячески тормозить ее проведение и в итоге привести ее к сры-
ву: организованный ими саботаж попыток правительства, предпри-
нятых за несколько месяцев до начала войны и направленных на уве-
личение налоговых поступлений с дворянских поместий, наглядно
демонстрировал ту власть, которая имелась в распоряжении дворян-
ства. Поэтому настроения дворян необходимо было учитывать, а в
обращении с представителями знати требовалось прибегать в равной
степени как к просьбам, так и принуждению. На самом деле, оказав-
шись перед лицом вторжения гитлеровских войск, даже Сталин и его
окружение осознали, что одного террора недостаточно, и что необхо-
димо воззвать к чувству патриотизма населения. Александру I не
нужно было об этом напоминать; еще меньше ему требовалось напо-
минаний о необходимости достижения согласия с дворянством с це-
лью стабилизации тыла и получения от дворян гарантий их участия
в войне. В конце августа он говорил одной из фрейлин императрицы:
«Да, мне нужно только, чтобы не ослабевало усердие к великодуш-
ным жертвам, и я ручаюсь за успех. Лишь бы не падать духом, и все
пойдет хорошо»15.
В дневнике генерал-майора князя В. В. Вяземского описывается,
почему Александру действительно стоило беспокоиться насчет «бое-
вого духа» дворян. Вяземские принадлежали к старинному княже-
скому роду, но лишь немногие из них ко времени правления Алек-
сандра I были по-прежнему богаты и имениты. В их числе последних
явно не был В. В. Вяземский, который владел менее чем ста крепост-
ными. Его профессиональная жизнь прошла вдали от Петербурга и
лейб-гвардии, в обычном егерском полку. Хотя Вяземский был хоро-
303
шо образован, предметы его забот и высказываемые мнения вы,
ли в нем поместного дворянина средней руки. Когда началась в<
В. В. Вяземский командовал бригадой егерей в Третьей ОбсерЕ
онной армии А. П. Тормасова, оборонявшей подступы к Украине
и многие люди его круга, Вяземский был сбит с толку и потрясе
ступлением русской армии перед наполеоновским нашествием. I
чалу сентября, когда стали доходить вести о том, что Наполеон
на пути к центру России, недоумение сменилось раздражением:
«Теперь уже сердце дрожит о состоянии матери России. Инт]
в армиях - не мудрено: наполнены иностранцами, командуемы
скочками. При дворе кто помощник государя? Граф Аракчеев,
вел он войну? Какою победою прославился? Какие привязал к «
войски? Какой народ любит его? Чем он доказал благодарность с
отечеству? И он-то есть в сию критическую минуту ближним к п
дарю. Вся армия, весь народ обвиняют отступление наших арми]
Вильны до Смоленска. Или вся армия, весь народ - дураки, или
по чьему приказу сделано сие отступление».
По мнению Вяземского, его собственное будущее, равно как и
дущее его страны было запутанно и туманно. Россия оказалась пе
лицом поражения и утратила свою славу. Размер ее территори
численность населения должны были уменьшиться, вследствие ч
ее протяженные и слабо защищенные границы стало бы еще слож
оборонять. Вставал вопрос о норой системе управления, котор
должен был стать источником сильной неразберихи: «Религия ос
блена просвящением. Чем мы удержим нашу буйною и голодн
чернь?» Учитывая новые обязательства, возложенные на дворяне*
поместья по части поддержки ополчения, он писал: «...теперь xopoi
мое положение будет. 10-й взят в рекруты с моего имения, корми
остальных должен я, денег ни копейки, долгу много, детей содержа
нечем, служба ненадежна»16.
Летом 1812 г. Александр был обеспокоен тем, что моральный д
высших слоев русского общества будет сломлен, и они в свою о^
редь начнут испытывать сомнения относительно стратегии, выбра
ной императором, и его личного вклада в победу. Тем не менее coi
между монархом и дворянством оставался прочным. Это име;
огромное значение для снабжения армии в течение кампании 1812
Накануне войны Александр I обратился к русскому обществу
призывом оказать армии помощь продовольствием и средствами п«
редвижения. В ответ московское дворянство и купечество через де?
пожертвовало 1 млн руб. В далеком Саратове на берегах Волги п
бернатор А. Д. Панчулидзев получил призывы Александра и «npoci
бу» министра полиции предоставить 2 тыс. голов рогатого скота
1 тыс. повозок для армейского транспорта и еще 1 тыс. рогатого скс
304
та для прокормления армии. Дворяне и городские губернские собра-
ния согласились на это, добавив к списку 500 голов скота по собствен-
ной инициативе. Согласно их расчетам, в Саратове повозка, запряжен-
ная двумя быками, обошлась бы в 230 руб., из которых на стоимость
самой повозки приходилось только 50 руб. Цена говяжьей туши со-
ставляла 65 руб. Помимо этого потребовалось бы нанять 270 человек
сроком на шесть месяцев, которые доставили бы повозки и животных
в расположение армии. Каждому из них нужно было платить 30 руб. в
месяц, что в целом равнялось 48 600 руб. Таким образом, еще до начала
войны Саратов направил более 400 тыс. руб. на содержание армии17.
В ходе кампании 1812 г. полевые армии крайне мало тратились на
продовольствие. Общие траты на русские полевые армии в 1812 г. со-
ставили всего 19 млн руб., причем большая часть этой суммы пошла
на выплату жалования войскам. В начале кампании армия питалась
частично за счет «магазинов» (складов), созданных в западных при-
граничных губерниях за два предыдущих года. В них хранились запа-
сы продовольствия и фуража, которых было достаточно для того, что-
бы прокормить 200 тыс. человек с лошадьми в течение полугода. При-
готовления по этой части, однако, завершились успешно лишь
отчасти, поскольку вдоль дорог, по которым отступала армия, распо-
лагалось слишком мало небольших складов (этапов). К тому же мага-
зины нередко располагались таким образом, чтобы обеспечивать рос-
сийскую армию в ходе ее предполагавшегося наступления на терри-
торию герцогства Варшавского. Согласно предположениям советского
историка, 40 % продовольственных складов попали в руки французов
или, что происходило гораздо чаще, были сожжены, хотя генерал-
интендант русской армии Е. Ф. Канкрин всегда это отрицал18.
С самого начала кампании продовольствие реквизировалось ар-
мейским интендантством у гражданского населения полками под
расписку. Это было разумно. Любое продовольствие, не доставшееся
русским, было бы захвачено французами. Система выдачи расписок
была задумана как гарантия того, что реквизиции будут проведены
должным образом и не превратятся в простой грабеж. Она также бы-
ла спроектирована таким образом, чтобы впоследствии государство
могло выплатить населению компенсации за поставленное им продо-
вольствие. Российское правительство действительно выполнило
свои обязательства, учредив после войны специальные комиссии по
сбору расписок и принимая их в качестве платежа будущих налогов.
Поэтому система реквизиций и выдачи расписок, когда она работала
должным образом, представляла собой своего рода принудительный
заем, который позволил правительству отсрочить платежи военного
времени до тех пор, пока ее финансы не были приведены в довоен-
ный порядок19.
305
То, каким образом русские войска должны были добывать себе про-
питание в ходе кампании, было очень детально прописано в новом за-
коне о полевых армиях, изданном в начале 1812 г. Согласно этому за-
кону армия должна была реквизировать все необходимое продоволь-
ствие у местного населения. Загвоздка заключалась в том, что новый
закон разрабатывался для русских армий, действовавших за предела-
ми России. Однако два месяца спустя действие закона было распро-
странено и на армии, находящиеся на территории России. Объявлен-
ные на военном положении губернии переходили под управление
главнокомандующего армией и его генерал-интенданта, которым под-
чинялись все гражданские чины. Как и следовало ожидать, закон, раз-
работанный для администрации завоеванной территории, давал воен-
ным властям широкие полномочия. Действие дополнительного закона
должно было охватывать лишь приграничные районы, но к сентябрю
1812 г. целый ряд губерний от Калуги до юга Москвы был объявлен
на военном положении. В этих губерниях значительная часть обязан-
ностей по прокормлению армии, уходу за больными военнослужащи-
ми и даже сбору зимней одежды для предстоящей кампании была пе-
реложена на плечи генерал-губернаторов20.
Благодаря взаимодействию армейских интендантов, генерал-
губернаторов и дворянства русские войска в первую половину кам-
пании 1812 г. редко голодали. В процветающих губерниях централь-
ной России во время сбора урожая и вскоре после окончания убо-
рочных работ достичь этого было не так уж трудно. Помогало то,
что в русских деревнях существовала система складов, служившая
гарантией на случай плохого урожая и голода. В ряде случаев по-
мещики соглашались кормить армию из этих складов, которые они
затем наполняли заново за счет собственных средств. Доброволь-
ные пожертвования в виде продовольствия, фуража, лошадей,
транспортных средств, снаряжения и одежды поступали в очень
большом количестве. Как и следовало ожидать, самые крупные по-
ступления шли из близлежащих губерний, где исходившая от про-
тивника угроза ощущалась наиболее остро и откуда было легче все-
го доставить все необходимое в расположение армии. Возможно, ни
одна другая губерния не сравнится с объемом пожертвований, по-
ступивших из Псковской губернии в корпус П. X. Витгенштейна,
но и Смоленск с Москвой не сильно от нее отставали, а Калужский
губернатор П. Н. Каверин много и успешно работал над организа-
цией поставок в армию М. И. Кутузова, расположившуюся лагерем
под Тарутино. Один довольно трезвомыслящий историк, современ-
ник событий, оценивал добровольные пожертвования на военные
нужды, сделанные русским обществом, в 100 млн руб., причем боль-
шая часть этой суммы поступила от дворянства. Точные подсчеты,
306
однако, весьма затруднительны, поскольку многие пожертвования
были сделаны в неденежной форме21.
Пока генерал-губернаторы и помещики помогали кормить армию,
к ним также обращались с просьбой посодействовать созданию но-
вых военных частей, которые должны были образовать вторую ли-
нию обороны позади армий М. Б. Барклая и П. И. Багратиона. Пер-
вые просьбы подобного рода поступили в начале июня от Алек-
сандра I, находившегося тогда в Вильно, то есть еще до того, как
Наполеон пересек границу России.
Часть данного нового военного резерва должны были составить ре-
круты, на тот момент собранные в десять так называемых рекрутских
депо 2-й линии. Генерал-лейтенант А. А. Клейнмихель получил зада-
ние сформировать из этих новобранцев шесть новых полков общей
численностью чуть менее 14 тыс. человек. Учитывая, что тогда Напо-
леон двигался через территорию Белоруссии, Клейнмихелю было при-
казано сосредоточить свои шесть полков в глубоком тылу в районе
между Тверью и Москвой и заниматься там их обучением. В его рас-
поряжение были предоставлены прекрасные офицерские кадры и
имевшие боевой опыт войска, которые должны были помочь ему вы-
полнить поставленную задачу. В их число входил весь кадровый ин-
структорский состав рекрутских депо 2-й линии и все офицеры и
унтер-офицеры, оставленные в тылу для эвакуации складов и завер-
шения подготовки двадцати четырех депо 1-й линии. Помимо этого к
нему были направлены два батальона морской пехоты из Петербурга.
Через некоторое время у А. А. Клейнмихеля имелось достаточное ко-
личество офицеров для того, чтобы отправить часть их на подмогу
князю Д. И. Лобанову-Ростовскому, который изо всех сил старался
сформировать двенадцать полков в центральных губерниях России22.
Приказы Александра I по созданию этих двенадцати полков в
черновом виде были составлены 25 мая в Вильно. Крупным новше-
ством стало то, что эти полки предполагалось набирать и содержать
за счет средств губернского общества. Государство брало на себя за-
дачу обеспечить полки рекрутами и ружьями, но при этом имелись
надежды, что дворяне, прежде служившие в армии, вернутся из от-
ставки и восполнят нехватку офицерских кадров. Ожидалось, что гу-
бернские дворяне заплатят за обмундирование, снаряжение и пита-
ние своих полков. Городские думы должны были оплатить перевозку
рекрутов. Двенадцать полков предполагалось сформировать в шести
губерниях: Костромской, Владимирской и Ярославской на севере,
Рязанской, Тамбовской и Воронежской - на юге. Планировалось, что
каждая из этих шести губерний наберет офицеров и добудет снаря-
жение для одного полка. Ответственность за формирование осталь-
ных шести полков возлагалась на девять других губерний23.
307
Как обычно после получения подобного рода приказов первым
шагом губернатора было обсуждение дела с предводителем губерн-
ского дворянства. Для претворения в жизнь нового постановления в
столицу губернии собирались предводители уездного дворянства.
Вследствие обширности российских губерний редко удавалось устро-
ить столь важную встречу губернатора с предводителями уездного
дворянства ранее, чем через неделю. Как дворяне, так и городские ду-
мы сразу же приняли к исполнению задачу, намеченную императо-
ром. Александр предложил, чтобы три южные губернии - Рязанская,
Тамбовская и Воронежская соединили свои усилия по формирова-
нию там полков. Губернаторы этих губерний подсчитали, что прокорм,
обмундирование и снаряжение каждого полка обойдется в 188 тыс. руб.
и еще 28 тыс. требовались для постройки повозок для их транспорти-
ровки. Однако в разньГх районах страны цены сильно разнились.
Предводители костромского дворянства, в частности, полагали, что
им потребовалось бы 290 тыс. руб. Предводители дворянства сошлись
на том, что распределили необходимую сумму поровну между всеми
помещиками губерний, имевшими крепостных24.
Собрать деньги было достаточно просто, гораздо сложнее - при-
обрести обмундирование, снаряжение и повозки. У губернаторов и
предводителей дворянства было мало опыта в деле формирования
полков, а длившийся на протяжении нескольких недель период по-
вышенной опасности, связанный с продвижением Наполеона вглубь
России, был не лучшим временем для обучения. Все губернии согла-
шались с тем, что большая часть снаряжения и материалов должна
была быть получена из Москвы. Поскольку один полк потребовал,
например, 2900 м темно-зеленой ткани и почти 4500 пар ботинок,
нужно было большое количество транспортных средств для их пере-
возки. Три южные губернии предпочли, чтобы обмундирование по-
шили в Москве, поскольку у них не имелось достаточного количества
подходящих ремесленников, чтобы выполнить работу в срок. В резуль-
тате 1620 мундиров, пошитых для Рязанского полка, так и не были
вывезены из Москвы и погибли в огне. Северные губернии, однако,
не были чисто аграрными районами, и костромской губернатор
Н. Ф. Пасынков был убежден в том, что костромские портные смогут
выполнить задание собственными силами25.
Все губернии игнорировали необходимость постройки повозок
для боеприпасов и продовольствия по моделям, требуемым армией,
хотя в Костроме губернатор Н. Ф. Пасынков и говорил местным ре-
месленникам, чтобы они строили повозки близко к модели. Гораздо
более обыденным явлением были стенания губернатора Пензы, горо-
да в глубине сельскохозяйственного района к юго-востоку от Мос-
квы: «При всем моем желании и рвении оказать действительную по-
308
мощь в постройке повозок для боеприпасов и продовольствия это
совершенно не в моих силах из-за полной нехватки ремесленников,
могущих выполнить подобную работу». Очень скоро губернаторы
испытали облегчение, получив известие, что им всего лишь требу-
ется предоставить деньги для повозок, которые будут строиться в
Москве под надзором коменданта города генерал-майора В. А. Гес-
се. К сожалению, однако, Александр I и А. Д. Балашов не удосужи-
лись предупредить об этом Гессе, который не знал, как реагировать
на исполненные радости благодарственные словеса губернаторов в
свой адрес. Именно для того, чтобы избежать нечто подобное в буду-
щем, Александр I 29 июня сделал А. А. Аракчеева своим главным по-
мощником по части военной администрации. Аракчеев никогда не
оказывал заметного влияния на выбор стратегии или проведение во-
енных операций, но он был очень рачительным хозяином во всех де-
лах, касавшихся мобилизации, подготовки и снаряжения русских
резервных войск и сил ополчения26.
История отчаянных усилий, требовавшихся для создания новых
полков, может многое поведать о русской провинциальной жизни во
время правления Александра I. В Рязани местное купечество пыта-
лось взимать непомерно высокую плату за прокорм полков, форми-
ровавшихся вокруг города. Возможно, исходя из того, что ему в лю-
бом случае придется оплатить половину этого продовольствия, дво-
рянство предложило поставить весь объем бесплатно. Изрядную
долю забот по реализации этого замысла взял на себя предводитель
губернского дворянства генерал-майор Л. Д. Измайлов, печально из-
вестный своим жестоким обращением с крепостными. Сложнее об-
стояло дело с оказанием медицинской помощи в новых полках. Ока-
залось, что в Рязани в 1812 г. имелось в наличии всего два врача.
Один из них, молодой доктор Герне, повел себя героически, добавив
к своей обычной работе заботу о больных полка, вызвавшись добро-
вольцем сопровождать их, когда они отправились на театр военных
действий, и даже оплатив часть необходимых им лекарств из своего
кармана. Доктор Молтянский, напротив, сделал все возможное для
того, чтобы не оказывать помощь солдатам, даже когда те находились
в Рязани и наотрез отказался сопровождать их. В конечном итоге гу-
бернатор И. Я. Бухарин заставил его это сделать, пригрозив выслать
из губернии и тем самым положить конец его практике27.
Самой сложной задачей оказался поиск офицеров для новых пол-
ков. Александр I очевидным образом переоценил желание дворян
вернуться на военную службу и не смог предложить им достаточных
для этого стимулов. Воронежский губернатор в начале июня докла-
дывал Д. И. Лобанову-Ростовскому о том, что, хотя он и созвал чрез-
вычайное собрание губернского дворянства, ни один из присутство-
309
вавших не вызвался добровольцем на военную службу. В Рязани
«число людей, желавших стать офицерами, было очень невелико, да-
же среди весьма многочисленного губернского дворянства». Возвра-
щение на военную службу вступало в противоречие с укладом жизни
русских дворян, согласно которому дворянские отпрыски служили в
течение ряда лет в качестве неженатых офицеров, а затем выходили в
отставку и возвращались в свои губернии, чтобы жениться, управ-
лять поместьями или занять выборные должности в местной адми-
нистрации. Через некоторое время часть офицеров получала повы-
шение в звании, и поэтому определенную положительную роль мог-
ло сыграть то обстоятельство, что император разрешил бывшим
офицерам вернуться на службу в том звании, которое они получили,
будучи в отставке, а не в том, которое они носили, когда были в пол-
ку. Однако в некоторых случаях главным мотивом для возвращения
дворян на военную службу служила жестокая нищета, в которой они
пребывали28.
Сам Д. И. Лобанов не способствовал выполнению порученного
ему задания, истолковав указ Александра I в типично педантской
и вызывающей раздражение манере. Среди губернаторов князь
А. А. Долгоруков из Симбирска, казалось, с наибольшим энтузиазмом
отнесся к идее мобилизации добровольцев с целью возвращения их
на военную службу. К середине августа он направил в полки Лоба-
нова сорок два претендента на офицерские места. По признанию са-
мого Долгорукова, одного из них, подпоручика в отставке Янчевско-
го, следовало принять на службу лишь в крайнем случае, потому что
некогда он получил выговор за пьянство. Губернатор писал Лобано-
ву, что оставляет дело Янчевского на его усмотрение, поскольку тот
сильно раскаивался и желал искупить свою вину на поле боя. Лоба-
нов, однако, полагал, что императорские указы следовало выполнять
дословно и сразу же сделал Долгорукову официальный выговор, так
как императорский указ, приглашавший на службу бывших офице-
ров, требовал, чтобы у них был хороший послужной список29.
Даже к середине сентября полки Д. И. Лобанова-Ростовского бы-
ли укомплектованы офицерским составом лишь наполовину, и из
285 человек, получивших назначение в полки, только 204 были вер-
нувшимися на службу дворянами, большая же часть остальных ка-
дров поступила из весьма сомнительного источника - войск вну-
тренней стражи. Потребность в свободных 227 офицерах, высланных
А. А. Клейнмихелем, была очевидна. С другой стороны, к Лобанову
было направлено двенадцать превосходных офицеров из Петербург-
ского кадетского корпуса, а также почти целый батальон унтер-
офицеров инструкторского состава из подразделений лейб-гвардии.
Ему также были обещаны офицеры, унтер-офицеры и лучшие из не-
310
женатых ветеранов воинских частей, несших службу на границе с
юго-западной Сибирью и к тому моменту уже двинувшихся в долгий
путь, который им предстояло пройти прежде, чем оказаться под ко-
мандованием Лобанова30.
Стычка Д. И. Лобанова-Ростовского с князем А. А. Долгоруко-
вым, конечно же, была не единственным эпизодом, внесшим оживле-
ние в процесс формирования двенадцати полков. Один из двух по-
мощников Лобанова генерал-майор В. А. Русанов был настолько
выведен из себя поведением своего начальника, что донес о его дей-
ствиях напрямую императору, вызвав тем самым гнев А. А. Аракчее-
ва. Конфликты случались также между офицерами, надзиравшими
за формированием полков, и предводителями губернского дворян-
ства, поскольку офицеры были заинтересованы лишь в том, чтобы
как можно скорее заполучить готовые соединения, тогда как предво-
дителей дворянства помимо этого заботил вопрос стоимости обмун-
дирования и снаряжения, за которые им предстояло расплачиваться.
Однако при всех затруднениях и спорах, возникавших в ходе созда-
ния полков, эта затея оказалась успешной. Шесть из них, включая
три полка А. А. Клейнмихеля, пошли на усиление армии М. И. Ку-
тузова во время его пребывания в Тарутинском лагере. Фельдмаршал
докладывал Александру I, что, несмотря на «столь короткое» время,
отведенное на их подготовку, они были «весьма довольно образован-
ны и большая часть людей стреляют довольно хорошо»31.
Как бы хорошо ни были обучены войска Лобанова-Ростовского и
Клейнмихеля, 40-тысячного подкрепления было явно недостаточно
для того, чтобы повернуть ход войны в пользу России. Даже тогда,
когда двое генералов прикладывали все усилия к формированию
своих девятнадцати полков, Александр I отдал приказ о новом
(83-м) массовом рекрутском призыве, в ходе которого планирова-
лось призвать в ряды действующей армии 150 тыс. новобранцев.
Однако для того, чтобы собрать всех этих людей в одном месте и об-
учить их, требовался не один месяц. С целью создания на этот про-
межуток времени второй линии обороны Александр обратился с
призывом к дворянству набрать из своих крепостных временное во-
енное ополчение и обеспечить его офицерским составом. На самом
деле, поскольку французы на тот момент уже представляли угрозу
для Смоленской губернии, местное дворянство начало приступать к
созданию «отрядов местной обороны» еще до императорского обра-
щения. Однако по-настоящему ход этому делу был дан во время по-
ездки Александра I в Москву в конце июня. Там он получил силь-
ный патриотический отклик на свой призыв со стороны московско-
го дворянства. 30 июля был обнародован манифест, призывавший к
созданию ополчения в шестнадцати губерниях32.
311
В целом в ополчении несли службу около 230 тыс. человек. Почти
все его рядовые участники являлись частновладельческими крестья-
нами, тогда как офицеры в большинстве случаев - дворянами той
или иной губернии. Ни государственные, ни удельные крестьяне не
входили в состав ополчения. Это было закономерно. Важно было не
допускать истощения запаса рекрутов для регулярной армии, так как
армия всегда была основой военной мощи России и ключом к побе-
де. Кроме того, поиск достаточного числа офицеров для ополчения
был связан с неизбежными трудностями. Дворяне вполне могли чув-
ствовать себя обязанными нести службу в ополчении, добровольно
сформированном силами дворянских собраний соответствующих гу-
берний, хотя многие делали поистине все возможное, чтобы укло-
ниться от этого обязательства. Невозможно было бы найти подходя-
щих людей для командования ополчением, набранным из государ-
ственных и удельных крестьян33.
Ополченец должен был быть одет в штатское. Ему требовался
кафтан, достаточно свободный для того, чтобы под ним можно было
носить меховой тулуп. Его обувь также должна была быть довольно
свободной, чтобы в нее могла влезть нога, обутая в носки и гетры,
предохранявшие ополченца от зимней стужи. Ему также были нуж-
ны две русские рубахи-косоворотки, несколько шейных косынок и
портянок и шапка, которая в зимнее время подвязывалась под боро-
дой и помогала держать голову в тепле34.
Такой порядок пришелся по душе как крестьянским ополченцам,
так и государству. Для ополченца имело значение то, что он не при-
знавался солдатом и после окончания войны возвращался домой.
Между тем государство было освобождено от обязанности снабжать
ополченцев обмундированием, чего на тот момент оно сделать было
не в состоянии. Согласно докладу министра внутренних дел от сере-
дины июля, нехватка ткани по уже сделанным военным заказам на
одежду для обмундирования составляла 340 тыс. метров. Нельзя бы-
ло и помыслить о том, чтобы удовлетворить предполагавшееся до-
полнительное требование в размере 2,4 млн метров. Дело было, как
писал министр, не только в малом количестве фабрик, но и в том, что
в России не было даже достаточного количества овец, которые могли
бы дать столько шерсти. На самом деле, не считая лейб-гвардии, сол-
даты Д. И. Лобанова-Ростовского были последними рекрутами в
1812-1814 гг., которые получили униформу традиционного для рус-
ской пехоты темно-зеленого цвета. Всем, кто был призван в армию
после этого, пришлось сражаться, будучи одетыми в низкокачествен-
ную серую «рекрутскую одежду», изготовленную из «крестьянской
ткани» худшего качества и плохо подходившую для суровых усло-
вий военной кампании35.
312
Новое ополчение распределялось по трем округам. В задачу вось-
ми губерний первого округа входила защита Москвы. Двум губерни-
ям (Петербургской и Новгородской), которые образовывали второй
округ, была поручена оборона столицы империи. Оба округа должны
были быть мобилизованы немедленно. Мобилизацию в третьем
округе, состоявшем из шести губерний, предполагалось провести не
ранее сбора урожая, но даже тогда она должна была проходить поэ-
тапно. Командующим третьего округа был генерал-лейтенант граф
П. А. Толстой, ранее служивший в качестве русского посла в Париже.
Толстому гораздо более по душе было сражаться с Наполеоном, чем
любезничать с ним. Как объяснял он сам, если бы только кто-нибудь
дал ему достаточно артиллерии, чтобы прикрыть его атаки, он бросил бы
против врага свои вооруженные вилами колонны - русский вариант
французского всеобщего ополчения (levée en masse) образца 1793 г.36
Самыми боеспособными частями ополчения в 1812 г. были полки,
сформированные в Петербурге и Новгороде. Поскольку П. X. Вит-
генштейну приходилось отчаянно защищаться от французов, у этих
полков было немного времени на подготовку до того, как они оказы-
вались в реальных боевых условиях. Гарнизон столицы поставлял
кадры офицеров и унтер-офицеров, имевших солидный опыт в деле
обучения рекрутов. Так как С.-Петербургский арсенал был к их услу-
гам, все эти ополченцы получили ружья. После подготовки, которая
велась в течение пяти дней и ночей, Александр I произвел смотр пе-
тербургского ополчения в присутствии английского посла лорда
Каткарта. Наблюдая за новобранцами, которые с поразительным
умением демонстрировали навыки начальной строевой подготовки,
посол заметил Александру I: «Государь! Это войско выросло из зем-
ли». В осеннюю кампанию 1812 г. петербургским и новгородским
ополченцам в ряде боев довелось сражаться бок о бок с регулярными
частями П. X. Витгенштейна; при этом они проявили себя лучше, чем
кто-либо мог от них этого ожидать37.
Действия ополченцев второго округа в 1812 г. носили исключи-
тельный характер. В отличие от своего прусского аналога - ландвера
образца 1813-1815 гг. русское ополчение никогда не объединялось в
бригады и дивизии вместе с частями регулярной армии. В большин-
стве случаев они выполняли функции скорее вспомогательного кор-
пуса, чем части полевой армии. В начале осени 1812 г. большая часть
ополченцев была использована для создания кордонов и блокирова-
ния дорог с тем, чтобы не дать фуражирам и мародерам противника
вырваться за пределы прилегавших к Москве территорий. Во время
отступления Наполеона некоторые отряды ополченцев использова-
лись для контроля над отвоеванной территорией; они также помога-
ли восстанавливать здесь порядок, систему управления и линии ком-
313
муникаций. Другие отряды конвоировали военнопленных. В 1813 г.
большая часть ополчения была задействована в блокаде Данцига,
Дрездена и ряда других крепостей в тылу союзников, которые обо-
ронялись силами крупных гарнизонов противника, состоявших из
регулярных войск. Ни одно из этих занятий не было особенно герои-
ческим или романтическим, хотя и уносило много жизней. Тем не
менее ополчение играло очень важную роль, потому что оно осво-
бождало десятки тысяч солдат регулярных частей русской армии для
несения полевой службы38.
Серьезной проблемой для ополчения в 1812 г. был дефицит огне-
стрельного оружия. К концу июля Россия столкнулась с острой не-
хваткой ружей. К тому моменту было роздано почти 350 из 371 тыс.
ружей, имевшихся на складах за полтора года до начала войны. Теку-
щий выпуск ружей практически полностью зависел от действий госу-
дарственных и частных производителей в Туле. В течение мая-
декабря 1812 г. в Туле было изготовлено 127 тыс. ружей, в среднем по
16 тыс. в месяц. После падения Москвы, однако, многие ремесленни-
ки разбежались из Тулы по своим деревням, это на протяжении мно-
гих недель серьезным образом сказывалось на объеме производства,
что привело в ярость Александра I. Впоследствии много усилий при-
шлось направить на производство пистолетов для кавалерийских ре-
зервов, и на какое-то время главным источником получения ружей
для российской армии стал импорт 101 тыс. штук из Великобритании
и захват многих тысяч ружей у французов. Верно то, что М. И. Куту-
зов первоочередной задачей считал вооружение новых рекрутов,
предназначавшихся для полевой армии. Ополченцы находились в
хвосте очереди на получение огнестрельного оружия. То, что достава-
лось на их долю, обычно было плохого качества, и большинство опол-
ченцев в декабре 1812 г. были по-прежнему вооружены вилами39.
Все это сильно расстраивало М. И. Кутузова. После назначения
на пост главнокомандующего одной из первых его забот было выяс-
нить, какие резервные силы поддерживали полевые армии. Истин-
ное положение дел удручало. Последними остатками того, что изна-
чально рассматривалось как вторая линия обороны, были батальоны
М. А. Милорадовича, большая часть которых примкнула к Кутузову
до Бородино. Все, что от них осталось, были полки Д. И. Лобанова-
Ростовского и А. А. Клейнмихеля и ополчение. Даже если бы Лоба-
нов поспел к обороне Москвы, Александр I все равно запретил бы
М. И. Кутузову использовать его полки. По мнению императора, но-
вобранцы были недостаточно обучены и, что еще важнее, следовало
сохранить костяк, вокруг которого новые рекруты могли бы спло-
титься и стать боеспособной армией. Часть ополченцев из Москов-
ской и Смоленской губерний действительно прибыли для обороны
314
города вовремя. После Бородино Кутузов частично включил их в со-
став своих полков с целью восполнить понесенные ими огромные по-
тери. Однако, имея в своих рядах столько плохо обученных, а порой
даже и невооруженных людей, совсем не удивительно, что Кутузов и
Барклай отказались от идеи проведения рискованного сражения в
предместьях Москвы40.
В результате город был потерян. Благодаря Милорадовичу и Бар-
клаю армия не распалась во время отступления через Москву, но в по-
следующие дни она подошла к этому ближе, чем когда бы то ни было.
Кутузов, проезжая перед своими маршировавшими полками, впервые
не был встречен приветственными криками «ура!» К истощению и
огромным потерям теперь добавились чувства позора и отчаяния, вы-
званные оставлением Москвы без боя. Как всегда, лишь тонкая грань
отделяла официальную реквизицию от грабежа. Дисциплина в армии
страдала, и многие солдаты начали опустошать близлежащие дерев-
ни. Пальма первейства в этом деле принадлежала казакам, но они от-
нюдь не были единственными, кто принимал в этом участие. Непода-
леку от Тарутинского лагеря возник импровизированный рынок на-
грабленного, идея которого формально была позаимствована у
французов41. Большая часть солдат пребывала в глубоком унынии и
чувствовала себя предателями в связи с оставлением Москвы.
В грабежах участвовали даже некоторые младшие офицеры. По-
ручик И. Т. Радожицкий вспоминал: «Суеверные, не постигая, что
совершается пред их глазами, думали уже, с падением Москвы, ви-
деть падение России, торжество Антихриста, потом скорое явление
страшного суда и кончину света». Находившийся далеко от Москвы
в расположении Третьей Обсервационной армии А. П. Тормасова
генерал-майор князь В. В. Вяземский вопрошал Бога, почему тот по-
зволил Москве пасть: «Боже! За что же? Наказание столь любящей
тебя нации!» При этом на примете у Вяземского имелось множество
вполне мирских зол, на которых следовало возложить вину за слу-
чившееся. В их числе были: водворение иностранцев, просвещение,
Аракчеев и Клейнмихель, а также плоды, «распутством двора выра-
щенные». Если даже это звучало почти что как обвинение в адрес им-
ператора, великая княгиня Екатерина Павловна в своих письмах к
брату была еще более откровенной. Она писала ему, что многие осуж-
дают его за то, что он неумело вел войну и обесчестил Россию, оста-
вив Москву без боя42.
Хотя чувство отчаяния было острым, прошло оно довольно бы-
стро. В течение нескольких дней настроения начали меняться. Штаб-
ной офицер писал, что уныние, которое поначалу вызывал вид горя-
щей Москвы, скоро сменилось гневом: «Ныне мужество мое возрож-
дается, и я снова горю мщением». Начало распространяться мнение,
315
что далеко не все еще потеряно, и что, как это выразил молодой пору-
чик А. В. Чичерин из Семеновского полка, варварам, вторгшимся в его
страну, придется поплатиться за свою «дерзость». Свой вклад в пере-
мену настроений внес М. Б. Барклай де Толли, посетивший каждый
отряд своей армии для того, чтобы объяснить, почему у русских теперь
имелось преимущество, и почему они одержат победу в кампании. По-
ручик Г. П. Мешетич вспоминал, как Барклай объяснял его артилле-
рийскому расчету, что действовал согласно плану, и что «такая про-
должительная ретирада отвлекла неприятеля от всех выгод в его ар-
мии и послужит ему гибелью, и что он впал в приготовленные ему
сети, из которых он не выпутается иначе как истреблением оного»43.
В Тарутино в армии вновь появились некоторые атрибуты нор-
мальной жизни. Кутузов настоял на том, чтобы религиозные службы
совершались каждый воскресный и праздничный день, и подавал
личный пример, присутствуя на каждой из них. На выручку пришел
еще один важный элемент русской жизни - баня: полки приступили
к строительству собственных бань. Строгий кодекс армейской дис-
циплины на этот раз также сыграл положительную роль. 21 октября,
например, Кутузов утвердил смертный приговор, вынесенный воен-
ным судом прапорщику Тищенко, который превратил находившийся
под его командованием егерский отряд в разбойничью шайку, гра-
бившую и даже убивавшую местное население. Смертный приговор
в отношении одиннадцати действовавших под его началом егерей
был заменен на троекратное прохождение сквозь строй, состоявший
из тысячи человек44.
Однако, возможно, как ничему иному, перемена настроений была
обязана тому факту, что после многих месяцев непрестанных маршей
и лишений, у армии в Тарутинском лагере появилось наконец не-
сколько недель для отдыха. Позиция и укрепления лагеря были не
особенно сильны, но французская армия уже сделала все, что могла, и
оставила русских в покое. Поскольку урожай в плодородных районах
центральной России был собран совсем недавно, российская армия
могла на протяжении нескольких недель оставаться на одном месте,
не испытывая продовольственного дефицита. Снабжение шло через
Калугу из богатых аграрных губерний, лежавших к югу от нее. Оттуда
же подходили подкрепления. Поручик А. В. Чичерин из Семеновско-
го полка прибыл в Тарутино промокшим до нитки, без гроша в карма-
не и не имея сменной одежды, так как весь его багаж потерялся в Мо-
скве. На выручку пришла его семья, от которой он в числе прочего
получил столь великолепную палатку, что ее на время позаимствовал
сам М. И. Кутузов. Он вспоминал, что стояла прекрасная погода, и
что офицеры не отказывали себе в приятной беседе, музицировании и
чтении - причем все это имело особую пикантность, характерную для
316
военного лагеря. По-настоящему их беспокоила лишь одна вещь: опа-
сение, что их император может заключить с французами мир. Один
офицер заметил на это, что если это произойдет, он отправится за гра-
ницу и будет драться с Наполеоном в Испании45.
Ответственность за принятие решения о войне или мире возлага-
лась на российского императора, находившегося в Петербурге. По са-
мым различным причинам безосновательно было ожидать, что он за-
ключит мир. Фридрих-Вильгельм III продолжал сражаться после па-
дения Берлина, и Франц II отказался подписывать мир после падения
Вены как в 1805, так и в 1809 г., хотя в последнем случае австрийцы
сражались, не имея союзников. Москва даже не была столицей импе-
рии Александра I. Кроме того, заключить мир после падения Москвы,
вопреки чаяниям аристократической оппозиции, означало поставить
под угрозу свою собственную жизнь и судьбу престола, что было хо-
рошо известно императору. Однако во многих случаях скрытая при-
чина натянутости, то и дело возникавшей в 1812 г., заключалась в том,
что ни Александр, ни русская аристократия не вполне доверяли друг
другу в том, что касалось способности сохранить хладнокровие или
внести весомый вклад в победу на фоне того немалого напряжения
сил, которое было вызвано вторжением Наполеона46.
Покинув расположение армии 19 июля, Александр I сделал не-
продолжительную остановку в Смоленске для того, чтобы посове-
щаться с генерал-губернатором и генералами прежде, чем спешным
порядком двинуться к Москве. Император прибыл в город поздним
вечером 23 июля. Следующий день явил одну из наиболее ярких кар-
тин и сюжетов в воспоминаниях о 1812 годе и был увековечен в ро-
мане Л. Н. Толстого. Солнечным летним днем, в девять утра, когда
Александр появился на «красных ступенях», ведущих от занимаемо-
го им Кремлевского дворца, для того, чтобы направиться в Успенский
собор, он был встречен огромной толпой людей, стоявших так близ-
ко друг к другу, что его генерал-адъютантам пришлось потратить не-
мало усилий на то, чтобы проложить императору дорогу к собору.
Один из этих генералов, Е. Ф. Комаровский, писал:
«Я никогда не видывал такого энтузиазма в народе. Император
был встречен звоном колоколов всех кремлевских храмов и много-
численными волнами приветствий из толпы. Простые люди рвались
вперед, чтобы прикоснуться к нему и умоляли его повести их в бой
против врага. Это было единение царя и народа, главный политиче-
ский миф имперской России, в своем наиболее полном и закончен-
ном виде. Еще более, чем в обычное время, в тот момент нависшей
угрозы и неопределенности для большинства простых русских лю-
дей монарх являлся верховным сосредоточением их верноподданни-
ческих чувств и жизненно важной частью их самосознания»47.
317
На следующий день Александр I встречался с дворянами и купца-
ми Москвы, которые приветствовали его, пообещав оказать широкую
поддержку новому ополчению людьми и деньгами. Император был
тронут и впоследствии отметил, что он чувствовал себя недостойным
стоять во главе такого народа. Выразив удовлетворение тем, как
Ф. В. Ростопчину удалось добиться столь сильного проявления вер-
ноподданнических чувств и поддержки, Александр, уезжая, поцело-
вал его в обе щеки. А. А. Аракчеев поздравил Ф. В. Ростопчина с по-
лучением этого высшего знака императорского благоволения: «Я, ко-
торый служу ему с тех пор, как он царствует, никогда этого не
получал». А. Д. Балашов, министр полиции, нечаянно услышал это
замечание и впоследствии шепнул Ростопчину: «Будьте уверены, что
Аракчеев никогда не забудет и никогда не простит этого поцелуя».
Среди всего этого патриотического восторга политическая жизнь шла
и иным путем. Перед отъездом Александра I Ростопчин спросил у не-
го распоряжений касательно будущей политики, но император отве-
тил, что он всецело доверяет своему генерал-губернатору, который
должен действовать сообразно обстоятельствам и собственному суж-
дению. Сказанная посреди военного хаоса, эта фраза была вполне от-
кровенной, но это означало, что в конечном итоге вся ответственность
за пожар, уничтоживший город, была возложена на Ростопчина48.
Не считая кратковременной поездки в Финляндию для встречи с
Бернадотом, Александр I конец лета и всю осень провел в Петербур-
ге. Вернувшись 3 сентября из Финляндии, он обнаружил, что его до-
жидается сэр Роберт Вильсон, британский офицер, отправленный в
русскую армию в 1806-1807 гг. и только что прибывший в Петербург
из ставки М. Б. Барклая де Толли. Вильсон говорил с Александром о
расколе среди русских генералов и об их оппозиции по отношению к
Барклаю, что для императора не было неожиданностью. Гораздо бо-
лее сильное впечатление на него произвела просьба генералов изба-
виться от Н. П. Румянцева или, как это выразил Р. Вильсон, если его
генералы «будут полностью уверены в том, что Его Величество более
не будет оказывать доверия советникам, чьей политике они не дове-
ряли, они засвидетельствуют свою преданность такими деяниями и
жертвами, которые приумножат славу короны и безопасность пре-
стола при любых неприятностях»49.
Если отбросить в сторону изящную словесность, эти слова ни что
иное как стремление генералов навязать свою волю монарху. А тот
факт, что переданы они были через представителя иностранной дер-
жавы, разумеется, не делали их более приятными для Александра I.
Вильсон записал позднее: «...во время моего представления на щеках
императора то и дело появлялся румянец». Александру потребова-
лось некоторое время, чтобы взять себя в руки, хотя он умело и терпе-
318
ливо перенес демарш Вильсона. Назвав Вильсона «посланцем мятеж-
ников», он спокойно отреагировал на просьбу генералов, сказав, что
знает этих офицеров и доверяет им: «Я не питаю опасений на счет то-
го, что они вынашивают против меня какие-либо тайные замыслы»50.
Однако Александр настаивал на том, что его генералы заблужда-
лись, полагая, что Н. П. Румянцев когда-либо советовал подчиниться
Наполеону. Он не мог избавиться от своего верного подданного «без
причины», главным образом потому, что питал к нему большое ува-
жение, поскольку тот был практически единственным, кто, по словам
Александра, за всю свою жизнь никогда не просил его о чем-либо
лично для себя, тогда как все прочие всегда искали почета, богатства,
стремились достичь своих собственных целей или обзавестись связя-
ми. Помимо этого в силу вступал один основополагающий принцип.
Император не должен был подать виду, что поддается подобному
давлению, поскольку это могло бы создать очень опасный прецедент.
В то же время Р. Вильсон должен был вернуться в армию с обещани-
ями императора продолжать войну против Наполеона до тех пор, по-
ка по эту сторону границы не останется ни одного вооруженного
француза: «Я не откажусь от своих обязательств что бы ни случи-
лось. Я вынесу самое худшее. Я готов отправить свою семью в тыл и
принести всевозможные жертвы; но я не могу позволить кому-либо
выбирать моих собственных министров»51.
Летом Александр I жил в небольшом дворце, едва превосходившим
по размеру особняк, на Каменном острове - маленьком острове, рас-
положенном в одном из рукавов реки Невы в северных предместьях
Петербурга. Вокруг дворца не стояли гвардейцы, и Александр жил со-
всем просто. Именно здесь он получил известие о падении Москвы,
явившееся для него тем бо лыним потрясением, что ранее М. И. Куту-
зов уверял его в том, что ему удалось остановить французов под Боро-
дино. Фрейлина супруги императора Р. С. Эдлинг вспоминала, что
слухи об этом событии облетели Петербург. Возникли опасения отно-
сительно массовых народных беспорядков, которые ожидались повсе-
местно. «Дворянство громко винило Александра в государственном
бедствии, так что в разговорах редко кто решался его извинять и оправ-
дывать». 27 сентября было днем празднования коронации императора.
Тогда Александр I впервые поведал советникам о своих опасениях за
собственную безопасность и отправился в Казанский собор в карете, а
не верхом, как делал это обычно. Когда император и его окружение
взошли по ступеням и оказались внутри собора, их встретила мертвая
тишина. Р. С. Эдлинг не отличалась малодушием, но она вспоминала,
что слышала отзвук каждого шага, и ее колени дрожали52.
Безрассудное письмо, полученное Александром I от сестры Екате-
рины Павловны и содержавшее нападки против него лично, стало для
319
императора последней каплей, и его ответ показывает, сколь напряже-
ны были его чувства в тот критический момент. Указав Екатерине на
то, что едва было разумно критиковать его как раз за то, что он своим
присутствием в армии подрывал инициативу собственных генералов,
так и за то, что он не взял на себя верховное командование и не спас
Москву, он далее писал, что если его способностей было недостаточно
для несения того бремени, которое было возложено на него Провиде-
нием, то это была не его вина. То же самое касалось плохой подготовки
многих его помощников из числа военных и гражданских лиц.
«Имея столь слабую поддержку, испытывая нехватку во всем, на-
ходясь у руля столь громоздкой машины в момент острейшего кри-
зиса и направляя ее против ненавистного противника, в котором са-
мые ужасные злодеяния сочетаются с необыкновенным талантом, и
за спиной которого стоит вся мощь Европы и группа талантливых
офицеров, закаленных двадцатью годами войн и революций, - ска-
зать по справедливости, странным ли будет, если меня постигнет не-
удача?» Но главный укол содержался в конце письма Александра,
где он писал, что его предупреждали о том, что вражеские агенты да-
же попытаются обратить против него его собственную семью, причем
в первую очередь их выбор должен был пасть на Екатерину. Даже
весьма самоуверенная великая княгиня была шокирована этим отве-
том, и Александр впоследствии смягчился, добавив: «Если ты нахо-
дишь меня слишком обидчивым, начни с того, что попробуй поста-
вить себя в столь же суровое положение, в котором нахожусь я»53.
В то время, когда его собственные кровные связи оказывались бо-
лее чем бесполезными, Александр I получил поддержку со стороны
своей супруги, чувствительной и красивой императрицы Елизаветы
Алексеевны. На протяжении всех этих недель она сохраняла спокой-
ствие и уверенность, написав своей матери следующее: «По правде
говоря, мы готовы ко всему за исключением переговоров. Чем далее
наступает Наполеон, тем менее ему следует полагать, что мир возмо-
жен на каких бы то ни было условиях. Это единодушное мнение им-
ператора и всех слоев общества... Каждый шаг, который он делает
вглубь этой необъятной России, приближает его к пропасти. Посмо-
трим, как он перезимует». Она добавляла, что мир стал бы началом
крушения России, но, к счастью это было невозможно: «Император
об этом и не помышляет, но даже если бы он этого и пожелал, это все
равно было бы невозможно»54.
Хоть Александр и получал успокоение от жены и от прогулок в
рощах Каменного острова, главным утешением для него была рели-
гия. Император вырос при дворе Екатерины II, где рационализм
Просвещения сочетался с аристократическим гедонизмом. Право-
славное духовенство, наставлявшее императора в своей вере, мало на
320
него повлияло. Однако чувствительные и тяготевшие к идеализму
стороны его натуры постепенно подвигали его к поиску ответов на
жизненные вопросы в христианстве. За некоторое время до вторже-
ния Наполеона он действительно читал Библию, однако среди неве-
роятных тягот 1812 г. его религиозное чувство значительно окрепло.
Александр I стал читать Библию каждый день, подчеркивая каранда-
шом наиболее значимые отрывки. Уже в начале июля 1812 г. он пи-
сал своему старому другу князю А. Н. Голицыну, также обративше-
муся к христианской вере, следующее: «В такие минуты, которые мы
ныне переживаем, я полагаю, что даже самые черствые сердца ощу-
щают, что возвращаются в лоно своего создателя... Я отдаюсь этому
чувству, которое столь для меня привычно, и делаю это всем сердцем
и с большей страстью, чем ранее! Здесь я нахожу единственное уте-
шение, единственную опору. Лишь это чувство придает мне силы»55.
Находясь именно в таком расположении духа, император услы-
шал вести о потере Москвы и последующей гибели города в огне.
К тому времени, как личный посланник М. И. Кутузова, полковник
А. Ф. Мишо, прибыл с этими новостями, император успел хорошо
подготовиться к тому, чтобы встретить его и отправить обратно с ре-
шительным посланием, обращенным к армии. Наряду с сильными
проявлениями чувств с обеих сторон, Александр и Мишо заверили
друг друга в том, что касалось их прежде всего. Мишо уверял импе-
ратора, что оставление Москвы не подорвало моральный дух армии
и ее полную решимость драться до победного конца. Мишо, а через
него и армия, в ответ получили обещание, которое они хотели услы-
шать. Вовсе не сломив ни уверенность императора, ни его волю, по-
теря Москвы лишь укрепила его в решимости добиться полной по-
беды. Александр закончил разговор следующими словами:
«Я задействую все ресурсы моей империи; у нее их больше, чем
пока предполагают мои враги. Но даже если само Божественное Про-
видение велит, чтобы моя династия перестала восседать на троне мо-
их предков, тогда, истощив все имеющиеся в моей власти средства, я
скорее отращу бороду вот досюда (он указал рукой себе на грудь) и
отправлюсь есть картофель с последним из своих крестьян, чем под-
пишу мир, которой станет позором для отечества и дорого моему
сердцу народа, чьи жертвы, на которые он пошел ради меня, я умею
ценить... Наполеон или я, я или он, мы не можем оба править в одно и
то же время; я научился его понимать, и он меня не проведет»56.
Подобный театральный жест и исполненные боевого задора слова
в тех обстоятельствах были именно тем, что требовалось. Однако нет
оснований сомневаться в искренности или решимости Александра I
в тот момент, когда он их произносил. Они означали крах стратегии
Наполеона и имели своей целью уничтожение его армии.
321
Примечания
1 Безотосный В. М. Аналитический проект военных действий в 1812 г.
П. А. Чуйкевича. С. 46; Генерал Багратион... С. 130-138. Дж. Хартли состави-
ла очень хороший обзор проблемы сопротивления российского общества На-
полеону в кн.: Collaboration and Resistance in Napoleonic Europe. P. 186-202.
2 Шильдер H. К. Император Александр Первый. Т. 3. С.100-103.
3 Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива.
Т. 17. С. 157-158.
4 Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года: Сборник доку-
ментов. М., 1962. С. 14-15.
5 Статистические данные представляют собой заключительные доклады
генерал-лейтенанта Я. И. Тыртова и взяты из кн.: Народное ополчение...
С. 218-219. John Quincy Adams in Russia. P. 452.
6 Выдающейся работой на русском языке о народном сопротивлении На-
полеону является книга А. И. Попова: Попов А. И. Указ. соч. Попов также
является автором многих великолепных статей о «народной войне», кре-
стьянских беспорядках, партизанах и по смежным темам в Энциклопедии.
Здесь можно провести параллели с Испанией, и Ч. Эсдэйл в своей работе по-
казывает, что многие партизанские отряды состояли из регулярной кавале-
рии: Esdaile С. Fighting Napoleon: Guerrillas, Bandits and Adventurers in Spain
1808-1814. London, 2004.
7 Народное ополчение... С. 155-156. Описания индивидуальных дей-
ствий см.: Там же. С. 113-117,142.
8 Попов А. И. Указ. соч. С. 185-229; 1812 год... Военные дневники. С. 146.
Более старую, но все еще актуальную точку зрения на крестьянские восста-
ния см. в кн.: Отечественная война и русское общество. М., 1911. Т. 5. С. 74-
113.
9 См. множество интересных документов в РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2584.
Ф. Ф. Довре в письме к А. И. Горчакову от 1 ноября 1812 г. (ст. ст.) описывает
беспорядочное бегство драгун (Л. 41-42). П. X. Витгенштейн в письме к
А. И. Горчакову от 6 ноября 1812 г. (ст. ст.) объясняет, почему вначале были
необходимы военные операции (Л. 35).
10 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 2. С. 171-172.
11 О Москве в 1812 г. существует огромная литература, в которой содержит-
ся много интересных сведений. См., например: Бумаги, относящиеся до отече-
ственной войны 1812 года. М, 1897-1908. Ряд писем Ф. В. Ростопчина к
А. Д. Балашову опубликованы в кн.: Дубровин Н. Ф. Отечественная война в
письмах современников. М., 2006. См. особенно письма на С. 60-63, 70-71.
Англоязычным читателям достаточно будет ознакомиться со статьей А. Мар-
тина в кн.: The Military and Society in Russia, 1450-1917. Leiden, 2002. P. 469-489.
12 Дубровин H. Ф. Отечественная война в письмах современников. С. 54-
56; Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Т. 3. С. 90; Мельникова Л. В.
Указ. соч. С. 57-90,100-115.
13 ПСЗ. Т. XXII. С. 348.
14 Ср., например, текст указа Александра I генерал-губернатору Влади-
мирской губернии А. Н. Супоневу с последующими ссылками самого А. Н. Су-
322
понева на «команды» императора: РГВИА. Ф. 125. Оп. 1. Д. 16. Л. 21, 23-28.
Что касается службы в ополчении и уклонения от нее см., например: Хован-
ский Н. Ф. Участие Саратовской губернии в Отечественной войне 1812 г. Са-
ратов, 1912. С. 41-64; Проходцев И. И. Рязанская губерния в 1812 году. Ря-
зань, 1913. С. 277-528.
15 См. мемуары графини Р. Эдлинг, опубликованные в кн.: Державный
сфинкс. С. 174-175. О саботировании государственных налогов см., напри-
мер: Проходцев И. И. Указ. соч. С. 8-21.
16 1812 год... Военные дневники. М, 1990. С. 210-211.
17 Хованский Н. Ф. Указ. соч. С. 31-33.
18 Управление генерал-интенданта Канкрина... С. 11, 44; Отечественная
война 1812 года. М, 1962. С. 245-247; Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 121.
19 Тиванов В. В. Финансы русской армии. М., 1993. С. 79.
20 ПСЗ. Т. XXXII. С. 43-164, 228-229; Управление генерал-интенданта
Канкрина... С. 134; М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 1. М., 1954. С. 305:
то же самое письмо было отправлено Рязанскому, Орловскому, Тверскому и
Тульскому генерал-губернаторам.
21 Оценка дается В. В. Тивановым (Указ. соч. С. 66), но основывается на
рассуждениях, приводимых в кн.: Богданович М. И. История Отечественной
войны 1812 года. Т. 2. С. 31-90.
22 Ключевые документы, касающиеся операции А. А. Клейнмихеля при-
водятся в кн.: Сборник исторических материалов, извлеченных из архива
собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. С. 5-11,14-15, 23-24. Недавно вы-
шла книга о российской морской пехоте, в которой подробно рассматривает-
ся эпоха наполеоновских войн: Кибовский А., Леонов О. 300 лет Российской
морской пехоты. М., 2007.
23 РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. Л. 18-19, 21, 23-28. Список губер-
ний см.: Проходцев И. И. Указ. соч. С. 168.
24 РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. Л. 2-3,90-91.
25 Там же. Л. 6-7,100-101.
26 Там же. Л. 6-7, 284-285; Русский архив. 1866. № 6. С. 922-927.
27 Проходцев И. И. Указ. соч. С. 174-182, 210-222; Отечественная война
1812 г.: Энциклопедия. С. 297.
28 РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. 92-93; там же. Д. 19. Л. 77-81. Про-
ходцев И. И. Указ. соч. С. 188.
29 РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. Л. 29,32.
30 Там же. Д. 19. Л. 2-4,134-140.
31 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. М., 1954. С. 62-63; Проход-
цев И. И. Указ. соч. С. 224-227; РГВИА. Ф. 125. Оп. 1/188а. Д. 16. Л. 100-
101.
32 Текст манифеста опубликован в кн.: Народное ополчение... С. 15-16.
33 Статистические данные взяты из статьи В. И. Бабкина, ведущего спе-
циалиста советского времени по ополчению: Бабкин В. И. Организация и
военные действия народного ополчения в Отечественной войне 1812 года //
К стопятидесятилетию Отечественной войны. М, 1962. С. 145.
34 Положения Калужского комитета ополчения см.: Народное ополче-
ние... С. 137-139.
323
35 Очень немногие из них получили обмундирование, отшитое заграни-
цей, см.: Проходцев И. И. Указ. соч. С. 228. Гл. 10. Министр добавлял, что да-
же в военное время не вся шерсть могла быть пущена на обмундирование.*
36 Народное ополчение... С. 368.
37 Богданович М. И. Указ. соч. Т. 2. С. 56.
38 Помимо работ В. И. Бабкина и В. М. Безотосного изданием, в кото-
ром максимально полно исследуется ополчение, является многотомный
труд В. Р. Апухтина, подготовленный к 100-летию Отечественной войны
1812 г.: Апухтин В. Р. Народная военная сила: Дворянское ополчение в Оте-
чественной войне. М., 1912. В. Р. Апухтин столь же решительно воспевает
успехи дворян, сколь В. И. Бабкин стремится преуменьшить их вклад. Рабо-
та И. И. Проходцева представляет собой чрезвычайно информативное ис-
следование по истории Рязанского ополчения: Проходцев И. И. Указ. соч.
С. 229-621.
39 Сперанский В. Н. Указ. соч. С. 381, 392, 407-423; М. И. Кутузов. Сб.
документов. Т. 4. Ч. 1. С. 20.
40 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. С. 64-65.
41 Ульянов А. И. Тарутинский лагерь: «неудобные» факты // От Тарути-
но до Малоярославца: К 190-летию Малоярославецкого сражения. Калуга,
2002. С. 23-36.
42 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 1. С. 172; 1812 год... Военные дневники.
С. 215; Переписка императора Александра I... С. 107-108,119-122.
43 Мешетич Г. П. Указ. соч. С. 50; Дневник Александра Чичерина. С. 14-16.
44 О Тищенко см.: Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-
ученого архива. Т. 19. С. 335-336; История лейб-гвардии Егерского полка. С. 88;
1812 год в дневниках... Вып. 2. С. 200.
45 Дневник Александра Чичерина. С. 18-19, 28; Дневник Павла Пущина.
Л., 1987. С. 61-62.
46 О взаимном недоверии пишет графиня Эдлинг, см.: Державный
сфинкс. С. 172-173.
47 Комаровский Е. Ф. Указ. соч. С. 195; Шильдер Н. К. Император Алек-
сандр Первый. Т. 3. С. 88-90.
48 Там же. С. 90-92; Державный сфинкс. С. 174-175.
49 Wilson R. The French Invasion of Russia. Bridgnorth, 1996. P. 115-116.
50 Ibid. P. 116-117.
51 Ibidem.
52 Державный сфинкс. С. 178-179.
53 Переписка императора Александра I... С. 83-84, 93-96, 98-99, 86-93,
96-98.
54 Николай Михайлович. Императрица Елисавета Алексеевна, супруга
императора Александра I. Т. 2. СПб., 1908. С. 443-445.
55 Цит. по: Ley F. Alexandre 1er et sa Sainte-Alliance (1811-1825). Paris,
1975. P. 49-55; Державный сфинкс. С. 176-179.
56 См. сообщение Мишо об этом разговоре в кн.: Шильдер Н. К. Импера-
тор Александр Первый. Т. 3. С. 509-510.
НАСТУПЛЕНИЕ ОТ МОСКВЫ
Уже в то время, когда М. И. Кутузов готовился дать Наполеону
бой под Бородино, Александр I обдумывал план контрнаступления, в
ходе которого было бы возможно выгнать французов из России и
уничтожить Великую армию. В первом рапорте Кутузова, поданном
императору после Бородинского сражения, утверждалось, что, «не-
приятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими
силами». Сразу же после получения этого рапорта Александр I от-
правил А. И. Чернышева в ставку фельдмаршала, снабдив его деталь-
ным планом совместного контрнаступления всех русских армий.
Александр I писал М. И. Кутузову, что надеялся на то, что командные
навыки фельдмаршала и храбрость его войск под Бородино оконча-
тельно остановили наступление французов в России. Он также на-
путствовал Кутузова обсудить все детали операции с Чернышевым,
который был целиком и полностью информирован о поставленных
Александром I задачах, и которому император всецело доверял. Им-
ператор был осмотрителен, заявив, что только от главнокомандую-
щего зависит, следует ли взять на вооружение этот план или внести
собственные альтернативные предложения, но едва ли кто-либо из
русских генералов осмелился бы перечить монаршей воле1.
Главный пункт плана Александра I заключался в том, что рус-
ские войска на севере (П. X. Витгенштейн и Ф. Ф. Штейнгель) и
юге (П. В. Чичагов) должны одновременно повести наступление в
глубоком тылу наполеоновской армии в Белоруссии. Они должны
были разбить и оттеснить неприятельские силы, охранявшие ком-
муникации Наполеона. В случае с П. В. Чичаговым речь шла об ав-
стрийском корпусе князя К. Ф. Шварценберга и саксонском - гене-
рала Ж. Рейнье, которых следовало отбросить в пределы герцогства
Варшавского. Александр I писал Кутузову, что «главные действия
предполагается произвесть армиею адмирала Чичагова», которая
будет усилена Третьей Обсервационной армией Тормасова и не-
большим корпусом под командованием генерал-лейтенанта Эртеля,
на тот момент охранявшего базу снабжения в Мозыре.
П. X. Витгенштейну также отводилась важная роль. При поддерж-
ке графа Ф. Ф. Штейнгеля он должен был двинуться в южном на-
правлении, взять Полоцк и оттеснить поверженные корпуса Н. Уди-
но и Л. Гувьон Сен-Сира на северо-запад в Литву, подальше от линии
325
отступления Наполеона, проходившей через Белоруссию. В резуль-
тате объединенные силы Чичагова и Витгенштейна взяли бы под
свой контроль все территории, через которые пришлось отступать
главным частям наполеоновской армии, вплотную преследуемым си-
лами Кутузова. Враг уже был «истощен», будучи завлечен вглубь
России и понеся тяжелые потери. Теперь же он столкнулся с еще бо-
лее тяжелыми потерями и необходимостью очень сложного отсту-
пления. В результате, по мнению императора, «даже малейшая часть
основной армии противника <...> не сможет пересечь нашей грани-
цы, избежав поражения и в конечном счете полного истребления»2.
Основным творцом плана был сам Александр I, хотя нет сомне-
ний в том, что он обсуждал его с молодым полковником А. И. Черны-
шевым и другими старшими по званию офицерами из императорско-
го окружения, включая П. М. Волконского. В какой-то мере этот но-
вый план вобрал в себя некоторые идеи касательно военных
операций, которые имели хождение еще до начала войны. Зайдя да-
леко вглубь территории России и затем блокированный основными
силами российской армии, Наполеон должен был быть разгромлен
другими российскими армиями, наносившими ему удар во фланги и
тыл. В общих чертах план Александра I имел смысл и являлся наи-
лучшим способом развертывания военных сил России на данном те-
атре военных действий с учетом ошибок Наполеона.
Однако план российского императора был очень претенциозен.
Ожидалось, что войска, изначально находившиеся на удалении не-
скольких сотен километров друг от друга, смогут координировать
свои действия и одновременно окажутся в центральных районах Бе-
лоруссии. Наладить связь между армиями было трудно. Помимо гря-
зи, снега и холода, затруднявших передвижение по территории Рос-
сии осенью и зимой, следовало учитывать, что Витгенштейна и Чи-
чагова отделяла друг от друга территория, на которой действовало не
менее пяти полных корпусов противника, а также ряд более мелких
подразделений. В тот самый момент, когда Александр I отправлял
А. И. Чернышева к М. И. Кутузову, западную границу Белоруссии
пересекало 36-тысячное французское подкрепление под командова-
нием маршала К. Виктора. 15 сентября оно было в Минске, двенад-
цать дней спустя - в Смоленске.
План Александра I предполагал, что его армии сокрушат все не-
приятельские силы и вытеснят их из Белоруссии, хотя на момент со-
ставления плана силы русских не превосходили по численности сво-
его врага. Ведя наступление в Белоруссии в середине зимы, россий-
ская армия неизбежно должна была понести серьезные потери
вследствие болезней и истощения. Александр I поручил Витгенштей-
ну и Чичагову укрепить узкие проходы и естественные препятствия,
326
встречавшиеся на пути отступления наполеоновской армии, но было
ли у них достаточно времени и людей, чтобы осуществить это? По
признанию самого Александра I, противник мог пойти в сторону
Минска или Вильно, выбирая по крайней мере между тремя больши-
ми дорогами, по которым он мог вести отступление. В конечном ито-
ге план Александра I был реализован где-то на две трети, что в тех
обстоятельствах было больше, чем можно было ожидать. Однако во
второй половине ноября, когда Наполеон подошел к р. Березине, на
какое-то время показалось, что план мог удаться совершенно и за-
вершиться полным уничтожением французской армии и даже плене-
нием самого Наполеона. Поскольку этого не произошло, оценки
осенней кампании с русской стороны всегда сочетали в себе ликова-
ние по поводу разгрома французов с сожалением о том, что разгром
этот не был еще более полным.
Самому А. И. Чернышеву пришлось сделать большой крюк к вос-
току от Москвы, пока 20 сентября он наконец не добрался до ставки
М. И. Кутузова, располагавшейся к югу от города. Здесь он имел со-
вещание с Кутузовым и Беннигсеном, в ходе которых выявилось его
близкое знакомство с образом мыслей Александра I и были воспол-
нены многие пробелы, имевшиеся в письменных приказах императо-
ра. 22 сентября Чернышев доложил Александру I, что он проявил
должный такт, убеждая главнокомандующего принять идеи импера-
тора, и что и Кутузов, и Беннигсен тепло встретили и одобрили план.
К этому он добавлял, что падение Москвы не изменило кардиналь-
ным образом «бедственное положение неприятеля», и что Наполеон
не сможет надолго задержаться в пределах Москвы. Налицо были
все шансы уничтожить его, «ежели не сделают еще здесь важных
ошибок до соединения сил наших в его тылу»3.
Сразу после этого Чернышев отправился в ставку Чичагова, рас-
полагавшуюся на северо-западе Украины, чтобы поставить адмирала
в известность о плане Александра I. Осенью и зимой 1812 г. молодо-
му и удалому полковнику суждено было преумножить свои лавры,
добытые им Париже, и в полной мере оправдать доверие, оказанное
ему Александром I. В середине октября он повел крупный летучий
отряд партизан, состоявший из семи эскадронов регулярной кавале-
рии, трех казачьих полков и одного подразделения калмыков, вглубь
герцогства Варшавского, уничтожая по пути склады, препятствуя на-
бору войск для неприятельской армии и вынудив К. Ф. Шварцен-
берга отвести большую часть австрийской кавалерии обратно в гер-
цогство с целью выслеживания и поимки Чернышева. Впоследствии
Чернышев провел казачий полк прямо через французский тыл и сое-
динился с Витгенштейном, подробно сообщив последнему о переме-
щениях и намерениях Чичагова. По счастливой случайности, во вре-
327
мя этой поездки Чернышев освободил генерала Ф. Ф. Винцингероде
и его адъютанта Л. А. Нарышкина, которые были захвачены в плен в
Москве и находились на пути во Францию. Так как Винцингероде
был одним из любимых генерал-адъютантов Александра I, для Чер-
нышева это было большой удачей. П. X. Витгенштейн представил до-
стижения Чернышева в самом выгодном свете, и Александр I повы-
сил своего 26-летнего адъютанта до звания генерал-майора4.
Пока А. И. Чернышев доводил планы Александра I относительно
наступления до сведения сначала М. И. Кутузова, а затем П. В. Чича-
гова, Московскую губернию охватила «народная война», напоминав-
шая события в Испании. Евгений Вюртембергский писал, что русские
крестьяне, обычно столь дружелюбные, гостеприимные и терпеливые,
стараниями французских фуражиров и мародеров превратились в
«настоящих тигров». Сэр Р. Вильсон вспоминал, что неприятельские
солдаты, попадавшие в руки крестьян, подвергались «всем доселе из-
вестным видам пыток». Рассказы о пытках, увечьях и случаях захо-
ронения живьем могли бы быть списаны на предвзятое мнение ино-
странца, если бы они не подтверждались сведениями многих русских
источников. С военной точки зрения, главное значение этой «народ-
ной войны» заключалось в том, что французам стало еще сложнее
производить фуражировку. В ту эпоху любая крупная и находившая-
ся на одном месте армия сталкивалась с проблемой добывания корма
для лошадей. Кавалерия Наполеона сильно пострадала под Бороди-
но, но именно в течение нескольких недель, проведенных в Москве и
сопряженных с более серьезным, чем когда-либо прежде сокращени-
ем фуража, погибли французские конные полки и дошли до истоще-
ния находившиеся при артиллерии лошади. Отрядам фуражиров
приходилось покрывать все более дальние расстояния под охраной
все более многочисленного эскорта. Даже при всем при этом они ча-
сто возвращались с пустыми руками, потеряв часть людей в засадах и
понапрасну измотав своих лошадей5.
В классическом варианте партизанской войны крестьянские и ар-
мейские партизанские подразделения помогали друг другу. Парти-
занские командиры часто раздавали крестьянам оружие и приходили
им на выручку при обнаружении крупных отрядов противника, про-
изводивших реквизиции. Крестьяне, в свою очередь, предоставляли
разведданные, местных проводников и дополнительные людские ре-
сурсы, что позволяло кавалерии выслеживать неприятельские отря-
ды, устраивать на них засады и избегать столкновения с превосходя-
щими силами врага. Партизанские отряды действовали вдоль всех
дорог, которые вели к Москве. Уже к середине октября они были го-
товы потягаться с довольно крупными отрядами противника. 20 октяб-
ря, например, недалеко от Вязьмы партизаны Д. В. Давыдова атако-
328
вали неприятельскую колонну, шедшую в сопровождении не менее
трех полков, захватили большую часть повозок и взяли в плен пять-
сот человек. На протяжении тех недель, которые Наполеон провел в
Москве, линии его коммуникаций со Смоленском и Парижем под-
вергались неоднократным нападениям, но никогда полностью не
прерывались. Однако если бы он решил провести зиму в Москве, все
было бы иначе6.
Д. В. Давыдов был одним из первых партизан, сумевших накану-
не Бородинского сражения убедить сомневавшегося Кутузова отпра-
вить его вместе с небольшой группой кавалерии и казаков в рейд
против коммуникаций противника. Успех Давыдова в последующие
недели позволил ему получить подкрепление и помог утвердиться
самой идее партизанской войны, которая была в новинку русским ге-
нералам. Преимущества этого нового вида боевых действий особен-
но горячо доказывал М. И. Кутузову К. Ф. Толь, и главнокомандую-
щий быстро оценил потенциал партизанской войны. Д. В. Давыдов
захватывал или уничтожал неприятельские колонны снабжения,
громил отряды, посланные для сбора продовольствия, освобождал
многие сотни русских военнопленных и собирал полезные развед-
данные. Он также наказывал предателей и пособников врага, отме-
чая при этом их малочисленность. Оружием Давыдова были ско-
рость, неожиданность и отменные источники информации на местах.
Его отряд появлялся из ниоткуда, рассредоточивался и затем пере-
группировывался для дальнейшей атаки.
Давыдов был не только одним из наиболее успешных партизан,
но также самым известным из них, а его фигура была овеяна роман-
тическим ореолом. Его, самого известного поэта, обессмертил в сле-
дующих строках его друг А. С. Пушкин: «Певец-гусар, ты пел биваки,
/ Раздолье ухарских пиров / И грозную потеху драки, / И завитки
своих усов». Много времени спустя после своей смерти Давыдов стал
более известным, чем когда бы то ни было, послужив прообразом для
Денисова - персонажа романа Л. Н. Толстого, обаятельного и щедро-
го гусара, без памяти влюбившегося в Наташу Ростову и в составе
отряда которого осенью 1812 г. погиб ее брат Петя7.
Самым печально известным партизанским командиром был ка-
питан А. С. Фигнер, во время Бородинского сражения командовав-
ший артиллерийской батареей. Падение Москвы привело Фигнера в
уныние, и он решил отомстить французам за унижение, пережитое
его страной. Один из офицеров батареи описывал его так: «Алек-
сандр Фигнер был пригожий мужчина, среднего роста, сын Севера,
крепкий мышцами, круглолиц, бел, светло-рус. Его большие, светлые
глаза были исполнены живописи; голос у него был мужественный;
он имел здравый ум, дар красноречия, в предприятиях неутомимую
329
деятельность, пылкое воображение. Презрение ко всякой опасности
и беспримерная отважность показывали в нем всегдашнюю неустра-
шимость и присутствие духа». Бегло говоря на немецком, француз-
ском, итальянском и нескольких других иностранных языках, Фиг-
нер также был прекрасным актером. Неоднократно он отправлялся в
лагеря противника, разбитые в Москве и ее окрестностях, для сбора
разведданных, легко выдавая себя за офицера многонациональной
армии Наполеона8.
Однако, как и у многих партизанских командиров в истории, у
блестящего, находчивого и беспощадного Фигнера была своя темная
сторона. В сентябре и октябре 1812 г. даже Д. В. Давыдов порой нео-
хотно брал пленных, которые были недопустимой обузой для не-
больших и быстро перемещавшихся партизанских отрядов9. Однако
А. С. Фигнер пошел еще дальше. Один из его приятелей-офицеров
вспоминал, что «его лучшею и частою забавою было, внушив ласко-
вым разговором с пленными офицерами веселость и доверие к себе,
убивать их неожиданно из пистолета и смотреть на предсмертные их
мучения. Это делалось вдали от армии, куда доходили о том только
темные слухи, которым не верили или забывали в шуме военном».
Среди ужасных зверств и крайнего эмоционального напряжения осе-
ни 1812 г. старшие офицеры порой желали закрыть глаза на отталки-
вающую сторону партизанской войны. Однако к 1813 г., когда война
более не велась на русской земле, немногие офицеры все еще питали
сильную ненависть к врагу. Когда А. С. Фигнер утонул в Эльбе, пы-
таясь бегством спастись от французов, мало кто из товарищей опла-
кивал его10.
Многие партизанские отряды, дислоцировавшиеся в окрестно-
стях Москвы, взаимодействовали с более крупными подразделения-
ми, присматривавшими за большими дорогами, ведущими из города.
Некоторые из подразделений также вели партизанскую войну.
Основная их задача, однако, состояла в том, чтобы защитить приле-
гавшие к Москве губернии от грабительских набегов отрядов про-
тивника и подать своевременный сигнал в том случае, если бы войска
Наполеона начали в массовом порядке покидать город. Из всех этих
подразделений наиболее важным было то, что находилось под ко-
мандованием генерал-майора барона Ф. Ф. Винцингероде, его задача
заключалась в том, чтобы следить за большой дорогой, ведущей на
Тверь, а оттуда на Петербург. Большая часть войск Винцингероде со-
стояла из казаков и ополчения, однако во время отступления из Мо-
сквы часть регулярной кавалерии оказалась отрезанной от армии
М. И. Кутузова и отошла из города к северу, соединившись с отрядом
Винцингероде. Лучшую часть этого подкрепления составляли пре-
красно обученные воины лейб-гвардии Казачьего полка.
330
Ф. Ф. Винцингероде наилучшим образом можно было описать
как заядлого антибонапартиста. Его отец был адъютантом герцога
Ф. Брауншвейгского, который более других представителей герман-
ских династий был известен своей неизменной ненавистью по отно-
шению к Наполеону. Сам Ф. Ф. Винцингероде несколько раз пере-
ходил из русской армии в австрийскую и обратно, в зависимости от
того, где представлялась лучшая возможность сразиться с француза-
ми. Вполне логично поэтому, что, повоевав с австрийцами в 1809 г.,
он в начале 1812 г. вернулся в русскую армию. В 1812 г. он стал од-
ним из тех политэмигрантов, которых волной ненависти к Наполео-
ну выбросило на русский берег. Если бы ситуация сложилась не-
сколько иначе, он вместе со многими своими соотечественниками
легко мог бы оказаться на службе в Королевском Германском легио-
не в Испании под командованием Веллингтона.
Язвительный, куривший трубку, импульсивный Ф. Ф. Винцинге-
роде был преданным другом и покровителем. Его превосходный
французский повар и любовь к висту высоко ценились офицерами
его штаба. Равно как и его порядочность и честность. Например, осе-
нью 1812 г. дворецкий одного из имений А. Д. Балашова, министра
полиции, попытался воспользоваться положением своего хозяина,
чтобы избежать реквизиций на военные нужды. Винцингероде тотчас
же обязал Балашова внести реквизиции в двойном объеме и оставил
без внимания жалобы А. А. Аракчеева, который собирался прибегнуть
к подобной уловке в отношении своих имений в Новгородской губер-
нии. Проблема, однако, была в том, что Ф. Ф. Винцингероде, будучи
порядочным человеком, был плохим генералом. Когда французы со-
бирались вот-вот покинуть Москву, Винцингероде предпринял неу-
дачную попытку завязать с ними переговоры и был взят в плен. Пона-
чалу Наполеон собирался расстрелять его как предателя, но был разу-
бежден в этом своими генералами, которых ужасала подобная
перспектива. М. И. Кутузов справедливо назвал пленение Винцинге-
роде проявлением редкостной беспечности. Хотя Александр I был
чрезвычайно рад тому, что А. И. Чернышев освободил Винцингероде,
Россия только бы выиграла от того, что Винцингероде в 1813-1814 гг.
отсиделся бы плену у французов вместо того, чтобы командовать рус-
ским корпусом11.
Самым компетентным среди подчиненных Винцингероде был
31-летний полковник А. X. Бенкендорф. В 1812-1814 гг. Бенкендорф
хорошо проявил себя на войне, и это обстоятельство послужило
основой для блестящей карьеры в будущем. С самого начала у моло-
дого Бенкендорфа было много преимуществ. Его мать была близкой
подругой императрицы Марии Федоровны, которую она сопрово-
ждала в Россию в качестве фрейлины после того, как молодая прин-
331
цесса Вюртембергская вышла замуж за великого князя Павла Петро-
вича. Юлиана Бенкендорф умерла на руках у Марии Федоровны в
1797 г., завещав императрице заботиться о своих несовершеннолет-
них детях. Так А. X. Бенкендорф попал в круг приближенных импера-
трицы. Его сестра Доротея вышла замуж за X. А. Ливена, который
был главным протеже императрицы Марии, но также был близок к
Александру I и к тому же оказывал покровительство от своего имени.
Императрица Мария определила А. X. Бенкендорфа в великолеп-
ное учебное заведение, но через некоторое время выяснилось, что ее
усилия были напрасны. Привлекательный, обаятельный и жадный
до удовольствий молодой человек не проявил себя ни как хороший
ученый, ни как особенно способный офицер. Подобно А. И. Черны-
шеву и К. В. Нессельроде, он служил в составе российской миссии в
Париже после Тильзита. Однако главным его достижением в Париже
было увлечение известной французской актрисой и роковой женщи-
ной, бывшей любовницей Наполеона, которую он тайно вывез в Рос-
сию после того, как покинул дипломатическое поприще и оказался в
опале. Впоследствии он вернул себе доброе имя, разойдясь со своей
актрисой и отправившись добровольцем на войну с турками, после
чего императрица простила ему его долги. Но только лишь храбрость
и умение, проявленные Бенкендорфом в 1812 г., по-настоящему вер-
нули ему расположение императрицы12.
Будучи одним из адъютантов Александра I, Бенкендорф начал
войну с того, что выполнил несколько важных и опасных поручений
в ставке Багратиона. Неся службу под началом Винцингероде осе-
нью 1812 г., он отвечал за оборону ключевой дороги и прилегавших к
ней территорий от внезапных атак французов, а также за нанесение
ударов по главным коммуникациям неприятеля на участке дороги от
Москвы до Смоленска. В своих мемуарах Бенкендорф вспоминал,
что одним из самых трудных его заданий было спасти французских
военнопленных, попавших в руки крестьян, и он не всегда в этом
преуспевал. Некоторые жестокости, совершенные в отношении не-
счастных военнопленных, наводили его на мысли о том, что он жил
«при неурядице и среди отчаяния, когда, казалось, покинул Бог, и на-
ступила власть демона». Он добавлял, однако, что крестьяне имели
все основания быть вне себя от поведения французов, равно как и то,
что народ демонстрировал сильную приверженность своей вере, оте-
честву и императору. В этой связи нервные приказы, которые он по-
лучал из Петербурга, о разоружении крестьян и пресечении беспо-
рядков были абсурдны, о чем он докладывал Александру I. Бенкен-
дорф сообщал императору о том, что не мог «обезоружить руки,
которые сам вооружил». Равным образом не мог он называть преда-
телями тех, «которые жертвовали своею жизнью для защиты своих
332
церквей, независимости, жен и жилищ, но имя изменника принадле-
жит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается
клеветать на самых ее усердных и верных защитников»13.
Наполеон вошел в Москву 15 сентября и покинул город 19 октя-
бря. За этот период баланс сил между противоборствующими армия-
ми изменился, что оказало решающее влияние на ход осенней кампа-
нии. За время пребывания в Москве Наполеон получил значитель-
ное подкрепление в виде пехоты, в результате общая численность его
армии вновь перевалила за 100 тыс. человек, а многие бреши, образо-
вавшиеся после Бородинского сражения, оказались заполненными.
Некоторые из этих пехотных отрядов имели хорошую подготовку.
В числе таковых была, например, гвардейская дивизия, не участво-
вавшая в Бородинском сражении. Пехота, прошедшая весь путь от
Центральной и Западной Европы до Москвы, по определению была
крепким орешком. Костяк армии Наполеона составляла его гвардия.
Лишь малая часть этих первоклассных войск участвовала в боях с
начала кампании, и это было известно М. И. Кутузову.
Русская пехота уступала наполеоновской как количественно, так
и качественно. 5 октября в составе пехотных полков М. И. Кутузова
имелось 63 тыс. солдат и офицеров. Из них 15 тыс. были ополченца-
ми и 7,5 тыс. только что набранными рекрутами. Кроме того, почти
11 тыс. человек из новых формирований Д. И. Лобанова-Ростовского
фактически находились в составе армии Кутузова, но формально еще
не были приписаны к его полкам. Эти бойцы были гораздо лучше
вооружены и обучены, но ни один из них еще ни разу не был в бою.
Русский главнокомандующий имел все основания избегать реши-
тельных сражений с Наполеоном, в которых ключевую роль всегда
играла пехота. Особенно справедливо он беспокоился по поводу спо-
собности своих полков производить сложные маневры. Если бы ему
пришлось биться с Наполеоном, разумно было бы делать это, заняв
прочную оборонительную позицию. Русская армия традиционно
шла в бой, имея большее, чем это в других европейских армиях, ко-
личество артиллерии по отношению к численности пехоты. Учиты-
вая недостаточную подготовленность своей пехоты, Кутузов едва ли
собирался порывать с этой традицией. Поэтому его армия вступила в
осеннюю кампанию, имея крупный артиллерийский обоз, состояв-
ший из 620 орудий: вскоре численность русской артиллерии значи-
тельно превзошла численность французской, что неизбежно сказа-
лось на ее скорости, маневренности и снабжении боеприпасами14.
Что касается кавалерии, то здесь все было ровно наоборот. В рас-
поряжении Наполеона имелось слишком мало всадников и, что еще
важнее, боеспособных лошадей. Еще до оставления Москвы части
его кавалерии пришлось спешиться. За те же шесть недель кавале-
333
рия Кутузова пополнилась 150 новыми рекрутами и не была усиле-
на за счет ополчения. Это было разумно, поскольку боеспособного
кавалериста нельзя было подготовить в спешке. Однако русская ка-
валерия, насчитывавшая 10 тыс. всадников, получила много новых
лошадей, которых зачастую добровольно отдавали дворяне соседних
губерний15.
Помимо этого армия М. И. Кутузова была усилена двадцатью ше-
стью полками донских казаков, общей численностью 15 тыс. человек.
Мобилизация резервов донских казаков в полном объеме была боль-
шим успехом, за что казачий атаман М. И. Платов возведен в граф-
ское достоинство. Порой эти новые казачьи полки описывают как
ополчение, но это определение может ввести в заблуждение. Рядовой
русский ополченец в 1812 г. не имел полученного ранее боевого опы-
та. А все годные к военной службе казаки, напротив, ранее служили в
армии; ожидалось, что, будучи вновь призваны на службу, они долж-
ны были явиться с собственным оружием. Поэтому двадцать шесть
новых казачьих полков были хорошо вооружены и имели в своих ря-
дах много ветеранов. При обычных обстоятельствах столь многочис-
ленная иррегулярная кавалерия могла бы быть излишней, но в усло-
виях осенней и зимней кампании 1812 г. им суждено было сыграть
огромную роль. В записке полковника П. А. Чуйкевича, подготов-
ленной в апреле 1812 г., делался акцент на том уроне, который долж-
на была нанести русская кавалерия отступавшим силам противника.
Кутузов был проницательным и опытным служакой. Он понимал,
что его кавалерия не даст неприятелю сбиться с дороги, по которой
он отступал, заставит его ретироваться очень поспешно и не позво-
лит производить фуражировку вдали от своих основных сил. Не тре-
бовалось богатого воображения, чтобы представить, что это означало
для армии, шедшей маршем в условиях русской зимы. Поэтому Ку-
тузов позволил своим казакам, голоду, погоде и недисциплинирован-
ности французов делать за него его работу. Он был прав, что не спе-
шил вводить в бой свою пехоту16.
Очевидно, Наполеон сделал роковую ошибку, проведя почти
шесть недель в Москве: в то время как таяла его кавалерия, М. И. Ку-
тузов получал подкрепления, а зима приближалась. Если бы Напо-
леон остался со своими войсками в Москве хотя бы на две недели, он
все еще имел бы возможность безопасно отступить к Смоленску за-
долго до первого снега или прибытия с Дона казачьих полков. Вме-
сто этого Наполеон упорно ждал ответа Александра I на сделанные
им намеки относительно мира. Возможно, единственное, что можно
сказать в защиту Наполеона, так это то, что большинство государ-
ственных деятелей в Европе и значительная часть русской знати раз-
деляли сомнения французского императора по поводу волевых ка-
334
честв Александра I. Кроме того, сторонники заключения мира в лаге-
ре Наполеона сами питали уверенность русских и давали последним
возможность подстрекать Наполеона к тому, чтобы оставаться в Мо-
скве до получения ответа от Александра I. Однако главное было то,
что Наполеон не смог уничтожить русскую армию и совершенно не-
дооценил эффект, произведенный падением Москвы как на Алексан-
дра I, так и на русскую элиту. Допустив эту ошибку, он проявил из-
лишнее упрямство и не послушал мудрого совета тех, кто призывал
его своевременно отступить, чтобы сократить потери.
Впоследствии Кутузову пришлось иметь откровенный разговор с
попавшим в плен виконтом Пюибюском - высокопоставленным ли-
цом из французского комиссариата. Пюибюск писал, что русский
военачальник спросил его: «Как мог он [Наполеон] быть так слеп,
что не заметил ловушки, видимой для всего остального света?»
Фельдмаршала особенно поразила легкость, с которой сработали все
уловки, использованные для того, чтобы удержать Наполеона в Мо-
скве, и его абсурдные притязания на роль инициатора мира тогда,
когда у него более не было возможности вести войну. Русские были
только рады дать пищу для надежд посланца Наполеона генерала
Лористона на то, что Александр I пойдет на сближение в ответ на
инициативу Наполеона или для еще более глупой веры - в возмож-
ное неповиновение казаков. «Разумеется, - добавил Кутузов, - мы
сделали все возможное для затягивания переговоров. В политике ес-
ли кто-то предлагает вам преимущество, вы не отказываетесь»17.
К середине октября даже Наполеон признал, что Александр I оду-
рачил его, и что ему придется отступить. Его отход из Москвы, одна-
ко, был ускорен нападением армии М. И. Кутузова на авангард мар-
шала И. Мюрата, который вел наблюдение за Тарутинским лагерем.
Будучи предоставлен самому себе, Кутузов едва ли стал бы отдавать
приказ об атаке. Он был бы рад, если бы Наполеон оставался в Мос-
кве как можно дольше. К тому же, по словам Кутузова, сказанным им
М. А. Милорадовичу, русская армия еще не была готова к сложным
передвижениям и маневрам. При этом главнокомандующий испыты-
вал давление со стороны Александра I, который призывал его перейти
в наступление и освободить Москву. Находившиеся под началом Ку-
тузова генералы также рвались в бой, причем Л. Л. Беннигсен делал
упор на необходимости нанести Наполеону серьезный удар до при-
бытия из Смоленска подкрепления во главе с маршалом К. Викто-
ром. Кроме того, данные русской разведки свидетельствовали о том,
что корпус маршала Мюрата находился в уязвимом положении. Мю-
рату противостояли значительно превосходящие силы русских, ко-
торые могли сокрушить его задолго до подхода французского под-
крепления. Особенно привлекательным для нападения выглядел
335
восточный фланг лагеря Мюрата, по которому неожиданный удар
мог быть нанесен из близлежащего леса. Блокпосты и патрули фран-
цузов были ослаблены, и это делало мысль о внезапном нападении
еще более привлекательной18.
Первоначальный план состоял в том, чтобы начать атаку ранним
утром 17 октября. Войска должны были получать приказы М. И. Ку-
тузова через А. П. Ермолова, начальника Главного штаба объединен-
ных Первой и Второй армий. Однако вечером 16 октября Ермолов
отправился на обед в ставку одного из своих друзей-генералов, и его
не смогли найти, поэтому нападение пришлось отложить. Ермолов в
своих мемуарах умалчивает об этом эпизоде, и это отнюдь не един-
ственный случай, когда этот источник требует критического прочте-
ния. По-видимому, А. П. Ермолов отказался сотрудничать, посколь-
ку полагал, что идея нападения принадлежала Л. Л. Беннигсену и не
принесла бы самому Ермолову особенных лавров, но, возможно, по-
добный ход мысли чересчур груб. Кутузов был более чем когда-либо
на протяжении всей кампании раздражен неразберихой, возникшей
16 октября19.
Эта неразбериха явилась отражением неупорядоченности вну-
три структуры командования армии. К тому времени М. И. Кутузов
уже сильно не доверял главе своего штаба Л. Л. Беннигсену, но по-
ка что не мог от него избавиться. Вместо этого он взял к себе в штаб
П. П. Коновницына, официально - на должность дежурного гене-
рала, но на самом деле в качестве замены Беннигсену. А это неиз-
бежно привело к усилению взаимной неприязни между Кутузовым
и главой его ставки. Более того, при всех достоинствах Коновницы-
на как полевого командира, он не имел ни должной подготовки, ни
склонности к работе в ставке.
К середине октября Кутузов и Беннигсен своими совместными
действиями поставили М. Б. Барклая в столь унизительное положе-
ние, что заставили его просить об освобождении от должности20.
В этой ситуации логично было бы распустить весь штаб соединен-
ных Первой и Второй армий и передавать приказы Кутузова непо-
средственно корпусным командирам. Однако поскольку общая
структура армии была установлена указом императора, лишь он мог
разрешить подобное изменение. Тем временем А. П. Ермолов негодо-
вал как по поводу того, что П. П. Коновницын стал членом команд-
ного звена, так и по поводу того, что его некомпетентность создавала
Ермолову дополнительные проблемы. Таким образом, среди высше-
го командования армии царила неразбериха, причиной которой была
путаница в том, что касалось распределения властных полномочий
между старшими офицерами, при этом ситуацию серьезно усугубля-
ло личное соперничество между ними. Н. Н. Раевский, командовав-
336
ший 7-м пехотным корпусом, писал в то время, что старается дер-
жаться как можно дальше от штаба - этого рассадника интриг, зави-
сти, эгоизма и инсинуаций21.
Отложенная на один день атака началась ранним утром 18 октя-
бря. Согласно плану, кавалерия графа В. В. Орлова-Денисова должна
была пойти в нападение из располагавшегося на правом фланге ли-
нии русских леса, смять левый фланг Мюрата и ударить ему в тыл. По
левому флангу Орлова-Денисова должна была поддерживать состо-
явшая из двух корпусов колонна под командованием генерала
К. Ф. Багговута. За Багговутом должна была выступить еще одна ко-
лонна, сформированная из 4-го пехотного корпуса А. И. Остермана-
Толстого. Как только эти колонны пошли в нападение, для их под-
держки с западного (левого) конца линии русских должны были вы-
двинуться два корпуса под командованием М. А. Милорадовича.
Позади Милорадовича в резерве стояла лейб-гвардия и кирасиры.
Главная трудность, связанная с этим планом, заключалась в том, что
все перечисленные колонны должны были под покровом ночи пройти
маршем через лес, чтобы к рассвету занять свою позицию. Кроме того,
для достижения эффекта неожиданности, колонны должны были пе-
редвигаться бесшумно и ударить с первыми лучами солнца. Общая
ответственность за планирование и осуществление перемещений ар-
мии возлагалась на К. Ф. Толя и штаб генерал-квартирмейстера22.
Колонна В. В. Орлова-Денисова успешно прошла свой путь через
лес к предназначенной для нее отдаленной точке на востоке. Так как
большую часть бойцов в этой колонне составляли казаки, ожидалось,
что они смогут найти дорогу. Хуже обстояли дела у пехотных колонн
К. Ф. Багговута и А. И. Остермана-Толстого. После того как рассве-
ло, колонны Остермана нигде не было видно, прибыла лишь часть
бойцов Багговута. Когда К. Ф. Толь прибыл на место действия и об-
наружил, что колонны находятся в замешательстве, у него начался
характерный для него приступ гнева, объектом которого стали Багго-
вут и ближайший дивизионный командир - Евгений Вюртемберг-
ский. Багговут был так взбешен оскорблениями, сыпавшимися не
только на его собственную голову, но и на двоюродного брата импе-
ратора, что снял с себя командование и перешел в 4-й егерский полк,
шефом которого он являлся, поклявшись сложить голову в первых
его рядах.
Хотя соседние колонны еще не заняли отведенные им позиции,
В. В. Орлов-Денисов не мог медлить с атакой из опасения быть за-
меченным с восходом солнца и пробуждением французов. Поэтому
он бросил своих казаков на восточный фланг противника, который
не устоял и бросился врассыпную. Слева от Орлова-Денисова ситуа-
ция для русских складывалась не столь благополучно. Бросившись в
337
атаку из леса и имея под своим началом всего два егерских полка,
Багговут был сразу же убит пушечным ядром. Хотя поначалу атака
вызвала в рядах французов замешательство, Мюрату удалось их
сплотить, и на поле боя они продемонстрировали свои обычную хра-
брость и высокий моральный дух. Е. Вюртембергский и К. Ф. Толь
перестроили свои войска для нового и более организованного нати-
ска, и в конечном итоге противника удалось потеснить. В глубине ле-
са располагался Л. Л. Беннигсен, которому М. И. Кутузов передал
общее командование операцией. Он также делал все от него завися-
щее для того, чтобы установить порядок и добиться слаженных дей-
ствий от наступавших пехотных колонн, однако его распоряжения
вступали противоречие с тем, что делал Е. Вюртембергский. Между
тем возникшая путаница подтверждала сомнения Кутузова относи-
тельно способности его армии совершать маневры. Он не позволил
идти в атаку корпусам М. А. Милорадовича, не говоря уже о гвардии,
несмотря на то, что французы были в явном меньшинстве и практи-
чески наверняка были бы обращены в бегство23.
Возможно, самым замечательным среди всего этого хаоса было
то, что русские, как ни странно, выиграли Тарутинское сражение.
Мюрат был вынужден отступить с поля боя, потеряв 3 тыс. человек
и большое количество пушек, знамен и прочих трофеев. Это было
слабым утешением для большинства русских генералов и прежде
всего для Беннигсена и Толя, руководивших этой операцией. Учи-
тывая неосмотрительность Мюрата и численный перевес русских,
внезапная атака должна была привести к уничтожению большей ча-
сти отряда французов. Беннигсен рассматривал отказ Кутузова за-
действовать войска Милорадовича как намеренное вредительство,
порожденное завистью фельдмаршала по отношению к любому со-
пернику, способному присвоить себе его славу. Хотя Тарутинское
сражение способствовало обострению отношений в ставке, его влия-
ние на младший офицерский и солдатский состав было ровно про-
тивоположным. Они ликовали по поводу того, что впервые за всю
кампанию 1812 г. основные силы армии атаковали и разбили против-
ника. Кутузов лично проследил за тем, чтобы все трофеи, захвачен-
ные 18 октября, были выставлены на обозрение его армии. По его
инициативе был отслужен благодарственный молебен в ознаменова-
ние победы, которую он ярко описал в своем рапорте Александру I.
Сколь бы ограниченным тактиком ни был Кутузов, ему не было рав-
ных в том, что касалось связей с общественностью и поддержания
боевого духа армии24.
Наполеон получил сообщение о поражении Мюрата, когда произ-
водил смотр войск недалеко от Кремля. Император всегда очень
остро воспринимал все, что отражалось на его личной репутации и
338
престиже его победоносной армии. Теперь же он не просто должен
был отступать из Москвы, но вынужден был это делать после пора-
жения. На следующий день, 19 октября, Наполеон вместе с основны-
ми силами своей армии покинул город, оставив позади себя крупный
арьергард, который должен был провести окончательный вывод
войск и взорвать Кремль. В течение октября он успел поразмыслить
над несколькими возможными вариантами действий после выхода
из Москвы. Наиболее традиционным вариантом было бы отступить
по тому же пути, по которому он пришел, - по дороге на Смоленск.
Это был самый быстрый способ вернуться к базам снабжения в Смо-
ленске, Минске и Вильно, двигаясь при этом по лучшей в России до-
роге, что было важным соображением, учитывая большое количество
разнородного багажа, который тащила за собой французская армия.
Однако прилегавшие к дороге территории ранее подверглись опусто-
шению, и французам было бы сложно найти себе пропитание и при-
станище25.
Очевидной альтернативой было двинуться на Калугу - главную
базу снабжения М. И. Кутузова, - находившуюся на расстоянии не-
дельного пути к юго-западу от Москвы. Наполеон даже подумывал о
том, чтобы оттуда повернуть в сторону крупного оружейного цента в
Туле, располагавшегося по меньшей мере в еще трех днях пути к юго-
востоку. Захват Тулы нанес бы тяжелый урон всей военной деятель-
ности России. Взятие Калуги, возможно, позволило бы Наполеону
овладеть несколькими складами и отрезало бы русским возможность
последующего преследования его армии. Это также помогло бы удоб-
ным образом скрыть факт отступления. Из Калуги Наполеон мог ре-
тироваться по сравнительно хорошей дороге, которая вела через
Юхнов к Смоленску и Белоруссии.
Поскольку до наступления ноября и зимы оставалось всего две
недели, Наполеон не мог позволить себе идти окольными путями и с
проволочками. Из Москвы он мог взять с собой строго ограниченное
количество продовольствия. Как всегда, больше всего проблем было
с чрезвычайно объемным фуражом для лошадей. Каждый лишний
день пути приближал наступление голода, зимы и распада армии.
Конечно, Наполеону было гораздо легче прокормить свою армию и
найти для нее пристанище вдоль дороги от Калуги до Смоленска, чем
вдоль более широкой дороги от Москвы до Смоленска, однако эти
преимущества не стоит переоценивать. Для того чтобы выжить, на-
полеоновской армии пришлось бы производить фуражировку на
значительном удалении от дороги, а имевшая подавляющее превос-
ходство легкая кавалерия русских сделала бы это невозможным.
Французская армия никогда не могла и близко сравниться с той
прочной дисциплиной, которая была характерна для русских арьер-
339
гардов. Кроме того, состояние, в котором к концу октября находи-
лись лошади наполеоновской армии, свидетельствовало о том, что
французским арьергардам не хватало двух ключевых компонентов:
достаточно боеспособной кавалерии и мобильной артиллерии. Пока
французы имели дело с численно превосходящей их русской кавале-
рии и конной артиллерией, они не могли рассчитывать, что им удаст-
ся спокойно провести планомерное отступление. Единственным вы-
ходом была скорость, а быстрое отступление легко превращалось в
бегство.
По сути, к середине октября в распоряжении Наполеона не было
безопасных вариантов. При отсутствии удачи и серьезных ошибок со
стороны русских, наполеоновская армия в ходе отступления была
обречена понести огромные потери. Если бы солдаты самовольно по-
кинули свои подразделения и перестали подчиняться офицерам, ка-
тастрофа была бы неизбежна. В Москве пришлось собрать всю еду до
последней крохи и организовать ее справедливое распределение че-
рез командную иерархию. Такая система не только являлась гаранти-
ей того, что каждый мог получить свою долю, но и служила действен-
ным способом сохранения контроля и поддержания дисциплины.
Излишний багаж, присутствие гражданских лиц и грабежи - все это
требовалось свести к минимуму. Необходимо было своевременно
предпринять элементарные меры предосторожности: например, под-
ковать лошадей таким образом, чтобы они могли идти по льду.
Простое перечисление мер, которые надо было предпринять, бо-
лее или менее соответствует тому, чего не случилось. Московский
пожар со всей полнотой пробудил во французской армии инстинкт
разграбления - начиная с первой крупной кампании Наполеона в
Италии в 1796-1797 гг. пребывание его войск в той или иной мест-
ности всегда сопровождалось крупными грабежами. По наблюдению
Ф. П. Сегюра, покидавшая Москву армия «походила на орду татар
после успешного набега», но император не мог «лишить своих солдат
плодов, доставшихся им с таким трудом». В то время как повозки ло-
мились под грузом награбленного, часть обозов с продовольствием
сгорела еще до выхода из Москвы. Во многих подразделениях поиск
необходимого количества пищи быстро стал заботой каждого отдель-
но взятого солдата и офицера: по свидетельству Ф. Фезенсака, систе-
ма распределения продуктов питания была несправедливой и хао-
тичной. А. Коленкур еще более зло отзывался о практически полной
неспособности - чего можно было легко избежать - обеспечить ло-
шадей зимними подковами, что, по его мнению, привело к падежу
большего числа лошадей, чем даже голод. Замечание сэра Р. Вильсо-
на о том, что «никогда еще отступление не велось столь неумело»,
можно было бы расценить как предвзятость противной стороны, ес-
340
ли бы оно не находило подтверждения у Коленкура: «Привычка по-
беждать обошлась нам еще дороже во время отступления. Победо-
носная привычка всегда идти только вперед сделала из нас простых
школьников, когда дело дошло до отступления. Никогда еще отсту-
пление не было поставлено худшим образом»26.
Наполеон вышел из Москвы 19 октября по Старой Калужской
дороге, которая вела к ставке М. И. Кутузова в Тарутино. На полпути
к Тарутино он свернул на запад на проселочную дорогу, которая вы-
вела его на Новую Калужскую дорогу близ с. Фоминское. Его цель
заключалась в том, чтобы выйти на дорогу к Калуге впереди Кутузо-
ва. Перемещения императора прикрывал авангард под командовани-
ем И. Мюрата. Русские быстро обнаружили присутствие противника
вблизи Фоминского, и М. И. Кутузов выслал 6-й пехотный корпус
Д. С. Дохтурова для атаки. Исключительно вовремя, вечером 22 октяб-
ря, русские партизаны предупредили Дохтурова о том, что контин-
гент противника у Фоминского представлял собой не отдельный от-
ряд, но основные силы наполеоновской армии, включая гвардейцев и
самого императора. Получив эту информацию, Кутузов смог остано-
вить грозившую обернуться полным провалом атаку на превосходя-
щие силы неприятеля и стремглав отправил Дохтурова на юг для то-
го, чтобы тот перекрыл Новую Калужскую дорогу в районе неболь-
шого города Малоярославец и тем самым не позволил Наполеону
взять Калугу. Сам Кутузов двинулся по пересеченной местности из
Тарутино к Малоярославцу на подмогу Дохтурову27.
Авангардом Наполеона на Новой Калужской дороге был крупный
итальянский корпус под командованием императорского пасынка
Эжена Богарне. Первые части этого корпуса переправились через
р. Лужу вечером 23 октября и вошли в Малоярославец, городок с на-
селением 1600 человек, с севера. На рассвете следующего дня с юга
подошли первые полки корпуса Дохтурова и выбили противника из
большей части города.
На протяжении всего дня на улицах Малоярославца бои шли с
переменным успехом, а штурмы следовали один за другим. Около
32 тыс. русских сражались с 24 тыс. итальянцев. Если бы бойцам
Эжена Богарне не удалось укрыться за прочными стенами Никола-
евского Черноостровского монастыря в центре города, вполне воз-
можно, что русские выбили бы их из Малоярославца и оттеснили за
реку. У русских было преимущество, поскольку они атаковали с воз-
вышенности в направлении долины реки. Итальянцы Богарне дра-
лись с безмерной храбростью и чувством собственного достоинства.
То же самое можно было сказать и о русских полках, чьи ряды попол-
нились свежими рекрутами и ополченцами. На переднем плане атаки
Д. С. Дохтурова находился, например, 6-й егерский полк. Он пред-
341
ставлял собой прекрасное боевое подразделение, которое под нача-
лом своего вдохновенного шефа князя П. И. Багратиона, участвовало
в Италийском походе А. В. Суворова 1799 г. и многих арьергардных
боях в 1805 г. Однако во время боя при Малоярославце полк на 60 %
состоял из свежих рекрутов и ополченцев.
К концу дня Малоярославец, в котором преобладали деревянные
постройки, сгорел дотла. В том же пожаре погибли сотни раненых
русских и итальянских солдат, которые были не в состоянии спастись
от огня. Узкие улочки городка являли собой ужасное зрелище: они
были завалены телами, превращенными пехотой в тошнотворную
массу из плоти и крови, и заставлены пушками, которые в течение боя
то вкатывали, то скатывали по крутым речным склонам. С тактиче-
ской точки зрения сражение закончилось более или менее вничью.
Войска Наполеона удержали сам город, тогда как русские к концу дня
заняли прочную позицию чуть южнее города, при этом перекрыв до-
рогу на Калугу. Понесенные потери также были приблизительно оди-
наковыми и в общей сложности составили 7 тыс. человек28.
К негодованию большинства генералов М. И. Кутузов на следую-
щий день решил отступить к Калуге. Впоследствии он заявлял, что
поступил так потому, что польский корпус князя Ю. А. Понятовско-
го через маленький городок Медынь вел наступление на левый фланг
Кутузова, угрожая отрезать его от Калуги. Тем временем после двух-
дневных колебаний Наполеон сам решил отступить на дорогу, кото-
рая вела через Боровск к Можайску и Московско-Смоленской доро-
ге. Он принял это решение, несмотря на то что отступление Кутузова
давало ему возможность двинуться по дороге, ведущей от Малоярос-
лавца на запад через Медынь к Юхнову и Смоленску. Возможно, он
полагал, что будет быстрее и безопаснее пойти по большой дороге,
чем искушать судьбу и двинуться вместе с армией и обозом по неве-
домым проселочным дорогам, кишащим казаками, при этом имея в
опасной близости от себя армию Кутузова. Что бы ни подтолкнуло
его к этому шагу, но попытка марша на Калугу окончилась катастро-
фой. Армия съела девятидневный запас провианта и на девять дней
приблизилась к зиме, так ничего не добившись, не покинув пределов
Московской губернии и по-прежнему находясь на пути к своей базе
в Смоленске29.
С отступлением французов из-под Малоярославца начался вто-
рой этап осенней кампании. Кутузов был доволен тем, что мог изма-
тывать противника при помощи казаков, полагаясь на природные
условия и небрежное отношение французов к своей задаче. Справед-
ливо было бы сказать, что он по-прежнему питал здоровое уважение
к храбрости и стремительности французов на поле боя. Даже несмо-
тря на призывы Коновницына и Толя, самых преданных своих под-
342
чиненных, русский главнокомандующий не был склонен задейство-
вать пехоту в решающих сражениях, по крайней мере до тех пор, пока
противник не оказался бы еще сильнее ослаблен.
Наряду с обоснованными соображениями военного порядка,
определенную роль при выборе этой стратегии, возможно, играли
политические резоны. В ответ на жалобы сэра Р. Вильсона по поводу
отступления после сражения за Малоярославец, Кутузов резко воз-
разил: «Меня не волнуют ваши возражения. Я предпочитаю дать
противнику то, вы называете "золотым мостом", чем получить от не-
го "отчаянный удар". Кроме того, я повторюсь, сказав вам то, что го-
ворил ранее: я вовсе не уверен в том, что полное уничтожение импе-
ратора Наполеона и его армии будет столь уж выгодно для остально-
го мира; наследие его империи достанется не России или какой-либо
иной континентальной державе, но той, что господствует на море, и
чье владычество тогда станет недопустимым»30.
Кутузов не был лично близок с Н. П. Румянцевым, но их взгляды
на внешнюю политику и интересы России в некоторой степени со-
впадали, что и следовало ожидать от представителей русской знати,
сформировавшихся в годы правления Екатерины II и принимавших
самое активное участие в реализации ее экспансионистских замыс-
лов против турок. Как и Румянцев, Кутузов не был поклонником Ан-
глии; однажды он заметил Беннигсену, что не станет переживать, ес-
ли англичане провалятся ко всем чертям. Сложно сказать, насколько
подобные взгляды влияли на стратегию Кутузова осенью и зимой
1812 г. Фельдмаршал был проницательным и уклончивым полити-
ком, редко открывавшим кому-либо свои потаенные мысли. Он точно
не стал бы торопиться признавать перед лицом кого-либо из русских,
что его стратегия направляется политическими мотивами, поскольку
это означало бы затронуть предмет, который касался императора, но
никак не кого-либо из военачальников. Вероятно, безопаснее всего
было бы предположить, что политические взгляды Кутузова были
дополнительной причиной, по которой он предпочитал не рисковать
своей армией в попытках пленить Наполеона или уничтожить его
армию31.
Александру I было известно - не в последнюю очередь от Вильсо-
на - о нежелании Кутузова вступать в столкновение с отступавшим
противником. Император потворствовал тому, чтобы англичанин пи-
сал ему, используя этого иностранца как дополнительный, «сторон-
ний» источник информации о своих генералах, в то же время исполь-
зуя перехват и дешифровку переписки Вильсона с британским пра-
вительством, дабы удостовериться в том, что его английский «агент»
не пытается втирать ему очки. Вильсон был одним из тех немногих,
кто умолял императора возвратиться в ставку и взять на себя коман-
343
дование. Еще одним офицером, призывавшим императора к тому же,
был полковник А. Ф. Мишо, который прибыл в Петербург 27 октяб-
ря с известием о победе над Мюратом под Тарутино32.
Александр I ответил Мишо следующее: «Все люди честолюбивы;
признаюсь откровенно, что и я не менее других честолюбив; вняв те-
перь одному этому чувству, я сел бы с вами в коляску и отправился в
армию. Принимая во внимание невыгодное положение, в которое мы
вовлекли неприятеля, отличный дух армии нашей, неисчерпаемые
средства империи, приготовленные мною многочисленные запасные
войска, распоряжения, посланные мною в Молдавскую армию, - я
несомненно уверен, что победа у нас неотъемлема, и что нам остается
только, как вы говорите, пожинать лавры. Знаю, что если бы я нахо-
дился при армии, то вся слава отнеслась бы ко мне, и что я занял бы
место в истории; но когда подумаю, как мало я опытен в военном ис-
кусстве в сравнении с неприятелем моим, и что, невзирая на добрую
волю мою, я могу сделать ошибку, из-за которой прольется драгоцен-
ная кровь моих детей, тогда, невзирая на мое честолюбие, я готов
охотно пожертвовать моею славою для блага армии»33.
В какой-то мере это была поза, что было присуще Александру I.
Но и другие обстоятельства имели существенное значение при при-
нятии им решения остаться вне ставки и сохранить командование за
М. И. Кутузовым. Одним из этих обстоятельств была невероятная
популярность фельдмаршала, которую тот обрел, как только перед
русскими забрезжили реальные очертания победы. Но есть достаточ-
ные основания полагать, что у Александра I не было уверенности в
своих военных способностях - недостаток уверенности преследовал
этого чувствительного и гордого человека после пережитого им уни-
жения при Аустерлице. Хотя император больше полагался на способ-
ности Л. Л. Беннигсена и разделял его взгляды относительно страте-
гии, он тем не менее позволил М. И. Кутузову убрать Беннингсена с
поста главы ставки, сознавая, что в тех обстоятельствах у него не бы-
ло иного выбора, кроме как положиться на главнокомандующего; к
тому же император не был заинтересован в том, чтобы позволить
личной неприязни ослабить высшее командование армии34.
Отступление Кутузова после Малоярославца отдалило основные
силы его армии от противника, направившегося в сторону Можайска
и Московско-Смоленской дороги, на расстояние трехдневного мар-
ша. 28 октября А. П. Ермолов рапортовал, что Наполеон отступает
столь стремительно, что регулярные части русской армии выбивают-
ся из сил, чтобы поспеть за ним. Прочие сообщения свидетельствова-
ли о том же, уточняя, что такая скорость была губительна для фран-
цузской армии. Два дня спустя М. И. Платов, командовавший каза-
ками, которые просто роились вокруг колонны неприятельских
344
войск, писал, что «противник отступает так, как не отступала ни одна
армия в истории. Он бросает обозы, больных и раненых. Он оставля-
ет за собой ужасные картины: на каждом шагу виднеются умираю-
щие и мертвые люди». Платов добавлял, что казаки не давали врагу
вести фуражировку, вследствие чего пища и корм для животных в
войсках Наполеона быстро шли на убыль. Равным образом арьергар-
ды противника оказывались не в состоянии длительное время вы-
держивать атаки русской легкой кавалерии, перемещавшейся вдоль
их флангов, и плотный огонь русской конной артиллерии35.
29 октября ставка Наполеона находилась в Гжатске, располагав-
шемся на большой дороге в 230 км от Смоленска. Выйдя на
Московско-Смоленскую дорогу в Можайске, наполеоновская армия
прошла мимо Бородинского поля и Колоцкой обители, которая ра-
нее была превращена в госпиталь. Здесь оставались многие сотни ра-
неных, которые должны были эвакуировать задолго до подхода ар-
мии. Вместо этого Наполеон попытался погрузить их на повозки
своего багажного обоза, многие возницы которого при первом удоб-
ном случае сбрасывали их в придорожные канавы36.
Бородинское поле представляло собой ужасное зрелище. Тела так
и не были преданы земле. Тысячи тел лежали на поле и насыпях во-
круг батареи Раевского и других мест, где сражение было особенно
ожесточенным.
«Пятьдесят два дня лежали они добычею стихий и перемен воз-
душных. Редкий сохранил образ человека. Червь и тление не прика-
сались к объятым стужею; но явились другие неприятели: волки ста-
дами сбежались со всех окольных полей, и часто хищники лесные
спорили с воздушными за право терзать мертвецов. Птицы выклевы-
вали глаза, волки огладывали кости»37.
Когда наполеоновская армия повернула к Смоленску, ближе всех
к ней находились казаки М. И. Платова. Им был дан приказ изводить
противника днем и ночью, не давая ему времени на сон и ни единого
шанса провести фуражировку. К 1 ноября на подходе был авангард
М. А. Милорадовича из армии М. И. Кутузова. Он состоял из двух
пехотных корпусов и 3,5-тысячного отряда регулярной кавалерии.
Основные силы Кутузова все еще находились на некотором расстоя-
нии к югу, двигаясь по проселочным дорогам, шедшим вдоль боль-
шой дороги. Выбор данного маршрута обнаруживал намерение Куту-
зова не ввязываться в решающее сражение с Наполеоном. Необходи-
мость обеспечения войск продовольствием также подталкивали к
тому, чтобы держаться подальше от большой дороги и идти через
районы, не тронутые войной.
Как только армия Кутузова начала преследование Наполеона,
проблемы со снабжением стали неизбежными. Русская армия все
345
дальше отходила от своих баз снабжения и оказывалась на опусто-
шенных войной землях. Даже в Смоленской губернии, не говоря уже
о Белоруссии и Литве, все свидетельствовало в пользу невозможно-
сти найти продовольствие - надо было кормить армию за счет ее соб-
ственных обозов. Армии, состоявшей из 120 тыс. человек и 40 тыс.
лошадей, требовалось 850 телег для перевозки дневного запаса еды и
фуража. Таким образом, для обеспечения армии в течение длитель-
ного периода нужны были многие тысячи телег. Даже если бы их
удалось достать, это вовсе не значит, что проблема была бы решена.
Лошадям, запряженным в телеги, и возницам также требовалась еда.
Это был порочный круг, напоминавший то, что происходило в эпоху,
предшествовавшую Новому времени: армейский продовольственный
обоз в конце концов мог сам съесть все продовольствие, которое пе-
ревозил. Чем дольше он находился на марше, тем больше была веро-
ятность, что это произойдет. Передвигаться по проселочным дорогам
России осенью, имея при себе несколько тысяч повозок, при всем
желании можно было лишь очень медленно, особенно если эти по-
возки шли за крупным артиллерийским обозом. Эти реалии в значи-
тельной мере объясняют трудности, с которыми столкнулся Кутузов
осенью и зимой 1812 г.38
К началу кампании русские располагали трехдневным запасом
продовольствия, помимо этого в полковых телегах имелся семиднев-
ный запас сухарей, являвшихся основным продуктом питания рус-
ских полков на марше. Это было ровно столько, сколько того требо-
вали правила, и Кутузов настойчиво следил за тем, чтобы эти прави-
ла целиком и полностью соблюдались. Крупные дополнительные
запасы продовольствия находились в армейском обозе, шедшем по-
зади маршировавших русских колонн. 17 октября главный офицер
снабжения армии рапортовал о том, что у него имеется достаточно
сухарей, чтобы прокормить 120 тыс. человек в течение двадцати дней
(т. е. до 6 ноября) и 20 тыс. четвертей овса для лошадей39.
Задолго до начала осенней кампании Кутузов попытался создать
крупный передвижной магазин (склад), который должен был обе-
спечивать армию во время наступления. 27 сентября двенадцати
генерал-губернаторам был разослан приказ о формировании пере-
движных магазинов и немедленной отсылки их в расположение ар-
мии, причем в приказе особо подчеркивалось, что решающее значе-
ние имеет «исключительная скорость». Каждый магазин должен был
состоять из 408 двуконных телег, в каждой из которых в равном ко-
личестве имелись сухари и крупа для солдат и овес для лошадей.
Предполагалось, что губернские дворяне предоставят большую часть
продовольствия и телег, равно как и «надзирателей», отвечавших за
комплектование магазина и его перемещения. Губернаторы прошли
346
через неизбежную процедуру созыва предводителей дворянства. Со-
гласно отправленному в ставку рапорту одного из них, «без тесного
взаимодействия с предводителями дворянства нельзя добиться ни-
какого толку»40.
За редким исключением предводители делали все от них зави-
севшее, а дворяне добровольно предоставляли необходимые продо-
вольствие и транспорт, но против них играло время и расстояние.
Наполеон должен был бы остаться в Москве по меньшей мере еще
на месяц, чтобы передвижные магазины из столь отдаленных мест
как Пенза, Симбирск и Саратов смогли подоспеть к осенней кампа-
нии. В действительности, однако, осенняя кампания началась еще
до прибытия передвижных магазинов из не столь отдаленных губер-
ний. Первая половина Рязанского передвижного магазина, напри-
мер, выдвинулась 29 октября, а Тамбовского передвижного магази-
на - 7 ноября. Даже этим передвижным магазинам предстояло прой-
ти долгий путь до воссоединения с армией. Более того, вскоре они
обнаружили, что идут по следам армии, за ее многочисленным ар-
тиллерийским обозом и через территории, опустошенные прошед-
шими здесь ранее людьми и лошадьми. Вскоре шедшие в продоволь-
ственном обозе люди и лошади начинали есть перевозимые запасы
продовольствия, чтобы самим не умереть с голоду. Задержка в от-
правлении продовольственных обозов во многом произошла также
из-за того, что Кутузов приказал наместникам близлежащих губер-
ний произвести реквизиции зимней одежды в пользу армии41.
В принципе передвижные магазины должны были следовать по
таким маршрутам, которые пересекались бы с линией наступления
колонн М. И. Кутузова. Русский главнокомандующий действительно
отдал генерал-интенданту объединенных Первой и Второй армий
В. С. Ланскому приказ чтобы тот отправил - через южные районы
Смоленской губернии - все имевшиеся в Туле запасы к линии марша
русской армии. Если предположить, что операциями снабжения руко-
водили бы М. Б. Барклай де Толли и Е. Ф. Канкрин, а не М. И. Куту-
зов, П. П. Коновницын и В. С. Ланской, возможно, мероприятия были
бы проведены лучшим образом, но сама задача была не из простых.
Вплоть до последней недели октября никто не знал, по какому марш-
руту будет отступать Наполеон, а Кутузов - его преследовать. От-
правленные в неверном направлении передвижные магазины могли
попасть в руки противника. С начала осенней кампании армии ни дня
не провели на одном месте. В сочетании с необходимостью преодоле-
ния немалых дистанций, отсутствием современных средств связи и
полной неподготовленностью надзирателей из числа дворян, направ-
лявших движение передвижных магазинов, это делало координацию
действий армии и колонн снабжения чрезвычайно трудной задачей42.
347
К 5 ноября Кутузов был вынужден признать, что «при скором
движении армии для преследования бегущего неприятеля не подо-
спевают транспорты с заготовленным и вслед за армиею идущим
провиантом, и потому армия начинает терпеть в провианте недоста-
ток». В результате он издал подробные приказания относительно то-
го, где и в каком объеме разрешалось производить реквизиции у
местного населения; те же, кто окажется не в состоянии наладить со-
трудничество с последним, рисковали предстать перед военно-
полевым судом. Проблема, однако, заключалась в том, что, подойдя
близко к Смоленску к середине ноября, армия оказалась на террито-
рии, опустошенной войной и ранее уже занятой противником: часть
местного населения ушла в леса, многие крестьянские хозяйства под-
верглись разграблению, равно как и не было здесь благожелательно
настроенных представителей местной власти, которые могли бы по-
мочь со сбором продовольствия. Когда войска Кутузова достигли
окраин Смоленска, в их рядах впервые за все время кампании начал-
ся голод43.
Единственное крупное столкновение между регулярными частя-
ми русской армии и отступавшей армией Наполеона произошло
3 ноября под Вязьмой. Различные корпуса наполеоновской армии
растянулись вдоль Смоленской дороги более чем на пятьдесят кило-
метров. Поэтому М. А. Милорадович попытался отрезать француз-
ский арьергард под командованием маршала Л. Н. Даву. Эта попытка
окончилась неудачей, прежде всего потому, что Милорадович был
связан по рукам и ногам осторожными приказаниями Кутузова, а сам
фельдмаршал отказался выдвинуть основные силы армии ему на
подмогу. Корпуса Э. Богарне, Ю. А. Понятовского и М. Нея были до-
статочно близки, чтобы прийти Даву на выручку, а все вместе они
имели значительный численный перевес над силами Милорадовича.
Поэтому большей части корпуса Даву удалось уйти, но поскольку
день завершился тем, что русские ворвались в Вязьму и прогнали
противника с поля боя, русские солдаты однозначно ощущали себя
победителями, что благоприятно сказывалось на их боевом духе.
Сражение под Вязьмой показало, что во многих частях наполео-
новской армии еще оставалось немало боевого задора, но оно также
выявило тот факт, что армия в целом постепенно слабела. Впервые за
всю кампанию 1812 г. столкновение между пехотой Кутузова и Напо-
леона вызвало гораздо более тяжелые потери в рядах французов, чем
русских. Батарея поручика И. Т. Радожицкого входила в состав от-
ряда Милорадовича и принимала участие в бою под Вязьмой. Он пи-
сал: «Преимущество нашего оружия было очевидно: неприятель поч-
ти вовсе не имел кавалерии, и артиллерия его противу прежнего дей-
ствовало слабо и неудачно <...> Мы точно торжествовали славную
348
для нас победу, причем уже видели свое превосходство над страш-
ным неприятелем». Е. Вюртембергский писал, что в любой момент
после сражения под Вязьмой решительный удар всей русской армии
уничтожил бы силы Наполеона. Но Кутузов предпочитал, чтобы
свою работу делала зима, которая дала о себе знать через три дня по-
сле сражения44.
Впоследствии сам Наполеон и некоторые из его почитателей го-
раздо охотнее возлагали вину за уничтожение французской армии на
необычайно холодную зиму. Все это по большей части чепуха. По-
настоящему необычайно и невыносимо холодной зима стала только
в декабре - после того, как большая часть французской армии успела
сгинуть. Октябрь был исключительно теплым и, возможно, внушил
Наполеону ложное чувство безопасности. Как это порой случается в
России, зима пришла неожиданно. Уже 6 ноября солдаты Наполеона
маршировали по толстому слою снега. Однако все русские источни-
ки свидетельствуют о том, что ноябрь в 1812 г. был холодным, но
температура редко опускалась ниже показателей, обычных для этого
времени года. Главная «шутка», которую погода сыграла с Наполео-
ном в этом месяце, заключалась в том, что во второй половине ноя-
бря потеплело, и лед на реке Березине растаял, что стало серьезным
препятствием на пути его отступления. Главным, однако, было то,
что ноябрь в России - это холодный месяц, особенно для истощен-
ных людей, вынужденных спать на открытом воздухе, не имея даже
палаток, подходящей одежды и располагая ограниченным количе-
ством еды45.
Батарея И. Т. Радожицкого преследовала противника по Смолен-
ской дороге от Вязьмы до Дорогобужа. Он писал, что было захвачено
много военнопленных, которых отправили в тыл под казачьим кон-
воем, но офицеров среди них было еще очень мало. Дорога была
усеяна большим количеством мертвых и умиравших людей. Вид
французских солдат, нередко поедавших полусырое конское мясо,
вызывал у русских войск глубокое отвращение. И. Т. Радожицкий
вспоминал одну особенно ужасную сцену: французский солдат на-
смерть замерз, пытаясь вырезать печень у павшей лошади. Русские
солдаты отнюдь не питали любви к своему врагу, но несмотря на это,
при виде столь страшных картин они исполнялись чувством жало-
сти. Сами русские, не говоря уже об их лошадях, тоже находились в
непростом положении. Радожицкий писал, что нигде нельзя было
достать сена, у его батареи закончились запасы овса, и измученные
животные выживали за счет скудных подачек соломы, которые им
удавалось урвать. У его солдат по крайней мере были меховые тулу-
пы и валенки, розданные его батарее в Тарутинском лагере еще до на-
чала кампании, но им было нечего есть, кроме сухарей и очень жид-
349
кой овсяной каши. Все большее число больных и истощенных людей
выбывало из рядов батареи И. Т. Радожицкого и к тому времени, ког-
да 11 ноября она свернула с дороги и присоединилась к основным
силам армии Кутузова, очень немногие роты насчитывали более
восьмидесяти человек. Тем не менее благодаря победе они находи-
лись в превосходном моральном состоянии46.
Сам Наполеон прибыл в Смоленск 9 ноября и покинул его пять
дней спустя. В отступавших солдат город вселял надежду на то, что
там они будут сыты, пребывая в тепле и безопасности. При других
обстоятельствах это могло бы быть именно так. На складах в Смо-
ленске продовольствие имелось в изобилии, и незадолго до прибы-
тия наполеоновской армии в городе располагался свежий 30-ты-
сячный корпус маршала К. Виктора. Однако наступление П. X. Вит-
генштейна заставило Виктора выдвинуться на подмогу Л. Гувьон
Сен-Сиру и Н. Ш. Удино, и в городе остался лишь незначительный
гарнизон, слишком слабый для того, чтобы защитить продоволь-
ственные склады или водворить порядок среди прибывавших из Мо-
сквы толп отчаявшихся солдат. Еще за день до прибытия основных
сил Великой армии старший офицер комиссариата в Смоленске
предсказывал катастрофу. Мародеры уже предпринимали попытки
штурма складов, а войск, чтобы их остановить, почти не было. Впо-
следствии он писал, что входившие в город «полки» больше напоми-
нали заключенных или сумасшедших и растеряли последние остатки
дисциплины. Гвардия взяла больше, чем ей полагалось, тогда как
прибывшие последними получили жалкие крохи. Среди этого хаоса
еда, которой могло хватить на неделю, была съедена за день. Склады
с едой и спиртными напитками брали штурмом и предавали разгра-
блению, а их охрана оказывалась в меньшинстве и часто дезертиро-
вала в массовом порядке47.
