Отъявленное вероломство - Бэрчетт У., Уиннингтон А.

Глава 1. Война — более широкая и «горячая» — или перемирие?
Глава 3. Сопротивление, повидимому, прекращается
Глава 10. Люди в роли подопытных морских свинок
Глава 18. Вероломство до последней минуты
Автор: Бэрчетт У. Уиннингтон А.
Теги: международные отношения сша переводная литература издательство иностранной литературы корея вероломство
Год: 1955
Похожие
Психологическая война в стратегии империализм.
Вновь Хиросима
Психологическая война в стратегии империализма
Терроризм по-американски
Текст
                    А. Уиннингттон и У.Бэргетт
Отъявленное
ВЕРОЛОМСТВО

А. УИННИНГТОН и У. БЭРЧЕТТ
ОТЪЯВЛЕННОЕ
ВЕРОЛОМСТВО
Перевод с английского
И. БОРОНОС и Н. ЛОСЕВОЙ
Вступительная статья
и. м. лапицкого
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва — 1955

A. WINNINGTON, W. BURCHETT
PLAIN PERFIDY
Peking, 1954

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Военные неудачи в Корее, означавшие банкротство по-
литики с «позиции силы», наряду с усиливавшимися
требованиями американского народа и мирового общест-
венного мнения прекратить войну против корейского наро-
да, вынудили правящие круги США пойти на переговоры
о заключении перемирия. В действительности же они рас-
считывали лишь выиграть время и путем различных махи-
наций и маневрирования сорвать переговоры, обвинив в
этом китайско-корейскую сторону.
Об этом вероломстве американской военщины и дипло-
матии, проявившемся в переговорах в Паньмыньчжоне,
рассказывает предлагаемая вниманию читателей книга
двух журналистов — англичанина Алана Уиннингтона и
австралийца Уилфреда Бэрчетта, работавших в Корее и в
Китайской Народной Республике в качестве корреспонден-
тов прогрессивной иностранной печати. В своей предыду-
щей книге, также написанной совместно *, авторы разобла-
чили преступления и зверства, совершенные интервентами
в американских лагерях для военнопленных в Корее. Но-
вая работа Уиннингтона и Бэрчетта посвящена заключи-
тельному этапу войны в Корее. На большом и разнообраз-
ном фактическом материале авторы показывают, что
американские империалисты упорно стремились затянуть
войну в Корее, мечтая сохранить и расширить очаги агрес-
сии на Дальнем Востоке и во всей Азии.
Авторы — живые свидетели событий в Корее. Они опи-
сывают бомбардировки американскими интервентами не-
защищенных городов и сел, массовое истребление мирно-
го населения, применение для этой цели напалмовых бомб,
запрещенных международными конвенциями бактериоло-
гических и химических средств, расстрелы, пытки, издева-
тельства над военнопленными.
1 Koje Unscreened by Wilfred Burchett and Alan Winnington.
Peking. 1953.
8

Большое место уделено в книге показу методов рабо-
ты американской пропагандистской машины, которой бы-
ла отведена роль своеобразной дымовой завесы, призван-
ной скрывать от взоров общественности истинное положе-
ние и смысл событий в Корее. Сообщения американских
корреспондентов из Кореи и Японии подвергались самой
строгой цензуре. Но дело не ограничивалось этим. Лю-
бой «критически мыслящий» журналист быстро обнару-
живал, что если он не будет «лояльно» придерживаться
точки зрения, диктуемой представителем официальных во-
енных властей — как бы эта точка зрения ни расходилась
с реальной действительностью,—его лишат всякого досту-
па к информации, и он будет немедленно отозван своей
газетой или журналом. Американские телеграфные агент-
ства, газеты, радио, действуя в тесном контакте с государ-
ственным департаментом и военным ведомством, подроб-
но инструктируют своих корреспондентов, требуя от них
только такой информации, которая может подкреплять аг-
рессивную политику правящих кругов Америки. В книге
приведено много примеров того, как американским журна-
листам давались прямые указания заниматься дезинфор-
мацией, прибегать к вымыслам и измышлениям. Нередко
из Нью-Йорка и Вашингтона им посылались готовые ре-
цепты составления фальсифицированных сообщений.
По требованию официальных властей, американские
корреспонденты в Корее умалчивали в своих сообщениях
о страшном состоянии изувеченных и измученных военно-
пленных, которых американцы передавали корейско-ки-
тайской стороне. Они тщательно скрывали от своих чита-
телей рассказы этих военнопленных о варварском обраще-
нии с ними в американском плену.
Уиннингтон и Бэрчетт присутствовали при репатриации
корейских и китайских военнопленных и беседовали со
многими из них. Они приводят страшные рассказы о ре-
жиме, установленном в американских лагерях для воен-
нопленных. Малейшие проявления патриотизма, попытки
уклониться от настойчивых предложений американских и
лисынмановских властей отречься от своей родины, зани-
маться шпионажем, предавать своих товарищей карались
самыми суровыми методами. Военнопленных истязали, пы-
тали, нередко зверски убивали. Над ними глумились самы-
ми ухищренными способами, использовали для производ-
ства над ними всевозможных бесчеловечных медицинских
4

и других опытов, сжигали, заживо закапывали. Эти звер-
ства вызывали негодование всего мира.
Когда из плена стали возвращаться американские, ан-
глийские и другие пленные солдаты интервентов, пропа-
гандистская машина США оказалась к этому совершенно
неподготовленной. Свидетельские показания американских
военнопленных о гуманном обращении с ними корейской
Народной армии и китайских добровольцев, их рассказы
о том, как. пленившая сторона проявляла о них заботу, за-
стигли врасплох вашингтонских пропагандистов. Они не
могли связать эти правдивые рассказы с измышлениями о
зверствах в лагерях, расположенных в Корейской Народно-
демократической республике. Когда один из таких 'Правди-
вых рассказов американского военнопленного об условиях
жизни в плену был передан для газеты в США, от редак-
ции в Нью-Йорке немедленно последовала телеграмма со
строгими инструкциями: «Требуется лишь ограниченная
информация о репатриируемых военнопленных, кроме рас-
сказов о зверствах и сенсаций». Это указание, конечно,
было выполнено с большим усердием. Американские кор-
респонденты, как по команде, сразу же занялись изобрете-
нием несуществовавших зверств и преступлений в отноше-
нии американских военнопленных. Такая дезинформация
понадобилась им для того, чтобы отвлечь внимание от
ставших известными всему миру злодеяниях интервентов
на корейской земле, в частности в лагерях для военно-
пленных на острове Кочжедо. Американская печать и
здесь сыграла свою неблаговидную роль.
Столь же грубо искажала она и правду о группе аме-
риканских военнопленных, не пожелавших возвратиться в
лоно «американского образа жизни». Читателей в США
уверяли, что не найдется ни одного американского солда-
та, который не захотел бы вернуться в заокеанский «рай».
Генерал Марк Кларк так и заявил: «Я не допускаю мысли,
что может быть американец, отказавшийся возвратиться
домой». Убедившись в обратном, американские журнали-
сты и представляемые ими органы печати просто решили
замолчать этот неприятный для них инцидент корейской
войны, тем более, что американские военнопленные предъ-
являли серьезные обвинения агрессивным кругам своей
страны. «То, что мы остаемся,—сказали военнопленные в
совместном заявлении, — не меняет того факта, что мы
американцы. Мы любим свою страну и наш народ, но мы

любим и личную свободу. С нас хватит американского об-
раза жизни... Теперь мы знаем, что существует общество, в
котором нет противоречия между тем, что проповедуют, и
тем, что проводят на деле, общество, где существует сво-
бода для наших идей. В США нам преподносили много
громких заявлений о мире и свободе, но на деле мир исво
бода там попираются... Наше важнейшее дело сейчас—бо-
роться за мир и свободу, бороться не только за нас самих,
но и за мир и счастье американского народа и народов
всего мира». Американская пропаганда, противодей-
ствующая попыткам дальнейшего ослабления международ-
ного напряжения, не могла допустить опубликования та-
кого заявления. Не могла она также сообщать своим
гражданам об истинных причинах отказа американских
военнопленных вернуться на свою родину.
В книге приведено много примеров скандальных про-
валов американской пропаганды.
«Отъявленное вероломство» — так назвали свою книгу
авторы. Красной нитью через всю книгу проходит цепь ве-
роломства, двуличия и обмана, к которым так часто при-
бегало командование и дипломатическое ведомство США,
чтобы добиться срыва переговоров в Паньмыньчжоне. Во
время длительных, бесконечно затягивавшихся ими пере-
говоров о военнопленных, американские представители
бесцеремонно отвергали безусловный принцип междуна-
родного права, который требует освобождения и репатри-
ации после войны всех военнопленных. С помощью изобре-
тенного ими так называемого принципа «добровольной
репатриации» интервенты на деле проводили политику на-
сильственного задержания пленных. В книге подробно опи-
сывается, к каким ухищрениям прибегали для этой цели.
Система терроризирования военнопленных была разрабо-
тана до мельчайших подробностей. Военнопленных, требо-
вавших репатриации, жестоко избивали, а зачастую и рас-
стреливали.
Для чего американской военщине понадобилась вся эта
двурушническая игра с принципом «добровольной репат-
риации» выяснилось довольно быстро. Лисынмановские
власти с полного одобрения американцев, подписавших
условия перемирия, грубейшим образом нарушили эти
условия. Они «освободили» десятки тысяч корейских и ки-
тайских военнопленных, которые тут же насильно были со-
гнаны в качестве пушечного мяса в марионеточную армию
6

Южной Кореи или отправлены в подразделения бандит-
ской армии Чан Кай-ши на Тайвань. Трудно найти более
убедительные примеры лицемерия, чем это наглое исполь-
зование «добровольной репатриации» сперва для затяги-
вания переговоров о перемирии, а затем для попытки сры-
ва достигнутого перемирия и насильственного угона воен-
нопленных, подлежавших репатриации.
Книга Уиннингтона и Бэрчетта представляет интерес
для всех, кто задался целью изучить недавнюю историю
войны в Корее. «Анализ вероломства Соединенных Шта-
тов на заключительных этапах войны в Корее,— как спра-
ведливо указывают авторы,— необходим для того, чтобы
понять, что может произойти в будущем» и дает возмож-
ность «осознать характер вероломства, чуть было не при-
ведшего к третьей мировой войне».
Хотя со дня прекращения огня в Корее и подписания
перемирия уже прошел весьма длительный срок, корей-
ский вопрос все еще ждет своего решения. Не желая от-
казаться от планов использования Корейского полуострова
в качестве плацдарма для новой агрессии, правящие кру-
ги США приложили все силы к тому, чтобы не допустить
созыва предусмотренной соглашением о перемирии поли-
тической конференции, которая должна была окончатель-
но урегулировать корейскую проблему. Они сорвали со-
вещание в Паньмыньчжоне, занимавшееся подготовкой
этой конференции, затем завели в тупик разрешение ко-
рейского вопроса в Организации Объединенных Наций. На
происходившем в 1954 году совещании в Женеве предста-
вители США снова воспрепятствовали решению корейской
проблемы на основе национального объединения корей-
ского народа, в интересах мира в Азии и во всем мире. Же-
невское совещание показало, что правящие круги США
стремились в условиях перемирия добиться тех результа-
тов, которых они не смогли достигнуть с помощью оружия
в ожесточенной трехлетней войне, то есть распростране-
ния своего колониального господства на весь Корейский
полуостров, имея при этом в виду далеко идущие агрессив-
ные цели. Как только они убедились в тщетности этих
усилий, американские представители с помощью саботажа
и обструкций сорвали переговоры по корейскому вопросу в
Женеве.
Поскольку американские реакционеры не проявляют
желания предоставить корейскому народу самому мирным
7

демократическим путем решать свою судьбу, они не пре-
кращают действия, явно направленные на сохранение и
усиление напряженности в Корее и во всей Азии. Провока-
ционные попытки сорвать корейское перемирие продолжа-
ются и поныне. Газеты сообщают о частых нарушениях
американской авиацией, воинскими частями США и Ли
Сын Мана условий перемирия. По данным Центрального
Телеграфного Агентства Кореи, менее чем за год со дня
подписания перемирия американские военные самолеты
332 раза вторгались в воздушное пространство над нейт-
ральной зоной и над территорией, контролируемой корей-
ско-китайской стороной. Во время своего официального
визита в Вашингтон летом 1954 года Ли Сын Ман откры-
то потребовал считать соглашение о перемирии «автома-
тически ликвидированным», призывал возобновить войну
в Корее и даже распространить ее на Китай и другие стра-
ны демократического лагеря. «Корейский фронт,— гово-
рил этот выкормыш американских милитаристов,— это
лишь небольшая часть войны, которую мы хотим выиг-
рать, войны за Азию, войны за земной шар». Говоря «мы»,
Ли Сын Ман, конечно, имел в виду тех, кто аплодировал
его выступлению в Вашингтоне. Во время переговоров в
Вашингтоне и в Сеуле США обещали Ли Сын Ману по-
мочь сформировать десять новых дивизий и дать 700 мил-
лионов долларов на военные нужды.
Агрессивно настроенные круги американских монопо-
лий, не желающие считаться с коренными переменами,
происшедшими в жизни стран и народов, все еще пыта-
ются повернуть вспять колесо истории. Они не хотят ми-
риться с ослаблением международной напряженности в
результате перемирия в Корее и восстановления мира в
Индо-Китае. Сразу же после Женевского совещания вра-
ги мира и сотрудничества между народами развернули ли-
хорадочную деятельность по созданию нового агрессивного
блока, на сей раз в Юго-Восточной Азии, чтобы осущест-
вить свои вероломные замыслы и «заставить азиатов вое-
вать против азиатов», как цинично выражались некоторые
политические деятели США. В этом блоке, направлен-
ном против свободы и национальной независимости наро-
дов, не пожелали участвовать такие страны Азии, как Ин-
дия, Индонезия, Бирма, Цейлон. Тем не менее это не оста-
новило врагов мира, замышляющих новые авантюры. США
продолжают расширять сеть своих военных баз в Азии и
8

в бассейне Тихого океана. Они продолжают оккупацию
острова Тайвань, надеясь использовать его в качестве
трамплина для нападения на Китайскую Народную Рес-
публику, которой они упорно преграждают путь в ООН,
лишая великий китайский народ его законного места в
этой международной организации. Агрессивные намерения
правящих американских кругов проявляются и в Европе,
где они поспешно восстанавливают очаг войны на базе
ремилитаризуемой Западной Германии.
Все это диктует настороженность и требует проявления
сторонниками мира неослабной бдительности в отношении
происков тех агрессивных кругов, которые не желают от-
речься от безрассудной авантюристической политики, чре-
ватой серьезными последствиями для всего человечества.
Советское правительство и правительство Китайской
Народной Республики неоднократно предлагали разре-
шить корейский вопрос мирным путем. В совместной дек-
ларации обоих правительств, опубликованной 12 октября
1954 года, говорится: «Оба правительства считают ненор-
мальным такое положение, когда Корея продолжает оста-
ваться разделенной на две части, вопреки естественным
стремлениям корейского народа к национальному воссо-
единению в единое, миролюбивое, демократическое корей-
ское государство. Признавая, что одной из важных задач,
решение которой имело бы большое значение для укреп-
ления мира на Дальнем Востоке, является объединение
Кореи, они считают необходимым созыв в ближайшем бу-
дущем конференции по корейскому вопросу с широким
участием заинтересованных государств». Это предложение
отвечает коренным интересам народов Азии и всего мира.
Книга «Отъявленное вероломство» говорит читателю:
помни о недавних событиях в Корее, помни о коварных за-
мыслах врагов мира, о тех, кто не желает извлекать уро-
ков из истории и мечтает ввергнуть человечество в новую
кровавую бойню!
И. Лапицкий.

ВВЕДЕНИЕ
21 января 1954 года мрачные ледяные воды Инчонско-
го порта в Корее сомкнулись над двадцатью восемью сол-
датами американской морской пехоты; их судно было про-
таранено другим, на борту которого находились китайские
военнопленные.
Солдат погубила американская политика. Американ-
ское командование в это время проводило незаконную,
насильственную передачу свыше 14 тысяч китайских и 7
тысяч корейских военнопленных их врагам, называя это
«освобождением». Солдаты морской пехоты, сопровождав-
шие китайских военнопленных на Тайвань, явились лишь
новыми жертвами вероломства Вашингтона, который ис-
пользовал проблему военнопленных в своих военных и по-
литических целях. Эти жертвы можно добавить к десяткам
тысяч американцев, убитых и раненых в период, между де-
кабрем 1951 года, когда американцы начали поднимать
шумиху вокруг надуманной проблемы о «добровольной
репатриации» в Паньмыньчжоне, и июлем 1953 года, ког-
да прекратились военные действия.
За несколько недель до того, как эти американские
солдаты пошли на дно в Инчонском порту, американский
«посол» Артур Дин прервал переговоры, которые тогда
велись в Паньмыньчжоне с целью подготовки политиче-
ской конференции по Корее. Это было 12 декабря 1953
года, когда китайский делегат Хуан Хуа охарактеризовал
как «вероломство» попустительство американцев насиль-
ственному угону Ли Сын Маном 27 тысяч северокорей-
ских военнопленных за шесть месяцев до этого. К 20 ян-
варя 1954 года вероломство американцев приняло го-
раздо большие размеры: они передали еще 22 тысячи
пленных их врагам—Ли Сын Ману и Чан Кай-ши, от-
крыто и беспричинно нарушив соглашение о перемирян,
которое сами же торжественно подписали.
/;

Трудно найти слово, более точно определяющее дей-
ствия американцев на всех этапах переговоров о переми-
рии, чем «вероломство». Роже1 дает целый ряд подхо-
дящих определений: низость, подлость, нечестность, бес-
честие, позор, обман, недобросовестность, измена, поцелуй
Иуды, ложь, коварство, хитрость, мошенничество, мер-
зость, двуличие и т. д. Китайский делегат сказал «веро-
ломство» — и попал в точку.
Ошибка Дина, за которую он был с позором смещен, в
том и состояла, что он привлек внимание всего мира к
меткой характеристике тех махинаций, которые гигант-
ская пропагандистская машина США пыталась замаски-
ровать на всем протяжении длительных переговоров о
перемирии. Дин действовал более неуклюже, чем глава
американской делегации на переговорах о перемирии Гар-
рисон, который за семь месяцев до этого проглотил
обвинение в «вероломстве». (13 мая 1953 года Гарри-
сон внес предварительный план угона Ли Сын Ма-
ном 27 тысяч северокорейских военнопленных под видом
«проекта» передачи всех северокорейских пленных сразу
же после заключения перемирия. Нам Ир тут же заклей-
мил этот план как «вероломный». Общественное мнение
осудило этот план, и Гаррисон поспешно взял его обратно.
Но за вероломным планом последовал вероломный акт —
попустительство угону пленных Ли Сын Маном.)
Американское вероломство проявилось не только в во-
просе о военнопленных: весь ход переговоров о переми-
рии был непрерывной цепью вероломных актов. В амери-
канском арсенале подлостей находилось место и для са-
мого вопиющего и для самого мелочного обмана. Самым
грубым обманом было использование проблемы военно-
пленных в качестве средства затягивания войны; при этом
американцы совершили сугубо подлое вероломство, ста-
раясь изобразить насильственное задержание и, наконец,
передачу десятков тысяч пленных их врагам как новый
«гуманный» принцип «добровольной репатриации». Ког-
да и эта уловка уже не могла помешать установлению ми-
ра, они попытались создать впечатление, что насильствен-
но задерживаемые пленные «добровольно» отреклись от
своей родины и своего дома, потому что не хотят «комму-
нистических» правительств. Это должно было быть глав-
1 Роже (Roget) — автор известного словаря английских сино-
нимов.— Прим. ред.
12

ной «пропагандистской» победой американцев в войне, но
их замысел не удался.
Америка была одной из держав, разработавших Же-
невскую конвенцию 1949 года, которая предусматривает,
что все пленные подлежат репатриации, каково бы ни
было их собственное мнение или мнение, приписываемое
им пленившей их стороной. Во время корейской войны
американцы никогда не задумывались над этим серьез-
ным международным обязательством, которое было при-
нято специально для того, чтобы пленных не могли при-
нуждать к измене своему знамени.
Какие чудовищные формы может принять такое при-
нуждение, кратко описывается авторами в книге «Правда
о Кочжедо»1 на основе скудной информации, которая
просачивалась из лагерей смерти на островах Кочжедо и
Чечжудо. Факты, приведенные в этой книге, теперь убе-
дительно подтверждены множеством доказательств, пред-
ставленных вернувшимися пленными; официальными до-
кладами нейтральных держав, осуществлявших наблюде-
ние за пленными; данными, приведенными в присутствии
представителей мировой печати,— неопровержимыми, хо-
тя почти и неправдоподобными.
Приведенных данных достаточно, чтобы уничтожить
этот новый американский принцип, восходящий к тому
времени, когда любой человек, захваченный в бою, ста-
новился рабом того, кто его пленил. Совершенно очевид-
но, что военнопленный утратил «свободу выбора» и сво-
боду выражать свое мнение. Он может либо согласиться
на то, что ему разрешает пленивший его, либо переносить
последствия своего отказа. В соответствии с этим новым
принципом, нарушающим международное право, принци-
пом, который американцы назвали «добровольной репат-
риацией», пленный представляет собой политический ка-
питал, и к нему применяют насилие, чтобы заставить его
перейти на сторону противника, то есть делается именно
то, чему должна была воспрепятствовать Женевская кон-
венция. Но это лишь одна сторона вопроса. Вопрос о во-
еннопленных в Корее — этот «трюк» Америки — следует
рассматривать в свете американских планов мировой вой-
ны — «горячей» и «холодной».
1 Koje Unscreened by Wilfred Burchett and Alan Winnington
Peking, 1953.
13

Анализ вероломства Соединенных Штатов на заклю-
чительных этапах войны в Корее необходим для того, что-
бы понять, что может произойти в будущем. Вопрос о во-
еннопленных еще не исчерпывает всей проблемы, но это
главный фактор, позволяющий осознать характер веро-
ломства, чуть было не приведшего к третьей мировой вой-
не. В центре внимания теперь находятся другие события,
но понимание американских методов в Корее пригодится
для восстановления истины, скрытой завесой лжи во всех
других сферах американского влияния.

Глава первая
ВОЙНА — БОЛЕЕ ШИРОКАЯ И «ГОРЯЧАЯ» —
ИЛИ ПЕРЕМИРИЕ?
Напряженное молчаливое ожидание сменилось ужа-
сом при виде того, как первые тени людей с острова Коч-
жедо, шатаясь, вышли из американских санитарных ма-
шин и упали, рыдая, в объятия своих корейских и китай-
ских соотечественников. Душераздирающие сцены в
Паньмыньчжоне в первый день репатриации больных и
раненых военнопленных повторялись в еще больших раз-
мерах изо дня в день по мере того, как жалкие, искале-
ченные подобия людей возвращались из современных
бельзенов1, созданных американцами на островах Коч-
жедо и Чечжудо.
Изможденные, с влажными как у трупов лицами, со
страшными увечьями — следами хирургических экспери-
ментов,— некоторые с невидящим взглядом, девушки, ли-
шившиеся рассудка от совершенных над ними насилий,—
все эти пленные нетвердыми шагами проходили вереницей
под равнодушным взором американцев в щегольской
форме, которые пересчитывали свои жертвы и даже умуд-
рялись ухмыляться. Во многих санитарных машинах у по-
ловины пленных не было одной, а часто и обеих ног. Да-
же калек без обеих ног, не имевших протезов, американ-
цы не клали на носилки, так их было много. За один час
было передано шесть человек, не имевших ни одной ко-
нечности,— не люди, а обрубки.
В этот момент ненависть ко всему американскому при-
дала вернувшимся корейцам и китайцам достаточно энер-
гии, чтобы сорвать с себя только что выданное американ-
ское обмундирование, втоптать его в землю и бросить но-
вые зубные щетки, коробочки скверного зубного порошка
и коротенькие полотенца обратно в санитарные машины:
они не хотели брать с собой в Северную Корею ничего
1 Бельзен — один из гитлеровских лагерей смерти во время вто-
рой мировой войны. — Прим. ред.
15

американского. Те, кто был настолько близок к смерти,
что их уложили на носилки, все-таки нашли в себе силы
сбросить с носилок тот скудный скарб, который был им
выдан американцами, как говорили пленные, «в пропаган-
дистских целях: нам никогда раньше ничего не выдавали».
Они бросали обратно в санитарные машины пакеты за-
плесневелой кукурузы и какой-то волокнистой массы, по-
хожей на маринованную солому, которую им выдавали в
качестве пищи, и прикрепляли клочки бумаги, на которых
было написано: «Наверное, американская экономика тре-
щит по швам, если это считается пищей для людей. Поэто-
му мы возвращаем ваши пайки». Но всем им каким-то
чудом удалось сделать и припрятать крохотные флажки
и уберечь их во время неоднократных обысков. Все они ка-
ким-то образом сохранили корейские и китайские воен-
ные фуражки и эмблемы.
Даже этот жуткий парад изувеченных мужчин и жен-
щин не мог рассеять тех радужных надежд, которые про-
будились в этот апрельский день ,во всем мире,— надежд
на то, что репатриация больных и раненых военноплен-
ных откроет дверь, захлопнутую шесть месяцев назад
американцами, и переговоры о перемирии смогут возоб-
новиться. Надежды на прекращение огня в Корее посте-
пенно таяли с тех пор, как 8 октября 1952 года глава аме-
риканской делегации Гаррисон выполнил полученный им
приказ сорвать переговоры. Он даже не выслушал ком-
промиссного плана, выдвинутого в тот день корейскими и
китайскими делегатами, куда вошло много пунктов, на
включении которых настаивали американцы. Новое пред-
ложение замолчали. Вашингтон полностью скрыл его от
представителей печати «Объединенных Наций», и англий-
ское министерство иностранных дел вынуждено было при-
знать в Лондоне, что это предложение стало ему извест-
но лишь из «Дейли уоркер».
Последующие события показали, что американцы хо-
тели получить свободу действий для последней решающей
попытки добиться военной победы, даже если эта попыт-
ка означала войну с Китаем и опасность новой мировой
войны.
Октябрь ознаменовался многочисленными визитами
видных американцев. Главнокомандующий тихоокеанским
флотом адмирал Артур Рэдфорд посетил Корею и Токио,
а затем спешно отправился на совещание, происходившее
16

на борту флагманского корабля у побережья Тайваня
(Формозы). В силу любопытного стечения обстоятельств
заместитель министра обороны Уильям С. Фостер, также
только что вернувшийся из поездки в Корею, встретился
с Чан Кай-ши, а командующий сухопутными американ-
скими войсками Джон Ходж прибыл в Корею.
Назревали крупные события. Как только Гаррисон по-
кинул совещание в Паньмыньчжоне, американское коман-
дование стало бросать американские войска и войска Ко-
рейской республики в одно наступление за другим в .важ-
ном районе Треугольника близ Кымхва на центральном
фронте. Через неделю после ухода Гаррисона с совещания
французское информационное агентство (Франс Пресс)
сообщило в корреспонденции, помеченной «Оперативная
группа в корейских водах 15 октября», что «американ-
ская оперативная группа, по численности приближающая-
ся к группе, которая в свое время высадилась в Инчоне,
сегодня произвела демонстрацию близ острова Кочжо
[не путать с Кочжедо. — Прим. авторов] у северо-восточ-
ного побережья Кореи, находящегося в руках коммуни-
стов. Офицеры этой группы заявили, что такая демонстра-
ция заставит коммунистические войска занять оборони-
тельные позиции на побережье, где американские орудия
и самолеты смогут подвергнуть их усиленному обстрелу».
В других сообщениях говорилось, что войска были погру-
жены на десантные суда, приблизились к побережью, за-
тем были отозваны, вновь погружены на суда и.достав-
лены в район южнее линии фронта для высадки на побе-
режье Южной Кореи. Агентство Франс Пресс лаконично.,
без всяких комментариев передало заявление, что «никог-
да не предполагалось» высаживать какие-либо войска. Но
поскольку сессия Генеральной Ассамблеи Организации
Объединенных Наций должна была открыться 14 октября,
причем главным пунктом повестки дня был корейский во-
прос, — отказ Гаррисона от дальнейших переговоров, на-
ступление на центральном фронте и «демонстрация»
комбинированных сил были использованы для того, чтобы
поставить Генеральную Ассамблею перед совершившимся
фактом, как это люОил делать Макартур. Для «союзни-
ков» Америки было бы трудно предпринять меры для пре-
кращения войны, если подготавливалось крупное наступ-
ление и был создан плацдарм, угрожающий всему району,
находящемуся намного севернее линии фронта. Подобные
17

маневры должны были принести большую выгоду как на
самой Генеральной Ассамблее, так и в дальнейшем.
16 октября в ООН Ачесон перешел к осуществлению
следующего этапа американского плана, потребовав боль-
ше солдат и больше денег для войны в Корее. Он не упомя-
нул о предложениях, внесенных корейцами и китайцами,
которые старались добиться возобновления перегово-
ров. Но эти предложения уже получили огласку, и неук-
люжие попытки Ачесона запугать «союзников» не могли
скрыть дурных вестей с фронта. Командующий
корпусом морской пехоты Лемюэл Шеперд заявил, что
усилия американских военно-воздушных сил помешать
снабжению корейских и китайских войск закончились
полным фиаско — факт, уже известный к тому времени
каждому. Американские военные корреспонденты писали
с фронта: «В Соединенных Штатах и в других странах
высказываются глупейшие предложения, чтобы теперь,
когда переговоры прерваны, мы быстро пробились на се-
вер, к реке Ялуцзян. Это могло бы быть превосходной иде-
ей, если бы не одно небольшое препятствие — мы не в
состоянии этого сделать. Мы не можем даже занять без
ужасающих потерь крохотные высотки в демаркационной
зоне между коммунистическими и американскими войска-
ми... Доморощенные стратеги любят размышлять о воз-
можности одновременной высадки десанта с моря и пара-
шютных войск в глубоком тылу на севере... Любой из
этих планов молено было бы осуществить... если бы у нас
имелись две запасные армии...»
С каждым новым примером воинственности Америки
росло беспокойство среди ее колеблющихся сателлитов.
В сообщениях из Лондона указывалось, что английские
официальные круги хотят, чтобы США «еще раз подума-
ли» над предложениями, внесенными корейскими и ки-
тайскими делегатами в день ухода Гаррисона с совеща-
ния. В Организации Объединенных Наций Ачесону при-
шлось отказаться от своего требования послать больше
солдат и выделить больше денег для Кореи и даже оста-
вить всякую надежду добиться принятия резолюции, одо-
бряющей американское руководство военными действия-
ми в Корее. Союзники Вашингтона опасались, что это мо-
жет послужить сигналом для новых авантюр со стороны
тех, к кому перешла запятнанная кровью мантия Макар-
тура.
18

Не было никаких сомнений в том, чего хотело челове-
чество: все оно, за исключением тех, кто определяет поли-
тику в Белом доме и Пентагоне, хотело мира в Корее. Не
было никакого сомнения в том, чего хотела американская
общественность. Эйзенхауэр обещал лично отправиться
в Корею и положить конец войне. Он поехал туда, но не
прекратил войны. Вместо этого он пустился в отвлечен-
ные разглагольствования об отдаленных перспективах ми-
ра, а затем прямехонько отправился на секретное сове-
щание на борту крейсера «Хелина» с членами своего
кабинета, состоящего из миллио-неров. Это широко рекла-
мировавшееся совещание показало только то, что вновь
избранный президент заинтересован во встрече с генера-
лом Макартуром, ибо желает услышать лично из уст это-
го престарелого поджигателя войны «его ясный и четкий
план урегулирования» корейской войны. Казалось, всем,
кроме Эйзенхауэра, было известно, что макартуровская
политика «прекращения» корейской войны заключалась з
развязывании войны с Китаем, а быть может, и с Совет-
ским Союзом. Надежды, возлагавшиеся на поездку Эй-
зенхауэра в Корею, быстро сменились тревогой. Люди, об-
манутые его предвыборными обещаниями, начали разоча-
ровываться в Айке.
Бои на центральном фронте закончились. Началось
подведение итогов. У «союзников» отнюдь не было сти-
мула к расточительству. Говоря о том, во что обошлась эта
проверка силы американского оружия, агентство Ассо-
шиэйтед Пресс писало 2 ноября 1952 года: «Союзники
так дорого заплатили своей кровью и военными материа-
лами, что это потрясло их командующих в заставит со-
дрогнуться общественность, когда цифры потерь станут,
наконец, полностью известны... (Эта битва) по потерям
отборных войск — второе наиболее кровавое сражение за
двадцать восемь месяцев войны в Корее. Она уступает
лишь катастрофическому поражению 8-й армии в Север-
ной Корее в 1950 году». Это сообщение было написано за
четыре недели до того, как американцы в конце ноября
окончательно прекратили наступление.
Во время этого кровавого поражения американского
оружия, когда американцы безрассудно пытались про-
рвать непроницаемую оборону и уничтожить неуязвимую
для бомбардировок с воздуха систему укреплений, создан-
ную корейскими и китайскими войсками, они бросили в
19

бой 7-ю и 25-ю американские дивизии, 2-ю и 9-ю дивизий
Корейской республики, колумбийский и эфиопский баталь-
оны, 17 дивизионов полевой артиллерии и 5 танковых рот;
они израсходовали более 2 миллионов снарядов и сброси-
ли более 3 тысяч бомб; в разгар битвы артиллерия выпу-
скала по 30 тысяч снарядов за одну ночь; в результате
бомбардировки на участке в 3 квадратных километра, где
разыгралась битва, все высоты были срезаны на 2 метра.
Никакими средствами механизированной мощи Амери-
ка не могла отодвинуть линию фронта к северу. Журна-
листы говорили, что даже атомная бомба была бы беспо-
лезна против расположенных глубоко под землей и
построенных в соответствии с требованиями науки укреп-
лений, которые американцы безрезультатно атаковали в
течение шести недель на маленьком участке, неся огром-
ные потери. Было уже более чем очевидно, что нет никакой
возможности прорвать корейский фронт на северном на-
правлении. Начался период, когда правительство Эйзен-
хауэра делало все возможное за спиной своих «союзни-
ков», чтобы втянуть их в иную войну — большего масшта-
ба и более «горячую» — по меньшей мере, войну в Азии,
а быть может, и в мировую войну, которую они предпочи-
тали установлению мира в Корее без американской победы.
В декабре 1952 года Эйзенхауэр, Макартур и Даллес
встретились в резиденции Даллеса. Это была встреча двух
вдохновителей войны в Корее с новым президентом.
Постепенно вновь избранный президент приподнял за-
весу над «новой динамической военной стратегией США
на Дальнем Востоке», выработанной на совещании между
Эйзенхауэром и Макартуром. Ссылаясь на «обычно хо-
рошо осведомленные военные круги», агентство Юнайтед
Пресс сообщило, что «высокопоставленные военные пол-
ностью поддерживают точку зрения Эйзенхауэра и
других руководителей республиканской партии в новом
правительстве, что необходимо вырвать у коммунистов
инициативу в горячих войнах на Дальнем Востоке». Эйзен-
хауэр намеревался поощрить Чан Кай-ши атаковать кон-
тинентальный Китай и потребовать от Англии и Франции
«действенной блокады» Китая. В этих кругах указывали,
что большое внимание уделяется «новым мерам подогре-
вания войны в Корее», и намекали, что обсуждается вопрос
о применении «тактической атомной бомбы».
20

На этом этапе подготовки Америки к еще более широ-
ким и горячим войнам Иосиф Сталин выступил с призы-
вом к миру. Отвечая на вопросы дипломатического кор-
респондента «Нью-Йорк тайме» Джеймса Рестона, Сталин
выразил надежду на то, что Америка и Советский Союз
могут жить в мире, изъявил готовность встретиться с пре-
зидентом Эйзенхауэром и сказал, что Советский Союз го-
тов сотрудничать в любом новом дипломатическом меро-
приятии, имеющем целью положить конец войне в Корее.
Призыв Сталина к миру прозвучал по всему земному ша-
ру в рождественский день 1952 года. В тот же день премь-
ер-министр Англии заявил, что он намеревается посетить
Эйзенхауэра и уходящего в отставку президента Трумэна
в Вашингтоне. Агентство Юнайтед Пресс сообщало: «Го-
ворят, что главным мотивом внезапного решения Черчил-
ля посетить США является тревога по поводу возможных
последствий поездки Эйзенхауэра в Корею и состоявшего-
ся затем совещания Эйзенхауэра с генералом Макарту-
ром. Главная его (Черчилля) цель состоит в том, чтобы
предотвратить войну, которая, по мнению его советников,
безусловно могла бы разгореться в результате неоправ-
данных или поспешных действий на Дальнем Востоке...»
Осуществление американских планов шло полным хо-
дом, и английское правительство попрежнему их поддер-
живало. 8 января Эйзенхауэра «заверили в том, что кон-
гресс энергично поддержит его», если он решит применить
в Корее атомную бомбу. В тот же день 8 января команду-
ющий 5-м американским авиасоединением в Корее гене-
рал Баркус созвал совещание командиров авиабригад для
разработки плана крупной операции против узла комму-
никаций и мостов севернее Синаньчжу. Полковник авиа-
ции Эндрю Дж. Эванс младший присутствовал на этом
совещании в качестве исполняющего обязанности коман-
дира 58-й авиабригады истребителей и бомбардировщи-
ков. Полковник Эванс, который позднее был взят в плен,
в показании под присягой заявил, что были отданы при-
казы принять особые меры, чтобы сорвать снабжение ко-
рейского фронта, закрыв пути подвоза по мостам через
реку Чончхонган близ Синаньчжу, для чего все 5-е авиа-
соединение должно было применять фугасные и бактерио-
логические бомбы «в сокрушительной операции против мо-
стов» Эванс и другие взятые в плен летчики показали, что
в течение пяти дней начиная с 10 января 1953 года на
it

этом участке сбрасывались бактериологические и фугас-
ные бомбы. (Один из авторов проходил по мостам через
несколько дней после окончания этого наступления, и они
все еще были целы.)
Ход военных действий складывался неудачно для аме-
риканцев и день ото дня все хуже и хуже. Айк жаждал
заставить других сражаться, но на моральном состоянии
американских солдат не могло не сказаться нарушение
Эйзенхауэром обещания добиться мира. Газета «Тайме»,
выходящая в Луисвилле, сообщала, что, по данным на
первое января 1953 г, «ежедневно в списке дезертиров
или военнослужащих, находящихся в самовольной отлуч-
ке, насчитывается от 25 до 30 тысяч человек».
Как только Эйзенхауэр вступил на пост и сформировал
кабинет из магнатов военной промышленности, агентство
Юнайтед Пресс передало инспирированное сообщение
своего вашингтонского корреспондента Фрэнка Элизера с
изложением плана нового президента — плана, который,
по словам агентства, «никогда не будет официально обна-
родован». «Неудачная воскресная атака против Т-образ-
ной высоты вызвала в кругах конгресса тревожные раз-
мышления о мерах, которые, возможно, планирует пре-
зидент Эйзенхауэр, чтобы положить конец корейской
войне...»
Это наступление и было той скандальной операцией —
«Удар бича», которую американская печать охаракте-
ризовала как «преступное недомыслие» и наградила други-
ми подобными же эпитетами. Сражение было разыграно
по отпечатанному на стеклографе сценарию, представляв-
шему собой расписание на семи страницах, переплетен-
ному и розданному трем высокопоставленным генералам
и корреспондентам, наблюдавшим за ходом операции из
блиндажа, снабженного печкой.
Элизер писал по поводу операции «Удар бича»: «Са-
молеты и артиллерия союзников настолько ожесточенно
бомбили высоту, что, казалось, от укреплений должны бы-
ли остаться лишь развалины. Но когда пехотинцы союз-
ников начали карабкаться на высоту, красные солдаты
поднялись живехоньки из своих убежищ и гранатами и ру-
жейным огнем отразили атаку. По мнению экспертов кон-
гресса, даже атомными бомбами невозможно было вы-
бить коммунистов из туннелей и траншей».
22

Поэтому, как указывал Элизер, был выработан план
в двух вариантах: «Первый вариант, как известно из вы-
сказываний в кругах конгресса, предусматривает высадку
десанта в тылу красных, возможно, близ Вонсана, одновре-
менно с наступлением с юго-запада, с тем чтобы отрезать
на этом участке три северокорейские дивизии от их союз-
ников. Кроме этого1, будет проведена бомбардировка желез,
нодорожных центров обычными, не атомными бомбами...
Вариант второй — это тот же план со следующими
спорными дополнениями: морская блокада побережья
Китая, воздушные налеты на базы красных в Маньчжу-
рии и высадка диверсионных групп чанкайшистских войск
с Формозы на территорию континентального Китая... Оба
варианта связаны с новыми опасностями... Ни один из них
ве может гарантировать окончательного урегулирования.,.»
Заявление Эйзенхауэра от 2 февраля, что американ-
ский 7-й флот, продолжая защищать Чан Кай-ши, не будет
мешать «генералиссимусу» предпринимать атаки против
континентального Китая, показало даже самым доверчи-
вым людям, что представление Эйзенхауэра о том, как
«прекратить» войну в Корее, мало отличается от замыслов
злополучного Макартура. Оно показало, что «США наме-
реваются довести корейскую войну до конца...», как выра-
зилось Французское информационное агентство. Предсе-
датель Объединенной группы начальников штабов гене-
рал Омар Брэдли признал, что поощрять гоминдановцев
к нападению на Китай значит увеличивать риск войны с
Китаем.
По сообщению Юнайтед Пресс, правительство Эйзен-
хауэра заявило через адмирала Рэдфорда 6 февраля, что
«Эйзенхауэр рассматривает вопрос о морской блокаде
континентального коммунистического (Sic) Китая... Пред-
седатель комиссии палаты представителей по делам во-
оруженных сил республиканец от штата Миссури Дьюи
Шорт заявил, что большинство членов его комиссии, по-
видимому, относится к этому одобрительно...» Агентство
Рейтер сообщило из Тайбэя 6 февраля, что американцы
уже ведут переговоры с Чан Кай-ши об установлении мор-
ской блокады китайского побережья.
Американские твердолобые вступили в бой, возглавля-
емые сенатором Стайлсом Бриджесом, который внес «по-
зитивные», как он выразился, предложения относительно
прекращения «третьей мировой войны», потребовав, в
28

частности, применения атомного оружия в Корее, посылки
американских самолетов в Маньчжурию и установления
морской блокады. Ван-Флит, — наиболее невоздержанный
на язык и кровожадный американский генерал после Мак-
артура,— в свою очередь, заявил, что «Объединенные
Нации могли бы предпринять наступление и ликвидиро-
вать корейский тупик». Но что означало такое наступле-
ние, разъяснил в тот же день генерал Омар Брэдли, кото-
рый на основании виденного им в Корее «информировал
сенаторов о том, что победа в войне при помощи наступ-
ления в Корее потребовала бы значительно более широ-
кой мобилизации в Америке и была бы возможна лишь
ценой больших потерь... Даже в этом случае Брэдли не
мог гарантировать скорой военной победы...» «Заявление
Брэдли, — писал корреспондент агентства Юнайтед Пресс
Джон Стил, — как будто противоречило заявлению ге-
нерала Джеймса Ван-Флита...» Кое-где приводили слова
Брэдли, что даже при тотальной мобилизации нельзя га-
рантировать победу. Но к каким бы это ни привело ре-
зультатам и как бы ни был велик риск всеобщей войны,
уже было ясно, что Америка намерена осуществить свои
планы и еще больше втянуть в них своих союзников.
К этому времени английская общественность начала
оказывать такой непреодолимый нажим, какой ни одно
правительство не в состоянии игнорировать. Под таким
давлением члены парламента — лейбористы потребовали,
чтобы Черчилль «вывел из Кореи все английские бойска,
учитывая неоднократные односторонние действия других
держав... и уязвимость и беспомощность нашего ост-
рова в случае атомной войны». Буквально через несколь-
ко дней члены парламента — лейбористы уже потребова-
ли разрыва с США, если Вашингтон будет «упорно
продолжать свои авантюры». Появились сообщения о том,
что Черчиллю не удалось бы заручиться даже поддерж-
кой многих членов парламента — консерваторов, если
бы он подчинился Америке в вопросе о блокаде Китая.
Консервативное правительство пало бы, если бы приняло
участие в новых авантюрах Вашингтона.
Английское правительство, продолжая отказываться
выйти из корейской войны, все же вынуждено было пред-
принять кое-какие шаги. 17 февраля в палате лордов пар-
ламентский заместитель министра иностранных дел лорд
Рединг был вынужден заявить, что «Англия, возможно,
94

станет конвоировать свои суда в морях, омывающих Ки-
тай, если нападения на них со стороны китайских нацио-
налистов и других будут продолжаться». Возникла воз-
можность столкновений между английскими и американ-
скими военными кораблями. В тот же день, когда лорд
Рединг сделал это заявление, Эйзенхауэр сказал на пресс-
конференции, что он «официально» не рассматривает во-
прос о блокаде Китая.
Но если Эйзенхауэр капитулировал в отношении бло-
кады, то он все еще намеревался продолжать выполнение
остальных планов подогревания войны, используя их для
того, чтобы подстегнуть союзников. Французское инфор-
мационное агентство сообщило из Вашингтона, что пра-
вительство Эйзенхауэра «склонно предпринять мощное
весеннее наступление в Корее с тем, чтобы вновь занять
«линию Макартура», проходящую по 40-й параллели. По
мнению обозревателей, такое наступление можно было бы
сочетать с морской десантной операцией в тылу коммуни-
стов в Корее. Они указывали, что подобная политика име-
ла бы то преимущество, что упрочила бы солидарность
Запада». Эта красивая фраза попросту служила выраже-
нием старой тактики: ставить сателлитов Америки перед
совершившимся фактом и принуждать их идти вперед.
Америка предприняла действия, чтобы «упрочить соли-
дарность Запада». 20 февраля самолеты «Сьюперфор-
тресс» «с ревом понеслись к реке Ялуцзян, чтобы сбросить
110 тонн бомб... у порога Маньчжурии», и корреспондент
агентства Юнайтед Пресс Дональд Гонсалес сообщил из
Вашингтона, что правительство Эйзенхауэра строит свои
планы, «исходя из того, что война будет продолжаться».
Министр авиации Гарольд Толботт с группой штабистов
военно-воздушных сил посетил Корею сразу же после то-
го, как командующий 5-.м авиасоединением заявил, что
для создания новой линии фронта в самом узком месте
корейского полуострова — «Линии Макартура» — «при-
шлось бы резко увеличить воздушную мощь Объединенных
Наций». Ван-Флит, находящийся сейчас в Америке и по-
прежнему бурно требующий более горячей войны в Ко-
рее, высказался особенно туманно, когда речь зашла о
том, к чему приведет такое повышение температуры.
Председатель комиссии палаты представителей по делам
вооруженных сил Дыои Шорт коротко заметил: «Его
единственный ответ — это послать больше наших войск,
25

больше дивизий Корейской республики, больше всякого
снаряжения».
Под усиленным давлением общественности (выходя-
щая массовым тиражом «Дейли миррор», которая иногда
служит барометром общественного мнения, например,
требовала, чтобы Черчилль принял меры и помешал Аме-
рике «совершить опасные ошибки, которые могли бы
ввергнуть нас в третью мировую войну») английское пра-
вительство послало Идена вслед за Черчиллем к Эйзен-
хауэру. Но, как указывал вашингтонский обозреватель Ро-
берт Аллен, Идену удалось лишь в обмен на обещание
Англии усилить эмбарго на поставки товаров Китаю до-
биться от Даллеса «категорического заверения в том, что
США не 'Предпримут никаких новых военных операций на
Дальнем Востоке, не проконсультировавшись предвари-
тельно с английским правительством. Гарантия касается
блокады побережья Китая, применения атомного оружия
и бомбардировок объектов в Маньчжурии».
Действительное положение было обрисовано в «пора-
зительно откровенном» заявлении бывшего главнокоман-
дующего английскими войсками в Корее генерал-лейте-
нанта Уильяма Бриджфорда. Он сказал, что к этому вре-
мени для «войск ООН уже невозможно было выиграть
войну в Корее». Фактически это было известно всем, но
дело было не в этом. Америка могла сохранить безрадост-
ное сотрудничество своих «союзников» в корейской вой-
не, но, очевидно, оказалась бы «под угрозой изоляции, ес-
ли бы Пентагон попытался выиграть корейскую войну,
перенеся военные действия на территорию Китая или Со-
ветского Союза. Ясно, что мощь корейско-китайских бо-
евых позиций оказалась непреодолимой для президента,
который совершил первый акт вероломства, нарушив свое
обещание положить конец корейской войне. Военное бан-
кротство не оставляло американцам никакого выхода
Наступил подходящий момент для новых усилий добить-
ся мира и ослабления напряжения.
В это время, 28 марта 1953 года, верховный команду-
ющий корейской Народной армией Ким Ир Сен и коман-
дующий китайскими народными добровольцами Пын Дэ-
хуэй обратились dec Марку Кларку с 'письмом, в которЬм
предложили, чтобы офицеры связи встретились для об-
суждения вопроса относительно очередности репатриации
больных и раненых военнопленных в соответствии с Же-
W

невской конвенцией. Командующие указывали, что репат-
риация должна привести также к урегулированию «всей
проблемы военнопленных и тем самым к достижению пе-
ремирия в Корее».
В сообщении официального английского Центрального
бюро информации от 30 марта указывалось, что «англий-
ское правительство, далее, надеется, что соглашение об
обмене больными и ранеными сможет привести к урегу-
лированию главной проблемы военнопленных». 30 марта
китайский министр иностранных дел Чжоу Энь-лай пошел
навстречу официальной американской точке зрения на
сложный вопрос о военнопленных, предложив передать ней-
тральному государству военнопленных, не репатриируемых
непосредственно, с тем чтобы сделать возможным уре-
гулирование проблемы военнопленных. Американцы ниче-
го не могли поделать. Весьма неохотно они встретились
с корейскими и китайскими представителями и договори-
лись об обмене больными и ранеными военнопленными.
Если китайцы изъявили готовность репатриировать
около 600 пленных (5 процентов всех находившихся в пле-
ну), то американцы согласились репатриировать 5800
(4,3 процента). Позднее выяснилось, что американцы за-
держали много больных и раненых пленных, которые бы-
ли возвращены только впоследствии, во время массовой
репатриации. Но в апреле тем, кто был отобран для ре-
патриации в Северную Корею и Китай, впервые с момен-
та захвата их в плен поспешно выдали одежду, роздали
зубные щетки и погрузили на машины. В Пусане была
сделана остановка, и всех этих калек и больных втиснули
по 50 человек в стальные товарные вагоны и приказали
им сидеть на корточках и не разговаривать. В течение
всего пути им совершенно -не давали воды и только два
раза кормили «едой», состоявшей из несъедобного гнило-
го зерна, которое Америка несколько раз тщетно пыта-
лась сбыть на мировых рынках и теперь, наконец, исполь-
зовала для питания пленных. У некоторых пленных по
прибытии были обнаружены ожоги от огнеметов и крово-
харканье от слезоточивого газа высокой концентрации,
применявшихся против них в пути. В числе пленных была
передана двадцать одна корейская женщина. Одна из них
смотрела ничего не выражающим безумным взглядом —
она сошла с ума от непрерывных насилий американских
охранников. В Паньмыньчжояе пузатые офицеры с сига-
27

рами iB зубах стояли вокруг, усмехаясь при виде душераз-
дирающих сцен, вызывавших слезы на глазах солдат.
- Но это была плохая реклама. Америка пыталась убе-
дить скептически настроенный мир в том, что война про-
должалась в течение двух лет ради обеспечения хорошего
обращения с корейскими и китайскими военнопленными.
И вот началась передача этих человеческих обрубков, но-
сивших несомненные следы 'всех ужасов Бельзена и Бу-
хенвальда на изможденных, .покрытых испариной телах.
С первого же дня обмена пленными американцы не допу-
скали представителей своей печати на северный обменный
пункт и с характерным для них двуллчием возложили ви-
ну за это на корейцев и китайцев. Штабные офицеры до-
говорились о том, что «не имеющие разрешения» лица не
будут допускаться в пункты приемки. Американцы отнес -
ли корреспондентов «Объединенных Наций» к категории
лиц, «не имеющих разрешения» появляться ни в одном, ни
в другом пунктах приемки, и отвели для них особую трибу-
ну, откуда они могли все видеть, но не могли беседовать
с репатриируемыми американскими и английскими плен-
ными. В первый день корреспонденты «ООН» попросили
разрешения пройти на корейско-китайский приемный
пункт, и это разрешение было немедленно дано. Однако
американские офицеры службы безопасности запретили
им это «ввиду существующего соглашения». Авторы дан-
ной книги заверили американских корреспондентов в том,
что корейско-китайская сторона не считает, что запрет
распространяется на них, и журналисты стали осаждать
своего офицера по приемке до тех пор, пока он не согла-
сился обратиться к офицеру по приемке корейско-китай-
ской стороны. Ему было официально заявлено, что
корреспонденты могут прийти; тогда он с потрясающим
бесстыдством, характерным для столь многих поступков
американцев в Паньмыньчжоне, тут же вернулся к коррес-
пондентам и сказал, что от офицера по приемке корейско-
китайской стороны «нет никакого ответа». В последующие
дни корреспонденты стали еще усиленнее осаждать своего
офицера по приемке, и в конце концов им было разреше-
но пойти на приемный пункт. Но американцам удалось
избежать всякой огласки в печати «свободного" мира» в
первые дни, когда общественность могла проявить наи-
больший интерес к различию в состоянии пленных, пере-
даваемых воюющими сторонами.
28

Глава вторая
УБИЙСТВА РОСЧЕРКОМ АВТОРУЧКИ
Все это сложилось весьма неудачно для американских
военно-воздушных сил. В течение трех лет они широко ре-
кламировали непрерывную бомбардировку единственной
дороги, ведущей с севера на юг, придумав для этого милое
название «операция Удушение», и теперь им пришлось
столкнуться с возможностью того1, что' американские и дру-
гие пленные проедут именно по этой дороге, и это послу-
жит непосредственным доказательством того, что програм-
ма подавления с 'воздуха, в сущности, провалилась.
Это сложилось также весьма неудачно и для отдела пси-
хологической войны. Письма на родину, которые амери-
канские власти столь беззастенчиво вскрывали, свидетель-
ствовали, что большинство американских и английских
пленных могло сказать только хорошее о тех, у кого они
находились в плену.
Это сложилось столь же неудачно для тайных совет-
ников Эйзенхауэра. Корейско-китайские предложения об-
меняться пленными и договориться о том, чтобы вопрос о
военнопленных был решен нейтральными государствами,
пробудили глубокую радость во всем мире и заставили
еще много миллионов людей осознать, что стремление ко-
рейцев и китайцев к миру искренне и что установлению
мира мешает упорство Вашингтона.
Как только стало ясно, что соглашение об обмене
больными и ранеными пленными будет подписано, аме-
риканские военно-воздушные силы предприняли массовое
воздушное наступление, лихорадочно стараясь сделать не-
проходимой дорогу с севера на юг. Каждую ночь вылета-
ли самолеты, бомбившие города и деревни вдоль дороги
и особенно мосты. Истребители-бомбардировщики летали
над этой дорогой в дневное .время на небольшой высоте,
сбрасывая на мосты бомбы и ракеты. Отмечая такое
странное усиление активности, корреспондент француз-
29

eKOfo информационною агентства осведомился в Токио б
причине этого и 9 апреля, за два дня до подписания со-
глашения, сообщал: «Находящиеся здесь наблюдатели
сегодня высказывали мнение, что непрерывные бомбарди-
ровки Северной Кореи авиацией ООН имели целью на-
нести тяжелый удар по коммуникациям коммунистов до
возможного подписания перемирия. Число самолетовыле-
тов, произведенных вчера авиацией ООН, было на трид-
цать процентов больше обычного».
В то время как американские, английские и другие
пленные собирались в Пектоне и устраивали веселые
прощальные вечера со своими товарищами и китайской
охраной, бомбардировщики «Сьюперфортресс», базирую-
щиеся на Окинаве, рыскали в ночном небе, сбрасывая сот-
ни тонн бомб, чтобы оттянуть момент прибытия пленных
в Кэсон до истечения предельного срока и таким образом
скрыть провал «операции Удушение». Прощаясь с друзья-
ми, репатриируемые пленные «ООН» клялись приложить
все силы, чтобы заставить Эйзенхауэра сдержать обеща-
ние прекратить корейскую войну и добиться возвращения
остальных пленных. Они с искренней грустью расстава-
лись со множеством друзей и садились в грузовики, гру-
женные провизией, фруктами, пивом и сигаретами, чтобы
отправиться в Кэсон.
Когда они отъехали, америанские разведывательные
самолеты стали метаться в небе, выискивая конвоируе-
мую колонну военнопленных с красным флагом, но после
двухдневных поисков все же были вынуждены признать,
что не сумели ее обнаружить. Это был очередной провал
военно-воздушных сил и, как обычно, «операция Уду-
шение» потерпела фиаско. Некорейские пленные прибыли
в Кэсон на три часа раньше срока, причем американские
самолеты обнаружили их лишь утром последнего дня. На
всем протяжении пути пленные видели свежие воронки
от бомб, которыми пестрели рисовые поля вокруг мостов.
12 апреля, на следующий день после подписания со-
глашения, министерство обороны начало принимать меры,
чтобы заранее уничтожить впечатление от рассказов
военнопленных относительно прекрасного обращения с
ними в плену. Признав, что было вскрыто 29 000 писем
военнопленных и что «фактически все они» содержали
доброжелательные высказывания о корейских и китай-
ских властях, руководители министерства обороны раскры-
30

ли подлинные чувства американских «пленных и обнару-
жили свои собственные страхи. Заведующему токийским
бюро агентства Юнайтед Пресс была послана служебная
телеграмма следующего содержания: «Армия не хочет,
чтобы они распространяли коммунизм на родине, но хоро-
шо знает о требовании вернуть ребят на родину, несмот-
ря на это». Здесь уже проявилось намерение американ-
цев упрятать подальше собственных военнопленных, ко-
торые могли бы заявить что-либо неугодное Вашингтону.
Под прикрытием поднятой в печати шумихи насчет
«Ворот Свободы», через которые пройдут военнопленные,
«Деревни Свободы», где они будут проходить отбор, и
«Воздушного Моста Свободы», который будет организо-
ван для доставки их на родину, военнное руководство го-
товило лагери, огороженные колючей проволокой, курс
.«перевоспитания» и специальные самолеты, которые дол-
жны были доставить пленных в тюрьмы, маскируемые
под «психиатрические госпитали». Усиленно 'велись зло-
вещие разговоры о психических заболеваниях и психи-
атрическом лечении, об «идеологической обработке» и
«контробработке», — все это были громкие словечки, при-
меняемые отделом психологической войны в расчете на
дешевый успех. Это был чудовищный обман, который
должен был убедить публику в том, что военнопленные
страдают психическими заболеваниями, и помочь подаль-
ше их упрятать, пока не удастся «перевоспитать» всех
пленных, которые хорошо отзывались о корейцах и китай-
цах. Было ясно, что армия потребует в качестве платы за
возвращение пленных к семьям, россказней о зверствах.
Южнокорейские марионетки, которым не приходилось
считаться с общественным мнением, как руководителям
американского министерства обороны, заявили, что все
репатриированные, больные и раненые южнокорейские
военнопленные будут изолированы в концентрационных
лагерях, по меньшей мере, на шесть месяцев.
Когда первые американские и английские пленные
вышли из корейских санитарных машин под живительны-
ми лучами апрельского солнца, стало ясно, что американ-
ская пропагандистская машина не была подготовлена ко
всем возможным случайностям. Быть может, американцы
уверовали -в собственную пропаганду и ожидали увидеть
вереницу таких же изуродованных человеческих теней,
каких они возвращали на севере. В этом случае можно
31

было бы рассчитывать, что печать сама сумеет пробудить в
стране соответствующее настроение. Но вместо этого из
машин бодро выпрыгивали не-корейсше и лисынманов-
ские солдаты, одетые в теплые ватники, загорелые, ру-
мяные, счастливые и смеющиеся, и пожимали руки своим
китайским конвоирам. Трудно было представить себе, что-
бы больные и раненые могли иметь более упитанный и
здоровый вид. Хотя корейско-китайская сторона поставила
за правило, что всякий пленный даже с незначительным
повреждением ноги должен переноситься на носилках, та-
ких лежачих больных было мало.
Помахивая руками и весело приветствуя представи-
телей печати, они проходили через «Ворота Свободы» в
палатку, из которой через несколько минут появлялись
молчаливые и задумчивые, как люди, которым внезапно
пришлось столкнуться с действительностью, совершен-
но неожиданной для них. В этой палатке они проходили
первую моральную обработку, становясь пешками в ру-
ках американских специалистов психологической войны.
Удивленные, но подобно пленным еще не «перевоспи-
танные» корреспонденты вначале писали соответствую-
щие действительности отчеты о том, что ояи видели. Не-
взирая на все «отборы» с целью удалить пленных, объяв-
ленных слишком тяжело «больными психически», чтобы
встретиться с представителями печати, военное руковод-
ство не смогло найти пленных, готовых сразу же расска-
зывать явную ложь.
Агентство Ассошиэйтед Пресс, передавая в тот день
беседы с отобранными пленными, заявило, что «американ-
ские солдаты, возвращающиеся из коммунистическдх лаге-
рей, в общем, рассказывали сегодня о хорошем обраще-
нии». Ассошиэйтед Пресс сообщало, что пленный Кеньон
Вагнер, с благодарностью вспоминая о том, как его лечи-
ли, сказал, что для него делали «все, что только можно
было». По словам Ассошиэйтед Пресс, другой пленный —
капрал Теодор Джексон — очень хвалил медицинскую
помощь. «Они здорово умеют применять свои лекарства,—
сказал он. — Пожалуй, лучше и нельзя». Рядовой пер-
вого класса Уильям Рок младший рассказал корреспон-
денту Ассошиэйтед Пресс, что их лагери не былц обнесе-
ны колючей проволокой, что каждому выдавали ватное и
шерстяное одеяла и жили они в домах с отоплением под
82

полом. Он ни разу не видел, чтобы с пленными дурно об-
ращались. Репатриируемые рассказывали о том, что в
лагерях существовала полная свобода отправления рели-
гиозных -культов для всех вероисповеданий; постоянно про-
водились футбольные матчи, и администрация лагерей вы-
давала призы. У пленных были свои парикмахеры, которые
брили их ежедневно. Агентство Юнайтед Пресс сообщило
в первый день, что английский пленный Артур Хант рас-
сказал о ежедневных врачебных осмотрах больных и о
том, что всем пленным делали прививки от различных за-
болеваний. Другой английский военнопленный — Альберт
Хоукинс — сказал корреспонденту Юнайтед Пресс, что,
когда он покидал лагерь, администрация вернула ему все
личные вещи. «Он сказал, что в течение шести месяцев,—
писал корреспондент, — у него было «незначительное оне-
мение ног, и китайцы давали ему витамины в таблетках».
Это было слишком похоже на «коммунистическую
пропаганду». Если допустить, чтобы так продолжалось и
дальше, то могли даже появиться надежды на мир. Что-то
надо было предпринять, чтобы положить этому конец, и
это что-то было предпринято. Токийское бюро агентства
Юнайтед Пресс получило срочную служебную телеграм-
му из Нью-Йорка:
«Требуется лишь ограниченная информация о репатри-
ируемых военнопленных, кроме рассказов о зверствах и
сенсаций. Пэйетт»-
Для корреспондентов, освещавших в печати это вели-
чайшее в тот момент международное событие, такая те-
леграмма означала лишь одно — любой ценой добывать
рассказы о зверствах. Приказ был выполнен. Зверства —
вот что нужно! С одной стороны, всякий пленный, кото-
рый отказывался внести свою лепту в измышления о
зверствах, безусловно, был «красным». С другой стороны,
россказни о зверствах — это было именно то необходимое
средство, которое могло отвлечь общественное мнение от
мысли о мире.
Как только агентство Юнайтед Пресс начало распро-
странять измышления о зверствах, пошла настоящая
«крысиная травля». С этого момента началась форменная
драка за самые кровожадные, самые неправдоподобные,
прошибающие слезу и обеспечивающие сенсационные за-
головки измышления, какие только можно было приду-
мать и вложить в уста пленных. За всем этим скрывались
33

махинации пресловутой американской службы контрраз-
ведки (СКР). Репатриируемых пленных поспешно направ-
ляли для допроса в специальный центр под невинным на-
званием «121-й эвакуационный госпиталь». Как указыва-
ли корреспонденты «Объединенных Наций», вокруг лагеря
была опущена «завеса секретности», и все телефонные вы-
зовы перехватывались СКР. С этой фабрики россказней о
зверствах с ведома СКР «просачивались» фантастические
измышления, весьма неумно основанные на преступлениях,
совершенных войсками «ООН» в Корее. Кроме того, не-
сколько пленных были выпущены оттуда, чтобы встретить-
ся с представителями печати, и в свете множества юпи-
теров, под треск киноаппаратов они нервозно отвечали
«да» или «нет» на тенденциозные вопросы, которыми их
засыпали десятки оголтелых газетных хищников, жаждав-
ших главным образом получить фамилии и адреса, что-
бы придать хоть какую-то видимость правдоподобия зара-
нее состряпанным сенсациям. Подлинные журналисты, ко-
торых в то время было очень мало в Паньмыньчжоне,
рассказывали авторам, что они были в ужасе от того, как
американские корреспонденты придумывали целую исто-
рию на основе одного невразумительного слова, произне-
сенного в ответ на множество тенденциозных вопросов. Не
все американские корреспонденты были склонны участво*
вать в этом явном разжигании военного психоза. Чиновни-
ки государственного департамента выразили недовольстве
радиовещательной компании «Колумбия» по поводу того,
что ее корреспондент в Паньмыньчжоне не включился в
кампанию по распространению россказней о зверствах.
Этот корреспондент сообщил своему начальству, что он
просто описывал то, что видел и слышал.
Говоря о «крысиной травле» в «Деревне Свободы» —
Мунсапе, — корреспондент журнала «Тайм» писал: «Как-
то так вышло, что началось настоящее соревнование в
погоне за рассказами о «зверствах», дающими сенсацион-
ные заголовки. Большая часть многочисленных сообщений
о зверствах на прошлой неделе весьма преувеличена, и
общее впечатление было совершенно ложным. Отвечая на
вопросы представителей печати в Мунсане, пленные го-
ворили о жестоком обращении только, когда на них ока-
зывали давление, забрасывая их настойчивыми наводящи-
ми вопросами. Большинство пленных заявляло, что они
не видели, чтобы их товарищей убивали или намеренно
84

подвергали жестокому обращению. А когда несколько
пленных подряд говорили о смертных случаях в лагерях
для военнопленных, то некоторые корреспонденты скла-
дывали все эти цифры, преподнося их под видом «звер-
ских убийств» и не трудясь проверить, в какой мере они
повторяют друг друга».
В меру циничный «Тайм» сводит все к «настоящему
соревнованию в погоне за сенсационными заголовками»,
которое «как-то само собой» началось. Но всем в
Паньмыньчжо'не было известно, как оно началось. Не слу-
чайно информационная служба США — этот рупор аме-
риканского государственного департамента, а также
агентство Юнайтед Пресс были главными распространи-
теляхми этих измышлений. Это был страшный пример того,
как милитаристская клика в Вашингтоне приводит в дей-
ствие печать и радио, чтобы отравить атмосферу пере-
говоров о перемирии и уничтожить перспективы мира.
Из-под быстро мелькавших авторучек ста с лишним
проворных американских корреспондентов стали выходить
заимствованные в основном из комиксов описания средне-
вековых зверств, якобы совершенных по отношению к
американским пленным. Тысячи были убиты и изувече-
ны росчерком пера журналистов в погоне за сенсацион-
ным заголовком в очередном номере. Хотя английская пе-
чать и не сумела нарисовать подлинной картины обмена
пленными, в общем все же она и не выискивала россказ-
ней о зверствах. Впрочем, это было бы для нее трудно-,
так как заведомо было известно, что лишь немногим более
тысячи английских военнопленных были объявлены про-
павшими без вести в Корее, а в списках военнопленных,
пребывающих в добром здравии, числилась почти тысяча
человек. Американское же командование имело обыкно-
вение раздувать цифры пропавших без вести, включая в
списки фамилии тысяч солдат, которые, как ему было из-
вестно, погибли в бою. Это одновременно давало возмож-
ность уменьшить в пропагандистских целях число убитых
в бою и, кроме того, создавало почву для измышлений о
зверствах.
Один американский пленный, которому было известно
истинное положение вещей, беседовал с авторами за не-
сколько часов до того, как его репатриировали. Его рас-
сказ типичен, но мы выбрали его потому, что этот плен-
ный — капитан Грин из Лаутона (Оклахома) — один
35

из немногих офицеров, находившихся в числе больных и
раненых, был взят в плен .всего три недели спустя после
начала войны и прошел через все перепетии жизни воен-
нопленного. Ему тогда было 42 года, то есть он был до-
статочно зрелым человеком, чтобы вынести собственное
суждение. Капитан Грин, захваченный близ Тэчжона, был
отправлен на север, в Сеул, в пешей колонне, которая
совершила два перехода, продолжавшихся каждый по три
ночи. (Некоторые американские пленные, двигавшиеся
днем подверглись обстрелу американских истребите-
лей.) Он ел рис и рыбу — ту же самую пищу, что и те,
кто взял его в плен, а однажды за эти шесть ночей для
колонны, состоявшей из 80 человек, была заколота
свинья.
«Нас кормили три раза в день, — рассказывал капи-
тан Грин. — Иногда самолеты действовали очень активно,
и нам выдавали по два или даже три пайка зараз. Мы бы-
ли достаточно голодны, но не могли съесть три пайка сразу
и не хотели все брать. Но корейский сержант заставлял
нас. Я думаю, что у него был такой приказ. Три пайка
состояли из определенного количества риса и рыбы, и мы
должны были получить все сполна». Из Сеула его отпра-
вили поездом в Пхеньян, а позднее также поездом в Ман-
по. «Мы отдыхали днем подальше от железнодорожного
полотна, и единственное, чего мы боялись, это как бы нас
не подстрелили наши собственные самолеты. Один тяжело
раненый умер, и, кроме того, мы оставили в пути несколь-
ких больных дизентерией с лекарствами и охраной. Ре-
бята заболевали дизентерией, потому что сами были недис-
циплинированны. Корейцы выдавали кипяченую воду на
всем протяжении пути, но некоторые ребята пили воду с
рисовых полей». Временами пища бывала грубая, — рас-
сказывал Грин, — но пленные всегда питались также или
лучше, чем охрана. «Если вообще не было другой или
лучшей пищи, то мы и не могли ее получить. Но питания
хватало, и оно постоянно улучшалось. По-моему, со все-
ми пленными в корейских и китайских лагерях обраща-
лись одинаково. Нам давали все, что могли, и условия все
время улучшались». Грии также хвалил медицинское об-
служивание и рассказал о превосходном спортивном обо-
рудовании в лагерях, об общей заботе о здоровье и мораль-
ном состоянии пленных.
36

