È
 Санкт- Петербург
2013

Серия
 «IIÏSTORÏA MILITARIS»
 Исследования но военному делу
Древности и Средневековья
 Редакционный совет:
 Ю. А. Виноградов (Санкт-Петербург, Россия); О. Л. Габелко (Москва, Россия),
В. А. Горончаровский (Санкт-Петербург, Россия); Б. В. Ерохин (Санкт-Петербург,
Россия); Н. Ди Космо (Принстон, США); А. Н. Кирпичников (Санкт-Петербург,
Россия); А. В. Махпаюк (Нижний Новгород, Россия); М. Мельчарек (Торунь,
Польша); В. П. Никоноров (Санкт-Петербург, Россия); М. Я Ольбрыхт (Жешув,
Польша); В. Свентославский (Гданьск, Польша); А. В. Симоненко (Киев, Украина),
А. М. Хазанов (Мэдисон, США); Ю. С. Худяков (Новосибирск, Россия)
 Editorial Board:
 Nicola Di Cosmo (Princeton, USA); Boris V. Erokhin (St. Petersburg, Russia);
Oleg L. Gabelko (Moscow, Russia); Vladimir A. Goroncharovsky (St. Petersburg,
Russia); Anatoly M. Khazanov (Madison, USA); Yuly S. Khudjakov (Novosibirsk,
Russia); Anatoly N. Kirpichnikov (St. Petersburg, Russia); Aleksandr V. Makhlayuk
(Nizhniy Novgorod, Russia); Mariusz Miclczarek (Torun, Poland); Valery P. Nikonorov
(St. Petersburg, Russia); Marek J. Olbrycht (Rseszow, Poland); Aleksandr V. Simonenko
(Kiev, Ukraine);Witold Swiçtostawski (Gdansk, Poland); Yury A. Vinogradov
(St. Petersburg, Russia)

WAR IN THE
HELLENISTIC WORLD
 A Social and Cultural History
 Angelos Chaniotis
 ЛЁк Blackwell
 Publishing

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
 А. Ханиотис
 ВОЙНА
 В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Соииальная и культурная история
 Перевод А. В. Махлаюка
Научная редакиия О. Л. Габелко
 Нестор- История
Санкт-П етербу рг
2013

ББК 63.3(0)32
Х19
 Рецензент:
к. и. н. Ю. Н. Кузьмин
 Хаииотис, А.
 Х19 Война в эллинистическом мире: Социальная и культурная
история / иср. с англ. А. В. Махлаюка; науч. ред. О. Л. Габслко. —
СПб. : Нсстор-История, 2013. — 432 с., ил. — (Historia Militaris).
 ISBN 978-5-90598-794-6
 Автор данной книги, известный специалист по истории эллинизма, анализирует войну как социальное явление, в значительной мерс сформировавшее эллинистический мир. В монографии детально рассмотрено влияние военных
конфликтов различной природы, масштабов и продолжительности на все стороны жизни греческих полисов и эллинистических монархий: экономику, технику,
идеологию, религиозные воззрения, этические нормы. Показано отношение
к войне различных социальных, профессиональных, половозрастных групп;
особое внимание уделяется восприятию войны в историописании, искусстве, пропаганде и коллективной памяти эллинисгичсского общества, а также отражению
реалий военного дела и военного воспитания в повседневной жизни греков
И ряда восточных пародов IV—I вв. до и. э.
 Книга предназначена для историков-антиковедов, студентов и аспирантов,
а также всех интересующихся историей эллинизма.
 ББК 63.3(0)32
 Chaniotis, А.
 War in the Hellenistic World: A Social and Cultural History / transi,
by A. V. Makhlayuk; scientific editorship O. L. Gabelko. — St. Petersburg : Nestor-Historia, 2013. — 432 p., ill. — (Historia Militaris).
 The author, a renowned expert in the history of Hellenism, analyzes the war as
a social phenomenon that had greatly formed the Hellenistic world. His monograph
considers in detail the impact of military conflicts of various nature, scale and duration
on all the life aspects of the Greek city-states and the Hellenistic monarchies: economy,
techniques, ideology, religious ideas, and ethical norms. There shown is the attitude
to war of various social, professional, gender-and-age groups, with special attention
paid to the perception of war in historical writing, art, propaganda and the collective
memory of the Hellenistic society, as well as to the reflection of warfare realities
and military training in the everyday life of the Greeks and some Eastern peoples in
the 4th — 1 st centuries BC.
 This book is intended for antique historians, students, post-graduate students and
all those who are interested in the history and culture of Hellenism.
 На обложке: Надгробная стела из Вифинии с изображением батальной сцены (II в. до н. э.)
 © A. Chaniotis, 2005
© Blackwell Publishing, 2005
© А. В. Махлаюк, перевод, 2013
© О. Л. Габслко, вступ. ст., 2013
© Нсстор-История, 2013
© С. В. Лебединский, оформление, 2013
 ISBN 978-5-90598-794-6

Профессору Фрицу Гшнитцеру
по случаю его 75-летия
 ПРЕДИСЛОВИЕ
К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
 Один из лучших знатоков эллинистической эпохи Майкл Остин в свое
время оспорил широко распространенное представление о войне как о навязанной извне, абсолютно разрушительной и нсютивной силе, которая
так и нс получила адекватного объяснения (Austin, 1986. Р. 451-452).
Немногие исторические периоды moi у г выявить всю сложную сущность
войны как социального и культурног о фактора лучше, чем 300 лет между
победами Александра Македонского и поражением Клеопатры (323-30 гг.
дои. э.). Постоянные и зачастую запуганные войны эпохи эллинизма
ставят тех, кто занимается изучением этою периода в преподавательских
или научно-исследовательских целях, перед непростыми проблемами.
Географический ареал событий огромен: от Италии до Афганистана и от
Северного Причерноморья до побережья Африки. Источники, в первую
очередь сотни надписей исторического содержания (особенно из Малой
Азии) и тысячи папирусов из Птолемеевскою Египта, предоставляют
обильную информацию, но очень часто без каких бы то ни было конкретных указаний на тот исторический котекст, в который сё следует поместить. Реконструкция событий этого периода напоминает огромную головоломку, составные части которой потеряны навсегда Этим объясняется
и тот факт, что учёные уделяли больше внимания войнам царей и борьбе
великих эллинистических держав с Римом, в известной степени лучше
освещённым в источниках, но нс придавали значения локальным конфликтам и той роли, какую война играла в жизни населения малых городских центров и сельской местности. Я надеюсь, что данный груд покажет,
насколько полезно, несмотря на отмеченные выше сложности, обратить
внимание на эти области фсческого мира
 Эта книга первоначально была написана для студентов, изучающих
античную литературу и историю. Она не ставит целью охватить все
 5

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭАЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 аспекты эллинистического военного дела (например, тактику и вооружение), но, скорее, показывает, каким образом война воздействовала на
эллинистическое общество, его ментальность и культуру, и как войны
соотносились с современными социальными условиями и отражали
культурные особенности той эпохи.
 Позволю себе предупредить читателя о тех недостатках, которые я
за собой сознаю, — рецензенты, вероятно, найдут ещё больше. Ни один
из аспектов, выбранных для освещения, нс мог быть рассмотрен с исчерпывающей полнотой. Кроме того, данное исследование нс охватывает всё географическое пространство эллинистического мира. Читатель
сразу же отметит сосредоточенность на городах материковой Греции,
островов Эгсиды, Малой Азии, хотя я и включил отдельные примеры
из Великой Греции, Причерноморья, державы Сслсвкидов и Птолемеевского Египта. Такие важные темы, как возникновение государства
галатов в Анатолии, культурная подоплёка Маккавейских войн или
военные действия на периферии эллинистического мира (например,
в Грско-Бактрийском и Греко-Индийском царствах), нс могли быть
предметом обсуждения. Эллинизм — вполне определённый исторический период, но, несмотря на кажущееся единство, пристальное изучение источников всегда обнаруживает локальные особенности и исторические изменения. Эллинистический Крит сильно отличается от
эллинистической Ионии или эллинистической Месопотамии, а войны
времён диадохов (322-281 гг. до н. э.) по своим целям, масштабам и
облику отличны, к примеру, от войн времён римской экспансии (ок. 220
146 гг. до и. э.). Нередко обращая внимание читателя на необходимость
учёта таких различий, я всё же не мог в полной мерс избежать тех отчасти вводящих в заблуждение генерализаций, которые присущи обзорам общего плана.
 В книге нет авторских подстрочных примечаний1, но читатель найдёт
ссылки па источники и современные исследования как в основном тексте,
так и в разделах «Дальнейшее чтение», которыми завсршастся каждая
глава. Библиография обширна, но не является исчерпывающей. Я отдал
предпочтение недавним публикациям (в которых читатель может найти
дальнейшие библиографические указания), а также тем книгам и статьям, на которых основано моё рассмотрение специальных предметов.
Технические термины (например, симполития, литургия и т. д.) обычно
поясняются при первом использовании; читатель может найти их разъяснение с помощью указателя (в разделе греческих терминов).
 1 Все подстрочные примечания в тексте, если их авторство нс оговорено специально,
принадлежат научному редактору.
 6

Предисловие? к первому изданию
 Среди рассматриваемых мною источников львиная доля принадлежит
надписям, в том числе ряду совсем свежих находок. Такое предпочтение
легко объяснимо: именно благодаря открытию новых документальных
источников (надписей и папирусов) наше знание о существенных аспектах истории эллинистического мира постоянно расширяется. Многие из
текстов, представленных здесь в переводе, уже были включены в два
неоценимых собрания источников, составленных М. Остином (2006)
и Р. Багналлом и П. Дероу (2004). Все переводы греческих текстов гам,
где это специально не оговаривается, принадлежат мне; иногда я вносил
изменения в переводы других исследователей.
 Надеюсь, что эта книга расширит знания и интерес студентов к истории эллинизма, позволит ученым, изучающим другие периоды и регионы, принять во внимание эллинистические примеры, а моим коллегам-
антиковедам даст повод предложить лучшие ответы на те вопросы,
которые волновали и озадачивали меня.
 Я никогда нс встречался с некоторыми из тех, кого считаю необходимым поблагодарить. Основополагающий труд Ф. Уолбэнка об эпохе
эллинизма и фундаментальные исследования греческого военного дела
У. К. Притчетта помогли мне написать эту книгу в большей степени,
нежели я мог показать это в библиографических ссылках. Дж. У. Лсндон
позволил мне познакомиться с его готовящейся к публикации статьей о
войне и обществе в эллинистическом и римском мире. Хараламбос Кри-
цае (Эпиграфический музей, Афины), Мария Акамати (Департамент
древностей, Пелла) и А. Центов (Германский археологический институт,
Берлин), а также Нумизматический музей в Афинах, Археологический
музей Родоса, Французская школа в Афинах предоставили фотографии.
Мой ассистент Фолькср Шмидт внёс существенный вклад в подбор
библио1 рафии и подготовку рукописи. Мои помощники-выпускники
Манолис Скунтакис и Иоганнес Шталь оказали ценную помощь в подборе источников. Указатель источников был составлен доктором Джан
Франко Кьяи. Я очень признателен Джону Инголдби, который взял на
себя редактирование и существенно улучшил текст, а также Сыо Хадден
за сё терпеливую и внимательную работу по подготовке рукописи. Без
постоянного ободрения и помощи со стороны Эл Бертран я никогда бы
нс взялся писать эту книгу, а без действенной поддержки в практических
делах (и регулярных напоминаний) со стороны Ангелы Коэн я бы никогда сё не завершил.
 У Фрица Гшнитцера я научился понимать надписи как источник для
изучения исторических феноменов и обращать внимание па тс затруднения и сложности, которые обнаруживаются в выборе слов. Кму я и посвящаю с признательностью эту книгу по случаю его 75-летия.
 7

ПРЕДИСЛОВИЕ
К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ
 Одна надпись из Ольвии (ок. 200 г. до н. э.) так описывает настроения
в городе в тот момент, когда стало известно о готовящемся вторжении
варваров (IOSPE I2 32 В 1-31 ):
 Еще же, когда наибольшая часть города со стороны реки, именно весь
район гавани и прилежащий к прежнему рыбному рынку до того места, где
герой Сосий, нс была окружена стеною, а перебежчики извещали, что галаты
и скиры составили союз и собрали большие силы, которые и явятся зимой,
а сверх того еще, что тисаматы, скифы и савдараты ищут укрепленного места,
точно так же боясь жесюкости галатов, и когда вследствие этого многое впали в отчаяние и приготовились покинуть город — все рабы и пограничные
миксэллины, числом не менее полутора тысяч, бывшие в предыдущую войну
союзниками в городе, были совращены врагами, и выселились многие иностранцы и немалое количество граждан, — вследствие этого собравшийся
народ, придя в уныние и представляя себе угрожающую опасность и ужасы,
приглашал всех зажиточных помочь и нс допустить, чтобы отечество, с давних
лет оберегаемое, попало под власть врагов, и, между тем как никто нс предлагал своих услуг ни для всего, ни для части того, о чем просил народ, Протоген
обещал сам выстроить обе стены и наперёд предложил все расходы на них.
 (Пер. В. В. Латышева)
 Для многих античных общин насилие было вполне зримой перспективой, которую нетрудно было представить задолго до того, как она
превращалась в реальность. Было бы банальностью утверждать, что
перспектива войны влияет на психологию индивидов и групп, а психология индивидов и групп оказывает влияние на политические решения
и экономическое поведение. Но банальность этого замечания не делает
сам феномен менее значимым: «Страх перед войной удерживает высокие
цены на нефть» — таков заголовок статьи, появившейся перед самым
началом войны в Ираке 27 января 2003 г.1 Λ 2 января 1904 г. «Субботнее
обозрение политики, литературы, науки и искусства» (р. 15) поясняло:  11 Richard Sparks // Scheffer’s Investment Research. 27.01.2003 (htlp://www.schaefTcrsresearch.
com/comrnentBry/contcnt/fcar+of+war+kccps+oil+priccs+high/obscrvations.aspx?II>=34497;
проверено 31.01.2012.
 8

Предисловие к русскому переводу
 «Страх перед войной гораздо больше, чем реальность, парализует Сити —
даже несмотря на то, что если война разразится, она, похоже, ограничится Россией и Японией...» Лондонский Сити в 1904 г. имел мало
общего с фечсским городом на северном побережье Чёрного моря в конце III в. до н. э., но их объединяет тот факт, что перспектива войны
влияет на коллективное настроение столь же существенно, как и на принятие решений — таких как выбор дееспособного политическою руководства, установление контактов с иноземными друзьями и поиск новых
союзников; контроль за тем, что запасено достаточно продовольствия
и собран урожай; что цены на хлеб не растут сверх меры; что изысканы
необходимые средства на строительство или ремонт оборонительных
стен, на жалованье наёмникам, караулы и прочие оборонительные
мероприятия.
 В эллинистический период война приобретала разнообразные формы,
которые могли варьироваться от разбойничьих набегов в юрах Памфи-
лии в Малой Азии или нападения на купцов на ближневосточных караванных путях до «Анабасиса» Антиоха III — похода, предпринятого им
с целью вернуть утраченные территории его царственных предков на
Востоке; от ночной атаки пиратов на гавань Анафы в Эгейском море
до гражданских войн в греческих юродах и царстве Птолемеев; от конфликтов из-за использования пастбищ среди пастухов, занимавшихся
отгонным выпасом на Крите, до вторжения кельтов в Восточное Средиземноморье в 279-277 гг. до н. э.; от мятежа гарнизона в Сагалассе до
еврейского восстания Маккавеев в селевкидской Иудее. Войны различались по продолжительности и количеству вовлечённых в них общин
и сил; они велись разными способами. Но независимо от тою, принимали войны форму стычек и набегов или же больших сражений и многомесячных осад, в эллинистическом мире они шли повсеместно. Поскольку войны были реальной перспективой для населения почти любого
региона, вряд ли есть такой аспект жизни в эллинистический период,
который нс испытал бы воздействия войны, военного опыта и страха
перед войной. Изучать эпоху эллинизма — значит в значительной мерс
изучать то, каким образом облик этого исторического периода складывался под воздействием войны.
 Необычно начинать книгу, посвящённую войне, с пассажа, в котором
говорится о воображении («придя в уныние и представляя себе угрожающую опасность и ужасы»), опыте («в прежней войне») и эмоциях
(«собравшийся народ, придя в уныние...»). В книгах о войнах обычно
рассматриваются вопросы тактики, вооружения, боевых построений,
снабжения армий и передвижения войск, победители и побеждённые.
В данной книге обо всём этом будет сказано немного — и нс потому,
 9

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 что эти предметы не важны, но оттого, что нс в этом заключается цель
этой книги. Её цель в том, чтобы оценить значение войн в истории эллинизма с точки зрения истории общества и культуры. Мой подход состоит в преимущественном акцентировании роли политических институтов и политической культуры, социальной мобильности, социальной
основы военной организации, экономического развития, гендера, образования и возраста, религии, литературы и искусства, а нс собственно
военных аспектов войны, по которым имеются исследования компетентных учёных. Я обосновываю такой подход в заключительной главе, где
даю обзор направлений воздействия войн на эллинистический мир.
 Перевод книги на русский язык дал мне возможность исправить некоторые неточности английского оригинала и частично обновить библиографию. Остаётся ли ещё что-то такое, что я сделал бы по-другому, если
бы писал книгу сегодня — спустя почти десятилетие после того, как
я приступил к написанию её в настоящем виде? Разумеется. Я непременно добавил бы главу о войне и эмоциях, рассмотрев как влияние войны
на эмоции, так и её эмоциональную подоплёку. Это сложный, но увлекательный и важный предмет. Историки-антиковеды на протяжении
большей части XX века сторонились изучения эмоций, введённые в заблуждение двумя неверными посылками. Первая заключается в том, что
эмоции существуют отдельно от сознания и здравого смысла и противоположны ему. В настоящее время в науке имеется более 150 теорий
эмоций, и хотя они иногда не совпадают по многим, основополагающим,
аспектам, большинство из них сходится в одном: сознание нельзя отделять от эмоций; эмоции обусловливают процесс вынесения оценок и
влияют на суждения. Вторая концепция рассматривает эмоции как нечто
происходящее внутри людей и, следовательно, не может быть предметом
исторического изучения. Некоторые недавние социологические и антропологические исследования подчёркивают, однако, тот факт, что эмоции
существуют среди людей, так же как и впутри людей — а стало быть,
они определяют любую форму взаимодействия: от оказания почёта
благотворителю до выражения презрения к иноземцу, от воодушевления
мужества воинов до споров о внешней политике в собрании, от проведения празднества до рассказа друг им людям о собственном военном
опыте. Многие новые исследования по современной истории справедливо подчёркивают значение эмоций (например, страха, гнева и гордости)
в войнах XX в. и в период Холодной войны, и подобное внимание в
полной мере оправдано также и в случае с эллинистическими войнами.
Чтобы понять это, достаточно просмотреть упоминания Полибием страха и гнева или «эллинистические» жизнеописания Плутарха. Даже технические трактаты, представляющие собой очень бесстрастные тексты,
 10

Предисловие к русскому переводу
 учитывают эмоции. К примеру, Филон Византийский, имея в виду психологию осажденных, советует военачальникам удерживать своих солдат
от сжигания полей и захвата фуража, чтобы побудить жителей осаждённого города сдаться, пока их поля ещё остаются нетронутыми (D 6-7,
Garland, 1974).
 Если бы я переписывал эту книгу, я также включил бы больше деталей, относящихся к организации крупных царских армий (Птолемеев,
Сслевкидов, Атталидов) и системе награждения солдат землёй в военных
поселениях; уделил бы больше внимания информации о небольших
периферийных войнах (в особенности о войнах в районе Чёрного моря
и Малой Азии) и расширил бы главу об изображении войны в искусстве
и литературе. Это те области исследования, где всё ещё можно сделать
очень многое.
 Как историк, я руководствуюсь старомодным, восходящим к Фукидиду убеждением, что мы можем учиться у истории. Мы, конечно,
не в состоянии предсказать развитие событий, но рассмотрение опыта
людей прошлого может помочь нам в вынесении оценок и принятии
решений в настоящем. Я очень рад, что благодаря переводу моей книги
на русский язык некоторые аспекты исторического опыта будут более доступны для читателей в Восточной Европе. Хотелось бы выразить сердечную благодарность четырём коллегам, которые сделали эю возможным: доктору Максиму Холоду за предложение включить эту книгу в
серию “Historia Militaris”, выпускаемую издательствами филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета и «Нсстор-Исгория»; профессору Александру Махлаюку за весьма
компетентный перевод английского текста; профессору Игорю Сурикову за высококвалифицированный перевод с древнегреческого языка
стихотворных фрагментов и профессору Олегу Габелко за существенные
дополнения в библиографию и усовершенствование текста.
 Ангелос Ханиотьс,
Принстон, февраль 2012 г.

О. Л. Габелко
 ВОЙНА И МИР
АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА1
 «Война— отец всего». Эта фраза великого Гераклита Эфесского
является одной из наиболее известных максим, порождённых эллинской
философской мыслью, и вместе с тем носящей отнюдь не отвлечённый
характер, но теснейшим образом связанной с реалиями повседневной
жизни древнегреческою общества. Хотя специалисты по истории философии иногда предлагают не воспринимать сё буквально, считая, что
Гераклит обобщённо имел в виду прежде всего борьбу и взаимодействие
между различными началами природы в качестве основы и движущей
силы её развития, нс подлежит сомнению тот вполне очевидный факт,
что социальная роль и функции войны в Древней Греции во все периоды
существования этой цивилизации были чрезвычайно важными и значительными.
 Именно поэтому, вероятно, военная история Эллады (и — шире —
античности вообще) никогда не испытывала недостатка в исследователях
и любителях. Что касается интереса к этой теме, проявляемого собственно академической наукой, то он, несмотря на постоянно и активно происходящую (особенно в последние десятилетия) смену парадигм и приоритетов в выборе объектов изучения, неисчерпаем и поистине вечен,
и, зародившись одновременно с формированием науки об античности
вообще, продолжает вдохновлять учёных и сегодня. Антиковеды — историки и археологи — активно изучают источники, повествующие о ходе
наиболее известных походов и битв античности, восстанавливают детали
биографий великих полководцев, реконструируют устройство и техно-
логию изготовления древнегреческого и римского оружия, доспехов,
 1 	Аллюзия заголовка данной работы на роман Льва Толстого нс случайна: как известно, оригинальное написание названия великого произведения русского классика
в дореформенной орфографии — «Война и миръ» (а ис «М1ръ»), и потому второе существительное (вопреки бытующему порой заблуждению) имеет смысл «мирное время,
отсутствие войны», а отнюдь не «(окружающий) мир, вселенная». Между тем концептуальная установка предлагаемой вниманию читателя книги такова, что применительно
к ней слово «мир» следует понимать именно во втором смысле.
 12

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХЛНИОТИСА
 метательных машин и осадных устройств, босных кораблей древности,
изучают материальные остатки оборонительных сооружений античных
городов. Кампании и сражения Александра Македонского, Ганнибала,
Цезаря, Траяна и других выдающихся политических деятелей античной
эпохи до сих пор служат непревзойдёнными образцами стратегии, тактики, материального снабжения и финансового обеспечения армий и
потому активно штудируются в современных военных училищах и академиях различных государств. Однако всерьёз заниматься подобными
сюжетами — удел и привилегия не только профессиональных историков
или военных. Начиная с эпохи Возрождения многие мыслители, философы, общественные деятели видели идеальные примеры мужества,
доблести, воинской выучки, верности гражданскому долгу и пат риотиз-
ма в подвигах марафонских бойцов, Леонида и трёхсот спартанцев, Му-
ция Сцсволы, Горация Коклеса и Публия Сципиона. Образы и события
военной истории античности прочно вошли в историко-культурный багаж
современного европейского общества и до сих пор продолжают оказывать
воздействие как на его интеллектуальный климат, так и на массовое сознание, а порой даже и на повседневную жизнь.
 Россия в этом отношении отнюдь не является исключением, и, более
того, в последние десятилетия военно-исторические исследования по
античности (причём самого различного профиля) испытывают настоящий
бум. Заинтересованность и искренняя любовь к самым разнообразным
аспектам военного дела и военно-политической истории Греции и Рима
велики ныне у многих представителей сохранившейся пока ещё просвещённой части российского общества — причём даже у тех, чей основной
род занятий зачастую никак с этой проблематикой нс связан. Этой любви покорны воистину все возрасты и самые разнообразные человеческие
типы: среди поклонников военной истории античного мира можно встретить и респектабельного университетского профессора, и тщедушного
студента-очкарика, и брутального ролевика-реконструктора. Автор этих
строк может на основании собственного жизненного опыта констатировать: в науку об античности его привёл детский интерес к тому привлекательному для советского школьника факту, что в древности храбрые
воины сражались между собой на мечах; большинство его знакомых
коллег-антиковедов мужского пола, насколько известно, также вдохновлялись в выборе жизненного и профессионального пути сходными мотивами. Как грибы после дождя, в 90-е годы в России стали появляться
десятки военно-исторических клубов, и среди них те, которые воссоздают реалии повседневной жизни и службы греческих гоплитов либо римских легионеров, занимают свое, пусть и довольно скромное, но достойное место. Большой популярностью пользуются самые разнообразные
Интернет-ресурсы и сайты, посвященные военно-политической истории
 13

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и военному делу древности, которые несмотря на их качественную и содержательную неоднородность также в немалой степени способствуют
формированию интереса широкой аудитории к обозначенной проблематике и поддержанию его на высоком уровне. И, разумеется, стабильно
растет читательский спрос на разнообразную литературу по военной
истории античности.
 Сегодня в России довольно регулярно выходят в свет многочисленные
книги по военной истории античности, в том числе и в рамках целого ряда
издательских серий и проектов. Достаточно назвать лишь некоторые из
них: “Historia Militaris” (в которой публикуется и данная книга), “Res
Militaris”, “Militaria Antiqua”, «Войны мечей». Нередки и переводы на
русский язык работ иностранных специалистов — вспомним, к примеру,
издание солидных трудов П. Коннолли, Я. ле Воска или Д, ван Бэрхема
(Коннолли, 2000; ле Боек, 2001; ван Бэрхем, 2005). И несмотря на то что
переводы оригинальных текстов с западных языков не всегда осуществляются профессионалами, уверенно ориентирующимися в данной
проблематике, и уровень монографий, выходящих в тех или иных сериях,
к сожалению, далеко нс одинаков (наряду с серьезными исследованиями
иногда печатаются работы довольно поверхностные и не отвечающие
строгим требованиям — это, разумеется, относится и к произведениям
отечественных авторов), количество «зёрен» в этом литературном массиве, пожалуй, не уступает объему «плевел». Так что можно с полной уверенностью утверждать: выход в России ещё одной переводной книги по
военной истории античности — явление, в целом соответствующее духу
нашего времени, а отчасти и формирующее интеллектуальную атмосферу
в определённом секторе исторического сознания общества.
 Однако едва ли подлежит сомнению и иное: представленная вниманию
читателя книга во многом является новым словом для нашей науки —
до сих пор ничего подобного на русском языке не издавалось. Перевод
монографии Аш слоса Ханиотиса “War in the Hellenistic World: a Social
and Cultural History”, первоначально опубликованной в 2005 г. авторитетным издательством “Blackwell Publishing”2, предлагает взыскательному российскому читателю, любителю древности, поистине новаторские подходы к предметам и явлениям, в общем-то уже неплохо ему
знакомым. Она практически нс содержит описаний кампаний и битв,
планирования походов и приемов ведения полевых сражений или осад,
 2 	Эта книга была первой в серии «Древний мир в войне», которую в последующие
годы продолжили монографии, посвящённые войне в Египте эпохи Нового царства и
в поздней античности (в дальнейшем выход в свет заранее запланированных монографий
серии по каким-то причинам не состоялся). Аннотация к серии поясняла, что входящие
в нес книги будут представлять собой «обзоры отношений военного дела с экономикой
и культурой обществ Древнего Востока и Средиземноморья».
 14

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА
 конструктивных особенностей оружия и доспехов — то есть того, что
составляет львиную долю содержания большинства исследований по
сходной тематике. Значение войны для формирования и развития эллинистической цивилизации, как неоднократно подчёркивает сам автор,
трудно переоценить: именно военные события (конкретно — битва при
Хсронес 338 г. до н. э.) подвели черту под классическим периодом истории Греции, грандиозные завоевания Александра Македонского создали
предпосылки для выхода греческого общества из его складывавшегося
веками географического ареала, в ходе последующих войн диадохов
произошло постепенное становление системы эллинистических государств (в дальнейшем почти перманентно пребывающих в состоянии
вооружённых конфликтов друг с другом), а окончание периода эллинизма исследователи чаще всего связывают с битвой при Акции в 31 г. до и. э.
и произошедшим затем подчинением Птолемеевского Египта Римом. Всё
это достаточно хорошо известно, и потому А. Ханиотис уделяет фактологической стороне данных событий далеко не первоочередное внимание.
Исследователь видит свою задачу в ином: показать всестороннее влияние
войны на социально-политическую организацию, экономику, религию,
идеологию, менталитет, культуру, искусство эллинистического мира;
выявить особенности, которые приобрели войны после походов Александра но сравнению с предшествующими периодами греческой истории;
показать их воздействие на положение различных социальных, профессиональных и половозрастных групп греческого общества. Подобная
постановка вопроса должна сделать книгу интересной не только для
«обыкновенных» любителей военной истории античности, но и для специалистов по экономике древних обществ, социальной антропологии и
психологии, истории античного искусства и пр. И если одной из установок серии «Древний мир в войне» было использование теоретических
наработок довольно популярного ныне направления “Face of Battle”3,
то можно констатировать, что автору, также не чуждому такого подхода4,
удалось во многом перевыполнить эту задачу: он воссоздал настоящий
«Лик войны» как социального явления эллинистического мира.
 Разумеется, все перечисленные выше темы не являются в мировой
историографии эллинизма абсолютно новыми, однако попытка объединить
их рассмозрение и анализ в рамках одной работы свидетельствует как
о высокой профессиональной квалификации исследователя и разнообразии методических подходов к предмету изучения, так и о его «научной
 3 «Лик битвы» — активно развивающанея в современной западной науке отрасль
военно-исторических исследований, в рамках теоретических установок которой ход
сражения рассматривается нс с точки зрения стратегии и тактики, а через восприятие
и психологию рядового воина.
 4 См. особенно разделы 9.2 и 10.2.
 15

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 смелости». Подобная исследовательская парадигма позволяет читателю
взглянуть на военную историю эллинизма в новой и довольно непривычной перспективе, специфику которой, возможно, будет проще уловить
и прочувствовать, если сказать несколько слов о самом авторе книги.
 Профессор Ангелос Ханиотис — один из ведущих современных ан-
тиковедов, чья научная биография в чём-то типична для представителей
западной науки о классической древности, а в некоторых отношениях — весьма своеобразна. Он родился в 1959 г. в Афинах и учился в
Афинском университете, который окончил в 1982 г., а затем продолжил
обучение в одном из старейших университетов Германии — Гейдельберг-
ском, имеющем давние и славные традиции в сфере науки о классических
древностях. Здесь под руководством видных антиковедов Фрица Гшнит-
цера и Гсзы Альфёльди им в 1984 г. была защищена диссертация, посвящённая историческим надписям Древней Греции. В годы учёбы в
Германии в основном оформилась сфера исследовательских интересов
Ангелоса Ханиотиса: греческая эпиграфика, античная историческая
мысль, военно-политическая история эллинизма, история античного
Крита, культура, религия и ментальность древнегреческого общества
(особенно в эллинистический период). Показательная деталь: в 1984-
1986 гг. Ангелос Ханиотис проходил военную службу в вооружённых
силах Греции, будучи сотрудником военного представительства Греции
в Бонне, так что военные и дипломатические реалии, составляющие основной предмет данной книги, знакомы ему отнюдь нс понаслышке.
 В дальнейшем молодой учёный продолжил работу в Гейдельберге,
совмещая исследовательскую деятельность с административной: в разнос
время он занимал посты заведующего кафедрой, декана, проректора
по международным связям. В 1992 г. им была защищена Habilitation-
Dissertation, посвящённая анализу договоров между критскими полисами
в эпоху эллинизма. Затем Ангелос Ханиотис работал в университетах
Нью-Йорка и Оксфорда, а в настоящее время является профессором
одного из престижнейших мировых научных центров — Института перспективных исследований Принстонского университета (США). Он —
член десяти научных обществ, участник и руководитель многочисленных
исследовательских грантов и международных проектов. Профессор Ханиотис - автор более чем двухсот научных трудов, в том числе пяти
монографий, написанных им на различных языках: “Historie und Historiker
in den griechischen Inschriften. Epigraphischc Beiträge zur griechischen
Historiographie” (Stuttgart, 1988); “Die Verträge zwischen kretischen Städten
in der hellenistischen Zeit” (Stuttgart, 1996); “Das antike Kreta” (München,
2004), “War in the Hellenistic World: a Social and Cultural History” (Oxford;
Malden; Carlton, 2005), “Θεατρικότητα καί δημόσιος ßios* enw έλληΜ.στικό
κόσμο” (Ηράκλειο, 2009). Под его научной редакцией вышло в свет свы¬
 16

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР ЛНГЕЛОСЛ ХЛНИОТИСЛ
 ше двадцати солидных сборников и коллективных монографий, посвящённых различным актуальным проблемам антиковсдения. Ангелос
Ханиотис является ответственным редактором ежегодника “Supplemen-
tum Epigraphicum Graecum” — ведущего международного издания но
греческой эпиграфике, регулярно предоставляющего специалистам сводку оперативной информации по находкам и публикации новых надписей
на пространстве от Испании и Северной Африки до Северного Причерноморья и Центральной Азии, а также журнала “Kemos” (Liège) и входит
в состав редколлегий других авторитетнейших периодических изданий
но античной истории, публикующихся в разных странах — “Mnemosyne”
(Leiden), “Hesperia” (Athens), “Orbis Tenarum” (Stuttgart) и up.
 Современное антиковеденис всё меньше и меньше напоминает кабинетную науку, и потому требует от своих адептов универсализма как в освоении теоретических знаний, так и в применении их на практике. Поэтому
совсем не удивительно, что начиная с 1979 г. и по настоящее время Ангелос Ханиотис является участником археологических экспедиций в Центральной Греции (Калаподи), на Крите (Идейская пещера, Зоминфос,
Арханес), в Юго-Западной Турции (Афродисиада). Исследуемые им памятники чрезвычайно важны и иноформативны и, что следует подчеркнуть
особо, относятся к огромному хронологическому интервалу — о г миной-
ской эпохи до позднеримского времени, поэтому их изучение принесло
исследователю поистине незаменимый опыт в анализе самых разнородных
археологических и эпиграфических материалов, расширило тематику его
научных интересов и обогатило исследовательский арсенал.
 А. Ханиотис известен также как активный популяризатор науки —
автор школьных учебников и Интернет-ресурсов по истории античности, лектор на телевидении и в периодической печати. Важное направление его научной деятельности — перевод на греческий язык трудов
западноевропейских коллег, в том числе книг его учителей Г. Альфёль-
ди и Ф. Гшнитцера.
 Для одггого человека, какими бы способностями и энергией он ни обладал, столь богатый и насыщенный cursus honontm5 отнюдь не выглядит обычным явлеггием — даже на фоне исключительной динамичности
исследовательской и организационной деятельности, характерной для
многих западных ученых-антиковедов. Понятно, что к этому должны
были иметься некие предпосылки как личностного, так и социального
плана, сочетание которых и привело к столь продуктивным результатам. Профессора Хаггиотиса можно в определённой мерс считать настоящим «гражданином мира» — мира науки о классических древностях,
 5 	Буквально «путь почестей» (лат.); в более широком смысле — список должностей
и постов, занимаемых в ходе развития научной и административной карьеры.

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 воплотившим в своей профессиональной деятельности все достижения
современного западного антиковедснии. В этом плане его творчество
интернационально нс только по своим чисто внешним, «национальногеографическим» показателям, но и по самой сути. Научная деятельность
Лнгелоса Ханиотиса является наглядным выражением тех тенденций и
процессов, которые происходят в мировой исторической науке сегодня.
Антиковедение, как её составная часть, тоже всё меньше и меньше
считается с государственными границами и лимитируется ими, и в этом,
пожалуй, следует видеть безусловно положительный аспект такого
неоднозначного явления современности, как глобализация6. И в то же
время эта книга даёт читателю совершенно определённое осознание,
что она написана именно греком — человеком глубоко знающим и
тонко чувствующим великую историю своей родины, ощущающим свою
сопричастность к ней. В этом видится одно из её главных достоинств,
выходящее за рамки чисто научных достижений автора.
 Для нашего читателя книга А. Ханиотиса важна прежде всего тем,
что она в значительной мере восполняет существенный пробел в русскоязычной научной литературе по эллинистической проблематике в целом.
При том что в зарубежном антиковедении количество статей и монографий в сфере Hellenistic studies растёт поистине лавинообразно, российская историография в данном отношении представляет собой, к сожалению, своеобразный «арьергард». Перу отечественного исследователя
принадлежит лишь одна (!) монография, посвящённая общему обзору
феномена эллинизма (Ранович, 1950), на данный момент безоговорочно
устаревшая; остальные исследования по «всеобщей истории» эллинизма
представляют собой переводы работ западных исследователей (Тарн,
1949; Левек, 1989; Шаму, 2008). Не так многочисленны, как было бы
желательно, также книги и статьи российских исследователей, в которых
те или иные аспекты феномена эллинизма подвергаются специальному
рассмотрению. Хочется надеяться, что выход в свет данной монографии
может стимулировать интерес к эллинистической истории нс только у
широкой читательской аудитории, но и у профессиональных антиковедов:
в ней намечено большое количество сюжетов, которые могу г послужить
весьма перспективными предметами для будущих углублённых исследований.
 Книга «Война в эллинистическом мире» в известной мерс является
новшеством для российского читателя не только благодаря своеобразию
её темы. В тексте монографии читатель встретит немало терминов и
понятий, вошедших за последние десятилетия в обиход исторической
 6 	Небезынтересно отмстить, что в современной науке первое в истории проявление
тенденции к глобализации чаще всего относят именно к эпохе эллинизма.
 18

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА
 науки, в том числе и отечественной — дискурс, гендер, маскулинность,
визуалыюсть, саморепрезентация, нарратив, идентичность и пр. Автор
этих строк должен честно признаться, что он относится к их использованию в трудах по античной истории с известной степенью настороженности: с его точки зрения, во многих современных работах стремление
присоединиться к «мэйнстриму» теоретических и методологических
новаций зачастую является не более чем данью моде, не связанной органично с целями и задачами конкретного исторического исследования.
Это нередко приводит к чрезмерному усложнению стиля повествования,
порой —даже к созданию своеобразного «новояза», употребление которого способно иногда совершенно подменить собой профессиональный
анализ источников и формулирование концептуальных и научно значимых
выводов — ёмких, ясных и чётких. Между тем антиковедение изначально формировалось как комплексная научная дисциплина, методы которой
базируются на использовании источников самых различных категорий:
текстов греческих и римских авторов, надписей на камне, металле и керамике, папирусов, монет, археологических материалов, памятников
античного искусства, данных ономастики и топонимики и др. Отчасти
поэтому, наверное, изучение истории Греции и Рима подвержено воздействию теоретических веяний эпохи постмодернизма в несколько
меньшей степени, чем другие исторические дисциплины (к примеру,
медиевистика); однако без непреложного следования главному принципу классической традиции — ex fontibiis haurire7 — любое антиковед-
ческое исследование рискует оказаться «страшно далёким от народа».
В данной работе, к счастью, мы этого не наблюдаем. Как представляется,
автору удалось достичь разумного (быть может, даже оптимальною!)
баланса между строгим источниковедческим анализом и теоретическими
обобщениями, выраженными, несмотря на активное использование современной терминологии, вполне доступным и понятным даже непрофессионалу языком. Это выглядит вполне закономерным, если учесть, как
формулирует своё творческое и научное кредо сам Ангелос Ханиотис:
«Основная задача исследований по древней истории в наше время состоит в том, чтобы активизировать их диалог с другими областями гуманитарного знания и социальных наук и тем самым внести вклад в теоретический дискурс, избегая пренебрежения главной целью — публикацией
и интерпретацией источников».
 Отношение автора к источникам заслуживает того, чтобы остановиться на нём отдельно. Будучи первоклассным эпиграфистом, он максимально широко использует самые разнообразные надписи: декреты,
изданные полисами, царские послания городам, межгосударственные
 7 	Черпать из источников (лат.).
 19

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 договоры и дипломатическую переписку, посвящёния богам, надгробные
эпитафии и пр. В результате текст книги приобретает чрезвычайную
насыщенность информацией и вместе с тем открывает для тех любителей
древности, которые не изучают её профессионально, поистине новый
мир, во многом отличный от того, который может быть представлен на
основе сочинений греческих и римских авторов, известных широкой
аудитории. Исторический нарратив античности (по крайней мере в той
части, которая дошла до нас) позволяет воссоздать чаще всего ход тех
событий, которые казались наиболее значительными самим античным
историописателям — прежде всего, наиболее крупных военных конфликтов и политических пертурбаций, тогда как надписи (равно как и
папирусы) документируют и освещают принципиально иной уровень
исторической реальности — тот, который вплотную соприкасается с
«микроисторией», «историей повседневности». Действующими лицами
эпиграфических текстов являются не только цари, правители и представители политической элиты общества, но и обычные люди: политики
второго и третьего рангов, рядовые воины и наёмники, должностные
лица полисов, жрецы, ремесленники и крестьяне — все те, чья жизнь
(и смерть) значительно реже фиксируются в исторических сочинениях.
Пристальное внимание к надписям отчасти сближает монографию А. Ха-
ниотиса с произведениями жанра, в западном антиковедении весьма
популярного (но вполне научного): комментированного компендиума
источников — как отрывков произведений античных авторов, так и
разнообразных эпиграфических материалов8. В отечественной науке о
древности такие работы — несомненно, весьма полезные — довольно
немногочисленны9, и потому появление этой книги может быть расценено как своего рода стимул (а в чём-то, быть может, — и как ориентир)
для тех российских учёных, которые будут вести работу в аналогичном
ключе.
 «Для детей нужно писать так же, как для взрослых, только лучше», —
с этой мыслью К. С. Станиславского трудно не согласиться. Если уподобить книгам для детей научно-популярную литературу по истории,
отчасти противопоставив ей литературу «для взрослых» — сугубо научную, то применительно к данной монографии подобная идея приобретает новое звучание. В книге Ангелоса Ханиотиса о сложных вещах
 н Помимо двух таких собраний, особенно активно используемых Λ. Ханиотисом
(Bagnall, Derow, 2004; Austin, 2006), можно упомянуть и другое, ничуть не менее удачное
(Burstein, 1985*).
 9Хрестоматийный в прямом и переносном смысле слова пример — собрание источников по истории Северного и Восточного Причерноморья, автором которого является
В. В. Латышев (Латышев, 1893-1906). Современные издания: Антология, 2000; Межгосударственные отношения и дипломатия в античности, 2002.
 20

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА
 рассказано простым и ясным (но отнюдь не искусственно упрощённым!)
языком. Во многом это, без сомнения, заслуга не только самого автора,
но и переводчика книги — доктора исторических наук профессора
А. В. Махлакжа. Будучи ведущим отечественным специалистом по армии
и военной истории императорского Рима, он не только точно воспроизвёл
особенности авторского стиля, но и продемонстрировал глубокое понимание предмета исследования, не говоря уже о прекрасном знании (и, что,
быть может, даже более важно — чувствовании) английского языка.
С учётом того, что говорилось выше о качестве некоторых переводов
книг иностранных исследователей, этот факт заслуживает самой положительной оценки и нс может не внушать оптимизма на будущее. Данная книга — не первая работа Ангелоса Ханиотиса, переведённая на
русский язык: в 2005 г. в первом выпуске журнала “Antiquitas aetema”,
посвящённом проблемам эллинизма, была опубликована его концептуальная статья «Театральность вне театра. “Постановка” общественной
жизни в эллинистическом мире» (её тематика, кстати, в определённой
степени близка некоторым сюжетам, рассматриваемым в этой монографии). Хочется надеяться, что второй опыт сотрудничества российских
антиковедов с профессором Ханиотисом также окажется удачным; предпосылки для этого не в последнюю очередь создала конструктивная
позиция автора, всегда готового к диалогу и сотрудничеству, направленным на достижение оптимального результата. Последний же, по собственным словам исследователя, высказанным в ходе переписки относительно работы над данным изданием, видится ему в том, чтобы
«перевод стал во многих отношениях лучше оригинала». В частности,
А. Ханиотис великодушно согласился принять практически все предложения научного редактора по частичной переработке и дополнению
текста посредством введения в него подстрочных примечаний (порой
достаточно пространных). Поэтому представляется необходимым пояснить тс принципы, исходя из которых осуществлялся отбор магериалов
для расширения авторского варианта книги.
 Прежде всего была увеличена библиографическая база исследования — в основном, разумеется, за счёт привлечения отечественной
литературы по истории эллинизма (что чрезвычайно важно ввиду упомянутого выше дефицита русскоязычных исследований по данной проблематике; некоторые из таких работ включены в библиографический
список даже при отсутствии частых ссылок на них в тексте редакторских примечаний). Сам А. Ханиотис посоветовал редактору обратить
особое внимание на исследования по Северному Причерноморью, история которого, вполне естественно, представляет для российского
читателя особый интерес, что и было сделано. Помимо этого показалось
полезным добавить в список литературы и некоторые важные для темы
 21

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 исследования работы на иностранных языках (в основном, конечно,
те, которые увидели свет после выхода в 2005 г. английского оригинала
книги): последние отмечены в ссылках рубрики «Дальнейшее чтение»
и в библиографическом списке звёздочкой (*). Было также значительно
увеличено по сравнению с первым изданием количество иллюстраций,
что, как представляется, позволит внести в созданную автором картину
дополнительные штрихи и оттенки.
 На пристрастный редакторский взгляд (принадлежащий к юму же
человеку, для которого военно-политическая история эллинизма является основной сферой профессионального интереса), монография Лнге-
лоса Ханиотиса едва ли заслуживает сколько-нибудь серьёзной критики
в отношении того, что именно и как в ней написано; однако некоторые
незначительные (и сугубо субъективные) претензии могут быть высказаны в том плане, что не все аспекты темы нашли в ней достаточно
полное и пропорциональное освещение, хотя, разумеется, нельзя объять
необъятное. Некоторая часть примечаний — это не более чем дополнения к авторскому материалу, дополнения, скорее, не качественного,
но количественного характера, которые тем не менее способны представить анализируемый предмет более показательно.
 Пожалуй, недостаточное внимание автор уделил правовым сторонам
войны в эллинистическом обществе, остановившись на проблеме обоснования её законности и «миротворческой» деятельности царей в
отношении полисов; сущность и роль таких явлений, как третейский
суд, посредничество и арбитраж в межгосударственных отношениях
не получили у него целенаправленного объяснения. Между тем роль
и значение элементов международного нрава в период эллинизма по
сравнению с предшествующей классической эпохой значительно возрастают — и это несмотря на то что согласно заключению выдающегося российского историка М. И. Ростовцева, в период эллинизма «цивилизованный мир пошёл назад в области приближения к идеалу
всеобщего мира» (Ростовцев, 2004. С. 38). Естественно, дипломатические и международно-правовые институты не представляют собой
какого-то изолированного феномена общественной жизни, но могут
и должны рассматриваться как некое отображение политических, социальных, нравственных и религиозных норм и институтов эллинистического общества, так что их более подобное рассмотрение в рамках
данной книги было бы вполне уместным10. Для примера можно назвать
лишь одну крайне актуальную для современных исследований истории
 10 	Российскому читателю можно порекомендовать для частичной ликвидации информационного пробела в этой области ознакомиться со следующими работами: Кащеев,
1993. С. 199 266; 1997; Ростовисв, 2004.
 22

О. А. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА
 эллинизма проблему, напрямую (но весьма неожиданно) связывающую
дипломатический и морально-этический аспекты межгосударственных
отношений: давно дискутируемый вопрос о политике «равновесия сил».
По мнению некоторых учёных, этому принципу эллинистические монархи действительно стремились следовать в своей политической практике; другие исследователи, напротив, полагают, что это понятие представляет собой нечто немногим более реальное, чем историографическая
фикция. В этом плане чрезвычайно любопытным, например, мог бы
стать анализ двух договоров, заключённых между протагонистами эллинистической истории. Первый из них — мирное соглашение, завершившее Вторую Сирийскую войну (ок. 253 г. до н. э.), в котором довольно-
таки парадоксальным образом были учтены и гарантированы интересы
не только Селевкида Антиоха И, одержавшего решительную победу,
но и проигравшей стороны — египетского царя Птолемея II Филадель-
фап, а также договор (или сговор?) между Филиппом V и Антиохом III
о разделе внешних владений юного Птолемея V, который критикуется
Полибием как наглядное проявление осуждаемой им «тайной дипломатии» с такими её непременными атрибутами, как жадность, коварство
и жестокость (Polyb. XV. 20. 1 —8)|2. Этот список, разумеется, можно
было бы существенно и без особого труда расширить — прежде всего
для того, чтобы наглядно продемонстрировать перспективность дальнейших исследований в данной сфере.
 Ещё одна особенность текста монографии А. Ханиотиса (открывающая широкие возможности для диалога, а иногда и полемики с ним)
состоит в том, что он уделяет большее внимание полисам, чем монархиям,
и эллинам, чем представителям других народов (что, впрочем, отчасти
оговорено и объяснено самим автором в Предисловии). Для современной
греческой историографии эллинизма такой подход довольно распространён и, в принципе, закономерен: львиная доля исследований по данной проблематике приходится на фуды по истории государств Балканской и островной Греции, а также Македонии (что вполне естественно
как исходя из возможностей непосредственного доступа греческих специалистов к богатейшим археологическим и эпиграфическим материалам,
так и в соответствии с национально-культурными традициями Греции).
Между тем тенденция считать эллинистический период простым «продолжением» собственно истории Эллады, порой даже несколько декларативно выражаемая в названиях некоторых западных работ по истории  11 1211 Создается впечатление, что Антиох II специально шбл па уступки своему бывшему
сопернику, стремясь частично компенсировать понесенные им потери (см. Grainger, 2010.
Р. 132-136; Ладынин, Габелко, Кузьмин, 2009. С. 133 138).
 12 См. с обзором источников и историографии: Кащеев, 1993. С. 220 224.
 23

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 эллинизма13, едва ли может быть признана позитивной и оправданной.
А. Ханиотис, разумеется, в подобную крайность не впадает: для него,
как и для любого непредвзятого исследователя, вряд ли подлежит сомнению, что основы эллинистической цивилизации не сводятся исключительно к греческим элементам, поскольку они формировались в тесном
взаимодействии с различными социумами Востока. Однако большая
часть редакторских дополнений, помещённых в подстрочные примечания,
представляет собой именно освещение отдельных аспектов истории тех
государств эллинистического мира, о которых автор не говорит с достаточной степенью подробности. Как кажется, такой подход ничуть не
противоречит авторскому, но дополняет его и позволяет создать более
объёмный и многогранный образ эллинистического общества как исключительно разнородного и многообразного, но вместе с тем характеризующегося некоторым набором общих «базовых» черт, среди которых
влияние «варварских» начал отнюдь не является чем-то чужеродным.
Единственное, от чего научному редактору после длительного размышления пришлось воздержаться, несмотря на сильный соблазн, — это от
более подробного рассмотрения в рамках примечаний проблемы «господствующего общества» эллинистических монархий, т. е. той социально-политической страты, деятельность которой во многом определяла
специфику эллинистической государственности вообще и которая в
последнее время служит объектом самого пристального внимания специалистов по истории эллинизма14, при том что военный аспект в её
деятельности имел едва ли не первоочередное значение. А. Ханиотис в
своей книге детально рассмотрел процессы формирования и функционирования политической (и, соответственно, военной) элиты греческих
полисов IV-I вв. до н. э.; немало тонких наблюдений сделано им и относительно функций и структуры окружения эллинистических монархов,
но в целом этот круг вопросов ещё ждёт своих исследователей.
 Может показаться, что автор уделяет чрезмерное внимание такой
периферии эллинистического мира, какой являлся Крит, который после
крушения минойской цивилизации во многих отношениях оказался
своеобразным «медвежьим углом» Эгеиды, настоящим заповедником
пиратства и раем для вербовщиков наёмников. Однако такой подход во
многом оправдан именно уникальностью этого острова, история и сам
характер развития общества которого в античности вообще и в эпоху
эллинизма в частности невольно вызывают не вполне политкорректные
ассоциации с некоторыми регионами современной Российской Федерации. Кроме того, Крит, как уже говорилось, — давняя любовь профес¬
 13 	Например: Shipley, 2000.
 14Основополагающая работа: Habicht, 1958*. См. также: Мель, 2005.
 24

О. Л. Габелко. ВОЙНА И МИР АНГЕЛОСА ХАНИОТИСА
 сора Ханиотиса, так что некоторый момент субъективности здесь вполне объясним и извинителен. Вместе с тем полезным было бы проведение
сравнительного сопоставления (хотя бы и предельно краткого) тех причин — природно-географических, социально-экономических, ментальных
и иных, — которые порождали подобную милитаризацию не только
критского, но и других сходных с ним в этом отношении обществ (пусть
и негреческих): киликийского, иллирийского, фракийского.
 Всё вышесказанное приводит к заключению, что «Война в эллинистическом мире» действительно представляет собой такую книгу, эффект
от прочтения которой имеет, так сказать, долговременное воздействие:
она не просто заставляет заинтересоваться прочитанным и задуматься
над ним, но способна задать направления будущего научного поиска для
специалиста-антиковеда, а также может существенно изменить весь
Комплекс представлений о феномене эллинизма у любознательного
читателя-непрофессионала. Научное редактирование этого исследования
было непростой, но весьма интересной и поучительной задачей, и приятная обязанность автора этих строк состоит в том, чтобы от души поблагодарить тех друзей и коллег (помимо самого Ангелоса Ханиотиса!),
чья бескорыстная помощь позволила оптимизировать процесс работы.
И. Е. Суриков (Москва) любезно согласился перевести с древнегреческого языка в метрической форме тексты стихотворных эпитафий и фрагментов сочинений греческих поэтов, многие из которых были приведены
в английском оригинале в прозе, соответственно, именно ему принадлежит авторство всех стихотворных переводов, если применительно к ним
не указано иное. Д. П. Алексинский (Санкт-Петербург), Л. Бальестерос-
Пастор (Севилья), А. В. Зайков (Екатеринбург), Г. М. Кантор (Оксфорд),
И. Ф. Каюмов (Уфа), Ю. Н. Кузьмин (Самара), Р. В. Стоянов (Санкт-
Петербург— Чанаккале), В. П. Толстиков (Москва), Э. Р. Устаева (Тамань)
помогали редактору ценными консультациями (что отражено в ряде
примечаний), а также предоставили некоторые недоступные мне исследования и иллюстративные материалы. Хочется надеяться, что итоговый
результат будет в полной мере отвечать интеллектуальным запросам
и потребностям читателя.
 Москва,
март 2012

.лзовскоё

27

1. 	ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 1.1. 	ЗРИМОЕ ПРИСУТСТВИЕ ВОЙНЫ
 Если верить чудесам исцеления, происходившим в Эпидавре, которые описаны в надписях из храма Асклепия около середины IV в.
до н. э., посетитель этого самого знаменитого греческого святилища
не только восхищался новопостроенным храмом и щедрыми посвящениями, но также мог видеть среди паломников, ищущих излечения
в этом месте, людей, чьи тела и лица были отмечены ранами, полученными на войне (LiDonnici, 1995): «Эвгипп носил наконечник копья в
своей челюсти в течение шести лет» (А 12); «Горгий из Гераклеи... был
ранен стрелой в грудь во время битвы, и в течение года и шести месяцев рана гноилась так сильно, что он наполнил гноем шестьдесят семь
сосудов» (В 10); «Антикраг из Книда... получил во время сражения
удар копьём в оба глаза, и он ослеп и носил с собой вонзившийся в лицо наконечник копья» (В 12).
 Вскоре после 197 г. до н. э. путник в Северной Фессалии, дойдя до равнины Киноскефалы, мог видеть останки 8 тысяч непогребённых македонян, убитых в решающей битве Второй Македонской войны между
Филиппом V Македонским и римлянами. И только в 191 г. до н. э. царь
Антиох III распорядился соорудить могилу для их останков (Liv. XXXVI. 8;
App. Syr. 16). Вдоль улиц, ведущих из сельской округи в пределы городских стен эллинистического города, можно было видеть могилы людей,
павших на войне. И посетитель этолийского союзного святилища Ферм
незадолго до 218 г. до н. э. мог насчитать более 15 тысяч hopla — разрозненных предметов вооружения, посвящённых победителями в войнах
(Polyb. V. 8. 9).
 Путешествовать по эллинистической Греции означало путешествовать
по местностям, отмеченным войной. Современный зритель, получающий
эстетическое удовольствие от такой эллинистической статуи, как Ника
Самофракийская, склонен забывать, что эта статуя украшала победный
монумент (см. раздел 11.6), а война в древности могла приобретать внешне непривлекательные формы. Сожжённые поля и усадьбы рядом с тро¬
 28

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 феями1, кенотафы напротив разрушенных или в спешке построенных
укреплений, разграбленные храмы рядом со сталями героев войны — вот
лишь некоторые черты эллинистического ландшафта, которые могли бы
поразить современного путешественника. Не сохранилось ни одного
подробного описания эллинистического мира, но даже если бы такое
описание и было составлено, сомнительно, чтобы его автор стал бы
докучать своим читателям сведениями о разрушениях, причинённых
войной, — столь хорошо они были знакомы его взору, так что лучше
было воздать должное впечатляющим памятникам. Единственный пространный фрагмент эллинистической периэгезы1  2 — сочинение конца
III в. до н. э., приписываемое некоему Гераклиду, — ни одним словом
не упоминает о войне. Несмотря на это, среди факторов, сформировавших
эллинистический мир, война, без сомнения, представляется самым важным. Само возникновение эллинистического мира является результатом
войны — походов Александра Великого, а завершение этого исторического периода отмечено сражением при Акции и разгромом последней
правительницы из династии Птолемеев — Клеопатры. Между началом,
сопряжённым с насилиями во времена войн диадохов (322 г. до н. э.),
и кровавым завершением (31 г. до н. э.) лежат три столетия, на протяжении которых большие и малые войны обеспечивали историков того
времени материалом для их трудов, а художников — заказами на погребальные монументы, военные мемориалы и посвятительные дары. Эти
войны требовали тысяч людских жизней и внимания тех божеств, которые считались покровителями войны. Едва ли существует такой момент,
когда тот или иной географический регион не был прямо или косвенно
затронут военным конфликтом; действительно, наиболее авторитетный
историк этого периода, Полибий, рассматривал всё Средиземноморье
как единое поле битвы начиная с конца III в. до н. э. и ввёл понятие
symploke («переплетение») для характеристики «всемирной истории»
того времени. Эллинистическая эпоха — это не только период глобальной культуры (koine), но также в ещё большей степени период повсеместной войны.
 Греки эллинистического времени были окружены образами войны
(см. гл. 10). Использовавшиеся ими монеты украшались как портретами
царей с военными атрибутами, так и изображениями оружия, военных
 1 В данном случае имеются в виду трофеи как знаки победы, первоначально представлявшие собой столбы, украшенные захваченным у врага оружием, а позднее получавшие монументальное оформление. — Примеч. переводчика.
 2 Возникший в эпоху раннего эллинизма литературный жанр, посвящённый описанию
географии, ландшафта, достопримечательностей, отчасти — истории той или иной страны или области.
 29

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. /. Афинский почётный декрет в честь
Эвфрона Сикионского, союзника афинян
в их войнах за свободу против македонян
(323 318 гг. до н. э.)
 памятников, трофеев, божественных покровителей войны (прежде всего Афины, держащей Победу). Деметрий Полиоркет, например, выпустил после своей победы при
Саламине на Кипре (306 г. до н. э.) серебряные монеты с изображением Ники (Победы), слоящей на носу военного корабля
и трубящей в трубу (цв. ил. 1), а монеты
тирана Сиракуз Агафокпа были украшены
изображением крылатой Ники, воздвигающей трофей (цв. ил. 2). Общественные места городских центров—рынки, административные здания и святилища — украшались
^ статуями военных героев и мемориалами в
 честь победоносных сражений, а военная
* добыча посвящалась богам. Надписи, про¬
 славляющие благодетелей, которые спасли
свои родные или чужие города во время
войн, также выставлялись в этих публичных местах, и если у прохожего не было
времени читать текст почётных надписей,
то на военный контекст часто указывало
изображение. Так, постановление в честь
Эвфрона Сикионского в Афинах (ил. I)
с одной стороны украшено образами Афины и благодарного Демоса (персонификация народа), а с другой на нём представлен сам Эвфрон, стоящий в военном облачении перед своим конём.
 Военные парады были неотъемлемой частью публичных церемоний,
и один из них, возможно, изображён на знаменитой мозаике из Пренес-
те (Pollitt, 1986. Fig. 222; cp. Coarelli, 1990). Во многих регионах на
могилах людей, которые провели долгое время на военной службе, воздвигались их изображения в военном облачении (см. раздел 10.2). Даже
посуда расписывалась военными сюжетами — в частности, изображениями боевых слонов (см., например: Ducrey, 1985. Р. 105. Fig. 76),
 30

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 и очень похоже, что живописные изображения батальных сцен украшали также частные дома.
 Есть ряд причин повсеместного присутствия изображений войны,
воинского снаряжения и связанных с войной людей: это и интерес
к драматическим переменам фортуны, и чувство сострадания, и любовь
к экзотике, и увлечение парадоксальным (см. гл. 10). Но в дополнение
к этим причинам, которые объясняются главными тенденциями в развитии эллинистической культуры, есть одна гораздо более прагматичная: войны были в эллинистический период чрезвычайно частым явлением.
 1.2. 	МНОГОЧИСЛЕННОСТЬ ВОЙН
 Изложить историю эллинистических войн значило бы охватить всю
эпоху эллинизма, а это далеко выходит за рамки данной книги. Даже
просто составить список войн, которые велись между 322 и 31 гг. до н. э.,
и регионов, которые были затронуты этими конфликтами, не по силам
современному исследователю. Почти все труды эллинистических историков утрачены (см. раздел 11.2), а то, что сохранилось непосредственно (фрагменты Полибия, Диодора и Посидония) и опосредованно
в более поздней историографии — например, у Ливия (конец I в. до н. э ),
Аппиана (начало 11 в. н. э.) и Плутарха (конец I — начало И в. н. э.), —
позволяет лишь частично реконструировать «великие войны». Сосредоточение внимания на этих больших войнах, в которые было обычно
вовлечено более двух государств, нередко приводит к тому, что мы
упускаем из виду гораздо более многочисленные региональные и локальные конфликты, территориальные споры, гражданские войны,
восстания местного населения или наёмных солдат, вторжения варварских племён. На собрании Эллинской лиги в Коринфе весной 219 г.
до н. э., проходившем под председательством Филиппа V, союзники
выдвинули следующие обвинения этолийцам (Polyb. IV. 25. 2-5; Austin,
2006. No. 58). В мирное время они ограбили святилище Афины Итонии
в Беотии, попытались разграбить Амбрис и Давлий в Фокиде, разорили
Эпир и совершили ночное нападение на Тиррейон в Акарнании. На Пелопоннесе они захватили Кларион на территории Мегалополя, опустошили территорию Патр и Фар в Ахайе, разграбили Кинефу, разорили
храм Артемиды в Лусах, осадили Клейтор и напали на Пилос с моря,
а на Мегалополь — с суши. Это всё были недавние войны, имевшие
место незадолго до лета 220 г. до н. э„ и все они происходили в географически ограниченном регионе, в котором были сосредоточены интересы Эллинской лиги.
 31

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Вместо того чтобы давать общий обзор политической истории эллинистического мира, я попытаюсь составить впечатление о многочисленности войн, сосредоточившись на четырёх выбранных областях,
которые представляются более или менее показательными и история
которых достаточно хорошо документирована: это царство — Македония Антигонидов; большой город-государство — Афины; «средняя
держава» в Эгеиде — Родос и остров на периферии греческого мира —
Крит. (Читатели, не желающие иметь дела с датами и именами и согласные принять мой общий вывод о многочисленности войн, могут пропустить нижеследующий раздел.)
 Обзор войн Македонии
в правление Антигонидов
 Антигон Одноглазый, основатель династии Антигонидов, правивший
Македонским царством и его иноземными владениями, приобрёл титул
царя после победы в одной из войн диадохов (307/6 г. до н. э). Он лишился своего царства и жизни в битве при Инее (301 г. до и. э.), но его
сын, царь Деметрий Полиоркет, вплоть до 287 г. до н. э. продолжал
попытки утвердить за собой македонский престол и на короткий период времени (294-287 гг. до н. э.) преуспел в этом. Антигониды прочно
утвердили своё правление, когда сын Деметрия, Антигон Гонат, воспользовался вакуумом власти во время вторжения племён галлов (277/6 г.
до н. э.) и был признан царём македонян. В последующие годы он приобрёл контроль над Фессалией, а также водворил ряд македонских
гарнизонов в Центральной и Южной Греции (Эвбея, Аттика и Пелопоннес). На протяжении тех лет, что прошли от его победы над галлами до
разгрома римлянами последнего Антигонида Персея в битве при Пид-
не (168 г. до н. э.), едва ли был такой период, когда Антигониды не были
вовлечены в какую-нибудь войну, будь то отражение нашествия варварских племён, подавление восстаний, помощь союзникам против
врагов или попытки расширить свою территорию. Эти войны велись не
только в землях Антигонидов, но затрагивали и такие отдалённые области, как Адриатическое побережье и Кария в Малой Азии. Наиболее
яркими событиями были следующие: вторжение в Македонию царя
Пирра и последовавшие затем войны на Пелопоннесе (274-273 гг.
до н. э.); Хремонидова война против Птолемеевского Египта, Афин,
Спарты и их союзников, которая сначала велась в Аттике, на Пелопоннесе и в Македонии, но затем также в Эгеиде (268 262 гг. до н. э.);
мятеж племянника Антигона Гоната, Александра, контролировавшего
гарнизоны в Коринфе и Халкиде (ок. 249-245 гг. до н. э ); изгнание
 32

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 македонских гарнизонов, размещённых на Пелопоннесе (243 г. до н. э.);
Деметриева война, операции которой проходили в Западной Греции
(Акарнания), Аттике и на Пелопоннесе (239- 233 гг. до н. э.), а затем
были связаны со вторжением дарданов в Пеонию (231-229 гг. до н. э.);
восстание большей части Фессалии и потеря гарнизона в Афинах (229 г.
до н. э.); поход Антигона Досона в Карию (Малая Азия, 227 г. до н. э.);
война с Клеоменом на Пелопоннесе (224—222 гг. до н. э.); войны с иллирийскими племенами (221 г. до н. э.) и дарданами (220-219, 217,
209 гг. до н. э.); Союзническая война против этолийцев с операциями
на Пелопоннесе, в Акарнании, Этолии, Эпире, Иллирии, Фессалии и
Македонии (220-217 гг. до н. э.); война в Иллирии (217-215 гг. до н. э.),
которая непосредственно привела к Первой Македонской войне против
римлян с военными действиями в Иллирии, Акарнании, Фокиде, Лок-
риде, Фессалии и на Пелопоннесе (215-205 гг. до н. э.); завоевательные
войны Филиппа V во Фракии, в северной части Эгеиды, на Мраморном
море и на северо-западе и западе Малой Азии (202-200 гг. до н. э.);
наконец, Вторая Македонская война, спровоцированная этими действиями и проходившая главным образом в Иллирии, Фессалии и Македонии
(200-197 гг. до h. э.). Поражение при Киноскефалах в 197 г. до н. э.
вызвало короткий перерыв в этой агрессивной политике, но не принесло мира. Македонские войска участвовали в войнах Рима против Набиса
в Спарте (195 г. до н. э.) и против этолийцев в Фессалии (191 г. до и. э.),
в дополнение к тем спорадическим операциям во Фракии, которые
вылились в войны против фракийских племён (183-179 гг. до н. э.).
Наследник Филиппа, Персей, вёл войну с долопами (174 г. до н. э.)
перед Третьей Македонской войной (171 168 гг. до н. э.), которая решила судьбу Антигонидов.
 Обзор войн Афин
 Афины некогда были гегемониальной державой, но в ходе Эллинской
войны (323-322 гг. до н. э.) — восстания против македонян после смерти Александра — они лишились своего флота, а вместе с ним и своего
влияния. Тем не менее они сохраняли стратегическое значение и политическое влияние вплоть до I в. до н. э. В ходе войн диадохов Афины
и Аттика — прежде всего их гавани и крепости — раз за разом становились ареной сражений, но афинские воины также участвовали
в битвах за пределами Афин, в том числе в осаде Пирея (318 г. до н. э.),
столкновениях во время конфликта между Полиперхонтом и Кассандром
(317 г. до н. э.), в морских сражениях на Боспоре Фракийском (317 г.
до н. э.), в нападении Кассандра и оккупации Саламина и Панакта
 33

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (317 г. до il э.). Как союзник Кассандра (317-307 гг. до и. э.) Афины
посылали корабли для участия в военно-морских экспедициях на Киклады и Лемнос (315-314 гг. до н. э). В 307 г. до и. э. крепость Мунихия
сдалась Деметрию Полиорксту, и Афины восстановили свою независимость, после чего афиняне сражались вместе с Деметрием в бигве
при Саламинс на Кипре (307/6 г. до н. э.). Кассандр по меньшей мере
дважды пытался вернуть Афины (306 и 304 гг. до н. э), и во время
второй попытки город был подвергнут осаде, его территория опустошена; при лом был занят остров Саламин вместе с крепостями Панакт
и Фила. Годом позже (303 г. до п. э.) афинские войска сражались против
Кассандра на Пелопоннесе, и, возможно, в том же году Пирей и Мунихия подверглись нападению македонян. Поражение Антигона и Деметрия в битве при Ипсс (301 г. до н. э.) привело к установлению тирании
Лахара и в связи с этим к восстанию в Афинах, поскольку гавань Пирея
удерживалась афинянами, выступившими против тирана. Первая попытка Деметрия вернуть город в 296 г. до н. э. ноге pi юла неудачу, но второе нападение (295 г. до и. э.), сопровождавшееся долгой осадой и
разграблением сельской округи, оказалось успешным. В результате
восстания афинян в 287 г. до н. э. войска Деметрия были удалены,
но не из Пирея, и последующие десятилетия отнюдь не были свободны
от войн, из которых вторжение галатов (279-278 гг. до и. э.) и Хремо-
иидова война (268 262 гг. до и. э.) обернулись самыми значительными
потерями. В период господства Македонии (262-229 гг. до н. э.) Афины — и прежде всего Пирей, Саламин и сельская округа — неоднократно страдали аг войн Антигона Гоната, особенно во время восстания
племянника паря, Александра (ок. 249-245 гг. до н. э.), и в ходе войн
е ахейцами (242 и 240 гг. до н. э.).
 Афины были также вовлечены в военные действия во время Демет-
рисвой войны (239-233 гг. до н. э.). После выведения македонскою
гарнизона в 229 г. до н. э. и последовавшего установления нейгралитста
Афины впервые могли насладиться длительным периодом мира (229
200 гг. до н. э.), который завершился в связи с их активным участием но
Второй Македонской войне против Филиппа V (200 197 гг. до н. э.).
В качестве союзников Рима афиняне были вовлечены (в весьма скромных
масштабах) в римские войны против Антиоха 111 и этолийцев (192- 188 гг.
до и. э.). Исключая афинские рейды против Ороиа в 150-е гг. до н. э.,
римское правление н Греции обеспечило последующий мирный период.
Однако Афины разорвали отношения с Римом в 88 г. до и. э., поддержав
Митридата VI в его войне с римлянами, и этот последний порыв к независимости завершился в 86 г. до п. э. захватом города Суллой и страшным
кровопролитием.
 34

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 Обзор войн Родоса
 К возвышению Родоса привело несколько обстоятельств: ег о стратегически важное положение в Юго-Восточной Эгсиде, его замечательная
гавань, значительный флот, разумная внутренняя политика и умелая
дипломатия. Однако ни один из этих факторов нс защитил остров от
нападений и войн. После смерти Александра родосцы изгнали македонский гарнизон (323 г. до п. э.), и Родосу удалось избежать непосредственной вовлеченности в конфликты па протяжении большей части
войн диадохов — исключением стали нападение одного из военачальников Пердикки в 321 г. до н. э., участие в военно-морских операциях
Антигона Одноглазого (314 -312 гг. до н. э.) и знаменитая осада Деметрием Полиоркстом, сыном Антигона (305 -304 гг. до и. э.). Родос нс сдался и нс только восстановился после разрушений долгой осады, но и активно действовал в 111 в. до н. э. па противолежащем побережье Малой
Азии, отчасти подчиняя территории, отчасти приобретая влияние с помощью как дипломатических средств, так и военных предприятий.
 Ограниченность источников не позволяет нам полностью восстановить историю родосской экспансии в Карии, но имеются непосредственные свидетельства по меньшей мере об одной битве (победе над
флотом Птолемея II близ Эфеса), вероятно, в ходе Второй Сирийской
войны (ок. 260 г. до н. э.). Есть также сообщения о борьбе с «тирренскими» пиратами в начале III в. до н. э. Торговые интересы родосцев обусловливали их военную активность начиная с конца 111 в. до н. э.: против
Византия, кагорый ввел взимание пошлин с судов, проходивших через
проливы (220 г. до н. э.); против иллирийских пиратов (220 г. до и. э.)
и против городов Крита, которые осуществляли набеги в Юго-Восточную
Эгеиду (219 и ок. 205-201 it. до н. э.). Авантюры Филиппа V в Юго-
Западной Малой Азии (202-201 гг. до п. э.) вызвали конфликт родосцев
с македонянами, приведший в конечном итоге ко Второй Македонской
войне, в которой Родос был одним из важнейших союзников Рима (200
197 гг. до h. э.). Участие в Аптиоховой войне на стороне Рима (192-188 гг.
до и. э.) принесло Родосу господство в Ликии и Карии (за исключением
нескольких городов). Однако эти области после их подчинения требо-
вали интенсивного поенного присутствия. Эти усилия достигли своего
пика во время подавления восстаний в Ликии (ок. 188- 178 и ок. 174—
171 гг. до и. э.). Участие Родоса в Третьей Македонской войне (171—
168 η*, до и. э.) ограничилось отправкой нескольких кораблей, и эта
робкая поддержка была наказана лишением владений в Ликии и Карии.
Последние годы родосского господства в этих областях (167-166 гг.
до и. э.) не избежали военных конфликтов, но этот период знаменует
 35

Ангелог Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 конец могущества Родоса и его участия в серьёзных военных действиях.
За исключением Второй Критской войны (ок. 155-153 гг. до н. э ), засвидетельствованы лишь отдельные военные предприятия — например,
ограниченное участие в Третьей Пунической войне на стороне Рима
(147 г. до и. э.) и отдельные пиратские рейды и набеги во время гражданских войн в период Поздней Римской республики.
 Обзор войн
на эллинистическом Крите
 Обратимся в завершение к эллинистическому Криту (см. карту 2).
Этот остров представляет для современного наблюдателя запутанную
картину как регион, подверженный постоянным местным войнам. Такая
ситуация ставила в тупик и античных историков, как показывает следующий комментарий Полибия (XXIV. 3. 1): «В том году [181 г. до н. э.]
на Крите начинались сильные смуты, если только позволительно говорить о начале смут на Крите. Дело в том, что при непрерывных междоусобных войнах, которые сопровождаются крайним ожесточением
воюющих, на Крите начало и конец смут совпадают»3. Поскольку
в данном случае мы имеем дело не с одним государством, а примерно
с 50-60 независимыми полисами, расположенными на ограниченном
пространстве, требуется более подробное рассмотрение. Следует отметить, что во многих случаях мы знаем о войне только по её результатам, т. е. завоеванию и/или разрушению того или иного города. Причинами непрерывной войны на эллинистическом Крите были главным
образом стремление к территориальным захватам и вмешательство
иностранных держав.
 В конце IV или в начале III в. до н. э. Пресос (Восточный Крит) завоевал гавани Сетайи и Сталы, а Драгм та же участь постигла несколько
позднее. Критские города были вовлечены в Хремонидову войну (ок. 268-
262 гг. до н. э.) как союзники обеих воюющих сторон, и такое разделение
Крита также могло обусловливать конфликты в пределах острова. Самой
значительной войной в критской истории является Литтийская война
(ок. 222-218 гг. до н. э.): города Гортина и Кносс объединили силы для
нападения на третий крупный город — Литт. Из-за того, что его воины
были заняты нападением на соседний город Дрерос, Литт остался беззащитным. Кноссяне, совершив нападение, взяли и полностью разрушили город, захватив всех женшин и детей (Polyb. IV. 54). Когда литтяне
 3 Здесь и далее Полибий цитируется в переводе Ф. Г. Мищенко (иногда с небольшими изменениями). — Лримеч. переводчика.
 36

1. ВОЙНА ΒΕ3ΔΕ И ВСЮДУ
 вернулись и увидели, что произошло, они оплакали судьбу своей родины,
развернулись и удалились в Лаппу.
 Однако вскоре ситуация изменилась. 11екоторые союзники кноссян
вышли из союза и встали на сторону Литга, в то время как другое крупное
государство, Гортина, было охвачено междоусобной войной. Надписи
того времени упоминают о последующих междоусобных войнах (SEG
XLIX 1217; I.Cret. I. IX. 1), и представляется вероятным, что в итоге анти-
кносский союз вышел победителем. Небольшим эпизодом этой войны
было нападение Милата на Дрерос с целью оккупации приграничной
области (I.Cret. I. IX. I); граждане Дрероса смогли защитить её, но оба
города спустя некоторое время были завоёваны и разрушены Литюм. Тот
факт, что враждующие в этой войне стороны входили также в союзы с
более крупными государствами, позволяет рассматривать Литтийскую
войну как локальный эпизод «Союзнической войны» Филиппа V Македонского и ахейцев против этолийцев (220 217 гг. до н. э.). Кносс состоял
в союзе с этолийцами, в то время как Гортина и её союзники поддерживали Филиппа и ахейцев. Ещё более запутывает положение дел свидетельство о нападении Элевтерны на Родос, являвшийся союзником Кносса
(219 г. до н. э.), и о многочисленных критских наёмниках, сражавшихся
на войне между Птолемеем IV и Антиохом III (219-217 гг. до н. э.).
 За очень коротким периодом мира последовала Первая Критская
война, которая была, по-видимому, частью стратегического замысла
Филиппа V использовать своих критских союзников для контроля над
Восточной Эгеидой. Эта война (ок. 206-201 гг. до н. э.) заключалась
в нападениях критских кораблей — вероятно, флота Гортины и её союзников — на острова Додеканеса (прежде всего на Родос и Калимну)
и прибрежные города Малой Азии. Крит был разделён на два лагеря
во главе соответственно с Гортиной и Кноссом, и имеются как прямые,
так и косвенные данные о локальных войнах, особенно в восточной
части острова. Первая Критская война закончилась около 201 г. до н. э.,
но войны на самом Крите продолжались, на сей раз между Гортиной
и Кноссом (ок. 200-195 гг. до н. э.). В большинстве случаев мы не знаем,
чем закончились эти столкновения, но в 189 г. до н. э. два противника
объединили силы для нападения на важнейший город на западе Крита — Кидонию. Причины междоусобной войны в Фаласарне (ок. 185 г.
до н. э.) неизвестны; её сильный сосед, Кидония, воспользовался возможностью и на непродолжительное время занял город. Вскоре после этого
(184 г. до н. э.) Гортина овладела кносскими территориями (Ликастионом
и Диатонионом), но возвратила их, как только был установлен мир.
 Еще одна война в 174 г. до н. э., очевидно, была столь серьёзна, что
римляне отправили Кв. Минуция для арбитража между неизвестными
 37

Ангслос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 38

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 Карта 2. Эллинистический Крит
 39

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 по имени противниками. Следующая крупная война может быть датирована временем около 170-167 гг. до н. э. В это время Кидония напала
на Аполлонию (ок. 170 г. до н. э.), разрушила город и заняла его земли.
Это вызвало вмешательство Кносса и Гортины, которые воевали друг с
другом именно за эти земли до 168 г. до н. э. Когда же этот конфликт
разрешился, прежние противники объединили силы для нападения на
Равкос, который был в итоге взят и разрушен. Одна надпись описывает
линию, разделившую сельскую территорию и город между завоевателями (Chaniotis, 1996а. No. 44). Эта черта идёт по улице, ведущей через
центр в нижнюю часть города, проходит перед зданием городского совета, следует через одни из ворот цитадели в сельскую местность. Всё,
что находится южнее этой линии, принадлежало Гортине, остальное —
Кноссу (166 г. до н. э.). Фест, единственный оставшийся город на центральной равнине Крита (равнина Месары), был разрушен Гортиной
спустя некоторое время (ок. 150 г. до н. э.). После того как Кносс и Гор-
тина достигли своей первоначальной цели — подчинения всех соседних
городов — и зафиксировали свои границы, наконец установился мир,
но только на самом острове. Критские войска всё ещё воевали за пределами Крита, участвуя в войнах между Птолемеями VI и VIII (ок. 158-
154 гг. до н. э.) и во Второй Критской войне против Родоса (ок. 155-153 гг.
до н. э.).
 Период внутреннего мира на Крите завершился со смертью Птолемея VI и уходом его войск из Восточного Крита (Итан, 145 г. до н. э.).
Известен лишь локальный эпизод следующей крупной войны около 145 г.
до н. э. — завоевание и разрушение Прссоса Гиерапитной в Восточном
Крите (см. раздел 7.3). Заняв территорию Пресоса, Гиерапигна унаследовала и спор, продолжавшийся в течение многих десятилетий между
ним и Итаном за землю около святилища Зевса Диктейского и за остров
Левку. Римский третейский суд обеспечил мир в 140 г. до н. э., но не
решил проблемы. Когда около 121 г. до н. э. вспыхнула новая война
между Кноссом и Гортиной, традиционные и неразрешённые территориальные споры на востоке Крита вызвали серию войн между Латоной
и Олунтом (121-118 гг. до н. э.), а также между Итаном и Гиерапитной
(115-114 гг. до н. э.). И только благодаря повторному разбирательству
под наблюдением Рима около 110 г. до н. э. был установлен мир.
 О других войнах среди критян больше ничего не известно, но их
военные предприятия не прекратились; они, по всей видимости, вылились
в отдельные нападения на корабли в Южной Эгеиде и прибрежные города. Критское пиратство стало причиной (или оправданием) двух римских кампаний против критян в 74 г. и между 69 и 67 гг. до н. э., которые
в итоге привели к подчинению острова.
 40

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 Помимо вышеупомянутых войн, которые засвидетельствованы непосредственно, мы можем предположить, что завоевание стало уделом
многих малых городов, на автономию которых в конце классического
и в раннеэллинистический периоды указывают монеты и декреты: они
либо лишились её в течение эллинистического периода, либо известны
только как подчинённые общины. Истрон, очевидно, был завоёван Ла-
тоной, Маталон — Фестом (ок. 260- 220 гг. до и. э.), Тилис — Кноссом,
а Элтина — Кноссом или Литтом. Если к этим войнам добавить службу
критских наёмников за рубежом (см. раздел 5.2), то становится очевидным, что война была важнейшей особенностью повседневной жизни
на Крите (и частой причиной смерти).
 Изучение политической истории других регионов — например, больших царств (Птолемеевского, Селевкидского, государства Атталидов,
Вифинского, Боспорского, Греко-Бактрийского и Греко-Индийского
царств на Востоке), Пелопоннеса, Этолии и Беотии, большинства городов Малой Азии (к примеру, Магнесии-на-Меандре, Ксанфа, Милета,
Теоса), греческих колоний на побережье Чёрного моря и, разумеется,
1реческих городов Южной Италии и Сицилии — может лишь подтвердить
впечатление о повсеместности войн. Даже если некоторые (возможно,
большинство) военных операций, описываемых в наших источниках как
«войны», представляли собой всего лишь вооружённые столкновения,
внезапные нападения на крепости и рейды в более или менее беззащитную сельскую местность, они тем не менее влияли на повседневную
жизнь, экономику, политические институты и культуру различных народов в период эллинизма.
 1.3. 	ПРИЧИНЫ БОРЬБЫ
 Современные туристы, посещающие живописный город Агиос Ни-
колаос на востоке Крита, вряд ли обращают внимание на островок
Николониси и скалу Микрониси рядом с ним. Если нам и известно
древнее название этого островка (Пирра), то только благодаря большому собранию надписей, которые относятся к спору между городами Латоной (Агиос Николаос — античная Камара — был его портом)
и Олунтом (современная Элунта). Спорный объект, за который два города вели войну в конце II в. до н. э. (ок. 121-118 гг. до н. э.), описан
в итоговом вердикте третейских судей: «спор относительно [участка]
земли, святилища в Дреросе и всех прилегающих священных территорий,
острова Пирры и прилегающей скалы, квадриремы и серебряной утвари
с этого судна и серебряных монет и бронзовых изделий и прочих предметов разного рода, и проданных лиц, двух свободных и одного раба»
 41

Ангслос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Chaniotis, 1996а. S. 327). Латонцы и олуптяис воевали по заурядным
причинам: ради материальной выгоды (в данном случае — земли и добычи с захваченного корабля), безопасности, капитала, имевшего чисто
символическое значение (контроля над древним святилищем, которому
также принадлежала земля) и — зачастую это было важнее всего остального — из-за честолюбия, ради почета и справедливости.
 Многочисленность войн в эпоху эллинизма можно объяснить разнообразными факторами, и о них уже упоминалось в обзоре войн Анти-
гопидской Македонии, Афин, Родоса и Крита (см. раздел 1.2): экспансионистские устремления царей, попытки городов восстановить свою
автономию, споры за территории и ресурсы, столкновения из-за гегемонии, оборонительные войны против варварских вторжений или пиратских набегов, междоусобные войны.
 Основным фактором нестабильности было то, что завоевания Александра Великого разрушили великую империю — империю Ахеменидов.
Преждевременная смерть Александра оставила этот огромный географический ареал без единою правителя. Конечным итогом 40 лет (322-
281 гг. до H. э.) непрерывной войны за наследование державы Александра было создание новых враждующих держав (прежде всего государств
Птолемеев, Селсвкидов, Антигонидов и Атталидов), конфликты между
которыми не только затрагивали население, проживавшее в самих этих
царствах и спорных областях, по также имели более широкие последствия благодаря созданию сети союзов и отношений зависимости. Война
приобрела жизненное значение для монархий как в силу материальных
причин (контроль над территориями и их ресурсами, приобретение и
перераспределение добычи), так и в силу идеологии царской власти,
которая основывалась в первую очередь на военном успехе (см. гл. 4).
Кроме того, достижения Александра служили моделью для амбициозных
авантюристов (например, Пирра, Деметрия Иолиоркста). Большая часть
«великих войн» этого периода — т. с. наиболее длительных, с наиболее
масштабной мобилизаций войск и максимальным количеством жертв,
а также лучше отраженных r наших источниках — были либо войнами
между двумя или более царствами с их союзниками (например, Хрсмо-
иидова война и шесть Сирийских войн), либо войнами, вызванными
попытками того или иного царя восстановить контроль нал определённой
территорией (например, различные войны Антиоха III). К ним мы можем
добавить династические конфликты (например, войну между Антиохом III и Ахеем, 216- 213 гг. до н. э. или междоусобную войну между
Пт олемеем VI и Птолемеем VIII).
 Восстание Маккавеев (168-164 гг. до н. э.) имеет свои корни, скорее,
во внутренних конфликтах среди иудеев, нежели в каком-либо фунда¬
 42

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 ментальном противостоянии эллинизма и иудаизма (Сшеп, 2003. Р. 267-
268). Это был преимущественно «этнический» конфликт в пределах
царства, подобно частым восстаниям туземного населения в Птолемеевском Египте во II в. до н. э. (McCîing, 1997; Thompson, 2003. P. 115).
 Среди внешних врагов эллинистического мира наиболее выдающееся место, безусловно, принадлежит кельтским племенам, которые
вторглись в Грецию в 280 г. до н. э. и оттуда переправились в Малую
Азию (Strobel, 1991; Strobel, 1996*, S. 153-252; Mitchell, 2003). Их набеги на Грецию и Малую Азию в 111 в. до н. э. были для греков одним
из самых болезненных испытаний, и борьба с галатами сравнивалась
с Греко-персидскими войнами. На периферии эллинистического мира —
на северных рубежах Македонии, в феческих городах Причерноморья
и в Кирснаикс (Ливия) — нападения варваров происходили часто,
но они плохо отражены в наших источниках. Войны греко-бактрийских
парей на восточных рубежах против племен Ирана и Афганистана оставили свои следы в военных мотивах, изображавшихся на их монетах
(cp. Lcvcque, 1991).
 Однако самым важным фактором, влиявшим на эллинистические
войны начиная в конца III в. до н. э., была экспансия Рима и все возрастающее значение империализма для римской политической, общественной и экономической элиты. Наряду с экспансионистскими войнами
Рима (прежде всего гремя Македонскими войнами, войной против Антиоха, оккупацией Ахайи и двумя Критскими войнами), насильственное
проникновение римлян в эллинистический мир вызывало сопротивление
части населения (например, восстание в Македонии между 148-146 гг.
до h. э. и восстания н Малой Азии и Греции во время Митридатовых
войн). Ещё одним внешним фактором н I в. до н. э. были гражданские
войны Поздней Римской республики, которые отчасти происходили
и па Востоке.
 Несмотря на преимущественное внимание эллинистических (и более
поздних) историков к войнам царей и войнам Рима, дня большей части
эллинистического населения войны были в основном событиями локальною уровня. Стоит указать лишь несколько примеров. Жители Самоса
силой изгнали с острова афипских поселенцев (klerouchoï) в 322 г. до н. э.
(IG XII. 6, lin. 43); в том же году из Сикиона был изгнан македонский
гарнизон (IG И2 448 = Austin, 2006. No. 32), а набеги галатов, к которым
присоединилась часть европейских племён и некоторые воинственные
жители Анатолии, в 270-е гг. до н. э. терроризировали Тлос в Ликии
(Sicph. Byz. s.v. Agriai)y Лаодиксю-на-Ликс (Paus. X. 32. 4) и Кслены
(Paus. X. 39. 9). Кроме того, в начале II в. до п. э. вражда между городами Ахейского союза и беотийцами была вызвана не получившими
 43

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 решения частными тяжбами между беотийскими и ахейскими гражданами и явившимися их следствием преследованиями (Ager, 1996. Р. 281 ;
ср. Pritchett, 1991. Р. 94- 100). Около 188 г. до н. э. форт, отложившийся
от Алабанды в Карии, и примерно в то же время Термесс и Исинда
(а также, возможно, Аспенд и другие города Памфилии) были вовлечены
в локальную войну (Ma, 2000с. Р. 339), а Береника (Киренаика) «была
осаждена разбойниками» в 62/61 г. до н. э. (SEG XXVIII 1540).
 Если социальные причины войны уловить нелегко, то экономические
факторы являются более очевидной — и преобладающей — причиной
военных конфликтов. Даже накануне похода Александра Греция находилась в бедственном экономическом состоянии (Fuks, 1972). Концентрация земли в руках немногих всегда была в истории Греции больной
проблемой. Если не брать пример Афин и нескольких других городов,
то земледелие было важнейшим источником доходов граждан и, безусловно, самым почтенным. Политические теоретики и реформаторы неизменно включали передел земель в свои программы.
 Реальность была очень разной. Неурожай, свадьба или похороны,
нападение врага и уничтожение оливковых деревьев и виноградников
загоняли тех, кто не мог произвести достаточно излишков, в дол1 и. Когда
долги не выплачивались (а гак оно обычно и бывало), крестьяне теряли
свою землю. Снова и снова в своей истории греки сталкивались с проблемой большого числа безземельных фаждан. Пелопоннесская и последующие войны в материковой Греции вели к ухудшению ситуации.
С середины IV в. до и. э. в феческих городах постоянно звучал призыв
к ges cmadasmos (переделу земли). У эллинских полисов всегда имелся
один и тот же набор решений для проблем, возникавших из-за наличия
фаждан, не имевших земельной собственности: они обычно отправляли
их за море для основания колоний или на службу наёмниками (см. раздел 5.2), либо завоёвывали территорию соседей, или же — в редких
случаях — предпринимали реформы.
 С началом походов Александра тысячи греков получили возможность
сначала служить наёмниками, а потом заселить вновь основанные города и приобрести там землю (см. фаздел 5.3). Можно было ожидать, что
это улучшит положение дел в Греции, и для немалой её части, расположенной гга материке, так оно и было, — но отнюдь не для островов
Эгеиды и городов Малой Азии. Многочисленные надписи, в которых
упоминаются территориальные конфликты, показывают, что споры о правах на землю были самым частым вопросом, решавшимся эллинистическим межгосударственным арбитражем (см. раздел 7.3). В некоторых
случаях соответствующие тексты прямо сообщают, что оспариваемые
территории были важны для ведения сельского хозяйства. Но очень
 44

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 часто — и это не должно нас удивлять, учитывая, что горы составляли
границы греческих городов и занимали большую часть их территорий — спорные земли находились вне земледельческих районов. Эта
земля (ieschatia), конечно, имела экономическое значение с точки зрения
использования природных ресурсов (таких как лес и металлы), но по большей части использовалась под пастбища в летние месяцы.
 Стремление конгролировать стратегически важные районы (например,
торговые пути) также могло провоцировать войны. Когда в середине
III в. до н. э. Каллатис (на западном берегу Чёрного моря) попытался
установить торговую монополию в порту Томы, Византий пресёк эти
планы с помощью войны (Memn. FGrHist 434 F 13; Ager, 1996. No. 34).
Некоторое время спустя и сам Византий подвергся нападению родосцев
и Вифинии, после того как попытался обложить пошлинами суда, проходящие через черноморские проливы.
 В тех регионах, где нельзя было ни осуществить колонизацию, ни предпринять территориальную экспансию, война для части населения была
основным занятием: некоторые люди предлагали свои услуги в качестве
наёмников (см. раздел 5.2), другие участвовали в набегах (см. раздел 7.3),
а многие занимались и тем и другим. Наёмники, оставшиеся без жалованья, как те македонские солдаты, которые совершали переход из Египта в Трипарадис (320 г. до н. э.), не получив платы, превращались в фактор постоянной нестабильности4.
 Наряду с экономическими причинами, конфликты обусловливались
и идеологией независимых городов-государств. Значимость военной
подготовки для молодёжи свободных гражданских общин (см. разделы
 2.1-2 и гл. 3) и постоянные усилия по отстаиванию своей автономии от
эллинист ических царей (например, путём изгнания военных гарнизонов),
тиранов, а позже римлян — всё это оставляло лишь страниченные возможности для продолжительного мира.
 Наконец, противоборствующие политические группировки внутри
города могли иногда попытаться одолеть своих противников с помощью
иноземных союзников, обещая в обмен свою поддержку после победы.
Многие политические перевороты в Афинах конца Ш-И в. до н. э. (см. раздел 1.2) происходили именно в связи с такими внутриполитическими
устремлениями и внешними союзами. Осада и война могли создать угрозу для социального равновесия и вывести наружу латентные конфликты
 л Аналогичная ситуация сложилась с галатским племенем эгосагов. которое в 218 г.
до н. э„ переправившись из Европы в Азию, «в полном составе», включая женщин
и детей, нанялось на службу к Атталу I. После расторжения договора с ним галаты начали терроризировать греческие города в районе Геллеспонта, пока не были полностью
истреблены Прусием I Вифинским (Polyb. V. 77-78; 111).
 45

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Garlan, 1974. Р. 42-43; Will, 1975. Р. 301). Многие междоусобные войны зарождались в контексте более крупных конфликтов, когда представители различных политических групп в каком-либо полисе поддерживали разные противоборствующие стороны. Во время Ламийской
войны (восстания греческих городов против македонского контроля
в 323 322 гг. до н. э.) имущие классы нс желали вооруженной борьбы
и явно склонялись к сотрудничеству с Македонией (cp. Syll.3 317, lin. 10).
Граждане Фисбы (Беотия) оказались разделёнными во время Третьей
Македонской войны (171 г. до и. э.), и сторонники римлян вынуждены
были бежать из города и занять цитадель (IG VII 2225; Sheik, 1969. No. 2;
Bagnall, Dcrow, 2004. No. 45). Социально-политические компоненты
в войне, которая имела место в Малой Азии ( 133-129 гг. до н. э.) между
Аристоником и его сторонниками (предположительно, бедняками и
освобождёнными рабами), с одной стороны, и римлянами с союзными
им царями и греческими полисами — с другой, остаются предметом
споров. Но даже если толкование этой войны как «социальной революции» маловероятно, она все же демонстрирует, как и Митридатовы
войны, сочетание множества разных причин и стремлений, варьирующихся от упования на монархическую власть до надежды на свободу.
 Наши источники, относящиеся к рассмагривасмому времени, видят
важнейшие причины войны в человеческой природе. Полибий возлагает
вину за постоянные войны на жадность (pleonexia) критян (van Effentcrrc,
1948. P. 285- 292), а менее известный историк Филипп из Нсргама (IG IV.
I2 687; FGrI list 95 T 1; Goukowski, 1995) начинает свою историю о последних войнах Поздней Республики такими словами:
 Своей благочестивой рукой преподношу я эллинам исторический рассказ
о самых последних событиях — всевозможных страданиях и непрерывном
взаимном истреблении, что случились в наши дни в Азии и Европе, у ливийских племён и в городах островитян; я поступаю так для того, чтобы они
могли и благодаря нам узнать, сколько бедствий принесли заискивание
перед толпой и корыстолюбие, гражданские распри и нарушение верности,
и чтобы они, созерцая страдания других, сами могли вести правильный
образ жизни.
 Усматривая истоки войн » корыстолюбии и заискивании перед толпой,
Филипп явно нс смог попеть всей сложности такого явления, как война.
По его назидательный пафос был благороден, и Рах Romane?, установленный на большей части римского мира, действительно мог создать впечатление (хотя и ложное), что люди извлекли уроки из чужих страданий.
 5 «Римский мир» (лат.). — Примем, переводчика.
 46

1. ВОЙНА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ
 Дальнейшее чтение
 1.1. Зримое присутствие войны. Землеописание Гераклида: Pfister,
1951. Понятие symploke («сцепления» событий) у Полибия: Walbank,
1975; Vollmer, 1990.
 1.2. Многочисленность войн. Общие труды по политической истории эллинистического мира: Will, 1979 и 1982; САН VII. 2; Green, 1990;
Shipley, 2000; Companion, 2003. P. 19-174; Eckstein, 2006*; Жигуиин,
1980; Кащссн, 1993. Македония под властью Антигоиидов: Walbank,
 1984. 	Р. 221-256, 446-481; Buraselis, 1982; Errmgton, 1986. P. 133-195;
Derow, 2003; Schölten, 2003. Афины: Habicht, 1997 (русский перевод:
Хабихт, 1999); Oliver, 2007. Родос: Berthold, 1984. Р. 59-232; Gabrielsen,
1997; Bresson, 1999; Reger, 1999; Wiemer, 2002; Jefremow, 2005 (русская
версия: Ефремов, 2005). Крит: Chaniotis, 1996а. S. 14-15, 27-56.
 1.3. Причины борьбы. Спор между Латоиой и Олунтом: van ЕГ-
fenterre, 1942; Baldwin Bowsky, 1989; Chaniotis, 1996a. S. 51 55,318-332.
Примеры войн между соседями: Liv. XXXVIII. 15. 1-6 (Тсрмесс и Исип-
да); I.Mylasa 102 (Миласа и Гераклся); I.Sidc 227 (Сида и Аспснд); SEG
XXIX 1130 bis (Темное и Клазомены); Baker, 2001а и Ilemnnn, 2001
(о войнах Милета). Восстание Маккавеев: Bringmann, 1983; Bar-Kochva,
1989; Hyldahl, 1991. Римская экспансия: Grucn, 1984; Kallet-Marx, 1995*;
Eckstein, 2008*. Война Аристоника: Milcta, 1998; Briant, Brun, Varinlioglu,
2001; Ferrary, 2001. P. 98-100; Dreyer, Engelmann, 2003; Brun, 2004; Jones
2004; Coarelli 2005; Dreyer, 2005; Daubner, 2006; Virgilio, 2006.

2. 	МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ΔΟΑΓΟΜ
И ОАИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМАЕНИЯМИ:
ВЕРНЫЕ ГРАЖДАНЕ, ХРАБРЫЕ ПОЛКОВОДЦЫ
И ШЕДРЫЕ БААГОТВОРИТЕАИ
 2.1. 	ВОЙНА ПРОТИВ СОСЕДА:
ПРИВИЛЕГИЯ ПОЛИСА
 В эпоху эллинизма не в меньшей степени, чем в классический период, война была более чем просто средством защиты полисом своей
территории — она являлась сущностной привилегией свободного и независимого города (Will, 1975). Так как в нашем распоряжении нет
восходящего к самой античности определения того, в чём заключается
автономия полиса, мы должны вывести значение права вести войну из
косвенных источников. Право воевать наиболее отчетливо сформулировано в клятвах, приносимых гражданами. Клятва афинских эфебов
(Tod. GUI. То. 204; cp. Lycurg. In Leocr. 77) начинается с указания на их
военные обязанности и их долг расширять полисную территорию: «Не посрамлю я священного оружия и не брошу товарища, стоящего рядом,
с кем бы я ни был поставлен в строй; и буду сражаться ради защиты
святынь и святилищ; я не оставлю отечество меньшим, но сделаю его
более обширным и сильным». Такой же призыв к экспансии — разумеется, посредством войны — обнаруживается в клятве жителей острова
Калимна, когда он объединился с островом Кос в общину с общим
гражданством (sympolitia; Staatsverträge 545, lin. 26 27): «Я не допущу,
чтобы Кос стал меньше, но, напротив, увеличу его, насколько это в моих
силах».
 Убеждение в том, что возможность успешно озражать нападающих
и самому нападать на других является фундаментальным правом автономной 1ражданской общины, объясняет также, почему любое ограничение этой возможности — такое, как разрушение оборонительных стен или
занятие акрополя и крепостей иноземными гарнизонами — считалось
 48

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 «ампутацией» свободы. В одной эпиграмме городская стена именуется
«венком свободных чад» (Ma, 2000с. Р. 365, п. 31), а посланники Китенио-
на в Дориде, которые обращались в конце III в. до н. э. за финансовой
помощью для восстановления стен своего города, ясно дали понять, что
их город перестанет существовать, если лишится таких стен (SEG XXXVIII
1476, lin. 101-102). Если отсутствие оборонительных стен делает общину
уязвимой, то присутствие гарнизона ограничивает её возможность выражать свою свободную волю. С начала IV в. до н. э. термин ophrouretos —
«не имеющий гарнизона» — в дипломатическом языке греков является
почти синонимом для понятия autorwmos. Слова autonomos и aphrouretos
появляются рядом друг с другом в нескольких договорах, которые имеют
целью гарантировать независимость полиса (Chaniotis, 2002. Р. 101-102).
Для Плутарха (т. е. для его источника эллинистического времени) ахейцы
находились «как бы в узде» (hosper cholinoumenos), после того как они
приняли македонский гарнизон и выдали заложников царю Антигону
Досону (Plut. Arat. 38. 10).
 Греки хорошо понимали несовместимость автономии и присутствия
чужих солдат в полисе. Иноземные войска были тогда, как и теперь,
орудием подчинения: они обеспечивали более или менее прямой контроль над политическими институтами гражданской общины (например,
Apollodoros. FGrHist 244 F 44; ср. Dreyer, 1999. S. 167, Anm. 224). Они
до определённой степени контролировали и использовали экономические ресурсы общины и занимали её военные сооружения (например,
крепости, акрополи и гавани). Иноземный гарнизон не допускал проявлений военной активности со стороны города, где он располагался.
Как сообщает Диодор (XVIII. 18. 3-5), после капитуляции Афин перед
Антипатром в 322 г. до н. э. афиняне должны были принять македонский
гарнизон, чтобы тот не допускал попыток поднять вооружённый мятеж
(neoterizein).
 Не должно вызывать удивления, что многие локальные конфликты,
подавленные с помощью прямого или косвенного вмешательства царей,
вспыхивали вновь, как только царская власть уходила в тень. Документ,
касающийся посредничества Магнесии-на-Меандре в затяжном территориальном конфликте на Крите, проливает свет на те условия, при которых
этот конфликт начался вновь (I.Cret. III. iv 9, lin. 39-58). Итанийцы
 .. .временами находились под тяжким гнётом соседних прссийцсв и пригласили Птолемея, прежнего царя Египта, ради помощи и защиты своего
города и территории, а также островов...; таким путём они продолжали занимать вышеназванные области. Когда царь Птолемей Филометор скончался [145 г. до н. э.] и тс, кто был направлен для совместного с италийцами
попечения за территорией и островами, ушли, итанийцы сами защищали
 49

Ангелос Ханиотис, ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 свои земли как могли, пользуясь при этом благорасположением своих друзей.
Когда же па Крите разразилась большая война и город Прссос, лежащий
между итанийцами и гиерапитнийцами, был захвачен, гиерапитнийцы начали с итанийцами спор относительно острова и земли.
 Сходным образом, когда Антиох III потерпел поражение от римлян
в 189 г. до н. э. и потерял контроль, а позднее — и владение территориями в Малой Азии, был засвидетельствован ряд локальных конфликтов
в Алабанде, Термессе, Исинде, Аспендс и других городах Памфилии
(Ma, 2000с. Р. 339) — неожиданно возникший вакуум власти, по-видимому, привел к возрождению старых споров.
 Существенным выражением автономии города было его право заключать договоры. В эллинистическое время они охватывают широкий круг
предметов — от управления святилищами до международного посредничества и экономического сотрудничества. Львиную долю составляют
договоры о союзе, прямо связанные с войной. Третью часть соглашений,
заключённых между полисом и другим партнёром (городом, царём или
союзом) в период с 323 по 200 г. до н. э. (они содержатся в III томе
Staatsverträge), составляют союзные договоры. Большинство из сохранившихся договоров имеют также и военную подоплёку (договоры о мире, капитуляции, посредничестве, проведении границ и т. д ). На Крите,
который, по общему признанию, представляет собой особый случай
ввиду преимущественно военного характера его гражданских общин,
по меньшей мере 30 из 60 договоров между городами эллинистического
времени являются союзными. Следует отметить, что некоторые из них
были явным образом заключены для наступательных войн. Если к договорам о союзе добавить соглашения о мире или договорённости о проведении границ но окончании войны, то сразу становится понятным,
насколько серьёзно греческие государства воспринимали своё право
вести оборонительные или наступательные войны.
 Показательны в данном контексте договоры о союзе между неравными сторонами, поскольку они показывают, что ограничения, налагаемые на свободу более слабой стороны в военной области, означают
её подчинение. Начиная с классического периода такие неравноправные
договоры обязывали главенствующее государство помогать зависимому городу только в его оборонительных войнах, тогда как от зависимого города требовалось следовать за государством-гегемоном против
любого противника, которого оно выберет (Chaniotis, 1996а. S. 89 90).
В эллинистическую эпоху соответствующий пункт обнаруживается в
критских договорах о союзе, например, в договоре между Гортиной и
Лаппой (Chaniotis, 1996а. No. 31): «Лапиийцы будут следовать за гор-
тинцами как в мирное время, так и на войне, против кого бы гортинцы
 50

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 их не позвали». Это, разумеется, не означает, что Лаппа не имела права начать свою собственную войну, но показывает её подчиненное
положение.
 Примерно в конце II в. до н. э. один поэт описал в поэме из 60 строк,
что составляет славу Галикарнасса (SGO I 01/12/02; SHG XLVIH 1330).
Поэма начинается с изложения мифов о самом главном местном боге
(сткк. 5-22), рассказывает далее о деяниях героев (сткк. 23 -42), перечисляет величайших местных историков и поэтов (сткк. 43 56) и завершается так: «[Галикарнасе] совершил много блестящих деяний на суше,
известны и доблестные подвиги на море, совершённые вместе с полководцами эллинов» (сткк. 57-58). Пусть даже упомянутые лишь в двух
строках, военные свершения тем не менее не могли не фигурировать
в похвале городу.
 2.2. 	ВОЙНА КАК ОБЯЗАННОСТЬ
ГРАЖДАНИНА
 Едва ли можно отрицать тот факт, что военная служба в большинстве эллинистических полисов больше не являлась основополагающим
требованием для обладания правами гражданства, как это было в архаической и классической Греции. Та «военная революция» IV в. до н. э.,
в результате которой легковооружённые воины (peltastai), наёмники и
подготовленные военные специалисты (всадники, лучники, пращники,
артиллеристы) приобрели в сражениях большее значение, нежели гражданское ополчение старого образца, имела свои последствия для оборонительной стратегии многих городов. В этой области следует, однако,
остерегаться любых обобщений: есть мало общего, скажем, между критским городом Литтом, где обязательным условием для обладания гражданством была военная служба при почти полном исключении всех
прочих видов деятельности, и городом Мессаной на Сицилии, который
в деле обороны полагался на наёмников и в конечном счёте оказался
захвачен теми, кого он нанял, чтобы обеспечить эту защиту (Polyb.
 1. 	7. 1 2)1. Следует также принимать во внимание изменения внутри одного и того же города (например, временное возрождение гражданского
ополчения как выражение автономии). Тем не менее изучение документальных свидетельств показывает, что во многих, если не в большинстве
 1 	Паёмники-мамертинцы фактически создали в Мсссане собственное агрессивное и
опасное для соседей государство, дестабилизировавшее ситуацию на Сицилии и явившееся фактором, приведшим к началу Первой Пунической войны. См. об этих событиях
подробнее: Садыков, 2003. С. 157 206.
 51

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 эллинистических городов армии из граждан сохранялись и были важным
элементом местного патриотизма (Vidal-Naquct, 1981. Р. 126-127; Ma,
2000с). Военная служба рассматривалась как честь, и только жрецы на
время освобождались от неё (Gauthier, 1991). На важность войны и военной службы в ментальности граждан указывают также многие личные
имена, в состав которых входили такие слова, как polemos («война») —
например, Неоптолем, Полемои, Полемарх, Полемокл, Полемократи т. д.;
stratos («войско») — например, Стратокл, Стратокид, Стратон; nike («победа») — например, Каллиник, Сосиник, Клеоник, Лаоник, Стратоник,
и т. д., а также другие слова с военными коннотациями (например, syle —
«добыча», tharsosl(Harros — «храбрость»). Такие имена были чрезвычайно популярны в эллинистическую эпоху, отчасти потому, что они по традиции передавались внутри семьи, отчасти благодаря тем нравственным
ценностям, которые они выражали.
 Нижеследующие, довольно субъективные, примеры взаимосвязи
гражданского долга и военной службы следует анализировать, остерегаясь обобщений.
 Среди тех греческих областей, где сохранялась древняя традиция
зависимости гражданских нрав от военной обязанности, особое место
принадлежит Криту. Более 60 независимых полисов сущесгвовало здесь
в классический период (Chaniotis, 1996а. S. 12-13, Anm. 36; Perlman,
 1996. 	P. 282-283), и несмотря на резкое сокращение их числа в эпоху
эллинизма в результате завоеваний (а в нескольких случаях благодаря
мирным соглашениям), Крит вплоть до римского завоевания в 67 г.
до н. э. оставался раем для небольших городов-государств. Каждое из
них имело собственное гражданское ополчение, и военная подготовка
была основным занятием молодых людей. Как можно судить по многочисленным свидетельствам, касающимся церемонии принесения
клятвы новыми гражданами, успешное прохождение курса военного
обучения было одним из условий для получения гражданства (Chaniotis,
1996а. S. 124-126). Насколько мы знаем, критские города никогда не
использовали наёмников, хотя нередко приглашали союзные войска.
Напротив, сам Крит был одним из основных источников набора наёмников почти для всех эллинистических армий (см. гл. 5). Главные
магистраты критских городов были военными начальниками — kosmoi
(«те, кто строит войско в боевой порядок»), которые избирались ежегодного, каждый год из разной филы2. Филы были также и первичными военными единицами, и одним из их названий было слово startos
 2 	У автора используется слово tribe («племя», «триба»). Речь идёт о подразделениях гражданского коллектива, восходивших к родо-племенным единицам, поэтому
 52

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 (= stratos) — «войско». Постоянные войны на Крите отчасти являлись
результатом экономического и социального кризиса (см. разделы 1.2,
 5.2), но отчасти и результатом гражданской идеологии, в которой война считалась важной обязанностью гражданина и в то же время являлась
наиболее прибыльным занятием.
 Кроме Крита другим известным примером военизированного общества является Спарта. Здесь архаические военные институты переживали упадок и были искусственно возрождены реформами царей Агиса IV
и Клеомена III (Cartledge, Spawforth, 1989. P. 38-58). К середине III в.
до н. э. спартанская армия была недоукомплектована из-за быстрого
сокращения числа граждан (с 1000 человек в 370 г. до н. э. до примерно
700 в 244 г. до н. э.). Знаменитое спартанское воспитание, сосредоточенное на военной подготовке (agoge\ уже не осуществлялось со всей
тщательностью, а концентрация земельной собственности в руках немногих и долги большинства понизили значительную часть спартанцев
до класса «неполноправных». В 242 г. до н. э. Агис приступил к осуществлению таких мер, как отмена долгов и передел земли, которые должны были поддержать численность полноправных спартанских граждан;
он также восстановил традиционное военное воспитание и образ жизни.
Его усилия окончились неудачей, он был казнён противниками, но дело
его было продолжено в 227 г. до н. э. весьма амбициозной профаммой
социально-политических преобразований Клеомена III. Долги были
отменены, а общинная земля перераспределена среди 4000 тысяч новых
и старых граждан, включая иностранных наёмников. Новая армия заимствовала македонское вооружение и тактику, но она основывалась также
на старинных традициях сурового образа жизни и военного воспитания
подрастающего поколения. Эти социальные и военные реформы вновь
сделали Спарту значительной военной силой на Пелопоннесе. Понадобились объединенные усилия армий македонского наря Антигона Досона
и Ахейского союза, чтобы разбить Клеомена в битве при Селласии (222 г.
до н. э.) и положить конец его преобразованиям. За год до своего поражения Кпеомен освободил 6 тысяч илотов (рабов)*  3,2 тысячи из которых
были вооружены, и увеличил таким образом численность спартанской
 мы переводим данное слово соответствующим греческим эквивалентом. — Примеч.
переводчика.
 3 	Илоты — категория зависимого населения в Спарте, своего рода государственные
рабы, обрабатывавшие земельные наделы, принадлежащие полноправным гражданам —
сиартиатам, и находящиеся в наследственном владении у тех или иных спартиатских
семейств. Ввиду немногочисленности гражданского коллектива и войска Лакедемона
илоты часто привлекались к участию в войнах в качестве слуг, оруженосцев, вспомогательных войск.
 53

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 армии. Эта политика была также продолжена царём Набисом в конце
III в. до н. э. (Cartledgc, Spawforth, 1989. P. 70). Четыре тысячи бойцов
спартанской армии (нс только граждан, но и наёмников, а также, возможно, легковооружённых илотов) отдали свои жизни в битве при Мантинее
в 207 г. до н. э., и только освобождение илотов, часть которых получила
также и гражданство, дало возможность реально восстановить размер
армии. С этой армией Спарта оставалась существенным военным фактором на Пелопоннесе вплоть до римского завоевания в 146 г. до н. э.
 Если обратиться к ещё одному консервативному региону, Беотии,
то здесь регулярная военная подготовка и набор войск из граждан сохранялись до конца греческой свободы. Граждане несли службу в различных подразделениях (Fcycl, 1942b. P. 200-204): в легковооружённых
отрядах (peltophoroi и thyreaphoroi), в элитной пехоте (agema и ерИек-
toi\ в качестве конников (ihippotai), стрелков из лука (pharetritai) и пращников (sphendonitai). Многочисленные воинские списки, прежде всего
из Гиетта, Орхомена и Феспий, в которых перечислены имена 20-летних
людей, записанных в качестве легковооружённых воинов и в конницу
(ок. 245-167 гг. до н. э.), показывают, какое внимание власти уделяли
этому институту. В отличие от Афин, где военная подготовка эфебов
к концу IV в. до н. э. стала добровольным делом, в Беотии молодые
люди гражданского статуса, по-видимому, вносились в соответствующие списки (Étienne, Knoepfer, 1976. Р. 202). На значимость военной
службы указывает, например, тот факт, что на союзном беотийском
празднестве Нанбеотии военные отряды соревновались в «умелом обращении с оружием» (euhoplia; SEG III 355) и в «выучке» (eutaxia; SEG
XXVI 551).
 Существование гражданского ополчения в других областях зависело
от нескольких факторов, например, от демографического развития и
наличия людских ресурсов, изменений в институтах, контроля со стороны царя и присутствия гарнизона или от финансовой ситуации. Эллинистические цари в общем не препятствовали существованию отрядов из
граждан в союзных городах, поскольку имели основание рассчитывать
на их поддержку в случае войны. Помимо этого, они желали снять с себя
обязательство защищать города силой собственных войск. Конечно,
слишком большая армия из граждан могла представлять проблему, в особенности тогда, когда царская власть ослабевала. Литературные источники и надписи мимоходом упоминают военные соединения из граждан.
Мы знаем, к примеру, что в Фессалии крепости Мопсион, Тонны и Атракс
имели контингенты из граждан, го же самое можно видеть в Малой
Азии — например, в цитадели Телонии в Приене, теосской крепости
Кирбисса и крепостях Колофона и Милета. В крупных городах и в горо¬
 54

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 дах, которые часто находились под угрозой осады, жители иногда назначались для защиты определённого участка городских стен в соответствии
с местом проживания. Так, в случае Смирны и Стратоникеи города были
разделены на районы (<amphoda), населению каждого из которых был
назначен для обороны участок стены, и таким образом возникала связь
принадлежности к гражданскому коллективу и местожительства с укреплениями города. Каждый военный отряд имел свой отличительный знак,
episemon (Garlan, 1973. P. 20-22; Ma, 2000c. P. 340). Совместная служба
в одном отряде была важным фактором общественной жизни и создавала чувство солидарности (см. раздел 5.5). В Танагре (Беотия), например,
отряд лучников {pharetritai) оплатил расходы на похороны Сосикла,
члена или командира этого отряда (SEG XXXII 487, ок. 150-100 гг.
до н. э ). На Родосе войсковые и флотские подразделения существовали
в рамках частных сообществ (Gabrielscn, 1997. Р. 123-130).
 К сожалению, наши источники часто вызывают вопросы, на которые
невозможно ответить. Например, представляют ли те контингенты, что
были посланы Беотией (10 500 человек), Фокидой (3500), Этолией (7000),
Локрами (700) и Мегарой (400) в Фермопилы, чтобы остановить вторжение галатов в 279 г. до н. э., тог максимум, который градиционные
греческие государства могли мобилизовать в критический момент
(Launey, 1987. P. 12)? Являлись ли всадники из Таб в Карии, атаковавшие
римские войска в 189 г. до н. э. (Ma, 2000с. Р. 339), отрядом, который
существовал на постоянной основе, или они были частью, сформированной заново, когда Табы почувствовали, что контроль Антиоха III над
этим регионом закончился и возродились надежды на автономию?
 В целом военная подготовка в эллинистическую эпоху сохраняла своё
значение как одна из обязанностей гражданина. Она начиналась в юношеском возрасте (см. гл. 3), но продолжалась также и в последующие
годы (Beston, 2000. Р. 317 321). Одним из идеальных граждан того времени был Филопемен, полководец из Мсгалополя, которого Полибий
(apud Liv. XXXV. 28. 1-7) превозносит как государственного деятеля
за то, что и в мирное время он постоянно упражнял свой ум, готовя себя
к роли военного лидера. Он читал военные трактаты и проверял теории
их авторов на практике (Plut. Phi lop. 4. 4). Даже охота, одно из занятий,
которому богатые люди с удовольствием посвящали свой досуг, использовалась Филопеменом — и не им одним — как часть военной подготовки (Plut. Philop. 3. 2-4; Beston, 2000. P. 320-321).
 Тесную связь между гражданской идентичностью и военной службой
можно также видеть в том факте, что людям, которые не были гражданами по рождению, но получали гражданство позже, не доверялось в
полной мере нести особо ответственную службу в крепостях. В Милете
 55

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 выполнение обязанностей караульных или командиров гарнизонов
становилось возможным для натурализовавшихся граждан только
через 10 (а в случае с критскими эмигрантами — через 20) лет после
приобретения гражданства (Staatsvertrage 539, lin. 39-40; Sylt.3 633,
lin. 50-3; Milet I. 3 37d).
 Тем не менее местных человеческих ресурсов не всегда хватало,
и в такой ситуации могло показаться более предпочтительным наделение
гражданством потенциальных защитников, чем набор наёмников за
деньги. В 214 г. до н. э. послы Ларисы к царю Филиппу V утверждали,
что «из-за войн город их нуждается в большем числе жителей»; Филипп
посоветовал им наделить гражданскими правами фессалийцев и других
греков, живущих в городе (Bagnall, Dcrow, 2004. No. 32; Austin, 2006.
No. 75). Когда в конце 111 в. до н. э. пергамцы даровали гражданство
свободному населению своей территории, в том числе войскам гарнизона и военным поселенцам, то оправданием была «общая безопасность»
(I.Pergamon 249 = OGIS 338; Brun, 2004. P. 44-45). Они рассчитывали,
что гражданство сделает воина преданным защитником полиса, особенно в контексте восстания Аристоиика.
 В безнадёжных ситуациях города для увеличения военной силы
могли прибегнуть к увеличению гражданского коллектива не через наделение гражданством чужеземцев, которые могли всё ещё испытывать
сильную привязанность к родному городу, но посредством освобождения
и натурализации рабов, которые, очевидно, не имели подобных привязанностей и готовы были сражаться, чтобы отстоять свой новый статус.
Оба спартанских царя — и Клеомен III, и Набис — использовали это средство в критических ситуациях (в 223 и после 207 г. до н. э.); и о подобных
мерах известно во многих других случаях в истории эллинизма (и в более ранние времена)4. Таким образом, война иногда становилась двигателем социальных перемен. Нет нужды говорить, что новые граждане
усваивали идеологию своих прежних хозяев.
 Наличие армии было базовым компонентом фажданской гордости.
Многие города и союзы делали предметы вооружения символами,
украшавшими их монеты и официальные печати (см. цв. ил. 3), подчёркивая тем самым особые воинские умения своих граждан. Так,
пращники изображены на монетах Фессалийскою союза, Ннсы в Карии
и Аспенда и Сельги в Памфилии (Pritchett, 1991. Р. 31). Кроме того,
 4 	Можно уномянун,, например, предоставление гражданских прав иностранцам и
освобождение рабов ольвиополитами во время осады города войсками полководца Александра Великого Зопириона в 332-331 гг. до н. э. (МасгоЬ. 1.11. 33); см. Виноградов, 2006.
С. 98-109.
 56

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 отдельные граждане рассматривали свою военную деятельность —
не в качестве профессиональных солдат, но на службе своему городу — как важнейший показатель своей идентичности. Например, Аполлоний из Гимна, который не погиб в бою, но умер в старости (ок. 250 г.
до н. э.), заранее выбрал для своего надгробия тот же символ, что украшал его шит — змею (Bean, Fraser, 1954. P. 41, no. 27a; SGO I 01 /02/01 ;
Ma, 2004. P. 209). В его надгробной надписи упоминаются битвы,
в которых он сражался «за отечество», множество неприятелей, погибших от его руки, и огромное количество копий, которые он «крепко
вонзал в плоть врагов».
 Те, кто отдавал свою жизнь или состояние при выполнении гражданского долга, рассчитывали не только на воздвижение в их честь
военного мемориала (см. раздел 11.6), но и на то, что община позаботится об их семьях. По крайней мере, в Афинах эти ожидания
могли быть оправданы. Законы предписывали, что те, кто воздвиг
трофеи, помог восстановить свободу или потратил своё имущество
ради спасения общины, должны получать от народа финансовую помощь, в том числе обеспечение достойного приданого их дочерям
(IG II2 832, lin. 12-21).
 В риторических прославлениях достойных граждан мы находим такие
доблести, как справедливость, рвение, любовь к отечеству, храбрость,
великодушие, предусмогрительность, умеренность и благочестие. На первый взгляд, ни одна из них не предполагает богатства, но реальность
гражданской жизни убеждает нас в обратном. Военная служба, исполнение государственной должности, образование, риторические умения и
политическая деятельность всегда были привилегией человека обеспеченного, и короткий период радикальной демократии в Афинах (ок. 460 —
ок. 410 гг. до н. э.) не должен вводить нас в заблуждение в данном отношении. По этой причине обязанности гражданина, о которых идёт речь
в данной главе, относились к меньшинству населения, обладавшего
правами гражданства и имевшего возможность посвятить себя государственной службе, пожертвовав собственными частными и профессиональными интересами и потребностями. Не все граждане имели оружие,
и хотя тактики, такие как Филон Византийский, рекомендуют приобретать
вооружение за государственный счёт и распределять среди тех, кто не
в состоянии его купить (Garlan, 1974. Р. 310, 383), это ни в коем случае
не было общепринятой практикой.
 Щедрость является ключевым элементом гражданской доблести — как
в материальном плане (расходование частных денег на общественное
благо), так и в метафорическом смысле (приложение энергии и идей,
а при необходимости и самопожертвование) (см. раздел 5.2).
 57

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 2.3. 	ГОРОД И ЕГО ОБЛАСТЬ:
СТРУКТУРА И ИЕРАРХИЯ
 Военная символика на монетах была нс единственным и не самым
зримым свидетельством военных усилий эллинистических городов.
Монументальные здания и постройки, видимые с большого расстояния,
такие как городские стены, длинные ряды укреплений (см. ил. 2) и крепости, расположенные вдоль границы полиса и на побережье, были
источником гордости граждан и наглядным выражением свободы (Gar-*
lan, 1974. P. 244-69; Ma, 2000c. P. 339-343). Как литературные источники, в особенности наставления по «полиоркегике» (искусству осады),
так и надписи изобилуют свидетельствами о том значении, какое города
придавали своим стенам и крепостям, а также о тех трудностях, которые
возникали у них при финансировании таких проектов (см. гл. 7)5. Лишь
немногие общины располагали знающими людьми для того, чтобы постоянно наблюдать за своими юродскими стенами и поддерживать их
в порядке, либо обладали ресурсами, необходимыми для решения этой
 5 	Новое время диктовало новые условия, в том числе и в вопросах, связанных
с укреплением городов. В эпоху эллинизма, с повышением интенсивности и расширением масштабов военных конфликтов, окружают стенами свой город даже спарганцы,
прежде высокомерно заявлявшие, что стены Спарты — это ее воины, а мощные городские укрепления приличествуют разве что женщинам (см., например: Plut. Lyc. 19;
Apophthegm Lacon. 208 В, 210 E, 212 E, 215 D, 217 E, 221 E, Stephan.). Рациональное
объяснение подобного подхода можно отыскать в том факте, что спартанцы в эпоху
классики еще нс умели ни строить, ни штурмовать городские стены.
 Первое подобие фортификации в Спарте появилось, вероятно, в 317 г. до н. э. в связи
с угрозой нападения Кассандра. Хотя Юстин пишет: «Спартанцы город... обнесли защитой стен» (XIV. 5. 6; о контексте всей истории см.: Diod. XVIII. 75), скорее всего, это был
только лишь ров с частоколом: когда Пирр напал на Спарту, никаких стен гам не было.
По Плутарху (Pyrrhos. 27) спартанцы очень быстро вырыли довольно глубокий и длинный
ров (или только углубили уже имевшийся?), который оказался на лслс реальной преградой для воинов Пирра, и врыли в землю большое количество колесниц справа и слева
от рва в качестве защиты против слонов. Тем нс менее во время войны Фламинина против спартанскою тирана Набиса в 195 г. до н. э. Спарта уже была довольно надёжно
укреплена: Ливий отмечает, что «некогда Снарга вовсе нс имела стен, их возвели лишь
недавно тираны в местах открытых и ровных, а на труднодоступных и возвышенных
вместо укреплений расставили караулы» (XXXIV. 38. 2). Характерно, что капитуляция
Набиса не стала следствием штурма города римлянами, который был отбит: спартанский
правитель сдался несколько позже, осознавая бесперспективность дальнейшей борьбы.
 Английские и французские раскопки, проводившиеся в Спарте, выявили наличие
здесь примерно со 180-х гг. до н. э. настоящих стен, имевших цоколь из обработанных
известняковых блоков и верхнюю часть из кирнича-сырца, черепичную крышу и сторожевые башни, располагавшиеся через каждые 28 метров. См.: Wace, 1906 1907* (щтмеч.
А. В. Зайкова).
 58

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 задачи (см. раздел 2.5 о teichopoioi в различных городах)6. Тем не менее
большое значение фортификационных сооружений в эллинистический
период подтверждается также археологическими данными. В контексте настоящего исследования укрепления важны по трём причинам:
они являются зримым выражением гражданской свободы и военных
усилий; они показывают интерес эллинистических городов к своей сельской территории; они отражают существование определённых иерархических структур7.Список пожертвований из Хиоса, который фиксирует
 6Финансовые затруднения или, напротив, благосостояние того или иного полиса самым
непосредственным образом сказывались на состоянии его укреплений, порой подтверждая
традиционные, исторически сложившиеся представления, а порой виося в них явный
диссонанс. Согласно древним легендам, могучие стены некоторых городов сооружались
при помощи богов: в частности, укрепления Илиона (Horn. II. XXI. 441-457) и Византия
(Hesych. Patria. Const. 12) строились Посейдоном и Аполлоном. Однако Византий (напомним,
героически выдержавший в 340-339 гг. до н. э. осаду войск Филиппа II Македонского!)
продолжал оставаться неприступным с суши и во время жизни Полибия (Polyb. IV. 45;
ср. 51. 8), тогда как с Илионом ситуация сложилась иначе. Так, «галаты, переправившись
из Европы, пришли в город (Илион. — О. Г.)у нуждаясь в укреплённом месте, но точас же
покинули его, так как он не имел укреплений» (Strabo. XIII. I. 27; обсуждение вопроса:
Strobel, 1996. S. 244 246*). В то же время, укрепления гораздо более захолустного Ассоса,
как свидетельствуют археологические материалы, были мощными и поддерживались
в хорошем состоянии, так что теперь могут служить практически эталоном подобных
сооружений для эллинистической эпохи (цв. ил. 4.1-2).
 7 Качественно своеобразное явление представляют собой такие примеры фортификации, как дворцы в столицах эллинистических царств. Они служили не только сугубо
утилитарным целям, но. разумеется, были также призваны возвеличивать могущество
того или иного правителя и династии в целом. Монархи, как правило, имели в своём
распоряжении значительные финансовые, материальные, трудовые и кадровые ресурсы,
и потому многие резиденции правителей III I вв. до н. э. являют собой настоящие шедевры архитектуры и строительного дела в их военном и гражданском аспектах, тесно переплетенных между собой. Достаточно привести два примера. Акрополь Пергама (само
название города означает «крепость», «твердыня») состоял, строго говоря, из трёх акрополей — верхнего, среднего и нижнего. В них находились четыре дворцовых комплекса,
героон династии, храмы богов, знаменитый Пергамский алтарь, театр, библиотека, гим-
насии, агора, а из объектов военного назначении — арсенал, в котором были обнаружены
каменные ядра для катапульт. В правление Эвмена II все три акрополя были обнесены
мощной стеной, что превратило их в единый, практически неприступный комплекс
(пв. ил. 5.1-3). Закономерно, что столица государства Атталидов выдержала осады войск
Филиппа V Македонского н Прусня II Вифинского.
 Показательный материал происходит также и с северной периферии эллинистического мира — Боспорского царства. Раскопки, проводящиеся в течение многих лет на акрополе его столицы Пантикапея (гора Митридат в современной Керчи), продемонстрировали
постепенное развитие резиденции боспорских правителей Спартокидов и резкую активизацию этого процесса во второй половине IV — начале III в. до н. э. В это время ансамбль
басилейи (царского дворца) являлся определяющим строительным комплексом, центральное здание которого служило архитектурной доминантой горы Митридат. В условиях
нередкой угрозы извне постоянно повышалась обороноспособность северного рубежа
 59

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИГТИЧЕГКОМ МИРЕ
 Ил. 2. Фрагмент оборонительных стен Гераклеи-при-Латме
(графическая реконструкция Ф. Кришена)
 количество денег, добровольно пожертвованных гражданами на оборонительные стены (ок. 201 г. до н. э.), увязывает воедино укрепления города и его свободу: «Эти люди, желая, чтобы их отечество всегда оставалось
свободным и независимым, обещали по собственной воле внести деньги
 басилейи, для чего использовались укрепления более раннего времени: постепенно
создаётся собственная автономная система укреплений дворца, являющаяся частью
фортификационного комплекса всего акрополя, который развивается за счёт значительного расширения в северном направлении путём умелой и трудоёмкой отески выходов
материковой скалы и создания на ией, как иа фундаменте, башен и других оборонительных сооружений. См.: Толстиков, 2007 (цв. ил. 6, ил. 3.1 3.3).
 60

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 3Ä
 Ил. 3.1. Ранние укрепления акрополя Пантикапея
(реконструкция В. П. Топстикова)
 и отдать их на укрепление стены» (Maier, 1959. No. 52, lin. 1-5)8. Государственная присяга Херсонеса Таврического (DGE 173) призывает
«героев, которые владеют городом, и округой, и стенами херсонеситов»,
помещая оборонительные стены на тот же уровень, что и город с его сельской округой. В искусстве городские стены символически увенчивают  ** Одним из главных благодеяний, оказанных гражданской общине Ольвии знатным
и богатым гражданином Протогеном, была его забота о финансировании строительства
стеи и башен (IOSPE I2 32 В Нп. 32, 42,44, 58 -63, причем первоначально большая часть
города не была укреплена — В lin. 2).
 61

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Κι. 3.2. Центральное здание басилейи
(реконструкция В. П. Толсти нова)
 персонификации Удачи города (Pollitt, 1986. P. 2-3)9. Несколько эпиграмм
применяют тот же образ для описания городских укреплений, например:
«Сей просторный град увенчал свою главу высоким венцом из башен»
(Maier, 1959. No. 58 — Пафос; ок. 320-306 гг. до н. э.) и «Где, о дорийский Коринф, красоты твоей громкая слава? Где твоих башен венцы?»
(Anth. Gr IX. 151). В реальной жизни городские стены обеспечивали
надёжную защиту, оказывали сопротивление новым метательным машинам либо просто предотвращали нападения на город вторгавшихся
варваров или проходящих мимо армий. Один человек из Смирны ощущал
 g Богиня удачи. Тюхе, чей культ стал в эпоху эллинизма весьма популярным, обычно изображалась в венце, напоминавшем городскую стену с её характерными зубцами
(цв. ил. 7.1-2).
 62

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 Ия. 3.3. Цитадель акрополя Пантикапея
(реконструкция В. П. Толстикова)
 столь тесную связь с башней, которую он защищал во время войн, что
приказал похоронить себя рядом с ней, с тем чтобы продолжать своё
дело даже после смерти (Robert, 1944. Р. 44—46; [.Smyrna 516). Эти отдельные свидетельства ясно отражают символическое значение городских
стен в гражданской идеологии. Они, однако, не должны создавать впечатление об одностороннем внимании исключительно к городскому
центру гражданской общины.
 Если цитадель и укреплённый город были сердцем гражданской
общины, то сельская округа оставалась её экономическим базисом
(Will, 1975. Р. 312-315). Одна из статей в критских договорах о союзе
однозначно включает сельскую округу и её население, не обладавшее
 63

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 гражданским статусом, в систему обороны города. Например, договор
между Элсвтерной и Латоной в начале II в. до н. э. (Chaniotis, 1996а.
No. 37) устанавливает, что «если враг вторгнется на территорию элсв-
тернян или отторгнет её части, или займёт крепости либо гавани, или
опустошит наделы зависимого населения10, или предпримет войну, то ла-
тоняне будут безоговорочно оказывать помощь на суше и на море всей
своей силой» (ср. договор между Гортиной и Лаппой: «Если кто-либо
предпримет войну против гортинцев или займёт крепость либо гавани,
или отторгнет часть территории, то лаппийцы окажут помощь гортин-
цам на суше и на море всей своей мощью, насколько это в их силах»;
Chaniotis, 1996а. No. 31; ср. Ma, 2000с. Р. 342, по. 23). Землю и её насельников надлежало защищать с точно таким же рвением, как и город,
и многие почётные декреты в адрес «местных героев» (см. раздел 2.5)
относятся к лицам, которые подверглись опасности ради защиты сельской
местности. Территория полиса не только регулярно патрулировалась,
обычно отрядами молодых людей, но была также защищена фортификационными сооружениями. Форты (choria, peripolia) располагались
рядом со стратегическими путями, естественными гаванями и дорогами,
на вершинах холмов и гор, около естественных границ или сельских
поселений. В них обычно несли службу юноши, иногда наёмники, но также воины из окрестных мест. Форты обеспечивали единство внутри
полисной территории, создавая связь её наиболее удалённых мест с
центром (ср. Ma, 2000с. Р. 341 342, п. 24). В то же время система фортов
более наглядно, нежели природные ориентиры (например, скалы, реки,
источники, пещеры, горные вершины, леса), обозначала границы, разделявшие полисы. Форты, таким образом, становились зримым доказательством целостности, независимости и идентичности общины. Если
цитадель была местом, где укрывались старики, дети и женщины, то крепости были сферой действий молодых людей, которые посредством
военной службы доказывали свою способность быть гражданами. Афинские ephebes регулярно патрулировали границу, в Беотии эта служба
поручалась коннице, а на Крите юноши составляли гарнизоны приграничных крепостей. Служба в крепостном гарнизоне на границе сулила
молодым воинам опасности и учила их дисциплине, сплочённости и ответственности (см. раздел 3.2).
 1(1 Греческий термин в тексте надписи — oiketeia, английский перевод — serfs, в немецком оригинале — unfreie Landbevölkerung. На Крите с его архаичной социально-экономической структурой в эпоху эллинизма продолжали сохраняться традиционные для
дорийцев виды зависимости сельского населения, напоминающие спартанскую илотию
и определяемые самими греками как промежуточные «между рабством и свободой».
В дальнейшем употребляемое автором слово крепостные будет помещаться в кавычки.
 64

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 Крепости делали ощутимыми границы между общиной и её ближайшими соседом — и потенциальным врагом11; иногда они также служили выражением иерархических отношений (ср. Ma, 2000с. Р. 341). Зависимая община часто служила крепостью главенствующего города и
должна была принимать к себе гарнизон. Такие зависимые крепости
известны нам во многих регионах. Остров Кавдос поблизости от Крита
был общиной, зависимой от Гортины, а община Артемиты находилась
в зависимости от Элевтерны (Chaniotis, 1996а. S. 404 -406); Теос в Малой Азии захватил территорию Кирбисса, сохранив цитадель этого
города в качестве крепости (Robert J., Robert L., 1976); то же самое
сделал и Милет с Пидасой.
 2.4. 	ОБОРОНА ГОРОДА
КАК ПОПРИШЕ ГРАЖДАНСКОЙ ЭЛИТЫ
 В конце I в. н. э. греческий философ Плутарх заметил в своём сочинении «Наставления по управлению государством» (Мог. 805а): «Как
в наше время, когда положение дел в городах не даёт возможности предводительствовать в войнах или свергать тирании, или заключать союзы,
можно вступить на путь выдающейся и блестящей политической карьеры?» Верхушка граждан во времена Плутарха не имела возможности
доказать свои способности к лидерству в своих общинах через те виды
деятельности, которые были неразрывно связаны с войной (см. раздел 2.7); такая возможность, однако, имелась у государственных деятелей эллинистической эпохи (Ma, 2000а. Р. 362), независимо от того, были
ли их города большими, как Афины или Родос, либо же совсем маленькими, как критская Латона.
 Почётный декрет в честь афинского государственного деятеля Эв-
риклида, который вместе со своим братом Микионом играл главенствующую роль в политической жизни Афин во второй половине III в.
до н. э., определённым образом резюмирует то, что эллинистический
полис ожидал от знающего своё дело, преданного и желательно богатого  1111Э го особенно справедливо для тех греческих городов, которые располагались в зоне
контактов с варварскими племенами. К примеру, укрепления и сельскохозяйственные
поселения Херсонеса Таврического, будучи более уязвимыми, чем собственно город,
чаще подвергались нападениям соседних кочевников, и выявляемые в ходе археологических раскопок следы пожаров и разрушений на херсонесской хоре в условиях отсутствия
письменных источников зачастую служат единственным свидетельством напряжённых
отношений и войн хсрсонеситов с их варварским окружением (см.: Зубарь и др., 2005.
С. 209-226; 235 241).
 65

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 лидера. Хотя нет возможности дать перевод надписи, поскольку часть
текста не сохранилась, содержание этого панегирика более или менее
ясно (IG II2 834 = Austin, 2006. No. 74). Эвриклид служил военным казначеем, потратив немало своих собственных денег на этой должности;
как организатор состязаний он израсходовал огромную сумму в семь
талантов, а «когда из-за войн земля лежала невспаханной и незасеянной»,
он изыскал деньги, необходимые для её обработки. Он также «восстановил вместе со своим братом Микионом свободу города», внеся деньги, необходимые для удаления иноземного гарнизона из Пирея. Помимо
этого он заведовал укреплением «гаваней и ремонтом стен города и Пирея вместе со своим братом Микионом», заключил союзы с другими
греческими городами, обеспечил выплату займов Афинам, внёс новые
законы, устраивал зрелища в честь богов и учредил атлетическое состязание вооруженных мужчин в память о восстановлении свободы. Наконец, он отличился и строительной активностью.
 Из другой надписи мы узнаём, что он уже служил как командир
гоплитов (IG II2 1705). Почти все должности Эвриклида прямо или косвенно связаны с войной и защитой родного города. Его политическая
и военная деятельность, возможно, исключительна по своей продолжительности, интенсивности и широте, но людей, подобных Эвриклиду,
пусть и в меньшем масштабе, можно найти в любом эллинистическом
городе с достаточным количеством эпиграфических данных.
 Бесчисленные почётные декреты эллинистического времени демонстрируют поразительно широкий спектр видов деятельности, благодаря
которым гражданин мог снискать со стороны своей общины официальное восхищение, признательность и хвалу, а также, разумеется, и зависть
своих соперников. Так, например, один человек в маленьком городке
Морил (Македония) был почтён ежегодным праздником в годовщину
его избрания на должность, поскольку он преподнёс в дар корову, оказавшуюся столь плодовитой, что благодаря её потомству город мог совершать праздничные жертвоприношения на протяжении многих лет (SEG
XXXIX 605, ок. 204 г. до н. э.). Почести неоднократно воздавались одной
женщине в Киме за её строительную активность и другие пожертвования
(SEG XXXIII 1035-1040, конец II в. до н. э.). Мужчинам и женщинам
оказывали почести за их вклад в образование и культуру, за выполнение
религиозных ритуалов, за финансовую поддержку гимнасия, за предоставление денег на содержание учителя, стадиона, должности магистрата
или священного здания, за приобретение недорогого зерна или билетов
н театр, за спортивные победы, или даже за то, что они оставались неподкупными и чуждыми чего-либо дурного (katharos kai misoponeros)
во время исполнения должности.
 66

