ИСТОРИЯ ВОЙНЫ И ВЛАДЫЧЕСТВА
РУССКИХ НА КАВКАЗЕ
НИКОЛАЙДУБРОВИНИСТОРИЯ воины
И ВЛАДЫЧЕСТВА
РУССКИХ
НА КАВКАЗЕНАЗНАЧЕНИЕ А.П. Е Р М О Л О В А
НАМЕСТНИКОМ НА КАВКАЗЕМосква11€НТРПОЛИГРЙЯР
УДК 93/94
ББК 63.3
Д79Охраняется законодательством РФо	защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части
воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона
будут преследоваться в судебном порядке.Оформление художника
Е.Ю. ШурлаповойДубровин Н.Ф.Д79 История войны и владычества русских на Кавказе. Назна¬
чение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Т. 6 / Николай
Дубровин. — М.: Центрполиграф, 2019. — 655 с.ISBN 978-5-227-06619-0Великая заслуга генерала А.П. Ермолова, не случайно прозванного совре¬
менниками «проконсулом Кавказа», в том и состояла, что, став в 1816 году
кавказским наместником и командующим Отдельным Кавказским корпусом,
он последовательно и целенаправленно боролся за искоренение здесь набеговой
системы. Альтернативы этой политике для России не было.УДК 93/94
ББК 63.3© «Центрполиграф», 2019
© Художественное оформление,ISBN 978-5-227-06619-0	«Центрполиграф», 2019
ИСТОРИЯ войны
И ВЛАДЫЧЕСТВА
РУССКИХ
НА КАВКАЗЕНАЗНАЧЕНИЕ А.П. Е Р М О Л О В А
НАМЕСТНИКОМ НА КАВКАЗЕ
СОДЕРЖАНИЕГлава 1. Состояние Закавказья: чума и голод. Восстание в Грузии.
Провозглашение царевича Григория царем Грузии. Положение на¬
ших войск. Действия отрядов полковника Тихоновского и под¬
полковника Ушакова. Неудачный штурм г. Ахалкалак Шериф-па¬
шою. Прокламация маркиза Паулуччи и ответ на нее инсургентов.
Освобождение Телава. Временное прекращение волнений. Ото¬
звание маркиза Паулуччи и назначение генерала Ртищева главно¬
командующим на Кавказе. Расположение войск. Воззвания Баба-
хана. Деятельность Сурхай-хана Казикумухского. Экспедиции
генерал-майора Хатунцова в Каракайтаг и Казикумух. Новые
волнения в Грузии. Действия генерал-майора Сталя и князя
Орбелиани. Воззвания царевича Александра и намерение его про¬
браться в Грузию	13Глава 2. Вопрос о мирных переговорах с Персиею. Условия, поста¬
новленные нашим правительством, на которых может быть заклю¬
чен мир. Вмешательство Англии. Прибытие в Тифлис Роберта
Гордона в качестве уполномоченного. Переговоры его с Рти¬
щевым. Состояние Карабага и войск, там расположенных. Набеги
персиян. Письмо Ртищева Аббас-Мирзе. Вторжение персиян в
Талыши. Обложение Ленкоранской крепости. Отъезд Ртищева
в Карабаг. Прервание мирных переговоров	46Глава 3. Прибытие в Кахетию царевича Александра. Новые волнения
в Грузии. Действия против инсургентов отрядов полковника Ти¬
хоновского, генерал-майора князя Орбелиани и генерал-майора
Симоновича. Бегство Александра к хевсурам. Письмо Ртищева
царевичу Александру и ответ на него. Двуличие Александра.
Просьба его эриванскому хану о присылке денег. Сношения царе¬
вича с персидским правительством и просьба о помощи	62Глава 4. Характеристика Котляревского и его влияние на поло¬
жение наше в Карабаге. Приготовления персиян к вторжению в
наши пределы. Наступательные действия Котляревского. Бой при
Асландузе. Штурм Ленкорани	787
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНГлава 5. Деятельность царевича Александра по возбуждению горских
народов против России. Его бедственное положение и его воззва¬
ния. Сношения царевича с главнокомандующим. Экспедиция в
Хевсуретию под начальством генерала Симоновича. Переписка
его с царевичем. Бегство царевича в Дагестан и неудачная попытка
с толпою горцев прорваться в Грузию	100Глава 6. Желание персиян вступить в переговоры о мире. Участие в
этом деле английского посла в Персии. Переписка его с Ртище¬
вым. Вторжение персиян в Талыши. Приготовления обеих сторон
к открытию военных действий. Наступательный план Ртищева.
Возобновление мирных переговоров. Заключение Гюлистанского
мирного трактата	112Глава 7. Отношения между Россией и Турциею после Бухарестско¬
го мира. Вопрос о возвращении туркам некоторых крепостей в
Закавказье. Интриги Порты среди горцев и кабардинцев. Волне¬
ния в Абхазии. Посылка турецкого уполномоченного в Петербург
для переговоров о крепостях. Ответ, ему данный. Приближе¬
ние эрзерумского сераскира к нашим границам. Меры, принятые
Ртищевым к отклонению могущих произойти неприязненных
действий. Прекращение притязаний Порты	127Глава 8. Кончина Мир-Мустафы, хана Талышинского, и Джафар-Кули,
хана Текинского. Назначение новых правителей. Волнение в ханстве
Шекинском. Меры, принятые Ртищевым к прекращению волнений.
Жестокость Измаил-хана Шекинского. Необходимость администра¬
тивных преобразований в крае вообще и уничтожение ханской вла¬
сти в мусульманских провинциях в особенности. Распоряжения
Ртищева в этом направлении. Возвращение в Казикумух бежавше¬
го в Персию Сурхай-хана и его присяга на верность. Бедственное
положение царевича Александра и переговоры с ним Ртищева	139Глава 9. Алексей Петрович Ермолов при назначении его на Кавказ	159Глава 10. Прибытие в Петербург Мирза-Абуль-Хасан-хана, чрезвы¬
чайного посла шаха. Совещания его с представителями Англии.Письмо Хасан-хана императору Александру. Ответ государя. Тор¬
жественная аудиенция послу. Вопрос об уступках Персии. Письмо
императора Фетх-Али-шаху. Инструкция, данная Ермолову при
отправлении его послом в Персию	185Глава 11. Прибытие Ермолова в Тифлис. Число войск на Кавказской
линии и в Закавказье. Состояние поселенных казачьих войск. По¬
ложение края и пограничных дел с Персией. Вопрос о вызове ца¬
ревича Александра в Россию. Мнение Ермолова о невозможности
уступки Персии территориальных приобретений	200
1810-1826Глава 12. Отъезд посольства в Персию. Желание жителей Эриван¬
ской области поступить в подданство России. Прибытие посоль¬
ства в Тавриз. Переговоры по поводу аудиенции у Аббас-Мирзы.
Объяснение Ермолова с каймакамом Мирза-Безюргом. Выезд из
Тавриза и прибытие в Саман-Архи. Мирза-Абдуль-Вехаб и объ¬
яснение его с Ермоловым об уступке провинций. Торжественный
въезд в Султанию. Аудиенция у шаха. Переговоры с садр-азамом
Мирзою-Шефи. Прокламация Ермолова к жителям Закавказья.
Прощальная аудиенция у шаха. Возвращение в Тавриз. Вопрос о
признании Аббас-Мирзы наследником персидского престола. Пе¬
реговоры по этому поводу с Мирза-Безюргом. Просьба его про¬
пустить царевича Александра в Персию и отказ возвратить рус¬
ских пленных. Выезд из Тавриза и возвращение в Тифлис. Взгляд
Ермолова на Персию и ее внутреннее положение	226Глава 13. Состояние обороны Кавказской линии. Перенесение линии
с Терека на р. Сунжу. Заложение крепости Грозной. Положение
дел в Дагестане и Каракайтаге. Волнение горцев. Прокламации
Ермолова. Занятие нашими войсками г. Башлы. Бой в улицах
с горцами города. Последствия этого сражения	260Глава 14. Последствия сражения при г. Башлах. Отношения Персии
к России. Мнение шаха о чеченцах. Поведение ширванского и ка-
рабагского ханов. Переписка Ермолова с ханом Ширванским. Экс¬
педиция главнокомандующего в Дженгутай. Занятие селений
Параула и Башлы. Меры к умиротворению Дагестана	293Глава 15. Положение Дагестана в начале 1819 г. Предположения
А.П. Ермолова о защите края. Просьба о прибавке войск. Отправ¬
ление десяти полков на укомплектование грузинского корпуса.
Рекогносцировка реки Сунжи. Заложение крепости Внезапной.
Действия князя Мадатова в Табасарани и Ермолова против хана
Аварского. Измена уцмия Каракайтагского и уничтожение его
власти. Экспедиция Ермолова в Акушу. Стойкая защита капита¬
ном Овечкиным Чирагского поста. Геройская смерть прапорщика
Щербины. Занятие Акуши нашими войсками. Попытки к введе¬
нию русской администрации в Дагестане. Кончина Измаил-хана
Шекинского. Уничтожение ханской власти и введение русского
правления во вновь образованной Шекинской области	315Глава 16. Меры к приведению в известность церковного имущества
в Имеретии, Мингрелии и Гурии. Волнения в Имеретии. Письмо
князя Левана Дадиана Ермолову. Воззвание Вельяминова име¬
ретинам. Отправление войск в Имеретию. Просьбы имеретин.
Деятельность имеретинского духовенства. Воззвание генерал-май¬
ора Сысоева имеретинам. Собрание в нескольких пунктах воору¬9
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНженных жителей. Воззвание А.П. Ермолова и предположение его
об удалении в Россию имеретинских митрополитов Досифея
и Евфимия	350Глава 17. Усиление волнений в Имеретии. Вызов генерал-майора
Курнатовского в Тифлис и назначение правителем Имеретии пол¬
ковника Пузыревского. Арестование митрополитов и высылка
из Имеретии. Воззвание Ермолова имеретинам. Убийство пол¬
ковника Пузыревского. Назначение правителем Имеретии пол¬
ковника князя П.Д. Горчакова. Действия наших войск в Гурии
и Имеретии. Усмирение восстания	370Глава 18. Действия наших войск в Чечне. Заложение укреплений:
Неотступного стана, Злобного окопа и Усть-Мартанского редута.
Экспедиция князя Мадатова в Казикумух. Занятие Хозрека и Ка-
зикумуха. Бегство Сурхай-хана. Назначение Аслан-хана Кюрин¬
ского ханом Казикумухским. Бегство Мустафа-хана Ширванского.
Уничтожение ханской власти в Ширване. Переименование от¬
дельного Грузинского корпуса в отдельный Кавказский. Подчи¬
нение Черноморского войска главнокомандующему на Кавказе.
Внутреннее состояние Черномории	390Глава 19. Кончина абхазского владельца князя Георгия Шервашидзе.
Восстание в Абхазии. Вмешательство в дела князя Левана Дади-
ана. Письмо его генералу Вельяминову 1-му. Посылка майора
Огаркова в Сухум. Арестование Хасан-бея. Письмо княгини Та¬
мары об освобождении Хасана. Прибытие в Абхазию Арслан-бея,
брата Хасана. Назначение князя Дмитрия Шервашидзе владете¬
лем Абхазии. Отправление войск для усмирения восстания. Воз¬
звание к абхазцам князя Дмитрия Шервашидзе. Штурм завалов
у Кодора. Прибытие отряда в Сухум. Инструкция, данная князю
Дмитрию для управления народом. Кончина его и утверждение
абхазским владельцем князя Михаила Шервашидзе	407Глава 20. Меры к покорению Чечни и Дагестана. Заложение укре¬
пления Герзель-аула и крепости Бурной. Устройство просек на
пространстве между укреплением Неотступным Станом и крепо¬
стью Грозной. Экспедиция главнокомандующего в Кабарду и ее
последствия. Попытка завести меновую торговлю с закубанцами.
Действия генерал-майора Грекова в Чечне в 1822 г	421Глава 21. Бегство в Персию Мехти-Кули-хана Варабагского. Унич¬
тожение ханской власти в Карабаге и введение русского правле¬
ния. Мнение Ермолова о мусульманских провинциях Закавказья.
Убийство полковника Верховского Амалат-беком. Экспедиция
генерал-майора Краббе. Происшествия в Дагестане в 1823 г	43910
1810-1826Глава 22. Волнение в Абхазии. Нападение мятежников на селение
Соуксу. Экспедиция князя Горчакова в Абхазию. Взятие завалов
у селения Схаби. Занятие Сухума. Положение Кабарды. Экс¬
педиции полковника Коцарева за Кубань. Характеристика их.
Сношения Ермолова с анапским пашою. Происшествия в Чечне.
Появление имама. Нападение чеченцев на Амир-Аджи-Юрт и Гер-
зель-аул. Убийство генералов Лисаневича и Грекова. Меры, при¬
нятые Ермоловым к умиротворению края	457Глава 23. Отношения России к Персии. Неудачная попытка послед¬
ней заключить оборонительный союз с Турцией. Отправление по¬
сла в Петербург. Письма шаха и Аббас-Мирзы императору Алек¬
сандру. Ответы на них. Неприязненные поступки Аббас-Мирзы
против России. Вопрос о разграничении по Гюлистанскому трак¬
тату. Деятельность нашего поверенного в делах. Затруднения, де¬
лаемые Аббас-Мирзою в окончательном проведении границы. От¬
речение Ефрема от патриаршего престола. Назначение комиссии
для разграничения. Переписка по этому поводу Ермолова с Аббас-
Мирзою. Отправление Ваценко генеральным консулом в Персию.Отказ персидского правительства дозволить ему избрать место¬
пребыванием Гилянь. Переписка по этому поводу. Прибытие в
Тифлис Фетх-Али-хана с поручением от Аббас-Мирзы. Условия,
с ним заключенные и не принятые персидским правительством.
Приготовления персиян к военным действиям. Рескрипт импера¬
тора Александра Ермолову	481Глава 24. Неприязненные отношения Персии к России. Переписка
генерала Вельяминова с Аббас-Мирзою по поводу враждебных
поступков эриванского хана. Интриги наследника персидского
престола в мусульманских наших провинциях. Просьба Ермолова
об усилении его войсками. Кончина императора Александра I. По¬
ложение А.П. Ермолова. Его намерение оставить край. Усложне¬
ние переговоров с тегеранским двором. Приготовления персиян
к военным действиям. Назначение князя Меншикова послом в
Персию. Поручение, ему данное. Рескрипт императора Николая
Ермолову	512Глава 25. Отъезд князя Меншикова в Персию. Новые претензии те¬
геранского двора. Приготовления персиян к военным действиям.
Распоряжения Ермолова по обороне края. Измена талышинского
хана и нападение его на крепость Ленкорань. Вторжение персиян
в наши пределы. Положение Карабага. Неудачное дело у Гюрун-
зур. Восстание в Ширванской и Шекинской провинциях. Высту¬
пление войск из Талышунского ханства. Боевые средства Ермо¬
лова. Приказ по войскам. Просьба о присылке подкреплений.
Воззвание к грузинам. Блокада крепости Шуши. Затруднительное11
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНположение гарнизона. Переговоры полковника Реута с Аббас-
Мирзою. Заключение перемирия. Продолжение блокады. Перепис¬
ка Реута с Ермоловым и Вельяминовым	535Глава 26. Известия о вторжении персиян, полученные в Москве. Ре¬
скрипт императора А.П. Ермолову. Затруднительное положение
главнокомандующего. Его оправдание, изложенное в письме госу¬
дарю. Граф Нессельроде и барон Дибич. Характеристика Ермоло¬
ва. Первые распоряжения об отправлении подкреплений. План
кампании, посланный к Ермолову из Москвы. Возражения глав¬
нокомандующего. Командирование на Кавказ генерал-адъютанта
Паскевича. Рескрипт императора Ермолову. Состояние Закав¬
казья. Занятие персиянами г. Елисаветполя. Положение дел в
Ширвани, Кубе и Казикумухе. Воззвание Ермолова к акушинцам.
Прибытие в Тифлис Паскевича и встреча его с Ермоловым	569Глава 27. Приготовления А.П. Ермолова к наступательным действи¬
ям. Формирование наступательного отряда князя Мадатова. Пере¬
ход к наступлению. Победа, одержанная князем Мадатовым при
Шамхоре. Занятие Елисаветполя. Назначение генерал-адъютанта
Паскевича начальником действующих отрядов. Поставленная ему
цель действий. Прибытие Паскевича в Елисаветполь. Мнение егоо	подчиненных ему войсках. Елисаветпольское сражение. Планы
Ермолова и Паскевича о дальнейших действиях. Действия эри-
ванского отряда. Бой у селения Мирака. Умиротворение Шамша-
дыльской и Казахской дистанций. Очищение от неприятеля про¬
винций: Ширванской, Шекинской и Бакинской. Экспедиция
Паскевича за реку Араке. Мнения Паскевича и Дибича о даль¬
нейших действиях. Наступление зимы. Расположение войск на
зимовых квартирах	586Глава 28. Отношения между Ермоловым и Паскевичем. Состояние
Кавказского края и войск по донесениям Паскевича, генерал-адъ¬
ютанта Бенкендорфа и князя Долгорукова. Командирование в
Тифлис начальника главного штаба барона Дибича. Донесения его
императору Николаю I. Удаление А.П. Ермолова и назначение
Паскевича главнокомандующим на Кавказе	617
ГЛАВА 1Состояние Закавказья: чума и голод. Восстание в Грузии. Провозглаше¬
ние царевича Григория царем Грузии. Положение наших войск. Действия
отрядов полковника Тихоновского и подполковника Ушакова. Неудачный
штурм г. Ахалкалак Шериф-пашою. Прокламация маркиза Паулуччи и
ответ на нее инсургентов. Освобождение Телава. Временное прекраще¬
ние волнений. Отозвание маркиза Паулуччи и назначение генерала Рти¬
щева главнокомандующим на Кавказе. Расположение войск. Воззвания
Баба-хана. Деятельность Сурхай-хана Казикумухского. Экспедиции
генерал-майора Хатунцова в Каракайтаг и Казикумух. Новые волнения
в Грузии. Действия генерал-майора Сталя и князя Орбелиани. Воззвания
царевича Александра и намерение его пробраться в ГрузиюНаступил тяжелый, но славный для России 1812 год. Готовясь
к борьбе с Наполеоном, император Александр I принужден был от¬
казаться от всякой помощи главнокомандующему в Закавказье, и
именно в такое время, когда, по словам маркиза Паулуччи, край,
ему вверенный, нельзя было признать «состоящим в благоприятном
виде». Главною причиною тому была чума, внесенная еще в 1810 г.
при отступлении наших войск из пределов Турции. Она появилась
всюду: в дагестанских селениях, неподалеку от г. Дербента, на Ниж¬
не-абазинском посту, во многих городах Грузии, в Елисаветполе и в
Имеретии.Несмотря на все принимаемые меры и на учреждения в Тифли¬
се особого комитета для охранения здоровья жителей, болезнь дол¬
го не прекращалась. Множество семейств сделались жертвою за¬
разы1, туземцы боялись оставаться в городе и, покидая его, уезжали1	Со дня появления заразы и до окончания ее в одной Грузии умерло от
чумы 2042 мужчины, 1646 женщин и 567 детей13
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв селения или укрывались в садах и отдаленных местах. Тифлис
был пуст, точно так же как и многие города Грузии.С другой стороны, проливные дожди повредили жатву, а появив¬
шиеся в значительном числе мыши окончательно истребили хлеб,
прежде его уборки с полей. В Имеретии реки выступили из берегов,
залили поля, а во многих местах унесли дома и скот. Последствием
всего этого был голод, болезни и значительная смертность. В весь¬
ма короткое время в Имеретии вымерло до 12 ООО семейств1, и оста¬
лась только третья часть населения. Пораженное всеобщим ужасом,
население бежало в горы и леса. Имеретины мололи желуди, ко¬
сточки из винограда и питались ими, а когда этого не стало, то и
трава казалась вкусною2. Недостаток пищи заставлял многих родите¬
лей отдавать детей своих в рабство за незначительный кусок хлеба.В январе 1812 г. было препровождено главнокомандующему
10 ООО рублей для вспомоществования страждущему имеретинскому
народу и сделано распоряжение о доставлении 10 ООО четвертей хле¬
ба из Крыма к мингрельским берегам. Для раздачи бедным пособия
составлена, под председательством генерала Симоновича, особая ко¬
миссия из двух имеретинских князей и двух духовных особ.В Грузии также ощущался недостаток в хлебе, и сначала на него
возвысилась цена, а потом он вовсе не продавался3. В Тифлисе чет¬
верть дурной муки стоила от 20 до 30 рублей. Жители скитались
по лесам, питались кореньями и травою; почти все население Пам-
бак и Шурагели разошлось по соседним провинциям.Частое вторжение неприятеля в пограничные мусульманские
провинции лишило туземцев скота и хлеба на столько, что они не
имели семян для будущего посева. Те из жителей, которые были в
силах, покупали хлеб в селениях за р. Арпачаем; но большинство
не имело средств этого сделать. Общее бедствие усиливалось от
злоупотреблений мелких чиновников, поставленных в непосред¬
ственное сношение с народом.Занятые военными действиями, главнокомандующие не имели
возможности входить в самые мелочные подробности гражданского
управления, а люди неблагонамеренные пользовались таким недо¬
смотром. Взятки и всякого рода незаконные поборы, обвешивание
и обмеривание — все было пущено в ход для собственной наживы.
Маркиз Паулуччи хотя и принимал энергические меры против по-1	В Имеретии по 1 марта 1812 г. умерло от голода и заразы: 32 750 человек,
разошлось в соседние провинции 7450 и распродано 2000 душ обоего пола.2	Письма из Имеретии князя Р. Эристова. «Кавказ», 1857 г., № 81.3	Отношение главнокомандующего министру полиции от 25 сентября 1812 г.14
1810-1826добных притеснений, но ни угрозы, ни предписания не останавли¬
вали от противозаконных поступков. Злоупотребления так глубоко
проникли в быт чиновников, что некоторые из них решались не
объявлять народу распоряжений главнокомандующих или перетол¬
ковывали их в свою пользу. «Дошло до сведения моего, — писал
маркиз Паулуччи1, — что моуравы, в дистанциях им вверенных, не
обнародовали ясно данного от меня оповещения жителей всей Гру¬
зии о разных предположениях моих для постановления в Грузии
порядка, в особенности о введении справедливых весов и мер и об
искоренении постыдного корыстолюбия.И так, замечая из сего цель моуравов, чтобы через ускромление
перед народом таковых желаний моих продолжать им по прежним
обычаям попущаться на противозаконные поступки и преграждать
пути притесняемым несправедливостью приносить мне жалобы, кои
всегда готов я принимать, предлагаю вашему превосходительству,
по получении сего, немедленно отправить особого чиновника в каж¬
дую дистанцию, как-то: Казах, Шамшадыль и Ворчало, поручив им
оповестить оное предписание мое самим жителям в селении, при
собрании всего общества, дополнив к тому, что моуравы, под опа¬
сением строгого наказания, за суд и расправу, кою они производить
будут между жителями, отнюдь не должны в пользу свою взыски¬
вать штрафов, также и на содержание себя ни под каким видом не
должны брать ничего с народа».Вслед затем главнокомандующий приказал принимать хлеб в по¬
дать и покупать его в казну на русский вес, а не туземною мерою,
так как в последнем случае встречались нередко злоупотребления.
Не имея сами достаточно хлеба, грузины отказывались поставлять
его войскам, а между тем главнокомандующий, опираясь на Грузию,
как на почти единственную в то время мирную страну, по необхо¬
димости вынужден был пользоваться ее силами для продовольствия
войск и обеспечения их перевозочными средствами. Из сохранив¬
шихся нарядов видно, что нередко в короткий сравнительно про¬
межуток времени население закавказских провинций выставляло
до 112 154 ароб, запряженных волами и буйволами, и 99 780 вьюков
лошадей, — число само по себе уже достаточное для заключения,
чего стоила эта повинность жителям, которые но недостатку корма
и дурным дорогам часто лишались ароб и скота, возвращавшегося
из похода не более одной двадцатой части.1 От 29 ноября 1811 г. Акты Кавказской археографической комиссии, т. V,№ 19.15
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНСтоль усиленные наряды не могли не отзываться на экономиче¬
ском быте населения. Занятые почти целый год перевозкою про¬
вианта и комиссариатских тяжестей, грузины не имели времени
обрабатывать свои поля. От этого не только падала промышлен¬
ность, но чувствовался недостаток в хлебе, и заготовление продо¬
вольствия для войск было крайне затруднительно.Руководясь мыслию, будто грузины в конце прошлого столетия
содержали вспомогательные русские войска своим провиантом, мар¬
киз Паулуччи пришел к несколько странному заключению, что для
народа, продовольствовавшего прежде войска даром, назначение ма¬
лых цен на то же самое продовольствие не должно быть чувствитель¬
но. На этом основании он сделал раскладку провианта сообразно
урожаю и требовал поставки хлеба по назначенным им ценам. Хотя,
по словам самого главнокомандующего, грузины протестовали про¬
тив такой меры, но, говорил он, «несмотря на просьбы и отказы жи¬
телей, которые действительно находятся в крайней бедности, я упо¬
требил ласки и силу, — все в свое время, дабы обеспечить войска».Распоряжение главнокомандующего не привело к желаемой
цели, и он не употребил бы такого средства, если бы был основа¬
тельно знаком с продовольствием наших войск в Грузии при царях
Ираклии II и Георгии XII. Число этих войск не превышало цифры
3 тысяч человек, продовольствуемых настолько плохо, что часто за
русские деньги не было возможности достать провианта. Наконец,
если бы эти войска и продовольствовались сборным хлебом без
платы, то должно ли было это служить примером для продоволь¬
ствования значительного числа войск? Между тем пример этот по¬
служил основанием для действий маркиза Паулуччи, и цены на
хлеб были назначены вполовину и даже в четыре раза менее против
действительной его стоимости. Так, за каждую поставленную в каз¬
ну коду (2 пуда 10 фунтов) муки было назначено по 6 абазов (1 руб.20	коп.), тогда как сами жители покупали коду не менее как за
25 абазов (5 руб.).Грузины отказались поставлять хлеб по этим ценам, и исправ¬
лявший должность правителя Грузии генерал-майор Сталь 2-й до¬
носил, что назначенных для покупки в Сигнахском уезде 40 ООО код1
пшеницы жители не соглашаются продать. Сталь просил уездного
маршала князя Андроникова, капитан-исправника Сорокина и ми¬
трополита Иоанна Бодбеля уговорить жителей поставить требуемое‘Код, кот (армян ) — в Закавказье деревянный сосуд, служащий мерой
сыпучих тел Код вмещает в себя около 3 пудов (36 кг) зерна16
1810-1826количество пшеницы. Несмотря на увещания, туземцы соглашались
поставить только 10 ООО код, и притом с условием, чтобы в том
числе была одна треть ячменя. Тогда Сталь донес, что упорство
жителей происходит от подстреканий князей, маршала и, главное,
от наговоров Вачнадзе БебурОва. Он просил назначить экзекуцию,
взять хлеб силою «и тем дать им почувствовать над собою власть
правления российского и отвлечь от мысли своеволия, возникшего
со времени выведения из Сигнахского уезда трех полков и полу¬
ченных возмутительных писем от беглеца Александра царевича»1.Экзекуция была назначена; войска размещены по деревням, и
положение населения ухудшилось от более суровых требований.
Народ несколько раз обращался с просьбою вывести из деревень
войска, но на эту просьбу отвечали требованием скорее поставить
хлеб в магазины. Тяготясь таким положением и испытывая сами
недостаток в хлебе, жители почти ежедневно собирались около сво¬
их церквей для совещания о мерах к скорейшей поставке хлеба.
Сюда являлись агенты царевича Александра с фирманами Аббас -
Мирзы, который писал об отправлении грузинам значительной сум¬
мы денег и, обещая явиться на помощь, просил их оказывать сопро¬
тивление русским2. Ввиду своего бедственного положения грузины
готовы были податься всякого рода внушениям. С каждым днем
число недовольных увеличивалось. Духовенство было недовольно
уменьшением числа епархий, упразднением некоторых приходов,
уничтожением церковных имений и передачею их в казенное ве¬
домство; князья — ограничением их власти и уничтожением моу-
равств, а народ тяготился притеснениями мелких чиновников, на¬
логами и обременительными нарядами, среди голода, болезней и
значительной смертности. При таких условиях беспорядки явились
тотчас же, как только известный предел был перейден...Рано утром, 31 января 1812 г., набатлый звон колоколов селения
Ахмет собрал в сельской церкви всех жителей деревни. Здесь они
узнали о прибытии экзекуции, требовавшей провианта. Отказав¬
шись исполнить требование, грузины бросились на команду и вы¬
гнали ее из селения.Посланный на другой день новый отряд, подходя к селению, был
встречен выстрелами возмутившихся, к которым успели присоеди¬
ниться пшавы, хевсуры и жители сел Матан и Тионет. Из этой по¬1	Рапорт генерал-майора Сталя главнокомандующему от 25 августа 1811 г,
№ 28092	Всеподданнейший рапорт маркиза Паулуччи 26 марта Фирманы Аббас -
Мирзы Военно-ученый архив Главного штаба17
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНследней деревни команда была также изгнана и частью перерезана.
Народная ярость была возбуждена одною женщиною, которая, вбе¬
жав в средину толпы, бросилась к мужу, стащила с него папаху (шап¬
ку), надела ее на себя, а на мужа накинула свое покрывало (чадру).—	Теперь ты жена, а я муж! — кричала она. — Я обесчещена и
иду мстить за тебя!С этими словами она выхватила у мужа кинжал и бросилась к
дому; толпа ринулась за нею. Офицер был заколот; команда пере¬
резана1. Восстание быстро распространилось и охватило всю Кахе-
тию; увещания капитан-исправников не действовали. Народ повсюду
отказывался повиноваться, и от одного селения к другому скакали
зачинщики, угрозами заставляя жителей присоединяться к ним и
истреблять все экзекуционные команды. Грузины следовали за ко¬
новодами, хотя сознавали в душе несообразность своего поведения
и искренно желали оставаться верными русскому императору.«На тот конец сделали мы бунт, — говорили жители селений
Нукреян и Магаро, — чтобы нас больше не притесняли, а не на тот,
чтобы лишиться российского покровительства... Сопротивлялись же
против россиян2, в чаянии том, чтобы правительство обратило вни¬
мание на состояние наше и не оставило определить к нам одного
из российских, а другого из грузинских чиновников, для управле¬
ния нами и удовлетворения просьб наших»3.По получении первых известий о восстании военное и граждан¬
ское начальство разослало повсюду предписания приостановиться
взысканием провианта с жителей. Тогда же разосланы повеления
ко всем комендантам, капитан-исправникам, моуравам и уездным
маршалам о принятии необходимых мер предосторожности и упо¬
треблении всех способов для удержания народа от мятежа; князья,
пользовавшиеся уважением народа, и почетные духовные особы
были посылаемы для увещания, но все оставалось напрасным.
«Ожесточенный народ, — доносил маркиз Паулуччи, — не внимал
никаким советам, стрелял по тем, кои старались его успокоить, и
умерщвлял всех попадавшихся ему в руки курьеров и лазутчиков,
от правительства посланных».Соединившись с пшавами и хевсурами, возмутившиеся прегра¬
дили все дороги в Кахетии и отрезали пути отступления нашим
войскам. Последние, будучи разбросаны самыми маленькими ко¬
мандами по отдельным деревням, были застигнуты врасплох. Го¬1	Записки князя Д.О. Бебутова «Военный сборник», 1867 г. № 6 и 7.2	В прошении от 26 марта 1812 г. Воен.-уч. арх.3	Показание жителей селений Арагвисиири и Ораниси, 1 мая. Там же.18
1810-1826рода Телав и Сигнах подверглись осаде; в последнем все чиновни¬
ки и гарнизон были вырезаны. Та же участь постигла пятый
эскадрон Нарвского драгунского полка, стоявший в селении Кака-
бети. Нижние чины защищались в сараях, эскадронной конюшне,
бане, но, уступая в численности, по большей части погибли. Один
только унтер-офицер со штандартом успел прискакать в штаб пол¬
ка, в деревню Сагореджо; туда же прибыл со знаменем и есаул дон¬
ского Поздеева 8-го полка Кузнецов, из селения Анаги, которое
было сожжено вместе с провиантскими магазинами.Жители селений Ахмета, Тионет, Матаани и Маралисы, соеди¬
нившись вместе, при содействии армян, живших в предместье Те-
лава, ворвались, 2 февраля, в форштадт этого города, разграбили
все квартиры, умертвили нескольких солдат и расхитили из сель¬
ских магазинов податной провиант. Телавский комендант, майор
Шматов, с 60 человеками заперся в крепости и защищал ее до при¬
бытия майора Вронского с тремя ротами 9-го егерского полка, сто¬
явшими вблизи Телава, в селении Гомборах, и 250 человек нарв-
ских драгун, отправленных генералом Портнягиным с майором
Есиповым. Пробиваясь сквозь толпу инсургентов, Есипов был убит,
но драгуны достигли до крепости, хотя и с весьма большою потерею
в людях. Из 250 человек драгун пришло в крепость только 148 че¬
ловек, а отряд егерей, пробиваясь через толпу, потерял 11 человек
нижних чинов убитыми, 10 человек захваченными в плен и ране¬
ными: двух офицеров и 30 человек рядовых.Восставшие кахетинцы провозгласили царевича Григория1 своим
царем и решились признать его власть над собою. Недалекий по своим
умственным способностям, хромой от природы и забытый русским
правительством, Григорий жил на свободе в Кахетии2. Не пользуясь
до сих пор ничьим уважением, царевич вдруг, при открывшемся вос¬
стании, вырос в глазах народа и стал играть довольно видную роль.
Поверив в возможность сохранения за собою звания царя Грузии,
Григорий принял предложение и явился среди мятежников предво¬
дительствовать их толпами. Имя его стали упоминать в церквах, как
законного царя Грузии. Царевич начал издавать от своего имени воз¬
мутительные прокламации и письма3. Кахетинцы толпами спешили1	Григорий был сын царевича Ивана, находившегося в Москве. Так как стар¬
ший брат Ивана, царевич Давид, был бездетен, то грузины и считали за Григо¬
рием право наследства престола.2	Отношение маркиза Паулуччи генералу Ртищеву, 17 марта, № 252.3	Высокосиятельные кизикские князья, чиновники и вообще жители! — пи¬
сал Григорий. — Нижайше вам кланяемся, и если хотите знать наше обстоятель¬19
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпод его знамена. Пристрастие народа к бывшим членам грузинского
царского дома сделало теперь особенно вредным пребывание Григо¬
рия среди инсургентов. Деревни одна за другою присоединялись к
возмутившимся. Посланные с разных концов и по разным направле¬
ниям развозили возмутительные письма.«Мы все, кахетинские князья, — говорилось в одном из таких
писем, — кизикские (сигнахские) чиновники и кевхи, народ пшав-
ский, тушинский и хевсурский, пишем к вам. Верьте Богу, что на¬
чиная от Тионет до Кизика (Сигнаха) и от Кизика до Маркопи,
российского имени нет. За наше притеснение и за вас вступаемся
мы, что такие дела делаем. Вы, подобно сему, покажите нам, сколь¬
ко можете, какое-нибудь дело, т. е. пригласите поскорее царевича
(Григория). Мы, кроме одного царя, ни в чем недостатка не имеем.
Если вы согласны с нами — отвечайте, а если нет, то мы (одни) с
ними разведаемся. Если в сем нам не верите, то здесь и татарский
народ живет: спросите их и узнаете, что мы в крови замараны»1.«Мы наверно знаем, что драться против великого Государя нам
трудно, — писали жители Сигнаха тем же агаларам, — но мы до
стеснения были доведены... Можем ли мы увериться, чтобы про¬
литие толикой христианской крови и противность Государю могли
быть кем-либо прощены? Ныне все вообще: Кахетия, горцы и на
плоскости живущие лезгины — соберемся в Сагореджо... Мы собою
рискнули и себя на смерть отдали. Нам умереть — Государю убы¬
ток, и их (русских) побить — тоже Государю убыток».В Сагореджо находился штаб Нарвского драгунского полка, ше¬
фом которого был генерал-майор Портнягин, бывший в то же вре¬ство, то сегодня, что есть суббота, переедем на Хашми с большим войском... Если
хотите знать о Карталинии, то войска обоих Лиахвских ущелий собрались,
и сколько в Цхинвальской волости было русских, всех побили, мосты сорвали,
и всякий карталинец вас ожидает; всю же силу русских составляют войска, на
Хашми стоящие; если ее погубим, то знайте, что все в руках будем иметь: Кар-
талинию, Арагви и Тифлис, и ныне просьба наша к вам состоит в сем, а воля
ваша».«Сегодня, в пятницу, — писал Григорий джимитским и уканамхарским жи¬
телям, — мы, хевсуры, пшавы и кахетинцы, кто только носит шапку, у Ахталь-
ской речки встретили русских, и до сумерек сражение продолжалось; много
людей и солдат побили, так что ружьями и лошадьми, от них доставшимися,
Кахетия наполнилась, а с наступлением ночи расположились русские на Ко-
призском поле; мы с нашим войском кругом их стоим, и с рассветом будет опять
драка, и Бог нам помощь! Пока хотя один кахетинец жив, Кахетия не отступит:
поспешите на помощь, кто хочет только христианства, поспешите на помощь
вашим соседям, и если хотите жизни ваших семейств, то поспешите на помощь».1	Казахским агаларам. Письмо подписано 31 лицом и приложено к рапорту
маркиза Паулуччи государю имп. от 26 марта 1812 г. Воен.-уч. арх.20
1810-1826мя начальником Сигнахского и Телавского уездов. Он был постав¬
лен обстоятельствами в критическое положение: из всего полка
Портнягин мог собрать только до 150 человек драгун. До Тифлиса
было 90 верст, и помощь могла прийти в Сагореджо не ранее как
дня через три. К тому же главнокомандующего в то время не было
в Тифлисе — он отправился в Баку, Кубу, Дербент и для введения
нового управления в новопокоренной Кюринской области. Прибли¬
жение персиян к нашим границам заставило маркиза Паулуччи
проехать в Карабаг; но едва только он успел собрать там отряд
и поручить его Котляревскому, как, получив известие о восстании
в Кахетии, отправился в Тифлис, где присутствие его было более
чем необходимо.С получением первых известий о восстании генерал Портнягин
просил о присылке ему подкреплений, но, за отсутствием маркиза
Паулуччи, все распоряжения производились весьма вяло и нереши¬
тельно. В Сагореджо в первое время хотя и было тихо, но, видимо,
жители находились в сильном беспокойстве. Вооруженные с головы
до ног, они каждую минуту ожидали прибытия к себе инсургентов.
Старшина селения предъявил Портнягину полученное им письмо,
в котором говорилось, что вся Кахетия идет на них, и если сагоред-
жинцы не пристанут к восставшим, то селение будет сожжено, а
жители истреблены.—	Будете ли вы нас защищать или оставите деревню? — спросил
старшина.Портнягин отвечал утвердительно, но видел, что народ желает,
чтобы русские войска оставили селение и тем избавили его от не¬
минуемого разорения.Ожидая прибытия толпы мятежников, нарвские драгуны укре¬
плялись. Бывшую перед домом Портнягина небольшую площадку
они обставили кругом мешками с провиантом. Хотя такое укрепле¬
ние и обстреливалось из окружающих селение виноградников и
высот, но все-таки могло служить некоторою защитою до прибытия
подкреплений. Вечером, 5 февраля, толпа инсургентов появилась в
садах на соседних высотах и завязала перестрелку с драгунами.
Перестрелка эта продолжалась всю ночь, но не причинила нам ни¬
какого вреда. С рассветом число неприятеля увеличилось; драгуны
лежали под прикрытием мешков и ожидали подкрепления. Пере¬
говоры с мятежниками и советы превратить неприязненные дей¬
ствия не приводили к желаемым результатам. Опасность для драгун
возрастала: в отряде было ранено до 25 человек и много лошадей.
Солнце перешло уже за полдень, когда в селении Сагореджо услы-21
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНшали сначала пушечный выстрел, а затем барабанный бой отряда,
спешившего на помощь. То были две роты Херсонского гренадер¬
ского полка, посланные из Тифлиса под начальством майора Бух¬
востова. С появлением гренадеров инсургенты тотчас же стали очи¬
щать сады, и перестрелка прекратилась.Сделав необходимые распоряжения к отступлению, генерал Пор¬
тнягин сжег все тяжести и в следующую ночь оставил Сагореджо.
Драгуны шли пешие и вели в поводу лошадей, которых было втрое
более, чем людей, за потерями и командировками. Отряд отступал
не по большой дороге, где поджидали его инсургенты, а лесом, в
обход, в переправе через р. Иору. Восставшие грузины все-таки от¬
крыли это движение и выстрелами преследовали отступавших»1.Прибыв в Тифлис и найдя там только шесть рот, Портнягин, как
старший, принял над ними начальство и сделал все необходимые
распоряжения по обороне города: повсюду были расставлены карау¬
лы, а в некоторых местах и орудия, на устроенных для того батареях.Получавшиеся с разных сторон сведения были далеко неуспоко¬
ительны, восстание в Кахетии с каждым днем все более и более
усиливалось. Инсургенты врывались в города и селения, грабили
казенные деньги и вещи. Многие владельцы просили помощи, го¬
воря, что народ грозит сжечь их дома и имущество, если они не
присоединятся к восставшей толпе. Никто из князей не решался
ехать уговаривать возмутившихся и отговаривались тем, что не
имеют лошадей. Уклонение это признано было неосновательным, и
князьям предложено взять казенных лошадей, но они браковали их,
говоря, что в таких критических обстоятельствах можно выехать
перед толпой только на хороших лошадях (?).Таким образом, предоставленные самим себе, инсургенты про¬
должали собираться в различных пунктах. Не имея определенной
цели и плана действий, каждая партия действовала по своему ус¬
мотрению, занимаясь преимущественно грабежом и насилием. Бо¬
лее или менее значительные толпы появились у Манавы и на Са-
гурамском поле, с намерением напасть на Гартискарский пост. До
сорока человек вооруженных грузин собралось в селении Караджа-
лы, на левом берегу р. Куры, и, несмотря на увещания, не соглаша¬
лись разойтись по домам.8	февраля в Тифлисе было получено известие, что главное ско¬
пище остановилось в селении Шашебуро и там укрепляется; что
значительное число мятежников собралось также между р. Иорой1 От 27 февраля Письмо подписано 17 лицами Воен -уч арх22
1810-1826и Марткопи, с намерением идти на Тифлис; что гарнизон, бывший
в Пасанауре, истреблен и сообщение с Кавказскою линиею прерва¬
но; что возмущение распространилось по всему Ананурскому уезду,
и самый город находится в осаде, и, наконец, что Телав и Сигнах
окружены вооруженными толпами.Стоявших в Кахетии войск оказывалось недостаточно для усми¬
рения волнений. На подкрепление их отправлен из Карталинии
подполковник Ушаков с батальоном Грузинского гренадерского
полка. Ему приказано прямо и как можно поспешнее следовать
к г. Анануру и по дороге присоединить к себе отряды, стоявшие в
Мухрани и в Гартискаро. Осада мятежниками последнего пункта
не дозволила Ушакову присоединить к себе гартискарский гарни¬
зон, а с присоединением команды, находившейся в Мухрани, отряд
его состоял всего из пяти рот пехоты.Вместе с тем владикавказскому коменданту генерал-майору
Дельпоццо и подполковнику Казбеку предписано принять меры к
восстановлению сообщения с линиею, а для рассеяния толпы, со¬
бравшейся у Марткопи, отправлен из Тифлиса полковник Тихонов¬
ский с батальоном Херсонского гренадерского полка и четырьмя
орудиями.Взяв с собою двух князей Орбелиани, на случай переговоров с
мятежниками, Тихоновский выступил по направлению к Марткопи.
Приближение наших войск заставило разъезжавшие близ селения
толпы грузин отступить к селению Хашми. Получив донесение, что
число вооруженных в этом селении достигает до 4000 человек и что
толпа эта состоит преимущественно из тушин, пшавов и хевсур,
Тихоновский двинулся прямо к селению Хашми. Встреченный вы¬
стрелами с высот и из садов, он штыками вытеснил неприятеля,
заставив его бежать к деревне Сартачалам. Жители ближайших се¬
лений со всем семейством и имуществом удалились в леса и горы.
Тихоновский уговаривал их возвратиться1, и, после долгих убежде¬
ний, десять человек старшин явились к нему с покорностью и обе¬
щанием не допускать к себе возмутителей. Двигаясь далее, Тихо¬
новский успел привести к покорности жителей селений Сартачал,
Уджарм, Карабулах и Патерзаул2. Возвративши их в дома, он пошел
обратно в селение Хашми3.В это время подполковник Ушаков прибыл с своим отрядом в
селение Мухрань и 12 февраля двинулся к Душету. Встреченный1	Рапорт Тихоновского главнокомандующему, 14 февраля 1812 г, № 202	То же от 15 февраля, № 233	Тот же от 16 марта, № 5023
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсильным огнем неприятеля, Ушаков по позднему времени не мог
атаковать города. На рассвете следующего дня он штурмовал фор-
штадт и, после двухчасового боя, овладел как им, так и Душетскою
крепостью, восстановив порядок в городе и имея приказание спе¬
шить на помощь г. Анануру, Ушаков выступил из Душета и едва
только отошел две версты, как был окружен инсургентами. Начиная
с 6 часов утра и до 5 часов пополудни наш отряд прокладывал себе
дорогу штыками, достиг до Ананура и вытеснил оттуда мятежни¬
ков.На следующую ночь, с 17 на 18 февраля, Ушаков узнал, что
в трех верстах от города, в небольшом селении, находится арьергард
отступавших инсургентов, состоящий из 70 человек. Взяв 150 че¬
ловек гренадеров, он тихо подошел с ними к селению, окружил
сакли и истребил всех, кроме 15 человек, взятых в плен, и трех
бежавших. Атака была так неожиданна, что гренадеры не сделали
ни одного выстрела, а кололи штыками. Повесив главного предво¬
дителя, Ушаков навел тем страх на всю окрестность1.Скопища в этом углу Кахетии были рассеяны, и сообщение с ли-
ниею восстановлено высланною из Ларса ротою Суздальского полка,
которая, перевалив через Крестовую гору, появилась в Закавказье.
Жители многих селений стали являться с покорностью, и большая
часть деревень, окружающих Душет, была приведена к присяге.В таком положении были дела, когда 21 февраля маркиз Пау-
луччи прибыл в Тифлис и узнал, что отряд, бывший в Карагаче, и
гарнизон в Телаве находятся в крайней опасности, что они отреза¬
ны и окружены со всех сторон вооруженными толпами, и более
пятнадцати дней в Тифлисе не было о них никакого известия. Глав¬
нокомандующий тотчас же приказал батальону Тифлисского полка
выступить из столицы Грузии в селение Хашми и присоединиться
к полковнику Тихоновскому; генерал-майору Портнягину приказа¬
но с остатками нарвских драгун перейти в селение Цинцкаро и на¬
блюдать, чтобы хищники не делали разбоев.«К удивлению найдя, — писал ему маркиз Паулуччи, — что вы,
оставив порученный вам Кахетинский округ, прибыли в Тифлис с
полком и приняли команду над войсками в Тифлисе и Анануре, где
был другой начальник, требую ответа, почему, не истребовав сикур¬
са, когда увидели бунт в Кахетии, не обратились туда со всею
поспешностью»2.1	Рапорт Ушакова генерал-майору Портнягину, 19 февраля, № 165.2	В предписании от 21 февраля 1812 г. № 226.24
1810-1826Недовольный таким запросом, генерал Портнягин подал рапорт
о болезни и затем не принимал участия в усмирении восстания.Между тем 23 февраля маркиз Паулуччи, имея в конвое 140 ка¬
заков и 40 драгун, выехал из Тифлиса в Ханши, с тем чтобы при¬
нять личное начальство над отрядом, там собравшимся.Здесь он узнал, что инсургенты отправили посланного к Шериф-
паше Ахалцихскому с просьбою о помощи. Приняв его ласково,
паша думал воспользоваться затруднительностью нашего положе¬
ния и возвратить в свое владение Ахалкалаки, так недавно, после
блестящей победы Котляревского, занятого нашими войсками.
Если бы Шерифу удалось овладеть этою крепостью, прикрывавшею
всю Кахетию, то, за отозванием войск для усмирения восстания,
путь в Ворчалинскую провинцию и даже в Тифлис был бы совер¬
шенно открыт и беспрепятствен.Сознавая, что успех может принести огромные выгоды, Шериф
собрал до 5 тысяч человек, подошел к Ахалкалакам и 21 февраля
штурмовал укрепления. После четырех с половиною часового боя
паша принужден был разочароваться в своих ожиданиях и сознать
невозможность овладеть крепостью. Геройское сопротивление гар¬
низона заставило его отступить к укрепленному местечку Хертвиси.
Оправившись и устроив свои войска, Шериф намерен был вторич¬
но штурмовать Ахалкалаки, но, узнав о прибытии в Грузию глав¬
нокомандующего и почти о повсеместном усмирении восстания, он
отказался от своего намерения и ушел внутрь своего пашалыка1.Маркиз Паулуччи принял действительно весьма решительные
меры в подавлении восстания.Для предварительного увещания возмутившихся он отправил к
инсургентам нескольких доверенных лиц, из дворян и духовенства,
с прокламациею, в которой обещал им испросить прощение, если
они с полным раскаянием и покорностью возвратятся в свои дома.«— Что вы делаете? — спрашивал главнокомандующий кахетин¬
цев. — Какое ослепление обуяло умы ваши и какая цель ваша? Не¬
ужели в несчастном исступлении своем забыли вы силу и могуще¬
ство неодолимых войск российских, забыли веру христианскую и
не видите, что рука Божия, неизбежно карающая клятвопреступных
изменников, готова вас поразить!Вспомните, что вы дерзнули поднять оружие против войск его
императорского величества, кои суть братья ваши по вере, защища¬1	Рапорт маркиза Паулуччи гос. имп. 11 марта 1812 г., № 13. Рапорт под¬
полковника Згорельского главнокомандующему, 10 марта, № 61.25
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНющие жилища ваши, семейства и имущество от внешних неприяте¬
лей, издавна жаждущих вашей погибели, и что вы, в заблуждении
своем нарушив присягу, данную вами, в вечной верности его импе¬
раторскому величеству перед лицом Самого Бога, вооружились
против защитников ваших, против самого вашего отечества и про¬
тив религии. И так, с сердечным соболезнованием, видя бездну, в
которую вы сами стремитесь, вовлекая невинные ваши семейства,
я счел обязанностью, прежде нежели приступлю к мерам, кои мне
предписывает долг и звание мое, объявить вам следующее.Кахетинский народ! Теперь предлежит вам два пути: один к спа¬
сению, а другой к неминуемой гибели. Собрав сильные войска, я
иду сам в Кахетию для водворения среди вас покоя. Меч мой готов
истребить непокорных мятежников, и вместе с тем рука простерта
принять с милосердием раскаивающихся, подобно как отец прием¬
лет заблудшего сына. Почему избирайте немедленно дорогу, кото¬
рую укажет вам собственное ваше благоразумие. Я же уверяю вас
честию моею, что не накажу тех, кои, положив оружие, с раскаяни¬
ем будут просить прощения и, с семействами своими, возвратясь в
свои жилища, примут вновь присягу на верность Его Император¬
скому Величеству. Но если встречу кого с оружием в руках и про¬
тивящихся законной власти, то тех предам достойной их казни, без
всякого помилования»1.Посланные с этою прокламациею явились к инсургентам, но
переговоры их были безуспешны.—	Мы, — говорил посланным Коцо Оханов, предводительствовав¬
ший толпою2, — мы знаем, что нас мало в сравнении с русскими, не
надеемся их победить, но желаем, чтобы они нас истребили. Мы ис¬
кали покровительства русского царя, и Бог дал нам его, но неспра¬
ведливости и жестокости его слуг привели нас в отчаяние. Мы долго
терпели. Ныне же, когда Господь послал нам этот ужасный голод,
когда мы сами едим коренья и травы, от нас насильственно требуют
хлеба и фуража. Нас выгнали из собственных домов, рылись в сун¬
дуках и ямах наших, открывали наши запасы вина и, напившись до¬
пьяна, оскверняли остальное, бросая туда нечистоты. Неужели и по¬
сле такого срама дорога нам жизнь? Мы виноваты перед Богом и
русским царем, обагрив руки в христианской крови; но Бог свиде¬
тель, что изменить русским никогда в нашем помышлении не было:1	В прокламации от 22 февраля 1812 г., № 177. Акты Кавказ археогр. ком.,
т. V, № 97.2	Записка генерал-майора князя Чавчавадзе, поданная императору Николаю
в 1837 г. Воен.-уч. арх. Глав, штаба.26
1810-1826нас вынудили к тому силою, и мы решились погибнуть на месте. На
прощение нам надеяться нечего: кто откроет наше положение госу¬
дарю? Разве мы не помним, что нам, бывало, отвечали ваши началь¬
ники, когда мы ссылались на него: до Бога высоко, до царя далеко!
Ступайте же к ним; ни они, ни вы нас не обманете.Слова эти, подтвержденные единогласно всеми находившимися
в толпе, в тот же день были переданы маркизу Паулуччи. Ему же
доставлено было и письмо, служившее ответом на прокламацию.«Все общество катехинское, — отвечали инсургенты, — в горах
и на плоскости живущее, доносит, что мы неопытны в письмах и
не можем понять вашего писания. Мы не отрицаемся от Христа, не
изменники Государю, ниже клятвопреступники. Вы дали нам повод;
что было от всемилостивейшего Государя манифестом повелено, от
вас не было исполнено; вы нам дали повод, убивая и вешая на ве¬
ревке; виновные и усердные не были различены, но и сего мы по
усердию к всемилостивейшему Государю и по присяге от нас дан¬
ной терпели. «Сверх того, чего у нас не~было, к тому экзекуциею и
штыками вы нас принуждали; убивали наших жен и детей; отняли
у нас хлеб и голодом нас морили, а нам говорили, чтобы мы паслись
на траве. Как младенцам пастись на траве?От нарядов не стало у нас быков, а в лесах не нашли мы более
лесу для построения ароб (телег) и такой обиды не могли мы более
вытерпеть; чем человеку морить своих жен и детей, скорее убьет
прежде другого. Мы истинно знаем то, что государь император на¬
рода истребить не изволит (не желает). Повод дан вами; сойтись с
вами нам более невозможно: мы рискнули и семействами, и собою.
Вы давали нам за коду (2 пуда 10 фунт.) по 1 руб. 20 коп., а у кого
из нас не было хлеба, брали в плату по 4 рубля за ту же коду.Мы государю не изменили и не изменники; вы преступили по¬
веление государя, и мы более не могли переносить несправедливо¬
сти. Нам с вами сойтись невозможно, мы и так мертвы и должны
умереть. Мы подали просьбу, а вы не довели оной до государя. Вы
нас обманывали — и мы терпели; уже более невозможно. Ныне ко¬
нец — и мы должны умереть».Получив это письмо, маркиз Паулуччи в тот же день отвечал
инсургентам1:1	Хотя в Актах Кавказской археографической комиссии (т. V, № 96) доку¬
мент этот помечен 24-м числом марта, но его следует отнести к 24 февраля, так
как волнения продолжались только до 10 марта. С этого дня, по словам всепод¬
даннейшего донесения маркиза Паулуччи (см. там же, № 97, с. 80), «окончились
и все действия против мятежников», мятежный дух истреблен в Кахетии и «вся
Грузия приведена в спокойствие».27
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«По приезде моем в деревню Хашми, доставлен был ко мне от
вас ответ на мое объявление; видя из того причину, побудившую
вас к настоящему мятежу, я нужным почитаю сказать вам:Кахетинский народ! Вам самим известно, что объясненные вами
жалобы при главнокомандовании моем приносимы от вас не были,
так равно и просьб, вами поданных, я не получал, по которым я бы
не оставил тотчас сделать строгое исследование и доставить вам
должную справедливость, но как все сие происходило прежде, до
моего командования, и вами мне не было объявлено, то я и не мог
быть о том известен, а потому и ныне отправляю к вам с сим пре¬
освященного Ниноцминдели, духовника моего патера Онуфрия и
майора князя Соломона Авалова, как доверенных от меня, объявить
вам последнее мое слово, дабы вы, опомнясь, оставили предпри¬
нятые вами намерения и разошлись по вашим домам. Тогда вы мо¬
жете все ваши жалобы и просьбы мне представить, и я не оставлю
оказать вам всю справедливость и сделать все возможное облегче¬
ние. Но если вы и за сим не послушаетесь сего моего обвещения,
то буду вас трактовать как изменников».25 февраля посланные с этим обещанием отправились к инсурген¬
там, укрывавшимся в лесах по дороге к Телаву, близ монастыря Саме-
ба. Обещая дать ответ через два часа, коноводы вооруженной толпы
не дали его до ночи. Тогда, на рассвете 26-го числа, маркиз Паулуччи,
не обращая внимания ни на густоту леса, ни на то, что противник засел
в крепких ущельях, решился атаковать с наличными силами, состояв¬
шими всего из 600 человек пехоты при двух орудиях. Командовавший
авангардом полковник Тихоновский двинулся против неприятеля,
имея у себя две роты Херсонского полка, роту 9-го егерского и 35 ка¬
заков. Вооруженная толпа была разогнана, и некоторые, более вино¬
вные, из числа взятых в плен, по приказанию главнокомандующего,
повешены. Войска перешли в деревню Патерз-аул, куда прибыл из
Сагореджо архимандрит Елевтерий, отправленный для переговоров с
инсургентами. Неудовлетворительный ответ, им привезенный, заста¬
вил главнокомандующего перейти с войсками в Сагореджо1.Сагореджинцы явились с покорностью и просили пощады. Се¬
ления Сагореджи, Какабети, Манава и другие были приведены к
присяге; почти весь Сигнахский уезд успокоился, и жители воз¬
вратились в свои дома.27 февраля главнокомандующий перешел в селение Какабети,
где присоединился к нему полковник Степанов, выступивший с от-1 Из предписания генерал-майору барону Клодту, № 22628
1810-1826рядом из Караагача. Отряд этот состоял из сборных команд и об¬
разовался при следующих условиях: при первом известии о вос¬
стании в Кахетии была отправлена из Пховели в Телаву рота
9-го егерского полка. На пути следования в селение Вакиры и Ана-
ги рота была окружена значительною толпою неприятеля и, не бу¬
дучи в состоянии пробиться к Телаву, принуждена была отступить
к Караагачу, куда прибыла и штаб-квартира Кабардинского полка
из Бодбисхеви. 12 февраля прибыл также в Караагач и майор князь
Орбелиани, с двумя ротами Кабардинского полка и с одним оруди¬
ем. Войска эти имели крайний недостаток в продовольствии. В те¬
чение двенадцати дней, с 11 по 23 февраля, они питались одним
ячменем, заготовленным для лошадей Нижегородского драгунского
полка.В таком критическом положении полковник Степанов, приняв¬
ший начальство над всеми собравшимися в Караагаче, как только
узнал о прибытии маркиза Паулуччи в Ханши, тотчас же двинулся
на соединение с главнокомандующим. Последний предписал Сте¬
панову остановиться в Сагореджо и наблюдать за общественным
спокойствием, а сам двинулся к селению Велисцихе. У селения
Чумлаки маркиз Паулуччи встретил, 1 марта, мятежников, бывших
под предводительством царевича Григория. Рассеяв толпу, главно¬
командующий объявил жителям соседних деревень, что если кем-
нибудь будет сделан хотя один выстрел по русским войскам, то
деревня будет предаваема огню. Вместе с тем он потребовал выдачи
царевича Григория, скрывшегося у анцугских лезгин.6 марта Григорий был представлен главнокомандующему анцуг-
ским старшиною Али-ханом1, отвезен в Тифлис, помещен в нижнем
этаже дома главнокомандующего, а впоследствии отправлен в Рос¬
сию. «Сей царевич, — доносил маркиз Паулуччи2, — весьма важен
не по личным своим достоинствам, коими, к счастью, не одарен от
природы, но по уважению, каковое народ здешнего края имеет к его
происхождению...Опытом же народного легковерия и той истины, что необходимо
нужно для спокойствия здешнего края удалить отсель все то, что
только носит на себе имя происхождения от бывшего грузинского
царственного дома, может служить то, что сей царевич, не имеющий
никаких особенных достоинств, оставленный без внимания моими
предместниками и даже у самих грузин до сего случая мало имев-1	Из предписания генерал-майору барону Клодту, 6 марта 1812 г, № 3042	Графу Румянцеву от 18 марта 1812 г Акты Кавк археогр комиссии, т V,
№ 7729
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНший уважения, вдруг, при открывшейся революции, начал играть
между ними важную роль и, по ослеплению народа, которое, одна¬
ко же, обнаруживает их всегдашнюю привязанность к прежнему
царскому правлению, был с радостью принят мятежниками, про¬
возглашен царем Грузии и предводительствовал толпами бунтов¬
щиков».Предводительство это хотя и было безуспешно, но с покорно¬
стью Григория беспорядки в Грузии не были еще прекращены, и
главнокомандующий принужден был спешить к Телаву, осажден¬
ному огромною толпою инсургентов.В самом начале волнений толпа вооруженных окружила Телав
и 9 февраля потребовала от русских властей, чтобы они оставили
город.«Господа телавский комендант и исправник! — писали инсурген¬
ты1. — Клянемся вам Богом, святым крестом и Евангелием, мы все,
здесь собравшиеся, что если последуете сему нашему совету и мир¬
но выйдете, то как против нашего брата и отца не согрешим, так и
вам ничем не повредим и против вас не согрешим. Где только были
войска: в Кизике (Сигнахе), на Арагвах, в Сагореджо по сю сторо¬
ну Куры, в целой Кахетии, также в Карталинии, везде их истреби¬
ли и нигде уже нет русских, и где таким образом покорились, то
благополучно освободились. Клятвою вас уверяем, что по выходе
получите мир, и если сему совету не последуете, то, исполнивши
долг свой, отныне мы ничего не пришлем вам сказать. Ведь вы ви¬
дите, эти войска все против вас собрались; верьте, у вас помощи
уже никакой нет, — не умирайте!»Запершаяся в Телаве команда и представители русской власти
предпочли однако же умереть, чем сдаваться, и предложили собрав¬
шейся толпе разойтись по домам. Восставшие отказались исполнить
этот совет и 13 февраля отправили новое требование сдать им город
и крепость.«Комендант, исправник, и вообще собравшиеся в крепости! —
писали они. — Письмо ваше мы получили и, что советовали — все
уразумели, которое было писано по глупости; мы давно вас знаем
и не обманемся, как ребенок. Будьте уверены, что не только мы
против вас, но все наши братья, целая Кахетия и Карталиния за
ваше зверское притеснение восстали против вас; нам с вами ми¬
риться невозможно, довольно: более не обманемся. Знайте и то, что
маркиза казахцы убили в Сала-Оглы; в Кизике войска ваши ис¬1 Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 97.30
1810-1826треблены кизикцами и джарцами, так равно в Ворчало, в Картали-
нии, на Арагвах и Сагореджо — вам более помощи нет.Мы не хотели, так как вы, христиане, напрасно пролить кровь и
теперь советуем вам: все мы против вас и клянемся, что если вый¬
дете добровольно, то будете счастливы и избавитесь смерти и ни¬
какого вреда вам не будет — клятвою клянемся и поверьте; а если
совету сему не последуете, то преданы будете без пощады смерти.
Мы отсюда не отступим, и не думайте об этом, чтобы мы не могли
взять крепость».Угрозы эти остались одними словами: среди восставших не было
единодушия и единства в действии; они были плохо вооружены и,
имея только одно орудие, не решались предпринять штурм. Обло¬
живши со всех сторон Телав, инсургенты отрезали все пути сообще¬
ния и намерены были продолжительной блокадою достигнуть сво¬
ей цели; но прошел месяц, а осажденные не сдавались. Перенося
всевозможные лишения, гарнизон дождался прибытия главноко¬
мандующего, который 4 марта появился с отрядом в виду г. Телава.Оставив пехоту за деревней Цинандали в семи верстах от кре¬
пости, маркиз Паулуччи поехал, с 50 казаками и с некоторыми пре¬
данными нам грузинскими князьями, вперед, к крепости. Заметив
приближение главнокомандующего, инсургенты рассыпались в раз¬
ные стороны, бросили начатые траншеи и в них одно шестифунто¬
вое орудие.Телав был освобожден, и с занятием его последние шайки ин¬
сургентов были разогнаны. Волнение в Кахетии на время прекра¬
тилось, о чем и было объявлено в Грузии, Имеретии и сообщено
начальникам войск в ханствах.С окончанием беспорядков из разных деревень Кахетии были
представлены правительству солдаты, спасенные жителями от пре¬
следований народной ярости; многие грузины скрывали их у себя
под именем рабов. Такие поступки доказывали, что туземцы не пита¬
ли вражды к русскому правительству и не желали нарушать присяги,
данной русскому императору: они восстали против злоупотреблений
и недобросовестных исполнителей предначертаний правительства.
Маркиз Паулуччи скоро узнал истинные причины волнений и не
счел возможным скрыть их от императора Александра I.«Причины происшедшей здесь революции, — доносил он1, — по
моему образу мыслей и сколько я мог видеть, заключаются: в без¬1 Во всепод. рапорте от 26 марта 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,№ 97.31
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнравственности вообще, царствующей здесь между российскими
чиновниками, которые, не имея правил религии, пускаются на боль¬
шие или меньшие преступления. Подарки в числе злоупотреблений
не последнее занимают место, и, к несчастью, при том часто на сие
зло подавали право самые примеры, начальников, которые, наподо¬
бие азиатских сардарей, ханов и пашей, считали подарки, как при¬
обретение законное и как одолжение за услугу».С одной стороны, лихоимство чиновников, а с другой — неудо¬
вольствие дворянства, лишившегося своих прав с уничтожением
моуравств и причислением в казну церковных и казенных имений,
которыми управляли дворяне на правах собственности, — все это
давало прекрасную почву для интриг членов бывшего царского
дома и подготовило восстание. К этому присоединялось медлен¬
ность русского судопроизводства и, наконец, по словам маркиза
Паулуччи, тысячи «делаемых подлостей чиновниками провиантско¬
го ведомства, которых, невзирая на всю мою бдительность и стро¬
гость, в краткое время моего здесь командования, я не имел еще
времени открыть всех и остановить зло, которого, в тягость народу
и в разорению казны, они не перестают здесь делать с самой смер¬
ти генерала князя Цицианова».Желая искоренить зло и устранить причины в народному неудо¬
вольствию, маркиз Паулуччи не находил другого средства, как
устранить провиантских чиновников от покупки хлеба, поручив это
дело гражданскому губернатору, при содействии частных лиц.Вместе с тем, признавая несостоятельность уездных судов, глав¬
нокомандующий учредил в Сигнахском и Телавском уездах особые
временные суды, в которых разбирались дела по законам царя Вах¬
танга, за исключением дел уголовных, рассматривавшихся по рус¬
ским законам.Грузины скоро оценили распоряжения главнокомандующего и с
сожалением узнали, что маркиз Паулуччи оставляет Закавказье.
Политическое положение России и неизбежность войны с Напо¬
леоном побудили императора Александра I собрать вокруг себя
людей, известных своим боевым опытом и военными дарованиями.«Отличное ваше служение, — писал государь маркизу Паулуч¬
чи1, — обратило особое мое на вас внимание. Я, желая по достоин¬
ствам вашим употребить вас с большею блистательностью, повеле¬
ваю вам прибыть в С.-Петербург, а начальство над Грузиею сдать
генерал-лейтенанту Ртищеву».1 В рескрипте от 16 февраля 1812 г32
1810-1826Последний был совершенно неизвестен грузинам, и дворянство
отправило в Петербург князя Захара Андроникова, с полномочием
подать прошение на высочайшее имя об оставлении маркиза по-
прежнему в звании главнокомандующего в Закавказье; но государь
не признал возможным изменить своего решения.Назначив маркиза Паулуччи своим генерал-адъютантом, импе¬
ратор Александр поручил Ртищеву начальство над Грузиею и Кав¬
казскою линиею на тех же самых правах, какие имел генерал от
кавалерии Тормасов. «Почему повелеваю вам, — писал император
Ртищеву1, — отправиться немедленно в Тифлис, а управление на
Кавказской линии поручить генерал-майору Портнягину».Человек преклонных лет, не имевший за собою видной боевой
деятельности, Николай Федорович Ртищев был человек религиоз¬
ный и высокочестный. На долю его выпало одно из затруднитель-
нейших положений в Закавказье; восстание в Кахетии, только что
подавленное маркизом Паулуччи, чума и голод, все еще свирепство¬
вавшие в Мингрелии и Имеретии, враждебные отношения к нам
Турции и беспрестанные вторжения персиян в наши пределы дела¬
ли положение Ртищева тем более трудным, что он мог располагать
весьма ограниченным числом войск, без надежды получить какое-
либо подкрепление.В донских полках был огромный некомплект в строевых лоша¬
дях, а в полках пехоты недоставало 700 человек, пополнить которых
было нечем, так как все рекруты шли на укомплектование армий,
назначенных для отражения полчищ Наполеона, готовившегося
вторгнуться в Россию. Главнокомандующему на Кавказе предостав¬
лено распоряжаться только теми средствами, которые были под
рукою; ему вменено в обязанность приостановить наступательные
действия и обратить исключительное внимание на переговоры с
тегеранским двором2.Полагаясь во всем на Бога и опираясь на своих помощников,
Ртищев принялся за дело с свойственною его летам осторожностью
и ознаменовал свое пребывание на Кавказе заключением мира с
Персиею. Блистательные дарования и действия Котляревского не¬
разрывно связаны с этим событием и с расширением нашего вла¬
дычества в Закавказье...Прибыв 20 апреля в Тифлис, Ртищев в тот же день вступил в
управление краем и командование войсками. Последние, большими1	В рескрипте от 16 февраля 1812 г2	Отношение военного министра главнокомандующему, 4 мая 1812 г, № 16033
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНили меньшими отрядами, были раскинуты на всем протяжении от
Черного до Каспийского морей. Так, в Мингрелии, Гурии и Имере¬
тии находился отряд из пяти с половиною батальонов1 и донского
Балабина полка, под начальством генерал-майора Симоновича. Ре¬
зервом ему служили расположенные в Карталинии семь рот пехо¬
ты2 и донской Поздеева 8-го полк, под командою полковника Пе¬
черского. Пять рот3 с двумя орудиями находились в Тифлисе, по
одной роте Суздальского полка были в Анануре и Пасанауре — пун¬
ктах весьма важных для поддержания беспрепятственного сообще¬
ния с Кавказскою линиею. Кабардинский пехотный4 и донской Да¬
нилова полки были расположены в Кахетии. Замок, принадлежавший
царевичу Давиду и построенный над р. Алазанью, занят двумя ро¬
тами; селения Магаро и Караагач — батальоном Кабардинского
полка. Вместе с тем, для лучшей охраны и облегчения войск при
обороне, сделано распоряжение о вырубке леса по обеим сторонам
дорог, ведущих в Балачауры, Тионеты и Ахмети, а также по Сиг-
нахской дороге до г. Телава.Защита крепости Ахалкалак и обеспечение границы нашей с
Турциею возложены на отряд генерал-майора князя Орбелиани5,
которому, сверх того, поручено прикрывать Сомхетию и Шурагель-
скую провинцию, если бы персияне сосредоточили свои силы про¬
тив них, для чего и иметь сообщение с стоявшим в Памбаках от¬
рядом генерал-майора Лисаневича6.Последний, имея в своем распоряжении пять батальонов и два
донских казачьих полка, занимал важнейшие пункты Памбакской
и Шурагельской провинций, а именно: селения Караклис, Бекант и
Гумри. В первых двух селениях строились укрепления, а в Гумри
исправлялась существовавшая там каменная батарея. Под защиту
этих укреплений должны были собираться жители, в случае непри¬
ятельского вторжения.Прикрывая своим отрядом большую часть Грузии, генерал Ли-
саневич имел свои фланги обеспеченными: с одной стороны отря¬1	Белевский пехотный полк, два батальона 15-го егерского полка и две роты
морского батальона в крепости Сухуме.2	Грузинского гренадерского полка: две роты с орудием в г. Гори, одна рота
в Осетии; 15-го егерского полка две роты с орудием в Сураме, одна в Барели и
одна с орудием в Боржоме.3	Херсонского гренадерского и Кабардинского пехотного полков.4	Три батальона, за исключением одной роты, оставленной в Тифлисе.5	46-й егерский полк, две роты 15-го егерского полка, донской Ежова полк
и полроты артиллерии.6	Предписание генерал-майору князю Орбелиани, 14 апреля 1812 г., № 689.34
1810-1826дом генерал-майора князя Орбелиани, а с другой — отрядом гене¬
рал-майора Клодта фон Юргенсбурга, стоявшего между Чардахлами
и Шамхором, с тремя батальонами пехоты, одним казачьим полком
и половиною батарейной роты1. Войска эти должны были защищать
Шамшадыльский и Елисаветпольский округи. В Елисаветполе на¬
ходились три роты Севастопольского полка, и гренадерская рота
того же батальона поставлена в г. Нухе.Далее, в Карабаге стоял генерал-майор Котляревский с шестью
батальонами и казачьим полком2. В Баку и Дербенте находились
особые гарнизонные батальоны, а в Дагестане, для защиты Кубин¬
ской провинции и Кюринской крепости, был особый отряд, под на¬
чальством генерал-майора Хатунцева3. Сверх того, в Баку находил¬
ся еще Каспийский морской батальон, назначенный собственно для
десанта, если бы представилась необходимость сделать высадку или
воспрепятствовать персиянам строить в своих портах суда4. За этим
наблюдала каспийская флотилия, суда которой были расположены:
корабль «Гром» и корвет «Казань» у острова Capo; бриги «Ягцерищ»
и «Змея» — у Ленкорани; люгер «Горностай» — у гиллянских бере¬
гов, а люгер «Щегол» и транспорт «Осетр» стояли на Бакинском
рейде.Из обзора расположения войск и очертания нашей границы вид¬
но, что положение генерал-майора Котляревского в Карабаге было
самое затруднительное потому, что, куда персияне ни направили бы
свои неприязненные действия, они не могли миновать Карабага.
Сознавая свое аванпостное положение, Котляревский настолько
зорко следил за неприятелем, что большая часть воззваний, посы¬
лаемых персиянами в наши мусульманские провинции, попадались
в его руки. В конце мая и начале июня деятельность персидского
правительства в этом отношении была весьма плодовита, и про¬
кламации в огромном числе распространялись между населением.«Прежде сего, — писал Баба-хан в своем фирмане5, — высоко¬
степенный Мехти-Кули-хан Джеванширский (Карабагский), вслед¬
ствие различных причин, держал себя в отдалении от царской на¬
шей службы и, будучи испуган, дичился нас. Теперь он, признав1	Два батальона Херсонского гренадерского полка, один батальон Тифлис¬
ского и донской казачий Извалова полк.2	Девять рот Грузинского гренадерского полка, 17-й егерский полк.3	Троицкий мушкетерский полк, батальон Севастопольского полка, казачий
Сысоева полк и гарнизонные батальоны: Бакинский и Дербентский.4	Письмо маркиза Паулуччи Ртищеву, 20 марта 1812 г., № 398.5	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 698.35
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнаши монаршие милости и благосклонность капитсиюм своей надеж¬
ды и упования, изъявляет готовность оказывать нам заслуги и по¬
виновение и обещает искоренить, истребить, пленить и изгнать
русских гяуров из Карабага.Вследствие чего мы по монаршему нашему благоволению, забы¬
вая прежнее его отчуждение, удостаиваем его монаршей нашей благо¬
склонности и желаем, что если он начнет враждебные действия про¬
тив русских и успеет выполнить возложенные на него поручения и
очистить Карабаг от гадости русских, то обещаем, согласно собствен¬
ному его желанию, утвердить его в карабахском владении без малей¬
шего вмешательства посторонних и приказать, чтобы, рассеянные по
Азербайджану и прочим местам, разные семейства карабагские были
опять возвращены в Карабаг и там водворены».Мехти-Кули-хан представил этот фирман генералу Котляревско-
му, чтобы он, «по прочтении, узнал его содержание». Такая же точ¬
но участь постигала большую часть воззваний, и если они встреча¬
ли удобную для себя почву, так это в Дагестане, где находились
бывший хан Дербентский Ших-Али и Сурхай-хан Казикумухский,
самые искренние агитаторы в пользу персидского правительства.В июне посланные Ших-Али к властителю Персии возвратились
обратно. Пробравшись через Табасаранские горы, они привезли ему •
1500 червонцев и подарки: Сурхай-хану, брату аварского султана
Гассан-хану и акушенским старшинам. Баба-хан просил их собрать
как можно более войск и быть готовыми к действию с его войсками,
через Ширванское ханство. Сурхай тотчас же пригласил к себе на
совещание акушенских и других старшин, но решение их не соот¬
ветствовало его ожиданиям. Акушенцы отказались принять прямое
и открытое участие в неприязненных действиях, но готовы были
пригласить охотников сражаться под знаменами Сурхая. Такое за¬
явление не устраивало владельца казикумухского: всем охотникам
надо было платить деньги, а этого хан не любил и потому решил,
не связывая себя никакими обязательствами с акушенцами, послать
приглашение к ахтинцам и рутульцам. Сурхай писал им, что все
дагестанцы, согласясь между собою, обязались клятвою собраться
в одно место и идти против «беззаконных и несчастных врагов Богу
и нашему закону, которые при помощи Божией будут побеждены
и наказаны».Посланный с этим письмом попался в наши руки, и вместо пись¬
ма Сурхая ахтинцы получили предложение генерал-майора Хатун-
цева не верить словам хана Казикумухского, но оставаться спокой¬
ными и верными тому правительству, которому они уже присягнули.36
1810-1826Хотя на точное исполнение этого совета и нельзя было надеяться, но
можно было быть уверенным, что сведения, полученные русскими о
намерениях Сурхая, заставят горцев отказаться от поголовного опол¬
чения и оказать сильную помощь казикумухцам. Так оно было в дей¬
ствительности, и Сурхай успел только склонить на свою сторону
уцмия1 Каракайтагского, человека враждебного России.На границах уцмия с давнего времени производились грабежи,
разбои и захват наших товаров, отправляемых в Дербент из Кизля¬
ра и Тарков. На требование запретить подобное своевольство и до¬
ставить удовлетворение обиженным уцмий отговаривался, что на¬
род его не слушает и он не в состоянии удовлетворить всех
требований; а когда дело коснулось до совокупных действий с ка-
зикумухским ханом, то власть его оказалась настолько сильною, что
он собрал значительное число войск в помощь Сурхаю.Не желая допустить соединения союзников и предпочитая раз¬
бить их по частям, генерал-майор Хатунцев, стоявший лагерем при
Калэсуаре, предпринял экспедицию во владения уцмия Каракай¬
тагского. Он разделил отряд на две части: четыре роты Троицкого
полка с одним орудием, под командою майора Нешковича 1-го, от¬
правлены в Кураг, в подкрепление тамошнему гарнизону, для про¬
тиводействия Сурхаю, если бы он попытался вторгнуться в Кюрин¬
скую провинцию; три же роты с двумя орудиями Хатунцев взял
с собою в Дербент и, присоединив там 250 человек из гарнизона,
в ночь на 28 июня форсированным маршем двинулся во владения
уцмия Каракайтагского. Пройдя 60 верст от Дербента, Хатунцев,
в пять часов по полуночи, остановился лагерем у селения Башлы,
в котором насчитывалось до 200 домов и до 5000 жителей муже¬
ского пола. Народ считал себя вольным, признавал уцмия своим
протектором, но не платил ему никакой дани.Неожиданное появление русского отряда навело такой страх, что
население, несмотря на свою многочисленность, разбежалось в разные
стороны. Разослав по всем соседним селениям гонцов с извещени¬
ем о появлении русских, башлинцы признали лучшим покориться,
и на другой день старшины их явились с просьбою о помиловании,
просили не делать им никакого разорения, объявить, с какою целью
прибыл русский отряд, и обещались удовлетворить всем нашим
требованиям. Присягою над Кораном они обязались: не собирать
войск, не оказывать никакой помощи Сурхайхану Казикумухскому
и прекратить грабежи по дорогам из Кизляра и Тарков в Дербент.1 Титул правителя Кайтага (обл в Дагестане) с XVI в Упразднен в 1820 г37
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТочно такие же требования были предъявлены самому уцмию Ка-
ракайтагскому и старшинам прочих окружных селений. Получив и
от них клятвенное обещание поступать во всем согласно желанию
русского правительства, генерал-майор Хатунцев пошел обратно в
Дербент, а оттуда отправился в Кураг, для осмотра войск и ограж¬
дения границ наших от неприятельских предприятий со стороны
хана Казикумухского.Из Курага Хатунцев отправил письмо Сурхаю, советуя ему оста¬
вить свои замыслы, распустить войска и не заставлять действовать
против него силою оружия1. Прибытие в Кураг четырех рот пехоты
на усиление тамошних войск, присяга уцмия и башлинцев застави¬
ли Сурхая подумать о своем положении. Он отвечал, что оставляет
свое намерение действовать неприязненно и клянется Богом, что
останется верен и спокоен. Хатунцев потребовал присяги и, зная
непостоянство Сурхая и его вероломство, выступил с отрядом из
Еурага и двинулся в Казикумух. Появление русских войск на гра¬
ницах владения заставило Сурхая вступить в переговоры, которые
тянулись, впрочем, более 10 дней и сопровождались со стороны
хана разными отговорками и уклонениями. Наконец, 17 июля он
прислал с своим любимым сыном Муртаза-Алием присягу, утверж¬
денную печатью, с извинением, что сам, по старости и слабости
здоровья, не может приехать для личного свидания с Хатунцевым.
С сыном Сурхая прибыли кадии акушенцев и даргинцев, которые,
также присягнули и поклялись, что с этих пор живший у них Ших-
Али будет спокоен и не предпримет неприязненных действий про¬
тив России. «В противном же случае, — писал Ртищев2, — народ
акушенский всякое вредное его поведение примет на собственную
свою ответственность, только бы Шиху-Али под их надзором по¬
зволено было от российского правительства иметь среди их свое
жилище беспрепятственно и от них не выгонять, так как народ аку¬
шенский, обязанный отцу его Фетх-Али-хану многими благодеяни¬
ями, признал его за своего кунака и, по их обыкновениям, обязан
призреть его и оказать всякое покровительство».Согласившись на эту просьбу и обещая, сверх того, уменьшить
пошлины с товаров и изделий, привозимых акушенцами в Дербент
и Кубу, генерал Хатунцев окончательно парализовал тем содей¬
ствие дагестанцев персиянам и успел успокоить их, прежде чем
Аббас-Мирза подошел к нашим границам.1	Рапорт Хатунцева главнокомандующему, 13 июля 1812 г, № 4172	Князю Горчакову, от 22 ноября 1812 г Акты Кавк археогр комиссии, т V,
№ 75538
1810-1826Сосредоточив свои войска в урочище Яме, в восьми агаджах1 от
Тавриза, наследник персидского престола располагал, по слухам,
вторгнувшись в Карабаг, разбить Котляревского, возмутить жите¬
лей Нухинского владения против Джафар-Кули-хана и двинуться
в Грузию в то время, когда сардарь Хуссейн-Кули-хан направится
со стороны Эривани, а Эмир-хан с своею конницею сделает набег
на Елисаветпольский округ.Под предлогом того, чтобы дать время всем отрядам собраться
на назначенных им местах и затем действовать одновременно с раз¬
ных сторон, персияне весьма долгое время не предпринимали ни¬
чего решительного и довольствовались одними разглашениями о
значительности своих сил и серьезности своих намерений. Хуссейн-
хан Эриванский боялся отойти далее 25 верст от Эривани и огра¬
ничивался передвижениями к Карасу и Эчмиадзину.Передвижения эти, не имевшие вовсе решительного характера,
производились с единственною целью отвлечь наши войска и вни¬
мание от Грузии, где подавленное было восстание проявилось сно¬
ва. Один из грузинских владельцев, мтиулетинский моурав, по лич¬
ному неудовольствию на начальство, собрал значительную партию
буйных голов и произвел новое волнение в Кахетии. Шайка его
состояла из жителей Ананурского уезда, ишавов, хевсур, гудома-
карцев и мтиулетинцев. Не ограничиваясь грабежом и убийством
русских чиновников, попадавшихся в их руки, восставшие просили
помощи лезгин и отправили посланных к царевичу Александру, с
приглашением, от имени всего народа, прибыть в Грузию и принять
бразды правления. Хотя и было сделано распоряжение, чтобы никто
не отлучался из деревень без ведома начальства, но 16 человек гру¬
зин Телавского уезда все-таки успели разными путями пробраться
к царевичу Александру. Семейства бежавших были арестованы2, но
мера эта вызвала новые осложнения. Противники русского прави¬
тельства воспользовались этим и стали разглашать, что дарованное
маркизом Паулуччи прощение участникам первого бунта не будет
исполнено и они будут все-таки наказаны. Большинство поверило
разглашениям, и все те, которые считали себя виновными, снова
перешли на сторону возмутившихся. Толпа вооруженных быстро
возрастала и усилилась прибывшими к ним на помощь лезгина¬
ми. Телавский комендант майор Шматов оставил город и двинулся
за реку Алазань для отражения лезгин. Рассеявши неприятеля,1	А г а д ж — мера длины, верста2	Предписание телавскому моураву, 28 апреля 1812 г, № 37139
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНШматов, при возвращении в Телав, был окружен кахетинскими мя¬
тежниками и с большим трудом и значительными потерями возвра¬
тился в крепость, будучи сам тяжело ранен пулею в левую щеку
навылет1.Получив об этом сведение, главнокомандующий отправил в Ка-
хетию генерал-майора Сталя, поручив ему познакомиться на месте
как с причиною восстания, так и с поступками чиновников. Он был
уполномочен объявить народу, что дарованное прощение будет ис¬
полнено в точности, и предложить жителям возвратиться в свои
дома из гор и лесов, в которых они скрывались2.9	мая генерал-майор Сталь с первым батальоном Кабардинского
полка прибыл на реку Иору и соединился с двумя ротами второго
батальона того же полка. Вместо того чтобы следовать прямо к Те-
лаву, он остановился на несколько дней на реке Иоре, в ожидании
прибытия к себе четырех эскадронов нижегородских драгун, и от¬
сюда разослал в Сигнахский и Телавский уезды прокламации,
от которых, впрочем, и сам не ожидал большего успеха. Он обещал
прощение всем тем, которые возвратятся в свои дома и не будут
выходить из круга своих обязанностей и повиновения. Вместо ис¬
полнения нашего требования, князья Рафаил Эристов и Иван
Джорджадзе приглашали всю Кахетию присоединиться к ним, ез¬
дили по селениям и силою принуждали жителей переходить на их
сторону. Генерал-майор Сталь отправил к ним нарочного, советуя
явиться с покорностью и обещая прощение. В ответ на это князья
заняли своею шайкою все проходы, ведущие через горы в Телаву,
и их передовые пикеты появились вблизи самого города. Таким об¬
разом, убеждения не подействовали — оставалось употребить силу
для прекращения беспорядков.В батальоне, с которым пришел Сталь на реку Иору, было толь¬
ко 280 человек строевых, а в двух ротах 2-го батальона состояло
329 человек, из которых более 100 человек не имели ружей3. С этим
отрядом генерал Сталь, 13 мая, ринулся к селению Велисцихе и на
пути узнал, что, накануне вечером, до 100 человек мятежников были
в селении и уговаривали жителей вместе с ними напасть на г. Си¬
тах. Получив отказ, инсургенты зажгли несколько домов и 14 мая
подошли к Сигнаху4.1	Всепод. рапорт Ртищева, 18 мая 1812 г., № 18.2	Предписание генерал-майору Сталю, 5 мая 1812 г., № 50.3	Кабардинский полк потерял во время первого восстания 470 ружей, из коих
впоследствии было собрано от жителей и доставлено в Сигнах 110 ружей.4	Всепод. рапорт Ртищева, от 2 июля 1812 г., № 48.40
1810-1826Жители селения Велисцихе и некоторые князья явились с по¬
корностью и объявили, что брат князя Рафаила Эристова отправил¬
ся для уговаривания восставших, и действительно толпа грузин,
собравшаяся у деревни Мукузани, в числе 3000 человек, разошлась
по домам1.Приведя к присяге жителей селения Велисцихе, генерал Сталь
двинулся к Сигнаху, разогнал толпу мятежников и привел к по¬
корности жителей города. Отсюда он отправил в Телавский уезд
митрополита Бодбеля с прокламациею главнокомандующего2, но
посылка эта не имела успеха; волнение в Кахетии усиливалось, и
число инсургентов у Телава возрастало настолько быстро, что для
разогнания их было уже недостаточно тех сил, которыми мог рас¬
полагать генерал-майор Сталь. Главнокомандующий приказал от¬
править с Кавказской линии в Грузию линейный казачий полк, с
тем чтобы он следовал без дневок. Для воспрепятствования инсур¬
гентам пробраться в Карталинию был поставлен на границе с Ка-
хетиею наблюдательный отряд. Все места, где мятежники могли
переправиться через реку Арагву, заняты войсками; в Душет от¬
правлено пятьдесят драгун для наблюдения за населением3. Гене¬
рал-майору Симоновичу приказано двинуть из Имеретии в Грузию
батальон 15-го егерского полка4.Для действий против инсургентов, собравшихся у г. Телава, от¬
правлен начальник 20-й пехотной дивизии генерал-майор князь
Орбелиани с отрядом, состоявшим из 150 казаков линейного полка,
роты Грузинского гренадерского полка и сборной команды от пол¬
ков 20-й дивизии, пришедшей в Тифлис за приемкою вещей. По¬
дойдя к Телаву и приняв начальство над отрядом Сталя, гене¬
рал-майор князь Орбелиани должен был объявить прокламацию
главнокомандующего, и если жители не послушают увещаний, то
действовать силою, а пойманных с оружием в руках вешать5.Выступив из Гомбор 19 мая, князь Орбелиани надеялся к ночи
достигнуть до Телава. Трудность дороги, которая, кроме крутизны,
изрыта была во многих местах завалами, заставила его ночевать в
15 верстах от города. Наутро он двинулся далее и, отойдя версты
две от ночлега, был встречен выстрелами инсургентов. Пробиваясь1	Рапорт генерала Сталя главнокомандующему, 19 мая, № 37.2	Рапорты ген. Сталя от 12 и 18 мая, № 22 и 34.3	Предписания полковнику Печерскому, 17 мая, № 15; майору Котыреву,
17 мая, № 14; генерал-майору Дельпоццо, 12 мая, № 8.* Предписание генералу Симоновичу, 17 мая, № 16.5	Предписание генерал-майору князю Орбелиани, 16 мая, № 12.41
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсквозь толпу штыками, князь Орбелиани остановился на Телавской
равнине, близ деревни Вартазани, в четырех верстах от города1.