В таком состоянии передавали американцы военнопленных
корейско-китайской стороее. Этот человек согласно Женев-
ской конвенции должен был получать такой же рацион, как
американские охранники.
Типичная группа американских военнопленных, переданных
корейско-китайской стороной во время обмена ранеными и
военнопленными. Одетые >в теплые ватники, держа в руках
свои лодчные веши, они проходят через «Ворота Свободы»,
направляясь на опросный пункт.
37

Такого рода рассказ, который можно было услышать
от любого из репатриированных американцев, отразил бы
подлинное положение и успокоил бы взволнованных роди-
телей, сыновья которых все еще оставались в лагерях для
военнопленных. Но политика Вашингтона исходила из то-
го, что все военнопленные — как американские, так и
другие — это определенный политический капитал. От
своих собственных возвращающихся военнопленных, к ко-
торым они ранее никогда не проявляли никакого интереса,
они хотели только «рассказов о зверствах и сенсаций», что-
бы разжечь военную истерию ореди общественности, кото-
рой уже давно приелись всякие измышления насчет зверств
«красных».
Перед подавляющим большинством пленных, которые
отказывались подписаться под россказнями о «зверствах
или сенсациями» и тепло отзывались о великодушном об-
ращении с ними корейских и китайских властей, открыва-
лась подлинная действительность всех этих Ворот, Де-
ревни и Воздушного Моста «Свободы» — «завеса секрет-
ности» и тайная отправка на самолете в страшный
военный психиатрический госпиталь в Вэлли-Фордж. «Не
все пленные, вернувшиеся на родину, были встречены с
развевающимися знаменами и звуками фанфар, — писал
журнал «Ньюсуик». — Один самолет, направлявшийся из
Токио в США, следовал почти совершенно секретно. Спи-
сок его пассажиров хранился в тайне... Причина: некото-
рые из пассажиров после «предварительного» отбора в
Токио были для начала причислены к «жертвам комму-
нистической пропаганды» — идеологической обработки...
Они подвергнутся психиатрическому и общему лечению в
военном госпитале в Вэлли-Фордж (Пенсильвания)». Па-
циенты сгорали от нетерпения, так же, впрочем, как и пер-
сонал госпиталя, указывал журнал «Ньюсуик», и добав-
лял, что прибывших встретила на аэродроме вооруженная
охрана. В их числе был рядовой Карл Керкгаузен — пер-
вый пленный, репатриированный в Паньмыньчжоне, о ко-
тором широковещательно писали, что он первым обрел
«свободу». О том, что это была за «свобода», писал также
корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс Билл Бар-
нард. «В известном смысле, — писал он, — они все еще
«пленные», но находятся в хороших условиях... Их держат
в американских военных госпиталях без общения с внеш-
ним миром», Барнард указывал, что их «усиленно» допра-
38

шивают агенты разведки и им не разрешают отлучиться
даже на сутки.
В журнале «Тайм» промелькнула необычно откровен-
ная фраза: «Каждому усталому американскому солдату,
который пришел пешком, приковылял или был доставлен
на носилках быстрым путем к своим на прошлой неделе,
было что рассказать...» Ценой возвращения быстрым пу-
тем к своим был просто какой-нибудь рассказ — «рас-
сказ о зверствах или сенсация».
Нетрудно найти причины этой лживой кампании из-
мышлений о зверствах. В течение шести месяцев амери-
канцы пытались втянуть своих союзников в более горя-
чую войну в Корее и в агрессивные акты против Китая.
Предлогом была «гуманная забота» о корейских и китай-
ских пленных. В конце концов, корейцы и китайцы заста-
вили американцев вернуться за стол совещания, внеся
искреннее предложение об обмене больными и ранены-
ми военнопленными. Во время этого обмена они показали,
кто проявляет подлинную гуманность. Наряду с этим ис-
ключительная разумность предложения Чжоу Энь-лая во-
зобновить переговоры, чтобы разрешить общую пробле-
му военнопленных, вызвала горячее одобрение во всех
крупнейших столицах мира, за исключением Вашингтона.
Требовалось время, чтобы перестроить американскую по-
литику и найти новые препятствия. Кампания домыслов о
зверствах была раздута из ничего, чтобы обеспечить пред-
лог для отсрочки возобновления переговоров, прерванных
Гаррисоном за шесть месяцев до этого.
В то время как генерал Марк Кларк в Токио выгады-
вал время, требуя «разъяснения» вопросов, которые сле-
довало урегулировать за столом совещания, Вашингтон
начал проводить усиленную пропагандистскую кампанию
против перемирия. Такие словечки, как «осторожность»,
«быть начеку», «держать порох сухим», мелькали в сот-
нях информационных сообщений. Правительство Эйзен-
хауэра старалось замутить воду заявлениями о том, что
оно обдумывает «возможность будущего урегулирования
корейской войны, в результате которого граница между
Северной и Южной Кореей была бы перенесена миль на
80 к северу от 38-й параллели». Лидер республиканцев в
сенате Тафт подхватил эту идею, заявив, что перемирие на
основе линии фронта (о чем уже была достигнута догово-
ренность) «не послужило бы подлинным вкладом в дело
39

всеобщего мира»... Ван-Флит заявил, что «только сокру-
шительная военная победа ООН могла бы привести к
прочному миру в Корее».
Никто не слушал этого. И никто не слушал россказней
о зверствах, за исключением кучки сенаторо-в, напоминав-
ших пещерных жителей, которые выползали из своих нор,
чтобы потребовать расследования, и видя, что их
никто не слушает, уползали обратно. Стало ясно, что
этот номер не прошел. В Лондоне, Париже и Токио кор-
респонденты настойчиво опрашивали, почему американ-
цы не хотят откликнуться на те огромные усилия, которые
корейцы и китайцы прилагают, чтобы возобновить пере-
говоры. Корреспондент агентства Франс Пресс Макс
Оливье сообщал 14 апреля: «80 корреспондентов, при-
мчавшихся... из Токио, Гонконга и даже США, чтобы при-
сутствовать на возобновившихся переговорах о перемирии,
все больше теряются в догадках относительно того, почему
глава делегации ООН еще не ответил на письмо его ком-
мунистических коллег по этому вопросу».
Наконец, Гаррисон ответил резкой нотой, в которой
старался выдвинуть такие условия возобновления пере-
говоров, которые обрекли бы их на провал-

Глава третья
СОПРОТИВЛЕНИЕ, ПОВИДИМОМУ,
ПРЕКРАЩАЕТСЯ
В своем резком ответе Гаррисон не пошел ни на йоту
дальше, чем этого требовало возбужденное общественное
мнение, и в ноте содержалась угроза снова прервать пере-
говоры в любой момент, когда это будет угодно Гаррисо-
ну. Гаррисон писал, что если «не удастся достаточно бы-
стро достигнуть приемлемого соглашения, то будет целе-
сообразно снова прервать совещание». Он делал вид, что
принимает предложение о передаче пленных, которые, по
утверждению американцев, не желали репатриироваться,
нейтральному государству, каковым, писал он, должна
быть Швейцария.
Убедительным примером усилий делегатов «ООН» об-
мануть общественное мнение послужил первый же день
возобновившихся переговоров 26 апреля 1953 года. Гене-
рал Нам Ир сразу же предложил план из шести пунктов,
основные положения которого сводились к следующему:
1) Пленные, в отношении которых не существует ни-
каких разногласий, должны быть репатриированы в те-
чение двух месяцев после прекращения огня.
2) Остальные военнопленные должны быть переданы
нейтральному государству, приемлемому для обеих сто-
рон, в течение месяца с момента завершения непосредст-
венной репатриации.
3) В течение шести месяцев с момента их прибытия
страны, которым они принадлежат, должны послать пред-
ставителей для разъяснения военнопленным, что они
имеют право, ничего не опасаясь, вернуться к мирной
жизни.
4) Нейтральное государство должно в течение шести
месяцев обеспечить возвращение на родину всех тех воен-
нопленных, которые желают репатриироваться.
5) Если какие-либо военнопленные все же останутся,
вопрос об их судьбе должен быть решен политической
41

конференцией, созыв которой предусматривается согла-
шением о перемирии.
6) Все расходы, связанные с пребыванием военноплен-
ных в нейтральном государстве, и стоимость их перевозки
должны взять на себя страны, которым принадлежат воен-
нопленные.
Это предложение одним махом устраняло те причины,
из-за которых якобы американцы продолжали войну. Не
могло быть и речи о «насильственной репатриации» или о
возвращении пленных «под угрозой штыка».
Информируя корреспондентов у палатки, где прохо-
дило совещание, Гаррисон вообще умолчал о плане, вне-
сенном Нам Иром, и сообщил представителям печати, что
в центре внимания всего заседания были «возражения
коммунистов против кандидатуры Швейцарии как ней-
трального государства». (Как свидетельствуют протоколы,
Нам Иру потребовалась ровно одна минута, включая вре-
мя на перевод, чтобы объяснить, почему он считает Швей-
царию неподходящей для этой роли.) Лишь после того
как авторы роздали корреспондентам западных стран
текст корейско-китайского предложения, Гаррисон нехотя
признал, что оно действительно было внесено. Предло-
жение Нам Ира было передано как коллективное сообще-
ние всех информационных агентств со ссылкой «на непод-
твержденные сведения из коммунистических источников»,
и лишь несколько часов спустя были посланы сообщения
о том, что Гаррисон подтвердил «информацию, получен-
ную ранее из коммунистических источников».
Решение Гаррисона замолчать это важное компромис-
сное предложение вполне соответствовало действиям Да-
ниэля перед подписанием соглашения об обмене больны-
ми и ранеными военнопленными. Западные журналисты и
фотокорреспонденты желали присутствовать при подпи-
сании, и корейско-китайская сторона не имела никаких
возражений, но Даниэль заявил представителям печати,
что «коммунисты» хотят ограничить их число. Тогда пред-
ставители западной печати выбрали одного журналиста,
одного фотокорреспондента, одного репортера кинохрони-
ки и одного корреспондента радио, чтобы освещать эти
события от имени всех. Когда наступило время подписа-
ния, представители печати с негодованием узнали, что ко-
рейско-китайская сторона предлагала не ограничивать
число журналистов и фотокорреспондентов. Но поскольку
42

американцы ограничили четырьмя число корреспондентов,
освещающих это событие, корейско-китайская сторона со-
гласилась сделать то же самое. Тогда Даниэль полностью
переменил фронт и сказал, что он вообще не согласен,
чтобы присутствовали какие-либо представители печати,
и разрешил присутствовать только двум военным фото-
корреспондентам. Во время церемонии подписания Да-
ниэль дал указание официальным фотокорреспондентам
«не делать снимков другой стороны». В тот же день про-
изошло таинственное нарушение работы средств связи, и
лишь незначительная часть сообщений, посланных запад-
ными журналистами, дошла до их газет.
Причина поведения Гаррисона и Даниэля вполне ясна.
Предание гласности корейско-китайского плана разреше-
ния проблемы военнопленных точно так же, как предание
гласности соглашения об обмене больными и ранеными
военнопленными, могло лишь усилить стремление общест-
венности к быстрому заключению перемирия. Похоже бы-
ло на то, что были даны указания замалчивать все, что
могло побудить общественность ожидать положительных
результатов.
Гаррисон рассчитывал сосредоточить все внимание со-
вещания на выборе нейтрального государства, то есть
Швейцарии. Это должно было отвлечь внимание общест-
венности от того факта, что вопрос о «насильственной ре-
патриации» уже отпал и что больше нет оредлогов для
продолжения войны. Он отказался обсуждать какой-либо
пункт корейско-китайского плана, и каждый день Гарри-
сон пускался в пространное рассуждение о достоинствах
Швейцарии как нейтрального государства. На третьем
заседании 28 апреля он отказался участвовать в обсужде-
нии и снова пригрозил прервать переговоры. «Мы не на-
мереваемся вступать в длительные и бесполезные споры,—
сказал Гаррисон. — На основании опыта прежних пере-
говоров с нами вы должны ясно понимать, что мы не
бросаемся словами».
Гаррисон потребовал, чтобы Нам Ир ограничил пере-
говоры выбором нейтрального государства и согласился
на Швейцарию или предложил какую-либо другую стра-
ну. До тех пор нельзя обсуждать ничего другого. Нам Ир
сказал, что если не будет достигнуто соглашение о том,
каковы должны быть функции нейтрального государства,
то не имеет смысла выдвигать кандидатуру такого госу-
43

дарства или государств. Однако он указал, что выбор, без-
условно, должен быть сделан из числа азиатских ней-
тральных государств.
Это вызвало бурную вспышку со стороны Гаррисона,
которую консервативная лондонская «Тайме» охарактери-
зовала как «разнузданный американский расизм», ставя-
щий под угрозу переговоры о перемирии. Гаррисон с
раздражением отверг кандидатуры всех азиатских ней-
тралов на том основании, что «все азиатские страны рас-
положены очень близко к странам, находящимся под
господством «коммунистов», и могут подвергнуться «ком-
мунистическому военному, экономическому или политичес-
кому влиянию».
После двенадцати заседаний стало совершенно ясно,
что американцы не хотят соглашения. Гаррисон категори-
чески отказался обсуждать корейско-китайское предложе-
ние, но не выдвинул и собственного плана. На самом со-
вещании он не скрывал своего желания снова прервать
переговоры. Но за пределами совещания влияние общест-
венного мнения сказывалось все больше и больше. Обще-
ственное мнение в Англии особенно затрудняло консерва-
тивному правительству находить оправдания для дальней-
шей поддержки воинственности Вашингтона.
Обсуждение корейско-китайского плана могло приве-
сти к повседневному подчеркиванию того факта, что он
уничтожал пугало «насильственной репатриации», бла-
годаря которому Америка продолжала войну. Но не воз-
можно было до бесконечности затягивать переговоры,
пользуясь спорами о Швейцарии как нейтральном государ-
стве, и Гаррисон был вынужден сделать еще один шаг. Он
изобрел формулу «никакой насильственной экспатриации»
и заявил, что Америка никогда не согласится на то, что-
бы военнопленных отправляли в нейтральную страну, так
как пришлось бы применить «силу» против безоружных
пленных, чтобы погрузить их на суда в случае их неже-
лания. (За 10 месяцев до этого генерал Марк Кларк при-
казал генералу Боутнеру по прозвищу «Бык» применить
«максимум силы» на острове Кочжедо, чтобы провести
«отбор» военнопленных и заставить их отречься от права
на репатриацию.)
В эти первые двенадцать дней произошли и другие ин-
тересные события. Самый факт возобновления перегово-
ров привел в ужас наиболее ярых поджигателей войны —
44

снова подняли голос сторонники «самостоятельных дей-
ствий». В Южной Корее «стихийные» демонстрации, орга-
низованные Ли Сын Маном, проходили под лозунгом на-
ступления к реке Ялуцзян. В сообщении из Сеула от
30 апреля корреспондент агентства Рейтер описывал одну
из таких демонстраций, которые столь усиленно обыгры-
вались американскими информационными агентствами.
«Длинные процессии жителей Сеула, — писал кор-
респондент агентства Рейтер, — состоявшие почти исклю-
чительно из женщин, проходили сегодня по улицам и
паркам Сеула; это были заключительные демонстрации
в ходе официальной кампании против подписания переми-
рия в Корее. Они проходили под лозунгами: «Объедине-
ние или смерть» и «Изгнать иностранных захватчиков на
север». В одном из районов Сеула каждой семье было
предписано послать, по крайней мере, одного человека на
демонстрацию. В результате на улицы вышли домохозяй-
ки с детьми, и в течение пяти с лишним часов тянулись
процессии и демонстрации. Зажиточные семьи обходили
приказ, нанимая вместо себя женщин из более бедных се-
мей. Сегодня такая замена стоила от 50 центов до одного
доллара. Демонстрации по всей стране проходили по уста-
новленному образцу. В одной глухой деревушке, куда
редко заглядывают европейцы, корреспондент, попавший
туда случайно на этой неделе, сразу же натолкнулся на
лозунги на английском языке, и ему тут же вручили бро-
шюру на английском языке, излагавшую возражения
Южной Кореи против перемирия». В конце сообщения
агентства Рейтер указывалось, что все демонстрации на
следующий день — День 1 мая — были запрещены, за
исключением одной, которая была проведена организаци-
ей, пользующейся поддержкой правительства.
В Соединенных Штатах 2 мая посол Буллит призвал
к «координированному наступлению в континентальном
Китае, Корее и Индо-Китае» в качестве лучшего средства
установления мира. На следующий день председатель
влиятельной комиссии палаты представителей по делам
вооруженных сил Дьюи Шорт сказал, что «если не будет
одержана полная военная победа в Корее и войска ООН
не продвинутся к реке Ялуцзян, то в будущем там можно
будет ожидать одних неприятностей». Несколько дней
спустя Шорт снова призвал «наносить коммунистам уда-
ры всеми имеющимися у нас средствами».
45

Американские военно-воздушные силы продолжали
ожесточенные налеты на Пхеньян, а американский военно-
морской флот похвалялся ураганным обстрелом с моря и
бомбардировкой с воздуха Вонсана и двух других горо-
дов на восточном побережье Северной Кореи. (Непрерыв-
ные американские бомбардировки Вонсана считаются са-
мой длительной осадой в истории военно-морских сил
США; в среднем каждые три минуты на город падал сна-
ряд, и так на протяжении почти трех лет, не считая чуть-
ли не ежедневных бомбардировок с воздуха.) Американ-
цы, однако, имели достаточно большой опыт в прошлом,
чтобы знать, что устрашающие демонстрации военной
мощи никогда не повлияют Hia переговоры с корейско-ки-
тайской стороной. Им было также известно, что самые чу-
довищные провокации в прошлом не заставили китайско-
корейскую сторону отказаться от терпеливых усилий до-
биться перемирия.
Надо было изобрести какой-нибудь новый маневр,
чтобы отвлечь внимание общественности от Паньмынь-
чжоня и облегчить выполнение часто провозглашавшего-
ся намерения вновь прервать переговоры. 4 мая Гарри-
сон сообщил представителям печати, что он «предостерег
коммунистов, что время истекает».
Значительные успехи освободительных сил в Лаосе,
где французы повсеместно отступали, послужили основой
для нового маневра, имевшего целью не допустить уста-
новления мира в Корее. 4 мая информационная служба
США — рупор государственного департамента — послала
телеграмму своим офицерам по связи с печатью с ука-
занием собирать всю возможную информацию о Лаосе и
особенно некоторые высказывания, в том числе редак-
ционные статьи и выдержки из выступлений общественных
деятелей и частных лиц. В конце пространной служебной
телеграммы содержались инструкции, которые вскрывали
подлинную цель ведомства Даллеса:
«Материал должен отражать убеждение в том, что
вторжение в Лаос новый пример коммунистическо-
го империализма в действии точка. Материал должен пе-
редаваться военной связью когда возможно точка. В слу-
чае невозможности пользуйтесь коммерческими каналами
по тарифам прессы оплатой на месте адресуйте бюро ин-
формации Вашингтон»
46

Снимок, свидетельствующий о вероломстве американцев.
Корейские, китайские и американские офицеры у тела ко-
рейского мальчика, убитого в районе нейтральной зоны
Панъмыньчжоня пулеметной очередью, пущенной с амери-
канского самолета. Это произошло 12 октября 1951 года,
через несколько часов -после того, ка-к американцы подпи-
сали соглашение об установлении нейтральной зоны в рай-
оне переговоров.
47

На следующий день агентство Юнайтед Пресс, тесная
связь которого с наиболее воинственными элементами в
американском правительстве становилась все более оче-
видной с каждым днем корейской войны, послало следую-
щую конфиденциальную телеграмму в Токио:
«Внимание Токио Поутсу точка Не может ли Токио
высказать предположение что действия в Лаосе предпри-
нимаются самостоятельно Мао Цзэ-дуном чтобы захва-
тить юго-восточную Азию до того как мирные шаги
Кремля достаточно определятся чтобы помешать этому
и прочее вопрос Фишер».
(Рэзерфорд Поутс был в то время руководителем то-
кийского бюро агентства Юнайтед Пресс.) Не нужно было
обладать особенно богатым воображением, чтобы предуга-
дать, какой поток самых красочных историй начнет посту-
пать со всех концов Азии в качестве доказательств «ки-
тайской коммунистической агрессии» в Лаосе и опасности
высвобождения еще большего количества китайских войск
в результате установления перемирия в Корее. «Нью-Йорк
тайме» и «Нью-Йорк геральд трибюн» гневно гремели в
редакционных статьях, что события в Лаосе — это новый
пример коммунистической агрессии. Даллес заявил 6 мая,
что он обдумывает возможность действий ООН против
новой «коммунистической агрессии». Гоминдановский по-
сол в Соединенных Штатах Веллингтон Ку, который, как
обычно, плясал под дудку своих хозяев, заявил представи-
телям печати в тот же день, что «Красный Китай обещал
предоставить возглавляемому коммунистами Вьетмину в
Индо-Китае триста тысяч солдат». Ку сочинил также, что
китайская авиация оказывает поддержку Вьетмину, и при
этом высосал из пальца некий «тройственный пакт», яко-
бы подписанный между СССР, Китаем и Вьетмином. Из-
мышления продолжались в таком же духе.
Не желая отстать от таких сочинителей по совмести-
тельству, как Даллес и Ку, генерал Ван-Флит, вышедший
в отставку бывший командующий 8-й армией в Корее,
в тот же день, 6 мая, заявил, что «переговоры приведут
лишь к высвобождению сил (красных) для агрессии в
других местах в Азии». «Если нам надо воевать с крас-
ными, — продолжал этот провалившийся поджигатель
войны, который был наголову разбит корейскими и китай-
скими генералами в войне в Корее,—то Корея для нас —
надлежащая война, в надлежащем месте и в надлежащее
48

Американский «гуманизм» особенно ярко проявился во вре-
мя массовых налетов американской авиации на столицу
Северной Кореи Пхеньян. Последний налет на город
был совершен в день заключения перемирия — за полчаса
до вступления в силу соглашения о прекращении военных
действий.
49

время». (Не кто иной, как Ван-Флит заявил, что «Корея
была необходима», чтобы Америка могла осуществить
программу вооружения.)
Были приложены все усилия, чтобы убедить союзников
Америки и мировое общественное мнение в том, что бы-
ло бы самоубийством заключить в Корее перемирие, ко-
торое высвободило бы силы народного Китая для втор-
жения в Юго-Восточную Азию. На Черчилля был оказан
сильный нажим, с тем чтобы он поднял вопрос о Лаосе
в ООН, так как Даллес, видимо, считал, что, пожалуй,
слишком бы бросалось в глаза, если бы он повторил шаг
Трумэна, который заставил «ООН» в июне 1950 года вме-
шаться в события в Корее.
Затея не удалась. Англия и Франция не пожелали
вмешиваться в вопрос о Лаосе, но американцы, очевид-
но, сочли, что они уже подготовили почву для нового
ухода американского делегата с совещания 7 мая.
Все планы Гаррисона были полностью разрушены со-
вершенно новым предложением, внесенным Нам Иром
7 мая и сорвавшим маневр Гаррисона с его формулой
«никакой насильственной экспатриации». Нам Ир предло-
жил создать Комиссию нейтральных государств по репат-
риации из пяти держав в составе представителей Польши,
Чехословакии, Швейцарии, Швеции и Индии для попече-
ния о тех военнопленных в Корее, судьба которых еще не
решена. Это предложение послужило подлинной провер-
кой искренности Америки. Не считая Индии, были пред-
ложены именно те страны, на участие которых в комис-
сии по наблюдению за перемирием уже согласились обе
стороны. Индия была страной, предложение которой о пе-
редаче военнопленных на попечение нейтрального госу-
дарства было поддержано Америкой и американскими
сателлитами. Новый план Нам Ира устранял главный не-
достаток индийского предложения, а именно — требова-
ние о том, чтобы вопрос о судьбе военнопленных был в
конечном счете передан на решение одной из воюющих
сторон — «Объединенным Нациям». Вместо этого Нам Ир
вновь предложил, чтобы судьба военнопленных была
окончательно решена политической конференцией по Ко-
рее после заключения 'Перемирия. Этот план не был иде-
альным. Сам Нам Ир заявил, что его прежнее пред-
ложение о передаче военнопленных нейтральному госу-
дарству было более правильным. Но ради того, чтобы в
50

интересах установления мира лишить Америку повода дли
отговорок, корейцы и китайцы пошли на эту уступку аме-
риканским требованиям.
Застигнутый врасплох Гаррисон был поражен и не вы-
сказал даже предварительного мнения, как это обычно бы-
вало, когда выдвигались новые предложения. Он даже не
сказал: «Я категорически отвергаю ваш неразумный план
и предлагаю прервать работу до завтра». Он просто пред-
ложил прервать работу. Как видно, Гаррисону пришлось
туго.
Следует еще раз подчеркнуть, что предложение Нам
Ира от 7 мая, которое легло в основу соглашения о репат-
риации военнопленных и таким образом непосредственно
подготовило почву для перемирия, отнюдь не было иде-
альным решением вопроса, и это ясно признавалось в то
время. Оно было необходимой уступкой для того, чтобы не
дать американцам возможности добиться своей основной
цели — продолжить войну.
Реакция Гаррисона на корейско-китайское предложе-
ние была ледяной. После долгих дней проволочек он все
еще твердил: «Нет необходимости передавать этот вопрос
на рассмотрение политической конференции». Мировое
общественное мнение не было согласно с американцами.
В Европе критика усилилась до такой степени, что, на-
пример, токийское бюро агентства Юнайтед Пресс полу-
чило следующую служебную телеграмму, отражавшую
возмущение европейцев надувательством американцев:
«Внимание Токио точка 10130 Поутсу
Обзоры о перемирии удовлетворяют частично но европей-
цы спрашивают какую именно цель преследует командо-
вание ООН в вопросе о судьбе нерепатриируемых если
план политической конференции отвергается точка Пред-
лагало ли командование ООН когда-либо конкретное ре-
шение помимо политической конференции вопрос Есть ли
у него какие-либо планы о том что делать с нерепатри-
ируемыми когда они будут на попечении нейтралов и от-
кажутся вернуться на родину вопрос Как будет достиг-
нуто окончательное решение об их судьбе вопрос»
Редакторы европейских органов печати фактически тре-
бовали для обоснования намерений Гаррисона чего-то
более конкретного, чем получаемые ими очковтиратель-
ские обзоры.
51

Реакция Америки как на этот план, так и на поддержку
его в Европе была бурной и немедленной. В ночь с 10 на
11 мая и на следующий день американские самолеты
предприняли самые мощные за всю войну налеты на Ки-
тай. В Аньдуне (Северо-Восточный Китай) было убито и
ранено 257 человек, в том числе 53 женщины и 27 детей.
Налеты на Аньдун совершались последовательными вол-
нами бомбардировщиков «Сыоперфортресс», аза ними че-
рез несколько часов появлялись бомбардировщики «В-26».
За несколько часов до первых налетов на Аньдун аме-
риканские истребители-бомбардировщики совершили на-
лет на гидроэлектростанцию на водохранилище Суйхо,
которая снабжает Китай и Корею электроэнергией. За
этими налетами последовали на другой день налеты на
Лучоуцзяо, в Северо-Восточном Китае. Цель этих варвар-
ских действий была ясна. За год до этого, в июле 1952
года, в момент, когда казалось, что дипломатические пе-
реговоры, начатые по инициативе Индии с целью разре-
шения проблемы военнопленных, близятся к успешному
завершению, Вашингтон дал приказ военно-воздушным
силам совершить налет на международную гидроэлектро-
станцию в Суйхо. Приказ был отдан без (предварительной
консультации с «союзниками» Америки, и впоследствии
индийский делегат в ООН Кришна Менон охарактеризо-
вал это как смертельный удар по дипломатическим пере-
говорам. На сей раз налеты должны были предшество-
вать другому смертельному удару — по переговорам о
перемирии.
Ввиду растущего недовольства тем, как американские
милитаристы руководят военными действиями в Корее,
Даллес торжественно возвестил, что посол Мэрфи назна-
чен специальным советником Кларка. Была создана
большая шумиха вокруг американского плана, который
якобы должен был разрешить всю проблему и быстро
положить конец войне. Гаррисон сообщил представите-
лям печати, что новый план представляет собой «амери-
канскую версию предложения красных из восьми пунк-
тов», но информационные агентства сетовали по поводу
того, что самый текст плана «невозможно получить».
Одно агентство сообщило, что американцы внесли
«контрплан, который фактически включает предложение
коммунистов из восьми пунктов с незначительными из-
менениями». По сути дела, Гаррисон замолчал свой соб-
52

ственный план. Когда позднее Гаррисон был принужден
обнародовать его, он не огласил вводной части. Она со-
держала поразительное предложение, чтобы план вооб-
ще не распространялся на всех корейских военнопленных
и чтобы они были переданы Ли Сын Ману, как только
будет подписано перемирие. Нам Ир охарактеризовал
этот план как «вероломный и противоречивый». Этот
«план» Гаррисона вызвал волну негодования во всем
мире и подлил масла в огонь европейско-американских
разногласий.
Бурная реакция всего мира на 'план от 13 мая и не-
способность Гаррисона противостоять постоянному нажи-
му со стороны Нам Ира на самом совещании и со сторо-
ны прессы «Объединенных Наций» за его пределами, за-
ставили его 16 мая прибегнуть к увертке и попросить
прервать совещание на три дня. Затем он попросил пере-
рыва еще на пять дней по «техническим причинам», и де-
легаты собрались вновь 25 мая. Гаррисон сразу же зая-
вил, что он хочет внести новый план, и попросил провести
закрытое заседание, чтобы «не торговаться, как это иног-
да бывало в прошлом», а усилить «серьезный непропаган-
дистский характер переговоров». Нам Ир согласился, и
Гаррисон, внеся свой план, попросил нового перерыва до
1 июня, который затем был продлен до 4 июня. Южноко-
рейская марионетка — делегат Цой Дук Син — бойкоти-
ровал как заседание 25 мая, так и последующие.
В период между 16 и 25 мая мировое общественное
мнение стало особенно настоятельно высказываться по
корейскому вопросу — на этот раз устами правительств,
которые обычно раболепствовали перед американской по-
литикой. Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило из
Нью-Йорка 19 мая, что пятнадцать стран — союзников
Америки по войне в Корее — оказывают «весьма силь-
ный нажим на США, чтобы добиться изменения» амери-
канского плана. Швеция, Норвегия, Дания и Исландия
опубликовали совместное заявление также 19 мая, в ко-
тором выразили надежду, что перемирие в Корее будет
выработано в духе индийского плана. Пьер Кот вызвал
аплодисменты всех фракций французского Национального
собрания своим резким осуждением американского веро-
ломства в Паньмыньчжоне. Неру подверг критике план
Гаррисона и приветствовал корейско-китайские предложе-
ния как гораздо более близкие к предложениям, поддер-
53

жанным Объединенными Нациями. Во время нескольких
встреч с Даллесом в Дели Неру, как сообщают, недву-
смысленно высказал свое мнение по поводу тупика, в ко-
торый Гаррисон завел переговоры о перемирии. Группа
азиатско-африканских стран в Организации Объединен-
ных Наций потребовала созыва специального заседания
для обсуждения тупика, возникшего в Паньмыньчжоне.
Первым очевидным результатом такого дипло-матиче
ского осуждения Америки было то, что американские во
енно-воздушные силы умножили свои черные дела в Ко-
рее, совершив ряд налетов на плотины гражданских
ирригационных сооружений. Эти налеты, не имевшие пре-
цедента в истории войн, преследовали цель истребить
при помощи наводнения тысячи мирных жителей Кореи
и косвенным образом уничтожить миллионы людей, вы-
звав массовый голод. Они имели целью разрушить всю
ирригационную систему, от которой зависел урожай риса
в Северной Корее — основного продукта питания корей-
цев. Эти плотины подверглись бомбардировке впервые с
начала войны. Военно-воздушные силы объясняли эти
налеты тем, что предполагалось затопить местность, что-
бы смыть мосты и размыть дороги, которые не удалось
вывести из строя посредством обычных бомбардировок.
В результате одно-го только налета, в кото-ром участвова-
ло тридцать шесть бомбардировщиков «В-26», налетев-
ших четырьмя волнами на плотину Сунань, утонуло бо-
лее 450 крестьян, было затоплено 70 деревень и 5 тысяч
человек остались без крова. Самолеты совершали налеты
изо дня в день и подвергали бомбардировке и обстрели-
вали из пулеметов крестьян и рабочих, стоявших по пояс
в жидкой грязи и воде и отчаянно пытавшихся заделать
пробоины. В дальнейшем налеты приняли еще более ши-
рокий размах; теперь бомбардировке и обстрелу из пуле-
метов подвергались также лагери для беженцев и все
деревни в известных районах выращивания риса, незави-
симо от того, как далеко они были расположены от про-
мышленных сооружений или транспортных средств. На-
леты начались 14 мая и продолжались до конца месяца,
то есть в период, когда водохранилища были максимально
наполнены после весеннего таяния снегов.
Варварские бомбардировки, предпринятые военно-
воздушными силами, являлись показателем бешенства,
которое охватило американских милитаристов в Соеди-
54

ценных Штатах после постигшего их разочарования. Пе-
ред лицом жесточайшего морального и политического
осуждения со стороны своих собственных союзников и
друзей на Западе им необходимо было найти какой-то
ход. Гаррисон намеревался внести новый план 19 мая, и
вплоть до вечера 18 мая американские информационные
агентства предсказывали, что он будет не намного отли-
чаться от плана, внесенного 13 мая. Но Гаррисон попро-
сил продлить перерыв в работе совещания до 25 мая, и
к тому времени, когда он снова встретился с Нам Иром,
творцы политики были вынуждены, по крайней мере вре-
менно, отступить. (Еще 24 мая корреспондент агентства
Юнайтед Пресс сообщал из Токио, что Гаррисон намере-
вается занять «столь твердую позицию, что рискует на-
влечь неодобрение союзников Америки».)
План, внесенный 25 мая, действительно был очень
близок к корейско-китайскому плану. Вероломная ввод-
ная часть была опущена. План распространялся на всех
военнопленных, а не только на китайских. Основное раз-
личие состояло в том, что одна только Индия должна бы-
ла выделить охранные войска вместо равного числа войск
от каждой из пяти держав, входящих в Комиссию по ре-
патриации из представителей нейтральных государств, и
что период разъяснительной работы должен был быть бо-
лее коротким, чем это предусматривалось корейско-китай-
ским плано-м. Было много мелких технических расхожде-
ний, но все они были быстро устранены за четыре ко-
ротких заседания, и 8 июня было подписано соглашение,
известное под названием соглашения о полномочиях Ко-
миссии по репатриации из представителей нейтральных
государств.
Самое существенное препятствие на пути установления
перемирия в Корее было устранено благодаря терпеливым
усилиям корейско-китайской делегации, поддержанным
на заключительных этапах пробудившимся мировым об-
щественным мнением, возмущенным и встревоженным
обликом американского милитаризма, который обнару-
жился на последней стадии переговоров. Единственным
вопросом, который оставалось урегулировать перед пре-
кращением военных действий, было изменение военной
демаркационной линии, от которой войска каждой сторо-
ны должны были отойти на два километра, чтобы обра-
зовать четырехкилометровую демилитаризованную зону.
55

С точки зрения каждого, кто следил за американской
тактикой на протяжении двух лет с момента начала пере-
говоров, в неожиданной американской уступке по вопро-
су о военнопленных было что-то неестественное. Даже
усиленным нажимом со стороны возмущенного обществен-
ного мнения и союзников Америки невозможно было
объяснить внезапность и кажущуюся любезность, с кото-
рой Гаррисон совершил полный поворот и «смирился» в
момент, когда американские информационные агентства
сообщали, что он будет метать громы и молнии. Было
также нечто неестественное в том, что Гаррисон, который,
подобно большинству американских генералов, очень лю-
бит личную популярность, настаивал на недопущении
представителей печати и фотокорреспондентов на церемо-
нию подписания генералом Нам Иром и им самим согла-
шения о полномочиях комиссии. Произошло еще несколь-
ко необъяснимых событий, прежде чем таинственная
причина внезапного прекращения сопротивления амери-
канцев перемирию не стала ясна в результате взрыва,
который грозил вновь уничтожить всякие надежды на
перемирие в Корее.

Глава четвертая
НОВОЕ ВЕРОЛОМСТВО
В то время как разрабатывались последние детали
соглашения о полномочиях комиссии и штабные офицеры
начали наносить на карту линию прекращения огня, сто-
ронники принципа «самостоятельных действий» не сидели
сложа руки. Поскольку самые ревностные приверженцы
идеи, что Америка должна продолжать войну, даже если
это означает отказ от ширмы «ООН», принадлежали к вер-
хушке республиканской партии, имелось достаточно ос-
нований полагать, что такова фактически была политика
Эйзенхауэра, провозглашавшаяся без прямой официальной
санкции, с тем чтобы вернее обмануть мировое общест-
венное мнение.
Лидер республиканцев в сенате Роберт Тафт, который,
по общему признанию, в самой партии стоит выше Эйзен-
хауэра и Даллеса, потребовал прекращения переговоров
о перемирии через два дня после того, как Гаррисон вы-
двинул на совещании свой компромиссный план. Тафт при-
зывал Соединенные Штаты «забыть об ООН, поскольку
речь идет о корейской войне... сохранить за собой полную
свободу действий. Перемирие разделило бы Корею по не-
естественному рубежу... Оно в любой момент может вы-
звать войну... Оно высвободило бы миллионы солдат для
борьбы против Чан Кдй-ши и в Индо-Китае».
Такой же, конечно, была позиция и Ноулэнда, который
сменил Тафта на посту лидера республиканцев в сенате,
и Маккарэна, поддержавшего Тафта на заседании сената
и призывавшего применить атомную пушку в «самостоя-
тельной» войне в Корее, а также и» прогоминдановских
покровителей в кулуарах конгресса. В известной мере она
поддерживалась агентством Юнайтед Пресс. Знамена-
тельно, что это агентство, которое редко хоть сколько-
нибудь отклоняется от политики государственного депар-
тамента, развернуло энергичную кампанию против переми-
57

рия в Корее. Ли Сын Ман, поняв намек, бойкотировал по-
следнее заседание делегаций на переговорах о перемирии
и во всеуслышание заявил, что он не согласится па пере-
мирие и, если понадобится, лично поведет отряды смерт-
ников в «самостоятельный» поход к реке Ялуцзяи.
Именно в такой атмосфере угроз со стороны Южной
Кореи и из-за Тихого океана корейско-китайские войска
предприняли в конце мая несколько местных атак и вкли-
нились в американские и южнокорейские позиции, проведя
перед этим самую сильную артиллерийскую подготовку
за всю корейскую войну. Американцы потеряли важные
передовые укрепления Карсон, Вегас и Элко на западном
фронте, а 8-я южнокорейская дивизия потеряла пять важ-
нейших передовых укреплений в районе горного кряжа
Палец.
Хотя-предполагалось, что заседания в Паньмыньчжоне
начиная с 25 мая будут закрытыми, Ли Сын Мана ежед-
невно информировали о том, что на них происходит, и
наиболее важные сведения сообщались его закадычным
друзьям да представителей прессы. Одного только намека
на возможность соглашения было достаточно, чтобы нача-
ли падать ценности и акции на токийской, ныойоркской
и лондонской фондовых биржах. Акции компаний «Дуг-
лас эйркрафт компани», «Бетлехем стил компани» и дру-
гих предприятий, работавших на нужды военной эконо-
мики в Соединенных Штатах, упали особенно сильно.
Когда началось падение акций, противники перемирия
подняли настоящий вой.
Ли Сын Ман открыто грозил разорвать любое достиг-
нутое соглашение, атаковать индийские «или любые дру-
гие коммунистические» войска, которые высадятся в
Корее, и объединить Корею силой. Правительство США
делало вид, что пытается образумить Ли Сын Мана. Не-
сколько раз к нему приезжал Марк Кларк и предпринима-
лись другие попытки представить дело так, будто Америке
трудно держать в узде взбунтовавшуюся марионетку.
Американские информационные агентства пытались изо-
бразить Ли Сын Мана и марионеточные армии как само-
стоятельную силу, но знаменательно, что более трезвые
европейские информационные агентства были склонны
представлять Ли Сын Мана в должной перспективе.
Главные корреспонденты агентства Рейтер и Франс
Пресс в Токио придерживались одинакового мнения о
5д

том, в какой мере Ли Сын Ман представляет собой реаль-
ную «угрозу». Корреспондент агентства Рейтер Брукс
29 мая указывал, что, как заявили Ли Сын Ману эксперты
ООН, без американской военной поддержки и помощи в
снабжении «его вооруженные силы не продержатся и двух
недель». Корреспондент агентства Франс Пресс Пру в тот
же день отправил сообщение, в котором писал: «Здесь
считают, что дивизии Корейской республики не только не
могут «действовать самостоятельно», но едва ли в состоя-
нии «держаться самостоятельно». Однако американские
информационные агентства продолжали поддерживать
смехотворную версию об отчаянной борьбе между Вашин-
гтоном и Ли Сын Маном, которая якобы велась для того,
чтобы заставить последнего подчиниться американской
политике.
Вице-президент и руководитель дальневосточного отде-
ла агентства Юнайтед Пресс Хобрект, старый закадычный
друг Ли Сын Мана, проявил богатство своего воображе-
ния, заявив, что не только Ли Сын Ман, но и все общест-
венное мнение Азии восстало против перспективы пере-
мирия. «Окончательная позиция, которую займут США в
споре о перемирии в Корее с президентом Ли Сын Ма-
ном, — писал он 5 июня, — отразится на будущих отно-
шениях Америки с другими азиатскими странами... Азиат-
ские страны уже не скрывают своих сомнений насчет
«достоинств» позиции ООН в корейском вопросе. Газеты
в этой части мира задают вопрос, что стоит на первом
плане — интересы ООН или Кореи. Они уже спраши-
вают, попрежнему ли американские войска, которые были
спешно переброшены в Корею, чтобы спасти ее, сражаются
за свои первоначальные цели. Обоснованно или нет, но
многие корейцы считали, что им было обещано не только
остановить коммунистов, но и объединить Корею. Неза-
медлительное решение Америки об оказании скорейшей
помощи корейцам, когда они подверглись нападению ком-
мунистов, завоевало Соединенным Штатам множество
друзей в Азии. Престиж США колоссально возрос. Когда
же оказалось, что Америка не в состоянии одержать
победу в корейской войне, это серьезно подорвало ее пре-
стиж... По мнению дипломатических наблюдателей, мно-
гие азиатские страны боятся, что США попадут под вли-
яние Англии и других членов ООН и пойдут по пути,
который не учитывает полностью желаний Южной
59

Кореи... Президент Южной Кореи не скрывает своего
недоверия к англичанам. Он рассказывает приезжающим,
что хочет, чтобы все английские войска были выведены
из Кореи и чтобы англичане, таким образом, не имели
права голоса в вопросе о перемирии в Корее. Неофици-
альным образом Ли Сын Ман высказывает мнение, что
он добился бы честной сделки от американцев, если бы
они одни определяли 'политику...»
В этом сообщении Хобрект вторил Тафту. Он стара-
тельно избегал называть азиатские страны, которые боя-
лись перемирия, не указывая, какие «газеты здесь» вы-
ступают против него и «дипломаты» каких стран считают,
что Азия встревожена. Это сообщение, усиленно распро-
странявшееся агентством Юнайтед Пресс, повидимому,
оказалось неприемлемым для европейских редакторов.
Дня два спустя токийское бюро Юнайтед Пресс получи-
ло телеграмму из Нью-Йорка, в которой сообщалось, что
Европа требует «более трезвого анализа» того, какие си-
лы представляет Ли Сын Ман в Южной Корее, какой
поддержкой он пользуется со стороны своего народа
и в какой мере армия Корейской республики под-
держит его.
7 июня, накануне подписания соглашения о полномо-
чиях комиссии, Ли Сын Ман еще больше раздул миф о
марионеточном бунте. Он ввел военное положение во всей
Южной Корее, вызвал своего начальника штаба генерала
Пак Сунь Ь1па из Соединенных Штатов, отменил поездку
пятнадцати других марионеточных генералов, которые
должны были выехать в Америку, запретил отпуска всем
офицерам и солдатам и обратился с «посланием» к на-
роду Южной Кореи, призвав поддержать его решение
«о борьбе не на жизнь, а на смерть». «Послание» содер-
жало «ультиматум» командованию «ООН». Армия Корей-
ской республики выступит в «самостоятельный поход»,
если командование ООН не даст гарантии, что китайские
народные добровольцы покинут Корею, как только будет
подписано перемирие; армии Корейской республики будет
оказана полная военная поддержка и помощь в снабже-
нии: армия Корейской республики может рассчитывать
на американскую поддержку с моря и с воздуха в своей
попытке объединить Корею силой оружия и на полную
поддержку наземных войск в случае, если военные дейст-
90

вия, которых жаждал Ли Сын Ман, вновь перекинутся
в Южную Корею.
Когда делегаты на переговорах о перемирии начали
обсуждать вопрос об изменении демаркационной линии,
Гаррисон предложил с целью ускорить заключение пере-
мирия, чтобы обе стороны придерживались демаркацион-
ной линии, установленной 27 ноября 1951 года. Нам Ир
напомнил ему, что именно потому, что Америка настаива-
ла на праве продолжать «военное давление» до момента
подписания перемирия, в ноябре 1951 года было достигну-
то обязательное для сторон соглашение, что демарка-
ционная линия должна основываться на действительной
линии фронта к моменту подписания перемирия. Нам Ир
был достаточно любезен, чтобы не напоминать Гаррисону,
что в свое время генерал Ли Сан Чо советовал амери-
канцам не настаивать на этом требовании, так как в про-
тивном случае они могут обнаружить, что линия фронта
способна изменяться в двух направлениях и не обяза-
тельно * в том направлении, которое желательно амери-
канцам. И действительно, после ноября 1951 года линия
фронта изменялась лишь в южном направлении, то есть
за счет американских позиций. Естественно, что Гаррисон
не хотел neipecMOTpa именно по этой причине.
Но поскольку Гаррисон заявил, что это предложение
направлено к прекращению дальнейшего ненужного кро-
вопролития, Нам Ир внес более рациональное предложе-
ние — немедленно заключить перемирие, а когда прекра-
тятся военные действия, быстро провести демаркационную
линию. Это было практически осуществимое предложение,
которое действительно могло сразу же прекратить крово-
пролитие. Гаррисон отказался. Это было 9 июня. На сле-
дующий день Нам Ир дважды повторял свое предложе-
ние. Гаррисон дважды отклонял его, и работа над опре-
делением новой линии фронта началась 11 июня. Но
11 июня началось и еще кое-что другое.
После опубликования соглашения о полномочиях ко-
миссии Ли Сын Ман становился все более и более агрес-
сивным. Он вновь призвал к проведению по всей стране
демонстраций в поддержку его идеи «похода к реке Ялу-
цзян». 9 июня он поспешно провел в Национальном со-
брании законопроект, предусматривавший, что а) Южная
Корея не признает перемирия, которое не будет удовле-
творять требованиям Корейской республики; б) пленные,
61

судьба которых не решена, должны быть немедленно пе-
реданы Ли Сын Ману в качестве «гражданских лиц»;
в) Южная Корея осуществит свое лраво самозащиты в
случае высадки нейтральных войск; г) Южная Корея
должна немедленно подготовиться к наступлению на Се-
вер, чтобы объединить всю Корею. Если бы после подоб-
ного предостережения корейские и китайские войска не
сумели ослабить ударную силу южнокорейских дивизий,
то они лишь поощрили бы Ли Сын Мана перейти к дей-
ствиям. 11 июня корейцы и китайцы начали ряд ограни-
ченных наступательных операций. Через несколько дней
четыре отборные лисынмановские дивизии, предназначав-
шиеся для «похода на Север», были разгромлены. Одна
за другой были жестоко разбиты 5-я, 8-я, 20-я и 12-я ди-
визии Корейской республики.
Этой «разминкой мышц», как вначале назвал эти опе-
рации командующий 8-й армией Максуэлл Тэйлор, корей-
ская Народная армия и китайские народные добровольцы
продемонстрировали, что они овладели техникой совре-
менного боя. Корреспондент агентства Ассошиэйтед
Пресс (почти с восхищением писал об артиллерийском об-
стреле, который превратил в прах блиндажи и бетониро-
ванные огневые точки 5-й южнокорейской дививии на
восточно-центральном фронте.
«Наступая лод прикрытием чуть ли ни сильнейшего в
этой войне огневого вала, большая часть китайской ком-
мунистической дивизии прорвала позиции южнокорей-
цев, — писал корреспондент Ассошиэйтед Пресс. — Китай-
ские орудия и минометы открыли огонь в среду ночью
на участке в две тысячи ярдов, ограниченном тремя вы-
сотами, которые находились в руках 5-й южнокорейской
дивизии.
Артиллерийский огонь продолжал усиливаться. К ут-
ру красные выпустили, по подсчетам 8-й армии, 54 тысячи
снарядов. Это был, пожалуй, самый мощный, даже с точ-
ки зрения союзников, коммунистический огневой вал за
всю войну. Этот огнево-й вал можно было сравнить с са-
мым ожесточенным артиллерийским обстрелом во время
битвы за горный кряж Кымхва в ноябре прошлого года
и с наиболее сильными артиллерийскими обстрелами на
узком фронте во время второй мировой войны».
62

Так охарактеризовало агентство Ассошиэйтед Пресс
начало операции, пробившей бреши в главной линии обо-
роны 5-й южнокорейской дивизии.
Агентство Рейтер в сообщении от 14 июня, объясняя,
каким образом была захвачена высота Капитолий, нахо-
дившаяся ранее в руках 8-й южнокорейской дивизии,
писало:
«Артиллерия и минометы коммунистов подвергли вче-
ра позиции союзников сильнейшему за все время корей-
ской войны артиллерийскому обстрелу... За двадцать че-
тыре часа они выпустили 120 тысяч снарядов». 15 июня
агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило:
«Сегодня 5-я и 8-я южнокорейские дивизии откати-
лись под сокрушительным натиском мощных атакующих
эшелонов китайских войск, которые отодвинули демарка-
ционную линию в Корее на отдельных участках пылающе-
го тридцатимильного восточно-центрального фронта на
две мили. В штабе американской 8-й армии усилена цен-
зура...» 16 июня было объявлено, что захвачен также гор-
ный кряж Палец, имеющий важное стратегическое зна-
чение.
Лисынмановские демонстрации в поддержку идеи «по-
хода на север» обернулись против него. Насильственно
завербованные солдаты срывали с себя военную форму и
бросали ее в согнанных демонстрантов, выкрикивая: «Са-
ми идите на север, но без нас». Когда стало известно о
поражениях на фронте, демонстрации начали приобретать
антиамериканский характер. На американцев нападали на
улицах; в течение нескольких дней подверглись нападению
штаб американской 8-й армии, американское посольство
в Пусане и прессцентр корреспондентов ООН. На демон-
страциях начали появляться огромные транспаранты со
знакомыми надписями: «Янки, убирайтесь домой!» Когда
полиция пыталась вмешаться, демонстранты насмешливо
выкрикивали, что это правительство приказало им вый-
ти на улицы. Демонстрации в защиту «похода к реке
Ялуцзян» вылились в такую потрясающую массовую ан-
тиамериканскую манифестацию, "что правительство Ко-
рейской республики 14 июня запретило все дальнейшие
процессии и пригрозило «жестоко карать» за всякие дей-
ствия, которые могут «посеять рознь между Кореей и ее
союзниками».
63

17 июня, несмотря на то, что переговоры штабных офи-
церов были закрытыми, всем корреспондентам уже было
известно, что достигнуто соглашение о демаркационной
линии. Быть может, под влиянием поступавших ежечасно
сообщений о новых прорывах фронта корейско-китайски-
ми войсками американские штабные офицеры согласи-
лись работать всю ночь с 16 на 17 июня. Пленарное засе-
дание делегаций должно было состояться утром 17 июня,
впервые за целую неделю. Было известно, что оставалось
лишь одобрить работу, проделанную штабными офицера-
ми, и выработать конкретный порядок подписания пере-
мирия. Ни для кого не было секретом, что церемония под-
писания состоится 25 июня — в день третьей годовщины
начала корейской войны. На заседании 17 июня делегаты
быстро утвердили демаркационную линию, установленную
штабными офицерами. Нам Ир предложил немедленно
обнародовать этот исторический факт вместе с подробно-
стями о согласованной демаркационной линии. Гаррисон
возражал. Из протокола заседания видно, что Нам Ир
снова стал настаивать на немедленном опубликовании со-
общения о таком исключительно важном достижении, как
устранение последнего препятствия на пути к перемирию.
Когда Гаррисон снова отказался, Нам Ир спросил его
о причине и получил следующее поразительное разъяс-
нение:
«Предстоит еще урегулировать ряд вопросов. Было
много разговоров о том, что единственным не разрешен-
ным вопросом является военная демаркационная линия.
Мы считаем, что лучше не пробуждать у публики чрез-
мерного оптимизма. Целесообразнее заняться скорейшим
урегулированием остальных вопросов».
Нам Ир вновь повторил, что, по мнению его делега-
ции, уместно обнародовать этот факт, но ввиду решитель-
ных возражений Гаррисона согласился воздержаться от
этого. Поскольку пленарные заседания были попрежнему
закрытыми, мировая общественность не была информиро-
вана 17 июня о том, что урегулирован последний спорный
вопрос, препятствовавший заключению перемирия.
Те, кто побывал в Паньмыньчжоне рано утром 18 ию-
ня, видели, как преобразилась эта деревушка. Исчезли
три глинобитные хижины, стоявшие через дорогу от палат-
ки, где происходило совещание, и служившие убежищем
для корреспондентов и шоферов во время переговоров.
64

Место, где они раньше находились, было расчищено
для стоянки машин. Сотни корейских рабочих и рота ко-
рейской Народной армии закладывали фундамент боль-
шого здания, в котором должно было состояться подписа-
ние перемирия. Все находилось в непрерывном движении.
На телегах, запряженных волами, и на грузовиках выво-
зили мусор и доставляли кирпичи и мешки с цементом.
Царила оживленная, даже праздничная атмосфера. Не-
смотря на то, что заседания на минувшей неделе были за-
крытыми, все знали, что не осталось препятствий на пути
к заключению перемирия. После громовых раскатов ар-
тиллерийских залпов и дымовых завес, висевших над ли-
нией фронта в предыдущие дни, на фронтах к востоку и
к западу от Паньмыньчжоня царило странное спокойствие.
Иногда раздавался отдельный выстрел, но уже не было
ни гула артиллерии, ни трескотни пулеметов. Корреспон-
денты, освещавшие в печати в течение двух лет ход пере-
говоров о перемирии, впервые видели, чтобы на фронте
царило такое спокойствие и чтобы рабочие и солдаты бы-
ли так веселы.
К середине дня надежды на заключение перемирия
развеялись в прах. Ли Сын Ман привел в действие свою
угрозу, и соглашение о полномочиях комиссии было разор-
вано в клочки. Американцы, заранее знавшие о намерени-
ях Ли Сын Мана, ничего не предприняли, чтобы помешать
ему. Позднее стало ясно, что они делали все возможное,
чтобы помочь Ли Сын Ману.
Стало ясно и кое-что другое: почему Гаррисон отка-
зывался предать гласности соглашение о полномочиях
комиссии; почему он не хотел пробудить «чрезмерный
оптимизм», опубликовав соглашение о демаркационной
линии. Агентство Юнайтед Пресс со скрытой радостью
сообщило-, что Ли Сын Ман совершил «акцию... которая
откладывает на неопределенное время заключение со-
глашения о перемирии».

Глава пятая
ВОСЕМНАДЦАТОЕ ИЮНЯ
В то время как рабочие и солдаты с веселыми песнями
закладывали фундамент Пагоды Мира и украшали ме-
сто, где происходило совещание, для торжественной це-
ремонии, которая должна была состояться через неделю,
в лагерях военнопленных велась совсем иная деятель-
ность.
Американский капитан, комендант лагеря Тонде (к се-
веру от Пусана), в одиннадцать часов утра 18 июня об-
ратился к пленным и сообщил им через переводчика: «Все
вы сегодня покинете лагерь. Вы должны сегодня поки-
нуть все секторы. Тот, кто не подчинится, будет сурово
наказан».
Военная полиция начала перерезать колючую прово-
локу в четыре часа тридцать минут дня. Пленным было
приказано уходить.
Многие не решались идти. Агенты, находившиеся
внутри лагеря, с помощью вооруженных дубинками охран-
ников и военной полиции начали избивать пленных и
выгонять их из секторов. Снаружи пленных ожидали вы-
строившиеся южнокорейскиз войска и полиция. Группа из
одиннадцати человек, в том числе староста сектора Пак
Со Юн, а также Сон Мун Кап, отказались идти. Хотя им
угрожали пулеметами, они продолжали оставаться на
месте. Тогда по ним в упор открыли огонь. Сон Мун Кап
был ранен в плечо. Он пришел в себя, когда его выноси-
ли на залитых кровью носилках. Больше Сон Мун Кап не
видел своих товарищей, но слышал, что некоторые из
тех, кто остался в живых, были брошены в тюрьму. Позд-
нее он был переведен в район, находившийся в ведении
индийских охранных войск, в качестве «антикоммуниста»,
но сумел бежать и был репатриирован в Паньмыньчжоне.
В лагере в Масане вечером 18 июня в сектор «В»
явился сержант американской морокой пехоты с письмен-
66

ными инструкциями, которые были сперва зачитаны, а
затем переданы старосте сектора. Вскоре после этого
пленным приказали построиться повзводно. «Командиры»
взводов выделяли людей, чтобы перерезать колючую
проволоку. Ножницы для колючей проволоки были пе-
реданы «с воли». «Охранники» начали связывать
пленных между собой длинными крепкими шнурками.
Их связывали примерно по двадцать пять человек, так
как они были выстроены повзводно, привязывая каждого
к стоящему впереди. «Нас предупредили, что всякий, кто
попытается выйти из строя, будет немедленно убит, —
рассказал пленный из 4-го взвода Юн Ку Бок, которому
позднее удалось бежать, — и что всех, кто откажется ид-
ти, будут считать коммунистами».
Последними в Масаньском лагере получили приказа-
ние уходить пленные сектора «В». К тому времени, когда
группам этих пленных было приказано идти к проходам
в колючей проволоке, уже слышалась довольно частая
пулеметная стрельба. Многие пленные считали, что, быть
может, это какой-то новый маневр американцев, которые
просто косят всех пленных подряд, когда те выходят из
лагеря. «Командир» батальона заверил их, что это всего
лишь сигнал уходить, но большинство не двигалось с ме-
ста. Так они и не ушли. (Позднее они узнали, что это
расстреливали пленных из другого сектора, которые так-
же отказывались покинуть лагерь.)
«На следующее утро, — продолжал Юн Ку Бок, —
пришел американский переводчик и спросил, почему мы
не ушли. Мы сказали, что бо-имся пулеметного огня, но
он ответил, что мы должны уйти ночью девятнадцатого.
Большинство из нас все же решило остаться. На следую-
щее утро, обнаружив, что мы остались, солдаты окружи-
ли сектор и начали забрасывать нас химическими грана-
тами; многие из моих товарищей потеряли сознание.
Затем они согнали нас вместе с другими пленными, отка-
зывавшимися идти, и поместили в специальном секторе».
В лагере в Нонсане поздно вечером 18 июня в каждый
сектор было послано по пять человек с ножницами для
перерезания колючей проволоки. Лагерь был окружен
южнокорейской военной полицией, и прибыло много аме-
риканских войск. Главные южнокорейские агенты пере-
резали два первых ряда колючей проволоки изнутри, а
южнокорейская полиция перерезала остальные снаружи.
67

Затем пленным приказали выходить повзводно. Однако
многие из них попрятались в своих палатках, под насти-
лом пола, в уборных и канавах — всюду, где только
можно было укрыться. Пак Доне Сук и два его товарища
воспользовались темнотой, и, как только вышли из
лагеря, нырнули в канаву в то время, как других плен-
ных погнали строем по дороге между шпалерами южно-
корейских полицейских. Через несколько минут их обна-
ружили два солдата американской военной полиции,
которые силой заставили их встать, нанося удары по го-
лове и плечам рукоятками револьверов, и приказали им
догонять остальных по дороге. Пленные побежали в ука-
занном направлении, но не успели сделать и десятка
шагов, как двое из них упали ничком, сраженные в спину
американскими пулями. Пак Док Сук был легко ранен
третьим выстрелом, но ему удалось окатиться в канаву.
Однако на следующее утро его подобрали и доставили в
южнокорейскую военную тюрьму. Позднее он был поме-
щен вместе с другими пленными, отказывавшимися уйти,
в специальный сектор № 6 в Нонсане.
Еще более ужасные события разыгрались в лагере
Пу Пхен, близ Сеула, свидетелями которых были десятки
западных журналистов. Утром 19 июня корреспондентам
в Сеуле намекнули на то, что ночью в лагере Пу Пхен
произойдет «побег». Некоторые из корреспондентов,
обладавшие чувством ответственности, в том числе ряд
английских журналистов, отправились к американским
властям и спросили, что они намереваются предпринять в
связи с намечающимся побегом. Им ответили: «Не может
этого быть. Пленные в Пу Пхене совершенно аполитичны.
Мало вероятно, что там произойдут беспорядки». Жур-
налисты указали, что продолжающееся освобождение
такого большого числа пленных может весьма неблаго-
приятно отразиться на заключении соглашения о переми-
рии, и спросили, почему нельзя заменить южнокорейскую
охрану американскими войсками. В конце концов власти
согласились послать солдат американской морской пе-
хоты на смену южнокорейским солдатам. В самом лагере
несколько раз в течение дня транслировалась радиопере-
дача американского Управления гражданской информа-
ции и просвещения, в которой приводился текст заявления
начальника военной полиции Корейской республики Вон
Ион Дука и говорилось: «Все вы сегодня будете осво-
68

бождены >и переданы правительству Корейской респуб-
лики». Поздно вечером южно-корейская охрана была за-
менена солдатами американской морской пехоты. «Коман-
дир» батальона дал приказ пленным уходить. «Но мы
услышали несколько выстрелов, — рассказывал позднее
бежавший пленный Цой Кунг Док, — и побоялись идти.
Командир батальона сказал нам, что это условный сиг-
нал уходить, и приказал нам покинуть лагерь. Но никто
не двинулся с места. Тогда начался сущий ад. В нас
стреляли со всех сторон. Повсюду люди кричали, падали,
бились на земле. Некоторые бросились обратно к палат-
кам, но пули настигали их и там. Те, кто пытался пере-
лезть через колючую проволоку, падали, сраженные пу-
лями. Сотни наших товарищей были убиты и ранены в
темноте за какие-нибудь полчаса».
Согласно официальной версии, во время этой бойни
было убито 42 и ранено 144 пленных при попытке поме-
шать побегу.
«В опубликованном заявлении говорится, — сообщало
агентство Рейтер из Сеула 19 июня, — что охрана не
стреляла по бежавшим пленным, а применяла лишь меры
по борьбе с бунтом, чтобы помешать побегу. В заявлении
указывается также, что неизвестно, кто стрелял по воен-
нопленным».
Это была явная ложь. Корреспондентам на местах это
было известно, и они сообщили, что солдаты американ-
ской морской пехоты стреляли по безоружным плен-
ным, потому что те отказывались «бежать». Английские
и европейские корреспонденты были до глубины души
возмущены всей этой историей и награждали американ-
ских офицеров, руководивших операцией, равно как и
американских корреспондентов, оправдывавших ее, таки-
ми эпитетами, как «убийцы», «кровавые палачи», «голо-
ворезы», «дикари». Атмосфера накалилась до предела, и
эта бойня, которую американские корреспонденты со
скрытой радостью одобряли, намного углубила пропасть
между ними и их европейскими коллегами.
Официальная американская версия состояла в том,
что Корейская республика организовала побег 27 тысяч
пленных за спиной американского командования и что
все — от Марка Кларка до Эйзенхауэра — были «удив-
лены и потрясены». Но имеется множество доказательств
того, что даже если вся эта операция не была задумана
69

в Вашингтоне и осуществлена под руководством амери-
канского командования в Корее, то во всяком случае она,
несомненно, была проведена при попустительстве Марка
Кларка и его офицеров, вплоть до начальников секторов
для военнопленных.
Помимо рассказов десятков пленных, которые нахо-
дились в это время в секторах и видели все своими гла-
зами, имеются еще сообщения американских информаци-
онных агентств и компрометирующие признания самого
Марка Кларка.
Одним из первых сообщений об этом эпизоде была
корреспонденция из токийского бюро агентства Юнайтед
Пресс, подписанная Рэзерфордом Поутсом, который
сразу же признал, что это прежде всего маневр, имеющий
целью сорвать перемирие. Охарактеризовав эту затею
как «самый смелый шаг, направленный к срыву переми-
рия», Поутс далее писал: «Армия КР и начальник воен-
ной полиции КР генерал-лейтенант Вон Йон Дук взяли
на себя всю ответственность и считают своей заслугой
руководство освобождением военнопленных. На прошлой
неделе представитель командования ООН высмеял слухи,
что правительство КР подготавливает освобождение, ко-
торое произошло сегодня утром. Он в то же время напом-
нил представителям печати, что во главе всех лагерей
стоят американские офицеры, хотя среди охианы пре-
обладают южнокорейцы. Командование ООН было
потрясено этим событием, которое грозит затянуть, если
не отсрочить на неопределенное время, заключение согла-
шения о перемирии». В другом сообщении, отправленном
позднее в тот же день, Поутс еще ближе подошел к сути
дела.
«Генерал Марк Кларк, — писал он, — ттошел на соз-
нательный риск, оставив в лагерях для военнопленных
антикоммунистов южнокорейскую охрану. Он знал со
слов самого Ли Сын Мана и из заявлений правительства
Южной Кореи (курс, авт.), что Ли Сын Ман не намере-
вается допустить, чтобы «патриотически настроенные»
северокорейские военнопленные были интернированы
предлагаемой Комиссией нейтральных государств и под-
верглись идеологической обработке коммунистических
агентов. Он предупредил Вашингтон, что, по его мнению,
Ли Сын Ман намеревается в напушение предстоящего
соглашения о перемирии между ООН и коммунистами
70

освободить 34 тысячи антикоммунистических северокорей-
ских военнопленных». Ли Сын Ман со своей обычной
бестактностью заявил, что «персонал Объединенных На-
ций, с которым он обсуждал вопрос об освобождении
(курс, авт.), сочувствует ему и в принципе согласен с
ним». В течение нескольких дней перед этими событиями
Ли Сын Ман совещался с американским послом Бригг-
сом, председателем Объединенной группы начальников
штабов США адмиралом Рэдфордом и с главно-команду-
ющим вооруженными силами «ООН» в Корее генералом
Марком Кларком.
Уже через десять дней после подписания соглашения
о полномочиях комиссии, американцы относились к нему,
как к ничего не стоящему -клочку бумаги.
В ходе переговоров стало обычным явлением, что аме-
риканцы провоцировали драматические события -как раз
в тот решающий момент, когда удавалось достигнуть
соглашения по какому-нибудь важному пункту.
Угон военнопленных и их насильственная вербовка в
южно'корейскую армию (лисынмановские чиновники воз-
вестили, что из «бежавших» будут сформированы две
новые дивизии) были восприняты во всем мире как смер-
тельный удар по перемирию. Что касается маньяков,
требовавших «самостоятельных» действий, то они привет-
ствовали перспективы затягивания войны на неопределен-
ное время с таким ликованием, которое лишь подчерки-
вало издевательский характер заявления штаба Марка
Кларка о том, что там «потрясены и сожалеют». Миро-
вое общественное мнение было ошеломлено тем, что
надежда на мир уничтожена в момент, когда мир уже
был в пределах досягаемости.
Адмирал Джой, который сыграл видную роль в срыве
прежних попыток заключить перемирие, с чувством ра-
дости сообщил агентству Ассошиэйтед Пресс, что, по его
мнению, «красные не согласятся заключить перемирие до
тех пор, пока все эти люди не будут возвращены в лагери
для военнопленных». Главный корреспондент агентства
Рейтер в То'кио сообщил 21 июня: «В Токио сегодня гос-
подствует мнение, что Ли Сын Ман сорвал перемирие».
Агентство Ассошиэйтед Пресс в одобрительном тоне со-
общало из Вашингтона, что «фактически он (Ли Сын
Ман^ в некотором отношении сделал то, что командова-
ние ООН пыталось сделать на протяжении двух лет более
11

медленным и более законным способом». Ли Сын Ман
сделал, по сути дела то, что Гаррисон предлагал 13 мая
и от чего ему пришлось отказаться под нажимом возму-
щенного общественного мнения.
Между Ли Сын Мансм и американским правитель-
ством началась фальшивая игра, которая должна была
подготовить общественное мнение к новому злодейскому
вероломству. Ли Сын Мана снова стали изображать
опасным пугалом, обладающим большой силой, которое
США, несмотря на все свои средства, не в состоянии дер-
жать в узде. Для того чтобы получить хотя бы слабые
шансы на заключение перемирия, правительство США
должно быть готово пойти на всяческие уступки. Такова
была линия американской пропаганды. Ли Сын Ман, ка-
залось, с каждым днем набивает себе цену.
Агентство Юнайтед Пресс, никогда не отступавшее от
политики продолжения войны, 23 -июня разослало сооб-
щение, начинавшееся следующим образом: «Ли Сын Ман
заявил сегодня, что Южная Корея будет воевать само-
стоятельно, если ООН подпишет перемирие с коммуни-
стами. Он предупредил, что войска КР будут сражаться
с индийскими войсками, посланными туда для охраны
военнопленных. Он дал ясно понять Марку Кларку, что
его окончательное решение в важнейшем вопросе о пере-
мирии — воевать против коммунистов...» Вице-прези-
дент Юнайтед Пресс Хобрект, лично подписавший это
сообщение, получил две поздравительные телеграммы от
главного бюро Юнайтед Пресс, в которых указывалось,
что его сообщение цитируется во всех газетных заголов-
ках. Одна из этих телеграмм от редактора иностранного
отдела агентства Юнайтед Пресс Ныосома закапчива-
лась словами:
«Теперь мы знаем формулу точка Продолжайте в том
же духе»
Предполагалось, что Кларк предъявил Ли Сын Ману
ультиматум, пригрозив, что если он не будет вести себя
надлежащим образом, то американская помощь прекра-
тится. Однако западные информационные агентства сооб-
щали, что после встречи Ли Сын Ман сказал с улыбкой:
«Было бы более правильным сказать, что я предъявил
ультиматум». В письменном ответе на вопросы корреспон-
дента радиовещательной компании «Колумбия» Ли Сын
Ман опять бестактно проболтался о том, что думают его
12