2. МЕЖДУ ГРЛЖДА11СКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГЛРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 Было бы, однако, заблуждением связывать службу ради благосостояния общины с войной, поскольку состязание аристократии за достижение общественного признания происходило на многих поприщах. Имея
в виду это предостережение против обобщений, нужно подчеркнуть,
что в эллинистическую эпоху — ничуть не меньше, чем в более ранние
периоды греческой истории — война оставалась своего рода привилегией, полем деятельности добросовестного гражданина, хорошего лидера и щедрого благотворителя. С количественной точки зрения, это обусловлено тем фактом, что многочисленные службы на благо общины были
прямо или косвенно связаны с войной: собственноручное уничтожение
врагов, смерть в бою, вклад в оборону полиса в виде денег или идей,
выкуп пленных, служба в качестве посла к царю, организация новых
союзов, вклад в военную подготовку, занятие военной должности, успешная военная защита крестьян, участие в добровольном сборе средств на
оборонительные стены (Quass, 1993. Р. 83-125). Когда дарители обеспечили деньгами возможность проведения театральных представлений в
Иасосе (I.Iasos 160-218), их средства позволяли городской жизни идти
обычным чередом, несмотря на вызванные непрерывными войнами
бреши в доходах; и если благотворители гарантировали, что в их городе
можно было купить дешёвое зерно, они таким образом восполняли его
нехватку, вызванную войной. Поскольку плачевное состояние финансов
в греческих общинах было в значительной степени результатом войн,
практически любое денежное пожертвование гражданина, чужеземца
или царя можно рассматривать в контексте, связанном с войной. В количественном смысле те услуги, которые граждане и государственные
деятели оказывали своим общинам во времена войны, для того чтобы
предотвратить войны или компенсировать вызванные ими потери, были
важнее любой другой службы. Многочисленные декреты констатируют,
что «защита города и его территории» венчает собой иерархию гражданских норм и обязанностей (Gschnitzer, 1981b).
 2.5. 	МЕСТНЫЕ ГЕРОИ:
ПОЛИТИК КАК ВОЕННЫЙ ЛИДЕР
 Афинский почётный декрет в честь видного гражданина Каллия из
Сфетта (SEG XXVIII 60; Austin, 2006. No. 55; см. также ниже) описывает
один из его героических подвигов (287 г. до н. э.): «Когда явился Деметрий, расположился лагерем и осадил город, Каллий в целях защиты народа произвел атаку со своими воинами и был ранен, но ради безопасности народа ни на один миг не отказывался рисковать собой» (сткк. 30-32).
 67

Ангелос Ханиогис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Описание реакции Каллия на опасность соответствует тем представлениям, которые 1равдане феческих городов имели о военачальниках. Хогя
военные теоретики, такие как Полибий (X. 32. 1-7; XVI. 19. 7), требовали, чтобы командующий играл активную роль на поле боя, но в то же
время критиковали тех, кто опрометчиво подвергал себя опасности
(cp. Philon Byz. IV. 20, 28 и 68, изд. Garlan, 1974. P. 318-319, 323, 386),
communis opinio12 ожидало от военного лидера участия в бою в первых
рядах. Филопемен лично сразил спартанского царя или регента Махани-
да в битве при Мантинее в 207 г. до н. э. (см, раздел 10.2), а один из
видных 1раждан Афродисиады удостоился в I в. восхваления за то, что
презирал опасности и уничтожил 60 врагов (Reynolds, 1982. No. 28).
Некоторые другие надписи воздают почёт военачальникам, лично убивавшим врагов (en cheiron nomais\ Robert, 1937. P. 313—314).
 Критические ситуации, вызванные войнами, требовали политического лидерства. Разумеется, для греческих городов это не было в
новинку. Не существует принципиальной разницы между необходимостью политического лидерства в демократических Афинах во время
Пелопоннесской войны и такой же потребностью в любом небольшом
эллинистическом полисе, подвергавшемся опасностям войны в течение
долгого периода времени. Различия, однако, имеются в общеисторическом контексте: это — наличие монархий, создававших специфические модели поведения, упадок демократических институтов и более
значимая роль отдельных личностей. Эти изменения мы и рассмотрим,
сфокусировав внимание на существенных аспектах жизни и деятельности публичных фигур эллинистического времени в контексте войны:
их роли в качестве образцов поведения для молодёжи, военном лидерстве, благодеяниях и монополизации общественной жизни зажиточной
элитой.
 Значение войны для жизни и самого существования гражданских общин превращало защиту города, наряду с военным делом, в одну из главных обязанностей государственного мужа в эллинистический период.
Многие важные гражданские должности напрямую связаны с войной,
например, должность strategos (военачальника) во многих городах (Bengs-
ton, 1937-1952); должность cosmoi на Крите (см. раздел 2.2) и tagoi («тех,
кто строит войско в боевой порядок») в Фессалии;polemarchos («командующий на войне») в Аргосе, Тритее, Эретрии, Беотии и на Самосе
(IG XII. 6. I, lin. 262; XII. 9 192; SEG XXIX 440; XXXVII 260; XL 400);
или различные должности и назначения, связанные с постройкой и поддержанием в порядке городских стен (Maier, 1961. S. 43-46), такие как
 12 «Общее мнение» (лат.). — Примеч. переводчика
 68

2. МЕЖЛУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 teichopoioi («строители стен») в Афинах, Оропе, Деметриаде, Херсонесе,
Истрии, Кизике, Милете и Приене; epistatai teichon («смотрители стен»)
в Теосе и Эрифрах и epimeletai (ou teichous («ответственные за городские
стены») в Ольвии. Приена представляет, вероятно, показательный пример
наличия разных магистратур, связанных с военным делом в свободном
эллинистическом полисе средних размеров. Самыми значимыми должностными лицами были «военачальники» (strategoi), которые часто вносили постановления в Совет и народное собрание. Им помогали hippar-
choi (начальники конницы) иphrourarchos, командир цитадели в Телонии.
«Строители стен» (teichopoioi) распоряжались деньгами и работами по
содержанию укреплений. В меньшем масштабе подобную специализацию
мы можем видеть в городе Пларасе/Афродисиаде, где самыми важными
гражданскими должностями в эллинистический период были strategoi;
они, по-видимому, составляли коллегию, членам которой поручались
особые обязанности: так, был стратег, командовавший войсками, защищавшими округу {strategos ton epi tes choras)\ стратег, ответственный
за город {strategos tes poleos), и, возможно, paraphylax, ответственный
за охрану границы.
 Любой гражданский политик раньше или позже сталкивался с проблемой войны. Одни проявляли свои способности в организации обороны, другие — на поле боя, третьи — на обоих поприщах. Г1о этой причине военная подготовка, специальные знания и интерес к военному
делу характеризуют политиков гражданских общин не меньше, чем
эллинистических царей (см. гл. 4; также см. Beston, 2000). Государственный деятель, часто служащий образцом, Филопемен (см. раздел 2.2), как говорят, ввёл в ахейской армии новое более эффективное
вооружение, когда служил начальником конницы, а потом военачальником (Plut. Philop. 9. 1-2 и 9. 8). Он показал своё знание тактических
вопросов, тщательно планируя наступательные операции (см. Polyb.
XI. 10. 8-9; 16. 36) и сохраняя свои планы в тайне (см. гл. 3), и даже
иноземные общины на Крите очень хотели использовать его в качестве
военного советника (Paus. VIII. 49. 7; Plut. Philop. 7. 1-2; Errington, 1969.
P. 28, 32-33).
 Филопемен был видной фигурой международной политики, одним
из героев «Жизнеописаний» Плутарха, но сотни других политиков были
«местными героями» больших и малых городов. То, что они делали
во время локальных войн, имело для этих городов большее значение,
нежели далекие победы великих царей. Олимпиодор из Афин запомнился как человек, который освободил Пирей и крепость Мунихию в 287 г.
до н. э. (Paus. I. 26. 3; Habicht, 1997. P. 95-96; см. Dreyer, 1999. S. 257-78);
Онесад из Теноса прославился тем, что избавил город от «врагов»
 69

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (вероятно, пиратов), которые заняли его нижнюю часть (IG XII Suppl.
315; I в.); Калликратид из Афридосиады был удостоен почестей за то,
что сразил 60 врагов (Reynolds, 1982. No. 28; I в.); а Феокрита и Амфал-
ка из Тегеи восхваляли за мужество в бою со спартанцами, захватившими городские стены (218 г. до н. э.; IG V. 2, lin. 16; Walbank, 1957. P. 552).
Из почётных декретов своих общин известны такие люди, как Каллий
из Афин (Shear, 1978), военачальник Эпихар, который спас жителей
побережья Аггики и их сельские угодья во время Хремонидовой войны
(268-262 г. до и. э.; SEG XXIV 154; Austin, 2006. No. 62), Диокл и его
отец Леодам с Коса (см. ниже), Сотад из Приены, спасший свой город
во время вторжения галатов (I.Priene 17; ок. 278 г. до н. э.), Стасиад из
Перги и Аполлодор из Береники (см. ниже).
 Одним из наиболее хорошо документированных примеров является
случай Каллия из Сфетта, видного афинянина из богатой семьи, который долгое время служил командиром у Птолемеев I и II. Почётный
декрет описывает, наряду с его многочисленными и разнообразными
заслугами в деле обеспечения безопасности и благосостояния сограждан, его военные свершения во время восстания афинян против Деметрия Полиоркета в 287 г. до н. э., когда Каллий с птолемеевскими наёмниками находился на острове Андрос (SEG XXVIII 60; Austin, 2006.
No. 55, сткк. 12-32):
 Во время восстания народа против тех, кто занял город, когда парод
изгнал солдат из города, но крепость на холме Муссйопс всё еще оставалась
занятой, и война неистовствовала в сельской округе, гак как воины находились в Пирсе, а Деметрий подходил со своим войском из Пелопоннеса к
городу, Каллий, услышав об опасности, угрожающей городу, отобрал тысячу воинов из тех, что были с ним на Андросе, выдал им их жалованье и
продовольствие и немедленно выступил на спасение народа в городе, действуя в согласии с благорасположением царя Птолемея [1] к народу; и, приведя следовавших ja ним воинов в сельскую oKpyiy, он обеспечил защиту
для сбора урожая, приложив все силы, чтобы обеспечить как можно большее
поступление хлеба в город. И когда Деметрий прибыл, расположился лагерем
в окрестностях города и осадил его, Каллий ради защиты граждан напал
на него со своими воинами и был ранен, но ради безопасности народа
ни на один миг нс отказывался рисковать собой.
 Не слепой патриотизм, но качества лидера отличают Каллия: инициатива в мобилизации войск, стратегическое мышление в случае со сбором
урожая, героизм и самопожертвование в сражении. Это, наряду с предусмотрительностью (pronoein, pronoia), — типичные качества, упоминаемые во многих почётных декретах аналогичного характера.
 70

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 Карьера Диокла из Коса, описанная в почётном декрете его округа
(Галасарна; SEG XLVIII 1104; ок. 200 г. до н. э.), была, по-видимому,
более насыщенной, нежели у других политиков, поскольку он жил в период, когда его остров подвергался нападениям критских пиратов, а затем Филиппа V (ок. 209-200 гг. до н. э.), но тем не менее его деятельность
отнюдь не уникальна:
 Диокл, сын Лсодама, действуя в соответствии с доблестью, переданной
ему предками, постоянно проявлял усердие и заботу об округе галасарнитон
и во время войн стремился обеспечить безопасность крепости и жителей
территории, проявляя несравненную рассудительность и рискуя собой ради
этой цели. Так, во время войны с критянами, когда стало известно, что эта
местность находится под угрозой, он прибыл с большим числом людей и,
произведя смотр вместе с геми, кто был назначен охранять [крепость], просил жителей собраться в крепости и принять участие в сё обороне до тех пор,
пока враги нс огкажутся от нападения; и во время нынешней войны, поскольку врага часто угрожали [крепост и], он, после т ого как значительные морские
и сухопутные силы были собраны в Асти палее, доставил оружие и снаряды
для катапульт, чтобы обеспечить безопасность крепости; и, выбрав, согласно постановлению, в качестве топархов [окружных начальников] тех, кто
мог наилучшим образом позаботиться об обороне, и передав под их начало
достаточное число (или годных) людей для несения дозоров в дневное время <...>, он также прибыл для защиты сельской местности <...>; предвидя
вражескую угрозу и размер опасностей, он, когда произошло нападение,
направился в <... самое удобное?> место крепости и удержал врагов перед
крепостью; он дал знать Никострату, сыну Никострата, чтобы гаг взял легковооружённых из тех, кто вышел с ним, и пришёл на помощь; когда же они
благодаря этой предусмотрительности быстро явились, оказалось, что местность нс была занята и вторгшийся неприятель ушёл, нс причинив никакого
ущерба округе.
 Диокл проявил не только инициативу и качества лидера, но и тактическое мышление. Второй почётный декрет Галасарны в честь того же
человека (SyИ.2 569 = Maier, 1959. No. 46) описывает подобные достижения во время войны с критянами: забота о строительстве укреплений,
обеспечение необходимых средств, устройство караулов и предоставление им жалованья, денежные займы в случае необходимости.
 Деяния Диокла вполне сопоставимы с действиями Аполлодора из
Берсники (начало 1 в. до н. э.; SEG XXVII 1540). Когда в 80 г. до н. э.
умер царь Птолемей IX, и отсутствие центральной власти побудило
разбойников напасть на город и подвергнуть разграблению его сельскую
округу, Аполлодор был назначен командиром молодых воинов и, «взяв
на себя всевозможные опасности, установил величайший мир». Город
 71

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 не имел стен и уже дважды становился жертвой пиратов. В этой критической ситуации полис вручил Аполлодору полную власть над городом
и сельской округой — то есть доверил ему уникальный пост, на котором
он проявил такую рассудительность, что его сограждане воздали ему
хвалу за сохранение согласия в городе и вынесение справедливых приговоров. Это поистине царские качества: обеспечение мира и безопасности,
неограниченная власть, справедливость и хорошее отправление правосудия. Лицо, продемонстрировавшее их, заполнило пустоту, обусловленную отсутствием царя; во многих маленьких городах такие «местные
герои», возможно, напоминали царя.
 Совсем как Филопемен, Аполлодор воодушевил молодёжь города,
что, по-видимому, является еще одним компонентом образа доблестного государственного мужа во времена войны. Стасиад, сын Бокия,
из Перги занимался одновременно и обороной территории в качестве
военачальника (strategos), и подготовкой молодёжи в качестве руководителя гимнасия (gynmasiarchos). «Он приложил великие усилия, чтобы
сохранить для народа мир и безопасность при любых обстоятельствах»,
и как показывает похвала его храбрости (aristeiori), его служба пришлась
на военное время (I.Perge 14; конец II в. до н. э.; ср. восхваление Menaça
в OGIS 339).
 Каковы происхождение и окружение этих людей? Некоторые из них
служили в царских армиях, приобретая не только военный опыт, но и связи: это люди, подобные Каллию из Афин или птолемеевскому флотоводцу Войску с Самоса, которые были по этим причинам удостоены
почестей у себя на родине (IG XII. 6, Нп. 282-283; Gauthier, 1985. Р. 59),
или походившие на Аполлодора из Милета, чьё семейство пользовалось
большим уважением (Hermann, 1987). Выйдя в отставку после царской
службы, такие личности часто возвращались в свои города, где иногда
приобретали немалое влияние. Каллий, служивший при Птолемеях I и II,
неоднократно отправлялся в качестве посланника афинян к Птолемеям
и представлял интересы города, договариваясь, к примеру, о пожертвованиях хлеба и денег (SEG XXVIII 60; Austin, 2006. No. 55). Диоген из
Коса использовал свою дружбу с египетскими царями, чтобы помочь
своей родине и предотвратить нападение критян (epipolemotatois kairois)
на Кос (IscrCos ED 231 + SEG L 765; ок. 155 г. до н. э.; Buraselis, 2000.
Р. 6-24). Антилеонт из Кавна удостоился почестей от родного города за
участие в общественной жизни (SEG XII 472 = SGO I 01/09/07; конец
III в. до н. э.).
 Богатство было важным условием для получения военной подготовки, и в некоторых городах высокие военные посты могли занимать только люди с определённым имущественным цензом. В Теосе лишь те, чьё
 72

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 реальное состояние оценивалось по меньшей мере в четыре таланта
(24 тысячи драхм) — это соответствует тому, что врач Асклепиад из
Перги мог заработать за 24 года (I.Perge 12), или доходу наёмника за всю
жизнь, — имели право быть назначенными на должность начальника
гарнизона в крепости Кирбиссе (SEG XXVI 1306, lin. 8-11). Подобного
рода установления показывают, как военная должность подтверждала и
выражала социальную иерархию и порядок: командир получал вчетверо
большее жалованье, чем рядовой воин. Офицеры всегда получают более
высокую плату по сравнению с рядовыми; однако по правилам наёмного войска жалованье офицера превышает жалованье солдата, самое большее, лишь вдвое (например, Ducrey, 1970. Р. 653-654). То обстоятельство,
что командир помимо своих прочих обязанностей должен был кормить
четырёх собак, само по себе не объясняет эту разницу, которая связана
не с потребностями, но со статусом.
 Качества, ожидаемые от этих местных военных руководителей, не отличались от тех, которые приписывались великим полководцам эллинистической эпохи: они должны были собирать сведения о противнике,
внимательно наблюдать за изменениями ситуации и соответствующим
образом реагировать на них, подвергаться опасностям и быть готовыми
в критические моменты взять ответственность на себя. Достичь успеха
было возможно, только снискав доверие и уважение своих воинов (Beston,
 2000. 	Р. 325, 328; cp. Polyb. V. 30; Plut. Philop. 12. I). Победа граждан
рассматривалась как их победа, подобно случаю с ахейским военачальником Килиадом, который одержал победу в Элиде в 209 г. до н. э. (SEG
XXXVI 397). Мы знаем об этом благодаря его посвящению в Эгионе.
Точно таким же образом, как в посвящении Александра Великого Афине после битвы при Гранике («Александр, сын Филиппа, и греки»),
Килиад выступает в качестве посвятителя на том же уровне, что и Ахейский союз в целом. Его личный вклад эксплицитно подчёркивается
в надписи, которая представляет победу как его достижение: «Ахеяне
и военачальник Килиад, сын Дамарета из Фар, — богам, после того как
он одержал победу вместе с македонянами». Концентрация внимания
на протагонисте сражения полностью соответствует описаниям сражений
в историографии того времени, которая обнаруживает сильный интерес
к героическим поединкам (см. раздел 10.2). Здесь искусство имитирует
жизнь, которая, в свою очередь, вдохновлялась искусством.
 Если война создавала царей (см. гл. 4), то военный успех мог подвигнуть
даже местного военачальника на установление собственной «маленькой
монархии» — в форме тирании над городом или же в качестве владыки
крепости. Отпадение крепости Алабанды в начале II в. до н. э. могло быть
делом рук её честолюбивого командира (см. Ma, 2000с. Р. 339).
 73

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Война возвышала индивидов над их согражданами при жизни, а иногда и после смерти, делая смертного (и не только царя) богом. И Арат,
и Филопемен посмертно удостоились культа (Leschhom, J984. S. 326-
331). Некий Могет, военачальник Меонии, представляет собой типичного «местного героя» эллинистической эпохи. По-видимому, он был
убит во время войны, скорее всего, войны с Аристоником (ок. 129 г.
до н. э.). Его эпитафия следующего содержания (ТАМ V. 1 468b; cp. SEG
XXVIII 891; SGO I 04/19/01):
 Народ почтил полководца Могста, сына Могета, золотым венком, медной
статуей, ещё одним великолепным живописным изображением и мраморным
изваянием.
 Могет, сын Могста, полководец, прощай.
 Дева в оружье сама, Афина-владычица, явно
Даровала, Могет, благоразумьс тебе.
 Также и мудрости славу сама доставила; дважды
Всем в отчизне предстал ты безупречным вождём.
 Благодаря только ей среди славных воителей Рима
Избранным родиной гы вечным защитником был.
 Но, супругу несчастную бросив и должности сроки
I le довершив, в терема ты к Псрссфонс ушёл.
 Плачет и мать но тебе, и родина с нею, и братья —
 Был ты одним из семи, но закатился звездой.
 Так прощай, рода славного отпрыск! Аид тебя примет
Третьим на тот престол, где благочсстьс царит.
 Благодаря упоминанию братьев Могета, признательность за его индивидуальные достижения опосредованно переносится и на его семью.
Эпиграмма заканчивается выражением надежды, что он будет помещён
рядом с благочестивыми мужами в привилегированной части Царства
мёртвых, по-видимому, третьим в семье (после его деда и отца). Военные
свершения обусловливали лучшую посмертную участь.
 2.6. 	ЭВЕРГЕТИЗМ НА ВОЙНЕ
И ИДЕОЛОГИЯ НЕРАВЕНСТВА
 Для того, чтобы стать местным героем, требовалась не одна только
беззаветная храбрость; иногда и деньги играли свою роль. Почётный
декрет в честь афинского благотворителя Филиппида, знаменитого
комического поэта и друга царя Лисимаха (283/282 г. до н. э.), даёт
 74

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 представление о том, какими путями богатый индивид мог помочь
своей общине, не подвергая риску собственную жизнь (IG H2, Нп. 16-29;
Bielman, 1994. No. 20; Derow, Bagnall, 2004. No. 13; Austin, 2006.
No. 54):
 Когда царь одержал победу над Антигоном и Деметрием в битве при
Ипсе, он [Филиппид] на собственные средства похоронил граждан, павших
в этом бою; что касасгся тех, кто попал в плен, то он ходатайствовал за них
перед царём и добился их освобождения; он также устроил зачисление в
воинские части тех из них, кто изъявил желание служить в армии, а тем, кю
предпочёл вернуться, он дал одежду и припасы из своих средств и отправил
их туда, куда каждый пожелал, в общей сложности более трёхсоз человек.
Он также просил об освобождении тех наших фаждан, которые были обнаружены в Азии, заключённые Деметрием и Антигоном в темницу.
 Эпоха эллинизма выдвинула целый ряд государственных фигур,
которые монополизировали общественную жизнь в большей степени,
чем в более ранние периоды; наряду с монархом на сцене доминировал
благотворитель (Gauthier, 1985; Quass, 1993). Современный термин «эвер-
гетизм», производный от слова euergetes («благотворитель»), характеризует деятельность таких лиц — то, чего ожидали гражданские общины
от своей элиты, — и отношения между богатым индивидом и его городом.
Большинство форм государственной службы были рассчитаны на мужчину (или женщину), располагающего определёнными средствами. Эвер-
гетизм был укоренён в том факте, что риторические умения и военная
подготовка были невозможны без образования, которое в большинстве
эллинистических полисов являлось привилегией избранных. Разумеется,
и финансирование (в виде дарений или ссуд) строительства или ремонта оборонительных стен, и закупка дешёвого хлеба, и освобождение
пленников либо привлечение наёмников — всё это было тем видом службы на благо общины, которую могли выполнять только богатые люди.
Некоторые — но не все — из этих благотворителей занимали государственные должности и влияли на политическую жизнь. Однако, несмотря на
видное положение этих представителей элиты, институты умеренной
демократии, характерной для эллинистического времени, не подрывались
их деятельностью, и их инициативы были предметом одобрения и контроля со стороны граждан (см. Habicht, 1995). И, конечно, могущество и
влияние честолюбивого политического лидера всегда уравновешивалось
фигурой ближайшего соперника.
 Несмотря на сохранение демократических институтов и суверенитета граждан в эллинистических городах, значение богатства элиты было
не менее весомо, чем значение богатства монархов (см. раздел 2.5). Очень
 75

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 похоже, что как отношения между городами и царями, так и отношения
между элитой и остальными гражданами определялись принципом взаимности. Мы уже видели, что именно члены элиты предлагали для защиты своих городов. Как же услуги вознаграждались общинами? Помимо уважения к их руководящей роли огромное символическое значение
имели избрание этих лиц на должности, голосование за их предложения
в Совете и собрании, а также предоставляемые им почести. Их статуи
украшали общественные места как вечные памятники в ознаменование
их услуг и напоминание для потомков. Сами благотворители или члены
их семей нередко покрывали соответствующие издержки, чтобы ещё раз
подчеркнуть свою щедрость (Gauthier, 2000а), но поступали так и в силу
идеологической значимости почётных статуй. Нападки на статуи видных
людей со стороны их противников (например, Paus. VI. 11. 6-8; l.My-
lasa 2) не оставляют сомнений в символическом значении этих монументов, их постоянном восприятии гражданами и их использовании
в идеологических целях. Самое интересное свидетельство относится
к бронзовой статуе тираноборца Филлита в Эрифрах (l.Erythrai 503;
Gauthier, 1982. P. 215-221; начало 111 в. до н. э.). Сторонники олигархического режима отломали от статуи меч, полагая, что сам вид памятника был угрожающим для них. После падения олигархии полис решил,
что статую надлежит восстановить в прежнем виде. Были также предприняты меры для того, чтобы содержать её в чистоте и увенчивать
венком в первый день каждого месяца и во все праздничные дни. Ясно,
что статуи служили для выражения идеалов и ценностей; статуи благотворителей доносили мысль о том, что служба общине на войне обеспечивала высокий статус.
 Кстати, венок, которым награждались благотворители и который
нередко назначался из года в год, был ещё одним способом увековечивания личных достижений. Особый тип венка — «венок за доблесть»
(.Stephanos aristeios) — вручался прежде всего (хотя и не только) за военные свершения (например, I.Perge 14, lin. 48-9; l.Perge 23, lin. 18; Chanio-
tis, 2004b. No. 1). Наконец, ещё две почести — предоставление почётных
мест на театральных представлениях и атлетических состязаниях и
бесплатный обед в кругу магистратов — символически ставили удостоенного этой чести индивида над «обычными» гражданами и помещали его на тот же уровень, что и выборных политических руководителей общины. Таким образом, общины фактически признавали
существование группы индивидов, имевших более высокое положение
благодаря своим заслугам.
 Тысячи почётных декретов эллинистического времени имели стереотипную структуру. Одним из обычных элементов является назидатель-
 76

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 пая формула, в которой община поясняет, почему она оказывает честь
благодетелю. Характерный пример представляет декрет из Перги в честь
государственного деятеля Стасиада. Он был почтён золотым венком и
бронзовой статуей, «с тем чтобы другие, видя, что народ удостаивает
лучших мужей подобающих почестей, также стремились следовать их
примеру» (I.Perge 14). Такая практика имела два следствия, которые
следует кратко обсудить.
 На одном уровне эта модель работала. Так, на Косе около 200 г. до н. э.
сотни граждан приняли участие в сборе средств для защиты острова.
Жителей города призывали жертвовать средства на постройку и восстановление оборонительных стен и крепостей, а также на продовольствие для войска (из граждан, а не наёмников), участвовавшего в войне
(Baker, 1991 ; Migeotte, 2000а). Имена лиц, внёсших пожертвования, были
записаны на трёх стелах, которые были установлены в самых главных
общественных местах для всеобщего обозрения: у алтаря Диониса на
агоре, около театра и в храме Асклепия. Из сохранившихся фрагментов
мы можем заключить, что примерно 400 жертвователями, в основном
главами семейств, было внесено более 25 талантов (приблизительно
152 332 драхмы). Сбор средств имел характер мобилизации патриотически настроенных граждан. Тем не менее современный читатель замечает, а читатель древний непосредственно видел также и неравенство
вкладов. Имена жертвователей записаны не в случайном или алфавитном
порядке, как того требует демократическое общество, в котором с уважением признаётся любой вклад, сделанный человеком в меру его возможностей. Напротив, имена записаны в соответствии с олигархической
моделью, известной посетителям Метрополитен Опера или подобных
учреждений: согласно размеру вклада. Список возглавляет небольшое
число богатых семейств, которые, по-видимому, проявили не большую
щедрость, чем другие, но могли позволить себе жертвовать более крупные суммы. Эти списки были памятником неравенства (см. Gabrielsen,
 1997. 	Р. 31-36 — о Родосе). В 243 г. до н. э. афиняне сочли уместным
ограничить пожертвования на безопасную транспортировку сельскохозяйственных продуктов 50-200 драхмами (IG II2 791; Migeotte, 1992.
No. 17), и это только подтверждает тот факт, что слишком большие пожертвования могли угрожать внутренней сплочённости общины и делать
неравенство более заметным.
 Второе следствие также значимо. Подчёркивая свою зависимость
от поддержки щедрых граждан и приглашая будущие поколения проявлять щедрость, чтобы удостоиться почестей, эллинистические общины
создавали привилегированное положение для элиты и увековечивали
взаимозависимость между благодеянием и статусом.
 77

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 2.7. 	ОТ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ УСЛУГ
К НАСЛЕДСТВЕННОМУ ЛИДЕРСТВУ
 Почётный декрет в честь Аполлодора из Береники, который спас свой
город от врага в I в. до н. э. и получил полную власть над городом и
сельской округой (см. раздел 2.5), начинается с упоминания того факта,
что он принадлежит к одной из древних гражданских фамилий. Такие
упоминания о предках в почётных декретах стереотипны и отражают гот
факт, что люди наследовали не только собственность, правовой и социальный статус отца, но также его моральные обязательства и притязания —
и это не было новшеством эллинистической эпохи (см. Gschnitzer, 1981а.
Р. 149-60; cp. Ober, 1989).
 Мы уже видели, насколько важен был военный опыт для политического руководства. В значительной степени военные знания и политический опыт передавались внутри семьи или в кругу друзей — так вообще
обстоит дело и в других сферах профессионального знания. Афинский
политик Эвриклид (см. раздел 2.4) не только тесно сотрудничал со своим братом Микионом, но также ввёл в политическую жизнь и своего
сына (IG II2 844, lin. 1-6; Maier, 1959. S. 79). После службы в качестве
«распорядителя военной казны» (tamias stratiotikon), столкнувшись с
запретом занимать этот пост во второй раз, «он исполнял эту должность
(ten ton strati[otikon tamieian? die]xegagen) через своего сына» (dia tou
hyiou), вовлекая его таким образом в политическую деятельность. В отношении литургии agonothesia (связанной с финансированием состязаний) тот же декрет констатирует, что «он снова предоставил своего сына
для выполнения этой задачи» (kai palin ton hyion dous [eis tauten] ten
epimeleian). Известно, что Микион впоследствии служил членом комиссии по закупке хлеба и был дарителем денег (Habicht, 1982. S. 170-182).
Конечно, ограниченность сведений не позволяет нам использовать статистические данные или определить, насколько частым был такого рода
феномен, однако случай с Микионом явно не единичен. Ещё одним
примером является Геликон, начальник стражи в Приене, которому
во время его пребывания на должности помогал его сын (I.Priene 19;
конец III в. до н. э.).
 Если наследование статуса непосредственно проистекало из передачи
имущества, то наследование политического положения косвенным образом обеспечивалось примерами отцов и предков, а также тех почестей,
которые предоставляли своим благодетелям их благодарные города. Эту
взаимозависимость можно видеть в почётном декрете в честь Гарпала,
видного гражданина Берои позднеэллинистического времени (конец И —
 78

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 начало I в. до н. э.); перевести можно только часть текста (I.Beroia 2 = SEG
XLVII 891, lin. 5-17), но о Гарпале сообщается, что он
 ... возродил славу, унаследованную от предков, хотя даже их слава была
меньше (чем они того заслуживали) из-за (нелёгких) времен, в которые они
жили, и он ревностно стремился не уступать им в доблести. Как только он
достиг возраста гражданской зрелости, он не отставал от более старших
мужей, внося предложения или выполняя службу посланника своей родины;
и помня, что его деды служили военачальниками, и учитывая, какие расходы
они произвели и что они построили для украшения и защиты города, он мужественно (eulharsos) взял на себя должность жреца, которая предполагает
наибольшие расходы13.
 Гарпал чувствовал себя обязанным следовать примеру предков. В то
время как его праотцы служили своей общине в качестве военачальников
и спонсоров фортификационного строительства, молодой человек, живший под властью римлян, не имел возможности показать свою храбрость
на войне (см. мнение Плутарха в разделе 2.4). Гарпал проявил себя,
взявшись за исполнение дорогостоящей должности. Его сограждане были
ему очень благодарны и увековечили его пример, постановив, что декрет
в его честь должен зачитываться ежегодно во время выборов.
 Иногда почести, даруемые выдающемуся гражданину, переходили
по наследству его потомкам. Афиняне, например, постановили, что Фи-
липпид (см. раздел 2.6) и старший из его отпрысков должны пожизненно получать бесплатный обед в prytaneion (помещении для исполнительного комитета Совета) и почётное место на всех состязаниях, устраиваемых
городом (IG II2 657, lin. 64-6; Austin, 2006. No. 54). Такого рода меры
увековечивали выдающееся положение семьи благодетеля.
 От унаследованного статуса, унаследованного богатства, унаследованного руководящего положения и унаследованной признательности был лишь один маленький шаг к институционализации класса привилегированных граждан. Начиная с позднеэллинистического периода
(I в. до н. э.) видные граждане характеризуются как «первые граждане»,
«первый класс» или «ведущие семьи» (Quass, 1993. S. 51-56). В плане
наследования социального положения весьма красноречив почётный декрет из Пларасы/Афродисиады в честь одного из политических лидеров и
благодетелей общины, относящийся к периоду войн Поздней республики
 13 См. об этом персонаже и его роде: Кузьмин, 2008. Особо важно, что представители
данной фамилии продолжали сохранять высокое положение в обществе даже после ликвидации Македонского царства и жестоких репрессий, проведённых римлянами против
его военно-политической элиты, включая такую меру, как её депортацию в Италию;
см. Кузьмин, 2011.
 79

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Chaniotis, 2004с. Р. 378-386, no. 1; SEG LIV 1020). Текст начинается
с восхваления предков:
 Гермоген Феод от, сын Гефестиона, один из первых и блистательнейших граждан, муж, имеющий своими предками величайших людей, которые были в числе тех, кто сообща построил общину и вёл жизнь, исполненную доблести, любви к славе, многочисленных надежд [на благодеяния] и прекраснейших деяний на благо отечества; муж, который и сам был
добр и доблестен, любил отечество; строитель, благодетель полиса и спаситель...
 Эта аристократия, к которой принадлежал Гермоген и другие «первые
граждане», в значительной степени обязана своим существованием критическим ситуациям, вызванным непрерывными войнами. Так же как
цари (см. гл. 4), члены элиты утверждали своё положение посредством
собственной службы в качестве военных руководителей, миротворцев и
благотворителей; так же как цари, использовали свои личные достижения,
чтобы поставить себя над остальными членами своей общины. Различия
между царскими и не царскими образами были не фундаментальными,
но заключались только в степени и интенсивности проявления (Beston,
2000. Р. 315,328).
 Когда Октавиан положил конец войнам Поздней республики и установил Pax Augusta, эта аристократия была столь глубоко укоренена в экономике, обществе и инсти гутах греческих городов, что продолжила своё
существование в эпоху Империи. Эллинистические войны внесли вклад
в её генезис, но они не были необходимы для её сохранения.
 Дальнейшее чтение
 2.1. Война против соседа: привилегия полиса. Воины полисов в эллинистическую эпоху: Ma, 2000с; ср. Beston, 2000. Р. 317 321; Baker,
2001а, 2003. Р. 381-385. Договоры о союзе’. Крит: Chaniotis, 1996а. Nos. 1-
2, 7, 10-13, 17, 19, 23-27, 29, 31-34, 37-38, 46, 51-53, 58-61; SEG L 936;
о завоевательных войнах: Chaniotis, 1996а. Nos. 11,26, 28,38,46, 59,60,
61; в Малой Азии: Femoux 2004. Договоры о гегемониалъных союзах:
Baltrusch, 1994. 23-30 (в период классики); Chaniotis, 1996а. S. 89-90
(на эллинистическом Крите). Aphrouresia как гарантия автономии:
например, Staatsverträge442 и 489; l.Ilion45 (=SEG XXXVIII 1252; Austin,
2006. No. 171); Polyb. XV. 24. 2; I.Iasos 2; Sardis VII. 1 2 (= SEG XXXVII
1003).
 2.2. Война как обязанность гражданина. Военная организация в целом: Hamilton, 1999; Sekunda, 2007 (обзоры); Baker, 2001а (Малая Азия).
 80

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 Рода войск: Foulon, 1996. Конница: Étienne, Roesch, 1978; Bugh, 2011.
Легковооружённые: Williams, 2004. Освобождение жрецов от военной
службы: Gauthier, 1991; например, Sokolowski, 1955. No. 1; SEG XXVI
1334; XXIX 1088. Личные имена, связанные с войной: LGPN I-IIIb; Masson, 1965 (для Крита); cp. Launey, 1987. Р. 797-798. Военное общество
на Крите: Petropoulou, 1985. S. 15-46; Chaniotis, 1996а. Военные реформы Агиса и Клеомена в Спарте: Plut. Agis, особенно 7; Cleom., особенно
10-13; Austin, 2006. Nos. 69-70; Cartledge, Spawforth, 1989. P. 38-58;
Kennell, 1995. P. 11-12. Военная организация в Беотии: Feyel, 1942b.
P. 187-218; военные списки: например, IG VII 2809-32 (= SEG XXVI
501-523), 2817; SEG III 351-353; XXVI 498-500, 550; XXX 447^152;
XXXVII 385; Étienne, Knoepfler, 1976. P. 67 112, 202-210; Roesch, 1982.
P. 340-343; Hennig, 1985a; cp. военные каталоги из Эретрии: IG XII. 9 241,
243 и 249 (cp. Chankowski, 1993); состязание военных отрядов: например,
SEG III 354-355; XXVI 551. Афины: Bugh, 1988; Kralli, 2006; Фессалия:
Baker, 2001b; Кос: Baker, 2001c; Родос: Berthold, 1984. P. 42-47; Gabrielsen,
1997. P. 123-130; cf. IG XII. 1 75 B, 127, 155 и 163; SEG XXI 734; XXXIX
737; I.Lindos 251 и 264. Кирена: Laronde, 1987. P. 131-134. Свидетельства о гражданских ополчениях: Launey, 1987; например, караулы из граждан в крепостях в Мопсионе (Jeffery, 1966. Р. 18-24), Тоннах (Gonnoi
146 150) и Атраксе (ISE 100); караулы из граждан {phrouroi) в городах
Малой Азии: Labarre, 2004; cp. I.Priene 19 (караулы из граждан в крепости Телонии, III в. до и. э.); Robert, 1926. Р. 501-510; Riel, 1997. Р. 40-42
(гарнизон Александрии-Троады в Хрисе); Robert J., Robert L., 1976 (караулы из граждан в Кирбиссе); cp. SEG XLVIII 1404 (Колофон) и Delphinion 146, lin. 39-40 и 149, lin. 15-18; SylL3 633, lin. 50-53 (Милет). Liv.
XXXVIII. 13. 11-13 (конница в Табах, II в. до н. э.); IG IV 478-9 = SEG
XI 293 (Chameux, 1991. Р. 315-316; конница в Аргосе). Натурализация
иноземцев в Ларисе: Syll.3 543; Austin, 2006. No. 75; Bagnall, Derow, 2004.
No. 32; cp. Hatzopoulos, 1996. I. P. 402- 403 (о датировке); Oetjen, 2004
(об идентичности натурализованных иноземцев: солдаты?). Отпуск на
волю и наделение гражданством рабов в военных целях: например, Diod.
XX. 100. 1 (Родос, 304 г. до н. э.); Polyb. XVI. 31.1 (Абидос, 201 г. до н. э.);
 I.Ephesos 8 (Эфес, 86 г. до и. э.); Philon Byzant. С13, ed. Garlan, 1974.
P. 317, 395; Garlan, 1972. P. 33-35.
 2.3. 	Город и его область: структура и иерархия. Укрепления и свобода: Robert, 1970; Will, 1975; Ma, 2000с. P. 339-343 (с библиографией);
cp. Winter, 1994. Эллинистическая фортификация: Maier, 1959 и 1961;
cp. Robert, 1970; Fortifications, 1994 (Малая Азия); McNicoll, 1997; например, Riel, 1997. Р. 23-38 (Александрия-Троада); Allegro, Ricciardi,
1999 (Гортина, Крит); Pimouguet-Pedarros, 2000 (Кария); Loots, Waelkens,
 81

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Depuydt, 2000 (Сагаласс); Krischen, 1922; Hidden, 2000 (Гераклея-при-
Латме); Kohl, 2004 (Пергам); Sconfienza, 2005 (Южная Италия). Районы в городах (amphoda): I.Smyrna 613; SEG XLIV 917 (Стратоникея);
cf. Robert, 1937. P. 529-538; Garlan, 1973. P. 20-22. Крепости и оборона
территории·. Robert, 1970; Ober, 1985 (классические Афины); Pritchett,
 1991. 	P. 352-358 (башни в сельской местности); Baker, 2000а, 2000b;
Chandezon, 2003. Р. 341-342 (защита пастбищных угодий). Например,
Афины: Petrakos, 1997, 1999; Couvenhes, 1999; Oetjen, 2004; Фокида:
Rousset, 1999; Амбракия: SEG XXXV 665 (+ XLIX 635); Крит: van Ef-
fenterre, 1949; Эфес: Robert, 1967. P. 36-40; Jobst, 1978; Милет: Pimouguet,
1995 (главные источники: Milet I. 3 146, 149-50); Миласа: Labraunda 4;
Robert, 1945. P. 8; Rumscheid, 1999; Приена: I.Priene 37, lin. 125-131;
Смирна: Bean, 1955; 1966: P. 63-66. Патрулирование сельской округи:
Chaniotis, 2008; Couvenhes, 2011; см. также раздел 3.2.
 2.4. Оборона города как поприще гражданской элиты. Военная
ментальность в Малой Азии: Ma, 2004. Эвриклид из Афин: Habicht,
 1982. 	S. 118-127; Gauthier, 1985. P. 83; Habicht, 1997. P. 155, 173 176,
191-194. Почётные декреты за службу, связанную с войнами: см.
раздел 2.5.
 2.5. Местные герои: политик как военный лидер. Активная роль
командующего в сражении: Eckstein, 1995. Р. 28-40; Beston, 2000. Р. 321.
Военные достижения граждан и командиров в отражении почётных
надписей: e.g., IG И2 682, 1209, 1299; IG V. 2 16; IG XII. 1 1033; IG XII. 5
1030; IG XII.7 387; IG XII Suppl. 315; SEG XXXIV 1198; OGIS 765; Syll.3
459, 567, 569; IGR III 34; IV 134; Amyzon 25, 37; I.Erythrai 24, 28 29;
 I.Mylasa 106, 612; Milet I. 2 12 (SGO I 01/20/33); Syll.3 459; Maier, 1959.
No. 80. Военные командиры Приены: strategoi: I.Priene 14, 18, 53-54, 61,
69, 83, 99, 104, 108-109, 111, 202; phrourarchoi: I.Priene 4, 19, 21-22,
251-252; hipparchai: I.Priene 44; teichopoioi: I.Priene 70. Афродисиада:
Reynolds, 1982. P. 13 и Nos. 2, 41; CIG 2837; MAMA VIII 408, 410, 414,
448; Paton, 1900. P. 73-74, no. I; LBW 1611 ; Chaniotis, 2004c. No. 1. Культ
военачальников: Plut. Arat. 53; IG V.2 432; Diod. XXIX. 18 (Филопемен);
l.Laodikeia 1 (Ахей, Лахар и Банабел).
 2.6. Эвсргетизм на войне и идеологии неравенства. Сохранение
демократических институтов и суверенитета граждан: Gauthier,
2000b. Эллинистические благотворители: Gauthier, 1985; Quass, 1993;
Shipley, 2000. P. 96-102; Savalli-Lestrade, 2003. Примеры благотворителей: Булагор с Самоса (IG XII.6.1 11; Austin, 2006. No. 132; Bagnall,
Derow, 2004. No. 76; середина III в. до н. э.); Менас из Сеста (OGIS
339 = I.Sestos 1 = Austin, 2006. No. 215; Климов, 2010. С. 234 — вторая
половина II в. до н. э.); Алексимах из Арсинои (SEG XXVI 1817;
 82

2. МЕЖДУ ГРАЖДАНСКИМ ДОЛГОМ И ОЛИГАРХИЧЕСКИМИ СТРЕМЛЕНИЯМИ
 ок. 100 г. до н. э.); см. также OGIS 4. Почётные статуи'. Raeck, 1995.
Косские надписи (205-201 гг. до п. э.): Источники: PH 10; IscrCos ED
37, 122, 206, 212 и 227. Baker, 1991; Migeotte, 2000а. Награды за доблесть (aristeia): Pritchett, 1974. 276-290. «Венок за доблесть» (stepha-
nos aristeios): например, Amyzon 24-25; I.Perge 14, lin. 48-49; I.Perge
23, line 18; Chaniotis, 2004b. No. 1. Назидательная формула: например,
Austin, 2006. Nos. 43-44.
 2.7. 	От индивидуальных услуг к наследственному лидерству.
 Развитие класса политических лидеров: Quass, 1993 (ср. с замечаниями:
Habicht, 1995); Lehmann, 2000. Наследственные почести в почётных
декретах: например, L.Priene 104, lin. 3-5; Austin, 2006. No. 63.

3. 	ВОЗРАСТ ВОЙНЫ:
СРАЖАЮЩАЯСЯ МОЛОДЁЖЬ
 3.1. 	НЕУГОМОННЫЕ ВОИНЫ
 В своём рассказе о Литтийской войне (221-220 гг. до н. э), самой
большой войне в истории Крита, Полибий сообщает об инциденте в
Гортине, который стал загадкой для современных историков (Polyb.
IV. 53. 5-7):
 Первое время все члены Критского союза (Kretaieis) воевали против
литтян; но потом по какому-то ничтожному поводу возникли разногласия,
и, как это обыкновенно бывает у критяи, в среде их начались междоусобные
распри... Что касается гортинцев, то одни из них, старшие возрастом {pres-
byteroi), приняли сторону Кносса, другие, молодёжь (neoteroi), примкнули
к лигтянам, и встали друг на друга.
 Такой конфликт между молодыми и старшими необычен, но не является чем-то неслыханным. Критяне 150 лет спустя вновь разделились
в связи с надвигающейся войной против Рима. Жители острова терроризировали Восточное Средиземноморье своими набегами, и первая
попытка римлян уничтожить критское пиратство закончилась в 74 г.
до н. э. провалом. Несколько лет спустя, в 70 г. до н. э., когда критяне
отправили в Рим посольство с просьбой о мирном договоре, они столкнулись с непомерными требованиями. Римляне обязали критян уплатить
огромную сумму в 4 тысячи талантов, выдать свои боевые корабли и
передать более 300 заложников, включая военных предводителей. «Старшие» склонялись принять эти требования (Diod. XL. 1. 1), но возобладала точка зрения тех, кто предпочитал воевать. Веллей Патеркул (II. 34. 1)
описывает те 24 тысячи критян, которые сражались под началом Ласфе-
на и Панара, как «молодых людей» (quottuor et viginti militibus iuvenes
coactis). Новая война в конечном итоге привела к завоеванию Крита.
Можно рассуждать о том, имели ли противостоящие точки зрения под
собой социально-экономическую основу: к примеру, молодые люди,
 84

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 которые ещё не унаследовали собственность своих отцов, видели в добыче и торговле рабами выгодный источник доходов, тогда как более
старшие граждане предпочитали мир, потому что согласие с римскими
требованиями не угрожало их экономическому положению. Можно было
бы признать в этом конфликте поколений — явлении вполне обычном
в истории Греции (например, Conflict, 1976) — универсальную антропологическую оппозицию между беспокойной молодёжью и умудрёнными опытом стариками. Но возможно и иное объяснение, которое необязательно исключает два других. Юные критяне проходили военную
подготовку; в соответствии со священными клятвами (см. разделы 3.2,
 3.3), они брали на себя обязательство защищать отечество, помогать его
союзникам всеми силами вести борьбу с любым врагом. Участие в войне и отличия в битвах были главными идеалами, на которых они воспитывались. Стоит ли в таком случае удивляться, что они выступали против мирного договора, который не позволил бы им вести себя так, как
требовало от них всё их воспитание (цв. ил. 8)?
 Конфликты между молодёжью и старшим поколением отнюдь не
являются особым феноменом эллинистического Крита. Похожая история сообщается и о другом регионе с воинственным населением, Пи-
сидии. Македонский командир Алкет, брат Пердикки и противник
Антигона Одноглазого, одного из диадохов, пытался в 319 г. до н. э.
найти убежище в Термессе в Писидии, устраивал набеги и снискал
популярность своей щедростью в распределении добычи. Когда Антигон подошёл к городу и потребовал выдать Алкета, «старики», склонные принять это требование, чтобы спасти город, вступили в конфликт
с «молодыми людьми», которые были готовы идти на любой риск ради
спасения своего героя. В то время как «молодые люди» были вовлечены Антигоном в сражение, «старики» попытались схватить Алкета и
выдать его Антигону. Когда же Алкет покончил с собой, его героическая смерть произвела на молодых термессян столь сильное впечатление, что они достали его тело и устроили достопамятные похороны
(Diod. XVIII. 46. 1-47. 3) (цв. ил. 9).
 Трудно сказать, были ли рассказы об этих событиях составлены историками именно таким образом для того, чтобы соответствовать широко распространённым клише об импульсивной, неугомонной, героической
природе молодёжи1. Можно тем не менее с уверенностью утверждать,
 1 	Между тем импульсивность, горячность, принятие необдуманных решений в ходе
командования войсками и непосредственно битв ассоциировались античными авторами
именно с юношеской незрелостью. Таких инвектив удостаивается Птолемей Керавн (что
отчасти отражено и в его прозвище — «Перун», имеющем отнюдь не только позитивные
коннотации), чьи действия в ходе столкновения с галатами в 279 г. до н. э. привели его
 85

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 что молодые люди с воодушевлением вступали в сражения и нередко
были инициаторами военных действий. Арату из Сикиона было всего
20 лет, когда он освободил своё отечество от тирана, и не более 28, когда он, уже во второй раз занимая должность стратега ахейцев, предпринял внезапное нападение и захватил цитадель Акрокоринфа (Polyb. II. 43.
3 4). Два самых воинственных царя эллинистической эпохи — Филипп V
Македонский и Селевкид Антиох III — взошли на престол, будучи ещё
подростками, и сразу же приняли участие в военных операциях, которые
положили начало трём десятилетиям непрерывных войн. Филиппу было
18 лет, когда он начал войну против этолийцев, Спарты и Элиды (220 г.
до н. э.), а Антиоху 21 год, когда он на третьем году царствования подавил восстание Молона и начал свою восточную кампанию. Птолемею III,
его противнику в одной из величайших битв в истории эллинизма, битве при Рафии (217 г. до н. э.), было самое большее 22 года*  2.
 Если в случае с этими царями-воителями можно обнаружить подражание Александру Великому3, то для того чтобы объяснить воинский
энтузиазм молодых ахейцев, воодушевлённый интересом Филопемена
 самого к гибели, а Македонию — к опустошению и разграблению варварами. Юсгин
именует его «незрелым юнцом» (XXIV. 4. 10: cp. Diod. XXII. 3.1), хотя ему было явно
более 30 лет. См. о взглядах Полибия на негативные качества, органически присущие
молодёжи: Eckstein, 1995. Р. 140-150.
 2 Другие примеры очень раннего начала военно-политической карьеры эллинистических монархов: Деметрий II во время Хремонидовой войны отразил вторжение Александра Эпирского и будто бы даже захватил Эпир, будучи ещё подрос гком (Just. XXVI. 2.11;
Euseb. Chron. I. 243 Schoene). Антиох Гиеракс к началу войны против брата, Селевка II,
пребывал в 14-летнем возрасте (Just. XXXVII. 2. 7); Персей командовал частью войск
своего отца, когда ему было всего 13 лет (впрочем, как специально подчеркивает Ливий,
под присмотром опытных «друзей» царя (Liv. XXXI. 28. 5).
 История IV-I вв. до н. э., однако, даёт и прямо противоположные примеры активного
участия в войнах весьма пожилых правителей. Некоторые из таких случаев перечислены
Лукианом в его сочинении «Долговечные». Два противника Филиппа II, скифский царь
Атей и иллириец Бардилл, лично сражались с ним в возрасте более 90 лет. Антигон Одноглазый погиб в битве при Иссе в возрасте 81 года, Лисимах был убит в битве при Кору-
педионе, будучи на год моложе (Luc. Macrob. 10-11) (а его победитель Селевк, страше на
два года, был предательски убит Птолемеем Керавном спустя несколько месяцев во время
похода из Азии в Македонию); впрочем, в других источниках эти диадохи оказываются
на несколько лет моложе. Правитель Каппадокии Ариарат «жил восемьдесят два года;
и, пожалуй, мог бы и дольше прожить, да в битве с Пердиккой попал в плен и был посажен
на кол» (13). Асандр, ставший царём Боспора, «насч итывая уже девяносто ле г, оказывался
не хуже любого молодого и в конном, и в пешем бою», но покончил с собой, погрепев
поражение, в возрасте 93 лет (17). Наконец, многие источники подчёркивают, что Мит-
ридат Евпатор вплоть до самой своей смерти проявлял крепость тела и духа (а погиб он
в возрасте около 70 лет). Так что войне, как и любви, все возрасты покорны!
 3 Александр осуществил свой первый самостоятельный поход против фракийцев
в возрасте 16 лег, оставаясь (под присмотром опытного полководца Антипатра) «заместителем» отца, отправившегося походом на Византий (Plut. Alex. 9).
 86

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 к военному делу (вскоре после 207 г. до н. э.), мы должны искать другие
факторы. Рассказывают, что молодые люди начали тратить свои деньги
на оружие и доспехи, пренебрегая роскошью (Plut. Philop. 9. 3-4). Даже
если недоверие к рассказам литературных источников и оправдано,
то такие рассказы могут быть подтверждены документальными свидетельствами о «неугомонной молодёжи». Когда после смерти царя Птолемея (вероятно, царя Птолемея IX, 80 г. до н. э.) непрерывные набеги
разбойников (kakourgoi) угрожали жизни в сельской округе Береники в
Киренаике, Аполлодору, отпрыску приличной семьи, было предложено
возглавить «юношей» (neaniskoi), чтобы устранить опасность. Его бойцам
было по 20-30 лет (ср. Sacco, 1979; Gauthier, Hatzopoulos, 1993. P. 77-78),
и с их помощью Аполлодор «установил величайший мир, приняв на себя
всевозможные опасности» (SEG XXVIII 1540, 62/61 г. до н. э.; см. раздел 2.5). Как правило, в случае внезапного нападения для его отражения
посылались молодые люди. Например, когда Антигон Досон в 228 г.
до н. э. вторгся в Фокиду, отряды молодежи (neoteroï) из юродов Дориды поспешили в Дельфы, чтобы защитить святилище Аполлона (например, SEG XXXVIII 1476, lin. 96-7), а Метрополь (Иония) мобилизовал
своих молодых воинов (neaniskoi) в начале восстания Аристоника в 133 г.
до н. э. (Dreyer, Engelmann, 2003. S. 34—40)4.
 Несение военной службы в сельской местности и в крепостях на границе было типичной обязанностью молодых людей, глубоко связанной
с их обучением. Военное воспитание и военные ритуалы, предназначенные для молодых людей, также являются ключом к пониманию исторической основы рассказов об их восторженном отношении к войне.
 3.2. 	ОБУЧЕНИЕ БОЙЦОВ
 Что ожидали от молодого человека в эпоху эллинизма? Клятва юношей из Дрероса на Крите (I.Cret. I ix 1; Austin, 2006. No. 109) даёт один
из ответов: это ответ коллектива, а не отдельного мыслителя, ответ общины, окружённой врагами во время войны, а не философа, ведущего
дискуссию за чашей хиосского вина на пиру:
 В год, когда фила эталов предоставила kosmoi [должностных лиц], которые исполняли должность вместе с Кием и Кефалом, Пиром, Пием, Бисионом,
и в год, когда писцом был Филипп, 180 членов «стад» [отрядов ephebes]
 4Павсаний упоминает, что во время отражения нашествия галатов на Грецию «это-
лийцы особенно славились своей молодежью» (I. 4. 4). Тогда же македонская молодёжь,
набранная в войско стратегом Сосфсном, нанесла поражение варварам в Македонии
и на время вытеснила их из страны (Just. XXIV. 5. 26).
 87

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 принесли следующую клятву, подпоясавшись. «Клянусь Геетией [“Очагом”],
что находится в зале должностных лиц, и Зенсом, покровителем собрания,
и Зевсом Таллайских гор, и Аполлоном Дельфинием, и Афиной, покровительницей акрополя, и Аполлоном Пифийским, и Латоной, и Артемидой,
и Аресом, и Афродитой, и Гермесом, и Солнцем, и Бритомартидой, и Фениксом, и Амфионой, и Землей, и Небесами, и героями и героинями, и водными
источниками, и реками, и всеми богами и богинями; воистину я никогда
не буду благорасположен к литтянам, никоим образом и ни с какой келью,
ни днем, ни ночью; и я буду стремиться, насколько это в моих силах, чинить
зло городу литтян. И ни судебное разбирательство, ни исполнение приговоров не будет препятствием для этой клятвы; и я буду всегда дружествен
по отношению к гражданам Дрероса и Кносса; и я не предам ни города,
ни крепостей дрерян и кноссян; я никого не предам врагу, ни граждан Дрероса, ни граждан Кносса... Я не начну мятежа и всегда буду врагом тому,
кто так сделает; я нс приму участия в заговоре ни в городе, ни за пределами
города, и не буду помогать кому-либо еще...»
 Эта клятва была принесена в исключительных обстоятельствах: Кносс
и его союзники находились в состоянии войны с Литтом («Литтийская
война»; см. раздел 1.2), и, как мы можем заключить из нескольких источников, эта война привела к дезертирству и междоусобным раздорам
среди союзников Кносса (Chaniotis, 1999с). В Гортине вспыхнула гражданская война, приведшая к противостоянию молодёжи и стариков,
и такая же опасность угрожала Дреросу. Клятва молодых граждан Дрероса ( 180 человек в возрасте от 18 до 20 лет) проходила на торжественной церемонии, возможно, во время ритуала перехода, в ходе которого
молодые люди снимали обычную одежду юношей и получали одежду
(и оружие) воина (см. раздел 3.3). Их клятва включала обязательство
повиноваться властям и никогда не прекращать войну против литтян.
Все элементы природы, все боги и все герои призывались в свидетели
клятвы и в качестве потенциальных карателей тех, кто её нарушит. Для
мира не оставлялось никакой возможности, даже с помощью софистического толкования клятвы. Город Лип был разрушен во время нападения; литтяне отстроили свой город заново и, в свою очередь, сравняли
Дрерос с землёй.
 Во многих греческих общинах воспитание юношей означало их обучение в качестве воинов. Данное обстоятельство отражено не только в
мифах и традициях ритуалов инициации (Vidal-Naquet, 1981; Waldner,
2000), и оно не должно восприниматься лишь как ритуальный субстрат
литературных нарративов (например, Ma, 1994). Это была реальность
многих эллинистических городов, которые сохраняли или возрождали
институт эфебии, т. е. обучение юношей определённого возраста (обыч¬
 88

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 но между 18 и 20 годами) под наблюдением государственных властей.
Нужно отметить, однако, что существование институтов эфебии в эпоху
эллинизма не следует рассматривать как свидетельство непрерывности в
их развитии. Во многих случаях (например, в Афинах, Спарте, возможно,
Эретрии) институты эфебии пришли в упадок в период классики и были
искусственно возрождены в эллинистическую эпоху, как ответ общин
эллинистического времени на необходимость взять свою защиту в собственные руки, а также как выражение их суверенитета (см. Chankowski,
2004). Характерным примером является Спарта, древний образец военной
par excellence подготовки юношества. Строгое воспитание (agoge), которое начиналось в семилетием возрасте и было одним из непременных
условий для получения гражданских прав, утратило своё значение к IV в.
до н. э.; оно было возрождено царём Клеоменом III как одна из основ для
его реформ и снова было упразднено в 188 г. до н. э. Филопеменом (Кеп-
nell, 1995. Р. 20; см. раздел 2.2).
 В городах Крита юноши были организованы в группы (agelait «стада») под началом молодого человека высокого социального статуса.
В agelai они упражнялись в различных видах борьбы, кулачном бое
и беге. Существенной частью их военного обучения также была охота — традиционный элемент военной подготовки (Schnapp, 1997а; Beston,
2000. Р. 320), а также танцы в полном вооружении, которые вырабатывали в юных воинах чувство гармонии и общего ритмического движения.
Такие танцы имели очень давнюю традицию на Крите (например, Diod.
V. 65. 4; Strabo. X. 4. 16) и в эллинистическое время исполнялись также молодыми людьми в городах Аркадии, как утверждает Полибий
(IV. 20. 12-21. 1), подчёркивая их воспитательное значение: «Юноши
упражняются в маршировке под звуки флейты с соблюдением военного
строя, а также обучаются танцам и ежегодно под наблюдением общины
и на общесз венный счёт дают представления для граждан в театрах».
Состязания в беге, которыми славились критяне, были ещё одним важным элементом обучения, так же как в Македонии и Беотии. О военной
подготовке критских бегунов свидетельствует пример hemerodromos
Филонида Критского, знаменитого гонца из войска Александра Великого, который известен по своим посвящениям Зевсу Олимпийскому
в Олимпии (IvO 276; Tzifopoulos, 1998).
 По завершении эфебии молодые люди меняли пояс, типичный элемент
одежды юноши, на оружие воина. В возрасте между 20 и 30 годами
критяне принадлежали к возрастному классу «бегунов» (dromeis; Tzifopoulos, 1998). Занятия, связанные с войной, продолжались и в последующие годы, и не только для обороны отечества, но также и в форме набегов
и службы наёмниками (см. разделы 5.2, 7.3).
 89

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 В Беотии военная подготовка была обязательной, как можно заключить из численности воинов, внесенных в военные списки по завершении этой подготовки в возрасте 20 лет (Feyel, 1942b. P. 215; Roesch,
1982. P. 307-354; см. раздел 2.2). Ритуалы и институты эфебов сохранялись также и в Македонии вплоть до эллинистической эпохи (Hatzopou-
los, 1994). Некоторые архаические практики (например, ритуальный
трансвестизм, гомоэротические отношения, связанные с инициациями),
по-видимому, пришли в упадок либо исчезли, но другие установления,
прежде всего важная роль охоты для военной подготовки молодых
людей, в связи с культом Г еракла Кинагида, сохраняли своё значение
под покровительством царей (Hatzopoulos, 1994. Р. 87-111). Конные
ристания (hippon dromos) и бег мужчин (andron dromos, pezon dromos),
засвидетельствованные надписями IV и III вв. до н. э., возможно, связаны, как и на Крите, с военной подготовкой и завершением эфебии
(Hatzopoulos, 1994. Р. 55-61) либо с погребальными ритуалами (Manaki-
dou, 1996).
 В Афинах политические неурядицы конца IV в. до н. э. привели к
упадку эфебии как обязательной военной подготовки для молодых людей
из числа граждан (18-19 лет). При режиме Деметрия Фалерского (317-
307 гг. до н. э.) подготовка в качестве эфебов была привилегией сыновей
граждан, обладавших состоянием как минимум свыше тысячи драхм.
Примерно между 306 и 268 гг. до н. э. прохождение эфебии было необязательным, и подготовка продолжалась только в течение года вместо
двух (Pélèkidis, 1962. Р. 167-172; Reinmuth, 1971. P. 123-138). После
падения македонской монархии (167 г. до н. э.), когда Афины вернули
некоторые свои заморские владения, численность эфебов увеличилась
(примерно до 100-180 человек), и в их число было позволено записываться также тем, кто проживал вне Афин (Pélèkidis, 1962. P. 184— 196).
Серьёзный интерес, проявляемый общиной к военной подготовке отпрысков элиты, можно видеть в большом количестве почётных декретов,
которые из года в год прославляли тех добровольцев, что успешно завершили своё обучение, продемонстрировав качества, ожидаемые афинянами от своих будущих граждан и воинов: усердие, повиновение,
дисциплину, благочестие и уважение к обычаям предков.
 Содержание афинской эфебии представляло собой комбинацию атлетических занятий, участия в традиционных ритуалах, военных упражнений и подготовки к исполнению гражданских обязанностей (Pélèkidis,
1962. Р. 257-264; Launey, 1987. Р. 834). Основой её были спортивные
состязания (бег, кулачный бой, борьба и т. д.) и военные упражнения.
Эфебы учились владеть оружием (луком, дротиком, копьём, щитом),
патрулировали границы Аттики и несли службу в крепостях и на кораб¬
 90

3. ВОЗРАСТ войны
 лях. СIII в. до н. э. к образовательной программе эфебов были добавлены дополнительные дисциплины, например, лекции по философии и литературе (Pélèkidis, 1962. Р. 197, 266-267).
 Декрет конца III в. до н. э., посвящёный эфебам (SEG XXVI 98;
Reinmuth, 1974), даёт представительный перечень их занятий и показывает ожидания города: эфебы совершали жертвоприношения в начале года, участвовали в процессиях, направлявшихся в Элевсин («сохраняя должный порядок в соответствии с обычаем отцов») и заботились
о благочестивом исполнении культа. Они регулярно посещали гимнасии
и участвовали в атлетических состязаниях, прежде всего в характерном
для гимнасия беге с факелами, «прекрасным и достойным образом».
На празднестве Эпитафий, на котором афиняне чтили павших на войне
сограждан, эфебы с оружием участвовали в смотре (en fois hoplois аро-
deixin epoiesonto). Они выполняли также службу в храме Гефеста (хорошо известного приезжающим в современные Афины под ошибочным
наименованием «Тесейон»). В конце года они возвращали своё оружие
и свои эфебские плащи «в должном порядке» (см. SEG XXXV 96).
Затем юношам воздавали хвалу за их дисциплину (eutaxia) и благочестие, с тем чтобы будущие поколения могли соперничать с их достижениями, зная, какая честь ожидает тех, кто продемонстрировал такую
выучку.
 В числе других занятий эфебов было участие в многочисленных
празднествах, часть из которых имела особое идеологическое значение.
К ним относятся праздник Артемиды Агротеры, который являлся также
памятной годовщиной битвы при Марафоне (см. раздел 11.5 по поводу
IG II2 1006); праздники, связанные с Тесеем — архетипом эфеба; агоны
в честь местного героя Аякса на Саламине и жертвоприношение Зевсу
Тропею на Саламине, которые отмечались в память о знаменитом морском сражении Персидских войн (Pélèkidis, 1962. Р. 211-256).
 Программа состязаний на Тесейях (IG II2 956-957; середина II в. до н. э.)
обнаруживает изначально военный характер этого празднества. Эфебы
состязались в метании дротика (akontizein), в упражнениях с небольшим
щитом и копьём (hoplomachein en aspidioi koi dorati) и в упражнении
с thyreos, щитом галатского типа {hoplomachein en thyreoî). Наряду с
«классическими» состязаниями (в борьбе, беге и кулачном бою) проводились euhoplia (соревнование в хорошем состоянии и умелом владении оружием), euandria (мужественность), бег с оружием {hoplites,
en hoplois diaulos), скачки на боевых конях {hippos polémistes) и гонки
на колесницах {harma polemist er ion).
 Институт эфебии продолжал существовать во многих других городах и регионах, как можно заключить по спискам эфебов или же,
 91

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 например, по упоминаниям эфебов в надгробных надписях. Македонская армия и греческие поселенцы принесли эти учреждения в «Новый
Свет»— в Анатолию, на Ближний Восток и в Египет (Legras, 1999.
Р. 133-154, 195-236).
 Для многих мальчиков военное обучение начиналось ещё до их записи в эфебы и продолжалось после окончания эфебии. Оно брало начало в гимнасии, поскольку издавна считалось, что атлетические упражнения и состязания являются хорошей подготовкой к войне (Pritchett,
1974. Р. 213-219; см. также Reed, 1998; Poliakoff, 1987; Golden, 1998.
P. 23-28). Гимнасий является одним из наиболее хорошо освещенных
в документальных источниках институтов эллинистического города
(см., например, Gauthier, 1995а). Пространный закон из Берои — сохранилось 173 строки, — который в деталях определяет функции гимнасия
этого македонского города, служит нашим лучшим источником как
по организации эллинистических гимнасиев, гак и по военным аспектам
их функционирования (Gauthier, Hatzopoulos, 1993; SEG XLIII 381;
I.Beroia 1; Bagnall, Derow, 2004. No. 78).
 На празднике в честь Гермеса (Hermaia) молодые люди (вероятно,
в возрасте между 18 и 30 годами) соревновались в четырёх дисциплинах:
телесной крепости («euexia); выучке (eutaxia) — одной из ключевых
воинских доблестей (см. разделы 5.4-5); выносливости (philoponia)
и, возможно, «беге на длинную дистанцию». Призы (hopla, «оружие»,
обычно это были щиты), которые приобретались на доходы гимнасия,
посвящались победителями в гимнасий. Юные члены гимнасия (neani-
skoi и paides) состязались в беге с факелами. Обучение, предлагавшееся в Берое и посвящёное исключительно атлетическому и военному
воспитанию юношества, по-видимому, соответствует местным македонским традициям. Военные аспекты тем не менее очевидны и в других гимнасиях. Например, программа состязаний в гимнасии Самоса
(IG XII. 6, lin. 179 184) включает такие дисциплины военного характера, как применение катапульты (katapaltes) и машины для метания
камней (lithobolos\ см. Polyb. VIII. 5. 2), наряду с метанием дротика
(iakontion), стрельбой из лука (ιίοχοη), упражнениями со щитом и копьём
(hoplomachia) и с небольшими щитами галатского типа (thyreomachia).
Наблюдение за упражнениями было одной из обязанностей gymnasiar-
chos (главы гимнасия) в Коресии на Кеосе (IG XII. 5, lin. 647). Точно
так же, как в Берое, мы находим призы за euexia, eutaxia и philoponia на
Самосе (IG XII. 6, lin. 179-184).
 Такой же набор дисциплин обнаруживается, например, в Сеете
(Фракия), где Менас, местный благотворитель, служивший в качестве
gymnasiarchos, устраивал соревнования в беге, метании дротика
 92

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 и стрельбе из лука, а также состязание в «телесной крепости» и «мужественности» (OGIS 339 = I.Sestos = Austin, 2006. No. 252; Gauthier,
1982). Как показывает этот краткий обзор, военная подготовка имела более или менее единую структуру в большинстве областей, что
было скорее результатом взаимного влияния, нежели общего происхождения.
 По завершении военной подготовки (обычно к 20 годам) молодым
людям поручались военные или близкие по характеру обязанности.
В Гортине на Крите отряд neotas («молодёжи») выполнял «полицейские»
обязанности, прежде всего в сельской местности, и охранял границы
города (SEG XLVIII 1209; Magnelli, 1992/3), а в других городах (например, в Дреросе и Олунте) молодые люди составляли гарнизоны крепостей
на границе (см. I.Cret. I, ix 1 ; van Effenterre, 1949). В Акарнании и Эпире
эту обязанность выполняли peripoloi («дозорные»; Robert, 1955; Cabanes,
1991; например, SEG XXXII 626; IG IX I2. 4 1614), и похожие военные
части известны в Афинах (Taylor, 1997. Р. 235-237), Корикейской пещере на Парнассе (Robert, 1937. P. 108-109) и в Малой Азии (Chankowski,
2004а. Р. 64-70).
 В Афинах охраной плодородной сельской местности, например в Рам-
нунте, занимались kryptoi («тайные») (SEG XLI 87; XLIV 59; Knoepfler,
1993; Petrakos, 1999. Nos. 3, 20), в долине Таб (Кария) группа neaniskoi
несла службу в качестве конных «горных стражей» (orophylakesantes\
Robert, 1937. P. 106-108)5, и на охрану границы Беотии также назначались
конные стражи (Étienne, Roesch, 1978. P. 363).
 Неоднократно отмечалось, что присутствие юношей на краю организованного городского пространства, обычно на гористых eschatia
(«окраинах»), в царстве диких животных и лесов соответствует представлению о молодых людях, которые ещё не являются гражданами, как
о тех, кто принадлежит к миру необузданных сил природы и к периферии гражданского коллектива, наряду с другими переходными группами — такими, как иноземные наёмники (Vidal-Naquet, 1981 ; ср. Ma, 2002.
P. 115). Вероятно, именно по этой причине главным качеством, воспитываемым в эфебах, является eutaxia — дисциплина, которая позволяет
обеспечить вхождение молодых людей в упорядоченную жизнь. Переходы в традиционных обществах знаменуются соответствующими ритуалами перехода, часть которых неожиданно обнаруживается в литературных источниках (Ma, 1994).
 5 Такой вариант прочтения кажется несколько более оправданным, нежели также
возможное horophylakesemtes («стражи границ»): см. Chaniotis, 2008. P. 139-142.
 93

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 3.3. 	РИТУАЛЫ
АЛЯ МОЛОДЫХ ВОИНОВ
 Один из почётных декретов, посвящённых афинским эфебам (IG II2
1006, lin. 65-71), так описывает посещение ими святилища Амфиарая
в Оропе (122 г. до н. э.):
 .. .и они, неся своё оружие, совершили поход на границу Атгики, изучая
местность и дороги [лакуна] и посетили расположенные в сельской округе
святилища, принеся жертвы за благополучие народа. Когда они прибыли
к пщребению в Марафоне, они возложили венок и совершили жертвоприношение за тех, кто погиб на войне за свободу; они также пришли в святилище Амфиарая. И здесь они засвидетельствовали законное обладание этим
святилищем, которое было приобретено предками в древние времена. И, принеся жертвы, они в тот же день возвратились на нашу территорию.
 То, что на первый взгляд выглядит как безопасная прогулка, приобретает иное звучание, если учесть, что в тот период святилище Амфиарая
находилось не на афинской территории, но принадлежало городу Оропу.
В 156 г. до н. э. афиняне напали на Ороп и на время заняли святилище
и прилегающую территорию (до 150 г. до н. э.; Paus. VH. 11.4-12. 3; cp.
Plut. Cato Maior. 22). Поколением позже афинские эфебы совершили
вооружённый марш на чужую территорию и с вызовом напомнили паломникам, присутствующим в святилище (и самим себе), что афиняне
были законным владельцами этого святилища. Совершив это, они удалились в пределы Афин. Независимо от того, принимать или нет трёхчастную структуру ритуалов перехода, предложенную А. ван Геннепом
и модифицированную В. Тёрнером (ритуалы отделения, ритуалы изолирования, ритуалы реинтеграции), эта вызывающая и агрессивная акция
очень похожа на сохранившийся ритуал перехода. Юные афиняне были
отделены от городской жизни: они обитали в маргинальной области на
краю афинских владений, подвергали себя опасности, проникая с оружием на спорную территорию, совершали важное деяние, вызывающе
демонстрируя притязания своего города на спорные земли, и, наконец,
возвращались в Афины и инкорпорировались в состав гражданского
коллектива.
 В современных исследованиях ритуалов больше внимания уделялось
вопросам об их происхождении, реконструкции их первоначальной
формы и значения, нежели их трансформации и сохранению в более
поздние периоды, особенно в эллинистическое и императорское время.
Когда изучают поздние свидетельства, то это обычно делается с целью
 94

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 понимания более ранних форм, а не для того, чтобы рассмотреть сами
эти свидетельства в их собственном историческом контексте. Как следствие, исполнению ритуалов в эллинистических контекстах уделяется
мало внимания. Здесь не место для исчерпывающего исследования данного предмета, но несколько отдельных примеров могут показать то
значение, какое традиционные ритуалы продолжали сохранять в эллинистический период в системе подготовки молодых воинов.
 Как мы уже видели, в Афинах религиозные ритуалы играли важную
роль в ходе прохождения эфебии, особенно в процессиях и жертвоприношениях на празднествах патриотического характера (Тесейи, Эпитафии,
Панафинеи, годовщины великих сражений и т. д.). Как процессии, так и
жертвоприношения имеют огромное значение для конструирования идентичностей. Процессии — будь то религиозные, военные или этнические,
либо демонстрации народом общих целей и идеалов — объединяют
членов общины в общем физическом действии, усиливают их солидарность и отличия участников от «других». Древние процессии, в особенности эллинистического времени, выражали также иерархию и структуру (Chaniotis, 1995. S. 156-161). Характерный пример представляет процессия, учреждённая в Антиохии у Пирама в Малой Азии (ок. 160 г.
до н. э.) в память об окончании конфликта между этим городом и соседней Антиохией у Кидна. Был установлен алтарь, посвящёный Homonoia
(Согласию), и каждый год совершались следующие торжества (Sokolows-
ki, 1955. No. 81):
 В день, в который был установлен алтарь, каждый год будет совершаться шествие — шествие настолько красивое и роскошное, насколько это
возможно, οι' алтаря Совета до святилища Афины. 111ествие будут возглавлять
demiourgoi (высшие должностные лица города) и prytaneis (члены городского Совета). Они принесу!' в жертву Афине и Согласию корову с позолоченными рогами. Жрецы, все остальные должностные лица, победители атлетических состязаний, руководитель гимнасия со всеми эфебами и молодыми
людьми и наставник мальчиков вместе со всеми мальчиками примут участие
в шествии. Этот день будет праздничным; все граждане буду! носить гирлянды; все будут свободны от трудов, рабы будут освобождены от оков.
Должностные лица и победители состязаний соберутся в святилище Афины,
а все прочие граждане — в группы по округам (филам). Hieromnemon (глава
культа) и председатели фил буду! ответственны за порядок в этот день.
 Положение, какое каждый индивид занимает на этом празднике, зависело от статуса: должности, правового положения (свободный или
раб), достижений, гражданского подразделения и возраста (молодые
люди, эфебы, мальчики). Участие молодых людей в этих процессиях
 95

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 было обязательным (cp. Plut. Aratos. 53. 5), и через подобные действия
они включались в группу таким образом, чтобы проникнуться важностью
социальной иерархии и дисциплины. Ключевое качество, воспитываемое
военной подготовкой, eutaxia (порядок и дисциплина), относится к повторяющимся гемам в декретах, посвящённых процессиям (IG II2 1006,
lin. 12-15; I.Ilion 52, lin. 28; Sokolowski, 1962. No. 15, lin. 24 и 27; no. 44,
lin. 2-3; 11-12; Sokolowski, 1969. No. 65, lin. 62).
 Часто подчёркивалась также важность жертвоприношения для укрепления солидарности (например, Burkert, 1983. Р. 37). В контексте войны
(см. гл. 9) и военной подготовки жертвоприношение выполняло и дополнительную важную функцию; оно предписывало агрессию и насилие
(Parker, 2000. Р. 307-309) и тем самым приводило молодых людей в
соприкосновение с убийством и смертью. Жертвоприношения структурировали год афинского эфеба. Эфебы приносили жертвы в начале и
конце года, а также на всех важных праздниках и памятных годовщинах
сражений. В Элевсине они в соответствии с древним жертвенным обычаем своими руками высоко поднимали жертвенного быка. Жертвы героям и павшим в битвах при Марафоне и Платеях делали зримым идеал
героической смерти в бою, кровавый ритуал воспроизводил и битву,
и погребение (Burkert, 1983. Р. 57).
 Все эти ритуалы сосредоточены вокруг тела: особое внимание уделяется его физическому состоянию, а также причёске и одеяниям. Длинные волосы были типичной чертой внешнего облика эфебов, а состри-
гание и принесение в дар волос — широко распространённый ритуал
перехода, хорошо засвидетельствованный вплоть до императорского
времени (Girone, 2003). Важность такого рода ритуалов, соблюдаемых
не только индивидами, но и общинами, лучше всего можно видеть в
договоре между Акарнанским союзом и городом Анакторием относительно святилища Аполлона Актийского (ок. 216 г. до н. э.; Staats vertrage
523). Анакторий оказался не в состоянии обеспечить необходимые средства для поддержания святилища и связанных с ним празднеств и поэтому, оговорив сохранение некоторых своих привилегий, согласился на
то, чтобы оно стало святилищем союза. Одно из правил, касающихся
процессии в честь Аполлона, к сожалению, упомянутой только во фрагментированном пассаже (стк. 43), признаёт за анакторийцами право
(а не обязательство всех участников) «отращивать длинные волосы» (tan
котап trephein). Это, очевидно, относится к юным участникам.
 Элементы ритуального трансвестизма, которые имели фундаментальное значение в ранних эфебских ритуалах перехода (Leitao, 1995; Wald-
ner, 2000), всё ещё можно увидеть в процессии на Осхофориях —
«исторической» годовщине возвращения Тесея после его приключений
 96

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 на Крите: даже во времена Империи в ней принимали участие два молодых человека, переодетых девушками (Plut. Theseus. 23. 3). Характерное
одеяние, «плащ эфеба» (chlatnys ephebike), было отличительной особенностью такой персоны, и не только в Афинах (Arist. Ath. Polit. 42. 5),
но и в греческом мире вообще (например, l.Kalchedon 32; SEG XXXV
1300; Hatzopoulos, 1994. P. 102; 2001. P. 138; для императорского периода см. SEG XL 1568, lin. 2). В описи храма в Милете (конец И в. до н. э.)
среди посвящений, изъятых из-за их плохого состояния, указаны «четыре плаща эфеба, старых, негодных» (SEG XXXVIII 1210, lin. 11-12),
которые были посвящены эфебами в ходе ритуала по случаю завершения
эфебии. В 220 г. до н. э. клятва Дрероса (см. раздел 3.2) была принесена
180 молодыми критянами, которые были «неподпоясанными» (panazos-
/о/), т. е. сняли юношеский пояс.
 На Крите имеются и другие свидетельства, касающиеся значения
одежды в эллинистических ритуалах молодых воинов. Хотя иногда и
высказывается предположение, что институты эфебии на Крите в эллинистическое время были результатом искусственного возрождения (Bile,
 1992. 	Р. 15), археологические данные из святилища Гермеса Кедрита в
Сими Бианну (Lebessi, 1985; 1991; 2002), подкрепляемые литературными источниками, в особенности сообщением историка IV в. до н. э.
Эфора (apud Strabo. X. 4. 21 = FGrHist 70 А 149), и эллинистическими
надписями, предполагают явный континуитет. Совокупность всех этих
свидетельств позволяет реконструировать ритуалы. Ближе ко времени
завершения эфебии юношу в соответствии с очень строгими правилами
похищал взрослый мужчина, занимающий такое же социальное положение. Этот ритуал отражал социальную иерархию (см. Gehrke, 1997.
S. 63-65). Они проводили вместе два месяца, занимаясь охотой в горах,
и в конце этого периода старший мужчина преподносил своему юному
компаньону символические дары: чашу (намёк на возможность принимать пищу в мужском доме), быка (жертвенное животное) и «воинское
одеяние» (stole polemike). Молодой человек посвящался в «стоящего
рядом» (в сражении, parastatheis)y и в этом посвящении проявляется
военный контекст данного ритуала.
 Надписи эллинистического времени, упоминающие полувоенные
группы юношей (agelaï), мужские дома, атлетические и мусические состязания молодых людей и соответствующие празднества, показывают,
что эти ритуалы продолжали практиковаться, по меньшей мере некоторыми общинами, возможно, в упрощённой форме, вплоть до конца эллинистической эпохи (Chaniotis, 1996а. S. 123-130). Кульминацией данных ритуалов были празднества, на которых молодые люди снимали
одежду эфебов и получали одеяние граждан (Ekdysia, Periblemaià).
 97

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 По случаю этих празднеств, которые знаменовали переход эфебов в статус граждан-воинов, юные критяне приносили торжественные клятвы,
обещая защищать свой город, союзников и сражаться против их врагов.
 Учитывая всё это, мы не должны удивляться тому энтузиазму, с каким
эти молодые люди относились к войне и возникающим отсюда конфликтам с их старшими согражданами (см. раздел 3.1). Только римское завоевание положило конец этой традиции, предоставив монополию на насилие римским властям6.
 Дальнейшее чтение
 3.1. Неугомонные воины. Молодёжь эллинистического времени
в целом: Kleijwegt, 1991; Legras, 1999.Р. 13-29,65-95,109 144,195,236
(Птолемеевский Египет); см. также Forbes, 1933 (об объединениях юношей, а также о тенденции недооценивать значение военной подготовки).
Гражданская война в Гортине: Chaniotis, 1996а: S. 14-15, 37; см. также
Willetts, 1977. Р. 73-75. Конфликт поколений в истории Греции: Forrest,
1975; Conflict, 1976; Strauss, 1993. P. 136-148, 179 -181; Legras, 1999.
228-231 ; Menu, 2000. Участие молодых воинов в сражениях: например,
Liv. XLII. 63. 3 (Коронея, 171 г. до н. э.); I.Ilion 73 (80 г. до н. э.). Заинтересованность молодых людей в набегах и добыче: например, Polyb.
V. 25. 1-3.
 3.2. Обучение бойцов. Военное обучение в античности: Pritchett,
1974. Р. 208-231 (главным образом о классическом периоде); Kah 2004;
Lendon, 2007; Chankowski, 2010. КлятваДрероса: I.Cret. I, ix 1; Detienne,
1973; Chaniotis, 1996a. S. 195-201. Спартанская agoge: Kennell, 1995.
Военное воспитание на Крите: Lcbessi, 1985; Chaniotis, 1991b; Gehrke,
1997. S. 63-65; см. также Willetts, 1977. Значение охоты: например,
I.Cret. III. iv 36-37, 39, 59. Македонские институты: Hatzopoulos, 1994;
 2001. 	P. 133-140. Афинская эфебия: Pélèkidis, 1962. P. 155-277; Reinmuth,
1971; 1974. P. 258-259; Burckhardt, 2004; например, IG И2 665, 994b
(+ SEG XXVI 98), 1006; SEG XIX 96-97, 108; XXXII 129. Эфебы в эллинистических городах: например, Микены: IG IV 497 = Bielman, 1994.
No. 44 (привнесённые в Спарту царём Набисом); Беотия: Roesch,1982.
Р. 307-354; Дельфы: F.Delphes III. 1 457 = Bielman, 1994. No. 50 (похи¬
 6Эллинистические монархии, очевидно, в целом использовали в качестве элементов
своей поенной организации тс критерии, характерные для определённых возрастных
категорий, которые были выработаны в предшествующей полисной традиции. Так, эпиграфические источники определяют призывной возраст для армии Лнтигоиидов в интервале от 15 до 50 лет. См. llatzopulos, 2001. Р. 99-103.
 98

3. ВОЗРАСТ ВОЙНЫ
 щение и увод в горы); Эретрия: IG XII. 9 240 (SEG XXXVI 797), IG XII
Suppl. 555 (SEG XXXVI 799); Аматунт на Кипре: SEG XXXIX 1523;
Малая Азия: Chankowski, 2004а; D’Amore 2007; Иасос: SEG XLV 1520;
Калхедон: I.Kalchedon 32 (cp. SEG XXXV 1300); Метрополь: SEG XXXII
1172 (эфебы оказывают почесть эфебу); Милет: SEG XXXVIII 1210,
lin. 11-12; Теос: SEG XLI 1003, lin. 39; cp. Kleijwegt, 1991. 89-116;
Кирена: Legras, 1999. 143-148; Cordiano, 2001; Птолемеевский Египет:
Legras, 1999. Р. 133-142. Эютиистические гимпасии: Gauthier, Hatzo-
poulos 1993; Gauthier, 1995a; Legras, 1999. P. 208-217; Migeotte, 2000b.
P. 152-154 (расходы); Dreyer, Engelmann, 2003. P. 57-65; Chankowski,
2004a. P. 58-61.
 3.3. 	Ритуалы для молодых воинов. Поход афинских эфебов в Ороп:
см. Knoepfler, 1991. Р. 279. Теория ритуалов перехода: van Gennep, 1960;
Turner, 1967. P. 93-111; 1974; Versnel, 1994. P. 48-74. Военные ритуалы
посвящения: Brelich, 1961; 1969; Vidal-Naquet, 1981 (русский перевод:
Видаль Накэ, 2001); Waldner, 2000. Структура и иерархия в процессиях:
Rudhardt, 1958. Р. 257-258; Burkert, 1983. Р. 26,37^10; 1985. Р. 99; Calame,
1982/3. Эллинистические процессии: Dunand, 1978. Р. 203-204, 207-209;
Chaniotis, 1991а. S. 139-142, 1995. S. 156-161. Участие молодёжи в
процессиях: например, I.Lampsakos 9, lin. 17-18; Sokolowski, 1955. No. 32,
lin. 38-9, 1962: no. 61, lin. 47, 1969: no. 93; I.Pergamon 246, lin. 35-6; SEG
XXXIII675, lin. 10-11; Plut. Arat. 53. 5; см. такжеZiebarth, 1914. 147-162.
Осхофория: Calame, 1990. P. 324-348; Waldner, 2000. S. 102-175. Одежда (u нагота) в ритуалах перехода для юношей: Leitao, 1995; Bonfante,
1989, 2000. Критские празднества, связанные с эфебией: Willetts, 1962.
Р. 175-178; Brelich, 1969. Р. 200-202; Chaniotis, 1996а. S. 123-130. Клятва Дрероса: Chaniotis, 1996а. Р. 200-201. Согласно другой интерпретации,
краткий рассказ о войне относится к обряду перехода, который включал
ритуальное сражение на границе территории: Detienne, 1973. Р. 305-306;
van Effenterre, Ruzé 1994. P. 200.

4. 	LlAPb В ДЕЙСТВИИ:
ВОЙНА И ИДЕОЛОГИЯ
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЙ МОНАРХИИ
 4.1. 	ВОЙНА И ПРИЗНАНИЕ
МОНАРХИЧЕСКОГО ПРАВЛЕНИЯ
 Одно из немногих определений монархии, сохранившихся от эпохи
эллинизма, имеется в византийском лексиконе «Суда» (s. v. basileia\ Sage,
1996. No. 271; Austin, 2006. No. 37): «Царская власть [basileiai] не даётся людям ни по природе, ни по закону; она даётся тем, кто способен
начальствовать над войсками и мудро справляться с [государственными]
делами». Эта формулировка обобщает опыт греков, приобретённый в
период наследников Александра Великого: Антигон Одноглазый и его
сын Деметрий, Птолемей I, Селевк, Лисимах и Кассандр получили титул
«царя» не на основе династической легитимности — Кассандр, по существу, устранил сына Александра, который действительно обладал такой
легитимностью, — но на основе своих успехов в войнах. Антигон Одноглазый положил начало этой практике тщательно подготовленным провозглашением себя царём после сообщения о морской победе его сына
Деметрия на Кипре (306 г. до н. э.; Plut. Demetr. 17-18). Как только вестник сообщил о победе, «толпа» (plethos) провозгласила Антигона и
Деметрия царями, а друзья Антигона возложили ему на голову диадему.
Вскоре после этого последовало призвание на царство других диадохов,
что позволило называть 306 г. до н. э. «годом царей».
 Тот факт, что титул basileus не сопровождался указанием на этнос
(например, basileus ton Makedonon, «царь македонян»)1, по всей видимости, означает, что диадохи являлись царями любой страны, какую им
удалось завоевать (см. Gruen, 1985). Эта преднамеренная неопределён¬
 1 	Этот титул иногда использовался Антигонидами: Aymard, 1950*. Ср. с появляющимся эпизодически basileus Bithynon в надписях вифииских царей: Габелко, 2005b.
С.440 443.
 100

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 ность была приглашением к завоеванию. Империалистический порыв,
который можно обнаружить у главных эллинистических монархий —
Антигонидов, Птолемеев и Селевкидов — и который является одной
из причин нескончаемых войн, по своей сути связан с тем фактом, что
признание монархического правления было основано на войне и военной
власти: защите наследственных владений, зребовании возврата утраченных земель и завоевании новых территорий (см. Bikerman, 1938. Р. 15-16;
см. также раздел 9.5). Как указывает придворный поэт Феокрит, имея
в виду Птолемея II (Teocr. XVII. 98-105):
 Ведь и на суше никто из врагов, через Нил многорыбный
Перейдя, не пугал грозным кличем чужие селенья,
 Ни на берег морской неприятель вооружённый
Быстрых судов нс слал, угрожая телицам Египта:
 Ибо такой уж муж на широких равнинах явился,
 Птолемей светло-русый — копьем потрясать он умеет.
 Добрый он царь, и все думы его — как хранить достоянье
И отеческое, и то, что сам приобрёл он.
 Именно эти аспекты подчёркнуты в res gestae Птолемея III — эпиграфическом рассказе о его достижениях во время Третьей Сирийской
войны (Адулис, ок. 241 г. до н. э.; см. OGIS 54; cp. Sage, 1996. No. 275;
Bagnall, Derow, 2004. No. 26; Austin, 2006. No. 268):
 Царь Птолемей Великий... приняв от своего отца во владение царскую
власть над Египтом, Ливией, Сирией, Финикией, Кипром, Ликией, Карией
и островами Киклад, выступил в поход в Азию с пехотой, конницей, флотом
и слонами из страны троглодитов и из Эфиопии, на которых его отец и он
сам впервые охотились в этих землях и которых, доставив в Египет, они
снарядили для военных целей. Подчинив своей власти (kyrieusas) все земли
по сю сторону Евфрата, Киликию, Памфилию, Ионию, Геллеспонт, Фракию
и все военные силы в этих странах, включая индийских слонов, и сделав всех
правителей этих областей своими подданными, он перешёл через реку Евфрат и, покорив Месопотамию, Вавилонию, Сузиану, Перейду, Мидию и
остальные земли вплоть до Бактрии и разыскав все святыни, вывезенные
из Египта персами, и доставив их обратно в Египет вместе с прочими сокровищами из этих областей, он отправил свои войска через реки (каналы),
которые были вырыты...
 «Завоевать или погибнуть» — таков девиз, которым руководствовались монархи задолго до эпохи эллинизма; это также один из уроков из истории Геродота (Evans, 1991. Р. 9-40). Однако теми моделями, на которых диадохи основывали своё правление, были не ранние
 101

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 империи, но завоевания Александра Великого, в которых они сами принимали участие. Imitatio Alexandra2 оставалось для эллинистических
царей источником вдохновения и спустя много поколений, вплоть до
Сицилии на Западе на монетах монархов в конце IV — начале III в. до н. э.
использовались образ Александра и изображение Победы (Stewart, 1993.
Р. 264-269,313-321).
 Пирр Эпирский, родственник Александра, в молодости походил на
него и внешностью (Plut. Pyrrh. 8. 1 ; Stewart, 1993. P. 284-285) (цв. ил. 10).
Походы привели его в Италию, и его дальнейшие намерения в точности
совпадали (случайно ли?) с последними планами его героя: завоевать
Карфаген. Его снор с философом Кинеем не только обнаруживает значение войны в идеологии эллинистического царя, но также является
одним из лучших античных комментариев относительно ограниченности
и абсурдности империалистического порыва (Plut. Pyrrh. 14; cp. Austin,
2006. No. 47b):
 Видя, что Пирр готов выступить в поход на Италию, Кинси выбрал момент, когда царь нс был занят, и обратился к нему с т акими словами: «Гово-
рят, что римляне — народ доблестный, и к тому же им подвластно много
воинственных племён. Если бог пошлёт нам победу над ними, что даст она
нам?» 11ирр отвечал: «Ты, Кинси, спрашиваешь о вещах, которые сами собой
понятны. Если мы победим римлян, 'го ни один варварский или греческий
город в Италии нс сможет нам сопротивляться, и мы быстро овладеем всей
страной; а уж кому, как не тебе, знать, сколь она обширна, богата и сильна!»
Выждав немного, Кинсй продолжал: «А что мы будем делать, царь, когда
завладеем Италией?» Не разгадав ещё, куда он клонит, 11ирр отвечал: «Совсем рядом лежит Сицилия, цветущий и многолюдный остров, она простирает к нам руки, и взять сё ничего не стоит: ведь теперь, после смерти Агафок-
ла, там всё охвачено восстанием и в городах безначалие и буйство вожаков
толпы». «Что же, это справедливо, — продолжал Киней. — Значит, взяв
Сицилию, мы закончим поход?» Но Пирр возразил: «Если бог пошлёт нам
успех и победу, это будет только приступом к великим делам. Как же нам
нс пойти на Африку, на Карфаген, если до них оттуда рукой подать? Ведь
Агафокл, тайком ускользнув из Сиракуз и переправившись с ничтожным
флотом через морс, чуть было их нс захватил! А если мы ими овладеем,
никакой враг, ныне оскорбляющий пас, нс в силах будет нам сопротивляться, — нс так ли?» «Так, — отвечал Киней. — Ясно, что с такими силами
можно будет и вернуть Македонию, и упрочить власть над Грецией. Но когда всё это сбудется, что мы тогда станем делать?» И Пирр сказал с улыбкой:
«Будет у нас, почтеннейший, полный досуг, ежедневные пиры и приятные
беседы». Тут Киней прервал его, спросив: «Что же мешает нам теперь, если
захотим, пировать и на досуге беседовать друг с другом? Ведь у нас и так
 2 	Подражание Александру (лат.). — Примеч. переводчика.
 102

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 есть уже то, чего стремимся достичь ценой многих лишений, опасностей
и обильного кровопролития и ради чего нам придётся самим испытать и причинить другим множество бедствий».
 (Пер. С. А. Ошерова)
 Считалось, что цари пировали только тогда, когда больше нечего
было завоёвывать или, наоборот, когда они сами оказывались пленены
(как, например, Демегрий Полиоркет, окончивший дни в почётном плену у Селевка). Среди более поздних эллинистических царей лучший
пример использования войны для обоснования царской власти представлен Антиохом III и походами, с помощью которых он оправдывал свое
правление (Ma, 2000а. Р. 53 -63) (цв. ил. 11). Ему было 20 лет, когда его
брат, царь Селевк III, был убит во время похода в Малую Азию (221 г.
до н. э.). Молон, правитель верхних сатрапий, провозгласил себя царём
в Мидии, и прежде чем его восстание было подавлено, дядя Антиоха
Ахей преодолел свою врождённую медлительность и также провозгласил
себя царём в Малой Азии. Ответная реакция Антиоха вылилась в полномасштабное завоевание, начавшееся с его попытки захватить Южную
Сирию (Четвёртая Сирийская война, 219-217 гг. до н. э.) и достигшее
своей кульминации в новом anabasis, который привёл его войска в Армению, Парфию, Бактрию и за Гиндукуш (212-205 гг. до н. э.), где местные цари признали его верховенство. Последняя кампания напоминала
походы Александра и основателя династии, Селевка I, и упрочила власть
Антиоха. Прозвище царя «Великий», которое было принято сразу же по
его возвращении (204 г. до н. э.?; самое раннее упоминание относится
к 202 г. до н. э.; Amyzon 14), как и его позднейший титул «Великий Царь»,
связано с военным успехом (см. Ma, 2000а. Р. 272-276). Многие другие
царские эпитеты у Селевкидов и Птолемеев указывают на победу и несокрушимую мощь (см. раздел 4.5): Nikator (Победитель), Nikephoros
(Победоносный), Soter (Спаситель), Kallinikos (Одерживающий прекрасные победы), Keraunos (Молния) и Epiphanes (Являющий свою мощь).
 То, что победы создают царей, могло признаваться греками ещё и
спустя долгое время после завоеваний Александра и войны диадохов3.
 3 	И, разумеется, не только греками. Так, Зипойт Вифинский провозгласил себя царем
в 297 г. до н. э., следуя примеру диадохов — выиграв сражение у Лисимаха. С этого же
гола начала отсчитываться и нифинская царская эра (Габслко, 2005b. С. 135-137,436-443).
В результате военных побед над представителями селевкидской администрации стал
de facto независимым правителем и, возможно, принял царский титул оснонатсль династии парфянских Лршакидов Аршак I (см. Дибвойз, 2008. С. 33 -35).
 Впрочем, известны несколько случаев, когда достигший значимого военного успеха
правитель отказывался от царской диадемы, хотя ничто, казалось, нс препятствовало ему
повысить свой правовой статус. Первый пример такого рода имел место в 279 г. до н. э.,
 103

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Антигон Гонат приобрёл царскую власть благодаря своей победе над
галатами (см. раздел 11.3). Именно после великой победы над галатами,
вероятно, в битве, произошедшей в Мизии (ок. 238 г. до н. э.), правитель
Пергама Аттал I принял титул царя (Walbank, 1967. Р. 604; Allen, 1983.
31-32). Давая оценку его личности, Полибий (XVIII. 41) всё время подчёркивает военный контекст его достижений: он обеспечил своё положение и принял царский титул благодаря разгрому галатов; он умер в
ходе славной борьбы за свободу греков (в действительности его хватил
удар, когда он произносил речь в Фивах); он передал своим внукам хорошо защищённое царство. Достижения на войне, таким образом, связаны с началом царствования Аттала, концом его жизни и обеспечением
надёжной передачи власти.
 Власть и авторитет были наградой, ожидавшей харизматического и
победоносного военачальника. Пока его действия были успешными, его
власть не ставилась под сомнение. Неудивительно, что военная неудача
была для многих правителей началом конца (см. Bikerman, 1938. Р. 13)
или должна была компенсироваться успешной демонстрацией военной
силы. Один из самых впечатляющих военных парадов эллинистической
эпохи был устроен Антиохом IV в Дафне сразу после его позорного
провала в попытке установить контроль над Египтом (Athen. V. 194с -195f;
Austin, 2006. No. 213; Bunge, 1976). Более 50 тысяч человек приняли
участие в этом параде, который являлся одновременно и демонстрацией
богатства и экзотического вооружения.
 Даже маскулинность царя, ещё один столп монархической саморе-
презентации (Roy, 1998), ставилась под сомнение после военного разгрома (см. раздел 6.1 по поводу Polyb. XXVIII. 21. З)4. Неспособность
 когда в ходе вторжения галатов в Македонию один их македонских «вождей», Сосфен
(будучи, возможно, незнатного происхождения), разбил варваров, после чего войско провозгласило его царём; однако Сосфен благородно отказался от этого, настояв, чтобы ему
принесли присягу всего лишь как полководцу, и управлял Македонией в течение двух лет,
не имея царского титула (Just. XXIV. 5. 13-14). Нс назвал себя царём и второй правитель
Пергама, Эвмсн I, несмотря на идеальный, казалось бы, повод к тому — победу, если
верить Страбону, лично одержанную им над Антиохом I ок. 262 г. до н. э. (Strabo. XIII. 4. 2).
Как представляется, единственной причиной, которая могла удержать Эвмепа от этого
важного шага, могло быть его недостаточно знатное происхождение: его преемник Аггал I,
одержав ряд побед нал палатами, прииял-таки титул basileus, чему немало способствовало
его родство с Селевкидами по материнской линии (Габелко, 2005а. С. 104). Наконец,
после убийства Селевка III в 223 г. до и. э. во время кампании в Малой Азии войско предложило диадему его родственнику Ахсю, но тот первоначально не принял её (проявив,
по мнению О. Ю. Климова, «политическую осторожность и дальновидность» —Климов,
2010. С. 65) и объявил себя монархом только три года спустя (Polyb. V. 57. 5).
 4 	См. эпизод, описанный Иосифом Флавием: когда Антигон, последний царь из династии Хасмонссв, после захвата штурмом Иерусалима войсками Ирода и его союзников
 104

4. UAPb В ДЕЙСТВИИ
 царя обеспечить защиту, ожидаемую от него, обычно приводила к оживлению местных конфликтов и поощряла измены правителей областей
(см. раздел 4.4). Независимые царства в верхних сатрапиях державы
Селевкидов (в Северном Иране и Афганистане), которые постоянно
сталкивались с нападениями кочевых племён, отпали после того, как
Селевкиды перенесли свое внимание на другие дела*  5 (Тam, 1951 ; Narain,
1989). Возможно также, что некий Филота основал свою собственную
династию в Гадаре/Селевкии, воспользовавшись возникновением политического вакуума после поражения хасмонейского царя Александра
Янная, которое тот потерпел в Гоане от арабского правителя Обеда I
(ок. 93/2 г. до н. э.; Wörrle, 2000а. S. 267-271)6.
 Хотя о воспитании сыновей и потенциальных наследников царей
или отпрысков их придворных известно совсем не много, вряд ли можно сомневаться, что обучение владению оружием, верховой езде и охота
занимали львиную долю времени в их подготовке к будущей деятельности. Физическая и военная подготовка вообще была одной из основ воспитания юношества в эпоху эллинизма (см. раздел 3.2). В античности
передача профессионального знания была преимущественно семейным
делом, и воспитание будущего царя в значительной степени основывалось
на том опыте, какой он приобретал, сопровождая своего отца и отцовских
друзей в военных походах. Точно так же, как в случае с Александром и
диадохами, от царей ожидали личного участия в бою во главе своих войск
(см., например, Polyb. X. 49; Liv. XXXVII. 42. 7-8) и укоряли их, если они
действовали иначе (см. раздел 6.1). Однако они подвергались критике
 сдался своим врагам и бросился к ногам Сосия — римского военачальника, поддерживающего Ирода. «Последний, однако, отнюдь не сжалился над постигшей его неудачей,
но резко накинулся на него и обзывал его Антигоною; впрочем, это нс помешало ему
не отпустить его, как женщину, на свободу; напротив, он велел связать его и отдать под
спражу» (Jos. Ant. Jud. XIV. 16. 2).
 5 Согласно Диодору, Ариарат II Каппадокийский вернул отеческое царство «когда
Эвмен и Пердикка погибли, а Антигон и Сслсвк были отвлечены {properispomenon)»
(XXXI. 19. 5). Полководцы и наместники Антиоха III Артаксий и Зариадр стали независимыми царямн в различных областях Армении после поражения Антиоха от римлян
и, возможно, при поддержке последних (Strabo. XI. 14. 5; 15). Птолемей, зависимый от
Селевкидов правитель Коммагсны, отложился в 163 г. до н. э., опять-таки воспользовавшись тем, что сирийские цари «были отвлечены собственными делами» (Diod. XXXI. 19а. I ).
Сын Митридата Евпатора Махар, которого отец назначил наместником Боспора, после
поражений, нанесенных Лукуллом Митрилату, отложился от него и заключил с римским
полководцем договор о дружбе (Plut Luc. 24; App. Mithr. 83); возможно, не случайно
в Псриохах труда Ливия Махар назван даже царем Боспора (Liv. Per. 98).
 6 Друюй показательный пример заполнения «политического вакуума» между крупными державами (в данном случае — Селевкидов и Аршаки дон) — возникновение независимого государства Харакена на берегу Персидского залива в 120-х гг. до н. э. (Дибвойз,
2008. С. 55-56).
 105

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и в том случае, когда принимали на себя опасности без веского основания
(Eckstein, 1995. Р. 28-40; Beston, 2000. P. 321). Цари нередко получали
ранения, а многие из них погибали в бою7  8. Немало царей — «наследников»
Александра нашли смерть в сражении (например, Антигон Одноглазый,
Птолемей Керавн, Лисимах и Пирр); последующие эллинистические цари
нередко погибали насильственной смертью — либо в результате убийства,
либо на поле боя (например, Арей II, царь Спартык, Зиэл Вифинский,
Деметрий II Македонский9, Селевкиды Деметрий I, Александр Балас,
Антиох X, Антиох XII, Птолемей VI и Птолемей X). Антигон Досон, царь
Македонии, умер от ран10  11, а другие правители, узурпировавшие царскую
власть, — Молон, Ахей, Антиох V, Диодот Трифон, либо законные цари
Антиох VII, Деметрий II и Александр Забина были или казнены, или
покончили с собой. Смерть Селевка II во время одного из походов была
менее героической: он случайно упал с лошади11.
 7 	Антигон, подобно Филиппу II. лишился глаза в результате ранения и приобрёл
прозвище «Монофтальм» — Одноглазый.
 8Так же. как и Агис III, пытавшийся свергнуть македонское господство и погибший
в битве при Мсгалополс против Антипатра в 331 г. до н. э., и последний правитель независимой Спарты, «тиран» Набис, убитый предводителем этолийского отряда, призванного им на помощь в борьбе против Ахейского союза.
 у Причина смерти Деметрия И точно не известна: в источниках говорится только о его
поражении от дарданов (Trog. Prolcg. XXVIII; ср. Just. XXXVIII. 3.14). Скорее всего,
он умер вскоре после этого.
 ,и Исходя из информации Полибия (II. 70. 6) и Плутарха (Cleom 30.3), Антигон Досон,
видимо, умер от туберкулёза (Le Bohcc, 1993*. P. 467), однако лёгочное кровотечение
открылось у него от напряжения во время битвы.
 11 	Также должны быть упомянуты другие примеры насильственной смерти эллинистических монархов. Антиох III встретил нелепую смерть в стычке с местным населением в ходе попытки ограбить храм бога Бела в Элимаидс (Diod. XXVIII. 3.1; XXIX. 15;
Strabo. XVI. 1. 18). Ариарат V Каппадокийский погиб в войне римлян против Лристоника
(Just. XXXVII. 1. 2; XXXVIII. 2. 5; во время этого же конфликта, видимо, умер или погиб
царь Пафлагонпн I Iплемен). Ариарат VII был вероломно зарезан Митридатом Евпатором
(своим дядей!) во время переговоров перед сражением между понтийской и каппадокийской армиями (Just. XXXVIII. 1.5 10). Прусий II Вифинский был убит в ходе переворота, организованного его сыном Никомсдом II. Митрпдат V Эвергет, отец Митрмдата
Евпатора, стал жертвой заговора своих «друзей» (Strabo. X. 4. 10). В междоусобной
войне на Боспорс в 309 г. до н. э. против Эвмсла погибли его братья Сатир и Притан,
а последний представитель династии Спартокидов Псрисад V был убит во время драматических событий, связанных с выступлением скифов Савмака (IOSPE I2 352, lin. 35,
42 43). Преемник власти Митридата Евпатора над Боспором, Фарнак II, нашел смерть
в борьбе против узурпатора Асандра (App. Mitbr. 120; Dio Cass. XLïl. 47), который,
в свою очередь, в 17 г. до н. э. после поражения от нового претендента на престол,
Скрибония, покончил с собой (Luc. Масг. 17). Особенно богата убийствами царей в результате военных переворотов и гибели их в войнах история Грско-Бактрийского царства. Перечислим лишь те случаи, которые более или менее достоверно известны по источникам: ок. 225 г. до н. э. Диодот II был убит Эвтидсмом (Polyb. XI. 34. 2-3), Деметрий I
 106

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 Смерть в битве была не актом героизма или простой частью «работы»,
но риском, на который шёл царь ради того, чтобы обеспечить продолжение своего правления. Если царь собственноручно убивал своего
противника в бою, подобно тому как Селевк I сразил сатрапа Мидии
Никанора (Арр. Syr. 55), — тем лучше12. Большинство царей III и начала II в. до н. э. провели большую часть своего правления в походах
(Птолемеи составляют исключение), и это соответствовало ожиданиям
их войск и их подданных.
 Естественно, одни эллинистические монархи больше остальных интересовались военными делами, а некоторые были лучшими полководцами
по сравнению с другими. Опыт, приобретённый на войне, характерен для
Деметрия Полиоркета, который обязан своим прозвищем использованию
новых военных машин во время осады Родоса (305-304 гг. до н. э.), и многие другие цари поддерживали то, что мы сегодня назвали бы «прикладными науками», для нужд войны (Garlan, 1974. Р. 209 -210; Will, 1975.
Р. 311; Green, 1990. Р. 474—478; Austin, 2001. Р. 98; Pimouguet-Pedarros,
2003). Особенно увлекались баллистическими исследованиями Птолемеи,
и в числе их инженеров был знаменитый учёный Ктесибий Александрийский (см. раздел 5.7). Архимед применял свои знания для решения проблем
ведения осадной войны при Гиероне II Сиракузском, а эпитома наиболее
значимых военных трактатов Энея «Тактика» была составлена при дворе
Пирра (FGrHist 603). Сам Пирр и его сын Александр были авторами сочинений по такгике (Aelian. Tact. 1. 2).
 Демонстрация военно-технических нововведений работала на создание образа правителя — так же, как и поощрение им культуры. Среди
достижений Птолемея III, перечисленных в его вышеупомянутых res
gestae, названо то, что он и его отец первыми снарядили слонов из страны троглодитов для военных целей.
 погиб при возвращении из индийского похода (Just. XL1. 6), Эвкратида I убил его сын
и соправитель (Платон?) (Just. XLI. 6. 1), вскоре свергнутый и умерщвленный Гелиоклом.
Наиболее выдающийся из индо-греческих правителей, Менандр, умер во время похода.
Не подлежит сомнению, что кончина многих, если не большинства его последователей,
чьи имена известны только по монетам (а таковых было около 30), носила насильственный характер. Нельзя назвать спокойной и династическую историю Парфии (в хронологических рамках периода эллинизма): в войнах погибли основатель династии Аршак I
(Ait. Parth. F I), царн Фраат I в борьбе против саков (Just. XL1I. I), Артабан I в борьбе
против тохаров (Just. XLII. 2. 2). Фраат III был убит своими сыновьями Ородом и Мит-
ридатом (Dio Cass. XXXIX. 56), после чего Ород умертвил Митридата (Just. XLII. 4. 4).
Пакор погиб в битве с римлянами.
 12 	Другие сходные эпизоды войн диадохов: Эвмсн победил в единоборстве с Нсопто-
лсмом (Plut. Бит. 7; Diod. XVIII. 30. 5 6; Just. XIII. 8); Пирр взял верх в поединке с
полководцем Деметрия Полиоркета Пантавхом — как подчёркивает Плутарх, одним
из лучших бойцов в македонском войске (Plut. Pyrrh. 7; Demetr. 41).
 107

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Эллинистический царь во многих отношениях является царём-вои-
телем: шлем был столь же обычным атрибутом на его портретах,
как и диадема; царь часто уподоблялся Гераклу: он развязывал новые
войны, либо воодушевляемый уже одержанными победами, либо стремясь компенсировать понесённые поражения очередными военными
предприятиями; он проявлял интерес к военному снаряжению, и воинские парады были неотъемлемой составной частью проводимых им
празднеств; его эпитеты подчёркивали военный успех — даже в тех
случаях, если разрыв между желаемым пониманием эпитета и реальностью не мог пройти мимо внимания современников царя13. Так,
Селевк VI Эпифан Никатор («являющий мощь победитель») правил
менее года, потерпел поражение от другого претендента на престол,
Антиоха X, и был заживо сожжён в своём дворце в Мопсуестии разъярённой толпой.
 Эллинистический царь тем не менее в мире непрерывных войн был
чем-то большим, нежели просто воителем. Признание его правления
зависело от успешного поддержания непростых взаимоотношений с другими царями (и их дочерьми), с его «друзьями», армией, населением
городов и богами (см. Ma, 2000а. Р. 179-242; 2003. Р. 179 -186). Это
сложное поле взаимодействия с «другими», игра обещаний и ожиданий,
требований и предложений, достижений и угроз, силы и терпимости и
составляют эллинистическую царскую власть. На следующих страницах
мы рассмотрим ту роль, какую играла война в жизни вступающего в эти
взаимоотношения царя.
 4.2. 	ЦАРЬ И АРМИЯ
 Эллинистическая царская власть отчасти укоренена в македонских
традициях, а отчасти — в традициях Египта и Персидской державы.
Одной из первичных функций царя является руководство армией и
активное участие в войне. В Македонии эта функция выражалась в провозглашении нового царя армией. Здесь не место обсуждать вопрос
 13 	Некоторые «неофициальные» прозвища эллинистических монархов, имевшие военные коннотации, могли носить иронический оттенок. Так, довольно нетипично (и внешне
напоминает, скорее, прозвища победоносных римских полководцев — Метелл Нумндий-
ский, Сципион Африканский и пр.) прозвище «Этолик» (Strabo. X. 2. 4), данное, по-види-
мому, македонскому царю Деметрию II, воевавшему с этолийцами, но не достигшему
успеха (Кузьмин, 2007). Прозвище «Андромах», зафиксированное в папирусе Pap. Haun. 6
и атрибутированное одному из наиболее загадочных персонажей эллинистической истории — Птолемею, сыну Лисимаха, — возможно, было дано ему в издевку в результате
поражения, понесённого им в морской битве у острова Андрос (Жигунин, 1998).
 108

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 о том, соответствует ли провозглашение царя македонской армией избранию военачальников в других греческих общинах народным собранием, которое по своему происхождению было собранием воинов.
Проблема заключается в том, что о провозглашении царя армией в до-
эллинистической Македонии известно только из поздних источников
(Hatzopoulos, 1996. Р. 276-279). Надёжные свидетельства о формальном
избрании царя войсковым собранием отсутствуют, но представляется
вероятным, что после смерти царя либо его законный наследник, либо
человек, одобренный «первыми из македонян» в качестве преемника
его власти — иногда это был самый могущественный претендент или
просто тот, кто уцелел в кровопролитии, нередко следовавшем за кончиной царя, — должен был предстать перед армией и получал признание
через обретение царского титула. У нас есть несколько указаний на
такую практику, связанных как с событиями после смерти Александра,
так и с его наследниками. Например, когда Деметрий Полиоркет убил
царя Александра V, сына Кассандра, в Ларисе (294 г. до н. э.), армия
«провозгласила его [Деметрия] царём македонян... и это развитие событий не противоречило воле македонян на родине» (Plut. Demetr.
37. 2-3; ср. Just. XVI. 1. 9; 18). Также именно армия признала царём
македонян Пирра в 288 г. до н. э. Хотя правовой или «конституционный»
аспект этих актов остаётся предметом споров, ритуал провозглашения
ясно указывает на признание нового царя в качестве военачальника его
войсками. Для времени после диадохов нет практически никаких свидетельств о такого рода практике; источники в основном поздние и
неясные, и если провозглашение армией и происходило, то только в
связи с узурпациями или конфликтами при передаче власти (Bikerman,
1938. Р. 8-9; Ritter, 1965. S. 129-132, 136, 139-140). В числе тех, кому
армия предлагала диадему или кого провозглашала царём, были: Птолемей Керавн, собственноручно убивший Селевка Ï; Ахей после убийства
Селевка III одним из его командиров; Трифон вслед за убийством Антиоха VI; возможно, Деметрий I Сотер после расправы армии с Антиохом V; Антигон Досон, когда законный наследник умершего царя
Деметрия II, Филипп V, был ещё ребёнком14. Птолемея VI, вопреки
обычной практике, увенчали чужестранцы — жители Антиохии (Diod.
XXXII. 9с)15.
 14 Антигона Досона назначили опекуном малолетнего Филиппа «первые из македонян»
[protoi Makedonon); см. наиболее подробно: Le Bohcc, 1993*. P. 113-143.
 15 Никомеда II Вифинского в начале акции по свержению его отца Прусня II в 149 г.
до н. э. провозгласили царём не только верные ему воины (App. Mithr. 5), но и солдаты
Андроника, псргамского посла; однако в этих действиях невозможно видеть легальную
процедуру.
 109

Ангелог Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Свидетельство о сохранении ритуала провозглашения можно найти
в объявлении войску о смерти Птолемея IV в 204 г. до н. э. Самый влиятельный придворный, Агафокл, созвал сходку «македонян», вероятно,
гвардии, имевшей лагерь около дворца, в качестве замены воинского
собрания. Он сообщил о смерти царя и представил нового правителя,
6-летнего Птолемея V, сделав это в виде тщательно подготовленного
спектакля (Polyb. XV. 26. 1-4):
 Прежде всего Агафокл созвал македонян и вместе с царём и Агафоклией
[своей сестрой и любовницей умершего царя. —А. A'.J вошёл в середину их.
Сначала он делал вид, будто обильно льющиеся слёзы не дают ему говорить;
потом, много раз утёршись плащом, перестал наконец плакать и, держа
высоко ребёнка в руках, сказал: «Возьмите дитя, которое отец перед смертью
отдал на руки ей, — при этом показал на сестру, — и доверил вам, македоняне. Если для благополучия младенца значит что-нибудь любовь этой
женщины, то теперь судьба его в ваших руках».
 Агафокл далее стал объяснять, что претендент уже произвёл приготовления к венчанию на царство, что сооружаются алтари и заготавливаются жертвенные животные для проведения в присутствии народа
праздничной церемонии. В этот момент он, должно быть, ожидал спонтанного решения в пользу царственного ребёнка. Но он ошибся:
 Македоняне, слушая эти речи, нс сочувствовали нисколько горю Ага-
фокла, напротив: не обращая ровно никакого внимания на его слова, они
разразились такими шутками, сопровождая их оскорбительными телодвижениями и ропотом, что Агфокл не знал даже, как он уцелел в собрании.
То же самое повторилось и на прочих собраниях других частей войска.
 Вместо провозглашения произошло отвержение. Ожидаемое ритуализированное взаимодействие показательно провалилось (см. раздел 11.1
по поводу Plut. Sulla. 13)ί6.
 Но даже если армия и не являлась источником легитимности монарха, как это было в Македонии, она оставалась очень важным фактором  *^Особенности правовой обстановки, в которой происходило провозглашение иарём,
находили отражение в терминологии, применяемой античными авторами. В частности,
различные формы глаг ола anagoreuein обозначают «нормальную» процедуру воцарения,
проведенную с соблюдением всех формальностей; глагол anatleiknynai (употребляемый
Полибием в описываемом выше эпизоде) либо проведение самой акции воцарения, либо
же непосредственное провозглашение кем-либо кого-либо царём в условиях династических кризисов, буквально — демонстративное выдвижение на первый план той или иной
фигуры (часто ис вполне законное); наконец, слово prosagoreuein и производные от него
конструкции (чаше всего — причастие пассивного залога) подчеркивают законное признание власти нового правителя некоей внешней силой: Габелко, 2006.
 ПО

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 власти, особенно в периоды кризиса, поражения или неопределенности
с передачей власти. Когда Ахей в 220 г. до и. э. провозгласил себя царём,
его армия отказалась последовать за ним на войну против законного
монарха (Polyb. V. 57. 6: «против царя, которого они изначально имели
согласно природе»); когда Деметрий 1, законный наследник Селевка
Филопатора, заявил притязания на престол (162 г. до н. э.), именно армия
в Антиохии схватила и казнила его противника, малолетнего Антиоха V
(Арр. Syr. 47; Jos.Ant. Jud. XII. 10. 1).
 Отсутствие «конституционной» роли, предназначенной войску, вполне компенсировалось личными отношениями монарха с военачальниками
и, в меньшей степени, с воинами. Для управления своими царствами
эллинистические цари полагались на круг «друзей» (philoi), которые были
советниками, наставниками принцев, участниками охот и пиршеств, наместниками областей и провинций, послами и, в первую очередь, командирами важных армейских частей (Savalli-Lestrade, 1998. Р. 355-361).
Когда в начале II в. до н. э. почётные титулы членов высшей администрации Птолемеевского царства стандартизировались, это обнаружило
персональный характер управления, а также военное происхождение
царских сановников (Mooren, 1975, 1977; Austin, 2001. P. 91). Ранги начинались с телохранителей (somatophylakes) и «преемников» (diadochoi)
и достигали высшего уровня «друзей» [philoi\ главных телохранителей
{archisomatophylakes), «первых друзей» (protoi philoi) и «родичей» (syn-
geneis). Карьера Демодама из Милета (Savalli-Lestrade, 1998, Р. 4-5) позволяет заглянуть в сущность занятий philos. Демодам служил военачальником при Селевке I, а позже при Антиохе I. Он участвовал в походах
в восточные части Селевкидской державы и, находясь в своём родном
городе Милете, выступал посредником между городом и царями, вносил
предложения о почестях Антиоху 1 и царице Апаме, использовал своё
влияние на благо местного святилища Аполлона Дидимского17.
 Отношения между царём и его военачальниками основывались на
доверии и взаимности. Бесчисленные частные посвящения за благополучие царей, сделанные войсковыми командирами, иногда вместе с
воинами, выражают благодарность за продвижение по службе и поощрения, уже предоставленные царями, и ожидание будущих наград и
покровительства. Эта идея выражена, к примеру, в эпиграмме из Перга-
ма (ок. 250-220 гг. до н. э.; Müller, 1989; SEG XXXVII 1020), написанной
на базе статуи сатира Скирта. Статуя была посвящена командующим
 17 См. подробнее об этом персонаже и его карьере, завершившейся сопровождением
наследника престола, Антиоха, в ходе осуществляемой им кампании на Восток и сооружением алтаря Аполлону Дидимскому зар. Яксарт(Сыр-Дарья) (Plin. Nil. VI. 49): Смирнов, 2010. С. 38 43.
 111

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 флотом Атталидов, Дионисодором, одновременно Дионису и царю Ат-
талу I. В последней строке посвятитель выражает свои упования: «Может,
вы оба позаботитесь о посвятившем [эту статую]». Царь и бог объединены в качестве покровителей Дионисодора. Он имел тесные личные
узы с ними обоими: он служил Атталу, но в то же время был «даром
Диониса» (Dionysos + davon), бога-покровителя Атталидов.
 Цари вознаграждали преданную и успешную службу почестями и
повышением в чине, а также материальными благами, обычно землёй
(Savalli-Lestrade, 1998. Р. 335,362-364,378-380; Virgilio, 2003. 150-156).
Фессалийские военные поселенцы в Ларисе (Сирия) получили свою землю от Селевкидов «за свою храбрость» (ер andveia; Diod. XXXIII. 4а).
Командир птолемеевского гарнизона в Филах с гордостью упоминает
в посвятительной надписи, что удостоился отличий во время визита Птолемея IX (SEG XXVIII 1429). Аристодикид из Ассоса был одним из «друзей» Антиоха I, которому царь пожаловал землю в Геллеспонтской сатрапии (ок. 275 г. до н. э.; Savalli-Lestrade, 1998. Р. 11-12; Bagnall, Derow,
2004. No. 18). Царь объясняет принятое им решение в своём письме наместнику: «Будучи нашим другом, он исполнял свои обязанности добросовестно и усердно» (RC 11); «видя, что он добросовестен и усерден
в служении нам, мы очень хотим оказать высокую честь этому мужу»
(RC 12). Такого рода фразы не только были честью для получателя дара,
но и побуждали других начальников проявлять аналогичные добросовестность и рвение. Письмо, направленное Селевком IV в Селевкию
(Пиерия) по поводу почестей одному из ветеранов его отца (RC 45; 185 г.
до н. э.), подчёркивает этот момент: «Аристолох, один из “почтенных
друзей”, исполнял со всей добросовестностью свою службу и отцу нашему, и брату, и нам самим и в самые непростые времена блестящим образом проявил своё отношение к нашим делам»; «самые непростые времена» (anankaiotatoi kairoï) — это непрерывные войны Антиоха III, который
недавно скончался, не успев наградить Аристолоха. Его сын получил это
обязательство по наследству и почтил Аристолоха статуей в городе Скепсисе, где ветеран решил провести остаток жизни.
 Способность царя награждать за прошлую службу и в то же время
поощрять службу в будущем в значительной степени зависела от его
богатства. Хотя «царскую экономику» нельзя сводить к модели захвата
чужого имущества и перераспределения его среди верных соратников,
доходы от войны — захваченные рабы, людские ресурсы, завоёванная
территория, ценности и деньги — имели oipoMHoe значение для любой
монархии (Austin, 1986). Регулярная плата наёмным солдатам и постоянным войскам, поселение военных колонистов в стратегически важных
местах на завоёванных территориях, раздача подарков за важные услуги
 112

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 и дозволение солдатам грабить вражескую территорию (а иногда, увы,
и более того) — всё это обеспечивало популярность монарха и укрепля-
 1W
 ло доверие к нему10.
 ,к В различных эллинистических монархиях в зависимости от местных традиций,
происхождения самого правящего дома, этнического состава, жизненного уклада и менталитета населения, природно-географических условий и других факторов отношения
между царями и армией могли формироваться и регулироваться с помощью своеобразных
наборов экономических, социальных и культурных коммуникаций, влиявших на формирование военной инфраструктуры государства. Так, в Северо-Западной Турции, на территории прежнего Вифинского царства (причём исключительно в сельской местности),
обнаружено значительное количество качественных и, очевидно, на момент исполнения
(II в. до н. э.) весьма дорогостоящих двух- и трёхъярусных надгробных стел, на которых
обязательно присутствуют сцены сражения с участием всадников (последние, очевидно,
олицетворяют погребённых) против пехотинцев, вооруженных, как правило, галатским
щитом-фиресм (ил. 4, / 4). Интересно, что нанесённые иа них эпитафии содержат туземные фракийско-вифинскис имена (хотя в целом в надписях Вифинии эллинистического
времени греческих имен гораздо больше), что позволяет сделать вывод о существовании
в Вифинском царстве довольно мощного и влиятельного слоя военно-землевладельческой
аристократии местного происхождения (Corstcn, 2007*; Корстен, 2002). Весьма показательно, что с превращением Вифинии в римскую провинцию антропонимы местного
происхождения с подобных памятников сравнительно быстро исчезают, уступая место
греческим, а затем и латинским именам (Corsten, 2006*).
 В других анатолийских царствах, Понте и Каппадокии, с их по преимуществу гористым
и сильно расчленённым рельефом, организационную и экономическую основу военной
структуры играли неприступные горные твердыни, значительная часть которых принадлежала царским «друзьям» (Strabo. XII. 2. 9) — наследственной знати, имеющей как иранские, так и анатолийские корни (Ghita, 2010*). Эти крепости могли исполнять различные
функции — стратегических опорных пунктов, административных центров, казнохранилищ,
убежищ и пр. Примечательно, что именно закрепление в одной из таких твердынь, пафла-
гонской Ким истец е, первого понтийского царя Митридата Ктиста (Основателя) стало
фактическим началом независимого существования Понтийского царства и нашло отражение в династической традиции (см. наиболее подробно: Габелко, 2005с).
 В ходе завоеваний Митридата VI Евпатора на Боспоре (где система укрепленных поселений существовала и раньше) и при его преемниках здесь получают широкое
распространение т. н. «батарейки» — небольшие сторожевые пункты и фортифицированные поселения на царской земле, обеспечивающие эффективный контроль и оборону
сельской территории и подступов к городам (Сапрыкин, 1996. С. 275- 276; Масленников,
1998. С. 182-269; Виноградов, Горончаровский, 2009. С. 137- 139) (ил. 5, 1-3). В то же
время в военных структурах Боспорского царства традиционно играла важную роль
конница, вооружённая и организованная по кочевническому образцу, и в эпоху эллинизма её значение ещё более возрастает, что проявляется, в частности, в особом статусе
сарматского племени (или некоего воснно-админисгративного образования) аспургиан
(Виноградов, Горончаровский, 2009. С. 96 -99; 246 -248). 11а крайнем востоке эллинистической ойкумены, в Греко-Бактрийском царстве, правящая греко-македонская верхушка
также активно использовала местную кавалерию, состоявшую из иранской знати и отличавшуюся высокими боевыми качествами (Nikonorov, 1997. Р. 34 40*; Попов, 2008.
С. 123-129).
 ИЗ

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 114

4. UAPb В ДЕЙСТВИИ
 Ил. 5. Укрепления на хоре Боспора:
 I — Генсральское-Западнос; 2 — сторожевая башня;
 3 укреплённое поселение у с Новоотраднос (по А. А. Масленникову)
 115

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Некомпетентность и поражение иной раз расстраивали отношения
между царём и его командирами, и в результате некоторые из последних
могли предпочесть другого «нанимателя». Показательный пример — один
из военачальников Птолемея IV. Птолемей, сын Тразеи, служил царю
Египта в 219 г. до н. э., а примерно между 204 и 201 гг. до н. э. он перешёл на сторону Антиоха III. Смерть царя в 205 г. до н. э., восшествие на
престол 6-летнего Птолемея V и поражение Египта в Пятой Сирийской
войне — таковы возможные причины, почему Птолемей решил покинуть
Египет, тогда как члены его семьи остались там (Jones, Habicht, 1989;
cp. SEG XXXIX 1426). Некоторые командиры не останавливались и перед
более радикальными мерами. Селевк III, получивший от солдат прозвище Keraunos («Молния»; Porphyrios. FGrHist 260 А 32. 9), был убит одним
из своих офицеров (или своих друзей) во время неудачного похода против Аттала I (Walbank, 1957. Р. 502; Will, 1979. P. 313-314)19.
 Большинство царей хотели бы, скорее, иметь дело со своими командирами или элитными частями (такими, как их личная гвардия), а не напрямую с простыми воинами. Однако тот факт, что Селевк III получил
прозвище от солдат, предполагает известную степень близости. Сами
солдаты могли довольно хорошо знать своего царя в лицо: его образ
был запечатлён на монетах, которыми они получали своё жалованье,
и они видели его лично на военных парадах, на воинских сходках и
собраниях (например, Polyb. V. 25. 4-5), во время ежедневных военных
учений (Just. XXXVII. 4. 2; Polyb. V. 2. 4-5) и в деле (см. разделы 4.1,
4.5). В критический момент битвы при Рафии (217 г. до н. э.), одного
из величайших сражений в эллинистической истории, Птолемей IV
появился в боевых порядках фаланги, воодушевляя своих бойцов и ведя
их к победе (Polyb. V. 82. 5-86. 6). Его сын, Птолемей V, известен тем,
что регулярно упражнялся в обращении с оружием (Polyb. 22. 3. 8).
Тлеполем, бывший регентом в 203 г. до н. э, также постоянно занимался военными упражнениями (Polyb. XVI. 21. 6-7).
 Армия царя была ему многим обязана, и не в последнюю очередь
ожиданиями земли и привилегий после увольнения со службы (например,
RC 51 ; см. раздел 5.3)20. Однако если ожидания солдат не оправдывались,
всегда существовал риск мятежа. Даже Александр Великий столкнулся
 19 Эта тенденция оформилась уже в период борьбы диадохов, самое яркое подтверждение чему — убийство Пердикки его офицерами во время неудачного похода в Египет.
Что касается мотивов убийства Сслсвка III, то нельзя с уверенностью утверждать, что его
поход против Аттала был неудачным; cp. Grainger, 1997. Р. 63*.
 20 В одной из недавно опубликованных надписей, обнаруженных в Псррсбии, содержится упоминание о предоставлении Антигоном III Досоном ателии (освобождения
от городских литургий — финансовых повинностей) гетайрам (царской «гвардии»)
 116

4. ÜAPb В ДЕЙСТВИИ
 с этим. Лучше всего засвидетельствован мятеж войск Эвмена I (ок. 263 -
241 гг. до н. э.) в Филетерии и Аггалии, который заставил царя сделать
серьёзные уступки, касающиеся снабжения, жалованья, зимнего отдыха
и наследственных прав солдатских детей и родственников (Staatsverträge
481; см. раздел 5.3). Эвмен представил свои уступки как пожалование
со стороны верховной власти и добился того, чтобы солдаты принесли
длинную клятву, которая обязывала их никогда не оставлять его, но, скорее, умереть, и преданно служить ему. Всё это, возможно, помогло
Эвмену сохранить лицо, но едва ли отменяет тот факт, что правитель
должен был уступить требованиям своих солдат либо потерять свою
власть.
 Письменно зафиксированные результаты переговоров часто превратно толкуют уступки, на которые должен был пойти царь. Подборка писем
Эвмена II, касающихся статуса Тириейона после заключения Апамейского
мира, представляет отличный пример умения сохранять лицо в ситуации,
когда царь сталкивался с требовательными подданными, которые могли
оказаться полезными или, напротив, опасными в условиях войны (SEG
XLVII 1745; Bagnall, Derow, 2004. No. 43). Тириейон был поселением во
Фригии с населением, состоявшим как из туземцев (enchorioi), так и
переселенцев — вероятно, военных поселенцев или солдат, служивших
в гарнизоне. Поселение не имело статуса полиса или какой-либо признанной формы самоуправления. Область перешла под контроль Эвмена
после поражения Антиоха III и заключения Апамейского мира (ок. 187 г.
до н. э.), и к царю прибыло посольство из трёх человек с нетипичными
для этого региона именами (Антиген, Гелиад и один человек с характерным галатским именем Бренн), которые, предположительно, были
военными (действующими или отставными); они изъявили радость по поводу свершений своего (нового) царя, сообщили ему, что жители Тириейона принесли по этому случаю жертвы богам и попросили дать их поселению собственные законы, совет и гимнасий. По сути дела, они просили о статусе самоуправляемого полиса. Их доводы обобщены в ответе
Эвмена; «Благодаря вашей готовности принять участие в наших делах...;
они объяснили рвение, с каким вы честно поддерживаете всё, что касается нашей пользы; .. .они сказали, что люди всегда будут за это признательны и никогда не откажутся от того, что полезно или необходимо
мне» (сткк. 4-17). Едва ли какой-либо другой текст с такой ясностью
подтверждает принцип взаимности и театральности, который определял
отношения между царём и его подданными. О чём не говорится в этой
 и гегемонам (офицерам), «сражавшимся против Клсомсна при Сслласии» (Tziafalias,
Hclly, 2010. P. 104-114, no 4*).
 117

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 части документа, так это о том, что эти привилегии жителям Тириейона
уже были даны — предположительно, Антиохом Ш, прежним хозяином
области, в безнадёжной попытке обеспечить поддержку этой общины в
войне. Бесчисленные отвергнутые прошения не дошли до нас, поскольку их никогда не записывали на камне. В данном случае Эвмен откликнулся на просьбу Тириейона, но очень неохотно. По сути дела, его негодование можно усмотреть в использовании им единственного числа
первого лица {ego) в его ответе (сткк. 17-23):
 Я полагаю, что дарование того, о чем вы просите, имеет для меня большое
значение и важно во многих гораздо более существенных отношениях; этот
дар только теперь, когда он предоставляется мной, мог стать правомерным — в отличие от дара, сделанного геми, κ ι о нс был законным владыкой
(hypo ton те kyrieuonton), — ибо я являюсь законным владыкой [ektemenou
kyrioSy sc. этой земли], так как получил [сё] от римлян, которые одержали
победу как на войне, так и согласно договорам.
 После этого откровения царь (теперь в первом лице множественного
числа) «тем не менее» {homos) принимает просьбу «в силу того благорасположения, какое вы имели к нам и которое вы показали в нынешнее
сложное время [kairos]» (егкк. 24-26). Принцип do ut des21 ещё раз подчёркивается в конце письма: «Поскольку вам пожаловано мною столь
великое преимущество, надлежит вам приложить усилия, дабы на самом
деле своими поступками показать во все времена [или критические моменты, kairois] вашу добрую волю» (сткк. 36-38). Слова «на самом деле»
{alethos) и «своими поступками» {dia ton ergon) нс были голой риторикой.
Эвмен признавал, что жители Тириейона прежде уже отвернулись от своего благодетеля, не названного «незаконного владыки», который даровал
им привилегии, по-видимому, тогда, когда его поражение стало вероятным. Наверное, менее близорукие эллинистические цари были бы разочарованы, если бы осознали, насколько хрупкую конструкцию представляла их власть: неустойчивое смешение законности и силы, благодеяний
и ожиданий, yipo3 и доверия.
 4.3. 	ЦАРЬ И ГОРОД
 Портик Атгала на Афинской агоре представляет собой одно из тех
зданий, которые более всего поражают современных туристов, в особенности тех, кто не знает, что они видят всего лишь современную
 21 «Даю, чтобы ты дал» (лат.). — Примеч. переводчика.
 118

4. ÜAPb В ДЕЙСТВИИ
 реконструкцию роскошного двухэтажного porticus, подаренного царём
Пергама Атталом II ок. J 59- J 46 гг. до н. э. Это один из более чем двухсот известных в настоящее время даров, которые были сделаны греческим городам эллинистическими царями (Ameling et al., 1995). Эти дары
варьировались от ваз, драгоценностей и культовой утвари до денег,
земли, хлеба, оливкового масла для гимнасиев, статуй, трофеев и приметных зданий. Значительная часть свидетельств относится к пожертвованиям царей на оборону городов: преподнесение в дар оружия,
строевого леса, средств на строительство или ремонт городских стен.
Деметрий Полиоркет передал афинянам 1200 комплектов вооружения
после победы при Саламине на Кипре в 306 г. до н. э. (Plut. Demetr.
17. 1 ). Птолемей V подарил Ахейскому союзу оружие для 6 тысяч пель-
тастов (Polyb. XXII. 9. 1-4; 24. 6. 3; ок. 182 г. до н. э.), а Гиерон II и Гелон
Сиракузские передали родосцам 50 катапульт (Polyb. V. 88. 7; 227/6 г.
до н. э.). Благодаря финансовой помощи царей были построены — частично или целиком — городские стены Мегалополя (Liv. XLI. 20. 6),
Мелитеи (ISE 94; IG IX. 2 208), Родоса (Polyb. V. 88. 5), Хиоса (Maier,
1959. No. 51 ), Гортины (Strabo. X. 4. 11) и Александрии-Троады (Strabo.
XIII. 1. 26), не считая крепостей, таких как Элей в Калидонии (Polyb.
 IV. 65. 6).
 Царские дары включали также военные корабли (например, Polyb.
 V. 89. 8; XXII. 7. 4; XXIV. 6. 1; Diod. XXIX. 17) или лес для их постройки (Polyb. XXV. 4. 10; Diod. XX. 46. 4; cp. Syll.3 645), лошадей для конницы, которая патрулировала границы (OGIS 748), и даже наёмных
солдат (Diod. XX. 88. 9, 98. 1). Эти дары делались для конкретных войн
или в качестве знака благорасположения по отношению как к городам
во владениях царя, так и к независимым союзникам.
 Новая надпись из Кимы (Manganaro, 2000; SEG L 1195; Austin, 2006.
No. 226) представляет особый интерес, поскольку показывает перспективу, возникавшую перед получателем такого благодеяния. Около 270 г.
до н. э. граждане Кимы отправили послов к Филетеру, правителю Пергама, прося 600 щитов. Предложение Филетера превзошло все их ожидания, ибо он подарил тысячу щитов. Ответ Кимы был столь же великодушным, хотя кимейцы не могли оказать Филетеру самый великий
почёт, какой был по силам эллинистическому городу (т. е. божественный
культ), так как Филетер уже получил божественные почести в их городе. Вместо этого они приняли постановление о новых почестях, имевших
целью увековечить память о его благодеянии. Его статуя была воздвигнута в храмовом здании Филетерейона (огороженного участка, посвя-
щёного Филетеру); на самых важных общественных празднествах предполагалось увенчивать благодетеля золотым венцом, а имя Филетера
 119