12 ноября авангард Наполеона покинул Смоленск и начал отсту-
пление на запад. Непосредственная задача наполеоновской армии
состояла в том, чтобы переправиться через Днепр в районе Орши.
Недостаток кавалерии у французского императора не позволял ему
вести разведку, а это означало, что он не знал месторасположения
Кутузова. На самом деле тот факт, что Наполеон задержался в Смо-
ленске, имел большое значение, так как это позволило основным
силам русской армии сократить дистанцию и обойти город с юга.
К 12 ноября Кутузов имел возможность разместить всю свою армию
поперек дороги, которая вела к Орше, и заставить Наполеона с боем
пробиваться к Днепру. Большинство генералов страстно желали, что-
бы Кутузов сделал именно это. В их числе был К. Ф. Толь, позже ска-
завший, что, если бы Кутузов действовал таким образом, большая
часть неприятельской армии была бы уничтожена, хотя нет сомне-
350
ний в том, что самому Наполеону в окружении отборной охраны все
равно удалось бы улизнуть48.
Кутузов, однако, оставался верен своей системе и предоставлял
Наполеону «золотой мост». Он отказывался вводить в бой большую
часть своей армии, во всяком случае до тех пор, пока не убедится в
том, что на его пути больше не стояли Наполеон и его гвардия. По-
следнее, чего он желал, было разрушение костяка русской армии в
сражении не на жизнь, а на смерть, которое, несомненно, стала бы
вести французская гвардия для того, чтобы спасти своего импера-
тора и саму себя. Настороженность Кутузова неизбежно сказыва-
лась на его подчиненных. В. И. Левенштерн вспоминал, как барон
Ф. К. Корф, командовавший большей частью главных кавалерийских
сил армии, приводил слова Кутузова о «золотом мосте» в качестве
довода, объясняя почему он не позволял своему корпусу более тесно
сойтись с французами. М. А. Милорадович выражался более прямо.
Его подчиненный, Е. Вюртембергский был взбешен, получив приказ
позволить противнику уйти, тем более что он уже получал аналогич-
ный приказ под Вязьмой. Милорадович ответил, что «фельдмаршал
запретил нам ввязываться в бой». И добавил: «Взгляд старика таков:
если мы доведем неприятеля до отчаяния, это будет стоить нам не-
нужной крови: но если мы позволим ему бежать и окажем ему до-
стойное сопровождение, он сам себя уничтожит за несколько дней.
Вы знаете: люди не могут питаться одним воздухом, снег не самое
уютное место для бивуака, а без лошадей французы не смогут везти
еду, снаряжение и пушки»49.
Стратегия М. И. Кутузова - ключ к пониманию того, что произо-
шло в сражении под Красным 15-18 ноября. В действительности это
было скорее не сражение, а последовательная серия стычек, проис-
ходивших по мере того как корпуса Наполеона один за другим про-
ходили мимо русских, стоявших на том самом месте, где тремя меся-
цами ранее отряд Д. П. Неверовского сдерживал наступление И. Мю-
рата. Наполеон высылал свои корпуса из Смоленска с интервалом в
один день, что могло бы иметь серьезные последствия, если бы Куту-
зов приложил серьезные усилия к тому, чтобы помешать отступле-
нию. Вместо этого русский главнокомандующий с удовлетворением
наблюдал за тем, как французская гвардия и остатки польского и
вестфальского корпусов проходили мимо него по дороге от Смолен-
ска до Орши. К вечеру 15 ноября они дошли до села Красное. За ни-
ми следовали корпуса Э. Богарне и Л. Н. Даву: если Кутузов и поду-
мывал о том, чтобы вмешаться и блокировать им отступление, он от-
казался от этого, когда Наполеон пригрозил, что вернется им на
подмогу с частью гвардейцев. Поэтому и Богарне, и Даву удалось бе-
жать, правда, лишь после того, как они потеряли множество людей и
351
почти весь остававшийся у них обоз и пушки, пробиваясь по дороге и
пересеченной местности под огнем пехоты и артиллерии М. А. Ми-
лорадовича, кавалерия которого преследовала французов. Большая
часть французских старших и штабных офицеров выжили, но в каче-
стве боевых подразделений корпуса Богарне и Даву после сражения
под Красным более не существовали.
Лишь арьергард М. Нея Наполеон был вынужден предоставить
самому себе. Ней вышел из Смоленска 17 ноября, имея под своим на-
чалом около 15 тыс. человек, из которых почти половина еще была в
строю и готова к бою. К тому моменту корпус Милорадовича распо-
ложился поперек дороги ближе к западу. После того как несколько
отчаянных попыток прорваться через линии русских 18 ноября про-
валились, корпус Нея распался, подавляющая часть его личного со-
става была убита или взята в плен. Благодаря отважному и вдохновен-
ному руководству Нея костяк корпуса в составе 800 человек смог
скрыться от русских в лесу, они переправились через Днепр и 20 нояб-
ря присоединились к Наполеону в Орше50.
Как только наполеоновская армия миновала Кутузова и пере-
правилась через Днепр в районе Орши, основные силы русской ар-
мии больше не принимали активного участия в боях в ходе кампа-
нии 1812 г. Даже если бы Кутузов и захотел догнать Наполеона, он
не смог бы развить ту же скорость, что и отступавшие французы без
риска навредить своей армии. Старый фельдмаршал был чрезвы-
чайно рад такому положению вещей. Он рассматривал «сражение»
под Красным как свой триумф и доказательство правильности вы-
бранной им стратегии. В руки русских попали более 20 тыс. солдат
противника и 200 пушек, еще 10 тыс. французов были убиты при
минимальных потерях среди войск Кутузова. Капитан лейб-гвардии
Семеновского полка П. П. Пущин добавлял, что после того, как Ку-
тузов во всеуслышание объявил о количестве захваченных орудий,
штандартов и пленных, не было «ничего, что могло бы сравниться
со всеобщей радостью, которая овладела нами и от которой мы про-
слезились. Могучее "ура" раздалось и растрогало нашего старого
генерала»51.
С другой стороны, многие русские военачальники были сильно
недовольны результатами сражения, и принц Е. Вюртембергский
был в их числе. Он вспоминал, что впервые после Тарутинского лаге-
ря он встретился с Кутузовым в маленькой деревушке между Крас-
ным и Оршей. Главнокомандующий знал о разочаровании Вюртем-
бергского и пытался оправдать свою стратегию, сказав следующее:
«Вы не отдаете себе отчета в том, что обстоятельства сами по себе
сделают больше наших войск. А сами мы не должны прибыть к на-
шим границам подобно истощенным бродягам»52.
352
Забота Кутузова о своих войсках была вполне оправдана. Хотя за
первую половину кампании основные силы армии пострадали мень-
ше, чем авангард Милорадовича, к середине ноября и они испытыва-
ли сильное напряжение. Вынужденные идти сами по себе, когда их
обоз и артиллерия увязли на проселочных дорогах в глубоком снегу,
солдаты начинали страдать от истощения. У многих не было подхо-
дящей зимней одежды, поскольку высланные из некоторых губерний
обозы, груженные подбитым мехом обмундированием и валенками,
прибыли только тогда, когда армия достигла Вильно. Продоволь-
ственное снабжение оказалось под угрозой, поскольку передвижные
магазины находились в глубоком тылу, а производить реквизиции в
Смоленской губернии становилось все труднее. В следующей точке
маршрута, Белоруссии, где бои шли более полугода, и где на протя-
жении всего этого времени земли подвергались разграблению, едва
ли было проще. Хуже всего обстояли дела с оказанием медицинской
помощи, которая практически сошла на нет в результате постоянных
перемещений и чрезвычайной многочисленности больных и ране-
ных. Чиновники, занимавшиеся вопросами медицины, и врачи были
рассредоточены вдоль всей линии движения войск: они предприни-
мали отчаянные попытки организовать временные госпитали и до-
стать медикаменты там, где не было даже гражданской администра-
ции, способной им помочь, а большая часть зданий, пригодных для
оборудования их под госпитали, лежала в руинах53.
Однако вполне вероятно, что во время разговора с Вюртемберг-
ским Кутузов думал о чем-то большем, нежели просто о текущих ма-
териальных нуждах своей армии. Он не верил, что интересы России
сводились к тому, чтобы нанести поражение Французской империи.
Великобритания и Австрия были по меньшей мере столь же «есте-
ственными» соперниками России, что и Франция. Более того, даже
если бы русские взяли в плен самого Наполеона, что было возможно,
хотя и маловероятно, это не стало бы залогом мира и стабильности в
Европе. Не нужно было быть провидцем, чтобы понимать: если го-
сподству французов придет конец, другие европейские государства
вступят в конкурентную борьбу за право обладания тем, что от нее
останется. Сложнее было предсказать, какого рода режим мог прий-
ти на смену Наполеону во Франции. От французских пленных Куту-
зов слышал о попытке государственного переворота, предпринятой
генералом К. Ф. Мале с целью отстранения от власти династии Бона-
партов и установления республиканского строя. Если судить по со-
бытиям, имевшим место в 1790-х гг., французская республика могла
была быть чем угодно, только не мирным и стабильным режимом.
При неопределенности, царившей в сфере межгосударственных от-
ношений, не приходилось сомневаться лишь в том, что ответствен-
353
ность за отстаивание интересов России ложилась на плечи ее армии,
за выживание которой отвечал Кутузов54.
К началу ноября большое значение для Кутузова начинало при-
обретать еще одно обстоятельство. Ему было известно, что, в соот-
ветствии с планом Александра I, армия адмирала П. В. Чичагова
должна была быть отправлена к Минску и реке Березине с тем, что-
бы блокировать отступление Наполеона. Однако такой старый сол-
дат как Кутузов знал также о том, что грандиозные планы, блестяще
выглядевшие на бумаге, в условиях военной действительности обыч-
но шли наперекосяк. Именно это имел в виду Клаузевиц, когда в сво-
ей знаменитой работе по теории войны писал о «противоречиях», а
именно их в зимнюю кампанию 1812 г. было больше, чем когда-либо
ранее. В течение всего октября и в первые дни ноября Кутузов не
имел четкого представления о перемещениях Чичагова, но был разо-
чарован их кажущейся медлительностью. Однако в тот самый день,
когда Наполеон покинул Смоленск, главнокомандующий получил
от Чичагова письмо, написанное в Пружанах двенадцатью днями ра-
нее. В этом письме Чичагов подробно описывал, сколь успешно было
предпринятое им недавно наступление, и заявлял, что ожидал при-
быть в Минск 19 ноября. Ключевое значение Минска определялось
тем, что он являлся главным продовольственным складом Наполео-
на в Белоруссии. Другим важным моментом было его расположение -
всего в 75 км от Борисова и спасительного моста, по которому напо-
леоновская армия должна была попытаться пересечь Березину55.
Ответ Кутузова был следующим: «С несказанным удовольствием
получил я рапорт ваш от 20 октября под № 1790, из которого вижу,
что вы надеетесь около 7-го числа [19 ноября по н. с. - Авт.] быть в
Минске. Сие движение ваше решить должно несказанно много при
нынешних обстоятельствах». Кутузов написал П. X. Витгенштейну,
что к 19 ноября Чичагов со своим 45-тысячным войском должен быть
всего в 75 км от Березины. Впоследствии он писал Чичагову: «...если
генерал Витгенштейн, будучи удержан Виктором и Сен-Сиром, и не
был бы в состоянии содействовать вам в поражении неприятеля, то
вы, соединенно с генерал-лейтенантом Лидерсом, довольно сильны
будете разбить бегущего и теснимого от меня неприятеля, который
почти без артиллерии и кавалерии». С А. П. Ермоловым, которого
Кутузов назначил командовать своим авангардом, главнокомандую-
щий - по крайней мере так говорили - был более прямолинеен:
«Смотри брат, Алексей Петрович, не слишком горячись, поберегай
гвардейцев, наше дело сделано, теперь очередь Чичагова»56.
С одной стороны, позиция Кутузова - это образец истинного эго-
изма и недостатка групповой лояльности, преследовавших высшее
командование русской армии. Главнокомандующий знал, что Алек-
354
сандр I гораздо выше ценил Чичагова, чем его самого, и был возму-
щен тем, что в свое время адмирал был послан, чтобы заменить Куту-
зова на посту главнокомандующего Дунайской армии. С другой сто-
роны, следует принять во внимание возраст Кутузова, а также
истощенность на тот момент как его самого, так и его армии. Клаузе-
виц отмечал следующее:
«В ноябре и декабре, после крайне тяжелой, напряженной кампа-
нии, среди снегов и льдов России, то по плохим проселочным доро-
гам, то совершено опустошенной большой дороге, при крупнейших
продовольственных затруднениях, преследовать бегущего неприяте-
ля на расстоянии 120 миль в течение 50 дней представляет собой, по-
жалуй, нечто беспримерное <...> Представим себе зиму со всей ее
суровостью, подорванные моральные и физические силы всех бой-
цов, армию, беспрерывно переходящую с одного бивака на другой,
подвергшуюся лишениям, страдающую от болезней, усеивающую за
собой дорогу трупами, умирающими и истощенными, - и нам станет
понятно, что все здесь делалось лишь с величайшими трудностями, и
что лишь сильнейшие побуждения могли здесь преодолевать инер-
цию массы»57.
Ничто из этого не могло служить достаточным утешением для
П. В. Чичагова, на плечи которого Кутузов переложил высокие ожи-
дания императора относительно уничтожения французской армии и
даже пленения Наполеона. Кампания адмирала начиналась хорошо.
Хотя ему пришлось оставить позади себя значительный заслон для
присмотра за турками, отправившиеся с ним на север солдаты были
ветеранами, которые участвовали во многих кампаниях и представ-
ляли собой хорошие войска. 19 сентября они присоединились к ар-
мии А. П. Тормасова на р. Стырь.
В полках Тормасова ветеранов было меньше, чем у Чичагова, но
они набрались опыта в 1812 г., понеся при этом гораздо меньшие по-
тери, чем армии П. И. Багратиона и М. Б. Барклая де Толли. К сентя-
брю 1812 г. в рядах обеих армий не было свежих рекрутов, не говоря
уже об ополченцах. 29 сентября А. И. Чернышев прибыл в располо-
жение ставки двух армий с приказами для Чичагова, предписывав-
шими тому взять на себя командование обеими армиями, и для Тор-
масова, в соответствии с которым он должен был присоединиться к
Кутузову. Он также привез с собой план Александра I, согласно кото-
рому от Чичагова требовалось оттеснить австрийский и саксонский
корпуса на запад, на территорию герцогства Варшавского, а сам он
после этого должен был двинуться в сторону Минска и Березины с
тем, чтобы блокировать отступление Наполеона.
После воссоединения с Тормасовым в распоряжении Чичагова с
самого начала имелось 60 тыс. человек, хотя, если бы план Алексан-
355
дра I был выполнен в точности, в Белоруссии к нему должно было
примкнуть 15-тысячное войско генерала Ф. Ф. Эртеля, на тот момент
находившееся в Мозыре, и 3,5 тыс. бойцов под началом генерал-
майора Н. И. Лидерса, который в недавнюю кампанию сражался про-
тив турок в Сербии. Когда в конце сентября Чичагов повел наступле-
ние, австрийский и саксонский корпуса отступили на запад, в герцог-
ство Варшавское. Разместив свою ставку в Бресте, Чичагов затем
провел две недели, собирая ресурсы для наступления в направлении
Минска и Березины. Поскольку ему предстояло пройти 500 км по
опустошенным войной землям, это было весьма разумно, хотя прово-
лочка и вызвала некоторый ропот. Но эта задержка означала, что Чи-
чагов мог прибыть к Березине лишь немногим ранее Наполеона. У не-
го не было бы времени на то, чтобы сориентироваться на незнакомой
местности, которую ему предстояло оборонять. Невыполнимыми ока-
зывались инструкции Александра I об укреплении узких мест и про-
ходов, по которым могла пройти наполеоновская армия.
В последнюю неделю октября Чичагов отправился в Белоруссию,
оставив почти половину своей армии - 27 тыс. человек под командо-
ванием Ф. В. Остен-Сакена - для сдерживания К. Ф. Шварценберга
и Ж. Рейнье. Поскольку вместе австрийцы и саксонцы насчитывали
38 тыс. человек и ожидали прибытия подкрепления, это означало про-
сить Сакена о многом. В действительности, однако, русский генерал
великолепно справился со своей задачей, хотя и сетовал, на сей раз
справедливо, что успехи его армии были быстро забыты, так как он не
мог рассчитывать на блестящие победы над противником, имевшим
столь большой численный перевес, да и в любом случае взоры всех
русских были обращены в сторону Наполеона и его армии.
Когда Шварценберг начал преследование Чичагова, согласно ин-
струкциям Наполеона, неожиданная атака Сакена на саксонцев Рей-
нье заставила его вернуться им на подмогу. Впоследствии Сакен су-
мел успешно ускользнуть от Шварценберга, пытавшегося его пой-
мать, и до конца кампании сковывал действия австрийского и
саксонского корпусов. Сакен сохранил собственную маленькую ар-
мию в результате непрестанных маневров и арьергардных боев, и
именно под его началом сформировался ряд наилучших и наиболее
свежих полков для кампании 1813 г. Кроме того, удерживая Швар-
ценберга и Рейнье вдали от Минска и Березины, он дал Чичагову
возможность продвинуться в центральные районы Белоруссии, от-
куда тот мог представлять угрозу для выживания Наполеона и его
армии58.
Чичагов шел быстро. Его авангардом командовал еще один фран-
цузский эмигрант - К. О. Ламберт, вступивший в ряды русской ар-
мии в 1793 г. Отряд Ламберта состоял из 8 тыс. человек, в основном
356
кавалерии, а входившие в состав отряда четыре егерских полка нахо-
дились под командованием князя В. В. Вяземского, дневники кото-
рого, как мы уже имели возможность убедиться, дышали таким недо-
верием к иностранцам и выскочкам, губившим Россию. Главным ис-
точником неопределенности для русских военачальников было
местоположение корпуса маршала К. Виктора. В. В. Вяземский, бу-
дучи прирожденным пессимистом, был убежден, что наступление
русских не могло быть удачным, так как у противника было по мень-
шей мере столько же войск в центральной Белоруссии, что и у Чича-
гова. Наполеон на самом деле приказал Виктору отправить одну из
его дивизий для усиления минского гарнизона, но пока приказ до-
шел по назначению, весь корпус Виктора уже успел уйти на север с
целью остановить Витгенштейна. Поскольку Виктор отклонился к
северу, а австрийцы и саксонцы были далеко на западе, то оборону
южных подходов к Белоруссии должен был вести генерал Я. X. Дом-
бровский, имевший при себе не более 6 тыс. боеспособных солдат.
Домбровский не был в состоянии остановить Ламберта, но мог
сильно замедлить его продвижение. Однако он вместе со своими то-
варищами из числа польских генералов сделал ряд грубых ошибок.
Отряд, посланный для охраны главной переправы через Неман, по-
зволил окружить себя и был взят в плен к югу от реки, тем самым дав
Ламберту возможность беспрепятственно овладеть мостом. Та же
участь постигла крупные склады продовольствия и фуража в Минске,
которые предназначались для поддержания сил Великой армии в те-
чение месяца. От Минска Ламберт стремительным темпом двинулся
к Борисову и спасительному мосту через Березину. Вероятно, выдаю-
щимся достижением русской легкой кавалерии в 1812 г. было то, что
четыре егерских полка Вяземского прошли последние 55 километров
до Борисова за сутки, а затем, на рассвете 21 ноября бросились на
штурм укреплений вокруг моста еще до того, как 5,5-тысячный отряд
противника в соседнем Борисове успел собрать силы для обороны
переправы через реку. По меньшей мере 3,2 тыс. егерей из корпуса
Ламберта, включая В. В. Вяземского, были убиты или ранены. После
войны в Зимнем дворце была возведена галерея, в которой были по-
вешены портреты всех русских генералов 1812-1814 гг. Вяземский
был одним из тех немногих, чей портрет отсутствовал. Несомненно,
он расценил бы это как последнюю злую шутку петербургских при-
дворных, сыгранную после смерти не имевшего «покровителей» гене-
рала «забытой армии» Чичагова59.
Захват Ламбертом моста в районе Борисова стал для русских са-
мым крупным успехом в зимней кампании 1812 г. Казалось, что меч-
та Александра I взять в плен Наполеона при Березине начала обре-
тать реальные очертания. Совсем вскоре ему предстояло испытать
357
разочарование, пока же Чичагов разослал для своих войск следую-
щее предписание: «Наполеонова армия в бегстве. Виновник бедствий
Европы с нею. Мы находимся на путях его. Легко быть может, что
Всевышнему угодно будет прекратить гнев Свой, предав его нам. По-
сему желаю я, чтобы приметы сего человека всем были известны: он
роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова боль-
шая, волоса черные. Для вящей же принадлежности ловить и приво-
дить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленни-
ка. Известные щедроты Монарха нашего за сие соответствуют»60.
В тот самый момент, когда надежды русских достигли своей выс-
шей точки, перспективы Чичагова стали проясняться. По расчетам Ку-
тузова, адмирал должен был привести с собой к Березине 45-тысяч-
ное войско, но от генерал-лейтенанта Эртеля, командовавшего гар-
низоном в Мозыре, который подчинялся его приказам, зависело
привести или нет к Борисову 15 тыс. человек. Однако Эртель был ак-
куратным и педантичным администратором, большая часть карьеры
которого прошла в качестве начальника московской, а затем петер-
бургской полиции. Подготовка рекрутов, сформировавших часть
гарнизона Мозыря, и охрана прилегавших территорий от польских
повстанцев - все это вполне было в его компетенции, но он дрожал
при мысли о том, что ему придется оставить свои местные обязанно-
сти и выдвинуться против Наполеона. Объясняя проволочку, Эртель
находил всевозможные отговорки, включая разрушенные мосты,
опасность восстания в случае его отъезда, необходимость защиты
складов и даже чуму рогатого скота. К тому времени, когда Чичагов
смог заменить Эртеля, было уже слишком поздно отправлять войска
последнего к Березине. Согласно рапорту адмирала Александру I,
вследствие этого у него было всего 32 тыс. человек. Половина из них
были кавалеристами, от которых было бы мало проку при обороне
речной переправы или в случае сражения в лесистой и болотистой
местности на западном берегу Березины61.
Если Чичагов и правда намеревался остановить Наполеона, тогда
ему# потребовалась бы помощь, и с наибольшей вероятностью она
могла поступить от Витгенштейна. Еще до начала осенней кампании
корпус Витгенштейна был усилен до 40 тыс. человек, хотя 9 тыс. из
них были ополченцами. Из Риги в южном направлении для соедине-
ния с Витгенштейном также шли 10-тысячный отряд регулярной ар-
мии под командованием графа Ф. Ф. Штейнгеля. 16—18 октября
Витгенштейн и Штейнгель совместными усилиями нанесли пораже-
ние маршалу Сен-Сиру и отбили Полоцк и находившийся в нем мост
через Двину. Победа была достигнута скорее за счет численного пре-
восходства и храбрости русских солдат, чем за счет умелых руково-
дящих действий. Штейнгель и Витгенштейн вели наступление с про-
358
тивоположных берегов Двины, и взаимодействие между ними было
слабым. Если бы у Витгенштейна был понтонный мост, он мог бы
переправиться через Двину позади правого фланга Сен-Сира и от-
теснить его к западу, прочь от линии отступления Наполеона. Имен-
но эта цель была обозначена в плане Александра I для осенней кам-
пании. Вместо этого, однако, русскому военачальнику пришлось ве-
сти более прозаичный и дорого ему стоивший фронтальный штурм
Полоцка.
Даже при всем при том, победа под Полоцком имела важные по-
следствия. Генерал К. Ф. Вреде, командовавший баварскими войска-
ми Сен-Сира, как ожидалось, отступил на запад в сторону Литвы и
тем самым наверняка освободил своих солдат от всякого дальнейше-
го участия в войне, хотя Витгенштейн никогда не мог быть вполне
уверен в том, что Вреде не появится в какой-то момент и не создаст
для него угрозу на правом фланге. В своем рапорте Александру I по
итогам сражения Витгенштейн справедливо указывал на то, что он
ослабил корпуса и Удино, и Сен-Сира до такой степени, что они ока-
зались не в состоянии оказывать сколько-нибудь серьезное сопро-
тивление до получения ими подкрепления. Маршал Виктор впослед-
ствии был вынужден оставить Смоленск и очень спешно двинуться
им на помощь. У Витгенштейна имелись все основания гордиться
этим достижением. Три французских корпуса, каждый из которых
изначально был равен по силе его собственному, благодаря его стара-
ниям оказались оттянутыми с главного театра военных действий в
центральной части Белоруссии62.
Витгенштейн повел наступление к югу от Полоцка и 31 октября
разбил войска маршалов Сен-Сира и Виктора в сражении при Чаш-
никах на р. Улла. По мнению Сен-Сира, русские победили благодаря
превосходящей силе своей артиллерии и неспособности маршала
Виктора сконцентрировать большую часть своего корпуса на поле
боя. Как обычно, в отсутствие Наполеона его маршалы сражались
друг с другом, и возвращение выздоровевшего Удино не добавило
слаженности руководству маленькой французской армии, противо-
стоявшей Витгенштейну. Тогда рассерженный Наполеон в категори-
ческой форме приказал Виктору атаковать Витгенштейна и оттес-
нить его обратно за Двину, подальше от линии отступления Великой
армии, от которой тот оказывался в опасной близости. 13-14 ноября
Виктор начал наступление дальше на восток в направлении Смолян
на р. Улла, но, несмотря на ожесточенное сражение, не смог выбить
войска Витгенштейна с занятой ими позиции63.
В течение трех первых недель ноября 1812 г. П. X. Витгенштейн
довольствовался тем, что удерживал линию вдоль р. Улла и отбивал
все атаки французов. Князь П. И. Шаховской, псковский губернатор,
359
мобилизовал тысячи телег и сформировал шесть подвижных магази-
нов для обеспечения войск Витгенштейна. Благодаря этому русские
питались гораздо лучше своего противника. Они также были гораздо
лучше одеты, поскольку корпус Витгенштейна получил в сентябре
30 тыс. меховых полушубков из губерний, находившихся у него в ты-
лу. С каждым днем бездействия баланс сил двух армий смещался в
пользу Витгенштейна. Хотя всего полтора дня пути отделяли Вит-
генштейна от главной дороги Орша - Борисов, он не пытался пере-
сечь коммуникации Наполеона. Его осторожность была оправдан-
ной. В первой половине ноября он не имел данных ни о расположе-
нии остальных сил русских, ни о состоянии наполеоновской армии.
Не только сам Витгенштейн, но также император и Кутузов, опаса-
лись за сохранность русского корпуса, если бы он был одновременно
атакован Наполеоном и Виктором, в тот момент, когда поблизости не
было армий ни Чичагова, ни Кутузова, чтобы ему помочь. Только
когда 22 ноября Виктор отступил, Витгенштейн двинулся вперед по
его следу. Таким образом, он должен был занять позицию, с которой
мог атаковать французов во время переправы через Березину, но в
отличие от Чичагова, он не шел непосредственно у них по пятам64.
Тем не менее он должен был оказаться гораздо ближе к францу-
зам, чем основные силы армии Кутузова. После «сражения» под
Красным главной задачей Кутузова было дать своим войскам отдых
и пищу. По этой причине он пошел на юго-запад от Красного к ма-
ленькому городку Копыс - следующей переправе через Днепр к югу
от Орши. Здесь основные силы русской армии смогли отдохнуть и
успешно реквизировать значительное количество продовольствия в
соседних районах, располагавшихся к югу от них. Кутузов также
оставил здесь много артиллерийских батарей, поскольку стало оче-
видно, что нет больше необходимости тянуть за собой все эти ору-
дия. Кутузов действительно выслал вперед авангард в составе двух
пехотных и одного кавалерийского корпусов, находившихся под ко-
мандованием Милорадовича, но до тех пор, пока у Чичагова не поя-
вилась бы возможность блокировать Наполеона на Березине на че-
тыре дня или более, войска Милорадовича не могли рассчитывать на
то, что им удастся прибыть вовремя и сразиться с французами на пе-
реправе. Во время переправы через Днепр и продвижения с боями по
территории Белоруссии войска Милорадовича серьезно пострадали.
Историк 5-го егерского полка писал: «От Копыса жителей мы нигде
не находили, селения были пусты: как говорится, ни кошки, ни соба-
ки. В амбарах и сараях все было чисто: ни зерна, ни крупинки и ни
клочка сена»65.
Впереди М. А. Милорадовича шли казаки М. И. Платова и так на-
зываемая «летучая колонна» А. П. Ермолова, состоявшая из двух ки-
360
расирских и трех линейных полков, некоторого количества казаков
и двух легких пехотных полков лейб-гвардии (лейб-гвардии Егерс-
кий и Финляндский полки). Летучая колонна выдвинулась на Оршу
19 ноября, но задержалась в пути на полтора дня, так как Наполеон
сжег мост через Днепр. Казаки Ермолова переплыли через реку, но
лошадей тяжелой кавалерии для переправы пришлось привязать к
плотам. Лишь измотанностью легкой регулярной кавалерии можно
объяснить тот факт, что русские кирасиры исполняли подобную
роль. Весь багаж пришлось оставить на восточном берегу Днепра.
Кутузов приказал Ермолову не изматывать своих людей и подождать
Милорадовича под Толочиным перед тем, как продолжать преследо-
вание Наполеона. Но Ермолов знал, что скорость имеет решающее
значение, если стояла задача остановить Наполеона на Березине, по-
этому он игнорировал оба приказа66.
В результате героических усилий Ермолов прибыл в Борисов
27 ноября - в тот самый день, когда Наполеон и его гвардия перепра-
вились через Березину в 18 км севернее, близ деревни Студенка. Рус-
ские войска дорого заплатили за столь высокую скорость. Казакам
обычно удавалось вести фуражировку и находить себе пропитание
вблизи дороги, у артиллерии имелся некоторый запас еды на край-
ний случай, который она перевозила в зарядных ящиках, пехоте же
приходилось очень туго. Егери лейб-гвардии за последний месяц
всего один раз спали не под открытым небом. Во время недельного
перехода от Днепра до Березины им всего лишь дважды выдавались
сухари. На каждом бивуаке солдаты рыли землю в поисках картош-
ки. Но даже ее было трудно найти, и в суматохе и от истощения ее
часто ели в сыром виде67.
Что касается гвардейцев Финляндского полка, то в их ранцах еще
имелось немного крупы, но их котелки перевозились вместе с полко-
вым багажом, а в сыром виде крупа была несъедобна. Люди выжива-
ли за счет того, что срезали с деревьев кору и делали из нее импрови-
зированные варочные котлы. Поместив крупу внутрь коры и разогрев
эту стряпню на костре из сырых, шипящих дров, гвардейцы заглаты-
вали всю эту «еду» вместе с корой. И наградой за все их усилия было
то, что они прибыли к Березине, опоздав на один день. На следующее
утро два полка лейб-гвардии переправились через реку и были раз-
мещены в резерве армии Чичагова, сражавшейся с Наполеоном в ле-
сах близ деревни Брили. Следующие два дня они провели, стоя по
колено в снегу вообще без еды. Не удивительно, что люди массово вы-
бывали из строя. Тем не менее боевой дух войск по-прежнему был вы-
сок. Эти гвардейцы были хорошими солдатами. Их дух укреплял тот
факт, что они наступали и очевидным образом выигрывали войну.
Сам Ермолов был командиром, умевшим вдохновить своих солдат на
361
поле боя: именно такой человек в критической ситуации мог выжать
из русского солдата все, на что тот был способен68.
Когда Чичагов 22 ноября впервые оказался близ Борисова, он
переместил свою ставку и весь багаж на противоположную сторону
реки и в город, располагавшийся на восточном берегу Березины.
Граф Ламберт был ранен во время захвата моста, поэтому Чичагов
назначил ему на смену графа П. П. Палена. На следующий день Па-
лен был отправлен вперед, по главной дороге. Поскольку основные
силы наполеоновской армии в тот момент соединялись с Удино и
Виктором и направлялись к Борисову, это был опасный шаг. Ни Чи-
чагов, ни Пален не проявили должной осторожности. Отряд Палена
был разбит авангардом Наполеона и отступил обратно в Борисов.
Чичагов со своей ставкой быстро собрал лагерь и переместился об-
ратно за Березину, бросив большую часть армейского багажа. Впо-
следствии враги Чичагова часто использовали это его фиаско, чтобы
ему навредить, но на самом деле этот эпизод не имел столь большого
значения. Хотя большая часть авангарда Палена оказалась отрезан-
ной, почти всем входившим в него войскам удалось благополучно
найти брод и возвратиться к своим. Четыре дня спустя Борисов и
большая часть багажа Чичагова были отбиты Витгенштейном. Кро-
ме того, русским удалось сжечь мост в Борисове, имевший важное
стратегическое значение, поэтому река по-прежнему являлась пре-
градой для Наполеона.
Вновь оказавшись на западном берегу, Чичагов столкнулся с ди-
леммой. Не было возможности координировать действия даже с Вит-
генштейном, располагавшимся на другом берегу реки, не говоря уже
о Кутузове, который все еще находился на значительном удалении,
близ Днепра. Следовательно, адмиралу предстояло удерживать ли-
нию обороны вдоль Березины своими собственным силами. В распо-
ряжении Чичагова в лучшем случае имелось 32 тыс. человек, из ко-
торых лишь половина были пехотинцами. Если бы он мог быть уве-
рен в том, что Наполеон направлялся на северо-запад в сторону
Вильно, Чичагову потребовалось бы прикрыть всего-навсего 20 км
местности между Борисовым и переправой у д. Веселово, напротив
Зембина. Проблема заключалась в том, что Наполеон мог перепра-
виться через реку к югу от Борисова и пойти в западном направле-
нии, к Минску или даже двинуться через Игумен на Бобруйск, силь-
но забрав к югу. Эти допущения сильно расширяли участок реки, ко-
торый Чичагову приходилось прикрывать, - до 100 км и более.
Наполеон сделал вид, что готовится к походу на Минск, занимаясь
постройкой моста у с. Ухолоды, в 12 км к югу от Борисова. На самом
деле, однако, он переправился у д. Студенка, в 18 км к северу от Бо-
рисова, и направился к Вильно69.
362
Как это часто случается на войне, среди всех тягот военного вре-
мени и противоречивых данных разведки Чичагов поверил тому, что
больше всего соответствовало его собственным предположениям и
страхам. Сильнее всего адмирал тревожился по поводу того, что На-
полеон направлялся к Минску с целью заново овладеть располагав-
шимся там складом, от которого к тому моменту зависела судьба ар-
мии самого Чичагова. В Минске он мог соединиться со Шварценбер-
гом, который, как полагал Чичагов, наступал в направлении Березины
в тылу русской армии. В оправдание Чичагова следует сказать, что
большая часть русских военачальников высшего ранга полагала, что
Наполеон направится к Минску или Бобруйску, и что для русских
это будет наиболее опасный шаг противника. 22 ноября, например,
Кутузов в письме к Чичагову предупреждал его о том, что, если На-
полеону не удастся переправиться через Березину, вполне вероятно,
он пойдет на юг. Клаузевиц, на тот момент находившийся в ставке
Витгенштейна, вспоминал, что «в данных условиях более вероятным
представлялось, что она [французская армия. - Прим. пер.] напра-
вится на Бобруйск»70.
Возможно, наиболее поразительные факты приводятся в мемуа-
рах Ермолова. Когда, наконец, 29 ноября он добрался до ставки Чи-
чагова, адмирал все еще пытался отправить казаков Платова во фланг
и тыл Наполеона для того, чтобы они уничтожили мосты и гати, про-
ложенные через болота у Зембина, и открыли путь на Вильно. Ермо-
лов заметил, что это было неразумно: «Если бы Наполеон встретил
невозможность идти на местечко Зембин, ему оставалось единствен-
ное средство овладеть дорогою на Минск, где при изобильных всяко-
го рода запасах (которыми снабжается армия наша и все прочие войс-
ка) доставить своей армии отдохновение, призвав из Литвы подкре-
пления и восстановить в ней порядок». Если чрезвычайно умный
Ермолов, на протяжении последнего месяца наблюдавший распад
наполеоновской армии, размышлял таким образом, тогда не удиви-
тельно, что Витгенштейн и Чичагов думали так же71.
Дав Наполеону себя провести, Чичагов 25 ноября с большей ча-
стью своей армии двинулся на юг в направлении с. Шабашевичи с
целью прикрыть дорогу на Минск. Он оставил в Борисове графа
Ланжерона с одной слабой пехотной дивизией, однако приказал
генерал-майору Е. И. Чаплицу оставить позицию напротив Студен-
ки и привести свои войска для соединения с А. Ф. Ланжероном. К то-
му времени как Чаплиц получил эти приказы, его разведчики уже
предоставили ему точные сведения о том, что Наполеон наводил мо-
сты для переправы у Студенки. Тем не менее, получив безоговороч-
ные приказы от Чичагова и Ланжерона, он двинулся на юг, к вящей
радости французов, наблюдавших за ним с противоположного берега
363
реки. Чаплицу также не удалось уничтожить мосты и гати, проло-
женные через болота у Зембина. Узкий проход у Зембина, по сути,
являлся наилучшей оборонительной позицией, которая имелась в
распоряжении русской армии, пытавшейся остановить прорыв На-
полеона к Вильно. Если бы мосты и гати были уничтожены, одна
единственная дивизия у Зембина могла сдерживать силы всей фран-
цузской армии. Даже если бы Чаплиц уничтожил мосты и гати и по-
сле этого оставил позицию, их восстановление задержало бы отход
Наполеона по меньшей мере на день72.
Утром 26 ноября французская кавалерия переплыла через Бере-
зину у Студенки, а 400 легких пехотинцев переправились на плотах.
Началось строительство двух мостов. На противоположном берегу
Наполеона встретил небольшой отряд, который состоял из двух егер-
ских полков, немногочисленной кавалерии и одной конной артилле-
рийской батареи и располагался близ д. Брили. Батареей командовал
И. К. Арнольди - один из лучших молодых артиллерийских офице-
ров русской армии, который уже в 1806-1807 гг. имел хороший по-
служной список и которому предстояло выйти в отставку в чине пол-
ного генерала. В своих мемуарах Арнольди утверждает, что, даже ес-
ли бы у русских напротив Студенки было гораздо больше войск, они
все равно не смогли бы помешать Наполеону переправиться через
реку. Восточный берег был выше западного, и Наполеон имел воз-
можность развернуть все свои батареи на командной высоте. Запад-
ный берег, напротив, располагался в низине, был сильно заболочен и
покрыт лесом: здесь можно было разместить очень ограниченное
число орудий, которые добивали бы до реки и мостов73.
С другой стороны, если бы в этом районе оказалась многотысяч-
ная русская пехота, она могла бы удержать Наполеона на укреплен-
ных позициях перед мостом и вдали от дороги, которая вела от Бори-
сова на Зембин, и точно смогла бы блокировать узкий проход у Зем-
бина. У крошечного отряда русских 26 ноября не было ни единого
шанса сделать ни то, ни другое. Французы под командованием Уди-
но, пробились с плацдарма перед мостом вперед и затем свернули на
юг и двинулись по дороге в направлении д. Стахово. К моменту воз-
вращения Чаплица с остальными силами русские все равно оказыва-
лись в меньшинстве. Чичагов и ядро его армии добрались до места
лишь к вечеру 27 ноября и вступили в бой только на следующий
день. К тому времени, однако, все силы Наполеона, за исключением
арьергарда, уже переправились через Березину. Хотя с 26 по 28 ноя-
бря у Стахово велись ожесточенные бои, русские и близко не были к
тому, чтобы прорвать линию противника и восстановить контроль
над дорогой на Зембин. У Наполеона было больше пехоты, чем у рус-
ских на западном берегу, рельеф местности способствовал эффектив-
364
ной обороне, а французские войска дрались настолько отчаянно и
храбро, насколько этого от них требовало опасное положение, в кото-
ром они оказались74.
Тем временем ожесточенная схватка произошла также на восточ-
ном берегу Березины, когда корпус П. X. Витгенштейна вступил в
бой против арьергарда маршала Виктора. Витгенштейн в эти решаю-
щие дни проявлял мало инициативы, хотя его войска были гораздо
менее измотаны, чем солдаты Кутузова. С трудом можно было при-
знать в этом человеке бесстрашного генерала, в образе которого он
представал в летние месяцы. Возможно, Витгенштейн был не особен-
но рад оказаться под началом Чичагова или держался осторожно
вследствие личного присутствия Наполеона. Он преследовал Викто-
ра по дороге до Борисова, заявляя, вероятно, справедливо, что просе-
лочные дороги, которые вели прямиком в тыл Наполеона у Студенки,
непроходимы. Дойдя до Борисова 27 ноября, Витгенштейн затем
свернул к северу в направлении Студенки, чтобы помешать Наполео-
ну переправиться через Березину. Больше вследствие удачи, чем точ-
ного расчета это перемещение отрезало путь генералу Партуно, чья
дивизия была вынуждена отступить. Семь тысяч человек попало в
плен, хотя половина из них к тому моменту были скорее бродячими,
чем строевыми солдатами. На протяжении всего дня 28 ноября Вит-
генштейн сражался с остатками корпуса Виктора, располагавшегося
в качестве арьергарда вокруг укреплений перед мостом у Студенки,
но ввел в бой всего 14 тыс. человек из своего отряда. Хотя русская
артиллерия наносила чудовищный урон толпам людей, пытавшихся
переправиться через реку, русские не смогли пробиться через чис-
ленно уступавший им, но храбро защищавшийся арьергард против-
ника, который не подпускал их к себе в течение всего дня и затем
благополучно отошел по мостам75. Они оставили после себя опусто-
шенную местность. Ермолов в своих воспоминаниях описывал эту
картину, которую наблюдал с восточного берега Березины после
окончания сражения:
«На мостах, частями обрушившихся, бывшие пушки, разные тяже-
сти упали в реку; толпы людей, сходивших на лед, между которыми не-
малое количество было женщин с детьми и грудными ребятами. Никто
не избег лютости мороза! Никогда не случится видеть столько ужасно-
го зрелища! Счастливы окончившие бедствия свои вместе с жизнию.
Они оставили завидующих их участи! Несчастнее сравнительно были
сохранившие жизнь для того, чтобы лишиться ее от жестокости холо-
да, в ужаснейших мучениях. <...> Река покрыта была льдом, прозрач-
ным как стекло: под ним видно было во всю ширину реки множество
погибших. Неприятель оставил огромное число артиллерии и обозов.
Не перешли Березину богатства разграбленной Москвы!»76
365
С одной стороны, переправа через Березину окончилась для На-
полеона катастрофой. Он потерял от 25 до 40 тыс. солдат и почти что
всю артиллерию и обоз. Даже от наполеоновской «старой гвардии»
осталось всего 2 тыс. человек. Последние два боеспособных корпуса
французов под командованием маршалов Виктора и Удино теперь
едва ли были в состоянии принять участие в дальнейших боевых
действиях. Если бы Наполеон смог удержать оборону моста в Бори-
сове, или если бы Березина покрылась прочным льдом, большей
части этих потерь можно было бы избежать.
Тем не менее 29 ноября Наполеон имел все основания для того,
чтобы испытывать удовлетворение. Находясь в окружении численно
превосходящих сил противника и оказавшись перед угрозой полного
уничтожения, он смог сбежать. Помимо всего прочего это произошло
благодаря отменному бесстрашию остававшихся в его распоряжении
войск и решительности его военачальников. Справедливо и то, что
даже при Березине Наполеон имел ряд преимуществ. Его войска бы-
ли собраны воедино, находились посреди отрядов русской армии и
направлялись волей одного человека. Особенности рельефа наряду с
человеческими ошибками затрудняли взаимодействие между рус-
скими армиями. Если рассмотреть образ мыслей и действия отдель-
ных русских военачальников, почти всегда удается видеть в их пове-
дении определенную логику и сопереживать им в трудных ситуаци-
ях, в которых они оказывались. Тем не менее в целом из-за просчетов,
недостатка решимости и эгоизма представителей русского верховно-
го командования большее, чем это могло бы быть, количество войск
наполеоновской армии смогло ускользнуть.
У многих русских, и прежде всего у Александра I, наибольшее
недовольство вызывал тот факт, что самому Наполеону удалось бе-
жать. Это вполне естественное чувство, однако, было неуместно. На-
полеону всегда было под силу взобраться на восточный берег Берези-
ны и оттуда через сельскую местность выйти прямо к Вильно. У Сту-
денки у него все еще имелось достаточное количество кавалерии,
способной обеспечить ему мощное прикрытие. На пути к Вильно
только в случае сильного невезения он мог бы наткнуться на доста-
точно крупный казачий отряд, который решился бы бросить вызов
подобному эскорту.
Гораздо менее вероятным и вызвавшим большее раздражение бы-
ло бегство многотысячных отрядов наполеоновской армии. На пер-
вый взгляд это может показаться не столь уж серьезным делом. Боль-
ше половины солдат, пытавшихся переправиться через Березину, по-
гибли или попали в плен, проведя последующие недели в условиях
ужасного холода. Менее 20 тыс. человек выжили и снова поступили
на службу в наполеоновскую армию. Но 2,5 тыс. офицеров из гвар-
366
дии и корпусов Даву, Нея и Богарне пересекли границу России, спа-
саясь бегством. В их числе - большая часть старшего командного со-
става и много штабных офицеров французской армии. Если бы они
были взяты в плен во время переправы через Березину, Наполеону
было бы очень трудно вовремя воссоздать новую Великую армию
для оборонительных действий в Германии весной 1813 г. Тем самым
у русских появилась бы возможность избежать жертв в ходе кампа-
нии следующего года. Более того, если бы Наполеон был схвачен у
Березины, русские смогли бы отправиться на зимние квартиры, не
понеся тяжелых потерь, вызванных преследованием врага в Литве в
декабре 1812 г.77
После разыгравшейся на Березине драмы последние недели кам-
пании 1812 г. характеризовались некоторым спадом, хотя это опреде-
ление плохо подходит для описания невероятных лишений, испыты-
ваемых армиями на протяжении семнадцати дней. Все, о чем писали
и пишут французские апологеты относительно погоды в декабре
1812 г., является правдой. Даже по меркам русского декабря было ис-
ключительно холодно. Это вызвало окончательный распад большей
части подразделений французской армии. 5 декабря сам Наполеон
покинул расположение армии и отправился в Париж, оставив вместо
себя Мюрата в качестве главнокомандующего. К тому моменту ни-
что и никто не могли сплотить французскую армию на границе с Рос-
сией, и Наполеон правильно сделал, что уехал. 11 декабря русские
овладели Вильно. Три дня спустя казаки М. И. Платова взяли Ковно,
Мишель Ней отвел свой неукротимый арьергард за Неман, и кампа-
ния 1812 г. завершилась.
В течение этих недель русская армия жестоко пострадала. 19 де-
кабря Кутузов рапортовал Александру I, что потери армии столь
многочисленны, что он был вынужден скрывать их не только от про-
тивника, но даже от своих собственных офицеров. Из 97 тыс. чело-
век, находившихся под командованием Кутузова в Тарутине до нача-
ла кампании, 48 тыс., т. е. почти половина, находились в госпиталях.
Только 42 тыс. солдат оставались строю. Положение армий Чичагова
и Витгенштейна было лучше, но назвать его хорошим тоже было
нельзя. В рядах армии адмирала было 17 тыс. человек, и еще 7 тыс.
солдат из прибывшего наконец корпуса Эртеля. Под командованием
Витгенштейна все еще находилось 35 тыс. человек: это являлось от-
ражением того обстоятельства, что его люди питались и одевались
лучше, чем солдаты остальных частей армии, и что они прошли мар-
шем меньше остальных. Однако большая часть русских полков к то-
му времени страдала от голода и усталости, их обмундирование пре-
вратилось в клочья, а одеты они были во все, что им удалось найти и
что могло защитить их от холода. Один молодой офицер ставки пи-
367
сал, что он носил солдатскую шинель, полы которой сильно обугли-
лись от бивуачных костров, сапоги с отваливавшейся подошвой, го-
ловной убор, состоявший из солдатского кивера и шерстяного капю-
шона от гражданского платья, а также мундирный сюртук без
пуговиц, подпоясанный французской портупеей78.
По мере продвижения вглубь замерзших, бесплодных и опусто-
шенных войной земель Литвы войска Кутузова все больше страдали
от холода и голода. Не меньший урон наносил еще один враг - сып-
ной тиф. Болезнь свирепствовала среди военнопленных, которых
русские захватывали толпами, и быстро распространялась. «Ее отли-
чительными чертами были: истощение, потеря аппетита, тошнота, об-
щее ослабление мышечной системы, горячая сухая кожа и нестерпи-
мая жажда». Для борьбы с тифом полковые доктора использовали
хинин, камфару и рвотные средства - до тех пор, пока эти медикамен-
ты имелись в наличии. Однако, как признавал впоследствии генерал-
интендант Е. Ф. Канкрин, из всех резервных видов помощи, оказыва-
емой русским комиссариатом, хуже всего была поставлена медицин-
ская часть. Отчасти это происходило по вине вновь учрежденного и
работавшего с перебоями управления госпиталей, но в большей сте-
пени из-за нехватки подготовленных докторов и распорядителей в го-
спиталях. Пока армия действовала в великороссийских губерниях,
она могла перепоручить заботу о больных и раненых губернаторам,
но как только она вошла на территории Белоруссии и Литвы, которые
ранее были заняты Наполеоном, сразу давало о себе знать полное от-
сутствие гражданских учреждений. Многие русские доктора и чинов-
ники медицинского ведомства сами заболели. Остальные оказались
разбросанными вдоль линии наступления армии и отчаянно пыта-
лись создать госпиталя в абсолютно диких условиях79.
Канкрин писал, что его чиновники, «сами едва живые, должны
были почти чрез день учреждать госпитали в разоренных местах, бу-
дучи лишены всех способов. Опытных чиновников вовсе не было;
брали всякого, кто только попался, почитая и то за счастие, что мож-
но было несколько чиновников сберечь на сей случай. Избранному
давалось наставление, некоторая сумма денег, открытый лист на по-
собие от местного Правительства и малая прислуга. Вот в чем состо-
яли все способы при устройстве госпиталей, с присовокуплением
когда можно было по части сухарей и круп, несколько волов и вина».
Тем не менее, писал Канкрин, большая часть раненых в госпиталях
шла на поправку и возвращалась в армию, «сколько с одной стороны
доказали крепость здоровья русского солдата, столько с другой удо-
стоверили, что о них пеклись»80.
13 декабря Кутузов докладывал Александру I, что, если его армии
не дать отдыха, она может полностью развалиться, и ее придется соз-
368
давать заново. Подобная перспектива нагнала бы страху на любого
военачальника, но у русского генерала было больше, чем у других
оснований печься о профессионально подготовленных и ветеранских
кадрах, на которых держалась вся армия. Не так уж много было об-
разованных людей, желавших нести офицерскую службу. Еще мень-
ше было высокопрофессиональных кадров, которые могли служить в
инженерных, артиллерийских войсках или в штабах. Прежде всего
императорская армия представляла собой не вооруженную нацию
наподобие французской национальной гвардии эпохи революцион-
ных войн. Ее сила заключалась в сильной преданности ветеранов
своим товарищам и полкам. Если бы эти люди погибли, армия стала
бы хуже простого ополчения. Внутренняя сила, сделавшая эту армию
столь грозной и неунывающей, была бы подорвана. Утешением Куту-
зову служило то, что зимой 1812 г. этого все-таки не произошло, хотя
армия и была близка к этому. В действительности ядро армии сохра-
нилось, ветераны впоследствии в большом количестве вернулись из
госпиталей, и на основе этих кадров в 1813 г. была создана новая хо-
рошая армия. Но лишь к лету 1813 г. она по-настоящему оправилась
после ужасных тягот, перенесенных ею во время кампании 1812 г., и
полностью восстановила свой потенциал81.
Примечания
1 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 1. С. 154-155,194-195.
2 Планы были изложены в письме Александр I от 31 августа (ст. ст.), а
также в черновиках инструкций П. В. Чичагову, А. П. Тормасову, П. X. Вит-
генштейну и Ф. Ф. Штейнгелю, которые А. И. Чернышев привез с собой в
ставку М. И. Кутузова, см.: Там же. С. 463-470.
3 Там же. С. 265-268.
4 Доклад самого А. И. Чернышева об описываемых действиях см.: РГВИ А.
Ф. 846. Оп. 16. Д. 3386. Л. 2 (об.).-З (об.); Отечественная война 1812 г. Мате-
риалы Военно-ученого архива. Т. 20. СПб., 1912. С. 4.
5 Württemberg Е. Op. cit. Vol. 2. P. 169,173; General Wilson's Journal 1812-
1814. London, 1964. P. 75.
6 Недавно вышел хороший перевод мемуаров Д. В. Давыдова на англий-
ский язык: In the Service of the Tsar against Napoleon: The Memoirs of Denis
Davydov. London, 2006.
7 Binyon T. J. Pushkin: A Biography. London, 2002. P. 130.
8 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 3. С. 205-206. Об А. С. Фигнере см. ста-
тью неизвестного автора под названием * Уверенность в звезде своего сча-
стья» // Родина. 2008. № 8. С. 47-50.
9 Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 18.
СПб., 1911. С. 101.
10 Граббе П. X. Указ. соч. С. 97-98; Löwenstern V. Op. cit. Vol. 1. P. 296.
11 Волконский С. Г. Записки Сергея Григорьевича Волконского (декаб-
риста). СПб., 1902. С. 170-171,189-194; Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 7,182;
369
M. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 175. Об усилиях А. А. Аракчеева,
направленных на уменьшение причитавшихся с него налога, см. его гневную
переписку с Новгородским губернатором П. И. Сумароковым летом и осенью
1812 г. и призывы Аракчеева о помощи, обращенные к А. Д. Балашову, см.:
Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 года. Ч. 4. С. 118-27.
12 См. прежде всего: Бибиков Г. Н. Александр I Христофорович Бенкен-
дорф (1781-1844): Исторический очерк// Вестник МГУ. 2007. № 1. С. 36-60.
Много информации на эту тему содержится в письме X. А. Ливена от 5 янв.
1811 г. (ст. ст.): British Library. Add. Mss 47410. P. 56.
13 Записки Бенкендорфа. M., 2001. С. 70-71.
14 Все статистические сведения взяты из кн.: М. И. Кутузов. Сб. докумен-
тов. Т. 4. Ч. 1. С. 353-361, приложения.
15 Например, 22 сентября М. И. Кутузов своим приказом предупреждал о
скором прибытии ремонтных лошадей из разных источников и сообщал сво-
им полкам, чтобы те готовились их принять. Одним из этих источников была
Тульская губерния, к генерал-губернатору которой Кутузов обратился с
просьбой закупить для армии 500 лошадей и перевести 2 тыс. лошадей из
ополчения в регулярные части российской кавалерии, см.: М. И. Кутузов. Сб.
документов. Т. 4. Ч. 1. С. 246-247, 251, 264. Первые два документа - письма
от 6 и 7 сент. (ст. ст.) губернатору Н. И. Богданову, третий документ - приказ
от 10 сент.
16 Бабкин В. И. Указ. соч. С. 145; Народное ополчение... С. 473-477. Пер-
вый документ - доклад о всеобщей мобилизации, представленный М. И. Пла-
тову 23 июля (ст. ст.) Войском Донским. Второй - октябрьский доклад
М. И. Платова Александру I о результатах мобилизации. См. также: Безото-
сный В. М. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. С. 92-96.
17 Puybusque L.-G. Lettres sur la Guerre de Russie en 1812. Paris, 1816.
P. 142-144.
18 Замечания M. И. Кутузова см.: Михайловский-Данилевский А. И. Опи-
сание Отечественной войны в 1812 году. М., 2008. С. 384; М. И. Кутузов. Сб.
документов. Т. 1. Ч. 1. С. 431-432.
19 Тарутинский маневр и взгляды А. П. Ермолова на структуру командо-
вания рассматриваются в мемуарах русского генерала, переведенных на ан-
глийский языке: The Czar's General. P. 178-180. Князь А. Б. Голицын, бывший
тогда адъютантом М. И. Кутузова, описывает, в какую тот пришел ярость, см.:
Военный сборник. 1910. № 12. С. 29.
20 Письмо М. Б. Барклая Александру I от 24 сент. 1812 г. на этот счет см.:
Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 18. С. 118-
122.
21 Цит. по: Троицкий Н. А. Указ. соч. С. 232-233.
22 Наиболее полным описанием сражения является работа В. А. Бессоно-
ва, см.: Бессонов В. А. Тарутинское сражение // Эпоха 1812 года. Т. 5. С. 101-
153.
23 Красочное и при этом точное описание приводится в кн.: Württemberg E.
Op. cit. Vol. 2. P. 175-182.
24 Точка зрения Л. Л. Беннигсена наиболее четко высказана в его письме
к жене от 10 окт. 1812 г. (ст. ст.): Дубровин Н. Ф. Отечественная война в пись-
370
мах современников. С. 223-225. Данные о потерях взяты из кн.: Бессонов В. А.
Указ. соч. С. 142-143. Хотя А. И. Ульянов приводит более высокие цифры,
см.: Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. С. 694. Доклад М. И. Куту-
зова Александру I о Тарутинском сражении опубликован в кн.: М. И. Куту-
зов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 16-19.
25 Ф. П. Сепор в своих воспоминаниях пишет, что Наполеон обдумывал
различные возможности, см.: Ségur P. Op. cit. Vol. 2. P. 75-78. Наполеон сам
озвучил их в ряде писем и записок, написанных им в Москве в октябре 1812 г.,
см.: Correspondance de Napoléon I. Vol. 24. P. 235-238. См. также его письма к
Бертье от 5 и 6 окт. и к Маре от 16 окт.: Ibid. P. 246-247, 252-254,265-266.
26 Ségur P. Op. cit. Vol. 2.82-83; Caulaincourt A. Op. cit. P. 136-138; Duc de
Fezensac. Op. cit. P. 258; General Wilson's Journal 1812-1814. P. 80. О порази-
тельном размахе грабежей в ходе итальянской кампании см.: Boycott-Brown M.
The Road to Rivoli. London, 2001. P. 287-288,306,335-336.
27 Ключевой рапорт Д. С. Дохтурова M. И. Кутузову, написанный в 9.30
вечера 22 окт. приводится в кн.: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2.
С. 75-76.
28 Лучшее описание сражения см. в кн.: Васильев А. А. Сражение при
Малоярославце 12/24 октября 1812 года. Малоярославец, 2002. Данные о 6-м
егерском полке см. на С. 6. Ценные вставки о сражении см.: Отечественная
война 1812 г.: Энциклопедия. С. 437-439,472.
29 Отчет М. И. Кутузова о сражении приводится в его рапорте Александ-
ру I от 16 окт. 1812 г. (ст. ст.), к которому прилагался журнал военных опера-
ций армии главнокомандующего, см.: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2.
С. 128-134.
30 Wilson R. The French Invasion of Russia. P. 234.
31 Его замечания насчет Англии приводятся в кн.: Троицкий Н. А. Указ.
соч. С. 278.
32 Многие письма Р. Т. Вильсона российскому императору и своим сооте-
чественникам опубликованы в кн.: Дубровин Н. Ф. Отечественная война в
письмах современников. Они были изъяты из полицейских досье. Письмо
Л. Л . Беннигсена Александру I, в котором он просит вернуться императора в
ставку, опубликовано в кн.: Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-
ученого архива. Т. 19. СПб., 1912. С. 344-345.
33 Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Т. 3. С. 124.
34 См., например, замечания Александра I, высказанные им Вильсону в
Вильно в декабре 1812 г., или раздражительные высказывания великой кня-
гини Екатерины Павловны по поводу популярности М. И. Кутузова, которой
он, по ее мнению, был вовсе недостоин: General Wilson's Journal 1812-1814.
P. 95; Переписка императора Александра I... С. 108-109.
35 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 195-201; Отечественная
война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 19. С. 73, 78.
36 Austen P. В. 1812: Napoleon's Invasion of Russia. London, 2000. P. 47.
37 Глинка Ф. H. Указ. соч. С. 371.
38 Статистические данные взяты из кн.: Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 109.
39 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 1. С. 439-440; Гаврилов С. В.
Указ. соч. С. 158-159.
371
40 РГВИА. Ф. 103. On. 210/4. Св. 1. Д. 1. Л. 1-2, 28-29.
41 Там же. Л. 38-39, 77-78, 97, 113-114, 126-127, 137-138. О зимней
одежде см., например: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 1. С. 305.
42 См., например, письма М. И. Кутузова тульскому губернатору Н. И. Бог-
данову от 19 и 24 окт. (ст. ст.): М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2.
С. 169-170,205-206.
43 Там же. С. 203-204. А. И. Михайловский-Данилевский пишет о том,
что в 1812 г. в Смоленске было уничтожено собственности на 74 млн руб., см.:
Михайловский-Данилевский А. И. Описание Отечественной войны 1812 г.
С. 457. Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 159.
44 Württemberg Е. Op. cit. Vol. 2. P. 204-207. Согласно данным Энцикло-
педии, потери русских составили 1,7 тыс. человек, французов - 7 тыс., см.:
Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. С. 170. Радожицкий И. Т. Указ.
соч. 4.1. С. 250-251.
45 См. таблицу с ежемесячными показателями температур в различных
местах и статистические сводки, показывающие сколь сильно эти показатели
отличались от нормы, в кн.: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 719.
При пользовании таблицей необходимо помнить о том, что она составлена на
основе русского календаря. Свидетельство того, насколько неожиданно на-
ступила зима в 1812 г., приводится в кн.: Зотов Р. М. Сочинения. М., б.г. С. 611.
Боясь утомить читателя перечислением всех русских источников, в которых
критикуются попытки французов представить погоду в качестве извиняю-
щего обстоятельства, ограничусь ссылкой на замечания генерала Крейца, см.:
1812 год в дневниках... Ч. 1. С. 80-81. Baron Fain. Op. Cit. P. 151-152.
46 Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 1. С. 256-267.
47 Vicomte de Puybusque. Op. Cit. P. 105-115: 7, 10, 12 Nov. 1812. Duc de
Fezensac. Op. Cit. P. 276.
48 Bernhardi T. Op. cit. Vol. 4. P. 307.
49 Württemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 241-250; Löwenstern V. Op. Cit. P.
Vol. 1. P. 348.
50 Точные и справедливые оценки приводятся как у М. И. Богдановича,
так и в Энциклопедии, см.: Богданович М. И. История Отечественной войны
1812 года. Ч. 3. С. 101-146; Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия.
С. 379-380. В мемуарах Е. Вюртембергского приводится взгляд с российской
стороны на бегство Нея, см.: Württemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 268-270.
51 Дневник Павла Пущина. С. 71-72.
52 Württemberg E. Op. cit. Vol. 2. P. 275.
53 Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 154-171; Управление генерал-интенданта
Канкрина. С. 79. Об изнурительных маршах войск по заснеженным дорогам
см.: Записки о походах 1812 и 1813 годов от Тарутинского сражения до Куль-
мского боя. СПб., 1834. Ч. 1. С. 40. Автор книги не указан, так как им являлся
В. С. Норов, после восстания декабристов оказавшийся в тюрьме и написав-
ший эту книгу в заключении.
54 Некоторый свет на эти события проливает разговор М. И. Кутузова с
пленным Пюибюском, см.: Vicomte de Puybusque. Op. cit. P. 141 ff. См. также
более ранние замечания M. И. Кутузова Р. Т. Вильсону и Л. Л. Беннигсену,
рассмотренные выше в этой главе, и более поздний разговор Александра I
с А. С. Шишковым, который будет рассмотрен в Главе 9.
372
55 M. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 295..
56 Два письма М. И. Кутузова П. В. Чичагову опубликованы в кн.: Там же.
С. 282-283,344-345. Его письмо П. X. Витгенштейну от 8-9 ноября см.: Там
же. С. 334-335. Замечание М. И. Кутузова, высказанное А. П. Ермолову, ци-
тируется В. С. Норовым, который был адъютантом и офицером лейб-гвардии
Егерского полка - одного из гвардейских полков, командование которыми
было поручено А. П. Ермолову, см.: Записки о походах 1812 и 1813 годов...
Ч. 1.С. 75. А. П. Ермолов в своих мемуарах приводит первое, но не второе
предложение, произнесенное главнокомандующим, и в силу своего положе-
ния он лучше, чем кто бы то ни было знал, что именно сказал М. И. Кутузов.
Возможно, В. С. Норов приукрасил свое повествование. Однако слова, кото-
рые он приписывает Кутузову, действительно отражают взгляды, которые
просматриваются во многих отчетах, в том числе и А. П. Ермолова, см.: Ермо-
лов А. П. Записки А. П. Ермолова, 1798-1826. М, 1991. С. 243-246.
57 Цит. по: Клаузевиц К. Указ. соч. С. 101-102.
58 В этом месте повествование опирается на кн.: Богданович М. И. Исто-
рия отечественной войны 1812 года. Ч. 2. С. 205 и далее. Ф. В. Остен-Сакен
жаловался М. И. Кутузову на то, что он и его солдаты жертвовали собой во
имя общего блага, не надеясь на то, что их поступок оценят по достоинству,
см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3419. Л. 4i-ii.
59 Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Ч. 3. С. 206-
235. Наступление к Березине рассмотрено в кн.: Военные дневники. С. 211 —
225.
60 Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Ч. 3. С. 236.
61 См. письмо Ф. Ф. Эртеля П. В. Чичагову от 3 нояб. 1812 г. (ст. ст.) в кн.:
Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 21. С. 115-
117. Письмо П. В. Чичагова Александру I от 17 нояб. 1812 г. (ст. ст.) см. в кн.:
Сборник императорского русского исторического общества. Т. 6. СПб., 1871.
С. 56-58.
62 Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 19.
С. 265.
63 Saint-Суг G. Op. cit. Vol. 3. P. 201-203.
64 Богданович M. И. История Отечественной войны 1812 года. Ч. 3. С. 198-
204; Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 19.
С. 268,270-272; Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 163. См., например, письмо Алек-
сандра IM. И. Кутузову от 30 окт. 1812 г. (ст. ст.) в кн.: Сборник исторических
материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 2.
С. 140-141. А также письмо М. И. Кутузова П. X. Витгенштейну от 3 нояб.,
в котором содержалось предупреждение о той же самой опасности в кн.:
М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 1. Ч. 2. С. 280-281.
65 Крючков В. 95-й пехотный Красноярский полк. История полка, 1797—
1897. СПб., 1897. С. 173. О проведении реквизиций в Могилевской губернии
см.: Гаврилов С. В. Указ. соч. С. 161.
66 Ермолов А. П. Указ. соч. С. 244-248.
67 Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 207-210; Записки о походах 1812 и 1813
годов... С. 76-77; История лейб-гвардии Егерского полка... С. 88-94.
68 Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 256-261;
Записки о походах 1812и 1813 годов... С. 76-77.
373
69 В своих письмах к Александру I П. В. Чичагов впервые выступает в за-
щиту своих действий, см.: Сборник императорского русского исторического
общества. Т. 6. С. 51-67. Что касается мемуаров, то возможно, лучше всего
курс, взятый П. В. Чичаговым, отстаивается в кн.: Арнольди И. Березинская
переправа // Военный сборник. 1910. № 9. С. 8-20. Главным из недавних ис-
следований в защиту П. В. Чичагова является работа И. Н. Васильева, см.:
Васильев И. Н. Несколько громких ударов по хвосту тигра. М., 2001.
70 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 344-345; Клаузевиц К.
Указ. соч. С. 98.
71 Ермолов А. П. Указ. соч. С. 251.
72 Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 3. С. 255-
261; Михайловский-Данилевский А. И. Описание Отечественной войны
1812 г. С. 519.
73 Арнольди И. Указ. соч. С. 11-12.
74 С российской стороны этот эпизод лучше всего рассмотрен в работах
М. И. Богдановича и И. Н. Васильева: Богданович М. И. История Отече-
ственной войны 1812 года. Т. 3. С. 263-276; Васильев И. H. Указ. соч. С. 190-
200, 248-268.
75 Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 3. С. 270-
272, 277-284, 297; Васильев И. Н. Указ. соч. С. 235-248, 268-285; Clause-
witz С. Op. cit. P. 204-208.
76 Ермолов А. П. Указ. соч. С. 254-255.
77 Этой точки зрения придерживаются М. И. Богданович и Т. Бернгарди:
Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 3. С. 288;
Bernhardi T. Op. cit. Vol. 4. P. 319.
78 M. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 551-554; Муравьев H. H.
Указ. соч. С. 389-390. Эти цифры не включают в себя корпус Ф. В. Остен-
Сакена.
79 Шеленговский И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 192; Управление генерал-интен-
данта Канкрина. С. 108-116.
80 Там же. С. 114-116.
81 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 494-495.
ВЕСЕННЯЯ КАМПАНИЯ 1813 г.
Александр I прибыл в Вильно 22 декабря 1812 г. На этот раз его
свита, менее многочисленная, не была толпой скучавших и пререкав-
шихся придворных, которые сильно досаждали императору в первые
недели кампании 1812 г. Трем людям, которых он взял с собой Виль-
но, суждено было стать его ближайшими помощниками до конца во-
йны. Князь П. М. Волконский являлся правой рукой императора по
части военных операций; А. А. Аракчеев по-прежнему заведовал все-
ми делами, касавшимися мобилизации тыла, организации ополчения
и пополнения полевой армии подкреплениями. К. В. Нессельроде
был главным дипломатическим советником Александра. В действи-
тельности, хотя и не от своего имени, Нессельроде действовал лишь
в качестве заместителя министра иностранных дел. Истинным мини-
стром иностранных дел был сам Александр. Император часто вмеши-
вался в военные вопросы, но ему не хватало уверенности, чтобы взять
в свои руки командование или сыграть ведущую роль в военных опе-
рациях. Что же касалось дипломатии, то здесь вся ответственность
ложилась на Александра, и в 1813 г. он в целом действовал чрезвы-
чайно умело и эффективно.
Хотя формально министром иностранных дел оставался Н. П. Ру-
мянцев, он был полностью отстранен от ведения внешней политики.
По заявлению Александра, он оставил Румянцева в Петербурге для
того, чтобы тот поберег свое здоровье. Действительно, Румянцев пе-
ренес легкий удар во время своего пребывания на театре военных
действий вместе с Александром в 1812 г. Для императора это стало
удобным предлогом, чтобы избавиться от своего министра иностран-
ных дел в 1813 г. Последнее, чего желал император, так это, чтобы
министром иностранных дел был «старорусс», которому не доверяли
все тогдашние союзники России и который, правда, с оглядкой на
императора, критиковал его политику. По мнению Румянцева, поход
Александра против Наполеона был ошибкой. Как он говорил Джону
Куинси Адамсу, Наполеон был отнюдь не единственной внешнепо-
литической проблемой России. Сосредоточив все внимание исклю-
чительно на разгроме Наполеона, Александр низводил политику
России до уровня Османской империи и Персии и даже позволял
принести в жертву исторические интересы России для того, чтобы
задобрить австрийцев и англичан. Временами Румянцев в полупри-
375
крытой форме даже журил Александра за то, что тот забыл о пробуж-
давшем чувство гордости наследии своих предков.
Министр иностранных дел также опасался воцарения анархии
как следствия усилий, направленных на поднятие массового народ-
ного восстания против Наполеона, особенно в Германии. По словам
Румянцева, это было, «по сути, возвращением к якобинству. Наполе-
она можно считать этаким Дон Кихотом монархии. Он, конечно,
сверг многих монархов, но он не имеет ничего против монархии. Де-
лая его единственным объектом нападок и подстрекая толпу отзы-
ваться о нем пренебрежительно, мы закладываем основу для много-
численных и крупных беспорядков в будущем». Александр мог себе
позволить игнорировать Румянцева, находившегося далеко и не у
дел, хотя, когда Меттерних два месяца спустя высказал те же самые
мысли, российскому императору пришлось уделить этому вопросу
гораздо больше внимания1.
В Вильно Александра приветствовали салютом, а сам город был
заранее украшен. На следующий день после прибытия император
праздновал свой день рождения, и Кутузов давал большой бал в его
честь. В бальном зале захваченные французские знамена были бро-
шены к ногам императора. Затем последовали дальнейшие праздно-
вания и парады. Цены на предметы роскоши в Вильно были непомер-
ны. Даже поручик Чичерин, гвардейский офицер аристократического
происхождения, не мог позволить себе пошив нового обмундирова-
ния с должным золотым галуном. Яркий блеск и поздравления не
могли скрыть даже от глаз императора картину ужасных страданий,
царивших тогда в Вильно. На улицах города и в предместьях лежало
40 тыс. замерзших тел в ожидании весенней оттепели, когда их можно
будет сжечь или придать земле. По улицам слонялись внушавшие
страх фигуры людей, изголодавших и мучимых тифом, падавших без
сил и умиравших на порогах домов жителей Вильно. Для перевозки
трупов использовалась гвардейская артиллерия, затем кучи таких же
мерзлых тел вывозили за пределы города. Каждый третий солдат,
принимавший в этом участие, заражался тифом. Самые страшные
картины открывались взору в госпиталях. К чести Александра стоит
сказать, что он посещал французские госпитали, однако перегружен-
ные сверх всякой меры русские санитарные части мало чем могли по-
мочь раненым. Император вспоминал одно из своих посещений, кото-
рое проходило в вечернее время: «Одна единственная лампа горела в
комнате с высоким потолком, в которой во всю высоту стен были сва-
лены кучи трупов. Ужас мой был неописуем, когда посреди этих не-
подвижных тел, я вдруг увидел признаки жизни»2.
На первый взгляд между благодарным императором и его предан-
ным главнокомандующим царила полная гармония. Александр на-
376
градил Кутузова орденом св. Георгия 1-го класса - самой редкой и
наиболее почетной военной наградой, которую можно было полу-
чить от российского императора. Однако на самом деле Александр
был недоволен тем, как Кутузов преследовал Наполеона, и собирал-
ся усилить свой личный контроль над ведением военных операций.
П. П. Коновницын, дежурный генерал армии ушел в длительный от-
пуск по болезни. Вместо него Александр назначил П. М. Волконско-
го. Кутузов продолжал осуществлять командование и играть веду-
щую роль в области стратегического планирования, но уже под при-
стальным наблюдением императора и его наиболее доверенного
помощника. С точки зрения эффективности управления приход Вол-
конского был очень полезен. Кутузов и Коновницын были ленивыми
и малоэффективными управленцами. Ключевые документы лежали
нерассмотренными и неподписанными по нескольку дней. С. И. Ма-
евский, сотрудник в Главной квартире Кутузова отмечал:
«...мне казалось, фельдмаршал этим выбором крайне был недово-
лен, потому что живой свидетель царя мог ему передавать живую
картину фельдмаршала; притом с нами он работал, когда хотел, а с
Волконским работал, хотя и поневоле, но без отказа. К тому, Волкон-
ский необыкновенно деятелен и утомлял старика многочисленным
выслушиванием дел. Это правда, что дела наши летели на парусах.
Да и не мудрено: Волконский в один день решал то, что до него на-
коплялось месяцами»3.
Кутузов был непреклонен относительно того, что его истощенные
войска должны отдохнуть перед тем, как начинать новую кампанию
за пределами России. Императору очень не хотелось принимать во
внимание этот совет. На его взгляд, нельзя было терять ни секунды в
столь решающий момент, когда Наполеон максимально ослаблен, в
Европе поднималось восстание против его империи, а авторитет Рос-
сии был несказанно велик. Армия должна была устремиться в Герма-
нию для того, чтобы установить контроль над как можно большей
частью ее территории и привлечь Пруссию и Австрию на сторону
России. Незадолго до своего отбытия из Петербурга Александр ска-
зал одной из фрейлин своей супруги, что истинный и продолжитель-
ный мир мог быть подписан только в Париже. Прибыв в Вильно, он
заявил собравшимся там генералам, что их победы освободят не
только Россию, но и Европу4.
Кутузов относился к подобной перспективе без энтузиазма. Уста-
лый, пожилой полководец чувствовал, что он выполнил свой долг по
освобождению отечества. Освобождение Европы не являлось забо-
той России. Не один Кутузов думал подобным образом. Невозможно
сказать, сколь многие офицеры придерживались того же мнения:
377
опросы в армии не проводились и, по крайней мере на первый взгляд,
слово императора было законом. Однако, особенно к концу весенней
кампании, когда усталость продолжала нарастать, а удача отверну-
лась от союзников, иностранные наблюдатели стали отмечать недо-
статок энтузиазма относительно продолжения войны в Главной
квартире и среди многих русских генералов. Эта тенденция была ме-
нее очевидна на уровне полка, где офицеров и солдат сплачивали
дисциплина, отвага и взаимная преданность. Как только летнее пере-
мирие дало армии возможность отдохнуть, а удача осенью вновь по-
вернулась лицом к союзникам, сообщения о пораженческих настрое-
ниях и усталости среди генералов стали появляться гораздо реже.
Однако сам дух кампании 1813 г. в восприятии русских офицеров до-
вольно сильно отличался того, что они испытывали, защищая свое
отечество в 1812 г.5
В какой-то мере теперь эта кампания, подобно многим, имевшим
место в прошлом, велась ради достижения личной славы, ради чести
и продвижения по службе. Нахождение императора в армии означа-
ло, что награды сыпались на отличившихся офицеров, и это являлось
сильным стимулом в обществе, где столь много значили чин, награ-
ды и расположение императора. При чтении воспоминаний офице-
ров о 1813 и 1814 г., порой также складывается впечатление, что они
были своего рода «военными туристами», которые проходили по эк-
зотическим землям иностранных держав, попадая на этом пути в
приключения и получая новые впечатления. Соблазнение польских,
затем немецких и наконец французских женщин для некоторых офи-
церов, особенно из числа молодых и знатных гвардейцев, было при-
ятной составляющей этого туристического маршрута. Это представ-
лялось своего рода свидетельством мужественности, тактических на-
выков и всепобеждающего духа русских офицеров, столь же важным,
что и умение разгромить в бою Наполеона6.
Адмирал А. С. Шишков был слишком стар и слишком целому-
дрен для подобных приключений. К тому же он был закоренелым
изоляционистом. Вскоре после возвращения в Вильно с Алексан-
дром, он спросил Кутузова, почему Россия вела наступление в Евро-
пе. Оба сошлись на том, что после потрясения, испытанного Наполе-
оном в 1812 г., едва ли он стал бы вновь нападать на Россию, а «сидя в
Париже, что плохого мог он нам сделать»? Когда Шишков спросил
Кутузова, почему он не воспользовался всем своим тогдашним авто-
ритетом, чтобы внушить этот взгляд Александру, Кутузов ответил,
что он это сделал, но, во-первых, император смотрит на вещи под
иным углом зрения, обоснованность которого он не мог всецело от-
вергать, и что, во-вторых, когда император не мог опровергнуть дово-
ды фельдмаршала, Александр обнимал и целовал Кутузова, который
378
в такие минуты начинал плакать и соглашался с императором. Сам
Шишков полагал, что России в крайнем случае следует действовать
так, как в 1798-1799 гг. Павел I, когда выслал на помощь австрийцам
вспомогательный корпус, но основные усилия по освобождению Ев-
ропы оставил на долю самих немцев, которых поддержало англий-
ское казначейство. Впоследствии Кутузов подхватит эту идею и бу-
дет подталкивать Карла фон Толя к тому, чтобы тот представил в
конце января 1813 г. план, согласно которому основные тяготы вой-
ны должны были быть переложены на австрийцев, англичан и прус-
саков, тогда как Россия по той причине, что ее губернии находятся на
очень большом отдалении, перестанет играть ведущую роль в воен-
ных операциях и станет помощницей Европы, которая обратит все
свои силы против «французской тирании»7.
Александр отвергал аргументы Шишкова и Толя в пользу огра-
ниченного участия России и правильно делал: весной 1813 г. только
полномасштабное участие России в войне на территории Германии
могло побудить Пруссию и Австрию примкнуть к ней и дало бы им
реальную надежду на победу в том случае, если бы они это сделали.
Император также справедливо сомневался в правильности взглядов
Шишкова и Кутузова, считавших, что Наполеон более не представ-
ляет серьезной угрозы для безопасности России. Учитывая особен-
ности личности Наполеона и его послужной список, было бы из-
лишне оптимистично воображать, будто бы он готов так просто сми-
риться с сокрушительным поражением, нанесенным ему русскими,
и не стал бы искать возможности реванша. Даже оставляя в стороне
соображения личного плана, нельзя не признать, что Наполеон ве-
рил в то, что легитимность основанной им династии требует воен-
ных побед и славы. Кроме того, поскольку Франция по-прежнему
находилась в состоянии войны с Великобританией, соответствую-
щей была и геополитическая логика, подтолкнувшая Наполеона к
нападению на Россию в 1812 г. Избавление от последней независи-
мой великой державы на Европейском континенте и усиление вла-
дычества Франции в Европе при том, что сам Наполеон все еще был
деятельным и способным повести за собой лидером, по-прежнему
являлось надежной стратегией. По-видимому, приобретенный На-
полеоном в 1812 г. опыт мог убедить его, что Россию нужно оставить
в покое. Более вероятно, что он мог научить Наполеона тому, что
следовало лучше продумывать свои действия, в полной мере исполь-
зуя польский фактор, а также политическую и финансовую слабость
России. Разумеется, все предположения относительно того, что На-
полеон мог сделать в будущем, были неточны. Не подлежало сомне-
нию лишь то, что его империя была гораздо сильнее России. В мирное
время у последней не было возможности в течение длительного вре-
379
мени поддерживать военные расходы на том уровне, которого требо-
вала необходимость защиты от возможной атаки Наполеона. В том
числе по этой причине имело смысл покончить с исходившей от На-
полеона угрозой, пока он был ослаблен, а ресурсы России мобилизо-
ваны, и пока велика была вероятность привлечь на свою сторону Ав-
стрию и Пруссию.
Наилучшим образом политика Александра того времени отраже-
на в меморандуме, поданном ему в феврале 1813 г. Карлом Нессель-
роде, главным дипломатическим советником императора. Следуя
требованиям такта, меморандум начинался с повторения слов самого
императора, ранее обращенных к автору данного документа. Алек-
сандр заявлял о том, что его важнейшей задачей является утвержде-
ние длительного мира в Европе, который был бы устойчив к воздей-
ствию власти Наполеона и его честолюбивых замыслов:
«Самым верным способом достичь этой цели было бы, без сомне-
ния, вернуть Францию к ее естественным границам таким образом,
чтобы все, что не расположено между Рейном, Шельдой, Пиренеями
и Альпами, перестало не только входить в состав Французской импе-
рии, но и быть от нее в зависимости. Это, конечно, максимум того,
что мы могли бы желать. Но эти наши желания нельзя осуществить
без содействия Австрии и Пруссии».
По признанию Нессельроде, не только участие Пруссии было еще
под вопросом, но существовала даже вероятность того, что Австрия
останется союзником Наполеона. Если бы Пруссия присоединилась
к России, а Австрия заняла враждебную позицию, самое большее, че-
го смогли бы достичь союзники, так это удержать линию обороны
вдоль Эльбы и сделать ее постоянной границей Пруссии. Нессельро-
де был уверен, что Пруссия вскоре станет союзником России, но да-
же если бы этого и не произошло, у России были все основания по-
спешить оккупировать Варшавское герцогство, которое являлось су-
щественным элементом безопасности Российской империи, а также,
несомненно, могло быть использовано в качестве разменной фигуры
в ходе будущих мирных переговоров8.
Меморандум Нессельроде являлся иллюстрацией того, сколь
сильно изменилась природа войны, которую собиралась вести Рос-
сия. С началом кампании 1812 г. дипломатия до конца года остава-
лась на вторых ролях. Напротив, в весеннюю кампанию 1813 г. Рос-
сия не могла достичь поставленных целей одними военными сред-
ствами. Чтобы добиться успеха, ей требовалась помощь Австрии и
Пруссии, а этого, в свою очередь, можно было достичь только лишь
за счет комбинации дипломатических и военных мероприятий. Как
это вообще было свойственно Нессельроде, тон подготовленного им
380
меморандума был спокойным и трезвым. В нем не содержалось, на-
пример, упоминаний о преследовании Наполеона до самого Парижа
или свержении его режима. Эти цели показались бы совершенно не-
достижимыми в феврале 1813 г. и отпугнули даже Пруссию, не гово-
ря уже об Австрии.
Столь же реалистичными были представления Нессельроде о со-
отношении сил. Некоторые советники Александра грезили о том, что
им удастся поднять европейское - в частности, на территории Герма-
нии - восстание против наполеоновской тирании. Во главе этого те-
чения стоял барон Генрих фон Штейн, бывший глава прусского пра-
вительства, присоединившийся к свите Александра в 1812 г. Напро-
тив, в меморандуме Нессельроде ничего не говорилось о народных
восстаниях или общественном мнении. Для него имели значение
лишь государства и правительства. В целом события 1813-1814 гг.
подтвердили его правоту. Как бы ни было настроено против Наполе-
она общественное мнение Рейнской конфедерации, ее правители от-
носились к нему лояльно, а большая часть их солдат практически до
самого конца верой и правдой сражались на его стороне. В 1813 г. На-
полеон потерпел поражение не от повстанцев или националистиче-
ских движений; это произошло потому, что впервые Россия, Пруссия
и Австрия сражались заодно и потому, что, в отличие от событий
1805 и 1806 г., к началу кампании русские армии уже находились в
Центральной Европе.
Однако Нессельроде утверждал, что только государства и прави-
тельства имеют реальный вес в международных делах - отчасти по-
тому, что он твердо верил в то, что это должно было быть именно так.
Подобно Меттерниху, которым он восхищался, Нессельроде жаждал
стабильности и порядка среди нескончаемых перипетий времен
Французской революции и правления Наполеона. Оба государствен-
ных деятеля опасались, что любая форма политического устройства,
организованная «снизу вверх», независимо от того, возглавляли ли
ее демагоги-якобинцы или патриотически настроенные прусские ге-
нералы, ввергнет Европу в пучину нового хаоса. Однако по иронии
судьбы зимой 1812-1813 гг. именно прусским генералам, действо-
вавшим без санкции короля, суждено было запустить процесс, завер-
шившийся заключением русско-прусского союза против Наполеона,
что стало первой крупной дипломатической победой Нессельроде и
Александра в 1813 г.
Генерал-лейтенант Ганс Давид фон Йорк, командовавший прус-
ским корпусом на левом фланге наполеоновской армии, был очень
непростой личностью даже в сравнении с высшим генералитетом
русской армии той эпохи. Высокомерный, вспыльчивый и чрезмерно
придирчивый, в качестве подчиненного он был настоящим кошма-
381
ром. Другой командир прусского корпуса на востоке, генерал-лейте-
нант Фридрих Вильгельм фон Бюлов, рассказывал русским, что на
самом деле действия Йорка в большей мере определялись не патри-
отизмом, а личной неприязнью по отношению к его французскому
командиру, маршалу Макдональду9.
Это было несправедливо, поскольку нет оснований сомневаться в
том, что Йорк внес весомый вклад в восстановление независимости,
чувства национальной гордости и статуса Пруссии. В ноябре и декаб-
ре 1812 г. генерал-губернатор Риги маркиз Филипп Паулуччи попы-
тался привлечь Йорка на сторону русских, сыграв на этих струнах.
Тот факт, что Йорк ответил на письмо Паулуччи, укрепило надежды
последнего. Первоначально он относил осторожность прусского ге-
нерала на счет необходимости получить соответствующие распоря-
жения от короля. К концу декабря, однако, у Паулуччи возникли
опасения, что Йорк просто тянул время. В результате краха Великой
армии в изоляции оказались силы Наполеона в южной Латвии. При-
каз об отступлении они получили очень поздно. Паулуччи начал опа-
саться, что Йорк всего лишь дурачил русских для того, чтобы сразу
отвести все свои корпуса обратно в Пруссию. 22 декабря в корре-
спонденции, отправленной от Паулуччи к Йорку, была и записка, со-
держащая в себе угрозы10.
Однако угрозы русских обрели реальные очертания только тогда,
когда авангард корпуса Витгенштейна под командованием генерал-
майора Иоганна фон Дибича отрезал линию отступления Йорка
близ Колтынян. Даже тогда Йорк мог бы пробиться сквозь слабый
отряд Дибича, если бы пожелал этого. Мысль о том, что пролитие
прусской и русской крови будет воспринято как заслуга угасавших
сил наполеоновской армии, должна была сдерживать Йорка. Важ-
нее было то, что присутствие Дибича давало Йорку необходимый
предлог для того, чтобы выставить дело так, будто бы он действовал
под давлением обстоятельств. Он приступил к обсуждению условий
с Дибичем, взяв за основу предложение Паулуччи по нейтрализации
прусского корпуса. Несомненно, успешному ходу переговоров спо-
собствовало то, что сам Дибич был немцем и сыном бывшего прус-
ского офицера.
30 декабря 1812 г. Йорк и Дибич подписали так называемую Тау-
рогенскую конвенцию. Прусский корпус был объявлен нейтральным
и более не препятствовал проведению операций русской армии. Если
бы король Пруссии расторг это соглашение, прусские войска могли
отступить за французские линии, но не имели права обращать свое
оружие против русских в течение двух месяцев11. С военной точки
зрения, результатом подписания конвенции стало то, что Восточная
Пруссия и все прочие прусские земли к востоку от Вислы сразу же
382
оказались под контролем русских. Численность солдат, фактически
оставшихся в рядах корпуса Йорка к декабрю 1812 г., едва достигала
20 тыс. человек, однако огромные потери, понесенные основными си-
лами французской и русской армий, означали, что количество бое-
способных войск могло существенно измениться зимой 1812-1813 гг.
Если бы корпус Йорка остался бы вместе с Макдональдом и препят-
ствовал наступлению русских, истощенному и несущему чрезмерные
тяготы корпусу Витгенштейна было трудно силой пробиться через
позиции противника и оказаться в Восточной Пруссии. Однако, как
только Мюрат узнал об измене Йорка, он спешным порядком отсту-
пил за Вислу, оставив крепость-порт Данциг с сильным гарнизоном
внутри в качестве последнего аванпоста Франции на землях Восточ-
ной Пруссии12.
К мобилизации всех ресурсов Восточной Пруссии на военные
нужды приступили немедленно. Русский генерал-губернатор задел
бы чувства очень лшогих - как это в поистине грубой форме проде-
лал Паулуччи в занятом русскими Мемеле, - если бы освободил
местных должностных лиц от клятвы, данной ими своему королю, и
завел разговор о возможном присоединении к России13. Впослед-
ствии Александр назначил на эту должность барона фон Штейна, с
июня 1812 г. бывшего главным советником императора по вопросам,
связанным с германскими землями. Русским нужно было мобилизо-
вать ресурсы Восточной Пруссии немедленно, но им также приходи-
лось следить за тем, чтобы не отпугнуть пруссаков беспорядочными
реквизициями и не создать у них впечатления, что Россия стремится
присоединить эти территории. Когда русская армия начала перехо-
дить через прусскую границу, Кутузов выпустил прокламацию, гла-
сившую, что единственной целью, которую преследовал Александр,
ведя наступление за пределами России, было несение «мира и неза-
висимости» для всех европейских государств, которые он приглашал
присоединиться к нему в деле освободительной борьбы. Он добав-
лял: «Приглашение сие обращается преимущественно к Пруссии. Го-
сударь император намерен прекратить несчастья, ее обременяющие,
подать королю знаки дружбы, которую к нему сохраняет, и возвра-
тить монархии Фридриха блеск и ее пространство»14.
Снабжение наступавшей русской армии продовольствием не
представляло слишком больших трудностей, поскольку численность
ее была не так уж велика, ей не было нужды собираться в одном ме-
сте для битвы, а местное население и власти в Восточной Пруссии
ненавидели французов еще больше, чем это имело место в других ча-
стях Пруссии, и приветствовали русских как освободителей15. Куту-
зов требовал от своих войск безупречного поведения по отношению
к гражданскому населению и, несмотря на сильную усталость, рус-
383
ские солдаты охотно откликнулись на этот призыв и соблюдали дис-
циплину16.
С политической точки зрения, гораздо большей деликатности
требовало решение о созыве провинциальных сословий без согласия
короля и призыв 33 тыс. человек в ряды армии и ополчения. К сча-
стью, пока этот вопрос еще только обсуждался, Штейн получил за-
шифрованное послание от прусского канцлера князя Карла Августа
фон Гарденберга, которое удалось провезти через расположение
французской армии. В нем сообщалось о поддержке Фридриха Виль-
гельма III и говорилось, что союзный договор с Россией вскоре будет
подписан. Это явилось ключевым достижением. Несмотря на весь
энтузиазм, проявленный различными сословиями Восточной Прус-
сии, все население провинции насчитывало менее миллиона человек.
Рассчитывать на победу над Наполеоном можно было только при
условии мобилизации всех ресурсов королевства. А сделать это мог
только Фридрих Вильгельм17.
Король получил известия о заключении Таурогенской конвен-
ции 2 января 1813 г., когда совершал свою обычную послеобеденную
прогулку в своем саду в Потсдаме. Фридрих Вильгельм III терпеть
не мог Наполеона и опасался, что французский император планиру-
ет раздел Пруссии. Он симпатизировал Александру, восхищался им
и испытывал гораздо меньше недоверия по отношению к честолю-
бивым замыслам России, чем Наполеона. С другой стороны, Фри-
дрих Вильгельм был большим пессимистом. Как сказал о нем
Штейн, «ему не хватает уверенности в себе и своем народе. Он по-
лагает, что Россия тащит его в пропасть». Кроме того, король просто
ненавидел принимать решения. По натуре он был склонен спраши-
вать совета и проявлять нерешительность. Так, ему сильно не нрави-
лась перспектива новых войн. Отчасти это было следствием достой-
ного уважения беспокойства о своем народе, но также являлось от-
ражением его собственного опыта сокрушительного поражения и
последовавшего затем разочарования, которые постигли его в 1792—
1794 и 1806-1807 гг.18
Справедливости ради следует сказать, что в январе 1813 г. у коро-
ля Пруссии были все основания нервничать и уходить от прямого от-
вета. Когда до него дошли вести о Таурогенской конвенции, русские
армии все еще находились на удалении сотен километров - в Поль-
ше и Литве. Французские гарнизоны, напротив, были разбросаны по
территории Пруссии, включая крупный гарнизон, располагавшийся
в Берлине. Это означало, что первой реакцией Фридриха Вильгель-
ма должно было стать публичное денонсирование конвенции и от-
правка Наполеону сообщений с заверениями в неизменной лояльно-
сти прусского монарха. Король воспользовался просьбой Наполеона
384
прислать дополнительные войска для Великой армии и набрал но-
вых рекрутов, увеличив численность своей армии. 22 января он сам,
члены его фамилии и гвардейские полки покинули Потсдам и Бер-
лин и направились в столицу Силезии Бреслау. Сделав это, он до-
бился независимости от французов и обезопасил себя от возможного
похищения. Поскольку Бреслау находился аккурат на пути следова-
ния русских армий, наступавших через Польшу, король мог выдви-
нуть полуправдоподобный предлог, будто он готовится к обороне
Силезии.
В идеале Фридрих Вильгельм предпочел бы союз с Австрией, что-
бы превратить Германию в нейтральную зону и исключить возмож-
ность столкновения французов и русских на территории своей стра-
ны. Прусско-австрийский союз мог также послужить связующим
звеном в установлении мира на континенте, в результате которого
Вена и Берлин должны были вернуть себе большую часть террито-
рий, которые они утратили в 1805-1809 гг. С этой целью в Вену был
отправлен доверенный военный советник короля полковник Карл
фон дем Кнезебек. Он прибыл 12 января и пробыл там не менее во-
семнадцати дней.
С одной стороны, миссия Кнезебека окончилась провалом. Ав-
стрийцы дали ясно понять, что они не могут в одночасье отказаться
от союза с Францией и сразу же попытаться стать посредником меж-
ду противоборствующими сторонами. Соображения императорской
чести и полная неподготовленность армии обязывали к более про-
должительному отходу от союза с Парижем. Суть заключалась в том,
что у австрийцев было гораздо больше времени для маневра, чем у
Пруссии: русские войска не переходили границу с Австрией, равно
как не грозило австрийским генералам проявить неповиновение сво-
ему монарху до тех пор, пока тот не изменит свою внешнеполитиче-
скую линию.
С другой стороны, однако, миссия Кнезебека принесла большую
пользу. И Меттерних, и Франц I дали твердое обещание, что отвер-
гнут попытки Наполеона заручиться поддержкой Австрии против
Пруссии в обмен на передачу ей Силезии. Они сделали упор на том,
что две германские великие державы должны, напротив, добиться
восстановления своих территорий в тех границах, в которых они пре-
бывали до 1805 г., и отстоять свои собственные интересы перед ли-
цом Франции и России, обеспечив тем самым независимое положе-
ние Центральной Европы и сохранив общеевропейский баланс сил.
Вовсе не противясь идее русско-прусского союза, австрийцы тем не
менее намекали на то, что при сложившихся обстоятельствах именно
этот вариант подходит Пруссии лучше всего. В то же время, как толь-
ко Вена оказалась бы готова, она выдвинула бы свои собственные
385
предложения по поводу мира. Кнезебек делал оптимистичный вы-
вод, в определенном смысле отражавший сущность русско-прусской
стратегии весной и летом 1813 г., что «рано или поздно Австрия пой-
дет войной против Франции, ибо условия мира, которых она хочет
достичь своим посредничеством, недостижимы без войны»19.
После доклада Фридриху Вильгельму в Бреслау Кнезебек был
отправлен в Главную квартиру к Александру. Прежде чем объеди-
нять свои усилия с Россией королю требовалась ясность по ряду во-
просов. По существу, русским требовалось организовать наступление
таким образом, чтобы полностью освободить территорию Пруссии и
сделать возможной мобилизацию ее ресурсов. Пока это не произо-
шло, участие в войне на стороне русских было для Фридриха Виль-
гельма бесполезным и самоубийственным шагом, поскольку в этом
случае победа была невозможна, а Пруссия неизбежно становилась
тем объектом, на который должен был обрушиться гнев Наполеона.
Король также хотел получить подтверждение, что Россия готова вы-
ступить гарантом целостности территории Пруссии и сохранения за
ней статуса великой державы.
Подобные сложные дипломатические маневры неизбежно требо-
вали времени, а зимой 1812-1813 гг. именно время ценилось больше
всего. В какой-то мере весенняя кампания 1813 г. представляла со-
бой соревнование между Наполеоном и его противниками по части
того, кто из них сможет быстрее мобилизовать подкрепления и до-
ставить их на германский театр военных действий. В этом соревнова-
нии все преимущества были на стороне Наполеона. Он вернулся в
Париж 18 декабря 1812 г. и сразу же взялся за формирование новой
Великой армии. Даже мобилизация людских ресурсов в Восточной
Пруссии не могла быть начата ранее февраля 1813 г., и еще один ме-
сяц имелся в распоряжении Наполеона до того, как Берлин и цен-
тральные районы королевства Пруссии оказались бы в руках союз-
ников. Россия, разумеется, находились в ином положении. В конце
осени здесь уже шел набор новых рекрутов. Однако протяженность
российских территорий означала, что ей по сравнению с Францией
потребуется гораздо больше времени для того, чтобы собрать рекру-
тов в депо и местах развертывания армии. Даже после сбора в депо во
внутренних районах России русским рекрутам все равно предстояло
пройти маршем порядка 2 тыс. км и более для того, чтобы оказаться
на полях сражений Саксонии и Силезии. Никто и не сомневался, что
Наполеон должен был выиграть соревнование по части быстрой до-
ставки подкреплений в расположение полевой армии. Главный во-
прос заключался в том, насколько велик мог быть отрыв французов,
и был ли Наполеон в состоянии воспользоваться им таким образом,
чтобы одержать решающую победу.
386
Дипломатические маневры Фридриха Вильгельма также тормо-
зили военные мероприятия России. До провозглашения королем со-
юза с Россией 40 тыс. человек из корпусов Йорка и Бюлова не могли
пойти в бой против французов. В их отсутствие в январе 1813 г. силы
русских на северном театре военных действий были слишком слабы,
чтобы повести наступление во внутренние районы Пруссии. Войска
русских были сосредоточены в двух местах: корпус Витгенштейна -
в Восточной Пруссии, а сильно уступавшее ему по численности ядро
армии Чичагова - близ Торна и Бромберга в северо-западной Поль-
ше. Оба эти формирования были сильно ослаблены многомесячны-
ми непрестанными боями. Кроме того, очень многие подразделения
входивших в них войск были посланы для осады и блокады француз-
ских крепостей. Применительно к войскам Витгенштейна речь шла
прежде всего о Данциге, для осады которого ему пришлось отрядить
13 тыс. отборных солдат под командованием генерал-лейтенанта
Ф. фон Левиза. Поскольку отряд Левиза сильно уступал по числен-
ности французскому гарнизону и был вынужден отбить ряд непри-
ятельских вылазок, каждый солдат в отряде был наперечет, но без
Левиза в распоряжении Витгенштейна имелось всего лишь 25 тыс.
человек.
Тем временем 4 февраля М. Барклай де Толли вновь заявил о се-
бе, сменив Чичагова на посту командующего армии, которая вела
осаду Торна. Почти все войска Барклая были задействованы при оса-
де, поскольку Торн представлял собой крупную крепость, распола-
гавшуюся в районе ключевой переправы через Вислу и исключав-
шую для неприятеля возможность использования реки в качестве
транспортной артерии. Единственным боевым подразделением, ко-
торое Барклай мог в ближайшее время выделить для наступления,
был 5-тысячный отряд М. С. Воронцова. Наполеона часто критику-
ют за то, что он оставил у себя в тылу так много хороших войск в ка-
честве крепостных гарнизонов в Польше и Пруссии, и в дальнейшем,
когда упомянутые крепости были блокированы в 1813 г. силами рус-
ских ополченцев и рекрутов, эта ошибка стала очевидной. В январе и
феврале 1813 г., однако все было не столь очевидно. Развертывание
на переднем крае столь большого числа русских войск для наблюде-
ния за французскими крепостями дало новому французскому коман-
дующему на востоке, Эжену де Богарне, возможность блокировать
наступление русских во внутренних районах Пруссии.
22 января 1813 г. А. И. Чернышев написал письмо Кутузову, в ко-
тором предлагал сформировать три «летучих отряда», которые
должны были совершать вылазки в глубоком тылу Наполеона
вплоть до Одера и за ним. Эти отряды «могли бы в то же время по-
влиять на нерешительность берлинского кабинета и прикрыть рас-
387
квартирование нашей Главной армии, которая после славной, но тя-
желой кампании должна, безусловно, получить некоторый отдых,
достигнув Вислы». Чернышев поведал Кутузову о том, что реког-
носцировка показала, что многие пути, ведущие к Одеру и на Бер-
лин, открыты. Потери французов, особенно по части кавалерии, бы-
ли велики, а гарнизоны во французском тылу слишком малочислен-
ны и малоподвижны, чтобы справиться с русскими всадниками. Он
добавлял, что «внутреннее мое убеждение, создавшееся в результате
всех полученных сведений» свидетельствовало в пользу того, что
только появление русских войск на берегах Одера «может заставить
Пруссию решительно высказаться в нашу пользу». Нельзя было те-
рять ни минуты: французы должны были подвергнуться атакам, по-
ка они были ослаблены и сбиты с толку; нельзя было дать им воз-
можность прийти в чувства, восстановить силы и привести себя в
порядок20.
Кутузов и Витгенштейн согласились с Чернышевым, и три лету-
чие колонны были сформированы. Самой северной из них командо-
вал полковник Фридрих фон Теттенборн, бывший австрийский офи-
цер и германский патриот, грезивший о том, чтобы обратить против
Наполеона население северо-западной Германии. Вскоре после того
как Теттенборн переправился через Одер севернее Кюстрина, второй
летучий отряд под командованием А. X. Бенкендорфа переправился
через реку к югу от города. Оба отряда провели серию нападений на
французские части и склады на прилегавшей к Берлину территории.
Тем временем сам Чернышев начал действовать дальше к востоку, в
тылу главного штаба Эжена де Богарне, который располагался в По-
зене, в надежде вызвать такой хаос, который вынудил бы вице-короля
оставить эту ключевую позицию и отступить обратно за Одер. Об-
щая численность трех отрядов была менее 6 тыс. человек. Большую
их часть составляли казаки, но они также включали несколько эска-
дронов регулярной кавалерии, поскольку, по мнению Чернышева,
«как ни хороши казаки, они действуют с гораздо большей уверенно-
стью, если видят за собой поддержку регулярной кавалерии». Ни
один отряд не имел в своих рядах пехотинцев, и только Чернышев
располагал некоторым числом конной артиллерии, хотя и у него бы-
ло всего две пушки21.
На руку русским играли малочисленность, плохая боеспособ-
ность и низкий боевой дух неприятельской кавалерии. Из всех сты-
чек с французскими кавалеристами русские вышли победителями.
Чернышев уничтожил 2 тыс. литовских улан близ Цирке на р. Варта
за Позеном, которых он дезориентировал и атаковал одновременно
в лоб и с тыла. Несколько дней спустя Витгенштейн докладывал Ку-
тузову, что Бенкендорф, который действовал вдоль дороги, ведущей
388
из Франкфурта-на-Одере к Берлину, устроил засаду и «истребил
почти последнюю неприятельскую кавалерию, которой и без того
уже чрезвычайно мало было». Русская кавалерия вызвала замеша-
тельство во французских линиях коммуникации, нападая на пехоту
и партии новобранцев, уничтожая запасы продовольствия и перехва-
тывая корреспонденцию. Это неизбежно усугубило атмосферу
страха и смятения, и без того царившую среди французских воена-
чальников. Крайне высокая мобильность русских всадников созда-
вала впечатление, что их было намного больше, чем в действитель-
ности. С другой стороны, поскольку отрядам удалось перехватить
большое количество французских курьеров, русские были хорошо
информированы о размещении французских войск, их численности,
боевом духе и планах французского командования22.
Эжен де Богарне решил оттянуть силы назад и держать оборону
вдоль Одера: за это решение он подвергся критике - сначала Наполе-
она, а впоследствии ряда историков23. Они справедливо полагали, что
бессмысленно было растягивать войска вдоль Одера, особенно тогда,
когда превосходящая русская кавалерия могла легко затруднить ком-
муникации и взаимодействие отдельных французских частей. Богар-
не считал, что лед на реке начал таять, что делало Одер выгодным ме-
стом для обороны. Однако на самом деле даже Чернышев, хорошо
осведомленный о том, где именно лед был наиболее крепок, вовремя
сумел успешно переправиться через Одер. Он отмечал, что лед очень
тонок, а сама операция представляется чрезвычайно рискованной за-
теей, но боевой дух его войск к тому времени был столь высок, что
они твердо верили в то, что способны творить чудеса24.
Как только все три летучих отряда оказались на другом берегу ре-
ки, они начали неустанно изводить берлинский гарнизон под коман-
дованием маршала Пьера Ожеро, однажды даже прорвавшись в центр
города. К тому моменту русские захватили так много французских
курьеров, что они читали намерения противника как открытую кни-
гу. Витгенштейну сообщили о том, что французы оставят Берлин и
отступят за Эльбу при подходе любых частей русской пехоты. Взяв
на вооружение эти сведения, Витгенштейн в спешном порядке дви-
нул вперед авангард своего корпуса общей численностью всего 5 тыс.
человек под командованием князя Репнина-Волконского. Бенкен-
дорф восстановил мост через Одер для прохода людей Репнина, и
4 марта русские войска вошли в Берлин, где им был оказан самый
радушный прием. Витгенштейн, исполненный радости от победы,
докладывал в тот день Кутузову: «Победоносные знамена его импе-
раторского величества уже развеваются в Берлине»25.
Освобождение Берлина и отступление французов за Эльбу имели
большое значение. Отвоевание столицы способствовало поднятию
389
боевого духа, и ресурсы всей Пруссии теперь могли быть мобилизо-
ваны на совместное дело. Наполеон стягивал крупные силы францу-
зов, и если бы Богарне смог продержаться еще несколько недель,
кампания 1813 г. началась бы на Одере - в опасной близости от мя-
тежной Польши и наполеоновских крепостей на Висле. Это само по
себе уменьшало шансы на вмешательство Австрии. Однако кампания
началась на значительном удалении к западу от Эльбы, и в распоря-
жении союзников оказывалось несколько ценных недель, в течение
которых могли прибыть русские подкрепления, а Австрия имела воз-
можность собраться с силами.
Отступление французов объясняется несколькими причинами.
Среди них не следует забывать о выдающихся действиях русской
легкой кавалерии и казаков. В своем дневнике Чернышев отмечал,
что раньше «партизанские» отряды во время войны действовали в
тылу неприятеля с целью захвата обозов, а также военнопленных -
для получения разведданных. Они также нападали на небольшие от-
ряды неприятеля. Он добавлял, что в кампанию 1813 г. его партиза-
ны делали гораздо больше того, что было перечислено. Они перекры-
вали на продолжительное время маршруты движения противника,
полностью лишая его возможности перемещения и коммуникации.
Действуя за сотни километров впереди основных сил русской армии,
они вводили в заблуждение неприятедьских командиров и в ряде
случаев действительно заставили врага кардинальным образом изме-
нить планы. С присущей ему «скромностью» Чернышев делал вывод,
что командиру летучего отряда требовались большая энергия, при-
сутствие духа, рассудительность и способность быстро ориентиро-
ваться в ситуации. Чернышев имел не меньшую, чем Нельсон склон-
ность к тому, чтобы заявлять о себе и превозносить свои достижения.
Справедливости ради стоит сказать, что он также обладал свойствен-
ными Нельсону храбростью, тактическими навыками, стратегиче-
ским видением событий и качествами прирожденного лидера26.
Всего за пять дней до падения Берлина Фридрих Вильгельм III
наконец оставил свои сомнения и согласился на подписание союзно-
го договора с Россией. Офицер штаба Кутузова писал, что «в перего-
ворах с ними придавали нам большой вес часто получаемые известия
об успехах передовых наших войск, уже подходивших к Эльбе». Тем
не менее переговоры практически до самого своего завершения про-
ходили непросто. Основной причиной к этому послужили разногла-
сия по поводу будущего Польши. Ранее именно Пруссия в наиболь-
шей степени выигрывала от разделов Польши. Теперь же она хотела
получить обратно те польские земли, которые ее вынудил уступить
Наполеон по условиям Тильзитского мира, и заявляла, что без этих
территорий Пруссия не может обрести силу и защиту, подобающие
390
великой державе. С другой стороны, события 1812 г. еще сильнее
убедили Александра в том, что единственный способ урегулировать
вопрос о польском государстве и безопасности России - это собрать
как можно больше поляков на территории автономного королевства,
правитель которого одновременно являлся бы российским монар-
хом. В то время когда Россия проливала реки крови и тратила уйму
денег на то, чтобы вернуть обширные территории Австрии и Прус-
сии, а Великобритания одержала полную победу над французской и
голландской колониальными империями, российского самодержца
не покидало чувство, что усилия, потраченные его империей, также
должны быть вознаграждены27.
Барон Штейн помог преодолеть все трудности, отправившись в
Бреслау с целью склонить на свою сторону Фридриха Вильгельма.
Сам Штейн не симпатизировал планам Александра относительно
Польши, которые, как он считал, таили опасность для внутренней
устойчивости России и несли угрозу безопасности Австрии и Прус-
сии. Он также сомневался в том, что поляки «со своими крепостными
и своими жидами» способны к самоуправлению. Но Штейн знал, что
в этом вопросе Александр был непреклонен, и стал посредником в до-
стижении русско-прусского соглашения.
Россия выступала гарантом существовавшей на тот момент тер-
риториальной целостности Пруссии и брала на себя обязательства в
том, что Восточная Пруссия и Силезия будут связаны широкой и
стратегически легко обороняемой полосой территорий, отторгнутых
от Варшавского герцогства. Русские также пообещали, что направят
все свои силы для войны в Германии и не заключат мира до тех пор,
пока Пруссия вновь не обретет ту мощь, территорию и население, ко-
торыми она обладала до 1806 г. Статья I секретных пунктов Калиш-
ского союзного договора гласила, что Пруссия получит полную ком-
пенсацию за все польские земли, отошедшие к России на востоке, за
счет территорий в северной части Германии. В отличие от Наполео-
на, русские не могли подкупить Пруссию, предложив ей земли Ган-
новерского княжества, поскольку оно принадлежало их союзнику -
британской короне. Поэтому единственно возможным предметом
компенсации могла быть Саксония, ослабление или расчленение ко-
торой было бы плохо воспринято в Вене. По этой причине Калиш-
ский договор отчасти носил строго секретный характер и таил в себе
спорные вопросы на будущее.
Однако на тот момент договор явился удовлетворительной осно-
вой для русско-прусского сотрудничества. Центральным его пунктом
были обязательства по восстановлению Пруссии в качестве великой
державы, прежде всего для того, чтобы она могла сдерживать Фран-
цию, но также, возможно, с целью уравновешивания австрийского
391
влияния в Германии. По этому крайне важному пункту русские взя-
ли на себя те же обязательства, что и пруссаки. Кроме того, хотя в
преамбуле к договору содержалась некоторая доля лицемерия, ее
призыв «исполнить предназначения, с коими связаны спокойствие и
благосостояние народов, изнуренных столь многими потрясениями
и жертвами», был искренним и неподдельным. Добавив к этому дру-
жественные отношения между Александром и Фридрихом Вильгель-
мом, получим все необходимые составляющие для создания прочных
и продолжительных уз между двумя государствами. В действитель-
ности русско-прусский союз, заключенный в феврале 1813 г., просу-
ществовал в той или иной форме до 1890-х гг., явившись одним из
наиболее стабильных и долговечных элементов европейской дипло-
матии28.
Статья VII договора определяла в качестве приоритетной цели
как для Пруссии, так и для России привлечение к союзу с ними Ав-
стрии. В последующие три месяца эта задача направляла не только
дипломатию, но в какой-то мере и военную стратегию союзников.
Австрия, однако, намеревалась играть по-крупному, имея для этого
все основания. Австрийцы полагали, что именно на их долю пришел-
ся наибольший объем военных операций против французов с 1793 г.,
и что пруссаки и русские подвели их в ряде случаев, а англичане при-
няли это как должное. На этот раз они собирались использовать все
выгоды своего положения и не бросаться необдуманно ни в какие
предприятия.
Многочисленные поражения породили среди некоторой части ав-
стрийцев пессимизм и отвращение к риску, прежде всего это касалось
Франца I, от которого зависело окончательное решение о начале вой-
ны и заключении мира. Подозрительность по отношению к России
пустила глубокие корни, причем традиционный страх, который вну-
шали российская мощь и непредсказуемость, усугублялся тем обсто-
ятельством, что австрийцы ранее перехватили часть переписки Алек-
сандра с князем Адамом Чарторыйским, главным поверенным импе-
ратора в польских делах, и были в курсе планов России относительно
Польши. Апелляции России и Пруссии к германскому национализ-
му, временами доходившие до призывов свергнуть князей, поддер-
живавших Наполеона, привели австрийцев в ярость, которая отчасти
была вызвана опасениями воцарения хаоса, а также тем, что эти при-
зывы способствовали отдалению князей из Рейнского союза, кото-
рых Вена обхаживала. Барон Штейн, основной советник Александра
по германским делам, был главным пугалом для австрийцев.
С марта 1813 г., однако, Александр все больше склонялся в пользу
пожеланий австрийской стороны в этом вопросе, пресекая поток под-
стрекательских воззваний, поступавших от русских генералов, и
392
уступая Австрии первенство во всех делах, касавшихся Баварии,
Вюртемберга и южной Германии. Важнее всего было то, что большую
часть австрийской политической и военной элиты отличало глубо-
кое неприятие факта, что Наполеон низвел Австрию до положения
второсортной державы, отняв у нее часть территорий и устранив ее
влияние в Германии и Италии. Учитывая наличие хорошей возмож-
ности изменить ситуацию и восстановить реальный баланс сил в Ев-
ропе, большинство представителей правящего класса Австрии пред-
почитали этим воспользоваться, действуя по возможности мирным
путем, но они были готовы в случае необходимости пойти также на
риск, с которым неразрывно связана война. Министр иностранных
дел Австрии граф Клеменс фон Меттерних разделял точку зрения
большинства29.
В январе 1813 г. главная непосредственная задача для Меттерни-
ха состояла в том, чтобы освободить Австрию от союза с французами
и взять на себя роль нейтрального посредника, провоцируя Наполео-
на не более чем того требовало достижение этой цели. Одной из сто-
рон такой политики был вывод корпуса Шварценберга из состава
Великой армии и возвращение его целым и невредимым через ав-
стрийскую границу. Другая сторона предполагала выработку усло-
вий мира, в отношении которых Австрия могла выступать в качестве
посредника. Целью Австрии была европейская система, в которой
Россия и Франция уравновешивали бы друг друга, а Австрия и Прус-
сия возвращали себе былое могущество и оказывались в состоянии
гарантировать независимость Германии. Австрийцы также очень хо-
тели длительного и устойчивого мира и нуждались в нем30.
Меттерних понимал, что для достижения успеха в посредниче-
ской деятельности Австрии потребуется перестроить свою армию та-
ким образом, чтобы она могла принять решающее участие в войне.
Проблема заключалась в том, что после поражения 1809 г. и государ-
ственного банкротства 1811 г. военные расходы Австрии были силь-
но урезаны. От многих пехотных батальонов остался лишь костяк;
ощущалась очень сильная нехватка лошадей и снаряжения; большая
часть военных заводов была закрыта. Министерство финансов в 1813 г.
вело упорные арьергардные бои за военные расходы, однако денеж-
ные средства даже после согласования бюджета поступали очень
медленно. Кроме того, предприятия по производству оружия и об-
мундирования нельзя было воссоздать в одночасье, и ни один здра-
вомыслящий предприниматель не предоставил бы австрийскому
правительству кредит. Меттерних также неправильно рассчитал,
сколько времени было в его распоряжении. В начале февраля он был
убежден, что Наполеон не сможет собрать крупную полевую армию
до конца июня. 30 мая он признал, что удивлен той «невероятной
393
скоростью, с которой Наполеон воссоздал армию». При всех великих
дипломатических дарованиях Меттерниха ему были чужды стреми-
тельность и напор, с которыми действовал Наполеон, а это могло
легко расстроить все его расчеты. Подобно Пруссии в 1805 г. Австрия
в 1813 г. провела длительные переговоры с обеими противостоящи-
ми сторонами прежде чем окончательно присоединиться к союзни-
кам. Тогда политика Пруссии была полностью спутана в результате
разгрома при Аустерлице. То же самое чуть не случилось с австрий-
цами в мае 1813 г.31
В условиях напряженности и неясности в отношениях между
России и Австрией весной и летом 1813 г. сильно помогало то, что
Нессельроде часто переписывался тайно с Фридрихом Генцем, од-
ним из главных идейных вдохновителей контрреволюции в Вене и
ближайшим доверенным лицом Меттерниха. Генц исключительно
хорошо знал образ мыслей самого Меттерниха и так же хорошо был
сведущ относительно мнений и конфликтов внутри правящих кру-
гов Австрии. Нессельроде был знаком с Генцем многие годы и спра-
ведливо верил в его глубокую преданность общему для союзников
делу. Генц мог замолвить перед Меттернихом словечко в пользу со-
юзников. Еще важнее было, что он мог довести до сведения Нессель-
роде те строгие границы, внутри которых действовал австрийский
министр иностранных дел, будучи стеснен не только осторожностью
Франца I и некоторых из его советников, но также действительно се-
рьезными трудностями, связанными с перевооружением Австрии32.
По сравнению с извилистой дипломатией, которую вел Меттер-
них в первую половину 1813 г., за передвижениями наблюдательного
корпуса Шварценберга относительно легко проследить. В январе
1813 г. солдаты Шварценберга находились непосредственно на пути
наступления русских через Варшаву и центральную часть Польши.
Как и в случае с корпусом Йорка на противоположном краю линии
Наполеона, 25-тысячное войско относительно свежих австрийцев
стало бы серьезным препятствием для измотанной армии Кутузова,
если бы оно решило преградить путь русским войкам. Но австрийцы
не были заинтересованы в защите Варшавского герцогства и факти-
чески приветствовали марш русских в направлении Центральной
Европы, рассматривая его в качестве средства ослабления и уравно-
вешивания мощи Наполеона. Они также не желали жертвовать свои-
ми лучшими войсками в сражениях с русскими.
Проигнорировав приказы французов прикрыть Варшаву и отсту-
пить на запад, Шварценберг, в соответствии с инструкциями своего
правительства, заключил секретное соглашение с русскими о том,
что он отступит на юго-запад в направлении Кракова и Австрийской
Галиции. Вместе с русскими была составлена тщательно продуман-
394
ная шарада, согласно которой Вена могла заявить о том, что необхо-
димость отступления австрийских войск была вызвана фланговым
маневром противника. Единственным крупным отрядом для при-
крытия центральной части Польши оставался Саксонский корпус
генерала Рейнье. 13 февраля 1813 г. при Калише его нагнал авангард
Кутузова и нанес ему серьезное поражение. В результате отступле-
ния австрийцев на юго-запад в руках русских к концу февраля оказа-
лось все Варшавское герцогство, за исключением горстки француз-
ских крепостей и узкой полоски земли вокруг Кракова33.
Первый этап весенней кампании 1813 г. был завершен в первую
неделю марта с освобождением Берлина и Пруссии и размещением
корпусов Милорадовича и Винцингероде из армии Кутузова на гра-
нице Польши и прусской части Силезии. До конца месяца большая
часть русской армии находилась на квартирах, отдыхая после зимней
кампании и пытаясь прокормить себя и своих лошадей и привести
хотя бы в некоторое подобие порядка обмундирование, ружья и сна-
ряжение. Кутузов издал подробные инструкции для военачальников
на предмет того, как следовало воспользоваться передышкой, и они
сделали все, что могли для их выполнения. В период своего кварти-
рования близ Калиша лейб-гвардии Литовский полк, например, каж-
дое утро начинал с тренировок. Все ружья в полку были отремонти-
рованы умелыми частными ремесленниками под пристальным на-
блюдением полковых унтер-офицеров. Разбитые повозки также
были отремонтированы. Из двухнедельного запаса муки был испечен
хлеб и заготовлены сухари - на случай непредвиденных обстоя-
тельств в будущем. Полк не мог пополнить запас боеприпасов, по-
скольку груженые ими обозы застряли где-то по пути, однако каждая
рота построила для себя русскую баню. Подвозили материал для об-
мундирования, и тут же открывались мастерские для пошива новой
формы34.
Хотя лейб-гвардии Литовский полк в эти дни смог отдохнуть, он
практически не получил подкреплений. То же самое касалось почти
всех боевых подразделений армий Кутузова и Витгенштейна. Новые
резервы, сформированные в России в течение зимы, были уже на-
правлены, но в лучшем случае могли подойти только в конце мая.
Горстка солдат вернулась в строй из госпиталей или из командиро-
вок, но их едва хватало для того, чтобы занять место тех, кто выбывал
по болезни или был отправлен из полка для выполнения ответствен-
ных поручений. При Калише в рядах лейб-гвардии Литовского пол-
ка было 38 офицеров и 810 солдат, но обычно дела в гвардии обстояли
гораздо лучше, чем в подавляющем большинстве армейских частей.
Численность Кексгольмского пехотного полка, например, к середине
марта сократилась до 408 человек35.
395
Типичным примером боевого подразделения в составе корпуса
Остен-Сакена, действовавшего на юго-западе Польши, был Ярослав-
ский пехотный полк 10-й пехотной дивизии Иогана Ливена - гораз-
до более сильный, чем большинство отрядов армии Кутузова. Одна-
ко даже в нем в 5 офицеров и 170 солдат находились в середине марта
в госпитале, а 14 офицеров и 129 солдат были отосланы с различным
заданиями. К числу последних относились охрана полкового багажа,
оказание помощи в формировании резервов, конвоирование военно-
пленных, сбор обмундирования и снаряжения, поступавших из тыла,
и наблюдение за поступлением и распределением вернувшихся из
госпиталей. Перечисленные поручения всегда требовали несораз-
мерно большего числа офицеров и являлись неизбежным следствием
длившихся целый год боевых действий, в результате которых комму-
никации были растянуты на сотни километров. Но наличие подоб-
ных заданий означало и то, что с началом второго этапа кампании в
апреле и наступления русских войск для встречи с основными сила-
ми наполеоновской армии первые оказывались в значительно уре-
занном составе - порой настолько, что от боевых подразделений
оставался один костяк36.
Пока большая часть русской армии в марте 1813 г. отдыхала, ее
легкие подразделения вновь стяжали боевую славу. В числе их дея-
ний была блистательная, хотя и некрупная победа 2 апреля при Лю-
небурге, где русские «летучие колонны» Чернышева и Дернберга
объединили свои силы и уничтожили французскую дивизию генера-
ла Морана.
Самыми впечатляющими достижениями легких армейских ча-
стей в марте и апреле было, однако, взятие Теттенборном Гамбурга
и Любека, охваченных народным восстанием против французов.
В этой области, процветание которой зависело от заморской торгов-
ли, люто ненавидели империю Наполеона и континентальную систе-
му. Прибытие кавалерии и казаков Теттенборна было с восторгом
встречено населением. Еще 31 января Теттенборн написал Алексан-
дру, чтобы сообщить о том, что в северо-восточной Германии питают
отвращение к французскому правлению и что он твердо уверен в том,
что русские могут в короткие сроки создать здесь крупную армию.
Теперь эти прогнозы, казалось, становились реальностью, а его ра-
порты Витгенштейну были преисполнены волнения и восторга.
21 марта, например, он докладывал, что, согласно его ожиданиям, у
него получится сформировать крупный контингент пехоты из мест-
ных добровольцев. Два дня спустя он добавлял, что формирование
частей из добровольцев идет «поразительно успешно»37.
В какой-то момент реальное положение дел несколько умерило
оптимизм этого германского патриота. Добрые бюргеры Гамбурга во-
396
преки его чаяниям не оказались германским эквивалентом испанско-
го населения Сарагосы, которое желало видеть, как крыши их домов
рухнут им на голову, а сами они стали бы отбивать среди руин по-
пытки французов взять их родной город. Как только улеглись пер-
вые восторги, количество добровольцев резко сократилось. Противо-
стоя в Саксонии значительно превосходящим силам противника,
объединенный генеральный штаб союзников не мог выделить регу-
лярные части русской или прусской армии для поддержки Теттен-
борна. Последняя надежда на спасение Гамбурга от контрнаступле-
ния маршала Даву возлагалась на шведский корпус Бернадота, пер-
вые отряды которого начали высаживаться в Штральзунде 18 марта.
Однако, когда Бернадот отказался прийти на выручку Гамбургу, бит-
ва за город оказалось проигранной, и 30 мая Теттенборн покинул его
вместе с крупной добычей.
Обстоятельства, при которых пал Гамбург, стали первой страни-
цей «черной легенды», созданной германскими националистами и
направленной против Бернадота. В 1813 г. появилось много других
страниц. Поговаривали, что он не собирался всерьез драться с фран-
цузами, поскольку желал завоевать их симпатии и сменить Наполео-
на на французском престоле. Более правдивы были обвинения, будто
Бернадот не заботился о том, чтобы внести свой вклад в общее дело
союзников, и берег шведские войска для единственной войны, имев-
шей для него значение и нацеленной на отвоевании Норвегии у Да-
нии. Последнее обвинение имело под собой некоторые основания, и
Бернадот, приводивший в ярость как французских, так и германских
националистов, обычно испытывал очень сильное давление. Но даже
один из главных его критиков сэр Чарльз Стюарт, бывший британ-
ским послом в Пруссии, писал в своих мемуарах о том, что Бернадот
поступил правильно, не задействовав шведские силы в обороне Гам-
бурга38.
Сам Бернадот объяснял свои действия посланникам Александра,
генералам П. П. Сухтелену и К. О. Поццо ди Борго, следующим об-
разом. Он заявил, что половина его войск и значительная часть бага-
жа вследствие неблагоприятных ветров не смогли прибыть к тому
моменту, когда из Гамбурга поступил призыв о помощи. Его людям
предстояло столкнуться лоб в лоб с превосходящими силами Даву,
имея у себя в тылу враждебно настроенных датчан. Признавая всю
серьезность потери Гамбурга, Бернадот утверждал:
«...несмотря на все несчастья, которые может принести эта потеря,
поражение шведской армии было бы в тысячу раз хуже, поскольку
Гамбург в этом случае наверняка был бы захвачен, а датчане соеди-
нились с французами. Вместо этого я собираю силы, организуя вой-
397
ска и получаю ежедневные подкрепления из Швеции - тем самым я
заставляю французов чувствовать мое присутствие и не допущу их
переправы через Эльбу, если только силы их не будут слишком
велики»39.