американские друзья по поводу мира. «Я не считаю, что
сторонники перемирия среди Объединенных Наций,—
писал он, — сами очень в него верят...»
Ли Сын Ман, открыто не считаясь с официальной аме-
риканской политикой, требовал в качестве платы за со-
гласие на перемирие: 1) чтобы китайские добровольцы
были выведены или, если это невозможно, чтобы были
выведены как китайские добровольцы, так и войска Объ-
единенных Наций; 2) чтобы пакт о взаимном обеспече-
нии безопасности между Америкой и Южной Кореей был
подписан до вывода войск ООН и 3) чтобы продолжи-
тельность политической конференции, созыв которой пре-
дусмотрен в проекте соглашения о перемирии, была огра-
ничена тремя месяцами, после чего перемирие должно
утратить силу.
Эйзенхауэр послал помощника государственного сек-
ретаря Робертсона для переговоров с Ли Сын Маном и
уходящего в отставку начальника штаба армии для пере-
говоров с лисынмано'вокими генералами. Это были по-
пытки создать миф, будто Ли Сын Ман является видным
мировым деятелем, которого надо умилостивить или под-
купить, чтобы хоть когда-нибудь достигнуть перемирия.
Американские круги торжествующе заявляли, что корей-
ско-китайская сторона теперь, несомненно, прервет пере-
говоры.
Но, напротив, на специальном пленарном заседании
20 июня генерал Нам Ир передал Марку Кларку письмо
от Ким Ир Сена и Пын Дэ-хуэя, в котором они обвиняли
командование ООН в попустительстве угону военноплен-
ных и ставили ряд вполне закономерных вопросов: в
состоянии ли командование войск Объединенных Наций
оказывать влияние на южнокорейское правительство и
армию? Если нет, то распространяется ли перемирие в
Корее на лисынмановскую клику? Если оно на нее не
распространяется, то какая существует гарантия, что
соглашение о перемирии будет выполняться Южной Ко-
реей? Если оно на нее распространяется, то тогда «сторо-
на ООН» должна нести ответственность за возвращение
всех 25 952 (цифра, которую называли в то время. —
Прим. авт.) военнопленных, которые находятся «на сво-
боде». И, наконец, командующие потребовали заверения,
что подобные инциденты не повторятся.
73

Эти скромные и существенные требования были даже
более умеренными, чем тот минимум, которого можно
было ожидать. Мировое общественное мнение, печать и
правительственные круги во всех западных странах,
кроме Соединенных Штатов, испытали глубокое чувство
облегчения, когда узнали об умеренности этих требова-
ний. Их одобряли как исключительно справедливые и
доказывающие раз и навсегда, что корейско-китайская
сторона искренне хочет мира. Английское правительство
высказало мнение, что требование вернуть военноплен-
ных «весьма разумно». Повсеместно было признано, что
гарантии соблюдения перемирия, которых просили у
Кларка, необходимы для поддержания мира.
Совершенно несомненно, что вашингтонские круги
были вновь ошеломлены бурной реакцией общественности
на этот новый акт вероломства Корейской республики.
Даже на вкрадчивом языке, -которым пользуются запад-
ные дипломаты, Эйзенхауэру и Даллесу дали вполне ясно
понять, что они виновны не меньше других.
Перед Вашингтоном стояли две проблемы: во-первых,
создать впечатление, что делается все возможное для до-
стижения перемирия; во-вторых, согласиться на неизбеж-
ное, но заранее подготовить почву, чтобы сорвать то, что
последует за перемирием — политическую конференцию,
которая должна обсудить вопрос о мире и объединении
Кореи. Отсюда поездки Марка Кларка, Лоутона Кол-
линса и Робертсона и длительные переговоры, начав-
шиеся по приезде Робертсона. Отсюда и позиция Ли Сын
Мана, который спокойно уселся, сложил руки на животе,
и начал крутить пальцами, изображая человека, которого
«трудно уговорить».
Ли Сын Ман представлял собой лишь то, что было
нужно Вашингтону. Несмотря на все усилия Юнайтед
Пресс и прочих изобразить Ли Сын Мана в этот период
как «фанатичного патриота», «великого национального
вождя», Ли Сын Ман не пользовался никакой поддерж-
кой и не имел опоры в собственной стране. Его власть
опиралась на охвостье квислинговской, созданной япон-
цами полиции и поддерживалась американскими шты-
ками и пулеметами. Он правил примитивными методами
средневекового деспота. Ярким примером этого был слу-
чай, относящийся как раз к тому моменту, когда угон
74

Ли Сын Маном военнопленных снова привлек внимание
всего мира к этому злокозненному старому диктатору.
Шестидесятилетний лидер «оппозиционной» нацио-
нально-демократической партии Южной Кореи д-р Чо
Бион Ок выставил свою кандидатуру наряду с Ли Сын
Маном во время комедии президентских выборов в
1952 году. Ввиду методов террора, применявшихся про-
тив его сторонников, Чо Бион Ок укрылся в тайном убе-
жище, как только закончились выборы, но вновь поя-
вился несколько месяцев спустя, перед 18 июня. 23 июня
он отважился заявить корреспондентам, что, по его мне-
нию, лисынмановская политика «самостоятельных дейст-
вий» приведет к «катастрофическим результатам». На
следующий день к нему явилась шесть головорезов, ко-
торые отхватили ему часть правого уха, изрезали ему
все лицо бритвами и разрушили его дом. 25 июня д-р Чо
Бион Ок, который в прошлом был министром внутрен-
них дел в лисынмановском правительстве, был брошен в
тюрьму и с тех пор о его судьбе ничего неизвестно.
Что касается поддержки народом возражений Ли
Сын Мана против перемирия, то яркой иллюстрацией
служит описанная агентством Юнайтед Пресс демонстра-
ция, которая была организована в Сеуле 25 июня. Кор-
респондент агентства Юнайтед Пресс Фред Пейнтон
сообщал, что «'крупнейшая демонстрация против пере-
мирия в Южной Корее, организованная в столице, сегодня
потерпела провал и была скорее похожа на похоронную
процессию, нежели на бурную манифестацию. Впервые с
тех пор, как президент Ли Сын Ман начал пылко высту-
пать против перемирия в Корее, его народ шествовал по
улицам почти молча, с несколькими поникшими знамена-
ми. Вдоль улиц во время демонстрации стояли цепи сол-
дат и полицейских, вооруженных пулеметами и винтовка-
ми. Не слышно было никаких звуков, кроме шарканья ты-
сяч ног. Все рестораны и учреждения были закрыты на
этот день, так как город приготовился к мошной демон-
страции по случаю третьей годовщины войны. Вчера вече-
ром национальная полиция рассчитывала, что на улицу
выйдет 500 тысяч человек, но сегодня она уже называла
цифру в 300 тысяч. Иностранные наблюдатели считают,
что демонстрантов было гораздо меньше. В одном месте
полиции пришлось разнимать подравшихся школьников,
которым надоело тащить знамена. Толпа, окружавшая
75

трибуну, так вяло приветствовала выступление ораторов,
что остальная публика даже не подхватывала возгласов».
И это писало самое пролисынмановское из всех западных
информационных агентств!
Главным выступлением, также не вызвавшим оваций
толпы, была очередная речь Ли СынМана, призывавшего
народ Южной Кореи пойти за ним в поход на Север и
сражаться «до последней капли крови», чтобы истребить
коммунистов и объединить Корею.
Если Л-и Сын Ман удерживался только благодаря
американским долларам, пулям и штыкам, то и южноко-
рейские дивизии держались на фронте лишь благодаря
американскому продовольствию и боеприпасам. Все, во
что были одеты южнокорейские войска, все, что они ели,
каждая пуля, которую они выпускали, — все поступало
от американцев. Грузовики, снабжавшие их, были амери-
канскими; артиллерия, поддерживавшая их в бою, была
американской; танки, авиация и корабли, которые их
поддерживали, — все было американским. Южнокорей-
ская аомия была подобна всей марионеточной респуб-
лике. Она существовала в той мере, в какой это было
угодно американцам. В течение месяца западные коррес-
понденты в Сеуле и Токио писали, что армия Корейской
республики не может просуществовать и двух недель без
американской помощи. Корейская Народная армия и ки-
тайские народные добровольцы показали, что она не
может просуществовать более нескольких дней даже с
американской помощью. Вскоре они продемонстрировали
это еще более убедительным образом.
Марк Кларк девять дней медлил с ответом на вопросы,
поднятые Ким Ир Сеном и Пын Дэ-хуэем. Все это время
он и Робертсон продолжали делать вид, что пытаются
обуздать свою марионетку. Когда 29 июня Кларк, нако-
нец, ответил, он уклонился от всяких гарантий, которые
свидетельствовали бы о том, что американское командо-
вание намеревается выполнить условия перемирия. Ответ
был составлен таким образом, чтобы поддержать види-
мость, будто ничего нельзя гарантировать без сотрудни-
чества правительства Ли Сын Мана. Это письмо, содер-
жавшее 2500 слов, было написано в заносчивом и оскор-
бительном тоне и полно противоречий. В одном месте
Кларк заявлял, что армия Корейской республики была
подчинена его контролю и попрежнему остается под его
76

контролем, тогда как в другом месте он утверждал, что
армия КР, действуя по приказу Ли Сын Мана, нарушает
заверения, данные американскому командованию. Он
не давал никаких гарантий против будущих нарушений.
Напротив, он писал: «Признано, что некоторые положения
соглашения о перемирии требуют сотрудничества властей
Корейской республики».
В конце этого наглого письма Кларк любезно предла-
гал, чтобы корейско-китайская сторона назначила дату
подписания перемирия.
Еще до того, как текст письма успели передать Ким
Ир Сену и Пын Дэ-хуэю, Ли Сын Ман крикливо заявлял
всем западным информационным агентствам, что амери-
канцы не получат никакой поддержки от правительства
Корейской республики в отношении перемирия, и хвастли-
во ссылался на признания самого Кларка, что без этого
перемирие невозможно. Через своих марионеточных ми-
нистров Ли Сын Ман возвестил, что прекращение огня не
будет касаться армии КР, что его войска не отойдут от
демаркационной линии, что он нападет на индийские вой-
ска, если они высадятся, и освободит около 22 тысяч
оставшихся корейских и китайских пленных, судьба кото-
рых не решена.
Лисынмановские дивизии удерживали около трех чет-
вертей линии фронта в этот период, и было очевидно, что
перемирие превратится в фарс, если только американцы
не намереваются принять серьезные меры, чтобы обуздать
свою марионетку. 8 июля Ким Ир Сен и Пын Дэ-хуэй
направили новое письмо Кларку, предлагая ему возобно-
вить переговоры о перемирии. 10 июля опять нача-
лись заседания, на которых Нам Ир настойчиво требовал
от Гаррисона непреложных гарантий того, что американ-
ское командование призовет Ли Сын Мана к порядку. В
начале Гаррисон отказывался предоставить эти гарантии.
Он говорил, что «попытается» добиться соблюдения пере-
мирия. Однако через несколько дней он был принужден
изменить позицию. Он дал гарантию, что войска КР пре-
кратят огонь и отойдут. Он дал гарантию, что индийские
войска не подвергнутся нападению. Он дал гарантию, что
командование войск «ООН» не предпримет никаких дей-
ствий, если корейской Народной армии и китайским на-
родным добровольцам придется принять меры в случае
нарушения перемирия южнокорейскими войсками. К концу
77

четвертого дня переговоров Гаррисон даже давал гаран-
тию, что если южнокорейские войска совершат нападение
после перемирия, то американское командование переста-
нет их снабжать.
В то время как Гаррисон давал эти гарантии на за-
крытых заседаниях в палатке для совещаний, Ли СынМан
и его министры заявляли о своем намерении нарушить лю-
бое достигнутое соглашение. Ли Сын Ман хвастал, что
получил заверения о поддержке во время своих длитель-
ных переговоров со специальным представителем Роберт-
соном.
12 июля, после двухнедельных ежедневных перегово-
ров между Робертсоном и Ли Сын Маном, было опубли-
ковано совместное коммюнике, в котором говорилось, что
между правительствами США и КР ведутся переговоры
о пакте «взаимного обеспечения безопасности»; что два
правительства договорились относительно дальнейших
«военных, экономических и политических» мер, которые
должны быть приняты после заключения перемирия. По
словам Ли Сын Мана, они, кроме того, договорились, что
политическая конференция, которая должна состояться
после заключения перемирия, будет ограничена трехме-
сячным сроком, после чего Южная Корея будет вправе
предпринять любые действия для объединения страны.
(Робертсон находился в Токио на пути в Соединенные
Штаты, когда Ли Сын Ман выступил с этим откровенным
заявлением, и, по его словам, был «шокирован» тем, что
Ли Сын Ман разболтал то, что, очевидно, являлось боль-
шим секретом.)
Снова стало ясно, что мир в Корее надо еще завое-
вать. Америка была вынуждена дать публичные гарантии
в том, что перемирие будет соблюдаться. Прекрасно, но
оставались еще правительство КР и армия КР. Был толь-
ко один надежный способ гарантировать соблюдение ми-
ра лисынмановской армией.

Г л а в а те стая
УНИЧТОЖЕНИЕ МИФА
Июньское наступление, ускорившее проведение демар-
кационной линии, нанесло тяжелый удар южнокорейской
армии. За несколько дней боев четыре южнокорейские
дивизии потеряли в целом 63 тысячи человек. 8-я и 5-я ди-
визии были полностью разгромлены. Корейские и китай-
ские войска захватили 191 орудие и 5400 винтовок, не го-
воря уже о ряде стратегических горных кряжей.
С наступлением темноты 13 июля, на следующий день
после опубликования коммюнике Робертсона и Ли Сын
Мана, снова заговорили тяжелые орудия корейской На-
родной армии и китайских народных добровольцев, и по-
сле сокрушительной артиллерийской подготовки войска
вступили в бой. Первое наступление было предпринято
на 25-мильном фронте севернее Кымхва, к западу от ре-
кв Пукханган. Линия фронта на этом участке образова-
ла выступ в северном направлении. Это было единствен-
ное завоевание Ван-Флита за все время его широко раз-
рекламированных наступлений летом и осенью 1951 года.
О том, какая судьба постигла цвет армии, которая
должна была выступить в «самостоятельный» поход к
реке Ялуцзян, можно отчасти судить по сообщениям за-
падных корреспондентов.
«На неровной зигзагообразной линии фронта всю
ночь гремели грозовые раскаты, — сообщал корреспон-
дент Юнайтед Пресс Пейнтон. — В некоторых местах юж-
нокорейцы держались стойко. На других участках они
отступили или были окружены... Некоторые сражались
«на всех направлениях», пытаясь отойти и перегруппиро-
ваться. Отборная Столичная дивизия, гордость южно-
корейской армии, приняла на себя основной натиск крас-
ных... 8-я и 3-я южнокорейские дивизии были также силь-
но потрепаны...»
«..-Китайцы вели стремительное наступление на 18-
мильном участке восточно-центрального фронта обычным
79

для них образом... используя при этом сокрушающую
мощь «невероятного огневого вала», — сообщало агент-
ство Ассошиэйтед Пресс. — Один американский совет-
ник при южнокорейской дивизии сказал: «Надо увидеть
их артиллерию в действии, чтобы этому поверить. Она
чрезвычайно осложнила нам дело, нарушив коммуника-
ции». Передовые укрепления уничтожались одно за дру-
гим...».
«После ожесточенных атак коммунистов вчера вечером
пропал без вести в бою один южнюкорейский генерал,—
сообщило агентство Рейтер. — Он значится во главе спи-
ска пропавших без вести офицеров, среди которых один
командир полка и три батальонных командира. Все они
пропали без вести, когда китайцы захватили их команд-
ные посты...»
Более двух лет американцы создавали мощные обо-
ронительные сооружения: обширную систему подземных
туннелей и глубоких ходов сообщения; мощные бетони-
рованные доты примерно через каждые 30 ярдов; перед до-
тами проволочные заграждения и минные поля; позади—
сосредоточение артиллерии и танков. В одном важном
пункте позиции были защищены стремительной ре-
кой. Южнокорейские войска занимали, казалось, непри-
ступные позиции на горном кряже, почти отвесно спу-
скавшемся к реке, так что ни человеку, ни животному не
за что было зацепиться. Но через несколько часов эти по-
зиции находились в руках китайцев, часть южнокорейцев
была убита, а остальные, ошеломленные, беспорядочно
бежали, бросая оружие и снаряжение. Доты были стерты
в порошок, траншеи обвалились. К утру на одном этом
участке 12 квадратных миль горной местности находи-
лись в руках добровольцев, и на каждой вершине разве-
вались красные флаги.
Корейская Народная армия и китайские добровольцы
с потрясающей убедительностью показали, что они овла-
дели самыми современными методами ведения войны и
превосходно оснащены самым современным военным сна-
ряжением.
Как американские корреспонденты, так и пленные,
взятые в бою, отмечали поразительную мощь и точность
артиллерийского огня.
Когда артиллерия открыла массированный огонь, по-
зиции южнокорейцев исчезли в пламени: доты, блиндажи,
80

орудийные окопы и полевые склады боеприпасов взле-
тали в воздух. Первый же сокрушительный огневой вал
заставил замолчать американский дивизион из восемнад-
цати гаубиц — все орудия до одного были выведены из
строя. Под мощным градом снарядов из тяжелых орудий
танки перевертывались в воздухе, сваливались с дорог и
срывались с крутых склонов. На многих участках фронта
южнокорейские войска были настолько деморализованы и
ошеломлены взрывами, подобными извержению вулкана,
что уже не могли вести себя, как подобает солдатам. В
одном случае сдался целый полк со всеми офицерами. На-
ступление было настолько стремительным, что потери ко-
рейской Народной армии и китайских добровольцев были
ничтожными. Одна рота продвинулась на три километра и
захватила сильно укрепленную ключевую позицию, поте-
ряв при этом всего четырех человек. За первые несколько
часов боев были захвачены батальонный и полковой шта-
бы южнокорейской армии.
Наступление началось во время сильнейшего ливня,
который делал тем более удивительной точность артилле-
рийского огня и быстроту продвижения.
Агентство Юнайтед Пресс — этот главный пропаган-
дистский орган сторонников «самостоятельных действий»
— сетовало ло поводу того, что «они (корейская Народ-
ная армия и китайские народные добровольцы) до мело-
чей разработали успешно ведущееся сейчас наступление.
Они изучили местность, климатические условия, распоря-
док южнокорейцев и их американских союзников. Комму-
нисты предприняли наступление в момент, когда они, оче-
видно, могли рассчитывать на два-три дня дождей, кото-
рые помешают американской авиации их тревожить. Они
проскальзывали мимо передовых укреплений, просачива-
лись в тыловые районы и нападали с тыла на воинские
части, которые считали, что их вот-вот отзовут с фронта...»
Через семь минут, после того как был дан сигнал к на-
ступлению, была захвачена первая ключевая позиция и
южнокорейская рота, защищавшая ее, была смята. Одна
китайская рота заняла три важные позиции за пятнадцать
минут. Через три часа после начала наступления все го-
ловные подразделения (их было свыше двадцати) захва-
тили намеченные объекты. Целый полк «отборной» юж-
нокорейской Столичной дивизии был разгромлен, и сра-
жение закончилось в штабе полка. Американцы сообщили,
81

что командир полка и его американский советник «пропа-
ли без вести». Пробираясь по колено в грязи и воде ночью
13 июля, бойцы корейской Народной армии и китайские
народные добровольцы прорвали главную линию обороны
войск «ООН» на 15-мильном фронте и продвинулись в
среднем на 2—3 мили, что было выдающимся военным
подвигом, учитывая пересеченную гористую местность,
мощные укрепления и проливной дождь.
На второй день наступления корреспондент Юнайтед
Пресс Пейнтон писал, что «сообщения о возобновившемся
наступлении отрывочны, так как освещать его запрещено,
и бои носят беспорядочный характер... Но пехотинцы
войск ООН едва успели изготовиться, как коммунисты се-
годня днем вновь нанесли удар, прорвав линию фронта
союзников всюду, кроме одного маленького участка в рай-
оне 20-мильного выступа. Многие части потеряли свои
средства связи и транспорт во время первого отступления,
когда четыре южнокорейские дивизии бежали, бросив ты-
сячи грузовиков, танков и орудий...» (четыре южнокорей-
ские дивизии составляли 25 процентов всей южнокорей-
ской армии. — Прим. авт.)
«Противник бежал в полном смятении, — подтверди-
ло агентство Синьхуа в сообщении о том же сражении, —
бросив большое количество довольствия, сложенного ак-
куратными рядами и прикрытого брезентом. Неприятель-
ские танки и автомашины увязли в глубокой грязи. Вся
местность была усеяна ранцами... Многие солдаты подстав-
ляли свои ранцы, чтобы легче было вскарабкаться на гору,
тогда как другие просто сидели на них, ожидая, пока их
возьмут в плен... Одна из наших передовых частей пришла
в соприкосновение с американским 64-м танковым баталь-
оном. Она уничтожила за один раз семь танков, а осталь-
ные обратились в бегство». Хотя атака была направлена
против южнокорейской армии, поддерживавшие ее амери-
канские части также понесли тяжелые потери.
«Сегодня здесь не наблюдалось паники, но положение
было, очевидно, серьезным, — сообщал 15 июля кор-
респондент Юнайтед Пресс Миллер с Центрального
фронта. — ...Одна американская артиллерийская часть
была омята и отступила, уничтожив свои орудия. Солда-
там американской артиллерийской моторизованной части
также пришлось туго. Как сказал рядовой Джон Линч,
это сущий ад, когда моторизованным частям приходится
82

передвигаться пешком». Другой американский солдат
рассказал, что его подразделение тяжелых минометов бы-
ло «вновь разгромлено вчера вечером. Мы сожгли мино-
меты, прежде чем отступить». Та же самая часть была
разбита китайскими войсками лишь в прошлом месяце».
(Позднее стало известно, что один американский артил-
лерийский дивизион потерял 400 человек и все снаряже-
ние, попав в окружение во время стремительного наступ-
ления.)
По сообщениям американских военных корреспонден-
тов, к концу второго дня наступления южнокорейцы
отошли на Ь миль и им пришлось очистить район в 70
квадратных миль на своей главной оборонительной линии.
Фактически к концу второго дня фронта уже не существо-
вало, и бойцы корейской Народной армии и китайские
народные добровольцы могли гнать южнокорейцев, сколь-
ко им было угодно. Однако цель наступления состояла не
в захвате территории.
Как сообщали, Ли Сын Ман задыхался от бессильной
ярости, узнав, как кромсают его лучшие дивизии. Он посы-
лал одну телеграмму за другой, приказывая своим гене-
ралам «не отступать ни на пядь», и заявил, что «хотел бы
быть там со своими людьми». В действительности, он не
приехал на фронт до тех пор, пока бои не закончились.
17 июля он выразил свое «неудовольствие» коман-
дующему 8-й армией Максуэллу Тейлору по поводу
быстроты, с которой были «перемолоты» его дивизии, и
масштабов их отступления.
Разгром продолжался шесть дней. На шестой день ко-
рейская Народная армия и китайские народные добро-
вольцы на короткое время сосредоточили внимание на 1-й
американской дивизии морской пехоты, размещенной в
районе Паньмыньчжоня. Эта дивизия много раз пыталась
окружить Кэсон во время переговоров о перемирии. На ее
совести было много нарушений положения о нейтральной
зоне Паньмыньчжоня. Ье командир с особым удовольст-
вием подвергал обстрелу крестьянок с детьми, работав-
ших на полях на границе нейтральной зоны Паньмынь-
чжоня, а однажды, даже было убито несколько детей, на-
ходившихся в самой 1000-метровой нейтральной зоне.
Солдаты морской пехоты занимали два важных передо-
вых укрепления, которые среди американцев были изве-
стны под названием «Берлин» и «Восточный Берлин» и
88

откуда они вели артиллерийский огонь. Корреспондент
агентства Юнайтед Пресс Уоррен Франклин в сообщении
от 20 июля описывал, что произошло с этими передовыми
укреплениями.
«На западном фронте, — писал он, — красные пошли
в атаку под прикрытием собственной и приданной артил-
лерии, чтобы выбить морскую пехоту из двух передовых
укреплений «Берлин», которые преграждают путь на Сеул
с запада. Короткий, но ожесточенный бой закончился че-
рез 55 минут... Сегодня вечером представитель морской
пехоты сооощил, что из этой яростной битвы с трудом вы-
рвалось лишь 14 человек...»
На восточно-центральном фронте «выступа» уже не
было. Линия была выравнена, так как войска продвину-
лись примерно на пять миль в глубину на 15-мильном
фронте. Все, что было завоевано Ван-Флитом в результа-
те дорогостоящих летнего и осеннего наступлений 1951 го-
да, было уничтожено менее чем за шесть дней. Еще пять
южнокорейских дивизий были полностью разгромлены,
помимо тех, которые были разбиты во время июньских
сражений. После наступления южнокорейские Столичная,
2-я, 3-я, 6-я и 9-я дивизии существовали лишь на бумаге.
Трофеи, захваченные в полной исправности, включали
один самолет-истребитель «1г-80», 34 танка, 300 автома-
шин (включая 30 грузовиков с боеприпасами), 33 гауби-
цы, 400 пулеметов и свыше 3 тысяч винтовок.
Генерал Максуэлл Тейлор в специальном заявлении,
опубликованном 19-го числа, подвел итог катастрофиче-
ского поражения. По сообщению агентства Ассошиэйтед
Пресс, он отметил следующие моменты:
1) Южнокорейская Столичная дивизия сражалась хо-
рошо, но была почти полностью уничтожена в бою.
2) По крайней мере, две южнокорейские дивизии на
восточном фланге района атаки не проявили стойкости,
которой ожидали от них перед этим.
3) Ввиду неумения командовать пришлось сместить в
разгар боя командира одной южнокорейской дивизии.
4) Некоторые южнокорейские части на восточном
фланге отступили слишком далеко и слишком поспешно.
5) Китайцы на первых этапах массированной атаки,
как всегда, успешно громили и окружали союзные части
и проникали в их расположение.
84

Главнокомандующий корейской Народной армией Ким Ир Сен (сле-
ва) и командующий частями китайских народных добровольцев
Пын Дэ-хуэй (справа) перед своим штабом.
85

6) Хотя южнокорейцы на этот раз проявили себя луч-
ше, чем когда-либо, им еше далеко до того, чтобы стать
по-настоящему стойкой и надежной армией, несмотря на
многочисленные проявления героизма и мужества со сто-
роны отдельных подразделений.
7) Линия фронта, протяженность которой с 28 ноября
1951 года составляла 155 миль, теперь укоротилась при-
мерно на 5 миль в результате того, что красные срезали
Кымсонский выступ.
За шесть дней корейская Народная армия и китайские
народные добровольны развеяли миф, который усиленно
создавался Ли Сын Маном и всеми его сторонниками в
Вашингтоне. Лисынмановская армия оказалась «бумаж-
ным тигром». В течение месяца человечество томилось не-
ведением, пока Даллес, Робертсон и Марк Кларк всяче-
ски рекламировали мощь Ли Сын Мана, доказывая, что
ппидется пойти на огромные уступки, чтобы убедить его не
боосать своих дивизий в наступление на север к реке
Ялупзян.
Разумеется, этот миф помог Америке совершить новое
вероломство. Пакт о взаимном обеспечении безопасности,
предлагавшийся в качестве «вознаграждения» за соблюде-
ние Ли Сын Маном перемирия, был маневром, целью ко-
торого являлось уничтожение каких-либо шансов на про-
ведение успешной политической конференции по Корее.
Он предусматривал оставление американских войск в
Южной Корее, тогда как вопрос о выводе иностранных
вооруженных сил из Кореи был основной проблемой, под-
лежавшей обсуждению на политической конференции.
Корейско-китайские делегаты хотели включить вопрос о
выводе иностранных войск в повестку дня переговоров о
перемирии. Адмирал Джой возразил против этого, заявив,
что это «политический» вопрос, тогда как он уполномочен
вести переговоры лишь о военном перемирии. Вместо это-
го делегаты в соглашении о перемирии рекомендовали,
чтобы через три месяца после подписания перемирия была
созвана политическая конференция для обсуждения воп-
роса о «выводе всех иностраннътх войокиз Кореи, мирного
урегулирования корейского вопроса и т. д.».
Пакт о взаимном обеспечении безопасности между США
и КР заранее делал это невозможным. Таким образом,
угон 27 тысяч пленных через десять дней после подписа-
ния соглашения о полномочиях комиссии, что заранее
86

Пагода Мира, 27 июля 1953 года, 10 часов утра. Генерал Нам Ир (справа) и Гаррисон ставят свои
подписи под соглашением о заключении перемирия в Корее.

нарушало соглашение о перемирии, и угрозы Ли Сын Ма-
на и впредь нарушать его. были использованы как южно-
корейским, так и американским правительствами для
срыва политической конференции. Это было неуклюжее
надувательство, которое никого не обмануло.
В то время как корейская Народная армия и китай-
ские народные добровольцы оказывали нажим на южно-
корейские дивизии, в палатке, где происходило совещание,
генерал Нам Ир продолжал оказывать нажим на Гарри-
сона, настойчиво поднимая различные вопросы, котопые
надо было урегулировать до подписания перемирия. 19-го
числа генерал Нам Ир сделал заявление, в котором пере-
числил различные вопросы, поставленные им перед Гар-
рисоном, и ответы последнего. Смиренные заверения, ко-
торые теперь давал Гаррисон, свидетельствовали, на-
сколько изменилось положение по сравнению с октябрем
1952 года, когда он вызывающе прервал переговоры.
В ответах на 10 вопросов Гаррисон давал заверения
по,всем пунктам, включая утверждение, что «прилагают-
ся усилия» вернуть 27 тысяч угнанных корейских плен-
ных. Он обещал от имени американского командования,
что, в случае нарушения перемирия южнокорейской ар-
мией, корейская Народная армия и китайские народные
добровольцы будут вправе предпринять любые военные
меооприятия, какие они сочтут необходимыми. Южноко-
рейская армия не будет пользоваться никакой поддерж-
кой со стороны США, если Ли Сын Ман нарушит переми-
рие. Гаррисон соглашался, что не следует устанавливать
предельного срока действия соглашения о перемирии и
обещал, что американское командование полностью обе-
спечит защиту членов двух нейтральных органов — Ко-
миссии по репатриации из представителей нейтральных
государств и Комиссии по наблюдению за перемирием из
представителей нейтральных государств. Он гарантиро-
вал, что американское командование будет нести ответ-
ственность за выполнение соглашения о прекращении ог-
ня и за отвод всех войск от демаркационной линии.
Генерал Нам Ир уведомил Гаррисона, что, помимо за-
несения вопросов и ответов в протоколы переговоров о
перемирии, он опубликует целиком все заявление. До
этого момента все заседания были закрытыми, но было
важно, чтобы мировое общественное мнение точно знало,
какие гарантии предоставили американцы, и могло ясно
88

понять, на ком будет лежать ответственность за будущие
нарушения. Затем Нам Ир заявил, что на основе этих
публичных гарантий он готов начать окончательную под-
готовку к подписанию перемирия. Демаркационную ли-
нию, которая была проведена 17 июня, пришлось пере-
смотреть, хотя Гаррисон и возражал на том основании,
что это «пустая трата времени». Новая линия включала
75 кв. миль, захваченных у южнокореицев за несколько
дней до этого. (Общая площадь территории, захваченной
за шесть дней наступательных действий, составляла го-
раздо больше 75 кв. миль, но корейская Народная армия
и китайские народные добровольцы прекратили пресле-
дование южнокореицев и отошли на сравнительно прямую
линию, образовавшуюся в результате ликвидации Кымсон-
ского «выступа».)
Наконец был расчищен путь для подписания переми-
рия. Демаркационная линия была быстро изменена. Стро-
ители из корейской Народной армии снова появились в
Паньмыньчжоне и за пять дней построили прекрасную
Пагоду Мира в классическом корейском стиле. 27 июля в
10 часов утра генералы Нам Ир и Гаррисон поставили
свои подписи под документом, который должен был поло-
жить конец кровопролитию в Корее после трех лет, одно-
го месяца и двух дней войны.

Глава седьмая
ПРЕКРАЩЕНИЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
Военные действия должны были прекратиться в 10 ча-
сов вечера 27 июля — через 12 часов после того, как Нам
Ир и Гаррисон подписали соглашение о перемирии. За
эти двенадцать часов американцы все же успели совершить
два особенно гнусных преступления. Характерно, что оба
они были совершены американскими военно-воздушными
силами, которые столько раз своим 'вмешательством унич-
тожали надежды на перемирие. Через 1 час 20 минут пос-
ле подписания перемирия четыре американских самолета
«Сейбрджет» атаковали невооруженный гражданский
транспортный самолет над территорией Китая, более чем
в 100 милях от границы. Самолет принадлежал Советско-
му Союзу и совершал регулярный рейс из Порт-Артура —
Дальнего в Советский Союз. Пятнадцать пассажиров и
шесть членов экипажа были убиты.
За полчаса до того, как должны были прекратиться
все военные действия на суше, на море и в воздухе, аме-
риканские тяжелые бомбардировщики совершили ожесто-
ченный налет на Пхеньян. Эти две акции представляют
собой предел цинизма и варварства, на которые способ-
ны только выродки. Они явились выражением той ярости
и разочарования, которые испытывали американские воен-
ные руководители от сознания, что, несмотря на всю свою
воздушную мощь и технику, они были вынуждены подпи-
сать с азиатскими генералами документ, который они счи-
тали свидетельством своего поражения.
Военные действия прекратились точно в 10 часов ве-
чера 27 июля.
Мир пришел в Корею чудесным летним вечером. Горы
и долины, по которым проходил 150-мильный фронт, были
залиты ярким лунным светом. В Пхеньяне же некоторые
из жителей, которые в это время должны были бы празд-
новать наступление мира, были только что убиты или
90

ранены. Многие другие лихорадочно раскапывали дымя-
щиеся руины, извлекая убитых, оказывая помощь ране-
ным, туша пожары.
На западном участке фронта в 9 часов вечера амери-
канцы открыли ураганный артиллерийский огонь по Хун-
шанбао — Красной высоте, одной из передовых позиций
китайских народных добровольцев. Добровольцы, удер-
живавшие эту позицию, бдительно следили за тем, не
превратится ли этот артиллерийский обстрел в нарушение
американцами перемирия. Через 45 минут обстрел прекра-
тился и наступила гробовая тишина, прервавшаяся лишь
резким окриком, — был захвачен в плен южнокорейский
солдат, посланный, по его словам, выяснить, что делают
китайцы, не ослабела ли их бдительность.
Зубчатые горные кряжи, бывшие ареной многих слав-
ных боев, четко вырисовывались на фоне неба. Луна за-
ливала светом поросшую сочной травой долину, которая
отделяла Хуншанбао от важнейшей передовой позиции
американцев — высоты 155, находившейся на расстоянии
всего 500 ярдов. В этой ныне тихой долине полегли сотни
солдат — в зимнем снегу и под палящими лучами летнего
солнца, когда американцы предпринимали одну атаку за
другой, чтобы захватить Хуншанбао. В лунном свете вид-
нелись похожие на привидения развалины крестьянских
домов, а дальше, в нескольких сотнях ярдов, блестела из-
лучина реки Сачхонган. Севернее вертикальный луч про-
жектора над Паньмыньчжонем свисал с неба, подобно тон-
кому голубовато-белому карандашу. Часы Ян-Шена,
подразделение которого удерживало Хуншанбао, отсчи-
тывали минуты.
К югу и западу, в направлении Сеула и Инчона, лучи
прожекторов, беспокойные, слабые и едва заметные в
лунном свете, блуждали, нащупывали, и останавливались,
и снова двигались, как нервные пальцы.
Когда минутная стрелка на часах командира Ян-Шена
подползла к 12, а часовая стрелка остановилась на 10, с
американских позиций на всей линии фронта начали
взвиваться зеленые и красные ракеты. Лучи прожекторов
неожиданно застыли почти в горизонтальном положении,
словно миновала необходимость искать ночных воздуш-
ных пиратов. Из земли начали подниматься головы. По-
слышались голоса, сперва приглушенные, но вскоре
91

гораздо более громкие, которые недоверчиво спрашивали,
неужели это, наконец, действительно свершилось.
Через несколько минут командир Ян-Шен и его сол-
даты плясали веселый танец «янкэ» на глинистых плеши-
нах между воронками от бомб, которые превратили
некогда зеленый холм в «Красную высоту». Тарелки отби-
вали веселый ритм «янкэ», и, услышав звуки музыки, раз-
носившиеся по всему расположению войск, солдаты вы-
шли из глубоких блиндажей и вдыхали холодный ночной
воздух, которым они, наконец, могли свободно дышать
на поверхности. Но на каждой позиции были люди, обя-
занностью которых было бдительно следить, не произой-
дет ли какого-нибудь предательства.
Немного восточнее Хуншанбао группа китайских доб-
ровольцев подошла в темноте на расстояние примерно
двадцати ярдов к английским позициям и через перевод-
чика был задан вопрос: «Не хотите ли отпраздновать?» —
«Прекрасная мысль. Сейчас придем», — был ответ.
Через несколько минут из траншей вылезла группа
ухмыляющихся английских солдат и направилась к под-
ножью высоты, где они встретились с добровольцами, ко-
торых раньше видели только в прицельные рамки своих
винтовок. Они еще раньше были склонны симпатизиро-
вать китайцам. От репатриированных больных и ране-
ных английских пленных они узнали, что с ними хорошо
обращались. Было много случаев, когда добровольцы пе-
ревязывали раненых во время действий дозоров и давали
знать, что не будут стрелять, когда санитары с носилками
придут за ранеными. Они всегда держали свое слово.
Проведенное ими перед заключением перемирия наступ-
ление не коснулось английских войск.
И вот английские солдаты и китайские добровольцы
сидели на корточках в лунном свете, потягивали сладкое
китайское вино и обсуждали, как отпраздновать это собы-
тие на следующий день. В знак своей искренности добро-
вольцы передали английским делегатам подарки для их
товарищей — конфеты, сигареты, шелковые носовые
платки с изображением голубя мира, бутылки вина.
В 10 часов утра на следующий день «организацион-
ные комитеты» от каждой стороны встретились, чтобы под-
готовить место для празднества. Англичане принесли бре-
зенты, китайцы наломали веток и установили два боль-
ших красных знамени с надписями на английском
92

Пленные солдаты войск «Объединенных Наций» (на верхнем
снимке — англичане, внизу — американцы) развлекаются на
лоне природы, в чудесных окрестностях Пектона, на берегу реки
Ялу, по которой проходит корейско-китайская граница. Корейское
и китайское командование поощряли спорт среди военнопленных,
снабжали их необходимым спортивным оборудованием и музы-
кальными инструментами, выделяли средства для премий.
23

языке: «В ознаменование прекращения огня. Желаем
вам благополучного возвращения на родину» и «Каким
ужасным было прошлое! Как прекрасно возвращаться на
родину!» К полудню собрались двадцать англичан и со-
рок добровольцев.
Один из китайских добровольцев произнес короткую
речь, заявив, что он и его товарищи хотят отпраздновать
вместе с английскими солдатами торжество мира и по-
желать им счастливого возвращения к семьям. Один ан-
глийский паренек ответил от имени своих друзей: «Ни-
когда в жизни мы не забудем этой минуты и дружелюбия
китайских добровольцев». Затем представитель добро-
вольцев сказал, что они хотят подарить англичанам не-
сколько шелковых знамен с лозунгами, прославляющими
мир и дружбу, чтобы те увезли их с собой. Были выделе-
ны два английских солдата, которые официально приняли
знамена, после чего началось веселье.
Полилось вино, здравицы в честь мира и интернацио-
нализма прерывались песнями, а пение прерывалось но-
выми здравицами. Больше чем палящее летнее солнце,
больше чем крепкое китайское вино согревали эти слова
сердца солдат. Китайцы знали, что английские солдаты
так же, как и американские, были жертвами военной по-
литики их правительства. Англичане знали, что ни корей-
цы, ни китайцы не угрожают ни их очагу, ни их близким.
В душе они испытывали отвращение от того, что им при-
ходилось принимать участие в войне вопреки своим соб-
ственным интересам и интересам своей страны. Англича-
не и китайские добровольцы выкрикивали лозунги друж-
бы, похлопывали друг друга по плечу, пели и пили за
знаменательное событие — военные действия прекрати-
лись и им больше не надо убивать друг друга. Не будет
больше опасных дозоров, когда смерть поджидала их на
каждом шагу на этом самом участке, где они теперь си-
дят и лежат. Добровольцы снимали с себя значки, вытас-
кивали фотографии из потертых бумажников и дарили их
англичанам. Английские парни пришли голые по пояс, так
что им нечего было подарить в обмен. Один из них в по-
рыве восторга сорвал опознавательный знак, висевший у
него на шее, и протянул его одному из добровольцев. Анг-
лийский взводный сержант оказал: «Мы не хотим воевать
ни с корейцами, ни с китайцами. К чорту Ли Сын Мана и
94

Так приняли сообщение о прекращении военных
действий военнопленные войск «Объединенных
Наций», пробывшие три года в лагере в Пёктоне.
Репатриироваеного солдата американца ведут через «Ворота Свобо-
ды». Когда он пройдет сквозь строй американских солдат, его
передадут в руки офицеров безопасности, а потом...
95

американцев. Если бы американцы не совали сюда свой
нос, то корейцы могли бы сами решить свои дела».
О празднестве прослышала группа фотокорреспонден-
тов из пекинской киностудии и примчалась туда. Не-
которые из англичан принесли с собой фотоаппараты и
все стали фотографировать друг друга. Англичане и доб-
ровольцы позировали, взявшись за руки или обнявшись.
Немало было подобных встреч между англичанами и ки-
тайцами.
Естественно, что еще больше было подобных празд-
неств с участием бойцов корейской Народной армии и
южнокорейской армии. На всей линии фронта северо-
корейцы и южнокорейцы в течение тех трех дней, которые
были в их распоряжении до того, как они отошли, пользо-
вались случаем встретиться на ничьей земле и давали
обещание добиваться создания единой Кореи, свободной
от иностранного вмешательства.
Но встречи и братания с американцами были редким
явлением, ибо от Марка Кларка и Максуэлла Тейлора
были получены приказы, категорически воспрещающие
всякое братание и даже празднование перемирия. Мак-
суэлл Тейлор повторил свое прежнее мрачное предостере-
жение, что «перемирие — это лишь пауза в военных дей-
ствиях» и что войска должны быть готовы вновь вступить
в бой в любую минуту.
На одном участке близ Паньмыньчжоня добровольцы
с подарками подошли к проволочным заграждениям аме-
риканских позиций и пригласили американских солдат
выйти и отпраздновать перемирие. Американцы не вы-
шли, но крикнули: «Мы бы хотели отпраздновать, но нам
запрещено». Добровольцы продолжали уговаривать их, и
тогда вышел офицер, который, казалось, был склонен
уступить. Переводчик добровольцев слышал, как он вы-
звал по телефону полковника, но в ответ было сказано
«нет». Китайцы повесили на колючую проволоку свои
подарки: пачки сигарет, носовые платки с изображением
голубя мира и пакетики конфет. Тогда американские сол-
даты собрали между собой целый мешок сувениров и
подошли к колючей проволоке. Начались всеобщие руко-
пожатия, немного выпили, обменялись сувенирами, сде-
лали несколько снимков и вернулись обратно. Однако это
был редкий случай. Казалось, что тень Маккарти вита-
ла даже над фронтовыми блиндажами. В большинстве
96

случаев американцы выглядывали с мрачным видом и
нерешительно качали головой. Мешочки с подарками
подвешивались на колючую проволоку, но американцы
большей частью ожидали, пока добровольцы не уйдут,
и только тогда выходили забрать их.
В северокорейских деревнях, расположенных у самой
линии фронта, крестьяне узнали о мире из коротких со-
общений местных властей рано утром 28-го числа и тут
же двинулись к Кэсону. Мужчины надели парадные бело-
снежные одеяния, женщины — традиционные цветные
шелковые платья, ниспадающие свободными складками.
Все дороги к Кэсону были запружены радостными толпа-
ми с флагами и шелковыми транспарантами, сделанными
за много дней до того. Даже самая маленькая деревушка
выставляла оркестр из барабанов, гонгов и дудок. Игра-
ли оркестры, люди пели и плясали, двигаясь по горячим
пыльным дорогам. Это были веселые ликующие толпы:
здоровые молодые матери с ребятишками, привязанными
на спине, смеющиеся крестьянские девушки, коротко
подстриженные черноглазые школьницы, крестьяне с жид-
кими бородками, широко улыбавшиеся и махав-
шие длинными чубуками ехавшим с фронта в грузовиках
солдатам, которые весело приветствовали толпу. Владель-
цы местных харчевен откапывали запасы крепкого корей-
ского вина «шаоцю» и потчевали крестьян, которые шли,
плясали, пели, били в барабаны и играли на дудках. В Кэ-
соне крестьяне смешались с горожанами, и к полудню
все они слились на центральной площади Кэсона в необъ-
ятную массу белых, голубых, красных и желтых шелков,
над которой колыхалось море знамен.
Ровно iB полдень из рупоров громкоговорителей раздал-
ся голос вождя корейского народа, выступавшего на празд-
нике л обеды в Пхеньяне. «Дорогие соотечественники, бра-
тья и сестры, офицеры и солдаты нашей Народной йрмии,
офицеры и солдаты героических частей китайских народ-
ных добровольцев, дорогие товарищи...» У многих по
щекам струились слезы, когда Ким Ир Сен напомнил об
их страданиях и борьбе на фронте и в тылу. «Хотя амери-
канские империалисты мобилизовали не только собствен-
ные сухопутные, военно-воздушные и военно-морские си-
лы, оснащенные новейшей техникой, но и силы своих союз-
ников, — говорил он, — они потерпели поражение, понеся
огромные потери в людях и материальной части».
97

Громкие аплодисменты прерывали его речь, в которой
он проанализировал ход войны и наметил грандиозные
планы восстановления опустошенной страны. Бурными
аплодисментами было встречено заявление Ким Ир Сена
о том, что он уверен в такой же международной помощи
и поддержке в деле восстановления, какая была оказана в
борьбе против агрессоров. Аплодисменты, зазвучавшие на
площади в Кэсоне, когда маршал Ким Ир Сен закончил
свою речь словами: «Корея принадлежит корейскому на-
роду. Она и впредь будет принадлежать корейскому наро-
ду», — были подхвачены на каждой площади, в каждой
деревушке Северной Кореи.
После массового митинга люди стали группами расхо-
диться. Горожане приглашали крестьян к себе и, распивая
шаоцю, говорили о пережитом во время войны. По всей
Северной Корее народ праздновал самый памятный день
со времен великой морской победы над японцами в 1592
году.
Маршал Ким Ир Сен объявил 28 июля днем нацио-
нального праздника, который будет отмечаться ежегодно
во всей Корейской Народно-Демократической Республике.
К югу от демаркационной линии картина была совсем
иной — она отражала различие между победой и пораже-
нием. Американским и южнокорейским войскам праздно-
вать было запрещено. Марк Кларк издал специальный
приказ, гласивший: «Мы должны помнить о том суровом
факте, что это не мир, а прекращение военных действий...»
Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило из Токио 27-го,
что генерал Максуэлл-Тейлор заявил сегодня своим вой-
скам, что прекращение огня в Корее — это лишь пере-
мирие, а не мир. Ввиду отсутствия убедительной военной
победы командующий 8-й армией запретит всякое празд-
нование...»
Была отброшена видимость того, что американцы
пришли в Корею лишь для спасения Южной Кореи
от «вторжения». Цель заключалась в завоевании военной
победы. Цель заключалась в том, чтобы оккупировать Се-
верную Корею американскими войсками, создать плац-
дарм на подступах к континентальному Китаю. Нет воен-
ной победы—нечего и праздновать. Исчезла видимость, что
американские военные руководители искренне вели пере-
говоры о перемирии, что американское правительство дей-
ствительно хотело перемирия. Прекращение огня простое
98

прекращение кровопролития в представлении кровожад-
ных американских военных руководителей не было доста-
точной причиной для празднеств. Вслед за приказом, за-
прещающим празднества, Максуэлл Тейлор издал другой
приказ, запрещающий «братание или общение с врагом».
Он неустанно повторял, что перемирие «это лишь прекра-
щение военных действий, перерыв в ведении огня...»
В Южной Корее, как сообщали корреспонденты, люди
собирались небольшими группами и вполголоса обсужда-
ли известие о прекращении огня, боясь обнаружить свои
чувства перед южнокорейской полицией, которая была
начеку и готова была арестовать как «красных» всех, кто
проявлял энтузиазм по поводу прекращения военных дей-
ствий.
Как сообщило агентство Ассошиэйтед Пресс из Пуса-
на — временной столицы Ли Сын Мана, — «новость» о
прекращении огня была встречена в этой временной сто-
лице Южной Кореи с удивительным равнодушием. Изве-
стие о подписании перемирия не вызвало бурного проявле-
ния ни радости, ни печали. Не слышно было ни ликующих
возгласов, ни выкриков против перемирия. Председатель
национального собрания Корейской республики Чо Бон
Ам выглядел раздраженным, когда его попросили про-
комментировать это событие... Небольшие кучки жителей
собирались перед информационными бюллетенями, бес-
страстно прочитывали их и молча расходились. Иногда на
лицах молодых студентов и солдат мелькала улыбка...»
Атмосфера в Вашингтоне напоминала настроения в
Пусане; высказывавшиеся там мнения были аналогичны
взглядам Максуэлл а Тейлора- «Страна встретила известие
о перемирии спокойно, — сообщал корреспондент агент-
ства Юнайтед Пресс Дейтон Мур из Вашингтона 27 ию-
ля. — Никаких массовых демонстраций. Никакого лико-
вания. Никаких празднеств на улицах. Ничего общего с
празднованием победы, одержанной генералом Дуайтом
Эйзенхауэром и союзными войсками в великом походе в
Европе... Некоторые видные конгрессмены критикуют ус-
ловия перемирия. Председатель комиссии палаты пред-
ставителей по делам вооруженных сил Дьюи Шорт за-
явил, что престижу США нанесен урон, ибо генералу
Дугласу Макартуру и Ван-Флиту не позволили одержать
военную победу...» Сенатор Маккарти выразил подлинные
настроения американской военной и правительственной
99

верхушки, заявив: «Соединенные Штаты потерпели вели-
чайшее поражение...»
Журнал «Тайм» писал: «...самая могущественная стра-
на в мире впервые не сумела одержать победу в войне, в
которой она участвовала...»
Через два дня после прекращения огня агентство Юнай-
тед Пресс сообщило из Вашингтона, что «в целом аме-
риканские официальные круги, видимо, удручены тем по-
ложением, в котором они оказались в результате переми-
рия в Корее... Они, повидимому, считают, что психоло-
гические последствия перемирия выгодны красным...»
Далее агентство подвергало сомнению хвастливые утвер-
ждения Даллеса, что он может и впредь не допускать
народный Китай в Организацию Объединенных Наций
ибо этого больше всего боялись творцы американской
политики.
По одну сторону демаркационной линии — радость, по
другую — недовольство и стоны. Но огонь был пре-
кращен, и через три дня после подписания перемирия
все военные сооружения в демилитаризованной зоне были
уничтожены и войска по обе ее стороны были отведены
на новые позиции; образовалась четырехкилометровая по-
лоса демилитаризованной территории, проходящая от од-
ного побережья до другого и разделяющая силы против-
ников.

Глава восьмая
НЕПРОЧНОЕ, НО ВСЕ ЖЕ ПЕРЕМИРИЕ
Подписывая соглашение о перемирии в качестве ко-
мандующего войсками «ООН», Марк Кларк сказал: «Не
могу заставить себя ликовать в этот час». Он выражал
мрачные настроения вашингтонских ура-патриотов. В эту
войну, потребовавшую величайшего напряжения сил, в ко-
торой шестнадцать стран сосредоточили больше войск на
меньшем пространстве, чем когда бы то ни было, Америка
вложила свыше 22 миллиардов долларов и не сумела одер-
жать победу.
Это было нечто большее, чем величайшее поражение
американского оружия: это был первый случай, когда за-
падные империалистические державы были остановлены и
оказались в безвыходном положении в единоборстве с быв-
шими колониальными народами. Это было доказательст-
вом того, что миновали те 'времена, когда западная дер-
жава с помощью нескольких канонерок, или пусть даже
мобилизовав огромные военно-морские и военно-воздуш-
ные силы могла господствовать над азиатским народом.
Колониальные народы во всем мире, находящиеся под гне-
том белых, будут черпать в этом надежду и новые силы
для неустанной борьбы за освобождение.
Сразу стали ясны главные просчеты американцев: они
думали, что молодая Корейская Народно-Демократическая
Республика распадется, а молодая Китайская Народная
Республика дрогнет перед лицом американской мощи; что
военная наука и оружие Запада окажутся неизмеримо бо-
лее могущественными, чем стрелковое оружие в руках
патриотов.
Это показало всему миру, что самая острая междуна-
родная проблема может быть урегулирована путем пе-
реговоров и мир может быть установлен. А из этого вы-
текало, что все остальные проблемы можно также решить
путем переговоров, если действительно этого захотеть.
101

Корейская война была единственной в своем роде. По-
добно тому, как чикагские гангстеры переодеваются в по-
лисменов, чтобы совершить хорошо подготовленный гра-
беж, американцы незаконно воспользовались флагом
Организации Объединенных Наций и, прибегая то к под-
купу, то к угрозам, заставили своих сателлитов принять
участие в так называемых «полицейских действиях».
Соединенным Штатам было прекрасно известно, — писал
журнал «Тайме», — что только счастливая случайность
(временное отсутствие Якова Малика, имеющего право
вето) сделала возможным принятие резолюции ООН в
поддержку вмешательства в Корее». Это была первая
война, в которой «цивилизованные» военные хвастали
полным уничтожением городов и деревень; первая война,
в которой широко применялось бактериологическое ору-
жие; первая война, в которой миллионы галлонов липкого
горючего — напалма — выливали на мирных жителей —
мужчин, женщин и детей, зажаривая их заживо. Авторы
видели, как американские самолеты возвращались в один
город Южной Кореи за другим после отступления их
войск, уничтожая взрывчатыми веществами и огнем все
здания и истребляя население, которое «Объединенные
Нации» якобы пришли спасать.
Отчасти именно эта неприкрытая жестокость амери-
канцев побудила американское и мировое общественное
мнение резко изменить отношение к фиктивным «полицей-
ским действиям». Через год после наступления к северу
от 38-й параллели давление народа, поддержавшего пред-
ложение Малика в Организации Объединенных Наций,
заставило Соединенные Штаты с нескрываемым нежела-
нием начать переговоры о мире. С этого момента на про-
тяжении двух лет уловок и маневров, благодаря давлению
мирового общественного мнения и исключительному тер-
пению и мастерству корейцев и китайцев, переговоры
продолжались, несмотря на неоднократные попытки
США сорвать их.
Переговоры о перемирии в Корее также были един-
ственными в своем роде. Это не были переговоры, в ко-
торых империалистическая держава диктовала условия ка-
питуляции побежденной стране; не были они и перегово-
рами между империалистическими державами о дележе
колоний, исходя из предпосылки, что все они защищают
империализм. Напротив, империалистическая держава
102

была остановлена чуть ли не на первом этапе своей борь-
бы за мировое господство — Американский Век —
и была принуждена сложившейся военной обстановкой и
давлением общественного мнения начать переговоры- По-
этому естественно, что эти переговоры превратились в за-
тяжную борьбу, в ходе которой американцы говорили и
воевали, воевали и говорили, неизменно стараясь решить
вопрос посредством военной победы и постоянно терпя
поражение; а корейцы и китайцы неизменно вновь тащи-
ли их на переговоры через дверь, которую они никогда
не давали захлопнуть. Корея была чем-то большим, не-
жели поле боя, на котором сражались две стороны; она
стала местом, где друг другу противостояли два мира —
мир империализма и мир народной демократии.
Стараясь не допустить мира, американцы предъявляли
дикие требования капитуляции, подвергали бомбардиров-
кам штаб-квартиру корейско-китайской делегации и пре-
рвали переговоры на два месяца, предприняв летнее и
осеннее наступления в 1951 году. Когда наступавшие
войска были перемолоты, американцы решили возобно-
вить переговоры, и, дав согласие на создание нейтральной
зоны Паньмыньчжоня, в тот же день послали самолеты,
которые открыли в этой зоне огонь из пулеметов; при этом
был убит ребенок, игравший на дороге. После возобновле-
ния переговоров они пустили в ход средство, которое Тру-
мэн назвал «фантастическим» новым оружием военной
победы, — бактериологическое оружие. Они преднамерен-
но обстреливали из пулеметов персонал корейско-китай-
ской делегации, следовавший в машинах с согласованны-
ми опознавательными знаками. Они подняли неслыханный
вопрос о насильственном задержании военнопленных в
нарушение Женевской конвенции и, по своему собствен-
ному признанию, убили и ранили тысячи военнопленных,
когда проводили насильственный отбор, татуирование и
заставляли писать кровью петиции. Когда мир был уже
совсем близок, они прервали переговоры на шесть месяцев
и вероломно пытались еще больше втянуть своих колеб-
лющихся союзников в войну.
Не довольствуясь тем, что их сателлиты выделили сим-
волическое количество войск и придали видимость закон-
ности их «полицейским действиям», американцы исполь-
зовали напряженную обстановку войны, чтобы проникнуть
в английскую и французскую сферы влияния, ограбить
т

своих «союзников», задушить их торговлю различными
эмбарго, вызывая среди них глубокое недовольство.
Длительная борьба, которую корейские и китайские
вооруженные силы вели со своих боевых позиций, откуда
вся мощь американской военной техники не могла от-
теснить их ни на одну пядь, уничтожила сразу два мифа:
миф о непобедимости американцев и миф о том, что «ком-
мунисты» были «агрессорами». Американцы оказались
в полной моральной и политической изоляции. Наиболее
трезвые из руководителей западных держав вместе с об-
щественным мнением выступили против войны. Буду-
чи вынуждены вернуться за стол совещания в апреле
1953 года, американцы вновь вытолкнули вперед свою
старую марионетку — диктатора Ли Сын Мана. Как тог-
да, так и в дальнейшем это оказалось опасным маневром
и для них, и для всеобщего мира.
Непосредственно перед нападением на Северную Ко-
рею американцам угрожала серьезная опасность — поте-
рять ту маленькую зацепку, которая у них оставалась на
азиатском материке. Остатки чанкайшистских войск в
Китае были опрокинуты в море, и Народно-освободитель-
ная армия была готова преследовать Чан Кай-ши до его
убежища на острове Тайвань и нанести ему последний
удар. Исчез бы последний предлог лишить народный
Китай его законного места в Организации Объединенных
Наций. В Северной и Южной Корее, несмотря на произ-
вольный раздел страны, народ был готов объединиться
под властью единого правительства всей Кореи. Амери-
канцы видели, что исчезает даже надежда проникнуть
вновь в Китай с черного хода, которым неизменно поль-
зовались японцы. Война в Корее, которая началась через
несколько дней после того, как Даллес посетил Ли Сын
Мана и произвел смотр южнокорейским войскам, гото-
вившимся к вторжению через 38-ю параллель, была по-
пыткой разрешить обе проблемы. План Макартура —
Трумэна — Даллеса предусматривал вторжение в Китай
с двух сторон — из Северной Кореи и с Тайваня. Этот
план закончился полным провалом. Обе проблемы оста-
лись неразрешенными.
Без войны и постоянной угрозы войны было бы почти
невозможно удержать у власти самого ненавистного че-
ловека в Южной и Северной Корее — Ли Сын Мана. В
международном плане Ли Сын Ман превратился в обузу.
104

Марионетка стала капризной, упрямой, старалась спутать
веревочки, за которые ее дергали, и даже иногда не сразу
реагировала на голос своего хозяина. Однако попытка
заменить Ли Сын Мана какой-нибудь более надежной Фи-
гурой вполне могла привести к тому, что он обрушил бы
на голову себе и американцам всю бредовую систему
южнокорейской «политики». Вероломное попустительство
американцев намерению Ли Сын Мана сорвать соглаше-
ние о полномочиях Комиссии по наблюдению за переми-
рием посредством угона пленных еще до того, как просохли
чепнила на этом документе, военный пакт Даллеса —
Ли Сын Мана и оговорки, вписанные в соглашение о пере-
мирии по настоянию американцев, — все это привело к за-
ключению перемирия, достаточно непрочного, чтобы за-
ставить весь мир томиться неизвестностью и дать возмож-
ность Ли Сын Ману удержаться у власти.
Ибо именно американцы настояли на том, чтобы шири-
па демилитаризованной «буферной» зоны составляла все-
го 2,5 мити и таким образом армии обеих сторон находи-
лись лишь на расстоянии винтовочного выстрела друг от
друга. Корейцы и китайцы предлагали создать зону ши-
риной в 12,5 мили. Именно американцы отказались обсу-
дить корейско-китайское предложение о выводе всех ино-
странных войск — китайских и «ооновских». Американцы
настояли на смене частей и замене износившегося воору-
жения. Именно при попустительстве американцев лисын-
мановская клика угнала 27 тысяч пленных. Спустя всего
несколько дней после прекращения огня Даллес и Ли Сын
Ман заявили, что они покинут послевоенную политиче-
скую конференцию через три месяца, если не сумеют до-
биться своего. В то же время Вашингтон снова собрал
своих сателлитов и заставил их подписать заявление о
том, что, если война в Корее возобновится, они совершат
нападение на Китай — заявление, которое немедленно
было осуждено общественным мнением всех этих стран.
При таких обстоятельствах перемирие, подписанное в
Корее, неизбежно было шатким, ненадежным, носящим
следы острой и сложной борьбы, результатом которой оно
явилось. Но все же военные действия сменились за-
тишьем, горячая война — холодной войной, военные ре-
шения — политическими решениями. Солдаты и орудия
были отведены, огонь прекращен; были уничтожены
укрепления, и на 38-й параллели появилась полоса ней-
10S

тральной территории шириной в 2,5 мили, на которой
споры должны были решаться путем переговоров, а не
военных действий, — под наблюдением нейтральных дер-
жав. В Корее народ получил возможность думать о жиз-
ни, а не о том, как остаться в живых. На всем земном
шаре у людей появилась радостная надежда построить
мир, в котором не будет войн и каждая страна будет
жить так, как ей захочется, а свои спооы с соседями бу-
дет решать посредством переговоров. Каким бы несовер-
шенным ни было соглашение о перемирии, — а американ-
цы позаботились, чтобы оно было таким, — оно все же
служило замечательным доказательством того, что меж-
дународные проблемы можно разрешить посредством пе-
реговоров, если на этом настаивает мировое обществен-
ное мнение, и что если мир можно завоевать, то его можно
и сохранить.
Пока война в Корее оставалась «горячей», всегда су-
ществовала опасность, что она превратится в мировую
войну. Три фактора помешали ее распространению и по-
будили народы, в том числе народы Запада, а под конец
даже некоторые их правительства, оказать сопротивление
силе, 'которую они считали всемогущей и несокрушимой,—
силе, слагавшейся из американских долларов, оружия и
беспощадности. Этими факторами явились героизм корей-
ского народа и его бойцов; самопожертвование китайских
добровольцев и помощь, оказанная китайским народом;
поддержка всего мира, которая становилась все более не-
сокрушимой по мере того, как новые и новые миллионы
людей осознавали справедливость дела, во имя которого
сражались корейский и китайский народы. К этому сле-
дует добавить исключительное долготерпение и мастерство
корейских и китайских делегатов на переговорах, которые
даже во время самых ожесточенных наступлений, предпри-
нятых американским командованием, и самых диких про-
вокаций и нарушений соглашений, связанных с перегово-
рами, ни разу не допустили, чтобы дверь, ведущая к миру,
была захлопнута.
Несмотря на радость, охватившую весь мир 27 июля
1953 года, когда на корейском фронте наступила тишина,
лозунгом попрежнему оставалась бдительность и еще раз
бдительность, чтобы не допустить новых актов американ-
ского вероломства, новых попыток усилить международ-
ное напряжение, а никто не знал лучше, чем корейцы и
106

китайцы, какое понадобится умение и долготерпение,
чтобы превратить перемирие в Корее из перерыва между
битвами в подлинный мир.
РЕЗЮМЕ УСЛОВИЙ ПЕРЕМИРИЯ
ЛИНИЯ ПЕРЕМИРИЯ И ДЕМИЛИТАРИЗОВАННАЯ ЗОНА
Обе стороны отьедут свои войска на два километра от демар-
кационной линии, проходящей по линии фронта. Расстояние Me>Kflv
ними будет являться Демилитаризованной Зоной шириной п пр-мпе
километра (2,5 мили), простирающейся от западного побережья
южнее 38-й параллели до восточного побережья севернее этой па-
раллели
ПРЕКРАЩЕНИЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИИ
Все военные действия прекратятся в 10.00 вечера 27 июля 1953
года по корейскому времени, через 12 часов после подписания пере-
мнрия. В течение 72 часов обе стороны выведут все войска и выве-
зут снаряжение из Демилитаризованной Зоны и все укрепления и
награждения будут уничтожены
СМЕНА ЧАСТЕЙ
Разрешается смена не более 35 тысяч военнослужащих каждой
стороны, но запрещается увеличивать численность существующих
вооруженных сил. Износившееся снаряжение может быть заменено
на основе приютила — один за один.
НАБЛЮДЕНИЕ ЗА ПЕРЕМИРИЕМ
Для наблюдения за проведением в жизнь перемирия и поддер-
жания порядка в Демилитаризованной Зоне создается военная ко-
миссия по перемирию, включающая по пять офицеров от каждой
стороны; по крайней мере, по три члена комиссии от каждой сторо-
ны должны быть полными генералами или адмиралами.
Создается Комиссия по наблюдению за перемирием из предста-
вителей нейтральных государств, в состав которой войдет по одному
офицеру от Польши», Чехословакии. Швеции и Швейцарии для на-
блюдения за перемирием в Северной и Южной Корее. Комиссия
будет иметь в своем распоряжении 20 инспекционных групп для
наблюдения за пятью «портами выгрузки» каждой сторснны, и н
случае необходимости они будут использоваться для других инспек-
ционных целей.
ВОЕННОПЛЕННЫЕ
Все военнопленные, настаивающие на репатриации, должны
быть репатриированы в течение 60 дней. Остальные военнопленные
должны быть переданы в распоряжение Комиссии по репатриацию из
представителей нейтральных государств, состоящей из представите-
/07

лей упомянутых выше четырех держав и Индии. Индия должна вы-
делить охранные войска, действовать в качестве посредника и осу-
ществлять исполнительные функции.
В течение 90 дней представители стороны, которой принадле-
жат пленные, должны иметь доступ к пленным для разъяснения их
права вернуться на родину. Затем в течение 30 дней вопрос об
остающихся пленных должен быть обсужден после заключения пе-
ремирия политической конференцией, созванной для решения их
судьбы.
После 90 дней (разъяснительной работы и 30 дней обсуждения
вопроса политической конференцией Комиссия по репатриации из
представителей нейтральных государств должна перевести остаю-
щихся пленных на положение гражданских лиц и помочь им выехать
в нейтральное государство по их выбору. Там, где они поселятся,
местные власти должны всегда оказывать содействие их возвраще-
нию на родину.
(Этот раздел соглашения о перемирии так и не был выполнен, за
исключением первого пункта.)
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
«Политическая конференция в более высоких сферах с участием
представителей обеих сторон» должна быть созвана 28 октября
для обсуждения вопроса о выводе всех иностранных вооруженных
сил и других вопросов.
(Этот пункт не был выполнен.)