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 было написано на щитах, которые несли в торжественных шествиях,
постоянно напоминая таким образом, сколь многим кимейцы обязаны
правителю Пергама. И предложение, и его одобрение являются частью
идеологии do ut des, характеризующей «интерактивное царствование»
в эллинистическом мире.
 Отдельные отказы от дара даже ещё более показательны, нежели его
принятие. Когда Эвмен II предложил Ахейскому союзу обеспечить средства для оплаты Совета во время союзных собраний (185 г. до н. э.),
ахейцы отклонили это предложение, после того как один член собрания
напомнил им, как от действий Эвмена пострадали эгинеты (Polyb.
XXII. 7. 3; Ameling et al., 1995. No. 68). Отказ освободил ахейцев от
обязательства именно потому, что принятие дара было связано с обязанностью проявлять в будущем добрую волю.
 Многие города из-за войны сталкивались с острыми финансовыми
проблемами (см. гл. 7). Снова и снова послы оплакивали перед царями
положение своих городов после долгого конфликта и взывали к их щедрости. Иногда послы имели успех. Так, представители какого-то города
в Малой Азии (его название остаётся неизвестным) поведали о своих страданиях Антиоху III (Sardis VII. 1 2; SEG XXXVII 1003; ок. 197 г. до н. э.?):
их город был сожжён во время войны, и большинство граждан лишились
своего имущества. Отменив подать, которую город должен был уплатить
за определённый период времени, царь продемонстрировал понимание
и доброту, не утратив своего права на получение податей в будущем.
Опубликованные докумепты, относящиеся к этому предложению, показали признательность города, но также и расчёты правителя.
 Такого рода расчёты часто ясно формулируются в письмах (см. раздел 4.2). Назидательную и «воспитательную» цель царских писем можно, например, видеть в письме Аттала II (на тот момент ещё не царя)
гшсидийскому городу Амладе. Жители последнего, частью греки, частью
туземцы, с выгодой воспользовались вовлечённостью Пергама в Третью
Македонскую войну и галатским вторжением в 168 г. до н. э. и изгнали
пергамский гарнизон. После того как их восстание было подавлено, они
выдали заложников и заплатили существенные суммы в качестве возмещения ущерба. Несколько лет спустя (160 г. до н. э.?) Амлада оказалась
в отчаянном финансовом положении. Когда город обратился к благорасположению царя, Аттал, действуя в пользу своего брата Эвмена II, объяснил гражданам, почему он принял их просьбу, освободил заложников
и уменьшил подать (RC 54): «Потому что я видел, что вы раскаялись
в своих прежних прегрешениях и усердно исполняете наши приказания».
Благодаря обнародованию этого письма на камне, принцип do ut des
становился примером для будущих поколений.
 120

4. ÜAPb В ДЕЙСТВИИ
 Наконец, благотворительный характер эллинистической царской
власти мог усиливаться с помощью отправки войск (phylake) для защиты городов от врагов в военное время, от нападений пиратов или варварских вторжений (Chaniotis, 2002. Р. 107-108; Ma, 2002. Р. 116-117).
Отряд, посланный Атталом I в Лиллайю в Фокиде во время Первой
Македонской войны (208 г. до н. э.), был принят столь тепло, что некоторые из его состава позже получили в награду гражданство (Launey,
1987. Р. 654-655). Кроме того, размещение постоянного гарнизона
(phroura) иногда расценивалось как акт благодеяния, имевший своей
целью защиту данного места. Когда этолийский государственный деятель Александр спросил у царя Филиппа V, известного своей хитростью,
почему он держит гарнизон в Лисимахии во Фракии (198 г. до н. э.),
подавляя таким образом свободу города, тот подчеркнул разницу между понятиямиphrourein (располагаться гарнизоном) и phylattein (охранять): его войска находятся там не в качестве гарнизона (ом tous
phrouroimtas), но как защитники города (alla tous paraphylattontas)
от фракийцев (Polyb. XVIII. 4. 6). Фрагмент относящегося к тому же
времени договора между Филиппом и Лисимахией (ок. 202-197 гг.
до н. э.) упоминает восстановление крепостей (Staatsverträge 549 All;
cp. SEG XXXI 628; XXXVIII 603). Сходным образом птолемеевский
гарнизон в Итане на Крите, возможно, размещённый по инициативе
самих итанийцев, но очень выгодно с точки зрения контроля за морскими путями в южной части Эгейского моря, официально предназначался для «помощи и защиты итанийцев» (I.Cret. Ill iv 9, lin. 40: charin
boetheias kaiphylakes\ lin. 97: eisprostasian kaiphylaken). Известно, что
гарнизоны на островах и в прибрежных городах защищали местное
население от пиратских грабежей (см. раздел 6.2). Например, командир
македонского гарнизона в Пирее удостоился почестей от саламинцев
за защиту их от пиратов (IG II2 1225; ок. 250 г. до н. э.); птолемеевские
войска во Фракии защитили в соответствии с просьбой жителей материковые владения Самофракии (Bagnall, 1976. Р. 160, 221); птолемеевский
командир гарнизона на Фере спас более 400 человек от нападения пиратов (IG XII. 3 1291; ок. 250 г. до н. э.), а еще один птолемеевский
морской офицер удостоился со стороны афинян почестей около 286 г.
до н. э. за сопровождение шедших в Афины кораблей с хлебом (IG II2 650,
lin. 15-16; de Souza, 1999. P. 53).
 Оказывая подобные услуги, эллинистический монарх имел возможность оправдать свои притязания на титул Soter («Спаситель»). Разумеется, во многих случаях царь должен был спасать город от его защитников,
прежде всего от солдат, склонных к беспорядкам. Упрёк, высказанный не
известным по имени царём своему командиру за поведение его самого
 121

Ангелог Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и подчинённых ему солдат в Солах, показывает глубину проблемы
(RC 30; конец III в. до н. э). Население жаловалось, что «не только внешняя, но и внутренняя часть города занята воинами, учиняющими беспорядки, хотя внутренняя часть города никогда не предназначалась для
размещения войск, даже во время царя Александра, и основное бремя
возникает, в частности, от нестроевых, так как именно они заняли
большую часть домов». Царь дал понять, что возложил всю ответственность на своего командира: «Теперь я полагаю, что, когда ты был со мной,
я дал тебе соответствующий приказ; даже если я этого не сделал, твоей
обязанностью было позаботиться обо всём...». Остальная часть текста,
к сожалению, не сохранилась. Тем не менее это царское письмо было,
очевидно, высечено на камне по инициативе граждан Сол как предупредительная мера против подобных эксцессов в будущем, и в то же самое
время оно прославляло заботливого царя.
 4.4. 	ВОЛК В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ:
ЦАРСТВЕННЫЕ МИРОТВОРЦЫ
 Эвмен II в письме Ионийской лиге перефразирует декрет, принятый
ионийцами в его честь (167/6 г. до н. э.): «Я с самого начала избрал прекраснейшие деяния и показал себя общим благодетелем всех греков;
в соответствии с этим я неоднократно вступал в большие сражения с
варварами, проявляя всё рвение и предусмотрительность, чтобы жители
греческих городов могли всегда жить в мире и благополучии» (RC 52;
Bagnall, Derow, 2004. No. 47).
 Большинство бедствий, которые претерпевали в период эллинизма
жители Греции, Малой Азии и Сирии, были результатом военных походов царей. Сомнительно, однако, что кто-то воспринимал эту похвальбу
Эвмена, главного виновника Третьей Македонской войны, как иронию,
хотя современному читателю не могут не прийти на ум те нобелевские
премии мира, которые вручались государственным деятелям, вложившим
большую часть своей энергии в развязывание военных конфликтов.
 Грек эпохи эллинизма, скорее всего, мог определить «мир» как краткий перерыв между войнами. Соответственно, период мира обычно
начинался с победы одного царя над другим — или над варварами
(см. раздел 9.3). В этом смысле царская идеология победы полностью
совместима с царской идеологией мира. Мысль о том, что военная сила
есть гарант процветания, безопасности и мира, выражена, например,
Феокритом, придворным поэтом в Александрии, в его поэме, восхваляющей Птолемея II, «искусного копейщика» (XVII. 98-105; Austin, 2006.
 122

4. UAPb В ДЕЙСТВИИ
 No. 217). С другой стороны, царь, стремившийся к миру ради него самого, считался ленивым (Polyb. V. 34. 1-10; Beston, 2000. P. 318).
 Многие эллинистические цари обеспечивали мир, просто устраняя
соперника и завершая войну (см. I.IIion. 32; I.lasos 4), другие — на локальном уровне, подавляя местные конфликты. Стоило только царской
власти прийти в упадок, как возрождалась автономия городов, а вместе
с ней и возможность самостоятельно вести войны (см. раздел 3.1). То отнюдь не мирное положение дел, с которым в 189 г. до н. э. столкнулся
Гней Манлий Вульсон во время своего похода против галатов (Ma, 2000.
Р. 338-339), когда алабандцы сражались с отпавшей крепостью, термес-
сяне заняли город Исинду и осадили исиндян в их акрополе, а Аспенд
и другие памфилийские города тоже были вовлечены в военные действия,
являлось, по-видимому, результатом поражения Антиоха III и отсутствия
царского контроля в данном регионе. Мы видели подобный феномен в
бывшей Югославии и бывшем Советском Союзе в 1990-е гг. Сильная
монархическая власть, возможно, была непопулярна среди полисов с их
развитым чувством свободы именно потому, что она лишала их свободы
воевать друг с другом.
 Царская идеология, прежде всего представление царями себя как
защитников городов, обязывала эллинистических монархов играть активную роль в установлении мира. Опираясь на свой престиж и власть,
цари могли выступать посредниками в локальных конфликтах между
городами, являвшихся главной причиной войн (Ager, 1996. Р. 20-22).
Одним из наиболее полно документированных территориальных конфликтов эллинистического времени является конфликт между Приеной
и Самосом, продолжавшийся столетиями. Вердикт, вынесенный в 283/2 г.
до н. э. Лисимахом (Ager, 1996. No. 26) после тщательного изучения
данных (включая обращение к историографическим трудам), был, по-
видимому, объективным, но не разрешил проблему. Конфликт вспыхивал снова и снова в последующие века, вовлекая в арбитраж других
царей (Антигона Досона и Антиоха III) и город Родос.
 Не все цари могли быть столь же нейтральными, как Лисимах. Критский город Гортина по меньшей мере в двух своих войнах с Кноссом
обращался к посредничеству царя из династии Птолемеев (Chaniotis,
1996а. Nos. 40, 43; cp. Ager, 1996. No. 128; Magnetto, 1997. No. 43) —
отнюдь не из-за объективности египетских монархов, но потому, что они
имели союз с Гортиной.
 Будучи посредниками и «миротворцами», эллинистические цари
преследовали собственные интересы, получая в то же время благодарность городов — в особенности тех из них, кто выигрывал от вынесенного ими вердикта (см. Ager, 1996. No. 24).
 123

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 4.5. 	ВОЙНА И БОЖЕСТВЕННОСТЬ СМЕРТНЫХ
 В эпоху эллинизма военный успех не только компенсировал отсутствие династической легитимности (см. раздел 4.1) — он также мог
сделать смертного человека «богоподобным» (isotheos). Эта идея красноречиво выражена в гимне афинян в честь Деметрия Полиоркета
(ок. 291 г. до н. э.) (Douris. FGrHist 76 F 13; Athen. VI253 D-F; cp. Austin,
2006. No. 43):
 Как боги всеблагие и всесильные
Городу мирволят!
 Издалека Деметрия с Демстрою
К нам приводит случай:
 Она справляет Девы Коры в городе
Таинства святые.
 А он, сияя красотой, улыбчивый,
 Словно бог нисходит...
 Величественно выступает он, кольцом
Тесно встали други.
 Как звёзды в небе, верные соратники —
 Сам он словно солнце!
 О, здравствуй, ошрыск Посейдона мощного,
Здравствуй, сын Киприды!
 Иные боги далеко находятся,
 К ним мольбы напрасны,
 И нет их здесь, нс внемлет ни один из них,
Ты — стоишь перед нами
Нс каменный, нс деревянный, но живой.
Молимся тебе мы:
 О милосерднейший, дай поскорее нам мир,
Всемо1ущ ты ныне!
 Не Фивы, нет, теперь Элладу целую
Сфинга одолела:
 На этолийских скалах возлегла она,
 Словно встарь, ужасна,
 И жизни наши похищает, алчная —
 Нет в нас сил сражаться!
 Вор этолийский крал, что далеко лежит,
Ныне — что поближе!
 Карай его своею властью — или же
Сам найди Эдипа,
 Чтоб Сфингу эту он со скал высоких сверг
Или опозорил.
 (Пер. H. Т. Голинкевича)
 124

4. UAPb В ДЕЙСТВИИ
 Власть и покровительство сделали
правление Деметрия приемлемым для
афинян и даже обеспечили правителю
божественные качества (ил. 6).
 Задолго до начала эллинистического периода греки удостаивали божественных почестей выдающихся индивидов посмертно, но первым смертным,
который получил богоравные почести
при жизни, был спартанский военачальник Лисандр (Douris FGrHist 76 F
71,26). Его достижением были военная
победа над афинянами и возвращение
олигархов на Самос. В эллинистических городах культ царей и членов
династии обычно учреждался в честь
прошлых достижений и благодеяний,
но также и для выражения надежд
на подобные благодеяния в будущем.
 Военная основа — т. е. победа, устранение опасности или освобождение
города от оккупации иноземными войсками — очевидна во многих случаях
(Habicht, I970)22. Культ Антиоха П1 в
Теосе (ок. 204 г. до н. э.), например,
был ответом признательных граждан
на то расположение, которое проявил Ил. 6. Деметрий Полиоркет
царь, увидев, до какой степени непрерывные войны ослабили город (SEG XL1 1003, lin. 12-15). В Пергаме
культ Аттала 111 в храме Асклепия был введён после успешной военной
кампании (I.Pergamon 246; SEG XXXIV 1251; Virgilio, 1993. P. 23-27):
была установлена статуя победоносного царя, стоящего на военной
добыче в храме Асклепия Сотера, «так что он мог разделить храм с богом» (synnoos toi theoi). Ещё одна статуя, изображающая царя верхом
на коне, должна была быть воздвигнута рядом с алтарём Зевса Сотера,
и на этом алтаре эпонимный магистрат, жрец царя и должностное лицо,
ответственное за состязания, должны были ежедневно воскурять фимиам «за царя». Ежегодно шествием и жертвоприношением отмечалась
 22 	Возможно, что культ Антиоха I как Сотера был учреждён в ионийских полисах
в честь его победы над галатами (Wûrrle, 1975*).
 125

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 годовщина возвращения царя в Пергам, сохраняя за этой победой место
в культурной памяти города (см. гл. 11).
 Охранительный и харизматический характер монархии выражается
также в эпитетах, которыми наделяли царей (см. раздел 4.1). Когда Антигон Одноглазый и Деметрий Полиоркет изгнали гарнизон Кассандра
из Афин (Plut. Demetr. 8- 9; Diod. XX. 45. 2-5; Polyaen. IV. 7. 6; Habicht,
1970. S. 44-48), их стали считать спасителями (Soteres) и освободителями города23. Постановлением была введена должность «жрец Спасителей», был установлен алтарь, имена благодетелей были присвоены двум
новым филам (Антигония и Деметриада), и учреждён ежегодный праздник с шествием, жертвоприношением и огоном.
 Понятие победы ещё более ясно проявляется в эпитете Геракла—Kal-
linikos («побеждающий справедливо»), который использовался также для
Селевка II и Митридата I Парфянского. На один уровень с богами царей
ставила та безопасность, которую они обеспечивали, и прошлый или потенциальные получатели этой защиты признавали это, учреждая культ.
 Царские процессии являются эффективным средством поддержания
харизмы правителя (Stewart, 1992. Р. 254 -255). Лучше всего засвидетельствована царская процессия, организованная Птолемеем II в честь своего отца — основателя династии — в Александрии (ок. 275/4 г. до н. э.).
Она описана со всеми подробностями Калликсеном Родосским (apod
Athen. V. 196а-203b). Выдвигая на первый план близость царского семейства к богам, эта процессия, по мере того как она продвигалась по улицам
Александрии, демонстрировала политическое и военное превосходство
царя. Население наблюдало за пышным зрелищем, и это празднование
было весьма сложным пропагандистским мероприятием, несущим не
одно послание: легитимность правления, божественное покровительство,
изобилие и власть. Было бы неправильно преувеличивать его военные
аспекты, поскольку преобладали сакральные элементы (сосредоточение
внимания на Дионисе, Зевсе и других богах). Калликсеново описание
также ясно показывает, что процессия утверждала легитимность правления с помощью разнообразных тонких аллюзий, например, относящихся к родителям царя (197d), к связи Птолемея с Александром Великим (202a-f), к божественному покровительству Диониса (197а-202а),
к свободе греков и военной мощи. Важнейшей и чрезвычайно выразительной частью празднеств был военный парад 57 600 пехотинцев и
23 200 всадников, сопровождаемый показом военного снаряжения (202Г-
203а). Помимо этого явно военного элемента, военные аспекты можно
 23 	Лнтиох II получил от граждан Милета почетное прозвище Теос (Бог) за то, что
избавил их от тирании некоего Тимарха (Арр. Syr. 65).
 126

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 обнаружить в ряде деталей. Например, в шествии Диониса войско сатиров маршировало в серебряных, золотых и бронзовых доспехах; Силены
обоего пола представляли триумфальное возвращение Диониса из Индии
(200d-f) в сопровождении пленниц (201а); женщины изображали города,
освобождённые Александром в ходе его войны с персами (201 е); по бокам золотой статуи Александра, которую везли на колеснице, находились
статуи Афины и Ники (Победы), а ещё одну статую победы несли в группе Диониса (202а). Процессия Александра включала также огромное
множество золотого и серебряного оружия (нагрудников, щитов и гоплит-
ских доспехов; 202d-f)- Вероятной датой этого шествия является зима
275/4 г. до н. э.; если принять эту датировку, то оно было не просто
празднованием триумфа, но также ответом на только что отражённые
опасности — вторжение Магаса Киренского, мятежа наёмников в Египте — и признанием тех вызовов, которые были ещё впереди: Первая
Сирийская война, которая началась в 274 г. до н. э., и вопрос о передаче
власти (Stewart, 1993. 255-256).
 Общей темой данной главы стало взаимодействие между царём и
другими людьми или группами. Война или угроза войны занимают центральное место в этом взаимодейсгвии. Во всех его аспектах можно видеть
принцип взаимности: власть царя первоначально основывалась на его
способности оправдывать ожидания других субъектов — городов, союзов,
друзей, командиров, солдат, а не на юридически определённом статусе.
Напротив, царь предлагал привилегии, материальные блага, защиту и мир
тем, кто поддерживал его правление. Взаимные обязательства очевидны
также в отождествлении царей с богами. Принцип do ut des характеризует отношения между смертными и богами (Grotanellî, 1991), и то же
умонастроение, по существу, обнаруживается в переписке между городами и царями. Декрет Союза Островитян отмечает: «Островитяне были
первыми, кто почтил Птолемея Сотера богоравными почестями за его
услуги людям» (IG XII. 7 506 = Austin, 2006. No. 256). Сходным образом
цари и царицы отвечали на эти почести обещанием учитывать интересы
тех или иных городов. Эвмен И, например, пишет Ионийскому союзу:
«Я с удовольствием принимаю почести, и, никогда не упуская возможности, насколько это в моей власти, разделить славу и честь со всеми вами
вместе и с вашими городами в отдельности, я и теперь постараюсь не
отступить от такого образа действий» (RC 52). В том же письме Эвмен
объясняет, в чём заключались его услуги: «Я предпринял великое множество сражений с варварами, проявляя всё рвение и предусмотрительность, чтобы жители греческих городов всегда могли жить в мире и
в полном процветании». Мог ли какой-нибудь (другой) бог предложить
больше?
 127

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Дальнейшее чтение
 4.1. 	Война и признание монархического правления. Эллинистические цари: Bikerman, 1938. P. 11-30 (по-прежнему незаменимый, замечательный по краткости анализ персонального и харизматического
характера эллинистической царской власти; русский перевод: Бикерман,
1985); Lévêque, 1968. Р. 276-281; Gehrke, 1982; Walbank, 1984. P. 62-100;
Austin, 1986; Sherwin-White, Kuhrt, 1993. P. 114-140; Billows, 1995. P. 56-
80; Aspects, 1996; Roy, 1998; Bringmann, 2000. S. 108-125; Shipley, 2000.
P. 59-86; Bosworth, 2002. P. 246-266; Ma 2003; Virgilio, 2003: Габелко,
2005c. C. 129-132; Войны наследников: Will, 1984; Shipley, 2000. P. 40-52;
Bosworth, 2002; Romm, 2011*; Шофман, 1984; Грэйнджер, 2009; Казаров,
2009. Год царей'. Diod. XX. 47; Plut. Demetr. 17-18; App. Syr. 54; см. Ritter, 1965. S. 79-91; Müller, 1972. S. 56-59; Briant, 1973. P. 303-310; Errington,
1978. P. 124-125; Gruen, 1985; Wheatley, 2001. P. 151-156; Braund, 2003.
P. 29; Imitatio Alexandra: Stewart, 1993. P. 229-340. Анабасис Антиоха III:
Will, 1962; Schmitt, 1964; Sherwin-White, Kuhrt, 1993. P. 197-201; Ma,
2000a. P. 63-65. Царские прозвища с военными кониотаьрлями: Селевки-
ды: Селевк I Никатор, Антиох I Сотер, Селевк II Каллиник, Селевк III
Сотер Керавн, Антиох III Великий, Антиох IV Эпифан, Деметрий I Сотер,
Деметрий II Никатор, Антиох VI Эпифан, Селевк VI Эпифан Никатор,
Антиох XI Эпифан, Филипп I Эпифан, Деметрий III Сотер. Птолемеи:
Птолемей I Сотер (см. Hazzard, 2000), Птолемей IV Сотер и Никефор
(OGIS 89), Птолемей V Эпифан, Птолемей IX Сотер; см. также Эвмен
Сотер (I.Tralleis 23); о Сотере см. также Jung, 200124. Смерть царей в
сражениях: Landucci Gattinoni, 1990 (Антигон Одноглазый и Лисимах).
 24 	Эпитет Сотер принял уже Аттал 1. Другие династии: Вифиния: Никомед II Эпифан;
Каппадокии: Ороферн Никефор, Ариарат VI Эпифан; Греко-Бактрийское и Греко-Индийское царства: Диодот I Сотер и Тсос, Эвтидсм I Сотер, Антимах I Тсос, Деметрий I
Аникет, Деметрий III Аникет, Аминта Сотер, Антиалкид Никефор, Аполлофан I Сотер,
Аполлофан II Великий Сотер, Архибий Никефор, Артемидор Аникет, Диомед Сотер,
Дионисий Сотер, Эпандр Никефор, Гермий Сотер, Гиппострат Великий Сотер, Лисий
Аникет, Менандр I Сотер, Иикий Сотер, Филоксен Аникет, Поликсен Эпифан Сотер,
Стратон II Сотер, Теодамант Сотер, Зоил II Сотер; I/арфия (эллинистическое время):
Митридат I Великий и Теос, Фраат II Великий и Никефор, Вологез I Великий, Артабан II
Великий и Эпифан, Митридат il Великий, Эпифан и Сотер, Готарз I Великий, Артабан III
Великий и Никатор, Митридат III Великий и Эпифан, Ород I Великий, Синатрук I
Великий и Эпифан, Фраат III Великий, Эпифан и Теос, Ород II Эпифан, Пакор I Эпифан;
Коммагена: Антиох I Теос, Митридат II Каллиник. Этот не лишённый монотонности
список заставляет задуматься, во-первых, о том, в какой мере «военные» прозвища
монархов отражали их реальные достижения, а в какой — были данью династической
традиции и пропагандистским установкам; во-вторых — о региональной специфике
тех или иных эпиклес и их сочетаемости между собой; в третьих — о смысловых оттенках сходных между собой прозвищ (например, Никатор — «Победитель», Никефор — «Победоносный» и Аникет — «Непобедимый»).
 128

4. ЦАРЬ В ДЕЙСТВИИ
 Ранения царей: Александр Великий: Chandezon, 1999. Р. 184-208; Антиох /: OGIS 220; Bagnall, Derow, 2004. No. 79; Антиох 111: Polyb. X. 49. 14;
Plut. Cato Major 14. 1; cm. Sherwin-White, Kuhrt, 1993. P. 12925. Царь как
военный лидер: Beston, 2000; Austin, 2001. P. 92-93; Pimouguet-Pedarros,
2003; Lendon, 2005. P. 115-139; 140-153*. Отождествление царей с
Гераклом: Hüttner, 1997; см. также Queyrel, 2003. P. 16-18 (Атталиды)26.
Царские портреты и иконография: Pollitt, 1986. Р. 19-46; Smith, 1988;
Ashton, 2001 (Птолемеи); Fleischer, 1991 (Селевкиды); Queyrel, 2003
(Атталиды; особ. Р. 41-48 о статуях царей в кирасах; Р. 200-234 об «эллинистическом правителе» в Музее терм).
 4.2. 	Царь и армия. Провозглашение царя армией: Granier, 1931. S. 52-
54,58-103, 130-132 (см., однако, критику и новые толкования, особенно
в работах Риттера, Эррингтона, Леви и Хадзопулоса); Bikerman, 1938.
Р. 8-11; Ritter, 1965. S. 79-94, 108-113, 121-124, см. также 129-132, 136,
139-140, 151-153, 160; Müller, 1972. S. 35-39; Briant, 1973. P. 235-350,
особ. 303-322; Errington, 1978. P. 115-131; Lévy, 1978. P. 218-222; Gehrke,
 2003. 	S. 159-162, 170-171; Hatzopoulos, 1996. P. 276-279; Bosworth, 2002.
P. 29-63. Примеры: Деметрий Полиоркет: Plut. Demetr. 37. 2-3; см. также Just. XVI. 1. 9, 18; Errington, 1978. P. 126-128; Пирр: Plut. Pyrrhos.
 11.6; см. также Just. XVI. 2. 3; Ахей: Polyb. IV. 48. 10; Птолемей VI Фи-
лометор: Jos. Ant. lud. XIII. 113; Трифон: Jos. Ant. lud. XIII. 219-220;
Maccab. 12. 39+ 13. 32; Bikerman, 1938. P. 10; Ritter, 1965. S. 140; Деметрий ГСотер: Ritter, 1965. S. 136; Антигон Досон: Briant, 1973. P. 314-315.
Представление Птолемея Vармии (204 г. до н. э.): Granier, 1931. S. МО-
142; Ritter, 1965. Р. 151-153; Walbank, 1957. Р. 488-489; Chaniotis, 1997.
Р. 229-230; Mittag, 2000. «Друзья» эллинистических царей: Sherwin-White,
Kuhrt, 1993. P. 133; Savalli-Lestrade, 1996 (Атталиды); Le Bohec, 1985
(Антигониды); Mooren, 1975; 1977 (Птолемеи); Savalli-Lestrade, 1998
(Селевкиды, Атталиды); Virgilio, 2003. P. 131-191. Солдатские посвя-
щения царям: например,Ю XII. 3464, 1389; SEG XXXI1521,1359,1574;
SEG XXXIII942; SEG XXXVIII1526; OGIS 17-18,20 (= SEG XXXI 1348),
86; Syll.3 595 В (= Bagnall, Derow, 2004. No. 38); Bemand, 1987. Nos. 70,
86; Dietze, 2000 (Птолемеевский Египет). Мятелс войск Замена: Schalles,
 1985. 	S. 32; Allen, 1983. P. 23-25; Virgilio, 1988. P. 111-151. Переговоры
между Эвменом II и Тириейоном: Jonnes, Riel, 1997; BE 1999. No. 509
(Ph. Gauthier); Schuler, 1999; Ma, 2000b. P. 79; Chaniotis, 2002. P. 105;
Virgilio, 2003. P. 162-163; Austin, 2006. No. 236.
 2S11русий I Вифинский был ранен при попытке штурма Гераклеи Понтийской и даже
получил прозвище Cholos (Хромой) (Mcnin. FGrI list 434. F. 19. 1-2). Ранения Митридата
Евпатора в битвах против Фабия и Триария: App. Mithr. 88- 89.
 263иэл Вифинский: Arr. Bithyn. F. 64 Roos.
 129

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 4.3. Царь и город. Контакты и переговоры между царями и городами: Bertrand, 1990; Kralli, 2000; FCotsidu, 2000. Царские благодеяния в
целом: Gauthier, 1985. Р. 39—53; Bringmann 1993, 2000. Царские пожертвования на оборону городов: Ameling et al., 1995. Nos. 11, 52, 54, 66-67,
82, 103, 202-203, 207, 210, 215, 231,238-239, 245. Примеры: Деметрий и
Афины: Plut. Demetr. 17. 1 ; Филстер и Кимы: Manganaro, 2000; SEG L 1195;
Austin, 2006. No. 226 (также BE 2001. No. 373 [Ph. Gauthier] и EBGR 2000.
No. 126 [A. Chaniotis]); Птолемей V и Ахейский союз: Polyb. XXII. 9. 1-4;
24.6.3; Гиерон II, Гелон и Родос: Polyb. V. 88. 5; Хиос: Maier, 1959. No. 51;
Гортина: Strabo X. 4. 11; Александрия-Троада: Strabo. XIII. 1. 26; Элей:
Polyb. IV. 65. 6. Военные корабли: Polyb. V. 89. 8; XXII. 7. 4;XXIV. 6. 1;
Diod. XXIX. 17; строевой лес: Polyb. XXV. 4. 10; Diod. XX. 46. 4; cp. Syll.3
645; наёмные солдаты: Diod. XX. 88. 9; 98. 1. Отмена податей для города, разрушенного во время войны: Sardoi VII. 1 2; SEG XXXVII 1003;
Gauthier, 1989. P. 171-178; cp. SEG XLI 1003 (Teoc). SEG XXIX 1516
(Термесс), возможно, имеет похожее основание. Защита, предлагаемая
царём (phylakey phroura): Amyzon 19; cp IG XII. 3 328; OGIS 9 (I.Ephesos
1452); Bikerman, 1938. P. 53; Robert J., Robert L., 1954. P. 301, n. 3; Launey,
 1987. 	P. 644-645; Bagnall, 1976. P. 128, 160, 132 133,221; Chaniotis, 2002.
P. 107—108; Ma, 2002. P. 116-117. Птолемеевский гарнизон в Итоне:
Kreuter, 1992. S. 18-34; Viviers, 1999. P. 222 224; Viviers, 2011.
 4.4. Волк в овечьей шкуре: царственные миротворцы. Посредничество царей: Ager, 1996. Nos. 11 (Антигон Одноглазый в отношении
«локрийских дев»), 13 (Антигон Одноглазый, между Теосом и Лебедосом),
24 (Лисимах по поводу священного участка в Самофракии), 25 (Лисимах,
между Магнесией и Приеной), 26 (Лисимах, между Присной и Самосом;
см. Magnetto, 1997. No. 20; RC 7; Bagnall, Derow, 2004. No. 12; Austin, 2006.
No. 53), 50 (Антигон Досон, между Спартой и Мессенией), 54 (представители Филиппа V, между Тоннами и Гераклейоном), 128 (Птолемей VI?,
между Кноссом и Гортиной), 138 (представители Птолемея VI, между
Арсиноей и Трезеном); см. Magnetto, 1997. Nos. 10,20, 25,31,43 (Антигон
Досон?, между Приеной и Самосом), 44,48,49,57,58 (Антиох III, во время Критской войны), 75 (Антиох III?, между Самосом и Приеной).
 4.5. Война и божественность смертных. Эллинистический культ
правителя: Habicht, 1970; Price, 1984. P. 23-53; Walbank, 1984. P. 87 99,
1987; Chaniotis, 2003b; Virgilio, 2003. P. 87- 130. Антиох HI и Teoc: Herrmann, 1965; Ma, 2000a. P. 71-72, 206-210, 210-223, 228-230, 260-265.
Царские процессии: Walbank, 1996; Stewart, 1993. P. 252-260. Процессия
в Александрии: Kallixenos, FGrHist 627 F 2 (Athen. V 196 a-203 b); Rice,
1983; Hazzard, 2000. P. 60-79; Thompson, 2000. Взаимность ожиданий
и обязательств в культе правителя: например, IG XII. 5 1008; l.Cret. III.
iv 4; RC 22; SEG XXXIX 1284 B.
 130

5. 	ВОИНА КАК ПРОФЕССИЯ:
КОМАНДИРЫ, ИНСТРУКТОРЫ,
ВРАЧИ, ИНЖЕНЕРЫ
 5.1. 	ПРОФЕССИОНАЛИЗАЦИЯ
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО ВОЕННОГО ДЕЛА:
ДЕФИНИЦИИ И МОДИФИКАЦИИ
 Эллинистическая эпоха была во многих отношениях эпохой профессиональных специалистов. Мы видим это в области искусств, политике,
Экономикс и военном деле. Профессиональная специализация предполагает, что человек получает подготовку и упражняется в том или
ином искусстве, ремесле или дисциплине; он владеет этой дисциплиной
или ремеслом столь хорошо, что другие люди полагаются на его знания
и используют его работу, а он обеспечивает себе средства к существованию через эту свою деятельность. Античный профессионализм часто
предполагал передачу умений внутри семьи, и специализация иногда
отражалась в «профессиональных именах» или прозвищах. С другой
стороны, в отличие от современных обществ античная профессиональная
специализация отнюдь не означала исключительности, т. е. занятия только одним определённым ремеслом. Например, наёмный солдат мог быть —
и часто надеялся стать вновь — крестьянином.
 В эллинистическом военном деле, а также в других сферах экономики и культуры, ясным указателем на специализацию было использование
специфической терминологии. Широкий спектр военных терминов имел
традицию, восходящую к IV в. до н. э. и достигшую расцвета в период
эллинизма. Особые обозначения для различных родов войск — наряду
с общими обозначениями для конницы, гоплитской фаланги, легковооружённых и флота — отражают существование специфического
вооружения, специальной подготовки и специальных умений. Специализация отнюдь не была ограничена профессиональными армиями.
Мы находим её, например, в беотийской армии из граждан (см. раздел
3.1: peltophoroi, thyreaphoroi, epilektoi, hippotai, pharetritai, sphendonitai),
 131

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 а на борту любого родосского корабля было до 46 человек с особыми
обязанностями (Gabrielsen, 2001а. Р. 73). В некоторых случаях особые
воинские умения составляли местную традицию: например, критяне
были знамениты как стрелки из лука, ахейцы — как пращники, а фессалийцы — как всадники1.
 Помимо этих традиционных форм специализации, развитие новых
видов оружия, сложных фортификационных сооружений (см. раздел 2.3)
и артиллерии, наряду с усложнением тактики в IV в. до н. э., создавали
профессиональных солдат и командиров, которые набирали и упражняли
наёмные войска, а затем предлагали их для службы всякому, кто нуждался в них и готов был заплатить (Pritchett, 1974. Р. 59-116)1  2.
 Можно выделить две группы наёмников: 1) тех, которые соглашались
служить тому или иному царю или городу во время войны в течение
оговорённого периода времени либо на основе соглашения, по истечении
которого они должны были искать себе новую работу; 2) тех, которые
служили в больших царских армиях, прежде всего в армиях Птолемеев
и Селевкидов, на более или менее постоянной основе.
 Важнейшие новшества в военном деле уже произошли в течение IV в.
до н. э. и, следовательно, предшествовали эллинистическому периоду:
введение косой фаланги Эпаминондом Фиванским; та новая роль, которую стали играть специальные легковооружённые воины (пельтасты,
лучники, пращники); новое вооружение в македонской армии Филиппа II;
тактические инновации Александра Великого и грандиозные изменения
 1 Показателен пример всадников со щитом, вооружённых помимо копья двумя дротиками. Они получили название «тарентинцы» от южноиталийского города Гарента, где
такие воины появляются и получают распространение в сер. IV в. до н. э. В III—II вв.
до и. э. это наименование теряет локальное значение, и тарентинцы как особый вид конницы фиксируются уже во многих эллинистических армиях (см. Нефёдкин, 2006). Сходная ситуация сложилась с жителями Балеарских островов: Полибий сообщает, что «Настоящее имя их (балеарцев. — О. Г.) пращники; употребление пращи дало одинаковое
название как народу, так и занимаемому им острову» (III. 33. 11). Разумеется, символика,
связанная с локальными особенностями военного дела, находила отражение в нумизматике тех или иных полисов (цв. ил. 12.1-2, 13.1-2).
 2 Это ярко иллюстрирует семейная история великого географа Страбона. Его пра-пра-
прадед Дорилай по прозвищу Тактик был одним из «друзей» понтийского царя Митри-
дата V Эвергета и не раз вербовал для него наёмников во Фракни, Греции и на Крите.
Пребывая на острове, он вмешался в войну кноссцев против гортинцсв и, будучи военачальником, снискал себе славу и почести, а затем, узнав об убийстве Митридата, остался в Киоссс и даже обзавелся там семьёй (весьма характерны имена его сыновей: Лаге-
та — «предводитель народа» и Стратарх — «полководец»). Его потомки вновь отправились
в Понт, уже к Митридату VI Евпагору (молочным братом и другом которого был другой
Дорилай — сын Филетера, племянник Дорилая Тактика, видный полководец Евпатора)
и в течение определённого времени играли заметную роль при царском дворе (Strabo.
X. 4. 10; XII. 3. 33).
 132

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 в артиллерии, фортификации и искусстве осады городов (poliorketiké).
Эти перемены сделали эллинистическое военное дело высокопрофессиональным занятием.
 Тенденция к специализации в период эллинизма в основном возрастала в силу потребностей царей, но в известной степени также и в силу
требований городов и союзов. Сферой, где специализация явным образом
сочеталась с профессионализмом, была эллинистическая артиллерия
(Marsden, 1969,1971 ; см. также раздел 5.7). Наряду со специализированным персоналом, использовавшим катапульты и другие метательные
машины (например, katapaltaphetai в Staatsverträge 429), мы встречаем
особые наименования для военных инженеров, такие как mechanopoioi
(например, Diod. XVII. 41.3; Polyacn. IV. 2. 20), organopoioi (например,
Diod. XVII. 43. 7) и mechanikoi (Garlan, 1974. P. 207; см. также Will, 1975.
P. 309), которые были введены, чтобы отличать этих профессионалов
от других типов инженеров (technitai, architektones).
 Следует, как и в других случаях, избегать обобщений. Эллинистическая
война — это не только битва при Рафии, в которой сражались 140 тысяч человек, но также внезапное нападение кноссян на Литт во время
отсутствия мужчин (220 г. до н. э.), атака Клеомена на Аргос в 225/4 г.
(Polyb. II. 52. 2) или набег всадников из Таб на римские войска (189 г.
до н. э.); это не только масштабно организованная осада Родоса Деметрием Полиоркетом и двухлетняя осада Бактры Антиохом III (Will, 1982.
Р. 50-51), но и осадные операции в Гортине (220 г. до н. э.), включавшие
блокаду с целью голодом принудить осаждённых к сдаче. Большая часть
мужского населения в эллинистическое время приобретала военный опыт
не в крупных генеральных сражениях, но в кратковременных вторжениях,
набегах на территорию противника, внезапных нападениях на города и
иногда в уличных боях (см. Will, 1975. Р. 298-301,317). Поэтому профессионализм не уменьшал значения гражданского ополчения (см. гл. 2).
 5.2. 	СОЦИАЛЬНЫЙ КОНТЕКСТ
НАЁМНИЧЕСКОЙ СЛУЖБЫ
 Феокрит в своей 14-й идиллии описывает страдания Эсхина, томящегося от любви молодого человека, от которого его возлюбленная
Киниска ушла к другому (сткк. 50-56):
 Если б ес разлюбил, пошло бы на лад моё дело.
 Как это сделать, Тионих? Прилип я, как мышка на дёгте,
Знать я не знаю, какое лекарство от страсти несчастной.
 133

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Слышал я, правда, что Сим, в Эпихалкову дочку влюблённый,
 За морем был и здоровым вернулся, а он — мой ровесник,
 За море мне нс поплыть ли? Там худшим я, верно, не буду,
 Хоть и не первым. Но все ж, как и всякий, я воином стану.
 (Пер. Μ. Е. Грабарь-Пассек)
 Друг Эсхина охотно соглашается с предложенным средством от разбитой любви и даёт практический совет: Птолемей II в Египте — лучший
работодатель для свободного человека. Феокрит, возможно, говорил
исходя из собственного опыта, поскольку большая часть его поэтических
творений была написана при дворе Птолемея.
 Разочарование в сердечных делах и опасение мести со стороны
обманутых мужей всегда побуждали мужчин, молодых и старых, покидать дом и посвящать себя воинским трудам. Однако бурное развитие
наёмнической службы в эпоху эллинизма вряд ли имело эротические
корни; оно было, скорее, вопросом «спроса и предложения». Спрос
возрос сразу же после завоеваний Александра Великого. Диадохи мобилизовали огромное количество войск во время своих войн за раздел
державы Александра (о цифрах см. Launey, 1987. Р. 8-11), и царства,
которые возникли в ходе этого процесса, нуждались в обученной военной силе для того, чтобы держать гарнизоны, отражать вторжения
варваров, контролировать местное население и воевать с другими царствами. Кроме того, городам с сокращающимся населением или тем,
которые часто подвергались нападениям, требовались дополнительные
войска (Launey, 1987. Р. 7).
 Набор наёмников не составлял проблемы. Пелопоннесская война и
последующие войны, в том числе междоусобицы IV в. до н. э., оставили
тысячи людей без земли, а нередко и без родины. Трудности тех, кто
потерял свои наделы в ходе процесса концентрации земельной собственности, который был характерен для IV в. до н. э., лишь отчасти могли
быть ликвидированы путём основания новых городов в завоёванных
областях. Проблема изгнанников не была решена вообще: напротив,
политические конфликты и непрерывные войны создавали новые массы
беженцев и изгнанников, которые более чем охотно предлагали свои
услуги в качестве наёмников.
 Конечно, у каждого наёмника наверняка была своя история. Спартанский царь Леонид II часть своей взрослой жизни провел в качестве
наёмника (Cartledge, Spawforth, 1989. P. 44), а Хармад из Анополя на
Крите вступил в птолемеевскую армиию, вероятно, потому, что его город
был разрушен (SEG VIII 269). Обобщений нужно избегать, и изучение
регионального контекста наёмнической службы приводит к различным
выводам (Launey, 1987. Р. 104-615).
 134

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 Сложность данного феномена и локальные особенности могут быть
лучше всего поняты, если сосредоточиться на особом случае, и критские
наёмники, вне всякого сомнения, представляют в этом отношении наилучший пример (Ducrey, 1985. Р. 130-132; Petropouloii, 1985. S. 15-31;
Launey, 1987. P. 248-286). Истоки наёмнической службы на Крите следует искать в сочетании факторов, которые варьируются от демографических изменений и военных традиций общества до социально-экономического кризиса (Minoan Farmers, 1999а. Р. 182-186, 210-211). Ключевым аспектом истории Крита до римского завоевания было разделение
острова между почти шестью десятками независимых полисов. Права
гражданства зависели от военной подготовки, от власти над зависимым
населением различного правового положения, от участия граждан в
совместных трапезах. Эта социальная организация стимулировала натуральное хозяйство, основанное на земледелии и скотоводстве. Стабильность такой системы требует, чтобы земля производила необходимое
количество пропитания для содержания населения, и при этом небольшая
привилегированная ipynna граждан-воинов владела земельной собственностью, достаточной для поддержания своего статуса, а зависимое население возделывало землю и платило за это подати. Эти условия с
трудом могли соблюдаться на протяжении длительного периода: демографические изменения, плохой урожай, кратковременные климатические
перемены, концентрация земельной собственности в немногих крупных
поместьях, разрушение или утрата обработанной земли во время войн,
побеги рабов и восстания неполноправного населения — таковы некоторые факторы, которые могут подорвать (и действительно подрывали)
очень нестабильное равновесие. Когда происходило сокращение пищевых и земельных ресурсов, решение проблем критяне искали не в реформах, но в завоевании территории соседа и миграции. Архаическое
воинское воспитание критской молодёжи и традиционный идеал граж-
данина-воина оставались неизменными в период эллинизма, равно как
и старинное разделение земли на частные наделы, обрабатываемые «крепостными», и общинные земли, на которых трудилось зависимое население. Важным изменением была концентрация земельной собственности
в немногих больших хозяйствах, оставлявшая часть гражданского коллектива без земли. В сочетании с приверженностью свободных мужчин
к военной подготовке и ростом населения (о чём можно заключить по
большому числу кршских наёмников в иноземных армиях), массовой
эмиграцией в Малую Азию и Египет и миграцией в пределах острова,
это вело к непрерывным завоевательным войнам, набегам и развитию
наёмничества. Ведшиеся на Крите захватнические войны, попытки колонизовать брошенные или необитаемые районы острова и появление
 135

Ангелог Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 в межгосударственных договорах положений, касающихся экономических вопросов — всё это можно интерпретировать как усилия по решению социальных и экономических проблем, порождённых обезземеливанием большого числа граждан. Несмотря на то что стратегическое
положение острова на торговых путях Восточного Средиземноморья
развивало транзитную торговлю эллинистического Крита, это не приводило к существенным изменениям архаичного социального и экономического строя и не наносило ущерба традиционному идеалу экономического статуса, основанного на земельной собственности; нестабильность
и ориентация на обеспечение прожиточного минимума, а не на торговлю
препятствовали формированию сильной группы предпринимателей.
Безземельные граждане наряду с молодёжью, которая не могла ждать
наследства, видели в военном деле прибыльную профессию. Тот факт,
что многие из этих наёмников селились за границей, например, в Кри-
тополе в Писидии в конце IV в. до н. э. (Cohen, 1995. Р. 345-346; Sekunda, 1997), в Милете в конце III в. до н. э. (см. раздел 5.3) и в Египте, где
известна община критян (Kretonpoliteuma) (Laimey, 1987. P. 1068-1072),
практически не оставляет сомнений в том, что именно желание приобрести земельную собственность и отсутствие перспектив для этого
вынуждали критян покидать свой остров3.
 В случае с Критом источники позволяют нам увидеть социально-
экономические факторы, обусловливавшие большое число наёмников,
многие из которых постоянно мигрировали в районы своей службы. В тех
же случаях, в которых мы наблюдаем похожие следствия — большое
число наёмников в различных армиях и большое число военных поселенцев, — допустимо предполагать схожие причины, но твёрдой уверенности в этом быть не может. Вполне вероятно, что бедность или
надежды на богатство наряду с военными традициями побуждали искать
работу в качестве наёмников и жителей других горных районов, как,
 3 	В Таманском музее находится погребальная стела из мрамора, датируемая, судя
по характеру письма и изображения на рельефе, I в. до н. э. Текст эпитафии гласит:
 Диодот, сыи Энея, прощай.
 Имя мое — Диодот, отиа — Эней, родом — с Крита.
 Жил я достойно, никем нс порицаем вовек.
 Я говорю, что стараньями милого сына Парада
 Памятник этот стоит знаком бессмертной любви.
 Что, госпожа Лисимахия, передо мною терзаться?
 <...> ...Аид. я же блажен и в земле.
 Погребенный изображён с луком — традиционным атрибутом критян (который,
впрочем, часто встречается и на боспорских надгробиях). Этот памятник — единственное
свидетельство о пребывании уроженца Крита (вероятно, именно наёмника) на Боспорс
(Блаватская, 1996) (цв. ил. 14).
 136

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 например, ликийцев, памфилийцев (прежде всего воинов из Аспенда)
и писидийцев (Layney, 1987. Р. 461-476). В целом в тех областях, где
были невозможны ни колонизация, ни дальнейшие завоевания, часть
населения жила за счёт войны: благодаря грабительским набегам и/или
службе в качестве наёмников. Ещё одним регионом, поставлявшим большое число наёмников, являлась Этолия, население которой было печально известно благодаря своим грабительским рейдам. Афинский гимн
в честь Деметрия (см. раздел 4.5) упоминает «этолийский обычай захватывать собственность соседей», и Полибий делает по этому поводу язвительные замечания (IV. 3. 1 : этолийцы «привыкли жить за счёт соседей,
а потребности их при врождённой кичливости были велики; она-то побуждает их вести постоянно хищнический образ жизни, подобно диким
животным; никого не считают они другом себе, напротив, во всех видят
своих врагов»). В Этолии, таким образом, идеология насилия и грабежа
в сочетании с ростом населения (см. Paus. I. 4. 4) делала войну выгодным
занятием (Laimey, 1987. Р. 176-201; cp. Schölten, 2000). Условия службы,
рассматриваемые нами ниже, также предполагают, что главной мотивацией наёмников было не лечение разбитого любовью сердца, но элементарное выживание.
 5.3. 	УСЛОВИЯ СЛУЖБЫ
 Мыс Тенар к югу от Спарты традиционно считался в греческих мифах
входом в Аид; в эллинистической действительности он был важнейшим
пунктом сбора наёмников, стремившихся найти работ у в иноземной армии.
Не менее 8 тысяч человек, оставшихся без занятия после завоеваний Александра Великою, собрались здесь в 323 г. до н. э. (Diod. XVIII. 9. I ; cp. Lau-
пеу, 1987. Р. 105, π. 1 ) и были наняты афинянами для участия в войне за
свободу. В большинстве случаев наёмники вербовались не поодиночке,
но вступали в иноземную армию либо на основе договора между их городом и потенциальным нанимателем, либо отрядами под командованием опытного офицера или военачальника. Известны несколько членов
спартанской царской фамилии, которые служили в качестве condottieri
(например, Акротат и Клеоним), но в большинстве случаев мы знаем
только имена, но не социальное происхождение таких людей. Огромный
спрос на наёмников создал одну из тех паразитических профессий, которые часто возникают при подобных условиях — xenologos, вербовщик
наёмников (Launey, 1987. Р. 30-32; Couvenhes, 2004. Р. 88-89). Эти «торговцы солдатами» получали огромные суммы денег от царей, городов или
честолюбивых полководцев, посешали районы, где рассчитывали найти
потенциальных наёмников (например, Тенар, Крит, Ликию, Писидию,
 137

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Фракию) и вербовали необходимый контингент. Пиргополиник, действующее лицо комедии Плавта Miles gloriosus4, имел свой вербовочный пункт
в Эфесе, важном порту Малой Азии (Bikcrman, 1938. Р. 69). Поражение
давало возможность поменять нанимателя, и во многих случаях наёмники побеждённой армии получали возможность служить в армии победителя (например, IG II2 657; Staats Verträge 429; Diod. XVIII. 45. 4).
 Лучшими источниками об условиях службы наёмников являются
сохранившиеся договоры между нанимателями и городами, предоставлявшими необходимый контингент5. Разумеется, трудно сказать, были
ли эти условия хуже для тех, кто нанимался в индивидуальном порядке
и без посредничества своего города или кондотьера. Договор между
Родосом и критским городом Г'иерапитной (Staatsverträge 551; Austin,
2006. No. 113) даёт представление об аспектах подобного рода соглашений: численности и статусе солдат, вооружении, транспортировке, сроке прибытия и жалованьи.
 Нели родосцы потребуют вспомогательный отряд из гиерапитнийцен,
последние предоставят нс позже 30 дней после требования родосцев отряд
в 200 человек с собственным оружием, если только родосцам не понадобится меньшее число; не менее половины отправленных людей будет гиерапит-
нийцами [т. е. гражданами]. И если гиераиитнийцы сами будут заняты войной, они пошлют столько людей, сколько смогут. Для людей, посланных
гиерапитнийцами, родосцы обеспечат зрансиорт для переправы с Крита на
Родос. И если родосцы потребуют вспомог ательный озряд в течение первых
четырёх лет (после подписания договора), то со дня прибытия союзников
на Родос родосцы будут платить каждому человеку ежедневное жалованье
в девять родосских оболов [= 1 драхме и 3 обола], а каждому командиру,
под началом которого не менее 50 человек, — ежедневное жалованье в две
драхмы.
 Гиерапитнийцы обязывались также помогать родосцам всякий раз,
когда те захотят завербовать наёмное войско на Крите. Гиерапитнийские
«союзники» фактически были наёмниками (Laimey, 1987. Р. 38). Лишь
после первых четырёх лет гиерапитнийцы были обязаны посылать вспомогательные войска за свой счёт на первые 30 дней службы; но не многие критские договоры имели такую продолжительность.
 В зависимости от условий, оговорённых между наёмниками и нанимателем, солдаты получали довольно неплохую плату, которая зависела
от чина и вооружения, но была выше средней платы других профессио¬
 4 «Хвастливый воин» (лат.). — Пргшеч. переводчика.
 5 Весьма показетелеи в этом отношении договор между Эвменом II и тридцатью (!)
критскими городами (Syll.3 627), явно имевший целью вербовку наёмников.
 138

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 налов, по меньшей мере в III в. до н. э. (Launey, 1987. Р. 763-764). В дополнение к этому наёмник мог рассчитывать на хлебный паёк и другую
пищу, иногда на одежду, а после успешного сражения и на долю в добыче (Launey, 1987. Р. 725-780). Есть некоторые косвенные указания
на относительное богатство наёмников — например, владение рабами
и характер их погребальных памятников (Launey, 1987. Р. 781-794),
но в этих случаях наши источники могут быть обманчивыми, так как
относятся к явному меньшинству (цв. ил. 15.1-4).
 Одним из лучших источников о жизни наёмников является договор
между правителем Карии Эвполемом и осаждённым городом Феангелой
(ок. 310 г. до и. э.; Staatsverträge 429 = Austin, 2006. No. 40 = Couvenhes,
 2004. 	P. 107-109). Город капитулировал после осады, и в договоре речь
идёт (среди прочих вещей) об иноземных солдатах (stratiotai — скорее,
наёмниках, нежели воинах иноземного гарнизона). Договор обеспечивает меры в отношении воинов под командованием трёх человек (Филиппа, Демагата и Аристодема = I.Iasos 33), которые были, по-видимому, кондотьерами. Воины и артиллеристы (katapaltaphetai), упомянутые
отдельно, должны были получить «причитающееся им жалованье за
четыре месяца [opsonia]»; Аристодем и те из его солдат, которые решили служить Эвполему, в дополнение к жалованью получили премию
(doma), соответствующую жалованью за два месяца — возможно, как
награду за их готовность наняться к Эвполему (или за то, что они заставили жителей Феангелы сдаться). Вероятно, они должны были составить гарнизон двух цитаделей. Дезертиры, покинувшие Эвполема,
получали прощение. Наёмники в Феангеле могли выбрать между, с одной стороны, отправкой и переходом через территорию Эвполема со
своим имуществом без уплаты каких-либо пошлин и, с другой — вступлением в армию Эвполема. Последние становились военными поселенцами и получали Пентахору («пять деревень»). Последнее условие
опять-таки обнаруживает жизненную заинтересованность многих наёмников в получении того, чего они были лишены на родине — земли
(см. Couvenhes, 2004. Р. 90).
 Область, где наёмникам удавалось приобрести земли, часто становилась их новой родиной: ubi bene, ibipatrieib. Право иметь земли в собственности (<enktesis) распространялось только на граждан и привилегированных чужеземцев. Города, которые наделяли наёмников гражданскими
правами, прибегали к этой мере из-за нужды в людских ресурсах; награда в виде гражданства была привлекательна для новых граждан, поскольку удовлетворяла их желание приобрести земельную собственность,  *«Где хорошо, там родина» [лат.). — Лримеч. переводчика.
 139

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 которая во все периоды истории Греции являлась основой богатства
и статуса. В конце III в. до н. э. (234/33 и 229/28 гг. до н. э.) Милет
пожаловал гражданские права более чем тысяче критских наёмников
под командованием кондотьеров (Milet I. 3 33 g: Филанор и Со[—]).
Они поселились вместе со своими семьями (ок. 3-4 тысяч человек)
на вновь приобретённой территории Гибандиды, которая оспаривалась
Магнесией-на-Меандре (Milet I. 3 33-38 = Herrmann, 1997. S. 160 -164).
В Афинах иноземные воины, служившие в Рамнунте, получили привилегированный статус isoteleis (середина III в. до н. э.). Гражданство
было предоставлено также группам наёмников, служивших в Лилайе
(208 г. до н. э.) и Аспенде (ок. 300 г. до н. э.), если ограничиться только
несколькими примерами (Launey, 1987. P. 653-656)7. Отдельные наёмники тоже приобретали этот привилегированный статус (например,
Критон, командир из Аптеры на Крите, который получил гражданство
за успешную службу Милету) (Milet I. 3 39; ок. 200 г. до и. э.). Наёмники готовы были рисковать собственной жизнью и нести все тяготы
военной службы не только ради добычи, но и в расчёте на получение
гражданства и высокого статуса. Они ведь нередко проводили зиму за
городом, во временных бараках (stegma), а в худшем случае — в палатках (Launey, 1987. Р. 693-695).
 Эллинистические царства сильно нуждались не только в наёмниках,
но и в лучших возможностях для обеспечения их землёй в многочисленных новых городах и военных колониях. Первоначальное население
Александрии, самого большого эллинистического города, составляли
солдаты, и так же обстояло дело с большей частью населения новых
эллинистических колоний. Разумеется, большинство из них можно датировать раннеэллинистическим периодом: Критополь был основан
критскими наёмниками в конце IV в. до н. э. в Писидии, а около 281 г.
до и. э. воины были поселены Селевком I в Фиатире в Лидии, если упомянуть только два из бесчисленного множества ранних военных поселений. Этот процесс колонизации не прекращался вплоть до II в. до н. э.
Не позже 192 г. до н. э. Антиох III привел греков с Эвбеи, Крита и Этолии
в Антиохию, а 2 тысячи еврейских семей из Месопотамии и Вавилонии
были поселены тем же царём в крепостях Малой Азии и наделены землёй.
Аттал II в середине II в. до и. э. основал Эвкарпейю («город плодородия»)
во Фригии, населив его клерухами, а недавно открытое эллинистическое
поселение в Буджаке (античная Синета?) — крепость, возможно, имевшая статус полиса, на границе между Карией и Фригией — было осно-
 7 См. декрет из Фанагории (88 г. до н. э.), принятый в честь наёмников, которым даруются гражданские права за заслуги в деле обороны города (Виноградов, 1991) (ил. 7).
 140

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 Ил. 7. Декрет в честь наёмников из Фанагории (88 г. до н. э., Керчь)
 вано в начале II в. до н. э. поселенцами (вероятно, наёмниками) с побережья Малой Азии.
 Иногда мы можем судить о присутствии военных поселенцев только
по косвенным данным. В Сагалассе надгробные памятники (osteothekaï)
и здания на агоре, украшенные рельефами с македонскими щитами
(III—I вв. до н. э.), связаны с поселением македонских солдат начиная с
111 в. и в начале II в. до н. э. (возможно, при Антиохе 111), которые имели долговременное влияние на эллинизацию этого города. Македонские
щиты украшают монеты нескольких городов в Малой Азии, где жили
македонские поселенцы (например, Филадельфии, Стратоникеи, Аполлонии, Блавда, Гирканиды и Пельт).
 Система военных поселений лучше всего известна в Египте, где
опытные солдаты и командиры получали надел (kleros) в обмен на военную службу в случае необходимости. Солдаты имели в собственности
оружие и снаряжение и могли передать их по завещанию (например,
Select Papyri 1 83; 126 г. до н. э.). Члены их семей на протяжении поколений после поселения сохраняли первоначальное обозначение по
этническому происхождению или по гражданству, хотя они и не имели
никаких связей с родным городом, и даже в том случае, если этот город
вообще прекращал существовать(Bickermann, 1927; Launey, 1987. P. 676-
668). Филипп, высокопоставленный офицер птолемеевской армии, в 70 г.
до н. э. всё ещё именовался «коринфянин», спустя 76 лет после разрушения города своих предков (SB 6136).Четыре дочери Птолемея
 141

Ангелос Хаииотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 из Кирены, которые жили в Патириде (ок. 147-127 гг. до н. э.), носили египетские имена наряду со своими греческими (Аполлония звалась также Семмонтис; Аммония — Семминис; Гераклея — Сепаратно; Гераида — Тасрис; SB 4638; Launey, 1987. P. 676; Pomeroy, 1984.
P. 103-124).
 В царстве Селевкидов наемники обычно селились в колониях городского характера, которые в определённый момент могли приобрести статус полиса (Launey, 1987. Р. 335-336; Cohen, 1995). В военных колониях
Селевкидов надел мог передаваться по наследству близким родственникам
колониста и возвращался царю только в том случае, если было невозможно передать его лицу, способному служить в качестве солдата8. Аналогичная система военных поселенцев достоверно не известна в материковой
Греции, но вполне возможно, чтоparoikoi, упомянутые в надписи из Рам-
нунта, были солдатами на службе царя Македонии Антигона Гоната,
получившими от него землю в обмен на военную службу (Oetjen, 2004).
Предполагается, что так же дело обстояло и с получившими гражданство
иностранцами, которым была пожалована земля в Ларисе (IG IX. 2 517),
Фарсале (IG IX. 2 234) и Фаланне (IG IX. 2 1228) в Фессалии, а также
в Диме в Ахайе после Союзнической войны (IG IX. 2 517).
 Для наёмников, занятых только на временной службе, обретение земельной собственности было менее реальной перспективой, чем смерть на поле боя, пленение, инвалидность или безработица. Храмовый устав святилища Геры на Самосе (ок. 245/4 г. до н. э.) предусматривал возможность
для безработных наёмных солдат (apei*goi) незаконно заниматься торговлей н «священных пределах» (IG XII. 6, lin. 169; Couvenhes, 2004. P. 98).
Вероятно, они торговали добычей, полученной за время службы. Военная
добыча была вложением, обеспечивавшим «уход на покой», и это, безусловно, способствовало жестокости эллинистических войн (см. гл. 7).
 Реалистически мыслящие наёмники должны были сознавать возможность гибели в сражении, поэтому они хотели быть уверенными, что их
наниматель позаботится об их вдовах и сиротах. Филон Византийский
(С 47, ed. Garlan, 1974. P. 312, 387) рекомендует такие меры (не вдаваясь
в подробности) в дополнение к общественным похоронам, рассчитывая,
что забота о вдовах и сиротах упрочит преданность наёмников хозяину.
Афинский декрет в честь Эвфрона из Сикиона, который был не наёмником, а союзником в войне афинян за независимость против македонян
(323-318 гг. до н. э.), соответствует этой рекомендации: не только самому Энфрону были оказаны почести, но и его сироты были отданы на по¬
 кО военных поселениях и колонизационной политике Селевкилов см.: Коше-
лсико, 1979.
 142

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 печение стратегам и получили привилегию участия в Совете. Афиняне
также отправили в Сикион посольство, когда ребёнок Эвфрона оказался в нужде (IG И2 448 = Austin, 2006. No. 32).
 Вопрос о сиротах был предметом переговоров между Эвменом I и его
наёмниками, служившими в Филетерии и Атталии, после мятежа (OGIS
266; Staatsverträge 481 ; Bagnall, Derow, 2004. No. 23; Austin, 2006. No. 230;
Климов, 2010. C. 208 211 ). Несмотря на то что интерпретация большинства статей в окончательном соглашении между правителем и наёмниками является предметом противоречивых споров и различных толкований, важность этого документа как источника информации о социальных аспектах наёмнической службы подтверждается приводимым ниже
переводом соответствующих статей:
 (i) За хлеб будет уплачиваться [солдатами?] цена в четыре драхмы за мс-
димн, за вино — четыре драхмы за меру, (ii) Относительно года [похода]:
он будет считаться имеющим десять месяцев, и [Эвмен] не будет прибавлять
вставной месяц, (iii) Относительно тех, кто выполнил условлснное/положсн-
ное/заранес определённое (kyrios) количество лет [или месяцев] службы и
остался без дела [apergos]; они получат жалованье [opsonion] за то время,
какое уже отслужили, (iv) Относительно имущества [или прав, или денег,
или дел] сирот [<orphaniha]; следующий родич получит это [или их?] либо
лицо, которому он [солдат?] это завещал, (v) Относительно налогов: освобождение от налогов, пожалованное в 44-м году [269/8 г. до н. э.?], сохранит
силу; если кто-то уходит со службы и просит отставку, он получит увольнение со службы и не будет платить пошлин при перевозке принадлежащего
ему имущества, (vi) Относительно жалованья [opsonion], которое он [Эвмен]
согласился заплатить за четыре месяца: условленная сумма будет выплачена
и не будет вычтена из жалованья, (vii) Относительно солдат, награждённых
венцами из белого тополя: они получат хлеб [т. е. хлебный паек] за такой же
период, за который они получили венок.
 Статьи представляют требования наёмников и, следовательно, отражают главные вопросы и проблемы, которые они часто поднимали. Первая статья даёт солдатам право покупать хлеб и вино по фиксированной
(низкой) цене (а не продавать свои пайки по фиксированной цене, как
предлагает альтернативная интерпретация). Солдатам давалось два месяца отдыха (с оплатой или без) и подтверждалось, что Эвмен не станет
удлинять год за счёт вставки дополнительного месяца; этот вопрос следовало прояснить в мире, в котором софистические толкования соглашений были в порядке вещей (см. Wheeler, 1984; Chaniotis, 1996а. S. 77).
 Следующая статья подразумевает, что некоторые наёмники, которые
уже прослужили определённый период времени и получили отставку (добровольную или по инвалидности), не должны были получать
 143

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 жалованье за свою прежнюю службу. Если речь идёт о солдатах, которые
по собственной воле бросили службу, то пергамский правитель, возможно, отказывался платить, с тем чтобы заставить их оставаться в его армии.
Некоторые учёные интерпретируют эту статью совершенно иначе, видя
здесь указание на пенсию: «они получат жалованье, как и в то время,
в какое они обычно работали». Но формулировка, использованная в тексте, не подтверждает такой точки зрения.
 Статья, касающаяся сирот, далека от ясности. Слово orphanika известно только в смысле «имущество сирот» (Arist. Polit. I 1268а 14), но можно допустить, чго в армии Эвмена оно имело особое значение (например,
денежная поддержка для сирот). Основной вопрос в этой статье заключается в определении лица, которое имело право опеки и, стало быть,
право управлять наследством солдата до тех пор, пока его сироты не
станут взрослыми, или кто получит наследство, если сироты умрут прежде времени (SEG XXVII 806). Наёмники хотели удостовериться, что это
лицо будет близким родственником или человеком, который назначен
самим солдатом в его завещании, а не его командиром, например. Следует отметить, что в Птолемеевском Египте принимались меры для защиты членов солдатских семей в период участия воинов в военных
действиях (см. раздел 6.2).
 Солдатам, которые желали покинуть территорию Пергама, разрешалось это сделать без уплаты высоких вывозных пошлин на их имущество.
Следующая статья упоминает об условленной плате за период в шесть
месяцев. Обычно предполагается, что мятеж продолжался четыре месяца, и Эвмен согласился выдать наёмникам жалованье за этот период.
При такой интерпретации возникают две проблемы. Во-первых, термин
he tetramenos (точно так же как термин dekamems — период в десять
месяцев) может означать только стандартный период в четыре месяца.
Вторая проблема состоит в том, что в вышеупомянутом договоре между
Эвполемом и Феангелой, соглашении между правителем и осаждёнными
солдатами, мы опять находим ссылку на «четырёхмесячное жалованье,
которое им причитается». Более правдоподобным, нежели признать,
будто конфликт (мятеж/осада) в обоих случаях по совпадению длился
четыре месяца, представляется, что жалованье наёмникам по соглашению
должно было выплачиваться за период в четыре месяца. Следует указать,
что командир гарнизона в Кирбиссе служил четыре месяца (SEG XXVI
1306). Наёмники, видимо, хотели быть уверенными, что получат условленную плату за текущие четыре месяца и что эта выплата не будет
противопоставлена другим суммам, которые был им должен Эвмен.
 Последняя статья относится к солдатам, которые были награждены
за храбрость и хорошую службу и получали больший паёк хлеба.
 144

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 Наёмным солдатам приходилось сталкиваться не только с опасностями сражений, но также с риском иметь плохого нанимателя, который
мог попытаться их обмануть. Вспомним, что Феокрит хвалил Птолемея II
как лучшего хозяина для наёмников (см. раздел 5.2); это предполагает,
что другие наниматели имели дурную репутацию. Эвмен, возможно, был
одним из них9.
 5.4. 	ГАРНИЗОНЫ И ИНОЗЕМНЫЕ ВОЙСКА
В ЭААИНИСТИЧЕСКИХ ГОРОДАХ
 Часто наёмники приходили в эллинистические города без приглашения со стороны граждан, но в качестве гарнизонных войск. Для многих
городов иноземные гарнизоны были частью повседневной жизни, вызывавшей, как правило, раздражение и являвшейся бременем, неприятным
орудием подчинения иноземной власти, причиной беспорядков и существенным фактором социальной, экономической и религиозной жизни.
Гарнизоны обычно вводились царём, желавшим установить контроль
над городом. Наёмнические гарнизоны были размещены в разных крепостях Афин после поражения греческих городов в Эллинской войне
(322 г. до н. э.) и, за исключением короткого периода (3077 -295 гг.
до н. э.), оставались там до 229 г. до н. э. Иноземные войска на протяжении разных периодов составляли гарнизоны Длинных Стен, холма
Мусейона, Пирея, Мунихии, Саламина, Панакта, Филы, Элевсина, Суния
и Рамнунта. Если привести лишь несколько примеров из материковой
Греции, островов Эгеиды и Малой Азии, то птолемеевские гарнизоны
были размещены в главных городах Кипра и вокруг них, в нескольких
городах Малой Азии (например, Эфесе и Ксанфе), в критском Игане,
на Фере, во Фракии и, вероятно, на Лесбосе (Bagnall, 1976. Р. 220-224).
Контроль Антигонидов над Южной Грецией основывался на гарнизонах,
прежде всего в Афинах, Акрокоринфе, Халкиде и Эретрии (Hatzopoulos,
2001. Р. 29-32)10. Иногда гарнизоны направлялись лишь на время, чтобы
 v3irwi Вифинский намеревался убить вождей своих галатских наемников, собрав их
на пиру, но был убит ими сам (Pliylarch. ар. Athen. II. 51; cp. Trog. Proleg. XVII). Взаимное непонимание возникло также и у Аттала I Пергамского с его галатскими наёмниками из племени згосагов в 218 г. до н. з. (Polyb. V. 78). Что касается обострения отношений между Антиохом Гираксом и нанятыми им галатами, то его причиной, если верить
Юстину, были жадность и вероломство кельтов (Just. XXVII. 2. 11-12). Чаще всего
конфликты между наёмниками и их нанимателями возникали, что вполне естественно,
из-за проблем с оплатой.
 ,()Деметриада, Халкида и Коринф именовались современниками «оковами Эллады»
(Polyb. XVIII. 11.5; 45. 5).
 145

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 защитить стратегический район во время войны, и города в некоторых
случаях приглашали наемников для гарнизонной службы в цитадели
или крепости.
 Однако гарнизоны были не просто иноземными войсками на территории города. В тексте эллинистического времени часто упоминаются
солдаты, имевшие свои казармы в сельской местности (hypaithroi) (Lau-
ney, 1987. P. 693 694). «Македоняне близ Фиатиры» или «в Фиатире»
(OGIS 211; Launey, 1987. P. 338, 685) были военными поселенцами
в сельской местности и солдатами в городе. В конце II в. до н. э., после
смерти последнего царя из династии Азталидов (133 г. до н. э.), жители
Пергама, ставшего теперь суверенным полисом, столкнулись с опасностями войны с Аристоником. В результате они пожаловали гражданство
свободному населению города и его окрестностей, и среди получивших
его было несколько различных групп военных (I.Pergamon 249 = OGIS
338; Launey, 1987. P. 664-669). Во-первых, это были наемники из вспомогательных войск, несшие службу в городе в 133 г. до н. э.; во-вторых — старые селевкидские военные поселенцы начала III в. до н. э.
(«македоняне») и, наконец, туземные военные поселенцы («мисийцы»)
и действующие солдаты в цитадели и в старом городе. К этим группам
были добавлены военные поселенцы в Масдие и мобильные войска,
охранявшие сельскую местность (paraphylakitai).
 Упоминание в литературных источниках «иноземных войск» или
«солдат гарнизона», как правило, имеет безличный характер. Историки
упоминают гарнизон в целом, а не его отдельных членов либо же только
командира. Некоторые указания на взаимодействие между местным населением и военным контингентом (офицерами и солдатами гарнизона)
тем не менее содержатся в многочисленных почётных декретах, адресованных командирам гарнизонов (phromarchoi) и другим иностранным
офицерам, в честь которых принимали декреты общины, где несли службу гарнизоны (Launey, 1987. Р. 642-650). Несмотря на свой формульный
язык, эти надписи дают указания — правда, неясные — на взаимодействие известного рода, как, например, в почётном декрете Ксанфа в Ли-
кии в честь Пандара, командира гарнизона, присланного Птолемеем II
(SEG XXXV 1183): «Пандар, сын Никия из Гераклеи, был послан царём
Птолемеем в качестве командира гарнизона в Ксанфе; он показал хорошее и похвальное поведение, достойное царя, не дав полису ксанфян
ни одной причины жаловаться и оказав много великих услуг как обши-
не в целом, так и каждому в отдельности».
 Неизвестный по имени командир, служивший в гарнизоне в Филах,
священном острове Исиды на Ниле, характеризуется в схожих выражениях (SEG XXVIII 1429; после 115 г. до н. э.):
 146

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 <...>ай, сын Аммония, один из «спутников» [элитная часть], который
был командиром гарнизона в этом месте в течение тридцати двух лет, не дав
никаких поводов жаловаться как тем, кто проживает в этом месте, так и
иноземным посетителям, муж, коюрый удостаивался похвал в присутствии
военачальников и удостоился отличия [episemasia] во время приезда нашего
господина, царя и бога Филомстора Сотера [Птолемея XII], во второй год.
 Утверждение, что командир не дал причин для жалоб (anenkletos),
является формулой, часто встречающейся в таких декретах (например,
Amyzon 4), и предполагает, что гарнизонные командиры на деле часто
вели себя так, что вызывали негативную реакцию. Конечно, именно в силу самого характера почетных декретов мы узнаём только о тех командирах, которые были справедливыми, благожелательными и дисциплинированными (например, SEG XXXV 926); но даже эти источники с их
тривиальной фразеологией обнаруживают, что отдельные командиры
были лучше других. В противном случае, было бы трудно понять, почему эгинеты регулярно отправляли послов к царям Атталидам, прося их
оставить Клеона из Пергама командиром на их острове — очевидно,
не без успеха, поскольку он пребывал в этой должности в течение 16 лет
(OGIS 329).
 Некоторые историки во фразе «услуги как общине в целом, так и
каждому в отдельности» из вышеупомянутого декрета Ксанфа склонны
видеть стереотипную формулу, которая в действительности не подразумевает никаких особых отношений между командиром и отдельными
гражданами. Однако сам факт наличия в формульном языке эллинистических декретов множества индивидуальных вариантов делает вероятным, что Панд ар на деле взаимодействовал с отдельными гражданами.
Это непосредственно засвидетельствовано в случае Гиерона из Сиракуз,
командира птолемеевских войск в Арсиное (Коресии) на Кеосе. Декрет
Карфеи в его честь (IG XII. 5 1061) содержит очень конкретный рассказ
о его энергичном вмешательстве в спасение собственности граждан
(сткк. 8-11): «И вот, когда Эпител был лишён вещей из своего дома на
поле, он [Гиерон] проявил всяческое усердие и заботу; он отыскал их,
вернув Эпителу все предметы, какие получил лично, и установил цену
за остальные, желая выказать городу расположение».
 Известно также, что Дикеарх, командир македонского гарнизона
в Эретрии, защитил пастухов из Рамнунта, которые привели свои стада на Эвбею, чтобы уберечь их от пиратов (Roussel, 1930; Petrakos,
 1999. 	No. 17).
 Многие почести, естественно, назначались за услуги, оказанные иностранными офицерами и их войсками, в тех случаях, когда город подвергался нападению врагов (например, IG II2 1225). Македонянин Архестрат,
 147

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 офицер Деметрия Полиоркета и наместник Клазомен, был удостоен почестей в Эфесе за защиту кораблей, которые везли в город зерно (OGIS
9 = I.Ephesos 1452). Неоптолем, птолемеевский военачальник, был удостоен почестей в Тлосе за спасение города от нападения варваров —
писидийцев, пеонов, агриан и галатов — в 270-е гг. до н. э. (SGO IV
17/11/02; Barbantani, 2007*)11. Птолемеевский командир с Крита спас
граждан Феры от набега пиратов (IG XII. 3 1291), а Ахей, принадлежавший
к династии Селевкидов, и его офицеры за свои заслуги во время войны
с галатами были удостоены почестей жителями Неон Тейхоса и Кидциу
Комы, которые установили их культ (ок. 267 г. до н. э.).
 Оказывая такие благодеяния, офицеры обеспечивали популярность
того царя, которому служили (см. раздел 4.3). Офицеры высокого ранга могли предложить городу немалые услуги, выступая в качестве
посредников между городом и царём (например, Syll.3 333). Большая
часть многочисленных самосских декретов, принятых после возвращения самосцев из изгнания в 322 г. до н. э., в отношении тех, кто помогал
им во время их изгнания и продолжал заботиться о благополучии Самоса, была посвящена офицерам, находившимся на службе Антигона
Одноглазого (IG XII. 6, lin. 17-41, особенно 30-31). Некоторое время
спустя македоняне Пелопс и Аристолай, офицеры другого царя, Птолемея II, удостоились почестей на Самосе как благодетели (IG XII. 6,
lin. 119-120).
 Более редки, но также засвидетельствованы примеры сотрудничества
между местными жителями и иноземным гарнизоном против той власти,
которая его направила (Launey, 1987. Р. 650; Chaniotis, 2002). Такое
сотрудничество предполагает интенсивное взаимодействие между иноземными солдатами и жителями поселения, куда введён гарнизон. Когда
афиняне подняли восстание против македонского гарнизона в 289/8 г.
до н. э., Стромбих, офицер на службе Деметрия Полиоркета, принял
сгорону афинян (IG II2 666, lin. 8-14): «Когда народ поднял оружие для
борьбы за свободу и просил воинов [гарнизона] встать на сторону полиса,
он принял призыв демоса к свободе и направил своё оружие на службу
полису, считая, что он не должен противодействовать благу полиса,  *м Step h. Byz. s.v.Agriai:
 Неоптолем я, сын Кросса. Тлосянс здесь, у ТрСх Братьев,
 Установили меня, славу копья моего:
 Ведь ради них писидийцев я стольких, пеонов, галатов.
 Также и агриан, противостав, усмирил.
 (Под Тремя Братьями подразумевается святилище трёх божеств в Тлосе). Данная
эпиграмма важна как единственное свидетельство участия балканских племён в походах
галатов в Малой Азии.
 148

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 но должен принять участие в его спасении». Если бы Стромбих был всего
лишь одним из многих оппортунистов, служивших наёмниками в эллинистических армиях, и перешёл на другую сторону ради спасения собственной жизни, то признательность афинян, вероятно, была бы выражена
менее красноречиво'2.
 Мы располагаем весьма обильной информацией об офицерах, поскольку благодаря своему высокому статусу они были более вероятными
адресатами почестей. Но всё же в отдельных случаях мы получаем представление о хороших отношениях между гражданами и простыми иноземными солдатами. В начальных строках 14-й идиллии Феокрита
(см. раздел 5.2) Эсхин описывает деревенскую пирушку (сткк. 12-17):
 Раз аргивянин один, из Фессалии Агис-наездник,
 Я и Клеоник солдат — вчетвером собрались, чтобы выпить.
 Были они у меня. Двух телят молодых заколол я
И поросёнка зарезал. Откупорил флягу из Библа:
 Года четыре хранил, а по запаху — будто с точила.
 Устриц купил и бобов, — и премилая вышла попойка.
 (Пер. Μ. Е. Грабарь-Пассек)
 Эсхин был местным жителем — сельским землевладельцем, пировавшим со своими иноземными друзьями. Один из них был фессалийцем,
второй происходил из Аргоса, происхождение гретьего неясно, известно
только, что он был наёмником. Двое из них — определённо военные.
Оставляя мир идиллической поэзии и обращаясь к реальности наших
документальных источников, мы можем предположить, что в тех случаях, когда иноземным солдатам жаловали гражданство в городе, где они
служили, это предполагало личные контакты с местными жителями,
прежде всего с влиятельными людьми. Люди из войска, посланного
Атталом I для защиты Лиллайи в Фокиде во время Первой Македонской
войны (ок. 208 г. до н. э.), получили после своей службы гражданство,
и известно, что подобные факты имели место в нескольких других городах, как правило, после опасной войны — например, в Мессене, Аспен-
де, Диме и Фарсале и др. (Launey, 1987. Р. 654-659).  1212 	Другой пример подобного рода также связан с Афинами. В 229 г. до н. э. после
смерти царя Деметрия II и ослабления позиций державы Антигонидов в Греции командир
македонского гарнизона в Афинах Диоген, видимо, сам бывший афинским гражданином,
согласился вернуть афинянам Пирей, Саламин, Мунихию и Рамнунт и распустить состоявшие под его началом части, потребовав, однако, для расчёта с воинами 150 талантов,
которые тут же были уплачены. Сам Диоген получил за это почётный титул эвергста
(благодетеля) афинян и разнообразные (весьма значительные) почести. В его честь были
учреждены празднества, которые проводились еще спустя более ста лет после его «избавительного подвига». См. Хабихт, 1999. С. 172, 178-179.
 149

Ангедос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Разумеется, намёки на возможные жалобы в почётных декретах напоминают нам, что обычно иноземные солдаты были бременем для общины (Launey, 1987. Р. 690-691). Гарнизоны, размещённые на более или
менее постоянной основе в цитадели или крепости, не создавали проблем
в отношении расквартирования, но их солдаты тем не менее могли быть
фактором беспорядков или даже представлять угрозу. Договор между
городом Иасосом, Птолемеем 1 и командирами гарнизона в Иасосе
(ок. 309 г. до н. э.) включает положение об амнистии для правовых споров между иноземными солдатами и жителями Иасоса (I.lasos 2, lin. 21
24). Устав держателей лавок в святилище Геры на Самосе (ок. 245 г.
до н. э.) указывает на четыре категории потенциальных нарушителей
порядка: stratiotai (очевидно, солдат птолемеевского гарнизона); безработных наёмников (apergoi)\ попрошаек и беглых рабов (IG XII. 6, lin. 169;
ср. II.abrau η da 46). Большая (и оправданная) озабоченность дисциплиной,
порядком и хорошим поведением (entaxia) очевидна в нескольких сохранившихся военных уставах эллинистического времени, как и в почётных
декретах в честь войск и их командиров (см. раздел 5.5).
 Несмотря на эти идеалы поведения, иноземные солдаты создавали
много проблем для местных жителей. Расквартирование в частных домах
было не просто вторжением в частную жизнь (Plut. Demetr. 23. 6), но и экономическим бременем, и иноземные солдаты часто наносили вред сельскохозяйственному производству (см. раздел 7.2). Бремя, налагаемое
присутствием войск на население сельской местности, было столь тяжёлым, что царская администрация должна была предпринимать меры для
его недопущения (например, SEG XXIX 1613; Austin, 2006. No. 193).
 Договор о сштолитии между Теосом и Кирбиссом указывает и на другие проблемы (SEG XXVI 1306; Robert J., Robert L. 1976. P. 188-228;
Fernandez Nieto, 1997. P. 244). В III в. до н. э. Теос поглотил Кирбисс и
предоставил его жителям теосское гражданство. «Граждане в полисе»
принесли клятву в том, что они не будут разрушать зависимое поселение
в Кирбиссе, а «граждане, проживающие в Кирбиссе», поклялись, что они
не откажутся от иноземного командира, что они исполнят всё, что он
прикажет (parangeilei), и что они будут защищать крепость и раскроют
любые планы против крепости и гарнизона. Несмотря на то что это соглашение не относится к «иноземным войскам» в узком смысле, поскольку Кирбисс был включён в состав Теоса, это не отменяет того факта, что
теосский гарнизон фактически являлся в Кирбиссе иноземным отрядом.
Взаимные клятвы предполагают очевидные трения между двумя группами. Теосцы были также озабочены тем, что гарнизон мог восстать
против полиса; этот страх присутствовал не только в Теосе, но был типичным опасением в отношении эллинистических гарнизонов вообще
 150

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 (Robert J., Robert L., 1976. P. 199,210-214). Например, критяне, получившие гражданские права в Милете, дали клятву защищать город и его
крепости, но недостаточную убеждённость милетян в способности критян хранить верность можно усмотреть в том, что они разрешили их
представителям занимать должность командира гарнизона (phrourarchos)
только через 20 лет после получения гражданства в Милете (см. раздел 2.2). Этот страх был не воображаемым, но вполне обоснованным.
В раннеэллинистический период солдаты захватили (или, скорее, были
готовы захватить) цитадель в Сагалассе (Vandorpe, Waelkens, 2007; SEG
LVII 1409). Согласно общему мнению, войска при Магнесии-у-Сипила,
которая заключила договор о симпоттпш со Смирной (ок. 243 г. до н. э.),
составили гарнизон Селевкидов в этом городе, который предал Селевка И
во время войны Лаодики и овладел Магнесией (Staatsverträge 492; Bagnall,
Derow, 2004. No. 29; Launey, 1987. P. 671-674). Мятеж атталидского
гарнизона в Филетерии и Атталии удалось усмирить только после трудных переговоров между Эвменом I и его войсками (см. раздел 5.3).
 Гарнизоны были не только орудиями подчинения, но и фактором
беспокойства и напряжённости в городе, так как они могли поднять мятеж
или стать объектом нападения. Мунихия, место размещения гарнизона в
Пирее, подвергалась атаке войск Деметрия Полиоркета в течение двух
дней в июне 305 г. до н. э. (Diod. XX. 45. 2-4; Plut. Demeti. 9. 4; Polyaen.
IV. 7. 6); гарнизон на холме Мусейон был атакован афинскими гражданами
в 287 г. до н. э. (Paus. I. 26. 1-2; 1. 29. 13; IG II2 666-667), и за этим нападением последовало ещё одно — на гарнизон в Пирее (Polyaen. V. 17;
Paus. I. 29. 10), приведшее к гибели более 400 афинян.
 5.5. 	ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ:
ДИСЦИПЛИНА, СОЛИДАРНОСТЬ,
МУЖЕСТВЕННОСТЬ
 Фрагменты письма, посланного чиновником, состоящим на службе
Антиоха III (вероятно, Зевксисом), войску Селевкидов в Лабраунде,
содержат призыв к солдатам: «Соблюдайте, как положено, дисциплину
(eutakteite) во всех делах и не размещайтесь лагерем <...> в Лабраунде,
не живите в священных местах и не заводите вьючных животных»
(Labraunda 46; Ma, 2000а. Р. 304-305, по. 15).
 Начиная с IV в. до н. э. дисциплина (eutaxia) постоянно восхваляется
как одно из кардинальных достоинств армии. Полководцы, которые
её эффективно насаждали, восхвалялись так же, как солдаты и эфебы,
которые ей следовали. Одной из первых обязанностей phrourarchos,
 151

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 направляемого Теосом в Кирбисс каждые четыре месяца, было установление дисциплины (SEG XXVI 1306, Нп. 31-33). Для этой должности
требовалась определённая зрелость, поскольку назначаемый на неё должен был быть старше 30 лет (сткк. 8-11).
 Македонские царские уставы (<diagrammaia), касающиеся военной
службы, особое внимание уделяют дисциплине. В одном из этих текстов,
найденном в Амфииоле (1SE 114; Hatzopoulos, 2001. Р. 161-164, по. 3;
Juhel, 2002), речь идет о подобающем поведении солдат во время походов, а одна статья посвящена порядку при распределении военной добычи (В I, lin. 10-18: eutoxias tes ек ton ophelioh). Дисциплина означает
повиновение командирам, уважительное отношение солдат к (иностранным) фажданам, а также справедливость и солидарность в отношениях
между самими воинами.
 Мотивация солдат (не только наёмников, но и фаждан) могла усиливаться с помощью наград за хорошую службу и храбрость в виде
повышений в чине, назначения на командную должность, почестей,
добычи и подарков. Почести нередко были связаны с материальными
преимуществами. Например, соглашение между Эвменом I и его солдатами (см. раздел 5.3) устанавливает, что те солдаты, которые «были
награждены венцом из белого тополя», т. е. получили отличие за хорошую
службу, должны были получать особый хлебный паёк. Похожее установление можно видеть в македонских военных уставах из Амфиполя
(Hatzopoulos, 2001. Р. 161-164, по. 3 А III, lin. 2 4). В контексте после
упоминания венка (как знака отличия?) говорится, что некое лицо
(получатель знака отличия?) «получит двойную долю добычи»13. Такие
отличия предполагали пристальное наблюдение офицеров за поведением солдат. Архелай, военачальник Митридата VI, вручил за особую
услугу в качестве знака отличия (aristeion) серебряный браслет Аполлонию, солдату, который служил в Пирее во время осады города Суллой
(SEG XXXI 1590).
 Служба в крепости или на борту одного корабля и общие опасности
сплачивали людей. Успешное выполнение задания побуждало солдат
выразить благодарность тем, кто обеспечил их благополучное возвращение: своим командирам и богам. К эпохе эллинизма относится очень
большое число почётных надписей в честь офицеров и посвящений,
сделанных сослуживцами. Мы располагаем, например, многочисленными почётными декретами в честь воинов афинских гарнизонов, осо-  * V.13 	Прозвище Феодша, полководца Антиоха III — Hemiolios («полуторный»; Polyb.
 V. 42. 8; 79. 5) указывает, что он получал полуторную норму жалованья, вероятно, ещё
будучи рядовым (Бикерман, 1985. С. 90, примеч. 319).
 152

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 бенно в Рамнунте (Petrakos, 1999; Oetjen, 2004), посвящениями, сделанными экипажами родосских кораблей. Сообщество критских наёмников,
служивших на Кипре {to koinon ton en tei nesoi tassomenon Kretori)y
к примеру, удостоило почестей наместника Селевка (SEG XXX 1640;
ок. 142-131 гг. до н. э.) за его благожелательность, а также за его благодеяния по отношению к их ethnos, т. е. Криту. Экипаж военного корабля из Кизика, который, вероятно, участвовал в Третьей Митридатовой
войне, сделал совместное посвящение Посейдону (SEG XXIX 1272),
немало посвящений подобного рода известно на Родосе (например,
IG XII. 1 43, 75В; I.Lindos 88). Такие акции предполагают инициативу
и взаимодействие среди солдат: сбор необходимых денежных средств,
обсуждение божества, которое должно получить благодарственное посвящение, определение типа посвящения, формулирование текста постановления, приглашение поэта, который сочинит почётную или посвятительную надпись, ит. д. Такие надписи поэтому служат косвенным
свидетельством тесного взаимодействия между солдатами и чувства
солидарности среди них.
 Очень часто наемники объединялись в сообщества (koino), состоявшие
обычно из членов одной этнической группы (особенно в армии Птолемеев). Например, существовали сообщества ахеян, фракийцев, критян,
киликийцев и ликийцев, служивших на Кипре, и солдат, служивших в
одном месте или под началом одного офицера (например, «тех, которые
вместе участвовали в походе и были назначены к военачальнику в эту
крепость» в Смирне, см.: Cohen, 1978. Р. 75). В таких объединениях
солдаты могли выполнять свои культурные обязательства, почитая богов
своей родины или места службы (см. гл. 9), устанавливая добрые отношения с царём и его представителями (например, с помощью почётных
надписей), отмечая праздники, культивируя чувство солидарности и создавая новую структуру социальной жизни в чужой стране.
 Профессионалы часто вырабатывают свой собственный язык, и солдаты — не исключение. Названия, которые давались военным кораблям,
отражают близкие отношения между экипажем и его судном, иногда
указывая на воинскую гордость («Храбрец», «Боец», «Победа», «Спаситель города», «Воздвигающий трофеи», «Любимец Победы»), иногда —
дух соперничества («Лучший», «Величайший», «Первый»), иногда —
надежду («Помощник», «Благословенный»), иногда — почти любовную
привязанность («Солнечный свет», «Возлюбленный», «Очаровательный»,
«Миловидный», «Сладкий, как мёд»)14.
 14 	Корабли, входившие в состав флота эллинистических монархов, могли носить более
«официозные» названия: например, «Исида» (Vinogradov, 1999), «Истмия» (флагман
 153

Аигелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Неожиданным источником информации о воинском словаре являются надписи, которые делали на пулях для пращи перед тем, как пустить
их в дело, — практика, напоминающая граффити на бомбах во время
Второй мировой войны. Большое количество надписанных снарядов для
пращи было найдено в Олинфе, городе в Халкидике, который был разрушен после осады в 348 г. до н. э., но подобный материал найден во
многих эллинистических городах и крепостях (Pritchett, 1991. Р. 45 48;
Anochin, Rolle, 1998'5; Tuck, 2005). Эти надписи — один из лучших наших
источников о солдатском боевом юморе. Тексты адресуются потенциальным жертвам, шутливо ассоциируя снаряд с подарком: «получи!» (ιdexai,
labe), «твое» (son), «на сладкое!» (trogalion), «это дождик» (hyse). Противника иронически предупреждали: «Берегись!» (proseche); и с пулей
мог возникать диалог: «Ступай!» (обращение к пуле, baske ап). Конечно,
чувство жестокости было неустранимо (см. раздел 10.2): «кровь» (haimd),
«ой-ой-ой» {papaï), «в пекло» (pyri). Самый интересный текст, особенно
как выражение маскулинности (см. гл. 6), состоит из одного-единствен-
ного слова: «Залети!» (в смысле: «забеременей»; куе). Этот чёрный юмор
помогал солдатам преодолеть страх перед битвой и словесно успокаивал
их, внушая чувство превосходства15  16
 Если судить о репутации наёмников и командиров по упоминаниям
этой группы в эллинистической комедии (Launey, 1987. Р. 794-812),
то для них характерно постоянное хвастовство своими подвигами —
будь то покорение городов или (беззащитных) девиц. Посвятительная
эпиграмма, сочинённая великим эллинистическим поэтом Каллимахом
критскому наёмнику, который сражался в походе Птолемея III в Кире-
 Антигоиа Гоната, названный так потому, что из его корпуса якобы пророс плющ — Plut.
Мог. 676d). Интересен пример из истории Гераклеи Понтийской. Ес флот выступил на
стороне Птолемея Керавна в сражении против Антигона Гоната, и в этой битве особенно
отличилась октера (корабль с восемью рялами вёсел) Леонтофора, сооруженная во время
подчинения Гераклеи Лиси маху (Mcmn FGrHist434. F 13. 4-6)(см. Murray, 2012. P. 171
178*). Название этому кораблю, очевидно, было дано в честь подвига, совершённого
Лисимахом в бытность телохранителем Александра во время охоты на львов; см. об этом
сюжете: Делев, 2004. С. 70-96. В целом строительство огромных по размерам военных
кораблей было весьма важным средством наглядного выражения не только военной и
экономической мощи эллинистических монархов, но и их амбиций по созданию чего-то
грандиозного и потрясающего, отвечающих настроениям общества (цв. ил. 16.1 3).
 15 На свинцовых пулях, найденных в окрестностях Ольвии, обнаружены надписи
[b]asile{os)Alexcmd(iou) —«ца(ря) Александ(ра)». Это свидетельствует о том, что производство снарядов для пращи осуществлялось за счёт царской казны, а сами эти артефакты следует связывать с походом на Ольвию македонского полководца Зопириона в 332/
331 г. до н. э. (ср. Виноградов, 2006. С. 98-109) (ил. 8).
 16 Ср. с ещё более крепкими выражениями, которые наносили на метательные снаряды римские легионеры: Махлаюк, 2006. С. 134 -135.
 154

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 Ил. 8. Македонские пули для пращи из раскопок Ольвии
(прорисовка по В. А. Анохину и Р. Ролле)
 наику (ок. 246-221 гг. до н. э.), обнаруживает это чувство превосходства
(epigr. 37 ed Pfeiffer):
 Менит из Дикта в храме сложил свои доспехи
И молвил: «Вот, Серапис, тебе мой лук с колчаном:
 Прими их в дар. А стрелы остались в гесперитах17».
 (Пер. Л. Блуменау)
 Такого рода хвастовство иногда продолжалось и после смерти солдата в надгробных надписях, как в случае с Аполлонием из Гимна
(ок. 250 г. до н. э.; см. раздел 2.2), чья надгробная эпиграмма упоминает об огромном числе врагов, сражённых им лично, и о бесчисленных
копьях, которые он «крепко вонзал во вражескую плоть».
 5.6. 	ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ РИСКИ:
ВРАЧИ И ПАЦИЕНТЫ
 Одно из «чудесных исцелений» Асклепия, описанных в надписях,
сделанных в его святилище в Эпидавре (IV в. до н. э.), относится к жертве войны: «Эвгипп носил в своей челюсти наконечник копья в течение
шести лет. Когда он ночевал здесь, бог извлек наконечник и отдал ему
в руки. С наступлением дня он ушёл здоровым, с наконечником в руках»
(IG IV I2 121; LiDonnici, 1995. Р. 94, по. А12; см. раздел 1.1).
 Смерть в сражении — самый большой риск на войне, а самое тяжкое
мучение — выжить, но остаться беспомощным. Несмотря на то что количество раненых в битвах часто указывается эллинистическими историками, у нас нет информации ни о том, как с ними обходились, ни об их
дальнейшей жизни. Невозможно вычислить процент солдат, ставших
калеками, которые жили, являясь бременем для своих семей; но молчание
 17 	То есть далеко на Западе.
 155

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 наших источников по этому вопросу отнюдь не означает, что соответствующих социальных и экономических проблем не существовало (Grassl,
1986). Конечно, не только профессиональные воины получали ранения
на войне, но в данном контексте их случай представляет особые проблемы и существенные отличия от ситуации с ранеными гражданскими
лицами. Что касается последних, мы можем безошибочно заключить,
что заботу о них брали на себя их семьи. И хотя в их жизни и деятельности неизбежно возникали сложности, они зачастую владели земельной
собственностью или мастерскими и могли вместо себя использовать
других. Очевидно, они страдали от финансовых потерь, но не теряли
средств к существованию (по меньшей мере, делали это редко). В случае
же с профессиональными воинами (т. е. теми, кто становился солдатами, не имея альтернативы) ранение, повлёкшее серьёзный ущерб для
здоровья, явно имело более драматические последствия.
 Эта проблема, разумеется, осознавалась в античности, и не в последнюю очередь специалистами по военному делу. Филон Византийский даёт в своей «Механике» (С 45, ed. Garlan, 1974. P. 312, 386) следующую рекомендацию: «Следует уделять большое внимание заботе
о раненых среди наёмных солдат [xenoi\9 принимая все необходимые
меры. И тех, кто не имеет людей для ухода за ними, следует помещать
в дома граждан». Некоторых наёмников сопровождали близкие (см. раздел 5.3), те же, у кого их не было, поручались заботе гражданских семей.
Эта система была нацелена также и на то, чтобы упрочить солидарность
между наёмниками и местными жителями и уменьшить вероятность
дезертирства (см. С 48). Однако рекомендации не всегда соответствуют
реальности.
 Лечению ран неизменно уделялось большое внимание в эллинистических городах. Одна из рекомендаций, даваемых Филоном Византийским
городам, которые могут столкнуться с военной опасностью и осадой,
заключалась в том, чтобы использовать в городе подходящих врачей,
опытных в лечении ран и удалении наконечников стрел, с соответствующим медицинским оборудованием (С 72, ed. Garlan, 1974. P. 315, 392).
Действительно, многие города нанимали государственных врачей —
не только во время войны, но и тогда, когда они сталкивались с эпидемиями или землетрясениями (Massar, 2001). Гермий Косский представляет собой один из наиболее хорошо освещённых в источниках примеров
(I.Cret. IV 168 и I, xviii 7; Massar, 2001. P. 192-193; Samama, 2003. P. 231-
234; Austin, 2006. No. 165). Он был приглашен критским городом Гор-
тиной для службы в качестве государственного врача около 225 г. до н. э.
и оставался здесь в течение пяти лет. В период его пребывания в Г орти-
не произошла самая большая в истории Крита война — война за Литт
 156

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 (ок. 222-220 г. до н. э.). Во время войны Гермий лечил не только гортин-
цев, но и их союзников и спас немало жизней. За это он был удостоен
гортинцами и кноссянами почестей.
 Другой врач по имени Аполлоний удостоился похвалы за то, что не
покинул Тенос, чтобы избежать опасностей войны (IG XII. 5 824 = SEG
XXXVI 765; 190/189 г. до н. э.; Samama, 2003. Р. 284-288). Диодор Самосский не пожалел расходов и презрел все опасности во время нападения птолемеевских войск на македонский гарнизон (ок. 200 г. до н. э.),
«когда многие мужи были ранены во время осады цитадели и в ходе
рукопашных схваток, продолжавшихся изо дня в день» (IG XII. 6, lin. 12;
Samama, 2003. P. 289-291).
 Благодаря таким услугам некоторые лекари эллинистического времени становились важными общественными фигурами и благотворителями. Асклепиад из Перги (II в. до н. э.) был удостоен почестей в Селев-
кии (одном из многочисленных городов с таким названием, возможно,
в Памфилии) за службу в качестве государственного врача с довольно
скромной платой в тысячу драхм в год, за чтение публичных лекций и
за «применение многих необычных [paradoxe!] в хирургической практике {en tois kata ten cheirourgian) способов лечения» (I.Perge 12, lin. 32-33;
Samama, 2003. P. 439-442). Как paradoxoi обычно характеризуются атлеты за их невероятные достижения. Тем более врач, одолевший смерть,
мог снискать подобную репутацию и восхищение граждан и получить
соответствующие привилегии. Те врачи, которым приходилось лечить
раненных царей (например, Метродор из Амфиполя, который успешно
вылечил рану Антиоха I), также приобретали политическое влияние и
власть (OGIS 220 = I.Ilion 34; Bagnall, Derow, 2004. No. 79; ок. 276-269 гг.
до н. э.; Samama, 2003. P. 303-305).
 5.7. 	ВОЙНА КАК НАУКА:
НАСТАВНИКИ, ТАКТИКИ, ИЗОБРЕТАТЕЛИ
 От командующих войсками требовалось, чтобы они постоянно упражняли своих людей в метании копья и стрельбе из лука {akontismos, toxeia\
см. SEG XXVIII 107). Обучать обращению с оружием часто начинали
в очень юном возрасте (см. раздел 3.2), и здесь требовались такие специалисты, как hoplomachos (мастер боя в тяжёлых доспехах). Декрет из беотийского города Феспий (ок. 240 г. до н. э.) посвящён назначению афинского военного инструктора (Rœsch, 1982. Р. 307-354; SEG XXXII 496):
 Поскольку Беотийский союз имеет закон, согласно коему городам следует содержать учителей, которые будут наставлять юношей [neaniskoi]
 157

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 в стрельбе из лука, метании дротика и составлении боевых порядков, и поскольку Сострат усердно заботится и о мальчиках, и о юношах, город должен
назначизь его на эту должность, как он желает, с тем чтобы он мог позаботиться о мальчиках и юношах и наставлять их в соответствии с предписаниями закона; его годовая плата будет четыре мины.
 Названный закон, возможно, был введен после поражения беотийцев
от этолийцев в 245 г. до н. э., которое заставило беотийцев осознать
важность специализированного военного обучения. Мы знаем о существовании военных инструкторов главным образом из почётных декретов афинских эфебов (см. раздел 3.1), в которых наряду с другими воспитателями упоминаются учителя в стрельбе из лука (toxotes), метании
дротиков (akontistes), в использовании катапульты (kotopoltophetes)
и в гоплитском бою (hoplomochcos) (Pélékides, 1962. P. 207). В нескольких случаях учителя были иностранцами; точно так же как афинянин
Сострат обучал юных беотийцев, toxotes Аристокл прибыл с острова
Крит, славившегося своими лучниками, чтобы учить афинское юношество этому искусству (Pélékides, 1962. Р. 173, п. 5; 231 г. до н. э.).
 Эллинистическая военная наука включала в себя не только искусство
наставников во владении традиционным оружием. Высоко ценимой
специальностью являлась военная тактика — особенно при царских
дворах, поскольку у царей были и возможности, и нужда проводить
мобилизации больших масс войск. Многие монархи и военачальники
понимали ценность изучения деяний своих предшественников на полях
сражений, и отчасти это достигалось с помощью чтения исторических
сочинений. КIV в. до н. э. (а возможно, и ранее) стали появляться собрания примеров действий великих полководцев (strotegemota\ ср. Xenophon.
Memor. III. 5. 22), а с середины IV в. до н. э. авторы, обладавшие военным
опытом, начали публиковать свои собственные сочинения по вопросам
тактики.
 Трактат Энея Тактика (возможно, аркадского военачальника) об обороне осаждённого города — самая ранняя работа этого жанра. Эпитома
его военных сочинений позднее была составлена при дворе Пирра
(FGrHist 603); сам царь, как и его сын Александр, был автором сочинений
по тактике (Aelian. Tact. 1. 2). Автор другого труда об искусстве осады
(Poliorketika hypomnemata), Демах, вероятно, находился на службе у Антиоха I (FGrHist 65; Garlan, 1974. P. 210).
 Знание военного дела также играло важную роль, проявляясь в трудах и изобретениях инженеров, которых нередко можно было встретить
при царских дворах. Они находили здесь финансовую поддержку, практическую помощь и идеологическую мотивацию для своей работы.
Например, особый тип пращи, kestros, был изобретён во время Третьей
 158

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 Македонской войны (Polyb. XXVII. 11. 1-7; Liv. XL. 65. 9-11; Pritchett,
 1991. 	P. 37), Одной из немногих областей, где в период эллинизма прикладная наука продвигалась вперёд, было изобретение новых осадных
устройств, таких как торсионная катапульта (ок. 270 г. до н. э.), возвратная катапульта, таран, башня и огнемёт (Marsden, 1969, 1971; Garlan,
1984) (цв. ил. 17.1-2).
 Особые военные инженеры отвечали за постройку и транспортировку метательных машин и другой осадной техники (Garlan, 1974. Р. 207-
211). Деметрий Полиоркет для осады Саламина на Кипре привёз специальных инженеров ( techniîai) из Малой Азии, а изобретательность таких
людей (в частности, Эпимаха из Афин, Зоила и Каллия из Арада) проявилась во время осады тем же царём Родоса (305-304 гг, до н. э.; Garlan,
1974. Р. 209). Даже Архимед, который не проявлял особого интереса к прикладной науке, поставил свой гений на службу своему городу во время
осады Сиракуз в 218 г. до н. э.18
 Полноценное представление о содержании военных трактатов дают
труды Филона Византийского (III или II в. до н. э.) о постройке машин
(Meehanike syntaxis), в которых рассматриваются многие военные предметы, в частности изготовление метательных машин и снарядов (Belopoii-
ка), строительство гаваней (Limenopoiika) и сооружение оборонительных
(Paraskeuastika) и наступательных осадных конструкций (Poliorketika).
В главах о военной архитектуре Филон не только рассматривает строительство башен, ворот и рвов (Philo Byz. 1. 1-87), но также даёт практические рекомендации по сохранению съестных припасов (2. 1-10,25-9),
приводит рецепты приготовления питательного хлеба (2. 35-40), даёт
советы о разведении садов на священных участках (2. 48), о безопасном
хранении воды (2. 54) и лучших материалах для писем19.
 1н Следует упомянуть в этом контексте такого интересного персонажа, как Сострат
Книдский. Он более всего прославился как архитектор и главный строитель одного
из чудес света — Александрийского маяка (имеются и эпиграфические свидетельства из
Дельф и Делоса о деятельности Сострата Книдского как строителя и посвятитсля, приближенного к царю, а также сообщение Секста Эмпирика об участии его в посольстве
к «царю Антигону» ([Монофтальму либо Гоиату] — Sext. Emp. Adv. gramm. I. 275-276).
Однако это нс единственное его деяние: он зарекомендовал себя также и талантливым
военным инженером, так как, согласно Лукиану (Luc. Hipp. 2), Сострат «без осады захватил Мемфис для Птолемея, повернув и разделив реку» (Нил). Весьма вероятна тождественность Сострата Киидского с одноимённым послом Птолемея I в Афины, упоминаемым
в декрете Каллия из Сфетта (286-285 гг. до н. э.) (Хабихт, 1989). О жизни и деятельности
Сострата см. наиболее подробно: Литвиненко, 1998; 1999.
 19 	Речь идет о тайной переписке между осаждёнными и их сторонниками за городскими стенами. Филон рекомендует наносить послания симпатическими чернилами на македонскую войлочную шляпу — кавечю. До нас дошёл один уникальный памятник подобного характера — письмо на глиняном черепке, тайно отправленное ольвиополитом
 159

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Филон был отнюдь не единственным автором такого рода трактатов.
Следует упомянуть работу о военных машинах Битона (Kataskeuai
polemikon organon), Belopoiika и Cheiroballistras kataskene Герона Александрийского, посвящёные артиллерии, и «Полиоркетику» Аполлодора
(Garlan, 1974. Р. 285).
 Дальнейшее чтение
 5.1. Профессионализация эллинистического военного дела: дефиниции и модификации. Личные имена солдат, связанные с войной:
Laimey, 1987. Р. 797-798; раздел 2.2 (с дополнительной литературой).
Изменения в военном деле IV в. до н. э. : Garlan, 1974. Р. 183-200, 244—269
(фортификация), 155-183,202-244 (полиоркетика) (ср. критику Will, 1975);
Pritchett, 1974. P. 59-116 (кондотьеры и наёмники); Müller, 1999. Р. 22-33
(оборона территории); Baker, 1999 (наёмники); Pimouguet-Pedarros, 2003
(полиоркетика); Gaebel, 2002. Р. 199-209; Алексинский и др., 2005. С. 64-
81; Кузьмин, 2007; Нефёдкин, 2006; 2007 (конница); подборку источников
см. Sage, 1996. Р. 135-161. См. также Lendon, 2005. Р. 91-114*.
 5.2. Социальный контекст наемнической службы. Эллинистические наёмники: Launey, 198720; Lévêque, 1968. P. 262-266; Foulon, 1996.
P. 317-322; Sion-Jenkis, 2001; Couvenhes, 2004; Lendon, 2007. Негреки
как наёмники: Dana, 2011; Noguera Borel, 2011 ; Péré-Noguès, 2011. Пример Крита: критские наёмники: Ducrey, 1970, 1985. P. 130-132; Petro-
poulou, 1985. S. 15-31; Launey, 1987. P. 248-286, 1068-1072; Foulon, 1996.
P. 334-336; социально-экономический кризис на эллинистическом Крите: Chaniotis, 1996а. S. 179-185; 1999b. P. 182-186, 210-211; 2004а.
 Никофаном, сыном Адраста, македонскому полководцу Зопириону, свидетельствующее
о существовании в осаждённом городе «пятой колонны» (Виноградов, Головачёва, 1990).
 20 	В этой работе, вышедшей первым изданием в 1947 г. и остающейся по настоящее
время во многих отношениях лучшим исследованием по истории эллинистических
армий, данные о наёмниках сгруппированы в соответствии с их этническим происхождением. Небезынтересно простое перечисление (согласно оглавлению данной монографии) представителей различных народностей эллинистического мира, «отметившихся»
в этом качестве на службе тех или иных правителей и общин (без упоминания македонян и греков — уроженцев разных регионов Европы, Азии и Африки): фракийцы, тра-
лийцы, пеоны, агриане, амфилохийцы, эпироты, иллирийцы, бастарны, германцы,
скифы, вифинцы, мизинцы, лидийцы, карийцы, ликийиы, памфилийцы, писидийцы,
киликийцы, фригийцы, пафлагонцы, каппадокийцы, жители Восточной Малой Азии,
галаты, сирийиы, финикийцы, евреи и жители Палестины, идумеи, арабы, мидийцы,
персы и другие азиатские народы (кадусии, парфяне, вавилоняне, жители Элимаиды,
киссии, кармаицы, дранги, арахоты, бактрийцы, саки и массагеты, лахи, индийцы),
африканцы (ливийцы, блеммии, эфиопы, троглодиты), италийские народности (луканы,
кампанцы, мамертинцы, этруски, римляне).
 160

5. ВОЙНА КАК ПРОФЕССИЯ
 5.3. Условия службы. Договоры с наёмниками', например, Staatsverträge 551; см. также Ducrey, 1970; Pctropoulou, 1985. S. 23-26. Предоставление гражданства критским наёмникам в Милете’. Launey, 1987. Р. 660-
664; Brulé, 1990. Военные поселенцы: Cohen, 1978, 1995; Billows, 1995.
Примеры: Смирна: Fïngerson, 2007 (персидские katoikoi)\ Критопопъ:
Cohen, 1995. Р. 345-346; Sekunda, 1997; Фиатира: Cohen, 1995. Р. 238-242;
Антиохия: Liban. Or. XI. 119 (309); евреи в Малой Азии: Jos. Ant. lud.
XII. 149-153; Austin, 2006. No. 215; Cohen, 1978. P. 5-9; cp. Trebilco, 1991.
P. 7, 124; Эвкарпейя: Cohen, 1995. P. 299 300; Буджак!Cwiema: Chaniotis,
1998a; Амизон: Robert J., Robert L., 1983. P. 231, 233; Сагаласс: Kosmeta-
tou, Waelkens, 1997. Птолемеевские klerouchoi: Préaux, 1939. P. 400-403,
463-477; Uebel, 1968; van t’Dack, 1977; cp. Bagnall, Derow, 2004. Nos. 123,
148; см. также Manning, 2003 — о держании земли в Птолемеевском
Египте, Honigman, 2003 — о характереpoliteimata в Египте. Селевкидские
klerouchoi: Cohen, 1978. P. 45-71. Армия Селевкидов: Bar-Kochva, 1976.
Меры в отношении сирот павших на воине солдат: Stroud, 1971. Р. 287
288 (Афины). Договор между Эвменом и его наёмниками: I.Pergamon
13 = Staatsverträge 481 = OGIS 266; Launey, 1987. P. 738-746; Schalles,
1985. S. 32; Allen, 1983. P. 23-25; Virgilio, 1988. P. 111-151.
 5.4. Гарнизоны и иноземные войска в эллинистических городах.
Гарнизоны в целом: Launey, 1987. Р. 633-675; Baker, 2000а; Chaniotis,
2002; Ma, 2002; Labarre, 2004. Птолемеевские: Bagnall, 1976. Селевкидские: Bikerman, 1938. P. 53-55. Антигон ид ские: Holleaux, 1938а. Р. 261-
268. Hatzopoulos, 2001. Р. 29 32. Подборка источников: Launey, 1987.
Р. 633-675; например, Афины: Dïod. XVIII. 18. 1-6; Plut. Phokîon. 28. 2;
Plut. Demosthen. 28. 1; см. Launey, 1987. P. 634-641; Habicht, 1997. P. 36-
172; Taylor, 1998; Dreyer, 1999; Oetjen, 2004. Сикион: IG II2 448. Халкида:
IG II2 469. Эретрия: IG XII. 9 192. Аргос: Vollgraff, 1908. Элатея: Syll.3
361. Трезен: IG IV 769. Метана: IG IV 854; IG XII. 3 466. Почести командирам: Roussel, 1939; Robert, 1967. P. 36 40; SEG XXXV 926; Amyzon
14; I.Ephesos 1408; I.Iasos 33-34; I.Stratonikeia 4, 9. Почести солдатам:
Robert J., Robert L., 1954. P. 289, n. 1; Launey, 1987. P. 652-675; Pritchett,
1974. P. 276-290. Нападения на гарнизоны: например, Polyainos. V. 17;
Paus. I. 29. 10 (Афины, 286 г. до н. э.); Polyb. II. 4L 13 (Эгион, 275 г.
до н. э.), II. 43. 4 (Акрокоринф, 243 г. до н. э.).
 5.5. Профессиональные идеалы: дисциплина, солидарность, мужественность21. Похвала дисциплине (eutaxia): Crowther 1991; например,
IG VII 1; SEG XXVI 1306, lin. 31-33; SEG XXXV 926; I.Iasos 33; ISE 114
 21 	См. для сравнения отношение к этим категориям и их роль в ментальности римской
императорской армии: Махлакж, 2006.
 161

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Hatzopoulos, 2001. Р. 161-164, по. 3); Labraunda46; eutaxia в процессиях:
например, IG И2 1006, lin. 12-15; I.Ilion 52, lin. 28; Sokolowski, 1962.
No. 15, lin. 24 et 27; no. 44, lin. 2-3,11-12; Sokolowski, 1969. No. 65, lin. 62;
см. также Robert, 1927. P. 121: Robert J., Robert L., 1954. P. 289; Pritchett,
1974. P. 236-238; Launey, 1987. P. 692-693; Gauthier, Hatzopoulos, 1993.
P. 104-105; Hatzopoulos, 2001. P. 141-145. Награды за хорошую службу:
Philon С 46, ed. Garlan, 1974. P. 312, 386-387; Pritchett, 1974. P. 289-290.
Коллективные посвящения солдат: IG II2 1995; IG IX. 2 1057; SEG ХХХШ
640, 684; Dietze, 2000 (Птолемеевский Египет). Военные установления:
Fernandez Nieto, 1997; Hatzopoulos, 2001. P. 29-32, 152-153., nos. 1 I/II.
Почётные надписи солдат в честь их командиров: например, IG II2 2854,
2971, 3206 I, 3209, 3460 VI/VII; IG IV2 244; IG XII. 1 75 В; I.Smyma
609-612; OGIS 445,447; SEG XLV 1825; cp. Petrakos, 1999; Oetjen, 2004.
Объединения солдат: Launey, 1987. P. 1001-1036; Cohen, 1978. P. 73 -83;
Thompson Crawford, 1984. Названия кораблей в Афинах (SEG XLV 145,
ок. 358-352 гг. до н. э.); Aigle («солнечный свет»), Akryptate и Ahypion
(«нескрытый»), Ariste («лучший»), Boetheia («помощь»), Gennaia («храбрый»), Dorkas («газель»), Dramosyne («парад»), Eris (борьба), Еготепе
(«возлюбленный»), Euneos («благорасположенный»), Eutyches («удачливый»), Eucharis («очаровательный»), Theamosyne («миловидный»),
Шкапе («способный»), Makaria («благословенный»), Megisîe («величайший»), Melitta («сладкий, как мёд»), Nike («победа»), Nikephoros («победоносный»), Orthopolis («спасающий город»), Proie («первый»), Tropaia
(«воздвшающий трофеи»), Philonike («любимец победы»).
 5.6. Профессиональные риски: врачи и пациенты. Военные раны:
Salazar, 2000; Samama, 2003. P. 33. Медицинская служба в войсках: Sternberg, 1999; Salazar, 2000. P. 72-74; Samama, 2003. P. 33-34,47-51. Государ-
ственные врачи: Cohn-Haft, 1956; Samama, 2003. P. 38-45; Блаватская,
 1983. 	С. 73-213. Царские врачи: Marasco, 1996. Налог на содержание
государственных врачей (iatrikon): Samama, 2003. P. 50-51.
 5.7. Война как наука: наставники, тактики, изобретатели22. Регулярное обучение: Beston, 2000. 317-321; Lendon, 2007; ср. иронические
замечания Феофраста, Character. 27. Hoplomachos (мастер гоплите кого
боя): Theophrastos. Character. 21; I.Callatis 5. Военные машины: Shipley,
 2000. 	P. 334 -341; Irby-Massie, Keyser, 2002. P. 157-163; Cuomo, 2007.
P. 41-76; Эллинистическая техника, 1948. С. 279-306\ Военные корабли:
Morrison, Coates, 1994; Murray, 2012*. Филон Византийский: Garlan, 1974.
P. 281-285.
 22 	См. подборку данных о военных специалистах при Александре и диадохах: Литвиненко, 1999. С. 37-38.
 162

6. 	ГЕНДЕР ВОЙНЫ:
МАСКУЛИННЫЕ ВОИНЫ,
БЕЗЗАЩИТНЫЕ ЖЕНЩИНЫ
И ПРОЧИЕ
 6.1. 	ВОЙНА И МАСКУЛИННОСТЬ
 На свинцовой пуле для пращи, найденной на Кипре и, по-видимому,
предназначавшейся птолемеевскими солдатами для врага, написан лаконичный текст: «Залети!» (куе) (Pritchett, 1991. Р. 46) (см. раздел 5.5). Этот
текст связывает успех в бою (т. е. попадание в противника свинцовой
пулей) с успехом в сексуальном контакте. Пуля проникает в тело вражеского воина точно так же, как пенис пращника проникает в женский
орган. Основная идея, однако, относится не столько к сексуальности,
сколько к подчинению. В обществе, в котором Ника, богиня победы,
изображалась на сосудах со сценами бракосочетания, символизируя
победу жениха над невестой (Oakley, Sinos, 1993. P. 20), победа воина-
мужчины легко могла ассоциироваться с подчинением женщины мужчине во время полового акта. Можно вспомнить об оскорбительных
выражениях во многих языках — не только в современном греческом
или итальянском, — которые используют вульгарные вариации слова,
обозначающего половой акт, для того, чтобы выразить превосходство
или победу одного представителя мужского пола над другим1.
 Уже в трудах эллинистических историков было отмечено, что войны
представляют собой специфически мужское занятие (Roy, 1998. Р. 120;
Beston, 2000. Р. 316-317). Полибий подчёркивает немужское поведение
царя Прусия II Вифинского в связи с его неудачной войной против
 1 Пожалуй, самый яркий пример выражения подобных представлений — знаменитая «Ваза Эвримедонта», на которой изображён грек, приближающийся с недвусмысленно непристойными намерениями к персидскому воину — явная аллюзия на блестящую «тройную победу» Кимона нал персами у устья р. Эвримсдонт в 466 г. до н. э.
(цв. ил. 18.1-2).
 163

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Пергама: «Не совершив ни единого подвига храбрости при наступлении
на город, подло и малодушно надругавшись над богами и людьми, он увёл
своё войско обратно к Элее» (Polyb. XXXII. 15. 9; cp. XXXVI. 15. 1-3;
28. 21. З2). Аналогичным образом храбрый, пусть даже и не всегда победоносный, царь предстает человеком, сильным своим мужским сексуальным напором и мощью. Деметрий Полиоркет, говорят, посещал свою
любовницу Ламию, не снимая доспехов, и, наверное, не стоит считать
плодом больного воображения современного историка ассоциацию мужского полового органа с той впечатляющей helepolis, передвижной осадной машиной с длинным выступающим вперёд брусом, украшенным
на конце бараньей головой, с помощью которой Полиоркет пытался
пробить городские стены.
 Греческие города обычно имели женские имена. Если олицетворением гражданского коллектива в изобразительном искусстве является бородатый зрелый мужчина {Demos), то олицетворением полиса и его судьбы {Tyche) — женшина с венком в виде городских стен (см. раздел 2.3).
Стены, окружавшие город, напоминают пояс, и когда они разрушаются
в результате землетрясения или усилий врага, город и его самые беззащитные обитатели становятся доступны врагу. Мужчины обречены
насмерть, женщины — желанная добыча для победителя. В рассказе
Филарха о войне в Спарте в 272 г. до н. э. борьба между изгнанным спартанским царём Клеонимом и защитником Спарты Акротатом изображается как борьба за обладание одновременно и Спартой, и Хилонидой,
бывшей женой Клеонима, и новой любовницей Акротата (Beston, 2000.
Р. 316-317). В воображении эллинистических греков война и сексуальная
страсть были связаны, что, кстати, прослеживается и в мифах, в которых
бог войны является любовником самой прекрасной богини.
 Среди бессмертных две богини-девы, Афина и Артемида, являются
покровительницами войны и победы par excellence (см. гл. 9). Они отгоняют от города и его округи (в греческом оба слова женского рода:
polis и chord) незваных гостей мужского пола с той же действенной
мощью, с какой в мифах они прогоняли мужчин, покушавшихся на их
девственность.
 В большой птолемеевской процессии в Александрии (см. раздел 4.5)
женщины-пленницы (Athen. V. 201а) представляли добычу мифического похода Диониса в Индию, а за ними следовали женщины, изображав¬
 2 В Polyb. XXXVII. 7. 1 Прусий характеризуется как «трус и баба в военном деле».
По мнению А. Экстайна, поведение государственного деятеля, недостойное мужчины
(gynaikismos), расценивается историком как реальная у>роза существующему общественному порядку (Eckstein, 199S. Р. 155—156, IS9).
 164

6. ГЕНДЕР ВОЙНЫ
 шие города, освобождённые во время войны с Персией другим смертным
богом, Александром (20le). Два контрастных образа— оба представленные мужчинами — подчёркивают зависимость пассивных женшин
от успешных мужчин.
 Конечно, реальность и воображение далеко не всегда совпадают.
Верно, что женщины во время войн самыми разными путями становились
жертвами, прежде всего как пленницы и как матери и жёны павших
воинов. Но, подвергаясь неминуемым опасностям войны, женщины,
по меньшей мере в отдельных городах, также были заинтересованы
в войне. Они были свидетельницами сражений и выносили суждение
о доблестных подвигах, а в некоторых случаях также принимали активное участие в боевых действиях, что, однако, не отменяет представления
о том, что эллинистические войны оставались мужским занятием, в котором мужчины проявляли свой характер (см. раздел 9.2), — делом для
царей, военачальников, наёмников, дипломатов, политиков и пиратов.
 Несмозря на переоценку социальных ролей женщин в эллинистическом мире, необходимо подчеркнуть, что даже богатые женщины из благородных семей могли участвовать в общественной жизни лишь в ограниченной степени (van Bremen, 1996). Соответственно, за немногими
примечательными исключениями, женщины почти отсутствуют в эллинистической историографии в связи с войной. Здесь не место обсуждать
социальное и правовое положение эллинистических женщин, но обзор
социальных аспектов эллинистических войн не может, наверное, быть
полным без попытки оценить те пути, которыми война воздействовала
на женщин.
 6.2. 	В ТЕНИ СОЛДАТ:
ЖЕНШИНЫ В ГАРНИЗОНАХ И КРЕПОСТЯХ
 У воинов гражданского ополчения (см. гл. 2) были семьи, и в то время, когда солдаты не несли службу в крепости или в походе, они жили
семейной жизнью. Жизнь профессиональных солдат (см. гл. 5) была
иной. Служили ли они в армии царя, в гарнизоне или крепости, они
могли расстаться со своим родным городом, но не со своими сексуальными желаниями или надеждой на семейную жизнь. Сексуальные потребности можно было удовлетворить посещением местного борделя,
а в некоторых случаях, возможно, и насилием над местными девушками.
Многие эллинистические комедии, известные по латинским переделкам,
имеют в своём сюжете интимные отношения наёмного солдата с проституткой (например, «Самосские женщины» Менандра, «Вакхиды»,
«Куркулион», «Эпидик», «Псевдол» и «Трукулент» Плавта, «Евнух»
 165

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Теренция), и этот стереотип, должно быть, подпитывался реальностью
(см. Launey, 1987. Р. 801-803). С другой стороны, обязанность произвести на свет законное потомство требовала законного брака. Длинная
надгробная эпиграмма из Палестины (конец ГГ Г или начало II в. до н. э.)
рассказывает о полной приключений жизни некоего Хармада из Анопо-
ля (Крит), который вступил в птолемеевскую армию и служил в гарнизоне где-то в Келесирии. Здесь его дочь Архагата вышла замуж за его
сослуживца, этолийца Махея (SEG VIII 269; SGO IV 21/05/01). Мы не
знаем, создал ли Хармад семью на месте службы, или привёз сюда своё
семейство с Крита. Но он имел семью в птолемеевском гарнизоне, где
жил и умер, а его дочь также создала семью, жила и умерла здесь.
 История Хармада — эго история человека, рассказанная человеком,
и она вполне обычна. Тысячи наёмных солдат, педантично подсчитываемые вербовщиками и офицерами и упоминаемые историками, нередко
сопровождались женщинами. Женщины были частью «обоза» (aposkeue\
Pomeroy, 1984. P. 100-101; Loman, 2005), мы знаем об их существовании
только благодаря надписям и папирусам. Наряду с почётными надписями, посвящениями и эпитафиями есть множество надгробных надписей,
относящихся к иностранным женщинам и молодым людям в гарнизонных
городах, которые, возможно, были родственниками солдат. В немногих
случаях мы располагаем более обильной информацией о массовой миграции женщин, сопровождавших своих мужей и отцов в крепости, где им
предстояло служить.
 Многие наёмные солдаты — совсем как современные иммигранты — надеялись однажды вернуться в свои родные города. Эта надежда
была связана с серьёзной правовой проблемой: законностью их брака и,
соответственно, законностью их детей. Во многих эллинистических
городах (например, на Крите) брак был законным только в том случае,
если как муж, так и жена являлись их гражданами или если существовало соответствующее межгосударственное соглашение (epigatnia)3. В отдельных городах правовые ограничения в течение эллинистического
периода исчезли (Ogden, 1996. Р. 291), но во многих других оставались
в силе. Правовые барьеры часто оказывались сильнее физического влечения или желания создать семью.
 Когда мы изучаем отдельные этнические группы, мы можем наблюдать
влияние правовых соображений на модели брака, в частности, стремление избежать смешанных браков. Критяне представляют в этом отношении хороший пример. Их остров был одним из основных источников
наёмников в эллинистическое время (см. раздел 5.2), и поэтому в критя¬
 311раво заключения взаимных браков между гражданами различных государств.
 166

6. ГЕНДЕР ВОЙНЫ
 нах, упомянутых в надписях из районов расположения гарнизонов, можно легко узнать солдат. В конце Ш в. до н. э. Милет завербовал огромное
число критян, с тем чтобы поселить их на вновь приобретённой территории Гибандиды, которая оспаривалась Магнесией-на-Меандре. Более
тысячи критских солдат перебрались в Милет двумя волнами (в 234/3 и
229/8 гг. до н. э.) и были наделены здесь гражданскими правами. Список
получивших гражданство показывает, что они прибыли в Милет вместе
со своими семьями, всего приблизительно 3-4 тысячи человек (Milet I. 3
33-38; Herrmann, 1997. S. 160-164). Хотя эти люди натурализовались
в Милете, они сохраняли свою гражданскую идентичность и пытались
вернуться в родные города через какое-то время. Если неженатые критские наёмники хотели жениться на женщинах с Крита, они могли найти
невесту среди других иммигрантов.
 Хотя критяне в Милете представляют собой особый случай, критские
женщины обнаруживаются и в других местах, где имелись критские наёмники — в гарнизонах Антигонидов в Аттике, Эвбее и Фессалии (Chaniotis,
1996а. S. 27, Anm. 118). Такого рода свидетельства, однако, не 01раничи-
ваются только критскими женщинами. Во многих городах, имевших
гарнизоны, обнаруживаются свидетельства о женщинах из областей, которые поставляли наёмников в эллинистические армии; поэтому есть основания заключить, что они были связаны (как жёны, дочери или сёстры)
с солдатами гарнизона. Мы встречаем женщин из Аспенда, Эвбеи, Византия, Крита и Аравии в кипрских городах с птолемеевскими гарнизонами (Bagnall, 1976. Р. 263-266), и, за исключением Аравии, это были
те области, в которых набирались солдаты для гарнизонов.
 Птолемей Г поощрял поселение наёмников вместе с семьями в Египте, укрепляя таким образом преданность своих солдат, и время от времени также принимались меры для защиты солдатских семей в период,
когда их главы отправлялись на войну (Pomeroy, 1984. Р. 100-103).
К примеру, против них нельзя было возбудить дело в суде (Select Papyri ГГ 201 ), а Птолемей ГУ освободил солдатских жён от принудительной
обработки земли.
 Смешанные браки были, однако, неизбежны. Они были вполне обычным делом в Египте (Mélèze-Modrzejewski, 1984; Launey, 1987. P. 714),
где пересечение этнических границ имело меньшее значение, поскольку
большинство наёмников мигрировали туда надолго. Но в некоторых
случаях мы наблюдаем предпочтение смешанных браков между представителями городов, заключивших соглашение об epigamia. Критяне
опять-заки предоставляют показательные примеры. Помимо Архагаты
с Крита, которая вышла за этолийца Махея, в другом птолемеевском
гарнизоне, в Китии на Кипре, Аристо, дочь критянина Диона, вышла
 167

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 замуж за этолийца Меланкомада (ок. 146-116 гг. до н. э.). И её муж, и его
отец, носивший то же имя, были высокопоставленными офицерами
птолемеевского гарнизона (OGIS 134; Bagnall, 1976. P. 52).
 Правовой статус женщины имел огромное значение. Даже в комедии
Плавта «Хваст ливый воин» Пиргонолиник задает больше вопросов о правовом положении женщины (сткк. 961-964: ingeniian an festuca facta
eserva liberast? ...Nuptan est an viduaУ4), чем о её внешности.
 Случай Дритона, уроженца Крита, служит примером того, как постепенно в пределах одного поколения происходил отказ от консервативной
модели брака, в которой происхождение и правовой статус имели офом-
ное значение (Winnicki, 1972; Pomeroy, 1984. P. 103-124). Семейные
отношения семьи Дритона известны нам благодаря большой группе
документов, включая его завещания (Vandorpe, 2002). Он родился около
195 г. до н. э. в статусе гражданина греческого города Птолемаиды, и его
отец (и его предки?), возможно, были критскими наёмниками. Как мы
можем заключить из имени его тестя (Эстлад), его первая жена, Сара-
пиада, тоже происходила с Крита и принадлежала к семье граждан. В этом
отношении Дритон следует модели брака в рамках одной и той же этнической группы и между лицами одного правового положения. После
смерти Сарапиады или развода с ней Дритон женился во второй раз
(около 150 г. до н. э.), и его вторая жена Аполлония, именовавшаяся
также Сенмутис, была значительно моложе, не имела гражданского
статуса и не была критянкой. Её семья, вероятно, эмигрировала в Египет
в середине III в. до н. э. (или ранее) из Кирены. Спустя три или четыре
поколения проживания в египетской деревне члены этой семьи в значительной степени усвоили египетскую культуру и имена. Аполлония,
её четыре сестры и пять дочерей — все носили двойные имена, греческие
и египетские. Такая «египтизация» ещё более очевидна в поколении
детей Дритона, и известно, что три из его дочерей вышли замуж за египтян (Камеса, сына Патеса, Псенесиса, Эриенуписа).
 6.3. 	ЗРИТЕЛЬНИЦЫ, СУДЬИ И ЗАЩИТНИЦЫ:
ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ НА ВОЙНЕ
 Полиэн (VII. 30) рассказывает об одном тёмном инциденте раннеэллинистической истории. На войне между Арибеем (возможно, македонским офицером Арридеем) и неким Мемпсисом последний предотвратил
осаду города благодаря тому, что вывел и выставил перед стенами всё,
 4 	«Сводная она или рабыня, или же отпущенница? <.. .> Замужняя или вдова?» (лат.). —
Примеч. переводчика.
 168

6. ΓΕΗΔΕΡ ВОЙНЫ
 что люди могли потерять в случае взятия города: «женщин, детей и имущество». Арибей понял, что мужчины, которые остались за стенами и
заперли ворота, будут сражаться насмерть, и отступил. Историчность
этого события сомнительна, но упоминание о «женщинах, детях и имуществе» в похожем контексте мы находим также в одном документальном источнике. В письме, направленном городом Пларасой/Афродиси-
адой римскому проконсулу Квинту Оппию во время Митридатовой
войны (Reynolds, 1982. No. 2), власти заявляют: «Весь наш народ, вместе с женщинами и детьми и всем имуществом, готов подвергнуться
любой опасности ради Квинта и римских интересов, ибо мы не желаем
жить без водительства римлян». И в рассказе Полиэна, и в письме «женщины, дети и имущество» предстают как пассивная сторона, потенциальная добыча, которая находится в руках мужчин или включается в риторику самопожертвования5.
 Такой, наверное, была роль женщин в представлении мужчин,
но в реальной жизни, когда война достигала города, женщины не оставались в бездействии.
 Рассмотрим ещё один эпизод из истории раннего эллинизма. Пирр
Эпирский напал на Спарту с помощью изгнанного царя Клеонима (272 г.
до н. э.). Филарх (apud Plut. Pyrrhos. 28. 4-5) даёт весьма драматическое
описание того критического момента, когда сын Пирра с отрядом в две тысячи человек пытался прорваться в город:
 ...юноша Акротат, заметив опасность, с гремя сотнями воинов бегом
пересёк город, обошёл Птолемея [сына Пирра], скрывшись от него за склонами холмов... На подвиг' Акротата смотрело множество стариков и женщин,
и когда, залитый кровью, гордый победой и всеми восхваляемый, он возвращался через город, он казался спартанкам ещё прекраснее, и они завидовали
любви Хилониды.
 (Пер. С. А. Огиерова)
 Этот пассаж показывает две роли, которые играли женщины на войне: как зрительницы сцен сражения около или внутри города (редко
 5 	Далеко не всегда воины проявляли готовность пожертвовать семьями (и имуществом)
ради выполнения своего долга. Так, в 316 г. до н. э. во время войны между Антигоном
Одноглазым и Эвменом обоз аргираспндов («серебярных щитов», гвардии Эвмена) вместе с нх семьями из-за предательства оказался в руках Антигона, и аргираспиды отступились от своего полководца, выдав его врагу (Diod. XIX. 18 -34; 37-44; Plut. Eum. 14- 17;
Polyaen. IV. 6. 13). История диадохов, впрочем, знает и примеры рыцарского отношения
правителей к членам семей их противников (хотя наверняка такие случаи использовались
в пропагандистских целях). Так, в середине 90-х гг. III в. до н. э. после захвата Саламина
Кипрского в плен к Птолемею I попала Стратоника, мать Деметрия Полиоркета, и его
дети, однако впоследствии они были с почётом отпущены египетским царём на свободу:
Plut. Demetr. 38. 1
 169

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 в Спарте), и как судьи воинской доблести — важная общественная роль
для спартанских женщин.
 Один из типичных образов осаждённого города в античном искусстве и литературе — например, в «Илиаде» или на памятнике Нереид в
Ксанфе (ок. 400 г. до и. э.; Boardman, 1995. Fig. 218i) (цв. ил. 19) — женщины, с тревогой наблюдающие с городских стен за сражением, которое
может решить их судьбу. Пока молодые воины сражаются, старики,
женщины и дети стремятся укрыться за оборонительной стеной. Их роль
отнюдь не сводится к пассивному созерцанию. Очень часто они выносят
суждение о бойцах. Это действительно восходит к очень древней традиции6. В знаменитой сцене из «Илиады» (III. 161 -242) Приам и Елена — старик и будущая добыча осаждающих — следят за сражением,
и Елена узнаёт ахейских воинов и сообщает о них информацию. Позднее,
когда Приам удаляется, она вместе с другими упрекает его в трусости
(III. 426-436).
 Согласно спартанской традиции, которая явно отражена в цитированном выше пассаже, спартанские женщины исполняли песни во славу
тех, кто проявил себя достойно (Plut. Lyk. 14. 5-6). Современные образы
палестинских женщин, приветствующих бойцов интифады, могут дать
представление о подобных сценах. Вошедшие в поговорку «изречения
спартанских женщин» (apophtegmata), собранные Плутархом (Мог.
240с 242d)7, включают замечания о подобающем воину поведении;
возможно, что в приведённом выше рассказе об Акротате восхищение
спартанок красотой храброго воина, их общая сексуальная страсть и общая зависть к той, которая покорила его сердце, были выражены в спонтанной песне. Конечно, Спарта — особый случай, и мы можем предполагать такую роль женщины преимущественно в общинах, пронизанных
воинским духом. Примером этому могут быть города Крита. Согласно литературным источникам, в критских «мужских домах» (andreia) граждан-
воинов, которые ещё существовали в период эллинизма (Chaniotis, 1996а.
S. 123, 133), женщины отвечали за организацию общих трапез и имели
привилегию распределять пищу в соответствии с доблестью и воинскими отличиями (Dosiadas, FGrHist 458 А 2).
 6 Вероятно, обыкновение женщин наблюдать за битвой и оценивать доблесть мужчин
восходит к архаичным общественным практикам, харатерным для многих народов
древности. В частности, подобный обычай зафиксирован у фракийского племени трибал-
лов: в их боевом построении четвёртая линия строя якобы состояла нз женщин, «которые,
злословя, препятствуют нм (воинам. — О. Г.) обращаться в бегство» (Nie. Damasc. F 118);
см. специально: 11ефёдкнн, 2002.
 7 Плутарху принадлежит также сочинение «О доблести женской», в котором нз
26 примеров 6 относятся к эпохе эллинизма (впрочем, не все они связаны с проявлением
мужества непосредственно в ходе войн).
 170

6. ТЕНДЕР ВОЙНЫ
 Прославление героической смерти в бою не ограничивалось, однако,
Спартой и Критом. Несколько надгробных эпиграмм, написанных Анитой
и Носсидой, поэтессами эллинистического времени, восхваляют героизм
мужчин в сражении (Anth. Gr. VI. 132; VII. 208, 232, 724; Loman, 2004.
P. 34-35)8.
 Эней Тактик (середина IV в. до н. э.) описывает хитрость, использованную жителями Синопы во время войны (ок. 370 г. до н. э.), чтобы
создать впечатление, будто их армия более многочисленная, чем это
было на самом деле: они одели женщин как мужчин и поместили их
на стены перед взором врага (Aen. Tact. 40. 4). Когда Пирр напал на Спарту в 272 г. до н. э., спартанские женщины отказались отправиться на
Крит, достроили одну треть рва, сооружавшегося в спешке (Phylarchos,
FGrHist. 81 А 48), и убедили молодых людей защищать город, «сказав,
что прекрасно победить на виду у отечества и славно умереть на руках
матерей и жён» (Plut. Pyrrhos. 27. 9; Polyaen. VIII. 49)9. Следует отметить
в данном случае, что спартанками предводительствовала Архидамия,
вдова царя и одна из богатейших женщин в Спарте (Schaps, 1982. P. 194;
Cartledge, Spawforth, 1989. P. 33—34): здесь богатство и статус для женщин,
с точки зрения участия в общественной жизни, были не менее важны,
чем для мужчин.
 Женщины и рабы нередко принимали участие в уличных боях, бросая
глиняную черепицу с крыш своих домов (Aen. Tact 2. 6; Polyaen. VIII. 69;
Schaps, 1982. P. 195-196; Barry, 1996; Loman, 2004. P.42), a женщины
Хиоса, говорят, спасли таким образом свой город от нападения (Plut.
Мог. 245). Филон Византийский прямо рекомендует такую практику:
«Дети, рабыни, женщины и девы должны поражать [врага] с крыш,
и каждый в городе должен действовать» (С 31, ed. Garlan, 1974. P. 311,
384). Именно так, согласно рассказам, был убит царь Пирр во время
вторжения в Аргос в 272 г. до н. э.: «Аргивяне с оружием побежали
на рыночную площадь, в то время как их женщины загодя заняли крыши
и заставили эпиротов отступить, бросая сверху тяжёлые предметы, так
что даже Пирр, искуснейший полководец, был убит, когда черепица
попала ему в голову» (Plut. Pyrrh. 34; Polyaen. VIII. 68; Paus. I. 13. 8).
Нужно заметить, что арг ивянки, как рассказывают, уже спасали свой
 к По особенностям языка, стилистике н тональности эти эпиграммы никак не отличаются от стихотворений аналогичной тематики, написанных гюэтами-мужчинамн.
 9 Ср. с аналогичными храбрыми действиями кнренских женщин во время войны
против Птолемея (Polyaen. VIII. 70). Понятно, что для гражданок полисов были более
характерны примеры коллективных действий по защите отечества, связанные с проявлением личного мужества, тогда как представительницы царских династий в ходе тех или
иных воснно-политнческих коллизий чаще действовали индивидуально.
 171