Здесь он узнал, что генерал-майор Сталь занял уже Телав, и многие
из предводителей мятежа явились к нему с покорностью, присяг¬
нули и обещались оставаться верными и послушными всем распо¬
ряжениям правительства.Князь Орбелиани пригласил их к себе для того, чтобы взять с
собою и, перейдя на левый берег реки Алазани, показать народу,
считавшему их повешенными или сосланными в Сибирь. Мера эта
могла принести двоякую пользу: во-первых, инсургенты должны
были убедиться, что зачинщики восстания находятся в наших ру¬
ках, а во-вторых, что прокламации главнокомандующего исполня¬
ются во всей точности. Толпы вооруженных расходились по домам,
и население мало-помалу успокаивалось. Князь Орбелиани пере¬
правился за реку Алазань и, не встречая нигде вооруженных, дошел
до деревни Гавазы, потом перешел обратно через реку и через Сиг-
нах прибыл 30 мая в Тифлис.Генерал-майор Сталь был назначен командующим войсками в
Кахетии. Ему поручено принять меры к окончательному успокоению
народа, и с этою целью в его распоряжении оставлены: рота Кабар¬
динского пехотного полка, четыре эскадрона Нижегородского дра¬
гунского полка и 25 линейных казаков. Пройдя с этим отрядом по
реке Алазани до Кварельской крепости, Сталь привел всех жителей
к присяге, «кроме нескольких, — доносил он, — которые обещались
принять оную в Алавердском монастыре». Таким образом, казалось,
что волнение в Грузии было окончательно подавлено. Карталинцы
были спокойны и не принимали никакого участия в восстании. Глав¬
ные зачинщики получили полное прощение, и некоторые из них изъ¬
явили даже желание служить в рядах русских войск. Князь Орбели¬
ани за эту экспедицию произведен в генерал-лейтенанты, митрополит
Бодбель награжден орденом Св. Анны 1-й степени, многие князья и
духовные лица также получили награды2.Прошло несколько спокойных дней, как вдруг в Тифлисе полу¬
чено было сведение, что царевич Александр намерен пробраться в
Кахетию и поднять все население. Слухи эти, к сожалению, оказа¬
лись справедливыми.Приняв с распростертыми объятиями прибывших к нему грузин
Телавского уезда, Александр немедленно отправил их в Тавриз к1	Рапорт генерал-майора князя Орбелиани главнокомандующему, от 20 мая,
№ 9.2	Высочайше утвержденный доклад. Воен.-уч. арх. Глав, штаба, д. № 361.42
1810-1826Аббас-Мирзе с тою целью, чтобы они лично заявили о желании
всего грузинского народа иметь царевича своим верховным вождем.
Александр надеялся, что такое заявление вызовет энергические дей¬
ствия со стороны наследника персидского престола и он окажет
царевичу помощь к осуществлению его давнишнего желания.Аббас-Мирза принял посланных с видимым равнодушием и не
дал им никакого определенного ответа, что, как увидим, сделано
было с особою целью. Царевич Александр был крайне опечален та¬
ким приемом, но, как человек всегда готовый произвести замеша¬
тельство в крае, объявил прибывшим соотечественникам, что если
персидское правительство откажется помочь ему, а он убедился в
преданности к нему кахетинского народа, то, всегда готовый жерт¬
вовать жизнью для отечества, он даже и с 80 человеками своей сви¬
ты проберется в Кахетию1. Он отправил с посланными целую серию
возмутительных писем.«Царевич Александр, — писал он2, — докладываю вам множество
приветствий, исполненных братской любви, с пожеланиями добра.
Столь знаменитая и честная ваша храбрость достигла во все четы¬
ре стороны: восток, запад, юг и север, и все народы Персии плетут
вам венцы победы и похвалы; ныне прославились жители Грузии и
увенчаны венцом славы. Какую похвалу вам принести или какую
милость обещать вам, которые превышают все достоинства и по¬
честь, восстановляете толико падший царский дом, приобретаете
детей царя Ираклия и не забыли его уважения к вам, как отца к
детям. Исполать вашей памяти и доброму выбору и браво таковой
вашей храбрости и мужеству!Что мне делать? Если вас назвать детьми, то более отца вы оказа¬
ли милостивую память, а если назвать вас братьями, то ни единый
из братьев не сделал брату столько добра. Вы есть очи, коими осве¬
щается разум и крылья царя Ираклия... От начала поныне такой под¬
даннической любви никто не оказывал своему господину, как вы, а
потому, всеми хвалимые, почтенные и вожделенно любезные, царя
Ираклия первородные дети и любезнейшие наши братья, хотя мы на
письме объясняемся с вами, но я думаю, что среди вас сижу и лично
с вами, любезные, вожделенно беседую. Бог да прославит вас более,
возвышая имя ваше, а нас да удостоит возблагодарить вас радостно.1	Рапорт козахского моурава Ртищеву, 30 мая 1812 г. Предписание Ртищева
барону Клодту, 4 июня 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 424 и № 800.2	От 16 мая 1812 г., князьям, дворянам, чиновникам и вообще народу, живу¬
щим ниже Телава, в имениях князей Андрониковых и Вачнадзе. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. V, № 421.43
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЗатем, если хотите знать об обстоятельствах здешних, то при
Божией милости шах-заде (Аббас-Мирза) изволил прибыть с боль¬
шим войском и казною на Гокчу, и намерены мы идти на Казахские
горы с пушками, с 12 тысячами пехотными сарбазами и 30 тысяча¬
ми другими войсками; с другой, турецкой, стороны идет еще сера¬
скир с большим приуготовлением, артиллерией и 60 тыс. войсками,
коих половина уже перешла в Ахалцихскую землю; из Персии еще
один шах-заде (принц) должен следовать елисаветпольскою сторо¬
ною с 30 тысячами войска. Приготовления сделаны большие, а
находящегося здесь сердаря отправляет шах-заде на Гумринскую
сторону. Но ждем вашего уведомления; коль скоро от вас получим
известие, то тем скорее поспешим по вашему уведомлению и письму».Точно такие же письма были отправлены царевичем Алексан¬
дром к кахетинскому дворянству, мтиулетинским старшинам и все¬
му арагвскому народу. Царевич просил их занять ущелья и испор¬
тить дороги, чтобы с Кавказской линии нельзя было подать помощи
нашим войскам, «а с находящимися в Грузии русскими, — говорил
самонадеянно Александр1, — при помощи Божией мы сумеем спра¬
виться». Он уверял население, что придет к нему с таким числом
войск, какого еще никогда Персия не собирала и, в доказательство
справедливости своих слов, присоединил к своим письмам прокла¬
мацию эреванского хана. Называя царевича Александра царем Гру¬
зии, Хуссейн-Кули-хан просил грузин послужить ему не жалея
жизни и присовокуплял, что «чрез короткое время мы переедем
горы с большим войском; тогда мы покажем русским и им предан¬
ным, что значит мир»2.Письма эти, полученные после прекращения мятежа, не произ¬
вели особого впечатления в Грузии, но зато они с успехом распро¬
странялись между горским населением у тушин, пшавов и хевсур.
12 июня народ собирался, по обыкновению, на годовой праздник
в Ломисе. Туда же явился посланный царевича, выдававший себя
за пророка и предсказателя. Он привез тушинам, пшавам и хевсу¬
рам письма от Александра и Баба-хана, просивших их восстать про¬
тив русского правительства. Для лучшего привлечения жителей
посланный привез от имени Александра в подарок капищу (храму)
кусок материи. Подстрекаемый старшинами, народ постановил сде¬
лать нападение на посты, расположенные по дороге из Тифлиса во1	В письме арагвскому народу от 6 мая 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 423.2	Письмо эриванского хана кахетинским, кизихским и арагвским князьям,
дворянству и народу, 19 мая 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 422.44
1810-1826Владикавказ, и разграбить транспорты, шедшие в Тифлис с амуни-
циею и провиантом.Не имея под рукою свободных войск для усиления важнейших
пунктов, находившихся на сообщении нашем с Кавказскою линиею,
главнокомандующий отправил в Ломис подполковника князя Эрн¬
стова с тем, чтобы он, как пользующийся уважением народа, угово¬
рил его оставаться спокойным и верным присяге, данной русскому
правительству. Пшавы и хевсуры дали слово князю не предпри¬
нимать враждебных действий, но в течение целого июня грабили
наши транспорты1. Их подговаривали к этому царевич Александр
и беглый имеретинский царь Соломон.«Любезные и именитые братья, — писал Соломон2, — все вообще
арагвцы, тушины, хевсуры и пшавы — все до единого горские люди!
Докладываем вам привет, исполненный братской любви. Затем, я
услышал о вашем доблестном деле и именитости. Вашим именем
земля наполнилась, достигнув дворов великих государей. Мое ухо
что могло услышать лучше этого? По всему лицу земли повторяют
ваше имя, хвалят вас и радуются за вас... Мы также вот, по милости
великого государя (султана), с несчетными войсками вступим в
Имеретию; наши сторонники тоже к вам прибудут, с Божиею по¬
мощью. Ведь мы имеем не одно имеретинское дело, а так как вы
столько обязываете Багратионов и проливаете за них кровь, то мы
желаем и нашу кровь смешать с вашею доброю кровью. Вот мы уже
прибыли с несчетными войсками, с той стороны царевич Алек¬
сандр, а с этой мы».По словам грузин, царевич Александр ожидал только спадения
вод, чтобы прибыть в Кахетию. Это известие, сопоставленное с фак¬
тическим наступлением персиян, могло считаться весьма вероят¬
ным, и главнокомандующий приказал наблюдать за всеми более
скрытыми местами, где только мог пробраться царевич, за поимку
которого обещана награда в 200 червонных. Сознавая, что появле¬
ние царевича в Грузии может произвести огромные замешательства,
предводители дворянства просили усилить войска, но Ртищев не
признал это возможным, так как и без того незначительные наши
боевые силы были необходимы для отражения персиян, уже поя¬
вившихся в Карабаге.1	Ртищев князю Горчакову, от 6 июля 1812 г., № 51.2	Горским народам, от 1 июля 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 257.
ГЛАВА 2Вопрос о мирных переговорах с Персиею. Условия, постановленные на¬
шим правительством, на которых может быть заключен мир. Вмеша¬
тельство Англии. Прибытие в Тифлис Роберта Гордона в качестве
уполномоченного. Переговоры его с Ртищевым. Состояние Карабага и
войск, там расположенных. Набеги персиян. Письмо Ртищева Аббас-
Мирзе. Вторжение персиян в Талыши. Обложение Ленкоранской крепо¬
сти. Отъезд Ртищева в Карабаг. Прервание мирных переговоровВ самом начале 1812 г., под впечатлением ахалкалакского штур¬
ма, эриванский хан писал маркизу Паулеччи, что тегеранский двор
готов приступить к мирным переговорам с Россией и он, хан, име¬
ет от своего правительства разрешение снестись по этому предмету.
Маркиз отвечал, что если намерение персидского правительства
чистосердечно и Хусейн-Кули-хан имеет полномочие от своего дво¬
ра, то прислал бы своего чиновника с полною доверенностью, для
совещаний с русским уполномоченным о постановлении мирных
условий.Пока шла переписка об этом, последовала перемена главноко¬
мандующих, и петербургский кабинет, отправляя полномочие Рти¬
щеву, сообщил ему и те основания, на которых предполагалось за¬
ключить мир с Персиею. Вместо прежде предполагаемой границы
по рекам Куре, Араксу и Арпачаю дозволялось постановить грани¬
цу «по межам тех владений и земель, которые ныне во власти на¬
шей уже находятся и которые добровольно покорились скипетру
его императорского величества или покорены силою его оружия.
Сию границу постановить как можно выгоднее и удобнее во всех и
особенно в военном отношениях, что поручается местному сведе¬
нию, соображению и попечению вашему». Персия должна была
признать единственное владычество русского флага на Каспийском46
1810-1826море, независимость ханства Талышинского под покровительством
России и навсегда отказаться от всех земель и народов, владения
которых находятся между вновь поставленною границею и Кавказ¬
скою линиею.В случае согласия тегеранского двора на предложенные ему ус¬
ловия петербургский кабинет обязывался признать шахом властво¬
вавшего в Персии Баба-хана, под именем Фетх-Али-шах, и наслед¬
ником — его сына Аббас-Мирзу, и такое признание поддерживать
силою оружия против всех тех, которые покусились бы его оспари¬
вать1. Получив такую инструкцию и пользуясь поручением мини¬
стра иностранных дел доставить английскому послу сир Гору Узе-
лею2 депеши бывшего при нашем дворе сицилийского посланника,
генерал Ртищев отправил в Персию надворного советника Фрей-
ганга, как с этими депешами, так и с письмом к Аббас-Мирзе, в
котором выражал полную готовность приступить к мирным пере¬
говорам.Вслед за тем посланный от Аббас-Мирзы Хаджи-Абдул-Хасан,
прибывший в Тифлис с словесным поручением относительно ис¬
креннего расположения тегеранского двора приступить к мирным
переговорам, обратился с просьбою, чтобы главнокомандующий от¬
правил к ним своего чиновника, для лучшего удостоверения на¬
следника персидского престола, что возложенная на него миссия в
точности исполнена. Генерал Ртищев отправил тогда своего адъю¬
танта, подпоручика Попова, с поручением уверить Аббас-Мирзу,
что император всегда готов заключить мир и иметь дружбу с Пер¬
сиею, но что для достижения такой цели недостаточно словесных
поручений, а необходимо письменное постановление. Посланному
поручено заявить Аббас-Мирзе, что если тегеранский двор действи¬
тельно желает приступить к составлению такого акта, то уполномо¬
чил бы приступить к переговорам такого чиновника, «коего звание
и достоинство соответствовало бы важности сего дела и достоин¬
ству двух сильных держав». Аббас-Мирза принял Попова весьма
ласково и заявил, что не только согласен послать одного из своих
чиновников к главнокомандующему, для открытия мирных сноше¬
ний, но намерен сам иметь с ним личное свидание на границе. В до¬
казательство искренности своих намерений он объявил, что в тече¬
ние 40 дней не предпримет военных действий, распустил на 20 дней1	Отношение канцлера генералу Ртищеву от 7 апреля 1812 г. Арх. Мин.
иностр. дел, 1—10, 1808—1818, № 2.2	Г о р Узелей — английский посол в Персии при Фетх-Али-шахе
(1762-1832).47
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсвои войска, собранные в Тавризе, и обещал, в виде подарка глав¬
нокомандующему, выдать Попову шесть человек офицеров и 100 че¬
ловек нижних чинов Троицкого полка, взятых в плен при Султан -
Буд-Керчи.Обещание это не было, однако, исполнено, и, с приездом в Тав¬
риз английского посланника сира Гора Узелея, дела приняли со¬
вершенно другой оборот: уполномоченный не был отправлен к Рти¬
щеву, пленные русские офицеры и солдаты не выданы, персидским
войскам приказано собираться, и даже в обращении с посланными
произошла заметная перемена.Опасаясь, что Россия приобретет слишком большое влияние в
Персии и вообще на Востоке, английское правительство, несмотря
на союзные с нами отношения, решилось противодействовать это¬
му, но таким путем, который не мог бы разорвать дружественной
связи с Россией — связи, столь необходимой в то время самой Ан¬
глии.Под видом услуги и желания подвинуть Персию к скорейшему
заключению мира с Россиею английское правительство предложи¬
ло свое посредничество, и когда оно было отклонено императором
Александром, тогда сир Гор Узелей успел заключить трактат с те¬
геранским правительством, по которому Англия обязалась употре¬
бить всевозможное старание, чтобы склонить Россию на возвраще¬
ние всех земель, нами у Персии завоеванных. Баба-хан, конечно,
был очень доволен обещаниями англичан и уполномочил сира Гора
Узелея принимать непосредственное участие во всех без исключе¬
ния делах, относящихся до постановления мира с Россиею.Это полномочие было равносильно уничтожению самостоятель¬
ности персидского правительства и передавало ведение переговоров
в руки англичан, так как тегеранский двор был в полной их зави¬
симости: от англичан персияне получали ежегодную субсидию в
200 ООО туманов, получали оружие, боевые припасы и даже сукно
для обмундирования войск1.Представляя затруднительность положения, в котором находит¬
ся Россия в Европе, вследствие неизбежного разрыва с Наполео¬
ном, указывая на малочисленность русских войск в Закавказье, на
волнения в Грузии и всегдашнюю готовность дагестанских горцев
содействовать персиянам, сир Гор Узелей успел убедить Аббас -1	В начале 1812 г. было известно, что Англия ассигновала Персии 200 000 ту¬
манов (2 миллиона рублей) и в счет этой суммы отпустила ей 12 орудий,
12 000 зарядов, 12 000 ружей и сукно для обмундирования 12 000 человек (Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 248).48
1810-1826Мирзу, что, при некоторой твердости характера и напряжении сво¬
их боевых сил, он может добиться более выгодных условий мира.
Безусловная вера в справедливость слов представителя Англии вы¬
звала лихорадочную деятельность в Тавризе, и Аббас-Мирза стал
поспешно собирать войска, а Баба-хан выступил из Тегерана в Сул-
танию с многочисленною конницею. Сир Гор Узелей отправил в
Тифлис своего племянника Роберта Гордона с заявлением, что пер¬
сидское правительство несогласно на заключение перемирия. Вме¬
сте с Гордоном возвратились: надворный советник Фрейганг, под¬
поручик Попов и прибыл тот же самый Хаджи-Абдул-Хасан, хотя
и тавризский купец, но пользовавшийся, впрочем, не малым значе¬
нием в Персии.Доставленное ими Ртищеву письмо от Аббас-Мирзы не заклю¬
чало в себе ничего, кроме изъявления дружественного расположе¬
ния и желания иметь подробные условия мирного договора, к за¬
ключению которого, по его словам, он готов был прямо приступить
без заключения предварительных условий перемирия. Ртищев не
соглашался и требовал, чтобы прежде всего было заключено пере¬
мирие, а затем безотлагательно приступлено было к переговорам о
мире. Мнение свое главнокомандующий сообщил Аббас-Мирзе и
передал Гордону.Английский двор, говорил посланный, имеет искреннее желание,
чтобы мир между Россиею и Персиею был восстановлен, и обстоя¬
тельство это, будучи согласно с желаниями посла, тем более по¬
буждает его содействовать сему важному делу. Но, при всем том,
он никак не может надеяться, чтобы персидское правительство мог¬
ло согласиться заключить мир, по желанию России, на основании
нынешнего status quo.Цветущее ныне состояние Персии, не имеющей у себя других
неприятелей, кроме России, значительное увеличение боевых сил
дают ей возможность и способы к поддержанию и не такой войны,
какая была до сих пор и которая большею частью заключалась
в набегах на границы, но войны правильной и продолжительной,
которая возможна для Персии тем более, что Дагестан готов, по его
требованию, действовать против русских войск, и сама Грузия ожи¬
дает только наступления неприятеля, чтобы принять его сторону.
Столь явные преимущества, которые ныне имеет Персия против
прежнего своего положения, лишают английского посла возмож¬
ности, при искреннем его желании, оказать услугу России, и он на¬
ходит крайне затруднительным дать другое направление намерению
персидского правительства.49
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВысказавши мнение представителя Англии, Гордон спросил
главнокомандующего: имеет ли он полномочие на то, чтобы, сооб¬
ражаясь с обстоятельствами, отступить в мирных условиях от status
quo и сделать некоторые уступки Персии, по примеру того, как Россия
сделала уступки Порте при заключении мира, и на которые Персия
имеет еще более прав.—	Я весьма признателен английскому послу, — отвечал Рти¬
щев, — за его старание к сближению нас с персиянами, и уверен,
что его содействие к скорейшему заключению мира будет приятно
его величеству и что оно будет принято доказательством того рас¬
положения к дружественным сношениям, которые возобновляются
между Россиею и Англиею. С другой стороны, зная всегдашнее рас¬
положение императора прекратить войну, восстановить мир и
дружбу с Персиею на самых умеренных основаниях и, оставя преж¬
ние требования наши удержать за собою только то, что по праву
оружия находится уже в законной власти Русской империи, я всег¬
да готов на этих условиях приступить к переговорам и заключить
мир с персидскими полномочными.Что же касается до величия Персии и мнимых ее преимуществ,
на основании которых она может заключить мир с Россиею на бо¬
лее выгодных условиях, то, по моему мнению, надежда эта будет
всегда химерною, потому что в течение восьмилетней войны с Пер¬
сиею русское оружие было всегда победоносно. Завоеванные пер¬
сидские провинции служат тому неоспоримым доказательством, а
удержание их под властью России, невзирая на все усилия Персии,
каждый год употребляемые, показывают не слабость сил здешнего
края, но преимущество их над Персиею. Заведенные вновь персид¬
ским правительством регулярные войска будут еще весьма долго
оставаться неустроенными и слабыми против русских войск, стро¬
гая дисциплина которых и неподражаемая храбрость известны все¬
му свету. Умножение же в Персии нерегулярных войск не может
дать ей перевеса, потому что русские войска привыкли спрашивать
не о числе таких войск, а только о месте, где они находятся.Впрочем, нынешнее величие Персии и способы к продолжению
войны никто из благомыслящих не может сравнивать с истинным
величием и могуществом Российской империи, имеющей в себе са¬
мой гораздо преимущественнейшие способы принудить Персию за¬
ключить мир на желаемых ею условиях. За всем тем, как его величе¬
ство предпочитает мир войне и всегда желает быть в дружественных
отношениях с соседними державами, то и я готов восстановить мир
с Персиею, не требуя никакой уступки из владений, ей принадлежа-50
1810-1826щих, и полагая только те границы, которые в настоящее время на¬
ходятся в действительной власти каждой державы.По этим причинам Персии гораздо благоразумнее воспользо¬
ваться выгодным для нее расположением императора, нежели, сле¬
дуя мечтательным надеждам, вдаваться в неизвестность будущего
и возобновлять войну, которая может подать причину к перемене
теперешнего дружелюбного расположения России и, поведя дело
гораздо далее, произвести следствия, невыгодные для Персии.
Дружба, связывающая теперь Англию с персидским правитель¬
ством, обязывает английского посла, для сохранения выгод союзной
державы, стараться, рассеяв пагубные химеры, показать Персии ис¬
тину в настоящем ее виде и такими действиями оказать справедли¬
вость и истинное усердие к пользам обеих держав. Впрочем, если
персидское правительство предпочтет военные действия мирным
сношениям, то и я, имея войска везде на границах в готовности, не
оставлю неприятельскую силу отражать силою же и действовать к
славе оружия его величества.Чтобы доказать на деле справедливость своих последних слов,
Ртищев предложил Гордону, при возвращении в Тавриз, отправить¬
ся кратчайшею дорогою через Карабаг, посмотреть войска и позна¬
комиться с командующим там генералом. «Особенно же в этом
случае, — писал Ртищев1, — мне желательно было показать ему до¬
вольно сильный отряд генерал-майора Котляревского, расположен¬
ный в Карабаге на таком месте, с которого менее пяти дней можно
пехотою поспеть в самый Тавриз и нанести оному беспокойство».Глубоко веривший, что не содействие англичан, а наступатель¬
ные и решительные действия скорее всего заставят Персию всту¬
пить на путь мирных переговоров, Котляревский не одобрял тако¬
го распоряжения главнокомандующего. Он принял Гордона без
галстука и, ссылаясь на жаркую погоду, приказал солдатам сделать
то же. Котляревский хорошо знал персидскую искренность и рас¬
положение к нам англичан; ему не нравилось то, что Ртищев на¬
правил Гордона в Карабаг, где сам не был и где войска, да и самая
страна находились вовсе не в таком блестящем виде, в каком пред¬
полагал главнокомандующий.Карабаг находился тогда в самом расстроенном состоянии и за¬
щищался отрядом русских войск, весьма незначительным по своему
численному составу.1 Графу Румянцеву, от 27 июля 1812 г Акты Кавк археогр комиссии, т V,№ 80551
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПри присоединении, в 1806 г., Карабага к составу империи в нем
насчитывалось до 10 ООО семейств, богатых хлебом и скотом. Впо¬
следствии набеги персиян, несогласие в ханском семействе, неспо¬
собность Мехти-Кули-хана управлять народом, удаление жителей
за границу от притеснений хана — все это уменьшило население до
4000 семейств, разоренных и ограбленных ханскими чиновниками,
лишившихся скота и нуждающихся в собственном пропитании.Народ ненавидел хана, желал избавиться от его тирании и легко
подпадал под влияние тех, которые сулили ему лучшее будущее.
Недостатка в таких лицах не было, и агенты Аббас-Мирзы были
рассеяны почти по всему Карабагу. Туземцы верили их разглаше¬
ниям, и, по словам Котляревского, только самая малая часть кара-
багцев была предана нам; «прочие же, — доносил он1, — смотрят,
кому Бог поможет, и я должен бороться вместе с внешними и вну¬
тренними неприятелями. Надеюсь на Бога, что если Аббас-Мирза
станет действовать так, как неприятель, а не как разбойник, то ка¬
кие бы ни были планы изменников, — все разрушатся».Располагая весьма ограниченными силами, Котляревский занял
ими наиболее важные пункты, и в том числе самый передовой —
селение Мигри, расположенное на р. Араксе и находившееся толь¬
ко в ста верстах от Тавриза, возле которого постоянно сосредото¬
чивался неприятель. По дислокации гарнизон в Мигри состоял из
одного батальона 17-го егерского полка, но на самом деле защита
лежала не более как на двух ротах, а остальные, вследствие убий¬
ственного климата, находились в госпиталях и лазаретах.«В июне, — доносил Котляревский, — начнутся болезни, свиреп¬
ствующие там2. В июле, августе и сентябре до чрезвычайности; в
таком случае одна рота есть жертвою гибели, которую отвратить
нет возможности».Имея всегда возможность узнать о положении нашего гарнизона,
неприятель мог атаковать с. Мигри весьма значительными силами
и прежде, чем мы были в состоянии оказать помощь гарнизону.Для поддержания спокойствия среди населения приходилось
разместить войска в разных пунктах небольшими отрядами и, что¬
бы собрать их в одно целое, необходимо было не менее трех суток,
тогда как персиянам довольно было одного дня, чтобы появиться у
Мигри. Предупредить возможность подобного случая можно было
только зорким наблюдением за неприятелем и за всеми его движе¬1	Главнокомандующему, от 25 июня 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 801.2	Главнокомандующему, от 21 мая 1812 г. Там же, № 294.52
1810-1826ниями, а это могла сделать только кавалерия, в которой Котлярев¬
ский очень нуждался.«Ни при каких сборах неприятеля, — доносил он, — ни при ка¬
ких усилиях Аббас-Мирзы против отряда, мне вверенного, не про¬
шу и не буду просить добавки сюда пехоты, хотя оной у меня в
отряде не так-то много, а всего только 1500 человек; но прошу ка¬
заков, которые мне необходимы, — и тех не получаю».Недостаток в кавалерии делал разведывание о неприятеле край¬
не затруднительным, и персияне, переправляясь через реку Араке
небольшими конными партиями, грабили селения, угоняли скот и
жгли поля. Одна из таких партий, в числе до 4000 конницы, под
начальством Хаджи-Мамед-хана и трех других ханов, 12 июля всту¬
пила в Карабаг и разделилась на две части: меньшая двинулась
к селению Геронзур, а большая к селению Хинзыреку. Находив¬
шийся в этом последнем селении капитан Кулябка 1-й с ротою
17-го егерского полка1, присоединив к себе 65 человек вооруженных
армян и один трехфунтовый единорог, выступил навстречу непри¬
ятелю. Персияне атаковали его впереди селения, но, встреченные
картечью и беглым ружейным огнем, принуждены были отступить.
К ним присоединились та часть, которая была направлена к Герон-
зуру и разбита 70-летним карабахским чиновником Касим-беком,
собравшим 25 конных и 200 человек пеших обывателей. Соединив¬
шись вместе, персияне вторично атаковали наш отряд, но опять не¬
удачно, и затем, по выражению Котляревского, «не рассудив быть
более битыми», бежали к Араксу2.Для наблюдения за неприятелем Котляревский составил под¬
вижной отряд из трех рот Грузинского гренадерского полка, с ко¬
торыми и перешел в местечко Аг-Оглан, откуда он мог встретить
неприятеля, если бы он двинулся в Ширвань, Нуху или Карабах.
Котляревский не раз заявлял о затруднительности своего положе¬
ния, но главнокомандующий, все еще веривший в чистосердечное
намерение персиян приступить к мирным переговорам, не допус¬
кал возможности наступательных действий с их стороны. Ртищев
надеялся на содействие сира Гора Узелея и на письмо свое Аббас -
Мирзе, отправленное с Гордоном. Посылая копию с мирного трак¬
тата, заключенного между Россией и Турцией, Ртищев писал Узе-
лею, что немедленно выедет сам на границу для личных переговоров1	В составе этой роты находилось всего только восемь унтер-офицеров и
74 человека рядовых.2	Рапорт Котляревского главнокомандующему, от 19 июля 1812 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 803.53
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНс Аббас-Мирзою. Такая решимость была не согласна с видами ан¬
глийского посла, и он отправил с этим известием секретаря посоль¬
ства Морьера к Аббас-Мирзе, занимавшемуся охотою в восьми
фарсангах от Тавриза.Принц долго рассматривал трактат, выслушал письмо Ртищева
к сиру Гору Узел ею и просил Морьера явиться к нему вечером за
получением ответа. Следуя советам своего визиря Мирзы-Безюрга,
должным образом подготовленного английским посланником, Аб¬
бас-Мирза был не прочь испытать еще раз счастье в военных пред¬
приятиях. Обстоятельства, по-видимому, сулили ему успех: Напо¬
леон вступал уже в Россию, войска, находившиеся за Кавказом, не
комплектовались, а внутренние смуты не утихали. При таких усло¬
виях наследник персидского престола решился прибегнуть к дву¬
личию, и когда явился к нему Морьер, то Аббас-Мирза продикто¬
вал ему ответ, ничего не решающий, а заключающийся в заявлении,
что единственное желание Персии состоит в скором заключении
мира с Россиею.Отправив ответ, Аббас-Мирза стал собирать войска, но, как се¬
кретно ни приводилась в исполнение эта мера, она не укрылась от
внимания Котляревского. Он зорко следил за движением неприяте¬
ля и наблюдал за поведением карабагцев. Лишь только он узнал,
что к Мехти-Кули-хану приехал хаджи с фирманом от Баба-хана,
Котляревский приказал арестовать его и отправил за границу. Дав¬
ший посланному убежище начальник курдов Асет-султан бежал к
персиянам со 150 семействами, ему подвластными. Котляревский
удвоил свою бдительность и скоро узнал, что Аббас-Мирза пока¬
зался с своим войском близ урочища Султан-Чесар, в 12 агаджах
от Аракса. Котляревский готов был его встретить должным обра¬
зом, но шах-заде повернул к границам Талышинского ханства и,
чтобы парализовать деятельность Котляревского, отправил к нему
своего чиновника Неджеф-Кули-хана, под тем предлогом, чтобы
встретить главнокомандующего и препроводить его по Персии
до лагеря Аббас-Мирзы, избранного персидским принцем местом
для свидания. Пользуясь временем, которое проведет Неджеф-хан
в переговорах, Аббас-Мирза хотел, при помощи угров, заставить
Мир-Мустаф-хана Талышинского передаться на его сторону, чтобы
потом быть более свободным в своих действиях против Карабага,
Нухи и Грузии.Порешив с талышинским ханом, Аббас-Мирза мог направить
свои действия на Сальяны, занять это местечко и, переправившись
через реку Куру в Ширванском ханстве, пройти в Нухинское. Путь54
1810-1826этот был гораздо удобнее для персиян, чем идти через разоренный
Карабаг и иметь дело с отрядом Котляревского. Конечно, не Аббас-
Мирза избрал этот путь, а указан он был англичанами, бывшими
в войсках, обучавшими персиян действию при орудиях и командо¬
вавшими артиллериею. Повинуясь их указаниям, персидский принц
двинул к талышинским границам три отряда: главный — в 10 ООО че¬
ловек со стороны местечка Сары-Камыша, другой от Гиляни и тре¬
тий — от Ардевиля. Мир-Мустафа-хан просил помощи и защиты.Большая часть его подвластных и даже некоторые родственники,
как только узнали о движении персиян, оставили своего хана и
передались на сторону неприятеля, Мир-Мустафа отправил жену
и имущество на остров Сару, а сам с сыновьями присоединился
к нашему отряду, расположенному на косе Гамушаван и там укре¬
пившемуся. Оставаясь при отряде, хан переносил всю нужду вместе
с нашими солдатами1.Между тем 9 августа персияне, под предводительством сердаря
Эмир-хана, в числе до 20 ООО человек ворвались в Ленкорань, и
талышинцы первые начали грабить и жечь дома своих соотече¬
ственников, оставшихся верными хану. Овладев городом, неприя¬
тель двинулся к крепости, с надеждою занять ее так же легко, как
и город. Выдвинув вперед восемь орудий, бывших при отряде, пер¬
сияне с музыкою и барабанным боем бросились на укрепление, но
огонь с судов и с крепостных стен отразил наступавших с весьма
значительною для них потерею.На следующий день штурм был повторен, но так же безуспешно.
Тогда английский майор Гаррис прислал к командовавшему нашим
отрядом капитану 1-го ранга Веселаго предложение заключить пере¬
мирие на семь дней, под предлогом того, чтобы иметь время спросить
свое посольство, следует ли англичанам действовать против русских,
так как он слышал, что между Россиею и Англиею заключен мир и
союз. Веселаго отказался исполнить предложение, и тогда Гаррис сам
приехал к нему на корвет «Арианда» с тою же просьбою. Он сооб¬
щил, что Аббас-Мирза назначил уже своих чиновников для управле¬
ния ханством, так как, по его мнению, оно должно остаться всегда во
владении Персии. Веселаго удивился таким распоряжениям, отка¬
зался заключить перемирие, и персияне, расположившись по окруж¬
ным лесам, заняли выгодные позиции. Один из отрядов занял укре¬
пление Аркевань, а другой, окружавший Ленкорань, отступив от
берега, стал укрепляться, «обсыпая себя кругом валом».1 Письмо Веселаго майору Швецову, 31 августа 1812 г55
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПод руководством англичан персияне открыли осадные работы,
которые шли довольно успешно, несмотря на то что бомбардирский
корабль «Громе» бомбардировал неприятельские укрепления.Веселаго писал, что если ему не будет дана помощь, то он опа¬
сается, чтобы не вышло впоследствии «чего бедственного со мною,
с войсками, с ханом и с остальным его народом, укрывшимся в Сен-
герской крепости, которою стараются овладеть персияне» и узкий
проход в которой охранял один корвет «Арианда».Имея только 400 человек с одною трехфунтовою пушкою, коман¬
довавший сухопутными войсками майор Повалишин не мог сделать
вылазки, чтобы прогнать неприятеля, должен был запереться в кре¬
пости и сознать, что с каждым днем положение его значительно ухуд¬
шалось. Продовольствия для отряда в запасе не было, и суда, его
защищавшие, с наступлением бурного времени не могли оставаться
в расстоянии пушечного выстрела от берега. «Если забрать на суда
солдат из крепости, — писал Веселаго, — и орудия, коими она воору¬
жена, в виду неприятеля, а после сего оставить в жертву до тысячи
семейств талышинцев, кои вверили судьбу свою нашему покрови¬
тельству, никак не можно, или по крайней мере сопряжено с опасно¬
стью и стыдом для нас. Сверх сего я должен отворить вольный про¬
ход в Сальяны и далее. Не знаю, что теперь предпринять».Он писал Котляревскому о своем безвыходном положении и
просил его помощи. Еще ранее этой просьбы Котляревский сам хо¬
тел переправиться через р. Араке и искать персиян, но приезд 10 ав¬
густа Неджеф-Кули-хана остановил его. «Я посему, — доносил
он, — не могу предпринять перейти Араке, дабы не прервать через
то переговоры». Сообщив хану Ширванскому, чтобы он оберегал
Сальяны, Котляревский объявил Неджеф-Кули-хану, что поступки
Аббас-Мирзы и его движение в Талыши не показывают искреннего
желания заключить мир с Россиею. Персиянин отвечал на это, что
Аббас-Мирза не намерен действовать неприятельски против талы-
шей, но некоторые беки, не принадлежавшие прежде к Талышин-
скому ханству, просили его защитить их от Мир-Мустафы1.В то время, заметил Котляревский, когда посылается посланник
для переговоров, военные действия должны быть прекращены. Та¬
лышинское ханство находится под покровительством моего госуда¬
ря, охраняется русскими войсками, и если Аббас-Мирза поступит
неприятельски с владением, покровительствуемым Россией, то не
должен будет винить, если и с ним поступлено будет худо.1 Рапорт генерал-майора Котляревского главнокоманд., от 14 августа № 557.56
1810-1826Персидский посланный по-прежнему опирался на просьбу беков,
а Котляревский доносил Ртищеву, что если через пять дней не по¬
лучит от него разрешения относительно Неджеф-Кули-хана, то от¬
правит его в Шушу, а сам переправится через р. Араке и пойдет
искать неприятеля.Главнокомандующий торопился остановить смелый порыв пыл¬
кого генерала и сообщил Котляревскому, что сам едет в Карабаг
для мирных переговоров и личного свидания с Аббас-Мирзою; что
он потребовал от наследника Персии, чтобы тот прекратил военные
действия, и заявил, что не примет ни переговоров, ни перемирия,
если персияне не исполнят его требования.Аббас-Мирза прислал сказать с нарочным, что им сделано соот¬
ветствующее распоряжение, и главнокомандующий сообщил ка¬
питану 1-го ранга Веселаго, что при таких условиях не находит
нужным подкреплять его, а поручает ему с отрядом и флотилиею
оставаться в том положении, в котором он находится. «В случае же
вероломного поступка персиян, — писал Ртищев1, — всемерно удер¬
жать вверенный вам пост и защищать талышинского хана до по¬
следней возможности», а в случае крайности посадить весь отряд
на суда, взять туда же артиллерию, талышинского хана с семей¬
ством и следовать в Баку.21	августа Ртищев оставил Тифлис и с трехтысячным отрядом
отправился в Карабаг2. Столь сильный отряд он взял с собою для
того, «чтобы, в случае несогласия в постановлении мира, присоеди¬
нить оный к отряду генерал-майора Котляревского и, при открытии
персиянами военных действий, противопоставить силу главным не¬
приятельским войскам и действовать к славе оружие его величе¬
ства»3.При приближении Ртищева к крепости Аскарани к нему выехал
навстречу Неджеф-Кули-хан, и затем главнокомандующий, соеди¬
нившись с отрядом генерала Котляревского, 9 сентября прибыл в
урочище Каракепек, в одном переходе от р. Аракса. Не входя с пер¬
сидским посланным в переговоры, Ртищев в тот же день отправил
командира 19-й пехотной дивизии генерал-майора Ахвердова к Аб-
бас-Мирзе с просьбою назначить место, определить число войск,1	Веселаго, от 4 сентября 1812 г., № 383.2	В отряде его находились: четыре эскадрона Нижегородского драгунского
полка, батальон Херсонского гренадерского полка, две роты 15-го егерского пол¬
ка, 350 линейных, казаков и три орудия.3	Отношение Ртищева графу Румянцеву, 20 августа 1812 г. Акты Кавк. ар¬
хеогр. комиссии, т. V, № 813.57
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдолженствовавшее находиться с каждой стороны при свидании, и
другие подробности.Вместе с тем главнокомандующий писал Аббас-Мирзе1:«Исполнен будучи усерднейшего желания приблизиться к до¬
брому согласию и вместе с сим увлекаемый чувствованиями ис¬
тинного уважения к достоинствам, отличающим вашу светлость, я
готов по мере моей возможности оказать вам всякую угодность.
Однако же долг имею предварительно сообщить, что сколько бы
также ни желал я избежать необходимости обеспокоить вас выбо¬
ром места свидания нашего, которое должно быть непременно близ
самого Аракса, но удалить сию необходимость мне невозможно, по¬
тому что ни звание, высочайше на меня возложенное, ни обязан¬
ности главнокомандующего не позволяют мне иметь место свидания
в отдаленности от границ владений, начальству моему вверенных.Впрочем, хотя строгие правила, наблюдаемые в подобных слу¬
чаях всеми державами, требовали бы, чтобы место съезда нашего
было на самой границе, не удаляясь от оной ни шагу, и чтоб оное
назначено было по взаимному согласию обеих сторон, но я, в до¬
казательство искреннего расположения моего к восстановлению
мира, не отклонюсь единственно из уважения к вам перейти за
Араке и иметь свидание с вашею светлостью в земле, персидскому
правительству принадлежащей, но не далее одной или много уже
двух верст от Аракса.Место же к сему способное и для вас угодное я предоставляю
единственному вашему выбору, лишь бы оное было в расстоянии от
Аракса выше мною объясненном и на которое я буду согласен, если
ваша светлость изволите об оном уведомить меня через письмо ваше,
долженствующее служить мне в сем деле настоящим актом.Притом, как срок, назначенный вами перемирию по 10-е число
сего месяца, который я с моей стороны сохранил во всей ненару-
шимости, невзирая на то, что оный был определен вами, без взаим¬
ного между нами соглашения, и каковой поступок со стороны моей,
я надеюсь, ваша светлость изволите признать также знаком моего
особливого к вам уважения, — при получении сего письма должен
окончиться, съезд же наш и все время продолжения переговоров,
по правилам всеобщего употребления, должен быть обеспечен по¬
становлением с обеих сторон перемирия и превращением во всех
местах неприятельских действий, то я и прошу вашу светлость1 В письме от 9 сентября 1812 г, № 58 Акты Кавк археогр комиссии, т V,№ 81858
1810-1826определить срок новому перемирию, какой вам заблагорассудится,
и почтить меня вашим о том уведомлением, для отдания со сторо¬
ны моей предписания во все пограничные места о продолжении
перемирия. Между тем, настоящий акт сроку постановляемого
вновь перемирия может быть для вящей прочности взаимно ут¬
вержден и подписан при нашем свидании.Угождая таким образом вашей светлости, в том предположении,
чтобы всемерно приблизиться к доброму согласию, которое может
потом повести к важнейшим успехам в постановлении мира, я ла¬
скаю себя приятною надеждою, что ваша светлость, руководимые
истинным благоразумием и желанием счастья народам, коими мы
по промыслу Всевышнего предназначены управлять, не найдете бо¬
лее никаких препятствий в избрании места съезду нашему близ
самого Аракса и, в соответствие моих искренних намерений, удо¬
стоите изъявить согласие ваше на тот порядок, с каковым должно
быть учреждено наше свидание и о котором будет иметь честь лич¬
но доложить вашей светлости генерал-майор Ахвердов, имеющий
от меня полную доверенность».По прибытии Ахвердова в персидский лагерь Мирза-Безюрг по¬
требовал, чтобы письмо главнокомандующего к наследнику Персии
было вручено ему для предварительного прочтения; чтобы прежде
своего представления Ахвердов имел личное свидание с англий¬
ским посланником и, наконец, чтобы он явился к принцу в персид¬
ском платье и красных чулках1.Ахвердов отказался исполнить эти требования, и тогда Мирза-
Безюрг объявил ему, что одно только искреннее желание персид¬
ского правительства заключить мир может склонить наследника
принять его без халата. Во время представления Мирза-Безюрг,
недовольный нарушением обычаев, приказал одному из своих чи¬
новников доложить Аббас-Мирзе, чтобы он в своем присутствии не
сажал русского чиновника, «так как сей не согласился следовать их
обыкновениям и надеть их платье». Наследник престола не послу¬
шал своего наставника и принял Ахвердова весьма ласково, прочел
письмо и обещал дать ответ через Мирза-Безюрга. По совещании с
последним и с сиром Гором Узелеем принц объявил Ахвердову, что,
не имея позволения от своего отца, он не может оставить лагеря и
просит, чтобы Ртищев выехал к нему на ту сторону Аракса, внутрь
Персии, за восемьдесят верст от границы.1 Рапорты генерал-майора Ахвердова Ртищеву, от 10, 13 и 26 сентября1812 г , без нумеров59
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Относительно назначения пункта свидания, — писал Аббас-
Мирза Ртищеву1, — согласно прежнему моему извещению, ныне же
сообщаю вам, что хотя первоначально назначено было место, на¬
зываемое Султан-Хасари, вблизи Аракса, но ныне, в угоду вашему
высокопревосходительству, я переменил место и назначаю более
близкий пункт к Араксу, именно Ак-Тепе, в 2 фарсахах2 расстояния
от этой реки, и уверен, что вы более этого не сочтете сообразным с
моим саном придвинуться к вам ближе.Что же касается продолжения перемирия, то, согласно вашему
желанию, мы от 20-го числа сего рамазана еще на 20 дней решились
таковое продлить. Оно может кончиться к 10-му числу шеваля. На
этом основании дано повеление пограничным начальствам и отряд¬
ным командирам впредь до нашего особого повеления не начинать
военных действий».Уклонение Аббас-Мирзы от личного свидания с главнокоманду¬
ющим не указывало искреннего желания вступать на мирный путь.
Конечно, при меньшей доверчивости, Ртищев с самого начала пере¬
говоров мог уже видеть, что персидское правительство не имеет
намерения заключить мир. Вторжение в Карабаг и разорение Та-
лышей были довольно вескими тому доказательствами.В то время когда Ахвердов находился в лагере Аббас-Мирзы,
персиянам было уже известно, что Наполеон вступил в Москву и
занял первопрестольную столицу России. Вслед за тем в Тегеран
прибыл французский агент, которому поручено было добиться уда¬
ления английского посольства из Персии и замены его француз¬
ским посольством. Заявляя, что Наполеон вступил уже в Россию с
многочисленными войсками и покорил большую часть ее провин¬
ций, французский агент обещал, с удалением английского посоль¬
ства, возвратить Баба-хану не только мусульманские провинции,
но и всю Грузию3. Хотя сиру Гору Узелею и удалось убедить теге¬
ранский двор в неисполнимости подобных обещаний, тем не менее
большинство лиц, окружавших Баба-хана, было убеждено, что если
русское правительство с уступкою столицы и не признает себя по¬
бежденным, то все-таки принуждено будет употребить свои послед¬
ние боевые силы на изгнание неприятеля; что мировые, европей¬1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 819.2Фарсах — персидская мера длины; обычно расстояние, которое проходиткараван до очередного отдыха, привала, или, иначе, расстояние, которое можно
пройти пешком за час. 1 фарсах = 5549 м.3	Письмо английского посла в Персии лорду Каткарту, 22 марта 1813 г. Арх.Мин. иностр. дел, 1—13, 1802—1816, № 3.60
1810-1826ские события отвлекут наше внимание от Кавказа, и персияне будут
иметь возможность поправить свои обстоятельства и вернуть по¬
терянное. Поддерживаемый в этом мнении, Аббас-Мирза желал
только протянуть время и выждать.Котляревский видел всю хитрость персидской политики и про¬
сил позволения Ртищева переправиться вместо него через р. Араке
и взамен мирных предложений дать знать о своем прибытии пуля¬
ми и штыками, но главнокомандующий не согласился и предложил
персидскому принцу начать переговоры через уполномоченных.
Аббас-Мирза принял предложение, избрал местом для совещаний
укрепление Асландуз, находившееся на правом персидском берегу
р. Аракса, и назначил уполномоченными «приближенного к го¬
сударю, бесподобного визиря» Мирза-Абуль-Касима1 и второго се¬
кретаря английского посольства Мориера. С нашей стороны были
назначены генерал-майор Ахвердов и правитель канцелярии глав¬
нокомандующего Могилевский. В сопровождении летучего отряда,
составленного из казаков, черкес и грузин, наши уполномоченные
отправились за р. Араке. По предварительному соглашению, пер¬
сидский уполномоченный сделал первый визит Ахвердову, и пере¬
говоры начались.Русские уполномоченные требовали, чтобы тегеранский двор при¬
знал за Россиею все ханства и владения, занятые русскими войсками;
чтобы все оставалось status quo и чтобы Талышинское ханство счи¬
талось под покровительством России. Персидские уполномоченные,
напротив того, настаивали на том, чтобы Россия уступила Персии
все присоединенные провинции: Дербентскую, Кубинскую, Бакин¬
скую; ханства: Карабахское, Ширванское, Шекинское, области Ели-
саветпольскую и Шурагельскую2. Ни та ни другая сторона не могла
согласиться ни на какие уступки, и несговорчивость эта повела к
тому, что после двух заседаний переговоры были прерваны и упол¬
номоченные разъехались. Другого исхода и ожидать было нечего.
Заранее убежденный в несостоятельности переговоров, Аббас-Мир¬
за не прекращал военных приготовлений и содействовал царевичу
Александру пробраться в Грузию, обещая помочь ему деньгами и
войсками.1	Сын Мирза-Безюрга, каймакала и дядьки Аббас-Мирзы.2	Ртищев Румянцеву, от 31 октября 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. V, № 844.
ГЛАВА 3Прибытие в Кахетию царевича Александра. Новые волнения в Грузии.
Действия против инсургентов отрядов полковника Тихоновского, генерал-
майора князя Орбелиани и генерал-майора Симоновича. Бегство Алексан¬
дра к хевсурам. Письмо Ртищева царевичу Александру и ответ на него.
Двуличие Александра. Просьба его эриванскому хану о присг>шке денег.Сношения царевича с персидским правительством и просьба о помощиВ первых числах сентября 1812 г. было получено в Тифлисе из¬
вестие, что царевич Александр приближается к Дигому, с намере¬
нием переправиться через р. Куру у Авчал.Командовавший войсками в Грузии, Имеретии и Дагестане ге¬
нерал-майор князь Орбелиани, взяв 70 человек гренадеров и 25 ли¬
нейных казаков, отправился с ними к Дигомской переправе. Про¬
стоявши там всю ночь, он не дождался царевича, и, полагая, что он
избрал иной путь для переправы, князь Орбелиани приказал шефу
15-го егерского полка полковнику Печерскому занять все броды
между г. Гори и Мцхетом. Печерский не успел исполнить приказа¬
ния, когда в ночь на 6 сентября Александр со свитою около 100 че¬
ловек переправился через р. Куру в этой дистанции и направился
к селению Кавтисхеви1.Разослав повсюду объявление о своем прибытии, царевич пред¬
лагал грузинам присоединиться к нему. Он уверял население, что
значительная часть персидских войск будет прислана в его распо¬
ряжение, что персияне решились изгнать русских из ханств и не¬
пременно придут в Грузию, но не для того, чтобы овладеть ею, а с
единственною целью восстановить его на прародительском престо¬1	Секретный рапорт Ртищева кн. Горчакову, 25 сентября 1812 г., № 69. Ра¬
порт кн. Орбелиани главнокомандующему, 6 сентября 1812 г. № 52.62
1810-1826ле и провозгласить царем Грузии. Только что успокоившееся было
волнение снова возгорелось, и грузины толпами спешили в лагерь
царевича. Горцы и кахетинская чернь окружили Александра, и поч¬
ти весь Телавский уезд присоединился к нему. Согореджинский
моурав и некоторые дворяне, видя возрастающую силу царевича,
также перешли на его сторону. Александр двинулся к селению Ти-
онетам, где собралось наибольшее скопище его приверженцев. От¬
сюда он отправил открытое письмо кахетинцам, в котором обещал
всем тем, кто окажет ему преданность, раздать в награду имения,
села и деревни тех князей и дворян, которые останутся верными
русскому правительству.Между тем, по получении в Тифлисе известия о появлении ца¬
ревича Александра в Кахетии, генерал-майор князь Орбелиани при¬
казал полковнику Печерскому с батальоном 15-го егерского полка
следовать к селению Балачаури, лежащему близ большой дороги,
как для охранения его, так и для диверсии в Тионети в случае, если
царевич будет там держаться. Для пересечения же пути Александру
в Кизик (Сигнах) отправлен в Кахетию полковник Тихоновский с
батальоном 46-го егерского полка.Выступив из Кизика (Сигнаха) 8 сентября, полковник Тихонов¬
ский должен был присоединить в себе на пути роту Кабардинского
полка из Загореджо, роту из Велис-Цихе, четыре роты Кабардин¬
ского полка из Телава и 18 сентября быть непременно у Алаверд-
ского монастыря. Это необходимо было потому, что на следующий
день, 14 сентября, был храмовый праздник. В день Воздвижения
Животворящего креста грузины, по обычаю, стекаются к монасты¬
рю на праздник, и так как в алавердском храме прежде хранилась
царская корона, то, чтобы не дать возможности царевичу Александ¬
ру, находившемуся всего в 35 верстах, явиться среди собравшихся
и заставить их присягнуть себе, признано было необходимым, чтобы
Тихоновский прибыл к монастырю непременно накануне праздника.Приказание было в точности исполнено, и грузины были озада¬
чены появлением русского отряда. Простоявши у Алавердского
монастыря до 20 сентября и узнав, что царевич находится в селении
Шильде, Тихоновский переправился вброд через р. Алазань, атако¬
вал селение, сжег его, уничтожил завалы, засеки и разогнал толпу
мятежников в 700 человек, состоявших преимущественно из кахе¬
тинцев, пшавов, хевсур и лезгин. Царевич бежал в селение Сабуе,
а Тихоновский, уничтожив селение Турис-Цихе, направился к Ква-
рельской крепости, с тем чтобы оставить там раненых и больных,
число которых доходило до 32 человек.63
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПробыв в Кварелях два дня, полковник Тихоновский намерен
был перейти к селению Пашаанам, жители которого приняли по¬
головное участие в восстании. Узнав, что царевич испортил дороги
и намерен устроить засаду, Тихоновский двинулся без дороги крат¬
чайшим путем через лес. Партия Александра тщетно ожидала по¬
явления Тихоновского и успела напасть только на арьергард, со¬
стоявший из трех рот, под командою майора Борщова, и вела с ним
перестрелку в течение целой ночи.Остановившись близ этого селения, Тихоновский ожидал при¬
бытия генерал-майора князя Орбелиани, который в 11 часов ночи17	сентября выступил из Тифлиса с тремя ротами 9-го егерского
полка, одним орудием и 70 казаками. Командование войсками в
Тифлисе и его окрестностях было поручено генерал-майору Симо¬
новичу, вызванному для этой цели из Имеретии.Переночевав в Сартачалах и сделав на следующий день переход
в 50 верст, князь Орбелиани на третий день, в пять часов пополудни,
прибыл к Сигнаху, где узнал, что сообщение между этим городом
и отрядом полковника Тихоновского было прервано. Дождавшись
прибытия батальона Херсонского гренадерского полка и присоеди¬
нив к себе роту Кабардинского полка и 75 человек линейных каза¬
ков, князь Орбелиани, 27 сентября, двинулся к селению Велис-Ци-
хе на соединение с отрядом полковника Тихоновского. Встреченный
на двенадцатой версте от Сигнаха огромною толпою мятежников,
князь Орбелиани, среди жаркой и беспрерывной перестрелки, успел
только 30-го числа дойти до селения Пашаан и, соединившись с
Тихоновским, 1 октября остановился на р. Шилде.В это время войска наши были расположены в следующих пун¬
ктах: в Коби находилась рота Суздальского полка; в Анануре —
полковник Печерский с батальоном 15-го егерского полка; на
р. Шилде — генерал-майор князь Орбелиани со своим отрядом.
В Сигнахе было всего 200 человек пехоты и казаков с двумя ору¬
диями; две роты 46-го егерского полка и рота Херсонского занима¬
ли Сартачалы. В Борчалинской дистанции находились три роты
46-го егерского полка, под начальством полковника Краббе.Карталиния охранялась эскадроном Нижегородского драгунского
полка, малолюдною ротою Грузинского гренадерского и выве¬
денными из Имеретии двумя ротами 15-го егерского полков. В Тиф¬
лисе находились: батальон Херсонского гренадерского полка, в ко¬
тором за разными командировками было налицо не более 400 человек,
и рота Тифлисского полка. Из пяти орудий, бывших в столице Гру¬
зии, две 6-фунтовые пушки не имели снарядов, а все прочие орудия64
1810-1826не могли быть двинуты, так как для запряжки не имелось ни одной
лошади1.Таким образом, почти все войска были стянуты на север Грузии;
южная же ее часть оставалась почти вовсе без защиты, если не счи¬
тать нескольких мелких отрядов, расположенных в Памбаках и Шу-
рагели.Чтобы оттянуть часть наших сил от Кахетии, царевич Александр
распускал слух, что из Эривани едет к нему посланный от Баба-хана
с значительною суммою денег, по получении которых он направится
в Карталинию на соединение с персиянами. Александр приглашал к
себе лезгин, обещая им хорошее содержание, и в то же время отрядил
хевсур для прервания сообщения в горах между Тифлисом и Моздо¬
ком. Они почти одновременно появились против селений Казбека,
Степан-Цминды, Коби и Ананура, но были отброшены стоявшими
в тех селениях небольшими нашими гарнизонами.Попытка их уничтожить Дарьялский мост не удалась, но у Ана¬
нура они успели отогнать несколько казачьих лошадей, пасшихся
около города. Обстоятельство это заставило на следующий день
оставить лошадей на конюшне, и так как запаса фуража не было,
то и пришлось послать казаков для рубки древесных ветвей. При
возвращении с фуражировки казаки были атакованы толпою ин¬
сургентов, разогнанных высланною из Ананура командою. Отсту¬
пив от города, мятежники устроили завалы и сожгли все мосты по
дороге между Анануром, Пасанауром и Кайшауром. Сообщение по
Гуд-горе было прервано, и в Кайтаурском ущелье собралась толпа
вооруженных числом до 6000 человек.Для восстановления сообщения Грузии с Кавказскою линиею
владикавказский комендант генерал-майор Дель Поцо принужден
был отправить батальон, составленный из двух рот 16-го егерского
полка и двух рот Казанского полка, под общим начальством майо¬
ра Гурлебума. Движение этого отряда вызвало лихорадочную дея¬
тельность царевича, и он торопился испортить путь, сделать засеки
и уничтожить мосты между Казбеком и Ларсом. Александр пред¬
лагал владельцу ущелья, подполковнику Казбеку, соединиться с
ним и действовать совокупно против русских. Казбек не принял
предложения, уведомил главнокомандующего, и попытка царевича
не увенчалась успехом. Он успел только занять проходы по южную
сторону гор и окружить Пасанаур, на выручку которого спешил
полковник Печерский с своим батальоном.1 Рапорт генерал-майора Симоновича Ртищеву, 30 сентября 1812 г, № 17665
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВыступив из Ананура 3 октября, полковник Печерский скоро
наткнулся на огромную толпу инсургентов, занявших проходы и
прилежащие к ним высоты. Они встретили наступавших выстрела¬
ми с гор, и отряд выдержал четырехчасовой упорный бой, прежде
чем ему удалось пробиться в Пасанаур и занять его. Неприятель
отошел к Кайшауру, и полковник Печерский, находя необходимым
преследовать его по пятам, просил прислать ему подкрепление и
провиант, в котором ощущал большой недостаток. Генерал-майор
Симонович командировал полковника Краббе с тремя ротами
46-го егерского полка и приказал ему следовать в Мухрань, забрать
там сколько можно провианта и оставить часть его в Душете, а дру¬
гую в Анануре и Пасанауре. Соединившись с полковником Печер¬
ским, полковник Краббе должен был выгнать мятежников из Арагв-
ского ущелья и очистить путь от Еайшаура до Коби1.В это время Ртищев возвратился в Тифлис из Карабага и привел
с собою часть войск, его конвоировавших. Признавая восстановле¬
ние сообщения с Кавказскою линиею делом первостепенной важ¬
ности, главнокомандующий не ограничился посылкою полковника
Краббе в помощь Печерскому, но отправил по тому же направле¬
нию и генерал-майора Симоновича с тремя батальонами пехоты.
Симонович двинулся из Тифлиса в Пасанаур, но пришел туда тог¬
да, когда полковник Печерский, усиленный прибытием двух отря¬
дов майора Гурлебума и полковника Краббе, очистил Арагвское
ущелье от Ананура до Кайшаура и даже успел починить сломанные
мосты. При содействии полковника Казбека были собраны нацва-
лы, священники и старшины мтиулетинского и гудомакарского пле¬
мен. Повесив, по обычаю, сабли на шеи, они просили прощения,
присягнули на верность, обещались оставаться спокойными и вы¬
дали аманатов2 из почетнейших фамилий. Из Пассанаура Симоно¬
вич пошел вниз по Арагве, с целью усмирить жителей и особенно
население Тионетской волости, собрать контрибуцию и хлеб с де¬
ревень, принимавших участие в восстании, а главное, рассеять толпу
пшавов, хевсур и тионет, собравшихся на горе Углисе и разорявших
преданное нам население. С приближением отряда защитники горы
отступили к Тионетам, а генерал Симонович, пройдя через Сагурам,
Марткопи, Хашму, Патерзаул и Сагореджо, разогнал повсюду мя¬
тежников и привел жителей к присяге3.1	Рапорт Симоновича главнокомандующему, 9 октября, № 255 и 256.2	Заложников.3	Рапорт Симоновича главнокомандующему, 23 октября, № 21, от 1 ноября,
№ 93. Рапорт Печерского Симоновичу, 18 октября, № 295.66
1810-1826Отсюда Симонович двинулся на соединение с отрядом генерал-
майора князя Орбелиани, действовавшего против царевича Алек¬
сандра и его главного скопища.Простояв несколько дней на р. Шилде, князь Орбелиани узнал,
что царевич Александр для увеличения своих сил выставил в Ве-
лис-Цихе до 20 лезгинских знамен, под которыми и собирались
толпы мятежников. Князь Орбелиани тотчас же атаковал селение,
рассеял толпу, захватил восемь знамен, множество оружия и бага¬
жа. Александр бежал в Шилду, где и укрепился. К нему стекались
рассеянные мятежники и спешили на помощь лезгины в числе до
200 человек. Не желая упускать времени и дать возможность ца¬
ревичу еще более усилиться, князь Орбелиани, 12 октября, после
упорного боя, вытеснил его из Шилды и заставил скрыться в самой
вершине Шилдинского ущелья, среди гор и лесов. Селение Шилда
было сожжено, и сады истреблены до самой крепости.Недостаток продовольствия заставил генерал-майора князя Ор¬
белиани отправить на фуражировку полковника князя Эристова с
небольшим отрядом. Воспользовавшись отделением незначитель¬
ных наших сил от главного отряда, царевич Александр окружил
князя Эристова со всех сторон и стремительно атаковал его. Как
атака, так и оборона были весьма упорны1.«Лезгины и грузины, — доносил князь Орбелиани, — до того
были пьяны, что некоторые врывались в средину наших и там по¬
колоты». В первое время положение князя Эристова было весьма
затруднительно, но прибытие из главного отряда 200 человек
9-го егерского полка и 100 человек Кабардинского полка с двумя
орудиями изменили дело. Совокупным ударом в штыки двух от¬
рядов мятежники были разогнаны, и царевич Александр принужден
был бежать в Велис-Цихе. Упорство, с которым дрались его сообщ¬
ники, подало повод Александру провозгласить дело у Шилды как
одержанную им победу.«Пред сим, — писал царевич2, — мы уже сообщили вам о том,
как отряд Тахунева (Тихоновского) вошел в Шилду и какой божий
гнев разразился над ним и сколько русских было побито; этот же
самый шеф ушел было от нас тайком в Кварельскую крепость, а из
Кизика (Сигнаха) двинулся князь Димитрий (Орбелиани); они
дали друг другу слово и из орудий стреляли. Выйдя из Кварели,1	Рапорты генерал-майора кн. Орбелиани главнокомандующему, от 14 октя¬
бря 1821 г, № 301, 302 и 312. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 435—437.2	Горджаспи Натанисшвили и Папоа Абелашвили, от 17 октября 1812 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 438.67
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНшеф (Тихоновский) прибыл к Пашаанскому броду; но с этой сто¬
роны его, а с той князя встретили наши войска; началась перестрел¬
ка; с утра до вечера продолжался непрерывный огонь. Да будет над
нами столько божьих милостей, сколько солдат и офицеров мы
убили при этом!По случаю утомления и наступившей ночи наше войско отступи¬
ло, и русские, пользуясь этим, соединились тайком в Пашаани и оста¬
новились ниже Шильды. Мы дали им дорогу, а сами расположились
на прежней их стоянке, у Велис-Цихе. Когда русские вознамерились
перейти по сю сторону — жители Санавардо и 400 лезгин встретили
их у переправы и открыли стрельбу; с этой стороны на них ринулись
кизикские и лезгинские войска; пальба была страшная и избиение
русских всеобщее, так что они принуждены были даже всех своих
раненых бросать в воду. Сражение это продолжалось до вечера; у нас
убито два лезгина и четыре ранены, другого вреда наше войско не
понесло. Теперь мы стоим по ту и по сю сторону; по милости Божи-
ей, к нам войска прибавляются, а русские слабеют.Сегодня 7-е число этого месяца, понедельник, а на завтра ожи¬
даем больших войск; число их должно дойти до 40 ООО, и затем мы
сделаем наступление и при помощи Божией надеемся, что оконча¬
тельно перевернем их вверх дном. Если спросите о других делах,
то главноуправляющий Арташев (Ртищев) окружен шах-заде (Аб-
бас-Мирзою); посланный Ртищевым авангард весь истреблен, так
что из 1500 человек ни один не уцелел. Теперь он окружен так, что
не может пойти ни сюда, ни туда; даже князь Цицианов под Эри-
ванью не был в таком безвыходном положении. Не думай, чтобы
он мог сюда прийти. К нам прибыл человек с письмом от сердаря
из Эривани; сердарь пошел с 1200 человек в Гумри и Караклис. Он
пишет, что ждет от меня вестей, говоря, что, если захочу, он при¬
будет в Казах или ко мне; но мы еще ответа не написали, хотя и
намерены пригласить его в Казах. Письмо это объявите всем и каж¬
дому и растолкуйте».Толкования действовали на многих, и легковерный народ верил
всем хвастливым рассказам царевича. Побеги в толпу привержен¬
цев Александра увеличились, и сочувствие к царевичу возрастало.
Избегая встречи с нашими войсками, Александр переезжал из од¬
ного селения в другое, но вертелся преимущественно около Тионе-
ти, с тем чтобы, в случае неудачи, легче было скрыться у пшавов
или хевсур. Князь Орбелиани ходил по его следам, дрался и терял
людей, а царевич скрывался у жителей, которые всюду его прини¬
мали.68
1810-1826«Я действую в одном месте, — писал Орбелиани, — привожу
к покорности жителей; они повинуются мне, между тем перехожу
в другое, — царевич, партиями своими разоряя их, обращает к сво¬
ей шайке». Александр, смотря по надобности, переправлялся то на
одну, то на другую сторону р. Алазани и разорял те селения, кото¬
рые не хотели присоединиться к нему.Среди преследования царевича князь Орбелиани узнал, что Сиг-
нах окружен мятежниками, что Александр перешел в Магаро, близ
города лежащее, и что наш гарнизон с 18 октября находится в пе¬
рестрелке с неприятелем и, чтобы отогнать его от города, делает
частые вылазки1. При одной из этих вылазок, командовавший в
Сигнахе гарнизоном майор князь Орбелиани сжег Вакири, откуда
могли быть форсированы городские стены, и успел дать знать ге-
нерал-майору князю Орбелиани о своем затруднительном положе¬
нии. Последний двинулся на помощь осажденным и 23 октября
подошел к Прасиани и Верхним Мачхаани, чтобы зайти в тыл
Александру и атаковать его тогда, когда гарнизон сделает вылазку
из города. Мятежники встретили наступавших сильным огнем, но,
не обращая на него внимания, наши войска заняли Прасианы, а
майор князь Орбелиани, при содействии армян, вышел из города и
взобрался на гору у Магаро так быстро и удачно, что царевич, видя
себя атакованным с двух сторон, обратился в бегство, несмотря на
значительное превосходство своих сил2.Жители явились с покорностью и объявили, что приняли сторону
Александра из опасения разорения от бывших с ним лезгин. Князь
Орбелиани занял Сигнах, а царевич скрылся в Чалоубанское ущелье,
куда стекались искренно ему преданные и рассеянные нашими вой¬
сками. В короткое время там собралась толпа до 6000 человек.Весьма крепкое по природе Чалоубанское ущелье тесно, имеет
несколько узких проходов и покрыто лесом. Двигаться по нему и
выбивать противника из-за каждого куста или камня было бы весь¬
ма затруднительно, и потому князь Орбелиани предпочел частью
своих войск занять вершину ущелья, а для занятия устья его со
стороны р. Алазани отправил полковника Тихоновского с неболь¬
шим отрядом. Хотя с закрытием ущелья и можно было ожидать,
что царевич по недостатку продовольствия принужден будет рас¬
пустить часть своего сборища, но нельзя было рассчитывать на его
покорность.1	Рапорт кн. Орбелиани главнокоманд., 28 октября 1812 г., № 364.2	Извлечение из ведомости, всеподданнейше представленной генералом Рти¬
щевым, от 1 ноября 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 440.69
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНГустота леса давала возможность одиночным людям пробирать¬
ся по горам, не будучи замеченными, и Александр всегда мог
скрыться, но он не решался на это, сознавая, что с уходом его гру¬
зины признают его побежденным и дело, за которое он так ратовал,
будет навсегда потеряно. Царевич решился попытать счастья и
остался. Князья, имевшие свои поместья поблизости Чалоубанско-
го ущелья, доставляли ему провиант и заставили князя Орбелиани
перейти в Кадалы, чтобы прекратить подобную доставку.С занятием этого пункта положение Александра значительно
ухудшилось. Он мог получать продовольствие только из двух селе¬
ний: Чалоубани и Пховели, принадлежавших князьям Андронико¬
вым. Селения эти не могли снабжать долгое время столь большего
скопища, а между тем кизикцы, жившие по ту сторону ущелья к
лезгинской границе, повиновались нам, дали аманатов и снабжали
провиантом не инсургентов, а наши войска. Жители же трех дере¬
вень: Бодби, Магаро и Нукреян дрались с нашими войсками против
единомышленников царевича.Находясь в столь затруднительном положении, Александр узнал,
что генерал-майор Симонович прибыл в Сагореджо и идет на со¬
единение с князем Орбелиани. Опасаясь быть атакованным в уще¬
лье, царевич перебрался тайком в Манавское ущелье и там укре¬
пился. Как только получено было известие о бегстве Александра,
князь Орбелиани оставил небольшой отряд у Сигнаха и, отправив
Тихоновского в Велис-Цихе, сам выступил 26 ноября к Манавско-
му ущелью и расположился в двух верстах от него.Имея в отряде только 450 человек, князь Орбелиани ожидал
прибытия Симоновича, который через три часа после прибытия
князя Орбелиани также подошел к Манавскому ущелью, преследу¬
емый неприятелем, напавшим на его арьергард. Жаркий бой продол¬
жался до самой ночи; наши войска вступили в ущелье и вытеснили
оттуда мятежников, потянувшихся частью в Сагореджо, частью в
горы. Селение Манава было сожжено, и царевич бежал в Казисхеви,
где не мог, впрочем, долго оставаться из опасения попасть в руки
Тихоновского.Стоявший у Велис-Цихе полковник Тихоновский, в день штур¬
ма Манавского ущелья нашими войсками, был атакован лезгинами,
в числе 2000 человек, спешившими на помощь Александру. От¬
брошенные за р. Алазань на Гавазы, лезгины отправились обратно
в свои селения, а полковник Тихоновский перешел в Казисхеви1.1 Рапорт кн. Орбелиани Ртищеву, 27 ноября, № 485, и 29 ноября, № 491.70
1810-1826Царевич перебрался сначала в Пшавели, а потом в Тионети1. По
следам его шел генерал-майор князь Орбелиани, но при всем жела¬
нии не мог настичь Александра. Горы, леса и бесчисленные ущелья
представляли множество дорог и закрытий для его шайки, состояв¬
шей исключительно из одних конно-вооруженных людей. Они лег¬
ко проходили там, где нашим войскам с вьюками и обозами почти
невозможно было пробраться. Не задаваясь целью нагнать цареви¬
ча, князь Орбелиани главнейшим образом принимал меры к успо¬
коению жителей и наказанию виновных. Главнокомандующий при¬
казал взыскивать в контрибуцию с каждого двора по три рубля, по
три коды пшеницы и по одной коде ячменя; с нацвалов и кевхов,
участвовавших в бунте, брать вдвое, а имение князей Андронико¬
вых отобрать в казну2.Император Александр не одобрил распоряжения Ртищева и не
находил его полезным для края.«Средства подобного рода, — писал государь3, — обыкновенно
не были успешны к преклонению умов; напротив, составляя разо¬
рение, легко послужат они поводом к вящему ожесточению народа,
недавно поступившего в подданство России и не имеющего доста¬
точного понятия о законах нового своего государства.Посему повелеваю вам, на будущее время, никогда контрибуции
на российских подданных не налагать, а в наказание бунтовщиков
поступать по точной силе законов. Пример таковой в глазах вер¬
ных катехинцев и покровительство сим последним возбудят их
более на приверженность к престолу, нежели взыскание извест¬
ной, так сказать, за измену платы, неупотребительной в государ¬
стве нашем.Что же принадлежит до предположения вашего производить из
собранной в контрибуцию суммы мясную и винную порции вой¬
скам, то я желаю знать, для каких войск именно определена сия
порция и сколько на оную потребно суммы в месяц равно, сколь
велика сумма, в контрибуцию собранная?Если местное положение позволяет, чего мне отсюда предвидеть
невозможно, то лучше, кажется, в те селения, на которые падает
подозрение, в каких-либо неблагонамеренных поступках против
правительства, располагать самые войска квартирами, с производ¬
ством им с тех селений мясной порции натурою, чем бы самым еще
более различены были жители мирные от бунтовщиков, или брать1	Рапорт кн. Орбелиани Ртищеву, от 2 декабря 1812 г., № 496 и 503.2	Предписание князю Орбелиани 4 декабря, № 514.3	В указе от 13 февраля 1813 г.71
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНс оных аманатов, но все сие должно зависеть собственно от вашего
усмотрения».Повеление императора было получено главнокомандующим тог¬
да, когда большая часть контрибуции была собрана. Народ и князья
повиновались распоряжениям правительства и являлись с покор¬
ностью и просьбою о прощении. Царевич бежал в пшавам, и князь
Орбелиани, заняв селение Тионети, вошел в сношение с деканозами
(священниками) и потребовал от них выдачи Александра, обещая
за то денежную награду. Ртищев также писал об атом пшавсвому
старшине.«Всей Грузии известно, — говорил главнокомандующий1, — что
Александр проклят отцом своим, царем Ираклием, за беззаконные
его дела и намерения. Родительская клятва сия, услышанная право¬
судным Богом, будет преследовать его несчастьями до гробовой
доски, навлекать подобный гнев Божий на всех его сообщников и
несчастье на ту землю, где он будет иметь свое пристанище, ибо
клятва родительская важна перед Богом. Итак, в отвращение мно¬
гих зол, предстоящих для пшавского народа, я поручаю вам, как
благоразумнейшему в своем обществе, имеющему справедливость,
уважение от народа и усердному к службе государя императора,
принять все меры в поимке сего беглеца и представлении ко мне».Старшина отвечал, что пшавы не принимали к себе царевича
Александра, который ушел к хевсурам. Преследовать его в горах не
было никакой возможности, и генерал-майор князь Орбелиани,
оставив в Тионетах майора Борщова с 300 человеками пехоты и
двумя орудиями, отошел сам в селение Ахмети2. Он предполагал
запереть небольшими отрядами все хевсурские и пшавские ущелья
и, не пропуская жителей, пасших свой скот на полях Грузии, за¬
ставить их тем выдать царевича. Мера эта, конечно, могла бы при¬
вести к существенным результатам, но главнокомандующий, не
желая прибегать к поголовному разорению жителей, решился всту¬
пить в сношение с Александром и убедить его покориться русскому
императору.«Доколе пагубное ослепление кахетинского народа, — писал
Ртищев царевичу3, — водило вас на своих помочах вероломных и
буйных, хотя слабых, то я, исполняя священные для меня обязан¬
ности верного подданного моему всемилостивейшему государю им¬
ператору, повелевал действовать против вас так, как против непри¬1	В письме от 13 декабря 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 627.2	Рапорт кн. Орбелиани главнокомандующему, 11 декабря 1812 г., № 562.3	В письме от 31 декабря 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 441.72
1810-1826ятеля и нарушителя общественного спокойствия. Но теперь, когда
жертвы бессилия вашего пали под бедствием своим, и подпора,
впрочем всегда суетная, ваша рушилась, я побуждаюсь гласом че¬
ловеколюбия и уважения к знаменитому происхождению вашему,
а паче ведая неизглаголанное милосердие его императорского ве¬
личества ко всем членам грузинского царственного дома, только
при несчастии вашем обращаюсь к вам на помощь, с искренностью
честного человека и христианина, объясняя вам следующее:Взгляните сами на ужасную картину тех бедствий, в которые
ввергнут вами кахетинский народ, и вопросите совесть вашу, угод¬
ное ли дело сделали вы перед Богом и пред человечеством, учинив¬
шись орудием напрасного пролития крови христианской и несча¬
стья тысячи семейств? Потом посоветуйтесь с сердцем вашим и
с рассудком совести вашей, — тогда верно они научат вас, что вам
теперь делать и чем вы можете умилостивить правосудного Мздо-
воздателя как в сем, так и будущем веке!Не нужно напоминать мне вам, что теперешняя жизнь ваша есть
самая бедственная и не может назваться жизнью, а только продол¬
жительным мучением, ибо верно вы чувствуете все сие в собствен¬
ной вашей совести, боясь врагов своих, боясь наемников, боясь при¬
ближенных и друзей своих и, наконец, боясь даже собственной тени
вашей. Отчего же все сие происходит? Я вам скажу истину: от того,
что дерзаете идти противу неисповедомых преднамерений вышнего
Промысла, пекущегося о благе народов и для сего предавшего Гру¬
зинское царство, по доброй воле бывших на оном помазанников
Божиих, во власть и защиту от врагов, могущественному, сильней¬
шему и милосерднейшему из христианских государей, российскому
императору; от того, что вы, ослепясь бедственною для вас и для
участников ваших суетностью, не стремитесь с покорностью воле
Божией в отеческие объятия милосердного монарха, устроившего
прочное счастие ваших братьев, сестер и всех кровных вам, а ста¬
раетесь раздирать утробу собственного вашего отечества, прилепля¬
ясь к всегдашним врагам не только дома вашего, но и самой веры,
и ищете помощи у тех, кои всегда упивались кровию вашего отече¬
ства. Наконец, от того, что вы, усиливаясь проложить себе путь не¬
правдою, может быть, доселе не хотели верить, что Бог не благо¬
словляет ваших намерений и что правосудие небесное действует
уже над вами и в сей жизни!После сего, приведя вам на память несчастливейший жребий
шедшего по стопам вашим племянника вашего Левана, который, в
ознаменование на нем гнева Божия, бесславно погиб от руки хищ-73
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНного разбойника, без покаяния христианского, я, как христианин,
уважающий высокий род ваш, призываю вас обратиться на путь
истинный, покориться воле Божией и повергнуть себя в ожидающее
вас отеческое милосердие его величества».Главнокомандующий советовал Александру безбоязненно явить¬
ся к нему, обещая принять его с почестью, приличною его проис¬
хождению, забыть все поступки его и выхлопотать прощение импе¬
ратора. «Но знайте, — прибавлял он, — что если вы останетесь в
прежнем своем заблуждении, то я также повелел всюду вас пре¬
следовать и не иметь никакой пощады».Скрывшись у хевсур в селении Шатили и оставив Грузии на
память о себе следы всеобщего разорения, царевич сам начинал тя¬
готиться скитальческою жизнью. Он не имел чистосердечного на¬
мерения покориться русскому правительству, но, двуличничая,
оставлял за собою эту меру на случай безвыходности своего поло¬
жения.«Получил я от вашего высокопревосходительства письмо, — от¬
вечал он Ртищеву1, — которое я желал иметь; но рассмотрение его
ввергло меня в пучину дум. Оно наполнено не только обличениями,
но и укоризнами мне: вы меня обвиняете в ослеплении кахетин¬
ского народа и несчастном его направлении; укоряете меня за то,
что ничто, задуманное мною, не благословляется Богом; страшите
несметными вашими силами, приписываете мне разрушение об¬
щественных связей и радуетесь нашему падению в жертву нашего
бессилия. На это и я имею честь изъяснить по истине, и ваш со¬
вестливый суд да рассмотрит.Вину несчастных кахетинских народов вы сваливаете на меня.
Они действительно несчастны, ибо трудятся за своего наследни¬
ка (?!), страдают и ввергаются в темницы; а вы руками заграждаете
им уста, причиняя столько мучений безвинно. Укоряете меня за то,
что Бог не споспешествует моему намерению. Если это правда, то
что же подняло столько народа? Но меня преследует неправосудие.
Страшите меня несметною силой; я подлинно знаю, что его импера¬
торское величество силен; но он же снисходителен и в милостях не¬
исчерпаем, а вы не доводите до сведения о таковом воззвании на¬
рода. Обвиняете меня в расстройстве общества; Бог да отвратит от
меня подобное дело. Напротив, вы разрушаете благой выбор народа.Вы радуетесь моему упадку и бессилию. Но Бог есть восстано¬
витель падших, а судить об истинно христианской справедливости1 В письме от 13 февраля 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 447.74
1810-1826принадлежит христианам. Сколько тысяч истребил Ирод за Хри-
ста-младенца новорожденного; но Христос был невинен в их крови,
а они были сопричислены к мученикам.Судите по правде: если не за отечество и веру действуете и тру¬
дитесь, то ради чего добрая старость ваша (со дня приезда) из Рос¬
сии поныне переносит столько мучений, что изо дня в день не име¬
ете от забот покоя. А меня упрекаете, что за отечество и народ мой
я однажды пустил сюда мою лошадь вскачь (т. е. заехал), жертвуя
собою отчизне, вере и именитости.Укоряете, что я пристал к исконным врагам нашей веры и сле¬
дую за ними. Это правда; но хотя они и враги, однако же имею
между ними свободную жизнь и почет, подобающий моему роду.Вы говорите, что я боюсь и врагов, и ближних, и самой тени
своей. Но разве не знаете, что все боязливые осторожностью охра¬
няют себя. Радение об отчизне уподобило мое сердце отломку
кремнистой скалы, и что может обратить меня, как не отеческий и
ласковый прием со стороны вашей, — доброго христианина и прав¬
дивой особы.Вот правда, которую я изъяснил вашему высокопревосходитель¬
ству, и судите по совести вашей, если не все то истинно. Думаю,
что правдивое суждение совести вашей более смягчит вас в отно¬
шении ко мне.Обносить племянника моего Левана неприлично вам, именитой
особе, и я об этом умалчиваю; он же находится в объятиях Авраама,
ибо положил голову свою за отечество.Ваше высокопревосходительство, пройдем все подобное молча¬
нием и начнем о делах настоящих; я доложу вам правду, которая за
сим и следует.Приглашаете меня вы, избранная и правдивая особа, умиленная
христиански-отеческим милосердием, а не указываете источников,
откуда буду иметь содержание и какой прием будет находящимся
со мною; ^назначьте жалуемое мне место, содержание, и тогда мысль
моя успокоится.Доверяю себя вам по христианству и отечеству и прошу воззреть
на меня, как благопопечительный и православный христианин; объ¬
явите мне, ваше высокопревосходительство, все, дабы я мог при¬
бегнуть к отеческим объятиям вашим и пребывать навсегда верным
его императорскому величеству, до окончательного пролития крови
моей; тогда вы уведаете и мою службу, верность и мощь».Итак, по содержанию приведенного письма можно было пред¬
полагать, что царевич готов и желает покориться русскому прави¬75
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНтельству, но на деле оказывалось не так, и Александр одновремен¬
но преследовал две цели. За несколько дней до ответа Ртищеву
царевич писал эриванскому хану, что русские просят о примире¬
нии, но он и грузины того не желают; что в Кахетии такое возму¬
щение, что русские, даже партиями в 200 человек, не решаются
переходить из одного селения в другое; что силы его растут и в
самом непродолжительном времени он будет иметь от 80 ООО до
100 000 человек войска. «Но ведь изволите знать, — прибавлял
скромно Александр1, — что всем им надо давать, если не каждому
из войска, то хоть старшинам и беладам (вожакам). Теперь о чем
вас умолять и что представить? Тамошнее дело зависит от вас;
поднесите прилежное прошение шах-заде (Аббас-Мирзе), чтобы
пожаловал нам поболее денег и парчи. Пятью и десятью тысячами
ничего не сделается, — вы это лучше знаете. Доколе в нас есть
душа, мы будем проливать кровь за верность иранскому государю
и шах-заде».Он написал несколько писем Мирза-Безюргу и своему едино¬
мышленнику Худад-беку и просил их упросить Аббас-Мирзу ока¬
зать ему помощь. Царевич уверял, что, поселившись у хевсур, он
господствует над Хеви2 и Ларсом и держит в своих руках всю Во¬
енно-Грузинскую дорогу; что вследствие этого русские только уез¬
жают, а приезжих никого нет. Александр уверял, что в Кахетии еще
полное восстание, и просил помощи деньгами и войсками. «Поста¬
райся, — писал он Худад-беку, — двинуть сюда войско пораньше;
теперь не время обманывать, пора действовать. Съеживанием ниче¬
го не поделаем, они (персияне) и сами это знают; чем скорее шах-
заде изволит сюда отправиться, тем лучше. Эх, деньги, деньги! Будь
они еще в январе, мы нанесли бы им (русским) всеобщее избиение.