Хотя Гамбургская операция и принесла много разочарования гер-
манским патриотам, фактически она явилась крупным успехом с
точки зрения объединенного генерального штаба союзников. Сила-
ми горстки казаков и кавалерии, лучший маршал Наполеона Даву и
около 40 тыс. французских войск оказались запертыми в стратегиче-
ском тупике в тот момент, когда их присутствие на полях сражений в
Саксонии могло бы изменить ход событий. Кроме того, беспорядки,
учиненные на северо-западе Германии Теттенборном, Чернышевым и
другими «партизанскими» предводителями нарушили торговлю ло-
шадьми, которая в это время обычно велась в этих местах. Для фран-
цузов это имело большое значение. Самой большой головной болью
для Наполеона, стремившегося воссоздать Великую армию, была не-
хватка кавалерии; в России было потеряно 175 тыс. лошадей, и это
оказалось более серьезной проблемой, чем гибель живой силы. В 1813 г.
«Франция была так бедна лошадьми» (по мнению одного эксперта
XIX в.), что даже реквизиции частных лошадей для кавалерии и дру-
гие чрезвычайные меры «смогли дать всего 29 тыс. голов лошадей, и
даже они были не в состоянии сразу же поступить для службы в ар-
мии». Конные заводы в Польше и северо-восточной Германии были
потеряны для Наполеона, а попытки приобрести лошадей у австрий-
цев отклонены. Расстройство торговли лошадьми в северо-западной
Германии стало еще одним ударом, еще более отсрочившим подго-
товку и обучение французской кавалерии. Многие тысячи француз-
ских всадников в весеннюю кампанию 1813 г. оставались без лоша-
дей, а недостаток кавалерии серьезным образом подрывал успех на-
полеоновских операций40.
Однако, если не считать кавалерии, усилия Наполеона по восста-
новлению армии зимой 1812-1813 гг. были очень успешны. Природа
этой новой Великой армии порой понимается неверно. Вопреки ле-
генде, она возникла вовсе не в результате соединения 25 тыс. человек,
которые перебрались обратно через Неман в декабре 1812 г., с толпой
«марилуизеров», другими словами, молодыми новобранцами из раз-
личных сословий, призванными в армию в 1813 и 1814 г. Уже в нача-
ле января 1813 г. в наличии имелись свежие войска, отправленные
для усиления остатков старой Великой армии под командованием
Эжена де Богарне: прежде всего сюда входили 27 тыс. человек из ди-
визий Гренье и Лагранжа, не участвовавшие в российской кампании.
Кроме того, к этим войскам относились упомянутые выше француз-
398
ские гарнизоны в Пруссии, которые зимой 1812-1813 гг. вызывали
опасения Фридриха Вильгельма III.
Армии, принимавшие участие в кампании, обычно оставляли часть
кадрового состава в депо или вдоль линий коммуникаций, откуда в
случае необходимости ее можно было направить на восстановление
полков. Например, наполеоновская гвардия к началу кампании 1812 г.
теоретически насчитывала 56 тыс. человек. Вошедшие в Россию гвар-
дейские части номинально состояли из 38 тыс. человек, при перепра-
ве через Неман они фактически имели в своих рядах 27 тыс. человек.
Полки Молодой гвардии, вторгшиеся в Россию, были практически
полностью истреблены, но два ее батальона в 1812 г. остались в Пари-
же, а еще два - в Германии. На основе этих, а также четырех полных
полков Молодой гвардии, находившихся в Испании, могло быть соз-
дано новое грозное войско41.
Во Франции располагались резервные батальоны полков, несших
службу в Испании и в еще более отдаленных районах империи. В сво-
ем исследовании, посвященном Великой армии в 1813 г., Камиль
Руссе (Camille Rousset) упоминает об этих батальонах, но не приво-
дит сведений об их численности. В истории кампании, вышедшей из
недр генерального штаба Пруссии, упоминается о предположитель-
но 10 тыс. человек. Данные французских и прусских источников так-
же разнятся на предмет того, сколько человек было отозвано из Ис-
пании. По самым скромным оценкам, речь шла о 20 тыс. солдат, но
все источники сходятся на том, что призванные из Испании части со-
ставляли элиту размещенного там воинского контингента. Помимо
этого во французских портах размещалось 12 тыс. хороших солдат
морской артиллерии, теперь включенных в состав Великой армии.
Даже первая волна новобранцев - 75 тыс. человек, объединенных в
так называемые когорты, - к началу 1813 г. находилась в боевом
строю уже девять месяцев. Именно на основе этого кадрового соста-
ва были сформированы части настоящих «марилуизеров». Этим мо-
лодым людям обычно доставало и храбрости, и преданности, их
главным слабым местом была неспособность переносить лишения,
когда они оказывались в суровых условиях наполеоновских кампа-
ний. Тем не менее, когда части новой наполеоновской армии собра-
лись у Майна, они представляли собой внушительную силу. Пона-
чалу более 200 тыс. человек, состоявшим под командованием Напо-
леона, противостояли едва НО тыс. солдат союзников. Если в рядах
русской и прусской армий было значительно больше ветеранов, ба-
ланс сил с французской стороны выравнивался за счет присутствия
самого Наполеона42.
Пока Наполеон проводил мобилизацию и концентрацию своей
новой армии, Кутузов находился в главном штабе в Калише, обдумы-
399
вая встречные стратегические решения. Сразу после подписания
28 февраля русско-прусского союза, генерал-лейтенант Герхард фон
Шарнхорст прибыл в расположение русского главного штаба в Ка-
лише с целью составления плана совместных действий для предстоя-
щей кампании. Однако не вызывало сомнения, что Россия в этом
союзе занимает позицию старшего партнера, или что Кутузов как
фельдмаршал и главнокомандующий будет иметь решающее слово
при выборе стратегии. Как тогда, так и впоследствии Кутузова кри-
тиковали с двух диаметрально противоположных позиций.
Представители одной школы утверждали, что силам союзников в
марте и начале апреля 1813 г. следует провести решительное насту-
пление через территорию Германии. Некоторые прусские генералы
тогда и немецкие историки несколько позднее были главными выра-
зителями этой точки зрения, но Витгенштейн также жаждал продол-
жить преследование вице-короля Эжена де Богарне за Эльбой. Как
те, кто подобно Витгенштейну хотел атаковать Богарне при Магде-
бурге, так и те, кто стремился пробиться дальше на юг и тем самым
сорвать запланированное Наполеоном наступление, полагали, что
это даст союзникам возможность получить мощную поддержку со
стороны населения Германии и, возможно, германских князей. Пред-
ставители другой школы (почти все они были русскими) порой об-
виняли Кутузова в том, что он слишком далеко отошел от своих баз,
находившихся в России, и противились любым планам, которые
предусматривали переправу через Эльбу и продвижение во внутрен-
ние районы Саксонии до прибытия подкреплений из России43.
В одном важном письме к своему кузену, адмиралу Л. И. Голени-
щеву-Кутузову, главнокомандующий русской армией объяснял, по-
чему русским пришлось зайти так далеко вглубь Германии:
«Отдаление наше от границ наших, а с тем вместе и от способов
может показаться нерасчетливым, особливо если исчислить расстоя-
ние от Немана к Эльбе и расстояние от Эльбы к Рейну. Большие си-
лы неприятельские могут нас встретить прежде, нежели мы усилим-
ся прибывающими из России резервами <...> Но ежели войти в об-
стоятельства и действия наши подробнее, то увидишь, что мы
действуем за Эльбою легкими отрядами, из которых (по качеству на-
ших легких войск) ни один не пропадет. Берлин занять было надоб-
но, чтобы отнять у неприятеля сообщение с Польшею. Мекленбург
и ганзейские города прибавляют нам способов. Я согласен, что от-
даление от границ отдаляет нас от подкреплений наших, но ежели
бы мы остались за Вислою, тогда бы должны были вести войну, ка-
кую вели в [1]807 г. С Пруссиею бы союзу не было, вся немецкая
землю служила бы неприятелю людьми и всеми способами, в том
числе и Австрия»44.
400
Ответ тем, кто высказывался в пользу быстрого наступления че-
рез Германию, содержался в многочисленных письмах Кутузова к
находившимся в его подчинении генералам - Винцингероде и Вит-
генштейну. Главнокомандующий признавал существование ряда
преимуществ в плане, который предполагал занять возможно боль-
шую территорию Германии с целью мобилизации ее ресурсов, под-
нятия морального духа немцев и создания трудностей Наполеону в
реализации его планов. Но чем дальше наступали союзники, тем
слабее становились их силы, и тем более уязвимы они оказывались
для сокрушительного контрудара гораздо более крупной армии, ко-
торую Наполеон наращивал в юго-западной Германии. Поражение
имело бы отнюдь не только военные последствия: «Будьте уверены,
что любая наша неудача нанесет большой урон престижу России в
Германии»45.
А. И. Михайловский-Данилевский, служивший в то время в шта-
бе Кутузова, вспоминал, что в марте и апреле 1813 г. чувствовалось
постоянное напряжение в отношениях между главным штабом и
Витгенштейном, которое нарастало по мере того, как Кутузов делал
попытки привлечь внимание своих подчиненных к южному направ-
лению, на котором концентрировались основные силы наполеонов-
ской армии, и особенно к линии Эрфурт-Лейпциг-Дрезден, вдоль
которой ожидалось наступление противника. Витгенштейн, напро-
тив, прежде всего заботился о том, чтобы защитить Берлин и внут-
ренние районы Пруссии, которые были освобождены его корпусом, и
на границах которых он в основном базировался в марте 1813 г. Куту-
зов и начальник его штаба П. М. Волконский были крайне обеспоко-
ены тем, что, до тех пор пока не было начато наступление Витген-
штейна на юго-запад вглубь Саксонии, велик был шанс, что насту-
пление Наполеона вобьет клин между ним и основными силами
союзников, и что враг тем самым получит возможность отрезать и
разбить сначала одну, а затем и другую армию союзников46.
В тех обстоятельствах правыми в целом оказывались Кутузов и
Волконский. Учитывая острую нехватку войск, союзникам приходи-
лось концентрировать силы в районе Дрезден - Лейпциг для того,
чтобы остановить продвижение Наполеона на восток вдоль австрий-
ской границы в направлении Польши. Но и беспокойство Витген-
штейна и начальника его штаба Довре на предмет необходимости за-
щиты Берлина и Бранденбурга также было закономерно и разделя-
лось большей частью высшего генералитета Пруссии. Если бы
Наполеон вновь овладел этими территориями, мобилизация живой
силы и материальной части в Пруссии была бы сильно затруднена.
Главной проблемой, стоявшей перед союзниками весной 1813 г., бы-
ло то, что им приходилось оборонять как внутренние районы Прус-
401
сии вокруг Берлина, так и юг Саксонии. К сожалению, они не распо-
лагали для этого необходимыми ресурсами. Напряженность, вызван-
ная разногласиями относительно стратегии, а также нехваткой живой
силы для выполнения поставленных задач, сохранялась в ходе всей
весенней кампании.
Клаузевиц предлагает реалистичный взгляд на положение сил
союзников, который конечной своей целью имел оправдание страте-
гической линии, в итоге выбранной согласованно Кутузовым и
Шарнхорстом и одобренной русским и прусским монархами. По
мнению Клаузевица, предложение Витгенштейна атаковать Эжена
де Богарне при Магдебурге не имело смысла: вице-король в случае
столкновения с превосходящими силами противника просто отсту-
пил бы и увел силы союзников с ключевой линии боевых действий
Лейпциг - Дрезден, от которой зависела связь союзников с Австри-
ей и складами и подкреплениям русской армии в Польше. Нанесе-
ние упредительного удара в Тюрингии, как то предлагали некоторые
прусские генералы, также было бессмысленно. К апрелю наступав-
шие силы союзников столкнулись бы с сильно превосходящим их
противником вблизи наполеоновских баз.
Однако, к сожалению, сугубо оборонительная стратегия, в основе
которой лежала защита Эльбы, и в пользу которой выступали неко-
торые русские генералы, также едва ли могла сработать, учитывая
численное превосходство сил Наполеона и тот факт, что под его кон-
тролем находились практически все укрепленные переправы через
реку. Встав на Эльбе вместо того, чтобы продвинуться дальше на за-
пад, союзники просто подарили бы Наполеону дополнительное вре-
мя, в котором они сами отчаянно нуждались для того, чтобы при-
влечь на свою сторону австрийцев и подвести русские подкрепления.
Хотя Клаузевиц и одобрял стратегию союзников, направленную на
то, чтобы перейти через Эльбу и пытаться оттянуть время, предлагая
Наполеону сражение близ Лейпцига, он ясно представлял себе шан-
сы союзников на успех в этом сражении, учитывая численное пре-
восходство французов. Неожиданность в сочетании с большим коли-
чеством ветеранов в рядах войск союзников и превосходством их ка-
валерии, давали им некоторую надежду на победу, но не более того47.
16 марта 1813 г. прусский корпус Блюхера пересек границу Силе-
зии и двинулся в Саксонию. На следующий день Пруссия объявила
войну Франции. За Блюхером шел авангард армии Кутузова под ко-
мандованием Винцингероде, который подчинялся приказам прус-
ского генерала. Столица Саксонии Дрезден сдалась Винцингероде
27 марта, после чего русские и прусские войска рассредоточились по
территории Саксонии и двинулись к Лейпцигу. Помимо стратегиче-
ских соображений, которыми руководствовались при занятии Сак-
402
сонии, свою роль сыграли соображения материально-технического
обеспечения. Силезия и Лаузиц (восточная Саксония) являлись пре-
имущественно промышленными районами, которые даже в нормаль-
ных условиях зависели от импорта зерна из Польши. Эти провинции
могли прокормить проходящие через них войска, но долговременное
пребывание армий союзников к востоку от Эльбы было бы сопряже-
но с неизбежными трудностями и препятствовало мобилизации ре-
сурсов Силезии для военной экономики Пруссии.
По-прежнему решительно настроенный Блюхер грезил о том,
чтобы направиться в Тюрингию и Франконию для нанесения удара
по не успевшим как следует подготовиться основным силам напо-
леоновской армии. Он знал, что не мог сделать этого своими сила-
ми, но его попытки убедить Витгенштейна организовать совместное
наступление были безрезультатны. На самом деле даже Блюхер на-
чал сомневаться в разумности подобного шага. Подобно всем гла-
вам союзных государств, Блюхер устремлял взоры на Австрию и
особенно на Франца I. Как и у них, воспоминания о 1805 г. прочно
отпечатались в сознании Блюхера: в тот год планы возможного вме-
шательства Пруссии в войну были похоронены в результате пре-
ждевременной атаки союзников при Аустерлице. Он замечал Вит-
генштейну, что все вокруг предупреждали его о возможных парал-
лелях между теми событиями и нынешней ситуацией и что, быть
может, на этот раз было бы лучше как можно дольше откладывать
принятие решения48.
Тем временем Кутузов вместе с основными силами своей армии
по-прежнему находился в Калише, к вящему раздражению Пруссии.
Фельдмаршал не видел причин к тому, чтобы прерывать отдых своих
людей. Заняв Саксонию, он не хотел вести дальнейшее наступление,
а рапорты, получаемые им в марте от разведывательной службы, со-
держали справедливые заключения, что Наполеон еще не готов к на-
падению. 2 апреля Фридрих Вильгельм прибыл в Калиш и провел
смотр русских войск. Гвардейцы, одетые в новую форму, смотрелись
роскошно, но король был потрясен малочисленностью сил русских.
Пруссаки начинали понимать, как дорого обошлась русским прошло-
годняя кампания и сколь большие усилия потребуются от Пруссии для
достижения победы. Через пять дней после парада Александр, Куту-
зов и лейб-гвардия наконец направились в Саксонию.
В пути, во время прохода через Лигниц, батарея русской лейб-
гвардии штабс-капитана Жиркевича подверглась еще одной, совсем
иной проверке со стороны Фридриха Вильгельма. Вести о том, что
король находится в городе и желает приветствовать русские войска,
дошли до Жиркевича совсем незадолго до прибытия. Все приготов-
ления русского командира обернулись затем полным замешатель-
403
ством, когда скромный Фридрих Вильгельм неожиданно появился
на ступенях ничем не примечательного небольшого дома - первого,
мимо которого прошла батарея при въезде в город. Град посыпавших-
ся команд более или менее придал колонне, въехавшей на узкую ули-
цу, некоторый вид парадного порядка, но охватившее солдат возбуж-
дение перекинулось и на стаи уток, гусей и кур, которые взгромозди-
лись верхом на зарядные ящики и внесли свою долю какофонии в
военную музыку. За орудийными лафетами и зарядными ящиками
брело стадо овец, телят и коров. Они создали дополнительную сумя-
тицу не только своими криками, но и тем, что также попытались по-
строиться парадным порядком. Замешательство Жиркевича усили-
валось и от того, что все эти животные были «позаимствованы» из
провинции Силезия, принадлежавшей самому королю; однако Фрид-
рих Вильгельм лишь улыбнулся и сказал русскому военачальнику,
что ему отрадно видеть столь приглядные и неунывающие войска.
Король мог быть угрюмым, холодным и неучтивым человеком, но в
глубине души был порядочен и исполнен благих намерений. Он так-
же говорил и читал по-русски, хотя и не идеально, и ему нравились
русские. Жиркевичу повезло, что нелепое поведение находившихся
под его началом людей открылось сначала взору Фридриха Виль-
гельма, а не Александра или великого князя Константина. Послед-
ний отнесся бы крайне скептически к непринужденности лейб-
гвардии во время парада перед правителем союзного государства49.
Для русских войск марш через Силезию и Саксонию был своего
рода приятным времяпрепровождением. Стояла великолепная пого-
да, и русских солдат повсеместно встречали как союзников и освобо-
дителей, особенно в Силезии. Хотя поляки также обычно обходились
с русскими учтиво, русские офицеры им редко полностью доверяли.
Большая часть польского населения была бедной и в лучшие времена,
и проход через населенные поляками территории в 1812-1813 гг. не
улучшил их положения. Силезия, напротив, была богатой областью, а
Саксония - еще богаче. Русские офицеры дивились богатству, убран-
ству домов и образу жизни саксонских крестьян. На светловолосых и
полногрудых немецких женщин было приятно смотреть, хотя немец-
кая «водка» показалась им ужасно разбавленной и слабой. В то же
время по мере приближения к Эльбе, они могли видеть по левую руку
романтичные лесистые склоны гор, отделявшие Саксонию от Боге-
мии Габсбургов50.
24 апреля Александр и русская лейб-гвардия вошли в Дрезден,
где им предстояло встретить православную Пасху. Для подавляюще-
го большинства русских солдат в Дрездене и других частях Саксо-
нии, пасхальная служба оказалась волнующим действом, которое
способствовало духовному подъему. Сергей Григорьевич Волкон-
404
ский, брат князя Репнина-Волконского и шурин П. М. Волконского,
был прекрасно образованным, владевшим французским языком офи-
цером кавалергардов. Он вспоминал, как священники выходили из
церквей, чтобы провозгласить «теплую для каждого христианского
сердца молитву: "Христос воскресе", а для нас, русских, еще более го-
рячую, ибо она для нас и религиозная, и отечественная. Просто по
обоим чувствам, для всех присутствующих русских это была минута
восторженности». Однако время молитв и приятного времяпрепро-
вождения подходило к концу. В тот самый день, когда Александр во-
шел в Дрезден, Наполеон перенес свою ставку вперед из Майнца в
Эрфурт, готовясь к наступлению в Саксонии51.
Тем временем болезнь вынудила Кутузова покинуть армию на пу-
ти к Дрездену. Старый фельдмаршал умер в Бунцлау 28 апреля.
Смерть Кутузова никак не сказалась на стратегии союзников, по-
прежнему нацеленной на то, чтобы остановить продвижение Напо-
леона через Саксонию. Александр назначил новым главнокомандую-
щим Витгенштейна. По многим причинам он был самой подходящей
кандидатурой на этот пост. Ни один другой генерал не одержал
столько же побед в 1812 г., а слава Витгенштейна только умножилась
в результате победоносной кампании по освобождению Пруссии в
1813 г. Витгенштейн владел немецким и французским языками и по-
этому легко мог объясняться с союзниками России. Кроме того, его
заботы об обороне Берлина и внутренних районов Пруссии возвы-
сили его в глазах пруссаков и дали ему возможность проникнуться
их переживаниями. Единственная проблема, связанная с назначени-
ем Витгенштейна, заключалась в том, что он был младше по званию,
чем Милорадович, Тормасов и Барклай. Последний все еще находил-
ся вне расположения основных сил армии, ведя осаду Торна, но два
других полных генерала были глубоко оскорблены этим назначени-
ем. Тормасов отбыл в Россию, но эта потеря была невелика. Милора-
дович остался, и Александр успокаивал его ежедневными сообщени-
ями, выражавшими монаршьи поддержку и благоволение.
Все это не имело бы большого значения, если бы Витгенштейн
одержал победу над Наполеоном. Поражение при Лютцене дало пи-
щу для злых языков. Будучи и до этого готов вмешаться в ход воен-
ных операций, Александр стал еще больше склоняться в пользу того,
чтобы это сделать по мере того, как росла волна критики в адрес ново-
го главнокомандующего. К сожалению, критика эта зачастую была
оправданной. Пост главнокомандующего оказался Витгенштейну не
по плечу. Храбрый, энергичный, щедрый и даже рыцарственный, Вит-
генштейн был замечательным корпусным командиром, но он не
справлялся с гораздо более сложными требованиями, которые предъ-
являла организация главного штаба, где приказы не всегда отдавались
405
лично главнокомандующим, и где для руководства действиями круп-
ного воинского контингента было необходимо вести скрупулезную
административную и штабную работу. По мнению Михайловского-
Данилевского, деятельность главного штаба Витгенштейна была хао-
тичной, а заполнившие штаб многочисленные прихлебатели слабо
дисциплинированны и плохо обеспечивали элементарную военную
безопасность52.
В последние дни апреля, когда Наполеон двигался из Эрфурта к
Лейпцигу, союзники расположились немного к югу от линии движе-
ния французов близ города Лютцена. Они должны были либо попы-
таться устроить Наполеону засаду, либо быстро отступить с тем, что-
бы он не смог дойти до Дрездена раньше них и отрезать им отступле-
ние через Эльбу. Выбор не был трудным, поскольку отступление без
боя при первом столкновении с Наполеоном повредило бы мораль-
ному духу войск и авторитету союзников в Германии и Австрии. Не-
ожиданная атака, заставшая противника во время марша, могла его
опрокинуть или по меньшей мере замедлить продвижение.
План действий союзников был разработан Дибичем. Он намере-
вался застать часть неприятельской армии во время марша, когда она
была растянута, и уничтожить до подхода им на выручку остальных
корпусов Наполеона. По общему мнению, план был хорош, но его ис-
полнение недостаточно продуманным. Это не удивительно. Витген-
штейн привел с собой свой собственный штаб. Почти все лица, зани-
мавшие высшие должности в главном штабе, были заменены накану-
не сражения. Взять хотя бы один пример: Ермолов был заменен на
посту начальника артиллерии князем Яшвилем, который ранее сто-
ял во главе артиллерии корпуса Витгенштейна. Ермолов попал в не-
милость из-за того, что не смог своевременно пополнить артиллерий-
ский парк боеприпасами, однако в результате неожиданной передачи
полномочий Яшвилю новому начальнику артиллерии не было из-
вестно местоположение даже тех боеприпасов, которые предстояло
доставить. Дальнейшая неразбериха была вызвана тем, что именно
тогда русская и прусская армия впервые сражались бок о бок.
План Дибича предполагал, что колонны двинутся в ночное время
и займут позиции для атаки к 6 утра 2 мая. Как и ожидалось, возник-
ла путаница, колонны натыкались одна на другую, и даже первая ли-
ния союзных войск оказалась на месте не ранее, чем через пять часов
после намеченного срока. Не облегчало положение и то, что планы
обычно доставлялись очень поздно, а также то, что они были подроб-
ны, но не всегда точны. В какой-то мере, однако, задержка могла даже
сыграть на руку союзникам. За истекшие пять часов Наполеон и
основные силы его армии отошли от поля предполагаемого сражения
в направлении Лейпцига, будучи уверены в том, что в тот день сра-
406
жение не состоится. Кроме того, если бы сражение при Лютцене на-
чалось на рассвете, в распоряжении Наполеона имелся бы полный
летний день для того, чтобы сосредоточить все свои силы на поле
боя, что, вероятно, могло иметь серьезные последствия для оказы-
вавшихся в меньшинстве союзников.
Первоначальной целью коалиционной армии был корпус Нея,
стоявший особняком у деревень Гроссгёршен и Штарзидель. Витген-
штейну помогло то, что Ней расположил пять дивизий своего корпу-
са в рассыпном порядке и не принял должных мер предосторожно-
сти. Первая атака пруссаков под началом Блюхера застала противни-
ка врасплох. Однако в не меньшей растерянности оказалось
верховное командование коалиции, которая была вызвана тем, что
корпус Мармона был размещен таким образом, чтобы оказать под-
держку Нею, а также особенностями рельефа местности, на которой
разворачивалось сражение. Это означало, что, несмотря на превос-
ходство в кавалерии, рекогносцировка была проведена коалицион-
ными силами не лучшим образом. Георг Каткарт, сын британского
посла в России, находился в главном штабе Витгенштейна. Он отме-
чал, что из-за волнообразной, распаханной земли из главного штаба
коалиции не было возможности видеть то, что находилось за бли-
жайшей возвышенностью, где располагались позиции противника.
Первая атака пруссаков на Гроссгёршен была успешна, «но Гроссгёр-
шен - всего лишь одна из горстки стоявших практически вплотную
деревень, перемежающихся прудами, бассейнами лесопильных заво-
дов, садами и т. д., что превращает их в хорошую оборонительную по-
зицию». В деревнях, оказавшихся в эпицентре сражения, «располага-
лись каменные дома, мощеные улочки и сады, обнесенные каменны-
ми стенами»53.
Впервые коалиционные войска столкнулись с фундаментальным
отличием полей сражения в Саксонии и России. В последней дере-
вянные строения не были подспорьем для оборонявшихся. Совсем
иное дело - прочные каменные стены и строения в Саксонии, кото-
рые порой можно было превратить в небольшие крепости. Войска
Нея были неопытны, но храбры. Прусская пехота также продемон-
стрировала выдающуюся отвагу, кроме того ее подгоняли офицеры,
отчаянно пытавшиеся смыть с себя позор, который постиг их при
Йене. В результате завязалась жестокая битва, верх попеременно
одерживала то одна, то другая сторона по мере того, как деревни до-
ставались противнику и вновь захватывались силами свежих, упоря-
доченных резервов, быстрые контратаки которых заставали неприя-
теля тогда, когда он еще не успевал перевести дыхание и перестро-
иться для обороны своих недавних завоеваний. Основная тяжесть
сражения выпала на долю прусской пехоты, тогда как русские при-
407
шли ей на подмогу далеко за полдень. С этого момента особенно ак-
тивное участие в сражении принял корпус Евгения Вюртембергского,
который понес немалые потери, сначала отбивая деревни, а впослед-
ствии сдерживая растущую угрозу на правом фланге сил коалиции.
Ключевым моментом сражения, однако, явилось то, что солдатам
Нея и Мармона удалось сдерживать атаки сил коалиции достаточно
долго для того, чтобы к полю бою успели подтянуться остальные
французские корпуса. Положение союзников не облегчало и то, что
вследствие плохого планирования и рекогносцировки корпус Мило-
радовича так и не вступил в бой, находясь всего в нескольких кило-
метрах от места сражения. Однако, даже если бы Милорадович ока-
зался на месте, это не изменило бы исхода боя. Учитывая значитель-
ный численный перевес французов в пехоте и умение Наполеона
этим воспользоваться, как только вся французская армия собралась
на поле боя, ее победа стала очевидной. К концу дня, когда Макдо-
нальд грозил обогнуть силы коалиции справа, а Бертран слева, Вит-
генштейн был вынужден задействовать свои резервы в тот момент,
когда в распоряжении Наполеона вскоре должно было оказаться
большое количество свежих войск.
Клаузевиц утверждал, что Лютцен скорее был сражением, окон-
чившимся вничью, чем поражением коалиции. В конце дня союзни-
ки все еще сражались на поле боя и нанесли неприятелю большие по-
тери, чем понесли сами. К отступлению их вынудило не поражение, а
подавляющее численное превосходство противника. По мнению
Клаузевица, если бы сражения при Лютцене не было, нехватка жи-
вой силы все равно заставила бы силы коалиции отступить, при этом
даже не замедлив продвижения французов в той мере, как это было
достигнуто в результате сражения при Лютцене. В этом объяснении
есть доля правды, но также заметны следы явного заступничества.
Правда, Лютцен не стал серьезным поражением, но он вполне мог
стать таковым, если бы в распоряжении сторон оказалось еще пару
часов светового дня54.
После сражения войска коалиции организованно отступили через
территорию Саксонии, снова переправились через Эльбу и 12 мая
достигли Баутцена в восточной Саксонии. На протяжении большей
части пути Милорадович командовал арьергардом и делал это очень
умело. Это позволили остальной армии отступить без спешки, в спо-
койной обстановке. При Баутцене союзники получили почти недель-
ную передышку, пока войска Наполеона их окончательно не нагнали.
К тому моменту русским не было равных в том, что касалось арьер-
гардных боев и отступлений. Чтобы им помешать, потребовалась бы
гораздо лучшая кавалерия, чем та, что была у Наполеона в 1813 г. Од-
нако в результате сражения при Лютцене король Саксонии, на протя-
408
жении двух месяцев занимавший выжидательную позицию, снова
примкнул к наполеоновскому лагерю. Саксонскому гарнизону в Тор-
гау, последней укрепленной переправе через Эльбу, находившейся в
руках французов, был отдан приказ открыть ворота Наполеону. Ко-
мандир гарнизона генерал-лейтенант Тильман оттягивал время столь-
ко, сколько это было возможно, а затем вместе с начальником своего
штаба бежал в расположение коалиционных сил. Неясность относи-
тельно возможного вхождения Саксонии в коалицию затруднила
проведение реквизиций в апреле. К тому моменту, когда позиция ко-
роля Фридриха Августа определилась, у союзников уже не было вре-
мени для того, чтобы воспользоваться богатыми ресурсами королев-
ства, которые в течение последующих шести месяцев шли на поддер-
жание военной экономики наполеоновской Франции55.
Повествование о ходе военных операций в апреле и мае 1813 г. -
это в лучшем случае лишь половина истории. Одновременно с ними
шли напряженные дипломатические переговоры австрийцев с обеи-
ми противоборствующими сторонами. Это обстоятельство сильно
повлияло на стратегию России. В письме к Бернадоту Александр пи-
сал, что все сражения, имевшие место в Саксонии в апреле и мае, бы-
ли даны с целью задержать Наполеона и выиграть время для Ав-
стрии, которая непрестанно заявляла о том, что собирается вмешать-
ся. В тот самый момент, когда Наполеон начал движение по
территории Саксонии, австрийцы повели свое собственное наступле-
ние. Объявив обеим сторонам о своем намерении выступить в каче-
стве посредника, Меттерних отправил к Наполеону графа Л. Ф. Буб-
ну, а в главный штаб коалиции - графа И. Ф. Стадиона, чтобы те
узнали условия, которые готовы были предложить противоборству-
ющие стороны. Одновременно Австрия наращивала собственную ар-
мию в Богемии, чтобы использовать угрозу военного вмешательства
в качестве дополнительного стимула к достижению соглашения56.
К тому времени Австрия решительно склонялась на сторону сил
коалиции. Три месяца переговоров с Францией и Россией однознач-
но продемонстрировали, что Наполеон оставался врагом Австрии на
пути к достижению ее главных целей - возвращение утраченных тер-
риторий и восстановление некоторого подобия баланса сил в Европе.
По этим коренным вопросам русская и прусская стороны вполне ис-
кренне поддерживали позицию Австрии. Если Вена действительно
хотела положить конец господству Франции в Европе, она могла сде-
лать это лишь союзе с Петербургом и Берлином, и, вероятно, только
в результате военных действий. Чисто гипотетически простая угроза
австрийского вмешательства на стороне сил коалиции заставила бы
Наполеона пойти на уступки, достаточные для удовлетворения вен-
ского кабинета. Некоторые австрийцы надеялись на это, а Россия и
409
Пруссия этого опасались. В конце весны и в течение лета 1813 г. во-
круг этого ключевого вопроса развернулись дипломатические пере-
говоры между Австрией, Францией и представителями коалиции.
29 апреля, за три дня до сражения при Лютцене, Меттерних от-
правил два важных письма барону Лебцельтерну, своему представи-
телю в главном штабе коалиции. Министр иностранных дел Австрии
отметил продолжавшееся недоверие союзников по отношению к вен-
скому кабинету и намеревался объяснить, почему годы финансового
кризиса, начавшегося в 1809 г., так сильно задержали военные при-
готовления. Меттерних писал, что недавние заявления Австрии,
адресованные Наполеону, не должны были оставить у него сомнений
относительно позиции венского кабинета. По прибытии в главный
штаб союзников Стадион должен был изложить условия мира, вы-
двигаемые Австрией Наполеону, и заверить русских и пруссаков в
твердом намерении Австрии выступить на их стороне, как только бу-
дет готова ее армия. В своем первом письме австрийский министр
иностранных дел писал: «К 24 мая на территории Богемии у нас бу-
дет свыше 60 тыс. человек; всего в нашем распоряжении окажутся
две мобилизованных полевых армии численностью от 125 до 130 тыс.
человек и резерв, насчитывающий по меньшей мере 50 тыс. солдат».
Во втором письме, стремясь развеять опасения союзников по поводу
того, что их наступление в Саксонии было слишком рискованным
мероприятием, он добавлял:
«Если Наполеон выиграет сражение, это не принесет ему пользы,
потому как австрийские армии почти что наверняка не позволят ему
развить успех: если он проиграет, его участь будет решена <...> импе-
ратор тем не менее желает сообщить их императорском величествам
России и Пруссии о том, что им не следует сомневаться в том, что на-
ша Богемская армия вмешается в дело, что, повторюсь, остановит
любое наступление, которое могут предпринять французы в случае
своей победы; на этот счет им не стоит беспокоиться ни при каких
обстоятельствах»57.
Инструкции для Стадиона были даны 7 мая. В них говорилось,
что даже минимальные условия, предлагаемые Австрией Наполео-
ну, включали пункты о возвращении Австрии и Пруссии большей
части их бывших территорий, упразднении Варшавского герцогства
и всех владений Франции на территории Германии к востоку от Рей-
на и отмене или по меньшей мере видоизменении Рейнского союза.
Австрия обязалась выяснить до конца мая, готов ли Наполеон при-
нять эти условия и прислушаться к голосу посреднической стороны.
Меттерних утверждал, что требования Австрии должны были специ-
ально носить умеренный характер, поскольку она стремилась к дли-
410
тельному миру в Европе, который единственно мог быть построен на
согласии всех великих держав. Стадион должен был заверить вхо-
дивших в коалицию монархов в том, что позицию Австрии не могут
изменить ни победы Наполеона, ни его поражения на поле боя. Ему
предстояло выяснить мирные условия союзников, но также создать
основу для военного сотрудничества на тот случай, если бы перспек-
тива военного посредничества Австрии не поколебала решимости
Наполеона58.
И. Ф. Стадион добрался до главного штаба коалиции в девять ча-
сов утра 13 мая, одиннадцать дней спустя после сражения под Лют-
ценом и за неделю до сражения под Баутценом. В тот день он дважды
встречался с Нессельроде. 13 мая в своем рапорте к Александру Нес-
сельроде резюмировал позицию Австрии в том виде, в каком ее из-
ложил Стадион. Венский кабинет собирался настаивать на возвра-
щении земель, утраченных Австрией в 1805 и 1809 г. Он также под-
держивал идею восстановления территории Пруссии в том формате,
как это оговаривалось в русско-прусском союзном договоре. Австрия
требовала упразднения Варшавского герцогства, всех владений
Франции к востоку от Рейна и самого Рейнского союза. Если Напо-
леон не принял бы этих условий к 1 июня, Австрия должна была
вступить в войну, независимо от того, что произошло бы на поле боя
к тому времени. Стадиону предстояло согласовать с союзниками
основные положения плана совместных военных операций. Нессель-
роде справедливо отмечал, что, «безусловно, вышеперечисленные
условия никогда не будут приняты Францией». Он добавлял: «Г-н
граф Стадион официально обещает от имени своего двора, что ника-
кая отговорка или уклончивый ответ со стороны императора Напо-
леона не заставят Вену отодвинуть срок выполнения плана операций,
который будет согласован между Австрией и союзными дворами»59.
Нессельроде был очень сдержанным и опытным дипломатом. Не-
мыслимо, чтобы он мог неправильно - намеренно или каким-либо
иным образом - понять Стадиона в столь важном деле. Сам Стадион
был бывшим министром иностранных дел Австрии. При всей нена-
висти к Наполеону и Французской империи в Германии он никогда
не стал бы намеренно вводить русских в заблуждение. Действовать
подобным образом было очень рискованно, как с военной точки зре-
ния, так и учитывая влияние этих действий на австро-русские отно-
шения. Возможно, рвение Стадиона позволило ему несколько вольно
толковать полученные инструкции, хотя невозможно узнать, о чем
говорили Меттерних и Стадион перед отъездом последнего в глав-
ный штаб коалиции. Кто бы ни был виноват, однако нет сомнений в
том, что сказанное Стадионом Нессельроде не отражало истинное
положение дел в Вене.
411
Прежде всего не было никакой уверенности в том, что Франц I
будет следовать намеченной Стадионом бескомпромиссной линии в
том случае, если Наполеон отвергнет какое-либо из минимальных
условий, предложенных Австрией, будет тянуть время или одержи-
вать военные победы над союзниками. Кроме того, когда Нессельро-
де три недели спустя наконец удалось встретиться с фельдмарша-
лом Шварценбергом и генералом Радецким, главными военачальни-
ками Богемской армии, они заверили его, что австрийская армия
никогда не могла и помыслить о том, чтобы пересечь границу с Бо-
гемией ранее 20 июня. Замешательство и подозрения со стороны
России были неизбежны. Говорил ли Стадион от имени Меттерни-
ха? Каковы были истинные взгляды уклончивого министра ино-
странных дел, и говорил ли он от имени Франца I? Понимал ли (не
говоря уже о том, чтобы контролировать), кто-либо из государствен-
ных деятелей Австрии, что именно делалось в армии для ее подго-
товки к войне60?
Категорические заверения в поддержке, исходившие от австрий-
ской стороны, для войск коалиции были серьезным дополнительным
основанием к тому, чтобы прекратить отступление от Баутцена и по-
пытать счастья в еще одном сражении с Наполеоном. Тем не менее
при наличии основательных причин для того, чтобы попытаться вы-
играть время и замедлить продвижение Наполеона это решение бы-
ло очень рискованным. В сражении при Баутцене 20-21 мая союзни-
ки могли выставить только 96 тыс. человек: к концу сражения у На-
полеона было вдвое больше войск, а что касается пехоты, то его
превосходство было еще значительнее, что могло иметь решающее
значение на поле боя. На карте местность в районе Баутцена, каза-
лось, располагала к тому, чтобы занять прочную оборону. Когда рус-
ские войска прибыли на место, они по своему обыкновению сразу
же начали рыть рвы и возводить укрепления. Хотя отдельные обо-
ронительные пункты были очень сильно укреплены, позиция в це-
лом была разделена ручьями и оврагами на несколько участков. Ко-
ординация обороны или перемещение резервов с одного участка на
другой были сопряжены с трудностями. Кроме того, позиции союз-
ников были слишком растянуты для столь небольшого количества
войск. Русские имели в четыре раза меньше людей на километр, чем
под Бородино.
Граф Ланжерон прибыл в Баутцен вместе с войсками Барклая де
Толли всего за четыре дня до сражения. После падения Торна они
двинулись форсированным маршем на выручку основных сил армии.
В сражении при Баутцене корпус Ланжерона, находившийся под об-
щим командованием Барклая, стоял на правом фланге линии войск
коалиции, куда, как оказалось, Наполеон собирался направить глав-
412
ный удар своих сил под командованием маршала Нея. В своих мему-
арах Ланжерон отмечал, что рельеф местности давал солидные преи-
мущества оборонявшейся стороне, но, чтобы удержать эти позиции,
нужно было иметь 25 тыс. человек, а у него имелось всего 8 тыс. Кор-
пус Евгения Вюртембергского находился на левом фланге войск коа-
лиции. Как и Ланжерон, он признавал, что решение принять бой при
Баутцене было принято прежде всего по политическим мотивам. По
мнению Вюртембергского, «учитывая, в сколь сильном меньшинстве
мы были и сколь протяженные позиции мы удерживали, мы могли
рассчитывать не на победу в сражении, а лишь на то, что нам удастся
нанести урон неприятелю и провести организованное отступление
под прикрытием нашей многочисленной кавалерии»61.
В случае сражения с лучшим генералом своего времени, имевшим
двойной численный перевес, велика была вероятность, что союзники
будут наголову разбиты. Даже очередной Фридланд, не говоря уже
об Аустерлице, возможно, уничтожил бы эту коалицию, как это ранее
происходило со многими другими. Если бы не ошибки маршала Нея,
Наполеон 21 мая мог одержать победу, равную той, что он в свое вре-
мя одержал под Фридландом.
План Наполеона был прост и нес в себе огромный разрушитель-
ный потенциал. 20 мая его ограниченные и ложные атаки должны бы-
ли приковать основные силы союзников к оборонительной линии,
тянувшейся от подножья Богемских гор на их левом фланге до Крек-
вицких высот - на правом. Эти атаки должны были продолжаться
21 мая. Учитывая численность французов, было легко провести эти
атаки очень убедительно и даже заставить союзников направить туда
часть своих резервов, чтобы остановить французов. Но решающий
удар предстояло нанести 21 мая корпусам Нея и Лористона по пози-
циям Барклая, находившимся на правом краю позиций союзников
близ Гляйна. Имея подавляющее численное превосходство, они долж-
ны были прорвать оборону Барклая и выйти в тыл коалиционных во-
йск, отрезав все пути, по которым союзники могли бы организованно
отступить на восток к Райхенбаху и Гёрлицу, грозя обратить врага в
беспорядочное бегство на юг, через австрийскую границу. Этот план
был абсолютно реалистичным, чему, несомненно, способствовало на-
личие у Александра навязчивой мысли о том, что основная угроза
ожидалась на левом фланге в виде попыток Наполеона оттеснить со-
юзников от границы с Богемией и тем самым похоронить их надежды
на совместные действия с австрийцами. Напротив, Витгенштейн спра-
ведливо полагал, что главная опасность исходит с севера. Однако к то-
му времени Александр успел разувериться в Витгенштейне и действо-
вал практически самостоятельно, являясь де факто главнокоман-
дующим. Более того, Витгенштейн не облегчил положение, поведав
413
императору, что Барклай командовал 15 тыс. человек, тогда как на са-
мом деле у него была едва ли половина от этого количества62.
20 мая сражение пошло по плану Наполеона. Вдоль всей линии
фронта коалиции, вплоть до Креквицких высот, развернулись оже-
сточенные бои, и Александр направил часть своих резервов на левый
фланг, туда, где видел угрозу. Тем временем солдаты Барклая всего
лишь были потревожены немногочисленными перестрелками. На
следующее утро сражение возобновилось на участке от предгорий
Богемии до Креквица, но Ней и Лористон также вступили в бой.
На краю правого фланга сражение началось около девяти утра.
Барклай быстро осознал всю безнадежность попыток остановить
превосходящие силы противника, с которыми ему пришлось стол-
кнуться. Он мог надеяться лишь на то, что ему удастся осуществить
сдерживающие действия на высотах близ Гляйна и как можно доль-
ше оборонять ключевые пути отступления. Ланжерон отмечал, что в
особенности 28-й и 32-й егерские полки в то утро продемонстрирова-
ли умение и героизм, сдерживая французов до последней минуты и
позволив русской артиллерии покинуть поле боя после того, как она
нанесла противнику большие потери. Сам Барклай шел впереди сво-
их егерей, вдохновляя их своими спокойствием и неустрашимостью
в минуту крайней onacHocYn. Несмотря на спокойствие русских и
временную передышку, выигранную в результате контратаки прус-
ских войск под командованием Клейста, положение становилось все
более отчаянным по мере того, как росло давление со стороны Нея,
часть корпуса Лористона грозила обогнуть правый фланг Барклая.
Когда в три часа пополудни деревня Прайтиц наконец была взята
французами, Лористон смог легко продвинуться вперед и отрезать
жизненно важную линию отступления союзников по дороге на Вай-
сенбург.
Вместо этого, к счастью для русских, Ней позволил себе чересчур
увлечься яростной схваткой, происходившей справа от него на Крек-
вицких высотах, где Блюхер сдерживал натиск Сульта, в состав войск
которого входили корпус Бертрана и наполеоновская гвардия. Вме-
сто того чтобы пробиваться на юго-восток в сторону линии отступле-
ния союзников, Ней не только направил собственный корпус против
Блюхера на юго-запад, но и отдал Лористону приказ оказать ему под-
держку. Оказавшись лицом к лицу с превосходящими силами про-
тивника, старый Блюхер, по-прежнему призывавший своих людей
сражаться подобно спартанцам при Фермопилах, был вынужден от-
ступить - очень неохотно, но как раз вовремя - по дороге, которая
все еще была открыта благодаря усилиям войск Барклая. Русская
лейб-гвардия и тяжелая кавалерия получили приказ прикрывать от-
ступающих.
414
Правый фланг и центр сил коалиции двигались по дороге на Рай-
хенбах и Вайсенбург, левый - по параллельной дороге, которая вела
через Лёбау на Хохкирх. Это отступление, по сути, являлось фланго-
вым маршем через переднюю линию гораздо более многочисленных
сил противника, который совершался после двухдневных изнури-
тельных боев. Ланжерон писал: «Тем не менее маневр был завершен
в величайшем порядке и без малейших потерь, как и все прочие от-
ступления, которые провела за время войны эта превосходная рус-
ская армия благодаря своей безупречной дисциплине, умению пови-
новаться и прирожденной храбрости русских солдат и офицеров».
Несомненно, Ланжерон был пристрастным очевидцем событий, но
барон фон Оделебен, саксонский офицер в штабе Наполеона, наблю-
дал за русским арьергардом 21 мая и сделал запись, что «русские от-
ступали очень упорядоченно» и «провели отступление, которое мо-
жет считаться тактическим шедевром <...> хотя линии союзников
были смяты по центру, французам так и не удалось ни отрезать часть
армии противника, ни захватить неприятельскую артиллерию»63.
Для Наполеона исход сражения при Баутцене стал большим разо-
чарованием. Вместо решительной победы он всего лишь оттеснил
противника вдоль линии его отступления, потеряв 25 000 человек
против 10 850 убитых и раненых в рядах русской и прусской армий.
Преследование отступавших сил коалиции принесло ему не больше
радости. 22 мая, на следующий день после Баутцена, французы на-
гнали русский арьергард при Райхенбахе. Отступлению последнего
мешали заторы на улицах города, но это обстоятельство не тревожи-
ло командиров арьергарда - Милорадовича и Евгения Вюртемберг-
ского. Снова Оделебен наблюдал следующую картину:
«Распоряжения касательно обороны спорной высоты делают ве-
личайшую честь командиру русского арьергарда. Дорога на Райхен-
бах, спускающаяся с противоположной стороны холма, на выходе из
города делает поворот. Русский генерал до самого конца сохранял
преимущество, которое давала ему позиция, и его войска не отступа-
ли до тех пор, пока не подошли столь крупные силы французов, что
сопротивление стало совершенно невозможно. Сразу после этого его
видели защищавшим еще одну высоту между Райхенбахом и Мар-
керсдорфом, где он вновь остановил движение французов»64.
Именно «эшелонированное отступление» Вюртембергского, за-
ставившее французов продвигаться черепашьими шагами, взбесило
Наполеона и привело его в столь сильное нетерпение, что он взял
командование авангардом на себя. В тот вечер русский арьергард за-
нял очередную оборонительную позицию за деревней Маркерсдорф.
Когда Наполеон с боем пробивался через деревню, первый же залп
415
русской артиллерии смертельно ранил его гофмаршала и ближайше-
го друга - Жеро Дюрока. Спустя четыре дня при Хайнау прусская
кавалерия устроила засаду на проявивший неосмотрительность
французский авангард под командованием генерала Мэзона и наго-
лову его разбила. Как это уже случалось, подвиги союзного арьергар-
да дали их товарищам время для организованного отступления, но в
последние десять дней весенней кампании 1813 г. они фактически
добились гораздо большего. Перед Наполеоном предстала кавалерия
союзников, сильно превосходящая его собственную, и невозмутимые
русские арьергарды, подобные тем, что он преследовал в предыду-
щем году до самой Москвы, но так и не смог добиться своего. Напо-
леон не был бы человеком* если бы не содрогнулся при мысли о том,
что ему придется возобновить ту же игру в мае 1813 г., имея при этом
гораздо более слабую кавалерию. Арьергарду же союзников удалось
полностью скрыть от Наполеона глубокие разногласия и потенци-
альный беспорядок, имевшиеся тогда в главном штабе коалицион-
ных сил.
Разногласия были вызваны прежде всего тем обстоятельством,
что союзники оказались перед очень сложными стратегическими
дилеммами. Если вмешательство Австрии было действительно не-
избежно, тогда приоритетная задача, возможно, должна была состо-
ять в том, чтобы держаться границы Силезии с Богемией и гото-
виться к соединению с наступавшими силами Габсбургов. Однако
если австрийцы запаздывали с помощью или вовсе оказывались не
в состоянии помочь, подобный шаг мог стать роковым. Прусско-
русская армия легко могла оказаться в ситуации, когда Наполеон
обходил бы ее с восточного фланга и прижимал к границе нейтраль-
ного государства. Попытки остаться возле границы между Силези-
ей и Богемией были по меньшей мере чреваты трудностями по ча-
сти нахождения провианта, а также ставили под угрозу коммуника-
ции, соединявшие части русско-прусской армии с территорией
Польши, откуда к ним поступало все необходимое и подходили
подкрепления.
Это стало проклятием для Барклая де Толли, 29 мая сменившего
Витгенштейна на посту главнокомандующего. Многомесячные бои в
сочетании с неумелым управлением Витгенштейна довели русскую
армию до состояния замешательства, при котором корпуса, дивизии
и даже полки были расстроены и изуродованы в результате перефор-
мирований и исполнения специальных заданий. Витгенштейн не
знал даже точного местоположения своих боевых подразделений, не
говоря уже об их численности. К концу мая в люди начали голодать.
Чтобы решить все эти проблемы, Барклай избрал отступление за Одер
в Польшу с целью реорганизации армии. Он обещал завершить эту ре-
416
организацию в течение шести недель. Отступив к собственным базам
снабжения, русские могли быстро решить задачу обеспечения армии
продовольствием и восстановления ее структуры. Кроме того, в тот
период времени на театр военных действий прибывали многотысяч-
ные подкрепления. В их числе были грозные дивизии Ф. В. Остен-
Сакена, укомплектованные большим числом ветеранов, чем любые
другие армейские части за исключением лейб-гвардии; превосходная
27-я дивизия Д. П. Неверовского; кавалерия П. П. Палена; а также
многочисленные резервы, сформированные в России зимой 1812—
1813 гг., счет которым шел на десятки тысяч. Многие тысячи бойцов
должны были вот-вот снова вернуться в строй из госпиталей, и им
требовалась некоторая передышка, чтобы вновь втянуться в ритм
полковой жизни.
Однако, если принятое Барклаем решение и имело смысл в пло-
скости узко военных интересов России, то с политической точки
зрения оно таило é себе взрывной потенциал. Для Пруссии этот шаг
означал оставить Силезию и предоставить Наполеону возможность
направить часть войск для отвоевания Берлина и Бранденбурга. Это
решение могло бы сорвать планы вступления в войну Австрии - со
всей очевидностью на ближайшее будущее, а вероятно, и навсегда.
31 мая, после того как известия о Баутцене дошли до Вены, ганно-
верский посол писал:
«...опасения императора [т. е. Франца I] относительно вторжения
французов растут день ото дня. Возможно, они усиливаются вслед-
ствие беспокойства о том, как бы российский император не вышел из
игры. Люди столь сильно напуганы, что боятся того, что если союз-
ники будут оттеснены к Висле, через несколько месяцев Бонапарт
получит подкрепление в виде новобранцев 1814 г., оставит 100-ты-
сячный наблюдательный корпус напротив коалиции и обрушится с
остальными силами на Австрию. Поговаривают, что для того, чтобы
избежать этой беды, Австрия должна предпринять скорейшие шаги к
началу мирных переговоров».
Несмотря на все красивые слова Меттерниха о том, что военные
события не влияют на политику Австрии, Стадион ужаснулся при ви-
де того, какое воздействие на поведение австрийцев оказало отступле-
ние коалиционной армии в Польшу, и имел для этого все основания65.
Первоначально Александр уступил Пруссии, нуждавшейся в том,
чтобы держаться границы с Богемией и находиться в тесном взаимо-
действии с австрийцами. Армия получила приказ отклониться к югу
от линии отступления в направлении Польши и занять позицию близ
Швейдница и старинных укреплений в Бунзельвице, где Фридрих II
разбил австрийцев во время Семилетней войны. Посовещавшись с
417
прусской стороной, Александр пришел к выводу, что в случае необхо-
димости союзники смогут сражаться здесь с Наполеоном, имея такти-
ческое преимущество. Однако вскоре по прибытии стало ясно, что
местные чиновники не сделали ничего для того, чтобы исполнить
приказания Фридриха Вильгельма по части перестройки старых обо-
ронительных укреплений, и что единственная подходящая позиция,
имевшаяся поблизости, могла быть удержана силами не менее чем
100 тыс. человек. Силезский ландвер, присутствие которого, как пред-
полагалось, должно было усилить армию, так и не удалось обнару-
жить. Кроме того, вскоре со всей остротой дали о себе знать трудно-
сти, связанные с продовольственным снабжением армии66.
Основная причина этого, как уже было отмечено, заключалась в
том, что регион Верхней Силезии даже в мирное время зависел от
поставок продовольствия из Польши и не мог моментально прокор-
мить всю коалиционную армию, собранную в одном месте, как это
должно было произойти в ближайшем будущем. Хотя Кутузов еще в
апреле умолял Штейна создать продовольственные склады в восточ-
ной Саксонии, ничего так и не было сделано, это явилось всего лишь
одним из элементов полного провала Штейна, обязанного эффектив-
но мобилизовать ресурсы Саксонии в то время, пока союзники зани-
мали территорию королевства. Барклай частично возлагал вину на
Витгенштейна, открыто указывая в письме к нему на то, что, когда
тот принял на себя верховное командование армиями и вник в про-
блему продовольственного снабжения, ему стало ясно, что никаких
подготовительных мер для создания запасов продовольствия приня-
то не было. Барклай отмечал, что, пока ранее войска находились в
герцогстве Варшавском и Саксонии, они питались исключительно за
счет реквизиций, проводимых в пределах территорий, на которых
они были размещены или через которые продвигались, и реквизиции
велись только в присутствии войск. В тылу армии практически не
было создано резервных магазинов. Когда армия начала испытывать
недостаток продовольствия, жалобы неизбежно последовали и со
стороны Г. Ф. Канкрина. 4 июня он отправил Барклаю исполненный
горечи ответ, в котором утверждал, что пруссаки не предоставили в
его распоряжение практически ничего, и что на прусской территории
он не мог производить реквизиции продовольствия или отправлять
какую-либо власть. Канкрин сетовал, что никто не спросил его о воз-
можности продовольственного снабжения войск, когда принималось
решение идти на Швейдниц67.
По мере того как армия начинала голодать, а времени для вмеша-
тельства Австрии оставалось все меньше, на русско-прусском совете,
состоявшемся 2 июня, было решено отступить в направлении Одера.
П. М. Волконский к тому времени уже отдал приказ о перемещении
418
армейской казны обратно в Калиш и о начале подготовительных ра-
бот по уничтожению мостов через Одер, которые следовало разру-
шить сразу после прохода армии. Тем временем в правящих кругах
Пруссии началось брожение, так как все их усилия по освобождению
собственной страны как никогда были близки к провалу.
Пылкий по натуре генерал Лесток, военный наместник в Берлине
30 мая рапортовал канцлеру Гарденбургу о том, что французы на-
правлялись к переправам через Одер «с тем, чтобы устремиться в
Польшу и возбудить там восстание. Невообразимая терпимость, про-
демонстрированная в Варшаве, довольно хорошо подготовила для
этого почву». Попытка превратить Силезию в еще одну Испанию и
поднять здесь восстание против вторгавшихся в нее французов окон-
чилась разочарованием. Если бы население все же ополчилось про-
тив французов, Лесток полагал, что ландштурм (ополчение) мог по-
глотить силы многих тысяч солдат неприятеля. Фактически ничего
подобного не произошло. Лесток отмечал, что «дворянство Силезии
ничего не хотело делать с ополчением, что делает легко объяснимым
прискорбные факты увиливания от своих обязанностей и выхода
ополченцев из повиновения», добавляя при этом, что командира
ополчения «должно было судить как изменника родины и немедлен-
но расстрелять». Между тем на совете 2 июня Блюхер и Йорк утверж-
дали, что, если бы русские отошли за Одер, прусская армия должна
была от них отделиться и защитить то, что оставалось от территории
Пруссии68.
В течение недели острого кризиса, когда вся стратегия Алексан-
дра грозила развалиться, сам он демонстрировал выдающиеся лидер-
ские качества. Посреди австрийского виляния, прусской истерии и
стенаний своих собственных генералов он проявил достойные вос-
хищения спокойствие, благоразумие и оптимистичный взгляд на
перспективы окончательной победы. Как и в сентябре 1812 г., его
спокойное мужество частично укреплялось верой в волю Всевышне-
го и его милосердие. В конце апреля он взял однодневную передыш-
ку от войны и нанес необъявленный визит в общину моравских бра-
тье в Гернгуте, где без сопровождения в течение двух часов вел глу-
бокие беседы с братьями. Его душевные силы подкрепила также
пасхальная служба в Дрездене, после которой он писал А. Н. Голицы-
ну: «...мне трудно выразить чувства, которые я испытывал, размыш-
ляя обо всем, что случилось за прошедший год, и о том, куда привело
нас Божественное Провидение»69.
Чудесным образом оптимизм Александра был вознагражден, ког-
да Наполеон склонился в пользу предложений Австрии и согласился
на перемирие, которое продлилось до 20 июля и сопровождалось
мирными переговорами. Первоначальный замысел Наполеона состо-
419
ял в том, чтобы попытаться начать переговоры напрямую с русски-
ми. Только когда Александр отверг эти попытки, Наполеон согласил-
ся на посредничество Австрии и приказал своим доверенным лицам
подписать 4 июня перемирие. Впоследствии он напишет, что это бы-
ло одним из худших решений в его жизни.
Причина, по которой Наполеон пошел на перемирие, заключалась
в необходимости привести в порядок французскую кавалерию и
предпринять меры против возможного вмешательства Австрии. Он
мог бы привести и другие веские аргументы. Наполеоновские войска
были истощены, число заболевших достигло тревожной отметки, и
эта цифра, несомненно, возросла бы в случае вторжения в Польшу.
Французские коммуникации растянулись, что делало их более уяз-
вимыми перед вылазками отрядов коалиции. Фактически накануне
перемирия крупные силы под командованием А. И. Чернышева и
Михаила Воронцова были близки к тому, чтобы захватить Лейпциг,
находившийся в глубоком тылу Наполеона, вместе со всем его гар-
низоном и обширными складами. Для французского императора это
стало напоминанием о необходимости создания укрепленных и на-
дежных баз для будущей кампании. Тем не менее, сколь бы вескими
не были все эти причины, они не перевешивали тех огромных преи-
муществ, которые получил бы Наполеон, вторгшись в пределы Поль-
ши, разделив силы русской и прусской армий и отпугнув собирав-
шихся вмешаться австрийцев. Последующая самокритика Наполео-
на была справедлива. По всей вероятности, если бы он продлил
весеннюю кампанию 1813 г. всего на несколько недель, он обеспечил
бы себе мир на очень выгодных условиях.
Барклай не мог поверить в свою удачу. Он просил о шести неде-
лях для восстановления своей армии, и Наполеон дал их ему; при
этом Барклаю не нужно было рисковать разрывом с Пруссией или
Австрией или же проводить преобразования внутри своих войск в
разгар военных операций. Когда Ланжерон получил сообщение о пе-
ремирии, то «отправился в штаб Барклая, и он встретил меня шум-
ным хохотом: столь бурное проявление радости было вовсе не типич-
но для Барклая. Он всегда был холоден, серьезен и строг как по духу,
так и по манерам. Мы оба смеялись над Наполеоном. Барклай, все
генералы и наши монархи были пьяны от радости и имели на то все
Примечания
1 John Quincy Adams in Russia. P. 458-459; Внешняя политика России. Т. 7.
С. 293-294,386-389.
2 Countess Choiseul-Gouffier. Historical Memoirs of the Emperor Alexander I
and the Court of Russia. London, 1904. P. 148.
420
3 Русская старина. 1878. № 9. С. 253.
4 Державный сфинкс. С. 181.
5 См., например, замечания сэра Ч. Стюарта, позднее маркиза Лондон-
дерри, в кн.: Stuart Ch. Narrative of the War in Germany and France in 1813 and
1814. London, 1830. P. 33, 242-243.
6 О соблазнении см., например: Löwenstern V. Op. cit.; Uxkull B. Arms and
the Woman: The Intimate Journal of an Amorous Baltic Nobleman in the Napo-
leonic Wars. London, 1966. Мемуары офицеров лейб-гвардии подтверждают
точку зрения Д. Белла о наличии взаимосвязи между сексом и войной в культу-
ре военной аристократии: Bell D. A. The First Total War. London, 2007. P. 23-24.
7 Беседу А. С. Шишкова с М. И. Кутузовым см.: Шишков А. С. Запис-
ки, мнения и переписка адмирала А. С. Шишкова. Т. 1. С. 167-169. Записку
К. Ф. Толя см.: Bernhardi T. Op. cit. Vol. 3. Book 5. P. 469-470.
8 Внешняя политика России. Т. 7. С. 33-34.
9 Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Гер-
мании: Сборник документов. М., 1964. С. 23.
10 Акты, документы и материалы для истории 1812 года. Т. 2. СПб., 1911.
С. 330-443.
11 Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранны-
ми державами. Т. 7. СПб., 1885. С. 40-62.
12 О численности войск И. Йорка см.: Reboul F. Campagne de 1813: Les
préliminaires. Paris, 1910. Vol. 1. P. 194-196.
13 См. письмо Ф. О. Паулуччи Александру I от 27 дек. 1812 г. (ст. ст.) в кн.:
Акты... Т. 2. С. 400-402. Злобное письмо П. X. Витгенштейна П. В. Чичагову
по поводу дурацкого поведения Ф. О. Паулуччи: Война 1813 г. Материалы
Военно-ученого архива. Т. 2. № 24.
14 Поход... С. 14-15.
15 Две важные записки Г. Штейна и М. И. Кутузова о продовольственном
снабжении русских войск и использовании для этого прусской администра-
ции см.: Там же. С. 6-8, № 53.
16 В подтверждение этого можно привести сколь угодно много докумен-
тов, см., например, рапорт П. X. Витгенштейна М. И. Кутузову от 31 дек. 1812 /
12 янв. 1813 г. в кн.: Поход... С. 19-20. В этом документе говорится о том, что
поведение войск в Кенисгсберг было образцовым и что местное население
приветствовало их как освободителей и поставляло для них продоволь-
ствие через местных прусских чиновников - так, как того требовали при-
казы М. И. Кутузова.
17 Freiherr vom Stein: Briefwechsel, Denkschriften und Aufzeichnungen.
Vol. 4. P. 234-236.
18 В изложении взглядов и политики Фридриха-Вильгельма автор во мно-
гом опирается на следующую работу: Stamm-Kuhlmann Т. König in Preussens
grosser Zeit. Berlin, 1992. P. 365 ff.
19 Oncken W. Op. cit. Vol. 1. P. 137-156,166.
20 Поход... С 31-33.
21 Там же. С. 43-44.
22 О сражении на Варте см. дневник А. И. Чернышева: РГВИА. Ф. 846.
Оп. 16. Д. 3386. Л. 6 (об.) -7. См. также его рапорт П. X. Витгенштейну: там
же. Д. 3905. Л. 2 (об.). Об А. X. Бенкендорфе см.: Поход... С. 80-81.
| 421
23 Reboul F. Op. cit. Vol. 2. Ch. 5; Saint-Cyr G. Op. cit. Vol. 4. Ch. 1.
24 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 338. Л. 8.
25 См., например, рапорты А. X. Бенкендорфа H. Г. Репнину от 10 фев.
1813 г. (ст. ст.) и А. И. Чернышева П. X. Витгенштейну за день до этого:
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3905. Л. 8 (об.); Поход... С. 88.
26 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3416. Л. 1-2.
27 1812 год... Военные дневники. С. 319-320.
28 Договор см в кн.: Собрание трактатов... Т. 7. С. 62-82.0 взглядах Г. Штей-
на на Польшу см.: Freiherr vom Stein... Vol. 4. P. 160-162.
29 Oncken W. Op. cit. Vol. 1. 359-360; Vol. 2. P. 287; Внешняя политика
России. Т. 7. С. 118-122; Поход... С. 132.
30 Самым подробным исследованием политики Австрии остается иссле-
дование В. Онкена: Oncken W. Op. cit. Помимо общих работ по истории ди-
пломатии рассматриваемого периода, см.: Kraehe E. К. Mettemich's German
Policy. Vol. 1. Princeton, 1963; Russland und Österreich zur Zeit der Napoleoni-
schen Kriege. Wien, 1989.
31 Oncken W. Op. cit. Vol. 1. P. 423; Vol. 2. P. 323-324.0 военных приготов-
лениях см. первые два тома Geschichte der Kämpfe Österreichs...
32 Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode. Vol. 5. P. 12-21,
35-44, 44-47, 48-51, 51-55, 58-60, 64-70, 70-78, 83-90, 96-101, 104-107,
122-124. О позиции Ф. Генца в Вене см.: Rumpler H. österreichische Geschi-
chte 1804-1914. Wien, 1997. P. 78-80.
33 Большая часть последующих переговоров велась Ф. В. Остен-Сакеном,
и соответствующие документы отложились в его журнале исходящей корре-
спонденции, см.: РГВИА, Ф. 846. Оп. 16. Д. 3403. Австрийцы передавали
дальше важную информацию о перемещениях поляков. Оригинальный текст
перемирия см. в кн.: Собрание трактатов... Т. 3. 70-91. Последующие согла-
шения приводятся в кн.: Внешняя политика России. С. 118,184-185.
34 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 282-284; Пестряков Н. С. Указ.
соч. Т. 1.С. 115-119.
35 Там же. С. 115.0 Кексгольмском пехотном полке см.: Адамович Б. Сбор-
ник военно-исторических материалов лейб-гвардии Кексгольмского импера-
тора Австрийского полка. Т. 3. СПб., 1910. С. 300.
36 О Ярославском пехотном полке см.: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1098.
Л. 46-71.
37 Поход... С. 54-56. Его рапорты П. X. Витгенштейну см.: РГВИА. Ф. 846.
Оп. 16. Д. 3905. Цитируемые доклады Ф. К. Теттенборна см.: Там же. Л. 22 об—
23,24 (об.)-25.
38 Londonderry M. Op. cit. P. 63.
39 Das Befreiungsjahr 1813: Aus dem Geheimen Staatsarchivs. Berlin, 1913.
P. 175-177.
40 Friederich R. Op. cit. Vol. 1. P. 196-197; Rousset С La Grande Armée de
1813. Paris, 1871. P. 96-97; Vallon A. Cours d'hippologie. Paris, 1863. Vol. 2. P. 473.
Автор выражает благодарность проф. Т. Ленцу за то, что он обратил его вни-
мание на работу А. Валлона.
41 Uffindell A. Napoleon's Immortals. Stroud, 2007. P. 76, 88-90.
422
42 Две ключевые работы по этой теме: Rousset С. Op. cit. Chs. I-XII;
Friederich R. Op. cit. P. 162-180. P. Фридрих утверждает, что Наполеон при-
вел из Испании около 40 тыс. ветеранов. С. Боуден пишет, что «Испанская
армия тут же направила 20 тыс. ветеранов в новую Великую армию Наполео-
на», поэтому различные цифры могут свидетельствовать о том, что речь идет
о различных временных периодах, см.: Bowden S. Napoleon's Grande Armée of
1813. Chicago, 1990. P. 29.
43 Mémoires de Langeron... P. 190.
44 Поход... С. 142.
45 Там же. С. 132.
46 1812 год... Военные дневники. С. 329; Поход... С. 107-108, 125-126,
95-96,151-152.
47 Clausewitz С. Der Feldzug in Russland und die Befreiungskriege von 1813—
1815. Berlin, 1906. P. 196-202.
48 Das Befreiungsjahr 1813. P. 106-107,62-65.
49 Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 220-221.
50 Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 22-25.
51 Волконский С. Г. Указ. соч. С. 232. Известно множество подобных за-
мечаний: например, те, что были сделаны молодыми штабными офицерами,
которые были самыми образованными кадрами в армии.
52 1812 год... Военные дневники. С. 333,345.
53 Cathcart G. Commentaries on the War in Russia and Germany in 1812 and
1813. London, 1850. P. 122-130; Riley J. P. Op. cit. P. 80.
54 Clausewitz С Der Feldzug in Russland... P. 209.
55 Записки и переписку с Г. Й. Шарнхорстом, К.-Л. Гарденбергом и К В. Нес-
сельроде см.: Freiherr vom Stein... Vol. 4. P. 274-276, 289-290, 293-294, 299-
300,304-306.
56 Внешняя политика России. Т. 7. С. 238-242; Oncken W. Op. cit. Vol. 2.
P. 660-663.
57 Ibid. P. 630-634.
58 Ibid. P. 640-644.
59 Внешняя политика России. Т. 7. С. 196-197.
60 Там же. С. 236-237.
61 Langeron A. Op. cit. Р. 169-78; Württemberg Е. Op. cit. Vol. 3. P. 39.
62 Помимо указанных основополагающих работ (М.И.Богдановича,
Р. Фридриха, Д. Чандлера, Дж. Рили и П. Хофшроера) ценным источником
по этой теме является мемуары барона К. Мюффлинга, однако его оценку
численности корпуса М. Б. Барклая (5 тыс. солдат) следует воспринимать
критически, поскольку А. Ф. Ланжерон, командовавший этим боевым под-
разделением, утверждает, что в тот день в его рядах было 8 тыс. человек:
Muffling К. The Memoirs of Baron von Muffling: A Prussian Officer in the Napo-
leonic Wars. London, 1997. P. 36-38.
63 Langeron A. Op. cit. P. 189; Odeleben. A Circumstantial Narrative of the
Campaign in Saxony in the Year 1813. London, 1820. Vol. 1. P. 95.
64 Odeleben. Op. cit. P. 103.
65 Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 323-324,660-663.
423
66 Мнение Александра I по поводу Швейдница см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16.
Д. 3905. Л. 51 ii; Muffling К. Op. cit. P. 44-49.
67 РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 17. Д. 34. Л. 18, 158-159; Freiherr vom
Stein... Vol. 4. P. 287.
68 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3905. Л. 55ii; Das Befreiungsjahr 1813. P. 171-
175; Богданович М. И. История войны 1813 г. за независимость Германии.
СПб., 1863. Т. 1.С. 299-301.
69 Ley F. Op. cit. P. 63-65.0 поведении Александра I см.: Oncken W. Op. cit.
Vol. 2. P. 330.
70 Langeron A. Op. cit. P. 199.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ АРМИИ
За время летнего перемирия 1813 г. русская армия преобразилась.
К началу осенней кампании она не только успела отдохнуть, хорошо
подкормиться и пройти реорганизацию, но и значительно увеличила
свою численность по сравнению с маем. Чтобы понять, как это прои-
зошло, нам потребуется двинуться в несколько ином направлении
посмотреть, что же происходило в тылу российской армии. Отчасти
это предполагает понимание сложного процесса воспитания, подго-
товки и экипировки сотен тысяч рекрутов, пополнивших ряды поле-
вых армий в 1812-1814 гг. Одно перемещение всех этих подразделе-
ний из внутренних районов России в Германию было трудновыпол-
нимой задачей. Осенью 1812 г. главный полигон для подготовки
резервных армий находился в Нижегородской губернии, в 1840 км
от российской границы с герцогством Варшавским. По подсчетам во-
енного министерства, чтобы покрыть это расстояние, войска должны
были идти маршем в течение пятнадцати недель1.
Оказавшись в Польше и Германии, части русской армии сразу же
должны были озаботиться вопросом пропитания и обеспечения себя
всем необходимым на время действий на столь значительном отдале-
нии от собственных баз снабжения. Масштабность этой задачи легче
представить, если помнить, что в 1813-1814 гг. за пределами Россий-
ской империи служило более полумиллиона русских солдат, и что
происходило это в Европе, где всего лишь два города имели населе-
ние свыше 500 тыс. человек. Равным образом полезно вспомнить об
опыте, приобретенном Россией в ходе Семилетней войны (1756-
1763), когда русские войска действовали в тех же самых районах
Германии, что и в 1813 г. Тогда их усилия были серьезно подорваны
необходимостью каждую весну отходить на сотни километров в вос-
точном направлении, поскольку они не могли получить все необхо-
димое на территории Пруссии. Для русских в 1813-1814 гг. победить
Наполеона было лишь полдела. Не менее сложной задачей и их до-
стижением было то, что они сумели привести с собой крупные ар-
мии, способные воевать с Наполеоном2.
В соответствии с приказом по полевым армиям, изданным М. Б. Барк-
лаем де Толли в январе 1812 г., по мере наступления русских войск
на запад по территории Восточной и Центральной Европы была созда-
на сеть военных дорог. Она брала свое начало в глубинах Российской
425
империи и тянулась до самой границы. По этим дорогам шло пере-
мещение большей части подкреплений, боеприпасов и прочих не-
обходимых вещей, обеспечивавших силу и боеспособность русской
армии. Вдоль этих дорог на равном удалении друг от друга были
организованы госпитали, а также назначены коменданты городов.
В распоряжении комендантов имелось до сотни кавалеристов из чис-
ла башкир и калмыков, которые при должном присмотре представ-
ляли собой грозную военную полицию. Комендант был обязан убе-
диться в том, что дороги и мосты находятся в исправном состоянии, а
госпитали и склады снабжаются и управляются надлежащим обра-
зом. Он отмечал прибытие и отправку всех воинских подразделений
на своем участке дороги, каждые десять дней донося в главный штаб
обо всех передвижениях. Военные дороги значительно облегчили
процедуру контроля над перемещением войск к границе, их прокорм-
лением и снабжением их всем необходимым. Эта система также пре-
пятствовала дезертирству и мародерству3.
В законе об армии, изданном в январе 1812 г. (по ст. ст.), также до-
вольно подробно говорилось, как следует снабжать и кормить солдат,
служивших за границей. Четкая грань проводилась между действия-
ми на союзных территориях, где все подобные вопросы регулирова-
лись на основе соглашений между странами, принимавшими участие
в действиях, и ведением кампании на землях неприятеля. В законе не
оговаривалось положение нейтральных держав: на их территории
следовало вести себя так же, как если бы она принадлежала против-
нику. На враждебной или нейтральной территории армия должна
была обеспечивать себя всем необходимым посредством реквизиций.
Ее ежедневное содержание переставало быть заботой российского
казначейства. Однако реквизиции следовало проводить упорядочен-
но, с целью сохранения дисциплины в войсках и защиты местного
населения и хозяйства. Везде, где это было возможно, данная задача
возлагалась на местные власти, которые должны были работать под
присмотром официальных лиц из интендантской части армии.
Генерал-интендант полевой армии являлся - по должности -
генерал-губернатором всех занятых территорий, и все чиновники
были обязаны подчиняться его приказам под угрозой суровых нака-
заний за неповиновение. За всю полученную еду и прочее довольство
предполагалось выдавать расписки с целью пресечения беспорядков
и предоставления местным властям возможности уравнять тяготы
посредством выплаты денег держателям этих расписок из налоговых
поступлений4.
В первой половине 1813 г. русские армии действовали прежде
всего в Пруссии и Польше. Задолго до подписания союзного догово-
ра с Фридрихом Вильгельмом Александр согласился расплатиться
426
за реквизиции, произведенные в Пруссии. Одну пятую причитав-
шейся суммы предполагалось уплатить тотчас же в российских бу-
мажных рублях, остальное - позднее, в обмен на расписки. Автором
этой идеи выступил Штейн, исходивший из политических соображе-
ний, а также полагая, что не имеет смысла разорять население буду-
щего союзника, чьи скудные ресурсы вскоре должны были в полном
объеме пойти на нужды военной экономики. Впоследствии, когда
русские войска действовали на территории Саксонии и Франции,
подобная уступка Пруссии больше не делалась5.
Как только был подписан русско-прусский союзный договор, пра-
вительства обеих держав пришли к соглашению о постое частей рус-
ских армий на территории Пруссии. Приставленные к русским кор-
пусам прусские комиссары должны были проводить реквизиции не-
обходимого количества провизии в обмен на расписки. Вслед за этим
комиссары распоряжались поставками продовольствия и раскварти-
рованием войск среди местного населения. Щедрыми были условия,
на которых определялась общая сумма платежей за постой русских
войск на землях Пруссии. Цены на продовольствие рассчитывались
исходя из средних полугодовых показателей по всей Пруссии, а не на
основе цен, подвергшихся сильной инфляции в местах действия
крупных скоплений войск. Три восьмых части платежей от общего
итога предполагалось внести в форме поставок зерна из России в
порты Пруссии, что русские в любом случае планировали сделать
для нужд собственной армии. Еще три восьмых части платежей под-
лежали покрытию по распискам после окончания войны. Остальные
две части следовало внести в бумажных рублях. Расплачиваться де-
фицитной на тот момент серебряной и золотой монетой от русских
не потребовали вовсе6.
Положение в герцогстве Варшавском было в корне отличным, по-
скольку здесь речь шла о захваченной территории противника. Поль-
ское продовольствие имело решающее значение для военной эконо-
мики России в 1813 г. Без него русская армия не смогла бы остаться в
строю летом и осенью этого года. Тот факт, что все продовольствие
было реквизировано бесплатно, был также крайне важен для русско-
го казначейства. Хотя точный подсчет невозможен, вклад герцогства
Варшавского в прокорм и содержание полевой и резервной армии
русских, расквартированных на польской территории с весны 1813 г.,
исчислялся десятками миллионов рублей7.
Однако политика России в Польше была противоречива. С одной
стороны, для поддержания военной экономики России из польского
населения требовалось выжать все соки. С другой стороны, импера-
тор заботился о том, чтобы добиться расположения поляков, кото-
рых он желал в будущем сделать своими подданными. В проклама-
427
ции Кутузова к созданию польского временного Совета, которая бы-
ла издана в марте 1813 г., этому органу предписывалось действовать
так, чтобы «все состояния восчувствовали попечение об них его им-
ператорского величества и сим самым, равно как и прекращением
всякого набора рекрут, удостоверились, сколь велико различие меж-
ду отеческим управлением и таким, которое принуждено грабить, да-
бы удовлетворить ненасытной жадности властелинов, называющих
себя союзниками». Подавляющее большинство чиновников герцог-
ства Варшавского остались на службе, так как им пообещали сохра-
нение жалования в полном размере, полную защиту личных прав и
имущества и пригрозили строгим наказанием в случае неподобаю-
щего поведения, которое должно было быть приведено в действие
русскими войсками. Это обстоятельство было очень на руку русским,
которые собственными силами не могли и близко решить задачу под-
бора кадров для управления Польшей. Однако это означало и то, что
большинство польских чиновников стали бы энергично проводить
реквизиции в пользу русских лишь в том случае, если на кону дей-
ствительно стояли их собственные жизни и карьеры8.
Временный Совет возглавили двое русских: пост вице-президента
занял старый друг Александра H. H. Новосильцев, проницательный
и тактичный политический деятель, чье назначение явилось лишним
свидетельством того, сколь важно для императора было склонить по-
ляков на свою сторону. Президентом совета и одновременно генерал-
губернатором герцогства стал бывший генерал-интендант армии Ку-
тузова В. С. Ланской, на место которого был назначен Е. Ф. Канкрин.
Назначение Ланского еще яснее обозначило намерения России ис-
пользовать Польшу для прокормления своей армии, хотя большин-
ство генералов вскоре уверились в том, что Ланской «переметнулся к
своим» и начал служить скорее польским, чем российским интересам.
Для русских, однако, серьезной проблемой являлась не Варшава, а
положение дел на губернском уровне. Вопреки сказанному в законе
об армии, перегруженное обязанностями интендантство русской ар-
мии было не в состоянии выделить из своего состава чиновников для
наблюдения за польскими властями на местах. Не было возможности
поручить это и армейским офицерам. Вместо этого Кутузов просил
Александра направить для этой цели чиновников из внутренних рай-
онов России, и это было сделано. Но численность и уровень подготов-
ки этих чиновников были гораздо ниже того, что требовалось9.
В целом с января по середину мая 1813 г. продовольственное
снабжение войск шло гладко, а конфликты на этой почве были ред-
костью. Это в особенности касалось Пруссии и прусских поселений
на территории герцогства Варшавского, население которых ненави-
дело Наполеона и видело в русских освободителей. Даже в районах,
428
населенных поляками, дела обычно шли достаточно хорошо, хотя
авангард Кутузова, проходивший через центр герцогства Варшавско-
го большую часть января держался на сухарях и получил мясо и
водку, полагавшиеся ему в военное время, лишь в начале февраля.
Поляки, несомненно, пострадали, но не так сильно, как гражданское
население в местностях, захваченных Наполеоном или Фридрихом
Великим в годы Семилетней войны. Русские не объявляли воин-
ского призыва и не накладывали военной контрибуции. Их воена-
чальники не без успеха пытались поддерживать дисциплину и за-
щищать гражданское население. Например, 18 февраля Канкрин
издал инструкции о продовольственном снабжении русских во-
йск из польских складов или за счет хозяйств, в которых они бы-
ли расквартированы. Озвучив точный размер продовольственного
обеспечениявойск, которое для солдат, несших службу за границей,
предусматривало выдачу мяса и водки три раза в неделю, он призы-
вал местное население докладывать обо всех чрезмерных требова-
ниях, предъявляемых военными. Учитывая истощенность солдат и
традиционно недоверчивое отношение к полякам, только усилив-
шееся в после событий 1812 г., можно сказать, что регулярные части
армии вели себя на удивление хорошо. 23 марта Кутузов писал же-
не из Калиша: «...поведение наших войск здесь всех удивляет, и мо-
ральность в солдатах такая, что и меня удивляет»10.
В течение шести недель с середины мая 1813 г. армия, однако,
столкнулась с продовольственным кризисом. В ключевой записке,
подготовленной для Александра, Барклай излагал причины этого кри-
зиса. Он утверждал, что возникшие в армии проблемы являлись след-
ствием того, что на протяжении целого года она с боями перемеща-
лась по огромной территории, чего до этого никто и никогда в исто-
рии не делал. Неурядицы были неизбежны. Армия ушла далеко
вперед от запасов продовольствия, заготовленных в России, а войска
израсходовали практически всю имевшуюся у них с собой еду. По ус-
ловиям подписанной конвенции, предполагалось, что власти Прус-
сии будут обеспечивать продовольствием русские войска, находив-
шиеся на прусских землях. В Силезии, однако, провиант на прусских
складах имелся в количестве, недостаточном даже для прокормления
собственных войск в мае 1813 г. Кое-что можно было бы поправить,
если бы войска могли купить продовольствие за серебро, но поход-
ная казна была почти пуста. Таким образом, армия в 1813 г. получила
менее четверти денег, которые ей полагались по росписи министер-
ства финансов. На более длительном временно м отрезке, однако, от-
ветом на нужды армии было не использование для продовольствен-
ных закупок денежных средств, имевшихся в России в ограниченном
количестве, а проведение вместо этого эффективных реквизиций в
429
герцогстве Варшавском. Основная цель записки Барклая состоя-
ла в том, чтобы донести до Александра мысль о необходимости за-
ставить министра финансов Д. А. Гурьева немедленно выделить
требуемые средства и принудить варшавского генерал-губернато-
ра В. С. Ланского выполнить план армии по проведению массовых
реквизиций на территории герцогства. В заключение Барклай делал
вывод: до тех пор пока Александр этого не сделает, он не может по-
ручиться за то, что русская армия не столкнется с катастрофически-
ми последствиями, которые роковым образом скажутся на русских
солдатах и военных операциях России11.
В своем рапорте Александру Барклай писал, что в начале июня от
голода солдат спасло только счастливое прибытие подвижного ар-
мейского магазина бывшей Дунайской армии Чичагова. Привезен-
ный им крупный запас сухарей позволил войскам продержаться не-
сколько недель. Первоначально магазин был сформирован в Подолье
и Волыни летом 1812 г., и 2340 телегам, оставшимся в его составе,
пришлось пробираться по снегу и грязи более тысячи километров,
несмотря на то, что тяжелогруженые крестьянские телеги, как счита-
лось, могли преодолеть не более ста пятидесяти километров. Многие
телеги были наспех построены из невыдержанной древесины. Боль-
шинство имело облегченную конструкцию, и все - низкую посадку и
маленькие колеса. Во время осенней и весенней распутицы лошади
тащили их с очень большим трудом. По сравнению с австрийскими
повозками, отмечал впоследствии командир магазина, русские теле-
ги, позаимствованные у гражданского населения и находившиеся в
его обозе, везли меньше багажа, быстрее ломались и требовали боль-
шего количества лошадей.
Положение дел не облегчало и то, что вначале многие телеги тя-
нул рогатый скот. Из-за неуемного аппетита этих животных запря-
женный ими обоз не мог перемещаться в зимнее время. Следователь-
но, в январе и феврале 1813 г. подвижной армейский магазин прекра-
тил движение, а рогатый скот был пущен на мясо. С наступлением
весны подгоняемый Кутузовым подвижной магазин снова двинулся в
путь, рогатый скот сменили реквизированные лошади, но причудли-
вый внешний вид этой процессии подчеркивал тот факт, что боль-
шинству лошадей приходилось тянуть телеги с упряжью, которая
первоначально предназначалась для рогатого скота. Многие возницы
никогда прежде не имели дела с лошадьми, не получали жалования с
момента отправления и в ряде случаев являли собой тип крестьяни-
на, от которого стремился избавиться помещик. В подобных условиях
чудом было уже то, что магазин вообще достиг пункта назначения12.
Прибытие подвижного магазина дало Пруссии достаточно време-
ни для того, чтобы привести в порядок свою систему, предназначенную
430
для снабжения русской армии. Как только стало ясно, что перемирие
продлится несколько недель, появилась возможность разместить
солдат и офицеров по квартирам. Командующие русской кавалерией
всегда проявляли исключительную заботу о надлежащем питании
своих лошадей, теперь же кавалерийские полки можно было пере-
бросить в тыл, где овес имелся в изобилии. Тем временем власти
Пруссии помогли Канкрину заключить подряд с частными прусски-
ми поставщиками, которые предложили 55 тыс. суточных рационов
муки и хлеба, частично в кредит и частично в обмен на бумажные
рубли. На местах боевых действий большим дефицитом были телеги.
Поэтому прибытие в середине июля 4 тыс. телег в составе главного
подвижного армейского магазина было особенно ценно. Канкрин
разбил часть телег магазина на эшелоны, которые должны были поэ-
тапно доставлять продовольствие из Польши. Остальные телеги ис-
пользовали для сбора продуктов, которые были куплены или поза-
имствованы у прусского населения и которые ранее не было возмож-
ности перевезти13.
Ко времени прибытия главного подвижного армейского магазина
Александр уже успел эффективно откликнуться на просьбу Барклая
по поводу денег. Он незамедлительно направил в главный штаб ар-
мии 2,5 млн бумажных рублей, которые были изъяты из фондов ми-
нистерства финансов, хранившихся в Германии14, и повелел Гурьеву
выделить остаток суммы без промедления, заметив, что он лично за-
свидетельствовал, сколь неотложными были нужды армии. Получив
прямой наказ от императора, Гурьев 13 июля писал Барклаю, что он
уже направил к нему 4,8 млн серебряных и 4 млн бумажных рублей,
и что дополнительные средства готовятся к отправке15.
С точки зрения главного штаба, проволочка Гурьева с отправкой
денег, уже согласованных в военном бюджете, не имела оправдания.
Разумеется, министр финансов придерживался на сей счет иного
мнения. Еще до наполеоновского вторжения бюджетный дефицит
мог быть покрыт исключительно за счет выпуска бумажных денег, а
боязнь финансового краха была обычным явлением. Из-за войны
расходная часть бюджета быстро росла, а доходная сокращалась.
В 1812 г. была недополучена почти четверть ожидавшегося государ-
ственного дохода. В первом квартале 1813 г. положение дел еще ухуд-
шилось: к концу апреля было получено лишь 54 % ожидавшегося до-
хода. Гурьев возлагал вину на «всеобщее потрясение <...> когда на-
род, сверх обыкновенных прежних и вновь в 1812 г. установленных
налогов, ополчениями, наборами, воинскими требованиями, наряда-
ми и пожертвованиями, по весьма умеренному исчислению пресы-
щающими 200 тыс. руб., истощил все свои способы». Перед лицом
грядущего крупного бюджетного дефицита все, что мог сделать Гурьев,
431
это по возможности сократить расходы и восполнить недостающие
средства за счет выпуска дополнительных бумажных денег. В апреле
1813 г. он предрекал, что в том случае, если война продолжится в
1814 г., а объем ее финансирования останется на прежнем уровне, то
это грозит «осушением самых источников произрождения государ-
ственных богатств»16.
Хотя Гурьев опасался гиперинфляции в России, он склонялся в
пользу той точки зрения, что высокий уровень экономической актив-
ности, связанной с необходимостью восстановления разрушенного в
результате наполеоновского нашествия, поглотит значительную
часть заново напечатанных бумажных денег. Ту же роль он отводил
внешней торговле России сразу после снятия континентальной бло-
кады и впредь. Действительно сильное беспокойство вызывал у ми-
нистра финансов тот факт, что полевая армия тратила крупные сум-
мы русских бумажных денег за границей. Ни один иностранец не по-
желал бы связываться с этими деньгами, равно как не стали бы
частные лица использовать их в качестве уплаты за товары и услуги,
предоставленные другими немцами. Таким образом, велика была ве-
роятность того, что все уплаченные средства были бы возвращены
России для перерасчета, что могло пагубно сказаться на курсе рубля
по отношению к валюте других стран.
Гурьев предупреждал о том, что в случае обрушения курса бумаж-
ного рубля, финансирование полевой армии станет невозможным.
Чтобы этого избежать, он затягивал вопрос о передаче денежных
средств в Главный штаб армии и вынудил Комитет министров согла-
ситься с рядом внесенных им предложений, включая вопрос о выпла-
те находившимся за границей офицерам и солдатам лишь половины
жалованья, тогда как другую половину предполагалось выдавать по
возвращении их в Россию. Отчасти справедливый довод Гурьева со-
стоял в том, что служившие за границей солдаты и офицеры в значи-
тельной мере жили за счет доходов с земли и не нуждались в большом
количестве наличных денег. Тем не менее, если бы эта мера была при-
нята, ее влияние на моральное состояние войск легко представить: по
европейским стандартам, личный состав русской армии и без того по-
лучал очень мало, принимая участие в изнурительной кампании на
чужой земле, цели которой многим офицерам были не ясны17.
Ввиду безоговорочного приказа от императора, Гурьеву пришлось
выделить средства для армии независимо от обстоятельств, но в том
же направлении подтолкнули его известия о намечавшейся крупной
субсидии со стороны Великобритании, на которую он уже перестал
было надеяться. Отчасти это был вопрос самолюбия. Кроме того,
когда война шла на территории России, министр финансов мог без
большого труда обойтись собственными средствами. Возможно,
432
именно по этой причине лишь через много месяцев после восстанов-
ления дипломатических отношений с Великобританией Александр
удосужился назначить российского посла в Лондоне. Однако как
только русская армия вышла за пределы империи, это дело приобре-
ло неотложный характер: император назначил послом X. А. Ливена и
в январе 1813 г. направил его в Лондон со следующим посланием,
адресованным британскому правительству: «В нынешних условиях
всякая посылка войск за границу потребует от меня очень больших
затрат. Она связана с выплатой денег в звонкой монете, что может
окончательно подорвать наш денежный курс. Это тяжело сказалось
бы на финансах, и в конце концов они могли бы не выдержать подоб-
ного бремени, так как доходы государства должны в этом году значи-
тельно сократиться в результате полного разорения опустошенных
врагом провинций». Ливену было приказано просить субсидию и
представить британскому правительству проект «союзных бумаж-
ных денег». Эти бумаги должны были приносить проценты и подле-
жали выкупу сразу после войны. Они гарантировались правитель-
ствами Великобритании, России и Пруссии и предназначались для
оплаты части военных расходов России и Пруссии. Проект был раз-
работан в Петербурге при участии, в числе прочих, не только Штей-
на, но и английского экономиста сэра Фрэнсиса д'Ивернуа18.
Принимая во внимание упорное нежелание Великобритании выда-
вать субсидии в 1806-1807 гг., Александр имел все основания ожидать
напряженных переговоров в Лондоне. В действительности же Ливен
выяснил, что англичане собирались предложить России в качестве
субсидии 1,33 млн ф. ст., и что еще 3,3 млн будут выданы в обмен на
долю участия англичан в проекте «союзных бумаг». В сравнении с об-
щим объемом заграничных выплат и субсидий Великобритании ука-
занные суммы были относительно скромными. Война на Пиренейском
полуострове в 1811 г. обошлась англичанам в 11 млн ф. ст., а общий
размер субсидий составлял менее 8 % стоимости собственных воору-
женных сил Великобритании. Однако при пересчете на бумажные
рубли 4,6 млн ф. ст. являлись внушительной суммой, которая в прин-
ципе должна была покрыть почти все намеченные Россией расходы на
ведение кампании в Германии в остававшиеся семь месяцев 1813 г. Ко-
нечно, получение наличных денег требовало времени, операции по об-
мену и дисконту имели свои негативные последствия, и лишь некото-
рые прогнозы относительно предстоявших расходов внушали опти-
мизм, но английские субсидии в некоторой степени развеяли опасения
Гурьева, по крайней мере на некоторое время19.
Если приказания, отданные Александром Гурьеву, не допускали
возражений, то инструкции, полученные от императора варшавским
генерал-губернатором В. С. Ланским, были поистине жесткими.
433
12 июня Канкрин изложил требования русской армии в отноше-
нии герцогства Варшавского, согласно которым оно обязывалось
поставить 3 млн кг муки, 400 тыс. кг зерна, 250 тыс. литров водки,
330 тыс. кг мяса и 1 тыс. голов живого скота, а также большое коли-
чество овса для лошадей. На следующий день Барклай писал Лан-
скому, что необходимо незамедлительно доставить запасы продо-
вольствия, собранные в герцогстве Варшавском, поскольку лишь они
могли служить гарантией того, что армию удастся снабдить продо-
вольствием. Он также отмечал, что малейшая нехватка продоволь-
ствия или промедление в его доставке могут стать причиной голода
в армии и лишить ее возможности вести военные операции. Когда
Ланской сослался на бедность герцогства и запасы продовольствия,
уже реквизированные в пользу русской армии, он получил одно из
самых агрессивных писем, написанных российским императором за
весь период 1812-1814 гг. Указав губернатору, что судьбы армии,
войны и Европы зависят от этих реквизиций, Александр предупре-
дил его о том, что тот будет нести личную ответственность за любой
срыв, связанный со сбором продовольствия в полном объеме и свое-
временной его доставкой в расположение армии на телегах, рекви-
зированных у гражданского населения Польши20.
Получив от Александра подобный приказ, Ланской, разумеется,
полностью сдал свои позиции, сообщив местным чиновникам, что ни-
какие оправдания приниматься не будут, но у Барклая по-прежнему
оставались сомнения в том, что местным властям в Польше удастся
провести реквизиции быстро и точно. Поэтому для присмотра за ни-
ми он направил двух специальных комиссаров, наделив их всеми пол-
номочиями, которые предусматривались законом о полевой армии в
случаях, когда речь шла о препятствиях, создаваемых чиновниками
на завоеванных территориях. Барклай вручил этим комиссарам от-
крытое письмо, содержащее приказ чиновникам, согласно которому
они должны были дословно выполнить приказы, касавшиеся рекви-
зиций и отправки продовольствия, без каких бы то ни было уклоне-
ний. Любые случаи промедления, ошибок или, что еще хуже, непови-
новения подлежали обязательному рассмотрению трибунала по обви-
нению в измене. Тем временем командующему вооруженными силами
на территории герцогства генералу Д. С. Дохтурову были направле-
ны распоряжения использовать имевшиеся в его распоряжении вой-
ска для сбора продовольствия. Украинское конное ополчение, в ряде
случаев мало пригодное в войне с французами, оказалось грозной си-
лой, когда потребовалось реквизировать у польских крестьян телеги
для перевозки провианта21.
Сразу после подписания перемирия Барклай приступил к реорга-
низации, переоснащению и подготовке своих войск. Он идеально
434
подходил для выполнения этих задач. 10 июня он издал приказ по
армии, обращенный к солдатам и их командирам. Барклай заявил
войскам, что они не потерпели поражения, и что они не оставили
врагу ни одной пушки, ни одного здорового военнопленного. Пере-
мирие означало не мир, но возможность собрать силы русской и со-
юзных армий и осуществить необходимые приготовления для новой
и победоносной кампании. Военачальники получили приказ, соглас-
но которому «обязанностью их будет в продолжение заключенного
перемирия употребить все попечение свое в приведение в должную
исправность оружия, амуниции и прочего; к сбережению здоровья
солдат; к сохранению среди их строго порядка и дисциплины; к
упражнению мало опытных из них в искусстве военном и, словом,
к доведению каждой части до совершенства и готовности на новые
подвиги»22.
За два месяца перемирия принятые ранее меры по переобмунди-
рованию войск начали приносить плоды. 16 июля Канкрин доклады-
вал о получении достаточного для всей армии количества сапог и па-
русины для пошива летних панталон. В марте Александр распоря-
дился выделить 3,5 млн руб. в качестве платы за новые мундиры для
большей части линейных войск. Эти предметы были заказаны у част-
ных поставщиков в Кенигсберге и получены во время перемирия.
Поначалу ожидалось, что расходы будут более крупными, но в фев-
рале Барклай де Толли обнаружил и реквизировал значительные за-
пасы превосходного сукна в Позене, которое первоначально предна-
значалось для наполеоновской армии. Этого хватило на нужды не
только 3-й армии самого Барклая, но и лейб-гвардии. Еще лучше бы-
ло то, расходы легли на плечи польских налогоплательщиков23.
Между тем сразу после подписания перемирия Барклай в каче-
стве первоочередной задачи приказал провести инвентаризацию всех
ружей, состоявших на вооружении русской армии, и постараться со-
кратить количество разнотипного и разнокалиберного оружия в ба-
тальонах. Поручик Радожицкий был одним из тех артиллерийских
офицеров, кому поручили эту работу. В своих воспоминаниях он пи-
сал, что за десять дней проверил 30 тыс. единиц огнестрельного ору-
жия и пришел к выводу, что основная проблема состоит в том, что
возвращавшимся из госпиталей солдатам перед отправкой в полк
выдавалось первое попавшееся ружье. Он также утверждал, что мно-
гие солдаты в пехотных полках пользовались старыми и бесполезны-
ми в бою ружьями, хотя в действительности это было справедливо
лишь в отношении некоторых дивизий. Благодаря усилиям Радо-
жицкого и его товарищей был произведен обмен ружьями между ба-
тальонами с целью достижения большего единообразия и, следова-
тельно, более эффективного снабжения батальонов боеприпасами24.
435
Ни одно из перечисленных начинаний Барклая не принесло бы
успеха, если бы он сразу же не приступил к устранению администра-
тивной неразберихи, частично доставшейся ему по наследству от
Витгенштейна. В конечном счете сложно было осуществлять продо-
вольственное снабжение и переоснащение войск, если главному шта-
бу не было известно точное расположение боевых подразделений и
численность солдат в каждом из них. Не представлялось возможным
передавать приказы от высших армейских чинов к низшим, если ди-
визии находились отдельно от своих корпусов, а полки - от своих
бригад и дивизий. Другим условием нормальной передачи приказов
по армии было соединение подразделений с теми полками, частью
которых они являлись, и упразднение временных составных боевых
частей. К тому же настало время влить поредевшие резервные (вто-
рые) батальоны в состав полков, из которых они были ранее выделе-
ны. Сразу после заключения перемирия Барклай принялся энергич-
но решать эти вопросы. В течение недели были изданы новые табли-
цы с перечислением бригад, дивизий и корпусов, к которым
относился каждый полк, и указанием на то, где должны располагать-
ся и квартировать все эти боевые подразделения. К концу июня Бар-
клай завершил порядка 95 % объема работы по приданию армии чет-
кой и логичной структуры. До тех пор пока существовали «партизан-
ские» отряды, а большинство казачьих частей были соединены с
отдельными эскадронами регулярной кавалерии, абсолютный успех
был невозможен25.
Оставалось решить еще одну жизненно важную задачу: ввести в
состав полевой армии десятки тысяч войск подкрепления, прибыв-
ших за время перемирия. Часть их составляли бойцы, возвращавши-
еся из госпиталей и отдельных частей, отправленных ранее для вы-
полнения специальных задач. Будучи ветеранами, они представляли
собой особую ценность. Однако большая часть вновь прибывших -
общей численностью 200 тыс. человек - поступила из резервных
подразделений которые были сформированы в России зимой 1812—
1813 гг. из свежих рекрутов. Для каждого полка, принимавшего уча-
стие в боевых действиях, внутри России были созданы состоявшие
из 1 тыс. человек резервные батальоны, разделенные на четыре роты.
План Александра состоял в том, что после завершения подготовки
этих новых батальонов часть их будет направлена на усиление поле-
вой армии, но достаточное количество личного состава останется в
тылу и займется подготовкой новой партии рекрутов. Это вернуло
бы батальону полную боеспособность и позволило своевременно вы-
слать еще более крупные подкрепления для соединения с полевой
армией. Похожие меры предполагалось принять в отношении артил-
лерии и кавалерии. Что касалось последней, то для каждого полка,
436
принимавшего участие в боевых действиях, во внутренних районах
империи намечалась подготовка двух резервных эскадронов числен-
ностью 201 человек каждый26.
Всего в 1812-1814 гг. в армию было призвано более 650 тыс. чело-
век. Большая их часть оказалась в армии в результате трех всеобщих
призывов, которые были проведены между августом 1812 и августом
1813 г. (83-й, 84-й и 85-й рекрутские наборы) и затронули почти все
губернии Российской империи. Помимо этого, однако, на отдельные
губернии распространялись специальные, менее крупные призывы.
Поскольку задача набора солдат для ополчения была возложена на
дворянство, упомянутые призывы касались прежде всего 40 % госу-
дарственных крестьян, проживавших на казенных землях. Россий-
ские власти сознавали, что без облегчения существовавших на тот
момент требований они могли бы не набрать необходимое число ре-
крутов. Поэтому призывной возраст для новых рекрутов был повы-
шен до 40 лет, минимальный рост понижен до полутора метров, и на
службу стали принимать мужчин с незначительными физическими
отклонениями. Большой спрос на рекрутов означал, что в большом
количестве стали призываться женатые и мужчины старших возрас-
тов. Даже если бы им удалось пережить войну, они оказывались пе-
ред необходимостью несения службы в мирное время в течение не
одного десятка лет. Десятки тысяч женщин никогда больше не виде-
ли своих мужей, но не имели права снова выйти замуж, а многие мо-
лодые семьи лишились основного кормильца27.
Согласно положениям 1810 г. о государственных крестьянах, ре-
крутские списки должны были быть составлены таким образом, что-
бы, с одной стороны, обеспечить равномерное распределение повин-
ности между крестьянскими хозяйствами, а с другой, чтобы это бре-
мя возлагалось на крупные семьи с большим числом лиц мужского
пола, а не на маленькие семьи, для которых оно было непосильно28.
В 1812 г. рекрутские присутствия получили от военного министер-
ства приказ проверить эти списки; по крайней мере в Рязанской гу-
бернии (о которой имеются наиболее полные сведения) списки пред-
ставлялись вместе с самими рекрутами, чтобы продемонстрировать,
что процедура набора была проведена должным образом29.
Памфил Назаров был государственным крестьянином, призван-
ным на военную службу в сентябре 1812 г. Его мемуары предостав-
ляют уникальную возможность взглянуть на систему рекрутского
набора снизу. Нигде в своих воспоминаниях Назаров не пишет о
том, что был призван несправедливо. На основе записей о предыду-
щих рекрутах, набранных из его семьи, и исходя из числа имевших-
ся в ней взрослых мужчин, следует, что семья Назаровых стояла на
очереди по части отправки в армию нового рекрута. Как это всегда
437
случалось, общинное правление останавливало свой выбор на опре-
деленной семье, а не отдельном ее члене. Кого именно следовало от-
править в армию, решала сама семья. В ту эпоху большинство кре-
стьян жили большими семьями, объединявшими нескольких жена-
тых братьев с детьми. Не было ничего предосудительного в том, что
глава семьи, как правило, отдавал в рекруты племянников и даже
братьев вместо собственных сыновей. Но в случае с семьей Назаро-
вых, было очевидно, что выбор мог пасть только на Памфила. Оба
его старших брата были женаты: у одного из них были дети, другой
был слаб здоровьем. Его младший брат еще не достиг призывного
возраста.
Памфил, напротив, был физически крепким неженатым юношей
двадцати лет от роду. Ни один член семьи не желал с ним расставать-
ся: на несколько дней в доме воцарилась атмосфера грядущего несча-
стья, в особенности Памфил с матерью временами не могли сдержать
слез. В сентябре 1812 г. Наполеон дошел до центральных районов
России. В момент призыва Памфила пала Москва, а его родная Твер-
ская губерния оказалась под угрозой. Однако Памфил не был охва-
чен патриотическим чувством и не думал о широком политическом
контексте происходивших событий. Вместо этого им владело чувство
глухой тоски и страха перед необходимостью покинуть привычный
для него мир семьи и родной деревни и с головой окунуться в чуж-
дую ему и жестокую жизнь солдата. Единственной опорой для Пам-
фила, как и для подавляющего большинства крестьянских рекрутов
в те годы, служила основанная на смирении сила духа, а также мо-
литва и покорность воле Божьей.
До рекрутского присутствия, располагавшегося в Твери, Памфи-
ла провожали братья и дед. Тверской губернатор по долгу службы
возглавлял присутствие и лично осмотрел Памфила в скором поряд-
ке. Медицинский осмотр едва ли был более тщательным. Как только
Памфил заявил, что находится в добром здравии, весь осмотр огра-
ничился проверкой зубов и беглым взглядом на его тело. После этого
сразу же последовали два основных обряда ритуала, проводившиеся
над русским рекрутом: Памфилу выбрили лоб, и он принес воинскую
присягу. В течение нескольких дней рекруты были отправлены в Пе-
тербург - поскольку доставить их требовалось быстро, они продела-
ли путь на телеге. После назначения в полк Памфил Назаров пере-
жил типичные для новобранца ситуации. Испытав шок от столь нео-
жиданного погружения в чуждую и суровую среду, он сильно заболел:
пока он был в горячке, продлившейся две недели, все его деньги и
одежду украли. Удар кулаком в лицо, полученный от младшего
унтер-офицера, которому Памфил отказался оказать неуставную
услугу, был столь же типичным явлением, как и удар палкой за ошиб-
438
ки, допущенные им в обращении с порохом и свинцом на первых
учебных стрельбах.
Тем не менее отнюдь не во всех сторонах военной жизни Памфи-
лу Назарову сопутствовали страдания и неудача. Великий князь
Константин лично произвел смотр новых рекрутов и назначил их на
службу в полк в Петербурге. При росте 1,60 м Памфил был недоста-
точно высок для службы в Преображенском или Семеновском пол-
ках, но Константин отправил его в легкую пехоту лейб-гвардии Фин-
ляндского полка. Став лейб-гвардейцем Памфил получил лучшее
жалование и настоящий мундир вместо убогого рекрутского мунди-
ра, носить который пришлось большинству рекрутов в 1812-1813 гг.
Служба в лейб-гвардии была непростым делом: Финляндский полк
понес тяжелые потери при Бородино и Лейпциге. Тем не менее пол-
ки лейб-гвардии, как правило, держали в резерве: служба в них во
время кампании отличалась от той еженедельной мясорубки, в кото-
рой оказывались некоторые полки регулярной пехоты. Хотя Памфил
Назаров был ранен при Лейпциге, к моменту падения Парижа он
снова был в строю и вместе с товарищами испытывал чувство гордо-
сти от победы. В отличие от большинства мужчин, призванных в
1812 г., ему было суждено снова увидеть семью: будучи надежным и
образцовым лейб-гвардейцем, за одиннадцать лет после войны он
трижды получал разрешение на отпуск. Еще более необычным стало
то, что, находясь на службе в Финляндском полку, Памфил научился
читать и писать. Выйдя в отставку после двадцати трех лет службы в
лейб-гвардии, он постригся в монахи, и стал одним из двух рядовых
солдат русской армии той эпохи, оставивших после себя мемуары30.
До тех пор пока рекруты отвечали требованиям к росту и состоя-
нию здоровья, правительство предоставляло помещикам возмож-
ность решать, кто именно из принадлежащих им крестьян отправит-
ся в армию. Более состоятельные крестьяне и, разумеется, их соседи
со средним достатком предпочитали возложить тяжесть рекрутского
набора на плечи бедных односельчан, вносивших меньшую лепту в
собираемые с общины налоги. Помещик мог разделять взгляд кре-
стьянской общины на то, что рекрутчину следовало использовать
для того, чтобы избавить деревню от маргинальных и не приносив-
ших дохода семей. С другой стороны, некоторые знатные землевла-
дельцы пытались соблюсти очередность рекрутской повинности и
защитить уязвимые крестьянские семьи. Преуспевали они в этом
или нет, во многом зависело от управляющих имений, поскольку бо-
гатые аристократы владели многим имуществом, а их самих в любом
случае чаще всего следовало искать в Петербурге, Москве или на во-
инской службе. Успех также мог зависеть от природы крестьянского
общества в том или ином поместье. В тех имениях, которые были в
439
большей степени ориентированы на рынок и в меньшей - заняты ис-
ключительно сельскохозяйственной деятельностью, находившемуся
на значительном удалении помещику было трудно особенно трудно
контролировать состоятельных крестьян.
Одним из десяти земельных владений Ш. К. Ливен было поме-
стье Баки в Костромской губернии общей площадью 70 тыс. га31. Рас-
положенное за сотни километров к северу от Москвы, Баки было не
приспособлено для ведения сельского хозяйства. Свыше 4 тыс. кре-
стьян, проживавших в имении, сами обеспечивали себя едой, но глав-
ным богатством этих земель были леса. Более состоятельные кре-
стьяне в действительности являлись купцами: они владели баржами,
на которых справляли лес вниз по Волге, временами до самой Астра-
хани, располагавшейся на берегах Каспийского моря. Один из самых
богатых крестьян Баки Василий Воронин имел в своем распоряже-
нии множество барж и нанимал большое количество крестьян. В со-
став управления общиной входил его зять Петр Пономарев. Будучи
единственным по-настоящему грамотным крестьянином во всем
имении, Пономарев являлся мощным связующим звеном между ли-
цами, управляющими имением, и крестьянством. Например, в 1800-
1813 гг. Воронин, используя имевшуюся у него власть, сделал так,
что рекрутский призыв ни разу не коснулся ни его семьи, ни посто-
янных покупателей, ни работавших на него людей. Управляющий
имением Иван Обручев мирился с властью Воронина. Возможно,
здесь имел место подкуп. Быть может, Обручев желал просто спо-
койной жизни. Возможно, он стал бы утверждать, что, признавая ре-
альный расклад сил внутри имения, он тем самым отстаивал интере-
сы тех, кто его нанял32.
Инструкции, которые дала заранее Ш. К. Ливен, состояли в том,
что вся крестьянская община должна была собраться и решить, ка-
кие дворы могут участвовать в рекрутской повинности, и что затем
этим семьям следовало тянуть жребий, чтобы установить очеред-
ность отправки своих членов для службы в армию. Ливен также рас-
порядилась о том, чтобы мелкие крестьянские дворы были освобож-
дены от участия в этой процедуре. В 1812-1813 гг. эти принципы
были проигнорированы. Кандидатами в рекруты стали многие един-
ственные кормильцы в семьях, что имело трагические последствия
для их жен и детей, поскольку семья, не имевшая в своем составе
взрослого мужчины, теряла право на земельный надел. В Староусте,
одном из многочисленных имений, в рекруты было отдано шестеро
мужчин, и двое из них являлись единственными кормильцами в се-
мье. Столь же плохо обстояли дела и у братьев Феофановых: двое из
трех братьев в 1812 забрали в армию. Между тем заправлявшая в де-
ревне семья Макаровых, в которой было семеро годных к воинской
440
службе мужчин, не только не дала рекрутов в 1812-1814 гг., но ни
разу не сделала этого за все пятьдесят лет, в течение которых в поме-
стье велись рекрутские списки33.
В 1813 г. Шарлота Ливен уволила управляющего имением и на-
значила на его место Ивана Кременецкого, ранее служившего в во-
енном министерстве в качестве личного секретаря Барклая де Толли.
Расследование, проведенное впоследствии Кременецким, выявило
тот факт, что пятьдесят крестьянских дворов в имении не поставля-
ли рекрутов на протяжении более тридцати лет существования спи-
сков. Кострома входила в состав третьего округа ополчения: в отли-
чие от первых двух округов, ополчение здесь было сформировано
лишь частично. Впоследствии правительство потребовало от Баки
сорок свежих рекрутов, чтобы уравнять тяжесть рекрутской повин-
ности на селе между частновладельческими и государственными
крестьянами.
Ш. К. Ливен распорядилась о том, чтобы вместо отправки в ар-
мию сорока новобранцев были приобретены рекрутские квитанции
(каждая из которых стоила 2 тыс. руб.), и чтобы те крестьянские дво-
ры, которые в прошлом не отдавали членов своих семей в рекруты,
внесли за них плату. Каждый из семнадцати крестьянских дворов за-
платил по 2 тыс. руб., что было сопоставимо с годовым жалованием
генерал-майора русской армии. Этот факт отражает вызывающие не-
доумение реалии российского общества того времени: семнадцать
неграмотных крестьян из захолустных мест Костромской губернии
могли внести столь крупные суммы и при этом не разориться. Хотя
на какое-то время установилось некоторое подобие справедливости,
в долгосрочном плане тактика Кременецкого сплотила против него
состоятельных крестьян, имение стало неуправляемым и пришло в
упадок. Возможно, мораль этой истории такова. Император не мог
править Россией образца начала XIX в. без опоры на дворянство.
Быть может, имение Баки, представлявшее собой Российскую импе-
рию в миниатюре, не могло управляться или по крайней мере эффек-
тивно эксплуатироваться без взаимодействия с проживавшими в нем
зажиточными крестьянами34.
Александр I и Аракчеев остро ощущали потребность скорейшей
доставки подкреплений для полевых армий. Новгородский губер-
натор, подгоняемый военным министром, который сам испытывал
давление со стороны императора, докладывал в начале марта 1813 г.,
что проводит набор рекрутов со всей строгостью, но что в его губер-
нии некоторые деревни отстоят от губернской столицы более чем на
700 км, а «дороги» в то время года представляли собой море грязи35.
Ни одно из оправданий не помогло тамбовскому губернатору, кото-
рый в декабре 1812 г. был смещен с занимаемого поста по причине
441
медлительности и некомпетентности, проявленных в ходе проведе-
ния рекрутского набора.
Губернаторы, в свою очередь, оказывали давление на подчинен-
ных и прежде всего - на Корпус внутренней стражи, стремясь завер-
шить набор как можно скорее. Обычно эти отряды были плохо под-
готовлены и сильно перегружены прочими обязанностями. В губер-
ниях, затронутых наполеоновским вторжением, вопрос поддержания
внутреннего порядка становился основным, поскольку крестьяне
временами грозили поднять «мятеж», а по деревням и окрестным ле-
сам бродили мародеры. Многие солдаты находились в отлучке, сопро-
вождая военнопленных, тогда как некоторые из лучших офицеров
были направлены для несения службы в полки Лобанова-Ростовского.
Вдобавок отряды внутренней стражи были обязаны сопровождать все
большее количество рекрутов к месту обучения, которые обычно на-
ходились на расстоянии сотен километров от их родных губерний.
Рижский батальон внутренней стражи прибыл в г. Венден Лифлянд-
ской губернии 2 февраля 1813 г. с целью оказания помощи в наборе
рекрутов. На момент прибытия он состоял из 25 офицеров и 585 сол-
дат: ко времени отбытия ему пришлось отрядить такое количество
личного состава для сопровождения и исполнения других обязанно-
стей, что в нем осталось 9 офицеров и 195 солдат. Батальон был так
измотан и разочарован непрестанными рейдами по деревням, отлав-
ливая скрывавшихся рекрутов, что порой они хватали первого, кто
попадался им на обочине, чтобы выполнить разнарядку36.
Чиновники и предводители дворянства лезли из кожи вон, чтобы
набрать необходимое количество рекрутов, однако принудительная
массовая мобилизация населения во время войны во многих отноше-
ниях была смыслом существования царской администрации. Перед
системой вставала сложная задача, для решения которой она и за-
думывалась. Еще более сложным был поиск достаточного количе-
ства офицеров для разросшейся армии - отчасти потому, что чис-
ленность верноподданных и образованных кандидатов на эту роль
была не так уж велика, но прежде всего, потому что потенциальных
офицеров редко можно было силой призвать на военную службу.
В 1812-1814 гг. боевые генералы чаще сетовали на нехватку офице-
ров, чем солдат.
В 1812-1814 гг. самым крупным источником пополнения офицер-
ских кадров были дворянские унтер-офицеры, в пехоте имевшие зва-
ние подпрапорщика, а в кавалерии - юнкера37. Они соответствовали
корабельным гардемаринам военно-морских сил Великобритании,
иначе говоря, кадетам, которые проходили курс обучения, прежде
чем получить офицерское звание. В мирное время большая часть пе-
хотных и кавалерийских офицеров получала звание именно таким
442
образом. Итак, русская армия в июне 1812 г. отправилась на войну, рас-
полагая большим количеством молодых кадетов, готовых занять посты,
которые освобождались в результате боевых потерь и учреждались по
мере расширения состава армии. При появлении свободных мест вы-
бор почти всегда в первую очередь падал на них. В 1812-1814 гг., на-
пример, тридцать один юноша получил звание поручика лейб-
гвардии Егерского полка, а восемнадцать из них служили в полку до
начала войны в качестве дворянских унтер-офицеров. За исключени-
ем одного, все они получили офицерское звание в 1812 г. Впослед-
ствии полку пришлось привлечь иные источники получения свежих
офицерских кадров. Подобные явления имели место и в других ча-
стях армии38.
Второй по численности группой новоявленных офицеров были
те, кто не являлись сыновьями дворян или офицеров39. Большинство
получили назначение в те же полки, где они несли унтер-офицерскую
службу в мирное время, унтер-офицеры лейб-гвардии часто перево-
дились в армейские полки. Двумя главными требованиями к канди-
дату на повышение в чине были храбрость и лидерские качества,
проявленные на поле боя; кроме того, он должен был уметь читать и
писать. Некоторые рядовые получили повышение в XVIII в. и в пер-
вое десятилетие царствования Александра I, но потребности военно-
го времени вызвали заметный рост их численности в 1812-1814 гг.
Ключевой момент настал в начале ноября 1812 г., когда Александр,
столкнувшись с острой нехваткой офицеров, приказал своим воена-
чальникам «произвесть по пехоте, кавалерии и артиллерии сколько
найдется юнкеров и унтер-офицеров, хотя и не из дворян, в офицеры
из заслуживающих сие звание по службе своей, поведению, отличи-
ям и храбрости»40.
Как только иссяк потенциальный запас офицеров в армейских
полках, пришлось начать их поиск где-то еще. Одним из ключевых
источников были кадеты так называемого Дворянского полка: этот
урезанный вариант кадетского корпуса, подготовка в котором велась
по ускоренной программе, являлся главным нововведением Военно-
го министерства, принятым в предвоенные годы с целью выпуска
дополнительных офицерских кадров для растущей армии. В 1808-
1811 гг. Дворянский полк направил в армию 1683 кадета. В 1812 г.
он выпустил еще 1139 человек, хотя многие из этих молодых офице-
ров добрались до своих частей только к началу 1813 г. После выпу-
ска многих кадетов и издания многочисленных инструкций Дворян-
ского полка для резервных отрядов в конце 1812 г. последовало вре-
менное затишье, но зимой 1812-1813 гг. в «полк» пошел новый
поток молодых людей, и в 1814 г. многие из них покинули его стены.
К тому времени, однако, бывшие кадеты численно уступали граж-
443
данским лицам, которые переходили на службу в армию, порой под
давлением своих начальников. Некоторые из этих воинов служили в
армии до поступления на гражданскую службу, равно как и большая
часть многочисленных офицеров ополчения, которые в 1813-1814 гг.
переводились в регулярные полки41.
Зимой и в начале весны 1812-1813 гг. сбор и подготовка новых
резервных формирований проходили в четырех основных центрах.
На северо-западе России Петербург и Ярославль готовили подкре-
пления для лейб-гвардии, гренадерских частей и корпуса Витген-
штейна. 77 тыс. пехотинцев и 18,8 тыс. кавалеристов для основных
сил армии Кутузова были собраны неподалеку от Нижнего Новгоро-
да, в 440 км к востоку от Москвы. Ранее подготовка полков, создавае-
мых по приказу Александра сразу после начала наполеоновского
вторжения, была поручена генералам А. А. Клейнмихелю и Д. И. Ло-
банову-Ростовскому. Теперь же император назначил их командовать
новыми резервными формированиями в Ярославле и Нижнем Нов-
городе соответственно. Более чем семь недель спустя с момента от-
дачи приказа Клейнмихелю Александр давал инструкции генерал-
лейтенанту П. К. Эссену о подготовке 48-тысячного подкрепления
для армии Чичагова. Главный штаб Эссена располагался в крепости
города Бобруйск в Белоруссии, в 150 км к юго-востоку от Минска.
Эссен испытывал столь острую нехватку офицеров, которые должны
были тренировать его рекрутов и командовать ими, что выполнил
поручение с большим опозданием. В конечном счете его батальоны
прибыли к театру военных действий на три месяца позже остальных
подкреплений и едва подоспели к Лейпцигской битве. Если бы
остальные резервы прибыли с таким же опозданием, русская армия
сыграла бы гораздо более скромную роль в ходе осенней кампании, и
Наполеон имел бы шанс нанести поражение коалиции в августе и
сентябре 1813 г.42
Поздней осенью и зимой 1812 г. Д. И. Лобанов-Ростовский отча-
янно пытался приступить к формированию своих батальонов в усло-
виях полного беспорядка, воцарившегося после оставления Москвы.
Александр и Кутузов, отделенные друг от друга сотнями километров
и силами наполеоновской армии, отдавали Лобанову противоречи-
вые приказы. Последний утратил связь со многими из офицеров и да-
же генералов, которые, как предполагалось, должны были помочь ему
с подготовкой новых батальонов. Сильной головной болью был также
поиск снаряжения. После уничтожения комиссариатских складов в
Москве немыслимо стало раздобыть новое обмундирование, повозки
или медные котелки, которые солдаты использовали для приготовле-
ния пищи. Последнее обстоятельство было особенно затруднительно
для неопытных рекрутов, не привыкших попрошайничать43.
444
К зиме 1812 г. в России стали заканчиваться и ружья. Производ-
ство в Туле было прервано, а привоз ружей из Великобритании требо-
вал времени, но даже их не хватало для удовлетворения всей потреб-
ности. В начале ноября Александр приказал Лобанову-Ростовскому
поставить 776 ружей в каждый резервный батальон численностью
1 тыс. человек, формированием которых тот занимался. Учитывая,
что значительная часть свежих рекрутов выбыла из строя по болезни
и от истощения, предполагалось, что остальные 224 солдата должны
были получить ружья от товарищей, оставленных позади в ходе
длинного марша, конечной целью которого было соединение с сила-
ми полевой армии. Хотя эта политика, вероятно, была прагматичной
и необходимой, она не способствовала укреплению морального духа
новобранцев44.
При всех тех невероятных затруднениях, с которыми столкнулся
Лобанов, военное министерство неизбежно должно было подвер-
гнуться серьезной критике за недостаточно оперативное продоволь-
ственное обеспечение войск и их снаряжение. В этих условиях, одна-
ко, А. И. Горчаков и его подчиненные зимой 1812-1813 гг. действова-
ли в пределах разумного: центральное комиссариатское управление
министерства вместе с офицерами снабжения отправились в Ниж-
ний Новгород на подмогу Лобанову. Их задача стала еще более труд-
но выполнимой, когда в декабре войска Лобанова начали затяжной
марш от Нижнего Новгорода к новому месту дислокации в Белице
(Белоруссия), общей протяженностью свыше тысячи километров.
Закономерность этого маневра была очевидна. Поскольку театр во-
енных действий переместился в Германию, появилась необходимость
сосредоточить резервы в западных приграничных районах империи.
Военный министр, однако, ранее изо всех сил старавшийся доставить
оружие и снаряжение в Нижний Новгород, теперь, среди зимы, вы-
нужден был перенаправить этот поток через сельские районы, в ко-
торых война все перевернула вверх дном45.
Организовать марш многотысячной массы неопытных войск также
было непростым делом. Пока Лобанов-Ростовский был занят тщатель-
ными приготовлениями, требовавшими его внимания, он неожиданно
получил срочный приказ «Высочайшим Государя Императора именем»
«без малейшего упущения времени» и с «крайней строгостью» отвлечь
часть своих сил на подавление мятежа в рядах Пензенского ополче-
ния. Мятеж был подавлен без особых усилий, однако тон инструкций
графа Н. И. Салтыкова выдавал сильные опасения правительства, что
толпы вооруженных крестьян и казаков из числа ополченцев могут
устроить резню там, где за сорок лет до них орудовал Пугачев46.
Лобанов-Ростовский доложил Александру о своем приезде в
Белицу 1 февраля 1813 г. Именно тогда начались самые серьезные
445
испытания. Территория дислокации его войск включала три губер-
нии: Черниговскую на севере, Могилевскую на юге, и Минскую на
юго-востоке. Сегодня это были бы территории северной и цен-
тральной Украины, юго-востока Белоруссии, а также район Черно-
быля. В 1812 г. эти земли значительно уступали центральной части
Великороссии по благосостоянию и численности населения. Се-
рьезным вызовом была уже необходимость в одночасье разместить
80 тыс. человек, что по местным масштабам равнялось численно-
сти населения целого города. Огромные усилия были потрачены
на то, чтобы поселить, прокормить и обучить войска, а также пре-
доставить им медицинское обслуживание47.
Однако едва были проведены в жизнь эти мероприятия, как 1 мар-
та Лобанов получил от Александра два новых распоряжения. Эти
приказы дышали нетерпением и жестокосердием, которые являлись
отличительными признаками А. А. Аракчеева, помощника Алексан-
дра по всем вопросам, касавшимся резервов и мобилизации тыла.