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 город в V в. до н. э. после того, как спартанец Клеомен разбил в сражении
их мужчин и атаковал Аргос (Sokrates. FGrHist. 310 А 6 = Plut. Мог. 245;
Polyaen. VIII. 33). Женщины сами взялись за оружие, защитили стены и
отогнали врага. Эллинистический историк Сократ сообщает, что в память
этого события проводился праздник, на котором женщины облачались
в мужские туники и плащи, а мужчины — в женские одежды. Это торжество (Hybristika, «праздник дерзости» или «разнузданного веселья»)
относится к широко распространённой категории ритуалов переодевания
и, по-видимому, древнее Клеоменовой войны, с которой его связали
позднее (Graf, 1984). Тем не менее такое празднование и коллективная
память, передаваемая аргосским женщинам через этот праздник, возможно, обусловили их героизм в борьбе против Пирра, точно так же как
похожие традиции воодушевляли спартанок.
 Итак, мы можем видеть, что в безнадёжных ситуациях, когда даже
рабы призывались к борьбе, женщины не упускали возможности внести
вклад в оборону своих городов не только воодушевлением и моральной
поддержкой, но и активным участием в боевых действиях. Во время
вторжения галатов (278 г. до н. э.) этолийские женщины, по некоторым
сведениям, наряду со всеми мужчинами, молодыми и старыми, приняли участие в походе и сражении с захватчиками, проявив больше
храбрости (thymos), чем мужчины (Paus. X. 22. 5—7; Antonetti, 1990.
P. 126-131).
 С активным участием женщин в сражениях (вероятно, уличных боях)
можно связать недавнее археологическое открытие в Мессене. В конце
III в. до н. э. в этом городе на Пелопоннесе был воздвигнут надгробный
памятник шести мужчинам и четырём женщинам (SEG XLVII 428; The-
melis, 2001). Захоронение intra murosi0 и в столь видном месте является
чрезвычайной честью, которой, вероятно, удостоились герои, погибшие
в войне с Деметрием Фарским (214 г. до н. э.) или Набисом Спартанским
(201 г. до н. э.).
 Финансовые вложения в дело обороны города ожидались в первую
очередь от мужчин. Однако, поскольку степень участия женщин в общественной жизни их города существенным образом зависела от статуса и средств, некоторые богатые женщины в отдельных случаях предлагали деньги не только для сооружения мирных построек (например,
храмов), о чём сохранилось больше всего сведений, но также для строительства укреплений. Примеры такой практики известны на Косе (PH 10;
Migeotte, 1992. No. 50) и Наксосе (IG XII Suppl. 92; Migeotte, 1992. No. 54).
Косский декрет, относящийся к сбору средств на оборону города, откры¬
 10 В пределах стен (лат.). — Примеч. переводчика
 172

6. ТЕНДЕР ВОЙНЫ
 то обращается к щедрости всех: «граждан и гражданок, внебрачных
детей, иностранцев проживающих в городе, и иноземцев». По меньшей
мере 23 женщины откликнулись на этот призыв, хотя на подобное обращение в Юлиде на Кеосе отреагировали только мужчины (SEG XIV 532;
Maier, 1959. No. 38; конец IV или начало III в. до и. э.). Курасио, богатая
гражданка Аспенда, исполнявшая должность demiourgos, финансировала строительство башни (Bielman, 2002. Р. 92-95; II в. до н. э.); Тимесса,
женщина из Аркесины на Аморгосе, спасла сограждан, захваченных
пиратами или врагами, видимо, своей финансовой помощью (IG XII. 7
36 = Bielman, 1994. No. 39; конец III или начало II в. до н. э.). Наверное,
не следует удивляться тому, что женщины ни в коей мере не исключались
из числа богатых граждан Ахейского союза, на которых возлагались
финансовые пожертвования перед последней битвой с римлянами в 146 г.
до н. э. (Polyb. XXXVIII. 15. 6-11).
 Когда энтузиазм военных приготовлений охватывал город, женщины
явно не были исключением. Эллинистический источник Плутарха о жизни ахейского полководца Филопемена описывает интенсивные приготовления к войне в ахейских городах, в которых играли свою роль и женщины (Plut. Philop. 9. 5-6):
 ...н а ристалищах объезжали молодых коней; юноши упражнялись в полном вооружении; у женщин в руках были шлемы и перья, которые они
красили, всаднические хитоны и солдатские плащи, вышитые разными цветами. Это зрелище увеличивало отвагу, возбуждало пыл, делало каждого
отчаянным, готовым идти на всякую опасность.
 (Пер. С. И. Соболевского)
 Высшее положение в эллинистическом обществе принадлежало
«царю-воителю», но и несколько цариц и правительниц непосредственно спровоцировали войны, были их косвенной причиной или
активно участвовали в них, возглавляя армии (Loman, 2004. Р. 45-48; Carney, 2004м). Например, Олимпиада, мать Александра, играла зловещую
роль в войнах диадохов, вступив в союз с Полиперхонтом и подстроив  *"По наблюдению Э. Кэрии, македонские женщины царского рода или принадлежавшие к высшей государственной элите в IV III вв. до и. э. могли выполнять следующие
функции, связанные с разными видами военного лидерства: I) непосредственное руководство ходом сражений; 2) «символическое лидерство»; 3) общее политическое и административное руководство. Первый вид деятельности отмечен для Киннаны, дочери
Филиппа, и иллирийки Авдап ы (наиболее активно и успешно), её дочери Адеи-Эвридикм
и Кратеснполиды, супруги Александра — сына Полиперхонта (Carney, 2004. P. 184 188).
Ср. с военной семантикой имён женщин — представительниц царских династий н политических верхов полисов: Стратоника, Никея и др.
 173

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 9. Постамент статуи
Г ипсикратии
 убийство другой энергичной царицы, Эври-
дики, внучки Филиппа il и жены сводного
брата Александра Великого, Филиппа 111 Ар-
ридея. В конце концов,
потерпев поражение,
она была убита Кас-
сандром. Арсиноя Фи-
ладельфа, дочь Птолемея I и Береники, прожила гораздо более насыщенную и удачную жизнь.
Сначала эта женщина вышла замуж за Лисимаха, но, организовав убийство его сына Агафокла, который был очень популярен в Малой Азии,
вызвала войну в этой части царства Лисимаха (283/282 г. до н. э.). Вдова Агафокла Лисандра (сводная сестра Арсинои) спаслась бегством
вместе со своим братом Птолемеем Керавном, найдя убежище при дворе Селевка, и спровоцировала поход Селевка против Лисимаха. Эта
война закончилась поражением и смертью Лисимаха при Корупедионе
(281 г. до н. э.). Птолемей Керавн убил Селевка вскоре после сражения,
но Арсиное удалось ускользнуть в Египет в 279 г., где она стала женой
своею брата Птолемея II. Она была движущей силой его политики по
созданию союза греков против царя Антигона Гоната, что привело
к Хремонидовой войне (268-262 гг. до н. э.).
 Одна из величайших «мировых войн» эпох эллинизма получила имя
эллинистической царицы. Антиох II, когда Птолемей II предложил ему
в жёны свою дочь Беренику, развёлся со своей первой супругой Лаоди-
кой (приходившейся ему двоюродной сестрой). Смерть Птолемея II
(246 г. до н. э.) снова привела два царства в состояние войны. При неясных обстоятельствах и уже после того, как Птолемей III начал военные
действия против Антиоха II, селевкидский царь оставил Беренику в
столице и соединился со своей бывшей женой в Эфесе, где и умер. С этого момента война стала «её» войной. Она подготовила умерщвление
Береники и её сына, а собственного сына Селевка (II) сделала царём.
Затем война продолжалась вплоть до 241 г. до н. э. и закончилась поражением Селсвкидов12.
 12 См. подробно об этой войне: Grainger. 2010. Р. 153-170*.
 174

6. ΓΕΗΔΕΡ ВОЙНЫ
 К эллинистическим царицам, которые своими действиями и интригами развязывали войны (гражданские в том числе), можно добавить
Деидамию, дочь Пирра, Апаму из Кирены, Клеопатру II (вдову Птолемея VI) и её дочь Клеопатру Тею, жену селевкидского царя Деметрия U13.
Разумеется, ни одна из них не пара последней эллинистической царице,
Клеопатре VII, которая и сама присутствовала на поле битвы. Если бы
она только этим ограничилась! Её корабли покинули Марка Антония
в решающий момент во время морского сражения при Акции, что и предопределило судьбу последнего эллинистического царства.
 Эти царицы обычно действовали закулисным образом; они были не
амазонками и не принцессами-воительницами14, но соучастницами и
инициаторами убийств. Их войны были семейным делом, и они были
движимы личными мотивами ненависти, зависти, мести, любви и заботы о детях15. Это в значительной степени клише, следствие исключения
 13 См. также о деятельности Стратоннкн — дочери Антиоха II, жены македонского
паря Деметрия II (впоследствии разведённой) (Габелко, Кузьмин, 2008. С. 142—151).
 м Настоящие «принцессы-воительницы» в эпоху эллнинзма известны, но они происходили преимущественно из негрсческой этнической среды. Так, сарматская царица
Амага (первая половина II в. до н. э.?) в союзе с гражданами Херсоисса Таврического
успешно вела войну против скифов, разгромила и даже будто бы собственноручно убила
их царя (Polyaen. VIII. 56). Нельзя не упомянуть в этой связи парфянскую царевну Родо-
гуну (сер. II в. до н. э.) дочь царя Митридата I н супругу пленённого парфянами селевкидского царя Деметрия II (Арр. Syr. 67), которая будто бы лично повела войско на подавление
внезапно вспыхнувшего восстания, нс закончив мыть волосы, и одержала победу (Polyaen.
VIII. 27). Видимо, именно её изображает великолепная скульптура в виде полуобнажённой
женщины, моющей голову, выполненная, очевидно, греческим мастером на службе Ар-
шакндов и обнаруженная при раскопках парфянской столицы Старой Нисы (цв. ил. 20).
 Уникален пример Гипсикратии — жены (илн наложницы) Митридата Евпатора. Римский историк Валерий Максим (IV. 6. ext. 2) рассказывает, что она, искренне любя царя,
разделяла с ннм все трудности войн и походов, научилась скакать на коне и владеть оружием. По сообщению Плутарха, Гипсикратня носила одежду персидского воина, а царь за
храбрость и мужество звал её мужским именем — Гипсикрат (Pomp. 32.8). В 2005 г. в ходе
подводных раскопок в Фанагории был обнаружен мраморный постамент под надгробную
статую с эпитафией крайне необычного содержания: «Гипискрат, жена царя Митридата
Евпатора Диониса, прощай!», блестяще подтверждающий сообщение Плутарха. Судя по
употреблению в тексте мужского имени, а также по археологическому контексту памятника, гибель Гипсикратии носила героический характер и была связана с подавлением
антимитридатовского восстания в Фанагории в 63 г. до н. э. (Кузнецов, 2007. С. 238-243;
Габелко, 2009) (ил. 9). Помещение деятельности подобных колоритных персонажей в контекст традиции об амазонках, переосмысленной представителями эллинистического общества применительно к реалиям своего времени, представляется отчасти оправданным:
Heinen, 2011*. О различных аспектах сюжета амазономахни (и сходных с ннм) в искусстве
поздней классики и эллинизма см. Боспорский рельеф. 2001 (цв. нл. 21).
 15 	Весьма характерно, что в приводимых Полиэном стратсгемах, где главными действующими лигами являются женщины (VIII книга; её содержание частично перекрывается с эпизодами и персонажами, описанными Плутархом в сочинении «О доблести
 175

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 женщин, даже цариц, из общественной жизни. Важнейшим достоянием
тех, кто должен был жить в тени мужчин, являлся не героизм в открытом
столкновении, но острый ум. В представлении греков героическая смерть
в бою оставалась доблестью главным образом варварок — мифических
амазонок. Если в исторических сочинениях, написанных мужчинами,
рассказывалось, что женщины погибали при взятии города, то их убивали
собственные же мужья, которые уничтожали и всё своё имущество, с тем
чтобы врагу нечего было захватить, как в случае с Абидосом и Ксанфом
(см. раздел 10.2)16. В своей смерти женщины были пассивны — или, скорее, они изображались пассивными17. Однако надгробный памятник в
Мессене (см. выше), как кажется, сообщает другую историю, а одно из стихотворений Аниты прославляет трёх женщин из Милета, которые покончили с собой при нападении галатов (Loman, 2004. Р. 43)18.
 женской») наряду с примерами настоящего мужества н самоотверженности приводятся
случаи проявления вульгарной хитрости и коварства (VIII. SO; S7; 61).
 16 Положение женщин, над которыми нависала угроза захвата в плен, могло ycyiy6-
лятьсн в ком случае, если их судьба и жизнь зависели от воли эллинистических монархов.
Самый яркий пример лаёт деятельность Митридата Евпатора, в которой многие исследователи подчёркивают элемент «восточного деспотизма». Этот царь «помог» покончить
самоубийством своим дочерям при угрозе захвата римлянами, заранее снабдив их ядом
(App. Mithr. 111 ). По приказу Митридата верные ему слуги также убилн его жен и наложниц, когда возникла угроза пленения их римлянами (Plut. Luc. 18. 3, 5; App. Mithr. 82).
См. подробнее: Гуленков, 2001. С. 74-78.
 17 Впрочем, некоторые женщины изыскивали другие возможности отстоять свою честь
или, по крайней мере, отомстить за ее поругание. Так, Хиомара, жена тетрарха галатов
Ортиагонта, попала в плен к римлянам и была изнасилована римским центурионом, который затем решил за выкуп вернуть её мужу; однако эта гордая женщина сумела организовать убийство римлянина и доставила мужу его отрезанную голову. Полибнй лично
беседовал с ней и был поражен её мужеством и умом (Polyb. XXVIII. 8).
 ,к У этих гражданок Мнлета были все основания опасаться худшей доли, чем смерть.
Павсаний описывает, что во время вторжения галатов в Грецию варвары захватили это-
лийский городок Каллнй и подвергли его население чрезвычайно жестокой и бесчеловечной расправе. Самоубийства женщин имели место и здесь, но тех, кого галатам удалось
схватить, они подвергли «всякого рода особым глумлениям со страшными насилиями»
(Paus. X. 22. 3-4). Некоторым исследователям описание этих событий кажется риторически драматизированным, что обусловлено утрированным изображением варваров-
кельтов в рамках трактовки «образа другого» (напр.: Kistler, 2009. S. 205-211), однако
имеются вес основания полагать, что Павсаннй в целом верно описывает сцены творимых
кельтами зверств, которые сопровождались ритуальными убийствами женщин (ср. Dio
Cass. LXII. 7. 2-3); подробнее: Габелко, Казакевич, 2013. Следы человеческих жертвоприношений зафиксированы при арехеологических раскопках галатских поселений во
Фригии (Strobel, 2002. Р. 25 26*; cp. Diod. XXXI. 13). Стоит упомянуть, что кельты в ходе
вторжения иа Балканы практиковали и другой жестокий ритуал военного характера — отрубание головы побеждённого врага (cp. Diod. V. 29. 2-4): именно так онн обошлись
с Птолемеем Керавном (Just. XXIV. 5. 6).
 176

6. ΓΕΗΔΕΡ ВОЙНЫ
 Как могли греки примириться с активной ролью женщин на войне?
Рассказывают, например, что во время уличных боев в одном из акар-
наиских городов женщины так крепко обнимали побеждённых мужей,
что этолийцам, одержавшим победу, пришлось убить и их, так как они
не могли оторвать их от отцов, братьев и мужей. Когда царя Пафоса
Никокла Птолемей I принудил покончить самоубийством вместе со всеми его братьями, его жена Аксиотея убедила всех женщин в семье также
совершить самоубийство (310 г. до н. э.)19. В ходе драматических событий, давших начало войне Лаодики, большинство служанок царицы
Береники погибли, защищая госпожу (Polyaen. VIII. 50).
 6.4. 	БЕЗЫМЯННЫЕ ЖЕРТВЫ
 Около 220 г. до н. э. кноссцы напали на город Литт, который остался беззащитным, поскольку вооружённые мужчины участвовали в походе. Как сообщает Полибий (IV. 54), город был взят и полностью разрушен, женщины и дети захвачены в плен. Их судьба не известна, а вот
судьбу их мужчин Полибий описывает подробно. Они прошли маршем
к городу Лаппе, примерно 100 км по прямой, и продолжили отсюда
войну с Кноссом. Спустя несколько лет они заново основали свой город.
Вероятно, захваченные женщины были возращены кноссцами в Литт
после окончания войны, если только они уже не были проданы в рабство
за границу.
 Этот случай из истории Крита открывает нам основные черты мобильности в период военного времени (Chaniotis, 2004а): она была массовой,
безличной, вынужденной и, в дополнение ко всему, связана с гендерным
фактором. Есть огромная разница между воинами из Литта, которые
совершили переход по вражеской территории, продолжили войну, возвратились в свой разрушенный город и отстроили его, и литтийскими
женщинами, которые попали в плен и исчезли в жестокой безымянности
истории.
 Мы встречаем такую безымянность повсюду. Благодаря надписи
из критского Аксоса мы узнаём об истории Эратона, гражданина этого
города, и его сына (Sylt.3 622 В = I.Cret. II v 19): Эратон в качестве наёмника прибыл на Кипр, где женился на женщине, чьё имя в тексте
не указано. Она родила ему двух сыновей, Эпикла и Эвагора. После
смерти Эрат она его вдова и старший сын Эпикл были захвачены (вероятно,
пиратами); Эпикл был продан в рабство в этолийский город Амфиссу,
 |уТак же поступили служанки Клеопатры после гибели своей госпожи (Plut. Anton.
85; Dio Cass. LI. 14. 3).
 177

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 где каким-то образом нашёл возможность выплатить необходимый выкуп, получил свободу, поселился в Амфиссе и женился (имя жены и
её происхождение опять-таки неизвестны); о судьбе его матери не упоминается.
 Таких историй безымянных женщин известно очень много в том мире,
судьба которого определялась войнами, являвшимися делом мужчин.
Однако было бы неправильно интерпретировать эти документы как
свидетельство отсутствия интереса к судьбе пленниц. Женскую анонимность нужно рассматривать в контексте: в первом примере Полибий как
историк войны уделял больше внимания военным операциям; во втором
случае должностные лица Аксоса интересовались подтверждением статуса согражданина, а не трогательной историей испытаний и утрат.
Но тем не менее оба текста показывают, до какой степени война и гражданство были вопросами мужской компетенции, и это вполне соответствует социальным условиям, в которых пребывали женщины эллинистического мира. Надпись конца III в. до н. э. из Эгиалы (на острове
Аморгос) содержит почётный декрет в честь двух отважных граждан
(IG XII. 7 386 = Bielman, 1994. No. 38): «В ночное время пираты высадились на нашу землю и были захвачены девушки и [замужние] женщины
и другие лица, как свободные, так и рабы — всего более тридцати человек». Этот текст также подчёркивает правовой статус: незамужние и
замужние женщины, свободные и рабы. Документ сообщает далее, как
усилиями двух граждан удалось освободить пленников. Это одна из
многих надписей, касающихся захвата в плен и усилий эллинистических
городов по освобождению захваченных людей, ставших жертвами врагов
и пиратов20. Эти тексты показывают, насколько важен был правовой
 20 	Декрет из Херсонеса (IOSPE I2 343; ок. 280 г. до н. э.) сообщает о священнодействиях, которые должны были быть организованы в честь покровительствующей городу богини Девы по случаю спасения от опасности некоторых граждан. В тексте сказано,
что лица «свободного состояния» вышли вместе с детьми н жёнами на сбор урожая, но
были неожиданно захвачены соседними варварами (скифами либо таврами?), что при
условии вторжения сарматов создавало угрозу вывоза их на продажу куда-то далеко от
родины (Виноградов, 1997b). Каким образом херсонеснтам удалось спастись, изданной
надписи ввиду её плохой сохранности остаётся неизвестным. Однако дословная цитата
из 4 8 строк этого документа на обломке мраморной плиты, обнаруженном в Пантика-
пес, может быть понята как указание на то, что в освобождении херсонсситов принял
участие вооружённый отряд, отправленный боспорским царём Перисадом II, в ознаменование чего копия хсрсонссского декрета и была с почётом выставлена в столице
Боспорского царства (Виноградов, 2000). Впрочем, известен случай, когда и сами хер-
сонеснты, что называется, не ударили в грязь лицом в ситуации разбойничьего нападения: в надписи Sylt.3 281 говорится о спасении гражданами Херсонеса дельфийских
феоров (послов, отправленных со священной миссией), захваченных в плен пиратами.
 178

6. ΓΕΗΔΕΡ ВОЙНЫ
 статус пленников, и что усилия общин по освобождению пленников были
одинаково интенсивными, шла ли речь о мужчинах или женщинах,
гражданах или их собственности (Bielman, 1994. Р. 236-237, 324-325;
Ducrey, 1999. Р. 283-288).
 Два важных фактор определяли судьбу пленников вообще, в том
числе и попавших в плен женщин: статус и причина их пленения (Cha-
niotis, 2004а). Женщины и дети, захваченные из разграбленного и разрушенного города с целью продажи в отдалённые места, обычно пропадали навсегда (см. Ducrey, 1999. Р. 80-92). Эта анонимность пленения
отличается от тех названных по именам жертв пиратов, которые могли
надеяться на выкуп, особенно тогда, когда их держали в местах, где
они могли быть узнаны частными лицами (или могли сами дать о себе
знать). Рациональное ожидание выкупа за богатых людей высокого
социального статуса означало, что их похитители больше, чем сами
пленники, рассчитывали на выкуп и что такой выкуп превышал любую
сумму, какую они могли бы получить за такого пленника, если бы продали его в рабство (см., например, IG IX. 4 1054 + a; IG XII. 7 386 = Bielman, 1994. Nos. 32, 38)21. Упоминания о переговорах относительно
выкупа предполагают, что города, откуда происходили пленники, получали списки с указанием числа и имен лиц, подлежащих выкупу.
Частная инициатива была исключительно важна для спасения и возвращения пленников; те иностранцы, которые удостаивались городом
почестей за спасение граждан, были обычно людьми, уже имевшими
близкие контакты с городом и его гражданами; они, как правило, занимались торговлей или же унаследовали особые отношения от своих
предков.
 Ииую форму женской анонимности мы наблюдаем при обращении
к военным потерям. Имена солдат часто записывались на могилах,
а некоторые удостаивались надгробных эпиграмм, прославляющих их
героическую смерть при защите родины. Эпонимная героическая смерть
является привилегией женщин в греческих мифах и легендах — царских
 21 	Подобный образ действий был особенно типичен для галатов. См., например, Liv.
XXXVIII. 47. 12 (выступление Гн. Манлия Вульсона в Сенате в 188 г. до н. э., в ходе которого он обвиняет галатов в том, что ими «возможность выкупа пленных... почти нс предоставлялась» — очевидно, вопреки обыкновению); Polyaen. IV. 6. 17; Parthen. Erot. VIII,
а также эпиграфические памятники: I.Pricne 74, lin. 22-26 — захват граждан города гала-
тами; I.Erythrac 24,28 — весьма обстоятельный рассказ о выкупе граждан, взятых платами в заложники на время сбора дани; ТАМ V. 2. 881 — надпись из Фиатиры: посвящение
Аполлону в честь спасения из галатского плена; надпись из Денизли (Worrle, 1975. S. 59-
87* = I.Laodikea I): сткк. 12- 15 — выкуп пленников представителями сслсвкидской администрации.
 179

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 дочерей-красавиц, которые жертвовали собой ради спасения своих
городов, — или женщин царского статуса и их окружения (см. раздел 6.3),
но в реальных войнах эпохи эллинизма женщины, погибшие или подвергшиеся насилию во время разграбления городов, являются безымянными, как и матери и вдовы павших воинов22.
 Может показаться удивительным, что те социальные проблемы, которые, как мы можем предполагать, порождались непрерывными войнами
и, как следствие, появлением вдов и сирот, почти не отражены в наших
источниках23. Например, Филон Византийский рекомендует гражданским
властям городов, находящихся в осаде, не забывать о сиротах и вдовах
наёмников (С 47, eel. Garlan, 1974. Р. 312). Опять-таки, как и в других
случаях с женщинами, ставшими жертвами войны, вопрос о статусе
имеет фундаментальное значение. Большинство воинов были людьми
определённого имущественного состояния (см. гл. 2), и, следовательно,
вдовы погибших на войне обычно принадлежали к зажиточным семействам и получали заботу со стороны своих родственников. В случае же
со вдовами наёмников Филон рекомендовал заботиться о них, чтобы
упрочить верность других наёмнических семей, прежде всего в осаждённых городах (Phiion 5. 94. 26-9 ed. Schoene; Pomeroy, 1984. P. 102).
 Фотография, опубликованная в “International Garald Tribune” (4 января 2001 г.) показывает ливанскую женщину, рыдающую в отчаянии
 22 Чрезвычайно интересный пример сочетания женских и мужских ролевых функций
во время войны и их визуальной репрезентации представляет собой так называемая
«стела Наны» (Phuhl, Möbius, 1979. No. 1273). Она была обнаружена в Северо-Западной
Малой Азии, неподалеку от местоположения античного города Мирлеи. Т екст эпитафии:
«Нана, дочь Филиска. жена Аристократа, сына Тимофея, [по прозвищу] Роит, прощай!»
вступает в резкое противоречие с изображением на рельефе — батальной сценой с участием греческого гоплита, с одной стороны, и воина с копьём и галатским щитом — с другой; между ними находится лежащая фигура без какого-либо оружия либо доспеха.
Поскольку о вторичном использовании надгробия говорить не приходится, представляется наиболее вероятным предположение, что стела была воздвигнута мужем Наны,
Аристократом — греческим гоплитом, атакующим противника — (галатского?) пехотинца. А сама усопшая, 11ана, — это, видимо, то самое бездыханное тело, над которым идёт
бой (характер рельефа не позволяет разделить уверенность исследователей в том, что тут
изображен воин, поверженный противник гоплита — да и вообще мужчина). Таким образом, судя по всему, смерть Наны послужила всего лишь фоном для воспевания воинской доблести её мужа — причём им же самим. См. подробно: Габелко, 2007. С. 96-112,
особ. 100- 103 (ил. 10).
 23 Перипетии войны могли менять социальный статус, менталитет и условия жизни
в целом не только отдельных женщин (в результате пленения или вдовства), но и больших
групп женского населения. Любопытно в этом отношении свидетельство Плутарха о том,
что женщины Калхедона после гибели в сражении с вифинцами более 8 тысяч мужчин и
серьёзного нарушения демографического баланса в городе были вынуждены сожительствовать с метеками и вольноотпущенниками, что наложило глубокий отпечаток на обычаи полиса (Plut. Quaest. Gr. 49).
 180

6. ΓΕΗΔΕΡ ВОЙНЫ
 Ил. 10. Стела Наны (Археологический музей, г. Бурса)
 после израильского обстрела спорного района. Она плачет не из-за разрушенного дома или смерти родственника, но из-за убитых коз. Женщины в эллинистическом мире тоже были заняты сельским трудом (Scheidei
1990; см., например: Theocr III. 31—33), и ущерб, причиняемый войной
урожаю, поголовью скота, оливам и садам (см. раздел 7.2), мог иметь
 181

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 для них драматические последствия. Мне не известно ни одного источника, в котором затрагивается эта проблема, и я могу отнести это только
на счёт анонимности женских страданий в эллинистическую эпоху.
 Аальнейшее чтение
 6.1. Война и маскулинность. Вогта и маскулинность у эллинистических историков: Besten, 2000. P. 316-317. Социальные и публичные
роли эллинистических женщин: van Bremen, 1996; ср. Vatin, 1970; Pomeroy, 1984.
 6.2. В тени солдат: женщины в гарнизонах и крепостях. Солдатские жены: Pomeroy, 1984. Р. 98—124; Loman, 2005. Брак в эпоху эллинизма: Verühac, Vial, 1998; ср. Pomeroy, 1984. P. 83-98. Смешанные
браки в местах расположения гарнизонов: Chaniotis, 2002. Миграция
критян в Милет: Launey, 1987. Р. 660-664; Brule, 1990. Р. 238 242; Herrmann, 1997. Р. 160-164. Эпитафии родственников наёмников: например,
SGOIV 17/01/07 (Критянин из Равкоса в Кибире). Жёны солдат в Египте:
Pomeroy, 1984. Р. 98-124. Дритон и его семья: Winnicki, 1972; Mclèze-
Modrzejewski, 1984; Scholl, 1988.
 6.3. Зрительницы, судьи и защитницы: женская доля на войне.
 Спартанские женщины: Cartledge, Spawforth, 1989;Mosse, 1991. Женщины в сражении: Schaps, 1982; Whitehead, 1990. P. 103, 205-206 (об Энее
Тактике); Barry, 1996; Mauritsch, 2003. S. 316-319 (о Полибии); Loman,
2004. Аргосские женщины и праздник Hybvistika: Graf, 1984; Chaniotis,
1991а. S. 137-138. Финансовый вклад женщин: Migeotte, 1992. Р. 371-376;
Bielman, 2002. Р. 92-95, 133-141, 158 -160. Эллинистические царицы и
война: Pomeroy, 1984. Р. 20; Loman, 2004. Р. 45-48; например, Олимпиада:
Сатеу, 1987; 2000. Р. 138-144; Арсиноя II: Hauben, 1983; Hazzard, 2000.
P. 81-100; Лаодика: Holleaux, 1942. P. 281-310. Деидамия: Polyaen. VIII. 52.
Самоубийство женщин перед угрозой поражения: Loman, 2004. Р. 42-44;
Anth. Gr. VII. 492 (Анита), VII. 493 (женщины, убивающие себя во время
разграбления Коринфа); Polyaen. VIII. 69 (акарнанские женщины); VIII. 48;
Diod. XX. 21.2 (Аксио гея); VIII. 50 (рабыни Береники); ср. SEG XXXIV
1271 (самоубийство девушки, захваченной разбойниками; III в. н. э.).
 6.4. Безымянные жертвы. Порабощение женщин: Schaps, 1982.
Р. 202-206; например, Plut. Arat 31-2; Bagnall, Derow, 2004. No. 34; Anth.
Gr. VII. 368.

7. 	СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ ВОЙНЫ:
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО ВОЕННОГО ДЕЛА
 7.1. 	БЮДЖЕТ ВОЙНЫ:
ФИНАНСОВЫЕ АСПЕКТЫ
ЭААИНИСТИЧЕСКОГО ВОЕННОГО ΔΕΑΑ
 Прямые подоходные налоги не были известны в большинстве эллинистических городов. Современные консервативные политики могли бы
возликовать, услышав это, но не стоит спешить. У общин существовало
множество косвенных способов заполучить деньги с богатых — и не
очень — граждан и иноземцев. Главной доходной статьей городов были
таможенные пошлины на ввоз и вывоз товаров, доходы от сдачи в аренду общественной земли или других общинных ресурсов (например,
плата за разрешение на ловлю рыбы), штрафы, уплачиваемые в городскую казну, и в некоторых случаях военная добыча. Регулярные расходы
(к примеру, на содержание зданий, на религиозные мероприятия, на гим-
насий, на празднества и атлетические состязания) часто возлагались на
наиболее богатых граждан в форме «литургий»: финансовое обеспечение
определенной общественной задачи или деятельности поручалось богатому гражданину.
 Надпись из Приены (l.Priene 174; Sokolowski, 1955. No. 37; II в. до н. э.)
даёт представление о многочисленности такого рода литургий в городе
средних размеров. В тексте говорится о продаже должности жреца Диониса;
покупатель, который должен был занимать должность жреца пожизненно,
освобождался от ряда литургий в зависимости от суммы, какую он хотел
заплатить (12 000, 6000 драхм или меньше). Длинный список литургий,
наряду со снаряжением триер (trierarchia), включает расходы на организацию бега с факелами и атлетических состязаний, на выездку лошадей
(возможно, для войны), на финансирование священного посольства,
на управление гимнасием. Перечень, разумеется, далеко не полный.
 183

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Лишь две литургии, упомянутые в надписи из Приены, очевидно,
относятся к военным делам (лошади и боевые корабли); освобождение
от чрезвычайного подушного налога (ateleio somatos), которым обычно
облагались граждане но времена войны, явным образом исключено из
числа этих привилегий (см. Gauthier, 1991). Общественные расходы
общины были сложными и разнообразными; и хотя лишь немногие
пункты в годовом бюджете можно считать военными расходами, эти
позиции имели тенденцию поглощать значительную часть содержимого
общегосударственного кошелька (Migeotte, 2000b; de Callataÿ, 2000), и их
удельный вес в структуре финансов полиса, несомненно, был больше
того, какой любой «ястреб» в современном правительстве когда-либо
мечтал достичь. Данный раздел посвящён военному бюджету эллинистических городов. Ситуация в монархиях, которые могли финансировать
свою военную организацию и походы за счёт прямых податей и царской
сокровищницы, сильно отличалась, а вызовы были гораздо более сложными. Фискальная система Птолемеев в Египте позволяла им, к примеру,
содержать специальные войска для контроля за границей в пустыне
и караванными путями (Hennig, 2003) в таком масштабе, какой был бы
невозможен для любого города1.
 1 	Очевидно, снабжение оружием войск эллинистических монархий имело качественные отличия от полисной системы, так как обычно финансировалось из царской казны.
В Македонии эта система функционировала уже при Аргеадах: наконечник тяжелой
стрелы от катапульты (болт), обнаруженный при раскопках греческого города Олинф на
полуострове Халкидика, захваченного и разрушенного Филиппом II в 348 г. до н. э.,
имеет надпись «Филиппа» (цв. ил. 22.1-2). (О македонских свинцовых пулях для пращи
см. выше.) Такая практика сохранялась и при Антигонидах: на бронзовом втоке сариссы
(длинного македонского копья) эллинистического времени обнаружена подпись
«мак(едонян)», что указывает на стандартизированный характер производства этого
предмета вооружения (ил. 11). Плохо сохранившийся фраг мент типичного круглого щита,
обнаруженного в самой Македонии (кон. IV — нач. III в. до и. э ), нёс маркировку «царя
(Антигона?)» (Liampi, 1998. S. 53 -55; ср. Кузьмин, 2010). Из Египта происходит матрица
для изготовления подобных же щитов с зеркальной надписью «Птолемея» (Liampi, 1998.
S. 59-60, Taf. 5) (ил. 12). Интересно скульптурное изображение круглою щита с эмблемой
в виде якоря — официальным «гербом» Селсвкидов, находящееся в Патарс (Ликия)
(цв. ил. 23.2); вероятно, оно также может быть расценено как свидетельство снабжения
армии сирийских царей оружием за государственный счёт. Изображение якоря маркирует также свинцовые пращные пули, обнаруженные при раскопках в Израиле (цв. ил. 24).
Уникальное свидетельство представляет собой бронзовая накладка на щит македонского
образца с надписью «царя Фарнака» (судя по характеру написания букв, её следует да-
тировать временем правления понтийского царя Фарнака I — первая половина II в. до и. э )
(Bernard, 1993*; Mclikian-Chirvani, 1993*) (цв. ил. 25). Эта тенденция прослеживается
даже на периферии эллинистической ойкумены, как демонстрирует находка шлема с надписью «царя Монуния»: Монуний был правителем Дардании, царства, располагавшегося
к северу от Македонии (Wilkes, 1996. Р. 147*) (ил. 13). Монархи ревностно заботились
 184

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 Ил. 11. Вток сариссы с надписью «мак(едонян)»
 Существенные суммы расходовались гражданскими общинами на жалованье воинам за их службу во время
походов и в крепостях, за выполнение
караульных обязанностей (hypaithroi,
kryptoi, paraphylakitoi, peropoloï, oro-
phylakes). В число таких солдат входили и граждане, и наёмники, хотя последние чаще использовались царями,
нежели гражданскими общинами (см.
раздел 5.3). Информация о жалованьи
войск, набиравшихся из граждан, довольно ограничена. Мы знаем, что каждый из 20 солдат, служивших в гарнизоне города Теоса, расположенном в
цитадели Кирбисса (SEG XXVI 1306;
 /
 /
 А с ^
 у ft- -
 Ил. 13. «Шлем Монуния»
 о сохранности казённого вооружения: македонские воинские уставы времени Филиппа V
содержат фиксированные суммы ш графов за порчу или утрату того илн иного предмета
доспеха или оружия (ISE 114 В I, lin. 1 9).
 185

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Robert J., Robert L., 1976), получал более или менее стандартную плату
per diem2 в одну драхму. Жалованье командира составляло четыре драхмы, а ежегодные расходы Теоса на личный состав одной этой крепости
исчислялись суммой в 8760 драхм. Более 35 тысяч драхм были собраны
афинянами в 243 г. до н. э. на оплату войск, защищавших доставку
сельскохозяйственной продукции Аттики в город (Migeotte, 1992. Р. 340-
341). Если оценивать жалованье и снабжение одного солдата per diem
в две драхмы, то этой суммы хватало афинянам для оплаты войска
в 200 человек на протяжении трёх месяцев3.
 Во время походов города также брали обязательство снабжать солдат
продовольствием, и долгом хорошего командира было найти дешёвый
хлеб. Во время войн конца III в. до н. э., сначала против критян, а затем
против Филиппа V, Кос организовал общественную подписку на нужды
обороны. Сохранившиеся списки донаторов дают имена людей, которые
брали на себя обеспечение солдатского жалованья (misthophora) и продовольствия для войск (siteresion) на два, четыре и шесть месяцев, а иногда и на весь год (PH 10, D lin. 64-5; Iscr. Cos ED 212; Migeotte, 2000a.
P. 167-169).
 В большинстве городов граждане должны были сами приобретать
себе оружие. Однако чрезвычайные ситуации могли заставить город
призвать малоимущих и обеспечить их оружием (щитом, копьём или
мечом и шлемом). В некоторых случаях оружие передавалось в дар,
в других приобреталось за счёт государственных средств (например,
Syll.3 569, lin.31-2)4.
 Строительство и ремонт оборонительных стен были, пожалуй, самым
тяжким бременем для государственных финансов (Maier, 1961. S. 55-68;
Baker, 2000а). Для расширения городских стен колофоняне собрали за
счёт частных пожертвований более 200 тысяч драхм (Migeotte, 1992.
Р. 337). Подсчитано, что строительство одной только башни стоило
более 20 тысяч драхм (Maier, 1961. S. 66; Migeotte, 1992. P. 106, π. 11;
см. также Ducrey, 1985. P. 135). В некоторых городах (например, в Афинах, Милете) средства на «постройку стен» (teichopoika) передавались
ответственным комиссиям (,teichopoioi, и т. п.; см. раздел 2.5). В Милете
 2 В лень (лат.). — Пргшеч. переводчика.
 3 См. некоторые примеры оплаты службы наёмников в эллинистическую эпоху:
Сивкина, 2010. С. 99-100.
 4 Филипп V, разграбивший в 218 г. до н. э. главное святилище этолийцев в Ферме,
захватил большое количество хранившихся там «в портиках» комплектов вооружения,
из которых македоняне уничтожили более 15 тысяч, а самые дорогие унесли с собой.
Очевидно, речь идёт о содержании в харнилищах Ферма общеэтолийского арсенала
(Сивкина, 2010. С. 98-99).
 186

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 эти средства иногда использовали на другие цели, и отсюда мы можем
заключить, что их собирали, скорее, как резерв на случай непредвиденных расходов, нежели на конкретный проект (Milet I. 3 139, lin. 56-57;
146, lin. 46-50).
 Фортификационные сооружения требовали денег и после завершения
строительства. Повреждения причинялись не только вражеской артиллерией или землетрясениями, но иногда и местным населением. Так,
в Селимбрии военачальник наказал некоего человека за кражу или незаконное использование брёвен из укреплений и караульной башни
(I.Byzantion S 3).
 Большинство городов, по-видимому, не имели специальных постоянных фондов для поддержания в порядке городских стен и, будучи не
в состоянии самостоятельно справиться с огромными расходами на содержание существующих укреплений и строительство новых сооружений,
либо делали займы у граждан и иностранцев, либо возлагали надежды
на щедрость друзей, чаще всего царей (Maier, 1961. S. 60-66; Migeotte,
1984; см. раздел. 4.3). В начале Ш в. до н. э. Ороп предпринял драматическую попытку изыскать деньги на сооружение городских стен и решил
всю государственную казну полностью использовать на строительные
работы и выплату долгов (SEG XVI 295; l.Oropos 302; Maier, 1962. S. 118.
Nr. 26 bis). Письмо, направленное жителями Китениона, маленького
полиса в Дориде в Средней Греции, городу Ксанфу в Малой Азии, красноречиво описывает масштабы проблемы, с которой столкнулась эта небольшая община (206 г. до н. э.) (SEG XXXVIII 1476, lin. 93-104):
 Случилось так, что в то время, когда Антигон [Досон] вторгся в Фокиду
[228 г. до н. э.], часть стен нашего города разрушилась в результате землетрясения, а молодые люди отправились на защиту святилища Аполлона
в Дельфах; когда же царь пришёл в Дориду, он разрушил С1ены нашего города и сжёг дома; ныне мы умоляем вас вспомнить об общности нашего
и вашего происхождения и не позволить, чтобы величайший из городов в
Метрополии5, Китенион, исчез, но оказать нам помощь, на какую вы только
способны, в строительстве стен нашего города.
 В скором времени китснионцы увидели, что они не единственная
община, оказавшаяся в столь ужасном положении. Ксанфяне выделили
им весьма скромную сумму в 500 драхм (столько давали многие частные
дарители в Косе), при этом для того, чтобы собрать её, они сделали
 5 	В данном случае, Метрополия — это не «материнский город», т. е. полис, выведший
какую-либо колонию, но область в Центральной Греции, где находилось несколько общин
(в том числе и Китенион).
 187

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 заём. В своём письме они пространно объясняют, что их положение
немногим лучше, чем у Китениона, из-за всегдашних расходов на войну
(сткк. 49-57):
 Нели бы государственные финансы не были в плачевном состоянии,
мы проявили бы наше благорасположение, превзойдя всех прочих благодетелей; однако мы не только израсходовали полностью все государственные
деньги и сделали множество долгов, но в силу постановления, определяющего управление финансами, не имеет возможности возложить на граждан
никаких дополнительных требований в течение девяти лет; а самые богатые
граждане сделали недавно чрезвычайный взнос в связи с бедствиями, с которыми мы столкнулись.
 Учитывая, что 20 тысяч драхм требовалось для постройки только
одной башни (см. выше), китснионцы совсем немногого добились в своей
попытке получить вспомоществование от ксанфян.
 Некоторые города гордились своими городскими стенами, другие —
своим флотом, который был столь же дорогостоящим вкладом в их обороноспособность. Из-за о1раниченности на борту военного корабля пространства, необходимого для хранения продовольствия, долгие морские
операции на удалении от суши были невозможны, и соответственно основной целью морской войны в эллинистическое время было не обеспечение
контроля над морем, но предупреждение нападений и набегов вражеских
или пиратских кораблей на торговые суда или прибрежные местности.
Столь ограниченный радиус действий флота требовал от городов с морскими интересами иметь гавани, военно-морские базы и командные пункты с необходимой инфраструкзурой для снабжения кораблей, т. е. обеспечивать их материалами, съестными припасами и экипажами (Gabrielsen,
2001а. Р. 73-76). Места, предоставляющие такие возможности, часто находились под жёстким конзролем, и как Македония Антигонидов (Bura-
selis, 1982), так и Птолемеевский Египет (Bagnall, 1976) проявляли чрезвычайную активность в деле подчинения прибрежных городов на островах
(особенно на Эвбее, Фере, Самофракии, Самосе и Кипре, а отчасти и на
Крите) и вдоль побережья Малой Азии и Сирии — Палестины. Это подчинение приобретало различные формы — от косвенного контроля посредством заключения союза до прямого путём размещения гарнизона.
 Заметное увеличение количества прибрежных городов на эллинистическом Крите также связано с морскими интересами многих критских
городов, которые были широко вовлечены в пиратство и торговлю добычей (прежде всего рабами, см. раздел 7.3). Такие важные города, как
Гортина, Литт и Кносс, приобретали гавани и военно-морские базы как
путём завоевания, так и строительства новых объектов или поглощения
 188

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 независимых общин с помощью межгосударсзвенных соглашений {сим-
политии). В качестве альтернативы они могли низвести ранее самостоятельный город до статуса зависимой общины. Пресос, например, завоевал прибрежные города Сетайю и Сталы, а позднее предоставил им
определённые привилегии в обмен на предлагаемые ими военно-морские
услуги (Chaniotis, 1996а. Nos. 64—65).
 Расходы, связанные со строительством и содержанием античного
военного корабля, были большими и разнообразными — начиная от
железа и свинца для металлических частей, леса и парусины и заканчивая канатами, варом и смолой (Morrison, Coates, 1994; Gabrielsen, 2001а.
P. 81). В одном из источников (ок. 200 г. до н. э.) сообщается, что стоимость поддержания триеры в боевой готовности составляла 330 драхм
в день, что соответствует годовому жалованью наёмного солдата, но, к сожалению, мы не знаем, соответствует ли эта сумма среднему размеру
расходов или является исключительно высокой, или же крайне низкой
(Gabrielsen, 2001а. Р. 75). Главной проблемой финансирования флота
был постоянный расход ресурсов, необходимых для содержания экипажей и кораблей (см. ниже).
 К более или менее регулярным расходам (жалованье и продовольствие
для солдат, средства на флот и городские стены) следует добавить расходы, имевшие место во время войны: привлечение государезвенных врачей
для лечения раненых (см. раздел 5.6), погребение погибших, выкуп военнопленных или жертв пиратов. Эти затраты тоже были существенными,
и общины были рады, если находился добровольный благодетель для их
покрытия. Афинский благотворитель Филиппид (см. раздел 2.6; IG II2 657)
за свой счёт похоронил афинских граждан, убитых на Геллеспонте
(283/282 г. до н. э.); он также предоставил одежду и питание для 100 пленников, дав им возможность вернуться домой. Почётный декрет в честь
афинского военачальника Эпикрата прославляет его за достижение договорённости с пиратами, благодаря чему захваченные ими граждане были
освобождены (плата составила 120 драхм за каждого — сумма, соответствующая четырёхмесячному жалованью наёмного солдата). Упоминание
суммы в контексте похвалы предполагает, что это была выгодная сделка
(SEG XXIV 154; Bielman, 1994. No. 24. P. 99; Ducrey, 1999. P. 252; Austin,
2006. No. 62; см. также ниже). Более 20 талантов (120 тысяч драхм) потребовалось в 229 г. до н. э. для освобождения афинян, которые были захвачены этолийцами во время Деметриевой войны и проданы на Крит
(IG II2 844; Bielman, 1994. No. 31). Когда Теос (Иония) подвергся в конце
III в. до н. э. нападению пиратов (вероятно, критян), которые заняли часть
территории и захватили женщин и детей, город смог выкупить пленных
только после драматического призыва к гражданам ссудить деньги.
 189

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Положение, как показывает фрагмент соответствующей надписи, было
столь отчаянным, что пришлось составить опись всех драгоценных предметов (золотых и серебряных кубков, расшитых золотом и пурпуром
одежд) (SEG XLIV 949; Çahin, 1994; Merkelbach, 2000).
 Перечень расходов, относившихся к ведению войны и подрывавших
бюджет городов, на этом не заканчивается. Чрезвычайные обстоятельства вели многие города к чрезвычайному же обременению. В начале
III в. до н. э. юрода Малой Азии должны были выплатить контрибуцию
в царский военный фонд, учреждённый Антиохом I для войны с галата-
ми (например, I.Erythrai, lin. 30-31)6. Чтобы избавиться от македонского
гарнизона в 229 г. до н. э. (см. раздел 5.4), Афины собрали огромную
сумму в 150 талантов (99 тысяч драхм), для чего были произведены
займы у афиня неких граждан, чужеземцев и беотийских городов (Feyel,
1942а. Р. 19- 37; Maier, 1959. S. 779; Habicht, 1982. S. 79 93).
 Нападение извне и долгая осада означали для города не только временную потерю своей сельской территории со всеми её ресурсами
(см. раздел 7.2), но также серьёзное разрушение городского центра,
в особенности потому, что артиллерийские средства становились всё
более эффективными. После осады Родоса Деметрием Полиоркетом
(304 г. до н. э.) родосцам пришлось заново отстроить часть рухнувших
городских стен и много других зданий, которые были разрушены, включая театр (Diod. XX. 100. 4). Сражения часто происходили в населённых
районах города, как, например, в Сикионе (302 г. до н. э.), когда Деметрий проложил себе путь внутрь укреплений и занял район между цитаделью и частными домами (Diod. XX. 102. 2).
 6 	Порой бывает непросто провести грань между регулярными и экстраординарны-,
ми расходами военного характера, которые в эпоху эллинизма были вынуждены нести
некоторые полисы, находившиеся на периферии «цивилизованного мира». Это относится, прежде всего, к городам побережья Понта Эвксинского, вынужденным практически постоянно выплачивать значительные денежные суммы и подносить дорогие
дары скифским, сарматским (Боспор, Херсонсс, Ольвия), фракийским (города западного берега), галатскнм (Ольвия (?), полисы фракийского побережья, Византии, Герак-
лся Понтийская) правителям за оказываемую имн (реально, а чаще, видимо, только на
словах) защиту от внешней опасности — как правило, появления нового претендента
на установление контроля над греческими общинами. Эта система, весьма напоминающая современный рэкет, была комплексно проанализирована Ю. Г. Виноградовым
(Vinogradov, 1997*). Что касается галатов, то у них требование выплаты денег в обмен
на безопасность (относительную, разумеется) было стандартным элементом взаимоотношений с теми государствами, которые оказывались у ннх на пути во время походов на Балканах н в Малой Азии. Откупаться от ннх были вынуждены балканские
царства (Иллирия, возможно, — Псония н Дардання; Just. XXIV. 5. 1; 4. 7; XXV. I. 3;
cp. Strobel, 1996. S. 216*), а также Пергам при Эвмсие I (Strabo. XII. 5. I ; Liv. XXXVIII.
16. 13-14).
 190

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ воины
 Если город действительно оказывался захваченным (dorialotos), а это
происходило довольно часто, то разрушения бывали ещё более серьёзными. Надпись из Ксанфа упоминает о сожжении домов в Китенионе,
и такова была судьба многих эллинистических городов. Некоторые отстраивались заново (например, Маитииея, Литт на Крите, Афродисиада
в Карии, Ксанф в Ликии), но другие исчезали навсегда.
 Для того чтобы решить бюджетные проблемы, вызванные приготовлением к войне (cp. IG И2 505; Maier, 1959. No. 13, lin. 29-30: paraskeue
toupolemou), и самими военными действиями, эллинистические города
не могли полагаться на свои регулярные доходы и литургии. Это особенно очевидно в случае с укреплениями и флотом, для которых регулярный приток ресурсов не был обеспечен (Gabrielsen, 2001а). Порой
сведения о взносах на военные цели (tele) мы имеем только тогда, когда
кто-то освобождается от них (например, SEG XXVI 1334: ateles...
\phy\la[kesl s]trateias). Для финансирования флота многие города вводили литургию триерархии (обеспечения средств на триеру; например,
RC 3 section 9; Bagnall, Derow, 2004. No. 7). Ha Родосе триерарх не был
обязан командовать тем кораблем, который он снарядил: для этого назначался капитан («epiplous). Родосское государство также ставило себе
на службу частные корабли в обмен на фиксированную денежную сумму
(Gabrielsen, 2001а. Р. 81-83).
 Время от времени вводились чрезвычайные налоги (eisphorai), но чаще граждан и иностранцев, мужчин и женщин, приглашали делать добровольные взносы (epidoseis), которые обеспечивали средства для всевозможных предприятий — от организации празднеств, закупки хлеба и
поставки оливкового масла в гимнасий до устройства пиршеств и создания библиотеки (Migeotte, 1992,2000b. P. 164-166). Однако львиная доля
всегда приходилась на оборонные расходы. Иногда цель описывается
в общих понятиях как «защита города» (phylake tespoleos) или «спасение
города» (soteria tes poleos), но в большинстве случаев прямо указывается конкретное назначение: защита сельскохозяйственной продукции
Аттики во время войны (Migeotte, 1992. No. 17); укрепление гавани в Зее
(no. 18); строительство или реконструкция укреплений в Трезене (по. 21),
Мегалополе (nos. 23-24), Родосе (по. 37), Наксосе (по. 54), Юлиде на
Кеосе (по. 56), Хиосе (по. 60), Эрифрах (по. 68) и Колофоне (по. 69);
а также, разумеется, гарнизонная служба (SEG XXVI 1817, lin. 22-23:
eis tan paraphylakan tes polios во время войны в Арсиное/Токре). Суммы
варьировались от нескольких драхм, что составляет доход работника
в среднем за десять дней (например, по. 56: в основном 5-20 драхм),
до исключительно высоких цифр (например, более 20 тысяч драхм
в по. 37; 1000-7000 в по. 50).
 191

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Для современного читателя не удивительно, что зачастую решением
таких бюджетных проблем были займы (Migeotte, 1984). Аргос, например,
получил взаймы 100 талантов (600 тысяч драхм) от Родоса на ремонт
укреплений и формирование дополнительных отрядов конницы (Maier,
1959. No. 33; ок. 300 250 гт. до н. э.) Родосцы не потребовали процентов:
именно этим и объясняется, почему до нас дошла информация об этом
займе: родосцам были оказаны почести за эту необыкновенную услугу
Аргосу. Большинство городов испытывало большие сложности в поиске
заимодавцев и выплате образовавшихся долгов. Вынужденные идти
на совершение займов в обмен на безопасность города иногда не имели
другого выбора, кроме как отдать в заклад всю свою территорию (Hennig,
1985b). Декрет Кран н о на в Фессалии (ок. 179-142 гг. до н. э.) так описывает состояние государственных финансов: «У города множество долгов
из-за войны, которую приходится вести, и эти долги усугубляются на
протяжении уже многих лет» (Migeotte, 1992. No. 34). Краннон был завоёван Антиохом III в 191 г. до н. э., а позже был оккупирован римлянами;
во время Третьей Македонской войны сельскохозяйственная продукция
была присвоена римскими войсками (171 г. до и. э.). С помощью взносов
и частных пожертвований город надеялся выплатить свои долги. В некоторых случаях единственным решением было обращение за пожертвованиями к богатым гражданам или царям (см. раздел 4.3).
 Отсутствие достаточно представительного материала по эллинистическому военному бюджету делает количественные исследования в области финансов бессмысленными. Тем не менее имеющиеся источники
дают нам выразительную картину разнообразия тех расходов, которые
должен был нести эллинистический полис из-за войн. Их высокая стоимость, с одной стороны, и недостаточность налоговой базы, с другой,
делали эллинистические города всё более зависимыми либо от местных
благотворителей (см. разделы 2.4,2.6), либо от монархов (см. раздел 4.3).
Приветствовался любой вклад, даже столь незначительный, как вклад
анонимного афинского стратега, который был удостоен почестей за обеспечение кормом сторожевых собак в Рамнунте (SEG XLI76; III в. до н. э.;
cp. SEG XXIV 154, lin. 14-15).
 7.2. 	ВОЙНА И СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
 Одним из самых пространных и наиболее подробных почётных декретов эллинистического времени является декрет, прославляющий Кал-
лия из Сфетта (см. раздел 3.2). Одной из его заслуг во время войны с
Деметрием Полиоркетом (287 г. до н. э.) стала инициатива по защите
крестьян: «Выведя предводительствуемых им воинов в сельскую мест¬
 192

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 ность, он обеспечил уборку хлебов, предприняв все усилия, чтобы как
можно больше хлеба было доставлено в город» (SEG XXVIII 60, lin. 23-
27; Austin, 2006. No. 55).
 Двадцатью годами позже, во время Хремонидовой войны, стратег
Эпихар предложил подобную услугу жителям побережья Аттики, что
было в подробностях описано в почётном декрете (SEG XXIV 154; Austin 2006. No. 62, с изменениями):
 Он собрал хлеб и плоды в пределах 30 стадиев [ок. 5 км], в то время как
(вражеское) войско находилось в стране, разместил караульных (kryptoi)
на наблюдательных постах и сам со своими воинами нёс охрану, чтобы земледельцы могли в безопасности убирать хлеб; он также защитил виноградники на таком расстоянии, на каком контролировал округу; и на собственные
средства он выстроил пор гик, чтобы дать укрытие всем, кто оказывался
в какой-либо опасности, и добился того, что помощь приходила быстро...
 Многие другие надписи показывают, что сбор, доставка и надёжное
сохранение сельскохозяйственной продукции и защита земледельцев
были важным делом в эллинистических Афинах. Более 35 тысяч драхм
пожертвований было собрано афинянами в 243 г. до н. э. для того, чтобы
оплатить войска, которые должны были обеспечить доставку сельскохозяйственной продукции в город (см. раздел 7.1). Одной из основных
функций крепостей и башен в сельской местности была защита сельскохозяйственного производства и продукции, а также других ресурсов (Ma,
2000с. Р. 342-343; см. также Pritchett, 1991. Р. 352-358).
 Сельская территория и экономическая деятельность на ней в наибольшей степени страдали от войн (Harvey, 1986; Foxhall, 1993; Chandezon,
1999, 2000). Сельская округа была местом, где обычно происходили сражения и боевые стычки; она давала пропитание вторгшимся армиям;
её покидало местное население в случае угрозы и она целенаправленно
подвергалась опустошению со стороны неприятеля — не в качестве акта
мести, но как намеренное уничтожение важнейших экономических ресурсов противника. Сезон войны, продолжавшийся с поздней весны до позднего лета, был тем временем, когда собирали урожай зерновых, когда
созревал виноград, а оливковые деревья требовали ухода. Во время войны не хватало рук для земледельческих работ — как потому, что мужчины должны были сражаться, защищая свою землю или опустошая землю
соседей, так и потому, что люди искали укрытая за городскими стенами.
К тому же сельским рабам предоставлялась возможность бежать.
 Даже если сделать скидку на преувеличения античных источников —
в риторике похвал, жалоб и сожалений, — часто оплакиваемые финансовые и фискальные невзгоды не были плодом воображения. Одной
 193

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 из самых серьёзных их причин было разрушительное воздействие войн
на занятие земледелием и скотоводством. Характерный пример даёт
город Киос в Малой Азии. Как колония Милета, Киос нёс религиозное
обязательство ежегодно посвящать (серебряную) чашу Аполлону Дидим-
скому как «приношение первин». В конце III в. до н. э. Киос был не
в состоянии выполнить этот акт благочестия в течение нескольких лет,
ссылаясь в качестве оправдания на войны, опустошившие его территорию,
и расходы, вызванные этим обстоятельством. Кианийцы просили Милет
отказаться, насколько возможно, от причитающихся чаш. Ответ Милета
в высшей степени выразителен (Milet I. 3 141; Günther, 1971. P. 125-127;
Herrmann, 1997. S. 175-176):
 Если бы мы сами не пострадали от войн и потери урожая и если у народа была бы возможность отказаться от посвящения первин, на которые
притязает бог [Аполлон], ибо соответствующий закон запрещает это, народ
сделал бы всё, что в его силах, чтобы удовлетворить просьбу кианийцев
в этом вопросе; но ныне народ дозволяет посылать обещанные чаши, когда
это представляется им удобным.
 В данном случае победителем в конфликте между ритуалами и материальными нуждами оказался ритуал, но так было далеко не всегда,
и религиозными обязательствами зачастую пренебрегали из-за финансовых трудностей (например, I.Beroia 2 = SEG XLVII 891). Аналогичных
жалоб очень много в эллинистический период. Почётный декрет в честь
Менаса из Сеста (вторая половина II в. до н. э.) представляет картину,
очень похожую на то, что было в Милете и Киосе столетием раньше
(OGIS 339, lin. 54—64; Austin, 2006. No. 252):
 ...когдаего во второй раз пригласили стаггь смотрителем гимнасия, он принял эту обязанность в трудных обстоятельствах, ибо мы в течение многих
лет были истощены вторжениями фракийцев и войнами, которые накатывали на город и во время которых всё, что было на полях, похищалось, большая
часть земли оставалась незасеянной, и гибель посевов, которая непрерывно
повторялась, привела и народ в целом, и каждого гражданина в отдельности
к обнищанию, и Менас был одним из многих пострадавших; однако он отложил веб это в сторону, гак как мог видеть, что народ был признателен и
знал, как оказать честь добрым мужам, и он превзошёл самого себя в расходах,
которые взял на себя, и в своём рвении; ведь когда он вступил в должность
на новый год, он совершил праздничные жертвоприношения Гермесу и Гераклу— богам, которым посвящён гимнасий...
 Упоминания об упадке производительности земли из-за войн обнаруживаются в литературных и документальных ист очниках на протяже¬
 194

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ ВОЙНЫ
 нии всего эллинистического периода и во всех регионах. Следующая
подборка эпизодов и источников даёт представление о разнообразии
и сложности проблем.
 Вторгшаяся армия уничтожала посевы, сжигала поля и подворья,
расхищала собранные запасы, которые были нужны как фураж для лошадей и тягловых животных (см. SEG XXIX 1516). Упомянем лишь
несколько примеров. Территория Аргоса была опустошена Клеоменом III
в 223 г. до н. э. (Polyb. II. 64), земли Алабанды — армией Филиппа V
в 201-200 гг. до н. э. (Polyb. XVI. 24. 8), и в том же году сельская округа
Афин испытала набеги акарнанцев и македонян (Polyb. XVI. 27. 1; Liv.
XXXI. 14. 9-10). Во время спора между Магнесией и Приеной в начале
II в. до н. э. было заявлено, что постройки (stegna, подворья или жилища)
были сожжены, а скот расхищен (I.Magnesia 93 III)7.
 Запреты предполагают существование тех практик, которые они призваны ограничить. Соответственно, мы можем заключить, что совет авторов тактических 1рактатов полководцам не опустошать поля неприятеля подтверждает, что это было нередким явлением. Филон Византийский
(см. раздел 5.7) рекомендует полководцам не позволять своим солдатам
сжигать поля или захватывать фураж у осаждённого города, с тем чтобы
побудить его население капитулировать, пока ещё его поля остаются
нетронутыми. Он также указывает, что полководцам следует обеспечить
упорядоченное распределение земледельческой продукции среди отрядов
вторгшейся армии (D 6-7, ed. Garlan, 1974. P. 316, 394). Подобные запреты (захватывать фураж, сжигать хлеб, уничтожать виноградники на вражеской территории) включены даже в военный устав македонского царя
из Амфиполя (Hatzopoulos, 2001. Р. 151-154, по. 3 В II lin. 15-18). Лишь
в том случае, если осада оказалась безуспешной, Филон рекомендует
разорить поля (D 87 и 90-91, ed. Garlan, 1974. P. 325).
 Разрушительное воздействие войны на сельское хозяйство было в некоторой степени ограничено тем фактом, что существование раздробленных земельных владений было нормой в античной Греции — и это
применимо также к эллинистическому периоду, — особенно в полисах
с большой территорией (Foxhall, 1993. Р. 135-138). Землевладелец обычно имел небольшие наделы, разбросанные по округе; поэтому вторжение
чаще всего затрагивало владения в отдельном районе, вызывая у многих
хозяев потерю части продукции, но не всей, поскольку они, как правило,
имели некоторую собственность в другом районе. Было также отмечено
 7 Для некоторых полисов, находившихся в опасном соседстве с варварами, угроза
сельскохозяйственным владениям представляла собой перманентный негативный фактор;
см. о взаимоотношениях Византия и фракийпев (Polyb. IV. 45).
 195

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Hanson, 1983; Foxhall, 1993. P. 138-142), что сжечь хлеба в больших
масштабах не так легко и что уничтожение насаждений (например, олив,
растущих, как правило, на холмах) требует немалых усилий. И хотя
«нападения на насаждения почти никогда реально не угрожали продовольственному снабжению города», если только они не были повторяющимися и интенсивными (Foxhall, 1993. Р. 141-142), уничтожение посадок следует рассматривать не изолированно, но в сочетании с другим
«побочным эффектом» — уничтожением сельскохозяйственной инфраструктуры и рабочей силы.
 Начать следует с того, что вторгшаяся армия нуждалась в питании,
а так как возможности для доставки продовольствия во время похода
были ограничены, войска кормились за счёт запасов того государства,
на которое они напали. Война означала присутствие дополнительного
количества людей и животных, которые не только не вносили вклад
в экономику, но, напротив, должны были кормиться за счёт других.
Жители Краннона, например, были вынуждены содержать римские войска, в результате чего остались с опустошённой казной (Liv. XLII. 64—65;
Migeotte, 1992. No. 34), а Антиох III в 190 г. до н. э. разграбил территорию
Пергама, чтобы снабжать свои войска (Polyb. XXI. 10. 14). Союзники
и наёмники были для города во время войны не меньшим бременем.
Договоры о союзе и соглашения с наёмниками включают пункты, согласно которым государство, приглашающее союзников или берущее на
службу наёмников, отвечало за обеспечение их питанием. Договор о
сдаче в аренду участка земли в Аттике упоминает «вторжение врага
или размещение лагерем дружественных войск» как возможную помеху
его использованию (IG II2 1241, lin. 15-16: polemion eisboles kai philiou
sfratopedou; cp. Launey, 1987. P. 692). Этот страх отнюдь не был воображаемым. Если афинские эфебы в 107/106 г. до н. э. удостоились похвалы за то, что охраняли афинскую границу, не причиняя никакого
вреда земледельцам (IG II2 1011, lin. 15-16), то ясно, что ущерб полям,
наносимый собственными войсками города, был привычным явлением
(cp. Fernandez Nieto, 1997. P. 226-227).
 Поселения на сельской территории также должны были сталкиваться
с обременительным постоем солдат. Когда некий эллинистический царь
наградил общину близ Термесса (или сам Термесс) временным освобождением от бремени постоя (<epistatmeia) на десять лет, он воспользовался
глаголом parenochlein {pudeis parenochlesei— «никто не будет для вас
причиной великого раздражения»; SEG XXIX 1516; начало II в. до н. э.).
Военные предводители хорошо знали, какой ущерб причиняют их войска
Во время Хремонидовой войны союзные войска несли службу в Аттике,
в числе прочих мест— в Рамнунте. Афинский стратег Эпихар был удо¬
 196

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 стоен похвалы населения за то, что соорудил жилые постройки [stegaî)
в лагере, облегчив тем самым жизнь граждан и избавив их от необходимости брать воинов на постой (SEG XXIV 154 = Austin, 2006. No. 62).
Однако такая предусмотрительность и заботы были довольно необычны.
Одно из наставлений Антиоха III касается такого рода проблем в Ски-
фополе/Бетшеане в Палестине (SEG XXIX 1613; ок. 199-195 гг. до н. э.):
царь запретил размещение на постой и злоупотребления со стороны
солдат, которые разоряли землю и крестьян, и назначил суровые наказания за подобные действия. Любопытно, однако, что в данном конкретном
случае речь идет о земле, принадлежавшей его военачальнику Птолемею:
можно полагать, что простые земледельцы в других местах не могли
рассчитывать на подобное благодеяние.
 Войны были также причиной потери рабочей силы и прерывали регулярное возделывание земли, хотя истребление жителей захваченных
городов, по-видимому, стало в эллинистической Греции менее распространённым явлением, чем во время Пелопоннесской войны (см. список
в Pritchett, 1991. Р. 218- 219; см. также Ducrey, 1999. Р. 56-74). Во время
нападения на македонский гарнизон в Мунихии в 286 г. до н. э. (?) погибло 420 афинян (Polyaen. V. 17; Paus. I. 29. 10); если они были гражданами, то это может соответствовать 2% гражданского коллектива.
Около 214 г. до н. э. город Лариса испытывал нехватку людей «из-за
войн», и поля не возделывались в полном объёме (Syll.3 543; Bagnall,
Derow, 2004. No. 32; Austin, 2006. No. 75). Помимо потерь в сражениях
рабы и свободные лица часто захватывались врагом в сельской местности (см. раздел 7.3), и когда они выкупались или освобождались (например, Bielman, 1994. Nos. 16, 22, 24—25; Syll.3 588; Ager, 1996. No. 109),
это создавало финансовые трудности. Будучи проданы за границу, как
это часто случалось (особенно во время войн с римлянами), они становились потерянными для родины навсегда. Если верить цифрам, приводимым Плутархом (Cleomen. 18. 3), 50 тысяч perioïkoi (т. е. свободных
жителей Лаконии, не имевших гражданских прав) были захвачены в
рабство этолийцами только в одной кампании в 240 г. до н. э. Декрет
Гиетта (ок. 150 г. до н. э.) описывает ситуацию в Беотии в тревожный
период: «Великие бесчинства происходили в сельской местности, так как
из-за прибытия толпы, которая явилась с целью грабежа и захвата чужой
собственности, хозяйства опустошены, произошли убийства, а также
угон людей и скота» (Étienne, Knoepfler, 1976. P. 163-166,244—245; Bielman, 1994. P. 49).
 Когда Сельга вступила в войну, часть воинов задерживала выступление, «потому что наступало время уборки хлебов» (Polyb. V. 72. 7;
218 г. до н. э.); прочие земледельцы, не имевшие такой свободы выбора,
 197

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 нередко теряли свой урожай, т. е. плоды тяжёлого труда за предыдущий
год и доходы следующего года, по причине своего отсутствия на полях.
Неудивительно поэтому, что сельское население часто искало защиты
в ближайшей крепости или за городскими стенами. Если конфликт затягивался, то поля полностью забрасывались. Жители Мегалополя во время войны Клеомена (223 г. до н. э.; Plut. Cleomen. 45. 6) бежали в Мес-
сению; более 5 тысяч элейцев искали убежища в крепости Таламы
вместе со своим скотом (219 г. до н. э.; Polyb. IV. 75. 2-8); во время
войны между Милетом и Магнесией из-за спорной земли (Гибандиды)
части сельского населения пришлось перебираться в другие районы,
а после установления мира эти люди получили право в течение двух
месяцев пройти через чужую территорию со своим имуществом без
уплаты пошлин (Syll.3 588; Ager, 1996. No. 109; ок. 184 г. до и. э.). Так
как элатейцам не удалось вступить в союз с римлянами во время Второй
Македонской войны, то после поражения Филиппа им пришлось покинуть
свой город и восемь лет жить в качест ве беженцев в Стимфале (ок. 198—
190 гг. до н. э.; SEG XI 1107; Maier, 1959. No. 30).
 Наличие покинутых местностей, упоминаемых в наших источниках,
во многих случаях является результатом постоянной войны и, косвенным
образом, следствием демографического упадка. Письмо Эвмена II, адресованное деревне кардаков, военному поселению на территории Тер-
месса, после окончания войны между Римом и Антиохом III (181 г.
до н. э.), рисует мрачную картину: жители покинули поселение, «так как
плоды деревьев были скудны и земля бедна». Для того чтобы побудить
население вернуться, Эвмен отменил долги за покупку земли и за неуплаченные налоги, сократил налоги на год и пожаловал новым поселенцам
и вернувшимся беженцам освобождение от податей на три и два года
соответственно (Maier, 1959. No. 76). Подобные меры после войн хорошо известны в царствах Селевкидов и Атталидов (Holleaux, 1938b.
P. 111-112; Maier, 1959. S. 249; например, Sardis VII. 1 2; SEG II 663).
 Переписка Гераклеи-при-Латме с селевкидским чиновником Зевксисом (ок. 196-193 гг. до н. э.) предполагает, что население покинуло сельскую местность, а город просил об освобождении от податей, дабы
«жители деревень и посёлков были собраны, как это было прежде» (SEG
XXXVII 859 С, lin. 9-10; ср. Ma, 2000а. Р. 340-345, по. 31). С подобной
проблемой столкнулась Самофракия в конце III в. до н. э., когда часть
её территории на фракийском берегу оставалась необработанной, по всей
видимости, из-за нападений фракийских племён; самофракийцы просили птолемеевского командира помочь им в строительстве форта (ochy-
гота), чтобы граждане могли получить земельные наделы и возделывать
их (IG XII. 8 156 В, lin. 17-23). В то же время они обещали, что часть
 198

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 полученного дохода будет потрачена на жертвоприношения за благополучие царского семейства.
 Как упомянуто выше, война часто предоставляла рабам шанс бежать,
и договор между Феангелой и правителем Карии Эвполемом (ок. 310 г.
до н. э.) упоминает об этой проблеме (Staatsverträge 429; Austin, 2006.
No. 40). Рабы приходили в Феангелу как во время войны, так и во время
осады города: некоторые из них — чтобы найти убежище, другие — сбежав от своих хозяев, третьи — в надежде на награду за то, что они будут
сражаться за город. К сожалению, расплывчатая формулировка договора не позволяет составить ясное представление об этом деле («положения
договора между Эвполемом и Певкестом будут применяться ко всем
рабам, которые пришли в город в мирное время; тем же, кто пришёл
во время войны, будет дано прощение»). Когда несколько кораблей под
командованием птолемеевского капитана Зенона посетили Иос, какое-то
число рабов бежало на его корабли и было возвращено своим владельцам
только после разбирательства (OG1S 773; Heinen, 1976. S. 146; Bagnall,
1976. P. 147; см. также Launey, 1987. P. 648).
 Если в ближайшей перспективе война означала уничтожение или
потерю части урожая, то её долгосрочное воздействие на экономику
было более серьёзным. Земледелие в Балканской Греции, на островах и
во многих частях Малой Азии предполагало использование склонов
холмов посредством строительства террас, которые обеспечивали дополнительное пространство для оливковых деревьев, виноградников,
садов и, в определённой степени, для возделывания зерновых и содержания некоторых животных. Хотя письменные и археологические данные
о террасах довольно ограниченны, аналогии с современной сельскохозяйственной практикой и некоторые прямые свидетельства не оставляют сомнений в значимости террас для античного земледелия. Террасы
требуют внимания со стороны земледельцев (особенно в периоды, когда
другие сельскохозяйственные занятия менее интенсивны), нуждаются
в постоянном уходе; необходимо также строительство дополнительных
террас для расширения возделываемых площадей. Описание границы
критских городов Гиерапитны и Латоны (SEG XXVI 1049; Chaniotis,
1996а. No. 59; 111/110 г. до н. э.) даёт представление о земледельческих
и прочих занятиях на горной окраине. Упоминаемые в тексте объекты
свидетельствуют об условиях постоянного проживания и ведения хозяйства в этом районе: мы находим сведения о поместье некоего Эксакона,
которое возделывалось его «крепостными»; рядом с ним лежит земля,
которая «обычно пустовала», т. е. она стала обрабатываться недавно;
на некотором расстоянии описаны развалины («с восточной стороны
горы Бенкасос до утёса прямо до следующего утёса, вдоль “полосы”;
 199

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и оттуда окрест до вершины в Митах; и прямо до пределов бывшей пустоши, которая примыкает к поместью Эксакона; и отсюда до пределов
лесной долины, около развалин»).
 Слово tainïa — буквально «полоса» или «полоска» — представляет в этой делимитации особый интерес. Это слово используется современными крестьянами Восточного Крита для обозначения полоски обрабатываемой земли, тянущейся вдоль скал, которые отделяют eß от
гористой местности. Существование таких полосок лучше всего объясняется созданием террас. Влияние войны на террасы косвенным образом
можно понять из пассажа Феофраста (начало III в. до н. э.), сохранившегося в «Естественной истории» Плиния (XXXI. 53) и «Естественнонаучных вопросах» Сенеки (III. 11.5). Когда некое поселение аркадян Крита
на западных склонах Ласифских гор было разрушено, их земли оставались
невозделанными в течение шести лет. Как следствие, источники и ручьи,
в изобилии имевшиеся в этом районе, перестали давать воду. Вода вернулась лишь после того, как земледельцы смогли возобновить свою
работу. В этой истории, по-видимому, подразумевается эрозия, которая
неизбежно возникает, когда земледельческая активность прерывается
и террасы остаются без внимания крестьян (цв. ил. 26).
 Уничтожение олив, виноградников и садов из-за войны значило больше, чем просто потеря основных продуктов на год, — оно означало
также потерю существенных вложений труда и имело долгосрочный
эффект. Оливковым деревьям нужно семь лет, чтобы начать плодоносить;
виноградникам требуется для этого два года. Кроме того, виноградники
нуждаются в интенсивном уходе, по меньшей мере, 35 дней каждый год
(Amouretti, 1986). Даже если массовое уничтожение оливковых рощ
требовало немалых усилий, так как деревья обычно росли на холмах,
вырубка или сжигание всего лишь двух взрослых деревьев означали для
крестьянина постоянный убыток в 10-20 килограммов оливкового масла, что составляет годовую норму потребления на одного человека
(см. Amouretti, 1986. Р. 183).
 Наконец, на сельскохозяйственные занятия оказывали воздействие и
военные сооружения. Когда Эфес выстроил около 290 г. до н. э. городские
стены, арендаторы общественной земли обязаны были оставить 15 метров
с внешней и 12 метров с внутренней стороны стен невозделанными, кроме того, они лишились возможности использовать эти участки для добычи камня, проведения воды и дорог (Maier, 1959. No. 71).
 Земледельцы становились жертвами войны не только в сельской
местности. Скот был весьма желанной добычей для нападавших врагов,
грабителей и пиратов, поскольку зребовал минимального количества
рабочих рук для перемещения или транспортировки (например, Polyb.
 200

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 IV. 29. 6; Pritchett, 1991. Р. 84; Chandezon, 2003. Р. 50-54, 339-340). Эга
проблема была особенно острой в тех областях, где географические
условия делали необходимым сезонное перемещение стад на пастбища
и обратно (например, Малая Азия, Крит, Средняя Греция). На эллинистическом Крите к проблеме похищения скота договаривающиеся стороны специально обращаются в межполисных соглашениях. Случаи краж
расследовались должностными лицами, ответственными за поддержание
мира и порядка на горных пастбищах. Кражи на дорогах, регулярно
использовавшихся чужеземцами и ведущих за границу (xenike hodos),
подлежали очень суровому наказанию (Chaniotis, 1996b. P. 201-202).
Опасности, подстерегавшие пастухов в сельской местности, очевидны
также в случае с жителями Рамнунта в Аттике, которые переправили
свои стада на Эвбею, чтобы защитить их от опасностей войны (Bielman,
1994. No. 30; Chandezon, 2003. P. 25-28,235-236). Во время войны в 279 г.
до н. э. жители Кизика в целях безопасности переправили скот на территорию Пергама (OG1S 748)к. Эта практика, кажется, была довольно
распространённой, как мы можем заключить из правил, которые касаются граждан общины, в безопасности доставивших своё имущество на территорию соседнего полиса: эти лица часто освобождались от ввозных
и вывозных пошлин (Muller, 1975; Chandezon, 2003. P. 185). В одном
из таких договоров (между критскими городами Гиерапитной и Приан-
сом, ок. 200 г. до н. э.) мы находим упоминание о «плоде» или «потомстве» (karpos) рассматриваемого имущества. Можно предположить, что
речь идёт о поголовье скота (1.Crete III, iii 4 = Chaniotis, 1996a. No. 28,
lin. 27-30).
 Ввиду всех этих проблем нехватка продовольствия, особенно наиболее жизненно важного продукта — хлеба, была обычным делом в эпоху
эллинизма. Как правило, мы узнаём об этом косвенным образом. Филон
Византийский подробно обсуждает сохранение съестных припасов из-за
постоянной угрозы осады, рекомендуя загодя приобрести дешёвый хлеб
(2. 3); такая же рекомендация даётся царём Антигоном Одноглазым
Теосу и Лебедосу (RC 3, section 10 = Bagnall, Derow, 2004. No. 7; Austin,
2006. No. 48). Когда царь или гражданин преподносил в дар хлеб или же
кто-либо из магистратов восхвалялся за обеспечение доставки хлеба
по разумным ценам, мы можем заключить, что город сталкивался с
нехваткой хлеба вообще или дешёвого хлеба в частности; меры, предпринимаемые эллинистическими городами для сбора средств на заблаговременную закупку хлеба или для успешного противодействия выросшим ценам (sitonid) также указывают, что недостаток хлеба был  88 См. русский перевод надписи: Габелко, 2002. С. 159-160.
 201

Ангелос Ханиогис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 одной из серьёзнейших проблем, с какой эллинистические города сталкивались с самого начала IV в. до н. э. (Stroud, 1998).
 Исторический контекст продовольственных трудностей не всегда
можно установить, и их причины редко указываются напрямую, хотя
их легко можно определить: уничтожение или захват урожая вторгшимися войсками, как и отсутствие земледельцев в решающие дни
уборки урожая зачастую имели весьма губительные последствия. Энтел-
ла, сицилийский город, разрушенный во время войны карфагенянами
(начало III в. до н. э_), столкнулась с нехваткой хлеба, когда граждане вернулись из Энны, где они нашли убежище9; их спасли только
щедрые поставки зерна другими городами (SEG XXX 1121, 1123 = Austin,
2006. No. 131). «Во время войны с ливийцами, когда была нехватка
хлеба» в Арсиное (Токра, Киренаика, ок. 100 г. до н. э.) и цены росли,
пожертвование одного из граждан позволило произвести закупку дешёвого хлеба и его доставку из Лептис в Арсиною (SEG XXVI 1917,
lin. 33-54).
 К этим проблемам можно добавить перерывы в торговле из-за военных действий на море и рейдов пиратов, что нередко случалось во время
войн — например, македонянин Архестрат, офицер Деметрия Полиор-
кета, удостоился почестей в Эфесе за защиту кораблей, которые доставляли в город хлеб во время войны (OGIS 9 = I.Ephesos 1452; ок. 302 г.
до н. э.). Надпись из Эрифр (I.Erythrai 28; Bielman, 1994. No. 21; ок. 277 г.
до н. э.) явным образом рассматриваег обилие продовольствия как результат усилий богатых граждан по обеспечению безопасности для торговцев. В начале войны между римлянами и Антиохом III ( 191 г. до н. э.)
Ахейский союз запретил вывоз хлеба из-за его нехватки (SEG XI 1107;
Maier, 1959. No. 30).
 Недостаток продовольствия и потеря доходов вызывали серьёзный
побочный ущерб: недовольство части населения и, как следствие, конфликты, угрожавшие общественному единству (Foxhall, 1993. Р. 142-143).
Опустошение Арголиды царём Спарты Клеоменом III (222 г. до н. э.)  * 8у Относящиеся к периоду эллинизма засвидетельствованные эпиграфически примеры
того, что тот или иной город был оставлен населением (чаще всего как результат разрушения в ходе военного конфликта), но впоследствии восстановлен и заселён повторно
(обычно при помощи дружественных и, как правило, родственных общин), собраны
Ю. Г. Виноградовым. Он приводит следующие подобные случаи, расценивая их как
своеобразный вид синойкизма: 1. Элатея (ок. 189 г. до н. э.), 2. Ороп (ок. 294 287 гг.
до н. э.), 3. Китенион (после 205 г. до н. э.), 4. Сарды (213 г. до н. э.), 5. Фарос на Адриатике (после 228 г. до н. э), 6-7. Камарина и Г ела (заселены Тимолеонтом в 337 г. до н. э),
 8. Фсангела, 9. Амизон (201 г. дон. э.), 10. Фивы (315 г. дои. э.), 11. Энтелла (упомянутый
здесь эпизод, с дополнительной литературой), 12. Никоний (280-е — 270-е гг. до н. э.)
(Виноградов, 1999).
 202

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 как раз и было направлено на возбуждение народного возмущения и разногласий (Polyb. II. 64). То, что социальные раздоры происходили не так
часто и не в большом масштабе, было в значительной мере заслугой тех
богатых граждан, которые предусмотрительно отдавали часть своего
состояния на пожертвования (см. раздел 2.6).
 7.3. 	ЭКОНОМИКА ДОБЫЧИ
 Филон Византийский убеждает военачальников рассматривать деньги, потраченные на осаду и подкуп потенциальных предателей, как хорошее вложение средств (D 65, ed. Garlan, 1974. P. 322): «Не жалейте
денег на подкуп или другие расходы, ибо когда вы захватите город,
то вернёте эти деньги сторицей». Захват добычи всегда был существенным мотивом войн в Греции, и в этом отношении греки нисколько не
отличались, скажем, от ассирийцев. Приобретение добычи имело фундаментальное значение прежде всего для эллинистических монархий,
потому что оно увеличивало царскую казну и давало царю возможность
не только платить воинам, но и награждать своих друзей и укреплять их
преданность (Austin, 1986).
 В более общем смысле самой важной «добычей» была завоёванная
страна и приобретение её ресурсов. Войны между эллинистическими
царствами велись ради завоевания определённых территорий или достижения контроля над ними. Большинство конфликтов, возникавших
между городами и союзами, были вызваны желанием (и необходимостью)
территориального расширения (см. раздел 1.3). Самыми распространёнными делами, которыми занимался межгосударственный арбитраж в эпоху эллинизма, были споры о владении территорией (Ager, 1996). Во многих случаях нам известен только результат такого арбитража, т. е.
проведение границ, но неясные упоминания обвинений (enklemata, например, IG IV2 71; IG IX. 2 7; F.Delphes III. 4 42) и прямые ссылки на убийства, опустошения и грабежи (например, RC 8) практически не оставляют сомнений в силовом характере этих споров. Так, Магнесия и Милет
вели войну за Гибандиду (ок. 185 г. до н. э.), в которую также были вовлечены их союзники (Приена и Гераклея) (Syll.3 588; Ager, 1996. No. 109).
Аналогичные войны между городами за спорные территории были вполне обычным делом. Неизвестно, была ли война между Кимолосом и
Мелосом (Киклады) результатом спора за три островка — Полиэгу,
Гетерею и Либею (IG XII. 3 1259; Ager, 1996. No. 3), которые, вероятно,
годились только для разведения скота (11олиэга — «остров, изобилующий
козами»; см. Robert, 1949), но похожий конфликт между Латоной и
Олунтом (Крит) за островок Пирру определённо стал причиной войны,
 203

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 которая продолжалась почти десятилетие и привела в конце II в. до н. э.
к посредничеству римлян и кноссян (см. раздел 1.3).
 В некоторых случаях спорная земля имела стратегическое или религиозное значение (Ager, 1996. No. 45), но во многих других, когда
информация о спорной территории позволяет точно определить её местоположение и, соответственно, изучить её ресурсы, можно видеть экономическую подоплёку споров. Так обстоит дело, например, в случае
споров между городами Арголиды (Эпидавром, Трезеном, Арсиноей/
Метаной и Гермионой) в III в. до н. э. за горные районы, которые давали отличные пастбища и строительный лес, а также за каменоломни,
солеварни и места для ловли тунца (Jameson et al., 1994), или же в случае спора между двумя фессалийскими городами за пахотные земли и
пастбища, а также за использование реки Пенея для рыбной ловли (Helly,
1999; ок. 189 г. до н. э.). Галос и Фтиотийские Фивы, Приена и Самос,
Магнесия-на-Меандре и Милет, Мити лена и Питана, а также Нагидос
и Арсиноя в Киликии входят в число тех многочисленных городов,
которые были вовлечены в споры за плодородные долины. К сожалению,
во многих других случаях мы располагаем лишь смутными указаниями
на экономическое значение оспариваемых территорий — в частности,
упоминаниями сельскохозяйственной продукции, земледелия, скотоводства, строительного леса, гаваней, источников воды и сырья для
производства кирпича.
 Причины и последствия экономической экспансии становятся наиболее понятны при изучении конкретных случаев. Критский город Гиера-
питна (ныне Иерапетра) представляет один из лучших (и наиболее хорошо документированных) примеров (Chaniotis, 1996а. S. 173-174; fig. 6).
Гиерапитна расположена на южном берегу Крита рядом со сравнительно обширной прибрежной равниной, но в самой узкой части острова.
Помимо этого, данный полис имеет самый низкий в Греции уровень
осадков и наиболее высокие среднегодовые температуры. Хуже того,
территория Гиерапитны была окружена множеством других независимых
городов, расположенных на небольшом расстоянии (12-35 км): Малла
(14 км) и Бианнос (35 км) на западе, Латона на севере (20 км), Истрон
(14 км) и литтские выселки Миноя (12 км) на северо-востоке, а также
Пресос на востоке (32 км). Гиерапитна, очевидно, была не в состоянии
обеспечить всех своих граждан землёй. Выходов из такого положения
существовало немало: эмиграция, другие хозяйственные занятия (торговля, пиратство, наёмническая служба) и завоевание. Гиерапитнийцы
действительно известны как наёмники и моряки, а ряд договоров с другими критскими государствами предоставлял им возможность селиться
на землях городов-партнеров. Ничто не делает нужду в земле столь
 204

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 очевидной, как войны Гиерапитны с её соседями (Приансосом, Маллой,
Пресосом и Итаном) и её завоевания с конца III по конец II в. до н. э.
(см. карту 3). В 145 г. до н. э. Гиерапитна завоевала всю территорию
Пресоса, а к 110 г. до н. э. утроила свои владения.
 Аналогичную территориальную экспансию можно наблюдать в случаях с Кноссом, Гортиной и Литгом (см. раздел 1.2). Одним из самых
красноречивых свидетельств является договор между Гортиной и Кноссом относительно их соседа Равкоса. В 167 г. до н. э. Кносс и Гортина
договорились не прекращать войну против Равкоса до тех пор, пока не
одолеют его (Polyb. XXX. 23. 1). Они вместе захватили полис в 166 г.
до н. э. и разделили его территорию на две части. Надпись обозначает
линию, по которой территория и сам город делились между завоевателями (Chaniotis, 1996а. No. 44). «Движимость» (epipola), т. е. пленники,
скот, деньги и ценности, делилась пополам10.
 В узком смысле добыча, приобретённая во время войн, состояла
из пленных (которые либо продавались в рабство, либо возвращались за
выкуп), скота и движимого имущества. Мы имеем информацию главным
образом о добыче, захватываемой после овладения городом. Хотя цифры, приводимые в литературных источниках, подчас преувеличены, они
дают представление о размерах и видах добычи, на которую вторгшаяся
армия могла рассчитывать в случае успеха кампании. Например, на1раб-
ленное ахейцами в Мантинее в 223 г. до н. э. оценивается Филархом
(FGrHist 81 F 56) в 6 тысяч талантов, что неправдоподобно (это цена
более 150 тысяч рабов). Однако Полибий исправляет сумму на 300 талантов (Polyb. И. 62. L1-12), которая всё-таки тоже велика, и предполагает, что по меньшей мере 9 тысяч человек были проданы в рабство
(Volkmann, 1990. S. 18). Почти 50 тысяч человек были обращены в рабов
этолийцами во время похода в Лаконию в 240 г. до н. э., и 5 тысяч элей-
цев были захвачены Филиппом V только в одной крепости в 219 г. до н. э.
В некоторых других случаях нам известно лишь то, что «всё население»
было обращено в рабство (Pritchett, 1991. Р. 232-234), например, все
свободные мужчины Мантинеи (227 г. до н. э.), все женщины и дети
Литта (220 г. до н. э.), всё население Фгиотийских Фив (217 г. до н. э.),
Антикиры (211 г. до н. э.), Эгины (210 г. до н. э.), Фасоса (202 г. до н. э.)
 10 Договоры о разделе захваченного у врага имущества между победителями, когда
вся движимость доставалась одному из союзников, а недвижимость — другому (как
правило, территориально более близкому к противнику), были достаточно типичны для
крупных держав эпохи эллинизма. См., например: Liv. XXVI. 24. 11 — о договоре между
римлянами и этолийцами в ходе Первой Македонской войны; Just. XXXVIII. 3. 5 —
соглашение между Митридатом Евпатором и Тираном II Армянским накануне Первой
Митридатовой войны.
 205

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 ВТ
 9Щ
 ■· Аполлония ф
 ЛИНКЕСТИДА
 ♦♦ -ч
 J'
 V
 Филиппы
 ^7 V Пелл·· Амфилоль^
 ЭОРдая Эги. . *· ^
 Пидна ф ч Фессалоник.
 Дион J 4 . . '-.'N
 Г
 *
 ОРЕСТИДА
 САМОфРАКЫЯ ■
 Кассандр ИЯ
 — *
 \ »^S-Viimcmcl ЭГЕЙСКОЕ МОРЕ
 ^ <s .
 ТИМФЕЯ
 • Додона
Кассола ФЕССАЛИЯ Деме триада
а Амбракия Фарсал
 ЛЕМНОС
 ЛЕВКАДА
 КЕФАЛЛЕНИЯ ^
 ЗАКИНФ
 АКАРНАНИЯ Герш
 ЭТОЛМЯ
 -/•г.
 ЭВБЕЯ
 V
 Фивы
 Мега р л Афины Кармст
 Л Ф-рн Дельфы Харонен Халиедя
 Мавпеит - _ - 1я
 v -^Патры
АХАЙЯ
 Сикион«
 АРКАДИЯ *^
 олим», anJLJ.
 Мантимея* «Аргос >Vji
ι -
 ^ Term 1
 MCCICHI
 *V>
 АНДРОС
 Магалополь с
 *
 >
 КЕОС \
 ИОНИЧЕСКОЕ МОРЕ
 ч * Спарта «
 ПАРОС ^
 ä
 Ф'
 150 км
 206

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ ВОЙНЫ
 ЧЕРНОЕ МОРЕ
 Перинф Византии
 Ч » 9 Лалкедон
 ПРОПОНТИДА
 Лампе·*
 Илион МИЭИЯ
 • Скепсис
 ■ Александрин Троада
 • Гераклея Понтийсиаи
 Миласа «АРИЯ
Иасас * * Стратоникея
 _ Галикарнас
 . Канн
 sr
 Иге
 X
 » Асп*нд
 Книд
 ■ Родос
РОДОС
 vT Ыилммссос ЛИНИЯ
 т Ксаиф Лимира ·
•Па тара
 КАРПАТОС
 'J
 Карта 3. Материковая Греция, Эгеида и Малая Азия
 207

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и Киоса (202 г. до н. э.). То же самое сообщается о Кефаллении ($
до н. э.), Аполлонии на Крите (179 г. до н. э.) и Сифносе (153 г. до ι|.
 Вовлечение римлян в войны эллинистических г осударств прш
к усилению жестокости, более частому разрушению городов и болыи
числу пленников, которых продавали в рабство (Volkmann, 1990. S.
 34). Этот процесс достиг кульминации во время Третьей Македонс
войны, когда в одной только Молоссии (Эпир) было разрушено 70
селений и 150 тысяч человек проданы в рабство. Данная цифра превз
дена только захватом и разграблением Коринфа в 146 г. до н. э.
 Сцены хаоса, возникавшего при разграблении города, описаны, к п
меру, Плутархом (частично на основе мемуаров Арата) в его расск
о нападении этолийцев на Пеллену в 241 г. до н. э. (Plut. Arat. 31
cp. Aratos, FGrHist 231 F 2):
 Ворвавшись в город, солдагы рассыпались по домам и принялись с
риться и драться друг с другом из-за добычи, а старшие и младшие нача.
ники рыскали повсюду и ловили жён и дочерей пелленцсв, надевая на roj
ву пойманным свои шлемы, чтобы уже никто более не наложил на них pyi
но по шлему сразу было бы видно, кому принадлежит каждая пленница!.
 (Пер. С. П. Маркии
 Антигоииды составили наставления, касающиеся дисциплины и п
рядка при распределении военной добычи (eutaxios tes ek ton ophelio
ISE 114; Hatzopoulos, P. 2001. P. 161-164, no. 3 В I, lin. 10-18), и разДс
захваченного часто был предметом договоров о союзе (см. ниже).
 Добыча доставлялась в места, где можно было ожидать потенциал
ных покупателей; это становится очевидным из перемещений Филиппа *
во время его кампании на Пелопоннесе (219-218 гг. до н. э.). После р.*
грабления Элеи он доставил свою добычу в Олимпию, а оттуда в Г ер ай к
где она была продана (elaphyropolei\ Polyb. iV. 77. 5). После поход
в Лаконию он прибыл в другой крупный город Аркадии, Тетею, чтоб!
продать награбленное там (Polyb. V. 24. 10).
 Раздел добычи часто приводил к конфликтам, один из которых опи
сывается Полибием (V. 25. 1-3) в том же контексте:
 ...Леонтий, Мегалей и Птолемей [приближённые Филиппа V, организо
вавшие заговор против него. —А. Λ'.], нс переставая питать надежду запуган
Филиппа и таким образом загладить свои прежние вины, распространял!
молву среди псльтастов и в отряде македонян, который называют агемо·
будто они подвергались опасности за всех, тогда как терпят всякие обиды i
даже не получают установленной обычаем добычи. Такими речами молодые
воины [neaniskoi\ раздражены были до того, что стали собиразься толпами
и грабили жилища знатнейших царских друзей...
 208

4.1
 l — серебряная монета, выпущенная Деметрием Полиоркетом после его победы при Саламине Кипрском (306 г. до н. э.); 2 тетрадрахма Агафокла
с изображением Ники; 3— статер Этолийского союза с изображением
Этолии, персонифицированной в виде сидящей женщины, попирающей
македонский и галатский шиты и кельтскую боевую трубу (карникс); 4.1 —
укрепления Ассоса (Западные ворота, часть стены) и некрополь. Современный вид. Фото Р. В. Стоянова

4.2 — укрепления Ассоса (Западные ворота, часть стены) и некрополь.
Современный вид. Фото Р. В. Стоянова; 5.1 — Пергам: арсенал и цитадель

Пергам: 5.2 —ядра катапульт из арсенала; 5.3 — реконструкция акрополя

6 — гора Митридат. Западное плато. Укрепления акрополя Пантикапея.
Фото В. П. Толстикова; 7.1 — богиня Тюхе. Музей Гетти; 7.2— богиня
Тюхе. Музей Филипп; 7.3— Тюхе на монете Смирны (11—I вв. до н. э.)

8. Таманский рельеф (2-я чств. [V в. до н. э.?): пожилой и молодой воины

9—гробница Ал кета (?) в Термессе; Ю— Пирр Эпирский; /У —Антиох III

12.1— 	2— изображения всадника на монетах Тарента (III в. до н. э.);
 13.1— 	2— критские монеты: 1 — Аполлон с луком (Элевтерна, нач. Ill в.
до н. э.), 2— наконечник стрелы (Элирос, кон. IV — нач. III в. до н. э.);
 /4 — надгробная стела критянина Диодота. Фото Э. Р. Устаевой; 15. 1 — стела
писидийских наёмников из Сидона. Стамбульский археологический музей.
Фото О. Л. Габелко

15.4
 15.2—4 — стелы писидийских наёмников из Сидона. Стамбульский археологический музей. Фото О. Л. Габелко; 16.1—3 — боевые корабли эпохи
эллинизма: 1 — пентера Селевкидов, 2— пентсра Птолемеев, 3 — трентера
Птолемеев (современная реконструкция)

П.2
 Π. 1—2— метательное и осадное орудия Деметрия Полиоркета. Конструкция Гегетора Византийского (по Д. Кемпбеллу)

18.1—2— «ваза Эвримедонта»; 19 — «монумент Нереид». Британский музей;
20— статуя Родогуны; 21 — «Боспорская амазономахия». ГМИИ им.
 А. С. Пушкина

24 25
 22.. 	1—2— наконечник македонской стрелы от катапульты с маркировкой
«Филиппа». Фото и прорисовка; 23.1—2— рельеф с изображением селевкид-
ских доспехов и оружия. Патара. Ликия. Фото Ю. Н. Кузьмина; 24— селев-
кидская свинцовая пуля для праши; 25— «шит Фарнака». Малибу, Музей
Гетти

26— горный пейзаж Крита: оливы, растущие на склонах, и виноградники
в долине; 27— египетский флагман «Исидн». Фреска из Нимфея. Государственный Эрмитаж

28— монета с портретом Филиппа V; 29— Митридат VI Евпатор. Лувр;
 30 — тетрадрахма Селевка I с изображением слона; 3/ — «Слоновая колесница» на монете Селевка I; 32— монета с портретом Деметрия I Бактрий-
ского; 33.1—2— монеты с изображением македонского щита: / — тетрадрахма Антигона Гоната, 2— тетробол Амфиполя ( 158-149 гг. до н э );
 34— монета Птолемея II; 35 — дихалк Левкона II

36— Ника Самофракинекая (кон. IV в. до н. э.). Лувр

37— сцена боя между македонским конником и персидским пехотинцем на
фреске в «Гробнице Кинча» (Науса, ок. 300 г. до н. з.); 38.1 ~ «Саркофаг
Александра». Стамбульский археологический музей. Общий вид

38.2 — «Саркофаг Александра». Стамбульский археологический музей
Фрагмент со сценой битвы, 38.3 — «Саркофаг Александра». Стамбульский
археологический музей Реконструкция фрагмента саркофага в первоначальной раскраске

41
 39— скульпгурная группа «Галат, убивающий себя и свою жену»; 40— 1алаты
Бреппа в Дельфах (по Т. Ньюарку и А. Макбрайду); 41 — надгробный рельеф
и надпись вифинского офицера Мснаса, который погиб в битве при Кору-
педионс. Стамбульский археологический музей. Фото О. Л. Габслко

42.2
 42.1—2— изображения оружия македонских солдат Л исона и Калликла,
украшавшие их могилу в Лефкадии (древняя Миеза, ок. 2UU г. до н. э.)

43.1—3— «Мозаика Александра» из Помпей с изображением битвы
Александра Македонского с Дарием

V
 lN\4

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 Интересно отметить, что именно neaniskoi (солдаты в возрасте от 20
до 30 лет) были теми, кто мог более всего волноваться по этому вопросу
(см. раздел 3.1).
 Если набеги и пиратство заслуживают места в обсуждении военного
дела, то потому, что войну от морских и сухопутных экспедиций, нацеленных на получение добычи, отделяет очень тонкая грань (если она
вообще существует). Обиды, столь обычные среди соседей с чрезмерно
развитым чувством чести, нередко приводят к актам возмездия (rhysio),
осуществляемым как общинами, так и индивидами. Они, как правило,
принимали форму набегов и захвата людей, скота и другого имущества.
Некоторые области эллинистического мира, в особенности регионы на
его периферии, такие как Иллирия на северо-западе, Этолия в Западной
Греции, остров Крит и Киликия в Юго-Восточной Малой Азии, славились
регулярными грабительскими набегами. Те, кто участвовал в таких набегах, в античных источниках обычно описываются как «пираты» (pei-
rotoi, leistoi), но за этим термином скрываются разнообразные группы
(de Souza, 1999. P. 2-13,43-96; Gabrielsen, 2001a. P. 84 85; 2003, P. 398-
404) — прежде всего те лица, которые организовывали набеги, наполовину купцы, наполовину каперы, использовавшие обстановку хаоса во
время войн, сопровождавшие союзную (часто царскую) армию и поддерживавшие её действия нападением на корабли и прибрежные местности, занимаясь грабежом и делая морские коммуникации небезопасными. «Пираты» поддерживали, например, военные операции Антигона
ronaTa(Buraselis, 1982. S. 158), Филипп V платил иллирийскому правителю Скердилаиду, известному своими набегами, 20 талантов в год
в обмен на его услуги. Скердилаид должен был напасть на этолийцев
с 30 лёгкими кораблями (Poiyb. V. 29. 7).
 Критяне также были известны пиратством, и эта их активность хорошо документирована эпиграфическими источниками (Brulé, 1978).
В первую очередь это договоры о союзе, которые затрагивают inter alia*1
вопросы о разделе добычи и налогообложении участвующих солдат.
Договор между Литтом и Маллой (Chaniotis, 1996а. No. 11; конец III в.
до н, э.) представляет характерный пример: «Если литтийцы и маллий-
цы начнут поход [exhodousanton| и если мы, по воле богов, захватим
что-либо у врагов в совместном военном предприятии [koinai stra-
touomenoi], то пусть каждая сторона получит по жребию долю, соответствующую числу людей, которые пришли [т. е. приняли участие в походе]». Глагол exhodeuo («выступать в поход») делает ясным, что данная
статья относится к добыче, полученной не во время оборонительной  1111 	Среди прочего (лат.). — Примеч. переводчика.
 209

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 войны, но в походах, предпринятых двумя городами (и, как предполагает слово hekastos, также и другими партнерами).
 Конечно, добыча могла быть взята и в наступательной войне, начатой по иным, нежели грабёж, мотивам (например, ради мести или получения политического преимущества), но такая статья поощряла походы, направленные непосредственно на захват движимого имущества:
рабов, денег, скота и других ценностей. У нас нет необходимости спекулировать на этот счёт, поскольку в критских договорах есть ясные
формулировки относительно организации набегов с целью приобретения добычи. Договор между Гиерапитной и Приансосом (Chaniotis,
1996а. No. 28) — наиболее красноречивое свидетельство: «Если по воле
богов мы захватим какое-либо добро у врагов, либо совместно начав
поход, либо если выступят, по суше или по морю, отдельные люди из
каждого города, то пусть они разделят добычу в соответствии с числом
людей, которые пришли, и пусть каждая сторона принесет десятину
в свой собственный город».
 При изучении таких договоров сразу же бросается в глаза использование стереотипных формулировок, хотя договоры заключались разными
городами. Такие формулировки предполагают не только существование
правил, но и интенсивные контакты между городами; они являются свидетельством широко распространённого феномена. Только с Крита мы
имеем девять таких договоров (Chaniotis, 1996а. Nos. 11, 26, 28, 38, 46,
59-61; SEG L 936), в которых участвуют по меньшей мере 11 городов
(Аптера, Элевтерна, Гортина, Гиерапитна, Латона, Лют, Малла, Олунт,
Фаласарна, Полиррения, Приансос), но это всего лишь малая сохранившаяся часть соглашений, которые были заключены в III и II вв. до н. э.
В критских договорах главными принципами при разделе добычи являются использование жребия, пропорциональный раздел в соответствии
с числом воинов, которые участвовали с каждой стороны (предположительно, включая потери), уплата взноса (десятины) в городскую казну
и посвящение части захваченного богам.
 Добыча, по-видимому, делилась в соответствии со следующей процедурой: каждый город получал свою долю согласно вышеперечисленным
принципам, а после уплаты десятины в казну оставшееся распределялось
между воинами.
 Договор между Гортиной и другим (неназванным) городом описывает иную процедуру: город, проявивший инициативу совместного набега и предоставивший командиров, забирал всю добычу целиком. Солдаты второй стороны, участвовавшие в походе, вероятно, получали
плату как наёмники (Chaniotis, 1996а. No. 46: «что касается прибыли,
полученной с вражеской территории, то всё, что бы они ни захватили
 210

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 в совместном походе, в котором одно из должностных лиц имеет командование, будет принадлежать стороне, пригласившей союзные войска»).
Один из договоров прямо упоминает морские походы, которые можно
безошибочно связать с критским пиратством.
 Именно из вышеупомянутой десятины с добычи оплачивались общие
трапезы (,syssitia) в мужских домах (andreia) на Крите вплоть до конца
эллинистического периода, а стабильность и поддержание социальной
структуры критских городов в значительной степени зависели от количества захваченного. С одной стороны, добыча была важным источником
поступлений в городскую казну, а с другой — обеспечивала тех людей,
которые не имели существенного (или никакого) дохода с земли либо
потому, что их семья не владела ею в достаточном количестве (или вообще не имела), либо потому, что мужчины были ещё молоды и не получили своего наследства. Благодаря этому доходу воины могли оплатить
свой взнос в syssitia и поддерживать свой социальный статус. Это объясняет, почему критяне, прежде всего массы рядового населения (plethos)
и молодые граждане (iavenes, cp. Diod. XL. 3; Veil. Paterc. II. 34. 1), ревностно посвящали себя пиратству вплоть до завоевания острова римлянами
в 67 г. до н. э. (см. раздел 3.2).
 Прибыль от пиратства и набегов извлекалась главным образом из продажи пленников в рабство или возвращения их за выкуп собственным
семьям и городу. Она могла быть довольно значительной. Иногда прибыль состояла из скота либо же из других ценностей. По завершении
набега «пираты» превращались в купцов, добирались до ближайшего
важного порта и продавали награбленное. Именно пираты регулярно
снабжали «товаром» главные рынки рабов в Эгеиде (Родос, Делос и Крит)
(de Souza, 1999. P. 60-65).
 За исключением работорговли, о которой мы лучше осведомлены,
трудно оценить значение добычи для экономики региона. Около 114 г.
до н. э. два маленьких критских города, Латона и Олунт, вели долгий спор
о корабле, вероятно, выброшенном на их берег, а не жертве пиратов
(см. раздел 1.2). На нём оказалось двое свободных мужчин и раб, немного
серебряной и бронзовой посуды, а также небольшое количество монет —
явно не великое богатство. Захват людей был более прибыльным, гак как
цена за раба могла достигать 100-300 драхм (Bielman, 1994. Р. 99; Ducrey,
1999. Р. 246-254; см. также Pritchett, 1991. Р. 244 245), а свободное лицо
могло быть выкуплено за гораздо более высокую цену (300-600 драх1и;
Gabrielsen, 2003. Р. 393). Выкуп афинян, захваченных этолийцами во время
набега и доставленных на Крит в 229 г. до н. э., обошёлся городу в 20 талантов (Brulé, 1978. Р. 19; Petropoulou, 1985. S. 73). Набег этолийцев на
Наксос, коюрый дал им 280 пленников (IG XII. 5 36; Bielman, 1994. No. 26),
 211

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 легко мог принести каждому из участников доход, соответствующий
годовому содержанию наёмного солдата. Неудивительно поэтому, что
критяне и этолийцы охотно рисковали жизнью, отправляясь в набеги.
 Эллинистический поэт Леонид Тарентский представляет в одной
эпиграмме клише, связанное с критским пиратством: «Все негодные
разбойники и пираты — критяне» (Anth. Gr. 7. 654). Неприязненные
замечания Полибия об этолийцах (IV. 3. 1 : они «привыкли жить за счёт
своих соседей, а потребности их врождённой кичливости были велики;
она-то побуждает их вести постоянно хищнический, дикий образ жизни;
никого не считают они другом себе, напротив, во всех видят врагов»;
cp. Antonetti, 1990. Р. 13-19) отражают не только ненависть историка
к традиционным врагам его собственного народа, но и реальность.
Поговорка «три наихудших каппы — это Каппадокия, Крит и Киликия»
(Suda s. V. tria kappa kakista) явно свидетельствует о существовании этнических стереотипов (см. Perlman, 1999), но это не должно приводить нас
к неверному выводу о том, что критские и киликийские пираты были
плодом античного воображения.
 Хотя эллинистические источники обычно объясняют пиратские набеги жадностью и прочими пороками, присущими, с их точки зрения, тем
или иным этносам, социально-экономический контекст, сходный с тем,
что обсуждался в связи с наёмничеством, предполагает иное — впрочем,
не единственное — объяснение этой деятельности. Следует добавить ещё
два существенных фактора: во-первых, пиратство поощрялось монархами
(например, Деметрием Полиоркетом, Филиппом V12), которые направляли атаки пиратов против своих врагов. Во-вторых, в некоторых регионах
греческого мира военная подготовка была связана с регулярными рейдами
против тех, кто не был защищен договором о ненападении. Захват добычи,
как и завоевание, считался не разбоем, а результатом военного превосходства и божественной помощи. Критяне часто выбирали имена, имевшие
аллюзии с добычей, т. е. имена, включавшие слово syle («грабеж»), такие
как Силад, Силих, Сол, Сотосил и Дамасил (Masson, 1965), а посвяшение
одного киликийца, который участвовал в разграблении Ксанфа в 42 г.
до н. э. (Арр. ВС. 4. 76-82), показывает ментальность киликийского разбойника (IGRIII 852; SGO IV 19/07/01):
 Я, спаливши огнем пылающим город ксанфийский,
 Чистой богине принёс этот венок золотой —
 Монгидрид, сын Тсвкра. Крушащая |рады Афина,
 Вооружай же всегда за десятину меня.
 12 	Пожалуй, более других монархов преуспел в использовании в собственных интересах пиратов Митридат VI Евпатор (App. Mithr. 63; 92). См. Ormerod, 1924. P. 209-211;
219-221*.
 212

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 Набеги обусловливались не только ментальностью превосходства,
основанного на военной силе, но также и идеей о том, что успех был
даром богов.
 7.4. 	ПОБЕДИТЕЛИ И ПРОИГРАВШИЕ:
ВЛИЯНИЕ ВОЙНЫ НА ЭЛЛИНИСТИЧЕСКУЮ
 ЭКОНОМИКУ
 Где-то в конце III или начале II в. до н. э. (ок. 197 г. до н. э.) послы
оставшегося неизвестным города обращались к чиновнику Антиоха III
(SEG XXXVII 1003; Gauthier, 1989. P. 171-178; Ma, 2000a. P. 352-353,
no. 36): их город был сожжён во время войны, и большая часть граждан
лишилась своего имущества. Они просили отмены податей и присылки
новых поселенцев. Чиновник согласился не взимать с города налоги в
течение семи лет и снизить их по сравнению с прежними после этого
периода; город также освобождался от гарнизонов, постоя и уплаты
других взносов. Ещё один документ того же времени (196 г. до н. э.)
описывает незавидную ситуацию в Гераклее-при-Латме (SEG XXXVII
859; Ma, 2000а. Р. 340-345, по. 31 ; Chandezon, 2003. Р. 232-240). В данном случае послы города объясняли царскому чиновнику, что война
привела народ к бедности.
 Как бы фрагментарны ни были эти документы, они не стоят особняком (cp. I.Prusa 1001), ясно показывая существенное влияние войны на
экономическую активность. Торговля становилась небезопасной, а передвижение бродячих артистов (например, тех, кто занимался театральным
искусством — Dionysiakoi technitai) было связано с риском плена и смерти (Aneziri, 2003. S. 248-249). Общины постоянно жаловались на своё
безнадёжное финансовое положение и бремя долгов, а сельская местность
часто подвергалась опустошению и обезлюдению.
 Убыль населения отмечена Полибием для середины II в. до н. э., хотя
причины, которые указывает немолодой историк, нельзя принять всерьёз
(XXXVI. 17. 5-7):
 В наше время всю Элладу постигло бесплодие женщин и вообще убыль
населения, так что города обезлюдели, пошли неурожаи, хотя мы и нс
имеем ни войн непрерывных, ни ужасов чумы... Дело в том, что люди
испортились, стали тщеславны, любостяжатсльны и изнежены, нс хотят
заключать браков, а если и женятся, то нс хотят вскармливать прижитых
детей, разве одного-двух из числа очень многих, чтобы этим способом
оставить их богатыми и воспитать в роскоши; отсюда-то в короткое время
и выросло зло.
 213

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Отмечалось, что Полибий, возможно, указывает на региональный
феномен или на позицию богатой элиты, и что его замечания отражают,
скорее, идеологию, нежели реальность (см. Davies, 1984. Р. 268; Alcock,
 1993. 	Р. 25-27). Но даже если историком отмечен не общий феномен и
ему приданы преувеличенные масштабы, сокращение населения подтверждается другими источниками, например, для Беотии (Étienne, Кпоер-
fler, 1976. Р. 208-209). Его причиной был отнюдь не эгоизм землевладельцев, но частое разрушение городов и их сельской округи, которое
имело долговременные последствия.
 Между тем войны создают «тех, кто считает бедствие войны возможностью для собственной наживы» (Diod. XX. 82. 5). Вооружённые конфликты эллинистического времени, разумеется, не стали исключением
в этом универсальном опыте. На предыдущих страницах были очерчены
главным образом негативные последствия войны для экономики, однако
вполне очевидно, что сущеегвовали и те, юо выигрывал от войны: это продавцы военной добычи и работорговцы (см. раздел 7.3), наряду со всеми
теми, кто был с войной связан профессионально, как то наёмники, инструкторы, врачи, историки, художники (создававшие военные мемориалы),
оружейники и строители военных кораблей, создатели фортификационных сооружений, а также те, кто снабжал их необходимыми материалами.
Строительство оборонительной стены означало добычу камня, покупку
леса и производство глиняной черепицы (например, IG Н2 463; Maier,
1959. No. 11). Специальные инженеры занимались осадными машинами
(например, Diod. XX. 48. 1 ), и даже изготовление такого простого оружия,
как пуля для пращи, было предметом отдельной отрасли ремесла.
 Эллинистический мир как античная экономическая система был близок к нашему современному понятию «глобализация». Создание больших
царств принесло в обширные регионы более или менее единые административные структуры, а улучшение условий для торговли посредством
международных договоров интенсифицировало торговую активность,
несмотря на трудности, вызванные военными кампаниями и набегами.
6 то же время разрушения, причинённые войной, должны были компенсироваться, и это также стало важным двигателем экономической деятельности: потеря продовольственных запасов могла быть облегчена импортом хлеба, вина и оливкового масла. Создание обширной сети хлебной
торговли связано с попытками общин обеспечить надёжное снабжение населения необходимыми продуктами питания по низким ценам в период,
когда изоляция была больше невозможна (или желательна). Пиратство,
представлявшее постоянную угрозу для торговых судов в Восточном
Средиземноморье, было в то же время одним из важнейших элементов
торговли (Gabrielsen, 2001b).
 214

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 Как один из наиболее важных факторов влияния войны на эллинистическую экономику (и общество) можно рассматривать перераспределение материальных благ, земли и денег (см. Austin, 2001. Р. 90).
Завоевание Персидской державы Александром Великим высвободило
огромные ресурсы в виде новой монетной чеканки (de Callataÿ, 1989),
а основание новых городов и военных колоний обеспечило землёй
большое число иммигрантов из материковой Греции, островов и прибрежных городов Малой Азии. Экономическая и социальная мобильность— не односторонний процесс: выгода одной стороны обычно
означает потерю для другой. Собственность благодаря войнам переходила из рук в руки вышеописанными пу гями, и жертвы войны не только сталкивались с перспективой потерять имущество и жизнь, но и сами
рассматривались как собственность, производящая прибыль для завоевателей. В целом, в течение почти двух столетий это перераспределение
богатства в рамках эллинистического мира происходило, не создавая
непреодолимых трудностей, а только для некоторых — точно так же,
как это происходило на протяжении столетий ранее13.
 Приход Рима драматическим образом подорвал этот баланс. Проблема заключалась даже не в том, что богатства побеждённых эллинистических государств, в том числе людские ресурсы в виде рабов, перешли
к Риму14. Более серьёзными представлялись последствия издержек, которые должны были выплатить побеждённые монархи и союзы (Gruen, 1984.
Р. 291-295; Müller, 2009) и которые достигли беспрецедентного уровня.
Римляне потребовали тысячу талантов от Филиппа V (196 г. до н. э.),
 13 Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о контрибуциях, выплачиваемых
проигравшей стороной в конфликтах эллинистических государств. Иногда речь шла
только о покрытии военных расходов и возмещении ущерба победителю, но порой выплата значительных сумм подрывала состояние государственной казны, что могло вызывать внутриполитическую напряжённость в стране и негативно сказываться на положении
правителя, как это, видимо, произошло с 11русием II после окончания войны с Пергамом
(Габелко, 2005b. С. 326, примеч. 99). Об Антиохе 111 см. далее. Видимо, международное
право эллинизма в III в. до н. э. не рассматривало контрибуции, возлагаемые на побеждённую сторону, как непременную составную часть мирных договоров: эта практика
становится общепринятой в ходе постепенного возрастания влияния, оказываемого
на межгосударственные отношения эллинистических государств Римом.
 14 Римляне уделяли первоочередное внимание экспроприации финансовых средств
государств, после завоевания входивших в состав Римской державы. См. о богатствах,
захваченных в Македонии: Liv. XLV. 40. I, Plut. Acm. 32. Хорошо известно, какие последствия вызвала в Риме инициатива Тиберия Гракха, предложившего после обнародования завещания Аттала III передать казну Пергама нс Сенату, а аграрной комиссии,
которая должна была распределить полученные средства между новыми колонистами
(Plut. Gracch. 14). Одним из первоочередных предприятий римляи после утверждения их
власти в Вифинии вслед за завещанием 11икомсда IV в 74 г. до н. э. стала доставка в Рим
имущества покойного царя и, очевидно, его казны (Габелко, 2005b. С. 404).
 215

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 по 500 от Набиса Спартанского (195 г. до н. з.) и Этолийского союза
(189 г. до н. э.), 15 тысяч от Антиоха III (188 г. до н. э.)15 и 300 от Ариа-
рата IV Каппадокийского (188 г. до н. э.). Они вмешались в эксплуатацию
местных ресурсов, запретив после 167 г. до н. э. разработку рудников
в Македонии. Налогообложение и печально известная алчностьpublicam
(частных предпринимателей), которые брали на откуп общественные
работы и сбор государственных доходов (например, в Беотии и Малой
Азии), стала новым бременем, возложенным на греческий мир извне
(Badian, 1972). Динамичное проникновение италийских предпринимателей (negotiators), банкиров и торговцев на Восток превратилось в
новый фактор экономической жизни, который существенно ограничивал
возможности местных купцов. Результаты римского вмешательства
весьма драматическим образом сказались на Родосе, крупной морской
державе, после того как римляне сделали Делос свободным портом, что
сразу же подорвало значение Родоса как центра торговли. В других
областях последствия были менее заметны, но убийство по приказу
Митридата VI тысяч италийских торговцев, сборщиков налогов и других
иноземных резидентов в Малой Азии (88 г. до н. э.) — предположительно 80 тысяч человек16 — почти не оставляет сомнений в недовольстве
местных жителей этим массированным проникновением (Green, 1990.
Р. 561). Если прибавить к этому активность пиратов, присутствие римских войск и римские гражданские войны, которые велись на греческих
землях, станет понятно, почему те бедствия, которые причинили войны
в I в. до н. э., превзошли все что было известно до сих пор (см. Alcock,
1993. Р. 9-32). При таких условиях победа Октавиана при Акции пришла
как благословение, и новая эра, которую она открыла для некоторых
областей — прежде всего тех, что имели «экономику добычи» (Этолия,
Крит), — привела к столь же драматическим последствиям, как введение
рыночной экономики в коммунистических странах после 1990 г.
 Дальнейшее чтение
 Эллинистическая экономика в целом: Rostovtzeff, 1941 (непревзойденное по охвату исследование, несмотря на то, что устарело во многих
отношениях); Davies, 1984. Р. 264—296; Reger, 2003: Economies, 2011.
 15 Именно необходимость выплаты контрибуции римлянам толкнули Антиоха Ш
на попытку осуществления принудительного займа (мало чем отличающегося от открытого грабежа) у святилища Бела, закончившуюся его гибелью (Бенгтсон, 1982. С. 245).
 16 Это число, видимо, преувеличено: McGing, 1986. P. 113, п. 119*; Гуленков, 2002.
С.112.
 216

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 7.1. Бюджет войны: финансовые аспекты эллинистического военного дела. Бюджеты эллинистических городов: Gauthier, 1991; Mi-
geotte, 1994 (Беотия), 1995; Chandezon, 2003. P. 309-330; Migeotte, 2003;
Schuler, 2005. Затраты на войну: Chaniotis, 2011. Расходы на оборонительные стены: Maier, 1961. S. 55-68; Baker, 2000а; Migeotte, 2000b.
P. 147-152: Schuler, 2005. S. 401 (logos tes ochyroseos). Расходы на конницу: Oliver, 2006. Расходы на флот: Gabrielsen, 2001а; Migeotte, 2000b.
P. 154—158; родосские военно-морские базы и контроль над Карией и
Ликией: Bresson, 1999; Reger, 1999. Прибрежные поселения и гавани на
эллинистическом Крите: Kirsten, 1942. S. 82-84; Brulé, 1978. P. 149-156;
Chaniotis, 1996a. S. 105-106; Perlman, 1999. P. 139-144. Выкуп военнопленных и э/сертв пиратов: Pritchett, 1991. P. 245-297; Bielman, 1994;
Ducrey, 1999; de Souza, 1999. P. 65-69; Chaniotis, 2004a; например, IG II2
398a и 493; SEG XXXVII 82 (Bielman, 1994. Nos. 10, 12-13). Сражения
внутри города: например, IG XII Suppl. 315; Plut. Arat.. 31-32; Polyaen.
IV. 6. 3; cp. Garlan, 1974. P. 207. Разрушение городских центров в ходе
эллинистических войн: например, Паллантион: SEG XI 1084; XLI 277 ter
(ок. 318-300 гг. до н. э.); Кинефа: Polyb. IV. 18; 19. 6; 29. 6; IX. 38. 8(220 г.
до н. э.); Мантинея: Plut. Arat. 45. 6-7; Polyb. II. 54. 11 и II. 62. 11-12
(223 г. до н. э.); Мегалополь: Polyb. II. 55. 7 (223 г. до н. э.); Фарос: Polyb.
 III. 	19. 12; App. Шуг. 8; cp. SEG XXIII 489; Галиарт: Liv. LXII. 63. 11
(171 г. до н. э.); Антипатрея: Liv. XXXI. 27. 3-4 (200 г. до н. э.); Лисима-
хия: Liv. XXXIII. 38. 10-12 (198 г. до н. э.); Литт: Polyb. IV. 54 (220 г.
до н. э.); Ксанф: Арр. ВС. IV. 76-82 (42 г. до н. э.); Афродисиада: Reynolds, 1982. No. 13 (ок. 40 г. до н. э.). Сбор средств на оборону: Migeotte,
 1992. 	Р. 336-341; 2000Ь.Р. 164-166; см. также Maier, 1961. S. 58-60; сбор
средств на «охрану города» (phylake tes poleos): Migeotte, 1992. Nos. 15-
16; о «спасении города» (soteria tes poleos): Migeotte, 1992. Nos. 9, 50; cp.
nos. 47, 53. Пожертвования богатых граждан: например, IOSPE I2 32;
Maier, 1959. No. 82. Займы: Migeotte, 1984; Gabrielsen, 1997. P. 80-83
(предоставленные Родосом другим государствам); I.Ephesos 4 = Bagnall,
Derow, 2004. No. 9 (частные долги). Вклады иноземных резидентов: Adak,
2003. P. 100-117,133-142,161-166, 184 193. Сторожевые собаки в крепостях: SEG XXIV 154, lin. 14-15; XXVI 1306, lin. 19-20; XLI 76; cp. Plut.
Arat. 24. 1; Aeneas Tact. XXII. 14.
 7.2. Война и сельское хозяйство. Разрушительные последствия
войны для сельского хозяйства: классический период: Hanson, 1983.
P. 11-63 (с предостережением против преувеличенных оценок); Ober,
1985 (Афины в классический период); Foxhall, 1993 (главным образом
для конца V в. до н. э., но с важными методологическими замечаниями);
Thome, 2001. Эллинистический период: Holleaux, 1938b. P. 100; Will,
 217

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 1975. Р. 313, 317; Chandezon, 1999; 2000; Oliver, 2007, 113-137; Walser,
2008. Меры по защите сельскохозяйственного производства в эллинистических Афинах: например, IG II2 682, lin. 35-6; 1281, lin. Ф-6; 1299,
lin. 16-17; SEG XV 113, lin. 4-5; XXXII118, lin. 10-12; XL1II40, lin. 7-9;
Maier, 1959. 25 bis, lin. 6-7; cp. I.Iasos 34 (охрана рыбаков); Oliver, 2007.
200-204. Разрушение сельской округи эллинистических городов по причине войны: например, Polyb. IV. 67. 2-3 (Эпир); XXIV. 9. 13 (Мессена);
Paus. VII. 14. 7 (Эвбея, Амфисса); I.Ephesos 4-Bagnall, Derow, 2004.
No. 9 (Эфес); Syll.3 495 (Ольвия); OGIS 339 (Сеет); RC 6 и 8 (Приена);
ТАМ I. 1 1 (Тельмессос, 240 г. до н. э.); см. Quass, 1993. Р. 230 233.
Потери и нехватка рабочих рук: Brulé, 1999 (для классического периода);
Oliver, 2007, 77-100 (демографические изменения в Афинах). Эвакуация
людей и имущества: Hanson, 1983. Р. 87-101; Pritchett, 1991. Р. 350-352;
Chaniotis, 1999b. S. 200-201. Террасное земледелие: Isager, Skydsgaard,
1992. P. 81-82; Schas, Spencer, 1994. P. 424-430; Foxhall, 1996. P. 45-53,
60-64; о Крите: Chaniotis, 1999b. P. 186-188; Rackham, Moody, 1996.
P. 140-145. Скот как добыча: например, Polyb. IV. 29. 6; Pritchett, 1991.
P. 84; Chaniotis, 1999b. P. 201-202; Chandezon, 2003. P. 50-54, 339-40.
Поэ/сертвованиехлеба царями: Ameling et al , 1995. Nos. 6, 11-12, 15-16,
27,31-32,34,36,39,50, 76,195-196,203,205, 207,211-213,224,241-245,
255,296-297,317; см. также Quass, 1993. P. 235-238. Меры no снабэ/сению
хлебом: Fantasia, 1989; Migeotte, 1991; Quass, 1993. P. 238-252; Reger,
1993; Dirscherl, 2000; Oliver, 2007. 213-259; подборка источников:
IG XII. 6. 1 172 (Bagnall, Derow, 2004. No. 75); Samothrace II. 1 5; RC 3
(Bagnall, Derow, 2004. No. 7); SEG XXIV 154 = Austin, 2006. No. 62; Hol-
leaux, 1938b. P. 102-103; Ameling et al., 1995. No. 93. Нехватка хлеба в
началеН в. до н. э. в Фессалии и Беотии: Walsh, 2000 (в пользу объяснения засухой и общим упадком, см., однако, SEG L 1694); на Лесбосе
(во время войны с Аристоником): IG XII Suppl. 116 (Brun, 2004. P. 51,
no. 15); высокие цены в селевкидской Вавилонии: van der Spek, 2000.
Обременительность постоя войск: Launey, 1987. Р. 695-713; Habicht,
 1984. 	S. 213, Anm. 8; Austin, 2001. P. 92 и η. 8; например, SEG XXIV
154 = Austin, 2006. No. 62 (со стороны местных солдат); I.Labraunda 46;
RC 30; I.Mylasa 612; Briant, Brun, Varinlioglu, 2001. P. 246 247; Bagnall,
Derow, 2004. No. 121.
 7.3. Экономика добычи» Территориальные конфликты: например,
Ager, 1996. Nos. 3, 15-18, 20, 22, 25-26,30-34, 36, 38,40-42,44^6, 50,
54-56,62-63, 65, 70, 74,79-80, 82,85, 88-89,99, 108-110, 116-118, 120,
125-126, 128-131, 135-138, 141, 146, 150-154, 156-160, 162-164, 167-
168; см. также Daverio Rocchi, 1988; Chandezon, 2003. P. 332-336; Chaniotis, 2004c; примеры войн за спорные территории: I.Cret. Ill.iv 9—10;
 218

7. СТОИМОСТЬ И ПРИБЫЛЬ войны
 Sherk, 1969. No. 14; Polyb. XXII. 15. Экономическая основа территориальных споров: Арголида: IG IV2 71, 75-77; Фессалия: IG IX. 2 521;
Галос и Фтиотийские Фивы: F.Delphes III.4 355; Приена и Самос:
I.Priene 37 и 40; Ager, 1996. Nos. 74 и 160; Magnetto, 2008; Магнесия-на-
Меандре и Милет: Ager, 1996. No. 109; Митилена и Питана: I.Pergamon
245; Нагидос и Арсиноя: SEG XXXIX 1426; Ager, 1996. No. 42; Austin,
2006. No. 272; другие упоминания об экономическом значении спорных
территорий: IG IV2 75; IG V. 1 1430; IG V. 2 443-445; Ager, 1996. No. 54
(сельскохозяйственные продукты и земледелие); F.Delphes Ш. 3 352;
Ager, 1996. Nos. 54 и 107 (пастбище); Ager, 1996. No. 107 (строительный
лес); IG V. 1 931; Ager, 1996. No. 85 (гавани); Ager, 1996. No. 108 (производство кирпича); IG V. 1 1430; F.Delphes III.2 136 (водные источники). Экспансия Гиерапитны: Baldwin Bowsky, 1994; Guizzi, 1997; 2001.
Военная добыча в целом: Ducrey, 1977; Pritchett, 1991. P. 68-541 (особ.
138-143 и 148-152, для эллинистического периода); Ducrey, 1999. Р. 229-
270. Ресурсы, которые захватывались в сельской местности: Amyzon
14. Разграбление городов: например, Polyb. IV. 72. 1; Liv. XXXVIII.
29. 11; XLIII. 7. 10; Pritchett, 1991. P. 152-157. Порабощение населения
захваченных городов: Gruen, 1984. Р. 295-299; Volkmann, 1990; Pritchett,
1991. P. 223-245; Ducrey, 1999. P. 83-92. Примеры: Лакония (240 г.
до н. э.): Polyb. IV 34. 9; Элида (219 г. до н. э.): Polyb. IV. 75. 2 и 6;
Мантинея (227 г. до н. э.): Polyb. II. 62. 12; Plut. Arat. 45. 4; Литт (220 г.
до н. э.): Polyb. IV. 54. 2; Аполлония на Крите (170 г. до н. э.): Polyb.
XXVIII. 14. 4; Фтиотийские Фивы (217 г. до н. э.): Polyb. V. 100. 8; Ан-
тикира (211 г. до н. э.): Polyb. IX. 39. 2; Эгина (210 г. до н. э.): Polyb.
IX. 42. 5; Фасос (202 г. до н. э.): Polyb. XV. 22. I; XVIII. 3. 12; Киос
(202 г. до н. э.): Polyb. XV. 24. 1; Сама на Кефаллении (188 г. до н. э.):
Polyb. XXL 32b; Сифнос (153 г. до н. э.): Diod. XXXI. 45; Молоссия в
Эпире (170-167 г. до н. э.): Polyb. XXX. 15; Liv. XLV. 34. 5; Коринф
(146 г. до н. э.): cp. Paus. VII. 16. 8. Продажа добычи: Pritchett, 1991.
Р. 84-85. Набеги как отмщение: Pritchett, 1991. Р. 86-116 (с критикой
мнения Bravo, 1980); Lehmann, 2003. Набеги за добычей: например,
Diod. XVIII. 46. 1-47. 3; I.Iasos 150; l.Mylasa 102. Эллинистическое
пиратство: de Souza, 1999. P. 43-96; Gabrielsen, 2001b; Wiemer, 2002;
Gabrielsen, 2003; см. также Garlan, 1978; Pritchett, 1991. P. 312-363 (особ.
339-348). Критское пиратство: Brulé, 1978; Petropoulou, 1985;Хаджи-
даки, 1992. Иллирийское пиратство: Dell, 1967; Sasel Kos, 2002. «Пираты» как нерегулярные войска: например, Diod. XX. 82. 4-83. 3; 97. 5
(на войне Деметрия Полиоркета с Родосом, 305/4 г. до н. э.; de Souza,
1999. P. 44-46; Gabrielsen, 2001a. P. 84); Polyaen. V. 19 (война Деметрия
Полиоркета с Эфесом, 287 г. до н. э.; de Souza, 1999. P. 46-47); Polyaen.
 219

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 IV. 	6. 18 (война Антигона Досона с Кассандрией, 277/276 г. до н. э.;
см. Pritchett, 1991. Р. 342); IG II2 1225 (Александр Эпирский против
Антигона Гоната, 248/247 г. до н. э.); см. Buraselis, 1982. S. 158. Войны
против пиратовП: de Souza, 1999. P. 76-84, 125-178; Родос: Wiemer,
2002; Gabrielsen, 2003. P. 395-398; Рим: Pohl, 1993; Коркира (против
иллирийских пиратов): IG IX 1. 42, 928-929. Эфес: Robert, 1967. Р. 38-
39 (I Ephesos 5). Раздел добычи: в целом: Bickerman, 1950. Р. 17; Aymard,
1957. Р. 236-238; Garlan, 1977. Р. 158-164; Pritchett, 1991. Р. 363-389;
Ducrey, 1999. Р. 258 267; на Крите: Brulé, 1978. Р. 106-114; Petropoulou,
 1985. 	S. 20-21, 80—81 ; Chaniotis, 1996а. Р. 93-94 Договоры о неприкосновенности как защита от пиратов'. Rigsby, 1996; de Souza, 1999.
P. 69.
 7.4. 	Победители и проигравшие: влияние войны на эллинистическую экономику. Римский фактор: Hatzfeld, 1919; Alcock, 1993; Rauh,
1993; Basiez, 1996; Reger, 2003. P. 351-352.
 17 	Согласно Диодору, бослорский правитель Эвмел очистил от пиратов Понт
(XX. 25. 2).
 220

8. 	ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ:
ВЛИЯНИЕ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ ВОЙН
 НА РЕЛИГИЮ
 8.1. 	ОБЩАЯСЬ С БОГАМИ,
ХВАСТАЯСЬ ПЕРЕД СМЕРТНЫМИ
 25 мая 2002 г. немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung опубликовала фотографию футболиста «Баварии» из Леверкузена после игры,
которая спасла его команду от вылета во второй дивизион. На нём была
футболка с надписью «Спасибо, Иисус». Такая наивная вера в то, что
Иисус лично заинтересован в победе или поражении футбольной команды, в принципе не очень отличается от отношения трёх эпиротов, которые по возвращении с войны против Аристоника посвятили статую
Гераклу, своему спасителю, «который был с ними во всех сражениях»
(SEG XXXVI 555; см. раздел 11.1), или от убеждения одного пергамца
в том, что Афина спасла его, когда он был захвачен в плен вражескими
войсками (I.Pergamon 14 = SGO 106/02/01; III в. до н. Эти изъявления
благодарности, подобно молитвам и посвящениям, суть очень эгоистические выражения веры; они предполагают, что божество следит за
мелкими событиями повседневной жизни и принимает ту или иную
сторону в бесчисленных, зачастую тривиальных, конфликтах среди
людей. Гимн, исполненный афинянами в честь Деметрия Полиоркета
около 291 г. до н. э., связывает веру в существование богов с такого рода
утилитарными представлениями (см. раздел 4.5).
 Публичная благодарность богу посредством посвящения — это нечто
большее, нежели изъявление признательности; это также увековечивание успешной коммуникации между людьми и богами и, что ещё более
важно, ловкая стратегия саморепрезентации: посвятитель представляет
себя не просто благодарным получателем божественного расположения,
но как лицо, имеющее привилегированные отношения с божеством.
И, разумеется, эти благодарственные посвящения служат также выражением превосходства. Напомню посвящение киликийского воина
 221

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Монгидрида, который фабип Ксанф в 42 г. до н. э. (IGR III 852; SGO IV
19/07/01; см. раздел 7.3). В нём переплетаются различные формы коммуникации. Монгидрид общается с Афиной, воспринимая её в данном
случае как богиню войны, но в то же самое время письменный текст
устанавливает коммуникацию с теми, кто видит его посвящение — как
при его жизни, так и в вечности. Выражение благодарности вместе с тем
есть бахвальство превосходством: личное достижение («я разрушил»)
в конечном счёте отсылает к божественному расположению, а божественная поддержка основана на идее do ut des — посвящение в обмен
на покровительство, которая определяет основополагающий принцип
поведения, характеризующий общение между смертными и богами (Grot-
tanelli, 1991), царями и городами, фажданами и благодетелями.
 Эпиграмма Монгидрида — лишь один пример из многих. Похожую
комбинацию признательности и бахвальства можно, например, видеть
в упоминавшейся ранее посвятительной эпиграмме, сочинённой Каллимахом для критского наёмника на службе Птолемея 111 (см. раздел 5.5).
 С учётом идеологического значения войны для конструирования
иерархических структур в городах и для легитимации власти в монархиях, религиозные аспекты военного дела приобрели в эпоху эллинизма
огромную значимость. В этой главе не ставится цель дать целостное
описание всех ритуалов и культов, связанных с эллинистическими войнами. Действительно, общее рассмотрение отношений между религией
и войной затронуло бы такие разнообразные феномены, как существование божеств, почитаемых в качестве покровителей войны (например,
Ареса или Афины Ники), и культовые эпитеты, выражающие именно эгу
роль (см. ниже); слияние греческих и негреческих божеств в Анатолии,
Египте и на Ближнем Востоке; посвящение, военной добычи (см. раздел 11.6); определение божественной воли при подготовке к войне и
перед сражениями; жертвоприношения перед битвой; объяснение божественности эллинистических правителей в свете их военных побед
(см. раздел 4.5); разрушение и разграбление святилищ во время войн
(Pritchett, 1991. P. 160-168); перенос культов как результат мобильности,
вызванной войнами и военной колонизацией; культовые объединения
солда т; героический культ павших на войне (например, IG IX 1.42,787);
рассказы о чудесах во время сражений; участие солдат и эфебов в религиозных празднествах и процессиях (см. раздел 3.2; см. также Launey,
1987. Р. 878-897), и т. д., и т. п. Большинство этих феноменов восходит
к ранним периодам феческой истории (Pritchett, 1979; Jacquemin, 2000),
и я полагаю, что изучение культурной истории эллинистических войн
должно сосредоточить внимание на тех отдельных феноменах, которые
лучше всего обнаруживают особенности эллинистического военного
 222

В. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 дела, и на специфической или новой роли, которую стала трать религия
в этот период (ср. Lévêque, 1968. Р. 284-285).
 На первый взгляд, в отношениях между войной и религией мало что
изменилось после окончания классического периода. По-прежнему продолжали почитаться покровители войны, такие как Apec, Афина и Аполлон, а также покровители моряков — Посейдон, Афродита Понтия,
Диоскуры и Самофракийские боги. Посвящения военной добычи всё так
же увеличивали благосостояние и дополняли монументальный облик
святилищ. Военным кораблям, как и раньше, давали имена богов (например, Деметры, Афродиты, Исиды, Афины), и солдаты просили богов
о защите, получали оракулы и совершали жертвоприношения. Афинские
военачальники продолжали использовать mantis' для проведения гадательных жертвоприношений перед сражением (IG II2 1708; начало II в.
до н. э.) и в сложной ситуации на поле боя; люди по-прежнему считали,
что боги и герои сражаются на их стороне.
 Наиболее известный и очевидный религиозный аспект военного дела
в период эллинизма, как и в другие периоды античной истории, — это
посвящение либо части добычи, либо других объектов и памятников
богам после победы. Мы уже видели, что эта практика отражает веру
в то, что боги в конечном счёте ответственны за победу. В то же время
она наглядно демонстрирует зависимость от божественной помощи
и бессилие людей — наилучшим образом подготовленных солдат не
в меньшей степени, нежели гражданских лиц — при встрече с бедствиями войны. Несмотря на сомнения и нападки некоторых представителей
философских школ на традиционную религию, отдельные люди и общины по-прежнему обращались к богам-спасителям за помощью, особенно в периоды интенсивных военных действий, например, во время
вторжения галатов в Грецию и Малую Азию (280-277 гг. до н. э.) или
в период длительных и повсеместных войн конца III и начала II в. до н. э.,
а также во время войн Поздней республики, которые велись на Востоке
с крайней жестокостью. Это были периоды, когда коллективная вера
в чудесное божественное вмешательство (epiphaneia) приобрела масштабы почти что массовых галлюцинаций (см. раздел 8.4).
 Вышеупомянутое посвящение Монгидрида касается поддержки,
оказанной божеством в проведении акта агрессии. Нападение на Ксанф
не находит оправдания, и помощь, оказанная Афиной, рассматривается как ответ на обещание десятины из добычи. Такой подход восходит к убеждению, что победа в войне может быть достигнута с божественной помощью. Оправдание завоевания как легитимного средства  11 Предсказатель (греч.). — Примеч. переводчика.
 223