Гла ва девятая
ТЕНИ ИЗ ЛАГЕРЕЙ СМЕРТИ
Сцена, разыгравшаяся на главной дороге южнее
Паньмыньчжоня близ моста через реку Сачхонган при-
мерно в середине августа 1953 года, не имеет прецеден-
тов в истории человечества.
Вся река была усеяна разорванными американскими
гимнастерками, брюками и сапогами. На протяжении не-
скольких миль по обе стороны моста дорога была бук-
вально сплошь покрыта американским военным обмунди-
рованием, вдавленным в красный гравий колесами прохо-
дящих машин; повсюду валялись тысячи американских
сапог. Эшелоны грузовиков двигались взад и вперед по
дороге. На юг из Северной Кореи шли грузовики с брезен-
товым верхом, открытые только сзади, в которых можно
было увидеть по шестнадцать американских, английских
или южнокорейских пленных, сидевших на удобных мяг-
ких синих сидениях рядом с китайскими или корейскими
санитарами. Загорелые американские, английские и дру-
гие пленные держали в руках свертки с личным имущест-
вом или уложили свои вещи в рюкзаки, которые постави-
ли в ноги. Некоторые американцы и южнокорейцы, каза-
лось, немного нервничали. Американцы уже прослышали
о психиатрическом госпитале для «прогрессивных» в
Вэлли-Фордж. Южнокорейцы, даже если и не знали о
том, что их больные и раненые товарищи, репатриирован-
ные за несколько месяцев до этого, попали прямо в кон-
центрационные лагери, достаточно настрадались в южно-
корейской армии, чтобы думать о возвращении без особо-
го энтузиазма.
На север из Южной Кореи двигались совсем другие
грузовики. В каждом из них стояло по тридцать почти
голых истощенных людей, втиснутых, как скот. Над ними
не было навеса, который защищал бы их от палящего
солнца, клубов пыли и от частых проливных дождей. В
109

грузовиках не было скамеек. Если на ком-нибудь из плен-
ных и оставалась одежда, то они поспешно срывали с се-
бя все, что могло напомнить им об американцах и лагерях
смерти. Гимнастерки, брюки, сапоги градом сыпались с
этих грузовиков в реку и на дорогу. Многие оставляли
только полотенца, которые повязывали вокруг бедер. У
многих пленных лица были распухшие и покрытые вол-
дырями от «неядовитых ОВ раздражающего действия»,
у других кровоточили раны, нанесенные американскими
дубинками и штыками. Но все они пели до хрипоты.
Первая партия пленных корейско-китайской стороны,
вернувшаяся в августе, смогла сбросить ненавистную фор-
му только по прибытии в заботливо украшенный пункт
приемки. Это была часть больных и раненых, которых
американцы держали в качестве заложников, хотя они
подлежали возвращению во время апрельской репатриа-
ции. Их погрузили в санитарные машины и дверцы запер-
ли снаружи. Когда первые машины подъехали и дверцы
раскрылись, даже некоторые из американских должност-
ных лиц, ведавших передачей, имели смущенный и винова-
тый вид. Они опускали глаза под холодными обвиняющи-
ми взглядами корейско-китайских офицеров по приемке.
Когда раскрылись дверцы первой санитарной машины,
показались десять человеческих теней с землистыми лица-
ми. Каждый из этих пленных держал в руках маленький
государственный флаг, и слабыми голосами они пели
«Песню о Ким Ир Сене», глаза их горели ненавистью
при виде американских офицеров. Им помогли выйти из
санитарных машин, но они отказывались сдвинуться с
места, пока не сорвали американскую одежду и сапоги.
Когда открылись дверцы других санитарных машин, разы-
грались такие же сцены. Во многих случаях корейским и
китайским офицерам по приемке приходилось силой удер-
живать репатриируемых, чтобы они не набросились на
американцев. Американские офицеры и унтер-офицеры
убегали, закрывая головы руками, а вслед им летели са-
поги и проклятия. В этот первый день, по мере того как
подъезжали новые санитарные машины и грузовики, кучи
сброшенной американской одежды, сапог, котелков и дру-
гого скарба вырастали в горы.
Корреспондент газеты «Чикаго дейли ныос», лауреат
премии Пулитцера Кис Бич, изобразил крайнее удивление,
ПО

когда увидел, что больной туберкулезом китайский доб-
роволец напрягает свои последние силы, чтобы стащить с
ног американские сапоги. «Но почему они не берут с со-
бой хотя бы сапоги? — огорченно спрашивал Бич. —
Это очень хорошие сапоги, и я не думаю, что в Корее или
в Китае полно таких хороших сапог». Ни Бич, ни другие
американские корреспонденты не спрашивали пленных,
почему они испытывают такое жгучее презрение и нена-
висть ко всему, что напоминало им об американских ла-
герях пыток и смерти.
Убийства и террор в лагерях для военнопленных про-
должались вплоть до момента эвакуации. На второй день
обмена пленными семь корейских пленных были доставле-
ны с огнестрельными ранениями живота. Они входили в
группу из восьми пленных из сектора 64 лагеря на Коч-
жедо. 26 июля, накануне перемирия, им было приказано
лечь в госпиталь на излечение. Они не страдали никакой
болезнью и боялись, что это просто предлог помешать им
репатриироваться вместе с остальными. Американская
стража открыла огонь, убила одного и ранила остальных.
Но Кис Бич мог бы услышать самый исчерпывающий
ответ, если бы побеседовал, как это сделали авторы, с
группой пленных женщин, среди которых были молодые
матери с грудными младенцами. Все эти женщины пере-
шили себе из вновь выданной американской одежды гим-
настерки, юбки и фуражки образца, принятого в корей-
ской Народной армии. Ботинки они сняли, но не выбро-
сили. Они не стали дожидаться, пока откроют дверцы
санитарных машин. Они выбили стекла в окнах и взлома-
ли двери. В руках в качестве оружия они держали выдан-
ные им американцами сапоги и ботинки, и никто не успел
помешать им нанести несколько увесистых ударов амери-
канским офицерам и унтер-офицерам, разбежавшимся во
все стороны. Шоферы забирались на крыши санитарных
машин, а американские офицеры пытались спрятаться за
спиной корейских и китайских офицеров по приемке от
девушек, рыдавших от ярости при воспоминании о страш-
ных страданиях и унижениях, которые они вытерпели от
американцев.
Одна из репатриированных женщин была студенткой
института в Хэчжу, несколько севернее 38-й параллели.
Она вступила в корейскую Народную армию, как только
111

началась война, и была взята в плен недалеко от этого
района в октябре 1950 года после высадки десанта в Ин-
чоне. Это девушка с тонкими чертами лица и блестящими
черными волосами, спадающими до плеч. Ее имя Ким Кёи
Сук. Она была первой из тех, кого поместили в тюрьму
для малолетних в Кэсоне, а позднее вместе с более круп-
ной группой пленных женщин — около 150 человек —
была отправлена в Инчон.
«Американцы с момента захвата нас в плен обраща-
лись с нами, как со скотом», — рассказывала она. Ее то-
варки сидели вокруг и слушали ее повесть, кивая головой,
подтверждая ее слова или иногда поправляя дату или фа-
милию. «Под предлогом обыска они заставляли нас раз-
деваться донага. Нас осыпали оскорблениями. Они за-
ставляли нас проходить голыми по улицам, подталкивая
штыками. Они приводили фотографов и делали снимки,
которые позднее вывешивали на доске объявлений в на-
шем секторе. А*мериканцы приходили с южиокорейскими
солдатами, отбирали девушек и насиловали их. Почти
всегда после этого они прикалывали их штыками».
Ким Кён Сук была в числе пятидесяти пленных моло-
дых корейских женщин, которых голыми гнали по главной
улице Сеула, возле Южного вокзала, в конце октября
1950 года. «Позднее в лагере в Пусане, — продолжала
она, — я услышала от других товарок, что многих из них
заставили принимать участие в таких шествиях голых в
городах и селах по всей Южной Корее. Иногда голых
мужчин и женщин связывали попарно проволокой за
руки, и так они шли с плакатами на спине, на которых
было написано: «Нас насильно загнали в корейскую На-
родную армию!»
Тут другая девушка, сидевшая в этой небольшой груп-
пе, напомнила Ким Кён Сук, как в лагере в Хванчжу,
где она находилась, американцы согнали пленных жен-
щин, заставили их раздеться донага и втолкнули в боль-
шую комнату. Через несколько минут туда же загнали
нескольких голых пленных корейцев. Американский офи-
цер крикнул: «Мы слышали, что вы, коммунисты, любите
танцевать. Ну-ка, попляшите!» Под угрозой штыков и ре-
вольверов их заставили плясать, а пьяные хохочущие аме-
риканские офицеры с сигарами в зубах творили всяческие
гнусности, какие только могли измыслить их извращенные
умы. Они жгли горящими сигарами груди девушек и
112

совершали другие зверства, которые можно описать лишь
в медицинских журналах или юридических документах.
«Никто не мог избежать этих зверств, — продолжала
спокойным голосом бывшая студентка. — Они изнасило-
вали даже четырнадцатилетнюю служанку, которую за-
хватили в качестве «военнопленной». В инчонском лагере
двух матерей с младенцами, привязанными к спине, неод-
нократно уводили под угрозой штыка. Младенцам заты-
кали рты кляпом, а матерей втаскивали в помещение аме-
риканской стражи и там насиловали».
После того как китайские добровольцы вступили в
войну, американцы, беспорядочно отступая, эвакуировали
Инчон. Женщин из инчонского лагеря погрузили на суд-
но, направляющееся в Пусан. «В течение семидесяти двух
часов у нас не было ни пищи, ни воды, и раненым, кото-
рые имелись среди нас, не оказывали никакой медицин-
ской помощи, — рассказывала Ким Кен Сук. — Но мы
были рады уехать из Инчона. В Пусане находились дру-
гие наши товарки. Всего нас было 400 человек, и мы могли
организоваться, чтобы предотвратить насилия».
В Пусане на сцену выступили американские миссио-
неры, которые пытались заставить девушек изменить ро-
дине и сделать выбор «между богом и дьяволом». Мис-
сионеры раздавали крем для лица и губную помаду, яб-
локи и конфеты в качестве «божьих даров», но никого не
обратили в свою веру.
В пусанском лагере к пленным поместили проституток
и нищенок отчасти для того, чтобы унизить девушек —
бойцов корейской Народной армии, отчасти для того,
чтобы пополнить их число взамен тех, которые были из-
насилованы и затем убиты. Американские охранники
иногда даже переодевали женщин, которые якшались с
ними, в форму офицеров корейской Народной армии
и помещали их среди пленных, чтобы они шпионили за
ними и разлагали их, афишируя свои отношения с амери-
канцами. Но их очень быстро разоблачили и подвергли
такой изоляции, что их пришлось убрать.
Девушки отказались подвергнуться недостойной про-
цедуре «отбора» и отделения и в день освобождения
Кореи 15 августа 1951 года устроили демонстрацию и про-
шли с песнями, неся плакаты и требуя прекращения
«отбора». В ответ на это американцы окружили их сектор
танками и открыли огонь. Шесть девушек были ранены,
118

из них одна умерла. В конце сентября весь сектор объя-
вил голодовку, потребовав улучшения условий и прекра-
щения «отбора». Они добились незначительного улучше-
ния питания, впервые им выдали кровати и обещали пере-
смотреть политику «отбора».
Эта частичная победа досталась им дорогой ценой.
Ян Ки — тоненькая девушка из Кэсона, владеющая анг-
лийским языком, — подхватила рассказ. «Вслед за этим
они арестовали двадцать одну девушку, меня в том чис-
ле, — сказала она, — и обвинили нас в том, что мы
являемся зачинщиками голодовки. Арестовали нас амери-
канцы, но мы были отправлены в 107-е подразделение
военной полиции Корейской республики. Быть может, аме-
риканцы хотели уклониться от ответственности за то, что
с нами произошло. Как обычно, нас подвергли пыткам,
чтобы узнать, кто наши подлинные руководители. В тече-
ние пяти дней нас непрерывно избивали, пытали электри-
ческим током, загоняли иголки под ногти. Но, — добавила
она с гордостью, — они не добились от нас ни слова».
Одной из тех, кто подвергся самым жестоким пыткам,
была Пак Су Бок, невысокая энергичная круглолицая де-
вушка с горящими черными глазами. Пак Су Бок, родом
из Сеула, представлявшая женский сектор лагеря, наряду
с мужчинами — делегатами от всех остальных секторов —
участвовала в переговорах после похищения начальника
лагеря Додда в мае 1952 года. Она все еще была в сек-
торе 76, где находился Додд, когда 10 июня 1952 года
«Бык» Боутнер бросил на сектор огнеметные танки и сол-
дат со штыками. В нарушение Женевской конвенции и обе-
щаний, данных преемником Додда Колсоном, она и дру-
гие выборные делегаты были силой уведены и брошены в
тюрьму, где они и оставались до репатриации.
Осенью 1951 года Пак Су Бок вместе с 20 другими де-
вушками была арестована после голодовки. Еще до этого
ее пытали раскаленным штыком за то, что она сопротив-
лялась попыткам американского сержанта изнасиловать
ее. В течение пяти дней, когда двадцать одну девуш-
ку подвергали пыткам, для нее придумывали особенно
изощренные мучения. Поскольку она больше говорила о
мучениях и борьбе своих товарок, чем о себе самой, рас-
сказ продолжила Ян Ки. «Они поставили ее на колени,—
говорила Ян Ки, — а под колени просунули железный бру-
114

сок. Три мучителя пытали ее одновременно. Один бил ее
по коленным чашечкам сапогами, другой загонял ей игол-
ки под ногти, а третий — подполковник — включил ру-
бильник и пытал ее электричеством». Она попросила Пак
Су Бок показать свои руки с изуродованными пальцами и
следами ожогов там, где к большим пальцам прикрепляли
провод для пытки электричеством.
Позднее всех этих девушек отправили обратно в сек-
тор, где они увидели нескольких членов Международного
комитета Красного Креста (Швейцарского Красного Кре-
ста), явившихся с редким визитом. Девушки вырвались из
рук стражи и подбежали, чтобы показать рубцы, порезы,
ожоги от электричества и следы иголок, которые им заго-
няли под ногти. Единственным результатом этого было то,
что семнадцать из них были брошены в тюрьму, где их
продержали еще два месяца.
Весь период заключения был для этих девушек непре-
рывной борьбой за то, чтобы остаться в живых, избежать
насилия, добиться права на репатриацию.
Весной 1952 года они были переведены из Пусана на
Кочжедо, и там снова началась их борьба против насилий
американской охраны. Однажды, когда молоденькая де-
вушка по имени Ли Чан Хи, страдавшая нервным расст-
ройством после пыток электричеством, направлялась в
уборную, ее схватил американский сержант. Подруги пы-
тались спасти ее, но он втащил ее в помещение охраны,
запер дверь и изнасиловал. После этого она совсем лиши-
лась рассудка. Заключенные устроили большую демонст-
рацию протеста, и впоследствии сержант был заменен
другим.
В числе партизан и военнослужащих корейской армии
было захвачено некоторое число беременных женщин.
Они рожали прямо в секторах лагерей, без всякой меди-
цинской помощи. Впоследствии было организовано специ-
альное отделение для матерей, но американцы не выдава-
ли им дополнительного питания. Сами матери влачили
полуголодное существование и не могли кормить детей
грудью. Ким Сук Ча — красивая молодая двадцатитрех-
летняя мать с точеным лицом, закончившая университет
имени Ким Ир Сена в Пхеньяне, — рассказала кое-что
о борьбе за сохранение жизни младенцев. У нее самой
ребенок родился через шесть месяцев после того, как она
была взята в плен.
115

Пока пленные находились в закрытых санитарных машинах, они
не могли снять с себя американское обмундирование. Но как
только машины останавливались, рядом с ними сразу вырастали
груды американского обмундирования, сброшенного с себя плен-
ными. Однако репатриированные всегда оставались в форменных
военных фуражках с самодельными кокардами из жести.
116

«Если бы не мои товарки, — рассказывала она, — то
и я и ребенок умерли бы. Я была настолько слаба, что в
течение двух месяцев после родов не могла двигаться
и лежала на земле. Подруги, как только могли, заботились
обо мне и о ребенке. Они делились своими скудными пай-
ками. Американцы ничего нам не давали, ни крошки до-
полнительного питания. В течение целого года после того,
как меня перевели в отделение для матерей, мы не полу-
чали дополнительного питания для малышей. У двоих
моих подруг дети умерли от голода. Одна сошла с ума
и убила ребенка, чтобы не слышать, как он жалобно пла-
чет от голода. Мне повезло», — сказала она, глядя на
хорошенькую девчушку, похожую на куколку, которая
спала в теплом ватничке, привязанная к спине матери.
«Много было волнений, прежде чем американцы на-
чали выдавать пищу для детей, — продолжала Ким Сук
Ча. — Но они прекращали выдачу всякий раз, когда хо-
тели нас наказать. Мы вывешивали на колючую прово-
локу плакаты: «Младенцы — не военнопленные, относи-
тесь к ним гуманно!» Но это не производило впечатления.
В день армии в этом году, когда мы пели песни, держа
младенцев на руках, американцы забросали нас химиче-
скими гранатами. В то время нас было двадцать три ма-
тери и двадцать три ребенка. Они бросили тридцать гра-
нат. После этого многие из детей болели несколько меся-
цев. Как только было подписано перемирие, американцы
поспешили выдать нам одежду для детей. Впервые мы по-
лучили для них носки и ботиночки, а когда ботиночки на-
чали изнашиваться, они выдали им новые. Мне думается,
они хотели^лроизвести хорошее впечатление».
С момента подписания перемирия и вплоть до самой
репатриации химические гранаты применялись против
пленных женщин ежедневно, а иногда дважды в день.
В последний раз шесть гранат было брошено во время
переезда из Пусана в вагон, где находились больные жен-
щины с детьми, «за пение».
Той же психологией дегенератов и садистов, которая
была свойственна людям, насиловавшим и пытавшим ко-
рейских патриоток, моривших голодом матерей и грудных
младенцев и применявших против них «неядовитые ОВ
раздражающего действия», отличались и те, кто отдал
приказ подвергнуть бомбардировке Пхеньян за полчаса
до вступления в силу соглашения о прекращении огня.
117

Семнадцатилетняя корейская девушка «военнопленная», Ли Чан Хн,
изнасилованная и доведенная до сумасшествия американским
сержантом.
118

Это психология, которая определяется гитлеровскими тео-
риями «сверхчеловека» и «расы господ», психология мили-
таристов, приведенных в бессильную ярость поражениями
на поле боя. В течение месяца санитарные машины и
грузовики выгружали изможденных и изувеченных плен-
ных в корейско-китайском приемном пункте. Надо было
иметь каменные сердца, чтобы не растрогаться при виде
десятков тысяч патриотов, выдержавших духовные и фи-
зические пытки лагерей смерти, чтобы добиться права
репатриации. Слезы струились по щекам корейских и ки-
тайских медицинских сестер и закаленных офицеров, ни
разу не дрогнувших на поле боя, когда они принимали
своих изувеченных товарищей с узловатыми шрамами на
руках в тех местах, где они при помощи крышек от кон-
сервных банок содрали оскорбительную татуировку или
выжгли ее окурками, товарщей в последней стадии ту-
беркулеза, изуродованных и обезображенных пытками,
изможденных теней, которые собирали буквально по-
следние силы, чтобы проклясть американцев и назвать
имена товарищей, все еще остававшихся в тюремных ка-
мерах. Пленные сберегли заплесневелое зерно и вонючие
бобы, которые им выдавали в пути, чтобы бросить их в
лицо американцам. Они вывесили на бортах грузовиков
лозунги на английском языке, требуя освобождения сво-
его руководителя Пак Сан Хёна и наказания палача Бо-
утнера и других. Их глаза горели ненавистью и презре-
нием ко всейу американскому; ненависть и презрение
звучали в их словах.
В последний день репатриации — 6 сентября — откры-
лись дверцы санитарной машины и показался совершенно
истощенный пленный с высохшим лицом, уже почти по-
терявший человеческий облик. Вначале он посмотрел на
свет бессмысленным взором, потом глаза его загорелись
и бурные рыдания потрясли все тело, когда он проковы-
лял вперед и упал в объятия корейского генерала. Этот
изможденный человек был Пак Сан Хён, руководивший
борьбой пленных за жизнь и репатриацию, организатор
похищения коменданта лагеря Додда в мае 1952 года.
«Я только хотел умереть достойно! Я только хотел
умереть достойно!» — восклицал он, когда его осторожно
несли в палатку для приемки. В течение месяца возвра-
щавшиеся пленные, товарищи Пак Сан Хёна, вывешивали
плакаты, протестуя против бесчеловечного обращения с
119

их руководителем и требуя его освобождения. Американ-
цы держали его до последнего момента.
Несколько дней спустя, когда благодаря отдыху и хо-
рошему питанию Пак Сан Хён несколько окреп, он рас-
сказал о пережитом. Он уже начал поправляться, и блеск
его глаз, сиявших от радостного ощущения свободы, при-
давал более живую окраску его болезненно бледному от
тюремного заключения доброму лицу. Он казался челове-
ком, сделанным из особого материала. Лицо его носило
следы страданий, и руки все еще немного дрожали, но
он сохранил исключительно ясный ум и светлую память.
«В последние месяцы, — говорил он, — мне не хоте-
лось жить. Я знал, что конец близится. Единственное, чего
я хотел, это бороться до последнего дыхания и умереть
достойно за наше правое дело».
Когда его попросили рассказать о том, что произошло
после инцидента с Доддом, он коротко сообщил о пытках,
убийствах, увечьях и резне, которыми, как уже известно
всему человечеству, сопровождался насильственный «от-
бор» и которые заставили пленных под руководством Пак
Сан Хёна бороться и похитить генерала Додда, чтобы при-
влечь внимание всего мира к своему отчаянному положе-
нию. Долгое время американцы не знали, что подлинным
руководителем является Пак Сан Хёи. Сразу же после
июньской резни и расформирования секторов они аресто-
вали делегатов от всех секторов, которые с разрешения
преемника Додда — Колсона — и на предоставленных
им же виллисах приехали, чтобы принять участие в пере-
говорах, предшествовавших освобождению Додда. После
ареста их избивали и пытали несколько месяцев подряд,
чтобы заставить выдать тайны своей организации. Лишь
25 октября 1952 года американцы пришли за Пак Сан
Хёном.
«Когда они арестовали меня, — продолжал он свой
рассказ, — они сказали, что сделали это не для того, что-
бы наказать меня, а потому, что в лагере было два коман-
дования. Офицер сказал: «Здесь есть командование Объе-
диненных Наций и вы. Пленные подчиняются вашим при-
казам, а не нашим. В дальнейшем будет только одно
командование — наше». Первые несколько дней меня
держали в так называемом «легком обезьяннике», куда
помещали за незначительные проступки. Затем меня пе-
ревели в бетонную камеру размером 6X3 фута, крышей
120

Одна из типичных картин корейской войны. Молодой военно-
пленный, репатриированный в Северную Корею, на обменном
пункте в Паньмыньчжоне высказывает южнокорейской марио-
нетке мнение о тех корейцах, которые помогают американцам
поработить их родину. Стоящий рядом американский офицер
нетерпеливо ждет. Здесь, к северу от 38-й параллели, он бесси-
лен заставить корейского юношу замолчать.
121

которой служила железная решетка. Часовой проходил
по этой решетке каждые несколько минут. Был уже
ноябрь и становилось холодно. У меня отобрали ботинки.
Я был босой, в легких штанах и рубашке, и, кроме изно-
шенного одеяла, у меня ничего не было. Часовые выводили
меня из камеры и избивали за малейший проступок. Од-
нажды меня избили дубинками за то, что я сидел на оде-
яле. «Одеяло только для спанья»,— заявили мне, и на
мое лицо и тело посыпался град ударов.
13 ноября меня перевели в городок Кочжери в самой
Корее и поместили в такую же маленькую клетку, как
прежняя, но в ней стенами служила натянутая частыми
рядами колючая проволока. Сверху колючая проволока
была прикрыта в достаточной мере, чтобы дождь и снег,
падающие отвесно, не попадали внутрь. Ни пола, ни ото-
пления не было». Пак Сан Хёп оставался там в течение
трех самых холодных зимних месяцев, попрежнему в од-
ной рубахе и штанах, с изношенным одеялом, не имея
даже стен, которые прикрывали бы от ледяного ветра
и снегопада. Ему выдавали ровно столько пищи, чтобы
он не умер быстро от голода.
«Я жил, как животное,—рассказывал Пак Сан Хён.—
Собирал каждую крупицу отбросов. Сухие былинки или
стебли злаковых растений были для меня целым богат-
ством. Все, что мне удавалось найти, я использовал для
утепления одежды. Я зарывался в грязь, как кролик, и
прикрывал ноги пучками травы, соломы, обрывками бу-
маги и тряпок. Американцы, по-моему, надеялись, что я
умру или наложу на себя руки. Но в течение всего этого
периода я сохранял решимость выжить».
7 февраля 1953 года Пак Сан Хён был переведен из
этой клетки из колючей проволоки в «тяжелый обезьян-
ник» в Кочжери, находившийся в ведении американской
военной полиции. «На следующий день после того как ме-
ня привезли, — продолжал Пак Сан Хён, — старшина
военной полиции спросил меня, тот ли я человек, кото-
рый приказал пленным захватить Додда. Я ответил:
«Да». Старшина расстегнул ремень, и тут же ко мне
подскочили южнокорейские полицейские, стоявшие во-
круг, с дубинками в руках. Меня избивали до тех пор,
пока я не потерял сознание. Я очень хорошо помню эту
дату, — сказал Пак Са.н Хён с улыбкой. — Это была го-
довщина создания корейской Народной армии». В течение
122

В последний день обмена военнопленными, 6 сентября, амери-
канцы передали Пак Сан Хёна, лзбранеого корейскими 'всее-
но пленным и своим руководителем. Это он организовал захват
американского генерала Додда. Пак Са-н Хёна подвергали
пыткам в течение одиннадцати месяцев, вплоть до того дня,
когда он прибыл в Паньмыньчжонь. Снимок сделан одним из
генералов корейской Народной армии.
123

двух дней избиения ему не давали никакой пищи. В по-
следующие дни его заставляли бегать вокруг тюремного
двора, а полицейские подгоняли его дубинками и штыка-
ми, если он двигался недостаточно быстро. Через две не-
дели после того, как его доставили в «тяжелый обезьян-
ник», его снова перевели в другое место — на этот раз
в камеру, построенную специально для него в лагере в
Тонгде. Затем начался бесконечный допрос — период
величайших испытаний для Пак Сан Хёна.
«Американцев интересовали главным образом три во-
проса: они хотели, чтобы я заявил, что наша Корейская
Народно-Демократическая Республика действует по при-
казу Советского Союза; что я был подослан в лагерь по
приказу генералов Нам Ира и Ли Сан Чо; что я поддер-
живал постоянный контакт с этими двумя генералами.
И, конечно, я должен был раскрыть средства связи.
В течение 240 часов — десять суток подряд — меня
допрашивали без перерыва, — продолжал Пак Сан Хён.—
У американцев было четыре группы следователей, рабо-
тавших по шесть часов каждая. В течение двух дней перед
этим меня также допрашивали, но с перерывами. После
первых шести часов допроса, когда американцы ушли, я
пытался заснуть. Вскоре пришли солдаты военной поли-
ции и разбудили меня. Я отказался подняться. Тогда явил-
ся комендант лагеря с полицейскими и приказал, чтобы
мне прострелили левую ногу, если я не встану. Я под-
нялся. Меня стали допрашивать с перерывами, а когда я
начинал засыпать, гоняли вокруг двора.
Потом начался непрерывный допрос. Вначале меня
заставили стоять с распростертыми руками, подобно распя-
тому, к запястьям привязали камни. Потом камни сняли,
но на протяжении десяти дней и ночей мне ни разу не
разрешили ни сесть, ни лечь, ни заснуть. Самое большее,
что я мог сделать, это прислониться к стене камеры.
После этих десяти дней ноги и руки у меня страшно рас-
пухли и болели, но ум мой был еще яснее, чем в первый
день. К концу десятого дня я начал кричать во весь голос
и биться об стену. Следователи решили, что я сошел с ума,
и послали за врачом. Я с удовольствием сказал ему все,
что я думаю о «гуманных» американцах, которые сперва
чуть не убивают людей пытками, а потом присылают вра-
чей лечить их». В течение десяти дней непрерывного до-
проса американцы не добились ни слова от Пак Сан Хёна,
и после посещения врача допрос прекратился.
124

Военнопленные корейские женщины возвращались на родину, охва-
ченные неугасимой ненавистью к американцам. Они выскакивали из
крытых санитарных машин, не обращая внимания на американцев
из числа обслуживающего персонала приемных пунктов, пытавших-
ся сдержать их. Частенько кореянки загоняли американцев даже
на крыши санитарных машин.
125

Его держали в одиночном заключении, избивали и мо-
рили голодом до 5 сентября. В этот день его посадили
в санитарную машину, запечатали ее и отправили в Пань-
мыньчжонь. «До последнего дня перед отъездом из Тонг-
де в Паньмыньчжонь,— говорил Пак Сан Хён,— у меня
были длинные свалявшиеся волосы почти до плеч и длин-
ная борода. Американский сержант принес мне ножницы,
расческу и бритву. Я сам подстригся и побрился. Потом
явился комендант лагеря и сообщил мне, что меня репат-
риируют. Я не <верил этому до тех пор, пока не открылись
дверцы санитарной машины и я не увидел военной формы
корейской Народной армии».
Пак Сан Хён избежал некоторых самых садистских
пыток, которым обычно подвергали пленных, видимо, по-
тому, что он попал в руки американцев сравнительно
поздно, и они уже знали на опыте, что подвергать плен-
ных пыткам, значит еще больше закалять их дух, про-
буждать в них ярую ненависть к своим мучителям.
Пытка электричеством, наиболее часто применявшаяся
американцами, характерна для страны, в которой обыч-
ным способом казни является убийство на электрическом
стуле. Применялись различные способы — от приводи-
мых в действие вручную батарейных установок до хоро-
шо оборудованных лабораторных установок, питавшихся
от электросети. Сотни выборных делегатов от различ-
ных секторов, в том числе делегаты, участвовавшие в пе-
реговорах после того, как был похищен Додд, подверг-
лись пытке электричеством в секторе № 1 концентраци-
онного лагеря на острове Кочжедо.
Капитан корейской Народной армии Чо Бьон Уль —
один из тех, кого подозревали в руководстве борьбой за
репатриацию, — рассказал об особой комнате пыток в глу-
боком звуконепроницаемом подземелье, в помещении
дальневосточной военной полиции командования «ООН»
в Пусане. Попадали туда на специальном электрическом
лифте. Чо Бьон Уля провели под конвоем по мрачному
коридору, куда выходили одиночные камеры пыток и ме-
дицинские пункты, где приводили в чувство потерявших
сознание.
«Вначале меня избивали длинными бамбуковыми пал-
ками, — сказал он. — Этим занимались солдаты южно-
корейской военной полиции. Меня привязали лицом вниз
к скамье, а руки связали под скамьей. После каждого
126

удара меня спрашивали: «Кто главные зачинщики в
твоем секторе?» После избиения они развязали меня, пе-
ревернули и снова привязали. Они вливали мне через
рот и нос галлоны воды, пока все мое тело не раздулось.
Тогда они стали бить меня кулаками и ногами по живо-
ту. Я находился почти в бессознательном состоянии, ког-
да меня отнесли в специальную комнату, где американцы
начали пытать меня электричеством. (Другие пленные
рассказали, что их подвешивали за ноги на веревке и
накачивали им в рот и в нос через шланг горячую, иногда
наперченную воду.)
Мне связали руки за спиной, — продолжал капитан
Чо Бьон Уль, — и подвесили на проводе на такой высоте,
что мои ноги почти касались пола. На шею мне повесили
ведро с водой, и его тяжесть оттянула верхнюю часть
моего тела вниз, так что я висел почти параллельно полу
на запястьях. К правому запястью и левой щиколотке
прикрепили электроды. Американский офицер включил
рубильник. Все мое тело начало гудеть и гореть, и мне ка-
залось, что я разбухаю и вот-вот лопну. Меня бросило
вперед. Мозг у меня горел, и голова была готова разле-
теться на куски. Грудь и все тело пылали. Кровь закипа-
ла. Каждая часть моего тела раздувалась и растяги-
валась так, что казалось, я сейчас разорвусь. Офицер
выключил рубильник, а потом снова то включал, то вык-
лючал его. Когда он это делал, меня бросало то вперед, то
назад, как будто от ударов гигантских молотов. В тот мо-
мент, когда я решил уже, что пришла моя смерть, кто-то
ослабил провод, и я рухнул на бетонный пол. Холодная
вода из ведра вылилась мне на лицо и грудь и привела
меня в чувство. «Кто возглавляет вашу организацию? —
спросили меня. — Откуда поступали приказы?» Я стал
проклинать их, и провод снова туго натянулся. Мне каза-
лось, что руки сейчас оторвутся от тела, и когда был
включен рубильник, я был уверен, что мое тело рванется
достаточно далеко, чтобы от удара о цементную стену у
меня вылетели мозги». У капитана Чо Бьон Уля, так же
как почти у всех корейцев, раньше были красивые ров-
ные зубы. Теперь они все выщерблены и сломаны от па-
дения лицом вниз на цементный пол и от ударов о край
железного ведра.
Репатриированный китайский пленный Чжоу Лянь-
шен (лагерный номер 707007) описал пытку электриче-
127

ством, которой его подвергли в помещении отдела рас-
следования военных преступлений близ Пусана, где у
него добивались сведений о Шеньяне (Мукдене). После
того как обычные избиения и пытки не дали результатов,
применили другие методы.
«На следующий вечер меня привели в другую палат-
ку, — рассказал он после репатриации. — Там американ-
ский подполковник привязал меня к креслу. Руки у меня
были связаны. Безымянный палец и мизинец каждой ру-
ки были привязаны двумя кожаными ремешками к руч-
кам кресла. Затем гоминдановский агент надел на осталь-
ные шесть пальцев резиновые трубки. К трубкам был
прикреплен изолированный провод, соединенный с черной
кнопкой на столе. Американский подполковник что-то
сказал и нажал кнопку. В глазах у меня потемнело. Ме-
ня тошнило. Голова шла кругом, и казалось, что кости
мои пронзают острые шипы. Все тело словно кололо игол-
ками. Так продолжалось в течение пяти-шести минут. По-
том он прокричал что-то, и гоминдановский агент пере-
вел: «Признайся, что ты член коммунистической партии!
Скажи мне, какое оружие имеется у ваших войск! Быст-
рее говори! Или я опять включу ток». Я сказал, что ниче-
го не знаю. Тогда он снова нажал черную кнопку. Так
меня допрашивали в течение двух часов и потом потащи-
ли обратно в подземную тюрьму.
После пытки электричеством я ничего не мог есть в
течение двух дней и все суставы у меня болели. Пленные
бойцы корейской Народной армии в каземате помогали
мне упражнять суставы и массировали мне тело, чтобы
облегчить боль...»
Выборные делегаты, которым бригадный генерал Кол-
сон специально предоставил транспорт, чтобы они могли
принять участие в переговорах о Додде, подвергались
ежедневно в течение двух часов на протяжении почти
трех месяцев таким же пыткам, о каких рассказывали
капитан Чо Бьон Уль и Чжоу Лянь-шен.
Конечно, обо всем этом нельзя было узнать, стоя на
мосту через реку Сачхонган и наблюдая, как идут колон-
ны машин с пленными с севера на юг и с юга на север. Но
многое можно было узнать, пройдя, как это мог сделать
каждый корреспондент любой из сторон, на корейско-ки-
тайский пункт приемки, где огромный плакат «Твоя родина
128

Вот результат применения того, что аме-
риканцы именуют «ОВ раздражающего
действия». Военнопленные воочию убе-
дились, что такое американский «гу-
манизм»
Один вид американской военной формы оказывал на репатри-
ированных военнопленных такое действие, что корейцам и ки-
тайцам из числа обслуживающего персонала приемных пунк-
тов приходилось силой сдерживать их, чтобы они не бросались
на сопровождавших их амери«калцев.

Приветствует тебя!» вызывал слезы на глазах возвра-
щавшихся пленных.
Велик был контраст между сценами, разыгравшимися
на корейско-китайском и на американском пунктах при-
емки. Любой корреспондент мог подойти к грузовикам,
выстраивавшимся в ряд на корейско-китайском прием-
ном пункте, и начать интервьюировать пленных еще до
того, как они сойдут с машин. Можно было пройти за ни-
ми в палатки по приемке и побеседовать с ними во время
их теплой встречи с товарищами, когда они выкуривали
первую папиросу и выпивали первую чашку чая. Можно
было пройти за ними в общую палатку Красного Креста,
где бок о бок сидели представители Красного Креста сто-
роны «ООН» и Красного Креста корейско-китайской сто-
роны, где имелись переводчики и где многие пленные за-
являли официальный протест против обращения с ними в
пути. Можно было побеседовать с ними и в специаль-
ных палатках корейско-китайской прессы в районе при-
емки. Но американские и другие «ооновские» корреспон-
денты ни разу не воспользовались этими возможностями.
В американском пункте приемки в Паньмыньчжоне
представителям печати было строго запрещено обмени-
ваться хотя бы одним словом с возвращавшимися плен-
ными «ООН». «Освобожденных» пленных поспешно от-
правляли в Мунсань, где офицеры службы безопасности
прежде всего инструктировали их относительно того, что
они могут и чего не могут говорить представителям печа-
ти. Их предостерегали не говорить ничего такого, что
могло бы помочь «коммунистической пропаганде». Было
запрещено говорить о хорошем обращении с ними бой-
цов корейской Народной армии и китайских народных
добровольцев. Корреспондентам даже запрещалось зада-
вать вопросы, которые могли бы вызвать ответы, «благо-
приятные для коммунистов». Представителям «свободной
прессы» был роздан официальный перечень десяти запре-
щенных тем, и на случай, если журналисты нарушат эти
правила, за беседами следил офицер службы безопасно-
сти, чтобы запретить отвечать на подобные вопросы. Если
все же просачивались «благоприятные» рассказы, то су-
ществовала строгая цензура, которая ничего подобного
не пропускала. Многие европейские корреспонденты от-
казывались отправлять свои сообщения из Мунсаня и
возвращались в Токио, где цензура была менее строгое
130

Военнопленные несут фуражки своих товарищей, убитых
на острове Кочжедо Боутнером и другими американски-
ми офицерами во время «отбора» пленных.

Но первой информацией, попавшей в мировую печать,
были нарочито искаженные сообщения информационных
агентств «свободной прессы» из Мунсаня.
Можно было видеть и много других контрастов, поми-
мо того очевидного факта, что пленные, передаваемые
американцам, были загорелыми, упитанными и здоровы-
ми, а пленные, которых возвращали они,— бледными и
истощенными подобиями людей. У всех пленных «Объеди-
ненных Наций» было много личных вещей. Помимо руч-
ных часов, зажигалок, автоматических ручек, находив-
шихся при них, когда они были взяты в плен, у них были
вещицы, которые они сделали в лагерях, призы, получен-
ные ими на спортивных соревнованиях и других состяза-
ниях, сувениры, подаренные бойцами корейской Народной
армии и китайскими народными добровольцами- Почти
каждый пленный имел битком набитый вещевой мешок.
Из 76 тысяч репатриированных корейско-китайских плен-
ных ни у кого не было ни одной личной вещи. Быть может,
в свое время, меньшее число этих пленных, чем амери-
канских, имело ручные часы и зажигалки, но все же у ты-
сяч из них эти вещи были, когда их захватили в плен, а
ущ автоматическая ручка есть почти у каждого корейско-
го или китайского солдата. Все их личное имущество
было расхищено. Некоторым удалось припрятать и сбе-
речь медали, авторучки и зажигалки до самой репатриа-
ции. Но в последний момент их раздели донага, обыскали
и отняли все, что у них было. Многие возвращались с
расписками за подписью коменданта американского лаге-
ря, выданными накануне их отъезда из секторов в Пань-
мыньчжонь. Им обещали, что все их имущество будет
возвращено в Инчоне или Мунсане, но так они ничего и
не получили. Даже папиросы, выданные им представите-
лями корейско-китайскою Красного Креста в Пусане,
были во многих случаях конфискованы под тем предло-
гом, что на пароходе или в поезде запрещается курить.
(Пленных «ООН» при отправке из лагерей корейская
Народная армия и китайские народные добровольцы
снабжали пивом, вином, папиросами. Им передавали не-
тронутыми посылки, полученные от их собственного об-
щества Красного Креста. В северокорейских поездах не
запрещалось курить.)
Американцы, англичане, южнокорейцы и другие ре-
патриируемые с удовольствием брали с собой любые
132

Интернированный Сю Чен-као (№ 730767) — одна
из многочисленных жертв лисынмановского агента
Ли Тарана. Во время пребывания в плену Сю Чен-
као сожгли руки, а потом, чтобы сделать невозмож-
ным его возвращение на родину, ему сделали на ле-
вой (руке татуировку. Во время «отбора» 8 апреля
1952 года Сю настаивал на том, чтобы его отправили
в Китай, и тогда Ли Та-ан вырезал на его теле знак.
В тот день Ли Та-ан вырезал подобные знаки на
теле многих других военнопленных. После того как
Ли Та-ана сбросили с парашютом для ведения шпи-
онской деятельности в тылу корейской Народной
армии, его захватили китайские добровольцы.

сувениры, которые могли напомнить им о друзьях, приоб-
ретенных ими среди бойцов корейской Народной армии и
китайских народных добровольцев в лагерях, все, что
могло напомнить им об огромных гуманных усилиях сде-
лать приятной жизнь даже военнопленного. Северокорей-
ские и китайские пленные срывали с себя и бросали все,
что могло напомнить им о деградации и скотстве амери-
канского «образа жизни», который они испытали на себе
в лагерях смерти.
Очень многие американские и английские пленные,
рискуя навлечь на себя крайнее неудовольствие и даже
дисциплинарные меры, объективно рассказывали о том,
как с ними обращались. Американские информационные
агентства отказывались передавать подобные рассказы.
Почти во всех сообщениях американских корреспондентов
описывались условия, в которых пленные находились на
первых этапах войны. Редко можно было прочесть сооб-
щение, в котором говорилось бы о положении после весны
1951 года. Никто не отрицал, что условия, в которых на-
ходились пленные зимой 1950 гола, были тяжелыми.
Американцы приложили немало усилий, чтобы разрушить
все города и деревни. Они уничтожили запасы продоволь-
ствия и сожгли напалмовыми бомбами осенний уоожай
на полях. Все, что двигалось по дорогам — грузовики, те-
леги, запряженные волами, ручные тележки, — служило
мишенью для американских военных самолетов «Флэш
Гордон» и «Сьюпермен». В этот период пленных отпоав-
ляли в тыл пешком, потому что в то время это был един-
ственный безопасный способ передвижения. Американ-
ские пленные спекулировали продуктами, обкрадывали
друг друга и отказывались помогать собственным боль-
ным и раненым. Ни один из них не умер по вине корей-
цев и китайцев, взявших их в плен. В самое трудное вое-
мя пленные всегда питались лучше, чем охрана, и лучше,
чем гражданское население. С начала весны 1951 года,
когда были преодолены трудности с транспортом и нача-
ло поступать продовольствие из Китая через реку Ялуц-
зян, положение быстро улучшилось и все время продол-
жало улучшаться.
Даже помощник начальника медицинской службы
английских войск в Корее полковник Макканнар заявил
представителям печати, что «о пленных, безусловно, до-
статочно заботились и оказывали им достаточную меди-
ум

цинскуто помощь, а когда это было необходимо, даже
изготовляли зубные протезы». Американские медицинские
специалисты также были вынуждены признать прекрас-
ное физическое состояние репатриируемых, хотя, памя-
туя о сенаторе Маккарти, они даже этот факт пытались
использовать для измышлений о зверствах.
Агентство Рейтер сообщило из Мунсаия на восьмой
день обмена пленными, что американские врачи, осматри-
вавшие репатриируемых в Паньмыньчжоне и Мунсане,
говорили, что «странно видеть настолько физически
крепких людей после содержания в заключении и что ре-
патриируемые «подозрительно здоровы». Агентство Рей-
тер привело следующие слова капитана Роуботема из
ямепикянгкого 4fvro хирургического госпиталя: «Репа-
триированные, несомненно, совершенно здоровые люди
как в психическом, тате и в Физическом отношении». Далее
в сообщении говорилось: «Лпугой впач, осматривавший
всех репатриированных в Деревне Свободы, сказал, что
он обнаружил лишь четыре или пять случаев, когда плен-
ные, имевшие сравнительно незначительные костные пов-
реждения, нуждались в лечении и не получили его». За-
тем слеттует штампованная бпяза специально для Мак-
кярти. По словам агентства Рейтер, врач присовокупил:
«Тяжело больные, бесспорно, умерли». Однако в сооб-
щении не приводится ни мяяейших доказательств или
оснований для такого утверждения. Врачи из 11-го эвакуа-
ционного госпиталя, — говорилось далее в сообщении,—
заявляли, что почти все репатриированные, которые про-
вели много месяцев в концентрационном лагере, стряяали
истощением от недоедания и потеряли в весе, но, очевид-
но, в последние месяцы их «раскормили». В действитель-
ности же пленным, содержавшимся в лагерях корейской
Народной армии и китайских народных добровольцев,
окяяьтвялась высококвалифицированная терапевтическая
и хирургическая помощь, и большинство из них вернулись
более упитанными и здоровыми, чем они были в момент
захвата в плен, о чем американским врачам не очень-то
хотелось откровенно говорить. Поэтому выдвигалась вер-
сия, что пленных морили голодом, чтобы потом раскор-
мить. Совсем иным было положение в американских
лагерях как в отношении питания, так и санитарных усло-
вий, медицинского обслуживания и хирургической помо-
щи.
135

Г лава десятая
ЛЮДИ В РОЛИ ПОДОПЫТНЫХ
морских свинок
Каждая партия репатриируемых ив американских
лагерей смерти свидетельствовала о противозаконном ис-
пользовании людей для проведения лечебных и хирурги-
ческих экспериментов. Неожиданное и поразительное под-
тверждение преступного и бессердечного нарушения эле-
ментарных правил лечебной и хирургической практики
дают также американские источники, достоверность ко-
торых американцы, вероятно, не станут отрицать. Это
«Америкэн джорнэл оф тропикл медисин энд хайджин»,
«Джорнэл оф америкэн медикл ассошиэйшн» и «Юнай-
тед Стейтс армд форсис медикл джорнэл». Эти журналы,
в статьях, написанных в бесстрастных, свойственных ме-
дикам выражениях, полностью подтверждают те подроб-
ные данные, которые были получены авторами во время
продолжительных бесед с пленными, подвергавшимися ме-
дицинским и хирургическим опытам, а также с некоторы-
ми врачами корейской Народной армии, взятыми в плен
и работавшими в американском 14-м полевом госпитале
при лагере для военнопленных в Пусане.
Все эти данные, вместе взятые, вполне убедительны и
доказывают, что американцы на длительный период прев-
ратили «госпитали» на Кочжедо и в Пусане в обширные
лаборатории, где людей использовали в качестве «под-
опытных морских свинок» и «контрольных больных», ко-
торых убивали (иногда они случайно выживали), чтобы
получить данные для бактериологической «науки». В
январском номере журнала «Америкэн джорнэл оф тро-
пикл медисин энд хайджин» за 1952 год была опублико-
вана статья «Дизентерия в вооруженных силах», пред-
ставлявшая собой доклад трех членов «Объединенной
группы по дизентерии» американского 64-го полевого
136

госпиталя Дальневосточной группы войск на острове Коч-
жедо1.
В статье описывается сильнейшая эпидемия в секто-
рах американского концентрационного лагеря на острове
Кочжедо.
В докладе говорится, что «самой необычной особен-
ностью эпидемии были ее масштабы», и далее указывает-
ся:-«Вспышка инфекционных кишечных заболеваний, во
время которой смертность составляет девять процентов,
а также наличие 800 больных легкой формой, не требую-
щей госпитализации, считалось бы серьезной эпидемией.
Во время вспышки в Корее почти такое же число заболе-
ваний и смертных случаев регистрировалось ежедневно на
протяжении четырех месяцев. Более того, эпидемия про-
должалась в меньших масштабах примерно в течение го-
да. Другими словами, одна эта эпидемия была равна при-
мерно 150 серьезным эпидемиям». Члены «Объединенной
группы по дизентерии» указывают, что во время обычных
■эпидемий, как правило, имеется лишь одна причина за-
болеваний, и пишут:
«Положение в Корее было совсем иным. Каждый
день среди госпитализируемых больных встречались са-
мые различные случаи... Вскоре стало обычным явлением
производить 300—400 различных посевов в день, вклю-
чая повторные посевы после лечения». Отметив, что обыч-
но в Америке «шигелла» (дизентерия) проявляется как
простая диаррея (понос), авторы доклада пишут: «В Ко-
рее, напротив, заболевание носило характер классической
бациллярной дизентерии. У многих больных стул пред-
ставлял собой массу кровавого слизисто-гнойного эксу-
дата...» Подчеркнув вновь исключительную вирулент-
ность обнаруженных инфекций, они следующим образом
описывают эксудат в острых случаях амебной дизенте-
рии: «Под микроскопом видна была лишь кишащая мас-
са амеб». Далее в докладе членов «Объединенной груп-
пы» говорится:
«Вспышка в Корее вновь показала, что наличие эпиде-
мии дает возмооюность весьма быстро накопить ценные
1 Членами группы являлись: Альберт В. Харди, член Комиссии
по кишечным инфекциям Эпидемиологического управления воору-
женных сил; полковник медицинской службы Ричард П. Мейсн,
директор 40П-Й Общей медицинской лаборатории в Токио; лейтенант
Джеральд Мартиш- из 1-й группы по борьбе с эпидемическими забо-
леваниями военно-морского флота США.— Прим. авт.
187

научные данные (подчеркнуто авторами). В данном слу-
чае наибольший интерес представляла оценка сравни-
тельной действенности антибиотиков при амебной и ба-
циллярной дизентерии. За шесть месяцев было зарегист-
рировано примерно 650 случаев острой формы амебной
дизентерии... Единообразие условий и типа заболевания
создавали исключительно благоприятные возможности для
сравнительных наблюдений. Кроме того, примерно в 1600
случаях установленной или подозреваемой бациллярной
дизентерии применялось 18 различных способов лечения
или дозировок...
Группа по борьбе с эпидемическими заболеваниями
военно-морского флота со своей превосходно оборудован-
ной пловучей лабораторией и квалифицированным персо-
налом уже находилась там, что позволило немедленно
начать исследования в самом районе эпидемии. Ученые,
работающие в области бактериологии, паразитологии, эпи-
демиологии, санитарной техники и научно-исследователь-
ской клинической медицины, приезжали и работали вме*
сте с Объединенной группой (по дизентерии) в качестве
консультантов-практиков по два месяца и больше».
Как проводились эти кошмарные опыты, описывается
в двух статьях, опубликованных в журнале «Джорнэл об
амеоикэн медикл ассошиэйшн» в марте и апреле 1953
года1.
В первой статье, посвященной 644 зарегистрирован-
ным случаям острой амебной дизентерии, упоминавшейся
выше, говорится, что «все эти пациенты были больны и,
по сравнению со спорадическими случаями этой болезни
в Соединенных ТПтятах, у них была бы признана тяжелая
форма заболевания2.
Однако несмотря на это, в статье хладнокровно ука-
зывается, что «66 пациентов находились под наблюде-
нием без специального лечения»- Попросту говоря, это
1 Эти лве статьи в числе прочих «подписаны» лейтенантом Дже-
ральдом Маптином. В действительности Мяптин погиб во время ка-
тастрофы самолета в Японию в сентябре 1951 года Жуонал указы-
вает, что в эти1Х двух статьях отписываются исследования, проведен-
ные «Объединенной группой по дизентерии», и в числе участников
упоминают 1-ю группу по борьбе с эпидемическими заболеваниями
военно-морского флота и врачей 64-го полевого госпиталя.— Прим.
авт.
2 The Journal of the American Medical Association, March 28,
1953, Page 1058, Amebic Dysentery, Martin et al.
138

означает, что 66 пациентов, то есть больше одной десятой,
не получали никакого лечения, а содержались в качестве
«контрольной» группы для проверки экспериментального
«специального лечения», применявшегося к другим боль-
ным, на которых испытывали «сравнительную действен-
ность антибиотиков».
В статье цинично перечисляются дозировки различных
лекарств и реакция на них больных. Из таблиц явствует,
что в тех случаях, когда различные экспериментальные
методы лечения не давали эффекта, иногда применялись
другие методы, а иногда вообще не применялись. Из 66
больных, не получавших никакого лечения (это именует-
ся «вспомогательной терапией»), 11 поправились, несмо-
тря на то. что американские врачи приговорили их к смер-
ти, и причислены к «удачным случаям», свидетельствую-
щим о том, что «случаи самоизлечения все-таки бывают,
и это следует учитывать при оценке действия того или
иного специального лечения», как указывается в заключи-
тельной части доклада. В нем ничего не упоминается о
судьбе тех, кто причислен к «неудачным случаям».
Во второй статье, опубликованной в журнале «ГГжор-
нэл 0(Ь америкэн медикл ассошиэйшн» 4 апреля 1953 го-
да, врачи, проводившие эксперименты, анализируют
шесть методов лечения, применявшихся к 1408 больным,
страдавшим бациллярной дизентерией. Они описывают
лечение сульбадиазином, полимиксином В, ауоеомици-
ном, хлорамфениколом и окситетрациклином в различных
дозиповках.
Шестой «метод лечения» они характеризуют как «вспо-
могательную терапию, состоящую в постельном режиме,
возмещении влаги и солей и применении по мере надоб-
ности успокаивающих средств и дополнительного пита-
ния1».
Попросту говоря, это значит: никакого лечения; па-
циента укладывают в постель; потери влаги, вызываемые
потением, возмещаются и прилагаются усилия не допу-
скать смерти «контрольного больного» от простого исто-
щения, так как он нужен врачам для наблюдения за те-
чением болезни при отсутствии лечения по сравнению с
течением болезни при различных методах лечения.
1 The Journal of the American Medical Association, April, 4,
1953, p. H159.
189

Эти изверги в белых халатах признают, что держали
224 тяжелобольных военнопленных в постели, лишая их
вполне доступных лекарств и лишь время от времени вли-
вая в них пинту-другую физиологического раствора, что-
бы сохранить содержание влаги в организме и немного
продлить им жизнь. Вот что все это значит, если отбро-
сить фальшь медицинского жаргона.
В первом докладе, опубликованном в январском номе-
ре журнала «Америкэн джорнэл оф тропикл медисин энд
хайджин» за 1954 год, указывается, что «эпидемия дли-
лась четыре месяца, прежде чем о ней было доведено до
сведения ответственных лиц в Вашингтоне... При вспыш-
ке обычной эпидемии ограниченной длительности надо с
самого начала оповестить о пей и принять немедленные
меры, чтобы можно было быстро ее пресечь...»
Повидимому, никогда не предполагалось, что все эти
статьи будут прочитаны полностью, во всяком случае ши-
рокой публикой, поскольку они были опубликованы в
различных специальных журналах. Они содержат целый
ряд потрясающих и уличающих признаний:
«Эпидемия, равная 150 серьезным эпидемиям», свиреп-
ствовала в американском лагере для военнопленных.
Группа по борьбе с эпидемическими заболеваниями
военно-морского флота (которая была названа в журнале
«Ньюсуик» 9 апреля 1951 года «кораблем бубонной чу-
мы») уже проводила деятельность на месте.
Эпидемия «изучалась», но нет никаких данных, кото-
рые свидетельствовали бы о том, что против нее велась
борьба.
Давались экспериментальные дозировки, а «контроль-
ных больных» оставляли без лечения, в то время как ар-
мейские и флотские врачи спокойно наблюдали за резуль-
татами.
Примерно каждые два месяце приезжали новые «спе-
циалисты», чтобы воспользоваться «исключительно благо-
приятными возможностями».
Были обнаружены различные виды бактерий макси-
мальной вирулентности.
1729 смертных случаев — 9 процентов всех госпита-
лизированных больных — это огромная цифра, даже если
она вычислена только на основе средних данных.
Прошло четыре месяца, прежде чем было официально
признано, что свирепствует эта эпидемия.
140

Это сразу же вызывает множество недоуменных во-
просов:
Почему Соединенные Штаты не применили своих хва-
леных средств современной медицины, чтобы пресечь
эпидемию?
Откуда взялись эти явно различные, но неизменно
смертоносные микроорганизмы?
Где находился очаг инфекции на всем протяжении
эпидемии?
Почему «специалисты» не применяли принятых мето-
дов лечения при таких общеизвестных заболеваниях, как
амебная и бациллярная дизентерия?
Почему они не публикуют результатов экспериментов?
Почему произошла страшная вспышка эпидемии са-
мых разнообразных кишечных заболеваний в период же-
стоких морозов в декабре—январе (1950/51 года), хотя
эти заболевания обычно связаны с жаркой погодой?
Какова была в этот период роль «чумного корабля»
на острове Кочжедо?
Из данных этих «специалистов» на местах, не предна-
значавшихся для разглашения, явствует, что начавшиеся
в такое необычное время года эпидемии использовались
с целью «весьма быстрого накопления ценных научных
данных».
Описываемые события происходили зимой и ранней
весной 1950/51 года после вступления китайских добро-
вольцев в корейскую войну, в период, когда война разви-
валась неблагоприятно для американцев. Подлинный
мотив «весьма быстрого» накопления данных бактериоло-
гического порядка о воздействии особенно острых забо-
леваний на корейцев и китайцев был, пожалуй, вскрыт
пленными американскими летчиками. Полковник Фрэнк
Швэбл, бывший начальник штаба первой авиабригады
американского корпуса морской пехоты в Корее, показал
под присягой, что в октябре 1951 года «объединенная
группа начальников штабов прислала директиву, вручен-
ную лично командующему вооруженными силами на
Дальнем Востоке (тогда им был генерал Риджуэй). В
директиве предлагалось начать бактериологическую вой-
ну в Корее, сперва в небольших масштабах в виде экспе-
римента, и в дальнейшем постепенно расширять эти мас-
штабы».
141

Самым ясным и очевидным ответом на все вопросы,
возникающие в связи с этими эпидемиями на острове
Кочжедо, повидимому, служит то, что они были частью
обширного американского эксперимента, имевшего целью
разработать некоторые методы бактериологической вой-
ны, используя корейских и китайских военнопленных в ка-
честве подопытного человеческого материала для этой
цели.
Но во всех этих докладах освещается лишь одна сто-
рона — эпидемии на острове Кочжедо, рассматриваемые
с точки зрения американских «бактериологов». Однако
имеются также факты, полученные от военнопленных и
свидетельствующие о страшной эпидемии такой же силы,
которая свирепствовала одновременно в 14-м полевом
госпитале в Пусане.
Врач корейской Народной армии д-р Ким Сок Ю был
госпитализирован в секторе № 4 14-го полевого госпита-
ля в декабре 1950 года. Когда был организован сектор
№ 4, там находилось 1500 больных; из них 1200 страдали
дизентерией, 150 тифом и 150 схистосоматозом. «В тот
период, — рассказывал д-р Ким Сок Ю, — мы лежали в
палатках по два больных на одних носилках под одним и
тем же одеялом. Стояли жестокие морозы. В первые два-
дцать дней после моего прибытия не оказывалось вообще
никакой медицинской помощи. Больным просто было при
казано лежать на носилках.
В дальнейшем к больным дизентерией начали приме-
нять лечение, которое можно охарактеризовать только
как экспериментальное, ибо больные, находившиеся на
одинаковой стадии заболевания, получали самое различ-
ное лечение: одной группе давали по восемь таблеток суль-
фадиазина в день, другой группе — по 16, 24, 32 и даже
по 46 таблеток в день. Максимальное количество жидко-
сти, которое они получали с таблетками, составляло д,^
чашки холодной воды в день; в результате происхо-
дило сильное отравление сульфапрепаратами, сопро-
вождаемое рвотой, и больным, отказывавшимся продол-
жать принимать таблетки, американцы давали их насиль-
но. Многие больные страдали голодными отеками, и им
делали вливания по 5U00—6000 кубиков раствора Ринге-
ра, чтобы определить способность поглощения сульфапре-
паратов отечными больными. Не может быть сомнения в
том, что это были эксперименты для проверки действия
142

огромных доз сульфапрепаратов, и многие пациенты поги-
бали от отравления ими».
Д-р Ким Сок Ю вел тщательную запись смертных
случаев в секторе № 4, правильность которой подтверж-
дается данными, полученными при опросе других плен-
ных, госпитализированных там же. В период между ок-
тябрем 1950 года и августом 1951 года там умерло свыше
4 тысяч больных — почти все от дизентерии. Однако опре-
делить действительную смертность от дизентерии в этом
лагере невозможно, потому что больных отсылали обрат-
но в секторы еще в заразной стадии, и поэтому они ра-
спространяли в секторах инфекцию, а затем умирали
сами.
«Больные схистосоматозом не получали совсем ника-
кого лечения, — рассказывал д-р Ким Сок Ю, — но под-
вергались осмотру под руководством американца д-ра
Белли, которого интересовало лишь распространение и
локализация этой болезни».
Имеются также неопровержимые доказательства хи-
рургических экспериментов, в свою очередь подтверждае-
мые американскими источниками. Все в Паньмыньчжоне
отмечали поразительно большое число ампутаций среди
возвращавшихся корейских и китайских пленных. При бо-
лее внимательном обследовании было обнаружено, что
во многих случаях конечность или конечности больного
ампутировались несколько раз, вплоть до пяти-шести ам-
путаций одной и той же конечности, подобно тому как
подрезают воловий хвост. В статье, опубликованной в но-
ябрьском номере журнала «Юнайтед Стейтс армд форсис
медикл джорнэл» за 1953 год, доктор медицины Мелвин
Касберг, являющийся помощником министра обороны (по
медицинской службе и здравоохранению), указал на ключ
к решению этого вопроса. Касаясь главных достижений
медицины во время корейской войны, он заявляет:
«...Во время корейской войны хирургия сосудов дос-
тигла такой стадии, когда хирурги-специалисты в этой
области стали неотъемлемой частью групп военных хирур-
гов». Хирургия сосудов — это тонкое искусство сшива-
ния концов разорванных кровеносных сосудов для обра-
зования сосудистого «кровенепроницаемого» шва. При
помощи этого метода хирурги могут спасти нижнюю
часть конечности, которую в противном случае пришлось
бы ампутировать выше поврежденного сосуда. Для этого
143

требуются хорошие клинические условия, быстрота и пре-
жде всего мастерство, которое можно довести до совер-
шенства, лишь практикуясь на людях.
Д-р Мелвин Касберг свидетельствует, что «усовершен-
ствованные методы хирургии сосудов, быть может, спасли
около 125 конечностей, которые пришлось бы ампутиро-
вать, если бы применялись методы времен второй миро-
вой войны. В значительной мере такое развитие военной
медицины объясняется непрерывными исследованиями,
основанными на опыте второй мировой войны и корей-
ской войны...»
Четыре врача корейской Народной армии, работавшие
вначале в качестве помощников врачей из числа военно-
пленных в хирургических секторах, были переведены от-
туда за то, что они протестовали против хирургических
экспериментов и противозаконного применения хирургии.
Трое из них были позднее репатриированы. Четвертый
был арестован за то, что протестовал против какой-то опе-
рации, о которой остальные не знали. Его забрали, и с
тех пор о нем ничего неизвестно.
После бесед с этими тремя врачами — Пак Чжу Бо-
ном, Ли Ток Ки и Ким Со:к Ю, — а также после осмотра
десяжов вернувшихся корейских и китайских пленных в
присутствии квалифицированных хирургов, у авторов нет
никакого сомнения в том, что американская армия, воен-
но-морской флот и военно-воздушные силы давали воз-
можность хирургам совершенствовать специальные мето-
ды, делая ненужные, чисто экспериментальные операции
корейским и китайским пленным в 14-м полевом госпита-
ле в Пусане и в 64-м полевом госпитале на Кочжедо.
Все репатриированные пленные, находившиеся в сек-
торе № 1 в Пусане, подтвердили, что каждые два-три
месяца приезжали группы хирургов из американской ар-
мии, военно-морского флота и военно-воздушных сил, в
большинстве своем молодые врачи, которые поочередно
сменяли друг друга. Многие пленные, которым ампути-
ровали ногу по бедро, рассказывали, что им делали по
пять-шесть операций, причем каждый раз оперировал
другой хирург, который отрезал еще несколько дюймов
конечности без всякой видимой причины. Другие плен-
ные рассказывали, что им несколько раз удаляли ребра,
как будто в связи с такими заболеваниями, как бронхит
и плеврит, когда не требовалось никакого хирургического
144

вмешательства. Подсчитано, что в период между апре-
лем 1951 года и июлем 1952 года в секторе № 1 было про-
изведено 170 подобных операций грудной клетки и толь-
ко 37 пленных осталось в живых. У одного из них — Ким
Чун Сана — разные врачи удалили пять ребер, каждый
по одному. Он рассказал: «Они просто приходили в го-
спиталь и отбирали больных для операций. Если вы со-
противлялись, то вам делали впрыскивание и все равно
уносили».
Д-р Пак Чжу Бон был переведен из хирургического
сектора потому, что он заявил протест американскому
врачу Муру против ненужных ампутаций. Д-ру Пак Чжу
Бону было известно, что больных, страдавших просто не-
подвижностью конечностей из-за «отсутствия упражнений
или после гипса», увозили в операционную и оттуда они
возвращались без конечностей. Авторы беседовали с де-
сятками пленных, у которых при обморожении пальцев
были ампутированы ноги, в некоторых случаях даже вы-
ше колена.
Китайские специалисты-хирурги произвели тщатель-
ное обследование всех пленных с обмороженными конеч-
ностями, которое с полной убедительностью доказывает
преднамеренное противозаконное применение хирургии. В
целом в случаях обморожения было ампутировано 276
конечностей; это чудовищно высокий процент — 70 про-
центов всех страдавших обморожениями репатриирован-
ных китайских пленных. Как указывают китайские специа-
листы, врачи американской медицинской службы на ко-
рейском фронте признали, что «консерватизм уже давно
считается основным принципом лечения при обмороже-
ниях». В ноябрьском номере журнала «Серджери, джай-
николоджи энд остетрикс» за 1951 год была опубликова-
на статья специалистов-медиков из военно-медицинского
управления США под заголовком: «Новейшие данные о
жертвах военных действий в Корее», в которой пропове-
дуется «ультраконсерватизм при ампутации ткани, под-
вергшейся обморожению». Статистические данные, при-
веденные в статье, свидетельствуют о том, что только в
87 из 630 случаев обморожения среди военнослужащих
«ООН» была произведена ампутация, что составляет 13,8
процента. Что касается китайских пленных, то тут про-
цент достиг 70. Но, помимо этой ужасающей разницы, в
числе ампутаций следует отметить, что в тех случаях, ко-
145

гда надо было отнять самое большее пальцы ноги, ампу-
тация производилась до колена. В докладе китай-
ских специалистов далее говорится: «84,9 процента ампу-
таций нижних конечностей при простом обморожении
было произведено на один или более сегментов выше ли-
нии гангрены, а в одном случае даже на пять сегментов
выше».
В том же докладе приведены следующие цифры: у
261 китайского пленного было ампутировано в целом 360
конечностей, то есть больше половины из них потеряли
обе конечности, и это из общего числа всего 1172 репа-
триированных раненых. (В целом из 6 тысяч репатрииро-
ванных китайских пленных 1609 были тяжело больны, ра-
нены и изувечены. Из 1172 пленных, подвергшихся хи-
рургическому вмешательству, 840, или 71 процент, стали
калеками или инвалидами.) Ужаснее всего то, что только
среди этого небольшого числа — 1172 китайских военно-
служащих — было не менее четырех человек с четырьмя
ампутированными конечностями — люди, которых пре-
вратили в беспомощные обрубки. Во время второй миро-
вой войны было всего два человека, потерявших четыре
конечности среди всех американских военнослужащих, а
во время корейской войны — только четверо среди всех
военнослужащих «ООН».
Д-р Пак Чжу Бон рассказывает, что с июня 1951 го-
да из Соединенных Штатов начало прибывать много ме-
дицинских работников и корейским гражданским врачам
и медицинским сестрам, которые ранее работали в сек-
торе, было запрещено входить в хирургическое отделе-
ние. «Начиная с июня 1951 года и до декабря 1952 го-
да, — заявил д-р Пак Чжу Бон, — было произведено
огромное число операций. В госпитале постоянно находи-
лось 300 больных, и их число пополнялось в строгом со-
ответствии с дневной смертностью. Мы подсчитали, что
ежемесячно умирало примерно 350 больных. Никто ни-
когда не возвращался из этого контингента «людей,
игравших роль подопытных морских свинок», и поэтому
невозможно выяснить, что там происходило».
Ефрейтор медицинской службы канадской армии Дже-
ральд А. Маккинни служил на острове Кочжедо с мая по
июль 1952 года и позднее был взят в плен китайскими
добровольцами. Он при(вел слова одного американского са-
нитара, который сказал ему, что, «по мнению хирургов,
146

военнопленные — это прекрасный материал для хирур-
гической практики». Маккинни рассказал об одном
военнопленном: «У него было ранение на голени левой
ноги, ниже колена. В ноге не образовалось гангренозно-
го воспаления, не заметно было никакой инфекции и, как
я узнал, не было и функционального расстройства. Одна-
ко врач сказал мне, что этот больной назначен на ампу-
тацию. Похоже на то, что больным военнопленным ампу-
тации делают без разбора».
Из хирургических данных, которые являются главным
свидетельством, поскольку несчастные больные, оставшие-
ся в живых, находились под анестезией и, во всяком слу-
чае, не обладают медицинскими познаниями, совершенно
ясно, что фантастически высокий процент ампутаций и
неслыханное число многократных ампутаций объясняют-
ся двумя основными причинами. Во-первых, хирургия
гораздо дешевле лечения. Дешевле отрезать ногу, чем
спасти ее посредством соответствующего лечения, ле-
карств и ухода. Во-вторых, и это, пожалуй, более важная
причина, можно ли найти лучший метод приобрести спе-
циальные хирургические навыки, нежели оперировать
пленных, о которых не надо отчитываться и чьи протесты
можно в крайнем случае приписать «красной пропаган-
де»? Когда больной находится под анастезией можно ра-
зорвать крупный кровеносный сосуд, сшить его и посмот-
реть, что из этого получится. Если операция будет неу-
дачной, можно сделать новую на той же конечности, уже
повыше. Новая неудача — новая попытка и так до 5—6
раз на одной конечности.
В этом, видимо, и заключается причина того, почему
«во время корейской войны хирургия сосудов достигла
такой стадии, когда хирурги-специалисты в этой области
стали неотъемлемой частью групп военных хирургов».
Мелвин Касберг делает очень слабый комплимент амери-
канским военным, заявляя, что ввиду использования пу-
ленепробиваемых жилетов (и, вероятно, лежачего
положения) все больше возрастает процент «ранений ко-
нечностей». Ввиду этого, указывает он, «восстановитель-
ная хирургия разорванных кровеносных сосудов» приоб-
ретает «все большее значение».
Помимо проведения противозаконных лечебных и хи-
рургических экспериментов, больные не пользовались ка-
ким-либо уходом и находились в неописуемых условиях.
141

В 5-м секторе 14-го полевого госпиталя в разгар эпиде-
мии дизентерии больные спали в палатках на тонких
подстилках, положенных прямо на мерзлую землю, при-
крытую рисовой соломой. Полностью отсутствовала вся-
кая санитария, не было уборных, не было фильтрацион-
ной установки.
Бывший начальник 10-го дивизионного госпиталя ко-
рейской Народной армии д-р Ли Ток Ки был переведен
за то, что он протестовал против незаконных хирургиче-
ских экспериментов, из 1-го сектора в 6-й, где находились
главным образом туберкулезные больные, число которых
достигало 1800. Между тем там было всего два амери-
канских врача, семь южнокорейских врачей и пятнадцать
помощников врачей из числа военнопленных.
«В палатках этого, с позволения сказать, госпиталя
не было полов, — рассказывал д-р Ли Ток Ки. — В каж-
дую палатку втискивали по двадцать больных, лежавших
на носилках вплотную друг к другу. В палатках был
спертый воздух. Регулярное медицинское обслуживание
отсутствовало, и если больные нуждались в лекарствах,
то помощники из числа военнопленных должны были до-
кладывать об этом американским врачам, которые выда-
вали лекарства, если им это было угодно. В основном это
был аспирин, желудочные порошки и лекарство от поно-
са и кашля». (Примечательно, что у сотен репатрииро-
ванных туберкулезных больных сохранились госпиталь-
ные таблички с надписью «Острая активная форма ту-
беркулеза легких», на которых в графе «лечение» было
указано: «Постельный режим».)
«Отправлять естественную нужду больные ходили,
куда вздумается, — продолжал свой рассказ д-р Ли Ток
Ки. — В дальнейшем они сами построили уборную. Очи-
щенной воды не было. Если помощники врачей—военно-
пленные— слишком часто просили лекарства, или если
американский врач был в плохом настроении, или ему не
нравился больной, то нас уводили и избивали за то, что
мы слишком многих считаем больными, то есть занима-
емся «агитацией» и разводим «коммунистическую пропа-
ганду».
Туберкулезные больные особенно нуждаются в покое,
но их мучили день и ночь; это была особая утонченная
пытка, при помощи которой их хотели заставить отка-
заться от репатриации. Дважды, днем и ночью, всех
т

больных заставляли раздеваться донага, чтобы доказать,
что они не спрятали оружия или «пропагандистских ма-
териалов». С января 1951 года, когда был сформирован
6-й сектор, и до 20 августа 1952 года, когда меня пере-
вели в 9-й сектор на острове Кочжедо, умерло 2700 боль-
ных главным образом от длительного недоедания и от-
сутствия лечения».
Хотя исчерпывающую историю американских терапев-
тических и хирургических экспериментов на Кочжедо еще
предстоит написать, уже сейчас можно сказать, что «гос-
питали» в Пусане и на Кочжедо не заслуживают этого
названия. Они представляли собой нечто среднее между
лабораторией и бойней.
Цифры из области хирургии говорят сами за себя.
Их можно объяснить только противозаконным примене-
нием хирургии. В лучшем случае больных рубили на ку-
ски, вместо того чтобы как следует лечить. Но факты
еще раз свидетельствуют о том, что сотни корейских и
китайских пленных лишали ног и рук ради хирургиче-
ской практики, которая, повышая мастерство американ-
ских хирургов, позволяла им спасти руки и ноги незна-
чительного числа американцев.
Медицинское обслуживание было таково, что сплошь
да рядом умирали больные с самой простой формой ди-
зентерии и туберкулеза. В неположенное время года
вспыхивали необычные и необъяснимые эпидемии исклю-
чительной силы и разлообразного характера. Жертвы
эпидемий становились объектами медицинских экспери-
ментов вплоть до того, что их использовали в качестве
контрольных больных, то есть фактически обрекали на
неминуемую смерть. Нельзя не прийти к выводу, что эти
эксперименты были связаны с применением бактериологи-
ческого оружия в Корее, начавшимся осенью того года,
когда группа лейтенанта Мартина занималась эпидемиями
на Кочжедо.
В статье 29-й Женевской конвенции об обращении с
военнопленными говорится: «Пленившая держава обяза-
на принимать все необходимые меры санитарии, чтобы
обеспечить чистоту и здоровые условия в лагерях и пред-
отвращать эпидемии».
Ясно, что США при своих обширных ресурсах не вы-
полнили эту задачу. Столь же ясно, что они не справились
с ней не случайно.
149

Женевская конвенция предусматривает также в
статье 13-й, что с военнопленными надлежит всегда обра-
щаться гуманно и, «в частности, ни один военнопленный
не должен подвергаться физическому увечью или меди-
цинским или научным экспериментам какого-либо рода»,
если они не проводятся в интересах данного военноплен-
ного.
Не говоря уже о массе других доказательств, сами аме-
риканцы собственными заявлениями подтверждают, что
они виновны в циничном нарушении этих статей. Они ви-
новны в самом зверском преступлении: сознательном
уничтожении беззащитных пленных в ходе эксперимен-
тов, цель которых состояла в том, чтобы истребить мил-
лионы людей с помощью бактериологического оружия.
В дальнейшем, несомненно, раскроются все подробности
этого преступления.