Первую волну подкреплений требовалось направить в расположение
полевой армии немедленно. Лобанов был обязан лично досматри-
вать перед отправкой каждое боевое подразделение, чтобы убедиться
в том, что они имеют все необходимое снаряжение и провиант. Затем
ему самому с остатками войск предстояло двинуться за сотни кило-
метров на северо-запад в направлении русско-польской границы, к
Белостоку. Ранее император принял решение создать объединен-
ную Резервную армию, которая размещалась бы в районе Белостока
и несла ответственность за обучение всех будущих подкреплений и
их отправку в полевые армии. Даже согласно первоначальному
замыслу, численность этой армии должна была составлять свыше
200 тыс. человек. Лобанов был назначен ее главнокомандующим и
получил приказ немедленно представить план развертывания новой
Резервной армии48.
Лобанов не преувеличивал, когда 1 марта ответил Александру, что
питает опасения на свой счет, что его физических сил не хватит на то,
чтобы вынести подобное бремя. Последовавшие месяцы, несомнен-
но, были самым волнительным периодом его жизни. В течение неде-
ли он представил Александру план организации и расквартирования
новой Резервной армии. Сразу после получения 1 марта приказов от
Александра, предписывавших немедленную отправку подкреплений,
Лобанов отвечал: «Ваше Величество может делать со мной все, что
пожелает, и я сложу голову на плахе», но выполнить эту команду бы-
ло совершенно невозможно. Однако он действительно обещал сде-
лать все, что было в его силах для ускорения отправки войск и ока-
зался верен своему слову. К середине марта он отправил в полевую
армию подкрепления общей численностью 37 484 человека49.
446
Не только Лобанов, однако, страдал от срочной потребности по-
левой армии в подкреплениях. Из 37 тыс. человек 2350 умерли к мо-
менту прибытия подразделений в Варшаву, и еще 9593 человека от-
стали из-за болезней и истощения. Подкрепления, посланные из Пе-
тербурга и Ярославля, понесли схожие потери. Лобанов впоследствии
отнес большую их часть на счет истощения: многие из числа выбыв-
ших - почти все они были рекрутами-новобранцами - за последние
несколько месяцев прошли маршем 3 тыс. км и более, пробираясь че-
рез снег и грязь, а под конец через разоренные войной земли, в кото-
рых свирепствовал сыпной тиф. Через некоторое время большинство
из тех 9 тыс. человек, которые отстали по пути, должны были попра-
виться и вернуться в свои батальоны. Тем не менее масштаб потерь
свидетельствует о том, со сколь огромными трудностями столкну-
лась Россия, стремившаяся в эти переломные месяцы доставить под-
крепления к театру военных действий50.
Среди всех трудностей, которые пришлось преодолеть Лобанову
и его соратникам, величайшее испытание в 1812-1813 гг. выпало на
долю генерала А. С. Кологривова, которому было поручено форми-
рование основной массы кавалерийских резервов армии. Ему пред-
стояло проделать неимоверную работу. Подготовка кавалеристов бы-
ла гораздо более сложным делом, чем превращение рекрутов в бое-
способную пехоту. При наличии хорошего человеческого материала
и квалифицированных кадров, проводивших обучение, годных к
службе пехотинцев можно было подготовить за три месяца. Для под-
готовки кавалерии требовалось как минимум в три раза больше вре-
мени. Кавалерийский рекрут нуждался в такой же начальной строе-
вой подготовке, что и пехотинец. Крестьянский рекрут должен был
уметь стоять прямо, отличать право от лева и идти строевым шагом.
Короче говоря, он должен был стать солдатом. Кавалерийскому ре-
круту требовались навыки владения как холодным, так и огнестрель-
ным оружием. В условиях военного времени необходимость уско-
ренного обучения рекрутов приводила к тому, что в кирасирских и
драгунских полках огневая подготовка могла поначалу вестись вете-
ранами. Но легкий кавалерист, ничего не знавший о принципах
стрельбы, об огнестрельном оружии и правилах несения сторожевой
службы, представлял опасность для своих товарищей51.
Самым сложным было первое знакомство крестьянского рекрута
со своим конем. В отличие от казаков, выросших в седле, немногие
крестьяне умели ездить верхом, хотя на руку Кологривову было то,
что большая часть первой 20-тысячной партии рекрутов являлись
выходцами из южных Орловской, Воронежской, Тамбовской и Ки-
евской губерний, где было много лошадей, а в некоторых районах -
еще и конезаводов. Лошади, взятые для русской легкой кавалерии и
447
драгунских войск из степных табунов, были храбрыми животными.
Непродолжительная, но беспощадная дрессировка часто приводила
к тому, что поначалу с ними было трудно совладать. Не упрощало ре-
круту жизнь и то обстоятельство, что в военное время кобыл прихо-
дилось принимать в армию больше обычного. Это не добавляло ис-
правности кавалерийским эскадронам, укомплектованным жеребца-
ми. Несмотря на все перечисленные сложности, кавалерийскому
рекруту приходилось быстро управляться со своей лошадью. Он дол-
жен был научиться ездить верхом сначала в одиночку, а затем в
строю, совершая все более сложные маневры на все большей скоро-
сти. Ключевым моментом было также умение поить, кормить свою
лошадь и заботиться о ней должным образом, в противном случае ка-
валерийский полк в условиях военных тягот быстро бы утратил свою
целостность52.
В 1813-1814 гг. русская кавалерия получала лошадей из несколь-
ких источников. Полевая армия реквизировала и даже иногда поку-
пала некоторое количество лошадей в государствах, через которые
пролегал ее маршрут: самым удачным ее ходом был захват части кон-
ных заводов короля Саксонии. Весной 1813 г., однако, Александр
распорядился, чтобы за границей лошадей больше не покупали, по-
скольку в России они обходились гораздо дешевле. Всех кавалери-
стов полевой армии, под которыми пали лошади, отсылали обратно к
Кологривову для получения новых лошадей и оказания помощи в
формировании резервных эскадронов53.
Небольшое число лошадей, приобретавшихся в России, поступа-
ло из казенных конюшен - как зимой 1812-1813 гг., так и впослед-
ствии. Это были хорошие животные, но большая их часть являлась
резервом для кирасир и драгун лейб-гвардии54. Гораздо больше ло-
шадей приобреталось усилиями офицеров, отвечавших за конское
пополнение, иначе говоря, обычным порядком, принятым в мирное
время. Однако сами по себе эти офицеры не могли удовлетворить
сильно возросшие потребности военного времени/Кроме того, цены
на лошадей сильно выросли55. В сентябре 1812 г. Александр напра-
вил командира Корпуса внутренней стражи Е. Ф. Комаровского в
Волынь и Подолье для набора лошадей вместо рекрутов. Он обеспе-
чил доставку более 10 тыс. лошадей - этого количества была доста-
точно для пятидесяти полноценных эскадронов - из двух губерний.
Затем эта схема была применена по всей империи, а Комаровского
назначили ответственным за ее исполнение. Через некоторое время
он отправил генералу Кологривову еще 37 810 лошадей. Кроме того,
начиная с зимы 1812-1813 гг. губернаторы купили для кавалерии
Кологривова 14 185 лошадей. Столь крупные цифры свидетельству-
ют о том, как богата была Россия лошадьми, особенно если учесть,
448
что сюда не было включено большое количество животных, приоб-
ретенных для артиллерии и армейских обозов56.
Помимо приобретения новых лошадей, руководство армии при-
ложило немалые усилия к тому, чтобы сохранить тех, что у нее уже
были. В декабре 1812 г. Кутузов приказал кавалерийским военачаль-
никам «от кавалерии отобрать лошадей, не могущих вынести труд-
ностей кампании, больных, раненых и совершенно худых отправить
по левому берегу Днепра к стороне Сычевского уезда, где и неприя-
тель не был, и продовольствие изобильное»57. Вплоть до взятия рус-
скими Парижа в 1814 г. поддерживался курс на предоставление ло-
шадям возможности для отдыха и восстановления сил в специально
отведенных для этого помещениях, располагавшихся за линией аван-
постов. Невозможно сказать, какое именно количество лошадей ока-
залось в первом атакующем эшелоне, но оно, несомненно, было зна-
чительным. Одна 2-я кирасирская дивизия отправила 164 из тысячи
лошадей, имевшихся в ее распоряжении, и у нас нет оснований пола-
гать, что это не было типичным явлением58.
В начале лета 1813 г. поручик Дурова, молодой офицер уланского
полка, вышла на службу после взятого по болезни отпуска. Дурова
была уникальным офицером российской армии - женщиной, много
лет прослужившей в армии и в течение всего этого времени хранив-
шей свою тайну. Подобно всем шедшим на поправку военнослужа-
щим, которые направлялись из России для несения активной военной
службы, она получила назначение в Резервную армию, что сильно об-
легчало задачу пополнения рядов последней ветеранами. Дурову от-
правили в кавалерийское депо, которое на тот момент переместилось
в Слоним, приказав ей и еще трем офицерам «откармливать усталых,
раненых и исхудавших лошадей всех уланских полков». Она добавля-
ла: «...на мою часть досталось сто пятьдесят человек и сорок человек
улан для присмотра за ними», что является лишним напоминанием о
том, как много сил отнимала забота о лошадях в кавалерийских ча-
стях. Каждое утро после завтрака «иду осматривать свою паству, раз-
мещенную по конюшням; при мне ведут их на водопой; по веселым и
бодрым прыжкам их вижу я, что уланы мои следуют примеру своего
начальника: овса не крадут, не продают, но отдают весь этим прекрас-
ным и послушным животным; вижу, как формы их, прежде искажен-
ные худобою, принимают свою красивость, полнеют, шерсть прилега-
ет, лоснится, глаза горят, уши, едва было не повисшие, начинают бы-
стро двигаться и уставляться вперед»59.
Наряду с лошадьми Кологривову прежде всего были нужны под-
готовленные кадры. К зиме 1812 г. в составе кавалерийских полков
полевой армии имелось великое множество эскадронов неполной
численности, обычно с непропорционально малым числом обер- и
449
унтер-офицеров. По предложению Александра Кутузов создал в
большинстве кавалерийских полков три, два или в крайнем случае
всего один полностью укомплектованный эскадрон для несения
службы в боевой обстановке. Остальные обер-, унтер-офицеры и ве-
тераны были отправлены в помощь Кологривову, работавшему над
формированием резервной кавалерии. В ходе весенней кампании
1813 г. Смоленский драгунский полк, например, разместил два
эскадрона в расположении полевой армии. Тогда же 18 офицеров и
89 прочих военнослужащих полка были посланы в Слоним для сое-
динения с Кологривовым60. Изобиловавший статистическими сведе-
ниями подробный рапорт о Резервной армии, который Лобанов пред-
ставил в конце войны, свидетельствовал, что в составе кавалерии Ре-
зервной армии было гораздо больше ветеранов и значительно больше
обер- и унтер-офицеров по сравнению с пехотой. Если принять в рас-
чет особенности кавалерийской подготовки и службы, этот факт пред-
ставляется чрезвычайно важным61.
Щедрые поступления лошадей, офицеров и опытных солдат во
многом объясняют, почему Кологривов достиг успеха в формирова-
нии кавалерийских резервов, но не раскрывают всей сути явления.
По свидетельству адъютанта Кологривова поэта А. С. Грибоедова, его
шеф организовал не только конский лазарет, кузницы и прочие вспо-
могательные части кавалерийского депо, но и подбирал рекрутов с
необходимыми навыками, обучал тех, кто таковых не имел, и органи-
зовывал мастерские по изготовлению конской сбруи, седел и пошиву
обмундирования, тем самым не только экономя государству крупные
суммы денег, но и освобождая себя от излишней зависимости от Ко-
миссариатского департамента Военного министерства62.
Между мартом и сентябрем 1813 г. Кологривов отправил в поле-
вую армию 106 эскадронов. В ноябре 1813 г. он послал еще 63, и поч-
ти столько же было готово к отставке. Д. И. Лобанов-Ростовский
большую часть своего времени потратил на досмотр боевых подраз-
делений Резервной армии перед их отправкой в полевую армию. Его
отзывы о кавалерии всегда были исключительно лестными. Обычно
он выражал удовлетворение и состоянием своих пехотных и артил-
лерийских резервов, но в артиллерии нарекания часто вызывали ло-
шади, а в пехоте - снаряжение. Хотя он считал большую часть гото-
вой к отправке пехоты хорошо обученной, встречались и исключе-
ния. В декабре 1813 г., например, он отмечал, что личный состав
резервов, отправляемых в тот момент для усиления корпуса Витген-
штейна, слишком молод, и ему требуется больше времени для того,
чтобы подготовиться к сражению63.
Однако, по всей вероятности, наиболее верными были суждения
иностранцев, поскольку они имели склонность к аргументирован-
450
ным сопоставлениям. 8 июня 1813 г. сэр Роберт Вильсон наблюдал,
как Александр проводил смотр резервов лейб-гвардии и гренадер,
только что прибывших из Петербурга и Ярославля. Зная о том, что
они находились на марше три последних месяца, император был по-
ражен их внешним видом:
«Тогда эти пехотинцы <...> и их материальная часть выглядели
так, словно они только что покинули казармы для участия в параде.
Всадники и их лошади выглядели столь же свежими. Воины и лоша-
ди в России представляют собой исключительно поразительный ма-
териал для военной службы. Если бы английские батальоны прошли
одну десятую часть такой же дистанции, они бы хромали в течение
последующих нескольких недель, а от их первоначального снаряже-
ния остались бы одни воспоминания. Все наши лошади охромели бы,
а их спины были бы натерты настолько, что к ним невозможно было
бы прикрепить седла»64.
Полковник Рудольф Фридрих возглавлял отдел истории прусско-
го генерального штаба. Он не сомневался в том, что русские резервы,
прибывшие во время перемирия, намного превосходили прусские и
австрийские подкрепления, которые тогда же пополнили полевые ар-
мии союзных держав. Русские были «прекрасными солдатами, хотя,
разумеется, не отличались умом, но были отважны, послушны и не-
прихотливы. Их оружие, одежда и снаряжение были очень хороши, и
в целом они были хорошо обучены». Прежде всего эти солдаты, пере-
жившие долгие месяцы изнуряющих маршей, были чрезвычайно
упрямы и никогда не унывали. Что касается кавалерии, то она была
«в целом прекрасно выезжена, хорошо обучена и имела безупречные
обмундирование и снаряжение». Единственное критическое замеча-
ние Фридриха о русских подкреплениях состояло в том, что «только
егерские полки были обучены вести перестрелку»65.
Что касается обучения, то его успешному проведению способство-
вало то, что основная часть резервов прибыла в лагеря полевой армии
к концу июня. Большинство резервных подразделений разделили на
составные части и распределили по батальонам и эскадронам армии.
В июле стояла хорошая погода, у полков полевой армии имелось сво-
бодное время, и ветераны могли спокойно завершить обучение резер-
вов, включая интенсивную стрелковую подготовку. Ф. Ф. Шуберт
был начальником штаба кавалерии барона Корфа в составе корпуса
Ланжерона. В своих мемуарах он писал:
«Из России в полки прибыли резервные эскадроны, свежие ре-
круты и запасные лошади, а обучение и тренировка воинов и лоша-
дей длились с утра до вечера: это была очень лихорадочная, кипучая
и энергичная деятельность... То же самое происходило в пехоте и ар-
451
тиллерии... Наши усилия окупились сторицей, так как под конец пе-
ремирия состояние российской армии было лучше, чем в начале вой-
ны: она была полностью укомплектована, хорошо экипирована, пол-
на храбрости и желания схлестнуться с врагом, а также имела в своих
рядах больше, чем когда бы то ни было испытанных в боях генера-
лов, офицеров и солдат»66.
Русские подкрепления, двигавшиеся весной и летом на запад, по-
полнили не только полевую армию, но также и стратегический ре-
зерв коалиции, или так называемую Польскую армию, приказ о фор-
мировании которой Александр направил Беннигсену в начале ию-
ня67. Четыре пехотных дивизии Беннигсена весной блокировали
крепости Модлин и Замостье. Часть входивших в них боевых под-
разделений также выполняли функции внутренней стражи в Поль-
ше. В какой-то момент их общая численность не превышала 8 тыс.
человек. Однако к концу перемирия только эти четыре дивизии на-
считывали 27 тыс. человек. В сентябре армия Беннигсена, вобравшая
в себя корпус ополченцев графа П. А. Толстого, повела наступление в
Силезии с целью соединения с основными силами союзников68.
Но армия Беннигсена не могла так просто отправиться в Саксо-
нию, оставляя без присмотра французский гарнизон, засевший в
Модлине и Замостье, и выводя все войска из герцогства Варшавско-
го. К началу осенней кампании Наполеон был готов к действиям в
Силезии, находясь на расстоянии одного прыжка от польской грани-
цы. Многие поляки ожидали его с нетерпением. Если бы Наполеон
пошел в наступление через Силезию, контролируемые французами
крепости в Данциге, Модлине и Замостье приобрели бы особую зна-
чимость. Когда Александр приказывал Беннигсену двигаться вперед,
он тем самым давал инструкции Резервной армии Д. И. Лобанова-
Ростовского, согласно которым она должна была пройти через гер-
цогство Варшавское, принять у Беннигсена эстафету в деле блокиро-
вания Модлина и Замостья, присматривать за Варшавой и Любли-
ном и держать в благоговейном страхе польское население. В то же
время Лобанову предписывалось продолжить обучение войск и гото-
вить новые подкрепления к отправке в полевую армию69.
В последние месяцы войны Резервная армия весьма успешно
играла ключевую роль в стратегии Александра. Развернув войска
Лобанова на территории герцогства Варшавского император, предо-
ставил свободу действий армии Беннигсена, которая смогла внести
крупнейший вклад в осеннюю кампанию 1813 г. Блокада Модлина и
Замостья, осуществлявшаяся силами Резервной армии, привела к
капитуляции обеих крепостей к исходу 1813 г. В течение всего этого
времени в полевую армию, располагавшуюся в Германии и Франции,
продолжали прибывать подкрепления. В конце войны Резервная ар-
452
мия, усиленная войсками, освободившимися после падения Данцига,
и первым эшелоном новобранцев, оказавшихся в армии в результате
85-го рекрутского набора, достигла небывалой мощи: в ее списках
значилось 7 тыс. офицеров и 325 тыс. солдат. Как это обычно бывает,
цифры на бумаге не вполне точно отражали действительную числен-
ность военнослужащих. Более того, многие из солдат были не до кон-
ца обучены и не полностью вооружены, а почти четверть - больны.
Тем не менее в случае продолжения борьбы против Наполеона нет
сомнений в том, что Россия смогла бы исполнить свой воинский долг
на поле боя. Здесь следует также упомянуть, что в тот момент, когда
другие державы могли пытаться оспорить право Александра на
Польшу, он не только располагал грозной армией, способной удер-
жать их от этого шага, но и мог указать им на свежие силы общей
численностью свыше четверти миллиона человек, находившиеся на
той самой территории, на которую он заявлял претензии70.
Примечания
1 РГВИА. Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 2888. Л. 11-13.
2 Keep J. The Russian Army in the Seven Years' War // The Military and
Society in Russia. P. 197-221. Всесторонний обзор работы тыла в годы Семи-
летней войны см. в кн.: Szabo F. The Seven Years War in Europe 1756-1763.
Harlow, 2008.
3 Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 119-120. Ян-
варский закон об армии устанавливал базовые требования к военным дорогам,
см.: ПСЗ. Т. XXXII. С. 116-118; М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 416-
417.
4 ПСЗ. Т. XXXII. С. 107-158.
5 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 214-215; Поход... С. 6-8,47-48.
6 Собрание трактатов... Т. 7. С. 88-96. См. также: Управление генерал-
интенданта Канкрина... С. 123.
7 В конце 1813 г., например, по подсчетам самого военного министерства,
за предыдущие четыре месяца оно потратило 3,9 млн руб. на продовольствен-
ное обеспечение частей Резервной армии, развернутых внутри империи, и
лишь 1,1 млн руб. на снабжение гораздо более многочисленных войск, нахо-
дившихся на территории герцогства Варшавского. Даже эти 1,1 млн руб.
были выделены по приказу Александра I, согласно которому выдававшиеся
войскам порции мяса и водки должны были оплачиваться из средств рос-
сийской казны, а не поляков, как это было раньше: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16.
Д. 3441. Л. 100-101.
8 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 332.
9 Там же. С. 29,291; Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 2.
С. 70.
10 Инструкции Е.Ф. Канкрина см.: РГВИА. Ф. 474. Оп. 1.Д. 1204, Л. 4-4 (об.).
М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 400. Интересная статистика продо-
453
вольственного снабжения Кексгольмского пехотного полка, в январе-апреле
1813 г. находившегося в авангарде, приводятся в кн.: Адамович Б. Указ. соч.
С. 302-305. О том, как Фридрих Великий обошелся с Саксонией см.: Szabo F.
Op. cit. P. 119-120.
11 РГВИА. Ф. 103. On. 208а. Св. 28. Д. 31. Л. 161-167. Еще одна копия
этого письма содержится в: там же. Оп. 4/210. Св. 17. Д. 34. Л. 100-106.
12 Сведения о подвижном магазине П. В. Чичагова содержатся в двух
ключевых докладах, см.: Там же. Св. 18. Д. 76. Л. 20-25; Св. 17. Д. 34. Л. 184-
187. См. также: М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 212-213.
13 О соглашении с Адельсоном см.: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 17. Д. 34.
Л. 240-241,317-318. Первый документ - доклад старшего прусского судеб-
ного чиновника, графа Бетуси, от 25 июля. Второй - рапорт самого Адельсо-
на, представленный 8 ноября. О многочисленных армейских магазинах см., в
частности доклады Е. Ф. Канкрину М. Б. Барклаю от 6,10 и 16 июля 1813 г.:
Там же. Л. 207-208, 226, 251-253. О сроке службы крестьянских телег см.:
KeepJ. Op. cit. P. 215.
14 Речь идет в основном о деньгах, хранившихся в так называемых обмен-
ных конторах, созданных с целью отправки в Россию бумажных денег, кото-
рые были ранее получены иностранцами и которые они желали обменять на
валюту своей страны.
15 Приказы Александра I Д. А. Гурьеву опубликованы в кн.: Сборник
исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. кан-
целярии. Вып. 3. С. 100-101. Интерес представляют два письма Д. А. Гурьева
М. Б. Барклаю от 28 июня и 1 июля 1813 г. (ст. ст.), см.: РГВИА. Ф. 103.
Оп. 208а. Св. 28. Д. 31. Л. 125,219.
16 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. Отд. 2. С. 47-50,54.
17 Там же. С. 55-63.
18 Внешняя политика России. Т. 7. С. 36-39.
19 Там же. С. 132-137, 203-206; Freiherr vom Stein... P. 350-51. Крупней-
шей и до сих пор неисследованной проблемой остается обменный курс биле-
тов английского казначейства на континенте.
20 Список Е. Ф. Канкрина см.: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 17. Д. 34.
Л. 64-65. Письмо М. Б. Барклая от 31 мая (ст. ст.) см.: Там же. Л. 66. Приказы
Александра I опубликованы в кн.: Сборник исторических материалов, извле-
ченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 3. С. 102-103.
21 РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 17. Д. 34. Л. 167-168,311-312,313-314.
22 Поход... С. 195-196.
23 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 259-260, 216-18,398-399.
24 РГВИА. Ф. 103. Оп. 3/2096. Св. 10. Д. 117. Л. 6; Радожицкий И. Т. Указ.
соч. Ч. 2. Л. 156-159; РГВИА. Ф. 103. Оп. 2096. Св. И. Д. 2. Л. 104-110.
25 Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 97-132.
26 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 575-577. Александр I из-
ложил свой план М. И. Кутузову в письме от 29 ноября 1812 г. (ст. ст.), см.:
Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной
Е. И. В. канцелярии. Вып. 2. С. 211-213.
27 Щепетильников В. В. Указ. соч. С. 55-62. Средний призывной возраст
в Московский драгунский полк в 1813 г. составлял 28 лет - на 4 года больше,
454
чем в мирное время. См.: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 2442. Л. 94-119: необходи-
мо отметить, что, хотя в документе утверждается, что вновь прибывшие по-
ступили в полк в 1812 г., на самом деле многие из них сделали это в 1813 г.
40 % призванных в Херсонский гренадерский полк в конце 1812 и в 1813 г.
были женаты, см.: Там же. Д. 1263. Номера листов разобрать не удалось, но
список новых рекрут следует за формулярным списком унтер-офицеров на
Л. 43 и далее.
28 Александров В. А. Сельская община в России (XVII - начало XIX в.).
М., 1976. С. 244-245.
29 Проходцев И. И Указ. соч. С. 119. Циркуляр военного министерства,
предписывающий рекрутские присутствия проверять списки, предоставляе-
мые органами управления государственными крестьянами см.: РГВИА. Ф. 1.
Оп. 1/2. Д. 2636. Л. 11.
30 Записки солдата Памфила Назарова // Русская старина. 1878. № 8.
С. 529-543.
31 Эти материалы хранятся в Британской библиотеке: бумаги Ш. К. Ли-
вен, дополнительная рукопись № 47427.
32 О поместьях см.: Melton E. Household Economies and Communal Con-
flicts on a Russian Serf Estate, 1800-1817 //Journal of Social History. 1993.
№ 26/3. P. 559-586.
33 О Староусте см.: BL Add. MSS. 47424. Fos. 47-53. О деле Леонтьева, в
ходе которого сельская община отклонила просьбу управляющего имением
предоставить право стать кормилицей семьи женщине, муж который был
взят в рекруты, см.: Melton E. Op. cit. P. 569. Сведения обо всех остальных
частных случаях почерпнуты из бумаг Ш. К. Ливен (дополнительная руко-
пись № 47427).
34 Распоряжения Шарлоты о «налоге на богатство» см.: BL Add. MSS.
47427. Fos. 122-141. См. также: Melton E. Op. cit. P. 569.
35 РГВИА. Ф. 1. On. 1/2. Д. 2636. Л. 53.
36 Чарнецкий С. E. История 179-го пехотного Усть-Двинского полка:
1711-1811-1911. СПб., 1911. С. 26.
37 Автором были использованы все формулярные списки, хранящиеся в
РГВИА. Были охвачены: Херсонский (Д. 1263) и Малороссийский (Д. 1190)
гренадерский полки; Муромский (Д. 517), Курский (Д. 425), Черниговский
(Д. 1039), Ревельский (Д. 754), Селенгинский (Д. 831) и Белостокский (Д. 105)
пехотные полки; 29-й (Д. 1794), 39-й (Д. 1802) и 45-й (Д. 1855) егерские пол-
ки; Его Величества лейб-кирасирский полк (Д. 2114), Ямбургский (Д. 2631),
Сибирский (Д. 2670), Московский (Д. 2442), Борисоглебский (Д. 2337) и
Псковский (Д. 212) драгунские и Волынский уланский (Д. 2648) полки. Кро-
ме того, в приложениях к историям трех полков приводятся списки офице-
ров с указанием даты получения ими офицерского звания, см.: История лейб-
гвардии Егерского полка... С. 56 и далее; Бобровский П. История лейб-
гвардии уланского полка Е. И. В. государыни императрицы Александры
Федоровны полка. СПб., 1903. С. 140 и далее; Марков М. И. Указ. соч. С. 73 и
далее. Во всех трех полках был 341 офицер, из которых 43 % ранее были под-
прапорщиками или юнкерами. Сюда не входят данные о получивших офи-
церское звание во время войны, так как некоторые формулярные списки ве-
455
лись с января или июля 1813 г. Это обстоятельство также объясняет тот факт,
что среди перечисленных офицеров, ранее служивших в качестве унтер-
офицеров, было больше дворян.
38 Огромное количество информации содержится в кн.: История лейб-
гвардии Егерского полка... С. 56 и далее.
39 Из двадцати рассмотренных автором новых офицеров 20 % ранее были
унтер-офицерами из низших сословий. На самом деле некоторые из них бы-
ли дворянами, но на тот момент не дослужились даже до звания подпрапор-
щика или юнкера. Но их было гораздо меньше по сравнению с двенадцатью
унтер-офицерами из низших сословий, назначенных офицерами в другие
полки, поэтому один из пяти - это хороший показатель. В действительности
сословные грани в российском обществе были гораздо более размытыми по
сравнению с четкими сословными разграничениям, указанными в законе.
Компромиссным вариантом были многие польские унтер-офицеры дворян-
ского происхождения, которые были назначены офицерами в русские улан-
ские полки, образованные в 1813 г. из некоторых драгунских полков.
40 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Т. 2. С. 119-121.
41 На основе обработанных данных удалось установить, что 8,5 % офице-
ров были выходцами из Дворянского полка, а 7 % ранее находились на граж-
данской службе, однако недоучет данных за первую половину войны, несо-
мненно, ведет к занижению их значимости. Еще одним источником пополне-
ния офицерских кадров были военно-сиротские отделения, где воспитывались
дети погибших военнослужащих. О Дворянском полке см.: Гольмдорф М. Г.
Указ. соч. Статистику см.: Там же. С. 137. Александр I 18 декабря 1812 г.
(ст. ст.) писал графу Салтыкову о наличии избыточного числа чиновников на
гражданской службе, при том, что государство в тот момент нуждалось в
офицерах. Поэтому тех, кто противился переводу на военную службу, следо-
вало отправить в отставку, см.: Сборник исторических материалов, извлечен-
ных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 2. С. 253-254. 29 дека-
бря 1812 г. император отдал приказ о «возобновлении» Дворянского полка,
что явилось отражением того факта, что в чрезвычайных обстоятельствах
1812 г. он практически прекратил свою деятельность, см.: Там же. С. 250.
42 Bennigsen L L. Op. cit. Vol. 3. P. 278-279; РГВИА. Ф. 125. On. 188a. Д. 70.
Л. 4-5.
43 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 11. С. 109-111.
44 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 578-580; Сборник истори-
ческих материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии.
Вып. 11. № 12. Проблема производства ручного огнестрельного оружия в
1812-1814 гг. прекрасно рассмотрена в кн.: Сперанский В. Н. Указ. соч. С. 385-
454.
45 РГВИА. Ф> 125. Оп. 188а. Д. 163. Л. 31-32.
46 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. И. С. 199.
47 Двумя ключевыми источниками по истории Резервной армии за этот
период являются рапорты Д. И. Лобанова-Ростовского Александру I с 7 янв.
456
по 6 авг. 1813 г. и журнал исходящей корреспонденции штаба Д. И. Лобанова-
Ростовского с 1 янв. по 1 апр. 1813 г., см.: РГВИА. Ф. 125. Оп. 188а. Д. 47,42.
48 Приказы Александра I опубликованы в кн.: Сборник исторических ма-
териалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 3.
С. 39-43. Первоначальный ответ Д. И. Лобанова-Ростовского на приказы,
касавшиеся передвижений армии, см.: РГВИА. Ф. 125. Оп.188а. Д.147. Л. 17-18.
49 Там же. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3441. Л. 31-32.
50 Рапорт Д. И. Лобанова-Ростовского см.: Там же. Ф. 125. Оп. 188а. Д. 147.
Л. 26-29. Доклад Д. П. Неверовского императору см.: Там же. Д. 39. Л. 28-29.
Статистические данные см.: Там же. Л. 31-32. В письмах Д. И. Лобанова-
Ростовского Александру I от 9 мая и 18 июля 1813 г. (ст. ст.) указывается на
то, что из 9 тыс. больных солдат, оставленных у Белицы, 7 тыс. уже вернулись
в свои боевые подразделения, и что в ближайшем будущем ожидалось воз-
вращение еще некоторой их части. Резервные роты лейб-гвардии Егерского
полка, например, выдвинулись из Петербурга, имея в своих рядах 704 чело-
век личного состава, а в Силезию прибыл 481 боец, см.: История лейб-гвардии
Егерского полка... С, 113.
51 Даже кавалергарды при Кульме создавали помехи для действий своих
же стрелков: Панчулидзев С. А. Указ. соч. Т. 3. С. 314.
52 Лучшим кратким путеводителем по истории русской кавалерии в ту
эпоху (включая познавательные иллюстрации о внешнем виде конской
сбруи, о том, как держать поводья и пользоваться саблей и о том, как произ-
водить развертывание для стрельбы и кавалерийской атаки) является кн.:
Бегунова А. И. Указ. соч. М., 1992.
53 См., например, письмо А. А. Аракчеева М. И. Кутузову от 31 марта 1813 г.
(ст. ст.) и письмо Александра I вел. кн. Константину Павловичу от того же
числа: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/20. Св. 3. Д. 22. Л. 42,43.
54 Например, А. С. Кологривов в декабре 1812 г. получил из государствен-
ных конюшен 269 хороших лошадей. Все они предназначались для лейб-
гвардии, и даже лейб-гвардии уланам досталась всего одна из них, см.: Война
1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 20. С. 153.
55 Ермолов В. В., Рындин M. M. Управление генерал-инспектора кавале-
рии о ремонтировании кавалерии // Столетие военного министерства. Т. 13.
СПб., 1906. С. 126-127.
56 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3442; Комаровский Е. Ф. Указ. соч. С. 200 и
далее; Ермолов В. В., Рындин M. M. Указ. соч. С. 134-136.
57 М. И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 488-490. Этот документ не
датирован, но скорее всего он относится к концу ноября.
58 Григорович А. История 13-го драгунского военного ордена генерал-
фельдмаршал графа Миниха полка. Т. 2. СПб., 1912. С. 32-33. Даже к концу
октября пять кирасирских полков этой дивизии едва насчитывали 1 тыс. во-
еннослужащих нижних и унтер-офицерских чинов.
59 Цит. по: Дурова Н. Записки кавалерист-девицы. М., 2005. С. 210-211.
60 Годунов В. И., Королев А. Н. История 3-го Уланского Смоленского Им-
ператора Александра Ш-го полка. 1708-1908 г. Либава, 1908. С. 133-134. У Сло-
нима к ним присоединиись 8 офицеров и 155 ветеранов из бывшего резервно-
го эскадрона, 7-го, который был развернут в тылу у Ольвиополя в 1812 г.
457
61 Рапорт озаглавлен «Отношение генерала от инфантерии князя
Лобанова-Ростовского с отчетами о распределении в резервы воинов и ло-
шадей». Вместе с сопроводительным письмом от Д. И. Лобанова-Ростовс-
кого А. И. Горчакову от 14 апреля 1815 г. (ст. ст.) его можно найти в РГВИА.
Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 3230. Резервные армейские кавалерийские корпуса напра-
вили в ряды действующей армии 543 офицера и 21 699 военнослужащих
рядового и унтер-офицерского состава. С момента образования Резервной
армии 1749 офицеров, 33 423 ветеранов рядового и унтер-офицерского
состава и 38 620 рекрутов прошли службу в ее кавалерийских корпусах.
Пехотные корпуса Резервной армии направили в действующую армию
635 офицеров и 61 843 военнослужащих рядового и унтер-офицерского сос-
тава. За все время существования Резервной армии в ее рядах прошли
службу 3662 офицера, 11 6904 ветерана и 174 148 рекрутов. Важно помнить
о том, что в эти данные не включены сведения о «первой волне» подкрепле-
ний, отправленной А. С. Кологривовым и Д. И. Лобановым-Ростовским
весной 1813 г., еще до создания Резервной армии.
62 Грибоедов А. С. Сочинения. М, 1953. С. 363-367.
63 Статистические данные см. в кн.: Ермолов В. В., Рындин M. M. Указ.
соч. С. 136. Замечания Д. И. Лобанова-Ростовского по поводу кавалерий-
ской подготовки см. его рапорт Александру I от 4 февр. 1814 г. (ст. ст.):
РГВИА. Ф. 125. Оп. 188а. Д. 153. Л. 21; Д. 47. № 135.
64 General Wilson's Journal. P. 147.
65 Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 18-26.
66 Schubert F. Op. cit. P. 311.
67 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 3. С. 96-98.
68 Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 123. О силе
войск см.: Богданович М. И. История войны 1813 г. Т. 1. С. 722-727. Бата-
льоны П. К. Эссена, предназначавшиеся для полков Ф. В. Остен-Сакена
и А. Ф. Ланжерона, были скорее прикреплены к полкам войск Л. Л. Бенниг-
сена, чем влились в их состав: это было сделано для того, чтобы сохранить их
полковую идентичность, см.: Лахтионов С. В. История 147-го Самарского
полка. 1798-1898 г. СПб., 1898. С. 66-67.
69 Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собствен-
ной Е. И. В. канцелярии. Вып. 3. С. 107-109. Д. И. Лобанов-Ростовский вос-
произвел эти инструкции в своем приказе от 16 июля 1813 г. (ст. ст.): РГВИА.
Ф. 125.Оп.188а.Д.149.Л.35.
70 Статистические данные взяты из последнего доклада Д. И. Лобанова-
Ростовского, в котором он отчитывался о своей деятельности в Резервной
армии; вместе с докладом хранится сопроводительное его письмо от 14 апр.
1815 г., предназначавшееся для А. И. Горчакова. В число 325 тыс. солдат вхо-
дили 45 783 внештатных военнослужащих рядового и унтер-офицерского со-
става, т. е. те, кто формально еще не были приписаны к боевым подразделени-
ям. Как это всегда бывает, теоретические выкладки о численности личного
состава были значительно больше действительного числа военнослужащих.
См. РГВИА. Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 3230. О заболеваемости см.: Там же. Ф. 125.
Оп. 188а.Д.144.Л. 12.
СУДЬБА ЕВРОПЫ ВИСИТ НА ВОЛОСКЕ
Условия перемирия между Наполеоном и коалицией были согла-
сованы 4 июня. Изначально предполагалось, что оно будет действо-
вать до 20 июля. Впоследствии, по настоянию Австрии, союзники
неохотно, но все же согласились продлить его до 10 августа. Во время
перемирия в Праге начались мирные переговоры, на которых Авст-
рия выступила в качестве посредника между двумя сторонами. Еще
до начала переговоров Австрия тайно обязалась примкнуть к коали-
ции в том случае, если Наполеон к 10 августа не согласится на четыре
минимальных условия мира, выдвинутых австрийской стороной.
Когда этого не произошло, Австрия объявила Франции войну, и осен-
няя кампания 1813 г. началась. С открытием боевых действий дипло-
матия в значительной степени на три месяца отошла на второй план.
Россия, Пруссия и Австрия были едины в своем стремлении выбить
Наполеона из Германии и оттеснить его за Рейн, равно как и в том,
что этого можно было достичь исключительно военными средствами.
Если бы Наполеон выиграл первые сражения, между союзниками,
возможно, возник бы разлад, а Австрия возобновила переговоры с
Наполеоном. В действительности, однако, вся дипломатия сводилась
к укреплению союза между четырьмя великими державами, противо-
стоящими Наполеону, и привлечению на их сторону менее крупных
германских государств. В отличие от весны 1813 г. все решающие со-
бытия осенней кампании происходили на полях сражений.
Незадолго до заключения перемирия Александр отправил Нес-
сельроде в Вену, чтобы тот прояснил все недоразумения и убедил ав-
стрийцев занять более твердую позицию среди противников Напо-
леона. По пути Нессельроде встретился с Францем I и Меттернихом.
Последний решил, что в столь кризисный момент ему самому и его
повелителю было крайне важно быть ближе к месту событий. Пере-
говоры тет-а-тет могли в значительной степени устранить взаимную
подозрительность и разногласия между союзниками и Австрией. И уж
точно они помогли бы избежать промедлений, связанных с посылкой
курьеров в Вену и обратно. В течение следующих двух с половиной
месяцев высшая европейская дипломатия сосредоточилась на неболь-
шой территории между ставкой Наполеона в Дрездене, главным шта-
бом коалиции в Райхенбахе на юго-западе Силезии, крупными замка-
ми Гитчине и Ратиборжице, где прошли многие частные встречи
459
между главами союзных сил, и столицей Богемии, Прагой, где прош-
ли мирные переговоры.
Между 3 и 7 июня Нессельроде провел серию встреч с Меттерни-
хом, Францем I и представителями высшего военного руководства
Австрии Шварценбергом и Радецким. Оба генерала были горячими
сторонниками вступления Австрии в войну, поэтому их описания
трудностей, с которыми столкнулась армия Габсбургов в процессе
военных приготовлений, звучали убедительно. Нессельроде доверял
Меттерниху, которого знал много лет, встречался с ним с глазу на
глаз и вернулся в главный штаб союзников с меморандумом, в кото-
ром излагались взгляды австрийской стороны на условия мира. Бе-
седы со всеми представителями правящей верхушки Австрии убеди-
ли Нессельроде в том, что Франц I действительно является главным
препятствием на пути вхождения Австрии в коалицию, но его проти-
водействие ни в коей мере не было непреодолимым. Однако подвиг-
нуть австрийского монарха к войне было невозможно до тех пор, по-
ка Наполеон не получил и не отверг весьма умеренные условия, на
которых мог быть заключен мир.
Эти условия сводились к четырем пунктам. Территорию герцог-
ства Варшавского предполагалось разделить между русскими, ав-
стрийцами и пруссаками. Пруссия должна была получить обратно
Данциг, а Наполеон - вывести свои войска из всех крепостей на прус-
ской и польской территории: Иллирия возвращалась Австрии, Гам-
бург и Любек вновь получали независимость незамедлительно, а
остальные занятые французами города на побережье Северного и
Балтийского морей - позднее, в свое время. Накануне возвращения
Нессельроде в штаб коалиции, располагавшийся в Райхенбахе, Мет-
терних писал обеспокоенному Филиппу Стадиону, что имел множе-
ство приятных бесед с русским дипломатом, и что и он сам, и его со-
беседник понимали и высоко ставили интересы и положение своих
стран. «Нессельроде к нам хорошо расположен и отбудет в счастли-
вом расположении духа. Полагаю, что могу целиком и полностью
обещать вам это. Его миссия принесла много пользы»1.
После возвращения Нессельроде в Райхенбах высокопоставлен-
ные лица со стороны Пруссии и России в ходе нескольких совеща-
ний обсудили свой ответ на меморандум Меттерниха и условия ми-
ра, которые удовлетворяли бы союзников. Главным было то, что Рос-
сия и Пруссия увязли. Они очень сильно нуждались в помощи
австрийцев. К. В. Нессельроде напоминал X. А. Ливену: «Последние
события показали нам, какие ресурсы еще находятся в распоряжении
Наполеона». Только вмешательство Австрии могло изменить баланс
сил в пользу коалиции. Учитывая «крайнее нежелание императора
Франца вести войну», у союзников не было иного выбора, кроме как
460
принять стратегию Меттерниха и предложить Наполеону очень уме-
ренные условия, утешая себя мыслью о том, что, «учитывая всем из-
вестный характер Наполеона, более чем сомнительно, чтобы он со-
гласился на уступки, которых требует Австрия, какими бы незначи-
тельными они нам ни казались». Конечно, существовал риск, что
Наполеон преподнесет союзникам сюрприз, приняв условия Ав-
стрии. Как Меттерних впоследствии писал Стадиону, «нельзя пола-
гаться ни на чьи суждения» относительно того, какова будет реакция
Наполеона, когда он наконец осознает нависшую над ним опасность
вмешательства Австрии, «учитывая особенности характера человека,
от которого в конечном итоге зависит подписание мира»2.
С точки зрения России проблема состояла в том, что Александр I
и Нессельроде были убеждены в том, что предложенные Австрией
минимальные условия вовсе не являются гарантией длительного ми-
ра. Поскольку ставки были очень высоки, внимание русских государ-
ственных деятелей сосредоточилось на главном. Менее значитель-
ные вопросы оказались вне поле зрения. Александра и Нессельроде
заботило исключительно достижение устойчивого мира, гарантиро-
вавшего безопасность России. Они практически всецело сконцен-
трировались на германском вопросе, с которым связывали коренные
интересы России. Поскольку ход их размышлений нашел отражение
не только в прямых контактах с другими державами, но также и в се-
кретных документах, которыми они обменивались между собой, у
нас нет оснований сомневаться в искренности их воззрений.
И Александр, и Нессельроде были убеждены в том, что, если бы
Наполеон продолжал сохранять контроль над большей частью Гер-
мании, об истинном балансе сил в Европе и безопасности Пруссии,
Австрии или России не могло идти и речи. Они полагали, что, если
бы Австрия ограничилась возвращением себе одной Иллирии, она
по-прежнему зависела бы от милости Наполеона. По меньшей мере
ей требовалось заполучить обратно Тироль, крепость Мантую и важ-
ную в стратегическом отношении оборонительную линию в северной
Италии, вдоль р. Минчио. Понятно, однако, что русские предостави-
ли заботы о спасении Австрии самим австрийцам и сосредоточились
на отстаивании безопасности Пруссии. Четыре австрийских условия
мира предполагали сохранение положения Наполеона в качестве
правителя Рейнского союза, при том, что его брат Жером по-
прежнему восседал бы на троне королевства Вестфалия. Он также
удерживал бы контроль над почти всем течением Эльбы, включая
все ключевые укрепленные переправы через реку. В этих условиях
«всякая надежда на независимость любой части Германии будет на-
всегда похоронена, Пруссия окажется под постоянной угрозой напа-
дения, против которого она не сможет серьезно обороняться, свобода
461
торговли станет совершенно иллюзорной, поскольку император На-
полеон сможет почти без усилий установить свой контроль над бал-
тийским побережьем»3.
Нессельроде писал Меттерниху, что, если бы мир был заключен
на основе четырех пунктах, выдвинутых Австрией, он явился бы пе-
ремирием, дававшим Наполеону достаточно времени для восстанов-
ления армий и повторного утверждения своего бесспорного влады-
чества в Европе. Непременным условием любого по-настоящему
прочного мира являлось усиление позиций Пруссии и Австрии для
того, чтобы уравновесить могущество Франции. Чем сильнее они
были, тем менее вероятной была бы попытка Наполеона нарушить
установленный мир. Нессельроде подчеркивал уникальность теку-
щего момента. Впервые с 1793 г. армии всех трех восточноевропей-
ских монархий имели потенциальную возможность объединиться и
сосредоточить свои силы на одном и том же театре военных дей-
ствий. Они имели превосходство над Наполеоном в численности,
моральном духе и организации. «Трудно и даже невозможно предпо-
лагать, что подобное стечение обстоятельств повторится, если мы не
доведем дело до конца, если мы после стольких усилий и жертв не
воздвигнем против Франции мощные барьеры». Если бы мир был за-
ключен на австрийских условиях, история повторилась бы. После
короткой передышки Наполеон вновь обрушился бы на Австрию и
Пруссию, которые были бы слишком слабы и истощены, чтобы
успешно ему противостоять. Как и в прошлый раз, исход был бы
предрешен еще до того, как находящиеся на значительном удалении
русские армии смогли бы прийти на выручку союзникам4.
В договоре, подписанном 27 июня в Райхенбахе между Австрией,
Россией и Пруссией, излагались четыре минимальных условия Ав-
стрии и содержался пункт, что Австрия вступит в войну в том случае,
если Наполеон не примет ее условия к 20 июля - моменту истечения
срока перемирия. Однако союзники дали ясно понять Меттерниху,
что, хотя они и были готовы вступить в переговоры на этой основе,
подписали бы мирный договор лишь в том случае, если бы в его текст
были включены прочие условия, ставящие предел господству Напо-
леона в Германии и гарантировавшие безопасность Пруссии. Отно-
шения между Австрией и союзниками достигли низшей точки в тот
момент, когда Меттерних возвратился из Дрездена, где он встречал-
ся с Наполеоном, и объявил о продлении перемирия до 10 августа.
Наиболее громкие протесты против этого продления прозвучал из
уст барона Штейна. Типичное для членов коалиции мнение, что
условия мира, предложенные Австрией, являются недостаточными,
в его высказываниях усиливалось принципиальным несогласием с
Меттернихом по поводу конечных целей войны. Штейн желал пере-
462
рождения и более тесного сплочения союза германских государств, а
также наделения этого союза конституцией, которая обеспечивала
бы наличие в нем гражданских и политических прав. Для достиже-
ния намеченной цели он взывал к германскому национальному чув-
ству. С апреля 1813 г., однако, влияние Штейна на Александра ослаб-
ло, так как Германии не удалось восстать против Наполеона, и по-
требность союзников в помощи со стороны Австрии стала еще более
насущной. Тогда Штейн попытался нанести ответный удар, заявив,
что Меттерних втирал союзникам очки, и что при наличии полумил-
лионной армии русских, пруссаков и шведов, готовой выступить
против 360-тысячного войска неприятеля, австрийская помощь, ве-
роятно, не столь уж необходима. Ранее он выступал в поддержку
Нессельроде, поскольку последний разделял взгляды Штейна отно-
сительно того, что России следовало полностью посвятить себя делу
освобождения Германии от Наполеона. Теперь, однако, он называл
Нессельроде жертвой обмана Меттерниха, считая, что тот был ис-
полнен благих намерений, но был при этом пустым и слабовольным
человеком5.
На самом деле прав был Нессельроде, а Штейн ошибался. Союз-
ники были не в состоянии вытеснить Наполеона из Германии без по-
мощи Австрии. В тот самый момент, когда Штейн писал свои обви-
нения, Меттерних мало-помалу подталкивал Австрию к лагерю со-
юзников. Поскольку мирные переговоры должны были состояться
совсем скоро, Меттерних написал Францу I о необходимости проя-
вить полное согласие касательно будущей политики. Мирные пере-
говоры могли иметь три варианта исхода. Две стороны могли прийти
к соглашению на заявленных условиях, и в этом случае Австрии все-
го лишь было нужно к ним присоединиться. Меттерниху не было не-
обходимости озвучивать Францу I, сколь нежелателен был подобный
вариант, ибо австрийцы прекрасно знали, насколько сильно расходи-
лись взгляды противостоящих сторон на то, какие именно условия
являются приемлемыми. Другой и в некоторой степени более веро-
ятный сценарий состоял в том, что Наполеон примет минимальные
условия Австрии, а союзники их отвергнут. Меттерних писал, что
Австрия не может заранее решить, что следует делать в этом случае,
поскольку решение в какой-то мере зависело от окружающей обста-
новки и обстоятельств. Однако ни при каких условиях Австрия не
могла встать на сторону Франции, а поражение или распад коалиции
представляли бы серьезную угрозу австрийской безопасности. Воору-
женный нейтралитет мог стать временным решением, но поддержи-
вать его в течение сколько-нибудь продолжительно времени было
чрезвычайно трудно, и единственной альтернативой было бы примк-
нуть к союзникам.
463
В своей записке Меттерних сосредоточил внимание на третьем и
наиболее вероятном варианте, а именно: Наполеон отвергал условия
Австрии. В этом случае, согласно недвусмысленному совету Меттер-
ниха, Австрия должна была объявить войну. Записка заканчивалась
вопросом: «Могу ли я рассчитывать на непоколебимость Вашего Ве-
личества на тот случай, если Наполеон не примет условия мира,
предложенные Австрией? Твердо ли Ваше Величество решили в этом
случае положиться на силу оружия - как австрийского, так и всей
остальной собравшейся воедино Европы?»6
Франц I ответил, что любой здравомыслящий человек должен
желать прочного и длительного мира, и что это было тем более спра-
ведливо по отношению к такому правителю, каковым являлся он сам,
ибо он нес ответственность за благополучие «своих добрых поддан-
ных» и их «прекрасных земель». Никакая жажда приращения своих
владений или иные выгоды не могут служить оправданием войны.
Но он доверял суждениям Меттерниха: «Во многом я должен благо-
дарить вас за нынешнее превосходное политическое положение моей
монархии». Поэтому он соглашался с выводами своего министра
иностранных дел. В том случае, если Наполеон принял бы условия
Австрии, а союзники их отвергли, Франц I стал бы ждать совета от
Меттерниха. Если Наполеон отклонит условия австрийской сторо-
ны, тогда она объявит войну Франции7.
Таким образом, в конечном итоге все зависело от Наполеона, и он
сыграл на руку союзникам. Французский представитель прибыл на
мирные переговоры в Прагу с опозданием и не имел полномочий об-
суждать условия. Ничто не могло в большей степени укрепить подо-
зрения Австрии, что Наполеон всего лишь старается выиграть время
и не заинтересован в заключении мира. Лишь за два дня до истече-
ния срока перемирия Наполеон предпринял серьезный дипломати-
ческий шаг. 8 августа Коленкур, один из двух французских делегатов
на мирных переговорах, посетил Меттерниха в его собственном доме
и поинтересовался, какую цену готова затребовать Австрия в обмен
на свой нейтралитет или присоединение к лагерю французов. Всего
лишь за день до истечения срока перемирия французская сторона
предоставила Меттерниху ответ на четыре минимальных условия
мира, изложенных Австрией. Наполеон соглашался оставить поль-
скую территорию и передать Австрии большую часть Иллирии. Он
не делал никаких уступок в отношении северогерманских портов, от-
верг идею присоединения Данцига к Пруссии и потребовал компен-
сации для саксонского короля в обмен на утрату им позиций в гер-
цогстве Варшавском. Эти условия никогда не удовлетворили бы
Меттерниха, да и поступили они слишком поздно. Австрия прервала
мирные переговоры и объявила войну Франции.
464
Большинство историков, в том числе и сами французы, осуждают
политику Наполеона, начиная с августа 1813 г., за безрассудство, в
силу которого он не смог использовать дипломатию для того, чтобы
вбить клин между союзниками и добиться нейтралитета Австрии.
Даже те малые уступки, которые были представлены Меттерниху 11
августа, могли повлиять на Франца I, если бы были выдвинуты в са-
мом начале мирных переговоров. Можно было сыграть на различии
целей, преследуемых в войне Австрией, с одной стороны, и Россией и
Пруссией - с другой, применительно к как германским, так и поль-
ским территориям. Если бы состав участников переговоров был рас-
ширен за счет Великобритании, шансы Наполеона на внесение рас-
кола непременно выросли бы. Все континентальные державы возму-
щал тот факт, что пока их территории подвергались оккупации и
разграблению, Соединенное Королевство оставалось нетронутым и,
по-видимому, богатело сильнее, чем прежде. Они надеялись добить-
ся от Наполеона территориальных уступок в Европе в обмен на го-
товность Англии вернуть Франции ее колонии.
Однако даже если Наполеон и допустил ошибку, не воспользовав-
шись дипломатией более умело с целью выявления потенциальных
разногласий в стане своих врагов, его точку зрения летом 1813 г.
можно понять. Отказ от серьезного рассмотрения условий мира был
гораздо менее очевидным просчетом, чем изначальное согласие На-
полеона на перемирие. Французский император опасался, что как
только он начнет делать уступки, союзники увеличат требования. Он
был прав: русские и пруссаки намеревались сделать именно это.
Уступки в северной Германии, которых от него добивались, предпо-
ложительно могли оказаться приемлемыми в контексте такого мира,
который предусматривал бы возвращение французских колоний, но
едва ли следовало ожидать, что Наполеон уступит эти территории по
условиям континентального мира и тем самым лишит себя возмож-
ности использовать их в качестве разменной монеты в торговле с ан-
гличанами.
В основе всех этих мирных переговоров лежала одна фундамен-
тальная проблема. Союзники и прежде всего Австрия стремились к
чему-то вроде баланса сил в континентальной Европе. Наполеон же
был приверженцем идеи создания в Европе французской империи
или по крайней мере установления господства Франции. Его сторон-
ники могли утверждать - с большим или меньшим основанием - что
до момента упрочения в том или ином виде французского владыче-
ства на европейском континенте Наполеон проигрывал в войне с Ве-
ликобританией и созданной ею чрезвычайно могущественной мор-
ской империей. Основная проблема Наполеона заключалась в том,
что хотя континентальные державы противились британскому вари-
465
анту империи, ее французский вариант представлял гораздо более
непосредственную угрозу их интересам. Дипломатия, применяемая в
любом объеме и сколь угодно тонкая, не могла этого изменить. Един-
ственным способом, при помощи которого Наполеон мог заставить
континентальные державы принять его империю, было вновь вну-
шить им чувство страха перед французской военной мощью, страха,
от которого европейцы было избавились после поражения Наполео-
на в России в1812г. В1813г. эта цель была вполне достижимой. На-
полеон имел все основания полагать, что он в состоянии нанести по-
ражение России, Пруссии и Австрии, поскольку шансы на победу
были практически равны. Это обстоятельство добавляет драматизма
осенней кампании 1813 г.
По численности войска Наполеона уступали армиям коалиции,
но эта разница была невелика. Согласно официальным данным рус-
ской и прусской сторон, союзные войска в Германии в начале осен-
ней кампании насчитывали чуть больше полумиллиона человек. На-
полеон же в начале августа предполагал выставить 400 тыс. человек,
не считая корпуса Даву в Гамбурге, который впоследствии смог осво-
бодить от гарнизонной службы 28 тыс. солдат и бросить их в насту-
пление на Берлин. 6 августа начальник штаба Наполеона рапортовал
о наличии в рядах французской армии 418 тыс. человек. Точную чис-
ленность войск, задействованных на полях сражений, невозможно
определить ни для одной из сторон: по грубым подсчетам в первые
два месяца кампании Наполеон мог выставить более четырех чело-
век против каждых пяти солдат коалиции. К счастью для союзников,
57 тыс. французских войск воевали против Веллингтона в Пиренеях,
а еще один небольшой корпус под командованием маршала Сюше
все еще пытался удержать Каталонию8.
После двух месяцев боев некоторый перевес оказался на стороне
коалиции. Единственным подкреплением, прихода которого мог
ожидать Наполеон, был небольшой корпус Ожеро, формировавший-
ся в Баварии. При встречном движении Ожеро возникала опасность
того, что Баварии будет легче переметнуться на сторону противника,
что и произошло в октябре. В какой-то мере русские столкнулись с
похожей дилеммой в герцогстве Варшавском, где Польская армия
Беннигсена являлась одновременно стратегическим резервом и ок-
купационной силой. У России, однако, имелась возможность ввести
на территорию герцогства Резервную армию Лобанова-Ростовского
взамен 60 тыс. войск Беннигсена, отбывавших в Саксонию. Также в
сентябре и октябре стабильный приток рекрутов пополнил ряды ар-
мии Шварценберга. Кроме того, если выйти за рамки кампании 1813 г.,
становится ясно, что Австрия и Россия располагали более крупными
резервами свежих людских ресурсов, чем Наполеон, особенно в том
466
случае, если бы он был вынужден полагаться исключительно на на-
селение Франции. Поэтому самые высокие шансы нанести пораже-
ние коалиции у Наполеона имелись в первые два месяца осенней
кампании. Маловероятно, чтобы эта мысль тревожила французского
императора. В конце концов большинство своих великих побед он
одержал за еще меньший срок.
Однако он добился этого, командуя лучшими солдатами, чем те,
что находились под его началом в 1813 г. Прежде всего Наполеон
сильно уступал союзникам в кавалерии. За время перемирия его кон-
ные части заметно улучшились, преимущественно в количественном
отношении. Несколько хороших кавалерийских полков впослед-
ствии прибыли из Испании. Гвардейская кавалерия в основном была
хорошо подготовлена, равно как польские полки и часть германских.
Но подавляющее большинство наполеоновской кавалерии все еще
сильно уступало российским резервам, сформированным Кологри-
вовым, не говоря уже о старых русских кавалеристах. Кроме того, все
источники сходятся на том, что кавалерия была наиболее подготов-
ленной частью австрийской армии. Ситуация в артиллерии была, по-
жалуй, обратной. Снаряжение у французов было гораздо менее гро-
моздким, чем австрийские пушки и зарядные ящики. Артиллерия
Пруссии была столь слаба, что русским пришлось откомандировать
часть своих батарей в расположение некоторых прусских дивизий,
чтобы обеспечить им достаточную огневую мощь. В работе по исто-
рии прусского генерального штаба делался вывод о том, что офицеры
французской артиллерии обычно действовали более умело по срав-
нению с их коллегами в рядах союзных армий. Главным преимуще-
ством союзников по части артиллерии была ее многочисленность.
Если бы им удалось собрать на одном поле боя три полевые армии и
Польскую армию Беннигсена, превосходство их огневой мощи стало
бы подавляющим9.
Большую часть пехоты как войск коалиции, так и Наполеона со-
ставляли новобранцы, до августа 1813 г. ни разу не нюхавшие пороху.
Французские призывники были моложе, чем у союзников, и при
этом многие из них принимали участие в весенней кампании, чего
нельзя было сказать ни об австрийском, ни прусском ландвере. Рус-
ские резервы также шли в бой впервые, но они по крайней мере име-
ли много времени на подготовку, обычно были очень упрямы и не
унывали. Однако важнее всего было то обстоятельство, что в рядах
русской пехоты находилось больше ветеранов, чем в составе фран-
цузской. Речь шла не только о тех, кто прошел войну 1812 г. и весен-
нюю кампанию 1813 г., но также о многих тысячах ветеранов, во вре-
мя перемирия вернувшихся в свои полки из госпиталей и команди-
ровок. Не удивительно, что исключительно высокий процент
467
ветеранов был в лейб-гвардии. Полки лейб-гвардии не участвовали в
боях весной 1813 г., и многие из них были пополнены за счет ветера-
нов, отобранных из полков армейской пехоты. За время перемирия,
например, Белостокский полк в составе армейского корпуса Остен-
Сакена направил 200 ветеранов в лейб-гвардии Литовский полк, а
94 ветерана Ярославского полка были переведены в лейб-гвардии
Измайловский полк10.
Выбор корпуса Сакена в качестве источника кадровых поступле-
ний для лейб-гвардии не был случайным: в его рядах служило ис-
ключительно много ветеранов. Более пристальный взгляд на подраз-
деления, находившиеся под командованием Сакена, позволяет соста-
вить представление о довольно пестром составе российской пехоты в
осеннюю кампанию 1813 г.
Сакен командовал двумя дивизиями пехоты - 27-й Д. П. Неве-
ровского и 10-й И. А. Ливена. Мы уже говорили о солдатах Неве-
ровского при описании кампании 1812 г. Все его полки были созда-
ны заново перед самым началом войны и состояли в основном из
солдат гарнизонных полков. В 1812 г. они действовали великолеп-
но. Когда Александр впервые встретил Неверовского в 1813 г., он
сказал ему: «Дивизия твоя дралась славно, и я никогда твоей служ-
бы и дивизии не забуду». Слава досталась им очень дорогой ценой.
Когда, например, Одесский полк покинул Вильно в декабре 1812 г.,
в его рядах оставалось всего четверо офицеров, одиннадцать унтер-
офицеров и 119 солдат, а общие потери полка в кампании 1812 г.
составили 1500 человек. 27-я дивизия находилась в столь расст-
роенном состоянии, что весной 1813 г. она осталась в Литве для
восполнения сил и вновь присоединилась к армии лишь во время
перемирия. Неверовский выпросил для своих воинов новое обмун-
дирование и снаряжение, пока те находились в тылу, но найти под-
крепление оказалось гораздо сложнее. Опыт Одесского полка был
типичным явлением во всей дивизии. Подавляющее большинство
больных и раненых служащих полка находились в госпиталях Рос-
сии и Белоруссии. Тех, кто успел выздороветь, отправили для сое-
динения с Резервной армией Лобанова-Ростовского. В конечном
счете Одесский полк получил свою долю резервных рот от Лобано-
ва, но к началу осенней кампании в нем было: 21 офицер, 31 унтер-
офицер и 544 солдата. Около половины последних были недавно
прибывшими рекрутами11.
10-я дивизия Ливена сильно отличалась от только что описанной.
Его полки были набраны из Дунайской армии Чичагова. Все они уча-
ствовали в боевых действиях на Балканах до 1812 г. Часть их была
оставлены в резерве и использовалась для охраны крепостей и гра-
ниц в 1812 и в первую половину 1813 г. Ни один из полков не стол-
468
кнулся со столь же ужасными потерями, которые понесли основные
полки российской армии под Бородино, во время преследования На-
полеона от Москвы до Березины, а также при Лютцене и Баутцене.
1 июня 1813 г. три пехотных полка дивизии Ливена, чьи формуляр-
ные списки дошли до наших дней (Ярославский, Курский и Бело-
стокский полки), имели в своих рядах 120 офицеров, 253 унтер-
офицера и 3179 солдат. Подавляющее большинство этих воинов бы-
ли ветеранами, многие из которых принимали участие в войнах
Павла I и Екатерины II. На протяжении всего 1812 г. Белостокский
полк, например, получил всего пятьдесят свежих рекрутов. Конечно,
Белостокский и Ярославский полки лишились части личного соста-
ва в пользу лейб-гвардии летом 1813 г., но эти потери были не столь
велики и не могли сказаться на качестве полков. Даже в военное вре-
мя лейб-гвардия, казалось, вела отбор военнослужащих отчасти из-
за их внешних данных, хотя, несомненно, кандидаты с плохим по-
служным списком отбраковывались. Из 94 бойцов, призванных для
службы в лейб-гвардии Измайловском полку из Ярославского полка,
например, только 39 были из числа элитных гренадеров и егерей12.
Помимо всего прочего, лейб-гвардия не забрала у Ливена ни одно-
го унтер-офицера, и именно вокруг этого ядра ветеранов создавались
и сохранялись грозные боевые полки. В Курском полку двадцать три
фельдфебеля и каптенармуса прослужили в среднем по шестнадцать
лет в армии и по тринадцать в полку. Двадцать пять унтер-офицеров
служили в полку в среднем по восемнадцать лет. Белостокский полк
был сформирован только в 1807 г., все его фельдфебели, за исключе-
нием одного, служили здесь с момента его основания. Полковой
фельдфебель Борис Васильев, 33 лет от роду, был солдатским сыном.
В возрасте всего 13 лет он начал службу в Кронштадтском гарнизон-
ном полку в качестве барабанщика и десять лет спустя стал ротным
фельдфебелем. Вместе со многими другими военнослужащими
Кронштадтского полка в 1807 г. Васильев был переведен в только что
образованный Белостокский полк. Четыре года спустя он получил
военную награду за осаду Рущука на Балканах. Будучи еще довольно
молодым, но уже очень опытным человеком, он был осведомленным
и грамотным руководителем в мирное время, но также являлся сол-
датом с хорошим послужным списком: в той мере, в какой позволяют
судить сухие факты, почерпнутые из его формулярного списка, он
воплощал в себе все те качества, которые мог желать видеть в своем
старшем фельдфебеле командир полка.
В дополнение к бывалым унтер-офицерам Белостокский полк
располагал на удивление большим числом офицеров из низших со-
словий, большинство из которых, хотя, разумеется, не все, были сол-
датскими детьми, а все они вместе стали офицерами задолго до нача-
469
ла кампании 1812 г. Эти воины также были закаленными в боях вете-
ранами. Поручик Николай Шевырев, например, прослужил
пятнадцать лет в гарнизонном полку до того, как стать фельдфебе-
лем, присоединился к Белостокскому полку в момент его формиро-
вания и сразу после этого был повышен до офицерского звания. Та-
кие люди как Васильев и Шевырев были достойными противниками
для младших офицеров и сержантов наполеоновской армии в 1812 г.,
многие из которых в прошлом также были рядовыми. Однако к авгу-
сту 1813 г. в Германии было очень мало французских подразделений,
которые могли бы сравниться с ветеранскими кадрами Курского и
Белостокского полков13.
Хотя армия Наполеона уступала войскам коалиции количествен-
но и качественно, в других областях он имел ключевые преимуще-
ства. Он сам обращал внимание графа Бубна, посланника Меттерни-
ха, на то, что внутренние операционные линии в сочетании с четкой
передачей приказов и его собственным непререкаемым лидерством
сами по себе представляли большую ценность. При столкновении с
коалицией, состоявшей из равноправных великих держав с различ-
ными интересами, и с армиями, развернутыми вдоль огромного по-
лукруга, протянувшегося от Берлина на севере к Силезии на востоке
и Богемии на юге, эти преимущества могли стать решающими. В сво-
их мемуарах Евгений Вюртембергский писал, что в августе 1813 г. он
придерживался оптимистического взгляда относительно перспектив
возможной победы союзников, но, обнаружив после окончания вой-
ны, сколь сильно союзное руководство было разобщено и пронизано
конфликтами, он был теперь очень удивлен тем, что конце концов
коалиция добилась успеха14.
Главнокомандующим союзных войск был австрийский фельдмар-
шал князь Карл Филипп цу Шварценберг. До 1813 г. Шварценберг
проявил себя в качестве искусного посла, а также способного и от-
важного командира дивизии. Менее впечатляющими были его заслу-
ги по части командования более крупными воинскими формирова-
ниями. Никакие черты его характера или факты профессиональной
биографии не давали оснований предполагать, что он мог сравниться
с Наполеоном в качестве командующего крупной армии. Шварцен-
берг был терпеливым, тактичным, добрым и почтенным человеком.
Он верил в дело, которому посвятила себя коалиция, и служил ему
бескорыстно, прилагая к этому все свои способности. Будучи вель-
можей, он имел соответствующие манеры, но при этом не обладал
той долей личного тщеславия, которое было присуще его положе-
нию. Подобно Эйзенхауэру он умел разряжать конфликтную ситуа-
цию, возникавшую в результате столкновения честолюбий и интере-
сов агрессивно настроенных военнослужащих, находившихся под его
470
командованием. Конечно же, аристократ Шварценберг бегло говорил
на французском языке, являвшемся лингва-франка верховного ко-
мандования союзных войск. Однако как главнокомандующему ему
мешали недостаток уверенности в своих воинских дарованиях, бла-
гоговейный страх перед Наполеоном, а также тот факт, что невероят-
но трудно было командовать коалиционной армией равноправных
великих держав, двое правителей которых настояли на том, что бу-
дут путешествовать вместе со штабом Шварценберга и предвосхи-
щать его решения. Хотя ему часто было сложно найти общий язык с
Александром, в целом Шварценберг симпатизировал российскому
императору. Он разделял всеобщее мнение, согласно которому рос-
сийский монарх был «хорошим, но слабым» человеком. Фридрих
Вильгельм III, по словам Шварценберга, напротив, был «грубой,
упертой и бестактной личностью, которую я не люблю настолько, на-
сколько ценю несчастных, доблестных пруссаков»15.
При всех своих недостатках Шварценберг был лучшей кандида-
турой на пост главнокомандующего. Верховный командующий дол-
жен был быть австрийцем, а не русским. Это являлось отражением
зависимости союзников от Австрии в августе 1813 г., равно как и того
факта, что крупнейшая армия коалиции была развернута на австрий-
ской территории. Даже если бы австрийцы изъявили на то свое жела-
ние, - что было далеко от реальности, - сам Александр никогда не
взялся бы за это дело. Если бы он желал стать верховным военным
руководителем, ему стоило только заикнуться об этом после смерти
Кутузова в апреле 1813 г. Некоторые из генералов подталкивали его
к тому, чтобы он взял командование в свои руки, но Александру
слишком не хватало уверенности в своих военных способностях, что-
бы он мог на это согласиться. Вместо этого он предпочитал действо-
вать из-за плеча фактического главнокомандующего, что ставило по-
следнего в очень неловкое положение.
Российский император обращался со Шварценбергом с большим
уважением, чем с Витгенштейном. В начале осенней кампании, напри-
мер, можно даже обнаружить свидетельства того, что он советовал Вит-
генштейну подчиняться приказам Шварценберга, когда те расходи-
лись с приказами самого Александра. Весьма скоро, однако, вера в вер-
ховного главнокомандующего начала угасать, и император в какой-то
мере вернулся к старым привычкам. Шварценберг быстро усвоил, что
единственной гарантией того, что российские военачальники действи-
тельно выполнят его приказы, служили предварительные консульта-
ции с представителем Александра в штабе коалиции К. Ф. Толем и
одобрение от Александра по всем принципиальным вопросам. Все это
неизбежно затягивало и затрудняло процесс принятия решений столь
сильным образом, что это могло иметь роковые последствия16.
471
Александр и Фридрих Вильгельм уделяли определенное время
для того, чтобы выслушать мнение своих военных советников. В слу-
чае с Александром речь шла прежде всего о Барклае де Толли, Диби-
че и Толе. Александр, всегда склонный доверять иностранным «во-
енным специалистам», теперь нашел частичную замену Пфулю в ли-
це генерал-майора А. А. Жомини, одного из наиболее уважаемых
военных писателей своего времени, дезертировавшего из армии На-
полеона во время перемирия. Еще большие надежды Александр воз-
лагал на старого соперника, генерала Моро, который нанес пораже-
ния австрийцам при Гогенлиндене в 1800 г. и которого император
пригласил в свое окружение, когда тот находился в ссылке на амери-
канском континенте. Для Шварценберга и его австрийских штабных
офицеров плохо было одно то, что им приходилось выслушивать со-
юзных монархов и их - русских и прусских - генералов. Необходи-
мость считаться с мнением Моро и Жомини стала последней каплей.
Главнокомандующий писал своей жене о разочарованиях, вызван-
ных тем, что он «окружен слабовольными людьми, щеголями всех
мастей, творцами странных прожектов, интриганами, идиотами, бол-
тунами и критиканами». Михайловский-Данилевский отмечал в сво-
ем дневнике, что процесс принятия решений союзниками порой на-
поминал вечевое собрание и сильно отличался от четкой системы
командования, которая существовала ранее, - правда, скорее в идил-
лических воспоминаниях мемуариста, чем в реальности, - в штабе
Кутузова в 1812 г.17
Если власть Шварценберга над основной, так называемой Богем-
ской армией была условной, на две другие союзные армии она не рас-
пространялась практически вовсе. Северной армией командовал
Бернадот, и она была развернута вокруг Берлина. Поскольку Берна-
дот де факто являлся правителем крупной и независимой страны,
под его начало пришлось передать одну из двух армий, а его самого
было трудно контролировать любому главнокомандующему. Так как
никто в главном штабе армии не мог повлиять на действия Бернадо-
та, единственным человеком, с чьим мнением в какой-то мере счи-
тался шведский крон-принц, оставался Александр. В любом случае
всю территорию между армиями Шварценберга и Бернадота удер-
живал Наполеон, поэтому курьеры, посланные из одного штаба в
другой, как правило, делали большой крюк к востоку, так что путь
туда и обратно занимал много дней. Не слишком плодотворными
оказались и попытки Шварценберга контролировать генерала Блю-
хера, командовавшего Силезской армией. Используя любые прово-
лочки, апеллируя к Александру и Фридриху Вильгельму прусский
генерал успешно противодействовал немалым усилиям главноко-
мандующего, которые тот приложил к тому, чтобы передвинуть
472
Силезскую армию в Богемию для прикрытия правого фланга союз-
ных сил. Лишь внутри Богемской армии Шварценберг мог отдавать
прямые приказы 120 тыс. человек, которые составляли ее австрий-
ский контингент. В Силезской и Северной армиях, однако, австрий-
ских войск не было.
В принципе предполагалось, что передвижения союзников будут
осуществляться в соответствии с планом, согласованным между 10 и
12 июля в Трахенберге русской, прусской и шведской сторонами.
План ставил грандиозную задачу, согласно которой «все союзные ар-
мии должны действовать наступательно: неприятельский лагерь бу-
дет той точкой, где они сольются воедино». Если бы Наполеон начал
наступление против любой армии союзников, другие две должны
были атаковать его в тыл. Только Силезская армия получила развер-
нутый приказ избегать сражения с Наполеоном, прежде всего пото-
му, что в начале июля составители плана полагали, что ее числен-
ность будет составлять всего 50 тыс. человек. Главным архитектором
Трахенбергского плана был Толь: хотя остававшаяся на тот момент
нейтральной Австрия не могла присутствовать на военном совете в
Трахенберге, Толь отправился в австрийский штаб, где имел продол-
жительные беседы со Шварценбергом и Радецким, которые согласи-
лись с основными пунктами Трахенбергского плана. По настоянию
осторожной австрийской стороны план затем был изменен в одном
отношении: отныне любой союзной армии предписывалось избегать
столкновений с Наполеоном до тех пор, пока остальные армии коа-
лиции не были в состоянии к ней присоединиться18.
Во многих смыслах Трахенбергский план был разумен. Наполеон
находился в Германии, и выбить его оттуда можно было только по-
средством согласованного наступления всех союзных армий. Укло-
нение от сражения одной из союзных армий с основными силами
Наполеона, во главе которых стоял он сам, также имело смысл. Была
ли эта цель достижима - это другой вопрос. Армия, вторгшаяся в
Саксонию и затем отступавшая перед лицом контрнаступательных
операций Наполеона, обрекала себя на изнурительные марши. Избе-
гать сражения, когда Наполеон идет у тебя по пятам, в любом случае
было проще сказать, чем сделать. Русская армия, возможно, и обла-
дала навыками арьергардных боев и выносливостью, необходимыми
для того, чтобы следовать этой стратегии. Были ли на это способны
австрийская армия или прусский ландвер - спорный вопрос. В по-
запрошлом веке, когда еще не было ни радио, ни телефона, коорди-
нировать концентрические передвижения трех армий в любом слу-
чае можно было лишь в самых общих чертах. Одни армии неизбеж-
но должны были двигаться быстрее других. По мере сближения
союзников увеличивались шансы Наполеона на то, что ему удастся
473
использовать свое центральное положение для нанесения удара по
одной из армий и сдерживания двух других на несколько решающих
дней. Личности трех командующих союзными армиями делали такой
исход тем более вероятным. Блюхер был отважен, агрессивен и очень
склонен к риску. Он не боялся Наполеона. Шварценберг и Бернадот
были его полной противоположностью во всех отношениях.
В начале кампании Александр, казалось, возлагал большие на-
дежды на то, что Бернадот поведет решительное наступление. Воз-
можно, к этому его подвигло чувство уважения, которое он питал
к иностранным, прежде всего наполеоновским генералам. В письме
к Бернадоту от 21 августа он, например, намечал планы на будущее,
согласно которым шведский крон-принц мог атаковать в тыл Напо-
леона, по-видимому, двигавшегося на восток, взять Дрезден и Лейп-
циг, занять узкие проходы на пути в Богемию и даже отправить лег-
кие части своей армии в западном направлении с тем, чтобы они
спровоцировали отказ рейнских князей от союза с Наполеоном. В дей-
ствительности, однако, ничто в прошлом Бернадота не давало осно-
ваний предположить, что он мог вознамериться или оказаться в со-
стоянии провернуть столь грандиозную наступательную операцию.
В течение многих лет он проявлял себя как превосходный админи-
стратор и умелый политик, но не более чем компетентный, если не
сказать осторожный генерал19.
Бернадот также действовал в весьма стесненных обстоятельствах,
некоторые из которых были политического свойства. Правящие кру-
ги Швеции, ранее предложившие ему корону, поступили так в ожи-
дании того, что это улучшит отношения с Наполеоном и, возможно,
поможет им отомстить России, как то было запланировано. Вместо
этого Бернадот довел Швецию до союза с Александром, упустив бле-
стящую возможность заполучить обратно Финляндию. Чтобы оправ-
дать свою политику, Бернадоту пришлось выполнить обещание и за-
брать у датского короля Норвегию в качестве компенсации. В каком-
то смысле этот шаг прочно связал его дальнейшую судьбу с
коалицией, поскольку Наполеон никогда не согласился бы на огра-
бление своего датского союзника. Однако победа коалиции была не-
обходимым, но далеко не достаточным условием для того, чтобы
Швеция могла прибрать к рукам Норвегию. Помимо всего прочего,
этот вопрос не слишком занимал входившие в коалицию великие
державы. Им потребовалось бы много времени, чтобы бросить свои
собственные войска против Дании. Бернадоту также посоветовали
бы прочно закрепиться в Норвегии до того, как начались махинации
в ходе послевоенных мирных переговоров. Все это помогает понять,
почему крон-принц был столь непреклонен в своем намерении не за-
действовать свой шведский корпус в осенней кампании. На то была
474
и более простая причина. Из всех войск коалиции шведы, вероятно,
были слабее остальных. Если бы шведская пехота ввязалась в се-
рьезный бой с французами, велик был шанс, что ей был бы нанесен
сильный урон. Вероятным исходом могло стать возвращение Берна-
дота в Швецию без Норвегии и лишь с половиной армии. В этом
случае его шансы взойти на престол после смерти короля оказались
бы весьма призрачными20.
Северная армия также стояла перед дилеммой. Если бы Наполеон
повел наступление против Блюхера или Шварценберга в начале кам-
пании, и тот, и другой имели возможности для отступления. Швар-
ценберг, например, мог отойти обратно к своим базам снабжения, кре-
постям и хорошо укрепленным оборонительным позициям в цен-
тральной и южной Богемии. Учитывая, что две другие союзные армии
и полчища легкой кавалерии двигались французам в тыл, Наполеон
мог преследовать Блюхера и Шварценберга лишь в строго ограни-
ченных рамках. Армия Бернадота, с другой стороны, была развернута
прямо напротив Берлина. Сам он, возможно, желал отступить в на-
правлении шведских баз, располагавшихся на побережье Балтийско-
го моря, но если бы он оставил Берлин без борьбы, то столкнулся бы с
мятежом в лице прусских генералов, чьи войска составляли самую
крупную часть его армии. Бернадоту было об этом известно, и поэто-
му он планировал отбить любую атаку французов на Берлин. Его не-
рвозность усиливалась из-за убежденности в том, что захват столицы
Пруссии является первоочередной задачей Наполеона. И он был не
так уж далек от истины: Наполеон бредил Берлином и в первый ме-
сяц войны организовал два его штурма, проходивших под началом
Удино и Нея. Если бы первые сражения против Богемской и Силез-
ской армий прошли успешно, свой следующий шаг Наполеон сделал
бы в северном направлении против Бернадота, имея при себе свою
гвардию и большую часть прочих резервов21.
Силезская и Богемская армии находились в более безопасном по-
ложении, чем Бернадот, поскольку они стояли в обороне. Однако ес-
ли бы Наполеона удалось выбить из Германии, их положение бы из-
менилось. Сразу после своего вторжения на опорный пункт Наполе-
она в центральной Саксонии они также оказывались уязвимыми. Что
касается Шварценберга, то его войскам предстоял бы переход через
Рудные горы - горный хребет, протянувшийся вдоль всей границы
между Саксонией и Богемией. Две подходяще дороги из Богемии че-
рез Рудные горы вели к Дрездену и Лейпцигу. После пересечения
хребта они на протяжении ста километров шли вдали друг от друга.
Если бы Шварценберг направил свои наступавшие колонны по обе-
им дорогам и горным тропам, пролегавшим между ними, существо-
вала вероятность того, что Наполеон внезапно атаковал бы один из
475
его флангов до того, как остальные части армии смогли бы прийти на
выручку. Быстрые поперечные перемещения по крутым лощинам и
извилистым горным тропам Рудных гор были затруднительными да-
же для курьеров, не говоря уже о крупных скоплениях войск. С дру-
гой стороны, если бы Шварценберг попытался сконцентрировать
большую часть своей армии всего на одной дороге, у него возникли
бы проблемы с логистикой, и его колонны стали бы двигаться очень
медленно. Это увеличивало вероятность внезапной атаки Наполеона
на передовые дивизии коалиционной армии, пока части Шварцен-
берга тащились длинной вереницей через горы22.
Если бы армия Блюхера вознамерилась вторгнуться в централь-
ную Саксонию, ей пришлось бы переправляться через Эльбу. Все
укрепленные переправы находились в руках Наполеона, а это озна-
чало, что только он мог быстро и абсолютно безопасно перебросить
свои войска через реку. Единственное, что мог сделать Блюхер для
переправы, это соорудить наплавные мосты. Здесь он зависел от
имевшихся в его распоряжении русских понтонных рот, которые
проделали выдающуюся работу по переправе Силезской армии сна-
чала через Эльбу, а позднее через Рейн. Построенные ими мосты
представляли собой ветхие конструкции. Старший русский штабной
офицер в армии Блюхера вспоминал, что «по этим мостам, возвы-
шавшимся над уровнем воды всего на один аршин, следовало пере-
правляться очень осторожно. Они постоянно двигались вверх-вниз,
лошадей приходилось брать под уздцы, а любое повреждение брезен-
та одной из барж могло привести к ее немедленному затоплению».
Как только армия переправлялась через реку, она либо уничтожала
мост и обрывала коммуникации, или же ей приходилось сооружать
полевые укрепления для обороны позиций перед мостом. Последние
по прочности никогда не могли сравниться с крепостями и поэтому
требовали гораздо более крупных гарнизонов. Армия переправля-
лась по таким мостам гораздо медленнее, чем по мостам постоянным.
Следовательно, она имела больший шанс быть застигнутой против-
ником во время переправы через реку. Кошмаром любого командира
была необходимость переправляться по такому мосту в спешке, ког-
да Наполеон шел по пятам. Бедствие начинало принимать угрожаю-
щие размеры в том случае, если на переправлявшиеся войска обру-
шивалась непогода, ломая понтоны или лишая возможности двигать-
ся по ним дальше23.
Если мы будем смотреть на события лишь с точки зрения союзни-
ков, то неминуемо забудем о том, что Наполеон также столкнулся с
серьезными проблемами. Стоя в обороне в Саксонии с большой ар-
мией, он обрекал свои войска, прежде всего лошадей, на голод. Мар-
ши и контрмарши, к которым Наполеона понуждала Трахенбергская
476
стратегия коалиции, истощали силы молодых наполеоновских новоб-
ранцев. Враждебное отношение местного населения и более всего
прочего - значительно худшее качество легкой кавалерии затрудняли
французам сбор разведданных. Главная база Наполеона в Дрездене,
от которой зависело снабжение французской армии продовольстви-
ем, боеприпасами и фуражом, была слабо укреплена и располагалась
всего в одном дне пешего пути от австрийской границы. Оделебен, все
еще находившийся в ставке Наполеона, позднее описавший эти и дру-
гие проблемы, вспоминал, что высокая надежда и цель Наполеона в
ходе осенней кампании состояли в том, чтобы воспользоваться ошиб-
ками союзников. Эта надежда была реальна, учитывая театр военных
действий, сложности, связанные с военными операциями союзников,
и неудачные действия военачальников коалиционных войск24.
Вести повествование о первых неделях осенней кампании 1813 г.
в Германии тем более трудно, что сражения разворачивались на трех
отдельных театрах военных действий. Главные силы армии под ко-
мандованием Шварценберга на юге, Силезская армию Блюхера на
востоке и Северная армия Бернадота рядом с Берлином действовали
независимо друг от друга, и для ясности необходимо поочередно сле-
дить за тем, что происходило с каждой из них. Говорить же об исто-
рии осенней кампании как некоем едином и связном целом можно
только после завершения первой половины кампании и совместного
наступления армий коалиции в Саксонии в направлении Лейпцига.
Как и следовало ожидать, из трех командующих армиями Блюхер
быстрее остальных принялся за дело после истечения срока переми-
рия. В действительности, громогласно заявляя, что «настало время
покончить с дипломатической буффонадой», он предпринимал пер-
вые шаги еще до того, как предполагалось начать военные действия25.
Подстрекаемый Барклаем, Блюхер, чтобы иметь предлог, нарушил
некоторые второстепенные условия перемирия и 13 августа вторгся
на нейтральную территорию между двумя армиями в Силезии. Это
был разумный шаг. В провинции, истощенной постоем двух крупных
армий в июне - июле 1813 г., нейтральная территория вокруг Брес-
лау выделялась тем, что собранный здесь урожай едва начали упо-
треблять в пищу. Столь желанную добычу стоило прибрать к рукам,
чтобы она не досталась врагу.
Еще важнее было то, что демарш Блюхера позволил союзникам
перехватить инициативу и вынудил Наполеона скорее реагировать
на передвижения противника, чем самому направлять ход событий.
Наступление Силезской армии, например, отвлекло внимание Напо-
леона от находившихся под началом Барклая колонн русских и прус-
ских войск, которые в то время маршировали в юго-западном на-
правлении для соединения с армией Шварценберга в Богемии. Если
477
бы французы атаковали эти колонны, пока те были растянуты на
марше, это могло бы иметь серьезные последствия. Кроме того, взяв
инициативу в свои руки, Блюхер застал стоявшие перед ним силы
французов врасплох и вытеснил их с нейтральной территории вплоть
за р. Бобр. Блюхер вел наступление вместе с армейским корпусом
Сакена, состоявшим из 18 тыс. русских солдат и располагавшимся на
правом фланге, 38 тыс. пруссаков Йорка в центре и 40 тыс. русских
Ланжерона на левом фланге.
Граф А. Ф. Ланжерон, старший офицер армии Блюхера, был од-
ним из многочисленных французских эмигрантов на русской служ-
бе. Свой первый боевой опыт он приобрел в войне за независимость
американских колоний. В 1790 г. он присоединился к русской ар-
мии, осаждавшей турецкую крепость Измаил, отчасти обуреваемый
жаждой приключений, но, по слухам, также и для того, чтобы уйти
от последствий дуэли со священником. Ланжерон завоевал уваже-
ние русских своей храбростью и инициативой, проявленными в ходе
осады, и до конца своих дней оставался на службе у российского им-
ператора. Впервые за много лет Ланжерон увидел Париж в марте
1814 г., когда его войска штурмовали высоты Монмартра, лежавшие
за воротами города. Он продвинулся по службе, в основном сража-
ясь с турками, однако при Аустерлице его отнюдь не блестящие дей-
ствия навлекли на него гнев Александра и почти стоили ему карье-
ры. Впоследствии Ланжерон вернул себе расположение императора,
отличившись в боевых действиях против турок, но мало кто сомне-
вался в том, что граф был скорее компетентным, чем выдающимся
генералом26.
Ланжерон являлся странной фигурой в рядах русско-прусской
армии Блюхера. У него была характерная для южного француза
внешность: смуглая кожа, черные глаза и волосы. Он умел очаровы-
вать, вести остроумную и непринужденную беседу в духе староре-
жимных парижских салонов. Он писал трагедии и сочинял песни.
Крайне рассеянный, он любил игры в слова, головоломки и шарады.
Временами его можно было видеть ходящим взад-вперед, с опущен-
ной головой, руками, сцепленными за спиной, погруженным в свои
мысли. На поле боя он был спокоен, производил сильное впечатле-
ние на окружающих и умело пользовался особенностями рельефа.
Он выучился бегло и гладко говорить по-русски, но из-за его причуд-
ливого акцента солдаты часто его не понимали. Тем не менее подчи-
ненным он нравился, и их приязнь была взаимной. Одной из наибо-
лее располагающих черт характера Ланжерона было его невероятное
преклонение перед храбростью, порядочностью и самопожертвова-
нием обыкновенного русского солдата, которым, как он любил гова-
ривать, ему выпала большая честь командовать. Возможно, в этом
478
чувстве сквозило отношение колониального офицера, который отда-
вал гораздо большее предпочтение доблестным туземным крестья-
нам, чем грубым и развязным буржуа у себя дома. Но Ланжерон так-
же был щедр, даже рыцарственен по отношению к своим офицерам,
скор по части награждения других и часто критичен к себе самому.
Будучи старшим офицером в армии Блюхера, Ланжерон, однако,
нес некоторую ответственность за поддержание добрых отношений
между русскими и прусскими войсками, а также их военачальника-
ми. Это представляло определенные трудности. Ланжерон не гово-
рил по-немецки, а Блюхер не знал ни слова по-французски или по-
русски. Общение на французском языке шло через начальника штаба
Блюхера Гнейзенау. Подобно многим французам того времени, Лан-
жерон смотрел на немцев скорее как на объект шуток, как-то заметив,
что «тяжеловесность, строгий формализм, слабое воображение этой
нации, а также отсутствие у нее утонченности вызывают неприязнь
по отношению к ней у других народов». Гнейзенау ненавидел фран-
цузов еще больше, чем Ланжерону не нравились немцы. Кроме того,
начальник штаба Блюхера был своего рода радикалом, грезившим о
том, что ему удастся довести германский народ до столь же сильного
националистического безумия, которое в свое время охватило рево-
люционную Францию. К французу, имевшему схожие наклонности,
он питал бы ненависть, но понимал бы его; совсем иначе обстояли
дела с графом, находившимся в эмиграции и сражавшимся против
собственной страны27.
Командная структура Силезской армии действительно сулила ка-
тастрофу. Сакен и Блюхер по крайней мере могли общаться по-
немецки. Со временем они стали восхищаться отдельными качества-
ми друг друга. Их хорошие отношения, однако, были нежданной бла-
годатью, поскольку Сакен был остер на язык, отличался взрывным
темпераментом и имел плохую репутацию в качестве подчиненного.
При всем при этом по сравнению с Йорком он был просто ангелом.
Командир прусского корпуса считал Блюхера идиотом, а гораздо бо-
лее молодого Гнейзенау - не более чем военным теоретиком и опас-
ным радикалом. То, что он начал подчиняться приказам этой пароч-
ки, было очевидным унижением с точки зрения заслуг Йорка и здра-
вого смысла. Именно с этими верховными военачальниками во главе
Силезская армия 21 августа осознала, что противостоит самому На-
полеону, его гвардии и основным резервным силам французской ар-
мии, которые поспешили на подмогу корпусам, отступавшими перед
войсками Блюхера.
Блюхер предпринял ответные действия в соответствии с Трахен-
бергским планом. Находившиеся под его командованием корпуса отхо-
дили и отказывались ввязываться в крупное сражение. Как и следовало
479
ожидать, русские делали это с холодным профессионализмом. На пра-
вом крыле, близ Бунцлау Сакен спокойно прождал пять часов, которые
потребовались корпусам Нея, Мармона и Себастьяни, чтобы развернуть
против него войска. Затем он предоставил пехоте Ливена и кавалерии
Васильчикова умело и дисциплинированно провести арьергардные бои,
посредством которых удалось расстроить планы неприятельских воена-
чальников и удержать французов на почтительном расстоянии. В одном
Белостокском полку десять солдат были награждены крестами за вы-
держку, храбрость и умение, продемонстрированные ими в сражении
при Бунцлау 21 августа. Пехоте очень сильно помогло то, что Васильчи-
ков был одним из лучших командиров легкой кавалерии в Европе, а его
полки по всем параметрам превосходили противостоявших им всадни-
ков II кавалерийского корпуса генерала Себастьяни28.
На противоположном фланге армии Блюхера арьергард под ко-
мандованием Ланжерона также отличился слаженностью действий,
хотя и находился под сильным давлением. Кавалерией умело руко-
водил генерал Г. А. Эммануэль, серб из Баната, принятый в 1797 г.
в русскую армию. Общее командование арьергард осуществлял
А. Я. Рудзевич, выходец из крымских татар, крещеный в 12-летнем
возрасте. В принципе Рудзевич, хорошо подготовленный штабной
офицер, был начальником штаба Ланжерона. В действительности,
однако, Ланжерон возложил эти функции на генерал-квартирмейс-
тера полковника П. И. Нейдгардта, а Рудзевича задействовал на са-
мых сложных участках. В своих мемуарах он писал, что Рудзевич, в
котором навыки штабного офицера уникальным образом сочетались
с продолжительным боевым опытом, полученным на Кавказе, был
самым лучшим генералом в его армейском корпусе. На этот раз Блю-
хер и Гнейзенау искренне согласились с мнением Ланжерона. Гней-
зенау писал прусскому канцлеру Гарденбергу, что 21 августа арьер-
гард Рудзевича рисковал быть отрезанным сильно превосходящими
силами противника. Многие генералы потеряли бы самообладание и
способность трезво мыслить в столь опасном положении, но Рудзе-
вич оказал сопротивление умно, спокойно и храбро, потеснив фран-
цузов и переправившись вместе со своими войсками через реку Бобр
прямо под носом у неприятеля29.
Менее ясно было, как прусские войска и прежде всего ландвер
справятся с ведением арьергардных боев против Наполеона. На са-
мом деле пруссаки отважно и дисциплинированно сражались в ходе
четырехдневного отступления от реки Бобр за реку Кацбах, где всего
за восемь дней до этого началось наступление Блюхера. Однако мар-
ши и контрмарши Силезской армии измотали войска и особенно
прусское ополчение. 6-й Силезский полк ландвера, например, на мо-
мент начала наступления Блюхера насчитывал 2 тыс. человек; восемь
480
дней спустя его численность сократилась до 700 человек. Основной
причиной была скорость наступления армии и ее последующего от-
ступления. Кроме того, штабу Блюхера потребовалось некоторое вре-
мя, чтобы взяться за дело: в конечном счете Силезская армия собра-
лась в полном составе лишь перед самым началом кампании. В ходе
отступления от Бобра к Кацбаху линии движения колонн порой пе-
ресекались, а сами они смешивались с обозами. Особенно изнури-
тельными для корпусов Йорка были ночные марши.
Учитывая особенности характера действующих лиц, кто-нибудь
из них непременно должен был взорваться. После яростного спора с
Блюхером Йорк отправил Фридриху Вильгельму III рапорт о своем
увольнении, отметив, что, «быть может, ограниченность моих спо-
собностей не позволяет мне понять гениальные соображения, коими
руководствуется генерал Блюхер»30.
Больше всего проблем Блюхер имел с Ланжероном. Хотя их лич-
ностные особенности сыграли в этом определенную роль, гораздо
большее значение имели стоявшие перед ними боевые задачи. Когда
Трахенбергский план находился на начальной стадии разработки, из
всех трех союзных группировок лишь Силезская армия открыто при-
зывала проявлять осторожность. Причиной тому была ее малочис-
ленность: на тот момент складывалось впечатление, что численность
армии не превысит 50 тыс. человек. К началу кампании она была уже
вдвое больше, однако в инструкциях, которые Блюхер получал от
монархов, все еще содержались советы избегать крупных сражений.
Блюхер прямо ответил, что если это приказ, тогда коалиции нужно
искать другого командующего, которому осторожность присуща в
большей мере. Барклай и Дибич ответили, - несомненно, говоря при
этом от имени монархов, - что, конечно, никто не мог помешать ко-
мандующему 100-тысячной армией воспользоваться возможностя-
ми, буде таковые представятся. Получив подобные заверения, Блю-
хер принял на себя командование31.
Ланжерону было известно об инструкциях, которые Блюхеру бы-
ли даны изначально, но не об изменениях, внесенных в них Барклаем
и Дибичем. Возможно, решение об отправке войск Барклая в Боге-
мию было оплошностью, допущенной в последний момент в лихо-
радке приготовлений. Также возможно, что таков был замысел Алек-
сандра, намеревавшегося через Ланжерона контролировать Блюхера.
Без сомнения, российский император был сильно обеспокоен тем,
куда мог завести Блюхера его агрессивный характер. Например, по-
лучив известия о начале наступления Силезской армии к р. Бобр,
Александр I писал Блюхеру: «Недавние сражения, которые вы про-
вели столь славным образом, не должны подталкивать вас к участию
в полномасштабном деле»32.
481
Намеренно или нет, но то, как обошлись с Ланжероном, было глу-
боко несправедливо как по отношению к нему самому, так и к Блюхе-
ру. Ланжерон имел некоторые основания полагать, что он действовал
в соответствии с инструкциями Блюхера и пожеланиями самого
Александра. У него также были все основания опасаться того, что, ес-
ли позволить Наполеону преследовать Блюхера в течение еще не-
скольких дней, последний прекратит отступление и примет бой, ка-
ков бы ни был перевес сил противника. У главнокомандующего дей-
ствительно могло не быть иного выбора, поскольку существовал
предел, после которого в рядах отступавшего ландвера начались бы
разброд и шатание. И сам Блюхер писал Александру, что в случае
необходимости он остановится и сразится с Наполеоном, даже если
у того будет большой численный перевес, при том условии, что ему
удастся занять прочные оборонительные позиции, где он мог бы вы-
годно развернуть свою артиллерию. Неминуемую ярость у Блюхера
вызывало то, что за первые две недели кампании Ланжерон много-
кратно не подчинялся его приказам из соображений осторожности.
К 25 августа он и Гнейзенау потеряли всякое терпение и окончатель-
ное решились заставить Александра сместить русского генерала с за-
нимаемого им поста33.
Очень кстати для Силезской армии Трахенбергский план срабо-
тал так, как и было задумано. К 23 августа Наполеону стало ясно, что
он больше не может терять время на преследование Блюхера. Армия
Шварценберга вошла в Саксонию и начала представлять угрозу для
ключевой французской базы снабжения в Дрездене. Повернув на-
зад, чтобы встретить опасность силами гвардии и корпусов Мармо-
на и Виктора, Наполеон оставил Макдональда разбираться с Блюхе-
ром. Под его командованием находился II кавалерийский корпус
Себастьяни, а также III, V и XI пехотные корпуса. Хотя Наполеон
оставил Макдональду III корпус, он приказал его командиру, мар-
шалу Нею передать командование генералу Суаму, а самому Нею
взять на себя руководство армией, противостоящей Бернадоту на
подступах к Берлину.
До того как отправиться в Дрезден, Наполеон приказал Макдо-
нальду начать наступление через реку Кацбах и оттеснить Блюхера
за Яуэр. После этого его задача состояла в том, чтобы не выпускать
противника из Восточной Силезии, держать вдали от главного теа-
тра военных действий, находившегося в Саксонии, к западу от Эль-
бы. Макдональд отдал своим войскам приказ о наступлении через
Кацбах 26 августа. Тем временем Блюхеру незамедлительно было до-
ложено об отъезде Наполеона и большей части неприятельской ар-
мии. Поэтому он приказал Силезской армии возобновить наступа-
тельные операции и начать с наступления через Кацбах, также запла-
482
нированного на 26 августа. Такова была предыстория решающего
сражения, произошедшего в тот день. Ни тот, ни другой военачаль-
ники не ждали, что противоположная сторона начнет наступление.
Возникшее в результате замешательство, когда две наступавшие ар-
мии натолкнулись одна на другую, усилилось из-за проливного дож-
дя, сильно ухудшавшего видимость.
Армия Макдональда наступала широким фронтом. Две входив-
шие в нее дивизии - под командованием генералов Ледрю и Пюто -
были развернуты к югу от основных сил близ Шёнау и Хиршберга.
Они должны были блокировать небольшой 8-й корпус русских под
командованием графа Э. Ф. Сен-При, еще одного бежавшего из
Франции роялиста, и бывшего начальника штаба П. И. Багратиона
и угрожать Яуэру с юго-запада. Этот маневр позволил бы зайти во
фланг армии Блюхера и представлял угрозу для ее коммуникаций
и обозов, сосредоточенных в Яуэре и его окрестностях. Тем време-
нем на противоположном конце операционной линии Макдональда
III корпус, развернутый близ Лигница, получил приказ перепра-
виться через Кацбах, занять город, а затем пробиваться по дороге от
Лигница до Яуэра в тылу правого фланга союзников. Остальным
частям армии Макдональда, состоявшим из его собственного 11-го и
5-го корпуса Лористона, предстояло наступать через Кацбах прями-
ком к Яуэру. В отсутствие Ледрю и Пюто эти два корпуса включали
всего четыре дивизии, но им оказывала поддержку кавалерия Себа-
стьяни.
Растягивание французской армии подобным образом было со-
пряжено с определенным риском. Как представляется, Макдональд
полагал, что Блюхер останется на месте или будет отступать. Это бы-
ло очень опасное предположение, ибо речь шла о весьма агрессивном
противнике. Один из высших русских чинов по квартирмейстерской
части впоследствии писал, что неспособность правильно определить
позицию коалиционных войск была главной причиной поражения
французов на реке Кацбах. Виноват в этом был не только Макдо-
нальд, но также отвратительные погодные условия и слабость фран-
цузской кавалерии34.
Недостаток разведданных усугублялся особенностями рельефа
местности, через которую вел наступление Макдональд, и на которой
происходило сражение. Грубо говоря, до начала битвы две армии раз-
деляла река Кацбах, текущая на юго-запад от Лейпцига. Французы
стояли на северном берегу, союзники - на южном. Войска Макдо-
нальда переправились через реку и сражение произошло на южном
берегу: между Кацбахом и Яуэром. На две равные части поле битвы
делила река Вютендер-Нейссе, которая течет от Яуэра и впадает в
Кацбах почти под прямым углом.
483
Северная половина поля боя, т. е. территория к северу от Вю-
тендер-Нейссе, представляла собой плоскую возвышенность, лишен-
ную растительности и круто спускавшуюся к долинам Кацбаха на
северо-западе и Вютендер-Нейссе на юго-западе. Возвышенность ни-
где не поднимается выше, чем на 75 метров над уровнем рек, но кру-
тые спуски к ним, покрытые густым лесом, даже в ясную погоду не
давали французам возможности видеть, что происходит на противо-
положной стороне реки. Дороги, пересекавшие Кацбах, взбирались
на плато по крутым перевалам, что было особенно справедливо по
отношению к одному такому проходу близ Вайнберга, через который
шло наступление большей части французских войск. Когда эта узкая
дорога покрыта грязью или льдом, по ней трудно проехать даже се-
годня на машине. Гораздо сложнее было провести по ней в августе
1813 г. тысячи людей, лошадей и пушки по грязи и под проливным
дождем. Велика также была опасность быть застигнутым врасплох
противником, поджидавшим их на возвышенности.
26 августа 1813 г. французы столкнулись на плато приблизитель-
но с 60 % армии Блюхера, это были корпуса Йорка и Сакена в пол-
ном составе. Сакен находился справа, его открытый фланг был на-
дежно закреплен в деревне Эйхгольц, где были развернуты 8-й и 39-й
егерские полки из дивизии И. А. Ливена. К северу от нее, за Эйхголь-
цем располагались казаки генерал-майора Н. В. Кретова. Левее (юж-
нее) деревни Сакен развернул свою пехоту, фронт которой образовы-
вала 27-я дивизия Неверовского, а остатки 10-й дивизии Ливена на-
ходились в резерве. Позади и чуть справа от них были развернуты
гусарский и драгунский полки И. В. Васильчикова. Между армей-
ским корпусом Сакена и Вютендер-Нейссе стояли пруссаки Йорка.
Войска Ланжерона были развернуты в южной части поля боя - к югу
от Вютендер-Нейссе. Местность здесь сильно отличается от плато
севернее реки. Над ней господствуют две горные цепи, протянувшие-
ся от берегов Вютендер-Нейссе к лесистым холмам, которые обозна-
чают юго-западную границу поля боя. Кроме того, деревни Гённер-
сдорф и Германсдорф могли быть превращены в сильные оборони-
тельные позиции для пехоты Ланжерона.
С самого утра 26 августа все планы Макдональда были нарушены.
Неправильно поняв приказ, III корпус за день до этого отошел от
Лигница. К моменту их возвращения на позиции генерал Суам ре-
шил, что было уже слишком поздно исполнять приказ Макдональда,
переправляться через Кацбах в районе Лигница и идти оттуда на Яу-
эр. Главной причиной, по которой III корпус не подчинился прика-
зам Макдональда, Суам назвал невозможность воспользоваться пе-
реправами через Лигниц из-за сильного дождя. Это звучит сомни-
тельно, потому что русские под командованием Сакена осуществили
484
переправу у Лигница 28 августа - к тому моменту дождь лил не пере-
ставая уже третий день. Каковы бы ни были причины, 26 августа Су-
ам принял решение двигаться со своим корпусом вдоль северного
берега Кацбаха, чтобы соединиться с основными силами Макдональ-
да, поддерживая их атаку во время переправы через реку35.
В принципе подобная концентрация французской армии была
разумным шагом. На деле, однако, узкие дороги на северном берегу
Кацбаха не могли единовременно пропустить такое количество лю-
дей. Между деревнями Кройтш и Нидер-Крайн образовался круп-
ный затор. В него попала кавалерия Себастьяни, а также артиллерия
и обозы. В начале затора находились четыре дивизии III корпуса.
Лишь одна из них, 8-я дивизия генерала М. С. Брайе, сумела успеш-
но пробиться, пройти по мосту и теснине у Вайнберга и оказаться на
плато. Даже Брайе был вынужден оставить позади всю свою артил-
лерию. Макдональд приказал трем другим дивизиям III корпуса воз-
вращаться и искать место для переправы в направлении Лигница.
Две из трех дивизий в конце концов форсировали Кацбах у деревни
Шмогвиц, но к моменту их приближения к плато, бой был закончен.
В конечном счете единственными подразделениями французов, сы-
гравшим некоторую роль в сражении на плато, были солдаты Брайе,
36-я дивизия генерала Шарпантье из корпуса Макдональда и кавале-
рия Себастьяни. Поскольку артиллерия Брайе увязла под Кройтшем
на противоположном берегу Кацбаха, у этого отряда не было даже
полного комплекта пушек. Так как французы столкнулись с полны-
ми армейскими корпусами Йорка и Сакена, которые вместе состав-
ляли 60 % армии Блюхера, совсем не удивительно, что они проигра-
ли это сражение.
Отдав приказ о наступлении через Кацбах, Блюхер удивился, по-
лучив около 11 часов утра 26 августа известия о том, что французы
также вели наступление через реку, направив удар против как Лан-
жерона, так и Йорка. Поскольку из сообщений отступавших прус-
ских аванпостов картина вырисовывалась весьма неопределенная,
генерал-квартирмейстер барон Карл фон Мюффлинг лично отпра-
вился на передовую, чтобы выяснить точную численность французов
и направление их движения. Мюффлинг вспоминал, что под ним бы-
ла серая лошадь, одет он был в серый плащ, и поэтому под пролив-
ным дождем его нельзя было разглядеть ближе чем со ста шагов.
Мюффлинг обнаружил, что французская кавалерия и артиллерия
разворачиваются на плато между Нидер-Вайнбергом и Яновицем, а
пехота следует за ними в долине недалеко от Нидер-Вайнберга. Узнав
об этом, Блюхер приказал Йорку атаковать французов, а Сакену - раз-
ворачивать артиллерию на холме Таубенберг юго-западнее Эйхгольца.
Русская артиллерия отвлекала внимание французов и уводила их на
485
северо-запад, подальше от наступавших сил Йорка. Она также под-
держивала прусскую пехоту во время ее наступления. Тем временем
пехота Сакена удерживала позиции у Эйхгольца и следила за воз-
можным появлением новых французских колонн, поднимавшихся
на плато справа от нее, севернее Яновица36.
Чтобы добраться до французов, пехоте Йорка пришлось бы мар-
шировать в лучшем случае час. Тем временем, однако, задолго до то-
го, как были получены приказы от Блюхера, Сакен отправил 13-ю
русскую тяжелую батарею полковника Брамса к Таубенбергу и начал
бомбардировать французов. «Холм» Таубенберг на самом деле пред-
ставляет собой совсем небольшую возвышенность, но при этом явля-
ется командной высотой для всего плато, простирающегося на
северо-запад к Кацбаху и на юго-запад к Вютендер-Нейссе. Сакен
был слишком хорошим генералом, чтобы после обследования пози-
ций, отведенных для его армейского корпуса, не заметить тех преи-
муществ, которые давало занятие холма Таубенберг, и сразу же начал
действовать по собственной инициативе. Вскоре к Брамсу присоеди-
нились прочие артиллерийские батареи русских и пруссаков.
Тем временем между Йорком и Мюффлингом возникли разногла-
сия по поводу того, как следовало наступать прусским войскам. Йорк
хотел развернуть их в линию, тогда как Мюффлинг утверждал, что
на плато для этого недостаточно места, и что данный маневр в любом
случае занял бы много драгоценного времени. Когда Блюхер поддер-
жал Мюффлинга, Йорк с мрачным видом повиновался и послал впе-
ред две свои бригады, построенные в виде колонн. Потеря времени
была неизбежна, но уже около трех часов пополудни между бригада-
ми Йорка и французской пехотой завязался бой на краю плато, не-
далеко от теснины, спускающейся к долине реки в районе Обер-
Вайнберга. Под проливным дождем лишь немногие ружья продол-
жали стрелять, но после короткой рукопашной схватки оказавшаяся
в меньшинстве французская пехота обратилась в бегство по теснине,
ведущей к переправе через реку. В этот момент часть кавалерии Се-
бастьяни атаковала пруссаков, стремясь спасти свою пехоту, дать ей
возможность выйти из боя и перестроиться. Так как ружья пехотин-
цев Йорка были бесполезны под дождем, они оказались очень уязви-
мыми для кавалерии, и полковник Юргас, командовавший резервной
бригадой прусской кавалерии, попытался прийти им на выручку. Од-
нако, к негодованию Йорка, атака прусской кавалерии была плохо
подготовлена и окончилась неудачей. По свидетельству Мюффлин-
га, которой был тогда с Йорком, за ней последовала странная пауза,
продолжавшаяся примерно пятнадцать минут, во время которой пе-
хота Йорка и 4-тысячный отряд французской кавалерии стояли друг
против друга, не осмеливаясь начать атаку. Затем внезапно, к вели-
486
чайшему удивлению Мюффлинга, французская кавалерия разверну-
лась и отступила по перевалам к долине реки.
Причиной их бегства было то, что всадники Себастьяни были ата-
кованы русской кавалерией под командованием Васильчикова. С то-
го места близ Эйхгольца, где стояли войска Сакена и Васильчикова,
позиции, занятые Себастьяни и пехотой Брайе, казались ответом на
мольбы командующего русской кавалерией. Плато представляло со-
бой идеальную арену действий для кавалерии, поскольку на нем не
было канав, стен, деревьев и прочих препятствий. Более того, левый
фланг Себастьяни повисал в воздухе и был открыт для атаки. Пред-
ставляется, что командующий французской кавалерией ожидал, что
недостающие три дивизии корпуса Суама вскоре начнут наступле-
ние через Яновиц и придут ему на подмогу. Какие бы соображения за
этим не стояли, открыть фланг для генерала такого масштаба как Ва-
сильчиков значилр напроситься на неприятности. Васильчиков от-
правил разведчиков, чтобы удостовериться в том, что деревни к севе-
ру от линии Себастьяни не заняты неприятельской пехотой, и его
кавалеристы не попадут в засаду во время наступления. Обнаружив,
что деревни пусты, Васильчиков пошел в наступление и атаковал
французов с трех сторон одновременно.
Александрийский и Мариупольский гусарские полки атаковали
противника с фронта и были поддержаны бригадой драгун. Тогда же
Ахтырский и Белорусский гусарские полки прошли за деревней
Кляйн-Тинц и напали на Себастьяни с фланга. Между Кляйн-Тинцем
и Яновицем казаки Васильчикова ударили французской кавалерии в
тыл. Граф Венансон, эмигрант из Сардинского королевства, служив-
ший при Сакене генерал-квартирмейстером, писал П. М. Волконско-
му: «Я не преувеличиваю, говоря, что никогда еще маневр не был ис-
полнен с большей точностью и умением, и он увенчался полным успе-
хом, поскольку весь левый фланг неприятеля подвергся нападению с
тыла и был опрокинут». Кавалерия Себастьяни обратилась в бегство
по теснинам, ведущим к Кацбаху, прихватив с собой пехоту Брайе и
бросив все пушки, которые французам удалось втащить на плато. По
сообщениям французской стороны, пехота Брайе отступала упорядо-
ченно и даже прикрывала отход кавалерии Себастьяни. Сумятица на-
чалась лишь тогда, когда пехотинцам пришлось переправляться через
Кацбах в сгущающихся сумерках под огнем неприятеля и среди пол-
ного беспорядка, возникшего из-за того, что дороги были блокирова-
ны двигавшимися по ним телегами, пушками и кавалерией37.
Лишь к тому времени, когда остальные силы французов потерпе-
ли поражение, две дивизии из корпуса Суама стали приближаться к
полю боя со стороны переправы у Шмогвица. По сообщениям рус-
ской стороны, их наступление было медленным и неуверенным. Пока
487
французы шли на юг от переправы у Шмогвица в направлении де-
ревни Швайнитц, они столкнулись со стрелками из 27-й дивизии
Неверовского, отправленными вперед с целью замедлить продвиже-
ние противника. Перестрелка началась около семи вечера. Большая
часть войск дивизий Неверовского и Ливена затем двинулась вперед
при поддержке многочисленных артиллерийских батарей коалиции.
Оказавшись в меньшинстве и получив известия о несчастье, постиг-
шем остальную армию, генерал Рикар приказал своим войскам от-
ступать и переправиться обратно у Шмогвица. Этим отступлением
завершилось сражение в северной части поля боя38.
Тем временем на южной половине поле боя, к югу от Вютендер-
Нейссе, разворачивалось совсем иное сражение. Ланжерон отрядил
8-й корпус Сен-При для охраны подходов, ведущих от Яуэра к Хирш-
бергу, а в его отсутствие силы противников были приблизительно
равны. В распоряжении Ланжерона находилась более многочислен-
ная и сильная кавалерия, но развернутые против него три француз-
ских дивизии имели численное превосходство в пехоте. Учитывая
рельеф местности, он тем не менее должен был бы, при прочих рав-
ных условиях, выдержать атаки Макдональда, который лично повел
французов в бой.
В действительности, однако, эти условия были вовсе не равны, так
как оказалось, что Ланжерон вел не бой, а скорее боевое отступление.
Будучи одержим идеей, что его левому флангу и Яуэру грозит опас-
ность, Ланжерон направил большую часть своих усилий на защиту
своей линии отступления. Опасаясь, что дивизия Мэзона стремится
обойти его с левого фланга, Ланжерон отправил 10-й корпус
П. М. Капцевича обратно к Петервитцу для обороны линии отступле-
ния на Яуэр. После этого у него осталось всего два небольших корпу-
са: 9-й 3. Д. Олсуфьева и 6-й князя А. Г. Щербатова, и отряд Рудзеви-
ча для сдерживания Макдональда. В своих мемуарах, однако, Щерба-
тов писал, что его корпус находился в резерве до вечера и не принимал
никакого участия в сражении до четырех часов пополудни. Кроме то-
го, почти все тяжелые батареи Ланжерона были отправлены в тыл для
того, чтобы не мешать отступлению по узким и утопавшим в грязи до-
рогам. Конечно, когда все эти подразделения собрались воедино,
французы оказались на поле боя в подавляющем большинстве как с
точки зрения численности, так и огневой мощи. К вечеру они выбили
Ланжерона с высот, располагавшихся между Геннерсдофом и Шлау-
пом и являвшихся командой точкой для всей южной части поля боя.
Русские войска сражались упорно, но у них не было шансов удер-
жаться против превосходящих сил противника39.
В этот момент Мюффлинг вернулся из ставки Блюхера, где сооб-
щение о том, что Ланжерон выбит со своей прочной позиции, было
488
встречено с презрением. В своих мемуарах Мюффлинг вспоминал о
том, как он обнаружил Ланжерона на холме за Шлаупом в компании
Рудзевича, Олсуфьева и Щербатова. Мюффлинг поведал им о побе-
де, одержанной севернее Вютендер-Нейссе, пропел дифирамбы Са-
кену и призвал их контратаковать и без промедления вновь взять
Хеннерсдорфские высоты. Один из русских генералов воодушевил-
ся, но Ланжерон ответил: «Полковник, вы уверены, что главнокоман-
дующий разворачивает мой корпус не для того, чтобы прикрыть свое
отступление?» Мюффлинг добавлял: «Это было навязчивая и глубо-
ко укоренившаяся в сознании графа Ланжерона идея, которая при-
вела его к принятию неверных решений». Однако если у Ланжерона
и были какие-то сомнения в правдивости донесения Мюффлинга, их
развеяло то, что предстало перед его взором. Поручик Радожицкий,
чья батарея была развернута на холме, вспоминал, что сквозь стену
дождя внезапно показались прусские войска, на полной скорости
преследующие бегущие французские батальоны на противополож-
ном берегу Вютендер-Нейссе. Он слышал, как стоявший неподалеку
А. Ф. Ланжерон воскликнул: «Ma foi*, они бегут!»40
Всего этого было достаточно для того, чтобы убедить Ланжерона
отдать приказ о немедленной контратаке с целью повторного заня-
тия позиций у Хеннерсдорфа. Рудзевич атаковал по левому флангу,
Олсуфьев по центру, а корпус Щербатова впервые ввязался в бой на
правом фланге. Согласно русским источникам, сила натиска и нео-
жиданность атаки позволили выбить французов с высот без серьез-
ного боя. Так, Псковский полк и часть корпуса Щербатова прождали
в резерве целый день, пока после 4 часов пополудни им не был дан
приказ о контрнаступлении. Полк наступал стремительно и как по
учебнику: он атаковал батальонными колоннами, во главе которых
были стрелки, а артиллерия продвигалась вперед в промежутках
между колоннами. Как свидетельствует история полка, его пехота
оттеснила заградительный отряд французских стрелков и начала
расстреливать находившиеся за ним батальоны. В этот момент фран-
цузская пехота, завидев русские колонны, собиравшиеся штурмовать
ее позиции, поспешно бежала. История полка, написанная в патрио-
тическом ключе, забывает упомянуть о том, что атаке Щербатова на
Шлауп сильно помогли прусские войска, переправившиеся через
Вютендер-Нейссе в тыл французам. Но в официальной русской исто-
рии кампании этот факт отмечается и отдается должное храбрости
прусских войск41.
Для французов сражение на реке Кацбах было поражением, но не
катастрофой. Что действительно превратило поражение в катастрофу,
* Клянусь честью (фр.)- (Прим. ред.).
489
так это преследование побежденных, которое последовало за сраже-
нием. Это было, несомненно, лучшим преследованием поверженного
врага, организованным в 1813 г. 26 августа Ланжерон, мягко говоря,
проявил себя не лучшим образом. Его непонимание намерений Блю-
хера и неподчинение его приказам могло иметь катастрофические
последствия. Героями дня стала пехота Йорка и Сакена и кавалерия
Васильчикова. Во время преследования, однако, именно корпус Лан-
жерона добился наиболее впечатляющего результата. Этот факт не
упоминается в описаниях, оставленных Блюхером и Гнейзенау. Конеч-
но, Блюхеру требовалось время, чтобы забыть о нарушении суборди-
нации со стороны Ланжерона. Более того, командующий прусскими
войсками имел все основания попытаться укрепить самоуважение и
моральный дух ландвера, приукрасив его достижения. Однако в се-
кретном рапорте прусское военное руководство Силезской армии не
нуждалось в пропаганде. Ликуя по поводу освобождения родной про-
винции и уничтожения армии Макдональда, оно в своем отчете о пре-
следовании разгромленной армии ставило катастрофу, постигшую
французов, исключительно в заслугу Ланжерону42.
Это тоже было преувеличением, поскольку Йорк и Сакен тоже
внесли свой вклад в разгром французов. В день сражения, вечером
Блюхер приказал им обоим незамедлительно переправиться через
Кацбах и ускорить бегство противника. Это было невозможно. Вой-
ска коалиции чрезмерно устали, Кацбах разлился в полную силу, а
ночь был черна как смоль. На следующий день Йорк смог только до-
браться до моста и переправиться у Вайнберга, но тут же столкнулся
с хорошо организованным французским арьергардом. В этом не было
ничего удивительного, так как три четверти корпуса Суама в преды-
дущий день практически не участвовали в боях.
Тем временем попыткам Сакена воспользоваться переправами
между Шмогвицем и Лигницем помешали затопленные берега, а так-
же глубина и скорость течения реки Кацбах, которую непрерывный
проливной дождь превратил в стремительный поток. Русские потеря-
ли целый день на то, чтобы пройти весь путь до Лигница и там пере-
правиться через Кацбах. Все это означало, что у французов было вре-
мя для организации относительно упорядоченного, хотя и опасно
скорого отступления. Было потеряно много солдат и скарба, но ни
один крупный отряд не был отрезан или разбит. Тем не менее потери
были велики. 29 августа, когда до конца отступления было еще дале-
ко, на перекличке III корпуса выяснилось, что 930 человек погибли,
2722 ранены и 4009 пропали без вести. 3 сентября Сакен докладывал
П. М. Волконскому, что с 25 августа его армейский корпус взял в плен
2 генералов, 63 офицера, 4916 солдат и захватили 50 пушек. К тому
времени французы успели покинуть Силезию и отойти в Саксонию43.
490
Войска Ланжерона начали преследование французов еще до рас-
света 27 августа. Их командир, несомненно, ощущал потребность ис-
править свои ошибки, допущенные за день до этого. Снова Рудзевич
командовал авангардом, хотя теперь он был усилен полками кавале-
рийского корпуса барона Корфа и всеми частями 10-го корпуса
генерал-лейтенанта П. М. Капцевича. Почти никто из бойцов Корфа
и Капцевича не участвовал в сражении 26 августа, и поэтому они на-
ходились в приподнятом настроении. Напротив, французские войска
были истощены непрестанными двухнедельными маршами, пролив-
ным дождем, скудной пищей и сражением, которое длилось целый
день, и в котором замаячившая было победа внезапно обернулась по-
ражением и изматывающим ночным маршем. Начальник штаба ка-
валерийского корпуса Ф. К. Корф писал в своих мемуарах: «Невоз-
можно поверить, насколько сильно проигранное сражение и несколь-
ко сильно непогожих дней понизили моральный дух французских
войск». Это чересчур резко. Даже пехота Веллингтона могла бы раз-
валиться на части, если бы лишилась продовольственного снабжения
и поддержки кавалерии и была бы вынуждена вести арьергардные
бои при помощи ружей, вышедших из строя из-за дождя, обороняясь
против хорошо обученной неприятельской кавалерии, которая дей-
ствовала при поддержке конной артиллерии и многотысячной массы
свежей пехоты. Правдой, однако, было то, что исключительно труд-
ные дни, предшествовавшие описываемым событиям, закалили силы
крепких русских солдат и ослабили молодых новобранцев наполео-
новской армии. Справедливо и то, что, хотя французы отличались
несравненным натиском, когда ситуация складывалась в их пользу, в
неблагоприятных условиях французским войскам очень часто не
хватало спокойствия, приобретенного русской пехотой в результате
тренировок, и ее основательности44.
27 августа, когда русские нагнали французский арьергард, мно-
гие части последнего потерпели неудачу: близ Пильграмсдорфа
Харьковский и Киевский драгунские полки под командованием ге-
нерала Эммануэля взяли в плен 1200 человек. На другой арьергард,
под началом полковника Морана, обрушился Тверской драгунский,
а также Северский и Черниговский конно-егерские полки под ко-
мандованием А. Д. Панчулидзева, бывалого кавалерийского генерала
грузинского происхождения. Моран дрался храбро, но из-за невоз-
можности использовать ружья его пехотные каре просели под нати-
ском русской кавалерии, которая атаковала одновременно с трех сто-
рон. Поскольку пехотные арьергарды были разбиты, а французской
кавалерии нигде не было видно, события грозили принять необрати-
мый характер. Вокруг отступавших французов сновали казаки.
А. Ф. Ланжерон докладывал, что уровень потерь и неразбериха в
491
рядах противника напомнили ему о гибельном для французов бег-
стве от Москвы до Вислы45.
Макдональд и его корпусные командиры решили, что попытки
сплотить собственные войска или противостоять русским будут
иметь фатальные последствия. Единственным шансом для францу-
зов было обогнать русских, а затем найти безопасное место для пере-
группировки и восстановления пошатнувшегося морального духа
своих войск. Возможно, это был реалистичный замысел, но его во-
площение неизбежно вело к тому, что большое число отбившихся
солдат дезертируют или окажутся в руках русской кавалерии и каза-
ков. Это также означало, что шедшие особняком дивизии Ледрю и
Пюто оказывались предоставленными самим себе. Ледрю удалось
ускользнуть, но Пюто попытался соединиться с отступавшим корпу-
сом Макдональда. На протяжении всего отступления Пюто на
северо-запад от Хиршберга за ним подобно тени следовала кавале-
рия генерал-майора Юзефовича. Русские перехватили рапорт Пюто
Макдональду, в котором тот намечал свои планы и направление дви-
жения. 29 августа они окружили и заперли его дивизию в ловушке
близ Лёвенберга: ее тыл упирался в реку Бобр, которая из-за силь-
ных дождей стала непригодна для переправы. Генерал Рудзевич не
начинал атаку до прибытия 6-го корпуса князя Щербатова. Против
столь подавляющего большинства сопротивление было бесполезно,
и Пюто сдался в плен вместе с более чем 4 тыс. солдатами и 16 пуш-
ками. Всего двумя неделями ранее его дивизия начала осеннюю кам-
панию, имея в своих рядах свыше 8 тыс. человек. Очень немногим из
них удалось бежать и снова поступить на службу к Наполеону46.
Организованное союзниками преследование завершилось не ра-
нее первой недели сентября. К тому времени армия Макдональда
была вытеснена в Саксонию и потеряла, даже согласно французским
источникам, 35 тыс. человек. Силезская армия также понесла круп-
ные потери, но очень многие из тех, кого недоставало в ее рядах, бы-
ли истощенными прусскими ополченцами, которые в свое время
должны были вернуться в строй. Чего нельзя было сказать о раненых
и пропавших без вести французах, которых обогнали наступавшие
силы коалиции. Наполеон не мог позволить себе таких потерь. Рав-
ным образом не мог он позволить Блюхеру закрепиться в опасной
близости от Дрездена, переправ через Эльбу и остальных армий коа-
лиции. Катастрофа, постигшая армию Макдональда, делала очень
маловероятным, что французскому императору удастся исполнить
свой план и взять с собой на север гвардию и резервы для борьбы
против Бернадота.