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 приобретения земли отражает ту же идею (см. раздел 9.5). Эта идея была
столь глубоко укоренена в сознании, что в критских договорах, которые
касаются грабительских походов, добыча почти всегда именуется «благами, захваченными по воле богов» (например, Chaniotis, 1996а. No. 28:
«если по воле богов мы захватим какое-нибудь добро у врага»: см. nos. 11,
26, 38 и 59).
 О поддержке богов в наступательных войнах молились не меньше,
чем при оборонительных2. В 30-х гг. И в. до н. э. молитва об успехе царя
Аттала 111 (I.Pergamon 246, lin. 31) выразила желание подданного этого
монарха, чтобы боги дали ему победу и успех не только в защите его
царства (amynomenoi), но также в его походах (archonti). Однако в сохранившихся материалах боги чаще всего выступают как спасители в
безнадёжных ситуациях. В известной степени это связано с интересом
к драматическим рассказам, которые характерны для данного периода
(см. гл. 9). Объяснением может также служить тот факт, что признательность чувствовалась тем сильнее, чем большей опасности удалось избежать; но это отражает и общий для данного период интерес к сотерио-
логии — в дискурсе спасения как при жизни, так и в загробном мире
(через посвящение в мистический культ).
 Боги всегда рассматривались как спасители в трудные времена, но ни
в один более ранний период греческой истории культ божеств и обожествлённых смертных, почитаемых как Soteres (спасители), не был столь
широко распространён, как в эпоху эллинизма. Эпитег Soter может указывать на защиту от болезни, землетрясений или плохой погоды, но во многих случаях присутствует вполне определённый военный контекст3. Иног-
 Ил. 14. Монета Никомеда 1 Вифинского Но в период великой неуве-
 2 Яркий пример — жертвоприношение Митридата Евпатора Зевсу Стратию перед
вторжением в Вифинию в начале третьей войны против Рима (App. Mithr. 70). Зевс Стра-
тий был покровителем не только понтийской династии, но и вифинского царскою дома.
 Сокращение SO на реверсе бронзовой монеты Никомеда I Вифинского рядом с изображением вооружённого всадника может быть понято как указание на благополучный исход
|ражданской войны и конфликта с Антиохом I в начале 270-х гг. до н. э. (ил. 14).
 да избавление от опасности
обеспечивалось смертным
благодетелем — например,
когда он уплачивал выкуп за
захваченных в плен сограждан — или царём, когда он
освобождал город от финансовых тягот или от страха
перед вторжением варваров.
 224

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕМ
 ренности, внезапных и непредвиденных бедствий надежды индивидов и
общин обычно связывались с вмешательством бога-спасителя. Характерными примерами такой установки может служить широкое распространение новых праздников с названием Soteria в честь богов, которые спасали города во время войн (например, Дельфы, Кимы, Пергам4) или
введение культа Зевса Сотера в эллинистических гимнасиях, которые
традиционно находились под покровительством двух других богов — Гермеса и Геракла. Самое раннее свидетельство о культе Зевса Сотера в
гимнасии происходит из Ксанфа (Ликия), где в 196 г. до н. э. юноши приняли постановление о возведении алгаря Зевса Сотера в месте для атлетических занятий. Установление этого культа следует рассматривать в
контексте недавних войн и кризисов (anankaiotatoi kairoï), упоминаемых
в их постановлении (SEG XLVI 1721; 196 г. до н. э.; см. Gauthier, 1996.
Р. 23-27). Недавно опубликованная надпись из Аполлонии Мигдоники
(Македония, 106 г. до н. э.) сообщает, что гимнасии этого города был
посвящён Зевсу Сотеру (SEG L 572).
 Как покровитель на поле боя и спаситель в трудное время мог рассматриваться любой бог. Командующий флотом Атталидов по имени
Дионисодор («Дар Диониса») рассчитывал на помощь Диониса (ок. 250
220 гг. до н. э.; SEG XXXVH 1020); экипажи военных кораблей на Косе
взяли обязательство принести жертву Афродите Понтии (покровительнице моряков) по возвращении или же заплатить сумму жрице и в казну
святилища (SEG L 766; Parker, Obbink, 2000; ок. 125 г. до н. э.); Сулла
посвятил в Дельфы золотой венок и золотую секиру в дар Афродите из
Афродисиады, «ибо во сне он увидел, что она сражается в полном вооружении, ведя вперёд его войска» (Арр. ВС. I. 97); солдаты, служившие
в Эфесе, совершили жертвоприношение Птолемею II, Арсиное и «Спасителям», какими бы божествами они ни были (SEG XXXIX 1234);
а родосцы посвятили 900 каменных снарядов в святилище «всех богов»
(Pantes Theoi; Kantzia, 1999). Они были уверены по меньшей мере в том,
что не забыли по ошибке какого-нибудь божественного помощника.
 И всё-таки определённые божества чаще, чем другие, выступают как
покровители войны. Афина, часто отождествляемая с Никой (Победой)
и почитаемая как Nikephoros («победоносная»), традиционно являлась
защитницей цитаделей (Polias, Poliouchos). Её культ как богини войны
занимал особо выдающееся положение в Пергаме, где цари из династии
Атталидов регулярно делали ей посвящения из своей военной добычи
(см. раздел 11.6). Одно из этих посвящений представляет особый интерес, поскольку приводит моральное оправдание войны: «Царь Аттал,
 4Также в Никомедии (Polyb. IV. 49. 3).
 225

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 сын царя Аттала, и те, кто участвовал вместе с ним в походе против
Прусия и осадил его в Никомедии, после того кок тот нарушил договоры, заключённые при посредничестве римлян, Зевсу и Афине Победоносной в ответ за выгоды, приобретённые благодаря удачному исходу
войны» (ок. 154 г. до н. э.; OGIS 327; Allen, 1983. Р. 82)5. Вероятно,
святилище Афины Никефоры, получатель добычи, действительно было
разграблено Прусием на начальном этапе войны (Polyb. XXXII. 15. 3;
App. Mithr. 3).
 Важность посвящений для пропаганды эллинистических монархий
наглядно показывают исследования посвящений и посвятителен, упомянутых в делосских описях. Уже в 322 г. до н. э. это святилище было
«международным» центром, куда известные государственные деятели делали дорогостоящие посвящения, главным образом в целях пропаганды.
Изучение посвя гителей и дат посвящений показывает, что посвящения
определённого периода (ок. 322-296/295 гг. до н. э.) отражают важные
события того времени, такие как Ламийская война (323/322 г. до н. э.),
война на Кипре (315 г. до н. э.) и экспедиция Птолемея в Эгеиду в 308 г.
до н. э. (Basiez, 1997).
 Ввиду большого числа иноземных посетителей святилища всегда
были предпочтительным местом для саморепрезентации правителей и
общин, которые устанавливали победные монументы, делали посвящения и финансировали праздники. Поскольку это не является специфически эллинистическим феноменом, достаточно одного примера, чтобы
проиллюстрировать использование святилищ в целях военной пропаганды. Это относится к роли, какую Дельфы играли накануне Третьей Македонской войны как для македонского царя Персея, так и для римлян.
Персей был представлен на Совете амфиктионии в 178 г. до н. э. (Syll.3
636) и получил приказ построить два памятника (Polyb. XXX. 10. 2; Plut.
Aem. 28.4), которые должны были быть одобрены амфиктионией. В 174 г.
до н. э. он мирно, хотя и в сопровождении вооружённых отрядов, прошествовал в это панэллинское святилище, напомнив о традиционных
отношениях между македонской монархией и Дельфами. Немного позднее он посвятил в священные пределы колонну с записью документов
более чем столетней давности, показывающих энергичную деятельность
Деметрия Полиоркета, своего предка, на благо Дельфийской амфиктионии, а также его согрудничество с этолийцами (SEG XLV 479 и XLVIII
588; Lefèvre 1998, 2002. Р. 80-81). Колонна имела не менее грёх метров
 5 	Возможна другая датировка надписи — 149 г. до н. э., когда Прусий был осаждён
в 1 Ыкомсдии, а затем захвачен и убит в ходе переворота, предпринятого его сыном Нико-
медом при поддержке войск Аттала II (Габелко, 2005b. С. 331-332; примем. 118).
 226

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 в высоту и, вероятно, была увенчана статуей Персея. Она стояла рядом
с подобными колоннами, воздвигнутыми царями Прусием II Вифинским
и Эвменом II Пергамским. Именно в этом святилище римляне решили
опубликовать свой манифест, обвиняющий Персея и оправдывавший
войну против него (см. раздел 9.4). Римский командующий на этой войне, Эмилий Павел, посвятил колонну в память о своей победе над Персеем на том же самом месте, где некогда стояла колонна, воздвигнутая
македонским царём (Jacquemin, Laroche, 1995).
 Посвящения покровителям войны часто служили для демонстрации
лояльности офицеров и солдат. Праксидем, который «посвятил алтарь
Афине Нике, Спасительнице (Athena Soteira Nike) и царю Птолемею [I]
ради доброй удачи» (OGIS 17; cp. SEG XXXVIII 1526) в Лапете на
Кипре, и афинянин Эпикрат, который сделал в Египте посвящение
Артемиде Soteira (Спасительнице) за благополучие того же царя (Абукир; OGIS 18), возможно, были офицерами в местном гарнизоне. Сохранились сотни таких посвящений (см. раздел 4.2), особенно из Птолемеевского Египта. В некоторых случаях указан точный повод, как, например,
в посвящении неизвестного происхождения (ок. 221-205 гг. до н. э.)
(OGIS 86):
 На благо царя Птолемея [IV] и царицы Арсинои и их сына Птолемея [V],
богов, любящих отца, потомков Птолемея [III] и Береники, богов-благоде-
телей, Александр, сын Синдея, из Ороанны, диадох [воин элитной части],
который был послан вместе с Харимортом, военачальником, для охоты
на слонов, и Апоасис, сын Миорболла, из Этенны, начальник [hegemon],
и воины под его началом [посвятили это] Аресу, который приносит победу
[Nikephoros], покровителю удачной охоты [Enagros].
 В данном посвящении мы можем видеть сочетание довольно различных аспектов. На одном уровне прочтения текст упоминает о военной
деятельности, имевшей существенное значение для птолемеевской армии
и монархии, — о поимке слонов (см. раздел 4.1 ), на другом — подчёркивает непрерывность династического правления, упоминая как покойного
царя, так и его наследника. Посвящение дало двум офицерам-наёмникам
из двух маленьких городков в Писидии, горной области Малой Азии,
шанс связать себя со своим хозяином, и совместный культовый акт в неизвестной и опасной местности объединил офицеров и их солдат. Последний пункт заслуживает внимания. Посвящение адресовано «военному»
богу, названному феческим именем и с греческими атрибутами Никефор
и Эвагр. Можно заключить, что Apec, которого писидийские офицеры
(и, возможно, их соотечественники-солдаты) имели в виду, был богом,
который широко почитался в Писидии; однако греческое имя скрывает
 227

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 туземного бога войны (Mitchell, 1993. II. Р. 28). Писидийский бог с греческим именем где-то в египетской пустыне — характерный пример той
сложной религиозной ситуации, в которую эллинистические армии вносили свой вклад и к которой мы теперь переходим6.
 8.2. 	ВОИНА
И РАСПРОСТРАНЕНИЕ КУЛЬТОВ
 Примерно в конце III в. до н. э. некий Аполлоний — человек из Феры,
служивший в армии Птолемеев, сделал посвящение после того, как
уцелел в опасном путешествии по Красному морю: «Аполлоний, сын
Сосибия, из Феры, командир внешних отрядов [солдат, несших службу
за пределами Египта], сделал [это посвящение] великим самофракийским
богам во исполнение обета, спасшись от великих опасностей, после того
как он приплыл с Красного моря» (OGIS 69; cp. SEG XXVI 1800). Во время опасного морского пути Аполлоний принес обет богам, известным
морякам Эгейского моря: самофракийским богам, которые часто отождествлялись с Диоскурами. Сделать посвящение в чужой стране, где,
возможно, имени этих богов вообще никогда не слышали, необязательно означает введение нового культа; но посвящение Аполллония является примером того, как странствовали религиозные идеи в результате
мобильности, обусловленной войнами и наёмнической службой.
 Эллинистические войны приводили к временному и постоянному
перемещению большого числа людей: вынужденной миграции пленников,
заложников, беженцев и рабов и систематически организуемому, контролируемому и более или менее добровольному перемещению солдат
через основание военных поселений, водворение гарнизонов и службу
наёмниками. Солдаты приносили на место службы культы своих родных
мест. Когда они произносили клятву, проклятие или молитву, они чаще
всего призывали богов своей родины, точно так же, как это сделал Аполлоний из Феры во время плавания по Красному морю. Однако и религиозные практики иноземного города или страны не оставляли их безразличными. В феческой религии преобладала идея о том, что местные боги
 6 	Любопытно, что подобные посвящения могли делаться даже в честь варварских
царей воинами и офицерами греко-македонского происхождения, состоявшими у них на
службе. См. посвящение македонянина Антигона, сына Гераклита, уроженца г. Стиберра,
Диоскурам Сотсрам за царя Сариака — правителя Малой Скифии (Виноградов, 1997а.
С. 40-46). Cp. ISE II N6 — посвящение Главкия, сына Зота, из Бизанты и апамейца
Артемона, сына Артемона, Зевсу Сотеру и Афродите Никефорс за фракийского царя
Мости да.
 228

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 населяют и контролируют определённое место; поэтому было целесообразным оказывать им уважение, приносить жертвы, молиться им; и если
солдат ощущал защиту этих иноземных богов, он мог попытаться утвердить их культ у себя на родине. Именно это, как показывают сотни надписей, время от времени происходило в эллинистический период7.
 Такие перемещения культов и ритуалов при посредничестве военных
поселенцев и наёмников — очень сложный феномен, самые важные
аспекты которого будут обобщены здесь на основе нескольких наиболее
характерных примеров.
 Файлака — маленький, но стратегически значимый остров в Персидском заливе. При ранних Селевкидах здесь было основано военное поселение, и остров получил греческое название Икарос. Одно раннее посвящение (конец IV или начало III в. до н. э.) показывает, что греческие
солдаты (stratiotai под командованием Сотела, вероятно, афинянина)
поклонялись на Икаросе Зевсу Сотеру (Спасителю), Посейдону и Артемиде Сотейре (Спасительнице). Эти божества солдаты часто рассматривали как своих покровителей и защитников (SEG XXXV 1477). Святилище
Артемиды Сотейры было основано либо одновременно с размещением
гарнизона, либо преобразовано из святилища местной богини. В какой-
то момент селевкидский царь предпринял меры для перемещения святилища — возможно, по соображениям безопасности либо для того, что
освободить культ от его туземных корней. Ещё позже (примерно в 204 г.
до н. э.) были введены типичные греческие ритуалы: на празднестве в
честь богини устраивались атлетические и мусические состязания (agon
gymnikos и mousikos) (SEG XXXV 1476). В данном случае греческие
культовые элементы были сознательно усилены и дали солдатам крепости возможность по-прежнему почитать своих родных богов вдали от
отечества. В других военных поселениях местное влияние было сильнее
и приводило иногда к ассимиляции местного и греческого божеств или
к адаптации местного бога.
 Солдаты, служившие за рубежом и постоянно подвергавшиеся опасности, знали о таинственном могуществе местных богов и искали их
защиты. Египет в изобилии даёт свидетельства этого феномена. Египетские святилища привлекали интерес греческих путешественников ещё в
архаический период. Одни приезжали в качестве «туристов», интересующихся монументами фараонов, другие уделяли им внимание во время
 7 	Очень показательной в этом отношении выглядит политика первых Птолемеев,
в ходе конфликтов с Селевкидами целенаправленно возвращавшими в Египет увезенные
оттуда ранее египетские святыни, что нашло отражение как в греческих, так и в египетских
надписях (Ладынин, 2002).
 229

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 путешествия по дипломатическим, военным или административным
делам; третьи же прибывали специально для участия в культе. В обыкновении этих посетителей было вырезать свои имена на стенах храмов
или на статуях, иногда с указанием некоторой информации о причинах
своего визита, например, «я пришёл к богу/богине», «я совершил паломничество» [proskynema). В случае паломничеств можно утверждать, что
мы имеем дело с людьми, которые приходили в святилище и выполняли
принятый акт поклонения, обозначавшийся глаголом proskyneo или словом proskynema (Bernand, 1994). Эти термины, по-видимому, подразумевают, что человек вставал на колени перед богом, отмечал свой визит
записью своего имени (или просил профессионального писца сделать это
за него), участвовал в культовых действиях и удалялся, обретя, по его
мнению, более близкие отношения с божеством. Стереотипные фразы
rmesthei («память о нём сохранится [у бога]») и pollakis akousetai («о нём
не раз услышит [божество]») выражают надежду на то, что записанное
имя напомнит 6017 о его обещании помочь паломнику. Иногда паломники записывали имя родственника или друга. Многие посещали храмы,
известные своими чудесными исцелениями, такие как святилище Имхо-
тепа/Асклепия в Дейр-эль-Бахри или Мемнотейон в Абидосе; другие
приходили туда (например, святилище Беса в Абидосе), чтобы получить
оракул или увидеть бога во сне. Эти формы поклонения имеют своё
происхождение в египетской религии, но они были восприняты греческими поселенцами, а позже и римлянами.
 Если род занятий паломника не указан (например, Launey, 1987.
Р. 979-992), то едва ли возможно отличить солдат от гражданских лиц,
или даже греков от местных жителей, принявших греческие имена.
Случай с критянами представляет исключение, потому что в них легко
узнать иноземцев благодаря их характерным именам и прямому указанию
этнонима «критянин». Несмотря на возможные исключения, большинство критян, известных как посетители и паломники египетских святилищ, очевидно, были солдатами, поскольку почти вся информация, которую мы имеем о критянах в Египте, относится к военному персоналу
(см. раздел 5.2).
 Критские наёмники вступали в контакт с египетской религией многими путями. Неся службу в крепостях внутри страны, они посещали
близлежащие храмы. Здесь они слышали о силе богов и их чудесах.
Пересекая пустыню, они так же, как и местные жители, испытывали
страх и по возвращении выполняли свои обеты за благополучный переход в тех же самых святилищах в оазисах. Иногда богами, являвшимися
им в сновидениях, оказывались боги чужой страны, а не их родные боги.
Например, критский наёмник из Феста сделал посвящение Осирису
 230

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 в соответствии с божественным повелением (kataprostagma), т. е. после
того, как бог явился ему во сне или через посредство оракула (SEG XX
698; ок. 200 г. до н. э.).
 В Александрии наёмные солдаты участвовали в пышных процессиях,
относящихся к культу правителя, и становились свидетелями быстрого
распространения культа нового бога, Сараписа, который обещал безопасность и процветание в этой жизни и безмятежность в будущей.
 Насколько сильными были эти их впечатления, легко увидеть в надписях, которые они оставили как паломники в египетских святилищах, —
обычно это простые граффити, нацарапанные на стенах, но иногда встречаются элегантные посвятительные эпиграммы. Мы находим такие
граффити в прорицалище Аммона в Сиве, в Абидосе, в царских захоронениях в Фивах («Сиринги»), в храме Исиды в Филах, но чаще всего в
святилищах Мина, который отовдествлялся с греческим Паном, в оазисах к востоку от Нила. В Коптосе птолемеевский офицер из Гортины
на Крите сделал посвящение Пану Эводу («Дающему добрый путь»)
и другим богам за благополучие Птолемея VIII и Клеопатры (130 г.
до н. э.; Bemand, 1987. No. 86).
 В отдалённой области Троглодитика на побережье Красного моря,
где нубийские кочевники всё ещё жили в условиях каменного века (Strabo. XVI. 4. 17), путники сталкивались с большими опасностями. Именно
здесь, в святилище Пана в Эль-Канаисе, мы находим много граффити,
в которых солдаты выражают свою благодарность за благополучное
путешествие. Эхефилл, ещё один птолемеевский офицер из критской
Полиррении, сделал посвящение за здравие Птолемея VIII в главном
городе этого региона Беренике Троглодитике (ок. 124 116 гг. до н. э.;
Bemand, 1987. No. 70). Критянин Акестим обнаруживает в своём граффито в святилище Пана в Эль-Канаисе точную подоплеку многих подобных надписей: благополучное возвращение после опасною военного
задания. «Акестим, критянин из Куртолии, сделал это посвящение Пану
Эводу, выбравшись живым из области троглодитов» (Bernand, 1972.
No. 13). Военный контекст очевиден также в посвятительной эпиграмме
Каллимаха для критского наёмника, который участвовал в походе Птолемея III в Киренаику (ок. 246-221 гг. до н. э.; см. разделы 5.5, 8.1).
 Некоторые критяне оставались в Египте и становились членами
«общины критян» (politeuma ton Kreton), тогда как другие возвращались
на родину, принося с собой знание о легендарной стране и её богах.
Главными распространителями культа египетских богов на Крите были
наёмники. В Гортину культ Исиды был принесён высокопоставленным
наёмником Пироем, который сражался за Птолемея VI на Кипре (155/
154 г. до н. э.). В этот же период другой наёмник, Филота из Эпидамна
 231

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Иллирия), служивший в птолемеевском гарнизоне в Итане (Крит),
сделал посвящение Зевсу Сотеру и Tyche Protogenia Aienaos (Исиде).
Очевидно, что культ Тюхе Протогенеи не был исконным для Итана,
но его привнесли иноземные солдаты — либо сам Филота, либо один
из его предшественников. По-видимому, Филота был человеком с глубокими религиозными чувствами: мы знаем его также как автора посвящения Исиде в Филах, сделанного несколькими годами позже (после
139 г. до н. э.). Едва ли существует более красноречивое свидетельство
религиозной мобильности, обусловленной службой в армии, нежели
посвящение египетскому божеству, совершённое на Крите солдатом
из иллирийского Эпидамна.
 Широкое распространение египетских культов, прежде всего Исиды
и Сараписа, в известной степени было результатом мобильности солдат,
но вместе с тем поощрялось птолемеевской администрацией8. Прекрасным примером окольных путей, которыми знание об иноземных культах
могло достичь отдалённых регионов, является фреска, найденная в помещении святилища Афродиты в Нимфее на северном берегу Чёрного
моря (ок. 285-245 гг. до н. э.). Среди прочих можно видеть детальное
изображение корабля, именуемого Isis, возможно, корабля посланников
Птолемея II. Один из Диоскуров, таких же покровителей моряков, как
Афродита и Исида, представлен под надписью с названием корабля (Grac,
1987; Höckmann, 1999; Vinogradov, 1999) (цв. ил. 27).
 Остров Фера, где войска Птолемеев несли службу на протяжении
длительного периода, даёт важные свидетельства о сложном процессе
распространения культов солдатами. Особый интерес представляет введение культов, тесно связанных с династией Птолемеев: культа египетских божеств, в особенности культа Сараписа, который поддерживался
Птолемеем I; культа Диониса, покровителя Птолемеевской династии,
и культа правителя. Культ египетских божеств засвидетельствован многочисленными посвящениями начиная с III в. до н. э. (Vidman, 1969.
Р. 88-91). Самое раннее было сделано солдатом гарнизона Диоклом и
объединением BasiUstai (начало III в.), которые были приверженцами
птолемеевского династического культа (IG XII. 3 443). Святилище египетских божеств на Фере было восстановлено бывшим птолемеевским
офицером (Артемидором из Перги, которому было даровано гражданство
Феры; см. ниже) во благо царя Птолемея III и его обожествлённых предков, которые, вероятно, почитались на том же самом temenos (священном
участке) (IG XII. 3 464).
 8 	О методах и средствах распространения культа египетских богов Птолемеями
см.: Виноградов, Золотарёв 2000. С. 292.
 232

Ö. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 Другой солдат того же гарнизона — выходец из Миндоса — сделал
здесь посвящение за благополучие царя Птолемея IV и царицы Арсинои
(IG XII. 3 1389). Некоторые солдаты на Фере (как и повсюду) были организованы в религиозные объединения (Launey, 1987. Р. 1001-1036),
а один из солдат служил в качестве жреца (leitoreusas) Диониса Фракийского, который почитался религиозным объединением солдат. Соблазнительно думать, что выбор именно этого бога связан с тем фактом, что
он был богом-покровителем Птолемеев (SEG VIII 714); этот же бог почитался объединением Bakchistai, которые почтили птолемеевского
командира на Фере, Ладама из Александрии, вместе с его женой (IG XII. 3
1296). Неясные формулировки декрета не раскрывают точного характера его услуг.
 Сходным образом гарнизон Атталидов в Эгине и Панионе во Фракии
поклонялся божествам, особо связанным с Пергамом, т. е. Зевсу Сотеру
и Афине Никефоре (Launey, 1987. Р. 956; OGIS 301). Нет нужды полагать,
что продвижение этих культов обеспечивалось царской администрацией.
Решающим фактором часто были собственные религиозные чувства де-
диканга, как в случае с Филотой из Эпидамна (см. выше). Активность
двух других птолемеевских офицеров иллюстрирует значение веры частного лица для распространения культов в военном контексте. Аполлоний,
вероятно, гражданин Аспенда в Памфилии, одного из основных регионов
вербовки наёмников, сделал успешную карьеру в птолемеевской армии
и достиг высшего административного поста dioiketes в Александрии
(ок. 250 г. до н. э.). Около 246 г. до н. э. он сделал посвящение где-то в
Египте (возможно, в Коптосе) ряду египетских божеств, явно иноземного
происхождения: Аполлон Гилат почитался в Курионе на Кипре, острове,
где служили тысячи птолемеевских наёмников (в том числе солдаты из
Аспенда). Поэтому вполне вероятно, что Аполлоний приобщился к этому
культу, когда сам служил на Кипре. Посвящение некоего Аполлония (того
же самого?) было найдено в святилище Аполлона Гилата (l.Kourion 57;
III в. до н. э.). Возможно, он был знаком с данным культом по своему
родному городу, который — точно так же, как и Курион — заявлял, что
является колонией Аргоса. Два других адресата посвящения, Артемида
Энодия (покровительница дорог) и Артемида Phosphoros («светоносная»),
могут быть божествами его родины. Лето Euteknos («имеющая хороших
детей») составляет вместе с Аполлоном и Артемидой триаду, которая
широко почиталась в Памфилии. Последнее божество — это Геракл Кал-
линик («покровитель славных побед»), типичный патрон солдат.
 Второй пример относится к современнику Аполлония, ешё одному
выходцу из Памфилии — Артемидору, сыну Аполлония, первоначально
гражданину Перги. После службы в армиях первых трёх Птолемеев
 233

Ангелог Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (ок. 285-245 гг. до н. э.) он, будучи состоятельным стариком, поселился
на острове Фера. Вероятно, он служил в здешнем птолемеевском гарнизоне. Большое количество надписей отмечает его деятельность: он восстановил храм египетских богов (см. выше), а после сновидения, в котором воплощение Согласия явилось и посоветовало установить ему
алтарь, учредил священный участок для этого культа. Предполагается,
что учреждение данного культа произошло после какого-то раздора на
Фере, но ничего определённого об этом не известно. По этому случаю
Артсмидор также установил на священном участке почитание многих
других божеств-покровителей: культ Диоскуров Сотеров, спасителей
моряков и солдат; великих богов Самофракии, считавшихся защитниками нуждающихся; местных богов — Зевса Олимпийского, Аполлона
Стефанофора, Посейдона и Гекаты Светоносной; бога плодородия При-
апа; Тюхе (олицетворения Удачи) и героинь (Heroissaï). Ещё один алтарь
был посвящён культу Артемиды из Перги, богини с родины Артемидо-
ра и его персональной спасительницы. Этот священный участок объединил ряд божеств, часть которых была явно иноземного происхождения.
Великие боги почитались на Самофракии, где древний мистический
культ стал очень популярным, особенно среди солдат. Известно, что во
время войн I в. до н. э. несколько римских офицеров останавливались на
Самофракии, чтобы быть посвящёнными в этот культ (Cole, 1984. Р. 42,
92-93), и почти несомненно, что сам Артемидор тоже был его адептом
(Cole, 1984. Р. 63). Культ Приапа был принесён из Лампсака, культ Артемиды — из Перги. Кроме того, Артемидор поддерживал культ египетских божеств и царский культ Птолемеев. По меньшей мере один из
учреждённых им культов, культ Артемиды Пергской, продолжал существовать и после его смерти (IG XII. 3 494). Помимо того интереса, какой
представляет собой деятельность Артемидора как пример широкого
набора культов, с которыми солдаты могли познакомиться за долгий
срок службы (Артемидор, вероятно, умер в возрасте 94 лет), она также
свидетельствует о тех возможностях, которые активность в религиозной
сфере предлагала для взаимодействия иноземного солдата с местными
жителями и включения его в чужую общину. После учреждения святилища Гомонойи и, возможно, благодаря вкладу в обеспечение согласия
в городе ферейцы наградили Артемидора гражданством, а Дельфийский
оракул даже предложил героизировать его после смерти.
 Случай Артемидора показывает, что социальные барьеры, с которыми сталкивались иноземные солдаты, не были непреодолимыми. Свидетельства об их взаимодействии с местным населением являются особенно наглядными в случае с теми командирами или солдатами, которые
были удостоены почестей за свои благодеяния, например, за строитель¬
 234

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 ство или восстановление зданий в святилищах (Chaniotis, 2002. Р. 109-
110). Не подлежит сомнению, что социальное положение и материальные
средства военного командира давали ему немало возможностей отличиться в качестве благотворителя, особенно когда он находился в небогатом и малоизвестном городе. Это объясняет, почему Дельфы в трёх
довольно небольших полисах — Налете, Карпасии и Тамассе — назначили в качестве своих theorodokoi (ответственных за приём священных
посольств) командиров местных гарнизонов, уроженцев Гортины, Хиоса и Аспенда (конец III в. до н. э.; Bagnall, 1976. Р. 65-66).
 8.3. 	НАСИЛЬСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ
ПРОТИВ СВЯТИЛИШ И ДИСКУРС войны
 Бабрий, автор II в. н. э., рассказывает басню о крестьянине, который
пришёл в отчаяние, когда понял, что боги не в силах наказать даже тех,
кто похитил священное имущество (Fab. 2):
 Копая в винограднике своём землю,
 Однажды виноградарь потерял заступ
И по своим соседям стал искать вора.
 Все отпирались, и мужик пошёл с ними
В ближайший город, чтобы там с них взять клятву —
 Ведь боги, что попроще, те живут в сёлах,
 А место настоящих — в городских храмах,
 И уж от их ничто не ускользнёт взора.
 Пришли крестьяне в город, сняли с плеч сумки
И у ворот в бассейне стали мыть ноги,
 Как вдруг кричит глашатай: «Тысячу драхм тем, кто
Укажет вора, что ограбил храм бога!»
 Сказал крестьянин: «Зря сюда я шёл, видно:
 Куда уж там узнать моих воров богу,
 Который сам не видит, кто его грабит,
 И покупает помощь у простых смертных!»
 (Пер. М.Л. Гаспарова)
 Многим богам пришлось пережить «разграбление их имущества»
во время эллинистических войн или пиратских набегов. Только во второй половине III в. до н. э. несколько важнейших святилищ Греции
стали жертвами войны: этолийцы разграбили знаменитый храм Геры
в Аргосе, святилища Посейдона в Мантинее и Тенаре, а также храм
Артемиды в Лусах на Пелопоннесе и святилище Зевса в Дионе в Македонии; Филипп V отомстил за это нападение разграблением союзного
 235

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 святилища этолийцев в Ферме (см. ниже). Если принять во внимание,
насколько часто происходило разграбление святилищ в эллинистическом
мире, то можно подумать, что только очень немногие греки сохранили
веру в существование божественных сил вообще — или, по крайней
мере, таких, которые действительно следили бы за земными событиями.
Это, во всяком случае, то, во что верили последователи философии
Эпикура и автор гимна в честь Деметрия Полиоркета (см. раздел 4.5).
Однако большинство греков смирились с мыслью, что собственность
богов также страдает на войне, и находили некоторое утешение в вере,
что такие формы насилия делают несправедливость агрессоров только
более очевидной и вызывают раньше или позже божественный гнев и возмездие. Именно по этой причине акты насилия в отношении святилищ
часто подвергались осуждению не только в более поздних литературных
источниках, но также в современных документах: эти упоминания выражают резко отрицательное отношение к святотатственному поведению
врага и стратегию саморепрезентации, которая подчёркивает моральное
превосходство, а иногда и оппозицию между греками и безбожными
варварами (например, Polyb. IX. 34. 11) и апеллирует к божественной
и человеческой поддержке.
 В риторике эллинистических декретов очень часто нападение на
общину представляется как акт несправедливости, сопровождаемый
святотатственными действиями (см. Rigsby, 1996. Р. 15). Жители Аполлонии Понтийской, к примеру, упоминают в декрете необъявленную
войну Месембрии против своего города в одном ряду с нечестивыми
действиями против святилища Аполлона: «Месембрийцы начали необъявленную войну против нас и совершили великое множество нечестивых
деяний против святилища Аполлона» (IGBulg I2 388 bis). Сходным образом декрет Приены в честь Сотаса за проявленную на войне с галата-
ми храбрость (I.Priene 17; 217 г. до н. э.) осуждает их беспрецедентную
жестокость (pmotes). Они не только попрали обычаи обхождения с пленными (eis tous halontas parenomouri), но и проявили нечестивость по
отношению к богам, разрушив святилища, алтари и храмы, «проявив
всяческое бесстыдство по отношению к божеству» ([meden elleipori]tes
tes eis to th[e(\on anaideias).
 Многочисленные пожалования asylia, т. е. неприкосновенности священного пространства, являю гея в известной степени реакцией на частые
нападения на святилища. Термин asylia используется в разных значениях, которые варьируются от неприкосновенности святилиша до личной
защищённости индивида от наказаний, гарантируемой чужим городом,
и запрещения наказаний по соглашению двух общин. В более узком
смысле в эллинистический период asylia означает неприкосновенность
 236

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 определённых святилищ, признанную царями, городами и конфедерациями. Эта неприкосновенность восходит к древнему представлению о
священном пространстве и мольбе о помощи: благодаря физическому
контакту со священным местом проситель приобщался к святости места
и не мог быть подвергнут насилию или удалён оттуда (Chaniotis 1996b;
Rigsby, 1996. P. 1-40).
 В эпоху эллинизма повсеместные и нескончаемые войны представляли очевидную угрозу для жизни, личной свободы и собственности
эллинистических городов, а также делали опасными странствия паломников, атлетов и артистов, угрожая таким образом нормальному течению
религиозной жизни и проведению празднеств. Многие города официально провозглашали свои святилища неприкосновенными, а в отдельных
случаях посвящали весь город и его территорию 60Г7, обеспечивая такую
же защиту. В числе тех, которые были объявлены «священными и неприкосновенными», были острова Тенос и Анафа, а также города Смирна, Калхедон, Милет и Магнесия-на-Меандре, Теос, Алабанда, Ксанф и
Кизик в Малой Азии (Rigsby, 1996. Nos. 7, 53, 63-65, 67-161, 163-165,
175). Более 200 документов свидетельствуют об этой практике (Rigsby,
1996. Р. 54-579), особенно в Греции, на островах Эгеиды и на побережье
Малой Азии.
 Было бы, однако, ошибкой приписывать все эти провозглашения
asylia желанию защитить святилища в период нечестивых войн: ближе
к реальности полагать, что имело место сложное переплетение различных
намерений (см. Rigsby, 1996. Р. 13-17). Провозглашение asylia увеличивало почёт, оказываемый богам, и очень часто было связано с организацией новых праздников или с расширением программы уже существующих празднеств за счёт новых атлетических и мусических состязаний.
Asylia давала возможность сделать ближе старых друзей и установить
новые дипломатические контакты, которые могли оказаться полезными
в трудные времена. Иногда существенное значение имел экономический
фактор, а в некоторых случаях asylia сочеталась с перемирием (ekechei-
па; Rigsby, 1996. P. 11-12), которое делало путешествия паломников,
актёров и купцов гораздо безопаснее.
 Asylia могла быть эффективным инструментом дипломатии, но она
не защищала в достаточной мере от вооружённого насилия. Она не
спасла от разграбления ни Никефорион в Пергаме, ни святилище Артемиды в Гиера Коме, а в 88 г. до н. э. римляне, искавшие убежища от
репрессий, которым они были подвергнуты по приказу Митридата VI
Евпатора, были перебиты в неприкосновенном храме Асклепия в Пергаме (Cic. Flacc. 57; App. Mithr. 23). Такие акты насилия не были в эпоху
эллинизма более многочисленными, чем в другие периоды интенсивных
 237

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 военных действий (например, во время Пелопоннесской войны), и потому их не следует рассматривать как свидетельство упадка религиозных
чувств. Святилища считались сакральным пространством, но сакральные
места принадлежали конкретной общине — городу или конфедерации.
В бесчисленных конфликтах между греческими общинами святилища
становились жертвами нападений, которые были направлены не против
них — даже при том что собственность богов была желанной добычей, — но против общины. Насилию подвергалось то сакральное пространство, где враги общались со своими богами.
 Греки, весьма изощрённые в софистических толкованиях, могли интерпретировать разграбление святилища как знак того, что обшина была
покинута своими богами. После разграбления этолийцами «национального» святилища македонян в Дионе Филипп V напал на союзный центр
этолян в Ферме и разрушил святилище Аполлона, его здания и посвящения, за исключением статуй, изображающих богов, и с надписями
имён богов (Polyb. V. 9. 2-6; Burzacchini, 1999). Для Филиппа и его
военачальников это было не актом святотатства по отношению к Аполлону, но справедливым отмщением за святотатство, совершённое
в Дионе (Polyb. V. 9. 6)9. Если бы кто-то спросил мнение этолийцев
об этих событиях, то они, вероятно, провели бы подобное же софистическое различие.
 Насилие против святилищ очень ярко представлено в эллинистических источниках как потому, что оно затрагивало религиозные чувства,
так и потому, что это покушение на религиозные чувства могло быть
использовано для морального осуждения врага — соответствующие
комментарии Полибия, например, всегда направлены против врагов
Ахайи (см. раздел 9.4). Протагонисты таких святотатственных актов —
или их потомки — рано или поздно сталкивались с бедствием, которое
можно было истолковать как божью кару, в конечном счёте укрепив
таким образом веру в богов10.
 8.4. 	ВОЙНА И СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ
 Зимой 279/8 г. до н. э., когда галаты напали на святилище Аполлона
в Дельфах, одно из самых священных мест в Греции, они встретили
сопротивление не только греков, но и всех сил природы:
 9 См. также о таком мотиве действий Филиппа, как стремление нанести максимальный
и долговременный экономический урон протнвнику (Снвкина, 2007).
 10 Подробнее о взглядах Полибия на религиозные преступления и политической
подоплёке его взглядов см.: Габелко, Тейтельбаум, 2008.
 238

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 Вся земля, которую занимало войско галагов, в течение большей части
дня сильно сотрясалась, и не переставая гремел гром, и ударяли молнии; они
поражали ужасом кельтов и не давали им ясно слышать приказания; кроме
того, молнии, падая с неба, поражали не одного какого-нибудь человека,
но сжигали и стоящих рядом с ним, их самих и их оружие. Тогда появились
перед ними и призраки героев — Гипероха, Лаодока и 11ирра... Таковы были
несчастия и ужасы, которые преследовали варваров в течение всего дня;
но и в течение ночи им было суждено испытать гораздо более ужасное:
ударил мороз, а вместе с морозом пошёл снег, скатывались большие камни,
и целые утёсы, отрываясь от Парнаса, падали прямо на варваров... Варвары
расположились лагерем гам, где их во время отступления застала ночь. И вот
ночью на них напал «панический» страх: страхи, происходящие без всякого
основания, говорят, они происходя! но воле бога Пана. Смятение напало на
войско поздним вечером, сначала немногие их них обезумели, и им казалось,
что они слышат топот скачущих коней и чувствуют приближение врагов;
в скором времени это безумие перебросилось и на всех остальных. Схватившись за оружие, став друг против друга, они взаимно и убивали, и гибли
также и сами, уже нс понимая своего собственного языка, нс узнавая своего
облика и не видя форм своих шитов...
 (Пер. С. П. Кондратьева под ред. Е. В. Ишаиток)
 Эта история рассказана Павсанием (X. 23. 1-10; ср. Just. XXIV. 8)
спустя столетия после того, как первоначальное событийное ядро обогатилось типичными элементами подобных историй. Природные феномены, вполне обычные в районе горы Парнас, были истолкованы как форма
божественного вмешательства, которое карало дурных и спасало хороших.
Относящийся к тому времени декрет Коса (Syll.3 398; Bagnall, Derow,
2004. No. 17; Austin, 2006. No. 60) также ссылается на чудо Аполлона,
но в более общих терминах: «Сообщают, что напавшие на святилище
были наказаны богом и людьми, которые пришли защитить его во время
вторжения варваров; святилище было спасено и украшено взятой у врагов добычей, и большинство оставшихся [из числа] напавших погибло
в сражении с греками». Аполлона надлежало почтить «за то, что он явил
себя во время опасностей, с которыми столкнулось святилище».
 Рассказы о чудесном спасении были очень популярны в эллинистическую эпоху. Собрания чудес (<epiphoneioi), нередко написанные «профессиональными поклонниками» богов, были популярным литературным
жанром, но до нас не дошло ни одного образца. Однако в надписях сохранилось несколько рассказов о чудесах, имевших место во время войн.
В 99 г. до н. э. линдцы решили записать на каменной стеле список наиболее важных посвящений, которые украшали святилище их богини-
покровителышцы Афины Линдской и были уничтожены с течением
времени, а также наиболее важных чудес, совершённых богиней. Явно
 239

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 не является случайным совпадением то, что этот декрет был предложен
отцом одного из потенциальных авторов. Собрание чудес, к сожалению,
сохранилось плохо — полностью дошло только описание чуда, случившегося, когда персы в правление Дария напали на Родос.
 Одно из трёх чудес, описания которых в определённой степени сохранились, рассказывает, как город Линд был спасен, когда Деметрий
Полиоркет попытался захватить остров. Когда Родос осаждался Деметрием, богиня явилась во сне её жрецу Калликлу, который оставался в
Линде, и просила его убедить одного из магистратов, Анаксипола, написать письмо царю Птолемею I и попросить его о помоши. Богиня
обещала победу и могущество, если её приказание будет исполнено.
Калликл не озреагировал на этот сон, но богиня не отступилась. Она продолжала являться ему во сне каждую ночь до тех пор, пока он наконец
не отправился в осаждённый город, где проинформировал членов Совета, в результате чего Анаксипол был послан к Птолемею с письмом. Здесь
надпись обрывается, но мы можем представить, как горды были линдцы
напомнить жителям Родоса1 ', что спасение их города было результатом
чуда, совершённого Афиной Линдской, а Птолемею — что их богиня
обещала им победу и могущество (nike kai kratos).
 О другом чуде, тесно связанном с саморепрсзентацией святилища,
известно из храма Зевса и Гекаты в Панамаре в Карии. Это святилище
подверглось нападению войск Лабиена, выступившего против римлян
на стороне парфянского царевича Пакора во время одной из последних
войн Республики (42 г. до и. э.). Сохранилась только часть надписи,
но мы всё же можем определить существенные элементы: бог сжёг своим божественным огнем оружие врага; когда неприятели при свете дня
атаковали крепость, всё внезапно покрыл туман, и «те, кто сражался
вместе с богом», спаслись, не замеченные неприятелем; внезапно разразившаяся буря с громом и молниями устрашила врага до такой степени,
что «много было тех, кто бежал, умоляя о пошаде и восклицая громким
голосом “Велик Зевс Панамарский!”»; во время этого смятения и хаоса
враги принялись убивать и ранить Друг друга; обезумев, словно их преследовали Фурии, они нашли ужасную смерть в ближайших горах. Бог
спас всех защитников этой местности, выполнив обещание, которое он
дал, когда убеждал их защищать её и не отправлять женщин и детей в
город. «Хотя брошено было множество копий, все они прошли мимо
цели. Ни один из нас, кто находился под обстрелом во время атак, не получил опасного ранения», и те 30 человек, что были ранены, все остались  1111 	Родосский полис был образован в результате синойкиэма трёх общин — Линда,
Квмира и Иалиса.
 240

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕН
 в живых. Враг предпринял вторую
атаку, окружив крепость и установив осаду. Однако затем «послышался крик, как будто из города
шла помощь, хотя не видно было,
что кто-нибудь шёл; и послышался громкий лай собак, как будто
они смешались с теми, кто атаковал крепость... И все нападавшие
на святилище Геры разом упали
головами вперёд, бросив свои знамёна и штурмовые лестницы. Были
видны горящие светильники бога,
и они продолжали гореть на протяжении всей осады».
 Чудеса в Дельфах, Линде и Па-
намаре являются только наиболее
хорошо сохранившимися рассказами о «военных эпифаниях» в эллинистический период (Pritchett, 1979. Р. 29-41). Похожие истории известны также и в материковой и островной Греции (Аргос, Мантинея, Пел-
лена, Лисимахия и Хиос), и в Причерноморье (Херсонес Таврический),
и в Малой Азии (Кизик, Келены, Книд, Пергам, Баргилия, Латина, Или-
он и Стратоникея). Высказывалось предположение, что успех Птолемея IV в битве при Рафии (217 г. до н. э.) был приписан Исиде и Сара-
пису (Bricault, 1999).
 Помимо своего значения как свидетельств религиозных установок
эллинистических общин, эти рассказы очень интересны с точки зрения
саморепрезентации святилищ. Эпифании в Линде были записаны на
камне, чтобы увеличить славу местного святилища (Ï.Lindos 2; Higbie,
2003), а в маленьком городке Баргилии граждане постоянно увеличивали размах празднества в честь местной богини Артемиды Киндии и
привлекательность торжеств, с тем чтобы выразить свою благодарность
за многочисленные чудеса Артемиды, явленные во время войн (Blümel,
2000; Zimmermann, 2000). Такие усилия по возвышению местных святилищ путём подчёркивания военных эпифаний их богов следует рассматривать в контексте соперничества между общинами. Этим, по-видимому, лучше всего объясняется тот факт, что многие рассказы о чудесах
приходятся на годы вторжения галатов. В Кизике Геракл был изображён
на рельефе попирающим галатского воина (ил. 15); в Темисонии Г еракл,
Аполлон и Гермес, говорят, явились в сновидениях должностным лицам
и посоветовали им укрыть всё население в пещере; в Келенах варвары
 Ил. 15. Стела из Кизика
 241

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 были отражены Марсисм и его музыкой; Антигон Гонат приписывал
свою победу над галатами в Лисимахии вмешательству Пана. Такая
концентрация чудес в пределах чуть более одного года уникальна в
греческой истории, и если не считать их плодом массовых галлюцинаций
или массовым схождением олимпийских богов на землю, то мы должны
признать, что рассказ о чуде в Дельфах вдохновил создание прочих
подобных историй или сделал защитников Греции более восприимчивыми к вере в божественное вмешательство. При этом, сводя богов на
землю, греки, пережившие вторжение галатов, изображали свои сражения против них в соответствии с гомеровскими рассказами, в которых
боги и люди сражались бок о бок, а также в соответствии с теми чудесами, о которых рассказывали в связи с Персидскими войнами. Поэтому
разгром галатов с божественной помощью приобрёл эпические масштабы и был поднят до статуса общегреческой победы над архетипическими
варварами. Репрезентация божественных чудес превращается в самоуверенную репрезентацию человеческого успеха.
 8.5. 	ПРАГМАТИЗМ ПРОТИВ ТРАДИЦИИ:
ВОЙНА И ДИНАМИКА РИТУАЛОВ
 В 192 г. до н. э. на конференции в Эгии этолийский представитель
обвинил римского военачальника Фламинина в том, что тот ничего не
сделал в предыдущей войне против Филиппа V, но «только гадал по
птицам, закалывал жертвенных животных и возглашал обеты, наподобие
жалкого жреца-прорицателя» (Liv. XXXV. 48. 12-13; Parker, 2000. P. 301).
Допустимо по-разному толковать этот инцидент: кто-то может увидеть
здесь пренебрежение к знамениям или решить, что Фламинину ставится
в упрёк личное выполнение ритуалов. Напротив, данное критическое
высказывание возможно считать частью стратегии этолийского представителя, нацеленной на акцентирование вклада этолийцев в победу, либо
попыткой Ливия (или его источника) подчеркнуть безбожие этолийцев.
С другой стороны, это могло быть отражением античной поговорки syn
Athenai koi cheira kinei («на Афину уповай, но рук не опускай») либо
выражением противоречивого отношения между прагматизмом, диктуемым войной, и выполнением ритуалов, установленных традицией.
 В античной литературе нетрудно найти похожие истории, в том
числе и в эллинистическом контексте. Рассказывают, что Ганнибал,
находясь во время изгнания из Карфагена в лагере Антиоха III (или,
возможно, Прусия I), посоветовал своему гостеприимцу больше обра
щать внимания на мнение старого полководца (т. е. самого пунийца
 242

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 а не на внутренности мёртвых овец — намёк на практику гаданий (Plut.
Мог. 606с; Parker, 2000. Р. 303, not. 19). Эта фраза указывает не только
на противоречия между прагматизмом и традициями — она выражает
также культурные противоречия. В обоих случаях критика исходит
от представителя иной культуры: этолиец порицает римлянина, а карфагенянин — греческого царя.
 Эти два анекдота относятся к числу немногих прямых источников
о традиционных ритуалах, практиковавшихся в войнах греков и римлян.
Гадательные жертвоприношения перед сражением, один из важнейших
военных ритуалов, вряд ли упоминаются где-то ещё в эллинистической
историографии, и это, скорее, результат довольно ограниченного интереса «большой историографии» к богам и суевериям, нежели изменения
ритуальных практик. Ритуалы выполняли главным образом коммуникативную функцию — гадания служили «механизмом обретения уверенности, которая помогала людям, привыкшим в погоне за миром сталкиваться с ужасами гоплитского сражения» (van Wees, 1996. P. 11-12),
жертвоприношение определяло агрессию (Parker, 2000. Р. 307-309).
Ритуалы были широко распространённой, стереотипной деятельностью,
выполняемой единообразно и (по меньшей мере, в теории) неизменно.
Война не только имела свои собственные ритуалы (например, гадательные жертвоприношения перед битвой, посвящение добычи, погребение
мёртвых и т. д.), но также являлась фактором, который многими, зачастую неожиданными, путями привносил в ритуалы динамику, иногда
ниспровергая, прерывая или интенсифицируя их. Несколько отдельных
примеров показывают эту многостороннюю взаимозависимость ритуалов
и войны.
 Во-первых, знание ритуалов могло использоваться противником
в стратегических целях12. Филон Византийский, автор военных трактатов,
рекомендует военачальникам подготовить нападение на город в праздничные дни, когда торжества справляются за городскими стенами или
когда было вероятно угощение вином за общественный счёт (см. Аеп.
Tact. 10. 3; Garlan, 1974. P. 293, 315). Это, конечно, не было какой-то
новой практикой в истории Греции, ибо многие перевороты или покушения на убийство государственных деятелей случались именно во
время празднеств, когда большое скопление народа давало возможность
скрыть подобные планы. Стоит упомянуть только два самых известных
 12 	Именно в таком ключе, видимо, следует понимать сообщение Полибия о том,
что этолийцы напали на беотийцев в мирное время, нарушив всенародный праздник
(IX. 34. И)— это могло быть не столько намеренное святотатство, сколько заранее
продуманная военная хитрость.
 243

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 примера: Гармодий и Аристогитон убили Гиппарха, сына Писистрата,
в Афинах во время празднования Панафиней, а покушение на жизнь
Мавсола, правителя Карии, было предпринято во время торжеств в святилище Зевса Лабрандского.
 Совет Филона, по-видимому, соответствует реальности. Мы уже
видели, что милатинцы напали на Дрерос в первый день нового года
(пео nemonio) около 220 г. до н. э. (см. раздел 3.3). В такие дни ответственное отношение к поклонению богам становилось военной слабостью, но всё-таки подрывное влияние войны на ритуалы было довольно
ограниченным. Те, кто уважал обычай и традицию, могли ужиться с
этим противоречием только благодаря надежде или вере в то, что боги
раньше или позже покарают святотатца. Во-вторых, войны прерывали
практику ритуалов, прежде всего принесения жертв в святилищах за
городом (например, в святилище Нсмесиды в Рамнунте: SHG XXV 155,
lin. 27-30; 235/4 г. до н. э), обрядов местных культовых объединений
(например, SEG XXIV 156; XXXII 149, Элевсин, 238/7 г. до н. э.), праздничных торжеств и атлетических состязаний, с ними связанных (Habicht,
2006). Непрерывные войны на Пелопоннесе в III в. до н. э. вызвали, как
утверждает Полибий (V. 106. 1-5), пренебрежен нетрадиционными жертвоприношениями, празднествами и обрядами. Даже такой важный
праздник, как Пифийские игры в Дельфах, не отмечался в 86 г. до н. э.
из-за Митридатовой войны (Syll.3 738), и было высказано мнение, что
так же дело обстояло и с другими празднествами, например, Великими
Элафеболиями и Лафриями в Гиамполе (Pritchett, 1996. Р. 105-129 по
поводу IG IX. 1 90; ок. 50 г. до н. э.). Помимо этого финансовые трудности, вызванные войной, осложняли выполнение религиозных обязательств. Мы уже видели, что Киос из-за войн был не в состоянии выполнить религиозный долг по отношению к Аполлону Дидимскому
(ежегодное посвящение серебряного сосуда) на протяжении многих лет
(см. раздел 7.2).
 В-третьих, уважение или неуважение к ритуалам становилось критерием моральной оценки народа. Возьмем в качестве примера один из
самых древних и благоговейных обрядов — погребение погибших. Любой военный лидер, одержавший победу или потерпевший поражение,
должен был похоронить своих павших солдат. Афинские стратеги, одержавшие победу в битее при Аргинусских островах, были приговорены
к смерти в 406 г. до н. э. за то, что не смогли выполнить этот долг (Xenophon. Hell. I. 7). Исписанные обычаи войны обязывали армию победителей дать противнику возможность похоронить своих павших, и отказ
в этом рассматривался и как ужасное высокомерие, и как страшное наказание для мёртвых. За поведением любого лица — военачальника,
 244

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 благотворителя или царя — в отношении соблюдения этого обычая
тщательно следили, и оно служило критерием для характеристики его
личности или для объяснения его мотивов. Афинский благотворитель
Филипп ид удостоился почестей за заботу о погребении соотечественников после сражения за собственный счёт (283/282 г. до н. э.; см. раздел 2.6),
а царь Антиох III для того, чтобы получить поддержку в Греции в войне
против Рима, похоронил в общей могиле 8 тысяч македонян, чьи кости
всё ещё лежали на поле при Киноскефалах спустя шесть лет после битвы
(Liv. XXXVI. 8; App. Syr. 16).
 Исторические нарративы используют этот элемент для характеристики индивидов, а также для того, чтобы подчеркнуть божественное возмездие. Те, кто читал у Полибия и Аппиана, как Прусий II, царь Вифинии,
в 155 г. до н. э. предательски атаковал, разграбил и разрушил святилище
Афины Никефоры, храм Асклепия в Пергаме и многие другие святилища, включая святилище Артемиды в Гиера Коме, которое было признано неприкосновенным (Polyb. XXXII. 15; App. Mithr. 3; Walbank, 1979.
P. 536), должны были расценивать его смерть как заслуженное наказание.
Когда на него напал его собственный сын Никомед, он бежал в святилище Зевса в Никомедии, надеясь спасти свою жизнь в неприкосновенном священном пространстве. Однако разрушитель святилищ нс нашёл
там защиты и был убит солдатами своего сына (App. Mithr. 7; cp. Diod
XXXIL21).
 Данный обзор отношения эллинистических греков к сверхъестественному, а также к религиозным ритуалам и обычаям обнаруживает амбивалентный подход: провозглашение неприкосновенности святилищ
происходило столь же часто, как надругательство над ними; ритуалы
подвергались критике, которая, однако, показывает, что они всё ещё
практиковались; хотя смертные спасители высоко ценились, вера в божественных покровителей не приходила в упадок: даже спустя несколько
лет после того, как автор гимна в честь Деметрия высказал свои убеждения, что боги отсутствуют и безразличны, люди от Дельфов до Келен
верили, что они видели богов, сражающихся среди них. Такие противоречия и нестыковки хорошо известны в греческой религии как в ранние,
так и в более поздние периоды (Versncl, 1994), но амбивалентность,
возможно, усилилась в эпоху эллинизма благодаря множественности
философских школ и их влиянию, а также благодаря сосуществованию
множества различных культур.
 Оракул, данный Аполлоном Кларосским в I в. до н. э. памфилий-
скому городу Сиедре, подвергавшемуся постоянным нападениям киликийских пиратов, кратко и остроумно выражает отношение к сверхъестественному, на сей раз устами бога (SEG XLI 1411):
 245

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Вы, сиедрийцы в Памфилии, что на общественной пашне
Смешанным людом своим населяете тучную землю!
 Статую бога кровавого, мужеубийцы Ареса,
 Установив среди города, жертвы ему приносите.
 Пусть Гермеса цепями железными будет он скован,
 А с другой стороны Справедливость пусть его судит.
 Пусть он будет подобен просителю. В этом-то виде
Станет он добр к вам: толпу врагов от отчизны прогонит
Далеко и подаст вам желаемое изобилье.
 Также и сами вы примитесь за груд за тяжелый,
 Сами гоните врагов, сами их заключайте в оковы
И не робейте, давайте злодеям возмездие злое:
 Только так избежать вы сумеете уничтоженья.
 Г ражданам Сиедры необходимо было совершить магический ритуал
для изгнания пиратов, но этого ритуала было недостаточно: они должны
были также сражаться со своими врагами. Таким образом, упование
на божественную помощь отнюдь не упраздняло прагматизма.
 Дальнейшее чтение
 8.1. 	Общаясь с богами, хвастаясь перед смертными. Благодарственные посвящения после войн: например, SEG XXXVI 555; Brun, 2004.
Р. 45-46, по. 3. Эпиграмма Менита: Laronde, 1987. Р. 396. Корабли, названные именами богов: Афродита: SEG XIV 344, XLIII 641 ; Афина: SEG
XIV 339, 342; Деметра: SEG XXXIII 684; Гестия: SEG XIV 342; Исида:
SEG XLV 997; Парфснос: OGIS 447. Башни, названные именами богов:
I.Smyrna 613. Культ богов-спасителей (SoterlSoteira): например, SEG
XXX 69; Сарапис и Исида: Bricault, 1999; Геракл: SEG XXXVI 555; Зевс
Сотер и Афина Сотейра в Афинах (после освобождения города в 287 г.
до н. э.): Rosivach, 1987; Petrakos, 1999. Nos. 2, 146, 148-153; о Зевсе
Сотере, Артемиде Сотейре и Афине Сотейре см. также ниже; о царях,
носивших эпитет Soter см. раздел 4.1 (cp. с. 128 с дополнительной литературой); также см. SEG L 606 (Филипп Сотер, г. е. Филипп II или V).
Празднества, называвшиеся Soteria: Дельфы: Nachtergael, 1977; Кимы:
Manganaro, 2000; Пергам: Wörrle 2000b. Божественные покровители
войны: например, Артемида Сотейра: OGIS 18 (Египет); SEG XXXV 1477
(Икарос, Персидский залив); Афина Ника: SEG XXX 69 (Афины); Афина Сотейра Ника: OGIS 17 (Кипр); Афина Никсфора: OGIS 248 (= Austin,
2006. No. 208), 273-279 (Austin, 2006. No. 20), 281, 283-285, 298, 328
(Пергам); OGIS 301 (Панион, Фракия); Афина: IGR III 852 (Киликия);
Геракл Каллиник («покровитель справедливых побед»): OGIS 53 (Египет);
 246

8. ВЕК ЧУДЕС И СПАСИТЕЛЕЙ
 Гермес Гегемоний: IG 112 1496, 2873 (Афины); Зевс Сотер: OGIS 301
(Панион, Фракия), 332 (Пергам); SEG XXXV 1477 (Икарос); SEG XLVI
1721 (Ксанф); I.Cret. III. iv 14 (Итан, Крит); Пан (покровитель Антиго-
нидов): Barigazzi, 1974; Laubscher, 1985; Stewart, 1993. P. 286 287; Diog.
Laert. II. 17. 141; SEG XLVII 893; Зевс Тропей (покровитель решающего момента в битве): Robert, 1928. Р. 438-441; SEG XXXV 680 (Биллис
в Иллирии); OGIS 300 (Пергам). Божественные покровители моряков'.
например, Посейдон Эсий и великие боги Самофракийские Диоскуры-
Кабиры: OGIS 430; Grac, 1987; Посейдон: SEG XXIX 1272 (посвящение
экипажа военного корабля); Афродита Понтия: Parker, Obbink, 2000
(Кос)13. Посвящения солдат покровителям войны за здравие царей:
например, OGIS 18 (Артемиде Сотейре за Птолемея I), 734 (Зевсу Сотеру
за Птолемея VI); см. также раздел 4.2 (с дополнительной литературой).
Культ Ареса в Писидии: например, I.Selge 17 и 20(Сельга); SEG XXXIII
1159; CIG 4377 (Сагаласс); об идентификации Ареса с туземными
божествами см. также Engelmann, 1993; Lebrun, 1994; Delemen, 1999.
Nos. 374-375.
 8.2. Войпа и распространение культов. Культ Артемиды Сотейры
на Файлаке/Икаросе: Roiieche, Sherwin-White, 1985; Piejko, 1988; Calîot,
1989; Jeppesen, 1989; Potts, 1990. II P. 183-196. Распространение культов
и критские наёмники в Египте: Spyrîdakis, 1969 (Итан); Magnellî, 1994/5
(Гортина); Филота: SEG XXXI 1521; ср. Cabanes, Drini, 1995. P. 155.
Учреждение культов в Фере: Vidman, 1969. Р. 88-91; Launey, 1987.
Р. 1026-1031; Bagnall, 1976. Р. 129; Chaniotis, 2002. Р. 108-109. Аполлоний (из Аспенда?): OGIS 53; Bemand, 1984. No. 47; Crisciiolo, 1998. Арте-
мидор из Перги: IG XII. 3 421-422, 464, 863, 1333-1350, 1388; SEG
XLVII490; Bagnall, 1976. P. 134; Cole, 1984. P. 62-64; Graf, 1995; см. также Palagia, 1992. Военный контекст культа египетских богов в Рамнунте:
SEG XLI74 = Petrakos, 1999. No. 59.
 8.3. Насильственные действия против святилищ и дискурс войны.
Разграбление святилищ: Pritchett, 1991. Р. 160-168; например, Polyb.
IV. 25. 2 (АфинаИтония); 62. 2 (Дион); 67. 3-4 (Додона); V. 9—13 (Ферм);
VII. 14. 3; IX. 33. 4; 34. 8-11; XI. 7. 2; XXXI. 9-11 (святилище Артемиды в Эламе); XXXII. 15. 11 (святилище Артемиды в Гиера Коме); Plut.
Pomp. 24. 5. Сочетание несправедливой войны и безбожных деяний
агрессоров: например, Polyb. IV. 25. l.Asylia: Chaniotis, 1996b; Rigsby,
 13 	Интересно посвящение экипажа косского корабля, входившего в состав римского
флотского соединения под командованием легата Авла Гсрснцня Варрона в ходе противостояния Рима с Митридатом Евпатором (82 г. до н. э.) из святилища Зевса Урня
(«дарующего попутный ветер») на выходе из Боспора Фракийского (IG XII. 8 260 =
I.Kalchcdon 15). В стк. 11 упоминается корабельный врач.
 247

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 1996. Следующие святилища известны как добивавшиеся и в большинстве случаев успешно достигшие признания своей asylia (Rigsby, 1996):
Афины Итонии в Коронее, Аполлона Птойя в Акрефии, Диониса Кад-
мейского в Фивах, Амфиарая в Оропе, Зевса Царя в Лебадсе, Аполлона
Делосского в Танагре, Муз в Фсспиях (SEG XLVI 536), Афины Алалкоме-
ны, Афродиты Стратоникиды в Смирне, Асклепия на Косе, Посейдона
и Амфитриты на Тсносс, Аполлона Пифийского в Калхедоне, Аполлона
Дидимского в Милете, Артемиды Левкофриены в Магнесии-на-Меанд-
ре, Диониса в Теосе, Зевса Хрисаорейского и Аполлона Исотима в Ала-
банде, Артемиды в Амизоне, Лето, Аполлона и Артемиды в Ксанфе,
Коры Сотсйры в Кизике, Аполлона Кларосского около Колофона, Персидской богини в Баргилии, Аполлона на Анафе, Афины Никефоры
в Пергаме, Асклепия Сотера в Пергаме, Артемиды в Эфесе, Геры на
Самосе, Самофракийских богов, Плутона и Коры в Нисе, неизвестного
бога в Миласе, Диониса Вакха в Траллах, Гекаты в Лагинс, Зевса в Па-
намаре, Афродиты в Афродисиаде, Артемиды в Сардах, Артемиды Персидской в Гиера Коме/Гиерокесарии, Деметры в Никомедии, Диониса
в Никее, Зевса в Эзанах, Артемиды в Перге, Афины в Сиде, Мес в Сил-
лионе, Ma в Команс, Исиды и Сараписа в Мопсуестии, Зевса в Селевкии-
в-Пиерии, Зевса в Бетокске.
 8.4. Война и сверхъестественное. Чудеса (эпифатт) в сражениях:
Pritchett, 1979. P. 11-46 (а также ISE 152 = Bagnall, Derow, 2004. No. 42);
Launey, 1987. P. 897-901; Chaniotis, 1998b; Graf, 2004; см. раздел 10.3
о IOSPE I2 352. Античные собрания чудес (epiphaneiai): Chaniotis, 1988.
S. 39, 53, 83-84, 145-146, 163-164, 300-301.
 8.5. Прагматизм против традиции: война и динамика ритуалов.
Финансовые трудности при совершении ритуалов: например, I.Prusa
1001. Оракул Сиедры и его магические ритуалы : SEG XLI1411 ; SGOIV
18/19/01; Faraone, 1991; 1992. Р. 75 (с несколько иным переводом сложного текста).

9. 	ДИСКУРС ВОЙНЫ
 9.1. 	МЫСЛИ О ВОЙНЕ
 Начиная с 132 г. до н. э. Египет находился в состоянии династической
войны, подоплёка которой не многим отличается от сценария самой
дурной мыльной оперы: царь Птолемей VIII, женатый с 145 г. до н. э.
на вдове своего брата Клеопатре II, которая также была его сестрой,
взял в качестве второй жены дочь Клеопатры, Клеопатру III. Конфликт
между двумя жёнами привел в конечном счёте к гражданской войне,
которая также породила восстания местного населения в некоторых
областях (Thompson, 1999; 2003. Р. 117). Война достигла города Гер-
монтиса, который принял сторону Клеопатры II против царя и его юной
жены. В 130 г. до н. э. Гермонтису угрожали войска под командованием
царского военачальника Паоса, и именно в этот момент один молодой
солдат, находившийся в городе, написал письмо своему отцу, бывшему
кавалерийскому офицеру Дритону (см. раздел 5.3) (Bagnall, Derow, 2004.
No. 53):
 Эс глад своему отцу и матери шлёт привет и желает здравствовать! Я пишу вам, чтобы вы сохраняли мужество и заботились о себе, пока положение
не успокоится; пожалуйста, держитесь и ободрите наших людей. Ибо пришли
известия, что Паос плывет к горе Тиби с большими силами, чтобы усмирить
толпу в Гермонтисе и обойтись с ними как с мятежниками. Привет моим
сёстрам, а также Пелопсу и Стахию и Сенатирису. Прощайте. 40-й год, 23-й
день месяца Хойаха.
 Снова и снова обусловленные личными мотивами конфликты между
находящимися у власти мужчинами и женщинами разрушали семейную
жизнь, снова и снова солдаты, страдавшие сами, пытались скрыть
собственные страхи и утешить членов своей семьи письмами, которые
очень похожи на письмо Эстлада.
 Совсем другое впечатление о войне присутствует в меморандуме,
составленном царём Птолемеем III или от его имени, который описывает
начальные этапы Третьей Сирийской войны (246 г. до н. э.). Его сестра,
 249

\нгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 царица Береника, обратилась к Птолемею после смерти (вероятно, насильственной) своего мужа — селевкидского царя Антиоха II. Вслед за этим
Птолемей вторгся в Сирию, и в этом фрагментированном тексте, сохранившемся на папирусе, он описывает непрерывную череду успешных
операций, которые достигли кульминации в триумфальном вступлении
в столицу Селевкидов (Bagnall, Derow, 2004. No. 27):
 После того как Арибаз [селевкидский наместник Киликии] бежал и подходил к перевалу Тавра, какие-то местные жители в згой области отрезали
ему голову и доставили её в Антиохию... Отсюда [т. е. из гавани 11осидеон],
снявшись с якоря ранним утром следующего дня, мы прибыли в Селевкию.
Жрецы и должностные лица, прочие граждане, военачальники и воины
увенчали себя [венками] и встретили нас по [дороге] в гавань, всевозможными способами изъявляя свою добрую волю и [дружеское расположение
к нам]... 11осле этого [мы прибыли] в Антиохию. [И здесь] мы увидели такое
приготовление [к нашему прибытию] и такое [множество народа], что пришли в изумление. Ибо и сатрапы, и другие начальники, и воины, и жрецы,
и должностные лица, и все юноши из гимнасия, и остальная толпа, надев
[венки], [вышли встречать] нас за ворота, и они вели жертвенных животных
по дороге, идущей [к воротам], и одни махали нам руками, а другие [приветствовали нас] рукоплесканиями...
 Характер источников очень редко позволяет нам проникнуть в мысли отдельных людей, и письмо Эстлада — хороший тому пример. Индивидуальные голоса скорбящих матерей, отчаявшихся пленников,
солдат, робеющих перед своим первым боем, совсем нечасто доходят
до нас. Опыт войны становится в основном известным нам благодаря
коллективным голосам: декретам народного собрания, стихотворным
формулам поэтов, нанятых, чтобы прославить героизм, и хвастливым
посвящениям победителей. Мнение историка — например, Полибия —
находится на грани между мыслями индивида и выражением коллективных чувств. Многие историки признавали дидактическую функцию
истории войн. Филипп Пергамский, историк войн периода Поздней
республики (FGrHist 95 T 1; см. раздел 11.7), поясняет в предисловии
к своей истории, что он описывает войны Поздней республики для того,
чтобы люди могли вести «правильную» жизнь, видя страдания других.
Но в большинстве случаев эллинистические историки интересовались
протагонистами истории, а не жертвами конфликтов — таких индивидов, которые чаще всего не видны за занавесью героической риторики.
Например, когда жители Афродисиады объявили о своей готовности
пожертвовать собой ради дела Рима в Первую Митридатову войну,
«пойти на любой риск ради Квинта и римских интересов вместе с жен¬
 250

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 шинами и детьми и всем имуществом» (Reynolds, 1982. No. 2), сомнительно, чтобы женщины и дети давали на это своё согласие.
 Эллинистические интеллектуалы и философы видели влияние войны
на общество не хуже, чем остальные их современники. Одни из них думали, что есть некая польза во внешней войне, поскольку угроза со стороны врага усиливает солидарность общины, пусть даже современный
опыт убеждал их в том, что внешняя война часто оборачивается гражданской междоусобицей (Polyb. VI. 18; см. также Ramelli, 2001. Р. 54—60).
Другие видели в завоевательных войнах бессмысленное отвлечение от радостей жизни — пирушек и споров с друзьями, — как показывает анекдот
Плутарха о дискуссии между царём Пирром и философом Кинеем (см. раздел 4.1). С иной точки зрения историк из Пергама усматривал в рассказе
о жестоких конфликтах Поздней республики возможность просветить
своих современников об опасностях войны (см. раздел 11.7).
 Каким бы поверхностным и импрессионистичным ни был бы этот
обзор свидетельств, он тем не менее позволяет нам выделить несколько
элементов, связанных с восприятием войн, которые мы уже видели в других контекстах: пристрастие к драматическим переменам, выражение
чувства превосходства и состязательного духа.
 9.2. 	КАК ВОЙНА ВЫЯВЛЯЕТ ХАРАКТЕР
ЛЮДЕЙ И СООБШЕСТВ
 В эллинистическом публичном дискурсе поведение человека в трудные времена рассматривалось как отражение наиболее существенных
черт его характера. Поскольку война была самой большой опасностью,
какая могла угрожать общине, войны часто использовались как фон
для изображения индивидов и групп. Феофраст, например, описывает
в своих «Характерах» поведение различных типов личности — таких
как льстец, болтун, сплетник и т. д. Декорациями для его описаний
служат легко узнаваемые общественные места (например, рынок, театр,
народное собрание) и привычные ситуации: пирушка, театральное
представление, судебное заседание или собрание. В некоторых случаях контекст, в которых протагонисты проявляют свой характер, имеет
явно военную природу, связанную с повседневным опытом афинян в
период после походов Александра и во времена войн диадохов. Сплетник, к примеру, будет распространять новости о сражениях, заявляя,
что имеет сведения от очевидцев, которые прибыли прямо с поля битвы (Theophr. Char. 8). Суетливый осведомится у военачальника, когда
тот намерен дать сражение и какие приказы отдаст на послезавтра
 251

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Char. 13). Тщеславный для своей домашней галки купит лесенку и сделает маленький медный щит, чтобы она прыгала с ним по этой лесенке,
как солдат, штурмующий город (Char. 21). Угодливый приглашает мастеров фехтования для выступлений на своей площадке (Char. 5). Скряга
покидает народное собрание, как только речь заходит о добровольных
взносах, а снаряжая военный корабль для государства, пользуется постелью кормчего, чтобы сберечь свою (Char. 22). Бахвал будет утверждать,
что воевал вместе с Александром Великим и привёз из походов кубки,
украшенные драгоценными камнями (Char. 23). Трус в море принимает
утёсы за пиратские корабли; в сухопутном походе ищет повод покинуть
поле боя, заявляя, что впопыхах забыл взять меч; покрытый кровью
от чужой раны, он распространяется о том, как спас жизнь товарища
с опасностью для своей собственной (Char. 25). Усердный не по возрасту, когда ему уже за шестьдесят, учит своего сына военным командам
и упражняется в стрельбе из лука и метании дротика (Char. 27).
 Похожим образом государственные декреты в честь индивидов концентрируют внимание на их поведении во время войны. Возьмём случай
Каллия из Сфетта (см. раздел 2.5; Austin, 2006. No. 55). Обстановка,
в которой он отличился, описывается драматическим образом: «Крепость
на Мусейоне всё ещё была занята, и война шла в сельской местности...
и Деметрий шёл со своим войском из Пелопоннеса на город». Вводная
часть почётного декрета в честь Агафокла из Истрии (первая половина
II в. до н. э.) очень похожа в плане драматического описания ситуации:
«Город был в растерянности, и большое число фракийских пиратов нападали на страну и город, и близилось время уборки урожая, и граждане
были в волнении... последовала мощная атака фракийцев на передовые
посты, и они [граждане] в страхе отступили за реку, и страна осталась
незащищённой» (SEG XXIV 1085; Austin, 2006. No. 116). Косвенным
образом автор декрета сравнивает состояние других — растерянность
граждан, страх воинов — с доблестным поведением Агафокла. Он не
был парализован, но взял на себя инициативу и не обращал внимания на
опасности, «энергично проявив себя во всех критических ситуациях,
с которыми столкнулся город». «Не уклоняясь ни от какой опасности» —
формульное выражение, часто использовавшееся в таких декретах (например, Robert, 1925. Р. 426) как противопоставление поведению масс.
Третий пример, на этот раз касающийся не храбрости, а щедрости, происходит из Арсинои в Киренаике (конец II или начало 1 в. до н. э.). Город
удостоил почестей Алексимаха («встающий на защиту в битве»), сына
Сосистрата («спаситель войска»), одного из городских богачей (SEG
XXVI 1817). В опасной ситуации, вызванной войной, Алексимах сделал
добровольное пожертвование на оборону города, и когда война с ли¬
 252

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 вийцами вызвала нехватку зерна и цены росли, он не остался безучастным
к страданиям (thlipsis) сограждан, и его пожертвования позволили городу приобрести дешёвый хлеб. Ещё один пример гражданина, чья щедрость
открыто сравнивается с отсутствием солидарности у других, представляет Протоген в Ольвии (IOSPE I2 32; Austin, 2006. No. 115). Среди
многочисленных заслуг декрет в его честь отмечает поведение Протогена в период нехватки хлеба:
 Ввиду опасности, угрожавшей людям, народ счёл необходимым создать
достаточный запас хлеба и пригласил тех, у кого был хлеб, принять в этом
участие; он вызвался первым и обещал 2000 медимнов но цене в один золотой за десять медимнов [т. е. половину цены], и в то время как другие удерживали цену на прежнем уровне, он лично проявлял снисходительность
в течение года и год не взимал плату.
 (Пер. В. В. Латышева)
 Протоген повторил эту услугу во второй раз, когда варвары произвели нападение, угрожая городу и «никто добровольно не откликнулся
на все или на часть требований народа». Протоген добровольно покрыл
расходы на укрепление города.
 Эти декреты, лишь небольшая выборка среди многих, имеют несколько общих черт: они дают драматическое описание страданий общин, представляя таким образом вклад благодетеля более чем желанным
и спасительным. Они явно или неявно сравнивают достижения чествуемых индивидов с пассивным состоянием масс и, помещая успех прославляемого лица в контекст состязания, преследуют цель вдохновить
подражателей.
 Идею о том, что человек твёрдого характера проявляет себя в своих
деяниях на войне, можно также обнаружтъ в историографии того времени. Ахейский историк Полибий, рисуя портрет македонского царя Филиппа V (цв. ил. 28), который в свои ранние годы был союзником ахейцев,
а позже стал их врагом, сосредоточил внимание прежде всего на его поведении в войне против этолийцев и разграблении их союзного святилища
в Ферме (Polyb. V. 9-12). Он сравнивает это поведение с той умеренностью,
какую проявили другие победоносные цари — например, его двоюродный
дядя, царь Антигон Досон, отказавшийся от причинения вреда спартанцам,
которые рассчитывали на его милосердие после битвы при Селласии,
и снискавший этим бессмертный почёт, а Филипп II Македонский выказывал после своих побед снисходительность (epieikeid), человечность
(philanthropic! ton tropon), благоразумие (eugnomosyne) и умеренность
(imetriotes). Филипп V, согласно Полибию, вовсе не следовал этим примерам. Напротив, он руководствовался «импульсивной страстью» (thymos),
 253

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 вместо того чтобы покорять своих врагов великодушием, щедростью
и благочестием. Историк объясняет необходимость войны, но говорит
также о необходимости проявлять умеренность (Polyb. V. 11. 3-4):
 Отнимать у неприятеля и уничтожать крепости, гавани, людей, корабли,
плоды, вообще все то, потеря чего обессиливает противника, выгодно для
борющегося и облегчает ему достижение цели — к этому обязывают нас
законы и правила войны. Но без всякой нужды сокрушать храмы, вместе
с ними кумиры и все подобные сооружения, уничтожение коих не сулит ни
малейшей выгоды одному и нисколько не ослабляет сил другого... не есть
ли это поведение неистовствующего безумца?
 Подобные исследования характера на фоне войн не раз встречаются
в труде Полибия (например, X. 22-24).
 Характер целой общины также рассматривался на основе её поведения во время войны. Эгира была в 219 г. до н. э. захвачена этолийцами
благодаря предательству перебежчика. Когда этолийцы начали грабить
дома, их владельцы, поражённые и испуганные, выбежали из города и
оставили его. Однако те эгиряне, чьи дома ещё были нетронуты, собрались на акрополе и предприняли контратаку, обратив захватчиков в
бегство (Polyb. IV. 57. 5-58. 11). Комментарий Полибия, вероятно, отражает общее мнение о таких событиях: «Так эгиряне, потерявшие было
отечество через свою опрометчивость, неожиданно приобрели его снова
благородным мужеством» (IV. 58. 12).
 Город Афродисиада был обязан своим свободным статусом преданности Октавиану во время последних гражданских войн Республики.
Значение этой преданности ясно выражено в приписке к посланию,
направленному Октавианом не Афродисиаде, а Самосу, с отказом
на просьбу самосцев получить свободу (Reynolds, 1982. No. 13; cp. IG
ХП 6, lin. 160):
 Вы сами можете видеть, что я не предоставил привилегию свободы
ни одному народу, кроме афродисийцсв, которые встали на мою сторону
во время войны и были захвачены штурмом из-за своей преданности нам.
Ведь негоже давать почет величайшей привилегии всем подряд и без причины. Я хорошо отношусь к вам и хотел бы сделать приятное моей жене,
которая ходатайствует за вас, но не могу нарушить свой обычай... Я не
хочу давать превыше всего ценимые привилегии кому бы то ни было без
веской причины.
 Здесь, как и в случае с декретами в честь индивидов, мы опять-таки
обнаруживаем дух соперничества: Афродисиада сравнивается с Самосом, и если мы располагаем этим документом, то благодаря не самосцам,
 254

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 которые, вероятно, никогда не воздвигли бы надпись с данным письмом,
а афродисийцам, включившим этот текст в число документов, что были
записаны примерно 250 лет спустя на стене северного входа в городской театр.
 9.3. 	НАЗВАНИЯ ВОЙН
 Названия, которые давались войнам, являются косвенным, но ценным
источником сведений, как люди представляли себе пережитые войны —
я имею здесь в виду только представления, современные событиям. Очень
часто о войне, которая всё ещё продолжалась или только что закончилась,
просто говорили «эта война» {en toi polemoi, kata ton polemon). Тем не
менее многочисленность войн и их различные параметры — такие как
размеры угрозы, уровень потерь или слава противника — обусловливали необходимость отличительных обозначений. Например, Ламийская
война {Lamiakospolemos, 323-322 гг. до н. э.) обязана своим названием
решающим сражениям около Ламии; Союзническая война {Symmachikos
polemos, т. е. война среди союзников, 220-217 гг. до н. э.) была начата
Эллинской лигой при Филиппе V; (Вторая) Критская война {Kretikos
polemos) была названа по имени агрессора, т. е. Критской лиги {Koinon
ton Kretaieon).
 Один из лучших примеров даёт вторжение галатов сначала в Грецию
(279/8 г. до н. э.), а потом в Малую Азию (278/7 г. до н. э.), которое греки того времени рассматривали как величайшую угрозу, с какой их народ
столкнулся после Персидских войн V в. до н. э. В соответствии с распространённой практикой использования этнических наименований для
обозначения войн эта война была названа «Галатской войной» {Galatikos
polemos). Другими войнами, названными по варварским племенам, являются Олатская война {Olatikos polemos), т. е. война греческих городов
Причерноморья против фракийского племени олатов (111 в. до н. э.),
и Писидийская война, которую вели Аттал II и писидийцы (ок. 143 г.
до н. э ). Создаётся впечатление, что сам факт получения войной имени придавал ей особую известность, выделяя из массы безымянных
конфликтов, которые не заслуживали специального названия.
 Названия войн, которые велись против не-греков, выражали этнические оппозиции и этническую солидарность. Это очевидно в случае
с галатскими войнами, так как современные и более поздние упоминания о них не устают подчёркивать безбожную жестокость нецивилизованного врага. В случае с Писидийской войной дело обстоит сложнее,
поскольку мы встречаем это название в декрете Ольбасы, которая сама
была писидийским городом (SEG XLIV 1108; Savalli-Lestrade, 2001.
 255

Ангелос Хан нотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Р. 86-89). Но Ольбаса была сильно эллинизирована, и в этой войне
она приняла сторону не писидийцев, а пергамского царя Аттала. Можно догадываться, что ольбасцы, выбрав такое название, подчёркивали свою солидарность с Атталом и противостояние с мятежными пи-
сидийцами.
 Название войны могло ассоциироваться с конфликтами прошлого и
обращаться к былой славе. Когда Эвмен ÏÏ назвал свою войну с галатами
в 168-166 гг. до н. э. «Галатской войной», он, возможно, обращался
к памяти о великих победах своего отца Аттала I, которые узаконили
монархическое правление в Пергаме (см. раздел 4.1). Следует отметить,
что афиняне называли Ламийскую войну «Эллинской войной» (Hellenikos
polemos), с тем чтобы подчеркнуть тот факт, что они воевали за греческую свободу (IG II1  2 448, lin. 43-5: «во время Эллинской войны, которую
афинский народ начал ради блага эллинов»).
 В дополнение к солидарности и противопоставлению названия войн
выражали также превосходство или гордость. Многие войны получили название по имени человека, обычно монарха, который её начал1.
Нередко само имя врага (Митридата VI Понтийского или Аристоника)
было настолько известно и внушало такой страх, что упоминание войны
указывало на опасности и страдание, но вместе с тем усиливало ощущение преодоления великой угрозы2 (цв. ил. 29).
 9.4. 	ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ О ВОЙНЕ
И ЕЁ ОПРАВДАНИЕ
 В случае конфликта война является лишь одним из возможных
средств его разрешения. Общественные дискуссии о войне в Ираке
между сентябрём 2002 и мартом 2003 г. могли бы предоставить будущим историкам великолепный пример того, как вопрос о войне может
обсуждаться открыто. Вероятнее всего, однако, соответствующий
материал сохранится только в электронной форме и в определённый момент будет утрачен, так что будущие исследователи окажутся
 1 Показательна в этом плане информация Полибия. Так, Вторую Пуническую войну
историк называет также Ганнибаловой войной (I. 3. 2; II. 37. 2; II. 71. 9; III. 1.1; III. 95. 7;
VI. 51. 3), Первую и Вторую Македонские — Филипповыми (III. 32. 7), Третью — Пер-
сеевой (III. 3. 8; 5. 3; 32. 8), а Сирийскую войну — Антиоховой (III. 32. 7).
 2 Специфично упоминание Первой Митридатовой войны в надписи из Илиона: в ней
воздаётся хвала Гиею Помпею за то, что он избавил граждан от «войн с варварами и
опасностей от пиратов» (ton barbarikon poiemon kai ton peiratikon kindynon) (SEG XLVI
1565, lin. 5).
 256

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 в таком же положении, что и современный историк эллинистической
эпохи, у которого в распоряжении больше материала об оправдании
войн после того, как решение о них было принято, или после того,
как они миновали, нежели о доводах в их пользу, когда они только
начинались.
 В отношении крупных войн — тех, что происходили между царями
и велись ими, — мы должны полагаться на сообщения историков, которые, конечно, не присутствовали при дебатах, предшествовавших
тому или иному конфликту. Их сообщения — сведения из вторых рук,
пропущенные через фильтр, а иногда полностью вымышленные —
ненадёжны, и даже когда такие сообщения обнаруживаются в труде
лучшего эллинистического историка Полибия, они в крайнем случае
могут восприниматься как более или менее правдоподобная реконструкция дискуссий. Так, очевидно, обстоит дело в случае с сообщением о мнениях при дворе юного Антиоха III в связи с мятежом Молона,
сатрапа Мидии (ок. 223 г. до н. э.). Сам мятеж объясняется Полибием
как результат соединения нескольких мотивов: страха перед жестокостью Гермия, главного министра Антиоха («управляющего делами»),
презрения к юному и неопытному царю и надежды на то, что мятеж
будет успешным, так как Антиоху придётся иметь дело со вторым
фронтом в Малой Азии (Polyb. V. 41). Это — психологические интерпретации, которые представляются в целом правдоподобными, но необязательно являются точными. Надежда на второй фронт в Малой
Азии на деле может быть vaîicinium ex eventu (пророчеством после
события). Сообщение о встрече Антиоха и его советников ставит перед
нами похожие вопросы. Один из «друзей» царя, Эпиген, советует ему
немедленно взять ситуацию иод контроль и выступить в эти провинции
с соответствующим войском. Гермий, который, согласно Полибию,
являлся врагом Элигена, был устрашён перспективой войны в верхних
сатрапиях и надеялся, что, чем больше у Антиоха будет фронтов (Малая Азия, Мидия и Келесирия), тем сильнее будут его собственные
позиции. Он обвинил Эпигена в попытке выдать царя мятежникам и
посоветовал вместо этого напасть на Келесирию, находившуюся во
владении Птолемея, «полагая, что это будет безопасная война в силу
ленивости Птолемея» (Polyb. V. 41-42). Полибий опять-таки пытается
прочесть мысли Гермия, основываясь, вероятно, на предвзятом источнике (см. Walbank, 1957. Р. 571). Сам историк обладал политическим
опытом и на протяжении своей долгой жизни посещал подобные совещания как в Ахайе, так и в Риме; соответственно, он хорошо знал, какого рода аргументы использовались в похожих ситуациях и какие
личные мотивы скрываются за такими аргументами. Собственный опыт
 257

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 делает его сообщение правдоподобным, но не целиком достоверным;
к сожалению, в истории случаются не только правдоподобные вещи.
Антиох III в конечном счёте вёл все три войны (первую в Келесирии,
затем против Молона, потом опять в Келесирии и, наконец, против
Ахея). В сообщении Полибия интерес представляет не реконструкция
им аргументов и психологические объяснения, а тот факт, что, какое
бы решение ни принял Антиох III, существовала возможность, которой
он не воспользовался: оставаться в бездействии. Даже если бы он не
столкнулся с реальными угрозами своему царству в Малой Азии и
в верхних сатрапиях, он должен был бы вести другую войну где-то ещё
из-за постоянно возникавших опасностей. Решения о войне, по крайней
мере в контексте монархического правления, основывались не только
на прагматизме — ответе на угрозу, надежде или рациональном расчёте на успех, но также на общих представлениях о монархической власти (см. гл. 4), на том, какое поведение ожидалось от царя, и, конечно,
на понятиях чести и позора.
 Свидетельства эллинистического времени о том, как принимались
решения о войнах, имеют ту же природу, что и вышеупомянутый пример,
и ставят перед нами похожую проблему достоверности. Одним из очень
немногих исключений является документальный источник — не сообщение историка, а письмо, направленное царём Атталом II жрецу Кибе-
лы в Пессинунте (Фригия, ок. 156 г. до н. э.), в котором он кратко излагает дискуссию при пергамском дворе относительно галатской угрозы
в Малой Азии. Царь и некоторые его советники выступали за войну,
но Хлор, один из друзей Аттала, предостерегал их против неё (Bagnall,
Derow, 2004. No. 50; cp. RC 61):
 Хлор настойчиво указывал на римлян и советовал нам ни в коем случае
ничего не предпринимать без них. Сначала с этим согласились немногие,
но потом, поскольку мы изо дня в день продолжали размышлять, эта мысль
привлекала все больше и больше, и стало казаться, что начать что-нибудь
без них представляет великую опасность; ведь если мы добьемся успеха,
[появятся] зависть, умаление и пагубные подозрения — те чувства, что они
питали также и к моему брату; если мы потерпим неудачу, то последует
неминуемая гибель. Однако, как бы то ни было, [представляется, что] если
бы мы — да не случится этого — оказались при любом исходе дела в худшем
положении, сделав всё с их одобрения, мы получили бы помощь и сражались
с благорасположением богов.
 В конечном счёте Аттал решил постоянно советоваться с римлянами
и в то же время осуществлять приготовления к обороне. Его положение
в некоторых отношениях представляет особый случай, так как он должен
 258

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 был учитывать тот факт, что римляне ограничивали свободу его действий3. Тем не менее, несмотря на то что его сообщение приукрашено,
ибо это не частный меморандум, а письмо к другому лицу, мы всё же
можем выделить факторы, которые принимались во внимание: неизбежная опасность, шансы на успех, общая политическая ситуация, а также
поведение, подобающее данному царю или царю вообще. Неожиданные
и, видимо, «нецарские» колебания Аттала объясняют, почему он решил
представить свои рассуждения в столь развернутом виде. Это всё прагматические соображения, но можно подозревать, что прагматизм в
данном случае не был единственным фактором. Нельзя не обратить
внимания, что вначале предостережение Хлора не было воспринято
всерьёз большинством царских советников; к сожалению, письмо не сообщает, почему они выступали за немедленные и решительные действия,
но в их позиции свою роль наверняка играли представления того времени о чести, позоре и мести.
 Что касается войн, решения о которых принимались гражданскими
общинами — городами и союзами, то здесь у нас практически нет
аутентичных сообщений о дискуссиях, но иногда соответствующие
декреты отражают аргументы, которые могли использоваться в собрании. Декрет, предложенный Хремонидом (IG II2 687; Bagnall, Derow,
2004. No. 19; Austin, 2006. No. 61), даёт нам смутное представление
о спорах среди граждан накануне войны с Антигоном Гонатом. Хремо-
нид предложил народному собранию афинян ратифицировать договор
о союзе между Афинами, Спартой и многими другими греческими
общинами, который в конечном счёте привел к войне, названной по
его имени (ок. 268 г. до н. э.)· Приведённые доводы представляют собой
сочетание политического прагматизма, исторических аналогий и тонкой пропаганды:
 Афиняне, лакедемоняне и их союзники некогда установили общую
дружбу и союз друг с другом и вместе сражались во многих славных битвах против гсх, кто стремился поработить их города; эти битвы стяжали
им славу и принесли свободу прочим эллинам. Ныне, когда похожие обстоятельства заставляют страдать всю Грецию из-за тех, кто стремится
ниспровергнуть законы и отчие установления каждого города, и царь Птолемей, следуя политике своего огца и своей сестры, открыто проявляет
свое стремление к общей свободе эллинов, народ афинян заключил союз
 3 	Во время войны Аттала II против Прусия II после первоначальных неудач пергам-
ский царь в 155 г. до н. э. получил дипломатическую поддержку от римлян, но одновременно ему было приказано воздерживаться от вторжения на территорию врага (Polyb
XXXIII. 12.7; 13.3).
 259

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 с ним и другими эллинами и постановил призвать всех последовать такому
же образу действий... Так что теперь среди эллинов установлено общее
согласие против тех, кто ныне попирает справедливосгь и нарушает договоры с городами, и они могут стать ревностными соратниками царя Птолемея
и друг друга, сохранить в будущем согласие и спасти города.
 Похвала Птолемею — это чистая пропаганда, тогда как утончённое
уподобление персидского вторжения угрозе со стороны македонского
царя Антигона («...ныне, когда похожие обстоятельства заставляют
страдать всю Грецию») представляет собой более умную стратегию
убеждения— обращение к историческому примеру: объединившись,
афиняне и спартанцы разгромили персов, снискав славу и защитив свободу, — так что, объединившись вновь, мы одержим победу! Слава,
справедливость и репутация апеллировали к общественной морали
греческих граждан, а упоминание угрозы для свободы и государственного строя, исходящей от Антигона, было точным воспроизведением
реальности. Сочетание различных стратегий убеждения сработало наиболее эффективно.
 Полибий, как и другие (менее достоверные) эллинистические историки, часто обобщает дискуссии среди влиятельных государственных
деятелей или в народных собраниях, которые были призваны принимать
решения о войне. Мы можем видеть, например, что та манера, в какой
он объясняет, как этолийцами Доримахом и Скопасом было принято
решение о войне против мессенцев (221 г. до н. э.), весьма напоминает
рассмотрение им споров при дворе Антиоха. Согласно Полибию (IV. 5;
cp. Walbank, 1957. Р. 453), Доримах руководствовался собственной
беззаконностью (paranomia) и заносчивостью (skomma). Не имея веского предлога для войны (axia logouprophasis) и будучи не в состоянии
убедить этолийцев в их собрании {kata koinon) предпринять войну
против мессенцев, он обратился к Скопасу, объяснив ему, что такая
война будет безопасным предприятием, поскольку македонский царь
пока ещё молод, спартанцы враждебны мессенцам, а элейцы являются
союзниками этолийцев. Помимо перспектив успеха, Доримах сослался
также на потенциальную выгоду: добычу и популярность. Можно найти и мотив обиды, так как мессенцы обидели {adikein) этолийцев своим
намерением вступить в союз с македонянами. Обиды играют второстепенную роль в контексте этого приватного обсуждения, а прагматизм
(баланс сил на тот момент, перспектива успеха) и психологические
доводы (жадность, любовь к власти, беззаконие и заносчивость) выдвинуты на первый план. Полибий позже описывает нападение Доримаха
на Додону в Эпире (219 г. до н. э.) как результат его импульсивного
характера {thymikoteron) (IV. 67. 1-3). Это нападение отличалось край¬
 260

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 ней жестокостью, и не столько для того, чтобы обеспечить его добычей,
но чтобы причинить разрушение из духа мщения4.
 Иначе обстояло дело, когда возможность войны была предметом
публичных дебатов. Так, вскоре после начала нападения этолийцев в
Коринфе состоялось собрание Эллинской лиги (221 г. до н. э.) для обсуждения этолийских нападений на членов лиги (Polyb. IV. 25-26; см. также
Walbank, 1957. Р. 471—475). Самым главным вопросом здесь являются
обиды. Представители высказывали свои жалобы на этолийцев: они
разграбили города, осквернили святилища, разорили территории и замышляли дальнейшие нападения. Делегаты приняли единодушное решение
начать войну с этолийцами, которые представляли неминуемую угрозу.
Постановление собрания обнаруживает лежащий в основе решения прагматический подход, направленный на достижение конкретных и правдоподобных целей: территории, занятые этолийцами начиная с 229 г. до н. э.,
необходимо возвратить их прежним владельцам; города, которые были
принуждены вступить в Этолийский союз, должны вновь обрести свободу и исконное государственное устройство, освобождение от гарнизонов
и податей. Объявление войны также было связано со святилищем Аполлона в Дельфах, которое начиная с 247 г. до н. э. находилось под контролем этолийцев: его надлежало вернуть амфиктионии — союзу, по традиции отвечавшему за управление им. Полибий указывает, что в данном
случае объявление войны было «справедливым» (dikaia) и «подобающим»
(prepousa) ответом на учинённые этолийцами злодеяния.
 В другом публичном обсуждении, о котором рассказывает Полибий,
мы находим аналогичную комбинацию прагматизма, исторических примеров, морализаторских аргументов и апелляций к чести и отмщению.
Речи представителей Этолии и Акарнании в Спарте (211 г. до н. э.) относятся к наиболее подробным изложениям или, скорее, реконструкциям
данного типа аргументов в народном собрании (9. 28-39). Этолийский
представитель Хленей, желавший настроить спартанцев против македонского царя, пространно описывает, как македонские цари с середины IV в.
до н. э. порабощали греческие города (IX. 28. 1-29. 6). После этого исторического экскурса он обратился к спартанской гордости: спартанцы не
обязаны быть благодарны за то, что Антигон Досон не разрушил их город,
когда мог это сделать, но должны ненавидеть македонян за то, что они
умалили их престиж (ten hymeteran hyperochen tapeinoson) и мешали им
 4 	Аппиан, скорее всего, следующий Полибию, сообщает, что Прусий II начал войну
против Псргама, «рассердившись за что-то на Аттала» (Attala (is chalcpenas) (Λρρ. Mithr. 3),
что, возможно, нс случайно: вифинский царь при описании Полибием дальнейшего хода
конфликта подвергаезся осуждению историка за иррациональное поведение, граничащее
с безумием (Polyb. XXXII. 27. 7-9).
 261

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 стать во главе Эллады (IX. 29. 7-12). Морализаторские аргументы суть
следующие: безбожие Филиппа в Ферме, его жестокость к людям, его
вероломство и предательство (IX. 30. 1-2). Затем следует апелляция к
благодарности: этолийцы одни спасли Грецию от вторжения галатов
(IX. 30. 3-4). После того как Хпеней использовал все необходимые исторические и моральные доводы, он обратился к практическим соображениям: общему стратегическому и военному контексту и балансу сил,
которые делают победу в войне вероятной (IX. 30. 5-9).
 Представитель Акарнаиии, союзной македонянам, ответил на эту речь
похожей комбинацией аргументов, сосредоточившись на понятиях безопасности (asphaleia: IX. 32. 4; 9. 37. 9-10), могущества (hyperoche kai
megetos tes dynameos: 32. 4), выгоды (sympheronta: IX. 32. 4 и 10-11),
свободы (IX. 37. 7; 38. 4), справедливости (dikaia: IX. 32. 4 и 6; 36. 9 и 11 ;
37. 3; hosion: 36. 12; adikia: 39. 7), былых благодеяниях македонян (33. 2-
34. 3; 35. 2-4; 36. 1-6), прежних несправедливых и неправедных деяниях этолийцев (34. 4-11 ; 35. 6-8) и на долге быть солидарными с греками,
а не с варварами, т. е. римлянами (37. 6-39. 6).
 Подчёркивание правомерности, а не просто уместности насилия не
является исключительной особенностью Полибия как морализирующего историка. По сути дела, это соответствует ментальности греков и
римлян того времени: те, кто ведёт войны, должны были быть убеждены (или должны были убедить других) в том, что они сражаются за
правое дело. Эта идея продолжала существовать вплоть до позднеэллинистического периода. Даже документы, составленные после окончания
войны, нередко ссылаются на те условия, при которых война началась,
осуждая неправомерное и вероломное поведение врага, и такие фразы
отражают дискуссии во время войны. Декрет Илиона в честь Антиоха I
(после 280 г. до н. э.) проясняет тот способ, каким царь оправдывал свои
военные акции в Малой Азии в начале своего правления (Bagnall, Derow,
2004. No. 16; cp. OGIS 219; I.Ilion 32; Austin, 2006. No. 162):
 Он стремился вернуть мир и прежнее процветание городам Селевка,
которые страдали от времён, сгавших трудными из-за поднявшихся против
его правления мятежников, и, напав на врагов своего государства [präg-
mata], что было справедливо, он стремился восстановить свою исконную
власть; и посему он начал честный и справедливый поход и, полагаясь
не только на ревностную поддержку своих друзей и вооружённую силу,
но также на благоволение и содействие божества, он вернул городам мир,
а царству — его прежнее положение; и ныне он явился в области по сю
сторону Тавра со всем рвением и воодушевлением и вернул мир городам,
и обеспечил свои интересы, и привёл царство в более сильное и блестящее
состояние.
 262

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 Антиох изображён жертвой неоправданной враждебности, которая
привела его к потере части того, что по праву принадлежало ему. Его
мотивация заключалась в возвращении своей собственности, восстановлении мира, разгроме мятежников и усилении своего царства5. Его правое
дело снискало расположение богов. Подобным образом одно из посвящений, сделанных Аггалом II в святилище Афины Никефоры в Пергаме
(раздел 8.1), объясняет, что царь вёл войну с царём Вифинии Прусием
«после того, как тот парушил договоры, которые были заключены при
посредничестве римлян» (ок. 154 г. до н. э.; OGIS 327; Allen, 1983. P. 82).
Поскольку святилище Афины Никефоры было разграблено Прусием на
начальной стадии згой войны (Polyb. XXXII. 15; App. Mithr. 3), поражение
вифинца было представлено как справедливое наказание.
 Подобными сюжетами изобилуют эллинистические источники (например, LEphesos 8; Syll.3 567; Migeoüe, 1992. No. 78). Афинский декрет
времён войны с Кассандром (306/305 г. до н. э.) упоминает эту войну,
указывая на агрессора: «И ныне этот Кассандр начал поход против афинского народа, с тем чтобы [поработить] город» (IG И2 469). Декрет Аполлонии (ISE 129; ок. 200-150 гг. до н. э.) осуждает жителей Месембрии
за ведение необъявленной войны, захват части территории и совершение
множества великих святотатственных актов в отношении святилища
Аполлона. В ходе переговоров между Антиохом III и Птолемеем IV
(219 г. до н. э.) единственным обсуждаемым предметом было оправдание
их притязаний на Келесирию, которые восходили к праву завоевания,
установленному в 301 г. до н. э. (Polyb. V. 67; см. раздел 9.5). Почётный
декрет в честь Агафокла из Истрии (SEG XXIV 1095; Austin, 2006. No. 116)
не просто упоминает об опасном нападении фракийцев, но подчёркивает тот факт, что они «нарушили свою клятву и соглашение». Послам из
Магнесии-на-Меандре, которые прибыли на Крит, чтобы выступить
посредниками между Гортиной и Кноссом (219 или 184 г. до н. э.), кнос-
сяне ответили: «Кноссяне вели войну против гортинцев не по своей
доброй воле (hekontes), но ради своей безопасности» (I.Cret. I, viii 9).
Аналогичным образом гортинский декрет с одобрением мирного договора между двумя городами, который положил конец ещё одной из
частых войн (ок. 168 г. до н. э.), не упускает возможности приписать
ответственность за войну кносской агрессии (I.Cret. IV 181; Chaniotis,
 5 	Ср. с тем, как описывает эту же ситуацию источник, настроенный по отношению
к политике Антиоха в целом отрицательно: «Антиох, сын Селсвка, посредством многих
войн, хотя и с трудом и не полностью, всё же восстановил отеческую державу» (Memn.
FGrHist. 434 F 9. 1). Тот же Мемнон Гераклейский сообщает, что цари (т. е. Селевк I
и Антиох I) угрожали свободе малоазийских городов, так что переход в Азию галатов,
начавших враждовать с Антиохом, оказался выгодным для греков (F 11. 4).
 263

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 1995а. Р. 292-293, по. 43): «Кноссяне должны возвратитьгортинцам <...>
которое они захватили, когда выступили в военный поход (iontes epi
polemoï)». Когда послы Гиерапитны, ещё одного критского города, появились в римском Сенате для защиты своих притязаний на спорную
территорию, они не преминули упомянуть тот факт, что не совершали
нападения и не причиняли зла своему противнику Итану (Ager, 1996.
No. 158 I, lin. 6-8: adikematon me ginomenon hyph’ hemori). Некоторые
туманные упоминания о неправомерной и незаконной оккупации территории могут фактически быть связаны с этой линией аргументации
(например, Polyb. XV. 22. 2; Ager, 1996. No. 156, lin. 23-24).
 Лучший пример красноречивого и успешного оправдания явно неспровоцированной войны относится к Третьей Македонской войне
(171-168 гг. до н. э.). Последние годы третьего десятилетия И в. до н. э.
были наполнены лихорадочной дипломатической активностью. После
того как союзники Рима на Востоке, прежде всего Эвмен II и Родос,
встревожили римский Сенат утверждениями о росте могущества царя
Македонии Персея, римские послы посетили Грецию, чтобы заручиться
поддержкой греческих городов и союзов в войне, которая уже была
предопределена. Римские послы вели переговоры почти со всеми, кроме
представителей Персея, чьи усилия встретиться с ними и достичь мирного урегулирования оказались тщетными. Незадолго до начала войны
римляне направили послание то ли городу Дельфы, то ли Дельфийской
амфиктионии в целом, в котором обобщали жалобы на Персея (SyИ.3
643; Bagnall, Derow, 2004. No. 44; Austin, 2006. No. 93; ok. 171 г. до н. э.):
Персей явился со своим войском в Дельфы во время священного перемирия Пифийских игр (174 г. до н. э.); он вступил в союз с варварами,
которые живут за Дунаем — с теми самыми варварами, которые однажды уже пытались поработить Грецию и разграбить святилище Аполлона
в Дельфах; он нападал на друзей и союзников римлян; он убил послов,
которые были направлены, чтобы заключить договоры с Римом; он пытался отравить сенаторов и даже умертвить царя Эвмена II, когда тог
посещал Дельфы, находясь под защитой, положенной святилищам и их
посетителям. В дополнение ко всему этому он сеял смуту и раздоры в
греческих городах, подкупал ведущих политиков, старался добиться
расположения масс, обещая отмену долгов, и замышлял войну против
Рима, с тем чтобы лишить греков их защитника и поработить их. Остальные обвинения (их было еще больше) не сохранились, но были, видимо,
столь же ложными, как и те, что перечислены здесь.
 Указание на обиды перед началом нападения — это универсально
применяемая стратегия убеждения: голословные утверждения о секретном оружии Саддама являются лишь наиболее известным из недавних
 264

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 примеров такой практики. Рассказ Диодора о том, как в 305 г. до н. э.
началась знаменитая осада Родоса Деметрием Нолиоркетом (XX. 81.4-
82. 3), весьма показателен с точки зрения того значения, какое придавалось перечислению упрёков для оправдания войны. Родосцы уклонялись
от указания на законные обиды (dikaion enklema) и, хотя они извлекали
выгоду главным образом из торговли с Египтом, поддерживали хорошие
отношения со всеми царями. Антигон Одноглазый, желая отделить родосцев от Птолемея I, предложил им стать его союзником в войне против
Птолемея. Когда родосцы не согласились, он приказал одному из своих
полководцев захватывать груз всех кораблей, плывущих с Родоса в Египет, а после того, как родосцы дали отпор этому военачальнику, Антигон
обиделся и обвинил их в начале несправедливой войны (adikou katarches-
thaipolemou). Родосцы предусмотрительно ответили на эту провокацию
тем, что оказали почести военачальнику и просили его не вынуждать их
нарушать договоры с Птолемеем и вступать с ним в войну. Антигон
в ответ послал своего сына Деметрия с войском, и тогда родосцы согласились воевать против Птолемея. Однако после того как Деметрий потребовал выдачи заложников и приказал родосцам принять его флот
в свои гавани, они поняли, что войны с Антигоном никак не избежать.
 Одна из басен Бабрия, которая очень напоминает эту историю, представляет собой иронический комментарий на ритуализированное предъявление обид (enklemata) перед началом давно предрешённого нападения
(Babrius. Fab. 89):
 Ягнёнка, что отстал от своего стада,
 Увидел волк, но брагь его нс стал силой,
 А начал благовидный измышлять повод [enklenta eupreosopon]:
 «Нс ты ли год назад меня бранил, дерзкий?» —
 «Никак не я: я нынешним рождён летом». —
 «Не ты ль зелень на моих полях щиплешь?» —
 «Ах, нет, ведь слишком мал я, чтобы есть зелень». —
 «Нс пил ли гы из моего ручья воду?» —
 «Нет; я лишь материнское сосу вымя».
 Ту г волк без дальних слов его схвагил в зубы:
 «Не голодать же мне из-за того только,
 Что у гебя на все готов ответ ловкий! [pasem aitieri\v>
 (Пер. М. Л. Гаспарова)
 Смысл данной басни заключается в том, чтобы показать: нападение
должно быть оправдано как ответ на предшествующий акт несправедливости, даже если реальная причина носит более материальный характер. Эта идея глубоко укоренена в греческой ментальности. Фукидид
 265

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 начинает своё повествование о Пелопоннесской войне с чёткого разграничения реальной причины войны и тех претензий, на которые ссылались
обе стороны, чтобы оправдать войну (Thuc. I. 23. 5-6). Римские обиды на
Персея следует рассмазривать и в светском, и в религиозном измерении.
С одной стороны, Персей представлен как подлинная угроза для свободы
греков и безопасности и согласия в их городах; с другой стороны, прежде
всего в документе, составленном в Дельфах, особое место уделено его
святотатственному поведению: «Он явился в Дельфы со своим войском
во время священного перемирия»; он был союзником варваров, которые
ранее «подошли к святилищу Аполлона Пифийского в Дельфах, намереваясь разграбить и разрушить его, но они понесли подобающее наказание
со стороны богов»; и он пытался умертвить Эвмена «в то время, когда он
направлялся в Дельфы, чтобы исполнить свой обет, невзирая на неприкосновенность, гарантируемую богом Аполлоном всем, кто приходит к
нему, и совершенно не считаясь со святостью и неприкосновенностью
города Дельфы, которые признаны всеми людьми, как эллинами, так и
варварами, от начала времён». Персей был хуже варвара — его поведение
выходило за рамки человеческого обычая, и те, кто воевал с ним, воевали
не за Рим, но за свою собственную свободу и за богов.
 Оправдание войны связано с идеей, что победа не может быть достигнута без поддержки богов, чьё расположение — не меньше, чем
расположение смертных — можно снискать не только обещанием десятины от добычи, но также моральными доводами. Право на завоевание,
по существу, основывается на этой идее (см. раздел 9.5). По этой причине перед началом враждебных действий неприятеля следовало выставить в качестве агрессора и преступника, а по окончании войны наказать
за неспровоцированную враждебность, за нарушение договоров и обычаев (например, 1.Ephesos 8), а также за безбожные деяния. Красноречивым свидетельством служит речь Демосфена «Против Ктесифона», где
оратор осуждает агрессию Филиппа II. Македонский царь завоевал копьём ряд городов, подвластных афинянам, «не претерпев до этого никаких
обид [ouden proadiketheis\ со стороны народа афинян» (Demosth. 181).
Оратор критикует не завоевание вообще, но неоправданное, неспровоцированное завоевание.
 Важность этого различения можно видеть в документе совершенно
иного характера — на табличке с проклятием, помещённой в могилу в
Оропе. Простой человек, который посылает проклятия своим недругам — по-видимому, в ситуации конфликта, — настоятельно сообщает
богам подземного мира, что написанное им и помещённое в могилу
должно быть исполнено, потому что он «претерпел несправедливость
и не причинял её первым» (SEG XLVII 510; конец III — начало II в.
 266

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 до и. э.). Подобные мольбы о справедливости очень часто встречаются
в греко-римском мире.
 Значение «справедливой войны» ясно отражено в историографии того
времени, например в морализаторских взглядах Полибия на войны, которые преподносят уроки тем, кто совершил несправедливость: «Задача
доблестных мужей состоит не в гибели и уничтожении провинившихся,
но в исправлении их и возмещении ошибок, не в том, чтобы истреблять
вместе с виновными ни в чём не повинных, но, скорее, в том, чтобы спасать и сохранять от гибели вместе с невинными и тех, которые почитаются виновниками неправды» (V. 11. 5). Сторона, одержавшая победу,
должна проявлять умеренность после победы, ибо «превзойти врага
благородством [kalokagathia] и справедливостью [fois dikaiois] не только
не менее, а даже более выгодно, чем победить оружием. В одном случае
побеждённые покоряются из нужды, в другом уступают добровольно»
(V. 12. 2-3).
 Можно найти примеры победоносных военачальников, поведение
которых, по всей видимости, соответствует идеалам Полибия, как, скажем, провозглашение свободы Греции Титом Квинкцием Фламинином
после его победы над Филиппом V (197 г. до и. э.). Но восторженная
реакция греков на это заявление во время Истмийских игр (Polyb.
XVIII. 46) показывает, что умеренность, проявляемая после победы,
совсем не часто соответствовала упованиям.
 9.5. 	ПРАВО НА ЗАВОЕВАНИЕ
 Насильственная оккупация территории на войне при определённых
условиях рассматривалась в Древней Греции как законный источник
собственности. Контроль над территориями со стороны эллинистических
царей основывался на победоносных войнах, и именно так царь Эвмен II
обосновывал свои права на территории в Малой Азии в письмах, посланных в Тириейон (ср. раздел 4.2; SEG XLVII 1745; Bagnall, Derow, 2004.
No. 43; Austin 2006. No. 236; ok. 187 г. до н. э.). Он получил данную
территорию от законных владельцев — римлян, которые, в свою очередь,
заняли её, победив в войне (polemoi) Антиоха III и на основе Апамей-
ского договора (kai synthekais). Война представлена здесь как столь же
законное средство приобретения территории, как и межгосударственное
соглашение.
 Несмотря на отсутствие писаных норм международного права, греки
эллинистического времени рассматривали вопрос о насильственной
оккупации территории настолько последовательно, что мы можем заключить, насколько ясно они определяли связанные с этим понятия
 267

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 и принципы. Право на завоевание недвусмысленно упоминается в протоколе третейского суда, в котором Магнесия-на-Меандре выступала
посредником между критскими городами I иерапитной и Итаном в 112 г.
до н. э. (Ager, 1996. No. 158 11). Перед тем как судьи вынесли свой вердикт, они представили теоретическое положение относительно тех доводов, которые можно использовать в поддержку притязания на владение
(куге'ш) землёй: «Люди обладают правами собственности на земли либо
потому, что сами получили землю от своих предков, либо потому, что
приобрели её за деньги, либо потому, что они завоевали её копьём, либо
потому, что получили её от кого-то более могущественного». Есть и
гораздо более ранние свидетельства об этом принципе, с которым Александр Великий и диадохи обходились весьма вольно. Эллинистические
источники показывают, что право на завоевание не было безусловным.
 Собственность меняет хозяина разными способами: через покупку,
завоевание, дарение и наследование. Несмотря на то что всегда очевидно, кто именно владеет предметом собственности в данный момент,
значительно сложнее определить, кто имеет законное право на неё
именно в силу многочисленности — и взаимной исключительности
(по меньшей мере, в теории) — способов приобретения собственности.
Вопрос «кто является законным собственником территории» в очень
большой степени зависит от terminus a quo, иначе говоря, от того исторического момента, который взят как основа для спора (Marshall, 1980.
Р. 648-649; Scuderi, 1991; Chaniotis, 2004с). Поэтому в эпоху эллинизма
вопрос о собственности в случае конфликтов ставился так: «Кто был
законным собственником территории в данный исторический момент и
сменила ли территория владельца законным образом?» Такова правовая
подоплёка переговоров между Антиохом 111 и римлянами в 196 г. до н. э.
Римляне просили Антиоха удалиться из городов, ранее подчинённых
Филиппу V, который был ими побеждён в 197 г. до н. э. Согласно Полибию (18. 49-51), римский посол утверждал: «Смешно в самом деле,
что Антиох явился после войны, которую вели римляне против Филиппа, и присвоил себе плоды победы». Когда римляне заявили о притязании
на эти области в силу своей победы над Филиппом, Антиох не ставил
под сомнение сам принцип, но отодвинул terminus a quo дальше в прошлое, указав, что основой его притязания был другой, более ранний, акт
насилия — победа его предка Селевка I в 281 г. до н. э. Тот же Полибий
так излагает его аргументацию (XVIII. 51. 3-6):
 В Европу он переправился с военными силами затем, чтобы возвратить
себе обладание Херсонесом и городами Фракийского побережья; ибо господство [arche] над этими странами приличествует ему больше, чем кому-
либо иному. Первоначально власть здесь принадлежала Лисимаху, потом,
 268

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 когда воевал прошв него... вышел победителем Селевк, всё царство Лиси-
маха по праву войны сделалось достоянием [doriktetos genesthai] Селевка.
В последующие времена, ког да его, Антиоха, предки были отвлечены другим
делами, владения эти отторгнул и присвоил себе сначала Птолемей [paras-
pasamenon spheterisasthai]y потом Филипп, и теперь он не ишет завоеваний,
пользуясь невзгодами Филиппа, а только восстанавливает прежнее владение
[anaktasthai], опираясь на свое право [clikaia].
 С точки зрения Антиоха, победа при Корупедионе (281 г. до н. э.)
обеспечила правомерное притязание его династии на области, ранее
оккупированные побеждённой стороной (Лисимахом). Мы можем быть
уверены, что таков был взгляд не только Антиоха. Часть земель, приобретённая Селевком после этой победы, была продана его сыном и
наследником Антиохом I городу Питане. Более поздние документы (Ager,
1996. No. 146, lin. 130-150) показывают, что эта передача считалась
законной Филетером, Эвменом 1 и пергамскими посредниками.
 Но если насилие представляет собой легитимную форму приобретения собственности, тогда почему Антиох отрицал это право за римлянами? Объяснение заключается в том, что точные обстоятельства завоевания обеспечивали законность владения через победу в войне (см.,
например, Aeschines. И. 33; SEG XXXIX 1426, lin. 19-27). Была ли земля
взята у законных владельцев в открытой войне или «отнята» в момент,
когда они были чем-то отвлечены, и была ли война справедливой либо
неспровоцированной и несправедливой, — всё это влияло на право завоевания. Насильственное завладение землёй или собственностью считалось не менее законной формой приобретения, чем наследование,
покупка или дарение. Когда стороны конфликта основывали свои притязания на разных аргументах, ни арбитры, ни советники не отдавали
преимущества одному типу аргументации перед другим (например,
наследованию по отношению к завоеванию), но определяли terminus
a quo для владения. Точные обстоятельства акта насилия были важным
фактором. Два вопроса играли существенную роль: имело ли завоевание
место в прямой конфронтации между собственником и агрессором (например, Demosth. XVIII. 181) и была ли война оправдана? Эти различия ни
в коем случае не ограничивали законность насилия как основы для притязаний на собственность в международном праве. Право на завоевание
не ставилось под вопрос и не подвергалось критике. Оспариваться могли конкретные обстоятельства, но никак не сам принцип.
 Идея, что победа в войне устанавливала права собственности, была
связана с верой в то, что успех в таких основанных на применении силы
действиях, как война, пиратство или грабительские набеги, не мог быть
достигнут без поддержки богов (cp. I.Ilion 32, lin. 10-11 : kai to daimonion
 269

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 16. Статуя эллинистического
правителя с копьём
 Иί. 17. Монета
Зиэла В и фи некого
 еипоип kai synergon; Sylt.1 700: enike-
sen... meta tes ton theonpronoias\ которые, разумеется, получали свою долю
добычи (например, SEG L 936, lin. 8-9).
Победа рассматривалась как наказание
побеждённой стороны, что подразумевается в выражении «приговор победы»
(Polyb. XIII. 3.4; Ager, 1996. No. 74 1,
lin. 105 106).
 В период эллинизма идея, что победа в войне устанавливает права, была
одной из важнейших составляющих
идеологии эллинистической монархии6.
Изображение трофеев на монетах Анти-
гонидов (Reinach, 1913)7 или военных
мотивов (слонов8, шлемов) на монетах
Селевкидов (Bikerman, 1938. Р. 217—
219)9, посвящение военной добычи в свя-
 6 Одной из определяющих характер эллинистической царской власти идеологем была
концепция относительно так называемого «права копья». См. об этой категории: Mehl 1980/1981,
Barbantani, 2007*, Ладынин, 2006 (с важными
уточнениями, предостерегающими против признания её универсального характера) (ил. 16).
 7 Встречается также на монетах Зиэла Ви-
финского (наряду с изображениями галатского
оружия) (ил. 17).
 8 Этот символ употреблялся уже Селсвком 1
(цв. ил. 30). Интересны также изображения запряжённых слонами колесниц (цв. ил. 31 ), хотя
этот сюжет следует понимать, скорее, символически — как указание на господство над Азией.
Шлем в виде головы слона фигурирует на монетах ί реко-бактрийских царей — очевидно,
в ознаменование их военных успехов в Индии
(цв. ил. 32).
 9 Разнообразные военные символы в виде
предметов вооружения очень часто встречались
и на других царских монетах. Не претендуя
на полноту, ограничимся лишь некоторыми примерами. Чрезвычайно популярны были изображения македонского круглого щита, ставшего
практически государственным символом Апти-
 270

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 тилища и все прочие формы увековечения войны в текстах, образах,
памятниках и ритуалах (см. гл. 11) сосредоточивали внимание на образе
победоносного царя-воителя. О том, была ли война оправдана или нет,
легко можно было забыть под более сильным впечатлением от победы.
В 130-х гг. до н. э. молящийся в Пергаме об успехе Аттала Ш его подданный (1.Pergamon 246, lin. 31) выражает желание, чтобы боги дали царю
победу и успех не только в его оборонительных войнах (amynomenoi),
но также и в его завоевательных походах (archonti).
 9.6. 	ТОСКА ПО МИРУ
 Списки годичных гражданских магистратов сохранились в нескольких эллинистических городах. На Теносе имена гражданских должностных лиц обычно записывались по истечении срока их полномочий
с прибавлением в конце каждой записи кратких заметок, которые напоминали о важных событиях: например, «во время их пребывания в должности не было болезней, был хороший урожай, безопасное плавание»
(hygieia, eueteria, euploia; IG XII. 5 897) или «во время их пребывания в
должности сохранялись здоровье и мир» (ihygieia, eirene; IG XII. 5 902).
«Хронографические» заметки показывают, насколько довольны бывали
должностные лица маленьких общин, когда они покидали свою должность
без ассоциирования их имен с какими-либо крупными бедствиями, но сохраняли — с благословения богов — мир, здоровье и безопасность.
Насколько мы знаем, отмечались только положительные события, соответственно, должны были существовать и такие магистраты, чьи имена не
сопровождались подобными заметками — и отнюдь не из скромности,
но потому, что во время их пребывания в должности имели место большие или малые невзгоды. Победоносная война была не меньшим поводом
для гордости и благословения богов, чем (редкий) год мира. Нет нужды
говорить, что когда магистраты Теноса указывали на мир, они имели
в вцду только свой маленький остров в Кикладском архипелаге.
 Понятие мира в эпоху эллинистизма относительно. Мир появляется
не как идеальное состояние человечества, но как временные отношения
 гонидов, но употреблявшегося также в державе Селевкидов (Oik on от ides, 1988*; Liampi,
1998*; Кузьмин, 2010) (цв. ил. 33.1-2). Птолемей II, видимо, в ознаменование своей
победы над взбунтовавшимися галатскими наемниками, помешал на своих монетах
изображения гапатского щита (цв. ил. 34), Такой же щит вместе с копьём появляется на
бронзовых монетах боспорского царя Левкона II (на их реверсе изображен кельтский
меч) (Фролова, 1999) (цв. ил. 35). Вряд ли поддаются исчислению изображения на реверсах царских монет богов, связанных с военными функциями (Зевса. Геракла, Афины,
Ники и лр )·
 271

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 между двумя или более общинами, которые подписали мирный договор
(или не находились в состоянии войны) либо как географически и хронологически ограниченный интервал между войнами. Стандартная формулировка в декретах и договорах, которая подтверждает, что данные
права всегда будут сохранять силу, гласит: «Как во время войны, так и
в мире» (kaï en polemoi kai en eirene)\ и это выражение подразумевает,
что время — это последовательность периодов войны и мира. Следовательно, ценность мира предполагает реальность войны. Речь родосского
посла в Этолии (207 г. до н. о.) описывает те чувства, которые должны
были испытывать большинство греков в эпоху эллинизма по отношению
к разрушительной силе войны (Polyb. XI. 4. 4-5):
 Как скоро огонь брошен на воспламеняющиеся предметы, дальнейшее
распространение его уже не во власти поджигателя, и пламя разбрасывается
куда попало, обыкновенно по направлению ветра и в зависимости от горящих
предметов, причем часто сверх всякого ожидания огонь прежде всего обращается на самого поджигателя. Подобно этому война, раз она возгорается
по чьей-либо вине, прежде всего губит самих виновников её или уничтожает без разбора всех попадающихся на пути, и безрассудство прикосновенных
к ней народов, как ветер, раздувает и распространяет её.
 Соответствующим образом, упоминания о мире всегда понимаются
в связи с предыдущей войной. Когда эллинистические цари восхваляются за установление мира, их почитают за разгром врага и окончание
войны. Та же самая идея — что успешная война против врага устанавливает мир — объясняет, почему родосцы назвали один из своих военных
кораблей Eirene («Мир»; IG XII Suppl 210; SEG XXXIII 683). Мирные
договоры заключались ради того, чтобы положить конец определённым
враждебным действиям между двумя или более общинами. Несмотря на
то что опыт войны в конце V и начале IV в. до н. э. привел в IV в., до походов Александра Великого, к идее «общего мира» {koine eirené) среди
греков и к культу богини Eirene, персонификации мира (Jehne, 1994;
Perrin-Saminadayar, 1999), эта идея вряд ли играла какую-нибудь роль в
эллинистический период. Эллинистические мирные договоры имели
силу применительно к отдельным областям и обычно заключались «на все
времена» (например, Staatsverträge 428, 516), но данная книга не имела
бы предмета, если бы это положение принималось буквально. Всеобщий
и безусловный отказ от войны и насилия, подобный тому, что был провозглашён царём из династии Маурья Ашокой в конце III в. до н. э.
(Thapar, 2002), неизвестен в эллинистической общественной жизни.
 Ограниченный кругозор греков эллинистической эпохи при упоминании мира отнюдь не означает, что мир не рассматривался как пред¬
 272

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 почтительное состояние — по меньшей мере тогда, когда быстрая победа одной из сторон не представлялась реалистичной. В таких ситуациях
великой услугой считалось, если дружественная община (или царь; см. раздел 4.4) вмешивалась и пыталась выступить в качестве посредника.
Именно это неоднократно делала Магнесия-на-Меандре в многочисленных критских войнах. Она успешно выступила посредником в Литтий-
ской войне (ок. 219 г. до н. э.), самой большой войне в истории Крита,
ещё раз, возможно, в войне между Кноссом и Гортиной (184 г. до н. э.)
и в войнах между И ганом и Гиерапитной (140 и 112 гг. до н. э.). Значение,
которое придавалось этой услуге, лучше всего подтверждает тот факт,
что когда Магнесия-на-Меандре отправила послов в греческие города
и союзы, с тем чтобы поддержать местный праздник в честь Афродиты
Левкофриены и обеспечить признание неприкосновенности святилища
(208 г. до н. э_), успешное миротворчество на Крите было включено
в число г лавных достижений магнетов: оно было упомянуто в одном
ряду с их вкладом в защиту Дельфов во время галатского нашествия
278 г. до н. э. (I.Magnesia 46; Bagnall, Derow 2004. No. 155).
 Два фрагментарных декрета из Гортины и Кносса, которые упоминают посредничество либо во время Литтийской войны (Magnetto, 1997.
No. 47), либо в войне 184 г. до н. э. (Chaniotis, 1996а. No. 40), показывают, что примирение соседних общин было почётным делом для третьей
стороны. Гортинский декрет, который сохранился лучше, но по своему
содержанию похож на кносский, объясняет, что магнеты отправили
декрет и посланников, прося гортинцев разрешить их разногласия с
кноссянами, остановить войну и восстановить дружественные отношения. Далее Магнесия восхваляется так (I.Cret. IV 176; Chaniotis, 1996а.
No. 40с):
 .. .ибо она делает то, что должен сделать друг и родич критян; мы также
хвалим посланников <...>, сына Микиона, Харисия, сына Никомаха, сына
Ника <...>, за то, что они хорошо объяснили добрые отношения, что изначально существуют между гортинцами и магнстами, и за то, что они сделали то, что было необходимо для мира, и не умалили любви к чести; они без
колебаний предприняли путешествия и взяли на себя другие тяготы ради
того, чтобы добиться выгоды для Крита и Магнесии.
 Спустя много лет, когда в 112 г. до н. э. судьи из Магнесии вновь
были приглашены выступить посредниками в войне между Итаном и Гие-
рапитной, они рассказали в одном документе о своих усилиях по примирению двух городов и о принципах, на которых основывали своё
решение (I.Cret. III. iv 9). Эта надпись показывает осуждение конфликтов
и похвалу миру и согласию: поскольку обстоятельства нередко приводят
 273

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 даже близких родственников к ссоре, обязанность их друзей заключается в том, чтобы сделать всё возможное для их примирения (сткк. 14-17).
Именно по этой причине магнеты охотно взяли на себя роль посредника
(сткк. 26-31):
 Когда мы были выбраны третейскими судьями, мы сразу же отправились
к алтарю Артемиды Лсвкофриены и, заклав жертвенное животное, принесли
над ним пляшу в присутствии законных представителей двух городов и
людей, которые прибыли с ними. И мы заняли наши места в святилище
Артемиды Левкофрисны и выслушали тяжущиеся стороны до конца, предоставив им [для их выступлений] не только дневное время, но и большую
часть ночи и изяв на себя нелегкий труд, с тем чтобы ни один из противников
не понёс никакого ушерба в отношении правосудия.
 После того как представители Гиерапитны и Итана представили свои
доводы, судьи предприняли последнюю попытку примирить их, прежде
чем поставить на голосование приговор.
 Посредничество книдян в споре Темноса и Клазомен (SEG XXIX 1130
bis; ок. 200-150 гг. до н. э.) обнаруживает тот же дух. Книдяне пояснили,
что они преследовали цель, «чтобы дружба и добрая воля, существовавшие в прошлом, могли поддерживаться между двумя городами в соответствии с прежними дружескими отношениями, и чтобы конфликт,
возникший по спорным вопросам, прекратился и осуществилось надёжное восстановление дружбы». Книдяне отметили также, что взаимные
обвинения в насильственных действиях, имевших место во время войны,
усугубляют враждебность между двумя сторонами, и по этой причине
они предложили амнистию за всё, что случилось в ходе войны, понимая,
что мир часто требует выборочной памяти: нужно помнить о страданиях, но забыть, кто их причинил.
 Если мир и не выступает как общий идеал человечества, он тем не
менее предстаёт как средство для обеспечения благополучия и безопасности. Мир и благополучие упоминаются в одном ряду в письме Эвмена II
в ответ на почести, которых его удостоила Ионийская лига (RC 52,
167/166 г. до н. э.): «Я изначально выбрал прекрасные деяния и проявил
себя общим благодетелем эллинов; поэтому и предпринял я многочисленные войны против варваров, ведя их со всей энергией и предусмотрительностью, дабы жители эллинских городов могли всегда жить в мире
и как можно большем благополучии». Такую же связь мы обнаруживаем в «гимне куретов» из Палекастрона на Крите (Furley, Bremer, 2001.
I. P. 68-75; II. P. 1-20). Этот гимн сохранился в копии времён Империи,
но был сочинён в раннеэллинистический период. По общему мнению,
он исполнялся эфебами нескольких критских городов, по-видимому, тех,
 274

9. ДИСКУРС ВОЙНЫ
 которые были причастны к культу Зевса Диктийского в Восточном Крите, во время ежегодного празднества в честь Зевса. В этом гимне критяне молили Зевса явиться и защитить их города, стада, корабли и их
юношей. Гимн также восхваляет справедливость и «мир, содружественный с благосостоянием» (philolbos eirene). На первый взгляд, это представляется общей похвалой справедливости и миру, но если рассматривать его в контексте реалий эллинистического Крита, то гимн, скорее,
выражает надежду на то, что мир может существовать только среди
общин, участвующих в культе.
 Идея о том, что мир среди греков — это лучшее средство для их защиты от внешних врагов, возникла в начале IV в. до н. э. Отдалённый
отголосок этой идеи мы находим на мирной конференции в Навпакте
(217 г. до н. э.), которая положила конец Союзнической войне. Этолиец
Агелай даёт здесь грекам такой совет: «Для эллинов должно быть всего
желаннее никогда не воевать друг с другом, они должны вознести богам
великую благодарность, если, пребывая в полном согласии, крепко взявшись за руки, как бывает при переправе через реку, они в состоянии
будут отражать общими силами нашествие варваров и спасать свою
жизнь и свои города» (Polyb. V. 104. 1).
 Для Агелая мир был не желанным состоянием для всего человечества, но средством, которое могло обеспечить безопасность греков.
Греки, однако, игнорировали этот совет, и потребовалось ещё два столетия войн, прежде чем римское завоевание привело к установлению
Рах Romano.
 Дальнейшее чтение
 9.1. Мысли о войне. Рассказ о Третьей Сирийской войне: FGrHist
160; cp. Austin, 2006. No. 268.
 9.2. Как война выявляет характер людей и сообществ. Например,
Polyb. X. 22-4; 16. 1; 16. 21 22; 18. 41; 21. 9.
 9.3. Названия войн. Безымянные войны: SEG XXVI 1817: ho polemos\
IG II2 493: epi tou polemou tou proterou; Syll.3 529: sympolemesantes ton
polemon; см., например, SEG XXXVI 777; XXIX 1130 bis; XXXIX 759;
Sardis VII. 1 2. Войны, имеющие название: Ламийская война, 323-322 гг.
до н. э.: FGrHist 239 В, section 9; Эллинская война: IG II2 448, lin. 43-5;
505, lin. 17; Клеоменова война: Polyb. I. 13. 5; Союзническая война: например, Polyb. IV. 26. 1; Антиохова война: Критская война: Polyb.
XXXIII. 13; IG XII. 3 103; Галатские войны, 278-276 гг. до н. э.: I.Lao-
dikeia 1 (Galatikos polemos); OGIS 748 (ho polemos ho pros tous Galatas);
I.Priene 17 (ho ton Galaton polemos); Галатская война Пергама 168—
 275

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 166 гг. до н. э.: RC 54 (Galatikos polemos); Olatihos polemos: Syll.3 707 =
Maier, 1959. No. 86; Митридатова война: OGIS 445 (hopolemos ho Mithri-
datous); OGIS 441 (pros Mithridatenpolemos); cp. I.Stratonikeia 1333; SEG
XLV 1825; война с Аристоником: SEG XXXIV 1198 (ho pros Aristonikon
polemos). Cp. ho polemos ho pros tons klerouchous: SEG XXVI 1022 (Самос);
ho poti Libyas kairos. SEG XXVI 1817. Cp. Thompson, 1999. P. 324-326,
о поговорочном выражении «храбрость Герхонесиса», которое появилось
во время восстания туземного населения в Птолемеевском Египте.
 9.4. Принятие решения о войне и её оправдание. Войны Антиоха:
Ma 2000а; Grainger, 2002*. Bellum iustum: Bickermann, Sykoutris, 1928.
S. 27—28; Albert, 1980* (в период Республики); Yakobson, 2009 (в период
поздней Республики); Mantovani, 1990 (в период Римской империи).
Римский манифест против Персея: Syll.3 643 = Sherk, 1969. No. 40 А =
Bagnall, Derow, 2004. No. 44 = Austin, 2006. No. 93; cp. Liv. XL1I. 11-14;
42. 40; см. также Gruen, 1984. P. 408-419; Jacquemin, Laroche, 1995. Споры
в собрании, описанные Полибием: например, IX. 28-39; XI. 4 6; XVI. 26;
XX. 3; XXVII. 8; XXIX. 23.8-26. 2; XXXVIII. 13. 6; см. также описание
переговоров в XVIII. I—12; 50—51; XXI. 10 и X'S-IS. Молитвы о справедливости: Versnel, 1991; Chaniotis, 2004d.
 9.5. Право на завоевание. Подборка источников: Thuc. IV. 98. 2-3;
Xen. Cyr. paed. VII. 5. 73; Dem. XII. 21; Polyb. V. 67. 41-48; XXVIII. 20.
6—22; Diod. XXL 1. 5; Liv. XXXIV. 57. 7; см. также Bikerman, 1938. P. 15;
Müller, 1972. S. 108-121; Mehl, 1980/1981; Boffo, 2001; Chaniotis, 2004d,
2005. Притязания Антиоха 111: Bickermann, 1932; Boffo, 2001. P. 239-240;
Chaniotis, 2005; см. также Ma, 2000a. P. 82-102.
 9.6. Тоска по миру. Понятие мира в целом: Lana, 1989; Spiegel, 1990.
«Хронографические заметки Теноса»: Wilhelm, 1927. S. 342-345; Chaniotis, 1988. S. 188-189; о похожих текстах с Делоса см., например, IG XI.
2 105, 108 111, 113-116, 120, 122, 124, 126, 128, 132-133; SEG L 724.
Общий мир (koine eirene) в IV в. до н. э.: Jehne, 1994; Schmidt, 1999.
Договоры о мире: в целом: Keil, 1916; Schaefer, 1932. S. 58-63; в эпоху
эллинизма: Klose, 1972. S. 160-161; Chaniotis, 1996а. S. 61, 227-228
(на Крите). Международный арбитраж: Ager, 1996; Magnetto, 1997;
Кащеев, 1993. С. 241-266; посредничества Магнесии-на-Меандре в войнах на Крите: Chaniotis, 1996а. S. 281-285, 307-310, 333-337; Ager, 1996.
Nos. 58, 127, 158; Magnetto, 1997. Nos. 43, 53. Прославление царей, военачальников и командиров за сохранение мира: IG II2 672, lin. 9; 682,
lin. 34; F Delphes III. 4 163, lin. 21; OGIS 6, lin. 16-18; I.Ilion 32 (Bagnall,
Derow, 2004. No. 16); I.Iasos 4; SEG XLVI 1565 (Помпей); см. также гимн
в честь Деметрия (см. раздел 4.5); мольбы о мире: I.Magnesia 98; Furley,
Bremer, 2001.1. P. 68-75; II. P. 1-20.
 276

10. 	ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 10.1. 	ОБРАЗЫ НАСИЛИЯ
В ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЙ ЭПОХИ
 Феокрита обычно вспоминают как поэта, писавшего о влюблённых
пастухах; он был также воспевателем страстных женщин, самонадеянных царей, но вместе с тем и автором реалистических описаний насилия, как, например, в своей 22-й идиллии, в которой он описывает
кулачный бой между Полидевком и Амиком, персонажами эпоса об аргонавтах (Theocr. сткк. 97-128):
 Зевсов же сын, то с одной стороны, то с другой нападая,
 Бил по лицу то одною рукой, то другою, и этим
Буйный напор унимал Посейдоиова дерзкого сына.
 Тот, опьянев от ударов, плевался алою кровью.
 Громко воскликнула вместе героев дружина, увидев,
 Как ему страшные раны осыпали челюсть и губы,
 Как заплывали глаза в размозжённых, опухших орбитах.
 С толку сбивая его, кулаками будто без цели
Начал махать Полидевк и, увидя, что тот растерялся,
 Разом попал кулаком в переносицу между бровями,
 Все до костей размозживши лицо. Под ударом ужасным
Навзничь свалился Амик, растянувшись на травах цветущих.
 Но когда снова он встал, страшней ещё вспыхнула битва.
 Твёрдым ремнём ударяя, друг другу готовили гибель.
 Бебриков вождь беспощадно удары на грудь и под шею
Метил свои. Но ему нанося жесточайшие раны,
 Прямо в лицо его бил боец Полидевк несравненный.
 Потом Амик истекал, и казалось, что он становился
Ростом всё меньше как будто. Другого же члены, казалось,
 Всё становились сильней и свежее, чем дольше он бился.
 <...>
 277

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Славным ударом Амику хотелось теперь отличиться.
 Левой рукой он схватил Полидевка за левую руку,
 В бок отогнулся и разом, с другой стороны нападая,
 Мощную правую руку занёс и готов был к удару,
 Если б попал он, то плохо б царю амиклейскому было.
 Но, наклонясь головой, своею рукою тяжёлой
Метким ударом он слева в висок и в плечо его ранил.
 Чёрная кровь потекла по виску из зияющей раны,
 И от удара во ргу затрещали могучие зубы.
 Чаще всё бил Полидвск, всё лицо раздробляя и шёки,
 Мясо в клочки превратив.
 (Пер. М. Е. Гиабарь-Пассек)
 Такого рода беспощадные изображения насилия хорошо известны
в эллинистическом искусстве и литературе (Fowler, 1989. Р. 33-35;
см. раздел 10.2). От знаменитых умирающих галлов из Афин и Пергама
до необъяснимой жестокости мальчика, душащего гуся; от пространных,
детальных и частых описаний современных битв, захвата и разграбления
городов в эллинистической историографии до мифических рассказов о
насилии в эпической поэзии Аполлония Родосского; от батальных сиен
на могильных памятниках или гомеровских сюжетов на кубках до сцен
охоты на мозаиках; от борющихся атлетов и воинов до образов мифической битвы между олимпийцами и гигантами на Большом Пергамском
алтаре — повсюду эллинистическая аудитория сталкивалась с разнообразными текстами и образами, представлявшими насилие.
 Иногда изображение бывало изысканным, как, например, в скульптурной композиции, представляющей двух мальчиков, наблюдающих за
петушиным боем; но чаще сцены насилия описывались или изображались
в весьма реалистической манере. Взятые изолированно, такие произведения могут создать ложное впечатление, будто эллинистическая публика находила удовольствие в созерцании чужих страданий — подобно
публике на римских играх — или получала такое же удовольствие от
вида крови, ран и изуродованных тел, как аудитория современных фильмов. Для большей части сегодняшней публики жестокое насилие известно по экрану; эллинистическое же искусство и литература представляли
такие формы насилия, которые их аудитория, скорее всего, встречала в
реальной жизни. Эллинистическая литература и искусство демонстрируют интерес к реализму, а не к насилию как таковому, что мы и попытаемся показать в данной главе.
 Эллинистический реализм и «эллинистическое барокко» (Pollitt, 1986.
P. 11-26, 141-147; Fowler, 1989. Р. 32-43) являются лишь двумя широко распространёнными эстетическими тенденциями длительного исто¬
 278