Глава одиннадцатая
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА
Козырь, заключавшийся в том, что десятки тысяч ко-
рейских и китайских военнопленных будто бы предпочи-
тали «самоубийство репатриации», уже в значительной
мере потерял свою ценность. Он не дал желаемых ре-
зультатов. Он был использован для того, чтобы задер-
жать перемирие, и фактически чуть не сорвал это пе-
ремирие. Но все же перемирие было подписано и его
главные статьи уже проведены в жизнь. Этому козырю
оставалось только выполнить второстепенную задачу —
одержать победу в психологической войне. И если в дан-
ной игре удалось бы найти возможность использовать этот
довольно потрепанный козырь для того, чтобы сорвать
перемирие, — тем лучше. Когда началась игра, стало со-
вершенно ясно, что некоторые представители американ-
ского командования были в сговоре с Ли Сын Маном
именно для достижения этой цели и для возобновления
военных действий.
На основании соглашения о перемирии оставшиеся
8 тысяч корейских и 15 тысяч китайских военнопленных,
содержавшихся в лагерях на островах Кочжедо, Чечжу-
до и в других лагерях Южной Кореи, и 350 военноплен-
ных «ООН», находившихся в Северной Корее, предстояло
перевести в демилитаризованную зону. Там они должны
были находиться в ведении Комиссии по репатриации из
представителей пяти нейтральных государств, которая
действовала через посредство индийских охранных войск.
После доставки труда военнопленных представители их
сторон могли в течение 90 дней проводить разъяснитель-
ную работу с целью искоренить страх, который насаж-
дался пленившей стороной. После разъяснительной рабо-
ты послевоенной Политической конференции по Корее в
течение 30 дней предстояло обсудить вопрос о военно-
пленных, которые еще не будут репатриированы. Важ-
151

нейшее условие соглашения состояло в том, что военно-
пленные должны были быть полностью изъяты из-под
влияния и контроля пленившей стороны, у которой они
находились до тех пор.
Американцы, конечно, не собирались этого делать.
Еще до того как было подписано соглашение о переми-
рии, Гаррисон добивался включения в него статей, кото-
рые предусматривали бы оказание многочисленных «ус-
луг» в новых лагерях американскими войсками, а также
чтобы индийские охранные войска всегда имели бы пра-
во и необходимость прибегать к помощи американских
войск и дополнительной охраны. Американское командо-
вание задалось целью сделать такое обращение «за по-
мощью» неизбежным.
Когда в руках американской и южнокорейской охра-
ны находилось около 50 тысяч так называемых «нерепат-
риантов», они утверждали, что им для этой цели необхо-
димо 25 тысяч войск. (Один из доводов, выдвигавшихся
Кларком, когда он объяснял, почему не была заменена
южнокорейская охрана после угроз Ли Сын Мана освобо-
дить военнопленных в июне, состоял в том, что это по-
требовало бы 25 тысяч американских войск.)
После того как индийское правительство согласилось
предоставить необходимые войска для охраны, в Дели ре-
шено было направить в Корею одну дивизию в составе
20 тысяч человек, для того чтобы охранять 49 тысяч воен-
нопленных. После того как Ли Сын Мач угнал 27 тысяч
пленных — более половины общего числа, — было ре-
шено сократить охранные войска до 8 тысяч человек.
Однако штаб Марка Кларка оказывал колоссальный
нажим через индийское посольство в Токио, требуя, что-
бы их численность не превышала 2 тысяч человек. Почти
каждый день делались представления на этот счет с
целью доказать, что военнопленные настолько спокойны,
дисциплинированны и пассивны, что американцы могут
дать гарантию против любых неприятностей. Пока амери-
канцы оказывали этот нажим, Ли Сын Ман делал свое
дело, не переставая угрожать, что отдаст приказ об атаке,
если хотя бы один индиец вступит в Корею.
Ввиду американских заверений и аналогичных заве-
рений, полученных генерал-майором Тхоратом, которому
предстояло командовать индийскими охранными войска-
ми, и г-ном К. С. Неру, секретарем министерства иност-
152

ранных дел Индии, численность этих войск была сокра-
щена до 5 тысяч человек.
Когда же генерал Тхорат и г-н Неру отправились в
Пхеньян для изучения положения, они получили совер-
шенно иную информацию. Их предостерегли, что лагери
военнопленных на юге находятся в руках строго кон-
тролируемой жестокой террористической организации;
что убийства и пытки — это обычные методы контроля;
что эта организация контролируется и направляется из-
вне; что «лидерами» ее внутри лагерей в большинстве слу-
чаев являются не военнопленные, а агенты, подосланные
южиокорейским и гоминдановским правительствами; и до
тех пор, пока эта организация не будет ликвидирована, а
ее агенты удалены, не удастся претворить в жизнь зада-
чи Комиссии по репатриации. Генерал Тхорат и г-н Не-
ру заверили, что эта организация будет ликвидирована, а
подставные военнопленные устранены.
Американский отдел психологической войны, находив-
шийся под непосредственным личным руководством пол-
ковника Хансена, начальника этого отдела в Токио, тем
временем усиливал террор и укреплял организацию вну-
три лагерей, чтобы, во-первых, иметь возможность лик-
видировать всех «колеблющихся» еще до того, как они
будут отправлены в район, находящийся в ведении ин-
дийских охранных войск, во-вторых, чтобы этот террор и
эта организация действовали в районе индийских охран-
ных войск столь же успешно, как и на Кочжедо, Чеч-
жудо и в других лагерях, и, в-третьих, чтобы контроль
извне был таким же, как и прежде. При этом Хансен ра-
ботал в тесном сотрудничестве с начальником полиции
Южной Кореи Вон Ион Дуком и специальной группой го-
миндановских офицеров службы безопасности во главе с
Фан Чи, прибывшими с Тайваня за десять дней до пред-
полагавшейся переброски военнопленных.
Лагери, находящиеся под надзором индийских охран-
ных войск, были построены американцами. В лагерях со-
хранилась система агентов, разработанная Хансеном. Во-
еннопленные должны были находиться в секторах по 500
человек в каждом и разделялись на взводы в 25—30 чело-
век. Каждый взвод должен был помещаться в отдельной
палатке. И до сих пор военнопленные жили в секторах,
или «батальонах», по 500 человек. Секторы составляли
отдельный лагерь, или «полк». Построенные американ-
т

нами лагери, охраняемые индийскими войсками, были орга-
низованы точно так же, как и те, в которых содержа-
ли военнопленных сами американцы, что должно было
способствовать сохранению в неприкосновенности и там
террористической организации и отобранной американ-
цами «верхушки» головорезов. Цель всего этого состоя-
ла в том, чтобы ни один военнопленный не смог бежать
и разоблачить миф о том, что будто бы военнопленные
«предпочитают самоубийство репатриации».
Кое-что об этих подготовительных мерах Хансена ста-
ло известно в последний день отправки военнопленных,
подлежавших прямой репатриации, когда китайский на-
родный доброволец, молодой паренек Тянь Чун-цунь воз-
вратился с острова Кочжедо. Пытаясь бежать из лаге-
ря «нерепатриантов» он был ранен, а в госпитале его по
ошибке поместили в группу подлежавших непосредствен-
ной репатриации. Он сообщил, что после прибытия в ла-
гери группы агентов Фан Чи с Тайваня началась новая
волна татуировок.
«Татуировка вновь началась 20 августа, — сообщил
Тянь Чун-цунь, — потому что агенты, проведя проверку,
установили, что многие военнопленные вырезали или вы-
жгли татуировку, которую им сделали в апреле 1951 го-
да. Агенты, в особенности прибывшие с Тайваня, были
в бешенстве и приказали вытатуировать еще большие
знаки. И в нашем лагере начали татуировать всех под-
ряд, изображая на груди гоминдановский флаг и эмбле-
му и на обеих руках — лозунги. Даже на спинах военно-
пленных были вытатуированы карты Китая с гоминда-
новским флагом в середине или карты Тайваня. Тех, кто
отказывался татуироваться, избивали и привязывали к
койкам. Для этой работы трем татуировщикам потребова-
лось почти четыре часа». Тянь Чун-цунь был совсем моло-
дой паренек, и, по его словам, именно поэтому он дол-
жен был татуироваться одним из последних. К 31 августа
не была татуирована лишь небольшая горстка из 5 ты-
сяч военнопленных в лагере, насчитывавшем 10 секторов.
«Мной должны были заняться на следующий день, —
продолжал Тянь Чун-цунь, — и я должен был решиться
теперь же или никогда. Если бы и меня татуировали, я
тоже стыдился бы возвратиться на родину. Разве я по-
смел бы когда-нибудь после этого обнажить свою спину
на солнце? На мне и без того есть эти отвратительные
154

знаки». При этом он засучил рукава и показал обычные
знаки: «Боритесь с коммунизмом, сопротивляйтесь Рос-
сии», вытатуированные на правой руке всех военноплен-
ных до «опроса» 1951 года, и знаки «Я обязуюсь истреб-
лять коммунистов», вытатуированные огромными иерог-
лифами наверху левой руки после подписания перемирия.
Ранним утром 1 сентября Тянь Чун-цунь прорыл
проход под проволочными заграждениями. Когда он уже
готовился перебраться через четвертое и последнее за-
граждение, его обнаружили и прострелили ему ногу. В
госпитале, куда он был доставлен, при помощи медсест-
ры, пожалевшей его, ему удалось присоединиться к груп-
пе, подлежавшей репатриации в последнюю минуту.
Тянь Чун-цунь был самым обыкновенным незначи-
тельным военнопленным. Он не знал, по чьему приказу
производится татуировка. Его просто татуировали, как и
15 тысяч других китайцев. Иначе обстояло дело с Ван
Су, китайским народным добровольцем, которому удалось
бежать в самом начале отправки «нерепатриантов» в
район индийских охранных войск.
Ван Су исполнял обязанности лидера сектора Б лаге-
ря № 3 на острове Чечжудо в то время, когда полковник
Хансен и другие руководители отдела психологической
войны прибыли для того, чтобы произвести подготовку к
отправке военнопленных в район индийских охранных
войск. Ван Су присутствовал на секретном инструктаже,
который Хансен и тайваньские агенты проводили для ли-
деров секторов и других главарей. «Через неделю после
подписания перемирия, — рассказывал Ван Су в присут-
ствии американских офицеров, наблюдателей Комиссии по
репатриации и американских корреспондентов сразу же
после того, как он был передан в Паньмыньчжоне, —
вместе с батальонными и полковыми командирами я при-
сутствовал на совещании с полковником Хансеном, на-
чальником американского отдела психологической войны
в Токио, полковником Османом, начальником военной по-
лиции лагеря на Чечжудо, полковником Камингсом и го-
миндановскими чиновниками, прибывшими с Тайваня на
самолете. Хансен сообщил нам, что подписание перемирия
было большой победой для Америки и дало ей возможность
продолжать свой энергичный нажим на корейско-китай-
скую сторону. Он гарантировал, что ни один военноплен-
ный не отправится домой, и приказал нам создать в
/«

каждой роте специальные организации, которые позаботи-
лись бы о том, чтобы никто не смог бежать. Он заявил,
что американцы вели войну лишний год именно для
этого, и мы должны прежде всего добиться, чтобы ни
один военнопленный не возвратился домой.
Хансен заявил, что он придает огромное значение та-
туировке военнопленных и что для проведения этого ну-
жно проявить величайшую бдительность. Он сказал, что
татуировка оказывает огромное влияние на умы воен-
нопленных и что, если пленных как следует татуировать,
они больше не будут помышлять о возвращении домой.
На следующий день перед нами выступил полковник
Осман и заявил, что великая победа объясняется тем, что
американцы владеют атомной бомбой. Он сказал, что мы
перейдем в ведение индийских войск, но что те не при-
мут против нас никаких мер, что бы мы ни делали. «С
индийцами, — подчеркнул Осман, — вы должны обра-
щаться мягко, должны льстить им. Но вы всегда должны
одерживать верх. Все время создавайте для них трудно-
сти, иначе они будут создавать трудности для вас». Он
сообщил нам, что война вскоре возобновится, и привел
заявления Марка Кларка и Макартура в доказательство
того, что она распространится на Китай и что будут при-
менены атомные бомбы.
После того как окончилась лекция американцев, го-
миндановские чиновники провели более подробный ин-
структаж. Они подчеркнули три главных момента. Во-
первых, все «колеблющиеся» должны быть убиты до от-
правки с Чечжудо. Во-вторых, организации должны быть
укреплены путем создания в каждом взводе прочного яд-
ра или ячейки для выполнения приказов с Тайваня. Эти
группы должны организовать круговую поруку — все
члены групп численностью в три-пять человек должны
дать расписки собственной кровью. Если какой-либо член
группы нарушит обязательство, то остальные несут за не-
го ответственность и будут подвергнуты жестокому нака-
занию. Каждая группа будет связана с другими. Обяза-
тельства были отпечатаны американским Управлением
гражданской информации и просвещения, и каждый под-
писавший его обязывался бороться против коммунизма и
сопротивляться России до конца. Подобно тому, как члены
одной группы несут ответственность за каждою из своих
товарищей, так и все группы отвечают за каждую из
W

групп в отдельности. В-третьих, мы должны были орга-
низовать систему связи. Нам обещали выдать радиопри-
емники для связи с внешним миром, но мы должны были,
также пользоваться флагами, горнами и собаками для
внутренней связи».
«Позже, — рассказывал Ван Су, — после того как бы-
ло убито несколько военнопленных, инструкции об убий-
стве всех «колеблющихся» были изменены. Нам сказали,
что это могло создать неблагоприятное для американцев
впечатление, и поэтому «колеблющихся» предстояло от-
править в район индийских охранных войск и убивать их
там, но таким образом, чтобы вина за это ложилась на
индийцев. При этом рекомендовалось использовать два
способа убийства. Медленное повешение, причем перед
смертью в карман повешенного засовывалась записка, со
словами: «Я предпочитаю самоубийство возвращению на
материк». Другим средством было отравление порошком
из тонкой стальной проволоки. В секторах было очень
много такой стальной проволоки для чистки посуды, и нам
рассказали, как нужно измельчать ее и подмешивать в пи-
щу жертвы.
В секторы предстояло пронести оружие. Лидеры рот и
взводов, специальная охрана и другие агенты должны
были спрятать в своих высоких сапогах ножи. Другие
должны были иметь при себе шесты для палаток, кото-
рые можно было распилить, а иногда и разобрать на
части и превратить в дубинки.
Татуирование должно было производиться поголовно,
и предполагалось провести проверку, выполнена ли
инструкция полковника Хансена и достаточно ли татуи-
рован каждый военнопленный».
Ван Су сообщил, что уже через две недели после под-
писания 8 июня соглашения о компетенции Комиссии по
репатриации лидеры секторов и их помощники были со-
званы на репетицию «разъяснительной работы». Эти репе-
тиции проводились американским чиновником из Управ-
ления гражданской информации и просвещения в присут-
ствии трех американских младших офицеров. Сами агенты
играли роль «коммунистических разъяснителей», «амери-
канских наблюдателей», «членов Комиссии по репатриа-
ции» и военнопленных. Чем более безобразными и оскор-
бительными были выкрики «подвергающихся разъясне-
нию», чем более неистовыми были их наскоки на «разъяс-
157

Няющих», тем энергичнее аплодировали им американские
наблюдатели». Последние то и дело вскакивали и «проте-
стовали» против характера объяснений и «защищали»
военнопленных. «Через два дня таких репетиций,— рас-
сказывал Ван Су,— нас отправили обратно в свои секто-
ры и поручили нам устроить такие же репетиции с осталь-
ными военнопленными. Они продолжались ежедневно бо-
лее двух месяцев и закончились за десять дней до того,
как нас увезли с Чечжудо в лагери, находившиеся под
охраной индийских войск».
Во время этого рассказа Ван Су членам Комиссии по
репатриации и представителям печати произошел любо-
пытный эпизод. Ван Су вдруг вскочил и, указав пальцем
на одного из присутствовавших, закричал: «Здесь, в этой
палатке, находится один из тайваньских чиновников. Я
видел его сегодня утром, когда сходил с грузовика, и вот
он снова здесь». Он показывал на китайца, одетого в
форму американского корреспондента. «Пусть он выйдет
вперед, — кричал Ван Су. — Пусть он выйдет вперед,
чтобы все видели его». Наступила мертвая тишина, ког-
да растерявшегося «журналиста» начали толкать вперед,
в то время как он пытался выскользнуть из палатки. «Я
здесь, я здесь», — забормотал тот, когда его подтолкну-
ли к столу, где на него горящим и возмущенным взором
глядел изможденный Ван Су. Кое-кто из присутствовав-
ших узнал в нем «Джимми» Вея, высокопоставленного
чиновника гоминдановского министерства иностранных
дел на протяжении последних пятнадцати лет, которого
американцы теперь вырядили в форму «журналиста
ООН».
«Теперь, когда все его видели, — продолжал Ван
Су, — разрешите мне сказать вам, что он приезжал на
Чечжудо с Фан Чи и другими агентами с Тайваня. Перед
ними стояли три главные задачи: распределить гоминда-
новские флаги, фуфайки с изображением гоминдановских
флагов, портреты Чан Кай-ши и антикоммунистическую
литературу; приказать нам убивать всех военнопленных,
которые хоть как-то проявят желание возвратиться на ро-
дину, и стараться убить китайских народных доброволь-
цев, которые будут проводить разъяснительную работу,
или наблюдателей и, наконец, сообщить нам, что от 30
до 50 их представителей отправятся с нами в район ин-
дийских охранных войск и все время будут следить за
нами. Я полагаю, он попытается сказать что-нибудь в
158

Авторы книги Уилфред Бэрчетт (слева) и Алан Уиннингтон
осматривают увечья, н.анесенн1ые корейским и китайским военно-
пленным в результате бесчеловечных медицинских экспериментов,
производившихся американцами.

свое оправдание перед тем, как уйти отсюда», — сказал в
заключение Ван Су. Но «Джимми» Вей поспешил выйти
из палатки, не проронив ни слова, сопровождаемый воз-
мущенными взглядами многих присутствовавших и рас-
терянными взорами американцев.
Разоблачения Ван Су помогли несколько объяснить
атмосферу, в какой происходила доставка военнопленных
корейской Народной армии и китайских народных доб-
ровольцев в лагери, охраняемые корейскими войсками.
Военнопленные доставлялись на границу этого района
поездом. Там их сажали на грузовики и привозили в
район секторов, где им предстояло прожить, по крайней
мере, еще четыре месяца. Индийская охрана сопровож-
дала их по проходу между проволочными заграждения-
ми, где их имена сверялись по списку, и затем их прово-
дили в ворота, ведущие в секторы.
Все шло по плану, американскому плану. Военно-
пленных сажали на грузовики, по взводу в машину. Ли-
деры взводов и еще один-два человека были вооружены
длинными «древками», на которых развевались южиоко-
рейские и гоминдановские флаги, но которые фактически
представляли собой настоящие копья с острыми стальны-
ми наконечниками и с двойными стальными шипами с
противоположного конца. С первых грузовиков девяти
корейцам удалось вырваться, несмотря на попытки избить
их и заколоть копьями. Они увидели форму наблюдате-
лей корейской Народной армии и китайских народных
добровольцев, которым в первые два дня было разреше-
но стоять в двадцати шагах от столов, где индийские
офицеры проверяли списки, но они были отделены от
военнопленных высоким проволочным заграждением.
Пленных гнали дальше, и охрана взвода, держа копья
наперевес, следила, чтобы никто не попытался отстать.
В первый день, когда военнопленные были помещены в
секторы, раздались звуки горнов и свистки; и через не-
сколько секунд в место, отведенное для наблюдателей и
представителей прессы, полетел град больших камней.
Это послужило поводом для запрещения наблюдате-
лям корейской Народной армии и китайских народных
добровольцев и представителям печати присутствовать
при этой операции. Корреспондент Уильям Миллер прев-
зошел всех остальных, заявив, что корейские и китайские
представители печати спровоцировали военнопленных.
160

Участникам пресс-конференции в
Паньмыньчжоне показали содержи-
мое американойи-х ботинок. В ботинке
находилась стальная прокладка, из
которой тайные лисынмановшие аген-
ты делали кинокалы.
Характерный пример татуиров-
ки пленных в ее «промежуточ-
ной» стадии. Позднее агенты
рисовали на их телах сто пять-
десят иероглифов и флаг, а* на
запястье правой руки вырезали
фразу по-английски: «Я даю
клятву, что поеду на Тайвань».

«злобно уставившись» на них и записывая их «име-
на и адреса» явно для того, чтобы «преследовать» их
семьи. Даже если бы эти представители печати и наблю-
датели были одарены сверхъестественным слухом, ни
один из них не мог бы разобрать ни единого корейского
или китайского имени, которые коверкались индийским
офицером, проверявшим списки. А адреса даже и не упо-
минались, и их никто и не спрашивал. В американской
же печати вокруг этой истории подняли невообразимый
шум с целью добиться устранения из этого района всех,
одетых в форму корейской Народной армии и китайских
народных добровольцев.
После этого представителей печати и наблюдателей
помещали так далеко от места передачи военнопленных,
Что вообще невозможно было разглядеть, что там проис-
ходит. Остальным корейским и китайским военнопленным
специальные агенты приказали вовсе не называть своих
имен, и индийцы стали вести счет «поголовно», чтобы
убедиться, соответствует ли число прибывших числу, ко-
торое они должны получить. Об этом договорились Хан-
сен, некоторые американские информационные агентства
и агенты в лагерях, чтобы способствовать проникновению
в секторы многочисленных агентов, которые никогда не
были военнопленными, но которых подослали туда Хан-
сен и его марионетки.
Не делалось никаких попыток ликвидировать органи-
зации агентов или удалить самих агентов, и впослед-
ствии председатель Комиссии по репатриации генерал
Тимайя и его советники признали это одной из главных
причин всех последовавших инцидентов.
Чешские и польские члены Комиссии по репатриации
в первый же день совершенно отчетливо увидели эту опа-
сность. На заседании комиссии 20 сентября, через десять
дней после того как первые военнопленные прибыли в
лагери, охраняемые индийскими войсками, чешский де-
легат полковник Симович предложил немедленно принять
меры для ликвидации существующих организаций и изоля-
ции агентов и главарей на том основании, что организа-
ция и руководство, перенесенные в лагери, охраняемые
индийскими войсками, имеют по существу террористиче-
ский характер. После этого военнопленным следовало
разрешить избрать своих представителей. Полковника
Симовича поддержал польский делегат Гаевский. Ин-
162

дийцы возражали против этого главным образом потому,
что у них для этого нехватало вооруженных сил.
Не сумев убедить Индию сократить свои охранные
войска до 2 тысяч человек, американцы все же смогли
добиться тех же результатов другим путем, с помощью
графика доставки военнопленных в зависимости от при-
бытия индийских войск. В предварительном докладе Ко-
миссии по репатриации позже указывалось, что в то вре-
мя, когда обсуждалась чешско-польская резолюция, ин-
дийские охранные войска насчитывали всего лишь 1524
человека и что даже 24 сентября, когда передача военно-
пленных была завершена, они имели такое же число чело-
век для охраны 22604 военнопленных. График передачи
военнопленных был составлен американцами с таким рас-
четом, чтобы доставить своих агентов до того, как индий-
ские охранные войска достигнут полной численности.
Генерал Ли Сан Чо отмечал в меморандуме, направ-
ленном Комиссии по репатриации 18 сентября, что если
специальным агентам будет разрешено установить «свое
фактическое руководство в лагерях... то будет не только
невозможно выполнять различные статьи Соглашения о
компетенции Комиссии по репатриации, но, кроме того,
специальные агенты получат полную возможность при-
нуждать военнопленных и проводить такой серьезный
саботаж, как массовые побеги». Он также потребовал,
чтобы эти самозванные «лидеры» были удалены, и с этой
целью попросил предоставить список всех военноплен-
ных, доставленных в район индийских охранных войск.
Он напомнил генералу Тимайя, что Комиссия по репатри-
ации и индийские охранные войска «располагают всеми
полномочиями и ответственностью для контроля над во-
еннопленными, находящимися под их охраной».
Однако ничего не было сделано. Все военнопленные
были переданы в составе формирований, в которые они
были организованы Хансеном и его приспешниками. «Ли-
деры» остались теми же самыми, и их ряды еще укрепи-
лись специальными агентами с Тайваня и из штаба юж-
нокорейской армии. То обстоятельство, что Комиссия по
репатриации не смогла на данном этапе действовать ре-
шительно через свой исполнительный орган — индийские
охранные войска, — затруднило всю ее дальнейшую ра-
боту. Члены Комиссии по репатриации в конце концов
были вынуждены признать свою неудачу. Самораспустив-
163

шись, Комиссия по репатриации признала, что ее зада-
ча не выполнена. Но хотя негативная причина состояла
в том, что Комиссия по репатриации и индийские охран-
ные войска не приняли решительных мер, позитивная
причина заключалась в саботировании со стороны аме-
риканского командования всех важнейших условий со-
глашения о компетенции комиссии.
В коммюнике, опубликованном в самом начале рабо-
ты Комиссии по репатриации, ее члены высказывали
единодушное мнение, что «военнопленные в момент пере-
дачи были, несомненно, организованы в группы и что эта
система организации все еще существует в лагерях. Руко-
водство, имевшееся среди военнопленных до того, как их
передали индийским охранным войскам, продолжает ока-
зывать влияние на военнопленных, подвергающихся зна-
чительному нажиму, доходящему подчас до актов наси-
лия. Такова проблема, с которой сталкивается комиссия».
В предварительном докладе Комиссии по репатриа-
ции говорится о «существовании штаба организации во-
еннопленных, который находится в Сеуле под контролем
начальника полиции Корейской республики. Этот штаб
связан с четырьмя подчиненными ему организациями,
контролирующими шесть лагерей для военнопленных, а
эти организации, в свою очередь, контролируют органи-
зацию во всех 55 секторах. Между этими тремя ступеня-
ми действовала надежная система связи. 64-й полевой
госпиталь «ООН» представлял собой самое значительное
звено в этой системе связи».
64-й полевой госпиталь «ООН» был переведен из
Кочжедо со своим первоначальным американским персо-
налом, и, хотя он был расположен в демилитаризованной
зоне, прилегающей к секторам, он не находился ни в ве-
дении, ни под контролем индийских охранных войск.
Позже было доказано, что он являлся главным штабом
всех агентов секторов. В нарушение соглашения о пере-
мирии американское командование поставило военноплен-
ных под прямой контроль штаба южнокорейской армии в
Сеуле. Распоряжения передавались от штаба южнокорей-
окой армии через начальника полиции Южной Кореи Вон
Ион Дука Ким Сан Соку, обосновавшемуся в 64-м амери-
канском полевом госпитале. Эти четыре подчиненные орга-
низации имели свои секретные наименования: Конжани
и Нонсань, контролировавшие лагери Е и G, в которых
164

содержались корейцы. Эти организации возглавлялись
соответственно Хан Ун Соном и Мун Юн Хо. Организа-
ции Косана и Ромсана, возглавлявшиеся небезызвестным
Ван Шунь-чином, контролировали лагери В, С и D для
китайских военнопленных и 64-й госпиталь «ООН», или
лагерь F, для корейских и китайских военнопленных,
возглавляемый Ким Сан Соком. В силу особого соглаше-
ния между Тайванем и Сеулом китайские военноплен-
ные с того момента, как они прибывали в район индий-
ских охранных войск, переходили в ведение штаба юж-
нокорейской армии и, в частности, в ведение Вон Ион
Дука. Параллельно со штабом южнокорейской армии ими
ведали полковник Хансен, отдел психологической войны
американской армии и американские военные советники.
А над ними стоял штаб командования «ООН» в Токио.
Этой внушительной иерархии подчинялись тесно спло-
ченные вертикальные и горизонтальные организации,
опутывавшие каждого военнопленного буквально непрео-
долимыми цепями. Существовала военная иерархия, ко-
торая шла от начальника полиции через полки, баталь-
оны, роты и взводы вплоть до отделений в восемь-десять
человек. Существовала политическая организация — Ан-
тикоммунистическая лига молодежи, членом которой дол-
жен был стать каждый военнопленный (даже семидеся-
тилетние китайские рыбачки, бежавшие из лагерей, имели
при себе членские билеты АЛМ). Военная иерархия воз-
лагала на полковых командиров личную ответственность
за действия батальонных командиров, на последних —
за действия ротных командиров и т. д. вплоть до того,
что лидер отделения нес ответственность за любой посту-
пок своих подчиненных. Это была вертикальная система
контроля. С помощью системы подписанных кровью обя-
зательств, организованной АЛМ, была создана горизон-
тальная система контроля. Дополнительной гарантией
против побега хотя бы одного человека служило то, что
на теле каждого военнопленного были вытатуированы ос-
корбительные антикоммунистические лозунги. Каждого
военнопленного вынуждали присутствовать при самых
ужасающих пытках и убийствах, являвшихся предостере-
жением для тех, кто хотя бы помышляет о возвращении
домой. Отдел шпионажа (инспекционное управление) вел
круглосуточное наблюдение с целью выявить «колеблю-
щихся».
16$

Помимо всего этого, существовали еще особые терро-
ристические отделы и части охраны, которые должны
были патрулировать палатки по ночам, следовать за все-
ми, кто приближался к проволочным заграждениям, на-
саждать дисциплину, препятствовать военнопленным од-
ной палатки общаться с военнопленными другой.
То обстоятельство, что такие организации существо-
вали именно для этих целей, было подтверждено много раз
в официальных коммюнике Комиссии по репатриации и в
предварительном и окончательном докладах комиссии.
Это являлось прямым нарушением параграфа 4 правил
процедуры, который гласил:
«Все военнопленные, которые не осуществят своего
права на репатриацию до даты, установленной соглаше-
нием о перемирии, будут освобождены от военного конт-
роля и из-под охраны задерживающей стороны (курс,
авт.), как только это станет возможным, и в любом слу-
чае в течение шестидесяти (60) дней после даты, уста-
новленной соглашением о перемирии, переданы Комис-
сии по репатриации».
Армия Южной Кореи подчинялась командованию
«ООН» и в той же мере была связана соглашением о
перемирии, как и любая американская часть. Командова-
ние «ООН» несло ответственность за все действия южно-
корейской армии. Еще до подписания соглашения о пе-
ремирии Гаррисон дал особые заверения на этот счет. Не
составляло никакой разницы, кто был начальником ор-
ганизации агентов, контролировавшей военнопленных,—
генерал Вон Ион Дук или генерал Максуэлл Тейлор. Эта
организация, в существовании которой вполне убедились
члены Комиссии по репатриации, представляла собой
грубое и вероломное нарушение соглашения о переми-
рии такого же характера, как и угон 27 тысяч корейских
военнопленных 18 июня. На этот раз цель состояла не
только в задержании 22600 военнопленных в лагерях в
районе индийских охранных войск: она состояла в том, что-
бы избежать разоблачения лживого мифа, из-за которо-
го война длилась еще восемнадцать месяцев, — что во-
еннопленные «предпочитают самоубийство репатриации».
В действительности же, как показал целый ряд тра-
гических эпизодов, военнопленные каждый день шли на
страшный риск медленной смерти от рук агентов, пыта-
ясь возвратиться на свою родину.
№

Глава двенадцатая
УЛИЧАЮЩИЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ
Каждый день в первые несколько недель после созда-
ния Комиссии по репатриации из представителей нейт-
ральных государств ее члены слышали от людей, только
что бежавших из лагерей, находящихся в ведении ин-
дийских охранных войск, потрясающие рассказы о сред-
невековых зверствах. Сначала они не верили им. Но да-
же наиболее скептически настроенные члены комиссии
спрашивали, как могут люди, бежавшие из различных
секторов в разное время, и корейцы и китайцы, расска-
зывать такие поразительно одинаковые истории. И самым
убедительным было то, что они рассказывали все это и
отвечали на вопросы в тот самый момент, когда слезали
с грузовиков, доставивших их из секторов. Никто не имел
возможности проинструктировать их или подсказать им
что-нибудь. Единственные люди, которые видели их по-
сле того, как они вырвались из секторов, находившихся
во власти агентов, были члены комитета Комиссии по ре-
патриации: чешские, польские, индийские, швейцарские и
шведские офицеры, долгом которых являлось утвердить их
просьбу о репатриации. И им было разрешено лишь зада-
вать вопросы, чтобы убедиться, желает военнопленный ре-
патриироваться или нет.
Сразу же после этого военнопленных доставляли на
грузовиках в Паньмыньчжонь, где индийский офицер1
официально передавал их корейско-китайской сто-
роне. После того как их имена были сверены, они за-
ходили в палатку, где после короткой приветственной
речи в присутствии представителей печати, в том числе и
западных журналистов, в присутствии наблюдателей Ко-
миссии по репатриации любой из присутствующих мог
задавать им какие угодно вопросы. Западные журнали-
сты могли привести с собой своих переводчиков. Но они
редко публиковали хотя бы одну строку о том, что слы-
167

шали и видели. Всегда в таких случаях палатка была за-
полнена до отказа: в нее набивалось более ста наблюда-
телей, корреспондентов и индийских офицеров, которые,
затаив дыхание, слушали потрясающие рассказы военно-
пленных. После первых же таких рассказов американ-
ские наблюдатели были настолько смущены разоблачени-
ями, что они перестали появляться. Их же собственным
шведским и швейцарским ставленникам в Комиссии по
репатриации было подчас трудно быть с ними вежливы-
ми, когда они старались высмеять какое-нибудь конкрет-
ное обвинение, предъявленное возвратившимися военно-
пленными.
Самой памятной была такая встреча с группой в
шестьдесят пять китайцев, многие из которых были офи-
церами, возвратившимися 27 сентября. Не успев слезть с
грузовиков, на которых их привезли в Паньмыньчжонь,
они сорвали с себя фуфайки с ненавистным гоминданов-
ским флагом, чтобы показать татуировку на своих телах.
Они показали огромные багровые шрамы на руках и но-
гах. В палатке долго раздавались едва сдерживаемые
всхлипывания, когда военнопленные один за другим пы-
тались начать рассказ о своих страданиях. Одного из
пленных, всего за день или за два до этого избитого до
полусмерти, пришлось вынести из палатки для оказания
срочной медицинской помощи. Второй потерял сознание,
и его тоже пришлось вынести, как только его товарищ
начал рассказывать о недавно пережитом ими. У третьего
было отрезано ухо, и он показал множество страшных
бугристых шрамов на животе, вспоротом ножами гомин-
дановцев. Половина пленных поднялась на скамейки, на
которых они сидели, для того, чтобы показать присут-
ствовавшим страшные багровые шрамы в тех местах, где
с их рук и ног содрали кожу за такие «преступления»,
как сопротивление татуировке и проявление желания
возвратиться домой. Каждый из этих шестидесяти пяти
военнопленных — точно так же как и каждый из сотен
китайцев, вырывавшихся из под контроля агентов, — был
татуирован. В большинстве случаев у них была татуиро-
вана вся верхняя часть тела. У некоторых из них были
огромные шрамы на руках с еще заметными следами
первоначальной татуировки, затем содранной вместе с
рожей, и с новой татуировкой, нанесенной на месте этих
т

шрамов. Это был типичный результат методов психоло-
гической войны Хансена и компании.
Более двух часов они отвечали на вопросы корреспон-
дентов, и их с трудом удавалось убедить прекратить свои
рассказы и успокоиться. Они горели пламенным желани-
ем разоблачить перед всем миром, как американцы на-
вязывали свою «гуманную» формулу «добровольной ре-
патриации».
Все присутствовавшие ужаснулись, когда поднялся
Чао Цзинь-синь и все увидели, что у него отрезана по-
ловина правого уха, а весь живот и грудь исполосованы
диагональными двенадцатидюймовыми багровыми шра-
мами.
«Однажды я присутствовал на лекции Управления
гражданской информации и просвещения на острове Чеч-
жудо, — объяснил он. — Нам рассказывали обычные ве-
щи об американской демократии. Я спросил, почему же
американцы убивают так много китайских военнопленных
в лагерях, если Америка настолько демократическая стра-
на? Ночью ко мне в палатку пришли гоминдановские ин-
структоры. Они стащили меня с койки и начали избивать.
Они избивали меня тяжелыми дубинками, и я потерял со-
знание. На следующее утро меня поставили перед отрядом
американцев, который должен был расстрелять меня как
коммуниста. Но они не расстреляли меня. Один из аген-
тов выхватил острый нож, отрезал мне половину уха и
бросил в ведро с водой, а мою кровоточащую голову то-
же наклонили над ведром. После этого моих товарищей
заставили выпить эту кровавую воду для того, чтобы до-
казать, что они все еще настроены решительно антиком-
мунистически. Если бы они отказались выпить эту воду,
то их стали бы считать коммунистами.
На следующее утро, — продолжал Чао Цзинь-синь,—
меня снова поставили перед отрядом американцев, но
те снова не расстреляли меня. Ночью ко мне в палатку
опять пришли агенты. Они засунули мне в рот платок,
чтобы я не мог кричать, и начали кромсать мой живот.
Они сделали эти четыре длинных пореза, — и он показал
на свои шрамы.— На этот раз они хотели убить меня, но
пришел ротный командир и сказал, что лучше сохранить
меня в живых в назидание всем остальным. Они вынули
платок у меня изо рта, смочили его кровью и выжали
169

кровь в ведро с водой. Они снова заставили моих това-
рищей выпить эту воду».
Другие военнопленные рассказывали, как с их рук и
ног срезали куски мяса и как их товарищей заставляли
зажаривать эти полосы и съедать. Они показывали свои
руки, ягодицы и бедра, из которых были вырезаны куски
мяса. Они рассказывали о случаях, когда у их убитых то-
варищей вырезали сердца и выставляли их напоказ в ка-
честве предостережения для «колеблющихся», о случаях,
когда их товарищей заживо топили в выгребных ямах
или когда тела убитых бросали в выгребные ямы. Все
присутствовавшие, включая вылощенных офицеров вось-
ми стран и журналистов, представлявших мировую пе-
чать, были потрясены рассказами шестидесяти пяти изу-
родованных, татуированных изможденных людей, обритых
наголо, стоявших перед ними обнаженными в трусах или
с полотенцами вокруг бедер. Никто не мог сомневаться в
правдивости их рассказов. Все видели знаки и шрамы,
говорившие об их страданиях. Их горящие глаза, пламен-
ная искренность, которая звучала в их голосах, массовое
подтверждение аналогичных историй, повторявшихся
почти каждый день в течение трех недель, — все это не-
возможно было опровергнуть. До Паиьмыньчжоня донес-
лось зловоние нацистских концентрационных лагерей и
газовых камер. Завеса была высоко поднята, и разобла-
чен дьявольский садистский характер концентрационных
лагерей и лагерей уничтожения американского образца.
И на этот раз эта завеса была поднята в присутствии
трезвых международных наблюдателей, многие из кото-
рых имели большой юридический опыт и могли судить о
достоверности таких показаний.
Подробности зверств, разоблаченных шестидесятыо
пятью военнопленными, не удивили многих, в том числе и
авторов, подробно изучавших условия на острове Кочже-
до и в других американских лагерях смерти. Когда спро-
сили: «Известно ли кому-нибудь имя Ли Та-аня?», —
раздалось множество голосов: «Он убил десятки наших
товарищей!», «Это худший мучитель из всех!», «Он с ме-
ня заживо сдирал кожу!» Авторы упоминали о Ли Та-
ане в своей предыдущей книге как об одном из самых
отъявленных гоминдановских убийц и мучителей1.
1 Koge Unscreened, by WHfred Burchett and Alan Winnin'gton.
Published by the authors, Peking.
no

Позднее репатриированные военнопленные сообщили
еще больше важных подробностей о зверствах этого вы-
родка. Наглость Ли Та-аня дошла до того, что он решил-
ся спуститься на парашюте в качестве агента в районе
корейско-китайской границы, где его поймали, и он под-
твердил подробности, по крайней мере, некоторых своих
злодеяний.
Возвратившийся китайский военнопленный Су Чен-
као (лагерный номер 730767) показал, что днем 8 апреля
1951 года, когда должен был начаться «опрос», специаль-
ные агенты во главе с Ли Та-анем хватали военнопленных,
которые все еще требовали репатриации, хотя были уже
татуированы. «Совершенно хладнокровно, — рассказывал
Су Чен-као, — агенты отрезали куски мяса с рук военно-
пленных, пытаясь помешать им возвратиться на родину.
По всему лагерю разносились душераздирающие крики и
вопли. Вечером Ли Та-ань вошел в палатку № 22 с нани-
занными на проволоку кусками человеческого мяса в
одной руке и ножом в другой. Он показал ножом на эти
куски и сказал: «Эти куски вырезаны в батальоне № 4
у тех, кто хотел репатриироваться. Если вы также потре-
буете репатриации, то сюда прибавится кусо-к и вашего
мяса». Затем Ли Та-ань приказал группе специальных
агентов, тоже с ножами в руках, заставить нас раздеться.
Сначала они схватили Ли Ань-чииа. Два специальных
агента держали его, а третий начал резать. Мы видели
своими глазами, как с руки Ли Ань-чина была срезана
полоска мяса и потекла кровь. После него то же самое
сделали с Ча Вэй-минем, У Ю-вэем и Сунь Е-туанем.
Затем специальные агенты схватили меня и спросили:
«Куда ты хочешь ехать?» — «Возвратиться в свою стра-
ну», — ответил я. И сейчас же специальные агенты сре-
зали полосу мяса с моей левой руки. Хотя боль была не-
стерпимой, мы стиснули зубы и сдерживались. Потом
специальные агенты повели всех нас, а нас было двад-
цать три человека, к входу в свой штаб, где Ли Та-ань с
бешенством набросился на нас и стал избивать шестифу-
товым шестом».
Сам Ли Та-ань за шесть месяцев до пресс-конферен-
ции с шестьюдесятью пятью военнопленными, многие из
которых были его жертвами, не скрывал своих зверств.
На острове Кочжедо он был «заместителем командира»
76-го «полка», одного из двух китайских «полков» на
171

Кочжедо. После перевода на остров Чечжудо его сдела-
ли «командиром» 3-го из трех «полков», организованных
там, а в ноябре 1952 года он был переведен на остров
Сонкап для обучения разведывательной службе. В конце
1953 года он был сброшен с парашютом в районе корей-
ско-китайской границы и через три дня схвачен. «Около
трех часов дня 8 апреля (1951 года), — давал показа-
ния Ли Та-ань, — капитан Рони из американской армии,
который ведал лагерем военнопленных, прибыл в 72-й
полк для наблюдения над разбивкой палаток для опроса
9 апреля. Перед уходом он бросил на стол длинные нож-
ницы с красными ручками и улыбнулся мне, не говоря
ни слова. Он вышел и затем вскоре вернулся. Ухмыль-
нувшись Ван Шун-чину (главный гоминдановский агент
в лагерях. — Прим. авт.), он сказал: «Сегодня вы здесь
хозяева». После его ухода я разделил ножницы на две
половины и воспользовался прямой половиной, как кин-
жалом.
В тот же вечер около 7 часов мы приказали различ-
ным батальонам вывести во двор всех, кто изъявил же-
лание возвратиться домой, и дать каждому из них по
пятидесяти ударов дубинкой. У тех, чьи руки были выта-
туированы, предстояло вырезать куски мяса, а те, кто ока-
жет сопротивление, должны были быть избиты до смерти.
Я сначала отправился в батальон офицеров и вырезал
по куску мяса у нескольких военнопленных. Затем я свя-
зал эти куски и понес их в другие батальоны, чтобы по-
казать военнопленным. Я сказал им: «У тех из вас, кто
хочет возвратиться домой, будут вырезаны куски мяса.
Завтра у входа вас будет ожидать экзекуционный отряд
и никто не сможет переступить порог». Позже, когда я
разговаривал с Ван Фу-тянем в 5-м батальоне, я услы-
шал, как кто-то в 3-м батальоне крикнул: «Товарищи,
поднимайтесь, будем бороться с ними». Я тут же бросил-
ся в 3-й батальон и увидел, что это кричал военноплен-
ный по имени Чан. Я подбежал к нему и заколол его
своим ножом.
Затем в одну из комнат школы Управления граждан-
ской информации и просвещения было собрано довольно
много военнопленных. Когда я вошел в комнату, я увидел,
что члены корпуса безопасности избивают и колют военно-
пленных, размахивая направо и налево своими дубинками
П ножами. Я услыхал, как Линь Сюэ-пу, военнопленный из
172

2-го батальона, закричал: «Да здравствует председатель
Мао! Да здравствует коммунистическая партия!» Я по-
дошел к нему и несколько раз ударил его ножом, пока он
не умер. Когда я оглянулся вокруг, то увидел, что мно-
гие военнопленные лежат на полу — их так избили, что
они не могли пошевельнуться. В ту ночь в этом полку
более чем у двухсот военнопленных были вырезаны кус-
ки мяса и множество было избито. Я засунул трупы
убитых в пустые баки для горючего и прикрыл их одеж-
дой.
Утром 9 апреля в день опроса руководитель школы
Управления гражданской информации и просвещения Сунь
Чун-кэн, Ли Ку-хуа и Лу Лу избили до смерти Ян Вэнь-
хуа из 4-го батальона, который настаивал на возвращении
домой. Это было сделано в присутствии американцев. Поз-
же американцы увезли все трупы на грузовиках. В тот
день много американцев, китайцев и корейцев, все в
американской военной форме, прибыли в 72-й полк для
опроса. Прибыл также и бригадный генерал Додд. Бо-
лее десяти американских солдат с дубинками в руках ох-
раняли входы в расположение батальонов. Они никому
не разрешали входить туда. Неподалеку от лагеря, где
был размещен 72-й полк, американцы поставили два вил-
лиса, на каждом из которых находился тяжелый пулемет,
повернутый в сторону входа.
Ван Шун-чин во главе членов корпуса безопасности,
вооруженных ножами и дубинками, стоял у прохода и
отбирал удостоверения. Я охранял вход в расположение
батальона и также был вооружен ножом и дубинкой.
Военнопленные, жестоко запуганные нами, не осмелились
потребовать репатриации во время опроса...»
Подробный рассказ об обстановке, в какой у этих
шестидесяти пяти пленных вырезали куски мяса, важен
для того, чтобы понять поведение людей в лагерях смерти
и все то, что впоследствии произошло в лагерях, охраняе-
мых индийскими войсками, в особенности во время под-
готовки к «разъяснениям» или «опросу», как это назы-
вали агенты.
Собирая материал для книги «Правда о Кочжедо», ав-
торы слышали много подобных, почти невероятных расска-
зов от отдельных захваченных агентов, но видеть сразу
шестьдесят пять человек, каждый из которых явился объ-
ектом жестокости этих агентов, видеть людей, тела кото-
173

рых носили страшные доказательства того, Что и агенты и
жертвы говорили правду, — значило твердо убедиться в
страшной правде о «ночах длинных ножей» на Кочжедо.
Эти подробности, конечно, не могли быть известны
присутствовавшим в палатке, где происходила пресс-
конференция. Но из отрывочных рассказов этих людей,
ибо каждый из них старался сказать хотя бы несколько
слов о себе, можно было составить достаточно ясное
представление. Слушателей интересовало не только
прошлое. Наблюдателям Комиссии по репатриации и
офицерам индийских охранных войск было гораздо важ-
нее знать, что происходит в настоящий момент и что пла-
нируется на будущее. Эти шестьдесят пять человек знали
многое об этом и то, что они говорили, вполне соот-
ветствовало другим сведениям, полученным от корейцев
и китайцев, совершивших побег из абсолютно изолиро-
ванных друг от друга секторов.
На основании сопоставления рассказов шестидесяти
пяти военнопленных выяснилось следующее: во-первых,
все они участвовали в тщательных репетициях разъясне-
ний на Чечжудо, на которых администрация лагеря ис-
полняла различные роли «разъяснителей», «наблюдате-
лей» и других представителей, как уже рассказал Ван
Су. Во-вторых, им было приказано стараться убить или
напасть на корейских и китайских разъяснителей и на
польских, чешских и индийских членов Комиссии по ре-
патриации. При этом рекомендовалось бросать им в го-
лову камни из рогаток, швырять или плескать порошко-
образные или жидкие дезинфекционные средства в глаза
представителей, ведущих резъяснительную работу, и на-
блюдателей. В-третьих, всякого военнопленного, проявля-
ющего хоть малейший признак «слабости», следовало
убивать на месте. Возвратившиеся военнопленные описы-
вали, какое разнообразное оружие использовалось для
убийства и для сохранения террористического контроля.
Помимо дубинок и ножей, которые были тайно пронесе-
ны в секторы, делались небольшие кинжалы из кусочков
стали, вложенных в подошвы американских ботинок.
В-четвертых, всех военнопленных должны были заставить
расписываться кровью на индивидуальных и групповых
обязательствах и гарантиях, составлявших сложную си-
стему контроля.
174

Все присутствовавшие замерли, когда заместитель ко-
мандующего индийскими охранными войсками бригадный
генерал Сингх спросил, есть ли у кого-нибудь такой ку-
сочек стали. Один из шестидесяти пяти военнопленных
снял ботинок, быстро разрезал ножом подошву и выта-
щил длинную полоску из очень твердой стали. «Но выта-
скивать их, — объяснил он высокому седобородому генера-
лу сикхов, — разрешалось только заместителям команди-
ров и командирам взводов и более высоким начальникам.
Они оттачивали сталь и делали острые кинжалы».
Некоторые из этих шестидесяти пяти военнопленных
привезли с собой отпечатанные брошюры, в которых
содержались «вопросы разъяснителям», составленные аме-
риканским Управлением гражданской информации и про-
свещения. В них перечислялось около ста вопросов, кото-
рые военнопленные должны были выучить наизусть и за-
тем забросать ими представителей, ведущих разъяснение,
как только те откроют рот. Если они не могли запомнить
вопросы или в случае, если сами разъяснители будут зада-
вать им вопросы, они должны были кричать: «На Тайвань,
на Тайвань!» Тем, кто отклонится от текста, грозило избие-
ние до смерти после окончания разъяснения или пове-
шение у себя в палатке под видом «самоубийц».
Ежедневные встречи с корейскими и китайскими воен-
нопленными, бежавшими из лагерей в Паньмыньчжоне,
в первые три недели работы комиссии произвели глубо-
кое впечатление на всех ее членов, в том числе и на на-
значенных американцами нейтральных представителей. И
планы срыва работы Комиссии по репатриации, разобла-
ченные во время этих пресс-конференций, абсолютно со-
ответствовали маневрам американского командования в
отношении самой комиссии. Эти разоблачения и эти ма-
невры объясняли единодушие, с каким Комиссия по ре-
патриации держалась при целом ряде резких споров с
американским командованием на первых порах своей ра-
боты.
Для связи с Комиссией по репатриации американское
командование создало «репатриационную группу коман-
дования ООН». С невероятной грубой бестактностью, ког
торая, видимо, является неотъемлемой чертой даллесов-^
ской эры американской дипломатии, начальник этой групт
пы бригадный генерал Хэмблен сейчас же заявил по радио
на весь мир, что главная задача группы — «антирепат-
175

риация», то есть что ее главная задача фактически со-
стоит в том, чтобы саботировать работу Комиссии по ре-
патриации. «Если военнопленные сохранят преданность
«свободному миру» в течение всего периода разъясни-
тельной работы, — провозгласил во всеуслышание Хэм-
блен в день создания своей лруппы, — то мы будем счи-
тать, что одержали величайшую психологическую победу
нашего времени».
Такое заявление прямо противоречило задаче Комис-
сии по репатриации — помочь военнопленным осущест-
вить «свое право на репатриацию». Оно разоблачило
лицемерие всех прошлых заверений американских делега-
тов во время переговоров о перемирии. Пытаясь оправ-
дать убийства на Кочжедо во время принудительного «оп-
роса», Гаррисон заявил 28 мая 1952 года: «Программа
была составлена таким образом, чтобы выявить наи-
большее число военнопленных, которое можно было бы
возвратить вашей стороне... Ряд вопросов, задававшихся
во время бесед, был рассчитан на то, чтобы поощрить
максимальное число военнопленных возвратиться на ва-
шу сторону и не противиться репатриации». 23 июня того
же года Гаррисон заявил: «Вы обвиняете командование
ООН в том, что оно стремится задержать ваш пленен-
ный персонал силой, но истина состоит в том, что коман-
дование ООН хочет возвратить вам максимальное число
пленных, которые проявили хотя бы малейшее желание
возвратиться под ваш контроль».
Однако заявление Хэмблена раскрыло истину и Ко-
миссии по репатриации следовало бы знать, чего она мо-
гла ожидать.
Истина стала еще более очевидной, когда было объ-
явлено, что не кто иной, как полковник Хансен будет
главным советником Хэмблена. Колесо сделало полный
оборот с момента рекомендации отдела психологической
войны армии США 5 июля 1951 года — за пять дней до
начала переговоров о перемирии — сделать «доброволь-
ную репатриацию» (насильственное задержание) воен-
нопленных главной проблемой переговоров о перемирии.
Хансен, один из главных специалистов отдела психологи-
ческой войны, должен был готовиться к тому, чтобы со-
брать обильную жатву. Но отделу психологической войны
и самому Хансену пришлось удовлетвориться очень скуд-
ным урожаем.
176

Американцы не рассчитывали, что десятки военно-
пленных, которые якобы предпочитали «самоубийство ре-
патриации», вырвутся из рук агентов, рискуя жизнью
(многие действительно заплатили жизнью за такую по-
пытку), и возвратятся, чтобы разоблачить американские
планы. Было ясно, что агенты рассчитывали, что предста-
вители, проводящие разъяснительную работу, и наблюда-
тели будут заходить в секторы и давать объяснения боль-
шим группам военнопленных. Исходя из этого проводи-
лись приготовления к убийствам и физическому насилию.
В своем письме Комиссии по репатриации от 21 сентября
Хэмблен также рекомендовал, чтобы разъяснения дава-
лись внутри секторов большим группам пленных. Он так-
же потребовал, чтобы военнопленным было предоставле-
но право «индивидуально или группами» отказываться
выслушивать разъяснения.
Но у Комиссии по репатриации было иное мнение.
Она уже имела несколько столкновений с американским
командованием. Американское командование упрекали в
том, что оно намеренно дезинформировало военноплен-
ных относительно их прав. Для того чтобы внести яс-
ность, Комиссия по репатриации единодушно одобрила
декларацию, которую предстояло передать по радио всем
военнопленным. Хэмблен запротестовал.
После длительного обсуждения в «комиссии были
разработаны правила процедуры для разъяснительной ра-
боты, которые и были переданы 29 сентября обоим ко-
мандованиям. Хэмблен тотчас же заявил, что это якобы
«особо поощряет военнопленных добиваться репатриа-
ции...»
Эти правила серьезно нарушили первоначальные пла-
ны США. Согласно им, военнопленные должны были вы-
водиться из секторов и выслушивать разъяснения в ин-
дивидуальном порядке. Американские наблюдатели не
должны были, вопреки тому, что требовал Хэмблен, иметь
право всякий раз вскакивать и прерывать разъяснения.
Военнопленных, с которыми уже была проведена разъяс-
нительная работа, следовало отделить от тех, кто еще не
выслушал разъяснений. Подчиненные органы Комиссии
по репатриации должны были обеспечить наблюдение. По-
скольку пять дней из общего срока, выделенного на разъ-
яснительную работу, были потеряны из-за задержки в
связи с составлением этих правил процедуры, Комиссия
177

по репатриации просила, чтобы обе стороны согласились
продлить срок разъяснительной работы на пять дней. Ко-
рейско-китайская сторона согласилась на это, американ-
ское же командование отказалось.
Марк Кларк реагировал на правила процедуры еще
более энергично, чем Хэмблен. Казалось, американцев ох-
ватил страх, что военнопленные могут выйти из-под же-
лезного контроля террористических организаций. Даже
ослабление террора, хотя бы на короткий период, могло
нанести сокрушительный удар великому мифу. Кларк на-
правил длинное письмо Комиссии по репатриации, в ко-
тором потребовал полного отказа от разъяснительной
работы. «Создается впечатление, что комиссия не вполне
осознала тот факт, что корейские и китайские военно-
пленные сделали выбор уже много месяцев тому назади
что при отсутствии насилия или принуждения подавляю-
щее большинство не изменит своего решения», — писал
командующий вооруженными силами ООН.
В начале Соглашения о компетенции, которое Кларк
подписал в качестве основной части Соглашения о пере-
мирии, приводилась следующая причина создания Комис-
сии по репатриации: «Для того чтобы все военнопленные
имели возможность осуществить свое право на репатриа-
цию, вытекающее из перемирия,..» Главная причина всей
этой обширной операции, в ходе которой военнопленные
были доставлены в лагери, охраняемые индийскими вой-
сками, заключалась в том, чтобы изъять их из-под кон-
троля США, чтобы они могли выслушать разъяснения, в
результате которых у них рассеется страх, внушенный им
американским командованием. Испугавшись, что его пла-
ны не осуществляются, как было намечено, Марк Кларк
вначале потребовал отказа от всей этой системы. Он по-
лучил резкий ответ от Комиссии по репатриации через ее
председателя генерала Тимайя.
Опровергнув утверждение Кларка, что военнопленные
уже сделали выбор, Тимайя писал: «Возможно, что мно-
гие военнопленные не захотят репатриироваться. Однако
до сих пор около ПО военнопленных просили о репатри-
ации, а это доказывает, что, по крайней мере, некоторые
военнопленные хотят репатриироваться. Еще более зна-
менательно то обстоятельство, что ни один из этих плен-
ных не решается открыто в своих лагерях требовать ре-
патриации. Им пришлось это сделать тайком, рискуя
178

смертью или увечьями... Ненормальный способ, к которому
военнопленные прибегают для того, чтобы выразить свое
желание, естественно вызывает подозрение, что все военно-
пленные не свободны в выражении своей воли... Комиссия
безусловно добьется, чтобы во время разъяснительной ра-
боты не допускалось никакого насилия или принуждения,
но она не может быть уверена в том, что военнопленные
не подвергаются насилию или угрозам насилия со стороны
некоторых военнопленных...»
Почти каждый день возникали столкновения между
Комиссией по репатриации и американцами. Много аме-
риканских корреспондентов и фотографов являлось на
пресс-конференцию с бежавшими военнопленными, но
они редко публиковали хотя бы одно слово из того, что
слышали во время этих встреч, которые давали им ис-
ключительную возможность проинтервьюировать плен-
ных, только что покинувших лагери для военнопленных.
Такой привилегией они никогда не пользовались в отноше-
нии своих возвращавшихся пленных или корейских и ки-
тайских военнопленных в американских лагерях. Если же
они писали отчеты или публиковали фотоснимки, амери-
канские информационные агентства настолько извращали
факты и настолько нелепо искажали истину и клеветали
на индийцев и на бежавших военнопленных, что Комиссия
по репатриации почти ежедневно была вынуждена высту-
пать с опровержениями.
Один из шестидесяти пяти китайцев, возвратившихся
27 сентября, был изувечен на всю жизнь американскими
дубинками и пытками электричеством. Два индийских
охранника осторожно внесли его в палатку, где проходила
пресс-конференция. На следующий день в американской
армейской газете «Старс энд страйпс» на первой
странице появилась фотография, переданная агентством
Юнайтед Пресс под заголовком: «Не пожалел ли
он о своем решении? Понадобилось два индийских охран-
ника для того, чтобы возвратить этого пленного к комму-
низму». О Ван Су, который пламенно разоблачал гомин-
дановского агента перед наблюдателями и представите-
лями печати в Паньмыньчжоне, агентство Интернэшнл
Ньюс Сервис сообщило, что он «насильно репатриирован
индийцами за то, что покинул сектор, чтобы пожаловать-
ся на индийцев, которые не дают военнопленным мяса,
рыбы, овощей и одеял». Агентство отлично знало, что ни
179

один пленный не может быть репатриирован даже после
бегства до того, как он выразит свое желание комиссии
из представителей пяти стран. Но кампания печати про-
тив всех сторон деятельности Комиссии по репатриации
продолжалась, пока американцы придумывали новые
способы преодоления затруднений, создаваемых приняти-
ем правил процедуры, нарушавших их первоначальные
планы.
Для проведения разъяснительной работы нужно бы-
ло устроить какие-то кабинки. Комиссия по репатриации
представила американцам свой план — разбить тридцать
две палатки в два ряда по шестнадцать в каждом и по-
строить несколько сот метров дороги для того, чтобы со-
единить территорию, где будет проходить разъяснительная
работа, с дорогой, по которой предстоит ездить предста-
вителям, проводящим разъяснение. Через несколько дней
американцы ответили, что для разбивки 32 палаток им по-
надобится тридцать дней. Такой срок, утверждали они,
требуется только по «приблизительным» подсчетам, и
нельзя точно установить, когда начнется эта работа. Тем
временем, независимо от того, когда будут готовы палат-
ки, они отказывались продлить срок помимо девяноста
дней, установленных перемирием. Представители корей-
ской Народной армии и китайских народных доброволь-
цев предложили разбить тридцать две палатки и постро-
ить дорогу вместо американцев за четыре дня. Американ-
цы не пошли на это. Они попрежнему утверждали, что
им понадобится тридцать дней. Индийцы предложили
предоставить дополнительную рабочую силу в помощь
«самой высокомеханизированной армии в мире». Амери-
канцы снова отказались.
Они нашли превосходное средство тянуть время, что-
бы дать возможность агентам в лагерях подготовиться к
новой обстановке в связи с решением проводить разъяс-
нительную работу в индивидуальном порядке за предела-
ми секторов.
К 8 октября, через тринадцать дней после того, как
должна была начаться разъяснительная работа, и через
восемь дней после того, как она смогла начаться, даже
учитывая длительную дискуссию о правилах процедуры,
Комиссия по репатриации направила американцам весь-
ма энергичный меморандум. Она потребовала, чтобы
предполагаемый срок в тридцать дней был сокращен до
180

четырех дней или чтобы эта задача была поручена корей-
ской Народной армии и китайским народным доброволь-
цам. В письме указывалось, что, учитывая технические
ресурсы командования ООН, а также индийское предло-
жение предоставить рабочую силу и предложение корей-
ской Народной армии и китайских народных доброволь-
цев выполнить эту работу за четыре дня, намегки амери-
канцев должны быть сокращены.
Хэмблен был информирован, что американские намет-
ки «означают сокращение периода разъяснительной рабо-
ты на 41 день» и что Комиссия по репатриации «не соби-
рается способствовать сокращению периода разъясни-
тельной работы, особенно ввиду того обстоятельства, что
командование ООН не может согласиться на продление
ее срока». Комиссия по репатриации настаивала также
на строительстве нескольких сот метров дороги, «без кото-
рой индийские охранные войска не могут успешно вы-
полнять свои функции».
Под непрекращающимся энергичным нажимом и иод
градом насмешек некоторых индийских офицеров над не-
расторопностью американцев, в результате которой корей-
цы и китайцы, работая кирками и лопатами, могут стро-
ить в восемь раз быстрее американцев с их хваленой
техникой, работа, наконец, началась. Было расчищено
место, разбиты тридцать две палатки и построена дорога
как раз в такой срок, который был намечен корейской
Народной армией и китайскими народными добровольца-
ми, — в четыре дня. Разъяснительная работа теперь мог-
ла начаться 15 октября.
Было совершенно ясно, что задержка объяснялась не
нерасторопностью американского инженерно-строительно-
го батальона, а тем, что в секторах необходимо было
принять кое-какие меры, прежде чем агенты могли ре-
шиться подвергнуть испытанию свою власть над военно-
пленными в ходе индивидуальной разъяснительной
работы.