Победа сильно укрепила моральный дух и уверенность армии
Блюхера и разрешила многие противоречия внутри ее командного
492
состава. Ланжерон был прощен за свое неповиновение. После рапор-
та Блюхера Александру о сражении на реке Кацбах Сакен был повы-
шен в звании до полного генерала и получил орден Св. Георгия 2-й
степени. На следующий день после сражения Блюхер рассказывал
всем - в пределах слышимости - прусским подданным о том, что в
значительной степени победа была обеспечена в результате умелого
руководства Сакеном имевшейся в его распоряжении кавалерией и
артиллерией. В следующий раз, когда Сакен проезжал мимо корпуса
Йорка, прусские войска встретили его приветственными криками.
Все это было бальзамом на душу человека, который на протяжении
многих лет видел себя жертвой несправедливости и невезения. Сра-
жение на реке Кацбах стало поворотным моментом в судьбе Сакена.
Он умрет много лет спустя после войны, будучи князем, фельдмар-
шалом и одним из наиболее уважаемых людей в России47.
Сколь ни велики были победы Блюхера, в конечном счете исход
кампании зависел от действий главной армии коалиции - Богем-
ской армии Шварценберга. Она включала в себя больше войск, чем
армии Бернадота и Блюхера вместе взятые. Только Богемская армия
могла надеяться на то, что ей удастся противостоять самому Напо-
леону и нанести ему поражение. Более того, только в Богемскую ар-
мию входил крупный контингент австрийских войск. Австрия оста-
валась потенциально слабым звеном в коалиции. Если бы основные
силы были уничтожены или серьезно ослаблены, а Богемия подвер-
глась неприятельскому вторжению, возрастала вероятность того,
что Австрия возобновит переговоры с Наполеоном или даже выйдет
из войны.
В июне и июле Шварценберг и Радецкий высказывали предполо-
жения, что, если австрийцы вступят в войну, Наполеон нанесет пер-
вый удар по ним в Богемии. Союзники были склонны разделять эту
точку зрения и всеми возможными способами стремились развеять
опасения Австрии. Таким образом, уже на ранней стадии совместных
военных совещаний было запланировано отправить в Богемию для
усиления австрийцев Витгенштейна с 25-тысячным отрядом. По ме-
ре того как полки коалиции пополнялись неожиданно большим чис-
лом резервистов и возвращавшихся из госпиталей, планы станови-
лись более амбициозными. Когда 22 июля граф Латур, представитель
Шварценберга прибыл в ставку коалиции для того, чтобы ускорить
совместное планирование боевых действий, он был удивлен, обнару-
жив, что союзники значительно увеличили размер войска, которое
они намеревались отправить в Богемию на подмогу австрийцам. В до-
полнение к целому армейскому корпусу Витгенштейна они наметили
к отправке Прусский армейский корпус генерал-лейтенанта фон
Клейста и Резервный армейский корпус великого князя Константина,
493
который включал в себя русскую и прусскую гвардию, русский гре-
надерский корпус и три русских кирасирских дивизии. Всего 115 тыс.
русских и пруссаков должны были отправиться из Силезии в Боге-
мию к моменту возобновления военных действий.
Австрийцы по этому поводу испытывали несколько смешанные
чувства. С одной стороны, столь крупное подкрепление, в состав ко-
торого входили лучшие войска армий коалиции, являлись суще-
ственным вкладом в дело обороны Богемии. С другой стороны, про-
довольственное обеспечение всей этой массы войск требовало огром-
ных непредвиденных усилий. Хуже всего было то, что Фридрих
Вильгельм, не говоря уже об Александре, ни за что не отказался бы
от командования своими элитными полками, а также, что стало оче-
видно к тому времени, от руководства основными силами союзной
армии и основными военными операциями союзников. Вместе с рус-
скими и прусскими войсками явились два монарха, которые явно не
были желанными гостями в ставке Шварценберга48.
Ни при каких обстоятельствах Шварценберг не мог оказаться в
роли военачальника, способного завладеть инициативой и навязать
свою волю Наполеону. Но в августе 1813 г. единственно возможным
для него изначальным вариантом было дожидаться подхода русско-
прусских подкреплений и принять меры предосторожности против
любых попыток Наполеона атаковать их на марше или вторгнуться в
Богемию. Радецкий, напротив, скорее надеялся, что Наполеон нач-
нет вторжение. В этом случае у союзников появилась бы возмож-
ность перехватить неприятельские войска на выходе с перевалов, ве-
дущих с Рудных гор, вместо того, чтобы самим оказаться в аналогич-
ном положении. Австрийский генерал-квартирмейстер также имел
справедливые опасения на предмет того, насколько быстро и эффек-
тивно командующие различными колоннами союзников смогут ко-
ординировать свои действия в том случае, если бы они были броше-
ны в наступление через горы и в Саксонию. Даже оставляя в стороне
проблемы рельефа местности и взаимодействия между союзниками,
нельзя не отметить, что сама австрийская армия имела сверхцентра-
лизованную и громоздкую командную структуру. В 1809 г. австрий-
цы приняли на вооружение французскую систему отдельных обще-
войсковых корпусов. Урок, вынесенный ими из войны, состоял в не-
возможности полагаться на свой высший генералитет и штабы, для
того чтобы заставить эту систему работать. Поэтому в 1813 г. ав-
стрийская армия стала единственной из четырех армий, которая ча-
стично вернулась к системе, в которой централизованное верховное
армейское командование имело дело напрямую с дивизиями и спе-
циальными начальниками колонн. У Радецкого были основания опа-
саться, что это нововведение окажется вредоносным49.
494
Если бы он имел представление о внутреннем устройстве россий-
ских вооруженных сил, его пессимизм только бы усилился. В 1812 г.
русские отправились на войну, имея компактную и рациональную
структуру командования корпусами, дивизиями и бригадами. К осе-
ни 1813 г., однако, многие военачальники были повышены до звания
генерал-майора и генерал-лейтенанта. Например, генерал-
лейтенантов стало гораздо больше, чем имелось корпусов, а россий-
ские генерал-лейтенанты считали ниже своего достоинства командо-
вать одной дивизией. В результате было сформировано множество
корпусов, которые в действительности были немногим крупнее ста-
рых дивизий. Эти «корпуса» подчинялись семи более крупным бое-
вым единицам, на которые была разделена полевая армия в ходе
осенней кампании. Хотя эти семь единиц также носили название
корпусов, во избежание путаницы я буду называть их армейскими
корпусами. Два таких армейских корпуса (великого князя Констан-
тина и Витгенштейна) находились в составе Богемской армии; два -
в Силезской армии (Ланжерона и Сакена); еще два - в Польской ар-
мии (Дохтурова и П. А. Толстого); и один - в Северной армии (Вин-
цингероде). Создание мини-корпусов было в значительной степени
простой уступкой тщеславию генералов, но это делало структуру
российского командования неустойчивой и затрудняло взаимодей-
ствие с пруссаками. В русском корпусе под командованием генерал-
лейтенанта военнослужащих могло быть не больше, чем в прусской
бригаде, которой порой командовал всего лишь полковник. Посколь-
ку русские и прусские офицеры придавали большое значение вопро-
сам старшинства и статуса, «недоразумения» были неизбежны50.
Еще одной причиной неэффективности действий была позиция
М. Б. Барклая де Толли. Блестяще проявив себя во время перемирия
в качестве главнокомандующего, Барклай теперь оказался отстранен
от верховного командования и попал в подчинение к Шварценбергу.
Очевидно, Александру потребовалось несколько дней, чтобы собрать-
ся с духом и сообщить об этом Барклаю. Чтобы смягчить удар по его
самолюбию, а возможно, и действительно с целью сохранить за ним
исполняемые ранее обязанности, за Барклаем был сохранен пост
главнокомандующего вооруженными силами России. В принципе
русские корпуса в составе Силезской и Северной армий в военно-
полевом отношении подчинялись Бернадоту и Блюхеру, но в вопро-
сах управления и кадровой политики - Барклаю. Учитывая, что эти
силы были разбросаны на большой территории, такая система была
неработоспособной, что вызывало разочарование у всех, кто был в нее
вовлечен.
Власть Барклая над русскими и прусскими подразделениями в
Богемской армии была более реальной, но не более целесообразной.
495
Она стала бы более эффективной, если бы приказы шли напрямую
от Шварценберга к командующим армейскими корпусами (велико-
му князю Константину, Витгенштейну и Клейсту), вместо того что-
бы поступать к ним с задержкой и в искаженном виде через Барклая.
В течение первой половины осенней кампании даже положение
Витгенштейна было проблематичным. В принципе он командовал
2-м корпусом Евгения Вюртембергского и 1-м корпусом князя Ан-
дрея Ивановича Горчакова, брата военного министра. На практике,
однако, корпус Евгения был выделен из основных сил в августе 1813 г.,
и в действительности войсками Горчакова командовал Витгенштейн.
В результате присутствие Горчакова также временами становилось
излишним: в августе Витгенштейн и Горчаков часто просто-напросто
мешали друг другу, стараясь выполнить одну и ту же работу51.
К тому времени как ведущие генералы коалиции встретились
17 августа на военном совете в Мельнике, признаков наступления
французов в Богемию не наблюдалось: почти все генералы теперь
полагали, что Наполеон, возможно, атакует Бернадота и попытается
взять Берлин. Радецкий и Дибич, два лучших штабных офицера, при-
сутствовавших на совете, придерживались единого мнения. В этом
случае основные силы армии не могли отсиживаться за горами и
оставлять Бернадота на произвол судьбы. Если Наполеон двигался в
северном направлении, союзники имели возможность безопасно пе-
ребраться через горы широким фронтом, причем главная линия их
наступления должна была быть направлена через Лейпциг в тыл вра-
га. Поэтому совет принял решение о вторжении в Саксонию сразу
после прибытия русского и прусского подкреплений. Витгенштейн
должен был наступать по правому флангу по дороге на Теплиц от Пе-
терсвальда через Пирну на Дрезден. В центре пруссаки под командо-
ванием Клейста должны были пройти от Брюкса через Зайду на
Фрайбург. За ними должны были следовать резервы Константина.
Тем временем основные силы австрийцев должны были наступать по
дороге, ведущей от Коммотау через Мариенбург на Хемниц и в ко-
нечном итоге на Лейпциг. Более мелкие отряды австрийцев должны
были воспользоваться дорогами, которые шли по обеим сторонам от
главной дороги, причем на краю левого фланга австрийцев находи-
лась колонна Кленау.
Колонны союзников пересекли границу Саксонии и вошли в ее
пределы 22 августа, ранним утром субботнего дня. Однако еще до их
вступления в Саксонию поступавшие в ставку коалиции данные раз-
ведки подтверждали, что Наполеон в конце концов не направился на
север против Бернадота, а напротив, находится в Восточной Саксо-
нии под носом у Блюхера. Если это было правдой, то означало, что
наступление на Лейпциг было бесполезно и вело в никуда. Наполеон
496
тем временем мог разгромить Блюхера. Он мог также отойти на за-
пад и разбить Витгенштейна или воспользоваться тем, что переправа
через Эльбу у Кёнигштайна находилась в его руках, и нанести удар в
юго-западном направлении - в тыл коалиции в Богемии. Эта тревога
была обоснованной. Как только бы союзники углубились в массив
Рудных гор, им потребовалось бы по меньшей мере четыре дня для
концентрации всех сил на фланге Витгенштейна в случае нападения
на него Наполеона. Хотя командующие войсками коалиции и не мог-
ли знать об этом, но Наполеон действительно писал своему коман-
дующему в Дрездене, маршалу Сен-Сиру, что он ничего не имеет
против того, чтобы союзники вошли на территорию Западной Саксо-
нии или отрезали его коммуникации с Францией. Что его действи-
тельно заботило, так это не дать им завладеть переправами через
Эльбу и прежде всего крупной базой снабжения в Дрездене, которую
Наполеон подготовил для осенней кампании. Более того, француз-
ский император на самом деле раздумывал о том, чтобы нанести удар
в тыл коалиции через Кёнигштайн52.
Если бы система управления союзными войсками была достаточ-
но гибкой, они могли бы скорректировать свои планы еще до начала
наступления и сместить его острие к востоку в направлении Дрезде-
на. Однако в последний момент изменить траекторию движения
столь многочисленной армии с весьма причудливой командной
структурой было чрезвычайно трудно. Шварценберг писал своей же-
не вечером 20 августа: «...мы хотим пересечь границу 22 августа и за-
тем быстро свернуть в сторону Эльбы». Этот план не представлял
проблем для русских, поскольку он не менял согласованной ранее
линии движения Витгенштейна и великого князя Константина. Да-
же пруссакам Клейста не пришлось бы маршировать слишком дале-
ко, чтобы добраться до нового места концентрации сил в районе Дип-
польдисвальде и Дрездена. Для австрийцев, однако, все было совсем
не так. Им предстояло пройти больше всех, и им пришлось бы идти
ужасными горными тропами, которые петляли по крутым долинам
горных потоков, следовавших один за другим. Уже 23 августа гене-
рал Вильсон случайно столкнулся с австрийцами Кленау, «промок-
шими до нитки; большая их часть была без обуви, а многие без шине-
лей». Он записал, что моральный дух бойцов Кленау, значительная
часть которых состояла из новобранцев, казалось, был высок, но
спорным представлялось, что он останется таковым в дальнейшем,
учитывая, что дождь лил не переставая, их желудки уже были пусты,
повозки австрийского интендантского управления тащились в самом
хвосте, а тропы утопали в грязи. Войскам Кленау потребовалось
шестнадцать часов, чтобы преодолеть последние 32 километра по пе-
ресеченной местности на пути к Фрайбургу. Чтобы добраться до
497
Дрездена, им предстояло пробираться по еще худшим тропам через
Тарандтский лес53.
Первоначально смещение союзников в восточном направлении
было в гораздо большей степени обусловлено стремлением защитить
Витгенштейна и Богемию, чем захватить базу Наполеона в Дрездене.
К 23 августа, однако, разведка донесла, что Наполеон на самом деле
находился в Силезии, еще дальше к востоку, чем предполагали союз-
ники. Вечером 23 августа Шварценберг писал жене, что к следующе-
му дню ставка коалиции будет размещена в Диппольдисвальде и что
армия атакует Дрезден во второй половине 25 августа, если к тому
времени там удастся сосредоточить достаточные силы. Затем он,
правда, значительно способствовал тому, чтобы этого не произошло,
дав большей части австрийской армии день для отдыха 24 августа54.
Истинная причина этого шага заключалась в том, что дело оказы-
валось не столь срочным, как того опасались, поскольку Витгенштей-
ну и Богемии не угрожала непосредственная опасность. Несомненно
также и то, что добросердечный главнокомандующий внял стена-
ниям своих австрийских генералов по поводу жалкого состояния их
войск. Не решив для себя, есть ли возможность взять Дрезден 25 ав-
густа, Шварценберг колебался.. Если бы он был Блюхером, Дрезден
был бы атакован 25 августа, даже если бы половина австрийских
войск выбыла из строя от истощения во время марша. С этого мо-
мента австрийцы стали пользоваться репутацией самых медлитель-
ных войск на марше среди всех армий коалиции. Георг Каткарт, бри-
танский офицер и сын английского посла в России учтиво писал
о «сравнительном запаздывании их передвижений». Ланжерон вы-
сказывался более прямолинейно: «Австрийцы всегда опаздывают, и
именно их неискоренимая медлительность постоянно ведет их к по-
ражению»55.
В австрийской официальной истории утверждается, что когда
25 августа настал момент запланированной атаки, не успели подойти
не только их собственные войска, но и пруссаки Клейста. Было реше-
но отложить атаку до следующего дня. Но 26 августа между лидера-
ми коалиционных сил завязался ожесточенный спор по поводу прак-
тической выполнимости штурма Дрездена. Фридрих Вильгельм III
был горячим сторонником атаки: сторонником ее, хотя и менее ярым,
был Шварценберг - но только в случае прибытия достаточного ко-
личества войск и не ранее этого момента. Александр, как всегда, со-
мневался и ко второй половине дня 26 августа выступил против этой
идеи. Он полагался на совет Моро и Толя, считавших, что любая ата-
ка обречена на провал.
Такое же мнение еще 25 августа высказал командовавший дрез-
денским гарнизоном Сен-Сир. В девять утра 25 августа он рапортовал
498
Наполеону, что колонны союзников приближаются к городу и, похо-
же, замышляют штурм: «Это атака представляется мне несколько за-
поздалой, учитывая приближение Вашего Величества». Он добавлял,
что, поскольку Мюрат уже показался у города, и бивуачные костры
наполеоновского корпуса должны быть видны союзникам, они не мо-
гут питать каких бы то ни было иллюзий относительно скорого при-
бытия французского императора. Вопрос, возможен ли был штурм
Дрездена 26 августа, вызывает сомнения до сих пор. Оборонитель-
ные укрепления города были восстановлены и усилены Наполеоном
за время перемирия: как он сам убедился за год до этого в Смоленске,
даже стены старой конструкции и временные фортификации могут
сильно замедлить продвижение атакующих сил. Более того, к 26 ав-
густа подкрепления Наполеона уже входили в город56.
Учитывая, с какой скоростью двигались войска самого Шварцен-
берга, вероятно, не удивительно, что он был сбит с толку тем, что На-
полеон сумел пройти вместе со своими тремя корпусами 120 кило-
метров от Лёвенберга в Силезии до окрестностей Дрездена всего за
три дня. Хотя это расстроило планы коалиции по взятию Дрездена, в
какой-то мере цель, намеченная Трахенбергским планом, была до-
стигнута. Наступая в тыл Наполеону и угрожая его ключевой базе в
Дрездене, Богемская армия не позволила ему вести преследование
Блюхера и нанести ему поражение. С ретроспективной точки зрения,
союзникам также следовало быть благодарными за то, что Наполеон
удовлетворился лишь тем, что пришел спасти Дрезден вместо того,
чтобы реализовывать свой первоначальный гораздо более дерзкий
план по уничтожению армии Шварценберга.
Когда 22 августа Наполеон впервые услышал, что коалиционная
армия концентрирует свои силы в направлении Дрездена, и что ее
вероятной целью являлся штурм города, он начал планировать раз-
рушительный ответный шаг. Поскольку Сен-Сир мог продержаться
несколько дней, Наполеон намеревался со своей гвардией и корпуса-
ми Мармона, Виктора и Вандама переправиться через Эльбу у Кё-
нигштайна, выйти союзникам в тыл и либо разбить саму неприятель-
скую армию прежде, чем она успеет сосредоточить против него свои
силы, либо по крайней мере уничтожить ее тыловые базы. Если бы
Наполеон реализовал свой план, очень возможно, что он смог бы за-
вершить кампанию в течение двух недель, одержав победу под стать
Аустерлицу и Йене. Он оказался бы на линии отступления коалиции
и был бы в состоянии запереть армию Шварценберга в Рудных горах.
Более того, скорость и дерзость, с которыми он продвигался вперед,
парализовали бы и полностью дезориентировали лидеров коалиции,
которые перемещались медленно и отдельно друг от друга. Однако
когда 25 августа Наполеон прибыл в Стольпен, он изменил свое
499
решение, поскольку оба его доверенных адъютанта, генерал Гурго и
маршал Мюрат, докладывали из Дрездена, что город не выдержит
натиска коалиции, если не получит немедленное подкрепление со
стороны императора и корпусов, которые он привел с собой из Си-
лезии. Поэтому Наполеон развернул свои войска к саксонской сто-
лице, тогда как через Эльбу у Кёнигштайна переправился один гене-
рал Вандам57.
Даже без мастерски задуманного удара Наполеона положение дел
союзников к 27 августа выглядело удручающе. Вечером 26 августа они
наконец-то предприняли попытку штурма Дрездена, и она окончилась
неудачей. К тому времени гарнизон Сен-Сира был усилен войсками
Наполеона. Разрушить городские укрепления оказалось чрезвычайно
сложно, как и опасались Александр, Моро и Толь. Лидеры коалиции
тем не менее решили попытать счастья на следующий день, исходя из
того, что 26 августа в бою участвовало менее половины их армии. Это
решение шло в разрез с Трахенбергским планом в том виде, в каком
он был изменен Шварценбергом и Радецким. Гораздо более важно то,
что это было просто глупо. С тремя корпусами, пришедшими из Си-
лезии и засевшими в городе, штурм Дрездена не имел шансов на
успех. Однако до тех пор пока союзники не овладели городом, они не
могли долго стоять перед ним, поскольку не имели возможности про-
кормиться с земли в Рудных горах, а их продовольственные обозы
переживали не лучшие времена, продвигаясь по горным тропам. Не-
маловажно было также, что позиция, занимаемая союзниками вне го-
рода, делала их очень уязвимыми для контратаки Наполеона.
Но главной проблемой была чрезвычайная протяженность сил
коалиции: находясь за пределами Дрездена, армия союзников была
растянута почти на десять километров. Находясь в безопасности за
городскими укреплениями, войска Наполеона были выстроены в ли-
нию вдвое короче. Городские стены и укрепления позволяли защит-
никам сдерживать атаки превосходящих сил противника. В то же
время Наполеон не мог сосредоточить войска для контратаки и вос-
пользоваться слабостью положения неприятеля. На правом фланге
Витгенштейн пытался удержать слабую позицию, протяженностью
четыре километра, силами всего 15 тыс. человек. Его корпус также
находился под обстрелом французских батарей, развернутых на про-
тивоположной стороне Эльбы. 27 августа войска Витгенштейна под
сильным давлением противника были оттеснены в сторону коалици-
онного центра и утратили контроль над Теплицкой дорогой, которая
была их главным шансом на безопасный отход в Богемию. Когда
Барклай получил приказ контратаковать, чтобы отбить потерянные
позиции, он отказался, заявив, что из-за грязи и проливного дождя
он никогда не сможет вернуть свою артиллерию на занимаемые ею
500
высоты, если отправит ее для поддержки контратаки своей пехоты.
Георг Каткарт в тот день присутствовал в ставке коалиции. По его
мнению, опасения Барклая были целиком и полностью обоснован-
ными. Даже в австрийской официальной истории, часто критически
оценивавшей действия Барклая, утверждается, что на этот раз он, ве-
роятно, поступил благоразумно58.
Однако в тот момент в ставке коалиции царила слишком большая
неразбериха, вызванная событиями на Ракницких высотах, чтобы
поднимать вопрос о Барклае. Каткарт вспоминал, что вскоре после
двух часов пополудни «ядро ударило Моро (чья лошадь тогда стоя-
ла, должно быть, всего на полкорпуса впереди императора) в правую
ногу и, пробив насквозь лошадь, раздробило ему левое колено». Мо-
ро умер неделю спустя. Если бы ядро сразило императора, послед-
ствия были бы самыми серьезными. Великий князь Константин ни-
когда не смог бы стать заменой своему брату в качестве главного
вдохновителя коалиции. Он был абсолютно лишен обаяния Алек-
сандра и его дипломатических талантов и не разделял ни привержен-
ности своего брата делу разгрома Наполеона, ни его способности
подпитывать верноподданнические чувства среди высшего генерали-
тета, представители которого порой сомневались в том, что война в
Германии действительно служит интересам России. Принимая во
внимание резкие перепады настроения Константина и его собствен-
ные частые спорадические и энергичные выступления против про-
должения войны, Европа могла бы стать свидетельницей внезапных
и существенных изменений в политическом курсе России - подобно
тем, что имели место при отце и деде Александра I59.
Тем временем беда обрушилась на левое крыло союзников, состо-
явшее исключительно из австрийских войск. Проблема здесь состоя-
ла в том, что левый фланг коалиции был отрезан от остальных частей
армии крутым оврагом близ Плауэна. В случае острой необходимо-
сти находившиеся за оврагом войска не могли быть усилены подкре-
плением, высланным из центра сил коалиции. Предполагалось, что
генерал Меско, командовавший австрийским корпусом на краю ле-
вого фланга, будет поддержан за счет 21-тысячного отряда Кленау,
но последний так сильно задержался при проходе через Тарандтский
лес, что так и не добрался до поля боя. В какой-то мере Шварценберг
оказался заложником многочисленности своей армии, которая была
столь велика, что имевшиеся на тот момент технологии не позволяли
осуществлять над ней контроль. К тому времени, когда известия, от-
правленные с флангов армии, дошли до главнокомандующего, пред-
принимать ответные действия было уже поздно.
Кроме того, Шварценберг справлялся со сложной задачей не са-
мым лучшим образом. Не имело смысла собирать так много кавале-
501
рии союзников в центре, где большую ее часть было невозможно ис-
пользовать, и оставлять пехоту Меско под столь слабым прикрыти-
ем. К тому же есть подозрения, что при всех трудностях, связанных с
проходом через Тарандтский лес, Блюхер, предвидя приближение
неминуемого сражения, предпринял бы больше усилий для того, что-
бы подстегнуть своих подчиненных и преодолеть возникшие пре-
пятствия. Он точно не последовал бы примеру Шварценберга и из-
начально не стал бы давать войскам Кленау день для отдыха 26 ав-
густа во время прохода через лес. На следующий день, когда войска
Кленау только начали выходить из леса и находились на расстоя-
нии нескольких часов пути от поля боя, отряд Меско был уничто-
жен. 27 августа французы захватили 15 тыс. австрийских военно-
пленных. Солдатам Меско не повезло не только потому, что они ока-
зались лицом к лицу с превосходящим противником, но и потому,
что под дождем они не смогли воспользоваться своими ружьями.
При всем при этом, гораздо большему числу австрийцев удалось бы
бежать при условии более умелого руководства со стороны их гене-
ралов и штабных офицеров60.
Днем 27 августа, еще до получения известий о разгроме отряда
Меско, Шварценберг был полон решимости отступать обратно в Бо-
гемию. Атаки союзников по правому флангу и по центру не принесли
успеха, и стало ясно, что захватить Дрезден не удастся. В этом случае
было бессмысленно обрекать войска на голод, холод и болезни, оста-
ваясь в бивуаках за пределами городской черты, в то время как сол-
даты Наполеона располагались в уютных квартирах внутри Дрезде-
на. Погода стояла ужасная. Сэр Роберт Вильсон отметил в своем
дневнике: «Сильный дождь и свирепый ветер. Самый худший де-
кабрьский день в Англии ни разу не был более промозглым и до-
ждливым». Помимо этого, однако, поступали тревожные новости о
том, что Вандам переправился через Эльбу у Кёнигштайна и стал
угрожать правому флангу союзников и коммуникациям Шварцен-
берга с Богемией61.
Когда в свое время Витгенштейн двигался по Теплицкой дороге к
Дрездену, он отрядил Евгения Вюртембергского для наблюдения за
переправой у Кёнигштайна. В распоряжение Вюртембергского по-
ступила большая часть его собственного 2-го корпуса и 14-я диви-
зия генерал-майора Гельфрейха из 1-го корпуса. Всего сюда входи-
ло 13 тыс. человек и 26 орудий. У Вюртембергского было всего четы-
ре эскадрона регулярной кавалерии и один небольшой казачий полк,
но под его командованием находилась почти половина пехоты Вит-
генштейна. Тем не менее этого было явно недостаточно для выполне-
ния стоявшей перед ним задачи. Войска Вандама включали не толь-
ко его собственный 1-й корпус, состоявший из трех сильных дивизий,
502
но также три крупных пехотных бригады и кавалерийскую дивизию
из других корпусов. Около шести утра 26 августа от выставленных
пикетов к Вюртембергскому поступили сведения, что французы на-
чали переправу через Эльбу у Кёнигштайна и что взятые в плен
французы утверждали, что под командованием Вандама находится
около 50 тыс. человек.
Вюртембергский в срочном порядке обратился за помощью к Бар-
клаю и Витгенштейну, но чтобы ее оказать, требовалось время. К мо-
менту подхода французов единственным подкреплением, которое
получил Вюртембергский, был переданный ему во временное поль-
зование кирасирский полк великого князя Константина, чей армей-
ский корпус утром 26 августа маршировал по Теплицкой дороге, что-
бы принять участие в штурме Дрездена. Вместе с Лейб-кирасирским
Ее Величества полком явился командир его бригады 23-летний
принц Леопольд Саксен-Кобургский. Одна из сестер Леопольда бы-
ла замужем за великим князем Константином, другая - супругой
герцога Александра Вюртембергского, дяди Евгения, который тогда
командовал русским корпусом, осаждавшим Данциг. Как и Евгений,
Леопольд получил звание генерал-майора русской армии, будучи
еще ребенком. Хотя в 1807 г. Леопольд служил в Пруссии, впослед-
ствии он уволился с военной службы и вновь оказался в рядах армии
лишь в период перемирия 1813 г. В последующие недели молодой
принц проявил себя как способный и отважный кавалерийский ко-
мандир и тем самым сделал свои первые шаги на пути к славе. Через
много лет после окончания войны он стал известен на всю Европу в
качестве первого бельгийского короля и по случайному стечению об-
стоятельств - дядей королевы Виктории.
Утром 26 августа, оказавшись в очень опасном положении, принц
Евгений Вюртембергский сохранял спокойствие и продемонстриро-
вал великолепную выучку и рассудительность. Учитывая численное
превосходство Вандама, все, что мог сделать Евгений, так это замед-
лить его наступление и выиграть время до подхода подкреплений.
Он решил, что может сделать это лишь в том случае, если на протя-
жении максимально длительного времени не даст французам воз-
можности выйти из леса, окружавшего Кенигштайн, и построить
войска в боевом порядке. Несколько обстоятельств работали на Ев-
гения. Вандам двигался медленно и сумел ввести в дело свою артил-
лерию лишь в разгар сражения. Поэтому русская артиллерия смогла
сломить первоначальные попытки французов выстроиться в атакую-
щие колонны у кромки леса. Кроме того, даже когда французы все-
таки пробились из леса, Евгений Вюртембергский занял сильную по-
зицию, защищенную спереди оврагом, с центром в деревнях Кричвиц
и Штруппен. Русские дрались умело и храбро, эффективно действуя
503
во время перестрелок. Они потеряли 1500 человек, но нанесли про-
тивнику больший урон. Им пришлось ввести в бой все резервы,
включая кирасиров Леопольда Саксен-Кобургского, несмотря на то
что местность совсем не располагала к использованию тяжелой кава-
лерии. Евгений хорошо сражался, но было понятно, что на следую-
щий день ему не удержать своих позиций против численно превос-
ходивших сил противника, чьи военачальники смогли бы накрыть
русских артиллерийским огнем и опрокинуть их фланги62.
Вечером 26 августа, задержав французов на день, Евгений пони-
мал, что должен отступить. Вопрос был в том, в каком направлении.
Он не мог прикрывать правый фланг коалиционной армии на участ-
ке до Дрездена и одновременно линию отступления союзников, про-
ходившую через дорогу на Богемию. Для выполнения первой задачи
было необходимо отступить на север, тогда как защита дороги, веду-
щей в Богемию, требовала движения в южном направлении по Те-
плицкой дороге. Поскольку сражение за Дрезден шло полным ходом,
и союзники намеревались штурмовать город, Евгений Вюртемберг-
ский решил, что важнее не дать Вандаму пройти на север и атаковать
правый фланг. На тот момент и при той информации, которой рас-
полагал Евгений, этот выбор был полностью рационален, но когда на
следующий день Шварценберг принял решение о всеобщем отсту-
плении, Вандам оказался в состоянии блокировать движение Евге-
ния и любых других сил коалиции по Теплицкой дороге обратно в
Богемию.
Приказы Шварценберга об отступлении в Богемию были разо-
сланы в шесть часов вечера 27 августа. Составлены они были Радец-
ким и Толем. Армия должна была отступать тремя группировками.
Примерно половина австрийских войск, включая подразделение
Кленау и то, что осталось от левого фланга, должна была марширо-
вать почти строго на запад к Фрайбургу, а оттуда свернуть на юго-
запад и возвратиться на Хемницкую дорогу в Мариенбурге. Этим
путем они должны были вернуться в Коммотау. Остальные части ав-
стрийских сил, включая войска Коллоредо, должны были отступить
к Диппольдисвальде. Оттуда половина их отправлялась через Трау-
энштайн, а другая через Альтенберг обратно в Дукс в Богемии. Тем
временем все русские и пруссаки под началом Барклая и Клейста -
фактически половина всей армии - должны были отступить на юго-
восток через Дохну к Теплицкой дороге до узкого прохода в Бергис-
хубель. Оттуда они отступали по дороге на Теплиц через Петере -
вальде63.
Эти приказы были «подправлены» некоторыми генералами, кото-
рым они были разосланы - отчасти потому, что приказы не учитыва-
ли реальной обстановки и не поспевали за ходом событий. Из трех
504
группировок маршировать более или менее согласно плану могла
только австрийская колонна, которая быстро снялась с места рано
вечером 27 августа и добралась, исчерпав все силы, но оставшись не-
вредимой, до Диппольдисвальде. Однако на левом фланге союзников
войска Кленау оказались не в состоянии следовать - согласно наме-
ченному плану отступления - на запад через Фрайбург, так как до-
рога на Фрайбург уже была занята Мюратом. Австрийские воена-
чальники также наотрез отказались следовать по другой дороге, ко-
торая вела параллельно первой в южном направлении, поскольку она
проходила через Тарандтский лес и неимоверно затрудняла насту-
пление австрийцев на Дрезден. Отсюда часть австрийских войск на-
правилась к Дуксу, тогда как остальные подразделения вернулись на
Хемницкую дорогу в районе Мариенбурга, свернули оттуда налево
и двинулись обратно к Коммотау. Хотя первоначальный этап этого
отступления был изнурительным, опасным и хаотичным, к вечеру
28 августа австрийские войска оказались вне опасности быть отре-
занными. Во многом этому способствовало то, что Мюрат преследо-
вал австрийцев довольно вяло. Во всяком случае большая часть кава-
лерии Мюрата отошла слишком далеко на запад и упустила из виду
основные силы австрийцев.
Гораздо более опасное положение складывалось на правом фланге
коалиции, где Барклай и Клейст решили отступить от предложенно-
го маршрута следования русских и прусских войск. Ответственность
за это решение взял на себя Барклай как командующий всем правым
крылом коалиции, хотя вполне возможно, что он действовал по со-
гласованию с Толем64. Вместо того чтобы идти на юг и оказаться на
Теплицкой дороге, русские и пруссаки устремились точно на юг че-
рез Рудные горы. У Барклая имелись веские основания уклониться
от исполнения приказов Шварценберга. Рапорты Евгения Вюртем-
бергского свидетельствовали, что Вандам с 50 тыс. солдатами зани-
мал позицию, которая позволяла ему перекрыть любое движение по
Теплицкой дороге в сторону Богемии. Дорога проходила через пере-
валы, для защиты которых от сильно превосходящих сил противника
было достаточно и половины войск, имевшихся в распоряжении
Вандама. К тому же существовали серьезные основания предпола-
гать, что, если бы Барклай и Клейст устремились по Теплицкой до-
роге, вдогонку за ними двинулась бы большая часть наполеоновской
армии. Велика была опасность, что войска Барклая и Клейста ока-
жутся зажатыми на Теплицкой дороге между армиями Наполеона и
Вандама, не имея путей для отхода.
Поэтому Барклай предпочел рискнуть и отступил через Рудные
горы. Русские шли по дороге до Диппольдисвальде и Альтенберга.
Пруссаки направились по Старой Теплицкой дороге - от Максена
505
через Глашютте и Баренштайн прежде чем спуститься в Теплицкую
долину через перевал близ Граупена. Обе дороги не были пригодны
для передвижения десятков тысяч войск, не говоря уже о сопрово-
ждавшем их скарбе и артиллерии. Старая Теплицкая дорога была
худшей из двух, особенно к концу, в том месте, где она спускалась в
долину. С другой стороны, у Клейста было в два раза меньше солдат,
чем у Барклая, и дорога была целиком в распоряжении прусских
войск. Русские, напротив, пытались пробиться по дороге к Дипполь-
дисвальде и Альтенбергу вслед за крупной колонной отступавших
австрийцев. Еще хуже было то, что к началу отступления значитель-
ная часть австрийского скарба все еще перемещалась по дороге в на-
правлении Дрездена. Крупный затор на дороге был неизбежен, осо-
бенно в районе Альтенберга и Диппольдисвальде, где к основной до-
роге примыкало несколько проселочных.
По словам маршала Л. Сен-Сира, дорога, ведущая к Диппольдис-
вальде и Альтенбергу, представляла собой «ни что иное как непрерыв-
ную теснину». Генерал Вильсон писал, что отступавшим русским вой-
скам приходилось протискиваться «по самым трудным дорогам, по
самой ужасной местности, через самые непролазные леса, которые
только существуют в Европе». По-настоящему крутой дорога стала на
завершающем отрезке пути, когда она вилась по Теплицкой долине.
На этом этапе чрезвычайно сильно досталось лошадям, тянувшим
пушки и повозки: им пришлось тормозить, и многие из них лишились
подков. На протяжении большей части пути дорога петляла вверх и
вниз по холмам - от Диппольдисвальде и далее до Альтенберга. Хуже
всего было то, что от начала и до конца дорога была чрезвычайно
узкой. Лишь одна пушка, телега или артиллерийский зарядный ящик
могли пройти здесь единовременно. Насыпи по обеим сторонам доро-
ги возвышались на 4-6 метров. И с той, и с другой стороны к дороге
вплотную прилегал густой сосновый лес. Пехота, которая шла вдоль
дороги, чтобы освободить место для орудий и повозок, могла двигать-
ся по вершине насыпи исключительно гуськом. Любую сломавшуюся
телегу - а на каменистой поверхности поломки случались часто - при-
ходилось убирать с дороги и перетаскивать через насыпь вручную65.
28 августа российские войска целый день находились под пролив-
ным дождем, продрогли, изголодали, а некоторые солдаты остались
без сапог, которые увязли в грязи. В числе последних был рядовой
Памфил Назаров, который впервые участвовал в кампании и находил-
ся в рядах лейб-гвардии Финляндского полка. Его полк начал отсту-
пление поздно вечером 27 августа и двигался в течение всей ночи.
В восемь утра была сделана остановка, чтобы солдаты могли сварить
себе кашу, но они не успели этого сделать, поскольку подошли францу-
зы, и полк был вынужден сняться с лагеря. В какой-то момент днем
506
перед изнуренными, босоногими гвардейцами появились Александр I
и М. Б. Барклай де Толли, которые вышли на открытое место из лесу.
Памфил вспоминал, что, увидев, в сколь жалком состоянии пребыва-
ет российская лейб-гвардия, «император принялся горько плакать и,
достав из кармана белый платок, стал утирать себе щеки. Увидев это,
я тоже начал плакать»66.
К счастью для русских, в неблагоприятной обстановке их арьергард
действовал со свойственной ему дисциплиной. То же самое можно ска-
зать о прусских и австрийских отрядах, получивших аналогичное за-
дание. Рельеф местности в целом был благоприятен для действий
арьергардов и препятствовал быстрому продвижению кавалерии.
Блестяще проявив себя во время марша из Силезии и нанеся пораже-
ние силам коалиции, французские войска и их военачальники, имели
все основания выбиться из сил. Однако важнее, возможно, было то,
что Наполеон выпустил из-под контроля процесс преследования про-
тивника и отбыл в Дрезден, где его внимание было приковано в основ-
ном к плохим вестям, поступавшим не только от Макдональда из Си-
лезии, но и от маршала Н. Ш. Удино, чье наступление на Берлин было
остановлено при Гросс-Беерене. Выходит, французский император не
знал, что у него имелась возможность разгромить армию Шварцен-
берга. Возможно, это произошло отчасти потому, что Наполеон был
плохо знаком с особенностями рельефа Рудных гор, в частности, не
представлял себе расположения узких проходов на границе со сторо-
ны Австрии. В отсутствие Наполеона преследователям не хватало
энергичности и согласованности действий.
Для союзников наибольшую опасность представляли не силы
противника, преследовавшие их со стороны Дрездена, а корпус Ван-
дама. Когда 27 августа началось отступление, войска Вандама не
только имели большой численный перевес над силами Евгения Вюр-
тембергского, но и располагались к югу от них. Вандам мог бы обой-
ти Е. Вюртембергского и, не встретив сопротивления, двинуться по
дороге мимо Петерсвальде, достичь Теплицкой долины и оказаться у
перевалов, ведущих с Рудных гор, гораздо раньше, чем большая часть
русских и прусских войск успела бы спуститься. Требовалось не так
много войск, чтобы перекрыть ключевые перевалы в районе Теплица
и Граупена, к которым направлялись Барклай и Клейст. Если бы это
было сделано - в сочетании с энергичным и согласованным пресле-
дованием во главе с Наполеоном, - армия коалиции могла бы ока-
заться отрезанной в горах и вынуждена сдаться. На самом деле На-
полеон поставил перед собой менее масштабную цель, приказав Ван-
даму всего лишь на всего войти в Теплицкую долину и захватить
большое количество скарба и артиллерии, которые противник не
успел бы взять с собой. Оказавшись в Теплицкой долине, Вандам
507
смог бы действовать самостоятельно, перекрыть все горные проходы
и поразить Наполеона тем, сколь сильный урон он нанес армиям со-
юзников. Даже если бы французский военачальник не пошел дальше
исполнения приказов Наполеона, потеря артиллерии и обозов стала
бы для союзников сокрушительным ударом. Им было бы чрезвычай-
но трудно успеть воссоздать Богемскую армию в ходе осенней кам-
пании 1813 г. Раскол между союзниками, и без того стремительно
углублявшийся вследствие поражения у Дрездена, мог бы легко раз-
рушить коалицию67.
Поэтому от противостояния Вандама и принца Вюртембергского
на Теплицкой дороге зависело очень многое. 26 и 27 августа Е. Вюр-
тембергский получил два подкрепления, одно из которых было дол-
гожданным, а другое - ровно наоборот. Долгожданным подкрепле-
нием стали 6700 солдат 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал-
майора Г. В. Розена. Лейб-гвардии Преображенский, Семеновский,
Измайловский и Егерский полки, из которых состояла дивизия,
представляли собой отборные части пехоты российской армии, поэ-
тому их дополнительный вклад в боеспособность войск Е. Вюртем-
бергского был гораздо более существенным, чем можно предполо-
жить, принимая в расчет их численность. Вместе с ними пришел не-
большой отряд Гвардейского экипажа, в основном задействовавшийся
при возведении мостов, а также А. П. Ермолов, командовавший тогда
гвардейским корпусом.
Нежеланным подкреплением были войска, находившиеся под ко-
мандованием графа А. И. Остермана-Толстого, который прибыл из
Главной квартиры 26 августа, имея при себе инструкции принять на
себя руководство всеми силами на правом фланге коалиции близ Кё-
нигштайна. Назначение старшего генерала на эту должность, воз-
можно, было оправдано. Е. Вюртембергскому было всего 25 лет, и он
никогда не командовал независимым боевым соединением. Однако
Остерман-Толстой вовсе не подходил для выполнения поставленной
перед ним задачи. Представляется, что Александр I просто пытался
избавиться от неудобного человека в Главной квартире, который по-
стоянно досаждал императору просьбами поручить ему какое-нибудь
дело. Когда 25 августа Александр I попросил Остермана принять на
себя командование войсками, находившимися по другую сторону от
Кёнигштайна, он понятия не имел о том, что вскоре эта должность
станет ключевой. Тем не менее назначение Остермана-Толстого слу-
жит еще одним примером того, как отзывчивость императора на по-
желания представителей высшего генералитета подрывала структу-
ру командования армией.
Даже в свои лучшие годы А. И. Остерман страдал от недостатка
силы характера и тактических навыков командования независимым
508
боевым соединением. К несчастью, август 1813 г. был не лучшим вре-
менем для Остермана-Толстого: не секрет, что после возвращения из
отпуска по болезни весной 1813 г. его рассудок находился в чрезвы-
чайно возбужденном и даже неуравновешенном состоянии. В тече-
ние трех дней после прибытия в главный штаб Е. Вюртембергского
Остерман-Толстой создавал очень много помех. Непосредственным
источником его истерии являлись опасения, что драгоценная лейб-
гвардия Александра I может потерпеть неудачу под его командова-
нием68.
Особенно опасной эта навязчивая идея стала после того, как ве-
чером 27 августа, когда российская армия начала отступление,
А. И. Остерман получил соответствующие приказы. Согласно этим
приказам ему дозволялось оставить Теплицкую дорогу и отступать
через Рудные горы в том случае, если он сочтет, что дальнейшее дви-
жение по дороге слишком опасно. Само собой разумеется, слабонерв-
ный Остерман-Толстой посчитал именно так и приказал всем своим
войскам сойти с дороги и двинуться в горы. Если бы этот приказ был
выполнен, случилось бы непоправимое. Находившиеся под командо-
ванием Остермана-Толстого воины, наряду с прочими войсками, ока-
зались бы в заторе, образовавшемся на дороге к Диппольдисвальде.
Вандам смог бы без всякого сопротивления войти в Теплицкую доли-
ну. Союзников спасло то, что Е. Вюртембергский наотрез отказался
подчиняться приказам Остермана. Он очень ясно представлял себе
необходимость остановить Вандама, не позволить ему войти в долину
и перекрыть армии союзников пути к спуску с Рудных гор. Е. Вюр-
тембергского поддержал Ермолов, который располагал великолеп-
ной картой местности, изучил особенности рельефа и понял, какое
это имеет значение для хода военных операций. Однако решающий
голос был за Е. Вюртембергским. Поскольку он был отпрыском ко-
ролевской фамилии и двоюродным братом Александра I, им было не
так-то просто верховодить. Когда Е. Вюртембергский предложил
взять на себя всю полноту ответственности за возможные послед-
ствия, Остерман уступил, и 28 августа было решено отступать по Те-
плицкой дороге69.
Это было трудное и опасное предприятие. К счастью для союзни-
ков, Вандам ничего не сделал для того, чтобы перекрыть дорогу 27 ав-
густа. Это позволило русским благополучно переправить значитель-
ную часть своего скарба в Богемию. Тем не менее основные силы
Вандама располагались к югу от позиций, занимаемых союзниками
близ Цегиста. 28 августа французы все еще могли занять часть доро-
ги перед ними. Чтобы оказаться наполовину в безопасности около
Петерсвальде, сразу за границей с Австрией, союзникам пришлось
совершить 18-километровый фланговый маневр под самым носом у
509
противника, вдвое превосходящего их по численности. Риск быть
атакованными во время марша был велик. Сама по себе Теплицкая
дорога была гораздо лучше, чем дороги, ведущие через Рудные горы,
но и она была далека от совершенства. Союзникам пришлось бы пере-
мещать орудия и патронные двуколки вверх и вниз по 15-градусным
уклонам под проливным дождем по каменистой дороге, покрытой
опавшими сосновыми иголками и листьями, которые временами были
скользкими как лед. Самая большая угроза из всех возможных таилась
в узких проходах близ Гиспобеля и Хеннерсдорфа, поскольку сравни-
тельно небольшой отряд противника мог их полностью блокировать,
однако опасности подстерегали войска коалиции на всем пути70.
Е. Вюртембергский решил, что союзники будут иметь наиболь-
шие шансы на успех в том случае, если его собственный Второй пе-
хотный корпус и дивизия Гельфрейха проведут отвлекающую атаку
в направлении Кришвицких и Кольбергских высот - в направлении
Кёнигштайна. Он надеялся, что этот маневр отвлечет внимание Ван-
дама и оттянет его войска к северу, позволив лейб-гвардии благопо-
лучно отступить через проходы близ Гисгюбеля и Хеннерсдорфа.
Лейб-гвардия должна была оставить отряды у каждого из этих опас-
ных проходов для прикрытия отступления войск Е. Вюртембергско-
го и в случае необходимости вырвать их из тисков идущих по пятам
французов. Успех плана превзошел все ожидания. Наступление на
Кришвиц повел сам Е. Вюртембергский, в то время как А. П. Ермо-
лов атаковал Кольбергские высоты, имея при себе часть полков тя-
желой пехоты Вюртембергского и лейб-гвардии Егерский полк. Рус-
ские шли в бой очень решительно. Кольбергские высоты, например,
переходили из рук в руки трижды перед решающим штурмом лейб-
гвардии Егерского полка. 14-я пехотная дивизия Гельфрейха сначала
утратила контроль над Коттой, но затем вновь овладела деревней.
Французы бросили в бой резервы на севере, но не предприняли ни-
чего для усиления небольших отрядов, которые были посланы для
организации засады на русских у проходов близ Гисгюбеля и Хен-
нерсдорфа. Преображенский полк пробился у Гисгюбеля сквозь не-
приятельский заслон без особенных усилий, а Семеновцы проложи-
ли себе путь к отступлению близ Хеннерсдорфа.
Вывести из боя Второй пехотный корпус и войска Гельфрейха на
севере и направить их по Теплицкой дороге заведомо было очень
сложно, но в целом русские преуспели даже в этом, хотя и довольно
дорогой ценой. Эстляндский пехотный полк, входивший в дивизию
Гельфрейха, в боях у Кольбергского и Гисгюбельского проходов по-
терял шесть офицеров и двести шестьдесят солдат, что составляло
треть личного состава. Гельфрейху удалось увести свои войска в це-
лости и сохранности, однако Е. Вюртембергскому пришлось прове-
510
сти контратаку для того, чтобы одна из бригад князя И. Л. Шахов-
ского смогла оторваться от преследовавших ее французов. Четыре
пехотных полка Е. Вюртембергского, находившиеся под командова-
нием генерал-майора Д. И. Пышницкого, приняли участие в ожесто-
ченном бою на северном краю линии Вюртембергского и были, по
сути, отрезаны на Теплицкой дороге, но смогли успешно свернуть на
боковую дорогу, ушли от французов и соединились со Вторым пехот-
ным корпусом вечером 29 августа - как раз вовремя для того, чтобы
поучаствовать в сражении под Кульмом71.
К вечеру 28 августа все войска Е. Вюртембергского и А. П. Ермо-
лова, за исключением полков Д. И. Пышницкого, дошли до Петере -
вальде. Это была очень крупная деревня, раскинувшаяся на три ки-
лометра вдоль главной дороги. Солдаты Е. Вюртембергского удер-
живали деревню и формировали арьергард армии, в то время как
лейб-гвардия вернулась на Теплицкую дорогу и заняла позиции в
Ноллендорфе, через которые войска Е. Вюртембергского смогли бла-
гополучно отступить на следующий день. Этот план едва не сорвался
утром 29 августа. Похоже, отданные А. И. Остерманом-Толстым при-
казы убедили князя Шаховского задержаться перед Петерсвальде
гораздо дольше, чем планировал Е. Вюртембергский. Когда 29 авгу-
ста на рассвете дня они наконец начали отступление через деревню,
то оказались застигнутыми врасплох отрядами французов, которые
атаковали Петерсвальде со стороны не только главной дороги, но и
боковых дорог, тем самым заходя русским в тыл. Густой утренний ту-
ман заполнял улицы, и в некоторых полках Шаховского началась па-
ника. К счастью, многие пехотинцы сохранили присутствие духа,
смогли принять бой и замедлить продвижение французов. Когда
многочисленные, но плохо организованные отряды французов нача-
ли наступление из Петерсвальде в направлении Теплицкой долины,
их атаковала кавалерия Евгения Вюртембергского во главе с кираси-
рами Леопольда Саксен-Кобургского. Это дало Е. Вюртембергскому
достаточно времени для того, чтобы восстановить в войсках порядок,
сформировать арьергард и начать планомерное отступление к Нол-
лендорфу под прикрытием лейб-гвардии72.
В Ноллендорфе Е. Вюртембергский обнаружил не только два
полка лейб-гвардии, но и четыре полка из дивизии И. Л. Шаховско-
го, которые отошли из Петерсвальде по боковым дорогам и самосто-
ятельно добрались до линий союзников. В своих мемуарах Е. Вюр-
тембергский писал, что лейб-гвардии Егерский полк стрелял очень
умело и сдерживал наступавших французов в течение времени, кото-
рого Вюртембергскому хватило на то, чтобы занять позицию, реорга-
низовать свой корпус и отправить два полка лейб-гвардии и большую
часть своих собственных отрядов обратно к Ермолову. После этого
511
Е. Вюртембергский провел в Ноллендорфе около полутора часов,
имея при себе два полка Шаховского и Татарский уланский полк в
качестве арьергарда. Затем он отступил за город Кульм, по имени
которого будет названо сражение, состоявшееся несколько позднее.
К середине дня Е. Вюртембергский с арьергардом добрались до по-
зиций Ермолова в деревне Пристен, в двух километрах от Кульма.
Здесь же находились Остерман-Толстой, Ермолов и все силы, раз-
вернутые для крупного сражения против Вандама73.
Изначально Остерман-Толстой не собирался давать бой. Поздним
вечером 28 августа он написал Францу I письмо, в котором предосте-
регал от намерения оставить Теплиц, так как неприятель ведет насту-
пление в этом направлении сильно превосходящими силами, и Ос-
терман не в состоянии его остановить. Австрийский монарх снялся с
лагеря, но прежде чем это сделать он сообщил о послании Остермана
Фридриху-Вильгельму, только что прибывшему в город. Прусский
король сразу же осознал, сколь катастрофические последствия мог
вызвать захват Вандамом ключевых спусков, ведущих от Рудных гор
к Теплицу, в направлении которого шли как его собственные, так и
русские войска. В опасности оказывался сам Александр I, поскольку
он все еще находился где-то в горах на дороге, ведущей от Альтенбер-
га. Король сразу же послал сначала своего адъютанта, полковника
фон Нацмера, а затем своего главного военного советника, генерала
К. Ф. Кнезебека, чтобы те предупредили А. И. Остермана о том, что
тот должен любой ценой воспрепятствовать наступлению французов
на Теплиц. Учитывая, что речь шла о безопасности российского им-
ператора, ответить отказом на призыв Фридриха-Вильгельма было
невозможно. Поэтому Остерман и Ермолов выбрали ближайшую
оборонительную позицию в Пристене, который находился на рас-
стоянии около семи километров от Теплица. Уже к восьми часам
лейб-гвардия начала обосновываться на этой позиции. Приблизи-
тельно через два часа прибыл Фридрих-Вильгельм и имел продол-
жительную беседу с Остерманом и Ермоловым. К тому времени
солнце уже встало, и впервые за неделю российские войска смогли
насладиться ясным и теплым днем.
Опорными пунктами позиции русских были три деревни: Штра-
ден на севере, Пристен в центре и Карвиц на юге. Если бы это были
саксонские деревни, с их каменными жилыми домами и церквами,
массивными амбарами и прочными стенами, шедшими по периметру
деревни, они могли бы стать хорошим подспорьем для оборонявших-
ся. Но в Богемии в то время почти все строения были возведены из
дерева и покрыты соломой или гонтом. Отнюдь не являясь надеж-
ным укрытием, они быстро загорались и легко могли стать смертель-
ной ловушкой для тех, кто находился внутри. Эггенмюле - лесопилка,
512
находившаяся позади левого фланга русских, и близлежащая часов-
ня - так называемая Кожаная часовня - были единственными зда-
ниями, которые могли сослужить хоть какую-то службу обороняв-
шимся. Однако в ходе сражения сгорела даже лесопилка, а укрывав-
шиеся внутри нее раненые погибли.
Что касается местности, на которой Остерману так или иначе
пришлось принять бой, то она также не слишком помогала обороняв-
шимся. Главное ее преимущество состояло в том, что левый фланг
русских был прочно укоренен у крутых подножий Рудных гор, и его
было непросто опрокинуть. На правом фланге российских войск лу-
га, простиравшиеся от Пристена до Карвица, на востоке ограничива-
лись водным потоком, что помогало русской кавалерии отчаянно от-
ражать атаки французов. Однако все серьезные столкновения 29 ав-
густа произошли в центральной и северной части линии русских,
тянувшейся от Пристена до Штрадена. Это была открытая мест-
ность, заросшая кустарником и перерезанная канавами, которыми
обычно обозначались границы между небольшими садами деревен-
ских жителей. Теплицкая дорога, которая проходила к югу от При-
стена, слегка возвышалась над прилегающей местностью и давала не-
которое укрытие войскам, находившимся в деревне или рядом с ней,
от атак располагавшейся восточнее французской артиллерии74.
Штраден - на левом краю линии союзников - удерживали лейб-
гвардии Егерский и Муромский пехотные полки. Пристен - в цент-
ре - был занят стрелками Ревельского пехотного и 4-го егерского
полков, тогда как оставшиеся части полков находились сразу за де-
ревней и были готовы оказать им поддержку. Е. Вюртембергский
ожидал, что эти войска смогут задержать, но не отбить атаку францу-
зов. Им было приказано разойтись по правую и левую стороны от де-
ревни. Французская пехота, наступавшая от Пристена, была встрече-
на огнем двух артиллерийских батарей Е. Вюртембергского, развер-
нутых в нескольких сотнях метров за деревней. Сразу за батареями
стояла пехота Шаховского. Слева от него находились батальоны
Гельфрейха. У войск Шаховского было мало боеприпасов, у Гель-
фрейха их почти не осталось. Во многом им приходилось полагаться
на силу своих штыков.
Слева от Гельфрейха находились три полка лейб-гвардии: Семе-
новский и Измайловский стояли в первой линии, Преображенский -
за ними, а две батареи гвардейской артиллерии были развернуты не-
посредственно перед колоннами пехоты. Изначально кавалерия в
центре и на левом фланге российских войск была представлена ис-
ключительно лейб-гвардии Гусарским полком, который Ермолов
разместил позади своей пехоты. Когда началось сражение, русские
располагали всего лишь отдельными частями четырех регулярных
513
кавалерийских и одного казачьего полков, которые должны были
удерживать правый фланг между Пристеном и Карвицем, но это не
сыграло никакой роли, поскольку французская кавалерия практиче-
ски не предпринимала против них действий, а сам Вандам сконцен-
трировал всю свою пехоту в направлении Штрадена и Пристена, на-
мереваясь прорваться к Теплицу кратчайшим путем. По обе стороны
от дороги были расставлены двенадцать орудий Первой гвардейской
конной артиллерийской батареи Бистрома. К началу сражения в рас-
поряжении русских имелось около 14,7 тыс. человек.
Вандам недооценил своего противника. Он был надменным чело-
веком и к тому же сильно спешил. В случае успешного наступления в
Богемии перед ним открывалась перспектива получить маршальский
жезл. Накануне вечером он рапортовал маршалу Бертье, что «про-
тивник напрасно сражался против наших отважных войск: во всех
стычках он потерпел поражение и был обращен в окончательное и
бесповоротное бегство». Как только авангард - бригада князя Рёйсса
был готов, Вандам отдал ему приказ атаковать левый фланг русских
у Штрадена. Лейб-гвардии Егерский и Муромский пехотный полки
держались стойко, а когда на помощь подоспели семеновцы, войска
Рёйсса были вынуждены отступить. Вскоре, однако, атака возобно-
вилась, когда прибыли три полка дивизии Мутона-Дюверне и начали
наступление на участок между Штраденом и Пристеном. Навстречу
им выдвинулись батальоны Гельфрейха, поддерживаемые Тоболь-
ским и Черниговским пехотными полками дивизии Шаховского.
Обстановка еще более накалилась с прибытием после двух часов че-
тырех полков генерала А. Филиппона. Один из них направился к
Штрадену, а три других атаковали Пристен.
Штраден, к тому временем объятый пламенем, был оставлен рус-
скими, которые отошли к лесопилке (Эггенмюле) и Кожаной часов-
не. Вокруг этих двух объектов завязалась ожесточенная рукопашная
схватка. Ермолов отправил два батальона преображенцев на выруч-
ку семеновцам, которые сражались на этом участке бок о бок с сол-
датами Гельфрейха и Шаховского. Тем временем полки Филиппона
ворвались в Пристен, но были встречены убийственным картечным
огнем, когда попытались выйти за пределы деревни. Когда войска
Филиппона отступили, Е. Вюртембергский расположил две свои ба-
тареи слева от Пристена и начал обстреливать фланг и тыл францу-
зов, сражавшихся рядом с часовней и лесопилкой. Это вынудило
французские войска пойти на новый штурм, чтобы заставить замол-
чать батареи.
К тому моменту все батальоны Е. Вюртембергского уже были за-
действованы, и он обратился к Ермолову с просьбой предоставить в
его распоряжение Измайловский лейб-гвардии полк, чтобы оттес-
514
нить французов. Ермолов отказался, и разгорелся ожесточенный
спор. По свидетельству адъютанта Е. Вюртембергского, Ермолов
кричал: «...князь немец, и ему плевать, выживет русская лейб-гвардия
или нет: но мой долг сохранить по крайней мере какую-то часть гвар-
дии для императора». В этот момент дали о себе знать настроения,
подспудно присутствовавшие в среде высшего армейского командо-
вания России, но отказ Ермолова ни в коей мере не был основан ис-
ключительно на ксенофобских и иррациональных чувствах. Измай-
ловцы составляли два из трех резервных батальонов, остававшихся у
Ермолова. Однако Е. Вюртембергский обратился к Остерману-
Толстому, и измайловцы были предоставлены в его распоряжение.
Два батальона обрушились на французов и сумели их оттеснить, но
сами понесли очень тяжелые потери75.
Версию этих событий, представленную прусским генеральным
штабом нельзя заподозрить в предвзятости, поскольку 29 августа
прусские войска не участвовали в сражении. По мнению прусских
историков, битва при Пристене была одним из самых ожесточенных
сражений за всю историю наполеоновских войн. Сэр Р. Вильсон, при-
сутствовавший в тот день на поле боя, писал, что «неприятелю не до-
сталось ни пяди земли... Никогда еще русские не сражались с боль-
шим блеском, никогда еще успех не был столь важен». Ч. Стюарт,
который также являлся участником Кульмского сражения, писал
впоследствии о «безрассудной храбрости» и «безупречных действи-
ях лейб-гвардии Его Императорского Величества». Вскоре после
контратаки измайловцев Остерман-Толстой был ранен пушечным
ядром, которое оторвало ему часть руки. Во время отправки в тыл он
сказал своим носильщикам: «Я доволен. Это цена, которую я запла-
тил за честь командовать лейб-гвардией»76.
Вскоре после этого на поле боя прибыла 2-я бригада дивизии Фи-
липпона, и французы предприняли последний штурм Пристена. Обе
бригады Филиппона атаковали деревню двумя большими колонна-
ми. Русские батареи, располагавшиеся слева от Пристена, были вы-
нуждены отступить, и деревня была взята. К тому времени в резерве
у русских оставались всего две роты лейб-гвардии Преображенского
полка, и дела выглядели безнадежно. Эти роты пошли в контрнасту-
пление, к ним присоединились некоторые батальоны И. Л. Шахов-
ского, хотя последние и были измотаны несколькими днями посто-
янных боев и практически не имели боеприпасов. Однако спасение
явилось в лице гвардейской кавалерии. В ходе сражения из Граупена
прибыли лейб-гвардии Драгунский и Уланский полки и были раз-
вернуты позади гвардейской пехоты. В критический момент также
прибыл И. И. Дибич, который привез от М. Б. Барклая весть о том,
что вскоре на поле боя должны подойти свежие отряды пехоты. После
515
короткого разговора с Е. Вюртембергским Дибич направился к лейб-
гвардии Драгунскому полку и повел его вперед против французской
пехоты, которая ринулась вперед от Пристена.
В 1813 г. Николай Ковальский был молодым офицером лейб-
гвардии Драгунского полка. Он вспоминал, как полк спускался по
узким и порой крутым тропам с гор в Теплицкую долину под руковод-
ством штабных офицеров и двух проводников - местных пастухов.
По-видимому, когда И. И. Дибич подъехал к лейб-гвардии Драгунско-
му полку и отдал приказ об атаке, никто не пошевельнулся, поскольку
они не знали, кто он такой. Только когда Дибич раскрыл шинель и
продемонстрировал свои ордена и медали, лейб-гвардейцы откликну-
лись на его призыв. Сначала один драгун, затем несколько и наконец
целый полк двинулись вперед. А. П. Ермолов попытался остановить
эту спонтанную атаку, на которую он не давал разрешения, но было
уже поздно. Ковальский записал, что при их приближении француз-
ская кавалерия запаниковала и обратилась в бегство, а пехота после-
довала их примеру, дав всего один залп. Слабый ответ французов во
многом объяснялся тем, что, в то время как лейб-гвардии Драгунский
полк атаковал их во фронт, лейб-гвардии Уланский полк зашел фран-
цузам далеко в правый фланг и в тыл. Почти наверняка именно ула-
нам было оказано наиболее ожесточенное сопротивление, поскольку
при сравнительно умеренных потерях среди драгун уланы потеряли
треть своего офицерского и рядового состава77.
Атака гвардейской кавалерии увенчалась триумфальным успе-
хом. По их собственным оценкам, потери французов были очень ве-
лики, а наступление Филиппона провалилось. Сэр Р. Вильсон писал:
«...гвардейские уланы и драгуны ринулись через перекопанную зем-
лю и канавы на стройную колонну неприятеля, которая побросала
оружие и обратилась в самое стремительное бегство, однако многие
сотни из них были убиты и взяты в плен. Вторая колонна отступала
более упорядоченно, но не менее поспешно». Хотя и в меньшем мас-
штабе, этот эпизод напоминает атаку тяжелой английской кавалерии
на пехоту д'Эрлона на начальном этапе битвы при Ватерлоо. Тогда
французская пехота, также наступавшая колонной и уверенная, что
победа у нее в руках, была неожиданно атакована большим числом не-
приятельской кавалерии. Однако российская кавалерия была гораздо
более дисциплинированной, чем английская. Гвардейцы рисковали
быть атакованными кавалерийской бригадой Гобрехта, развернутой в
тылу у французских колонн. Успешно контратаковав, русские не ста-
ли сломя голову преследовать противника и не стали добычей неприя-
тельских резервов, как это случилось с англичанами. В приказе коман-
дующего гвардейской кавалерией превозносились не только правиль-
ный выбор момента для атаки и отвага ее исполнителей, но также
516
«совершенное повиновение и внимание команде и трубе», которые
продемонстрировали войска, а также тот факт, что они «готовы были
всегда и в совершенном устройстве поражать неприятеля»78.
Бегство дивизии Филиппона положило конец сражению в тот день.
Для русских это был день истинной славы. Приблизительно 14,7 тыс.
русских солдат отчаянно защищались от атак примерно 30 тыс. фран-
цузов. Но слава досталась русским очень дорогой ценой. Не менее
6 тыс. русских были убиты и ранены. Вплоть до завершающего эпизо-
да сражения весь бой велся силами пехоты: из 12 тыс. солдат потери
убитыми и ранеными составили 5,2 тыс. человек, из которых 2,8 тыс.
были гвардейцами, а остальные числились в полках Е. Вюртемберг-
ского. Среди раненых был Александр Чичерин. Чтобы его солдаты
могли его видеть, он привязал шарф к концу шпаги и был ранен в ло-
патку, когда пытался повести вперед свой взвод семеновцев. Докторам
не удалось извлечь пулю, и он умер в агонии несколько недель спустя
в российском военном госпитале в Праге. Находясь на смертном одре,
Чичерин убедил своего богатого родственника раздать 500 руб. солда-
там его полка, раненым во время Кульмского сражения79.
В тот вечер главные военачальники союзных держав, находившие-
ся в Теплице, решили атаковать на следующий день, чтобы оттеснить
Вандама от спусков, ведущих с Рудных гор, пока на помощь к нему не
подоспел Наполеон, как того ожидали все генералы, возглавлявшие
войска коалиции. Царившая в Теплице атмосфера была далека от
праздничной. Дрезденская операция окончилась провалом и стоила
союзникам большого числа военнослужащих, что было особенно спра-
ведливо в отношении австрийских полков. Теперь же очень серьезным
образом пострадала лейб-гвардия Александра I. В ходе битвы за Дрез-
ден взаимодействие между отдельными звеньями высшего военного
командования коалицией осуществлялось из рук вон плохо. В Те-
плице усилились противоречия между русскими и прусскими воена-
чальниками, с одной стороны, и австрийцами - с другой. Австрийцев
обвиняли в том, что на марше они двигались очень медленно (что
было правдой) и плохо дрались, что по большей части было неспра-
ведливо. Ситуация была такова, что новые рекруты, прибывшие из
Богемии и пополнившие ряды полков Меско и Кленау, были плохо
обмундированы и обучены и еще не готовы к суровым условиям кам-
пании. Шварценберг просил Франца I об отставке, поскольку зако-
номерно испытывал усталость и негодование по поводу частого не-
подчинения русских и пруссаков его приказам. Тем временем круп-
ные отряды русских и прусских войск все еще оставались в Рудных
горах, их требовалось вызволить и дать им время восстановить силы.
Одним из самых крупных среди этих отрядов был прусский ар-
мейский корпус генерал-лейтенанта фон Клейста, который ранее
517
отступил от Дрездена - в основном по Старой Теплицкой дороге че-
рез Глашютте и Фюрстенвальде. Хотя Сен-Сир предположительно
преследовал прусские войска, на самом деле он упустил их из виду
после того, как те вышли из Глашютте. Солдаты Клейста начали
прибывать к Фюрстенвальде к четырем часам дня 29 августа. Неза-
долго до этого адъютант Фридриха-Вильгельма граф фон Швайниц
прибыл с приказами короля для Клейста, согласно которым тот дол-
жен был пробиваться через спуски в Теплицкую долину и идти на
выручку А. И. Остерману-Толстому. Как Клейст говорил Швайницу,
момент для этого маневра уже упущен, и в любом случае его измо-
танным войскам требовался отдых, прежде чем они могли присту-
пить к дальнейшим действиям. Швайниц сообщил Клейсту, что спу-
ски с Рудных гор в районе Теплица и Граупена полностью забиты
войсками русских и их скарбом. Это означало, что Клейст не мог по-
пасть в Теплицкую долину из Фюрстенвальде, двигаясь на юг или
юго-запад.
Тем же вечером от императоров прибыл еще один гонец, полков-
ник фон Шёлер с приказами для Клейста, согласно которым тот дол-
жен был двинуться на юго-восток через Ноллендорф и выйти в тыл
Вандаму. В действительности, однако, ко времени прибытия Шёлера
Клейст уже провел рекогносцировку на дороге, ведущей к Ноллен-
дорфу, и самостоятельно решил идти в том направлении. Ключевую
роль в принятии этого решения сыграл начальник штаба Клейста
подполковник Карл фон Грольман, который изучил кампании Фри-
дриха Великого в этом регионе и хорошо ориентировался на местно-
сти. Решение Клейста было крайне смелым. Двигаясь по Теплицкой
дороге к Ноллендорфу, он оказывался между корпусом Вандама и
подкреплениями, которые, - как полагал Клейст, Вандам, да и почти
все прочие генералы, находившиеся в непосредственной близости от
места событий, - Наполеон отправил вниз по дороге для усиления
французских войск, собиравшихся вторгнуться в Богемию. Клейст и
Грольман знали об этом и, взвесив все риски, тем не менее решились
двинуться через Ноллендорф на рассвете. Своей победой в битве при
Кульме 30 августа союзники во многом были обязаны удаче и случай-
ному стечению обстоятельств, но, вопреки ряду свидетельств, не было
ничего случайного в том, что Клейст появился в тылу у Вандама80.
Полковник фон Шёлер вернулся в главный штаб коалиции в три
часа утра 30 августа, разбудил И. И. Дибича и сообщил ему о намере-
ниях Клейста. Впервые в штабе союзников появилось понимание,
как можно одержать решительную победу над Вандамом. Лишь толь-
ко забрезжил рассвет, Дибич и Толь отправили отряд для рекогнос-
цировки местности для проведения сражения и составления плана
атаки союзных войск. При обычном положении дел, характерном для
518
российского высшего командования (а быть может, это вообще в че-
ловеческой природе), Толь и Дибич должны были быть врагами. Они
были самыми подготовленными штабными офицерами своего време-
ни. До смерти М. И. Кутузова К. Ф. Толь имел решающее влияние в
главном штабе в вопросах стратегии и заслужил доверие Александра I.
Когда командование перешло к П. X. Витгенштейну, Толь был ото-
двинут на второй план, и главным советником как главнокомандую-
щего, так и императора по части стратегии стал И. И. Дибич. Он со-
хранил за собой эту должность при М. Б. Барклае де Толли. Понача-
лу в отношениях между Толем и Дибичем присутствовала некоторая
напряженность. Многие на месте Толя стали бы сильно завидовать
успеху последнего, не в последнюю очередь потому, что Дибич был
на восемь лет моложе Толя. Оба, но особенно Толь, славились страст-
ностью натуры, энергичностью и волевым характером. Эти качества
вполне могли бы обострить их взаимоотношения. Вскоре, однако,
они прониклись взаимным уважением. К чести Толя и Дибича стоит
отметить, что каждый из них отдавал должное уму и решительности
другого, а также абсолютной приверженности делу победы и благо-
получию армии. К началу осенней кампании они успели стать на-
дежными союзниками и близкими друзьями, которыми они остава-
лись до смерти Дибича в 1831 г.81
Оба генерала возвратились в штаб Барклая, убежденные в том,
что русские должны сдерживать правый фланг Вандама и его центр,
располагавшиеся между Штраденом и Пристеном, пока австрийские
дивизии Коллоредо и Бьянки при поддержке русской кавалерии про-
бивались сквозь и вокруг левого фланга французов на юге. Они от-
метили слабость левого фланга Вандама, его уязвимость для фланго-
вого маневра, а также тот факт, что подход французов мог быть в зна-
чительной степени произведен под прикрытием Стризовицких
высот. Если бы, как теперь ожидалось, Клейст ударил Вандаму в тыл
в тот самый момент, когда австрийцы начали опрокидывать его
фланг, у союзников появлялись реальные шансы на решительную
победу. Без Клейста союзники, возможно, могли выставить пять сол-
дат против каждых четырех бойцов Вандама. Однако если бы в сра-
жении приняли участие прусские войска, тогда преимущество союз-
ников стало бы подавляющим. М. Б. Барклай, командовавший арми-
ей коалиции на поле боя, принял предложения И. И. Дибича и
К. Ф. Толя, и утром 30 августа контрнаступление началось82.
Впервые за весь август 1813 г. события более или менее пошли по
тому сценарию, который был предусмотрен военачальниками коали-
ции. На самом деле именно Вандам начал сражение в семь утра, пред-
приняв очередную попытку пробиться через позиции русских у Штра-
дена. Накануне вечером 1-я гвардейская дивизия была переведена в
519
резерв, а вместо нее была поставлена 2-я гвардейская и 1-я гренадер-
ская дивизии. Полки Д. И. Пышницкого, отрезанные от основных
сил 28 августа, воссоединились с корпусом Е. Вюртембергского. Рус-
ские остановили атаку Вандама без особенных затруднений. Колло-
редо вступил в бой около половины десятого утра. Он быстро заме-
тил, что стоявшие перед ним французские войска можно обойти с
фланга. Барклай принял предложение Коллоредо сместиться на пра-
вый фланг, а дивизия Бьянки заняла его место. Угроза с юга застала
французов врасплох, и они оказались не в состоянии остановить на-
ступление австрийской пехоты, которая грозила обойти их с левого
фланга. В течение часа австрийская пехота заняла Стризовицкие вы-
соты и зашла глубоко в левый фланг Вандама по направлению к
Кульму и Аушину. Австрийцев хорошо поддерживала русская кава-
лерия, смявшая одну крупную батарею французов и державшая
французскую пехоту в постоянном напряжении. Австрийская и рус-
ская артиллерия поднялась на все высоты к югу от позиций Вандама
и нанесла серьезный урон французской пехоте, когда та попыталась
закрепиться в Кульме и Аушине.
В тот момент в бой ввязался корпус Клейста, состоявший из 25 тыс.
человек пехоты и имевший 104 орудия. В пылу сражения поначалу
ни французы, ни союзники не поняли, кем было послано это подкре-
пление - прусскими командирами или Наполеоном. Коллоредо, на-
пример, остановил свое наступление до тех пор, пока ситуация не
прояснилась. Однако все сомнения исчезли в тот момент, когда ар-
тиллерия Клейста открыла огонь. Положение Вандама стало отчаян-
ным, но он сражался спокойно и отважно. Он смирился с необходи-
мостью пожертвовать своей артиллерией и планировал отойти с боем,
отражая атаки русских на западе и австрийцев на юге, одновременно
тесня прусские войска на востоке и пробиваясь в направлении Те-
плицкой дороги. Вандаму удалось частично реализовать свой замы-
сел, так как значительная часть его кавалерии действительно прорва-
лась через корпус Клейста и смогла уйти по Теплицкой дороге. Это
случилось прежде всего потому, что войска Клейста по большей части
представляли собой батальоны ландвера, укомплектованные изну-
ренными ополченцами, очень многие из которых оказались в бою
впервые. Обученная пехота сумела бы выстроиться вдоль дороги и
остановить наступление кавалерии, но батальоны ландвера запанико-
вали и бросились врассыпную в близлежащий лес. Однако корпус
Клейста вовремя сплотился и перерыл путь французской пехоте, по-
пытавшейся отступить вслед за кавалерией.
К двум часам дня сражение завершилось. Сам Вандам был схва-
чен казаками и доставлен к входившим в коалицию монархам. Рус-
ский офицер, вызволивший французского военачальника из рук ка-
520
заков, вспоминал, что Вандам, по ошибке приняв его за генерала, пе-
редал ему свою шпагу. Этот жест сопровождался довольно
театральной фразой: «Я отдаю вам свою шпагу, которая служила мне
много лет во славу моей страны». Произнесенная в третий раз, когда
Вандам и его шпага наконец-то были препровождены в руки Алек-
сандра I, эта фраза звучала уже не так игриво. Монархи обращались с
ним учтиво, но немецкое население проявило меньше великодушия,
так как Вандам был печально известен всей Германии своей жестоко-
стью и вымогательствами. Где бы он ни появлялся, его встречали яз-
вительными замечаниями и оскорблениями, а иногда даже швыряли
в него камни, выкрики «тигр», «крокодил» и «ядовитая змея» пере-
межались пожеланиями приятной поездки в Сибирь. На самом деле,
когда Вандам оказался в Москве, местное дворянство оказало ему
радушный прием, пока возмущенный Александр I не напомнил го-
родскому генералу-губернатору, что жестокость и алчность Вандама
вызывали отвращение к нему даже в рядах его собственных войск.
Император распорядился, чтобы Вандам был выслан в Вятку. Этот
город находился не в Сибири, но был ближайшим к ней крупным на-
селенным пунктом Европейской России83.
Союзники также заявили о своих правах на 82 пушки и более чем
8 тыс. военнопленных, включая начальника штаба Вандама. По мень-
шей мере столько же французов были убиты и ранены, и это не счи-
тая тяжелых потерь, понесенных ими в предыдущие дни. I корпус
Вандама фактически перестал существовать. При всем при том в абсо-
лютных цифрах в Дрезденской операции союзники в целом потеряли
больше войск, чем Наполеон. Однако они не только могли себе это по-
зволить, но и их самые крупные потери - свежие рекруты Меско -
могли быть быстро восполнены, поскольку мобилизация людских
ресурсов в Австрии наконец-то начала набирать обороты. В то же
время ключевую роль играли отнюдь не количественные показатели.
Победа в сражении под Кульмом существенным образом сказалась
на моральном духе и единстве войск коалиции. Напряженность в от-
ношениях между союзниками, возникшая после поражения под
Дрезденом, заметно спала, не в последнюю очередь благодаря тому,
что Кульмское сражение в полной мере явилось победой союзников.
Если 29 августа героями дня были русские, то австрийцы под нача-
лом Коллоредо и пруссаки под командованием Клейста внесли ре-
шающий вклад в победу на следующий день.
Офицер из окружения Александра вспоминал, что, когда импера-
тор после капитуляции Вандама ехал по полю боя под Кульмом, «ра-
дость изображалась на лице его, это было первое совершенное пора-
жение врагов, при котором он лично присутствовал». Всю свою
жизнь Александр мечтал о военной славе. До Кульма его мечты были
521
бесплодны. При Аустерлице его армия была наголову разбита, а сам
он подвергся унижению. В 1812 г. ближайшие советники Александра
вступили в сговор с целью отстранения его от командования армией,
для которой он являлся помехой, и император был слишком умен и
чувствителен, чтобы не видеть то, что действительно скрывалось за
их доводами. Таким образом, все неимоверные усилия Александра на
военном поприще в 1813 г. привели лишь к поражениям при Лютце-
не, Баутцене и Дрездене. Теперь же его труды наконец увенчались
эффектной победой: решающую роль в этом сыграла лейб-гвардия
Александра, которую он берег как зеницу ока.
Вслед за отправкой пленного Вандама в Теплиц, когда радость
российского императора и без того не знала границ, Александр I по-
лучил известия о победе Блюхера на реке Кацбах. Даже среди его
обычно сдержанного окружения раздались громкие одобрительные
возгласы. На обратном пути в Теплиц Александр нагнал повозки с
русскими ранеными солдатами. «Император подъезжал к ним, бла-
годарил их, спрашивал о нуждах и называл своими сотоварищами».
Следует отдать Александру I должное в том, что, хотя он никогда в
полной мере не голодал вместе со своими солдатами и не делил с ни-
ми бивуаки, он часто рисковал своей жизнью на поле боя и нес на се-
бе груз моральной ответственности, о котором немногие из них дога-
дывались. До самой смерти Александр часто заводил разговор о
двухдневном сражении под Кульмом. Со временем он стал очевид-
цем новых побед и свершений, «но Кульмское сражение было для не-
го всегда любимым предметом воспоминания»84.
Награды посыпались на головы не только генералов, но даже про-
стых солдат - за исключением храбрых вояк дивизий Е. Вюртемберг-
ского и Б. Б. Гельфрейха, чьи огромные достижения и жертвы оказа-
лись в тени того внимания, которые было уделено свершениям лейб-
гвардии. М. Б. Барклай де Толли получил орден Св. Георгия 1-й степени,
высший военный знак отличия, которым за всю историю Российской
империи были награждены всего тринадцать человек85. Барклай был
более чем достоин этой награды за все, что он сделал для армии на
посту военного министра и главнокомандующего. Однако никогда
он не заслуживал этого менее чем в августе 1813 г., когда его действия
часто отличались посредственностью. В этом отношении Барклай
был довольно типичным представителем союзного командования пе-
риода Дрезденской операции.
Несомненно, союзникам сопутствовала исключительная удача.
Мало побед в истории было одержано при наличии столь хаотичной
и неэффективной структуры командования. Кампания не только
могла окончиться катастрофой, но вся ее логика после начала отсту-
пления от Дрездена свидетельствовала о том, что именно это и долж-
522
но было произойти. Союзники многим были обязаны удаче, хотя не-
маловажную роль сыграла также отвага и стойкость войск коалиции,
что особенно справедливо в отношении русских в первых день сра-
жения под Кульмом. Некоторые союзные генералы отличились удач-
ными действиями. Клейст продемонстрировал истинное мужество,
двигаясь в тыл Вандаму. А. П. Ермолов обнаружил блестящие навы-
ки руководства войсками в первый день сражения под Кульмом, а
Коллоредо хорошо проявил себя на второй день. Кроме того, Е. Вюр-
тембергский выделяется на общем фоне как генерал, внесший наи-
больший вклад в достижение победы.
Однако важный вклад в конечный результат был также сделан
самим Наполеоном и его генералами. В случае с Вандамом речь идет
о его действиях скорее не в ходе сражения под Кульмом, а за три дня
до этого, когда он позволил русским сдержать наступление своего
гораздо более крупного корпуса и проскользнуть обратно в Богемию
прямо у него под носом. Сен-Сира можно обвинить в том, что он
упустил из виду корпус Клейста и тем самым позволил ему принять
участие в сражении под Кульмом. Главным образом, однако, пора-
жение произошло по вине Наполеона. Он отдал Вандаму ясный при-
каз наступать в Богемию и столь же ясно приказал Молодой гвар-
дии оставаться на Теплицкой дороге, сразу за Пирной. Эти два при-
каза стали основными причинами уничтожения корпуса Вандама.
Еще важнее потери одного корпуса было то, что в течение трех дней
после Дрезденского сражения Наполеон мог уничтожить основные
силы коалиции и закончить войну. Он не только не воспользовался
этой возможностью, но и сам во многом способствовал тому, что воз-
можная абсолютная победа обернулась очень чувствительным пора-
жением.
Как обычно, Наполеон сохранял спокойствие перед лицом неудач.
Кульм был не единственным ударом. Тогда же поступили известия о
разгроме Макдональда на реке Кацбах 26 августа и о провале насту-
пления маршала Удино на Берлин в результате неудачного столкно-
вения с Северной армией Бернадота в сражении при Гросс-Беерене
23 августа.
Армия Бернадота состояла из трех «национальных» континген-
тов: шведского, русского и прусского. Самым малочисленным были
шведы, а самым крупным контингентом - пруссаки. Промежуточное
положение между ними занимал российский корпус Ф. Ф. Винцин-
героде, состоявший из 32 тыс. солдат и 120 пушек. В повествованиях
о Северной армии всегда господствовала точка зрения прусской сто-
роны. Пруссаки были не только самой многочисленной группиров-
кой этой армии, но и сыграли решающую роль в двух сражениях, по-
ложивших конец попыткам Наполеона захватить Берлин, - при
523
Гросс-Беерене 23 августа и при Денневице 6 сентября. В составе кор-
пуса Винцингероде пехотой командовал граф М. С. Воронцов - вы-
дающийся генерал, который за 1812-1814 гг. не раз отличался удач-
ными действиями. Однако единственным случаем, когда у Воронцо-
ва и его войск не было шанса проявить себя с лучшей стороны, была
осенняя кампания 1813 г. Напротив, роль прусских войск в сражени-
ях, целью которых была защита столицы Пруссии, по понятным при-
чинам стала частью прусско-немецкой мифологии.
То же самое можно сказать о ожесточенных стычках между Бер-
надотом и его прусскими подчиненными. Старшим офицером в ар-
мии Бернадота был Фридрих Вильгельм фон Бюлов.
В качестве подчиненного Бюлов являлся человеком, с которым
было проще поладить, чем Йорком, но это не меняло кардинальным
образом положение дел. Бюлов был умным, честным и хорошо обра-
зованным человеком, а также очень компетентным генералом; но при
этом он был резким, прямым, самоуверенным человеком с неистовым
темпераментом. Он мало времени уделял французам и практически
не уделял его говорливому гасконскому перебежчику, который ка-
ким-то образом сумел взобраться на шведский престол и который, по
мнению Бюлова, легко мог предать шведов, союзников, да и вообще
любого, кто мог помешать его честолюбивым замыслам. Не улучшал
отношения и тот факт, что после разгрома при Йене и Ауэрштедте в
1806 г. отряд Бюлова, по сути, сдался на милость корпуса Бернадота.
По мнению одного нейтрального историка, прусский генерал никог-
да не забывал об этом унижении86.
Бюлов и Бернадот придерживались различных взглядов относи-
тельно того, как следовало наилучшим образом вести войну. Будучи
предоставлен самому себе, Бернадот организовал бы отступление с
боем в направлении своих баз на Балтийском побережье в случае на-
ступления Наполеона, в скором начале которого он был убежден. Он
был осторожен, робок и испытывал благоговейный трепет перед ге-
нием Наполеона. Бюлов, гораздо более уверенный в себе и решитель-
ный человек, не просто задался целью отстоять Берлин, но хотел ата-
ковать угрожавшие городу французские войска и держать их на мак-
симальном удалении от столицы. Как это часто случалась между
отдельными участниками коалиции в 1812-1814 гг., различия во
взглядах относительно стратегии вскоре обрели политическое звуча-
ние и стали рассматриваться как предательство по отношению к об-
щему делу. События, имевшие место в Гамбурге весной 1813 г., под-
твердили подозрения прусских военачальников в том, что Бернадот
не ставит перед собой задачи освободить Германию, а на его действи-
ях могли даже сказываться его мечты, в которых он сменял Наполео-
на на французском престоле. Именно в этом свете вскоре стала рас-
524
сматриваться осторожность главнокомандующего, проявленная в
ходе осенней кампании 1813 г.87
Некоторые русские придерживались столь же скептического мне-
ния на счет Бернадота. 3 сентября представитель Александра I в шта-
бе Блюхера отправил П. М. Волконскому послание, в котором про-
тестовал против бездеятельности Бернадота. Как это обычно бывало,
подобные письма Волконскому на самом деле предназначались для
Александра, тогда как Волконский всего лишь выполнял роль своего
рода фильтра. Барон Ф. В. Тейль ван Сераскеркен писал, что «швед-
ский крон-принц за девять дней, т. е. с 23 августа, не сдвинулся впе-
ред ни на шаг, хотя, согласно общему плану боевых действий, именно
это время было отведено для решительного наступления»88.
Главным представителем российского императора в штабе Берна-
дота был К. О. Поццо ди Борго. Согласно инструкция, данным ему
Александром I, Поццо должен был удостовериться в том, что Берна-
дот использовал евою армию для общего дела, а не исключительно в
интересах Швеции, не говоря уже о практическом воплощении тех
надежд, которые Бернадот мог питать относительно своего будущего
в политике Франции. До тех пор пока последние оставались лишь
радужными мечтаниями, им можно было потакать, равно как и за-
конным притязаниям Швеции на присоединение Норвегии после
войны. Однако Поццо ди Борго был предупрежден о том, что ему
следует очень внимательно следить за Бернадотом и объединиться с
сэром Чарльзом Стюартом, английским представителем в штабе
крон-принца. Александр I говорил Поццо, что в данном случае рос-
сийские и британские интересы совпадают: России и Англии пред-
стояло удостовериться в том, что Бернадот использует все вверенные
ему войска в интересах коалиции и не стесняет их действия, равно
как и не задействует их во второстепенных или выгодных для одной
Швеции операциях. К. О. Поццо ди Борго идеально подходил для
выполнения этого задания. К 1812 г. значительную часть окружения
Александра I представляла группа иностранцев, являвшихся зако-
ренелыми антибонапартистами. Самым известным среди них был
барон Г. Ф. К. Штейн, одной из ключевых фигур также являлся
Ф. Ф. Винцингероде. К. О. Поццо ди Борго больше чем кто бы то ни
было имел основания быть антибонапартистом: корсиканец по про-
исхождению, он являлся противником французской и корсиканской
политики Наполеона с 1793 г. Поццо был как раз той ищейкой, кото-
рую было необходимо напустить на человека, подобного Жану-
Батисту Бернадоту: ветерана, участвовавшего в политической жизни
Франции еще во времена революции, и бывшего республиканца. Не
удивительно, что как сэр Чарльз Стюарт, так и барон Штейн были
высокого мнения о Поццо89.
525
Русские войска в армии Бернадота, напротив, симпатизировали
крон-принцу, и он отвечал им взаимностью. Бернадот очень тактич-
но намекал пруссакам и шведам, что им следует равняться на своих
прославленных русских собратьев по оружию. Его штаб всегда охра-
няли русские войска, с которыми он хорошо обходился, следя за тем,
чтобы они были сыты и получали свою порцию водки. Он прилагал
много усилий к тому, чтобы его солдаты - всегда, когда это было воз-
можно, - располагались в домах и разбивали бивуаки только в случае
крайней необходимости. Русские солдаты ценили внимательное от-
ношение Бернадота, и им скорее нравились его гасконский темпера-
мент и эксцентричность. Бернадот также был учтив и пользовался
популярностью в среде старших российских офицеров. В. И. Левен-
штерн писал в своих мемуарах, что Бернадот осенью 1813 г. провел
образцовую кампанию, несмотря на всю сложность положения, в
котором он оказался под стенами Берлина. Что касается А. И. Чер-
нышева, командовавшего российскими «летучими отрядами», и
М. С. Воронцова, то они по-прежнему испытывали раздражение по
отношению к Ф. Ф. Винцингероде, которого они справедливо рас-
сматривали как третьесортного генерала, сильно уступавшего им
самим90.
Сам Винцингероде докладывал Александру I о нерасторопности
офицеров главного штаба Бернадота. Как практически все наблюда-
тели, он жаловался на то, что крон-принц после сражения при Гросс-
Беерене «действует очень осторожно» и не смог воспользоваться
плодами победы, одержанной войсками коалиции. В целом, однако,
Винцингероде, похоже, поддерживал добрые отношения с Бернадо-
том. Подобно своему главнокомандующему он вовсе не горел жела-
нием сломя голову бросаться в логово Наполеона. Кроме того, у Вин-
цингероде имелись личные претензии по отношению к пруссакам,
прежде всего потому, что они не сумели оказать его войскам должной
поддержки, как то было предусмотрено русско-прусской конвенци-
ей. Впервые жалобы Винцингероде на этот счет появились в июле и
не прекращались в течение всей кампании. В одном из своих ранних
писем он, например, сетует, что не только его собственный корпус, но
даже русские батареи, отданные пруссакам во временное пользова-
ние с целью восполнить у них нехватку артиллерии, существовали
впроголодь91.
Перед лицом неадекватного снабжения своих войск со стороны
Пруссии, русские прибегли к традиционному средству, усилив на-
жим на поляков. В первую неделю августа М. Б. Барклай де Толли
отдал приказ о проведении новых крупных реквизиций в Польше,
целью которых было изъять у населения новый урожай и направить
его прежде всего на продовольственное обеспечение российских войск
526
в составе Силезской армии. Сбору подлежало большое количество
муки для солдат и овса для лошадей, а также 295 тыс. литров водки.
Прусские власти обратились к Барклаю с просьбой передать некото-
рое количество указанного продовольствия для снабжения воинов и
лошадей Ф. Ф. Винцингероде и тем облегчить положение населения,
проживавшего в окрестностях Берлина. Неделю спустя Барклай из-
дал приказ о проведении новых реквизиций, и часть полученного в
результате продовольствия была отправлена Винцингероде. Сюда
входило 500 тыс. кг крупы для солдатской каши, 87 тыс. литров вод-
ки и 524 тыс. кг мяса92.
Как только 10 августа истек срок перемирия, Винцингероде при-
казал своим диверсионным и разведывательным группам обогнуть
западный фланг армии Удино и выйти ему в тыл. Слухи о том, что
сам Наполеон движется в направлении ставки Удино только утвер-
дили российского военачальника в мысли, что он может взять в
плен французского императора. В. И. Левенштерну было поручено
командование казачьим отрядом, он получил задание вернуться с
Наполеоном. Двигаясь в южном направлении с целью выхода в тыл
Удино, казаки Левенштерна быстро разграбили богатое поместье,
попавшееся им на пути. Записи Левенштерна свидетельствуют о
том, что он дал каждому из них по сотне плетей и понизил в звании
командовавшего ими урядника, но не смог вернуть большую часть
награбленного, поскольку казаки сумели все очень хорошо спря-
тать. Разведчики Левенштерна вскоре выяснили, что Наполеон на-
ходится далеко в Силезии. Гораздо ближе располагалась слабо
охраняемая казна Удино, в погоню за которой бросился ликующий
Левенштерн. В характере российского полковника было что-то раз-
бойничье. Находясь до войны в Петербурге, он часто выигрывал, а
еще чаще проигрывал крупные суммы денег в карты. Во время вой-
ны он проявлял большую отвагу и инициативу в бою, а в свободное
время соблазнял всех женщин, встречавшихся ему по пути от Виль-
но до Парижа. При всем при этом он был своего рода благородным
разбойником. Хотя он помнил, что военнопленные являются боль-
шой обузой для диверсионного отряда, он всегда брал их с собой и
презирал А. С. Фигнера за то, что тот убивал своих французских
пленников.
В переводе на русские деньги в казне Удино находилось 2,4 млн
бумажных рублей. В. И. Левенштерн в своих воспоминаниях на-
стаивает на том, что, согласно российскому военному обычаю, каз-
на принадлежала лично ему, так как он захватил ее со шпагой в ру-
ках. Доставить ее в целости и сохранности в расположение русских
частей было довольно проблематично. Судя по мемуарам Левен-
штерна, уйти от французов было проще, чем отбиться от «союзни-
527
ков», желавших поживиться его добычей. Непосредственная угроза
исходила от его собственных казаков. Российский военный обычай,
возможно, и делал (а возможно, и нет) Левенштерна законным обла-
дателем этой добычи, однако казачьи обычаи были более демокра-
тичными. Казаки были потомками профессиональных грабителей,
которые традиционно делили награбленное добро поровну, выделяя
дополнительную часть своему командиру. Никто не удосужился при-
способить эту традицию к условиям службы российскому импера-
тору. Во избежание недоразумений Левенштерн выдал каждому ка-
заку по 100 серебряных франков и пообещал выдать еще столько же,
когда они доставят добычу в Берлин. Следующим удачным шагом
Левенштерна было то, что он сумел перехитрить и уйти от преследо-
вания находившегося поблизости казачьего диверсионного отряда
под началом полковника В. А. Пренделя, который счел себя обязан-
ным помочь Левенштерну уберечь его добычу от французов.
Возвратившись затем в Берлин, В. И. Левенштерн столкнулся с
самым опасным противником в лице свирепого военного губернато-
ра города генерала А. В. Лестока. В то время, когда Пруссия отчаянно
нуждалась в деньгах, Лесток не видел оснований закрывать глаза на
то, что у него под носом процветало пиратство, к тому же свободное
от налогов. Поэтому между Левенштерном и Лестоком началась сво-
еобразная игра в прятки на территории Берлина, в ходе которой гу-
бернатор пытался обнаружить телеги Левенштерна вместе с их со-
держимым. Когда же ему удалось их найти, Левенштерн уже успел
спрятать свою добычу в безопасном месте. Левенштерн потратил не-
которую сумму денег, чтобы нейтрализовать возможные угрозы для
добытых им сокровищ. В своих мемуарах он писал, что на каждом
углу ему встречались старые знакомые, и что он «был искренне рад
быть полезным для своих друзей». В числе старинных друзей оказал-
ся князь С. Г. Волконский, а также дежурный генерал Ф. Ф. Винцин-
героде. Он вспоминал, что количество иностранной монеты, добытое
В. И. Левенштерном, было столь велико, что курс прусского талера
упал во всем Берлине. Из мемуаров Левенштерна следует, что в прус-
ской столице у владельцев лучших борделей и торговцев шампан-
ским дела пошли на подъем93.
Тем временем Наполеон готовил свой первый из двух штурмов
Берлина, поручив его непосредственную организацию Удино. Одер-
жимость Наполеона идеей взятия Берлина была на руку коалиции.
Если бы французский император просто закрыл глаза на армию Бер-
надота, он мог передвинуть крупные силы своей армии куда-нибудь
еще. Скорее всего Бернадот не пошел бы в решительное наступление.
Вместо этого он бы начал осаду Виттенберга, поскольку твердо ре-
шил удерживать укрепленную переправу через Эльбу до того, как
528
переправиться через реку и подвергнуть себя неожиданному контру-
дару со стороны своего бывшего хозяина. Наполеон не только при-
казал сначала Удино, а затем и Нею идти на Берлин, но также выде-
лил им слишком мало солдат, причем плохо обученных, для выпол-
нения порученного им задания. Он поступил так отчасти потому, что
презирал прусскую пехоту и не принимал в расчет ее потенциальные
возможности на поле боя.
Удино неумело провел свое наступление и 23 августа потерпел
поражение при Гросс-Беерене от корпуса Бюлова. 27 августа, в тот
самый день, когда союзники начали отступление от Дрездена, мощ-
ная дивизия под командованием генерала Жирара, шедшая от Вит-
тенберга на подмогу Удино, была разгромлена при Хагельберге. Рус-
ские не принимали участия в сражении при Гросс-Беерене, за одним
важным исключением в виде российских батарей, постоянно нахо-
дившихся при корпусе Ф. В. Бюлова для восполнения нехватки ар-
тиллерии у прусских войск. Корпус Ф. Ф. Винцингероде стоял на
правом краю линии коалиции, прикрывая путь на Берлин, тогда как
Удино попытался прорваться по левому краю. Сражение кончилось
еще до того, как русские успели вмешаться. Французский военачаль-
ник наступал таким образом, что его колонны находились на значи-
тельном удалении одна от другой и были не в состоянии оказать друг
другу поддержку. Поэтому двух прусских корпусов Бюлова и Тауэн-
цина было более чем достаточно для того, чтобы справиться с Удино
без помощи русских. При Хагельберге, однако, А. И. Чернышев при-
вел противника в замешательство, неожиданно атаковав его - посре-
ди сражения - с тыла его казачьими отрядами, и тем самым внес ве-
сомый вклад в победу94.
Во второй раз французов на Берлин повел маршал Ней. Он был
разбит в сражении при Деневице 6 сентября. Французы снова вели
наступление по левому краю позиций союзников, где находились
прусские войска под началом Бюлова и Тауэнцина. На этот раз, как
и при Гросс-Беерене, корпус Винцингероде располагался на правом
краю позиции союзников, и лишь часть его кавалерии и артиллерии
приняла участие в сражении. Но даже они вступили в бой лишь под
конец сражения. В этом не было вины русских. Выбор позиции и все
передвижения происходили в соответствии с приказами Бернадота.
Однако действия крон-принца с самого начала подверглись суровой
критике, в первую очередь, разумеется, со стороны историков, сле-
дующих в русле прусско-немецкой национально-освободительной
мысли. С другой стороны, у Бернадота также имеется большое чис-
ло сторонников, включая, возможно, историка, написавшего лучшие
работы об этой кампании: речь идет о полковнике и военном исто-
рике прусского генерального штаба Рудольфе фон Фридрихе95.
529
Противники Бернадота утверждают, что он шел на выручку прус-
сакам слишком медленно, оставил им всю грязную работу, а затем
приписал успех лично себе, а также шведским и русским войскам.
Сторонники Бернадота, напротив, заявляют, что у него не было ино-
го выбора, кроме как построить свои войска широким фронтом, что-
бы прикрыть все возможные пути наступления на Берлин, и что как
только он обнаружил, что Ней движется в сторону Бюлова, то поспе-
шил на выручку пруссакам настолько быстро, насколько было воз-
можно. Сторонники Бернадота подчеркивают важный вклад в побе-
ду русской кавалерии и артиллерии на заключительном этапе сраже-
ния. Они также утверждают, что, даже если бы Бюлов тогда был
вынужден отойти, к тому времени измотанный противник в случае
наступления просто-напросто оказался бы в тисках между русскими
и шведскими войсками.
Никто не отрицает, что прусские войска очень храбро дрались в
течение нескольких часов. Сам Бюлов направлял действия своих
солдат, делая это умело, спокойно и правильно подгадывая нужный
момент. Полки ландвера проявили себя гораздо лучше, чем подраз-
деления ополчения в составе корпуса Клейста в сражении под Куль-
мом за неделю до этого. Также бесспорным является тот факт, что
если храбрость и стойкость пруссаков в значительной мере обеспе-
чили победу в сражении при Денневице, то французские военачаль-
ники сами в немалой степени поспособствовали своему поражению.
Хотя по идее пруссаки должны были оказаться в сильном меньшин-
стве, на деле Ней так и не сумел ввести в бой все три корпуса, быв-
шие под его командованием. Нечто подобное уже случалось ранее.
Сам Ней находился в северной части поля боя. Он был полностью
поглощен тем, что происходило вокруг него, и утратил общий кон-
троль над ситуацией, призвав к себе на подмогу весь корпус Удино и
тем самым обрекая на поражение саксонский корпус Рейнье, нахо-
дившийся в южной части поля боя. Удино, глубоко оскорбленный
тем, что его отстранили от общего командования, был рад посодей-
ствовать поражению своего преемника, слепо подчинившись глупым
приказам. Бюлов воспользовался тем, что Удино отошел на север, и
начал контрнаступление против саксонцев Рейнье. Вскоре после это-
го русская кавалерия и конная артиллерия ударили по открытому
левому флангу Рейнье, превратив его поражение в беспорядочное
бегство. И. П. Липранди писал, что ведение сосредоточенного артил-
лерийского огня по дрогнувшим саксонцам стало эпизодом, в кото-
ром российская артиллерия действовала самым профессиональным
на его памяти образом за весь период войны96.
Историк Санкт-Петербургского драгунского полка - одного из
тех российских кавалерийских подразделений, которые атаковали
530
левый фланг французов под конец сражения, - писал, что русская
кавалерия сыграла решающую роль, так как спасла от поражения из-
мотанную прусскую пехоту, рассредоточила французскую артилле-
рию, обратила в бегство неприятельскую пехоту и затем уничтожила
часть французских арьергардов. Генерал Каменский, написавший эту
историю, сетовал, что иностранцы всегда оставляли без внимания
вклад России в победу, хотя на самом деле его анализ сражения не
сильно отличается от того, что был проделан Рудольфом фон Фри-
дрихом. С. Г. Волконский был столь же пристрастным патриотом, что
и любой прусский историк, писавший о сражении при Денневице.
В своих мемуарах он писал (что, разумеется, является нелепостью),
что «вся честь» той победы принадлежала «распоряжению Бернадота
и смелому действию русской и шведской артиллерии и атаке кавале-
рии русской». Похожая, хотя и менее ожесточенная полемика, являв-
шаяся практически неизбежным атрибутом боевых действий коали-
ции, развернулась вокруг роли прусских войск в битве при Ватерлоо.
Следует, однако, сказать, что при Ватерлоо прусской армии пришлось
сражаться гораздо более отчаянно, чем русским при Денневице, как
это стало ясно из российской официальной истории. Единственным,
в чем были согласны прусские и русские исследователи, вывод, что
Бернадот не сумел достаточно решительно преследовать отступав-
шую армию Нея, тогда как мощное преследование вполне могло бы
ее уничтожить97.
Но и без того армия Нея получила серьезный урон. По подсче-
там русских, французы потеряли до 18 тыс. человек, включая более
13 тыс. военнопленных. Тот факт, что последние были большей ча-
стью взяты в ходе преследования русской кавалерией бегущих
французов, действительно кое-что говорит о вкладе русских в по-
беду. В целом за первые месяцы войны Наполеон потерял 100 тыс.
человек и более 200 пушек. Союзники лишились едва 50 орудий и
не более 85 тыс. солдат. Ряды союзных войск пополнялись за счет
прибывавших подкреплений. В начале октября к моменту насту-
пления на Лейпциг Шварценберг заменил всех австрийцев, пав-
ших под Дрезденом, и свежие новобранцы в основном были лучше
обучены, чем те, что имелись в распоряжении Меско в августе. Ря-
ды российских войск пополнялись за счет прибывавших дополни-
тельных резервов и солдат, возвращавшихся из госпиталей. Кроме
того, к ним присоединились около 60 тыс. солдат Польской армии
Л. Л. Беннигсена. Правда, пехота Беннигсена почти наполовину со-
стояла из ополченцев графа П. А. Толстого, которые могли быть
действительно полезны лишь при осадах, но остальная часть пехо-
ты Беннигсена, равно как и вся кавалерия и артиллерия, являлись
хорошими войсками98.
531
Примечания
1 Внешняя политика России. Т. 7. С. 236-237; Oncken W. Op. cit. Vol. 2.
P. 663-665.
2 Внешняя политика России. Т. 7. С. 246-249; Oncken W. Op. cit. Vol. 2.
P. 680-681.
3 Внешняя политика России. Т. 7. С. 286.
4 Там же. С. 257-258.
5 Freiherr vom Stein... Vol. 4. P. 372-381.
6 Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 402-405.
7 Ibid. P. 405-408.
8 Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 26, 31; Богданович М. И. История войны
1813 г. Т. 1. С. 448. К. Руссе пишет о 425 тыс. солдатах, готовых к сражению,
из которых 365 тыс. были в рядах армий Н. Ш. Удино, М. Нея и Наполеона,
см.: Rousset С. Op. cit. Р. 180. В авг. 1813 г. Л. Н. Даву в Гамбурге и Ж. Б. Жи-
рар могли предоставить 40 тыс. воинов для наступления на Берлин.
9 Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 33,348.
10 Пестряков Н. С. Указ. соч. Т. 1. С. 129-130. О солдатах, выделенных из
Ярославского пехотного полка, см.: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1098. Л. 220.
11 Попов Ф. Г. Указ. соч. Т. 1. С. 119-127.
12 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1098. Л. 177-194, 271-391 (Ярославский пе-
хотный полк); Д. 105. Л. 194-195 (об.) (Белостокский пехотный полк); Д. 106.
Л. 111-113 (Курский пехотный полк).
13 Все сведения почерпнуты из формулярных списков полков, см.: Там же.
Д. 105,106. В Белостокском пехотном полке 10 из 29 подпоручиков, поручиков
и штабс-капитанов были выходцами из низших сословий. Чего нельзя сказать
ни об одном из старших офицерских чинов и ни об одном прапорщике.
14 Oncken W. Op. cit. Vol. 2. P. 684-686; Württemberg E. Op. cit. Vol. 3.
P. 64-68.
15 Schwarzenberg K. F. Feldmarschall Fürst Schwarzenberg: Der Sieger von
Leipzig. Wien, 1964. P 233.
16 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3399. Л. 1.
17 1812 год... Военные дневники. С. 355; Schwarzenberg К. F. Op. cit. P. 233.
18 Поход... С. 462; Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 3-6.
19 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3399. Л. 2-3.
20 О шведской армии см.: Londonderry M. Op. cit. P. 72-74. Последняя
книга о Бернадоте см.: Bazin С. Bernadotte. Paris, 2000.
21 Лучшая оценка позиции дана в официальной истории прусского гене-
рального штаба, см.: Friederich R. Op. cit. P. 146-148. Хороший отчет об опе-
рациях на северном театре военных действий и мобилизации ресурсов Прус-
сии см. также: Leggiere M. Napoleon and Berlin. Stroud, 2002.
22 Наилучшим образом эти вопросы изучены в двухтомной истории ав-
стрийского штаба, в которой рассматриваются разработка и исполнение
первоначального плана К. Ф. Шварценберга о наступлении на Дрезден в
августе с последующим движением на Лейпциг, см.: Geschichte der Kämpfe
Österreichs... Vol. 3. P. 63-106; Vol. 5. P. 127-134.
23 Schubert F. Op. cit. P. 336-337.
24 Odeleben B. Op. cit. Vol. 1. P. 140.
532
25 Цит. по: Богданович М. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 22.
26 О французской эмиграции в России в целом см.: Ratchinski A. Op. cit.
Об А. Ф. Ланжероне и Э. О. Ришелье см.: Crousaz-Cretet L. Le Duc de Richelieu
en Russie et en France. Paris, 1897, особенно С. 18-20. Краткие сведения о лич-
ности и карьере А. Ф. Ланжерона см. в кн.: Dictionnaire Napoléon. Paris, 1999.
Vol. 2. P. 144-146.
27 Об А. Ф. Ланжероне см. особенно: Schubert F. Op. cit. P. 163-167. Цит.
по: Langeron A. Op. cit. P. 205.
28 О боевых действиях при Бунцлау см., в частности, кн.: Николаев Е. П.
История 50-го пехотного Белостокского его высочества герцога Саксен-Аль-
тенбургского полка. 1807-1907. СПб., 1907. С. 71-73. Р. Фридрих отмечает
плохую подготовку полков О. Себастьяни, см.: Friederich R. Op. cit. P. 122.
29 Langeron A. Op. cit. P. 220; Das Befreiungsjahr 1813. P. 276-278.
30 Письмо Г. Йорка приводится в кн.: Богданович М. И. История войны
1813 г. Т. 2. С. 42. Л. Л. Беннигсен также жаловался на стратегию Г. Л. Блюхе-
ра. См. его письмо Александру I от 14/26 августа, отправленное из Калиша:
РГВИА. Ф. 846. Оп, 16. Д. 3385. Л. 191-192.
31 Saint-Cyr G. Op. cit. P. Vol. 4. P. 347-353.
32 Письмо Александра I Г. Л. Блюхеру хранится в архиве, см.: РГВИА.
Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. 7 (об.)-8.
33 Письмо Г. Л. Блюхера Александру I, без указания даты, полученное
27 авг., хранится в архиве: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 215-215 (об.).
34 О том, что Ж. Э. Макдональд не сумел произвести рекогносцировку
позиций коалиционных войск, см.: Там же. Л. 247 (об.).
35 Лучшей работой о маневрах III корпуса является дневник капитана
Коха: Koch F.Journal des opérations du Hie Corps en 1813. Paris, 1999. О том,
какую роль корпус сыграл в сражении при Кацбахе, см.: ibid. P. 54-60.
36 К. Мюффлинг дважды описывает сражение в своих мемуарах, которые
были опубликованы через многие годы после того, как были написаны, по-
скольку некоторые замечания были бы оскорбительны, если бы появились в
печати ранее, см.: Muffling К. Op. cit. P. 58-75, 317-324. Цит. по: Ibid. P. 60.
37 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 246 (об.)-247. Длинный рапорт Ве-
нансона является лучшим отчетом о сражении, выполненном со стороны
корпуса Ф. В. Остен-Сакена. Лучшие свидетельства очевидца с французской
стороны дает Кох, а с прусской - К. Мюффлинг. Прекрасный отчет о сраже-
нии дает также М. И. Богданович, детали которого находят подтверждение в
работе Р. Фридриха.
38 Помимо общих работ и мемуаров Коха, ценные сведения о заключи-
тельном и слабо освещенном эпизоде сражения приводятся в истории Одес-
ского полка, который входил в состав 27-й пехотной дивизии Д. П. Неверов-
ского, см.: Попов Ф. Г. Указ. соч. С. 139-141.
39 Щербатов А. Г. Мои воспоминания. СПб., 2006. С. 87.
40 Muffling К. Op. cit. Р. 67-68; Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 202.
41 Гениев Н. И. Указ. соч. С. 216-217; Богданович М.И. История войны
1813 г. Т. 2. С. 65.
42 Das Befreiungsjahr 1813. P. 283-284.
43 Koch F. Op. cit. P. 64; РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3403. Л. 24-25.
533
44 Schubert F. Op. cit. P. 321.
45 Поход... С. 245-247. Помимо работы М. И. Богдановича, хороший от-
чет о ходе преследования содержится в кн.: Голицын Н. Б. Жизнеописание от
кавалерии Эммануэля. М, 1844. С. 97-104.
46 Статистические данные взяты из кн.: Nafziger G. Napoleon at Dresden.
Chicago, 1994. P. 77,301.
47 Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 78.
48 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 1-11.
49 Главной работой по проблемам организации и подготовки австрийских
войск являются первые три тома Geschichte der Kämpfe Österreichs... См. так-
же, однако, очень интересный разговор с Й. Радецким, который Р. Т. Вильсон
записал в своем дневнике: General Wilson's Journal. P. 63.
50 См., например, исполненный негодования протест М. С. Воронцова,
обращенный к М. Б. Барклаю, когда он узнал, что должен был подчиняться
Бюлову, который стал генерал-лейтенантом на месяц позже самого Воронцо-
ва. М. Б. Барклай принял протест и передал М. С. Воронцова под начало
Ф. Ф. Винцингероде, см.: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 53. Д. 18. Л. 15-16.
51 См. письмо М. Б. Барклая Ф. В. Остен-Сакену от 10 сент. 1813 г.
(ст. ст.) в качестве одного из многочисленных примеров: Война 1813 г.
Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 202. Württemberg E. Op. cit.
Vol.3. P. 145-146.
52 Saint-Cyr G. Op. cit. Vol. 4. P. 365-368.
53 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 78-117; General Wilson's
Journal. P. 165.
54 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 103,106-107,123-124.
55 Cathcart G. Op. cit. P. 29; Langeron A. Op. cit. P. 256.
56 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 159; Friederich R. Op. cit.
P. 69; Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 127; Saint-Cyr G. Op.
cit. Vol. 4. P. 383-384.
57 Краткое описание плана Наполеона можно найти в письме к герцогу
Бассано от 24 авг., см.: Ibid. P. 377-378.
58 Cathcart G. Op. cit. P. 231-232; Geschichte der Kämpfe Österreichs...
Vol. 3. P. 270.
59 Ibid. P. 228. О взглядах вел. кн. Константина см., например: Русский
архив. 1882. № 1.С. 142-154.
60 Все эти мысли высказаны в кн. Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3.
P. 257-268, 277-286. Поскольку автор этого труда был официальным ав-
стрийским историком, у него не было оснований преувеличивать ошибки
австрийского командования, поэтому можно предположить, что его сужде-
ния справедливы. См. также: Friederich R. Op. cit. P. 76-78.
61 General Wilson's Journal. P. 169.
62 Во всех общих работах по истории кампании подробно рассматривают-
ся решающие события, которые имели место 26-30 авг. на правом фланге
коалиционных войск. Помимо трудов Р. Фридриха и М. И. Богдановича, пол-
ное описание упомянутых событий приводится в кн.: Geschichte der Kämpfe
Österreichs... Vol. 4. Помимо мемуаров самого Е. Вюртембергского полезно
также почитать мемуары начальника его штаба, генерала фон Хельдорфа:
534
Helldorff J. M. Zur Geschichte der Schlacht bei Kulm. Berlin, 1856. Все после-
дующие работы во многом опираются на трехтомный труд, вышедший в
1844-1852 гг. из-под пера полковника саксонской армии X. Астера, по исто-
рии осенней кампании 1813 г. Тем не менее необходимо обращаться непо-
средственно к труду X. Астера, так как в нем содержатся важные детали, опу-
щенные в более поздних исследованиях. О событиях, происходивших на
правом фланге см.: Aster H. Die Kriegsereignisse zwischen Peterswalde, Pirna,
Königstein und Priesten im August 1813 und die Schlacht bei Kulm. Dresden,
1845. По очевидным причинам гораздо сложнее обнаружить детальное опи-
сание этих событий, выполненное французской стороной. К. Руссе, напри-
мер, мало пишет о разгроме, хотя приводит важные выдержки из переписки
Д. Вандама, см.: Rousset С. Op. cit. Л. Сен-Сир также публикует важные до-
кументы, но, как и все прочие французы, стремится снять с себя вину за по-
ражение. Ф. Фезенсак возлагает большую часть вины на Д. Вандама, хотя он
также критикует Л. Сен-Сира и Наполеона. Именно ему принадлежит наи-
более точный отчет о событиях с французской стороны, см.: Fezensac. Op. cit.
P. 403-429.
63 Наиболее понятное и детальное описание намеченных маршрутов при-
водится в кн.: Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 3. P. 293-296.
64 Интересное обсуждение, предшествовавшее этому решению, см. в кн.:
Bernhardi T. Op. cit. Vol. 3. Book 6. P. 175-183.
65 Saint-Суг G. Op. cit. Vol. 4. P. 386-387; General Wilson's Journal.
P. 172. Лучшее описание дороги приводится в кн.: Потоцкий П. П. Указ. соч.
261-263.
66 Записки солдата Памфила Назарова. С. 535.
67 Ключевой приказ Д. Вандаму, отданный ему в четыре дня 28 авг.
Л. А. Бертье от имени Наполеона, опубликован в кн.: Geschichte der Kämpfe
Österreichs... Vol. 4. P. 204.
68 Мемуары Е. Вюртембергского и служившего в его штабе полковника
Хельдорфа отличаются некоторой предвзятостью по отношению к А. И. Ос-
терману-Толстому, хотя А. П. Ермолов также отмечал, что во время Куль-
мского сражения А. И. Остерман-Толстой доставлял больше хлопот, чем
французы. Хельдорф пишет, что вся армия знала о том, что А. И. Остерман-
Толстой в 1813 г. после возвращения из отпуска страдал от душевной болезни,
см.: Helldorff J. M. Op. cit. P. 17. Многие мемуары подтверждают тот факт,
что А. И. Остерман-Толстой в августе 1813 г. находился не в том состоянии,
чтобы командовать войсками. В его защиту см.: Лажечников И. И. Указ. соч.
С. 783-819.
69 Württemberg Е. Op. cit. Vol. 3. P. 131-133; Wolzogen L. Op. cit. P. 169;
Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 250. Согласно Хельдорфу, А. П. Ермолов изна-
чально поддерживал А. И. Остермана-Толстого, но затем проникся опасения-
ми надоедливого Е. Вюртембергского и тем самым навлек на себя гнев Алек-
сандра I, см.: Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 4. 29-30.
70 Лучшее описание большой дороги и местности приводится в кн.: Исто-
рия лейб-гвардии Егерского полка... С. 125-130.
71 Помимо труда М. И. Богдановича, события 28 авг. прекрасно описаны
работах по истории некоторых полков. Лучшей возможно является История
535
лейб-гвардии Егерского полка... См. также: Гулевич С. А. История 8-го пехот-
ного Эстляндского полка. С. 178-181.
72 Описание событий, выполненное Хельдорфом, который был их оче-
видцем, см.: Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 4. P. 35-38.
73 Württemberg E. Op. cit. Vol. 3. P. 149.
74 Во всех общих работах приводится хорошее описание местности, одна-
ко М. И. Богданович, Р. Фридрих и М. Энль считают само собой разумею-
щимся, что читателю известно о том, что в Богемии деревни строились из
дерева, и ничего не пишут о зданиях. Именно поэтому так важна работа
X. Астера, поскольку в ней упоминаются важные детали подобного рода, см.:
Aster H. Op. cit.; Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 4. P. 14-15.
75 Helldorff J. M. Op. cit. P. 45.
76 Friederich R. Op. cit. P. 88; General Wilson's Journal. P. 173; Londonderry
M. Op. cit. P. 124; История лейб-гвардии Егерского полка... С. 135.
77 Свидетельство Н. П. Ковальского см.: Из записок покойного генерал-
майора Н. П. Ковальского // Русский вестник. 1871. № 1. С. 78-117; Записки
Н. М. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 1. С. 5-55; Бобровс-
кий П. О. Указ. соч. С. 231.
78 О потерях французов см. разговор H. M. Муравьева с начальником
штаба В. Вандама в кн.: Записки H. M. Муравьева-Карского. С. 25; General
Wilson's Journal. P. 173; Бобровский П. О. Указ. соч. С. 230.
79 Дневник Александра Чичерина. С. 252 и далее; Записки H. M. Му-
равьева-Карского. С. 26.
80 Этот эпизод хорошо документирован у Р. Фридриха и М. Энля, поэто-
му не удивительно, что подобная небылица до сих пор в ходу, см.: Friederich R.
Op. cit. P. 90-92; Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 4. P. 112-118.
81 Bernhardi T. Op. cit. P. 454.
82 M. Энль пишет о том, что 41 тыс. пехотинцев и 10 тыс. кавалеристов
союзников противостояли 39 тыс. пехотинцев и 3 тыс. всадников французов.
Учитывая потери, которые понес Д. Вандам 28 и 29 августа, данные о числен-
ности его пехоты представляются завышенными.
83 Колзаков П. А. Взятие в плен маршала Вандама 18 августа 1813 г. //
Русская старина. 1870. № 2. С. 137-144; Богданович М. И. История войны
1813 г. Т. 2. С. 704; Сборник исторических материалов, извлеченных из архи-
ва собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 1. С. 164.
84 1812 год... Военные дневники. С. 360.
85 Не считая членов семьи Романовых и иностранцев.
86 Мнение М. Оэна, как австрийца, см.: Geschichte der Kämpfe Öster-
reichs... Vol. 5. P. 274.
87 Friederich R. Op. cit. P. 144-148; Leggiere M. Op. cit. P. 137-141.
88 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3911. Л. 213-214.
89 Внешняя политика России. Т. 7. С. 345; Freiherr vom Stein... Vol. 4. P. 390-
392; Londonderry M. Op. cit. P. 179.
90 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 136-137, 184-185; Волконский С. Г.
Указ. соч. С. 264-265, 306-307.
91 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3911. Л. 148-149,289-291; Ф. 103. Оп. 4/210.
Св. 53. Д. 18. Л. 7.
536
92 Там же. Св. 18. Д. 57. Л. 5-6; Св. 53. Д. 18. Л. 25.
93 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 100,146-178; Волконский С. Г. Указ. соч.
С. 258-259; Безотосный В. М. Донской генералитет... С. 109-118.
94 Великолепный анализ и описание эпизода даны в кн.: Friederich R.
Op. cit. P. 139-173.
95 См. один из последних пространных обзоров события и возникших во-
круг него споров в кн.: Leggiere M. Op. cit. P. Ch. U.M. Лежьер более враж-
дебно настроен по отношению к Бернадоту, чем Р. Фридрих, см.: Friederich R.
Op. cit. P. 177-191.
96 1812 год в дневниках... Т. 2. С. 28.
97 Каменский Е. С. История 2-го драгунского С.-Петербургского генера-
ла-фельдмаршала князя Меншикова полка. 1707-1898 г. М, 1900. С. 225-
237; Волконский С. Г. Указ. соч. С. 266.
98 Богданович М. И. История войны 1813 г. С. 275, 281.
ЛЕЙПЦИГСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Сражение при Денневице положило конец первому этапу осенней
кампании. До конца сентября 1813 г. наблюдалось затишье. Второй и
решающий этап кампании стартовал в начале октября, высшей его
точкой стало Лейпцигское сражение. Наполеон был бы не прочь най-
ти выход из тупика еще в сентябре и в свойственной ему манере на-
вязать свою линию поведения противнику. Однако стратегическое
положение французской армии и, что важнее всего, понесенные ею
потери делали это невозможным. В начале осенней кампании Напо-
леон надеялся нанести коалиции решающий удар силами своей гвар-
дии и резервов, направившись вместе с ними на север для нападения
на Берлин. Теперь этот шаг был немыслим: Наполеон не мог задей-
ствовать войска, державшие под контролем Г. Л. Блюхера и
К. Ф. Шварценберга. Вместо этого он привел в некоторый порядок
армию Макдональда и предпринял попытку атаковать Блюхера, од-
нако последний отступил и спровоцировал раззадоренного Наполео-
на на преследование своих сил на территории Саксонии и Силезии, в
результате перед армией Шварценберга открывалась возможность
начать наступление на Дрезден.
В середине сентября Наполеон двинулся на юг по Теплицкой до-
роге и поднялся в Рудные горы с целью разгромить основные силы
коалиции. Однако преследование мощной армии Шварценберга и
попытки навязать ей сражение в Богемии едва ли могли увенчаться
успехом. Шварценберг мог найти множество надежных оборони-
тельных позиций. В то же время коммуникации Наполеона станови-
лись уязвимыми для атак кишащей повсюду кавалерии союзников, а
Блюхер и даже, возможно, Бернадот оказывались у ворот Дрездена и
опустошали базы Наполеона в Саксонии. К этому времени, если бы
он только не принял решение покинуть центральную Германию,
единственно возможным вариантом для Наполеона было дождаться
вторжения армий коалиции в Саксонию и затем попытаться вос-
пользоваться их ошибками.
Инициатива была в руках союзников. Однако ни о каком вторже-
нии в Саксонию не могло идти речи до тех пор, пока Богемская ар-
мия не проделает обратный путь через Рудные горы. Шварценберг
пока не горел желанием снова предпринимать подобную попытку.
Отчасти потому, что ему нужно было время для того, чтобы дождать-
538
ся подхода резервов и обучить австрийские войска, которым пред-
стояло заполнить бреши, образовавшиеся в войсках Шварценберга
после сражения при Дрездене. В ходе беспорядочного отступления
через горы в конце августа было потеряно много телег, провианта и
боеприпасов. Все это также требовало пополнения прежде чем ре-
шиться на реализацию плана дальнейшего наступления. Многие ло-
шади лишились подков, передвигаясь по покрытым грязью камени-
стым горным дорогам и главным образом во время крутого спуска в
Теплицкую долину. В сентябре 1813 г. подковы на территории Боге-
мии имелись в очень ограниченном количестве, и их приходилось за-
возить из других мест.
В целом снабжение союзных армий в северной Богемии было де-
лом сложным и вызывало много разногласий между австрийскими,
русскими и прусскими войсками. Австрийцы обвиняли русских в
мародерстве. Русские отвечали, что их войскам приходится самосто-
ятельно добывать себе пищу, поскольку у австрийцев не получалось
их прокормить, хотя они были обязаны это делать в соответствии с
соглашением, которое было заключено между двумя государствами
и гарантировало обеспечение российских войск всем необходимым
на период их пребывания на австрийской территории. Впоследствии
Е. Ф. Канкрин заявлял, что австро-русский договор, по сути, не имел
изъянов: единственной и гораздо более дорогостоящей альтернати-
вой было воспользоваться услугами частных поставщиков. Но ав-
стрийцы не смогли должным образом соблюсти условия соглашения.