Они (персияне) жалеют и деньги, и войско, а даром кто им уступит
землю?»Чтобы вернее получить просимое, царевич уверял Мирза-Бе-
зюрга, что русское правительство желает примириться с ним, обе¬
щает предоставить ему в управление часть Кахетии, 20 000 рублей
ежегодного жалованья, а князьям, с ним находящимся, каждому
даст по одной деревне и по 600 рублей ежегодного жалованья. По
словам Александра, как ни выгодны эти предложения, но он не со¬
гласится никогда изменить персидскому правительству. «Бог сви¬
детель, — писал он Мирза-Безюргу3, — что, пока во мне есть душа,1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 443.2	Ущелье по Военно-Грузинской дороге, начиная от Коби до Дарьял.3	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 444.76
1810-1826я не отступлюсь от хлеба-соли иранского государя и шах-заде и
от верности им, будучи готов проливать кровь из усердия к ним.
Но все мои старания, служба и верность ничего не значат, если вы
не подкрепите меня либо войском, либо деньгами».Ни того ни другого он не мог получить, потому что Аббас-Мир¬
за думал теперь не о помощи царевичу и не о вторжении в Грузию,
а о собственном спасении после поражений, нанесенных ему гене¬
рал-майором Котляревским.
ГЛАВА 4Характеристика Котляревского и его влияние на положение наше в
Карабаге. Приготовления персиян к вторжению в наши пределы.
Наступательные действия Котляревского. Бой при Асландузе. ШтурмЛенкорани—	Вы лучше меня знаете местные обстоятельства и страну, —
говорил Ртищев Котляревскому, оставляя Карабаг и уезжая в Гру¬
зию. — Делайте все, что благоразумие ваше велит вам. Одного про¬
шу не делать и запрещаю, зная вашу отвагу и примерное мужество:
вы, может быть, не потерпите, смотря на персиян, собирающихся у
Аракса, и вздумаете переправиться в виду целой их армии, а чрез
неудачу, от чего Боже сохрани, и край погибнет.Произнося эти слова, главнокомандующий как бы предугадывал
мысли молодого генерала, который, несмотря на запрещение, при¬
вел их в исполнение в самое ближайшее время после отъезда Рти¬
щева. Котляревский не мог сносить медленности и нерешитель¬
ности; его характер, вполне энергичный, требовал действий к
славе и величию России. Осторожность и снисходительность глав¬
нокомандующего выводили Котляревского из терпения, и чем
труднее были обстоятельства, тем энергичнее и тверже были все
его поступки.Вот ближайший пример тому. Мехти-Кули-хан Карабагский,
зная о возмущении, вспыхнувшем в Грузии, о приготовлениях пер¬
сиян к вторжению в наши пределы и о затруднительности нашего
положения в крае, стал оказывать нам явное нерасположение, пре¬
следовал беков, приверженных к русскому правительству, и не вы¬
ехал, как было принято, провожать главнокомандующего до границ
своих владений. Котляревский не снес такого пренебрежения. В
.сопровождении только одного казака, с нагайкою в руке, он про-78
1810-1826скакал через г. Шушу прямо к ханскому двору. Окруженный своею
челядью, Мехти-Кули-хан сидел пред бассейном и курил кальян.—	Я тебя повешу! — кричал Котляревский, не слезая с лошади.Несмотря на то что хан был окружен вооруженною толпою, го¬
товою броситься по одному мановению своего повелителя и истер¬
зать человека, хан струсил.—	Чем заслужил я такой гнев? — спросил он Котляревского с за¬
мешательством.—	Как чем? Разве ты ни во что не ставишь русского сердаря
(начальника), что не удостоил даже приехать, чтобы проститься,
тогда, когда тебе следовало явиться к нему и провожать его при
отъезде! Разве ты не начал придираться к бекам, нам преданным?Мехти извинялся и оправдывался; он тотчас же снарядил вьюки
с разными сластями, догнал Ртищева на переправе через р. Тертер
и почтительно простился с ним.Поступок Котляревского, помимо поддержания значения глав¬
нокомандующего в крае, имел большое влияние на жителей Ка¬
рабага, всегда верных тому, кто сильнее. «Со всей достоверностью
полагать можно, — говорит биограф1, — что таким решительным
поступком Котляревский, хорошо знавший азиатский характер,
остановил готовое возмущение, которое могло быть пагубно в то
время для русских, но которое вскоре после поражения персиян
сделалось невозможным. Эту предварительную, так сказать, победу
Котляревский одержал одним собственным своим лицом, благодаря
спасительному страху, им внушенному, страху, столь сильному, что
до сего времени пугают еще его именем карабагских детей».Страх этот не был последствием жестокости характера, а твер¬
дости и строгого исполнения распоряжений русской власти, столь
необходимых в то время, когда Котляревский один с небольшим
отрядом стоял против огромных полчищ Аббас-Мирзы.Последний, как только узнал, что царевич Александр благопо¬
лучно пробрался в Грузию и что там вспыхнуло восстание, тот¬
час же стал готовиться к открытию военных действий и намерен
был на этот раз привести в исполнение составленный им весьма
обширный план операций. Сосредоточивая свои войска против от¬
ряда Котляревского и подойдя 8 октября к Асландузу, Аббас-Мир¬
за намерен был для лучшего успеха наступать одновременно по
разным направлениям. С этою целью он поручил эриванскому хану
беспокоить наши отряды, расположенные в Памбаках и Шурагели,1 Граф В. Соллогуб. «Биография генерала Котляревского:79
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи, чтобы они не могли подать помощи Котляревскому, произвести
нападение на Бекант. С другой стороны, «признавая совершенно
достаточным оставить в Талышах, для действия против незначи¬
тельного нашего отряда, тысячу человек пехоты и две тысячи кава¬
лерии, Аббас-Мирза отозвал часть войск, там бывших, и, отправив
два батальона для занятия Сальян, из остальных составил летучий
отряд под начальством Пир-Кули-хана. Переправившись через
р. Куру, Пир-Кули-хан должен был с 3000 конницы вторгнуться в
Шекинское ханство, восстановить Селима в ханском достоинстве,
поднять тамошнее население и следовать на соединение с цареви¬
чем Александром. В то же время главные силы, переправившись
через р. Араке, должны были атаковать отряд Котляревского и в
случае успеха следовать к Елисаветполю, возбудить против России
шамхорских, шамшадыльских, казахских и борчалинских татар и
направить их на окончательное истребление русских в Закавказье»1.Таков был в общих чертах план действий, для исполнения кото¬
рого Аббас-Мирза, И октября, подошел к р. Араксу и приступил к
переправе. Одна партия персиян, прежде других переправившаяся
через реку, покушалась отбить табун казачьих лошадей, но была
прогнана. Получив об этом донесение, Котляревский тотчас же на¬
писал Аббас-Мирзе весьма резкое письмо. «Вы происходите, — пи¬
сал он2, — от знаменитой фамилии персидских шахов, имеете меж¬
ду родными стольких царей и даже считаете себя из родни небесным
духам: возможно ли, что при такой знаменитости происхождения,
зная всю малочисленность русского отряда, вы решаетесь тайно во¬
ровать у него лошадей? После этого вам неприлично называться
потомком знаменитого рода». Письмо оканчивалось просьбою за¬
претить подобные набеги. Как бы в ответ на это Аббас-Мирза оста¬
новил переправу и, расположившись выше Асландуза, приступил к
постройке укрепления.Поступок этот и отправление к Шехинскому ханству Пир-Кули-
хана, всегда командовавшего авангардом главных сил, навели Кот¬
ляревского на мысль, что он не будет атакован; что Аббас-Мирза
переменил план действий и намерен, оставив в Асландузском укре¬
плении четыре или пять тысяч человек, для угрозы Карабагу, с
остальными войсками следовать за Пир-Кули-ханом, пройти через
Шекинское владение, вступить в Грузию со стороны Кахетии и, со¬
единившись с царевичем Александром, направиться к Тифлису.1	Всепод. рапорт Ртищева от 21 ноября 1812 г.2	Граф В. Соллогуб. «Биография генерала Котляревского;80
1810-1826Подобное движение, в случае успеха, могло вызвать всеобщее вос¬
стание татар и горцев и поставить наши войска за Кавказом почти
в безвыходное положение.Понимая всю важность предпринимаемого Аббас-Мирзою дви¬
жения и зная, что Ртищев не имеет достаточно войск, чтобы «про¬
тивостать сильной громаде врагов внешних и внутренних и удер¬
жать за собой большой и неукрепленный город»1, Котляревский
счел необходимым облегчить положение главнокомандующего и
своим подвигом сохранить наше владычество за Кавказом. Он ре¬
шился переправиться через р. Араке, атаковать Аббас-Мирзу и на¬
нести ему такое поражение, чтобы слух о нем разнесся по горам
и достиг до властителя Персии.—	Бей змея по голове, — говорил часто Суворов. — Удачный
удар в голову наносит смерть и прочим частям тела, даже не каса¬
ясь их.Следуя словам великого учителя, Котляревский прибавлял к
этому и свой собственный опыт.—	Я знал и знаю, — говорил он, — что идущему вперед одна пуля
в грудь или в лоб, а бегущему назад — десять в спину. Это знали
все служившие со мною, и никто никогда тыла не показывал. Во
всю мою службу отечеству я видел бегущих одних неприятелей.Сознавая, что в данном случае предприятие это было сопряжено
с крайнею трудностью, но «польза и честь оружия российского
и положение дел, — доносил он, — того требуют: ибо цель Аббас-
Мирзы состоит в том, чтобы разделить силы мои и потом с лучшею
уверенностью ударить, а когда не успеет развлечь меня, то удержи¬
вать в бездействии, продолжать грабежи и смотреть, что сделают
отряды им посланные. Если Бог поможет разбить Аббас-Мирзу,
тогда все его замыслы рушатся одним ударом».Действительно, Пир-Кули-хан с одним своим отрядом не мог
иметь успеха, потому что должен был переправляться через р. Куру
на лодках, доставая их у жителей; следовательно, при малейшей
осторожности и бдительности Джафар-Кули-хана Шекинского,
можно было легко не допустить персиян до переправы. Но если бы
они и переправились, то, с поражением главных сил Аббас-Мирзы,
Пир-Кули-хан был бы отрезан и мог считать себя погребенным.
Те же два персидских батальона, которые были посланы к Салья-
нам, находились в совершенной зависимости от главных сил и вме-1	Из письма Котляревского редактору «Русского инвалида». «Русский инва¬
лид», 1835 г., № 25 и 26.81
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсте с отступлением Аббас-Мирзы принуждены были следовать к
нему на соединение.Таким образом, движением за р. Араке и успешными действиями
против главных сил персиян Котляревский одним ударом уничтожал
программу действий трех неприятельских отрядов. Предпринимая
столь смелую экспедицию и имея в виду, что кочевые племена татар,
остававшихся в Карабаге, находились преимущественно на р. Терте-
ре, Котляревский просил генерал-майора барона Клодта фон Юрген-
сбурга перейти с отрядом к деревне Пиразы, лежавшей на р. Куре,
близ впадения в нее р. Тертера, для прикрытия кочевых народов и
защиты Шекинского ханства от вторжения Пир-Кули-хана1.Сделав эти распоряжения, Котляревский имел полное право на¬
писать, что «сколь ни отважным кажется предприятие мое, но поль¬
за, честь и слава отечества того требуют, и я надеюсь на помощь
Бога, всегда поборающего российскому оружию, и на храбрость
вверенного мне отряда, что, если останусь жив, неприятель будет
разбит; если же меня убьют, ваше превосходительство найдете мои
распоряжения такими, по коим и после смерти обвинять меня не
можете. Содержавшийся под надзором карабагский житель Мурад-
хан вызвался быть проводником и указать дорогу вброд через реку
Араке. Положившись на него, Котляревский собрал свой отряд
в Ах-Оглане и объявил ему о предстоящем походе.—	Братцы! — говорил он солдатам. — Нам должно идти за
р. Араке и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас
стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы,
и разобьем.Солдаты с восторгом приняли предложение своего боевого ко¬
мандира.С донесением о своем выступлении Котляревский отправил в
Тифлис каптенармуса, приказав ему не очень торопиться. Он опа¬
сался, чтобы Ртищев, оскорбившись неисполнением его приказа¬
ний, не донес в Петербург. Действительно, главнокомандующий
был поражен поступком Котляревского, но вслед за тем прискакал
курьер с известием об одержанной победе.Выступая в поход, Котляревский решил или разбить персиян
наголову, или самому не возвращаться живым с поля сражения.«Предприняв атаковать персиян за Араксом, — писал он стар¬
шему по себе штаб-офицеру, — я сделал распоряжения, о которых1 Рапорты Котляревского главнокомандующему 9 и 10 октября 1812 г. АктыКавк. археогр. комиссии, т. V, № 828 и № 830.82
1810-1826вам известно; в случае смерти моей, вы должны принять команду
и исполнять по оным. Если б случилось, что первая атака была не¬
удачна, то вы непременно должны атаковать другой раз и разбить,
а без того не возвращаться и отнюдь не отступать. Когда неприя¬
тель будет разбит, то стараться перевесть на сию сторону кочующие
близ Аракса народы, потом возвратиться. По исполнении сей экс¬
педиции, вы должны донести о сем прямо главнокомандующему и
представить диспозицию мою и приказ, отданный по отряду».18 октября Котляревский выступил из Ах-Оглана, имея в от¬
ряде 1525 человек пехоты, 495 человек кавалерии и 6 орудий. Рас¬
полагая атаковать персиян ночью, он должен был скрытно обойти
все их караулы, перейти р. Араке в пятнадцати верстах выше лаге¬
ря Аббас-Мирзы и сделать в сутки с лишком 70 верст1. Отряд шел
молча и говорить было строго запрещено. Переправив пехоту на
казачьих лошадях, Котляревский встретил задержку при переправе
артиллерии. Одно из орудий провалилось в яму вместе с лошадьми,
и люди долгое время не могли их вытащить.В отряде находилось:Грузинского гренадерского полка33 офи¬
цера995 ниж.
чин.30 музы¬
кант.17-го Егерского полка133309Севастопольского пехотного полка62007Донского казачьего Краснова
3-го полка8275 казаковДонского казачьего Краснова
16-го полка8220 казаков20 артиллерийской бригады276 рядовыхИТОГО70209646—	Что вы делаете? — спросил шепотом подъехавший Котлярев¬
ский.—	Вытаскиваем орудие.—	Эх, братцы, — заметил он, — если будем драться хорошо, то и
с пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим
это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно2.—	И впрямь так, — отвечали солдаты, бросая орудие.Тем не менее случай с орудием задержал несколько переправу,
и только утром, на рассвете, наш отряд успел дойти до неприятель¬1	См. прилагаемый при сем план сражения.2	Из рассказов Э.В. Бримера.83
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНского лагеря1, в котором находилось 30 ООО человек, из которых
было 14 ООО регулярного войска. Не ожидая нападения, персияне
не следили за движениями Котляревского. «В ночь, предшествовав¬
шую нападению русских, — говорит персидский историк2, — часо¬
вые лагеря до такой степени были охвачены рукою сети беспечно¬
сти, что ни один из них не дал вовремя знать об угрожающей
войскам опасности».Так как Джафар-Кули-хан (бежавший) был послан на рекогнос¬
цировку к Карабагу, то двигавшиеся русские войска многие при¬
няли за возвращавшийся отряд Джафара; другие же полагали, что
возвращается в лагерь команда Садык-хана-Баджара. При таком
недоумении персияне оставались покойными, и часть их находи¬
лась на учении, на котором присутствовал и Аббас-Мирза.—	Вот и хан едет ко мне, — заметил наследник персидского пре¬
стола, обращаясь к бывшему при нем английскому офицеру.—	Это не хан, а Котляревский, — отвечал хладнокровно брита¬
нец, посмотрев в зрительную трубу и передавая ее Аббас-Мирзе.—	Поросята сами лезут на нож, — сказал принц, желая скрыть
свое смущение.Отдав приказание фальконетной артиллерии открыть огонь, Аб¬
бас-Мирза поскакал к сарбазам и приказал им строиться, но было
уже поздно; русские хозяйничали в персидском лагере...Находившаяся вблизи гора, командовавшая над всем лагерем,
была занята одною только персидскою кавалериею; пехоты на ней
не было видно — ошибка, которою Котляревский воспользовался
самым блестящим образом, избравши гору главным пунктом атаки.Составив три каре, «с растянутыми фасами» для лучшего напо¬
ра в штыки, и поставив по флангам каре егерей, а кавалерию меж¬
ду каре, Котляревский в 8 часов утра 19 октября атаковал Аббас-
Мирзу. Он приказал стрелять как можно меньше и атаковать в
штыки как можно быстрее. Солдаты в точности исполнили при¬
казание начальника, и насколько быстра была атака, настолько же
скоро было отступление персиян. Гора была занята нами прежде,
чем Аббас-Мирза успел послать на нее свою пехоту. Приписывая
успех русских плохому действию своей артиллерии, персидский
принц, по словам его историка, «подобрав за пояс полы своего каф¬
тана, собственноручно сделал несколько выстрелов из пушки и си-1	Всепод. рапорт Ртищева 21 ноября 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 846.2	Извлечение из персидской истории «Ровзет-ул-Сафа» (очаровательный
сад). Газета «Кавказ», 1866 г., № 21.
1810-1826дою их губительного действия помрачил весь свете». Тем не менее
русские остались на горе и громили персиян и их лагерь. Тогда
Аббас-Мирза, чувствуя невыгоду своего положения, выступил со
всеми войсками из лагеря с целью обойти гору и отрезать наш от¬
ряд от Аракса. Находя более полезным нанести решительный удар
неприятелю, чем оставаться на горе в оборонительном положении,
Котляревский оставил на горе все орудия и по одному фасу каре,
а сам с остальными войсками спустился вниз и бросился в штыки.
Удар этот был настолько гибелен для персиян, «что исламские во¬
ины, — говорит их историк, — после трехчасовой кровавой схватки,
почли за лучшее отступить, для отдохновения, на другую позицию».
Наши солдаты ворвались в вагенбург1 и завладели как лагерем, так
и всем имуществом, в нем находившимся. Объятые паническим
страхом персияне бежали в беспорядке за р. Даравюрд, оставив нам
в добычу обширный лагерь, 36 фальконетов, множество артилле¬
рийских снарядов и патронов.Переправившись через речку, Аббас-Мирза устроил свои полки
и отошел к укреплению Асландузу, расположенному на высотах, на
том самом месте, где р. Даравюрд впадает в Араке. Укрепление
было обнесено полисадом и окружено двумя глубокими рвами.В продолжение дня персияне присылали своих стрелков с кон¬
ною артиллериею к речке вести перестрелку, которая по временам
была весьма оживленною, но всякая попытка со стороны неприяте¬
ля к нападению на наш лагерь кончалась его поражением. Видя,
что Котляревский не отступает за Араке, Аббас-Мирза был уверен,
что этот «свирепо-грозный генерал», как называли его персияне,
повторит атаку, и потому в ту же ночь отправил всюду приказание
собраться к нему всем отдельным отрядам. Узнав об этом от бе¬
жавших из персидского лагеря наших пленных, Котляревский ре¬
шился вторично атаковать его на следующее утро и не давать ему
времени оправиться от понесенного поражения. Он знал, что вто¬
рая победа будет легче первой, потому что неприятель находился
в расстроенном состоянии; что, по словам их соотечественника,
исламские воины проникнуты были большим изумлением и рас¬
стройством «и что зрачки счастия их сарбазов находились под вли¬
янием сна».Призвав к себе одного из возвратившихся из плена унтер-офи¬
церов, Котляревский расспрашивал его, как бы пройти так, чтобы‘Вагенбург {нем. Wagenburg), вагонфорт {англ. Wagon fort) — пере¬
движное полевое укрепление из повозок в XV—XVIII вв.85
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНне дать возможности персидской армии скрыться. Тот вызвал¬
ся провести наш отряд с той стороны, где у неприятеля не было
пушек.—	На пушки, братец, — отвечал Котляревский, — на пушки!Перед рассветом 20 октября наш отряд, переправившись через
р. Даравюрд выше персидского лагеря, двинулся на штурм укреп¬
ления с тыла. Семь рот грузинского гренадерского полка, двигаясь
со стороны Персии, стали огибать укрепление с правой стороны,
батальон егерей двинулся по направлению к Араксу для обхода
того же укрепления с левой стороны, а небольшое резервное каре
направлено было по течению р. Даравюрд, чтобы оказать помощь
тому из наступающих отрядов, который прежде встретит в этом не¬
обходимость. Казачьи полки получили приказание занять выгодную
позицию в тылу укрепления, чтобы удобнее было преследовать бе¬
гущего неприятеля.Персияне, надеясь на неприступность своей позиции, были за¬
мечательно беспечны. Расположившись около пылающих костров,
они не выставили нигде пикетов, как вдруг увидели перед собою
грозные лица русских солдат и сверкающие штыки. «Смятение сде¬
лалось невыразимое. Снова грянуло громом ура! и началось крово¬
пролитие; вопли ужаса, крики победителей, стоны умирающих,
мольбы о пощаде потрясли воздух в страшную ночь, освещаемую
догоравшими огнями. Получив приказание не щадить никого, кро¬
ме самого Аббас-Мирзы, русские солдаты страшно ожесточились и
кололи без сопротивления. Тщетно сам Котляревский кричал: пол¬
но, полно! — он не мог остановить рассвирепевших гренадеров».Менее чем в два часа времени укрепление было взято и четыре
батальона персидской регулярной пехоты погибли при его защите.
«Бог, «ура!» и штыки даровали победу», — доносил Котляревский,
победу полную и блестящую, прибавим мы. Одиннадцать англий¬
ских орудий, три знамени, в том числе одно самого Аббас-Мирзы,
более 537 пленных сарбазов, в числе которых был один полковник
и 16 офицеров, и, наконец, более 1200 человек убитых персиян оз¬
наменовали победу. Сам принц только с 20 человеками своей свиты
бежал с поля сражения постыднейшим образом. Персидский исто¬
рик старается оправдать своих соотечественников и приписывает
поражение персиян стечению неблагоприятных обстоятельств.
«В самый разгар боя, — говорит он, — замечательный и удивитель¬
ный случай превратности судьбы проявил себя в армии Ирана: ког¬
да принц, воодушевляя ратников, предался размышлениям о сред¬
ствах к спасению, лошадь его внезапно споткнулась и оборвалась86
1810-1826в глубокую яму, отчего его высочество изволил свое благородство
перенести с седла на землю. Прислуга не могла заметить такого
неприятного казуса и, не видя своего повелителя, исполнилась не¬
выразимого смущения, вообразив, что его высочество, подобный
Александру Македонскому и славный деяниями знаменитого госу¬
даря Дара (Дария), погиб. Следствием всего этого было всеобщее
расстройство: свита принца рассеялась в разные стороны, сарба¬
зы же марагинского полка поспешили отретироваться с той горы,
которая походила на средоточие невыразимого кровопролития, вниз,
к ее подошве». За этим полком последовали другие, и персияне бе¬
жали без оглядки...Наш урон убитыми и ранеными состоял из 127 человек1. К Кот-
ляревскому явилось 57 нижних чинов Троицкого полка, находив¬
шихся в плену2.Так одним ударом разрушены были обширные замыслы Аббас-
Мирзы, со стыдом ушедшего в Тавриз. Аландуз, в котором несколь¬
ко дней тому назад происходили мирные переговоры, взят нами
штурмом, и укрепления его разрушены.Оставшись два дня на поле сражения, Котляревский 23 октября
возвратился в Карабаг и расположился по-прежнему в Ах-Оглане.
Три дня спустя, 27 октября, Тифлис праздновал победу, и во всех
церквах его было совершено благодарственное молебствие. За по¬
беду эту Ртищев был награжден орденом Св. Александра Невского;
Котляревский, по ходатайству главнокомандующего, произведен в
генерал-лейтенанты и награжден орденом Св. Георгия 3-й степени,
а нижним чинам, принимавшим участие в экспедиции, пожаловано
по рублю на человека3.В то время когда Котляревский за Араксом одерживал одну
победу за другою, генерал-майор барон Клодт фон Юргенсбург спе¬
шил навстречу Пир-Кули-хану, переправившемуся уже через
р. Куру и разорявшему Шекинское ханство. Барон Клодт двинулся
в г. Нухе, с целью соединившись там с шекинскою конницею идти
искать Пир-Кули-хана4. Последний, узнав о приближении русского
отряда и не видя обещанной помощи со стороны Аббас-Мирзы, от¬
ступил с такою поспешностью, что в 18 часов сделал сто верст.1	Убиты 1 обер-офицер и 27 нижних чинов; ранены 2 штаб-офицера и
97 нижних чинов.2	Всепод. рапорты Ртищева от 31 октября и 21 ноября 1812 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. V, № 844 и 846.3	Отнош. военного министра Ртищеву 30 ноября № 1036.4	Pan. барона Клодта главноком. 16 октября. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 834.87
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНКак только генерал-майор Котляревский получил известие об
отступлении Пир-Кули-хана, он тотчас же посадил на лошадей
200 человек егерей и, придав им 200 казаков с одним конным ору¬
дием, отправил под начальством майора Дьячкова к р. Куре, с це¬
лью отрезать отступление персиянам. Но Пир-Кули-хан, предвидя
возможность подобного случая, направился в Ширванское ханство
и, следуя ночью по камышам, переправился через реву Куру близ
селения Нового Тилян-Кевюнлю. Переправа эта и отступление со¬
вершены столь быстро, что отряды генерал-майора Клодта и майо¬
ра Дьячкова не могли нагнать персиян; их преследовали шекинская
конница и елисунский султан Ахмед-хан, прибывший на помощь
шекинскому хану. Пир-Кули-хан потерял почти весь свой багаж и
оставил в руках шекинцев карадагского Аллах-Яр-султана, взятого
в плен вместе с другими пятью персидскими офицерами1.Таким образом Ширван. Карабаг и Шекинское ханство были со¬
вершенно очищены от неприятеля, и Аббас-Мирза отдыхал от по¬
несенных трудов в Мешкине2. Все принимало более спокойный вид,
и 811 семейств, увлеченных Аббас-Мирзою из Карабага, были, по
собственному их желанию, возвращены обратно3. Котляревский на
короткое время отправился в Тифлис и предлагал Ртищеву, для
принуждения персиян к скорейшему заключению мира, сосредото¬
чить довольно значительный отряд в Карабаге и открыть наступа¬
тельные действия внутрь Персии. Главнокомандующий не решался
дать прямо согласие и обещал подумать. Веря в счастливую звезду
Котляревского и его блестящие военные дарования, Ртищев готов
уже был принять его проект, но происшествия в Талышах совер¬
шенно изменили решение главнокомандующего.«Обращаясь к известному вам предположению, — писал Ртищев
к генералу Котляревскому4, — я сколь ни охотно желал бы немед¬
ленно привести оное в действие без упущения времени, потому что
мнение ваше признаю основательным и полезным для Карабага, но
в то самое время, как я готов был отправить к вам курьера, прибыл
ко мне из Талышей лейтенант Кригер с донесением от капитана
1-го ранга Веселаго, что талышинское владение до сих пор занято
700 неприятельских войск, что самый гор. Ленкорань находится в1	Всеподд. рапорт Ртищева, от 31 октября. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 843.2	Рапорт Котляревского главнокомандующему, от 30 окт. 1812 г., № 803.3	То же, от 26 ноября, № 851.4	В отношении от 1 декабря 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 716.
1810-1826их руках и что, по перехваченным письмам от неприятеля, которые
доставлены ко мне оригиналом, а также по показанию пленных, по¬
сылается еще новый сикурс неприятелю, который вскоре туда при¬
будет. Итак, в сих обстоятельствах, следуя здравому суждению, я
иризнал полезнейшим прежде излечить собственную рану, дабы,
будучи в полных силах, тем с большею уверенностью можно было
напасть на неприятеля.Талышинское ханство, как вам известно, более двадцати лет со¬
стоит в покровительстве Российской империи. Государь император
по милосердию своему изволит принимать участие в владельце сей
земли, особливо по последствиям войны с Персиею; войска наши
там находятся, дерутся каждый день, имеют потерю и не сильны
столько, чтобы могли очистить Талыш от неприятеля. Между тем
я за владение сие, как покровительствуемое и защищаемое Рос¬
сиею, должен отдать отчет, точно такой, как бы за самую Грузию,
обязан и по достоинству империи, и по человеколюбию освободить
талышинского хана от предстоящего ему видимо бедствия и не ме¬
нее того обратить все мое внимание на самые войска наши, нахо¬
дящиеся в Талышах, которые с прибытием из Персии нового си¬
курса могут сами подвергнуться опасности, или по позднему уже
времени за невозможностью флотилии держаться долго у талы-
шинских берегов оставить сие владение на жертву персиянам, зат¬
мить славу российского оружия и потерять у многих владельцев
силу нашего влияния. Следовательно, гораздо более может быть
для вашего превосходительства чести и славы, если вы, спасши уже
Карабаг, спасете и Талыш, истребите или рассеете 7000 персидских
войск, занимающих сие владение, восстановите хана в прежней его
власти и достоинстве и потом уже обратитесь на новый вред для
Персии»1.Отряд наших войск, находившихся в Талышах, все еще был
окружен неприятелем и переносил все невзгоды осады. По просьбе
Веселаго генерал-майор Хатунцев отправил к нему из Дагестана две
роты Троицкого полка с двумя орудиями и одну роту в Сальяны,
для занятия этого пункта. С прибытием этих рот Веселаго мог
перейти в наступление и произвести несколько вылазок. Так, 7 но¬
ября штабс-капитан Мазуренко со 100 человеками Троицкого пол¬
ка и Мустафа-хан Ширванский с 800 человеками своей конницы
совершенно истребили неприятельский отряд, прикрывавший вход1	Предписание Ртищева капитану 1-го ранга Веселаго, от 23 октября 1812 г.
Рапорт Хатунцева Ртищеву, от 2 декабря. Рапорт Веселаго главнокомандующе¬
му, от 3 декабря 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 715, 717 и 718.89
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв реку, и захватили много лошадей, пшена и фуража. Через день,
9 ноября, капитан Яковлев с отрядом в 260 человек пехоты выбил
персиян из позиций, занятых им на пути к Ленкорани, и принудил
их запереться в крепости, находившейся в конце города и считав¬
шейся неприступною.«Видя трусость неприятеля или потерю присутствия духа», ка¬
питан Веселаго отправил хана с небольшим числом ему подвласт¬
ных и со 150 человеками пехоты к Аркеванской крепости для под¬
чинения власти хана нескольких деревень, от него отложившихся.
Движение это было весьма успешно, и Мир-Мустафа в короткое
время усмирил бунтовщиков, подчинил своей власти всю западную
часть Талышинского ханства и, запасшись продовольствием, в ко¬
тором нуждались войска, возвратился к отряду. Дороги были очи¬
щены от неприятеля, но выбить его из г. Ленкорани, по малочис¬
ленности нашего отряда, не было возможности. В распоряжении
Веселаго, за болезнями и убылью, оставалось 380 человек, которых
он разделил на две части: одна часть наблюдала за неприятелем,
находившемся в Ленкорани, а другая препятствовала ему ворвать¬
ся в Гямушаван1. Но как персияне не могли быть выгнаны из Та¬
лышинского ханства этими отрядами, то Веселаго и просил глав¬
нокомандующего о присылке новых подкреплений и получил в
ответ, что изгнание персиян из Талышей поручено генерал-майору
Котляревскому. Последний давно уже торопился прийти на по¬
мощь осажденным, но вывод гарнизона из Мигри задерживал его.
Сильное по природе селение Мигри было весьма важно для нас
как передовой пункт обороны, но убийственный климат и огром¬
ные затруднения в доставке продовольствия заставляли Котлярев-
ского несколько раз просить главнокомандующего о выводе оттуда
гарнизона и особенно настаивать на том с наступлением осени.
С началом снега прекращалось всякое сообщение, и мигринский
гарнизон должен был оставаться без продовольствия. Имея в виду,
что в течение десяти месяцев батальон лишился 368 человек умер¬
шими от болезней2 и что с наступлением зимы он должен был уме¬
реть голодною смертью, Котляревский решился еще раз напомнить
главнокомандующему о необходимости оставить это место.«Сделайте милость, — писал он3, — бросьте сие местечко и вы¬
ведите батальон; верьте, что нет уже более никаких способов удер¬
живать оное, и ежели батальон пропадет, то я ни перед Богом,1	Рапорт Веселаго главнокомандующему, от 3 декабря 1812 г., № 1034.2	Рапорт Ртищева военному министру, 25 сентября 1812 г., № 70.3	От 25 октября 1812 г.90
1810-1826ни перед Государем и ни перед судом виноват не буду, ибо все то,
что можно, уже сделано».Ртищев на этот раз согласился оставить Мигри и приказал вы¬
вести оттуда гарнизон1. Чтобы исполнить это приказание, Котля¬
ревский должен был послать из своего отряда 350 человек в Мигри,
чтобы вывести оттуда уцелевших, но больных 160 человек, не имев¬
ших возможности двинуться без посторонней помощи2.Как только остатки батальона присоединились к отряду, Котля¬
ревский тотчас же, 17 декабря, выступил из Ах-Оглана, имея в от¬
ряде 1500 человек пехоты, 470 казаков и 6 орудий3.Сознавая всю трудность предстоящей экспедиции в зимнее вре¬
мя, он писал правителю канцелярии главнокомандующего Моги¬
левскому: «Итак, дождавшись егерей, наконец, выступаю. Поже¬
лайте мне счастья. Экспедиция сия меня крайне тревожит. Время
сделало ее затруднительною слишком. Теперь уже не диверсия, а
освобождение Талышей. Диверсия тогда могла быть, когда только
еще пошли персияне в Талыши, а теперь они уже давно занимают
и крепости, и укрепления. Прошу Бога о помощи и могу назваться
слишком счастливым, если Бог даст окончить счастливо».18 декабря Котляревский переправился через Араке, 19-го прошел
80 верст по Муганской степи без воды и дороги, 20-го числа захватил
часть шахсеванских семейств, а у тех, которые бежали, отбил скот и
21-го числа вступил в Талышинское ханство. Путь был трудный; сол¬
даты то переходили по грудь топи и болота, то переносили ужасную
вьюгу и снег. Борясь со всеми суровостями природы, они преодоле¬
вали «трудности, самое воображение превышающие, и доказали в
полной мере врагам нашим, что для войск его императорского Вели¬
чества, ничем не одолимых, нет ничего непреоборимого»4.При самом вступлении в Талышинское ханство Котляревский
встретил карабагских жителей, увлеченных Аббас-Мирзою при на¬
падении его на Карабаг. Прикрывавший их Абусалим с 500 челове¬
ками конницы бежал в Аркеван. Следуя далее, отряд сошелся с
авангардом Пир-Кули-хана, посланного на усиление талышинских
войск, но, не вступая с нами в дело, персияне отступили.22	декабря Котляревский оставил на реке Караязь, для прикры¬
тия отбитых карабагских и шахсеванских семейств, 200 человек1	Предписание Котляревскому 1 ноября 1812 г., № 505.2	Рапорт Котляревского Ртищеву, 6 декабря 1812 г., № 871.3	Рапорт Котляревского Ртищеву, 17 декабря 1812 г., № 896.4	Ртищев воен. министру 9 апреля 1813 г., № 53. Воен.-уч. арх № 47358, дело
№ 211.91
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпехоты, 170 казаков и одно орудие, а сам двинулся к Аркевану.
С приближением его персияне, по выражению своего историка,
«лишившись ног твердости», оставили без боя укрепление, два ору¬
дия и все снаряды. Укрепление Аркеванское было устроено англи¬
чанами вместо бывшей тут старой крепости, окружено рвом и име¬
ло нечто в роде цитадели; гарнизон его состоял из 1500 персиян и
400 русских дезертиров. Котляревский отправил для преследования
их полковника Ушакова с 400 человеками пехоты, 200 казаками,
которые отбили 52 человека русских дезертиров и 600 лошадей.
Оставив 100 человек пехоты с орудием в Аркеване1, отправив
200 человек пехоты и всю конницу к р. Караязь2 и поручив общее
командование ими 17-го егерского полка майору Дьячкову, Котля¬
ревский обратился к талышинцам с следующим воззванием3.«Народ талышинский! — писал он. — Войска великого и всемо¬
гущего в свете императора российского пришли освободить вас от
рук персиян. Останьтесь спокойны в домах ваших и будьте увере¬
ны, что имущество ваше неприкосновенно. Русские не персияне и
не разбойники, они не будут вас грабить. Я требую от вас только,
чтобы всякий могущий носить ружье обратил оное противу при¬
теснителей, кои будут вскоре наказаны войсками всемилостивейше-
го Государя моего. Требую, чтоб вы добивали остатки сих извергов
и пресекали им пути к побегу, когда настигнет их победоносное
оружие. Обещаю вместе с сим прощение тем из вас, которые обма¬
ном и обольщениями персидскими вовлечены, предаться им добро¬
вольно. Таковые должны явиться ко мне, или к законному своему
хану, не опасаясь никакого наказания, ибо слово русское не есть
слово персидское. Русский не знает коварств и не имеет нужды в
обманах».Воззвание это оказало свое действие; народ талышинский взял¬
ся за оружие и, как доносил Котляревский, «бьет в городах и лесах
бегущих персиян. Все, слава Богу, идет хорошо, только труды сол¬
дат велики, но они подкрепляются порциею отбитого скота, коего
весьма избыточно»4.1	Отношение Ртищева кн. Горчакову от 9 января 1813 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 851. В Аркеване были оставлены: Грузинск. гренад. полка
офиц. и 50 ряд.; 17-го егерск. полка 1 офиц. 50 ряд. и 20-й артил. бригады 10 ряд.2	В Караязь были отправлены все казаки: Краснова 3-го полка 7 шт. и об.-
офиц., 279 ниж. чин.; Попова 16-го полка 8 шт. и об.-офиц., 226 ниж. чин. Сверх
того было отправлено пехоты: Грузинск. гренад. полка 3 об.-офиц., 125 рядов.;
17-го егерск. полка 3 офиц., 75 рядов., и 20-й артил. бригады 11 рядов.3	Тиф. арх. См. также Биогр. Котляревского гр. В. Соллогуба.4	Рапорт Котляревского главнокомандующему о г 24 декабря 1812 г., № 909.92
1810-1826Поддерживая такое настроение населения, Котляревский дви¬
нулся в Ленкорани, где находилось более 4 тысяч персиян, под на¬
чальством Садык-хана. В день Рождества Христова, 25 декабря,
отряд подошел к Гямушавану, где соединился с отрядом капитана
1-го ранга Веселаго и 26 декабря остановился перед Ленкоранью.
В ту же ночь Котляревский обложил крепость, устроил батареи и
наутро открыл канонаду.Аббас-Мирза писал Садык-хану, что если бы целые горы войск
восстали противу него, то и тогда он не должен колебаться, но за¬
щищать до последней капли крови сей ключ к сердцу Персии»1.На следующий день Котляревский потребовал сдачи города.«По воле главнокомандующего, — писал он Садык-хану3, — при¬
шел я освободить Талышинское владение от рук персиян и, следо¬
вательно, должен взять Ленкорань. Зная вас, сколько со стороны
храброго, столько же и благоразумного предводителя, считаю нуж¬
ным предуведомить, что сопротивление ваше будет напрасно. Ка¬
кой бы вы отличный полководец ни были, но не лучше Аббас-Мир-
зы и войска у вас не больше, как тогда было; воины же великого и
всемогущего в свете российского государя, находившиеся при раз¬
битии Аббас-Мирзы и при взятии Асландуза, теперь здесь, и, сверх
того, присоединены к ним бывшие до сего в Талышинском ханстве.
Итак, когда сам Баба-хан не мог устоять противу победоносного
оружия, то уже, конечно, вы отравить удар несильны. Во избежание
бесполезного пролития крови, я предлагаю вам согласиться сдать
крепость. Подумайте, что вы, следуя благоразумию, сохраните без¬
винно проливаемую кровь человеческую, сохраните жизнь, досто¬
инство и имущество ваше и всех подкомандующих, а напротив по¬
теряете все, не внемля гласу здравого рассудка. Впрочем, мой долг
вам сказать, а в воле вашей избрать; только после я буду прав перед
Богом и человечеством. На сие ожидаю ответа через три часа и для
того приказал на всех батареях остановиться действовать».Садык-хан отвечал, что будет защищаться. Он писал, что, по¬
нимая обязанность щадить человечество и по возможности избегать
кровопролития, в настоящем случае он должен защищаться, ибо
имеет повеление не сдавать крепости ни в каком случае. «Напрасно
вы думаете, генерал, — прибавлял он, — что несчастье, постигшее
моего государя, должно служить мне примером. Один Бог распола¬
гает судьбою сражения и знает, кому пошлет свою помощь»2.1	Всепод. рапорт Ртищева от 28 января 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 854.2	Биография Котляревского. Соч. гр. В. Соллогуба, 138.93
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВидя неуступчивость Садык-хана, Котляревский приказал свез¬
ти с корабля трехпудовую мортиру и открыть бомбардирование
города, а спустя два дня, 29 декабря, он написал ко всем ханам,
чиновникам и гарнизону, убеждая их пощадить себя, жен, детей,
имущество и не защищаться1.«Прежде всего скажу, — писал им между прочим Котлярев¬
ский2, — что здесь находятся все войска, бывшие при разбитии Аб-
бас-Мирзы и при взятии Асландуза, и к ним присоединились и на¬
ходившиеся в Талышинском владении. Всякий из вас посудить
может, что когда Аббас-Мирза и Асландуз не могли устоять про¬
тиву победоносного оружия меньшего числа воинов, чем теперь
здесь находится, то будет ли достаточно сил ваших отразить удар,
какою бы храбростию каждый из вас преисполнен ни был? Вы по¬
думайте, что всякий русский солдат не имеет ни жен, ни детей, ни
родственников, ни богатства, — он с одною чистою душою вступил в
службу законного государя, с тем чтобы положить жизнь свою для
приобретения победы. Напротив, каждый из вас, имея жен, детей и
родственников, жертвует всем сим и жизнью».Котляревский просил их подумать о своем положении, вспом¬
нить, что в Аркеване их войск уже нет, что персияне всюду разбиты,
выгнаны из Талышинского ханства, и сам Аббас-Мирза, потерпев
поражение, не может прийти к ним на помощь. Он просил не верить
словам Садык-хана, желающего пролить напрасно кровь из одного
желания прослыть храбрым, и пощадить свои семейства, жен и детей
и быть уверенным, что русские не отступят, пока не овладеют Лен¬
коранью. «Начиная от меня и до последнего солдата, — говорил Кот¬
ляревский, — или помрем все, или возьмем крепость».Назначив три часа для окончательного решения и не получив
ответа, Котляревский решился штурмовать крепость. Поводом к
тому был недостаток снарядов для продолжения бомбардирования.
Отступить же он признавал невозможным потому, что, кроме по¬
срамления оружия, отступление было равносильно передаче Талы¬
шинского ханства в руки персиян. Сознавая неравенство в силах,
Котляревский видел в штурме единственное средство к выходу из
того затруднительного положения, в которое был поставлен.«Истощив все средства, — писал он в приказе по войскам, бло¬
кировавшим Ленкорань3, — принудить неприятеля к сдаче крепо¬1	Всепод. рапорт Ртищева, 28 января 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 854.2	В письме от 29 декабря 1812 г.3	Приказ по отряду 30 декабря.94
1810-1826сти, найдя его к тому непреклонным, не остается более никакого
способа покорить крепость сию оружию российскому, как только
силою штурма. Решаясь приступить к сему последнему средству,
даю знать о том войскам и считаю нужным предварить всех офи¬
церов и солдат, что отступления не будет. Нам должно взять кре¬
пость или всем умереть, — за тем мы сюда присланы. Я предлагал
два раза неприятелю о сдаче крепости, но он упорствует, так до¬
кажем ему, храбрые солдаты, что штыку русского ничто противить¬
ся не может. Не такие крепости брали русские и не у таких непри¬
ятелей, как персияне; сии против тех ничего не значат.Предписывается всем первое: послушание; второе: помнить, что
чем скорее идешь на штурм и чем шибче лезешь на лестницы, тем
менее урону и вернее взята крепость; опытные солдаты сие знают, а
неопытные поверят; третье: не бросаться на добычу, под опасением
смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо прежде
конца дела на добыче солдат напрасно убивают. По окончании же
штурма приказано будет грабить, и тогда все солдатское, кроме что
пушки, знамена, ружья со штыками и магазины принадлежат Государю.Диспозиция штурма будет дана особо, а теперь остается мне
только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и сол¬
дат Грузинского гренадерского, 17-го егерского и Троицкого пехот¬
ного полков, а малоопытные Каспийского батальона, надеюсь, по¬
стараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацию,
чем до сего между неприятелями и чужими народами имеют. Впро¬
чем, ежели бы, сверх всякого ожидания, кто струсил, тот будет на¬
казан как изменник; и здесь вне границ труса расстреляют или по¬
весят, несмотря на чин».Прочтя этот приказ, привычные к победам войска отряда Кот¬
ляревского 31 декабря ринулись на штурм.Оставив прикрытие батареям и разделив роту Грузинского пол¬
ка на две половины для фальшивых атак по флангам, Котляревский
составил из остальных войск три колонны. Первая из шести рот
Грузинского гренадерского полка (около 600 чел.), под командою
подполковника Ушакова; вторая из 297 человек Каспийского мор¬
ского батальона и двух рот Троицкого полка, под командою майора
Повалишина, и третья под командою майора Терешкевича из
350 человек Грузинского гренадерского и 17-го егерского полков1.1	Штурмовавший отряд состоял: Грузинского грен. п. 28 офиц., 888 строев.,
рядов, и 23 музык.; Троицкого полка 6 офиц., 3 музык., 159 строев., ряд.;
17-го егерск. п. 11 офиц., 9 музык., 271 строев., ряд., Каспийского морского бат.
14 офиц., 297 рядовых, 2 музык.; артил. 4 офиц., 40 челов. нижних чинов.95
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВойскам приказано следовать с крайнею тишиною, не стрелять
и стараться скорее взобраться на крепостные стены. «Барабанщи¬
ки, — сказано в репозиции, — в колоннах отнюдь не бьют тревогу,
пока не будут люди на стенах; и люди в колоннах не стреляют и не
кричат «Ура!», пока не влезут на стену. Когда все батареи и стены
будут заняты нами, то в средину крепости без приказания не хо¬
дить, но бить неприятеля только картечью из пушек и ружей. Не
слушать отбоя — его не будет, пока неприятель совершенно истре¬
бится или сдастся; и если, прежде чем все батареи и все стены будут
заняты, ударят отбой, то считать оный за обман, такой же, как не¬
приятель сделал в Асландузе; сверх того, знать, что наши отбой
будут бить три раза, который повторять всем барабанщикам — и
тогда уже прекращается дело.Так как уже сказано в приказе, что отступления не будет, то
остается теперь сказать, что если, сверх чаяния, которой-либо ко¬
лонны люди замнутся идти на лестницы, то всех будут бить кар¬
течью».В 5 часов утра колонны, имея впереди стрелков, двинулись с
назначенных им пунктов; под сильным огнем с крепости спусти¬
лись они в ров и приставили лестницы. Три часа войска переноси¬
ли и принимали на себя все ужасные средства, употребленные не¬
приятелем для своей обороны. Персияне защищались отчаянно:
пики, рогатки, подсветы, ручные гранаты были употреблены ими в
дело. Многочисленный неприятель брал перевесь, подполковник
Ушаков и многие офицеры были убиты, а силы неприятеля росли.
Когда Котляревский получил донесение, что за смертью Ушакова
колонна его остановилась во рву и не двигается, он сам явился впе¬
реди колонны и, ободряя солдат, получил три раны одну за другою,
из коих одна была в щеку. Он упал без чувств на груду тел во рву,
но в это время майор Грузинского гренадерского полка Абхазов
успел, с одною ротою этой колонны, взобраться на стену и овладеть
батареею. Орудия были тотчас же повернуты и открыли картечный
огонь по бывшим в крепости. Тогда взобралась вторая колонна, а за
нею третья. Солдаты в жаркой схватке карабкались на стены, хва¬
тались за дула неприятельских ружей, которые поражали их пуля¬
ми в упор. Не выпуская из рук ружей, персияне сами втаскивали
своих неприятелей на стену, «так что скоро все избегнувшие смер¬
ти очутились посредине укреплений»1.1	Воспом. о штурме. «Кавказ», 1866 г, № 46. «Русский инвалид», 1835 г.,
№ 25 и 26.96
1810-1826С очищением стен в самой крепости начался отчаянный руко-
рашный бой. «Мышцы рук, по словам персидского историка, от
«змаха и опускания меча, а пальцы от взвода и спуска ружейного
курка в продолжение шести часов были лишены всякой возмож¬
ности насладиться отдохновением. Бой на стенах и в крепости и
был до того кровопролитен, что от грома и молнии пушечных ру¬
жейных выстрелов даже сами облака разразились каплями крова¬
вого дождя».Крепость была взята, несмотря на то что защищалась Садык-
ханом, одним из лучших и храбрейших персидских военачальников,
что в ней было 4000 гарнизона, и в том числе два батальона регу¬
лярной пехоты. В самой крепости неприятель защищался отчаянно,
и Садык-хан с другими десятью ханами славною смертью заверши¬
ли защиту крепости. Урон наш был также весьма значителен; мы
потеряли убитыми: 16 штаб- и обер-офицеров и 825 человек ниж¬
них чинов; ранеными: 25 штаб- и обер-офицеров и 584 нижних чи¬
нов1. Персияне потеряли одними убитыми 3737 человек; кроме
того, многие бросались через стену в Ленкорань, но тонули, пре¬
следуемые и там пулями роты, посланной для фальшивой атаки, и
под картечью двух орудий, поставленных на противоположном бе¬
регу, под прикрытием 80 человек пехоты. В крепости найдено два
знамени, 8 орудий, много снарядов, серебряная булава Садык-хана
и магазин с провиантом. «Я сам получил три раны, — доносил Кот¬
ляревский Ртищеву, — и благодарю Бога, благословившего запечат¬
леть успех дела сего собственною моею кровью. Надеюсь, что
сей же самый успех облегчит страдания мои. Впрочем, никакая по¬
теря не может сравниться с важностью взятия крепости...Пусть строгая тактика называет штурм сей дерзостью. В позд¬
нейшие времена передастся, что 1500 чел. русских штурмовали кре¬
пость, защищаемую 4000 персиян; передастся также и то, что девиз
штурмового отряда был всем умереть или взять крепость, и потом¬
ство возвеселится рвению к славе своих предшественников»2.«Сим штурмом, — писал он позже3, — достойно запечатлен
1812 год, и как при воспоминании сего незабвенного для России
года всякий россиянин возвысится духом, так при имени Ленкора¬
ни персиянин вздрогнет и преклонит колено славе русской»*1	Всепод. рапорт Ртищева 28 января 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 854.2	Рапорт Котляревского Ртищеву, 8 января 1813 г., № 5.3	Письмо Котляревского редактору «Русского инвалида», см. «Русский ин¬
валид», 1835 г., № 25 и 26.97
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНС падением Ленкорани персияне очистили Талышинское хан¬
ство, и власть Мир-Мустафа-хана была восстановлена. «Известиео	взятии Ленкорани, — говорит персидский историк, — присоеди¬
нясь к молве об Асландузском сражении, породило в делах Ирана
некоторую слабость. Персидские военачальники спешили обратить
свои лица к стороне Тавриза», т. е. попросту бежали. Аббас-Мирза,
спешивший из Тавриза на защиту столь важного пункта и узнав¬
ший на пути о падении крепости, остановился в Мешкине. Он был
крайне обескуражен; потеря его в два последние месяца превосхо¬
дила ту, которую имели персияне почти с самого начала войны с
Россиею; лучшие его регулярные войска или легли на поле брани,
или были расстроены так, что долго не могли служить ему посо¬
бием. Принцу не оставалось ничего более, как возвратиться в Тав¬
риз, — он так и сделал.Оставив по-прежнему в Тальппах отряд капитана 1-го ранга Ве-
селаго, Котляревский пошел обратно в Карабах и 29 января 1813 г.
прибыл в Ах-Оглан1. За несколько дней перед тем, 26 января, ко¬
локольный звон в Тифлисе призывал русских воинов поблагода¬
рить Бога за дарованную победу; благодарственное молебствие с
пушечною пальбою было отслужено во всех церквах.«Скорблю душевно, — писал Ртищев Котляревскому2, — о полу¬
ченных вами ранах, но в то же время утешаюсь сведениями, до меня
дошедшими, что они неопасны. Я с усердием благодарю Бога за
сохранение вам жизни, ибо по искреннейшему участью, мною в вас
приемлемому, и по уверенности моей, засвидетельствованной перед
самим всемилостивейшим государем императором, что отечество от
военных достоинств вашего превосходительства может ожидать
важной пользы для службы, никакие приобретенные в сем случае
успехи с пожертвованием вашим не могли бы меня обрадовать и
наполнили бы сердце мое всегдашнею горестью».Награжденный орденом Св. Георгия 2-й степени3 и получивший
единовременно шесть тысяч рублей4, Котляревский уже не мог бо¬
лее водить полки к победам. Он просился в отпуск за границу, для
лечения ран, и, не дождавшись разрешения, с согласия главноко¬
мандующего уехал к Кавказским Минеральным Водам5. Закавказье1	Рапорт Котляревского Ртищеву, 29 января 1813 г., № 21.2	От 4 февраля 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 722.3	Отношение Ртищева Котляревскому, 2 мая 1813 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 531.4	Отношение военного министра Ртищеву, 8 августа.5	Ртищев Котляревскому, от 28 мая 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 532.98
1810-1826навсегда лишилось блестящего своего деятеля, а полки любимого
ими предводителя и начальника, мечтавшего теперь только о том,
чтобы соотечественники справедливо оценили его заслуги родине.«Я позволю себе одно желание, — писал Котляревский двадцать
Три года спустя, — чтобы соотечественники мои были ко мне и спод¬
вижникам моим столько справедливы, сколько народы чуждые и
самые враги побежденные. Подвиги во славу отечества должны оце¬
ниваться по достоинствам их, а не по частям света, в коих происхо¬
дили. Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия,
не менее драгоценна пролитой в Европе, на берегах рек Москвы
и Сены. Пули галлов и персов причиняют одинаковые страдания.
Не наша воля лишила нас счастия участвовать в священной войне и
действовать на защиту отечества внутри оного: мы исполняли долг
служить там, где Государю угодно, и, сражаясь в отдаленном краю,
на земле Персидской, не посрамили земли Русской».
ГЛАВА 5Деятельность царевича Александра по возбуждению горских народов
против России. Его бедственное положение и его воззвания. Сношения
царевича с главнокомандующим. Экспедиция в Хевсуретию под началь¬
ством генерала Симоновича. Переписка его с царевичем. Бегство ца¬
ревича в Дагестан и неудачная попытка с толпою горцев прорватьсяв ГрузиюУдаление персиян от границ Карабаха и бегство их из Талышин-
ского ханства дали возможность главнокомандующему водворить
окончательное спокойствие в Грузии и обеспечить ее от дальней¬
ших интриг царевича Александра.Поселившись у хевсур, Александр просил содействия кабардин¬
цев, чеченцев, кумык, кистинцев и осетин. Последние отправились
к нему для переговоров и нашли Александра в самом бедственном
положении: он не только не мог, по обычаю, одарить прибывших,
но не имел чем накормить их1. Крайняя нужда в первых потреб¬
ностях жизни заставляла царевича предпринимать самые разнооб¬
разные меры для улучшения своего материального положения. Он
то просил прощения у Ртищева, то молил о помощи Аббас-Мирзу;
обещая быть покорным русскому императору и скоро приехать в
Тифлис, для того чтобы потом отправиться на постоянное житель¬
ство в Москву или Малороссию2, царевич в то же время отправил
десять человек своей свиты в Персию с письмами к Аббас-Мирзе.
Он писал, что намерен склонить горские народы к возмущению и,
сделав с ними нападение на Ларе, Казбек и Дарьял, занять боль¬
шую дорогу и отрезать русским сообщение с Кавказскою линиею.1	Рапорт майора Гурлебума главнокомандующему, 14 января 1813 г., № 47.
Рапорт генерал-майора Дельпоццо ему же, 19 марта 1813 г., № 265.2	Рапорт кн. Орбелиани, 22 февраля, № 278.100
1810-1826Для приведения таких намерений в исполнение Александру необ¬
ходимы были деньги, о присылке которых он и просил, уверяя, что
имеет уже многих сообщников и надеется набрать несколько тысяч
человек, с которыми раннею весною он вторгнется в Грузию. По¬
сланные царевича были задержаны и доставлены в Тифлис. Глав¬
нокомандующий сообщил Александру копию с его собственных
писем, как доказательство того, что намерения его известны.«Содержание писем ваших к Баба-ханову сыну Аббас-Мирзе, —
писал Ртищев царевичу Александру1, — и разным чиновникам пер¬
сидского правительства, кои, вместе с шпионами, от вас отправлен¬
ными, достались в мои руки, показали мне свойство и настоящее
расположение ваше. Они были писаны в одно время, как вы и у
меня искали посредства, перед всесильным и великим моим Госу¬
дарем, о принятии вас в милосердное покровительство его величе¬
ства, обещая верность свою сохранить до последней капли крови,
которую тогда же вы клялись, в письмах своих к Аббас-Мирзе, про¬
лить и за выгоды персидского правительства.Итак, сии первые два случая остановили было меня вовсе иметь
с вами дело; но, рассудив при том, что вы христианин, что проис¬
ходите от крови христианских царей и что вы несчастно влачите
жизнь свою, тогда как братья и сестры ваши наслаждаются благо¬
денствием, под кровом милосерднейшего моего монарха, готового
всегда и вашу светлость принять в отеческое свое лоно, предав заб¬
вению все прошедшие ваши деяния, я опять обратился к сердечно¬
му об вас соболезнованию. Так как вы в письме своем просите меня
об удостоверении вас, какая будет ваша участь, когда явитесь ко
мне, то дабы доказать вашей светлости мою благонамеренность
и не оставить на совести своей упреки, что не до конца последовал
я христианскому терпению в указании вам прямого пути к мирно¬
му пристанищу, после напастей, вами претерпенных, решился в по¬
следний раз писать к вам и уверить честным словом, что когда ваша
светлость, следуя гласу благоразумия, рассудите предать себя в
волю и милосердное покровительство Его Величества и прибудете
ко мне в Тифлис, то здесь будете приняты с подобающею вам че¬
стью; жизнь и свобода ваша останутся в совершенной безопасности,
содержание назначится вам самое приличное, и во мне вы найдете
усерднейшего в пользу вашу ходатая пред государем императором.
Чиновники же и служители, вас окружающие, равным образом все
без изъятия будут прощены, дела их предадутся вечному забвению,
и дарована будет полная свобода жить им, где они пожелают.1 В письме от 17 марта 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 450.101
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВот вашей светлости мое искреннее уверение, коего вы желали.
Теперь исполнил я против вас все то, что долг христианский, чело¬
вечество и обязанности мои мне позволили. После же сего, не вхо¬
дя более ни в какие с вами договоры, кои неприличны ни званию
моему, ни собственному теперь вашему положению, я буду ожидать,
к чему поведет вас рассудок и воля ваша».К этому письму приложена была записка, которой главнокоман¬
дующий уверял царевича, что, прибыв к нему, он найдет только
благополучие и полное обеспечение.«Если вы имеете расположение, — писал Ртищев Александру, —
избрать местом своего пребывания Москву или Малороссию, как
вы в письме князю Орбелиани упоминаете, то и в исполнении сего
желания вашей светлости я даю вам верное слово. Положитесь на
честное слово старика, поседевшего в службе Его Величества, и
христианина, и приезжайте во мне в Тифлис. Тогда весь напрасный
ваш страх и недоверчивость исчезнут; тогда, можно сказать, начнет¬
ся новая для вас жизнь, после претерпленных вами бурь, и вы бу¬
дете благословлять милосердое Провидение, обратившее вас к мир¬
ному пристанищу».Царевич долго не отвечал и прекратил сношения, как только уз¬
нал, что вторично посланный им в Персию князь Иосиф Андрони¬
ков был ласково принят Аббас-Мирзою и везет ему значительную
сумму1. Победы, одержанные Котляревским, убедили персидского
принца, что ему не под силу вступать в открытую борьбу с русски¬
ми войсками, но желание отомстить и усилить по возможности за¬
труднительность нашего положения в Закавказье побуждали его
прийти на помощь врагам России.С этою целью он обещал Андроникову 200 ООО рублей, отпра¬
вил к джарским лезгинам бывшего текинского хана Селима со
120 ООО рублей и приказал отпустить точно такую же сумму быв¬
шему дербентскому Ших-Али-хану, с тем чтобы они подняли джар-
ских лезгин и дагестанцев2. Еще далеко было то время, когда князь
Андроников, пробираясь тайком и кружными путями, мог прибыть
к царевичу, но Александр считал деньги полученными и основывал
на них все свои поступки. Он разослал всюду своих посланных и
приглашал к себе кабардинцев, осетин, лезгин и дагестанских гор¬
цев, обещая им хорошее содержание и награды. Царевич хвалился
тем, что в горах, где он живет, все ему покорны; что все мусульма¬1	Рапорт генерал-майора Дельпоццо Ртищеву, 7 мая 1813 г., № 709.2	Рапорт полковника Живковича главнокомандующему, от 19 мая 1813 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 864.102
1810-1826не считают за великое счастие вступить в борьбу с неверными, ко¬
торые в настоящее время находятся в самом затруднительном по¬
ложении. Александр просил горцев в «сие хорошее время выступить
в поход под грешных россиян, так как Бог послал уже на них свой
гнев и наказание через Бонапарта французского государя, живуще¬
го в западной стороне»1. Кабардинцам и чеченцам было сообщено,
что Наполеон сжег Москву, взял Петербург и расположился на
большой реке между этими двумя городами.Русский царь, говорили чеченцам, бежал к стороне Казани и
просит мира, но Наполеон соглашается только с тем, чтобы госу¬
дарь возвратил все завоеванные им владения и Грузию прежним их
царям; чтобы Россия давала Бонапарту солдат и он был ее повели¬
телем. Государь хотел было согласиться, но народы российские го¬
ворили, что он уже не будет тогда государь, и какой же это будет
мир! Тогда последовал опять разрыв, и в исходе сего марта начнет¬
ся война. Русский царь просил повременить ему до Пасхи, но Бо¬
напарт не согласился и обещал увидеться с ним там, где он нахо¬
дится, и пусть дерется, если может.Рассказ этот принимался горцами на веру, и они готовы были
воспользоваться затруднительным положением России, чтобы от¬
стоять свою независимость. Кабардинский князь Арслан-бей писал
царевичу, что если персияне прибудут к нему на помощь и Алек¬
сандр успеет занять большую дорогу с Кавказской линии в Грузию,
то все кабардинские беи явятся к нему на помощь. Чеченцы гово¬
рили то же, а дагестанцы обещали выставить 40 ООО (?) войска2.Александр радовался такому ходу дел, но, зная превратности
судьбы и частое неисполнение обещаний, даваемых горцами, не хо¬
тел прерывать сношений с Ртищевым, чтобы сохранить за собою
выход в случае неудачи. Не располагая до времени покоряться рус¬
скому правительству и опасаясь движения войск в Хевсуретию в
том случае, если оставит главнокомандующего без ответа, Алек¬
сандр решился обвинить Ртищева в неисполнении высочайших по¬
велений. Царевич писал, что из перехваченных от курьеров бумаг
он узнал, что император, «по несчетной милости своей к нам, по¬
жаловал мне два полка солдат и столько же казаков, дабы я испол¬
нял повеления великого Государя, владел и управлял Грузией; а вы
все должны возвратиться в Россию, для других надобностей и для
войны с Францией. Таковым милостям ко мне вы завидуете, зате-1	Воззвание царевича приложен, к рапорту ген.-м. Портнягина, от 30 мая,
№ 1393.2	См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 449 и 451.103
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвая переписку в другом роде. Нам известны многие тайны внутрен¬
ней России, о коих умалчиваем, чтобы доказать свою искренность.
Вы же уподобляетесь горящим угольям, скрытым под золою; если
кто бессознательно разграбит их, тот обожжет себе руки. Так же я
поверю вашему чистосердечию, когда вы завидуете обильным ми¬
лостям Государя ко мне? Не скрывайте истины, а объявите мне
подлинное, дабы я мог прибегнуть к отеческим объятиям его вели¬
чества. А потому прошу вас прислать ко мне верных и благона¬
дежных людей, для удостоверения меня от лица вашего высокопре¬
восходительства, чтоб сердце мое убедилось в правдивости вашего
слова и я возвратился бы к вам с радостью»1.Ртищев, конечно, не посылал доверенных лиц и не отвечал на
последнее письмо. Он знал, что царевич желает только выиграть
время и, какие бы обещания ни были даны, он все-таки не явится
в Тифлис. Напротив, главнокомандующему известно было, что
Александр употребляет все усилия к тому, чтобы с наступлением
весны вновь возбудить восстание в Кахетии, устранить которое воз¬
можно было только удалением царевича от пределов Грузии. Хев¬
суры, у которых поселился Александр, несмотря на неоднократные
требования, не соглашались его выдать, а потому оставалось одно
средство — употребить силу, и главнокомандующий решился пред¬
принять экспедицию в Хевсуретию, несмотря на всю трудность
действий в горах, еще покрытых зимним снегом.Выставив наблюдательные отряды против лезгин и дагестанцев,
для обеспечения Кахетии от вторжения этих племен, Ртищев на¬
правил в Хевсуретию войска одновременно с четырех разных сто¬
рон: первый отряд, под начальством генерал-майора Симоновича,
выступив из селения Ахмет, должен был следовать через земли
тушин; второй, под командою полковника Тихоновского — из селе¬
ния Тионет через земли пшавов; третий — Гудомцкарским уще¬
льем, под начальством генерал-майора Сталя 2-го, и четвертый — от
Стефан-Цминды Тагаурским ущельем, под начальством полковни¬
ка Казбека. Почти равносильные по составу колонны эти, направ¬
ляя свое движение к укрепленному селению Шатили — главному
средоточию хевсурского народа и местопребыванию царевича Алек¬
сандра, — должны были соединиться возле него, для нанесения ре¬
шительного удара.Зная по опыту, что хевсуры весьма часто получали помощь от
соседних им пшавов, и желая не допустить такого соединения, глав¬1 Письмо царевича Александра Ртищеву, 29 апреля 1813 г. Акты Кавк. архе¬огр. комиссии, т. V, № 453.104
1810-1826нокомандующий заарестовал до 40 ООО голов скота, принадлежав¬
шего пшавам, пасшегося в Грузии и составлявшего все их богатство.
Причины, побудившие к такому поступку, Ртищев объявил в осо¬
бом отправленном к ним воззвании.«Народ пшавский! — писал главнокомандующий1. — Теперь я
вижу, что в вас нет ни страха Божия, ни совести, ни чести! Сколько
раз были вы прощаемы за изменнические ваши поступки и сколько
раз опять делались клятвопреступниками и нарушителями верно¬
сти к государю императору! Недавно еще старшины ваши были у
меня, обязались честным словом за весь народ, чтобы с беглым ца¬
ревичем Александром и другими неприятелями России не иметь
никаких связей ни делом, ни помышлением; но едва только меч,
висевший над преступными головами вашими для справедливого
наказания за участие в прежних бунтах, был от вас удален, по не¬
изреченному человеколюбию его величества, даровавшего вам про¬
щение, и тучи, вам грозившие, несколько от вас отклонились, как
вы опять, забыв Бога, забыв присягу свою и данное вами мне чест¬
ное слово, обратились к прежним своим злодеяниям и мятежному
духу, ибо я верно узнал, что вы не престаете иметь явных и тайных
сношений с беглым царевичем Александром, принимаете шпионов,
от него подсылаемых для развращения народа, снабжаете его своею
разбойническою шайкою пропитанием, которого он не имел бы, и
стараетесь оказывать ему всякую помощь ко вреду всего здешнего
края и пользам службы Его Величества. Итак, следуя Божеским и
человеческим законам, карающим всегда клятвопреступников, я не
мог бы не навлечь на самого себя праведного гнева Божия и моего
всемилостивейшего государя императора, если бы остановил право¬
судие и не наказал злодейства. Почему да будет ведомо всему пшав-
скому народу, что я на первый раз приказал заарестовать на пло¬
скостях весь ваш скот, запретил возвращать каждому пшавцу суммы
денег, какие бы в Грузии ни находились по коммерческим оборотам
вашим или у кого-нибудь на сбережении, воспретил продавать вам
соль и другие потребности и повелел закрыть для вас всякий вход
в Грузию. Испытуя, однако же, последнее терпение мое противу
вас, недостойных никакого помилования и сострадания, я и засим
еще даю вам сроку две недели на раскаяние и на отвращение ожи¬
дающей вас конечной погибели. В сии две недели вы должны не¬
пременно переловить всех находящихся у вас людей беглого ца¬
ревича Александра, и с пятью или шестью из почетнейших ваших1 От 19 апреля 1813 г, № 251. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 628.105
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНстаршин прислать их ко мне в Тифлис, с письменным при том обя¬
зательством, от лица всего народа, что вы отныне навсегда прекра¬
тите всякие сношения с беглым царевичем Александром и как с
ним, так и со всеми его сообщниками будете поступать как с непри¬
ятелями России и спокойствию всего здешнего края. Если же сие
не будет вами исполнено в определенный срок, то увидите ужасный
гром и молнию, обрушившимися над вами, меч и пламя будут вне¬
сены в самые ваши жилища, я повелю войскам не оставить камня
на камне, предать все огню и мечу и наказать вас по делам вашим,
не имея ни малейшей пощады. Вот вам мое требование и последний
совет! Теперь буду ожидать, к чему вы приступите, а я слово мое
сдержу верно».Последствия показали, что мера эта была весьма полезна, и пша-
вы, имея возможность действовать в тыл нашим войскам и запереть
им выход из хевсурских ущелий, — не только сохранили совершен¬
ное спокойствие, но многие из них, находясь при отрядах, служили
им лучшими проводниками.Основывая успех главнейшим образом на быстроте действий и
поручая генералу Симоновичу общее начальство над всеми отряда¬
ми по их соединении, Ртищев торопил его выступлением и просил
действовать самым энергичным образом. Для поддержания сообще¬
ния с действующими войсками были выставлены: рота Кабардин¬
ского полка с одним орудием в Бахтрианах; две роты 15-го егерского
полка с орудием между селениями Шильды и Сабуэ и 100 человек
с орудием в Тионетах.Вступив в землю хевсуров, Симонович должен был прежде все¬
го потребовать выдачи царевича и в случае отказа разорить их жи¬
лища, башни, укрепления и стараться захватить в свои руки глав¬
ного деканоза1 и нескольких кадаг2, «которые, быв обольщены от
злонамеренных людей, только соблазняют легковерный и погру¬
женный в язычество народ и руководствуют оным по своей воле»3.
Прикрываясь вдохновением свыше и данным им даром пророче¬
ства, лица эти пользовались безусловным к себе повиновением хев¬
сур и за деньги возбуждали их к поднятию оружия.23	мая Симонович выступил из Ахмета, а полковник Тихонов¬
ский — из Тионет. С трудом переправившись через разлившуюся‘Деканоз — служитель веры и предводитель народа в его войнах. О зна¬
чении деканозов у хевсур см. книгу нашу «История войны и владычества рус¬
ских на Кавказе», т. I, книга II, с. 290—305.2	К а д а г — проповедник, прорицатель. Подробности см. там же.3	Предписание Ртищева генерал-майору Симоновичу, 13 мая, № 89.106
1810-1826от дождей р. Ильто и вступив в Хевсуретию, Симонович узнал, что
назначенный ему путь покрыт непроходимым снегом и что затем
нет никакой дороги. Видя невозможность при таких условиях пере¬
валить через снеговой хребет, он, по совету находившихся при его
отряде тушин, решился переменить направление и пошел в обход
через Черные горы, со стороны урочища Панки. Но новое направ¬
ление, принятое отрядом, было также неудачно: глубина снега до¬
ходила до 5 аршин, и раскапывать его не было никакой возмож¬
ности. Три дня отряд подвигался вперед с большими усилиями:
орудия несли на себе, вьючные лошади обрывались в пропасти, а
люди теряли зрение от ослепительного света солнечных лучей, от¬
ражавшихся на снегу. Кое-как Симонович добрался до Муку и от¬
сюда пошел к селению Лебайс-Кари на соединение с полковником
Тихоновским и генералом Сталем 2-м1.Последний выступил 23 мая, перевалил через снеговой хребет,
отделявший гудомакарцев от хевсур, и двинулся к селению Барис-
Ахо. Почти с самого начала движения отряд встретил в горах боль¬
шое скопище хевсур, с ожесточением нападавших на наш отряд, с
целью преградить войскам доступ к их селениям. Следуя все время
под выстрелами неприятеля и выбивая его из засад, Сталь встретил
особенно сильное сопротивление в узком ущелье при переправе че¬
рез быструю реку Хевсурскую Арагву. Более трех сот человек хев-
сур, расположившихся на высотах, окружающих ущелье, встретили
сильным огнем наш отряд при переправе его через реку 27 мая.
Вытеснивши неприятеля из его крепких позиций, генерал-майор
Сталь занял селение Гулы и, после дневки, двинулся к Хахматис-
Тави, где 29 мая соединился с отрядом полковника Тихоновского.
Отсюда оба отряда направились к Лебайсекари на соединение с
генералом Симоновичем, которое состоялось 30 мая, после того как
Симонович перевалил на северную сторону хребта у Митурис-Тави,
против сел. Хахабо.Видя невозможность сопротивляться, хевсуры покидали селения
и, скрыв свои семейства и имущества в глубине гор, рассыпались в
разные стороны2. О царевиче Александре ходили разные слухи:
одни говорили, что он, собрав до тысячи человек вооруженных,
укрепляется в Шатили, а другие — что намерен бежать в Дагестан.
Не ожидая прибытия отряда полковника Казбека, задержанного
сначала недоставлением в отряд продовольствия, а потом снеговы-1	Рапорт Симоновича главнокомандующему, 28 мая, № 508.2	Рапорт Сталя главнокомандующему, 29 мая, № 339. Рапорт Симоновича
главнокомандующему, 30 мая, № 510.107
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНми завалами, Симонович решился двинуться к Шатили, отправив
вперед посланного с письмом к царевичу.«Светлейший царевич Александр Ираклиевич! — писал ему Си¬
монович1. — Я уже вступил с победоносными российскими войска¬
ми в недра самого Кавказа и иду с оными освободить вас из зато¬
чения, в которое вы нечаянно сами себя заключили. Я, принимая
сердечное участие в вашем бедственном положении, несчастных
князей, которые чрез вас пострадали, и чрез вас же терпящего на¬
рода, предлагаю вашей светлости воспользоваться сим последним
случаем, явиться с чистым раскаянием к российскому начальству
на честное слово мое и гг. генерал-майора Сталя и шефа полковни¬
ка Тихоновского, находящихся со мною в походе. Вы будете всеми-
лостивейшим Государем нашим точно так приняты, как вас уверял
г. главнокомандующий в Грузии, генерал-лейтенант Николай Фе¬
дорович Ртищев. Вы явкою вашею осчастливите и означенных кня¬
зей, как равно и тех, которые находятся при вас и в разных местах
в бегах, кои все будут всемилостивейше прощены с возвращением
каждому своего имения. Я даю вашей светлости к сей явке три дни
срока, т. е. по 2-е число будущего июня месяца. Воля ваша явиться
или нет, только в сем последнем случае подумайте, какой вы и ваши
единомышленники принесете конец, а, впрочем, лично доложит вам
явившийся ко мне на честное слово из бегов князь Иван Гургенидзе».На письмо это не было ответа. Посланный был убит передовыми
пикетами царевича, но письмо доставлено было по назначению и
найдено впоследствии в квартире Александра.Не получив ответа, Симонович оставил в Лебайскари всех ране¬
ных, слабых и тяжести под прикрытием 300 человек пехоты, сам
31-го числа с остальными войсками выступил к укрепленному сел.
Шатили. Предуведомленный, что хевсуры вместе с кистинцами за¬
няли весьма крепкое и утесистое Аргунское ущелье и оба хребта
гор, покрытых глубоким и непроходимым снегом, Симонович1	июня отправил на правые высоты отряд генерал-майора Сталя,
на левые полковника Тихоновского, сам же двинулся в центре по
ущелью. Войска, карабкаясь по скатам гор, завязали в снегу, на¬
тыкались неожиданно на стремнины и пропасти и среди таких за¬
труднений должны были вытеснять неприятеля штыками.«Одним только неустрашимым российским войскам, — доносил
Ртищев, — преисполненным единодушного усердия к службе ваше¬
го императорского величества и к славе оружия, свойственно было1 В письме от 30 мая 1813 г.108
1810-1826пройти сие место и восторжествовать над всеми преградами, по¬
ложенными самою природою».Симонович не мог однако двигаться по ущелью. Большая вода
в р. Аргуне заставила его принять влево, подняться на гору к селе¬
нию Гуро и пробиваться сквозь толпы укрепившегося неприятеля.
Сражение продолжалось целый день, хотя хевсуры и кистинцы, на¬
деясь на свои панцири, силились удерживаться, но штыки и «ура!»
опрокидывали их. Защищаясь почти целый день и потеряв до
600 человек одними убитыми, неприятель скрылся в ущельях, и
селение Гуро было истреблено до основания. Отряд двинулся далее,
но отвесные почти скалы затрудняли его движение. У урочища
Георгицминда хевсуры, снова собравшись на высотах в значитель¬
ном числе, с отчаянием защищали последний проход к Шатильской
крепости, но были рассеяны и преследуемы с такою быстротою и
настойчивостью, что бросили без защиты Шатили, которое 3 июня
и было занято нашими войсками.Царевич Александр 31 мая оставил селение Шатили и под пред¬
логом сбора войск бежал в Аварию, в Осоколо. Для преследования
его и вместе с тем для наказания кистинцев был отправлен полков¬
ник Тихоновский, который разбил неприятеля у Житхо и сжег 9 се¬
лений. Дождавшись его возвращения, генерал-майор Симонович
уничтожил до основания Шатили, разрушил его башни и укрепле¬
ния и пошел обратно к Лебайс-Кари. Отсюда он отправил по уще¬
льям три отряда, которые, разорив до 20 хевсурских селений, соеди¬
нились с отрядом Симоновича у пшавского селения Шуапко и
вместе с ним возвратились 15 июня в Тионеты1.«Труды, понесенные войсками, были неимоверны, — доносил
Ртищев2, — но еще удивительнее непреоборимый дух мужества, ка¬
ковой показали они в сем деле, победив не одних воинственных
горских народов, но и другого, можно сказать, важнейшего непри¬
ятеля — дикую природу со всеми ее ужасами, полагавшую на каж¬
дом шагу чрезвычайные препоны движению и действиям храбрых
войск.По свидетельству служащих здесь в полках воинских чинов,
бывших при незабвенном проходе российских войск через Альпий¬
ские горы, кои также находились в действиях и при сей экспеди¬
ции, превышают те препятствия и труды, кои встречены были на
Альпах, ибо известен добродушный и тихий народ, там обитающий,1	Рапорт Симоновича главнокомандующему, 17 июня 1813 г., № 565.2	Во всепод. рапорте от 11 июля 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 632.109
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНравным образом и дороги большею частью обработанные с удобно¬
стью для прохода. Здесь же войска, побеждая зверских народов,
обращающихся в одних разбоях и имеющих жилища свои в самых
диких местах, должны были переходить хребты высочайших Кав¬
казских гор и быстрые реки в самых пропастях, преодолевая через
пять дней сряду чувствительную глазную боль, производимую от¬
ражением солнечных лучей от снега; сверх того, противоборствуя
самой природе, переносить необычайные трудности, приобретая
всякий шаг вперед одним неустрашимым мужеством и сражаясь то
на каменистых скалах гор, то в глубоких безднах, несши при том
на людях не только прочие тягости, но и самую артиллерию!Невзирая на все сие, одним войскам вашего величества, после
многих протекших веков, предоставлена была слава проникнуть в
такие места Кавказа, куда ни греческие полководцы завоевателя
Александра Македонского, покорявшего здешний край, ни римляне,
владевшие многими в сих местах народами, и ниже который либо из
знаменитых шахов персидских никогда не достигали. В первый еще
раз с торжеством победы развевались знамена среди сих мест Кавка¬
за и побеждены такие народы, кои никем не были побеждаемы».Перебравшись из Аварии в Унцукуль, царевич Александр скло¬
нял на свою сторону койсубулинцев и просил их содействия к овла¬
дению Тифлисом и всею Грузиею, обещая каждому вооруженному
по 50 рублей. Койсубулинцы выражали свою готовность явиться к
царевичу в том случае, если он представит им доказательство, что
грузины желают его иметь у себя и помогут в сдаче Тифлиса. Алек¬
сандр не затруднился предъявить им фальшивое письмо, написан¬
ное на огромном листе и испещренное множеством печатей1. Кой¬
субулинцы и соседние с ними дагестанские общества поверили, и
Александр, собрав такими средствами толпу до 200 человек, подо¬
шел с нею к Шильдам. Отсюда он отправил возмутительные пись¬
ма к тушинам, кахетинцам и казахцам.30 августа толпа вооруженных горцев спустилась с горе ближе
к селению Шильды и остановилась недалеко от лагеря отряда пол¬
ковника Тихоновского. Последний в ночь на 31 августа двинулся
для разогнания собравшейся толпы. С рассветом неприятель, с
удивлением увидевший перед собою русские войска, без выстрела
рассыпался в разные стороны и скрылся в горах и лесах. Александр
бежал сначала в Сабуэ, а затем поселился у дидойцев. В октябре он1 Рапорт генерала Хатунцева главнокомандующему, 16 июля 1813 г. АктыКавк. археогр. комиссии, т. V, № 458.110
1810-1826опять успел собрать до 6000 человек лезгин, с которыми и появил¬
ся на высотах близ Сабуэ. Полковник Тихоновский 16 октября ата¬
ковал это скопище и заставил его бежать в свои селения. Царевич
едва не попался в плен; лошадь его была ранена и осталась на поле
сражения1. Поселившись у дидойцев, Александр находился в самом
бедственном положении: горцы не выпускали его от себя, считая за
ним много обещанных денег, и мулла взял его из сожаления к себе
на прокормление2. Надеяться на помощь персиян и на получение
оттуда денег он не мог, так как между Россиею и Персиею были
открыты мирные переговоры, окончившиеся вслед за тем заключе¬
нием Гюлистанского мира.1	Рапорт Тихоновского главнокомандующему, 18 октября, № 847.2	Рапорт Симоновича Ртищеву, 1 ноября, № 1540.
ГЛАВА 6Желание персиян вступить в переговоры о мире. Участие в этом деле
английского посла в Персии. Переписка его с Ртищевым. Вторжение
персиян в Талыши. Приготовления обеих сторон к открытию военных
действий. Наступательный план Ртищева. Возобновление мирных пе¬
реговоров. Заключение Гюлистанского мирного трактатаПобеды Котляревского при Асландузе и Ленкорани, а главное,
появление русских войск за р. Араксом произвело панику между
населением и возбудило опасения Аббас-Мирзы. Сознавая, что с
открытием наступательных действий со стороны России трудно бу¬
дет собрать рассеянные полки и встретить неприятеля, персидский
принц, через своих посланных, обратился к капитану 1-го ранга
Веселаго с предложением прекратить военные действия. Не имея
на то никакого разрешения, Веселаго вступил, однако же, в пере¬
говоры и пригласил к тому же Мир-Мустафа-хана Талышинского.
Узнав об этом, Ртищев просил Котляревского внушить хану, что
кроме главнокомандующего никто не имеет права входить с непри¬
ятелем в какие бы то ни было сношения. Веселаго же было замече¬
но, что обязанность его драться с неприятелем, а не принимать
мирных предложений и отвечать, что с этим следует обратиться в
Тифлис к самому главнокомандующему.Столь резкий ответ еще более озаботил Аббас-Мирзу, и он ре¬
шился обратиться к самому Ртищеву, через армянского патриарха
Ефрема. Главнокомандующий отвечал, что, зная миролюбивое рас¬
положение императора, он никогда не откажется от мирных пере¬
говоров с персидским правительством, но имеет весьма малую на¬
дежду на успех.Действительно, заключение мира с персиянами было делом да¬
леко не легким. «Неблагонамеренность, — писал Мориер к лорду112
1810-1826Валыюлю1^— лукавство и вероломство персиян затрудняли его (за¬
ключение ivinpa) до сих пор до невозможности, и если бы русские
им не задали прошедшею зимою двух или трех уроков самых по¬
рядочных, то я никак и не поверил бы, чтобы мы могли склонить
ИХ к замирению. Люди, имеющие всю власть на границе, и в числе
оных мнимый наследник Персии и один из министров шаха Мирза-
Безюрг, находят в том большую выгоду, чтобы сие дело не состоя¬
лось, и они-то делали главное в том препятствие».Предыдущие переговоры и сношения с Аббас-Мирзою показали,
что главным противником заключения мира был Мирза-Безюрг,
дядька и наставник принца, находившегося под полным его влия¬
нием. Следовательно, начинать снова переговоры с Аббас-Мирзою
было бы бесполезно, и главнокомандующий решился начать их не
иначе, как с тегеранским кабинетом. Пользуясь союзом России с
Англией и участием, которое принимал сир Гор Узел ей в предше¬
ствовавших переговорах, Ртищев сообщил ему о желании персид¬
ского правительства, но выразил сомнение в успешном исполнении
этого желания. Если для ведения мирных переговоров, говорил
главнокомандующий, будут назначены со стороны Персии те же
лица, которые наблюдают прежде всего свои личные выгоды, со¬
пряженные с продолжением войны, чем помышляют о благе обще¬
ственном; если на ведение переговоров будет иметь влияние тав-
ризский министр (Мирза-Безюрг), который в течение шести лет
ежегодно возобновлял переговоры и, своею хитростью достигал
того, что они прерывались, то едва ли можно ожидать каких бы то
ни было успехов.«Намерения Российской империи к постановлению мира с Пер¬
сиею самые искренние, — присовокуплял Ртищев2, — основания,
миру полагаемые, сколько умеренны, столько же и справедливы.