Глава тринадцатая
ПОЛИТИКА ТЕРРОРА
Создавалось впечатление, что, когда Хансен и Вон
Йон Дук впервые узнали о правилах процедуры разъяс-
нительной работы, их охватила паника. Даже малейшее
ослабление террора могло дать катастрофические резуль-
таты. Первое же их мероприятие было свидетельством
этой паники — они решили инсценировать массовое бег-
ство военнопленных. Как подчеркивалось в предвари-
тельном докладе Комиссией по репатриации, американ-
цы построили лагери с учетом такой возможности. Не-
смотря на строгие положения соглашения о перемирии,
американцы не расчистили минные поля между северны-
ми границами лагерей и демаркационной линией. Они
расчистили только участок к югу от лагерей, ведущий к
их линиям в нескольких стах ярдах от южной стороны
лагерей. Пленные могли «бежать» на юг, но не на
север-
Правила процедуры были приняты 26 сентября. 1 ок-
тября лисынмановские агенты предприняли попытку пер-
вого «массового прорыва». Эта попытка провалилась,
потому что не встретила массовой поддержки». На следую-
щий день гоминдановские агенты инсценировали «массо-
вый прорыв». Он не удался по той же причине. Бежав-
шие корейские военнопленные, переданные в Паньмынь-
чжоне 2 октября, сообщили представителям Комиссии по
репатриации и корреспондентам, как были организованы
эти попытки.
28 сентября сеульское радио передало инструкции,
приказывавшие немедленно начать подготовку к «массово-
му прорыву» (у руководящих агентов в секторах не бы-
ло недостатка в радиоприемниках). На совещании аген-
тов, созванном в ту же ночь, был составлен план проры-
ва, согласно которому предстояло напасть на индийскую
охрану, захватить ее оружие и, если понадобится, при-
182

стрелить нескольких индийских охранников. Агентам со-
общили, что, как только начнется стрельба, вмешаются
американские войска под предлогом «поддержания по-
рядка» и уведут всех пленных, так же как это имело ме-
сто 18 июля.
«Утром 29 сентября, — рассказывал Хан Сан Ке—один
из пяти корейцев, бежавших в ночь на 30 сентября и пе-
реданных в Паньмыньчжоне, — всем военнопленным в
нашем секторе было приказано готовиться к прорыву.
Южнокорейокие агенты заявили, что если индийцы начнут
стрелять, мы не должны забывать, что американская ар-
мия — это сильнейшая армия в мире и что с южной сторо-
ны секторов расположилась американская морская пехота.
Она может прибыть на место через минуту и освободить
нас всех. Но мы должны сначала вызвать стрельбу. Если
индийцы не начнут стрелять в нас, мы должны выхватить
у них винтовки и стрелять в них. Тогда придут амери-
канцы».
«На следующую ночь, — продолжал Хан Сан Ке, —
из штаба Антикоммунистической лиги молодежи пришел
приказ. Часть его, которую мне удалось увидеть, была
озаглавлена: «Программа ликвидации». В ней говорилось,
что, несмотря на бдительность, многие военнопленные бе-
жали к коммунистам. Раньше многие «подозрительные»
пленные подвергались допросу и освобождались. В бу-
дущем таких пленных нужно убивать. Другая часть при-
каза была озаглавлена: «Отношение к индийской охра-
не». «Поскольку индийцы передают пленных коммунис-
там, — говорилось в ней, — мы должны показать ям свою
силу. Мы должны применить свою тактику—атаковать их
и отнять у них винтовки».
Хан Сан Ке и другие военнопленные, рассказавшие
то же самое, поняли, что больше нельзя откладывать по-
пытку к бегству. Глухой ночью им удалось перелезть через
проволочные заграждения. Они бежали как раз во-время,
так как агенты начали претворять в жизнь как «программу
ликвидации», так и попытки «массового прорыва».
Уже некоторое время члены Комиссии по репатриации
подозревали о том, что творится в 64-м госпитале «ООН».
Возвращавшиеся военнопленные вскрыли целый ряд фак-
тов. К тому же и штат госпиталя был неестественно
большим. Были сомнения относительно того, действи-
т

тельно ли эти многочисленные «врачи» и «сестры» были
теми, за кого они себя выдавали, а возвратившиеся плен-
ные сообщили целый ряд любопытных фактов. Было ус-
тановлено, что там находились «пациенты», которым не
разрешалось вернуться в свои секторы, хотя они уже вы-
здоровели; были и такие «пациенты», которые ничем не
болели, но прибывали в госпиталь на несколько дней, а
затем направлялись в секторы; действительно же боль-
ным людям не разрешалось выходить из секторов, чтобы
пойти в госпиталь. Поэтому было решено провести рас-
следование силами Комиссии по репатриации.
Этот визит, назначенный на 1 октября, должен был
проводиться втайне. Но за час до начала расследования
«Джимми» Вей с двумя другими гоминдановскими «кор-
респондентами» ворвался в кабинет полковника Стрини-
васана, являвшегося офицером по связи с печатью при
Комиссии по репатриации, и потребовал от имени своих
«коллег» разрешить посещение секторов и в особенности
посещение госпиталя. С такой просьбой обратились впер-
вые и в ней было отказано. «Джимми» Вей был до
крайности взбешен таким ограничением «свободы печа-
ти». Было ясно, что он знал, что именно готовилось.
Когда инспекция Комиссии по репатриации прибыла в
госпиталь, агенты, находившиеся там, инсценировали
бурную демонстрацию. В представителей комиссии поле-
тели камни, а когда индийская охрана пустила в ход пал-
ки, чтобы защитить нейтральную комиссию, был подан
сигнал для массового прорыва. Индийские охранные вой-
ска сделали предупреждение, но когда некоторые «плен-
ные» с дубинками и ножами в руках начали карабкаться
на внешнюю ограду как бы для того, чтобы напасть на
индийскую охрану, раздалось двенадцать выстрелов,
шесть — в воздух и шесть по военнопленным. Один чело-
век был убит и пять ранено. «Специальные боевые отря-
ды», созданные для осуществления подобных прорывов, в
беспорядке бежали. Угроза прорывов из других секторов
и лагерей исчезла, как только убедились, что предположе-
ния, будто индийцы не станут стрелять по пленным, были
неверными. Выстрелы раздались и время шло, но не было
никаких признаков появления американской морской пе-
хоты.
В самом госпитале агенты воспользовались случаем и
совершили зверское убийство. Военнопленный китайский
т

народный доброволец Чан Лю-тай, о котором было изве-
стно, что он хочет репатриироваться, был жестоко избит,
и агенты думали, что он уже мертв. Его отнесли на кой-
ку, но он еще проявлял признаки жизни, и его задушили,
подложив один деревянный брус от койки под шею, а
другим придавив горло сверху. Его тело было передано
индийцам с письмами «протеста», написанными агентами,
утверждавшими, что Чан Лю-тай был «до смерти избит
дубинками индийской охраной».
Однако двенадцать выстрелов знаменовали начало и
конец попыток массового прорыва, которые предприня-
ли корейские агенты. Вон йон Дук и Хансен должны
были примириться с тем, что их специальные агенты от-
нюдь не герои, что «специальные боевые отряды» далеко
не обладают качествами, необходимыми для «ударных
частей», и что прорывы не пользуются массовой поддерж-
кой. Было решено предоставить гоминдановоким агентам
возможность лучше организовать дело. На следующий
день пленный китайский народный доброволец Чан Ши-юн
вместе с остальными пленными своего сектора слушал
лекцию Управления гражданской информации и просве-
щения. Чан Ши-юн был в более подавленном настрое-
нии, чем обычно. Лектор заявил, что он только что слы-
шал по пекинскому радио, что всех пятнадцать тысяч
китайских военнопленных называли тайными агентами.
Ни одного из них не примут, если только они возвра-
тятся домой. Затем лектор спросил, чего еще они ждут.
Почему не прорваться и не отправиться на Тайвань? Чан
Ши-юн знал, что готовится какой-то новый злодейский
заговор с целью лишить его и его товарищей последней
возможности вернуться домой. Он решился на отчаянное
средство. Послушно записывая лекцию, он сломал каран-
даш и попросил бритву, чтобы отточить его. Затем он
потихоньку спрятал бритву. После лекции Чан Ши-юн
прогл'отил какую-то дрянь и притворился тяжело боль-
ным. Он попросил, чтобы его отправили в индийскую
клинику.
«Я думал, — рассказывал он позже представителям
Комиссии по репатриации и журналистам, — что если
агенты последуют за мной, я перережу себе вены брит-
вой. Если индийцы действительно нейтральны, они спа-
сут меня. Если нет, то я с честью умру, а индийцы
убедятся, что нас задерживают силой. В палатке стояла
185

напряженная тишина, когда Чан Ши-юн рассказывал Есе
это в Паньмыиьчжоне, и все видели повязки на его гор-
ле и запястьях, а на его обнаженном до пояса теле и на
руках — следы татуировки.
Пять агентов проводили меня в клинику. Они тоже
сделали вид, что заболели, чтобы остаться при мне. Ког-
да я начал говорить с индийским врачом, его переводчик,
гоминдановский агент, не переводил того, что я говорил.
Я хотел попасть в госпиталь, чтобы иметь возможность
свободно говорить, но доктор дал мне несколько таблеток
и отправил обратно. Уходя, я выхватил бритву, и полос-
нул себя по руке. Врач этого не видел. Агенты схватили
меня, и я подумал, что все пропало и мне придется уме-
реть. Тогда я попытался разрезать себе горло, но индий-
ский врач увидел это и схватил меня за руку».
Чан Ши-юн рассказал далее, что между индийским
медицинским персоналом и агентами завязалась борьба.
Индийцы положили его на носилки, а агенты пытались
стащить его с них. Гоминдановский переводчик выбежал
наружу и стал кричать агентам, что военнопленный пы-
тается устроить побег, разрезав себе горло. «Схватите
его! Убейте его! Не дайте ему убежать! Тащите его
назад!» — раздались приказы агентам. Пять агентов на-
бросились на медицинский персонал, но на помощь при-
шла индийская охрана. Раздались свистки и звуки горна,
и Чан Ши-юн услыхал выстрелы. Затем сразу же насту-
пила тишина и его благополучно унесли.
Был дан сигнал к массовому прорыву. Члены «специ-
ального боевого отряда» подтолкнули нескольких плен-
ных к забору, и после предупреждения раздалось еще
шесть выстрелов в воздух. Еще шесть выстрелов было
сделано по агентам — и было убито два китайца и трое
ранено. Затем демонстрация прекратилась и гоминданов-
ские агенты больше не предпринимали попыток массово-
го прорыва.
Две попытки за дЕ1а дня, ликвидированные двадцатью
четырьмя выстрелами, и в результате этого—одиннадцать
жертв. Как и в предыдущие дни, американская морская пе-
хота не показывалась. Это было серьезное поражение
для Хансена и Вон Ион Дука и, несомненно, вызвало же-
стокое разочарование среди агентов.
Позже днем гоминдановские агенты приказали прове-
сти массовые демонстрации протеста против «зверств,
№

совершаемых индийскими войсками». Среди участников
этих демонстраций был Чжан Цзу-лун из 3-й роты 28-го
сектора. Во время прибытия в сектор у него были непри-
ятности. Когда ему приказали бросать камни и оскорб-
лять корейско-китайских наблюдателей, Чжан Цзу-лун
отказался. Его привели к «лидеру» 3-й роты и приказали
поносить Мао Цзэ-дуна. Он снова отказался, и «лидер» изо
всей силы ударил его по лицу и приказал жестоко избить.
После этого его заставили два часа стоять на солнцепе-
ке с чашкой воды на голове и другой чашкой на вытяну-
тых руках. Каждый раз, когда хотя капля воды выплес-
кивалась из чашки, его ударяли дубинкой.
Во время демонстрации 2 октября Чжан Цзу-лун от-
казался размахивать флагом, который сунули ему в ру-
ку. Он отказывался кричать. Тогда к нему подошел Чэнь
Фу-шэнь, «лидер» 3-й роты, и трижды приказал ему ос-
корблять Мао Цзэ-дуна. Чжан Цзу-лун опять отказался и
в третий раз крикнул «Да здравствует председатель
Maob>. Он знал, что этим подписывает себе смертный при-
говор.
Приведенные ниже факты о том, что за этим последо-
вало, были установлены расследованием, проведенным ин-
дийскими охранными войсками, в ходе которого со сви-
детелей были сняты показания в присутствии наблюдате-
лей Комиссии по репатриации.
Чжан Цзу-луна арестовали, связали по рукам и ногам
и принесли в штаб 3-й роты. С наступлением ночи его под-
весили на перекладине палатки со связанными руками
и ногами. Чэнь Фу-шэнь, У Бао-шань, «лидер» охраны и
несколько взводных «лидеров» начали затем избивать его
палками. Каждый из них по очереди изо всей силы уда-
рял его по голове и телу. Несколько раз палки ломались
от силы ударов. Кровь струилась под лицу и телу Чжан
Цзу-луна, но тот, быстро теряя силы, все же продолжал
кричать: «Да здравствует председатель Мао! Да здравст-
вует коммунистическая партия!» К полуночи его тело
представляло собой сплошную кровавую массу, одежда бы-
ла изорвана в клочья. Он был без сознания, но еще жив,
его окровавленное тело перенесли в другую палатку.
На следующий день ранним утром Чжан Цзу-луна
вновь принесли в штаб 3-й роты, связали его, на этот раз за-
сунув в рот кляп, повесили на средней перекладине в па-
латке. Он еще был в полубессознательном состоянии,
181

и голова его бессильно опускалась. Чэнь Фу-шэнь схва-
тил одну из поломанных палок и с силой ударил его
по голове, приказав ему держать ее прямо. Но так как го-
лова его продолжала опускаться, то Чэнь Фу-шэнь привя-
зал его ноги к перекладине, и тело Чжан Цзу-луна по-
висло, раскачиваясь, параллельно полу лицом вниз. Агент
по имени Туань Вэнь-сянь зажег бумагу и поднес ее к
животу жертвы. Чэнь Фу-шэнь облил бензином его трусы,
которые тотчас же вспыхнули, как только Туань Вэнь-
сянь поднес к ним зажигалку. Израненное кровоточащее
тело извивалось и корчилось в немой агонии. В глазах
жертвы все еще горела ненависть, а губы забитого лос-
кутьями рта шевелились, пытаясь произнести проклятья.
Кожа на бедрах, половых органах и груди почернела,
вздулась пузырями и потрескалась. Отвратительный за-
пах горящего человеческого мяса заполнил палатку. Чэнь
Фу-шэнь смочил бумагу в бензине и зажег ее на спине
Чжан Цзу-луна.
Затем эти питомцы и любимые ученики полковника
Хансена и его приспешников принялись орудовать ножа-
ми. Чжан Цзу-лун еще сохранил сознание, тело его кон-
вульсивно дергалось, и из-под обгоревшей вздувшейся
пузырями кожи сочилась кровь. Они начали кромсать его
в тех местах на спине и руках, где была татуировка. Дру-
гие пленные, подозревавшиеся в желании репатриировать-
ся, были приведены сюда для того, чтобы наблюдать этот
последний «обряд» и предсмертные муки. Каждому взво-
ду было приказано послать нескольких «делегатов».
Пленные вскрикивали и от ужаса теряли сознание при
виде корчащегося, обгоревшего, кровоточащего тела и
безумных глаз умирающего.
Показав куски татуированной кожи на кончике ножа,
Чэнь Фу-шэнь закричал им: «Смотрите, вот что происхо-
дит с теми, кто хочет домой!»
Затем в голову Чжан Цзу-луна вбили длинный гвоздь,
к которому был прикреплен клочок бумаги, на нем было
нацарапано, за какое именно преступление была убита
жертва — «за желание репатриироваться». Затем У Бао-
шань ударил ножом в правый висок Чан Цзу-луна. Тело
его последний раз содрогнулось, и он умер. Но мастера
психологической войны не унимались.
Снова были пущены в ход ножи. Были отрезаны пра-
вое ухо и половые органы. Туань Вэнь-сянь вспорол ножом
188

живот и острой лопатой вскрыл грудь. Он вытащил внут-
ренности, печень, почки, сердце. Сердце он разрезал по-
полам. Одна половина была тут же зажарена и съедена
Чэнь Фу-шэнем и У Бао-шанем. Другая половина была от-
правлена на кухню сектора, где ее должны были приго-
товить, чтобы они могли съесть ее позже. Печень и почки
были распределены в качестве «награды» между другими
агентами, а особенно «подозрительных» военнопленных
заставили съесть по кусочку печени и при этом их преду-
предили, что с их печенью поступят точно так же, если
они будут и дальше «колебаться».
Куски мяса со следами татуировки, ухо и половые ор-
ганы были нанизаны на проволоку, и днем их носили по
палаткам в знак предостережения всякому, кто еще не
знал о судьбе Чжан Цзу-луна. Затем тело было зарыто
под полом в углу палатки, в которой помещался штаб 3-й
роты.
Одним из тех, кого заставили присутствовать при пред-
смертной агонии Чжан Цзу-луна и заставили съесть ку-
сок его печени, был семидесятилетний рыбак Чан Шу-лян.
Его тоже считали «подозрительным», так как он отказался
кричать и бросать камни, когда пленных доставили в рай-
он индийских охранных войск. Его наказали и особо тату-
ировали тогда же, когда впервые наказали и Чжан Цзу-
луна. Он не выдержал и упал в обморок, когда его при-
вели в палатку и он увидел обгоревшее, корчившееся и
кровоточащее тело. Старика арестовали и предупредили,
что и с ним поступят также через несколько дней. Среди
других военнопленных, которых заставили наблюдать по-
следние стадии этого чудовищного убийства, были Чэнь
Сун-гуй и У Сюэ-хо.
Через двадцать четыре часа после смерти замученного
Чжан Цзу-луна Чэнь Сун-гуй рассказал подробности это-
го убийства наблюдателям Комиссии по репатриации и
представителям мировой печати в Паньмыньчжоне, а еще
через 24 часа У Сюэ-хо рассказал новые подробности. Оба
они бежали через проволочные заграждения на следую-
щую же ночь после того, как было зарыто тело Чжан Цзу-
луна. Многим присутствовавшим в Паньмыньчжоне и в
ужасе слушавшим этот рассказ, он казался совершенно
невероятным. Шведские и швейцарские наблюдатели от-
носились к нему особенно скептически, и их скептицизм
энергично поддерживали американцы. Индийцы также
189

относились к этому рассказу с крайним сомнением. Но
Чэнь Сун-гуй и У Сюэ-хо совершили побег отдельно друг
от друга и их не содержали вместе после бегства. Индий-
цам это было известно. Оба они рассказали аналогичные
подробности, хотя У Сюэ-хо был передан в Паньмыньчжо-
не через двадцать четыре часа после Чэнь Сун-гуя. Все на-
сторожились и не спускали взоров с У Сюэ-хо, когда пос-
ле того, как он рассказал подробности этого зверского
убийства, его спросили: «Какой номер вашего сектора?» —
«28-й», — ответил он. «Вам известно имя человека, кото-
рый был якобы убит?» — «Чжан Цзу-лун», — не колеб-
лясь ответил он. То же имя и тот же номер сектора Чэнь
Сун-гуй назвал накануне вечером.
Один из шведских наблюдателей спросил: «Могли бы
вы нарисовать план того места, где было зарыто тело?
Или могли бы вы, если понадобится, повести на это место
Комиссию по расследованию?»
У Сюэ-хо с минуту колебался. «Я не видел, как его за-
рывали. Я видел, как тело лежало на земле, а в углу па-
латки была вырыта большая яма».
«Но могли бы вы начертить план?»
«Да, конечно. Я могу начертить план, и я могу приве-
сти вас на это место, — ответил молодой бежавший воен-
нопленный. — Я все это видел своими глазами».
На следующий день индийцы произвели поголовный
подсчет в 28-м секторе и убедились, что одного человека
нехватает. Но им оказали, что, возможно, он «бежал» на
юг. Только почти месяц спустя была предпринята попытка
произвести расследование.
1 ноября 28-й сектор был окружен индийскими войска-
ми и пленным было приказано собраться в «цыплячьем
загоне», как называли проход между вторым и третьим ря-
дом проволочных заграждений, окружавших сектор. Опе-
рация была разделена на две фазы. Двое бежавших плен-
ных должны были войти в сектор и повести Комиссию по
расследованию в палатку, где было зарыто тело Чжан
Цзу-луна. После этого все военнопленные должны были
пройти перед этими двумя свидетелями для того, чтобы те
могли опознать убийц и указать новых свидетелей. Хотя
при этом присутствовало лишь незначительное число ин-
дийских солдат, охранявших сектор снаружи, агенты все
же разрешили пленным выйти в «цыплячий загон». Сви-
детели, которых вели каждого по отдельности, сейчас же
190

Корейские военнопленные, бежавшие из американского лагеря и
доставленные в Паньмыньчжонь представителями индийской груп-
пы наблюдателей для передачи корейско-китайской стороне. В
руках у мил самодельный флаги. Немедленно после передачи кор-
респонденты той и другой стороны интервьюировали такие груп-
пы военнопленных в присутствии нейтральных наблюдателей,
прежде чем с ними успевали поговорить другие лица. Поэтому
достоверность сделанных военнопленными заявлений не подлежит
сомнению.

указали палатку. Рыть начали в присутствии юридиче-
ских экспертов Комиссии по расследованию, генералов
Тимайя и Тхората и наблюдателей и журналистов обеих
сторон. Пленные постепенно продвинулись «в цыплячьем
загоне» и сгрудились напротив палатки, в которой искали
труп. Агенты, вооруженные длинными шестами со сталь-
ными наконечниками, начали колоть их через проволоч-
ные заграждения и оскорблять чешских, польских, индий-
ских и корейско-китайских наблюдателей и представи-
телей печати. Вдруг кто-то крикнул по-китайски: «Вы
теперь не найдете там тело, они его перенесли». В рядах
пленных произошло движение. К ним побежали агенты со
своими шестами. Было видно, как шесты ритмично с силой
поднимались и опускались, и слышались сдавленные кри-
ки. Снова раздался голос: «Да здравствует председатель
Мао!» Индийская охрана на возвышении близ проволоч-
ных заграждений начала подавать знаки, что кого-то из-
бивают.
Генерал Тхорат решил прекратить первую фазу опера-
ции и приступить ко второй. Рыть перестали. Персонал
Комиссии по репатриации, наблюдателей и представите-
лей печати провели к главным воротам сектора, где воен-
нопленные один за другим должны были пройти мимо
свидетелей. Вся эта операция была основана на обещании,
данном генералу Тхорату «лидерами» сектора, что они бу-
дут сотрудничать. Один «лидер» подошел к воротам, что-
бы посоветоваться с генералом Тхоратом, как должны дви-
гаться пленные. Оба свидетеля тотчас же узнали в нем
У Бао-шаня, игравшего главную роль в убийстве и нанес-
шего последний удар. У Бао-шаню приказали встать в
стороне, но поскольку внутри сектора не было охраны и
ее не было даже в «цыплячьем загоне», то он презритель-
но отказался подчиниться. Он приказал своей банде пре-
кратить «парад» и поскорее загнать всех военнопленных в
сектор, а сам скрылся.
Вместо того чтобы выходить по одному, военнопленных
заставили пробегать мимо свидетелей по пять-шесть чело-
век в ряд. Особенно жалкое зрелище являла собой не-
большая группа старых рыбаков с крепко привязанными
к бокам руками, которых быстро провели вместе с осталь-
ными. Один здоровый молодой военнопленный неожидан-
но вырвался из общей группы, и ему удалось даже взо-
браться на верх проволочного заграждения, проходившего
192

в двух шагах от наблюдателей Комиссии по репатриации.
С той стороны протянулись руки, чтобы помочь ему, но
агенты стащили назад этого человека с окровавленными
руками и у всех на глазах начали избивать палками. Вне-
шние ворота, отделявшие «цыплячий загон» от охраны и
членов Комиссии по репатриации и представителей печа-
ти, были закрыты. Пока индийская охрана открывала их,
окровавленного военнопленного утащили вместе с осталь-
ными. «Опознавательный парад» закончился. Агенты в
секторе № 28 и в окружающих секторах злорадствовали.
На следующий день была предпринята новая попытка,
на этот раз энергичным начальником штаба индийских
охранных войск Каулом. Индийские войска расположи-
лись внутри сектора и в «цыплячьем загоне». «Лидерам»
было приказано держать пленных в палатках до тех пор,
пока им не прикажут выйти. Всякому, кто ослушается,
грозил расстрел. Агенты в окружающих секторах при-
смирели при виде большого количества индийских войск в
боевой готовности. Опознавательный парад еще не успел
начаться, как вдруг из одной палатки выбежал военно-
пленный и бросился на индийского солдата. Раздались
два выстрела — и он упал замертво. Это подействовало
еще более отрезвляюще на агентов. Ни в 28-м секторе, ни
в каком другом в этот день не было никаких беспорядков.
Опознавательный парад на этот раз состоялся. Оба
свидетеля опознали Чэнь Фу-шэня, У Бао-шаня и пять
других участников убийства. Они опознали также около
десяти свидетелей. Двадцать других свидетелей вызвались
по своему почину и немедленно потребовали репатриации.
Среди них были семидесятилетний рыбак Чан Шу-лян и
человек пять его товарищей рыбаков. Никто из присут-
ствовавших никогда не забудет радостную улыбку, оза-
рившую морщинистое, обросшее бородой лицо Чан Шу-
ляна, когда он увидел людей в форме китайских народных
добровольцев и, рискуя быть заколотым штыками индий-
цев, охранявших двух свидетелей, вырвался из рук дер-
жавшего его агента и выбежал из ворот. Его товарищи
также были названы «свидетелями», когда они проходили
мимо, и сразу же потребовали возвратить их домой.
Эти тридцать добровольных свидетелей быстро воспол-
нили недостающие детали злодейского убийства, а
также раскрыли тайну исчезновения тела. Среди свидете-
лей двое были жестоко избиты накануне.
193

Хотя предполагавшееся расследование 1 ноября наме-
ревались держать в строжайшей тайне, агенты в 28-м сек-
торе были осведомлены о нем еще 27 октября. Тело было
вырыто в ночь на 28 октября. Одежда была снята с трупа,
облита бензином и сожжена, а само тело отправили на
кухню. Каждому взводу было приказано выделить сто две
пары старых ботинок на резиновой подошве и прислать
на кухню. Тело было разрезано на части, засунуто в печь
вместе с ботинками», облито бензином, и все это было заж-
жено. Запах горящих ботинок должен был скрыть запах
горящего человеческого мяса. После того как тело сгоре-
ло, золу и остатки собрали в бочку для воды, вынесли из
сектора и увезли на машине для мусора.
Для чего же убийство Чжан Цзу-луна было совершено
с такой изощренной медлительной жестокостью? Убийство
произошло через несколько дней после того, как из Сеула
пришел приказ убивать «колеблющихся». Оно произошло
после того, как провалилась попытка «массового проры-
ва». Кроме того, это было лишь одно из целого ряда
убийств, совершенных в первую неделю октября. Эти убий-
ства, сопровождавшиеся пытками, были неотъемлемой
частью политики. Хэмблен и Хансен могли лишиться сво-
ей власти, если бы они не усилили террор. Простого убий-
ства было недостаточно. Каждую ночь трое-четверо плен-
ных рисковало жизнью, -пытаясь бежать. Когда им грози-
ла только легкая смерть от пули индийского охранника
или от удара ножом в спину во время перелезания через
проволочные заграждения, то они были готовы скорее на
это, чем на вечную разлуку с семьей и домом. Поэтому на-
казание за бегство должно было быть самой длительной,
зверской пыткой, какую только может представить себе
человеческое воображение. Такие пытки должны были
стать уделом всякого, кто настаивает на разъяснениях;
если разъяснительной работы не удастся избежать, плен-
ные должны знать, что судьба Чжан Цзу-луна ожидает
всякого, кто попытается воспользоваться разъяснениями,
чтобы бежать. Все дело было в том, что пока американцы
тянули время, притворяясь, что о>ни не могут разбить три-
дцать две палатки менее чем за месяц, власть специаль-
ных агентов в лагерях должна быть любыми средствами
укреплена. По мере приближения срока разъяснительной
работы усиливался и террор. Интересно отметить, что
люди, бежавшие из далеко отстоящих друг от друга сек-
194

торов, знали многие подробности убийства Чжан Цзу-луна
и других пленных, совершенных в отдаленных от них сек-
торах. Агенты позаботились о том, чтобы распространить
эти подробности. Знаменательно также, что каждого воз-
вращавшегося пленного агенты информировали, что может
произойти «опрос». Термин «разъяснение», содержавший-
ся в соглашении о перемирии, никогда не употреблялся.
Это было еше одно из не очень тонких «психологиче-
ских» орудий полковника Хансена и его приспешников.
«Опрос» глубоко врезался в сознание военнопленных как
нечто аналогичное тому, что происходло, например, 8 и
9 апреля в секторе № 72 на острове Кочжедо и что было
описано нами в предыдущей главе. Убийство Чжан Цзу-
луна должно было напомнить военнопленным о «ночи
длинных ножей», предшествовавшей «опросу». Если удаст-
ся вновь установить такую связь между пыткой, убий-
ством и «опросом», то пленных можно будет запугать Has
столько, что они откажутся от всякой разъяснительной ра-
боты, которая им будет представляться «опросом».
Если пытки, убийства и терроризирование военноплен-
ных были мерилом успеха, то американский отдел психоло-
гической войны имел много «успехов» в октябре и ноябре.
Но в глазах всего мира это были позорные поражения.
Главному эксперту по вопросам психологической войны
в Корее полковнику Хансену эти поражения стоили его
поста.
Полковник Хансен — плотный мужчина средних лет с
коротко подстриженными седыми щетинистыми усами и
румяным лицом. Он чувствовал себя счастливейшим чело-
веком, сидя на складном стуле с дьявольской улыбкой на
лице и следя, как его подопечные швыряли камни в пред-
ставителей, проводивших разъяснительную работу, и ос-
корбляли их. Однако особенно блаженствовал он во
время коктейлей, хвастаясь подвигами «своих парней».
Намеки и хвастовство полковника Хансена во время кок-
тейлей у швейцарцев и шведов в начале ноября застави-
ли особенно насторожиться индийских членов Комиссии по
репатриации.
Первые две недели ноября были не особенно счастли-
выми для Хансена. Прежде всего в это время произошла
операция в секторе № 28 и официальное расследование
при участии многих добровольных свидетелей, убедивших
шведов и швейцарцев даже против их воли, что у них под
195

носом было совершено самое ужасное убийство, о котором
они когда-либо слышали в истории. Затем 7 ноября про-
изошло нечто еще более неприятное для Хансена.
Среди продуктов, которые американцы присылали во-
еннопленным, была бочка сухих дрожжей. Несколько не-
осторожных слов Хансена привели к тому, что эту бочку
вскрыли. В ней обнаружили радиоприемник, отправленный
первой группой радиовещания и составления листовок ар-
мейской части 8239, АПО-500, Токио, одной из организа-
ций, подчиненных самому Хансену. Комиссия по репатри-
ации не могла не заявить 'протеста командованию ООН
«против злоупотребления доверием, которым пользовались
причастные к этому делу офицеры...»
В тот же день, 7 ноября, были получены конкретные
доказательства подлинной роли 64-го полевого госпиталя
«ООН».Члены Комиссии по репатриации давно подозрева-
ли, что он является штабом и центром связи всей секрет-
ной организации агентов. Один индийский охранник пере-
хватил записку, которую бросил корейский агент из секто-
ра 49 южнокорейской «сестре» в госпитале. Это была не
любовная записка, а запрос «командирам групп» Антиком-
мунистической лиги молодежи по поводу жгучего вопро-
са, следует ли разрешать корейским военнопленным при-
сутствовать на разъяснениях.
Комиссия по репатриации заявила протест американ-
скому командованию и потребовала немедленного приня-
тия мер «для пресечения всякой дальнейшей незаконной
деятельности персонала 64-го полевого госпиталя ООН...»
Два жестоких удара за один день! Но еще худшее про-
изошло 8 ноября, когда индийский охранник задержал ко-
рейского агента, пытавшегося проползти извне под прово-
лочными заграждениями в лагерь. При нем обнаружили
сенсационное письмо. В письме содержались инструкции
Ли Сын Мана и начальника полиции Вон Ион Дука и
упоминалось о планах предстоящего вторжения южноко-
рейских войск в район ведения индийских охранных войск.
Письмо разоблачало целую организацию агентов в секто-
рах и то обстоятельство, что во главе этой организации,
скрывавшейся под наименованием «Антикоммунистиче-
ская лига молодежи», был не кто иной, как сам Вон Ион
Дук. В письме содержались подробные инструкции Ли
Сын Мана и Вон Ион Дука об убийстве военнопленных, по-
дозреваемых в желании возвратиться в Северную Корею.
196

Письмо также подтвердило договоренность с гоминда-
новским посольством в Пусане поставить китайских во-
еннопленных в лагерях под начало корейцев. В нем также
излагался план вооруженных действий южнокорейской
армии в случае возникновения «чрезвычайного положе-
ния». Здесь же приводились имена лиц, которые должны
быть «назначены» командирами отделений Антикоммуни-
стической лиги молодежи, ключ к шифрованным инструк-
циям, которые будут передаваться по радио из Сеула, на-
чиная с 9 ноября. В письме говорилось, что пленные не
должны присутствовать на разъяснениях и что если ин-
дийцы будут настаивать, то «вмешается южнокорейская
армия». Кроме того, сообщались инструкции о сигналах,
которые следует дать для уведомления о благополучном
прибытии письма и доставлявшего его Ли (не Ли Сын
Мана, а его младшего тезки). Эти сигналы так и не были
поданы. Ли младший попал в руки индийских охранных
войск вместе с письмом.
Это письмо в значительной мере объясняло все, что
происходило. Можно было проследить всю структуру орга-
низации вплоть до ее основания. Несмотря на отчаянную
закулисную возню американцев, старавшихся замять это
дело, письмо было передано обоим командованиям.
Мало того, полковник Хансен снова выпил лишнего во
время одного из коктейлей у шведов и выболтал в присут-
ствии кое-кого из индийских офицеров, что у них нет «ни-
каких шансов». «У моих парней, — говорил он заплетаю-
щимся языком, — всюду свой глаз. Вы нашли радиопри-
емник в дрожжах, а я послал еще полдюжины радио-
приемников в мешках с рисом. Вы удивляетесь, откуда
появляется оружие. Его отправляют вместе с мукой. Вы
пытаетесь установить, как мы связываемся по радио с
этими ребятами, присмотритесь как следует— и найдете».
При этом он с лукавым видом помахал пальцем.
Через несколько дней один из «ребят» полковника Хан-
сена, южнокорейский «офицер-наблюдатель», вскочил со
своего места в палатке, где проводилась разъяснительная
работа, и, крикнув: «Все индийцы коммунисты»,—обозвал
индийского председателя органа подчиненного Комиссии
по репатриации «сукиным сыном». Хансен пытался свести
все в шутку, заявив, что это «довольно безобидное руга-
тельство». После энергичного протеста бригадного гене-
рала Каула Хансен пообещал арестовать этого офицера
191

«ООН» и выслать его. Хансен просил, чтобы этот инци-
дент не доводили до сведения вышестоящих лиц. Ему
пообещали, что если будут быстро приняты надлежащие
меры, то этому делу не дадут хода. Южнокорейский офи-
цер был удален, но уже на следующий день он нагло рас-
хаживал по территории индийских охранных войск. Вви-
ду подобного двуличия Хансена были заявлены протесты
американскому правительству и генералу Максуэллу Тей-
лору. Хансен не доложил об этом деле.
Поскольку это было шестым или даже седьмым серь-
езным цровалом «эксперта» по вопросам психологической
войны за столько же дней, то его уволили в отставку в
течение двадцати четырех часов и отозвали из Кореи.
Однако художества Хансена были уже разоблачены за
несколько недель до этого несчастными жертвами его ме-
тодов ведения психологической войны в палатках, где про-
водилась разъяснительная работа.

Глава четырнадцатая
ПЛЕННИКИ АГЕНТОВ
Командование «ООН», действовавшее через своих
агентов, наконец, разрешило начать какую-то разъясни-
тельную работу в условиях, описанных в предыдущих
главах. Но ни разу ни на одну минуту оно не допустило
ослабления своей жестокой власти над военнопленными.
Страх, обуревавший пленных, следовал за ними и в палат-
ки, где проводилось разъяснение. Более того, в связи с
тем, что сами агенты играли роль «представителей» и вели
переговоры с Комиссией по репатриации, они могли сами
устанавливать время, добиваться, чтобы самые отъявлен-
ные головорезы, известные военнопленным, присутствова-
ли в палатках, где проводилось разъяснение, доводить на-
жим и напряжение до предела в момент, когда пленный
предстанет перед разъяснителями.
На пресс-конференции 16 декабря в присутствии ней-
тральных наблюдателей и представителей печати два мо-
лодых северокорейца взволнованно разоблачали подлин-
ную обстановку, в какой происходит разъяснительная
работа. У них обоих хватило мужества преодолеть про-
волочные заграждения высотой в десять футов и бежать.
Они уже были ранее на разъяснениях за месяц до этого
в палатке в присутствии всех нейтральных наблюдателей.
Они жаждали возвращения в Северную Корею, но слиш-
ком страшились того, что могло случиться, если они ска-
жут: «Я хочу вернуться на север». Их увели обратно в
сектор № 53 и они, наконец, избрали «легкий» путь через
проволочные заграждения, рискуя жизнью. Когда их
спросили, почему они избрали этот путь, Ю Чжин' Тэк
сказал:
«Они запугали нас и заморочили нам голову. Они не
дали нам возможности подумать или понять, что же про-
исходит. Они говорили нам, что все пленные, вернувшиеся
ранее, были убиты и мы тоже будем убиты. Мы должны
были целыми днями маршировать, кричать и смотреть,
199

как избивают людей. В палатке, где проводилось разъяс-
нение, — рассказывал Ю Чжин Тэк нейтральным пред-
ставителям на пресс-конференции в Паньмыпьчжоне, —
охвативший меня страх достиг предела. Я не мог заста-
вить себя сказать, что я хочу вернуться домой. Я просто
не мог набраться смелости. А позже я искал случая пе-
релезть через проволочное заграждение. Я знал, что рис-
кую жизнью, если агенты поймают меня, но здесь я точно
знал, чем я рискую. А в этой палатке я не знал, что со
мной может случиться, если я попрошу отправить меня на
север. Мы слышали так много лжи».
«Чтобы поверить всему этому, нужно видеть самому,—
сказал авторам один индийский полковник, наблюдая за
китайскими военнопленными в палатке, где проводилось
разъяснение. — Этот человек явно хочет возвратиться до-
мой. Он все время боязливо оглядывается на дверь, что-
бы убедиться, не следит ли кто-нибудь за ним. Если сна-
ружи слышится шум, он вскакивает и что-то кричит разъ-
ясняющему. Затем садится и снова слушает. Взгляните на
его лицо. Это комок нервов. Его поведение можно объяс-
нить страстным желанием вернуться домой, которое по-
давляется страхом. Этому почти невозможно поверить».
Через несколько секунд этот китайский военнопленный
возвратился в сектор, из которого пришел. Сейчас он слу-
жит в чанкайшистской армии.
Один молодой северокореец рассказал на пресс-конфе-
ренции в Паньмыньчжоне: «Три года я искал случая воз-
вратиться в Северную Корею, где у меня жена и дети. Но
когда я вошел в эту палатку, я так дрожал, что не мог
вымолвить этих слов. В нашем секторе слова «я хочу воз-
вратиться домой» означают смерть. Мог ли я быть уверен,
что, произнеся эти слова здесь, меня не постигнет такая же
судьба, какая могла постигнуть во время опроса на Коч-
жедо?»
Этот пленный проходил уже третий «опрос», а что это
такое, он отлично знал. Он видел, как людей избивали и
убивали, его неоднократно самого избивали до полусмер-
ти за то, что он пытался возвратиться домой во время пре-
дыдущих «опросов». Он знал, какое наказание ожидает
его за один только неверный шаг. Он знал, что в таких
случаях даже смерть наступит не быстро. Чжан Цзу-лун
умирал много часов.
200

Этот пленный знал, что при индийской охране в его
секторе орудовали те же самые бандиты, что и при аме-
риканской. Он видел, что тех же самых татуировщиков и
мучителей индийцы, видимо, признают сейчас хозяевами
секторов. Он получал информацию только от тех же са-
мых агентов Ли Сын Мана и Чан Кай-ши.
В течение нескольких лет пленному день и ночь твер-
дили одно: «Мы уже сказали красным, что ты не хочешь
возвращаться домой. Там тебя считают предателем. У тво-
ей семьи отобрали землю. Ты весь татуирован. Твое дело
кончено. Если ты вернешься домой, тебя убыот». Плен-
ным показывали фотографии китайцев и корейцев в Си-
бири, стоявших обнаженными на снегу. На их телах была
видна татуировка. И где было этим простым крестьян-
ским парням знать, что фотографии тоже можно подделы-
вать!
«Но даже если ты скажешь, что хочешь отправиться
домой, — говорили агенты, — ты теперь больше не смо-
жешь туда попасть. Индийцы согласились, чтобы все плен-
ные, которые захотят вернуться на север, были возвраще-
ны обратно до момента передачи. Мы убьем всех их, как
Чжан Цзу-луна. Там пять нейтральных членов комиссии
и двое из них — противники коммунистов. Если хотя бы
один из них скажет, что ты не можешь возвратиться
на север, тебя вернут обратно к нам. В палатках, где про-
водится разъяснение, сидят наши люди, одетые в форму
наблюдателей ООН. Ты увидишь их. Они вооружены и
убьют тебя, как только ты скажешь, что хочешь вернуть-
ся домой. Даже если ты выйдешь в дверь, ведущую на
север, то там около палатки найдутся наши люди, кото-
рые убыот тебя на месте, или еще лучше — возвратят
тебя обратно сюда».
Изо дня в день военнопленных заставляли репетиро-
вать то, что они будут делать в палатках, где проводится
разъяснение. Если пленный не делал того, что от него тре-
бовали, его жестоко избивали стальными шестами от па-
латок. И он подвергался этим испытаниям до тех пор, по-
ка автоматически не делал того, что от него требовалось.
Возвращавшиеся пленные рассказывали, что в некоторых
секторах за убийство представителя ведущего разъясне-
ние, обещали награду в виде четырех банок мясных кон-
сервов и соответствующую награду за ранение. Последую-
щие события показали, что насилие и убийство, как
201

хвастались агенты, действительно проходили безнаказан-
ными и даже вознаграждались.
Весь этот чудовищный механизм был движим страхом:
американцы боялись полного разоблачения их главного
пропагандистского оружия в Корее; агенты боялись, что
им не удастся сохранить свою влжлъ над пленными, а
пленные, главные жертвы, боялись пыток и смерти за
каждый ложный шаг. По мере того как близился момент
главного испытания власти агентов над пленными — мо-
мент, когда пленные должны были стать объектом разъяс-
нительной работы, — напряжение достигло предела. От
зари до зари пленных заставляли петь, кричать, упраж-
няться в оскорблениях но адресу разьяснителей, читали им
«лекции» для того, чтобы прочнее вбить ложь в их го-
ловы, и пленные были приведены в совершенно истери-
ческое состояние. Пленных организовали так, чтобы они
шпионили друг за другом и несли ответственность, если
какой-нибудь член группы совершит непростительное
преступление — возвратится на родину. (12 декабря четы-
ре корейских пленных были зверски убиты в 38-м секторе
за то, что один из их группы перелез через проволочные
заграждения.) Накануне начала разъяснительной работы
агенты провели быстрый «опрос», чтобы изъять пленных,
в которых были замечены признаки «колебания». Через
отверстия, прорезанные в проволочных заграждениях,
«колеблющихся» заменили «надежными».
Когда пленный представал перед разъяснителями, он
думал, что единственная для него надежда сохранить свою
жизнь еще на какой-то срок заключается в том, чтобы при-
говорить себя к изгнанию. В палатке, где велось разъяс-
нение, он уже не был человеком, он был беспомощным, за-
травленным и забитым существом, истеричным и обезумев-
шим от страха. Как было приказано, входя в палатку, он
выкрикивает оскорбления в то время, когда за ним следят
головорезы за пределами территории, где происходят разъ-
яснения. А когда он входит в палатку, он тут же у двери
замечает знакомое ухмыляющееся лицо одного из своих
мучителей, облаченного в чистенькую американскую во-
енную форму с голубой повязкой на рукаве с надписью
«Объединенные Нации» и попавшего сюда через 64-й по-
левой госпиталь ООН. У другой двери, через которую дол-
жны выходить репатриируемые, сидит другой знакомый
ему головорез в такой же форме, выступающий в роли
202

переводчика. Перед ним сидят пять иностранных офице-
ров, любой из которых, как ему внушили, может откло-
нить его просьбу о репатриации. Он видит, что за дверью,
которая ведет на его родину, торчат американцы, южно-
корейские и гоминдановские специальные агенты, выря-
дившиеся в форму «персонала ООН». Под их угрожаю-
щими взглядами он снова начинает выкрикивать оскорб-
ления, которые вбивали ему в голову много месяцев.
Когда он останавливается, разъяснитель спокойно пы-
тается сказать ему, что его семья в безопасности, что он
может, не страшась, возвратиться домой, потому что ки-
тайцы и корейцы понимают, как страшно его истязали,
чтобы вынудить остаться. Но он не может спокойно слу-
шать. Он видит, как «наблюдатель ООН», человек, кото-
рого он боится больше всего, человек, слово которого в
течение трех лет означало жизнь или смерть для военно-
пленных, что-то записывает, и снова начинает кричать.
И чем больше он оскорбляет разъяснителя, тем больше
он чувствует, что отрезает себе путь к возвращению и
что теперь ему уж лучше до конца вести себя как прика-
зано, чтобы избежать побоев по возвращении в сектор.
Было много и таких, которые начинали слушать и сиде-
ли спокойно после первых выкриков при входе. Это было
сигналом для головорезов Хансена, замаскированных под
переводчиков, вскакивать, оспаривать заявления разъ-
яснителей и нагло отказываться подчиняться приказам
председателя индийца, заявлявшего, что только предста-
вители нейтральных стран могут прерывать разъяснитель-
ную работу. Бывали случаи, когда шведские и швейцар-
ские представители требовали прекращения разъяснений
и даже выходили из палатки, а это означало, что разъ-
яснения должны прекратиться до тех пор, пока эти делега-
ты не пожелают вернуться. Такие перерывы действовали
угнетающе на пленных: ведь и без того более половины их
были убеждены, что любой из этих нейтральных офицеров
может запретить ему возвращение на север, даже если он
и наберется смелости потребовать этого.
До того как началась разъяснительная работа, ней-
тральные представители изо дня в день выслушивали рас-
сказы бежавших корейских и китайских пленных, описы-
вавших ужасы, царившие в их лагерях, превосходившие
все то, что творилось в Бельзене и Дахау, и вскрывавшие
наличие в каждом секторе тесно сплоченной организации
203

южнокорейских и гоминдановских агентов, насильно удер-
живавших пленных. Когда началась разъяснительная ра-
бота, существование организации специальных агентов
уже нельзя было скрыть. Главный и, пожалуй, единст-
венный вопрос сейчас состоял в следующем: возьмет ли
Комиссия по репатриации, возьмут ли индийские охран-
ные войска на себя важнейшую задачу искоренения этой
организации специальных агентов, без чего военноплен-
ные никогда не «будут иметь возможности осуществить
свое право на репатриацию»? Единственная задача Ко-
миссии по репатриации состояла в том, чтобы добиться
именно этого.
После двух попыток инсценированных массовых про-
рывов и даже еще раньше, стало ясно, что если индийские
охранные войска начнут действовать и арестуют главных
агентов, то можно будет быстро ликвидировать всю эту
систему в лагерях. Это стало еще более очевидно после
событий 2 ноября в 28-м секторе.
В тот момент, когда казалось, что индийские охранные
войска могут принять решительные меры против агентов,
Вашингтон начал одну из своих крупнейших кампаний в
печати и радио с целью «доказать», что всякая попытка
ликвидировать организацию специальных агентов будет
означать применение «силы против пленных». В то же вре-
мя Ли Сын Ман стал угрожать, что если индийцы прибег-
нут к силе, то южнокорейские «добровольцы» вторгнутся
в демилитаризованную зону и уничтожат индийцев. Швей-
царское правительство объявило, что ни при каких обстоя-
тельствах оно не разрешит своим представителям санк-
ционировать применение «силы». Швейцарский член Ко-
миссии по репатриации заявил, что применение «силы»
может привести к выходу Швейцарии из Комиссии, а это
полностью парализовало бы ее работу.
В первый день разъяснительной работы 15 октября ко-
рейцы и китайцы просили привести китайских пленных из
31 сектора, в котором, как было известно, существовала
самая прочная организация и где специальные агенты на-
ходились под гоминдановским руководством. Тщательно
прощупав почву, специальные агенты в секторе заявили
председателю Комиссии по репатриации генералу Тимайя,
что они не разрешат пленным выйти из сектора, если им
как «представителям» пленных не разрешат задавать
вопросы членам Комиссии по репатриации в присутствии
204

представителей печати. Генерал согласился. Во время бе-
седы агенты сразу же отказались разрешить пленным вый-
ти за пределы сектора. После длительных безуспешных
попыток уговорить их генерал Тимайя направил наконец
к сектору батальон войск. Через несколько мгновений
агенты пошли на попятный и без единого выстрела раз-
решили пленным пройти через палатки, где велось разъ-
яснение.
Период, в течение которого задерживалось сооруже-
ние палаток, был хорошо использован для усиления конт-
роля над пленными, даже на то время, когда они будут
находиться в палатках, где будет вестись разъяснительная
работа. Только десяти китайским пленным из 31-го секто-
ра удалось прорвать в тот день эти путы. Эти десять че-
ловек вышли из девяти различных палаток, где велось
разъяснение. Все они видели в палатках специальных
агентов с Тайваня, которые маскировались под «наблю-
дателей ООН» и запугивали пленных. Они узнали в этих
людях агентов, орудовавших в лагере на Чечжудо и в рай-
оне индийской охраны в демилитаризованной зоне. В этот
день возвратилось всего десять человек, но даже это было
серьезным ударом для агентов, которые должны были от-
читываться за каждого человека. Кроме того, командова-
ние «ООН», видимо, опасалось, что если разъяснительная
работа будет продолжаться, то от пленных нельзя будет
скрыть того факта, что кто-то возвращается домой, и они
не смогут помешать этому маленькому ручейку превра-
титься в целый поток. Агенты получили строжайшие при-
казы полностью бойкотировать дальнейшее разъяснение.
Наконец, наступило решающее столкновение.
Оно произошло на следующий день, 16 октября. На
второй день разъяснительной работы корейско-китайская
сторона потребовала, чтобы Комиссия по репатриации
вызвала корейских пленных из 34-го и 48-го секторов.
Южнокорейские специальные агенты отказались разре-
шить военнопленным выйти из секторов.
Командующий индийскими охранными войсками гене-
рал Тхорат доложил об этом председателю Комиссии по
репатриации и присутствовавшей наблюдательной комис-
сии. Комиссия подробно рассмотрела весь этот вопрос. Ге-
нерал Тхорат заявил, что он предлагает послать своих
солдат в сектор для того, чтобы очистить его палатку за
палаткой, и что он должен получить санкцию комиссии
205

открывать огонь, если на его солдат будет совершено напа-
дение. Единодушное мнение комиссии сводилось к тому,
что командующий индийскими охранными войсками дол-
жен действовать по своему усмотрению, и комиссия его
поддержит, если ему придется применить силу против спе-
циальных агентов, чтобы выполнить свой долг.
Это был решающий момент. Теперь неизбежно возни-
кал вопрос, кто будет определять положение, — специаль-
ные агенты или же охранные войска и Комиссия по репат-
риации?
И вот в этот момент генерал Тхорат на сто процентов
изменил свое мнение. Он информировал комиссию, что, по
его мнению, возникла «новая ситуация» и что если он вос-
пользуется силой для того, чтобы сдержать агентов и дать
возможность пленным присутствовать на разъяснительной
работе, это приведет к большим жертвам. Он привел циф-
ру в триста-четыреста человек. Хотя Комиссия по репат-
риации дважды единодушно отдавала приказ привести во-
еннопленных в палатку для разъяснения и применять
силу, если агенты совершат нападение, генерал Тхорат
дал свою личную неожиданную оценку числа возможных
жертв и запросил «ясную директиву», следует ли ему про-
должать эту операцию.
Было очевидно, что агенты просто запугивают и рас-
считывают, произведя большой шум, одержать верх,
не доведя дело до столкновения. Начальник штаба Комис-
сии по репатриации бригадный генерал Каул настаивал на
необходимости действовать, говоря: «Если мы сейчас от-
ступим, то комиссия навсегда потеряет контроль». Видя
нерешительность индийцев и всей комиссии, агенты в обо-
их секторах усилили шум, и агенты в других секторах то-
же присоединились к ним, чтобы создать видимость уг-
розы.
Польские и чешские представители сразу заявили, что
индийские охранные войска уже получили ясную директи-
ву и должны взять на себя военную ответственность.
Командующий индийскими охранными войсками должен
действовать в соответствии с директивой Комиссии по ре-
патриации.
В этот критический момент произошло два события,
которые фактически означали отказ индийцев и Комиссии
по репатриации от контроля и передачу его в руки аген-
тов. Швейцарские и шведские члены комиссии изменили
206

свою позицию и заявили, что они должны передать этот
вопрос на рассмотрение своих правительств, поскольку
генерал Тхорат предполагает, что это может повлечь
«большие жертвы». Председатель Комиссии индийский
генерал Тимайя заявил, что в таком серьезном вопросе
индийские войска должны действовать на основании еди-
ногласного решения комиссии (которое, кстати, выноси-
лось дважды). Ввиду этого, хотя соглашение о компетен-
ции требовало принятия решений только большинством
голосов, генерал Тхорат отказался от всяких попыток
изъять пленных из-под контроля агентов. Когда индий-
ские охранные войска ушли, торжествовавшие агенты по-
казали, что они отлично поняли, что отныне они будут
верховодить и Комиссии по репатриации придется пля-
сать под их дудку. С того дня Комиссия по репатриации и
индийские охранные войска стали пленниками агентов.
Решение, приведшее к отказу Комиссии по репатриа-
ции от своей главной задачи, было принято, исходя из
чисто гипотетического предположения, что действия про-
тив агентов «могут» повлечь большие жертвы. Опыт этого
не подтверждал. В тех двух случаях, когда действительно
были сделаны попытки проверить силу индийцев хорошо
организованным и спланированным нападением, беспоряд-
ки были тотчас же подавлены несколькими винтовочными
выстрелами. Накануне лишь одного факта, что войска на-
правились к секторам, было достаточно, чтобы сделать
неистовых агентов покорными. Внезапное предположение,
что такие же действия 16 октября приведут не только к
большим жертвам, но и к гибели 300—400 человек, было
плодом пылкого воображения.
Более того, во время расследования убийства Чжан
Цзу-луна в 28-м секторе снова было доказано обратное.
Один индийский офицер заявил по этому поводу: «Когда
мы показали им, что намерены действовать всерьез в 28-м
секторе, эти головорезы сразу присмирели, как ягнята.
Они выдали семь своих главарей в этом секторе даже без
своих обычных воплей и оскорблений. Это самые простые
хулиганы, и храбрости у них не больше, чем у хулиганов».
С этого момента комиссия действительно «навсегда по-
теряла контроль». Абсолютно необходимым условием для
выполнения соглашения о компетенции и для предоставле-
ния каждому пленному права на репатриацию было пре-
жде всего уничтожение организации специальных агентов.
207

Это было ясно еще раньше. А после отступления 16 ок-
тября никто этого не мог больше отрицать. С этого момен-
та агенты иногда разрешали пленным присутствовать на
разъяснениях, когда это отвечало целям американской по-
литики. Из всего периода в девяносто дней, в течение ко-
торых должна была проводиться разъяснительная работа,
они допустили ее проведение лишь в течение десяти дней,
да и то неполных, в присутствии самой незначительной
части пленных.
«Основной факт состоит в том, что именно Комиссия
по репатриации и охранные войска оказались пленниками
военнопленных. Лидеры лагерей в значительной мере оп-
ределяли, что можно и чего нельзя делать», — писал из
Паньмыньчжоня корреспондент газеты «Хиндустан тайме»,
неофициального главного органа партии Индийский на-
циональный конгресс. Развивая эту тему в острой статье
под заголовком «Пленники военнопленных», корреспон-
дент отмечал, что поскольку не удалось устранить агентов,
засланных в лагери американцами, то индийским охран-
ным войскам в значительной мере пришлось зависеть от
воли этих агентов. Корреспондент заявлял, что существо-
вание организации агентов вполне признавалось, но ни-
чего не делалось для искоренения их. Далее корреспон-
дент «Хиндустан тайме» писал: «Могло бы показаться, что
когда пленный находился наедине с представителями Ко"
миссии по репатриации в безопасности в палатках, где
велась разъяснительная работа, ему уже нечего опасать-
ся. Но, — пишет он, — даже и в этих случаях у пленных
были основания страшиться».
Все эти факты были слишком очевидны и бесспорны.
Назначенные американцами специальные агенты не дава-
ли военнопленным возможности присутствовать на разъ-
яснениях. Даже в палатках, где велась разъяснительная
работа, те немногие пленные, которым разрешили присут-
ствовать, все еще целиком находились во власти террора,
насаждавшегося агентами и поддерживаемого американ-
цами при помощи оружия, радио и инструкций. Нельзя
было дать военнопленным возможность воспользоваться
своими правами на основании условий перемирия и про-
стых норм человеческой порядочности, не выступив про-
тив организаций агентов и не сокрушив ее. Однако против
нее никто не выступил.

Глава пятнадцатая
ЮРИСТ ОКАЗАЛСЯ НЕ НА ВЫСОТЕ
Через неделю после подписания соглашения о переми-
рии американцы опубликовали два заявления, которые да-
ли возможность разумному наблюдателю убедиться, как
именно Вашингтон намерен сорвать перемирие, которое
он с такой неохотой был вынужден подписать. 7 августа
командование «ООН» опубликовало текст «декларации»
16 держав «ООН», сражавшихся в Корее, согласован-
ной в день прекращения огня. В этой «декларации» гово-
рилось, что если перемирие в Корее будет сорвано, то,
«по всей вероятности, не удастся ограничить военные дей-
ствия пределами Кореи» (то есть будет совершено напа-
дение на Китай).
В тот же день в Вашингтоне был передан для опубли-
кования текст военного пакта, заключенного Даллесом и
Ли Сын Маном. Он предусматривал пребывание амери-
канских войск в Корее... в течение неопределенного време-
ни и поддержку Америкой Ли Сын Мана в случае возоб-
новления войны. Он полностью игнорировал обязательст-
ва обеих сторон, вытекающие из соглашения о перемирии.
Оба заговорщика договорились также уйти с послевоенной
политической конференции по Корее, если им не понра-
вится создавшаяся там обстановка. Они также договори-
лись насчет того, какие именно страны должны участво-
вать в политической конференции.
Две главные задачи политической конференции по Ко-
рее — конференция должна была быть созвана в течение
трех месяцев после прекращения огня для мирного раз-
решения корейской проблемы — состояли в разрешении
всех оставшихся нерешенными проблем военнопленных и
выводе иностранных войск—«ООН» и китайских — с полу-
острова. Теперь же американцы за спиной своих союзни-
ков заключили сделку с Ли Сын Маном, который во всеус-
лышание заявил, что его цель — сорвать перемирие и при
209

первой же возможности возобновить войну. Но до этого
американцы умудрялись заставить другие державы
«ООН» в Корее заявить, что если Ли Сын Ман нарушит
перемирие, то они примут участие в действиях, которые
будут равносильны третьей мировой войне. Буря негодо-
вания, вызванная сообщением об этом неуклюжем «хит-
роумном маневре» американцев, должна была бы предо-
стеречь их, что они требуют уж слишком многого от своих
«союзников». Англия тотчас же заявила, что эта «декла-
рация не означает никаких предварительных обяза-
тельств», а Франция заявила, что если США и Ли Сын
Ман желают уйти с политической конференции по Корее,
то это не обязывает Францию поступить так же.
Но Ли Сын Ман и Даллес не унимались. Главной за-
дачей Даллеса было сейчас добиться, чтобы Генеральная
Ассамблея Объединенных Наций поддержала следующий
шаг американской политики или, по крайней мере, не про-
тиводействовала ему. Он состоял в следующем: после того
как удалось ловким маневром добиться декларации шест-
надцати стран и заключения военного пакта с Ли Сын Ма-
ном, американцы хотели организовать такую послевоен-
ную политическую конференцию, которая была бы точной
копией переговоров в Паньмыньчжоне. Это создало бы
возможность в любой момент инсценировать уход с конфе-
ренции, тем самым сорвав перемирие и втянув шест-
надцать стран в войну «за пределами Кореи». Ли Сын
Ман опередил Даллеса и раструбил об этой политике на
весь мир. За день до того, как должна была собраться
Генеральная Ассамблея ООН, Уолтер Робертсон заявил,
что если война возобновится, то в Корее нужно применить
атомную бомбу. А ведь именно Робертсон подготовил пер-
воначальный проект военного пакта Ли Сын Мана — Дал-
леса. На следующий день 17 августа влиятельный уолл-
стритовский журнал «Юнайтед Стейтс ныос энд Уоолд ри-
порт» привел следующее заявление Ли Сын Мана: «Я по-
лагаю, что США возобновят борьбу для достижения общей
цели (объединение Кореи)». В той же статье матерый
поджигатель войны заявил, что главная задача политиче-
ской конференции заключается в осуществлении вывода
•китайских войск из Кореи.
Скоро стало ясно, насколько надоели «союзникам»
Америки эти бесконечные махинации с целью дальнейше-
го вовлечения их в американскую войну. Когда вопрос о
210

характере политической конференции по Корее стал ре-
шаться в ООН, Америка оказалась изолированной.
Американский представитель Генри Кабот Лодж дал
ясно понять, что Америка желает, чтобы произошла
«встреча лицом к лицу: с одной стороны, представители
командования ООН, а с другой стороны, коммунисты».
Вопреки известному опыту в Паньмыньчжоне, где пере-
говоры длились два года, Лодж заявил: «Совещание
двух сторон может достигнуть соглашения с таким же
успехом, как и всякое другое совещание». Он утверждал,
что нет ничего общего между ограниченным совещанием
двух сторон и, как он выразился, «универсальным средст-
вом решения всех проблем в мире».
Андрей Вышинский от имени СССР настаивал на том,
что политическая конференция должна обеспечить, чтобы
люди, сидящие за столом конференции, руководствовались
доброй волей, а не собирались сорвать ее или действовать
так, как подобает лишь армиям, противостоящим друг дру-
гу, отделенным друг от друга ничьей землей и готовым
уничтожить противника. Люди там должны быть готовы
найти общую почву и язык для того, чтобы в Корее и во
всем мире мог утвердиться прочный мир... Вышинский за-
явил, что позиция Ли Сын Мана была не чем иным, как
призывом к расширению войны и частью плана уничтоже-
ния Корейской Народно-Демократической Республики. В
числе стран, которые должны принять участие в конферен-
ции, Вышинский назвал США, Великобританию, Францию,
Советский Союз, Китайскую Народную Республику, Ин-
дию, Польшу, Швецию, Корейскую Народно-Демократиче-
скую Республику и Южную Корею.
Китай поддержал эти предложения и также предложил
расширить рамки конференции во избежание повторения
тупика, возникшего в Паньмыньчжоне. Агентство Синьхуа
заявило, что если бы не сговор американского правитель-
ства с Ли Сын Маном с целью сорвать политическую кон-
ференцию и сделать невозможным решение корейского
вопроса, то «сомнительно, выступал ли бы он столь нагло
против предложения о конференции круглого стола и уча-
стии Индии в ней».
Участие Индии стало критическим вопросом, пробным
камнем, от которого зависело, расширят ли державы
«ООН» конференцию, или попрежнему оставят корейскую
проблему в руках Америки и Ли Сын Мана со всеми
211

вытекающими отсюда опасностями. Вопрос о конференции
круглого стола или конференции, участники которой будут
сидеть друг против друга, свелся к вопросу об участии
Индии, и с самого начала Америка здесь оказалась изо-
лированной. Англия, Франция, Канада, СССР и фактиче-
ски все, за исключением некоторых латиноамериканских
стран и таких марионеток, как Греция, выступали за
включение Индии.
Снова, казалось, должен был наступить момент, когда
Америка окажется без своего механического большинст-
ва, которое автоматически протаскивало на Ассамблее
далее самые непопулярные решения.
Союзники Америки пытались убеждать ее. «В частных
беседах с американцами выражают мнение, что Советский
Союз горит желанием вести переговоры не только по Ко-
рее, но и вообще по проблемам Дальнего Востока... и
убеждают США воспользоваться этой возможностью», —
сообщал корреспондент Юнайтед Пресс Норман Монтелье
из Нью-Йорка.
Вашингтон просто-напросто пустил в ход свою систе-
му нажима в политическом комитете. Вспотевшие амери-
канские «дипломаты» рыскали по коридорам с долларами
в одной руке и с дубинкой в другой, запугивали, улещи-
вали, подкупали, угрожали и умоляли. Корреспондент
агентства Юнайтед Пресс Ричард Уиткин сообщал из
Лейк-Саксесса 22 августа: «США трудились сегодня за
кулисами, собирая голоса, необходимые для того, чтобы
провалить английское предложение о приглашении Индии
на мирную конференцию по Дальнему Востоку и Корее».
Пустили в ход и информационные агентства, чтобы они
сыграли свою обычную роль в оказании грубого нажима.
Агентство Интернэшнл Ныос Сервис сообщало: «Кабот
Лодж сегодня в частном порядке обратился ко всем дру-
зьям ООН с решительным призывом о поддержке амери-
канского предложения о том, чтобы не допускать Индию
на мирные переговоры о Корее и посадить Россию вместе
с агрессорами. Голосование в ООН на этой неделе может
быть либо потрясающим триумфом, либо сокрушительным
поражением для американского руководства м-иром и для
правительства Эйзенхауэра». Перейдя к открытым угро-
зам, агентство заявило, что если Индия будет допущена,
то «доброй воле и союзу между Америкой и ее союзника-
ми из числа стран Содружества грозит период жестокого
212

напряжения. Президент Ли Сын Ман (может) бойкотиро-
вать эти переговоры и самостоятельно добиваться объе-
динения Кореи». В качестве угрозы по адресу французов
агентство добавило, что такое падение престижа Америки
может привести к вторжению Китая в Индо-Китай. Но не"
смотря на все взятки и угрозы в прокуренных кулуарах,
«союзники» Америки твердо стояли за участие Индии и за
все, что с этим было связано.
К великому замешательству «друзей» Америки Кабот
Лодж привел южнокорейского «министра иностранных
дел» Бьон Йон Тэ на заседание политического комитета
ООН, где тот заявил, что Южная Корея не желает прини-
мать участия ни в какой конференции совместно с Индией.
Кабот Лодж затем стал развивать эту «уловку», заявив,
что ввиду такой позиции Южной Кореи, «участие Индии
поставило бы под угрозу успех политической конферен-
ции». Даллес заявил то же самое, но грубее, а за ним, как
обычно, выступил целый ряд американских политических
деятелей, повторивших это же в еще более грубой форме.
В сущности же эти «уловки» никого не одурачили. Даже
крайне правая лондонская газета «Санди тайме» писала,
что Ли Сын Ман — это не «друг мира» и что «зрелище то-
го, как этот маленький, но упрямый хвост явно виляет аме-
риканской собакой, далеко не отрадное».
В конце концов американцы добились того, чего хоте-
ли, но результат голосования явился отнюдь не триумфом,
а «сокрушительным поражением». Двадцатью семью голо-
сами в пользу Индии (и за конференцию круглого стола)
против двадцати одного голоса в пользу американской
линии при одиннадцати воздержавшихся Америке едва-
едва удалось предотвратить участие Индии, для которого
требовалось большинство в две трети голосов. Из всех ази-
атских и арабских стран только развращенный долларовы-
ми подачками Пакистан голосовал вместе с Америкой, а из
держав «Атлантического блока» — только средиземномор-
ская Греция. Из стран, пославших свои войска в Корею,
только Греция и Колумбия поддержали Америку. Послед-
ствия этой пирровой победы суммировал 27 августа в сво-
ем сообщении корреспондент Ассошиэйтед Пресс Дж. Ро-
берте младший, когда он признал, что США добились та-
кого результата голосования, «только оказав жестокий и
нежелательный нажим на своих друзей. Так, например,
Турция и Филиппины воздержались от голосования, в то
213

время когда в действительности они хотели голосовать за
Индию». Роберте писал, что «большинство стран все еще
считает, что Соединенные Штаты поступили неправильно,
возражая против присутствия Индии на конференции и
вообще против конференции круглого стола в противопо-
ложность конференции двух сторон... Они утверждают, что
Соединенные Штаты не представили никаких веских мо-
ральных доводов против участия Индии...». Роберте с со-
жалением добавляет, что проводимая Соединенными Шта-
тами «тактика нажима... возможно еще долго будет ме-
шать им в других вопросах».
В результате решения, принятого незначительным боль-
шинством голосов, орган, известный под названием Орга-
низация Объединенных Наций, «уполномочил» Америку
вести от своего имени переговоры с корейцами и китайца-
ми о времени и месте политической конференции и одоб-
рил «приглашение с приманкой», как выразился коррес-
пондент Юнайтед Пресс, Советскому Союзу принять
участие в конференции, при условии, «что этого захочет
другая сторона»
Вооружившись этой ловушкой с «приманкой», амери-
канцы в целом ряде широко разрекламированных нот пы-
тались запугать корейцев и китайцев и загнать их в эту
ловушку. Они фактически приказывали корейцам и китай-
цам принять участие в «конференции» в Сан-Франциско,
Гонолулу или в Женеве, приведя с собой Советский Союз
в качестве «совместно воюющей стороны». В то же время
в условиях еще большего нажима со стороны своих «союз-
ников», американцы не желали допускать, чтобы на Гене-
ральной Ассамблее ООН обсуждался важнейший вопрос о
том, какие страны должны участвовать в конференции.
Такими способами американцам удалось протянуть целых
три месяца после прекращения огня, прежде чем корей-
ская и китайская инициатива привела к «переговорам о
переговорах» в Паньмыньчжоне в конце октября 1953 года.
Из переписки с американцами явствовало, что в Пань-
мыньчжоне, как писал китайский премьер-министр Чжоу
Энь-лай, «важнее» разрешить проблему состава полити-
ческой конференции по Корее, чем технические проблемы,
место встречи и дату.
Повидимому, с таким мнением прибыл американский
представитель, «посол» Артур Дин, партнер Даллеса по
юридической фирме «Салливен энд Кромвелл». Но скоро
214

стало ясно, что его инструкции и методы восприняты им
у своего неуклюжего партнера. Главным оружием, которое
он привез с собой, было не что иное, как смехотворная
«твердость», дешевые пропагандистские трюки и грубые
маневры, которые ясно показывали, что ему было при-
казано задержать, оттянуть соглашение и помешать ему.
Дин начал с заявления в Токио, что он вообще не будет
обсуждать вопрос о составе конференции. Затем он сооб-
щил корреспондентам, что он хочет закончить перегово-
ры «за десять дней или за две недели», — излюбленный
американский прием требовать окончания встречи еще до
ее начала, отнюдь не свидетельствующий о желании
разрешить проблему.
Что еще более важно, Дин сообщил представителям
печати, что, по мнению американского правительства, глав-
ная задача на любой политической конференции состоит
в том, чтобы добиться отвода китайских народных добро-
вольцев, то есть та же самая цель, о которой говорил Ли
Сын Ман. На вопрос одного из журнал истов, почему дол-
жны уйти только китайцы, Дин заявил: «Пакт о взаимной
обороне, только что подписанный Южной Кореей и США,
затрудняет отвод американских войск с полуострова». По-
добные заявления еще до начала встречи подтвердили мне-
ние, высказанное Маркисом Чайлдсом в газете «Вашинг-
тон пост» о том, что правительство США согласилось на
встречу в Паньмыньчжоне лишь для того, чтобы «успо-
коить азиатских и европейских представителей в ООН, ко-
торые начали понимать, что США не хотят конференции.».
В это время Ли Сын Ман, как обычно, поднял аккомпани-
рующий шум, что он «пойдет на север» и «добьется всего
сам». По настоянию американцев, стол, за которым аме-
риканские, китайские и корейские представители должны
были впервые вести переговоры, был установлен точно на
военной демаркационной линии.
26 октября, когда Дин встретился с корейским и китай-
ским представителями Ки Сок Боком и Хуан Хуа, амери-
канцы и их агенты в лагерях уже целый месяц срывали
разъяснительную работу среди военнопленных. Соглаше-
ние о перемирии требовало, чтобы разъяснительная работа
продолжалась в течение девяноста дней по восемь часов
в день. Все задержки должны были компенсироваться
продлением этого срока. Но сразу же после начала разъ-
яснительной работы американцы ввели одностороннее
215

правило», что разъяснения должны прекратиться через де-
вяносто дней после того, как военнопленные будут переда-
ны индийцам, то есть 23 декабря, независимо от того, бу-
дет ли проведена разъяснительная работа. Соглашение о
перемирии также предусматривало, что если бы какие-
либо пленные остались ^репатриированными после де-
вяноста дней разъяснительной работы, то послевоенная по-
литическая конференция должна обсудить вопрос о них
еще в течение тридцати дней. Если оба эти требования —
разъяснительная работа и обсуждение на политической
конференции — будут выполнены в течение ста двадцати
дней, то пленным вновь будет предоставлен гражданекий
статус. Однако американцы утверждали, что военноплен-
ные должны стать гражданскими лицами 23 января, неза-
висимо от того, будут ли выполнены эти условия.
Американская стратегия была ясна: если удастся сор-
вать разъяснительную работу и политическую конферен-
цию, то можно надеяться на предотвращение разоблаче-
ния их великой лжи о том, что пленные «предпочитают са-
моубийство возвращению домой». Срыв разъяснительной
работы был предоставлен агентам. Срыв второго усло-
вия — соглашения о компетенции — был поручен Дину,
угрюмому юристу в «посольском чине», приятелю и парт-
неру Даллеса.
Дин взялся за свою вероломную задачу с большой го-
рячностью, но ему недоставало умения. Его первое заявле-
ние в Токио, что переговоры будут непродолжительными,
было явным промахом. Так или иначе Вашингтон должен
был считаться с двумя событиями: 8-я сессия Гене-
ральной Ассамблеи ООН должна была зако-нчиться 8 де-
кабря, и происходили переговоры о встрече «Большой
тройки» 4 декабря на Бермудских островах при условии,
если французскому правительству удастся до тех пор про-
держаться. Конечно, при нынешнем состоянии умов «со-
юзников» нужно было сделать все, чтобы сохранить види-
мость переговоров в Паньмыньчжоне до окончания обоих
событий и особенно сессии ООН. Дину было приказано
устроить обструкцию. Но с течением времени он наталки-
вался на все большие трудности. Он убедился, что это ему
не американский суд, где исход дела заранее предрешен
получившим взятку судьей, а что перед ним способные,
проницательные люди, цель которых — добиться полити-
ческой конференции по Корее. В результате этого Дин, ко-
216