Частично проблема продовольственного снабжения могла быть ре-
шена за счет перемещения кавалерии в центральные районы Боге-
мии, где имелось достаточно фуража, - до тех пор, пока союзники не
будут готовы возобновить наступление1.
Операции союзников откладывались также по стратегическим со-
ображениям. Катастрофа, чуть было не постигшая коалицию в конце
августа, утвердила австрийцев в мысли, что наступать по дорогам,
ведущим через Рудные горы, очень опасно. Она также послужила до-
статочным оправданием для беспокойства австрийцев по поводу то-
го, что Наполеон воспользуется их наступлением через Рудные горы
и нанесет удар по их правому флангу и тылу в Богемии. Шварцен-
берг не стал бы двигаться вперед, пока не убедился в том, что защи-
щен от подобной угрозы. Суть проблемы была довольно хорошо из-
ложена в записке, представленной генералом А. А. Жомини 3 сентя-
бря. Основные силы армии должны были вторгнуться в Саксонию,
имея при себе по крайней мере 170 тыс. человек, из которых 20 тыс.
следовало оставить для охраны Дрездена. Не представлялось воз-
можным одновременно с этим отправить достаточное количество во-
йск для охраны линии, пролегавшей вдоль Эльбы к югу от Дрездена,
539
чтобы противостоять тому удару, который Наполеон задумал, а Ван-
дам попытался реализовать в августе 1813 г. Решение, предлагавшее-
ся Жомини, пришлось по вкусу Шварценбергу и получило одобре-
ние монархов: армия Блюхера должна двинуться в Богемию, в ходе
наступления через Рудные горы прикрывая правый фланг основных
сил армии. Если бы исходившая от Наполеона угроза не материали-
зовалась, Силезская армия затем могла бы самостоятельно присое-
диниться к вторжению в Саксонию, пройдя по Теплицкой дороге до
Дрездена и далее2.
Победа при Денневице и прибытие подкреплений для Богемской
армии вызвали изменения в количестве войск, предусмотренном
планом Жомини, при сохранении главной стратегической задачи.
Совсем не удивительно, что Блюхер вовсе не желал терять независи-
мость и становиться простым придатком неуклюжей армии Швар-
ценберга. Он писал Кнезебеку следующее: «...во имя общего блага
оградите меня от присоединения к основным силам армии; чего мо-
жет добиться столь крупное скопление людей на подобного рода
местности?» Другое письмо от И сентября, отправленное Блюхером
и составленное Гнейзенау, предназначалось непосредственно для
Александра I и касалось вопроса о том, какое влияние окажет на Бер-
надота отход от него Блюхера в направлении Богемии: «Сражение
6-го сентября, несомненно, изменило положение на театре военных
действий, и крон-принц шведский, вероятно, тотчас и вполне обо-
снованно впал бы в бездеятельность, если бы заметил, что Силезская
армия удаляется от него на очень значительное расстояние»3.
При обсуждении столь деликатных вопросов требовалась осторож-
ность. Вместе с этим письмом Блюхер отправил превосходного штаб-
ного офицера, майора И. Я. О. А. Рюле фон Лилиенберга, который
должен был в устной форме сообщить взгляды Блюхера Александру I
и Фридриху-Вильгельму III. Лилиенберг сделал особенный акцент на
мнении Блюхера и Гнейзенау, которые полагали, что «до тех пор пока
крон-принц оперирует собственными силами на отдельным театре
военных действий, мы не можем ожидать от него активных действий,
учитывая его политические взгляды». Письма в сочетании с устными
призывами убедили монархов и оказали решающее влияние на буду-
щий ход кампании. Блюхеру было позволено и в дальнейшем дей-
ствовать самостоятельно и поручено составить план переправы через
Эльбу и соединения с Бернадотом. В одном из писем К. В. Нессель-
роде просил К. О. Поццо ди Борго присматривать за крон-принцем в
ходе предстоящей военной операции. Тем временем Польской армии
Л. Л. Беннигсена предстояло изменить направление своего движе-
ния по территории Силезии и отправиться на юг в Богемию, чтобы
прикрыть правый фланг и тыл К. Ф. Шварценберга4.
540
13 сентября Александр I отправил Г. Л. Блюхеру письмо, в кото-
ром сообщал, что к нему направляется генерал К. Ф. Кнезебек с ин-
струкциями, предоставлявшими Блюхеру широкую свободу дей-
ствий при составлении плана предстоящей операции. В тот же день
император приказал Л. Л. Беннигсену отправляться в Богемию.
Александр просто сказал Беннигсену, что, по его мнению, изменить
направление движения Блюхера будет сложно и наметил для коман-
дующего Польской армией маршруты, по которым тому предстояло
следовать на территории Богемии. Александр I заметил, что выдви-
гаться нужно без промедления, и что Л. Л. Беннигсен обязан направ-
лять ему ежедневные рапорты. Беннигсен получил приказ Алексан-
дра в Гайнау 17 сентября. Он немедленно расшевелил своих корпус-
ных командиров, дав ополчению графа П. А. Толстого всего один
день на отдых в Лигнице и распорядился, чтобы генералы не брали с
собой подразделения, непригодные к строевой службе. Однако, что-
бы добраться до Богемии, войскам Л. Л. Беннигсена требовалось по
меньшей мере две недели, - учитывая плохое состояние дорог, опу-
стошенность территорий, по которым им предстояло пройти, и ужас-
ные погодные условия. Впоследствии Беннигсен сообщал обо всех
этих проблемах Александру I в своих ежедневных рапортах, добав-
ляя при этом, что австрийское интендантство на этот раз поработало
на славу, и русские войска не голодали5.
Пока войска Л. Л. Беннигсена находились на марше, большая часть
сил коалиции отдыхала. Военные операции во многом свелись к дей-
ствиям легких боевых подразделений, которые действовали в тылу у
Наполеона и наносили большой урон системе снабжения его армии.
Как к востоку, так и к западу от Лейпцига русская, прусская и ав-
стрийская легкая кавалерия и казаки вынудили Наполеона выделить
крупные силы для сопровождения обозов. Но даже это не гарантиро-
вало им безопасности. 11 сентября французский обоз, двигавшийся к
западу от Лейпцига в сопровождении эскорта из 4 тыс. пехотинцев и
1,5 тыс. кавалеристов, был разбит силами коалиции. Александр I при-
казал Г. Л. Блюхеру выделить для него шесть казачьих полков, которые
император хотел забросить в тыл неприятельских линий в Саксонии.
Через П. М. Волконского Александр передал М. И. Платову просьбу
встать во главе этих полков, причем просьба была изложена в письме в
исключительно вежливой форме, подобно тому, как это делалось в те
времена, когда атаман донских казаков действительно был автоном-
ным властителем. М. И. Платов взялся за это дело и оправдал доверие
Александра I. 28 сентября близ Пеннинга вместе с другими отрядами
легкой кавалерии коалиции он разгромил 2-ю гвардейскую кавале-
рийскую дивизию генерала Ш. Лефевра-Денуэтта, которого Наполеон
отправил в тыл разобраться с партизанскими отрядами коалиции6.
541
Еще более захватывающими были операции российской легкой
кавалерии в составе Северной армии под командованием А. И. Чер-
нышева. Чернышев писал, что добился от Бернадота разрешения в
течение десяти дней действовать в тылу неприятельских линий к за-
паду от Эльбы в соответствии со своими планами и по собственной
инициативе. Его отряд состоял из пяти казачьих полков, шести сла-
бых эскадронов регулярной кавалерии и четырех пушек. Переправ-
ляясь через Эльбу в ночь на 14 сентября, Чернышев принял решение
отправиться на запад к Касселю, столице марионеточного королев-
ства Вестфалия, принадлежавшего Жерому Бонапарту. В дневнике
Чернышева говорится, что он выбрал именно эту цель, а не Лейпциг
потому, что группировавшиеся вокруг него силы французов были
слишком многочисленны и хорошо подготовлены. Чернышев
утверждал, что успешная атака на Кассель может разжечь восстание
в прилегавших к нему районах.
Он выдвинулся быстро и тайно, за один день пройдя 85 км, и на-
пал на Кассель ранним утром 29 сентября. Комбинация неожидан-
ности, отваги, блефа и осведомленности французов о своей сильной
непопулярности среди местного населения привела к тому, что ко-
роль Жером Бонапарт бежал, его столица пала, а нападавшим до-
стались крупные арсеналы и военная добыча в размере 79 тыс. тале-
ров. А. И. Чернышев не был пиратом: он раздал 15 тыс. талеров сво-
им бойцам, а остальное (перед тем как покинуть город) отправил
Ф. Ф. Винцингероде. В его дневнике говорится, что, если бы он об-
наружил в городе достаточное количество оружия, то вооружил бы
добровольцев из числа гражданского населения и попытался удер-
жаться в Касселе до подхода основных сил. Рейд А. И. Чернышева
был эффектной операцией, а отвага и лидерские качества его орга-
низатора снова оказались на виду. С другой стороны, в отличие от
предыдущих операций, когда его рейды имели важное стратегиче-
ское значение, не вполне понятно, что дало союзникам временное
овладение Касселем в осеннюю кампанию 1813 г. Что действитель-
но было важно с точки зрения ослабления позиций Наполеона в
Западной Германии, так это секретные переговоры, которые
К. В. Л. Меттерних вел с государствами Рейнского союза и которые
должны были вот-вот окончиться присоединением Баварии к коа-
лиции. Однако самым существенным было то, что совсем скоро
должно произойти Лейпцигское сражение, которому предстояло
решить судьбу Германии, а возможно, и всей Европы. В отличие от
М. И. Платова и других командиров партизанских отрядов в Саксо-
нии, А. И. Чернышев не ослабил основные силы наполеоновской
армии, оттянув на себя часть французских войск или нарушив их
снабжение. На этот раз он стал главным действующим лицом бле-
542
стящей, но в значительной мере второстепенной по своему значе-
нию операции7.
Тем временем армия Л. Л. Беннигсена двигалась в сторону Боге-
мии. В ее рядах находился молодой офицер ополчения по имени
Андрей Раевский. Так как Раевский был ополченцем, его взгляд не-
сколько отличался от того, что писали офицеры регулярных войск.
В его мемуарах воспевается самопожертвование дворян, которые
добровольно оставили свой дом и семьи, зачастую не успев насла-
диться мирной жизнью после многих лет служения государству.
Преисполненный чувства гордости от того, что сливки местного
дворянства приносят себя в жертву ради любви к родине, Раевский
ни слова не говорит об ополченцах-крестьянах, находившихся под
их командованием. В этом отношении можно отметить яркий кон-
траст между мемуарами Раевского и дневником Александра Чиче-
рина, в котором содержатся проникнутые нежностью и гуманным
отношением замечания в адрес рядовых лейб-гвардии Семеновско-
го полка.
Мемуары Раевского по большей части представляют собой ти-
пичный образец того, что писали русские офицеры, прошедшие дол-
гий путь через Польшу и Силезию в Богемию. Он противопоставлял
запустение и нищету, царившие в Польше, богатству и опрятности
жителей Силезии. Поляки были не только беднее и менее опрятны,
но и гораздо более скупы и менее приветливы, чем немцы по отноше-
нию к российской армии. Как и многие люди его круга, Раевский
упивался чувством могущества, авторитета и великодушия России.
Он гордился тем, что русские не просто одержали победу над Напо-
леоном, но и освобождали Европу от его ига. В некотором роде эти
мемуары представляют собой и литературное произведение с расска-
зом о путешествиях. Так, например, он вспоминал, что при Лейтме-
ритце ополчение наткнулось на обоз основных сил российской ар-
мии: «Длинный ряд повозок, бесчисленное множество лошадей, по-
всюду дымящиеся огни, Башкиры и Калмыки, которые толпятся
вокруг оных, привели мне на память дикие племена, кочующие в сте-
пях Урала и на берегах бурного Енисея»8.
При Лейтмеритце Л. Л. Беннигсен получил от Александра I при-
казы, касавшиеся грядущей кампании. Главная его задача состояла в
том, чтобы защитить базы и коммуникации основной армии коали-
ции в Богемии. В случае вторжения Наполеона в данный регион,
Беннигсен должен был отступить и занять прочные оборонительные
позиции за рекой Эгер. Если же французы, напротив, двинули бы
свои против основной армии коалиции, Л. Л. Беннигсену следовало
двигаться по Теплицкой дороге в тыл неприятеля. 30 сентября вой-
ска генерала Д. С. Дохтурова прибыли в Теплицкую долину и начали
543
занимать бывшие бивуаки Богемской армии. Лейпцигская операция
должна была вот-вот стартовать9.
Авангард К. Ф. Шварценберга начал движение в северном на-
правлении 27 сентября. В этом случае Богемская армия могла вос-
пользоваться лишь одной из двух дорог, ведущих через Рудные горы,
той, что шла от Коммотау через Хемниц на Лейпциг. Это неизбежно
снижало скорость ее передвижения. К. Ф. Шварценберг и М. Б. Бар-
клай де Толли прекрасно понимали, что армия оказывалась уязвимой
для внезапного нападения Наполеона со стороны гор. Поскольку
большое количество легкой кавалерии было включено в состав ди-
версионных отрядов, действовавших в окрестностях Лейпцига, про-
ведение разведывательных операций представлялось затруднитель-
ным. Витгенштейн и Кленау командовали двумя главными корпуса-
ми коалиции: в первом из них не было казаков, а во второй входило
всего 1200 легких кавалеристов. Несмотря на опасения М. Б. Бар-
клая по поводу снабжения, земли, лежавшие между Хемницем и Аль-
тенбергом, ни разу не подвергались разорению, так что провиант и
фураж имелись здесь в изобилии. К. Ф. Шварценберг наступал со
стороны Рудных гор, имея при себе 160 тыс. человек. Ему противо-
стояли всего 40 тыс. французов под командованием И. Мюрата. Од-
нако перемещения союзников происходили так медленно и несогла-
сованно, что Мюрат легко мог замедлить их наступление и даже
одержать ряд незначительных побед в ходе небольших стычек. Дав-
ление, которое испытывал на себе Мюрат, было столь слабым, что он
полагал, будто имеет дело лишь с частью Богемской армии, а сам
Шварценберг с основными силами намеревается идти на Дрезден.
Подготовленные в подобном ключе рапорты Мюрата сбили Наполе-
она с толку, однако основным следствием предупреждения о якобы
готовившемся наступлении Шварценберга стало то, что Наполеон
мог со спокойным сердцем двинуть против Блюхера и Бернадота
большую часть своей армии10.
Армия Блюхера оправилась на север для соединения с Бернадо-
том 29 сентября. 3 октября вверенные командованию Блюхера рос-
сийские понтонные роты переправили его пруссаков через Эльбу в
районе Вартенбурга. Французские силы при Вартенбурге, находив-
шиеся в численном меньшинстве, удерживали весьма прочные пози-
ции, которые очень отважно штурмовала пехота Йорка. Тем време-
нем Бернадот, выполняя свое обещание, переправился через Эльбу
для соединения с Силезской армией: все три его корпуса форсирова-
ли реку 4 октября при Росслау и Акене. У Винцингероде имелся при-
каз от Бернадота, согласно которому он должен ударить Нею в тыл в
том случае, если бы французы пошли в наступление против Блюхе-
ра. Силезская армия направлялась на запад в сторону Дюбена: впере-
544
ди шел Йорк, за ним следовал Ланжерон, а замыкал шествие корпус
Остен-Сакена. Оставив свои базы к востоку от Эльбы, солдаты Лан-
жерона уже принимались воровать еду в сельской местности, а неко-
торые из них начинали испытывать голод. Поручик Радожицкий се-
товал, что идти вслед за пруссаками всегда было неприятно, так как
они раздевали местное население догола, обращаясь с саксонскими
крестьянами гораздо хуже, чем русские с поляками, когда ранее в том
же году шли через герцогство Варшавское11.
Из соображений собственной безопасности и для успешного про-
ведения кампании Силезской и Северной армии приходилось дей-
ствовать согласованно. На практике ни Бернадот, ни Блюхер не могли
отдавать приказы командирам другой армии: им приходилось согла-
совывать стратегию. Учитывая энергичность Блюхера и осторожность
Бернадота это неизбежно было сопряжено с определенными трудно-
стями. Цель Блюхера состояла в том, чтобы соединиться с Шварцен-
бергом близ Лейпцига, ведя за собой Бернадота и тем самым объеди-
няя все три армии коалиции для решающей битвы против Наполеона.
В принципе Бернадот не противился этой стратегии. В случае выдви-
жения Наполеона на Лейпциг с целью столкновения со Шварценбер-
гом, он был полон решимости зайти французам в тыл, как то было
предусмотрено Трахенбергским планом. Однако Бернадот вполне ре-
зонно опасался, что если он сам и Блюхер двинутся на Лейпциг до
подхода Богемской армии, то попадут под удар всех сил наполеонов-
ской армии. По меньшей мере они должны были быть в курсе место-
положения Шварценберга и перемещений Наполеона, прежде чем
идти на столь рискованный шаг. Кроме того, Бернадот полагал, что
Наполеон вполне мог сделать ставку на медлительность Шварцен-
берга и лично отправиться на север для того, чтобы уничтожить две
другие армии союзников до того, как в дело успеет вмешаться Богем-
ская армия. В своем прогнозе Бернадот был совершенно прав, а его
осторожность абсолютно обоснованной.
Когда началась Лейпцигская операция, Наполеон находился в
Дрездене. С самого начала ему было трудно уследить за перемеще-
ниями войск коалиции, отчасти из-за нехватки легкой кавалерии, но
также потому, что ему нелегко было поверить в то, что у Блюхера
хватит смелости переправиться через Эльбу вместе со всей своей ар-
мией и оказаться в логове Наполеона, оставив свои базы и провиант
в Силезии. Император вышел из Дрездена только 7 сентября, на-
правляясь к Мейсену и Вурцену, куда он прибыл уже на следующий
день. Это был наиболее логичный маршрут независимо от того, со-
бирался ли он двинуться к Лейпцигу против Шварценберга или на-
меревался нанести удар в северном направлении против Блюхера.
Только дойдя до Вурцена, он оказывался перед необходимостью об-
545
наружить свои намерения: либо продолжив движение на запад к
Лейпцигу, либо свернув на северо-восток и пойдя вдоль восточного
берега реки Мюльде в направлении Дюбена.
Именно тогда Наполеон допустил свою, возможно, крупнейшую
ошибку за всю кампанию. Изначально он приказал Л. Сен-Сиру
оставить Дрезден и вместе со своим корпусом присоединиться к
основной армии. Сен-Сир уже успел убрать свои аванпосты в Руд-
ных горах, когда император передумал и распорядился, чтобы Сен-
Сир оставался в Дрездене для обороны города. К тому моменту запа-
сы продовольствия в Дрездене подошли к концу, и его ценность как
базы была практически сведена на нет. Поскольку город не был
должным образом укреплен, он представлял еще меньшую ценность,
чем другие переправы через Эльбу при Торгау, Виттенберге и Магде-
бурге. В любом случае вторжение войск коалиции в Западную Сак-
сонию давало Наполеону лучший и последний шанс выиграть кам-
панию 1813 г. и спасти свои позиции в Германии. Ему нужно было
собрать все свои силы для решающей битвы. В конечном счете
Л. Л. Беннигсен смог использовать корпус ополченцев П. А. Толсто-
го, который был практически бесполезен на поле боя, для блокады
Сен-Сира в Дрездене, тогда как сам Беннигсен с большей частью сво-
их регулярных войск вовремя примкнул к коалиционной армии к
концу Лейпцигского сражения. В ноябре 1813 г. страдающий от голо-
да гарнизон Дрездена, оказавшийся в полной изоляции после пора-
жения Наполеона при Лейпциге, был вынужден сдаться: 35 тыс. че-
ловек, которые вполне могли бы решить исход Битвы народов в
пользу Наполеона, оказались в плену, практически не принеся ему
пользы в решающий месяц кампании, каковым стал октябрь12.
9 сентября Г. Л. Блюхер и А. Ф. Ланжерон были у Дюбена, корпус
Ланжерона был расквартирован в деревне и вокруг нее и наслаждал-
ся отдыхом. Сразу после полудня раздался сигнал тревоги. Наполеон
с крупными силами шел на Дюбен, а его авангард уже находился в
опасной близости. В своих мемуарах Ланжерон писал, что он и Блю-
хер легко могли попасть в плен. Очевидно, его кавалерийская развед-
ка дала маху. Возможно, это произошло отчасти потому, что казачий
полк из армии Блюхера был отправлен для соединения с диверсион-
ными отрядами М. И. Платова, действовавшими близ Лейпцига.
Справедливо и то, что окрестные леса затрудняли сбор разведыва-
тельных данных. Однако это были недостаточные оправдания для
столь масштабного провала. Хотя Ланжерон и Блюхер глубоко ува-
жали генералов А. Я. Рудзевича и Г. А. Эммануэля, которые осущест-
вляли общее командование российским авангардом, они были невы-
сокого мнения о большинстве старших кавалерийских начальников в
войсках Ланжерона. Сам он писал: «...в ходе всей кампании действия
546
моей кавалерии сковывали небрежность, леность и нехватка реши-
мости ее командиров», имея в виду прежде всего общего командира
кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанта барона Ф. К. Корфа -
человека, который к тому времени успел пристраститься к ведению
боевых действий в приличествующем джентльмену стиле и рассла-
бленном состоянии13.
Благодаря выдержке генерала П. М. Капцевича и умелым арьер-
гардным действиям его 10-го корпуса, А. Ф. Ланжерон в целости и
сохранности вывел все свои войска из Дюбена и отступил на северо-
запад, переправившись через реку Мюльде при Есснитце. Однако на-
ступление Наполеона отрезало армейский корпус Остен-Сакена от
остальных частей Силезской армии. Впоследствии Остен-Сакен в
своем рапорте Барклаю де Толли подробно изложил обстоятельства
переправы своего корпуса через Эльбу 4 октября. В течение несколь-
ких следующих дней его кавалерия, включая калмыцкий полк, про-
вела серию успешных стычек с французами. Внезапно 9 ноября кор-
пус оказался в наиболее опасном положении за все время войны.
Авангард Остен-Сакена под командованием генерал-майора
С. Н. Ланского обнаружил, что крупные силы неприятеля перекрыли
ему путь. Тем временем арьергард Д. М. Юзефовича находился под
сильным давлением всей кавалерии О. Себастьяни, 6 тыс. пехотин-
цев и восемнадцати пушек, прибывавших со стороны Торгау. Каза-
лось, французы были повсюду.
К счастью, Остен-Сакен никогда не поддавался панике, а его ка-
валерийские военачальники во главе с Васильчиковым были очень
хорошо обучены. Они сдерживали французов достаточно долго для
того, чтобы Остен-Сакен успел отвести свою пехоту по проселочным
дорогам и через леса севернее расположения французских войск.
Прибыв в деревню Пресль в полночь, после десятичасового марша
Сакен обнаружил, что здесь же расположилась часть его кавалерии, а
кавалерия О. Себастьяни находится неподалеку. Однако француз-
ский кавалерийский военачальник позволил себя обмануть, так как
«обозы наши были отправлены к Эльбе на Эльстер, и он полагал, что
1-й корпус туда будет следовать». На самом деле Остен-Сакен отпра-
вил свои войска в противоположном направлении - на северо-запад,
вслед за остальными частями армии. Дело кончилось тем, что Себа-
стьяни упустил большую часть обоза Остен-Сакена и все его войска.
Для последнего самым опасным оказался следующий отрезок пути,
«где большая дорога идет от Дубена до Виттенберга». Его солдаты
прошли по этой дороге ночью. Егерей разместили по обеим сторонам
дороги, и остальные войска прошли между ними. При этом неприя-
тельские бивуаки находились в поле зрения, но враг не заметил пере-
мещений войск Остен-Сакена14.
547
В своих мемуарах Ланжерон писал: «Менее отважный генерал,
чем Сакен поспешно отступил бы через Смидеберг к укреплениям
перед мостом в Вартенбурге, но Сакен очень твердо решил не отста-
вать от нас, и он был храбрым генералом, способным умело действо-
вать на маршах: ночью он прошел в миле от Наполеона, обогнул его с
фланга, протиснулся между его армией и авангардами и соединился
с нами, пройдя форсированными маршами через Рагун, где он пере-
правился через Мюльде. Он ни разу не ввязался в бой и потерял все-
го одного солдата из своего обоза. Трудно привести пример более
смелого или лучше выполненного маневра»15.
Подвиг Остен-Сакена не позволил случиться катастрофе, но по-
ложение по-прежнему оставалось опасным. Блюхер и Бернадот со-
шлись на том, что и Северная, и Силезская армии отправятся на за-
пад и займут позиции на другом (т. е. западном) берегу реки Заале.
Объединившись и находясь за рекой, отделявшей их от Наполеона,
они могли провести некоторое время в безопасности, пока им не уда-
лось бы обнаружить местоположение Шварценберга или выяснить
намерения Наполеона. Если, как предсказывал Блюхер, француз-
ский император направлялся к Лейпцигу, чтобы сразиться с Богем-
ской армией, тогда Блюхер и Бернадот могли, ничем не рискуя, прой-
ти вдоль западного берега Заале и ударить по Лейпцигу с севера. Ес-
ли же, как опасался Бернадот, Наполеон попытался бы отступить
через Заале или в направлении Магдебурга и маршала Даву, тогда
соединенные армии находились в правильном месте, чтобы пере-
крыть ему путь. Они также располагались достаточно близко к пере-
правам через Эльбу при Росслау и Акене на тот случай, если бы На-
полеон попытался атаковать Берлин или коммуникации русско-
прусских войск.
К тому времени, однако, Блюхер и все прусские генералы испы-
тывали глубокое недоверие по отношению к Бернадоту и больше чем
когда-либо были убеждены в том, что он являлся потенциальным
предателем дела, которому посвятила себя коалиция. Полагая, что
крон-принц дал обещание соорудить понтонный мост для корпуса
Йорка, чтобы тот мог переправиться через Заале при Веттине, прус-
саки, прибыв на это место 11 октября и не обнаружив моста, решили,
что это тайная уловка, призванная заставить их отступить на север
вдоль Заале в направлении переправ через Эльбу и тем самым по-
мочь Бернадоту в реализации его первоочередных задач. Вместо это-
го Блюхер двинулся на юг к следующей переправе вверх по реке при
Галле. К счастью для прусского командира, конная разведка Наполе-
она работала плохо, а внимание императора было обращено на север,
в сторону Эльбы, в направлении которой, по его убеждению, отсту-
пали Остен-Сакен и большая часть коалиционной армии. Если бы он
548
обратил свой взор в сторону Заале, у него появился бы прекрасный
шанс перехватить отдельный корпус Йорка, прижать его к реке и
уничтожить.
К 12 октября Силезская и Северная армии были развернуты на
левом берегу Заале, а командующие пытались разобраться в сбиваю-
щих с толку и противоречивых сведениях. Как Блюхер, так и Берна-
дот неизбежно интерпретировали полученные данные в свете соб-
ственных представлений. В какой-то мере замешательство, в кото-
рым они пребывали, было не удивительно, так как в то же самое
время Наполеон находился в Дюбене и никак не мог решить, следует
ли ему сосредоточить свои силы у Лейпцига против Шварценберга,
нанести удар в западном направлении по противоположному берегу
Заале или же бросить войска на север в сторону Эльбы. В каком-то
смысле именно верховный главнокомандующий коалиции подтал-
кивал Наполеона к тому или иному решению. Если бы Шварценберг
воспользовался своим четырехкратным численным преимуществом
и оттеснил Мюрата, последнему пришлось бы оставить Лейпциг и
отойти на север к Наполеону. В этом случае единственной реальной
возможностью для французского императора было, как это предска-
зывал Бернадот, проложить себе путь на противоположный берег
Заале или пройти дальше на север к Магдебургу. Однако медлитель-
ность передвижения Шварценберга и недостаток у него решимости
убедили Наполеона в том, что лучший его шанс - это сосредоточить
свои силы у Лейпцига и сокрушить Богемскую армию до того, как в
дело успеют вмешаться Блюхер и Бернадот. Однако прежде чем
принять это решение (во второй половине дня 12 октября) Наполе-
он 11 октября отправил два корпуса для внезапного нападения на
Дессау и Виттенберг на Эльбе.
В царившей тогда атмосфере повышенной напряженности и нео-
пределенности не только Бернадот, но и генерал-лейтенант Тауэн-
цин, командовавший прусскими войсками к северу от Эльбы, расце-
нил данный маневр Наполеона как доказательство его намерения на-
нести удар в направлении Берлина. Рапорт Тауэнцина Бернадоту, из
которого следовало, что сам Наполеон и четыре его корпуса движут-
ся на север, чтобы переправиться через Эльбу, укрепил крон-принца
в намерении переправиться через реку в обратном направлении для
обороны своих коммуникаций и столицы Пруссии. К счастью для
коалиции, подход корпусов Наполеона убедил союзных военачаль-
ников при Акене и Росслау в необходимости демонтажа понтонных
мостов, по которым рассчитывал пройти Бернадот.
Поэтому армия Бернадота задержалась к югу от Эльбы еще неко-
торое время, которого оказалось достаточно для получения новых
сведений от Блюхера, подтвердивших, что Наполеон направляется к
549
Лейпцигу. Испытывая сильное давление не только со стороны прус-
саков, но также российских и английских посланников (К. О. Поццо
ди Борго и Ч. Стюарта) в своем главном штабе, Бернадот снова по-
вернул на юг. Даже теперь он делал это очень нерешительно, направ-
ляясь не напрямик к Лейпцигу, а скорее в тыл Блюхеру, располагав-
шемуся в Галле. Однако и это движение остановилось 15 октября,
когда, вследствие растущего замешательства, Бернадот слишком рез-
ко отреагировал на сообщение, будто французские колонны наступа-
ли с востока, и войска самого Бернадота якобы оказывались перед
лицом этой воображаемой угрозы. В результате Северная армия в
первый день Лейпцигского сражения 16 октября оказалась слишком
далеко от поля битвы.
Лейпцигское сражение лучше всего рассматривать по трем от-
дельным секторам. На севере, где были развернуты войска Блюхера
и Бернадота, река Парте протекала с востока на запад между армия-
ми коалиции и Наполеона. Близ ее берегов располагались деревни
Мёкерн, Ойтрицш и Шёнефельд, в каждой из которых происходили
жестокие схватки. То же самое можно сказать о местности вокруг
Галльского предместья, примыкавшего к Лейпцигу с севера, где река
Парте впадает в реку Пляйсе. Все эти территории за последние две-
сти лет стали частью растущего города, и от поля боя практически
ничего не осталось.
То же самое, хотя и по несколько иным причинам, произошло со
вторым сектором - к западу от Лейпцига. Здесь господствуют реки
Эльстер и Пляйсе, которые текут параллельно и близко одна от
другой прежде чем соединиться близ Лейпцига. В 1813 г. вся эта
местность была перерезана сетью крупных и мелких водных пото-
ков. Почва между ними была по преимуществу болотистой, особен-
но в октябре - после того, как на протяжении нескольких недель
лил дождь. Немногочисленные деревни и совсем уж редкие дороги
в этой местности были почти что островками среди болот и водных
потоков. В наши дни вся эта территория приведена в порядок, осу-
шена и окружена насыпью. Сегодня только ландшафт в Дёлице по-
зволяет составить некоторое, хотя и отдаленное, представление о
том, со сколь большими трудностями сталкивался любой генерал,
пытавшийся разместить многочисленное войско в этой местности в
1813 г.
Третий сектор, к юго-востоку от Лейпцига, сильно отличался от
двух предыдущих. Он также в гораздо лучшем виде сохранился до
наших дней16. В решающий первый день сражение в этом секторе
происходило исключительно на территории к югу от Лейпцига, вдоль
линии, тянувшейся от Марклейберг на реке Пляйсе до Либерт-
вольквитца и за ним к деревне Зайфертсхайн. Главной особенностью
550
этой местности является водораздел, идущий от берегов Пляйсе к
Либертвольквитцу, общей протяженностью пять с половиной кило-
метров.
Г. Каткарт, бывший участником сражения, писал, что деревня
Либертвольквитц «стояла на вершине холма, который образовывал
по отношению к ней правильный гласис*. Водораздел шел на всем
протяжении от края Либертвольквитцкой возвышенности к реке
Пляйсе, проходя позади Вахау и господствуя над ним. Эта позиция
не могла остаться незамеченной опытным офицером, так как на этой
малопривлекательной местности она являлась единственным в сво-
ем роде местом, откуда можно было прикрыть Лейпциг с южного
направления»17.
Водораздел при Либертвольквитце давал Наполеону много преи-
муществ. Отсюда открывался великолепный вид на большую часть
местности к югу и востоку. Он представлял идеальную линию огня
для большого числа сконцентрированной артиллерии. За склоном
водораздела можно было скрыть армию противника. С точки зрения
войск, собиравшихся атаковать водораздел, подобранное Каткартом
слово «гласис» как нельзя лучше описывало рельеф местности. Осо-
бенно южный склон от Госса до водораздела между Либертвольквитц
и Вахау представлял собой голую и убийственно открытую мест-
ность, без каких бы то ни было намеков на укрытие.
Как отмечал один из лучших историков этого сражения, «мест-
ность сильно благоприятствовала достижению целей, поставленных
перед собой Наполеоном». На юге у него имелись превосходные обо-
ронительные позиции, которые также являлись хорошим потенци-
альным плацдармом для контрнаступления. Его можно было начать
неожиданно из-за водораздела в районе Либертвольквитца и затем
обрушиться на силы коалиции, чьи движения сковывались плотным
артиллерийским огнем, который велся бы по ним сверху. Местность
к западу от города, позади Пляйсе, чрезвычайно затрудняла любую
атаку с этого направления. Сравнительно небольшой отряд оборо-
нявшихся мог блокировать немногочисленные узкие подходы к го-
роду и сдерживать натиск превосходящих сил противника неопреде-
ленно долгое время. Более того, вся местность к востоку от Пляйсе
была усеяна деревнями, дома в которых были порядочного размера,
сложены из камня и огорожены прочными садовыми стенами. По ме-
ре приближения к городу дома становились прочнее и встречались
чаще, а старые ворота и стены Лейпцига и его предместья также пре-
доставляли оборонявшимся желанное укрытие.
* Гласис (фр. glacis), пологая земляная насыпь впереди наружного рва кре-
пости, долговременного сооружения или полевого укрепления. {Прим. ред.).
551
Неудобство позиции Наполеона состояло в том, что местность к
востоку от Пляйсе позволяла крупной армии развернуться полно-
стью. Если бы союзники получили шанс в полной мере воспользо-
ваться своим преимуществом по части количества войск и огневой
мощи, тогда французскому императору потребовалось бы приложить
максимум усилий, чтобы сдержать их натиск. Если бы Наполеон был
вынужден отступить, всей французской армии пришлось бы отхо-
дить по узким улицам Лейпцига, через единственный в городе мост
через реку Эльстер и по длинной мощеной дороге через Линденау,
которая вела на запад и в конечном счете упиралась в Рейн. Если бы
союзники овладели Линденау, это грозило бы французам катастро-
фой, однако это могло произойти лишь в результате величайшей не-
брежности - настолько легко было оборонять деревню и подходы к
ней. Но и без этого проход огромной армии, раненых и обозов через
Лейпциг и Линденау был сопряжен с неизбежным риском, особенно
после проигранного сражения18.
Однако оперативный план сражения, подготовленный К. Ф. Швар-
ценбергом, казалось, являлся гарантией того, что Наполеону не стои-
ло бояться поражения. Главнокомандующего нельзя винить за то,
что ни Бернадота, ни Беннигсена не оказалось на поле боя 16 октя-
бря. Причины нерешительности Бернадота были раскрыты выше, а
Польская армия Л. Л. Беннигсена двигалась от Дрездена с макси-
мально возможной скоростью. Однако Шварценберга можно обви-
нить в том, что он планировал развернуть войска Блюхера и значи-
тельную часть Богемской армии к западу от Лейпцига, где рельеф
местности не позволил бы большей части этих войск схлестнуться с
врагом. Предполагалось, что костяк австрийской армии пойдет в на-
ступление, переправившись через Пляйсе при Конневитце и Дёлице.
Затем он должен был атаковать правый фланг линии Наполеона вос-
точнее реки и отрезать неприятелю пути отступления к Лейпцигу.
Этот план не имел смысла. Переправа через Пляйсе в лучшем случае
отняла бы много сил и времени. Даже если бы в конечном счете чис-
ленное превосходство позволило австрийцам взять верх, и часть их
подразделений оказалась бы на противоположном берегу реки, им
пришлось бы вести наступление в непосредственной близости от ре-
зервов Наполеона, и у них не было бы шанса развить свой первона-
чальный успех.
Однако поистине странным был план Шварценберга в том, что ка-
салось резервного корпуса великого князя Константина Павловича,
включавшего русских и прусских гвардейцев, который планирова-
лось развернуть на западном берегу Эльстера, чтобы поддержать ата-
ки австрийцев. Сверх этого Шварценберг намеревался задействовать
как армию Блюхера, так и австрийский «корпус» генерала И. Гиулая
552
при атаке Линденау - на местности, где развертывание десятков ты-
сяч войск было немыслимо. Если бы первоначальный план Швар-
ценберга был реализован, 54 тыс. солдатам пришлось бы просачи-
ваться через узкий проход, чтобы атаковать Конневитц, 75-тысячное
войско пыталось бы дойти до Линденау, а против основных сил на-
полеоновской армии к востоку от реки было бы выставлено всего
72 тыс. солдат19.
Этот план был столь очевидно провальным, что все главные совет-
ники Александра I выступили против него, а сам император был вы-
нужден пойти на конфликт с Шварценбергом. Александр обычно был
очень тактичен с главнокомандующим, а Шварценберг своим поведе-
нием являл образец учтивости и почтения по отношению к россий-
скому императору. На этот раз, однако, австриец упорно отстаивал
свой план, и по этому поводу разгорелся спор. В результате линия на-
ступления Блюхера была обращена в сторону восточного берега Эль-
стера: ему предстояло идти на Лейпциг по главной дороге, ведущей к
городу от Галле. Резервный корпус великого князя Константина был
также брошен на восточный берег, хотя гвардейцы дошли всего лишь
до Роты, остановившись аккурат перед мостом через Пляйсе и нахо-
дясь все еще в 10 км позади передней линии российских дивизий. Од-
нако никакие аргументы не могли заставить Шварценберга отказать-
ся от его главной идеи, которая заключалась в том, чтобы задейство-
вать австрийскую армию на западном берегу Эльстера20.
В этом вопросе главнокомандующий следовал совету своего на-
чальника штаба, генерала Ф. К. Лангенау, саксонского офицера, пере-
шедшего на австрийскую службу только в 1813 г. В австрийских ис-
точниках высказывается мнение, что слишком сильна была вера в то,
что Лангенау лучше других знаком с рельефом местности, будучи
выходцем из этих мест. В них также приводится довольно неверное
суждение, согласно которому территория к западу от Эльстера стала
по-настоящему непроходимой лишь после недавних проливных дож-
дей. В этих источниках утверждается, что французская кавалерия
помешала Шварценбергу лично тщательно изучить местность. Автор
одной из недавних работ даже намекает на то, что Лангенау мог быть
предателем, хотя доказательств этому нет. Возможно, наиболее веро-
ятное объяснение заключается в том, что у Лангенау лучше получа-
лось составлять план сражений, глядя на карту, а не осматривая мест-
ность вживую. На карте его план, согласно которому предполагалось
атаковать фланг и тыл Наполеона, переправившись через Эльстер,
выглядел более или менее правдоподобно. В случае успеха главные
лавры достались бы австрийским силам в целом и Лангенау в част-
ности. Возможно, поиск дальнейших объяснений странной расста-
новки войск коалиции под Лейпцигом излишен21.
553
Одной из причин, почему этот план пришелся по душе Шварцен-
бергу, была его собственная позиция: он никогда с самого начала не
намеревался давать крупное сражение под Лейпцигом. Его цель в хо-
де октябрьской компании заключалась в том, чтобы не дать Наполео-
ну отступить на запад и вынудить французского императора атако-
вать силы коалиции, стоявшие у него на пути. Хотя с точки зрения
стратегии эта идея не представлялась совершенно невероятной, осно-
ванное на ней тактическое развертывание войск вокруг Лейпцига
окончилось полным провалом. В любом случае план австрийцев
имел очень серьезный изъян. Наполеон сконцентрировал свои силы
в Лейпциге не для того, чтобы отступать на запад. Он собирался со-
крушить Богемскую армию и выиграть кампанию.
Наполеон исходил из того, что большая часть неприятельской
армии будет развернута в единственно пригодном для этого месте -
к востоку от рек Эльстер и Пляйсе. Его план состоял в том, чтобы
опрокинуть правый фланг войск коалиции восточнее Либертволь-
квитца, прорваться через их центр и загнать армию Шварценберга в
Пляйсе. Даже без войск Бернадота и Беннигсена в распоряжении
союзников 16 октября имелось 205 тыс. солдат против 190 тыс. у
Наполеона. Однако следование плану Шварценберга, даже с учетом
поправок, принятых для успокоения Александра I, означало, что
ключевой южной линии французских войск численностью 138 тыс.
человек противостояли 100-тысячные силы коалиции, из которых
24 тыс. солдат могли прибыть на поле боя лишь в течение несколь-
ких часов. Конечно, союзники оказывались в большинстве против
войск Наполеона на других участках, однако рельеф местности не
позволял им использовать численное превосходство. Таким обра-
зом, в первый день Лейпцигского сражения Шварценберг без вся-
кой необходимости предоставил Наполеону шанс вырвать победу-
вопреки соотношению сил и всему предыдущему ходу осенней кам-
пании22.
16 октября армия Г. Л. Блюхера начала наступление на Лейпциг с
севера. А. Ф. Ланжерон овладел деревней Ойтрицш, а корпус Йорка
наконец-то взял штурмом Мёкерн после ожесточенной схватки, про-
должавшейся до вечера. Главным, однако, было то, что Блюхер сумел
сковать действия двух крупных французских корпусов на севере, в
том числе солдат Мармона, от которых зависела атака Наполеона на
позиции Шварценберга. То, что удалось сделать Блюхеру под Лейп-
цигом, очень напоминало то, чего он впоследствии добьется при Ва-
терлоо. Прибыв на поле боя гораздо раньше, чем того ожидал Напо-
леон, он отвлек на себя внимание стратегического резерва, который
французский император рассчитывал задействовать для того, чтобы
решить исход битвы на главном участке сражения.
554
Западнее Лейпцига наступление на Линденау австрийцев под ко-
мандованием Гиулая вынудило Наполеона переправить на противо-
положный берег весь IV корпус Бертрана для обороны деревни. Все
попытки австрийцев переправиться через реку южнее окончились
ничем к большому разочарованию Шварценберга. Поздним утром он
был готов уступить требованиям Александра I и согласиться с тем,
что план Лангенау провалился. Затем он приказал австрийским ре-
зервам переправиться через Пляйсе, чтобы те помогли отразить ата-
ку Наполеона. К тому времени положение войск коалиции к востоку
от Пляйсе становилось все более тяжелым. Ключевым вопросом бы-
ло, успеют ли австрийские резервы подойти вовремя и укрепить ли-
нию союзников.
Второй пехотный корпус Е. Вюртембергского был развернут близ
центра линии коалиции к востоку от Пляйсе, перед деревней Госса.
В своих мемуарах Е. Вюртембергский писал, что 15 октября от Госсы
можно было видеть, как Наполеон производит смотр своих войск и
раздает награды на высотах близ Вахау. Вюртембергский и его офице-
ры ждали атаки на следующий день, но «мы не могли понять, почему
Шварценберг назначил генеральное наступление на 16 октября, когда
на следующий день мы были бы усилены 130-тысячным войском Се-
верной и Польской армий и корпусом графа Коллоредо». Представ-
ляется, что верховное командование сил коалиции стремилось ско-
вать действия Наполеона, опасаясь, что в противном случае он напа-
дет на Блюхера и Бернадота, а возможно, даже ускользнет на север23.
Чтобы этому воспрепятствовать, войска коалиции к востоку от
Пляйсе получили приказ атаковать четырьмя колоннами ранним
утром 16 октября. На левом фланге прусский корпус Клейста и рус-
ская 14-я пехотная дивизия Гельфрейха пошли в наступление на
Марклейберг. Справа от Клейста Второй пехотный корпус Е. Вюр-
тембергского атаковал Вахау при поддержке прусской бригады
Й. Ф. К. Клюкса. Третьей колонной командовал генерал-лейтенант
князь А. И. Горчаков. В нее входил Первый пехотный корпус Горча-
кова и прусская бригада Пирха. Горчаков атаковал Либертвольквитц
с юго-запада, тогда как четвертая колонна, состоявшая из австрийцев
под командованием генерала Кленау, наступала на деревню с юго-
востока.
Ночь с 15 на 16 октября было холодной и очень ветреной. Ветер
вырывал деревья с корнем и срывал крыши. На следующее утро вой-
ска Кленау, которые должны были участвовать в штурме прибыли
поздно. Горчакову пришлось их ждать, в то время как его собствен-
ные полки уже были построены для атаки и находились под артилле-
рийским огнем. Однако Клейст и Е. Вюртембергский прибыли во-
время, начав движение тем ранним октябрьским утром в условиях
555
сильной непогоды, еще до рассвета. К 9.30 Клейст взял Марклейберг,
Е. Вюртембергский вошел в Вахау. Поначалу действия французов не
отличались особенной остротой, возможно, потому что они не ожи-
дали атаки войск коалиции. Однако вскоре положение дел измени-
лось: французская пехота контратаковала Вахау и Марклейберг, а на
русские и прусские войска обрушился шквал артиллерийского огня
со стороны сконцентрированных французских батарей, располагав-
шихся на вершине водораздела. Пруссаки тем не менее с большой
отвагой прорывались вперед. Полковник французской артиллерии
Ж. Н. Ноэль, чья батарея размещалась в Вахау, вспоминал, что рус-
ские и пруссаки «атаковали с такой решимостью, какой я прежде ни-
когда не видал у наших противников»24.
Потери росли быстро как с той, так и с другой стороны, однако в
особенно тяжелом положении оказались русские под командованием
Е. Вюртембергского, находившиеся на открытом склоне восточнее
Вахау. Уже к одиннадцати утра большая часть сил принца Вюртем-
бергского была выведена из боя. Невозможно было найти укрытие, а
французская кавалерия, развернутая к востоку от Вахау, представля-
ла дополнительную угрозу для любой пехоты, построение которой
было нарушено. Рудольф фон Фридрих, историк прусского гене-
рального штаба, отмечал, что «потребовалось все упорство и презре-
ние к смерти русских солдат и все героическое мужество князя, что-
бы удержаться в подобной позиции». К концу дня две трети солдат
Е. Вюртембергского выбыли из строя. Все его полковые командиры
были убиты или ранены. В своих мемуарах Е. Вюртембергский пи-
сал, что похожим образом его войска были на некоторое время на-
крыты артиллерийским огнем при Бородино, но в первый день Лейп-
цигского сражения суровые испытания «длились намного дольше»25.
Героизм пехотинцев Е. Вюртембергского был тем более впечатля-
ющим, что всего за несколько недель до этого его полки понесли
очень тяжелые потери при Кульме. Например, много солдат потеря-
ли Муромский и Ревельский пехотные полки - сначала в 1812 г., а
затем и при Кульме и Лейпциге в составе 3-й пехотной дивизии кня-
зя И. Л. Шаховского. После сражения при Кульме офицеров и унтер-
офицеров для указанных полков пришлось набирать из других ча-
стей, чтобы пополнить ряды, поредевшие после того, как из них вы-
были - убитыми и ранеными - ветераны. Тем не менее во время
Лейпцигского сражения многие полковые старослужащие, включая
большую часть фельдфебелей Ревельского пехотного полка, по-
прежнему оставались в строю. На самом деле в 1813 г. необычайно
большое число неграмотных старших унтер-офицеров, которые про-
служили в Ревельском полку долгое время, были повышены до фель-
дфебельского звания. Среди них были Алексей Федоров, Михаил
556
Лашбин и Мина Афанасьев, прослужившие в полку в общей слож-
ности семьдесят лет. Лашбин был из государственных крестьян То-
больской губернии, Афанасьев - крепостным крестьянином из Смо-
ленской, а Федоров был выходцем из чувашей - небольшого языче-
ского народа, проживавшего в бассейне Волги, хотя семья Федорова
приняла православие. Все трое имели военные награды, равно как и
семь из десяти фельдфебелей полка. Ни один другой полк, с форму-
лярными списками которых довелось ознакомиться автору, не могли
сравниться с Ревельским по этому показателю26.
Среди офицеров Муромского пехотного полка, принимавшего
участие в Лейпцигском сражении, были поручики Илья Шатов и
Иван Дмитриев. Оба они поступили на службу в полк рядовыми бо-
лее двадцати лет назад, дослужились до фельдфебелей и в 1812 г. по-
лучили офицерское звание. Оба сражались вместе с полком в Вос-
точной Пруссии в 1807 г., однако Шатов служил в полку уже в 1799 г.,
когда тот находился в Швейцарии. Старшим офицером Муромского
полка, пережившим Лейпцигское сражение, был Петр Алексеевич
Кладищев, выходец из мелкопоместного дворянства Рязанской гу-
бернии, ставший полковником в 29 лет. Кладищев начал службу в
Муромском пехотном полку в возрасте 16 лет и оставался в нем до
конца. Он был награжден за храбрость, проявленную в боях в Вос-
точной Пруссии в 1807 г., под Витебском в 1812 г. и под Баутценом в
1813 г. Он был одним из многих молодых офицеров, чья храбрость и
командирские способности, отмеченные в их формулярных списках,
способствовали быстрому продвижению по службе. Эти люди были
не столь заметны, как ряд эффектных генералов, подобно А. И. Чер-
нышеву и И. И. Дибичу. Тем не менее они внесли наиболее значи-
тельный вклад в действия армии27.
В течение всего утра и в начале дня 16 октября полки Е. Вюртем-
бергского удерживали свои позиции и охраняли линию коалицион-
ных войск под огнем французской артиллерии. Командиры послед-
ней впоследствии отдавали должное стойкости и мужеству русской
пехоты, которая смыкала ряды и удерживала позиции ценой ужас-
ных потерь. К концу утра сражение превратилось в состязание на
скорость. Если бы Наполеон сумел сконцентрировать свои силы и
атаковать до прибытия резервов коалиции, редеющие батальоны пе-
хоты Е. Вюртембергского и Клейста были бы не в состоянии препят-
ствовать его прорыву через линии союзников и уничтожению Богем-
ской армии, которая оказывалась прижатой к берегу Пляйсе.
Александр I, M. Б. Барклай и И. И. Дибич остро сознавали эту
опасность. Прибыв на поле боя и увидев, как две армии производят
развертывание в сумраке октябрьского утра, Александр тотчас отдал
приказ о спешном выдвижении лейб-гвардии от Роты. С момента по-
557
лучения приказа лейб-гвардией и до ее прибытия на поле боя долж-
но было пройти три часа. Гренадерский корпус H. H. Раевского на-
ходился ближе, но его двух дивизий самих по себе было явно недо-
статочно для того, чтобы укрепить всю линию коалиционных войск.
Тем временем австрийским резервам, пущенным в ход Шварценбер-
гом вскоре после полудня, пришлось двинуться на юг, вдоль западно-
го берега Пляйсе, к броду близ Кроберна, переправиться через пол-
новодную реку и затем свернуть на север, чтобы прийти на выручку
корпусу Клейста при Марклейберге. Австрийской пехоте для этого
нужно было четыре часа. К счастью, Александр I ранее настоял на
том, чтобы его лейб-гвардия была отправлена на восточный берег
Пляйсе, так как теперь, в самый отчаянный момент, ей не пришлось
делить брод с австрийцами28.
Счастливым обстоятельством для союзников было и то, что На-
полеону потребовалось больше времени, чем он ожидал, для органи-
зации и проведения контратаки. Он ждал Мармона, но тот был вы-
нужден прекратить движение на юг и поспешить в обратном направ-
лении, чтобы блокировать наступления Блюхера у Мёкерна. Кроме
того, Наполеон не начинал движение до тех пор, пока к его левому
флангу не подошел целый корпус маршала Макдональда и не дви-
нулся в наступление против австрийцев в направлении Зайфертсхай-
на. Только тогда, когда Макдональд смог создать реальную угрозу
противнику на востоке, французский император бросил свои основ-
ные силы против Клейста и Е. Вюртембергского. К моменту выхода
Макдональда на позицию для атаки был уже почти полдень. Хотя за-
тем он оттеснил австрийцев Кленау до самого Зайфертсхайна, впо-
следствии австрийские войска усилили свое сопротивление, и атака
Макдональда была остановлена. Неожиданное появление к востоку
от Макдональда нескольких тысяч казаков под командованием
М. И. Платова отвлекло внимание французского военачальника и
тем самым замедлило его наступление. Платов оттянул на себя кава-
лерийский корпус Себастьяни, действовавший на левом фланге Мак-
дональда, а без Себастьяни Макдональд не мог обойти Кленау с
фланга, и ему не хватало войск для того, чтобы прорвать позиции ав-
стрийцев при Зайфертсхайне.
Вскоре после полудня внимание Наполеона переключилось на за-
пад, в направлении уменьшавшихся батальонов Клейста и Е. Вюр-
тембергского. Против них он бросил свою гвардию, большую часть
кавалерии, артиллерийский резерв генерала А. Друо и всю оставав-
шуюся в его распоряжении пехоту.
К трем часам дня бригады Клейста отчаянно сражались, чтобы
удержать Марклейберг, но были вытеснены из Ауэнхайна, при этом
французская кавалерия стала их преследовать. 2-я гренадерская ди-
558
визия русских подошла к Ауэнхайну, но не смогла остановить насту-
пление французов. К счастью для коалиции, шесть превосходных
полков из кирасирского корпуса графа К. Ф. Э. Ностица подоспели
очень кстати, разогнали французскую кавалерию и выправили поло-
жение. Полки Ностица были первыми австрийскими резервами, при-
бывшими с западного берега Пляйсе, однако вслед за ними подошли
другие части кавалерии, а затем и пехотные дивизии Бианки и Вайс-
сенвольфа. Гренадерские батальоны графа Вайссенвольфа были в
числе лучших пехотных подразделений австрийской армии. С их по-
явлением на поле боя шансы Наполеона на то, чтобы прорваться че-
рез позиции Клейста, были сведены к нулю. Напротив, к вечеру, ког-
да сражение прекратилось, гренадеры Вайсенвольфа вновь отбили
Ауэнхайн, и уже Наполеону пришлось задействовать даже часть сво-
ей Старой гвардии, чтобы остановить наступление австрийцев со
стороны Марклейберга29.
Пока пруссаки и русские во второй половине дня 16 октября дра-
лись не на жизнь, а на смерть при Марклейберге и Ауэнхайне, еще бо-
лее жестокая схватка происходила справа от них вокруг деревни Гос-
са. Эта точка являлась центром линии войск коалиции к востоку от
Пляйсе, а их штабы располагались на небольшом возвышении позади
Госсы. Пехота, возглавившая наступление французов, была выделена
из V корпуса Лористона и Молодой гвардии маршала Удино. У под-
ножия возвышенности им на подмогу пришла значительная часть
французского артиллерийского резерва, включая гвардейскую артил-
лерию под командованием генерала Друо, который вполне мог пре-
тендовать на звание лучшего артиллерийского командира Европы.
Это была классическая тактика Наполеона. Атаковав неприятель-
ский фланг, французский император теперь развертывал крупные си-
лы артиллерии, чтобы осуществить прорыв через ослабленный центр
противника. Единственным отрядом пехоты поблизости от Госсы бы-
ли потрепанные батальоны Е. Вюртембергского, еще сильнее поредев-
шие после того, как принц был вынужден переместить одну из своих
бригад второй линии на левый фланг с тем, чтобы противостоять на-
раставшей угрозе со стороны Ауэнхайна. И. И. Дибич в своем отчете о
сражении отмечал «неслыханный в истории войн по своей сосредото-
ченности шквал артиллерийского огня», обрушившийся тогда на бата-
льоны Е. Вюртембергского. Заметив, что пехота коалиции ослабла,
Мюрат атаковал своей кавалерией, намереваясь прорвать центр коа-
лиционных войск и уничтожить артиллерию, оборонявшую Госсу и
подходы к возвышенности, с которой входившие в коалицию монархи
и присоединившийся к ним Шварценберг, управляли ходом сражения.
Возможно, самым важным и наверняка наиболее известным эпизодом
в первый день Лейпцигского сражения было то, как он завершился30.
559
Разбор кавалерийской атаки представляется еще более трудным
делом, чем попытки восстановить общую картину сражения. Ее участ-
ники редко являются надежными свидетелями, учитывая испытыва-
емое ими волнение, окутывающие их клубы пыли, а также скорость,
с которой разворачиваются события. Тот факт, что кавалерия Мюра-
та атаковала 16 октября, во многом делает эту атаку главным событи-
ем того дня: поставив под угрозу положение входивших в коалицию
монархов и самый центр позиции союзников, она также вызвала спо-
ры на предмет того, кому принадлежит заслуга отражения натиска
всадников Мюрата. Из всех свидетельств очевидцев, которые были
написаны на различных языках, лучшим является то, которое вышло
из-под пера Г. Каткарта. Он был профессиональным кавалерийским
офицером и, находясь поблизости от монархов на возвышенности
позади Госсы, имел прекрасную возможность следить за ходом собы-
тий, не принимая личного участия в рукопашной схватке. Не менее
важно, что позиция Каткарта была относительно нейтральной, по-
скольку английские войска в битве не участвовали.
Каткарт вспоминал, что в атаке было задействовано около 5 тыс.
французских кавалеристов. Из главного штаба коалиции, распола-
гавшегося позади Госсы, можно было видеть, как они выстраиваются
для штурма близ Либертвольквитца, где водораздел несколько вы-
давался вперед. Помимо пехоты Е. Вюртембергского, единственны-
ми силами коалиции, стоявшими на пути у французов, были лейб-
гвардии Драгунский и лейб-гвардии Уланский полки. К чести изряд-
но поредевших пехотных батальонов Е. Вюртембергского следует
сказать, что они сформировали так называемые «массы» против не-
приятельской кавалерии: солдаты стояли спина к спине и смогли от-
ступить в стройном порядке, причем правый фланг Е. Вюртемберг-
ского отошел непосредственно в деревню Госса. Российская гвардей-
ская легкая кавалерия была застигнута врасплох, не успев
построиться, возможно, потому что командовавший ею генерал
И. Е. Шевич был убит пушечным ядром перед самым началом боя. В
любом случае два полка никогда не смогли бы сдержать силы, экви-
валентные целому кавалерийскому корпусу. Уланы были отброшены
к юго-западу, драгуны - строго на юг. Французская кавалерия на-
крыла часть артиллерии союзников, прошла дальше Госсы и подошла
на расстояние всего нескольких сот метров от возвышенности, с ко-
торой входившие в коалицию монархи наблюдали за ходом событий.
В этот момент кавалеристы были остановлены преградой, кото-
рую Каткарт описывает как «небольшой ручей или канал [который]
течет от Госсы по направлению к Пляйсе <...> Его берега оказались
заболочены и пройти по ним можно было лишь с большим трудом,
перепрыгнув через широкий канал или же воспользовавшись дамбами,
560
насыпанными в двух - трех местах фермами для сельскохозяйствен-
ных нужд. Эта препятствие было небольшим, и в нескольких сотнях
ярдов направо, ближе к Госсе, оно вообще переставало быть таковым
<...> Однако неприятель <...> неожиданно остановился перед этим
непредвиденным обстоятельством; столпотворение и замешатель-
ство росли; и в этот момент у них в тылу появился посланный Вит-
генштейном русский гвардейский полк гусар. Это вызвало панику.
Неповоротливая масса всадников зашумела и попыталась отступить;
русская легкая кавалерия тут же устремилась вслед за ними. Импе-
ратор Александр I, стоявший на возвышенности, воспользовался воз-
можностью и выслал личный эскорт гвардейских казаков, насчиты-
вавший несколько эскадронов под командованием графа Орлова-
Денисова, который переправился через ручей в удобном месте близ
Госсы и ударил отступавшим во фланг. Паника стала совершенной и
затем обернулась бегством, и беглецы не бросали поводья до тех пор,
пока не оказались под защитой своей пехоты»31.
Каткарт не упоминает о вмешательстве в дело двух прусских ка-
валерийских полков, которым в большей части немецкоязычных ис-
точников отводится определенная роль в срыве атаки французов.
Хотя Каткарт превозносит русскую гвардейскую кавалерию, ключе-
вым моментом его повествования является то, что сама по себе атака
велась крайне неумело. Французская кавалерия наступала колонна-
ми, шедшими близко одна от другой, и, -«конечно, единым форми-
рованием, т. е. не имея второй линии или резерва». Из-за неудо-
влетворительной дисциплины и плохого руководства они пришли в
замешательство «при виде незначительного препятствия», а затем
оказались «охваченными паникой» и «обратились в бегство перед
легкой кавалерией, общая численность которой не могла достигать и
2 тыс. всадников». Тот факт, что большая часть французской кавале-
рии была тяжелой, выставляет ее поражение от казаков, улан и гусар
в еще более неприглядном свете. Кроме того, Каткарт относит беспо-
рядочное бегство французов на счет «недостатков второй линии, во-
круг которой они могли бы сплотиться, и которая могла стать исхо-
дной точкой для нового маневра - без этой меры предосторожности
не должна начинаться ни одна кавалерийская атака»32.
Истинный «патриот кавалерии», Каткарт в одном месте в своем
отчете явным образом обнаруживает тенденциозность, называя про-
изошедшее «выдающимся кавалерийским делом». Он забывает о ро-
ли российской артиллерии. При приближении французской кавале-
рии к возвышенности Александр I обратился к командующему своей
артиллерии генерал-майору И. О. Сухозанету: «Видишь, теперь тот
лучше, кто прежде сюда поспеет: далеко ли твоя резервная артилле-
рия?» Сухозанет, которому на тот момент исполнилось всего 25 лет,
561
был еще одним хорошим примером того, как повышение по службе
за заслуги в ходе войн 1805-1813 гг. способствовало выдвижению на
ключевые посты ряда превосходных молодых офицеров. Сын поль-
ского офицера, не имевший богатства и связей, он хорошо проявил
себя в 1806-1807 гг., привлек к себе внимание начальства и получил
перевод в гвардейскую артиллерию. За свои действия под началом
П. X. Витгенштейна в 1812 г., а затем при Баутцене в 1813 г. Сухоза-
нет был награжден орденом Св. Георгия и дважды повышен в звании.
Выдвижение Витгенштейна на пост главнокомандующего благотвор-
но сказалось на приближенных к нему офицерах. Что касается Сухо-
занета, то он был назначен помощником князя Л. М. Яшвиля, нового
командующего артиллерией армии. Когда Яшвиль во время осенней
кампании заболел, его сменил Сухозанет, а Лейпцигское сражение
дало ему возможность отличиться в глазах самого императора33.
Сухозанет воспользовался этой возможностью и оправдал дове-
рие Александра. На вопрос императора о местоположении резервной
артиллерии он ответил: «Она будет здесь через две минуты». Сухоза-
нет оказался верен своему слову: две артиллерийские конные роты
прибыли немедленно. Одна из них непосредственно поддержала ата-
ку лейб-гвардии Казачьего полка восточнее ручья, протекавшего по-
зади Госсы. Сухозанет докладывал, что эта рота, «пошед в атаку с
лейб-казаками, изумила неприятельские колонны и, открыв жесто-
кий огонь, принудила его прекратить свои успехи». Тем временем
другая батарея выдвинулась вперед, западнее ручья и заняла пози-
цию на фланге, с которой она очень эффективно обстреливала сом-
кнутые ряды французской кавалерии. Однако самое крупное испы-
тание ждало Сухозанета и русскую артиллерию впереди. В то время
как поток французской кавалерии хлынул обратно к Либертволь-
квитцу, французская же пехота двинулась на Госсу при поддержке
многочисленной артиллерии Друо. Однако в отличие от Бородин-
ского сражения, русская резервная артиллерия на этот раз находи-
лась в умелых руках. Сухозанет выдвинул вперед из резерва 80 пу-
шек и, расположив их рядом с уже действовавшими орудиями, сфор-
мировал позади Госсы линию, состоявшую более чем из ста пушек.
Столь высокая концентрация огневой мощи стала достойным отве-
том на вызов, брошенный русским батареями Друо, и в конечном
счете вынудила французскую артиллерию отступить. Генерал Мило-
радович участвовал в Бородинской битве, однако впоследствии он
вспоминал, что звуки сражения близ Госсы были самыми громкими
из тех, что ему доводилось слышать в своей жизни34.
Злую шутку сыграл с французами рельеф местности. С высот за-
паднее Либертвольквитца, где стоял Наполеон, не было видно то, что
происходило за возвышенностью, на которой находились входившие
562
в коалицию монархи. На самом деле, в то время как французская пе-
хота приближалась к Госсе, русская и прусская пехота прибывала и
выстраивалась позади центра позиции коалиционных сил. Командо-
вавший ею А. П. Ермолов вместе со своим адъютантом M. M. Муром-
цевым выехал для осмотра местности вокруг Госсы и был застигнут
атакой французов практически врасплох. К счастью у русских лоша-
ди оказались быстрее, чем у преследовавших их французских всад-
ников, но Ермолов и Муромцев едва избежали опасности. Незадолго
до этого Муромцев проиграл пари Ермолову. В качестве расплаты
Муромцев всякий раз, когда Ермолов начинал насвистывать первые
такты арии, должен был петь весь куплет до конца. Вернувшись к
русским линиям, Ермолов начал насвистывать, а Муромцев запел
знаменитую арию Лепорелло из «Дон Жуана». Он вспоминал, что
Ермолов, «в этакую минуту, едва спасшись от смерти или плена, он
совершенно сохранил все свое хладнокровие, и я очень помню, что
мой ответ не был выражен с таким же равнодушием»35.
А. П. Ермолов оставался харизматической и вдохновляющей лич-
ностью при любых обстоятельствах. В бою он был неподражаем, а
известия о подвигах и остротах Ермолова на полях сражений мгно-
венно облетали всю российскую армию. Столь же сильные, но проти-
воположные эмоции вызывало поведение А. А. Аракчеева. Когда
лейб-гвардии Семеновский полк приступил к построению позади
возвышенности, на которой находился Александр I, подъехал Арак-
чеев, чтобы побеседовать со своим давним знакомым, полковником
П. П. Пущиным. В это время французская артиллерия начала при-
стреливаться по семеновцам, и одна из гранат разорвалась всего в пя-
тидесяти шагах от Пущина и Аракчеева. Граф был распорядителем, а
не полевым командиром; по замечанию Пущина, в тот раз Аракчеев
ближе всего подошел к французской артиллерии за все время напо-
леоновских войн. Удивленный звуком, который ему пришлось услы-
шать впервые в жизни и узнав от Пущина, что это была граната,
Аракчеев «изменился в лице, поворотил свою лошадь и большим га-
лопом удалился с такого опасного места». В глазах русских офице-
ров трусость была худшим из пороков. Большинство офицеров лейб-
гвардии и без того питали отвращение к А. А. Аракчееву, но недоста-
ток у него физической храбрости стал последним и непростительным
пятном на его репутации36.
В числе французских войск, штурмовавших Госсу, была дивизия
Мэзона и V корпус Лористона. Как русские источники, так и офицер
Гриуа, командовавший рядом артиллерийских батарей Друо, распола-
гавшихся сразу за Госсой, свидетельствуют, что две дивизии Молодой
гвардии Удино также приняли участие в бое, завязавшемся в деревне.
Первоначально союзный «гарнизон» в Госсе состоял из нескольких
563
батальонов Е. Вюртембергского и трех батальонов прусской бригады
Пирха: и те и другие на протяжении многих часов самым активным
образом участвовали в сражении, и их силы были на исходе. К оборо-
нявшим деревню войскам присоединились Санкт-Петербургский и
Таврический гренадерские полки, а также лейб-гвардии Егерский
полк. В ходе трехчасового боя за Госсу атаки и контратаки следовали
одна за другой. По свидетельствам русских, всякий раз как противни-
ка удавалось оттеснить, новая волна неприятельской пехоты прокла-
дывала себе путь обратно в деревню. В конце концов исход боя реши-
ла 2-я гвардейская пехотная дивизия, ворвавшаяся в деревню с юго-
запада батальонными колоннами, не сделав ни одного выстрела.
Сражаясь в буквальном смысле перед лицом императора, гвардейцы
продемонстрировали исключительную храбрость. Более половины
офицеров лейб-гвардии Финляндского полка были убиты или ране-
ны. Командир полка, генерал-майор М. К. Крыжановский, был ранен
четырежды, прежде чем позволил унести себя с поля боя37.
На этот раз, однако, основные лавры достались не офицеру, а ря-
довому солдату. Леонтий Коренной был гренадером третьего бата-
льона лейб-гвардии Финляндского полка. Подобно большинству
гренадеров лейб-гвардии, он был высок ростом и широкоплеч. Вете-
ран, служивший в полку с момента его образования, он до этого нес
службу в Кронштадтском гарнизонном полку. Женатый человек, сре-
ди гвардейцев Финляндского полка Коренной был известен как «дя-
дя». Под Бородино он получил награду за отвагу, проявленную им в
стрелковой цепи. Теперь же Коренной превзошел самого себя. Госса
представляла собой деревню с каменными домами, садами, обнесен-
ными крепкими оградами, и многочисленными узкими улочками.
Среди накатывавших и отступавших волн нападавших командир
третьего батальона лейб-гвардии Финляндского полка, полковник
А. К. Жерве вместе с несколькими офицерами оказались отрезанны-
ми неожиданной контратакой французов. Поначалу вместе с гор-
сткой боевых товарищей, а затем в одиночку Коренной сдерживал
французов, пока русские офицеры перебирались через стены и бежа-
ли к основным силам своего батальона.
К чести французов следует сказать, что они не только взяли Ле-
онтия Коренного в плен, но и представили Наполеону, который по-
хвалил его за храбрость и распорядился, чтобы ему обеспечили хоро-
ший уход. Поскольку во французской армии было предостаточно
собственных героев, подвиг Коренного должен был быть поистине
выдающимся, чтобы к нему отнеслись подобным образом. Он вер-
нулся в свой полк к концу сражения, где сотоварищи встретили его
как человека, который практически воскрес из мертвых. Бюст Ко-
ренного занимал почетное место в казармах Финляндского полка
564
вплоть до 1917 г., а в честь него самого была сочинена полковая пес-
ня («Мы помним дядю Коренного»)38.
В то время как Леонтий Коренной стяжал славу, Памфил Назаров
участвовал в сражении вместе с гвардейцами Финляндского полка.
Он вспоминал, что великий князь Константин Павлович проехал
вдоль рядов полка перед началом выдвижения на Госсу, распорядил-
ся, чтобы гвардейцы зарядили ружья, и отдал приказ о наступлении.
Подобно многим своим товарищам, во время атаки Памфил был ра-
нен (в правую ногу выше колена), не успев даже дойти до деревни.
Он также вспоминал, что его шинель была искромсана пулями. Пам-
фил упал без сознания и потерял много крови. Его удивило, насколь-
ко горячей показалась ему его собственная кровь. Кое-как он само-
стоятельно проковылял два километра и добрался до места, где ему
смогли оказать медицинскую помощь. По пути он еще раз потерял
сознание и находился на волосок от смерти, поскольку мимо него по-
стоянно со свистом пролетали пушечные ядра. Когда он добрался до
места оказания первой помощи, он обнаружил там полковые боепри-
пасы, военных музыкантов и докторов. После того, как его перевяза-
ли, Памфил добрался до костра, у которого и провел ту холодную до-
ждливую ночь. Полковой товарищ преподнес ему щедрый дар в виде
двух соленых огурцов. В течение ночи рана сильно кровоточила. На-
утро Памфилу сделали повторную перевязку, затем он отправился в
тыл, неся с собой солдатский мешок и используя ружье вместо ко-
стыля. За несколько дней ходьбы его нога распухла, и в конечном
счете ему пришлось разыскать телегу, которая отвезла его в госпи-
таль. Наконец, 28 октября он добрался до полевого госпиталя в Пла-
уэне, где было так много раненых, что ему пришлось разместиться в
часовне. С другой стороны, там присутствовало много немецких док-
торов и фельдшеров. К тому времени с момента последней перевязки
прошло двенадцать дней, и в рану Памфила попала инфекция. По-
следующие дни прошли в сильных мучениях: дважды в день в рану
при помощи большой иглы вводили корпию, пропитанную мазью.
Обратно в полк Памфил вернулся только к началу 1814 г.39
Однако жертвы, принесенные Памфиловым и его боевыми това-
рищами, оказались не напрасными. Госсу удалось удержать, отбив
мощную контратаку Наполеона. В тот вечер молодой офицер из шта-
ба А. П. Ермолова поставил на руинах Госсы импровизированную
пьесу Ж. Расина «Федра». С тактической точки зрения, первый день
Лейпцигского сражения окончился вничью. Не считая захваченных
Г. Л. Блюхером деревень к северу от Лейпцига, обе армии остались
практически на тех же позициях, что и в начале дня. На самом деле,
однако, ничья означала победу коалиции. Если Наполеон собирался
удержать Германию, ему было необходимо нанести решительное по-
565
ражение союзникам в первый день. В противном случае союзники,
имевшие поблизости 100 тысяч свежих войск, получали подавляю-
щее преимущество. Это должно было стать ясно Наполеону к ночи
16 октября, хотя, как это всегда бывает, ситуация видится гораздо яс-
нее в ретроспективе, нежели вечером накануне сражения. Разумнее
всего для Наполеона было бы незамедлительно начать организован-
ное отступление: увести обозы подальше и как можно скорее и воз-
вести дополнительные переправы через Эльстер, чтобы не зависеть
от одного единственного моста, что было очень опасно. В действи-
тельности распоряжения об отступлении были даны лишь вечером
17 октября, да и тогда ничего не было сделано для того, чтобы облег-
чить французской армии выход из Лейпцига и переправу через Эль-
стер. Вместо этого Наполеон впустую потратил время на разговоры с
пленным австрийским генералом М. Мерфельдтом, которого он за-
тем отправил обратно к Францу I, очевидно, надеясь на то, что союз-
ники начнут переговоры, что позволит ему ускользнуть.
Воскресенье 17 октября было очень небогато на события. Ни
Бернадот, ни Беннигсен еще не успели прибыть на поле боя, и, по-
скольку Наполеон не подавал признаков того, что собирается ухо-
дить, входившие в коалицию монархи были рады дать своим солда-
там возможность отдохнуть и дождаться подхода подкреплений.
Единственным примечательным событием в тот день был блестя-
щий бросок гусарской дивизии И. В. Васйльчикова, который привел
в восхищение старого гусара Блюхера, и в результате которого фран-
цузы не только потеряли много людей и пушек, но также оттянули
свои силы на северо-запад к Галльскому предместью Лейпцига. От-
сюда какое бы то ни было дальнейшее отступление было немысли-
мо: если бы русские прорвались через Галльское предместье к Лейп-
цигу, линия отступления самого Наполеона и всей его армии была
бы отрезана. Однако, получив известия о том, что Богемская армия
не будет атаковать в тот день, Блюхер был вынужден отложить
штурм Лейпцига с севера, который намеревался предпринять Остен-
Сакен, до 18 октября40.
За два последних дня Лейпцигского сражения - 18 и 19 октября -
напряжение несколько разрядилось. Эти дни не были отмечены дерз-
кими маневрами и не явили примеров вдохновенного военного ру-
ководства. Характерными были действия французов, которые умело
и храбро сражались, находясь внутри прочных зданий в Лейпциге и
близ города, и которые одерживали верх в стычках, по крайней мере
в течение какого-то времени. Когда тысячи людей лишаются жиз-
ней, неправильно говорить, что сражение было «скучным», однако, с
точки зрения военного историка, Лейпцигское сражение в сравне-
нии с Аустерлицем или битвой при Каннах действительно было
566
«скучным». Однако именно «скучные» сражения и были нужны коа-
лиции. Учитывая многочисленность ее армий, которые было сложно
контролировать, их многонациональный состав и хаотическую струк-
туру командования, любая попытка предпринять умный или слож-
ный маневр была обречена на провал. Союзникам требовалось свя-
зать Наполеона по рукам и ногам в таком месте, где коалиционные
силы могли в полной мере использовать свое превосходство в коли-
честве войск и артиллерии. Именно этого добились союзники в по-
следние два дня Лейпцигского сражения. К полудню 18 октября они
сконцентрировали на поле боя все свои войска и 1360 орудий.
Утро 18 октября выдалось ясным и солнечным. В тот день союз-
ники образовали гигантский полукруг, охватывавший Лейпциг с вос-
тока, севера и юга. Они атаковали Наполеона вдоль всей этой линии.
Возможно, одним из самых известных событий 18 октября является
переход на сторону коалиции нескольких саксонских полков, однако
дезертирство нескольких тысяч человек в действительности было
малозначительным происшествием на фоне сражения, в котором
принимали участие полмиллиона солдат. Большее значение имел тот
факт, что почти 60-тысячная Северная армия Бернадота прибыла на
поле боя лишь к середине первой половины дня. Это, в свою очередь,
вынудило Л. Л. Беннигсена рассредоточить свою армию на более об-
ширной территории и снижало шансы на то, что ему удастся обо-
гнуть деревню Пробстхейда с восточного фланга и тем самым заста-
вить французов ее оставить. Пробстхейда была ключевым опорным
пунктом позиции Наполеона к югу от Лейпцига, и он удерживал ее в
течение всего дня благодаря прочности ее строений и героизму обо-
ронявших ее французов, которому отдавалось должное в отчетах о
сражении, составленных участниками со стороны коалиции. В лаге-
ре коалиции основная тяжесть попыток взятия деревни легла на пле-
чи пруссаков, однако присоединиться к ним пришлось даже войскам,
остававшимся от корпуса Е. Вюртембергского, несмотря на то, что в
предыдущий день они понесли громадные потери. В то же время три
русских полка 1-й гвардейской дивизии и вся прусская гвардия про-
стояли без дела менее чем в километре от места основных событий, и
это при том, что в первый день сражения они также не сделали ни
одного выстрела.
В какой-то мере это было следствием того, что монархи берегли
свою гвардию, но здесь также присутствовала логика, свойственная
эпохе наполеоновских войн и предполагавшая сохранение элитных
подразделений в качестве резерва на случай возникновения критиче-
ской ситуации в ходе кампании или на поле боя. Под началом
Ф. В. Остен-Сакена не было лейб-гвардии, однако фактически он
пытался организовать прорыв через Галльское предместье в похожем
567
ключе. Он задействовал 27-ю пехотную дивизию Д. П. Неверовского
и два егерских полка X. А. Ливена, но при этом три ветеранских пе-
хотных полка 10-й пехотной дивизии оставались в резерве на протя-
жении всего сражения, несмотря на жуткие потери в остальных ча-
стях корпуса Сакена, которые пытались с боем пробиться через се-
верные предместья Лейпцига.
Даже без полевых фортификаций, воздвигнутых французами,
Галльское предместье являлось труднопреодолимым препятствием.
Прямо перед ним несла свои воды река Пляйсе, а деревушка Пфаф-
фендорф с ее прочными строениями представляла собой мощный
аванпост, откуда можно было препятствовать любым попыткам про-
тивника ворваться в город. К Галльскому предместью вели узкие под-
ходы, и российская пехота оказалась уязвимой для флангового огня со
стороны не только Пфаффендорфа, но и стен Розентальского парка,
располагавшегося к западу от деревни. В официальной австрийской
истории, которой ни в коей мере не свойственны симпатии по отноше-
нию к русским, отмечалось, что «русские солдаты действовали удиви-
тельно храбро, а их офицеры делали все, что было в их силах»41.
Полковник П. А. Рахманов, отважный и исключительно умный
солдат, бывший издатель «Военного журнала», командовавший
одной из бригад Д. П. Неверовского, погиб на том месте. Такая же
участь постигла полковника Гуэна, командовавшего артиллерией
27-й пехотной дивизии. Последний раз мы упоминали о Д. В. Ду-
шенкевиче, когда тот в возрасте пятнадцати лет в чине прапорщика
участвовал в своем первом сражении под Красным в августе 1812 г.
В 1813 г. он был адъютантом Д. П. Неверовского. Он вспоминал, что
18 октября Неверовский как обычно находился в гуще боя: вокруг
него полыхали здания, атаки и контратаки стремительно следовали
друг за другом, а ожесточенные бои шли за каждый дом. Неверов-
ский ободрял войска Рахманова, пытавшиеся пробиться в направле-
нии предместья, когда сам был ранен пулей в левую ногу. Он был
унесен с поля боя своим казачьим эскортом и скончался несколько
дней спустя. В ходе празднования столетнего юбилея Отечествен-
ной войны в 1912 г. останки Неверовского были перевезены в Рос-
сию и перезахоронены недалеко от позиций, которые его дивизия
обороняла под Бородино42.
К концу дня 18 октября русские понесли серьезные потери, но
лишь самую малость приблизились к Галльскому предместью по
сравнению с утром того же дня. Тем не менее, вопреки некоторым
суждениям, их жертвы были отнюдь не напрасны. Первую линию
обороны Галльского предместья образовывала польская дивизия
Я. X. Домбровского, и, как это часто случалось, когда поляки сталки-
вались с русскими, бой был особенно ожесточенным. Но вместе с
568
усилением натиска русских, все новые и новые подкрепления фран-
цузов прибывали для защиты этого жизненно важного рубежа. В их
числе была 8-я дивизия М. С. Брайе, а также двенадцать пехотных
батальонов и три артиллерийских батареи Молодой гвардии. Как от-
мечал А. Ф. Ланжерон, атака Ф. В. Остен-Сакена, нацеленная на за-
хват этого имевшего ключевое значение пункта, оттянула на себя все
войска, шедшие на помощь защитникам Шёнефельда43.
Шёнефельд являлся ключом к позициям Наполеона на севере,
так же как и Пробстхейда - на юге. Здесь тоже располагались преи-
мущественно двухэтажные, прочно сложенные каменные здания с
садами, а сама деревня была обнесена крепкой стеной. Положение
русских осложнялось тем, что чуть южнее деревни находилось обне-
сенное стеной кладбище, служившее прекрасным укрытием для обо-
ронявшихся. Обогнуть Шёнефельд с севера также было затрудни-
тельно, так как деревня почти вплотную подходила к болотистым
берегам реки Парте. Кроме того, атака на Шёнефельд была сопряже-
на с обычными препятствиями, перед которыми оказывалась любая
армия, намеревавшаяся взять приступом саксонские деревни. Доста-
точно многочисленная и храбро дерущаяся пехота могла ворваться в
деревню, хотя и ценой тяжелых потерь. Но затем нападавшие под-
вергались контратаке свежих неприятельских войск, которые кон-
центрировались за пределами деревни, куда не доставал огонь ружей
противника, и действовали при поддержке многочисленной артилле-
рии. Нападавшим было чрезвычайно трудно провести через деревню
или вокруг нее собственные пушки в количестве, сопоставимом с
числом неприятельских орудий. При Шёнефельде капитан И. Т. Ра-
дожицкий попытался проделать именно это, но его батареи были
сметены превосходящим картечным огнем неприятельской артилле-
рии, бившей с близкого расстояния. В результате двух крупных атак
А. Ф. Ланжерона Шёнефельд удавалось захватить, но затем деревня
вновь оказывалась в руках неприятеля. Лишь после того как Берна-
дот развернул всю свою артиллерию и нанес по деревне удар с юга,
оборона Шёнефельда в конце концов пала в шесть часов вечера. Но
даже после этого войскам Ланжерона пришлось сдерживать ярост-
ные контратаки французов, продолжавшиеся до поздней ночи44.
Падение Шёнефельда создавало угрозу, что союзники ударят в
тыл наполеоновской армии южнее Лейпцига и отрежут ей пути к от-
ступлению. В действительности, однако, уже к утру 18 октября На-
полеон решил оставить Лейпциг. Единственный вопрос заключался
в том, удастся ли ему увести большую часть своей армии и ее обозов
целыми и невредимыми. Еще рано утром 17 октября корпус Бертра-
на получил приказ идти по дороге за Линденау с тем, чтобы прикрыть
Вайсенфельс и обеспечить отход войск Наполеона на запад. В Лин-
569
денау Бертрана подменили войска, высланные маршалом Неем. Обоз
наполеоновской армии также двинулся через Лейпциг в обратном
направлении. Уменьшив периметр, вдоль которого была растянута
французская армия, и используя крепкие саксонские здания в каче-
стве опорных пунктов, Наполеон не позволил союзникам зайти ему в
тыл или отрезать пути к отступлению 18 октября.
Самое большое испытание ждало Наполеона 19 октября, когда
его арьергардам пришлось достаточно долго отчаянно защищаться
от атак войск коалиции, пока большая часть французских солдат, пу-
шек и все еще крупного обоза протискивались по улицам Лейпцига и
переправлялись по мосту - это был единственный путь, ведущий в
безопасное место. Многим батареям Наполеона приходилось оста-
ваться на поле боя так долго, насколько это было возможно, чтобы
прикрыть арьергард от подавляющей огневой мощи неприятельской
артиллерии. А это неизбежно способствовало усилению заторов на
улицах Лейпцига 19 октября. Кроме того, Наполеон без всякой на то
необходимости ухудшил собственное положение тем, что не сумел
навести дополнительные мосты через Эльстер. Российская офици-
альная история приписала это упущение «обычным беспорядкам
тогдашней французской военной администрации»45.
Колонны союзников начали наступление на Лейпциг 19 октября
в семь часов утра. Тогда же Наполеон возложил задачу формирова-
ния арьергарда на польский корпус Понятовского и французскую,
итальянскую и немецкую дивизии в составе корпуса Макдональда.
Возможно, реалистично прозвучит замечание о том, что, если бы На-
полеон отступил за Рейн, очень многие иноплеменные формирова-
ния его армии в любом случае не пошли бы с ним дальше. Тем не ме-
нее арьергарды отступавшей армии за пределами стен Лейпцига дей-
ствовали эффективно, используя многочисленные здания и другие
объекты на местности с целью замедлить наступление союзников.
Но уже к одиннадцати утра войска коалиции начали штурм четырех
ворот во внутренней части города. Хотя бои, которые велись силами
арьергардов, позволили большей части войск Наполеона перепра-
виться через Эльстер к полудню, все же многие тысячи солдат и
большое количество артиллерии все еще пытались проложить себе
путь по улицам города. Ничего удивительного, что в этих условиях
произошла катастрофа.
На правом краю линии коалиционных войск, к северу от Лейпци-
га 39-й егерский полк 10-й пехотной дивизии Ливена наконец взял
штурмом вход в город со стороны Галльского предместья. Это было
грозное боевое подразделение, сформированное в 1810 г. из Брянско-
го пехотного полка. Большая часть офицеров и каждый унтер-офицер
полка прослужили в нем с самого начала своей военной карьеры.
570
39-й егерский полк сражался против турок в 1809-1812 гг., а затем
доблестно воевал под командованием Ф. В. Остен-Сакена в 1812 г. и
в первой половине 1813 г. Имея опыт взятия мощных турецких кре-
постей, полк благодаря своему искусству стрельбы в марте 1813 г.
практически с налету сломил сопротивление защитников польской
крепости в городе Ченстохова, вследствие чего полк получил в на-
граду две серебряные трубы с надписью «За отличие оказанное при
кр. Ченстохова 1813 года», а X. А. Ливен был повышен до звания
генерал-лейтенанта. Под Лейпцигом полком командовал М. Ф. Ах-
лестышев - великолепный офицер, тяжело раненый в ходе последне-
го штурма Галльского предместья46.
Тем временем пехотинцы А. Ф. Ланжерона шли на подмогу
Ф. В. Остен-Сакену. Два полка Ланжерона - 29-й и 45-й егерский -
наступали на запад через Розентальский сад и вокруг северной сте-
ны города, воспользовавшись неохраняемым мостом через неболь-
шой приток Эльстера и войдя в город в районе госпиталя Св. Иако-
ва. 29-й и 45-й егерские полки участвовали во всех ключевых
событиях недавней русско-турецкой войны, начиная с осады Хоти-
на в 1806 г., штурма Браиловы и Журжи и заканчивая сражением, в
котором М. И. Кутузов уничтожил основные силы турецкой армии
зимой 1811-1812 гг. В 1812 г. и весной 1813 г. полки несли службу в
составе корпуса Ф. В. Остен-Сакена, заслужив много одобритель-
ных отзывов и при этом не понеся потерь подобных тем, с которыми
столкнулись полки, сражавшиеся под Бородино или преследовав-
шие Наполеона от Тарутино до Вильно. Когда полки прибыли под
Лейпциг, они по-прежнему были укомплектованы ветеранами, имев-
шими многолетний опыт меткой стрельбы, уличных боев и диверси-
онных вылазок47.
Развив наступление в районе госпиталя Св. Иакова, 29-й и 45-й
егерские полки вскоре после полудня оказались вблизи единствен-
ного моста через главный приток Эльстера, по которому отступала
наполеоновская армия. Под мостом были заложены пороховые заря-
ды. Среди суматохи, вызванной отступлением, офицер, на которого
была возложена задача по подрыву моста, отлучился со своего поста,
чтобы выяснить, когда следует взрывать заряды, в свое отсутствие
передав командование простому капралу. Попав под меткий ружей-
ных огонь 45-го и 29-го егерских полков и имея при себе инструкции
уничтожить мост при приближении противника, капрал по вполне
понятным причинам привел заряды в действие. Не только Наполеон,
но также и ряд других мемуаристов впоследствии обвиняли капрала в
том, что французская армия лишилась многих тысяч солдат и сотен
орудий, которые после подрыва моста оказались запертыми в Лейпциге.
Вполне очевидно, что когда судьба огромной армии оказывается в
571
зависимости от сохранности единственного моста и действующего в
одиночку капрала, ответственность за произошедшее лежит на выс-
ших чинах военной иерархии48.
В Лейпцигском сражении коалиция потеряла 52 тыс. солдат, сре-
ди которых больше всего было русских (22 тыс.). Многое о дисци-
плине армий союзников говорит тот факт, что, несмотря на трехднев-
ные бои и многочисленные потери, когда коалиционные войска во-
рвались в Лейпциг, они практически не устроили в городе грабежей
и беспорядков. Разумеется, потери французов были еще большими.
Возможно, они составили всего 60 тыс. человек, как это говорится во
французских официальных отчетах. С другой стороны, когда фран-
цузская армия добралась до Эрфурта, в ее рядах было всего 70 тыс.
вооруженных солдат и еще 30 тыс. безоружных отставших воинов,
так что общие потери в ходе и сразу после сражения должны были
составлять примерно 100 тыс. человек. Триста пушек и девятьсот
подвод с боеприпасами также остались в Лейпциге. Таким образом,
победа союзников была недвусмысленной и привела к тому, что На-
полеон утратил контроль над всеми германскими землями, лежащи-
ми к востоку от Рейна49.
Учитывая численный перевес войск коалиции, именно они долж-
ны были выйти из битвы победителями. То, что они были близки к
поражению в первый день сражения, было прежде всего виной
К. Ф. Шварценберга. Лейпцигское сражение было для Наполеона
последним шансом удержать Германию, и он правильно сделал, что
воспользовался возможностью, которая предоставилась ему в пер-
вый день после ошибки Шварценберга. Тот факт, что он не смог одер-
жать решительную победу 16 октября, в гораздо большей степени
объясняется отвагой и упорством войск коалиции, нежели ошибка-
ми Наполеона. Однако, как только шансы на победу в первый день
улетучились, перевес очевидным образом оказался на стороне сил
коалиции, а сам Наполеон слишком долго откладывал отступление и
не сумел как следует к нему подготовиться.
Среди главных действующих лиц коалиции сильнее других отли-
чился Г. Л. Блюхер. Без его участия три армии союзников вообще не
собрались бы под Лейпцигом. Конечно, он пошел на некоторый риск,
и удача была на его стороне. Заслугой Блюхера было также то, что он
сумел отвлечь корпус Мармона от участия в атаке Наполеона на Бо-
гемскую армию 16 октября, а два дня спустя втянул в сражение вой-
ска Бернадота. Однако Александр I также внес большой вклад в по-
беду. Только его вмешательство могло вынудить К. Ф. Шварценберга
изменить изначально запланированное им развертывание войск коа-
лиции для битвы. Если бы Александр I не был столь настойчив, рос-
сийские резервы 16 октября никогда бы не оказались позади Госсы
572
вовремя. Его придирки способствовали тому, что Шварценберг свое-
временно выпустил на поле боя австрийские резервы. Справедливым
представляется вывод о том, что без Александра I Лейпцигское сра-
жение было бы проиграно. Российский император наконец-то полу-
чил компенсацию за катастрофу, постигшую его при Аустерлице.
Отступление Наполеона от Лейпцига было чем-то похоже на его
отступление от Москвы. Французская армия шла с большой скоро-
стью, расплачиваясь за это большим количеством отставших солдат
и падением дисциплины. Русские казаки и легкая кавалерия совер-
шали набеги на отступавшие колонны противника, захватывая воен-
нопленных тысячами. К. Ф. Шварценберг преследовал Наполеона не
быстрее, чем в своем время М. И. Кутузов. Даже Г. Л. Блюхер сильно
отстал от французов и затем слишком сильно отклонился на север,
поскольку неправильно определил линию отступления неприятеля.
Роль П. В. Чичагова исполнила баварско-австрийская армия под ко-
мандованием генерала Вреде, которая попыталась отрезать Наполео-
ну движение на Ганау, но потерпела поражение. Поскольку баварцы
совсем недавно переметнулись на сторону противника, французам
была особенно приятна эта победа над «предателями». Как и на Бе-
резине, армия Наполеона продемонстрировала большую отвагу и
стойкость в тот момент, когда она оказалось припертой к стене, и са-
мо ее выживание было под вопросом. Тем не менее потеря 15 тыс.
солдат при Ганау оказалась для Наполеона слишком велика, и 2 ноя-
бря он переправился через Рейн на французскую территорию.
Нет сомнений, что отступление от Лейпцига обошлось без многих
ужасных инцидентов, имевших место в ходе марша французов от Мо-
сквы до границы России годом ранее. На этот раз снега было мало,
реже встречались крестьяне, исполненные жаждой мести, и не было
слышно рассказов о случаях каннибализма. Однако теперь свиреп-
ствовал сыпной тиф: Наполеон подошел к Рейну, имея при себе около
85 тыс. солдат, но в течение нескольких дней тысячи из них пали
жертвой болезни. Тем временем армии коалиции заняли Франкфурт,
древнюю «столицу» Священной Римской империи, и двинулись
вверх по течению Рейна. Германские земли к востоку от реки находи-
лись в их руках. Основы европейского баланса сил были восстановле-
ны. Таким образом, цели русско-прусско-австрийского союза в значи-
тельной мере были достигнуты. Кампания 1813 г. завершилась.
Примечания
1 Текст договора опубликован в кн.: Собрание трактатов и конвенций... Т. 3.
С. 126-138. Замечание Е. Ф. Канкрина см. в кн.: Управление генерал-
интенданта Канкрина... С. 72-76.
573
2 Поход... С. 241-242.
3 Выдержки из письма К. Ф. Кнезебека приводятся в кн.: Friederich R.
Op. cit. Vol. 2. P. 214-215. Письмо к Александру I опубликовано в кн.: Поход...
С. 268-269.
4 Слова Рюле фон Лилиенберга приводятся в кн.: Friederich R. Op. cit.
Vol. 2. P. 215; Внешняя политика России. Т. 7. С. 393-394.
5 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 21 (об.)-22 (об.); Д. 3416. Л. 12-14.
6 Богданович М. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 336-341; РГВИА.
Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 24 (об.)-25.
7 Описание рейда приводится в дневнике А. И. Чернышева, см.: Там же.
Д. 3386. Л. 26-31. Здесь автор опирается на повествование М. И. Богданови-
ча, хотя тот делает совершенно другие выводы, см.: Богданович М. И. Исто-
рия войны 1813 г. Т. 2. С. 342-355.
8 Раевский А. Указ. соч. С. 1-77.
9 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3416. Л. 16-17 (об.).
10 Лучшее и наиболее подробное изложение этого эпизода приводится в
кн.: Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 5. Об опасениях К. Ф. Шварцен-
берга см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 38-39. О продовольственном
снабжении см.: Записки А. А. Эйлера. С. 367; Поход... С. 296-297.
11 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3385. Л. 57; Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 3.
С. 246.
12 Правда, часть 35-тысячного войска была больна, но в остальном сведе-
ния верны. О размещении войск Л. Л. Беннигсена у Дрездена см.: Geschichte
der Kämpfe Österreichs... Vol. 5. P. 33-36.
13 Langeron A. Op. cit. P. 222,298.
14 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3403. Л. 27-28 (об.).
15 Langeron A. Op. cit. P. 299-300.
16 Автор посещал поле битвы дважды - еще до того, как было начато стро-
ительство крупной автомагистрали в обход Лейпцига, в ходе которого была
превращена в руины значительная часть южного поля боя.
17 Cathcart G. Op. cit. P. 298.
18 Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 294.
19 Ibid. P. 295.
20 M. И. Богданович цитирует Александра I, см.: Богданович М. И. Исто-
рия войны 1813 г. Т. 2. С. 439.
21 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 5. P. 402-410. Предположение о
возможной измене выдвигалось Д. Смитом, но никаких доказательств им не
приводится, см.: Smith D. 1813 - Leipzig, Napoleon and the Battle of the Nations.
London, 2001. P. 69. Мое собственное объяснение отчасти основывается на
сведениях, представленных в кн.: Wolzogen L. Op. cit. P. 179-182.
22 Статистические данные взяты из кн.: Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 296-
300.
23 Württemberg E. Op. cit. Vol. 3. P. 230.
24 Noel J.-N. With Napoleon's Guns. London, 2005. P. 180-181.
25 Friederich R. Op. cit. Vol. 2. P. 232; Mémoires du Général Griois. Paris, n. d.
P. 202; Württemberg E. Op. cit. Vol. 3. P. 232. Д. Смит утверждает, что Е. Вюр-
тембергскому следовало увести свой корпус с линии огня или по крайней
574
мере приказать ему лечь на землю. Но принц не мог просто так сняться и
оставить брешь в линии коалиции. Более того, русские (равно как и прусские
и австрийские) войска не были обучены падать на землю при виде неприя-
тельских орудий. Даже пехота А. Веллингтона, возможно, колебалась бы не-
которое время прежде чем поступить подобным образом, если бы находилась
на открытом месте, поблизости от крупного скопления кавалерии противни-
ка, см.: Smith D. Op. cit. P. 86.
26 РГВИА. Ф. 489. On. 1. Д. 754. Л. 38 и далее.
27 Все эти сведения почерпнуты из послужных списков Муромского пе-
хотного полка, см.: Там же. Д. 517. У каждого чина был отдельный послужной
список, начиная с Л. 2.
28 См., например, рапорт И. И. Дибича М. Б. Барклаю де Толли, представ-
ленный ему в 8 утра 16 октября: Поход... С. 329. В рапорте утверждалось, что
лейб-гвардию следовало бросить в бой незамедлительно: если этого не сде-
лать, они не успели покрыть бы значительное расстояние, отделявшее их от
Роты.
29 Как и следовало ожидать, больше всего внимания этому эпизоду отво-
дится в австрийской официальной истории, однако изложенные в ней фак-
ты находят подтверждение у М. И. Богдановича. Австрийцы и русские не
питали особенных симпатий по отношению друг к другу даже в 1813 г. Еще
менее они были склонны петь друг другу дифирамбы, приступая к написа-
нию официальной истории кампаний. В целом, с практической точки зрения,
следует доверять русским историкам, когда те восхваляют австрийцев, и на-
оборот. В сомнительных случаях можно обращаться к работе Р. Фридриха,
который является в высшей степени справедливым и нейтральным свиде-
телем, см.: Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 5. P. 471-482; Богдано-
вич M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 461-464; Friederich R. Op. cit. Vol. 2.
P. 308-312.
30 Поход... С. 363-365.
31 Cathcart G. Op. cit. P. 306-307.
32 Ibid. P. 307-308.
33 Ibid. P. 308; Потоцкий П. П. Указ. соч. С. 271-272; Mikaberidze А.
The Russian Officer Corps in the Revolutionary and Napoleonic Wars, 1795-
1815. Staplehurst, 2005. P. 382.
34 Богданович M. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 460; Потоцкий П. П.
Указ. соч. С. 270-273; Поход... С. 358-360,365-367.
35 Воспоминания Матвея Матвеевича Муромцева// Русский архив. 1890.
№3. С. 378.
36 Дневник Павла Пущина. С. 128.
37 Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 303-313;
История лейб-гвардии Егерского полка. С. 144-150; Mémoires du Général
Griois. P. 202-203.
38 Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка. С. 312-315.
39 Записки солдата Памфила Назарова. С. 536-537.
40 Хорошее описание атаки И. В. Васильчикова приводится в кн.: Smith D.
1813-Leipzig... P. 166-168.
41 Geschichte der Kämpfe Österreichs... Vol. 5. P. 619-627.
575
42 Душенкевич Д. В. Указ. соч. С. 124-126.
43 Langeron A. Op. cit. P. 330.
44 Ibid. Р. 326-334; Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 269-274.
45 Богданович М. И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 550-551.
46 О 39-м егерском полке см.: РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1802. См. также
рапорт Ф. В. Остен-Сакена после падения Ченстоховы: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16.
Д. 3403. Л. 8 (об.)-9; Поход... С. 349-351.
47 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 1855. Л. 2 и далее («Список... 45-го егерского
полка» от 1 июля 1813 г.); Д. 1794. Л. 2 и далее («Список... 29-го егерского
полка» от 1 янв. 1814 г.); Поход... С. 343.
48 О попытках снять с себя ответственность, см.: Smith D. 1813 - Leipzig...
P. 272.
49 О потерях коалиции см.: Ibid. P. 298. Французские данные см.: Dicti-
onnaire Napoléon. P. 354. О потерянных пушках см.: Geschichte der Kämpfe
Österreichs... Vol. 5. P. 652-654.
ВТОРЖЕНИЕ ВО ФРАНЦИЮ
В кампании 1814 г. военные операции переплетались с диплома-
тическими маневрами и велись с учетом внутриполитического поло-
жения Франции. Это было неизбежным следствием успеха, которого
коалиция добилась в 1813 г. Задачей союзного договора, подписан-
ного в Теплице в сентябре 1813 г. между Россией, Пруссией и Ав-
стрией, было вытеснение Наполеона за Рейн и восстановление неза-
висимости Германии. К ноябрю 1813 г. эта цель была достигнута. Те-
перь союзникам предстояло решить, следует ли им и в дальнейшем
стремиться выполнить поставленные ранее ограниченные военные
задачи или пойти дальше. Если они останавливались на последнем
варианте, тогда им требовалось достичь соглашения относительно
новых целей. Что бы они ни решили, им нужно было иметь дело с
французским правительством, которое станет вести мирные перего-
воры, а затем возьмет на себя исполнение достигнутых договоренно-
стей. Усталость, накопившаяся за время наполеоновских войн, впол-
не могла подтолкнуть французов к кратковременному миру, но после
двадцати двух лет войны союзники жаждали длительного мира, а не
просто временного перемирия. Разработка такого устройства, кото-
рое гарантировало бы мир и стабильность в Европе, удовлетворяло
интересы союзников и было приемлемо для французского общества,
была сопряжена с неизбежными трудностями1.
Следовало ли союзникам предложить Франции вернуться в ее
так называемые «естественные границы», проходящие по Рейну,
Альпам и Пиренеям, как было предусмотрено в тексте Теплицкого
договора? Или же им нужно было стремиться ограничить Францию
в пределах ее «исторических» границ, под которыми имелись в виду
земли, находившиеся во владении французского короля в 1792 г.? Тес-
но взаимосвязанным с двумя предыдущими был вопрос, следовало
ли союзникам вести переговоры с Наполеоном или низвергнуть его?
Вероятно, можно было представить, что Наполеон позволит заклю-
чить мир, основанный на принципе «естественных границ», но толь-
ко очень большой оптимист мог поверить, что французский импера-
тор станет рассматривать соглашение, возвращавшее его страну в
пределы бывших владений короля, как нечто большее, чем времен-
ное перемирие. Однако союзники отдавали себе отчет в том, что на-
вязать французам политический режим было не в их силах и не в их
577
интересах. Их армии не могли находиться во Франции вечно. Скорее
рано, чем поздно им потребовался бы такой французский режим, ко-
торый обладал бы достаточной легитимностью, чтобы принять усло-
вия мира и удержаться у власти после того, как во французском об-
ществе пройдет вызванное войной чувство усталости. У союзников
было много поводов для разногласий относительно того, какого рода
политический режим наилучшим образом подойдет под намеченную
программу. Очевидно было лишь одно: чем в большей степени режим
стал бы восприниматься как навязываемый союзниками, тем слож-
нее ему было бы снискать поддержку у французского народа.
Это были сложные вопросы, и на них не имелось четкого ответа.
Взаимные подозрения и споры в лагере коалиции обострялись вслед-
ствие столкновения интересов по вопросу об окончательном после-
военном устройстве Европы в целом. Прямыми и косвенными мето-
дами Наполеон управлял большей частью Польши, Германии, Ита-
лии и исторических Нидерландов. Теперь предстояло решить судьбу
всех этих территорий, и это решение несло в себе огромные послед-
ствия для могущества, статуса и безопасности всех стран, входивших
в коалицию. Прежде всего речь шла о Польше, точнее сказать о гер-
цогстве Варшавском, которое составляли территории, после разде-
лов Польши входившие в состав Пруссии и Австрии. Александр I
хотел, чтобы они достались России. Согласно широко распростра-
ненному тогда мнению, баланс сил в Центральной и Восточной Ев-
ропе зависел от решения этого вопроса. Разногласия по поводу того,
как именно следовало разделить Польшу, привели к развалу 1-й коа-
лиции перед лицом революционной Франции. Они также являлись
наиболее вероятным камнем преткновения и для нынешней коали-
ции. Равным образом польский вопрос не мог рассматриваться от-
дельно от вопроса о взаимоотношениях с Наполеоном и Францией.
Перед лицом русско-прусского единства Австрия смотрела на Фран-
цию как на возможного союзника. Если бы французы вследствие за-
ключенного мира были чрезмерно ослаблены или унижены, они пе-
рестали бы подходить для этой роли. С другой стороны, Франция,
обязанная венскому кабинету умеренными мирными условиями и
управляемая Наполеоном, зятем Франца I, могла бы стать ценным
противовесом могуществу России2.
Хотя между всеми союзными державами существовала некоторая
напряженность, самым серьезным был конфликт между Австрией и
Россией. Одной из ключевых сфер, где сталкивались их интересы,
являлись Балканы. В 1808-1812 гг. русские были очень близки к то-
му, чтобы завоевать всю территорию современной Румынии и пре-
вратить Сербию в зависимое от России государство, тем самым по-
высив авторитет и влияние русских на Балканах. Лишь угроза напо-
578
леоновского вторжения убедила Петербург отказаться от этой затеи,
однако никто в Вене не был столь наивен, чтобы поверить, что этим
дело и кончится. Если смотреть шире, австрийцы опасались расту-
щего могущества России, лишним чему свидетельством стал 1812 г.
Практически полная географическая неуязвимость России, сила ее
армии и количество имевшихся в ее распоряжении ресурсов - все
это делало Российскую империю державой, которая внушала страх
ее соседям.
Тем не менее опасения Австрии не следует преувеличивать, в 1814 г.
Австрия своей мощью еще не сильно уступала России. До 1914 г.,
когда Россия усилилась в результате стремительного роста населе-
ния, а австрийская армия оказалось ослабленной вследствие кон-
фликтов между различным национальными группами внутри импе-
рии Габсбургов, было еще далеко. Что же касается 1814 г., то австрий-
цы даже собственными силами могли оказать упорное сопротивление
России. Действуя же в союзе с Пруссией, они имели все шансы на-
нести ей поражение. Во многих отношениях главной проблемой для
Меттерниха в 1814 г. была сплоченность Пруссии и России, что по-
зволяло последней действовать более уверенно и давало возмож-
ность беспрепятственного прохода в Центральную Европу. Русско-
прусский альянс грозил Австрии изоляцией и шел вразрез со ст-
ремлением Меттерниха к созданию германского блока, который в
значительной степени лишил бы Францию и Россию влияния в Цент-
ральной Европе. Внутри самого союзного блока природные богатства
Австрии и историческое наследие Габсбургов естественным образом
обеспечивали Вене главенство. В то же время Меттерних предвидел,
что гарантией мира и равновесия в Европе в целом был бы баланс
сил между Францией и Россией3.
Виды австрийцев на будущее имели некоторую поддержку вну-
три прусского правительства. Когда в феврале 1813 г. между Россией
и Пруссией шли переговоры по поводу заключения Калишского до-
говора, сильные разногласия вызывал вопрос о судьбе некогда при-
надлежавших Пруссии территорий в составе герцогства Варшавско-
го. Ближайший советник прусского короля генерал-майор К. Ф. Кне-
зебек разделял опасения высшего генералитета Австрии, связанные с
возможным маршем на Париж и свержением Наполеона4.
Кнезебеку противостояли Г. Л. Блюхер, А. Гнейзенау и Силезская
армия. Их взгляды порой недооценивают, утверждая, что в их основе
лежала лишь жажда мести и стремление к воинской славе. Это неспра-
ведливо. Генерал-квартирмейстер Силезской армии барон К. Мюф-
флинг, невозмутимый штабной офицер, в личном плане был гораздо
ближе к Кнезебеку, чем к Гнейзенау или Блюхеру. Однако он разделял
их мнение, что длительный мир требовал отстранения Наполеона от
579
власти. Мюффлинг полагал, что если бы Наполеон сохранил свои
полномочия, тогда после короткой передышки и перегруппировки сил
он непременно попытался бы перечеркнуть все результаты мирного
урегулирования. Его поддержали бы все ветераны его армии, на тот
момент находившиеся в плену у союзников или в госпиталях. В то же
время, добавлял Мюффлинг, когда Наполеон начал бы наступление,
переправившись через Рейн, российская армия находилась бы за ты-
сячу километров и не смогла прийти на выручку Пруссии5.
В конечном счете политику Пруссии определял Фридрих-
Вильгельм III. Король разделял взгляды Мюффлинга и был удовлет-
ворен соглашением, достигнутым в Калише. Поскольку Фридрих-
Вильгельм недавно прошел через терзания, связанные с принятием
важного решения о поддержке России в феврале 1813 г., он страстно
не желал его пересматривать. В любом случае он доверял Алексан-
дру I и восхищался им. Король также был благодарен российскому
императору за то, что тот не оставил Пруссию на произвол судьбы во
время мирных переговоров в Тильзите и избавил его королевство от
Наполеона в 1813 г. Очень скоро русско-прусскому союзу было суж-
дено стать еще теснее, поскольку старшая дочь прусского короля ста-
ла супругой младшего брата Александра I Николая Павловича, впо-
следствии унаследовавшего российский престол6.
Великобритания стояла несколько в стороне от соперничества,
развернувшегося между континентальными державами. Ее участие в
коалиции, освободившей Германию в 1813 г., ограничивалось пре-
имущественно тем, что она ссужала армии союзников деньгами. Од-
нако к зиме 1813-1814 гг. ситуация изменилась. С освобождением
Германии и приближением момента заключения окончательного ми-
ра, Англия решила быть поближе к центру событий. Континенталь-
ные державы по своему горькому опыту знали, что если Англия и
Франция продолжат войну, то остальные страны в конце концов ока-
жутся в нее втянутыми. Демобилизация армий, восстановление фи-
нансов и международной торговли в этом случае были бы затрудни-
тельны. Таким образом, требовалось подключить Великобританию к
процессу мирного урегулирования, и ее союзники на континенте на-
деялись, что она поможет склонить Францию к миру, вернув ей зна-
чительную часть ее заморских колоний, захваченных Англией в пе-
риод 1793-1814 гг.
В 1813 г. английские представители при дворах трех союзных дер-
жав были не самыми выдающимися дипломатами. Лорд У. Ш. Кат-
карт и сэр Ч. Стюарт были генералами, скорее желавшими принять
участие в боевых действиях, чем вести переговоры. Между тем лорд
Д. Абердин, 28-летний английский посол в Австрии, даже не умел
как следует говорить по-французски и неизбежно оказывался не в
580
состоянии противостоять напору Меттерниха. В одном австрийском
источнике отмечалось, что «из всех трех [послов. - Прим. пер.] лишь
Абердин обладал некоторой склонностью к дипломатии, хотя и не
имел соответствующего опыта. У двух других не было ни склонно-
сти, ни опыта». Союзники направили в Лондон просьбу, чтобы ан-
гличане прислали к ним политического тяжеловеса, который мог бы
провести переговоры. В ответ на это в главный штаб коалиции в ян-
варе 1814 г. прибыл виконт Р. С. Каслри, один из самых способных
министров иностранных дел в истории Великобритании7.
Однако ключевым моментом было то, что Великобритания явля-
лась самым могущественным из четырех союзников. После пораже-
ния в войне за независимость США, Соединенное королевство ока-
залось перед вызовом, брошенным ей военно-морскими силами
Франции, Испании и Голландии. К 1814 г. англичане сумели разгро-
мить флот этих трех держав, на морях установилось господство
военно-морских сил Великобритании. За этим стояли сильнейшие в
мире торговый флот и кораблестроительная промышленность Ан-
глии, в свою очередь основанные на необъятном финансовом и тор-
говом потенциале Соединенного королевства. Шотландия и Ирлан-
дия, исторически служившие потайным входом на территорию Ан-
глии, теперь надежно контролировались из Лондона. Помимо
перечисленных фундаментальных элементов, из которых складыва-
лось могущество Великобритании, нельзя не упомянуть об А. У. Вел-
лингтоне и его солдатах - лучшей армии и лучшем генерале в исто-
рии Англии за два предшествующих столетия. В 1814 г. входившим в
коалицию монархам было известно, что наступление Веллингтона
вглубь территорий южной Франции удерживали маршала Сульта и
свыше 40 тыс. солдат, находившихся под его командованием, вдали
от главного театра военных действий на севере страны. Кроме того,
следует подчеркнуть что логика межгосударственных отношений в
Европе работала на пользу Великобритании. Континентальные
державы-союзницы часто могли негодовать по поводу богатства и
безопасности Англии, однако угроза их ключевым интересам всегда
в большей степени исходила со стороны их непосредственных сосе-
дей, имевших с ними сухопутную границу. Они разделяли привер-
женность Великобритании идее европейского баланса сил, исходя из
соображений собственной безопасности. Однако баланс сил на кон-
тиненте означал, что прочие государства не могли бросить серьезный
вызов английскому морскому и колониальному владычеству8.
Эти реалии сказались на ходе мирных переговоров. Великобрита-
ния настаивала на том, чтобы вопрос о «морских правах», т. е. о меж-
дународном морском праве, не поднимался во время переговоров.
Англичане своего добились, и русских это не обрадовало. Генераль-
581
ный консул России в Лондоне писал, что до самого конца войны ан-
глийский флот продолжал заключать под стражу российские суда и
грузы. Временами у экипажей этих судов действительно имелись
при себе поддельные документы, но в любом случае доказать обрат-
ное подозрительным британским офицерам было чрезвычайно слож-
но. Российское посольство никогда не ставилось в известность о том,
что судно арестовано, и все последующие процедуры велись тайно и
медленно. Даже если англичане в конце концов признавали, что рус-
ские суда действовали в рамках закона, долгие проволочки вызывали
разорительные убытки. Ни извинений, ни компенсации от англичан
ни разу не последовало, а британские офицеры ни разу не были на-
казаны за то, что по ошибке или по злому умыслу задерживали рос-
сийские суда. Однако в 1814 г. перед Россией стояли более приори-
тетные задачи, чем упорядочение морского права, и она была не в том
положении, чтобы вызывать раздражение Лондона9.
Самые важные территориальные приобретения за 1793-1814 гг.,
немыслимые без господства англичан на море, были сделаны Соеди-
ненным королевством в Индии и поэтому не обсуждались в ходе
мирных переговоров. Равным образом была обойдена молчанием
негласно существовавшая торговая империя англичан, заполнявшая
собой вакуум, образовавшийся в результате ухода испанцев из Юж-
ной Америки. Предметом переговоров стали колонии, отбитые ан-
гличанами у Франции и ее союзников, и лондонский кабинет про-
демонстрировал мудрость и умеренность, вернув, например, богатые
территории Восточной Индии голландцам. Однако Англия сохра-
нила за собой Мальту, Кейп-Код и ряд островов в Индийском океа-
не, что усилило ее контроль над морскими путями. Некоторые во-
енные цели Великобритании в Европе были достигнуты уже в дека-
бре 1813 г. Например, была освобождена Испания. Одной из
нерешенных приоритетных задач являлось сохранение бельгийско-
го побережья в дружественных Англии руках. Без этого, писал
Р. С. Каслри, английский флот будет вынужден находиться в состоя-
нии постоянной боевой готовности. Однако ни одна европейская
держава, за исключением Франции, не препятствовала Англии в
этом, и в то самое время, когда Каслри писал приведенные выше
строчки, восстание голландцев против Наполеона обещало решить
бельгийскую проблему приемлемым для лондонского кабинета об-
разом. В этих условиях Великобритания была в состоянии сохра-
нить баланс сил между союзниками, помогая улаживать их споры и
борясь против тех из них, чья мощь или притязания начинали пред-
ставлять угрозу ее интересам10.
В 1814 г. большая часть этой «борьбы» была направлена против
России, отчасти потому, что она являлась самой могущественной
582
континентальной державой в составе коалиции, а также потому, что
цели и образ действий Александра I порой казались англичанам не-
ясными и даже вызывали у них опасения. Александр I оказывал еще
большее влияние на внешнеполитический курс своей страны, чем
это делал Меттерних у себя дома. Если Меттерних направлял поли-
тику Австрии на том основании, что его монарх и, несомненно, ав-
стрийская элита в целом разделяли взгляды Меттерниха и верили в
то, что он способен отстоять их интересы, то Александр I руководил
политикой России потому, что был самодержцем. Вовсе не выражая
единодушный взгляд правящих кругов России, по ряду ключевых
вопросов император оказывался в значительном меньшинстве.
С точки зрения многих советников Александра I, проблема за-
ключалась в том, что истощенная Россия растрачивала свои богат-
ства и солдат для решения проблем, которые далеко отстояли от ко-
ренных интересов империи. А. И. Чернышев был не просто очень
лояльным, но и превосходным подданным. Но даже он в ноябре 1813 г.
писал, что «Россия больше, чем все прочие союзные державы, нужда-
ется в скорейшем мире: она давно уже лишена всякой торговли, ей
нужно привести в порядок финансы <...> лучшие русские провинции
опустошены и требуют безотлагательной помощи. Только окончание
войны залечит все эти раны»11.
Очень немногие советники Александра I не согласились бы с
этим. Адмирал А. С. Шишков ранее выступал против того, чтобы пе-
реправляться через Неман на территорию Германии. Идея перепра-
виться через Рейн во Францию довела его практически до истери-
ки. Министр финансов Д. А. Гурьев предупреждал, что еще один год
войны грозит государству банкротством. М. И. Кутузов скончался,
Н. П. Румянцев был изолирован, но их призыв подхватил А. А. Жо-
мини, который напоминал российскому императору, что граница по
Рейну удерживается могущественной Францией, а побережье Бель-
гии представляет исключительную важность для российских интере-
сов, поскольку лишь отсюда было возможно сдерживать «грозную
мощь Великобритании». Представители российского высшего гене-
ралитета в Силезской армии придерживались той же линии, что и
Г. Л. Блюхер. Будучи эмигрантом-роялистом, А. Ф. Ланжерон имел
личные причины на то, чтобы добиваться свержения Наполеона с
престола, однако и Ф. В. Остен-Сакен привел в ужас собравшихся в
Нанси сановников, отчаявшихся сидеть между двух стульев, и при-
звал их поднять вместе с ним бокал за «смерть и уничтожение тира-
на, который так долго был бичом французского народа и чумой для
Европы». С другой стороны, в штабе самого Александра I многие его
ближайшие советники были гораздо более осторожны и склонялись
в сторону компромиссного мира12.
583
К. В. Нессельроде развеял опасения своего тестя, российского ми-
нистра финансов, высказав мысли, которые, несомненно, одобрил бы
Александр I: «Войска получают продовольствие и почти все обмун-
дирование за счет тех стран, где ведутся военные действия; конвен-
ции с Пруссией и Австрией очень выгодны для нас, мы пользуемся
всеми доходами с герцогства Варшавского, и для меня непостижимо,
отчего война оказывается столь обременительной». С другой сторо-
ны, главный помощник Александра I по дипломатическим вопросам
был не согласен с императором по двум ключевым проблемам, кото-
рые имели первостепенное значение не только для российского им-
ператора, но и для отношений России с союзниками. Таковыми явля-
лись судьба Польши и вопрос о том, следовало ли идти на Париж и
искать способы свергнуть Наполеона. Хотя К. В. Нессельроде знал,
что его совет придется Александру I не по душе, он продемонстриро-
вал моральное мужество, продолжая отстаивать то, что, по его мне-
нию, отвечало истинным интересам государства13.
Нессельроде представил Александру I свою главную записку по
польским делам еще в январе 1813 г. В ней утверждалось, что уми-
ротворение Польши посредством создания автономного польского
королевства не сильно укрепит положение России и будет иметь
роковые последствия. Подобный шаг одновременно отдалит вен-
ский кабинет и приведет в ярость патриотически настроенную часть
русского общества, которая полагала, что своим недавним поведе-
нием по отношению к России поляки не заслужили каких бы то ни
было уступок. В более отдаленной перспективе самодержавному
правителю России будет чрезвычайно трудно одновременно выпол-
нять функции конституционного короля Польши. Поскольку ничто
и никогда не смогло бы отнять у польской элиты надежду на обре-
тение независимости, конечным результатом включения герцогства
Варшавского в состав империи могла стать утрата губерний, в кото-
рых преобладало польское население и которые на тот момент яв-
лялись частью западных приграничных территорий Российской
империи14.
К зиме 1813 г. взгляды К. В. Нессельроде остались без измене-
ний. В то же время он давал Александру I неприятный совет каса-
тельно переговоров с Наполеоном. Нессельроде писал, что коали-
ция выполнила свои военные задачи. Теперь представилась воз-
можность заключить мир, вследствие которого «Ваше Величество
получите возможность спокойно трудиться на благо своих поддан-
ных, залечить нанесенные войной глубокие раны, установить вы-
годную линию западных границ империи, оказывать на другие пра-
вительства благотворное и согласное со справедливостью влияние,
основанное на памяти об оказанных им Вами услугах». В отличие от
584
данной определенности, «невозможно было ручаться за послед-
ствия продолжения войны ради удовлетворения чрезмерных при-
тязаний»15.
Взгляды, обнаруженные К. В. Нессельроде, подорвали веру Алек-
сандру I в него. Графиня Нессельроде писала мужу, что он слишком
близок к Меттерниху - как в личном плане, так и по убеждениям.
Частные письма самого Нессельроде демонстрируют с трудом пода-
вляемое разочарование императором. В начале 1814 г. подобное чув-
ство разочарования испытывали многие ключевые фигуры в лагере
коалиции. Александр I казался им не просто властным человеком:
они считали, что порой он движим сугубо личными и мелочными со-
ображениями. В одном из своих первых докладов английскому
премьер-министру из ставки коалиции лорд Р. С. Каслри писал: «...я
полагаю, что величайшая опасность в настоящий момент заключает-
ся в той рыцарственной тональности, в которой император Алек-
сандр склонен продолжать войну. Он испытывает личное чувство по
отношению к Парижу, отличное от всех политических и военных
комбинаций. Он, кажется, ищет случая войти вместе со своей вели-
колепной гвардией в неприятельскую столицу, - возможно, для того,
чтобы в силу свойственных ему милосердия и снисходительности
явить тем самым контраст» по отношению к уничтожению Москвы16.
Замечания Каслри отличались проницательностью. В 1814 г. Алек-
сандр I часто позволял себе действовать под влиянием личных и даже
мелочных соображений, которые имели мало общего с интересами
России. Свою роль победителя и мироносца он видел как личный
апофеоз. Он также помнил, что в 1812 г. ему пришлось в одиночку
...противостоять неуязвимому, как тогда казалось, противнику, чья
огромная армия включала мощные воинские контингента австрий-
цев и пруссаков. В следующем году он много рисковал и выказал
большое умение и терпение, сумев привлечь в ряды победоносной
коалиции сначала Пруссию, а затем и Австрию. К февралю 1814 г.
Александр чувствовал, что в награду за свои усилия он получил лишь
незаслуженно сильное недоверие и критицизм со стороны не только
союзников, но и многих своих советников. Человеку всегда сложно
справиться с экзальтацией в сочетании с задетыми чувствами. Еще
более запутанной ситуацию делало то обстоятельство, что взгляды
Александра I на международные отношения никогда не ограничива-
лись сферой сугубо «реальной политики». Его давние идеалистиче-
ские представления о международном взаимодействии теперь испы-
тали влияние христианских убеждений, которые незадолго до этого
открыл для себя российский император и которые приводили в заме-
шательство остальные державы, в сфере внешней политики руковод-
ствовавшиеся принципом утилитарного прагматизма17.
585
Однако главное - это не просто понять чувства Александра I, не-
обходимо признать, что основное содержание его политики было ра-
циональным и во многих случаях более правильным, чем утвержда-
ли его критики. Делом огромной важности для Российской империи
было примирить устремления поляков с соображениями безопасно-
сти России. Попытка, предпринятая Александром I в этом направле-
нии, отличалась великодушием и изобретательностью. В конечном
счете она окончилась неудачей, но та же участь была уготована и
всем последующим стараниям России вырваться из этого круга. Бо-
лее того, российский император поступил мудро, решив до оконча-
ния войны не раскрывать свои карты раньше времени и откладывал
обсуждение польского вопроса, хотя это и создавало неопределен-
ность и вызывало подозрения. Любые попытки действовать иным
образом непременно привели бы к развалу коалиции.
Конечно, Александр I понимал суть аргумента, который приводи-
ли некоторые его советники, и который состоял в том, что сохране-
ние мощной Франции необходимо для сдерживания амбиций Вели-
кобритании. В какой-то мере это соображение отчасти объясняло ту
политику, которой Россия придерживалась в Тильзите и в последую-
щие годы. Н. П. Румянцев хотел использовать Наполеона в борьбе
против Англии, равно как Меттерних надеялся с помощью Наполео-
на уравновесить мощь России. Однако ключевым моментом явля-
лось чрезвычайное могущество Франции, а Наполеон был чересчур
честолюбив для того, чтобы австрийцы или русские могли без риска
использовать его в собственных интересах. Подобные попытки про-
сто обрекли бы Европу еще на годы вооруженных столкновений и
нестабильности. Интуиция верно подсказывала Александру I, что
Наполеон никогда не отнесется почтительно к соглашению, прием-
лемому для союзников, и что продолжительный мир может быть за-
ключен только в Париже. В свержение Наполеона Александр внес
вклад больший, чем любая другая отдельно взятая личность. Если бы
главенство в коалиции по-прежнему принадлежало К. Меттерниху и
К. Ф. Шварценбергу, очень возможно, что кампания 1814 г. заверши-
лась бы тем, что Наполеон сохранил власть, союзники остались за
Рейном, а Европа была бы обречена на нескончаемые конфликты и
хаос. В день, когда Париж наконец капитулировал, сэр Ч. Стюарт,
единокровный брат Р. С. Каслри, писал, что «было бы несправедли-
во» не отдать должное Александру как человеку, который привел со-
юзников к победе и тем самым «справедливо заслуживает звания
освободителя человечества»18.
Однако в начале ноября 1813 г., когда союзники дошли до Франк-
фурта и встали лагерем на Рейне, все еще казалось, что до Парижа
очень далеко. Во Франкфурте лидеры коалиции согласовали общую
586
политическую и военную стратегию. Они собирались предложить
Наполеону мир на очень умеренных условиях. Даже Меттерних
признавался одному из своих подчиненных, что вероятность того,
что французский император отвергнет эти условия, велика. Но пред-
ложение о заключении мира должно было прояснить цели союзни-
ков и дать им возможность продемонстрировать французскому на-
роду непримиримость Наполеона. На протяжении кампании 1814 г.