Напротив того, неискренность особ, договаривающихся со стороны
персидского правительства, и разные обороты, вредящие согласию,
всегда затмевают справедливость и отдаляют благополучный мир.
Если бы тегеранскому кабинету беспристрастно были представлены
все те пользы, кои Персия приобрести может от союза со столь
сильною империею, какова Россия, — вред, который она невозврат¬
но понести может от продолжения войны с неравными силами, и
истинное положение, в каковом ныне находятся дела обеих воюю¬
щих сторон, с присовокуплением также, сколь умеренна Российская1	См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 865.2	В письме английскому послу от 18 января 1813 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. V, № 852.113
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНимперия при всех своих преимуществах, не требуя от Персии ни¬
каких пожертвований при постановлении мира, а только удерживая
свою собственность, принадлежащую ей по праву войны, то, без
сомнения, тегеранский кабинет, убежденный справедливостью дела,
дал бы оному другое направление и с такою же искренностью при¬
ступил бы к заключению мира, с какою желает сего события мой
всемилостивейший государь император».Сир Гор Узелей отвечал, что он искренно и «всем сердцем» же¬
лает скорейшего заключения мира между Россиею и Персией; что
он еще ранее писал об этом несколько писем главнокомандующему,
но они были задержаны Мирза-Безюргом, старавшимся воспрепят¬
ствовать свободной корреспонденции между английским послом и
русским главнокомандующим; что, наконец, ему удалось открыть
тегеранскому кабинету происки тавризского министра и заставить
Баба-хана понять те выгоды, которые он приобретает с заключени¬
ем мира с Россией.Будучи уверен, что настоящая причина, по которой Мирза-Бе-
зюрг не желал прекращать военных действий, было получение от
английского правительства 200 ООО туманов субсидии на военные
издержки, сир Гор Узелей заявил Баба-хану, что если со стороны
России будут предложены справедливые условия мира, то англий¬
ское правительство, быть может, почтет себя вправе прекратить
субсидию, которая, по смыслу трактата, отпускается, чтобы вредить
неприятелям, а не союзникам Англии.Заявление это произвело крутой поворот в политике тегеранско¬
го кабинета и вызвало желание Баба-хана принять непосредствен¬
ное участие в мирных переговорах. Он решился устранить Мирза-
Безюрга и дать полномочие находившемуся при нем английскому
посланнику.«Благодаря Бога, — писал сир Узелей1, — я был довольно счаст¬
лив в том, что обратил взоры шаха на существенные его выгоды,
открыл обманы и лукавства министров, его сына (Аббас-Мирзы), и
ожидаю только вашего ответа, дабы обязать Баба-хана на отправ¬
ление к стопам государя императора своего чрезвычайного посла с
употребительными в таких случаях подарками».Ртищев отклонил отправление чрезвычайного посольства в Пе¬
тербург, находя меру эту совершенно бесполезною и клонящеюся
только к одной напрасной потере времени. Если цель посольства за¬
ключалась в том, чтобы через него вступить в переговоры о мире, то1 В письме Ртищеву от 26 марта 1813 г.114
1810-1826в этом не представлялось необходимости, так как главнокомандую¬
щий был уполномочен на все случаи и, находясь на месте, мог гораз¬
до скорее окончить переговоры; если же целью отправления посоль¬
ства было принесение подарков, то они могли быть приняты только
от дружественной державы, следовательно, после заключения мир¬
ных условий. Тогда, писал Ртищев1, «чрезвычайные послы взаимно к
каждому двору должны быть с обеих сторон отправлены с прилич¬
ными на таковой случай приветствиями и изъявлением дружбы».Соглашаясь с мнением главнокомандующего, сир Гор Узелей
уведомлял, что переговоры о мире будут теперь ведены самим Баба-
ханом и его первым министром Мирзою-Шефи, который вместе с
тем отправляет в Тифлис своего чиновника Мамед-Алибека с пись¬
мом, заключающим в себе изъявление дружбы и расположение
к доброму согласию. Ртищев просил снабдить посланнцго пись¬
менным удостоверением в том, что со стороны Персии во всех по¬
граничных местах строго воспрещены неприязненные действия.
Удостоверение это было необходимо ввиду того, что персидское
правительство, переговариваясь о мире и желая склонить главно¬
командующего на некоторые уступки, не останавливало своих об¬
ширных приготовлений и не воспрещало Аббас-Мирзе производить
хищнические вторжения в наши границы.В половине апреля персияне вторглись в Талыши, отогнали скот
неподалеку от Аркеванской крепости и успели захватить в плен не¬
скольких жителей. По просьбе Мир-Мустафа-хана из Ленкорани
была выслана команда в 50 человек с одним орудием, не успевшая
догнать неприятеля. Другая партия, переправившись, в мае, через
Худаферинский мост, ворвалась в Карабаг для грабежей, но была
прогнана командою, стоявшею в Хонзыряхе, и' преследована до
р. Боргушета. Баба-хан прибыл с войсками в урочище Уджан-Дже-
ман в четырех агаджах за Тавризом. При нем, по сведениям, было18	ООО человек пехоты, 40 ООО кавалерии и 20 орудий. Он намерен
был, в случае неудачи переговоров, открыть военные действия под
своим личным начальством и с этою целью строил укрепления в
Талынях и приказал всех жителей Эриванской и Нахичеванской
областей, живших вдали от укрепленных пунктов, переселить на
летнее время за р. Араке, со всем имуществом и скотом.С своей стороны Ртищев, желая прекратить вторжение персиян
в наши границы и побудить их к скорейшему заключению мира,ГВ письме сиру Гору Узелею от 8 мая 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. V, № 859.115
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНрешился перенести военные действия в Персию и действовать на¬
ступательно. С этою целью предполагалось сухопутные войска дви¬
нуть к Тавризу и одновременно с этим отправить в Энзели сильную
эскадру с десантом В состав эскадры назначены: один корабль,
один корвет, три брига, три люгера, два транспорта и четыре купе¬
ческих шкоута1.Для составления десанта формировался в Астрахани временный
Лткоранский батальон, в состав которого вошли 489 рекрутов, взя¬
тых по двум наборам с Астраханской, Кавказской, Казанской и Са¬
ратовской губерний, и рота Астраханского гарнизонного батальона.
Присоединив к этому батальону 100 человек астраханских казаков,
десант к июле был отправлен к талышинским берегам, где часть
батальона велено оставить в Ленкорани, а взамен того посадить на
суда из тамошнего гарнизона старых солдат и действовать по об¬
стоятельствам против неприятеля. Для командования эскадрою
и десантом назначен астраханский комендант генерал-лейтенант
Ротгоф.25 июля эскадра с десантом прибыла к талышинским берегам2,
но в употреблении ее не представилось надобности, так как мирные
переговоры с Персиею приняли благоприятный исход.Прибывший в Тифлис персидский чиновник Мамед-Али-бек до¬
ставил главнокомандующему письмо Мирзы-Шефи, в котором ви¬
зирь писал об искреннем желании персидского правительства пре¬
кратить вражду с Россиею. Ртищев отвечал, что мысли его о мирных
переговорах известны английскому посланнику3, и в тот же день
сообщил сиру Гору Узелею, что выбор места для переговоров пре¬
доставляет усмотрению тегеранского кабинета, но отказывается сам
вести их, если они будут назначены в Тегеране. «Мне самому при¬
нять на себя сию обязанность, — писал главнокомандующий4, —
было бы несходственно ни с высочайшею волею, ни с моими обя¬
занностями главнокомандующего войсками и всем здешним краем,
коего я ни по какому случаю без особой высочайшей воли оставить
не могу». Если же персидское правительство уполномочит для ве¬
дения переговоров Мирзу-Шефи и назначит место где-нибудь на
границе, тогда ведение переговоров Ртищев принимал на себя.1	В эскадре были следующие суда корабль «Вулкан», корвет «Арианда»,
бриги «Ящерица», «Змея» и «Волга», люгеры «Белка», «Горностай» и «Ще¬
голь», транспорты «Баку» и «Пчела»2	Всепод рапорт Ртищева, от 15 августа 1813 г, № 143	Письмо Ртищева Мирзе-Шефи, от 8 мая 1813 г, № 814	В письме сиру Гору Узелею от 8 мая 1813 г, № 76 Акты Кавк археогр
комиссии, т V, № 859116
1810-1826Сознавая, что всякий день промедления сопряжен с чрезвычай¬
ными издержками на содержание войск, собранных в Уджан-Дже-
мане, Баба-хан желал скорее выйти из этого положения и рас-
дустить свои войска. Он просил сира Гора Узелея поторопиться
с заключением перемирия, и английский посланник предлагал Рти¬
щеву заключить его на двенадцать месяцев. «Впрочем, — писал
он1, — если бы ваше превосходительство пожелали заключить пере¬
мирие на 15 или 16 месяцев вместо 12, то я надеюсь иметь столько
влияния на шаха, что склонил бы его согласиться на ваши же¬
лания».Ртищеву предоставлялся выбор иметь свидание по поводу за¬
ключения перемирия или самому лично в Памбаках с персидским
полномочным ханом Эриванским, или послать от себя поверенного.
В последнем случае и эриванский хан пошлет от себя брата или
кого-либо другого. С заключением перемирия войска обеих сторон
должны были быть распущены по квартирам, не ожидая оконча¬
тельного заключения мирных условий.«Относительно status quo ad presentem, — писал сир Гор Узе-
лей, — то, в уважение трудностей, какие я должен был превозмочь,
дабы согласить на сие персиян (так как последние поражения их
делали согласие сие еще более затруднительным по их гордости),
я надеюсь, что ваше превосходительство охотно уступите Персии
какую-нибудь малую частицу владений, через что докажется вели¬
кодушие великого государя императора, его благодетельность и
великость души, и в то же время излечатся раны, кои персияне дей¬
ствительно чувствуют. Обстоятельство сие я прошу вас покорно
принять не в виде требования со стороны Персии (ибо держава сия
согласна на status quo ad presentem), но только как простую прось¬
бу со стороны моей, как искреннего друга обеим сторонам»Ртищев не соглашался ни на какую уступку и находил ее со¬
вершенно невозможною.—	Если в прошлом году, — говорил он, — когда Россия находи¬
лась в весьма затруднительном положении, в рассуждении вторже¬
ния французов, и даже в Грузии произведен был мятеж царевичем
Александром, я отвергнул перемирие с Персиею единственно по
поводу точно таких же требований со стороны персидского прави¬
тельства, то тем более теперь я не могу и не вправе, без нарушения
своих обязанностей, сделать какую-либо уступку из владений, со¬
стоящих под единственною властью его величества1 В письме Ртищеву от 28 июня (10 июля), из Тавриза117
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВместе с тем Ртищев признавал неудобным заключать перемирие
на столь продолжительный срок, так как император поручил ему
одновременно с перемирием заключить и самый мирный трактат.—	Одно перемирие, — говорил главнокомандующий, — сколько бы
продолжительно оно ни было, не может составить обеспечения для
обеих воюющих сторон. Желание же персидского правительства за¬
ключить перемирие для того, чтобы постановить прелиминарные пун¬
кты, сообщенные ему мною еще в прошлом году, доказывает только
намерение продлить время и может побудить императора заставить
подписать мир силою оружия. Мир этот, конечно, не представит уже
тех выгод персиянам, которые они могут приобрести теперь.На этом основании Ртищев предлагал заключить перемирие не
более как на 50 дней, которых было совершенно достаточно для
постановления окончательного мира. Местом для переговоров он
предлагал избрать Гюлистан, лежавший в вершинах р. Тертера, поч¬
ти на границе между Эриванью и Нахичеванью.Отказ Ртищева заключить перемирие на год и уступить что-либо
из занятых нами провинций произвел между персиянами некоторое
колебание, «и чуть было не остались тщетны все мои старания», —
говорил сир Гор Узелей1. Он писал главнокомандующему, что пер¬
сидское правительство и во главе его сам шах желают особым пун¬
ктом трактата выговорить себе законное право на уступку Персии
некоторых владений из состоящих уже под властью России.Ртищев не согласился. Тогда тегеранский кабинет предложил
заключить краткий трактат о мире, с тем чтобы более подробный
договор был заключен впоследствии в Петербурге. Баба-хан наде¬
ялся, что переговоры в русской столице будут для него выгоднее,
и он, пользуясь великодушием императора, успеет склонить его на
уступку некоторых областей. Главнокомандующий не согласился и
на это предложение; он настаивал на заключении полного или окон¬
чательного трактата и грозил прекращением переговоров. Но чтобы
отчасти удовлетворить желанию Баба-хана, генерал Ртищев обещал
по заключении договора составить особый акт, по которому будет
предоставлено Персии, по отправлении посла в Петербург, просить
у императора «о всех надобностях и желаниях, какие имеет персид¬
ское правительство», но не как требование, подлежащее непремен¬
ному удовлетворению, а единственно как просьба, исполнение кото¬
рой зависит от усмотрения императора2.1	Письмо сира Гора Узелея Ртищеву, 10 августа.2	Письмо Ртищева английскому послу от 24 августа. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 873.118
1810-1826Видя такую неуступчивость со стороны России, зная о появле¬
нии уже флота с десантом у талышинских берегов и о готовности
русских войск вступить в пределы Персии, Баба-хан принужден
был согласиться с требованиями главнокомандующего и назначил
своим уполномоченным Мирза-Абуль-Хасан-хана, бывшего перед
тем чрезвычайным послом в Англии, а местом переговоров избрал
Гюлистан, в Карабаге, при речке Зейве.Отправив на встречу персидского уполномоченного майора
Мандрыкина, исправлявшего должность дежурного генерала армии,
главнокомандующий 10 сентября выехал из Тифлиса в Гюлистан.
Остановившись в Елисаветполе, в ожидании известия о прибытии
персидского уполномоченного к нашим границам, Ртищев получил
донесение от майора Мандрыкина, что Мирза-Абуль-Хасан вы¬
ехал из Тавриза 20 сентября и 23-го числа прибудет в Гюлистан.
Главнокомандующий поторопился отъездом из Елисаветполя и
21-го числа был уже на месте. Он отправил в различные пункты
своих адъютантов с небольшими отрядами казаков, чтобы привет¬
ствовать персидского уполномоченного, сопровождаемого четырьмя
почетными чиновниками и 350 человеками конвоя.27 сентября Мирза-Абуль-Хасан-хан прибыл в Гюлистан и оста¬
новился в приготовленном для него лагере, против лагеря наших
войск. В тот же самый день он имел свидание с Ртищевым в особой
палатке, назначенной собственно для переговоров и поставленной
посредине между обоими лагерями.После взаимных визитов и размена полномочий приступлено
было к переговорам о перемирии, и 1 октября акт этот был под¬
писан. Обе стороны обязались в течение 50 дней, т. е. до 21 ноября,
не предпринимать никаких военных действий или хищничеств и
немедленно приступить к переговорам о мире на основании status
quo ad presentem. В случае же, если бы не последовало соглаше¬
ния между уполномоченными и заключение мира не состоялось,
то неприятельские действия не прежде могли быть открыты, как
через 20 дней после прекращения переговоров, т. е. «через такое
время, в которое уполномоченный со стороны персидского пра¬
вительства может, с оказанием ему всех почестей, свободно и со
всею безопасностью быть препровожден за границу». Предложив¬
ши затем Мирза-Абуль-Хасан-хану приступить безотлагательно к
заключению мирных условий, Ртищев получил от него заявление,
что из особого уважения к русскому главнокомандующему и ценя
искреннее его расположение к персидскому правительству, он пре¬
доставляет ему самому, на основании status quo ad presentem, co-119
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНставить краткий трактат и предложить статьи оного на общее об¬
суждение.Со своей стороны Мирза-Абуль-Хасан-хан просил уважить толь¬
ко одну просьбу, чтобы прежде всего согласиться в сепаратном акте,
так как этим документом обеспечивалось «право персидскому пра¬
вительству надеяться на удовлетворение в просьбах, кои будут по
заключении мирного трактата представлены высочайшему россий¬
скому двору через полномочного персидского посланника».—	Следуя общим правилам, — отвечал на это Ртищев, — се¬
паратный пункт должен быть постановлен тогда, когда мы согла¬
симся уже в главных основаниях мирного трактата и подпишем
его.—	По наставлениям мне данным, — заметил Мирза-Абуль, —
я обязан первоначально иметь переговор о сепаратном акте и, толь¬
ко удостоверясь в согласии вашем постановить оный сходно с же¬
ланием персидского правительства, приступить уже к переговорам
о статьях самого мира.Не находя ничего важного в такой просьбе и несогласного с ви¬
дами нашего правительства, Ртищев не отвечал прямым отказом.—	Хотя с моей стороны, — говорил он, — как английский ми¬
нистр, так и персидское правительство предварены уже письменно,
что я не прежде могу согласиться на постановление сепаратного
пункта, как после подписания настоящего трактата, но, имея ис¬
креннее расположение стараться по мере моей возможности о сбли¬
жении истинных польз обеих высоких держав и с удовольствием
желая оказать особое уважение к личным достоинствам вашим,
я охотно готов удовлетворить вашему желанию.Тогда Мирза-Абуль-Хасан-хан представил Ртищеву записку,
данную ему от тегеранского двора, какого содержания должен быть
заключен сепаратный акт. Тегеранский двор желал включить в мир¬
ный трактат особый параграф, по которому полномочному персид¬
скому послу, имеющему отправиться в Петербург по заключении
мира, было бы предоставлено право просить императора о возвра¬
щении Персии некоторых владений, отходящих по трактату к со¬
ставу России, с тем условием, чтобы просьба эта была уважена пе¬
тербургским кабинетом.Ртищев был удивлен такому домогательству тегеранского двора,
и тем более что об этом были уже переговоры и персидское пра¬
вительство согласилось отказаться от своих требований. Он заявил
персидскому уполномоченному, что готов заключить сепарат¬
ный параграф, но на основаниях предложенного им содержания120
1810-1826и с некоторыми переменами, наиболее соответствующими желани¬
ям Персии.При этом Ртищев старался изложить сепаратный параграф с воз¬
можною ясностью и настоять на том, чтобы из него были исключе¬
ны все те выражения, которые могли бы присвоить персидскому
правительству право ожидать непременного удовлетворения в сво¬
их просьбах, когда они будут представлены нашему правительству.После продолжительных споров и весьма долгих убеждений
Мирза-Абуль-Хасан-хан согласился наконец принять сепаратный
акт, предложенный Ртищевым, но просил прежде окончательного
утверждения отправить его в Тегеран с нарочным курьером «для
испрошения от своего государя согласия, в коем он хотя не сомне¬
вается нимало, но дабы отклонить от себя всякую клевету со сто¬
роны сильной партии, недоброжелательствующей совершенно миру
и вредящей собственно его лицу». Персидский уполномоченный
заявил, что меру эту он признает необходимою для собственной
безопасности. Ртищев не вполне верил такому заявлению и пред¬
полагал, что Мирза или ограничен в данном ему полномочии, или
имеет поручение протянуть переговоры и тем дать возможность
своему правительству выиграть время и приготовиться к новым во¬
енным действиям. Главнокомандующий убеждал персидского упол¬
номоченного действовать самостоятельно и решительно на основа¬
нии данных ему полномочий и не скрыл от него, что в противном
случае, не желая быть обманутым, принужден будет прервать пере¬
говоры. В данном случае Ртищев согласился, чтобы «на сей один
только раз» курьер был отправлен в Тегеран, но и то при условии,
чтобы, не ожидая ответа, приступить к дальнейшей разработке ус¬
ловий мирного трактата.С отправленным в Тегеран курьером Ртищев писал сиру Гору
Узелею1: «Я покорнейше прошу ваше превосходительство употре¬
бить и со своей стороны уважаемое Персией старание ваше, чтобы
в разрешении, какое дано будет персидским правительством упол¬
номоченному Мирза-Абуль-Хасан-хану, по предмету нынешнего
представления его о сепаратном пункте, не заключалось ничего про¬
тивного основанию status quo ad presentem и чтобы последовало сие
разрешение со всевозможною скоростию и с предоставлением ему
полного права, как полномочному, действовать прямо от своего
лица, не прибегая к пересылкам через курьеров, для испрашивания
разрешения, так как сие не будет более мною принято.1 В письме от 1 октября 1813 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 878.121
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ противном случае, как первое, так и последнее может уверить
меня в нерасположении персидского правительства к миру и до¬
вести постановленное перемирение до разрыва, тем более, что дав¬
но уже прибыли ко мне в лагерь важные депутаты со стороны все¬
го туркменского и иомудского народов, ищущих покровительства
Е. И. В., с коими, однако же, во уважение расположения моего за¬
ключить мир с Персиею, доселе еще не имел я никаких переговоров
по делу их миссии, и что для того всякая напрасная потеря време¬
ни могла бы сделаться вредною для пользы службы моего велико¬
го и всемилостивейшего государя императора».Между тем, в ожидании ответа из Тегерана, переговоры о мире
продолжались ежедневно, и вопрос о будущих границах между дву¬
мя державами и перечисление владений, поступающих в подданство
России, встретил немаловажные затруднения. Не имея ни малей¬
шего понятия о географической карте и не зная в точности, какие
именно места находились в действительном владении России и
Персии, Мирза-Абуль-Хасан-хан поступал нерешительно и долго
не соглашался на предложенные Ртищевым границы, опасаясь ли¬
шиться части владений, принадлежащих Персии» Он просил обо¬
значить их одним общим перечнем главных пограничных провин¬
ций, состоящих в непосредственном владении каждой стороны, с
присовокуплением, что «границу между ними должны составлять
прежние межи, издревле существующие». Такое обозначение гра¬
ниц было крайне неудобно, могло возбудить в будущем споры, но
упорство персидского уполномоченного было столь велико, что
Ртищев вынужден был, по вопросу о границах, предоставить право
обеим державам по заключении мира и ратификации трактата на¬
значить взаимных комиссаров для разграничения. Под руковод¬
ством главнокомандующего комиссары должны были определить
и обозначить действительную черту границ на основании status quo
ad preseutem. «Сим средством, — писал Ртищев, — на которое
Мирза-Абуль-Хасан-хан по убедительным моим внушениям нако¬
нец изъявил свое согласие, удержано мною в вечном подданстве
Российской империи и Талышинское ханство, которое в продолже¬
ние войны с Персиею несколько раз переходило из рук в руки и
которое по положению своему весьма для России важно во многих
отношениях, ибо через удержание в наших руках креп. Ленкорани,
постановив теперь в Талышах твердый пункт, мы можем иметь в
здешнем крае превосходную пристань, на Каспийском море, удоб¬
ную для военных судов и полезную как для коммерции, так и для
свободного сообщения».122
1810-1826Пристань эта была важна для нас еще и по удобству наблюдения
за единством русского флага на Каспийском море.Соглашаясь, после долгих убеждений, признать наш флаг го¬
сподствующим на Каспийском море, Мирза-Абуль-Хасан-хан про¬
сил, чтобы в особое для него одолжение уступить Персии хотя ма¬
лую часть земли, для доказательства уважения и доброжелательства
России к повелителю Персии, что могло бы также служить и ему
защитою от «злобствующих клевет недоброжелательствующих
миру». Ртищев согласился на это и предложил оставить Мигри с
окрестностями в зависимости Персии, что и было принято Абуль-
Хасан-ханом с особою благодарностью. Таким образом, мигринский
округ был отделен от Карабага и предоставлен во власть Персии.
Округ этот был не что иное, как пустое гористое место, без жите¬
лей, большая часть которых в разные времена была увлечена пер¬
сиянами за Араке, а остальные по всегдашней опасности от непри¬
ятеля рассеялись по другим округам Карабага. Самое укрепление
Мигри было оставлено нами по убийственному климату, причинив¬
шему нам в течение двух лет потерю более 800 человек из одного
батальона, комплектованного два разаУступка хотя бесплодного и вредного в климатическом отноше¬
нии округа побудила, однако же, Мирза-Абуль-Хасан-хана согла¬
ситься на все остальные предложенные ему условия, и 12 октября1813	г. Гюлистанский мирный трактат был подписан уполномо¬
ченными. По этому трактату каждая из договаривающихся сторон
осталась при владении теми землями, ханствами и провинциями,
«какие ныне находятся в совершенной их власти». Таким образом,
к составу России присоединены на вечные времена ханства: Кара¬
бахское (Шушинское), Ганжинское (давно уже переименованное в
Елисаветпольскую провинцию), Шекинское (Нухинское), Ширван-
ское (Шемахинское), Дербентское, Кубинское, Бакинское и Талы-
шинское, с теми землями этого последнего ханства, «которые ныне
состоят во власти Российской империи». При этом весь Дагестан,
Грузия с Шурагельскою провинциею и все земли и владения меж¬
ду вновь постановленною границей и Кавказскою линией признаны
Персиею принадлежащими России. Статья пятая мирного трактата
подтверждала единство русского флага на Каспийском море, и ни¬
какая другая держава, даже и Персия, не могла иметь военных су¬
дов на этом море. Обе договаривающиеся державы постановили
произвести размен пленных, дозволить всем бежавшим во время
войны возвратиться в свои жилища, покровительствовать торговле
и иметь в наиболее важных торговых пунктах своих консулов или123
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНагентов. Персидское правительство обязалось взимать не болеё
пяти процентов пошлины с русских товаров и только один раз,
куда бы потом русские купцы с своими товарами ни ехали; «бо¬
лее же никаких сборов, податей, налогов и пошлин ни под каким
предлогом и вымыслом не требовать».Весьма значительные уступки, сделанные Персиею в пользу Рос¬
сии, побудили императора Александра I принять на себя ручатель¬
ство в охранении престолонаследия и внутреннего спокойствия
в Персии. В четвертой статье трактата было сказано, что «его ве¬
личество император всероссийский, в оказание взаимной приязни
своей к его величеству шаху персидскому и в доказательство ис¬
креннего желания своего видеть в Персии самодержавие и господ-
ственную власть на прочном основании, сим, торжественно за себя
и преемников своих, обещает тому из сыновей персидского шаха,
который от него назначен будет наследником персидского государ¬
ства, оказывать помощь в случае надобности, дабы никакие внеш¬
ние неприятели не могли мешаться в дела персидского государства
и дабы помощию высочайшего российского двора персидский двор
был подкрепляем. Впрочем, если по делам персидского государства
произойдут споры между шахскими сыновьями, то Российская им¬
перия не войдет в оное до того времени, пока владеющий тогда шах
не будет просить об оной».Обязательство об охранении престолонаследия не могло загла¬
дить того неприятного впечатления, которое возбуждалось у каж¬
дого из персиян при мысли об уступке земель, и, взглянув на карту,
не трудно сказать, что уступка эта должна была быть очень чув¬
ствительна для тегеранского двора. Поэтому генерал от инфантерии
Ртищев, особым сепаратным актом, предоставил право тегеранско¬
му двору просить императора Александра I о возвращении Персии
хотя некоторых из уступленных земель. «Посланник, — сказано
было в сепаратном акте1, — имеющий отправиться от персидского
двора, с поздравлением к российскому двору, повеленные ему от
своего шаха просьбы представит на волю великого императора.
Главнокомандующий российский обещает по возможности употре¬
бить старание о просьбах Персии».Итак, на долю Ртищева выпало восстановить мирные отношения
между двумя державами.«Мир с Персией, — сказано в высочайшем манифесте 16 июля
1818 г., — оградил спокойствием и безопасностью восточные пределы1 Арх. Мин. иностр. дел, 1—7, 1816—1818.124
1810-1826России. Он заключен был в час решительный, тогда, когда Европа
увидела новую судьбу свою, и единодушие сие увенчалось победою».«Всевышний, — писал военный министр князь Горчаков Рти¬
щеву1, — благословляя на Рейне успехи оружия нашего, на спасе¬
ние Европы поднятого, благословил восстановить тишину и спо¬
койствие на Араксе. Вы виновник сего последнего заключением
столь давно желаемого и столь достохвального мира с Персиею.
Вам предоставлено было прекратить семнадцать лет беспрерывно
продолжавшуюся войну — сие да пребудет вам памятником!Как верный сын отечества, как чтущий вас, разделяю я с вами
ту приятность, которую вы ощущаете. Надеюсь скоро поздравить
вас с возведением вас в высшую степень. Сего испрашивал я у все-
милостивейшего Государя нашего, как справедливо вами заслужен¬
ного. Наслаждайтесь спокойствием после трудов ваших».В награду за труды по заключению мира Ртищев был произ¬
веден в генералы от инфантерии. Шах пожаловал ему знаки орде¬
на Льва и Солнца2 на золотой с эмалью цепи, для ношения на шее,
с зеленою шелковою лентою через плечо и приказал отпустить ему
в подарок 500 тавризских батманов шелку. Мирза-Абуль-Хасан-хан
был назначен чрезвычайным посланником в Петербург и награж¬
ден шахом подарками, состоявшими из ножа, сабли, кинжала, усы¬
панного бриллиантами, и нити жемчуга (100 зерен), полной лоша¬
диной сбруи, украшенной алмазами, и разной одежды из тирмэ3.
Сир Гор Узелей получил письменное изъявление благодарности
за свое участие в переговорах как от шаха, так и от наследника
и многих министров. «В самом деле, — писал он4, — я обязан всем
неограниченной доверенности шаха к моим советам и тому (день¬
гам), что я привез с собою в Адербейджан для своего подкреп¬
ления».Заключение Гюлистанского мира, прибавлял Узелей, произвело
«необычайную радость между персиянами всякого состояния». На¬
деясь возвратить хотя часть уступленного России по трактату, шах
торопился отправлением посольства в Петербург, и 21 июня 1814 г.
Мирза-Абуль-Хасан-хан прибыл уже в Тифлис в звании чрезвы¬1	В письме от 20 ноября 1813 г., № 2270.2	На ордене и звезде была сделана следующая надпись в стихах: «Так как
посредником дружбы Фетх-Али-Шаха с Российским императором был добро¬
желатель Ртищев, то орден Персидского государства украсил его подобно как
солнце отражает луч свой на луну».3	Т и р м э — войлок.4	Послу в Константинополе Миттону 2 ноября 1813 г. Арх. Мин. иностр. дел,
1-13, 1802-1816, № 3.125
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчайного посла персидского шаха. Он имел с собою ратификован-
ный трактат, привел двух слонов, несколько разной породы пер¬
сидских жеребцов, назначенных в подарок императору, и привез
значительное число вещей, состоявших из сабель древних шахов,
драгоценных каменьев, жемчуга и дорогих шалей. Он намерен был
немедленно ехать в Петербург, но политические обстоятельства в
Европе были причиною того, что не только путешествие Мирза-
Абуль-Хасан-хана замедлилось, но и самая ратификация импера¬
тора Александра I последовала тогда, когда Ртищева не было уже
на Кавказе.
ГЛАВА 7Отношения между Россией и Турциею после Бухарестского мира. Во¬
прос о возвращении туркам некоторых крепостей в Закавказье. Интри¬
ги Порты среди горцев и кабардинцев. Волнения в Абхазии. Посылка
турецкого уполномоченного в Петербург для переговоров о крепостях.
Ответ, ему данный. Приближение эрзерумского сераскира к нашим гра¬
ницам. Меры, принятые Ртищевым к отклонению могущих произойти
неприязненных действий. Прекращение притязаний ПортыС заключением Гюлистанского трактата окончились военные
действия на Кавказе, и генерал-лейтенанту Ртищеву оставалось об¬
ратить внимание на внутреннее положение вверенного ему края
и сгладить те недоразумения, которые встречались от неясности
и неполноты мирных трактатов, заключенных как с Персиею, так
и с Турциею.16 мая 1812 г. был подписан в Бухаресте мирный договор Рос¬
сии с Турциею. В VI статье этого акта было сказано, что границы
в Азии восстановляются так, как были прежде, до войны. На этом
основании Россия обязывалась возвратить Порте все те занятые
нами укрепленные пункты, которые находились за чертою наших
владений.«По смыслу оной статьи ясно разумеется, — писал граф Румян¬
цев Ртищеву1, — что она отнюдь не относится до владений pi об¬
ластей, которые прежде и в продолжение последней войны нашей
с Портою добровольно покорились скипетру его величества и при¬
соединились к Российской империи; а потому и никакие притяза¬
ния со стороны Порты на сии области и владения не должны быть
нами приняты и не могут быть уважены. Содержание оной статьи1 В письме от 5 августа 1812 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 917.127
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкасается единственно до тех только крепостей и замков с землями,
к ним принадлежащими, которые в нынешнюю войну у турок заво¬
еваны силою оружия».Для сохранения полного доверия к русскому правительству тех
владельцев и ханов, которые добровольно признали над собою
власть России, необходимо было удержать за собою все погранич¬
ные владения, и потому император Александр I повелел Ртищеву
резиденцию абхазского владетеля, крепость Сухум-Кале, несмотря
ни на какие домогательства Порты, не отдавать во власть ее. Рти¬
щев возвратил туркам крепости Ахалкалаки и Поти, первую 29 ок¬
тября, вторую 7 декабря, и на домогательство Порты получить в
свои руки Сухум-Кале отвечал, что сделать этого не может.Абхазское владение, говорил он, никогда Порте непосредственно
не принадлежало, всегда сохраняло свою независимость, а потому
и в мирном трактате о нем ничего не упомянуто.Отказ Ртищева заставил Порту прибегнуть к обыкновенным ее
мерам — к распространению ложных слухов и к возбуждению ма¬
гометанского населения против России. Распуская слухи, что по
Бухарестскому миру все магометане будут переселены в Турцию,
анапский паша волновал живших в черте нашего кордона нагайцев
и кабардинцев.Когда русское правительство вступило в сношение с кабардинца¬
ми, тогда оно имело дело с двумя или тремя владельцами. Существо¬
вавший в Кабарде обычай, по которому отец семейства делил свое
имение на столько частей, сколько у него было сыновей, сделал то,
что в короткий сравнительно промежуток времени число владельцев
увеличилось до 200 человек. Будучи независимы друг от друга, они
преследовали свои личные интересы, не считали нужным исполнять
условий, заключенных с русским правительством, и часто случалось,
что, переговариваясь с русским правительством о мире и добром со¬
гласии, владелец в то же время посылал своих подвластных в набег
в русские владения, чтобы получить на свою долю часть добычи.
Производство в чины и денежные награды кабардинским владельцам
мало помогали делу, потому что ими пользовались такие лица, кото¬
рым подчинялось не более двадцатой части населения; остальные
сохраняли постоянные сношения с враждебными нам закубанцами
и вместе с ними хищничали в наших пределах.С другой стороны, многие военнослужащие, как доносил Рти¬
щев1, «из высших и нижних чинов, будучи расположены на одном1 В отношении князю Горчакову, 14 декабря, № 123128
1810-1826месте более 15 лет, занимаются менее службою, чем своим хозяй¬
ством, как-то: построением собственных домов, развитием скота,
овощей и тому подобного». Начальство, допуская подобные заня¬
тия, тем самым допускало нижним чинам сводить «как с внут¬
ренними, так и с заграничными народами знакомство, более ко
вреду благосостояния всего кавказского народа, нежели к пользе
оного служащее». Казаки тайком хищничали вместе с закубанцами,
и прорывы хищников в наши пределы стали повторяться чаще и
чаще1. Знакомство горцев и частные сношения с жителями на ли¬
нии давали им средства узнавать о силе русских войск, располо¬
женных в каждой крепости, на каждом пикете и кордоне. Пользу¬
ясь этими сведениями, горцы шли за добычей почти безнаказанно,
тем более что начальство не принимало почти никаких мер к пре¬
кращению хищничества. Командовавший войсками на линии гене¬
рал-майор Портнягин злоупотреблял здесь властью точно так же,
как злоупотреблял ею в Грузии2. Он не столько заботился о безо¬
пасности края, сколько об увеличении своего благосостояния: вме¬
шивался в гражданские дела, доставлявшие ему известную при¬
быль, не исполнял приказаний главнокомандующего, принимал
подарки, притеснял чиновников и отличался полнейшею бездея¬
тельностью относительно обеспечения границы. Турецкий чинов¬
ник Сеид-Ахмед-эфенди, находясь за Кубанью, свободно перегова¬
ривался с ногайцами относительно переселения их в Турцию. Он
уверял их, что по последнему мирному трактату России с Портою
все ногайцы могут, если желают, перейти в Турцию, где получат
удобные земли для поселения, деньги и свободу религии. Ногайцы
перестали обрабатывать землю и в течение нескольких месяцев со¬
бирались к переселению. Портнягин знал это и не принимал ни¬
каких мер. Ахмед-эфенди с 1500 человеками закубанцев подошел
к Кубани и с согласия Портнягина виделся с ногайскими мурзами
и старшинами. Он убедил ногайцев, что если они останутся в пре¬
делах России, то будут обложены новыми податями и обязаны нести
рекрутскую повинность, что они не сохранят тогда магометанской
религии и будут преданы проклятию. Ногайцы были недовольны
русским правлением «за необращение к ним ни малейшего вни¬
мания, также за то, что самые справедливейшие их просьбы ос¬
тавляются начальством в пренебрежении и что все притеснения,
терпимые ими от воровства, делаемого у них казаками, не только1	Р-апорт генерал-майора Дельпоццо Ртищеву, 18 марта 1814 г № 1532	Рапорт Ртищева кн Горчакову, 31 июля, № 105129
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНникогда почти не удовлетворяются, но нередко случается, что ког¬
да открыты бывают самые следы похищения, то вместо розыска
искавшие бывают захватываемы и содержимы долгое время под
караулом»1.Таким образом, притесняемые тем же Портнягиным ногайцы
решились переселиться, и 6 сентября 1813 г. Ахмед-эфенди бес¬
препятственно вступил в пределы Кавказской губернии. Он пере¬
правился через р. Кубань в таком месте, где в двух верстах нахо¬
дилась крепость с войсками и сам генерал Портнягин. В течение
пяти дней Ахмед оставался в наших владениях, поднял 2000 но¬
гайских аулов с населением до 27 ООО душ обоего пола и спокойно,
никем не тревожимый, ушел с ними за р. Кубань. Ногайцы пере¬
правлялись через реку в виду наших войск, успевших только за¬
хватить часть скота, о задержании которого Портнягин донес как
о неприятельской добыче, взятой войсками от народа, состоявшего
в подданстве России2. Имея личную вражду с ногайским приста¬
вом султаном Менгли-Гиреем и из мести к нему допустив пере¬
селение ногайцев, Портнягин обвинял во всем султана и, несмотря
на то что тот был предан России и подчинен Министерству ино¬
странных дел, Портнягин самовольно удалил его от управления
ногайцами. Главнокомандующий, напротив, находил, что все бес¬
порядки на Кавказской линии происходят от злоупотреблений Пор-
тнягина. «Доколе, — писал он3, — генерал-майор Портнягин будет
оставаться командующим войсками на Кавказской линии и не
переменит он своего поведения, до того времени не может быть
водворено тишины и спокойствия. Я убедительнейше прошу взять
его из моей команды, чтобы я не мог ответствовать за беспорядки
и впредь какие на Кавказской линии в командование его последо¬
вать могут».Император Александр I повелел за противозаконные поступки
генерал-майора Портнягина предать его суду, а начальником Кав¬
казской линии и командующим там войсками назначить бывшего
во Владикавказе комендантом генерал-майора Дельпоццо4.1	Отношение Ртищева князю Горчакову, 5 января 1814 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 982.2	Отношение князя Горчакова Ртищеву, 9 декабря 1813 г., № 226. Рапорт
Ртищева князю Горчакову, 5 января 1814 г., № 5. В 1814 г. ногайцы, в числе
140 семей, пожелали возвратиться на Кавказскую линию. Их поселили около
Темнолесской станицы с целью удалить во внутренность губернии (Рапорт ге¬
нерал-майора Дельпоццо, 24 июля 1814 г., № 487).3	Отношение Ртищева князю Горчакову, 14 декабря 1813 г., № 123.4	Рескрипт Ртищеву 19 октября 1813 г130
1810-1826Пока высочайшее повеление достигло до главнокомандующего,
Портнягин успел произвести две экспедиции за Кубанью, разорил
несколько аулов и восстановил тем все население. Этим случаем
старались воспользоваться турки, распускавшие слухи о близком
разрыве с Россиею и приглашавшие закубанцев действовать с ними
против врагов магометан. «По всеобщему притом слуху за Куба¬
нью, — писал Ртищев1, — ожидают в непродолжительном времени
прибытия из Константинополя назыря Сеид-Ахмед-эфендия, кото¬
рый будто бы, по уважению к единодушному желанию всех заку-
банских народов, назначен Портою Оттоманскою главнокомандую¬
щим пашою в Анапу».Ахмед действительно прибыл и стал укреплять Анапу. Он уго¬
ворил черкесские племена отправить депутацию в Константинополь
с просьбою поддержать их неприязненные действия против России.
Порта приняла прибывших весьма благосклонно, но не давала ре¬
шительного ответа в ожидании, какой оборот примут домогатель¬
ства ее о возвращении Россией укрепленных пунктов в Закавказье.
Чтобы вернее достигнуть желаемого, турецкое правительство вско¬
ре после заключения Бухарестского мира отправило эмиссаров в
Мингрелию, Гурию, Абхазию и в Закубанье с поручением склонять
население на сторону Турции и объявить ему, что по трактату все
эти владения уступлены Порте. Сообщая, что Мингрелия, Гурия,
Абхазия и Имеретия с давних пор принадлежат высокой Порте и
что Россия не имеет никакого права на эти земли, трапезондский
сераскир вызывал в Поти владетелей для совещаний о подданстве
султану и о недопущении к себе ни одного русского, «считая себя
освобожденными от них»2.Получив такое письмо, князь Леван Дадиани представил его
Ртищеву и отвечал посланному, что он предпочтет смерть поддан¬
ству султана. «Скорее подставлю обнаженную выю мою обнажен¬
ному мечу, — писал он главнокомандующему3, — но уже не выйду
из рабства обожаемого и августейшего государя. Несколько раз
присягал я ангелоподобному российскому императору и как нару¬
шу обещание и клятву мою? Лучше бы было мне не родиться, не¬
жели слышать об этом. Если бы даже он (султан турецкий) напол¬
нил дом мой множеством разнообразной славы, возложил на меня1	Письмо Ртищева к т. с. Вейдемейеру от 10 июня 1815 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 956.2	Письма трапезондского сераскира владетелям Мингрелии и Гурии. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 589.3	В письме от 16 марта 1813 г. Там же, № 588.131
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвенец и облек в порфиру, то и тогда немыслимо, чтоб я вышел из
подданства счастливейшему и непорочному российскому престолу».Князья Дадиани и Гуриели просили защитить их от притязаний
турок, возмущающих их подданных и в особенности абхазцев, сре¬
ди которых было много сторонников Порты, вследствие кровавой
вражды, существовавшей между двумя родными братьями, спорив¬
шими за право владения страною. Ртищев приказал усилить су¬
хумский гарнизон одною ротою Белевского полка1 и тем поддер¬
жал владельца Абхазии Сефер-Али-бея, принявшего христианство
и названного Георгием Шервашидзе. С своей стороны турки рас¬
пространяли слух, что Абхазия уступлена Порте, которая утвер¬
дила законным владельцем Арслан-бея. В Абхазии произошло вол¬
нение, и сторонники враждующих братьев разделились на две
партии, причем Порта всеми силами старалась усилить партию
Арслана. По ее интригам преданный нам полковник князь Ману-
чар Шервашидзе, зять владетельного князя Мингрельского Левана
Дадиани, был убит родным братом, передавшимся на сторону ту¬
рок. Вслед за этим политическим убийством партия турок, вместе
с Арслан-беем, явилась в Абхазию с намерением силою овладеть
Сухумом, Редут-Кале и Анаклиею. Расположившись в селении Гу-
даве, на границе Абхазии с Мингрелиею, турки ожидали прибытия
из Поти подкреплений, отправленных на лодках. На требование
выйти из наших границ они отвечали, что донесут об этом трапе-
зондскому сераскиру, но сами этого сделать не могут2. Тогда на¬
ходившийся с войсками в Имеретии полковник Мерлини, по при¬
казанию главнокомандующего, отправил отряд под начальством
майора 15-го егерского полка князя Кутиева, который, присоеди¬
нив в себе войска Дадиана Мингрельского, разогнал собравшуюся
толпу без выстрела. Арслан-бей с десятью человеками своих при¬
верженцев бежал и скрылся в соседних с Абхазиею горах, а остав¬
ленный им на произвол народ явился с покорностью, присягнул
на верность и выдал аманатов3.Видя неудачу в этом направлении, эрзерумский сераскир Ахмед-
паша, тот самый, который подписал мирные условия в Бухаресте,
обратился к Ртищеву с официальным письмом, в котором, по по¬
велению султана, требовал, «чтобы царство Имеретинское, также
княжества Гуриельское, Мингрельское и Абхазское и разные другие1	Предписание генерал-майору Симоновичу, 16 мая 1813 г., № 90.2	Отношение Ртищева графу Румянцеву, 6 сентября 1813 г. Акты Кавк. ар¬
хеогр. комиссии, т. V, № 936.3	Рапорт Симоновича Ртищеву 24 сентября 1813 г. Там же, № 597.132
1810-1826крепости, к сим владениям принадлежащие, кои в краю здешнем
бостоят непосредственно в подданстве Российской империи, были
йемедленно отданы под власть Порты Оттоманской»1.Ртищев отвечал, что Имеретия и Гурия более 40 лет уже не за¬
висят от Порты и добровольно поступили в подданство России, что
они давно составляют одну из российских провинций; что Мингре-
лия и Абхазия до присоединения к России точно так же не зави¬
сели ни от какой державы. Присоединение этих областей к русской
державе, — писал Ртищев2, «происходило во время теснейшей
дружбы, существовавшей между Россиею и Портою Оттоманскою,
т. е. за несколько лет до последовавшего разрыва мира, и Порта ни
в то время, ни по прекращении войны в 1807 г., которая вскоре по¬
том опять возобновилась, даже до сего времени не делала притяза¬
ний своих на сии владения, потому что и не имела на то права, так
как все сии владения, управляемые своими собственными и притом
самовластными владельцами, не подлежали никакой над ними за¬
конной власти Порты».Не ограничиваясь только этим ответом, главнокомандующий
для лучшего обеспечения того края отправил в Имеретию два ба¬
тальона и усилил небольшим отрядом гарнизон Редут-Кале, нахо¬
дившийся всего в 30 верстах от Поти. Движение этих войск до того
испугало трапезондского пашу, что он, опасаясь нападения, сжег
весь потийский форштадт и собственный дом, а находившегося у
него под покровительством беглого имеретинского царя Соломона
взял в крепость, в которой и сам заперся3. Паша донес, что русские
самовольно вступили в Абхазское владение, усиливают там войска
и таким образом приближаются к Анатолии, что считал он весьма
опасным для Порты. Донесение это не произвело того впечатления
в Константинополе, на которое рассчитывал паша. Порта не счита¬
ла возможным становиться в неприязненные отношения к России,
после блистательных успехов наших во Франции, хотя и смотрела
на них неприязненно. В случае успеха Наполеона турецкое прави¬
тельство намерено было, по покорении Сербии, учредить в Шумле
главную квартиру верховного визиря и при первом удобном случае
вторгнуться в пределы России. Случай этот не представился, и по¬
лучаемые ежедневно сведения об успехах союзников заставилиЮтношение Ртищева т. с. Италинскому 7 июля 1813 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 931.2	В письме эрзерумскому сераскиру 29 ноября 1813 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 940.3	Донесение Ртищева гр. Румянцеву, 2 января 1814 г. Там же, № 941.133
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПорту отозвать верховного визиря в Константинополь. Рейс-эфенди
заявил только нашему посланнику Италинскому крайнее сожаление,
что Россия, в отношении азиатских владений, будто бы принадле¬
жащих султану, пользуется могуществом своих сил и первенству¬
ющим положением в Европе. Наш посланник отвечал относительно
этих владений то же, что писал Ртищев эрзерумскому сераскиру, и
рейс-эфенди, по обстоятельствам, принужден был удовольствовать¬
ся таким ответом.«Министры, — писал Италинский1, — с которыми нахожусь я в
сношении по делам текущим, не представляются в прежнем их же¬
стоком и угрюмом виде. Но все сие происходит из одного повино¬
вения силе обстоятельств, преодолевающей ненависть к нам прави¬
телей империи сей. Я не сомневаюсь, что они везде, где могут
открыть себе тайные пути для направлений по оным усилий своих
вредить нам, всякая в сем виде деятельность употреблена будет».Такой вывод был сделан из тех поступков Порты, которые со¬
вершались на глазах нашего посланника и состояли в поддержке и
обнадеживании имеретинского царя Соломона.Проживая в Эрзеруме, Соломон находился в самом бедственном
положении, и сераскир помогал ему из одного человеколюбия. Вся
свита беглого имеретинского царя, состоявшая первоначально из
400 человек, разбежалась, и при нем осталось не более 25 человек,
но и те, точно так же как и сам Соломон, распродали своих лоша¬
дей, оружие и имущество, чтобы на вырученные деньги поддержать
свое существование. В таком безвыходном положении бывший царь
естественно употреблял все усилия к тому, чтобы возвратить себе
потерянное владение или по крайней мере получить от турецкого
правительства денежное пособие. С этою целью он отправил в Кон¬
стантинополь зятя своего князя Малхаза Андроникова с чиновни¬
ком эрзерумского сераскира с просьбою о присылке войск и денег2.
Порта приняла посланного благосклонно, поместила его на житель¬
ство у греческого патриарха и, не отказывая в просьбе, затягивала
окончательный ответ3. Решение вопроса о помощи Соломону ту¬
рецкое правительство ставило в зависимость от результата посылки
своего курьера в главную квартиру русского государя.1	Ртищеву в письме от 4 января 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 942.2	Донесение Ртищева графу Румянцеву 15 мая 1813 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 1044.3	Соломон не дождался от Порты помощи; 7 января 1815 г. скончался в Тре-
пизонде. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 570.134
1810-1826Видя, что главнокомандующий на Кавказе и представитель России
в Константинополе не соглашаются ни на какие территориальные
уступки, Порта решилась обратиться прямо к императору Алексан¬
дру. В депеше графу Нессельроде рейс-эфенди Талиб, бывший в
Бухаресте первым полномочным при заключении мирных условий,
подробно развил мнимые свои права на требуемые Турциею пункты
и просил принять в уважение его доказательства. Ответ на домо¬
гательство султана был получен весьма скоро в Константинополе,
и Италинскому поручено было объявить турецкому министерству
о падении Бонапарта, о возведении Людовика XVIII на престол
и обнадежить Порту в искреннем расположении императора Алек¬
сандра.«Сходственно с оными расположениями, — говорил Италин-
ский, — Его Величество желает, чтобы Порта, отвергая всякие ко¬
варные советы и внушения, наблюдала в отношениях своих с Рос¬
сией правила доброго соседства и постановления существующих
трактатов; желает, затем, чтобы она была уверена в благонамерени-
ях и усердии его к империи Оттоманской. По предмету же пред¬
ставлений ее о возвращении нескольких мест в Азии, которых она
не почитает принадлежностью России, государь император обещает
рассмотреть оные со всею существу их приличною умеренностью
и снисхождением, коль скоро позволят нынешние его величества
упражнения, спокойствие и благоденствие Европы на непоколеби¬
мом основании утвердить имеющие».Выслушав столь резкое и решительное заявление русского по¬
сла, Порта приняла его с наружным видом признательности, но в
действительности с сознанием, что все эти обещания в будущем
могут быть легко преданы забвению. Она покорилась необходимо¬
сти потому, писал Италинский1, что «Россия, представляясь теперь
Порте во сне и наяву страшилищем, от которого ничто не может ей
обещать заступления, принудила ее принять вид кротости и добро¬
сердечия». Обвиняя как в заключении мира, так и в неуспехе своих
домогательств рейс-эфенди Талиба, султан, по совету своих при¬
ближенных, лишил его всех чинов и отправил в ссылку. «Новый
рейс-эфенди, — писал Италийский2, — добр и со способностями, но
качества сии остаются в совершенной праздности: будучи творени¬
ем врагов предместника своего, он единственно вдохновениями их
живет и действует в новом звании своем». Когда наш посланник1	В письме Ртищеву от 17 мая 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 949.2	В письме Ртищеву от 16 июня 1814 г. Там же, № 950135
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпотребовал от Порты отправки фирмана пограничным пашам, что¬
бы они не предпринимали никаких неприязненных действий и что¬
бы наши транспортные суда были пропущены до р. Риону, то рейс-
эфенди отвечал, что Порта не согласна, опасаясь, что Россия может
основать на этом в пользу свою право, предосудительное желаемо¬
му со стороны Порты окончанию дела».Что же касается до фирманов пограничным пашам, то рейс-
эфенди хотя и обещал исполнить желание нашего посла, но медлил
своим распоряжением, и турки производили хищничества в наших
пределах. В конце 1814 г. сын кобулетского бека ворвался в Гурию
с 500 человеками турецких войск и разграбил Озургеты. Часто тур¬
ки, переправляясь на лодках через р. Рион и скрываясь в лесах,
стреляли по нашей команде, расположенной у пристани, где вы¬
гружался провиант; они нападали на наши небольшие команды, на¬
ходившиеся у Редут-Кале, и захватывали в плен одиночных людей.Бегство Наполеона с острова Эльба и переворот, им сделанный
в делах Европы, произвели сильное впечатление в Константинопо¬
ле, тем более что вскоре в столицу султана явился французский
агент Жобер, знакомый туркам по прежним сношениям с Наполе¬
оном. Порта втайне радовалась такому обороту дел в Европе, но не
решалась открыто признать в Жобере представителя Франции. Она
приказала снять герб Наполеона, самовольно выставленный Жо-
бером на доме французского посольства, что и было исполнено осо¬
бым отрядом янычар, для того назначенным1. Хотя Порта и заявила,
что не потерпит никаких трехцветных знаков Наполеонова вла¬
дычества, что она признает законным государем Франции короля
Людовика XVIII, но Жобер оставался в Константинополе и пере¬
говаривался с влиятельными лицами. Турецкое правительство при¬
слушивалось к гулу европейских выстрелов и, готовясь извлечь из
них пользу, подготовляло для того почву. Оно отправило в наши
пограничные владения своих посланных, распускавших слухи, что
все союзные державы, отклонясь от России, присоединились к На¬
полеону и что находящиеся в Закавказье войска вызываются в Рос¬
сию для защиты собственных ее границ. Считая неудобным выжи¬
дать окончания борьбы в Европе и полагая, что главнокомандующий
на Кавказе будет теперь более уступчив, Порта предписала эрзе-
румскому сераскиру вновь потребовать уступки провинций и под¬
держать свое требование военными демонстрациями.1 Отношение Италинского Ртищеву 16 июня 1815 г. Акты Кавк. археогр.комиссии, т. V, № 957.136
1810-1826В половине июня 1815 г. эрзерумский сераскир, под предлогом
наказания ахалцихского Селим-паши, собрал до 15 ООО войск, по¬
дошел к имеретинским границам и остановился недалеко от Ахал-
циха. Он прислал к Ртищеву своего чиновника с письменным тре¬
бованием, чтобы ему были уступлены Имеретия, Гурия, Мингрелия
и Абхазия, как собственность, принадлежащая Порте, и чтобы рус¬
ские войска очистили крепости Кутаис, Багдад, Шаропань, Кемгал
(Редут-Кале) и Анаклию. Предуведомленный заранее о движении
сераскира, главнокомандующий хотя и располагал весьма ограни¬
ченным числом войск1, но успел сосредоточить их в трех небольших
отрядах, расположенных в таких пунктах, из которых они могли
двинуться в Ахалцихский пашалык и выйти в тыл туркам. В то же
самое время владетели Гурии и Мингрелии были приглашены со¬
действовать своими силами русским войскам, если бы неприятель
покусился вторгнуться в Имеретию, а командующему войсками в
Крыму была отправлена просьба немедленно командировать из
черноморского флота эскадру судов с десантом, для крейсерования
у наших берегов2, и посадить на нее потийский гарнизон3.Сделав все эти распоряжения, Ртищев отвечал сераскиру, что
требование, «дабы я, очистив от российских войск Имеретию, Гу¬
рию, Мингрелию, Сухум-Кале, Анаклию и Кемгал (Редут-Кале),
также крепости Багдади, Кутаис и Шаропань, отдал бы вам на ос¬
новании мирных условий, как принадлежность Порты, — то по¬
звольте мне отвечать вам на сие со всею искренностью, что требо¬
вание такового рода для меня уже не новое. Предместники ваши,
сераскир Эмин-паша и также Ахмед-паша, равным образом требо¬
вали от меня уступки сих владений... Предместники вашего высоко-
степенства, по благоразумию своему, вняли истине моих доказа¬
тельств и не входили более ко мне со своими о сем требованиями.
Сама Порта, убедившись справедливыми представлениями по сему
предмету полномочного российского посла, находящегося при вы-1	Защищая границу, имевшую до 1500 верст протяжения, содержа гарнизоны
более чем в 20 крепостях и редутах, Ртищев имел в своем распоряжении только
две дивизии и один драгунский полк. В них недоставало по старому положению
6450 человек, а по новому штату 20 250 человек и сверх того 247 человек штаб-
и обер-офицеров. Для действий в поле главнокомандующий, при всех усилиях,
мог собрать отряд от 3 до 4 тысяч человек.2	Отношение Ртищева генералу Рудзевичу от 4 июля 1815 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. V, № 958.3	Гарнизон этот был сформирован по высочайшему повелению для крепости
Поти, когда она была взята у турок. По заключении же мира, когда Поти была
возвращена Порте, то гарнизон этот оставался в Крыму до дальнейшего назна¬
чения.137
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсочайшем турецком дворе, которому я сообщил подробно все све¬
дения, до сего касающиеся, оставила было через своих главноко¬
мандующих в здешнем крае продолжать притязания на земли, вами
упоминаемые, и, как мне известно, обратилась по законному по¬
рядку к объяснениям с кабинетом его величества. Но по какому
поводу вы изволили возобновить сии предложения, — мне неиз¬
вестно».Ртищев говорил, что, не находя в трактате ни малейшего намека
на уступку требуемых провинций и не имея на то высочайшего по¬
веления, он не уступит четверти аршина и будет защищаться силою
оружия. «Думаю также, — присовокуплял он1, — что и вы без осо¬
бой воли вашего государя не покуситесь ни на какое насилие, без
объявления войны самими государями, по существующим правилам
во всем свете. А потому, если вы имеете от своего государя фирман,
чтобы начать войну, то обяжите меня присылкою копии с оного,
дабы, при неизбежном в сем случае кровопролитии, мы оба могли
оправдать себя перед судом всей Европы — ваше высокостепенство
в том, что действовали по воле султана вашего государя, а я, что
при всех миролюбивых расположениях моего великого императора,
чуждающегося всякого напрасного пролития крови человеческой,
невольно вынужден был* встретиться с вами в поле и насилие ваше
отвратить силою оружия».Сераскир не отвечал на это письмо, а полученные в Константи¬
нополе известия о новых успехах русского оружия во Франции за¬
ставили Порту отложить до времени свои притязания. В половине
августа сераскир поспешно отступил, и главнокомандующий полу¬
чил возможность принять меры к водворению спокойствия в Гру¬
зии и в сопредельных ей мусульманских провинциях.1 В письме от 7 июля 1815 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 959.
ГЛАВА 8Кончина Мир-Мустафы, хана Талышинского, и Джафар-Кули, хана
Текинского. Назначение новых правителей. Волнение в ханстве Шекин-
ском. Меры, принятые Ртищевым к прекращению волнений. Жесто¬
кость Измаил-хана Шекинского. Необходимость административных
преобразований в крае вообще и уничтожение ханской власти в мусуль¬
манских провинциях в особенности. Распоряжения Ртищева в этом на¬
правлении. Возвращение в Казикумух бежавшего в Персию Сурхай-хана
и его присяга на верность. Бедственное положение царевича Александра
и переговоры с ним РтищеваВ половине 1814 г. скончался Мир-Мустафа-хан Талышинский,
и владение его было передано старшему сыну умершего Мир-Ха-
сан-хану. Вслед за тем было получено известие, что 22 августа
того же года умер от горячки Джафар-Кули-хан Шекинский1. Хан¬
ство по трактату должно было перейти в управление старшего его
сына, но как последний не состоял в русском подданстве и нахо¬
дился аманатом в Персии еще со времен правления Ага-Магомет-
хана, то по просьбе самого Джафара император Александр утвердил
наследником Шекинского ханства второго его сына полковника
Измаил-пашу.По получении известия о смерти Джафара генерал Ртищев от¬
правил в Нуху генерал-майора Ахвердова, приказав ему собрать к
себе всех родственников хана, почетнейших беков и в присутствии
их ввести Измаил-пашу в управление Шекинским ханством. Ахвер-
дов при особом церемониале привел Измаила к присяге и передал
ему бриллиантовое перо, как знак ханского достоинства, и письмо1 Рапорт поручика Шебашева Ртищеву 22 августа 1814 г. Акты Кавк. археогр.комиссии, т. V, № 664.139
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНглавнокомандующего, утверждавшего его в правах правителя ше-
кинского народа. При этом, по поручению главнокомандующего,
генерал-майор Ахвердов просил нового хана поступать с подвласт¬
ным ему народом кротко и правосудно, а в особенности с армян¬
ским народом, «не обременяя его излишними податями, против
прочих жителей мухамеданского исповедания, и наипаче не взы¬
скивая под каким бы то ни было предлогом или названием особой
подати за веру христианскую, так как вера сия есть господствующая
во всей Российской империи»1.Притесняемые прежними ханами и обязанные платить особые
деньги за право исповедовать христианскую религию, армяне неод¬
нократно просили избавить их от хана и прислать для управления
ими или русского чиновника, или даже солдата. Такое желание
большей части населения было для главнокомандующего прекрас¬
ным предлогом к тому, чтобы со смертью Джафара уничтожить хан¬
ское управление и слить навсегда шекинское владение с империею.
Сомнительная преданность ханов и правителей разных областей и
возникавшие вследствие того почти беспрерывные беспорядки долж¬
ны были бы убедить в необходимости уничтожения вассального от¬
ношения ханов к русскому правительству. Но в то время думали
иначе, и часто случалось, что по смерти хана, нам преданного, вос-
становляли в ханском достоинстве человека заведомо сомнительной
преданности и при этом считали неделикатным вмешиваться во
внутренние его дела. Так было и с Ртищевым. Не отвечая на жалобы
армян удовлетворением, главнокомандующий отсылал их для раз¬
бора претензий к тому же хану, который выдергивал им зубы, бес¬
пощадно бил, сажал в тюрьму, брал до 5000 рублей штрафа, и оста¬
вались все армяне «без помощи и без призрения»2.С другой стороны, некоторые старшины жаловались Ахвердову
на притеснения покойного Джафара и, зная, что Измаил-хан еще
более жестокого характера, просили, чтобы народ шекинский был
под непосредственным управлением русского правительства, а
власть хана вовсе уничтожена. Генерал Ахвердов отклонил эту
просьбу и лишь только уехал, как в предместье г. Нухи было за¬
мечено волнение народа.В текинском владении существовало три партии: одна вовсе не
желала иметь хана, другая держала сторону бывшего владельца сле-1	Предписание Ахвердову 11 сентября 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. V, № 665.2	Прошение армян, сосланных в Сибирь, армянскому епископу Иоанесу
10 февраля 1816 г.140
1810-1826пого Мамед-Хасан-хана, жившего в Тифлисе, и, наконец, третья
была на стороне изменника Селим-хана, который тотчас же при¬
скакал из Персии и, скитаясь по разным местам, вел тайные пере¬
говоры со своими приверженцами. Хасан-хан из Тифлиса также
работал в свою пользу, и таким образом обе стороны волновали
народ.Собравшийся в предместье г. Нухи народ стал требовать, чтобы
ханский диван был закрыт и чтобы никто не признавал власти но¬
вого хана. Находившийся в крепости Нухе с ротою Севастополь¬
ского полка капитан Данибегов, по совету с ханом, успел вытребо¬
вать к себе четырех главных предводителей мятежа, и когда узнал
от них, что народ не желает иметь у себя ханом полковника Из-
маила-пашу, то Данибегов посадил их в крепость и потребовал,
чтобы толпа разошлась. Шекинцы удалились и, собравшись за фор-
штадтом, стали укрепляться.Данибегов взял тогда 70 человек нижних чинов с одним оруди¬
ем и, подойдя к толпе, потребовал, чтобы она разошлась по домам.
«Робкая чернь» просила прощения, но коноводы не остановились
на этом. Подговорив до 250 человек, они, через владения джаро-
белаканских лезгин, отправились в Кахетию, а оттуда в Тифлис,
с жалобою к главнокомандующему. Ртищев приказал их пропус¬
тить, но, не доезжая до Тифлиса, остановить в карантине, окружить
батальоном и 100 казаками, отобрать оружие и, выбрав 16 человек
из числа почетнейших, представить ему. Депутаты, в числе которых
был и мулла, заявили главнокомандующему о своем нежелании
иметь Измаила своим ханом, как врага религии всего населения.
Шекинское владение было населено армянами, исповедавшими
христианскую религию, и магометанами секты Омара. Измаил-хан
был Алиевой секты и, следовательно, враждебен даже и магоме¬
танскому населению. Ртищев убеждал депутатов покориться об¬
стоятельствам, но они отказывались, и тогда главнокомандующий
приказал арестовать их и судить военным судом. Наиболее упор¬
ствовавшие 23 человека были наказаны шпицрутенами и сосланы
частью в Сибирь, частью в Оренбург, а остальные отправлены для
водворения на прежних местах жительства. Слепой Мамед-Хасан-
хан, с десятилетним сыном, также выслан на жительство в Харь¬
ков1.Поступив таким образом, генерал Ртищев ободрил Измаил-хана,
разнуздал его и дал полную волю его зверским инстинктам. Он1 Всепод. рапорт Ртищева 8 ноября 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. V, № 667.141
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНразорил 70 дворов евреев, живших в Варташете, и взял с них до
40 ООО рублей. Чиновники хана, посланные для этой экзекуции,
насиловали женщин, резали носы и уши мужчинам. Не давая ни¬
какого содержания своим братьям, грабя народ, отдавая преимуще¬
ство во всем хойским жителям, приведенным Джафаром, моло¬
дой хан скоро заслужил всеобщую ненависть народа, и Ртищеву
пришлось не раз сожалеть, что он не послушал населения и не
уничтожил ханской власти в Шекинском владении. «С крайним
сокрушением сердца вижу, — писал главнокомандующий Измаил-
хану1, — что кротость, снисхождение и дружеские советы, много¬
кратно вам от меня преподанные, не могут на вас действовать, ибо
грабительства, насилие и разорение, час от часа умножаясь под ва¬
шим управлением, выходят из всякой меры. Народ шекинский, ко¬
торому вы должны быть отцом попечительным о его благе и за¬
щитником от несправедливости, страждет в неимоверном угнетении.
Итак, если собственные ваши чувствования и понятия не могли вас
привести к той цели, с каковою российское правительство ввери¬
ло вам управление Шекинским ханством, то священнейший долг
звания моего и обязанности, высочайше на меня возложенные, за¬
ставляют меня в сем случае обратиться к другим мерам и принять
посредство между народом и вами. На сей конец, препроводив к
военному окружному начальнику генерал-майору Тихоновскому
все просьбы, дошедшие до меня о беспорядках и насилиях, про¬
исходящих в Шекинском владении, я приказал ему немедленно от¬
правиться в г. Нуху, исследовать на месте с верностью и беспри¬
страстием народные жалобы и заставить ваше превосходительство
быть правосудным в удовлетворении всех претензий, кои окажутся
действительно истинными».Таким образом, генералу Ртищеву под конец своего управления
краем пришлось собственным опытом дойти до сознания о и не¬
обходимости скорейшего слияния с составом империи всего насе¬
ления, или добровольно покорившегося, или завоеванного русским
оружием. Слияние это могло произойти только с уничтожением
власти отдельных правителей и со введением русского правления.
Последняя мера была необходима даже и там, где ни царской, ни
ханской власти не существовало. Прежнее местное управление ока¬
зывалось несостоятельным, и главнокомандующему приходилось
вводить в крае новые административные начала. Так, в начале1814	г., в Елисаветпольском округе был учрежден окружной суд по1 От 23 мая 1816 г. Акты Кавк. археогр комиссии, т. V, № 672.142
1810-1826примеру того, который был в Грузии в Телавском и Сигнахском
округах1.Моуравы в Грузии получили новую инструкцию, в основание
которой положено каждому из них снискивать любовь народа «ла¬
сковым обхождением, примерным поведением и поступками», ста¬
раться избегать притеснений и, напротив того, «каждому по жалобе
доставлять скорое и справедливое удовлетворение»2.По положению, утвержденному в марте 1814 г., временное прав¬
ление в Имеретии составлено из четырех мдиван-беков или совет¬
ников, из коих двое были из имеретинских князей и двое из рус¬
ских чиновников. Все дела, относившиеся до частей исполнительной
и казенной, возложены на правителя, как на главного хозяина. Про¬
изводство дел гражданских предоставлено мдиван-бекам, обязан¬
ным судить по законам Вахтанга и по обычаям народа; дела реша¬
лись большинством голосов, и решения приводились в исполнение
посылаемыми на место бакаулами (есаулами). В случае недоволь¬
ства тяжущихся решением оно представлялось на рассмотрение
правителя Имеретии, а затем и главнокомандующего.Такими мерами, а главное, уничтожением мысли в народе о воз¬
можности когда-либо возвратиться к царскому правлению, Имере-
тия доведена была до спокойного состояния. «Следы величайших
бедствий в течение трех лет сряду, — доносил Ртищев3, — попере¬
менно опустошавших сию землю внутренними мятежами, наше¬
ствием неприятеля, чрезвычайным голодом, необыкновенным наво¬
днением и свирепою язвою, которая одна истребила почти треть
жителей, начали изглаживаться весьма ощущительным образом; но,
за всем тем, в многочисленности рассеявшиеся в разные соседствен-
ные владения семейства и в половину не возвратились еще в свои
жилища, а народ в состоянии своем едва только дошел до посред¬
ственной возможности удовлетворять необходимые нужды своих
Семейств. Что же касается до нравственности, то, взяв от первых
классов людей всякого звания до народа, я заметил вообще отлич¬
нейшую их преимущественно простоту нравов, чистосердечие и от¬
менную приветливость, с свойственным всем состояниям гостепри¬
имством и многие добродетельные черты, могущие ручаться, что
народ с подобными свойствами и ныне искренно раскаявшийся в
ослеплении, объявшем их умы, которое произошло от увлекаемой1	Предписание Симоновичу 17 апреля 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии
т. V, № 645.2	Инструкции моуравам 28 мая 1813 г., № 557—5593	Всепод. рапорт Ртищева 3 сентября 1816 г., № 104.143
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНих привязанности к бывшему законному их царю, просившему их
помощи... в скором времени может соделаться в верности и предан¬
ности к высочайшему российскому престолу ничем не различаемым
с природными российскими подданными».Заботясь о возвращении населения в свои жилища, главноко¬
мандующий ограничил власть помещиков и запретил продажу кре¬
стьян. «Дворянство и вообще имеретинские помещики, — доносил
Ртищев, — при необразованности своей, удивительной беспечности
и страсти к поддержанию азиатской пышности своих соседей туров,
не находя способов удовлетворять оной иначе как на счет подвласт¬
ных им крестьян, почти все приняли правилом, чтобы за хорошую
лошадь, ружье, парчи и прочее им нужное, равно и в приятельских
подарках отделываться уступкою своего крестьянина, а иногда и
нескольких семейств, несмотря на вывод их вне границ Имеретии.
Не говорю уже о существовавшей под конец царского правления
терпимости богопротивной продажи христиан туркам, которая ныне
принятыми строгими мерами от российского правительства почти
вовсе прекращена».Узнав от духовенства и почетнейших князей, что в прежнее вре¬
мя в Имеретии за пленнопродавство существовала строжайшая
казнь и продажа крестьян за границы Имеретии была строго за¬
прещена и лишь в последнее время допущена была Соломоном,
главнокомандующий объявил населению, что отныне строго запре¬
щается дворянам и помещикам всякого состояния продавать или
дарить людей вне границ Имеретии как поодиночке, так и целыми
семействами. Виновных в неисполнении этого распоряжения при¬
казано было подвергать уголовному суду. Внутри Имеретии про¬
дажа крестьян допускалась, но не иначе как целыми семействами с
землею и только по купчим-крепостям и со взносом в пользу казны
надлежащей пошлины за совершение купчей.«Сверх сего, — писал Ртищев, — по разысканиям моим я открыл
другое зло, которое также слабостию последнего царя вкоренилось
в Имеретии между помещиками к предосуждению веры христиан¬
ской и состоящее в том, что они почитали себе позволенным кре¬
стьян своих христианского исповедания отдавать незаконно под
залог и даже продавать евреям природным кутаисским жителям».Для пресечения этого обычая главнокомандующий предписал
временному имеретинскому правлению: чтобы все таковые христи¬
анские семейства были отобраны от евреев и помещики заплатили
за них ту сумму, за которую семейства эти были заложены. Если бы
помещик оказался несостоятельным к выкупу своего крестьянина,144
1810-1826%о предоставлялось это сделать его родственнику «или другим по¬
мещикам, для удовлетворения евреев по мере возможности. Буде бы
ни сами помещики, ни их родственники, ни другие желающие не
явились к сему выкупу, в таком случае семейства сии обратить
в казенных крестьян, предоставив свободу евреям судебным поряд¬
ком — искать своего удовлетворения».Вместе с тем, для лучшего управления духовенством, как в Име¬
ретии, так и в Грузии, был назначен один экзарх Грузинский и Име¬
ретинский, непосредственно подчиненный Синоду. В Тифлисе уч¬
реждена синодальная контора1, а бывшая там дикастерия упразднена
и должна была быть перенесенною в Кутаис, для церквей, состоящих
в Имеретии, Мингрелии и Гурии.Новое устройство духовной части еще до введения его в дей¬
ствие вызвало волнения в Имеретии, Гурии и Мингрелии, так как
с преобразованием ее вызывалось преобразование церковных име¬
ний. Владетели Мингрелии и Гурии видели в этом посягательство
на нарушение заключенных с ними трактатов. Имеретинское ду¬
ховенство смотрело как на лишение доходов, и многочисленные
просьбы заставили Ртищева оставить управление духовною частью
на прежнем основании, установить в Имеретии над несколькими
церквами благочинных и подчинить все духовенство в Имеретии,
Мингрелии и Гурии тифлисской синодальной конторе. Вся же Гру¬
зия была разделена на три епархии: Карталинскую, Осетинскую и
Сигнахскую2.Заботясь о благосостоянии населения, главнокомандующему не¬
обходимо было, для окончательного успокоения Грузии, покончить
дело с царевичем Александром, поселившимся в Дагестане у ан-
цухских лезгин и продолжавшим волновать население. Терпя во
всем нужду, царевич рассылал письма, в которых жаловался, что
грузины забыли его и ни один «не вспомнил хлеба и соли отца
нашего».С заключением Гюлистанского трактата положение царевича
еще более ухудшилось: Персия не могла уже оказать ему никакой
другой помощи, кроме покровительства и присылки денег для под¬
держания его существования. Аббас-Мирза просил Ртищева дозво¬
лить Александру выехать в Персию и остаться под покровительст¬
вом этой державы. Главнокомандующий соглашался, но с условием,
что если царевич войдет в сношения с грузинами и это будет до¬1	Открыта 8 мая 1815 г Донесение Ртищева обер-прокурору Синода кн Го¬
лицыну, 9 мая 1815 г № 502	Указ Сената Ртищеву 28 января 1815 г145
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНказано, то персидское правительство его выдаст1. При согласии
на это условие Ртищев требовал: 1) чтобы Александр немедленно
освободил захваченных им в плен русских офицеров и солдат;
2) чтобы он ехал в Персию по тем местам, которые будут указаны
и 3) чтобы царевич дал окончательный ответ в течение одного ме¬
сяца, и затем уже по истечении этого времени главнокомандующий
не будет отвечать за его безопасность. Не зная, на что решиться,
царевич сначала затягивал переговоры, а потом совершенно отка¬
зался от предложенных ему условий и предпочел остаться в Даге¬
стане. Он надеялся на содействие Сурхай-хана Казикумухского,
возвратившегося из Персии и возмущавшего окрестное население.Несколько раз возобновлявший присягу на верность и нарушав¬
ший ее при каждом удобном случае, Сурхай-хан, 11 июня 1813 г.,
с скопищем до 3 тысяч человек ворвался в Кюринскую провинцию
и, прибыв в селение Колханы, стал укрепляться. Он был уверен,
что жители Кюринской провинции перейдут на его сторону и при¬
знают его власть. Получив известие о появлении неприятеля, Се¬
вастопольского полка майор Рябинин составил отряд из 50 стрел¬
ков и 10 казаков и, присоединив к ним часть кюринской конницы,
приказал выбить Сурхая из его укрепленной позиции. 12 июня не¬
приятельские пикеты были сбиты, но, по неимению артиллерии,
штурмовать деревню Колханы было невозможно. Тогда Рябинин
отправил в отряд одно орудие под прикрытием 25 стрелков, и после
пятичасового боя деревня Колханы была взята, причем победите¬
лям досталось до тысячи ружей, весь багаж и много лошадей2. Сур-
хай бежал с поля сражения и, не смея показаться в Казикумухе,
ушел в Персию с 30 человеками своей свиты.Прожив около года в Тавризе в свите Аббас-Мирзы и не полу¬
чив никакой помощи, казикумухский хан с заключением Гюлистан-
ского мира решился возвратиться в свое владение. С партиею, со¬
ставленною из дагестанцев разных обществ, шатавшихся в Персии,
и простиравшеюся до 125 человек, Сурхай прибыл на границу Ели-
саветпольской области с намерением тайными путями пробраться
в Казикумух. Замеченный нашими разъездами, он решился про¬
рваться силою и после небольшой перестрелки с казаками напра¬
вился по Чаламбирской дороге. У устья р. Качкарки, впадающей в
р. Куру, он был настигнут елисаветпольским окружным начальни-1	Письмо Ртищева Мирза-Абуль-Хасан-хану 18 октября 1813 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. V, № 882.2	Рапорт Рябинина генерал-майору Хатунцову, 17 июня 1813 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. V, № 756.146
1810-1826ком, подполковником Калатузовым, с казаками, собранными с раз¬
ных постов. Калатузов застал еще весь багаж Сурхая на этой сто¬
роне реки под прикрытием половины конвоя; другая же половина
с Сурхаем и родственниками уже переправилась на левый берег
р. Куры. Отрядив часть людей, для воспрепятствования оставшей¬
ся неприятельской коннице переправиться, Калатузов с остальны¬
ми бросился в р. Куру, переправился на противоположный берег и
атаковал Сурхая. Вероломный 75-летний старик обратился в бег¬
ство, а старший сын его, известный своею храбростью Закар-бек,
решился защищаться и пожертвовать собою, чтобы спасти отца и
дать ему средства к побегу. Он защищался отчаянно до тех пор,
пока не был убит вместе с старшим внуком Сурхая — Ибраим-бе-
ком. Тогда оставшиеся спутники бывшего хана рассыпались в раз¬
ные стороны и были преследованы до р. Иоры на расстоянии
25 верст от Куры. Другая часть дагестанцев, остававшаяся на пра¬
вом берегу, при первом появлении казаков, бросилась вплавь, но не
успела спасти багажа, большая часть которого была потоплена, а
часть осталась в добычу победителям. Многие из переправлявших¬
ся также утонули, а остальные были или убиты, или взяты в плен.
В числе последних были родной племянник Сурхая и второй его
внук, которые были отвезены в Тифлис и содержались в крепости
под самым строгим караулом.«Сей его внук, — доносил Ртищев1, — весьма для него важен по
великой силе и доверию, какие отец его Нух-бек имеет в кумухском
народе. А потому сам Сурхай-хан, не будучи в безопасности, при¬
лагает все старания об освобождении его и недавно прислал ко мне
первого своего чиновника с письмом, в коем, ходатайствуя за него,
приносит повинность свою и раскаяние в содеянных им преступле¬
ниях, обещая притом доказать впоследствии верноподданническую
покорность свою вашему императорскому величеству самыми важ¬
ными опытами».Не веря в искренность обещаний вероломного хана, главноко¬
мандующий не отвечал на письмо, отправил обратно его послан¬
ного и поручил словесно передать Сурхаю, что не поверит его рас¬
каянию, пока он не задержит царевича Александра и не представит
его в Тифлис. Без этого, прибавил Ртищев, он не может надеяться
на прощение, и войска «уже готовы найти его в самом Кумухе,
истребить сие гнездо, обитаемое вероломными разбойниками». По-1 Во всепод. рапорте от 9 ноября 1814 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,№ 759.147
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНлучив такой ответ, Сурхай-хан прекратил переговоры и стал про¬
изводить периодические набеги на Кюринскую провинцию. В ав¬
густе 1815 г. толпа дагестанцев, под начальством сына Сурхая
Муртузали-бека, ворвалась в верхние деревни Кюринского ханства
и грабила жителей. Тогда генерал-майор Хатунцов поручил майо¬
ру Подревскому 2-му выгнать неприятеля, что и было исполнено
с весьма значительным уроном для горцев1. Сурхай снова искал
примирения и наконец, по совету Ртищева, в присутствии майора
Севастопольского пехотного полка Данибекова 1-го присягнул
6 июля 1816 г. на верность России вместе с подвластным ему на¬
родом2.Между тем главнокомандующий, пользуясь последним пораже¬
нием сына Сурхая и прибытием в Тифлис Келб-Али-хана, прислан¬
ного Аббас-Мирзою с 1500 рублей денег для вызова Александра
в Персию, вошел опять в сношение с царевичем. Он отправил к
Александру нескольких человек персиян из свиты Келб-Али-хана
и, присоединив к ним своего чиновника Егора (Гогия) Бастамова,
писал царевичу, чтобы он избрал одно из двух: или покорился рус¬
скому императору, или же отправился в Персию. В первом случае
Ртищев обещал принять его с почестью, приличною «знаменитому»
его роду, испросить прощение всей его свите и водворить ее на
прежних местах жительства. В случае же желания Александра от¬
правиться в Персию главнокомандующий обещал принять меры к
безопасному его препровождению.«Без сомнения, — прибавлял Ртищев3, — милосердие Божие не
вовсе еще оставило вашу светлость, когда в нынешнем положении
вашем, столь не соответствующем знаменитой крови предков ва¬
ших, дарует вам средство провести остаток своей жизни благород¬
но и спокойно, под покровом кого-либо из двух сильных государей,
соединенных между собою неразрывною дружбою, кои не отклоня¬
ются принять вас с милосердием и дать вам убежище, приличное
вашему происхождению.Итак, теперь от собственной воли и благоразумия вашей свет¬
лости зависит не упускать своего счастия и решиться немедленно
на предлагаемый вам выбор, ибо для вас нет другой средины, как
или теперь же поручить судьбу свою милосердию которого-либо из1	Рапорт Хатунцова Ртищеву 13 августа 1815 г. Акты Кавк. археогр. комис¬
сии, т. V, № 763.2	Клятвенное обещание Сурхая. Там же, № 766.3	В письме царевичу Александру, 5 августа 1815 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии т. V, № 466.148
1810-1826двух союзных монархов, или навсегда потерять надежду на их по¬
кровительство. Притом по чистосердечию моему, я не скрою перед
вашею светлостью, что, знавши каждый шаг, сделанный вами в ны¬
нешнем году, и даже имея в руках своих подлинные возмутитель¬
ные письма ваши к кахетинскому народу, если и терпел до сих пор
пребывание ваше у анцухских народов, то делал сие единственно
из уважения к участью, принимаемому в вас персидским правитель¬
ством, и в ожидании, что вы, наконец, сами признавши неоснова¬
тельность своих предприятий, обратитесь на путь истинный. Но
когда вы и теперь, в течение нынешнего августа, не решитесь или
отправиться в Персию, или прибыть ко мне в Тифлис, то никакое
место в Дагестане не укроет вас от праведного преследования, и
казнь небесная падет не только на главу вашу, но и на тех, кои по
коварству и недоброжелательству к вам удерживают вас от прямо¬
го пути, давая вам пристанище.В заключение же, следуя гласу человеколюбия, я должен при¬
вести вам на память, что вы человек и притом христианин. Как
человек, вы должны вспомнить, что вы смертны, и час, в который
должно будет заплатить дань природе, может наступить неожидан¬
но, а как христианин должны позаботиться об очищении своей со¬
вести и приготовить себя к тому страшному времени, в которое
всякий в деяниях своих и даже в сокровеннейших помышлениях
обязан отдать отчет Сердцеведцу и нелицеприятному судии. Где же
более ваша светлость можете найти способов к сему душевному
спокойствию, как не в недрах святой религии, нас соединяющей,
как не пред милосердным престолом христианнейшего российского
государя императора, приявшего под покров свой братьев и сестер
ваших, коим, осыпав своими щедротами, даровал истинное благо¬
денствие, и который готов также принять и вашу светлость с неж¬
ностью человеколюбивейшего отца...Впрочем, если воля и собственный рассудок вашей светлости
заставляют вас предпочесть для себя покровительство Фетх-Али-
шаха, то и в сем случае никто из здравомыслящих не осудит вас,
потому что ваша светлость по крайней мере имели благоразумие
прибегнуть к тому монарху, который велик, милосерд и соединен
сердечною дружбою с моим великим и всемилостивейшим госу¬
дарем императором и коего высочайший двор может служить при¬
личным убежищем для царского сына. Но, оставшись у лезгин,
среди разбойнических скопищ, ваша светлость, кроме того, что
должны будете опасаться всегда той же участи, какая постигла
племянника вашего царевича Левана, вы учинитесь рабом у преж-149
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНних рабов светлейшего дома вашего, унизите себя до того, что про¬
трете руку для принятия насущного хлеба от их милосердия, воля
и свобода ваша будут зависеть от их воли и расположений, и, на¬
конец, погубя и тело и душу свою, покроете себя вечным посрам¬
лением.Вот мои искренние суждения! Помыслите о них со вниманием
и не оставьте как можно скорее, через почтенного Егора Бастамова
почтить меня ответом вашим, на что вы решитесь».Царевич отвечал, что он давно искал покровительства России и
предпочитает его всякому другому; что он несколько раз обращал¬
ся к графу Гудовичу и Тормасову, но они оставили его желание без
внимания и с тех пор он постоянно изыскивает средства «получить
наследие свое».«Ваше высокопревосходительство пишете ко мне, — говорил
Александр1, — что я имею переписку в Кахетии и письма мои до¬
ставлены к вам. Сие нимало не удивляет меня, ибо каждый человек,
имея здравый рассудок, обязан до скончания жизни пещись о себе
и до последней капли крови жертвовать за приобретение наслед¬
ственного своего имения, а не напротив оставаться беспечным. Ка¬
сательно же того, что я, если в течение текущего августа не поже¬
лаю избрать покровительство кого-либо из сих великих держав,
лишусь пристанища, довольно может вам служить сие примером,
что и пернатые, будучи защищаемы всемогущим Творцом, пользу¬
ются покровительством его и имеют пристанище — следовательно,
Всевышний и меня не оставит без оного, чтобы я нигде не мог при¬
обрести по крайней мере приличного состоянию моему пристанища
и нужного содержания».Царевич писал, что он не нуждается в Келб-Али-хане, что сам
найдет дорогу в Персию и просит только прислать ему бумагу на
свободный проезд по русским владениям. Александр поручил Ба-
стамову словесно передать главнокомандующему, что он примет
покровительство России только в том случае, когда ему будет воз¬
вращено его владение или, другими словами, когда он будет царем
Грузии. Получив ложные известия, что Наполеон опять покорил
всю Россию, что турки также в войне с Россиею, что истребили всех
русских в здешнем крае и, наконец, что все грузинские царевичи,
находящиеся в России, сосланы в Сибирь и что самого его, когда
он поедет с Келб-Али-ханом, приказано схватить, — Александр по¬
ручил Бастамову передать Ртищеву, что если к исходу августа глав-1 В ответном письме Ртищеву от 23 августа 1815 г.150
1810-1826нокомандующий не согласится на уступку Грузии, то он объявляет
ему войну1.Угроза эта могла вызвать только улыбку главнокомандующего,
хорошо знавшего то положение, в котором находился царевич. Го¬
лод в Дагестане и недостаток корма для скота заставили ближай¬
ших к нам лезгин просить о дозволенье пасти свой скот на полях
Грузии. Им обещано было разрешение, если доставят в Тифлис
Александра, который со слезами умолял их не выдавать его русско¬
му правительству и обещал немедленно уехать в Персию. Он от¬
правил письмо Ртищеву, в котором просил дозволить его послан¬
ным проехать в Эривань за какими-то приказаниями шаха. «Когда
между обоими великими государями заключен договор, — писал
Александр2, — то могу ли я сопротивляться и начать другое дело?