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 рического периода, который отнюдь не был свободен от противоречий.
Эти две тенденции, наряду с чувствительностью к страсти, драматическим контрастам и неожиданным поворотам судьбы (Pollitt, 1986. Р. 1-4;
Fowler, 1989. Р. 32), определяли то, каким образом война изображалась
в искусстве и литературе того времени. Разумеется, рассмотрение эллинистической эстетики выходит за рамки данной книги, но в этой
главе я попытаюсь показать, как войны влияли на искусство и лигера-
туру и как упомянутые выше обшие эстетические тенденции эллинистического искусства и литературы проявлялись в репрезентации войны
(Fowler, 1989. Р. 4):
 Эллинистическая поэзия привнесла в западную литературу многие качества, которые мы считаем современными: интерес к животным (прежде
всего домашним), младенцам, детям, женщинам и гротеску; простым или
работающим людям и к орудиям их груда; пейзажам, городам, сграстям
романтической любви и ipexa; пафосу, бурлеску. Литература находит соответствие с темами изобразительного искусства, где мы видим рыбаков,
горбунов, танцующих карликов, пьяных старух, младенцев, собак, женщин,
умерших при родах, кухонную утварь и выражение эмоций у людей и животных.
 Если батальные сцены и умирающие или торжествующие воины и
отсутствуют в этом блестящем суммировании характерных черт эллинистического искусства и поэзии, то это не вина автора данных строк.
Война действительно не очень хорошо представлена в эллинистической
поэзии, тем более если принять во внимание количество войн в этот
период, о чём шла речь в предыдущих главах. Она была преимущественно предметом внимания историков, а не поэтов, предметом публичных
рецитаций, а не приватного чтения. Подобное же заключение можно
сделать и в случае с изобразительными искусствами: сюжеты, относящиеся к войне, проникали преимущественно (и это вполне естественно)
в публичное пространство: святилища и рынки — вот те места, где мы
встречаем военные монументы, и только один вид пространст ва частного приглашал образы войны — погребение (например, Smith, 1991.
Figs. 217-218). В «реальном мире» греков в эпоху эллинизма война могла быть повсюду, но она не господствовала над всей их культурой.
 Разумеется, образы, имеющие отношение к войне, присутствуют во многих областях эллинистического искусства, по меньшей мере косвенно.
Некоторые наиболее известные и выдающиеся произведения обязаны
своим существованием именно войнам. Хорошим примером служат
Ника Самофракийская (Pollitt, 1986. Р. 114-116. Fig. 117; Smith, 1991.
P. 77-79. Fig. 97) (цв. ил. 36) и Колосс Родосский, ныне утраченный,
 279

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 18. Колосс Родосский (реконструкция)
 который был военным мемориалом родосцев (см. раздел 11.6) (ил. 18).
Изображения умирающих галлов на акрополе в Пергаме увековечивали триумф пергамских царей над вторгшимися варварами (ил. 19).
Военной истории эллинизма мировая литература обязана образом miles
gloriosus, хвастливого профессионального солдата, который представлен в комедии того времени, а также в терракотовых статуэтках (Ducrey,
 1986. 	Р. 138 139. Fig. 98). Мы уже видели, что войны, последовавшие
 280

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 Ил. 19. «Большая галатская группа» Аттала I (реконструкция)
 за смертью Александра Великого, являются фоном для многих «характеров» Феофраста (см. раздел 9.2). Огромный интерес к технической
виртуозное!и, который считается важной особенностью эллинистической
эстетики (Fowler, 1989. Р. 5 22), тесно связан с детальными описаниями
кораблей и военных машин (например, Athen. 209с). Среди эпиграмм
Каллимаха имеются и посвящения солдатам (например, Epigr. 24,37,62);
также и многие другие эпиграммы неизвестных поэтов были написаны
на могилах тех, кто погиб на войне. Энкомиастическая поэма, адресованная Птолемею И и написанная другим великим эллинистическим поэтом,
Феокритом (Idyll. 17), неоднократно упоминает о военных успехах царя.
Два исторических эпоса, созданные Лесхидом («Деяния Эвмена», FGrHist
172) и Симонидом из Магнесии («Деяния Антиоха и битва с галатами»,
FGrHist 163), были посвящены победам над галатами (ил. 20). Конечно,
лишь поверхностное впечатление о хвалебных элегиях, вдохновленных
войнами с галатами, можно почерпнуть из двух небольших поэтических
фрагментов (Supplementum Hcllenisticum 958, 969; Barbantani, 2001; cp.
Barigazzi, 1974). Аналогичным образом почти полностью утрачен и жанр
 281

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 20. Статуэтка иэ Мирины:
боевой слон, поражающий
I алатского воина
 поэтических оплакиваний разрушения городов, за исключением
эпиграммы Антипатра Сидонско-
го о взятии Коринфа (Anth. Gr.
IX. 151; см. раздел 10.2).
 Ни для какого другого литературного жанра война не была столь важна, как для историографии, и потому ни один другой
жанр не сохранился столь же хорошо (см. раздел 11.2). По этой
причине на нижеследующих страницах мы рассмотрим главным
образом, как историки представляли войну своей читательской аудитории,
при этом обратим внимание на то, что сближало этот литературный жанр
с эстетическими тенденциями того времени.
 10.2. 	КРОВЬ ПРЕКРАСНА:
РЕАЛИЗМ И УТОНЧЁННОСТЬ
В ИЗОБРАЖЕНИИ НАСИЛИЯ
 Эллинистический историк Филарх (apud Plut. Pyrrh. 28.4 -5;
cp. Beston, 2000. P. 316- 317) даёт драматическое описание решающего
момента в Спарте, когда войска Пирра атаковали город и почти захватили его (ср. раздел 6.3). Юный Акротат, главное действующее лицо
этих событий, кажется прекрасным не вопреки тому, что покрыт кровью,
но именно потому, что покрыт кровью. Ничего не сказано, была ли
кровь, что покрывала его тело, его собственной или кровью убитых
им врагов; спартанский контекст, в котором составной частью воспитания юношей была их порка у алтаря Артемиды Оргии, делает
первое предположение правдоподобным, хотя вовсе не исключает
второго. Красота Акротата — это красота, которую человек приобрёл
своим героизмом; ни раны, ни шрамы не могут умалить её. Эллинистические историки и почётные декреты часто упоминают в контексте восхищения и похвалы тот факт, что царь или благодетель был тяжело
ранен.
 282

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 В мире, в котором идеал kalokagathia — сочетания внешней красоты
(kalos) и добродетели (ogathos) — сохранял силу вплоть до прихода
христианства (например, SEG XXXI 903; III в. н. э.), было бы странным,
если бы зримое доказательство доблести — раны, полученные при воплощении идеала храбрости, — считались уродством. Однако, за исключением отца Александра, Филиппа II, ни один царский портрет, ни одно
изображение воина не позволяют зрителю представить, что идеализированные головы и тела имеют шрамы, полученные на войне; и это при
том, что реализм является одной из центральных тенденций эллинистического искусства и поэзии (Pollitt, 1986. Р. 141-147). Тот преувеличенный реализм, который можно видеть, к примеру, в знаменитой статуе
сидящего борца в 11ациональном римском музее (Музей терм) в Риме,
имеющего изуродованные уши, сломанный нос, чрезмерно развитую
спину, покрытые рубцами скулы и лоб, не допускался в случае с царями
и людьми, погибшими героической смертью. Противоречие между идеализацией, очевидной в царских портретах, надгробных памятниках,
почётных статуях или посвятительных рельефах, и беспощадным натурализмом, который можно видеть в «жанровых сценах» со старым
рыбаком или пьяной старухой, — это одно из многих противоречий,
наблюдаемых в эллинистической эстетике и в эллинистическом мире
вообще. Изображения сражений или последствий войны, будь то в историографических нарративах, поэзии или в искусстве, также охватывают
весь спектр, от брутального реализма до утончённости.
 Сцены сражений занимают центральное место в историографических
повествованиях, и это неудивительно, потому что эллинистическая историография — это главным образом история войн (см. раздел 11.2).
Историки, вдохновлявшиеся завоеваниями Александра Великого, естественно, описывали битвы очень подробно. Непрекращающиеся войны,
что последовали за кончиной Александра, дали следующим поколениям
историков множество возможностей проявить свои дарования в рассказе
о походах и битвах. В эллинистической историографии locus classicus
изображения войны является описание Полибием поражения и смерти
Маханида, спартанского царя (или регента), в 207 г. до н. э. (Polyb. XI.
11-18), и именно поэтому на данном рассказе здесь стоит остановиться
подробнее.
 В начале рассказа Полибий готовит читателя к апокалиптическому
размаху войны: полководец ахейцев Филопемен собирает свои войска
в Мантинее, «чтобы вступить в борьбу с тираном за свободу всех жителей Пелопоннеса» (XI. 10. 9). Полибий не оставляет сомнений в том,
кому он сочувствует. Тиран представлен вначале на вершине своей власти, и поэтому тем глубже будет его падение. Мы уже отметили интерес
 28^

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 современной аудитории к драматическим переменам судьбы, когорый,
разумеется, занимает особое место в Новой комедии (комедии эллинистического периода).
 В своей самоуверенности Маханид считает атаку ахейцев исполнением своих молитвенных обращений к богам (XI. 11. 1). В следующих
пассажах Полибий, сознательный приверженец прагматической историографии и сам опытный военачальник, подробно излагает, как и где Фи-
лопемен и Маханид расположили свои войска и из каких частей эти
войска состояли (XI. 11. 2-7). Такие детальные описания в исторических
нарративах полностью соответствуют современному интересу к техническим деталям и искусности (см. Fowler, 1989. Р. 5-22).
 Следующая сцена — часто повторяемая в эпических фильмах (например, в «Храбром сердце» и «Властелине колец: Возвращение короля»),
но, увы (насколько нам известно), без знакомства с рассказом Полибия,
представляет собой классический пример воодушевления войск хорошим
командующим. Филопемен объезжает верхом подразделения, обращаясь
к солдатам с кратким словом: в данной битве враги сражаются за позорное и унизительное рабство, тогда как они бьются за нерушимую и
славную свободу. Его слова вряд ли были слышны, ибо любовь воинов
к своему полководцу, их отвага, рвение и энтузиазм были столь велики,
что они с воодушевлением просили его вести их вперёд (XI. 12. 1-3).
При первом передвижении Маханида Филопемен понимает, в чём заключается замысел противника, и переходит' в атаку, вынуждая врага
сделать то же самое. Поначалу сражение беспорядочной толпы кажется
равным, но через некоторое время наёмники тирана одерживают верх
благодаря численному превосходству и лучшей профессиональной выучке, как поясняет Полибий (XI. 13. 3). Ахейские войска в беспорядке
бегут к городу Мантинее, и всё кажется потерянным. Историк снова
берёт слово, косвенно указывая на три существенных элемента в таком
рассказе, которые обнаруживаются в декретах того времени: роль главных фигур (в данном случае двух командующих), драматическая ситуация,
вызванная неминуемой угрозой, и неожиданный успех (to paradoxon):
«Большинство военных событий совершается в зависимости от искусства или неумения вождей... И в самом деле, часто можно наблюдать,
как уже мнившие себя победителями терпят вскоре полное крушение,
и наоборот: казавшиеся вначале побеждёнными неожиданно силою
своей сообразительности совершенно изменяют ход дела и одерживают
полную победу» (XI. 14. 2-4).
 В момент своего триумфа Маханид допускает фатальную ошибку:
вместо того чтобы оставаться на поле боя для нанесения решающего
удара, он устремляется за своими наёмниками и преследует бегущего
 284

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 Ил. 21. Монумент Эмилия Павла в Дельфах:
 1 — общий вид; 2 — фрагмент фриза
 неприятеля, то есть фактически ведёт себя как
непослушный мальчишка. Командующий превращается из лидера в ведомого. Подлинный
характер личности раскрывается на войне (см.
раздел 9.2), и поведение Филопемена прямо
противоположно поведению Маханида. Яркое
описание спокойного, владеющего собой и находчивого командира теперь представляет собой разительный контраст
беспорядочным и хаотическим сценам сражения (XI. 13. 1-2: «противники сражались то массами, то один на один»; XI. 14. 1: «бежали в беспорядке»). Сначала Филопемен призывает командиров своих наёмников
по именам; ког да же он понял, что давление слишком велико, он расположился на фланге, позволил преследователям пройти мимо и затем занял
оставленное ими пространство, отрезав таким образом преследующих от
остальной их армии. В нужный момент он отдал приказ к общей атаке.
 Контраст между замешательством, связанным с массовой резнёй в
ходе битвы, и ясностью в описании действий Филопемена умело концентрирует внимание читателя на главных действующих лицах и подчёркивает роль выдающейся личности. Такую же технику мы можем видеть
не только в других литературных текстах, но и в образах багальных сцен
того времени. В знаменитой «Мозаике Александра» в Музее Неаполя
(Pollitt, 1986. Р. 3 4, Fig. 2) сцены беспорядочной массовой гибели воинов образуют фон для изображения протагонистов — Александра и
Дария. Это в известной степени присутствует и на так называемом «Саркофаге Александра» в Стамбуле (Winter, 1912) (цв. ил. 38.1-3), и в несколько ином виде наблюдается на монументе Эмилия Павла в Дельфах
(Pollitt, 1986. Р. 155, fig. 162; Smith, 1991. P. 185, fig. 209) (ил. 21, 1-2).
 285

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Здесь бронзовая конная статуя Павла, помещённая на вершину столба,
отделяет полководца от толпы и поднимает его над беспорядочным
сражением, подчёркивая тем самым роль выдающегося индивида.
 В описании финального боя Полибий противопоставляет две армии:
ахейцы все как один (homothymadon) с пронзительным криком и грозным
выражением лица {meta krauges kataplektikes) обрушиваются на врагов,
которые спустились в канаву вокруг стен Мантинеи, где они погибают,
умерщвляемые либо ахейцами, либо друг другом (XI. 16. 2-3). И затем
историк ещё раз меняет перспективу, оставляя рассказ о беспорядочной
бойне в канаве и фокусируя внимание на двух протагонистах. Такие
крупные планы часто встречаются в изображении батальных сцен, будь
то у Гомера, Фукидида, в «Мозаике Александра» или у Акиры Куросавы.
Полибий сначала описывает отчаянные попытки Маханида спастись
бегством. Тот сперва пытается проложить себе путь через преследователей с остатками своих наёмников, они, однако, падают духом и покидают его, стараясь спастись кто как может (XI. 17. 7-18. 7).
 В это самое время тиран, отчаявшись в переправе по мосту, скакал на лошади вдоль канавы и внимательно высматривал, где бы ему сойти. Фило-
пемен узнал Маханида по багряному одеянию и по убранству его лошади,
оставил на месте Алексидама с его людьми, приказав строго охраняэъ переправу через ров и не щадить никого из наемников, так как они всегда
содействовали упрочению тирании в Спарте. Сам Филопсмсн взял с собой
Полиэна из Кииарисий и Симия, тогдашних своих шитоносцсв, и с противоположной стороны канавы следил за движениями тирана и его оруженосцев.
Два человека были тогда с Маханидом: Арексидам и один из наёмников.
Маханид выбрал удобное для переправы место, пришпорил коня с целью
заставить его перескочить через канаву, как вдруг по другую сторону канавы пред ним, повернув коня назад, предстал Филопсмсн, серьёзно ранил
тирана копьём, потом вторично ударил его нижним остриём копья и положил
на месте. Та же участь постигла Арексидама от рук конных спутников Фи-
лопемена. Что касается третьего лакедемонянина, то он не решился скакать
через ров и спасся бегством в то время, как враги умерщвляли двух других
его товарищей. По умерщвлении Маханида и Арексидама Полиэн и Симий
тотчас сняли доспехи с убитых, взяли с собою голову тирана вместе с доспехами и поспешили к своим солдатам, гнавшим врагов, чтобы дать знать
войску о гибели неприятельского вождя...
 Трагическая ирония этого рассказа, наверное, не ускользнула от внимания древнего читателя: багряное одеяние и роскошное убранство
коня — символы надменного превосходства — выдают Маханида, и преследователь в силу своей собственной гордыни превращается в преследуемого. Если это описание решающей схватки и напоминает сцену
 286

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 охоты, то не только потому, что охота была любимым занятием аристократа Полибия и его читателей, но, возможно, и в силу намеренного
желания унизить ненавистного врага. Он погибает от копья Филопемена,
как дикий кабан; голова тирана с триумфом выставляется напоказ, как
голова животного, ставшего охотничьей добычей. Есть, впрочем, и другая трагическая ирония: смерть Маханида и Арексидама спасает жизнь
третьего человека.
 Война, которая началась как борьба между тиранией и свободой
(XI. 10. 9), завершается событиями, которые представлены крупным
планом, в чём эллинистическая историография напоминает эпические
военные фильмы Голливуда. Кульминацией сражения является схватка
лицом к лицу между двумя протагонистами: тираном и поборником
свободы. Нынешнему читателю остаётся решить, лицо какого актёра он
предпочтёт предоставить Филопемену — лично я предпочёл бы Мэла
Г ибсона.
 Полибий, должно быть, слышал об этом бое между Филопеменом и
Маханидом от очевидцев, возможно, от самого Филопемена. Люди эллинистического времени получали удовольствие, рассказывая о своих военных подвигах, и упоминания в почётных декретах о бойцах, убивающих
своих противников в рукопашной схватке (en cheiron, kata cheiras), явно
восходят к историям, рассказываемым солдатами, которые возвращались
домой после битвы. Видный гражданин Афродисиады восхвалялся в
надписи I в. до н. э. за умерщвление ни много ни мало 60 неприятелей
(Reynolds, 1982. No. 28; см. также Robert, 1937. Р. 313 -314).
 Вряд ли можно сомневаться, что эти истории украшались всевозможными брутальными подробностями; раны врагов некоторым образом
врачевали психологическую травму от только что перенесённой опасности. Представление о таких личных рассказах даёт надгробная эпиграмма Аполлония из Тимна (ок. 250 г. до н. э.; SGO I 01/02/01; см.
раздел 2.2). В эпиграмме упоминается об огромном числе врагов, лично
сражённых Аполлонием, и о бесчисленных копьях, которые он «вонзал
в плоть врагов». Этот текст вызывает ассоциации с типичным изображением батальных сцен в искусстве того времени, вдохновляемом иконографией Александра Великого: скачущий верхом воин с занесённым
копьём поражает поверженного на землю врага (см. цв. ил. 37; см. также,
например, Pollitt, 1986. Р. 43-44, figs. 36-38; Smith, 1991. Fig. 204. 2).
В данном случае мы можем быть уверены: кровь прекрасна, если это
кровь врага.
 Кровь можно видеть на живописных произведениях эллинистического искусства. Статуи погибших галлов — равно как и мёртвых
мифических персонажей — не только показывают открытые раны
 287

Ангелис Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 с каплями крови (например, Flower, 1989. Р. 38-39, figs. 23-26), они
также были раскрашены. Эти тела, знакомые нам по беломраморным
фигурам, перед публикой того времени представали покрытые кровью
(см., например, реконструкцию «Саркофага Александра» в Brinkmann,
2003; цв. ил. 38.1-3).
 Элементы, которые мы видели в рассказе Полибия, появляются,
иногда с такой же насыщенностью, в других батальных описаниях.
Драматическая приостановка действия и неожиданные повороты — вот
лишь некоторые наиболее заметные черты историографии того времени (см. раздел 10.3). Описание смерти врага в рассказе о чуде в Пана-
маре (см. раздел 8.4) безжалостно. Брутальные описания насилия также хорошо известны в эллинистической поэзии (Fowler, 1989. Р. 35,
39-40 и раздел 10.1). Контраст между беспорядочностью массовой
резни врагов и ясностью в описании поединков двух протагонистов
имел давнюю традицию ещё задолго до того, как был воспринят эллинистическими авторами. И несмотря на то что определить симпатии
историков не составляет труда — даже симпатии такого поборника
объективности, как Полибий, — они не мешают подчёркивать храбрость, хорошую выучку и, разумеется, огромное число побеждённых
противников, когда это могло придать победе собственного войска ещё
больше славы.
 Мы можем обнаружить эти элементы в документальном описании
военных действий во время Шестой Сирийской войны между Птолемеем VIII Эвергетом II и Птолемеем VI Филометором, который вступил в
союз с Антиохом IV (170-168 гг. до н. э.). Данный рассказ был написан
не историком, но военачальником, хотя сферы деятельности и того,
и другого в эллинистический период, безусловно, были тесно взаимосвязаны (см. раздел 11.2). Анонимный офицер Эвергета описывает, как
войска Филометора попытались захватить крепость, но оказались в ловушке и были разбиты (ок. 169 г. до н. э.). Сходство с разгромом спартанцев при Мантинее поразительно (Bagnall, Derow, 2004. No. 46):
 Они [неприятели] с копьями наперевес устремились в решительную
атаку, в ходе которой получилось гак, что [некоторые из них] одолели наших
воинов благодаря превосходству в отваге, и, будучи [храбрыми] и достойными своей родной страны, они овладели палисадом и [вошли внугрь; но]
были приведены в замешательство своими собственными командирами, ибо
внутри они были отрезаны и не [имели] путей к отходу, и падая в рвы и
каналы, они погибали от удушья и... так что, если кто-то пытался скрыться...
нашей конницей, поскольку не составляло труда одолеть их благодаря широкому пространству... [Среди них было так много] видных людей, что было
бы слишком долго перечислять их.
 288

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 Если чтение или слушание рассказов о том, как агрессоры были
уничтожены, давало их противникам чувство облегчения, то описание
сцен ужаса, особенно при разрушении городов, когда жертвами были
отнюдь не только воины, но также женщины и дети, выполняло иную
функцию: катарсиса и нравоучения, очень похожую на функцию трагедии. Нанизывая длинную цепь ритмически построенных вопросов,
Антипатр Сидонский оплакивает взятие Коринфа (146 г. до н. э.), с горечью подчёркивая эфемерную сущность власти и разрушительную силу
войны (Anth. Gr. IX. 151):
 Где, о дорийский Коринф, красоты твоей фомкая слава?
 Где твоих башен венцы, блеск твоих древних богатств?
 Храмы блаженных где? Где дома? Где Сизифовы жены
И мириады людей, некогда жившие тут?
 Многострадальный! И даже следа от тебя не осталось,
 Но, до конца сокрушив, всё истребила война.
 Мы, Нереиды лишь только одни, Океановы девы,
 Неколебимо стоим — бед алкионы твоих1.
 Описание Полибием осады и взятия Абидоса (XVI. 30-34; 201 г.
до н. э.) особенно выделяется благодаря подробному рассказу о бесстрашии, надежде и отчаянии. В данном случае верх одержал злодей,
с точки зрения Полибия, — Филипп V Македонский: ещё одно проявление неожиданной удачи. Как поясняет сам историк (XVI. 30. 3),
не характер осады сделал это событие «достойным памяти и описания
для потомков», но исключительная храбрость осаждённых. Трагические
масштабы происшедшего опять-таки искусно подчёркиваются историком, который начинает своё повествование с указания на самоуверенность (pisieuontes hautois ...erromenos) абидян и их первоначальный
успех. Когда, однако, удача от них отвернулась и Филипп потребовал
капигуляции, они решили умереть сражаясь, вместе со своими женами
и детьми (XVI. 31. 2-3):
 Постановили они, во-первых, освободить рабов, дабы иметь в них ревностней ших соратников, потом собрать всех женщин в святилище Артемиды, а детей вместе с нянями их в гимнасий, далее серебро и золото
снести на рынок, дорогие одежды на чстырёхпалубнос судно родосцев
и трёхпалубное кизикенцев.
 1 Надпись была выполнена на скульптурной группе, изображавшей Нереид.
«Алкионы» (зимородки) — в представлениях древних греков были символами скорби;
здесь — плакальщицы (примеч. И. Е. Сурикова).
 289

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Пятидесяти старейшим и наиболее доверенным гражданам постановили поклясться, что они умертвят всех женщин и детей и уничтожат всё имущество, как только увидят внутреннюю стену в руках
неприятеля. После того как пала внешняя стена, защитники города продолжали сражаться, едва не доведя Филиппа до отчаяния
(XVI. 33. 2-3):
 Ибо передовые бойцы абидян не только взбирались на фупы врагов
и дрались с отчаянным упорством, нс только отважно действовали мечами
и копьями, но когда оружие то или другое портилось и делалось негодным
или от сильного напряжения вырывалось из рук, абидяне обхватывали македонян руками и кидали их оземь с оружием, у других ломали сариссы
и этими самыми обломками кололи врагов в лицо и другие обнажённые
части тела, так что македоняне совсем упали духом.
 Когда пришла ночь, большинство защитников были убиты или изнемогали от ран и тяжких трудов, а с наступлением темноты произошла
ещё и измена: несколько старейших граждан нарушили свою клятву и
выдали город Филиппу. Но большая часть абидян осталась верна данному слову, и они умертвили женщин, детей и покончили с собой
(XVI. 34. 9-10):
 При виде того, с какою яростью многие абидяне убивают себя, детей
и женщин, жгут и вешаются, бросаются в колодцы, кидаются с кровель,
Филипп пришёл в ужас и, тронутый ужасным зрелищем, объявил, что даёт
три дня отсрочки всем, желающим повеситься или заколоться. Однако абидяне раньше ещё решили покончить с собою согласно первоначальной клятве и, как бы боясь изменить своим, павшим в борьбе за родину, ни за что нс
хотели жить, разве кого связывали враги или ставили иное какое-либо непреоборимое препятствие к самоумсрщвлснию; а все прочие целыми семействами без колебания спешили расстаться с жизнью.
 Полибий добавляет, что этот случай отчаянного героизма не был единичным: ранее (в начале V в. до н. э.) жители Фокиды и Акарнании решились на подобные меры, которые им, однако, не пришлось применять,
так как они успешно защитили себя. Историк не упускает возможности
указать на трагический характер мужественной решимости абидян: как
само собой разумеющееся он использует в данном контексте слово peripeteia, которое означает в античной драматургии внезапные перемены
судьбы (XVI. 32. 5-6):
 Вот почему при такой внезапной перемене участи [peripeteia] можно бы
с полнейшим основанием укорить судьбу [Tyche] по случаю несчастья аби-
 290

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 дян за го, что она же как бы сжалилась над фокидянами и акарнанцами
и бедствия их скоро сменила удачами, даровала победу и жизнь впавшим в
отчаяние народам, тогда как по отношению к абидянам поступила наоборот,
именно: граждане Абидоса пали, город был взяг, и дети с матерями сделались
добычею врагов.
 Описание осады Абидоса и трагической судьбы его населения находит близкие параллели в описании взятия Ксанфа в 42 г. до н. э. (Арр.
ВС. IV. 76 -82; Plut. Brut. 30-31 ; Dio Cass. XLVII. 34; Schaps, 1982. P. 200-
202).
 Визуальные элементы в батальных сценах, описываемых в эллинистической историографии, достаточно очевидны в немногих приведённых
здесь текстах. Мы находим упоминания пыли и огня, внезапных перемещений, цвета одежд. Как мы видели, сцена, в которой Филопемен
убивает Маханида своим копьём, напоминает современные изображения
поединков. Упоминание крови в поэзии Феокрита находит соответствие
в скульптурах павших воинов с раскрашенными кровоточащими ранами.
В этом отношении литературные и визуальные нарративы близки друг
другу. Аналогичное взаимопроникновение мы видим в репрезентации
жестоких сцен насилия. Разумеется, откровенные сцены военной жестокости встречаются не часто (Pfuhl and Möbius, 1977/1979. S. 306-309).
Глиняная статуэтка из Лувра (Ducrey, 1986. Р. 104, fig. 75; III в. до н. э.),
которая изображает боевого слона, топчущего ногами галатского воина,
или происходящая из Пергама статуя кельтского аристократа, возможно,
царя («Галл Людовизи»; Smith, 1991. Р. 101 и fig. 118), который убивает
себя, перерезая мечом горло, или знаменитый капитолийский «Умирающий галл», сидящий на упавшем щите и смотрящий на большую смертельную рану (Mattei, 1987; Smith, 1991. P. 101, fig. 19), —все они представляют собой исключение. Один из вифинских надгробных рельефов
с батальными сценами, навеянными, видимо, походом царя Прусия I
против галатов (216 г. до н. э.; Polyb. V. Ill), выделяется среди частых
изображений боя (см. ил. 22; ср. ил. 4,1-4 и ил. на обложке). Галат представлен верхом на коне; одно копьё вонзилось в шею его коня, а второе — в шею галатского воина. Сцену безжалостной жестокости дополняет мёртвый конь между галатом и вифинеким воином (Peschlow et al.
 2002. 	S. 434, fig. 2d).
 То, что в этих случаях мы имеем дело с варварами, не случайно.
Противоборствующие греки и варвары трактовались не одинаково
(см. раздел 11.3). Изображения битв между греками были довольно
редки, тогда как изображения сражений с персами и галлами или битв
между македонянами и римлянами (с позиций победоносных римлян)
распространены гораздо больше.
 291

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 22. Надгробный рельеф из Вифинии
со сиеной боя между вифинским и галагским всадниками
 Из всех войн, какие велись в эпоху эллинизма, войны с галатами,
несомненно, представляют наиболее болезненный опыт, и о сражениях
с вторг шимися варварами часто рассказывали историки и писали в своих
творениях эпические поэты. Битвы между греками и галатами изображались и эллинистическими художниками — например, в Эфесе (Smith, 1991.
Fig. 208), — хотя они чаще выбирали более тонкий способ увековечить
победу над столь грозным врагом. Среди монументов, посвящённых увековечиванию разгрома этого чужеземного племени, лучше всего известны,
в основном по более поздним копиям, те, что были созданы парями Атта-
 292

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 лидами в Пергаме и Афинах (ок. 230-220 гг. до н. э.) (Smith, 1991. Р. 99-104,
figs. 118-132). Скульпторы предпочитали сосредоточиться не на поворотном моменте сражений, но на моменте после него: на отчаянии, следовавшем за поражением, или на мёртвых телах варваров. Знаменитые статуи
умирающих галлов («Большая галльская группа»), посвящённая Атгалом 1,
вероятно, в храм Афины в Пергаме (ил. 19), изображает не прямое противоборство с врагом; напротив, центральным образом является галльский воин, который только что убил свою жену и поражает самого себя
(см. цв. ил. 39). Он всё ещё стоит с мечом, открывающим глубокую рану
на его шее, из которой вытекает тонкая струя крови. Такие изображения,
наверное, внушали чувство радости населению Малой Азии и Греции,
связанное с приятным осознанием избавления от опасности, но они также
вызывали определённое уважение к героической смерти. Необычайные
масштабы этой войны были подчёркнуты, опять-таки косвенным образом,
в «Малой галльской группе», атгалидском посвящении в Афинах (сделанном, вероятно, при Аттале I), через включение изображений гигантов
и персов (Smith, 1991. Р. 102, figs 123-132). Победы Атталидов ассоциировались с победами олимпийцев над гигантами и греков над персами
(см. раздел 11.3), а псргамские цари представали как новые защитники
эллинства (Smith, 1991. Р. 103). Изображение Геракла, поражающего галла,
на рельефе из Кизика (Smith, 1991. Fig. 211) сходным образом намекает
на больший, чем человеческий, масштаб борьбы против галатов2.
 Тонкость в изображении победы более очевидна в самых ранних
произведениях искусства, вдохновлённых победой при Дельфах (цв. ил. 40).
Скульптура, которая была посвящена в дельфийское святилище, не сохранилась, но она известна по копии, найденной на Делосе. Это статуя
Аполлона, триумфально попирающего символ галатов — маленький щит
(thyreos). Бог представлен обнажённым, с правой рукой, поднятой над
головой, то есть в позе отдыха; его левая рука покоится на дереве, а взгляд
обращён в сторону от символа ненавистнейшего врага (см. ил. 23). Этот
образ с его расслабленностью создаёт впечатление о почти полном отсутствии интереса к противнику, словно бы он был совсем незначителен.
Подобная статуя была посвящена этолийцами в Дельфы: сидящая женщина, изображающая Этолию, с копьём в одной руке и крылатой Победой в другой, попирает ногами галатский и македонский щиты. В отличие
от пергамских посвящений, эти образы выражают презрение, а не страх;
они показывают не тяжесть открытого сражения, но чувство превосходства, испытываемое после победы.
 2 См. обстоятельные работы, в которых собраны и проанализированы сцены гала-
томахин: Bicnkowski, 1938*; Kistler, 2011*.
 293

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 23. Статуя Аполлона,
посвящённая в Дельфы
после победы над галатами
(278/7 г. до н. э.)
 Если из сферы публичной репрезентации войны и воинов, которая преобладает в трудах историков, почётных декретах
и государственных военных монументах,
переместиться в частную сферу упоминаний войны на надгробиях, то здесь, скорее, можно видеть более очевидное предпочтение тонких аллюзий, а не прямые
образы. Многие надгробные эпиграммы,
особенно посвящёные детям, женщинам,
умершим при родах, или другим людям,
скончавшимся преждевременной смертью, обращшотся к состраданию прохожего, концентрируя внимание на мучениях,
испытанных покойным, и трагических
обстоятельствах смерти. В случае с воинами родственники умершего часто желают вызвать не столько сострадание,
сколько восхищение зрителя. Поэтому
они заказывали эпиграммы или изображения, которые сохраняли в памяти подвиги погибшего воина, совершённые им
при жизни. Надгробная эпиграмма Фраси-
маха («Отважного в битве»), сына Леонтия («Льва») из Кносса, воина-1раждан и-
на, убитого в одной из войн конца II в.
до н. э., сосредотачивается на моменте его
героической гибели, но только для того,
чтобы превозмочь горе от его потери надеждой на вечную славу (I.Cret. I. viii 33;
cp. I.Cret. I. xvi 48 = SEG XXVIII 749):
 Не посрамил имя доблести, даже погибнув, ты. Слава
Доброй возносит молвой ввысь из Аида жилищ,
 О Фрасимах. тебя. Ведь ясно, что в песнях потомки
Вспомнят о натиске том яростном конном твоём —
 Как, из эртейцев1 единственный, у ветряного Элея
Ты сокрушил роковой конницы вражьей отряд.
 Да, поступил ты достойно и предков своих знаменитых,
И отца своего — имя Леонтий ему.
 ’Эртсйцы — мифологический эпитет критян.
 294

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 В сонмище павших славный Аид сопрсстольником сделал
Градодержцу тебя Идомснсю за то.
 Та же идея с ещё большей непосредственностью выражена в двух
надгробных эпитафиях, написанных в честь вифинского офицера Мена-
са, который погиб в битве при Корупедионе (281 или, скорее, 190 г.
до н. э.), обнаруженных на рельефе близ Никси (SGO 1 09/05/16; Pfuhl,
Möbius 1977/9. No. 1269; см. цв. ил. 41):
 Хоть и изрядная кости мои объемлет могила,
 Странник, пред мощью врагов в страхе я не отступил:
 Пешим я в первых рядах против всадников стойко держался,
 В Корупедионе то, где мы сражались тогда.
 Прежде фракийца сразив наповал, ратоборца в доспехах,
 Следом мизийца, я сам доблести ради погиб.
 Можно за это воздать похвалу Виоэриса сыну,
 Коий — вифинсц Мснас, сей ратоводец лихой.
 * * *
 Слёзы надгробные пусть над трусливыми льёт проходящий,
 В хворях приявшими смерть, коей — безвестность удел,
 Ну а меня, кто у Фригия вод за отечество наше
 И за родителей честь славно сражался в бою,
 В славе земля приняла, в рядах погибшего первых,
 Прежде сразившего там много довольно врагов.
 Можно вифинцу Менасу за то, Биоэриса сыну,
 Мне, воздать похвалу, жизнь кто за доблесть отдал.
 (Пер. Г. А. Тароняна)
 Над этими двумя эпиграммами скульптор изобразил подвиги Ме-
наса. Несмотря на то что сохранилась только нижняя часть рельефа,
можно различить фигуру покойного, стоящего справа и наступающего
правой ногой на брошенный щит. В левой части рельефа находятся два
убитых им неприятеля, которые лежат на земле рядом со своим оружием. И эпиграмма, и рельеф преобразуют момент смерти в момент вечной
славы, из-за чего нет нужды жалеть Менаса или родственников, лишившихся его4.
 4 	Наличие на стеле двух эпиграмм практически одинакового содержания можно
объяснить тем, что родственники усопшего, видимо, нс обладавшие высоким культурным уровнем (но люди довольно состоятельные!), пригласили для написания эпитафии
двух поэтов, но не смогли остановить свой выбор на произведении кого-то одного из
них. Интересно, что, судя по почерку, тексты стихотворений также вырезаны двумя
 295

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 В случае со многими воинскими
захоронениями мы не можем быть
уверены, что эти воины погибли
именно в бою, так как памятники не
сопровождаются пояснительными
надписями. Иногда указанием на военную деятельность усопшего служит изображение оружия, как на фресках из македонской гробницы Лисона
и Калликла в Лефкадии (древней
Миезе; ок. 200 г до н. э.; Miller, 1993;
см. цв. ил. 42.1-2). Умерший порой
представлен персонажем сцены успешной военной акции, как, например,
на метопах из Тарента (Pollitt, 1986.
P. 112, figs. 114-115; Smith, 1991. Fig.
204.2; начало 111 в. до н. э.) и в расписных македонских могилах в Лефкадии и Наусе (ок. 300 г. до н. э.; Pollitt 1986, Р. 189-190, fig. 201; Miller,
 1993. 	PI. 8а,fig. 13), непримечательно, что воины чаще изображаются
изолированно. Это может быть связано с общей для эллинистического
периода тенденцией к подчеркиванию индивидуализма (см. Zänker,
1993. Р. 228). Аристонавт («превосходный моряк») представлен на своём
памятнике в полном вооружении и в движении, однако противника
у него нет (Афины, конец IV в. до н. э.); обладатель могилы в Таренте
изображён сидящим, бездействующим, в окружении своего оружия
(Smith, 1991. Fig. 204.1); надгробный рельеф молодого солдата с Родоса показывает его стоящим, но в состоянии отдыха: он опирается на
колонну и смотрит на свой шлем, который держит в руках (Smith, 1991.
Fig. 218; начало 111 в.; см. ил. 24). Все эти изображения изолируют воина от окружающего мира, а согласно Цанкеру, возвышают его над ним.
В любом случае, они заставляют зрителя сосредоточиться на одиночной
фигуре, на протагонисте, стоящем на сцене, которую образует надгробный памятник.
 Ил. 24. Надгробный рельеф
молодого воина (Родос)
 резчиками. Показательно, что фигура Менаса юраздо больше по paiMepy. нежели
фигуры его поверженных врагов. Подробнее об этом памятнике (и его возможной
датировке примерно серединой II в. до и ι ) см.: Габелко, 2005в. С. 145 161.
 296

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 10.3. 	КРАСОТА НЕОЖИДАННОГО:
ПЕРИПЕТИИ И ПАРАДОКСЫ
В РАССКАЗАХ О ВОЙНЕ
 Уже давно было указано как на очевидный для эллинистического
периода факт, что одной из главных особенностей историографии этого
времени является огромное влияние на неё риторики и драмы. Риторические элементы (речи, произнесённые в собрании, или обращения к
воинам перед сражением), конечно, не являются чем-то специфически
новым именно для эллинистических историографических сочинений;
равным образом взаимопроникновение драмы и исторического повествования можно наблюдать уже у Геродота. Сильные впечатления, произведённые походами Александра Великого, лишь упрочили эти тенденции к театральности, и эллинистическую историографию часто
называют «трагической историей». Мысль того времени воспринимала
жизнь как спектакль, и подобный подход характерен также для эллинистической литературы, которая нередко применяет театральный словарь для описания множества различных жизненных ситуаций. Чувство
драматического изменения преобладает также и в историописании, и не
только Дурид или Филарх, но даже самый последовательный критик
«трагической истории», Полибий, не оставался равнодушным к перипетиям в жизни отдельных индивидов и целых государств5, приписывая
неожиданным испытаниям, посылаемым судьбой другим людям (hai ton
allonperipeteiaï), огромную вразумляющую роль (например, Polyb. I. 1.2;
35. 7; V. 75. 5; cp. Walbank, 1938. Р. 64; Sacks, 1981. Р. 132-144). В речи,
которую историк вкладывает в уста Филиппа V, он в качестве источника морального наставления даже упоминает драму наряду с мифологией
и историей (Polyb. XXIII. 11.1: «трагедии, мифы, историю недостаточно прочитыват ь, их надлежит понимать и старательно изучать»; cp. Walbank, 1979. Р. 234).
 Подобные тенденции отмечены также в эллинистическом искусстве —
в частности, характерная для архитекторов «любовь к драматическому
окружению и поразительным загадочным внутренним пространствам»
и «преувеличенно массивные, исполненные напряжения телесные формы и патетические выражения лица, которые, как кажется, повторяют
маски трагической драмы» (Pollitt, 1986. Р. 7).
 5 	Cp. Polyb. IV. 46. 4: « Гак было ло Кавара, при котором царство (галатов во Фракии. — О. Г.) было уничтожено, а сам род их истреблён фракийцами, в свою очередь
(ек metaboles) взявшими верх» (пер. О. Л. Габелко).
 297

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Не только эллинистические мыслители и художники интересовались
неожиданными бедствиями и радостями людей6, подчинёнными невидимым силам судьбы. Всё, что происходило вопреки ожиданиям (paradoxori),
привлекало внимание эллинистических зрителей. Двойная победа на атлетических состязаниях давала атлету определениеparadoxos («победитель
вопреки разумным ожиданиям»); неожиданные исцеления, осуществлённые врачами, подчёркивались в почётных декретах (например, l.Perge 12,
Нп. 32-3: polla kai paradoxa therapeumata) не меньше, чем чудесные спасения благодаря божественному вмешательству (см. раздел 8.4). Аналогичным образом эллинистические историки старались обнаружить (или
изобрести) невероятное, поразительное и неожиданное в деяниях протагонистов своих сочинений. Что делает Первую Пуническую войну столь
интересной для Полибия, так это факт, что едва ли когда-либо была другая
война, которая обнаружила такие великие перемены фортуны (III. 97. 8).
Когда тот же историк объяснял, как промакедонскаячгруппа во главе с
Аскондом и Неоном взяла верх в Беотии в конце III в. до н. э., он постоянно подчёркивает элементы неожиданности (XX. 5. 6-11): Асконд и Неон
получили превосходство благодаря внезапной перемене фортуны (geno-
menes tinos peripeteias); неожиданно низкий прилив застиг македонские
корабли близ Даримны; беотийские войска под началом Неона «вопреки
их ожиданиям» (para ten prosdokian) не напали на них, благодаря чему
Неон приобрел расположение Антигона за то, что «не воспользовался
случаем для нападения» (kata ten peripeteian).
 Один эпизод эллинистической истории — осада Пелены на Пелопоннесе (ок. 241 г. до н. э.), — о котором рассказывает Плутарх (Arat. 31-32),
опирающийся, однако, на сообщение кого-то из эллинистических историков (возможно, Филарха), иллюстрирует то удовольствие, какое писатели
того времени находили в изображении неожиданного. Эголийцы внезапно (exaiphes) атаковали и захватили маленький ахейский городок, сразу
же занявшись его разграблением. Пока солдаты дрались друг с другом
из-за добычи, командиры захватили женщин и надели им на головы свои
 6 	И царских династий в целом, как об этом свидетельствует название не дошедшего
до нас труда историка Никандра из Калхедона (FGrHist. 700. F 1-2) Peripeteiai ton tes
Bithynias basileon. «Перемены удачи» (metabolais) упоминаются как одна из основных
характеристик династической войны в Вифинии в 250-х гг. до н. э. при отсутствии сё
сколько-нибудь подробного описания (Memn. FGrHist 434 F 14. 2). Драматические испытания и «перемены счастья» моглн находить отражение в архитектуре полиса, являвшейся своего рода коллективным «местом памяти», как об этом пишет Дионисий Византийский применительно к тому же Калхедону (Dion. Byz. Ill): «В городе много
достопримечательного — из-за древности его основания, совершённых в нём деяний
и разнообразных превратностей судьбы (metabolas)».
 298

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 шлемы, показывая таким образом, кому принадлежит каждая женщина.
Арат, военачальник ахейцев, воспользовался как раз этим моментом
вражеской победы и, видя беспорядок в стане неприятеля и его наглость
(hybris — центральная тема трагедии!), напал на город (Arat. 32. 1-2):
 В самый разгар всеобщего смятения [tarachos] случилось [etyche] так,
что одна из пленниц, дочь Эпигета, известного в городе человека, девушка
замечательно красивая, статная и высокая, сидела в святилище Артемиды,
куда её отвел начальник отборного отряда, предварительно надев ей на голову свой шлем с тройным султаном; на шум она неожиданно [aphno] выбежала из храма и, когда, остановившись перед воротами, в шлеме с пышным
султаном, взглянула вниз [anothen] на сражающихся, то даже своим согражданам представилась исполненною нечеловеческого величия, а врагов, решивших, что пред ними явилось божесгво, это зрелище наполнило таким страхом
и трепетом, что никто уже не думал о сопротивлении.
 (Пер. С. 77. Маркиша, с изменениями)
 Такова эта маленькая драма, поставленная фортуной (etyche), в которой наглость (hybris) победивших врагов оборачивается их уничтожением. Самонадеянный и необузданный офицер превращает беззащитную
женщину в причину собственной погибели, надев ей на голову шлем и
приведя её в святилище. Плутарх (или его источник) драматически противопоставляет смятение боя (tarachos) и отдельную фигуру дочери
Эпигета, которая, почти как актриса, появляется в костюме (воинском
шлеме), сделавшем её неузнаваемой и похожей на Артемиду. И взойдя
на высокую сцену (anothen), образованную воротами святилища, она
превращается в dea ex machina1. Плутарх добавляет и другую версию
этой истории, согласно которой врагов устрашила статуя богини, вынесенная жрицами. Эти драматические описания обнаруживают не только
интересы и предпочтения эллинистических историков, но и их изобретательность. Ибо, как поясняет Плутарх, Арат, военачальник, участвовавший в этом сражении, «ни словом не упоминает об этом происшествии» в своих мемуарах (Arat. 32. 5). Утраченная роспись Тиманфа
изображала эту битву в выразительной манере (emphantikos), опять-таки
без указания на дочь Эпигета.
 Интерес к драматическим описаниям нападений и битв возможно
также увидеть и в почётных декретах этого периода. Мы можем усмотреть
привлекательность неожиданного даже в лаконичной фразе декрета афинского дема в честь отборных воинов: «Когда в ночное время враги подошли к самым городским стенам, они защитили их в бою и отбросили
 7 Богиня из машины (лаг.). — Примеч. переводчика.
 299

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 неприятелей прочь, убив или взяв в плен многих из них; они сняли с них
доспехи, которые посвятили на акрополе» (IG II2 1209; ок. 319 г. до н. э.).
 Список магистратов Теноса (IG XII Suppl. 315), который упоминает
самые важные события за время их пребывания в должности, имеет
почти такое же содержание: «Когда несколько человек заметили тех, кто
подплывал к [городу] и взбирался на стены и занял нижние части города, Онесад и стражники построились в боевой порядок внутри города
и решительным ударом отбросили врага».
 Почётный декрет из Эгиалы описывает похожее нападение со счастливым исходом иного рода (Bielman, 1994. No. 38; конец III в. до н. э.):
 В ночное время пираты высадились на нашей земле и захватили девушек
и [замужних] женщин и других людей, как свободных, так и рабов, — общим число более тридцати душ; также (пираты) уничтожили корабли в
гавани и захватили корабль Дориэя и отплыли вместе с ним, увозя и людей,
и прочую добычу; когда это случилось, Гсгесинн и Антипапи, сыновья
Гегесистрата, находившиеся среди пленников, предложив себя в качестве
заложников, вместе убедили предводителя пиратов Соклида, который плыл
вместе с ними, отпустить свободных людей, а также некоторых отпущенников и рабов.
 После уплаты необходимого выкупа местные герои были освобождены.
 Все эти тексты — а это всего лишь небольшая выборка — передают
одну и ту же идею: когда всё кажется потерянным, мужество «немногих
добрых мужей» может спасти положение. Драматические описания в этих
почётных декретах служат тем средством, с помощью которого и вклад
«героев», и избавление людей максимально возвеличиваются. Если принять во внимание тот факт, что в похожих рассказах^ сообщающих о
чудесном спасении (см. раздел 8.4), действующим лицом является божество, то становится понятным, почему деяния некоторых из этих лиц
уподобляли их сверхъестественным существам.
 Филопемен, например, после смерти получал божественные почести
(см. раздел 2.5); для жителей деревень Неон Тейхос и Киддиу Коме близ
Лаодикеи-на-Лике услуги, оказанные Банабелом и Лахаром, двумя должностными лицами на службе селевкидского наместника Ахея во время
войн с галатами (267 г. до н. э.), были столь важны, что они почтили их
учреждением культа (I.Laodikeia 1).
 В ряде случаев такие драматические нарративы в почётных декретах
являются более пространными и напоминают небольшие жизнеописания.
Мы уже видели, как декрет в честь Каллия из Сфетта (см. раздел 2.5)
в подробностях описывает его свершения, которые спасли афинян в от-
 300

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 Ил. 25. Херсонесский декрет в честь Диофанта (Государственный Эрмитаж)
 чаянной ситуации. Декрет Херсонеса Таврического в честь Диофанта
из Синопы, военачальника царя Митридата Евпатора (конец II в. до
н. э.), — один из лучших примеров того, как почётные декреты по своему стилю и содержанию приближаются к историографии того времени
(ил. 25). Пассаж из этого документа отлично иллюстрирует данную
тенденцию (IOSPE I2 352, сткк. 5-15):
 Будучи им [царём] привлечён и приняв на себя войну против скифов,
Диофант прибыл в наш город и мужественно Со всем войском переправился
на ту сторону. Когда скифский царь Палак внезапно [aiphnidios] напал на
Диофанта с большим полчищем, он, будучи тем самым вынужден выстроить
своё войско в боевой порядок [en chrelaî], обратил в бегство скифов, считавшихся до тех пор непобедимыми [tous anypos tatous dokountas eimen\ и таким
образом устроил так, что царь Митридат Евпатор первый водрузил над ними
трофей. Покорив соседних тавров и основав на том месте город, Диофант
отлучился в боспорские местности и там в короткое время совершил много
великих дел. Снова вернувшись в наши места и взяв с собою граждан цветущего возраста, Диофант продвинулся в центр Скифии, и, после того как
скифы сдали ему царские укреплённые пункты Хабеи и Неаполь, вышло так,
что почти все скифы стали подвластны царю Митридату Евпатору. Благодарный народ за всё это почтил Диофанта приличествующими почестями,
как освобожденный уже от владычества варваров.
 (Пер. С. А. Жебечева, с отдельными исправлениями)
 Подчеркнув исключительный характер свершений Диофанта, авторы
декрета создают впечатление, что война закончена, лишь для того чтобы
акцентировать внезапный поворот судьбы, к которому они затем обращаются (сткк. 15-28):
 Когда скифы, обнаружив врождённое им вероломство, отложились от
царя и изменили [утвердившееся] положение вещей [до metabolan agagonton],
это заставило царя Митридата Евпатора снова отправит ь Диофанта с войском
 301

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 [в Херсоне с]. Диофант, хотя время склонялось к зиме, взял своих воинов
и самых сильных из |херсонссских] граждан, двинулся против наиболее
укреплённых пунктов скифов, но был задержан непогодою, поворотил в
приморские местности, захватил Керкинитиду и «укрепления» и приступил
к осаде жителей Прекрасной гавани. Когда Папак, полагая, что погода ему
благоприятствует, собрал всех своих, а сверх того привлёк на свою сторону
племя ревксиналов, Дева, всегдашняя покровительница Херсонеса, которая
тогда была рядом с Диофантом, через знамения, явленные в её святилище,
предсказала исход дела, наполнив всё войско отвагой и мужеством. Диофант
искусно выстроил свои войска в боевой порядок, и вышло так, что была
одержана победа для царя Митридата Евпатора, прекрасная и достопамятная
на все времена: из пехоты [вражеской] почти никто не спасся, из конницы
же немногие спаслись бегством.
 Рассказ продолжается в прежнем духе, с указанием на ещё большие
труды, неожиданные опасности, избавления и славные победы. В этом
декрете мы видим такой же интерес к драматическим контрастам, что и
в литературе и искусстве: контраст между внезапным нападением врага
и поспешным, но удачным выступлением Диофанта; между ожиданием
мира и возобновлением угрозы; между самоуверенностью Палака и его
катастрофическим поражением. Диофант наделяется признаками героя:
он не только сражается с коварными и дикими варварами, но бросает
вызов силам природы; он не только истребляет своих противников,
но также учреждает городскую жизнь, главный признак греческой цивилизации, как основатель города в Тавриде. Это наводит на мысль
о мифических героях, ибо та защита, которую он предлагает, утончённым
образом уподобляется покровительству Девы, которая «была рядом
с Диофантом» (стк. 24: symparousa Diophantoi).
 Пространные рассказы, которые подчёркивают внезапные перемены
и трагический контраст между предположительным течением событий
и их реальным исходом, можно обнаружить как в историографии, так и
в подобных почётных декретах. Это может также достигаться, по меньшей мере в ограниченной степени, в изобразительных искусствах,
например, на фризах или больших росписях. Известный пример —
«Мозаика Александра» в Помпеях, имеющая своим прототипом произведение эллинистической живописи (цв. ил. 43.1-3). Как было отмечено
(Pollitt 1986. Р. 3^1, fig. 2):
 Её доминантной фигурой, с точки зрения как композиции, так и драматическою интереса, является не Александр, но, скорее, персидский правитель
Дарий. Именно фигура Великого царя, разрывающеюся между необходимостью спасать себя и состраданием к своим павшим товарищам, более
всего волновала воображение художника, который создал картину. Возмож-
 302

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 Ил. 26. Павший галат, часть «Малой галльской группы»
 но, эго объясняется тем, что судьба Дария достигла кризиса и момента
начинающегося краха, тогда как непреодолимый daimon Александра рвался
вперёд.
 Картина на «Мозаике Александра» как раз и изображает неминуемую
перемену судьбы, тогда как в случае со статуями галатов такая перемена уже произошла: скульпторы предпочли представить их после произошедшего разгрома — убивающими себя или уже мёртвыми. Мускулистое тело убитого варвара, часть «Малой галльской группы» (Fowler,
1989. Р. 38, fig. 23; Smith, 1991. Fig. 132), после смерти всё ещё обнаруживает мощь и величину опасности: галл лежит на земле с раскинутыми
руками и ногами, как будто в последней предсмертной попытке занять
пространство, в которое он насильственно, но безуспешно вторгся. Его
упавшее тело внушает страх, а в какой-то степени также и сострадание,
потому что со своими могучими членами и смертельными ранами в
области сердца он обнаруживает ту высоту, с которой он был низринут,
а также ту тяжёлую борьбу, которая была необходима для победы над
ним (ил. 26).
 В период, когда зрелища были чрезвычайно модным явлением, и в рамках культуры, которую можно охарактеризовать как «культуру зрителей»
(Chaniotis, 1997. Р. 248- 254), исторические нарративы, подобно изобразительным репрезентациям войны, создавали сцену для представления
драматических контрастов и неожиданных перемен судьбы. Эта театральность в изображении войны ощущалась столь интенсивно, что в почётном
декрете Араксы (Ликия) в честь «местного героя» Орфагора для описания
его военных свершений трижды используется глагол protagonistein4
основное и буквальное значение которого — «играть первую партию
в пьесе» (SEG XVIII 570, lin. 10, 30-1, 49; ок. 180 г. до н. э.; cp. SEG
XXXIV 1198). В отличие от аудитории драматических представлений,
 303

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 которая наблюдала за страданиями на сцене героен мифических времен,
большая часть потребителей литературных и изобразительных нарративов переживала такие же или похожие сцены в реальной жизни. Чувства,
которые вызывались изображением страдания {pathos) и неожиданных
перемен (to paradoxon), были, по меньшей мере отчасти, теми же самыми
чувствами, которым «Поэтика» Аристотеля приписывает катартический
эффект трагедии: eleos (сострадание) иphobos (страх). Однако во многих
случаях в дело также включалось и другое чувство — чувство превосходства, обретаемое после освобождения от опасности.
 Быть может, эллинистическая публика желала просто быть зрителями войны, но чаще она сама оказывалась на сцене. Одна фраза из Диодора (XX. 83. 2), когда историк описывает, как флот Деметрия прибыл
к городу Родосу в начале знаменитой осады (305 г. до н. э.), выражает
эту амбивалентность:
 Воины родосцев заняли стены в ожидании прибытия неприятельскою
флота, в то время как старики и женщины наблюдали из своих домов, ибо
город выстроен наподобие театра [theatroeidous]; и все они, устрашённые
огромностью флота и ярким блеском сверкавшего оружия, испытывали
великий трепет.
 В данном пассаже родосцы в одно и то же время оказываются и зрителями своей собственной войны, и зрелищем для читателей исторического сочинения.
 Дальнейшее чтение
 10.1. 	Образы насилия в литературе и искусстве эллинистической
эпохи. Эллинистическая эстетика в целом: Pollitt, 1986; Fowler, 1989.
Сцены насилия в эллинистическом искусстве: Мальчик, душащий гуся:
Pollitt, 1986. Р. 128, fig. 132; Fowler, 1989. P. 14, fig. 10. Сцены охоты:
Pollitt, 1986. P. 41-42, figs. 34-35, p. 130, fig. 136, p. 201, fig. 214. Сражающиеся атлеты и воины: Smith, 1991. Р. 53, 183-184, figs. 52-54, 204.
Петушиный бой: Fowler, 1989. Р. 14, fig. 9. Батальные сцены в искусстве:
Pimouguet-Pédaros, 2008; мозаика Александра: Andreae, 1977; Cohen,
1997. Саркофаг Александра: Winter, 1912; von Graeve, 1970; Pollitt, 1986.
P. 38-45; Smith, 1991. P. 190 192; Brinkmann, 2003. Монумент Эмилия
Павла (Дельфы): Kahler, 1965; Pollitt, 1986. P. 155, fig. 162; Smith, 1991.
P. 185, fig. 209; Böschung, 2001. Большая галльская группа (Пергам):
Schober, 1938. S 126-149; Bieber, 1961. P. 73-82; Künzl 1971; Robertson,
1975. P. 527 546; Wenning, 1978; Pollitt, 1986. P. 83-90. Малая галльская
 304

10. ЭСТЕТИКА ВОЙНЫ
 группа (Афины): Stewart, 1979. Р. 19 23; Palma, 1981. Р. 45-84; Pollitt,
 1986. 	90-93. Битва между Олимпийцами и Гигантами на Большом Пергаменом алтаре: Pollitt, 1986. Р. 97-107; Smith, 1991. Р. 158-164; Климов,
2010. С. 327-343.
 10.2. Кровь прекрасна: реализм и утонченность в изображении
насилии. Раненые цари и благодетели: SEG XXVIII 60 = Austin, 2006.
No. 55; OGIS 220 = Bagnall, Derow, 2004. No. 79; Polyb. X. 49; Plut. Cato
Major. 14. Раны кулачного бойца из Терм: Pollitt, 1986. P. 146, fig. 157;
Fowler, 1989. P. 34-35, fig. 21; Smith, 1991. P. 54-55, fig. 62. Описания
сражений в эллинистической историографии: Phylarchos. FGrHist 81
F 59; Polyb. V. 82. 5-5. 86. 6; XI. 11. 1-18. 10; XVI. 2-9; XVIII. 18-33;
XXIX. 14 19; Diod. XIX. 83-84; XX. 22-23, 48-52; см. также Sage, 1996.
P. 213-220; Beston, 2000. P. 325-328. Битва при Мантинее и смерть
Маханида: Walbank, 1967. Р. 282 294. Осада Абидоса: Walbank, 1967.
Р. 538 544; Pritchett, 1991. Р. 222. Надгробные надписи павших воинов:
Stecher, 1981. S. 39-47; Themelis, 2001; например, IG IX I. 42, 929 (Кор-
кира); I.Cret. I. viii 33; I. xvi 48 (SEG XXVIII 749); Syll.3 1225 (Родос);
SGO I 01/01/96 (Книд); 01/06/01 (Смирна); 03/01/05 (мессенский наёмник
в Приене); 04/19/01 (Яза); 06/01/01 (Элея); 06/02/30 (Пергам); SGO II
08/01/40 (Кизик); 09/05/16 (Никея); SEG XXXVIII 1101 (Стратоникея);
Греческая антология VI. 132; VII. 208,232, 724. Образы воинов, военные
темы и батальные сцены на надгробных памятниках: Bean, Harrison,
1967. P. 42, no. 8; Carter, 1970 (Тарент); Fraser, 1977. P. 34, 39, 127, 133;
Pfuhl and Möbius, 1977/1979, например, nos. 1269 1278, 1430,1432, 1439-
1440; Pollitt, 1986. P. 112; Rumscheid, Held, 1994 (см. также SGO II
09/06/18); Ma, 2004; Zänker, 1993. S. 228; Peschlow et al. 2002. S. 433-436.
Nos. 103-105 (сцены битвы между галатами и вифинскими войсками
Прусия 1, 216 г. до н. э.). Индивидуализм: Pollitt, 1986. Р. 7 10.
 10.3. Красота неожиданного: перипетии и парадоксы в рассказах
о войне. Театральность в эллинистической мысли: Pollitt, 1986. Р. 4-7,
230-242; Chaniotis 1997 (с дальнейшей библио1рафией; русский перевод:
Ханиотис, 2005). Трагическая история: Walbank, 1955, 1960; Meister,
1975. S. 94—126; Sacks, 1981. P. 144-170. Трагические элементы в эллинистической историографии: Слова, относящиеся к театру, у Полибия:
ektheatrizo (III. 91. 10; V. 15. 2; XL 8. 7), ektragodeo (VI. 15. 7, 56. 8), hypo-
krisis (XXXV. 2. 13),peripeteia (I. 13. 11 ; III. 85. 9,97. 8; V. 75. 5; VI. 2. 5;
IX. 12. 6; XVI. 6. 9; XX. 5. 6; XXXII. 8. 4; XXXVIII. 9. 2); см. также Wunderer, 1909. S. 52-55; Foucault, 1972. P. 31, 231, 233. Осады Пеллены:
FGrHist 231 F 2 (с комментарием Ф. Якоби). Драматические описания
в почётных декретах: например, IG II2 1209; IG XII Suppl. 315; IGR III
34; IG V.2 16.
 305

11. 	ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 11.1. 	ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ:
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ, КОЛЛЕКТИВНАЯ,
 КУЛЬТУРНАЯ
 Бухетион — маленький городок около Кассопы в Эпире. Примерно
через 40 лет после римского завоевания этого региона (167 г. до н. э.)
в Кассопу и Бухетион пришли известия о том, что Марк Перперна, римский консул 130 г. до н. э., выступил в поход против Аристоника, чтобы
подавить его восстание в Малой Азии. Три богатых человека знатного происхождения — Филота, Гиппарх и Килис — присоединились к римским
войскам, вероятно, в то время, когда те переправлялись через Адриатическое море, направляясь в Азию. Спустя год после разгрома Аристоника
они вернулись в свой родной город и принесли благодарность Гераклу,
своему спасителю в битве, посвятив ему статую в Кассопе. Их посвятительная эпиграмма сохранилась в надписи (SEG XXXVI 555):
 Геракла — сыном Зевсу он приходится —
 Спасителем прославили прибывшие
На колесницах из Кассопы в Азию
В ту пору, как вёл войско полководец Марк
Против Аристоника. Победив его
Копьём, они идут — происходящие
От бухетийцев и Оксила древнего.
 На родину вернувшись, за спасение
Приносят жертву; и Геракла этого
Воздвигли — в битвах вечно! о помощника.
 Можно представить, с каким нетерпением соотечественники Филоты,
Гиппарха и Килиса, никогда не видевшие Азии, просили их рассказать
о войне, о сражениях и о чудесной помощи, оказанной богом на поле
битвы. Мы также можем вообразить, как спустя многие годы после этих
событий трое мужей рассказывали во время застолий о приключениях
своей юности.
 306

П. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 В эпоху эллинизма увековечивание памяти о войнах в значительной
мере было индивидуальным делом: эго и рассказы стариков на пиру
(см. Dosiadas FGrHist 458 F 2), и работа историков, которые занимались
историописанием непрофессионально: либо для заполнения досуга, либо
в связи с участием в государственной жизни. Мы никогда не сможем
сказать, узнавали ли простые люди о войнах, недавних и давних, из сообщений отдельных лиц или благодаря посещению публичных чтений
историков, но вряд ли ошибёмся, если не станем преувеличивать вклад
историографических трудов в исторические знания эллинистических
греков, ибо не следует недооценивать значения косвенных средств передачи исторической информации. Посетители святилищ не только
восхищались вшивными дарами, но и читали посвятительные надписи
либо находили кого-то, кто мог объяснить им причину посвящения.
Другие косвенные средства передачи исторического знания тесно связаны с публичной жизнью: установкой или восстановлением монумента,
оказанием почестей историку или приглашение его выступить с публичной лекцией; празднованием памятной годовщины; речами ораторов по
случаю празднований или почестей, ежегодно оказываемых павшим
на войне (например, на афинском празднике Epitaphia)\ ежегодно повторяемым провозглашением почестей благодетелю. Все эти публичные
устные выступления обеспечивали аудиторию исторической информацией — очевидно, неопределённой, зачастую неточной и всегда специально отобранной. Институциализированные формы общинной ком-
меморации, в особенности памятные годовщины, чрезвычайно важны
для понимания того, как память о прошлых войнах становилась частью
коллективной и культурной памяти городского населения и участвовала
в конструировании идентичностей.
 Для дальнейшего рассмотрения необходимо провести различие между коллективной и культурной памятью, следуя теоретическим дефинициям Ассманна (1992). Коллективная память о войне относится к
войнам, с которыми имела дело община в целом, т. е. к недавно прошедшим войнам. Напротив, культурная память общины включает события
мифического или отдалённого прошлого, знание о котором покрыто
мраком времени. Культурная память абстрактна, сводится к нескольким
ключевым словам, но она тем не менее весьма эффективна как средство
коммуникации1. Один анекдот, рассказанный Плутархом (Sulla. 13),
 1 Несмотря на то что военные конфликты в силу своей многочисленности были вполне ординарным явлением для эллинистического мира, в культурной памяти греков и
других народов они воспринимались как опасные и грозные события, подобные стихийным
бедствиям, эпидемиям и пр. Это прекрасно показывают такие специфические историко-
литературные памятники, как пророчества (как правило, составленииеpost eventum — после
 307

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 представляет показательный пример механизмов культурной памяти
в эллинистическом контексте.
 В 87 г. до н. э., во время войны с Митридатом VI, Сулла осаждал
Афины, в которых тогда правил тиран Аристион. После года осады
Аристион отправил к Сулле послов:
 Уже гораздо позже, и то с большой неохотой, он послал для переговоров
о мире двоих или троих из своих собутыльников, которые, нисколько нс интересуясь спасением города, важно повели речь о Тесее, об Эвмолпе, о Персидских войнах, так что Сулла сказал им: «Идигс-ка отсюда, милейшие, и все
свои россказни прихватите с собой: римляне ведь послали меня в Афины
не учиться, а усмирять изменников».
 (Пер. В. Ы. Смирина)
 Анекдоты являются преувеличенным отражением реальности. Эти
несколько строк заключают в себе столкновение не только двух культур,
но также двух видов культурной памяти. На одном уровне Плутарх
представляет нам конфронтацию между ритуализированным обращением к истории как к аргументу в греческой дипломатии и прагматизмом
римского полководца, которого не интересует историческая лекция.
Но на другом уровне этот анекдот о ritus interruptus*  2 демонстрирует
неудачу коммуникации, основанной на той культурной памяти одной
стороны, которую другая сторона, возможно, была не в состоянии понять.
Речь афинских послов включала самые славные главы истории Аттики,
наиболее известные компоненты саморепрезентации афинян.
 В нашем контексте важно выяснить, что определяло культурную
память афинян эллинистического времени. Как мы только что видели,
Плутарх просто, без каких-либо подробностей, упоминает имена двух
героев (Тесея и Эвмолпа) и Персидские войны. Он явно предполагал,
что его читатель (или читатель его источника) поймёт значение этих
имён без какого бы то ни было пояснения. Он был, разумеется, прав
в своём предположении. Возможно, не каждый афинянин был в состоянии перечислить все подвиги Тесея, не каждый афинянин знал имя мифического царя, который защитил Афины от вторжения фракийцев во
главе с Эвмолпом, и сомнительно, что многие афиняне могли поместить
Персидские войны в точный исторический контекст. Тем не менее, Тесей,
 самого события). Значительная часть их, что вполне понятно, посвящена нашествию га-
латов на Грешно и Малую Азию: таковы «Оракул Фаэннис» (Paus. X. 15. 2-3), приписываемый этой же эпирской пророчице оракул, данный святилищем Аполлона в Калхедонс
(Zosim. II. 36-37; Габслко, Селиванова, 2006), а также некоторые прорицания, включённые
в «Оракулы Сивилл». См. примеры таких вещаний (число которых возросло с началом
римской экспансии в эллинистическом мире): Феррари, 1998.
 2 Прерванный обряд (лаг.). — Примеч. переводчика.
 308

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 Эвмолп и Персидские войны в таком характерном сочетании (три победоносные войны) и в таком особом контексте (осада Афин иноземной армией) посылали каждому афинянину сообщение, которое можно было
легко понять: Афины нередко подвергались нападению иноземных армий
(амазонок, фракийцев, персов), но всегда одерживали верх. От «Менек-
сена» Платона (IV в. до н. э.) до «Панафинейской речи» Элия Аристида
(И в. н. э.) эти три победы — Тесея над амазонками, царя Эрехтея над
фракийцами Эвмолпа и афинян над персами — стереотипно упоминались
как основы афинской саморепрезентации.
 Культурная память абстрактна и туманна по отношению к историческим событиям, но служит вполне определённым средством коммуникации. Событие сводится к нескольким существенным моментам и
становится знаком, который может быть активирован с помощью слова
или имени. Естественно, культурная память может служить средством
общения только для тех, кто разделяет её. Для афинян упоминание Тесея,
Эвмолпа и Персидских войн имело вполне определённый смысл, поскольку эти три события всегда упоминались в особом контексте прославления
Афин, как важнейшие афинские победы, которые спасли Грецию от
вторгшихся варваров. Афиняне, однако, не учли, что Сулла не был простым реципиентом аргумента такого типа: он был всего лишь ещё одним
из не-греческих агрессоров; и он не принадлежал к тому кругу, который
обладал одинаковой с ними культурной памятью. Ничто не могло интересовать его меньше, чем афинский вклад в дело защиты Греции. Более
чем за два столетия до этого Александр Великий не стал разрушать
Афины, проявив своё уважение именно к этим достижениям; Александр
знал и понимал афинские традиции, Сулла — нет.
 Важно отметить, что эта весьма выборочная культурная память афинян давала чёткое различие между афинянами (или греками) и «другими» — она создавала идентичности.
 Мы будем использовать эти аспекты при изучении в нижеследующих
разделах тех средств, при помощи которых сохранялась память о войне.
 11.2. 	ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОЙ
ИСТОРИОГРАФИИ
 Писать историю в Древней Греции в значительной мере значило
писать о войнах, в особенности о тех войнах, в которых сам историк
принимал участие (Momigliano, 1972; Fomara, 1983. P. 62-63, 99- 100,
175). Сохранился только один грактат о том, «как следует писать историю», — это сочинение Лукиана. Хотя эта работа была написана
 309

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 в конце II в. н. э., она в большой степени ориентируется на идеалы
классической историографии (Zecchini, 1985). Взяв в качестве отправного пункта Парфянские войны своего времени, Лукиан рассматривает только историографию войны, опираясь на пример истории Пелопоннесской войны Фукидида. Его идеальный историк должен иметь дело
с войной, которую знает по собственному опыту; от него ожидается,
что он расскажет о событиях на основе аутопсии или расспросов очевидцев. Эти идеалы можно проследить вплоть до эллинистического
периода, включая в первую очередь историографическую теорию,
созданную единственным эллинистическим историком, чей труд сохранился в такой степени, что позволяет лучше понять метод, философию истории и её предмет, — Полибия (ил. 27).
 Полибий во многих отношениях олицетворяет лукиановского идеального историка. До того, как взяться за писание истории, он служил начальником конницы в Ахейском союзе. Он не только жил в истории,
но был одним из её протагонистов. После окончания Третьей Македонской войны он пребывал в качестве заложника в Риме, где имел возможность обратиться к широкому кругу устных и письменных источников
и познакомиться с ведущими государственными деятелями Рима. В 151 г.
до н. э. он сопровождал Сципиона Эмилиана в Испанию и Африку;
и, разумеется, предметом его исторического труда является история
войн — войн, которые сделали Рим владыкой известного мира. Именно
Полибию принадлежит убеждение, что война обнаруживает преимущества и изъяны государственного устройства, сильные и слабые стороны
общины или народа; она демонстрирует элемент неожиданности в истории, влияние тайных сил, которые полностью находятся вне контроля со стороны людей и не могут быть рационально объяснены (tyche);
историография войны служит воспитанию будущего государственного
деятеля (например, Polyb. II. 35. 5-9, III. 3. 31; 7. 5). Вот почему prag-
matike historia Полибия, «серьёзная» история, создаваемая с воспитательными целями, является именно военной и политической историй
(Walbank, 1957. Р. 8).
 Если оставить в стороне Диодора, который писал свой труд в конце
I в. до н. э., и Мемнона Гераклейского (FGrIIist434), который, возможно,
был современником Диодора (или историком периода Ранней империи),
Полибий является единственным эллинистическим историком, чей труд
дошёл до наших дней в относительной сохранности, и он был, вероятно,
лучшим, но далеко не единственным автором исторических повествований эпохи эллинизма. Нам известны имена, а иногда также названия
работ более чем 200 эллинистических историков, и время жизни ещё
нескольких сотен можно определить с достаточной уверенностью.
 310

11 ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 Большинство из них прямо или опосредованно писали о войнах, обращаясь к
современным политическим событиям
либо реконструируя локальную историю. Одни только походы Александра Великого вдохновили более 30 историков при его жизни или на протяжении эллинистической эпохи (ср.
 FGrHist 117-145), и войны диадохов
были столь же важным источником
вдохновения для историков того времени — например, Г иеронима из Кар-
дии и Нимфида из Гераклеи Понтий-
ской (FGrHist 154 b 432).
 Наряду со «всеобщими» греческими историями (Historiai, Hellemka)
эллинистические историки писали
также о конкретных войнах или войнах («деяниях», praxeis) отдельных
царей — например, Пирра, Антиоха 1,
 Эвмена I, Филиппа V и Персея, либо
о войнах галатов в Малой Азии. К сожалению, эти работы известны нам
не более чем по названию. Это печально, поскольку мы знаем, что некоторые из них были довольно обширными. Деметрий из Византия, к примеру, рассказал о «Переправе
галатов из Европы в Азию» ( г. е. о войнах 280-277 гг. до н. э.) в 13 «книгах» (главах).
 Многие из этих историков легко удовлетворили бы требованиям
Лукиана, по меньшей мере в том, что они были людьми, которые занимали военные должности, имели военный опыт и часто писали о войнах, в которых принимали активное участие (Meißner, 1992. S. 316-361 ).
Афинянин Демохар (FGrHist 75; конец 111 — начало II в. до н. э.), автор
современной истории, служил военачальником (strategos) и организовывал оборону Афин во время войны с Кассандром. Гиероним из Кар-
дии (FGrHist 154), самый важный источник по периоду диадохов, активно участвовал в войнах Антигона Одноглазого3. Фессалийский
философ и ритор Киней (FGrHist 603) составил краткое изложение
 Ил. 27. 11олибий
 'Сначала — на стороне его противника Эвмена.
 311

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 военных трактатов Энея Тактика и, возможно, написал местную историю Фессалии. Рассказ о походах Пирра (Нуротпетат) мог быть составлен самим царём при помощи Кинся (Meißner, 1992. S. 355-366,
476)4. К историкам, писавшим о войнах своего времени, в ходе которых
они сами играли автивную роль, мы можем также добавить Антандра
Сиракузского (конец III — начало И в. до н. э.; FGrHist 565), Патрокла
и Демодама, военачальников на службе Селевка Г (FGrHist 712, 428).
 Наряду с историей Птолемея 1 об Александре Великом и рассказом
о войнах Пирра, которые, как говорят, написал сам царь, весьма вероятно, что описание событий войны Лаодики (Третьей Сирийской войны)
было составлено царём Птолемеем 111 (см. раздел 9.1 ). Арат, полководец
и политический лидер Ахейского союза во второй половине III в. до н. э.,
также написал свои мемуары (FGrHist 231).
 Если знание военного дела и личный опыт относятся к тем двум из
требований Лукиана, которым многие эллинистические историки удовлетворяли, то постулат об объективности вряд ли воодушевлял кого-
либо из них. Благодаря идеологическим импликациям военных побед,
доблести и предводительства на войне, особенно для обоснования
легитимности царской власти и привилегированного положения элит
(см. разделы 2.6, 2.7), позитивное изображение военных достижений
(а при необходимости затушёвывание неудач и слабости царей, а также политиков, руководивших независимыми городами) высоко ценилось
теми, кто выигрывал от таких приукрашенных изображений. Почётный
декрет в честь Сириска, местного историка из Херсонеса Таврического (III в. до н. э.), выполненный по предложению отца историка, объясняет, за что его следовало наградить золотым венцом (FGrHist 807 T 1 ;
Chaniotis, 1988. S. 300-301): «Потому что Сириек, сын Гераклида, усердно описал чудеса Девы и прочитал о них вслух, а также изложил события, относящиеся к царям Боспора, и в приятной и угодной народу
форме рассказал о добрых делах по отношению к городам». Здесь
восхваляются такие качества, как усердность и благорасположение к
народу. О том, что рассказ Сириска соответствовал истине, было упомянуто в тексте, прочитанном при вручении венка: «Он описал чудеса
Девы и правдивым и приятным для города образом рассказал о былых
добрых делах по отношению к другим городам и царям». Здесь опять-
таки превозносится не только истина, но и доброе отношение к родине.
Подобным же образом Леон, сын Аристона (И в. до н. э.), был удосто¬
 4 Историком был некий Марсий — (сводный?) брат Антигона I Одноглазого — автор
трудов по истории Македонии н Аттики, а также сочинения «О воспитании Александра»
(Suda S.V. Μαρσύα?, Περιάνδρου, ΠελλαΙο?)·
 312

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 ен почестей на Самосе за прославление родного города в написанной
им местной истории. Как указывается в почётной надписи, Леон воздал
хвалу Гере и рассказал о том, как самосцы украсили сё святилише
добычей, захваченной в морских походах (IG XII. 6, lin. 285; FGrHist
5540 T. 1; Chaniotis, 1988. S. 308-309).
 Как уже отмечено, труды эллинистических историков известны в основном по фрагментам. Болес обширные среди них обнаруживают пропагандистский — временами полемический, временами апологетический —
характер историографии войны. Показательным примером служит описание начала битвы при Пиднс (168 г. до н. э.) противником македонского царя Персея (Polyb. XXIX. 18) и оппонентом римлян (Poseidonios
FGrHist 169), которые оба цитируются Плутархом (Aemil. 19. 3-10):
 Что же касается македонского царя, то он, как сообщает Полибий,
в первый же час битвы оробел и ускакал в город — якобы для того, чтобы
совершить жертвоприношение Гераклу, но этот бог не принимает жалких
жертв от жалких трусов и глух к неправедным молитвам... Впрочем, некий
Посидоний, сообщающий о себе, что был участником событий того времени, и написавший обширную историю Персея, утверждает, будто царь
удалился нс из трусости и не ссылался ни на какое жертвоприношение,
но что накануне лошадь копытом повредила ему голень. В разгар боя Персей, невзирая на своё недомогание и не слушая советов друзей, приказал
подать вьючную лошадь и, сев на неё верхом, присоединился к сражающимся. Панциря на нём не было, и так как с обеих сторон тучами летели
копья, дротики и стрелы, одно копьё, сплошь железное, угодило в царя,
правда, не остриём, а скользнувши вдоль левого бока, но с такой силой,
что разорвало на нём хитон и оставило на теле лёгкий кровоподтек; этот
след от удара сохранился надолго. Вот что рассказывает I (осидоний в оправдание Персея.
 (Пер. С. П. Маркиша)
 Давно было отмечено, что к истории о раннем удалении с поля боя
Персея «следует относиться с подозрением» (Walbank, 1979. Р. 390),
но мы, очевидно, не имеем никакой возможности установить, действительно ли Персей удалился в город для жертвоприношения или бежал
по причине своей трусости, либо же Полибий поместил в начало сражения инцидент, который произошёл позднее, с тем чтобы подчеркнуть
контраст между Персеем и римским командующим. Несмотря на неясность этой истории, её использование в целях пропаганды остаётся
очевидным. Антиперсеевская версия была воспринята римскими историками в настолько преувеличенной форме, что во времена Флора
(I. 28. 8) в начале И в. н. э. уже одно только прибытие Эмилия Павла
устрашает Персея и заставляет его обратиться в бегство. Преувеличения
 313

Ангелог Ханиотис ВОЙ1 \А В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 анти македонской историографии объясняют характер груда Посидония, хотя это не
оправдывает возможных искажений истины, допущенных им самим (ил. 28).
 С первых шагов историописания авторы
всегда манипулировали численностью войск
и потерь в целях пропаганды. Ещё один из
немногих сохранившихся фрагментов Посидония (FGrHist 169 F 3) служит примером
данной практики: согласно ему, в битве при
Пидне погибли 100 римлян (Plut. Aemil.
 21.3), тогда как, согласно Корнелию Назике,
который лично сражался в этой битве, римские потери составили всего 80 человек.
 Эти несколько случаев указывают как
на центральное место, которое рассказы
о войне занимали в эллинистической историографии, так и на их значение в качестве
средства пропаганды. Подобные «удобные
искажения» очевидны также и в монументальной историографии войны — т. е. в историографических трудах, написанных на камне. К ним-
то мы теперь и обратимся.
 Ил. 28. Посидоний
 11.3. 	МОНУМЕНТАЛЬНАЯ
ИСТОРИОГРАФИЯ ВОЙНЫ
 Около 250 г. до н. э. Гераклит, афинский гражданин, служивший царю
Антигону Гонату в качестве командира македонского гарнизона в Пирсе,
посвятил Афине Нике, покровительнице победы, некий монумент
([graph]as или [stel\as\ содержащий «памятные записки [hypomnemata\
о деяниях царя против варваров ради спасения греков» (IG II2 677; Cha-
niotis, 1988. S. 301). Хотя фрагментарная сохранность надписи не позволяет с уверенностью определить характер посвящения — письменный
исторический рассказ (stelai) или росписи (graphai), изображающие
сражения Антигона Гоната с галатами (278/277 г. до н. э.), — значение
монумента становится очевидным, если мы пристальнее посмотрим на
обстоятельства его появления. Победы Антигона над галатами помогли
ему установить своё правление в Македонии, и в то же время эти победы способствовали избавлению греков от вторжения варваров. Для македонского царя эта победа стала в двойном смысле конструктивным
элементом его правления: она обеспечила ему царскую власть и вместе
 314

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 с тем дала ему идеологическое обоснование его положения в Греции
(см. раздел 4.1 ).
 Он был не одинок в использовании этой победы для пропагандистских
целей. Дельфийская амфиктиония (после 278 г. до н. э.) и этолийцы
(ок. 245 г. до н. э.) организовали празднества, чтобы отметить свой вклад
в дело защиты Греции (см. раздел 11.5), а позже Магнесия-на-Меандре,
стремясь заполучить привилегии, обращалась к памяти о той «военной
помощи, кагорую наши предки оказали святилищу в Дельфах, когда они
разбили в сражении варваров, напавших на святилище, чтобы разграбить
имущество бога» (I.Magnesia 46; Bagnall, Derow, 2004. No. 155). Победам
над галатами были посвящены также два исторических эпоса — Лесхида
(«Деяния Эвмена», FGrllist 172) и Симонида из Магнесии («Деяния
Антиоха и битва с галатами», FGrHist 163). Инициативу Гераклита следует рассматривать в контексте соперничества царей, городов и федеративных государств за военную славу, которая легитимизировала лидерство и привилегии.
 Относительно письменных или живописных изображений деяний
Антигона можно отметить также следующее. Месторасположение посвящения было идеальным окружением для монумента, предназначенного для важного послания: Антигон был спасителем греков от варваров.
Посвящение было сделано богине, которая была в то же время покровительницей Афин (Афине) и покровительницей победы (Афина Ника).
Её святилище находилось на акрополе Афин, где здания и изваяния
увековечивали память о победах греков (и афинян в том числе) над варварами. В этом окружении монумент Гераклита тонко включал победу
македонского царя в греческую традицию военных побед. Здесь коллективная память о войне с галатами соединялась с культурной памятью
греков.
 Если в случае с Гераклитом у нас нет уверенности в том, что он
посвятил надписи, содержащие исторический рассказ, то существует
достаточно свидетельств такой практики в самых разных местах. Исторические нарративы, записанные на камне, для которых я использую
термин «монументальная историография», помещались в публичных
местах и оплачивались как общинами, так и отдельными гражданами.
Благодаря своей монументальной форме они были обращены к более
широкой аудитории, нежели литературные труды. Описание войн,
особенно войн прошлого, было одним из наиболее распространённых
предметов. Биография знаменитого паросского поэта Архилоха (VII в.
до н. э ), записанная на памятнике в его родном городе (SEG XV 517;
ок. 250 г. до н. э.), повествовала не только о его жизни как поэта, но также
об участии в войнах родного полиса — как ещё одна версия биографии
 315

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 этого поэта, записанной на том же памятнике. Биография, написанная
Сосфеном (FGrHist 502; IG XI1.5 454) фактически составлена из цитат,
взятых из поэм Архилоха, служивших источником о войнах Пароса
с фракийцами.
 Около 203 г. до н. э. власти Магнесии-на-Меандре опубликовали
местную историю на стене рыночных ворог своего города (I.Magnesia
17; Chaniotis, 1988. S. 34^40). Одним из наиболее важных предметов,
которым она была посвящена, являлась война с галатами. Войны выступают подоплёкой большинства посвящений, перечисленных в «Хронике Линда», а также чудес Афины Линдской, о которых рассказывается в той же самой надписи (I.Lindos 2; Higbie, 2003). Эта стела была
установлена в святилище Афины Линдской в 99 г. до н. э. для того,
чтобы восстановить память о различных людях, которые украшали
святилище посвятительными дарами, на тот момент уже утраченными.
Эго едва ли удивительно, поскольку большинство из них, как утверждают, были сделаны протагонистами древних мифов (включая Кадма,
Миноса, Геракла, Менелая и Елену). Дары, перечисленные в этом тексте, в основном были посвящениями военной добычи. Следующие записи дают впечатление о содержании этого текста: «Те, кто участвовал
в походе на Ликию вместе с Клеобулом, посвятили восемь щитов и
золотой венок для статуи, как рассказывают Тимофей в первой книге
своей “Хроники” и Полизал в четвёртой книге своих “Историй”» (XXIII);
«линдосцы изготовили золотой венок и ожерелья и большую часть
убранства, которое обычно имеет [культовая] статуя в качестве десятины из военной добычи с Крита, как утверждает Ксенагор в тринадцатой
книге своей “Хроники”» (XXXIV); и «народ посвятил щит в соответствии с оракулом, который предрёк, что война, которая случилась в то
время против Птолемея Филадельфа, закончится, когда Афине будет
сделано посвящение; и это было исполнено, как утверждает Тимокрит
в четвёртой книге своей “Хроники”». «Следующий текст был записан
на щите: “родосский народ Афине Линдской в соответствии с оракулом”»
(XXXVII).
 Два из грех чудес, сохранившихся в этой надписи, связаны с важными войнами: осадами Родоса персом Датисом (494 г. до н. э.) и Деметрием
Полиоркетом (305-304 гг. до н. э.). Целью надписи было преумножить
популярность святилища и, соответственно, местную славу (сткк. 2-4:
«святилище Афины Линдской исключительно древнее и почитаемое,
и оно было украшено множеством прекрасных посвятительных даров с
древнейших времён благодаря проявлению могущества богини; случилось, однако, так, что древнейшие из посвящений со временем разрушились вместе с надписями на них»).
 316

11. ПАМЯТЬ О ВОИНЕ
 Самым известным образчиком монументальной историографии
является «Паросская хроника», перечень важных событий в греческой
мифологии и истории начиная с Кекрона и вплоть примерно до 264 г.
до н. э. (IG XII.5 444; FGrHist239). Анонимный автор текста, установленного, вероятно, в гимнасии, интересовался прежде всего войнами
(Chaniotis, 1988. S. 165). Вот некоторые записи для 322 -318 гг. до н. э.
(Austin, 2006. No. 1):
 [9] От Ламийской войны, которую вели афиняне против Антипатра,
и от морского сражения, которое македоняне дали афинянам при Аморго-
се и победили, — 59 лет; и Кефисодотбыл архонтом в Афинах. [10] От времени, когда Антинатр захватил Афины, а Офелла был послан Птолемеем,
чтобы овладеть Киреной, — 58 лет; и Филота был архонтом в Афинах. [II]
От времени, когда Антигон переправился в Азию и Александр был похоронен в Мемфисе, а Псрдикка вторгся в Египет и был убит, а Кратер и
философ Аристотель умерли в возрасте 50-57 лет; и Архипп был архонтом
в Афинах; и Птолемей предпринял поход в Кирену. [12] От смерти Антипатра, бегства Кассандра из Македонии, и от осады Кизика Арридеем,
и от времени, когда Птолемей овладел Сирией и Финикией, — 55 лет;
и Аноллодор был архонтом в Афинах. И в тот же год сиракузяне избрали
Агафокла стратегом с полной властью над крепостями в Сицилии.
 Войны, битвы, осады и падение городов — не только памятные события, они являются указательными метками в коллективной памяти и
часто выбираются как отправные пункты новой эры (см. Leschhom, 1993).
Захват Вавилона Селевком I в 312 г. до н. э. (Арр. Syr. 54) служил начальным моментом для летоисчисления на Востоке вплоть до римского
времени, соперничая только с Актийской эрой, которая в качестве отправной точки брала морское сражение при Акции (ил. 29). В Теносе
надписи ежегодно напоминают имена главных магистратов, стереотипно указывая, что во время их пребывания в должности богами было
даровано здоровье и благополучие (см. раздел 9.6). Один из таких текстов, однако, дополняется рассказом о нападении, вероятно, со стороны
пиратов (I в. до н. э.) (IG XII Suppl. 315).
 Эти рассказы имеют ряд общих черт. Монументальная историография
эллинистического периода, так же как и другие современные формы
передачи исторического знания, демонстрирует большой интерес к
войнам, в особенности к войнам, в которых греческие города (или греки) сражались против представителей иной культуры (троянцев, персов,
фракийцев, галатов). Соответственно, их победы не только означают
избавление от угрозы, но также подчёркивают культурную идентичность
победителей, а иногда знаменуют начало новой эры. Для Антигона
 317

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ип. 29. Монумент в честь битвы при Акции
(реконструкция по Н. Вагенасу и У. Мюррею)
 Гоната победа над галатами означала начало его правления, а также
вхождение македонского царя в круг легендарных или исторических
фигур, которые спасали греков от варваров. Поэмы Архилоха, которые
широко цитировались в надписях с его жизнеописанием, напоминали
паросцам об их войнах с фракийцами во время колонизации Фасоса;
они сохраняли живую память о «веке основателей». Войны, упоминаемые в «Л и ндской хронике», тоже являются войнами, которые определили греческую идентичность: это Троянская война, войны времён
колонизации, Персидские войны.
 Как мы уже видели (см. раздел 11.1), культурная память общины
должна быть выборочной, для того чтобы служить эффективным средством идентичности. Предметы, которым посвящена монументальная историография войн, особенно наглядно выражают эту выбороч-
ность.
 318

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 11.4. 	УСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ
 О ВОЙНЕ
 В конце II в. до н. э. некий Бомбос из Александрии-Троады посетил
город Ларису в Фессалии. Его деятельность описана в декрете, принятом
в его честь (Chaniotis, 1988. S. 310):
 Бомбос, сын Алфсйя, эолисц из Александрии, провсл несколько дней
в нашем городе и устроил многочисленные чтения в гимнасии, снискав
своими сочинениями большой успех; он упомянул о славных событиях,
которые произошли с участием ларисян, укрепив благорасположение и
дружбу между обоими городами, поскольку он напомнил о взаимных благодеяниях эолийцев и ларисян.
 «Славные события» — это, по-видимому, хотя и не обязательно,
войны. Два момента интересны в этом декрете: устная форма выступления — лекция — и место её проведения — гимнасии, где упражнялась
и обучалась молодёжь.
 Исторические чтения (akroaseis) стали очень популярны в эпоху эллинизма, которую можно считать золотым веком греческой историографии
с количественной точки зрения, хотя и не с точки зрения качества. Критика Полибием историков своего времени является в значительной степени результатом характера, присущего той историографии, которая
представлялась в устной форме в публичных гражданских местах историками, стремящимися получить похвалу, почести и материальную
выгоду. В середине II в. до н. э. граждане Дельфов почтили историка
Аристотея из Трезена (F.Delphes I1L3 124; FGrHist 835 T 1; Chaniotis,
1988. S. 309 310), и не может быть никакого превратного понимания
причин этого: «Аристотей, сын Никотея, автор исторических сочинений
Ihistoriographos], прибыл в наш город и провёл в нём время так, как
досгойно [нашего] святилища и его собственного города; он представил
свои груды в ходе многодневных чтений и, кроме того, произнёс хвалебные речи в честь римлян, общих благодетелей греков». Предметом
Аристотея была, по-видимому, недавняя история (Третья Македонская
война), поэтому как составление истории, так и произнесение хвалебных
речей были делом одного и того же автора.
 Несмотря на многочисленные упоминания об исторических чтениях,
сделанных в эллинистических надписях, ни одного такого текста не сохранилось. Из информации в почётных декретах мы можем заключить,
что предмет ами подобных лекций были «славные деяния» (endoxa: Chaniotis, 1988. S. 310, Nr. El 8; S. 312, Nr. E20), т. e. войны, мифы об основании
городов, чудеса, являемые местными божествами, — часто опять-таки
 319

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 во время войн (см. раздел 8.4). Только благодаря случайности сохранился
небольшой фрагмент епкот'юп а в честь Афин — фрагмент речи, произнесённой Гегесием, историком, писавшем об истории Родоса, и оратором
(Strabo. IX. 1. 16): «Я вижу акрополь и на нём знак чудесного трезубца;
я вижу Элевсин, и я был посвящён в таинства; там находится Леокорион,
здесь — святилище Тесея. Я не могу описать всё в подробностях, ибо
Аттика принадлежит богам, которые заявили права на эту землю, и предкам, когорые почитаются как герои». Оратор в нескольких словах намекает на стандартные элементы самопрославления афинян: мифы об основании (состязание между Афиной и Посейдоном, Тесей), Элевсинские
мистерии, подвиги самопожертвования (Леокорион был памятником
царским дочерям, которые принесли себя в жертву, чтобы спасти Афины
от голода), героические деяния предков. Его упоминания могут быть
краткими намёками, потому что места, люди и события, на которые он
ссылается, стали неотъемлемой частью культурной памяти афинян.
 Помимо публичных лекций историков, речей, произносимых во
время памятных годовщин войн (см. раздел 11.5), гимнов, исполняемых
на празднествах, и объяснений, которые давали в святилищах местные
гиды об исторических обстоятельствах посвящений и памятников,
мы можем видеть другую, довольно неожиданную, форму устной передачи памяти о войнах: дискуссии в народном собрании (см. раздел 9.4).
Ни в один другой период греческой истории народные собрания не
созывались столь часто и в столь многих городах. Постановления,
которые сохранились в надписях, дают впечатление о спорах, предложениях, используемых в ходе прений аргументах и о роли, которую
играли в дебатах устные рассказы об истории. Исторические примеры
были эффективным средством убеждения, которое применяли как
местные государственные мужи, так и иностранные послы. Хремонид
из Афин в 268 г. до н. э. убеждал своих соотечественников вступить
в союз со спартанцами против царя Антигона Гоната (см. раздел 9.4;
см. также раздел 11.5) не только с помощью прагматических доводов,
но также напоминая им, что в прошлом (т. е. во время 11ерсидских войн)
при схожих обстоятельствах спартанцы и афиняне славно сражались
против тех, кто хотел поработить их города.
 Исторический рассказ о войне был центральным аргументом ките-
нионских посланников в Ксанфе, где они искали финансовой помощи
для восстановления своих городских стен (SEG XXXVIII 1476). В 206 г.
до н. э. послы маленького города Китениона в Дориде (Центральная
Греция) прибыли в Ксанф в Ликии (Малая Азия) и, видимо, к немалому удивлению ксанфян, объяснили, что они были с ними родственниками, так как Аполлон родился в Ксанфе, а его сын Асклепий — в До¬
 320

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 риде. Для того чтобы подтвердить добрые отношения между городами, послы также объяснили, как ксанфским колонистам на войне
оказал помощь Алет, предок китениоицев (сткк. 24-30): «Они также
показали, что Алет, один из Гераклидов, позаботился о колонистах,
которые были отправлены из нашей страны Хрисаором, сыном Главка,
сына Гипполоха; ибо Алет, происходивший из Дориды, помог колонистам, когда они были втянуты в войну, и, положив конец опасности,
которая грозила им со всех сторон, женился на дочери Аора, сына
Хрисаора». Тогда ксанфяне склонились к оказанию китенионцам финансовой помощи и, несмотря на ужасное финансовое положение в самом Ксанфе, собрание одобрило оказание им поддержки (хотя и весьма скромной — всего в 500 драхм) (см. раздел 7.1). Мы не можем с
уверенностью сказать, была ли легенда об Алете придумана ради достижения цели этого посольства, или же она соответствовала уже существующему мифу. Очевидным является то, что устный рассказ в собрании Ксанфа и более поздняя запись этого документа на камне
сделали мифологическую войну частью общей культурной памяти
ксанфян и китенионцев.
 Это не изолированный случай. Во II в. до н. э. посланники Аполлонии
на Риндаке (южное побережье Мраморного моря) прибыли в Милет, с тем
чтобы установить отношения, основанные на общем происхождении.
Соответствующий документ даёт пояснения (Curty, 1995. Р. 143, по. 58):
 Милетяне благосклонно выслушали послов и, изучив исторические
труды по этому вопросу и другие документы, ответили, что наш город
[Аполлония] действительно был колонией их города. Их предки совершили это, когда послали войско к Геллеспонту и Пропонтиде, одолели на
войне варваров, населявших эти места, и основали другие греческие города, в том числе и наш; Аполлон Дидимский был их предводителем в этом
походе.
 В данном случае опять-таки устное сообщение и обсуждение в народном собрании, наряду с изучением письменных документов, пробуждают память о древней войне. Речь идёт, как и во многих других случаях
(см. раздел 11.5), о войне против варваров во времена основателей.
 Приведённые выше примеры устных рассказов относятся к войнам
далекого прошлого, однако устные сообщения о недавних войнах были
столь же обычным явлением и играли очень важную роль в почётных
декретах. Предложения, устно вносимые в народном собрании, включали обоснование (narratio), которое часто является рассказом о героических подвигах в битвах. Эти устные сообщения как раз и сохранились
благодаря тому, что многие декреты после принятия были записаны
 321

Лнгслос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 на камне. Во многих случаях почести периодически провозглашались
в театре или на атлетических состязаниях, поддерживая, таким образом,
память о военных свершениях. Показательным примером подобной
практики является декрет Аполлонии в честь Истрии (ок. 200-150 гг.
до н. э.) (ISE 129; Curty, 1995. Р. 39-41, по. 21):
 Случилось так, что жители Мсссмбрии вели необъявленную войну против нас, заняли нашу землю вплоть до моря, совершили множество нечестивых злодеяний против святилища Аполлона и принесли нашему городу
величайшие опасности. Однако истрийцы, являющиеся нашими родичами
и друзьями и питающие расположение к нашему народу, послали корабли
и воинов, чтобы помочь нам.
 Этот декрет — включая данный рассказ, рисующий врага самыми
черными красками как трусливого, вероломного и нечестивого агрессора, — должен был не только быть записан на постаменте статуи одержавшего победу военачальника, но и «постоянно» (aei) читаться вслух
во время происходивших в Истрии состязаний. Такие декреты иногда
содержат подробные повествования и драматические описания сражений,
обычно с обнадёживающим счастливым концом (см. раздел 10.3). Их авторы очень хорошо понимали эффект подобных напоминаний, как показывают два документа из Энтеллы на Сицилии. Энтелла сильно пострадала во время войны с Карфагеном; её население даже вынуждено
было временно покинуть город. После возвращения жителей в Энтеллу
была выпущена серия почётных декретов в честь городов, которые оказали помощь в трудное время, в том числе Гербиты и Гелы (SEG XXX
1117-1118). Их граждане были приглашены на состязания и жертвоприношения в Энтеллу, с тем чтобы сохранить живую память об этих
событиях («для того чтобы мы показывали будущим поколениям, что
мы помним тех, кто помог нашему городу»). Как нам известно из других
подобных документов, глашатай звал почётных гостей занять свои места, и это приглашение в присутствии собравшегося народа включало
упоминание о событии, в честь которого была дарована почесть. Память
о войнах — зачастую абстрактная, искажённая и идеализированная —
передавалась будущим поколениям граждан с помощью этих ежегодных
провозглашений не в меньшей степени, чем с помощью сочинений местных историков.
 11.5. 	ПАМЯТНЫЕ ГОДОВЩИНЫ
 11разднества прерывали обычный ход вещей и рутину повседневной
жизни. В эпоху эллинизма празднества, как кажется на первый взгляд,
являются повседневной жизнью. Это впечатление в значительной степе¬
 322

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 ни обманчиво и возникает благодаря большому количеству существующих
документов, которые относятся к учреждению новых празднований, —
документов, записанных на камне и поэтому сохранившихся. Не может
быть сомнений, что в эллинистических городах были учреждены сотни
новых празднеств (Chaniotis, 1995), но иногда они только замещали уже
существовавшие.
 Тем не менее верно, что эллинистическая гражданская культура была
культурой празднований. Празднества привлекали интерес должностных
лиц, граждан и царей, они были предметом обсуждения в народном
собрании, они соперничали друг с другом с точки зрения своей привлекательности и нововведений. Празднования не только структурировали
течение года, но давали гражданам возможность почтить своих богов,
своих царей и, прежде всего, саму общину. I [раздники также давали
хороший повод иностранцам — торговцам, художникам, покупателям
и ворам — посетить главный центр обшины.
 Видное место среди новых празднеств, учреждённых в эллинистический период, занимали памятные годовщины. В известном смысле
всякий греческий праздник был памятной годовщиной, поскольку
считалось, что он проводится в память о каком-то событии мифического прошлого, деяния бога или героя. 11амятные годовщины в более
узком значении термина — это празднования в честь исторических
событий. Такие празднования известны уже в классический период
(Chaniotis, 1991а). Большинство из них были годовщинами военных
побед, например, битв при Марафоне, Фермопилах, Саламине и Платеях.
Некоторые из этих годовщин, прежде всего те, что связаны с Персидскими войнами, продолжали отмечаться на протяжении столетий, являясь частью культуры торжественных поминовений у эллинистических
греков.
 Многочисленные войны эллинистической эпохи, естественно, добавили новые годовщины к уже существующим. Одна из них продолжает
отмечаться и сегодня: еврейский праздник Ханука знаменует победу над
царём из династии Селевкидов — Деметрием.
 Памятные годовщины имели ряд общих черт:
 — они отмечались в память о победах;
 — противниками обычно были не простые враги, но представители
иной культуры, т. е. варвары, либо враги, угрожавшие свободе или самому существованию общины;
 — победа знаменовала избавление от великой опасности и/или начало новой эры.
 Соответственно, годовщины сражений становились важным элементом культурной идентичности и порождали соперничество между
 323

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 общинами. Названные черты мы можем видеть в небольшой подборке
памятных годовщин, представленной ниже.
 Праздник Soteria («Праздник спасения») в Дельфах представляет показательный случай. Этот праздник отмечался в память о разгроме гапатов
в 279 г. до н. э. Он был впервые учреждён Дельфийской амфиктиони-
ей — т. е. объединением племенных общин и городов, руководившим
культом Деметры в Фермопилах и культом Аполлона в Дельфах — спустя некоторое время после победы. Относящийся к этому времени Косский
декрет, которым учреждается благодарственное жертвоприношение Аполлону на Косе (Syll.J 398; Bagnall, Derow, 2004. No. 17, Austin, 2006. No. 60;
278 г. до h. □.), приписывает разгром галатов чуду Аполлона, точно так же
как это делают более поздние литературные источники (Paus. X. 23. 1-9;
Just. XXIV. 7. 6 и 8. 3-7). Сразу после этого события начала преобладать
религиозная сторона дела, и это выражено также в названии дельфийского праздника, которое происходит от эпитета Аполлона Сотера («Спасителя») — бога, чьё чудесное вмешательство являлось центральным моментом празднования. Однако, когда в середине Ш в. до н. э. Этолийский
союз захватил контроль над Дельфийским святилищем, праздник не только был преобразован в пятилетние игры (т. е. состязания, которые проводились раз в четыре года), в данном случае под покровительством этолий-
цев, но была также изменена и историческая традиция (Champion, 1995).
Отсутствие божественных элементов бросается в глаза в декретах, изданных греческими общинами с целью заявить о своём признании пятилетних
игр в 246/45 г. до н. э. (IG II2 680; F.Delphes Ш.1 481-3; Ш.З 215). Вместо
этого данные декреты подчёркивают благочестие этолийцев. Историческое
событие представлено как массированное вторжение варваров, остановленное этолийцами перед Дельфами, и интересно, что в этих декретах
самое видное место занимает Зевс Сотер (а не Аполлон Пифийский).
 Памятная годовщина битвы при Платеях (478 г. до н. э.), которая
продолжала отмечаться вплоть до времени Плутарха, 600 лет спустя
после события, — ещё один хороший пример того, как празднества становились полем соперничества между общинами и составляли существенную часть культурной жизни. Название празднества, Eleutheria, происходит от Зевса Элевтерия, бога-покровителя свободы. Но главное внимание было уделено не богу, а героям войны, похороненным у Платей,
и идее свободы, что объясняет, почему в данном случае не допускалось
прислуживание рабов. Подробное описание сохранилось в плутарховой
биографии Аристида (Plut. Arist. 21. 3-6):
 В шестнадцатый день месяца мемакгсриона (которому у беотийцев соответствует алалкомсний), на заре, устраивается процессия, во главе её идёт
 324

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 трубач, играющий сигнал «к бою», за ним следуют повозки, доверху нагруженные венками и миртовыми ветвями, чёрный бык и свободнорождённые
юноши, несущие вино и молоко в амфорах для возлияния и кувшины с маслом и благовониями (ни один раб не должен принимать участие в этом
служении, ибо тс мужи умерли за свободу). Замыкает шествие архонт Платей;
в иное время ему запрещено прикасаться к железу и носить какую бы то ни
было одежду, кроме белой, но в этот день, облачённый в пурпурный хитон,
с мечом в руке, он берет в хранилище грамот сосуд для воды и через весь
город направляется к могилам. Зачерпнув воды из источника, он сам обливает надгробные камни и мажет их благовониями, потом, заколов быка и
ввергнув его в костёр, обращается с молитвой к Зевсу и Гермесу 11одземно-
му и призывает храбрых мужей, погибших за Грецию, на пир и кровавые
возлияния. Затем он разбавляет в кратере вино и выливает его со словами:
«Пью за мужей, которые пали за свободу Греции». Этот обычай платейцы
соблюдают и по сей день.
 (Пер. С. П. Маркиша)
 Интересным элементом этого праздника было ораторское состязание
((diaiogos, «спор») между двумя ведущими государствами Греции в период Персидских войн — Афинами и Спартой. Представитель Афин
стремился доказать, что вклад его родного города в победу был значительнее, чем вклад Спарты, а представитель Спарты пытался доказать
обратное. Общеэллинское жюри решало, кто привёл наиболее убедительные доводы, и победитель удостаивался почестей от своих соотечественников; его город получал привилегию возглавить процессию
(propompeia; Robertson, 1986). Это ораторское состязание было учреждено во II в. до н. э. и продолжало проводиться и в римский период.
Надпись, найденная в Афинах, сохранила фрагмент речи, произнесённой
по этому случаю (IG II2 277; Chaniotis, 1988. S. 42-48; конец II в.).
 Это состязание — не единственное на данном празднестве. Проводились также ристания, которые проходили, однако, на месте знаменитой
битвы, а не на обычном стадионе. Начинались они у победного трофея,
а заканчивались у алгаря Зевса Элевтерия.
 Подтекст этого празднества — общая культура и общий идеал свободы — не оставался неизменным на протяжении столетий, и особенно
интересно отметить, что во время войн периода эллинизма на мероприятии начал акцентироваться новый элемент — согласие греков. Хремо-
нидова война (268-262 гг. до н. э.) объединила Птолемея II и несколько
греческих государств, включая Афины и Спарту, против врат греческой
свободы, македонского царя Антигона Гоната, и декрет, предложенный
Хремонидом (Bagnall, Derow, 2004. No. 19; Austin, 2006. No. 61), напоминал грекам о необходимости хранить согласие (homonoia). Таков был
 325

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 урок, полученный во время Персидских войн. Взаимозависимость свободы и согласия в связи с Персидскими войнами и войной против Антигона прямо выражена в декрете, который был внесён союзом греков,
участвовавших в празднике Eleutheria во время самого празднования
(Étienne, Piérart, 1975; Austin, 2006. No. 63; ок. 261-246 гг. до н. э ).
На самом поле битвы, где согласие греков одержало верх над врагами
свободы, декрет восхвалял Главкона, афинянина на службе Птолемея И,
который «обеспечил возможность принести более обильную жертву
Зевсу Элевтерию и Согласию и провести игры, которые греки справляют
на могиле героев, сражавшихся с варварами за свободу греков». Это
самое раннее упоминание алтаря Нотопо'ш (Согласия), который стоял
рядом с алтарем Зевса Элевтерия (Theriault, 1996. Р. 102 -122) как напоминание о том, что свобода обеспечивается прежде всего благодаря
согласию. Мы не знаем, был ли культ Нотопо'ш введён в Платеях во
время Хремонидовой войны или раньше, но мы можем быть уверены,
что во время и после этой войны на празднике Eleutheria акцент был
смещен с понятия свободы на сочетание свободы и согласия5. Интересно отметить, что в сохранившемся фрагменте речи, произнесённой афинским представителем по случаю этого празднества в конце II в. до н. э.
(IG II2 2778; Chaniotis, 1988. S. 42-48), спартанцы укоряются в том, что
они отступили от этого согласия сразу же после битвы и не принимали
участия в последующих войнах с персами. Результатом стало то, что
греческие города попали под власть (despoteia) персов.
 Памятные годовщины военных событий постоянно адаптировались
к новым обстоятельствам и служили одним из поводов, которые использовались эллинистическими политиками, чтобы побуждагь своих сограждан извлекать уроки из истории. Около 220 г. до н. э. в Пергаме Атталом 1
был учреждён фестиваль Никефорий (праздник Афины Никефоры, «богини, приносящей победу») в память о победе пергамских правителей
над галатами в Малой Азии (Jones, 1974). Так же как и праздник в Платеях, он подчёркивал противостояние греков и варваров, но, в отличие
от Eleutheria, пропагандировал не идею свободы, а идеологию победоносного царя (см. гл. 4). Он был расширен за счёт преобразования игр
в пятилетние в 182/181 г. до н. э.6, однако пришёл в упадок после прекращения династии Атталидов, а затем был заново учреждён (69 г. до н. э.)
 5 См. подробнее о различных аспектах образа Платей в идеологии греческого общества: Wallace, 2011 *. Интересно наблюдение автора, что в связи с промакедонской позицией города во время Ламнйской войны 1реки не использовали во время этой «борьбы
за свободу» связанные с Платеями пропагандистские лозунги.
 6 После победы Эвсмсна II нал Прусисм I Вифинским и его союзниками, в число
которых входили и галаты пол руководством Ортиагонта.
 326

11. ПАМЯТЬ о ВОИНЕ
 местным политиком и благотворителем Диодором Паспаром. Его название осталось прежним, но, даже если некоторые пергамцы и не забыли
о происхождении праздника, функцией его в заключительной фазе существования была уже не легитимизация монархической власти, но прославление победы в более широком смысле и, соответственно, обеспечение идентичности и самосознания пергамцев. Один декрет Пергама
(I.Pergamon 246; SEG XXXIV 1251) касается празднований памятной
годовщины победы Аттала III, но, к сожалению, неизвестно над каким
противником.
 Хотя в Платеях греки могли совместно подчёркивать свою панэллинскую идентичность, у них вполне хватало возможностей, чтобы «по отдельности чтить» память также и о собственных конфликтах. Любопытно, что памятные годовщины войн между греками в эллинистическую
эпоху касались не столкновений между самими греческими городами,
но конфликтов с царями или участия в их войнах. Есть лишь несколько
исключений, например, памятные годовщины, празднуемые в критском
городе Литге, о которых известно из одной (пока ещё не опубликованной)
надписи конца II в. до н. э. Одна из этих годовщин отмечала новое основание города после его разрушения во время войны за Литт (ок. 220 г.
до н. э.), другая относилась к разрушению соседнего города Дрероса
(конец III — начало II в. до н. э.). Сосед зачастую — это худший враг,
и не только в эллинистической Греции, но именно данная годовщина
значила для лиггян больше, чем просто победа над традиционным врагом.
В ходе Литтийской войны жизели Дрероса поклялись никогда не прекращать военные действия против литтян (см. раздел 3.1); уничтожение
врага в коллективной памяти литтян было неразрывно связано с выживанием, местью и началом новой эпохи.
 Но большая часть эллинистических памятных годовщин войн и сражений была связана с деятельностью тех или иных царей — и потому такие
празднества имели обычно короткую жизнь. Самосцы в 306 г. до н. э.
учредили праздник Антигонии и Деметрии после известия о победе
Деметрия в морском сражении при Саламине на Кипре (IG XII 6 56; epi
fois euangeliois). Афиняне в 304 г. до н. э. организовали жертвоприношение в честь Агате Тюхе («Доброй Удачи») и царей Антигона Одноглазого и Деметрия Полиоркета после победы последнего на Пелопоннесе
в ходе одной из войн диадохов (SEG XXX 69). Походы Филиппа V в
Малую Азию (202-200 гг. до н. э.), создавшие угрозу для городов Карии,
и их последующее избавление от этой опасности являются наиболее
вероятными основаниями для праздников в Книде (SEG XXXVIII 812)
и Баргилии (I.Iasos 613; cp. SEG XLV 1508 A/В), которые справлялись в
память о чудесах Артемиды. Праздник Артемиды Киндии в Баргилии
 327

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 постоянно расширялся вплоть до конца II в., отмечая память не только
об этой войне, но также другие чудеса (<epiphaneiai), явленные Артемидой
в более поздних конфликтах. Два других праздника того времени, в данном случае в Фессалии, также были связаны с поражениями Филиппа V.
Eleutheria в Ларисе, посвящённые Зевсу Элевтерию, представляли собой
игры Фессалийского союза, учреждённые, когда он приобрел автономию
после победы римлян при Киноскефалах (ок. 197 г. до н. э.; IG IX.2
525-526, 528-530, 534: Syll.3 613). После битвы при Пидне, которая
предвозвестила конец Македонского царства, город Лариса учредил ещё
одно состязание в честь своих всадников, которые рисковали жизнью,
сражаясь (toisprokindyneusasin) вместе с римлянами против царя 11ерсея
при Стене возле Ларисы в 171 г. до н. э. (IG 1Х.2 527, 531-533; Robert J.,
Robert L, 1964. P. 176-182). Программа этих состязаний имеет преимущественно военный характер. Дисциплины, в которых соревновались
ларисяне, включали бег мужчин и детей, конные ристания, состязания
трубачей и глашатаев, игры с быками, скачки с факелами, а также состязания между пехотой и конницей. Оба коммеморативных праздника
отмечались ещё и в период Римской империи, но, вероятно, с перерывами (см. IG IX.2 531-532). Похожее празднество существовало и в Кизи-
ке в конце 1 в. (IGR IV 159; Robert J., Robert L., 1964. P. 180). Это были
благодарственные игры (eucharisterioi agones) в честь Асклепиада и
других граждан Кизика, которые сражались совместно с Цезарем против
Птолемея ХШ в Александрии в 47/46 г. до н. э. Игры включали состязание в атакующих маневрах (katadrome). Когда около 85 г. до н. э., после
победы Суллы над Митридатом VI, в Оропе был заново учрежден праздник Амфиарайи в честь Амфиарая, он не только получил второе наименование (Amphiaraia и Rhomaia), но был также расширен за счёт состязаний в честь «благой вести о победе римлян» (euangelia Rhomaion nikes\
I.Oropos 521, 525, 529).
 Очевидное предпочтение годовщин побед над царями (Филиппом V,
Персеем, Птолемеем XIII) явно отражает преданность гражданских
общин идеалу (и иллюзии) свободы и автономии вплоть до конца эллинистической эпохи. Следует заметить в данном контексте, что военные
победы в гражданских войнах тоже отмечались, если они были связаны
со свержением репрессивных режимов (тираний, олигархий), введением демократии или установлением свободы. Такие праздники, например,
известны в Приене (учреждён после изгнания тирана, 297 г. до н. э.)
(1 Priene 11), ив Сикионе (основан в ознаменование освобождения города Аратом в 251 г. до н. э.) (Plut. Arat. 53. 4).
 Почти все греческие памятные годовщины имели агрессивный характер (Chaniotis, 1991. P. 140-141), и, естественно, этот элемент особенно
 328

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 очевиден в годовщинах военных событий. Прославление превосходства
и успеха, часто приобретавшее военные обертоны (например, в состязаниях), органически связано с функцией этих празднований: они были
одним из самых эффективных средств, с помощью которых идентичность
конструировалась и передавалась последующим поколениям. Общая
идентичность может основываться на общем страдании, но более эффективно, если она основывается на памяти об успехе. Когда афиняне
хотели показать Сулле, кем они были, они рассказали историю о своих
великих победах, которые спасли Грецию и греческую культуру; когда
афиняне и спартанцы подчёркивали свою общеэллинскую идентичность,
основанную на борьбе за свободу в не меньшей степени, чем на общей
культуре, они обращали свои взоры на победы в Персидских войнах;
и когда литтяне желали упрочить свою дружбу с олунтянами, они приглашали их на свои важнейшие празднества, на мемориалы своего успеха:
годовщину победы над Дреросом и годовщину повторного основания
своего города. Чувство единства возникало в эллинистических городах
и союзах, как и в других сообществах, из совместно преодолённых трудностей, общих страданий и общих побед. В эпоху эллинизма исторические годовщины укрепляли идентичности, и тем самым они конструировали также инаковость: они подчёркивали барьеры, отделявшие греков
от варваров (амазонок, фракийцев, персов, галатов), и свободные города
от царей-угнетателей.
 Наконец, предпочтение отдавалось событиям, которые в известном
смысле маркировали начало новой эры: Греко-персидским войнам, войнам, которые устанавливали власть царей (Антигона Гоната, Аттала I),
повторному основанию Литта и восстановлению свободы (например,
Eleutheria Фессалийского союза).
 Из многочисленных памятных годовщин эллинистических войн конец
периода эллинизма пережили только те, которые можно рассматривать
как знаменующие начало новой эпохи: фессалийские Eleutheria, пергам-
ские Nikephoria (в честь Диодора Паспара) и годовщина битвы, которая символизирует окончание существования самого эллинистического
мира, — морской битвы при Акции. Из годовщин более ранних сражений
(V и IV вв. до н. э.) не пришли в забвение только те, что были связаны
с Персидскими войнами: битвы при Марафоне, Платеях, Саламине и
Фермопилах. Персидские войны вплоть до императорского периода
оставались неотъемлемым компонентом греческого самосознания, центральным элементом саморепрезентации не только отдельных общин,
но и эллинов в целом. Ещё в V в. н. э., спустя долгое время после победы христианства, языческий жрец с характерным именем Гелладий
сделал в Мегаре надпись на кенотафе павших во время Персидских войн,
 329

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 которая сообщает, что его город всё ещё (или снова) приносил жертвы
этим героям. Гелладий демонстрировал эллинское самосознание, бросая
вызов христианским запретам (IG VII 53).
 11.6. 	ВОЕННЫЕ МОНУМЕНТЫ:
ТРОФЕИ, МЕМОРИАЛЫ, ПОСВЯЩЕНИЯ,
ВОИНСКИЕ ЗАХОРОНЕНИЯ
 В соответствии с древним обычаем, победоносная армия в поворотный
момент битвы [trope) воздвигала мемориальные сооружения — трофеи,
мемориалы, посвящения и воинские захоронения. В ранние времена трофей состоял из ствола дуба, на который вешались доспехи побеждённого
врага. Получателем посвящения был Зевс Тропей — покровитель победы.
Религиозный характер посвящений запрещал разрушение трофеев (см. Dio
Cass. XLH. 48. 2), которые поэтому сохранялись иногда на протяжении
столетий. Учитывая количество сражений, состоявшихся начиная с архаического периода, а также тот факт, что эта практика продолжалась и
в эллинистический период, трофеи были весьма привычны для взора
путешественника по эллинистической Греции. Трофей в Ласе, отмечавший
победу спартанцев над македонским отрядом в 218 г. до н. э., можно было
видеть здесь и 400 лег спустя (Paus. III. 24. 6). Это сражение неизвестно
по другим источникам (см. Polyb. V. 19. 4), и логично заключить, что если
память о нём сохранилась в Лаконии (ив локальной историографии),
то прежде всего благодаря существованию трофёя. Похожим образом
трофей Суллы в Херонее (86 г. до н. э.) всё ещё стоял во времена Плутарха, спустя два столетия (Plut. Sulla. 19. 10).
 Однако наряду с трофеями, которые воздвигались сразу же или вскоре после битвы, существовали также постоянные трофеи, сооружённые
спустя годы, часто даже не на самом месте сражения. Их монументальная форма позволяла им сохраняться на протяжении столетий, и трофей
в Ласе, возможно, как раз и был таким памятником. Трофеи служили
частью культурной памяти эллинистических греков, являясь напоминанием о великих битвах, прежде всего битвах Персидских войн или локальных конфликтов. Трофей в Платеях всё ещё существовал в конце
II в. н. э., а также, вероятно, и позже, и он был включён в ритуалы памятной годовщины этой битвы.
 Забвение войны иногда было столь же важным, как и памягь о ней.
Положение об амнистии — обычный пункт в соглашениях, заключаемых
после гражданских смут или войн (например, Quillin, 2002; Wolper, 2002).
Книдяне, которые являлись посредниками между Темносом и Клазоменами
 330

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 после войны, запретили, к примеру, обеим сторонам выдвигать обвинения
по поводу событий, имевших место во время войны, и гарантировали
амнистию (Herrmann, 1979. S. 259 -260; SEG XXIX 1130 bis; ок. 200-150 гг.
до н. э.). Похожая статья обнаруживается в мирном договоре между Маг-
несией и Милетом (Syll.3 588; Ager, 1996. No. 109; ок. 183 г. до н. э.).
 Если трофеи отмечали победу одного города, то одновременно они
служили и напоминанием о поражении другого, способствуя таким образом сохранению вражды. Для наделённых богатым воображением
греков религиозный запрет разрушать трофей мог быть обойдён с помощью софистических доводов или хитрости. Поскольку трофей, воздвигнутый врагом, нельзя было разрушить, родосцы просто построили вокруг
трофея, сооружённого в честь победы над ними карийской правительницы Артемисии, здание, которое сделало его недоступным для осмотра
(Vitruv. II. 8. 15). Такой подход показывает, что к военным монументам
относились очень серьёзно.
 Посвящение военной добычи в дар богам и возведение памятников
в честь побед в святилищах было ещё одной практикой древнего происхождения, которая имела религиозную подоплеку и помогала сохранять
живую память о войнах. Как мы уже видели, посвятительные дары, перечисленные в «Линдской хронике», связаны главным образом с войнами.
Новые посвящения, прежде всего в память о победах на море, продолжали совершаться в святилище Афины Линдской и в эллинистический
период (например, I.Lindos 88). Посетители общинных или общеэллинских святилищ постоянно сталкивались с такими мемориалами. Надписи поясняли историческую подоплёку, как в посвящении, сделанном
ахейскими солдатами в Эгионе в 209 г. до н. э. (SEG XXXVI397): «Ахея-
не и военачальник Килиад, сын Дамарета из Фар, — богам после того,
как он одержал победу вместе с македонянами». Мы можем усмотреть
в этом посвящении противоречие между коллективным и индивидуальным достижением («ахеяне и военачальник», «он одержал победу»;
см. раздел 11.7). Следует также подчеркнуть, что обычно открыто называются только побеждённые варвары (см., например, Ameling et al., 1995.
No. 105: галаты; no. 107: римляне; no. 110: фракийцы; no. 201 : дарданы),
тогда как греческие противники часто остаются безымянными7.
 К посвящениям городов, союзов и военачальников в эпоху эллинизма были добавлены две новые категории: посвящения в панэллинские святилища (Олимпию, Делос, Дельфы), совершаемые царями
 7 Любопытная деталь может быть прослежена в посвящениях пергамских царей
в честь побед над вифинцами: побежденные вифинские монархи Прусий I и II в них
не именуются царями (Koehn, 2007. S. 127 129*).
 331

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 в целях своей державной пропаганды (Bringmann, 2000. S. 64-78), а позже
победоносными римскими полководцами (например, Pollitt, 1986. P. 155
158). Посвящение пергамского царя в Афинах показывает состязательный
характер и цели таких действий. Аттал I или II посвятил на Афинском
акрополе изображения мифических сражений (богов с гигантами, афинян,
сражающихся с амазонками), а также битвы при Марафоне и победы
пергамцев над галатами (Paus. I. 25. 2; Ameling et al., 1995. S. 66-68).
Таким образом, победа Атталидов хитроумно ассоциировалась, с одной
стороны, с гигантомахией и амазономахией, а с другой — получала статус
панэллинской победы, подобной той, что была одержана над персами.
 Находился ли всё ещё на афинском акрополе памятник в память
о победе Антигона Гоната над галатами в то время, когда в том же месте
был воздвигнут монумент соперничающей с Антигонидами династии
Атталидов? Мы не знаем этого, но сходство двух посвящений поразительно. Оба они относятся к победе над варварами (причём одними и
геми же!), оба маркируют начало царской династии и оба имеют целью
представить царей как спасителей греков.
 Не многие из тех, кто пользуется словом «колоссальный» или его
вариантами в других современных языках, отдают себе отчёт в том, что
они используют слово, которое связано своим происхождением с победным монументом эллинистического времени. Когда Деметрий завершил
осаду Родоса, которая дала ему его прозвище «Полиоркет» (305/304 г.
до н. э.), родосцы продали осадные сооружения и на вырученные деньги
организовали изготовление 33-метровой бронзовой статуи Гелиоса,
покровителя Родоса, в качестве «памятника его могущества и их собственного мужества» (Plut. Demetr. 20. 9; см. также Plut. Мог. 183Ь).
Статуя, вероятно, была воздвигнута на акрополе, а не в одной из гаваней,
как часто полагают (Rice, 1993. Р. 235-239; Hoepfner, 2003). Колосс был
разрушен мощным землетрясением 238 г. до н. э. и никогда не был вос-
счановлен в соответствии с оракулом. Несмотря на своё недолгое существование, он стал считаться одним из Семи чудес света, и эта слава
затмила тот исторический факт, что монумент предназначался для увековечивания памяти о конкретном событии. Если повод для посвящения
был забьгг, то это, быть можег, обусловлено тем фактом, что сам монумент никак на данное событие не намекал.
 Это верно также и в случае с другим победным монументом, знаменитой Никой Самофракинекой, статуей Победы, сгоящей на носу корабля: она, вероятно, служила напоминанием о морской победе родосцев
(Rice, 1991; Mark, 1998. P. 190). Впрочем, другие победные монументы
были гораздо более ясными по той идее, которую они выражали — как,
например, корабли, посвящаемые в святилища в память о морских бит-
 332

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 вах (Rice, 1991). Антигон Гонат посвятил на Делос трирему после своей
победы в морской битве у Коса (Athen. V. 209е; Ameling et al., 1995.
Nos. 133,432). Как правило, сопутствующая надпись снабжала зрителей
необходимой информацией.
 Монументы часто воздвигались в столицах царств, с гем чтобы отметить победы в войнах и в то же время легитимизировать монархическое
правление. Победный монумент Атталидов в Пергаме, который увековечивает память о победе над галатами, состоял из группы бронзовых
статуй на пергамском акрополе. Они не дошли до нас, но известны по
копиям (Pollitt, 1986. Р. 79-110). Многочисленные посвящения Атталидов
в святилище Афины Никефоры («Приносящей победу») особым образом
указывают на военные события (например, OGIS 281: «первины от добычи из Эгины»; 283: «от морской битвы у Хиоса против Филиппа и
македонян»; 284: «из занятого Орея»; 285: «из захваченного оружия»;
298: «от битвы при Липедроне против вифинцев и галатов»; cp. OGIS
273-279 = Austin, 2006. No. 231), внося вклад в прославление династии
Атталидов и увековечивание её успехов.
 Практика почитания погибших военными мемориалами имеет в греческой истории давнюю традицию. Археологическим и литературным
свидетельствами такой практики являются, соответственно, demosion
sema (погребение за государственный счёт) и надгробная речь Перикла,
но свидетельства не ограничиваются Афинами. Филон Византийский
(А 86, ed. Garlan, 1974. P. 300) советует строить надгробные памятники
и кенотафы для павших на войне в форме башен, «с тем чтобы и город
был в большей безопасности, и те, кто отличился доблестью и погиб
за родину, были достойно погребены в самом отечестве».
 Следует делать различие между изображениями воинов, моряков и
всадников на частных надгробиях и на государственных или общинных
военных мемориалах в честь павших. Практика второго рода представлена эллинистическим мемориалом в честь милегских воинов, отдавших
свои жизни на войне с Мегарой в период архаики (или, что более вероятно, в конце III в. до н. э.; Herrmann, 1997. S. 732; SGO101/20/08; Boulay,
2011), и надгробным памятником, установленным родосским округом
Касареидой в честь трёх человек, погибших в борьбе с тирренскими
пиратами (SylL3 1225; cp. I.Stratonikeia 1333)*.  88 Символично, что грандиозные изменения в жизни Греции, связанные с установлением македонского господства, нашли своё выражение в братских могилах павших
с обеих сторон в битве при Херонсе в 338 г. до н. э. (Ma, 2008*) (цв. ил. 45). На периферии эллинистического мира, где активно происходило взаимодействие собственно
греческих традиций с варварскими, коллективные монументальные погребения могли
принимать весьма своеобразный характер. Так, самый крупный из курганов Керченского
 333

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Отдельные люди также удостаивались мемориала — например, македонский офицер Алкета, брат Пердикки, одного из «наследников» Александра. Алкета покончил с собой в 319 г. до н. э. в Термессе в Писидии,
чтобы избежать плена, и хотя его смерть произошла не в сражении, она
была вполне героической и произвела впечатление на молодых термес-
сян. Они заполучили его тело и предали достойному погребению, которое, вероятно, можно отождествить с могилой, найденной в Термессе
(Fedak, 1990. Р. 94-96; Rice, 1993. Р. 234-235). Аполлоний, командир
войск Метрополя во время войны с Аристоником (133 г. до н. э.), был
удостоен статуи на рыночной площади после своей героической смерти
в бою, на основании этой статуи были начертаны имена 13 молодых
людей, которые пали в том же сражении (Dreyer, Engelmann, 2003. S. 41).
В Спарте старинная традиция устанавливать надгробия с надписями
только тем, кто погиб на войне (en polemois), продолжалась и в эллинистический период (например, SEG XXXII 397).
 Военные мемориалы, будь то посвящение в святилище, трофей на поле битвы или монументальное надгробие, часто сопровождались надписями, которые поясняли прохожим историю данного памятника. Как
«места памяти» (lieux de mémoire), они привлекали посетителей и использовались в качестве места проведения различных ритуалов, прежде
всего памятных годовщин.
 Надписи эфебов из Афин (см. раздел 3.1) показывают значение
военных монументов для передачи молодёжи культурной памяти и
идентичности. Один из таких текстов воздаёт честь эфебам 123 г. до н. э.
и описывает их разнообразную деятельность (1G И2 1006). Основой
подготовки эфебов было обучение военному делу, но она также включала исторический компонент, т. е. обучение владению старинными
видами оружия, которые в известном смысле сами выступали в роли
«исторических памятников». В нашем контексте более интересен список праздников, в которых участвовали эфебы. Они привлекались к
шествию в честь Артемиды Агротеры в день 6-го Боэдромиона, который
был в то же время годовщиной битвы при Марафоне (Plut. Мог. 349е);
они также приносили жертву Афине Нике, покровительнице военной
победы. «На Epitaphia [погребальные игры в честь павших на войне]
они устраивали бег с оружием, а также бег, который начинается
 полуострова, Кара-Оба (вторая половина II в. до н. э.?), содержащий две мощные каменные креп иды и большое количество изрубленных человеческих костей, и Швсрннский
курган неподалеку от Херсонсса Таврического (в нем тоже были обнаружены две кре-
пиды, а также бронзовый сосуд, наполненный сожжённым прахом, политым благовониями) могут представлять собой мемориалы воинов Митридата Евпатора, погибших
в ходе его войн в Крыму (Виноградов, Горончаровский, 2009. С. 134 135).
 334

11. ПАМЯТЬ о ВОЙНЕ
 у polyandreion и другие, входившие в обязательную программу». Polyandreion — место общего погребения афинян, погибших в морской
битве при Саламиие, — являлся одним из самых важных исторических
монументов в Афинах.
 На празднестве Тесейи, которое проводилось в честь Тесея как
легендарного основателя афинского государства и прообраза эфеба,
а также на Epitaphia эфебы выполняли упражнения с оружием; вооруженные эфебы совершали обход афинской территории, которую они
должны были защищать, и посещали загородные святилища. Одна из
таких экскурсий приводила их в другое Пеан de mémoire, связанное с
Персидскими войнами, — гробницу в Марафоне. «Когда они приходят
к гробнице в Марафоне, они увенчивают её и совершают жертвоприношение в честь тех, кто погиб на войне за свободу греков». Поскольку молитвы и гимны были составной частью жертвоприношений, есть
все основания полагать, что в данном случае устно упоминались исторические события, возможно, даже произносилась речь, как в следующем месте, которое они посещали, — в святилище Амфиарая, где эфебы торжественно свидетельствовали (historesan) о притязании своего
города на это святилище. Эфебы также плыли к трофею, воздвигнутому афинянами после морской битвы при Саламине, и совершали жертву Зевсу Тропею. По случаю праздника Айянтеи, справлявшегося в
честь Аякса, героя Саламина, эфебы устраивали состязание на морских
судах, шествие и жертвоприношение. Надпись эфебов напоминает
путеводитель, который вёл юных афинян по священным и историческим
местам их города. При этом места, связанные с битвами, — трофеи и
могилы павших на войне — занимали центральное положение, показывая, как исторические монументы были интегрированы в ритуалы
памяти.
 Здесь нужно отметить также соответствие элементов культурной
памяти в этой надписи (Тесей, Персидские войны) с элементами в анекдоте Плутарха (см. раздел 11.1). Они также соотносятся с теми элементами культурной памяти, которые мы находим в другой надписи, касающейся восстановления святилищ в Аттике (IG II2 1035; SEG XXVI 121).
Согласно этому декрету, святилища и священные участки надлежало
вернуть гем богам и героям, которым они изначально были посвящены;
это должно было произойти «к вящей славе народа» (стк. 26). Список
этих священных мест, составленный командиром гоплитов Метродором,
также содержит ссылки на исторические памятники и события. Хотя
дата этого декрета неизвестна — предполагаемые даты варьируются от
времени сразу после разрушения Афин Суллой до середины I в. н. э. — это
не умаляет его значения как свидетельства культурной памяти афинян.
 335

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Исторические ссылки в связи с этими местами памяти относятся к мифическому периоду и временам основателей (Аякса, Тесея и Солона),
Персидским войнам, Пелопоннесской войне и войне с галатами (Аттал I);
есть также упоминание «Магна» (стк. 47; вероятно, имеется в виду Помпей Великий):
 — Аякс и основание Саламина (сткк. 31-32);
 — Тесей, основатель Афинского государсгва (стк. 48);
 — Солон, основатель отеческого государственного устройства
(сткк. 31, 35);
 — победоносная война афинян с Мегарой за обладание Саламином
(стк. 34: «где они совершили жертвоприношения во время войны с ме-
гарянами за остров»);
 — Персидские войны (стк. 33: «где находится трофей Фемистокла
против персов, а также общая могила тех, кто погиб в битве»; стк. 45:
«святилище Афины Герканы, основанное Фемистоклом перед морской
битвой при Саламине»);
 — Пелопоннесская война (стк. 41: «...во время Пелопоннесской
воны...»);
 — посвящения царя Аттала I (стк. 25: «посвятительные дары и статуи,
посвящённые царём Атталом за безопасность <...>»; возможно, посвящение в память о победе над галатами; см. Ameling et al., 1995.
No. 26a).
 За исключением Пелопоннесской войны, события, упомянутые в этой
надписи, имеют те же особенности, которые мы видели в нашем исследовании других форм проявления памяти о войнах. Отмечается предпочтение событий, знаменующих начало новых эр (Тесей, Солон, Персидские войны), войн против варваров (персов, галатов) и побед,
которые легитимизировали притязания Афинского государства (обладание Саламином).
 Декрет эфебов и декрет, посвящённый восстановлению святилищ,
ясно показывают, что памятники, трофеи и могилы являются местами,
где сохраняется память — та память, которая может быть заново активизирована благодаря посещениям, паломничествам, состязаниям, надписям и речам. Рассмотрим ещё раз в данном контексте Афинскую речь
Гегесия (см. раздел 11.4): «Я вижу акрополь и на нём знак чудесного
трезубца; я вижу Элевсин, и я был посвящён в таинства; там находится
Леокорион, здесь — святилище Тесея. Я не могу описать всё в подробностях, ибо Аттика принадлежит богам, которые заявили права на эту
землю, и предкам, которые почитаются как герои». Отправным пунктом
каждой аллюзии Гегесия на мифическое или историческое событие
служит место или памятник: акрополь намекает на состязание Афины
 336

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 и Посейдона, Элевсин — на изобретение земледелия в Аттике, Леоко-
рион — на жертву царских дочерей, Тесейон — на основателя Афин.
Для аудитории не нужны были никакие дальнейшие пояснения. Кратких
намёков на lieux de mémoire достаточно, чтобы напомнить о происхождении и достижениях афинян.
 Именно благодаря таким местам напоминания, действовавшим как
агенты культурной и исторической памяти, эллинистические общины
имели дело со своим воспроизводством — или своим разрушением.
«Линдская хроника», которая обновляла память о древних посвящениях,
заграждение, устроенное родосцами вокруг трофея их врагов, экскурсии
афинских эфебов — все эти средства показывают, насколько интенсивно эллинистические общины ощущали необходимость сохранять живую
память о войне как важную составную часть своей коллективной идентичности.
 11.7. 	КОЛЛЕКТИВНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
И ПРОСЛАВЛЕНИЕ ИНДИВИДА
 В самом конце эллинистического периода в Эпидавре была воздвигнута статуя Филиппа Пергамского, историка войн времён Поздней республики (см. раздел 1.3). Начало его исторического труда цитируется на
постаменте статуи, и из этого текста становится понятным, что Филипп,
точно так же как Полибий или Хремонид, был убеждён, что греки могут
учиться у истории. Его рассказ о недавних войнах следовал фукидидов-
скому идеалу истории как magistra vitae9. Несмотря на то что в этом,
несомненно, заключался один из основных мотивов деятельности эллинистических историков, представляется, что самой большой пользой,
какую гражданские общины извлекали из памяти о войне, было отнюдь
не образование, но достижение единства. Главной задачей сохранения
памяти о военных конфликтах, как далёкого прошлого, так и более недавних времён, было конструирование идентичности.
 Данный обзор, хотелось бы надеяться, сделал очевидным, что война
является центральной темой эллинистической культуры сохранения
памяти. Это, безусловно, важнейший — часто единственный — предмет
историописания того времени. Военные конфликты наряду с рассказами
об основании городов (ktiseis), чудесными явлениями богов (epipha-
neiai) и новыми изобретениями (heuremata) являются чрезвычайно
популярными предметами и в местной историографии, и в хрониках
 4 Наставница жизни (лаг.). — Примеч. переводчика.
 337

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 (Chaniotis, 1988. S. 162-173). Войны привлекали интерес слушателей на
чтениях исторических трудов и составляли главный предмет памятных
годовщин. Существенная часть эллинистического монументального
искусства прямо или косвенно имеет отношение к военным событиям:
цари, союзы и города совершали благодарственные посвящения в святилища после победоносных войн, дарили богам их долю добычи и
воздвигали монументы, трофеи и памятники на могилах воинов. Почётные декреты, записанные на камне и зачитываемые вслух на праздничных
собраниях, были нацелены на сохранение живой памяти о войнах, а вместе с этой памятью также и славы храбрых солдат, мудрых вождей, верных
друзей, щедрых царей и богов-спасителей.
 В данной главе, однако, было высказано мнение, что память о войне избирательна. Среди войн мифического прошлого, конфликтов героических «дней отцов-основателей», бесчисленных столкновений
между греческими общинами или между греками и варварами в архаический и классический периоды, а также среди никогда не прекращавшихся военных конфликтов эллинистического времени, по-видимому, только немногие войны помнились на протяжении поколений,
становясь частью культурной памяти эллинистических полисов. Сохранившиеся свидетельства показывают, что те войны, которые обозначали начало новой эры или выражали культурные различия, были
эффективными агентами идентичности и как таковые сохранялись в
памяти последующих поколений. Поэтому вполне естественно, что
значительная часть свидетельств о передаче памяти о войнах относится к эфебам.
 Насколько важным мог быть для общины опыт войны, опасности
и спасения, можно судить по тем событиям, которые были выбраны
литтянами в качестве наиболее значимых памятных годовщин, а также
по тем празднествам, на которые в конце 11 в. до н. э. приглашались
союзники литтян: это уничтожение ближайшего врага (Дрероса) и новое
основание Литта после Литтийской войны (ок. 220 г. до н. э.). Хотя Литт
в позднеэллинистический период претендовал на то, чтобы быть одним
из древнейших критских городов — колонией Спарты, — его граждане
основывали свою идентичность главным образом на коллективной памяти о недавних войнах и триумфальном преодолении того кризиса,
который угрожал самому их существованию.
 Похожий феномен мы можем наблюдать в другом эллинистическом
городе — Афродисиаде в Карии (Chaniotis, 2004с). Афродисиада приобрела статус города, вероятно, в начале II в. до н. э. и объединилась с соседним городом Пларасой в симполитию, образовав единую общину
с общим гражданством {ho demos ho Plaraseon kai Aphrodisieon\ но с дву¬
 338

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 мя городскими центрами. Эта община столкнулась с серьёзным кризисом
в период войн Поздней республики, когда пларасейцы и афродисийцы
решили принять сторону Рима во время Первой Митридатовой войны в
88 г. до н. э. и когда спустя одно поколение они поддержали Октавиана
(Reynolds, 1982. Р. 3-20,48-54,96-113). С точки зрения долговременной
перспективы они сделали правильный выбор, но около 40 г. до н. э.
Афродисиада подверглась нападению, была захвачена и разграблена
войсками перешедшего на сторону парфян римского военачальника
Лабиена. Государственные документы позднереспубликанского и раннеимператорского периодов постоянно подчёркивают нависшую угрозу,
военные достижения и самопожертвование (Reynolds, 1982. Nos. 2-3,
10-13, 28, 30); члены местной элиты восхвалялись как за героизм, проявленный в этих войнах (Reynolds, 1982. Nos. 28, 30), так и зато, что они
были потомками тех, «кто вместе основали город» (Reynolds, 1982.
P. 164-165). Как и в J 1итте, воспоминание о новом начале и опыте войны
формировало идентичность афродисийцев в их внешних контактах
и общественном поведении в своём родном городе.
 Однако память о войне является не только делом коллективной идентичности. Эпоха эллинизма была золотым веком протагонистов, и эго
также находит отражение в том внимании, какое уделялось в воспоминаниях о войне великим личностям: царям, полководцам и вождям.
Средства, использовавшиеся для прославления общин, часто отличались
от тех, что использовались для восхваления индивидов. Достижения
коллектива были главным образом предметом локального историописа-
ния, исторических годовщин, трофеев, коллективных захоронений павших воинов, посвящений добычи. С другой стороны, почётные декреты
и частные посвящения в святилища подчёркивали вклад индивидов. Для
отдельных выдающихся военачальников могло быть установлено воз-
дание героических или даже божественных почестей, а победоносный
царь занимал центральное место в трудах по современной истории,
в военных монументах в столицах, в культе гражданского правителя,
в посвящениях в панэллинские святилища и на монетах.
 Это смещение акцентов от общинных достижений к индивидуальному вкладу заметно также в военных мемориалах. В то время как военные
мемориалы классического периода выдвигают на первый план весь гражданский коллектив, мемориалы эллинистического времени всё более
сосредоточиваются на роли протагонистов: харизматического правителя или великого военачальника (Pollitt, 1986. Р. 19; см. также Rice, 1993.
Р. 225-227).
 Та заметная роль, которую в исторических текстах и монументах
играла война, органически связана с её прославлением. Отнюдь не гибель,
 339

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 разрушение и смерть находятся на переднем плане коммемораций, но превосходство, спасение, успех и божественная зашита. Культ Согласия в
Платеях имел целью не установление мира, но более эффективное ведение войны с врагом Греции. Поскольку сражения и войны ассоциировались с абстрактными идеями — победой, спасением, свободой, героизмом, — они были отделены от своего специфического исторического
контекста. Лучше всего мы можем видеть это в случае памятных годовщин. В рамках инсценированных праздников не было места для исторических подробностей — периодичность празднования превращала уникальное событие в диахронический идеал, с которым община могла себя
идентифицировать. Освобождённые от своих эфемерных контекстов,
войны теперь также становились лишёнными своего исторического
измерения.
 Разумеется, любой проницательный наблюдатель мог усмотреть за эти
фасадом самопрославления противоречие между прошлыми достижениями и нынешним состоянием греческих городов. Ещё в начале эллинистической эпохи анонимный географ («Гераклид Критский»10  11) отметил,
что платейцам больше нечего сказать кроме того, что они были колонистами афинян и что последняя решающая битва Персидских войн
произошла около их города (Herakleides fr. 11 ed. Pfister); а его современник, комический поэт Посидипп (fr. 29 ed. Edmonds), описал Платеи
в следующих стихах:
 Два храма здесь, да портик, да название,
 Да баня, да Серамба11 слава. В общем-то,
 Деревня; город — только в Элсвтерий дни.
 (Пер. И. Е. Сурикова)
 Дальнейшее чтение
 11.2. 	Война в эллинистической историографии: Полибий: Meister,
1975; Sacks, 1981; Derow, 1994. Эллинистические историки, которые
писали о войнах эпохи эллинизма: Тимей из Тавромения: «События, относящиеся к Пирру» (FGrHist 566); Проксен: «О Пирре» (FGrl list 703);
 10Более правильным является, видимо, его определение как Гераклид Критик.
 11 Едва ли нс единственный известный носитель имени Серамб — видный скульптор
эгинской школы (первая половина V в. до н. э.). Если здесь имеется в виду именно он,
то можно предположить, что этот мастер был каким-то образом связан с Платеями. Скорее
всего, в городе стояли статуи его работы; причём весьма вероятно (учитывая время жизни скульптора), что изготовлены они были в связи с Платейской победой и учреждением
Элевтсрий. Возможно, эго была скульптурная группа, посвящённая битве. — Примеч.
И. Е. Сурикова.
 340

11. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
 Зенон: «О походе Пирра в Италию» (FGrHist 158); Деметрий Византийский: «О переходе галатов из Европы в Азию», «История Антиоха»
(FGrHist 162); Эратосфен Киренский: «Войны с галатами» (FGrHist 745);
Филарх Афинский: «История Антиоха и Эвмена Пергамского» (FGrHist
81); Стратон: «Деяния Филиппа и Персея» (FGrHist 168); Посидоний:
«О Персее» (FGrHist 169).
 11.3. Монументальная историография войны: Chaniotis, 1988.
S. 14-182 (подборка и рассмотрение историографических текстов, записанных на камне). Войны в vitae Архилоха: Chaniotis, 1988. S. 23-34,
57-68; Berranger, 1992; Costa, 1997. P. 108-115. «Линдская хроника»:
Blinkenberg, 1915 [1980]; Chaniotis, 1988. S. 52-57 (с библиографией);
Ameling et al., 1995. Nos. 194, 197, 201, 204, 214; Scheer, 1996; Bresson,
1999. P. 100-102; Higbie, 2003.
 11.4. Устные воспоминания о войне: Публичные лекции историков'.
Chaniotis, 1988. S. 365-382. Войны прошлого, используемые как исторические аргументы: Curty, 1995; Jones, 1999.
 11.5. Памятные годовщины: Robert J., Robert L. 1964. S. 176-182;
Chaniotis, 1991 a. Дельфийские Soteria: Nachtergael, 1977: Champion, 1995.
Eleutheria в Платеях: Étienne, Piérart, 1975; Robertson, 1986; Thériault,
1996. 102-122; см. также Burkert, 1983. P. 56-58. Nikephoria в Пергаме:
Jones, 1974; см. также Ohlemutz, 1940. S. 33-35. Праздник Артемиды
Книдской в Баргилии: Robert, 1937. Р. 459-67; Pugliese Carratelli, 1987.
P. 122; Zimmermann, 2000.
 11.6. Военные монументы трофеи, мемориалы, посвящения,
воинские захоронения: Трофеи в эллинистический период: например,
IOSPEI2 352; Polyb. IV. 8. 6; Diod. XVIII. 15. 4; 32. 2; XX. 39. 4; XXI. 2. 3;
Plut. Sulla 19. 10. Изображения трофеев: Soteriadis, 1906. P. 75-76; Pantos, 1985. P. 124-125, no. 100, fig. 18. Посвящение военной добычи в святилища: Jacquemin, 1999b; например, SEG XXXIV 878; SGO I 01/01/13
(Книд); царями: Launey, 1987. Р. 901-1000; Ameling et al., 1995. Nos. 11,
105, 107-110, 135, 137-138, 201, 204, 261; Bringmann, 2000. S. 64-78;
Schmidt-Dounias, 2000. S. 85-90, 98-102; Bagnall, Derow, 2004. No. 38.
Царские военные памятники в панэллинских святилищах: Ameling et al.
1995. Nos. 133, 432 (Антигон Гонат на Делосе), по. 174 (Аттал I на Делосе)12. Военные монументы в Дельфах: Jacquemin, 1999а. Epitaphia
(праздник в честь павших на войне) в Афинах: Pélèkidis, 1962. Р. 235-236;
см. также SEG XXXVIII 107, lin. 14-15 (Рамнунт, ок. 229 г. до н. э.;
«установленные обычаем ритуалы в честь тех, кто пал за отечество»).
 12 На Делосе находилась также статуя Филетера — скорее, не основателя Пергамской
династии, а одного из сыновей Аттала I, — воздвигнутая в честь его победы над галатами
(IG XI 4 1105).
 341

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Батальные сцены и военные темы на частных надгробных памятниках'.
см. раздел 10.2 (с дополнительной литературой). Надписи в честь павших
воинов: см. раздел 10.2 (с дополнительной литературой); cp. SGO II
08/01/40 (статуя юного воина, который был убит в бою, посвящённая его
отцом Сарапису и Исиде в Кизике; II/1 в. до и. э.). Военные мемориалы:
например, J.Side 227 (в честь павших на войне между Сидой и Аспендом;
конец IV в. до и. э.); Themelis, 2001 (мемориал в честь павших в битве
при Макисте, воздвигнутый в гимнасии Мессены; конец III в. до н. э.);
Ма, 2005; Chaniotis, 2012. Победные монументы царей: Rice, 1993. Р. 231 -
233. Победные монументы Родоса: Rice, 1993. Р. 235-242, с предположением о том, что колесница Гелиоса, посвящённая в Дельфы, также
служила посвящением после осады Деметрием Полиоркетом. Военные
монументы в царских столицах: Pollitt, 1986. Р. 79-110. Восстановление
аттических святилищ: Culley, 1975; Pritchett, 1985. P. 129-31; Baldas-
sarri, 1998. P 242-246 (SEG XXVI 121; XXXI 107; XXXIII 136; XXXIV
99; XXXV11 96; XLIV 55; XLVIII 116).