ключевой элемент тактики коалиции состоял в том, чтобы подчер-
кнуть, что она воюет против ненасытных амбиций Наполеона, а не
против Франции, ее законных интересов и национальной гордости.
Союзники боялись, что Наполеону удастся мобилизовать и обра-
тить против них «вооруженную нацию», как это уже делали его
предшественники-республиканцы в 1792-1794 гг. Напротив, если
бы у них получилось отделить Наполеона от французского народа,
это могло либо усилить давление на него, целью которого было бы
заключение мира, либо способствовать установлению во Франции
альтернативного режима, с которым союзники могли бы вести пере-
говоры19.
Для достижения своей цели союзники прежде всего полагались
на военные средства. Имея перед глазами пример того, как Наполеон
использовал зиму 1812-1813 гг. для восстановления сил после ката-
строфы, постигшей его в России, и создания новой армии, союзники
твердо решили не давать ему второй такой возможности. Поэтому
они планировали полномасштабное зимнее вторжение во Францию.
Если кто из лидеров коалиции и сомневался в необходимости данно-
го шага, их сомнения вскоре развеялись, когда из Парижа поступили
известия, что к 15 ноября Наполеон собрал под своими знаменами
еще 300 тыс. солдат, помимо тех 280 тыс. новобранцев, призыв кото-
рых уже был объявлен осенью 1813 г. Ответом коалиции на это стала
звучная декларация, обращенная к французскому народу. В ней гово-
рилось следующее:
«Французское правительство объявило о наборе 300 тыс. чело-
век в армию. Приведенные ею доводы в оправдание этого шага явля-
ются провокацией против союзных держав <...> союзные державы
ведут войну не с Францией <...>, а против господства, которое импе-
ратор Наполеон уже слишком долго распространяет за пределы сво-
ей империи к несчастью для Европы и Франции <...> Монархи со-
юзных держав желают видеть Францию сильной, великой и процве-
тающей, так как сильная и великая Франция является одной из
фундаментальных основ всего европейского порядка <...> Но сами
союзные державы желают жить свободно, счастливо и мирно. Они
хотят такого мира, который вследствие мудрого распределения власти
587
и устойчивого равновесия предохранил бы их народы от неисчисли-
мых бедствий, обрушивающихся на Европу в течение двадцати лет»20.
Выработанные коалицией условия мира были переданы Наполео-
ну графом H. M. Сент-Эньяном, французским дипломатом и едино-
кровным братом А. Коленкура, которого союзники захватили в плен
во время преследования французской армии после битвы под Лейп-
цигом. 29 октября Меттерних и Александр I согласовали между со-
бой эти условия. Теперь же, 10 ноября Сент-Эньян записал их в при-
сутствии самого К. Меттерниха, К. В. Нессельроде и лорда Д. Абер-
дина. Франции предлагалось вернуться к своим «естественным
границам», проходившим по Рейну, Альпам и Пиренеям. Это сохра-
нило бы за ней Антверпен и бельгийское побережье, то есть именно
те территории, которые Англия намеревалась отторгнуть от Фран-
ции. Она должна была отречься от всех своих суверенных прав на
земли, находящиеся вне этих границ, но не от влияния, которое
Франция как великая держава естественным образом оказывала на
своих более слабых соседей. Хотя Наполеон переставал быть коро-
лем Италии, предложение коалиции не исключало полностью воз-
можности, что тогдашний вице-король Эжен де Богарне может сме-
нить его в этом качестве. Еще более поразительным было то, что
предложение включало в себя обещание, что Англия пойдет на боль-
шие жертвы во имя мира: это подразумевало возвращение Франции
многих утраченных ею колоний и признание англичанами принципа
«свободы торговли и навигации». Хотя сама по себе эта формулиров-
ка была расплывчатой, она означала, что на мирной конференции бу-
дет полностью обсуждаться вопрос о «морских правах», что было
анафемой для британского правительства21.
Даже К. Меттерних мог пойти на попятную, если бы Наполеон
сразу согласился на эти условия, которые сильно ограничивали вли-
яние Австрии в Италии. Ни Россия, ни Великобритания в действи-
тельности не подписали бы мирный договор на этих условиях. Тем
не менее, если Александр I и согласился на рассмотренные выше
условия, то сделал он это отчасти потому, что подобно Меттерниху
ожидал, что Наполеон их отвергнет. Еще с лета 1812 г. Александр в
глубине души полагал, что устойчивый мир мог быть подписан толь-
ко в Париже, и, если выдалась бы такая возможность, не с Наполео-
ном, а с другим правителем Франции. Однако, если бы он поставил
эту задачу в качестве цели войны, это могло отпугнуть его союзни-
ков, поэтому Александр был очень осторожен и держал свое мнение
при себе. Даже в ноябре 1813 г. разговоры о походе на Париж и свер-
жении Наполеона были преждевременны и опасны, особенно если их
мог услышать К. Меттерних. Для Александра ключевым моментом
588
являлось то, что военные операции следовало проводить в полную
силу. Он всегда считал, что окончательный вариант мирного урегу-
лирования будет и должен определяться успехами на полях сраже-
ний. Что касается Д. Абердина, то он, несомненно, боялся противо-
стоять в одиночку единодушному мнению коалиции. К тому же он
был грудным ребенком в сравнении со столь могущественными и
тонкими дипломатами, каковыми являлись К. Меттерних и Алек-
сандр I22.
На самом деле союзники вскоре начали разбавлять свое предло-
жение. Манифест 1 декабря, обращенный к французскому народу,
сулил Франции не естественные границы, но «такую территорию,
которой Франция никогда не имела при королях, ибо храбрый народ
не утрачивает своего положения вследствие поражений, понесенных
им в ходе упорной и кровопролитной войны, в которой он сражается
со свойственным ему бесстрашием». Отчасти эта подмена отражала
опасения лондонского кабинета относительно того, на что дал свое
согласие К. Абердин. В дополнение к этому, однако, следует указать
на то что изначальная убежденность Александра I в том, что военные
и политические события будут определять условия мира, оказыва-
лась верной23.
Когда армии союзников подошли к голландской границе, в Ни-
дерландах вспыхнуло восстание. События следовали по сценарию,
очень похожему на тот, по которому развивалось восстание в Гамбур-
ге и северной Германии весной 1813 г. Подобно гражданам Гамбурга,
голландцы были разорены экономической политикой Наполеона и
жаждали освобождения. Авангард коалиции под командованием
А. X. Бенкендорфа, выделенный из армейского корпуса Ф. Ф. Вин-
цингероде, устремился через Нидерланды на помощь восставшим и
на защиту Амстердама. Его пехотинцы - 2-й егерский и Тульский пе-
хотный полки - прошли 60 км менее чем за полутора суток. В отряд
Бенкендорфа входил также полк башкир, которые причудливо и не-
правдоподобно смотрелись в роли освободителей буржуазной Гол-
ландии. Крошечные силы А. X. Бенкендорфа, насчитывавшие менее
2 тыс. бойцов, затем обороняли Бреду против контрнаступления
французов. В самой ранней французской работе по истории этой
кампании дань уважения отдавалась Бенкендорфу: отмечались его
отвага и предприимчивость даже при организации обороны, не гово-
ря уже о наступательных действиях24.
В отличие от событий, произошедших за год до этого под Гамбур-
гом, теперь в распоряжении коалиции имелись крупные скопления
регулярных войск, которые могли быть использованы для поддержки
казаков и усиления восстания. Прусский корпус Ф. В. Бюлова вошел
на территорию Нидерландов и в течение нескольких недель очистил
589
от неприятеля большую часть Нидерландов. Помимо сильного поли-
тического влияния, завоевание Нидерландов имело важные военные
последствия для вторжения коалиции во Францию. Оно открывало
союзным армиям, действовавшим в окрестностях Парижа, возмож-
ность использовать линию снабжения, проложенную через богатую и
не тронутую войной сельскую местность, к побережью. Захват этих
территорий также убедил Наполеона в том, что наступление союзни-
ков зимой 1813-1814 гг. начнется в Нидерландах. В результате он пе-
реместил лучшие части своих скудных резервов на север25.
Тем временем руководители коалиции планировали наступать че-
рез Рейн, но сильно южнее. Г. Л. Блюхер и А. Гнейзенау предлагали
атаковать незамедлительно, пока наполеоновская армия была мало-
численна и дезорганизована. Прусские историки впоследствии под-
держали эту стратегию. Но и армии союзников к осенней кампании
были также истощены, страдали от голода и были недоукомплекто-
ваны. Им также требовалось время для отдыха и реорганизации, а
также для сооружения дорог, складов боеприпасов и госпиталей у се-
бя в тылу. За семь недель, в течение которых они стояли на Рейне,
союзники фактически сумели подвести лучше обученные и более
многочисленные подкрепления, чем Наполеон. Когда в конце года
они двинулись в наступление, они легко овладели восточными райо-
нами Франции и все еще имели весомое численное превосходство
над силами Наполеона. Трудности, возникшие на более поздних эта-
пах кампании, были мало связаны с численностью войск, их главной
причиной было плохое руководство, а также влияние на ход военных
операций политических соображений26.
9 ноября М. Б. Барклай де Толли отправил императору свой ра-
порт о состоянии российской армии к концу осенней кампании. Он
заметил, что «при всех, однако, громких успехах кампании нынеш-
ней признаться надобно, что <...> она стоит нам половины армии!»
В некоторых боевых подразделениях количество выбывших было го-
раздо больше. «Кавалерия графа Витгенштейна не имеет и четвертой
части того, с чем она выступила из Силезии» в конце августа. Из пя-
ти армейских корпусов первой линии только два все еще были пол-
ностью боеспособны и выглядели как регулярные части. Таковыми
были лейб-гвардия и гренадеры резервного армейского корпуса под
командованием великого князя Константина Павловича и армей-
ский корпус Ф. Ф. Винцингероде в составе Северной армии, «кои
менее других употребляемы были в дело и, следовательно, менее дру-
гих потерпели». Многим боевым единицам трех других армейских
корпусов (П. X. Витгенштейна, А. Ф. Лацжерона и Ф. В. Остен-
Сакена) грозило «совершенное расстройство», если не принять сроч-
ных мер. «В амуниции и особливо в сапогах, рубахах и одежде, сол-
590
даты терпят крайнюю нужду». В некоторых полках в строю остава-
лось не более сотни солдат. Потери среди офицеров за время осенней
кампании были высоки и «недостаток штаб- и обер-офицеров при-
чиною, что и сии малые остатки не могут быть приведены в надлежа-
щий порядок». Множество других источников, включая полковые
отчеты и рапорты Г. Л. Блюхера Александру I, подтверждают, что на-
рисованная М. Б. Барклаем картина была верна, и подчеркивают
острую необходимость перерыва в военных действиях, чтобы войска
могли восполнить свои ряды, дать солдатам отдохнуть и пополнить
боеприпасы, продовольствие и снаряжение27.
За семь недель, в течение которых российская армия оставалась
на Рейне, ситуация коренным образом изменилась. В полки верну-
лись солдаты, отбившиеся от них ранее, а также вышедшие из госпи-
талей. Боевые подразделения, отправленные в тыл на время осенней
кампании, были выдвинуты на передовую. Корпус князя А. Г. Щер-
батова, например, прибыл из Берлина для усиления войск
Ф. В. Остен-Сакена. Кроме того, подоспела новая волна подкрепле-
ний из резервной армии Д. И. Лобанова-Ростовского. В результате,
как это уже было во время летнего перемирия 1813 г., российская ар-
мия вошла в кампанию 1814 г. посвежевшей и полной сил. В течение
семи недель стояния на Рейне Ланжерон и Остен-Сакен получили от
Лобанова-Ростовского 25-тысячное подкрепление, а Витгенштейн и
великий князь Константин Павлович - 16-тысячное. В целом полки
регулярной армейской кавалерии пополнились 63 резервными эска-
дронами, или 12 тыс. всадниками, еще какая-то их часть находилась
в пути. Ланжерон и Остен-Сакен прибыли на Рейн, имея при себе
менее 30 тыс. солдат. К началу кампании 1814 г. они располагали 60-
тысячным войском28.
Подкрепления обычно подходили в стройном порядке и были хо-
рошо обучены. Как обычно, лучше всех была обучена кавалерия. Ге-
нерал Н. И. Депрерадович 18 ноября провел смотр резервного эска-
дрона, прибывшего для усиления кавалергардов, и докладывал, что
«оный в совершенной исправности: люди хорошо выправлены, а ло-
шади в хорошем теле». Витгенштейн также докладывал, что резерв-
ные подразделения, поступившие в его армейский корпус, находи-
лись в превосходном состоянии. В отличие от первой волны подкре-
плений Лобанова-Ростовского весной 1813 г., на этот раз войска
прибыли в полном составе, потеряв очень малую часть личного сос-
тава больными и отставшими. Конечно, между маршем в условиях
немецкой осени и белорусской зимы была большая разница, однако
указанный контраст также явился отражением того факта, что соз-
данная Е. Ф. Канкриным система управления военными дорогами,
госпиталями и складами в тылу армии работала хорошо29.
591
В каком-то смысле движение подкреплений было слишком успеш-
ным. Как и весной, лишь три четверти личного состава резервных рот
имели ружья. Поскольку очень немногие выбыли во время марша, не-
которые солдаты в армейском корпусе Остен-Сакена фактически по-
лучили ружья лишь тогда, когда в начале января 1814 г. были захваче-
ны крупные французские склады. Получить снаряжение также было
проблемой. У Александра I чуть не началась истерика, когда его лю-
бимые гвардейцы предстали перед его взором с егерскими перевязя-
ми и патронными сумками. Со всех сторон доносились сообщения о
жалком состоянии рекрутского обмундирования, которое к тому мо-
менту часто было изорвано в клочья. В 1814 г. многие полки тяжелой
пехоты имели странный вид, будучи одетыми в захваченные фран-
цузские мундиры. Действительно, новое обмундирование для полков
порой заказывалось в Германии, Польше и Богемии, но скорость на-
ступления армии была такова, что изготовленное обмундирование
оказывалось в глубоком тылу. Согласно разработанному ранее плану,
офицеры, которые привели подразделения Лобанова-Ростовского в
расположение Полевой армии, должны были вернуться в Польшу,
чтобы продолжить там обучение новых рекрутов. На самом деле, од-
нако, тяжелая пехота испытывала столь сильную нехватку офицер-
ского состава, что некоторым из офицеров Лобанова пришлось
остаться за Рейном и принять участие в кампании 1814 г.30
Тем временем пруссаки и австрийцы также отдыхали и пополня-
ли свои войска новыми подкреплениями. Не меньшее значение имел
тот факт, что союзники проводили мобилизацию ресурсов покорен-
ной Германии, чтобы обеспечить себя всем необходимым на время
новой кампании против Наполеона. Эта задача была возложена на
так называемое Центральное управление во главе с бароном Г. Штей-
ном, которое было создано еще в марте 1813 г. для управления терри-
ториями, захваченными войсками коалиции. Поначалу Штейн рас-
сматривал Центральное управление не просто как инструмент моби-
лизации ресурсов Германии на благо коалиции, но и как средство
создания основ послевоенного государственного устройства Герма-
нии, в котором верховная власть правящих князей ограничивалась
бы федеральными институтами и выборными законодательными ор-
ганами. Этот план был неприемлем как для Меттерниха, так и для
правителей бывшего Рейнского союза, которые предприняли со-
вместные усилия для его роспуска. Историки уделяли много внима-
ния этой битве, которая развернулась в политических кулуарах, и в
которой Александр I не пытался бросить вызов Меттерниху.
Цена, щедро заплаченная германскими князьями за сохранение
своей независимости, стала вкладом в военно-экономическую дея-
тельность коалиции. В этом вопросе К. Меттерних был столь же
592
тверд, что и Г. Штейн. В договорах, заключенных с союзниками, не-
мецкие князья давали торжественное обещание предоставить союз-
никам такое же количество тяжелой пехоты, которое от них ранее по-
лучил Наполеон, и такое же количество ландвера. Они также сдела-
ли денежный взнос в размере годового дохода государства, хотя,
конечно, вносили сумму постепенно и не только наличными деньга-
ми. В конечном счете Баварский и Вюртембергский корпуса сража-
лись в составе армии К. Ф. Шварценберга, и было образовано еще
пять немецких корпусов. Некоторые из них получили задание дер-
жать в осаде французские крепости и охранять базы и линии комму-
никаций союзников. Это высвободило большое количество тяжелой
российской и прусской пехоты, позволило им двинуться на Париж и
приять участие в борьбе против Наполеона в феврале - марте 1814 г.
Без этих подкреплений коалиция практически наверняка проиграла
бы кампанию31.
Многим лидерам и генералам коалиции идея похода на Париж и
свержения Наполеона казалась очень рискованной. На протяжении
многих столетий Франция была самой могущественной европейской
державой. Ни одна иноземная армия не захватывала Париж с 1415 г.
Как вспоминал М. И. Кутузов в ноябре 1812 г., за век до этого в конце
войны за испанское наследство Франция противостояла большин-
ству европейских государств, во главе армий которых стояли два ве-
личайших генерала в истории - принц Евгений Савойский и герцог
Д. Мальборо. После шести лет поражений на горизонте замаячила
перспектива полного поражения, но и тогда Франция сумела моби-
лизовать ресурсы, чтобы отбить вторжение и держать Европу в стра-
хе. То же самое Франция проделала в 1792-1794 гг., хотя казавшийся
хаотическим республиканский режим противостоял тогда не только
всей Европе, но и участвовал в гражданской войне внутри страны.
Если бы вторжение коалиции вызвало у французов всплеск нацио-
нального чувства и массовое сопротивление, сколь угодно огромная
армия не смогла бы удержать в подчинении такую большую страну и
ее население. Кроме того, восточные рубежи Франции были защище-
ны несколькими линиями обороны, проходившими вдоль рек (не
только Рейна, но и Мозеля, Мааса и Марны) и гор Вогезов. Есте-
ственная защита дополнялась самой плотной в мире и дорогостоя-
щей цепочкой крепостей, призванной блокировать наступление, от-
влечь внимание и истощить силы захватчика, намеревавшегося вос-
пользоваться дорогами, которые вели от восточной границы к
внутренним районам Франции. Помимо всего перечисленного, нель-
зя забывать о том, что вторжение коалиции было намечено на зиму32.
Зимняя кампания была жизненно необходима союзникам, если
они собирались воспрепятствовать Наполеону провести мобилиза-
593
цию людей и ресурсов. Она являлась гарантией того, что француз-
ский император не будет иметь в своем распоряжении достаточное
число обученных солдат, чтобы одновременно обеспечить гарнизона-
ми крепости и выставить крупную полевую армию. С другой сторо-
ны, зимняя кампания имела серьезные последствия для снабжения и
передвижений коалиционной армии, а также с точки зрения ее влия-
ния на гражданское население. Наиболее объемистой поклажей в
каждой армии был фураж для лошадей. Любая армия могла перевоз-
ить лишь небольшую часть этого фуража в сопровождавших ее по-
возках. Зимой на полях не было травы. Поэтому большую часть фу-
ража пришлось бы реквизировать у местного населения. То же самое
касалось значительной части продовольствия для солдат. Чем боль-
ше был армейский обоз, тем более неповоротливой становилась ар-
мия, особенно в зимнее время, когда многие боковые дороги станови-
лись непроходимыми. В войне против Наполеона недостаточная мо-
бильность могла привести к роковым последствиям.
Однако реквизиция запасов продовольствия на местах могла
пройти успешно только в том случае, если местные власти оказали
бы содействие в проведении реквизиций, а население этому не пре-
пятствовало. Пока войска коалиции находились в движении, были
разбросаны на относительно большом пространстве и производили
впечатление побеждающей стороны, взаимодействие с местным на-
селением казалось вероятным. Как только армиям потребовалось бы
сконцентрироваться для сражения, их положение становилось более
проблематичным, особенно если бы они оставались на одном месте, а
Наполеону удалось бы взять над ними верх. Ничто не могло с боль-
шей вероятностью возбудить народное сопротивление и помочь На-
полеону, как многочисленная неприятельская армия, существующая
за счет реквизиций, особенно тогда, когда в ее рядах начался бы го-
лод, и упала дисциплина. Вполне вероятно, что в тот момент могли
быть не услышаны призывы лидеров коалиции к хорошему поведе-
нию и христианскому воздержанию, которые они обращали к своим
солдатам. В результате легко мог образоваться порочный круг граж-
данского сопротивления и военной жестокости, а крупные воинские
подразделения были бы вынуждены заходить дальше, чем обычно в
поисках укрытых запасов продовольствия. М. Б. Барклай де Толли
предсказывал возникновение многих из перечисленных проблем, но
на самом деле они были очевидны даже полуграмотному генералу33.
Чтобы свести некоторые из этих трудностей к минимуму и, в част-
ности, обойти по флангу пояс французских крепостей, союзники ре-
шили, что главный их удар должен быть нанесен через территорию
Швейцарии. Оттуда они ударили бы на северо-запад в направлении
плато Лангр. Закрепившись на Лангре, они могли выбрать подходя-
594
щий момент для наступления на Париж. Александр I изложил все
преимущества этого плана в своем письме к Бернадоту от 10 ноября.
В этом письме он утверждал, что предложил свой план австрийцам и
пруссакам, и что те его приняли. Однако впоследствии Александр I
изменил свое мнение и заявил, что союзникам следует уважать ней-
тралитет Швейцарии. Представляется, что он сделал это по просьбе
А. А. Жомини и своего бывшего воспитателя Ф. С. Лагарпа, которые
были гражданами Швейцарии. Поначалу казалось, что австрийцы
готовы уступить, но затем все равно вторглись в страну, ссылаясь на
поддержку, которую их действия получили со стороны военной и по-
литической элиты Швейцарии. Александр I был взбешен тем, что его
одурачили, а затем пришел в еще большее раздражение, когда ав-
стрийцы начали вмешиваться во внутренние дела Швейцарии с кон-
сервативных позиций. На самом деле в этой ситуации не прав был в
основном Александр. Поскольку швейцарское правительство позво-
лило Франции ввести войска на ее территорию и вербовать здесь
солдат, нейтралитет страны был мистификацией. Возможно, как
утверждает лучший прусский историк этой кампании, план коали-
ции в любом случае имел изъяны, но как только он был принят, ав-
стрийцы имели все основания противиться внесению в него измене-
ний. Кроме того, внутренние дела Швейцарии не имели для России
никакого значения, и российский император позволил чисто личным
соображениям вмешаться в выработку стратегии и нарушить спло-
ченность коалиции34.
В конце концов не только австрийцы, но и русская лейб-гвардия
переправилась через Рейн у Базеля и прошла маршем часть Швей-
царии. Их переправа через столь крупную реку была отложена до
1 января по русскому календарю с тем, чтобы этот день пришелся на
годовщину переправы российской армии через Неман и начала кам-
пании по освобождению Европы. В глазах некоторых иностранных
обозревателей это являлось еще одним примером того, что Алек-
сандр вмешивался в ход военных операций, руководствуясь второ-
степенными, личными мотивами, хотя в действительности эта за-
держка не принесла вреда.
Других людей, наблюдавших за маршем русской лейб-гвардии во
время переправы через Рейн, посещали более серьезные мысли. Сэр
Ч. Стюарт писал:
«Ни одно описание не может дать преувеличенную картину того
безупречного состояния, в котором находились эти войска; их внеш-
ний вид и снаряжение были превосходны, и если принять во внима-
ние, что им довелось вынести, и представить себе, что русские, неко-
торые из которых пришли из Татарии, граничащей с Китайской импе-
рией, преодолели просторы России и за несколько коротких месяцев
595
прошли путь от Москвы и переправились через Рейн, - диву даешься
и испытываешь трепет перед политической мощью этой колоссаль-
ной державы. Состояние, в котором пребывала русская кавалерия,
подтверждало ту высочайшую репутацию, которой пользовался этот
род российских войск; и русская артиллерия была превосходна».
Однако восхищение у Ч. Стюарта сочеталось с тревогой, и следу-
ющее его высказывание многое говорит о коалиции: «При виде рус-
ской лейб-гвардии в тот день я не мог мысленно не возвращаться к
тем сильным впечатлениям, которые возникли у меня в связи с этой
чрезмерно разросшейся империей <...> вся система политических
взаимоотношений в Европе должна, в качестве своего основополага-
ющего принципа и характерной черты, принять за аксиому необхо-
димость установления предела этой грозной и покушающейся на чу-
жие права силе»35.
Из Базеля коалиционная армия направилась в Лангр. Лорд Бур-
геш, английский военный представитель в ставке К. Ф. Шварценбер-
га, не был впечатлен руководящими действиями фельдмаршала.
«Ничто так ярко не подчеркивало осторожность, заметную во вре-
мя вторжения во Францию, чем перемещения армий коалиции bjot
момент. Целью союзников было обосноваться на Лангре у прямой
дороги, в пяти днях пути от Базеля. В конце октября ни один фран-
цузский солдат не встал бы у них на пути, если бы они двинулись в
этом направлении; тем не менее коалиция прибегла ко всевозмож-
ным научным маневрам - сложным маршам, обходу позиций по
флангам, постепенному преодолению всех встречавшихся у нее на
пути препятствий в виде рек и гряд холмов; поэтому вместо того,
чтобы оказаться на позиции 26 или 27 декабря, войска коалиции за-
няли ее только 17 января»36.
П. П. Пущин, служивший в лейб-гвардии Семеновского полка, во
время марша на Лангр сделал в своем дневнике запись, что дороги
были ужасны, свирепствовала непогода, а местное французское насе-
ление было очень бедным. Поскольку Франция всегда представля-
лись русским офицерам вершиной европейской цивилизации, многие
из них были также очень удивлены той бедностью, с которой им до-
велось столкнуться. В дневниках этих офицеров отражен яркий кон-
траст между бедностью французов и тем материальным благополучи-
ем в Саксонии и Силезии, которое вызывало столь сильное восхище-
ние у авторов дневников. Поначалу французы показались им
запуганными и апатичными, так как не выказывали энтузиазма ни в
защиту Наполеона, ни в поддержку Бурбонов. Вторжение огромной
армии было неизбежно сопряжено с разрушениями и грабежами.
Офицер лейб-гвардии Драгунского полка вспоминал, что у его солдат
596
был безошибочный нюх, когда дело касалось поиска спрятанных со-
кровищ в замках, в которых они квартировали. В конечном счете пол-
ковнику Драгунского полка удалось разыскать большую часть награ-
бленного и вернуть его владельцам. Там, где даже гвардейцы предава-
лись грабежам, что уж говорить о казаках, а большинство казачьих
офицеров были менее щепетильны, чем полковник лейб-гвардии.
Очень скоро после вхождения на территорию Франции Александр I в
письмах к М. И. Платову сетовал на то, что даже некоторые казачьи
генералы и полковники грабили дома и фермы французов. С точки
зрения Александра I, это было не только позорным, но и опасным об-
стоятельством, так как создавало риск возникновения народной вой-
ны, чего союзники отчаянно старались избежать37.
Пока крупная армия К. Ф. Шварценберга, практически не встре-
чая сопротивления, вела наступление на Лангр, гораздо меньшая по
размеру Силезская армия начала гораздо более опасный поход, пере-
правившись в среднем течении Рейна и двигаясь через основную ли-
нию обороны французов, состоявшую из крепостей и рек. Согласно
инструкциям, данным Александром I Блюхеру 26 декабря, тот дол-
жен был переправиться через Рейн и пойти в наступление, чтобы со-
единиться с основными силами Богемской армии, однако выбор кон-
кретной линии наступления был оставлен на усмотрение самого
Блюхера. Александр I настаивал только на том, чтобы поддержива-
лась связь между двумя армиями с тем, чтобы они всегда могли сое-
диниться для сражения. Блюхер был вынужден оставить почти весь
армейский корпус Ланжерона для блокады крупных крепостей в Ме-
це, Тионвилле и Люксембурге. Ведя наступление силами всего лишь
армейского корпуса Остен-Сакена и небольшого отряда под коман-
дованием генерал-лейтенанта Олсуфьева, Блюхер имел в своем рас-
поряжении едва 27 тыс. солдат. Фельдмаршал ни разу не оказывался
в опасной ситуации, но так было во многом благодаря тому, что его
казакам удалось перехватить ключевые депеши противника, и поэто-
му он был хорошо осведомлен о численности и размещении францу-
зов. Поскольку Наполеон находился в Париже и занимался мобили-
зацией свежих войск, а значительная часть элитных резервов поле-
вой армии была развернута в направлении Нидерландов, Блюхер
понимал, что перед ним находится лишь слабая преграда, образован-
ная истощенными неприятельскими войсками, чья общая числен-
ность на тот момент едва ли превышала количество солдат у самого
Блюхера и которые были разбиты на отдельные отряды под командо-
ванием не менее трех маршалов. Это обстоятельство придало Блюхе-
ру мужества, и он решил оттеснить французов за Мозель, Маас и Эну
прежде чем отправиться на юго-запад для соединения с Шварцен-
бергом38.
597
К концу января 1814 г. союзники заняли обширную территорию в
восточной Франции, тем самым не позволив Наполеону воспользо-
ваться имевшимися там людскими ресурсами, налоговыми поступле-
ниями и запасами продовольствия. Это явилось дополнительным
сильным ударом по военной машине Наполеона, который был нане-
сен в тот самый момент, когда попытки императора мобилизовать ре-
сурсы во Франции уже встречали невиданные доселе трудности и
противодействие. Масштабная система воинского призыва, наиболее
эффективно действовавшая в 1810-1813 гг., наконец начала давать
сбои ввиду чрезмерности аппетитов Наполеона. Большая часть но-
вобранцев, которые должны были поступить в депо в ноябре 1813 г.,
не явились на призывные пункты, но даже если бы они это и сделали,
не было возможности снабдить их оружием, снаряжением и офицер-
ским составом. Наполеон не ожидал, что союзники начнут вторже-
ние зимой, и их наступление сорвало его планы по созданию новой
Великой армии. Кроме того, Александр I справедливо настоял на
том, чтобы крупные силы французов держались в осаде в Дрездене,
Данциге, Модлине, а остальные крепости Центральной Европы
должны были стать военными тюрьмами, что и произошло, когда
каждый из этих городов зимой 1813-1814 гг. сдался на милость по-
бедителя. Александр I отказался ратифицировать условия сдачи, ко-
торые позволяли бы пленным французам вернуться к себе на родину,
где некоторые из них, несомненно, в конечном счете занялись бы об-
учением наполеоновских новобранцев и составили бы костяк новых
формирований. К концу января 1814 г. положение Наполеона стано-
вилось все более отчаянным. Стратегия Александра I, согласно кото-
рой военные операции определяли границы окончательного мирного
соглашения, казалось, должна была достичь желаемого результата -
разгрома и свержения Наполеона39.
Первое крупное сражение на территории Франции произошло в
конце января. 25 января Наполеон покинул Париж и отправился
в свою ставку в Шалоне. Оттуда он двинулся на юго-восток, наде-
ясь настичь войска Г. Л. Блюхера и уничтожить их прежде, чем он
успеет соединиться с К. Ф. Шварценбергом. К счастью для Блюхе-
ра, русская кавалерия захватила в плен штабного офицера, у которо-
го при себе был план Наполеона. Удачным было и то, что П. П. Пален
и часть основных кавалерийских сил коалиции находились побли-
зости. Пален задержал наступление французов и прикрыл движе-
ние войск Блюхера в сторону Бриенна, куда те прибыли к полудню
29 января.
В конце того же дня пехота Наполеона атаковала Бриенн тремя
колоннами. Ставка Г. Л. Блюхера располагалась в замке Бриенн, от-
куда открывался прекрасный вид на наступавшую неприятельскую
598
армию. Он сразу же заметил, что левая колонна французов уязвима
для кавалерийской атаки и приказал И. В. Васильчикову ударить по
флангу и тылу противника, в результате чего французская пехота бы-
ла остановлена. Однако позднее тем же вечером французская пехота
под покровом ночи прошла мимо небольшого корпуса Олсуфьева и
ворвалась в Бриенн. Блюхеру и Остен-Сакену едва удалось избежать
плена, а один из ключевых офицеров в штабе Сакена был убит. Как
только первая неожиданность миновала, русские войска пришли в
чувство, и Блюхер отступил с целью соединения с основными силами
армии на Траннских высотах в нескольких километрах южнее Бриен-
на. Однако Ф. В. Остен-Сакен испытывал сильное раздражение про-
тив 3. Д. Олсуфьева, которого он объявил главным виновником прои-
зошедшего40.
Наполеон последовал за Блюхером и разместил свою ставку в де-
ревне Ла-Ротьер, располагавшуюся чуть севернее Траннских высот.
В течение двух дней обе армии следили друг за другом и не двига-
лись. К полудню 1 февраля Наполеон решил, что союзники намере-
ваются обойти его с западного фланга и приказал своим резервам
отойти от Ла-Ротьера и вести наблюдение за неприятелем. Однако
вскоре после этого стало очевидно, что Блюхер должен вот-вот ата-
ковать французскую линию. В распоряжении Наполеона имелось
менее 50 тыс. солдат для прикрытия линии протяженностью 9,5 км, и
этого было явно недостаточно. Его правый фланг упирался в реку Об
у деревни Дьенвиль. Деревня Ла-Ротьер располагалась в центре этой
линии, которая тянулась до Лажибери на левом фланге позиции
французов. Блюхер командовал войсками Остен-Сакена и Олсуфье-
ва, которые входили в состав Силезской армии и стояли по центру
напротив Ла-Ротьер. На левом фланге коалиционных войск нахо-
дился австрийский армейский корпус, которому Блюхер приказал
атаковать Дьенвиль. На правом фланге был армейский корпус, со-
стоявший из выходцев из Вюртемберга, под командованием их крон-
принца, которому был поручен штурм Лажибери. Сами по себе эти
силы едва ли превосходили по численности французов, однако у со-
юзников в непосредственной близости от места сражения имелось в
два раза больше войск, чем они выставили на поле боя.
Атака И. Гиулая на сильную позицию французов в Дьенвиле
окончилась неудачно. Крон-принц Вюртембергский также столкнул-
ся с большими трудностями, пытаясь разместить достаточное коли-
чество войск в узких проходах и на заболоченной местности вокруг
Ла-Ротьера, чтобы выбить оборонявшихся французов. В конечном
счете на выручку к нему подоспел баварский корпус К. Ф. Вреде, по-
явившийся позади левого фланга французов и заставивший маршала
Мармона отступить. Шварценберг не отдавал Вреде приказа уча-
599
ствовать в сражении, однако баварский командир по собственной
инициативе пришел на звук пушечных выстрелов.
Однако самое жестокое сражение развернулось в деревне Ла-
Ротьер и вокруг нее. Именно здесь союзники понесли три четверти
всех потерь. Пехота Остен-Сакена штурмовала Ла-Ротьер двумя ко-
лоннами: И. А. Ливен атаковал по центру, двигаясь по дороге, а
А. Г. Щербатов шел в наступление в нескольких сотнях метров к вос-
току. Это был первый раз, когда Силезская армия сражалась на виду
у Александра I, и Остен-Сакен твердо решил произвести впечатле-
ние на императора. В прусской официальной истории говорится, что
«во время атаки колонны Ливена на деревню ее оркестры играли, а
солдаты пели». Метель мела в спину русской пехоте, поэтому она
штурмовала деревню со штыками наперевес, не останавливаясь для
ружейных залпов. Генерал-майор А. П. Никитин, командовавший ар-
тиллерией Остен-Сакена, из-за непролазной грязи не мог вывести
вперед все пушки для поддержки наступавших русских. Поэтому он
оставил 36 орудий и использовал освободившихся лошадей для пе-
ремещения остальных орудий. Ливен и Щербатов после тяжелых бо-
ев поочередно очищали Ла-Ротьер от неприятеля, однако ранним ве-
чером на них обрушилась яростная контратака наполеоновской Гвар-
дии. Во время боя и маршал Удино, и Ливен были ранены. В конеч-
ном счете исход дела решили русские резервы, - в этом случае 2-я
гренадерская дивизия, - которые пришли на подмогу Остен-Сакену
и раз и навсегда выбили неприятеля из Ла-Ротьера. Французы поте-
ряли 73 пушки и 5 тыс. солдат, союзники едва ли меньше. Но главное
в победе союзников была ее моральная составляющая. В первом же
сражении кампании Наполеон был разбит на французской земле.
Моральный дух его войск упал. В последующие дни многие фран-
цузские солдаты дезертировали и отправились по домам41.
Последняя фраза в рапорте Ф. В. Остен-Сакена об итогах сраже-
ния не была лишена придворной лести: «В этот великолепный день
Наполеон перестал быть общим врагом человеческого рода, и Алек-
сандр может сказать: "Я дал свету мир"». Подобные заявления были
опасны и несвоевременны. Наполеон пока был жив, и всего через не-
сколько дней Силезской армии было суждено понести наказание за
свою излишнюю самоуверенность. Однако для самого Остен-Сакена
сражение стало триумфом. За победы, одержанные им в 1813 г.,
Остен-Сакен был повышен до полного генерала и удостоился ряда
знаков отличия. Теперь же Александр I наградил его желанным орде-
ном Св. Андрея Первозванного и пожаловал 50 тыс. руб. Однако,
возможно, самым важным для Остен-Сакена было замечание Алек-
сандра I, сделанное на его счет на следующий день после сражения:
«Вы победили не только внешних, но и домашних врагов своих».
600
Давнее противостояние с Беннигсеном, начавшееся в 1807 г., ожесто-
чившее Остен-Сакена и представлявшее угрозу для его карьеры, те-
перь разрешилось в его пользу. Его главный враг до конца жизни
останется генералом и графом, тогда как сам Остен-Сакен сумеет его
обойти, став фельдмаршалом и князем42.
На следующий день после сражения лидеры коалиции провели со-
вещание в замке Бриенн, чтобы принять решение о стратегии на бу-
дущее. Когда настало время открывать совещание, нигде не удавалось
найти Г. Л. Блюхера, и различные высокопоставленные лица разбре-
лись на его поиски. Первым обнаружил его Александр I - в винном
погребе, где Блюхер отбирал лучшие бутылки вина. На совещании
было решено, что основные силы армии и Силезская армия должны
разделиться, якобы потому, что, если бы они остались вместе, их было
бы невозможно прокормить. Шварценберг должен был наступать на
Париж с юга вдоль Сены. Блюхер должен был подойти к городу с за-
пада, двигаясь вдоль Марны43.
Во многом это было возвращением к той схеме, по которой союз-
ники действовали в 1813 г. и которая таила в себе те же опасности.
Наполеону предстояло вести операции на пространстве, разделяв-
шем две армии коалиции. К тому времени он успел приноровиться к
осторожности и медлительности Шварценберга, равно как и к реши-
тельности Блюхера и его склонности к риску. Осенью 1813 г. Напо-
леон упустил свой шанс и не воспользовался слабыми сторонами
противника. Теперь же они обозначились еще яснее. В отличие от
осенней кампании, Наполеону не пришлось бы изнурять свои войска
длительными маршами для нанесения удара по одной или другой ар-
мии коалиции. Поскольку военные операции разворачивались на не-
большой территории, он мог рассчитывать, что ему удастся разгро-
мить одну армию и в течение нескольких дней вернуться назад, что-
бы столкнуться лицом к лицу с другой армией. Перемещаясь внутри
своей собственной страны, Наполеон мог воспользоваться знанием
местности, транспортом и услугами местного населения, чтобы прой-
ти по боковым дорогам, получить доступ к продовольствию и сведе-
ния о действиях противника. Он также контролировал большую
часть речных переправ. Кроме того, в феврале 1814 г. Блюхер обна-
руживал еще большую склонность к риску, чем раньше, поскольку
он разделял широко бытовавшее мнение, что низложение Наполео-
на. К 7 февраля он обсуждал с Александром I вопрос о расквартиро-
вании войск, когда те достигнут Парижа44.
В то же время Шварценберг был еще более осторожным, чем в
предшествующем году. Значительное численное преимущество коа-
лиции, казалось, усилило его беспокойство по поводу трудностей, с
которыми было сопряжено командование столь громадной армией и
601
ее продовольственное снабжение. Он был крайне озабочен вопросом
безопасности своих протяженных коммуникаций, простиравшихся
вплоть до Базеля и противоположного берега Рейна. У него были
преувеличенные представления о размере наполеоновской армии и
особенно о тех силах, которые пытался сформировать в Лионе мар-
шал П. Ожеро. Шварценберг полагал, что Ожеро может нанести удар
в тыл коалиции в Швейцарии. В этой ситуации главнокомандующий
сильно противился любому движению вперед. Как он писал своей
жене 26 января, «любое движение на Париж в высшей степени про-
тиворечит военной науке»45.
В оправдание главнокомандующего следует сказать, что не он
один среди генералов коалиции придерживался подобного взгляда.
К. Ф. Кнезебек утверждал, что будет очень трудно добыть продоволь-
ствие для армии в окрестностях Труа, через который лежал путь со-
юзников на Париж. Различные корпуса коалиции смогли бы пере-
мещаться по дорогам, ведущим к столице, лишь в северном и южном
направлении, так как боковые дороги в это время годы были непро-
ходимы. Поэтому поперечные движения и взаимная поддержка могли
в лучшем осуществляться на низких скоростях. В то же время Напо-
леон имел возможность обеспечить себя продовольствием за счет
плодородных земель, лежавших к западу от Парижа, и мог использо-
вать внутренние коммуникации и лучшие поперечные дороги, которые
он контролировал с целью концентрации сил и нанесения ударов по
неуклюже передвигавшимся колоннам противника. Если бы власть
Наполеона оказалась под угрозой, он, несомненно, стал бы драться
на смерть. И что давало основания полагать, что французский на-
род от него отвернется? В конце концов наступать на Париж означа-
ло делать ставку на внутриполитическую обстановку во Франции.
Не было ли это такой же обманчивой затеей, что и расчет Наполеона
в 1812 г. на то, что захват Москвы приведет к подписанию мира46?
Взгляды и планы Шварценберга во многом определялись полити-
ческими соображениями. По его мнению, наступление на Лангр бы-
ло средством оказать дополнительное давление на Наполеона и при-
нудить его к миру на приемлемых для коалиции условиях. Даже те-
перь, за столько лет, Шварценберг так и не понял ни образ мыслей
Наполеона, ни его манеру ведения войны. Большое значение имело
влияние, которое оказывал на главнокомандующего Меттерних. В ря-
де случаев в январе 1814 г. он советовал Шварценбергу отложить
проведение операций и выждать время для начала мирных перегово-
ров. Назначив А. Коленкура министром иностранных дел и, по-
видимому, принимая мирные условия коалиции, переданные ему
Сент-Эньяном, Наполеон был открыт для компромисса. Учитывая,
что 3 февраля в Шатийоне должен был открыться мирный конгресс,
602
К. Ф. Шварценберг, К. Меттерних и Франц I менее чем когда-либо
были склонны наступать через несколько дней после Ла-Ротьера или
позволить военным операциям идти впереди политики и определять
условия мирного урегулирования. Поскольку главнокомандующий
был австрийцем, политические интересы Габсбургов могли незамет-
но привести к краху военной стратегии коалиции47.
В то же время Александр I сделал все от него зависящее для того,
чтобы подорвать стратегию К. Меттерниха в Шатийоне. Когда в рам-
ках конгресса 5 февраля начались обсуждения, русский делегат граф
А. К. Разумовский объявил, что он еще не получил инструкций. Од-
нако в отличие от советов, которые Меттерних давал Шварценбергу,
тактику затягивания, применявшуюся российской стороной, нельзя
было скрыть, и она быстро вызвала раздражение союзников. К тому
времени участники коалиции значительно ужесточили предлагав-
шиеся ими условия мира. Во Франкфурте они предложили Франции
естественные границы. В Шатийоне речь шла уже об «исторических»
границах 1792 г. Меттерних лишил Александра I возможности для
маневра, представив союзникам меморандум, который ставил их пе-
ред выбором: заключать с Наполеоном мир или нет в том случае, ес-
ли бы он принял эти условия. Этот документ также понуждал союз-
ников решить следующее: если они отвергали Наполеона, следовало
ли им выступить в поддержку Бурбонов или придумать, каким обра-
зом французский народ мог выбрать себе иного правителя48.
Столкнувшись с этими вопросами, Александр I оказался без под-
держки. Он полагал, что, если бы Наполеон принял условия союзни-
ков, то стал бы рассматривать мир просто как временное перемирие и
начал бы новую войну при первом удобном случае. Его военный ге-
ний и исходившая от него аура делали так, словно в рядах любой ар-
мии, которой он командовал, дополнительно действовали десятки ты-
сяч незримых солдат. Пока он восседал на французском троне, многие
из его бывших союзников за пределами Франции никогда не повери-
ли бы в долговременность мирного урегулирования. Однако и Ан-
глия, и Пруссия желали подписать мир с Наполеоном при условии,
что он согласится с возвращением Франции к границам 1792 г. и не-
медленно передаст коалиции ряд крепостей в качестве подтвержде-
ния серьезности своих намерений. Никто из союзников Александра I
не разделял мнения, что их армии должны сначала взять Париж, а за-
тем задать французскому обществу рамки того политического режи-
ма, с которым коалиция намеревалась заключить мир. Союзником
такая политика казалась слишком ненадежной. Участники коалиции
менее всего желали поднять народное восстание или оказаться втяну-
тыми в гражданскую войну во Франции. Но если бы режим Наполео-
на действительно пал, тогда, по мнению Англии, Австрии и Пруссии,
603
единственно возможным вариантом было возвращение на трон Бур-
бонов - в лице законного главы этого семейства Людовика XVIII49.
У Александра I идея реставрации Бурбонов не вызывала энтузи-
азма. Отчасти это являлось простым отражением его невысокого
мнения о Людовике XVIII, который провел несколько лет своего из-
гнания в России и не произвел должного впечатления на российско-
го императора. Александр I не был легитимистом, пожалуй, ему был
свойственен некоторый изящный радикализм. Его бабка Екатерина II
в свое время стремилась произвести впечатление на Вольтера и Дид-
ро. Александру I нравились рукоплескания Жермен де Сталь, в гла-
зах которой лучшим кандидатом в правители Франции был маршал
Бернадот. Александр I сам какое-то время забавлялся тем, что при-
мерял Бернадота на эту роль. Это вызывало раздражение у его союз-
ников и даже породило толки о том, что Александр пытается возве-
сти российского ставленника на французский престол50.
На самом деле это было не так, Александр I раздумывал о не-
скольких возможных кандидатурах, в числе которых был и шведский
крон-принц. Главным было убеждение Александра I в том, что столь
сложное и современное общество как французское могло управлять-
ся только таким режимом, который проявляет уважение к граждан-
ским правам и допускает существование представительных институ-
тов. Для своего выживания этот режим также был обязан принять
часть революционного наследия. Российский император сомневался
насчет того, что Бурбоны, вернувшись к власти, могут выполнить хо-
тя бы одно из этих условий. Как это всегда случалось с Александром I,
он был наиболее искренен тогда, когда говорил людям то, чего они не
желали слышать. Даже 17 марта он говорил эмиссару роялистов ба-
рону Витролю, что рассматривал не только Бернадота, но и Евгения
де Богарне и герцога Орлеанского в качестве возможных правителей
Франции, которые, в отличие от Людовика XVIII, не были заложни-
ками собственных воспоминаний и не стали бы искать возможности
поквитаться за свое прошлое. Российский император поразил Витро-
ля фразой о том, что даже мудро устроенная республика могла бы
прийтись Франции ко двору51.
Больше всего Александр I желал видеть стабильную Францию,
живущую в мире с самой собой и со своими соседями. Лучше чем
кто-либо другой он сознавал, сколь невероятно трудно было прове-
сти российскую армию через всю Европу, и отдавал себе отчет в том,
сколь уникальны были обстоятельства, которые делали это возмож-
ным. Другой такой возможности могло никогда не представиться.
Как Александр сказал лорду Р. С. Каслри в пылу споров, разгорев-
шихся между союзниками в начале февраля, именно по этой причине
Россия требовала не простого перемирия, а мирного урегулирования,
604
устанавливаемого на длительный срок. Именно на этих основаниях
Александр выступал противником идеи заключения мира с Наполео-
ном на любых условиях. Однако та же самая обеспокоенность застав-
ляла российского императора искать альтернативу Бурбонам. В дей-
ствительности Александр I недооценил Людовика XVIII и подоспел
как раз вовремя, чтобы благосклонно принять реставрацию Бурбо-
нов. Но его опасения были небеспочвенны, что впоследствии и пока-
зало свержение Карла X, который не годился для уготованной ему
роли52.
Однако после ожесточенных споров с союзниками в течение вто-
рой недели февраля 1814 г. Александр I был вынужден сдаться. На-
чавшие поступать к концу недели известия о том, что Г. Л. Блюхер
разбит Наполеоном, только подтвердили тот факт, что России опас-
но оставаться в изоляции. Российскому императору пришлось согла-
ситься с тем, что в случае реставрации выбор мог пасть только на
главу королевского дома Людовика XVIII. Большее значение для
Александра I имело то, что ему пришлось смириться с продолжени-
ем переговоров в Шатийоне, а также с намерением союзников рати-
фицировать мир с Наполеоном в том случае, если бы он принял усло-
вия возвращения Франции к границам 1792 г. и передачи ряда кре-
постей союзникам. С другой стороны, и участники коалиции были
согласны в том, что если бы Наполеон отказался от предлагаемых
условий, тогда война продолжилась бы вплоть до окончательной по-
беды над французским императором. Фридрих-Вильгельм III не-
сколько успокоил уязвленные чувства Александра I, отказавшись
примкнуть к Меттерниху, грозившему вывести Австрию из войны в
случае отказа российского императора пойти на уступки. Король на-
стаивал на том, что, пока русские участвуют в боевых действиях, ко-
ролевская армия будет сражаться вместе с ними53.
Тем временем на Г. Л. Блюхера чуть было не обрушилась ката-
строфа. После совещания в Бриенне 2 февраля он отправился на се-
вер вместе с 18 тыс. русскими под командованием Ф. В. Остен-Са-
кена и 3. Д. Олсуфьева. Блюхер намеревался соединиться с 16,5-ты-
сячным армейским корпусом Г. Йорка, который вел наступление
севернее Марны в направлении Шато-Тьерри, и почти 15 тыс. прус-
ских и русских солдат под командованием генералов Ф. Клейста и
П. М. Капцевича, которые приближались к Шалону с востока. Фран-
цузский корпус маршала Ж. Э. Макдональда отступал перед Йорком,
и Блюхер приказал Остен-Сакену устремиться вперед и попытаться
его отрезать. Тем временем сам он остановился вместе с отрядом Ол-
суфьева у Вертю, ожидая прибытия Клейста и Капцевича. На самом
деле Макдональд вырвался из тисков Остен-Сакена, но попытка на-
стичь неприятеля заставила войска Остен-Сакена дойти вплоть до
605
Ла-Ферте-су-Жуар, располагавшегося на значительном удалении к
западу от Шато-Тьерри на южном берегу Марны. Армия Блюхера
теперь была растянута более чем на 70 км, что затрудняло коммуни-
кации и часто делало невозможным совместный отпор неприятелю.
Детали последующих военных операций трудны для понимания,
но суть их проста. Наполеон нанес удар в северном направлении,
пройдя через Сезанн в центр армии Блюхера и поочередно разбил
стоявшие отдельно друг от друга отряды. Поскольку Блюхер был ве-
личайшим прусским героем эпохи наполеоновских войн, некоторые
прусские мемуаристы и историки в своих работах обнаруживали по-
нятную склонность защитить его репутацию. Они обращали внима-
ние на несколько обстоятельств, частично объяснявших его пораже-
ние. Так, справедливо утверждалось, что, если бы Шварценберг уси-
лил натиск на тыл Наполеона, Силезская армия была бы вне
опасности. Вместо этого основные силы Богемской армии не только
шли вперед почти крадучись, но и их главнокомандующий отвел ар-
мейский корпус Витгенштейна на запад вместо того, чтобы оставить
его в качестве связующего звена для войск Блюхера. Защитники
фельдмаршала также утверждают, что, если бы генерал-лейтенант
Олсуфьев уничтожил ключевой мост через р. Пти-Морэн в тот мо-
мент, когда угроза исходила с юга, Наполеон никогда не смог бы со-
вершить марш-бросок к центру армии Блюхера. Несомненно и то,
что у союзников были плохие карты, и они не располагали точными
сведениями о местных дорогах, что естественно в условиях боевых
действий на территории противника. Как Блюхер, так и Остен-Сакен,
например, полагали, что дорога, по которой Наполеон проследовал
на север от Сезанна, не могла быть использована для прохода армии.
Тем не менее ключевым моментом было то, что, находясь в непосред-
ственной близости от противника, Блюхер растянул свою армию та-
ким образом, что ее нельзя было сконцентрировать для сражения, и
он не смог эффективно ею командовать. Он допустил эту ошибку, от-
части полагая, что Наполеон находится на грани окончательного по-
ражения, а Париж отдан на откуп коалиции54.
10 февраля Наполеон пошел в наступление через Сезанн и разбил
небольшой корпус 3. Д. Олсуфьева у Шампобера. Французский им-
ператор только что получил подкрепление в виде нескольких тысяч
опытных кавалеристов, прибывших из Испании. У Олсуфьева же
было всего семнадцать кавалеристов. Более сообразительный коман-
дир, возможно, сумел бы вовремя отступить и тем самым спасти сво-
их солдат, но Олсуфьев все еще испытывал жгучую обиду, причиной
которой был Ф. В. Остен-Сакен, раскритиковавший его за то, что он
не удержал своих позиций у Бриенна двумя неделями ранее. Хотя
подчиненные Олсуфьеву генералы умоляли его отойти к Блюхеру,
606
Олсуфьев настоял на том, чтобы его приказы удерживать позицию
были исполнены, и, похоже, полагал, что Блюхер сам наступал с вос-
тока в тыл неприятелю. По заявлению Наполеона, он захватил 6 тыс.
военнопленных, что было выдающимся достижением, так как «кор-
пус» Олсуфьева насчитывал всего 3690 солдат, из которых почти по-
ловина под покровом зимней ночи и прикрытием окрестных лесов
бежала с поля боя вместе со знаменами и большим количеством пу-
шек. Однако главным было то, что Наполеон с 30-тысячным войском
теперь вклинился между 15 тыс. солдат Остен-Сакена у Ла-Ферте и
14-тысячным войском Блюхера у Вертю, оказавшись на той самой
дороге, которая соединяла два крыла Силезской армии55.
Для Ф. В. Остен-Сакена безопаснее всего было бы отступить се-
вернее Марны и соединиться с Г. Йорком у Шато-Тьерри. Йорк скло-
нял Остен-Сакена в пользу этого решения, однако безрезультатно.
Последний получил от Блюхера приказ двигаться по дороге, которая
вела на восток через Шампобер к Этожу, где он должен был соеди-
ниться с Олсуфьевым и самим Блюхером. Эти приказы вышли до то-
го, как у Блюхера появилось четкое представление о перемещениях
Наполеона, и не соответствовали текущей ситуации, но Остен-Сакен
об этом не знал и выдвинулся в путь вечером 10 февраля. Он знал,
что Йорк получил приказ от Блюхера переправиться через Марну и
оказать ему поддержку, но не был в курсе того, что прусский генерал
подверг сомнению эти приказы и решил выждать время. Когда
Остен-Сакен получил предназначавшиеся ему распоряжения, он не
мог знать о том, что Наполеон находится на той самой дороге, по ко-
торой предстояло идти ему самому.
Поздно утром 11 февраля Ф. В. Остен-Сакен наткнулся на непри-
ятельский авангард к западу от деревни Монмирай. Вскоре после
этого он выяснил от военнопленных, что здесь же находится и сам
Наполеон с основными силами армии. В разгар сражения русский
военачальник получил от Йорка сообщение, что дорога к югу от Мар-
ны столь плоха, что лишь малая часть его пехоты без пушек смогла
прийти на выручку русским. На картах союзников она была обозна-
чена как мощеная дорога, тогда как на самом деле она оказалась про-
селочной дорогой, после недавней оттепели утопавшей в грязи.
Благодаря дисциплине и стойкости находившейся под его коман-
дованием пехоты Ф. В. Остен-Сакен сумел успешно вывести из боя
большую часть своих обозов и артиллерии и в течение вечера отсту-
пил по ужасной дороге, которая вела на север к р. Марне в районе
Шато-Тьерри. Через каждые двести шагов были разведены костры,
чтобы показывать пехоте направление движения. Находясь под про-
ливным дождем, не имея возможности воспользоваться ружьями,
русской пехоте приходилось двигаться в тесном строю, - чтобы су-
607
меть сдержать натиск неприятельской кавалерии, - и временами на-
рушать боевой порядок, чтобы вытащить из грязи артиллерию. Хотя
великолепные кавалерийские полки И. В. Васильчикова очень за-
метно уступали французским по численности, их эффективные дей-
ствия помогли защитить пехоту и оттащить большую часть пушек.
Наполеон сильно напирал на отступавших русских, и когда те нако-
нец переправились через Марну, потери в их рядах составили 5 тыс.
человек. Эти цифры могли бы быть гораздо более значительными,
если бы не отважные арьергардные бои с участием прусской пехоты
Г. Йорка. Ф. В. Остен-Сакен был старым опытным служакой и «по-
литиком». День спустя после сражения, когда переволновавшиеся и
измотанные штабные офицеры наконец его разыскали, Остен-Сакен
был спокоен и самоуверен - как всегда. В лучших традициях коали-
ционной войны он в своем официальном рапорте возложил вину за
поражение на пруссаков и в частности на неспособность Йорка под-
чиняться приказам Блюхера и вовремя прийти ему на помощь56.
Разгромив Йорка и Остен-Сакена, Наполеон готовился пойти на
юг, чтобы блокировать Шварценберга, когда 13 февраля он, к своему
удивлению, узнал, что Блюхер наступает по дороге, ведущей к Мон-
мирай. Блюхер неправильно интерпретировал маршрут движения
французов и полагал, что Наполеон уже тогда направлялся на юг, на-
мереваясь схлестнуться с основными силами коалиционной армии.
Вместо этого, добравшись утром 14 февраля до Вошана, Блюхер об-
наружил, что ему противостоит сам Наполеон с большей частью сво-
ей армии, которая была гораздо многочисленнее войск коалиции.
Как и солдаты Остен-Сакена тремя днями ранее, пехота Блюхера бы-
ла вынуждена отступить, выстроившись в каре, и прошла много миль
под сильным давлением противника. Поблизости от пехотинцев
Остен-Сакена по крайней мере находилась кавалерия Васильчикова
и пруссаки Йорка, которые могли им помочь. 16-тысячный отряд пе-
хоты Блюхера, напротив, отступал в одиночку, при свете белого дня,
на местности, прекрасно подходившей для кавалерийской атаки, и
при наличии очень немногочисленной кавалерии, способной прийти
ему на выручку. В отличие от ветеранов Остен-Сакена, большая часть
русских солдат в корпусе генерал-лейтенанта Капцевича была ново-
бранцами, впервые участвовавшими в бою. Стреляли они скорее
увлеченно, чем эффективно. Треть личного состава была потеряна,
однако, по признанию французских наблюдателей, отряд Блюхера не
был уничтожен целиком только благодаря огромной храбрости и
дисциплине русской и прусской пехоты57.
В ходе пятидневных боев армия Блюхера потеряла почти треть
личного состава. Наполеон был в восторге. Уже вечером 11 февраля
он писал своему брату Жозефу, что «эта Силезская армия была луч-
608
шей армии коалиции», и это во многом было справедливо. Гораздо в
меньшей степени соответствовало действительности следующее его
утверждение: «Силезской армии неприятеля более не существует, я
ее полностью разогнал». Даже через неделю, когда прошло достаточ-
но времени для того, чтобы оценить реальные результаты сражения,
Наполеон утверждал в своем письме к Эжену де Богарне, что захва-
тил более 30 тыс. военнопленных, это означало «я уничтожил Силез-
скую армию». На самом деле все было совсем не так. 18 февраля, спу-
стя день после того, как Наполеон написал только что процитирован-
ное письмо, для усиления Блюхера прибыли 8 тыс. солдат из
армейского корпуса Ланжерона; еще больше русских и прусских бое-
вых подразделений, входивших в Силезскую армию, к тому моменту
освободились от участия в осаде крепостей и находились в пути. Сот-
ни военнопленных удалось отбить, а многие пропавшие вернулись в
строй в ближайшие дни после сражения. За считанные дни армия
Блюхера вновь стала столь же сильной, что и 10 февраля58.
По иронии судьбы именно Наполеон пострадал больше всего от
побед, одержанных им же самим над Блюхером. После боя при Ла-
Ротьере Наполеон очень неохотно предоставил А. Коленкуру неогра-
ниченные полномочия для принятия условий мира, которые предла-
гались союзниками. 5 февраля французскому министру иностранных
дел было сказано: «Его Величество дает вам карт-бланш на доведе-
ние переговоров до счастливого конца, спасение столицы и избежа-
ние сражения, на которое возлагались бы последние надежды наро-
да». Коленкур пришел в замешательство от подобных инструкций и
попросил разъяснений, поинтересовавшись, следовало ли ему усту-
пить всем требованиям коалиции, или у него еще было время для пе-
реговоров. Не успев ответить, Наполеон нанес поражение Блюхеру, и
его тон совершенно изменился59.
17 февраля он отменил неограниченные полномочия Коленкура и
снабдил его инструкциями, согласно которым тот не должен был со-
глашаться на меньшее, чем так называемые франкфуртские условия,
т. е. возвращение Франции в естественные границы. Наполеон объ-
яснял свою позицию тем, что ранее был готов принять условия со-
юзников потому, что не хотел рисковать и ставить все в зависимость
от исхода сражения. Поскольку он все-таки рискнул и захватил бо-
лее 30 тыс. военнопленных, ситуация изменилась кардинальным об-
разом. Он разбил Силезскую армию и направлялся в сторону армии
Шварценберга, чтобы уничтожить ее прежде, чем она сможет бежать,
выйдя за пределы Франции. Четыре дня спустя Наполеон написал
надменное письмо Францу I, в котором заявлял, что никогда не со-
гласится на условие меньшее, чем естественные границы Франции.
Он добавлял, что даже если союзники смогут навязать ему границы
609
1792 г., столь унизительный мир не может быть продолжительным.
В письме к своему брату Жозефу Наполеон выражался еще более
откровененно: «Если бы я согласился на исторические границы, два
года спустя я бы снова взялся за оружие и сказал бы народу, что тог-
да я подписал не мир, а вынужденную капитуляцию». На самом деле
пьянящий запах победы заставлял Наполеона стремиться даже к
большему, чем естественные границы Франции. Эжену Богарне он
писал, что Франция в состоянии закрепиться в Италии. Слова и дей-
ствия Наполеона в те дни непосредственно играли на руку Алексан-
дру I и служили подтверждением всего того, что российский импера-
тор ранее говорил своим союзникам. Правда, в какой-то мере и фран-
цузский, и российский правители следовали одной и той же
стратегии, позволяя ситуации на полях сражений определять харак-
тер мирного урегулирования. Но Александр I придерживался более
реалистического взгляда на истинное соотношение военных сил и
вероятный исход кампании. Главным образом он чувствовал грани-
цы возможного, умел достигать компромисса и гораздо более тонко
ощущал взаимосвязь между дипломатией и военными действиями60.
Однако ничто из вышеперечисленного не было известно союзни-
кам в середине февраля 1814 г., когда их общее дело пришло в пол-
нейший упадок. Нанеся поражения Блюхеру, Наполеон устремился
на юг, желая разобраться с Шварценбергом. Это был тот старый до-
брый Наполеон, чьи скорость и отвага ошеломляли его противников,
а не тот военачальник, каковым он являлся в 1812-1813 гг. и кото-
рый был склонен полагаться на численное превосходство живой си-
лы и массированный огонь сконцентрированной артиллерии. Несо-
мненно, он был слишком быстр для Шварценберга. Главные силы
коалиционной армии пробирались вперед вдоль Сены, то и дело ис-
пользуя дневное время для отдыха с целью восстановления сил. При
всем при этом армия Шварценберга 16 февраля находилась на рас-
стоянии трех - четырех дней пути от Парижа. Каждый из четырех
армейских корпусов первой линии (австрийцы Ф. Бианки, вюртем-
бержцы, баварцы, русские П. X. Витгенштейна) шел по отдельной
дороге. Однако четыре колонны находились на расстоянии порядка
50 км, а грязь, излучины р. Сены и плохое состояние проселочных
дорог делали поперечные коммуникации очень медленными, как то
и предсказывал Кнезебек. Шварценберг полагал, что, лишь двигаясь
этим путем, его армия может дойти до цели и найти себе пропитание,
но подобное положение делало армию коалиции очень уязвимой для
концентрированной атаки противника. Русские и австрийские резер-
вы все еще находились южнее Сены. Еще хуже было то, что Витген-
штейну настолько надоела медлительность Шварценберга, что он
продвинулся вперед в одиночку и еще больше изолировал себя на
610
правом фланге коалиционных сил. В частности, 4 тыс. человек из его
авангарда под командованием П. П. Палена были высланы вперед к
Мармону и оказывались совершенно незащищенными, о чем и пре-
достерегали Пален и Александр I61.
Прежде чем П. X. Витгенштейн успел ответить, Наполеон внезап-
ного атаковал утром 17 февраля. П. П. Пален был хорошим арьер-
гардным командиром, но со своими 4 тыс. солдат он не имел шансов
против подавляющего перевеса противника. Русской кавалерии уда-
лось уйти, но почти все пехотинцы были убиты или захвачены в плен.
В их числе были, например, 338 бойцов Эстляндского пехотного пол-
ка, из которых к вечеру 17 февраля в строю осталось лишь 3 офицера
и 69 солдат. Полк очень храбро сражался под началом Витгенштейна
в 1812 г., а затем в битвах под Кульмом и Лейпцигом в 1813 г. Спра-
ведливости ради стоит сказать, что Витгенштейн взял всю ответ-
ственность за поражение на себя и полностью оправдал Палена, од-
нако джентльменское поведение генерала было слабым утешением
для солдат Эстляндского пехотного полка, которые заслуживали
лучшей участи. Последующее наступление Наполеона отбросило
всю коалиционную армию обратно за Сену. К. Ф. Шварценберг ду-
мал только о том, как бы отступить на юго-запад в направлении Труа
и Бар-сюр-Об и оказаться в безопасности. Ему это удалось отчасти
благодаря неожиданной перемене погоды: похолодало, земля замерз-
ла, и отступавшие колонны коалиции смогли сойти с дороги и дви-
нуться через сельскую местность62.
Военные неудачи, постигшие союзников в середине февраля, не-
избежно усилили существующую между ними напряженность. Алек-
сандр I и Фридрих-Вильгельм обвинили Шварценберга в том, что он
не пришел на выручку Блюхеру, и полагали, отчасти справедливо,
что он наступает так медленно, руководствуясь политическими сооб-
ражениями. Поползли неприятные слухи, что австрийцы намеренно
берегли собственные войска и «обескровливали» русских и прусса-
ков для того, чтобы оказаться в более выгодном положении к концу
войны и началу дележа добычи между участниками коалиции в ходе
конгресса, посвященного заключению мира. Это было, безусловно,
несправедливо по отношению к Шварценбергу, который был слиш-
ком благородным человеком, чтобы действовать подобным образом.
Сам Шварценберг объяснял произошедшее тем, что Блюхер и его
сподвижники наконец получили то, чего заслуживали, поскольку
шли на нелепый риск и «маневрировали, как свиньи». 20 февраля он
писал Францу I, что 6 тыс. солдат, которые основная армия потеряла
за последние несколько дней, были относительно недорогой ценой,
доказывающей, что наступление с самого начала было ошибкой, ко-
торую как всегда и предрекал сам Шварценберг63.
611
Тем временем в рядах полков, совершавших марши и контрмарши
по все более опустошенной местности, росло недовольство, и в глубине
души солдаты знали, что их генералы испытывают недостаток уве-
ренности и борются друг против друга. Как это всегда бывает, отсту-
пление и начавшийся голод подорвали моральный дух и дисциплину
войска. Генерал Ф. Ф. Эртель, на тот момент возглавлявший воен-
ную полицию, получил приказ координировать действия всех воена-
чальников вдоль коммуникаций, чтобы подавить мародерство. Тро-
фим Евдокимов, солдат лейб-гвардии Измайловского полка, даже
попытался убить одного из личных адъютантов Александра I, когда
последний вмешался, для того чтобы пресечь грабеж64.
По-настоящему трудно стало обеспечить едой людей и лошадей
на второй неделе февраля. Как писал М. Б. Барклай де Толли 10 фев-
раля, подобные проблемы были неизбежны в момент прекращения
движения армии или ее концентрации для сражения; по его словам,
ни одна местность не сможет в течение длительного времени обеспе-
чивать огромную массу концентрированных войск коалиции. Войска
разворовали запасы продовольствия, предназначавшиеся для сосе-
дей и союзников. Русские жаловались на то, что коммуникации, тя-
нувшиеся к Швейцарии, контролировались австрийским интендант-
ством, которое снабжало прежде всего собственные колонны. Как
всегда больше всего хлопот доставляли лошади, а поиск сена среди
зимы становился настоящим кошмаром для кавалерии. Отрядам фу-
ражиров приходилось проделывать все более длинный путь при все
меньшей отдаче. Курляндский драгунский полк, например, обнару-
жил, что «на фуражировки приходилось отправлять чуть ли не целые
полки, да и то с громадным трудом можно было достать весьма не-
значительное количество припасов»65.
Если все это неприятным образом напоминало то, что происходи-
ло с французами в окрестностях Москвы в 1812 г., то еще более схо-
жей ситуацию делало растущее сопротивление, которое французское
крестьянство оказывало реквизициям и грабежам коалиционных во-
йск. Еще 29 января Е. Ф. Канкрин докладывал, что без сильного на-
жима на население, от него ничего нельзя было добиться. Впослед-
ствии, когда удача стала благоволить Наполеону, местные француз-
ские власти часто с большей охотой исполняли его приказы по
оказанию сопротивления союзникам. Крестьяне порой покидали свои
разоренные деревни, укрывались в лесу и грабили передвигавшиеся
по дорогам обозы союзников. Отдельные части подвижного магазина
Канкрина, шедшие со стороны Швейцарии, попали в засаду. В. И. Ле-
венштерн лишился лошадей и прочего имущества общей стоимостью
80 тыс. руб., когда французский патруль тайком выбрался из близле-
жащего артиллерийского депо и устроил засаду на русский обоз, оста-
612
новившейся в деревне Мон-ан-Лаоннуа, вырезав охранявших обоз
казаков. Генерал Ф. Ф. Винцингероде в отместку хотел было выжечь
деревню дотла, но его разубедили. Однако М. Б. Барклай де Толли от-
дал приказ о том, что «преступники», напавшие на колонну снабже-
ния Е. Ф. Канкрина, должны понести наказание для острастки осталь-
ным, а в окрестностях были произведены публичные повешения и
помещены соответствующие таблички для устрашения тех, кто мог
вознамериться провести аналогичные нападения в будущем. Канкрин
был эффективным, уравновешенным и на тот момент уже очень опыт-
ным главой интендантского ведомства. Но даже он 4 марта говорил о
том, что снабжение осуществляется наихудшим образом за весь пери-
од с начала войны в 1812 г., и это свидетельствовало о том, что поло-
жение действительно было очень серьезным66.
Примечания
1 Трактаты, заключенные Россией с Австрией и Пруссией см.: Собрание
трактатов и конвенций... Т. 3. С. 111-126; Т. 7. С. 96-112. Австро-прусский
договор был идентичным.
2 См., например, письмо графа Мюнстера, ганноверского государственно-
го деятеля, к принцу-регенту (будущему английскому королю Георгу IV), в
котором тот сообщал о спорах, разгоревшихся в январе вокруг военной и ди-
пломатической политики в отношении Франции: «Главной причиной всех
разногласий служит то, что Россия до сих пор не заявила о том, через какие
части Польши она намеревается провести свои границы», см.: Fournier A. Der
Congress von Chatillon: Die Politik im Kriege von 1814. Wien, 1900. P. 295-296.
3 Даже на английском языке о К. Меттернихе и его политике существует
обширная литература. Основополагающими работами являются кн.: Schroe-
der P. W. Op. cit.; Kissinger H. Op. cit. Книга П. Шредера является особенно
ценным исследованием. А. Скед намечает ряд наиболее широко распростра-
ненных трактовок «системы» Меттерниха в своей кн.: Sked A. Metternich and
Austria. London, 2008. Что касается роли Меттерниха в свержении Наполео-
на - сюжета, которому в книге уделено наибольшее внимание, - автор этих
строк в какой-то мере разделяет скептицизм А. С кеда.
4 О взглядах К. Ф. Кнезебека см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 81-82.
5 Muffling K. Op. cit. P. 92-93,100-101,418-419.
6 О Фридрихе-Вильгельме см. Гл. 9, сн. 18.
7 Fournier A. Op. cit. Р. 10. П. Шредер пытается встать на защиту Д. Аберди-
на, но делает это не совсем убедительно, см.: An Unnatural «Natural Alliance»:
Castlereagh, Metternich, and Aberdeen in 1813 // International History Review.
1988. 10/4. P. 522-540; Внешняя политика России. Т. 7. С. 492-500.
8 Составляющие могущества Англии описаны в кн.: Rodger N. А. М. The
Command of the Ocean. London, 2004. P. 572-573.
9 Внешняя политика России. Т. 7. С. 230-237.
10 Заявление Р. С. Каслри содержится в ключевом письме к Д. Абердину
касательно военных целей Великобритании от 13 нояб. 1813 г., см.: Correspon-
613
dence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castlereagh. Vol. 9. London,
1853. P. 73-76.
11 Внешняя политика России. Т. 7. С. 447-451.
12 Там же. С. 429-431; Шишков А. С. Записки, мнения и переписка адми-
рала А. С. Шишкова; Jomini A. Précis politique et militaire des campagnes de
1812 à 1814. Vol. 2. Geneva, 1975. P. 231-232; Fournier A. Op. cit. P. 364.
13 Внешняя политика России. Т. 7. С. 512-514; Lettres et papiers du Chan-
celier Comte de Nesselrode. Vol. 6. P. 152-153.
14 Сборник императорского русского исторического общества. Т. 31. СПб.,
1881. С. 301-303.
15 Внешняя политика России. Т. 7. С. 539-541.
16 Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode. Vol. 6. P. 161-163,
188-190; Correspondence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castle-
reagh. Vol. 9. P. 212-214.
17 Комментарии барона К.-А. Гарденберга, оставленные им в своем днев-
нике 27 февр., см. в кн.: Fournier A. Op. cit. P. 364.
18 Correspondence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castlereagh.
Vol. 9.412-413.
19 Fournier A. Op. cit. P. 242.
20 Манифест опубликован в кн.: Fain A. Manuscrit de Mil Huit Cent
Quatorze. Paris, 1825. P. 60-61.
21 Соглашение между Александром I и К. Меттернихом в Майнингене
упоминается в кн.: Fournier A. Op. cit. P. 8. Рапорт Сент-Эньяна Наполеону
и его записка с указанием требований союзников приводятся в кн.: Fain A.
Op. cit. P. 49-56.
22 О потаенных мыслях Александра I см.: Державный сфинкс. С. 181;
Сборник императорского русского исторического общества. Т. 31. 343-345.
Очень взвешенный более поздний «совет» Р. С. Каслри Д. Абердину см. в кн.:
Correspondence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castlereagh. Vol. 9.
P. 73-76.
23 Fain A. Op. cit. P. 60-61.
24 A. X. Бенкендорф сам описывал этот эпизод в своих записках, см.: За-
писки Бенкендорфа. С. 205-238.0 егерях см.: Ранцов В. В. Указ. соч. С. 187—
190. Комментарии с французской стороны см.: Mémoires pour servir à l'his-
toire de la campagne de 1814. Paris, 1819. Vol. 1. P. 69.
25 Наиболее полным недавним исследованием о событиях в Нидерландах
является кн.: Leggiere M. The Fall of Napoleon: The Allied Invasion of France
1813-1814. Cambridge, 2008. P. 100-104,145-187. Об истоках восстания, см.:
Schama S. Patriots and Liberators. London, 2005.
26 См., например: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 6-10.
27 Внешняя политика России. Т. 7. С. 431-433. См. рапорт Г. Л. Блюхе-
ра Александру I от 23 нояб.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3915. Л. 121-122.
Историк Рязанского пехотного полка писал о том, что штурм Шёнефельда
ослабил полк, а марш к Рейну чуть было не уничтожил его, см.: Шеленговс-
кий И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 246.
28 Большая часть статистических данных взята из кн.: Богданович М. И.
История войны 1814 г. во Франции и низложение Наполеона I. Т. 1. СПб.,
614
1865. С. 35-40,48-49. M. И. Богданович утверждает, что к 27 дек. от Д. И. Ло-
банова-Ростовского прибыли 45 эскадронов и еще 18 находились в пути, и
действительно впоследствии прибыли еще несколько эскадронов. См., на-
пример, рапорт Д. И. Лобанова-Ростовского Александру I от 15 нояб. 1813 г.
(ст. ст.): РГВИА. Ф. 125. Оп. 1. Д. 148. Л. 44-48.
29 Панчулидзев С. А. Указ. соч. Т. 3. С. 434. М. Б. Барклай де Толли до-
кладывал Александру I о том, что из 6250 воинов, числившихся по реестрам
резервных частей, дошедших до П. X. Витгенштейна, всего 48 человек по пу-
ти остались в госпиталях, см.: Отечественная война 1813 г. Материалы Воен-
но-ученого архива. Т. 1. С. 276.
30 Там же. С. 258-260, 275-276; Богданович М. И. История войны 1814 г.
Т. 1.С. 80; Сборник исторических материалов, извлеченных из архива соб-
ственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 4. С. 3. О безоговорочном подчинении
армейских частей юрисдикции суда в кампанию 1814 г. см.: Ульянов И. Э.
И эти нас побили! Внешний облик русской пехоты в Заграничных походах //
Родина. 2002. № 8. С. 74-78; Шереметьев О. «Катать шинели, господа!»
Внешний вид русской армии от Бородина до Парижа // Родина. 2006. № 6.
С. 53-59.
31 В историях кампании, написанных М. И. Богдановичем и Р. Фридри-
хом, об этом кое-что сказано, однако ключевой работой, затрагивающей эту
тему, является кн.: Kielmansegg P. G. Stein und die Zentralverwaltung 1813/1814.
Stuttgart, 1964.
32 Замечания M. И. Кутузова см. в кн.: Puybusque L.-G. Op. cit. P. 153 ff.
О крепостях см. недавнюю работу П. Гриффита: Griffith P. The Vauban Fortifi-
cations of France. Oxford, 2006.
33 См. рапорт M. Б. Барклая Александру I от 9 нояб. 1813 г.: Внешняя
политика России. Т. 7. С. 431-433. См. также его письмо Е. Ф. Канкрину от
29 янв. 1814 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 18. Д. 17. Л. 128.
34 О взгляде на это австрийцев см.: Schwarzenberg К. F. Op. cit. 268-271.
А. Жомини, разумеется, придерживался иного мнения, см.: Jomini A. Précis
politique... Vol. 2. P. 224-225, 228-231. P. Фридрих дает взвешенную оценку
данного эпизода, но утверждает, что в походе через Швейцарию, возможно,
не было необходимости, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 9-15. Письмо Алек-
сандра I Бернадоту см.: Внешняя политика России. Т. 7. С. 434-436. Его же
письмо, исполненное негодования, К. Ф. Шварценбергу от 5 янв. 1814 г. см.:
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 108.
35 Londonderry M. Op. cit. P. 254-255. Возможно, чувства Ч. Стюарта в то
время были не столь отчетливыми, какими они предстают в только что при-
веденном отрывке, написанном в 1830 г.
36 Burghersh J. F. The Operations of the Allied Annies in 1813 and 1814.
London, 1822. P. 72-73.
37 Дневник Павла Пущина. С. 142-143; Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 3.
С. 36-39; Из записок покойного генерал-майора Н. П. Ковальского. С. 106-
107; РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 120-120 (об.).
38 Там же. Л. 99 (об.)-100. Из соображений экономии места это сокра-
щенное описание. Более полное описание можно найти в кн.: Leggiere M. The
Fall of Napoleon. Chs. 10-16; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 60-72.
615
39 Эти моменты освещены в кн.: Leggiere M. The Fall of Napoleon; Friede-
rich R. Op. cit. Vol. 3. О проведении рекрутского набора см. также Woloch I.
Op. cit. P. 380-426.
40 Описание сражения см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 89-95; Богда-
нович M. И. История войны 1814 г. Т. 1. С. 108-113; Lawford J. Napoleon:
The Last Campaigns. 1813-1815. London, 1976. P. 68-101. Довольно лако-
ничный рапорт о сражении самого Ф. В. Остен-Сакена см.: РГВИА. Ф. 846.
Оп. 16. Д. 3403. Л. 34 (об.)-35 (об.).
41 Цит. по: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 103. См. письмо Ф. В. Остен-
Сакена М. Б. Барклаю де Толли от 27 янв. 1814 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 846. Оп.
16. Д. 3403. Л. 37 (об.).
42 Там же. Л. 36-36 (об.); Богданович М. И. История войны 1814 г. Т. 1.
С. 128.
43 О Г. Л. Блюхере и винном погребе см.: Schubert F. Op. cit. P. 343.
44 См. письмо Александра I Г. Л. Блюхеру от 26 янв. 1814 г.: РГВИА.
Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 121 (об.)-122.
45 Schwarzenberg К. F. Op. cit. P. 276-300.
46 Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 81-82; Burghersh J. F. Op. cit. P. 91-103,
250-252.
47 Fournier A. Op. cit. P. 42-44, 58-63. См. прежде всего ответ Франца I
на письмо К. Ф. Шварценберга от 8 февр.: Schwarzenberg К. F. Op. cit. P. 272-
273,277. Шварценберг открыто просил инструкций оставаться на месте и по-
лучил таковые от императора, см.: Ibid. P. 276-279,293-299.
48 Fournier A. Op. cit. P. 105-114. Текст записки К. Меттерниха опублико-
ван в кн.: Сборник императорского русского исторического общества. Т. 31.
С. 349-355.
49 Ответ Александра I на вопросы К. Меттерниха опубликован в кн.: Там
же. С. 355-360. Краткое изложение взглядов английской, австрийской и
прусской сторон см. в кн.: Fournier A. Op. cit. P. 285-289.
50 Об отношении мадам де Сталь к Александру I см.: Staël M. Ten Years'
Exile, Fontwell, 1968. P. 377-382. Об отношении Александра I к Людовику
XVIII см.: Mansel P. Louis XVIII. London, 2005. С. 164. О кандидатуре Берна-
дота см.: Scott F. D. Bernadotte and the Throne of France 1814 //Journal of
Modern History. 1933. 5. P. 465-478. В русской военной и дипломатической
переписке за 1814 г. отсутствуют указания на то, что кандидатура Бернадота
представляла для России нечто большее, чем преходящий интерес. В 1813 г.
Александр I писал, что личные надежды Бернадота на французский престол
следовало поддерживать лишь до тех пор, пока они не являлись препятстви-
ем для деятельности коалиции. В 1814 г. российский император, возможно,
потворствовал Бернадоту в его стремлениях с целью отвлечь его от кампа-
нии, которую тот собирался начать против Дании.
51 Vitrolles E. Mémoires et relations politiques. Paris, 1884. Vol. 1. P. 115-120.
52 Разговор с P. С. Каслри см. в кн.: Bernhardi T. Op. cit. Vol 4. Book. 2. P. 58.
53 Fournier A. Op. cit. P. 105-137; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 156-164.
54 См., например: Clausewitz С. Der Feldzug..? P. 361-371. Как всегда по-
разительно справедливое и взвешенное суждение высказывает К. Мюффлинг:
Muffling К. Op. cit. P. 117-147.
616
55 Генерал-майор П. Я. Корнилов был старшим офицером в составе кор-
пуса 3. Д. Олсуфьева, которому удалось уйти с поля боя. Его рапорт о сраже-
нии см. в кн.: Галкин М. Боевая служба 27-го пехотного Витебского полка.
1703-1903. М., 1908. С. 223-234. О потерях 3. Д. Олсуфьева см.: Mémoires et
correspondance politique et militaire du Roi Joseph. Paris, 1854. P. 85.
56 Здесь автор в основном опирался на работы Р. Фридриха и М. И. Бог-
дановича, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 129-34; Богданович М. И. Исто-
рия войны 1814 г. Т. 1. С.186-196. Официальный рапорт Ф. В. Остен-Са-
кена М. Б. Барклаю от 3 февр. 1814 г. (ст. ст.) хранится в архиве, см.: РГВИА.
Ф. 846. Оп. 16. Д. 3403. Л. 37 (об.)-39. Описание Сакена через день после
сражения взято из кн.: Bernhardi T. Op. cit. Vol 4. Book. 1. P. 393. Хорошее
описание отступления содержится в кн.: Гениев Н. И. Указ. соч. С. 233-236.
57 Mémoires pour servir à l'histoire de la campagne de 1814. Vol. 1. P. 267-
268. Хорошее описание этого отступления приводится в работе К. Мюффлин-
га: Muffling К. Op. cit. P. 128-136.
58 Богданович М. И. История войны 1814 г. Т. 1. С. 206-208; Mémoires et
correspondance politique et militaire du Roi Joseph. P. 88 ff; Correspondance de
Napoléon I. Vol. 27. P. 192-193.
59 Fain A. Op. cit. P. 253-257.
60 Ibid. P. 284-285; Correspondance de Napoléon I. Vol. 27. P. 192-193,224-
227; Mémoires et correspondance politique et militaire du Roi Joseph. P. 133 ff.
61 Предупреждения Александра I, высказанные им П. X. Витгенштейну,
см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 125об. О П. П. Палене и П. X. Витген-
штейне см.: Богданович М. И. Граф Петр Петрович фон дер Пален и его вре-
мя. С. 418-419.
62 О П. X. Витгенштейне см. предыдущую сноску. Об Эстляндском пе-
хотном полке см.: Гулевич С. А. История 8-го пехотного Эстляндского пол-
ка. С. 208.
63 Замечание К. Ф. Шварценберга о Г. Л. Блюхере см. в кн.: Schwarzen-
berg К. F . Op. cit. P. 281-288. Письмо А. Фурнье Францу I от 20 февр. и ин-
струкции Франца I держаться южнее Сены, пока не станет ясно, увенчались
ли переговоры успехом, см.: Fouraier A. Op. cit. P. 277-278. В письме графа
Мюнстера к принцу-регенту от 23 февр. излагаются подозрения союзников
относительно австрийской тактики «кровопускания», см.: Ibid. P. 302.
64 О разочаровании в рядах армии см. письмо И. В. Сабанеева П. М. Вол-
конскому от 20 февр. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 4166. Л. 65. При-
казы Ф. Ф. Эртелю и о деле Евдокимова в письмах И. В. Сабанеева от 28 янв.
(ст. ст.) к генерал-майору К. Ф. Ольдекопу и вел. кн. Константину Павлови-
чу от 24 янв. см.: Там же. Л. 40, 42.
65 Объемная переписка между М. Б. Барклаем и Е. Ф. Канкриным хра-
нится в архиве, см.: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 18. Д. 17. Эти документы
дает возможность составить детальное представление об усилиях армии по
поиску продовольствия и о тех проблемах, с которыми она сталкивалась: см.,
в частности, Л. 128-128 (об.), 153-153 (об.), 160-160 (об.). Дандевиль М.
Столетие 5-го драгунского Курляндского Императора Александра HI-го пол-
ка. СПб., 1903. С. 105.
66 РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/120. Св. 18. Д. 17. Л. 109-110, 172-175, 218;
Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 315-320.
ПАДЕНИЕ НАПОЛЕОНА
За четыре недели, прошедшие с того момента, как Наполеон вы-
ступил в поход, он привел союзников в замешательство и, казалось,
остановил их вторжение. Французский император сумел во многом
восстановить свою репутацию непобедимого военачальника и воен-
ного гения, которая была сильно подпорчена в1812и1813г. В дейст-
вительности, однако, в тот самый момент, когда Е. Ф. Канкрин уже
начал было отчаиваться, ситуация переменилась в пользу союзников
во всех трех ключевых сферах - снабжение, дипломатия и военные
операции.
Что касается снабжения, одним из наиболее существенных обсто-
ятельств было то, что большая часть подвижных магазинов Канк-
рина, находившихся под командованием майоров Лисаневича и Кон-
дратьева, пробилась от Рейнланда в расположение российской ар-
мии, которую они затем в течение месяца снабжали сухарями.
Лисаневич и Кондратьев были невоспетыми героями российской во-
енной экономики, которые достигли выдающегося результата, при-
ведя с собой столь значительную часть подвижных магазинов, вклю-
чая большую часть входивших в них с самого начала лошадей и телег,
от Дуная и Белоруссии, через Германию и Швейцарию и до централь-
ных районов Франции. По пути они преодолели снежные заносы, на-
воднения, падеж скота, засады и бесчисленные поломки перегружен-
ных крестьянских телег. Нет сомнений в том, что сухари, которые они
везли для войск, - значительная их часть была испечена осенью 1812 г.,
а затем высушена после того, как сухари намокли зимой 1814 г., - бы-
ли не слишком аппетитны. Но это было гораздо лучше, чем ничего, а
телеги, которые Канкрин использовал для подвоза продовольствия в
расположенные вдоль коммуникаций депо и вывоза оттуда раненых,
как и в 1813 г., были просто находкой. Очень важно, что он смог от-
править весь подвижной магазин Кондратьева к Жуанвилю в Лота-
рингию: через эту область Канкрин организовал совершенно новую
линию снабжения, предоставленную в исключительное пользование
русским войскам, и тем самым положил конец их зависимости от чи-
новников австрийского комиссариата и перегруженной дороги, по
которой продовольствие подвозилось из Швейцарии1.
Открытие этой новой линии снабжения зависело от взаимодей-
ствия с Д. М. Алопеусом, генерал-губернатором оккупированной Лота-
618
рингии. В январе 1814 г. Центральному управлению барона Г. Штей-
на было поручено ведение дел на захваченной французской террито-
рии. В компетенции австрийских чиновников находились земли
между армией К. Ф. Шварценберга и Рейном. Пруссаки управляли
северными департаментами Франции, т. е. территориями, прилегав-
шими к Нидерландам и нижнему течению Рейна. Центральные райо-
ны страны, захваченные армией Г. Л. Блюхера в январе, находились в
ведении русских, а генерал-губернатор этих земель Алопеус распола-
гался в Нанси. Поначалу Алопеус без большого сочувствия отнесся к
обращениям Канкрина, поскольку ему уже приходилось кормить ар-
мию Блюхера, и он опасался, что в случае дальнейшего увеличения
реквизиций сопротивление крестьян может выйти из-под контроля.
Хотя Лотарингия была богаче земель, находившихся под управлени-
ем австрийцев, на ее территории располагалось много французских
крепостей, которые были очень слабо блокированы, и порой осаж-
давшие уступали по численности гарнизону крепости. Эти гарнизо-
ны постоянно грозили совершить вылазку и соединиться с бандами
местных крестьян. Кроме того, Алопеус жаловался, что телеги, необ-
ходимые ему для подвоза продовольствия, никогда не возвращаются
к нему из расположения армии, и что российские чиновники Комис-
сариатского департамента Военного министерства были гораздо ме-
нее многочисленны и эффективны, чем их прусские коллеги2.
Е. Ф. Канкрин, должно быть, стискивал зубы, читая эти жалобы,
поскольку его линии снабжения тянулись вплоть до России, и он ис-
пытывал хроническую и неизбежную нехватку особенно немецко- и
франкоговорящих чиновников. Как он докладывал М. Б. Барклаю,
он был вынужден отрядить людей даже из своей канцелярии для ре-
шения проблем, возникавших вдоль линий снабжения3. Но Канкрин
слишком нуждался в помощи Алопеуса, чтобы позволить себе него-
дование. Как Канкрин писал Барклаю, новые операционные линии
продовольственного снабжения являются делом большой важности.
На самом деле их отношения быстро потеплели. Генерал-губернатор
писал, что ему и его подчиненным хватает рвения и что они не испы-
тывают совершенной нехватки продовольствия, в котором так нуж-
дались войска Канкрина. Однако им действительно сильно не хвата-
ло телег для перевозки продовольствия и чиновников, которые мог-
ли проследить за его доставкой. Канкрин, в свою очередь, отправил
всех чиновников, которых ему удалось найти, вместе с телегами Кон-
дратьева. Тем временем подвижной магазин Силезской армии также
благополучно добрался до Нанси, в результате чего Алопеус и Кан-
крин получили в свое распоряжение большое количество дополни-
тельных телег. Если это и не полностью решало проблемы Канкрина,
то по крайней мере насущная потребность была удовлетворена, и от-
619
крывалась перспектива постановки снабжения армии на более проч-
ную основу4.
Тем временем благодаря Наполеону положение союзников в ди-
пломатической сфере также изменилось к лучшему. Непримири-
мость французского императора подорвала стратегию К. Меттерни-
ха и напомнила австрийцам, сколь опасно полагаться на Наполеона и
обособляться от союзников. Как было известно Меттерниху, даже ан-
глийский военный представитель в ставке коалиции начинал испы-
тывать сильное нетерпение от выжидательной тактики К. Ф. Швар-
ценберга. Со времени прибытия Р. С. Каслри в ставку коалиции между
ним и Меттернихом установилось непринужденное взаимопонима-
ние по политическим вопросам. Но оба они отдавали себе отчет в
существовании определенных границ, которые Англия не могла
преодолеть в своем стремлении оказать услугу венскому кабинету.
Общественное мнение в Великобритании с недоверием отнеслось
бы к какому бы то ни было миру с Наполеоном. То же самое каса-
лось английского правительства5.
Пока Каслри вел переговоры в ставке коалиции, российский по-
сол в Лондоне X. А. Ливен беседовал с премьер-министром лордом
Ливерпулем и принцом-регентом. Взгляды принца-регента являлись
точным отражением взглядов Александра I, о чем свидетельствует
доклад Ливена:
«Было предательством по отношению к воле Всевышнего <...> не
установить на прочных основаниях мир, который уже стоил так мно-
го крови <...> никогда еще мир не видел столь мощных средств для
достижения этого. Но эти средства были уникальны, а моральные и
физические силы коалиции в будущем никогда не достигли бы того
же уровня. Было самое время обеспечить Европе процветание на
многие столетия - тогда как любой мир, заключенный с Наполеоном,
сколь благоприятны ни были бы его условия, никогда не мог бы стать
для рода человеческого ни чем иным, кроме более или менее дли-
тельного перемирия. История всей его жизни являет многочислен-
ные примеры вероломства, жестокости и честолюбивых замыслов;
кровь всей Европы была бы пролита во имя очень сомнительной пе-
редышки, если бы мир зависел от договоров, подписанных с этим
вечным источником беспорядка»6.
Р. С. Каслри был в состоянии подписать договор с Наполеоном до
тех пор, пока тот гарантировал неприкосновенность Бельгии и созда-
вал труднопреодолимые барьеры для новой агрессии Франции, а
также до тех пор, пока во Франции не было никакой иной силы, с
которой можно было бы заключить мир. Однако он ни при каких об-
стоятельствах не мог согласиться с «естественными границами»
620
Франции. Даже намеки на это, услышанные Каслри от австрийцев,
толкнули бы его навстречу Александру I. Таким образом, к концу
февраля у К. Меттерниха имелись все основания для поисков ком-
промисса. В аналогичной ситуации находился и российский импера-
тор. Политическая изоляция со стороны союзников, в которой Алек-
сандр оказался в начале февраля, в сочетании с военными победами
Наполеона показала ему, сколь опасно дальнейшее упорство. В ре-
зультате 1 марта 1814 г. четыре великие державы, входившие в состав
коалиции, подписали Шомонский трактат, поклявшись согласиться
лишь на такой мир, который предусматривал исторические границы
для Франции, обеспечивал независимость и территориальное рас-
ширение Нидерландам и сохранение в Германии владетельных кня-
жеств при главенствующей роли Австрии и Пруссии. По меньшей
мере столь же важным было и то, что договор устанавливал военный
союз между четырьмя державами, который планировалось сохранять
в течение двадцати лет с момента подписания мира и поддерживать
этот мир посредством совместных военных действий в том случае,
если Франция попыталась бы нарушить его условия. Шомонский
трактат не определял, будет ли коалиция подписывать мир с Напо-
леоном или каким-либо иным французским правительством. Союз-
ники знали лишь, что в значительной мере это будет зависеть от са-
мих французов. Тем не менее, как с практической, так и моральной
стороны, договор заметно сплотил коалицию7.
Однако в конечном счете именно военные операции с наиболь-
шей долей вероятности должны были решить судьбу Наполеона.
Лишь полное поражение могло заставить его признать, хотя бы вре-
менно, границы 1792 г. В равной степени поражение императора бы-
ло стать наиболее вероятным катализатором восстания французской
элиты против правления императора. Но во второй половине февра-
ля до поражения, казалось, еще далеко. Армия К. Ф. Шварценберга
отступала полным ходом. Изначально планировалось потребовать
от Г. Л. Блюхера, чтобы тот отправился на юг для соединения с
основными силами армии и навязал неприятелю сражение, однако к
тому времени, когда 21 февраля Силезская армия оказалась доста-
точно близко, Шварценберг передумал. Главнокомандующий насто-
ял на том, чтобы большая часть его австрийских войск отправилась
на юг для отражения того, что он рассматривал как растущую угрозу
его коммуникациям со стороны армии маршала П. Ожеро, находив-
шейся в Лионе. Это давало ему прекрасное основание - его критики
называли это «оправданием» - продолжить отступление на юг и из-
бежать сражения. Блюхер был вне себя, а Александр I серьезно за-
думался о том, чтобы вместе с русскими корпусами выйти из состава
основной армии и присоединиться к Блюхеру.
621
В конце концов 25 февраля в ходе военного совета глав союз-
ных держав в Бар-сюр-Обе было принято компромиссное решение.
К. Ф. Шварценберг должен был продолжить отступление - в случае
необходимости вплоть до Лангра, - где к нему должны были присое-
диниться вновь прибывшие австрийские резервы. Если бы Наполеон
продолжил преследование, Шварценберг должен был развернуть
свои войска и дать решительное сражение. Тем временем предпола-
галось, что Г. Л. Блюхер пойдет на север и, как надеялись союзники,
отвлечет внимание Наполеона от Шварценберга, создав угрозу Па-
рижу. Если, как ожидалось, Наполеон развернется и начнет пресле-
дование Блюхера, Шварценбергу предстояло возобновить наступле-
ние. Тем временем армейские корпуса Ф. В. Бюлова и Ф. Ф. Винцин-
героде, ранее входившие в состав Северной армии Бернадота,
двинулись от границ Голландии в направлении Парижа, и на тот мо-
мент подходили к Суассону на р. Эна. Они должны были перейти
под командование Блюхера, как и вновь образованный Саксонский
корпус, который ранее входил в союзные силы Германии и который
теперь должен был охранять путь на Нидерланды. Даже без саксон-
цев общая численность соединенной армии Блюхера превышала
100 тыс. человек, что на тот момент было значительно больше, чем
численность всех войск Наполеона. Инструкции Александра I, дан-
ные им прусскому фельдмаршалу, свидетельствовали как о понима-
нии того, что лишь у Блюхера имелся необходимый для победы запас
агрессии и уверенности в своих силах, так и о сильных опасениях
российского императора по поводу того, что повторение небрежно-
сти, проявленной ранее Блюхером, может погубить все дело коали-
ции. Инструкции завершались следующими словами: «...лишь толь-
ко вы сообразуете движения ваших различных корпусов, мы жела-
ем, чтобы вы начали наступление, которое обещает завершиться
самым счастливым образом, покуда оно основывается на благо-
разумии»8.
Г. Л. Блюхер незамедлительно выдвинулся в северном направле-
нии. В отличие от его более раннего наступления на Париж, на этот
раз русская кавалерия была развернута для охраны всех дорог, кото-
рые вели с юга на север. Ко 2 марта из рапортов русских кавалери-
стов стало ясно, что Наполеон крупными силами преследует Си-
лезскую армию. Таким образом, первая цель маневра Блюхера была
достигнута. Следующая задача состояла в том, чтобы соединиться с
Ф. Ф. Винцингероде и Ф. В. Бюловым, которые на тот момент обхо-
дили с двух сторон Суассон, представлявший большую важность, по-
скольку городской мост обеспечивал безопасную переправу через
р. Эна. В. И. Левенштерна союзные военачальники отправили в го-
род в качестве эмиссара. Он задействовал весь свой арсенал средств
622
заядлого игрока, включая блеф, напористость и обаяние, и убедил
французского коменданта сдать Суассон 2 марта.
Наполеон был вне себя от ярости, приказал расстрелять комендан-
та и заявил, что, если бы город не сдался, он прижал бы Блюхера к Эне
и уничтожил его армию. Большинство прусских историков гневно
опровергают это заявление и утверждают, что Силезская армия могла
бы переправиться через Эну где-то в другом месте. С другой стороны,
некоторые сторонники генерала Ф. В. Бюлова были только рады зая-
вить, что их герой спас Г. Л. Блюхера от западни. Естественно, они не
считали нужным упомянуть о том, что главным организатором этого
спасения был не пруссак, а В. И. Левенштерн. В еще большей степе-
ни, чем это характерно для описания событий 1813-1814 гг. в целом,
участие русских упускается из виду, и то, что произошло на самом де-
ле, теряется в нестройном шуме французского и немецкого патрио-
тизма и мачизма. Возможно, прусские историки правы, и Блюхер су-
мел бы вырваться из рук Наполеона, однако по меньшей мере части
коалиционных войск пришлось бы переправляться через реку по пон-
тонным мостам, сооруженным русскими подразделениями Силезской
армии, а это было вовсе не простой задачей, учитывая близость Напо-
леона, а также тот факт, что берега Эны были затоплены9.
5 марта французская армия переправилась через Эну при Бери-о-
Бак, к востоку от Суассона. Наполеон намеревался пойти в наступле-
ние на Лаон. Он ошибочно полагал, что союзники отступали и что он
может встретить на своем пути всего лишь более или менее стойкие
арьергарды. Г. Л. Блюхер решил внезапно атаковать французов во
время их наступления в направлении Корбени. Он развернул 16,3-ты-
сячную пехоту Ф. Ф. Винцингероде, которой командовал М. С. Во-
ронцов, на плато чуть западнее дороги на Лаон близ деревни Краон..
Блюхер справедливо полагал, что французский император никогда
не пойдет на Лаон, имея столь крупные силы у себя на фланге, и сна-
чала сосредоточит войска для разгрома Воронцова. Армейский кор-
пус Ф. В. Остен-Сакена был также развернут на плато, в нескольких
километрах позади М. С. Воронцова, и должен был прийти ему на
выручку в случае необходимости. Пока русские войска Воронцова не
давали Наполеону двигаться дальше и отвлекали его внимание, Блю-
хер намеревался распорядиться о том, чтобы 10 тыс. всадников Вин-
цингероде и весь прусский армейский корпус генерал-лейтенанта
Ф. Клейста обошли французов с северного фланга и вышли им в тыл.
Тем временем Ф. В. Бюлов должен был прикрыть Лаон и коммуни-
кации Блюхера с Нидерландами, пока часть войск А. Ф. Ланжерона
оставалась бы сзади и удерживала Суассон.
План Блюхера был сопряжен с определенными трудностями. Войска
Ланжерона и Бюлова не смогли бы принять участия в сражении и в
623
какой-то мере их усилия были бы потрачены впустую. Местность, на
которой Винцингероде и Клейст должны были провести свой ма-
невр, не была должным образом разведана и оказалась плохо пригод-
ной для осуществления задуманного. Скалы, холмы, ручьи и пересе-
ченная местность сильно затрудняли продвижение даже кавалерии,
не говоря уже о пушках. Более способный генерал, возможно, и прео-
долел бы эти трудности, но под командованием Винцингероде флан-
говый маневр происходил очень медленно, и от него в конце концов
пришлось отказаться.
В результате в сражении при Краоне М. С. Воронцов на протяже-
нии большей части дня бился в одиночку против постоянно прибы-
вавших сил наполеоновской армии. К счастью, у него была очень на-
дежная позиция. Высота, которую занимали тогда русские, впослед-
ствии войдет в историю Первой мировой войны под названием
Шмен-де-Дам (буквально «Дамская тропа»). Протяженность пози-
ции с востока на запад составляла 17 км, сама она была узкой, места-
ми не больше нескольких сотен метров. Русские, таким образом, мог-
ли удерживать линию самым тщательным образом, тогда как крутые
склоны плато сильно затрудняли французам обход позиции русских
с флангов. Воронцов умело развернул свою артиллерию и разместил
14-й егерский полк внутри прочных зданий на ферме у Ортебиза, ко-
торая располагалась перед главной линией русских, с целью приту-
пить и приостановить атаку французов. Это был первоклассный
полк, в его рядах было много элитных снайперов из бывших сое-
диненных гренадерских батальонов армейского корпуса Винцин-
героде. На этот раз уже русские имели преимущество, ведя бой из-
за прочных стен, и 14-й егерский полк великолепно проявил себя
7 марта10.
Сражение началось вскоре после десяти часов утра 7 марта, когда
14-тысячный корпус маршала М. Нея начал наступление на левой
стороне линии русских. Ней атаковал преждевременно, до того как
подойдут остальные пехотные дивизии, чтобы поддержать его насту-
пление. Молодые французские новобранцы дрались очень храбро, но
они наступали на сложной местности, будучи как на ладони перед
многочисленными и удачно расставленными русскими батареями.
Не удивительно, что их неоднократные атаки окончились неудачей.
Когда на поле боя прибыла великолепная дивизия генерала Буайе,
отведенная из Испании, Наполеон незамедлительно бросил ее в са-
мую гущу сражения. Она пробилась мимо фермы у Ортебиза и под-
нялась на плато, позволив четырем французским батареям взобрать-
ся по склону и поддержать дивизию артиллерийским огнем. Однако
Воронцов контратакой сбросил Буайе и Нея с плато. Позиции рус-
ских оказались в серьезной опасности лишь вскоре после полудня,
624
когда к атаке французов присоединились пехота Шарпантье и не-
сколько кавалерийских бригад.
В этот момент Блюхер отдал Воронцову приказ об отходе, а всей
армии - об отступлении на север и концентрации вокруг Лаона. Это
были разумные приказы. Поскольку фланговая атака ни к чему не
привела, не было смысла бросать Воронцова и Остен-Сакена в бой
против всей французской армии. Разумеется, самому Воронцову в
пылу сражения все казалось иначе. Его люди очень храбро сражались
и сковали действия Наполеона. Теперь же оказалось, что их жертвы
были напрасны. Соображения воинской чести являлись для Ворон-
цова серьезным препятствием для отступления с поля боя, на кото-
ром победа до сих пор была на его стороне. Как бы то ни было, по
крайней мере в ближайшей перспективе оборонявшимся русским
было проще удерживать позицию, чем вести упорядоченное отсту-
пление перед лицом превосходящих сил противника, которые вооду-
шевились бы при виде отступавшего неприятеля.
Воронцов начал отступление только после того, как получил от
Сакена повторный приказ. Во время отступления Воронцов, как и
его солдаты, сохранял спокойствие, и попытки французской кавале-
рии прорвать пехотные каре русских или захватить пушки не увенча-
лись успехом. У узкого прохода близ деревни Серии Воронцов пре-
кратил отход, чтобы к нему успела подойти кавалерия Васильчикова.
Когда Остен-Сакен получил от Блюхера приказ об отступлении, он
тотчас же отвел свою пехоту, но отправил вперед Васильчикова, что-
бы тот прикрыл отход полков Воронцова в момент их движения по
более открытому плато к западу от Серии. Совместными усилиями
Васильчиков и Воронцов держали французов на значительном уда-
лении, особенно после того, как они устроили засаду на один из не-
приятельских отрядов, преследовавший их слишком опрометчиво.
В своей западной части плато снова сужалось, и французы были вы-
нуждены сбиться в близко стоящие друг от друга колонны, чтобы
продолжить наступление. В этот момент очень толковый командир
артиллерии Остен-Сакена, генерал-майор А. П. Никитин, развернул
в нужном направлении несколько батарей и их концентрированный
огонь нанес тяжелые потери французам и остановил их преследова-
ние, причем орудия были отведены невредимыми под защитой кава-
лерии Васильчикова11.
Поскольку в коалиционной армии не было английских подразде-
лений, лорд Бургеш - военный представитель Англии в ставке коа-
лиции - был относительно беспристрастным наблюдателем. Он на-
звал действия русских при Краоне «лучшей битвой за всю кампа-
нию». М. С. Воронцов, И. В. Васильчиков и находившиеся под их
командованием войска, несомненно, продемонстрировали большое
625
умение, дисциплину и отвагу. Действия пехоты Воронцова были осо-
бенно поразительны, так как немногие из этих полков участвовали в
серьезных баталиях после весны 1813 г., а для многих солдат это был
вообще первый боевой опыт. Впоследствии французы заявляли, что
победа осталась за ними, поскольку план Г. Л. Блюхера провалился,
и в конце дня на поле боя господствовали французы. В узком смысле
они действительно были победителями, точно так же как были они
«победителями» в каждом арьергардном бою русской армии во вре-
мя наступления французов на Москву в 1812 г. Однако русские не
оставили после себя ни одной пушки и очень мало военнопленных.
Клаузевиц подытоживает результаты сражения при Краоне так:
«...русские при Краоне защищались столь успешно, что главная
цель - достичь Лаона в стройном порядке - была достигнута <...>
это было сделано благодаря исключительной храбрости солдат, хлад-
нокровию их командира и прекрасно выбранной позиции»12.
Русские потеряли 5 тыс. человек. В самом раннем полном отчете о
сражении, подготовленном французами, говорится о том что из их ря-
дов выбыло 8 тыс. человек, и поскольку они были вовсе не намерены
завышать собственные потери, эта цифра вполне может быть точной.
Впоследствии, однако, французские историки приводили другие дан-
ные, а Г. Уссе (H. Houssaye) писал, что «русские потеряли 5 тыс., а
французы 5,4 тыс. человек». Французский эксперт, современник со-
бытий, пошел еще дальше, заявив, что союзники потеряли 5,5 тыс., а
Наполеон всего 5 тыс. человек. По-видимому, это было сделано в ка-
честве дополнительной заявки на победу. Аналогичным образом
утверждалось, что 29 тыс. французов противостояли 50-тысячному
войску союзников, что, быть может, и правда, если посчитать всех
солдат, находившихся на расстоянии однодневного перехода от места
сражения, но полностью искажает картину того, что на самом деле
происходило на поле боя 7 марта. В действительности все эти стати-
стические трюки не затрагивают сути вопроса, хотя и являются на-
глядным подтверждением того, как сложно историку докопаться до
истины. Даже если русские и французы понесли одинаковые потери в
сражении при Краоне, суть состояла в том, что Наполеон больше не
мог себе позволить истощать свои силы подобным образом13.
Наполеон преследовал Блюхера до Лаона и 9 марта атаковал здесь
русско-прусские войска. Он снова полагал, что вероятнее всего стол-
кнется всего лишь с арьергардом и сильно недооценил размер коали-
ционной армии. На самом же деле Г. Л. Блюхер сконцентрировал у
Лаона все свои корпуса общей численностью почти 100 тыс. человек
и имел численное превосходство над французами в пропорции два к
одному. Кроме того, наполеоновская армия была разделена на две ча-
сти: император наступал по дороге от Суассона, а О. Мармон - по
626
дороге от Реймса. Коммуникации между ними были очень затрудне-
ны вследствие заболоченности местности и активности русской ка-
валерии. Поэтому вовсе не удивительно, что атака Наполеона 9 мар-
та окончилась неудачно. После наступления темноты вечером того
же дня пруссаки застали Мармона врасплох и обратили его в бегство
в ходе одной из самых успешных ночных атак той войны. Наполео-
новская армия теперь была во власти коалиции. Французского импе-
ратора спас полный упадок сил у Блюхера, который парализовал
действия Силезской армии. Невероятное напряжение сил в течение
предыдущих двух месяцев совершенно расстроило здоровье 72-лет-
него фельдмаршала. После поражения Пруссии в 1806-1807 гг. Блю-
хер пережил нервное расстройство, побочным эффектом которого
были тревожные галлюцинации, связанные с рождением слона. Те-
перь же штабные офицеры, приходившие к Блюхеру за приказами,
обнаруживали, что он живет в своем собственном мире и не в состоя-
нии отвечать на их вопросы. Любой свет, попадавший ему в глаза,
причинял ему сильные страдания14.
В течение нескольких последующих дней выяснилось, сколь
хрупкой была структура командования коалиционной армией, и на-
сколько сильно действия Силезской армии зависели от настойчиво-
сти, отваги и харизмы Г. Л. Блюхера. В принципе первым по стар-
шинству полным генералом в армии был А. Ф. Ланжерон, однако
Г. Йорк и Ф. В. Бюлов ни при каких обстоятельствах не стали бы ему
подчиняться. Самого Ланжерона страшила мысль о необходимости
принятия на себя командования армией, и он утверждал, что это дол-
жен был сделать А. Гнейзенау как начальник штаба Блюхера и чело-
век, лучше остальных осведомленный о намерениях главнокоманду-
ющего. Однако ни Йорк, ни Бюлов не питали глубокого уважения к
Гнейзенау, к тому же он был младше их по званию. Йорк использовал
момент для того, чтобы выдвинуться на первые роли: он подал про-
шение об освобождении от занимаемой должности и вернулся к ис-
полнению своих обязанностей только после того, как Блюхер обра-
тился к нему с письменной просьбой об этом, которую поддержал
прусский принц Вильгельм - один из бригадных командиров Йорка
и брат короля. Лишившись поддержки и вдохновляющего влияния
Блюхера, Гнейзенау растерял свою отвагу и уверенность в собст-
венных силах. Он пал жертвой одного из своих врожденных недостат-
ков - убежденности в том, что союзники предают Пруссию. В резуль-
тате спустя чуть больше недели после сражения при Лаоне Силез-
ская армия рассредоточилась в поисках продовольствия и не оказала
влияния на ход войны15.
Бездействие Силезской армии позволило Наполеону отойти, пе-
ревести дух и затем внезапно атаковать 12-тысячный отряд, который
627
ранее, 12 марта, занял Реймс, под командованием Э. Ф. Сен-При, в
1812 г. бывшего начальником штаба П. И. Багратиона. Хотя потери
французов при Лаоне составили по крайней мере 6 тыс. человек, из
Парижа подошли подкрепления, и в распоряжении Наполеона вновь
оказалось 40 тыс. солдат. Этого было более чем достаточно, чтобы
нанести поражение Сен-При, тем более что Наполеон застал войска
коалиции врасплох. В какой-то мере Сен-При сам был виноват в том,
что не принял должных мер предосторожности, однако сложно было
предположить, что армия Блюхера встанет как вкопанная, потеряет
из виду Наполеона и не сможет предупредить о перемещении его
войск. Часть отряда Сен-При состояла из прусского ландвера, кото-
рый рассредоточился на местности в поисках продовольствия и ока-
зал слабое сопротивление, когда французы атаковали 13 марта. Од-
нако русские полки Сен-При его собственного 8-го пехотного корпу-
са состояли из более стойких вояк и сумели вступить в беспощадный
бой с противником, несмотря на то, что их генерал был серьезно ра-
нен и не участвовал в сражении с самого его начала.
Главным оплотом сопротивления русских был Рязанский пехот-
ный полк - старая боевая единица с хорошим послужным списком,
созданная Петром I в 1703 г. За время последней войны полк сражал-
ся под Бородино, Баутценом и Лейпцигом: в результате 35 % офице-
ров полка были убиты или ранены, а 32 % солдат удостоились воен-
ных наград. Сам генерал Э. Ф. Сен-При пользовался популярностью
в своих войсках, о которых он хорошо заботился, например, употре-
бив средства, полученные в результате захвата казны одного из фран-
цузских полков, для покупки новой одежды для своих солдат зимой
1813-1814 гг. Особенно близкие отношения сложились у него с Ря-
занским пехотным полком, который он называл «гвардейцами 8-го
корпуса». Командиром Рязанского полка был умевший вдохновлять
своих подчиненных полковник И. Н. Скобелев - сын государствен-
ного крестьянина, который прослужил двенадцать лет, прежде чем
получил указанное звание. 13 марта среди неразберихи сражения
третий батальон Рязанского пехотного полка оборонял бруствер на-
против главных ворот Реймса и отбил атаки французов, пытавшихся
ворваться в город. Тем временем первый батальон полка, изначально
находившийся в двух километрах от городских стен, построился в
каре против французской кавалерии и, поместив в центр каре ране-
ного Э. Ф. Сен-При, пробился туда, где держал оборону третий бата-
льон. Два батальона Рязанского пехотного полка затем сформирова-
ли ядро русского арьергарда под командованием Скобелева, который
сдерживал натиск французов достаточно долго для того, чтобы боль-
шая часть 8-го корпуса успела выбраться из города и перестроиться
за пределами городской черты. Сам Рязанский полк был отрезан, но
628
смог уйти от неприятеля по городским закоулкам при помощи мест-
ного проводника-роялиста16.
Нанеся поражение Э. Ф. Сен-При, Наполеон дал своим войскам
двухдневный отдых в Реймсе, прежде чем бросить их на юг против
К. Ф. Шварценберга. В то же время первые три недели марта были
очень напряженным временем для лиц, входивших в состав ставки
коалиции, и прежде всего для Александра I. Российский император
был не лишен военного таланта, но он нервничал, и ему не хватало
уверенности. Переписка, которую он вел в марте 1814 г., свидетель-
ствует о наличии у него опасений, что история может повториться.
Александр I был взбешен тем, что Шварценберг в очередной раз на-
ступал крайне осторожно и медленно - и это тогда, когда армии Блю-
хера грозила серьезная опасность. Российский император постоянно
пытался подгонять Шварценберга, одновременно с беспокойством
осведомляясь о безопасности Блюхера и Сен-При и сетуя на то, что
известия от них поступали так редко. 12 марта в ставке коалиции
разыгралась неприятная сцена, когда Александр I спросил Меттер-
ниха о существовании секретных приказов, которые Шварценберг
получал от австрийской стороны и которые сдерживали продвиже-
ние главной армии. Тогда же Фридрих-Вильгельм III выкрикнул, что
австрийцы предают дело коалиции и обрекают прусских и русских
солдат армии Блюхера на гибель. Поступившие сведения о пораже-
нии Сен-При, разумеется, отнюдь не развеяли опасений Александра I.
Помня о февральских событиях, он боялся, что, как и тогда, армей-
ский корпус П. X. Витгенштейна и авангард П. П. Палена будут от-
резаны и станут уязвимыми для внезапного нападения. А. Ф. Ланже-
рон вспоминал, что скорость и отвага Наполеона, проявленные им в
феврале, выбили союзников из колеи: «Мы полагали, что его появле-
ния можно ждать, откуда угодно». Как ни к кому другому все выше-
сказанное относилось к Александру I17.
Тем не менее Александр I справедливо полагал, что стратегия На-
полеона на тот момент состояла в нанесении удара по правому флан-
гу и тылу главной армии в надежде на то, что французам удастся от-
резать и уничтожить один из ее армейских корпусов. На самом деле,
если Наполеон собирался атаковать главную армию коалиции, воз-
можность сделать это у него имелась только тогда. Он был вынужден
оставить маршалов Мармона и Мортье с 20 тыс. солдат для наблюде-
ния за 100-тысячным войском Блюхера. Маршал Макдональд охра-
нял южные подступы к Парижу, имея при себе 30 тыс. воинов против
122-тысячной армии Шварценберга. Поэтому в распоряжении само-
го Наполеона имелось едва 20 тыс. человек, когда 17 марта он напра-
вился к югу от Реймса в надежде застать Шварценберга врасплох. Во
время марша он мог рассчитывать получить из Парижа в качестве
629
подкрепления несколько тысяч солдат, но даже если бы он затем сое-
динился с Макдональдом, главная армия коалиции все равно более
чем вдвое превосходила численность войск французского императо-
ра. 21 марта, когда Наполеон обнаружил, что при Арси-сюр-Об ему
противостоит целая армия Шварценберга, он понял, что его насту-
пление провалилось, и что ему не остается ничего иного, кроме как
отступить.
Именно в тот момент решение коалиции вторгнуться во Фран-
цию зимой и не дать Наполеону сформировать новую армию по-
настоящему себя оправдало. В депо французского императора не
оставалось резервов, а два месяца непрестанных маршей и боев осла-
били его армию. После отступления от Арси у Наполеона оставалось
всего два варианта. Он мог отступить к столице и сконцентрировать
здесь всех солдат и национальную гвардию, которую ему удалось бы
собрать, для обороны Парижа. Его присутствие держало бы в благо-
говейном страхе все оппозиционные ему силы в столице. Занявшее
оборону на холмах, в садах и зданиях в окрестностях Парижа, даже
90-тысячное войско под командованием самого Наполеона стало бы
для коалиции крепким орешком18.
Другим вариантом, принятым Наполеоном на вооружение 22 мар-
та, был удар по коммуникациям коалиции, протянувшимся к Рейну.
В ходе кампании в целом он проявлял большую осторожность, в
частности, он чрезвычайно остро воспринимал все, что представляло
угрозу для его тыла. Таким образом, Наполеон мог резонно предпо-
ложить, что если бы он сам атаковал коммуникации Шварценберга
основными силами своей армии, то главнокомандующий коалиции
отступил бы от Парижа и попытался защитить свои базы и линии
снабжения. Ничто в манере ведения боевых действий, которой Швар-
ценберг придерживался на более ранней стадии кампании, не давало
оснований полагать, что он рискнет повернуться спиной к Наполео-
ну и двинется на Париж. Если бы, однако, союзники это сделали, тог-
да Наполеону нужно было найти в себе силы и пожертвовать своей
столицей - так же, как Александр I в свое время пожертвовал Мос-
квой. Одним из самых слабых мест Наполеона в 1814 г. было пони-
мание невозможности такого шага - по политическим соображени-
ям. Развитие событий подтвердило его правоту. Когда французские
войска заняли Москву, Вену и Берлин, Романовы, Габсбурги и Гоген-
цоллерны не встретили серьезной оппозиции среди своих поданных.
В течение недели после входа войск коалиции в Париж, были смете-
ны не только Наполеон, но и его династия. Мнение Наполеона о том,
что его трон более хрупок, чем те, на которых восседали противосто-
явшие ему легитимные монархи, оказалось справедливым. С другой
стороны, в 1813-1814 гг. многие его деяния убедили французскую
630
элиту, что он в большей степени сражался ради собственной славы,
чем во имя интересов Франции19.
22 марта К. Ф. Шварценберг и Александр I не знали, куда направ-
лялся Наполеон. П. М. Волконский 22 марта писал А. Гнейзенау, что
Наполеон маскирует свои перемещения, оставляя после себя круп-
ные кавалерийские заслоны. Союзники намеревались идти за ним по
горячим следам. Если бы неприятель атаковал Силезскую армию,
главная армия коалиции оказалась бы как раз у него на хвосте и на-
несла ему удар в тыл. Если бы Наполеон отправился в ином направ-
лении, обе армии коалиции должны были объединиться, двинуть
свои силы против него и стремиться навязать ему сражение. В тот
самый вечер Г. Л. Блюхер установил точное направление движения
Наполеона, так как его казаки захватили в плен французского курье-
ра вместе с письмом от Наполеона к Марии-Луизе, в котором тот со-
общал о своем намерении атаковать коммуникации союзников и тем
самым оттянуть их силы от Парижа20.
Копия письма была немедленно направлена главный штаб коали-
ции, где было решено обсудить дальнейшие действия на военном со-
вете, который прошел в Пужи в полдень 23 марта. Однако из бли-
жайших русских военных советников Александра I в то время в Пу-
жи находился только П. М. Волконский, а он никогда не выступал с
публичной речью на подобного рода мероприятиях. Ключевым мо-
ментом, однако, было то, что к тому времени, когда армии коалиции
удалось бы развернуть, Наполеон имел бы два дня форы. Теперь ни-
что не могло помешать ему зайти в тыл союзникам. Любые попытки
устремиться в обратном направлении для защиты баз коалиции, име-
ли бы крайне негативные последствия для морального духа и дисци-
плины союзных войск, не в последнюю очередь потому, что им при-
шлось бы идти по опустошенным войной землям, где им было бы
очень трудно найти продовольствие. Поэтому союзники какое-то
время придерживались существовавшего на тот момент плана, со-
гласно которому они должны соединиться с Блюхером, а затем дви-
нуться навстречу неприятелю и дать ему бой. Тем временем комен-
дантам городов и военачальникам в тылу были разосланы приказы,
предписывавшие взять под охрану или отвести от больших дорог как
можно больше запасов продовольствия, транспортных колонн и под-
креплений. Ф. Ф. Эртель, чересчур нервный начальник военной по-
лиции, ранее получил выговор за то, что слишком активно реагиро-
вал на мнимые угрозы коммуникациям российских войск. Теперь же
он получил срочные приказы от М. Б. Барклая о принятии неотлож-
ных мер по охране российских баз, магазинов и войсковой казны.
На этот раз Эртель действовал удачно и отправил Барклаю, также
выходцу из балтийских губерний, отчет о своих действиях на латыш-
631
ском языке, понятном главнокомандующему. Если бы приказы были
перехвачены, редкий француз смог бы их разобрать21.
Вечером 23 марта Шварценберг, Александр I и Фридрих-
Вильгельм вместе со своими штабами отправились из Пужи в Сом-
пюи, куда они прибыли утром следующего дня. По дороге они полу-
чили новые послания, перехваченные русской кавалерией. В них го-
ворилось о низком боевом духе рядовых и генералов наполеоновской
армии, а также сообщалось, что парижские депо и арсеналы пусты.
Самым важным было письмо, адресованное Наполеону его шефом
полиции Савари, который писал, что не может поручиться за лояль-
ность столицы в случае приближения армий союзников. В ту же ночь
с юга было получено известие, что Бордо перешел на сторону Бурбо-
нов и занят А. Веллингтоном. Тем не менее, когда утром 24 марта
Шварценберг и Фридрих-Вильгельм покидали Сомпюи. план коали-
ции заключался в том, чтобы объединить две армии и затем отпра-
виться на поиски Наполеона.
Вскоре после этого, около десяти часов утра, Александр I позвал к
себе М. Б. Барклая, И. И. Дибича и К. Ф. Толя, показал им перехва-
ченные письма и текущее местоположение войск на карте и попро-
сил совета о том, что лучше всего предпринять в данной ситуации.
Император предложил варианта: либо союзники преследуют Напо-
леона, либо идут на Париж. Возможно, Александр I к тому времени
уже успел переговорить с П. М. Волконским, который в частной бе-
седе советовал императору идти на Париж. Барклай, напротив, был
осторожным и не слишком изобретательным стратегом: он высказы-
вался за продолжение текущей линии, нацеленной на соединение с
Блюхером и совместные поиски Наполеона. Дибич не выразил от-
крытого несогласия со старшим по званию, но посоветовал одновре-
менно отправить сильный корпус для взятия Парижа. Толь всегда
был менее «политичным» и тактичным человеком, чем Дибич. Несо-
гласие с начальством было его второй натурой. Он утверждал, что
один единственный корпус никогда не сможет взять Париж. Вместо
этого обеим армиям следовало направиться к столице, выслав вперед
летучую колонну, преимущественно состоявшую из кавалерии, кото-
рая должна была следовать за Наполеоном по пятам и докладывать о
его передвижениях22.
Император, возможно, надеялся именно на такое мнение Толя и
сразу с ним согласился. Александр I отправил своего адъютанта на
поиски Шварценберга и Фридриха-Вильгельма с просьбой дождать-
ся его. Он нагнал их на небольшом холме близ деревни Планси: стоя-
ла прекрасная погода, характерная для начала весны, Толь развернул
на земле свою карту и импровизированный совет на открытом воз-
духе начался. Прусский король тотчас же согласился с предложени-
632
ем Александра, Шварценберга пришлось убеждать, но недолго, не-
смотря на протесты со стороны членов его штаба. Идея относительно
того, чтобы повернуться спиной к Наполеону и пойти на француз-
скую столицу, не была для Шварценберга полной неожиданностью.