Какое повеление я получил от персидского государя по сему по¬
велению расположил себя и какие я имел намерения и мысли все
оставил». Ртищев не согласился на просьбу царевича, но с прибы¬
тием в Тифлис персидского чиновника Мамед-Вели-бека принуж¬
ден был вновь войти в сношение с Александром. Не зная, какой
оборот примут переговоры посла Абуль-Хасан-хана в Петербурге,
и считая выгодным для Персии иметь в своих руках царевича Алек¬
сандра, Аббас-Мирза отправил в столицу Грузии Мамед-Вели-бека,
с тем чтобы снова уговорить царевича ехать в Персию. Наследник
персидского престола находил, что в случае каких бы то ни было
несогласий с Россиею такой человек, как Александр, мог быть весь¬
ма полезен для тегеранского двора, и приписывал ему влияние в
Грузии, которого царевич вовсе не имел. По просьбе Вели-бека Рти¬
щев спрашивал царевича, в каком месте он желает быть принятым
в Кахетии и через какие места он намерен отправиться до границ
персидских. «Тогда, — писал главнокомандующий3, — я отправлю
к вам остающегося здесь персидского чиновника Мамед-Вели-бека,
который примет вас на свои руки, заплатит за вас долги из денег с
ним присланных и вручит вам халат, имеющийся для вас от его
высочества Аббас-Мирзы; с моей же стороны дан вам будет безо¬
паснейший воинский конвой, для препровождения до самой пер¬
сидской границы, и предписано будет всем по той дороге находя¬
щимся российским начальникам и воинским командам пропустить
вас без малейшего препятствия».1	Письмо Ртищева Аббас-Мирзе, 2 сентября 1815 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т V, № 908.2	Письмо царевича Ртищеву 5 октября 1815 г.3	В письме от 1 января 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 469.151
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЦаревич Александр и на этот раз не дал решительного ответа,
так как ожидал известий из Петербурга от лиц, посланных им с
прошением к императору Александру. Избрав армянина Георгия
(Гогия) Бастамова своим поверенным, царевич просил его съездить
в Петербург с прошением к императору Александру. Бастамову
ехать было невозможно, и он передал врученные ему бумаги армя¬
нину Курганову, который самовольно и никем не уполномоченный
отправился в столицу. Явившись мнимым уполномоченным, Вар¬
ганов представил два письма царевича: одно на высочайшее имя,
а другое на имя управлявшего Министерством иностранных дел
графа Нессельроде.«Всемилостивейший государь! — писал царевич1. — Известно
вашему величеству все обстоятельство мое; хотя имею причину
оправдать себя, но, оставляя оную, прибегаю к благодетельному
снисхождению вашему, так вопиющий: великий государь, прими
меня милостиво под покровительство Вашего Величества и удостой
мя узреть вас, государя моего, о чем жаждущая душа моя с Соло¬
моном вопиет в тебе: «преклони ухо твое к нищему и отвечай ему
мирная в кротости, изми обидимого из руки обидящего и не мало¬
душествуй егда судиши». После милостивого принятия меня дай
мне случай воспеть с Давидом: «Господь часть достояния моего
и чаша моя: Ты ecu удостой достояние мое мне».«Всемилостивейший государь! Ныне я нахожусь на Кавказе
и именно в Дагестане, и сие душевное мое желание есть не новое,
но давнишнее, которое я всегда имел».Не вникнув хорошо в содержание письма царевича и упустив из
вида, что Александр выражает желание покориться только при ус¬
ловии возвращения ему его достояния, гр. Нессельроде вошел в
объяснение с Каргановым.Последний, 26 апреля 1816 г., подал министру иностранных дел
записку, в которой писал, что царевич Александр «желает, по при¬
бытии в С.-Петербург, находиться всегда при лице императора, за¬
нимаясь военною службою. И сие полагает таким образом, что из
находящейся при нем свиты и из вызванных еще из Грузии пре¬
данных ему людей сформирует конный полк и будет его команди¬
ром». Министр иностранных дел, поверив всем рассказам Карга¬
нова, не заметил в них никакого противоречия с письмом самого
царевича и находил, что если и нельзя положиться вполне на ис¬
кренность Александра, то все-таки «надобно не упустить из вида1 От 6 октября 1815 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V, № 470.152
1810-1826с&го случая и все возможное и приличное приноровить к тому, что¬
бы попытаться его из ущельев лезгинских вызвать благовидно».Не справившись о том, что за люди Карганов и Бастамов, граф
Нессельроде устранил главнокомандующего от всякого участия в
йызове Александра в Россию и, помимо Ртищева, сделал все рас¬
поряжения к принятию царевича на Кавказской линии1. Отправив
Карганова на линию, граф Нессельроде поручил командовавшему
там войсками генерал-майору Дельпоццо принять Александра с по¬
честями в Кизляре и доставить оттуда в Петербург, вместе с Баста-
мовым, которого вызвать предварительно на линию. Получив такое
распоряжение, Дельпоццо донес о том Ртищеву и просил его при¬
слать в нему Бастамова. Не зная, зачем и почему требуют послед¬
него, Ртищев приказал его арестовать и под конвоем отправил на
линию. Так как Бастамов передал все бумаги Карганову, то и мог
сказать Дельпоццо только то, что Александр, по-видимому, имеет
искреннее намерение покориться русскому императору. Дельпоццо
отправил тогда своего посланного к царевичу с письмом Карганова,
в котором тот обнадежил его многими милостями императора и на¬
мекнул, чтобы Александр просил денег. Через три недели послан¬
ный возвратился в Кизляр и привез с собой трех человек грузин из
свиты царевича и следующий ответ его Карганову2: «Письмо ваше
от 30 мая получил я, в коем вы пишете и клятвою уверяете, что
я нашел хлеб родителя моего у государя императора. Вы пишете о
денежных расходах, сколько потребно здесь будет? Вы знаете, что
страна сия дагестанская прескудная, и я ничего не имею, а для того
отправил я к его превосходительству Ивану Петровичу (Дельпоц¬
цо) Ростома Сагинова, Давида Матарела и Хихо Масакла. Они вам
скажут, сколько нужно будет денег. Притом прошу вас как можно
скорее приехать ко мне».Прибывшие грузины заявили, что царевич не может тронуться
из Дагестана, потому что обременен долгами, для уплаты которых
необходимо до 20 ООО рублей. Имея широкое полномочие от Нес¬
сельроде расходовать деньги по своему усмотрению и требовать их
из кавказской казенной палаты, Дельпоццо остановился перед столь
значительной суммой, но решился послать Александру 500 червон¬
цев и 1500 рублей серебром, что составляло более 11 000 рублей
ассигнациями. Отправив сверх того много вещей и платья как для
царевича, так и бывших с ним князей, Дельпоццо послал со всем1	Арх. Мин. иностр. дел, 1—13, 1806—1837, № 10.2	От 15 июня 1816 г. из Анцуха. Арх. Мин. иностр. дел, 1—13, 1806—1837,
№ 10.153
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНэтим армян Карганова и Бастамова, трех грузин, прибывших от
Александра, кумыкского владельца князя Биарслана и штабс-капи¬
тана Филатова. С этим посольством было отправлено и письмо ца¬
ревичу от графа Нессельроде, в котором тот писал, что император
будет рад, «если без малейшего отлагательства, оставя место ны¬
нешнего пребывания вашего, отправитесь прямо сюда, дабы повер¬
гнуться с покорностью пред престолом кротости и милосердия»1 .Прибыв 10 августа 1816 г. в Анцух, Карганов передал царевичу
только часть денег, вещи и письмо графа Нессельроде, а остальные
предпочел оставить у себя. Видя, что письмо управлявшего Мини¬
стерством иностранных дел не служит прямым ответом на просьбу,
посланную императору Александру, и получив достаточную сумму
денег, царевич отложил свой отъезд в Россию и намерен был из¬
влечь пользу из письма графа Нессельроде. Он отправил в Тифлис
армянина Мадатова с письмом к Ртищеву, в котором писал, что
«как свита, при нем служащая из грузинских князей, дворян и дру¬
гого состояния людей, по большей части оставлена им в Персии и
находится в Эривани и Тавризе, то прежде исполнения воли импе¬
ратора, он намерен предварительно известить всех своих людей,
чтобы и они могли воспользоваться милостью государя». Царевич
спрашивал главнокомандующего, дозволит ли он посланным с та¬
ким объявлением его людям проехать в Персию?Только теперь Ртищев узнал о прямых переговорах Александра
с Петербургом, и распоряжения министра иностранных дел пока¬
зались ему обидными.«Сколь ни велика чрезвычайность сего случая, — доносил он2, —
и сколь ни вредное может иметь влияние на дела здешнего края
известность, что предметы подобной важности, сопряженные с по¬
литическими видами здешнего правительства в отношении к раз¬
ным державам и народам, сопредельным Грузии, могут быть по¬
ручаемы к исполнению частным чиновникам, мимо главного здесь
местного начальства, но я, имея в предмете единую священную
волю вашего императорского величества, немедленно обратил к ца¬
ревичу Александру армянина Мадатова».Ртищев отвечал Александру, что готов пропустить его послан¬
ных в Персию, но в душе был убежден, что царевич не имеет вовсе
намерения выехать в Россию. Об этом тянулись переговоры уже1	Письмо гр. Нессельроде царевичу от 8 мая 1816 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. V, № 470.2	Во всепод. рапорте 3 сент. 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. V,
№ 473.154
1810-1826более шести лет почти беспрерывно, и Александр то выражал свое
желание покориться, то отказывался от него. Он требовал, чтобы в
даучае его покорности был оставлен в Грузии на всегдашнее пре-
*баывание, чтобы ему дан был приличный удел, были предоставлены
асе почесть и уважение, приличные его званию, и, наконец, чтобы
для удостоверения в исполнении его желаний был бы прислан к
нему один из важных русских чиновников.Выбор царевича всегда падал или на одного из известных гене¬
ралов, или на правителя канцелярии главнокомандующего, т. е. на
таких лиц, задержание которых в горах обеспечивало положение
самого Александра. Ему хотелось «заманить к себе в горы и задер¬
жать у дикого народа таких чиновников, кои по званию и заслугам
своим могли, по мнению их, быть верными заложниками в безопас¬
ности самого царевича и в том, что войска российские в таком слу¬
чае не предпримут наказания сих народов открытою силою». По¬
следнее обстоятельство было особенно важно для царевича: будучи
кругом должен, он жил в Дагестане из милости, и, чтобы обеспечить
свою безопасность, он хотел получить от России то же, что и от Пер¬
сии, задержавшей депутатов анцухского народа, посланных Алек¬
сандром под предлогом просьбы о помощи. Депутаты были люди
из лучших фамилий, пользовавшиеся уважением населения, и, бу¬
дучи задержаны тегеранским двором, служили залогом спокойного
и безопасного пребывания царевича в Анцухе. Все эти поступки
Александра убеждали Ртищева, что в действительности царевич
не имеет намерения покориться русскому правительству, что он
служит двум богам и что для склонения его на нашу сторону, надо
много умения, такта, а главное, чтобы лицо, которому поручено бу¬
дет вести переговоры, пользовалось известностью и общим уваже¬
нием.«Прапорщик Карганов же, — доносил главнокомандующий1, —
сверх молодости своей и легкомыслия, известен всей Грузии по дур¬
ному поведению и нравственности самой развращенной, неоднократно
подвергавшей его уголовному суду, церковным покаяниям и дошед¬
ший наконец до такого к нему презрения, что самые грузины убе¬
гают обхождения с ним, а благородное общество князей прошлого
года, при дворянских выборах, запретило ему в полном собрании
подавать свой голос и участвовать в баллотировании. Сих-то свойств
человек, потерянный в своем отечестве, испросив от правительства1 Во всепод. донесении 3 сентября 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. V, № 473.155
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНписьменный вид на отъезд в С.-Петербург по своим делам, прини¬
мает на себя в губерниях, им проезжаемых, ложное название чинов¬
ника, принадлежащего к штату главнокомандующего в Грузии и от
него отправленного с важными делами, именуется достоинством
поручика, как я усматриваю сие из сообщенного его ко мне рапор¬
та, вероятно присвоенным им ложным же образом, потому что он
не оказал еще никакой заслуги, за которую мог бы получить столь
важное награждение, и, явясь перед министерством, находит такое
к себе внимание, что на него возлагается весьма важная поручен-
ность».Такой человек, конечно, не мог с успехом исполнить возложен¬
ного на него поручения, и во второй половине сентября 1816 г. ар¬
мяне Мадатов и Бастамов прибыли в Тифлис с письмом царевича,
в котором тот писал главнокомандующему, что отправляет с ними
своих людей в Персию. Людей этих, однако же, не было, и на во¬
прос Ртищева, где же они, Мадатов и Бастамов отвечали, что по¬
сланных с ними царевич вернул обратно, ввиду распущенного Кар-
гановым слуха, что они будут схвачены и отправлены в Сибирь.
Они добавили при этом, что царевич недоволен Каргановым за то,
что он передал ему не все деньги, посланные генерал-майором
Дельпоццо, и что значительную часть их он промотал.Через три дня явился к Ртищеву бежавший из свиты Александра
имеретинский дворянин Семен Мачавариани и представил ему ра¬
порт Карганова. Последний доносил, что он находится под строгим
арестом у анцухских лезгин за то будто бы, что писал правителю
канцелярии главнокомандующего Могилевскому о нечистосерде-
чии, коварстве и намерении царевича пробраться в Персию тайны¬
ми путями. По словам Карганова, письмо это он передал своему
товарищу Мадатову, а тот представил его Александру и тем навлек
на него гнев царевича. На самом деле Александр был недоволен и
возмущен тем, что Карганов утаил часть денег, присланных ему от
русского правительства, о чем и сообщил Дельпоццо.«Ныне долгом себе поставляю сим объяснить, — писал царевич
генерал-майору Дельпоццо1, — все мои обстоятельства с самого на¬
чала и до днесь. В 1815 г. получил я письмо от главнокомандующе¬
го в Грузии, г. Ртищева, коим приглашал он меня вступить в по¬
кровительство великого монарха, всегда мною желаемое душевно.
В ответ на письмо Ртищева отправил я к нему верного мне дворя¬
нина Георгия Бастамова с объявлением того желания моего, дабы1 От 9 сентября 1816 г Арх Мин иностр дел, 1—13, 1806—1837, № 10156
1810-1826удостовериться в условии, на каком можно было мне выехать в
Россию, но Ртищев на то ничего не отвечал и дворянина того к вы¬
сочайшему двору не пропустил с просьбою моею на имя государя
императора и с письмом к гр. Нессельроде. Верный оный Бастамов,
уридя себя в таком положении, искал способа как-нибудь просьбу
иою доставить в С.-Петербург гр. Нессельроде. В сем случае нашел
он Ивана Карганова, отправлявшегося в Петербург, и дал ему те
просьбы мои с тем, чтобы он представил их к гр. Нессельроде и
испросил бы позволения ему, Бастамову, мною уполномоченному,
приехать туда же, а до приезда его Карганову быть в Петербурге.
Напротив того, Карганов выдумал от себя разные пустые слова и
объявил их министру гр. Нессельроде от моего имени. Уверяю ваше
превосходительство, что Карганов от меня ни слова не слыхал и ни¬
какого дела я ему не поручал, дай в глаза его не видывал, а уполно¬
мочен мною во всем Бастамов, а не Карганов.Ныне же, как открылись непозволительные его поступки, я хотел
наказать его за оные достойно, но из уважения к высочайшему дво¬
ру, яко посланного к оному, не наказал; однако отрешил его от всех
дел моих и лишил доверенности, почему и вас покорнейше прошу
так же с ним поступить, а притом и написать гр. Нессельроде, что¬
бы он также его отрешил и не имел бы к нему никакого доверия,
ибо Карганов не только от дел наших исключения достоин, но и от
службы государевой.Ныне, имея письма государя императора и гр. Нессельроде, я
совсем готов выехать в Россию, только ожидаю оставшихся в Пер¬
сии людей моей свиты, послать за коими просил я позволения Рти¬
щева и, получив оное, отправил за ними моего человека, коего вско¬
ре сюда ожидаю с ними. Сверх сего, желая оказать усердие мое,
привлек старанием моим всех андухцев к добровольному повино¬
вению государю императору, как прежде они повиновались царям
грузинским. Они писали письмо Ртищеву, а другое к вашему пре¬
восходительству на случай буде г. Ртищев не уважит письма их, то
чтоб вы представили его куда следует. Кроме того, если благоугод¬
но будет государю императору дать мне волю и способ, то могу и
весь Дагестан привесть к добровольному повиновению государю
императору».Это письмо царевича и заявление Мачавариани, что Бастамов и
Мадатов на животворящем кресте, носимом Александром на шее,
присягали служить ему верно, убедили Ртищева, что они люди по¬
дозрительные, точно так же, как и Карганов. Устроив за ними се¬
кретный надзор, главнокомандующий скоро узнал, что Бастамов157
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи Мадатов были подосланы разведать: 1) сохранятся ли мирные
отношения России с Персиею; 2) известно ли главнокомандующему,
что персидское правительство прислало царевичу тысячу червонцев
для расплаты с анцухцами, и 3) выманить у русского правительства
еще тысячу червонцев, которые было поручено Бастамову выпро¬
сить у генерал-майора Дельпоццо.По получении всех этих сведений Ртищев принял меры, чтобы
Александр не мог пробраться в Персию, и писал анцухцам, что они
тогда только могут рассчитывать на прощение, когда убедят ца¬
ревича ехать в Кизляр; но если они его упустят, то сила русского
оружие превратит в прах их жилища и покарает их самих и их се¬
мейства1. Тем не менее царевич не ехал в Кизляр и писал гене-
рал-майору Дельпоццо, что причиною тому ожидание прибытия в
Грузию назначенного вместо Ртищева нового главнокомандующего,
генерал-лейтенанта Ермолова.1 Всепод. рапорт Ртищева 28 сентября 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. V, № 474.
ГЛАВА 9Алексей Петрович Ермолов при назначении его на КавказНаходясь в отпуску и живя в г. Орле с родными, А.П. Ермолов
в конце апреля 1816 г. получил приказание прибыть в Петербург,
где ему было объявлено желание государя назначить его главноко¬
мандующим на Кавказ и чрезвычайным послом в Персию. Не без
удовольствия и улыбки принято было им это известие: он видел
в нем удовлетворение своего самолюбия.—	Я бы не поверил, — говорил ему при свидании император
Александр I, — что ты можешь желать этого назначения, если бы
не предстали свидетели: граф Аракчеев и князь Волконский, ручав¬
шиеся, что оно согласно с твоим намерением.И правда, Алексей Петрович доволен был, как нельзя более, та¬
ким вниманием к нему императора. Он призван быть руководите¬
лем в той стране, в которой так давно стремились все его желания,
прежде всякой надежды на возможность их осуществления. Он там,
где, несмотря на все трудности, «на недостаток познания о земле,
на предметы многоразличные» и для него совершенно новые, он
видел все-таки, что при усердии и доброй воле мог быть полезным
для горячо любимого им отечества и народа, вверенного его управ¬
лению.«Следовательно, достиг я моей цели!1 — писал Ермолов вскоре
после назначения. — Доселе, большею частью, праздная жизнь, и в1	А.В. Казадаеву 18 ноября 1816 г. и 17 апреля 1817 г. — Александр Васи¬
льевич Казадаев, очень немногим старше Ермолова, был искренним и задушев¬
ным его другом. А. В. был адъютантом графа Платона Александровича Зубова,
потом перешел в артиллерию, числился в 5-м артиллерийском батальоне и ис¬
полнял при инспекторе артиллерии должность, схожую с недавно бывшими
дежурными штаб-офицерами. В 1803 г. он вышел в отставку в чине полковника,159
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпродолжение лишь войны кратковременная деятельность не удов¬
летворяли моей наклонности; теперь обширное поле!.. Мог ли я пред¬
видеть, что таково будет по службе моей назначение? Если доселе я
иду путем не совсем обыкновенным, то перед тем же счастием дол¬
жен стать я на колени, на которое и теперь я полагаю мою надежду.
Я знаю, как ты меня любишь и сколько приятно тебе находить во мне
что-нибудь доброго. Прошу тебя, как друга, убедиться истиною того,
что я тебе говорю, и отнюдь, как всегда ты делаешь, не относить дей¬
ствия простого счастия к другим достойнейшим причинам. Поверь
лучше мне в сем случае. Нет моей выгоды, собственно о себе делать
каждому подобное признание, но тебе, как другу, сказал я правду, и
ты сам то должен видеть, знав меня с самых дней моей молодости»1.На тридцать девятом году от роду, в лучшую пору деятельности
человека, вдали от преследования врагов и завистников, Ермолов на¬
деялся и имел случай развернуть свои силы и свою самостоятельность.Не без злой иронии вспомнил теперь Алексей Петрович о всех
препятствиях и неудачах по службе, не без едкого сарказма смотрел
он на лица, перед тем преследовавшие его, а теперь заискивавшие
его внимания. Но неудачи по службе были школою для характера
и опытности, а прошлая жизнь неминуемо должна была отразиться
и руководить будущею его деятельностью.Алексей Петрович родился в Москве 24 мая 1777 г.2но потом снова поступил на службу и был назначен директором горного корпу¬
са, которым и управлял до 1814 г. Затем он был назначен обер-прокурором
1-го департамента Сената, а после смерти статс-секретаря Кикина поступил в
комиссию прошений. По поручению Александра I, Казадаев занимался состав¬
лением записки и проекта о воспитании детей; но труд этот был окончен после
смерти государя и представлен уже императору Николаю I. Назначенный, под
конец своей служебной деятельности, сенатором, А. В. был управляющим де¬
партаментом податей и сборов, а в 1828 г. вышел в отставку. До самой смерти
Казадаева, последовавшей в 1854 г., друзья вели между собою откровенную
переписку, хорошо обрисовывающую характеры обоих лиц. Из этой переписки,
собрание писем Ермолова переданы мне сыном Александра Васильевича, в на¬
стоящее время тоже покойным Петром Александровичем Казадаевым.1	Дневник Ермолова. См. «Русский вестник». 1863 г., № 10, с. 642.2	В статье В.Ф. Ратча «Сведения об Алексее Петровиче Ермолове» сказано,
что он родился в 1776 г. Это неверно. Вот что писал старик отец Ермолова
Казадаеву, посылая последнему портрет своего сына: «Я уверен, что вы берете,
по дружбе вашей к сыну моему, участие во всем относящемся к нему, то и при¬
нимаю поздравление ваше с живейшим чувством благодарности. Милостивый
Бог сохранил мне его в сию жестокую войну к утешению старости, а государь
наградил по щедротам, сродным сему великому во человецех. Бог и государь
возвели его на такую степень, и я согласен с вами, что он и мы щастливы...
Последнее желание ваше обязанностью считаю выполнить: друг ваш родился
1777 г. мая 24 ..» (От 13 мая 1814 г.).160
1810-1826Отец его, Петр Алексеевич, стодушный помещик Орловской гу¬
бернии, служил по гражданской службе и пользовался уважением
за свой ум, прямоту души и многосторонние сведения. Пройдя по¬
следовательно многие должности гражданской служебной иерархии,
он был председателем гражданской палаты и затем, в последние
годы царствования императрицы Екатерины, управлял канцеля-
риею графа Самойлова. Родной племянник князя Потемкина-Тав-
рического, граф Самойлов был назначен генерал-прокурором, в
руках которого, по тогдашнему времени, соединена была почти вся
администрация внутреннего гражданского управления государства.Мать Алексея Петровича, Мария Денисовна Давыдова, родная
тетка партизана-поэта, была в первом браке за Каховским, от ко¬
торого и имела одного сына, Александра Михайловича. Мария Де¬
нисовна была женщина очень умная, отличавшаяся остротою и
удачно язвительною резкостью выражений. Оба сына ее «как бы
всосали эту способность с молоком матери, которая, по выражению
одного близкого ее знакомого, до глубокой старости была «бичом
всех гордецов, взяточников, пролазов и дураков всякого рода, за¬
нимавших почетные места в провинциальном мире»1.Как все богатые и небогатые дворяне того времени, А.П. Ермо¬
лов получил первое образование от дворового служителя, по имени
Алексей. Водя по букварю резною указкою, расписанною синими
чернилами, Алексей учил маленького своего тезку грамоте.Занятый службою, отец Ермолова не имел времени сам занимать¬
ся с сыном, а нанять для него сведущего учителя не было средств:
такие учителя в то время были очень дороги. Свое участие в деле
воспитания сына старик ограничил тем, что с самого малолетства
внушал ему служить со всевозможным усердием и ревностью. «Твер¬
дил я также ему, — писал впоследствии Петр Алексеевич, — что ког¬
да требует государь и отечество службы, служить не щадя ничего, не
ожидая награды, ибо наша обязанность только служить»2.«Бедное состояние семьи моей, — говорил Алексей Петрович, —
не допустило дать мне нужное воспитание. Подобно отцу моему,
поздно я обратил внимание к службе моей и усердию. Впослед¬
ствии доставили они мне некоторые способы, но уже вознаградить
недостатка знаний, а потому и способности, не было времени»3.Первоначальное свое образование молодой Ермолов получил в
чужих домах. Сначала он жил в доме своего родственника, орлов-1	«Артиллерийский журнал», 1861 г., № И.2	А.В. Казадаеву 4 января 1814 г. Собр. писем Казадаева.3	Из письма А.П. Ермолова Казадаеву 17 апреля 1817 г.161
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНского наместника Щербинина, а потом в доме Левина. Тогдашние
наместники, выбираемые самою императрицею, знавшею хорошо их
способности и нравственные качества, пользовались неограничен¬
ною доверенностью Екатерины. Эта доверенность увеличивала гор¬
дость не только самих наместников, но и их родственников, а глав¬
ное родственниц. Хотя в чужой семье и мало обращали внимания
на воспитание Алексея Петровича, однако сметливый мальчик при¬
вык смотреть на людей глазами его окружающих, и в него незамет¬
но вкрались гордость и сознание собственного достоинства.Неопределенность положения Ермолова среди родственников
заставила отца его отправить сына в Москву, в университетский
благородный пансион, где он и был сдан на руки профессору Ива¬
ну Андреевичу Гейму.Москва была в то время то же самое, что за семьдесят лет до
приезда Ермолова, а пожалуй, то же самое, что и теперь: село от¬
ставных всякого рода придворных, военных и гражданских лиц.
Древняя русская столица, по выражению Алексея Петровича, была
гостеприимна и обжорлива. Длинным обедам не было конца, и они
бывали так часто, что многие не знали домашних хлопот об этом,
не знали других обедов, кроме званых. На таких пирах Москва все
критиковала: двор, правительство, бранила прежде всего Петербург,
а сама смотрела на него с завистью и соблюдала на обедах чинопо¬
читание более, чем «в австрийских войсках».Шампанское подавалось гостям только до известного ранга: в
одном доме угощали им только превосходительных, в другом, где
хозяин был побогаче, этой чести удостаивались чины высокоблаго¬
родные и асессорские. Младшие не обижались таким предпочтени¬
ем и, смотря на шипучее вино, скромно ожидали... производства
в чин, дававший право на получение шампанского.«Москва не годится в главнокомандующие, — говаривал Алексей
Петрович, — она перепутает всякое приказание; я никогда не спра¬
шиваю, что говорят в городе, а что врут в городе. Зато московские
басни правдивее петербургской правды, как Вальтер Скотт, в своих
романах, рисует лучше Средние века, чем многие историки»1.Москва всегда была русским городом, в самом обширном значе¬
нии этого слова. Она была средоточием почти всего аристократи¬
ческого общества русского дворянства. При Екатерине II русское
дворянство стало самостоятельною и сильною опорою государства.
Гениальная женщина, сумевшая из немки по рождению сделаться1 Сведения об А.П. Ермолове. Статья Ратча. «Арт журн.», 1861 г., № 11.162
1810-1826в душе русскою императрицею, сумела также внушить и своим под¬
данным горячую любовь к своему отечеству и полную готовность
пожертвовать для него всем своим достоянием. Она блистательно
и мастерски умела свои успехи и славу сделать общим достоянием
славы русского народа, и тем развила народную гордость.«Блистательное царствование Екатерины, ряд побед, обширные
завоевания, значение России во всех делах Европы безгранично
развивали нашу народную гордость. Покушение на могущество Рос¬
сии всякий считал бы личною для себя обидою».Эта священная любовь к родине отражалась на всех питомцах
Екатерининского века, отражалась и на подрастающем поколении.
Русское юношество хотя и было малообразованно, но тем не менее
охотно несло свои знания на пользу любимого отечества. Что же
касается до образования, то оно, находясь на низкой степени, в по¬
следние годы царствования Екатерины приняло еще более ложное
направление, от нашествия в Россию иностранцев и в особенности
французов, сначала в виде парикмахеров, содержателей модных ла¬
вок и увеселительных заведений всякого рода, а потом аббатов и
разорившихся дворян, бежавших от революции.Из всех этих выходцев было немного таких, которых нельзя
было назвать шарлатанами или невеждами; но несмотря на то, кому
не везло по торговой части, тот брался за воспитание русского юно¬
шества и искал места учителя.«Шарлатаны учили взрослых, — рассказывал впоследствии Ер¬
молов, — выдавая себя за жрецов мистических таинств; невежды
учили детей, и все достигали цели, т. е. скоро добывали деньги.
Между учителями были такие, которые, стоя перед картою Европы,
говорили: Paris, capitale de la France... cherchez, mes enfans!1 — по¬
тому что сам наставник не сумел бы сразу ткнуть в него пальцем»2.При таких обстоятельствах не успехи и познания определяли
окончание воспитания, а возраст молодого питомца. Кто желал про¬
слыть образованным и даже ученым, тот с четырнадцатилетнего
возраста садился за энциклопедистов и ограничивался громким за¬
явлением, что прочел Вольтера и Руссо.Вот в каких условиях к делу воспитания находился молодой Ер¬
молов. Он вынес из него наместническую гордость, неподкупную
любовь к родине и взгляд истинно русского человека, каким было
тогда дворянство, а гостеприимная Москва сделала его хлебосолом1	Париж, столица Франции... Покажите ее, дети! (фр.)2	«Арт. журн.», 1861 г. № 11.163
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи вместе с тем укоренила в нем критический взгляд, острое слово
и едкую насмешку над людьми, стоявшими ниже его по образо¬
ванию.С этими качествами Алексей Петрович явился в Петербург в
чине сержанта Преображенского полка. Поступив на действитель¬
ную службу, Ермолов, по своим материальным средствам, не в си¬
лах был тянуться за прочими гвардейскими офицерами, державши¬
ми экипаж и огромное количество прислуги. Пятнадцатилетний
юноша стал искать для себя другого рода службы. Судьба привела
первую служебную деятельность Алексея Петровича связать с тем
полком, слава которого гремела впоследствии на Кавказе в течение
полустолетия. 1 января 1791 г. Ермолов был выпущен капитаном в
Нижегородский драгунский полк, шефом которого был граф Са¬
мойлов. Ермолов тотчас же отправился в Молдавию, где стоял тог¬
да полк, командиром которого был двадцатилетний родной племян¬
ник графа Самойлова, И.Н. Раевский, один из знаменитых деятелей
1812 г.В бытность свою в полку Алексей Петрович ближе познакомил¬
ся с артиллериею. При полку находились полковые пушки, имев¬
шие специальное назначение стрелять при осушении бокалов. Ра¬
евский, стараясь дать им лучшее назначение, ввел некоторые
усовершенствования: переделал лафеты и переменил расчет при¬
слуги. За всем этим Ермолов тщательно следил, и едва только стал
привыкать к фронтовой службе, как был вызван опять в Петербург,
по случаю назначения его флигель-адъютантом к графу Самойлову.Петербург снова принял с распростертыми объятиями молодого
и красивого адъютанта. Одаренный от природы необыкновенною
физическою силою, крепким здоровьем и замечательным ростом,
Ермолов своею красивою наружностью обращал на себя внимание
многих. Его большая голова, с лежащими в беспорядке волосами,
маленькие, но проницательные и быстрые глаза делали его похо¬
жим на льва. Взгляд его, в особенности во время гнева, был необык¬
новенно суров. Горцы говорили впоследствии о Ермолове, что горы
дрожат от его гнева, а взор его рассекает как молния.Острые шутки шестнадцатилетнего юноши, его мнения, часто
противоречившие большинству суждений, повторялись как выра¬
жения молодого оригинала. Между тем оригинал этот присматри¬
вался к окружавшим его лицам. Как человек домашний у графа
Самойлова, Алексей Петрович был членом высшего петербургского
общества и по утрам слышал откровенные отзывы о тех лицах, ко¬
торые по вечерам наполняли залу Самойлова.164
1810-1826Смотря на все, так сказать, сверху, Ермолов привык понимать
предметы шире и глубже, чем понимали их другие, и эта ширина
взгляда дала ему нравственное превосходство над многими. Со¬
знавая свои силы, Ермолов, сделавшись непомерно честолюбив и
упрям, стал открыто относиться к некоторым с едким сарказмом,
ирониею и насмешками, что и послужило первым шагом нераспо¬
ложения к нему многих лиц. Остроты, которыми Алексей Петрович
осыпал немцев, переходили из уст в уста и, конечно, не нравились
многим.К счастью для самого Ермолова, жажда к занятиям не дозволи¬
ла ему предаться исключительно праздной светской жизни и удо¬
вольствиям. Занятия военными науками привели его в артиллерий¬
скому шляхетному корпусу, обладавшему более других заведений
научными средствами. Пожертвовав своим адъютантством, Брюлов
просил графа Самойлова о зачислении его в артиллерию. Переиме¬
нованный в капитаны 2-го бомбардирского батальона, он был, 9 ок¬
тября 1793 г., зачислен в артиллерийский шляхетный корпус, где и
принялся с полным жаром за изучение военных наук.Восстание в Польше, в следующем году, отозвало его от ученых
занятий, и Алексей Петрович торопился на поле брани. Сделав всю
кампанию и будучи награжден орденом Св. Георгия за штурм Пра¬
ги, Ермолов в следующем году был отправлен за границу в Италию,
где, прикомандированный к главной квартире австрийского глав¬
нокомандующего, был участником войны австрийцев с французами.
Едва только он успел вернуться в Россию, как в 1796 г. принял
участие в персидском походе графа Валериана Зубова.Замечательные способности дали ему все средства к тому, чтобы
приобрести все качества отличного воина. Начавши службу так
удачно и успев уже командовать отдельною частью, Алексей Петро¬
вич с шестнадцати лет приобрел самостоятельность и репутацию,
которые сулили ему блестящую будущность. Но обстоятельства
временно сложились несколько иначе.Смоленский губернатор сделал донос на брата его по матери,
Каховского. Тот был взят, а вместе с ним был взят Ермолов и от¬
везен в Калугу.«Ты знал брата моего, — писал по этому делу Алексей Петро¬
вич1, — он впал в какое-то преступление; трудно верить мне как
брату, но я самим Богом свидетельствуюсь, что преступление его
мне неизвестно! Бумаги его были взяты, и в том числе найдено1 А В Казадаеву от 9 июля 1799 г , из Костромы165
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи мое письмо, два года назад писанное, признаюсь, что дерзкое не¬
сколько, но злоумышления и коварства в себе не скрывающее.
Я был взят к ответу в Калугу, к генералу Линденеру, и пока ехал
я туда, был уже я, в продолжение того времени, прощен и Линде-
нером возвращена была мне шпага и объявлено всемилостивейшее
государя прощение»1.Пылкий, честолюбивый и самонадеянный молодой офицер, при¬
обретший уже некоторую самостоятельность и не знавший за собою
никакой вины, считал себя оскорбленным. Он потребовал от Лин-
денера объяснения причины такого с ним поступка, просил, чтобы
ему объяснили: за что он был взят и почему теперь прощен? Этого
было достаточно, чтобы сделать Ермолова окончательно политиче¬
ским преступником. Отпустив его обратно, Линденер секретно до¬
нес о Ермолове как о человеке неблагонамеренном.«Я обратно прибыл в батальон2, — продолжает Алексей Пет¬
рович в том же письме, — питая в душе моей чистейшие чувства
благодарности к нашему монарху. Но недолго, любезный друг, был
я счастлив: в другой раз прислан был за мною курьер и я отправил¬
ся в Петербург, однако же имея добрую надежду, ибо я ни аресто¬
ван, ни выключен не был, и льстился счастием быть представлен¬
ным государю. Не таковы были следствия моей надежды. Я вместо
(того, чтобы) быть представленным государю, посажен был в Пет¬
ропавловскую крепость и оттуда препровожден в Кострому, где уже
полгода более живу!.. Так, любезнейший друг, пал жребий судьбы
на меня, и в моей воле осталось лишь только терпеливо сносить ее
жестокости».В Костроме он нашел другого изгнанника, Платова, впослед¬
ствии графа и знаменитого атамана войска Донского.Жизнь в ссылке оставила тяжелое воспоминание у Алексея Пе¬
тровича. Он был исключен из службы; у него не было защитников,
которые могли бы облегчить его участь; все средства к выходу из
такого положения пресеклись вместе с утратою свободы. Отдален¬
ный от родных, он потерял из виду брата своего (Каховского), об
участи которого не только ничего не знал, но не имел даже сведе¬
ния о его местопребывании. Бывшие друзья и приятели все сразу
отреклись от Ермолова; к кому ни писал он, все молчали и никто1	У М.П. Погодина, в статье его «А.П. Ермолов», обстоятельство это описано
иначе (см. «Русский вестник», 1863 г., № 8, с. 679), но я останавливаюсь на по¬
казаниях самого Ермолова.2	Иванова, из которого впоследствии был сформирован 4-й артилерийский
полк.166
1810-1826из них не решался ответить. Один только из всех его друзей про¬
должал с ним переписку и облегчал страдания заключенного — это
был Александр Васильевич Казадаев.«Теперь и самое здоровье мое, от чрезвычайной скорби, ослабе¬
вает, — писал ему Алексей Петрович, — исчезают способности, су¬
ществование меня отягощает, лишь обязанность к родным моим
обращает меня к должности христианина. Живу я здесь совершенно
как монах, отдален от общества, питаю скорбь мою в уединении».Он умолял своего друга продолжать писать, облегчать его участь
и не презирать тем состоянием, в котором он находился1. Человеку
с такою энергиею и жаждою к деятельности, какая была у Ер¬
молова, трудно было свыкнуться с тогдашним положением, а еще
тяжелее было сознать его самолюбию, что, оставленный всеми, он
должен был искать к себе сочувствия. Будучи горд и самолюбив,
Алексей Петрович долгое время, даже и в несчастье, не решался
пускаться в искательства.«Долго думал я, — пишет он2, — о твоем мне совете писать пись¬
ма к известным тебе особам3; но, кажется, слишком я несчастлив,
чтобы могло это средство послужить в пользу. Однако же, невзирая
на все предузнания, должно все испытать, чтобы не упрекнуть себя
после. Ты начал сам делать мне сие, мало если скажу я вспоможе¬
ние, но милости; тебе одному предоставлено сие усовершенство¬
вать. Воспользуйся, любезный друг, сим верным случаем и напиши
мне обратно: нужно ли необходимо употребить в действие сие еди¬
ное средство? Ты можешь все писать без малейшего сумнения, и
тогда примемся мы за дело. Или, может быть, нужно уже будет
иметь терпение; если и так, то верь, что я много его имею и недо¬
статком оного не можешь ты упрекнуть своего друга. Располагай
по возможностям; я на одного тебя имею мою надежду и слишком
я тебя знаю, чтобы мог сколько-нибудь усомниться; я с нетерпени¬
ем ожидаю твоего ответа. Сделай мне сие удовольствие, которое
одно я имею; не лиши меня оного и верь, что я полную цену ему
дать умею»4.1	Письмо его А.В. Казадаеву 21 сентября 1799 г.2	А.В. Казадаеву 30 ноября 1799 г.3	Не Кутайсову ли? Казадаев и Кутайсов оба были женаты на Резвых.4	На с. 680 «Русского вестника» 1863 г. Погодин говорит, что Ермолов на¬
отрез отказался писать письма, тогда как на самом деле это было не так. Оче¬
видно, что, рассказывая впоследствии, А. П. хотел замаскировать свои действия
и выставить рельефнее свой характер. При этом должно заметить, что генерал
Дамб не был женат на Резвой, как сказано на той же странице «Русского вест¬
ника».167
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТакое неутешительное положение Ермолова продолжалось три
года. От нечего делать он принялся за изучение латинского языка,
а впоследствии стал учиться играть на кларнете. Познакомившись
с протоиереем Груздевым, он брал у него уроки латинского языка,
читал и переводил Юлия Цезаря. Так проводил он время, не видя
никакого исхода в своем положении. Со смертью императора Пав¬
ла I, в первый день восшествия своего на престол, Александр I при¬
казал освободить всех лиц, замешанных но делу Каховского. В числе
освобожденных был и Алексей Петрович. Он приехал в Петербург,
но уже совершенно чуждый и незнакомый петербургскому обще¬
ству, среди которого появились новые люди и новые интересы. Бу¬
дучи прежде того вхож в дом В.И. Ламба, бывшего теперь прези¬
дентом военной коллегии1, Ермолов обратился прежде всего к нему.
Генерал Ламб, при всем уважении к нему государя, первое время
ничего не мог сделать в пользу Ермолова. Около двух месяцев
Алексей Петрович ежедневно являлся в военной коллегии, «наску¬
чив, — как сам выражался, — всему миру секретарей и писцов».
Наконец, в июне 1801 г., Ермолов был принят тем же чином на
службу в 8-й артиллерийский полк2 и получил роту, расположен¬
ную в Вильне.Время, проведенное в ссылке, оставило свои следы, отразилось
на характере Алексея Петровича. Он стал сосредоточен, задумчив
и привык к уединению. «Я редко или почти никогда весел не бы¬
ваю, сижу один дома, — писал он впоследствии своему другу Каза¬
даеву3. — Я сыскал себе славного учителя на кларнете и страшно
надуваю и по-латыни упражняюсь».1	Должность, которая, с образованием министерств, возложена на военного
министра.2	Алексей Петрович в своих записках говорит (см. «Русский вестник»,
1863 г., № 8, с. 681): «Мне отказан чин, хотя принадлежащий мне по справед¬
ливости; отказано старшинство в чине, конечно не с большею основательно-
стию». Последнее несправедливо, и сказано едва ли не ради красного словца.
Вот подлинное письмо генерала Ламба о зачислении Ермолова на службу:«Милостивый государь мой Алексей Иванович (не Корсаков ли, бывший
инспектором артиллерии), — писал Ламб 6 июня 1801 г. — Я сегодня имел сча¬
стие государю императору докладывать между прочим и о господине Ермолове.
Не знаю, угодил ли я вам во всем, но что от меня зависело, то все я сделал как
добрый человек. Его Величеству угодно было повелеть принять его в службу в
8-й артиллерийский полк, но только тем же чином. Как старшинство ни у кого
не отнимается, то и нет сомнения, чтобы не получил он следующий чин при
первом производстве, но до того времени надобно взять терпение. Я еще уверяю
вас, что я поистине просил всеподданнейше о чине, но высочайшего соизволения
на то не было».3	От 12 сентября 1802 г. из Вильны. Собрание писем Казадаева.168
1810-1826Нравственная борьба и испытание закалили его сильный харак¬
тер и развили в нем необычайную силу воли. Человек, при склон¬
ностях не совершенно дурных, испытавший несчастья, не мог быть
нечувствительным к нуждам других. Имея от природы добрую
душу и узнав на опыте всю беззащитность человека, не умеющего
покровителей, Ермолов, до конца своих дней, остался лучшим хо¬
датаем и защитником своих подчиненных. Он всегда хлопотал о
том, чтобы представить службу их в истинном свете и наградить по
заслугам. Подчиненные находили в Алексее Петровиче самого рев¬
ностного, смелого и правдивого защитника своих прав и досто¬
инств.«Ты не худо делаешь, что иногда пишешь ко мне, ибо я о заслу¬
гах других всегда кричать умею», — писал он Денису Давыдову.
Будучи еще подполковником, командуя ротою, он поминутно просит
то за фельдфебеля, то за рядового, принимает меры к улучшению
их положения и, сознаваясь сам, что надоедает своими просьбами,
все-таки шлет и следующее письмо с просьбою о подчиненных...Вдали от Петербурга Ермолов жил весело и, имея приятную на¬
ружность, пользовался расположением многих особ прекрасного
пола. Одна из местных девиц обращала на себя особенное внимание
Алексея Петровича; но судьба не привела его вступить с нею в брак.«Правда, она мне нравится, — писал он в одном из писем1, — но
это до 1 апреля, ибо теперь совершенно делать нечего, а тогда нач¬
нутся ученья и должно будет ими заняться».И действительно, мучимый мыслию о повышении в чинах, он
скоро забыл о своих любовных похождениях. Самолюбие и често¬
любие его страдали. Алексей Петрович не мог свыкнуться с мыс¬
лию, что многие, моложе его по службе, благодаря постигшему его
несчастью, обошли его и стали старшими в чине, из подчиненных
и товарищей сделались или могли сделаться в будущем его началь¬
никами.«Что будет со сверхкомплектными подполковниками? — спра¬
шивал он своего друга Казадаева. — Сделай милость объясни: бу¬
дут ли они иметь роты на капитанском жалованье или будут полу¬
чать по чину».Ермолова особенно беспокоило то, что, будучи майором, он был
в комплекте, а теперь, в чине подполковника, очутился сверх ком¬
плекта. Он просил выискать ему какую-нибудь комиссию, в кото¬
рой можно бы было возвратить потери по службе, сделанные по1 К Казадаеву от 25 февраля.169
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнесчастью, «а без того жестоко худо», писал он. Вопрос о старшинст¬
ве крайне беспокоил Алексея Петровича; он писал несколько писем
к Казадаеву, прося его выслать ему список старшинства. «Итак, —
писал он1, — я теперь имею пустую выгоду быть первым подпол¬
ковником... Ей-богу, больно столько времени быть в одном чине,
и служба, имеющая для меня все приятности, иногда их теряет...
Боюсь только, чтобы ты мне не упрекнул малодушием, но кто слу¬
жа не ищет протесниться сквозь кучу обежавших?»Не малодушие, а, напротив того, честолюбие понукало Ермоло¬
ва выйти из такого положения, и он, не имея в виду ничего опре¬
деленного, бросался из стороны в сторону. То хотел перейти в ин¬
женеры и сопровождать генерала Анрепа на Ионические острова,
то хлопотал о переводе в казаки. Словом, просил отправить его
куда-нибудь, выискать для него какой-нибудь подвиг, с тем чтобы
выдвинуть его по службе и произвести в полковники, а «то заваля¬
ешься полуполковником, — писал он, — русская пословица: не все
хлыстом, иногда и свистом — вот мое правило с давнего уже вре¬
мени».«Третья неделя, — пишет Ермолов2, — как вижу я во сне бес¬
прерывно, что очень недурно под каким-нибудь видом попасть в
конную казацкую артиллерию, под маскою достойного офицера,
нужного для исправления оной, а там две роты, и честолюбие за¬
ставляет желать таким лестным образом сделаться над оными
фельдцейхмейстером. Богатая мысль! Донской атаман (Платов)
мне приятель, по сходству некогда нашего положения; следователь¬
но, если кому быть там, то мне всех приличнее. Страшная охота
испытать все роды службы, на каждом шагу встретиться с счастием
и, вопреки самому себе, может быть, ни на одном не воспользовать¬
ся. Положим, что все мои планы пустые, но однако же не невоз¬
можные; следовательно, любезнейший друг, сохрани сие про себя,
а случая не пропускай. Я думаю, не найдется завидующих жизни
на Дону; а мне, как склонному к уединению человеку, весьма при¬
лично».Хлопоты А.В. Казадаева о переводе Ермолова в казачью артил¬
лерию не удались, и последний очень сожалел об этом. «Признаюсь
тебе, — писал он3, — что я и в запорожцы идти не отказался бы;
едва ли лестно служить теперь в артиллерии. Я желал бы усколь¬
знуть, но не предвижу никаких возможностей, а еще менее людей1	К Казадаеву от 9 февраля 1802 г.2	То же, от 8 марта, из Вильны.3	К Казадаеву, от 14 июня, из Вильны.170
1810-1826к тому способствовать могущих. Терпение необходимо; может быть,
не будет ли со временем случая употребить себя полезнее; надобно
ожидать... Бывши первым или вторым в моем чине, еще на несколь¬
ко лет удалился я от производства. Как слышно, многие из генера¬
лов останутся лишними, да сверх того миллионы полковников; и
так нет надежды, чтобы когда-либо что получить можно. Одно уте¬
шение то, что наши чины гораздо реже, нежели генеральские».Лихорадочное настроение Ермолова относительно производства
было заглушено на некоторое время хлопотами по службе. Алексей
Петрович стал деятельно заниматься своею ротою, подготовляя ее
к смотру государя, проезжавшего через Вильну. В этот проезд им¬
ператор Александр I в первый раз обратил особенное внимание на
Ермолова. Он остался исключительно доволен его ротою.Всегда веселый, милостивый и приветливый, император Алек¬
сандр очаровывал всех, к кому обращался, и не было ни одного че¬
ловека, кто бы не боготворил его. Он осматривал все, что было до¬
стойно его внимания, и, невзирая на краткость пребывания своего
в Вильне, успел посетить больницы, в пользу которых пожаловал
деньги и деревни.«Осматривал войска, Капцевича легион и мою когорту, — писал
Ермолов1, — изволил объявить мне благоволение сам лично, гово¬
рил со мною и два раза повторил: очень доволен как скорою пальбою,
так и проворством движения. Приказал отменить некоторые манев¬
ры и изволил сказать, что о том прикажет Алексею Ивановичу
(Корсакову?). Генерал-майору Маркову, Псковского полка, пожа¬
ловал перстень. Капцевича батальоном, как все единогласно гово¬
рят, был недоволен; мое ученье изволил смотреть около полутора
часа, а его ни четверти, из которого более половины изволил гово¬
рить со мною. Капцевичу ничего (не пожаловал), и как мы в одном
месте и я кажусь быть под его начальством, то и мне ничего — все
возлагают на него, а государь и после изволил отозваться о конной
артиллерии милостиво. Государь встречен был с восклицаниями;
повсюду кричали «ура/», отпрягли лошадей и везли на себе карету;
на бале изволил быть до трех часов утра, очень весел, а сколько
милостив — описать не в состоянии».Всякое известие о преобразовании в артиллерии, часто ложный
слух, пущенный о перемене начальника, и тому подобные известия
сильно беспокоили Алексея Петровича. Сознавая, что репутация
его после ссылки недостаточно еще окрепла, он страшился за свою1 А.В. Казадаеву от 16 июня.171
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбудущность и смотрел на все довольно мрачными глазами. Руково¬
димый этою идеею, он в некоторых случаях выказывал юношескую
робость и даже ребяческую боязнь. Вот один из подобных случаев.
Офицер его роты, некто К**, проиграл 600 рублей казенных денег.
Ермолов тотчас же арестовал его, взыскал деньги с выигравших и,
уступив просьбам, а главное, «избегая случая сделать ему несчастье,
сам собою испытавши, сколько тягостно переносить оное», он со¬
гласился не допосить о поступке офицера. Написав своему началь¬
нику частное письмо, Ермолов рассказал поступок К** как он был
и просил его перевести в другую роту, как человека, возбуждающе¬
го негодование своих товарищей. Совершенно неожиданно для всех,
К** был переведен, по неспособности, в кизлярскую гарнизонную
роту. Переведенный, будучи всегда аттестован отлично, обиделся
тем, что его назвали неспособным, решился признаться и раскрыть
свой поступок. Вот тут-то и проявилась вся трусливая боязнь Ер¬
молова. К** передает ему письмо и просит представить по команде.
Алексей Петрович, по честности своих правил и убеждений, не в
силах был сделать несправедливость и отказать офицеру в приня¬
тии письма, но боялся взыскания за сокрытие преступления. Он
начинает уговаривать К** не подымать дела; представляет ему, что
через это ничего не выиграет, а может лишиться чинов, но К** оста¬
ется непреклонен. Ермолов, по необходимости, принимает письмо,
но сам не знает, как поступить с ним. «Все оборвется на мне, — пи¬
шет он, — для чего я скрыл его преступление и тотчас не донес по
команде. Хотя во времена кроткого и милосердного государя на¬
шего, чувствительность и добродушие не поставляются, конечно, в
порок, но все я не буду прав, что довольствовался одним арестом,
а не предал его суду».После долгих размышлений он решается отправить письмо К**,
при своем письме, к А.В. Казадаеву. Ермолов просит его протянуть
свою руку помощи молодому офицеру, остановить перевод его в
гарнизон, а перевести его в какой-нибудь другой батальон. Хо¬
датайствуя за офицера, он, в сущности, ходатайствует за себя, из
желания выгородить свою особу из неприятной истории. Алексей
Петрович страшится за свою опрометчивость.«Вот, любезный друг, каково быть добросердечным! Ищешь спо¬
собов сделать добро, радуешься, сделав оное, способствовать другим
поставляешь то первым долгом и благополучием, а в награду об¬
ращается то самому во вред и наконец кончится тем, что сам по¬
терпишь и всего лишишься. Страшно боюсь я хлопот; трехлетнее
несчастье сделало меня робким».172
1810-1826Через три дня Ермолов пишет новое письмо Казадаеву, в кото¬
ром ходатайствует за К** и просит выгородить как-нибудь его от
ответственности. Он утешает себя только мыслию, что поступок
этот нарисует его в глазах каждого человеком, елико возможно из¬
бегавшим делать несчастье другому. Такое боязливое состояние
Ермолова кончилось лишь тогда, когда К** согласился не подымать
о себе дела, взять обратно письмо и, смирившись, ехать в кизляр-
ский гарнизон. Усмирился К** — успокоился и Алексей Петрович,
боявшийся вообще, чтобы, с переменою обстоятельств, не переме¬
нился и самый род его жизни; боявшийся, чтобы не пришлось ему
выйти в отставку, несмотря на всю привязанность к службе.«С давнего времени примечаю я, — жаловался Ермолов1, — что
для меня все идет напротив... Что делать! беспрерывные, случа¬
ющиеся со мною перемены приучили сносить их, если не с удоволь¬
ствием, по крайней мере с присутствием некоторого рассудка. По¬
дождем последствий, что они нам покажут, или, лучше сказать,
посидим у моря и пождем погоды».Погода эта, казалось, наставала; слухи о скорой войне радовали
Ермолова; он рассчитывал удвоить свое прилежание по службе, с
тем чтобы, как выражается, с конца шпаги доставать померенное1.Так или иначе, было ли то предчувствие или нет, но Алексей
Петрович в последующие кампании с лихвою возвратил потерян¬
ное. Принимая непосредственное участие во всех войнах, веденных
в царствование императора Александра против французов, Ермолов
быстро шел вперед и весьма скоро стал лично известен государю.
Самою блистательною деятельностью его, эпохою популярности и
известности, был, конечно, 1812 год. В этот год характер, способ¬
ности и сила воли Алексея Петровича развернулись во всем вели¬
чии. Пройдя военную школу под руководством Суворова, Кутузова,
Барклая-де-Толли, имея отличное военное образование, здравый
ум, понимающий вещи сразу, увлекательный дар слова и рыцар¬
скую храбрость, Ермолов явился теперь на поле брани не учеником,
а учителем многих старших его по службе.Еще в течение войны 1806 и 1807 гг. Алексей Петрович составил
себе известность храброго и замечательного военного человека. Бу¬
дучи тогда только полковником, он приобрел такую славу и само¬
стоятельность, что одного удостоверения его было достаточно для
получения знаков ордена Св. Георгия. В продолжение этой войны1	Казадаеву, от 27 апреля 1803 г2	Из письма Казадаеву, от 6 апреля 1804 г., из Вильны.173
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНон, можно сказать, создал артиллерийский строевой устав. Каждое
действие Алексея Петровича в бою становилось потом тактическим
правилом для артиллерии; он дал артиллерии практические правила
построения батарей, что до того времени составляло весьма слабую
сторону артиллерии1. Солдаты, смотря на роту Ермолова, выезжав¬
шую на позицию, и на храброго командира ее, бывшего всегда впе¬
реди, говаривали: «Напрасно француз порет горячку, Ермолов за
себя постоит». Несмотря на то что Аракчеев был вначале одним из
врагов Ермолова, последний получил рескрипт императора Алек¬
сандра с препровождением 100 рублей для раздачи нижним чинам
его роты. До него очень немногие, в чине полковника, получали
подобные рескрипты.В таких случаях своей жизни Ермолов находил некоторый исход
и удовлетворение своему необъятному честолюбию, которое застав¬
ляло его теперь хлопотать о приобретении общественного влияния
и народной известности. Как человек недюжинный, выходивший из
ряда обыкновенных смертных, он скоро достиг того и другого. Ред¬
ко упоминаемый в реляциях, он сумел, однако, сделаться любимцем
войска, кумиром молодых офицеров и рыцарем без страха и упрека
для народа. Никто не мог воодушевить войска лучше Ермолова.
Кутузов отдавал ему в этом должную справедливость, любил его и
видел в нем своего питомца. Однажды, окруженный своим штабом,
Кутузов смотрел с высоты на отступление французов. Глядя на Ер¬
молова, как гнев небесный мчавшегося за неприятелем, — на своем
боевом коне, фельдмаршал не без удовольствия указал на него
окружающим.—	Еще этому орлу я полета не даю, — проговорил он.Старик несколько раз повторял потом: «II vise аи commandement
des атгёе»2 — и это было безусловно справедливо.Некоторые видят в поступках Ермолова неестественность харак¬
тера, хитрость, затаенную мысль и желание Алексея Петровича
передать свое имя потомству. Правда, для приобретения популяр¬
ности в войске и между народом случалось, что он кривил душою,
советовал, например, защищать Москву и не отдавать ее неприяте¬
лю без боя, тогда как сам хорошо видел, что драться под стенами
ее нет никакой возможности; правда, он во многих случаях поступал
с «обманцем», как выражался великий князь Константин Павлович,
но все эти недостатки и, так сказать, темные стороны характера с1	В. Ратч. «Артиллерийский журнал», 1861 г., № 1.2	Сей рожден повелевать армиями (фр.).174
1810-1826излишком выкупались его увлекательным даром слова, гигантскою
памятью, замечательным бескорыстием, решимостью, смелостью,
находчивостью и неутомимою деятельностью.Поступая с «обманцем», Ермолов имел настолько силы воли,
чтобы самому сознаться в своем двуличии и искательстве популяр¬
ности. «Не хочу, однако же, — говорит он, — защищать мнения мо¬
его (о необходимости и возможности сражения под Москвою), ибо
оно было неосновательно, но, страшась упрека соотечественников,
дал я голос атаковать неприятеля»1.Никто из упрекающих Ермолова в искательстве популярности, не
откажется, конечно, стать на его место, но немногие сумеют достиг¬
нуть до того, до чего достиг Ермолов. Одного желания в этом случае
недостаточно; трудно ввести в заблуждение и одного человека, а за¬
маскировать свои поступки или представить свои действия в выгод¬
ном свете перед целым обществом, сословием или народом еще труд¬
нее. Чтобы подняться высоко в глазах народа, необходимы поступки
и действия, выходящие из ряда обыкновенных. Успех Ермолова глав¬
нейшим образом заключался в том сознании, что не подчиненные
созданы для начальника, а начальник для подчиненных; что не об¬
стоятельства применяются к воле и желаниям человека, а человек
должен применяться к ним. Кто успел применить к себе это простое
правило, тот вправе рассчитывать на симпатию своих подчиненных.
Усвоив себе это качество превосходно, Ермолов стал кумиром под¬
чиненных, готовых с ним и за него в огонь и в воду. Он очаровывал
своим обращением не только офицеров, но и всех тех, кто имел слу¬
чай с ним сталкиваться. Скрытый за официальною славою и заслу¬
гами других, он стал на самом видном месте из всех героев 1812 г.Часто те, которым приписана была слава успехов, действовали
по совету Ермолова. Многие из начальников, не отличаясь особен¬
ным даром высших военных способностей и соображений, в при¬
сутствии Алексея Петровича, как бы озаренные особенным светом,
блеснут своею распорядительностью и затем погружаются опять в
прежнюю посредственность.Отчего же это? Оттого, что при отступлении, например, от Пир-
ны к Кульму князь Шаховской посылает своих ординарцев с до¬
несениями и за приказаниями к принцу Евгению, тот отправляет
их к графу Остерману, а этот к Алексею Петровичу. «Почему, для
сокращения времени, — говорит Шаховской, — я стал прямо по¬
сылать их к нему и ни разу в том не раскаялся».1 Записки Ермолова. См. «Русский вестник», 1863 г., № 9, с. 191.175
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНМогильное молчание реляций не могло уничтожить заслуг Ер¬
молова, а, напротив того, послужило ему в пользу. Подвиги Алексея
Петровича сделались достоянием устных рассказов, усиливавших
его славу еще и потому, что воочию всех подчиненных ему не от¬
давали должной справедливости, и в глазах обожавшего его войска
он являлся преследуемым несправедливостью и как бы жертвою.
Устная молва сделала для Ермолова гораздо более, чем для очень
многих сделали реляции и донесения главнокомандующего. Ермо¬
лов стал как бы представителем славы русского народа, и вот многие
стали хлопотать о приобретении его портрета. В моем распоряже¬
нии находятся письма к отцу Ермолова, в которых просят выслать
портрет Алексея Петровича. Старик был удивлен такими просьба¬
ми; на нем лучше всего оправдалась та неизменная истина, что о
заслугах человека после всего узнают в родной семье.«Обязательное и приятное письмо ваше, — писал Петр Алексе¬
евич1, — имел честь получить. Портрет, требуемый вами, был у
меня миниатюрный, но когда меня обокрали, тогда и он украден.
Есть еще у одного моего приятеля масляный, хотя не очень сход¬
ный. Я с сего же почтою писал к нему, чтобы его ко мне прислал,
и как скоро получу, в угодность вашу к вам доставлю. Изволите пи¬
сать, что вы к подлиннику привязаны.. Прилепление ваше к нему
разрисовало портрет его, ежели можно сказать, пристрастно».«Подвигов героя вашего не видал я ни разу ни в реляциях, ни в
газетах, которые наполнены генералами Винценгероде, Тетенбор-
ном, Чернышевым, Бенкендорфом и проч. и проч. Герой ваш был
начальник штаба, потом командующий артиллериею, наконец диви¬
зионным начальником, а теперь, благодаря Бога, опять корпусный
командир. По привязанности вашей, вы возбудили господ граверов,
и я крайне сожалеть буду, если они будут внакладе; не надеюсь,
чтобы много было охотников разбирать оные портреты»2.Если, с одной стороны, Ермолов был популярен в армии и имел
множество поклонников, то, с другой стороны, имел и множество
врагов, преимущественно в высших слоях общества Причиною
тому был язык, неудержимый до колкости. Алексей Петрович еще1	Казадаеву, от 4 января 1814 г2	Впоследствии, когда портрет был уже издан, старик, получив один экзем¬
пляр его, был в восторге «Примите, — писал он, — почтенный мой благодетель,
живейшую мою благодарность за подарок Вы бы не могли меня ничем облаго¬
детельствовать, кроме сего подарка Выгравирован прекрасно, искусство при¬
носит честь художнику, но сходство меня удивило Я знаю, что он не дает с себя
снимать портрета, за что у нас и ссора бывала, чтобы украсть так сходство, это
искусство удивительное » (Письмо от 22 ноября 1817 г )176
1810-1826в молодости, в чине полковника, не стеснялся в выражениях. На
замечание, что лошади его роты дурны, он отвечал Аракчееву при
многих посторонних: «к сожалению, ваше сиятельство, участь наша
часто зависит от скотов»\ Это возражение послужило поводом к
нерасположению всесильного тогда инспектора артиллерии, весьма
долго преследовавшего Алексея Петровича. Последний имел тот
важный недостаток, по которому он не признавал подчиненности и
чинопочитания: чем выше было поставлено лицо, с которым при¬
ходилось иметь дело Ермолову, тем сношения его с ним были более
резки и колкости более ядовиты.—	Главнокомандующий (Барклай-де-Толли), — говорит сам Ер¬
молов, — терпеливо выслушавший мое возражение, простил горяч¬
ность, по незнанию моему обращаться с людьми, и я заметил, что
он часто удивлялся, как я, дожив до лет моих, не перестал быть
Кандидом!Алексей Петрович постоянно видел в себе превосходство перед
другими и потому почти всегда, обращаясь с старшими себя с пре¬
зрением, осыпал их меткими остротами и замечаниями. Когда он
был еще полковником, то один из генералов сказал: «Хоть бы его
скорее произвели в генералы, авось он тогда будет обходительнее
и вежливее с нами».Однажды, во время кампании 1812 г, Барклай-де-Толли при¬
казал образовать легкий отряд. Ермолов назначил Шевича началь¬
ником отряда, в состав которого вошли казаки, бывшие под начальст¬
вом генерала Краснова. Шевич оказался моложе Краснова. Платов,
как атаман, вступился за своего подчиненного и просил Ермолова
разъяснить ему давно ли старшего отдают под команду младшего,
и притом в чужие войска?—	О старшинстве Краснова я знаю не более вашего, — отвечал
Ермолов, — потому что из вашей канцелярии еще не доставлен спи¬
сок этого генерала, недавно к нам переведенного из черноморского
войска. Я вместе с тем должен заключить из слов ваших, что вы
почитаете себя лишь союзниками русского государя, но никак не
подданными его.Казаки обиделись таким ответом, и правитель дел атамана пред¬
лагал возражать Ермолову—	Оставь Ермолова в покое, — отвечал Платов, — ты его не зна¬
ешь: он в состоянии с нами сделать то, что приведет наших казаков
в сокрушение, а меня в размышление2.1	«Русский вестник», 1864 г, № 5, с 2502	«Русский вестник», 1863 г, № 9, с 179177
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНАлексей Петрович сознавал в себе недостаток сдержанности. Он
сам признавался, что порывчивость его характера — «верный при¬
знак недостатка во мне благоразумия, которому многие в жизни
неприятности должны были научить меня и которому, во сто раз
умноженные, знаю я, что не покорят». Сознавая свои ошибки тогда
уже, когда сказанного нельзя было воротить, он сознавал также и
то, что не в состоянии удержать себя от необузданной вспыльчиво¬
сти и едкости.Чем шире была деятельность Ермолова, тем на большее число
лиц распространялись его остроты и тем больше он приобретал себе
врагов. Генералы, носившие иностранные фамилии, и в особенности
немцы, не терпели его, потому что он, с редким постоянством и
ожесточением, преследовал их с самых юных лет и с первых дней
службы. Граф Аракчеев, рекомендуя Ермолова в 1815 г. как чело¬
века, вполне достойного звания военного министра, сказал импера¬
тору Александру в Варшаве:—	Армия наша, изнуренная продолжительными войнами, нужда¬
ется в хорошем военном министре; я могу указать вашему величеству
на двух генералов, которые могли бы в особенности занять это место
с большою пользою: графа Воронцова и Ермолова. Назначению пер¬
вого, имеющего большие связи и богатства, всегда любезного и при¬
ятного в обществе и не лишенного деятельности и тонкого ума, воз¬
радовались бы все, но ваше величество вскоре усмотрели бы в нем
недостаток энергии и бережливости, какие нам в настоящее время
необходимы. Назначение Ермолова было бы для многих весьма не¬
приятно, потому что он начнет с того, что перегрызется со всеми; но
его деятельность, ум, твердость характера, бескорыстие и бережли¬
вость его бы вполне впоследствии оправдали1.Так составилось мнение об Алексее Петровиче как о человеке
неуживчивого характера; мнение это поддерживалось в высших
слоях общества, и многие сторонились его, из боязни попасть на
язык... Язык был причиною многих неудовольствий, перенесенных
Ермоловым по службе, так что, на верху своей славы, он думал
оставить службу, не представлявшую ему ничего приятного. В от¬
кровенном и дружеском письме к А.В. Казадаеву он хорошо сам
рисует свое положение в армии и отношения к окружавшим его
лицам. «Напрасно стал бы я искать извинений, — писал он2, —1	Слова графа Платова, присутствовавшего при этом разговоре. См. Сочине¬
ния Дениса Давыдова, ч. И, издание четвертое, с. 88.2	Письмо это без г., месяца и числа. По содержанию своему оно должно быть
отнесено не ранее как к концу 1813 г. и носит на себе характеристичную пометку
рукою Ермолова: «Прошу изодрать письмо».178
1810-1826в том, что не писал тебе. Скажу правду: пустого писать не хотел,
а о деле не смел. Представился верный случай1, и я душевно рад
шворить с другом, от которого никогда не укрывал чувств моих.Мы отдыхаем не после побед, не на лаврах — отдыхаем после
горячего начала кампании. Перемирие положило на нас узы без¬
действия; скоро оно кончится, и нет сомнения, что действия нач¬
нутся с жестокостью. Многие думали, что перемирие сие поведет к
миру. Обольщенные надеждою на содействие австрийцев мнили,
что они дадут мир Европе. Дипломаты наши как неким очаровани¬
ем уповали нас, но кажется, что нельзя уже обманываться, а оста¬
ется только благодарить ловкость дипломатов за продолжительный
обман. Австрийцы, кажется, уже не союзники нам. Наполеон го¬
сподствует над ними страхом, над Францом II родством и законом,
к которому привязан он с возможным малодушием.Перемирие дало нам время усилить нашу и прусскую армии зна¬
чительно, но я думаю, что Наполеон еще с большею пользою упо¬
требил время. Недавно еще верили мы, что когорты его не согла¬
сятся перейти Рейн, набраны будучи для внутренней отечества
обороны; что не посмеют предстать перед лицо наше и что страх и
ужас в сердце их. В Люцене встретили мы силы превосходные. Сра¬
жению дан был вид победы; но, поистине, она не склонилась ни на
ту, ни на другую стороны. Мы остались на поле сражения и на дру¬
гой день отступили. Армия прусская, потеряв много, имела нужду
устроиться, и граф Витгенштейн не видал возможности противу-
стать на другой день. Далее и далее, мы перешли Эльбу и перенесли
с собою неудачи. Под Бауценом решились дать сражение. Многие
полагали выгоднее отступить, в ожидании, что австрийцы начнут
действовать и что неприятель, следуя за нами, удобнее даст им тыл
свой. Многие из самого преследования неприятеля уразумевали,
что Наполеон, без уверенности в австрийцах, не шел бы с такою
дерзостию и так далеко. Бауценское сражение было плодом дерзо¬
сти людей, счастием избалованных. Граф Витгенштейн желал его;
Дибич, достойнейший и знающий офицер, поддерживал его мнение.
Говорят, что Яшвиль уверял в необходимости сражения. Могуще¬
ство Витгенштейна облекло Яшвиля в великую силу; государь при¬
писывает ему сверхъестественные дарования и с удивлением го¬
ворит о нем; сказывают, что он был причиною сего сражения. Оно
было не весьма кровопролитно; артиллерия играла главнейшую
роль; атак было весьма мало или почти не было, а потому и потеря1	Он отправил письмо со своим адъютантом, капитаном Поздеевым.179
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНумеренная. Неприятель, искусным движением войск своих, может
быть и превосходством сил, а более, думаю, Наполеон, поверхно¬
стью искусства и головы, растянул нас чрезвычайно и ударил на
правое крыло, где Барклай-де-Толли, с известною храбростию и
хладнокровием, не мог противиться.На центре явились ужасные силы, и генерал Блюхер, опрокину¬
тый, отступить должен был первый. Левое крыло наше, по слабости
против его неприятеля, имело в продолжение целого дня успехи,
но только отражало неприятеля, а никому не пришло в голову ата¬
ковать его и тем отвлечь от прочих пунктов, где мы были преодо¬
леваемы. Я, с небольшим отрядом, стоял в центре, сменивши корпус
Йорка, который послан был в подкрепление Блюхеру. Сей послед¬
ний, отступая, завел за собою неприятеля в тыл мне. Я с одной
стороны был уже окружен и вышел потому только, что счастие не
устало сопровождать меня. За три часа до захождения солнца опре¬
делено отступление армии, и в шесть часов не было никого уже на
поле сражения. Остались три арьергарда, из которых находящийся
в центре, самый слабейший, дан мне в команду. Я имел на руках
60 орудий артиллерии, должен был отпустить их и дать время уда¬
литься. С особенным счастием исполнил сие; главнокомандующий
с удивлением кричал о сем. Конечно, говорил государю, который и
сам видел, где я находился, ибо сам дал мне команду и посла л туда,
но мне не сказано даже спасибо: не хотят видеть, что я сделал, и
невзирая, что граф Витгенштейн говорит, что я подарил 60 орудий.
Государь относит искусному распоряжению князя Яшвиля, что ар¬
тиллерия не досталась в руки неприятеля. В люценском деле также
многое приписано ему, хотя он командовал только двумя ротами
артиллерии. Ему тотчас дана Александровская лента. Я был в долж¬
ности начальника всей артиллерии, но и заметить не хотели, что я был
в деле, хотя, сверх того, особенно был употреблен Витгенштейном.Помню одно письмо твое, чувствительно меня тронувшее, в ко¬
тором ты с сожалением говорил мне, что ни в одной реляции не
было упомянуто обо мне. Письмо это раздирало сердце мое, ибо я
полагал, что ты заключал обо мне как о человеке, уклонявшемся от
опасностей. Нет, друг любезнейший, я не избегал их, но я боролся
и с самим неприятелем, и с злодеями моими главной квартиры.
И сии последние суть самые опаснейшие. Они поставили против
меня слабого и низкой души покойного фельдмаршала; он уважал
меня до смерти, но делал мне много вреда. Я, в оправдание мое,
вкратце скажу тебе, что в нынешнюю войну я сделал. Ты, как друг
мой, оцени труды мои и никому не говори ни слова.180
1810-1826Против воли Барклая, дан я ему в начальники главного штаба;
он не любил меня и делывал мне неприятности, доволен был тру¬
дами моими и уважал службу мою. За сражение 7 августа при Смо¬
ленске, представил меня в генерал-лейтенанты, отнеся ко мне успех
сего дела. За Бородино, где, в глазах армии, отбил я взятую у нас
на центре батарею и 18 орудий, Барклай представил меня ко вто¬
рому Георгию (Георгия второй степени). Весьма справедливо сде¬
лали, что его не дали, ибо не должно уменьшать важности оного,
но странно, что отказали Александра (орден Св. Александра Нев¬
ского), которого просил для меня светлейший (Кутузов), а дали
Анненскую, наравне с чиновниками, бывшими у построения мостов.
В деле против Мюрата я находился; в Малоярославце я был в го¬
роде с семью полками и удержал его до прибытия армии — награж¬
ден одинаково с теми, кто и не был там. В реляциях обо всех делах
нет имени моего.В Вязьме командовал я правым флангом — нет имени моего, и,
что страннее, все по представлениям моим награждены, а обо мне
нет ни слова. В делах при Красном также ничего не сказано, и я
слышу, что даже я награжден шпагою за несколько дел, когда обо
мне были лестнейшие представления. Словом, от Малого Ярослав¬
ца и до Вильны я был в авангарде и никогда в главной квартире, и
никто о том не знает. Успел прийти на Березину к делу Чичагова;
к несчастью моему, увидел я, что Витгенштейн не то делает, что
должно, и не содействовал Чичагову. Светлейший велел дать себео	происшествии записку. Витгенштейн сделался мне злодеем, и мо¬
гущественным. Получа командование армиями, первое что он сде¬
лал — истребил меня, и самым несправедливейшим образом. Об¬
ратил на меня недостаток снарядов, тогда как их было довольно1;
никто не хотел слышать моих оправданий, никто не хотел принять
моих бумаг, ясно показывающих недостаток данных мне средств, о
которых всегда прежде известно было начальству. У меня взяли
команду самым подлейшим образом, наделали тысячу оскорблений.
Вскоре увидел я падение Витгенштейна, от которого он не восста¬
нет. Командовать двадцатью тысячами и армиею, иметь дело с мар¬
шалом Удино, которого и французы удивляются невежеству, и дело
с Наполеоном — разница!.. Никто лучше не доказал истину слов:
tel bnlle аи second rang qui s’echpse au premier2, как Витгенштейн; он
в полном свете явил свою неспособность. Признаюсь тебе, что ред¬1	Оправдание в этом Ермолова сделано Давыдовым См Сочинения Д В Да¬
выдова, издание 4, часть И, с 842	Такое второе место затмевает первое (фр )181
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНко можно видеть человека столь ничтожного для военного ремесла.
Храбрость в нем одно достоинство военное; как человек, имеет он
прекраснейшие свойства.Место его заступил Барклай, человек мне уже хорошо извест¬
ный. Он далеко превосходит его способностью, и если в наших об¬
стоятельствах нужен выбор, то, кажется мне, наилучший. Несчаст¬
лив он потому, что кампания 1812 г. не в пользу его по наружности,
ибо он отступал беспрестанно, но последствия его совершенно
оправдают. Какое было другое средство против сил всей Европы?
Рассуждающие на стороне его; но множество, или те, которые за¬
ключают по наружности, против него. Сих последних гораздо более,
и к нему нет доверия. Я защищаю его не по приверженности к нему,
но точно по сущей справедливости. Он весьма худо ко мне распо¬
ложен; успели расстроить меня с ним. Узнал он, что, бывши на¬
чальником главного штаба, я писал к государю; может быть и от¬
крыл даже, что писано было. Беспрерывное отступление, потерянный
Смоленск, некоторые прежде сделанные ошибки и, наконец, при¬
ближение к Москве, конечно, не давали мне случая утешать госу¬
даря: сие и сделало его мне неприятелем. Теперь представь, друг
любезный, мое положение: был Витгенштейн главнокомандующим,
меня истребил; теперь Барклай истребляет; что же, наконец, из
меня выйдет? Отняты у меня все средства служить, ибо я сделан
начальником 2-й гвардейской дивизии, из четырех полков состоя¬
щей, когда прежде командовал я всею гвардиею. Случаи отличить¬
ся или сделать себя полезным в гвардии весьма редки, а между тем
Барклай, делая расписание армии, дал корпуса младшим, и, без
всякого самолюбия сказать истину, гораздо менее способным. Мне
преграждены все пути. Я хотел просить увольнения в Россию —
никого не отпускают.Итак, с охлаждением к службе, с погасшим усердием и отвра¬
щением к ремеслу моему должен я служить. Тяну до окончания
войны, с сожалением о теряемых трудах моих. Война кончена, и
я не сижу ни минуты! Я умел постигнуть ничтожность достигаемой
людьми ремесла нашего цели. Исчезло предубеждение, что одно
только состояние военное насыщать может честолюбие человека.
Военное состояние терпит каждого человека; но надобно быть или
верховных дарований, чтобы наслаждаться преимуществами оного,
или, бывши обыкновенным человеком, в степени моей, бежать не¬
разлучных с ним неприятностей. Я себя чувствую, знаю и клялся
всем, что свято, не служить более. Хочу жить, не быть игралищем
происков, подлости и самопроизвольства и не зависеть от случай-182
1810-1826нюстей. Мне близко уже к сорока годам, ничем не одолжен, испол¬
нил обязанности, излишне балован не был, не испортился. Служить
не хочу, и заставить меня нет власти... Поцелуй сыновей и научи
их мерзить военной службой для их счастия...»Твердый в своем слове, Ермолов действительно искал случая
оставить армию и в ноябре 1815 г., сдав в Познани свой корпус
генерал-лейтенанту Паскевичу, отправился в Россию. Считая свою
службу оконченною, он жил в Орловской губернии, в имении ста¬
рика отца, когда, назначением на Кавказ, был призван к новой де¬
ятельности.Переходя к описанию его административных и боевых распоря¬
жений на Кавказе, мы сведем прежде в один общий итог все ска¬
занное о характере Ермолова.Алексей Петрович, бесспорно, принадлежал в числу замечатель¬
ных государственных людей, хотя и имел большие недостатки в
характере. Как начальник, он был ласков с подчиненными, умел
привлечь и расположить их к себе и поступками, и словами. От¬
давая должную справедливость достоинствам каждого, не присваи¬
вая себе заслуг других и карая виновных, он был ярым и неутоми¬
мым защитником славы своих подчиненных, ревнивым блюстителем
их чести и лучшим ходатаем за них и в жизни, и по службе. Владея
увлекательным даром слова, уменьем вдохновить войска до фана¬
тизма и показать в себе самом пример храбрости, неустрашимости
и отсутствия всяких привычек к роскоши, Ермолов был для всех
примером неутомимой деятельности. Необыкновенное бескорыстие,
а главное, бережливость казенного интереса, доходившая до скупо¬
сти, составляли отличительную черту его характера и в то опасное
в этом отношении время снискивали к нему уважение всех без ис¬
ключения, высших и низших, другов и недругов.Но если все эти душевные качества Ермолова ставили его неиз¬
меримо высоко, то были и такие черты в его характере, которые от¬
части низводили его с столь блестящего положения. В нем был тот
огромный недостаток, что он считал себя выше всех, был горд и не
признавал возможным подчиняться кому бы то ни было, в строгом
смысле дисциплины. Ермолов был настойчив, упрям и вспыльчив —
качества весьма неудобные и невыгодные для подчиненного.Алексей Петрович никогда и ни перед кем не стеснялся в выра¬
жениях. В минуты разгоряченного состояния души он давал полный
простор своему едкому и колкому языку и не стеснялся ничьим при¬
сутствием. Но зато какой бы вред ему ни принесли выражения, он
никогда от них не отказывался. Как начальник, он владел огромным183
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи ничем не заменимым достоинством — твердостью слова и неиз¬
менностью своего решения, становившегося как для него самого, так
и для его подчиненных законом.Император Александр, сроднившийся со своею победною арми-
ею, знал Ермолова со всеми его достоинствами и недостатками.
Оценив вполне высокие его качества, император, несмотря на сла¬
бые стороны характера Алексея Петровича и на множество врагов,
избрал его главнокомандующим на Кавказ.Кавказу необходим был тогда такой главнокомандующий, как
Ермолов, про которого можно сказать словами лейб-медика Вилье:
homme aux grands moyens1.1	Человек больших возможностей (фр )
ГЛАВА 10Прибытие в Петербург Мирза-Абуль-Хасан-хана, чрезвычайного посла
шаха. Совещания его с представителями Англии. Письмо Хасан-хана
императору Александру. Ответ государя. Торжественная аудиенция по¬
слу. Вопрос об уступках Персии. Письмо императора Фетх-Али-шаху.Инструкция, данная Ермолову при отправлении его послом в ПерсиюПервою и самою главною задачею Ермолова было устройство
дел с Персиею и, так сказать, окончательное закрепление Гюлистан-
ского договора.Мы видели1, что тотчас после заключения мирных условий шах
поторопился ратификовать трактат и отправить посольство в Пе¬
тербург. В конце июля 1814 г. чрезвычайный посол Мирза-Абуль-
Хасан-хан прибыл в Тифлис и намерен был немедленно ехать в
столицу, но Ртищев, не получивший не только ратификации трак¬
тата, но и никакого ответа на свои донесения, был в затруднении,
как поступить ему с прибывшим послом. Он уговорил Хасан-хана
остаться в Тифлисе до получения ратификации трактата и, чтобы
показать послу, что остановка эта не будет продолжительна, при¬
казал отправить из Тифлиса на Кавказскую линию большую часть
свиты посла и все его тяжести. Не уведомленный министерством
Ртищев и сам не подозревал того, что события во Франции заста¬
вили императора Александра оставить столицу. Только в конце
сентября Абуль-Хасан-хан, в сопровождении генерал-майора Лиса-
невича, выехал из Тифлиса и И декабря прибыл в Москву, где был
задержан на три месяца. 18 марта 1815 г. посол выехал из перво¬
престольной столицы и 27-го числа прибыл в Царское Село. Здесь
ему было объявлено, что, если желает, он может переехать в Петер-1 См с 125185
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбург, но что неожиданное появление Наполеона во Франции по¬
буждает императора продолжить пребывание свое в чужих краях.