12. 	ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИН:
КАК ВОЙНА СФОРМИРОВАЛА
ЭААИНИСТИЧЕСКИЙ МИР
 Вторжение на чужую территорию является одной из самых распространённых форм ведения войны в эллинистическую эпоху. Именно этот
аспект — пересечение (естественной) границы подчёркивается в res
gestae Птолемея III (см. раздел 4.1 ; OGIS 54; Bagnali, Derow, 2004. No. 26;
ок. 241 г. до н. э.): «Он перешёл через реку Евфрат и покорил Месопотамию, Вавилонию, Сузиану, Перейду, Мидию и остальные земли вплозъ
до Бактрии...». Есгественно, одним из следсгвий этой практики было
постоянное изменение границ между государствами, о чём часто сообщается историками и столь же часто упоминается в договорах об определении границ.
 Война преодолевала рубежи между государствами непосредственно
в физическом смысле: через вторжение, через разрушение оборонительных стен и через занятие крепостей, которые делали видимыми границы
между какой-либо общиной и её соседом. Невидимые границы — правовые, социальные, культурные — сломать труднее, но если они однажды
оказывались преодолёнными, то результаты этого становились и более
фундаментальными, и более длительными, нежели последствия территориальной экспансии или внешнего правления. Данная заключительная
глава освещает именно эго непрямое, медленное, но продолжительное
воздействие войны на социальную и культурную мобильность.
 Во времена кризиса иерархия и социальные позиции имеют тенденцию подтверждаться и укрепляться, ибо как от групп, так и от индивидов требуется выполнение различных обязанностей, предписываемых
им законом или обычаем. На войне молодёжь и старики, командиры
и рядовые солдаты, мужчины и женщины, иноземцы и граждане, свободные и рабы не только играют разные роли — по-разному могли складываться их жизненные судьбы в целом. Если поражение означает для
мужчин потерю жизни, а в лучшем случае потерю свободы и имущества, то для женщин оно означало пленение, а для рабов — либо смену
хозяина, либо шанс убежать. Победа могла оказаться благоприятной
 343

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 для всех, но символическая и материальная выгода, которую она приносила победоносному полководцу, была существенно выше, чем для
простого солдата.
 То, как войны подтверждали социальные роли, лучше всего можно
видеть на примере женщин, чьё бессилие становится ещё более очевидным, когда они рассматриваются как часть «багажа» наёмников, когда
их уводят в плен победоносные армии противника или когда они при
захвате города погибают от рук своих собственных отцов и мужей вместе с уничтожением прочего имущества (см. раздел 6.3). Выражение «женщины, дети и имущество» обобщает то, что ценилось гражданами, но также указывает и на то, что полностью было предметом их решений и
действий. Даже молитвы эллинистического времени, которые стремятся
обеспечить защиту богов для всего населения территории, подчёркивают
существование социальных и правовых границ, перечисляя разные уровни статуса. Так, молитва из Магнесии-на-Меандре совершалась «за благополучие города и страны, и граждан, и их жён и детей, и других живущих в городе и на его территории» ([.Magnesia 98; начало II в. до н. э.).
Подобным образом Коссгсий декрет, посвящённый сбору по подписке
средств на оборону города (PH 10; Migeotte, 1992. No. 50), призывает
к участию всех, открыто устанавливая в то же время правовые различия;
«граждане и гражданки, внебрачные дети, метеки и иноземцы».
 Войны по-разному влияли на богатых и бедных, но они также предъявляли им различные требования. Благодаря войнам социальное напряжение между теми или иными группами, разделёнными существующими границами, могло усиливаться и провоцировать гражданскую смуту
(см. раздел 1.3). Имея в виду, что в данном случае войны подтверждали,
а иногда и укрепляли границы, мы всё же можем заметить, что при определённых условиях эллинистические войны также их ломали — даже
если они едва ли когда-либо подрывали основы существующего общественного порядка радикальным образом.
 Независимо от того, кто имел дело с войной — монарх, союз или
гражданская община, — победа или поражение не только определяли
приобретение или утрату территории либо других материальных выгод,
многие войны решали вопрос о самом существовании общины. Для царя
поражение могло означать потерю престижа, престола или самой жизни — либо в такой последовательности (как, например, у Деметрия
Полиоркета), либо одновременно (как, например, у Прусия II Вифинско-
го). Поражение союза ослабляло его внутреннюю сплочённость н побуждало к отпадениям. Влияние военно-политических неудач на жизнь полиса было ещё более существенным, варьируясь от потери человеческих
ресурсов, территории или автономии до полного исчезновения.
 344

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИЦ
 В те критические моменты, когда всё находится под угрозой, и захват
города означает смерть для всех мужчин и рабство для остального населения, когда любое другое дело отступает перед вопросом об элементарном выживании, традиционные границы между правовыми статусами, социальными классами и даже полами могу г быть пересмотрены,
и на первый план выходят новые приоритеты. Неоднократно бывало гак,
что в подобных безнадёжных ситуациях долги списывались, земля перераспределялась, чужеземцев наделяли гражданством, рабов отпускали
на волю, а женщины сражались и умирали как мужчины. Либо же традиционные «конституционные» барьеры вообще забывались, и индивид
возвышался над всем гражданским коллективом, как это произошло с
Аполлодором из Береники, которому его сограждане вручили полную
власть над городом и сельской округой (см. раздел 2.5) Наконец, могли
быть разрушены даже самые важные рубежи, отделявшие смертных
от бессмертных. Например, героическая смерть или свершение, превосходившее обычные человеческие стандарты, могли вознести человека
до божественного статуса.
 Война естественным образом проявляется как внешняя сила, которая
разделяет и разрушает. Её деструктивная мошь ясно выражена в дрерос-
ской клятве, обязывавшей молодых людей сражаться с врагом до его
полного уничтожения (см. раздел 3.2). Граждане Дрероса были в эпоху
эллинизма далеко не единственными юношами, которые росли с верой
в необходимость поддерживагь непрекращаюшуюся вражду с исконным
врагом и умирали с этой верой и ради неё, но историю эллинизма было
бы гораздо легче изучать и преподавать, если бы существовало больше
известных нам случаев подобной традиционной враждебности. Однако
в эллинистической историй неизменным является только renversement
des alliances', что нередко делало прежнего врага привлекательным союзником для нового предприятия, а союзника в случае успешной войны
превращало в следующего логенциального противника. Мы можем видеть
такое развитие событий в отношениях между диадохами, между этолийца-
ми и Антигонидами, Антигонидами и ахейцами, гортинцами и кноссцами,
римлянами и этолийцами1  2. Эллинистические войны парадоксальным
образом делали союзы и дипломатические действия более необходимыми,
нежели в любой предшествующий исторический период, внося таким
 1 «Переворачивание союзов» (фр.). — Примеч. переводчика.
 2 Этот список, разумеется, может быть продолжен: союзные отношения сменялись
враждой (и наоборот) в отношениях между Македонией и ахейцами, ахейцами и этолийцами, Селевкидами и Пергамом, Родосом и Вифинией, Пергамом и Вифинией, Вифинией
и Понтом, Понтом и Каппадокией, Селевкидами и Г’реко-Бактрисй, Греко-Бактрией
и Парфией, Парфией и Арменией и т. д.
 345

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 образом существенный вклад в создание широкой сети политических
отношений, которые включали в систему тесных взаимодействий даже
отдалённые общины. «Переплетение» (symploke) исторических процессов
на пространстве от Испании до Евфрата было результатом войн.
 Конечным результатом symploke явилась римская экспансия на Востоке. Разграбление греческих святилищ и городов победоносными римскими войсками, особенно во время и после Третьей Македонской войны (168-167 гг. до н. э.), при захвате Коринфа (146 г. до н. э.) и Афин
(88 г. до н. э.), принесло в Рим сотни произведений искусства — скульптуры и живописи, вызвав, таким образом, революцию в римской культуре (Pollitt, 1986. Р. 150-163; Pritchett, 1991. Р. 166). Подобные эффекты
можно наблюдагь и в области технологии. Изобретательность людей
в поиске новых и более эффективных способов причинять друг другу
зло поистине безгранична, как и применение средств, изобретённых для
ведения войны. Наша электронная почта обязана своим появлением
военной связи, и эллинистические цари подобным же образом продвигали «прикладную науку» ради развития военного дела. Кораблестроение
и строительство портов, архитектура и медицина, но прежде всего механика двигались вперёд благодаря военным применениям новых изобретений (Green, 1990. Р. 467-479).
 Другой важный эффект эллинистических войн заключался в перераспределении богатства, которое приобретало весьма многообразные формы (см. раздел 7.4): территории меняли владельцев; военная добыча обогащала царские сокровищницы, обеспечивала оплату наёмников и награды
царским друзьям, а также усиливала жадность римских военачальников
(см. раздел 7.3); порабощение или выкуп пленных обеспечивали существенную прибыль тем группам населения, которые жили за счёт набегов;
расходы на оборону городов оказывали дурное воздействие на их финансы и увеличивали их зависимость от местных или иноземных кредиторов
и донаторов (см. раздел 7.1 ), а также от царей (см. раздел 4.4).
 Спасительные мероприятия благотворителей и царей предполагают
опасности войны. Цари обладали властью в пределах своих царств благодаря тому факту, что они оказывались спасителями (Soteres) во время
войны, и никакой другой фактор не играл столь существенной роли
в учреждении культа правителя, как война (см. раздел 4.5).
 Если из сферы политики и экономики, где изменения, вызванные
войной, можно видеть без всякого труда, перейти в область правовых
и социальных изменений, то интересный пример представляет случай
с положением женщин. Мы уже видели, что в безнадёжных ситуациях,
когда приходилось вооружать даже рабов, женщины преодолевали
границы своих социальных ролей и активно участвовали в защите своего
 346

Ί2. ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИЦ
 города, воодушевляя воинов, жертвуя собой или внося финансовый вклад
в дело обороны города (см. раздел 6.3). Выполняя обязанности, закреплённые за мужчинами — прежде всего финансовые, — некоторые женщины (обычно богатые женщины, принадлежащие к ведущим семействам, такие как Курасио из Аспенда, Тимесса из Аморгоса и Архиппа
из Илиона) поднимались над традиционным положением своего пола
и принимали отчасти более активное, хотя всё же ограниченное, участие
в общественной жизни (см. van Bremen, 1996).
 Иностранцы, проживавшие в городах, сталкивались с похожей ситуацией. Во время одного из самых тревожных периодов в истории Афин,
в 302/301 г. до н. э., афинское народное собрание приняло постановление
в честь двух иностранцев (IG II2 505, lin. 7-39; cp. Adak 2001. Р. 81-84,
195-196):
 Никандр, сын Антифана, из Илиона и Полизсл, сын Аполлофана из Эфеса, всегда были благорасположены к народу афинян и были теми жителями
Афин, которые показали себя полезными во многих делах, выгодных для
народа; год за годом, от архонтства Фемистокла до архонтства Кефисодора
[347/6-323/2 гг. до н. э.] они честно и ревностно участвовали в сборе десяти
талантов на постройку доков и арсенала; когда были назначены [?] добровольные взносы на подготовку к войне и обеспечение бсзопасносзи города
[ок. 322 г. до н. э.], оба они дали 1000 драхм; а во время архонтства Кореба
[305 г. до н. э.], когда стратег Гсгссий обратился к ним и просил, чтобы они
вместе с другими взяли на себя опасности и приняли участие в строительстве
башен южной стены, которая была им поручена, они, проявив щедрость,
успешно построили назначенный им участок; и они приняли участие во всех
походах на море и на суше, достойно и усердно сражаясь вместе с народом
за свой собственный счёт...
 На протяжении почти полувека (347-302 гг. до н. э.) эти два иностранца постоянно проявляли свою солидарность с гражданской общиной,
которая дала им приют, но, впрочем, не приняла их как равных. За свою
службу во время Ламийской войны (323-322 гг. до н. э.) они уже получили почётные венки (сткк. 23-27), но понадобилось ещё 20 лет и новые
войны, чтобы они продвинулись в более привилегированную группу иностранцев в качестве isoteleis («имеющих равные обязанности» с гражданами) и получили право владеть домом и землёй, участвовать в походах
и военных мероприятиях на тех же условиях, что и афиняне — но даже
тогда они так и не обрели статус полноправных граждан.
 Обращение к иностранцам с просьбой оказать финансовую помощь
давало им возможность участвовать в общих усилиях по защите города
(см. раздел 7.1; Migeotte, 1992. Р. 358-363; например, IG VII 4263 =
 347

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Maier, 1959. No. 26). Приведённый выше пример относится к двум индивидам; массовый же и гораздо более радикальный слом правовых
барьеров происходил в результате освобождения, а иногда даже и наделения гражданскими правами рабов как крайней меры для того, чтобы
избежать разгрома (см. раздел 2.2).
 В государствах с монархическим устройством такие меры, по-видимому, не имели сравнимых масштабов, но даже здесь кризис мог вызвать
изменения, имевшие далеко идущие последствия. Незаурядные отличия
профессиональных солдат в период кризиса продвигали вперёд их карьеру и положение их семей (см. раздел 4.2). Эта форма социальной мобильности была естественной, частой, но не массовой, в отличие от мер,
предпринятых Птолемеем IV, когда он впервые призвал в свою армию
египтян — так называемых machimoi — во время Четвёртой Сирийской
войны (219 г. до н. э.; Rodriguez, 2004). Такие меры имели долгосрочный
эффект для жизни тысяч людей, и самоуверенность египетских machimoi,
приобретённая ими благодаря их вкладу в победу в битве при Рафии,
в конечном итоге привела к туземным восстаниям II в. до н. э. (Thompson,
 2003. 	Р. 115).
 В более материальном смысле мобильность в эпоху эллинизма означала массовое передвижение населения: увод военнопленных (женщин
и детей прежде всего), миграцию жителей разрушенных городов, перемещение пленников или заложников (Amit, 1970), дезертиров и беглых
рабов, изгнание неугодных интеллектуалов (Fraser, 1972. Р. 86-88; Austin, 2001. Р. 90) и службу наёмников. За очевидным исключением наёмнической службы и поселения людей в военных колониях, мобильность
населения, вызванная эллинистическими войнами, была вынужденной
и зачастую достигала огромных масштабов. Мобильность, обусловленная войной, имела значительные социальные последствия, поскольку её
специфические формы зависели от пола (например, беглые мужчины и
захваченные в плен женщины), возраста (дети в сравнении со взрослыми)
и статуса (граждане в сравнении с не-гражданами, свободные в сравнении с порабощёнными, богатые в сравнении с бедными).
 Иногда перемещение индивидов или больших групп было лишь временным, но чаше оно имело длительный характер. Говоря о массовых
перемещениях, не следует забывать о судьбе индивидов, например,
об истории Эпикла из Аксоса. Рассказ о нём содержится в письме, направленном критским городом Аксосом этолийцам (начало II в. до н. э.;
Syll.3 622 В — I.Cret. II.v 19; см. раздел 6.4). В этом письме магистраты
Аксоса заявляют о гражданских правах своего компатриота Эпикла
в Этолии на основании договора. Чтобы подкрепить это заявление, они рассказывают о злоключениях семьи Эпикла. Эратон, гражданин Аксоса,
 348

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИН
 прибыл в качестве наёмника на Кипр, где женился на женщине неизвестного имени и происхождения. Эта женщина родила двух сыновей, Эпик-
ла и Эвагора. После смерти Эратона на Кипре его вдова и старший сын
Эпикл попали в плен (к пиратам или врагам). Эпикл был продан в рабство в этолийский город Амфиссу, а о судьбе его матери не упоминается. В Амфиссе он как-то ухитрился заплатить необходимый выкуп и
поселился здесь, взяв жену (опять-таки неизвестную по имени и происхождению), которая родила двух сыновей (Эрасифона и Тимонакса)
и одну дочь (Мелиту). Письмо аксосцев, написанное, очевидно, более
30 лет спустя после прибытия Эратона на Кипр, показывает, насколько
прочными были правовые связи Эпикла с городом его отца, где сам он,
вероятно, никогда не бывал. Данный текст также свидетельствует о том
воздействии, какое война оказала на миграцию в жизни двух поколений
одной семьи: сначала произошла добровольная эмиграция Эратона в качестве наёмника на Кипр, затем — вынужденное перемещение его сына
Эпикла в качестве раба в Амфиссу.
 Воздействие такого массового перемещения населения на эллинистическую культуру представляется более сложным нежели то, что мы
можем обозначить терминами эллинистическое койне (общая культура)
и синкретизм (религиозное взаимопроникновение) (ср. Green, 1990.
Р. 312-335). Оба термина выражают положительное влияние завоеваний
Александра Великого и последующего создания широкой сети политического, экономического и культурного взаимодействия; возникновение
новой культуры, корни которой можно обнаружить как в эллинской
цивилизации, так и в культурах туземных народов. Это, несомненно,
один из важнейших феноменов эллинистической истории, однако не
только койне и синкретизм характеризуют эпоху эллинизма, но также
и локальные особенности, например, живучесть местных диалектов
(Bubenik, 1989), этнические и культурные противостояния.
 В эллинистических гарнизонах люди из разных областей вместе служили, вместе жили, пили и иногда вместе умирали. Список наёмников, служивших в птолемеевской армии в Лаодикее в Сирии (SEG XXVII
973 bis + XXIX 1596; ок. 250-200 гг. до н. э.) включает уроженцев Балканской Греции (Афин, Беотии, Фокиды и Фессалии), Македонии, Фракии и Ионии (Милет), Памфилии (Аспенд), Писидии и Кипра (Саламин),
Ливии (Кирена) и Палестины (Филотерия). Аналогичный список с Самоса (IG XII.6.1 217; вскоре после 280 г. до н. э.) обнаруживает похожее
разнообразие, включая людей из Ахайи, Беотии, Малиды, Акарнании,
Этолии, Фокиды, Эвбеи, Крита, Колофона и Египта (cp. IG II2 1956:
I.Trallies 33). В птолемеевском гарнизоне в Пафосе на Кипре в 224/223 г.
до н. э. засвидетельствованы воины из Митилены, Кадианды, Лимиры,
 349

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Миры, Патары, Ксаифа и Тлоса. В тот же самый период мы встречаем
солдат из Памфилии, Фессалии, Эвбеи и Фракии в гарнизоне в Китии,
а гарнизон Атталидов в Лиллайе (208 г. до н. э.) собрал вместе уроженцев
из Пелопоннеса (Сикион, Спарта, Аркадия, Ахайя), Эретрии, Локриды,
Фокиды, Этолии, Фессалии, Калимна, Крита, Македонии, Фракии, различных регионов Малой Азии (прежде всего Мизии), Сицилии и Масса-
лии (Chaniotis, 2002. Р. 100). Эти несколько примеров напоминают нам,
что эллинистические армии были важным посредником для обмена идеями и расширения гео1рафического и культурного горизонтов греков.
 Формы и содержание культурного взаимодействия были разнообразны — от изготовления надписей с названиями месяцев египетского
календаря на Самосе, вероятно, для нужд птолемеевского гарнизона
(IG XII.6.1 218), и смешанных браков между членами семей солдат
разного происхождения (см. раздел 6.2) до введения новых культов.
Посвящение писидийскому богу с греческим именем (Apec Никефор
Эвагр) где-то в египетской пустыне, почитание самофракийских богов
в Коптосе в Египте и египетских богов на Крите жителями Феры, а Птолемеев — римскими офицерами, или культ Артемиды в Аравийском
заливе. Это только немногие примеры тех сложных религиозных феноменов, в формирование которых вносили свой вклад эллинистические
армии (см. раздел 8.2).
 Это влияние, разумеется, было более сильным и более продолжительным в военных поселениях. Вновь прибывшие поселенцы из Македонии
и греческих городов-государств приносили на Восток новые институты
(например, гимнасии, атлетические и мусические состязания) и культы
(см. раздел 8.2). Они приспосабливались к местным жизненным практикам, как показывают свидетельства многочисленных папирусов из Птолемеевского Египта. Через несколько поколений поселенцы уже активно взаимодействовали с туземным населением, принимали египетские
имена и даже выучивали местный язык. Смешанные браки становились
более обычными, и взаимопроникновение греческих и египетских культурных элементов постепенно интенсифицировалось. Мы уже отмечали
это развитие в семье Дритона из Крита (см. раздел 6.2); ещё один пример
дают четыре дочери Птолемея из Кирены, которые жили в Патириде
(ок. 147-127 гг. до н. э.) и приняли египетские имена наряду с греческими: Аполлония-Семмонтис, Аммония-Семминис, Гераклея-Сенаратис и
Гераида-Тасрис (SB 4638; Launey 1987. P. 676; Pomeroy 1984. P. 103-124)
(см. раздел 5.3).
 Но насколько бы обильными ни были свидетельства о многообразном
взаимодействии между местными жителями и иноземными наёмниками,
солдатами гарнизонов или поселенцами (см. раздел 5.4), или между
 350

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ΓΡΑΗΜϋ
 солдатами различного происхождения, они не могут полностью затмить
данные об этническом и культурном противостоянии, порождавшемся
войной и военной мобильностью. Уподобление македонского царя Антигона персам его противниками накануне Хремонидовой войны, его поношение как врага греческой свободы и подразумеваемое исключение
его из 1реческого мира — это, скорее, безобидный случай этнической
дискриминации.
 Многие другие случаи «этнического стереотипирования» прямо относятся к войне: критян благодаря их набегам характеризовали с помощью клише «вечные разбойники и пираты, безбожники» (Anth. Gr. VII.
654; см. Perlman, 1999), и такая же деятельность сделала этолийцев знаменитыми той «врождённой алчностью, порабощённые которой они
постоянно ведут хищнический образ жизни, подобно диким животным;
никого не считают они другом себе, напротив, во всех видят своих врагов» (Polyb. IV. 3. 1, см. раздел 7.3), тогда как декрет Херсонеса ссылается на коварство скифов, присущее самой их природе (IOSPE 12 352).
Восстание Маккавеев в царстве Селевкидов, возможно, нс имело своих
первичных корней в оппозиции консервативно настроенных евреев процессу эллинизации, но уже в античности оно воспринималось именно
как таковое, а египетские мятежи II в. до н. э. представляли собой явный
случай этнической конфронтации (см. раздел 1.3)3.
 Этническое противостояние наиболее очевидно в случае с галатами,
которые представлены в наших источниках как скопище кровожадных,
безбожных и нецивилизованных варваров. Галатское вторжение — самая
большая внешняя угроза, с какой Греция и Малая Азия столкнулись
после Персидских войн, — породило новое ощущение «эллинства»
и вновь оживило оппозицию между греками и варварами (Mitchell, 2003.
Р. 284-287). Рассматривая положение дел с точки зрения греческих
источников (и литературных, и документальных), мы, естественно,
привыкли видеть в расселении бесчисленных солдат на территориях,
завоёванных Александром Великим и удержанных его преемниками,  11 Уместно привести описание некоторых черт «национального характера» парфян,
хотя оно и принадлежит римскому автору Помпею Трогу (в передаче Марка Юстина),
писавшему на рубеже эр, вряд ли есть основания считать, что греки в период эллинизма
относились к этим «восточным варварам», представлявшим собой всё более возраставшую
угрозу восточным регионам эллинистического мира, хотя бы немного лучше: «По своему характеру это племя заносчиво, буйно, коварно и нагло, ибо, по их мнению, мужчинам
надлежит быть необузданными, а женщинам — кроткими. Всегда они в тревоге и в движении, всегда заняты или внешними войнами, или внутренними распрями... Правителям
подчиняются из страха, а нс из уважения. В сладострастии неумеренны, в пище воздержанны. Никаким словам их и обещаниям верить нельзя, если только исполнение обещанного не в их интересах» (Just. XLI. 3.7-10; пер. А. Λ. Деконского, М. И. Рижского).
 351

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 процесс цивилизации, а в попытках не-греков занять какие-либо территории — разрушительные вторжения варварских племён. Лишь в последние годы археологические и эпиграфические исследования в Галатии, области в Центральной Малой Азии, занятой кельтами, дали нам
более адекватное понимание их достижений: создания нового государства и сохранения их особой культуры на протяжении столетий
(Mitchell, 2003)4.
 Возможно, наиболее фундаментальной границей, сломанной благодаря эллинистическим войнам, является та, что отделяет смертных от
богов. Войны не только превращали смертных в богов: они также приводили богов на землю. Около 291 г. до н. э. отчаяние афинян после
долгого периода войн и их разочарование тем фактом, что святилище
амфиктионии в Дельфах находилось под контролем нечестивых этолий-
цев, заставили их добровольно пропеть гимн Деметрию Полиоркету,
в котором само существование богов подвергалось сомнению (см. раздел 4.5). Устрашённые нападением галатов на то же святилище в Дельфах
12 лет спустя, греки были убеждены, что их боги наконец-то заметили
их земные страдания: разгром галатов рассматривался как результат
божественного вмешательства, и мифических героев видели сражающимися рядом с греками. Почти два столетия спустя (129 г. до н. э.) два
жителя Эпира посвятили статую Геракла, «который был рядом с ними
во всех сражениях» (SEG XXXVI 555; см. разделы 8.1, 11.1). Если власть,
победа и защита давали монарху божественные качества, то неожиданные спасения рассматривались как чудесные явления (iepiphaneiai), восстанавливающие таким образом веру в богов в те времена, когда разграбления святилищ — если не упоминать других катастроф — могли
легко подтвердить любые сомнения в их существовании (см. раздел 8.4).
 4Галаты, разумеется, не оставались полностью «чужеродным элементом» в эллинистическом мире. Важнейшим средством их социокультурной адаптации к реалиям эллинистического общества (как для отдельных индивидов, так и для довольно многочисленных групп) выступала наемническая служба. Показательна в этом плане эпиграмма
командира галатских наемников, обнаруженная на территории Маронеи во Фракии, полностью соответствующая образцам подобных эпитафий эллинистического времени:
 Сын Атсвриста Бриккон, под этой землёй я покоюсь.
 Из Апамси пришел — это отчизна моя —
 Я, возглавляя галатов. И единственный в битве,
 В первых сражаясь рядах против Арсса-врага,
 Жив я остался. В огромный город благочестивых
Я войду, коль Аид сколь-нибудь ценит людей.
 Ч. Уэллс связывал этот памятник с Хремонидовой войной (Welles, 1960*), одиико
сейчас его относят к более позднему времени: ISE 115.
 352

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИН
 Богиней, которая, по-видимому, предпочитала держаться в стороне
от происходящего, была Эйрена (Мир) — персонифицированная идея,
почитавшаяся в качестве божества задолго до эллинистического периода.
Её алтарь был воздвигнут в Афинах самое позднее в 374 г. до н. э. (Isocr.
XV. 109-110). Нам ничего не известно о каких-либо других алтарях
или храмах Эйрены, воздвигнутых в эпоху эллинизма — зато известно,
что этолийский пират Дикеарх установил алтари для жертвоприношений
Нечестию (Asebeia) и Беззаконию (Paranomio; Polyb. XVIII. 54. 10;
Walbank, 1967. P. 626). Люди эллинистической эпохи никогда не прекращали молиться о мире, но они также никогда не переставали воевать.
Жертва, принесённая Зевсу в Магнесии-на-Меандре в начале II в.
до н. э., имела ясную цель: «за избавление города и страны, и граждан,
и их жён и детей, и других, проживающих в городе и его округе; за мир
и богатство, и урожай хлеба и прочих плодов, и скота» (I.Magnesia 98).
Даже «гимн куретов» с Крита, который пели эфебы, прославляет «мир,
который приходит вместе с благоденствием» (Furley, Bremer, 2001.
I. P. 68-75; II. P. 1-20).
 Несмотря на страстное стремление эллинистических греков к мирной
жизни, все войны конца IV — конца I в. до н. э. так и не смогли создать
среди них ни идеологии мира, ни механизмов, которые могли бы его
надёжно обеспечить. В этом отношении люди того времени, по-видимому,
были столь же, как и мы, бессильны «вести правильный образ жизни...
видя страдания других», если использовать слова одного из последних
эллинистических историков, Филиппа из Пергама (IG IVI2 687; FGrHist
95 N 1; Goukowski, 1995). Однако это никогда не убедило ни одного
историка в полной безосновательности надежды на то, что человек может
чему-то научиться у истории.

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 354

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ГРАНИН
 Κκτορ Абонутейж ЧЕРНОЕ МОРЕ
 Амястрия \
 355

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 356

12. ПРЕОДОЛЕНИЕ ΓΡΑΗΜϋ
 О
 О
 Карта 5. Экспансия критских городов в эллинистический период
 357

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ
 334-324*
 323
 323-322
 321-281
 321/320
 319
 314-311
 312-306
 309
 307
 306
 305-304
 303-301
 301
 301-281
 297
 294
 288
 287
 282/281
 281-275
 — Завоевания Александра Великого.
 — Смерть Александра Великою.
 — Эллинская, или Ламийская война (восстание греческих городов против македонского господства). Поражение Афин.
 — Войны диадохов за раздел державы Александра.
 — Пердикка и Эвмен против Антипатра, Кратера, Антигона
Одноглазого и Птолемея.
 — Кассандр против Полиперхоита и Олимпиады; Антигон против Эвмена.
 — Кассандр, Лисимах, Птолемей и Селевк против Антигона
Одноглазого и его сына Деметрия Полиоркета.
 — Война Агафокла, правителя Сиракуз, против Карфагена.
 — Междоусобная война в Боспорском царстве (Эвмел против
Сатира и Притана).
 — Освобождение Афин от македонской оккупации Деметрием.
 — Победа Деметрия над Птолемеем при Саламине на Кипре.
«Год царей»: Антигон Одноглазый и Деметрий принимают
царский титул; их примеру следуют Птолемей, Кассандр,
Лисимах и Сслсвк.
 — Осада Родоса Деметрием Полиоркетом.
 — Птолемей, Кассандр, Лисимах и Селевк против Антигона и
Деметрия. Антигон и Деметрий создают Эллинскую лигу.
 — Антигон убит в битве при Ипсе.
 — Войны правителя Вифинии Зипойта с Лисимахом, провозглашение Зипойта царём (297)
 — Смерть Кассандра, царя Македонии.
 — Деметрий занимает Афины и становится царём Македонии.
 — Лисимах и Пирр Эпирский изгоняют Деметрия из Македонии.
 — Афины поднимают восстание против Деметрия.
 — Война между Сслсвком и Лисимахом.
 — Войны Пирра в Италии и на Сицилии.
 * Здесь и далее указаны годы до н. э.
 358

Хронологическая таблица основных событий
 281
 280
 280-278
 280-276
 278
 275/4-271
ок. 275
274-272
272
 ок. 268?
 268-262
 ок. 263/2-229
ок. 262
ок. 260-253
 255-254
 255-253
 ок. 250
 ок. 249-245
 245- 	243
 246- 	241
 ок. 240-229
239
 239-229
 238
 232-230
 — Лисимах убит в битве при Корупедионе; Селевк убит своим
союзником Птолемеем Керавном, который становится царём
Македонии.
 — Война Птолемея Ксравна против Антигона Гоната
 — Война Антиоха I против «Северной лиги» (Никомед I Вифин-
ский, Визангий, Калхедон, Гераклея Понтийская, на короткое
время — Антигон Гонат)
 — Нашествие галлов (галатов) на юг Балкан, Фракию и Грецию.
Победы этолийцев и Антигона Гоната над галлами. Антигон
становится царем Македонии.
 — Вторжение галатов в Малую Азию; постоянные нападения
на греческие города (Галатские войны).
 — Первая Сирийская война (Антиох I против Птолемея II).
 — Война Магаса, царя Кирсны, против Птолемея II.
 — Война Пирра Эпирского против Антигона Гоната.
 — Пирр вторгается на 1 [слопоннес и погибает в Аргосе.
 — Победа Антиоха I над галатами, образование Галатии (Центральная Малая Азия)
 — Хремонидова война (Антигон Гонат против Птолемея II,
Афин, Спарты и их союзников).
 — Оккупация Афин македонянами.
 — Война Эвмсна I Псргамского против Антиоха I Сотера.
 — Вторая Сирийская война (Антиох II, Родос и Антигон Гонат
против Птолемея II).
 — Война между Аполлонией и Каллатисом (западное побережье
Чёрного моря).
 — Война за вифинское наследство (Зиэл против сводных братьев
и их опекунов).
 — Бакгрия отпадает от царства Сслсвкидов, которое также
уступает сатрапии парфянам.
 — Восстание Александра (в Коринфе) против Антигона Гоната.
 — Арат становится стратегом Ахейского союза (245) и изгоняет
македонский гарнизон из Коринфа (243).
 — Третья Сирийская война или война Лаодики (Птолемей III
против Лаодики).
 — «Война братьев» (Селевк И против Антиоха Гиеракса).
 — Смерть Антигона Гоната. Коалиция Этолийского и Ахейского
союзов.
 — Деметриева война (Ахейский и Этолийский союзы против
Деметрия II Македонского и его союзников).
 — Победы Атгала I Пергамского в войнах против галлов и Антиоха Гиеракса в Малой Азии.
 — Кампания Селевка II против парфян.
 359

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 ок. 231
 231-229
 229
 227-222
ок. 229-220
 229-228
 227
 224-222
 222
 222
 ок. 222-218
220-217
 220-216
 220
 219-217
 217
 216-213
 215-205
 213
 212-205
 207
 ок. 206-185
205-201
202-200
 200-197
190-е — 180-е
 Крушение монархии в Эпире.
 Вторжение дарданов в Македонию.
 Освобождение Афин от македонского гарнизона.
Кдсомснова война (Спарта против Ахейского союза).
Этодийскис набеги на Пелопоннес и в Центральную Грецию.
 Первая Иллирийская война римлян
 Военные операции Антигона Досона, царя Македонии, в Карии
(Малая Азия).
 Панэллинский союз во главе с Антигоном Досоном; война
против Клеомсна Спартанского.
 Поражение Клеомсна в битве при Селласии.
 Отпадение сатрапа Мидии Молона от Антиоха III.
Литтийская война на Крите (Кносс и Гортина со своими союзниками против Лига, гражданская война в Гортине).
Союзническая война (Филипп V Македонский и его союзники против Этолийского союза, Спарты и Элиды). Вторжения
дарданов в Македонию (220-219, 217).
 Огпадение Ахся от Антиоха 111, его войны в Малой Азии.
Война Родоса и Вифинии против Византия за отмену пошлин
с кораблей, проходящих через проливы.
 Четвёртая Сирийская война (Антиох III вторгается в Келеси-
рию и Египет).
 Победа Птолемея IV над Антиохом III в битве при Рафии.
Война между Антиохом III и узурпатором Ахеем в Малой
Азии.
 Первая Македонская война (Филипп V, союзник Ганнибала,
против Рима и Этолийского союза).
 Разгром кельтского царства во Фракии фракийцами.
«Анабасис» Антиоха III (Армения, Мидия, Парфия, Бактрия,
Индия). Временное возвращение восточных провинций.
Война Маханида Спартанского против Ахейского союза
(во главе с Филопеменом).
 Восстание местного населения в Фиваидс (Птолемеевский
Египет).
 Первая Критская война (критские города против Родоса, Коса
и других островов).
 Пятая Сирийская война (Антиох 111 против Птолемея V).
Военные действия Филиппа V на юге Малой Азии. Война
Филиппа V против Родоса.
 Вторая Македонская война (Филипп V против Рима и его
союзников — Псргама, Родоса и Афин).
 Экспансия Грско-Бактрийского царства в Индию.
 360

197
 197- 	185
 198- 	197
195
 192-188
 189
 189
 188
 ок. 186-183
 184-181
 182-179
 171-168
 170-167
 170-168
 168-164
 168
 168-166
 165-164
 161-159
 156-154
 155-153
 155-120-е
 150-е — 140-е
 140-е — 120-е
 140-е — 130-е
 149-148
 146
 146
 Хронологическая таблица основных событий
 Победа Тита Квинкция Фламинина над Филиппом V при
Киносксфалах.
 Восстание местного населения в Нижнем Египте.
Завоевания Антиоха III в Малой Азии и Фракии.
 Война римлян против царя Спарты Набиса.
 Антиохова война (Антиох III против Рима и его союзников).
Поражение Антиоха при Магнесии-у-Сигшла.
 Кампания консула Гн. Манлия Вульсона против галатов.
Апамейский мир. Антиох III теряет свои владения в Малой
Азии. Эвмен II Пергамский и Родос приобретают территории.
 Война Эвмена II Пергамского против Прусия I Вифинского.
Кампании Филиппа V во Фракии.
 Война Эвмена II и его союзников (Вифиния и Каппадокия)
против Фарнака Понтийского.
 Третья Македонская война (Рим и его союзники против Персея, царя Македонии).
 Войны на Крите (Кидония против Аполлонии, Гортина и Кносс
против Кидонии, Гортина против Кносса, Гортина и Кносс
против Равкоса).
 Шестая Сирийская война. Антиох IV вторгается в Египет.
Восстание Маккавеев в Иудее.
 Победа Эмилия Павла над Персеем в битве при Пидне. Конец
монархии Антигонидов. Римляне заставляют Антиоха IV
оставить Египет.
 Восстание галатов против Пергама.
 Кампания Антиоха IV на Востоке.
 Узурпация власти в Каппадокии Ороферном; его изгнание
Ариаратом V с помощью Аттала II Пергамского.
 Война между Прусием II Вифинеким и Атталом II Пергам-
ским.
 Вторая Критская война (критские города против Родоса).
Территориальная экспансия и расцвет Греко-Индийского
царства при Менандре и его преемниках.
 Войны Греко-Бактрийского царства с парфянами и индийцами.
 Ослабление и гибель Греко-Бакгрийского царства в войнах
с кочевниками.
 Борьба Иудеи за независимость от Селевкидов.
 Восстание македонян против Рима.
 Ахейская война (Ахейский союз против Рима).
 Взятие и разграбление Коринфа. Македония становится римской провинцией. Греция оказывается под властью Рима.
 361

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 133
 133-129
 132-124
 129
 123-83
ок. 121-114
ок. 111-107
 ок. 106
 95-83
 89-85
 87-86
 83-81
 74
 73-63
 69-67
 67
 63
 49-48
 49-47
 44
 42
 42-39
 31
 30
 — Аттап 111 Пергамский завещает своё царство римлянам.
 — Война с Аристоником, претендентом на престол Пергама,
против римлян, при поддержке низов пергамского общества.
 — Династические войны в Птолемеевском Египте (Клеопатра И
против Птолемея VIII и Клеопатры III).
 — Антиох VII убит иа войне против парфян. Селевкиды уступают Месопотамию парфянам. Иудея вновь обретает независимость.
 — Внутридинастичсские конфликты и усобицы в государстве
Сслсвкидов.
 — Территориальные конфликты на Крите (Гортина против
Кносса, Гиерапитна против Итана, Латона против Олунта).
 — Войны Диофанта, полководца Митридата VI Евпатора,
в Крыму против скифов. Переход Боспорского царства
к Понту.
 — Захват Пафлагонии Никомедом III Вифинским и Митрида-
том VI Евпатором.
 — Экспансия Армении при Тигране II, завоевание Сирии (83).
 — Первая Митридатова война (Митридат VI, царь Понта, и его
союзники против Рима).
 — Сулла осаждает и захватывает Афины.
 — Вторая Митридатова война (Митридат VI против Рима).
 — Никомсд IV Вифинский завещает своё царство Риму.
 — Третья Митридатова война (Митридат VI против Рима).
 — Завоевание Крита римлянами.
 — Война Гнея Помпея против пиратов
 — Самоубийство Митридата VI. Царство Селевкидов становится римской провинцией.
 — Римские гражданские войны (Цезарь против Помпея) в Греции
(Фарсал) и Египте (Александрия).
 — Война Фарнака против Рима и его союзников в Закавказье и
Малой Азии; битва при Зеле. Гибель Фарнака на Боспоре.
 — Убийство Цезаря.
 — Битва при Филиппах. Марк Антоний и Октавиан наносят
поражение убийцам Цезаря.
 — Нападения перешедшего на сторону парфян римского военачальника Лабиена совместно с парфянами на Сирию и Малую
Азию.
 — Битва при Акции. Победа Октавиана над Марком Антонием
и Клеопатрой VII, царицей Египта.
 — Самоубийство Клеопатры. Конец царства Птолемеев.
 362

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
 1. 	Античные авторы
 Aelicm. Tact. = Элиан. Тактика
Aenaes Tact. = Эней Тактик. О ггерснесении осады
Aeschines = Эсхин. Речи
A nth. Gr. = Греческая антология
App. Mithr. = Апгшан. Митридатовы войны
Арр. Syr. = Агшиан. Сирийские дела
Арр. ВС. = Аппиан. Гражданские войны
Арр. Шуг. - Аппиан. Иллирийские войны
Arist. Ath. Pol. = Аристотель. Афинская полития
Arist. Polit. = Аристотель. Политика
Arr. Bithyn. = Арриан. Вифинская история
Arr. Parth. = Арриан. Парфянская история
Athen. - Афиней. Пир мудрецов
ВаЪг. = Бабрий. Басни
Callimach. = Каллимах. Эпиграммы
Cic. Fîacc. = Цицерон. В защиту Флакка
Demosth. = Демосфен. Речи
Dio Cass. = Дион Кассий. Римская история
Diod. = Диодор Сицилийский. Историческая библиотека
Diog. Laert. = Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых
философов
 Dion. Byz. = Дионисий Византийский. Плавание по Боспору
 Flor. - Флор. Эпитомы римской истории обо всех войнах за семьсот лет
 FGrHist= F. Jacoby et al. Die Fragmente der griechischen Historiker. 1923-...
 Hesych. Patria Const. = Гесихий (Милетский). Древности Константинополя
 Нот. II. = Гомер. Илиада
 Isocr. = Исократ. Речи
 Jos. Ant. Jud. = Иосиф Флавий. Иудейские древности
Just. = Юстин. Эпитома истории Филиппа
Liban. Or. ~ Либаний. Речи
 Liv. = Ливий. Римская история от основания города
Luc. Hipp. = Лукиан. Гиппий, или Баня
Luc. Масг. =Лукиан. Долгожители
 363

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Lycurg. ln Leocr. - Ликург. Против Леократа
Maccab. = Книга Маккавеев (Ветхий Завет)
 Ыaerob. = Макробий. Сатурналии
 Parthen. Erot. = Парфений. Любовные истории
 Paus. = Павсаний. Описание Эллады
 Philo Byz. = Филои Византийский. Механика
 Plaut. Mil. Glor. = Плавт. Хвастливый воин
 Plin. NH = Плиний Старший. Естественная история
 Plut. Apophthegm Lacon. = Плутарх. Изречения спартанцев
 Plut. A rat. = Плутарх. Арат
 Plut. Arist. = Плутарх. Аристид
 Plut. Brut. = Плутарх. Брут
 Plut. Cato Maior. — Плутарх. Катон Старший
 Plut. De virt. mu lier. = Плутарх. О доблести женской
 Plut. Demetr. = Плутарх. Деметрий
 Plut. Demosthen. = Плутарх. Демосфен
 Plut. Eum. = Плутарх. Эвмеп
 Plut. Gracch. =Плутарх. Гракхи
 Plut. Luc. = Плутарх. Лукулл
 Plut. Lyc. = Плутарх. Ликург
 Plut. Мог.= Плутарх. Нравственные сочинения
 Plut. Quaest. Gr. = Плутарх. Греческие вопросы
 Plut. Philop.= Плутарх. Филопемен
 Plut. Phokion. = Плутарх. Фокион
 Plut. Pomp. = Плутарх. Помпей
 Plut. Pyrrh. — Плутарх. Пирр
 Plut. Sulla. = Плутарх. Сулла
 Plut. Theseus = Плутарх. Тесей
 Polyaen. = Полиэн. Стратегемы
 Polyb. = Полибий. Всеобщая история
 Sen. Quest, nat. = Сенека. Исследования о природе
 Sext. Emp. Adv. gramm. = Секст Эмпирик. Против учёных
 Steph. Byz. - Стефан Византийский. Этника
 Suda = Суда
 Theocr. — Феокрит. Идиллии
Theophr. Char. = Феофраст. Характеры
Thu с. - Фукидид. История
 Veil. Paterc. = Веллей Патеркул. Римская история
Vitruv. = Витрувий. Десять книг об архитектуре
Хеп. Cyr. paed.: = Ксенофонт. Киропедия
Xenophon. Hell. = Ксенофонт. Греческая история
Xenophon. Метог. = Ксенофонт. Воспоминания о Сократе
Zosim. = Зосим. Новая история
 364

Список сокращений
 2. 	Цитируемые работы
 Amyzon — Robert J,, Robert L. Fouilles d’Amyzon en Carie. I. Exploration,
histoire, monnaies et inscriptions, Paris 1983.
 ANRW — Aufstieg und Niedergang der römischen Welt. Berlin; New York.
 BE — Bulletin épigraphique in Revue des Etudes Grecques.
 BGU — Ägyptische Urkunden aus den königlichen Museen zu Berlin. Griechische
Urkunden. Berlin, 1895-1976.
 САН VII. I2 — The Cambridge Ancient History. Second edition. Volume VII.
Part I. The Hellenistic World / Ed. by F. W. Walbank, A. E. Astin, M. W. Fre-
deriksen, R. M. Ogilvie. Cambridge, 1984.
 САН VII. 22 — The Cambridge Ancient History. Second edition. Volume VII.
Part 2. The Rise of Rome to 220 B.C. / Ed. by F. W. Walbank, A. E. Astin,
M. W. Frederiksen, R. M. Ogilvie. Cambridge, 1989.
 CAH VH. 32 — The Cambridge Ancient History. Second edition. Volume Vll.
Part 3. Rome and the Mediterranean to 133 B.C. / Ed. by F. W. Walbank,
A. E. Astin, M. W. Frederiksen, R. M. Ogilvie. Cambridge, 1989.
 CIG — Corpus Inscriptionum Graecarum. Berlin, 1828-1877.
 DGE — Schwyzer E. Dialectorum Graecarum exempla epigraphica potiora. Leipzig, 1923.
 EBGR — Epigraphic Bulletin for Greek Religion. Kemos / Ed. by A. Chaniotis
et al. 1991.
 F. Delphes — Fouilles de Delphes. III. Épigraphie. Paris, 1929.
 Gonnoi —Hélly B. Gonnoi. Amsterdam, 1973.
 l.Arykanda — Cahin S. Die Inschriften von Arykanda (IGSK 48). Bonn, 1994.
 I.Beroia — Gounaropoulou L^Hatzopoulos M. B!Επιγραφή Κάτω Μακεδονία?
(μεταξύ τού Βερμίου "Ορου? καί τού ’Αξιού Ποταμού). Τεύχο? Α\
Έττιγραφε? Βεροία?. Athens, 1998.
 I.Byzantion — Lajtar A. Die Inschriften von Byzantion. Teil I. Die Inschriften
(IGSK 58). Bonn, 2000.
 I.Cret. — Guarducci M. Inscriptiones Creticae. Roma, 1935-1950.
 I.Ephesos — Wcmkel H. et alii. Die Inschriften von Ephesos (IGSK 11 ). Bonn,
1979-1981.
 I.Erythrai — Engelmann //., Merkelbach R. Die Inschriften von Erythrai und
Klazomenai (IGSK 1-2). Bonn, 1972-1973.
 IG — Inscriptiones Graecae. Berlin, 1873-...
 IGBulg — Mihailov G. Inscriptiones Graecae in Bulgaria repertae. Sofia, 1956-
1997.
 IGR — Inscriptiones Graecae ad res Romanas pertinentes. Paris, 1911-1927.
 IGSK — Inschriften griechischer Städte aus Kleinasien. Bonn, 1972-...
 365

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 I.Iasos — Bhtmel W. Die Inschriften von Iasos (IGSK 28). Bonn, 1985.
 I.Ilion — Frisch P. Die Inschriften von Ilion (IGSK 3). Bonn, 1975.
I.Kalchedon — Merkelbach R. Die Inschriften von Kalchedon (IGSK 20). Bonn,
1980.
 I.Kourion — Mitford T. B. Die Inschriften von Kourion. Philadelphia, 1971.
I.Lampsakos — Frisch P. Die Inschriften von Lampsakos (IGSK 6). Bonn,
1978.
 I.Laodikeia — Corsten Th. Die Inschriften von Laodikeia am Lykos I (IGSK 49).
Bonn, 1997.
 I.Lindos — Blinkenberg C. Lindos. Fouilles et recherches. II. Fouilles de l’acropole. Inscriptions. Berlin, 1941.
 I.Magnesia — Kern О. Die Inschriften von Magnesia am Mäander. Berlin,
1908.
 I.Mylasa — Bliimel W. Die Inschriften von Mylasa. I. Inschriften der Stadt. II.
Inschriften aus der Umgebung der Stadt (IGSK 34-35). Bonn, 1987-
 1988.
 I.Oropos — Petrakos В. C. Οί ’Επιγραφές* του Όρωπου. Athens, 1997.
 IOSPE — Latyshev V. Inscriptions antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini
Graecae et Latinae St. Petersburg, 1885-1901.
 I.Pergamon— Fraenkel M. Die Inschriften von Pergamon. Berlin, 1890—
 1895.
 I.Perge — Çahin S. Die Inschriften von Perge. Teil I. Vorrömische Zeit, frühe und
hohe Kaiserzeit (IGSK 54.1). Bonn, 1999.
 I.Priene — Hiller von Gaertringen F. Inschriften von Priene. Berlin, 1906.
I.Prusa — Corsten Th. Die Inschriften von Prusaad Olympum I—II (IGSK 39-40).
Bonn, 1991-1993.
 IscrCos — Segre M. Iscrizioni di Cos. Roma, 1994.
 ISE — Moretti L. Iscrizioni storiche ellenistiche I—II. Firenze, 1967-1975.
I.Selge — NolléJ., Schindler F. Die Inschriften von Selge (IGSK 37). Bonn,
1991.
 I.Sestos — Krauss J. Die Inschriften von Sestos und der thrakischen Chersones
(IGSK 19). Bonn, 1980.
 I.Side — NolléJ. Side im Altertum. Geschichte und Zeugnisse. Bd. II (IGSK
44.2). Bonn, 2001.
 I.Stratonikcia — $ahin S. Die Inschriften von Stratonikeia (IGSK 21-22). Bonn,
1981-1982.
 I.Tralleis — Poljakov F. B. Die Inschriften von Tralleis und Nysa. I. Die Inschriften von Tralleis (IGSK 36). Bonn, 1989.
 IvO — Dittenberger WPurgold K. Die Inschriften von Olympia. Berlin,
 1896.
 Labraunda — CrampaJ. Labraunda. Swedisch Excavations and Researches. III
1/2. Greek Inscriptions. Lund; Stockholm, 1969-1972.
 366

Список сокращений
 LBW — Le Bas P., Waddington W. H. Voyage archéologique en Grèce et en Asie
Mineure fait pendant les années 1834 et 1844. Inscriptions grecques et latines.
Paris, 1870.
 LGPN — The Greek Lexikon of Personal Names / Ed. by P. M. Fraser and E. Matthews. Vol. I-IIIb. Oxford, 1987-2000.
 MAMA — Monumenta Asiae Minoris Antiqua. London, 1928-1993.
 Milet 1.2 — Friedrich C. Die Inschriften // Milet. L 2. Das Rathaus in Milet /
Hrsg. V. H. Knackfuß. Berlin, 1908.
 Milet 1.3 — Rehm A. Die Inschriften // Kawerau G., Rehm A. Milet I. 3. Das
Delphinion in Milet. Berlin, 1914. S. 162-406.
 OGIS —Dittenberger W. Orientis Graeci Inscriptiones Selectae. Lipsiae, 1903-
1905.
 PH — Paton W'. R., Hicks E. L. The Inscriptions of Cos. Oxford, 1891.
 RC — Welles С. В. Royal Correspondence in the Hellenistic Period. New Haven,
1934.
 Sardis VII — Buckler W. H., Robinson D. M. Sardis VII. Greek and Latin Inscriptions. Leiden, 1932.
 SB —Sammelbuch griechischer Urkunden aus Ägypten. Strassburg; Wiesbaden
1915-...
 SEG — Supplementum Epigraphicum Graecum. Leiden, 1923-...
 Select Papyri II — Hunt A. S., Edgar С. C. Select Papyri. Non-literary Papyri.
 Public Documents. London; Cambridge (Mass.), 1934.
 SGO I — Merkelbach Æ., Stäuber J. Steinepigramme aus dem griechischen Osten.
Bd 1. Die Westküste Kleinasiens von Knidos bis Ilion. Stuttgart; Leipzig,
 1998.
 SGO II — Merkelbach R., Stäuber J. Steinepigramme aus dem griechischen Osten.
 Bd 2. Die Nordküste Kleinasiens (Marmarameer und Pontos). Leipzig, 2001.
SGO III — Merkelbach R., Stäuber J. Steinepigramme aus dem griechischen
Osten. Bd 3. Der “feme Osten” und das Landesinnere bis zum Tauros. Leipzig,
2001.
 SGO IV — Merkelbach R., Stäuber J. Steinepigrammc aus dem griechischen
Osten. Bd 4. Die Südküste Kleinasiens, Syrien und Palaestina. Leipzig, 2002.
Staatsverträge (StV II) — Die Staats vertrage des Altertums. Bd. 2. Die Verträge
der griechisch römischen Welt von 700 bis 338 v.Chr. 2 Aufl. / Hrsg. v.
H. Bengtson. München, 1975.
 Staats Verträge (StV III) — Die Staatsverträge des Altertums. Bd. 3. Die Verträge
der griechisch-römischen Welt von 338 bis 200 v.Chr. / Hrsg. v.
H. H. Schmitt. München, 1969.
 Syll.3 — Dittenberger W. Sylloge Inscriptionum Graecarum. Lipsiae, 1915—
1924.
 ТАМ — Tituli Asiae Minoris, Vienna 1901-...
 Tod, GHI — Tod M. N. Greek Historical Inscriptions. Oxford, 1933-1948.
 367

Ангелос Ханиотис. ВОИНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 3. 	Периодические издания
 АМА — Античный мир и археология. Саратов.
 ВДИ — Вестник древней истории. М.
 ВЭ — Вопросы эпиграфики. М.
 НЭ — Нумизматика и эпиграфика. М.
 ПИФК — Проблемы истории, филологии, культуры. Москва; Магнитогорск.
 АА — Archäologischer Anzeiger. Berlin.
 AAe — Antiquitas Aetema. Казань; Нижний Новгород; Саратов.
 ABSA — Annual of the British School at Athens.
 AEph — Archaiologike Ephcmeris. Athens.
 AJA — American Journal of Archaeology. Boston (Mass.).
 AJPh — American Journal of Philology. Baltimore (Md.)
 AKG — Archiv fUr Kulturgeschichte. Köln.
 AncCiv — Ancient Civilisations from Scythia to Siberia. Leiden.
 AncSoc — Ancient Society. Leuven.
 AncW — The Ancient World. Golden (Colo.).
 APF — Archiv für P ару rus forsch ung und verwandte Gebiete. München.
 AS — Anatolian Studies: A Journal of the British Institute of Archaeology
at Ankara. London.
 ASIAA — Annuario della Scuola Italiana di Archeologia d’Atene.
 ASNP — Annuario della Scuola Normale Superiore di Pisa.
 BAI — Bulletin of the Asia Institute. Bloomfield Hills.
 BCH — Bulletin de Correspondance Hellénique. Paris.
 BICS — Bulletin of the Institute of Classical Studies. London.
 BNF — Beiträge zur Namenforschung. Heidelberg.
 CB — The Classical Bulletin: A Journal of International Scholarship and Special
Topics. Wauconda (111.).
 CCG — Cahiers du Centre G. Glotz. Paris.
 CE — Chronique d’Egypte. Bruxelles.
 ClAnt — Classical Antiquity. Berkeley (Calif.).
 C&M — Classica & Mediaevalia. Revue Danoise de philologie et d’histoire.
Copenhagen.
 CPh — Classical Philology: A Journal Devoted to Research in Classical Antiquity. Chicago (111.).
 CQ — Classical Quarterly. Oxford.
 CRA l — Comptes Rendues de l’Academie des Inscriptions et Belles-Lettres.
Paris.
 DHA — Dialogues d’Histoire Ancienne. Paris.
 EA — Epigraphica Anatolica. Bonn.
 368

Список сокращений
 ЕС — Les Études Classiques. Paris.
 G&R — Greece & Rome. Oxford.
 GRBS — Greek, Roman, and Byzantine Studies. Durham (N.C.).
 H&T — History and Theory: Studies in the Philosophy of History. Middletown
(Conn.).
 ICS — Illinois Classical Studies. Champaign (111.).
 IstMitt — Mitteilungen des Deutschen Archäologischen Instituts (Abteilung
Istanbul).
 JAWG — Jahrbuch der Akademie der Wissenschaften zu Göttingen.
 JDAI — Jahrbuch des Deutschen Archäologischen Instituts. Berlin.
 JHS — The Journal of Hellenic Studies. London.
 JRA — The Journal of Roman Archaeology. Portsmouth, USA.
 JRS — The Journal of Roman Studies. London.
 JS — Journal des Savants. Paris.
 MANL — Memorie delTAccademia Nazionale dei Lincei. Roma.
 MAT— Memorie delPAccademia delie Scienze di Torino, Classe di Scienze
morali, storiche e filologiche.
 MBAH — Münslerische Beiträge zur antiken Handelsgeschichte.
 MDAI(A) — Mitteilungen des Deutschen Archäologischen Instituts (Athenische
 Abteilung).
 МЕР — Minima Epigraphica et Papyrologica. Roma.
 MH — Museum Helveticum. Basel.
 PCPhS — Proceedings of the Cambridge Philological Society.
 PP — La Parola del Passato. Napoli.
 RBPh — Revue belge de philologie et d’histoire. Bruxelles.
 REA — Revue des Études Anciennes. Talence.
 REG — Revue des Études Grecques. Paris.
 RFIC — Rivista di Filologia e di Istruzione Classica. Torino.
 RH — Revue Historique. Paris.
 RhM — Rheinisches Museum, für Philologie. Frankfurt/Main.
 RIDA — Revue Internationale des Droits de TAntiquité. Bruxelles.
 RPh — Revue de Philologie, de littérature et d’histoire Anciennes.
 SCI — Scripta Classica Israelica. Jerusalem.
 SCO — Studi Classici e Orientali. Pisa.
 SE — Studi Ellenistici. Pisa.
 SH — Studia Historica. M.
 SHA — Serta Historica Antiqua. Genova.
 TAPhA — Transactions of the American Philological Association. Atlanta (Ga.).
TAPhS — Transactions of the American Philosophical Society.
 VSWG — Vierteljahresschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. Wiesbaden.
 YC1S — Yale Classical Studies.
 ZPE — Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik. Bonn.
 369

БИБЛИОГРАФИЯ
 Алексинский Д. /7., Бутягин А. М.у Жуков К. А.у Коровкин Д. С. Всадники
войны. Кавалерия Европы. СПб., 2005.
 Антология источников по истории, культуре и религии Древней Греции/
Под ред. И. И. Кузшцина. СПб., 2000.
 Бенгтеон Г. Правители эпохи эллинизма. М., 1982.
 Ьикерман Э. Государство Селевкидов. М., 1985.
 Блаватская Т. В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического
времени. М, 1983.
 Блаватская Т. В. Критянин Диодот в Боспорском царстве // История и культура древнего мира / Огв. ред. В. 11. Яйленко. М., 1996. С. 2-13.
 Боспорский рельеф со сценой сражения (Amazonomachia ?) / Отв. ред. Е. А. Са-
востина. М., 2001.
 БэрхемД. ван. Римская армия в эпоху Диоклетиана и Константина. СПб.,
 2005.
 Видаль Накэ II. Черный охотник. Формы мышления и формы общества
в греческом мире / Г1ср. с франц. А. И. Иванчика, Ю. Н. Литвиненко, Е. В. Ля-
пустиной. М., 2001.
 Виноградов Ю. А. Счастливый город в войне. Военная история Ольвии Пон-
тийской (VI в. до н. э. — IV в. н. э.). СПб., 2006.
 Виноградов Ю. А.у Горончаровский В. А. Военная история и военное дело
Боспора Киммерийского (VI в. до н. э. — середина III в. н. э.). СПб., 2009.
 Виноградов Ю. Г. Фанагорийские наёмники // ВДИ. 1991. № 4. С. 14-37.
 Виноградов 10. Г. Антигон, сын Гераклита, из македонской Стиберры // Античность: история и историки / Огв. ред. В. Д. Жигунин. Казань, 1997а. С. 40-46.
 Виноградов Ю. Г. Хсрсонссский декрет о «несении Диониса» IOSPE I2 343
и вторжение сарматов в Скифию // ВДИ. 1997b. № 3. С. 104-124.
 Виноградов Ю. Г. Истрия, Тира и Никоний, покинутый и возрожденный //
НЭ. 1999. Вып. XVI. С. 50-71.
 Виноградов Ю. Г. Хсрсонсс, Боспор и их варварское окружение // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Ч. I / Отв. ред. О. Л. Га-
белко. Казань, 2000. С. 269-277.
 Виноградов Ю. Г.у Головачёва Г. В. Новый источник о походе Зопириона //
Нумизматические исследования по истории юго-восточной Европы. Кишинев,
1990. С. 15-30.
 Виноградов Ю. Г.у Золотарёв М. И. Божественная египетская триада в Хер-
сонесс Таврическом // ΣΤΣΣΙΤΙ А. Памяти Юрия Викторовича Андреева / Отв.
ред. В. Ю. Зуев. СПб., 1999. С. 284-294.
 370

Библиография
 Габелко О. Л. Монархии, полисы, племена: международные отношения в эллинистической Малой Азии // Межгосударственные отношения и дипломатия
в античности. Учебно-методический комплекс. Ч. И / Огв. рсд. О. Л. Габелко.
Казань, 2002. С. 141-179.
 Габелко О. Л. Династическая история эллинистических монархий Малой
Азии по данным «Хронографии» Синкелла // ААс. Вып. 1. Эллинистический
мир: единство многообразия / Огв. ред. О. Л. Габелко. 2005а. С. 86-106.
 Габелко О. Л. История Вифинского царства. СПб., 2005b.
 Гябелко О. Л. Критические заметки но хронологии и династической истории
Понтийского царства// ВДИ. 2005с. № 3. С. 128-157.
 Габелко О. Л. Акция воцарения в эллинистическом мире: анализ терминологии// Историческое знание: теоретические основания и коммуникативные
практики. Материалы Всероссийской научной конференции, Казань, 5-7 октября 2006 г. / Отв. ред. Л. П. Репина. Казань, 2006. С. 398-401.
 Габелко О. Л. Историческая интерпретация некоторых малоазийских надгробных стел с изображением батальных сцен // ААс. Вып. 2 Война, армия и
военное дело в античном мире / Отв. рсд. А. В. Махлаюк. Казань; Нижний Новгород; Саратов, 2007. С. 96-108.
 Габелко О. Л. Историко-эпиграфический комментарий к надгробной надписи Гипсикрагии // ВЭ. 2009. Вып. 111. С. 188-201.
 Габелко О. Л., Казакевич Г М. Кто? Где? Когда? Имена кельтских вождей
в контексте галатского нашествия // Г ΑΛΑΤΙ КА. Очерки политической, военной,
этнической истории кельтов в эллинистическом мире / Отв. рсд. О. Л. Габелко.
СПб., 2013 (в печати).
 Габелко О. Л., Кузьмин /О. И. Матримониальная политика Деметрия II Македонского: новые решения старых проблем // ВДИ. 2008. № 1. С. 141-164.
 Габелко О. Д, Селиванова Л. Л. «Оракул Фаэннис» (Zosim. 11. 36-37) и переход галатов в Азию // Античная цивилизация и варвары / Отв. ред. Л. П. Мари-
нович. М., 2006. С. 110-148.
 Габелко О. Д, Тейтельбаум Е. Г. Взгляды Полибия на религиозные преступления в военных конфликтах эллинистических государств // ПИФК. 2008.
Вып. 19. С. 222-233.
 Грэйнджер Дж. Д. Империя Александра Македонского. Крушение великой
державы. М., 2009.
 Гуленков К. Л. Ориенталистическое и эллинистическое в семье Митридата VI //
Античность: общество и идеи / Отв. ред. О. Л. Габелко. Казань, 2001. С. 71-83.
 Гуленков К Д «Эфесская вечерня» // SH. 2002. Вып. II. С. 107-113.
 Делев П. Лизимах. София, 2004.
 Дибвойз Н. К. Политическая история Парфии. СПб., 2008.
 Ефремов Н. В. Родосеко-византийская война 220 г. до н. э. // ВДИ. 2005. № 1.
С.128-153.
 Жигуиин В. Д. Межународные отношения эллинистических государств (280-
220 гг. до н. э.). Казань, 1980.
 Жигуиин В. Д. Птолемей Андромах и Вторая Сирийская война // Античность:
политика и культура / Ред. В. Д. Жигунин, Е. А. Чиглинцев, Э. В. Рунг.
Казань, 1988. С. 48-55.
 371

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Зубарь В. М. и др. Хсрсонес Таврический в третьей чет верти VI — середине
I в, до и. э. Очерки истории и культуры. Киев, 2005.
 Казаров С. С. История царя Пирра Эпирского. СПб., 2009.
 Кащеев В. И. Эллинистический мир и Рим. Война, мир и дипломатия. М.,
1993.
 Кащеев В. И. Из истории межгосударственных отношений в эпоху эллинизма: Два очерка. М, 1997.
 Климов О. Ю. Пергамское царство. Проблемы политической истории и государственного устройства. СПб., 2010.
 Коннолли /7. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. М., 2000.
 Короленков А. /?., Смыков Е. В. Сулла. М, 2007.
 Корстен Т. Фракийские личные имена и военные поселения в районе Инегель
(Вифиния) //Μνήμα. Сборник научных трудов, посвящений памяти профессора Владимира Даниловича Жигунина/ Отв. ред. О. Л. Габелко. Казань, 2002.
С. 226-232.
 Кошелепко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М, 1979.
 Кузнецов В. Д. Новые надписи из Фанагории// ВДИ. 2007. № 1. С. 227-
243.
 Кузьмин Ю. 7/. Археологические исследования и изучение македонской
военной организации эллинистического времени // Античная история и классическая археология. М, 2006а. С. 154-166.
 Кузьмин Ю. //. После Филиппа и Александра: македонская военная организация в правление династии Аитигонидов (Hatzopoulos М. В. L’organisation de
l’armée macédonienne sous les Antigonides: problèmes anciens et documents nouveaux.
Athènes, 2001) H SH. 2006b. Bun. VI. C. 274-280.
 Кузьмин Ю. H. Вооружение и организация македонской конницы в правление династии Антигоиидов // ААе. 2007а. Вып. 2. Война, армия и военное дело
в античности / Отв. ред. А. В. Махлаюк. С. 68-95.
 Кузьмин Ю. 77. Загадка Деметрия «Этолика» // Исседон. 2007b. Вып. IV.
С. 59-66.
 Кузьмин ΙΟ. Н. Македонская аристократическая семья из Верой // ВДИ. 2008.
№3. С. 152-161.
 Кузьмин Ю. И. Заметки о щитах «македонского типа»: литературная традиция, археология, эпиграфика // Воин. Военно-исторический журнал. № 13 (31).
М., 2010. С. 2-6.
 Кузьмин IO. И. Macedonia capta: депортация македонской военно-политической элиты в Италию в 167 г. до н. э. // SH. Вып. XI. М., 2011. С. 119-130.
 Ладынин И. А. Сведения о возвращении из Азии египетских культовых
предметов представителями династии Птолемеев// Μνήμα. Сборник научных
трудов, посвящёный памяти профессора Владимира Даниловича Жигунина/
Отв. ред. О. Л. Габелко. Казань, 2002. С. 202-225.
 Ладынин И. А. ΧΩΡΑ ΔΟΡΙΚΤΗΤΟΣ и генезис эллинистической царской
власти (эпоха Александра Великого и диадохов) // Историческое знание: теоретические основания и коммуникативные практики. Материалы Всероссийской
научной конференции, Казань, 5-7 октября 2006 г. / Отв. ред. Л. П. Репина.
Казань, 2006. С. 362-365.
 372

Библиография
 Ладынин И. А., Габелко О. Л., Кузьмин Ю. И. Новая концепция династической истории эллинизма? Размышления по поводу монографии Д. Огдена (Ogden D. Polygamy, Prostitutes and Death. The Hellenistic Dynasties. London; Swansea:
Duckworth — The Classical Press of Wales, 1999. XXXIV, 317 p.) // AM A. 2009.
Вып. XIII. C. 120-148.
 Латышев В. В. Известия древних писателей, греческих и латинских, о Скифии и Кавказе. Т. 1-2. СПб., 1893-1906.
 Ле Боек Я. Римская армия эпохи ранней империи. М., 2001.
 Левек П. Эллинистический мир. М., 1989.
 Литвиненко Ю. Н. Сострат Книдский, Птолемей и захват Мемфиса: проблема датировки // ВДИ. 1998. № 1. С. 152-159.
 Литвиненко Ю. Н. Сатрап Птолемей и Сострат Книдский: захват Мемфиса //
ВДИ. 1999. №2. С. 32-49.
 Маринович Л. П. Конец независимой Греции (Ламийская война) // Эллинизм:
экономика, политика, культура / Отв. ред. Е. С. Голубцова. М., 1990. С. ЮЗ-
140.
 Масленников А. А. Эллинская хора на краю Ойкумены. Сельская территория
европейского Боспора в античную эпоху. М., 1998.
 Махлаюк А. В. Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и
воинская ментальность. СПб., 2006.
 Межгосударственные отношения и дипломатия в античности / Ч. II. Хрестоматия / Отв. ред. О. Л. Габелко. Казань, 2002.
 Мель А. Размышления по поводу «господствующегообщества» и подданных
в царстве Селсвкидов: отношения и ожидания //ААе. Вып. 1. Эллинистический
мир: единство многообразия / Отв. ред. О. Л. Габелко. 2005. С. 77-85.
 Наумов Л. А. Митридатовы войны. М., 2010.
 Нефёдкин А. К. Боевой порядок трибаллов, Или к вопросу о фракийской
тактике// Μνήμα.Сборник научных трудов, посвящсный памяти профессора
Владимира Даниловича Жигунина / Отв. ред. О. Л. Габелко. Казань, 2002. С. 500—
512.
 Нефёдкин А. К. Всадники-тарентипцы в эллинистических армиях // АМА.
 2006. 	Вып. 12. С. 109-117.
 Нефёдкин А .К. Фессалийская кавалерия в середине IV—II вв. до н. э. // ААе.
Война, армия и военное дело в античности / Отв. ред. А. В. Махлаюк. 2007.
Вып. 2. С. 40-57.
 Попов А. А. Греко-Бактрийскос царство. СПб., 2008.
 РановичА. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л., 1950.
 Рожанский И. Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской
империи. М., 1988.
 Ростовцев М. Я. Международные отношения и международное право в
древнем мире // Ростовцев М. И. Miscellania. Из журналов русского зарубежья
(1920-1939). СПб., 2004. С. 21-43.
 Садыков М. Ш. Межгосударственные отношения и дипломатия в Западном
Средиземноморье в 323-264 гг. до н. э. Казань, 2003.
 Сапрыкин С. Ю. Понтийское царство. Государство греков и варваров в Причерноморье. М., 1996.
 373

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Светлов Р. В. Пирр и военная история его времени. СПб., 2006
Сивкгта И. Ю. Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая
война 220-217 гг. до н. э. СПб., 2007.
 Сивкгта Н. Ю. Раз! ром Ферма в 218 г. до н. э.: упадок нравов или экономический расчет? // АМА. 2010. Вып. 14. С. 94-104.
 Сизов С. К. Ахейский союз. История древнегреческою федеративною государства (281-221 гг. до н. э.). М., 1989.
 Смирнов С. В. Демодам и Пагрокл — «друзья» Сслевка I // Antiquitas iuven-
tae. Сборник научных трудов студентов и аспирантов. Вып. V. Саратов, 2010.
С. 38-45.
 Тарп В. Эллинистическая цивилизация. М.; Л., 1949.
 Толстиков В. П. Акрополь Пангикапея —столицы Боспора Киммерийского.
Итоги изучения за 60 лет Античный мир и варвары на юге России и Украины:
Ольвия. Скифия. Боспор /Гл. рсд. А. А. Масленников, Н. А. Гаврилюк. Москва;
Запорожье; Киев, 2007. С. 244-257.
 Феррари Ж.-Л. Восток и Запад «ойкумены» от Александра Великого до
Августа: история и историография // ВДИ. 1998. № 2. С 32-50.
 Фролова Н. А. Об изображении щита и меча на одном типе монет Левкона II //
ПИФК. 1999. Вып. VII. С. 310-325.
 Хабихт X. Афины. История города в эллинистическую эпоху / Пер. с нем.
Ю. Г. Виноградова. М., 1999.
 Хаджидаки Э. Критское эллинистическое пиратство// ВДИ. 1992. № 2.
С. 154-161.
 Ханиотис А. Театральность вис театра. «Постановка» общественной жизни
в эллинистическом мире // ААс. Поволжский антиковедческий журнал. Вып. 1.
Эллинистический мир: единство многообразия / Огв. рсд. О. Л. Габелко. Казань;
Нижний Новгород; Саратов, 2005. С. 155-190.
 Шаму Ф. Эллинистическая цивилизация. М., 2008.
 Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984.
Эллинизм: экономика, политика, культура / Отв. ред. Е. С. Голубцова.
М., 1990.
 Эллинизм: Восток и Запад / Огв. рсд. Е. С. Голубцова. М., 1992.
Эллинистическая техника / Ред. И. И. Толстой. М.; Л., 1948.
 Adak М. Mctökcn als Wohllätct Athens. Untersuchungen zum sozialen Austausch
zwischen ortsansässigen Fremden und der Bürgergemcinde in klassischer und hellenistischer Zeit (ca. 500-150 v. Chr.). München, 2003.
 Ager S. L. Interstate Arbitration in the Greek World, 337-90 B.C. Berkeley; Los
Angeles; London, 1996.
 Albert S. Die Theorie des “gerechten Krieges” und ihre praktische Bedeutung für
die auswärtigen Auscindcrsctzungcn Roms in republikanischer Zeit. Kallmünz,
1980*.
 AlcockS. E. Graecia Capta: The Landscapes of Roman Greece. Cambridge,
1993.
 Allegro N., Ricciardi M. Gortina IV. Le fortifieazioni di ctà ellenistica. Padova,
 1999.
 374

Библиография
 Allen R. A. The Attalid Kingdom. A Constitutional History. Oxford, 1983.
Ameling W., Bringmann K., Schmidt-Dounas В. Schenkungen hellenistischer
Herrscher an griechische Städte und Heiligtümer. Teil 1. Zeugnisse und Kommentare.
Berlin, 1995.
 Amit M. Hostages in ancient Greece// RFIC. 1970. Vol. 98. P. 129-147.
Amouretti M,-C, Le pain et T huile dans la Grèce antique. Paris, 1986.
 Andreae B. Das Alexandermosaik aus Pompeji. Recklinghausen, 1977.
 Aneziri S. Die Vereine der dionysischen Tcchnitcn im Kontext der hellenistischen
Gesellschaft. Stuttgart, 2003.
 Anochin V. A., Rolle R. Griechische Schlcuderblcic bei den Mauern von Olbia //
Archäologische Studien in Kontaktzonen der antiken Welt / Hrsg. v. R. Rolle,
K. Schmidt. Göttingen, 1998. S. 837-849.
 Antonetti C. Les Htolicns. Imaged religion. Besançon; Paris, 1990.
 Armées et sociétés de la Grèce classique. Aspects sociaux et politiques de la guerre
aux Ve et IVe s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost. Paris, 1999.
 Army and Power in the Ancient World / Ed. by A. Chaniotis and P. Ducrey.
Stuttgart, 2002.
 Ashton S. A. Ptolemaic Royal Sculpture from Egypt: The Interaction between
Greek and Egyptian Traditions. Oxford, 2001.
 Aspects of Hellenistic Kingship / Ed. by P. Bilde, T. Engberg-Pedersen, L. Hannestadt, J. Zahle. Aarhus, 1996.
 Assmann J. Das kulturelle Gedächtnis. Schrift, Erinnerung und politische Identität
in frühen Hochkulturen. München, 1992.
 Austin M M. Hellenistic kings, War and the Economy //CQ. 1986. Vol. 80. P. 450-
466.
 Austin Μ. M. War and Culture in the Seleucid Empire // War as a Cultural and
Social Force: Essays on Warfare in Antiquity / Ed. by T. Bckker-Nielscn and Hannestad.
Copenhagen, 2001. P. 90-109.
 Austin M. M. The Hellenistic World from Alexander to the Roman Conquest:
A Selection of Ancient Sources in Translation, Cambridge, 2006.
 AymardA. ΒΑΣΙΛΕΥΣ ΜΑΚΕΔΟΝΩΝ // RIDA. 1950. No 4. P. 61-97*.
AymardA. Le partage des profits de la guerre dans les traités d’alliance antiques //
RH. 1957. T. 217. P. 233-240.
 Badian E. Publicans and Sinners. Baltimore, 1972.
 Bagnall R. S. The Administration of the Ptolemaic Possessions outside Egypt.
Leiden, 1976.
 Bagnall R. S., Derow P. Hislorical Sources in Translation: The Hellenistic Period.
2nd edition. Oxford, 2004.
 Baker P. Cos et Calymna 205-200 a.C. Esprit civique et défence nationale.
Québec, 1991.
 Baker P. Les mercenaires // Armées et sociétés de la Grèce classique. Aspects
sociaux et politiques de la guerre aux Ve et IVe s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost. Paris, 1999.
P. 240-255.
 Baker P. Coûts des garnisons et fortifications dans les cités à l’époque hellénistique II
Économie antique 5. La guerre dans les économies antiques / Ed. par J. Andreau,
P. Brian t, R. Dcscat. Saint-Bcrtrand-de-Comminges, 2000a. P. 177-196.
 375

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Baker P. La cause du conflit entre Mélitéa et Narthakion: Une note à propos de
IG IX 2,89 // Philokypros. Mélanges de philologie et d’antiquités grecques et proches-
oricntales dédiés à la mémoire d’Olivier Masson / Ed. par L. Dubois et E. Masson.
Salamanca, 2000b. P. 33-47.
 Baker P. La vallée du Méandre au Ile siècle: relations entre les cités et institutions
militaires // Les cités d’Asie Mineure occidentale au lie siècle a.C. / Ed. par A. Bresson
et R. Dcscat. Paris, 2001a. P. 61-75.
 Baker P. Quelques remarques sur des institutions militaires dans les cités de
Thcssalie à l’époque hellénistique // AncW. 2001b. Vol. 32. No. 2. P. 191-206.
 Baker P. Remarques sur la défcnce à Cos à l’époque hellénistique // REA. 2001c
T. 103. P. 183-195.
 Baker P. Warfare // A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine
Oxford, 2003. P. 373-388.
 Baldassarri P. Σεβαστώι Σωτήρι. Edilizia monumentale ad Atene durante il
Saeculum Augustuni. Roma, 1998.
 Baldwin Bowsky M. W. Portrait of a Polis: Lato pros Kamara (Crete) in the Late
Second Century B.C. // Hesperia. 1989. Vol. 58. P. 331-347.
 Baldwin Bowsky M. W. Cretan Connections: the Transformation of Hierapytna //
Cretan Studies. 1994. Vol. 4. P. 1-44.
 Balfrusch E. Symmachic und Spondai. Untersuchungen zum griechischen Völkerrecht der archaischen und klassischen Zeit (8.-5. Jh. v. Chr.). Berlin; New York,
1994.
 Barbantani S. Phatis nikephoros. Frammcnti di elegia encomiastica nell’età delle
Guerre Galatiche: Supplcmentum Hcllcnisticuni 958 e 969. Milano, 2001.
 Barbantani S. The Glory of the Spear. A Powerful Symbol in Hellenistic Poetry
and Art. The Case of Ncoptolemos “of Tlos” (and Other Ptolemaic Epigrams) // SCO.
2007. Vol. 53. P. 67-138*.
 Barigazzi A. Un frammento dcll’inno a Pan di Arato// RhM. 1974. Bd. 117.
P. 221-246.
 Bar-Kochva В. The Seleucid Army. Cambridge, 1976.
 Bar-Kochva В. Judas Maccabaeus. Cambridge, 1989.
 Barry W. D. Roof Tiles and Urban Violence in the Ancient World // GRBS. 1996.
Vol. 37. P. 55-74.
 Basiez M-F. Lc premier presence romaine à Delos (vers 250-149) // Roman
Onomastics in the Greek East: Social and Political Aspects / Ed. by A. D. Rizakis.
Athens, 1996. P.215-224.
 Basiez M.-F. Le sanctuaire de Délos dans le dernier tiers du IVe siècle. Étude
historique des premiers inventaires de l’indépendance// REA. 1997. T. 99. P. 345-
356.
 Bean G. E. The defences of Hellenistic Smyrna // Anadolu Arastirmalari. 1955.
Vol. 1. P. 43-55.
 Bean G. E. Aegean Turkey: An Archaeological Guide. London, 1966.
 Bean G. £., Fraser P. M. The Rhodian Peraea and Islands. London, 1954.
 Bean G. £., Harrison R. M. Chôma in Lycia // JRS. 1967. Vol. 57. P. 40-44.
 Bengtson H. Die Strategic in der hellenistischen Zeit. Bd. 1—III. München, 1937-
1952.
 376

Библиография
 BernandA. Hl Pancion d’El-Kanais. Les inscriptions grecques. Leiden, 1972.
 BernandA. Les portes du désert. Paris, 1984.
 BernandA. Pan du désert. Leiden, 1987.
 Bernand E. Réflexions sur les proscynèmes // Mélanges François Kcrlouégan /
Ed. par D. Conso, N. Fick et B. Poulie. Paris, 1994. P. 43-60.
 Bernard P. Bouclier inscrit du J. P. Getty Museum au nom Pharnaces 1, roi de
Pont H BAI. 1993. Vol. 7. P. 11-20*.
 Berranger D. Recherches sur l’histoire et la prosopographie de Paros à l’époque
archaïque. Clermont-Ferrand, 1992.
 Berthold R. M. Rhodes in the Hellenistic Age. Ithaca; London, 1984.
 Bertrand J.- M. Formes de discourse politiques: décrets des cités grecques et correspondence des rois hellénistiques // Du pouvoir dans l’antiquité: mots et réalités /
Ed. parC. Nicolet. Paris, 1990. P. 101-115.
 Beston P. Hellenistic Military Leadership // War and Violence in Ancient Greece /
Ed. by H. van Wees. London, 2000. P. 315-335.
 Bickermann E. Der Heimatsvermerk und die staatsrechtliche Stellung der Hellenen
im ptolemäischcn Ägypten // APF. 1927. Bd. 8. S. 216-239.
 Bickermann E. Bellum Antiochicum // Hermes. 1932. Bd. 67. S. 46-76.
 Bickermann E. Remarques sur le droit des gens dans la Grèce classique // RIDA.
1950. T. 4. P. 99-127 (перепечатано как: Bemerkungen über das Völkerrecht im
klassischen Griechenland // Zur griechischen Staatskunde / Hrsg. v. F. Gschnitzer.
Darmstadt, 1969. S. 474-502).
 Bickermann E., SykoutrisJ. Speusipps Brief an König Philipp. Leipzig, 1928.
 Bieber M. The Sculpture of the Hellenistic Age. 2nd edition. New York, 1961.
 BielmanA. Retour a la liberté. Libération et sauvetage des prisonniers en Grèce
ancienne. Paris, 1994.
 BielmanA. Femmes en public dans le monde hellénistique, lV4er s. av. J.-C.
Paris, 2002.
 Bienkowski P. Les Celtes dans les arts mineures gréco-romains avec des recherché
iconographiques sur quelques autres peoples babrbarcs. Cracovie, 1938*.
 Bikerman E. Institutions des Scleucides. Paris, 1938.
 Bile M. Les termes relatifs à l’initiation dans les inscriptions crétoises (VHe-Tr
siècles av. J.-C.), in A. Moreau (ed.) L’initiation. Actes du colloque international de
Montpellier, 11-14 Avril 1991. Montpellier, 1992. P. 11-18.
 Billows R. A. Kings and Colonists: Aspects of Macedonian Imperialism, Leiden, 1995.
 Blinkenberg C. Die lindische Tempelchronik. Bonn, 1915 (перепечатно как:
Timachidas of Lindus. The Chronicle of the Temple of Athena at Lindus / Prefatory
note by R. Clairmont, introduction by G. C. Richards, Chicago 1980.
 Bliimel W. Ein dritter Teil des Kultgesetzes aus Bargylia // EA. 2000. Ht. 32.
S. 89-94.
 Boardman J. Greek Sculpture: The Late Classical Period. London, 1995.
 Boffo L. Lo statuto di terre, insediamenti e persone nell’AnatoIia ellenistica.
Document! recenti e problem! antichi // Dike. 2001. Vol. 4. P. 233-255.
 BonfanteL. Nudity as a Costume in Classical Art // AJA. 1989. Vol. 93. P. 543-
570.
 377

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Bonfante L. Classical Nudity in Italy and Greece // Ancient Italy in its Mediterranean
Setting: Studies in Honour of Ellen Macnamara / Ed. by D. Ridgway etal. London, 2000.
P. 271-293.
 BorchardtJ., Stanzl G. Ein hellenistischer Bau des Herrecherkultes: Das Ptolemaion
in Limyra // Götter, Heroen, Herrscher in Lykien / Hrsg. v. J. Borhhardt, R. Jacobek
etal. Wien, 1990. S. 79-84.
 Böschung D. Überlegungen zum Denkmal des L. Aemilius Paullus in Delphi //
Rome et ses provinces. Genèse e diffusion d’une image du pouvoir / Ed. par C. Evers,
A. Tsingarida. Brussels, 2001. P. 59-72.
 Bosworth A. B. The Legacy of Alexander: Politics, Warfare and Propaganda under
the Successors. Oxford, 2002.
 Boulay T. La mémoire des faits d’armes dans les cités d’Asie Mineure à l’époque
hellénistique: Un polyandrion à Milet et Lichas fils d’Hermophantos // Pratiques et
identités culturelles des armées hellénistiques du monde méditerranéen / Ed. par
J.-C. Couvenhes, S. Crouzet, S. Péré-Noguès. Bordeaux, 2011. P. 213-225.
 Braund D. After Alexander: the Emergence of the Hellenistic World, 323-281 //
A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine. Oxford, P. 19-34.
 Bravo B. Sulân. Représailles ct justice privée contre des étrangers dans les cités
grecques// ASNP. 1980. Vol. 10. P. 675-987.
 BrelichA. Guerre, agoni e culti nella Grecia arcaica. Bonn, 1961.
 Brelich A. Paides e parlhenoi. Roma, 1969.
 Bresson A. Rhodes and Lycia in Hellenistic Times // Hellenistic Rhodes: Politics,
Culture, and Society / Ed. by V. Gabriclsen et al. Aarhus, 1999. P. 98-131.
 Briant P. Antigone le Borgne. Les débuts de sa carrière et les problèmes de
l’assemblée Macédonienne. Paris, 1973.
 Briant P,, Brun P., Varinlioglu E. Une inscription inédite de Carie et la guerre
d’Aristonicos // Les cités d’Asie Mineure occidentale au lie siècle a.C. / Ed. by
A. Bresson, R. Dcscat. Paris, 2001. P. 241-259.
 Bricault L Sarapis et Isis, sauveurs de Ptolémée IV à Raphia // CE. 1999. T. 74.
P. 334-343.
 Bringmann K. Hellenistische Reform und Religionsvcrfolgung in Judäa. Eine
Untersuchung zur jüdisch-hellenistischen Geschichte ( 175-163 v.Chr.) / Abhandlungen
der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. Klasse. 3. Folge. Nr. 132.
Göttingen, 1983.
 Bringmann K. The King as Benefactor. Some Remarks on Ideal Kingship in
the Age of Hellenism // Images and Ideologies: Self-Definition in the Hellenistic
World / Ed. by A. Bullock, E. S. Grucn, A. A. Long, A. Stewart. Berkeley, 1993.
P. 7-24.
 Bringmann K. Geben und nehmen. Monarchische Wohltätigkeit und Selbstdarstellung im Zeitalter des Hellenismus. Berlin, 2000.
 Brinkmann V. Die blauen Augen der Perser. Die farbige Skulptur der Alexanderzeit
und des Hellenismus // Bunte Götter. Die Farbigkeit antiker Skulptur. Eine Ausstellung
der Staatlichen Antikensammlungen und Glyptothek München in Zusammenarbeit
mit der Ny Carlsberg Glyptothek Kopenhagen und den Vatikanischen Museen Rom /
Hrsg. v. V. Brinkmann, R. Wünsche. München, 2003. P. 166-179.
 Brulé P. La piraterie crétoise hellénistique. Paris, 1978.
 378

Библиография
 Brulé Р. Enquete démographique sur la famille grecque antique. Étude de listes
de politographic d’Asie mineure d’époque hellénistique (Milct et Ilion) H REA. 1990.
T. 92. P. 238-242.
 Brulé P. La mortalité de guerre en Grèce classique. L’exemple d’Athènes de 490
à 322 // Armées et sociétés de la Grèce classique. Aspects sociaux et politiques de la
guerre aux Ve et IVe s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost. Paris, 1999. P. 51-68.
 Brun P. Les cités grecques et la guerre: l’example de la guerre d’Arislonikos //
Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique / Ed. par
J.-C. Couvcnhcs, H.-L. Fcmoux. Tours, 2004. P. 21-54.
 Bubenik V. Hellenistic and Roman Greece as a Sociolinguistic Area. Amsterdam, 1989.
 Bugh G. R. The Horsemen of Athens. Princeton, 1988.
 Bugh G. R. The Tarentinc Cavalry in the Hellenistic Period // Pratiques et identités culturelles des armées hellénistiques du monde méditerranéen // Ed. par J.-C. Cou-
venhes, S. Crouzet, S. Péré-Noguès. Bordeaux, 2011. P. 285-294.
 Bunge J. G. Die Feiern Antiochos’ IV. Epiphanes in Daphne im Herbst 166 v Chr. //
Chiron. 1976. Bd. 6. S. 53-71.
 Buraselis K. Das hellenistische Makedonien und die Ägäis. Forschungen zur
Politik des Kassandros und der drei ersten Antigonidcn im Ägäischen Meer und in
Westkleinasien. München, 1982.
 Buraselis К. Kos between Hellenism and Rome. Studies on the Political, Institutional and Social History of Kos from ca. the Middle Second Century B.C. until Late
Antiquity. Philadelphia, 2000.
 Burckhardl L. Die attische Ephebie in hellenistischer Zeit If Das hellenistische
Gymnasion / Hrsg. v. D. Kah P. Scholz. Berlin, 2004. S. 193-206.
 Burkert W. Homo Necans: The Anthropology of Ancient Greek Sacrificial Ritual
and Myth. Berkeley; Los Angeles; London, 1983.
 Burkert W. Greek Religion. Cambridge (Mass.), 1985.
 Burstein S. The Hellenistic World from the Battle of Ipsos to the Death of Kleopatra VI1. Cambridge, 1985*.
 Burzacchini G. L’cpigraphic de Passaron (SEG XXXVII, 1987, 170 n. 529) //
L’lllyric méridionale et l’Epirc dans l’Antiquité. III. Actes du IIIe colloque international
de Chantilly (16-19 Octobre 1996)/Ed. par P. Cabanes. Paris, 1999. P. 127-134.
 Cabanes P. Recherches épigraphiques en Albanie: péripolarqucs et pcripoloi en
Grèce du Nord-Ouest et en lllyric à la période hellénistique // CRAI. 1991. P. 197—
221.
 Cabanes P., Drini F. Corpus des inscriptions grecques d’Illyrie méridonale et
d’Épire. I. Inscriptions d’Épidamnc-Dyrrhachionetd’Apollonia. 1. Inscriptions d’Épi-
damnc-Dyrrhachion. Athens, 1995.
 Calame C. Morfologia e funzione della festa nell’antichità// Annali delflstituto
universitario orientale di Napoli. Sezionc Filologico-letteraria. 1982-1983. T. 4-5.
 P. 3-23.
 Calame C. Thésée et l’imaginaire athénien. Lausanne, 1990.
 Callot O. Failaka a l’époque hellénistique fl L’Arabie préislamiquc et son environment historique et culturel. Actes du Colloque du Strasbourg / Ed. par T. Fahd.
Strasbourg, 1989. P. 127-144.
 379

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Carney Е. D. Olympias // AncSoc. 1987. Vol. 18. P. 35-62.
 Carney E. D. Women and Monarchy in Macedonia. Norman (Va.), 2000.
 Carney E. D. Women and Military Leadership in Macedonia // AncW. 2004.
Vol. 35. No. 2. P. 184-195.
 Carter J. C. Relief sculptures from the necropolis of Taranto // AJ A. 1970. Vol. 74.
P. 125-137.
 Carter J. C. The Sculpture of Taras //TAPhS, 65. 7. Philadelphia, 1975.
 Cartledge P.y Spawforth A. Hellenistic and Roman Sparta: A Tale of Two Cities.
London; New York, 1989.
 Champion C. The Soteria at Delphi: Actolian Propaganda in the Epigraphical
Record // AJPh. 1995. Vol. 116. P. 213-220.
 Chandezon Chr. L’économie rurale et la guerre // Armées et sociétés de la Grèce
classique. Aspects sociaux et politiques de la guerre aux Ve et IVe s. av. J.-C. / Ed. par
F. Prost. P. 195-208.
 Chandezon Chr. Guerre, agriculture et crises d’après les inscriptions hellénistiques // Économie antique 5. La guerre dans les économies antiques / Ed. par J. Andreau,
P. Briant, R. Dcscat. Saint-Bertrand-de-Commingcs, 2000. P. 231-252.
 Chandezon Chr. L’élevage en Grèce (fin Ve — fin 1er s. a.C.). L’apport des sources
épigraphiques. Bordeaux, 2003.
 Chaniotis A. Historie und Historiker in den griechischen Inschriften: Epigraphische
Beiträge zur griechischen Historiographie. Stuttgart, 1988.
 Chaniotis A. Zur Frage der Spezialisierung im griechischen Theater des Hellenismus
und der Kaiserzeit // Ktema. 1990. T. 15. S. 89-108.
 Chaniotis A. Gedenktage der Griechen: Ihre Bedeutung für das Geschichtsbewußtsein griechischer Poleis// Das Fest und das Heilige: Religiöse Kontrapunkte zur
Alltagswelt / Hrsg. v. J. Assmann. Gütersloh, 1991 a. S. 123—145.
 Chaniotis A. Von Hirten, Kräutersammlem, Epheben und Pilgern: Leben auf den
Bergen im antiken Kreta // Ktema. 1991 b. T. 16. S. 93-109 (перепечатано в: Nature
et paysage dans la pensée et l’environnement des civilisations antiques // Actes du
Colloque de Strasbourg. 1992 / Ed. par G. Siebert. Paris, 1996. S. 91-107).
 Chaniotis A. Sich selbst feiern? Die städtischen Feste des Hellenismus im Spannungsfeld zwischen Religion und Politik // Stadtbild und Bürgerbild im Hellenismus /
Hrsg. v. M. Wörrle, P. Zänker. München, 1995. S. 147-172.
 Chaniotis A. Die Verträge zwischen kretischen Städten in der hellenistischen Zeit.
Stuttgart, 1996a.
 Chaniotis A. Conflicting Authorities: Greek Asylia between Secular and Divine
Law in the Classical and Hellenistic Poleis // Kemos. 1996b. Vol. 9. P. 65-86.
 Chaniotis A. Theatricality beyond the Theater: Staging Public Life in the Hellenistic World // De la scene aux gradins. Theatre et représentations dramatiques après
Alexandre le Grand dans les cités hellénstiques. Actes du Colloque, Toulouse 1997 /
Ed. par B. Le Guen (Pallas, 47). Toulouse, 1997. P. 219-259.
 Chaniotis A. Inscriptions from Bucak KÔyü// AJ A. 1998a. Vol. 102. P. 248-
250.
 Chaniotis A. Willkomene Erdbeben// Stuttgarter Kolloquium zur historischen
Geographie des Altertums 6, 1996. Naturkatastrophen in der antiken Welt / Hrsg. v.
E. Olshausen und H. Sonnabend. Stuttgart, 1998b. S. 404-416.
 380

Библиография
 Chaniotis A. Milking the Mountains: Economic Activities on the Cretan Uplands
in the Classical and Hellenistic Period// From Minoan Fanners to Roman Traders:
Sidelights on the Economy of Ancient Crete / Ed. by A. Chaniotis. Stuttgart, 1999b.
P. 181-220.
 Chaniotis A. The Epigraphy of Hellenistic Crete. The Cretan Koinon: New and
Old Evidence: Atti del XI Congresso Intemazionale di Epigrafia Greca e Latina. I.
Roma, 1999c. P. 287-300.
 Chaniotis A. Foreign Soldiers — Native Girls? Constructing and Crossing Boundaries in Hellenistic Cities with Foreign Garrisons // Army and Power in the Ancient
World / Ed. by A. Chaniotis, P. Ducrey. Stuttgart, 2002. P. 99-113.
 Chaniotis A. Vom Erlebnis zum Mythos: Idcnlitätskonstruktionen im kaiserzcit-
lichen Aphrodisias // Stadt und Stadtentwicklung in Klcinasien / Hrsg. v. E. Schwertheim, E. Winter. Bonn, 2003a. S. 69-84.
 Chaniotis A. The Divinity of Hellenistic Rulers // A Companion to the Hellenistic
World/Ed. by A. Erskine. Oxford, 2003b. P. 433-445.
 Chaniotis A. Mobility of Persons during the Hellenistic Wars: State Control and
Personal Relations // La mobilité des personnes en Méditerranée, de l'antiquité
à l’époque moderne. II. La mobilité négociée. Procédures de contrôle et documents
d’identification / Ed. par C. Moatti. Rome, 2004a. P. 481-500.
 Chaniotis A. Inscriptions of Aphrodisias (1995-2001)// AJA. 2004b. Vol. 108.
P. 377-416.
 Chaniotis A. Justifying Territorial Claims in Classical and Hellenistic Greece: the
Beginnings of International Law // The Law and the Courts in Ancient Greece / Ed. by
E. Harris, L. Rubenstein. London, 2004c. P. 185-213.
 Chaniotis A. Under the Watchful Eyes of the Gods: Aspects of Divine Justice in
Hellenistic and Roman Asia Minor // The Greco-Roman East / Ed. by S. Colvin.
Cambridge, 2004d. P. 1-43.
 Chaniotis A. Victory’s Verdict: the Violent Occupation of Territory in Hellenistic Interstate Relations// La Violence dans les mondes grec et romain / Ed. par.
 J.-M. Bertrand, P. Schmitt-Pantel. Paris, 2005. P. 455-^464.
 Chaniotis A. Policing the Hellenistic Countryside: Realities and Ideologies//
Sécurité collective et ordre public dans les sociétés anciennes / Entretiens Hardt, LI V /
Ed. par C. Brélaz, P. Ducrey. Geneva, 2008. P. 103-153.
 Chaniotis A. The Impact of War on the Economy of Hellenistic Poleis: Demand
Creation, Short-Term Influences, Long-Term Impacts // The Economies of Hellenistic Societies / Ed. by Z. Archibald, J. Davies, V. Gabrielsen. Oxford, 2011. P. 122-
141.
 Chaniotis A. The Ritualised Commemoration of War in the Hellenistic City:
Memory, Identity, Emotion // Cultures of Commemoration: War Memorials, Ancient
and Modern / Ed. by P. Low, G. Oliver, P. Rhodes. Oxford, 2012 (forthcoming).
 Chankomki A. S. Date et circonstances de l’institution de l’éphébie à Érétrie//
DHA. 1993. T. 19.2. P. 17-^4.
 Chankowski A. S. L’entrânement militaire des éphébes dans les cités grecques
d’Asie Mineure à l’époque hellénistique: nécessité pratique ou tradition atrophée? //
Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique / Ed. par
J.-C. Couvenhes, H.-L. Femoux. Tours, 2004. P. 55-76.
 381

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Chankomki A. S. L’éphébic hellénistique: étude d’une institution civique dans les
cites grecques des îles de la Mer Égée et de l’Asie Mineure (IVe—Ier siècles av. J.-C.).
Paris, 2010.
 Charneux P. En relisant les décrets argiens II // BCH. 1991. T. 115. P. 297-323.
 Les cités d’Asie Mineure occidentale au lie siècle a.C. / Ed. by A. Bresson,
R. Descat. Paris, 2001.
 Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique / Ed. par
J.-C. Couvcnhcs, H.-L. Fcmoux. Tours, 2004.
 CoarelU F. La pompé di Tolcmeo Filadelfo e il mosaico nilotico di Palestrina//
Ktema. 1990. T. 15. P. 225-251.
 Coarelli F. Aristonico // SE. 2005. Vol. 16. P. 211-240.
 Cohen A. The Alexander Mosaic: Stories of Victory and Defeat. Cambridge,
1997.
 Cohen G. M. The Selcucid Colonics: Studies in Founding, Administration, and
Organization. Wiesbaden, 1978.
 Cohen G. M. Hellenistic Settlements in Europe, the Islands, and Asia Minor.
Berkeley; Los Angeles; Oxford, 1995.
 Cohn-Haft L. The Public Physicians of Ancient Greece. Northampton (Mass.),
1956.
 Cole S. G. Thcoi Megaloi: The Cult of the Great Gods at Samothrace. Leiden, 1984.
 A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine. Oxford, 2003.
 The Conflict of Generations in Ancient Greece and Rome / Ed. by S. Bertman.
Amsterdam, 1976.
 Cordiano G. La ginnasiarchia a Cirenc. I. Dall’etàtolemaica fino all’epoca augus-
tea// МЕР. 2001. Vol. 6. P. 255-296.
 Corsten Th. The Rôle and the Status of Indigenous Population in Bithynia // Rome
and the Black Sea Region: Domination, Romanisation, Resistance / Black Sea Studies 5.
Ed. by T. Bekker-Nielsen. Aarhus, 2006. P. 86-92*.
 Corsten Th. Thracian Personal Names and Military Settlements in Hellenistic
Bithynia H Old and New Worlds of Greek Onomastics / Ed. by E. Matthews. Oxford,
2007. P. 121-133*.
 Costa V. Nasso dalle origini al V sec. a.C. Roma, 1997.
 Couvenhes J.-C. La réponse hénienne à la violence territoriale aux IVe et IIIe siècles
av. J.-C // CCG. 1999. T. 10. P. 189-207.
 Couvenhes J.-C. Les cités grecques d’Asie Mineure et le mercenariat à l’époque
hellénistique H Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique /
Ed. par J.-C. Couvenhes, H.-L. Fcmoux. Tours, 2004. P. 77-113.
 Couvenhes J.-C. Les patrouillers de l’Attique: peripoloi, kryptoi et hypaithroi de
la cité athénienne// Pratiques et identités culturelles des armées hellénistiques du
monde méditerranéen / Ed. par J.-C. Couvenhes, S. Crouzet, S. Péré-Noguès. Bordeaux, 2011. P. 295-306.
 Criscuolo L. Il dicceta Apollonios e Arsinoe // Le culte du souverain dans l’Égypte
ptolémaïque au 111e siècle avant notre ère / Ed. par. H. Melaerts. Leuven, 1998. P. 61-
72.
 Crowther N. B. Eucxia, Eutaxia, Philoponia: Three Contests of the Greek Gymnasium // ZPE. 1991. Bd. 85. P. 301-314.
 382

Библиография
 Culley G. R. The Restoration of Sanctuaries in Attica: I.G., II, 1035 // Hesperia.
1975. Vol.44. P. 207-223.
 Cuomo S. Technology and Culture in Greek and Roman Antiquity. Cambridge, 2007.
 Curty O. Les parentes légendaires entre cités grecques. Geneva, 1995.
 D'Amore L. Ginnasio e difesacivica nellcpolcis d1 Asia Minore (IV—1 sec. a.C.) //
REA. 2007. T. 109. P. 147-173.
 Dana D. Les Thraccs dans les armées hellénistiques: essai d’histoire par les noms
Pratiques et identités culturelles des années hellénistiques du monde méditerranéen //
Ed. par J.-C. Couvenhes, S. Crouzet, S. Péré-Nogucs. Bordeaux, 201 L P. 87-115.
 Daubner F. Bellum Asiaticum. Der Krieg der Römer gegen Aristonikos von
Pergamon und die Einrichtung der Provinz Asia. 2 Aufl. München, 2006.
 Daverio Rocchi G. Fronticra e confini nella Grecia antica. Roma, 1988.
 Davies J. K. Cultural, Social, and Economic Features of the Hellenistic World //
САН VII. I2. 1984. P. 257-320.
 de Call at aÿ F. Des trésor royaux achéménidcs aux monnayages d’Alexandre:
espèces immobilisées et especes circulantes // REA. 1989. T. 91. P. 25-74.
 de Callataÿ F. Guerres et monnayages à l’époque hellénistique. Essai de mise en
perspective suivi d’une annexe sur le monnayage de Mithridate VI Eupator // Economie
antique 5. La guerre dans les économies antiques / Ed. par J. Andreau, P. Briant,
 R. Descat. Saint-Bertrand-de-Comminges, 2000. P. 337-364.
 de Foucault J.-A. Recherches sur la langue et le style de Polybe. Paris, 1972.
 de Souza P. Piracy in the Graeco-Roman World. Cambridge, 1999.
 Delemen 1. Anatolian Rider-Gods: A Study on Stone Finds from the Regions of
Lycia, Pisidia, lsauria, Lycaonia, Phrygia, Lydia and Caria in the Late Roman Period.
Bonn, 1999.
 Dell H. J. The Origin and Nature of Illyrian Piracy // Historia. 1967. Bd. XVI.
 S. 344-358.
 Derow P. Historical Explanation: Polybius and His Predecessors // Greek Historiography / Ed. by S. Homblower. Oxford, 1994. P. 73-90.
 Derow P. The Arrival of Rome: from the Illyrian Wars to the Fall of Macedon //
A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine. Oxford, 2003. P. 51-70.
 Detienne M. L’olivier: Un myth politico-religieux // Problèmes de la terre en Grèce
ancienne / Ed. par M. I. Finley. Paris; La Haye, 1973. P. 293-306.
 Dietze G. Temples and Soldiers in Southern Ptolemaic Egypt // Politics, Administration and Society in the Hellenistic and Roman World. Proceedings of the International Colloquium, Bertinoro 19-24 July 1997 / Ed. by L. Mooren. Leuven, 2000.
P. 77-89.
 Dirscherl H.-C. Die Verteilung von kostenlosem Getreide in der Antike vom
5. Jh. V. Chr. bis zum Ende des 3. Jhs. n. Chr. // MBAH. 2000. Bd. 19. Ht. 1. S. 1-33.
 Dreyer В. Untersuchungen zur Geschichte des spätklassischcn Athen (322 —
ca. 230 V. Chr.). Stuttgart, 1999.
 Dreyer В. Rom und die griechischen Polisstaaten an der westkleinasiatischen
Küste in der zweiten Hälfte des zweiten Jahrhunderts v. Chr. Hcgcmonialc Herrschaft
und lokale Eliten im Zeitalter der Gracchcn // Roms auswärtige Freunde in der späten
Republik und im frühen Prinzipat / Hrsg. v. A. Çoskun. Göttingen, 2005. S. 55-74.
 383

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Dreyer B.t Engelmann Н. Die Inschriften von Metropolis. Teil I. Die Dekrete für
Apollonios. Städtische Politik unter den Attaliden und im Konflikt zwischen Aristonikos
und Rom. Bonn, 2003.
 Ducrey P. Nouvelles remarques sur deux traités attalides avec des cités crétoises //
BCH. 1970. T. 94. P.637-659.
 Ducrey P. L’année, facteur de profits // Armées et fiscalité dans le monde antique.
Paris, 14-16 Octobre 1976. Paris, 1977. P. 421-432.
 Ducrey P. Warfare in Ancient Greece / Trans, by J. Lloyd. New York, 1985.
 Ducrey P. Le traitement des prisonniers de guerre dans la Grèce antique des origines
à la conquête romaine. 2-mc éd. Paris, 1999.
 Dunand F. Sens et fonction de la fete dans la Grèce hellénistique. Les cérémonies
en l’honneur d'Artémis Lcucophryéné // DH A. 1978. T. 4. P. 201-215.
 Eckstein A. Moral Vision in the Histories of Polybius. Berkeley, 1995.
 Eckstein A. Mediterranean Anarchy, Interstate War, and the Rise of Rome.
Berkekcy; Los Angeles; London, 2006*.
 Eckstein A. Rome Enters the Greek East. From Anarchy to Hierarchy in the
Hellenistic Mediterranean, 230-170 B.C. Oxford, 2008*.
 Economie antique 5. La guerre dans les économies antiques / Ed. par J. Andreau,
P. Briant, R. Dcscat. Saint-Bcrtrand-dc-Commingcs, 2000.
 The Economies of Hellenistic Societies / Ed. by Z. Archibald, J. Davies and
V. Gabriclsen. Oxford, 2011.
 Engelmann H. Der Kult des Ares im ionischen Metropolis // Die epigraphische
und altertumskundlichc Erforschung Kleinasiens: Hundert Jahre Kleinasiatische
Kommission der Österreichischen Akademie der Wissenschaften. Akten des Symposiums vom 23. bis 25 Oktober 1990 / Hrsg. v. G. Dobesch, G. Rehrenböck. Wien,
1993. S. 171-176.
 Erringion R. M. Philopocmcn. Oxford, 1969.
 Errington R. M. The Nature of the Macedonian State under the Monarchy // Chiron.
1978. Bd. 8. S. 77-133.
 Errington R. M. Geschichte Makedoniens. München, 1986.
 Esser A. A. M. Invaliden — und Hinterblibcnenfürsorge in der Antike // Gymnasium. 1942. Bd. 52. S. 25-29.
 Etienne R.y Knocpfler D. Hycttos de Béotic et la chronologie des archontes fédéraux
entre 250 et 171 av. J.-C. Paris, 1976.
 Etienne R., Piérart M. Un décret du Koinon des Hellènes a Platées en l’honneur
de Glaukon, fils d’Éteoclès, d’Athènes // BCH. 1975. T. 99. P. 51-75.
 Etienne R., RoeschP. Convention militaire entre les cavaliers d’Orchomène et
ceux de Chéronée // BCH. 1978. T. 102. P. 359-374.
 Evans J. A. S. Herodotus, Explorer of the Past. Princeton, 1991.
 Fantasia U. Finanze cittadine, liberalita privata e sitos demosios: considerazioni
su alcuni document! epigrafici // SH A. 1989. Vol. 2. P. 47-84.
 Faraone Chr. A. Binding and Burying the Forces of Evil: the Defensive Use of
“Voodoo Dolls” in Ancient Greece // CIAnt. 1991. Vol. 10. P. 165-205.
 Faraone Chr. A. Talismans and Trojan Horses: Guardian Statues in Ancient Greek
Myth and Ritual. New York, Oxford, 1992.
 FedakJ. Monumental Tombs of the Hellenistic Age. Toronto, 1990.
 384

Библиография
 Fernândez Nieto F. J. Los reglamcntos militares gricgos y la justicia castrensc en
época helenislica H Symposion 1995. Vorträge zur griechischen und hellenistischen
Rechtsgeschichte (Korfu, 1.-5. September 1995)/ Hrsg. v. G. Thür and J. Vélis-
saropoulos-Karakostas (eds). Köln; Weimar; Wien, 1997. P. 213-244.
 Femoiix H.-L. Les cités s’entraident dans la guerre: historique, cadres institutionnels
et modalités pratiques des conventions d’assistance dans l’Asie Mineure hellénistique //
Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique / Ed. par
J.-C. Couvenhes, H.-L. Fcmoux. Tours, 2004. P. 115-176.
 Ferrary J. -L. Rome et les cités grecques d’Asie Mineure au Ile siècle // Les cités
d’Asie Mineure occidentale au lie siècle a.C. / Ed. par A. Bresson, R. Descat. Paris,
 2001. 	P. 93-106.
 Feyel M. Contribution à l’épigraphie béotienne. Paris, 1942a.
 Feyel M. Polybe et l’histoire de Béotie au 111e siècle avant notre ère. Paris,
1942b.
 Fingerson K. R. Persian Katoikoi in Hellenistic Smyrna H AncSoc. 2007. Vol. 37.
P. 107-120.
 Fleischer R. Studien zur seleukidischen Kunst. I. Herrscherbildnisse. Mannheim,
1991.
 Forbes C. A. Neoi: A Contribution to the Study of Greek Associations. Middletown
(Conn.), 1933.
 Fornara C. W. The Nature of History in Ancient Greece and Rome. Berkeley;
Los Angeles; London, 1983.
 Forrest W. G. An Athenian Generation Gap // YC1S. 1975. Vol. 24. P. 36-52.
 Fortifications et défense du territoire en Asie Mineure occidentale et méridionale.
Table ronde CNRS, Istanbul, 20-27 Mai 1993 / REA. 96. Ed. par P. Debord, R. Dcscat.
Bordeaux, 1994.
 Foulon E. Contribution à une taxinomie des corps d’infanterie dans les armées
hellénistiques // ЕС. 1996. N. 64. P. 227-^14, 317-38.
 Fowler B. H. The Hellenistic Aesthetic. Madison, 1989.
 Foxhall L. Farming and Fighting in Ancient Greece // War and Society in
the Greek World / Ed. by J. Rich, G. Shipley. London; New York, 1993. P. 134—
145.
 Fraser P. M. Ptolemaic Alexandria. Oxford, 1972.
 Fraser P. M. Rhodian Funerary Monuments. Oxford, 1977.
 From Minoan Farmers to Roman Traders: Sidelights on the Economy of Ancient
Crete / Ed. by A. Chaniotis. Stuttgart, 1999.
 Fuks A. Isokratcs and the Social-Economic Situation in Greece // AncSoc. 1972.
Vol. 3. P. 17-44.
 Furley W. £)., Bremer J. M. Greek Hymns. Vol. 1: The Texts in Translation. Vol. II:
Greek Texts and Commentaries. Tubingen, 2001.
 Gabrielsen V. The Naval Aristocracy of Hellenistic Rhodes. Aarhus, 1997.
 Gabrielsen V. Naval Warfare: Its Economic and Social Impact on Greek Cities //
War as a Cultural and Social Force: Essays on Warfare in Antiquity / Ed. by T. Bekker-
Nielsen, L. Hannestad. Copenhagen, 2001a. P. 72-89.
 Gabrielsen V. Economic Activity, Maritime Trade, and Piracy in the Hellenistic
Aegean// REA. 2001b. T. 103. P. 219-240.
 385

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Gabrielsen V. Piracy and the Slave-Trade // A Companion to the Hellenistic World /
Ed. by A. Erskinc. Oxford, 2003. P. 389-404.
 Hellenistic Rhodes: Politics, Culture, and Society / Ed. by V. Gabrielsen et al.
Aarhus, 1999.
 Goebel R. E. Cavalry Operations in the Ancient Greek World. Norman, 2002.
Garlan Y. Les esclaves grecs en temps de guerre // Actes du colloque d’histoire
sociale de Besançon, 1970. Besançon, 1972. P. 29-62.
 Garlan Y. Cités, armées et strategie à l’époque hellénistique d’après l’ouevre de
Philon de Byzance // Historia. 1973. Bd. 22. P. 16-33.
 Garlan Y. Recherches de poliorcétique grecque. Paris, 1974.
 Garlan Y. Le partage entre alliés des dépenses et des profits de guerre // Armées et
fiscalité dans le monde antique. Paris, 14-16 Octobre 1976. Paris, 1977. P. 149-164.
 Garlan Y. Signification historique de la piraterie grecque// DHA. 1978. T. 4.
P. 1-31.
 Garlan Y. Hellenistic Science: Its Application in Peace and War// САН VII. I2.
1984. P. 353-362.
 Gauthier Ph. Notes sur trois décrets honorant des citoyens bienfaiteurs // RPh.
1982. T. 56. P. 215-231.
 Gauthier Ph. Les cités grecques et leurs bienfaiteurs (1 Ve—1er siècle avant J.-C).
Contribution a l’histoire des institutions. Paris, 1985.
 Gauthier Ph. Nouvelles inscriptions de Sardes II. Geneva, 1989.
 Gauthier Ph. Ateleia tou somatos. Chiron. 1991. Bd. 21. S. 49-68.
 Gauthier Ph. Notes sur le rôle du gymnase dans les cités hellénistiques // Stadtbild
und Bürgerbild im Hellenismus / Hrsg. v. M. Wörrle und P. Zänker. München, 1995a.
P. 1-11.
 Gauthier Ph. Du nouveau sur les courses aux flambeaux d’après deux inscriptions
de Kos // REG. 1995b. T. 108. P. 576 -585.
 Gauthier Ph. Bienfaiteurs du gymnase au Létôon de Xanthos // REG. 1996. T. 109.
P. 1-34.
 Gauthier Ph. Le décret de Thcssalonique pour Parnassos. L’cvcrgètc et la dépense pour sa statue à la basse époque hellénistique. Tekmcria. 2000a. Vol. 5.
P. 39-61.
 Gauthier Ph. Les institutions politiques de Delphes au IIe siècle a.C. // Delphes
cent ans après la Grande Fouille. Essai de bilan. Actes du Colloque International
organisé par l’École Française d’Athènes, Athènes-Delphes, 17-20 septembre 1992 /
Ed. par A. Jacqucmin. Paris, 2000b.
 Gauthier Ph. De nouveaux honneurs cultuels pour Philétairos de Pcrgamc: à propos
de deux inscriptions récemment publiées // SE. 2003. Vol. XV. P. 9-24.
 Gauthier Ph., Hatzopoulos M. B. La loi gymnasiarchiquc de Beroia. Athens,
1993.
 Gawantka W. lsopolitie. Ein Beitrag zur Geschichte der zwischenstaatlichen
Beziehungen in der griechischen Antike. München, 1975.
 Gehrke H.-J. Der siegreiche König. Überlegungen zur hellenistischen Monarchie //
AKG. 1982. Bd. 64. S. 247-277.
 Gehrke H.-J. Gewalt und Gesetz. Die soziale und politische Ordnung Kretas in
der Archaischen und Klassischen Zeit // Klio. 1997. Bd. 79. S. 23-68.
 386

Библиография
 Gehrke H-J. Geschichte des Hellenismus. 3 Aufl. München, 2003.
 Ghita Cr. E. Eastern Anatolian Dynastai — the Backbone of Their Kingdoms? //
Interkulturität in der Alten Welt. Vorderasien, Hellas, Ägypten und die vielfältigen
Ebenen des Kontakts / Hrsg. v. R. Rollinger et al. Wiesbaden, 2010. 507-517*.
 Girone M. Una particolarc offerta di chiome // EA. 2003. Ht. 35. P. 21-42.
 Golden M. Sport and Society in Ancient Greece. Cambridge, 1998.
 Goukowski P. Philippe de Pergame et l’histoire des guerres civiles// Hellenika
Symmeikta U (Études d’archéologie classique. Vol. 8) / Ed. par. C. Brixhe. Paris, 1995.
P. 39-53.
 GracN. Ein neu entdecktes Fresko aus hellenistischer Zeit in Nymphaion bei
Kertsch // Skythika. Vorträge zur Entstehung des skythoiranischen Tierstils und
zur Denkmälern des Bosporanischen Reichs anläßlich einer Ausstellung der Leningrader Ermitage in München 1984/ Hrsg. v. H. Franke. München, 1987. S. 87-
95.
 Graeve V. von. Der Alexandersarkophag und seine Werkstatt. Berlin, 1970.
 GrafF. Women, War, and Warlike Divinities // ZPE. 1984. Bd. 55. S. 245-54.
 Graf F. Bemerkungen zur bürgerlichen Religiosität im Zeitalter des Hellenismus //
Stadtbild und Bürgerbild im Hellenismus / Hrsg. v. M. Wörrlc, P. Zänker. München, 1995a. S. 103-114.
 Graf F. Trick or Treat? On Collective Epiphanies in Antiquity // ICS. 2004. Vol. 29.
P. 111-130.
 Grainger J. D. A Seleukid Prosopography and Gazetteer. Leiden; New York;
Köln, 1997*.
 Grainger J. D. The Roman War of Antiochos the Great. Leiden, Boston, 2002*.
 Grainger J. D. The Syrian Wars. Leiden; Boston, 2010*.
 G ranier F. Die makedonische Heeres Versammlung. München, 1931.
 Grassl H. Behinderte in der Antike. Bemerkungen zur sozialen Stellung und
Integration//Tyche. 1986. Bd. 1. 118-126.
 Green P. Alexander to Actium: The Historical Evolution of the Hellenistic Age.
Berkeley; Los Angeles, 1990.
 Grottanelli C. Do ut des? // Atti del convegno intemazionalc Anathema. Regime
delle offerte e vita dei santuari nel mediterraneo antico, Roma 15-18 Giugno 1989
(Scienze dell’antichità 3-4, 1989/90)/ Ed. G. Bartoloni, G. Colonna, C. Grotanelli.
Roma, 1991. P. 45-55.
 Gruen E. S. The Hellenistic World and the Coming of Rome. Berkeley; Los Angeles,
1984.
 Gruen E. S. The Coronation of the Diadochoi // The Craft of the Ancient Historian. Essays in honor of Ch. G. Starr / Ed. by J. W. Eadie, J. Ober Lanham. New York;
London, 1985. P. 253-271.
 Gruen E. S. Jews and Greeks // A Companion to the Hellenistic World / Ed. by
A. Erskinc. Oxford, 2003. P. 264-279.
 Gschnitzer F. Griechische Sozialgeschichte von der mykenischen bis zum Ausgang
der klassischen Zeit. Wiesbaden, 1981a.
 Gschnitzer F. Zur Normcnhierarchic im öffentlichen Recht der Griechen // Symposion 1979. Actes du IVe colloque international de droit grec et hellénistique, Égine
3-7 Septembre 1979 / Ed. par. P. Dimakis. Athens, 1981b. S. 143-164 (перепечата-
 387

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 no: Gschnitzer F. Kleine Schriften zum griechischen und römischen Altertum. Stuttgart,
2003. S. 153-174).
 Günther W. Das Orakel von Didyma in hellenistischer Zeit. Eine Interpretation
von Stein-Urkunden. Tübingen, 1971.
 Guizzi F. Conquista, occupazionc del suolo e titoli che danno diritto alla proprietär
L’esempio di una controversia interstatalc cretese// Athenaeum. 1997. Vol. 85.
P. 35-52.
 Gnizzi F. Hierapytna. Storia di una polis cretese dalla fondazione alla conquista
romana/ MANL. 2001. Serie IX. Vol. 13. 3. P. 277-444.
 Habicht Chr. Die herrschende Gesellschaft in den hellenistischen Monarchien //
VSWG. 1958. Bd. 45. S. 1-16*.
 Habicht Chr. Gottmenschentum und griechische Städte. 2 Au fl. München,
1970.
 Habicht Chr. Studien zur Geschichte Athens in hellenistischer Zeit. Göttingen,
1982.
 Habicht Chr. Zur Vita des Epikureers Philonides (P Here 1044)// ZPE. 1984.
Bd. 74. S. 211-214.
 Habicht Chr. Ist ein “Honoratiorenregime” das Kennzeichen der Stadt im späteren
Hellenismus? // Stadtbild und Bürgerbild im Hellenismus / Hrsg. v. M. Wörrle, P. Zänker. München, 1995. S. 87-92.
 Habicht Chr. Athens from Alexander to Antony. Cambridge (Mass.), 1997.
 Habicht Chr. Versäumter Götterdienst// Historia. 2006. Bd. 55. S. 153-166.
 Hamilton C. D. The Hellenistic World // War and Society in the Ancient and
Medieval Worlds: Asia, The Mediterranean, Europe and Mesoamerica/ Ed. by
 K. 	Raaflaub, N. Rosenstein. Cambridge (Mass.); London, 1999. P. 163-191.
 Hammond N. G. L., Griffith G. TWalbankF. W. A History of Macedonia. Vol. I-
III. Oxford, 1972-1989.
 Hanson V. D. Warfare and Agriculture in Classical Greece. Pisa, 1983.
 Harvey P. New Harvests Reappear: the Impact of War on Agriculture // Athenaeum.
1986. Vol. 64. P. 205-218.
 Hatzfeld J. Les trafiquants italiens dans l’Orient hellénique. Paris, 1919.
 Hatzopoulos M. B. Cultes et rites de passage en Macédoine. Athens, 1994.
 Hatzopoulos M. B. Macedonian Institutions under the Kings. A Historical and
Epigraphic Study. Athens, 1996.
 Hatzopoulos M. B. L’organisation de l’armée macédonienne sous les Antigonides.
Problèmes anciens et documents nouveaux. Athens, 2001.
 Hauben H. Arsinoc II et la politique extérieure de l’Égypte// Egypt and the
Hellenistic World. Proceedings of the International Colloquium Leuven, 24-26 May
1982. Louvain, 1983. P. 99-127.
 HazzardR. A. Imagination of a Monarchy: Studies in Ptolemaic Propaganda,
Toronto; Buffalo; London, 2000.
 Heinen H. Zur Sklaverei in der hellenistischen Welt 1 // AncSoc. 1976. Vol. 7.
P. 127-149.
 Heinen H. Hypsikrateia / Hypsikrates: Travestie aus Liebe. König Mithridates
Eupators Page und eine neue Inschrift aus Phanagoreia/ Russland// JAWG. 2011
(forthcoming)*.
 388

Библиография
 Hellenistic Rhodes: Politics, Culture, and Society / Ed. by V. Gabriclsen et al.
Aarhus, 1999.
 Helly B. Modèle, de l’archéologie des cités à l’archéologie du paysage //Territoires des cités grecques. Actes de la table ronde internationale organisée par l’École
française d’Athencs, 31 Octobre — 3 Novembre 1991 / Ed. par M. Brunet. Paris,
1999. P. 99-124.
 Herwig D. Die Militärkataloge als Quelle zur Entwicklung der Einwohnerzahlen
der boiotischen Städte im 3. und 2. Jh. v. Chr. // La Béotie antique. Paris, 1985a.
P. 333-342.
 HennigD. Staatliche Ansprüche an privaten Immobilienbesitz in der klassischen
und hellenistischen Polis // Chiron. 1985b. Bd. 25. S. 235-282.
 Herwig D. Sicherheitskräfte zur Überwachung der Wüstengrenzen und Karawanenwege im ptolemäischen Ägypten // Chiron. 2003. Bd. 33. S. 145-174.
 Herrmann P. Antiochos der Große und Teos // Anadolu. 1965. Bd. 9. S. 29-
159.
 Herrmann P. Die Stadt Tcmnos und ihre auswärtigen Beziehungen in hellenistischer
Zeit// IstMitt. 1979. Bd. 29. S. 249-271.
 Herrmann P. Milesier im Seleukidenhof. Prosopographische Beiträge zur Geschichte Milets im 2. Jhdt. v. Chr. // Chiron. 1987. Bd. 17. S. 171-192.
 Herrmann P. Inschriften von Milet. Teil 1. Berlin, 1997.
 Herrmann P. Milet au Ile siècle a.C. // Les cités d’Asie Mineure occidentale au
lie siècle a.C. / Ed. par A. Bresson, R. Descat. Paris, 2001. P. 109-118.
 Higbie C. The Lindian Chronicle and the Greek Understanding of their Past.
Oxford, 2003.
 Höckmann О. Naval and Other Graffiti from Nymphaion //AncCiv. 1999. Vol. 5.
P. 303-356.
 Hoepfner W. Der Koloss von Rhodos und die Bauten des Helios. Neue Forschungen
zu einem der Sieben Weltwunder. Mainz, 2003.
 Holleaux M. Études d’épigraphie et d’histoire grecques. 1. Paris, 1938a.
 Holleaux M Études d’épigraphie et d’histoire grecques. II. Paris, 1938b.
Holleaux M. Études d’épigraphie et d’histoire grecques. III. Paris, 1942.
Honigman S. Politeumata and Ethnicity in Ptolemaic and Roman Egypt // AncSoc.
Vol. 33. P. 61-102.
 Hülden O. Pleistarchos und die Befestigungsanlagen von Herakleia am Latmos //
Klio. 2000. Bd. 82. S. 382^408.
 Hüttner U. Die politische Rolle der Hcraklesgestalt im griechischen Herrschertum.
Stuttgart, 1997.
 Hyldahl N. The Maccabcan Rebellion and the Question of “Hcllcnization” //
Religion and Religious Practice in the Seleucid Kingdom / Ed. by P. Bilde, T. Engberg-
Pedersen, L. Hannestad, J. Zahle. Aarhus, 1991. P. 188-203.
 Images and Ideologies: Self-Definition in the Hellenistic World / Ed. by A. Bulloch,
E. S. Gruen, A. A. Long, A. Stewart. Berkeley, 1993.
 Irby-Massie G. L., KeyserP. T. Greek Science of the Hellenistic Era. London;
New York, 2002.
 Isager S.,Skydsgaard J. E. Ancient Greek Agriculture: An Introduction. London;
New York, 1992.
 389

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Jacquemin A. Offrandes monumentales à Delphes. Paris, 1999a.
 Jacquemin A. Guerres et offrandes dans les sanctuaires // Guerres et sociétés dans
les mondes grecs à l’époque classique. Colloque de la Sophau, Dijon, 26,27, et 28 Mars
1999 (Pallas 51). Toulouse, 1999b. P. 141-157.
 Jacquemin A. Guerre et religion dans le monde grec (490-322 av. J.-C.). Liège,
2000.
 Jacquemin A., Laroche D. Delphes, le roi Persée et les Romains // BCH. 1995.
T. 119.125-136.
 Jameson M. //., Runnels C. N., van Andel T. //. A Greek Countryside: The Southern
Argolid from Prehistory to the Present Day. Stanford, 1994.
 Jeffery L. H. Two Inscriptions from Iria // Archaiologikon Deltion. 1966. Meletai
21. P. 18-25.
 Jefremow N. Der rhodisch-byzantinische Krieg von 220 v. Chr. Ein Handelskrieg
im Hellenismus? // MBAH. 2005. Bd. 24. 1. S. 51-98.
 Jehne M. Koine Eirene. Untersuchungen zu den Befriedungs- und Stabilisierungsbemühungen in der griechischen Poliswcll des 4. Jh. v. Chr. Stuttgart, 1994.
 Jeppesen K. Ikaros. The Hellenistic Settlements. Vol. 3: The Sacred Enclosure
in the Early Hellenistic Period. With an Appendix on Epigraphical Finds. Aarhus,
 1989.
 Johst W. Hellenistische Ausscnfortiiikalionen um Ephesos // Studien zur Religion
und Kultur Kleinasiens. Festschrift für F. K. Dömer zum 65. Geburtstag. I. / Hrsg. v.
S. $ahin, E. Schwertheim, J. Wagner. Leiden, 1978. S. 447-456.
 Jones C. P. Diodoros Pasparosand the Niccphoria of Pergamon//Chiron. 1974.
Bd. 4. P. 183-205.
 Jones С. P. Kinship Diplomacy in the Ancient World. Cambridge (Mass.); London,
1999.
 Jones С. P. Events Surrounding the Bequest of Pergamon to Rome and the
Revolt of Aristonicos: New Inscriptions from Metropolis // JRA. 2004. Vol. 17.
P. 469-485.
 Jones C. A, Habicht Chr. A Hellenistic Inscription from Arsinoe// Phoenix.
Vol. 43. P.317-346.
 Jonnes LRiel M. A New Royal Inscription from Phrygian Paroreios: Eumenes II
Grants Tyriaion the Status of a Polis // EA. 1997. Ht. 29. P. 1-29.
 Jost M. Les divinités de la guerre // Armées et sociétés de la Grèce classique.
Aspects sociaux et politiques de la guerre aux V* et IVe s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost.
Paris, 1999. P. 163-178.
 Juhel P. On Orderliness with Respect to the Prizes of War // ABSA. 2002. Vol. 97.
401-412.
 Jung F. Soter: Studien zur Rezeption eines hellenistischen Ehrentitels im Neuen
Testament. München, 2001.
 Kah D. Militärische Ausbildung im hellenistischen Gymnasion // Das hellenistische
Gymnasion / Hrsg. v. D. Kah and P. Scholz. Berlin, 2004. S. 47-90.
 Köhler H. Der Fries vom Reiterdenkmal des Acmilius Paullus in Delphi. Berlin,
1965.
 Kallet-Marx R. M. Hegemony to Empire. The Development of the Roman Imperium in the East from 148 to 62 В. C, Berkeley; Los Angeles; Oxford, 1995.*
 390