торый на весь мир протрубил, что политическая конферен-
ция должна собраться 23 ноября на условиях, которые, как
он знал, являются неприемлемыми для корейцев и китай-
цев, позже отклонил даже дату 28 декабря. Вместо этого
он предложил формулу, рассчитанную на то, чтобы оття-
нуть политическую конференцию до 22 января — дня, ког-
да американцы требовали «освобождения» военнопленных.
Дин предложил, чтобы политическая конференция состоя-
лась через четыре или шесть недель после то-го, как будут
решены все другие вопросы. Это предложение, внесенное
в конце ноября, когда еще предстояло решить многие про-
блемы, задержало бы политическую конференцию до на-
меченного американцами срока 22 января.
К концу ноября проблема стала ясна. Предложение
корейско-китайской стороны сводилось в общем к созыву
политической конференции в Дели 28 декабря при участии
корейцев и китайцев и шестнадцати стран, пославших свои
войска в Ко-рею, плюс марионетка Ли Сын Ман, а также
Советский Союз и еще четыре нейтральных азиатских го-
сударства — Индия, Индонезия, Пакистан и Бирма, кото-
рые должны были принимать участие в конференции без
права голоса, но без каких-либо других ограничений. Де-
вятнадцать участников войны с обеих сторон должны го-
лосовать каждый в отдельности, но все решения должны
быть единогласными. (Это было явно необходимо, по-
скольку Ли Сын Ман отказался подписать соглашение о
перемирии и считал себя вправе сорвать его в любой мо-
мент.)
Американский делегат Дин, который не переставая
твердил, что он «имеет честь» представлять шестнадцать
держав (всего две ив которых голосовали вместе с Амери-
кой по важнейшему вопросу об участии Индии), то не-
истовствовал, то кривлялся. Сначала он обрушивался на
нейтралов и оскорблял их, утверждая, что они хотят пре-
вратить конференцию в «бесконечный дискуссионный
клуб». Он оскорблял корейцев и китайцев, заявляя, что
они всего лишь агенты Советского Союза. Он бесконечно
кривлялся и разглагольствовал, стремясь приобрести по-
пулярность в США. Паньмыньчжонь не подходящее место
для конференций, уверял он. Ведь там нет ночных клубов
и уборные там примитивные. Дин никак не мог противиться
искушению завоевать личную популярность. Как только
оканчивалось сколько-нибудь важное заседание, он
217

бросался позировать для телевидения и давал свои лжи-
вые интервью в стиле «беседы простого человека». Дин
заявлял: «Коммунисты на предварительных переговорам
навязывают мне «кота в мешке». Они хотят, чтобы я ку-
пил его, не посмотрев, каков он». Дин говорил: «Ради бо-
га, скажи мне, что эти нейтралы могут сделать такого, че-
го мы не можем?» Посол сказал корреспондентам, что он
спросил красных: «Что является круглым и в то же время
двусторонним?» Таковы были типичные примеры заявле-
ния Дина на пресс-конференциях.
Такие дешевые пропагандистские трюки были рассчи-
таны лишь на то, чтобы скрыть, что на самих заседаниях
Дин всячески препятствовал соглашению, вызывая всевоз-
можные затруднения, главными из которых были: требо-
вание, чтобы корейцы и китайцы пригласили Советский
Союз на конференцию в качестве воюющей стороны в ко-
рейской войне (первоначальное «приглашение с приман-
кой»); требование, чтобы нейтральные представители вы-
ступали на политической конференции, только когда это
разрешат обе стороны, а следовательно, Америка; требо-
вание, чтобы на политической конференции каждая сторо-
на голосовала как единое целое, но чтобы любая держава
была связана лишь такими решениями, к которым она при-
соединилась. Это последнее предложение оставило бы
контроль над голосованием в руках Америки и предостави-
ло бы свободу Ли Сын Ману — или даже Америке — по-
ступать, как им заблагорассудится, за какую бы политику
«ни проголосовали» на конференции.
Пока на заседаниях выдвигались все эти предложения,
рассчитанные на то, чтобы создать тупик, Дин «выбалты-
вал» нейтральным представителям и корреспондентам в
Паньмыньчжоне, что все идет отлично, и рассказывал вся-
кие «оптимистические» истории для того, чтобы дать воз-
можность Каботу Лоджу в Нью-Йорке закончить сессию
ООН без обсуждения корейского вопроса и без всякого со-
глашения о созыве Ассамблеи вновь, как того требовал ин-
дийский делегат Кришна Менон. Пытаясь в последнюю
минуту сорвать ставший теперь уже явным американский
план уничтожения всякой надежды на созыв политической
конференции, китайский премьер-министр Чжоу Энь-лай
направил письмо генеральному секретарю ООН г-ну Хам-
мершельду и председателю Генеральной Ассамблеи г-же
Виджайя Лакшми Пандит, обратив их внимание на соз-
218

давшееся серьезное положение. Он указывал, что помимо
саботирования соглашения о разъяснительной работе сре-
ди военнопленных Дин потратил восемнадцать дней на
обсуждение повестки дня, двенадцать дней в подкомитете
и. наконец, «преднамеренно» завел переговоры в тупик.
Чжоу Энь-лай писал, что бесконечные разглагольствова-
ния Дина не только свидетельствуют о том, что американ-
ское правительство не расположено добиваться созыва по-
литической конференции, но что они показали, что амери-
канцы боятся обсуждения вопроса о военнопленных на
конференции и собираются насильно угнать их, затягивая
конференцию до «мнимого предельного срока» 22 января.
Действия США в Нью-Йорке и Паньмыньчжоне под-
тверждали каждое слово в заявлении Чжоу Энь-лая. Силь-
нейший нажим Америки снова помешал ООН обсудить ко-
рейскую проблему и вынудил Генеральную Ассамблею 8
декабря отклонить предложение Менона об автоматиче-
ском созыве Ассамблеи. 8 декабря закончилось совещание
на Бермудских островах. В тот же день Дин, не теряя ни
минуты, бросил на стол совещания в Паньмыньчжоне, как
он выразился, «окончательное предложение» и предостерег
красных, что он прекратит переговоры, если они не примут
его « в разумный промежуток времени»,— как писал кор-
респондент Юнайтед Пресс. Этот ультиматум абсолютно
ничем не отличался от его предыдущих ультиматумов,
разве только своей исключительной грубостью.
Было ясно, что Дин стремится сорвать переговоры. Он
подчеркнул это, выболтав, что его группа рассчитывает
«быть дома к рождеству», и распространяя слухи, что его
отзывают в Вашингтон «для консультации».
12 декабря Дин прервал переговоры якобы на том ос-
новании, что в применении к отношениям Вашингтона с
Ли Сын Маном было использовано слово «вероломство».
Когда он покинул помещение, где происходило совещание,
то и второе важнейшее условие перемирия, касавшееся во-
еннопленных, было нарушено.
Верно ли, что Дин покинул совещание потому, что Аме-
рика была «оскорблена» и в результате внезапного реше-
ния?
Заседание 12 декабря было самым продолжительным.
Оно длилось пять и три четверти часа. В ходе его Дин
предпринял не менее семи попыток окончательно сорвать
219

переговоры, и все они сводились на нет корейскими и ки
тайскими делегатами.
Корейские и китайские представители прежде всего
стремились получить от Дина заверение в том, что Ли Сын
Ман будет связан решениями политической конференции,
Дин потребовал сделать перерыв.
Хуан Хуа спросил Дина, представляет ли он семнад-
цать держав или всего лишь шестнадцать, входит ли сю-
да Ли Сын Ман?
Дин предложил сделать перерыв на неопределенное
время, «до тех пор, пока вы не научитесь лучше вести
себя».
Хуан Хуа потребовал, чтобы Дин тщательнее выбирал
слова. «Пусть общественность прочитает стенограмму на-
шего заседания и судит сама о поведении американского
делегата... Я не согласен делать перерыв».
Хуан Хуа снова спросил, что произойдет, если какая-
либо из держав американской стороны заявит о своем не-
согласии с каким-либо решением, принятым коллективно.
Дин ответил: «...страна, не проголосовавшая за него,
не будет им связана».
После нескольких уклончивых ответов Дина Хуан Хуа
заявил: «Вы не можете ответить на мои вопросы, потому
что они разоблачают цель вашей процедуры коллективно-
го голосования — дать возможность странам, находящим-
ся на вашей стороне, не связывать себя соглашениями и
тем самым оставлять лазейку для своих вероломных дей-
ствий... В результате конкретных вопросов нашей стороны
вы онемели».
Дин только и ответил на это: «Ха-ха».
Хуан Хуа предложил сделать перерыв до понедельника
14 декабря. Дин сказал: «Я хочу сделать заявление. Что
за вздор! Что за совершеннейшая чепуха! Что за бессмыс-
лица! До какой глупости вы можете дойти... Как все это
просто и как все это нелепо... Я готов подписать предло-
женный мной проект соглашения от 8 декабря... Хотите
ли вы подписать его, или прервать эти переговоры, спра-
шиваю я вас?»
Хуан Хуа: «Вы намерены сорвать эти переговоры?»
Дин трижды заявил, что он рассматривает обвинение в
вероломстве как извещение о том, что переговоры прерва-
ны на неопределенное время.
220

Хуан Хуа предложил отложить переговоры до поне-
дельника.
Тогда Дин вскочил и, резко повернувшись, столкнулся
со своим корейским переводчиком, оба они помедлили не-
сколько мгновений и затем Дин быстро вышел из комна-
ты.
Хуан Хуа: «Вы не ответили на мои вопросы...»
Не может -быть никакого сомнения, что Дин прибыл на
совещание, имея приказ сорвать переговоры, но ему труд-
но было найти подходящий предлог.
Американцы сейчас же стали делать -противоречивые
заявления. Дин утверждал, что он ушел, потому что Аме-
рику обвинили в вероломстве, в содействии угону двадца-
ти семи тысяч корейских военнопленных в июне. Агентство
Ассошиэйтед Пресс распространяло совсем иную версию.
Оно заявляло, что уход не был «эмоциональной реакцией,
а объяснялся тем, что «коммунисты ни на йоту не измени-
ли своего неприемлемого плана... С американской точки
зрения, переговоры достигли такой стадии, что продол-
жать их было бессмысленно...»
Такую же точку зрения, что Дину было приказано сор.
вать переговоры, но что он лишь выбрал неудачный повод,
решительно высказала вашингтонская газета «Ивнинг
стар» в сообщении Гарнетта Хорнера, который писал:
«Здесь существует мнение, которое разделяют некоторые
высокопоставленные деятели государственного департа-
мента, что он (Дин) выбрал неудачный повод для срыва
переговоров. Эти деятели опасаются, как бы у остального
мира не создалось впечатления, что Соединенные Штаты
вышли из себя в связи с вопросом эмоционального поряд-
ка... Газета «Нью-Йорк пост» высказалась еще резче. Она
жаловалась, что маневр Дина противоречит «искусству»
переговоров. А первое правило этого «искусства», поучала
газета Дина, состоит в том, чтобы «никогда самому не
срывать переговоры, а добиваться, чтобы это сделал дру-
гой. Второе правило предписывает... чтобы переговоры
прерывались только по серьезным поводам».
Как только Дин сорвал переговоры, он сейчас же по-
нял свою ошибку, и в его публичных заявлениях можно
было почти явственно различить досаду по поводу того,
что он не нашел лучшего предлога. Но нужно было осу-
ществить остальную часть плана, и ему пришлось продол-
жать свое дело до тех пор, пока он не был с позором уво-
лен, как только была назначена конференция в Женеве.

Не успев уйти с совещания, Дин опубликовал заявле-
ние о том, что «независимо от того, будет ли созвана по-
литическая конференция», китайские и корейски-е военно-
пленные должны быть «освобождены» 22 января. На
«негласном» инструктаже на американской передовой ба-
зе, на котором присутствовало пятьсот американских офи-
церов (сведения о нем разгласило одно информационное
агентство), он заявил, что «союзные войска к югу от де-
милитаризованной зоны в этот день будут кормить, охра-
нять и предоставлять транспорт» военнопленным, кото-
рых погонят в Южную Корею. В самих секторах специ-
альные агенты с большим шумом проводили подготовку к
массовому побегу 22 января, что входило в программу за-
пугивания индийских охранных войск и Комиссии по репа-
триации. Существовала самая прямая связь между дейст-
виями Дина и поведением этих агентов.
Дин сделал свое дело, но очень неумело. Правда, он
сорвал политическую конференцию и помешал ей обсудить
опасный вопрос о военнопленных. Он сыграл свою роль в
общей американской стратегии насильственного задержа-
ния военнопленных и сохранения напряженности в между-
народных отношениях. Но с такой же неуклюжестью, как
и его старший партнер Даллес, он при этом обратил вни-
мание всего мира именно на то обстоятельство, которое
им хотелось скрыть, — на вероломство Вашингтона.

Глава шестнадцатая
ГРАНДИОЗНЫЕ РАЗЪЯСНЕНИЯ
Пока Дин выполнял полученный им приказ и добивал-
ся срыва политической конференции, а специальные аген-
ты, действуя с другой стороны, стремились сорвать разъ-
яснительную работу, Америка полным ходом осуществля-
ла свои планы проведения грандиозной разъяснительной
работы со всем присущим ей мастерством. Ибо одним из
многочисленных непредвиденных результатов «доброволь-
ной репатриации» было решение трехсот пятидесяти од-
ного бывшего военнопленного «ООН» остаться у пленив-
шей их корейско-китайской стороны. Среди них было три-
ста двадцать восемь южнокорейцев, двадцать два амери-
канца и один англичанин.
Неисчислимое множество слов было написано о техни-
ке этой грандиозной разъяснительной работы. Тут были
запись на магнитофоне обращений семей, матерей и жен
военнопленных, рождественские гимны, фотографии и все,
что могло возбудить у пленных непреодолимое желание
вернуться домой. С этой целью, не учитывая, как обычно,
наличия южнокорейских пленных, американцы задержали
разъяснительную работу для всех военнопленных в се-
верокорейских лагерях, находящихся под индийской охра-
ной, почти на два с половиной месяца для того, чтобы при-
урочить это к рождеству, которое корейцы, между прочим,
не празднуют. Когда, наконец, разъясн.ители «ООН» пред-
стали 2 декабря перед своими бывшими солдатами, психо-
логическая война снова дала обратный результат. Ее след-
ствием снова было потрясающее разоблачение американ-
ских методов насильственного задержания корейских и
китайских военнопленных.
Если судить по заявлениям южнокорейских и амери-
канских представителей до начала разъяснительной рабо-
ты, они ожидали, что положение в северном лагере не
будет так сильно отличаться от положения в южном
223

лагере, в котором владычествовали их агенты. Это был но-
вый пример того, как они стали жертвой своей собствен-
ной пропаганды. Возвратившимся американским и анг-
лийским пленным было отлично известно, что все эти
бывшие пленные «ООН» упорно настаивали на том, чтобы
остаться, несмотря на энергичные усилия китайцев и
корейцев убедить их возвратиться домой. Но если какой-
нибудь возвратившийся американский пленный заявлял
допрашивавшим его представителям американских орга-
нов безопасности, что его соотечественники остались в
плену по своей доброй воле, а не по принуждению, то его
заявление считали проявлением произведенной в плену
«психологической обработки», а его самого направляли в
Вэлли-Фордж для «контробработки». То же самое делали
и с возвращавшимися южнокорейскимк военнопленны-
ми. Десятки корреспондентов ежедневно забрасывали воз-
вращавшихся военнопленных каверзными вопросами, стре-
мясь добиться от них заявлений, что пленные «ООН» за-
держиваются силой, точно так же, как в действительности
задерживались корейские и китайские военнопленные.
Этот старый геббельсовский трюк, состоявший в том, что-
бы обвинять своего противника в совершении того, что в
действительности делал сам, в конце концов дал обрат-
ные результаты.
В южных лагерях корейско-китайским представителям
пришлось проводить разъяснительную работу, не счита-
ясь с незаконным требованием, навязанным Комиссии по
репатриации агентами, — завершать разъяснительную
работу в каждом секторе в течение одного дня. Военно-
пленных, которых не удалось опросить за восемь часов,
не отделяли от других, как было предусмотрено правила-
ми процедуры, и, таким образом, их вовсе не опрашивали.
В северных лагерях корейцы и китайцы создали воз-
можности для отделения «охваченных» разъяснениями
военнопленных, от «неохваченных». И там не возражали,
когда американцы просили дать им возможность прово-
дить разъяснительную работу с тридцатью военноплен-
ными в день. К тому же на севере корейцы, американцы
и англичане спокойно выслушали 1 декабря радиопере-
дачу о своих правах. Кроме того, им в письменном виде
сообщили сведения о процедуре разъяснительной работы,
которая должна была начаться на следующий день. Когда
же аналогичные радиопередачи были организованы в юж-
224

ных лагерях, то агенты повреждали электросеть, срывали
громкоговорители и заглушали радиопередачи звуками
горнов. Агенты захватывали и уничтожали все информа-
ционные материалы. Что касается условий для проведения
разъяснительной работы, то командование «0>ОН» не мог-
ло пожелать лучшей организации, чем 2 декабря.
В это утро американские грузовики доставили техни-
ческий персонал и новейшую аппаратуру для звукозаписи.
Американцы сделали проводку, включили электрогенера-
торы и установили громкоговорители в теплых звуконе-
проницаемых комнатах для разъяснений, оборудованных
корейцами. Щеголеватые южнокорейские майоры, все в
новенькой американской форме, в кожаных пальто на
меху, в тщательно отглаженных брюках, уселись в каж-
дой комнате и стали извлекать содержимое своих тол-
стенных портфелей. Они вынули и удобно разложили до-
кументы и фотографии, в магнитофоны была вставлена
лента. Американские марионетки были готовы начать
грандиозную разъяснительную работу.
Военнопленные из северных лагерей выходили спокой-
но. При них были все их пожитки, и они были готовы на-
правиться либо в сектор, где их должны были отделить от
остальных, либо домой, в зависимости от того, что они по-
желают. «Пленные даже имели при себе аккуратные сверт-
ки с пожитками. Красные могли сказать, что военноплен-
ные готовы к репатриации, если пожелают», — писал
корреспондент Юнайтед Пресс Говард Джанис. Всякий
мог это сказать. Пленные садились перед южнокорейски-
ми разьяснителями и вежливо слушали их.
Вылощенные молодые южнокорейские офицеры про-
делали все трюки, которым их выучили. Они небрежно
сняли ручные золотые часы и положили их на стол. Затем
были выложены паркеровские ручки, завернутые в целло-
фан пачки сигарет, ронсоновские зажигалки. Затем послы-
шалось дребезжание, и магнитофон вдруг заиграл ко-
рейскую народную песню о разлученных любовниках —
«Ариран». После этого нежный голосок какой-то жен-
щины слезно стал умолять военнопленных вернуться в
Южную Корею. Все это было рассчитано на то, чтобы со-
здать обстановку, которая заставила бы всех расчувство-
ваться и захотеть вернуться. Затем раздалась вкрадчивая
речь лисынмановского министра обороны, вся состоявшая
из посулов — повышение по службе, большие выплаты за
225

прошедшее время, прощение «ошибок», совершенных в
плену. Разъяснители нарочито обращались к военноплен-
ным на корейском языке в «почтительной» форме. Все бы-
ло рассчитано на то, чтобы воздействовать на военноплен-
ных посредством тех факторов, которые американская
военщина и ее марионетки считали самыми важными и не-
преодолимыми, — наличные деньги и половое чувство.
Южнокорейские пленные сидели спокойно, слушали и
время от времени делали заметки. Разъяснитель встал из-
за стола и подошел к военнопленным, чтобы показать фо-
тографии Пэк Ки До, военнопленного, который недавно
изменил свое решение и возвратился в Южную Корею.
Когда он сделал это, другие пленные в северном лагере
собрали его пожитки и попросили индийцев переслать их
ему с добрыми пожеланиями.
Один из пленных в пятой кабине для разъяснений веж-
ливо попросил у председателя индийца разрешения вы-
сказаться. Затем он сказал разъяснителю: «Вы спраши-
ваете меня о моей семье. Она погибла под бомбами, сбро-
шенными американским самолетом в Пхентеке (Южная
Корея. — Прим. авт.). Меня призвали в южпокорейскую
армию и послали охранять дом важного американца.
Каждую ночь американцы забирали какую-нибудь корей-
скую девушку и насиловали ее. Мне не нужен ваш «сво-
бодный мир». А что до ПэкКиДо, то это действительно
его фотография. Что же касается его жены и четырех-
летнего мальчика, то я хорошо знаю Пэка, он никогда
не был женат». Разъяснитель ответил, что Пэк недавно
женился, а потом понял свою новую ошибку и поспешил
вернуться на место.
В кабине № 2 первой выслушивала разъяснение ко-
рейская девушка с длинными косами. «Вас ожидают ро-
дители», — сказал ей разъяснитель. «Моих родителей
убили ваши хозяева американцы», — ответила она. «По-
думайте о будущем, — сказал разъяснитель. — Разве вы
не хотите выйти замуж и обзавестись семьей?» — «Я хочу
вернуться в Южную Корею и обзавестись семьей», — от-
ветила она и, когда разъяснитель начал довольно ухмы-
ляться, добавила: — «Когда оттуда прогонят американ-
цев. Что касается замужества, то я хочу выйти замуж за
человека».
Скоро военнопленные сами начали разъяснять разъяс-
нителям, и южнокорейские офицеры, видимо, уже торопи-
226

Л'И-сь закончить свою работу. Они не отвечали на трудные
вопросы, поскольку им было приказано не отходить от
заранее намеченной процедуры. Их стремление не совер-
шать ошибок было вполне понятно: присутствовавшие там
наблюдатели «ООН» были типичные головорезы из спе-
циальной полиции Южной Кореи, которые все брали на
заметку. После.длительной словесной перепалки один из
пленных спросил разъяснителя: «По-чему бы вам не пе-
рейти на север?» Этого разъяснителя с тех пор больше не
видели.
Индийские офицеры, присутствовавшие при разъясни-
тельной работе, неоднократно говорили: «Это делает честь
корейцам и китайцам. Это великая моральная победа! Ве-
ликая моральная победа!»
Информационные агентства из кожи лезли во-н для то-
го, чтобы скрыть этот контраст между истерией и наси-
лиями, которые насадили американцы на юге, где спе-
циальные агенты все еще препятствовали разъяснительной
работе, и явным превосходством «прокоммунистически»
настроенных военнопленных над тщательно отобранными
разъяснителями. Бригадный генерал Пэк Юн Жун из ли-
сынмановской марионеточной армии, который с южиоко-
рейской стороны ведал этой «операцией возвращения»,
высказывал предположение, что возвратится пятнадцать
процентов южнокорейцев. Затем он стал говорить уже
другое: «Мы, разумеется, не ожидали, что кто-нибудь из
военнопленных вернется в первый же день». «Надежда на
то, что, по крайней мере, четверо из каждой группы в три-
дцать человек захотят возвратиться... не оправдались»,—
сообщал корреспондент Юнайтед Пресс после первого
дня, когда не Bo-звратился ни один пленный. Причем при-
водилось множество причин в объяснение этого стопро-
центного провала. Нежелание признать страшную истину,
что военнопленные добро-вольно предпочли остаться у
«коммунистов», открыло широкий простор для всяких
предположений. Писали, что на следующий день дело пой-
дет лучше, но и на следующий день и все другие дни было
не лучше.
Фактически на второй день бывшие пленные «ООН»
спокойно, вежливо, но весьма успешно поменялись ролями
с незадачливыми разьяснителями и объясняли им, почему
они сами предпочли свободу новой демократии диктатуре
Ли Сын Мана и его вербовщиков в Южной Корее. Южно-
221

корейские разъяснители нервничали и старались париро-
вать их доводы, зачитывая отрывки из заранее подготов-
ленных текстов и включая свои пронзительно вопившие
магнитофоны. К концу дня разъяснители умолкли и стали
просить председателя индийца оградить их от «политичес-
ких вопросов» военнопленных и даже опустились до гру-
бого обмана. Один разъяснитель, когда пленный сказал
ему, что хочет отправиться на север, указал ему на дверь,
ведущую на юг, вызвав оживление среди американских и
южнокорейских наблюдателей, стоявших снаружи. Но
председатель индиец указал пленному правильное направ-
ление и сделал выговор разъяснителю.
На третий день «южнокорейские офицеры, проводив-
шие разъяснительную работу, резко прерывали беседы,
когда военнопленные пытались... задавать дерзкие вопро-
сы», — писал корреспондент Юнайтед Пресс Джеймс
Моррисси. Куда девалась «почтительная» форма обраще-
ния, «вежливое и ласковое убеждение». Один южнокорей-
ский разъяснитель со страдальческим видом слушал, как
военнопленный описывал свое полуголодное существова-
ние при лисынмановско-американском правительстве в
Южной Корее. «Что вы знаете о международных делах?
В Южной Корее вы живете, как лягушки в колодце», —
говорил пленный. «Какое мне дело до этого, если ты, со-
бака, не хочешь возвращаться?» — отвечал ему разъясни-
тель. К этому времени полностью деморализованные юж-
нокорейские разъяснители старались поскорее выполнить
эту процедуру и то и дело обращались к председателям
индийцам, прося избавить их от вопросов, и с опаской по-
глядывали на своих южнокорейских боссов, как бы те не
обвинили их в том, что они прислушиваются к словам
военнопленных. На этот раз, как сообщало агентство
Юнайтед Пресс, «Главный южнокорейский разъяснитель
бригадный генерал Пэк Юн Жун, который ранее пред-
сказывал, что пятнадцать процентов бывших южнокорей-
ских солдат потребуют репатриации, заявил вчера, что
«одному богу известно», сколько их вернется».
Дела шли все хуже и хуже. Стали всплывать такие
вещи, которые лучше было бы держать в секрете. Один
разъяснитель, стараясь оправдать разрушение американ-
цами корейских городов и деревень тем доводом, что Се-
верная Корея напала на Южную Корею, вызвал возму-
щенное возражение одного из военнопленных, который
228

заявил: «Это ложь. Я -сам принимал участие в нападе-
нии на Северную Корею 25 июня 1950 года. Войну начал
Ли Сын Ман».
11 декабря вконец сбитые с толку и нервничающие
разъяснители потребовали, чтобы председатель индиец
приказал насильно вывести пленных. Когда молодая воен-
нопленная попросила лисынмановского разъяснителя
рассказать ей кое-что о жизни в Южной Корее, он сам
и американский наблюдатель объявили бойкот и вышли
из палатки. Тогда швейцарский представитель подчинен-
ного органа Комиссии по репатриации потребовал, чтобы
председатель индиец приказал ее насильно вывести. Из че-
тырех других кабинок для разъяснения также вывели
военнопленных, когда они очень вежливо попросили под-
робнее рассказать им о жизни в Южной Корее. Эти чет-
веро военнопленных и женщина, о которой упоминалось
выше, просили, чтобы их возвратили в сектор, где содер-
жались военнопленные, «не охваченные разъяснительной
работой». Они решили, что там они подождут дальнейших
разъяснений, если только можно было надеяться на то, что
на их вопросы ответят и дадут соответствующее разъяс-
нение.
Разъяснительная работа в северных лагерях целиком
обернулась против самих же южнокорейцев, и весь южно-
корейский режим подвергся серьезному испытанию. Это
произвело глубокое впечатление на нейтральных наблюда-
телей. В Паньмыньчжоне нельзя было скрыть контраста
между положением в двух лагерях.
В южном лагере Комиссия по репатриации подчиня-
лась нажиму тайных агентов, разработавших идеальную
систему для того, чтобы воспрепятствовать пленным вер-
нуться домой. Об этом рассказал возвратившийся северо-
корейский военнопленный Ли Чон Ин, бежавший из сек-
тора 51. Он заявил, что оставил всякую надежду возвра-
титься в результате разъяснений, когда тайные агенты
начали переводить пленных, которых они подозревали в
желании возвратиться домой, в секторы для пленных, уже
прошедших разъяснительную работу, и заменяли их на-
дежными агентами. «Так, например, — рассказывал Ли
Чон Ин, — в секторе 48-м уже была проведена разъясни-
тельная работа. Следующим на очереди был сектор 49-й,
и агенты открыли ворота в проволочных заграждениях,
соединяющие 49 и 48-й секторы для того, чтобы заменить
229

подозрительных пленных «надежными». Но индийцы раз-
узнали об этом и закрыли ворота в 49-й сектор. Тогда
агенты решили не допускать разъяснений в 49-м секторе,
а потребовать провес™ их в 51-м секторе. Тогда были от-
крыты ворота в другой сектор для замены военнопленных,
и это не было обнаружено. Я знал, что меня хотят пере-
вести в 48-й сектор и я лишусь возможности присутство-
вать при разъяснениях, и поэтому я воспользовался един-
ственно доступным путем — через проволочные заграж-
дения». Наряду с этим способо-м замены пленных агенты
с начала ноября стали выставлять вперед самых «надеж-
ных» пленных в сопровождении многих «верных» людей
и задерживали разъяснительную работу, медленно выпус-
кая пленных, с тем, чтобы ib кабины для разъяснений по-
пало поменьше пленных.
4 ноября в южном лагере началось согласованное на-
ступление против разъяснительной работы. Внутри пала-
ток, где велась эта работа, агенты затягивали беседы с
военнопленными, наблюдатели «ООН» вскакивали и пре-
рывали работу, утверждая, что пленные подвергаются «мо-
ральной пытке» и «моральному нажиму» в результате
чрезмерных «разглагольствований». Накануне своего паде-
ния полковник Хансен — это было очевидно — проводил
поспешные совещания шопотом. В палатке № 12 наблю-
датель «ООН» майор Лейн (американец) ударил йогой
китайского наблюдателя и вышел. Швейцарские члены
комиссии жаловались, что разъяснения слишком «затяги-
ваются» и противоречат «Женевской конвенции». (Фак-
тически же вся эта операция явно нарушала конвенцию,
требовавшую возвращения всех военнопленных по окон-
чании военных действий.) Скоро к швейцарцам присоеди-
нились и шведы. В результате этой обструкции и замедле:
ния работы в этот день разъяснения услышали всего 202
пленных из 28-го сектора. Остальных двести пленных
нужно было отделить, как этого требовали правила про-
цедуры, но этого не было сделано, а агенты не выпустили
их из секторов на следующий день. Для того чтобы избе-
жать дальнейших проволочек, корейско-китайская сторона
согласилась провести разъяснительную работу в другом
секторе. На этот раз обструкция усилилась, и в этот день
им удалось побеседовать лишь со ста двадцатью четырьмя
китайскими пленными.
230

Теперь от правил процедуры ничего не осталось, и ес-
ли бы агентам удался этот маневр, то он лишил бы плен-
ных последней возможности возвратиться домой, не счи-
тая способа, которым большинство их возвращалось на
север, — через проволочные заграждения. Корейцы и
китайцы настаивали на отделении пленных, для чего
нужно было соорудить еще лишь один сектор, в котором
непродолжительное время содержались бы пленные,
«не охваченные разъяснительной работой».
Большинство Комиссии по репатриации (индиец,
швейцарец и швед) не пошло на это на том основании, что
агенты (которых называли «представителями» воен-
нопленных) заявили, что они не позволят выходить воен-
нопленным, если тех будут отделять друг от друга и ос-
лаблять их организацию. Не было сделано никаких по-
пыток проверить все это. К этому времени Комиссия по
репатриации и индийские охранные войска полностью под-
чинялись инструкциям агентов, фактически американским
инструкциям.
В течение всего времени, пока проводилась разъясни-
тельная работа в северном лагере, где пленные спокойно
отделялись после бесед, нейтральные представители чув-
ствовали себя все более и более неловко. На севере, в так
называемом «коммунистическом» лагере, тщательно соб-
людались правила процедуры. На юге же в так назы-
ваемом лагере «свободного мира» от этих правил не оста-
лось и следа. Каждое правило было нарушено, и индий-
ские охранные войска только разводили руками. Все
свелось к тому, что председатель Комиссии по репатриа-
ции пытался убедить головорезов перестать быть голово-
резами.
Наконец 10 декабря Комиссия по репатриации торже-
ственно объявила, что построен новый сектор и впредь
пленные, «охваченные разъяснениями», будут отделяться
от «неохваченных». Это сообщение было издевательством.
На следующий же день членам комиссии пришлось взять
свои смелые слова обратно, когда тайные агенты наот-
рез отказались выпустить хотя бы одного пленного.
Здесь американцы опять совершили просчет. Для того
чтобы свести на нет невыгодное для их пропаганды срав-
нение со спокойным и вежливым поведением «прокомму-
нистически» настроенных пленных, они разрешили вновь
начать разъяснения в южном лагере 21 декабря после
231

тридцатичетырехдневного перерыва в разъяснительной
работе. В качестве образцового был избран сектор № 3,
где специальные агенты особенно прочно держали в своих
руках военнопленных. Агенты получили распоряжение
приказать пленным держаться спокойно и делать вид, что
они слушают разъяснения. Не следовало допускать ника-
ких криков, ругани или притворной истерии. Передавая
этот приказ, агенты говорили пленным, что все остальное
остается в силе: если они посмеют заикнуться о своем
желании возвратиться домой, то их убьют на месте. Если
только они направятся к двери, ведущей к репатриации,
их убьют прежде, чем они успеют дойти, до нее.
Даже одного факта, что пленным не приходилось боль-
ше заходить в палатку с ругательствами по адресу разъяс-
нителей, что они могли слушать, не опасаясь, что этим по-
губят себя и будут избиты или убиты по возвращении, —
даже этого самого незначительного ослабления контроля
было достаточно, чтобы разоблачить всю вздорность из-
мышления американского отдела психологической войны,
что эти пленные предпочитают самоубийство репатриации.
В первый же день из двухсот сорока девяти опрошенных
китайских пленных тридцать три человека нашли в себе
мужество заявить о желании вернуться домой. Для срав-
нения можно указать, что из двухсот двадцати четырех
пленных, с которыми в течение девяти дней беседовали
южнокорейские разъяснители, ни один не захотел возвра-
титься. На следующий день во время беседы с остальными
пленными из 3-го сектора, которые были отделены, из двух-
сот тридцати одного человека возвратилось двадцать три.
Таким образом, из четырехсот восьмидесяти пленных,
с которыми проводились беседы, пятьдесят шесть поборо-
ли свой страх. Это более чем в два раза превышало число
пленных, когда-либо выбравшихся из одного сектора обо-
ими путями — «тяжелым» путем во время разъяснений
или «легким» путем через проволочные заграждения вы-
сотой в десять футов.
На следующий день, испугавшись таких потерь, агенты
приказали пленным вернуться к прежней тактике, выкри-
кивать ругательства, «противиться» и срывать разъясне-
ния. В этом бедламе среди выкриков и ругательств, кото-
рые легко регулировали американцы, удалось вырваться
только одиннадцати пленным.
232

Американцы так и не проводили разъяснительную ра-
боту среди «своих» американских военнопленных, вос-
пользовавшись в качестве предлога отказом южнокорей-
ских разъяснителей встретиться с пленными. Таким обра-
зом, им удалось избежать пропагандистского провала,
который, как им отлично было известно, их ожидал, ибо
эти американские пленные — они, наконец, убедились
в этом — остались в плену по собственному желанию.
В день, назначенный американцами в качестве «последне-
го дня» разъяснительной работы, они обрушили на воен-
нопленных поток слов из целой батареи магнитофонов,
присоединенных к громкоговорителям, будучи уверены в
том, что благодаря этому военнопленные не смогут им ни-
чего ответить.
Это было поражение, позорное поражение. Исход разъ-
яснительной работы, которую американцы саботировали и
превратили в посмешище, в конечном счете привел их к
полному провалу. Они не осмелились допустить встречу
военнопленных, находившихся в их руках, с корейскими и
китайскими разъяснителями, и они не осмелились позво-
лить своим разъяснителям встретиться с военнопленными
«ООН» в северном лагере.

Глава семнадцатая
ФУНТ МЯСА
Вашингтон скрыл от американских читателей самый
сенсационный документ, когда-либо поступавший из
Паньмыньчжоня, — предварительный доклад нейтраль-
ных держав, которым было поручено наблюдать за репат-
риацией военнопленных. Формулировки документа были
спокойные, юридически точные и «объективные». Факти-
чески он абсолютно точно устанавливал американское ве-
роломство, выразившееся в насильственном задержании
военнопленных под предлогом «добровольной репатриа-
ции». Когда доклад был наполовину готов и из всей огром-
ной массы накопившихся данных уже стали вырисовывать-
ся неизбежные выводы, швейцарцы и шведы попытались
воспрепятствовать завершению доклада. Это было есте-
ственно, ибо предварительный доклад Комиссии по репат-
риации доказывал, что американцы несут ответственность
за агентов, которые в свою очередь ответственны за срыв
разъяснительной работы и нарушение условий перемирия.
Этот доклад всегда будет являться свидетельством тех
страшных событий, которые неизбежно происходят, когда
военнопленных делают пешками в психологической вой-
не.
«Комиссия не может сделать вывода, что военноплен-
ные, находящиеся под ее охраной в южном лагере, были
полностью избавлены от влияния бывшей задерживающей
(«ООН», то есть американской. — Прим. авт.) стороны и,
в частности, властей Корейской республики, чье вмеша-
тельство исключило возможность для комиссии прийти к
какому-либо другому заключению. Что же касается север-
ного лагеря, то комиссия не имеет доказательств какой-ли-
бо деятельности бывшей задерживающей (корейско-китай-
ской. — Прим. авт.) стороны в отношении пленных в этом
лагере».
234

Нейтральная комиссия заявляла, что оба командова-
ния имели право проводить разъяснительную работу в те-
чение девяиостодневного периода. Американцы не поже-
лали начать разъяснения ранее 2 декабря, в то время как
корейцы и китайцы хотели воспользоваться всем этим пе-
риодом, но они «не могли добиться этого».
То обстоятельство, что американцы не построили необ-
ходимых помещений, а также перерывы по вине «предста-
вителей» военнопленных (кавычки Комиссии по репатриа-
ции) вызвали срыв разъяснительной работы среди корей-
ских и китайских военнопленных. Даже в отношении тех
немногих военнопленных, которые присутствовали при
разъяснениях, комиссия установила, что они не были из-
бавлены от воздействия «силы или угрозы применения си-
лы... Ни один военнопленный, находясь в секторе, не рас-
полагал свободой добиваться репатриации... Против тех,
кто хотел воспользоваться своим правом на репатриацию,
совершались акты насилия... Был совершен целый ряд
убийств».
Проследив эту деятельность до конца и убедившись
в существовании «принудительных» организаций среди
военнопленных, переданных командованием ООН, комис-
сия заявляет, что эти организации носили «весьма слож-
ный и спаянный характер» и чго письма, перехваченные у
военнопленных, проникавших в южный лагерь, «указы-
вают на существование штаба организации военноплен-
ных и на его местонахождение в Сеуле под контролем на-
чальника полиции Корейской республики». Комиссия пе-
речисляет методы организации специальных агентов и
называет руководимый американцами 64-й полевой гос-
питаль «самым важным звеном в системе связи». В до-
кладе приводятся заявления специальных агентов, кото-
рые фактически свидетельствовали о том, что они отка-
зывались допустить отделение военнопленных, так как
опасались «ослабления своего влияния» на военноплен-
ных,-
Комиссия отмечает, что военнопленные, действовав-
шие по принуждению, попадая в палатки, где велась
разъяснительная работа, «говорили одинаковым языком и
выкрикивали одни и те же лозунги». В противополож-
ность этому в северном лагере военнопленные «настаива-
ли, чтобы им дали возможность подробно расспросить
представителей, проводивших разъяснения». Доклад так-
235

же отмечает, что «сама комиссия оказалась в обстановке
угроз и запугивания со стороны властей Корейской рес-
публики, что увеличивало ее затруднения».
Комиссия признавала, что ей не удалось выполнить
свою задачу в результате того, что она не смогла, — хо-
тя поляки и чехи постоянно настаивали на этом, — реор-
ганизовать секторы и изолировать специальных агентов.
В докладе также указывалось, что с агентами не удалось
справиться главным образом из-за отказа швейцарцев и
шведов продолжать работу в комиссии, если против аген-
тов будет применена «сила» и таким образом только од-
ни эти агенты обладали силой, которую использовали
против военнопленных, желающих репатриации. В резуль-
тате этого большинство военнопленных не могло восполь"
зоваться своим правом на репатриацию, и решение их
судьбы следовало передать политической конференции,
которая так и не была созвана.
Несмотря на вывод, что американцы дали указание
своим агентам воспрепятствовать репатриации военно-
пленных, в докладе, а также в сопровождавшем его пись-
ме генерала Тимайя содержалась просьба к американско-
му командованию рассмотреть вопрос о судьбе военно-
пленных «таким образом, чтобы это отвечало основным
целям, изложенным в соглашении о компетенции». С ана-
логичной просьбой обратились и к корейско-китайскбму
командованию. Поскольку этот «основной» принцип дол-
жен был «гарантировать, что все военнопленные получат
возможность воспользоваться своим правом на репатриа-
цию», слабая надежда на то, что американцы рассмотрят
этот вопрос на данной стадии, поддерживалась только для
очистки совести.
Поляки и чехи, голосуя за этот доклад вместе с индий-
цами, подготовлявшими его, сохранили за собой право по-
ставить один важный вопрос — о судьбе военнопленных.
Они подчеркнули, что ответственность за толкование со-
глашения о компетенции возлагается в силу соглашения о
перемирии на нейтральные державы, что фактически
Комиссия по репатриации не может уклоняться от права
и обязанности толковать соглашение, пытаясь свалить от-
ветственность на обе стороны, тогда как было известно,
что одна сторона нагло нарушает каждый пункт соглаше-
ния о компетенции.
236

Несмотря на умолчания и некоторые слабые стороны,
предварительный доклад содержит множество докумен-
тальных данных в приложениях, насчитывающих десятки
тысяч слов, в перехваченных приказах начальника южно-
корейской полиции, составленных «на основании указа-
ний президента Ли Сын Мана», в инструкциях о передаче
сведений, доказательствах тайной присылки в секторы
американских радиоприемников, в приказах ликвидиро-
вать тех или иных пленных или целые группы пленных, в
показаниях репатриированных пленных до того, как они
были переданы корейско-китайской стороне,—все эти дан-
ные исчерпывающе подтверждали, что «добровольная ре-
патриация» была всего-навсего террористическим оружи-
ем американской холодной войны.
Швейцарцы и шведы вели энергичные арьергардные
бои с целью сорвать составление этого доклада. Они про-
должали его подготовку до тех пор, пока само нагромож-
дение писем и документов не превратилось в очевидное
доказательство, из которого можно было сделать лишь
вывод, убийственный для американцев. Когда они уви-
дели эти выводы, хотя те и были составлены в высокопар-
ных утрированно юридических и сдержанных выражени-
ях, они потребовали прекращения всякою обсуждения до-
клада. Индийский адвокат П. Н. Хаксар, составивший
проект доклада, предложил обсудить любые изменения,
которые они пожелают внести, но было ясно, что те жела-
ют лишь похоронить доклад. Поэтому он был принят го-
лосами индийских> польских и чешских делегатов.
После того как швейцарцам и шведам не удалось по-
ло жить доклад под спуд, они поспешили предпринять соб-
ственную недокументированную попытку обелить амери-
канцев и их агентов и доказать, что «коммунисты» так или
иначе воспрепятствовали разъяснительной работе. Но да-
же и в этом докладе им пришлось признать наличие
убийств и перехваченных писем в южных лагерях. Амери-
канцы взялись размножить швейцарско-шведский доклад
и отпечатали лишь очень небольшое количество экземпля-
ров. Затем американский офицер по связи с печатью по-
пытался запугать индийского офицера по связи с печатью
при Комиссии по репатриации и вынудить его не публико-
вать предварительный доклад, утверждая, что этот до-
клад нельзя обнародовать до тех пор, пока не будет
иметься такое же количество экземпляров совершенно
237

неофициального швейцарско-шведского доклада. Индий-
цы отвергли этот примитивный лицемерный трюк. Но все
же американцы добились, что среди их представителей
печати и их «союзников» был распространен только швей-
царско-шведский документ.
К этому времени американцы уже заставили Дина пре-
кратить переговоры о политической конференции, и воп-
рос о военнопленных не мог быть передан на эту конфе-
ренцию, как того требовало соглашение о перемирии. Они
также заявили, что, согласно их толкованию, разъясни-
тельная работа должна прекратиться 23 декабря. (Разъяс-
нения практически не могли бы проводиться, если бы аме-
риканцы не пожелали допустить корейско-китайских
представителей в секторы демилитаризованной зоны, где
находились военнопленные.)
Теперь уже все было готово к следующей стадии опе-
рации, о чем разболтал по возвращении в США Артур
Дин, старавшийся своими разглагольствованиями скрыть
свою ошибку, состоявшую в том, что он сорвал перегово-
ры, воспользовавшись явно надуманным предлогом. 18 де-
кабря, еще до окончания разъяснительной работы, Дин
заявил: «Установлено определенное время и место для ос-
вобождения 22 тысяч коммунистических пленных». Всеми
своими выступлениями Дин стремился доказать, что его
действия, приведшие к срыву переговоров, являются ча-
стью общей американской стратегии.
Эта стратегия сейчас стала развиваться в трех направ-
лениях: крикливая кампания угроз и запугивания по ад-
ресу индийцев, предрекавшая страшные последствия, если
они не передадут военнопленных; подготовка к угону
пленных 23 января к тому, чтобы помешать им бежать
на север и к передаче их Чан Кай-ши и Ли Сын Ману;
подготовка к механическому голосованию по указке США
на Генеральной Ассамблее ООН с целью воспрепятство-
вать созыву Ассамблеи до 23 января.
На данном этапе представлялось совершенно опреде-
ленным, что индийцы отнюдь не намерены возвратить не-
счастных военнопленных пленившей их «ООН». 23 декабря
премьер-министр Неру выступил с речью, совершенно
разъярившей Вашингтон. Индийский премьер заявил, что
«было бы разумно предоставить больше времени» для
разъяснений, поскольку «цель всего этого дела состояла
в том, чтобы добиться кое-каких результатов, а не придер-
238

жпваться какого-то графика на бумаге... Было бы совсем
не трудно продлить срок и довести дело до конца». Он до-
бавил, что раз несколько лишних недель могут разрешить
вопрос более удовлетворительно, «то наше толкование
представляется мне весьма жестким, формальным и до-
вольно близоруким, если мы будем настаивать на этом
фунте мяса, да будет мне позволено так выразиться». По
мнению Неру, Организации Объединенных Наций следует
рассмотреть этот вопрос и попытаться найти какой-то вы-
ход. Вскоре после этого, 28 декабря, появился предвари-
тельный доклад, и индийцы, поляки и чехи попросили обе
стороны рассмотреть этот вопрос. За этим 2 января после-
довало письмо генерала Тимайя, который в качестве пред-
седателя Комиссии по репатриации обратился к обоим
командованиям с просьбой сообщить свою позицию по
ряду основных вопросов.
Понять следующий наиболее критический период ре-
шения всей проблемы корейского перемирия невозможно,
не сравнив отношение обоих командований и нейтральных
держав к этим основным вопросам в первые дни января.
РАЗЪЯСНИТЕЛЬНАЯ РАБОТА
СРЕДИ ВОЕННОПЛЕННЫХ
Нейтральная точка зрения. «Мнение большинства ко-
миссии сводится к тому, что разъяснительную работу сле-
дует продолжать» и продолжение этой работы столь же
«законно, сколь и необходимо».
Корейско-китайская точка зрения. Разъяснения долж-
ны продолжаться в течение полного периода в девяносто
дней.
Американская точка зрения. Вопрос о продолжении
разъяснений не следует рассматривать «ни при каких об-
стоятельствах».
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
Нейтральная точка зрения. Рассмотрение вопроса
о военнопленных на политической конференции «обяза-
тельно».
Корейско-китайская точка зрения. Вопрос о военно-
пленных должен быть передан политической конференции.
239

Американская точка зрения. «Весьма маловероятно,
что политическая конференция соберется до 22 января»,
то есть до даты, к которой военнопленные должны быть
«освобождены» (Артур Дин добился этого, сорвав пере-
говоры) .
ОХРАНА ВОЕННОПЛЕННЫХ
Нейтральная точка зрения. Дальнейшая охрана военно-
пленных понадобится и после 22 января, если разъясни-
тельная работа будет продолжаться и если осуществится
репатриация. Ничто в соглашении о перемирии не требует
прекращения охраны 22 января.
Корейско-китайская точка зрения. Охрана военноплен-
ных должна продолжаться до тех пор, пока не завершится
разъяснительная работа и пока этот вопрос не сможет об-
судить политическая конференция.
Американская точка зрения. Охрана, проводимая ин-
дийцами, должна «прекратиться в одну минуту первого в
ночь на 23 января».
Из ответов генералов Ким Ир Сена и Пын Дэ-хуая,
а также генерала Хэлла индийскому председателю было
ясно, что по всем главным вопросам корейско-китайская
сторона принимала постановления Комиссии по репатриа-
ции, в то время как американцы претендовали на исклю-
чительное право толковать условия перемирия, что факти-
чески являлось правом только нейтральных представите-
лей.
Начинало казаться, что орудие холодной войны, кото-
рым американцы пользовались с самого начала перегово-
ров о перемирии, вот-вот будет выбито из их рук. Теперь
они обратили все средства психологической войны против
индийцев, пытаясь вынудить их изменить свое толкова-
ние.
6 января все крупнейшие орудия американской пропа-
ганды дали одновременный залп. Как можно было ожи-
дать, не отстало и агентство Юнайтед Пресс. Среди про-
чих в этот день были посланы две служебные телеграммы:
«Юнайтед Пресс Токио Тайбэй двоеточие нужно сооб-
щение Националисты Тайбэя сообщают из подпольных
источников китайские коммунисты планируют захват ан-
тикоммунистических пленных если союзники попытаются
освободить их 22 января точка. Уведомьте Токио передай-
те пожалуйста Тайбэй точка Макканн»
240

«Юнайтед Пресс Нью-Йорк Токио Вермийону двоето-
чие нам нужно сообщение или телеграмма без указания
исходных данных о том как южнокорейцы прибудут в
Паньмыньчжоньский сектор 23 января точка Проникнут ля
они в нейтральную зону на центральном или восточном
фронте и будут двигаться вдоль американских и комму-
нистических позиций или через Корею вдоль американских
линий до района Муньсань — Паньмыньчжонь по контро-
лируемым США главным дорогам снабжения вопрос
ЛафФлер».
Было бы трудно придумать более четкую инструкцию
«корреспонденту на месте» о том, как составить телеграм-
му, которая смогла бы оказаться «сенсационной» и сы-
грать свою роль в оказании нажима на индийцев. В ре-
зультате таких редакционных указаний начали поступать
соответствующие сообщения.
«Что предпримут войска ООН, если возмущенная юж-
нокорейская армия попытается освободить антикоммуни-
стически настроенных пленных из лагеря в нейтральной
зоне? Не исключено, что они ничего не предпримут», —
писал 6 января корреспондент Юнайтед Пресс Фрэнк
Джордан. Эти последние слова: «Не исключено, что они
ничего не предпримут», звучали несколько угрожающе; по-
жалуй, более угрожающе, чем предположение в первой
части вопроса. «Помимо явного решения использовать
южнокорейскую армию для освобождения антикоммуни-
стически настроенных пленных, если этого не сделают ин-
дийцы, южнокорейский кабинет на вчерашнем закрытом
заседании также принял решение относительно проведе-
ния, при содействии «добровольного национального движе-
ния», агитационной кампании против присутствия индий-
ских войск,— писал корреспондент агентства Интер-
нэшнл Ньюс Сервис. К 9 января дело дошло до того, что
агентство Ассошиэйтед Пресс могло сообщить, что «при-
казы находятся в руках младших командиров. Если ком-
мунисты двинутся на юг, то они натолкнутся на орудий-
ный огонь союзников (Курс, авт.) и возможное возобнов-
ление корейской войны». Корреспондент Ассошиэйтед
Пресс Уильям Барнард, которому принадлежат эти стро-
ки, добавлял далее, что «по сведениям из авторитетных
источников... уже составлены планы простого прорыва
антикоммунистических пленных из всех пятидесяти пяти
секторов». Агентство Интернэшнл Ньюс Сервис сооб-
241

щало в тот же день: «Союзное командование, по всей ве-
роятности, примет решительные ответные меры, ударив
прямо по Красному Китаю и, возможно, применит атом-
ное оружие».
Пока американская печать таким образом ставила все
точки над «и», чтобы показать индийцам, в какую войну
они могут ввязаться, если не подчинятся приказам аме-
риканцев, агентство Ассошиэйтед Пресс также отмечало,
что прекращение помощи транспортом и снабжением «ос-
тавит на руках у индийских войск более двадцати двух ты-
сяч человек в секторах и они не смогут снабжать их».
При столь наглом поведении поджигателей войны
индийское правительство зондировало возможности созы-
ва, лока не поздно, Генеральной Ассамблеи ООН. В каче-
стве одного из средств отклонения требований об обсуж-
дении на ассамблее положения в Корее, в Вашингтоне и
Паньмыньчжоне внезапно распространились слухи насчет
того, что переговоры, сорванные Дином, могут немедленно
возобновиться в результате «неофициального обсужде-
ния» между американской и корейско-китайской сторона-
ми через «посредников», каких именно — не указывалось.
Поскольку в Паньмыньчжоне в то время имелось много
потенциальных «посредников», было нетрудно распростра-
нять такие слухи. Но когда корейско-китайская сторона
поймала американцев на слове, предложив сразу же во-
зобновить сорванные переговоры, то американцы послали
незначительного представителя, не имевшего никаких пол-
номочий, поручив ему обсудить «предварительные усло-
вия» возобновления переговоров.
О подлинном отношении Вашингтона к обсуждению
этого вопроса в ООН сообщила газета «Вашингтон пост»,
которая в передовой статье, содержавшей грубые угрозы
по адресу Индии, писала, что всякая передача этого во-
проса в ООН «натолкнется на враждебную позицию сво-
бодного мира и чрезвычайно затруднит отношения Индии
с США в вопросе о военной помощи Пакистану...»
Хелл и Вейланд вылетели на Тайвань, чтобы обсудить
с Чан Кай-ши вопрос об угоне и доставке четырнадцати
тысяч китайских военнопленных.
Внутри лагерей и за их пределами специальные агенты,
южнокорейское и гоминдановское правительства и амери-
канское командование трудились над разработкой подроб-
ных планов угона. Недалеко от секторов был устроен
242

целый ряд ловушек из колючей проволоки. Корреспондент
Ассошиэйтед Пресс описывал эти проволочные загражде-
ния как «средство, видимо, рассчитанное на то, чтобы на-
править поток пленных в определенном направлении... На
перекрестках устанавливаются гигантские временные за-
граждения из сваренных стальных рельсов и между ними
протягивается колючая проволока, чтобы военнопленные
не могли попасть на дороги, ведущие в стороны. Вдоль до-
роги протянуты многие тонны колючей проволоки. Повсю-
ду, на всем протяжении почти десятимильного участка ме-
жду южным лагерем и главным Муньсаньским перекрест-
ком, кипит работа».
Размах приготовлений и огромное расстояние, которое
они охватывали от Паньмыньчжоня на юг, служили явным
признанием со стороны американцев, что они ожидают, что
военнопленные приложат все усилия, чтобы вырваться из
рук агентов, когда их будут гнать из секторов. Сознавая,
какое неблагоприятное впечатление производят сообщения
об этих приготовлениях, американские военные власти ста-
рались скрыть все это. Представитель армии заявил на
пресс-конференции в Сеуле, что военнопленных «поместят
в лагерях не для того, чтобы заточить их там, а для того,
чтобы разделить их на группы», а прожекторы установле-
ны потому, что может быть темно, сказал он, и неубеди-
тельно добавил на вопрос, заданный весьма кстати: «Мы
предпочли бы использовать веревки для указания направ-
ления вдоль железнодорожного полотна, но их у нас не
было. Вот почему мы воспользовались колючей проволокой
для того, чтобы указать людям направление».
Другой представитель заявил, что против военноплен-
ных, которые будут противиться «освобождению» будет
применен «минимум силы».
Поскольку пленные сейчас были объяты тревогой и
волнением, видя, что от них ускользает последняя возмож-
ность вырваться домой, террор в секторах еще более уси-
лился. Агенты теперь заявляли, что если кто-нибудь из
пленных прорвется через проволочные заграждения, то ин-
дийцы после 23 декабря уже не смогут их репатриировать.
Их отправят обратно в сектор, где их накажут. Охрана
была удвоена, и одни охранники следили за другими. Но
все же некоторым пленным удалось вырваться и воз-
вратиться, и они рассказали о страшном терроре, который
насаждался в секторах в целях «массового прорыва».
243

Пленных, которых подозревали в желании возвратиться,
избивали тяжелыми металлическими прутьями с целью
•перебить им ноги и воспрепятствовать их бегству. Все это
делалось на виду у остальных военнопленных.
Каждый день проводились беспрерывные учения, что-
бы подготовить пленных к «массовому побегу» и чтобы из-
нурить их. По ночам им приказывали снимать с себя всю
одежду перед тем, как ложиться спать, в некоторых секто-
рах их заставляли снимать одежду, когда они выходили
из палатки в уборную. Бежавшие военнопленные преду-
преждали, что в каждый сектор главным агентам тайно до-
ставлены револьверы и десятки кинжалов.
В обстановке угроз со стороны американцев, южноко-
рейцев и специальных агентов председатель Комиссии по
репатриации заколебался. Борьба в Комиссии по репатри-
ации отражала то, что происходило вокруг нее; поляки и
чехи поддерживали законное толкование и настаивали на
том, чтобы разъяснительная работа продолжалась. 11 ян-
варя шведский представитель в комиссии внес резолюцию
о предоставлении пленным «гражданского статуса» 22 ян-
варя, как того хотели американцы. Резолюция была откло-
нена.
13 января северокорейский генерал Ли Сан Чо пред-
принял новую попытку добиться соглашения, предложил
американской стороне уважать мнение Комиссии по ре-
патриации, продолжить разъяснительную работу и снаб-
жать индийские войска и военнопленных до созыва поли-
тической конференции. Это предложение было решитель-
но отклонено.
Ввиду отказа американцев продлить срок разъясни-
тельной работы и поскольку передача этого вопроса поли-
тической конференции была обязательной, генерал Тимайя
утверждал, что возник тупик. В письме обеим сторонам,
которое он как председатель направил им, не ссылаясь, од-
нако, на Комиссию по репатриации, индийский генерал
предложил передать военнопленных обеим сторонам, по-
прежнему считая их военнопленными. Генерал Тимайя
подчеркивал, что «всякое изменение их статуса» было бы
нарушением соглашения о компетенции комиссии, связан-
ного с соглашением о перемирии.
Американцы ответили ему, что они примут военноплен-
ных 20 января, но не желали соглашаться на то, чтобы со-
хранить статус военнопленных. Независимо от действи-
ям

тельного местоприбывания, писал генерал Хэлл, они ста-
нут гражданскими лицами 23-го в 00.01 минуту, то есть
в одну минуту после полуночи 23 января 1954 года. «Пре-
вращение в гражданских лиц» — таково было иносказа-
тельное выражение американцев, означавшее передачу
пленных Ли Сын Ману и Чан Кай-ши.
Это означало «одностороннее действие вопреки заяв-
ленному мнению большинства членов комиссий», как по-
вторил генерал Тимайя в письме Хэллу, в котором он ука-
зывал, что ни одна из сторон не имеет права менять ста-
тус военнопленных.
Весьма характерно для американского правительства
то, что оно, невзирая ни на что, нарушило торжественно
подписанные соглашения. 27 июля оно подписало соглаше-
ние о перемирии, включавшее в качестве одного из усло-
вий соглашения о компетенции пункт о том, что «толко-
вание данного соглашения является задачей Комиссии по
репатриации из представителей нейтральных государств»,
которая «будет действовать на основе решений, принятых
большинством голосов».
Когда большинство членов Комиссии по репатриации
приняло решение, шедшее вразрез с американскими пла-
нами психологической войны, Вашингтон просто-напросто
нарушил это соглашение. Американцы задержали созыв
политической конференции, воспрепятствовали разъясни-
тельной работе, затянули созыв Ассамблеи ООН — и все
это для того, чтобы возвратить себе военнопленных в
качестве «гражданских лиц», избравших «свободу». Они
получили их обратно в качестве пленных и им снова при-
шлось нарушить слово для того, чтобы добиться своего.

Глава восемнадцатая
ВЕРОЛОМСТВО ДО ПОСЛЕДНЕЙ МИНУТЫ
При передаче корейско-китайских военнопленных 20
января один незаконный поступок следовал за другим.
Хотя официально передача производилась индийцами,
всем заправляли агенты, пользовавшиеся защитой амери-
канцев и южнокорейской военной полиции. Лисынманов-
ские военные полицейские не имели права находиться в
районе ведения индийских охранных войск, но, несмотря
на это, 20 января они оказались у самых ворот секторов
Польским и чешским наблюдателям американские воен-
ные полицейские, грубо нарушая права членов Комиссии
по репатриации, запретили приближаться к секторам. За-
ведомые лисынмановские и гоминдановские агенты, поль-
зовавшиеся защитой американцев, фактически отдавали
приказы индийским офицерам, и те выполняли эти при-
казы.
Мы располагаем двумя источниками свидетельских по-
казаний относительно того, что происходило во время этой
передачи. Одним источником является горстка военно-
пленных, которые, рискуя жизнью, невзирая на ножи и
копья, которыми были вооружены агенты, невзирая на
американских военных полицейских в полной форме и с
револьверами в руках, буквально бросались в объятия ин-
дийских солдат. Печать была представлена тремя индий-
скими журналистами.
От бежавших китайских военнопленных удалось уз-
нать, что в предыдущую ночь главные гоминдановские
агенты в секторах, в том числе небезызвестный Ван Шунь-
чин встретились с одним американским генералом и лиде-
ром тайваньской группы тайных агентов Фан Чи — че-
ловеком, организовавшим агентов до того, как военно-
пленные были отправлены из Чечжудо в Паньмыньчжонь.
После того как эти «лидеры» возвратились в секторы, плен-
ным было заявлено, что они должны на следующее утро
246

отправиться на Тайвань. Бежавший военнопленный Сунь
Жэнь-хуа сообщил корреспондентам в Паньмыньчжоне,
что «сначала был отдан приказ убить всех, кто будет до-
биваться репатриации до того, как мы покинем секторы.
Но после совещания с американским генералом и Фан Чи
агенты заявили, что американцам повредило бы, если бы
они оставили в секторах слишком много трупов. Тех, кого
предстояло убить, нужно было также вывести из секторов.
Их можно будет сбросить в море с судов, которые будут
доставлять нас на Тайвань. Но чтобы помешать их бег-
ству, их нужно жестоко избить, переломать им руки и но-
ги, чтобы их можно было представить в роли пленных, ко-
торым «помогли» выбраться».
Другие возвратившиеся подтвердили это и сообщили
имена некоторых пленных, которых избили» почти до смер-
ти, переломали им руки и ноги и «помогли» выбраться из
лагерей с накрепко связанными руками. В некоторых сек-
торах лагеря для военнопленных китайцев они были свя-
заны друг с другом черным электрическим проводом по
пять-шесть человек. Их обвязали за талию цепочкой по
нескольку человек точно так же, как связывают новобран-
цев гоминдановские вербовщики. Но даже и при этом не-
которым из них удалось высвободиться, когда они прохо-
дили через индийские контрольно-пропускные пункты.
Пленные китайские народные добровольцы были связа-
ны друг с другом не только физически, но и морально но-
выми обязательствами, которые их вынудили подписать
своей кровью. Каждый из членов группы в пять человек
нес ответственность за побег любого другого члена. Если
бежал один, то остальных убивали. Каждого бежавшего
страшила мысль, что остальные четверо его товарищей бу-
дут убиты. В одном случае удалось бежать целой группе
в пять человек, связанных проводом друг с другом.
Бежавшие корейцы сообщали, что перед наступлением
ночи 19 января управление южнокорейского начальника
полиции прислало в каждый сектор по три револьвера и
семьдесят кинжалов через посредство «сестер» 64-го по-
левого госпиталя «ООН». Трое «доверенных лиц», воору-
женных револьверами, должны были контролировать
семьдесят «охранников» с кинжалами, а семьдесят «охран*
ников» могли контролировать остальных пленных. Были
даны инструкции, что всякий, кто попытается вырваться из
строя, должен быть убит, точно так же, как и индийский
247

солдат, который будет помогать бежать пленному. «Все
мы были страшно запуганы, — рассказывал корреспон-
дентам пятидесятивосьмилетний кореец Ким Вон Ир, ког-
да его передавали в Паньмыньчжоне, — мы считали, что
бежать невозможно. Но когда наступил подходящий мо-
мент, я решил вырваться. Ведь лучше было умереть, чем
продолжать жить в руках южнокорейских убийц».
Командующий индийскими охранными войсками решил
облегчить бегство тем, кто хотел репатриироваться. «Пред-
полагалось», что главный американский делегат в военной
комиссии по перемирию генерал Блэкшир Брайан должен
был обратиться с речью к военнопленным 19 января и
сообщить им, что они могут возвратиться домой, если за-
хотят. «Предполагалось», что военнопленные будут про-
ходить по одному мимо контрольно-пропускных пунктов
и сообщать свои имена. «Предполагалось», что индийский
офицер будет информировать их, что если они хотят, они
могут возвратиться домой, выйдя через ворота, которые
вели на север.
На самом же деле пленным приходилось быстро пробе-
гать мимо по пять-шесть человек в ряд, и при этом они ча-
сто были связаны друг с другом. При каждой остановке
главные агенты в каждом секторе расхаживали взад и впе-
ред вдоль колонн, держа в руках смертоносное оружие.
И ни словом никто не упомянул о том, что у пленных есть
какая-то иная возможность, кроме отправки в Южную
Корею или на Тайвань. А у единственных ворот, выходив-
ших на север, стояли самые отъявленные головорезы из их
же секторов и группы американских военных полицейских
с револьверами, жевавших свою неизменную резинку. Ес-
ли пленный пытался прорвать, его сейчас же сбивали с ног
и поспешно уносили. Раза два индийским солдатам удава-
лось увести пленного до того, как его успевали загнать
в специально сооруженный коридор из проволочных за-
граждений, по о-бе стороны которого стояли американские
и южнокорейские солдаты.
Такую картину нарисовали сто четыре китайца и ко-
рейца, умудрившиеся бежать во время этой передачи
пленных. Три индийских журналиста, которые находились
там в этот короткий период передачи, также нарисовали
картину, не особенно отличавшуюся от этой, в особенности
если учесть, что они, естественно, стремились, насколько
было возможно, представить в благоприятном свете пре-
248

творение в жизнь индийскими войсками индийского поли-
тического решения.
«Северокорейские военнопленные, выходившие группа-
ми из своих секторов, — писал Пунем Абрахам в газете
«Хиндустан тайме», ведущей конгрессистской газете Ин-
дии, — до того, как выйти (из района индийских охран-
ных войск. — Прим. авт.), быстро пробегали мимо индий-
ского офицера, проверявшего их имена у ворот, но, види-
мо, все время ощущали присутствие столпившихся у
ворот лидеров секторов. Только когда пленным через двух
их представителей сообщили, что они должны проходить
по одному друг за другом, толкучка на некоторое время
прекратилась. Но и тогда на одного военнопленного, ко-
торый попытался попросить репатриировать его — это был
уже третий в это утро — напали лидеры, повалили его на
землю, и его с трудом спасла находившаяся здесь индий-
ская охрана». (Если заменить термин «агенты», которым
пользовались военнопленные, термином «лидеры», кото-
рый применил Абрахам, то картина вполне совпадает. В
предварительном докладе Комиссии по репатриации гово-
рилось, что эти «лидеры» не избирались и не могут счи-
таться представителями военнопленных в том смысле, в
каком это подразумевалось в Женевской конвенции.)
«Военнопленные, видимо, не имели отчетливого пред-
ставления о том, что они могут добиваться репатриации,—
писал тот же Абрахам в сообщении, опубликованном в
«Хиндустан тайме» 21 января. — Вчера, когда генерал
Блэкшир Брайан обходил лагери и обращался к военно-
пленным, он не пожелал сообщить им, что они могут вер-
нуться домой, если захотят. Не сообщили им об этом се-
годня и индийские офицеры, проверявшие их имена. Во
время передачи командование ООН обращалось к воен-
нопленным по радио — повсюду на окрестных холмах бы-
ли установлены громкоговорители.
Когда пленные выходили из своих секторов, повсюду
находились военные полицейские ООН.
Ли Сын Ман настоял на своем, очистив пространство
между двойными воротами от индийской охраны, но после
нападения на пленных охрана заняла позицию за преде-
лами лагерей. Эта тревога не помешала лидерам лагерей
(снова) очень скоро взять в свои руки регулирование по-
тока пленных. Держа «лати» в руках, они давали пленным
указания, когда им проходить мимо офицеров, проверяв-
249

ших имена...» (лати — это тяжелые деревянные ду-
бинки, которыми пользуются индийские полицейские. —
Прим. авт.).
Сообщив о том, что нажим со стороны южнокорейских
агентов и полиции привел к тому, что индийскую охрану
вытеснили с той единственной позиции, откуда она могла
бы успешно помогать пленным, пожелавшим бежать, Аб-
рахам затем описал сотни костров, которые были разве-
дены в секторах, в особенности в районе 64-го полевого
госпиталя «ООН», на которых сжигали оружие, докумен-
ты, а возможно, и трупы. Корреспондент «Хиндустан
тайме» иронически комментировал: «Было трудно пове-
рить, что все пленные были настолько чистоплотными, что
не хотели оставить после себя мусор. Скорее всего вместе
с мусором сжигались компрометирующие их документы
или вещи. Немало было костров и в американском поле-
вом госпитале в районе лагерей».
Абрахам сообщал также о действиях американцев, ко-
торые, разрешили швейцарским и шведским членам Ко-
миссии по репатриации присутствовать при передаче плен-
ных, но не разрешили этого «чешским и польским деле-
гатам на том основании, что они были коммунистами».
Аналогичные сцены описывал корреспондент консерва-
тивной газеты «Тайме оф Индиа» Г. Редди. «Холмы Хинд-
Нагар, где расположены лагери военнопленных, — писал
Редди в сообщении, опубликованном 22 января, — прош-
лую ночь освещались мерцающими огнями сотен костров,
в которые пленные бросали свои записи и секретные доку-
менты, прежде чем покинуть секторы сегодня утром... Не-
смотря на неоднократные предупреждения, военнопленные
выходили группами, а не по одному, как было приказано,
и их так называемые лидеры с палками в руках окружали
контрольно-пропускные пункты, следя, чтобы ни один из
них не попытался выйти из строя и потребовать репатриа-
ции. Один раз двум бдительным индийским солдатам при-
шлось вырвать из когтей верной смерти запуганного ко-
рейского пленного, захотевшего репатриироваться...
После того как нескольким корейцам и пяти китайцам
удалось вырваться из строя и попросить репатриировать
их, главари подняли шум и потребовали их возвращения.
Когда индийские войска отказались их выдать, главари
стали угрожать и приказали пленным не выходить из сек-
торов, В древках флагов, которые они несли, были спрята-
250

ны ножи и кинжалы, пленных быстро прогоняли мимо
контрольно-пропускных пунктов, и те не имели ни малей-
шей возможности попросить о репатриации...
Когда в одном из корейских секторов генерал Тхорат
приказал военнопленным выходить по одному, а не груп-
пами, главари потребовали, чтобы в таком случае индий-
ские войска покинули территорию сектора, к это было сде-
лано.
Большое число южнокорейского персонала и персона-
ла ООН в военной форме сегодня прибыло в район веде-
ния индийских охранных войск и расположилось у во-
рот каждого лагеря, из которых выходили пленные...»
Редди убедительно показывает, что агенты не могли
идти на риск и допустить, чтобы индийская охрана нахо-
дилась около тех пунктов, где военнопленные смогли бы
подбежать к ним и просить о защите, что у единственных
ворот, через которые пленные могли бежать, толпились
американские и южнокорейские военные полицейские и
что присутствие последних было явным нарушением согла-
шения о перемирии и соглашения о компетенции.
Корреспондент агентства Пресс траст оф Индиа Мал-
кхани также писал, что, «несмотря на то, что операция про-
ходила гладко, ни один из пленных не получил действи-
тельной возможности добиваться репатриации, если он
этого хотел, а тот, кто обращался за защитой к индийцам,
рисковал жизнью...
Северокорейские военнопленные из сектора «G» с са-
мого начала устроили затор, когда их лидеры, вооружен-
ные колющим оружием, искусно спрятанным в древках
южнокорейских флагов, потребовали, чтобы им разреши-
ли расхаживать на всем протяжении «цыплячьего загона»,
где должны были собраться все пленные, для того чтобы
помешать кому бы то ни было репатриироваться...»
По сообщениям этих трех индийских журналистов, не
было проведено в жизнь ни одно из мероприятий, гаран-
тирующих пленным свободу выбора и предусмотренных
командующим индийскими охранными войсками. Генерал
Блэкшир Брайан отказался сообщить военнопленным, что
они могут возвращаться домой, если пожелают. Индий-
ские офицеры, видимо, не имели возможности сказать им
об этом. Индийская охрана по приказу агентов-головоре-
зов была отведена с позиций, откуда она могла бы помочь
пленным. Сообщения этих трех авторитетных индийских
251

журналистов представляют собой трезвый и сдержанный
отчет об одном из последних актов трагедии «доброволь-
ной репатриации». Когда этот термин был впервые при-
менен во время переговоров о перемирии, генерал Нам Ир
предвидел картину, которую двадцать один месяц спустя
нарисовали три индийских журналиста, описывавшие угон
еще двадцати двух тысяч корейско-китайских военноплен-
ных. «Добровольная репатриация, — заявил Нам Ир, —
это термин, прикрывающий насильственное задержание».
О том, как Комиссия по репатриации расценивала пе-
редачу пленных, свидетельствует окончательный доклад:
«Однако «представители» военнопленных, стремясь поме-
шать кому бы то ни было из пленных вырваться и попро-
сить о репатриации, так организовали вывод военноплен-
ных из секторов, чтобы всем пленным, за исключением
самых бесстрашных и отчаянных, было бы трудно прибли-
зиться к индийской охране и добиваться репатриации.
Страх перед лидерами и влияние организации, таким обра-
зом, сохранились до самого конца. Необходимо снова под-
черкнуть, что наличие этого страха часто ощущали члены
комиссии и индийские охранные войска...» (Эта фраза со-
провождается примечанием, в котором объясняется, что
эти «представители» не являются избранными представи-
телями в том смысле, в каком это подразумевается в Же-
невской конвенции.)
Нет абсолютно никакого противоречия между рассказа-
ми самих бежавших военнопленных, сообщениями трех
индийских журналистов и окончательным докладом Ко-
миссии по репатриации о насильственном похищении
двадцати двух тысяч корейских и китайских военноплен-
ных.
О судьбе этих несчастных людей поступили еше кое*
какие отрывочные сведения, прежде чем они, по крайней
мере на время, скрылись от взоров общественности, хотя
и без того не было никаких сомнений относительно их
судьбы, как только они были переданы в руки южноко-
рейского и гоминдановского правительств. Западные ин-
формационные агентства сообщили также об инцидентах,
подтвердивших некоторые важные моменты, которые рань-
ше решительно отрицало американское командование.
Мун Юн-хо, много раз упоминавшийся бежавшими
пленными в качестве одного из самых жестоких южноко-
рейских агентов, специально направленный в лагери
252

Заседание Комиссии по репатриации, состоящей из представите-
лей нейтральных стран. Слева н-аправо — делегаты Швейцарии,
Чехословакии, Индии (без галстука генерал Тимайя), Швеции и
Польши, по два от каждой стороны.
Корейский делегат Ки Сок Бок делает первое заявление на засе-
дании, где обсуждался вопрос о созыве политической конферен-
ции по Корее. Слева — китайский делегат Хуан Хуа; справа —
Артур Дин и его помощник Кеннет Янг.