Что же касается до поручений, возложенных на посла «от двора его,
то государь император, не имея возможности посвятить им теперь
все то внимание, которого они заслуживают, предоставляет себе, по
возвращении в С.-Петербург, войти в рассмотрение оных, с искрен¬
ним желанием найти в сем обстоятельстве возможность дать пер¬
сидскому правительству новые опыты своей дружбы».Абуль-Хасан-хан высказал сначала желание остаться в Царском
Селе и ожидать возвращения императора, но потом, соскучившись
однообразием жизни, вечером 14 мая 1815 г. без всякой церемонии
переехал в Петербург. Эта скромность переезда подала повод ко
многим толкам в Персии. Торгующие в России персидские купцы
распространили слух, что Абуль-Хасан, по прибытии в Петербург,
не нашел соответственного своему званию ни приема, ни внимания
со стороны правительственных лиц и что, за отсутствием импера¬
тора, он живет уединенно, всеми оставленный1. Слух этот проник
до Тегерана и возбудил всеобщее беспокойство. Ртищеву пришлось
убеждать тегеранский двор в противном, и хорошо еще, что убеж¬
дение это стоило только посылки шаху собольего меха и трех ястре¬
бов, «для страстно им любимой охоты»2.Получивши подарки, Фехт-Али-шах успокоился насчет друже¬
ственных связей с Россиею, но не успокоился относительно воз¬
вращения части земель, уступленных цо трактату. Он требовал от
Абуль-Хасан-хана результатов тогда, когда тот не вступал еще ни
в какие переговоры и даже не имел ни одной аудиенции. Получае¬
мые из Персии письма ставили посла в крайне затруднительное
положение, и он обратился за советом к английскому посланнику
лорду Вальполю и к случайно находившемуся в Петербурге, про¬
ездом из Персии, сиру Гору Узелею. Последний употреблял все
средства к тому, чтобы склонить петербургский кабинет к уступке
желаемых Персиею земель. Узелей уверял временно управлявшего
Министерством иностранных дел тайного советника Вейдемейера,
что утверждению дружбы и доброго согласия между двумя держа¬
вами более всего может способствовать снисхождение на просьбу
посла по сепаратной статье мирного договора и что уступки со сто¬
роны России не могут быть ей ощутительны. Сторонник Персии,
сир Гор Узелей увлекся до того, что советовал русскому правитель¬
ству отдать даже более того, чем желал тегеранский двор.1	Отношение Ртищева Вейдемейеру, 15 июня 1815 г., № 102.2	То же, от 25 мая 1816 г., № 69.186
1810-1826Уступка шаху, говорил Узе л ей, даже и всех приобретений ваших
в том крае до самой Грузии была бы выгодна для России. Она
уменьшила бы бесполезную трату людей и денег. По моему мнению,
естественною границею между Россиею и Персиею должна быть
река Терек и кряж гор Кавказских. Хищные обитатели тех непри¬
ступных мест не могут никогда быть ни истреблены, ни укрощены,
но всегда вредны для вас по своей необузданности и многолюдию.Сир Гор Узелей уверял, что необходимо поторопиться скрепле¬
нием дружественных связей, так как ему известно, что посланный
Наполеоном г. Жобер уже прибыл в Константинополь и нет со¬
мнения, что имеет виды и на Персию, для восстановления ее против
России. Ссылаясь на доверенность к нему шаха, Узелей не прочь
был бы явиться и здесь посредником, но не получил на это ника¬
кого намека. Петербургский кабинет хорошо понимал, что Англия
всеми мерами старалась сохранить свое влияние на шаха, чтобы
отвлечь нас от торговли с Индиею через Персию, «ибо, конечно, —
писал Вейдемейер1,— сент-джеймский кабинет не предвидит невоз¬
можности в проходе туда через области персидские». По этой при¬
чине Англия сначала употребляла все средства, чтобы помешать
заключению мира, но когда произошло восстание в Хорасане и
Туркмении, сир Гор Узелей, опасаясь за целость Персии, явился
посредником в примирении с Россиею, убедив шаха сделать уступ¬
ки, и обещал возвратить уступленные провинции посредством пере¬
говоров в Петербурге. Переговоры эти затянулись на неопределенное
время; Узелею оставаться долго в столице России было невозмож¬
но, и потому, по взаимному совещанию трех лиц, лорд Вальполь
составил от имени Абуль-Хасан-хана письмо к императору Алек¬
сандру, в котором излагалась просьба и необходимость персидско¬
му послу отправиться в главную квартиру государя.«Четырнадцать уже месяцев, — писал Мирза-Абуль-Хасан-
хан, — как я выехал из Тегерана и по отсутствию вашего величества
из Петербурга зимовал в Москве. Теперь около трех месяцев на¬
хожусь в Петербурге. Во всю мою дорогу я был принят очень дру¬
желюбно и надеюсь, что и всегда так принят буду, о чем я и писал
своему государю. В ответ на сие шах пишет, что видит из моего
письма, что я живу весело, но не видит никакого окончания дел,
мне порученных. Ныне я очень опасаюсь и не смею после такого
долгого времени написать шаху, что вы, государь, не здесь, ибо он
этому не поверит, потому что в Азии никогда государи из своих1 Графу Нессельроде от 3 июня 1815 г.187
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгосударств не отлучаются и никогда не уверятся в том, что государь
может оставить свое государство на несколько лет, а между тем все
дела могут течь покойно и благополучно.«Находясь чрез сие в большой опасности относительно даже
моей жизни, я прибегаю к великодушию вашего величества: до¬
звольте мне с двумя или тремя служителями отправиться по почте
к местопребыванию вашего величества. А ежели сие невозможно,
то прошу вас, государь, о другой еще милости, а именно: оставить
(уступить) Персии несколько пограничных мест, в которых ника¬
кой пользы, кроме больших убытков, для России нет. Если по
врожденному вашему великодушию и милосердию, вам угодно ока¬
зать нам сию величайшую милость, то успокойте и осчастливьте
меня, государь, несколькими строками, для сообщения шаху. Сие
великое монаршее благодеяние обрадует всю Персию, и шах, смо¬
тря на оное, простит мою медлительность. Сир Гор Узелей в быт¬
ность свою здесь часто обнадеживал меня в рассуждении вашего
милосердия. Теперь он уехал; я один, без знакомых, без друзей, и
много беспокоюсь и страшусь гнева шаха. Вся моя надежда на ваше
великодушие и милость Бога, который да даст вам силу победить
ваших врагов, о чем мы твердим в наших молитвах».Император Александр не изъявил согласия на новое путеше¬
ствие Абуль-Хасан-хана, но обещал по возвращении заняться с осо¬
бенным вниманием возложенным на посла поручением.«По прибытии в Париж, — отвечал император Абуль-Хасан-ха-
ну1, — получил я через генерал-майора Лисаневича письмо ваше.
У смотря из оного беспокойствие ваше насчет встретившихся и не¬
вольных с вашей стороны остановок в окончании возложенных на
вас поручений, я искренно сожалею, что обстоятельства, столь важ¬
ные для блага целого мира, продолжили отсутствие мое из России
долее, нежели я сие первоначально полагать мог. Вернейшее до¬
казательство, какое вы представить можете вашему государю для
удостоверения его в отсутствии моем, есть письмо сие, писанное к
вам из Парижа, и из коего известится его величество о происше¬
ствиях, не допустивших меня до сих пор заняться делом вам вве¬
ренным с тем вниманием, каковое он заслуживает, и окончить оное
к взаимному моему и персидского шаха удовольствию. Я надеюсь
с помощью Всевышнего достигнуть здесь в непродолжительном
времени предмета моих попечений и возвратиться в пределы моей
империи, а потому и не приглашая вас к прибытию сюда, возлагаю1 В рескрипте от 9 августа 1815 г из Парижа Арх Мин иностр дел, 1—8,1814-1816 гг, №5188
1810-1826между тем на вас удостоверить от имени моего его величество пер¬
сидского шаха в искреннем желании моем утвердить вящше и вящ-
ше связи дружбы и доброго соседства, столь счастливо между обо¬
ими государствами восстановленные».Мирза-Абуль-Хасан-хан был чрезвычайно обрадован получени¬
ем рескрипта, прикладывал его, по персидскому обычаю, к голове,
несколько раз заставлял себе читать и объявил, что немедленно от¬
правит его шаху с присланным к нему из Персии курьером1.По возвращении императора в Петербург и не дожидаясь цере¬
монии въезда посла в столицу, Абуль-Хасан-хан, в день рожде¬
ния государя, 12 декабря, приглашен был на бал, где был принят с
особым монаршим вниманием. 20 декабря персидский посол имел
торжественный въезд в столицу, а 22-го числа был на публичной
аудиенции у его величества и у всей императорской фамилии.В этот день обыкновенный дворцовый караул был увеличен дву¬
мя батальонами, из коих один поставлен в сенях, ведущих к лест¬
нице; в прихожих комнатах, по которым приходилось проходить
послу, были поставлены шпалерами взводы от полков гвардейской
кавалерии. Во дворце были собраны все придворные кавалеры, осо¬
бы первых пяти классов, гвардии штаб- и обер-офицеры.Входя в аудиенц-залу, Абуль-Хасан-хан сделал первый поклон,
посредине комнаты — второй и, наконец, третий, остановившись
перед императором Александром I.—	Всемилостивейший государь! — произнес он по-персидски. —
При изъявлении подобающего благоговения да позволено будет по¬
корнейше донести, что как в прежние времена между двумя высо¬
чайшими державами — Всероссийскою империею и Персидским
государством — неприязни и вражды не было, а коварства, поколе¬
бавшие на некоторое время столь счастливо существовавшую между
ними взаимную дружбу, ныне Божиею милостию и стараниями спо¬
спешествовавших к тому с обеих сторон достойных людей совершен¬
но истреблены, так что после бурной осени неприятностей настала
вожделенная весна дружелюбного сношения, и прочная связь добро¬
го согласия снова восстановилась: то я усерднейше Господа Бога
молю, да счастливый сей мир, предзнаменуя и вмещая в себе все воз¬
можные блага, сохранится ненарушимо и непоколебимо навсегда.
Слава Всевышнему, что сильною рукою и неутомимым постоянством
вашего величества сокрушен и истреблен толико до сего страшный
Наполеон. Неусыпным попечением твоим, великий государь, вос¬1 Письмо тайного советника Вейдемейера графу Нессельроде от 4 сентября1815 г189
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНстановлена всемирная тишина, и род человеческий, успокоясь под
сению покрова твоего, будет благодарен тебе во веки веков, бессмерт¬
ная слава твоя затмит славу Александра древнего.По прочтении этой речи по-русски посол поднес грамоту шаха,
которую принял управляющий Министерством иностранных дел и
от имени императора отвечал Абуль-Хасан-хану.—	После всех усилий, — сказал он, — употребленных всемилости-
вейшим государем для безопасности его империи и для восстановле¬
ния всеобщего спокойствия, усилий, кои Всевышнему промыслу
благоугодно было увенчать полным и вожделеннейшим успехом, его
императорское величество, помышляя единственно о пользах и бла¬
ге своих подданных, приемлет с истинным удовольствием приноси¬
мые вами, превосходительный посол, уверения в дружбе его величе¬
ства шаха Персидского. Государь император повелел мне уверить вас
в искреннем своем желании сохранить доброе согласие, столь счаст¬
ливо восстановленное между обоими государствами, и в твердом
своем намерении споспешествовать в вящшему утверждению взаим¬
ной дружбы. Его императорское величество равномерно поручить
мне изволил объявить вам особенное свое удовольствие, что его ша-
хову величеству угодно было избрать вас для засвидетельствования
дружелюбных его чувств и расположения.По окончании этой речи посол представил подарки, и аудиенция
была окончена.Наступили Святки. Абуль-Хасан-хан жил в Петербурге праздно
и весело, а 20 января 1816 г. подал графу Нессельроде записку, в
которой изложил цель своего прибытия и желания шаха. Ссылаясь
на краткость трактата, посол выражал уверенность, что трактат этот
будет заменен другим, более подробным, который определит вза¬
имные границы, и что он будет иметь возможность видоизменить
некоторые параграфы, согласно с желанием шаха. Хасан-хан домо¬
гался, чтобы русское правительство, оставив за собою только Даге¬
стан и Грузию, возвратило обратно Персии все земли, уступленные
по Гюлистанскому трактату, или часть их за денежное вознаграж¬
дение. «Шах, — писал Абуль-Хасан1, — полагаясь вполне на извест¬
ную всем доброту и великодушие императора, убежден, что не по¬
лучит отказа в просьбах, столь ничтожных в сравнении с величием
души государя. Исполнение желаний шаха упрочит дружбу между
двумя державами, и слава его величества, распространившись по
всему свету, приобретет еще более блеска».1 В ноте от 20 января 1816 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1—7, 1816—1818 гг.190
1810-1826Домогательства посла о возвращении Персии за деньги всех
уступленных земель было более чем странно и не могло быть ис¬
полнено, но при дальнейших переговорах оказалось, что Абуль-Ха-
сан-хан руководствовался правилом: проси как можно более — полу¬
чишь желаемое. Спустя несколько дней он ограничил свои желания
И заявил, что Персия считала бы себя счастливою и вполне удов¬
летворенною, если бы ей были уступлены ханства: Талышинское,
Карабагское и Ганжинское. Хотя это последнее желание видоизме¬
няло вопрос и облегчало переговоры, тем не менее граф Нессель¬
роде счел необходимым напомнить Абуль-Хасан-хану, что не Рос¬
сия подала повод к последней войне и что, перенося свое оружие
за Кавказ, она не имела никаких завоевательных видов, но была
вынуждена необходимостью сохранить землю (Грузию), с давних
лет вверившую себя ее покровительству, и защитить единоверный
народ от нападения Ага-Магомет-хана, угрожавшего оному совер¬
шенною гибелью. После смерти Ага-Магомет-хана и вследствие
бывшего в Персии междуцарствия многие области, присоединение
которых к России шах признал последним договором, добровольно
поступили в ее подданство. Талышинское ханство также с давних
пор было под покровительством России и никогда не соглашалось
признавать себя зависимым от Персии, и лишь одно ханство Ган¬
жинское было покорено оружием.После всего сказанного министр иностранных дел счел необходи¬
мым заявить Хасан-хану, что, при всем искреннем желании сделать
угодное шаху, император Александр не признает возможным следо¬
вать «токмо единым побуждениям сердца своего», но считает своею
обязанностью принять прежде всего в уважение пользу империи.
Граф Нессельроде просил посла сказать по совести: может ли русский
император, без душевного прискорбия, согласиться на уступку земель
и народов, добровольно присоединившихся к Российской империи?«При всем расположении соответствовать желаниям его шахско¬
го величества, — писал Нессельроде1, — государь император не пре¬
жде может приступить к какой-либо решимости, как получив точное
сведение о положении нынешних границ и областей, утвержденных
мирным договором за Россиею.Сим только образом, а не иначе его императорское величество
изволит надеяться, что можно будет найти способ к оказанию Персии
удовлетворения, не подвергая себя опасности поступить во вред су¬
щественным своим выгодам, сделав ныне же решительное заключе¬1 Персидскому послу в ноте от 22 марта 1816 г. Акты Кавк. археогр. комис¬сии, т. V, № 913.191
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНние по таким делам, о коих нужно иметь пояснения и кое было бы
вопреки точным постановлениям договора, служащего неоспоримым
доказательством, сколь желания России умеренны, ибо оный договор
далеко не соответствует даже тому, чего требует безопасность границ
наших. Но поелику нельзя приступить к столь трудному соображе¬
нию и к нужным по оному распоряжениям иначе, как на месте, то
государь император изволил назначить одного из своих военачаль¬
ников, удостоенного полною доверенностью его императорского ве¬
личества, который туда отправится с тем, чтобы обозреть во всей
подробности нынешнее положение границ наших, равно как и тех
мест, до коих особенно относятся требования его шахова величества.Для сего поручения высочайше избран генерал-лейтенант Ермо¬
лов, и по сведениям, кои от него будут представлены, его импера¬
торское величество изволит дать отзыв решительный, сообразив
оный с пользами своей империи и с искренним своим желанием
сделать угодное его величеству шаху персидскому.Приемля же в рассуждение, что при таковом ходе сего дела,
впрочем неизбежном в столь трудных обстоятельствах, нельзя ожи¬
дать скорого последствия, его императорское величество предостав¬
ляет себе объявить о решительной воле своей посредством чрезвы¬
чайного посла, который отправлен будет к его шахову величеству.
Государь император изволил назначить ныне же к сему важному
поручению того же генерала Ермолова, который, прибыв в Персию
со всеми сведениями, приобретенными на самом месте, тем удобнее
может выполнить высочайшие намерения его императорского ве¬
личества. А потому Государь император желает, чтобы ваше высо-
костепенство благоволили немедленно донести высочайшему двору
вашему о сем назначении и чтобы вы паче всего оный удостовери¬
ли, что генералу Ермолову особенно поручено будет, чтобы он во
время пребывания своего в Персии изыскивал все способы, дабы
укрепить те дружественные связи, на коих незыблемо должны быть
основаны мир и доброе согласие между обоими государствами».Этот ответ был последним выражением воли государя, и 22 мая1816	г. Мирза-Абуль-Хасан-хан имел прощальную аудиенцию в ми¬
нистерстве иностранных дел. Он выехал из Петербурга с грамотою
императора, выражавшего самое искреннейшее желание сохранить
дружбу и удовлетворить желаниям повелителя Ирана.«По благополучном нашем возвращении в столицу нашу, — пи¬
сал Александр I шаху1, — отправленный к нам от вашего шахова1 В грамоте от 11 мая 1816 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1 — 8, 1814—1816 гг.. № 7192
1810-1826реличества чрезвычайный и полномочный посол Мирза-Абуль-
Хасан-хан был допущен к нам на аудиенцию без замедления, и дру¬
жеская к нам грамота вашего величества, а также приятные дары,
С удовольствием от него приняты.Сие, по силе вечно мирного договора, торжественное вашего ве-
яшчества посольство для нас тем приятнее, что как из оной грамо¬
ты, так и по изустным помянутого посла представлениям, мы удо¬
стоверились в твердом и истинном намерении вашего величества
сохранять свято и непоколебимо дружбу и доброе согласие, толь
счастливо оным договором восстановленные между обоими госу¬
дарствами.Во взаимство того мы твердо можем уверить ваше величество,
что мы не токмо во всякое время будем соответствовать в полной
мере таковым дружественным вашим расположениям и ненаруши¬
мо наблюдать все, в оном договоре постановленное, но употребим
все способы, дабы поспешествовать, сколько от нас зависеть может,
к сугубому утверждению связей и доброго соседственного согласия
для блага обоюдных наших подданных.Приятно было бы для нас, если бы мы и по всем прочим пред¬
ставлениям оного посла касательно изъясненных им желаний ва¬
шего величества могли последовать токмо единым побуждениям
сердца нашего и дать ныне же ответ удовлетворительный; но, пред¬
почитая всему пользу Богом вверенной нам империи, и потому же¬
лая прежде всего удостовериться, поколику сии представления мо¬
гут соответствовать существенным выгодам наших подданных, мы
избрали одного из приближенных к нам государственных чиновни¬
ков и, назначив его в качестве чрезвычайного и полномочного посла
нашего к вашему шахову величеству, повелели ему, чтобы он, со¬
брав на месте подробные о тех предметах сведения, донес нам обо
всем обстоятельно. Мы искренно желаем, чтоб сии сведения нам
доставили возможность, согласно с нашим расположением, сделать
угодное вашему величеству».Вскоре после отъезда персидского посла, высочайшим указом
29 июня 1816 г., генерал-лейтенант Ермолов назначен чрезвычай¬
ным послом в Персию, командиром отдельного грузинского корпу¬
са и управляющим гражданскою частью в Грузии, Астраханской и
Кавказской губерниях.Алексею Петровичу Ермолову поручено привести к скорейшему
окончанию разграничение по Гюлистанскому трактату и на месте
убедиться, не представится ли возможным уступить некоторые зем¬
ли Персии, без нарушения, конечно, наших собственных интересов.193
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Каковы бы ни были обстоятельства, — писал ему император
Александр1, — подавшие повод к сему домогательству, нельзя не
согласиться в том, что такое требование о возвращении земель по
заключении договора, силою которого они торжественно уступле¬
ны, должно показаться довольно странным. Само по себе сие пред¬
ложение не заслуживало бы никакого уважения, но в отношении
принятой мною системы для блага общего, которое, по моему по¬
нятию, должно быть нераздельно с существенными пользами моих
подданных, оно представляется в другом виде. Все мои усилия в
последней достопамятной войне, толь успешно конченной, не име¬
ли иной цели, как только привести дела в такое положение, чтобы
Европа воспользовалась всеми выгодами, кои доставить может мир
прочный и продолжительный. Намерения мои исполнились, и те¬
перь первая обязанность государей и первая потребность народов
должны состоять в том, чтобы сие положение дел нерушимо со¬
хранилось. Пример главнейших держав в твердом последовании
благоразумной и скромной политике паче всего может тому содей¬
ствовать, и в сем отношении Россия, по своей обширности, по изо¬
билию всяких способов и особенно по воинской силе своей, больше
всех других держав обращает на себя общее внимание, а потому
я поставил непременным себе правилом стараться всеми мерами,
дабы утвердилось мнение, что преобладание России, доколе я буду
управлять ею, обратится единственно к охранению общей безопас¬
ности, и что не от нас возникнуть может вновь система общего
ниспровержения и разрушения, толь долго свирепствовавшая над
Европою во времена Наполеонова владычества. Последуя сему пра¬
вилу и дабы не подать даже повода к подозрению, что мы имеем
честолюбивые виды насчет Персии, я решился, не отвергая вдруг
сих домогательств, принять в соображение, нельзя ли в самом деле
уступить Персии какие-нибудь земли, в удержании коих нет для
нас совершенной необходимости, но за то получить другие выгоды
и сим образом найти средство к удовлетворению сей державы без
ущерба пользы собственной; ввиду же общего понятия поставить
явное доказательство, что я первый на самом деле исполняю те пра¬
вила, о коих другим державам проповедую»Польза России требовала, чтобы христианское население ни в
каком случае не было возвращено Персии, чтобы оно было обеспе¬
чено от неприятельских вторжений, а следовательно, чтобы грани-1 В инструкции от 29 июня 1816 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч И,№ 267194
1810-1826ца между двумя державами была выгодная и удобная для укрепле¬
ния. После присоединения нескольких ханств к составу империи
вся цель войны с Персией заключалась в том, чтобы постановить
границу по рекам Куре, Араксу и Арпачаю. Естественная граница,
обозначенная течением этих рек, представляла существенные вы¬
годы: она устраняла всякие споры о принадлежности смежных пун¬
ктов тому или другому государству и дозволяла однажды навсегда
учредить дела в таком порядке, что на будущее время не могло бы
встретиться никакого повода к взаимным неудовольствиям. Поэто¬
му, не отказываясь совершенно уступить некоторые земли Персии,
император Александр, «при недостатке местных сведений о том
крае», поручил Ермолову, если представится возможным, выгово¬
рить перенесение границы на реки Куру, Араке и Арпачай. «Но
буде нельзя приобрести сего иначе, как только силою оружия, —
писал государь, — в таком случае бесполезно было бы заниматься
сею мыслью, а должно удовольствоваться нынешнею границею и
стараться только о том, чтобы из нее извлечь как можно больше
пользы. Впрочем, всякая война, без явного к тому повода со сторо¬
ны Персии и предпринятая для того только, что нам нужно приоб¬
рести новые выгоды или удобности, была бы война несправедливая
и, следственно, противная принятым мною правилам. Я совершенно
чужд всякого помышления о новых завоеваниях, а желаю только,
чтобы мир с Персиею сохранился, и дружественные сношения с
нею утвердились, и для того при обозрении новых границ вы долж¬
ны не упускать из вида сего миролюбивого моего намерения».Независимо от решения вопроса по проведению границы, петер¬
бургский кабинет признавал необходимым войти в соглашение с
тегеранским двором о более широком развитии торговых сношений,
выговорить себе дозволение завести в Энзелях и Астрабаде русские
торговые конторы. Что же касается до союза с Персиею, то импе¬
ратор Александр находил более удобным уклониться от заключения
каких бы то ни было союзных договоров и предпочитал видеть в
ней державу совершенно нейтральную.«Я искренно желаю, — писал он Ермолову, — быть с Персиею в
мире, и следственно для меня приятно будет все, что послужить
может к утверждению связей, на последнем договоре основавшихся,
а также к тому, чтобы сии связи обратились в пользу будущих со¬
ображений, кои по стечению обстоятельств могу г встретиться. Сие
требует однако же крайней осторожности и наивнимательнейшего
рассмотрения. По уверениям посла шах совершенно расположен
по сему предмету соответствовать моим желаниям; но прежде всего195
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНрешить должно, можно ли приступить к союзу с Персиею без опа¬
сения, что от того может последовать для нас гораздо больше не-
удобностей, нежели пользы. Для России всего нужнее, как кажет¬
ся, заключить такое обязательство, по которому можно бы было
увериться в совершенном нейтралитете со стороны Персии во всех
войнах, кои мне случилось бы вести в других местах, где бы то
ни было, с тем притом, чтоб я не был обязан во взаимство того
брать деятельного участия в распрях Персии с соседними ей на¬
родами, ниже помогать ныне владеющему шаху или кому-либо
из сыновей его в случае мятежей или несогласий внутренних, кои
по всем соображениям неминуемо должны случиться после смерти
шаховой.Он назначил по себе наследником Аббас-Мирзу, но по разным
сведениям вероятно, что прочие сыновья Фехт-Али-шаха, особли¬
во же склонный к войне Мамед-Али-Мирза, управляющий ныне юж¬
ными провинциями, не допустят, чтобы он спокойно воспользовался
сим правом. Если бы я руководствовался иными побуждениями, а не
теми, что и в Азии после продолжительной войны и тяжких бед¬
ствий, так же как и в Европе, нужно восстановить мир, необходимый
для пользы моих подданных, и если бы я не был убежден, что для
достижения сей цели непременно должно последовать наистрожай¬
шим правилам совершенного миролюбия, то смятения и междо¬
усобные войны, кои должны возникнуть по кончине шаха, могли бы
подать повод или предлог к тому, чтобы к условиям договора, в Гю-
листане заключенного, были присовокуплены нужные для нас до¬
полнения. Но я чужд сей мысли и, следовательно, не желаю обяза¬
тельств, кои могли бы дать мне право вступаться во внутренние дела
и несогласия в Персии; напротив того, я почел бы таковую обязан¬
ность для меня тягостною, ибо она вовлекла бы Россию в новые вой¬
ны, и потому для меня приятно было, что при последних переговорах
на предложенную с нашей стороны статью, чтобы наследство пре¬
стола было обеспечено в пользу Аббас-Мирзы, сам персидский шах
не изъявил своего согласия.При получении ответной от меня к Аббас-Мирзе грамоты, пер¬
сидский посол заметил, что в надписи нет титула наследника Пер¬
сии, домогался наиубедительнейшим образом, чтобы сии слова
были прибавлены, но я отклонил сие предложение по уважениям,
изъясненным в ответе, ему данном. Впрочем, уверяйте Аббас-Мир¬
зу при всяком случае, что по вступлении его на престол я никак не
отрекусь признать его владетелем Персии; если же удостоверитесь,
что, давая сей титул шахского наследника, мы не подвергаемся ру¬196
1810-1826чательству за его право на престол, то нет никакой надобности ему
и ныне в том отказывать».Вопрос о престолонаследии в Персии был крайне щекотливый,
и объявление младшего сына Аббас-Мирзы наследником, помимо
старшего его брата Мамеда-Али, не обеспечивало страну от вну¬
тренних беспорядков, могущих произойти со смертью шаха. До сих
пор право на персидский престол обеспечивалось только правом
сильного, и если Фехт-Али-шах хотел водворить в этом отношении
некоторый порядок, то ему необходимо было для объявленного на¬
следника заручиться постороннею помощью. Помощи этой ближе
всего было искать у соседней державы — России, и если шах от¬
казался от нее, то потому, что почти одновременно с заключением
Гюлистанского трактата тегеранский кабинет заключил с предста¬
вителем Англии договор, в который была введена весьма ориги¬
нальная статья. «Обе договаривающиеся стороны, — сказано было
в этой статье, — взаимно обязуются поддерживать порядок насле¬
дия, в каждом из двух государств ныне существующий». Конститу¬
ционной Англии было странно искать поддержки в Персии, и ан¬
глийское правительство не утвердило этой статьи, как несообразной
с конституциею страны.Англия признала Аббас-Мирзу наследником и обещала имено¬
вать его этим титулом, но не принимая на себя никакого в том ру¬
чательства. Шах не был удовлетворен таким ответом, но время было
упущено, Гюлистанский мир заключен, и надо было выискать пред¬
лог, чтобы вступить в переговоры с Россией относительно поддерж¬
ки прав Аббас-Мирзы на персидский престол. До отыскания же та¬
кого предлога тегеранскому двору приходилось по необходимости
придерживаться Англии, всегда старавшейся как можно теснее
сблизиться с персидским правительством. При беспрерывных за¬
ботах об этом и при содействии деятельных агентов Англия успела
усилить свое влияние в Персии до того, что оно стало распростра¬
няться даже и на внутреннее управление государства.«Сколь ни тесны мои сношения с великобританским правитель¬
ством, — писал император Александр генералу Ермолову, — я не
могу однако же равнодушно видеть, чтобы власть его усиливалась
в соседнем со мною государстве, о котором по необходимости я
должен стараться, чтобы оно не было подвержено постороннему
европейских держав влиянию. Англия естественно должна желать,
чтобы все виды и помышления персидского правительства были
обращены к северу, и будет возбуждать в нем против нас подозре¬
ния, дабы отвлечь его внимание от юга.197
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНМеня не занимают замыслы, чтобы посредством Персии потря¬
сти власть англичан в Индии, и, следовательно, я неоспоримо имею
право стараться всеми мерами, дабы остановить действия такой
системы, которая со временем легко обратиться может и к той цели,
чтобы вредить моим владениям за Кавказом. Вследствие сего я при¬
знал за нужное при самом начале устранить всякое посредничество
Англии в переговорах, с персидским послом здесь производившихся,
ибо легко было предвидеть, что всякое его соучастие в столь важ¬
ном обстоятельстве открыло бы ему множество способов и пред¬
логов вмешиваться час от часа более в дела Персии».Признавая необходимым сначала ослабить влияние Англии в
Персии, а впоследствии и вовсе уничтожить это влияние, импера¬
тор Александр поручал Ермолову обратить на это особенное вни¬
мание и считать в числе главнейших обязанностей своих. «Судя по
разным отзывам персидского посла, есть повод в заключениям, что
сие влияние, становясь час от часа взыскательнее и обращаясь даже
на мелочные подробности внутреннего управления, делается для
персиян тягостным и едва ли не заставляет их желать, чтобы от
него избавиться. Буде сие справедливо, то вы найдете уже готовый
способ, который много поможет вам в сем деле, и вы не оставите
воспользоваться оным в полной мере.Впрочем, успехи ваши по сему поручению должны более состо¬
ять в естественном последствии возрастающего к России доверия,
нежели в каких-либо иных мерах или в непосредственных с вашей
стороны внушениях, и потому в обращении вашем с поселившими¬
ся в Персии или аккредитованными при тамошнем дворе англича¬
нами должно быть соблюдено все то внимание и ласки, коих они в
праве ожидать от посла дружественной и союзной державы».А.П. Ермолов отправлялся в Персию в такое время, когда Рос¬
сия, победоносно окончив продолжительную войну, даровала Европе
мир и спокойствие. Первенствующее положение России среди евро¬
пейских держав давало возможность ее послу убедить тегеранский
двор в необходимости сохранять мир и дружбу с русским прави¬
тельством. Победы, одержанные над персиянами лишь незначитель¬
ною частью наших сил, должны были указать шаху и его советни¬
кам на опасность нарушения дружбы в то время, когда Россия
могла располагать всеми своими боевыми средствами. При таких
условиях А.П. Ермолову не трудно было утвердить шаха и его ми¬
нистров в том мнении, что для блага Персии необходимо ей быть
в мире с Россиею и, следовательно, не домогаться возвращения того,
что уступлено по трактату.198
1810-1826«По моим правилам, — говорил император Александр, — я не
имею даже в помышлении воспользоваться превосходством сил моих,
дабы принудить их к новым уступкам. Вся цель сношений моих в
Азии состоит токмо в том, чтобы сохранился мир и водворилось
спокойствие между народом, сопредельным в том крае с российски¬
ми владениями, ибо, под сенью мира и общего спокойствия, я на¬
деюсь утвердить благосостояние и распространить просвещение
в землях, лежащих за Кавказом, а также довершить постепенное
покорение народов, на нем обитающих».Миролюбивые виды императора должны были лечь в основание
поступков посла, и его поведение должно было клониться только
к тому, чтобы укрепить дружбу и ни в каком случае не нарушить
ее. Зная пылкий, впечатлительный и упорный характер Ермолова,
император советовал ему строго следовать персидскому этикету.
«В азиатском церемониале, — писал государь, — заключается мно¬
го таких вещей, которые по своей необыкновенности часто кажутся
для европейцев неприличными; в таковых случаях будьте вообще
сговорчивы, ибо нетрудно различить то, что относится просто к
обычаям, от таких вещей, кои можно почесть за унижение»1. Мы
увидим впоследствии, что Алексей Петрович не вполне последовал
этому совету и почти совершенно отказался исполнить требования
персидского правительства относительно этикета.Приняв наставления, Ермолов в начале августа выехал из Пе¬
тербурга, пробыл несколько дней в Москве в свите государя2, и за¬
тем в сентябре отправился в Тифлис.1	По поводу того же характера великий князь Константин Павлович писал
Алексею Петровичу из Варшавы 25 июня 1816 г.: «О посольстве вашем совсем
не удивляюсь. Я вам сказывал всегда и повторяю вам снова, что единственный
Ермолов горазд на все. Но избави Боже от отрыжки, et conime les extremites se
touchent, чтоб, по поводу путешествия вашего, не сделалось с нашей стороны все¬
общей прогулки по землям чужим. Шпанская муха много перевела народа во
Франции Избави Бог, чтоб Персия тоже не перевела много православных! Впро¬
чем, все зависит от миссионерства наследника общества Грубера» (известно, что
многие называли Ермолова именем иезуита патера, находившегося в Петербурге)2	О времени пребывания в Москве сохранилось весьма любопытное письмо
Алексея Петровича к А.В. Казадаеву от 21 августа 1816 г. «Я приехал сюда, —
писал Ермолов, — довольно скоро и хорошо. Здесь дождался государя, а теперь
живу праздно и весело. Рад чрезвычайно случаю, сделавшему меня свидетелем
пребывания здесь государя. Народ в восхищении и боготворит его. Он между
приверженными к нему подданными совершенный отец. Так благосклонно его
обращение, столько свободен до него доступ. Он обласкал дворянство и все со¬
стояния, хотя в другой раз все готовы зажечь Москву без ропота. Для него,
кажется, нет ничего невозможного. Я в первый раз вижу подобное чувства и
досего не имел о том понятия. Слава русскому народу!»
ГЛАВА 11Прибытие Ермолова в Тифлис. Число войск на Кавказской линии и в
Закавказье. Состояние поселенных казачьих войск. Положение края и
пограничных дел с Персией. Вопрос о вызове царевича Александра в Рос-
сию. Мнение Ермолова о невозможности уступки Персии территори¬
альных приобретенийВечером 10 октября Ермолов прибыл в Тифлис и 12-го числа
объявил «всем новым по службе товарищам» о своем вступлении
в управление краем и командование войсками, состоявшими из2	гренадерских, 1 карабинерного, 8 пехотных и 4 егерских полков.
Полки эти были разделены на две дивизии (19 и 20) и на одну
резервную бригаду1. Кавалерия состояла из Нижегородского дра¬
гунского2 и 15 донских казачьих полков3, сборного линейного пол¬
ка4 и команды астраханских казаков5. При корпусе находились:1	19-ю дивизию, расположенную на Кавказской линии, составляли полки:
Суздальский, Вологодский и Казанский пехотные, 15-й, 16-й и 19-й егерские.
В состав 20-й дивизии, расположенной в Закавказье, входили пехотные полки:
Троицкий, Кабардинский, Тифлисский, Белевский, Севастопольский (перечис¬
лен 2 февраля 1816 г. из 19-й в 20-ю дивизию) и 46-й егерский. Резервная пе¬
хотная бригада состояла из Грузинского и Херсонского гренадерских и 7-го ка¬
рабинерного (бывшего 17-го егерского, в 1815 г. за отличие переименованного
в карабинерный) полков. После преобразований, произведенных в 1815 г., каж¬
дый пехотный полк состоял из трех батальонов, причем штатный состав полка
был определен в 240 унтер-офицеров, 54 музыканта, 2760 рядовых и 131 не¬
строевого.2	В Нижегородском драгунском полку было семь эскадронов, в коих во всех
было по штату 126 унтер-офицеров, 23 музыканта, 1260 рядовых и 97 нестрое¬
вых.3	Из них девять в Закавказье. В каждом донском полку было по штату
10 урядников и 550 рядовых.4	Состоявшего по штату из 18 урядников и 482 рядовых.5	Из 6 урядников и 94 казаков.200
1810-18266 артиллерийских рот1, конно-артиллерийская казачья команда2,3	гарнизонных полка и 6 гарнизонных батальонов3.Таким образом, подвижная или действующая часть боевых сил
пехоты простиралась до 45 ООО штыков штатного состава, 6926 че¬
ловек кавалерии и 131 орудия (48 батарейных, 60 легких и 24 кон¬
но-казачьих). Из этого числа лишь третья часть могла находиться
на Кавказской линии, главнейшую охрану которой составляли по¬
селенные казачьи войска: Гребенское, Терское-семейное, Терское-
Кизлярское; казачьи полки: Кубанский, Кавказский, Хоперский,
Волгский, Моздокский и Моздокская горская команда с причислен¬
ною к ней Луковскою станицею.В каждом из первых трех отрядов было около 750 человек под
ружьем, а именно:В соединенных отрядах Симоновича и Тихоновского находи¬
лось:Херсонского гренадерского полка30 унт.-офиц.327 рядовыхКабардинского пехотного487609-го егерского полка24416Итого102 унт.-офиц.1503 рядовыхСверх того при этих отрядах было 50 линейных казаков и 100 чел.
тушин (Предписание Симоновичу, 17 апреля 1813 г., №70).В отряде Сталя 2-го были: 2 роты Суздальского и 2 роты 16-го егер¬
ского полков, 4 эскадрона спешенных нижегородских драгун и 50 пе¬
ших линейных казаков — всего 43 унт.-офиц. и 723 рядовых.В отряд полковника Казбека назначены были с Кавказской ли¬
нии две роты Казанского полка, 50 линейных казаков с подвла¬
стными ему горскими народами (Предписание Сталю, от 13 мая
1813 г., № 90).Во всех этих войсках был значительный некомплект, а поселен¬
ные казачьи полки принуждены были высылать на службу людей
престарелых и даже малолеток.1	Батарейное № 29 и № 30, особо для Грузии сформированные; батарейная
№ 20, легкие № 39 и 40 — все три составляли 20-ю артиллерийскую бригаду, и
гарнизонная № 57 артиллерийская рота.2	Из двух унтер-офицеров и 24 рядовых.3	Гарнизонные полки: Астраханский (двухбатальонный), Владикавказский
(трехбатальонный) и Кизлярский (двухбатальонный). Батальоны: Моздокский,
Каспийский морской, Ленкоранский, Бакинский, Дербентский и Потийский.201
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ помощь поселенным войскам, для облегчения их трудной
службы, высылались на линию донские полки, но в 1815 г. при¬
знано было необходимым число их на Кавказе уменьшить. Отечест¬
венная война значительно ослабила боевой состав Донского войска,
а между тем донские полки необходимы были для пограничной
стражи на всем протяжении нашей границы от Ботнического за¬
лива до Черного моря. Донцы выслали на службу почти весь слу¬
жилый класс, и атаман, опасаясь в будущем как за экономические
условия войска, так и за приращение населения, просил о возвра¬
щении некоторых полков на Дон. Находя эту просьбу уважитель¬
ною, император Александр, 14 апреля 1815 г., приказал возвратить
все донские полки, находившиеся на Кавказской линии, с тем что¬
бы на будущее время охрана линии была возложена на одни посе¬
ленные казачьи войска. Лишаясь таким образом содействия шести
донских полков, бывший тогда главнокомандующий, генерал от
инфантерии Ртищев, приказал в поселенных полках и войсках за¬
числить на службу всех неслужащих казаков. С приведением этой
меры в исполнение кавказские казаки должны были выставлять
ежегодно на службу 8550 человек. Цифра эта, в сравнении с общим
числом населения, была так велика, что в домах оставались только
старики, не имевшие сил обрабатывать землю. Казаки принуждены
были продавать последнее имущество и покупать необходимое ору¬
жие, без которого невозможно было ни пахать, ни косить сено. Что¬
бы сколько-нибудь облегчить население, приказано было возвра¬
тить в войска всех казаков, находившихся при городских и земских
полициях, при разных гражданских чиновниках, при карантинах и
при приставах у горских народов. Вместе с тем признано необхо¬
димым ходатайствовать: 1) о сравнении в чинах кавказских казаков
с донскими; 2) о производстве жалованья тем казачьим офицерам,
которые находились на службе вне своих станиц; 3) об отпуске всем
казакам провианта и фуража; 4) о сложении с казаков обязатель¬
ства продовольствовать проходящие команды за кормовые деньги
и 5) об обращении в казаки всех горцев и осетин, живших в Моз¬
докском и Георгиевском уездах.Состояло на
службеПричислено из
неслужащихДолжно состо¬
ять на службеВ полках:Кубанском7655351300Кавказском8137871600Хоперском8675331400202
1810-1826Состояло на
службеПричислено из
неслужащихДолжно состо¬
ять на службеВолжском781219100Моздокском12862141500В войсках:Гребенском684316100Терском-семейном43248480Терском-Кизлярском1437150Моздокской горской коман¬
де с причисленною к ней
Луковскую станицею5763120Итого582827225828Все эти меры не могли быть быстро приведены в исполнение, а
между тем кордонная служба требовала определенного числа лю¬
дей, уменьшить которое было невозможно. На службу выходили
16-летние дети, отцы с двумя и тремя сыновьями, оставляя дом и
хозяйство на попечение женщин. Прибывший на линию главноко¬
мандующий был встречен бесчисленными просьбами и жалобами
на безвыходное положение казаков. Он приказал отправить на Дон
только два полка, а остальные четыре просил императора оставить
на Кавказской линии. «Я осматривал донские полки, — доносил
Ермолов1, — идущие в Грузию на смену. В них нет ни одного чело¬
века менее 19 лет возраста, и в самую войну 1812 г., когда взяты
были отставные на службу, не было ни одного 16-летнего в походе.
Что заключить должны неукрощенные горские народы о поголов¬
ном вооружении линейных казаков и что могут (сделать) против
их малолетние казаки, тогда как и хорошие донские полки не с
первого шага бывают им страшными?»Действительно, необходимо было много навыка и личной хра¬
брости для того, чтобы воспрепятствовать горцам производить хищ¬
нические вторжения, и надо сознаться, что кордонная служба каза¬
ков была неудовлетворительна.«Из поступающих ко мне о происшествиях на Кавказской линии
донесений, — писал Ермолов генерал-майору Дельпоццо2, — вижу
я, сколь слаба и неисправна кордонная наша стража, сколь нерачи¬
тельны и худо исправляют должность свою командующие постами
офицеры. Я требую от вашего превосходительства возможной в сем1	Императору в сентябре 1816 г. Чтения общества истории и древностей
1866 г., кн. III.2	От 28 октября 1818 г. Чтения общества истории и древностей 1862 г.203
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНслучае строгости, ибо оскорбительно для меня слышать справедли¬
вые насчет неисправности воинской стражи укоризны, и в правилах
моих нет снисхождения к нерадивым».Требуя энергии и деятельности, главнокомандующий сознавал,
однако же, что не одно нерадение было причиною дурного отправ¬
ления кордонной службы и плохого обеспечения жителей от грабе¬
жей горцев. Ермолов видел, что в основании этого беспорядка ле¬
жит дурное размещение постов, отсутствие между ними удобных
сообщений, плохие гигиенические условия, в которые были постав¬
лены войска, и недостаток ихРазбросанные по постам казаки и солдаты жили в землянках
тесно, сыро и посреди убийственного климата; назначение команд
на некоторые посты было равносильно с смертным приговором, и
«меня устрашает, — доносил Ермолов, — необычайная смертность
в войсках, которая среди мира истребляет более воинов, нежели
самая жестокая война против здешних неприятелей». Алексей Пе¬
трович решил во что бы то ни стало перенести посты на другие,
более здоровые места, устроить казармы и улучшить пути сообще¬
ния. На все это надо было время, а между тем смертность не пре¬
кращалась, и в войсках Грузинского корпуса был огромный неком¬
плект. Вместо 45 ООО человек пехоты было 37 360 человек, а вместо
6926 человек кавалерии находилось налицо 5948 человек, следова¬
тельно, общий некомплект простирался до 11 866 человек. По от¬
даленности Грузинского корпуса, пополнение его полков произво¬
дилось весьма медленно и нередко такими рекрутами, которые за
негодностью оставались не назначенными в войска, расположенные
внутри империи. Мало того, во время следования рекрутских пар¬
тий на Кавказ лучшие люди оставлялись по дороге в разных коман¬
дах, а взамен их отправлялись старые и негодные к службе солдаты
Так, в 1821 г рекруты, назначенные на Кавказ, собирались в Харь¬
кове. Начальство военных поселений самовольно оставило у себя
тысячу человек лучших, а взамен их, под предлогом необходимости
конвоя для рекрутских партий, отправило с ними тысячу старых,
никуда не годных солдат поселенных батальонов Узнав об этом,
Ермолов просил начальника главного штаба князя Волконского за¬
претить подобные «операции» с рекрутами, хотя, прибавлял он, «я
менее всех прихотлив насчет наружной красоты солдата и в по¬
нятии моем нет солдата худого, лишь бы имел силу нести ружье и
ранец».Независимо от такого способа пополнения, в Грузинский корпус
часто ссылались за наказание штрафованные нижние чины и даже204
1810-1826офицеры. Считая подобную меру обидною для войск, заслуживших
боевую славу, переносивших все труды и лишения, Ермолов просил
императора воспретить присылку в его корпус людей недостойных
и порочных. Государь изъявил на то согласие, и «отныне впредь, —
писал Ермолов в приказе1, — гг. офицеры не увидят между собою
таковых, за поведение которых должны бы были стыдиться. В рядах
храбрых солдат Грузинского корпуса не станут недостойные раз¬
делять с ними труды их и славу».Ревнивый к славе и чести своих подчиненных, Алексей Петро¬
вич жестоко преследовал всякого рода злоупотребления, как среди
военной, так и гражданской администрации Злоупотребления эти
существовали с давних пор, и главнокомандующему приходилось
бороться с ними на каждом шагуПрошло 15 лет со времени присоединения Грузии к России; вла¬
дения наши широко раскинулись в Закавказье, но для умиротворе¬
ния края, для внушения туземному населению доверия к русскому
правительству сделано было весьма мало. Достигнуть последнего
можно было только тогда, когда среди населения явится сознание
в преимуществе правительства справедливого, сильного, пекущего¬
ся о благе своих подданных, перед произволом и жестокостью ази¬
атских деспотов, не признающих ни личной, ни имущественной
собственности и чуждых веротерпимостиС первых же дней своего прибытия в Грузию Алексей Петрович
встретился с такими порядками, которые требовали немедленного
и коренного преобразования.«Дворянство чрезвычайно грубое и необразованное, — писал он
графу Аракчееву2, — в котором прежних царей их беспутное и само¬
властное правление ожесточило сердце и в нем посеяло семена не¬
благодарности. Недоверчивость к правлению, никаким законом не
руководимому, заставила по необходимости изыскивать средства
ему противоборствовать. В дворянстве, имеющем добродетели, от
того произошло бы единодушие; в грузинах родились различные
партии, бессилие царей их утвердило, и когда случалось, что цари
предпринимали что-либо в пользу дворянства, всегда таковые дей¬
ствия относились не к благим их намерениям, но к боязни. Цари
не воздерживались от присвоения собственности частных людей,
а дворянство оттого почитало всякий способ обогащения добром.
В службе царей и должностях вдались в воровство и неправду,1	От 6 апреля 1817 г2	Графу Аракчееву 26 января 1817 г Сборник историческ материалов из
архива 1-го отделения собственной его величества канцелярии, с 406205
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв жизни частной сделались грабителями своих подданных. Грузия
недавно принадлежит России. Медленное образование дворянства
не переменило еще свойств его, и разве продолжительное весьма
время произведет перемену. Правительство наше не имеет здесь ни
приверженных людей, ни благодарных, и вообще все не в полной
мере чувствуют счастие принадлежать российскому государю.Я нашел Тифлис город многолюдный, наполненный живущими
и беспрерывно приезжающими из соседственных земель. Полиции
совершенно не было, кроме нескольких негодных квартальных и
десятских. Сборы с жителей производились без толку, издержива¬
лись деньги без отчета. Богатый и бедный платили поровну с лавки
и комнаты. Различие состояний не принималось в рассуждение.Я учредил квартирную комиссию, которая должна определить
сбор по способам каждого, дабы поровнять повинность. Дворян¬
ство с трудом выбрало депутатов и обиделось, что их сравнивают
в повинности с прочими состояниями. Купечество и граждане име¬
ли несколько собраний, толковали самым превратным образом на¬
мерение начальства и оказывали явное неповиновение власти, от¬
зываясь, что хотя они и видят в том пользу, но как сего не было
прежде, то и теперь того не хотят. Я не допустил о том формаль¬
ного донесения, но велел им растолковать, что буде они почита¬
ют распоряжение начальства утеснением, могут подать жалобу, но
что приказание начальства должны исполнить, или их заставят то
сделать. Кончилось выбором депутатов. Здесь невозможно ничего
предпринять, из чего не вывели бы самых возмутительных толков.
Например, камеральное описание называется здесь счислением на¬
рода для набора рекрут, о чем здесь и слышать не хотят. Введение
дворянской грамоты и выбор дворянских депутатов называется
всеобщим разорением, ибо дворянство должно будет доказывать
законное право на владение своим имением. Боятся обязанности
служить, боятся вырвать себя от праздности, главнейшего свой¬
ства здешнего дворянства и вообще всего народа. Доселе во всеоб¬
щем беспорядке, точно, большей части дворянства нет ясных до¬
казательств на собственность. Многими захвачены или казенные,
или им не принадлежащие земли, и хаос сей должно разрешить
общее размежевание для собственного спокойствия жителей и пре¬
вращения тяжб и ябед.Вот предстоящие мне трудности, но я примусь за все с терпени¬
ем. Я не употреблю слабых мер, которые обращались нам во вред.
Больно мне признаться, что после князя Цицианова, некоторые из
предместников моих, слабостью своею, приучили к неповиновению206
1810-1826и утвердили дух мятежный. Не всегда строгая справедливость была
знамением их поступков Покровительство не всегда снискивалось
правотою и честью. Пути кривые отверзты были для пронырливо¬
сти и подлости. Доверие к правительству не укоренилось, уважения
должного во власти не существует. Причины много раз возгорав¬
шихся мятежей и бунтов оттуда происходят. Виновники последне¬
го бунта или мало наказаны, или наказаны менее виновные. Явные
все здесь, а некоторые не только прощены, но есть даже и награж¬
денные.Мое поведение совсем будет другое. У меня нет власти, нет воли,
кроме силы законов. Но отвечаю, что сила будет полная, без ува¬
жения лиц. Отвечаю, что будут повиноваться и вскоре даже без
малейшего ропота. Здесь у всех общая мысль, что надобно стра¬
шиться общего негодования, которое здесь всегда является в виде
бунта. Подобными страхами изведывали робость начальников и
вырывали потворство и слабые меры. Во мне нет сей боязни, и я
смело заключаю, что редки будут подобные прежним происшествия
или совсем, может быть, не случатся».Со вступлением наших войск в Грузию окрестные горские на¬
роды не имели никакой религии, а с прибытием Ермолова они почти
все были мусульмане, явные враги христианству, ревностно хлопо¬
тавшие о распространении магометанства. Миссионеры всех рели¬
гий находили средства с успехом распространять свое учение в
массе народа, но одного только учения не слышно было в горах
учения православной церкви. Иезуиты, лютеране и кальвинисты,
проповедовавшие каждый свою религию, встречали покровитель¬
ство и поддержку со стороны главнокомандующих, которые не мог¬
ли найти двух-трех достойных православных священников для от¬
правления их в горы миссионерами.Учрежденная в 1745 г. так называемая осетинская комиссия,
имевшая целью проповедовать христианское учение в горах и пре¬
имущественно между осетинами, с первых же шагов своей деятель¬
ности не исполнила в точности возложенной на нее обязанности и
не внушила к себе доверия со стороны населения. Осетины крести¬
лись из-за приобретения личных выгод, но не по убеждению в пре¬
имуществах христианской религии. В 1777 г. императрица Екате¬
рина II приказала дать наставление протопопу осетинской комиссии,
чтобы он не считал исполненным долг свой «в торопливом сподоб-
лении крещения», но старался бы желающим креститься внушить
силу христианского учения и «руководствовать ко всякому благо¬
нравию, без чего крещение, диким людям преподаваемое, едва ли207
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНне может быть названо злоупотреблением одного из величайших
таинств веры христианской».Синод постановил тогда, чтобы проповедники не заявляли на¬
селению, что они присланы по распоряжению правительства, чтобы
они крестили только тех, которые достаточно познакомились с дог¬
матами христианства и утвердились в вере, и, наконец, чтобы «ни¬
каких непристойных и до звания проповеднического не касающегося
разглашений» не делали. Постановление Синода не было исполне¬
но, и, к сожалению, в миссионеры попадали исключительно такие
лица, которые были совершенно незнакомы с правилами нравствен¬
ности. В этом отношении особенно развратною жизнью приобрел
себе известность архимандрит Илларион, впоследствии удаленный
и отданный под суд. Его примеру, в меньшей, конечно, степени,
следовало и все остальное духовенство, входившее в состав комис¬
сии и посвятившее себя на проповедь евангельского учения. Про¬
поведники вмешивались в дела, до них не касавшиеся, производили
разбирательства гражданских дел, отклоняли жителей от повино¬
вения светскому начальству и уверяли, что каждый крестившийся
делается свободным и не будет платить никакой повинности своим
владельцам.Мало того, священники уверяли новокрещеных, что все то, что
до крещения украдено ими у карталинских жителей, останется без
взыскания и всякий крестившийся осетин «не будет у себя иметь
никого более из начальников, как токмо монахов, и ни один мест¬
ный начальник не смеет сделать каких-либо с осетин взысканий без
воли духовенства»1.Преимущества, предоставленные, по словам духовенства, каждо¬
му крещеному осетину, были столь очевидны, что население тол¬
пами спешило креститься из одного желания приобрести личные
выгоды. В 1815 г. архиепископ Телавский и Грузино-Кавказский
Досифей уведомил главнокомандующего, что с мая и по декабрь
месяц того года окрещено в христианскую веру в самых дальних
местах Кавказских гор более 14 ООО душ обоего пола и что все ново¬
крещеные народы начали вести жизнь тихую и покойную и являют
приверженность к государю своему и начальству.«Из сего ваше императорское величество сами изволите усмо¬
треть, — доносил Ермолов2, — вероятное ли дело, чтобы в течение1	Письмо Ермолова архиепископу Досифею 26 октября 1816 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 487.2	Во всеподданнейшем донесении 15 ноября 1816 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. VI, ч. I, № 489.208
1810-1826столь короткого времени можно было привести такое множест¬
во в христианство и до такой степени, что народы посредством
крещения обратились уже к покорности, тогда как иные, будучи
погружены в самом закоснелом невежестве, занимались единст¬
венно воровством, грабежами и смертоубийством, поставляя сие
последнее ни во что, и тогда как большая часть их не знает гру¬
зинского языка, то каким чудесным образом могли они понять от
проповедников слова Божия христианскую веру и чрез оную сми¬
риться?»Из всего этого видно, «что таинство св. крещения совершено
было с торгу вместо того, чтобы просвещать народ закону Божию
не прельщениями, а примером кротости и убеждениями о пользах,
кои приносит христианская вера». Как только осетины узнали, что
крещение в будущем не будет давать им никаких ни личных, ни
имущественных привилегий, они отказывались переменять рели¬
гию, и в 1817 г. окрещено было только 24 души1.Если миссионерская деятельность нашего духовенства была со¬
вершенно неудовлетворительна, то, с другой стороны, и сами глав¬
нокомандующие придавали весьма малое значение распростране¬
нию христианства и не видели в нем могущественного рычага к
умиротворению края и смягчению диких и необузданных нравов
населения. Те из жителей, которые добровольно принимали право¬
славие, и многочисленное христианское население, разбросанное
среди присоединенных к империи мусульманских провинций, не
пользовались ни покровительством, ни защитою правительства. От¬
данное в распоряжение ханов христианское население обязано было
платить особую дань дин-ши (шелк за веру) за право исповедовать
свою религию. «Сия дань, — доносил протоиерей Иосиф2, — была
из всех податей самая величайшая и которую обязаны были давать
ханам одни только христиане, за дозволение им оставаться при своей
религии, отчего имевшие хотя достаточное состояние весьма часто
доводимы были до крайней бедности и, наконец, не в силах будучи,
с каждого дома, платить каждогодно ханам по 20 фунтов шелку, по
необходимости совращались в магометанство».Предоставленная по трактатам неограниченная власть ханам
была причиною того, что вопрос о лучшем гражданском устройстве
их владений затягивался на долгое и, можно сказать, на неопреде¬
ленное время.1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 502.2	Митрополиту Феофилакту 16 апреля 1821 г. Там же, № 544.209
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНКнязь Цицианов, при недостатке боевых средств и будучи окру¬
жен внешними и внутренними неприятелями, принужден был при¬
соединить ханства к России при помощи трактатов. Необходимость
вырвала у него в пользу ханов условия снисходительные, которые
впоследствии оказались столь же противными нашим интересам,
сколько обременительными и для самого туземного населения. Хан
управлял подвластным ему народом с неограниченною властью, и
хотя не имел права казнить смертью, но мучить и истязать своих
подвластных ему никто не запрещал. Ханское достоинство было на¬
следственным, и русское правление в ханствах могло быть введено
не иначе как по прекращении наследственной линии или измены.
К сожалению, до назначения Ермолова даже и измена не служила
достаточным основанием для уничтожения ханской власти. Так, по¬
сле измены Ибраим-хана Карабагского граф Гудович утвердил в
ханском достоинстве сына его Мехти-Кули-хана, человека весьма
нерасположенного к России, но до времени скрывавшего истинные
свои чувства. С изменою шекинского Селим-хана в богатом его вла¬
дении введено было сначала русское управление, но потом тот же
граф Гудович, без всякой надобности и опутанный интригою, вы¬
звал из Персии Джафар-Кули-хана Хойского, утвердил его ханом
с нисходящим потомством и таким образом дал все средства к тому,
чтобы не только он до своей смерти мог грабить народ, но и впо¬
следствии передать управление своему сыну Измаил-паше, утверж¬
денному в звании шекинского хана генералом Ртищевым. Измаил
был бичом для своих подвластных, и едва только Ермолов прибыл
в Тифлис, как был завален жалобами шекинцев на бесчеловечные
и жестокие поступки хана. Все способы грабежа и притеснения под¬
данных, все роды истязаний, которые только можно придумать,
были применяемы ханом над лицами, им преследуемыми часто из
одного каприза или из желания наживы Из множества примеров
достаточно привести один, хорошо характеризующий жестокость
Измаил-хана.В 1816 г. в селении Ханабади был убит семилетний сын муллы
Абдуллы, причем мальчику нанесено было несколько ран кинжалом
в грудь и перерезано горло. Подозрение в убийстве пало на трех
евреев из селения Карабалдырь, и Измаил-хан приказал привести
их в Дехнэ, куда и сам отправился. Там, в месте, назначенном для
загона скота, обвиняемых били палками, клещами рвали у них
носы, уши, щеки, грудь и, наконец, выбили зубы. Не довольствуясь
этими истязаниями, Измаил-хан приказал выбитые зубы вколотить
в головы. Евреи не признавались в убийстве и, страдая от мучений,210
1810-1826сложили вину на евреев деревни Варташены. Хан тотчас же послал
за оговоренными, и их было приведено 30 человек. Выбрав двух,
Измаил подвергнул их точно таким же мучениям, а третьего за¬
ставлял признаться в убийстве или принять магометанство. Когда
тот предпочел переменить религию, то его все-таки били палками,
а затем той же участи подверглись и остальные 27 человек. Один
из несчастных был взят в Нуху, там убит, и тело его брошено в
крепостной ров. В Варташены были отправлены ханские слуги с
приказанием избить жидов и завладеть их имуществом. Воля Изма¬
ила была исполнена в точности: еврейские дома были все ограбле¬
ны, женщины изнасилованы, и ханские слуги, захватив до 34 280 руб¬
лей денег, много скота и других вещей, возвратились в Нуху.
Главнокомандующий не мог оставить без внимания подобные по¬
ступки текинского владетеля и вынужден был обратиться к нему с
словами угрозы.«Господин генерал-майор хан текинский! — писал Ермолов1. —
Едва приехал я сюда, как уже закидан просьбами на вас; не хочу
верить я им без исследования, и приятно бы мне было, чтобы оные
оказались несправедливыми, ибо в каждой из них описаны дейст¬
вия одному злонравному и жестокому человеку свойственные. Я
поручил удостовериться о всем том чиновнику, заслуживающему
веры. Если точно откроет он те же жестокости, которые делаемы по
воле вашей, что могут доказать оторванные щипцами носы и уши,
то я приказал всех таковых несчастных поместить в доме вашем до
тех пор, как вы их удовлетворите. Чиновника вашего, который од¬
ного жителя бил палками до того, что он умер, и тело его брошено
в ров, я приказал взять, и по учинении над ним суда он будет ли¬
шен жизни.Советую вам, генерал-майор хан шекинский, быть осмотритель¬
ным в выборе чиновников, назначаемых для приведения в испол¬
нение воли вашей; паче еще советую, чтобы воля ваша не была про¬
тивна милосердию и великодушию государя, который управление
ханством вверил вам совсем не в том намерении, чтоб народ, его
населяющий, страдал во дни славного его царствования, и ручаюсь
вам, что если я найду жалобы основательными, я научу вас лучше
исполнять намерения всемилостивейшего вам государя».Письмо это не изменило положения шекинцев и лишь заставило
хана принять меры к сохранению, в случае нужды, своей личной1 Б письме от 3 ноября 1816 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I,№ 1075211
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсвободы. Окруженный своими соотечественниками, выходцами из
Хоя, ненавистными шекинцам, Измаил продолжал грабить и при¬
теснять своих подвластных. Шекийцы видели одно спасение в за¬
щите главнокомандующего и посылали к нему жалобу за жалобою.
«Если бы моря обратились в чернила, — говорили они, — деревья
в перья, а люди в писарей, то не могут описать тех обид и бес¬
чинств, какие причинили нам хойцы... Когда Джафар-Кули-хан
(отец Измаила) с подвластными своими прибыл в Шеки, то Боже
сохрани! — хойцы были с таким видом, что и диаволы от них от¬
вращались: на спинах их по лоскуту рубища, ноги у них босы, на
головах шапки 15 лет. В таком положении они были и еще сто ты¬
сяч раз хуже. Как скоро только живот их насытился хлебом, они,
как хищные волки, напали на жизнь и имущество наши». Ханские
любимцы и советники начали с того, что обобрали в Нухе ружья
под предлогом, что на то есть воля русского императора. Обезору¬
жив население, хойцы стали отбирать лошадей, катеров, дойных
буйволиц и наложили новые подати на жителей. Население умоля¬
ло Ермолова избавить его от хана и беков и ввести русское прав¬
ление. Главнокомандующий готов был прийти на помощь жителям,
но удовлетворение их просьб откладывал до ближайшего и лично¬
го знакомства как с ханами, так и с образом их правления. Знаком¬
ство это должно было последовать в самом непродолжительном
времени, так как прежде отъезда в Персию Ермолов должен был
осмотреть вновь постановленные границы. С этою целью, вскоре
после прибытия своего в Тифлис, он отправил обер-квартирмейстера
Грузинского корпуса, полковника Иванова, в Талышинское ханство,
а генерального штаба штабс-капитана Муравьева 2-го в Борчалин-
скую, Памбакскую, Шурагельскую, Шамшадильскую и Казахскую
дистанции. Сам же Алексей Петрович намерен был осмотреть Ели-
саветпольскую область, Карабагское и другие ханства: но масса во¬
просов и дел, решение которых зависело от личного присутствия
главнокомандующего, надолго задержали его в Тифлисе1.«Предместники мои, — писал Ермолов2, — а более еще против¬
ные им обстоятельства, оставили мне много трудов, но вместе с
ними возможность заслужить доверенность государя и так щедро
рассыпанные на меня милости.Скажу тебе, как другу, приемлющему участие во всем до меня
касающемся, образ моей жизни. В пять часов я в мундире: солнце1	Дневник А. Соколова. Арх. Мин. иностр. дел, 1—7, 1816—1818 гг., № И.2	А.В. Казадаеву, от 18 ноября 1816 г.212
1810-1826не встает ранее меня. Тотчас принимаюсь за дело, и в продолжение
дня немного остается свободного времени. В вечеру, по обыкнове¬
нию, приходит весьма много людей, которые, не зная, чем заняться,
ничего лучшего не находят, как прийти скучать ко мне. Половина
или более из них не говорят даже по-русски, следовательно, ты
представить можешь, что разговор мой с ними не весьма занима¬
телен. Некогда почти книги взять в руки, общества нет никакого,
развлечений ни малейших. Нет ничего удивительного, если, всегда
занимаясь делом, в продолжение некоторого времени сделаешь что-
нибудь порядочное. Не знаю, надолго ли таким образом меня ста¬
нет, но иначе невозможно, ибо много нашел расстроенного или того,
что по необходимости должно быть приведено в другой совсем вид.
Сколько ни остерегаюсь я перемен, но они однако же неизбежны.
На многие вещи не могу я смотреть с той стороны, с которой видел
их мой предместник (генерал Н.Ф. Ртищев). Не с тем говорю я,
чтобы винить его, но лета его, образ воспитания обоих нас поло¬
жили между нами разницу. Он опирался на долговременной своей
службе, на сильных связях своих и тем считал себя вправе на ува¬
жение. Я простой солдат, но которому счастье сделало многих за-
виствующих. Нет у меня связей, и я похож на поденщика, который
трудами своими должен вырабатывать некоторое к себе внимание.
Так всегда чувствовал я, и отсюда происходила моя деятельность».Только на другой день по отправлении этого письма, т. е. 19 но¬
ября, главнокомандующий мог выехать в Елисаветполь и далее
в Карабаг, где познакомился с ханом и осмотрел границы.Карабаг произвел на него весьма грустное впечатление: посреди
роскошной природы и богатой растительности видны были раз¬
валины городов и больших деревень, остатки обширных шелкович¬
ных садов, свидетельствовавших о богатом некогда состоянии од¬
ного из лучших уголков Закавказья. Во всем Карабаге было не
более 2400 семейств; остальное население или увлечено в плен, или
разошлось по разным местам от беспрерывных вторжений персиян
и притеснений хана.Мехти-хан не заботился о благосостоянии своих подвластных,
проводил время в распутстве и ничем более не занимался, как охо¬
тою с собаками или ястребами. Ханством управляли уполномочен¬
ные им лица, обиравшие как народ, так и самого хана. Все заведе¬
ния, устроенные отцом Мехти-хана, были в упадке, и даже не
только не было признака роскоши, в которой жил его отец, но и
самый замок или дворец хана представлял развалины; «любимцы
расхитили собственно принадлежащее ему имущество до такой сте¬213
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпени, что ему недостает средств к содержанию себя приличным
образом»1.Из Карабага Ермолов отправился в селение Зардоб, виделся с
ширванским ханом, выехавшим к нему навстречу, и потом проехал
в Менгечаур, где ожидал его Измаил-хан Текинский. Алексей Пе¬
трович нашел в нем человека «наклонностей развратных, в управ¬
лении подвластными неправосудного, в наказаниях не только не¬
умеренного, но жестокого и кровожадного».Личное свидание с главнокомандующим убедило ханов, что на¬
ступил предел их капризной воле, что промежуток времени, раз¬
делявший нового главнокомандующего с князем Цициановым, дол¬
жен исчезнуть безвозвратно, и его заменят ограничение произвола,
строгая законность и правосудие.С другой стороны, личное знакомство с ханами убеждало Ермо¬
лова, что пока народ будет находиться под властью таких лиц, как
Мехти и Измаил ханы, до тех пор вновь приобретенные мусульман¬
ские провинции не сольются с империею и будут не более как непри¬
ятельскою страною, временно занятою русскими войсками. Удаление
ханов и введение русской администрации являлось необходимостью,
и Ермолов стал подготовлять общественное мнение текинцев, что
Измаил недостоин быть ханом. Пользуясь тем, что Мехти-хан Кара¬
багский (Тушинский) был бездетен и слабого здоровья, Алексей Пе¬
трович находил необходимым, в случае его смерти, не назначать хана,
хотя наследником считался его племянник Джафар-Кули-ага, хоро¬
шо известный русскому правительству как изменник и виновник ис¬
требления персиянами батальона Троицкого полка. Казалось бы, что
поступки Джафара должны были удалить его навсегда из Карабага,
но генерал Ртищев, по непонятным соображениям, нашел возмож¬
ным вызвать его из Персии, исходатайствовать прощение, признал
его в прежнем полковничьем чине и объявил наследником ханства.
Ермолов успел испросить согласие императора не утверждать его
ханом, говоря, что найдет благовидные причины не допустить его
управлять ханством2.Удаление ханов из их владений было необходимо еще и пото¬
му, что почти все они были в постоянных сношениях с персиянами
отчасти по родству, а отчасти из желания приобрести более само¬
стоятельности и избавиться от русского правительства, ограничи-1	Записки А.П. Ермолова.2	Во всеподданнейшем донесении от 17 февраля 1817 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. I, № 1264. Отношение графа Нессельроде Ермолову 25 мая
1817 г. Там же, № 1016.214
1810-1826вающего их произвол и дикую волю. Персидское правительство
старалось воспользоваться этим желанием, и Ермолов скоро убе¬
дился, что в основании политики тегеранского двора лежит веро¬
ломство, двуличие и полнейшее невежество — качества, которыми
обладал и «сам отличный сын шаха» Аббас-Мирза.Сохраняя дружественные сношения с Россиею, персидский
дринц не считал предосудительным вести тайные переговоры и
переписку с ханами и возбуждать противу России не только по¬
граничных мусульман, но жителей Дагестана и Грузии. Вскоре по
прибытии в Тифлис Ермолов узнал, что царевич Александр решил¬
ся пробраться в Персию и что тегеранский двор содействует ему в
этом присылкою весьма значительной суммы денег. Александр от¬
правил большую часть своей свиты, а сам был задержан анцухцами,
согласившимися его отпустить в Кизляр, но не в Персию. Убедив¬
шись в коварстве Александра, анцухцы отправили к главнокоман¬
дующему семь человек старших и письмо Дельпоццо, в котором
заявляли о своей преданности и готовности покориться русскому
императору.«Я имел удовольствие получить ваше письмо, — отвечал Дель¬
поццо1, — и радуюсь, что вы приняли благое намерение быть вер¬
ноподданными его величества — это есть единственное средство,
которое возвратит вам изобилие в вашем состоянии и утвердит
ваше спокойствие, не подвергаясь никаким опасностям; словом, во¬
дворит между вами то благоденствие, кое составляет счастие в на¬
стоящей нашей жизни.Анцухцы! не подумайте, чтобы я вас обольщал: ложь или не¬
правда мне незнакома; истина и справедливость суть неизменяемые
мои правила, и я ручаюсь вам, что вы получите все те выгоды, ко¬
торыми пользуются сыны отечества. Прошу вас не сомневаться ни¬
мало в словах того старика, который в преклонных летах своих не
имеет другого удовольствия, другой радости, другого счастия, как
в доставлении всего оного народу».Прием, сделанный Ермоловым, ободрил их и уверил, что русское
правительство, но крайней мере на этот раз, не намерено силою
оружия принуждать анцухцев к выдаче царевича. Население успо¬
коилось, а Александр, переговариваясь с нами, не прерывал связи
с персидским правительством. Он отправил в Тегеран своего при¬
верженца, князя Ивана Цицианова, с шестью человеками старшин,1 В письме от 25 октября 1816 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,№ 65.215
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкоторые должны были остаться там заложниками в доказательст¬
во того, что анцухцы наступающею весною проводят царевича в
Персию.Александр поручил ему сказать эриванскому хану, что он с рус¬
скими никогда не помирится и отправится в Эривань в феврале
месяце, а может быть, и прежде, но что для выезда ему необходимы
деньги. При переезде через границу посланные были задержаны,
и у князя Цицианова найдено письмо царевича, в котором он писал
Аббас-Мирзе, что намерен был немедленно отправиться в Персию,
но выпавшие снега препятствуют этому. Князь Цицианов и его
спутники были арестованы, и главнокомандующий требовал, чтобы
в течение трех недель анцухцы непременно выдали царевича. В
противном случае, говорил Ермолов, спутники князя Цицианова
будут непременно казнены и непримиримым их врагам джаробе-
локанцам будет разрешено истребить жен, детей и имущество ан-
цухцев1.Вместе с тем главнокомандующий писал Александру2: «От соб¬
ственного поведения вашей светлости зависит теперь поселить во
мне двоякие чувствования, т. е чтоб я к особому моему удоволь¬
ствию признал в вас сына покойного царя Ираклия, коего память
весьма много почитается в России, и возымел бы к особе вашей все
должное уважение, или принял бы невыгодные насчет вас заклю¬
чения, как о беглеце, не заслуживающем никакого внимания, что
весьма было бы для меня прискорбно. Не погневайтесь, впрочем,
что я объясняюсь с вами так откровенно. Я солдат, привык идти
всегда прямой дорогою и говорить то, что чувствует мое сердце.
А потому не скрою перед вами и того, что если бы, паче чаяния,
неблагоразумие ваше столь далеко простерло в вас дерзость, что вы
осмелились бы не исполнить обещания, данного вами самому госу¬
дарю императору, и обратились бы опять к коварствам, то даже и
тогда я ничего не предприму против особы вашей светлости для
того, что я разумею вас совсем иначе, нежели как другие до сих пор
вас разумели, и для того еще, что таковой поступок возбудил бы во
мне справедливое к вам неуважение, похожее на самое презрение».Письмо это и требование, предъявленное анцухцам, выдать ца¬
ревича не произвели желаемого действия. Анцухцы отказались вы¬
дать Александра, отвечали, что не опасаются угроз главнокоманду¬
ющего и будут иметь дело с одним только «кизлярским генералом»1	Письмо Ермолова анцухцам от 18 ноября 1816 г Акты Кавк археогр ко¬
миссии, т VI, ч II, № 672	В письме от 11 ноября 1816 г Там же, ч I, 363216
1810-1826(Дельпоццо). Попытка Министерства иностранных дел помимо
главнокомандующего войти в сношение с горцами через генерал-
майора Дельпоццо сбила с толку анцухцев; они видели в нем един¬
ственного представителя русской власти и не признавали никого
другого.«Если ты поверишь, — писали они Ермолову1, — лжи Ивана
^князя Цицианова) и его сопутников, то от этого нам не будет поль¬
зы; мы сами не верим его словам и лжи и не поколеблемся, если ты
даже решишься убить всех наших людей, которые в твоих руках
Клянемся великим Аллахом, что с нашей стороны никогда не вос¬
последует измены и коварства эмиру Александру-хану. Ты в своем
письме требуешь, чтобы мы его отправили к тебе. Ей-богу, мы ему
не изменим и не окажем коварства, если бы ты даже перебил всех
наших людей, не исключая наших жен и детей. Этого дела от нас
не жди. Мы исполним то, что нам повелел русский падишах. Вот
наш единый путь* исполнение воли падишаха, который приказал
нам слушать кизлярского генерала и которому также об этом при¬
казано. Мы кроме его никого не послушаем. Если хочешь, отправь
людей наших, которые при тебе и в твоих руках, к кизлярскому
генералу. Мы отправимся и соберемся с ним и заключим мир; ина¬
че делай как хочешь. Мы получили твое письмо, наполненное стро¬
жайших угроз, что ты сожжешь наши жилища, перебьешь наших
детей. Ей-богу, мы не горюем от этого слова и не принимаем угроз,
с какой бы стороны они ни были. Мы принимает только волю рус¬
ского падишаха и не изменим ни тебе, ни другому. Если воля па¬
дишаха не исполнится, вина падет на тебя. Мы свои дела поручили
ему».Резкий и категорический отказ анцухцев заставил преданного
нам тогда аварского хана явиться посредником в деле вызова царе¬
вича и в надежде на награду захватить его в свои руки. Ахмет-хан
Аварский писал Ермолову2, что он давно уже ведет переговоры с
Александром, но он твердит одно* что если император окажет ему
милость и пожалует кусок хлеба, то он сделается ему верным слу¬
гою. «Я переговариваюсь с Александром кротко, — прибавлял авар¬
ский хан, — дабы он доверился мне, и говорю ему, что я не оставлю
ходатайствовать о нем у вас, великого сардаря, и что вы не остави¬
те просить о нем государя, который простит ему вину и одарит его
клочком земли или жалованьем или другими милостями, — одним1	Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, с 32, № 712	Там же, с 862, № 74 и № 75217
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсловом, что он не останется без выгод, если явится ко мне. Он как
будто полагается на мои обещания и говорит, что явится ко мне,
когда откроется дорога через горы, и, по-видимому, раскаивается в
неприходе к вам. Вот все его слова. Бог знает, правда или нет. Если
вы пришлете лекарство, от которого человек умирает, съевши его
в пище или питье, то, может быть, удастся употребить это смерто¬
носное средство против такого известного изменника, хотя бы он
находился и там (в Анцухе)».Последнее предложение аварского хана было сообщено царе¬
вичу, и он основал на нем отказ выехать в Россию. Он ссылался
также на письмо Карганова, в котором было сказано: «Поздравляю
тебя с приобретением от государя хлеба отца твоего». «Я так по¬
лагал, — писал Александр Бастамову1, — что государь пожаловал
мне Грузию, ибо хлеб моего отца была Грузия. После чего вы при¬
были сюда, и с какою честью я принял его (Карганова), ты своими
глазами видел, и что он здесь сделал, то тебе хорошо известно, ко¬
торое ни его величеству не было прилично, ни мне. Ныне приобрел
он себе внимание Ермолова, и весьма стараются тайно ядом меня
окормить, что и говорить ужасно. Дело сие я в подробности узнал,
а по самой истине знаю. Прилично ли государю подобное непри¬
личное дело; но я полагаю так, что на такое гнусное дело нет воли
государя».Александр писал генерал-майору Дельпоццо, что весною 1817 г.
он непременно выедет к нему на личное свидание. Такое обещание
было уже не первым, и царевич отлагал свидание то до осени, то
до весны. Не веря обещаниям Александра, Ермолов писал ему, что
если с началом весны он не исполнит данного обещания, тогда он
запретит Дельпоццо иметь какие бы то ни было сношения с царе¬
вичем, «как с человеком лживым, не имеющим ни совести, ни до¬
брой веры»2.«Я весьма удивляюсь, — отвечал царевич3, — что вы делаете та¬
кого рода предписание; сие неприлично искренности вашего сердца.
Не безызвестны вы, что я не вашей команды, что вы пишете пове¬
ление с гневом». Александр жаловался на Карганова, говорил, что
он никогда не уполномочивал его вести переговоры и просил при¬
слать Карганова в Кизляр, где при свидании с Дельпоццо обещал1	В письме от 27 января 1817 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I,
№ 367.2	Письмо Ермолова царевичу, 27 января 1817 г. Акты Кавк. археогр. комис¬
сии, т. VI, ч. I, № 368.3	Ермолову, в письме от 9 февраля 1817 г. Там же, № 369218
1810-1826разоблачить все неприличное поведение непрошеного ходатая.
Что же касается до своих сношений с тегеранским двором, то царе-
рич прямо и откровенно говорил, что, не получив удовлетворения
от русских, ему невозможно отступиться от персиян. «Можно ли
было мне жить столько времени в Дагестане, — спрашивал царе¬
вич, — если бы я не имел из Персии вспоможения?»1«Будьте уверены, — писал он Ермолову, — что никто не может
принудить меня отстать от иранского государя, ибо двадцатый уже
год, как я по милости его живу, и не следует осуждать меня за то,
что я пишу к нему, когда только время позволит, доколе государь
удовлетворит мою просьбу».«Вы пишете, — отвечал Ермолов2, — что никто не может при¬
нудить вас отстать от государя персидского, по милости коего жи¬
вете двадцатый год. Напротив, я уважаю в вас чувство благодар¬
ности к нему; но, если бы вы имели чувства приличные рождению
вашему, не лучше ли было бы обязанным быть тому государю, ко¬
торый благодетельствует всем родным вашим и ближним? Вы уве¬
ряете меня, что все мои предместники, кроме маркиза Паулуччи,
желали поймать вас и отравить. Признаюсь вашей светлости, что
если когда-нибудь могу желать иметь вас в руках моих, то другого
намерения не имею, как отправить вас к семейству вашему и, до-
ставя случай воспользоваться милостью великого государя, заста¬
вить раскаяться в постыдной и неприличной жизни, которую вы
так давно проводите. Что же касается до того, что я хочу лишить
вас жизни, то я удивляюсь, что вы можете иметь мысль сию, ибо
письмо мое к вам ясно изображает, что я нимало вас не уважаю и
отнюдь не разумею вас опасным, а потому совершенно равнодушен,
живы ли вы или нет. Прошу увериться, что жизни вашей не полагаю
ни в какую цену, и она в совершенной безопасности как человека,
которого поведение в молодости развратное, в совершенных летах
бесчестное и постыдное, кроме презрения, ничего не заслуживает».Все это было, конечно, справедливо, и в глазах не только Ермо¬
лова, но и его предшественников Александр вовсе не имел того
значения, какое придавало ему Министерство иностранных дел.
Опасаясь того, чтобы царевич не поселился навсегда в Персии, граф
Нессельроде писал Ермолову3, что если бы тегеранский двор обра¬
тился с домогательством, чтобы Александру было дозволено ехать1	Письмо царевича Георгию Бастамову, 12 февраля 1817 г. Там же, № 370.2	В письме от 3 марта 1817 г Там же, № 372.3	В письме от 13 марта 1817 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1—13, 1806—1837 гг.,
No 10.219
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв Персию и основать там свое пребывание, то чтобы главнокоман¬
дующий ни в каком случае не изъявлял на то своего согласия, по
известным качествам сего царевича. «Его величеству, — прибавлял
при этом наш министр иностранных дел, — угодно, чтоб ваше пре¬
восходительство употребили все способы, чтобы пресечь ему пути
к побегу и вызвать его в Россию, стараясь преклонить его к тому
добровольным образом или принудив иными средствами».Главнокомандующему трудно было удовлетворить такому жела¬
нию, тем более что из перехваченного письма царевича видно было
положительное его желание отправиться в Персию, а не в Россию.
Александр писал эриванскому хану, что получил письмо от Аббас-
Мирзы, в котором было сказано: «Если Александр-мирза успеет
предстать в шахское присутствие в то время, когда представится
русский посланник, называемый Ермолов, было бы кстати». Царе¬
вич писал, что, получив это письмо, он исполнился таким удоволь¬
ствием, которое вместимо только на всем пространстве от востока
и до запада, что он не едет только по невозможности переезда через
горы и не имеет денег. Александр уверил эриванского хана, что в
Дагестане «все старшины тамошних городов и деревень, кадии, эми¬
ры, визири и даже дети в колыбелях и мертвецы в могилам и их
(дагестанские) птицы суть покорные слуги шаха и его сына шах-
заде, и никто не сложит с себя этого долга, если бы даже он был
сирота. Если вы пожелаете, они готовы прислать сто тысяч и бо¬
лее войска. Пусть в таком случае шах пришлет к ним воззвание и
казну»1.Переписка Аббас-Мирзы с царевичем Александром и желание
тегеранского двора видеть его у себя до прибытия русского посла
ясно указывали, что в лице Персии мы должны были видеть скорее
тайного врага, чем союзника, и главнокомандующий понимал, что
при тогдашнем положении дел иначе и быть не могло.Возвращение Абуль-Хасан-хана в Тегеран без всякого ответа от¬
носительно уступки Персии земель, приобретенных Россиею по
Гюлистанскому трактату, было крайне неприятно шаху и в особен¬
ности его воинственному сыну Аббас-Мирзе. Уверенность получить
непременно эти земли обратно исчезла сама собою, и оставалась
лишь слабая надежда, что, быть может, русский посол согласится
уступить хотя часть земель или те пункты, приобретение которых
Персия считала для себя весьма важным и необходимым. И вот, по
совету своих приближенных, Аббас-Мирза, самовольно и не спра-1 Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I, № 1363220
1810-1826шивая разрешения отца, стал собирать войска, надеясь, что боевая
готовность персиян и значительное число персидских войск устра¬
шит посла и заставит его быть более уступчивым в заявлениях те¬
геранского кабинета. Опасаясь, что такой самовольный поступок
может быть не одобрен шахом, и сознавая, что сбор войск не может
быть произведен скрытно, Аббас-Мирза распустил слух, что рус¬
ский посол едет в Персию не с обыкновенною свитою, а с 12-ты-
еячным корпусом1. Этого известия, несмотря на всю его нелепость,
было достаточно для того, чтобы в Тегеране одобрили осторожность
и меры, принятые авангардным начальником, и Аббас-Мирза полу¬
чил разрешение не только собирать войска, но укреплять границы,
чинить старые и строить новые крепости. Приближенные шаха со¬
ветовали ему поддержать свои требования силою оружия, и боль¬
шинство из них желало разрыва с Россиею.«Жители пограничных земель в Персии, — доносил Ермолов2, —
желают очень войны, ибо в продолжение оной правительство их
ласкает, боясь измены, и не взыскивает податей. В мирное время
подати разорительные и способ управления злодейский. Знатные
люди государства все ищут войны: они тогда удовлетворяют коры¬
столюбию своему, расточая казну шахскую. Легко, быть может, что
Англия сильным влиянием своим возбудит войну, дабы Персия не
обратила внимания своего на беспокойства в Индии, а более опа¬
саясь, чтобы мы, по дружественным с нею связям, не заставили ее
на них оглянуться».Несмотря на личное желание шаха сохранить мир, он, по совету
англичан, готовился к военным действиям. Услужливые союзники
обучили до 3200 регулярных войск и, чего прежде никогда не было,
формировали регулярную кавалерию. По всему видно было, что
Персия желала встретить посла во всеоружии и готовая на всякие
случайности.А.П. Ермолов спрашивал императора, как поступить ему в слу¬
чае возобновления вопроса о возвращении Персии приобретенных
нами земель. Не было сомнения, что персидское правительство бу¬
дет домогаться в Тегеране того, чего не достигло в Петербурге, а
между тем личный осмотр части границ и сведения, доставленные
полковником Ивановым и штабс-капитаном Муравьевым3, убежда¬1	Отношение Ермолова графу Нессельроде от 4 января 1817 г Акты Кавк
археогр комиссии, т VI, ч И, № 2842	Во всеподданнейшем рапорте от 9 января 1817 г Акты Кавк археогр ко¬
миссии, т VI, ч II, № 2853	Первый возвратился в Тифлис 20 декабря 1816 г, а второй 7 января 1817 г221
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНли главнокомандующего в невозможности уступить хотя бы самый
незначительный клочок земли.Граница наша с Персиею начиналась от Шурагельской провин¬
ции, совершенно ровной и открытой; прилегавшая к ней Памбак-
ская провинция была окружена высоким хребтом гор, упиравшим¬
ся в р. Араке и отделявшим от Персии провинции Казахскую и
Шамшадыльскую, Елисаветпольский округ и часть Карабага. Далее
граница обозначалась течением р. Аракса, шла через Муганскую
степь и, входя углом внутрь Персии, огибала Талышинское хан¬
ство. Дороги через горы, составлявшие часть западной границы,
были удобопроходимы для пехоты и кавалерии, но без артиллерии.