Библиография
 Kantzia С. ' eva άχυνήθιστο πολεμικό ανάθημα στο ιερό τή? όδου Δίαγοριδών
στη Ρόδο // Ρόδο? 2.4000 χρόναι. * Μ πόλη τη? Ρόδου άπό την ίδρυσή τη? μέχρι
την κατάληψη άπό τού? Τούρκου? (1523). Διεθνε? επιστημονικό ουνέδριο, Ρόδο?,
24-29 ’Οκτωβρίου 1993. Πρακτικά I. Athens, 1999. Ρ. 75-82.
 Keil В. Eirene. Eine philologisch-antiquarische Untersuchung. Leipzig, 1916.
 Kemell N. M. The Gymnasium of Virtue. Education and Culture in Ancient Sparta.
London, 1995.
 Kirsten E. Das dorische Kreta. 1. Die Insel Kreta im fünften und vierten Jahrhundert.
Würzburg, 1942.
 Kistler E. Funktionalisicrte Keltenbildcr. Die Indicnstnahme der Kelten zur Vermittlung von Normen und Werten in der hellenistischen Welt. Berlin, 2011*.
 Kleijwegt M. Ancient Youth. The Ambiguity of Youth and the Absence of Adolescence in Greco-Roman Society. Amsterdam, 1991.
 Klose P. Die völkerrechtliche Ordnung der hellenistischen Staatcnwclt in der
Zeit von 280-168 v. Chr. Ein Beitrag zur Geschichte des Völkerrechts. München,
1972.
 Knoepßer D. L. Mummius Achaicus et les cités du golfe euboïque. À propos d’une
nouvelle inscription d’Érétrie//МИ. 1991. Vol. 48. P. 252-280.
 Knoepßer D. Les kryptoi du stratège Epicharcs à Rhamnonte et le début de la
guerre de Chrémonidès // BCH. 1993. T. 118. P. 327-341.
 Koehn C Krieg — Diplomatie — Ideologie. Zur Außenpolitik hellenistischer
Mittelstaaten. Stuttgart, 2007*.
 Kohl M. Sègcs et defense de Pergame. Nouvelles réflexions sur sa topographie
et son architecture militaires // Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure
à l’époque hellénistique / Ed. par J.-C. Couvenhes, H.-L. Femoux. Tours, 2004.
P. 177-198.
 Kosmetatou E.t Waelkens M. The “Macedonian” Shields of Sagalassos // Sagalassos IV: Report on the Survey and Excavation Campaigns of 1994 and 1995 / Ed. by
M. Waelkens, J. Poblome. Leuven, 1997. P. 277-291.
 Kotsidu H. Time kai doxa. Ehrungen für hellenistische Herrscher im griechischen
Mutterland und in Kleinasicn unter besonderer Berücksichtigung der archäologischen
Denkmäler. Berlin, 2000.
 Kralli /. Athens and the Hellenistic Kings (338-261 B.C.): the Language of the
Decrees//CQ. 2000. Vol. 50. l.P. 113-132.
 Kralli /. Aspects of Athenian Military Command under the Antigonids (262-229
B.C.), Continuity or Change? // Athenaeum. 2006. Vol. 94. P. 543-562.
 Kreuter S. Außenbeziehungen kretischer Gemeinden zu den hellenistischen Staaten
im 3. und 2. Jh. v. Chr. München, 1992.
 Krischen F. Die Befestigungen von Herakleia am Latmos (Milet III.2). Berlin;
Leipzig, 1922.
 Künzl E. Die Kelten des Epigonos. Würzburg, 1971.
 Labarre G. Phrourarqucs et phrouroi des cités grecques d’Asie Mineure à l’époque
hellénistique //Les cités grecques et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique /
Ed. par J.-C. Couvenhes, H.-L. Femoux. Tours, 2004. P. 221-248.
 Lanal. Studi sull’idea della pace nel mondo antico / MAT. Serie 5. 13. 1-2.
Torino, 1989.
 391

Днгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Landucci Gattinoni F. La morte di Antigono e di Lisimaco H “Dulce et decorum
est pro palria mori”. La morte in combattimenlo nell’antichità / Ed. M. Sordi. Milano,
 1990. 	P. 111-126.
 Laronde A. Cyrène et la Libye hellénistique. Libykai Historiai de l’époque républicaine au principat d’Augustus. Paris, 1987.
 Laubscher H. P. Hellenistische Herrscher und Pan// MDA1(A). 1985. Bd. 100.
S.333-353.
 Laitney M. Recherches sur les amices hellénistiques / Reimpression avec addenda
et mise à joure en postface par Y. Garlan, P. Gauthier, C. Orrieux. Paris, 1987.
 Le Bohec S. Les philoi des rois Antigonides // REG. 1985. T. 98. P. 93-124.
 Le Bohec S. Antigone Dôsôn, roi de Maccdonie. Nancy, 1993*.
 Lebessi A. Tô ιερό του ' ερμή και τη? ’ Αφροδίτη? στη Σύμη Βιάννου. 1.1. Χάλκινα
κρητικά τορεύματα. Athens, 1985.
 Lebessi A. Flagellation ou autoflagellation. Données iconographiques pour une
tentative d’interprétation// BCH. 1991. T. 115. P. 99-123.
 Lebessi A, Τό ιερό του 'ερμή καί τη? ’Αφροδίτη? στη Σύμη Βιάννου. 111.
Τα Χαλκινα άνθρωπόμορφη είδωλα. Athens, 2002.
 Lebrun R. Syncrétismes et cultes indigènes en Asie Mineure Méridionale//
Kemos. 1994. Vol. 7. P. 145-157.
 Lefèvre F. Traité de paix entre Démetrios Poliorcète et la confédération étolienne //
BCH. 1998. T. 122. P. 109-141.
 Lefèvre F. Corpus des inscriptions de Delphes. IV. Documents amphictioniques.
Paris, 2002.
 Legras B. Néotès. Recherches sur les jeunes grecs dans l’Égypte ptolémaique et
romaine. Geneva, 1999.
 Lehmann G. A. Polis-Autonomie und römische Herrschaft an der Westküste Kleinasiens: Kolophon/Klaros nach der Aufrichtung der Provincia Asia // Politics, Administration, and Society in the Hellenistic and Roman World / Ed. by L. Mooren.
Leuven, 2000. P. 215-238.
 Lehmann G. A. ’ Ανδρολήψιον. Rom und der Menschenfang - Streit zwischen
Kolophon und Metropolis//ZPE. 2003. Bd. 114. P. 79-86.
 Leitao D. D. The Perils of Lcukippos: Initiatory Transvestism and Male Gender
Ideology in the Ekdusia of Phaistos //ClAnt. 1995. Vol. 14. P. 130-163.
 Lendon J’. E. Soldiers and Ghosts: A History of Battle in Classical Antiquity. New
Haven, 2005.
 Lendon J. E. War and Society in the Hellenistic World and the Roman Republic //
Cambridge History of Greek and Roman Warfare / Ed. by in H. van Wees, P. Sabin,
M. Whitby. Cambridge, 2007.
 Leschhorn W. “Gründer der Stadt.” Studien zu einem politisch-religiösen Phänomen
der griechischen Geschichte. Stuttgart, 1984.
 Leschhorn W. Antike Ären. Zeitrechnung, Politik und Geschichte im Schwarzmeerraum und in Kleinasicn nördlich des Tauros. Stuttgart, 1993.
 Lévêque P. La guerre à l’époque hellénistique // Problèmes de la guerre en Grèce
ancienne/Ed. parJ.-P. Vcmant. Paris, 1968. P. 261-287.
 Lévêque P. Monarchie et idéologies. Le cas des gréco-bactriens et des gréco-
indiens// L’idéologie du pouvoir monarchique dans l’antiquité. Actes du colloque
(Lyon et Vienne 26-28 juin 1989). Paris, 1991. P. 39-51.
 392

Библиография
 Lévy E. La monarchie macédonienne et le mythe d’une royauté démocratique //
Ktema. 1978. T,3. P. 201-225.
 Liampi K. Der makedonische Schild. Bonn, 1998*.
 LiDonnici L. R. The Hpidaurian Miracle Inscriptions. Text, Translation, and Commentary. Atlanta, 1995.
 Loman P. No Woman, no War: Women’s Participation in Ancient Greek Warfare //
G&R. 2004. Vol. 51. l.P. 34-54.
 Loman P. Mercenaries, Their Women, and Colonisation // Klio. 2005. Bd. 87.
P. 346-365.
 Loots Z,., Waelkens M, Depuydt F. The City Fortifications of Sagalassos from the
Hellenistic to the Late Roman Period // Sagalassos V. Report on the Survey and
Excavation Campaigns of 1996 and 1997 / Ed. by M. Waelkens, L. Loots. Louvain,
 2000. 	P. 595-634.
 Ma J. Black Hunter Variations//PCPhS. 1994. Vol. 40. P. 49-80.
 Ma J. Antiochos III and the Cities of Western Asia Minor. Oxford, 2002a. (cp. расширенное издание 2002).
 Ma J. Seleukids and Specch-Acts: Performative Utterances, Legitimacy and
Negotiation in the World of the Maccabees // SCI. 2002b. Vol. 19. P. 71-112.
 Ma J. Fighting Polcis of the Hellenistic World// War and Violence in Ancient
Greece / Ed. by P. van Wees. London, 2000c. P. 337-376.
 Ma J. “Oversexed, Overpaid and Over Here”: a Response to Angelos Chaniotis //
Army and Power in the Ancient World / Ed. by A. Chaniotis, P. Ducrcy. Stuttgart, 2002.
P. 115-122.
 MaJ. Kings. A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine. Oxfrod,
2003. P. 177-195.
 MaJ. Une culture militaire en Asie Mineure hellénistique?// Les cités grecques
et la guerre en Asie Mineure à l’époque hellénistique / Ed. par J.-C. Couvenhes,
H.-L. Femoux. Tours, 2004. P. 199-220.
 MaJ. The Many Lives of Eugnotos of Akraiphia// SE. 2005. Vol. 16. P. 141-
191.
 MaJ. Chaironeia 338: Topographies of Commemoration H JHS. 2008. Vol. 128.
P. 72-91*.
 Magnelli A. Una nuova iscrizione da Gortyna (Creta). Qualche considerazione
sulla neotas//ASIAA. 1992/1993. Vol. 70/71. P. 291-305.
 Magnelli A. 11 santuario délie divinità egizie à Gortyna: L’evidenza epigrafica//
ASIAA. 1994/1995. Vol. 72/73. P. 33-52.
 Magnetto A. Gli arbitrati intcrslalali greci. Introduzione, testo critico, traduzione,
commento e indici. Vol. II. Dal 337 al 196 a.C. Pisa, 1997.
 Magnetto A. L’arbitrato di Rodi fra Samo c Priene. Edizione critica, commento
e indici. Pisa, 2008.
 Maier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Erster Teil. Texte und Kommentare.
Heidelberg, 1959.
 Maier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Zweiter Teil. Untersuchungen.
Heidelberg, 1961.
 Manakidou E. Heroic Overtones in Two Inscriptions from Ancient Lete//
’Επιγραφές της Μακεδονίας. Γ' Διεθνές Συμπόσιο yià τή Μακεδονία. 8-12
Δεκεμβρίου 1993 / Ed. by E. Voudras. Thessalonike, 1996. P. 85-98.
 393

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Manganaro G. Куше е il dinasta Philetairos //Chiron. 2000. Bd. 30. P. 403-414.
Manning J. G. Land and Power in Ptolemaic Egypt. The Structure of Land Tenure.
Cambridge, 2003.
 Mantovani M. Bellum lustum. Die Idee des gerechten Krieges in der römischen
Kaiserzcit. Bern; Frankfurt, 1990.
 Marasco G. Les médecins de cour à Гépoque hellénistique // REG. 1996. T. 109.
P. 435-466.
 Mark /. S. The Victory of Samothrace // Regional Schools in Hellenistic Sculpture. Proceedings of a Conference held at the American School of Classical Studies
at Athens, March 15-17, 1996/ Ed. by O. Palagia, W. Coulson. Oxford, 1998.
P. 157-165.
 Marsden E. W. Greek and Roman Artillery: Historical Development. London,
1969.
 Marsden E. W. Greek and Roman Artillery: Technical Treatises. Oxford, 1971.
Marshall A. J. The survival and development of international jurisdiction in the
Greek World under Roman rule // ANRW. Bd. II. 13. 1980. P. 626-661.
 Masson O. Notes d’anthroponymie grecque et asianique// BNF. 1965. Bd. 16.
P. 166-179.
 Massar N. Un savoir-faire a l’honneur. “Médecins” et “discours civique” en Grèce
hellénistique // RBPh. 2001. T. 79. P. 175-201.
 Mattéi M. 11 Galata Capitolino. Roma, 1987.
 Mauritsch P. Das Frauenbild als Teil der Gcschlcchterrollen-Konzeption bei
Polybios // Geschlechter — Frauen — Fremde Ethnien in antiker Ethnographie, Theorie
und Realität / Hrsg. v. Chr. Ulf, R. Rollingcr. Innsbruck, 2002. P. 315-330.
 McGingB. C. The Foreign Policy of Mithridates VI Eupator, King of Pontus.
Leiden, 1986*.
 McGing В. C. Revolt Egyptian Style: Internal Opposition to Ptolemaic Rule //
APF. 1997. Bd. 43. P.273-314.
 McNicoll A. W. Hellenistic Fortifications from the Aegean to the Euphrates.
Oxford, 1997.
 Mehl A. Doriktetos Chora. Kritische Bemerkungen zum “Speererwerb” in Politik
und Völkerrecht der hellenistischen Epoche// AncSoc. 1980/1981. Vol. 11/12.
P. 173-212.
 Meißner В. Historiker zwischen Polis und Königshof. Studien zur Stellung der
Geschichsschrcibcr in der griechischen Gesellschaft in spätklassischer und frühhclle-
nistischcr Zeit. Göttingen, 1992.
 Meister K. Historische Kritik bei Polybios. Wiesbaden, 1975.
 Mélèze-Modrzejewski./. Dryton le Cretois et sa famille, ou Les marriages mixtes
dans l’Égypte hellénistique// Aux origines de l’Hellénisme. La Crète et la Grèce.
Hommage à Henri van Effenterre. Paris, 1984. P. 353-376.
 Melikian-ChirvaniA. S. L’emblème de glorie solair d’un roi iranien du Pont//
BAL 1993 Vol. 7. P. 21-30*.
 Mendel G. Catalogue des sculptures grecques, romaines et byzantines III, Istanbul,
1914.
 Menu M. Jeunes et vieux chez Lysias. L’akolasia de la jeunesse au IVe siècle av.
J.-C. Rennes, 2000.
 394

Библиография
 Merkelbach R. Der Überfall der Piraten auf Teos// EA. 2000. Ht. 32. 101-
114.
 Migeotte L. L’emprunt public dans les cites grecques. Recueil des documents
et analyse critique. Québec, 1984.
 Migeotte L. Le pain quotidien dans les cites hellénistiques: A propos des fonds
permanents pour l’approvisionnement en grain // CCG. 1991. T. 2. P. 19-41.
 Migeotte L. Les souscriptions publiques dans les cités grecques. Quebec; Geneva,
1992.
 Migeotte L. Ressources financières des cités béotiennes // Bocotia Antiqua IV /
Ed. by J. M. Fosscy. Amsterdam, 1994. P. 3-15.
 Migeotte L. Les finances publiques des cités grecques: bilan et perspectives de
recherche//Topoi. 1995. T. 5. P. 7-32.
 Migeotte L. Retour à la grande souscription publique de Cos des années 205-201
avant J.-C. //Τιμαι ТрщутафиХХотгоиХои. Athens, 2002a. P. 159-172.
 Migeotte L Les dépenses militaires des cités grecques: essai de typologie // Economie antique 5. La guerre dans les économies antiques / Ed. par J, Andreau, P. Briant,
R. Descal. Saint-Bertrand-dc-Commingcs, 2002b. P. 145-176.
 Migeotte L Taxation directe en Grèce ancienne // Symposion 1999. Vorträge zur
griechischen und hellenistischen Rcchtsgeschichte / Hrsg v. G. Thür, F. J. Fernandez
Nieto. Köln, 2003. P. 297-313.
 Mileta C. Eumenes III. und die Sklaven. Neue Überlegungen zum Charakter des
Aristonikosaufstandcs // Klio, 1998. Bd. 80. S. 47-65.
 Miller S. G. The Tomb of Lyson and Kalliklcs: A Painted Macedonian Tomb.
Mainz, 1993.
 Mitchell S. Anatolia: Land, Men, and Gods in Asia Minor. Oxford, 1993.
 Mitchell S. The Galatians: Representation and Reality// A Companion to the
Hellenistic World / Ed. by A. Erskinc. Oxford, 2003. P. 280-293.
 Mittag P. F. Die Rolle der hauptstädtischen Bevölkerung bei den Ptolemäern und
Scleukiden im 3. Jh. // Klio. 2000. Bd. 82. S. 409^125.
 Momigliano A. Tradition and the Classical Historian// H&T. 1972. Vol. 11.
P. 279-293 (reprinted in: Quinto contributo alia storia degli sludi classici e del mon-
do antico. I. Roma, 1975. P. 13-31).
 Mooren L. The Aulic Titulature in Ptolemaic Egypt. Introduction and Prosopog-
raphy. Brussels, 1975.
 Mooren L. La hiérarchie de cour Ptolémaïque. Contribution à l’étude des institutions
et des classes dirigeantes à l’époque hellénistique. Louvain, 1977.
 Morrison J. S., Coates J. F. Greek and Roman Oared Warships, 399-31 В.С.
Oxford, 1994.
 Massé C. Women in the Spartan Revolutions of the Third Century B.C. // Women’s
History and Ancient History / Ed. by S. B. Pomeroy. London, 1991. P. 138-153.
 Müller C. La défense du territoire civique: stratégies et organisation spatiale //
Années et sociétés de la Grèce classique. Aspects sociaux et politiques de la guerre
aux Ve et IVe s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost. Paris, 1999. P. 16-33.
 Müller H. Φυγή? eveKev // Chiron. 1975. Bd. 5. S. 129-156.
 Müller H. Ein neues hellenistisches Weihepigramm aus Pergamon. Chiron. 1989.
Bd. 19. S. 499-553.
 395

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Müller Н. Reparationszahungen an Rom zurZeit der römischen Republik //Tyche.
2009. Bd. 24. S. 77-95.
 Müller O. Antigonos Monophthalmos und “Das Jahr der Könige”. Untersuchungen
zur Begründung der hellenistischen Monarchien 306-4 v. Chr. Saarbrücken, 1972.
 Murray W. M. The Age of Titans. The Rise and Fall of the Great Hellenistic Navies.
Oxford, 2012*.
 MustiD. Syria and the Hast //САН VH. I2. 1984. P. 175-220.
 Nachtergael G. Les Galates en Grèce et les Sôtéria de Delphes. Recherches d’histoire et d’cpigraphic hellénistique. Brussels, 1977.
 Narain A. K. The Greeks of Bactria and India // CAH Vil. 32. 1989. P. 388-421.
 Nikonorov V. P. The Armies of Bactria. 700 ВС — 450 AD. Stockport, 1997*.
 Nilsson Μ. Ρ. Griechische Feste von religiöser Bedeutung mit Ausschluß der
attischen. Lund, 1906.
 Noguera Borei A. Mercenaires galates d’Antigonos Gonatas: problèmes de numismatique et de démographie// Pratiques et identités culturelles des années hellénistiques du monde méditerranéen / Ed. par J.-C. Couvenhes, S. Crouzet, S. Péré-
Noguès. Bordeaux, 2011. P. 193-201.
 Oakley J. #., Sinos R. H. The Wedding in Ancient Athens. Madison, 1993.
 Ober J. Fortress Attica. Defence of the Athenian Land Frontier, 404-322 BC.
Leiden, 1985.
 OberJ. Mass and Elite in Democratic Athens. Rhetoric, Ideology and the Power
of the People. Princeton, 1989.
 Oetjen R. Die Gamisonsinschriften als Quelle für die Geschichte Athens im dritten
Jahrhundert v. Chr. (PhD dissertation). Heidelberg, 2004.
 Ogden D. Greek Bastardy in the Classical and Hellenistic Periods. Oxford, 1996.
 Ohlemutz E. Die Kulte und Heiligtümer der Götter in Pergamon. Würzburg 1940.
 Oikonomides A. N. Coins, Archaeological Finds, and the “Macedonian Shield” //
CB. 1988. Vol. 66. No 3/4. P. 77-81*.
 Oliver G. J. Polis Economies and the Cost of the Cavalry in Early Hellenistic
Athens // Agoranomia: Studies in Money and Exchange Presented to John H. Kroll /
Ed. by P. G. van Alfcn. New York, 2006. P. 109-124.
 Oliver G. J. War, Food, and Politics in Early Hellenistic Athens. Oxford, 2007.
 OrmerodИ. A. Piracy in Ancient World: an Essay in Mediterranean History.
Liverpool, 1924*.
 Palagia O. Cult and Allegory: the Life Story of Artcmidoros of Perge // Philolakon:
Lakonian Studies in Honour of Hector Catling / Ed. by J. M. Sanders. London, 1992.
P. 171-177.
 Palma B. 11 picolo donario pergameno // Xenia. 1981. Vol. 1/2. P. 45-84.
 Pantos Ρ. Τα σφραγίσματα της* Αίτωλική? ΚαΧλιπόλβως·. Athens, 1985.
 Parker R. Sacrifice and Battle// War and Violence in Ancient Greece / Ed. by
H. van Wees. London, 2000. P. 299-314.
 Parker R., ObhinkD. Aus der Arbeit der “lnscriptiones Graecae” VI. Sales of
priesthoods on Cos I //Chiron. 2000. Bd. 30. S. 415-449.
 Paton W. R. Sites in E. Karia and S. Lydia// JHS. 1900. Vol. 20. P. 57-80.
 Pélèkidis Chr. Histoire de l’éphébie attique des origines à 31 avant Jésus-Christ.
Paris, 1962.
 396

Библиография
 Péré-Noguès S. Réflexions sur le mcrcenariat en Sicilie et dans le monde grec
occidental (du milieu du IVe siècle au début du IIIe siècle a.C.) H Pratiques et identités
culturelles des années hellénistiques du monde méditerranéen /Ed. par J.-C. Couven-
hes, S. Crouzct, S. Péré-Noguès. Bordeaux, 2011. P. 147-163.
 Perlman P. Πόλις· ' Υπέκοος·. The Dependent polis and Crete // Introduction to an
Inventory of Poleis. Symposium, 23-26 August 1995 / Ed. by Μ. H. Hansen. Copenhagen, 1996. P.233-287.
 Perlman P. Κρήιβς· âei Χηισιαί? The Marginalization of Crete in Greek Thought
and the Role of Piracy in the Outbreak of the First Cretan War // Hellenistic Rhodes:
Politics, Culture, and Society / Ed. by V. Gabrielsen et al. Aarhus, 1999. P. 132—
161.
 Perrin-Saminadayar E. Si vis pacem, gere bellum. L’aspiration à la paix dans la
société athénienne, de la guerre du Péloponnèse à la guerre lamiaque // Années et
sociétés de la Grèce classique. Aspects sociaux et politiques de la guerre aux Ve et IVe
s. av. J.-C. / Ed. par F. Prost. Paris, 1999. P. 147-162.
 Peschlow £/., Peschlow-Bindokat A., WÖrrle M. Die Sammlung Turan Beier in
Kumbaba bei Sile (II). Antike und byzantinische Denkmäler von der bithynischen
Schwarzmeerküste // IstMitt. 2002. Bd. 52. S. 429-522.
 Petrakos V. C. La forteresse de Rhamnonte // CRA1. 1997. P. 605-630.
 Petrakos V. C. ' Ο δήμος* του Ραμνούντος·. Σύνοψη των άνασκαφών καί των
6ρβυνών (1813-1998). I. Ή τοπογραφία. II. Οι έπιγραφές*. Athens, 1999.
 Petropoulou A. Beiträge zur Wirtschafts- und Gesellschaftsgeschichte Kretas in
hellenistischer Zeit. Frankfurt, 1985.
 Pfister F. Die Reisebilder des Herakleides. Wien, 1951.
 Pfuhl E., Möbius H. Die ostgriechischen Grabreliefs. Mainz, 1977-1979.
 Piejko F. The Inscriptions of Icarus-Failaka// C&M. 1988. Vol. 39. P. 89-
116.
 Pimouguet /. Défense et territoire: L’exemple Milésien // DHA. 1995. T. 21. No 1.
P. 89-109.
 Pimouguet-Pédarros J. Architecture de la défense. Histoire des fortifications
antiques de Carie. Epoques classique et hellénistique. Besançon, 2000.
 Pimouguet-Pèdarros I. Le siège de Rhodes par Démétrios et ‘Ί ’apogée” de la
poliorcétique grecque H RE A. 2003. T. 105. P. 371-392.
 Pimouguet-Pédaros /. Les scènes de combat dans Ficonographie grecque: registres
thématiques et interprétations historiques // D’Orient et d’Occident. Mélanges offerts
à Pierre Aupert// Ed. par A. Bouct. Bordeaux, 2008. P. 15-26.
 Pohl H. Die römische Politik und die Piraterie im östlichen Mittelmcer vom 3.
Jahrhundert bis zum 1. Jahrhundert v. Chr. Berlin; New York, 1993.
 Poliakoff M. B. Combat Sports in the Ancient World. New Haven, 1987.
 Pollitt J. J. Art in the Hellenistic Age. Cambridge, 1986.
 Pomeroy S. B. Women in Hellenistic Egypt from Alexander to Cleopatra. New
York, 1984.
 Potts D. T. The Arabian Gulf in Antiquity. Oxford, 1990.
 Pratiques et identités culturelles des armées hellénistiques du monde méditerranéen H Ed. par J.-C. Couvcnhcs, S. Crouzct, S. Péré-Noguès. Bordeaux, 2011.
 Préaux C. L’économie royale des Lagides. Brussels, 1939.
 397

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Price S. R. F. Rituals and Power: The Roman imperial Cult in Asia Minor.
Cambridge, 1984.
 Pritchett W. К. The Greek State at War. Part II. Berkeley; Los Angeles; Oxford,
1974.
 Pritchett W. К. The Greek State at War. Part HI. Berkeley; Los Angeles; Oxford,
1979.
 Pritchett W. K. The Greek State at War. Part IV. Berkeley; Los Angeles; Oxford,
1985.
 Pritchett W. К. The Greek State at War. Part V. Berkeley; Los Angeles; Oxford,
 1991.
 Pritchett W. K. Greek Archives, Cults, and Topography. Amsterdam, 1996.
Pugliese Carratelli G. Epigrafi di Cos relative al eulto di Artemis in Cnido e in
Bargylia// PP, 1987. Vol. 42. P. 110-123.
 Quass F. Die Honoratiorenschicht in den Städten des griechischen Ostens. Untersuchungen zur politischen und sozialen Entwicklung in hellenistischer und römischer
Zeit. Stuttgart, 1993.
 Queyrel F. Les portraits des Attalidcs. Fonction et representation. Paris, 2003.
QuillinJ. M Achieving Amnesty: the Role of Events, Institutions, and Ideas//
TAPhA. 2002. Vol. 132. P. 71-107.
 Rackham O., Moody J. The Making of the Cretan Landscape. Manchester,
1996.
 Raeck W. Der mehrfache Apollodoros. Zur Präsenz des Bürgers im hellenistischen
Stadtbild am Beispiel von Pricne // Stadtbild und Bürgerbild im Hellenismus / Hrsg.
V. M. Wörrle, P. Zänker. München, 1995. S. 231-240.
 Ramelli /. La dialcttica tra guerra cstema e guerra civile da Siracusa a Roma //
Il pensiero sulla guerra ncl mondo antico/ Ed. M. Sordi. Milano, 2001. P. 45-63.
 Rauh N. K. The Sacred Bonds of Commerce: Religion, Economy, and Trade Society
at Hellenistic Roman Delos. Amsterdam, 1993.
 ReedN. More than a Game: The Military Nature of Greek Athletic Contests.
Chicago, 1998.
 Reger G. The Public Purchase of Grain on Independent Delos// ClAnt. 1993.
Vol. 12. P. 300-334.
 Reger G. The Relations between Rhodes and Caria from 246 to 167 BC. // Hellenistic Rhodes: Politics, Culture, and Society / Ed. by V. Gabrielsen et ai. Aarhus, 1999. P. 76-97.
 Reger G. A Companion to the Helleniustic World / Ed. by A. Erskine. Oxffod, 2003.
P. 331-353.
 Reinach A. J. Trophées macédoniens // REG. 1913. T. 26. P. 347-398.
 Reinmuth O. W. The Ephebic Inscriptions of the Fourth Century B.C. Leiden,
1971.
 Reinmuth O. W. A New Ephebic Inscription from the Athenian Agora // Hesperia.
1974, Vol. 43. P. 246-259.
 Reynolds J. Aphrodisias and Rome. London, 1982.
 Rice E. The Grand Procession of Ptolemy Philadelphus. Oxford, 1983.
 Rice E. The Rhodian Navy in the Hellenistic Age // New Interpretations in Naval
History / Ed. by W. R. Roberts, J. Sweetman. Annapolis, 1991. P. 29-50.
 398

Библиография
 Rice Е. The Glorious Dead: Commemoration of the Fallen and Portrayal of Victory
in the Late Classical and Hellenistic World // War and Society in the Greek World /
Ed. by J. Rich, G. Shipley. London; New York, 1993. P. 224-257.
 Riel M. The Inscriptions of Alexandreia Troas. Bonn, 1997.
 Rigsby K. J. Asylia. Territorial Inviolability in the Hellenistic World. Berkley;
Los Angeles; London, 1996.
 Ritter H.-W. Diadem und Königsherrschaft. Untersuchungen zu Zeremonien und
Rechtsgrundlagen des Hcrrschaflsantritls bei den Persern, bei Alexander dem Großen
und im Hellenismus. München; Berlin, 1965.
 Robert J., Robert L. La Carie. Tome 11. Le plateau de Tabai et scs environs. Paris,
1954.
 Robert J., Robert L. Bulletin épigraphique, Revue des Études Grecques, 1964.
T. 77. P. 127-259.
 Robert J., Robert L. Une inscription grecque de Tcos en Ionie. L’union de Téos
et de Kyrbissos//JS. 1976. P. 153-235.
 Robert J., Robert L. Fouilles d’Amyzon en Carie. T. 1. Exploration, histoire,
monnaies et inscriptions. Paris, 1983.
 Robert L. Notes d’epigraphie hellénistique// BCH. 1926. T. 50. P. 469-522
(reprinted in: Robert L. Opera Minora Selecta I. Amsterdam, 1969. P. 33-86).
 Robert L. Études d’épigraphic gccquc //RPh. 1927. T. 1. P. 97-132 (reprinted in:
Robert L. Opera Minora Selecta II. Amsterdam, 1969. P. 1052-1087).
 Robert L. Notes d’epigraphie hellénistique// BCH. 1928. T. 52. P. 426-443.
(reprinted in: Robert L. Opera Minora Selecta I. Amsterdam, 1969. P. 108-125).
 Robert L. Études anatolicnncs. Recherches sur les inscriptions grecques de l’Asie
Mineure. Paris, 1937.
 Robert L. Hellcnica, Revue de Philologie. 1944. T. 18. P. 5 -56 (reprinted in:
Robert L. Opéra Minora Selecta 111. Amsterdam, 1969. P. 1371-1422).
 Robert L. Le sanctuaire de Sinuri près de Mylasa. Paris, 1945.
 Robert L. Les chèvres d’Héracleia// Hcllenica. 1949. T. VII. P. 161-170.
 Robert L. Péripolarqucs // Hellénica. 1955. T. X. P. 283-292.
 Robert L. Sur des inscriptions d’Ephésc // RPh. 1967. Vol. 41. P. 7-84 (reprinted
in: Robert L. Opera Minora Selecta V. Amsterdam, 1989. P. 347-424).
 Robert L. [Rev.]: Maier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Erster Teil.
Texte und Kommentare. Heidelberg, 1959 // Gnomon. 1970. Vol. 42. P. 580-603
(reprinted in: Robert L. Opera Minora Selecta VI. Amsterdam, 1989. P. 629-
653).
 Robertson M. A History of Greek Art. Cambridge, 1975.
 Robertson N. A Point of Precedence at Plataia. The Dispute between Athens and
Sparta over Leading the Procession // Hesperia. 1986. Vol. 55. P. 88-102.
 Rodriguez P. Les Égyptiens dans l’armée de terre Prolémaique (Diodore, XIX,
80, 4) // REG. 2004. Vol. 117. P. 104-124.
 Roesch P. Études béotiennes. Paris, 1982.
 Romm J. Ghost on the Throne. The Death of Alexander the Great and the War for
Crown and Empire. New York; Toronto, 2011*.
 Rosivach V. J. The Cult of Zeus Eleutherios in Athens // PP. 1987. Vol. 42.
P. 262-287.
 399

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Rostovtzeff M. The Social and Economical History of the Hellenistic World.
Oxford, 1941.
 Roueché Ch., Sherwin-White S. M. Some Aspects of the Seleucid Empire: The Greek
Inscriptions from Failaka in the Persian Gulf// Chiron. 1985. Bd. 15. P. 1-39.
 Roussel P. Un nouveau document relatif à la guerre Démctriaque // BCH. 1930.
Vol. 54. P. 268-282.
 Roussel P. La pérée samothracienne au Ille siècle avant J.-C. // BCH. 1939. T. 63.
P. 133— 141.
 Rousset D. Centre urbain, frontière et espace rural dans les cités de Grèce centrale //
Territoires des cites grecques. Actes de la table ronde internationale organisée par
l’École française d’Athencs, 31 Octobre — 3 Novembre 1991 / Ed. par M. Brunet.
Paris, 1999. P. 35-77.
 Roy J. The Masculinity of the Hellenistic King // When Men were Men: Masculinity,
Power and Identity in Classical Antiquity / Ed. by L. Foxhall, J. Salmon. London,
1988. P. 111-135.
 RudhardtJ. Notions fondamentales de la pensée religieuse et actes constitutifs du
culte dans la Grèce classique. Geneva, 1958.
 Rumscheid F. Mylasas Verteidigung: Burgen statt Stadtmauer? // Stadt un Umland.
Neue Ergebnisse der archäologischen Bau- und Siedlungsforschung / Hrsg. v.
E.-L. Schwandncr, K. Rheidt. Mainz, 1999. S. 206-222.
 Rumscheid F., Held W. Erinnerungen an Mokazis // IstMitt. 1994. Bd. 44. P. 89-
106.
 Sacco G. Sui neaniskoi dell’età ellenistica// RF1C. 1979. Vol. 107. P. 39-49.
 Sacks K. Polybius on the Writing of History. Berkeley, 1981.
 Sage M. M. Warfare in Ancient Greece: A Sourcebook. London; New York,
1996.
 $ahin S. Piratenübcrfall auf Tcos. Volksbeschluß über die Finanzierung der Erpressungsgelder// EA. 1994. Bd. 23. S. 1-36.
 Salazar Chr. The Treatment of War Wounds in Graeco-Roman Antiquity. Leiden,
 2000.
 Samama E. Les médecins dans le monde grec. Sources épigraphiques sur la naissance d’un corps medical. Genève, 2003.
 Sasel Kos Μ. From Agron to Genthius: Large Scale Piracy in the Adriatic//
I Grcci in Adriatico (Hesperia, 15) / Ed. by L. Bracccsi, M. Luni. Roma, 2002. P. 137-
155.
 Savalli-Lestrade L Courtisans et citoyens: le cas des philoi altalides, Chiron. 1996.
Bd. 26. 149-181.
 Savalli-Lestrade I. Les philoi royaux dans l’Asie hellénistique. Geneva, 1998.
 Savalli-Lestrade I. Les Attalidcs et les cités grecques d’Asie Mineure au IIe siècle
a.C. // Les cités d’Asie Mineure occidentale au I1C siècle a.C. / Ed. par A. Bresson,
 R. 	Descat. Paris, 2001. P. 77-91.
 Savalli-Lestrade I. Remarques sur les élites dans les poleis hellénistiques// Les
élites et leurs facettes. Les élites locales dans le monde hellénistique et romain / Ed. par
M. Cébeillac-Gervasoni, L. Lamoine. Rome; Clermont-Ferrand, 2003. P. 51-64.
 Schaefer H. Staatsform und Politik. Untersuchungen zur griechischen Geschichte
des 6. und 5. Jh. Leipzig, 1932.
 400

Библиография
 Schalles H.-J. Untersuchungen zur Kulturpolitik der pergamenischen Herrscher
im dritten Jahrhundert v. Chr. Tübingen, 1985.
 Schaps D. The Women of Greece in Wartime// CPh. 1982. Vol. 77. P. 193—
213.
 Schas G. P.y Spencer N. Notes on the Topography of Hresos // AJA. 1994. Vol. 98.
P. 411 —430.
 Scheer T. S. Ein Museum griechischer “Frühgeschichte” im Apollontempel von
Sikyon // Klio. 1996. Bd. 78. S. 353-373.
 Scheidei W. Feldarbeit von Frauen in der antiken Landwirtschaft // Gymnasium.
1990. Bd. 97. S. 405-431.
 Schmidt K. The Peace of Antalcidas and the Idea of the Koine Eirene. A Panhel-
lenic Peace Movement// RIDA. 1999. T. 46. P. 81-96.
 Schmidt-Dounias B. Geschenke erhalten die Freundschaft. Politik und Selbstdarstellung im Spiegel der Monumente. Berlin, 2000.
 Schmitt H. H. Untersuchungen zur Geschichte Antiochos’ des Großen und seiner
Zeit. Wiesbaden, 1964.
 Schnapp A. Le chasseur et la cité. Chasse et érotique dans la Grèce ancienne.
Paris, 1997a.
 Schnapp A. Images of Young People in the Greek City State // A History of Young
People in the West. Ancient and Medieval Rites of Passage Vol. I / Ed. by G. Levi,
J.-C. Schmitt. Cambridge, 1997b. P. 12-50.
 Schober A. Epigonos von Pergamon und die pergamcnische Kunst H! JDAI. 1938.
Bd. 53. S. 126-149.
 Scholl R. Drytons Tod //CE. 1988. T. 63. P. 141-144.
 Schölten J. B. The Politics of Plunder: Ailolians and Their Koinon in the Early
Hellenistic Era, 279-217 B.C. Berkeley, 2000.
 Schölten J. B. Maccdon and the Mainland, 280-221 // A Companion to the Hellenistic World / Ed. by A. Erskine. Oxford, 2003. P. 134-158.
 Schuler C. Kolonisten und Einheimische in einer altalidischen Polisgründung //
ZPE. 1999. Bd. 128. P. 124-132.
 Schuler C. DieStotKpais* τής* ττόλεως* im öffentlichen Finanzwesen der hellenistischen Poleis // Chiron. 2005. Bd. 35. P. 385—403.
 Sconfienza R. Forti ficazioni tardo classichc e cllcnistichc in Magna Grecia. I casi
esemplari nelPltalia del sud. Oxford, 2005.
 Scuderi R. Decreti del senato per controvcrsie di confine in ela repubblicana //
Athenaeum. 1991. Vol. 69. P. 371-415.
 Sekunda N. Nearchus the Cretan and the Foundation of Cretopolis // AS. 1997.
Vol. 47. P. 217-223.
 Sekunda N. Military Forces. A. Land Forces // Cambridge History of Greek and
Roman Warfare / Ed. by H. van Wees, P. Sabin, M. Whitby. Cambridge, 2007.
P. 325-355.
 Shear T. L Jr. Kallias of Sphettos and the Revolt of Athens in 287 B.C. Princeton,
1978.
 Sherk R. K. Roman Documents from the Greek East. Baltimore, 1969.
 Sherwin-fVhite S.y Kuhrt A. From Samarkhand to Sardis. A New Approach to the
Seleucid Empire. London, 1993.
 401

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Shipley G. The Greek World after Alexander, 323-30 B.C. London, 2000.
 Sion-Jenkis K. La disparition du mcrccnariat en Asie Mineure occidentale au IIe
siècle a.C: éléments de réflexion II Les cités d’Asie Mineure occidentale au Ilc siècle
a.C. / Ed. par A. Bresson, R. Descal. Paris, 2001. P. 19-35.
 Smith R. R. R. Hellenistic Royal Portraits. Oxford, 1998.
 Smith R. R. R. Hellenistic Sculpture: A Handbook. New York, 1991.
 Sokolowski F. Lois sacrées de l’Asie Mineure. Paris, 1955.
 Sokolowski F. Lois sacrées des cités grecques. Supplément. Paris, 1962.
 Sokolowski F. Lois sacrées des cités grecques. Paris, 1969.
 Soteriadis G. Έκ τάφων της Αιτωλίας* // AEph. 1906. Vol. 45. P. 67-88.
 Spiegel N. War and Peace in Classical Greek Literature. Jerusalem, 1990.
 Spyriclakis S. The Itanian Cult of Tychc Protogeneia// Historia. 1969. Bd. 18.
 S. 	42-48.
 Stadtbild und Bürgerbild im Hellenismus / Hrsg. v. M. Wörrle, P. Zänker. München,
1995.
 Stecher A. lnschriftliche Grabgedichte auf Krieger und Athleten. Eine Studie zu
griechischen Wertprädikationen. Innsbruck, 1981.
 Sternberg R. И. The Transport of Sick and Wounded Soldiers in Classical Greece //
Phoenix. 1999. Vol. 53. P. 191-205.
 Stewart A. Attika: Studies in Athenian Sculpture of the Hellenistic Age. London,
1979.
 Stewart A. Faces of Power. Alexander’s Image and Hellenistic Politics. Berkeley,
1993.
 Strauss B. 5. Fathers and Sons in Athens. Ideology and Society in the Era of the
Peloponnesian War. London, 1993.
 Strobel К. Die Galater im hellenistischen Kleinasien // Hellenistische Studien.
Gedenkschrift für Hermann Bcngtson/ Hrsg. v. J. Seibert. München, 1991. S. 101—
134.
 Strobel K. Die Galater. Geschichte und Eigenart der keltischen Staatenbildung auf
dem Boden des hellenistischen Kleinasien. Bd. 1. Untersuchungen zur Geschichte und
historischen Geographie der hellenistischen und römischen KIcinasien I. Berlin,
1996*.
 Strobel K. State Formations by the Galatians of Asia Minor. Politico-Historical
and Cultural Processes in Hellenistic Central Anatolia // Anatolica. 2002. Vol. 28.
P. 1-44*.
 Stroud R. S. Greek Inscriptions: Thcozotides and the Athenian Orphans // Hesperia.
1971. Vol. 40. P. 280 -301.
 Stroud R. S. The Athenian Grain-Tax Law of 374/3 BC. Princeton, 1998.
 Tarn W. W. The Greeks in Bactria and India. 2nd ed. Cambridge, 1951.
 Taylor Μ. V. Salamis and the Salaminioi. The History of an Unofficial Athenian
Demos. Amsterdam, 1997.
 Taylor M. C. When the Peiraicus and the City Are Reunited // ZPE. 1998. Bd. 123.
P. 207-222.
 Thapar R. The Role of the Army in the Exercise of Power in Early India // Army
and Power in the Ancient World / Ed. by A. Chaniotis, P. Ducrey. Stuttgart, 2002.
P. 25-37.
 402

Библиография
 Themelis P. Monuments guerriers de Messène // Recherches récentes sur le monde
hellénistique. Actes du colloque international organisé à l’occasion du 60e anniversaire
de Pierre Ducrey (Lausanne, 20-21 novembre 1998) / Bd. par R. Frei-Stolba, K. Gex.
Bem, 2001. P. 199-215.
 Thompson D. J. “When Bgypt Divorced Itself’: Ptolemaic Tarache and the Elpis
of Harchoncsis // Studies on Ancient Bgypt in Honour of H. S. Smith / Ed. by A. Leahy,
J. Tails. London, 1999. P. 321-326.
 Thompson D. J. Philadelphia’ Procession: Dynastic Power in a Mediterranean
Context I/ Politics, Administration and Society in the Hellenistic and Roman World.
Proceedings of the International Colloquium, Bertinoro 19-24 July, 1997 / Ed. by
 L. 	Mooren. Louvain, 2000. P. 365-388.
 Thompson D. J. The Ptolemies and Egypt // A Companion to the Hellenistic World /
Ed. by A. Erskine. Oxford, 2003. P. 105-120.
 Thompson Crawford D. J. The Idumeans of Memphis and the Ptolemaic Politeu-
mata// Atti del XVII Congrcsso Intcrnazionalc di Papirologia. Naples, 1984. 1069—
1075.
 Thorne J. A. Warfare and Agriculture: the Economic Impact of Devastation in
Classical Greece // GRBS. 2001. Vol. 42. P. 225-253.
 Trebilco P. R. Jewish Communities in Asia Minor. Cambridge, 1991.
 TuckS. L. “Ouch!” Unpublished Inscribed Greek Sling Bullets in Missouri//
Epigraphica. 2005. Vol. 67. P. 45-62.
 Turner V. The Forrest of Symbols. Ithaca; London, 1967.
 Turner V. The Ritual Process. 2nd ed. Hamwdns worth, 1974.
 Tziafalias A., Helly B. Inscriptions dc la Tripolis Perrhébie. Lettres royales de
Démétrios II et Antignc Dôsôn // SE. 2010. Vol. XXIV. P. 71-125*.
 Tzifopoulos /. Z. “Hemerodromoi” and Cretan “Dromeis”: Athletes or Military
Personnel? The Case of the Cretan Philonides // Nikephoros. 1998. Vol. 11. P. 137—
17°.
 öebel F. Die KIcruchcn Ägyptens unter den ersten sechs Prolcmäcm. Berlin,
 1968.
 van Bremen R. The Limits of Participation. Women and Civic Life in the Greek
East in the Hellenistic and Roman Periods. Amsterdam, 1996.
 van derSpek R. J. The Effect of War on the Prices of Barley and Agricultural Land
in Hellenistic Babylonia // Economic antique 5. La guerre dans les économies antiques /
Ed. par J. Andreau, P. Briant, R. Dcscat. Saint-Berlrand-de-Comminges, 2000. P. 293-
313.
 van Effenterre H. Querelles crétoises // REA. 1942. T. 44. P. 31-51.
 van Effenterre И. La Crete et le monde grec dc Platon à Polybc. Paris, 1948.
 van Effenterre H. Fortins cretois// Mélanges d’archéologie et d’histoire offerts
à Charles Picard à l’occasion dc son 65c anniversaire. Paris, 1949. P. 1033-1046.
 van Effenterre //., Ruzè F. Nomima. Recueil d’inscriptions politiques et juridiques
de l’archaïsme grec. I. Rome, 1994.
 van Gennep A. The Rites of Passage. London, 1960.
 van t'DackE. Sur l’évolution des institutions militaires lagides// Armées et
fiscalité dans le monde antique. Paris, 14-16 octobre 1976. Paris, 1977. P. 77-
105.
 403

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 van Wees /7. Heroes, Knights and Nutters: Warrior Mentality in Homer// Battle
in Antiquity / Ed. by A. B. Lloyd. London, 1996. P. 1-86.
 Vandorpe K. The Bilingual Family Archive of Dryton, His Wife Apollonia and
Their Daughter Senmouthis (P. Dryton). Brussels, 2002.
 Vandorpe K., Waelkens M. “Protecting Sagalassos’ Fortress of the Akra. Two
Large Fragments of an Early Hellenistic Inscription“// AncSoc. 2007. Bd. 37.
P. 121-139.
 Vatin C. Recherches sur le mariage et la condition de la femme mariée à l’époque
hellénistique. Paris, 1970.
 Vérilhac A.-M., Viol C. Le mariage grec du VIe siècle av. J.-C. à l’époque d’Auguste.
Paris, 1988.
 Versnel //. S. Beyond Cursing: the Appeal to Justice in Judicial Prayers // Magika
Hiera: Ancient Greek Magic and Religion / Ed. by Chr. A. Faraone, D. Obbink. New
York; Oxford, 1991. P. 60-106.
 Versnel il. S. Inconsistencies in Greek and Roman Religion. 2. Transition and
Reversal in Myth and Ritual. Leiden, 1994.
 Vidal-Naquet P. Lc chasseur noir. Formes de pensée et formes de société dans le
monde grec. Paris, 1981.
 Vidman L. Sylloge Inscriplionum Rcligionis Isiacae et Sarapiacae. Berlin, 1969.
 Vinogradov Ju. G. Zur Klassifizierung der griechisch-barbarischen Abhängigkeitsverhältnisse der vorrömischen Zeit in ponlischen Raum // Hellenismus. Beträge
zur Erforschung von Akkulturalion und politischer Ordnung in den Staaten des hellenistischen Zeitalters. Aktendes Internationalen Hellenismus-Kolloquiums9.-14. Marz
1994 in Berlin / Hrsg. v. B. Funk. Tübingen, 1997. S. 427-437*.
 Vinogradov Ju. G. Der Staatsbesuch der “Isis“ im Bosporos// AncCiv. 1999.
Vol. 5. P. 271-302.
 Virgilio В. Eumcnc Io c i mcrcenari di Feletcreia e di Attaleia // SCO. 1983. Vol. 32.
P. 97-140.
 Virgilio B. Epigrafia e storiografia. Studi di storia antica. Pisa, 1988.
 Virgilio В. Gli Attalidi di Pergamo. Fama, eredita, memoria / SE. 5. Pisa,
1993.
 Virgilio B. Lancia, diadema c porpora. Il re e la regalita ellenistica. Pisa, 2003.
 Virgilio B. Sui dccrcti di Metropolis in onorc di Apollonio // SE. 2006. T. XIX.
P. 249-268.
 Viviers D. Economy and Territorial Dynamics in Crete from the Archaic to the
Hellenistic Period// From Minoan Farmers to Roman Traders: Sidelights on the
Economy of Ancient Crete / Ed. by A. Chaniotis. Stuttgart, 1999. P. 221-234.
 Viviers D. Itanos: une cité Cretoise à l’épreuve d’une garnison lagide // Pratiques
et identités culturelles des armées hellénistiques du monde méditerranéen / Ed. par
J.-C. Couvenhes, S. Crouzet, S. Pérc-Noguès. Bordeaux, 2011. P. 35-64.
 Volkmann G. Die Massenversklavung der Einwohner eroberter Städte in der
hellenistisch-römischen Zeit. 2 Aufl. Stuttgart, 1990.
 Vollgraff W. Praxitèle le jeune // BCH. 1908. T. 32. P. 236-258.
 Vollmer D. Symplokc. Das Übergreifen der römischen Expansion auf den griechischen Osten. Stuttgart, 1990.
 WaceA. J. B. The City Walls // ABSA. 1906/1907. Vol. 13. P. 5-16*.
 404

Библиография
 Walbank F. W. Philippos tragoidoumenos. A Polybian Experiment // JHS. 1938.
Vol. 58. P. 55-68.
 Walbank F. W. Tragic History: a Reconsideration// BICS. 1955. Vol. 2. P. 4-14.
 WalbankF. W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. 1. Commentary on
Books 1-V1. Oxford, 1957.
 Walbank F. W. History and Tragedy // Historia. 1970. Bd. 9. P. 216-234.
 Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. II. Commentary on
Books VH-XVIII. Oxford, 1967.
 Walbank F. W. Symploke: Its Role in Polybius // Studies in the Greek Historians
in Memory of Adam Parry / Ed. by D. Kagan. Cambridge, 1975. P. 197-212.
 Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. III. Commentary on
Books XIX-XL. Oxford, 1979.
 Walbank F. W. Monarchies and Monarchical Ideas. Macedonia and Greece.
Macedonia and the Greek Leagues// САН Vil. I2. 1984. P. 62-100, 221-256,
446-481.
 Walbank F. W. Könige als Götter. Überlegungen zum Herrscherkult von Alexander
bis Augustus//Chiron. 1987. Bd. 17. P. 365-382.
 WalbankF. W. Two Hellenistic Processions: a Matter of Self-Definition// SCI.
1996. Vol. 15. P. 119-130.
 Wa/dner K. Geburt und Hochzeit des Kriegers. Geschlcchterdiffcrenz und Initiation
in Mythos und Ritual der griechischen Polis. Berlin; New York, 2000.
 Wallace S. The Significance of Platatia for Greek Eleuthcria in the Early Hellenistic
Period // Creating a Hellenistic World / Ed. by A. Erskine, L. Llevellyn-Jones. Swansea,
2011. P. 147-176*.
 Walser A. V. Bauern und Zinsnehmer. Politik, Recht und Wirtschaft im frühhel-
lenistischen Ephesos. München, 2008.
 Walsh J. J. The Disorders of the 170s ВС and Roman Intervention in the Class
Struggle in Greece // CQ. 2000. Vol. 50. P. 300-303.
 War and Society in the Greek World / Ed. by J. Rich, G. Shipley. London; New
York, 1993.
 War and Violence in Ancient Greece / Ed. by H. van Wees. London, 2000.
 War as a Cultural and Social Force: Essays on Warfare in Antiquity / Ed. by
 T. 	Bekker-Nielsen, L. Hannestad. Copenhagen, 2001.
 Welles С. B. Gallic Mercenaries in theChremonidean War//Klio. I960. Bd. 52.
P. 477-490*.
 Wenning R. Die Galateranathemc Altai os I. Berlin, 1978.
 Wheatley P. The Antigonid Campaign in Cyprus, 306 BC // AncSoc. 2001. Vol. 31.
P. 133-156.
 Wheeler E. L. Sophistic Interpretations and Greek Treaties // GRBS. 1984. Vol. 25.
P. 253-274.
 WhiteheadD. Aineias the Tactician. How to Survive under Siege. Oxford,
1990.
 Wiemer H.-U. Krieg, Handel und Piraterie. Untersuchungen zur Geschichte des
hellenistischen Rhodos. Berlin, 2002.
 Wilhelm A. Inschrift aus Tenos // Epitymbion H. Swoboda dargebracht. Reichenberg, 1927. P. 336-345.
 405

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Wilkes J. The Illyrians. Cambridge (Mass.), 1996*.
 WillE. Les premières anées du règne d’Antiochos III // REG. 1962. Vol. 75.
P. 72-129.
 Will E. Le territoire, la ville et la poliorcétiquc grecque// RH. 1975. T. 253.
P. 297-318.
 Will E. Histoire politique du monde hellénistique. T. I. Nancy, 1979.
 Will E. Histoire politique du monde hellénistique. T. 2. Nancy, 1982.
 Will E. The Succession of Alexander: the Formation of the Hellenistic Kingdoms //
САН VII. I2. 1984. P. 23-61, 101-117.
 Willetts R. F. Cretan Cults and Festivals. London, 1962.
 Willetts R. F. The Cretan System of Maintaining Armed Forces //Armées et fiscalité
dans le monde antique, Paris, 14-16 Octobre 1976. Paris, 1977. P. 65-75.
 Williams M. F. Philopoemen’s Spécial Forces: Peltasts and New Kind of Greek
Light-Armed Warfare (Livy 35.27) // Historia. 2004. Bd. 53. P. 257-277.
 Wimicki J. K. Ein ptolcmäischcr Offizier in Thcbais // Eos. 1972. Vol. 60. P. 343-
353.
 Winter F. E. Der Alexandersarkophag aus Sidon. Strasbourg, 1912.
 Winter F. E. Problems on Tradition and Innovation in Greek Fortifications in Asia
Minor, Late Fifth to Third Century BC // REA. 1994. T. 96. P. 29-52.
 Wörrle А/. Antiochos 1, Achaios der Ältere und die Galater: Eine neue Inschrift
in Denizli//Chiron. 1975. Bd. 5. P. 59-87*.
 Wörrle M. Eine hellenistische Inschrift aus Gadara // AA. 2002a. S. 267-271.
 Wörrle M. Pergamon um 133 v. Chr. // Chiron. 2002b. Bd. 30. P. 543-576.
 Walpert A. Remembering Defeat. Civil War and Civil Memory in Ancient Athens.
Baltimore; London, 2002.
 Wunderer C. Polybios-Forschungcn. III. Teil. Gleichnisse und Metaphern bei
Polybios nach ihrer sprachlichen, sachlichen und kulturhistorischen Bedeutung bearbeitet. Leipzig, 1909.
 Yakobson A. Public Opinion, Foreign Policy and ‘Just War’ in the Late Republic //
Diplomats and Diplomacy in the Roman World / Ed. by C. Eilers. Leiden; Boston, 2009.
P. 45-72.
 Zänker P. The Hellenistic Grave Stclai from Smyrna: Identity and Self-Image in
the Poll’s // Images and Ideologies: Self-Definition in the Hellenistic World / Ed. by
A. Bullock, E. S. Grucn, A. A. Long, A. Stewart. Berkeley, 1993. P. 212-230.
 Zecchini G. Osservazioni sul presunto modcllo del “come si deve scriverc la storia”
di Luciano // Xenia. Scritti in onore di P. Treves. Rome, 1985. P. 247-252.
 Ziebarth E. Aus dem griechischen Schulwesen. 2 Aufl. Leipzig; Berlin, 1914.
 Zimmermann X. Späthellcnistischc Kultpraxis in einer karischen Kleinstadt. Eine
lex sacra aus Bargylia//Chiron. 2000. Bd. 30. S. 451—485.

СПИСОК ИЛЛЮСТРА11ИЙ
 Чёрно-белые иллюстрации
 Ил. 1. Афинский почётный декрет в честь Эвфрона Сикионского, союзника
афинян в их войнах за свободу против македонян (323-318 гг. до н. э.)
 Ил. 2. Фрагмент оборонительных стен Гсраклеи-при-Латме (графическая реконструкция Ф. Кришена)
 Ил. 3.1-3.3: 3.1. Ранние укрепления акрополя Пантикапея. 3.2. Центральное
здание басилейи. 3.3. Цитадель акрополя Пантикапея (реконструкция
В. П. Толстикова)
 Ил. 4. Надгробные стелы из Вифинии с изображением батальных сцен
Ил. 5. Укрепления на хоре Босгюра:
 1 — Генеральское-Западиое; 2 — сторожевая башня; 3 - - укреплённое поселение
у с. Новоотрадное (по А. А. Масленникову)
 Ил. 6. Деметрий Полиоркет
 Ил. 7. Декрет в честь наёмников из Фанагории (88/87 г. до н. э., Керчь)
 Ил. 8. Македонские пули для пращи из раскопок Ольвии (прорисовка по В. А. Анохину и Р. Ролле)
 Ил. 9. Постамент статуи Гипсикратии
 Ил. 10. Стела Наны (Археологический музей, г. Бурса)
 Ил. 11. Вток сариссы с надписью «мак(едонян)»
 Ил. 12. Матрица для изготовления щитов македонского типа
Ил. 13. «Шлем Монуния»
 Ил. 14. Монета Никомеда 1 Вифинского
Ил. 15. Стела из Кизика
 Ил. 16. Статуя эллинистического правителя с копьём
 Ил. 17. Монета Зиэла Вифинского
 Ил. 18. Колосс Родосский (реконструкция)
 Ил. 19. «Большая галатская группа» Аттала I (реконструкция)
 Ил. 20. Статуэтка из Мирины: боевой слон, поражающий галатского воина
Ил. 21. Монумент Эмилия Павла в Дельфах:
 1 — общий вид; 2 — фрагмент фриза
 Ил. 22. Надгробный рельеф из Вифинии со сценой боя между вифинским и га-
латским всадниками
 Ил. 23. Статуя Аполлона, посвящённая в Дельфы после победы над палатами
(278/7 г. до н. э.)
 Ил. 24. Надгробный рельеф молодого воина (Родос)
 407

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Ил. 25. Херсоиесский декрет в честь Диофанта (Государственный Эрмитаж)
Ил. 26. Павший галат, часть «Малой галльской группы»
 Ил. 27. Полибий
Ил. 28. Посидоний
 Ил. 29. Монумент в честь битвы при Акции (реконструкция по Н. Вагснасу и
 У. 	Мюррею)
 Цветные иллюстрации
 1. Серебряная монета, выпущенная Деметрием Полиоркетом после его победы
при Саламинс Кипрском (306 г. до н. э.)
 2. Тетрадрахма Агафокла с изображением Ники
 3. Статер Этолийского союза с изображением Этолии, персонифицированной
в виде сидящей женщины, попирающей македонский и 1иаатский щиты и
кельтскую боевую трубу (кариикс)
 4.1- 	2: 1. Укрепления Ассоса (Западные ворота, часть стены) и некрополь;
 2. 	Современный вид. Фото Р. В. Стоянова
 5.1- 	3. Псргам: 1. Арсенал и цитадель; 2. Ядра катапульт из арсенала; 3. Реконструкция акрополя
 6. Гора Митридат. Западное плато. Укрепления акрополя Пантикапея. Фото
В. П. Толстикова
 7.1- 	2. Богиня Тюхе: 1. Музей Гетти; 2. Музей Филипп
 8. Таманский рельеф (2-я четв. IV в. до н. э.?): пожилой и молодой воины
 9. Гробница Алкета (?) в Термсссе
 10. Пирр Эпирский
 11. Антиох 111
 12.1- 	2. Изображения всадника на монетах Тарента (111 в. до н. э.)
 13.1- 	2. Критские монеты: I. Аполлон с луком (Элевтерна, нач. 111 в. до н. э.);
 2. 	Наконечник стрелы (Элирос, кон. IV — нач. Ill в. до н. э.)
 14. Надгробная стела критянина Диодота. Фото Э. Р. Устасвой
 15.1- 	4. Стелы писидийских наемников из Силона (Стамбульский археологический музей). Фото О. Л. Габслко
 16.1- 	3. Боевые корабли эпохи эллинизма: 1. Пентсра Селевкидов; 2. Пентера
Птолемеев; 3. Трситера Птолемеев (современная реконструкция)
 17.1- 	2. Метательное и осадное орудия Деметрия Полиоркета (конструкция
Гсгетора Византийског о) (но Д. Кемпбеллу)
 18.1- 	2. «Ваза Эвримедонта»
 19. «Монумент Нереид». Британский музей
 20. Статуя Родогуны
 21. «Боспорская амазоиомахия». ГМИИ им. А. С. Пушкина
 22.1- 	2. Наконечник македонской стрелы от катапульты с маркировкой «Филиппа». Фото и прорисовка
 23.1- 	2. Рельеф с изображением селсвкидских доспехов и оружия. Патара, Ликия.
Фото Ю. Н. Кузьмина
 24. 	Селевкидская свинцовая пуля для пращи
 408

Список иллюстраиий
 25. «Щит Фарнака». Малибу. Музей Гетти
 26. Горный пейзаж Крита: оливы» растущие на склонах, и виноградники в долине
 27. Египетский флагман «Исида». Фреска из Нимфея. Государственный Эрмитаж
 28. Монета с портретом Филиппа V
 29. Митридат VI Евпатор. Лувр
 30. Тетрадрахма Селевка I с изображением слона
 31. «Слоновая колесница» на монете Селевка I
 32. Монета с портретом Деметрия I Бактрийского
 33.1- 	2. Монеты с изображением македонского щита: 1. Тетрадрахма Антигона
Гоната; 2. Тстробол Амфиполя (158-149 гг. до н. э.)
 34. Монета Птолемея II
 35. Дихалк Левкона II
 36. Ника Самофракийская (кон. IV в. до н. э.). Лувр
 37. Сцена боя между македонским конником и персидским пехотинцем на
фреске в «Гробнице Кинча» (Науса, ок. 300 г. до и. э.)
 38.1- 	3. «Саркофаг Александра» (Стамбульский археологический музей): I. Общий вид; 2. Фрагмент со сценой битвы; 3. Макет фрагмента саркофага в первоначальной раскраске
 39. Скульптурная группа «Галат, убивающий себя и свою жену»
 40. Галаты Бренна в Дельфах (по Т. Ньюарку и А. Макбрайду)
 41. Надгробный рельеф и надпись вифинского офицера Мснаса, который погиб
в битве при Корупедионе. Стамбульский археологический музей. Фото
О. Л. Габелко
 42.1- 	2. Изображение оружия македонских солдат Лисона и Калликла, украшавшее их могилу в Лефкадии (древняя Миеза, ок. 200 г. до н. э.)
 43.1- 	3. «Мозаика Александра» из Помпей с изображением битвы Александра
Македонского с Дарием
 44. Персей Македонский
 45. Памятник грекам, павшим в битве при Хсронее в 338 г. до н. э.
 Карты
 Карта 1. Эллинистический мир
 Карта 2. Эллинистический Крит
 Карта 3. Материковая Греция, Эгеида и Малая Азия
 Карта 4. Малая Азия
 Карта 5. Экспансия критских городов в эллинистический период

ИМЕННОМ УКАЗАТЕЛЬ
 Авдата, иллирийка, одна из жен Филиппа
II 173
 Агафокл из Истрии 252,263
Агафокл, приближённый Птолемея IV
ПО
 Агафокл, сын Лисимаха 174
Агафокл, тиран Сиракуз 30, 317, 358
Агафоклия, любовница Птолемея IV 110
Агис III, царь Спарты 106
Агис IV, царь Спарты 53,81
Адся-Эвридика, дочь Киннаны, внучка
Филиппа II 173
Адраст, ольвиополит 160
Акестим, критянин 231
Акротат, царь Спарты 137, 164, 169, 170,
282
 Аксиотея, жена царя Никокла 177, 182
Александр Балас, царь державы Селевки-
дов 106
 Александр Забина, царь державы Селевки-
дов 106
 Александр Македонский (Александр Великий) 5, 13, 15,29,33,35,42,44,73,
86,89, 100, 102, 103, 105, 109,116, 122,
126, 129, 134, 154, 162, 165, 173, 174,
215, 251, 252, 272, 281, 283, 287, 297,
302, 303, 309, 312, 317, 334, 349, 351,
358
 Александр, племянник Антигона Гоната
32
 Александр, сын диадоха Полииерхонта
173
 Александр, сын Кассандра, царь Македонии 109
 Александр, сын Синдея, писидиец 227
Александр, царь Эпира 86, 107, 158,220
Александр, этолиец 121
Александр Япнай, иудейский царь из династии Хасмонсев 105
Алексидам, ахеец 286
Алексимах из Арсипои, благотворитель
82,252
 Алкета, брат диадоха Пердикки 85, 334
 Амага, царица сарматов 175
Аминта Сотср, греко-индийский царь 128
Амфалк из Тегеи 70
Анаксипол, родосец 240
Андроник, пергамский посол в Риме 109
Анита, поэтесса 171, 176, 182
Антандр Сиракузский, историк и военный
командир 312
 Антиалкид Никефор, греко-индийский
царь 128
 Антиген, гражданин Тириейопа 117
Антигон Гонат, царь Македонии 32, 34,
 104, 142, 154, 159, 174, 209, 220, 242,
259,260,314,315,317,320,325,329,
332, 333,341,359
 Антигон Досон, царь Македонии 33, 49,
53,87, 106,109,116, 123,129,130,187,
220, 253,261,298, 360
Антигон Одноглазый (Монофтальм), один
из диадохов 32, 34, 35,75,85,86,100,
 105, 106, 128, 130, 148, 159, 169, 201,
265,311,312,317, 327, 358
 Антигон, сын Гераклита, македонянин
228
 Антигон, царь из династии Хасмонеев
104
 Антигониды, династия в Македонии 32,
33, 42,47, 98, 100, 101, 129, 145, 149,
161, 167, 184, 188,208,247,270,332,
345, 361
 Антикрат, книдянин 28
Антилеонт из Кавна, государственный
деятель 72
 Антимах I Теос, греко-бактрийский царь
128
 Ai 1тиох I, царь державы Селевкидов 104,
105, 111, 112, 125, 128, 157, 190,224,
262, 263, 269, 281,311,315, 341, 359
Антиох II, царь державы Селевкидов 23,
126, 174, 175,250, 359
Антиох III, царь державы Селевкидов 9,
28, 34, 35, 37, 42, 50, 55, 86, 103, 106,
1 12, 116 118, 120, 123, 125, 128 130,
 410

Именной указатель
 133, 140, 141, 151, 152, 192, 196 198,
202, 213, 215, 216, 242, 245, 256 258,
260, 263, 267 269, 275, 276, 360 361
Антиох IV, царь державы Селсвкидов
104, 128, 288, 361
 Антиох V, царь державы Селевкидов 106
Антиох VI, царь державы Селевкидов
128
 Антиох VII, царь державы Селевкидов
106, 362
 Антиох X, царь державы Селевкидов 106,
108
 Аитиох XI, царь державы Селевкидов
128
 Антиох XII, царь державы Селевкидов
106
 Антиох I, царь Коммагены 128
Антиох Гиеракс, брат Селевка II 86, 145,
359
 Антипапи, сын Гегесистрата из Эгиалы
300
 Антипатр, один из диадохов 49, 86, 106,
317, 358
 Антипатр Сидонский, поэт 282, 289
Антоиий, Марк, римский политический
деятель 175,362
Апама, жена Селевка I 111
Апама, царица Кирены 175
Аполлодор, автор «Полиоркетики» 160
Аполлодор, афинский архонт 317
Аполлодор из Береники 70, 71, 72, 345
Аполлодор из Милета 72
Аполлоний, врач из Теноса 157
Аполлоний, гражданин Тимна 155, 287
Аполлоний из Аспенда, птолемеевский
наёмник 233
 Аполлоний из Феры, птолемеевский наёмник 228
 Аполлоний, гражданин Метрополя 334
Аполлоний Родосский, поэт 278
Аполлоний, солдат из Пирея 152
Аполлония (Сенмутис), жена Дритона
168
 Аполлония-Семмонтис, дочь Птолемея из
Кирены 350
 Агюллофан I Сотер, греко-индийский царь
128
 Агюллофан II Великий Сотер, греко-индийский царь 128
Аппиан, историк 31,245,261
Арат, ахейский государственный деятель
74, 86, 208, 299,312,328,359
 Аргеады, династия македонских царей
184
 Арей, спартанский царь 106
Арсксидам, спартанец 286
Ариарат 1, правитель Каппадокии 86
Ариарат П, правитель Каппадокии 105
Ариарат V, царь Каппадокии 106, 361
Ариарат VI, царь Каппадокии 128
Ариарат VII, царь Каппадокии 106
Арибаз, селевкидский наместник Киликии
250
 Арибей (возможно, македонский офицер
Арридей) 168
 Аристид, афинский политик 324
Аристид, Элий, ритор и софист 309
Аристион, тиран Афин 308
Аристогитон, афинский тираноубийца
244
 Аристодем, кондотьер в Феангеле 139
Аристодикид, приближённый Антиоха I
112
 Аристокл, критянин 158
Аристократ, сын Тимофея 180
Аристолай, птолемеевский офицер 148
Аристолох, селевкидский офицер 112
Аристопавт, афинянин 296
Аристоник, предводитель антиримского
восстания в Малой Азии 46, 47, 56,
74, 87, 106, 146,218, 221,256,276,306,
334, 362
 Аристотей, сын Никотея, историк 319
Аристотель 304, 317
Арридей, военачальник Антигона Одноглазого 317
 Арридей, македонский офицер 168
Арсиноя, жена Птолемея IV 227, 233
Арсиноя Филадельфа, сестра и жена Птолемея И 174,182,225
Артабап 1, царь Парфии 107
Артабан II, царь Парфии 128
Артабан III, царь Парфии 128
Артаксий, правитель Армении 105
Артемидор, греко-индийский царь 128
Артемидор из Перги, птолемеевский офицер 232-234
 Артемон, сын Артемона, апамеец 228
Архагата, дочь Хармада, критянка 166,
167
 Архелай, военачальник Митридата VI
152
 Архестрат, македонский офицер 147,
202
 411

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИН ИСТИН ЕСКОМ МИРЕ
 Архибий Никефор, греко-индийский царь
128
 Архидамия, предводительница спартанок,
вдова царя 171
Архилох, поэт 316, 318, 341
Архимед, математик 107,159
Архипн, афинский архоит 317
Архиппа из Илиопа 347
Аршак I, царь Парфии 103, 107
Аршакиды, царская династия Парфии
103, 105, 175
 Асандр, правитель Боспора 86, 106
Асклспиад из Перги, врач 73, 157, 328
Асконд, беотиец, политический деятель
298
 Атей, скифский царь 86
Аттал I, царь Пергама 45, 104, 112, 116,
121, 128, 145, 149, 226, 256, 281, 293,
326, 329,332, 336, 341,359
Аттал II, царь Пергама 118,120, 140,225,
226, 255,256,258, 259, 261,263,
Аттал III, царь Пергама 125,215,271,327,
361,362
 Атталиды, царская династия Пергама 11,
41,42, 59, 112, 129, 146, 147,198, 225,
233, 293, 326,332,333, 350
Ахей-младший, селевкидский Наместник
в Малой Азии 103,106,109,111,129,
360
 Ахей-старший, селевкидский наместник
в Малой Азии 82, 300
Ахемениды, царская династия Древней
Персии 42
 Ашока, индийский царь 272
 Бабрий, ноэт-баспописец II в. н. э. 235,
265
 Банабел, должностное лицо на службе
селевкидского наместника Ахея 300
Бардилл, иллирийский царь 86
Береника, жена Антиоха II 174, 177, 182,
250
 Береника, жена Птолемея I 174
Береника, жена Птолемея III 227
Бисион, гражданин Дрероса 87
Битон, инженер 160
 Боиск с Самоса, командующий флотом
72
 Бокий, отец Стасиада, гражданин Перги
72
 Бомбос, сын Алфейя, эолиец 319
Бренн, житель Тириейона 117
 Бриккон, сын Атевриста, галат 352
Булагор с Самоса, благотворитель 82
 Валерий Максим, римский писатель 175
Веллей Патеркул, римский историк 84
Вологез I, парфянский царь 128
 Ганнибал 13, 242,256, 360
Гармодий, афинский тираноубийца 244
Гарпал, гражданин Берои 78, 79
Гегесий, афинский стратег 347
Гегесий Родосский, историк 320, 336
Гегесипп, сын Гегесистрата, из Эгиалы
300
 Гелиад, житель Тириейона 117
Геликон из Приены, офицер 78
Гелиокл, греко-бактрийский царь 107
Гелладий, жрец 329, 330
Гелон Сиракузский 119, 130
Гераклид, периэгет 29, 47, 312, 340
Гераклит из Афин, офицер Антигона Го-
ната 314, 315
 Гераклит из Стиберры 228
Гераклит Эфесский, философ 12
Гермий Косский, врач 156,157
Гермий, приближённый Антиоха III 257
Гермий Сотер, греко-индийский царь
128
 Гермоген Феодот из Афродисиады, государственный деятель 80
Геродот, историк 101,297
Герои Александрийский, инженер 160
Герхонесис, предводитель восстания в
Египте 276
 Гиерон II, царь Сиракуз 107, 119, 130
Гиерон, птолемеевский офицер 147
Гиероним из Кардии, историк 311
Гиппарх, афипский тиран 244
Гиппарх, эпирот 306
Гиппострат Великий Сотер, греко-индийский царь 128
 Гипсикратия, жена Митридата Евпатора
175
 Главкий, сын Зота, из Бизанты 228
Главкои из Афин, офицер на службе Птолемея II 326
Гомер 286
 Гораций Коклес, полулегендарный древнеримский герой 13
Горгий из Гераклеи, воин 28
Готарз I, парфянский царь 128
Гракх, Тиберий, римский политик 215
 412

Именной указатель
 Дамарет из Фар 73, 331
Дарий I, царь Персии 240
Дарий Ш царь Персии 285, 302, 303
Датис, персидский военачальник 316
Деидамия, дочь царя Пирра 175, 182
Д ем агат, кондотьер из Феангелы 139
Деметрий I, царь из династии Селевкилов
106, 109, 111, 128,323
Деметрий II, царь из династии Селевкидов
 106, 128, 175
 Деметрий 111, царь из династии Селев-
кидов 128
 Деметрий 11, царь Македонии 33,86,108,
109, 149, 175, 189, 359
Деметрий I Аникет, греко-бактрийский
царь 106, 128
 Деметрий 111 Аникет, греко-индийский
царь 128
 Деметрий из Византия, историк 311, 341
Деметрий Полиоркет, один из диадохов
30,32, 34, 35,42, 70,75, 100, 103,106,
 107, 109, 119, 124 126, 129, 130, 133,
137, 148, 151, 159, 164, 169, 190, 192,
202, 212, 219, 221, 226, 236, 240, 245,
252, 265, 276, 304, 316, 327, 332, 342,
344, 352, 358
 Деметрий Фалерский, афинский правитель 90
 Деметрий Фарский, иллирийский правитель 172
 Демодам из Милета, селевкидский офицер
и историк 111,312
Демосфен, афинский оратор 266
Демохар из Афин, историк 311
Дикеарх из Афин, офицер 147
Дикеарх из Этолии, пират 353
Диоген из Коса, государственный деятель
72
 Диоген, командир македонского гарнизона в Афинах 149
 Диодор Паспар из Пергама, государственный деятель 327, 329
Диодор Самосский, врач 157
Диодор Сицилийский, историк 31, 49,
105,220, 265, 304,310
Диодот I, греко-бактрийский царь 128
Диодот 11, греко-бактрийский царь 106
Диодот, сын Энея, критянин 136
Диодот Трифон, царь из династии Селевкидов 106
 Диокл из Коса, государственный деятель
70,71
 Диокл, солдат птолемеевского гарнизона
наФере 232
 Диомед Сотер, греко-индийский царь
128
 Дион, критянин 167
Дионисий Византийский, историк и географ 298
 Дионисий Сотер, греко-индийский царь
128
 Дионисодор, начальник флота Атталидов
112,225
 Диофант, военачальник Митридата Евпа-
тора 300-302, 362
 Дорилай, сын Филетера, полководец Митридата Евпатора 132
Дорилай Тактик, полководец Митридата
Эвергета 132
 Доримах из Этолии, государственный деятель 260
 Дритон с Крита, птолемеевский офицер
168, 182, 249, 350
Дурид Самосский,историк 297
 Зариадр, правитель Армении 105
Зевксис, селевкидский чиновник 151,
198
 Зенон, историк 341
Зенон, птолемеевский капитан 199
Зипойт, царь Вифинии 103,358
Зиэл, царь Вифинии 106, 129, 145, 270,
359
 Зоил II Сотер, греко-индийский царь 128
Зоил, инженер 159
 Зопирион, полководец Александра Македонского 56,154, 160
 Иосиф Флавий, историк 104
Ирод Великий 104,105
 Кавар, кельтский царь во Фракии 297
Каллий из Арада, инженер 159
Каллий из Сфетта, афипский государственный деятель 67, 68, 70, 72, 159,
192, 252, 300
 Калликл, родосский жрец 240
Калликл, македонский воин 296
Калликратид из Афроцисиады, государственный деятель 70
Калликсен Родосский, историк 126
Каллимах, поэт 154, 222, 231, 281
Кассандр, царь Македонии 33, 34,58, 100,
109, 126, 174, 220, 263, 311, 317, 358
 413

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Кефисодор, афинский архонт 347
Кефисодот, афинский архонт 317
Кий,критянин 87
 Килиад, ахейский военачальник 73, 331
Килис, эпирот 306
 Киней, философ, приближённый Пирра
Энирского 102, 251,311,312
Киннана, дочь Филиппа II и иллирийки
Авдаты 173
 Клеобул, участник похода па Ликию 316
Клеомен I, спартанский царь 172
Клеомен III, спартанский царь 33, 53, 56,
81, 89, 117, 133, 172, 195, 198, 202,
360
 Клеон, офицер на службе Атталидов 147
Клеопнм, спаратанский царь 137, 164,
169
 Клеопатра II, египетская царица 175,231,
249, 362
 Клеопатра III, египетская царица 249,
362
 Клеопатра VII, египетская царица 5, 29,
175, 177, 362
 Клеопатра Тея, жена царя Деметрия II
175
 Кореб, афинский архонт 347
Кратер, диадох 317, 358
Кратесиполида, жена Александра, сына
Полиперхопта 173
Кресс, отец Неоптолема 148
Критон, критский офицер 140
Ксенагор, историк 316
Ктесибий из Александрии, инженер 107
Курасио, гражданка Аспенда 173, 347
 Лабиен, Тит, римский военачальник 240,
339, 362
 Лагета, сын Дорилая Тактика 132
Ладам, птолемеевский командир на Фере
233
 Ламия, любовница Деметрия Полиоркета
164
 Лаодика, первая жена Антиоха II 151,174,
177, 182,312, 359
Ласфен, военачальник 84
Лахар, афипский тиран 34
Лахар, должностное лицо на службе се-
левкидского наместника Ахея 300
Левкои II, боспорский царь 271
Леодам из Коса, государственный деятель
70,71
 Леон, сын Аристона 312,313
 Леонид I, спартанский царь 13
Леонид II, спартанский царь 134
Леонид Тарентский, поэт 212
Леонтий, гражданин Кносса 294
Леонтий, приближённый Филиппа V 208
Лесхид, эпический поэт 281, 315
Ливий, Тит, римский историк 31,43, 58,
86, 101, 105,242
 Лисандр, спартанский военачальник 125
Лисаидра, жена Агафокла 174
Лисий Аникет, греко-индийский царь
128
 Лисимах, один из диадохов 74, 86, 100,
ЮЗ, 106, 108, 123, 128, 130, 154, 174,
268,269, 358
 Лисимахия, жена критянина Диодота
136
 Лисоп, македонский вони 296
Лукиан, писатель-сатирик 86, 159, 309-
312
 Лукулл, Марк, римский полководец 105
 Мавсол, правитель Карии 244
Магас, царь Кирены 127,359
Маккавеи, династия в Иудее 9,42,47,351,
361
 Манлий, Гией Вульсон, римский военачальник 123, 179, 361
Марсий, брат Антигона I Моиофтальма,
историк 242,312
 Маурья, династия индийских царей 273
Maxaff ид, правитель Спарты 68,283-28 7,
291,305, 360
 Махар, с ьш Митридата Евп атора 105
Махей, этолиец 166,167
Мегалей, приближённый Филиппа V 208
Меланкомад, этолиец, офицер птолемеевского гарнизона 168
Мелита, дочь Эиикла 349
Мемнои из Гераклеи, историк 263, 310
Менандр, греко-индийский царь 107, 361
Менандр, комический поэт 165
Мепас, вифииский офицер 295, 296
Мепас из Сеста, благотворитель 72, 82,
92, 194
 Менит из Дикта, наёмник 155
Метелл Нумнднйский, римский полководец 108
 Метродор из Афин, военачальник 157,
335
 Микион из Афин, государственный деятель 65,66, 78,273
 414

Именной указатель
 Мииуций, Квинт, римский военачальник
37
 Митридат I Ктист,. понтийский царь 113
Митридат V Эвергет, понтийский царь
106, 132
 Митридат VI Евпатор, понтийский царь
34,43, 46, 86, 105, 106, 113, 129, 132,
152, 153, 169, 175, 176, 205, 212, 216,
224, 237, 244, 247, 250, 256, 276, 301,
302,308, 328, 334,339, 362
Митридат I, парфянский царь 126, 128,
175
 Митридат II, парфянский царь 128,
Митридат III, парфянский царь 128
Митридат, сын парфянского царя Фраата
III 107
 Митридат II, коммагенский царь 128
Могет из Меонии, военачальник 74
Молон, сатрап Мидии при Антиохе III 86,
103, 106, 257, 258, 360
Монгидрид, сын Тевкра, пират 212, 222,
223
 Мопуний, царь Дардапии 184,185
Мостид, фракийский царь 228
Муций Сцевола, римский гражданин 13
 Набис, царь Спарты 33,54,56,58,98,106,
172,216, 361
 Наиа, дочь Филиска 180
Неон, беотийский политик 298
Неоптолем, диадох; 107
Неоптолем, сын Кресса, птолемеевский
полководец 148
 Никандр из Илиона, сын Антифапа 347
Никандр из Калхедона, историк 298
Никанор, сатрап Мидии 107
Никея, супруга Александра, племянника
Антигона Гоната 173
Никий Сотер, греко-индийский царь 128,
146
 Никокл, царь Пафоса 177
Никомах, фажданин Магпесии 273
Никомед Т, царь Вифинии 224, 359
Никомед II, царь Вифинии 106, 109, 128,
226, 245
 Никомед III, царь Вифинии 362
Никомед IV, царь Вифинии 215,362
Н и кострат, гражданин Коса 71
Никофан, сыи Адраста, ольвиополит
160
 Нимфид из Гераклеи, историк 311
Носсида, поэтесса 171
 Обед I, арабский правитель 105
Октавиан 80,216,254,339,362
Олимпиада, мать Александра Великого
173,182, 358
 Олимпиодор из Афин, государственный
деятель 69
 Оиесад, магистрат Теноса 69,300
Опций, Квиит, римский военачальник
169, 250
 Ород I, парфянский царь 128
Ород II, парфянский царь 107, 128
Ороферн, царь Каппадокии 128, 361
Ортиагопт, галатский правитель 176,
326
 Орфагор, фажданин Араксы 303
Офелла, птолемеевский офицер 317
 Павсаний, периэгет 87, 176, 239
Пакор I, парфянский царь 128,240
ГТалак, скифский царь 301, 302
Панар из Кидонии, военачальник 84
Папдар, птолемеевский офицер 146, 147
Пантавх, полководец Деметрия Полиор-
кета 107
 Паос, военачальник Птолемея VTII 249
Парал, сыи критянина Диодота 136
Патрокл, офицер Селевка 1, историк 312
Певкест, правитель Феапгелы 199
Пелопс, птолемеевский офицер 148,249
Псрдикка, один из диадохов 35, 85, 86,
105, 116,317, 334, 358
Перикл, афинский государственный деятель 333
 Перисад II, боспорский царь 178
Перисад V, боспорский царь 106
Пернерна, Марк, римский военачальник
306
 Персей, царь Македонии 32, 33, 86, 226,
227, 264, 266, 276, 311, 313, 328, 341,
361
 Пий, фажданин Дрероса 87
Пилемен, царь Пафлагонии 106
Пир, фажданин Дрероса 87
Пирой, птолемеевский наёмник 231
Пирр, царь Эпира 32,42,58,102,106,107,
109, 129, 158, 169, 171, 172, 175, 239,
251, 282, 311,312, 340, 341, 358, 359
Писистрат, афинский тиран 244
Плавт, римский комедиофаф 138, 165,
168
 Платон, феко-бактрийский царь 107
Платон, фечсский философ 309
 415

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Полизал, участник похода на Ликию 316
Полизсл, сын Аполлофапа из Эфеса 347
Полиэн из Кипарисий, щитоносец Фило-
Йемена 286
 Плутарх, древнегреческий писатель 10,
31,49, 58,65,69,79, 106, 107, 170, 173,
175, 180, 197, 208, 251, 298, 299, 307,
 308.313, 324,330, 335
 Полибий, древнегреческий историк 10,
23, 29,31,36,46,47, 55, 59,68,84,86,
89, 104, 106, НО, 132, 137, 163, 176-
178, 182, 205, 208, 212-214, 238,243-
245, 250, 253, 254, 256-258, 260-262,
267, 268, 276, 283, 284, 286-290, 297,
298, 305, 310, 311, 313, 319,337, 340
Поликсен Эпифан Сотер, греко-индийский царь 128
 Полинерхоит, один из диадохов 33, 173,
358
 Помпей, Гией 256, 276, 336, 362
Помпей Трог, римский писатель 351
Посидшш, поэт 340
 Посидоний, древнегреческий историк 31,
 313.314, 341
 Праксидем, птолемеевский офицер 227
Притан, брат босиорского паря Эвмела
106,358
 Проксен, историк 340
Протогеи из Ольвии, благотворитель 8,
61,253
 Пру сии 1, царь Вифипии 45, 129,242,291,
305,326, 331,361
 Прусий И, царь Вифипии 59, 106, 109,
163, 164, 215, 226, 227, 245, 259, 261,
263,331,344,361
 Птолемеи, династия в Египте 5, 6, 9, 11,
29,42, 101, ЮЗ, 107, 123, 128, 129, 132,
 153, 184, 228, 229, 232-234, 350, 362
Птолемей I 70,72,100, 127, 128, 150, 159,
167, 169, 171, 174, 177, 226, 227, 232,
240, 247, 265,312,317, 358
Птолемей И 23,35,72, 101, 122, 126, 134,
145, 146, 174, 225, 232, 260, 269, 271,
281,316, 325,326,359
Птолемей III 101, 107, 154, 174,222,227,
232, 249, 250,312, 343, 359
Птолемей IV 37, 86, 1 10, 116, 118, 128,
167, 227, 233, 241, 257, 263, 348, 360
Птолемей V 23, ПО, 118, 119, 128 130,
227, 360
 Птолемей VI 40,42,49, 106, 109, 129, 130,
175, 231,247,288
 Птолемей VIII 40,42, 231,249, 288, 362
Птолемей IX 71,87, 128
Птолемей X 106
Птолемей XII 147
Птолемей XIII 328
Птолемей из Киреиы 141, 350
Птолемей Керави, царь Македонии 85,
86, 106, 109, 154, 174, 176, 358, 359
Птолемей, правитель Коммагены 105
Птолемей, приближённый Филиппа V
208
 Птолемей, сын Лисимаха 108
Птолемей, сын Пирра Эпирского 169
Птолемей, сын Тразеи, военачальник Птолемея IV и Антиоха III 118, 197
 Родогуна, парфянская принцесса 175
 Савмак, скиф, свергший Перисада V 106
Сариак, скифский правитель 228
Сатир, брат босиорского царя Эвмела 106,
358
 Секст Эмпирик, философ 159
Селевк I, один из диадохов 86, 100, 103,
 105, 107, 109, 111, 128, 140, 174, 262,
263, 268 270,312,317, 358,359
 Селевк II, царь из династии Селевкидов
86, 126, 128, 151,174, 359
Селевк III, царь из династии Селевкидов
103, 104, 109, 116, 128
Селевк IV, царь из династии Селевкидов
 106, 111, 112
 Селевк VI, царь из династии Селевкидов
108,128
 Селевк, наместник на Кипре 153
Селевкиды 6, 11,23,42,86, 101, 103-106,
112, 128, 129, 132, 142, 148, 151, 161,
174, 184, 198, 229, 248, 250, 270, 271,
323, 345,351,359, 361,362
Сенека, Луций Анней, римский философ
200
 Серамб,скульптор 340
Симий, щитоносец Филонемена 286
Симонид из Магнесии, эпический поэт
281,315
 Сипатрук I, парфянский царь 128
Сириек из Херсонеса, историк 312
Скердилаид, иллирийский правитель 209
Скоиас из Этолии, государственный деятель 260
 Скрибопий, узурпатор власти в Боспор-
ском царстве 106
 416

Именной указатель
 Соклид, предводитель пиратов 300
Сократ, древнегреческий философ 172
Сосибий из Феры 228
Сосий, римский полководец 8, 105
Сосикл, беотиец 55
 Сострат Книдский, приближённый Птолемея I 158,159
 Сосфен, македонский полководец и правитель 87, 104, 316
 Сотад из Приены, государственный деятель 70
 Сотел, афинский полководец 229
Спартокиды, правители Боспора 59,
106
 Стасиад из Перги, государственный деятель 70, 72, 77
 Стратарх, сын Дорилая Тактика 132
Стратоп И Сотер, греко-индийский царь
128
 Стратон, историк 341
Стратоника, дочь Антиоха II 173, 175
Стратоника, мать Деметрия Полиоркета
169
 Стромбих, офицер Деметрия Полиоркета
148, 149
 Сулла, Луций Корнелий, римский полководец 34, 152, 225, 308,309, 328-330,
335, 362
 Сципион, Публий Корнелий, Африканский, римский полководец 108
Сципион Эмилиан, Публий Корнелий
108,310
 Тевкр, отец Moi гидрида 212
Теодамант Сотер, греко-индийский царь
128
 Теренций, комедиограф 166
Теренций Варрон Авл, римский военачальник 247
 Тигран II Армянский 205, 362
Тиманф, живописец 299
Тимарх, узурпатор власти в селевкидской
Вавилонии 126
 Тимей из Тавромения, историк 340
Тимесса, жительница Аркесипа на Амор-
госе 173,347
Тимокрит, историк 316
Тимолеонт, коринфянин 202
Тимонакс, сын Эпикла 349
Тимофей, историк 180,316
Тразея, отец Птолемея 116
Траян, римский импартор 13
 Триарий, римский полководец 129
Трифон, селевкидский узурпатор 109, 129
 Фабий, римский полководец 129
Фариак I, царь Понта 184, 361
Фарнак II, сын Митридата Евпатора 106,
362
 Фаэпнис, пророчица 308
Фемистокл, афинский политик V в. до н. э.
336
 Фемистокл, афинский архонт 347
Феодот, полководец Антиоха III 152
Феокрит из Тегси, государственный деятель 70
 Феокрит, поэт 101,122,133, 134,145,149,
277, 281,291
 Феофраст, ученик Аристотеля 162, 200,
251,281
 Филанор, кондотьер 140
Филарх, историк 164, 169, 205, 282,297,
298, 341
 Филетер, правитель Пергама 119, 130,
132, 269, 341
 Филипп II, отец Александра Великого 59,
73, 86, 106, 132, 184,246,253, 266, 283
Филипп III Арридей, сводный брат Александра Великого 174
Филипп V, македонский царь 23, 28, 31,
33 35, 37, 56, 59,71, 86, 109, 121, 130,
174, 185, 186, 195, 198, 205, 208, 209,
212, 215, 235, 238, 242, 246, 253, 255,
256, 262, 267 269, 289, 290, 297, 311,
327,328, 333,341,360, 361
Филипп из Пергама, историк 46,250,337,
353
 Филипп, кондотьер из Феапгелы 139
Филипп, критянин 87
Филипп, птолемеевский офицер 141
Филипп Эпифан, селевкидский царь 128
Филипнид из Афин, благотворитель 74,
75, 79, 189, 245
Филиск, отец Наны 180
Филлит из Эрифр, тираноубийца 76
Филоксен Аникет, греко-индийский царь
128
 Филон Византийский, инженер и тактик
11,57, 142,156,159, 160,162,171,180,
195, 201,203,243,244, 333
Филоиид, критянин 89
Филопемен, государственный деятель
Ахейского союза 55, 68,69, 72,74, 82,
86, 89, 173, 283-287, 291, 300, 360
 417

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ MHPF
 Филота, грско-бактрийский царь 105,
317
 Филота, правитель Гадары 306
Филота из Эпидамиа, наёмник 231 -233,
247
 Фламинин, Тит, римский полководец 58,
242, 267, 361
 Фраат I, парфянский царь 107
Фраат II, парфянский царь 128
Фраат III, парфянский царь 107, 128
Фрасимах, сын Леонтия, кноссянин 294
Фукидид, историк 265,286,310
 Хариморт, птолемеевский военачальник
227
 Харисий, сын Никомаха 273
Хармад с Крита, командир наёмников
134, 166
 Хасмонеи, династия Иудеи 104
Хилоиида, жена Клсонима 164,169
Хиомара, жена палате кою правителя Ор-
тиагонта 176
 Хленей, этолийский политический деятель 261,262
 Хлор, придворный Аттала II 258
Хремоиид из Афин, государственный деятель 259, 320, 325, 337
Хрисаор, сын Главка 321
 Цезарь, Гай Юлий 13,328,362
 Эвагор, сын кипрского наёмника Эратона
177, 349
Эвгипп 155
 Эвкратид 1, грско-бактрийский царь 107
Эвмел, царь Боспора 106,220,358
Эвмен, диадох 105, 107, 169, 311,358
Эвмен I, правитель Пергама 104,117,129,
143 145, 151, 152, 161, 190, 269,311,
359
 Эвмен II, царь Пергама 59, 117, 118, 120,
122, 127 129, 138, 198, 227, 256, 264,
 266, 267, 274, 281, 315, 341, 358, 359,
361
 Эвполем, македонский дииаст в К ар и и
139,144, 199
 Эвридика, жена Филиппа III Арридея
174
 Эвриклид, афинский государственный
деятель 65, 66, 78, 82
Эвтидем I, греко-бактрийский царь 106,
128
 Эвфрон, гражданин Сикиона 30,142, 143,
407
 Эксакои,критянин 199, 200
Эмилий Павел, римский полководец 227,
285,286, 304,313, 361
Эней Тактик, писатель 107, 158, 171,182,
312
 Энаминонд из Фив, полководец 132
Эпандр Никефор, греко-индийский царь
128
 Эннген, придворный царя Антиоха II
257
 Эпигет, гражданин Пелены 299
Эникл, сын кипрского наёмника Эратона
177, 348, 349
 Эпикрат, афинский военачальник 189,
227
 Эпимах, инженер 159
Эпител, гражданин Картайи 147
Эпихар из Афин, военачальник 70, 193,
196
 Эрасифон, сын Эпикла 349
Эратои, гражданин Аксоса 177, 348,
349
 Эратосфен Киренский, историк 341
Эстлад, птолемеевский солдат 168, 249,
250
 Эфор, историк 97
 Эхефилл, птолемеевский офицер 231
 Юстин, Марк Юииаи, римский историк
58, 86, 145, 351

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
 Абидос, город на Геллеспонте 81, 176,
230, 231,289, 291,305
Абукир, город в Египте 227
Агиое Николаос (ант. Камара), город на
Крите 41
 Азия Малая (Анатолия) 5, 6, 9, 11,32, 33,
35, 37, 41, 43, 44, 46, 50, 54, 65, 75,
80-82, 86,92, 93,95,99, 101, 103, 104,
120, 122, 135, 138, 140, 141, 145, 148,
159, 160, 161, 174, 180, 187, 188, 190,
194, 199, 201,209, 215, 216, 222, 223,
227, 237, 241, 255, 257, 258, 262, 263,
267, 293, 306, 308, 311, 320, 326, 327,
350-352, 355, 357, 359, 360-362
Азия Центральная 17, 352
Акарнания, область в Западной Греции;
Акарнанский союз 31, 33, 93,96, 261,
262, 349
 Акрефия,город в Беотии 248
Акрокоринф, цитадель Коринфа 86, 145,
161
 Аксос, город на Крите 177, 178, 348
Акций, мыс и одноименный город в Северо-Западной Греции 15,29, 175,216,
 317,318, 	329, 362
 Алабанда, город в Карии 44, 50, 73, 195,
237, 248
 Александрия Египетская 122, 126, 130,
140, 164, 231,233, 328, 362
Александрия-Троада, город в Западной
Малой Азии 81, 119, 130, 319
Аматупт, город на Кипре 99
Амбракия, город в Акарнании 82
Амбрис, город в Фокиде 31
Амизон, город в Карии 161,202,248
Амлада, город в Писидии 120
Аморгос, остров в Кикладах 173, 178,317,
347
 Амфиполь, город в Македонии 152, 157,
195
 Амфисса, город в Эголии 177, 178, 218,
349
 Анакторий, город в Акарнании 96
Анафа, остров в Кикладах 9, 237, 248
Андрос, остров в Эгейском морс 70, 108
 Анополь, юрод на Крите 134, 166
Антикира, город в Фессалии 205, 219
Антиохия-па-Оронте, столица Селсвкидов
109, 111, 140, \6\,250
Антиохия у Кидпа, город в Киликии 95
Антиохия у Пирама, город в Киликии 95
Антипатрея, город в Иллирии 217
Апамся, город в Сирии или Малой Азии
352
 Аполлония Понтийская, город на западном берегу Черного моря 236, 263,
322,359, 361
 Аполлония, город па Крите 40, 206, 208,
219
 Аполлония Мигдопика, город в Македонии 225
 Аполлония, город в округе Псргама 141
Аполлония на Риидакс, город в Мизии
321
 Аптара/Аптсра, город на Крите 140,210
Аравия 167
 Арад, юрод в Финикии 159
Аракса, город в Ликии 303
Аргипусскис острова, Эгейское море
244
 Арголида, область Пелопоннеса 202, 204,
219
 Аргос, город на Пелопоннесе 68,81, 133,
149, 161, 171, 172, 192, 195,233,235,
241,359
 Аркадия, область Пелопоннеса 89, 208,
350
 Аркесина, город на Аморгосс 173
Армения 103, 105, 345, 360, 362
Арсииоя (Коресия), город ira Кеосе 147
Арсиноя, город в Киликии 204, 219
Арсииоя (Токра), город в Киренаике 82,
191,202, 252
 Арсииоя (Метала), город на Пелопоннесе
130, 204
 Аргсмита, городок на Крите 65
Аспснд, город в Памфилии 44,47, 50, 56,
123, 137, 140, 149, 167, 173,233, 235,
247, 342, 347, 349
 Ассос, город на Геллеспонте 59, 112
 419

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Астипалея, остров в Эгейском море 71
Атракс, Фессалия 54, 81
Атталия, военное поселение Атталидов
117, 142, 151
 Аттика, область Средней Греции 32, 33,
70,90,94, 167, 186, 191, 193, 196, 201,
308,312,320,335 337
Афганистан 5,43,105
Афины 7, 16, 30 34, 42,44, 45, 47, 49, 54,
56, 65, 66, 68 70, 72, 81, 82, 89 91, 93
96, 121, 126, 130, 140, 145, 149, 159,
161, 162, 190, 193, 195, 217, 218, 244,
246, 247, 259, 278, 293, 305, 308, 309,
311, 315, 317, 320, 325, 332 335, 337,
341, 346, 347, 349, 353, 358 360, 362
Афродисиада, город в Карии 17, 68, 69,
70, 79, 82, 169, 191,217, 225, 248, 250,
254,287,338,339
 Ахайя, область Пелопоннеса; Ахейский
союз 31,43,53,73, 106,119, 120, 130,
142, 173, 202, 238, 257, 310, 312, 349,
350, 359-361
 Бактра, город в Бактрии 133
Бактрия, Грско-Бактрийскос царство 6,
41, 101, 103, 106, 113, 128, 343, 345,
359-361
 Балеарские оезрова 132
Балканы 176, 190, 359
Баргилия, город в Карии 241, 248, 327,
341
 Беикасос, гора на Крите 199
Беотия, область в Средней Греции; Беотийский союз 31,41,46,54, 55,64,68,
81, 89, 90, 93, 98, 157, 197, 214, 216-
218, 298, 349
 Бсроя, город в Македонии 78, 92
Бетокека, селение в Малой Азии 248
Бианнос, город на Крите 204
Бизанта, селение во Фракии 228
Блавд, военное поселение в Малой Азии
141
 Боспор, Боснорскос царство 41, 59, 86,
105, 106, 113, 115, 136, 178, 190, 312,
358, 362
 Боспор Фракийский (совр. пролив Босфор)
33, 247
 Буджак (Сипета?), селение в Карии 140,
161
 Бухетион, городок в Эпире 306
 Вавилония 101,140,218,343
Византий, город во Фракии 35,45,59, 86,
167, 190, 195,311,360
 Вифиния; В ифи и с кое царство 41,45, 113,
114, 128, 215, 224, 245, 263, 292, 298,
345, 358, 360, 361
 Гадара (Сслсвкия), город в Памфилии 105
Галасариа, округ Коса 71
Галатия, область в Центральной Малой
Азии 359
 Галиарт, город в Беотии 217
Галикарнасе, город в Карии 51
Галос, город в Локриде 204, 219
Гсла, город на Сицилии 202, 322
Геллеспонт 45, 101, 189, 321
Гераклея(без уточнения) 28, 146
Гераклся Понтийская 129, 154, 190,311,
359
 Гсраклся-при-Латме, Кария 47,60,82, 198,
203,213
 Гербита, город на Сицилии 322
Гермиона, город па Пелопоннесе 204
Гермоптис, город в Египте 249
Гетсрея, островок в Кикладах 203
Гиамноль, город в Фокиде 244
Гибандида, местность в Карии 140, 167,
198,203
 Гиера Кома (Гиерокесария), поселение
близ Лаодикеи-на-Ликс 237,245, 247,
248
 Гиеранитна (совр. Иерапетра), город на
Крите 40, 138, 199,201,204,205,210,
219,264, 268, 273,274,362
Гиетт, город в Беотии 54, 197
Гиндукуш 103
 Гирканиды, военная колония в Малой
Азии 141
 Тонны, город в Фессалии 54, 81, 130
Гортипа, город на Крите 36, 37,40,50, 64,
 65.81.84.88.93.98, 119, 123, 130, 133,
156, 188, 205, 210, 231, 235, 247, 263,
273, 360-362
 Греция 6, 12, 13, 15 17, 19, 23, 28, 32 34,
 43.44.51.85.87.98, 102, 122, 132, 140,
142, 145, 149, 176, 187, 195, 197, 199,
201, 203, 204, 209, 215, 223, 235, 237,
238, 241 243, 245, 255, 259, 260, 262,
264, 267, 293, 308, 309, 315, 320, 325,
327, 329, 330, 333, 340, 349, 355, 359,
361, 362
 Греко-Индийское царство 6,41, 128,361
 Давлий, город в Фокиде 31
Дардапия, царство к северу от Македонии
184,190
 Дафна, район Антиохии-па-Оронте 104
 420

Указатель географических названий
 Дейр-эль-Бахри, местность в Египте 230
Делос, остров в Кикладах 159, 211, 216,
276, 293,331,333,341
Дельфы, полис и святилище в Фокиде 87,
98, 159, 187, 225, 226, 235, 238, 241,
242, 244-246, 261, 264, 266, 273, 285,
293, 294, 304, 315, 319, 324, 331, 341,
342, 352
 Деметриада, город в Фессалии 69, 145
Дениэли, город па юго-западе Турции 179
Диатопион, город на Крите 37
Дикт, город на Крите 155
Дима, город в Ахайс 142, 149
Дион, культовый центр Македонии 235,
238, 247
 Додеканес, группа островов в Эгейском
море 37
 Додона, святилище и оракул Зевса в Эпире
247, 260
 Дорида, область Средней Греции 49, 87,
187,320, 321
 Драгм, город на Крите 36
Дрерос, город на Крите 36, 37, 41,87, 88,
93, 97, 98, 99, 244, 327, 329, 338, 345
Дунай 264
 Египет; Е. Птолемеевский; Птолемеевское
государство / царство 15, 32, 41-43,
 92,98, 	99,101, 111, 116, 129, 144, 161,
162, 188, 276,350, 360, 362
Евфрат, река в Западной Азии 101,343
 Зела, город в Поите 362
Зея, гавань в Аггике 191
 Иалис, община Родоса 240
Иасос, город в Карии 67, 99, 150
Иерусалим 104
Израиль 184
 Икарос/Файлака, остров в Персидском заливе 229, 246, 247
 Илион, город в Троаде 59, 241, 256, 262,
347
 Иллирня 33,190,209,232,247
Индия 127, 164,270,360
Ионийская лига 122,127,274
Иония 6, 87, 101, 189,349
Иос, остров в Кикладах 199
Ипс, город во Фригии 32, 34, 75, 358
Иран 43, 105
 Исинда, город в Ликии 44, 47, 50, 123
Испания 310
 Истрия, город на западном берегу Чёрного
моря 69, 252, 263, 322
 Истрой, город на Крите 41, 204
Италия 5,41,79,82,102,341,358
Итан, город на Крите 40, 121, 130, 145,
205, 232, 247, 264, 268, 273, 274, 362
Иудея 9,361,362
 Кавдос, островок к ioiy от Крита 65
Кави, город в Карии 72
Кадиапда, город в Малой Азии 349
Калидония, область Этолии 119
Калимна, остров в Эгейском море 37, 48,
350
 Каллагис, город па западном берегу Чёрного моря 45, 359
Каллий, городок в Этолии 176
Калхсдоп, город на Боспорс Фракийском
99, 180, 237,248,298,308,359
Камарина, город на Сицилии 202
Камир, община Родоса 240
Каппадокия, область центральной Малой
Азии 86, 113, 128,212,345,361
Кара-Оба, курган в Крыму 334
Кардия, город на Хсрсонссе Фракийском
310
 Кария, область юго-западной Малой Азии
32, 33, 35, 44, 55, 56, 81, 93, 101, 139,
140, 191, 199, 217, 240, 244, 327, 338,
360
 Карпасия, городок на Кипре 235
Карфаген 102,242,322,358
Карфея, город на острове Кеос 147
Кассопа, город в Эпире 306
Келсны, город во Фригии 43,241,245
Келесирия, область на юге Сирии 166,
257, 258, 263, 360
 Кеос, остров в Кикладах 92, 147, 173,
19!
 Ксркинитида, город на западе Крымского
полуострова 302
Керченский полуостров 333
Кефалления, остров в Ионическом море
208,219
 Кибира, город в Памфилии 182
Киддиу Кома, селение в Юго-Западной
Малой Азии 148
Кидн,река в Киликии 95
Кидония, город на Крите 37, 40, 361
Кизик, город на южном берегу Пропонтиды 69, 153, 201, 237, 241, 248, 293,
305,317, 328,342
 Киклады; Кикладский архипелаг 34, 101,
203, 271
 Киликия, область на юго-востоке Малой
Азии 101,204,209,212,246,250
 421

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Кима, город в Эолии 66, 119, 130, 225,
246
 Кимистена, крепость в Пафлагопии 113
Кимолос, остров в Кикладах 203
Кинефа, город в Аркадии 31,217
Кипосксфалы, местность в Фессалии 28,
33,245,328, 361
 Киос, город на южном берегу Пропонтиды
194, 208,219, 244
 Кипр 30,34,99, 100, 101, 119, 145, 153,
159, 163, 167, 177, 188, 226, 227, 231,
233, 246, 327, 349, 358
Кирбисс, город в Ионии 54, 65, 73, 81, 144,
150,152, 185
 Киреиа, город в Северной Африке 81, 99,
142, 168, 175,317, 349,350,359
Киренаика, область Северной Африки 43,
44,87, 154, 202,231,252
Китепион, город в Дориде 49, 187, 188,
191,202, 320
 Китий, город на Кипре 167, 350
Клазомены, город в Ионии 47, 148, 274,
330
 Кларион, городок в Аркадии 31
Клейтор, город в Аркадии 31
Книд, город в Карии 28, 241, 305, 327,
341
 Кносс, город на Крите 36, 37, 40, 41, 84,
88, 123, 130, 132, 177, 188, 205, 263,
273,294, 360, 361,362
Колофон, город в Ионии 54, 81, 191, 248,
349
 Комапа, город и храмовый центр в Поите
248
 Коммагеиа, область в Юго-Восточной Малой Азии 128
 Коитос, город в Египте 231, 233, 350
Коресия, город на острове Кеос 92, 147
Коринф 31,32,62, 145,182,208,219,261.
 282, 289, 346,359, 361
Коркира, остров в Ионическом морс 220,
305
 Коронея, город в Беотии 98, 247
Корупсдиоп, местность в Западной Малой
Азии 86, 174,269,295,359
Кос, остров в Эгейском морс 48, 70-72,
77, 81, 172, 186,187,225, 239,247, 248,
324, 333, 360
 Кранной, город в Фессалии 192, 196
Крит 6,9, 16, 17,24,32,35 41.47 49,52,
53, 64, 65, 68, 69, 80 82, 84, 85, 87, 89,
93, 97, 98, 121, 132, 134 138, 140, 148,
153, 156, 158, 160, 166 168, 170, 171,
177, 188, 189, 191, 200, 203, 204, 206
 212, 216 220, 231, 232, 247, 263, 273
276,316, 349,350, 353,360 363
Кригополь, городок в Писидии 136, 140,
161
 Критский союз 84
 Ксапф, город в Ликии 41, 145 147, 170,
176, 187, 191, 212, 222, 223, 225, 237,
247, 248, 291,320, 321,350
Ктесифоп, столица Парфии 266
Куриоп, город на Кипре 233
Куртолия, городок на Крите 231
 Лабраунда, город в Карии 151
Лагипа, город в Карии 241, 248
Лакония, область в южной части Пелопоннеса 197,205,208,219,330
Ламия, город в Центральной Греции 255,
296
 Лампсак, город в Троаде 234
Лаодикея-па-Ликс, город во Фригии 43
Лаодикея, город в Сирии 300, 349
Лапет, город на Кипре 227, 235
Ланна, город па Крите 37, 50, 51, 64, 177
Лариса, город в Сирии 112
Лариса, город в Фессалии 56,81, 109, 142,
 197,319, 	328
 Лас, местность около Спарты 330
Латона, город на Крите 40, 41,47, 64, 65,
199, 203,204,210,211,362
Лебадся, город в Беотии 248
Лсбсдос, город в Ионии 130, 201
Левка, остров к югу от Крита 40
Лемнос, остров в Эгейском морс 34
Лсптис, финикийский город в Северной
Африке 202
 Лесбос, остров в Эгейском море 145, 218
Лсфкадия (античная Миеза), город в Македонии 296
 Либея, остров в Кикладах 203
Лидия, область на западе Малой Азии 140
Лик, река во Фригии 43
Ликастион, город на Крите 37
Ликия, област ь на юге Малой Азии 35,43,
101, 137, 146, 184, 191, 217, 225, 303,
316,320
 Лиллайя, город в Фессалии 121, 149, 350
Лимира, город в Ликии 349
Лннд, обшипа Родоса 240, 241, 316
Липедроп, гора в Вифииии 333
Лисимахия, город во Фракии 121, 217,
241,242
 Литг, город па Крите 36, 37, 41, 51, 88,
133, 156, 177, 188, 191, 205, 209, 210,
217,219,327, 329, 338, 339,360
 422

Указатель географических названий
 Локрида, область Средней Греции 33, 350
Лусы, город на Пелопоннесе 31, 235
 Магнесия-на-Мсандрс, юрод в Ионии 41
49, 140, 167, 204, 219, 237, 248, 263,’
268, 273, 276, 315, 316, 344, 353
Магнесия-у-Сипила, город в Лидии 151,
361
 Македония; Македонское царство 23, 32
34,42,43,47, 66, 79, 86, 87, 89, 90, 102,
104, 108 ПО, 142, 184, 188, 215, 225,
235, 264, 312, 314, 317, 328, 345, 349,
350, 358 361
 Мапида, область Фессалии 349
Малла, город на Крите 204,209,210
Мантинея, город в Аркадии 54, 68, 191,
205, 217, 219, 235, 241, 283, 284, 286,
288, 305
 Марафон, селение в Атгикс 91,94,96,323,
329, 332, 334, 335
Маропея, город во Фракии 352
Массалия, юрод в Галлии (совр. Марсель)
350
 Масдия, поселение близ Псргама 146
Маталон, город на Крите 41
Мсгалополь, город в Аркадии 31, 55, 106,
119, 191, 198,217
 Мегара, город близ Афин 55, 329, 333,
336
 Мелится, город в Фессалии 119
Мелос, остров в Кикладах 203
Мемпсис (совр. Мамшит), селение в Израиле 168
 Мемфис, город в Египте 159,317
Меония (Лидия) 74
Месара, город на Крите 40
Месембрия, на западном побережье Черного моря 236, 263, 322
Месопотамия 6, 101, 140, 343, 362
Мессана, Сицилия 51
Мессена, город на Пелопоннесе 130, 149,
172, 176, 198,218, 342
Метана, город на Пелопоннесе 161
Метрополия, область в Центральной Греции 187
 Метрополь, город в Ионии 87, 99, 334
Мигдония, область в Македонии 225
Мидия; Индийское царство 101, 251,
36 0
 Миеза/Лефкадия, Македония 296
Мизия, область в Малой Азии 104, 350
Микены, город на Пелопоннесе 98
Миласа, город в Карии 47, 82, 248
Ми лат, юрод на Крите 37
 Милет, город в Ионии 41,47, 54, 55, 65,
69, 72, 81,82,97,99, 111,126, 136, 140,
151, 161, 167, 176, 182, 186, 194, 198,
203, 204, 219, 237, 248, 321, 331, 349
Миндос, город в Карии 233
Мира, юрод в Лнкии 350
Мирина, юрод в Малой Азии 282
Мирлся, город на южном берегу Пропонтиды 180
 Митилена, город на Лесбосе 204, 219,
349
 Митридат, гора в Керчи 59
Миты, горный массив на Крите 200
Молоссия, область Эпира 208, 219
Мопсион, город в Фессалии 54, 81
Мопсуестия, юрод в Киликии 248
Морил, юрод в Македонии 66
Мунихия, крепость в Пирее 34, 69, 145,
149, 151, 197
 Муссйоц, холм и крепость в Афинах 145,
151,252
 Навпакт, город в Локриде 275
Нагидос, город в Киликии 204, 219
Наксос, остров в Кикладах 172, 191,211
Науса, город в Македонии 296
Неаполь 285
 Неаполь Скифский, юрод в Крыму 301
Неон Тсйхос, поселение близ Лаодикси-
на-Лике 148
 Никея, город в Вифинии 248, 295, 305
Николониси, остров в Средиземном море
близ Крита 41
 Никомедия, город в Вифинии 225, 226,
245, 248
 Никоний, город в Северо-Западном Причерноморье 202
 Нил, река в Африке 101,146,159,231
Нимфей, город в Восточном Крыму 232
Ниса, город в Карии 56, 248
 Олимпия, юрод в Элиде, Пелопоннес 89,
208,331
 Олинф, город на п-ве Халкидика 154, 184
Олупт (совр. Элупта), город на Крите 40,
41,47, 93,203,210,211,362
Ольбаса, город в Писидии 255, 256
Ольвия, город в Северном Причерноморье
8,61,69, 154, 155, 190,218,253
Орей,Iород на Эвбее 333
Ороаппа, город в Писидии 227
Ороп, город в Беотии 34, 69, 94, 99, 187,
202, 248, 266, 328
Орхомен, город в Беотии 54
 423

Лнгелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Палскастрон, город на Крите 274
Палестина 160, 166, 188, 197, 349
Паллантиом, город в Аркадии 217
Памфилии, область на юге Малой Азии 9,
44, 50, 56, 101, 157, 233, 246, 349, 350
Панакт, крепость па фапицс Беотии и Аттики 33, 34, 145
 Панамара, город в Карин 240, 241, 248,
288
 Папиои, юрод во Фракии 233, 246, 247
Паннэллинский союз 360
Паптикапей (совр. Керчь), юрод в Восточном Крыму, столица Босиорского царства 59,61, 178
Парос, остров в Кикладах 316
Парфия 103,107,128,345,360
Патара, город в Ликии 184, 350
Патирида, селение в Египте 142, 350
Патры, город на Пелопоннесе 31
Пафлагония, область в Северной Малой
Азии 106,362
 Пафос, город па Кипре 62, 177, 349
Пеллепа, юрод на Пелопоннесе 208,241,
298,305
 Пелопоннес 31 34,41,53,54,70, 172,208,
235, 244, 252, 283, 298, 336, 350, 360
Пельты, военное поседение во Фригии
141
 Пеней, река в Фессалии 204
Пентахора, местность в Карни 139
Пеония, царство к северу от Македонии
33, 190
 Перга, Юрод в Памфилии 70, 72, 73, 77,
157,232-234, 247, 248
Пергам, город в Мизии, Малая Азия, столица государства Ат галидов 59, 82,
104, 119, 120, 125, 126, 144, 146, 147,
164, 190, 196, 201, 215, 225, 233, 237,
241, 245 248, 251, 256, 261, 263, 271,
275, 278, 280, 291, 293, 304, 305, 326,
327,333, 341,345,353,360 362
Перребия, область Македонии 116
Псрсида, область в Иране 101, 343
Персидская держава 108,125,215
Персидский залив 105, 229, 246
Персия 165
 Пессинунт, город во Фригии 258
Пидаса, город в Карии 65
Пидна, город в Македонии 32, 313, 314,
328,361
 Пилос, город на Пелопоннесе 31
Пирам,река в Киликии 95
Пирей, гавань Афин 33, 34,66,69,70,121,
145, 149, 151, 152, 314
 Пирра, остров в Средиземном море близ
Крита 41, 203
 Писидия, область в Южной Малой Азии
85, 136, 137, 140, 227, 247, 334, 349
Питана, город в Мизии 204, 219, 269
Плараса, город в Карии 69, 79, 169, 338
Платеи, юрод в Беотии 96, 323-327, 329,
330, 340, 341
 Полиррсния, юрод на Крите 210, 231
Полиэга, остров в Кикладах 203
Помпеи, город в Кампании 302
Понт Эвксипский (совр. Черное море) 190,
220
 Понтийскос царство 113, 132, 345, 362
Посидеон, сслевкидсхая гавань 250
Прснсстс (совр. Палестрина), город в Италии 30
 Пресос, город на Крите 36, 40, 50, 189,
204, 205
 Приаисос, город на Крите 205, 210
Приена, город в Ионии 54, 69, 70, 78, 82,
123, 130, 183, 184, 195, 203, 204, 218,
219,236, 305, 328
 Пропонтида (Мраморное море) 33, 321
Птолсмаида, город в Египте 168
 Равкос, город на Крите 40, 182, 205, 361
Рамнунт, дем в Аттике 93, 140, 142, 145,
147, 149, 153, 192, 196, 201, 244, 247,
341
 Рафия, город в Сирии 86, 116, 133, 241,
348, 360
 Рим 5, 13, 15, 19,21,33-36,40,43,74,84,
198, 215, 220, 224, 245, 247, 250, 257,
264, 266, 283, 310, 339, 346, 360-362
Римская империя 328
Родос, остров в Эгейском море 7, 32, 35
37, 40, 42, 46, 54, 65, 77, 81, 107, 119,
123, 130, 133, 138, 153, 159, 190 192,
211, 216, 217, 219, 220, 240, 264, 265,
296, 304, 305, 316, 320, 332, 342, 345,
358 361
 Сагаласс, юрод в Писидии 9,82, 141, 151,
161,247
 Саламин, город па Кипре 30,34, 119, 159,
169, 327, 329, 358
 Саламин, остров у беретов Аттики 33, 34,
91, 145, 149, 323,335, 336, 349
Самос, остров в Эгейском море 43,68, 72,
82,92, 123, 125, 130, 142, 148, 150, 188,
204, 219, 248, 254, 276, 313, 349, 350
Самофракия, остров в Эгейском море 121,
130, 188, 198, 234
 424

Указатель географических названий
 Сарды, столица Лидии 202, 248
Селевкидскос государство; Селевкидская
держава;царство Селевкидов 41,111,
351
 Селевкия/Гадара, город в Финикии 105
Сслсвкия, город в Памфилии (?) 157
Селевкия-в-Пиерии, город в Сирии 112,
248, 250
 Селимбрия, город во Фракии 187
Селласия, город на Пелопоннесе 53, 117,
253, 360
 Сельга, город в Памфилии 56, 197, 247
Сесг, город во Фракии 82,92, 194, 218
Сетайя, город на Крите 36, 189
Сива, оазис в Египте 231
Сида, город в Памфилии 47, 248, 342
Сиедра, город в Памфилии 245, 246, 248
Сикион, город на Пелопоннесе 43,86, 142,
143, 161, 190,328,350
Силлион, город в Памфилии 248
Сими Бианну, местность на Крите 97
Синета, поседение в Карии 140, 161
Синопа, город на южном побережье Чёрного моря 171,301
 Сиракузы, город на Сицилии 30,102, 147,
159, 358
 Сирия 122,188,250,317,349,362
Сифнос, остров в Кикладах 208,219
Сицилия 41,51, 102,317,322,350,358
Скепсис, город в Троаде 112
Скифия 228,301
 Скифополь/Бетшеан, Палестина 197
Смирна, город в Эолиде 55, 62, 82, 151,
153, 161,237, 248, 305
Солы, город в Киликии 122
Союз Островитян 127
Спарта (Лакедемон) 32, 33, 53, 54, 58, 81,
86, 89, 98, 106, 130, 137, 164, 169-171,
202, 259, 261, 282, 286, 325, 334, 338,
350, 359-361
 Сталы, город па Крите 36,189
Стамбул 285
 Старая Ниса, город в Парфии 175
Стиберра, город в Македонии 228
Сгимфал, город на Пелопоннесе 198
Стратоникея, город в Карии 55, 82, 141,
241,305
 Сузиана, область империи Ахеменидов
101,343
 Суний, мыс Аттики 145
Сфетт, дем Аттики 67, 68, 70, 159, 192,
252, 300
 Табы, город в Карии 55, 81, 93, 133
 Тавр, горный хребет в Малой Азии 250
Таламы, крепость в Элиде 198
Тамасс, городок на Кипре 235
Танагра, город в Беотии 55, 248
Тарснт, город в Южной Италии 132, 296,
305
 Тсгся, город на Пелопоннесе 70, 208
Тслония, крепость Присны 54, 69
Тсльмесс, город в Ликии 218
Темисоний, j-ород во Фригии 241
Темное, город в Эолиде 47, 274, 330
Тснар, мыс Пелопоннеса 137, 235
Тсиос, ос гров в Кикладах 69,157,237,248,
271,276, 300,317
 Теос, город в Ионии 41,65,69,72,99, 125,
130, 150, 152, 185, 186, 189, 201, 237,
248
 Тсрмесс, город в Писидии 44, 47, 50, 85,
130, 196, 198,334
 Тилис, столица кельтского царства во Фракии 41
 Тимн, город в Карии 57, 287
Тириейон, город во Фригии 117, 118,129
Тиррсйон, город в Акарнании 31
Тлос, город в Ликии 43, 148, 350
Токра, город в Кирснаике 202
Томы, город на западном берегу Чёрного
моря 45
 Траллы, город в Карии 248
Трезен, город на Пелопоннесе 130, 161,
191,204,319
 Трииарадис, город в Сири 45
Трится, город на Пелопоннесе 68
Троглодитика, облаегь на побережье Красного моря 231
Турция ИЗ
 Файлака/Икарос, остров в Персидском заливе 229,246,247
Фаланна, город в Фессалии 142
Фаласарна, город на Крите 37,210
Фанагория, город на Боспоре 140, 141,
175
 Фарос, город на Адриатике 202, 217
Фарсал, город в Фессалии 142, 149, 362
Фары, город на Пелопоннесе 31, 73,331
Фасос, осгров в Эгейском море 205, 219,
318
 Фсангела, город в Карии 139, 144, 199,
202
 Фсра, остров в Кикладах 121, 145, 148,
188, 228, 232-234, 247, 350
Ферм, культовый центр Этолии 28, 186,
236, 238, 247, 253,262
 425

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 Фермопилы, горный проход между Северной и Средней Грецией 55, 323, 324,
329
 Феспии, город в Беотии 54, 157, 248
Фессалийский союз 56, 328, 329
Фессалия, область Северной Греции 28,
32, 33, 54, 68, 81, 142, 149, 167, 192,
 218,219,312,319, 	328, 349,350
Фест, город на Крите 40, 41,230
Фиатира, город на западе Малой Азин 140,
 146, 161, 179
 Фиваида, область в Египте 360
Фивы, город в Беотии 104, 124, 202, 231,
248
 Фила, крепость в Аттике 34, 145
Филадельфия, военное поселение в Лидии
141
 Филетерия, военное поселение Атталидов
117, 143, 151
 Филиппы, город в Македонии 362
Филотсрня, военное поселение в Палестине 349
 Филы, остров на Ниле в Египте 112, 231,
232
 Финикия 101,317
Фисба, город в Беотии 46
Фокида, область в Средней Грсции 31,33,
55, 82, 87, 121, 149, 187, 290, 349, 350
Фракия 33,92, 101, 121, 132, 138, 145,233,
246, 247, 297, 349, 350, 352, 359-361
Фригия, область Малой Азии 117, 140,
176, 258, 295
 Фтиотийские Фивы, город в Фессалии
204, 205,219
 Хабеи, крепость в Скифии 301
Халкида, город па Эвбее 32, 145, 161
Халкидика, полуостров на севере Греции
154, 184
 Хараксна, государство на побережье Персидского залива 105
Херонея, город в Беотии 15, 330, 333
Херсонес Таврический, город в Крыму 61,
65,69, 175, 178, 190,241,268, 300,302,
312, 334,351
 Хиос, остров в Эгейском море 59, 119,
130, 171, 191,235,241,333
 Чёрное морс 9, 11,41,45,232, 359
 Шверипский курган, Крым 334
 Эвбея, остров в Эгейском море 32, 140,
 147, 167, 188,201,218, 349,350
 Эвкарпея, военное поселение во Фригии
140, 161
 Эвримсдонт, река в Малой Азии 163
Эгеида, Эгейское море 32, 35,37,40, 211,
226
 Эгиала, город на острове Аморгос 178,
300
 Эгина, остров у побережья Аттики и одноименный полис 205, 219, 233, 333
Эгион, город на Пелопоннесе 73, 161,
331
 Эг ира, город на Пелопоннесе 254
Эзаны, город во Фригии 248
Элатся, юрод в Фокиде 161,202
Элсвсин, город в Аттике 91,96, 145, 244,
320, 336, 337
 Элевтсрна, город на Крите 37, 64,65, 210
Элей, крепость в Калидонии (Этолия) 119,
130
 Элея, город в Мизии 164
Элея, область на Пелопоннесе 164, 208,
305
 Элида, город на Пелопоннесе 73, 86,219,
360
 Элимаида, область в Иране 106, 160
Элтина, город на Крите 41
Эль-Канаис, селение в Троглодитике 231
Эгий, местность на Пелопоннесе 242
Энна, город на Сицилии 202
Эпгелла, город на Сицилии 202, 322
Эпидавр, город на Пелопоннесе 28, 155,
204,337
 Эпидамн, город в Иллирии 231, 232, 233
Эпир, область Северо-Западной Греции
31, 33, 86, 93, 208, 218, 219, 260, 306,
352,360
 Эретрия, юрод на Эвбее 68,81,89, 99,145,
 147, 161,350
 Эрифры, город в Ионии 69, 76, 191,202
Этснна, городок в Писидии 227
Этолийский союз 216, 261, 324, 359, 360
Этолия, область Средней Греции 33, 41,
55, 137, 140, 209, 216, 261, 272, 293,
348, 349, 350
 Эфес, город в Ионии 35, 81, 82, 138, 145,
 148, 174, 200, 202, 218-220, 225, 248,
292,347
 Эфиопия 101
 Юлида, город на Кеосе 173, 191
Яза 305
 Яксар г (Сыр-Дарья), река в Средней Азии
111
 426

УКАЗАТЕЛЬ ГРЕЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ
 agela (стадо, отряд эфебов) 89, 97
agema (элитная пехотная часть) 54
agoge (военное воспитание в Спарте) 53,
89, 98
 akontistes (наставник в метании копья)
158
 akontizein (обучение метанию копья) 91
anadeiknynai (провозглашение царём) 110
amgoreuein (провозглашение царём) 110
apergoi (незанятые солдаты) 142, 143,
150
 aphrouretos (не имеющий гарнизона) 49
aposkeue (обоз) 166
 aristeia, aristeion (награда за храбрость)
72, 83, 152
 asylia (неприкосновенность) 236,237,247,
248, 380, 399
 ateleia somatos (освобождение от подушного налога) 184
autonomos (независимый) 49
 basileus (царь) 100, 104
basileus Bithynon (царь вифинцев) 100
basileus Makedonon (царь македонян)
100
 chlamys ephebike (плащ эфеба) 97
 diadochoi (элитные войска) 111, 387
diagramma (устав) 152
doma (подарок) 139
dorialotos (захваченный город) 191
dromeis (бегуны, возрастной класс па Крите) 89,403
 eirene (мир) 271, 272, 275, 276, 390, 391,
401
 eisphora (чрезвычайный налог) 191
enktesis (право владеть землёй) 139
epidosis (пожертвование) 191
epigamia (право заключать брак между
лицами, принадлежащими к разным
гражданским общинам) 166,167
epilektoi (отборные войска) 54, 131
epimeletai tou teichous (смотрители степ)
69
 epiphaneia (чудесное божественное явле-
пие/вмешательство) 239, 248, 328,
337,352
 epiphanes (являющий власть) 103, 223,
379
 episemasia (признание) 147
episemon (знак признания) 55
epistatai teichon (смотрители стен) 69
eschatia (земля па границе территории)
45,93
 euandria (мужественность) 91
eitcmgelia (праздник по случаю радостных
известий) 328
 euergetes (благотворитель) 75
euexia (хорошее физическое состояние)
92,382
 euhoplia (хорошее состояние и хорошее
использование оружия) 54,91
eutaxia (дисциплина) 54, 91, 92, 93, 96,
150, 151, 152, 161, 162,208,382
 gymnasiarchos (начальник гимнасия) 72,
 92
 helepolis (осадная машина) 164
hemerodromos (бег на дальние расстояния)
89,403
 hipparches (начальник конницы) 69, 82
hippotai (конники) 54,131
homonoia (согласие) 95, 325, 326
hoplomachein (упражняться во владении
щитом и копьём) 91
 hoplomachos (сражающийся в тяжелый
доспехах) 157, 162
 horophylakesantes (приграничная стража)
 93
 hybris (наглость) 299
hypaithroi (солдаты, находящиеся в сельской местности) 146,185,382
 isoteleis (привилегированные иностранцы)
140, 347
 isotheos (богоравный) 124
 Kallinikos (одерживающий прекрасные
победы) 103, 126
 427

Ангелос Ханиотис. ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
 katadrome (набег) 328
katapaltaphetes (артиллерист) 133, 139,
158
 Keraunos (Молния, царское прозвище)
103, 116
 kestros (праща) 158
к Zeros (надел) 141
klerouchos (поселенец) 43, 161,276
koinon (сообщество) 153, 255, 260, 381,
384, 401
 kosmoi (военные должностные лица на
Крите) 52, 87
 kryptoi (дозорные в Аттике) 93, 185, 193,
382,391
 machimoi (туземные египетские воины)
348
 mantis (толкователь божественных знамений) 223
 mechanopoioi, mechanikoi (инженеры) 133
misthophora (обеспечение жалованья солдатам) 186
 neaniskoi (молодые воины) 87,92,93, 157,
208, 209, 400
 neotas (молодёжь, особые отряды па Крите, выполнявшие полицейские функции) 93, 393
 neoteroi (юные граждане) 84, 87
Nikator (победитель) 103
Nikephoros (Несущий победу) 103, 162,
225, 227, 376, 403
 opsonia (плата наемников) 139
organopok)i (инженеры) 133
orophylax (горный дозор) 185
orphanika (дела или имущество сирот)
143, 144
 paradoxon (неожиданное) 284, 298, 304
paraphylax, paraphylcikitai (пограничная
охрана) 69, 146, 185
 parastatheis (стоящие в одном боевом
строю) 97
 paroikoi (житель-иноземец) 142
pathos (страдание) 304
ре irai es (пираты) 209, 256
peltastes (легковооружённые воины) 51,
406
 peltophoroi (легковооружённые воины) 54,
131
 perioikoi (лично свободные жители Лаконии, не имевшие прав гражданства)
197
 peripeteia (внезапная перемена судьбы)
290, 297, 298, 305
 peripolos (дозорный) 93, 379
pharetritai (лучники) 54,55, 131
philoponia (стойкость в трудах) 92, 382
phrourarchos (командир гарнизона) 69,82,
146, 151
 phrourein (размещать гарнизон) 121
phylake (защита) 121, 130, 191,217
polemarchos (командующий) 68
poliorketike (искусство осады) 133, 158,
159
 politeuma (община) 136, 231
polyandreion (братская могила) 335
presbyteroi (граждане старшего возраста)
84
 prosagoreuein (провозглашение, признание царём) ПО
 proskynema (паломничество) 230
protoi Makedonon (первые из македонян)
109
 siteresion (продовльствие) 186
sitonia (фонд для снабжения хлебом)
201
 somatophvlax (телохранитель) 111
Soter (Спаситель) 103, 121, 126,224,225,
246, 346, 390
 sphendonitai (пращники) 54, 131
stege (постройка в лагере) 197
Stephanos aristeios (венок за храбрость)
76, 83
 stole polemike (военная одежда) 97
strategema (военная хитрость) 158
strategos (военачальник) 68, 69, 72, 82,
311
 stratiotes (наемный солдат) 139, 150, 229
symploke (переплетение) 29,47,346,404,
405
 sympolity (общее гражданство) 48
syssitia (общая трапеза) 211
 tagoi (военные начальники в Фессалии)
68
 tamias ton stratiotikon (казначей военной
казны) 78
 teichopoika (фонды на строительство стен)
186
 teichopoioi (строители стен) 69, 82, 186
thyreaphoroi (легковооружённые со щитом типа тиреос) 54, 131
thyreomachia (обучение использованию
щита типа тиреос) 92
thyreos (щит кельтского тина) 91, 293
taxâtes (стрелок из лука) 158
trierarchia (обязанность оплатить снаряжение военного корабля) 183
 428

ОГЛАВЛЕНИЕ
 Предисловие к первому изданию 5
 Предисловие к русскому переводу 8
 О. Л. Габелко. Война и мир Ангелоса Ханиотиса 12
 1. Война везде и всюду
 1.1. Зримое присутствие войны 28
 1.2. Многочисленность войн 31
 Обзор войн Македонии в правление Антигонидов 32
 Обзор войн Афин 33
 Обзор войн Родоса 35
 Обзор войн на эллинистическом Крите 36
 1.3. Причины борьбы 41
 Дальнейшее чтение 47
 2. Между гражданским долгом и олигархическими стремелениями:
 верные граждане, храбрые полководцы и щедрые благотворители
 2.1. Война против соседа: привилегия полиса 48
 2.2. Война как обязанность гражданина 51
 2.3. Город и его область: структура и иерархия 58
 2.4. Оборона города как поприще гражданской элиты 65
 2.5. Местные герои: политик как военный лидер 67
 2.6. Эвергетизм на войне и идеология неравенства 74
 2.7. От индивидуальных услуг к наследственному лидерству 78
 Дальнейшее чтение 80
 3. Возраст войны: сражающаяся молодёжь
 3.1. Неугомонные воины 84
 3.2. Обучение бойцов 87
 3.3. Ритуалы для молодых воинов 94
 Дальнейшее чтение 98
 4. Царь в действии: война и идеология эллинистической монархии
 4.1. Война и признание монархического правления 100
 4.2. Царь и армия 108
 4.3. Царь и город 118
 4.4. Волк в овечьей шкуре: царственные миротворцы 122
 4.5. Война и божественность смертных 124
 Дальнейшее чтение 128
 429

5. Война как профессия: командиры, инструкторы, врачи, инженеры
 5.1. Профессионализация эллинистического военного дела:
 дефиниции и модификации 131
 5.2. Социальный контекст наёмнической службы 133
 5.3. Условия службы 137
 5.4. Гарнизоны и иноземные войска в эллинистических городах .... 145
 5.5. Профессиональные идеалы: дисциплина, солидарность,
 мужественность 151
 5.6. Профессиональные риски: врачи и пациенты 155
 5.7. Война как наука: наставники, тактики и изобретатели 157
 Дальнейшее чтение 160
 6. Гендер войны: маскулинные воины, беззащитные женщины и прочие
 6.1. Война и маскулинность 163
 6.2. В тени солдат: женщины в гарнизонах и крепостях 165
 6.3. Зрительницы, судьи и защитницы: женская доля на войне 168
 6.4. Безымянные жертвы 177
 Дальнейшее чтение 182
 7. Стоимость и прибыль войны: экономические аспекты
эллинистического военного дела
 7.1. Военный бюджет: финансовые аспекты эллинистического
 военного дела 183
 7.2. Война и сельское хозяйство 192
 7.3. Экономика добычи 203
 7.4. Победители и проигравшие: влияние войны на эллинистическую
 экономику 213
 Дальнейшее чтение 216
 8. Век чудес и спасителей: влияние эллинистических войн на религию
 8.1. Общаясь с богами, хвастаясь перед смертными 221
 8.2. Война и распространение культов 228
 8.3. Насильственные действия против святилищ и дискурс
 войны 235
 8.4. Война и сверхъестественное 238
 8.5. Прагматизм против традиции: война и динамика ритуалов 242
 Дальнейшее чтение 246
 9. Дискурс войны
 9.1. Мысли о войне 249
 9.2. Как война выявляет характер людей и сообществ 251
 9.3. Названия войн 255
 9.4. Принятие решения о войне и её оправдание 256
 9.5. Право на завоевание 267
 9.6. Тоска но миру 271
 Дальнейшее чтение 275
 430

10. Эстетика войны
 10.1. Образы насилия в литературе и искусстве эллинистической
 эпохи 277
 10.2. Кровь прекрасна: реализм и утончённость в изображении
 насилия 282
 10.3. Красота неожиданного: перипетии и парадоксы в рассказах
 о войне 297
 Дальнейшее чтение 304
 11. Память о войне
 11.1. Память о войне: индивидуальная, коллективная,
 культурная 306
 11.2. Война в эллинистической историографии 309
 11.3. Монументальная историография войны 314
 11.4. Устные воспоминания о войне 319
 11.5. Памятные годовщины 322
 11.6. Военные монументы: трофеи, мемориалы, посвящения,
 воинские захоронения 330
 11.7. Коллективная идентичность и прославление индивида 337
 Дальнейшее чтение 340
 12. Преодоление границ: как война сформировала эллинистический
 мир 343
 Хронологическая таблица основных событий 358
 Список сокращений 363
 1. Античные авторы 363
 2. Цитируемые работы 365
 3. Периодические издания 368
 Библиография 370
 Список иллюстраций 407
 Чёрно-белые иллюстрации 407
 Цветные иллюстрации 408
 Карты 409
 Именной указатель 410
 Указатель географических названий 419
 Указатель греческих терминов 427

Научное издание
 Ханиогис Ангелос
 ВОЙНА В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОМ МИРЕ
Социальная и культурная история
 Научный редактор О. Л. Габелко
 Выпускающий редактор Е. П. Чебучева
Корректор Е. В. Диаиова
Технический редактор Е. М. Денисова
Художественное оформление С. В. Лебединского
 Подписано в печать 06.05.2013. Формат 60 х 90 V 16-
Тираж 1000 экз. Уел. печ. л. 27. Заказ № 265*.
 Издательство «Нестор-История»
 197110, Санкт-Петербург, ул. Петрозаводская, д. 7
e-mail: ncstor_historia@list.ni

Война в эллинистическом мире
 Ангелос Ханиотис родился в 1959 г. в Афинах, окончил Афинский университет
в 1984 г. Учился и работал в университете Гейдельберга (где защитил диссертации PhD в 1984 г. и Habilitation в 1992 г.), преподавал в университетах Нью-Йорка
и Оксфорда; в настоящее время профессор Института перспективных исследований Принстонского университета. Сфера научных интересов — история
эллинистического мира (прежде всего Крита и полисов Малой Азии), древнегреческое историописание, менталитет, культура и религия эллинистического
общества и населения восточных провинций Римской державы, древнегреческая эпиграфика и классическая археология. Участник и руководитель археологических экспедиций на Крите, в материковой Греции и Юго-Западной Турции.
Ответственный редактор ежегодника «Supplementum epigraphicum Graecum»,
журналов «Kernos» и «Mnemosyne». Автор более чем 200 научных трудов, в том
числе монографий: «История и историки в греческих надписях: Эпиграфические
данные о греческой историографии» (Штутгарт, 1988 — на нем. яз.), «Договоры
между критскими городами в эллинистическое время» (Штутгарт, 1996 — на
нем. яз.), «Античный Крит» (Мюнхен, 2004 — на нем. яз.), «Театральность
и общественная жизнь в эллинистическом мире» (Иракпион, 2009 — на греч. яз.).