южнокорейским правительством, и командир 4-го нонсань-
ского отделения организации, созданной южнокорейским
начальником полиции, расхвастался о своей деятельности,
как только он прибыл в расположение американских войск.
По сообщению агентства Рейтер от 20 января, Мун Юн-хо
хвастался, что он лично руководил созданием Антикомму-
нистической лиги молодежи и заявил, что эта «централь-
ная организация инсценировала отказ военнопленных от
репатриации и от разъяснений северокорейских офицеров.
Он сообщил, — говорилось далее в телеграмме агентства
Рейтер, — что возвратившиеся пленные все еще находятся
под контролем этой организации. Мун Юн-хо рассказал,
что он сам был лидером северокорейских пленных в
Пхохане (Пхохан, расположенный на восточном побе-
режье, представлял собой один из двух концентрационных
лагерей, куда направлялись все корейские военнопленные.
Другим лагерем был Куньсаиь на западном побережье.—
Прим. авт.). Он утверждал, что «убеждал» пленных, не
желавших вступать в южнокорейскую армию, последовать
его примеру и идти добровольцами. Мун Юн-хо заявил:
«Моя задача до сих пор состояла в том, чтобы отправить
как можно больше пленных в Южную Корею...»
Другое сообщение агентства Рейтер от того же числа
также красноречиво свидетельствует, что методы, приме-
нявшиеся Мун Юн-хо при выполнении новой задачи, со-
вершенно не изменились. «Полковник Син Мэн Хон,
командир вербовочного батальона, — сообщало агентство
Рейтер из Пхохана, — заявил сегодня, что прошлой ночью
один пленный прибежал к нему из своей палатки и просил
убежища. Пленный сказал, что три его сожителя пыта-
лись убить его по неизвестной причине. Полковник Син
Мэн Хон высказал предположение, что это, возможно, объ-
яснялось тем, что этот пленный не хотел вступать в южно-
корейскую армию...»
В сообщении, типичном по своей циничности, коррес-
пондент Юнайтед Пресс Фрэнк Джордан привел заявле-
ния южнокорейских офицеров в Пхохане о том, что
«девяносто процентов бывших пленных либо вступят доб-
ровольно в южнокорейскую армию, либо будут в нее при-
званы. Те, которые изберут гражданский статус, будут
призваны...» Для полноты картины агентство Рейтер сооб-
щило также из Пхохана, что «всего около тридцати про-
центов пленных добровольно вступили в южнокорейскую
254

20 января 1954 года китайские и корейские военнопленные, переданные против-
нику, были угнаны из лагерей в Южную Корею. Военнопленные были лишены ка-
кой бы то ни было возможности бежать на север. На снимке несчастные корей-
ские пленные, охраняемые американскими и южнокорейскими убийцами .проходят
через индийский контрольно-пропускной пункт.

а|рмию». Каждому пленному пришлось пройти несколько
допросов, которые проводились офицерами военной раз-
ведки, а также медицинское освидетельствование. «После
того, как военнопленный проходил два первых допроса,—
говорилось далее в сообщении, — офицеры разведки сно-
ва допрашивали его еще четыре часа. Если и на этот раз
они не были удовлетворены, то они передавали пленного
в руки южнокорейского корпуса контрразведки. Офици-
альный представитель сообщил, что вопросы, задававшие-
ся при этом, имели целью ликвидировать «подрывные эле-
менты...»
Нарисованная картина является логическим исходом
«добровольной репатриации». Человек должен был «доб-
ровольно» выбирать: либо вступить в южнокорейскую ар-
мию, либо допустить, чтобы его считали «подрывным
элементом» и передали в руки мучителей и палачей или
в лучшем случае вербовщиков.
Что касается китайцев, то информация на этот счет
не столь подробна, ибо их загнали на транспортные суда
с японскими командами и отправили прямо на Тайвань.
Но и здесь картина была в общем такой же.
Корреспондент одной из ведущих английских ежеднев-
ных газет сообщил авторам, что он никогда не верил рас-
сказам о тайных агентах, подосланных в лагери, до тех
пор, пока не увидел, как китайских военнопленных гнали,
как скот, по проходу в проволочных заграждениях. «Когда
они проходили мимо вылощенных китайских чиновников
и офицеров,— рассказывал корреспондент, — я видел, как,
по крайней мере, сто этих так называемых лидеров выхо-
дили из строя и эти «важные персоны» брали под козырек
и приветствовали их как старых приятелей. Они не были
похожи на пленных, и я готов спорить, что они никогда
не были пленными».
Гоминдановские агенты тут же начали хвастать, что во
время пребывания в районе ведения индийских охранных
войск их контакт с командованием ООН не преры-
вался. «...Они слушали передачи ООН с помощью радио-
приемников, полученных от командования ООН, и чита-
ли газеты, тайно доставлявшиеся им через тюремный гос-
питаль, — сообщал корреспондент агентства Рейтер из
Инчона 20 января. — Многие пленные заявляли, что они
надеялись уступить в националистическую армию на Фор-
256

мозе и «вторгнуться на территорию коммунистического
Китая до нового года...»
«Китайские пленные, освобожденные из индийского ла-
геря, сегодня признали, что Объединенные Нации все вре-
мя поддерживали с ними контакт с помощью радио и га-
зет...», — хвасталось гоминдановское агентство Сентрал
Ньюс 20 января. На следующий день Сентрал Ньюс сооб-
щило, что «фактически все китайские пленные, с кото-
рыми беседовали корреспонденты агентства и многие
другие китайские корреспонденты, представлявшие печать
свободного Китая, заявили, что они будут просить о зачис-
лении в националистическую армию, как только вернутся
на Тайвань...»
«Вторжение» на территорию Китая до «нового года»,
о котором говорилось в сообщениях агентства Рейтер, по-
мещенном во многих газетах, фактически представляло
собой тонкий трюк с целью воспрепятствовать дальнейшим
побегам. Китайский лунный новый год приходился на 3
февраля. Каждый китайский пленный, возвратившийся в
Паньмыньчжонь в предыдущие три недели, заявлял, что
он был уверен, что все было готово для гоминдановского
вторжения на материк к этому сроку. Репатрианты сооб-
щали, что многие их товарищи решили, что проще всего
будет возвратиться домой таким путем, каким в прошлом
пользовались миллионы гоминдановских солдат: они пре-
доставят Чан Кай-ши снабдить их транспортом и оружием,
а затем перейдут на сторону китайского народного пра-
вительства.
Американское командование нагло игнорировало тре-
бования Комиссии по репатриации, чтобы пленных держа-
ли под охраной в качестве военнопленных до тех пор, пока
их судьба не будет решена в более высоких инстанциях.
Американцы не потрудились соблюсти свое собственное
толкование «законности». Даже согласно американскому
толкованию, пленных нужно было держать под охраной
как таковых, по крайней мере до полуночи 22 января, ког-
да они должны были стать «гражданскими лицами». Фак-
тически же они были переданы прямо южно-корейским и
гоминдановским вербовщикам. Китайцев сразу посадили
на транспорты, направлявшиеся на Тайвань, а корейски^
пленных, как мы уже видели, зачислили в южнокорейокую
армию через несколько часов после того, как они покину-
ли район индийских охранных войск. Точно так же никогда
257

не возникал и вопрос об «освобождении и предостав-
лении гражданского статуса», о котором так много кри-
чало американское командование. Пленные продолжали
оставаться пленными, но на этот раз в южнокорейской и
гоминдановской военной форме. Несомненно, мир снова
услышит о них.
Горстка корейско-китайских пленных еще оставалась
под охраной Комисси по репатриации. Их было девяносто
шесть человек, — преимущественно корейцы, пожелавшие
направиться в нейтральные страны. Среди них было сем-
надцать человек, против которых на основании веских до-
казательств были выдвинуты обвинения в том, что они
принимали участие в убийстве семи пленных, в том числе
Чжан Цзу-луна. Те, кто хотел направиться в нейтраль-
ные страны, почти все были «главарями» секторов, «лиде-
рами» батальонов, «лидерами» охраны, участвовавшими в
борьбе за власть в секторах. Некоторые из них возража-
ли — на том основании, что им «на месте виднее», — про-
тив инструкции начальника полиции любой ценой бойко-
тировать разъяснительную работу. Среди них были не-
сколько самых отчаянных головорезов. Они знали, что их
убьют, как только они возвратятся на юг, поскольку они
придерживались неправильной линии. Некоторые из них
были виновны в убийстве своих соперников еще на Коч-
жедо, но потом обнаружили, что эти соперники имели род-
ственников, занимавших высокие посты в лисынмановском
аппарате. Один лидер сектора подвергал жестоким пыткам
двух своих соперников в нонсаньском лагере, до того как
прибыл в район индийских охранных войск. Но эти сопер-
ники затем возглавили угон пленных 18 июня и получили
высокие посты в южнокорейской тайной полиции. Пят-
надцать из этих девяноста шести человек хотели отпра-
виться в Америку, но когда им сказали, что Америка —
это не «нейтральная» страна, они попросили, чтобы их
передали командованию «ООН». Они наотрез отказались
возвратиться в Южную Корею, и когда генерал Тимайя
предупредил их, что он не может гарантировать, что прои-
зойдет с ними после того, как их передадут американцам,
они продолжали настаивать на своем. Их передали аме-
риканцам, а те тотчас же выдали их южнокорейским вла-
стям, немедленно посадившим их в тюрьму как «дезерти-
ров». Откуда они «дезертировали», было неясно!
268

Интерес общественности к этой великой «психологиче-
ской победе нашего времени», как выразился Хэмблен,
быстро иссяк. Вся эта операция носила такой мерзкий ха-
рактер и было настолько очевидно, что пленных насильно
вынуждали отказываться от возвращения домой, что все
это вызывало отвращение у общественного мнения. Зло-
воние смерти, доносившееся с Кочжедо, еще окончательно
не выветрилось. И без того было достаточно убийств, на-
силия, татуировок и пыток, которые производились с пер-
вого до последнего дня проведения «добровольной
репатриации» во имя «свободы», «справедливости» и «гу-
манности». Даже в Америке, где делались энергичные по-
пытки использовать окончательную «победу» насильствен-
ного задержания, гибель двадцати восьми солдат морской
пехоты в Инчонском порту в результате столкновения их
судна с одним из первых транспортов, доставлявших ки-
тайских пленных на Тайвань, казалось более важным 'из-
вестием. Было кое-что еще более важное, нечто поистине
таинственное в том обстоятельстве, что под охраной ин-
дийских войск все еще находилось триста сорок семь плен-
ных, в том числе двадцать один американец и один ан-
гличанин, не желавшие возвращаться домой.
Читатели западных газет были рады забыть позорную
судьбу двадцати двух тысяч человек, и все внимание было
сосредоточено на двадцати двух западных военнопленных,
которые по каким-то таинственным причинам отказыва-
лись возвратиться к американскому и> английскому образу
жизни. Этого фактора специалисты по психологической
войне совершенно не учли в своих планах. Ибо абсолютно
очевидно, что для западной общественности то обстоя-
тельство, что двадцать два представителя Запада отвер-
нулись от западного мира, было гораздо более интерес-
ным и более реальным.
В полночь 22 января индийская охрана ушла из лагеря,
в котором содержались триста двадцать пять южнокорей-
цев и двадцать два представителя Запада. Индийцы рас-
пахнули ворота, но пленные не двинулись с места. Нака-
нуне грузовики корейской Народной армии и китайских
народных добровольцев доставили им уголь для отопле-
ния и продукты на десять дней. Корейская Народная
армия и китайские народные добровольцы считали, что
Комиссия по репатриации и индийские охранные войска
не имели права отказываться от своих обязанностей.
17*
259

Командование корейской Народной армии и китайских
народных добровольцев не было уполномочено принять
этих людей обратно в качестве пленных. Поэтому утром
23 января триста сорок семь человек, как обычно, нахо-
дились в своем лагере, играли в волейбол и пинг-понг,
катались на своем импровизированном катке, читали, учи-
лись и занимались своими обычными повседневными де-
лами. Они оказались в центре внимания значительной
части мира и в особенности Америки.
И прежде всего возникал загадочный вопрос — «поче-
му?» Почему эти американцы и англичане предпочли
жить «с коммунистами»?

Глава девятнадцатая
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ БУМЕРАНГ
Это «почему» было жгучим вопросом, на который аме-
риканская печать старалась не отвечать в течение не-
скольких месяцев. Было признано, что этот вопрос возник
в результате дефектов в планировании кабинетных мудре-
цов из отдела психологической войны. «Высокопоставлен-
ные военные признали... что при разработке условий пере-
мирия, обеспечивающих свободу выбора для военных, от-
казывающихся репатриироваться, вначале не имелись в
виду американцы, находившиеся в руках коммунистов», —
сообщало агентство Ассошиэйтед Пресс. Фактически
было признано, что американской армии без особо серьез-
ных помех удалось насильно задержать десятки тысяч
азиатов, но она обнаружила, что ей пришлось ответить на
вопрос о том, что же произошло с двадцатью одним аме-
риканцем и одним англичанином, не считая нескольких сот
южнокорейцев.
Естественный ответ состоял в том, что эти американ-
ские и английский пленные «задерживались насильно».
Это был естественный ответ в виду того, что так делали
сами американцы и что это было уже признано многими
Поэтому здесь не нужно было напрягать воображение.
Но к несчастью для американской пропагандистской ма-
шины, она пыталась изобразить факты в том свете, в ка-
ком их невозможно было представить.
Больше всех, как всегда, старалось агентство Юнайтед
Пресс. Джеймс Морриоси весьма изобретательно сооб-
щал 3 декабря, что пленные подчинялись дисциплине
«коммунистических ячеек», как он их невинно назвал, из
которых «на -свободу могли вырваться не более пятнадца-
ти человек... По мнению авторитетных информированных
лиц, американские офицеры могут рассчитывать угово-
рить самое большее пятнадцать американцев». Эта ин-
формация задала тон, но все еще существовали сомнения.
2 61

Агентство Интернэшнл Ньюс Сервис через десять дней
обратило внимание на то обстоятельство, что генерал Ти-
майя разговаривал лично с каждым военнопленным и
всем им, «если бы они захотели вернуться домой, достаточ-
но было только сказать об этом генералу и вместе с ним
выйти из сектора».
16 декабря один корейский пленный из сектора, в ко-
тором содержались американские военнопленные, переду-
мал и решил направиться в Южную Корею. Он подошел к
индийскому охраннику и попросил отвести его в амбулато-
рию. Там он попросил отправить его в Южную Корею.
Правила запрещали представителям печати устанавли-
вать с ним связь до тех пор, пока он не будет передан
американской стороне. Но было известно, что этот южно-
кореец потребовал репатриацию, и Юнайтед Пресс этого
было достаточно.
Даже не встретившись с этим человеком, корреспон-
дент Юнайтед Пресс Джон Сэкс сейчас же сообщил, будто
бы этот пленный перелез через проволочные заграждения,
которыми был окружен его сектор, и заявил индийцам, что
несколько американцев хотят возвратиться, но боятся, что
их при этом убьют другие американцы. «У других амери-
канцев есть кинжалы, — приводил Сэкс мнимые слова ко-
рейца индийцам, — и если кто-иибудь захочет вернуться,
они убьют его». Это сообщение было отправлено еще до
того, как военнопленный был передан американцам.
В момент передачи пленного агентство Юнайтед Пресс
опубликовало еще одну телеграмму, присланную другим
корреспондентом, в которой сообщалось, что пленный вы-
шел из своего сектора через ворота и не говорил о вызвав-
ших сенсацию «кинжалах», о которых к тому времени
кричали в своих заголовках газеты по всей Америке.
Это типичный пример того, как организуется амери-
канская кампания клеветы. В тот же день, 16 декабря,
агентство Юнайтед Пресс отправило в Токио две служеб-
ные телеграммы. В первой говорилось:
«Служебная Юнайтед Пресс 16 декабря внимание То-
кио двоеточие 16103 Вермийону двоеточие продолжайте
усиленно линию Сэкса будто бежавший южнокореец гово-
рит что три или четыре американских нерепатрианта хотят
вернуться домой но боятся точка Например представляет-
ся очевидным что сын фермера Теннесон не может сам
262

писать так хорошо как написано письмо полученное гос-
пожой Хау Ныосом».
Г-жа Пойнта Хау — мать одного из американских
пленных, .рядового первого класса Ричарда Теннесона, ко-
торый решил не возвращаться домой. Она прилетела в
Токио в надежде увидеть своего сына в Паньмыньчжоне,
но встревоженное американское военное начальство не
разрешило ей этого, опасаясь неблагоприятного впечатле-
ния, которое может произвести ее поездка в случае неуда-
чи. Сын г-жи Хау получил письмо от матери, переданное
через одного индийца, и ответил, почему О'Н не намерен
возвращаться в Америку. Его ответ был передан индийцу
через два часа после того, как он получил письмо своей
матери, все еще находившейся в Токио.
Вскоре после того, как Ныосом отправил первую слу-
жебную телеграмму, его, видимо, осенила новая мысль, и
он послал Вермийону в Токио еще одну телеграмму:
«Полагаю г-жа Хау возможно хочет сказать что сом-
невается в достоверности письма своего сына точка Спро-
сите ее писал ли он когда-нибудь таким образом или так
грамотно дома Ныосом».
Независимо от того, было это правдой или нет, линию
Сэкса предстояло продолжать и всячески обыгрывать.
Нужно было рисовать картину, как американских юношей
задерживают «вооруженные кинжалами красные янки» и
как бедный фермерский паренек лежит привязанный к
койке, а звероподобные темные личности сочиняют лите-
ратурные шедевры его рыдающей матери в Токио. Об этом
кричали огромные заголовки газет.
Что бы ни нагородил Джон Сэкс в следующие не-
сколько дней, все выдавалось за инстину. Юнайтед Пресс
усиленно разаивало линию Сэкса и 18 декабря сообщило:
«Как стало известно сегодня, американские офицеры, воз-
можно, обратятся к индийской охране с требованием до-
пустить их в «прокоммунистический» тюремный лагерь,
где царит страх, чтобы спасти трех американских солдат
от вооруженных кинжалами красных янки. Не менее трех,
а может быть, и пять из двадцати двух американских во-
еннопленных хотят избавиться от коммунизма, но им угро-
жает смерть, если они это сделают».
В поисках все новых и новых сенсаций — по мере то-
го, как приближался срок, когда американцы должны бы-
ли отказаться от разъяснительной работы среди своих
263

солдат — неутомимый Джон Сэкс сообщал, что шесть
других американцев обвиняются в преступлениях, совер-
шенных в лагерях «главным образом в убийстве, — до-
бавил он небрежно, — за которые их будут судить, если
они вернутся в Америку».
Другая линия измышлений о том, будто Теннесон и ос-
тальные не сами написали свои письма, была поддержана
не кем иным, как послом Артуром Дином, который попы-
тался найти иных авторов этих писем. «Американский
посол Артур Дин заявил, что, по его мнению, письмо сы-
на г-жи Хау было составлено коммунистическими коррес-
пондентами Аланом Уиннингтоном « Уилфредом Бэрчет-
том», — говорилось в сообщении Юнайтед Пресс 21 де-
кабря. Этот шедевр посольского ясновидения сводился на
нет тем обстоятельством, что авторы этой книги в обще-
стве других лиц находились за несколько километров в тот
момент, когда Теннесон писал свое письмо в секторе, ок-
руженном индийскими войсками, и пока индийский офи-
цер ожидал поблизости этого ответа, чтобы передать его
г-же Хау.
Эта «линия» «кинжалов и поддельных писем» была
разоблачена, когда в конце концов американцы решили
формально провести разъяснительную работу с американ-
цами, английским и корейскими пленными, обрушившись
на них через громкоговорители, установленные близ их
секторов в последний день девяностодневного периода —
23 декабря 1953 года. На виду у представителей амери-
канской, английской и всей мировой печати пленные раз-
влекались, свободно расхаживали по своему сектору и
всячески показывали, что их никто не принуждает, устрои-
ли митинг и потребовали проведения настоящей разъяс-
нительной работы и полного выполнения условий переми-
рия вместо записанных на пленку разъяснений в условиях,
когда слушатели ничего не могут ответить. Ни один из
пленных не согласился возвратиться, и американские во-
енные власти объявили, что пока их будут считать на
«действительной службе». В сообщении армии говори-
лось также, что «жалованье им будет начисляться как
обычно».
Пока что пришлось отказаться от измышлений, будто
пленных задерживают под угрозой кинжалов, и неугомон-
ные репортеры, находившиеся там, рыскали повсюду в по-
исках новых «углов зрения», причем некоторые из них ста-
264

ли рисовать картину, прямо противоречащую тому, что они
утверждали раньше. Сравним хотя бы душещипательный
рождественский рассказ и сообщение «о том, почему они
остались», оба переданные Юнайтед Пресс, и мы убе-
димся, какой степени лицемерия можно достигнуть, когда
в этом есть необходимость.
«Двадцать два стула пустуют за праздничными стола-
ми в американских домах от Род-Айленда до Вашингтона
в это рождество, — писал или скорее всхлипывал коррес-
пондент Юнайтед Пресс Джеймс Моррисси. — То и дело
то одна, то другая мать взглядывает на пустой стул и пе-
реводит взор на фотографию, стоящую на пианино, но
стул так и останется пустым». Сколько пианино в действи-
тельности понадобилось бы для этой цели, показал через
несколько дней другой корреспондент Юнайтед Пресс Ле-
рой Хансен, который поставил перед собой совершенно
противоположную задачу, а именно —доказать американ-
ским читателям, что возвращение этих людей все равно
было бы бессмысленно:
«Из этих двадцати двух человек, — писал он, — по
крайней мере четырнадцать происходят из разрушенных
семей, где один или оба родителя умерли, где родители
развелись или расстались друг с другом». Описывая яко-
бы семью одного из пленных, Хансен писал: «Отец его
умер. Брат... сидит в тюрьме за вооруженный грабеж. Се-
стра дс прошлого месяца жила в детском доме, потому
что ее некому было содержать. Мать в последний раз ви-
дели на панели в трущобах большого города на Среднем
Западе». Попытки Хансена ответить на это мучительное
«почему», по крайней мере, рисуют картину американско-
го образа жизни, совершенно отличную от той, к которой
мы привыкли в сообщениях таких агентств.
В Токио агентство Ассошиэйтед Пресс тайно трудилось
не покладая рук над тем, как бы «обойти» своих конкурен-
тов. Оно разыскало японку, жену одного ив двадцати
двух американских пленных Клода Дж. Бэтчелора. Ее
держали в номере одного из отелей, если не в полной изо-
ляции, то, по крайней мере, так, чтобы до нее не могли до-
браться конкуренты Ассошиэйтед Пресс. Оттуда она на-
ведывалась в отделение Ассошиэйтед Пресс Токио, где
«помогала» писать письма, каждое из которых было «слез-
ной мольбой», убеждавшей Бэтчелора вернуться к ней.
Жена Бэтчелора — они поженились по шинтоистскому
265

обряду, и в американской печати она всегда фигурировала
как его «жена» в кавычках — плохо знала английский
язык, но все же с помощью сотрудников Ассошиэйтед
Пресс умудрилась писать вполне сносные письма по-ан-
глийски, полные тоски и сексуальных мотивов. 11 января
1954 года журнал «Тайм» сообщал о Бэтчелоре: «Он по-
лучает нежные письма, по всей вероятности, от своей
японской жены (но большинство их на самом деле сочи-
няют сотрудники Ассошиэйтед Пресс в Токио)».
Неизвестно, в силу ли высоких литературных досто-
инств этих писем, или по каким-либо иным причинам, Бэт-
челор решил возвратиться домой и в день нового года по-
требовал репатриации. Он просто подошел к охраннику у
главных ворот и сказал, что хочет вернуться домой,
писал корреспондент Юнайтед Пресс в этот день, ссыла-
ясь на индийские источники еще до того, как Бэтчелор
был передан.
В тот же день, 1 января, Бэтчелор был передан, и «аме-
риканские офицеры безопасности инструктировали Бэтче-
лора до его беседы с корреспондентами». В другом сооб-
щении агентства Юнайтед Пресс говорилось, будто Бэтче-
лор «заявил, что он хотел возвратиться домой еще месяц
назад, но боялся кинжалов других пленных... боялся, что
его заколют». 23 декабря он не смог выбраться, потому что
«было бы совершено насилие». Юнайтед Пресс снова с ра-
достью вернулась к «линии Джона Сэкса», и на следую-
щий день Сэкс снова попал в свою стихию и писал, что
«офицеры американской разведки вчера вечером подробно
допрашивали американского военнопленного, который от-
верг, как он выразился, коммунистическое господство с
помощью кинжалов». Знаменательно, что Юнайтед Пресс
прямо не цитировала никаких заявлений, якобы сделан-
ных Бэтчелором. По сообщению агентства, Бэтчелор был
«первым номером среди американцев» и все же почему-то
не смог раздобыть себе кинжал.
Генерал Тимайя, который беседовал с Бэтчелором до
его передачи, спросил этого американского паренька, дей-
ствительно ли его удерживали силой. Генерал сообщил
авторам этой книги: «Насколько мне известно, он мог вы-
браться оттуда в любой -момент. Я беседовал с ним и
раньше, и ему было достаточно сказать мне: «Я хочу до-
мой». Я просто вывел бы его из сектора. Я спросил у
266

Бэтчелора: «Вы вышли ночью, потому что вам было стыд-
но? Вы считали, что предаете своих товарищей?». И он
ответил: «Так точно».
После этого одно было совершенно ясно из сообщений
агентств о несчастном Бэтчелоре, что ему здорово достает-
ся от работников американской разведки, которые с утра
до вечера с пристрастием допрашивали его, несмотря на
предостережение врачей, что у него повышенное кровяное
давление. Ему разрешили на два часа повидаться с же-
ной, и в тех редких случаях, когда он показывался перед
корреспондентами, он был «до крайности смущен», и
корреспонденты считали, что причиной смущения Бэт-
челора отчасти был бесконечный допрос». Один военный
врач сказал корреспондентам: «Парню здорово до-
стается».
Но тайна все еще не была разгадана: почему двадцать
один американец и один англичанин решили остаться в
плену? Доказательство того, что их не принуждали и что
они сами сделали такой выбор, явилось совершенно не-
ожиданным образом.
23 января индийская охрана была снята, но триста
двадцать пять корейцев, двадцать один американец и один
англичанин остались в секторе. Они попросили представи-
телей корейского и китайского Красного Креста устроить
для них пресс-конфе|ренцию, на которой они могли бы
сообщить свое мнение, и пресс-конференция была органи-
зована 26 января. Несколько корреспондентов «ООН» по-
просили авторов этой книги как'нибудь помочь им тайно
проникнуть в северную часть демилитаризованной зоны,
чтобы увидать этих пленных.
Это было сделано, и рано утром 26 января шесть кор-
респондентов «ООН» проскочили мимо военных полицей-
ских и на виллисах авторов этой книги подъехали к север-
ному лагерю, где увидели, как триста сорок семь пленных
вышли из настежь открытых ворот своего сектора и на-
правились к Пагоде Мира в деревушке Паньмыньчжонь,
где было подписано перемирие. Этими корреспондентами
были репортеры и фотографы Ассошиэйтед Пресс и Ин-
тернэшнл Ньюс Сервис, два работника телевидения
Нэшнл Бродкастинг корпорейшн и Рассел Сперр из
лондонской «Дейли экспресс».
В этот день теории «кинжалов» был нанесен смертель-
ный удар, и американская психологическая война потерпе-
267

ла серьезное поражение. На единственной в своем роде
пресс-конференции триста сорок семь пленных отвечали
на вопросы, а затем вышли из помещения, где любой
представитель печати «ООН» мог беседовать с ними так
свободно, беспрепятственно и долго, как ему только хоте-
лось. Проведя почти час с единственным английским плен-
ным Эндрю Кондроном, Сперр сказал ему: «Сейчас у вас
есть возможность уйти, если хотите, — со мной. Там стоят
виллисы. Пошли». Кондрон улыбнулся и ответил: «Спа-
сибо, нет».
На пресс-конференции триста сорок семь пленных
огласили совместное заявление, в котором излагали при-
чины, побудившие их остаться. Они заявили, что по соб-
ственному опыту знают, что происходит:
«В Южной Корее всех возвратившихся пленных, кото-
рым удастся избежать расстрела и концентрационного ла-
геря, ожидают вербовщики, помещики, нищета и позорная
жизнь под игом американской марионетки.
В Америке — преследования, маккартизм, судьба Дик-
кенсона и Бэтчелора, госпиталь для душевнобольных
в Вэлли-Фордж, а для негров — закон Линча и дискри-
минация. Всякий, кто произносит в Америке слово
«мир», сейчас же становится «коммунистом» и отщепен-
цем...
...Мы не коммунисты, хотя некоторые из нас надеются
ими стать. Но мы здесь многому научились и получили
представление о том, чего может достигнуть человек, ког-
да он трудится ради общего блага, а не для личной выго-
ды. Мы считаем, что наша величайшая задача состоит в
том, чтобы сохранить мир и завоевать демократию для
наших народов. Но если мы возвратимся, наши голоса за-
глушат. Вот почему мы здесь.
...Нам отлично известна длительная история убийств,
пыток, татуировок и принуждения, которые в конце кон-
цов вынудили военнопленных корейской Народной армии
и китайских народных добровольцев остаться в плену, да-
же не имея возможности воспользоваться своим правом
возвратиться домой. Условия, в которых мы находимся,
нельзя сравнить с теми, в которых находились они... Мы
остались по своей доброй воле и вопреки неоднократным
усилиям корейцев и китайцев убедить нас вернуться. Каж-
дый из нас мог бы возвратиться в любой момент после пе-
ремирия..^
268

Пленные решительно подтвердили, что американская
пропаганда все шесть месяцев клеветала и лгала. Это бы-
ло сокрушительное поражение отдела психологической
войны — «добровольная репатриация» обернулась против
ее изобретателей. Ответ на вопрос был дан спокойно и гра-
мотно, снова подчеркнув коренное отличие от обстановки
в южном лагере, где пленных только учили выкрикивать
ругательства, которые вбили им в голову настолько, что
они повторяли их даже во сне.
Через два дня по просьбе пленных представители ки-
тайского и корейского Красного Креста взяли на себя от-
ветственность за них и заявили, что они будут поддержи-
вать контакт, с тем чтобы политическая конференция, ес-
ли она соберется, в будущем могла бы выслушать их.
Это было новое доказательство того, что корейско-ки-
тайская сторона не была намерена ни на йоту отойти от
соглашения о перемирии. После того как индийская охра-
на была снята, пленные не имели никакого статуса. На
основании соглашения о перемирии они должны были ос-
таваться под охраной до тех пор, пока их судьбу не решит
конференция. Корейцы и китайцы не имели права прини-
мать их в качестве военнопленных, а индийцы также не
имели права объявлять их гражданскими лицами — нару-
шение соглашения о компетенции американцами создало
тупик, в результате которого эти пленные почти целую не-
делю находились на «ничьей земле». При этих обстоятель-
ствах пленные заявили, что они считают себя свободны-
ми и попросили, чтобы корейцы и китайцы приняли их.
Когда они уходили, опять-таки в присутствии другой
группы корреспондентов, проникших сюда тайно, молодой
Теннесон, автор письма вызвавшего столько толков, спро-
сил корреспондента «ООН»: «Теперь вы уверены, что мы
остались по своей доброй воле?» Один из журналистов
ответил: «Абсолютно!» — «Я надеюсь, что вы так и на-
пишете», — сказал бывший военнопленный.
В этот момент суда с китайскими военнопленными шли
на Тайвань. Их шумно приветствовала та часть «свобод-
ного мира», в жоторой владычествует Чан Кай-ши. Но да-
же Дальневосточная сеть, входящая в состав радиослуж-
бы американского Управления гражданской информации
и просвещения, не интересовалась этим. Весь мир знал,
что это было подстроено. Значительно интереснее было
то, что двадцать два пленных сделали свободный выбор.
269

Величайшее усилие американской пропаганды потерпело
провал. То же самое случилось и с Юнайтед Пресс.
Американцам предстояло совершить еще одно веро-
ломство, чтобы завершить этот цикл событий.
20 октября капрал Эдвард Диккенсон, опередивший
Бэтчелора, покинул северный лагерь и возвратился домой.
Никто не пытался остановить его. В разведке его долго
допрашивали, но вот он, наконец, вернулся в Америку и
женился на девушке из местечка Креккерс-Нек в штате
Вирджиния. Сведения о его возвращении, свадьбе, торже-
ственной встрече, устроенной ему как местному «герою»,
проникли в северный лагерь через письма, присланные
другим пленным (в ноябре американские и английский
пленные заявили протест против того, что американское
командование организовало присылку им писем даже от
школьников США для того, чтобы убедить их вернуться
домой).
22 января, в день, который, по утверждению американ-
цев, являлся последним днем, когда пленные могли вер-
нуться, военное министерство объявило, что Диккенсону
предъявлены обвинения, в силу которых он подлежит су-
ду военного трибунала. Его обвиняли в недостойной связи
с врагом. Диккенсон, который в это время находился в
больнице Уолтера Рида в Вашингтоне в ожидании окон-
чательного исследования своего физического состояния,
внезапно обнаружил, что он взят под стражу. В это же
время корпус морской пехоты объявил о создании след-
ственной комиссии по делу полковника Фрэнка Швебла,
который разоблачил секретные американские планы под-
готовки бактериологической войны. Бэтчелор, которого
все еще допрашивали, жил под дамокловым мечом.
Командование «ООН» заставило его писать письма
двадцати одному оставшемуся американскому пленному,
в которых он должен был сообщать, что у него все в по-
рядке, и уговаривать их возвратиться в Америку. Когда
Бэтчелора как следует использовали, ему также 5 марта
1954 года предъявили обвинение в «сотрудничестве с
врагом».
Аресты Диккенсона и Бэтчелора не только убедитель-
но показали, что «добровольная репатриация» — это од-
носторонний принцип, применявшийся лишь для того, что-
бы задержать в плену азиатов, а не для того, чтобы пре-
доставить свободу выбора американцам. Они также
270

вскрыли разногласия между военным министерством и
руководством гражданской обороны не в плане мораль-
ных норм, а лишь по вопросу о времени.
Профессиональные военные в Пентагоне настаивали на
принятии немедленных мер против Диккенсона, исходя из
требований военной дисциплины. Руководители же граж-
данской обороны утверждали, что «преждевременное ра-
зоблачение» отрицательно повлияет на других американ-
цев в Паньмыиьчжоне, которые еще не вернулись, и
может помешать им вернуться. Поэтому Диккенсона оста-
вили на свободе, дали ему жениться и обзавестись семьей,
в надежде, что это заставит вернуться и других американ-
цев. А когда те не вернулись, его арестовали, хотя и
слишком поспешно, с точки зрения министерства оборо-
ны, считавшего, что это сообщение военного министерства
«принесло психологический ущерб в международном мас-
штабе», как сообщало агентство Юнайтед Пресс.
Но разногласия были только по вопросу о методе. В
Вашингтоне не возникало никаких сомнений относительно
этого вероломного акта, по существу сводившегося к то-
му, чтобы использовать Диккенсона и Бэтчелора в каче-
стве приманки для других жертв.

Глава двадцатая
БЛЮСТИТЕЛИ «СПРАВЕДЛИВОСТИ»
Вашингтону было важно осложнить и запутать вопрос
о военнопленных, чтобы подлинные факты и проблемы
оказались скрытыми за дымовой завесой «гуманных»
фраз. Справедливость, свобода, добрая воля, человече-
ское достоинство — вот те слова, которые не сходили с
уст творцов и сторонников «добровольной репатриации».
Читателю газет или слушателю радио в западном мире
невозможно было проникнуть сквозь эту толщу лжи, по-
луправды, высокопарных разглагольствований -и добрать-
ся до истины, которую тщательно скрывала западная
печать.
Одним из самых наглядных примеров такого утаива-
ния фактов был суд в индийском военном трибунале над
южнокорейскими агентами, обвинявшимися в убийстве
четырех корейских пленных. То обстоятельство, что убий-
ства действительно произошли, было всем известно и не
отрицалось. Тела убитых были в руках индийских вла-
стей. На процессе присутствовали представители печати,
и в ходе судебного разбирательства должно было бы
быть вскрыто, хотя бы частично, что в действительности
происходило в лагерях. В американских лагерях на Коч-
жедо, Чечжудо и в других местах не проходило дня, чтобы
ве сообщалось об убийстве. Но ни один из убийц ни-
когда не привлекался к суду. В лагерях индийских охран-
ных войск в демилитаризованной зоне также не было не-
достатка в убийствах, и военный трибунал, разбиравший
дело убийц, служил прецедентом.
Обычно представители западной печати, в особенно-
сти американцы, очень падки на сенсации, и процессы
над убийцами всегда находятся в центре внимания газет.
А этот процесс, вскрывавший обстановку «таинственных»
убийств, несколько лет существовавшую в лагерях, и тай-
ну организации пленных, обещал быть необычайно инте-
272

ресным. Однако западная печать фактически бойкотиро-
вала его.
В первый же день процесса на него явишись два юж-
нокорейских «журналиста», которым было поручено осве-
щать его для пяти крупных информационных агентств
западного мира: американских агентств Интернэшнл
Ньюс Сервис, Юнайтед Пресс и Ассошиэйтед Пресс, анг-
лийского агентства Рейтер и французского агентства
Франс Пресс. Эти два южнокорейских агента послали
лживые сообщения, искажавшие даже простейшие твердо
установленные факты. Больше они не появлялись на су-
де. Как-то раз на несколько часов в зале суда показался
редактор одной американской провинциальной газеты,
совершающий поездку по Дальнему Востоку, а 22 января
прибыл корреспондент Юнайтед Пресс, что не являлось
хорошим предзнаменованием. Он явился для того, чтобы
осветить заключительный акт американского саботажа,
ибо на следующий день американские полицейские запре-
тили заседание суда. Это были два единственных запад-
ных журналиста «ООН», которые присутствовали на неви-
данном доселе судебном процессе, длившемся с 6 по 22
января. Ни одного факта не появилось в печати западно-
го мира по совершенно очевидным причинам. Несмотря
на старания двух американских защитников затыкать рты
специально ими же подобранным свидетелям защиты, бы-
ла разоблачена и зафиксирована в судебных протоколах
вся возмутительная обстановка в лагерях, которую на-
саждали американцы.
Защитники даже не оспаривали основных фактов
убийства. Пять корейских пленных в секторе 38 решили
воспользоваться первой же возможностью бежать на се-
вер. Они были убеждены, что им не удастся возвратиться
в результате разъяснений и что единственная возмож-
ность для них — пробраться через проволочные заграж-
дения. Но в их секторе военнопленным разрешалось
выходить из палаток по ночам, только сняв всю одежду,
чтобы они не пытались перелезть через проволочные
заграждения. Вооруженная «охрана» день и ночь сторо-
жила заграждения.
«Как выяснилось, — сообщал суду прокурор-индиец,—
приблизительно 10 декабря этот план был раскрыт. В ре-
зультате этого вся пятерка была доставлена в палатку
охраны... где их заставили собственной кровью подписать
273

клятвенные заявления на клочках бумаги, что они бу-
дут выступать против коммунизма до самой смерти.
Позже у них на руках вытатуировали аналогичные
надписи, а на спинах изобразили флаг Корейской
республики...»
Один из пяти корейцев, Юн Хюн Ир, вечером 12 де-
кабря предпринял отчаянную попытку освободиться. Бы-
ло еще светло, и часовые на индийской сторожевой выш-
ке услыхали звуки погони и увидели, что Юн Хюн Ир пы-
тается перелезть через первое проволочное заграждение,
а агенты стараются помешать ему. Индийская охрана
пришла ему на помощь, и Юн Хюн Ир был спасен. «При-
близительно в 20 часов 15 минут, — продолжал проку-
рор, — другой часовой на центральной вышке, взглянув
в направлении сектора, который до сих пор был скрыт
густым дымом, поднимавшимся из труб, увидел, как
двадцать или двадцать пять пленных тащат что-то
тяжелое от палаток к открытому месту перед палатками
в направлении входа в сектор. Позже он разглядел,
что именно они тащили... Это были четыре человеческих
трупа...»
На следующее утро индийцы провели расследование
Бежавший пленный Юн Хюн Ир должен был опознать
главарей сектора среди пленных, которых проводили ми-
мо него. Пока он опознавал главарей, семнадцать плен-
ных перешло на его сторону и указало на агентов, ответ-
ственных за убийство. Четыре убитых корейца были това-
рищами Юн Хюн Ира, имена которых назвали свидетели:
Чжэ Чжон Чжун, Пак Сок Кун, Чжэ Тэ Юр, Ким Хак
Сон. Трое из них были задушены, а четвертый умер от но-
жевых ран.
Первый свидетель, Юн Хюн Ир, сообщил суду, как он
бежал, узнав, что всем им пятерым грозит смерть, так
как планы их бегства были обнаружены. Он описывал из-
биения, расписки кровью, татуировки, вопреки неодно-
кратным протестам американских защитников, что это
не имеет отношение к делу. Ему задавали вопросы относи-
тельно функций охраны в секторах.
«Задача охраны, — рассказал он, — состояла в
том, чтобы ловить пленных, которые пытались бежать из
сектора через проволочные заграждения. Начальник
274

охраны сказал, что каждого пойманного нужно искале-
чить».
Юн Хюн Ира попросили раздеться и показать суду
свежевытатуированные надписи: «Я против коммуниз-
ма» — на левой руке, «До смерти» — на правой руке и
южнокорейокий флаг — на спине.
Вторым свидетелем был Юн Ки Бок, находившийся в
палатке № 8 в секторе № 38. Он назвал главные органи-
зации в секторе помимо штаба «батальона», а именно:
отделение охраны, отделение инспекции (разведки и
шпионажа), учебное отделение, Антикоммунистическую
лигу молодежи и Специальную боевую часть. Юн Ки
Бок показал, что после бегства Юн Хюн Ира он слыхал,
что остальные четыре его товарища должны были быть
«наказаны». Это решение было сообщено «лидерам»
взводов в штабе батальона. Один из четырех, Чжэ
Чжон Чжун, был доставлен в палатку № 8 «для нака-
зания».
«Когда Чжэ Чжон Чжуна привели в палатку, — рас-
сказывал свидетель, — все, кто находился там, тряслись
от страха. Войдя в палатку, он наклонился, чтобы снять
башмаки, прежде чем ступить на деревянный пол. В этот
момент этот человек Ли Кюн Чир (при этом он показал
на человека зверского вида с бычьей шеей, сидевшего на
скамье подсудимых) крикнул, чтобы ему дали веревку и
сказал: «Убить одного человека ничего не стоит. В Пуса-
не я убил шестерых». Затем он накинул веревку на шею
Чжэ Чжон Чжуна и повалил его». Вновь указав на убий-
цу, свидетель продолжал: «Ли Кюн Чир набросил верев-
ку на шею Чжэ Чжон Чжуна и повалил его, после чего
начальник охраны стал на Чжэ Чжон Чжуна ногами...
Он лежал на полу в палатке, и его долго били ногами.
Наконец, он умер...»
На скамье подсудимых находились трое из четырех
обвиняемых в убийстве первой из жертв. Четвертый был
«болен» и не мог присутствовать. Двое из убийц —
«командир» батальона и «начальник охраны» — были
обрюзгшие, лоснящиеся от жира субьекты, не имевшие
ничего общего с пленными солдатами корейской Народ-
ной армии». Оба они понимали по-английски. Третий
хваставшийся, что он убил шестерых в Пусане, был на-
стоящий дегенерат с тупым лицом преступника, сплошь —
вплоть до бычьей шеи — покрытым огромными гнойными
275

прыщами. Он с полным безразличием прислушивался
к перечислению своих кровавых злодеяний. Однако, ког-
да были упомянуты его слова о том, как он убил «шесте-
рых в Пусане», южнокорейские переводчики и защитни-
ки улыбнулись ему, и он угодливо ухмыльнулся в ответ.
Во время перекрестного допроса американский защит-
ник Моррисон пытался поставить под сомнение показа-
ния свидетеля, утверждая, что поскольку он сейчас хочет
репатриироваться, то он должен быть настроен в пользу
коммунистов. Поэтому с его стороны было совершенно
нечестно оказаться в «антикоммунистическом секторе».
Однако пленный удачно ответил ему на это.
Моррисон. Давали ли пленным возможность выбора
при зачислении в ту или иную группу?
Юн Ки Бок. Такой выбор предоставляли пленным, но
все они в действительности хотели репатриироваться на
север, и этот индивидуальный опрос проводился посред-
ством силы.
Моррисон. В то время, когда с вами беседовали, ска-
зали ли вам, что вы можете быть направлены в лагерь, где
содержались пленные, желавшие возвратиться в Север-
ную Корею?
Юн Ки Бок. Все военнопленные в секторе № 77, где
находился я, хотели репатриироваться на север. 10 июня
1952 года сектор № 77 подвергся артиллерийскому об-
стрелу, и военнопленные были разделены и заключены в
сектор, насчитывавший пятьсот человек. Но и после это-
го всякий раз, когда военнопленные начинали петь,
против них применяли газы. Индивидуальные опросы
проводились в секторе непрерывно, даже после того, как
военнопленные были насильно разделены.
Моррисон снова начал добиваться от пленного, имел
ли он сам возможность решить, репатриируется он или
нет. «Нет, — решительно ответил Юн Ки Бок, — со мной
никогда не беседовали с тем, чтобы я мог принять такое
решение».
Моррисон. Правильно ли я понял вас, что с вами ни-
когда не беседовали с целью дать вам возможность опре-
делить, желаете ли вы репатриироваться или остаться?
Юн Ки Бок. Правильно!
276

Позже свидетель добавил, что перед самым переводом
в район индийских охранных войск американцы окружи-
ли сектор войсками и направили внутрь вооруженные от-
ряды, которые должны были опросить пленных, желает ли
кто-нибудь из них репатриироваться. Поскольку пленные
были совершенно убеждены в том, что это новый трюк,—
а именно так оно и было — никто не вышел вперед.
Теории «добровольной репатриации» наносились и
другие сокрушительные удары по мере того, как Морри-
сон упорно пытался доказать, что корейские свидетели
обвинения поступили нечестно, находясь в «антикоммуни-
стическом» секторе, в то время как в действительности
они были «сторонниками коммунистов». Свидетель за
свидетелем вспоминали о пытках и расстрелах, о том, как
американцы почти ежедневно применяли против них газы
и другие жестокие средства, для того чтобы вынудить их
перейти в «антикоммунистические» секторы.
Коллега Моррисона О'Брайен, второй американский
защитник, добился не большего успеха. Он старался за-
пугать свидетеля Ким Юн Чжина и заставить его при-
знать свою нечестность. После длительных разглаголь-
ствований о том, верит ли он лжи, и после решительных
возражений состоялся следующий диалог:
О'Брайен. Значит, вы считаете, что нехорошо говорить
одно, а делать совершенно обратное?
Ким Юн Чжин. Человек должен согласовывать то, что
он говорит, и то, что он должен делать.
О'Брайен. Вы не делали этого, не так ли? Вы прибыли
под охрану Комиссии по репатриации в качестве антиком-
муниста, и все же вы говорите, что всегда хотели репат-
риироваться.
Ким Юн Чжин. Вы имеете в виду, когда я находился
под охраной в качестве военнопленного?
О'Брайен... Иными словами, вы сделали вид, что вы
противник коммунизма, а на самом деле оказалось об-
ратное.
Ким Юн Чжин. Да, мои слова и мое поведение были
противоречивы, потому что я не пользовался свободой,
находясь в руках пленившей меня державы. Здесь, на су-
де, я могу заявить все что угодно, когда предоставлена
подлинная свобода.
277

Когда начался перекрестный допрос, рядовые корей-
ской Народной армии, простые честные крестьянские пар-
ни, то и дело приводили в замешательство двух перво-
классных американских юристов Моррисона, адвоката,
члена Верховного суда Калифорнии и Федерального суда
США, и О'Брайена, адвоката, члена Верховного суда
Небраски и Федерального суда США. Конечно, нельзя
было допустить проникновения в мировую печать убий-
ственного осуждения системы террора, созданной амери-
канцами в их тюремных лагерях. Поэтому на суде не при-
сутствовали западные журналисты.
Защита на всем протяжении суда не делала попыток
отрицать, что убийство действительно произошло так, как
описывалось. Она не делала попыток защитить убийцу,
который действительно накинул веревку на шею жертвы.
Она старалась только доказать, что «командир» и «на-
чальник охраны» «батальона» не замешаны в этом, в то
время как в действительности они отдали приказ совер-
шить эти четыре убийства. Все свидетели подтвердили,
что нельзя было отказаться от выполнения приказа
«командира батальона» и что ничего не делалось без его
приказа.
Свидетели, вызванные американской защитой, за од-
ним исключением, заявили, что они дезертировали из ко-
рейской Народной армии, но очень скоро стало ясно, что
они никогда и не были в корейской Народной армии и
были не пленными, а агентами. Один свидетель, состав-
лявший исключение, который после ареста своего «на-
чальника» сам назначил себя исполняющим обязанности
«командира батальона», открыто признал, что он никогда
не был в корейской Народной армии. Следовательно, он
даже не был военнопленным. Он был такой же низкорос-
лый и толстый, как и обвинявшиеся «командир» и «на-
чальник охраны», и так же, как и они, понимал англий-
ский язык. Он был главным свидетелем защиты и говорил
с сильным американским акцентом.
Свидетели защиты охотно признали убийства и под-
твердили сведения о различных террористических орга-
низациях в секторах. В показаниях одного из свидетелей
было столько противоречий, что Моррисон потребовал,
чтобы свидетеля объявили «враждебным», и он был
признан скорее свидетелем обвинения, нежели защиты.
278

Свидетели защиты все были специально подобраны, и
большинство их представляло верхнюю ступень иерар-
хической лестницы «руководства» секторов и жило в при-
вилегированных палатках при штабе Управления граж-
данской информации и просвещения.
Суд над убийцами Чжэ Чжон Чжуна закончился 22 ян-
варя, потому что на следующий день, когда суд должен
был возобновиться, американцы не прислали ни одного
свидетеля; защитники так же, как и переводчики «ООН»
без всякого разрешения или уведомления не явились на
суд. Американская военная полиция не разрешила пе-
реводчикам корейской Народной армии и китайских на-
родных добровольцев, польским и чешским наблюдате-
лям и представителям печати проехать по единственной
дороге, которая вела в район, где происходил суд. Аме-
риканское командование не только открыто выступило в
защиту убийц, но оно выступило и против самых элемен-
тарных принципов правосудия. В глазах четырех из пяти
членов Комиссии по репатриации американцы вновь
разоблачили свою теснейшую связь с самыми гнусными
убийцами. Только швейцарец поддержал американцев,
когда был поставлен на голосование вопрос, следует ли
продолжать суд, и этот вопрос был решен большинством
в четыре голоса против него. Но американцы игнориро-
вали это решение.
До того как американцы сорвали судебный процесс,
военный трибунал смог заслушать лишь часть показаний
по одному делу. Однако следствие установило следую-
щие факты, касавшиеся других трех убийств. Пак Сок
Кун, вторая жертва, был доставлен в палатку № 6 и убит
почти таким же способом, как Чжэ Чжон Чжун. На шею
ему была накинута веревка и стянута с двух сторон. За-
тем его бросили на пол и стали бить ногами по телу и
по голове. Главный обвиняемый не отрицал обвинений,
предъявленных во время следствия, но утверждал, что
различные свидетели, дававшие показания против него,
также принимали участие в убийстве.
По делу Чжэ Тэ Юра «командир» отделения по имени
Чон Чу Ир показывал, что «командир» его взвода сказал
ему в ночь на 12 декабря, что поскольку один человек из
группы в пять пленных бежал, то остальных нужно на-
казать
279

«Примерно через полчаса после этого, — рассказывал
Чон Чу Ир, — военный инструктор моего взвода сооб-
щил, что один из пленных, хотевший бежать, будет убит
в нашей палатке. Я очень испугался, но не в силах был
даже поднять голову. Минут через сорок я услыхал, как
открывается дверь палатки, и увидел, что в палатку вхо-
дит Чжэ Тэ Юр в сопровождении другого пленного, дер-
жавшего ручку от кирки... Я увидел, что руки Чжэ Тэ Юра
уже связаны впереди электрическим проводом. На нем
были куртка и брюки из грубой материи. Затем военный
•инструктор, которого звали Ким Бон Нам, взял еще кусок
провода, накинул на шею Чжэ Тэ Юра и заставил его
лечь на пол. Он туго затянул провод на шее Чжэ Тэ
Юра, а Чун Со ударил его ручкой от кирки по голове.
Чжэ Тэ Юр закричал: «Помогите!» — С головы его текла
кровь. Тогда Чун Со снова ударил его по голове, и кровь
потекла еще сильнее. Голова Чжэ Тэ Юра была разбита,
но тело его еще шевелилось. Ким Бон Нам выхватил нож
и нанес ему удар в правый бок выше пояса. Чун Со снова
ударил его. Тогда Ким Бон Бам поднял нож над его го-
ловой и сказал: «Унесите его, он мертв». Мне было очень
страшно, я весь дрожал и не поднимал головы. Я только
слышал, как тело вытащили из палатки...» Этот свиде-
тель, как и многие другие, добровольно выступившие сви-
детелями, а затем попросившие, чтобы их отправили в
Северную Корею, принадлежал к «особому боевому от-
ряду», в который он был завербован, так как был молод
и силен, и предполагалось, что он «ярый антикоммунист».
Освидетельствование трупа Чжэ Тэ Юра показало, что
ему нанесли четыре ножевых раны, пробили череп, сло-
мали челюсть, на шее его были следы от стягивавшего ее
телефонного провода.
Что касается последней жертвы — Ким Хак Сона,
свидетель рядовой Ким Чун Сам указал на трех обвиняе-
мых и сказал, что все они принимали участие в убий-
стве.
«Первый, на кого я показал, — рассказывал Ким Чун
Сам, — стоял слева от жертвы, а второй справа. Стояв-
ший справа накинул петлю из веревки на шею жертвы
и затянул. Стоявший слева от убитого схватил его за
шею правой рукой еще до того, как второй накинул петлю.
Когда он упал на землю, третий человек, на которого я
указал, наступил на него ногой. Тогда он умер. Он не кри-
280

чал...» Освидетельствование трупа подтвердило, что
смерть наступила в результате удушения.
Восемнадцать месяцев война длилась из-за того, что
американцы во имя «гуманности» настаивали, что в от-
ношении пленных не должна использоваться сила, не
должно быть никакого принуждения. Убийство этих четы-
рех корейцев и, по крайней мере, еще десятка два
убийств только в районе индийских охранных войск бы-
ли не просто зверскими убийствами: они представляли
собой преднамеренное «наказание», которого требовало
американское командование и которое применяло амери-
канское командование почти в течение трех лет в лагерях
военнопленных для того, чтобы не дать пленным восполь-
зоваться своим правом на репатриацию. Понятно также и
поведение американских защитников на суде. Тот факт, что
американский защитник прибегал к всевозможным юри-
дическим уловкам для того, чтобы воспрепятствовать пра-
восудию, и то, что в конце концов само американское
командование вопреки неоднократным требованиям Ко-
миссии по репатриации не дало возможности продолжать
суд, показывает степень соучастия американцев. В тече-
ние года американские информационные агентства каж-
дый день сообщали, будто бы пленных находят «повесив-
шимися» в умывальных комнатах, «мертвыми, повидимо-
му, повесившимися» в лагерях для так называемых
«антикоммунистических» пленных. В ходе прерванного су-
дебного разбирательства, которое проводил военный трибу-
нал индийских охранных войск, была найдена разгадка
этих «таинственных» убийств. Не удивительно, что аме-
риканцы не привлекли к суду ни одного убийцы и что их
корреспонденты бойкотировали суд.
Параграф 3 соглашения о компетенции начинается сле-
дующими словами: «Никакая сила или угроза насилия не
будет применяться против военнопленных, указанных в па-
раграфе 1, для того, чтобы воспрепятствовать их репатри-
ации или вынудить их репатриироваться, и никакое наси-
лие над их личностью или унижение их достоинства или
уважения к себе не будет допускаться в каких бы то ни
было целях...» Именно американские делегаты всегда на-
стаивали на включении этих красивых слов под тем пред-
логом, что корейско-китайская сторона якобы намерена
вынудить пленных возвратиться «под угрозой штыков»
Комиссия по репатриации и индийские охранные войска
281

использовали свое влияние и всю ту власть, которой они
могли располагать, для того, чтобы предотвратить акты
насилия и расследовать их, и каждый раз речь шла о ла-
герях, все еще находившихся под контролем американцев.
В северном лагере, где находились пленные «ООН», не
возникало таких случаев.
Для тех из нас, кто знал кое-что о событиях на Коч
жедо, было не удивительно, что и в лагерях, находившихся
в ведении индийских охранных войск, продолжается та-
туировка, что пытки и убийства там — обычное явление.
Неудивительно было, что американское командование
покрывает и выгораживает убийц всем своим авторитетом.
Удивительно, однако, было то, что делегаты Швеции и
Швейцарии использовали свое положение для защиты
агентов и препятствовали привлечению их к судебной от-
ветственности за их преступления. Женевская конвенция
строю запрещает татуировку. А заявили ли шведский и
швейцарский делегаты хоть один протест против этой
варварской практики, результаты которой они каждый
день видели на теле возвращавшихся пленных? Убийство
считается преступлением по закону любой страны. Женев-
ская конвенция предоставляет широкие полномочия пле-
нившей державе или державе, под опекой которой нахо-
дятся пленные, судить и наказывать убийц, но швейцары
и шведы старались воспрепятствовать всяким мерам в
этом направлении. И все это делалось несмотря на то,
что предварительный доклад, представленный шведско-
швейцароким меньшинством, признавал, что «в южном
лагере было совершено несколько убийств».
Комиссия по репатриации и Хэмблен обменялись не-
сколькими довольно резкими письмами по вопросу о
дальнейшем судебном разбирательстве, когда суд уже
начался и предстояли другие судебные процессы. Но это
не помогло. Агенты, в том числе и семь человек, аресто-
ванных за зверское убийство Чжан Цзу-луна, были пере-
даны командованию ООН, несмотря на протест, вместе с
материалами следствия по шести делам об убийстве, а
по седьмому делу судебный процесс был прерван. На
основании Женевской конвенции, держава, которой воз-
вращены пленные, должна рассмотреть материалы след-
ствия и продолжать дело. Американское же командова-
ние передало убийц южнокорейокому и гоминдановскому
правительствам. Через двадцать четыре часа восемь
282

агентов, учинивших зверскую расправу над четырьмя то-
варищами Юн Хюн Ира, вместе с тремя другими южно-
корейскими агентами, также обвинявшимися в убийстве,
торжественно шествовали как «герои» по улицам Сеула.
Хансен сдержал, по крайней мере, одно свое обеща-
ние, когда заявил агентам, что те могут делать что
угодно в районе индийских охранных войок, даже уби-
вать — и никто не тронет их пальцем. Но во всяком слу-
чае некоторые преступления зафиксированы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Какова была цена «добровольной репатриации»? Пол-
ностью мы никогда не узнаем этого. Но мы знаем, что
все пленные, находившиеся в руках «ООН» подвергались
страшному нажиму, пыткам, насильственной татуировке,
расстрелам, для того чтобы вынудить их «отказаться» от
возвращения домой. Многие тысячи пленных — точное
их число неизвестно — были убиты и ранены на островах
Кочжедо и Чечжудо. Двадцать семь тысяч северокорей-
ских пленных были угнаны в июне 1953 года Ли Сын
Маном при попустительстве американской охраны, двад-
цать две тысячи китайских и корейских пленных были
переданы под охрану американцев 20 января 1954 года
и сразу же выданы их врагам для использования в каче-
стве пушечного мяса против своей же собственной стра-
ны. Много пленных — точное их число тоже неизвестно—
было убито во время террористического господства
специальных агентов, когда охрана была поручена
индийцам.
Было бы неверно прибавлять к этим цифрам общее
число убитых и раненых с обеих сторон в период между
декабрем 1951 года и июлем 1953 года, когда американ-
цы утверждали, что они отказываются подписывать пере-
мирие главным образом из-за вопроса о «добровольной
репатриации» или «отказа от насильственной репатриа-
ции», как они затем окрестили ее. Авторы книги всегда
считали, что проблема военнопленных была прежде всего
средством оттягивания перемирия и только, во-вторых,
средством психологической войны. Но если американцы
настаивают на том, чтобы прибавить к цене «доброволь-
ной репатриации» и все те дополнительные человеческие
жертвы, то пусть они рассчитываются за это с матерями
и женами погибших. Это лишь усугубляет их долг.
«Добровольная репатриация» была полностью разобла-
чена в Паньмыньчжоне как отнюдь не «новый принцип».
284

Это, подобно каннибализму, было самым примитив-
ным правилом войны, требовавшим, чтобы пленный ста-
новился рабом пленившего. В окончательном докладе
Комиссии по репатриации из представителей нейтральных
стран говорилось, что «организации военнопленных в
южном лагере (стороны «ООН».—Прим. авт.) и руковод-
ство, поддерживавшее эти организации, исключают всякие
предположения или заверения в свободе выбора... Утвер-
ждать, что пленные добровольно не желали репатрииро-
ваться, значит делать заявления, не подтверждаемые ни-
какими доказательствами». В окончательном докладе, в
котором говорилось, что заключения предварительного
доклада позже подтвердились, вновь указывается, что
«любой пленный, который желал репатриироваться, дол-
жен был сделать это тайком и рискуя жизнью».
С помощью этих организаций агенты сорвали разъяс-
нительную работу, являвшуюся неотъемлемой частью
соглашения о перемирии, и настолько крепко держали
пленных в своих руках, что за весь период всего лишь-ста
тридцати шести пленным удалось вырваться во время
разъяснений, а пятьсот два человека избрали, как им
казалось, менее рискованный путь и пробрались через
проволочные заграждения высотой в десять футов, не-
смотря на строгую охрану. Неизвестно, сколько людей —
теперь это невозможно установить — было поймано и
убито при этих попытках.
В 1949 году Америка громче других держав настаи-
вала на принципе Женевской конвенции, требовавшем
репатриации всех военнопленных по окончании военных
действий. В 1951 году Америка отбросила конвенцию и
использовала проблему пленных как верное средство за-
тягивания войны в надежде на то, что застой в военных
действиях сменится победой. Этот план провалился в си-
лу несокрушимых боевых позиций и высокого морального
состояния корейских и китайских войск.
Стало ясно, что даже тотальная мобилизация, приме-
нение атомной бомбы и всех других средств современной
войны не гарантируют Америке победы, а почти наверня-
ка вовлекут вместе с ней и ее союзников в затяжную
войну, в которой Англия будет играть роль непотопляе-
мого и, в конечном счете, необитаемого авианосца Аме-
рики. И из военных и из политических соображений Аме-
рике следовало отказаться от этого.
285

«Добровольная репатриация» не смогла воспрепят-
ствовать прекращению огня в Корее и как политическое
оружие дала противоположные результаты. Убийства об-
наружились. Невозможно было поддерживать ложь, буд-
то люди «предпочитают кончать самоубийством», чем
возвращаться домой, ввиду того очевидного факта, что
их удерживали таким страшным террором, который пре-
восходил даже самые дикие зверства Гиммлера. Этот
«новый принцип» разоблачил себя и продолжал разобла-
чать до тех пор, пока все не узнали, что кроется за ним,
и даже союзники Америки лишь формально поддержали
его. Вместе с мертвыми, павшими его жертвой, пора по-
хоронить и сам этот принцип.
Остается еще вопрос о пятидесяти тысячах угнанных
пленных. Выражая благодарность корейскому и китай-
окому правительствам за то, что они не дали себя спро-
воцировать даже массовым и насильственным угоном во-
еннопленных, народы всего мира должны признать, что
этот вопрос еще надо решить.
«Добровольная репатриация» — насильственное за-
держание пленных пленившей их стороной — имела одну
положительную сторону. Если рассматривать ее в связи
со всеми переговорами о перемирии, то она помогла разо-
блачить перед многими миллионами людей в Америке и
во всем мире глубину вероломства, до которого вашинг-
тонское правительство готово опуститься, лишь бы до-
стигнуть своей цели.
Что же касается несчастных военнопленных, павших
жертвой этого вероломства, то они знают, даже если им
и не разрешают сейчас этого говорить, что карточный
домик режима Ли Сын Мана и Чан Кай-ши, поддержи-
ваемый лишь американскими штыками и долларами, про-
существует недолго. Можно не сомневаться в их спасе-
нии, так же как и в том, что народы избавятся от ли
сын манов и чан кай-ши. Вероломство, в конечном сче-
те, не может себя оправдать.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Вступительная статья 3
Введение , , 11
Глава первая Война — более широкая и «Горячая» — или
перемирие? , 15
Глава вторая. Убийства росчерком авторучки 29
Глава третья. Сопротивление, повидимому, прекращается . . 41
Глава четвертая. Навое вероломство 57
Глава пятая. Восемнадцатое июня 66
Глава шестая. Уничтожение мифа 79
Глава седьмая. Прекращение военных действий 90
Глава восьмая. Непрочное, но все же перемирие 101
Глава девятая. Тени из лагерей смерти 109
Глава десятая. Люди в роли подопытных морских свинок . 136
Глава одиннадцатая. Психологическая война 151
Глава двенадцатая. Уличающие разоблачения 167
Глава тринадцатая. Политика террора 182
Глава четырнадцатая. Пленники агентов 199
Глава пятнадцатая. Юрист оказался не на высоте .... 209
Глава шестнадцатая. Грандиозные разъяснения 223
Глава семнадцатая. Фунт мяса 234
Глава восемнадцатая. Вероломство до последней минуты . . 246
Глава девятнадцатая. Психологический бумеранг 261
Глава двадцатая. Блюстители «справедливости» 272
Заключение , , 284

А. Уиннингтон и У. Ьэрчетт
ОТЪЯВЛЕННОЕ ВЕРОЛОМСТВО
Редактор /О. СЕМЕНОВ
Переплет художника И. Сталидзан
Технический редактор Б. Ильин
Корректор Т. Пашковская
Сдано в производство 3/XI 1954 г
Подписано к печати 13/ХП 1954 г
А-08558. Бумага 84X1081/32=4,5 бум. л.
14,7 печ л. Уч. издат. л. 15.
Изд. № 7/2501. Цена 5 р. 55 к.
Зак. 4306.
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
Москва, Ново-Алексеевская, 52
Типография изд-ва «Московская правда».
Потаповский пер., 3.