Так как персияне производили свои набеги по большей части без
артиллерии, то, сосредоточивши свои силы в Эриванской области,
они всегда могли ворваться в Шурагельскую или Памбакскую про¬
винцию. Для защиты их Ермолов считал необходимым построить
в узле дорог крепость, подобно тому как построена была крепость
в Елисаветполе, оборонявшая часть Памбакской провинции и Ка-
рабаг. Последний был открыт для вторжения персиян по всему
течению реки Аракса, но отступление для них было затруднитель¬
но, а впереди лежащие открытые места за Араксом обнаружива¬
ли всякий сбор и движение неприятеля. Это неудобство заставля¬
ло часто персиян двигаться по Муганской степи, где зимой было
множество кочующего народа, а в прочие времена года обитали
змеи — «единственная ее оборона». Через Муганскую степь про¬
ходила лучшая дорога из Персии в Талышинское ханство, но при
достаточных силах в Карабаге дорога эта была вполне прикры¬
та движением из Карабага в тыл наступающему персидскому от¬
ряду. Само ханство Талышинское было беззащитно, и находящих¬
ся там войск было далеко не достаточно для его охраны: надо было
ослаблять себя в других пунктах, чтобы послать войска для за¬
щиты небольшего пространства земли, не приносящей никакой
пользы и населения бедного и до крайности разоренного. «С тепе¬
решними там силами, — доносил Ермолов, — надобно, отдав все
во власть неприятеля, сидеть в Ленкоранской крепости. Если же
упорствовать в защите ханства в том виде, как оно теперь, надо
построить во многих местах крепостцы, разделить последние силы
и при первых неприязненных действиях лишиться между ними со¬
общения».Таким образом, в случае оборонительной войны наша обширная
граница с Персиею требовала значительного количества войск, и
выходом из столь затруднительного положения было одно средство:222
1810-1826действовать наступательно иль через Эриванскую область, или че¬
рез Карадагскую провинцию.Несмотря, однако же, на все неудобство проведенного разграни¬
чения между Россиею и Персиею, возвращение последней какой-
либо провинции признавалось совершенно невозможным. «По об¬
разу границ наших, — доносил Ермолов императору Александру1,
можно было бы без всякой потери отдать Шурагельскую провин¬
цию, но она не в последнюю приобретена войну, а есть древнее до¬
стояние Грузии. Государь российский не разрушит состава земли,
прибегшей под сильную его защиту. Можно было бы без потери
уступить ханство Талышинское, но оно под покровительством Рос¬
сии 20 уже лет. Отец нынешнего хана, сильный одним именем сво¬
его государя, противился долго Персии, без всякого почти от нас
пособия, и равнодушно терпел разорение. Сын его не ропщет на
бедность и верен вашему императорскому величеству. Уступление
ханства сего Персии худое произведет впечатление на подвластных
России народов и худо истолкует могущество ее покровительства.
Я осмеливаюсь думать, что в пользу дружественных с Персиею от¬
ношений, буде можно надеяться на таковых от правительства, худо
основанного, еще менее утвердившегося, согласиться возможно сде¬
лать его независимым под гарантиею обеих держав. Однако же в
сем случае ожидать должно, что хан будет более привержен к Пер¬
сии, от которой имеет в виду получить отнятую часть ханства его,
и ничего от нас».Итак, по мнению Ермолова, из всех приобретений, сделанных
Россиею, без вредных последствий невозможно было ничего усту¬
пить Персии, ибо граница, хотя и неудобная, при малейшем из¬
менении делалась еще более трудною для обороны. Император
Александр разделял мнение главнокомандующего и, решившись не
делать никаких уступок, поручил своему послу привести на память
персидскому правительству те объяснения, которые были даны в
Петербурге Абуль-Хасан-хану. Из повторения послом того же, что
было объявлено в Петербурге, персидское правительство должно
было понять и заключить, что отказ есть следствие необходимости,
а не желание нарушить мирные отношения. При таком решении
посольство в Персию видоизменяло свой характер, и так как послу
не предстояло уже вести переговоров, а объявить только волю им¬
ператора, то на усмотрение Ермолова предоставлялось, ехать ли1 Во всеподданнейшем донесении от 9 января 1817 г Акты Кавк археогркомиссии, т VI, ч II, № 286223
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсамому в Тегеран или послать вместо себя другого генерала. Из¬
вестия о сборе войск и приготовлении персиян к военным действи¬
ям были достаточным предлогом, чтобы главнокомандующий остал¬
ся в Тифлисе, но Ермолов предпочел ехать сам.«Умедленный обстоятельствами отъезд мой, — доносил он1, —
произвел в Персии величайшее сомнение, и нетерпеливое желание
открыть того причины не могло утаить страха, что ваше император¬
ское величество переменить изволили дружественное к Персии рас¬
положение. Итак, дабы переменою посла не утвердить более в сем
мнении и для точнейшего исполнения воли вашего императорского
величества я отправляюсь сам, ибо, полагая войну неизбежною,
персияне не имели бы доверия к послу, на место мое отправленно¬
му, и могли бы даже не почитать себя в обязанности оказать при¬
личествующее ему уважение, которое, быв уверены в дружбе, они,
без сомнения, окажут мне, и столько уже знают меня, что из сведе¬
ний, мною полученных, заключать должно, что собранные Персиею
войска призваны осторожностью к обороне, а отнюдь не решитель¬
ностью к нападению2.Явный ропот отягчаемых поборами жителей и отложившаяся
Хорасанская область, соседственная непримиримым туркменцам,
не суть обстоятельства, благоприятствующие войне внешней, особ¬
ливо когда Порта, междоусобиями раздираемая, не может подать
помощи.Не гордость прежняя шахов или мнение о могуществе своем за¬
ставляет теперешнего шаха желать пред лицом своим видеть посла
вашего императорского величества. Ему надобно непокорливых
подданных устрашить силою союза с великим государем и тем пе¬
ресечь пути к измене и бунтам. По многим таковым причинам за¬
ключаю я, что Персия не будет настоятельно требовать возвращения
потерянных земель, или без большего труда отклоню я требование
и явлю пред шахом в достойном виде великодушие вашего импера¬1	В собственноручном всеподданнейшем донесении от 17 апреля 1817 г из
Тифлиса Арх Мин иностр дел, 1—7, 1816—1818 гг, № 72	«Должен вашему сиятельству сказать, — писал Алексей Петрович в тот же
день графу Нессельроде, — что, зная страх, который я навожу на персиян име¬
нем моим главнокомандующего в здешнем краю, я обязан ехать в Персию и им
воспользоваться, чему много способствовать будет и то, что они приписывают
мне такие свойства, которые наиболее их в том страхе утверждают Знаю я, что
подобное мнение не есть ручательством за личную мою безопасность, но и для
оной нередко надобно одно лишь счастие Персияне не умели лучше истолковать
медленность моего отъезда и прекратить разные о том толки и сумнения в на¬
роде, как уверить его, что я удержан возникшим в Грузии бунтом» (Собствен¬
норучное письмо от 17 апреля 1817 г)224
1810-1826торского величества уделением новых выгод, которых столько лег¬
ко приобретение.Предметом главнейшего наблюдения моего будут следующие
обстоятельства: 1) До такой степени должна быть уважаема нами
Персия, в дружественных ее к нам отношениях, и можно ли на го¬
сударство, худо основанное, порочно управляемое и никакой по¬
литической системы не имеющее, положиться в прочности мира
или по крайней мере в некотором продолжении оного, и легко ли
правительство совращаемо посторонними влияниями; 2) до какой
степени может Персия заслуживать презрение в состоянии непри¬
язненном с нами или когда по смерти шаха впадет она в прежние
беспорядки и безначалие — определить, каким образом, не препят¬
ствуя раздорам и междоусобию и не вмешиваясь в оные, остаться
спокойными и обратиться к усмирению внутренних неприятелей,
всегда вредных нам, а наиболее когда заняты мы внешнею войною.
Обратиться также к устройству здешнего края, требующего важных
преобразований, к которым трудно приступить, не будучи уверену
по крайней мере в трех и более годах спокойствия».
ГЛАВА 12Отъезд посольства в Персию. Желание жителей Эриванской области по¬
ступить в подданство России. Прибытие посольства в Тавриз. Перегово¬
ры по поводу аудиенции у Аббас-Мирзы. Объяснение Ермолова с каймака-
мом Мирза-Безюргом. Выезд из Тавриза и прибытие в Саман-Архи.
Мирза-Абдуль-Вехаб и объяснение его с Ермоловым об уступке провинций.
Торжественный въезд в Султанию. Аудиенция у шаха. Переговоры с садр-
азамом Мирзою -Шефи. Прокламация Ермолова к жителям Закавказья.
Прощальная аудиенция у шаха. Возвращение в Тавриз. Вопрос о признании
Аббас-Мирзы наследником персидского престола. Переговоры по этому
поводу с Мирза-Безюргом. Просьба его пропустить царевича Александра
в Персию и отказ возвратить русских пленных. Выезд из Тавриза и воз¬
вращение в Тифлис. Взгляд Ермолова на Персию и ее внутреннее положениеПриготовляясь к отъезду в Персию, Ермолов еще в январе1817	г. отправил в Тегеран к. с. Мазаровича с приветственными
письмами к Фетх-Али-шаху, сыну его Аббас-Мирзе, визирю Мирзе-
Шефи, бывшему в России послу Абуль-Хасан-хану и другим вель¬
можам шахского двора.17 апреля был назначен выезд посольства из Тифлиса. После
завтрака у генерал-майора Кутузова, которому поручено было ко¬
мандование войсками в Закавказье, все чины посольства, около4	часов пополудни, отправились в Сионский собор. Митрополит
Варлаам отслужил молебен, и затем Ермолов с огромною свитою1
выехал из города в селение Коды, где и ночевал.«Завтра отправляюсь я в Персию, — писал он А.В. Казадаеву2. —
Трудный и далекий предлежит мне путь! Ведет меня туда воля го-1	Состав посольства напечатан в Актах Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
262—266, и в «Русской старине» 1877 г., № 6, с. 258.2	В письме от 17 апреля 1817 г., из Тифлиса.226
1810-1826сударя моего благодетеля. Нужно некоторое счастие, чтобы выйти
оттуда согласно с намерением моим, сходно с желанием приятелей
моих. Нужно счастие и в других отношениях... Мог ли я предви¬
деть, что таково будет по службе мое назначение? Не так я провел
мою молодость. Бедное состояние семьи моей не допустило дать мне
нужное воспитание. Подобно отцу моему поздно обратил я внима¬
ние к службе моей и усердию. Впоследствии доставили они мне
некоторые способы, но уже вознаградить недостатки знаний, а по¬
тому и способностей не было времени».Выступив 18 апреля из селения Код, посольство 22-го числа
прибыло в Караклис, где совершенно неожиданные обстоятельства
заставили Ермолова оставаться в течение трех суток. Еще перед
отъездом своим из Тифлиса главнокомандующий был предуведом¬
лен, что в пограничных персидских областях и в особенности в
Эриванском ханстве возникли беспорядки и что жители, преиму¬
щественно армяне, недовольные правителем, намерены переселить¬
ся в пределы России. Переход к нам отдельных лиц и даже несколь¬
ких семейств был так част и обыкновенен, что Ермолов не находил
в том ничего чрезвычайного, но, желая сохранить мир с Персиею,
принужден был отказывать в таком переселении. Прибывши в Ка¬
раклис, Алексей Петрович был встречен депутатом, заявившим, что
находящиеся в Эриванской области персидские войска и все жите¬
ли с нетерпением ожидают прибытия главнокомандующего, чтобы,
с его согласия, повергнуть крепость и всю область под державу рус¬
ского императора. Если же не последует на это разрешения, говорил
персиянин, то население, не в состоянии будучи переносить долее
притеснения правителя, переселится в русские границы, хотя бы
им и не было на то дозволения, ибо не верят они, чтобы русский
главнокомандующий мог приказать истребить 10 ООО и более се¬
мейств несчастных, ищущих спасения.«Также имею я известие, — доносил Ермолов императору1, — что
ханство Хойское, лежащее за рекою Араксом, готовое возмутиться,
смотрит, что сделаю я с Эриванской областью, и что в самом даже
Тавризе чувствуемы беспокойства».Опасаясь, чтобы вступление русского посла в Персию не озна¬
меновалось возмущением, Ермолов остановился на несколько дней
в Караклисе и отправил посланного в Эривань с просьбою, чтобы
войска и жители по крайней мере до возвращения его оставались1 Из с. Караклиса в собственноручном рапорте от 25 апреля 1817 г. Арх. Мин.иностр. дел., 1—7, 1816—1818 гг., № 8.227
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНспокойными, ибо таким неблагоразумным поведением они навлекут
только на себя мщение правительства и навсегда лишат посла воз¬
можности быть им полезным. «Может быть, — доносил Ермолов, —
отклоню я их намерение выгнать или истребить начальника пер¬
сидского, но никак не надеюсь остановить переселение большей
части жителей. Также сегодня получил я известие, что хан шахсе-
ванский, недовольный Аббас-Мирзою, не только хочет перейти к
нам, но собирает войска, чтобы прежде сразиться с ним. Сего хана
я и остановить не в силах.Должен однако же предупредить ваше величество, что если по
возвращении моем из Персии Эриванская область, сохраняя те же
против правительства неудовольствия, прибегнет под покровитель¬
ство наше, я приму оную непременно, ибо народ ожесточенный и в
отчаянии может искать защиты и спасения у Турции, и они (турки)
всеконечно тем воспользуются, а для нас чрезвычайно невыгодно
будет видеть в руках их область, изобилующую богатством, извле¬
кающую все деньги Грузии и счастливую многочисленным населе¬
нием. Тогда еще менее будет спокойствия в Грузии.Никогда, государь, не представится подобный случай овладеть
без выстрела областью, которая стоила нам многих трудных пред¬
приятий, большой потери войск и которой столько необходимо нам
приобретение. И-теперь стоило бы одного моего слова. Сему весьма
много способствует прибегнувший под покровительство наше брат
родной бывшего хана Эриванского, который с областью покорился
Персии, не надеясь, чтобы покойный князь Цицианов мог защитить
его против шаха. Он, невзирая на отказанный ему вход в границы
наши, тайно прокрался и явился у меня в Тифлисе».Предвидя, что тегеранский двор припишет беспорядки в своих
провинциях интриге и проискам русского посла, Ермолов ожидал
многих неприятностей, но решился продолжать путь.25 апреля посольство оставило Караклис и 30-го числа прибыло
в Талынь1, первое селение на персидской границе, где и располо¬
жилось на ночлег в приготовленных для того палатках. Здесь ожи¬
дали посла: чиновник эриванского сердаря и присланный персид¬
ским правительством в качестве михмандаря (пристава при после)
Аскер-хан, некогда состоявший послом при Наполеоне.1	мая Ермолов выехал из Талыни и через Эчмиадзин, Эривань,
Нахичевань и Маранд 19 мая прибыл в Тавриз — резиденцию на¬1 В «Русской старине» (1877 г., № б, 172) ошибочно напечатано, что по¬
сольство прибыло в Талынь 28 апреля.228
1810-1826следника1. Накануне торжественного въезда русского посла в этот
город прибыл в лагерь персидский чиновник с церемониалом встре¬
чи, где между прочим было сказано, что послу будет подведена ло¬
шадь с убором, которая, по обычаю, должна быть принята им в по¬
дарок. Ермолов отвечал, что лошади в подарок он не примет и
считает это делом неприличным, пока сам, от имени императора, не
поднесет подарок персидскому принцу. Такой ответ изумил перси¬
янина, и он просил русского посла по крайней мере сесть на лошадь
и на ней въехать в город. Ермолов согласился, но с тем, чтобы по
приезде в Тавриз лошадь эта была немедленно отведена на конюш¬
ню шах-заде (наследника принца).С утра 19 мая по пути следования посла были расставлены вой¬
ска, как регулярные, так и иррегулярные. Хотя в Персии и не было
обычая встречать таким образом послов, но как Мирза-Абуль-Ха-
сан-хану был сделан такой прием в Петербурге, какого не делали
ни одному из персидских послов, то Аббас-Мирза решился отсту¬
пить от общих правил и принять Ермолова с особыми знаками по¬
чести и уважения.В полдень Ермолову подведена была лошадь с богатым убором,
присланы скороходы и несколько заводных лошадей; скороходы
должны были идти перед послом, а заводные лошади позади. По
мере приближения посольства к городу его встречали разные са¬
новники, а артиллерия произвела в честь его 21 выстрел. Поместив¬
шись в отведенном ему доме каймакама Мирза-Безюрга, Ермолов
встретил в нем человека, не расположенного к России, двуличного
и злонамеренного. Уклоняясь от всяких переговоров с Безюргом,
Алексей Петрович не мог уклониться от разрешения вопроса о
красных чулках, без которых до сих пор не обходилась ни одна
аудиенция у Аббас-Мирзы.По обычаю персиян, в комнату наследника нельзя было войти
в сапогах, но необходимо было надевать красные чулки. Этикету это¬
му следовали беспрекословно все посланники европейских держав,
а в особенности англичане и французы. Присланный Наполеоном
генерал Гардан, желая вкрасться в доверенность персиян, исполнял
все их требования, и ему заметил с ирониею Ермолов: «После крас¬1	Мы не останавливаемся на подробностях путешествия посольства, потому
что они более или менее всем известны. Желающие же могут найти их в запи¬
сках Ермолова (см: Чтения общества истории древностей, 1866 г., кн. III; в кни¬
ге В. Бороздина: «Краткое описание путешествия посольства в Персию в 1817 г.
С.-Петербург, 1821 г., и в статье А.П. Верже: «Посольство А.П. Ермолова в Пер¬
сию». «Русская старина», 1877 г., № 6.229
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНного колпака вольности не трудно было надевать чулки». Англичане
делали то же из желания сохранить за собою все выгоды торговли, «а
как я, — говорил Ермолов, — не приехал ни с чувствами Наполеоно¬
ва шпиона, ни с прибыточными расчетами приказчика купечествую¬
щей нации, то и не согласился на красные чулки и прочие условия».Не желая нарушать установившегося при дворе этикета и вместе
с тем видя упорство русского посла, Аббас-Мирза решился принять
Ермолова не в комнате, а перед домом, не сидя на коврах своих, «ко¬
торых доселе не дерзал попирать ни один сапог», но стоя на камен¬
ном помосте внутреннего двора, под портретом своего отца. Посоль¬
ству пришлось пройти несколько узких и темных коридоров и
грязных дворов, прежде чем оно приблизилось к каменному помосту,
на котором стоял человек в обыкновенной красной одежде без всяких
украшений. «Можно было не узнать, — записал Алексей Петрович в
своем дневнике, — что то был наследник, но шедшие впереди нас
церемониймейстер и адъютанты его начали поспешно снимать свои
туфли и кланяться почти до земли. Не останавливаясь, продолжали
мы идти далее; на средине двора они догнали нас и опять начались
поклоны, но уже не столько продолжительные, ибо, сняв прежде туф¬
ли, нет обыкновения снимать что-либо более; знатнейшие туфли мо¬
гут, однако же, доходить до средины двора, но ни одна предела сего
не преступает. Итак, приближаемся мы к полотняному навесу и уже
вблизи видим наследника. Мы в сию минуту походили на военных
людей, утомленных сильным в знойное время переходом, поспеша¬
ющих на отдых под ставку маркитанта».Остановившись не далее как в шести шагах от принца и делая
вид, что его не знает, Ермолов спросил у провожатых: «Где же его
высочество?» — и только после указания снял шляпу, а за ним и
вся свита. Сделав несколько шагов вперед, Аббас-Мирза подал Ер¬
молову руку, и после обычных приветствий посол передал принцу
высочайшую грамоту, в которой император Александр высказывал
желание сохранить дружбу с Персиею.После довольно продолжительного разговора принцу представ¬
лены были чины посольства, и аудиенция была окончена. Почти
целую неделю Ермолов оставался в Тавризе, и эти дни он считал
скучнейшими в своей жизни. К дому его был приставлен почетный
караул, которому приказано не пускать к послу никого из жителей;
для прислуги были назначены такие лица, которые знали русский
язык и могли служить шпионами. «Я не мог, — пишет Алексей Пе¬
трович, — выехать за город, чтобы не тотчас известно было о том
Аббас-Мирзе и чтобы не вызвался он ехать со мною». Принц по¬230
1810-1826казывал послу свою конницу, свою артиллерию пешую и конную,
приглашал его в свой сад, занимал скучнейшими разговорами, пред¬
лагал ему смотреть фейерверк, но все это было так незатейливо, что
Алексей Петрович решился сидеть дома и никуда не показываться;
члены посольства последовали его примеру, и все они «содержа¬
лись как будто в крепости». Зная, что причиною всему этому Мир-
за-Безюрг, Ермолов избегал с ним встречи, из опасения быть вы¬
званным на неприятные объяснения.Так прошло время до 24 мая, когда в Тавриз приехал из Тегера¬
на Мамед-Али-бек и привез ответы на письма Ермолова, отправ¬
ленные с Назаровичем. В ответах, состоявших из набора пустых
слов, цветистых фраз и разного рода уподоблений1, персидские са¬
новники выражали, конечно, радость по случаю скорого свидания
с русским послом, причем садри-азам (первый министр шаха) Мир¬
за- Шефи спрашивал Ермолова, приедет ли он в Тегеран или прямо
в Султанию, куда с наступлением жаров шах обыкновенно приез¬
жал и проводил все лето. Садри-азам выражал желание, чтобы рус¬
ское посольство поспешило приездом в Тегеран к 7-му или 8-му чис¬
лу месяца шаабана и могло присутствовать на свадьбе принцев,
сыновей шаха. Но если бы, прибавлял Мирза-Шефи, послу трудно
было совершить в короткий срок столь дальний путь, то шах предо¬
ставляет ему ожидать его приезда или в Султании, или в Уджане.«К сожалению, — отвечал Ермолов2, — не могу я никак прибыть
в Тегеран к 8-му числу месяца шаабана, ибо со свитою скоро ехать
неудобно, и жары начинают уже быть весьма чувствительны для
людей, на севере рожденных. Приношу мою благодарность его ве¬
личеству шаху за милостивое ко мне внимание и позволение ожидать
прибытия его в Султанию. Иначе, испытавши трудности дороги, в
жаркое время, приехал бы я в Тегеран к самому отъезду оттуда его
величества. В У джане я не согласился остановиться надолго пото¬
му, что не могу ничего привести в оправдание медленности моего1	Вот один из образчиков персидского красноречия «До тех пор, пока золо¬
тое знамя солнца будет освещать небесный стан, до тех самых пор да украсится
лагерь вашей высокосановности знаменем могущества и да наполнится чаша
вашей души вином радости и веселия!» «По изъявлении вам множества при¬
ветствий и по отправлении о вашем благополучии тысячи молитв я рукою ис¬
кренности снимаю фату с ланиты красавицы цели. После долгого приковывания
ока надежды к дороге ожидания я денно и нощно не переставал мечтать о ра¬
достном с вами свидании, как вдруг пришла благая весть о приближающемся
блаженстве вашего присутствия».2	Мирза-Шефи, в письме от 25 мая 1817 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. VI, ч. II, № 300.231
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпути и не прежде смею помышлять о собственном спокойствии
моем, нежели (чем) исполню волю великого моего государя, кото¬
рой желает он скорого исполнения».Передавая это письмо Мамед-Али-беку, Ермолов рассказал ему
о том тайном надзоре, которым окружил его Мирза-Безюрг, и про¬
сил передать Мирзе-Шефи, что если в дальнейшем путешествии он
встретит подобные же поступки, то примет их за нарушение дру¬
жественных отношений и «начертает себе другой образ поведения».
Столь резкое заявление заставило Мирза-Безюрга хотя несколько
загладить свое поведение, и по его совету Аббас-Мирза накануне
отъезда Ермолова из Тавриза пригласил его ехать с ним за город.—	Выезжая завтра, — отвечал Алексей Петрович посланному, —
берегу я глаза мои, в которых чувствую большую боль, и потому не
могу иметь удовольствия видеть принца. Прошу позволения при¬
слать одного из чиновников моих, который представит наследнику
благодарность за благосклонный и милостивый прием его, вежли¬
вость и внимание, которое он всем оказывал. Дождался бы я об¬
легчения в болезни, чтобы иметь у него прощальную аудиенцию,
но как я не был принят приличным образом, а встретился с ним на
дворе и за аудиенцию того почесть не могу, то и не считаю себя
обязанным откланиваться ему Впрочем, как с человеком милым и
любезным, с которым приятно мне было познакомиться, желал бы
я еще раз где-нибудь встретиться.Этот ответ удивил Мирза-Безюрга и вызвал продолжительные
объяснения—	Прием на дворе, — уверял каймакам через своего посланного, —
был самым величайшим доказательством уважения, который наслед¬
ный принц до того времени никому не оказывал, и прежде все по¬
сланники надевали красные чулки, будучи принимаемы в комнате.—	Я не могу идти в сравнение с другими, — отвечал Ермолов, —
будучи послом сильнейшей и соседственной державы, которой дру¬
жественное расположение слишком ощутительные доставляет вы¬
годы Персии. Если же красные чулки должны служить основанием
дружбы между двумя державами и без них обойтись невозможно,
то я прошу каймакама предупредить шаха, что я их не надену, а
чтобы не делать бесполезно лишнего пути, я на дороге буду ожи¬
дать ответа ехать ли мне далее или возвратиться в Россию?«Сие известие, — пишет Ермолов в своем дневнике, — ужаснуло
каймакама и, невзирая на утонченную его хитрость, без сомнения,
не было в расчете. Он знал, что не укрылась от меня ненависть его
к русским, и мнение мое о нем, как о величайшем из плутов, и по-232
1810-1826тому не мог сомневаться, что поставлю его виною всех могущих
случиться неудовольствий»Мирза-Безюрг искал личного свидания с послом, но Ермолов его
не принял и рад был случаю завести с ним ссору, чтобы впоследствии
можно было устранить его от участия в совещаниях о возвращении
части земель, приобретенных нами по Гюлистанскому трактату.Аббас-Мирза, конечно, сожалел о происшедшей размолвке и
прислал сказать, что охотно примет русского чиновника, если не
может видеть самого посла. Отправив советника посольства г. Со¬
колова, Алексей Петрович, рано утром 26 мая, только с одним адъ¬
ютантом, поспешно выехал из Тавриза, так как для прочих чинов
посольства не были готовы лошади. Внезапный отъезд его произвел
большой переполох в городе: поодиночке догоняли его те сановни¬
ки, которые обязаны были провожать его. Едва он остановился на
ночлег, в 15 верстах из Тавриза, как к нему приехали три персид¬
ских чиновника с письмами от Аббас-Мирзы и его наставника Мир-
за-Безюрга. Наследный принц благодарил, что Ермолов чрез Со¬
колова объяснился с ним чистосердечно, что он особенно уважает
и принимает за истинную дружбу, не терпящую притворства; кай¬
макам же льстил, извинялся и выражал сожаление, что не мог лич¬
но видеться с Ермоловым.«Вероятно, генерал Негри, — писал Безюрг1, — уже довел до ва¬
шего сведения, что я вчера намерен был повидаться с вами и про¬
сить извинения, но по случаю глазной боли вам нельзя было принять
меня, и я полагал, что сегодня вознаградится вчерашняя неудача;
но утром в канцелярии моей объявили мне, что вы так были утом¬
лены беспокойствами в эти дни, что не могли даже принудить себя
к небольшому труду прощального свидания и, не дожидаясь на¬
значения проводника со стороны моего благодетеля, наследного
принца, выехали из города, освободив себя от беспокойства свида¬
ния со мною.Хотя мое дервишское (отшельническое) правило требует только
вашего спокойствия, но, несмотря на то, я решился отправить к вам
почтеннейшего Абдула-бека, чтоб выразить мою грусть, проистека¬
ющую от вашего отсутствия, хотя оно освободило вас от неприят¬
ности видеть меня.Я надеюсь в скором времени увидеть вас при высочайшем по¬
роге и беседовать с вами по-дервишски»1 В письме, полученном 26 мая 1817 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI,ч II, № 303233
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПовторяя постоянно, что он дервиш, не имеющий никаких стра¬
стей человеческих, равнодушный ко всем почестям, чуждый всяких
суетных желаний, Мирза-Безюрг на-самом деле «желал с жадно¬
стью» заступить место садри-азама, имел гарем, грабежами наживал
себе состояние и, не допуская никого воспользоваться доверенно¬
стью Аббас-Мирзы, один сохранял над ним неограниченное влия¬
ние. Не обладая особенным умом и будучи, по выражению Маза¬
ровича, велик на малые дела, Мирза-Безюрг отличался хитростью,
а главное — непримиримою враждою к России.В бытность Ермолова в Тавризе Мирза-Безюрг уверил его, что
шах прибудет в Султанию 2-го числа рамазана. Ермолов сначала то¬
ропился ездою, но скоро убедился, что и в этом был обманут кайма-
камом. Когда выедет шах из Тегерана и когда приедет в Султанию —
никто и ничего не знал, и «вот, в ожидании этих известий, — писал
Алексей Петрович1, — проходя от одного места до другого, веду
жизнь кочующую. Здесь она никому не кажется странною, ибо все
они живут таким образом и, кроме редких весьма городов, в бедных
деревнях нет почти пристанища. Персия много выигрывает описани¬
ями иноземцев, и то еще надобно роскошное издание и хорошие ри¬
сунки. Г. Мазарович, четыре уже месяца живущий в Тегеране, уве¬
домляет меня, что шах уверен, что я еду с уступкою завоеванных
земель. Барон Строганов из Константинополя дает мне знать, что
шах сказывал посланному из Порты чиновнику, что он надеется воз¬
вратить все потери, войною причиненные. Ваше сиятельство из сего
увидеть изволите, что я не самый приятный буду гость у его величе¬
ства шаха и что не избегну я некоторых переговоров, кои не польстят
необузданной его гордости. Впрочем, ваше сиятельство можете быть
уверены, что это не повлечет никаких за собою следствий, ибо столь¬
ко не отчаиваюсь я успеть, чтобы вразумить их, что для собственной
их выгоды нужно им быть покойными. Персия не может пренебре¬
гать состоянием тишины, ибо она недалека весьма от того времени,
что место ее заступят величайшие беспокойства и пламя раздора ох¬
ватит ее отовсюду. В короткое пребывание мое здесь я получил всю
в том уверенность. Поистине скажу, что одна обычная вежливость
заставляет оказывать персиянам некоторое уважение, впрочем, оно
не принадлежит им разве из сожаления».Подвигаясь медленно и не без затруднений, посольство 5 июля
прибыло наконец в последнее перед Султаниею селение Саман-Ар-
хи, где на обширной равнине, на берегу реки Зеган-Чая, было рас-1 В письме гр. Нессельроде, от 15 июня 1817 г.234
1810-1826кинуто два лагеря: один для русского посольства, а другой для
Мирза-Абдул-Вехаба и его свиты, присланных для встречи Ермо¬
лова. Нося титул муэтемид-уддоулэ (опора государства), Мирза-
Абдул-Вехаб был человек наиболее просвещенный между персия¬
нами, любимец и доверенное лицо шаха. Он встретил посольство с
особым вниманием и почтением: лагерь был устроен гораздо лучше,
чем те, которыми путешественники пользовались прежде; у ставки
посла был поставлен почетный караул, и Абдул-Вехаб первый сде¬
лал визит Ермолову. Причины столь необычайной предупредитель¬
ности скоро объяснились. Абдул-Вехаб был прислан из Тегерана
разузнать предварительно мнение посла относительно возвращения
областей и с этою целью имел при себе полномочие шаха на всту¬
пление с ним в переговоры.Еще в Тегеране, пользуясь знакомством с Мазаровичем, Вехаб
не скрыл от него поручения, данного ему шахом, и спрашивал, мож¬
но ли рассчитывать на уступки со стороны России и в особенности
на возвращение Карабага? Ответ Лазаревича хотя и был неблаго¬
приятен для Вехаба, но он все еще надеялся выговорить у Ермолова
что-либо в пользу Персии до приезда шаха и тем отнять эту заслу¬
гу у садр-азама. Мучимый беспокойством и нетерпением, Абдул-
Вехаб искал скорейшего объяснения, но Ермолов, чувствуя себя
нездоровым, не мог с ним видеться.Тогда он прислал через Мазаровича грамоту шаха, уполномочи¬
вавшую его вступить в переговоры. Ермолов отвечал, что, не имея
аудиенции у шаха и не представив ему грамоты императора, он не
считает возможным входить с кем бы то ни было в переговоры, но
готов говорить с ним по-приятельски, как с человеком «партику¬
лярным». Из разговоров с русским послом Мирза-Вехаб узнал, что
Россия вовсе не думает об уступках.—	Но без того я не ожидаю хорошего окончания дела, — заметил
Вехаб, — шах в полной уверенности, что желание его исполнится,
потому что в грамоте императора, переданной в Петербурге послу
Абуль-Хасан-хану, изображено, что на вас возложена обязанность
изыскать средства сделать все угодное шаху.—	Кроме уступки областей, — отвечал Ермолов, — жители ко¬
торых прибегли под покровительство России, есть много других
выгод, которые может Персия извлечь из расположения к ней рус¬
ского государя. Доказательством же приязни и великодушия им¬
ператора Александра можно признать и то, что, несмотря на все
неудобство теперешней границы между двумя державами, он не
намерен улучшить ее и, имея все средства исполнить то, что по¬235
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНжелает, он не хочет поступать вопреки выгод державы, доброе со¬
гласие и дружбу с которой он вполне ценит. Взгляните на карту
и убедитесь, что без нарушения существенных выгод России и не
давая повода к неизбежным раздорам впоследствии, невозможно
уступить шаху земли.—	Шах, — заметил Мирза-Вехаб, — оскорблен будет отказом в
том, чего так давно ожидает, и вы, конечно, не возьмете на себя
объявить войны, опасаясь гнева императора.—	Государь, по уважению к шаху, — отвечал Ермолов, — будет
крайне сожалеть о разрыве, ибо желает постоянно сохранять дружбу;
но зато он знает, что ничего не должно щадить на защиту верных ему
народов, которые все счастие свое полагают в его покровительстве.Мирза-Вехаб ухватился за последнюю фразу и стал уверять, что
не только жители вновь приобретенных Россиею провинций, но вся
Грузия желает быть уступленною Персии. Выхваляя свое прави¬
тельство, Мирза-Вехаб старался устрашить Ермолова многочислен¬
ностью персидских войск и уверял, что в Персии участь военных
людей завиднее, чем в России.—	Где нет понятия о чести, — заметил Ермолов, — там, конечно,
остается искать выгод, отчего все ваши военные люди похожи на
разбойников, не имеющих в виду ни славы Персии, ни чести ору¬
жия, но один грабеж. Отличнейшие из государственных людей на¬
казываются у вас без суда, по одной воле шаха, продажею жен,
и вы, конечно, не можете не признать, чтобы в подобных случаях
честь сколько-нибудь не была угрожаема.Мирза-Вехаб должен был согласиться в справедливости послед¬
них замечаний. «Доказательства, приведенные мжцо, — записал
Алексей Петрович в своем дневнике, — потому подействовали бо¬
лее, что Мирза-Абдул-Вехаб мог привести себе на память получен¬
ное им по пятам наказание, невзирая на особенную к нему любовь
и доверенность шаха. Конечно, в душе своей не мог он не согла¬
ситься, что продажа жен и детей оскорбительны, и сие случилось
с визирем Мирза-Хаджи-Ибраимом, виновником возведения на
престол нынешнего шаха».Беседы в таком роде продолжались почти ежедневно в течение
10—12 дней, и персиянину очень хотелось убедить Ермолова в не¬
обходимости сделать какую бы то ни было уступку, но ни угрозы
в неизбежности разрыва, ни указания на многочисленные ополче¬
ния в Персии не действовали.«Я обязан, — отвечал на все это Алексей Петрович, — соблюдать
достоинство моего государя и России, и если в приеме шаха увижу236
1810-1826холодность, а в переговорах с тем, кому поручено будет рассуждать
со мною о делах, замечу намерение нарушить мир, то я сам пре¬
дупрежу объявлением войны и не окончу оной, не имея Араке гра¬
ницей. Я возьму Тавриз и потом, уступив вам из великодушия
Азербайджанскую провинцию, удержу области по Араке, что вы
должны будете признать за примерную умеренность. Жаль мне, что
вы почтете это за хвастовство, а я бы назначил вам день, когда рус¬
ские войска войдут в Тавриз. Я желал бы только, чтобы вы дали
мне слово дождаться меня там, для свидания».Звание главнокомандующего давало особое значение этим сло¬
вам Алексея Петровича, «а угрюмая рожа моя, — писал он1, — всег¬
да хорошо изображала чувства мои, и когда я говорил о войне, то
она принимала на себя выражение чувств человека, готового схва¬
тить зубами за горло. К несчастью их, я заметил, что они того не
л:юбят, и тогда всякий раз, когда недоставало мне убедительных
доказательств, я действовал зверскою рожей, огромною своею фи¬
гурой, которая производила ужасное действие, и широким горлом,
так что они убеждались, что не может же человек так сильно кри¬
чать, не имея справедливых и основательных причин».«Когда говорил я, — писал Ермолов П.А. Кикину2, — персияне
думали, что с голосом моим соединяются голоса ста тысяч человек,
согласных со мною в намерениях, единодушных в действии».Не ограничиваясь одним запугиванием, Ермолов обратил вни¬
мание Вехаба на то, что неудачная война должна иметь пагубные
последствия для Персии, и найдутся люди, готовые возбудить меж¬
доусобие. Многочисленное семейство шаха не в состоянии будет
удержать престол, так как истребление оного есть единственное сред¬
ство избежать отмщения, и первая неудачная война должна раз¬
рушить нынешнюю династию.—	Вот что ожидает Персию, — прибавил Ермолов, — и неужели
соседи, из коих некоторые теперь уже беспокойны, останутся равно¬
душными зрителями мятежей и раздоров?—	Неужели и Талышинское ханство отдать невозможно! —
с прискорбием воскликнул Мирза-Вехаб. — Главнейшая и лучшая
часть ханства находится во владении Персии, а остальная так ни¬
чтожна.—	Вы хорошо знаете Талышинское ханство, — отвечал Ермо¬
лов, — но его потому отдать невозможно, что оно есть звено, свя¬1	В письме А.А. Закревскому от 12 октября 1817 г. «Русский вестник»,
1863 г., № 10.2	«Русская старина», 1872 г., т. VI, 502.237
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНзывающее наши границы, и в руках персиян оно будет вечным
яблоком раздора с Россией. Вы можете судить, сколь велика невоз¬
можность удовлетворить желанию шаха возвращением земель, если
даже и Талышинского ханства предложить я не намерен, сколько,
впрочем, сама по себе потеря сия ни маловажна для России.Мирза-Вехаб настаивал на своем и в течение нескольких дней
убеждал Ермолова в необходимости уступки. «Наконец должен
был я сказать, — пишет Алексей Петрович1, — что государем воз¬
ложено было на меня обозрение границ и мною донесено, что ма¬
лейшей уступки сделать невозможно и что после того надо мне
быть изменником, чтобы сделать противное, но что скорее я на все
прочее решиться готов». После этих слов Мирза-Вехабу не оста¬
валось ничего более, как превратить переговоры и ожидать при¬
бытия шаха. Но когда прибудет в Султанию «средоточие вселен¬
ной» и «убежище мира» — было неизвестно, и, чтобы разъяснить
свое положение, Ермолов отправил в Тегеран князя Бековича-Чер-
каского.«Живу я здесь уже несколько дней, — писал он Мирза-Шефи2, —
и никакого точного известия не имею; думаю, однако же, что по зва¬
нию моему вправе я был ожидать о том уведомления, а особливо
имевши честь объяснить вам, что я ответствую перед великим госу¬
дарем моим за медленное исполнение его поручения. Ответствен¬
ность падает на меня от того единственно, что вы не рассудили за
благо меня уведомить о времени прибытия его величества, или как
долго угодно было его величеству приказать мне ожидать себя».Мирза-Шефи, извиняясь, говорил, что понимает нетерпеливость
посла, желающего скорее предстать пред Священною особой убежи¬
ща вселенной, но что он сам виноват, замедлив свой приезд. Мирза-
Шефи уверял, будто, в ожидании приезда Ермолова, шах, несмотря
на жару, несколько дней оставался в Тегеране, а теперь, хотя он и
должен бы был следовать в Туркестан, за отрядом, туда посланным,
но, из желания скорее принять посла русского императора, отправ¬
ляется прямо в долину Султанию, куда и прибудет к 20-му числу
июля.И действительно, в этот день Фетх-Али, сопровождаемый боль¬
шим числом своих сыновей и окруженный отрядом до 20 ООО пер¬
сидских войск, прибыл в Султанию. Предшествуемый 40 скорохо¬1	Записки Ермолова. См. также отношение Ермолова гр. Нессельроде от
31 октября 1817 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 342.2	В письме от 12 июля 1817 г Акты Кавк археогр. комиссии, т VI, ч. II
№ 304.238
1810-1826дами и одетый весьма скромно, шах ехал верхом на серой лошади,
у которой все ноги по брюхо, хвост и грива были выкрашены оран¬
жевою краскою. Впереди шаха вели несколько сот верблюдов, на¬
вьюченных фальконетами, из которых производилась беспрерыв¬
ная стрельба. Шагах в двухстах позади шаха ехала толпа сыновей,
а за ними войска, шедшие в одну шеренгу по обеим сторонам до¬
роги и растянувшиеся версты на три. Почетный отряд этот рас¬
положился лагерем, а шах вступил во дворец, «буде, — говорит
Ермолов, — таковым можно назвать небольшой, неопрятно постро¬
енный, из глины, дом, перед которым посажено несколько рядов
ракит по грязному и довольно вонючему ручью, между ими про¬
бегающему». В этом дворце поместились и жены, «которых в ны¬
нешний раз было только сорок, танцовщицы, забавляющие его в
гареме и нередко разделяющие с женами нежность его».Встретив во время проезда во дворец нескольких русских офи¬
церов, привлеченных любопытством, шах, привстав на стремена,
кричал им: «Здравствуйте, добро пожаловать!» Поступок этот изу¬
мил персиян, не видавших от своего повелителя такого внимания
ни к одному из представителей европейских держав, тем более что
рядом с этим шах не обратил никакого внимания на английского
поверенного в делах Виллока, который, сойдя с лошади вместе с
чиновником своей миссии, отвешивал весьма низкие поклоны.Почти целую неделю тегеранский двор готовился к приему рус¬
ского посла и устраивал для него лагерь, причем содержание по¬
сольства обращено было на счет вельмож, и шах не тратил на то
ни одной копейки: у одних он брал палатки, у других убранство,
у третьих прислугу для посольства. Наконец, после нескольких
дней ожидания, Ермолову был прислан церемониал торжественно¬
го въезда в Султанию. Оставшись недоволен церемониалом, Алек¬
сей Петрович отправил 22 июля советника посольства Соколова
для объяснений с садр-азамом Мирзою-Шефи.Это был восьмидесятилетний старец, более сорока лет исполняв¬
ший должность визиря и служивший трем государям. В правление
Ага-Магомед-хана он научился хитрить, лукавить и творить вся¬
кого рода беззакония. Приговоренный несколько раз к смертной
казни и случайно уцелевший, Мирза-Шефи пытался сам отравить
одного министра, завидуя дарованиям и доверенности, которую
приобрел тот у шаха. Изобличение в этом последнем преступлении
не повредило служебному положению Мирзы-Шефи, и «для загла-
жения вины надобно только было в присутствии его (шаха) просить
прощения на коленях у того, кого он отравить старался, а шаху за¬239
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНплатить штраф деньгами». Потеряв всех своих сыновей, визирь был
в отчаянии, что некому передать в наследство «благородные свои
свойства», и при чрезвычайной скупости продолжал грабежом уве¬
личивать свое состояние. Шах покровительствовал грабежу перво¬
го своего советника с намерением воспользоваться его богатствами.
Единственная дочь визиря была объявлена с десятилетнего возрас¬
та невестою одного из сыновей шаха, и несчастной не было спасе¬
ния. Хотя первый жених ее умер, но шах, не теряя времени, заме¬
стил его другим, что нетрудно было сделать, так как у «средоточия
вселенной» было более 70 сыновей. Мирза-Шефи любил много
и скоро говорить и никогда не вникал в то, что ему говорили; в раз¬
говорах серьезных он всегда старался уклониться от прямого и
определенного ответа1.У садр-азама Соколов застал Мирза-Безюрга и Махмуд-хана,
второго адъютанта шаха. По прочтении церемониала Соколов пред¬
ложил сделать несколько добавлений для большей парадности въез¬
да. В числе этих добавлений было поставлено условие, чтобы послу
была прислана подседельная лошадь в приличном уборе и высланы
заводные лошади, «для почести и украшения церемонии». Персия¬
не отвечали, что, по обычаю двора, лошади, как подседельная, так
и заводные, высланные от шаха, должны быть приняты послом в
подарок. Напомнив Соколову поступок Ермолова в Тавризе, Мир-
за-Безюрг и садр-азам находили невозможным прибавить параграф
о лошадях, дабы шах не мог получить отказа. После споров и воз¬
ражений совещавшиеся решили доложить шаху, и, к удивлению
Соколова, садр-азам, не переговоривши о других параграфах цере¬
мониала, вынес от шаха уже утвержденный церемониал, в котором
было сказано, что послу будет подведена подседельная лошадь, а о
заводных ничего не упомянуто. Не зная, принять или нет этот це¬
ремониал, Соколов отправил его к Ермолову и спрашивал, как по¬
ступить ему.«С бестолковым народом, — отвечал Алексей Петрович Соколо¬
ву2, — мудрено сделать и то, в чем вы успели. Все однако же не то,
что бы я хотел, но соглашаюсь потому только, чтоб при первом слу¬
чае не сделать неприятности отказом и тем более, что церемониал
утвержден самим шахом, чего по содержанию первого церемониала
предполагать было невозможно. Скажите садр-азаму ( Мирзе-Ше-
фи), что я принимаю церемониал и приеду, но только не завтра,1	Дневник Соколова2	В письме от 24 июля 1817 г240
1810-1826а послезавтра, и то если в лагере все готово будет приличным об¬
разом. Завтра никак не приеду, в чем можете, ваше превосходитель¬
ство, поручиться за меня. Возвращаю персидский церемониал с тем,
чтобы вы испросили приложение печати, представя, что оный пре¬
провожден будет к нашему министерству, для рассмотрения и до¬
клада императору, а то без печати он не имеет достоверности.С каймакамом (Мирза-Безюргом) избегайте объяснений, вежли¬
вым образом обращая разговор на меня, что мне известно, как я был
обманут. Хвалите Аббас-Мирзу, чтобы мне не хвалить уже его бо¬
лее. Будьте ласковы с Мирза-Абуль-Хасан-ханом; Абдул-Вехабу
окажите отличное уважение и прежде с ним объяснитесь, что мне
никак невозможно завтра приехать по причине, что лагерь не готов.
Берегите садр-азама (Мирзу-Шефи) из почтения к древности: в
антиках и ослы имеют свою цену. Прикажите кому-нибудь поза¬
ботиться, чтоб послезавтра приготовлена была провизия в лагере.
Стыдно будет в народе, что останемся без пищи: все знают, что у
нас нет рамазана (поста)».В четыре часа пополудни 26 июля русский посол, при много¬
численном стечении народа, переехал в лагерь в Султанию, на ло¬
шади шаха, под чепраком, шитым золотом и серебром и с изумруд¬
ным убором. В то время, когда Ермолов подъезжал к посольской
палатке, над нею взвился флаг с русским гербом. На следующее
утро Алексей Петрович отправился к Мирзе-Шефи для вручения
ему грамоты императора Александра. Садр-азам принял его с не¬
обычайною приветливостью и осыпал любезностями; Ермолов от¬
вечал тем же и в знак глубокого уважения назвал его отцом, кото¬
рому, как покорный сын, обещал быть совершенно откровенным во
всех поступках и делах. «Итак, — говорит Алексей Петрович в сво¬
их записках, — о чем невыгодно мне было трактовать с ним, как с
верховным визирем, я обращался к нему как к отцу; когда же на¬
добно было возражать ему или постращать, то, храня почтение как
сын, я облекался в образ посла».Первые совещания ограничились составлением церемониала для
предстоявшей аудиенции у шаха, состоявшейся 31 июля.С утра этого дня все пространство от посольского лагеря и до шах¬
ской палатки, составлявшее около 1000 шагов, было занято персид¬
скими войсками, построенными в две линии. В 11 часов утра приехал
за Ермоловым второй адъютант шаха Махмуд-хан и объявил между
прочим, что свита посла будет построена в шахской палатке в одну
линию. Так как она состояла из 20 человек и половине пришлось бы
стоять вне палатки, под открытым небом, то Ермолов потребовал241
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНотмены этого распоряжения, заявив, что в противном случае он от¬
правится к шаху только один с переводчиком.После взаимных пересылок и переговоров было решено всем
чинам посольства остаться в палатке телохранителей, куда и от¬
правился Ермолов со свитою и музыкою. Встреченный зятем шаха
Аллах-Яр-ханом и другими сановниками, в числе коих находился
и Мирза-Абуль-Хасан-хан, Ермолов и здесь не согласился надеть
красные чулки и войти к шаху без туфель, но вошел в сапогах, и
за особую уступчивость посла было принято то, что шагов за сто
от шахской палатки один из лакеев стер пыль с сапог Ермолова1.Палатка, в которой происходила аудиенция, была разбита на воз¬
вышении, выложенном кирпичом, покрытым сплошь коврами. В
углублении ее поставлен был богато убранный трон с подножием, на
котором изображен отдыхающий лев. На троне сидел шах в большой
короне и парчовой одежде, осыпанной драгоценными каменьями2. По
правую сторону трона стояли 14 шахских сыновей, а подле них чи¬
новник с блюдом, на котором лежала малая корона. По левую сторо¬
ну находились 4 гулям-пишхидмета (стража, охраняющая особу шаха
и комплектуемая из лучших фамилий), державшие шахские регалии:
щит, саблю, скипетр и ковчежец с шахскою печатью.Предшествуемый двумя советниками посольства, из коих один
нес на золотом блюде грамоту императора, Ермолов при входе на
площадку сделал один поклон, на средине другой и, наконец, по¬
дойдя к палатке, третий.—	Чрезвычайный и полномочный российско-императорский по¬
сол, — произнес Аллах-Яр-хан, — предстал пред ваше величество
и имеет счастие поднести грамоту своего государя.—	Хош-гельди (добро пожаловать!), — отвечал шах, стоявший
на троне.Взяв с подноса грамоту, Ермолов вошел в палатку, а за ним и со¬
ветники посольства — Негри и Соколов.—	Император всероссийский, — произнес Алексей Петрович, —
великий государь мой, равно постоянный в правилах своих и чув¬
ствах, уважая отличные качества вашего величества и любя славу
вашу, желает существующий ныне мир утвердить навсегда с Пер¬
сиею, царствованием вашим благополучною. Я имею счастие быть
удостоен поручения представить пред ваше величество желание1	См. «Русскую старину», 1872 г., т. VI, № 502.2	Описание одежды шаха и вообще подробности церемонии см. статью
А.П. Верже’ «Посольство Ермолова в Персию». «Русская старина», 1877 г., № 6
и 7.242
1810-1826моего государя. В искренности его перед лицом Персии призываю
я Бога во свидетеля. Себя почту тогда совершенно счастливым, ког¬
да удостоюсь высокого благоволения вашего величества.Приняв высочайшую грамоту, в которой император Александр
подтверждал желание сохранить мир свято и ненарушимо1, шах по¬
ложил ее подле себя на троне и предложил послу сесть на приго¬
товленное для того кресло, поставленное против трона и на том же
самом ковре.Затем Фетх-Али спросил Ермолова о здоровье.—	Счастливейшим для себя считаю сей день, — отвечал спро¬
шенный, — в который предстал пред государя Персии, могущест¬
венного и знаменитого, уважаемого российским императором, моим
государем.Шах спрашивал о здоровье императора, где он находится, и вы¬
разил желание, чтобы доброе согласие и мир между двумя держа¬
вами никогда не нарушались.—	Желательно бы было, — заметил Фетх-Али, — чтобы русский
император, точно так же, как персидский государь, могли посещать
друг друга, подобно европейским государям. И да снидет гнев Ал¬
лаха на могущих дерзнуть поколебать мир и тишину, в коих пре¬
бывают ныне обе державы!После нескольких минут беседы были приведены из палатки те¬
лохранителей все чины посольства и представлены шаху.—	Все они, — говорил Ермолов, — почитают себя несказанно
счастливыми предстать пред ваше величество, ибо и путешествие
столь дальнее предприняли, быв побуждаемы любопытством узреть
кроткого монарха, прославившегося отличными свойствами мудро¬
сти и величием.—	Я очень рад, — отвечал Фетх-Али, — что имею случай позна¬
комиться с отличными офицерами русского государя, дорогого мо¬
его союзника.Затем шах обошел каждого из членов посольства и приветствовал
словами: хош-гельди. Остановившись перед штабс-капитаном Коце¬
бу, Ермолов обратил на него внимание «средоточия вселенной».—	Этот офицер, — сказал Алексей Петрович, — в течение трех
лет путешествовал вокруг света и был порываем желанием видеть
Персию и великого ее государя Фетх-Али-шаха.—	Теперь, конечно, он все видел, — произнес шах с самооболь¬
щением.1 Грамота эта напечатана в Актах Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 271.243
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНДва дня спустя, именно 3 августа, в первый день праздника бай-
рама, Ермолов имел вторую аудиенцию у шаха собственно для при¬
несения подарков, разложенных в особой палате. Шах был поражен
присланными вещами и любовался ими как ребенок. В особенности
поразили его хрустальные вещи и огромных размеров зеркала. Ни¬
когда в жизни не видел он себя в зеркале так хорошо, как теперь,
и самосозерцание произвело на него глубокое впечатление. «Долго
и неподвижно всматривался он в себя и в обливавшие его алмазы
и бриллианты, в бесчисленных сияниях отражавшиеся в глубине
волшебного трюмо. Но вот, как бы очнувшись, он думал было об¬
ратиться к другим вещам, но какая-то неведомая сила снова при¬
ковывала его к месту. Прошло еще несколько минут. Наконец, пре¬
возмогая себя, он сделал легкое движение в сторону; еще миг, еще
один только взгляд на зеркальную поверхность... и очарование
исчезло...»1—	Мне было несравненно легче, — произнес он, — приобрести
миллионы, чем этот подарок русского венценосца, который не про¬
меняю ни на какие сокровища в мире.Шах просил Ермолова заказать для него фарфоровый сервиз
и хрустальные люстры, уверяя, что англичане не могут сделать по
его вкусу, и прислать к нему бывшего в свите посла академика
Мошкова, чтобы нарисовать формы вещам по его указанию. Испол¬
нением этой просьбы и постоянною лестью Ермолов так располо¬
жил к себе шаха, что он почти ежедневно присылал справляться
о здоровье посла и предоставил ему право видеть повелителя Ира¬
на, когда пожелает. Ермолов хотя и не пользовался этим правом и
бывал у шаха не иначе как по приглашению, но довольно часто.
«Не раз случалось, — писал Ермолов2, — что я, выхваляя редкие и
высокие души его (шаха) качества и уверяя, сколько я ему предан
и тронут его совершенствами, призывал слезу на мои глаза и так и
таял от умиления. На другой день только и говорено было обо мне,
что не было такого человека под солнцем. После чего не смел никто
говорить против меня, и я с министрами поступал самовластным
образом».Дождавшись окончания праздника байрама, Ермолов обратился
к Мирзе-Шефи с заявлением3, что пора приступить к рассуждению
о делах, и просил уведомить, кто будет назначен для этого шахом,1	М Погодин «А П Ермолов» «Русский вестник», 1863 г, «Русская стари¬
на», 1877 г, № 7, 408 «Посольство Ермолова в Персию» А П Верже2	А А Закревскому, 12 октября 1817 г «Русский вестник», 1863 г, N° 103	Письмо Ермолова Мирзе-Шефи от 8 августа 1817 г244
1810-1826но непременно с письменным полномочием, «без которого, — гово¬
рил Алексей Петрович, — я начать переговоров не могу».—	Вам должно быть известно, — отвечал Мирза-Шефи, — что
уполномочие требуется на переговоры о тех предметах, о коих в
первый раз начинается суждение. Слава Аллаху, дружба обеих вы¬
соких держав находится в большой прочности и о новом каком-
нибудь предмете не предстоит суждения, следовательно не представ¬
ляется надобности и в полномочии. Я имею повеление от моего
могущественного, как судьба, властелина предложить вам сообщить
мне все, что поручено вам от вашего правительства, сообразно с
постановлениями, состоявшимися между императором и моим по¬
велителем, и согласно с теми сношениями моего двора о разных
предметах, на которые предоставлено вам отвечать.—	Удостоверившись, — говорил Ермолов, — что шаху благоугод¬
но поручить вам иметь со мною переговоры, я не упоминаю о пол¬
номочии, ибо мне довольно знать, что вы верховный министр в
государстве. Священным именем моего великого государя уверяю
вас, что он тверд в намерении сохранить вечную дружбу, не имеет
в виду других выгод, кроме общих обоим государствам, и для Рос¬
сии не желает свыше того, что Всевышний предоставил последним
миром. Ответ, сообщенный министром графом Нессельроде бывше¬
му в Санкт-Петербурге послу Абуль-Хасан-хану, ясно изображает
волю моего государя, и мне поручено ходатайствовать об определе¬
нии черты границ, чтобы на будущее время отдалить всякий повод
к нарушению мирной и священной связи между двумя державами.Такое заявление не удовлетворило тегеранский кабинет, и Мир-
за-Шефи снова пытался поднять вопрос об уступке Персии хотя
некоторых провинций. Пригласив к себе Ермолова, садр-азам за¬
явил, что отказ посла сделать какую бы то ни было уступку ставит
его в невозможность доложить о том шаху.—	Я выведу вас из затруднения, — отвечал Ермолов, — и сам
с ним объяснюсь.Мирза-Шефи и прочие присутствовавшие признались тогда, что
настаивали на уступке земель без воли шаха, считая это делом спра¬
ведливым.—	Обозревши границы, — отвечал Алексей Петрович, — я донес
императору о невозможности сделать малейшей уступки, и госу¬
дарь, дав мне власть говорить его именем, без сомнения, подтвердит
мое мнение.Слова эти Мирза-Шефи обещал передать шаху, и переговоры
долгое время не приводили ни к чему определенному.245
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Я начал переговоры, — писал Ермолов1, — и мне объявлено же¬
лание возвращения областей, как объяснено о том бывшим в Пе¬
тербурге послом персидским, и настоятельность о том продолжается.
Из всего усматриваю я, что Мирза-Абуль-Хасан-хан, управляемый
известным вашему сиятельству влиянием (английским), уверил
шаха в надежде получения областей, и ответ, вами письменно ему
данный, как и самую грамоту к шаху, истолковал сколько могло
быть ему приятнее. Я полагаю, что сила того же самого влияния
заставила его укрыть от сведения здешнего министерства как вели¬
чие и славу государя императора, так и могущество России, и я во
всех рассуждениях и действиях министерства вижу, что едва по¬
зволяют нам быть им равными...Доселе еще ничего нет решительного в переговорах моих, но уже
нотою моею объяснено, что уступить областей я не могу и что ника¬
кие обстоятельства того переменить не в состоянии... не легко пове¬
рить, ваше сиятельство, с какими беспрестанно борюсь я затруднени¬
ями и какое свыше сил потребно терпение, ибо против неимоверного
невежества здешнего министерства нет основательности рассужде¬
ния, ни силы убеждения достаточных. И если мне удастся успеть в
намерениях, то не должно относить ничего ни к искренности их же¬
ланий, ни к точному чувствованию выгод, ибо недоверчивость к нам
не имеет пределов, и мнение, насчет нас внушенное, разве в продол¬
жение времени, при постоянном оказании дружества со стороны на¬
шей, переменено быть может. Я полагаю, что учреждение миссии наи¬
более способствовать будет вразумить их в правоту наших намерений
и освободить или, может быть, и совершенно уничтожит влияние
иноземцев, которое потому имеет более силы, что они имеют здесь
пребывание и дают о себе мнение, которому нет противоречия».Готовый на борьбу с какими бы то ни было посторонними вли¬
яниями, Ермолов решился идти прямо и быстро к цели.Великий государь мой, говорил он Мирзе-Шефи, уверен, что его
величество шах, по собственным чувствам приязни, увидит, сколь
прискорбна невозможность сделать ему уважение, и не пожелает,
чтобы русский император, верный союзник его, мог сделать что-
нибудь вопреки пользе своего народа и империи. По возложенному
на меня доверию, я должен объяснить вашему высокостепенству, что
никакие обстоятельства не могут изменить воли государя, и границы
на будущее время должны остаться те же, которые назначены по¬
следним мирным трактатом. Я надеюсь, что вы прекратите всякое1 В собственноручном письме графу Нессельроде 15 августа 1817 г.246
1810-1826бесполезное о том повторение, а я счастливым себя почту, если, не
повреждая обязанностям моим отечеству, в состоянии буду оказать
шаху мою услугу, ибо тем самым я сделаю угодное моему государю.После столь резкого и определенного заявления тегеранскому
двору оставалось одно из двух: или не подымать более вопроса об
уступке земель, или прервать переговоры и стать в неприязненные
отношения к России. На бывшем у шаха совете, хотя некоторые и
настаивали, чтобы с большею твердостью потребовано было воз¬
вращение земель, но шах, поддержанный старшим своим сыном,
отвечал, что прерывать мира не намерен, и приказал сообщить Ер¬
молову, что он предпочитает дружбу с Россиею всяким приобрете¬
ниям и не желает предъявлять послу такое требование, которое
превышало бы его полномочие. Мирза-Шефи писал, что шах вовсе
не желает, чтобы со стороны Персии произошло какое-либо упуще¬
ние в оказании должной чести русскому государству и чтобы гово¬
рили про Ермолова, что он, будучи уполномочен к поддержанию
дружбы, был причиною войны1. Относительно границ в Талыши и
на Мугани было решено, что русский посол войдет в переговоры с
Аббас-Мирзою, который будет уполномочен к тому, как человек
более знакомый с пограничными владениями и имеющий «полное
сведение о границах».Такой ответ был весьма приятен для Ермолова, и тем более, что
главнокомандующему было известно, что, одновременно с выездом
его в Персию, подвластные России ханы, под видом торговли, отпра¬
вили туда же своих доверенных разведать, как будет принят посол и
успеет ли тегеранский двор возвратить потерянные провинции. В
простом народе распускали слухи, что Ермолов согласился на уступ¬
ку провинций и что они в непродолжительном времени перейдут под
власть Персии. Желая уничтожить все толки об уступке провинций,
Алексей Петрович в тот же день, когда получил письмо Шефи, от¬
правил из Султании прокламацию ко всем жителям Закавказья2.«Дошло до сведения моего, — писал он, — что люди неблагона¬
меренные рассевают между вами слухи, что император российский
уступает некоторые из областей шаху персидскому. Знаю и то, что
есть между вами легковерные, которые думают, что таково может1	Письмо Мирзы-Шефи Ермолову от 15 августа 1817 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 311.2	Обвещение Ермолова жителям Дагестана и ханств Ширванского, Карабаг-
ского, Шекинского, Талышинского и всем народам, поворствующим высокой
державе императора российского. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№312.247
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбыть намерение великого государя. Кто лучше меня знать может
волю его? Я главнокомандующий его над вами. Я полномочный его
посол в Персии. Я вас именем великого нашего государя уверяю,
что не только областей, ниже ни одного шага земли не уступает он
шаху персидскому, и границы наши не переменяются: их охраняет
всемогущий Бог, великий государь и верные его народы. Не долгое
время я был между вами, но вы должны знать меня, что когда я
имею попечение о вашем счастье, то и требовать умею, чтобы вы
были его достойны. Неблагонамеренных, рассевающих между вами
беспокойства, постигнет наказание мое».Обнародуя это воззвание, Ермолов был уверен, что содержание
его сделается известным Аббас-Мирзе и переговоры его о границах
будут тем значительно облегчены.Собираясь оставить резиденцию шаха, посол заявил, что, по об¬
разцу европейских держав и по VII статье мирного трактата, импе¬
ратор назначит своего поверенного в делах в Персии. На основании
того же трактата Ермолов просил согласия тегеранского кабинета
на учреждение в Персии русских торговых обществ, контор и кон¬
сульств: в Гиляне, Мазандеране и Астрабаде, с единственною целью
покровительствовать торговле. Заявляя, что император, публикуя
мирный трактат, сделает известным всему свету о существующей
ныне дружбе, Ермолов просил сделать то же и со стороны Персии,
а также возвратить русских пленных и тех из беглых солдат, кото¬
рые, раскаявшись в своем преступлении, пожелают возвратиться в
свое отечество1.Мирза-Шефи отвечал, что окончательное решение о консулах,
конторах, пленных и беглых последует от Аббас-Мирзы, которому
поручено было заведывание пограничными делами и в службе ко¬
торого, как всем было известно, находилось много беглых русских.Вечером 27 августа была прощальная аудиенция посольству. От¬
кланиваясь повелителю Ирана и унося с собою самое теплое чувство
о Фетх-Али-шахе, Ермолов от души благодарил его за оказанные ми¬
лости и внимание как к нему лично, так и ко всем членам посольства.—	С первым шагом на землю персидскую, — закончил посол
свою речь, — принес я в душе моей почтение к знаменитым делам
и славе вашего величества и сие чувство почерпнул я в истинной
дружбе и уважении, которые великий государь мой сохраняет к
особе вашей. Ныне, имев счастие познать лично высокую добро-1 Письма Ермолова Мирза-Шефи, 17 и 23 августа 1817 г Акты Кавк археогркомиссии, т VI, ч I, №313 и 314248
1810-1826детель вашего величества, возвращаюсь я исполненный удивления.
И благополучно утвержденный мир, и милостивый благосклонный
прием, которого удостоились россияне, будут новым поводом друж¬
бы и большей привязанности великого государя их к великому об¬
ладателю Персии. Молю Бога, да продолжит доброе согласие для
ёдага обоих народов. Благополучное царствование и слава вашего
величества есть желание сердца каждого россиянина.Шах ответил на эту речь самыми задушевными и искренними
словами.—	Ты, — сказал он, — до того меня расположил к себе, что язык
мой не хочет произнести, что я отпускаю тебя.29 августа Ермолов выехал из Султании и 9 сентября был уже в
Тавризе. Здесь он прежде всего обратился к Мирза-Безюргу с прось¬
бою уведомить его, когда будет приступлено к разграничению, и по¬
лагал с своей стороны начать его с апреля 1818 г. Хитрый каймакам
поспешил согласиться в надежде заслужить расположение русского
посла, а затем добиться удовлетворения в разрешении наиболее важ¬
ного вопроса о признании Россией Аббас-Мирзы наследником пер¬
сидского престола. Вопрос этот имел весьма важное значение как для
нас, так и для Персии. Между Аббас-Мирзою и старшим сыном шаха
Мамед-Али-Мирзою существовала непримиримая вражда, настолько
сильная, что со смертью шаха только междоусобная война могла ре¬
шить, кому царствовать. Мамед-Ал и-Мирза не был объявлен наслед¬
ником потому, что родился от христианки, а не от матери одного
с шахом племени каджаров. Такая несправедливость и слишком
большое возвышение племени каджаров возбудили к ним ненависть
персиян и породили партии в государстве: каджары поддерживали
Аббас-Мирзу, а все остальное население склонялось на сторону Ма-
мед-Али-Мирзы. Шах, разделяя между сыновьями управление об¬
ластями, был непредусмотрителен: Аббас-Мирзе он поручил те, кои
по недавнему присоединению от Турции не слились нравственно с
ядром персидского населения. Мамед-Мирзе достались те области,
в которых жили знатнейшие и коренные персидские фамилии. Ма¬
мед сумел их привязать к себе своею щедростью и устранением все¬
го того, что противно было древним обычаям народа. Партия Мамед-
Али-Мирзы была очень сильна, и, чтобы ослабить ее, шах дал
Аббас-Мирзе некоторую власть над областями, управляемыми бра¬
том, и дозволил ему иметь регулярные войска, тогда как Мамед-Али-
Мирзе иметь таковые было запрещено. Аббас-Мирза пригласил ан¬
гличан и при содействии их стал формировать регулярную армию.
Мера эта еще более усилила вражду между братьями и подняла зна-249
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчение Англии. Поддерживать Аббас-Мирзу значило действовать в
пользу Англии, и потому Ермолов не находил полезным для России
признавать Аббас-Мирзу наследником престола без приобретения
каких-нибудь очень важных и существенных выгод для России. Он
отвечал, что вопрос о признании русским правительством Аббас-
Мирзы наследником может быть возбужден только шахом, его отцом,
а так как в Султании об этом ничего говорено не было, то он не счи¬
тает себя вправе вступать об этом в переговоры в Тавризе.«В бытность мою в Персии, — писал впоследствии Ермолов1, —
обстоятельно узнал я, что по смерти шаха внутренняя война неиз¬
бежна и сему причиною наследство, которого старший сын Мех-
мед-Али-Мирза лишен несправедливо. Сам он признался мне, что
наследства он не уступит. Я имею полную его доверенность и до такой
степени довел с ним мое знакомство, что могу иметь с ним сношение,
буде ваше императорское величество изволите найти его нужным.Могу ошибаться я в предлагаемых мною способах, но не обма¬
нываюсь, что полезно не участвовать во внутренней войне Персии
и великодушию вашего императорского величества прилично не
брать в защиту сторону неправую. Для этого, государь, не согласил¬
ся я признать официально Аббас-Мирзу наследником и в душе
моей убежден, что он добра нам не желает, окружив себя людьми,
умышляющими нам вред. Он с пограничными нашими областями
имеет тайные сношения и теперь даже не перестает возмущать спо¬
койствие внушениями, что Персия возвращения их требовать будет.
Знаю, ваше величество, что нужен нам мир, и знаю обязанность
мою употреблять все меры к удержанию оного, но должен сказать,
что Аббас-Мирза воспользуется возможностью объявить войну,
и он один будет причиною оной. Много обуздывает его, что я не
признал его наследником, что вправе я был сделать по данной мне
инструкции, и он ничего бы не пощадил, чтобы к тому наклонить
меня. Государь! необходимо, чтобы и впредь имеющие занять мое
место не более были снисходительны».Отказ Ермолова был весьма неприятен как самому Аббас-Мир-
зе, так наставнику и ближайшему его советнику, Мирза-Безюргу.
Человек, по выражению Ермолова, «самой черной души и подлых
свойств», Безюрг в дальнейших сношениях с русским послом на¬
ходил во всем препятствия и затруднения. Он требовал, чтобы рус¬
ский поверенный в делах имел постоянное пребывание в Тавризе1 Во всеподданнейшем рапорте 24 ноября 1817 г. из Тифлиса. Арх. Мин.иностр. дел, 1—7, 1816—1818, № 9.250
1810-1826и лишь в случаях необходимых ездил в Тегеран. Такое требование,
естественно, не могло быть принято, и Безюрг должен был уступить
заявлению Ермолова, что назначение поверенного зависит един¬
ственно от воли шаха, при особе которого и будет состоять упол¬
номоченное государем лицо.Тогда каймакам объявил, что на назначение русского консула в
Гиляне и Астрабаде Аббас-Мирза, «по своей скромности», не может
дать согласия потому, что сам не управляет Гилянскою провинци-
ею. Далее он выразил желание, чтобы царевич Александр был про¬
пущен в Персию, и, по-видимому, придавал этому вопросу большое
значение. Известно было, что эриванский хан тайным образом до¬
ставлял царевичу деньги и имел при себе его поверенного, для по¬
стоянных и беспрерывных сношений с Александром. Тот же самый
хан при проезде Ермолова в Персию, через Эривань, заявил ему,
что Аббас-Мирза поручил ему просить посла, чтобы Александру
дозволено было проехать в Персию.«Царевичу выехать в Персию дозволено не будет, — отвечал Ер¬
молов, — и если он уйдет тайно и будет принят, то я сочту это на¬
рушением мира. Дать убежище человеку, возмущающему спокой¬
ствие областей России, означало бы то же, что оказать неприязненное
действие. Я не сомневаюсь, что его величество шах, столько друже¬
любия оказывающий российскому императору, для пользы беглеца,
не прервет доброго согласия».Такой ответ заставил Александра пробираться тайными путями.
Переодевшись в армянское платье, он, в одном месте под видом
торговца, в другом под видом мужика, где пешком, а где верхом,
думал пробраться через наши владения и таким образом достиг¬
нуть границы.В ночь на 13 июня 1817 г. он оставил Анцух и, при содействии
джаробелоканцев, переехал в селение Гукхали. Повсюду были при¬
няты меры к его поимке: ханы Ширванский, Шекинский и Кара¬
бахский получили приказание выставить конные караулы по всем
дорогам из Дагестана и на переправах через р. Куру; приставам
барчалинскому, казахскому и шамшадыльскому приказано следить
за тем, чтобы царевич не пробрался в Эривань где-нибудь через их
дистанцию. Остававшийся за отъездом Ермолова в Персию коман¬
дующий войсками генерал-майор Кутузов требовал от джаробело¬
канцев, чтобы они не содействовали побегу царевича1.1 Воззвание Кутузова джарцам 28 июня 1817 г., № 49. Акты Кавк. археогр.комиссии, т. VI, ч. I, № 376.251
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНДжарцы отвечали, что в этом деле не принимали и не примут
никакого участия, что останутся верными, но пресечь дороги не в
состоянии, ибо он может незаметно ночью пробраться через горы1.
Хотя позже и стало известным, что джарцы и вели переговоры с
царевичем и отправили к нему своих старшин, но бдительность на¬
ших постов заставила Александра прожить в Дагестане целый год.Тем не менее Ермолов, по возвращении из Султании в Тавриз,
счел необходимым потребовать, чтобы персидское правительство
воспретило эриванскому сардарю иметь сношение с царевичем.
В противном случае он обещал принять такие меры, которые будут
неприятны эриванскому хану, «а мне останется сожаление, что я,
стараясь снискивать милостивое вашего высочества благоволение,
лишусь оного совершенно невинным образом».Аббас-Мирза отвечал, что вызов Александра в Персию сделан
с согласия Ртищева, но, присовокуплял персидский принц, «мы по¬
зволили» царевичу, если он пожелает, остаться в России. По словам
Аббас-Мирзы, в Гюлистанском трактате ничего не сказано о вы¬
даче таких лиц, которые бегут из одного государства в другое и
пожелают навсегда в нем поселиться, а потому он не может допу¬
стить, чтобы отъезд Александра в Персию мог нарушить дружбу
обоих государств.«Намерение генерала Ртищева позволить ему (царевичу) отпра¬
виться в Персию мне известно, — писал Ермолов Аббас-Мирзе2, —
и он, может быть, привел бы его в исполнение, но когда царевич
обратился с просьбою к г. и., умоляя о забвении вины его и о ми¬
лосердом его призрении, и е. в. предложил ему милость и благово¬
ление, тогда неприлично достоинству его терпеть, чтобы царевич
искал убежище в другой державе, имея способ воспользоваться вы¬
годами, которые братья его получают с благодарностью и покорно¬
стью. Царевич и доселе продолжает обещание отправиться в Рос¬
сию, но уже открыт обман его и сему нет другой причины, кроме1	Спустя год, видя, что русское правительство не обращает на него никакого
внимания и не придает никакого значения его пребыванию в Дагестане, царевич
Александр решился пробраться в Персию через Турцию. Переправившись у Де-
мурчасал 26 августа 1818 г и пользуясь туманом, он свободно проехал по боль¬
шой дороге мимо селения Марабды, через Квеши на Алгеты. Попадая несколь¬
ко раз на наши пикеты, он обходил их, а в некоторых местах даже разговаривал
с казаками, не знавшими его в лицо и, таким образом, достигнув до границы,
скрылся в Ахалцихском пашалыке (см. рапорт генерала Вельяминова Ермолову
30 августа 1818 г., № 113).2	В письме от 24 сентября 1817 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И,
№ 333.252
1810-1826тайной и в дружбе обеих держав нетерпимой переписки сердаря
Эриванского, о прекращении коей просил я повеления вашего вы¬
сочества и теперь то же покорнейше повторяю.Простите мне, ваше высочество, удивление, с которым вижу я в
письме вашем, что вы позволили царевичу жить под покровитель¬
ством российской державы, если ему удастся остаться в службе оной.
Я осмеливаюсь думать, что нет права давать позволение тому, кто
не подданный и по происхождению своему быть им не может, а еще
более когда он даже и не в пределах персидского государства».Что касается до того, что в Гюлистанском трактате ничего не
упомянуто о добровольно переходящих из одного государства в
другое, то, говорил Ермолов, царевич под эти правила не подходит,
так как старается возмутить горцев и нарушить спокойствие об¬
ластей, принадлежащих России. «Без сомнения, неравнодушны
были бы ваше высочество, — заметил Ермолов, — если бы я покро¬
вительствовал кого-нибудь, оспаривающего права ваши на владение
некоторыми из областей, и всеконечно не дали бы тому другого ис¬
толкования, как поступку неприязненному». В заключение главно¬
командующий заявил, что всякое покровительство, оказанное царе¬
вичу Александру со стороны Персии, будет принято за нарушение
мира.Отказ Ермолова пропустить царевича был для Мирза-Безюрга
прекрасным предлогом, чтобы уклониться от возвращения в Рос¬
сию пленных и беглых солдат. Безюрг говорил, что по Гюлистан-
скому трактату такие лица должны быть возвращены по истечении
трех месяцев со дня подписания мирных условий, что с тех пор
прошло почти четыре года, и все желающие возвращены, а остались
лишь те, которые после нескольких опросов пожелали жить в Пер¬
сии. Слова эти были чистейшею ложью, так как всем известно, что
по случаю прибытия Ермолова, под видом усмирения бунтующих,
был выслан из Тавриза батальон, составленный исключительно из
русских солдат. Аббас-Мирза возлагал на этот батальон всю свою
надежду, вверил ему свою особу и составил из него внутреннюю
свою стражу. Понятно, что при таких условиях возвращение беглых
было для наследника делом почти невозможным, и, чтобы удержать
их у себя, приходилось прибегать к разным и даже насильственным
мерам.«Известно мне, — писал Алексей Петрович Безюргу1, — все об¬
стоятельства, и каким образом русские чиновники допущены были1 В письме от 17 сентября 1817 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,№ 328.253
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНспросить беглых о желании их возвратиться. Известно, какой же¬
стокий присмотр учрежден за беглыми, чтобы не имели они случая
обнаружить желание свое и показать раскаяние. Прошу покорней¬
ше не возражать мне на сие, ибо приведение доказательства с моей
стороны не сделает честь, и я нахожу удовольствие не обнаружи¬
вать непристойных поступков. Уверен я, что великий государь пер¬
сидский, справедливый и великодушный, с прискорбием примет
жалобу мою, если она дойти до него может. Не менее знаю я и то,
сколь неприятно будет его императорскому величеству, услышав
справедливое мое о том донесение».Мирза-Безюрг божился и клялся, что сведения, полученные по¬
слом относительно беглых, несправедливы.«Рассказывайте то ребятам, — говорил Ермолов. — Неужели не
вижу я, что столь же трудно вам произнести клятву, сколько для
меня понюхать табаку. Неужели возможным почитаете вы скрыть
злодейские и подлые поступки с русскими пленными? Не теперь ли
еще удерживаете вы насильственно тех, которые желают возвра¬
титься? Не заключаете разве их в темницы, боясь, чтобы не объяви¬
ли они мне о своем желании? Не дерзайте произнести слова, ибо
сегодня один из таких несчастных всполошил сторожей, бросив¬
шись с крыши к стоящему у обоза русскому караулу. Он в моих
руках, и я, под присягою, снял с него показание, напечатаю ко все¬
общему сведению о бесчестном вашем поведении. Если в первый
раз в жизни вашей слышите человека, говорящего вам и о вас са¬
мую правду, и она неприятна, испытайте заставить меня замолчать.
Нас здесь двести человек, среди столицы наследника и войск ва¬
ших. Прибавьте к ним еще сто батальонов, и я вас не более уважать
буду. Предупредите вашего наследника, что, если во дворце, в чис¬
ле телохранителей его, узнаю русского солдата, невзирая на его
присутствие, я вырву его у вас». Каймакам растерялся, просил вы¬
слушать его оправдание, но объяснения не приводили ни к каким
результатам, и Ермолов решился, оставив вопрос о беглых нерешен¬
ным, выехать из Тавриза. 19 сентября он имел прощальную ауди¬
енцию у Аббас-Мирзы, причем посольство принято было со всеми
знаками вежливости и внимания.—	Я уверен, — сказал Аббас-Мирза, — что вы остаетесь всем до¬
вольны и, конечно, не увозите с собою ни малейшей неприятности.
Мне сказал каймакам, что вы согласны оставить чиновника для
опроса пленных и беглых русских.Ермолов промолчал, считая неуместным входить с принцем в
объяснение, но на следующее утро заехал с прощальным визитом254
1810-1826к каймакаму. Мирза-Безюрг также просил его оставить чиновника
для опроса беглых солдат, но Ермолов отказался то исполнить.—	Сегодня ночью, — сказал он каймакаму, — вы, боясь, чтобы
русские солдаты, узнав о выезде моем, не явились ко мне, не толь¬
ко посадили их под караул, но некоторым надели даже колодки.Указав на неприличие такого поступка, Ермолов собирался уже
отправиться в путь, как Аббас-Мирза пригласил посла к себе, желая
сгладить недоразумение и размолвку его с каймакамом.—	Будучи одет по-дорожному, — отвечал Алексей Петрович, —
я не смею к нему представиться; экипажи мои отправлены с самого
утра, и я не имею с собою другой одежды.Тогда явился сам Безюрг с уверением, что все будет сделано по
желанию посла, и опять просил оставить чиновника.—	Я не хочу быть снова обманутым, — отвечал Ермолов, — и жа¬
лею, что прежде позволил столь нагло себя обманывать.Вслед за тем Ермолов выехал из Тавриза и имел ночлег в селе¬
нии Софиане. Наутро догнали посольство посланные Аббас-Мир¬
зою: мехмендарь Аскер-хан, второй адъютант принца, и мирза, ми¬
нистр финансов наследника. Скрывая истинную цель своей миссии,
они передали сначала просьбу принца прислать чиновника для
опроса пленных и беглых. Ермолов отказал, и в то время, когда он
садился на лошадь, чтобы ехать далее, персияне заявили, что имеют
другое поручение, которое объяснят на следующем ночлеге. Алек¬
сей Петрович просил объясниться теперь же, но они отвечали, что
не хотят останавливать отъезда, и сопровождали посла до г. Маран-
да. Здесь они передали Ермолову письмо Аббас-Мирзы, уже лично
выражавшего желание быть признанным наследником персидского
престола.«Мы были уверены, — писал принц1, — что вы не прежде выедете
из Тавриза, как после вашего ответа на предложенные вам нашими
сановниками вопросы, относительно перемены прежнего нашего ти¬
тула новым, пожалованным нам шахин-шахом, и относительно не¬
которых других обстоятельств, но сегодня оказалось, что вы, не дав
ответа на эти вопросы, выехали из Тавриза.Мы вчера просили вас объявить нам откровенно, имеете ли вы
какое-нибудь к нам лично или к нашим сановникам неудоволь¬
ствие. Вы выразили полную признательность к нам, и мы полагали,
что слова ваши согласуются с вашими чувствами.1 Ермолову, 20 сентября 1817 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II,№ 331255
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВчера вы в нашем присутствии обещали оставить здесь дове¬
ренного чиновника для того, чтобы он, по возвращении батальона
солдат из похода в Бельбас, опросил каждого из них, желает ли воз¬
вратиться на родину, и взял бы желающих с собою в Россию. По¬
ложено было, чтобы этого чиновника рекомендовал вам каймакам,
а сегодня оказалось, что вы ни одного чиновника с этим поручени¬
ем здесь не оставили. Положено было между нами, чтоб вы без вся¬
ких околичностей и со всею откровенностью всегда посещали нас,
и если иногда в переговорах ваших с нашими сановниками возник¬
нет пререкание и несогласие, тотчас пришли бы к нам и непосред¬
ственно объяснили дело и, буде следовало бы нам дать какой-ни¬
будь стороне перевес, то перевес этот давали бы вашей стороне.
Нам доложили, что вы с каймакамом имели объяснение и не со¬
гласились между собою, а потому мы пригласили вас к себе, чтобы
изъявить вам знаки нашего внимания и почтения, но вы извини¬
лись в принятии нашего предложения под предлогом переодевания.