Идея эта какое-то время витала в воздухе, и один из наиболее спо-
собных штабных офицеров австрийского главнокомандующего
генерал-лейтенант Й. Радецкий в частной беседе сообщил ему о ней
за день до этого. Тем не менее поразительно, что Шварценберг, до
этого действовавший крайне осторожно, согласился пойти на столь
смелый шаг, не затягивая время и не особенно сильно противодей-
ствуя. Неопровержимых доказательств того, почему он поступил та-
ким образом, не существует, однако можно предложить правдопо-
добную гипотезу, основанную на конкретных данных23.
Хотя марш на Париж был смелым предприятием, другие вариан-
ты были не менее рискованными. Всего за десять дней до этого
Шварценберг сетовал на то, как трудно было выжать остатки продо-
вольствия из «истощенной Шампани, за счет которой мы существу-
ем уже три месяца». Было бы очень трудно, преследуя Наполеона,
провести через эти земли соединенные армии коалиции. На самом
деле угроза Парижу была, возможно, самым надежным способом от-
влечь Наполеона от тыла коалиционных войск. Прилегавшие к Па-
рижу территории были богаты и не тронуты войной. Там союзники
могли гораздо легче найти себе пропитание, чем если бы они пресле-
довали Наполеона или остались там, где стояли. В телегах главной
армии все еще было достаточно съестного, чтобы обеспечить армию
во время марша на Париж. 25 марта один из русских корпусов докла-
дывал, что в полковых телегах имеется восьмидневный запас продо-
вольствия. Четыре дня спустя Е. Ф. Канкрин сообщал М. Б. Барклаю,
что двести телег подвижного магазина Лисаневича, на тот момент на-
ходившегося при армии, все еще перевозили четырехдневный запас
сухарей. По замечанию Канкрина и Франца I, поскольку главная ар-
мия теперь направлялась на север, представлялась благоприятная
возможность для проведения новой линии снабжения через богатые
и в значительной мере не затронутые войной Нидерланды24.
М. Б. Барклай де Толли не был склонен расточать комплименты,
но тогда он писал Канкрину, что полностью доверяет его рвению и
разумности его распоряжений на благо службы. Эти ожидания были
вознаграждены, поскольку интендантская часть коалиционных войск
достойно ответила на брошенный ей вызов и смогла одновременно
защитить тыловые базы и обеспечить продовольствием наступавшие
войска. Но если армейские офицеры снабжения делали наступление
возможным, то политические и военные соображения делали его же-
лательным в глазах Шварценберга. Так как конгресс в Шатийоне за-
633
крылся, и переговоры с Наполеоном были отложены, стало очевид-
но, что военные победы являются единственным способом обеспе-
чить мир. Захват Парижа был лучшим средством заставить
Наполеона принять мирные условия коалиции и побудить француз-
скую элиту избавиться от своего императора. Недавние столкнове-
ния в ставке коалиции, должно быть, привели Шварценберга к по-
ниманию, что терпение русских, пруссаков и даже англичан в отно-
шении его осторожной стратегии было на исходе. Даже часть старших
австрийских офицеров сетовала по поводу той бесславной роли, ко-
торую австрийская армия до сих пор играла в войне. Возможно, все
эти мысли были на уме у австрийского главнокомандующего, когда
он отдавал своей приказ идти на Париж. Кроме того, счастлив тот
военачальник, который начинает операцию, зная расположение, сла-
бые места и тревоги своего врага25.
Ф. Ф. Винцингероде получил приказ преследовать Наполеона с
8-тысячным кавалерийским отрядом. Ему было поручено попытать-
ся провести французского императора, заставив того поверить в то,
что его преследуют все войска союзников и держать главный штаб
коалиции в курсе относительно всех перемещений противника. Тем
временем рано утром 25 марта обе союзные армии начали движение
на Париж. Основная часть главной армии отправилась по дороге от
Витри через Фер-Шампенуаз на Сезанн с кавалерией П. П. Палена и
герцога А. Вюртембергского в качестве авангарда. Параллельно ей, в
нескольких километрах к югу, резервные подразделения армии Бар-
клая шли по проселочным дорогам и через сельскую местность. К се-
веру от главной армии войска А. Ф. Ланжерона и Ф. В. Остен-Сакена
вели наступление по дороге от Шалона до Бержера. Впереди них
шли кавалерийские дивизии барона Ф. К. Корфа и И. В. Васильчи-
кова. Запах победы частично поправил здоровье Г. Л. Блюхера. Он
ехал вместе со своими войсками в экипаже, на виду у всех, надев на
голову дамскую шляпу из зеленого шелка с очень широкими полями,
прикрывавшими его глаза от света. Установилась хорошая погода, и
войска коалиции наконец-то ощутили, что движутся вперед под уве-
ренным и единым руководством. Моральное состояние в рядах ар-
мий резко улучшилось.
Вскоре после восьми утра 25 марта Пален и герцог Адам Вюртем-
бергский наткнулись на корпус маршала Мармона, выстроившийся
поперек дороги на Фер-Шампенуаз близ деревни Суде Сен-Круа.
Неподалеку находился корпус маршала Мортье. В распоряжении
обоих маршалов находилось 12,3 тыс. пехотинцев, 4350 кавалеристов
и 68 пушек. Даже принимая в расчет казаков, это было гораздо боль-
ше, чем 5,7 тыс. всадников и 36 пушек Палена и герцога Адама, одна-
ко французские маршалы, завидев издалека крупные силы против-
634
ника, начали отступление. Даже после прибытия 2,5 тыс. австрий-
ских кирасир французские пехотные каре по-прежнему были в
безопасности, хотя их кавалерии пришлось отступить, а полки лег-
кой пехоты оказались отрезанными в Суде Сен-Круа и были вынуж-
дены сдаться.
События приняли угрожающий характер лишь около двух часов
пополудни, когда на поле боя прибыла русская кавалерия. Кавалер-
гарды и лейб-гвардии Конный полк не участвовали в бою после Бо-
родино и командовавший ими генерал Н. И. Депрерадович умолял
М. Б. Барклая позволить 1-й кирасирской дивизии принять участие
в сражении. Их появление более или менее совпало с началом силь-
ного дождя и града, которые били прямо в лицо французской пехоте,
пытавшейся перебраться через глубокий овраг у Конантрэ. Не имея
возможности воспользоваться своими ружьями и находясь под при-
цельным огнем конной гвардейской артиллерии, два французских
каре нарушили строй и были смяты русскими кирасирами и кавале-
рией А. Вюртембергского. Значительную часть остальных француз-
ских пехотинцев охватила паника, многие пустились наутек. В ко-
нечном счете Мармону и Мортье удалось бежать, но они потеряли
треть живой силы, а большая часть пушек досталась противнику, ко-
торый на протяжении всего сражения находился в меньшинстве и не
имел при себе пехоты26.
Одной из причин, что французам вообще удалось бежать, было
то, что к пяти часам пополудни в тылу кавалерии союзников зазвуча-
ли выстрелы тяжелой артиллерии. Какое-то время обе стороны не
могли понять, что за войска появились в поле зрения, и что означали
орудийные выстрелы. На самом деле это были две небольших фран-
цузских дивизии, в основном состоявшие из национальной гвардии,
эскортировавшие крупный артиллерийский обоз и преследуемые ка-
валерией Ф. К. Корфа и И. В. Васильчикова из Силезской армии.
Французская колонна под командованием генералов M. M. Пакто и
Ф. П. Ж. Аме, насчитывала около 5 тыс. человек. Изначально она
столкнулась с кавалерией Корфа около одиннадцати утра на дороге,
ведущей от Шалона. Барон Корф начал кампанию 1812 г. очень
успешно. К 1814 г. он сильно раздался и стал довольно ленив. Не пи-
тая большой любви к бивуакам, в предыдущую ночь он в сопрово-
ждении своих подчиненных генералов удалился в близлежащий за-
мок Силлери. Тем временем его казаки обнаружили подвал с 60 тыс.
бутылок вина, которые вся кавалерия Корфа принялась радостно
распивать. Не удивительно, что на следующее утро они выдвигались
довольно медленно27.
Однако к середине дня французы отступали всеми силами по до-
роге от Шалона до Бержера, которая проходила близ Фер-Шампенуаз.
635
К тому времени они находились в окружении не только войск Корфа,
но и гораздо более грозных сил Васильчикова. Всего у русских было
4 тыс. кавалеристов и три батареи конной артиллерии. Французские
генералы в полдень бросили свой обоз, но даже это их не спасло. Ис-
тощив к тому времени свои силы и понеся тяжелые потери в резуль-
тате атак Корфа и Васильчикова, они оказались в безвыходном поло-
жении, когда их отступление привело их прямо в руки кавалерии и
конной артиллерии главной армии у Фер-Шампенуаз. В итоге вся ко-
лонна была частично истреблена и частично взята в плен.
Описание сражения при Фер-Шампенуазе часто предстает в виде
повести о героизме французов. С одной стороны, это абсолютно спра-
ведливо. Национальная гвардия Пакто и Аме продемонстрировала
отвагу, дисциплину и выносливость, достойные восхищения ветера-
нов. Однако не обо всех полках Мармона и Мортье можно сказать то
же самое. Коалиционная кавалерия также добилась выдающегося ре-
зультата. 16 тыс. кавалеристов, из которых три четверти были рус-
скими, нанесли поражение 23 тыс. французам, большей частью пехо-
тинцам, убив и пленив почти половину из них и захватив почти все
их пушки. Сражение при Фре-Шампенуазе хорошо подходит для
сравнения с отчаянной битвой Д. П. Неверовского против маршала
И. Мюрата у Красного в августе 1812 г., хотя против Неверовского у
французов имелся гораздо более крупный численный перевес. По-
добно французам при Фре-Шампенуазе, значительная часть солдат
Неверовского были молодыми рекрутами, показавшими большую
отвагу и дисциплину во время своего первого сражения. Русские ге-
нералы при Фер-Шампенуазе сделали то, что не удалось Мюрату у
Красного - отчасти потому что, в отличие от него, в их распоряже-
нии на поле боя имелась конная артиллерия. Они также лучше со-
гласовывали атаки и гораздо более умело приспосабливали свою
тактику к условиям местности28.
Поскольку Мармон и Мортье обратились в бегство, дорога на Па-
риж была открыта. Французы могли защитить столицу лишь в том
случае, если бы Наполеон со своими войсками подоспел вовремя.
Даже если бы император явился один, вполне вероятно, что он вдох-
новил бы оборонявшихся на борьбу, придал бы слаженности их дей-
ствиям и внушил благоговейный страх потенциальным предателям.
Однако до 27 марта Наполеону не было известно о том, что его про-
вели и что неприятельские армии ведут наступление на Париж. Ког-
да же это выяснилось, войска коалиции опережали Наполеона на три
дня. Посовещавшись с Коленкуром, Бассано и своими маршалами,
французский император решил отказаться от намеченного удара в
тыл неприятеля и устремился на спасение своей столицы, но было
уже слишком поздно. Когда он приблизился к городу поздно вечером
636
30 марта, битва за Париж была проиграна, и французская столица
должна была вот-вот сдаться. Еще хуже было то, что в Париже ожи-
вились враги Наполеона. По приказу императора его жена, сын и
правительство покинули Париж накануне сражения, чтобы не ока-
заться в плену. Поскольку все ключевые фигуры бонапартистского
режима сошли со сцены, а союзники должны были вот-вот занять
Париж, для противников Наполеона настало время взять инициати-
ву в свои руки. Ш. М. Талейрану наряду с другими чиновниками
высшего ранга было приказано покинуть Париж, однако он сумел
уклониться от этих приказов, не проявив при этом открытого непо-
виновения Наполеону29.
В противоположном лагере, до которого тогда было всего не-
сколько километров, находился К. В. Нессельроде, которому Талей-
ран в период, предшествовавший 1812 г., предоставил так много се-
кретной информации. Когда 22 марта Наполеон повел атаку на ком-
муникации коалиционных войск, почти все дипломаты союзников
оказались отрезанными от ставки и поспешно бежали на юг в поис-
ках укрытия, что вызвало плохо скрываемую радость у генералов, ко-
торые были рады от них избавиться. Единственным исключением
был Нессельроде, который покинул Шамон как раз вовремя, чтобы
успеть вернуться к Александру I. 28 марта - в тот самый день, когда
было решено, что императрица, сын Наполеона и его правительство
должны покинуть столицу, - Нессельроде писал своей жене из дере-
вушки в окрестностях Парижа, что он наслаждается «изысканным
каплуном», которого жена маршала Нея послала своему мужу из Па-
рижа вместе с несколькими бутылками ликера. Казаки перехватили
подарок и, руководствуясь соображениями такта, направили его к
столу российского императора. В отсутствие Франца I, Меттерниха,
Каслри и Гарденберга, ни у кого не возникало сомнений в том, что
Александр I станет говорить от имени коалиции в том случае, если
войска коалиции дойдут до Парижа. Дополнительным преимуще-
ством для Александра было то, что рядом с ним находился Нессель-
роде, особенно когда настал момент вести переговоры с Талейраном.
Когда на горизонте забрезжила победа, и чаяния Александра I стали
обретать реальные очертания, исчезла напряженность, существовав-
шая ранее в отношениях между ним и Нессельроде30.
На пути к Парижу российская армия шла через богатые земли и
при хорошей весенней погоде. В воздухе витал запах победы. В. И. Ле-
венштерн по этому случаю впервые в жизни отведал фазана. П. П. Па-
лен грезил обо всех красивых молодых женщинах, которых ему пред-
стояло встретить в Париже. И. Т. Радожицкий вспоминал, что его
солдаты говорили, что государь даст каждому из них по рублю, по
фунту мяса и по чарке вина. Когда его батарея двигалась по дороге,
637
раздался крик: «Направо, налево, раздайсь!», что обычно делалось,
когда через колонну проезжал генерал или сам император. На этот
раз, однако, под гиканье «Васька идет в Париж! Направо, налево, раз-
дайсь!» посреди дороги бежал Васька - козел, который, по убежде-
нию солдат, приносил им удачу31.
Ранним вечером 29 марта, штаб императора, в котором находился
А. И. Михайловский-Данилевский, поднялся на небольшую возвы-
шенность и двинулся в направлении деревни Клиши. Много лет спу-
стя Михайловский-Данилевский вспоминал:
«Солнце только что закатывалось, прохладный ветер освежал воз-
дух после дневного жара, на небе не было ни одного облака. Вдруг, с
правой стороны, сквозь дым пальбы, мелькнул Монмартр и высокие
башни. "Париж, Париж!" было общим восклицанием. Указывая на
огромную столицу, каждый вперил в нее взор, сколько отдаленность
позволяла. Забыты были трудности похода, раны, падшие друзья и
братья, и мы стояли, в упоении восторга, на горе, откуда завидели
Париж. Более двадцати пяти лет прошло с того времени <...> но вос-
поминание о незабвенной минуте, когда мы увидели впервые Париж,
так свежо, что помышляя о ней, невольно предаешься исполнявшему
нас тогда восторгу»32.
В ходе самой продолжительной кампании за всю историю Евро-
пы российская армия менее чем за два года прошла от Вильно до Мос-
квы, затем проделала весь обратный путь через Европу и дошла до
Парижа. Впереди уже виднелась неприятельская столица, и скорость
теперь имела решающее значение. Париж должен был быть взят до
прибытия Наполеона, который мог вдохнуть силы в защитников го-
рода и укрепить его оборону. Армейские корпуса баварцев и Остен-
Сакена были оставлены в Mo для охраны тыла коалиционных войск
на тот случай, если бы Наполеон попытался пойти на Париж по крат-
чайшему пути. Однако в тот же вечер по всем корпусам были разо-
сланы приказы о полномасштабном наступлении на Париж, которое
должно было начаться на следующий день, 30 марта. Силезская ар-
мия, располагавшаяся на правом фланге коалиционных сил, должна
была атаковать французскую столицу с севера, держа курс на Мон-
мартр и Ля Шапель. Корпусу Е. Вюртембергского, находившемуся
на левом фланге, предстояло наступать с востока вдоль северного бе-
рега Сены, за замок Венсен. Австрийцы под командованием И. Гиу-
лая должны были поддержать войска Вюртембергского. П. X. Вит-
генштейн вернулся в Россию, передав командование своим армей-
ским корпусом H. H. Раевскому. Последний должен был повести в
наступление центр коалиционных войск в направлении Роменвиля и
Пантена. Всего в распоряжении нападавших имелось 100 тыс. чело-
638
век. Позади Раевского располагался резервный корпус великого кня-
зя Константина, который состоял из лейб-гвардии и гренадеров и
который следовало задействовать в случае необходимости33.
Французы удерживали очень сильные позиции. Монмартрские
высоты на севере и Роменвильские в центре являлись серьезным
препятствием для атакующей армии, вокруг которого можно было
выстроить всю оборону столицы. Как и следовало ожидать, предме-
стья крупнейшего европейского города представляли собой лаби-
ринт, образованный каменными строениями и стенами. Однако На-
полеон ничего не сделал для укрепления естественной обороны горо-
да. Более того, длинную оборонительную линию предстояло
удерживать силами всего 38 тыс. человек, из которых несколько ты-
сяч были национальными гвардейцами, имевшими минимальную во-
енную подготовку и ненадежные ружья. Маршалы Мортье и Мар-
мон, находившиеся под верховным командованием брата Наполеона
Жозефа, отвечали соответственно за оборону северного сектора от
Силезской армии и восточного - от главной армии коалиции. Все
трое осознавали, что до тех пор, пока защитники не обнаружат жела-
ния сражаться на улицах Парижа и погибнуть под обломками города,
их шансы на успех невелики. Если бы все силы коалиции начали
штурм одновременно рано утром 30 марта, вполне вероятно, что к
обеду город пал бы.
На самом деле планы союзников пошли наперекосяк. К вечеру
30 марта стало ясно, что войска Е. Вюртембергского и австрийцы по-
прежнему находились в столь глубоком тылу, что не могли начать за-
планированную атаку ранее утра следующего дня. Тогда же адъю-
тант, который вез приказы Шварценберга Блюхеру, не смог найти
дороги в ночи, а это означало, что большая часть Силезской армии
была готова начать наступление в одиннадцать часов утра - на шесть
часов позже запланированного времени. В результате первый штурм
города был осуществлен силами 16-тысячного армейского корпуса
Раевского, находившегося в центре позиций коалиции. К счастью
для русских, деревня Роменвиль, имевшая ключевое значение, оказа-
лась неприкрытой, и они успели занять ее до того, как Мармон вы-
слал войска для ее захвата. Рано утром русские также овладели де-
ревней Пантен. Однако это было все, что они могли сделать для укре-
пления этих опорных пунктов в преддверии французских контратак,
которые последовали утром 30 марта.
Все попытки прорваться дальше деревни ни к чему не привели.
Прусская гвардейская пехота, не участвовавшая в боях с весны 1813 г.,
пошла на штурм из Пантена очень отважно, но была остановлена и
понесла тяжелые потери. Среди зданий, стен и садов строй был на-
рушен, и сражение превратилось в беспорядочные перестрелки и по-
639
пытки тушения пожаров. М. Б. Барклай де Толли двинул на помощь
Раевскому две русские гренадерские дивизии и лично появился на
передней линии сражения для координации действий. Он очень пред-
усмотрительно перестроил большую часть полков в батальонные ко-
лонны, готовые для новой атаки, но приказал Раевскому не начинать
нового крупного наступления до тех пор, пока войска Е. Вюртемберг-
ского не займут свои позиции на левом фланге, а Силезская армия не
отвлечет на себя внимание Мортье на правом фланге34.
Незадолго до трех часов пополудни все корпуса коалиции вы-
строились в линию и были готовы к атаке. Принц Е. Вюртембергский
продвинулся дальше замка Венсен, встретив незначительное сопро-
тивление и создав угрозу для всего правого фланга французов, рас-
кинувшегося у Сены. Наступление армейского корпуса Йорка с се-
вера в тыл французским войскам, сражавшимся у деревни Пантен,
вынудил их отступить. В центре солдаты Раевского и гренадерские
дивизии атаковали неприятеля подавляющими силами и заняли все
ключевые позиции французов в течение полутора часов. Русские ар-
тиллерийские батареи выдвинулись вперед и взяли Париж в кольцо
с востока, откуда они могли вести огонь с близкого расстояния. На
правом краю линии коалиции армейский корпус А. Ф. Ланжерона
штурмовал Монмартрские высоты. На самом деле, когда русские
овладели этими высотами, маршал Мармон уже искал возможности
вступить в переговоры, хотя на тот момент ни русские, ни французы
об этом не знали.
Союзники потеряли 8 тыс. человек, из них три четверти русских,
но Париж был взят. Русские войска охватило бурное веселье. Гвар-
дейцы начали полировать снаряжение и доставать лучшее обмунди-
рование, готовясь к величайшему параду в своей жизни, который
должен был пройти на улицах Парижа. На Монмартрских высотах
оркестры играли полковые марши. Офицер, которого Ланжерон от-
правил в Париж для заключения перемирия с ближайшими фран-
цузскими войсками, вернулся несколько часов спустя в состоянии
блаженства, подняв слишком много бокалов за победу. Генерал про-
стил своего офицера. К тому времени полки Ланжерона, ранее вхо-
дившие в Дунайскую армию, прошли долгий путь и участвовали во
многих сражениях35.
Однако по-настоящему трудное сражение только должно было
начаться, и развернуться ему предстояло скорее в политической, чем
в военной плоскости. До тех пор пока генералы, стоявшие во главе
союзных войск, не допустили бы крупной ошибки, велика была веро-
ятность того, что численный перевес и лучшая подготовка войск коа-
лиции принесли бы ей победу и привели бы к капитуляции Парижа
30 марта. Однако французская столица была важна скорее в полити-
640
ческом, чем в военном отношении. Многое зависело от того, смогут
ли союзники обратить падение Парижа к своей политической выго-
де. Разумеется, лидеры коалиции в целом и Александр I в частности
прекрасно об этом знали. Шварценберг издал прокламацию, в кото-
рой подчеркивалось, что коалиция сражается с Наполеоном, а не с
Францией, и стремится к всеобщему миру и благоденствию. По мере
приближения российской армии к Парижу Александр I издавал при-
казы для своих генералов и обращал призывы к союзникам о поддер-
жании строжайшей дисциплины и хорошем обращении с граждан-
ским населением, подчеркивая большую значимость французского
общественного мнения. Человеком, которого Александр I отправил в
Париж для принятия капитуляции, был полковник М. Ф. Орлов -
тот самый молодой офицер разведки, который сопровождал А. Д. Ба-
лашова во время его визита в ставку Наполеона в Вильно в июне
1812 г. Первые слова, сказанные Орловым маршалу Мармону, были
следующими: «Его Величество желает сохранить Париж для Фран-
ции и ради всего мира». Войскам коалиции предстояло квартировать
в парижских казармах, а не в частных домах, а национальная гвардия
должна была быть сохранена с целью поддержания спокойствия и
порядка на улицах. В течение нескольких последующих дней Алек-
сандр I предстал в глазах парижан воплощением обаяния, такта и ле-
сти. И он блестяще справился с этой ролью36.
На следующий день, в воскресенье, 31 марта 1814 г. войска коали-
ции вошли в Париж. Ярко светило солнце, и Париж радовался све-
жему весеннему утру. Александр I вышел из своей ставки в восемь
часов, одетый в повседневный кавалергардский мундир. Сидя вер-
хом на своем сером Марсе, подаренном ему А. Коленкуром, когда по-
следний был французским послом в Петербурге, он уехал вместе со
своей свитой, чтобы присоединится к Фридриху-Вильгельму и
Шварценбергу. Под залпы салюта и громогласные приветствия соб-
ственных войск лидеры коалиции пересекли Монмартр и въехали в
центр города. Их эскорт составляли лейб-казаки, одетые в алые мун-
диры и темно-синие панталоны, - те самые войска, которые охраня-
ли Александра на протяжении последних двух лет войны. На Ели-
сейских полях монархи и Шварценберг остановились и стали наблю-
дать за своими войсками, проходившими мимо них. В параде приняли
участие прусские гвардейцы, дивизия австрийских гренадеров и да-
же полк гвардии из Бадена. Однако по всеобщему признанию среди
всех европейских войск лучше всех выглядели русские, и именно они
правили бал37.
Как для лейб-гвардии, так и прежде всего для Александра I это
был момент, когда чувство гордости и личного удовлетворения до-
стигло своей высшей точки, однако здесь имелся и политический
641
аспект. Для толпы парижан вид многих тысяч превосходных солдат,
одетых в великолепные мундиры и марширующих по улицам города
в идеальном строю, словно это происходило в мирное время, служил
напоминанием о мощи коалиции и свидетельствовал о лживости за-
явлений Наполеона, будто захватчики находились на грани истоще-
ния. Однако если союзники и преподали политический урок, они
также его и получили. Входившие в коалицию монархи ранее были
очевидцами того, что французский народ на захваченных союзными
войсками территориях не отличался особенно восторженным отно-
шением к Бурбонам. Нельзя было и представить, что все будет иначе
в Париже, где проживало так много вершителей революции и сам
Наполеон. В действительности, однако, когда монархи въехали в
центральную часть Парижа, их встретили многочисленные толпы
народа, которые громкими криками выражали свою поддержку делу
коалиции и монархии: повсюду виднелись белые кокарды и развева-
лись белые флаги Бурбонов. Два дня спустя Александру в разговоре
с роялистски настроенным государственным деятелем пришлось
признать, что общественная поддержка в пользу реставрации была
гораздо сильнее, чем он мог себе вообразить. После парада монархи и
Шварценберг направились к особняку Талейрана, располагавшемуся
неподалеку на улице Сен-Флорентин, где Александру I предстояло
провести в Париже несколько решающих дней. На страже у особняка
Талейрана в ту ночь стояли солдаты первой Его Императорского Ве-
личества роты первого батальона лейб-гвардии Преображенского
полка. Это был тот самый батальон, который охранял особу импера-
тора в Тильзите семью годами ранее38.
Пока коалиционные войска входили в Париж утром 31 марта,
К. В. Нессельроде уже был на пути на улицу Сен-Флорентин. За
день до этого к М. Ф. Орлову, находившемуся в усадьбе Мармона
для согласования условий капитуляции города, подошел Талейран с
просьбой «передать глубочайшее почтение князя Беневентского
[т. е. Талейрана] Его Величеству Императору Российскому». Орлов
был умным и хорошо информированным офицером разведки и не
сомневался в том, что именно имел в виду Талейран. «Князь, - от-
ветил я мягко, - можете быть уверены, что я передам это открытое
предложение на усмотрение Его Величества». Молодой офицер
вспоминал, что «по лицу князя быстро пробежала легкая, едва за-
метная улыбка». Теперь же, 31 марта, Нессельроде направлялся к
Талейрану для того, чтобы заручиться его поддержкой в деле свер-
жения Наполеона и замены его правления устойчивым режимом -
легитимным в глазах французов и стремящимся к мирному урегу-
лированию. Александр I дал ясно понять ведущим французским го-
сударственным деятелям, с которыми он встречался вечером того
642
же дня, что именно это было его основным приоритетом. Хотя он об-
рисовал им ряд возможных сценариев будущего политического раз-
вития Франции, он подчеркивал, что выбирать между ними пред-
стояло самим французам39.
В глазах российского императора Талейран являлся идеальным
союзником, и не только в силу его политических дарований и связей.
Как и Александр, он не был особенным сторонником Бурбонов. Да-
же 30 марта он вовсе не ратовал за их реставрацию. Он был убежден
в том, что если монархии и суждено вернуться на политическую аре-
ну, она должна была быть ограничена конституцией и готова принять
многие изменения, произошедшие в стране с 1789 г. В глубине души
он, возможно, предпочел бы стать регентом малолетнего сына Напо-
леона, сосредоточив власть в собственных руках. Того же мнения
придерживался и Александр I. Однако пока Наполеон был жив, сво-
боден и полон амбициозных замыслов, подобное регентство было со-
пряжено с очевидными опасностями. На совещании, прошедшем при
участии лидеров коалиции и французских политиков в гостиной Та-
лейрана в ночь на 31 марта, ключевым моментом стала работа над
текстом воззвания коалиции к французскому народу. Никто не со-
мневался в том, что возможность переговоров с Наполеоном исклю-
чалась. Когда речь зашла о пункте, согласно которому члены семьи
Бонапартов также отстранялись от участия в переговорах, Александр
«бросил взгляд на князя Шварценберга, который подтвердил свое
согласие кивком головы, равно как и король Пруссии». Даже после
этого Александр I не принял окончательного решения. Еще 5 апреля
Коленкур полагал, что Александр все еще не отказался от идеи ре-
гентства, а Талейран и его сторонники этого сильно опасались. Одна-
ко к тому времени Александру было бы очень трудно изменить ход
событий и повернуться спиной к тем французам, которые приняли
на себя обязательства по реставрации Бурбонов с одобрения россий-
ского императора и под его покровительством40.
Следуя сценарию, который Александр I наметил еще в феврале,
декларация коалиции призывала к созыву сената, избранию времен-
ного правительства и выработке новой конституции. По указанию
Талейрана «охвостье» сената согласилось на эти условия 1 апреля,
избрав Талейрана и четырех его помощников в качестве министров.
На следующий день сенат низложил Наполеона и семью Бонапартов
и освободил всех французских солдат от присяги на верность. Те-
перь, когда в Париже явно наметилось движение в сторону реставра-
ции монархии, главным вопросом становилась позиция армии. Если
бы армия Наполеона в Фонтенбло вновь его поддержала, велика бы-
ла вероятность того, что союзники окажутся в эпицентре граждан-
ской войны во Франции. Их страшила не только потеря времени и
643
сопряженные с войной расходы: было очевидно, что в этом случае
сильно пострадает легитимность любого режима, поддерживаемого
союзниками во Франции. Помимо сомнений Александра I относи-
тельно Бурбонов, этот фактор также должен был оказать влияние на
ход его мыслей по поводу возможного регентства малолетнего сына
Наполеона. Лишь дезертирство из наполеоновской армии корпуса
маршала Мармона 5 апреля положило конец сомнениям Александра
и окончательно решило вопрос о реставрации монархии41.
В течение первых решающих дней в Париже Александр I шел во
главе коалиции и говорил от ее имени. За время своего пребывания в
Париже он допустил ряд ошибок. Хотя его усилия, направленные на
ограничение власти Людовика XVIII и принятие сенатом конститу-
ции, были понятны, на самом деле они были не обязательны и с само-
го начала способствовали появлению натянутости в отношениях
между Россией и реставрированной французской монархией. Более
серьезной ошибкой было то, что Наполеону позволили провозгла-
сить независимость Эльбы: уже тогда это вызывало опасения союз-
ников и России, которые позднее подтвердились. Несомненно, отча-
сти это стало следствием желания Александра быть - и казаться дру-
гим - великодушным по отношению к поверженному врагу. Однако
в обстоятельствах того времени было нелегко разрешить поставлен-
ную Наполеоном проблему, как это признавал Каслри в письме к ан-
глийскому военному министру, которое не вошло в собрание его пе-
реписки. Каслри писал, что французское временное правительство
поддержало предложение Александра потому, что было напугано
перспективой гражданской войны и отчаялось в своих попытках ото-
рвать Наполеона от его армии в Фонтенбло. С Эльбой были сопря-
жены свои опасности, однако было очевидно, что лучшего варианта
не существовало. Хотя Каслри об этом не упоминает, но любое огра-
ничение свободы Наполеона было невозможно вследствие соглаше-
ния, заключенного с Мармоном, когда тот вместе со своим корпусом
перешел на сторону союзников. Министр иностранных дел Англии,
однако, писал о том, что Эльба была лучшим вариантом, чем ярко
выраженное желание Наполеона жить в Англии, которое, разумеет-
ся, не было бы радушно встречено английским правительством42.
В целом, однако, действия Александра I в Париже увенчались
крупным успехом. Он очаровал французов, соответствовал своим со-
юзникам и установил в Париже такой режим, у которого были наи-
большие шансы сохранить легитимность, соглашаясь на длительный
мир. Александра много критиковали за то, что он утверждал, что, как
только союзники доберутся до Парижа, они смогут привлечь на свою
сторону противников Наполеона, однако ход событий доказал его
правоту. Если он по-прежнему питал сомнения по поводу Бурбонов,
644
то их разделяли также многие французы и союзники Александра.
Как тогда писал Шварценберг своей жене, устранение Наполеона
было благом для человечества, но лично он слабо верил в реставри-
рованную монархию. Как это часто бывает в политике, Бурбоны, по
мнению Шварценберга, равно как и Александра I, просто-напросто
были лучшим из худших вариантов, имевшихся в распоряжении со-
юзников. После реставрации монархии и подписания мира с Фран-
цией Александр I выехал из Парижа 3 июня 1814 г.43
Пока Александр был занят переговорами, его армия наслаждалась
жизнью в Париже и его окрестностях. В. И. Левенштерн обзавелся в
Париже дорогостоящей любовницей и хорошим экипажем, отчасти
расплатившись за это 10 тыс. рублями, выигранными в карты. Офи-
церы лейб-гвардии получили специальное денежное довольствие,
позволившее им повеселиться в Париже и украсить город своим
присутствием. К простым армейским офицерам удача была не столь
благосклонна. Александр Зайцев, молодой и невинный прапорщик
Кексгольмского пехотного полка, быстро лишился своих скудных
сбережений после того, как осмелился посетить игорные дома и оча-
ровательных дам из Пале-Рояль. Что же касается солдат, то лишь
лейб-гвардия квартировала в Париже, но и она была подчинена стро-
гой дисциплине и постоянно участвовала в парадах. Новости о пред-
стоящем возвращении домой были встречены с радостью. Первой в
обратный путь должна была отправиться иррегулярная кавалерия -
казаки, башкиры и калмыки: они не лучшим образом подходили на
роль посланцев мира в глазах России, которая заботилась о том, что-
бы успокоить гражданское население и предстать в качестве оплота
порядка и цивилизации в Европе. Вскоре после этого долгий путь
домой начали линейные полки, многие из которых - в знак призна-
тельности со стороны Фридриха-Вильгельма III - участвовали в
торжествах, организованных в прусских городах, через которые они
проходили. Как это всегда бывало, лейб-гвардия находилась на осо-
бом положении: большую ее часть доставили обратно в Петербург
корабли российского флота, которые последние полтора года прове-
ли в английских портах44.
Примечания
1 РГВИА. Ф.103. Оп. 4/120. Св. 18. Д. 17. Л. 68-70,70-71,73-75,127,160,
204.
2 Письмо Г. Штейна М. Б. Барклаю от 25 янв. 1814 г. (н. ст.), в котором тот
объяснял суть мер по управлению оккупированными территориями и их де-
ление на административные единицы, см.: Там же. Л. 50-52. Первоначаль-
ный ответ Д. М. Алопеуса см.: Там же. Л. 188-189, 201-203. См. также:
Kielmansegg P. G. Op. cit. Part. 4. P. 98 ff.
645
3 РГВИА. Ф.103. On. 4/210. Св. 12. Д. 126. Л. 52-53.
4 Там же. Св. 18. Д. 17. Л. 204, 205-207.
5 Fournier A. Op. cit. P. 334-335. Ретроспективный «облагороженный»
взгляд на события см.: Burghersh J. F. Op. cit. P. 177-185.
6 Депешу от X. A. Ливена К. В. Нессельроде от 26 янв. 1814 г., вложенную
в письмо от 18 февр. 1814 г., отправленное Р. С. Каслри в Ливерпуль, см.:
Correspondence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castlereagh. Vol. 9.
P. 266-273.
7 Собрание трактатов и конвенций... Т. 3. С. 148-165.
8 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399. Л. 131(об.)-132. Протокол встречи
25 февраля опубликован в кн.: Сборник императорского русского историче-
ского общества. Т. 31. С. 364-365. Богданович М. И. История войны 1814 г.
Т. 1. С. 268-270.
9 Clausewitz С. Der Feldzug... P. 375-377; Muffling К. Op. cit. P. 146-171;
Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 325-334; Correspondance de Napoléon I. Vol. 27.
P. 288-289. Уссе выступает здесь в роли некритически настроенного апологе-
та линии, избранной Бонапартом, см.: Houssaye H. Napoleon and the Campaign
of 1814: France. Uckfield, 2004. P. 116-141. Богданович М. И. История войны
1814 г. Т. 1.С. 299-307.
10 Взгляд на события со стороны двух противоборствующих сторон см.:
Там же. С. 309-329; Houssaye H. Op. cit. P. 142-159. Более или менее нейт-
ральное и точное описание происходившего см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3.
P. 214-222. Об Ортебизе и участии в сражении русских егерей см.: Маев-
ский С. И. Указ. соч. С. 268-273. Во время сражения он командовал 13-м
егерским полком.
11 Помимо работ, указанных в предыдущей сноске, при изучении отсту-
пления русских особенное внимание следует обратить на кн.: Ортенберг И.
Военные воспоминания старых времен // Библиотека для чтения. 1857. № 6.
С. 18-19.
12 Burghersh J. F. Op. cit. P. 196; Clausewitz C. Der Feldzug... P. 379.
13 Богданович M. И. История войны 1814 г. T. 1. С. 324-325; Mémoires
pour servir à l'histoire de la campagne de 1814. Vol. 1. P. 399-400; Houssaye H.
Op. cit. P. 157; Pigeard A. Dictionnaire de la Grande Armée. Paris, 2002. P. 648-
649. P. Фридрих указывает, что в сражении при Краонне против 21 тыс. фран-
цузов выступили 15 тыс. русских, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3.
14 Впечатления от встречи с Г. Л. Блюхером хорошо описаны в кн.: Schu-
bert F. Op. cit. P. 345-346.
15 Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 243-248; Muffling К. Op. cit. P. 167-176.
16 Шеленговский И. И. Указ. соч. Т. 2. С. 251-275. Скобелев в действи-
тельности был однодворцем, т. е. являлся потомком свободных крестьян-
колонистов, которые селились на южных окраинах Московии в XV-XVI вв.
Ко времени правления Александра I однодворцы несли приблизительно те
же налоговые тяготы, что и государственные крестьяне.
17 Переписка Александра I, хранящаяся в архиве, включает в себя много
писем, в которых речь идет о подобного рода переживаниях. См. письмо от
28 февр. (ст. ст.) к К. Ф. Шварценбергу, в которых император призывает его
вести наступление более быстрыми темпами, и письмо от 5 марта (ст. ст.) к
646
H. H. Раевскому. Во втором случае Александр предупреждал Раевского о воз-
можном окружении и призывал его быть готовым к тому, что Наполеон
мог атаковать его в любой момент, см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399.
Л. 147 (об.), 151. О событиях внутри главного штаба коалиции см.: Schwar-
zenberg К. F. Op. cit. P. 306-308, 483-484; Langeron A. Op. cit. P. 423.
18 Обстоятельное рассмотрение двух возможных вариантов см. в кн.: Ibid.
Р. 434-437.
19 Последующие высказывания самого Наполеона по этому поводу при-
водятся в кн.: Bernhardi T. Op. cit. P. Vol. 4. Book. 2. P. 292-294.
20 РГВИА. Ф. 846. On. 16. Д. 3399. Л. 154 (об.). В целом аналогичное опи-
сание событий см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3; Богданович М. И. История
войны 1814 г. T.I.
21 Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 281-282. О более ранней критике в адрес
Ф. Ф. Эртеля см.: РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/120. Св. 12. Д. 126. Л. 71; Михай-
ловский-Данилевский А. И. Описание похода во Францию... С. 284-285.
22 Единственным свидетелем этого обсуждения, оставившим его подроб-
ное описание, был К. Ф. Толь, см.: Bernhardi T. Op. cit. P. Vol. 4. Book. 2. P. 310-
314. Т. Бернгарди справедливо опровергает австрийские претензии на автор-
ство плана за отсутствием доказательств, а также на том основании, что, если
бы это было так, то действия К. Ф. Шварценберга выглядели бы абсурдно.
Сложнее исключить возможность участия П. М. Волконского в составлении
плана. Согласно А. И. Михаил овскому-Данилевскому, сам Александр I со-
общал ему о советах, данных императору П. М. Волконским. Тот факт, что
А. И. Михайловский-Данилевский в своем печатном труде упоминает о роли
П. М. Волконского, легко можно списать на стремление автора, не раз обна-
руживающее себя на страницах книги, превознести заслуги тех, кто в никола-
евскую эпоху стал вельможами, и тем самым угодить им. Однако он пишет то
же самое в рукописи, которая не предназначалась для публикации и в кото-
рой А. И. Михайловский-Данилевский в целом критически отзывается о сво-
ем бывшем начальнике, см.: Михайловский-Данилевский А. И. Мемуары,
1814-1815 гг. С. 33-35. См. также, однако, краткое описание данного эпизо-
да, которое И. И. Дибич приводит в своем письме к А. А. Жомини, опублико-
ванном в кн.: Langeron A. Op. cit. P. 491-493.
23 Schwarzenberg К. F. Op. cit. P. 323.
24 Ibid. Р. 308-309; РГВИА. Ф. 103. Оп. 4/210. Св. 18. Д. 17. Л. 227-228,
235, 238-239.
25 В интересном письме, отправленном 17 марта графом Т. Б. Латуром
Й. Радецкому, утверждалось, что австрийская армия уронила свой престиж и
подверглась справедливым нападкам за то, что она дважды бездействовала и
бросила Силезскую армию на произвол судьбы, см.: Fournier A. Op. cit. Р. 281 -
282. Похвалу М. Б. Барклая в адрес Е. Ф. Канкрина см. в его письме от 10 мар-
та 1814 г. (ст. ст.): РГВИА. Ф. 103. Оп. 210/4. Св. 17. Д. 17.
26 Взгляд с российской стороны представлен в великолепном и под-
робном описании, выполненном М. И. Богдановичем, см.: Богданович М. И.
История войны 1814 г. Т. 1. С. 456 и далее. Мнение французской стороны, на
этот раз не сильно отличное, см.: Houssaye H. Op. cit. P. 296-311. P. Фридрих,
как всегда, справедлив и умен, см.: Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 287-290. He-
647
давно появилось описание этого эпизода на английском языке, см.: Smith D.
Charge: Great Cavalry Charges of the Napoleonic Wars. London, 2003. P. 207 ff.
Однако в этой работе, как и в большей части англоязычной литературы о со-
бытиях 1813-1814 гг., сильно недооценивается роль России, в этом отноше-
нии ее автор следует оценкам немецкоязычных авторов. После прочтения
указанной главы в книге Д. Смита складывается впечатление, что в сражении
при Фер-Шампенуазе кавалерия А. Вюртембергского играла ведущую роль,
что далеко от истины.
27 Langeron A. Op. cit. P. 446-448.
28 Основные работы см.: сноска 26. А. И. Михайловский-Данилевский
участвовал в сражении при Фер-Шампенуаз и дает хорошее описание заклю-
чительного этапа сражения, см.: Михайловский-Данилевский А. И. Описа-
ние похода во Францию... С. 294-313. Интересные подробности, связанные с
действиями гвардейской конной артиллерии, см. в кн.: Потоцкий П. П. Указ.
соч. С. 300-310.
29 Превосходная и лаконичная характеристика взглядов Ш. М. Талейра-
на и его роли в событиях 1814 г., см.: Dwyer P. Talleyrand. Harlow, 2002. P. 124-
140.0 передвижениях Наполеона и регентском совете см.: Houssaye H. Op. cit.
P. 317-370.
30 Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode. Vol. 5. P. 183-184.
31 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 376; Бурский И. Д. История 8-го гусар-
ского Лубенского полка. Одесса, 1912. С. 115-117; Радожицкий И. Т. Указ.
соч. Ч.З. С. 109-110.
32 Михайловский-Данилевский А. И. Описание похода во Францию...
С. 327.
33 Подробное описание сражения см. в кн.: Богданович М. И. История вой-
ны 1814 г. Т. 1. С. 506-560; Friederich R. Op. cit. Vol. 3. P. 301-310.
34 Богданович M. И. История войны 1814 г. Т. 1. С. 534-537; Württem-
berg Е. Op. cit. Vol. 3. P. 278-290.
35 Langeron A. Op. cit. P. 465-473.
36 См., например, его приказы А. Ф. Ланжерону: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16.
Д. 3399. Л. 160 (об.).
Просьбу Александра I к К. Ф. Вреде см.: Михайловский-Данилевс-
кий А. И. Описание похода во Францию... С. 324. Орлов М. Ф. Капитуляция
Парижа 1814 г. // Военный сборник. 1864. № 6. С. 287-309.
37 См., например, замечания Р. С. Каслри, обращенные к принцу-регенту,
о том, что русская лейб-гвардия «настолько великолепна, насколько это мож-
но себе представить», см.: Correspondence, Despatches, and Other Papers of
Viscount Castlereagh. Vol. 9. P. 210-212.
38 Burghersh J. F. Op. cit. P. 250-252; Vitrolles E. Op. cit. Vol. 1. P. 316.
39 Орлов M. Ф. Указ. соч. С. 300; Vitrolles E. Op. cit. Vol. 1. P. 311-312.
40 О Ш. M. Талейране см. сноску 29. Mémoires du Général de Caulaincourt.
Vol. 3. P. 207-230; Houssaye H. Op. cit. P. 470-499. Воспоминания самого
Ш. M. Талейрана об этих днях см.: Mémoires du Prince de Talleyrand. Paris,
1891. P. 156-167.
41 Все ключевые документы, связанные с этим периодом, см. в кн.: Сбор-
ник императорского русского исторического общества. Т. 31. С. 403-416.
648
В их числе различные декларации союзников, резолюции сената, заявления
О. Мормана и краткие комментарии К. В. Нессельроде.
42 Письмо Александра I Людовику XVIII от 17 апр. см.: Там же. С. 411 —
412. Письмо Ч. Стюарта Батурсту от 13 апр., в котором отвергалось связан-
ное с Эльбой предложение, опубликовано в кн.: Correspondence, Despatches,
and Other Papers of Viscount Castlereagh. Vol. 9. P. 450-451. Однако в этом из-
дании не упоминается о письме Ч. Стюарта Батурсту от 7 апр., которое опу-
бликовано в кн.: Fain A. Op. cit. P. 420-423. В тексте письма нет ничего неве-
роятного, и у нас нет оснований полагать, что его сочинил сам А. Фэн. Поэто-
му это письмо не попало в коллекцию М. Лондондерри скорее всего потому,
что тот полагал, что оно бросает тень на его брата. В коллекцию были вклю-
чены многие другие письма Батурста. В защиту Р. С. Каслри можно сказать,
что он всего лишь старался поддержать то, что было сделано без его участия.
43 Schwarzenberg К. F. Op. cit. P. 337.
44 Löwenstern V. Op. cit. Vol. 2. P. 342, 419-423; Зайцев А. Вспоминания
о походах 1812 года. M., 1853. С. 29-34; Записки солдата Памфила Назаро-
ва. С. 539-540. Письмо П. М. Волконского М. Б. Барклаю о незамедлитель-
ной отправке иррегулярной кавалерии см.: РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 3399.
Л. 172 (об.). О великолепном приеме, оказанном возвращавшимся русским
войскам в Силезии, отчасти благодаря стараниям прусского короля, который
выделил 3 млн талеров на проведение празднеств и угощение в их честь, см.:
Радожицкий И. Т. Указ. соч. Ч. 3. С. 236-237.0 возвращении лейб-гвардии в
Россию см.: Дневник Павла Пущина. С. 166-173.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Менее чем через год после того, как русская армия покинула Па-
риж, она снова туда вернулась. Причиной тому стали «Сто дней» -
эпизод, в ходе которого Наполеон сбежал с о. Эльба и попытался
уничтожить результаты мирного урегулирования 1814 г. Накануне
сражения при Ватерлоо русская армия численностью 150 тыс. че-
ловек едва успела подойти к Рейну, а К. Ф. Толь только что прибыл
в Бельгию для координации боевых действий с А. Веллингтоном и
Г. Л. Блюхером. Часть того, чего коалиции удалось достичь в 1814 г.,
пришлось вновь отвоевывать в 1815 г. ценой многих жизней, хотя на
этот раз и не русских.
Все это может создать впечатление, что кампания 1814 г. была на-
прасной, но на самом деле это не так. Если бы союзники в марте 1814 г.
заключили с Наполеоном мир на компромиссных условиях, в 1815 г.
он занимал бы гораздо более прочные позиции, чтобы оспорить усло-
вия мира, чем это было в действительности после его побега с Эльбы.
У него было бы больше времени на то, чтобы спланировать свой ре-
ванш, и он мог бы выбрать для этого подходящий момент. Наполеон
смог бы также укрепить свое положение во Франции. К 1815 г. у ре-
ставрированной монархии появилось много сторонников, и даже ар-
мия - главный оплот Наполеона была раздираема противостоянием
между теми, кто смирился с властью Бурбонов, и теми, кто хранил
верность Бонапарту.
Кроме того, международное положение было бы более благопри-
ятным для Наполеона. В конце 1814 г. союзники сохраняли относи-
тельное единство, стремясь к реставрации монархии во Франции.
Компромиссный мир с Наполеоном тогда был гораздо менее прием-
лем для коалиции и прежде всего для Александра I. Последовавшие
за этим попытки союзников достичь договоренности относительно
будущего устройства Европы вызвали среди них серьезные разно-
гласия. Венский конгресс и без того выглядел так, словно после его
окончания на европейском континенте должна была разгореться но-
вая война. Бывшие союзники Наполеона только и ждали его возвра-
щения к власти. Если бы Наполеон тогда удержался в Париже и смог
бы использовать раскол в стане коалиции, то вероятность возобнов-
ления войны была бы велика. В действительности же к тому време-
ни, когда Наполеон снова утвердился в Париже в 1815 г., союзники
650
достигли соглашения относительно послевоенного устройства Евро-
пы и были едины в своем намерении не позволить Наполеону его на-
рушить. Это обстоятельство практически наверняка обрекало его на
поражение. В июне 1815 г. Наполеону, когда он попытался уничто-
жить армии Веллингтона и Блюхера до подхода основных сил коали-
ции, пришлось пойти ва-банк. Он знал, что, даже если бы и преуспел
в этом, ему все равно грозило вероятное поражение со стороны круп-
ных русских, австрийских и прусских войск, уже приближавшихся к
границам Франции.
«Сто дней» мало повлияли на условия мирного соглашения. Фран-
ция в большей или меньшей степени осталась в границах 1792 г. Рос-
сия получила большую часть герцогства Варшавского, хотя и не всю
его территорию. Пруссии в качестве компенсации досталась часть
Саксонии; ей также были отданы Вестфалия и Рейнланд - с целью
обезопасить ее от реваншизма Франции. Очень крупный Германский
союз, ведущую роль в котором стали играть Австрия и Пруссия, был
не в состоянии удовлетворить притязания германских национали-
стов и либералов, хотя их численность была гораздо меньше той, о
которой впоследствии заявляли историки националистического тол-
ка. В еще большей степени это справедливо по отношению к Италии,
которая после 1815 г. была поделена на несколько слабо развитых в
культурном отношении государств, находившихся под относительно
благожелательным покровительством Габсбургов.
С точки зрения России ключевыми пунктами соглашения были
польский и германский вопросы. Что касается первого из них, то мно-
гие из мрачных прогнозов К. В. Нессельроде сбылись. Александр I
всерьез рассматривал идею федеративного устройства России и соз-
дания в ней представительных учреждений: в рамках такого государ-
ства польское королевство смотрелось бы более органично, чем вну-
три существовавшей на тот момент самодержавной империи. Одна-
ко учитывая российские реалии той эпохи, вполне понятно, почему
император отказался от этой идеи. Довольно скоро противоречия
между ролью, которую монарх исполнял как самодержавный царь, и
его ролью конституционного короля Польши стали вопиющими.
Польское восстание 1830 г. положило конец конституционному
устройству Польши. В то же время восстание декабристов в 1825 г. во
многом было вызвано тем, что патриотические чувства русских офи-
церов оказались задетыми, когда они увидели, что поляки получили
свободы, которых не имела русская элита. За сто лет, прошедшие по-
сле 1815 г., поляки внесли весомый вклад в экономику Российской
империи. Однако с точки зрения политики польское и еврейское на-
селение бывшего герцогства Варшавского доставляло российскому
правительству немало хлопот. При этом нельзя однозначно утверж-
651
дать, что присоединение герцогства усилило стратегические позиции
России. Напротив, к 1900 г. эти территории могли скорее стать за-
падней для российской армии. К тому времени решение германского
вопроса в том формате, как это произошло в 1815 г., также стало вы-
глядеть ошибочным с точки зрения российских интересов. Франция,
чья граница проходила бы по Рейну, избавила бы Россию от многих
забот, связанных с растущей мощью Германии.
Конечно, судить о политике государственных деятелей из далекой
ретроспективы неверно. Некоторые трудности, вызванные присоеди-
нением герцогства Варшавского, можно было предвидеть, и это дей-
ствительно было сделано. Но с точки зрения России, простого реше-
ния польского вопроса фактически не существовало: здесь русские
находились в еще более сложном положении, чем англичане в Ирлан-
дии. Равным образом никто не мог предвидеть, что слабая Пруссия
образца 1814 г. в результате промышленной революции и объедине-
ния Германии станет представлять угрозу для самой себя и всей Евро-
пы. Тем не менее знание последующего хода европейской истории
действительно позволяет спросить, не напрасны ли были огромные
жертвы, принесенные российским народом в 1812-1814 гг.?
Вопрос не сводится к тому, насколько сильно пострадало населе-
ние России в ходе войны. Как это всегда бывает, победа упрочила по-
ложение и подтвердила легитимность существовавшего на тот мо-
мент политического строя, который зиждился на самодержавии и
крепостном праве. Осознание того, что Россия победила и находится
в безопасности, лишило власть стимула для проведения радикаль-
ных внутренних преобразований. Консервативный период правле-
ния Николая I, царствовавшего с 1825 по 1855 г., отчасти основывал-
ся на уверенности в том, что Россия сильна и находится в безопасно-
сти. Эта уверенность была подорвана только после поражения в
Крымской войне 1854-1856 гг., которая спровоцировала ряд ре-
форм, нацеленных на модернизацию России и инспирированных
сыном Николая I Александром П. Однако в 1815 г. у России не бы-
ло средств - речь идет прежде всего о людях, имеющих необходимое
образование, - для осуществления радикальных реформ, подобных
тем, что были предприняты спустя два поколения. Наивно было бы
полагать, что поражение от Наполеона запустило бы в России про-
грамму успешной либерализации. Еще менее обоснованным являет-
ся убеждение в том, что консерватизм Николая I служил основной
причиной растущей отсталости России в 1815-1860 гг. в сравнении
со странами северо-западной Европы. Для успеха промышленной
революции были необходимы условия, которые находились вне
сферы контроля российского правительства того времени. Требо-
вался определенный уровень образования и плотность населения,
652
которых России недоставало, а также наличие в одном месте угля и
железной руды, что в случае с Россией стало возможным лишь с по-
явлением железных дорог.
В любом случае вопрос о том, напрасными ли были жертвы, при-
несенные Россией в 1812-1814 гг., предполагает наличие у нее выбо-
ра. Тогда, как и ранее, у обычного русского человека выбор был неве-
лик. Вся логика политического устройства страны была нацелена на
то, чтобы лишить его подобного выбора. Однако у российского пра-
вительства в 1807-1814 гг. выбор действительно был. Во второй по-
ловине 1810 г. блестяще проведенные операции русской разведки в
Париже давали Александру I все основания ожидать нападения
французов. В 1811 г. широко раскинувшаяся сеть военной разведки
подтвердила полученную ранее информацию. Нет сомнений в том,
что если бы Александр пошел на все требования Наполеона, то на
какое-то время войны удалось бы избежать. Однако к 1810 г. стало
очевидно, что дальнейшее участие в континентальной блокаде Напо-
леона подорвет финансы России и ее положение в качестве великой
державы. Растущая слабость России облегчила бы Наполеону задачу
возрождения более сильной Польши, что было как во власти, так и в
интересах французского императора. Вернув Австрии часть побере-
жья Адриатического моря, Наполеон мог легко добиться согласия
Габсбургов с новым положением дел в Европе. Ликвидация государ-
ственности Пруссии и передача ее территорий саксонскому королю в
качестве компенсации решила бы сразу две задачи, стоявшие перед
Францией. Если французская империя в масштабах всей Европы бы-
ла невозможна, этого нельзя было сказать о французском господстве -
по крайней мере на какое-то время. Россия никогда не позволила бы
этому случиться без борьбы. Если бы российский монарх этого не
сделал, - хотя вообразить такое и трудно, - он был бы свергнут. Воз-
можно, последующее события европейской истории развивались бо-
лее благоприятным образом, если бы господство Франции просуще-
ствовало дольше. Но нельзя было ожидать, что Александр I и правя-
щие круги России стали бы рассматривать подобный вариант, и тем
более были готовы его принять.
Как и предрекали некоторые советники Александра I, одним из
последствий падения Наполеона стал заметный рост могущества Ан-
глии. В течение столетия после сражения при Ватерлоо Великобри-
тания занимала положение ведущей державы земного шара, заплатив
за это - с исторической точки зрения - малой кровью и небольшими
материальными затратами. Чувство гордости России и ее интересы
порой страдали от этого, что проявилось наиболее отчетливо во вре-
мя Крымской войны. В конечном итоге мощь Англии означала миро-
вое господство либерально-демократических принципов, которые
653
были губительны для Российской империи в любом ее варианте. Од-
нако этому суждено было произойти в будущем: напротив, в 1815 г.
Веллингтон и Каслри относились к демократии по меньшей мере
столь же негативно, что и Александр I. Политика России в эпоху на-
полеоновских войн ни при каких обстоятельствах не могла остано-
вить развития промышленной революции в Великобритании или
ослабить влияние, которое эта революция оказывала на могущество
Англии. Более того, за сто лет, прошедшие с 1815 г., в России произо-
шел значительный рост экономики и населения, а сама страна вос-
пользовалась теми огромными преимуществами, которые давала ей
встроенность в мировую систему капиталистического хозяйства,
главным оплотом которого была Великобритания. Как в XIX, так и в
XX в. Россия имела гораздо больше оснований опасаться не Англии,
а континентальных держав, намеревавшихся установить собственное
господство на европейском континенте.
Ответить на вопрос, почему Россия сражалась против Наполеона,
не так уж трудно. Гораздо более важно показать, как она сражалась и
почему одержала победу в этой борьбе. Чтобы это сделать, необходи-
мо разрушить прочно укоренившиеся мифы, которые по сей день ока-
зывают решающее воздействие на образ мыслей западноевропейцев,
когда речь заходит о роли России в поражении Наполеона. Ни один
западный ученый или солдат никогда не изучал этот период, глядя на
события глазами русских и опираясь на российские источники. По-
нимание военно-экономической деятельности конкретной страны че-
рез восприятие ее противников и союзников по коалиции неизбежно
оказывается проблематичным, тем более применительно к эпохе, ког-
да европейский национализм начинал свое победоносное шествие.
Гораздо более интересной и сложной задачей является преодоле-
ние российских национальных мифов. Естественно, отнюдь не все из
них представляли действительность в искаженном виде. Российские
армия и народ в 1812 г. проявили величайший героизм и понесли
огромные потери. Однако поистине причудливой и уникальной со-
ставляющей российских мифов, связанных с поражением Наполео-
на, является то, что в них коренным образом недооценивается вклад
в победу самой России. Главная причина этого кроется в том, что
Россия, разгромившая Наполеона, была аристократической, дина-
стической и многонациональной империей. Если смотреть на собы-
тия эпохи наполеоновских войн исключительно с точки зрения рус-
ских этно-национальных мифов и делать это довольно наивным об-
разом, существенная часть военно-экономической деятельности
России неизбежно оказывается вне поля зрения исследователя.
С одной стороны, абсурдно возлагать всю вину за возникновение
неверного толкования событий на Л. Н. Толстого. Писатель - это не
654
историк. Толстой пишет о мировоззрении отдельных людей, их цен-
ностях и приобретенном опыте в 1812 г. и до этого. Однако же роман
« Война и мир» оказал воздействие на восприятие поражения Напо-
леона в народном сознании более сильное, чем все исторические ис-
следования вместе взятые. Отрицая тот факт, что в 1812 г. события
направлялись рациональной волей отдельных людей, и намекая на
то, что военный профессионализм являлся немецкой болезнью, Тол-
стой тем самым дает пищу для той трактовки 1812 г., которая утвер-
дилась на Западе и которая в поражении французов склонна винить
погодные условия (снег и т. д.) и неудачное стечение обстоятельств.
Заканчивая повествование своего романа в Вильно в декабре 1812 г.,
автор также во многом помогает как русским, так и иностранным чи-
тателям забыть об огромных достижениях России в 1813-1814 гг.,
когда она смогла не только провести свою армию через всю Европу к
Парижу, но и попутно нанести поражение Наполеону. Недооценка
или неправильное понимание деятельности столь крупного игрока,
как Россия, ведет к серьезным ошибкам в объяснении того, почему и
как рухнула империя Наполеона. Но для того, чтобы понять, что
именно произошло в 1812 г., необходимо отдавать себе отчет в том,
что Александр I и М. Б. Барклай де Толли всегда готовились к затяж-
ной войне, которая, согласно их ожиданиям, должна была начаться с
кампании на русской земле, призванной истощить силы Наполеона,
но завершиться должна была наступлением России в Европе и созда-
нием новой антинаполеоновской коалиции.
Одной из главных причин, по которой Россия одолела Наполео-
на, было то, что российские политические деятели оказались дально-
виднее его. В 1812 г. Наполеон не сумел понять общество и политику
России и не воспользовался слабостями внутриполитического
устройства страны. В конечном итоге он сам обрек себя на пораже-
ние, задержавшись в Москве и наивно полагая, что спасение должно
было явиться к нему в лице Александра I, российской элиты и даже в
виде казачьего бунта. Александр, напротив, хорошо знал сильные и
слабые стороны своего противника и воспользовался своим знанием
в полной мере. Еще до начала французского вторжения он точно
представлял себе, какого рода война нужна Наполеону. Русские спла-
нировали и осуществили на практике войну противоположного ро-
да - затяжную оборонительную кампанию в сочетании с «народной
войной», что позволило им использовать как собственные сильные
стороны, так и слабости наполеоновской армии. В первый год войны
стратегия русских превзошла все ожидания. Армия Наполеона была
практически полностью уничтожена. События развивались не со-
всем так, как предусматривал план Александра I. Если бы это было
так, то Наполеон был бы остановлен и разбит на р. Двина. Но на войне
655
события очень редко разворачиваются в точном соответствии с пла-
ном, особенно в ходе оборонительной кампании, когда инициатива
неизбежно переходит в руки противника. Тем не менее основная
мысль русских о необходимости «глубокого отступления» была
здравой и осуществилась на практике. Этого не произошло бы, ес-
ли бы русским не сопутствовала удача и ошибки противника, но
большое значение имели при этом решимость и моральное муже-
ство М. Б. Барклая де Толли, а также стойкость, дисциплина и ис-
кусство русских арьергардов и командовавших ими военачальников.
Ни у кого не должен вызывать удивление тот факт, что русская
армия в 1813-1814 гг. сражалась более умело, чем в 1812 г. Разница
между военными учениями и реальными боевыми действиями боль-
ше, чем в большинстве других сфер человеческой деятельности. Са-
мый главный наставник здесь - это опыт. Если посмотреть на такти-
ку, применявшуюся русским командованием на уровне отдельных
подразделений, например, использование егерей, или на подготовку
штабных офицеров, не останется сомнений в том, что в марте 1814 г.
русская армия была гораздо более грозными противником, чем за два
года до этого. По сравнению с катастрофой 1806-1807 гг., когда ар-
мия Л. Л. Беннигсена страдала от голода в Восточной Пруссии, вы-
дающейся представляется деятельность Е. Ф. Канкрина по продо-
вольственному и материальному снабжению русских войск во время
их движения через территорию почти всей Европы. Никто из тех, кто
читал отчеты о том, как русская армия дралась при Кульме, Лейпци-
ге или Краонне, не сможет согласиться со старыми мифами, согласно
которым солдатам не хватало патриотического чувства, которое они
испытывали в 1812 г. Нельзя отрицать, что русские офицеры и сол-
даты под Бородино - после многих недель отступления и находясь в
самом сердце России - сражались особенно отчаянно. Однако, как и
в большинстве армий, залогом успеха на поле боя обычно являлась
лояльность по отношению к товарищам и своему боевому подразде-
лению. Применительно к русским речь шла не только привязанности
к товарищам по оружию, но и о чувстве принадлежности к целому
полку, который для очень многих солдат на всю жизнь становился
родным домом.
Русский полк гораздо больше походил на полки эпохи старого ре-
жима, чем на полк современной национальной армии. Этот обстоя-
тельство подчеркивает тот факт, что именно европейский старый ре-
жим сокрушил Наполеона. Этот режим вобрал в себя некоторые эле-
менты современности (такие как прусский ландвер) и опирался на
союз с экономической мощью Англии, которая в гораздо большей
степени являлась поистине современным государством, чем абсолю-
тистская империя Наполеона. Тем не менее главной причиной раз-
656
грома Наполеона было то, что впервые с 1792 г. три великие дина-
стии сражались плечом к плечу, а также то, что русская армия уча-
ствовала в боевых действиях с самого начала, вместо того чтобы
пытаться собрать воедино то, что оставалось от австрийской и прус-
ской армий после поражения, нанесенного им Наполеоном. Большим
вкладом в победу коалиции стало то, что наполеоновская армия бы-
ла уничтожена в 1812 г. и что в 1813 г. французскому императору
пришлось сражаться, имея более молодые и хуже обученные войска.
Однако в ходе весенней кампании 1813 г. русская армия также оказа-
лась сильно ослабленной боевыми действиями, которые она вела в
предшествующем году, а прусская армия в массе своей была неопыт-
на и всеми силами старалась обучить, вооружить и экипировать свои
войска. Фактически вплоть до Лейпцигского сражения противобор-
ствующие стороны в кампании 1813 г. шли практически на равных, и
ситуация могла легко сложиться в пользу Наполеона. Это добавляет
истории драматизма.
Конечно, не удивительно, что русским было проще отождествить
свои ратные подвиги с Бородинским сражением, прошедшим под на-
чалом М. И. Кутузова недалеко от Москвы, чем с Битвой народов, ко-
торая развернулась на полях Германии под командованием М. И. Барк-
лая де Толли и К. Ф. Шварценберга и в защиту безопасности России,
основанной на идее европейского баланса сил. Самые лучшие воен-
ные воспоминания связаны с тем, как твоя страна, сплотив собствен-
ные силы, бесстрашно в одиночку бьется с врагом, как это, например,
было в случае с англичанами в 1940 г. Однако события ни 1940, ни
1812 г. недостаточно описать с позиций узко национальных и эгои-
стичных интересов Англии или России. Устранить исходившую от
противника угрозу значило вынести боевые действия за пределы сво-
ей собственной страны, а для этого требовались союзники. В 1941 г.
Гитлер и Тодзио сами любезно снабдили Англию союзниками. В 1813 г.
Александру I пришлось пойти на большой риск и вторгнуться в Цен-
тральную Европу со своей истощенной и ослабленной армией для то-
го, чтобы привести в движение своих потенциальных союзников. Вре-
менами Александру приходилось почти что насильно тянуть их за со-
бой, заставляя послужить на благо своим собственным и
общеевропейским интересам. Он проявил выдающиеся отвагу, умение
и ум, сначала создав коалицию, а затем возглавив ее поход на Париж.
Александр действовал подобным образом, руководствуясь в пер-
вую очередь справедливым соображением о том, что этого требовали
интересы России - империи, государства и народа. Это не отрицает
того факта, что Н. П. Румянцев был также отчасти прав, рассматри-
вая растущее экономическое господство Англии в мировом масштабе
в качестве наиболее важной и не вполне очевидной на тот момент
657
реалии той эпохи. Это обстоятельство, безусловно, помогает встро-
ить наполеоновские войны в глобальный контекст и понять их логи-
ку. Но для России в 1812-1813 гг. главным было положить конец
влиянию Наполеона в Германии. До тех пор пока Наполеон удержи-
вал контроль над Германией, он был гораздо могущественнее Алек-
сандра. Финансовые издержки, вызванные необходимостью поддер-
живать безопасность России против подобной угрозы, вскоре стали
чрезмерными. Таким образом, Россия не могла обеспечить свои жиз-
ненно важные экономические интересы и безопасность. С освобож-
дением Германии зимой 1813-1814 гг. имелись приблизительно оди-
наково веские доводы как в пользу вторжения во Францию и сверже-
ния Наполеона, так и против этой стратегии. Возможно, Александр I
полагал, что, осуществив задуманное, он смог бы с большей легко-
стью реализовать свои замыслы в отношении Польши, но российские
источники ясно показывают, что не это было его главным мотивом.
Напротив, российский император был уверен, что, пока Наполеон
находится у власти, нельзя ручаться ни за стабильность положения
Германии, ни за мир в Европе.
Ключевым моментом являлась убежденность Александра I в том,
что безопасность России и Европы были взаимосвязаны. Это мысль
справедлива по сей день. Возможно, из этой истории можно почерп-
нуть некоторое вдохновение, поскольку русскую армию, в 1813—
1814 гг. прошедшую через Европу, в большинстве мест встречали
как армию-освободительницу, чьи победы означали освобождение
населения от поборов Наполеона, конец эпохи непрестанных войн и
восстановление торговли и экономического процветания в Европе.
БИБЛИОГРАФИЯ
Архивы
1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА):
Ф. 1: Канцелярия Военного министерства
Ф. 46: А. С. Кологривов
Ф. 103: М. Б. Барклай де Толли
Ф. 125: Д. И. Лобанов-Ростовский / Резервная армия
Ф. 140: М. Г. Титов
Ф. 474: Отечественная война 1812 г. + кампания 1813 и 1814 гг.
Ф. 489: Формулярные списки
Ф. 846: Военно-ученый архив
Ф. 9194: Л. Л. Беннигсен / Польская армия
2. Британская библиотека
Бумаги Ливена: дополнительные рукописи 47410,47424,47427
Опубликованные документы
Акты, документы и материалы для истории 1812 года. Т. 1-2. СПб., 1910—
1911.
Архив графов Мордвиновых. СПб., 1902. Т. 4.
Безотосный В. М. Аналитический проект военных действий в 1812 г.
П. А. Чуйкевича // Российский архив. Т. 7. М., 1996.
Безотосный В. М. Судьба генеральской биографии // Российский архив.
Т. 7. М., 1996.
Бородино: документальная хроника. М, 2004.
Бумаги А. И. Чернышева за царствование Императора Александра 1-го //
Сборник императорского русского исторического общества. Т. 121. СПб.,
1906.
Бумаги, относящиеся до войны 1812 года. Т. 1-10. М., 1897-1908.
Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1. Т. 4,5,6,7. М.,
1962-1970.
Военный журнал. СПб., 1808-1811.
Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1-2. СПб., 1915—
1916.
Генерал Багратион: Сборник документов и материалов. М., 1945.
Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов
императоров Александра и Наполеона. 1808-1812 гг. Т. 1-6. СПб., 1905—
1914.
Из записок фельдмаршала Сакена // Русский архив. 1900. № 2.
659
M. И. Кутузов. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1, 2. Т. 5. М., 1954-1956.
Накануне Эрфуртского свидания 1808 года // Русский архив. 1899.
Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года: Сборник доку-
ментов. М., 1962.
Отечественная война в письмах современников. М., 2006.
Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1-21.
СПб., 1900-1914.
Переписка императора Александра I с его сестрой великой княжной Ека-
териной Павловной. СПб., 1910.
Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I.
М., 2006.
Полное собрание законов Российской империи. Т. 30-32. СПб., 1807-
1814.
Посольство графа П. А. Толстого в Париже в 1807 и 1808 гг. // Сборник
императорского русского исторического общества. Т. 89. СПб., 1893.
Поход русской армии против Наполеона в 1813 г. и освобождение Герма-
нии: Сборник документов. М., 1964.
Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной
Е. И. В. канцелярии. Вып. 1-15. СПб., 1876-1915.
Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными
державами. Т. 3, 7. СПб., 1876,1885.
1807 год: Письма с дороги от князя А. Б. Куракина к государыне-
императрице Марии Федоровне// Русский архив. 1868. № 1.
Управление генерал-интенданта Канкрина: Генеральный сокращенный
отчет по армиями (кроме Польской и резервной) за походы против францу-
зов 1812,1813 и 1814 годов. Варшава, 1815.
Фельдмаршал Кутузов: Документы, дневники воспоминания. Т. 1-2.
М., 1995.
Шильдер Н. К. Накануне Эрфуртского свидания 1808 года // Русская
старина. 1899. № 2.
Шишков А. С. Записки, мнения и переписка А. С. Шишкова. Т. 1-2. Бер-
лин, 1870.
Aperçu des transactions politiques du Cabinet de Russie // Сборник импе-
раторского русского исторического общества. Т. 31. СПб., 1881.
Briefwechsel König Friedrich Wilhelm Ill's und der Königin Luise mit Kaiser
Alexander I. Leipzig, 1900.
Correspondance de Napoléon I. 32 vols. Paris, 1858-1870.
Correspondence, Despatches, and Other Papers of Viscount Castlereagh.
Vol. 9. London, 1853.
Das Befreiungsjahr 1813: Aus dem Geheimen Staatsarchivs. Berlin, 1913.
Freiherr vom Stein: Briefwechsel, Denkschriften und Aufzeichnungen.
Vol. 1-8. Berlin, 1957-1970.
Karamzin's Memoir on Ancient and Modern Russia. Ann Arbor, 2005.
La Suède et la Russie: Documents et matériaux 1809-1818. Uppsala, 1985.
Lettres et papiers du Chancelier Comte de Nesselrode, 1760-1850. Vols. 3, 4,
5. Paris, n. d.
660
L'Impératrice Elisabeth, épouse d' Alexandre I. 4 vols., SPB, 1908-1909.
Neithardt von Gneisenau: Schriften von und über Gneisenau. Berlin, 1954.
Воспоминания, дневники, частные письма
Арнольди И. Березинская переправа // Военный сборник. 1910. № 9.
Бородино в воспоминаниях современников. СПб., 2001.
Волконский С.Г. Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабри-
ста). СПб., 1902.
Воспоминания воинов русской армии: Из собрания отдела письменных
источников государственного исторического музея. М., 1991.
Глинка Ф. Н. Письма русского офицера. М., 1987.
Голицын А. Б. Записка о войне 1812 года А. Б. Голицына // Военный
сборник. 1910. № 53.
Граббе П. X. Из памятных записок. М., 1873.
Грибоедов А. С. Сочинения. М., 1953.
Де Местр Ж. Петербургские письма. СПб., 1995.
Державный сфинкс. М., 1999.
Дневник Александра Чичерина, 1812-1813. М., 1966.
Дневник Павла Пущина. Л., 1987.
Душенкевич Д. В. Из моих воспоминаний от 1812 года до 1815 года //
1812 год в воспоминаниях современников. М., 1995.
Ермолов А. П. Записки А. П. Ермолова, 1798-1826. М, 1991.
Зайцев А. Вспоминания о походах 1812 года. М, 1853.
Записки Бенкендорфа, 1812 год: Отечественная война, 1813 год. Осво-
бождение Нидерландов. М., 2001.
Записки солдата Памфила Назарова // Русская старина. 1878. № 8.
Комаровский Е. Ф. Записки графа Е. Ф. Комаровского. СПб., 1914.
Коншин H. M. Записки о 1812 годе // Исторический вестник. 1884. >& 8.
Лажечников И. И. Несколько заметок и воспоминаний по поводу статьи
« Материалы для биографии А. П. Ермолова» // Русский вестник. 1864. № 6.
Лонгинов H. M. Двенадцатый год: письма H. M. Лонгинова к графу
С. Р. Воронцову // Русский архив. 1912. № 4.
Маевский С. И. Мой век, или История генерала Маевского, 1779-1848 //
Русская старина. 1873. № 8.
Митаревский Н. Е. Рассказ об Отечественной войне 1812 года. М., 1878.
Михайловский-Данилевский А. И. Мемуары, 1814-1815 гг. СПб., 2001.
Муравьев H. H. Записки Николая Николаевича Муравьева // Русский
архив. 1885-1891. Т. 22-26, 28.
Муромцев H. M. Воспоминания Матвея Матвеевича Муромцева // Рус-
ский архив. 1890. № 3.
Норов А. С. Война и мир 1805-1812 гг. с исторической точки зрения.
СПб., 1868.
Он же. Записки о походах 1812 и 1813 годов от Тарутинского сражения
до Кульмского боя. СПб., 1834.
Орлов М. Ф. Капитуляция Парижа 1814 г. // Военный сборник. 1864. № 6.
661
Ортенберг И. Военные воспоминания старых времен // Библиотека для
чтения. 1857. № 6.
Радожицкий И. Т. Походные записки артиллериста, с 1812 по 1816 год.
Ч. 1-3. М., 1835.
Раевский А. Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов. Ч. 1-2. СПб.,
1822.
Симанский Л. Журнал участника войны 1812 года // Военно-историчес-
кий сборник. 1913. № 3.
1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Т. 1-4.
Вильна, 1900-1907.
1812 год... Военные дневники. М., 1990.
Щербатов А. Г. Мои воспоминания. СПб., 2006.
Эйлер А. А. Записки А. А. Эйлера // Русская старина. 1880. № 1.
Bennigsen L. L. Mémoires du Général Bennigsen. 3 vols. Paris, n. d.
Bernhardi T. Denkwürdigkeiten aus dem Leben des kaiserlichen russischen
Generals der Infanterie Carl Friedrich Grafen von Toll. Vol. 1-5. Leipzig, 1858.
Burghersh J. F. The Operations of the Allied Armies in 1813 and 1814. Lon-
don, 1822.
Cathcart G. Commentaries on the War in Russia and Germany in 1812 and
1813. London, 1850.
Caulaincourt A. At Napoleon's Side in Russia. New York, 2003.
Choisseul-Gouffier S. D. Countess, Historical Memoirs of the Emperor Alex-
ander I and the Court of Russia. London, 1904.
Clausewitz С The Campaign of 1812 in Russia. London, 1992.
Fezensac F. Souvenirs militaires. Paris, 1863.
General Wilson's Journal 1812-1814. London, 1964.
Griois C.-P.-L. Mémoires du Général Griois. Paris, n. d.
John Quincy Adams in Russia. New York, 1970.
Langeron A. Mémoires de Langeron, Général d'Infanterie dans l'Armée Russe:
Campagnes de 1812,1813,1814. Paris, 1902.
Londonderry M. Narrative of the War in Germany and France in 1813 and
1814. London, 1830.
Löwenstern V. Mémoires du Général-Major Russe Baron de Löwenstern.
Vol. 1-2. Paris, 1903.
Mémoires du Général de Caulaincourt, Duc de Vicenze. Vol. 1-3. Paris,
1933.
Memoirs of Prince Adam Czartoryski. Vol. 1-2. London, 1888.
Muffling K. The Memoirs of Baron von Muffling: A Prussian Officer in the
Napoleonic Wars. London, 1997.
Odeleben B. A Circumstantial Narrative of the Campaign in Saxony in the
Year 1813. Vol. 1-2. London, 1820.
Rochechouart L.-V.-L Souvenirs de la Révolution, l'Empire at la Restaura-
tion. Paris, 1889.
Ségur P. History of the Expedition to Russia, 1812. Stroud, 2005.
Saint-Cyr Gouvion L. Mémoires pour servir à l'histoire militaire sous le Di-
rectoire, le Consulat et l'Empire. Vol. 3, 4. Paris, 1831.
662
Schubert F. Unter dem Doppeladler. Stuttgart, 1962.
Vitrolles E. Mémoires et relations politiques. Vol. 1-3. Paris, 1884.
Wolzogen L. Mémoires d'un Général d'Infanterie au service de la Prusse et de
la Russie (1792-1836). Paris, 2002.
Württemberg E. Memoiren des Herzogs Eugen von Württemberg. 3 vols.
Frankfurt an der Oder, 1862.
Литература
Адамович Б. Сборник военно-исторических материалов лейб-гвардии
Кексгольмского императора Австрийского полка. СПб., 1910.
Александров В. А. Сельская община в России (XVII - начало XIX в.). М.,
1976.
Бабкин В. И. Организация и военные действия народного ополчения в
Отечественной войне 1812 года // К стопятидесятилетию Отечественной
войны. М., 1962.
Баранов А. А. Медицинское обеспечение армии в 1812 г. // Эпоха 1812 го-
да: Исследования. Источники. Историография. Т. 1. М., 2002.
Безотосный В. М. Борьба генеральских группировок // Эпоха 1812 года:
Исследования. Источники. Историография. Т. 1. М., 2002.
Он же. Донской генералитет и атаман Платов в 1812 году. М., 1999.
Он же. Индийские проекты Наполеона и Россия в 1812 г. // Эпоха 1812
года: Исследования. Источники. Историография. М., 2006. Т. 5.
Он же. Разведка и планы сторон в 1812 году. М, 2005.
Бобровский П. О. История лейб-гвардии Уланского Ее Величества госу-
дарыни императрицы Александры Федоровны полка. СПб., 1903.
Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года по достовер-
ным источникам. Т. 1-3. СПб., 1859-1860.
Он же. История войны 1813 г. за независимость Германии. СПб., 1863.
Он же. История войны 1814 г. во Франции и низложение Наполеона I.
Т. 1-2. СПб., 1865.
Бурский И. Д. История 8-го гусарского Лубенского полка. Одесса, 1912.
Васильев А. А. Сражение при Малоярославце 12/24 октября 1812 года.
Малоярославец, 2002.
Гаврилов С. В. Организация и снабжение русской армии накануне и в хо-
де Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов 1813-1815 гг.: Исто-
рические аспекты. СПб., 2003.
Гейсман П. А. Свита Его Императорского Величества по квартирмейстер-
ской части в царствование императора Александра I // Столетие военного
министерства. Т. 4. Кн. 2. Отд.1. СПб., 1902.
Гениев Н. И. История Псковского пехотного, генерал-фельдмаршала
князя Кутузова Смоленского полка. 1700-1881. М., 1883.
Геништа В. И., Борисович А. Т. История 3-го драгунского Ингерманланд-
ского полка, 1704-1904. СПб., 1904.
Гиппиус А. И. Образование (обучение) войск // Столетие военного ми-
нистерства. Т. 4. Кн. 2. Отд. 1. СПб., 1903.
663
Глиноецкий Н. П. Генеральный штаб в царствование императора Алек-
сандра I // Военный сборник. 1874. № 10,11.
Годунов В. И., Королев А. Н. История 3-го Уланского Смоленского Им-
ператора Александра HI-го полка. 1708-1908 г. Либава, 1908.
Гольмдорф М. Г. Материалы для истории бывшего Дворянского полка.
СПб., 1882.
Григорович А. История 13-го драгунского военного ордена генерал-
фельдмаршал графа Миниха полка. Т. 1-2. СПб., 1907-1912.
Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка, 1806-1906.
СПб., 1906.
Он же. История 8-го пехотного Эстляндского полка. СПб., 1911.
Дандевиль М. Столетие 5-го драгунского Курляндского Императора
Александра HI-го полка. СПб., 1903.
Дубровин Н. Ф. Русская жизнь в начале XX в. СПб., 2007.
Ермолов В. В., Рындин M. M. Управление генерал-инспектора кавалерии
о ремонтировании кавалерии. Т. 13. Кн. 3.
Затлер Ф. К. Записки о продовольствии войск в военное время. СПб.,
1860.
Земцов В. Н. Бородинское сражение: Падение «большого редута» // Бо-
родинское поле: История, культура, экология. М., 2000.
Злотников М. Ф. Континентальная блокада и Россия. М, 1966.
Ивченко Л. Л. Бородино: Легенда и действительность. М, 2002.
История лейб-гвардии Егерского полка за сто лет, 1796-1896. СПБ.,
1896.
Каменский Е. С. История 2-го драгунского С.-Петербургского генерала-
фельдмаршала князя Меншикова полка, 1707-1898. М., 1900.
Карнович Е. Цесаревич Константин Павлович. СПб., 1899.
Квадри В. В. Императорская главная квартира // Столетие военного ми-
нистерства. Т. 1. Кн. 1, 2.
Керсновский А. А. История русской армии. М., 1992.
Клугин Л. Русская солдатская артель // Русская старина. 1861. № 20.
Марков М. И. История лейб-гвардии кирасирского Ее Величества полка.
СПб., 1884.
Мельникова Л. В. Армия и Православная Церковь Российской империи
в эпоху Наполеоновских войн. М., 2007.
Мироненко С. В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в Рос-
сии в начале XIX в. М., 1989.
Михайловский-Данилевский А. И. Описание похода во Францию в 1814 г.
Ч. 1-2. СПб., 1836.
Он же. Описание Отечественной войны 1812 г. по высочайшему повеле-
нию сочиненное. Ч. 1-4. СПб., 1839.
Он же. Описание войны 1813 г. Ч. 1-2. СПб., 1840.
Николаев Е. П. История 50-го пехотного Белостокского его высочества
герцога Саксен-Альтенбургского полка. 1807-1907. СПб., 1907.
Орлов А. А. Союз Петербурга и Лондона. М., 2005.
Отечественная война и русское общество. М., 1911.
664
Отечественная война 1812 г.: Энциклопедия. М., 2004.
Панчулидзев С. А. История кавалергардов. Т. 3. СПб., 1903.
Пестряков Н. С. История лейб-гвардии Московского полка. Т. 1. СПб.,
1903.
Подмазо А. А. К вопросу о едином главнокомандующем в 1812 году //
Отечественная война 1812 года: Источники, памятники, проблемы. М., 2003.
Т. 2.
Он же. Континентальная блокада как экономическая причина войны
1812 г. // Эпоха 1812 года: Исследования. Источники. Историография. М.,
2003. Т. 2.
Попов А. И. Великая армия в России: Погоня за миражом. Самара, 2002.
Попов Ф. Г. История 48-го пехотного Одесского полка. М., 1911.
Потоцкий П. П. История гвардейской артиллерии. СПб., 1896.
Проходцев И. И. Рязанская губерния в 1812 году. Рязань, 1913.
Пугачев В. В. К вопросу о первоначальном плане войны 1812 года //
К стопятидесятилетию Отечественной войны. М., 1962.
Ранцов В. В. История 96-го пехотного Омского полка. СПб., 1902.
Свиньин П. П. Тульский оружейный завод // Сын отечества. 1816. № 19.
Смирнов А. А. Что же такое Шевардинский редут? // Эпоха 1812 года:
Исследования, источники, историография. Т. 3. М., 2004. С. 320-351; Т. 4. М.,
2005. С. 239-271; Т. 5. М., 2006. С. 353-368.
Он же. Генерал Александр Кутайсов. М., 2002.
Сперанский В. Н. Военно-экономическая подготовка России к борьбе с
Наполеоном в 1812-1814 годах. Горький, 1967.
Столетие военного министерства (СВМ). Т. 1-13. СПб., 1902-1910.
Строев В. Н. Столетие собственной Его Императорского Величества кан-
целярии. СПб., 1912.
Тартаковский А. Г. 1812 год и русская мемуаристика. М., 1980.
Он же. Неразгаданный Барклай. М., 1996.
Тиванов В. В. Финансы русской армии. М, 1993.
Тотфалушин В. П. М. Б. Барклай де Толли в Отечественной войне 1812 го-
да. Саратов, 1991.
Троицкий Н. А. Фельдмаршал Кутузов: Мифы и факты. М., 2002
Он же. Великий год России. М., 2007.
Ульянов И. Э. Регулярная пехота, 1801-1855. М., 1996.
Фабрициус И.Г. Главное инженерное управление // Столетие военного
министерства. СПб., 1902. Т. 7.
Хованский Н. Ф. Участие Саратовской губернии в отечественной войне
1812 г. Саратов, 1912.
Целорунго Д. Г. Офицеры русской армии, участники Бородинского сра-
жения. М., 2002.
Чарнецкий С. Е. История 179-го пехотного Усть-Двинского полка: 1711-
1811-1911. СПб., 1911.
Шведов С. В. Комплектование, численность и потери русской армии в
1812 году // К 175-летию Отечественной войны 1812 г. М., 1987.
Шеин И. А. Война 1812 г. в Отечественной историографии. М., 2002.
665
Шеленговский И. И. История 69-го Рязанского полка. Т. 2. Люблин,
1911.
Шелехов Ф. П. Главное интендантское управление: исторический очерк //
Столетие военного министерства. СПб., 1903. Т. 5.
Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2001.
Шильдер Н. К. Император Александр Первый, его жизнь и царствование.
Т. 1-4. СПб., 1904-1905.
Щепетильников В. В. Комплектование войск в царствование императора
Александра I // Столетие военного министерства. СПб., 1904, Т. 4. Ч. 1.
Отд.2.
Эпоха 1812 года: Исследования, источники, историография. Т. 1-7. М.,
2002-2007.
Aksan V. Ottoman Wars 1700-1870: An Empire Besieged. Harlow, 2007.
Alder K. Engineering the Revolution: Arms and Enlightenment in France,
1763-1815. Princeton, 1997.
Anderson P. Lineages of the Absolutist State. London, 1974.
Austen P. 1812: Napoleon's Invasion of Russia. London, 2000.
Bayly С The Birth of the Modern World 1780-1914. Oxford, 2004.
Bell D. A. The First Total War. London, 2007.
Beskrovnyi L. The Russian Army and Fleet in the Nineteenth Century. Gulf
Breeze, 1996.
Economic Systems and Finance. Oxford, 1995.
Bowden S. Napoleon's Grande Armée of 1813. Chicago, 1990.
Idem. Der Feldzug in Russland und die Befreiungskriege von 1813-1815.
Berlin, 1906.
Chandler D. The Campaigns of Napoleon. London, 1993.
Collaboration and Resistance in Napoleonic Europe, Basingstoke, 2003.
Creveld M. Supplying War: Logistics from Wallenstein to Patton. Cambridge,
1977.
Darwin J. After Tamerlane: The Global History of Empire. London, 2007.
Dawson A. and P., Summerfield S. Napoleonic Artillery. Marlborough, 2007.
Dictionnaire Napoléon. Paris, 1999.
DiMarco L. War Horse: A History of the Military Horse and Rider. Yardley,
2008.
Downing B. The Military Revolution and Political Change. Princeton, 1992.
Duffy С Russia's Military Way to the West. London, 1981.
Idem. Austerliz. London, 1999.
Idem. Borodino and the War of 1812. London, 1999.
Esdaile C. Fighting Napoleon: Guerrillas, Bandits and Adventurers in Spain
1808-1814. London, 2004.
Idem. Napoleon's Wars: An International History 1803-1815. London, 2007.
Fain A. Manuscrit de Mil Huit Cent Douze, Paris, 1827.
Idem. Manuscrit de Mil Huit Cent Quatorze. Paris, 1825.
Feuer К. В. Tolstoy and the Genesis of War and Peace. Ithaca, NY, 1976.
Fournier A. Der Congress von Chatillon: Die Politik im Kriege von 1814.
Wien, 1900.
666
Friederich R. Die Befreiungskriege 1813-1815. Vol. 1-3. Berlin, 1911-1913.
Fuller W. Strategy and Power in Russia, 1600-1914. New York, 1992.
Geschichte der Kämpfe Österreichs: Kriege unter der Regierung des Kaisers
Franz. Befreiungskrieg 1813 und 1814. Vol. 1-5. Vienna, 1913.
Gooding J. The Liberalism of Michael Speransky // Slavonic and East Euro-
pean Review. 1986. 64/3.
Gourgaud G. Napoléon et la Grande Armée en Russie ou Examen critique de
l'ouvrage de M. le Comte de Ségur. Paris, 1826.
Grimsted P. The Foreign Ministers of Alexander I. Berkeley, 1969.
Hartley J. Provincial and Local Government // The Cambridge History of
Russia. Cambridge, 2006. Vol. 2.
Idem. Alexander I. London, 1994.
Idem. Russia, 1762-1825: Military Power, the State and the People. London,
2008.
Haythornthwaite P. Weapons and Equipment of the Napoleonic Wars. Lon-
don, 1996.
Houssaye H. Napoleon and the Campaign of 1814: France. Uckfield, 2004.
Keegan J. The Face of Battle. London, 1978.
Keep J. Soldiers of the Tsar, 1462-1874. Oxford, 1985.
Idem. The Russian Army in the Seven Years' War // The Military and Society
in Russia, 1450-1917. Leiden, 2002.
Kielmansegg P. G. Stein und die Zentralverwaltung 1813/1814. Stuttgart,
1964.
Kissinger H. A World Restored, London, 1957.
Lawford J. Napoleon: The Last Campaigns. 1813-1815. London, 1976.
LeDonne J. Absolutism and Ruling Class. Oxford, 1991.
Idem. The Grand Strategy of the Russian Empire, 1650-1831. Oxford, 2004.
Leggiere M. Napoleon and Berlin. Stroud, 2002.
Idem. The Fall of Napoleon: The Allied Invasion of France 1813-1814. Cam-
bridge, 2008.
Lieven D. Empire: The Russian Empire and its Rivals. London, 2001.
Longworth P. The Art of Victory. London, 1965.
Madariaga I. Britain, Russia and the Armed Neutrality of 1780. London,
1962.
Martin A. Romantics, Reformers, Reactionaries: Russian Conservative
Thought and Politics in the Reign of Alexander I. De Kalb, 111., 1997.
McGrew R. Paul I of Russia. Oxford, 1992.
Martin A. The Response of the Population of Moscow to the Napoleonic Oc-
cupation of 1812 // The Military and Society in Russia, 1450-1917. Leiden,
2002.
Melton E. Household Economies and Communal Conflicts on a Russian Serf
Estate, 1800-1817 //Journal of Social History. 1993. 26/3.
Mikaberidze A. The Russian Officer Corps in the Revolutionary and Napole-
onic Wars, 1795-1815. Staplehurst, 2005.
Idem. The Battle of Borodino. Barnsley, 2007.
Muir R. Tactics and the Experience of Battle in the Age of Napoleon. London,
1998.
667
Nafziger G. Napoleon at Lutzen and Bautzen. Chicago, 1992,
Idem. Napoleon at Dresden. Chicago, 1994
Idem. Napoleon at Leipzig. Chicago, 1996.
Oncken W. Österreich und Preussen in Befreiungskriege. Berlin, 1878.
Palmer A. Alexander I: Tsar of War and Peace. London, 1974.
Pipes R. Karamzin's Memoir on Ancient and Modern Russia: A Translation
and Analysis. Ann Arbor, 2005.
Pitts J. A Turn to Empire: The Rise of Imperial Liberalism in Britain and
France. Princeton, 2005.
Pomeranz K. The Great Divergence: China, Europe and the Making of the
Modern World Economy. Princeton, 2000.
Ratchinski A. Napoléon et Alexandre 1er. Paris, 2002.
Reboul F. Campagne de 1813: Les préliminaires. Vol. 1-2. Paris, 1910.
Riasanovsky N. A Parting of Ways: Government and the Educated Public in
Russia 1801-1855. Oxford, 1976.
Riley J. Napoleon and the World War of 1813: Lessons in Coalition Warfight-
ing. London, 2000.
Rodger N. A. M. The Command of the Ocean, London, 2004.
Rousset С La Grande Armée de 1813. Paris, 1871.
Russland und Österreich zur Zeit der Napoleonischen Kriege. Wien, 1989.
Saunders D. Russia in the Age of Reaction and Reform 1801-1881. London,
1992.
Schwarzenberg K. F. Feldmarschall Fürst Schwarzenberg: Der Sieger von
Leipzig. Wien, 1964.
Scott H. M. The Birth of a Great Power System 1740-1815. Harlow, 2008.
Idem. The Emergence of the Eastern Powers 1756-1775. Cambridge, 2001.
Schroeder P. W. The Transformation of European Politics, 1763-1848. Ox-
ford, 1994.
Sherwig J. M. Guineas and Gunpowder: British Foreign Aid in the Wars with
France 1793-1815. Cambridge, Mass., 1969.
Simms B. The Impact of Napoleon: Prussian High Politics, Foreign Policy
and the Crisis of the Executive 1797-1806. Cambridge, 1997.
Idem. Three Victories and a Defeat: The Rise and Fall of the First British Em-
pire, 1714-1783. London, 2007.
Sked A. Metternich and Austria. London, 2008.
Smith A. D. War and Ethnicity: The Role of Warfare in the Formation, Self-
images, and Cohesion of Ethnic Communities // Ethnic and Racial Studies. 1981.
4/4.
Smith D. 1813 - Leipzig, Napoleon and the Battle of the Nations. London,
2001.
Stamm-Kuhlmann T. König in Preussens grosser Zeit. Berlin, 1992.
Tatishcheff S. Alexandre I et Napoléon. Paris, 1894.
The Cambridge History of Russia. Cambridge, 2006. Vol. 2.
The Oxford History of the British Empire: The Eighteenth Century, Oxford,
1998.
Tilly Ch. Coercion, Capital and European States: A. D. 990-1992. Oxford,
1990.
668
Uffindell A. Napoleon's Immortals. Stroud, 2007.
Vandal A. Napoléon et Alexandre Premier. Vol. 1-3. Paris, 1891.
Wirtschafter E. K. From Serf to Russian Soldier. Princeton, 1990.
Wolff L. Inventing Eastern Europe: The Map of Civilization on the Mind of
the Enlightenment. Stanford, Calif., 1994.
Woloch I. The New Regime: Transformations of the French Civil Order,
1789-1820s. London, 1994.
Zamoyski A. 1812: Napoleon's Fatal March on Moscow. London, 2004.
Zawadski W. H. A Man of Honour: Adam Czartoryski as a Statesman of Rus-
sia and Poland 1795-1831. Oxford, 1993.
Zhmodikov A and Iu. Tactics of the Russian Army. 2 vols. West Chester.
Ohio, 2003.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абердин Д. - 580, 581, 588, 589, 613,
614
Адаме Д. К. - 121, 122, 133, 197, 297,
375
Акинфов Ф. В. - 293
Александр I, российский император -
44, 45, 47-52, 54-56, 60, 61, 63,
66, 68, 74, 77, 78, 81-83, 85, 86,
88-104, 106, 108-115, 117-119,
123-136, 138-150, 155-159, 161,
163, 165, 167, 169-171, 179, 180,
183-186,191-194,196-199, 201-
207, 209-213, 216-222, 225, 227-
229, 233, 236, 238, 239, 242-244,
247, 248, 251-258, 262-264, 279,
284, 287-291, 293-301, 303, 304,
307-311, 313, 314, 317-322, 324-
328, 331, 332, 334, 335, 338, 343,
344, 354-359, 366-381, 383, 384,
386, 391, 392, 396, 397, 403-405,
409, 411, 413, 414, 417-421, 424,
426, 428-431, 433-436, 441, 443-
446, 448, 450-459, 461, 463, 468,
471, 472, 474, 478, 481, 482, 487,
493-495, 498, 500, 501, 507-509,
512, 517, 519, 521, 522, 525, 526,
533, 535, 536, 540, 541, 543, 553-
555, 557, 558, 561-563, 572-574,
578, 580, 583-586, 588, 589, 591,
592, 595, 597, 598, 600, 601, 603-
605, 610-612, 614-617, 620-622,
629-633, 637, 641-651, 653-655,
657, 658,675, 676, 679, 680
Алопеус Д. М. - 618, 619, 645
Аме Ф. П. Ж. - 635, 636
Анна Павловна, вел. кн. - 93,129,130
Аракчеев А. А. - 69, 161-169, 183,
200, 208, 218, 230, 243, 304, 309,
311, 315, 318, 331, 370, 375, 441,
446, 457, 563, 660, 670
Арнольди И. К. - 364, 374, 677
Ахлестышев М. Ф. - 571
Аш К. И. - 295
Багговут К. Ф. - 204, 211, 236, 243,
266, 270, 271, 274-276, 337, 338,
659
Багратион П. И. - 45, 78, 173, 176,
180, 181, 183, 189, 191, 192, 196,
198, 199, 203-205, 208-211, 214-
216, 218-222, 224, 226-230, 232,
233, 235, 242-244, 253, 258, 263-
268, 270, 271, 273-276, 278, 282,
283, 307, 322, 332, 342, 355, 483,
628, 663, 675
Балашов А. Д. - 171, 201, 203, 217,
218, 300, 309, 318, 322, 331, 370,
641
Барклай де Толли М. Б. - 47, 49, 56,
131, 136, 138-140, 157, 158, 164,
167-170, 172, 176, 179-181, 183,
186, 187, 190-196, 198-201, 203-
207, 209-230, 233, 234, 236-238,
243, 244, 248, 249, 255-258, 262-
264, 267, 270, 271, 273, 277, 278,
281, 282, 284, 285, 291, 292, 295,
307, 315, 316, 318, 336, 347, 355,
370, 387, 405, 412-414, 416-418,
420, 423, 425, 429-431, 434-436,
441, 454, 472, 477, 481, 495, 496,
670
500, 501, 503-507, 515, 519, 520,
522, 526, 527, 534, 544, 547, 557,
575, 590, 591, 594, 612, 613, 615-
617, 619, 631-635, 640, 645, 647,
649,655-657,659,675,681
Бенкендорф А. X. - 44, 45, 331, 332,
370, 388, 389, 421, 422, 589, 614,
677
Беннигсен Л. Л. - 79, 86-89, 108,
115, 116, 142, 153, 168, 188, 191,
192, 212, 213, 228, 238, 243, 262-
264, 268, 284, 293, 327, 335, 336,
338, 343, 344, 370-372, 452, 458,
466, 467, 531, 533, 540, 541, 543,
546, 552, 554, 566, 567, 574, 601,
656,673,675
Бернадот Ж.-Б. - 150, 151, 159, 247,
248, 295, 318, 397, 409, 472, 474,
475, 477, 482, 492, 493, 495, 496,
523-526, 528-532, 537, 538, 540,
542, 544, 545, 548-550, 552, 554,
555, 566, 567, 569, 572, 595, 604,
615,616,622,664
Бертье Л. А. - 90, 217, 225, 371, 514,
535
Бианки В. Ф. Ф., фон - 559, 610
Бистром К. И. - 292,514,661
Блюхер Г. Л. - 47, 63, 402, 403, 407,
414, 419, 472, 474-486, 488, 490,
492, 493, 495-499, 502, 522, 525,
533, 538, 540, 541, 544-546, 548-
550, 552-555, 558, 565, 566, 572,
573, 579, 583, 590, 591, 597-599,
601, 605-611, 614, 616, 617, 619,
621-623, 625-629, 631, 632, 634,
639,646,650,651
Богарне Э. - 276-278, 281, 341, 348,
351, 352, 367, 387-390, 398, 400,
402,588,604,609,610
Богданов Д. И. - 269
Бонапарт Жером - 220, 542
Бонапарт Жозеф - 114,150
Бороздин M. M. - 274, 663
Брайе М. С. - 485,487, 569
Бубна Л. Ф.-409,470
Буксгевден И. Ф. - 86, 663
Бургеш Д. Ф. - 596, 625
Бухарин И. Я. - 309
Бюлов Ф. В. - 178,382,387,524,529,
530,534,589,622,623,627
Вайссенвольф - 559
Вандам Д. Ж. Р. - 499, 500,502-505,
507-510, 512, 514, 517-523, 535,
536,540
Васильчиков И. В. - 221, 480, 484,
487, 490, 547, 566, 575, 599, 608,
625, 634-636, 671
Веллингтон А. У. - 39, 44, 57, 65, 71,
104, 105, 138, 144, 145, 147, 175,
194, 201, 228, 263, 266-268, 271,
291, 331, 466, 491, 575, 581, 632,
650,651,654
Виктор К. В. - 326,335,350,354,357,
359,360,362,365,366,482,499
Виллие Я. В. - 286, 293
Вильгельм - 627
Вильсон Р. Т. - 67,318,319,328,340,
343, 371, 372, 451, 497, 502, 506,
515,506,534
Винцингероде Ф. Ф. - 328, 330-332,
395, 401, 402, 495, 523-529, 534,
542, 544, 589, 590, 613, 622-624,
634,668,672
Витгенштейн П. X. - 47,56,183,184,
203, 211, 227, 243, 248-253, 288,
299, 300, 306, 313, 322, 325-328,
350, 354, 357-360, 362, 363, 365,
367, 369, 373, 382, 383, 387-389,
395, 396, 400-403, 405-408, 413,
416, 418, 421, 422, 436, 444, 450,
471, 493, 495-498, 500, 502, 503,
519, 529, 544, 561, 562, 590, 591,
606, 610, 611, 615, 617, 629, 638,
659, 669
Витроль Е. - 604
671
Волконский Д. M. - 299
Волконский П. М. - 44, 92, 161, 179,
189, 198, 202, 203, 207, 208, 249,
326, 375, 377, 401, 405, 418, 487,
490, 525, 541, 617, 631, 632, 647,
649
Волконский С. Г. - 44, 110, 112, 156,
369, 404, 423, 528, 531, 536, 537,
677
Вольцоген Л. - 188, 191, 203, 209,
218
Воронов Ф. Н. - 287
Воронцов М. С. - 44, 97, 172, 173,
274, 387, 420, 524, 526, 534, 623-
626, 663,673
Вреде К. Ф. - 359, 573,599, 648
Вюртембергский А. - 189, 203, 503,
634, 635,648,669
Вюртембергский Е. - 40, 82, 200,
236, 237, 260, 280, 328, 337, 338,
349, 351-353, 372, 408, 413, 415,
470, 496, 502-505, 507-517, 520,
522, 534, 353, 555-560, 564, 567,
599, 638-640,659,669
Вяземский В. В. - 289, 303, 304, 315,
357,665
Гарденберг К.-А. - 384,419,423,480,
614,637
Гельфрейх Б. Б. - 251, 502, 510, 513,
514,522,555,659,669
Генц Ф. - 394,422
Георг IV, король Великобритании и
Ганновера - 613
ГерардЛ. И.-178
Гесс - 309, 663
Гиулай И. - 552,555,599,638
Глебов А. С.-173
Глинка С. -140,141
Гнейзенау А. В. А. - 63,163,176,479,
480, 482, 490, 540, 579, 590, 627,
631
Голенищев-Кутузов Л. И. - 400
Горчаков Алексей И. - 205, 300, 445
Горчаков Андрей И. - 88, 235, 322,
458,496,555,669
Граббе П. X. - 208, 217, 242, 243, 291,
292, 369, 677
Грибоедов А. С. - 450, 458, 677
Гриуа Ш. П. Л. - 563
Грольман К. - 518
Гувьон Сен-Сир Л. - 250,325,350
Гурго Г. - 244, 292,500
Гурьев Д. А. - 115,134,156,430-433,
454, 583
Гуэн - 568
Даву Л. Н. - 220, 221, 224, 260, 272-
275, 279, 280, 348, 351, 352, 367,
397,398,466,532,548
Давыдов Д. В. - 328-330,369
Депрерадович Н. И. - 226, 591, 635,
661,670
Дибич И. И. - 44, 47, 179, 180, 249,
250, 288, 382, 406, 472, 481, 496,
515, 516, 518, 519, 557, 559, 575,
632,647
Довре Ф. Ф. - 249, 288,322,401
Долгоруков А. А. - 310,311
Домбровский Я. X. - 357,568
Дорохов И. С. - 214
Дохтуров Д. С. - 214, 215, 234, 235,
269, 270, 277, 282, 341, 371, 434,
495,504,543,661,674
Друо А. - 558,559,562,563
Дурова Н. А. - 449, 457
Душенкевич Д. В. - 231, 244, 245,
568,576,677
Екатерина II, российская импера-
трица - 58, 62, 64, 72, 73, 75, 76,
99, 103, 110-112, 119, 134, 142,
143, 261,302,320, 343,469,604
Екатерина Павловна, вел. кн. - 112,
113, 127, 129, 130, 141, 142, 156,
672
194, 211, 315, 319, 320, 371, 669,
676
Елизавета Алексеевна, российская
императрица, супруга Александ-
ра I - 197,320, 324
Ермолов А. П. - 207-210, 224, 227,
238, 242, 244, 263, 264, 276, 277,
285, 291-293, 336, 344, 354, 360,
361, 363, 365, 370, 373, 374, 406,
508-516, 523, 535, 563, 565, 661,
669, 677
Жерве А. К. - 564
Жирар Ж. Б. - 529,532
Жиркевич - 403,404
Жомини А. А. - 178, 259, 260, 274,
472,539,540,583,595,615,647
Жюно Ж. А. - 237, 238, 275
Измайлов Л. Д. - 309
Йорк Г. Д. Л. - 381-383, 387, 384,
419, 421, 478, 479, 481, 484-486,
490, 493, 524, 533, 544, 545, 548,
549, 554, 605,607, 608,627, 640
Каверин П. Н. - 306
Каменский М. Ф. - 86
Канкрин Е. Ф. - 56, 210, 242, 305,
323, 347, 368, 372, 374, 418, 428,
429, 431, 434, 435, 453, 454, 539,
573, 591, 612, 613, 615, 617-619,
633,647,656, 676
Кантакузен Г. М. - 278, 661
Капцевич П. М. - 488, 491, 547, 605,
608, 661, 672
Карамзин H. M. - 140-143,159
Карл XII, король Швеции - 186,194
Каслри Р. С. - 42, 581, 582, 585, 586,
604, 613, 614, 616, 620, 621, 637,
644,646,648,649, 654
Каткарт Г. - 175, 176, 407, 498, 501,
551,560,561
Каткарт У. Ш. - 313, 580
Клаузевиц К. - 39, 41, 56, 259, 260,
265, 289, 290, 354, 355, 363, 373,
374, 402, 408, 626
Клейнмихель А. А. - 307, 310, 311,
314,315,323,444
Клейст Ф. - 414, 493, 496-498, 504-
507, 517-521, 523, 530, 555-559,
605, 623,624
Кленау И. - 496, 497, 501, 502, 504,
505,517,544,555,558
Клюке Й. Ф. К. - 555
Кнезебек К. Ф. - 385, 386, 512, 540,
541,574,579,602,610,613
Кнорринг О. Ф. - 86, 664
Козловский М. - 98
Коленкур А. - 111-113, 118, 121-
123, 129, 131, 132, 157, 158, 216,
340, 341, 464, 588, 602, 609, 636,
641,643
Коллоредо И. - 504, 519-521, 523,
555
Кологривов А. С. - 447-450, 457,
458,467, 675
Комаровский Е. Ф. - 171, 201, 317,
324, 448, 457,677
Коновницын П. П. - 224, 260, 261,
275, 278, 283, 290, 336, 342, 347,
377, 760
Константин Павлович, вел. кн. - 58,
90,91,109,112, 206, 233,404,439,
457, 493, 495-497, 501, 503, 534,
552, 553, 565, 590, 591, 617, 639,
661,669,680
Коренной Л. - 564,565
Корнилов П. Я. - 617
Корф Ф. К. - 56, 206, 241, 351, 451,
491,547,634-636,662,672
Крейц К. А. - 107, 290, 372
Кретов Н. В. - 484, 664, 670
Крыжановский М. К. - 564
Куракин А. Б. - 47, 89, 90, 93, 108,
109,117,121,133,134,676
673
Кутайсов А. И. - 208, 276, 277, 292,
659, 681
Кутузов М. И. - 45-47,53, 78,80, 85,
149, 176, 178, 179, 184, 198, 207-
209, 229, 254, 258, 261-265, 270-
274, 276, 278-284, 286-291, 293,
298, 306, 311, 314-316, 319, 321,
323-331, 333-336, 338, 339, 341-
355, 358, 360-363, 365, 367-374,
376-379, 383, 387-390, 394-396,
399-403, 405, 418, 421, 422, 428-
430, 444, 449, 450, 453, 454, 456,
457, 471, 472, 519, 571, 573, 583,
593,615,657,676,679,681
Лавров Н. И. - 206, 659
Лагарп Ф. С. - 595
Лазарев А. -98, НО
Ламберт К. О. - 356, 357,362, 665
Лангенау Ф. К. - 553, 555
Ланжерон А. Ф. - 47,48,177, 258,289,
363, 412-415, 420, 423, 451, 458,
478-482, 484, 485, 488-491, 493,
495, 498, 533, 545-548, 554, 569,
571,583,590,591,597,609,623,627,
629, 634,640,648,666,671,672
Ланской В. С. - 347, 428, 430, 433,
434
Ланской С. Н. -547,671
Латур Т. Б. - 493, 647
Лебцельтерн Л. - 410
Левенштерн В. И. - 209, 219, 223,
229, 230, 277, 291, 292, 351, 526-
528,612,622,623,637,645
Левиз Ф. Ф. - 387
Ледрю Ф. - 483,492
Леопольд Саксен-Кобургский - 503,
504,511
ЛестокА. В.-419, 528
Лефевр-Денуэтт Ш. - 541
Ливен Д. - 109
Ливен И. А. - 6, 86, 93, 396, 468, 469,
480,484,488,570, 600, 666
Ливен X. А. - 91, 92, 109, 133, 161,
332, 370, 433, 460, 560, 571, 620,
646
Лидере Н. И. - 354, 356, 667
Липранди И. П. - 200, 234, 243, 245,
269, 277, 290-292, 530
Лисаневич Г. И. - 618,633
Лобанов-Ростовский Д. И. - 88-90,
93, 108, 109, 112, 121, 172, 183,
201, 203, 307, 309-312, 314, 333,
442, 444-447, 450, 452, 456-458,
466,468,591,592,615,675
Лонгинов H. M. - 197, 200, 204, 677
Лопухин И. В. - 66, 104
Лористон Ж. - 217, 335, 413, 414,
483, 559,563
Людовик XVIII, король Франции -
113,604,605,616,644,649
Маевский С. И. - 293,377, 646, 677
Макдональд Ж. Э. - 246-248, 250,
251, 382, 383, 408, 482-485, 488,
490, 492, 507, 523, 533, 538, 558,
570,605,629, 630
Мале К. Ф. - 353
МареЮ. Б.-371
Мария Федоровна, супруга Павла I -
92,93,108,109,113,125,126,129,
236,331,332,676
Мария-Луиза, супруга Наполеона I -
130,133,631
Мармон О. - 407, 408, 480, 482, 499,
554, 558, 572, 599, 611, 626, 627,
629, 634-636, 639-642, 644
Меншиков А. С. - 224, 537, 680
Мерфельдт М. - 566
Местр Ж., де - 100, 110, ИЗ, 118,
157,161,162,200,677
Меттерних К. - 42,102,195,376,381,
385, 393, 394, 409-412, 417, 459-
465, 470, 542, 579, 581, 583, 585-
589, 592, 602, 603, 605, 613, 614,
615,620,621,629,637
674
Мешетич Г. П. - 223, 244, 316, 324
Милорадович М. А. - 184, 272, 283,
285, 286, 291, 293, 314, 315, 335,
337, 338, 345, 348, 351-353, 360,
361, 395,405,408, 415,562, 668
Миних Г. - 87,457, 680
Митаревский H. E. - 107, 214, 215,
243, 677
Мишо де Боретур А. Ф. - 321, 324,
344
Моран Ш. А. Л. А. - 277, 396, 491
Мортье А. - 629, 634-636, 639,640
Муромцев M. M. - 563, 575, 677
Мухин С. А. - 206,659
МэзонН.-416,488,563
Мюрат И. - 85, 231, 232, 260, 285,
286, 335-338, 341, 344, 351, 367,
383, 499, 500, 505, 544, 549, 559,
560,636
Мюффлинг К. - 423, 485-489, 533,
579,580,616,617
Назаров П. - 57, 437-439, 455, 506,
535,565,575,549, 677
Наполеон I, император Франции -
5, 7, 11-13, 38-46, 48-55, 63-67,
72, 74, 77-81, 85-90, 93-95, 98,
100-102, 105, 106, 108-119,122-
139, 141-157, 159, 160, 169, 178,
179, 181, 182, 184, 185, 188-199,
205, 208, 212-222, 225-233, 238-
242, 244, 246, 247, 250, 253-259,
261-263, 265-268, 270-274,280-
283, 285-287, 291, 292, 294-299,
301, 304, 307, 308, 313, 317, 319-
322, 325-335, 338-345, 347-368,
371, 375-382, 384-394, 396-403,
405-421, 423, 425, 428, 429, 438,
444, 452, 453, 459-467, 469-477,
479, 480, 482, 492-494, 496-502,
505, 507, 508, 517, 518, 520, 521,
523-529, 531, 532, 534, 535, 538-
555, 557-559, 562, 564-567, 569-
573, 577-580, 582-584, 586-590,
592-594, 596-603, 605-614, 618,
620-634, 636-639, 641-645, 647,
648,650-658,675,676,679-681
Нарышкин Л. А. - 328
Нацмер-512
Неверовский Д. П. - 174, 175, 230-
232, 351, 417, 457, 468, 484, 488,
533,568,636,664,671
Ней М. - 236, 237, 274, 279, 280, 352,
367,407,414,529,530,624
Нейдгардт П. И. - 480
Нессельроде К. В. - 44, 134-138,
155, 158, 332, 375, 380, 381, 394,
411, 412, 423, 459-463, 540, 584,
585,588, 637, 642,646,649, 651
Никитин А. П. - 243, 600, 625, 663,
671
Николай I, российский император -
44, 45, 652
Новосильцев H. H. - 106,428
Норов А. С. - 279, 292, 372,373, 677
Ностиц К. Ф. Э. - 559
Ноэль Ж. Н. - 556
Оделебен 3.-415,477
Ожеро П. Ф. Ш. - 389,466, 602, 621
Олсуфьев 3. Д. - 488, 489, 597, 599,
605-607,617,660,672
Ольдекоп К. Ф. - 617, 664
Опперман К. И. - 63, 183, 190, 191,
203, 269
Орлеанский Л.-Ф., герцог, король
Франции - 604
Орлов М. Ф. - 44, 217, 243, 641, 642,
648, 677
Орлов-Денисов В. В. - 238,337, 561,
662
Остен-Сакен Ф. В. - 47, 86, 87, 108,
356, 373, 374, 396, 417, 422, 458,
468, 478-480, 484-487, 489, 490,
493, 495, 533, 534, 545, 547, 548,
566, 567, 569, 571, 576, 583, 590-
675
592, 597, 599-601, 605-608, 616,
617, 623, 625, 634, 638, 665, 671,
675
Остерман-Толстой А. И. - 212, 222-
224, 236, 243, 244, 270, 271, 274,
278, 281, 337, 508, 509, 511-513,
515,518,535
Павел I, российский император - 62,
77,89,91,92,99,112,119,129,140,
142,162,176,181,276,379,469
Пакто M. M. - 635, 636
Пален Ф. П. - 154,155
Пален, П. А. - 62
Пален, Павел П. - 6, 362, 417, 667,
672
Пален, Петр П. - 206, 215, 225, 244,
598, 611, 617, 629, 634, 637, 662,
669
Панчулидзев А. Д. - 304, 491
Партуно Л. - 365
Паскевич И. Ф. - 226, 232, 245, 277,
278, 280, 292,663,674
Пасынков Н. - 308
Паулуччи Ф. О. - 207, 242, 382, 382,
421
Петр I, российский император - 58,
59, 65,68,69, 92, 119, 121, 194,
302,303,628
Петр III, российский император -
58,91,100,119
Петров М.-214, 243
Пирх Г. - 555,564
Питт У., Мл. - 75,106
Платов М. И. - 191, 192, 215, 219-
221, 230, 270, 278, 283, 293, 334,
344, 345, 360, 363, 367, 370, 487,
541, 542, 546, 558,597, 662, 679
Понятовский Ю. А. - 273, 275, 276,
342,348,570
Потемкин Г. А. - 58,119,176
Поццо ди Борго К. О. - 397,525,540,
550
Прендель В. А. - 528
Прозоровский А. А. - 119
Пугачев Е. И.-61, 197,445
Пущин П. П. - НО, 213, 243, 262,
288, 290, 324, 352, 372, 563, 575,
596,615,649, 677
Пышницкий Д. И. - 511, 520, 659,
669
Пюибюск Л.-Г. - 335,372
Пюто Ж. - 483, 492
Радецкий Й. - 412,460,473,493,494,
496,500,504, 534,633, 647
Радожицкий И. Т. - 222, 224, 243,
244, 261, 283, 290, 293, 315, 324,
348-350, 369, 372, 423, 435, 454,
489, 533, 545, 569, 574, 576, 615,
637,648,649,678
Раевский А. - 543, 574, 678
Раевский H. H. - 232, 265-270, 274-
276, 278, 281, 282, 290, 291, 336,
345,558,638-640,647, 663,670
Разумовский А. К. - 603
Рахманов П. А. - 178, 568
Рейнье Ж. Л. Э. - 253, 325, 356, 395,
530
Репнин Н. В.-181,422
Репнин-Волконский Н. Г. - 389,405,
422
Ришелье Э. О.- 113,533
Розен Г. В.-508, 661, 669
Ростопчин Ф. В. - 140,141,144,159,
194, 204, 284, 287,300, 318,322
Рудзевич А. Я. - 480, 488, 489, 491,
492, 546,672
Румянцев Н. П. - 47, 52, 111, 112,
117, 121-124, 127, 132, 133, 145,
148, 158, 256, 318, 319, 343, 375,
376,583,586,657
Румянцев-Задунайский П. А. - 119,
121,197
Русанов В. А.-311
Руссе К. - 399, 532,535
676
Рюле фон Лилиенберг И. Я. О. А. -
540, 574
Сабанеев И. В. - 168, 617, 666, 667
Салтыков Н. И. - 445,456
Себастьяни О. - 230, 480, 482, 483,
485-487,533,547,558
Сегюр Ф. П. - 225, 272,340,371
Сен-Жюльен Й. - 146,147
Сен-При Э. Ф. - 113, 209, 274, 483,
488,628,629,663,671
Сент-Эньян H. M. - 588, 602, 614
Симанский Л. А. - 226, 282, 678
Скобелев И. Н. - 628, 646
СмитА.-114,115
Сперанский M. M. - 116, 117, 134,
135,142-144,156,166
Стадион И. Ф. - 409-412, 417, 460,
461
Сталин И. В. - 303
Сталь фон Голыптейн Ж. - 604, 616
Строганов Г. А. - 114
Строганов П. А. - 660
Стюарт Ч. - 67, 397, 421, 515, 525,
550,580,586, 595,596,615, 649
Суам Ж. - 482,484, 485, 487,490
Суворов А. В. - 6, 119, 197, 204, 261,
342
Сумароков П. И. - 370
Сухозанет И. О. - 208, 249, 288, 561,
562
Сухтелен П. К. - 63
Сухтелен П. П. - 397
СюшеЛ.-466
Талейран Ш. М. - 90, 135, 637, 642,
643, 648
Тауэнцин Ф. - 529, 549
Тейль ван Сераскеркен Ф. В. - 256,
525
Теттенборн Ф. К. - 388, 396-398,
422
Тимофеев В. И. - 292
Толстой Л. Н. - 10, 12, 46, 50, 78, 90,
93, 109, 262, 317, 329,654, 655
Толстой П. А. - 113, 115, 116, 126,
133, 134, 156, 313, 452, 495, 531,
541,546,674,676
Толь К. Ф. - 47, 179, 180, 207, 208,
242, 264, 268, 270, 285, 329, 337,
338, 342, 350, 379, 421, 471-473,
498, 500, 504, 505, 518, 519, 632,
647,650
Тормасов А. П. - 180, 181, 183, 184,
198, 199,205,205,211,219,227,
246, 253-255, 257, 288, 289, 304,
315,325,355,369,405,664
Траверсе Ж.-Б. - ИЗ
Тучков Н. А. - 235,236,266,270,275,
660
Тучков П. А. - 235, 237, 238, 660
Тыртов Я. И. - 322
Уваров Ф. П. - 112, 161, 206, 215,
278, 662
Удино Н. Ш. - 248, 250, 251, 253,
254, 325, 350, 359, 362, 364, 366,
475, 507, 523, 527-530, 532, 559,
563,600
Ульрихсен К. Г. - 251
Уэлсли Р. - 152
Фезенсак Ф. - 225,340, 535
Фигнер А. С. - 329, 330, 369,527
Филиппон А. - 514-517
Франц I, император Австрии - 145,
289, 385, 392, 394, 403, 412, 417,
459, 460, 463-465, 512, 517, 566,
578, 603, 609, 611, 616, 617, 633,
637
Фридрих II (Великий), король Прус-
сии - 58,81,92,119,197,246,417,
429, 454, 518
Фридрих Р. - 41, 56, 423, 451, 529,
531, 533, 534, 536, 537, 556, 575,
615,617,646,647
677
Фридрих-Август, король Саксонии -
409
Фридрих-Вильгельм III, король Прус-
сии - 41,44,123,125,138,146,147,
317, 383-387, 390-392, 399, 403,
404,418,423,426,471,472,481,494,
498,512,518,540,580,605,611,613,
629,632,641,645
Фуль К. Л. - 188, 191-194, 203, 218,
243, 252
ФушеЖ.-135
ФэнА.-231,649
ХатовА.И.-179
Чаплиц Е. И. - 363,364, 665, 674
Чарторыйский А. - 106, 146, 202,
392
Чернышев А. И. - 44, 134-138, 150,
158, 188, 193, 240, 241, 298, 325-
328, 331, 332, 355, 369, 387-390,
396, 398, 420-422, 526, 529, 542,
557, 574,583, 673, 675
Чичагов П. В. - 326,356,362,363
Чичерин А. В. - 110, 288, 316, 324,
376,517,536,543,677
Чуйкевич П. А. - 192-194, 204, 294,
322, 334, 675
Шампаньи Ж.-Б. - 136,155
Шарнхорст Г. Й. - 63,400,402,423
Шаховской И. Л. - 275, 511-515,
556, 660,669
Шаховской П. И. - 252, 359
Шварценберг К. Ф. - 253, 257, 325,
357, 356, 363, 393, 394, 412, 460,
466, 470-477, 482, 493-502, 504,
505, 507, 515, 531, 532, 538-540,
544, 545, 548, 549, 552-555, 558,
559, 572-574, 586, 593, 596-599,
601-603, 606, 608-611, 615-617,
619-622, 629-634, 639, 641-643,
645-647, 657
Шевич И. Е. - 291,560, 661, 670
Шишков А. С. - 140, 144, 218, 243,
296, 372, 379, 421, 583, 614,
676
Штейн Г. Ф. К. - 381, 383, 384, 391,
392, 418, 421, 422, 427, 433, 462,
463,525,592,593, 619,645
Штейнгель Ф. Ф. - 202, 248, 253,
325,358,369,667
Шуберт Ф.Ф.-56, 237, 451
Шувалов П. А.-212, 660
Щербатов А. Г. - 488, 489, 492, 533,
591,600,664,671,678
Эдлинг Р. С. - 293, 319, 323,324
Эммануэль Г. А. - 480, 491, 534, 546,
664, 672
Эмме И. Ф. - 288
Энгиенский Л.-А. - 77
Эртель Ф. Ф. - 177, 325, 356, 358,
367, 373, 612, 617, 631, 647, 668
Эссен И. Н. - 183, 202, 247, 288, 667
Эссен П. К. - 444, 458, 666
Юзефович Д. М. - 492,547
Яшвиль Л. М. - 208, 249, 406, 265,
659
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие к русскому изданию 5
От автора 9
Благодарности 17
Введение 38
Россия - великая держава 58
Русско-французский союз 111
Подготовка к войне 161
Отступление 205
Бородино и падение Москвы 246
Тыл в 1812 г 294
Наступление от Москвы 325
Весенняя кампания 1813 г 375
Восстановление армии 425
Судьба Европы висит на волоске 459
Лейпцигское сражение 538
Вторжение во Францию 577
Падение Наполеона 618
Заключение 650
Библиография 659
Указатель имен 670
Научное издание
Эпоха 1812 года
Ливен Доминик
РОССИЯ ПРОТИВ НАПОЛЕОНА:
борьба за Европу, 1807-1814
Ведущий редактор Е. Ю. Кандрашина
Редактор В. Т. Веденеева
Научный редактор В. М. Безотосный
Художественный редактор А. К. Сорокин
Художественное оформление А. Ю. Никулин
Технический редактор M. M. Ветрова
Компьютерная верстка С. В. Шеришорин
ЛР № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 24.08.2012.
Формат 60 х 90/16. Печать офсетная. Усл. печ. л. 42,5.
Тираж 2000 экз. Заказ 6555
Издательство -«Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)
117393, Москва, ул. Профсоюзная, д. 82.
Тел.: 334-81-87 (дирекция), 334-82-42 (отдел реализации)
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14