В прошлую ночь два солдата после ночной зори шли по улице; об¬
ходные сарбазы наши схватили их и задержали на основании воин¬
ского устава; это обстоятельство дослужило к вашему огорчению».Таким образом, сваливая большую часть вины на Ермолова, Аб¬
бас-Мирза говорил, что посылает своих чиновников для того, чтобы
они уверили в неизменности «нашего к вам высокопочитания», сни¬
скали расположение и «установили правильность отношений ваших
к каймакаму, дабы впредь никогда не возникло ни малейшего не¬
согласия между нами и российскими пограничными начальниками,
так как мы с вами и с вашими преемниками будем постоянными
соседями».Выражая глубокое почтение личным достоинствам Аббас-Мир¬
зы, Ермолов считал невозможным сохранить добрые отношения
с каймакамом, как человеком двуличным и неискренним.«Я никому не приносил жалобы, — говорил Алексей Петро¬
вич, — хотя имел право роптать, что в поступках каймакама я не
имел никакого удостоверения об исполнении справедливых моих
представлений и потерял бесполезно время, чтобы вместо самого
дела иметь одни обещания».«Письмо вашего высочества, — отвечал Ермолов1, — получить
я удостоился и на оное имею честь ответствовать. Его величество
шах, соответствуя искренним желаниям великого моего государя,1 В письме Аббас-Мирзе 22 сентября 1817 г Акты Кавк археогр комиссии,т VI, ч II, № 332256
1810-1826утвердил связи дружества на точном основании прежде заклю¬
ченного в Гюлистане трактата, без малейшей оного перемены. Ше¬
стая статья, сохраняя прежнюю силу свою, великие возлагает на нас
обязанности в пользу того из сыновей шаха, которого назначит он
наследником, но не обязывает теперь же дать ему титул наследника,
и его величество шах не рассудил за благо предложить мне о том,
ибо сие необходимо заставило бы сделать прибавление к трактату
и вызвало бы меня на новые предложения. К тому же российский
императорский двор, с давнего времени, не иначе дает сей титул,
как на основании трактатов... Теперь, прекратив дела мои в Султа¬
нин, не имею я права входить в рассуждение о том предмете, о коем
его величеству шаху угодно было хранить молчание, которое скры¬
ло от меня точную его волю.Вашему высочеству донес я, что совершенно всем доволен, и
только огорчает меня один скорый отъезд мой из Тавриза. Таковы
теперь мои чувства относительно особы вашего высочества, и я окон¬
чу жизнь мою с тем почтением, которое приобретают вам от всех
редкие качества души вашей и отличные добродетели.В отношении пленных и беглых солдат я имел неосторожность
положиться на обещания и хотел оставить чиновника избрать же¬
лающих возвратиться в Россию. Довольно мне было разуметь, что
когда я был в двух часах пути от Тавриза, то они высланы из оно¬
го и оставлены другие войска; довольно было доказательства, как
воспрещено было им обнаружить желание, когда один из сих не¬
счастных бросился с крыши в караван-сарае, где были солдаты по¬
сольства. Знаю я также, как и прежде допускаемы были русские
чиновники к допросу о желании их и как подкупаемы были они на
дерзкие ответы, и в последнюю ночь перед моим отъездом как же¬
стоко были некоторые наказаны по одному подозрению. Донесено
вашему высочеству, что они наказаны за отлучку после зори; но
можно ли поверить, что не было за ними присмотра, особливо после
того, как некоторые явились ко мне и когда всякую ночь кругом са¬
мого меня и даже по крышам обставляли солдатами и всех нас со¬
держали под караулом? Все сии поступки заставили меня отложить
намерение оставить чиновника и поспешить вывести посольство,
которое справедливо на меня роптало за таковое с ним обращение.Поступки подчиненных, конечно, не всегда могут быть относимы
на счет начальников, но весьма часто дают понятие о намерении их,
ибо подчиненным всегда выгодно угадать волю начальников».Передав это письмо Аскер-хану и отпустив посланных, Ермолов
торопился отъездом, опасаясь быть удержанным еще какими-ни-257
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбудь требованиями. 22 сентября он получил известие о кончине
генерал-майора Кутузова, а 24-го числа прибыл в Нахичевань. От¬
сюда Алексей Петрович отправил донесение императору о резуль¬
татах своего посольства.«Бог, споспешествующий благим намерениям вашего император¬
ского величества, — писал Ермолов1, — допустил меня быть испол¬
нителем точной воли вашей. Возложенные на меня поручения в
Персии я окончил благополучно. Настояния о возвращении при¬
обретенных нами областей были повторены с твердостью. С тако¬
вою же отказал я оные, и границы наши не потерпели ни малейше¬
го изменения. Дружба не весьма была чистосердечна, но получила
наилучшее основание, и, по-видимому, надеяться можно на продол¬
жение оной. Иноземцы не в полном блеске изображали здесь славу
вашего императорского величества и могущество России, но смею
уверить, что ныне воздается им достойное почтение».10	октября Ермолов возвратился в Тифлис, с уважением к пер¬
сидскому народу и с удивлением к беспорядкам, существующим в
административном управлении. По его словам, в Персии не было
определенного образа правления: в руках шаха была власть беспре¬
дельная, более или менее отягощающая подданных, смотря по лич¬
ным свойствам царствующего. Господствующею страстью Фетх-
Али-шаха была скупость и жажда к собиранию сокровищ. Чтобы
приобрести деньги или драгоценные вещи, шах не стеснялся в вы¬
боре средств и всякую меру считал законною. Присылая своим при¬
ближенным дичь, будто бы им самим застреленную, он назначал,
сколько следует заплатить принесшему, и потом отбирал от послед¬
него эти деньги. Такую же точно дань собирал шах и со всех жен,
желавших получить с ним свидание, и этот сбор, по свидетельству
Ермолова, составлял довольно значительную часть доходов пове¬
лителя Ирана. Будучи в Исхафане, Фетх-Али призвал к себе Ха-
шим-хана и объявил ему, что прикажет выколоть глаза. Хан пред¬
ложил 10 ООО туманов за сохранение зрения, но шах обиделся, что
ему была предложена столь малая сумма, и приказал ослепить сво¬
его подданного, но потом опомнился и, сожалея о потерянной сум¬
ме, приказал бить по пятам слепого Хашима до тех пор, пока он
не внесет суммы в 10 ООО туманов. Грабительство в Персии было
обращено в систему и составляло принадлежность каждого лица,
пользовавшегося хотя малейшею властью. Без денег и подарков ни
милости шаха, ни покровительства сильных, ни даже уважения рав¬1 Во всеподданнейшем донесении 25 сентября 1817 г. Нахичевань.258
1810-1826ных приобрести было невозможно. «Деньги доставляют почести
и преимущества, — писал Ермолов1, — коих персияне ненасытимы;
деньги разрешают преступления, с которыми персияне неразлучны».Вся Персия разделена была на части, вверенные управлению
сыновей шаха, из коих второй, Аббас-Мирза, при содействии ан¬
гличан, деятельно трудился над преобразованием войск. Он фор¬
мировал регулярные полки; организовал прекрасную артиллерию,
число которой ежедневно увеличивалось. В Персии были основаны
хорошие литейный и оружейный заводы и строились крепости по
образцу европейских, чего прежде не бывало. Стесненный скупо¬
стью отца, но удаленный от всякой роскоши, Аббас-Мирза употре¬
блял собственные деньги на улучшение и усиление своих боевых
средств. В половине 1817 г. Персия имела до 30 регулярных бата¬
льонов тысячного состава и до 100 полевых орудий. Формирование
новых войск продолжалось беспрерывно, и рекрутские наборы про¬
изводились даже из кочующих народов. Как последние, так и сами
персияне были умеренны в пище, терпеливо переносили труды и
были подвижны — качества весьма удобные для образования из них
прекрасных воинов.«Если, — доносил Ермолов, — продолжительно будет царство¬
вание теперешнего наследника и ежели последует и одно ему по¬
добное, то соседи не без труда бороться будут с Персиею, и дух
завоеваний, который теперь смиряют беспорядок и недостатки, по¬
лучит полную силу, когда в руки Аббас-Мирзы перейдут и власть
неограниченная, и сокровища богатейшие.Предвижу, что ограждение пределов наших потребует гораздо
больших средств и понудит к издержкам, не мало отяготительным.
Теперь, государь, совершенно полезны мир и доброе согласие с
Персиею, но первая война, к которой воззовет нас необходимость,
должна нам дать границу по Араксу. Сей есть единственный способ
избежать впоследствии величайших неудобств».В будущем боевые средства Персии могли еще обратить на себя
внимание соседей, но в эпоху пребывания Ермолова страна эта
нуждалась в спокойствии, и главнокомандующий был убежден, что
пройдут многие годы, прежде чем Персия будет в состоянии по¬
мышлять о возвращении потерянных провинций.1 Во всеподданнейшем донесении от 31 октября 1817 г. Акты Кавк. археогр.комиссии, т. VI, ч. II, № 341
ГЛАВА 13Состояние обороны Кавказской линии. Перенесение линии с Терека
на р. Сунжу. Заложение крепости Грозной. Положение дел в Дагеста¬
не и Каракайтаге. Волнение горцев. Прокламации Ермолова. Занятие
нашими войсками г. Башлы. Бой в улицах с горцами города. Послед¬
ствия этого сраженияВозвратившись из Персии и считая себя вполне обеспеченным
на несколько лет от внешней войны с этою державою, Ермолов тот¬
час же приступил к внутренним преобразованиям и прежде всего
обратил внимание на защиту жителей Кавказской линии от грабе¬
жей горцев Существовавшие для этой цели крепости и укреплен¬
ные посты, расположенные по р. Кубани, не удовлетворяли своему
назначениюТак, обширная Устъ-Лабинская крепость была в плохом состо¬
янии и не имела ни одного каменного здания; Кавказская крепость
была в развалинах, Прочный Окоп — также, а укрепление Св. Николая
было построено так, что во время разлития Кубани вода наполняла
все укрепление и через окна входила в помещение солдат. Смерт¬
ность гарнизона была ужасная, и Ермолов приказал уничтожить это
укрепление Наконец, Темнолесская крепость была расположена на
таком месте, где ничего не защищала и куда не мог прийти непри¬
ятель по местоположению почти неприступному; в крепости не
было никаких запасов, да и доставление их было весьма затрудни¬
тельно, по непроходимости дорог.Неудовлетворительное состояние кубанских крепостей и откры¬
тое всюду местоположение, неудобное для защиты богатейших се¬
лений, расположенных на крайней черте границы, заставляло кав¬
казское начальство, для охранения их, прибегать к единственному
средству защиты — к содержанию непрерывного кордона, развле¬260
1810-1826кающего и бесполезно утомляющего войска Если кордонная линия
и удовлетворяла отчасти своему назначению, то это потому, что
между кубанскими племенами не существовало единства в действи¬
ях, а соседние с ними кабардинцы были опустошены и обессилены
так называемою «моровою язвою»Совсем другое было на левом фланге Кавказской линии Против
этого фланга жили чеченцы и дагестанцы, народы дерзкие и воин¬
ственные, помогавшие друг другу из боязни подпасть под власть
России и лишиться свободы Подвигаясь влево (на восток), ближе
к линии, жили аксаевцыу андреевцы и костюковцы.Эти три поколения кумыкского племени и часть чеченцев, по¬
селившихся на левом берегу р Сунжи и до р Терека, против самых
селений наших, носили название мирных, но, в сущности, были
хищники и грабители. Мирные чеченские аулы были притоном раз¬
бойников всех племен и поколений; в них находили радушный при¬
ем все преступники, и нигде не было так много беглых наших сол¬
дат, как в чеченских аулах. Приняв магометанство, многие из них
женились, обзавелись хозяйством и при всех хищнических набегах
на линию бывали лучшими проводниками чеченцев «Беспрестанно
изобличаются они, — доносил Ермолов про последних, — в воров-
ствах, нападении и увлечении в плен людей наших* нет спокойствия
и безопасности. Они посмеиваются легковерию нашему к руча¬
тельствам их и клятвам, и мы не перестаем верить тем, у кого нет
ничего священного в мире Десятая доля не удовлетворяется по¬
тери нашей, и еще ни одного преступника не выдали нам для на¬
казания».Мирные и немирные чеченцы одинаково не признавали никакой
власти, никаких законов, кроме необузданной свободы, и, по словам
Ермолова, «каждый есть царь в отношении к самому себе». Кроме
обычая мстить за кровь кровью, они считали своею обязанностью
быть врагами христиан и поддерживаемы были в этом убеждении
своим духовенством. Чеченцы тогда только были кротки, тогда
только ценили великодушие, когда видели меч, поднятый над ними
Одним из первых распоряжений Ермолова было объявление мир¬
ным «мошенникам», что если они пропустят чрез свои земли хищ¬
ников, то находящиеся в Георгиевске их аманаты будут казнены,
сами они наказаны оружием и прогнаны в горы, «где истребят их
или неприятели, или моровая язва».Чеченцы не верили этим угрозам, и, имея постоянный успех во
всякого рода хищничествах и ободряемые тем, что все усилия, нами
употребляемые для усмирения их, были не только не действитель-261
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНны, но стоили значительной потери людей, утвердились во мнении,
что они непобедимы, что мы ищем их союза и готовы заключать
договоры, как с равными по силе и могуществу. «Внушу им, — пи¬
сал главнокомандующий генерал-майору Дельпоццо, — что я столь¬
ко же мало уважаю их приязнь, сколько боюсь иметь их не-неприя-
телями».Предыдущая деятельность главнокомандующих позволяла им
надеяться, что и Ермолов, подобно своим предшественникам, будет
заключать с ними мирные трактаты и письменные условия. Мы
знаем, насколько эти условия обеспечивали спокойствие наших по¬
граничных селений и насколько они усиливали заносчивость чечен¬
цев и прочих горцев. Так, незначительное анцухское общество в
Дагестане обещало Ермолову жить с ним в мире только в том слу¬
чае, если он будет платить дань, подобно тому, как платил анцухцам
царь Ираклий. «Высокопочтенный эмир Ермолов, — писали анцух-
цы1, — мы будем поступать так же, как поступали с эмиром Ирак-
лий-ханом, и мы желаем, чтобы ты также сделал то, что делал
Ираклий-хан, и чтобы ты, подобно ему, платил нам дань».—	Не ожидайте от меня, — отвечал Алексей Петрович, — ника¬
кого уважения к просьбе вашей, чтобы от российского правитель¬
ства определены были вам те же дары, которыми вы пользовались
прежде, служа покойному царю Ираклию, ибо теперь владычеству¬
ют не цари грузинские, но могущественный всероссийский импера¬
тор, коего власть и неодолимая сила столь же много превышают
власть прежнего в Грузии правления, сколько далеко отстоит Солн¬
це от Земли.Главнокомандующий требовал полной покорности и, принимая
меры к прекращению хищничества, начал с чеченцев, как ближай¬
ших к нам и наиболее дерзких хищников.—	С нетерпением ожидаю я, — говорил Алексей Петрович, —
первой возможности искоренить сие гнездо гнуснейших злодеев.
Сего требуют строгая справедливость и слезы жителей наших на
линии, между которыми редкое семейство не оплакивает или убий¬
ство, или разорение.Трудно было покорить народ, привыкший к нищете и самой
страшной бедности, народ, прикрытый непроходимыми лесами,
представляющими естественную защиту против неприятеля.Прежде для наказания чеченцев войска наши ходили в их землю,
мало нам известную и по своему положению почти неприступную,1 Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 70.262
1810-1826ходили туда, где весь почти народ соединялся для защиты своих
жен, детей и имущества. Временные победы и возвращение отрядов
на линию не приводили ни к каким результатам, и разорение своих
деревень чеченцы вознаграждали с избытком имуществом, награ¬
бленным в наших пограничных селениях. Они производили набеги
столь часто, что, по выражению А.А. Вельяминова, в 1818 г. «до
такой степени опустошили Терек (т. е. казачьи селения), что опас¬
но было выходить за ворота станиц». Отнять средства к набегам,
превратить грабежи и хищничества было задачею Ермолова, и он
пришел к мысли о необходимости постепенного стеснения терри¬
тории чеченцев и отодвигания их аулов в глубь лесов и гор, вдаль
от наших пограничных селений. Главнокомандующий решился пере¬
нести линию за р. Терек, занять р. Сунжу и по течению ее постро¬
ить ряд крепостей. Стесненные в лесах и горах, чеченцы лишались
тогда земли, удобной для хлебопашества и пастбищных мест, на
которых в зимнее время укрывали свои стада от жестовой в горах
стужи. С занятием нами р. Сунжи бывшие на линии селения оста¬
вались за цепью крепостей и в большей безопасности, так как че¬
ченцы не могли с прежним удобством хищничать позади укрепле¬
ний и в местах, открытых на большое расстояние.«Обозревая границы наши, — доносил Ермолов1, — против вла¬
дений чеченских лежащие, вижу я не одну необходимость оградить
себя от нападений и хищничеств, но усматриваю, что от самого
Моздока и до Кизляра поселенные казачьи полки Моздокский, Гре-
бенский и Семейный2 и кочующие караногайцы, богатым скотовод¬
ством полезные государству и перевозкою на весь левый фланг
линии доставляемого из Астрахани морем провианта приносящие
величайшую казне пользу, по худому свойству земли не только не
имеют ее, для скотоводства избыточно, ниже для хлебопашества до¬
статочно, и что единственное средство доставить им выгоды и с1	Акты Кавк археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 795.2	Кавказские казачьи войска были поселены по левому берегу реки Терека
в следующем порядке. Против Большой Кабарды, на пространстве между Геор¬
гиевском и Моздоком, было поселено Волгское войско, расположившееся в ста¬
ницах: Александровской, Георгиевской, Марьевской, Павловской и Екатерино-
градской. Против Малой Кабарды и части Чечни, в г. Моздоке и в Луковской
станице была Моздокская горская команда. Против остальной части Чечни были
расположены: Моздокский полк и Гребенское войско. Первый занимал станицы
Стодеревскую, Галюгаевскую, Ищерскую, Наур, Мекенскую и Калиновскую, а
Гребенское войско составляли станицы* Червленная, Щедринская, Староглад-
ковская и Курдижевская. Далее, противу Кумык в станицах Каргалинке, Дубов-
ской и Бороздинской, жили канаки Терского семейного войска, а в г. Кизляре —
Терское Кизлярское войско.263
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНними совокупить спокойствие и безопасность есть занятие земли,
лежащей по правому берегу р. Терека».С другой стороны, удаляя левый фланг линии от Терека, мы
приобретали еще ту выгоду, что переводили войска в места более
здоровые и избавляли их от той смертности, которой способство¬
вали низменные берега этой реки, покрытые почти сплошь непро¬
ходимыми камышами.Продолжая постепенно линию крепостей через землю кумыков
до р. Сулака, мы закрывали Кизляр, бывший неоднократно пред¬
метом для нападений горцев и по своей важности в крае заслужи¬
вавший полного обеспечения. Приближаясь, таким образом, со сто¬
роны Кавказской линии к Дагестану, мы могли учредить сообщение
с богатейшею Кубинскою провинциею, а оттуда с Грузиею, путь в
которую был до сих пор только один через горы, и притом часто
пересекаемый снежными завалами. «Мимоходом в Дагестан, — до¬
носил Ермолов1, — через владения шамхала2 Тарковского, овладеем
мы соляными богатыми озерами, довольствующими все вообще
горские народы, не исключая чеченцев. До сего времени шамхал не
помышлял отдать их в пользу нашу и уклонялся принять войска
наши в свою землю; теперь предлагает взять соль, а войска я рас¬
положу у него как особенную милость вашего императорского ве¬
личества за его верность, которые (войска) нужны нам для обеспе¬
чения нашей дороги в Дагестан».До назначения Ермолова главнокомандующим был уже на
р. Сунже редут Назрановский, прикрывавший дорогу от Моздока в
Грузию. Для большего обеспечения этой дороги Ермолов приказал
в течение лета 1817 г. построить еще одно укрепление на р. Сунжё
(близ нынешней ст. Михайловской), которое и было названо Пре-
градным станом3. В октябре укрепление это было уже готово и сто¬
ило казне 2568 рублей, из коих на 1925 рублей было куплено ин¬
струментов, оставшихся годными и для следующих построек.Смотря, как русские войска трудились над возведением укрепле¬
ния, чеченцы не решались сделать нападения. Побуждаемые жена¬
ми и матерями, они хотя и собирались несколько раз в виду укре¬
пления, но потом снова расходились.Первый гарнизон Преградного стана состоял из одной роты Вла¬
дикавказского гарнизонного полка, двух орудий 19-й артиллерий¬1	Во всеподданнейшем рапорте от 20 мая 1818 г. Станица Червленная.2Шамхал — титул лакских правителей в Дагестане с VIII в. по 1867 г.3	См. операционную карту.264
1810-1826ской бригады и сотни казаков1. Неимение в черте укрепления воды
составляло главный и весьма важный недостаток вновь построен¬
ного укрепления. Воду приходилось брать из р. Сунжи, в расстоя¬
нии от крепостных ворот в 380, а от укрепления по прямой линии
в 250 саженях. Чтобы не подвергать опасности посылаемых за во¬
дою, Ермолов приказал весь лес за р. Сунжею вырубить на пушеч¬
ный выстрел2.Все эти меры крайне беспокоили чеченцев, но главнокомандую¬
щий, не привыкший останавливаться на полумерах, готовил им но¬
вые заботы. «Надобно, ваше императорское величество, воспользо¬
ваться сим временем, — писал Ермолов3. — Остается построить две
крепости. Как скоро можно будет проехать горы, я сам буду на
линии, все увижу своими глазами и изберу место для заложения
одной из них. Ожидаю, что чеченцы не позволят нам спокойно про¬
должать работ, а как я не имею довольно войск на линии, чтобы
составить и достаточное число рабочих, и прикрытие им надежное,
то отделяю из Грузии два батальона; но за всем тем предприятие
будет небезопасное: здесь малейшая неудача худые имеет след¬
ствия, и потому всеподданнейше испрашиваю повеления прибавить
один егерский комплектный полк к войскам на линии и смею ска¬
зать мнение мое, что в Крыму находящиеся, по сходству климата,
наиболее к тому способны.Не предприемлю я занятия вдруг всей речки Сунжи, ибо оно
потребовало бы чрезвычайных средств и гораздо большего числа
войск; но, укрепляясь постепенно и переводя войска с теперешней
линии, через два года все течение Сунжи будет в руках наших, и,
дав спокойствие линии, мы не будем населять горы увлекаемыми в
плен подданными вашего императорского величества и переносить
наглые поступки чеченцев и, крови их не проливая, заставим для
собственного счастия переменить разбойнический образ жизни.
Рано или поздно надобно, государь, приступить к сему; но теперь
повсюду мир и спокойствие наиболее благоприятствуют. Кавказ¬
ская линия требует защиты, а я желаю, чтобы в царствование ва¬
шего императорского величества воспользовалась она безопасно¬
стью и спокойствием.В 1820 г. должно быть исполнено все, о чем я имею счастие до¬
носить вашему императорскому величеству, разве воспрепятствуют
чрезвычайные случаи, которых я отвратить не в силах. Издержки,1	Рапорт генерал-майора Дельпоццо Ермолову от 6 октября 1817 г. № 1008.2	Предписание Ермолова Дельпоццо от 22 ноября 1817 г.3	Во всеподданнейшем донесении от 30 ноября 1817 г.265
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНна сие употребленные, будут весьма умеренны и щедро вознагра¬
дятся приобретенными выгодами.Если благоугоден будет план сей, нужен на имя мое высочайший
указ в руководство и непременную цель преемникам моим. В пред¬
ложении моем нет собственной моей пользы, не могу я иметь в
предмете составить военную репутацию мою на счет разбойников,
и потому в расчет мой входят не одни средства оружия. Не всяко¬
го однако же на моем месте могут быть одинаковы виды».Император Александр повелел отправить из Крыма в распоря¬
жение Ермолова 8-й егерский полк1, но с тем, чтобы он оставался
на линии только до окончательного занятия р. Сунжи, а затем был
возвращен в Крым.Несмотря на все меры, принятые Ермоловым, хищничество на
линии продолжалось, и не проходило почти ни одного дня, чтобы
горцы не уводили в плен детей, женщин, работавших в поле, и не
угоняли скота и лошадей. В селениях, ближайших к границе, горцы
врывались даже в дома и уносили вещи и домашнюю утварь. Кис¬
ловодске укрепление и Ессентукский пост, станицы Мекенская,
Новогладковская, Щедринская, Червленная, селение Прохладное,
Солдатское на Малке, Прочноокопская и Усть-Лабинская станицы,
форштадт крепости Кавказской, Бабуковский пост и даже окрест¬
ности Владикавказа были подвержены неоднократным нападениям.
Хотя при каждом вторжении хищники терпели поражение и были
преследуемы, но предупредить вторжение не было возможности.
С покрытием р. Терека льдом путь для них был открыт повсюду.
Расставленные в некоторых местах казачьи пикеты не приносили
пользы и сами подвергались опасности быть вырезанными при по¬
явлении горцев в более или менее значительной партии. Командо¬
вавший на линии войсками генерал-майор Дельпоццо упразднил все
посты по р. Тереку, располагал их днем на открытых местах, а ночью,
где был лес, ставились секретные известительные пикеты2. Охраняв¬
шие линию казаки, потерявшие в разное время лошадей, не могли
завести новых, а у тех, у которых остались, они были в весьма плохом
состоянии от беспрерывной сторожевой службы. При таком обеспе¬
чении линии хищничество приняло громадные размеры: ловил ли
казак рыбу, отправлялся ли обыватель на сенокос, он мог ожидать
нападения и должен был думать о защите от хищников, подползав¬
ших среди белого дня или скрывавшихся в лесу в ожидании добычи.1	Высочайшее повеление Ермолову от 10 января 1818 г2	Рапорт Дельпоццо Ермолову, 12 января, № 55 Рапорт полковника Грекова
Ермолову, 8 января, № 45266
1810-1826Ермолов приказал повесить нескольких чеченцев, захваченных в
плен на хищничестве, а тем селениям, где укрывались хищники, объ¬
явить, что если жители примут и станут скрывать их, то селение бу¬
дет истреблено. В обеспечение же жителей наших селений приказано
в каждой станице иметь ночной караул на углах станичной ограды и
на выездах; около станиц делать ночные объезды в разное время
ночи. Главнокомандующий писал, что исследование нескольких слу¬
чаев воровства показывает, что казаки сами тому содействуют, а пол¬
ковые начальники и станичные атаманы не имеют должного надзора.
Для побуждения последних к деятельности было приказано, чтобы
в тех случаях, когда грабеж будет произведен без всякого насилия со
стороны хищников, что докажет бездеятельность охранной стражи,
тогда для удовлетворения ограбленного описывать и продавать име¬
ние станичного атамана, а его самого сажать в крепость1.Столь строгие меры вызваны были уверенностью главнокоман¬
дующего, что казаки во многом сами виноваты. По словам Ермоло¬
ва, он нашел у казаков нерадивое отправление службы, отсутствие
дисциплины и ослабевшую воинственность, которым предпочтены
были частные выгоды начальников, снискиваемые непозволитель¬
ными средствами. Главнокомандующий нашел «чиновников сих
войск, вдавшихся в ябеды и распутства, и некоторых из них даже
в участии в воровствах с заграничными хищниками». Злоупотреб¬
ления всякого рода так вкоренились в них, что Ермолов испрашивал
себе власть без высочайшего разрешения лишать по суду офицеров
чинов до штаб-офицера. Такая мера была особенно необходима для
офицеров-мусульман, из которых многие, имея русские чины, за¬
нимались открыто разбоями и грабежами2.«Довольно, — писал Ермолов генералу Дебу3, — со стороны ва¬
шей одного равнодушие к беспорядкам, чтобы подчиненные, в свою
очередь, были совсем нерадивы или даже негодны. Поверьте, ваше
превосходительство, мне трудно делать подобные замечания гене¬
ралу, и еще менее умею я повторять их».В Петербурге не могли понять причины, почему на Кавказской
линии происходят хищничества, и начальник главного штаба князь
Волконский просил сообщить ему о причинах, побуждающих гор¬
цев к враждебным против нас действиям4.1	Приказ по войскам 25 июня, № 232	Всеподданнейший рапорт Ермолова от 30 мая Акты Кавк археогр комис¬
сии, т VI, ч I, № 6553	Предписание Ермолова ген -майору Дебу, 26 июля, № 4994	Отношение Волконского Ермолову, от 4 мая, № 1181267
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Набеги и хищничества чеченцев и других народов, — отвечал
Ермолов1, — происходят единственно от желания добычи, и других
побуждающих к тому причин нет ни особенных, ни новых.Хищничество не увеличивается, но до приезда моего сюда до¬
носимо было только об одних чрезвычайных случаях; при мне — о
всех и малейших даже происшествиях, отчего и кажутся набеги и
шалости чаще случающимися. С того времени, как часто возобнов¬
ляющаяся язва между собственными народами, угрожая Кавказской
линии, заставила принять строгие меры осторожности и убегать
сообщения с ними, войскам, на кордоне стоящим, запрещено пере¬
ходить за границу, и потому хищники не боятся уже преследования
и наказания, которое прежде состояло в разорении жилищ и ото-
гнании табунов и много воздерживало от шалостей. Если же пре¬
следовать войсками, то надобно непременно выдерживать их для
очищения в карантине и на то время многие места по кордону оста¬
вить слабыми, ибо для преследования со многих пунктов войска
соединяются вместе. Боязнь подвергнуться чуме, конечно, застав¬
ляет нас терпеть некоторые потери, но они ничто в сравнении с
теми выгодами, которые та же чума нам доставила. Она сильный,
до сего весьма воинственный и опасный народ кабардинский умень¬
шила, конечно, не менее двух третей, и мы, вместо чувствительной
прежде потери войск и не менее жителей, теряем теперь людей сотую
долю, а скота, отгоняемого ими, конечно, не более как и прежде.Кабардинцев, думал я, употребляя способы убеждения и крото¬
сти, склонить к жизни спокойнейшей, но, видя, что народ сей, столь
гнусный и подлый, как и чеченцы, равно легко возобновляющий и
разрушающий клятвы в верности, прибегнул я к мерам строгим.
3-го числа сего месяца одно из селений кабардинских, весьма близ¬
ко к границам нашим лежащее, гнездо разбойников и вечной почти
чумы, приказал я истребить. Отряд войск ночью пришел к оному;
на рассвете объявлено жителям, чтобы они с женами и детьми сво¬
ими, также с драгоценнейшим имуществом, удалились. Селение
было сожжено, многочисленные табуны лошадей и скот взят весь
на удовлетворение пограбленных жителей разного звания Кавказ¬
ской линии. С обеих сторон не сделано ни одного ружейного вы¬
стрела.С 1812 г., когда в последний раз были в С.-Петербурге депутаты
от кабардинского народа, щедро государем императором облагоде¬
тельствованные и награжденные, гнусный и подлый народ сей не1 Кн Волконскому, от 22 июня, № 336268
1810-1826уменьшил своих разбоев и хищничеств и претензии на них, жите¬
лями Кавказской линии объявленные и в известность приведенные,
простираются до ста тысяч рублей. Уверяю ваше сиятельство, что
я никаких депутатов от народа столь гнусного не дерзну пред¬
ставить перед лицо моего государя. Теперь я содержу их в страхе
жесточайшего наказания (которого употребить средств не имею)
и угрожаю отобранием имеющихся у них грамот наших государей
и объявлением изменниками и нарушителями клятвы.С чеченцами, народом сильным, живущим в состоянии совер¬
шенного равенства, не признающим никаких между собою властей,
а потому и зависимости, употребляю я единственное средство —
терпение и решился на оное до 1820 г., зная, что до того времени
надобно сносить и досады, и потери, но за все то они заплатят впо¬
следствии и будут принуждены обратиться к жизни спокойнейшей,
усмирены будучи недостатком самых первых потребностей. Сего
народа, конечно, нет под солнцем ни гнуснее, ни коварнее, ни пре¬
ступнее. У них и чумы не бывает».Принимая меры к прочному утверждению своего влияния среди
горцев, Ермолов не скрывал трудности в разрешении предстоявшей
ему задачи и не торопился ее исполнением. Постепенно и испод¬
воль он принимал ряд мер, клонившихся к стеснению горцев и к
прекращению хищничеств.Это огромная крепость, говорил Алексей Петрович, смотря на
громады гор: надобно или штурмовать ее, или овладеть траншеями.
Штурм будет стоить дорого, и успех неверен, так обложим же ее.Решившись на последнее, главнокомандующий приступил к
устройству траншей в виде крепостей и укрепленных линий.«Если в нынешнем 1818 г. чеченцы, — доносил Ермолов1, — час
от часу наглейшие, не воспрепятствуют устроить одно укрепление
на Сунже, в месте, самом для нас опаснейшем, или, если возможно
будет успеть учредить два укрепления, то в будущем 1819 г., при¬
ведя их к окончанию, живущим между Тереком и Сунжею злодеям,
мирными именующимися, предложу я правила для жизни и неко¬
торые повинности, кои истолкуют им, что они подданные вашему
императорскому величеству, а не союзники, как они до сего време¬
ни о том мечтают.Если по надлежащему будут они повиноваться, то назначу по
числу их нужное количество земли, разделив остальную между1 Во всеподданнейшем донесении от 14 мая 1818 г Акты Кавк археогр ко¬миссии, т VI, ч II, № 795269
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНстесненными казаками и караногайцами; если же нет, то предложу
им удалиться и присоединиться к прочим разбойникам, от которых
различествуют они одним только именем, и в сем случае все земли
останутся в распоряжении нашем. Я в таковых обстоятельствах ис¬
прашиваю высочайшее вашего императорского величества соизво¬
ление, чтобы из полков Моздокского и Гребенского добровольно
желающие могли переселиться вперед за Терек».Оставив необходимые гарнизоны в укреплениях и на постах,
расположенных на Кавказской линии, Ермолов сосредоточил осталь¬
ные войска, в мае 1818 г., на берегу р. Терека. В состав отряда по¬
ступили: два батальона 8-го егерского, два батальона 16-го егерско¬
го, батальон Троицкого и батальон Кабардинского пехотных полков,
команда пеших линейных казаков и 18 батарейных и легких ору¬
дий. Всего в отряде находилось налицо: пехоты: 106 штаб- и обер-
офицеров, 434 унтер-офицера, 109 музыкантов, 4933 рядовых и
167 нестроевых; в артиллерии: 10 штаб- и обер-офицеров, 16 фей¬
ерверкеров, 3 музыканта, 223 рядовых и 49 нестроевых; в иррегу¬
лярных войсках: 13 обер-офицеров, 32 урядника и 440 рядовых.
В общем итоге численность отряда простиралась до 5596 человек
строевых1.25 мая назначена была переправа через р. Терек и движение к
р. Сунже. В авангарде шел, под командою майора Швецова, бата¬
льон Кабардинского полка с 200 казаками и двумя конными ору¬
диями Волгскод) казачьего полка; за ним в четырех верстах следо¬
вали главные силы и затем обоз2. Сильная жара утомляла войска,
и потому главнокомандующий разрешил снять галстухи и расстег¬
нуть мундиры; при остановках на биваках и лагерем не выставлять
беспрерывной цели вокруг отряда, как бывало прежде, а ограни¬
читься постановкою часовых на важнейших пунктах. Всем вообще
нижним чинам запрещено было при встрече с начальниками сни¬
мать фуражки и в ночное время, по большей части сырое и холод¬
ное, ходить непременно в шинелях3. С приходом на место действий
Ермолов приказал, для лучшего сбережения здоровья солдат, вы¬
дать порционные деньги в каждую роту, с тем непременным усло¬
вием, чтобы деньги шли на улучшение пищи, с прибавкою 10 копе¬
ек на каждого солдата, работавшего при постройке укреплений4.1	Строевой рапорт 20 мая 1818 г. Рапорт полковника Грекова Ермолову,
16 мая, № 10.2	Приказ по отряду 24 мая 1818 г.3	То же, 26 мая 1818 г.4	То же, 3 июня 1818 г.270
1810-1826Мясная и винная порции значительно поддерживали здоровье сол¬
дат, и больных было очень мало.Дойдя до урочища Хан-Каде, войска остановились в шести вер¬
стах от знаменитого Ханкальского ущелья, считавшегося в глазах
чеченцев местом неприступным. Чеченцы издали смотрели на дви¬
жение русского отряда и не сделали ни одного выстрела. Те, кото¬
рые считали себя более виновными, бежали из селений, по левому
берегу р. Сунжи расположенных; остальные оставались в своих до¬
мах и даже приходили в лагерь. Ермолов ласкал их, но счел все-
таки необходимым взять аманатов. Главнокомандующий пригласил
к себе почти всех старшин селений и объяснил им, что прибытие
русских войск на Сунжу не должно устрашать их, если они наме¬
рены прекратить свои хищничества.—	Я не пришел вас наказывать, — говорил Алексей Петрович, —
за злодеяния прошедшего времени, но требую, чтобы оных впредь
делаемо не было. В удостоверение этого вы должны возобновить
присягу на покорность и возвратить содержащихся у вас пленных.
Если же не исполните моих требований, то сами будете виною бед¬
ствий, которых не избегнете, как явные неприятели.Старшины просили дать им время для совещаний и уверяли, что
не могут ни к чему приступить без согласия общества. В совеща¬
ниях их всегда находились люди нам преданные, и через них Ер¬
молов знал, что хищники, не надеявшиеся на прощение, возмущали
прочих, и многие селения, по родству с коноводами, отказались
принимать участие в совещаниях. Противники покорности успели
уверить большую часть населения, что русские пришли только для
наказания хищников и не приступают к этому потому, что опаса¬
ются вступать летом в непроходимые леса; что распущенный слух
о намерении главнокомандующего построить крепость есть чистый
вымысел и что русские войска, пробывши некоторое время на Сун¬
же, непременно возвратятся на линию.Продолжавшиеся три недели сряду проливные дожди и холод¬
ная погода препятствовали нам приступить не только к заложению
крепости, но и к заготовке необходимых для того материалов. Такая
медленность еще более убеждала чеченцев, что пребывание русских
войск на их земле временное, и когда потом приступлено было к
заготовлению материалов, то население не переставало думать, что
все это делается только для вида и угрозы. При таких условиях,
в 8 часов утра 10 июня, был отслужен молебен и заложена крепость
Грозная. Понятно впечатление, которое произвели на чеченцев
наши работы по возведению вновь строящейся крепости и вслед271
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНза тем требование главнокомандующего, чтобы все те селения, от
которых были у нас аманаты, доставляли лес на постройку. Бли¬
жайшие аулы не смели оказать непослушания, но чеченцы, жившие
за Ханкальским ущельем, отказались доставлять лес и объявили,
что никаких обязательств на себя не примут и ни в какие сношения
с русскими не вступят. Они начали укреплять ущелье и по всем
дорогам выставили караулы и пикеты. Редкая ночь проходила без
тревоги; подъезжая к противоположному берегу реки, чеченцы
стреляли из ружей по лагерю, нападали на наши посты и разъезды
в лесу — словом, всеми мерами старались воспрепятствовать нашим
работам. Несмотря на то, постройка укрепления подвигалась вперед
быстро, и солдаты трудились неутомимо. Малочисленность отряда,
в сравнении с обширностью постройки, была причиною того, что
почти каждый солдат отправлялся прямо с работы или в конвой,
или прикрытие, или в караул1. Чтобы сколько-нибудь облегчить
столь усиленный труд строевых солдат и имея в виду постройку
в будущем еще нескольких крепостей, Ермолов просил прислать
в Георгиевск одну пионерную роту. Император Александр повелел
находившуюся при грузинском корпусе пионерную роту разде¬
лить на Две части, сформировать две полные комплектные роты и,
составив таким образом полубатальон, наименовать его восьмым
пионерным полубатальоном, с тем чтобы одна рота этого полубата-
льона находилась в Грузии, а другая на Кавказской линии2. Полу-
батальон был сформирован лишь в конце года и не мог принять
участия в возведении крепости Грозной, постройка которой была
окончена в половине октября 1818 г. Перенесение линии с Терека
на Сунжу отнимало у чеченцев большую часть плодородной земли
и стесняло их свободу в хищничестве. Низменное пространство
земли и обширные луга, лежавшие между Тереком и Сунжею, с
давних пор служили чеченцам местом для посева хлеба и прокорм¬
ления скота.Чеченцы, а за ними и все прочие племена Дагестана неприязнен¬
но смотрели на построение Грозной и не могли не сознавать, что
час их пробил и «что пришло время перестать обманывать россий¬
ское правительство». Они ясно видели, что теперь русские не на¬
мерены более верить их клятвам и обещаниям, что заключение с
ними трактатов и мирных условий отложено в сторону, а взамен1	Отношение Ермолова начальнику главного штаба кн. Волконскому, от
10 августа, № 24.2	Отношение Ермолова кн. Волконскому, 9 июля 1818 г., № 430. Отношение
дежурного генерала Ермолову 28 июля. Приказ по корпусу 4 октября, № 27.272
1810-1826того приняты систематические меры к упрочению русского влады¬
чества между народами Чечни и Дагестана, не признававшими до
сих пор ничьей посторонней власти.Чеченцы видели, что теперь положен предел их набегам и хищ¬
ничеству, производившему повсюду такой ужас, что по Военно-Гру-
зинской дороге можно было следовать не иначе как с прикрытием,
при котором всегда находилось несколько орудий. С занятием Сун¬
жи каждый набег делался для чеченцев более затруднительным и
часто кончался совершенным истреблением хищнических партий.Страшась за свое имущество и семейства, чеченцы ближайших
к нам селений скрылись в горы и леса и жили в устроенных на¬
скоро шалашах. Жены и дети их были в постоянной готовности по
первой тревоге оставить и эти скромные жилища. Принудительное
переселение или, лучше сказать, изгнание в необитаемые горные
пространства, недостаток в жизненных потребностях и другие ли¬
шения породили между переселенцами болезни, от которых гибли
целые селения. Видя безвыходное положение, многие из бежавших
явились с покорностью, получили прощение и дозволение селиться
на низменных местах, между реками Тереком и Сунжею.Оставшиеся в горах всеми мерами старались между тем выста¬
вить обиду, им нанесенную, как посягательство на свободу всех
вольных кавказских народов. Они предсказывали такую же участь
и всем остальным обществам Дагестана, если те не соединятся с
ними и общими силами не отвратят угрожающей гибели.Ввиду всеобщей опасности горцы соединились в одно целое и,
решившись отстаивать свою независимость, отчаянно нападали на
наши лагери и транспорты, старались наносить нам как можно бо¬
лее вреда и препятствовать устройству новой Сунженской линии.
В этих нападениях содействовали им, по родству и дружбе, и те
чеченцы, которые приняли на себя название мирных и поселились
между реками Тереком и Сунжею.—	Мне не нужны мирные мошенники, — говорил Ермолов и тре¬
бовал выдачи пленных.«Пленных и беглых солдат, — писал он1, — немедленно отдать.
Дать аманатов из лучших фамилий и поручиться, что, когда придут
назад ушедшие в горы, то от них будут русские возвращены. В по¬
средниках мне нет нужды... довольно одному мне знать, что я имею
дело с злодеями.1 Обществу старшин чеченского народа от 30 мая 1818 г. Акты Кавк. археогр.комиссии, т. VI, ч. II, № 875.273
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПленные и беглые — или мщение ужасное.Всем муллам, старшинам и почетным людям объявлено, что от¬
ныне в делах с чеченцами не будет допущено ничье посредничество,
ничье ручательство не будет принято, кроме аманатов, отвечающих
за все беспорядки и грабежи1.—	Живите смирно, — говорил Ермолов горцам, — не делайте
воровства, грабежей и смертоубийств; занимайтесь хлебопашеством
и скотоводством: вы будете покойны, богаты и счастливы; в про¬
тивном случае за всякое с вашей стороны буйство, за всякое во¬
ровство, грабеж и смертоубийство аманаты ваши будут отвечать
головою.Для выдачи и перемены аманатов старшины должны были яв¬
ляться прямо к начальнику кордона; ему же приносить жалобу в
случае притеснений, делаемых русскими войсками. Таким образом,
деревни избавлялись от дани, которую платили посредникам за
бесполезное их ходатайство. Зато посредники, и преимущественно
владельцы, лишались выгод, а потому высказывали при каждом
случае свое неудовольствие и враждебность к русскому правитель¬
ству. Они распускали слухи в горах и между мирными чеченцами,
что русские уговаривают их оставаться спокойными и заниматься
сельским хозяйством для того только, чтобы впоследствии восполь¬
зоваться их имуществом, а их самих, разорив, выгнать в горы2.
Главнокомандующий просил не верить пустым разглашениям не¬
благонамеренных людей, оставаться покойными и вкушать удо¬
вольствие в кругу своих семейств.—	Я вас уверяю, — говорил Ермолов, — что русские не имеют на¬
мерения искать вашей погибели или разорения и что собственность
ваша, согласно с вашим поведением, останется навсегда неприкосно¬
венною и в целости. Если и впредь дойдут до вас подобные ложные
слухи, в таком случае, не теряя времени, должны несколько из из¬
вестных мне старшин немедленно явиться ко мне с объяснением, и
тогда я буду иметь способ вселить в них полную ко мне доверен¬
ность, успокоить и научить их мирно жить в домах своих.Слова эти не внушили чеченцам доверия к главнокомандующе¬
му, и, видя, что на земле их строится укрепление, они волновались,
хищничали, разбойничали и бежали в горы. Зная, что горцы вообще
готовы все обещать и потом не исполнить данного слова, Ермолов1	Обвещение муллам и старшинам 24 июля 1818 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. VI, ч. II, № 876.2	Прокламация жителям деревень Амир-Хан-Кичинской и Сунженской
26 июля 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 877.274
1810-1826цачал с того, что приказал живших на андреевских землях чеченцев
дагнать из владений, как единственное средство достигнуть покоя.
Разрешено оставить только тех из них, за которых поручатся все
щшзья андреевские, аксаевские и костюковские, и затем за каждое
воровство или разбой должны отвечать сами князья и уздени, ко¬
торых Алексей Петрович грозил лишить достоинства, отнять име¬
ние и выгнать в Чечню. Лучше от Терека до Сунжи, говорил он,
оставить степи, нежели в тылу укреплений наших, учреждающихся
по Сунже, терпеть разбойников.С этою целью, целые деревни: Осман-Юрт, Кара-Агач, Байрам-
Аул, Хасав-Аул, Генже-Аул, Бамат-Бек-Юрт и Казах-Мурза-Юрт
были сняты и под конвоем препровождены до границ чеченских.«Сих приказываю выгнать тотчас, — писал Ермолов1, — и Боже
избави того, кто посмеет ослушаться. Советую исполнить без по¬
тери времени, ибо когда придут войска в андреевские владения,
тогда уже поздно будет помышлять о том. Я не люблю слышать о
беспорядках и не советую допустить меня видеть их собственными
глазами».Чеченцы, жившие в Костюковской и Аксаевской деревнях, также
отправлены в горы; русские войска при вступлении в андреевские
владения приказано встречать всем князьям и узденям вместе;
если же кто ослушается, писал главнокомандующий, «то представь¬
те мне неповинующегося князя или узденя, и это будет последнее
в жизни такового неповиновение»2.Владельцам селений, лежавших на берегу р. Терека, приказано
выгнать также в Чечню всех тех, которых целое селение признает
неблагонадежными; оставить тех, которые замечены спокойными.
В случае воровства каждое селение обязано выдать вора, а если он
скроется, то его семейство. Но если жители дадут средство к по¬
бегу всему семейству вора, то целое селение предается огню. Точно
так же обещано поступить с селением и в том случае, если жители,
видя, что хищники увлекают в плен русского, не отобьют его или
не отыщут; из такой деревни за каждого русского, взятого в плен,
приказано брать в солдаты по два человека туземцев.Известно было, что без пособия и укрывательства самих вла¬
дельцев горцы не могли проезжать от реки Сунжи, и потому по
всему пространству своих земель владельцы должны были иметь1	Владельцам костюковским 5 сентября 1818 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. VI, ч. II, № 878.2	Объявление владельцам андреевским, костюковским и аксаевским 5 августа
1818 г.275
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпостоянные караулы Если же затем, по исследованию, окажется,
что жители беспрепятственно пропустили хищников и не защища¬
лись, «то деревня истребляется, жен и детей вырезывают».«Таким образом, — писал Ермолов1, — жители, по-прежнему
продолжая воровство и разбои, непременно истреблены будут, или
от них зависит, занимаясь спокойно хозяйством и проводя жизнь в
тишине, пользоваться богатою землею и всеми выгодами, и русские
не только не сделают ни малейшей им обиды, но готовы оказать
пособие, обогащая их торговлею и свободным сообщением. Преду¬
преждаются владельцы, что через десять дней караулы должны
быть на своих местах и строго осмотрены будут»Крутые меры главнокомандующего не нравились горцам. Рус¬
ский топор, расчищавший на пушечный выстрел пространство во¬
круг крепости Грозной, произвел значительное волнение в Чечне и
даже в Дагестане. Горцы сознали, что не ружье и пушка, а топор
покорит их. Чеченцы не опасались разорения своих скромных хи¬
жин, постройка которых им почти ничего не стоила, но они стра¬
шились за свои поля, луга и скот. Захват скота и уничтожение по¬
лей с проведением просек становились более легкими для русских
войск. Чеченские депутаты просили помощи, и горцы собрались на
совет, приглашая присутствовать в нем шамхала Тарковского и уц-
мия Каракайтагского, как ближайших своих соседей. О первом они
знали как о лице, преданном России, но слабом и не имеющем вла¬
сти над подданными, а второго надеялись склонить на свою сторону.
Ни тот ни другой не воспользовались приглашением и отклонились
от участия в собрании* шамхал — как человек, действительно рас¬
положенный к России, а уцмий — как человек, находивший времен¬
но выгодным показать себя нашим сторонником. Владения, под¬
властные уцмию, состояли из двух частей: верхнего и нижнего
(терекеме) Кайтага, и граничили на севере с шамхальством, на вос¬
токе прилегали к Каспийскому морю, на юге соприкасались с Та-
басаранью и на западе с Казикумухским ханством Число жителей,
подвластных уцмию, достигало до 20 ООО дворов.Адиль-хан, уцмий Каракайтагский, был человек крайне беспо¬
койный, желавший самовластия, независимости, не признававший
над собою никакого контроля, не любивший надзора и недоброже¬
лательный России. Он содержал на жалованье хищников, вторгав¬
шихся в наши границы, и снабжал всем необходимым бывшего1 Владельцам селений, по берегу Терека лежащих, от 8 сентября 1818 г АктыКавк археогр комиссии, т VI, ч И, № 879276
1810-1826владетеля Кубинского Ших-Али-хана, за измену выгнанного из
ПанстваУзнав, что Ермолов в самом непродолжительном времени дума¬
ет объехать Дагестан и что при нем будет значительный отряд войск,
уцмий боялся, что его потребуют к расчету за все изменнические
поступки. Мало того, он знал, что главнокомандующий поручил
генералу Пестелю, бывшему окружным начальником в Кубинской
провинции, зорко следить за поведением Адиль-хана и разузнать,
как принято будет народом, если бы русское правительство заме¬
нило уцмия другим лицом. Для этого достаточно было знать толь¬
ко мнение жителей города Башлы, «которого поступки служат зем¬
ле примером»Народ, подвластный уцмию и известный под именем терекеме,
живший поблизости Дербента в одиннадцати деревнях, раскинутых
на плоскости, перенося жестокости и притеснения Адиль-хана, от¬
крыто заявлял, что, с прибытием Алексея Петровича в Дагестан,
будет просить о принятии его во всегдашнее управление России и
об избавлении от власти уцмия. Следуя примеру жителей этих де¬
ревень, и самый город Башлы думал сделать то же.Башлинцы были недовольны Адиль-ханом за то, что, после смер¬
ти своего брата Али-хана, он истребил всех его родственников и
приверженцев, с единственною корыстною целью присвоить себе
их именияГонение родственников покойного брата и жестокое обращение
уцмия с своими подвластными заставили племянников его, Эмира-
Гамзу (17 лет) и Исей-Бобу (14 лет), бежать к аварскому султану.
Зная, что достоинство уцмия, по закону страны, должно перейти к
старшему в роде, т е Эмиру-Гамзе, и уверенный, что после смерти
его народ ни в каком случае не захочет признать сына его уцмием,
Адиль-хан решился устроить это при жизни.Сговорившись с шамхалом Тарковским, уцмий женил своего
сына Хан-Мемед-бека на дочери шамхала, а вслед за тем объявил,
что сам отказывается от носимого им звания в пользу своего сына,
которого отдает в опеку шамхалаЛовко задуманный план первое время ставил в недоумение мно¬
гих: никто не мог объяснить причины, служившей побуждением к
столь крутому повороту в поведении Адиль-хана. Из явных врагов
России он сделался вдруг ее сторонником. Не останавливаясь на
этом и пойдя далее, уцмий дал ключ к разгадке.Не скрывая своего прежнего нерасположения к России, Адиль-
хан, чтобы вкрасться в большую доверенность, писал Ермолову277
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНо своем сожалении, что до сих пор не видал будто бы всей благости
русского правления. Теперь же, видя это и желая оставаться вер¬
ным России, передает управление народом сыну своему, под надзо¬
ром тестя его, шамхала, в искреннем расположении которого русское
правительство не может иметь причины сомневаться. Самому же
оставаться правителем он считал бесполезным и даже вредным, на
том будто бы основании, что дал покойному брату страшную клят¬
ву: «Чтобы не въезжать в заведываемые Россиею города, не только
Кизляр и Тифлис, но даже и в Дербент; а если хотя в один какой-
либо город въедет, против заклятия, им сделанного, то должен ли¬
шиться даже жен своих»1.«Согласно с этою строгою клятвою и обетом, — писал Адиль-хан
Ермолову2, — я до сих пор не являлся к русскому начальству и не
явлюсь в подвластные России владения. Между тем я имею и то в
виду, что подобный образ поведения не может послужить никому
в пользу, а, напротив, бросит на меня тень измены, вражды и по¬
служит, наконец, к моему уничижению».Хотя клятва Адиль-хана и не была простою выдумкою, но ази-
ятцы вообще не придают никакого значения нарушению ее. И
Адиль-хан ссылался на клятву только тогда, когда его требовали в
Дербент для объяснений, из боязни быть там задержанным, но го¬
тов был видеться с русскими в чистом поле, где он мог вести пере¬
говоры, окруженный многочисленною свитою. Так, он имел, в раз¬
ное время, свидания с генералами князем Орбелиани, Тихоновским
и Пестелем, но не ближе, как за три версты от Дербента. Вооружен¬
ный с ног до головы и в панцире, Адиль-хан выезжал на свида¬
ние, имея каждый раз при себе не менее 500 человек вооруженной
свиты.Как уцмий, так и шамхал Тарковский посылали письмо за пись¬
мом Ермолову, прося его признать замену и утвердить уцмием Хан-
Мамед-бека, а его, Адиль-хана, уволить в Мекку на богомолье. Со¬
общая главнокомандующему, что Адиль-хан решается сложить с
себя звание уцмия, обратиться к уединению и посвятить жизнь
молитве, шамхал Тарковский прибавлял: «Ныне поручает он свое¬
го сына милости Бога, а затем покровительству России и моему
попечению, как моего зятя, дабы я направил его на путь той же
преданности, с какою служу сам России, и дабы всякий раз, когда
я отправлюсь в Дербент, или Кубу, или в другое какое место, его1	Рапорт дербентского коменданта Ермолову от 20 марта 1818 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 118.2	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч II, № 119.278
1810-1826сын сопутствовал мне и во всем держал себя согласно моим советам
и указанию, не отступая от них ни на волос».Со своей стороны Адиль-хан выражал уверенность, что главно¬
командующий не ударит рукою отказа о его грудь, примет сына его
в службу падишаха и, утвердив в звании уцмия, удостоит его на¬
следственных прав в Кайтаге. Ермолов отвечал, что без воли импе¬
ратора он не может решиться на такое признание, обещал ходатайст¬
вовать и просил Адиль-хана не ехать в Мекку и не покидать своих
владений. «Удивляюсь я, — прибавлял Ермолов1, — что предмест¬
ники мои не имели сведения о клятве, данной вами, и не искали
средства облегчить вас от оной, или по крайней мере удостоверить¬
ся, что оная не простирается на все ваше семейство, — каковое
сведение необходимо было для службы великого нашего государя.
Я, как от приятеля, не хочу от вас скрыть, что я весьма доволен,
что сын ваш сей клятве не подвержен.Сознавая, что уцмий требует с нашей стороны действий безза¬
конных, что на основании обычаев, сохраняемых свято в Дагестане,
кайтагское владение должно перейти другому, Ермолов не торопил¬
ся ходатайствовать об утверждении Хан-Мамед-бека уцмием. Глав¬
нокомандующий требовал, чтобы Адиль-хан не покидал своих вла¬
дений, и если бы он самовольно отправился в Мекку, то приказал
задержать его и содержать в крепости Бакинской под присмотром.
Мегди-шамхалу Тарковскому главнокомандующий сообщил, что,
за отсутствием государя из Петербурга, ответ на представление его
не может последовать скоро, и потому, писал Алексей Петрович,
«предуведомляю вас, чтобы вы медленность не отнесли к тому, что
я удержал представление». Такое сообщение не согласовалось с ви¬
дами шамхала, принимавшего в этом деле деятельное участие по
двум причинам: во-первых, взяв под свою опеку Хан-Мамед-бека,
шамхал надеялся таким поступком угодить русскому правитель¬
ству, а во-вторых, имея влияние на дела в Кайтаге, он думал при¬
обрести большое значение в Дагестане. «Вашему высокопревосхо¬
дительству небезызвестно, — писал шамхал Ермолову, — что Кайтаг
есть общее название нескольких владений. Подобно тому, как я
сопровождаю русский отряд через мои владения, то же самое обе¬
щает сделать и уцмий. Он находится в настоящее время со мною в
тесной дружбе; службу же российскому правительству предостав¬
ляет сыну. Отныне дела примут благоприятный оборот, благодаря
взаимным содействиям».1 В письме уцмию от 18 апреля 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,ч. I, № 119.279
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВыдавая дочь свою в замужество за Хан-Мамед-бека и приоб¬
ретая влияние на дела Кайтага, шамхал Тарковский усиливал свое
значение в Дагестане еще и тем, что вступал в свойство с Аслан-
ханом Кюринским, родственником кайтагских владельцев. Преда¬
ваясь беспрерывно пьянству, Аслан-хан Кюринский потерял через
то всякую способность управлять народом, а еще меньше мог вну¬
шить к себе уважение. Распутного Аслан-хана легко было склонить
на что угодно, в особенности под пьяную руку. Адиль-хан уцмий,
как родственник, советовал Аслан-хану избегать свидания с русски¬
ми, что тот и делал. Подданные его производили грабежи и хищни¬
чества в наших пределах, и Аслан-хан, не будучи в силах удержать
их, намерен был бежать из своего владения. Отправив все свое луч¬
шее имущество и собираемые с ханства доходы в Кубачи под охрану
уцмия Каракайтагского, Аслан-хан удалился из Кюрага, где нахо¬
дился воинский начальник и были расположены две роты Троиц¬
кого полка. Поселившись в селении Касим-Кенде, он, среди шум¬
ных оргий и попоек, выслушивал советы и наущения от посланных
уцмия и аварского султана.Ахмет-хан Аварский, генерал-майор нашей службы, получавший
500 рублей жалованья, принимал к себе разных преступников, бро¬
дяг, беглых и хищников, занимавшихся кражею скота у кубинских
жителей. Когда чеченцы явились в Дагестан с просьбою о помощи,
то Ахмет-хан первый отправил к ним известного провожатого во¬
ровских партий, унцукульского жителя Нур-Магомета, по выраже¬
нию Ермолова, «товарища в славньис делах беглого царевича Алек¬
сандра». Прибыв с толпою лезгин, Нур-Магомет, подкрепленный
чеченцами, подошел к лагерю у Грозной, но был прогнан 150 каза¬
ками, высланными Ермоловым.В другой раз Нур-Магомет пытался напасть на транспорт с про¬
виантом, но и тут потерпел неудачу, будучи прогнан высланными
против него шестью ротами с пятью орудиями. После этой неудачи
лезгины разошлись по домам, отговариваясь тем, что не могут пере¬
носить жаркого климата. Чеченцы снова просили помощи у авар¬
ского хана, и он стал тайно готовиться к военным действиям. Глав¬
нейшим советником Ахмет-хана и двигателем народов Дагестана на
неприязненные действия против России был брат его Хасан-хан
Дженгутайский, человек, пользовавшийся большим уважением сре¬
ди туземного населения. Хасан-хан был личный и непримиримый
враг шамхала Тарковского, а брат его, Ахмет-хан Аварский, враж¬
довал с уцмием Каракайтагским. Воспользовавшись тем, что шам¬
хал и уцмий отказались участвовать в общем собрании и совете280
1810-1826горцев, Хасан составил против них оппозицию, пригласив к тому
своего брата, аварского хана, и Сурхай-хана Казикумухского, зна¬
менитого изменника, имевшего большое влияние на своего зятя,
Мустафа-хана Ширванского. Рассчитывая на содействие ширван-
цев, среди которых уже происходили волнения и беспорядки, со¬
юзники возлагали большую надежду на помощь акушинцев и аксаев-
цев, получивших приглашение принять участие в общем восстании.
Ермолов советовал аксаевцам оставаться спокойными и предупреж¬
дал, что за всякое беспокойство, произведенное ими, они ответят
своими головами. «Для сего довольно вам знать, — писал главноко¬
мандующий, — что я у вас буду»1.Возмутители не столько рассчитывали на аксаевцев, сколько на
акушинцев — народ сильный, склонный ко всякого рода беспоряд¬
кам, гордившийся своею воинственностью и независимостью. Сре¬
ди акушинцев жил и беглый Ших-Али, бывший хан Дербентский
и Кубинский, возмущавший табасаранцев и склонявший акушинцев
к действию против русских Горцы собрались на совет, говорили
об обиде, нанесенной русскими чеченцам, и по совету Хасан-хана
Дженгутайского, для отвлечения наших сил, решили напасть на
шамхала Тарковского и уцмия Каракайтагского, как сторонников
России, отказавшихся защищать общее дело дагестанских обществ.«Вскоре должен быть съезд, — писал Ермолов аварскому хану2, —
на котором рассуждаемо будет о предприятиях, противных намере¬
ниям великого нашего государя, дабы народы Дагестана жили в ти¬
шине и спокойствии. Есть злонамеренный замысел акушинского
народа и прочих обществ сделать нападение на владения уцмия и
шамхалаНе хотел бы я верить, что брат ваш возмущает сии народы, но
прежнее его, известное мне, поведение в прошлом году, явная враж¬
да с шамхалом, о которой писал я к вам и просил посредства вашего
для прекращения оной, заставляют меня нимало в том не сомне¬
ваться. Я, тверд будучи в исполнении воли великого императора,
не прибегая ни к каким средствам неприятным, обращаюсь к вам,
как к российскому знатному чиновнику, дабы вы, по долгу звания
вашего, воздержали брата вашего, который поступками своими ни
вам не делает честь, ни себе не приносит пользы, и, возмущая народ
акушинский, обязавшийся не предпринимать ничего вредного, при¬1	Объявление аксаевским князьям 28 июля и 5 августа Акты Кавк археогр
комиссии, т VI, ч И, № 942 и 9432	В письме от 24 июля 1818 г Там же, № 45281
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНзовет на него справедливое наказание, которого, конечно, он первый
не захочет разделить с ними тягость.Не приличествует мне делать угрозы, и я в том нужды не имею,
также ни хвастать средствами моими, но я отдаю на собственное
рассуждение вашего превосходительства, могу ли я, имея по воле
великого моего государя и власть, и силу, допустить, чтобы нанес¬
ли оскорбление верноподданным его и чтобы я оставил то без при¬
мерного наказания? Могу ли я потерпеть своевольства такого че¬
ловека, которого я потому только знаю, что он имеет честь быть
братом вашим, и который разве бы низкими и подлыми сплетнями
и происками мог сделаться известным?Простите откровенности моей, но так всегда говорю я с моими
приятелями и против них не умею быть не только слаб, ниже из¬
лишне снисходителен».Аварский хан старался уверить Ермолова, что он предан России,
и, желая отвлечь всякое подозрение в соучастии со злоумышленни¬
ками, сообщал как новость, что Нур-Магомет собирается с лез¬
гинами на помощь чеченцам. Главнокомандующий отвечал, что не
только знает о намерениях Нур-Магомета, но давно прогнал уже
его в горй.«Как новый в здешнем крае начальник, — писал Ермолов авар¬
скому хану1, — не зная хорошо лезгин, имел я к ним несколько еще
уважения, но теперь достойный Нур-Магомет меня с ними несколь¬
ко познакомил, и я вижу, что более подлейших трусов нет на свете.
Подданные вашего превосходительства были также с Нур-Магометом;
хочу верить, что о том вы не знали или не имели власти, чтобы удер¬
жать их, но уверяю вас, что за то нимало не сержусь».Убеждая аварского хана не принимать участия в совещаниях
горцев и уговорить своего брата Хасан-хана не возмущать акушин¬
цев, Ермолов в то же время предупреждал и союзника их Аслан-
хана Кюринского, что поступки его известны; что при нем находит¬
ся множество беглых из разных владений и что он мало заботится
об удержании жителей своего ханства от грабежа и воровства в
кубинских и дербентских границах2. Алексей Петрович советовал
Аслан-хану рассудить, не приличнее ли ему будет окружить себя
людьми верными, а не хищниками.«Знаете, ваше высокостепенство, — говорил ему главнокоманду¬
ющий, — что если я возьмусь по своим правилам вас воздерживать,1	В письме от 18 августа 1818 г.2	Письмо Ермолова Аслан-хану Кюринскому, от 24 июля 1818 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 79.282
1810-1826to вам будет очень неприятно, а подвластные ваши, увидя, что вы
их защитить не в силах, потеряют к вам уважение».Дагестанцы не оставляли, однако, своих намерений и приготов¬
лялись, вместе с чеченцами, отстаивать свою стесненную независи¬
мость. Ших-Али-хан из Акуши отправил своих посланных к Абдул-
беку Эрсинскому, приглашая его в собрание и предлагая принять
на себя возбуждение табасаранского народа к восстанию. Аварский
Ахмет-хан отправил большую партию лезгинов в помощь чеченцам
И заготовлял на долгое время запасы соли из тарковских озер, не
встречая в том препятствия со стороны шамхала. Желая иметь пер¬
венство в Дагестане, шамхал, видя свою слабость над подданными,
думал подобными средствами задобрить народы Дагестана1.Пользуясь такою неопределенностью поведения шамхала, даге¬
станцы принуждали его прервать сообщение между Дербентом и
линиею, а когда тот отказался, то склоняли на свою сторону его
зятя, обещая возвести в звание шамхала и предоставить ему все
владения, кроме города Тарки. Склоняли на свою сторону и уцмия,
грозя ему, в случае упорства, избрать на это достоинство одного из
беглых его родственников, живших у аварского султана2.Этой угрозы было совершенно достаточно, чтобы шамхал Тар¬
ковский и уцмий Каракайтагский оба просили нашей защиты. Ер¬
молов обещал оградить их от всяких покушений неприятеля и про¬
сил не ездить в собрание горских народов. Адиль-хану, уцмию
Каракайтагскому, прощено все прошедшее, если он останется вер¬
ным России и единодушным в своих действиях с шамхалом.Вместе с тем для удержания в страхе дагестанцев Ермолов при¬
казал остановить выдачу жалованья аварскому хану и произвести
диверсию против акушинцев, как народа, наиболее сильного в Да¬
гестане. С этою целью генерал-майор Пестель получил предписание
взять два батальона, шесть орудий и выступить из г. Кубы к уро¬
чищу Дарбах (Дарвах), а если найдет место более удобное для ла¬
геря, то и ближе к селению Башлы.«В сем положении, — писал Ермолов генералу Пестелю3, — за¬
ставьте акушинский народ помышлять о собственной защите, и они
оставят мысль нападения на уцмия или шамхала. Аслан-хану Кю¬
ринскому объявите приказание мое, чтобы он находился в лагере,
с своею конницею. Возьмите также часть оной из г. Кубы и даже1	Рапорт ген. Пестеля Вельяминову 1-му, от 10 августа, № 753.2	Отношение Ермолова князю Волконскому, 15 декабря, № 40.3	В предписании от 24 июля 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. И, № 4.283
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНиз Дербента и к сей последней не имейте ни малейшего доверия.
Скройте в непроницаемой тайне точное назначение войск, и чтобы
из самого лагеря, в котором остановитесь, всегда ожидали высту¬
пления вашего далее. Возьмите к себе беков, которых аварский хан
возвратил в Каракайтаг, и удержите их в Дербенте под присмотром,
под предлогом, чтобы уцмий чего-нибудь против них не предпри¬
нял. Возьмите под покровительство свое Султан-Ахмеда, племян¬
ника уцмия, жившего в прошлом году в Дербенте, и объявите ему
тайно, что он на содержание будет получать от меня пенсию. Уцмий
получит от того большую в народе власть, который, видя наше ему
покровительство, будет опасаться вдаться в согласные с акушинца-
ми против него замыслы, и сия его в народе власть на сей раз нам
весьма полезна. По прибытии в лагерь, чрез некоторое время по¬
требуйте от шамхала (так, чтобы известно было в горах), чтобы он
старался приготовить провианта на 3000 человек идущих в Даге¬
стан войск. Ему известно будет, что он должен отозваться невоз¬
можностью».Требуя от акушинцев, даргинцев и цудахаринского общества
аманатов, Ермолов писал им1:«ДопиТо до сведения моего через верных чиновников моих, что
вы, в несправедливой злобе вашей, намереваетесь сделать нападе¬
ние на землю верноподданных моего государя и грозите уцмию и
шамхалу.Вас обманывают обещанием добычи и выгод, но вы ничего иметь
не будете. Вас обманывают хитрые и коварные люди и за собствен¬
ную вражду свою хотят употребить вас для наказания своих непри¬
ятелей. Два года, как по воле великого моего государя начальствую
я в обширных странах сих, и столько же времени не испытали вы
ни малейшего неудовольствия, и теперь еще хочу я дать вам при¬
язненный совет мой, которому последуйте для пользы вашей.Довольствуйтесь великодушным российского правительства к
вам расположением, которое уважает веру вашу, не нарушает ваши
обычаи, не касается вашей собственности и ничего от вас не требу¬
ет. Но знайте, что оскорбление и вред, нанесенные верноподданным
великого государя, наказываются строго и отмщеваются до конца!
Если что-нибудь дерзнете вы предпринять против уцмия и шамха¬
ла, я предупреждаю, что победоносные войска государя императора
явятся среди жилищ, а вам останется одно бесчестное средство —1 Объявление обществам народов акушинского, даргинского и цудахаринско¬го от 24 июля 1818 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч И, № 78284
1810-1826бегство в горы, или за наглый поступок ваш заплатите всем вашим
имуществом. Коварные люди, подающие вам пагубные советы, пер¬
вые оставят вас и даже гибели вашей с вами не разделят.Не забывайте, народы, что в руках моих есть обещание ваше, что
вы ничего не предпримете противного пользам России. Может
быть, не воздержу я вас моим советом, но я исполнил долг мой, вас
предупредив, и сколько бы уважал вас спокойными и кроткими,
столько страшно буду наказывать дерзких и своевольных. Остере¬
гитесь!»Сурхай-хана Казикумухского главнокомандующий также преду¬
преждал, что участие его в советах с горцами известно, и советовал
ему остерегаться от поступков, которые могут привести на память
прежнее его поведение. «Вспомните лета ваши и достоинство, —
писал ему Алексей Петрович1, — и вы согласитесь со мною, что,
конечно, приличествует честь известного человека окончить дни
свои в почтении и уважении. Сих чувств достигают одними добры¬
ми делами. Не пренебрегайте дружеского моего совета и не заставь¬
те меня принять на себя труд дать вам лично о том наставление».Ермолов просил Сурхая употребить все меры, чтобы следующие
его советам народы не дерзали наносить вреда верноподданным
русского императора, и сообщил, что скоро надеется сам быть в
Дагестане и имеет нужду лично видеться с ним.Сурхай-хан, а с ним вместе и прочие коноводы не оставляли сво¬
их намерений. Акушинцы и даргинцы отказались выдать аманатов,
и на просьбу генерал-майора Пестеля, чтобы аварский хан уговорил
их исполнить наше требование, Ахмед отвечал, что они на то не
соглашаются, но дают присягу, что никакого вреда делать не будут.
С этим известием хан отправил своего посланного в Тифлис и при
этом писал главнокомандующему, что брат его, Хасан-хан Дженгу-
тайский, готов вступить в подданство России, но желает знать, ка¬
кие будут ему за то милости от императора.—	Великий государь мой, — отвечал Ермолов, — не покупает
подданных милостями и наградами, а щедро дает им тогда, когда
видит усердие и верность ему служащих, а потому должно те ми¬
лости прежде заслужить, а потом уже просить их.«Я брата вашего, — писал Ермолов аварскому хану2, — и других
подобных ему беков не разумею иначе, как или подданных моего
великого государя, или как неприятелей русских. Я и в том, и дру¬1	В письме от 24 июля 1818 г Акты Кавк. археогр комиссии, т VI, ч II, № 782	В письме от 17 сентября 1818 г Акты Кавк археогр комиссии, т. VI, ч. II
№ 48285
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгом случае знаю, как мне поступать надлежит. Прошу ваше превос¬
ходительство сказать мне: тем или другим он быть избирает?»Что касается до того, что акушинцы и драгинцы обещали не де¬
лать вреда, то Ермолов одобрил их намерение и благодарил аварско¬
го хана за посредничество, «но как вы, — прибавлял главнокоманду¬
ющий1, — упоминаете о существующих в Дагестане обыкновениях,
то и я должен вам сказать о моем обыкновении.Я когда что требую, то никогда уже того не переменяю. Аманаты
от даргинского народа мне надобны, и я их иметь буду, и присягу
они дать должны. Может быть, хотят они иметь войска великого
государя моего свидетелями оной, то и в сей чести я им не откажу.Не уверяйте меня, что подданные ваши не приходили на помощь
чеченцам: они были; но я верю, что вы, как верноподданный госу¬
дарю императору, о том, конечно, не знали или удержать их не име¬
ли власти».Наступившая осень не дозволяла Ермолову двинуться в Даге¬
стан, и потому он ограничился одною угрозою аварскому хану, но
поручил Пестелю настаивать на выдаче аманатов от акушинцев
и даргинцев и без получения их не делать ни одного шага назад.
«Prenez gjrde, — писал ему Ермолов2, — de partir sans avoir pris des
otages; les peuples ignorants et gates par notre faiblesse croiront pou-
voir toujours se soustraire a ce que nous exigeons d’eux»3. Для лучшего
успеха в своих требованиях Пестель должен был распустить слух,
что он идет навстречу отряду, который скоро прибудет с Кавказ¬
ской линии для того, чтобы зимовать в Дагестане. Сам Ермолов
намерен был, по окончании главнейших построек в крепости Гроз¬
ной, около 12—15-го чисел октября отправить отряд в Аксай с тою
целью, чтобы акушинцы приняли это за движение в Дагестан.Пестель повторил требование о выдаче аманатов и грозил в слу¬
чае отказа взять их силою. Распространившиеся слухи о скором
прибытии значительного русского отряда заставили горцев, для от¬
вращения грозившей им опасности, затянуть время в переговорах
до наступления зимы, когда горы, покрытые снегом, были трудно
проходимы. Аварский хан вторично отправил посланного с пись¬
мом к главнокомандующему, в котором писал, что брат его Хасан-
хан всегда был и желает быть подданным русского императора и,1	В письме Ахмед-хану от 17 сентября 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. VI, ч. II, № 49.2	Письмо Ермолова Пестелю, от 29 августа 1818 г. Там же, ч. I, № 1195.3	Не пренебрегайте взятием заложников: иные наивные по невежеству сво¬
ему считают, что в состоянии уйти от сего нашего требования (фр.).286
1810-1826чтобы рельефнее выставить свою верность, сообщал, будто бы аку-
шинцы и даргинцы пошли на помощь кайтагцам.«Против кого? — спрашивал Ермолов1. — Российские войска не
нападают на кайтагцев, ибо они подданные императора. Если про¬
тив русских, то я приказал уже прогнать сих взбунтовавшихся мо¬
шенников, изменяющих данной ими присяге. Они, как вы говорите,
просят вас сделать согласие между ними и генералом Пестелем. Это
весьма легко: надобно дать ему аманатов, которых не он требует, а
я. Надобно их дать теперь, или после будет уже поздно. Если нет —
постигнет мошенников наказание, а вашему превосходительству,
как другу их, доставлю я удовольствие дать им у себя в горах убе¬
жище. Земли их займу храбрыми государя моего войсками. Амана¬
тов — или разорение!»Названный другом мошенников, аварский хан должен был по¬
нять, что ему не удалось обмануть главнокомандующего, видевше¬
го его двуличное поведение, и Ахмед-хан принужден был разочаро¬
ваться в том, что русское правительство смотрит на него, как на
человека необходимого, без посредства которого невозможно скло¬
нить горцев ни к выдаче аманатов, ни к прекращению неприязнен¬
ных действий. Опасаясь наказания и веря безусловно в распростра¬
нившиеся слухи о движении значительного отряда русских войск
в Дагестан, аварский хан собирал под свои знамена дагестанцев,
обещая им истребить наши войска, дать горцам полную свободу и
изгнать русских. Ших-Али-хан составил себе отряд из акушинцев.
Абдула-бек Эрсинский формировал свою толпу из Табасарани. Уц¬
мий Каракайтагский колебался, но считал на этот раз более для
себя выгодным держать сторону шамхала, который один оставался
верным России. В Дагестане образовались, таким образом, две пар¬
тии: с одной стороны шамхал и уцмий, с другой — все остальные
владельцы и народы Дагестана. Уцмий хотя и искал поддержки
в русском правительстве, но не потому, что был предан ему, а по¬
тому, что опасался своих противников2.Для содержания Дагестана в спокойном состоянии необходимо
было держать одну партию в страхе, другой внушить осторожность.
Достигнуть этого можно было только усилением незначительного
отряда, там бывшего. Но как сделать это, не ослабляя обороны в
других пунктах? Ермолов находился точно в таком же положении,
как и все его предшественники. Пространство охраняемой земли1	Аварского хана в письме от 11 октября 1818 г. Акты Кавк. археогр. комис¬
сии, т. VI, ч. II, № 50.2	Впоследствии, когда опасность миновала, он не затруднился изменою.287
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбыло несоразмерно велико с числом разбросанных на ней войск,
действия которых не всегда могли ответствовать «достоинству ору¬
жия». Конечно, сосредоточив все войска, расположенные на линии,
в одном пункте, мы имели бы такую массу, которая легко могла
противиться совокупному нападению горских народов, вместе с их
соседями. Но те же войска, растянутые в нитку, не могли внушить
такого опасения для горцев.В отдельном грузинском корпусе был значительный недостаток
в людях. К 10-му числу октября 1818 г. в одних только регулярных
войсках недоставало 8408 человек, а на пополнение этого недостат¬
ка назначено было лишь 800 рекрут, которые ранее апреля сле¬
дующего года прибыть не могли. Убыль в корпусе простиралась
средним числом до 500 человек в месяц; следовательно, к апрелю
некомплект в людях должен был дойти до значительной цифры —11	408 человек. Наконец, в самых рекрутских партиях также можно
было ожидать убыли, и потому для укомплектования войск необ¬
ходимо было назначить по крайней мере 12 000 рекрут, о присылке
которых и просил главнокомандующий1.Пока армия была не укомплектована, главнокомандующему по
необходимости приходилось отказываться от наступательных дей¬
ствий и заботиться единственно об обороне собственных границ,
часто весьма слабо защищаемых от нападения.Идея о том, что дикие горские народы следует смирять крото¬
стью и снисхождением, оказывалась несостоятельною; кротость
принималась за слабость, снисхождение — за недостаток военных
способов. Точно так же несостоятельно было и то мнение, что ос¬
лаблять воинственность и хищничество горцев лучше всего размно¬
жением роскоши, прихотей, нужд и потребностей, стараясь облег¬
чать только с нашей стороны средства к удовлетворению ими.«Я хорошо знаю это правило, — писал Ермолов2, — но со тщани¬
ем различаю, кому из народов оно приличествовать может и друго¬
го употреблять не должно, а кому надобно прежде дать чувствовать
могущество наше и потом дозволить воспользоваться великодуши¬
ем правительства. Здесь равно вредны как сила, неуместно употре¬
бленная, так и кротость, без приличия оказанная, ибо первая унич¬
тожает доверенность, последняя приемлется в виде недостатка сил
и, поощряя к дерзости, заставляет впоследствии прибегать к на¬1	Отношение Ермолова дежурному генералу Закревскому, 11 декабря 1818 г,
№ 12162	Начальнику главного штаба князю Волконскому, 10 августа, № 23288
1810-1826пряжению средств в большей степени, нежели каковые вначале по¬
требны были».Одобряя в главных основаниях мысль Ермолова, император
Александр просил, однако, приложить все старание к сохранению
мира, «ибо войны государю императору ни под каким предлогом
Неугодно»1.Несмотря на то что в Петербурге смотрели, например, на чечен¬
цев как на отдельное, самостоятельное государство, с которым мож¬
но заключать мирные трактаты и условия, свято исполняемые с
обеих сторон, Ермолов вынужден был обстоятельствами уклонить¬
ся от исполнения миролюбивых желаний императора.Коварство и обман жителей, собрание горцев в разных пунктах
с целью открыть неприязненные действия заставили генерала Пе¬
стеля занять город Башлы, принадлежавший уцмию, но жители
которого мало ему повиновались. Занятие этого пункта было огром¬
ною ошибкою с нашей стороны. Слабый отряд очутился среди
многолюдного города, среди неблагонамеренных жителей и в ме¬
стоположении самом невыгодном. Русские войска расположились
в тесных улицах города, окруженного лесами и господствующими
крутыми возвышениями. Горцы, не осмеливавшиеся встретиться с
нами в поле, решились теперь воспользоваться невыгодами нашего
расположения. Акушинцы и прочие народы Дагестана быстро шли
на помощь каракайтагцам. Старшины по всем деревням проповедо¬
вали восстание и набирали конно-вооруженных жителей.Вступив в Башлы и как бы не сознавая опасности, генерал Пе¬
стель, имея уже аманатов от башлинцев, потребовал их от акушин¬
цев и даргинцев. Вместо ответа, народы эти, собравшись в числе
20 ООО человек, появились в виду города, в котором находилось не
более 2000 человек русского гарнизона2. Толпами горцев предво¬
дительствовали: аварский хан, брат его Хасан-хан и Ших-Али-хан.
Здесь были акушинцы, даргинцы, каракайтагцы, табасаранцы и зять
шамхала Тарковского с своею толпою, которого горцы обещали воз¬
вести в достоинство шамхала. В короткое время восстал весь Даге¬
стан. Один только Мегди-шамхал и город Тарки, где он жил, оста¬
лись верными России.В два часа пополудни, 23 октября, неприятель появился на вы¬
сотах и в ущельях, а вслед за тем атаковал некоторые укрепления
Пестель не принял никаких мер против нечаянного нападения. На¬1	Отношение князя Волконского Ермолову, 13 марта 1819 г, № 4052	Отношение Ермолова генерал-майору Дельпоццо, 3 декабря 1818 г, № 1177289
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНходясь с самого раннего утра в веселом расположении духа и про¬
водя день в самом оскорбительном для населения распутстве, гене¬
рал Пестель не видел, что совершалось вокруг него, не замечал, что
жители вывозят свои семейства, имущество и имеют открытое сно¬
шение с неприятелем. Войска наши не ожидали нападения и были
застигнуты врасплох. Пестель заперся в замке и, оказавшись «роб¬
ким», не делал никаких распоряжений. Одна распорядительность
артиллерии подполковника Мищенко и Севастопольского полка
майора Износкова, успевших собрать возле себя часть отряда, спас¬
ли его от конечной гибели.Большая часть солдат, разбросанных по всему городу, не успели
соединиться с товарищами, были окружены в домах многочислен¬
ным неприятелем и дрались в одиночку, без всякой связи и поряд¬
ка. Сгруппировавшиеся около подполковника Мищенко и майора
Износкова солдаты заняли дом уцмия и замок и отбивали отчаян¬
ные атаки горцев1.Следующие числа, 24 и 25 октября, днем и ночью, продолжалось
беспрерывное нападение горцев. Солдаты двое суток не готовили
пищи и защищались от натиска постепенно усилившегося непри¬
ятеля. Дом уцмия и замок, препятствовавший приближению непри¬
ятеля к городу и имевший высокие стены, были надежнейшими
пунктами обороны. Горцы отрядили 3000 человек, которые начали
стеснять со всех сторон замок окопами и отняли всякую возмож¬
ность к вылазкам. Отчаянный фанатизм неприятеля делал оборону
весьма трудною. Горцы стремительно бросались на наши батареи,
достигали до самых орудий и падали под их картечью. Некоторые,
надеясь на свои панцири и под защитою их, врывались в ряды сол¬
дат и умирали под ударами штыков. Храбрый майор Севастополь¬
ского полка Износков, при каждой атаке на батарею, выдвигал сво¬
их стрелков «и закрывал их валом из неприятельских тел»2.Видя, что открытого нападения недостаточно для того, чтобы
принудить русских очистить Башлы, что нельзя даже заставить
орудия переменщъ место, горцы окружили со всех сторон город и
стали окапыватьвя. Башлинцы оставались спокойными только до
тех пор, пока в виду их не появились толпы неприятеля. Обязав¬
шись клятвою быть верными, выдав аманатов, помогая нам строить
укрепления, они сначала даже взяли на себя защиту части этих
укреплений. С появлением же неприятеля жители города Башлы1	Рапорт князя Мадатова генерал-лейтенанту Вельяминову 1-му, 14 ноября,
№ 3772	Отношение Ермолова князю Волконскому, 15 декабря, № 40290
1810-1826снабжали горцев порохом, свинцом и продовольствием, а впослед¬
ствии также открыли огонь по нашему отряду.Дома изменников, прилегавшие к тылу батареи, были заняты не¬
приятелем. Генерал Пестель вынужден был переменить позицию;
он прикрылся канавою, прорезывавшей город по всей ширине его.
Горцы продолжали наступать, но были опрокидываемы, а дома, в
которых они засели, зажигаемы. Около замка лезгины были вы¬
гнаны из окопов посланными туда двумя ротами Троицкого полка.Временно устроенные нами укрепления были сплошь обложены
телами убитых, но горцы не прекращали своих действий. При¬
ступив к устройству апрошей и закрываясь фашинами, неприятель
подошел, вечером 26 октября, не более как на 15 сажен от наших
войск.Трое суток отряд оставался без пищи, крова и сна. Опасаясь
остаться без продовольствия, быть отрезанным от сообщения, не
ожидая ниоткуда помощи и получив сведение, что Ших-Али-хан со
своею толпою отделился и двинулся к Кубе, генерал Пестель, по
требованию подполковника Мищенко и майора Износкова, оставил
Башлы, тем более что большая часть зарядов и патронов была из¬
расходована. Покидая город, солдаты сожгли многие дома и вышли
в открытое поле. В руках отряда было двадцать девять аманатов от
различных дагестанских обществ.Горцы, в течение четырех с половиною часов, отчаянно наседали
на отступавших, но, встречаемые каждый раз картечью, должны
были отказаться от своего намерения уничтожить отряд, отступив¬
ший сначала к р. Бугами (Уллу-Чай), а потом к Дербенту, где,
по приказанию Ермолова, семнадцать аманатов были повешены,
а остальные оставлены в городе как малолетние. Посланный гене¬
рал-лейтенантом Вельяминовым разузнать о подробностях проис¬
шедшего в Башлах, князь Мадатов, прибыв в Дербент, нашел отряд
генерал-майора Пестеля в самом печальном положении.«Держась всегда правила, — писал князь Мадатов Ермолову, —
не делать никому из товарищей своих зла и не выставлять поступка
их перед начальством, но будучи одушевлен верностью и усердием
к пользе службы государя императора и по особенной преданности
к особе вашего высокопревосходительства, не могу скрыть в сем
случае перед вами того положения, в каком я нашел отряд генерал-
майора Пестеля и здешний край.Хотя стыдясь, но должен сказать, что бедные воины России, под
командою его находящиеся, через не дельное (дурное) распоряже¬
ние в бытность отряда в Башлах потерпели значительную потерю291
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв штаб- и обер-офицерах и нижних чинах. Потеря с нашей сторо¬
ны в столь неважном деле есть следующая: 3 обер-офицера убитых
на месте и 8 раненых; сверх того ранен артиллерии подполковник
Мищенко и более 500 человек раненых и убитых нижних чинов1.
Если бы не благоразумные содействия в распоряжении и отличная
храбрость в сем деле подполковника Мищенко и майора Износкова,
то наверно весь отряд должен был быть жертвою такого неприяте¬
ля, который всегда ничего не значил, но сим сражением столько
окуражен, что стремительным нападением заставил наших ретиро¬
ваться из Башлов в беспорядке. Все до одного раненого солдата
кричат, что погибли напрасно, и весьма ропщут на слабое командо¬
вание генерал-майора Пестеля...Весь народ здешний, будучи крайне недоволен правлением ге-
нерал-майора Пестеля, готов всякую удобную минуту поднять ору¬
жие. Ужасный ропот в народе на несправедливые и нерезонные
поступки Пестеля дошел до меня в самом начале въезда моего в
здешние провинции, который (народ) говорит, что ни удовлетворе¬
ния ни в чем не видит и даже ни одного ласкового слова от Песте¬
ля, а слышит одни лишь только всегдашние повторения его: «при¬
кажу повесить». Народ с нетерпением желает видеть скорее ваше
высокопревосходительство и излить в милостивое и справедливое
благоусмотрение ваше все обиды, им претерпеваемые, и угнетения,
каковых он не видывал с самого начала подданства России. Я твер¬
до уверен, что ваше высокопревосходительство без всякого оружия
приведете в покорность не только подведомственный народ, но
и тот, который дерется с нами, будучи вынужден к тому разными
причинами. Я должен признаться, что не могу всего того описать,
что мне известно. Здесь я усерднейше прошу ускорить своим при¬
бытием сюда, и тогда увидеть изволите, что все изложенное мною
справедливо»2.1	В рапорте генералу Вельяминову 1-му, от 30 октября 1818 г., № 1221, и
главнокомандующему, 31 октября, № 1224, генерал Пестель показал убитыми3	офицеров и 137 нижних чинов, ранеными 9 офицеров и 269 нижних чинов.2	Письмо кн. Мадатова Ермолову без месяца и числа. Из собрания писем
князя Мадатова.
ГЛАВА 14Последствия сражения при г. Башлах. Отношения Персии к России.
Мнение шаха о чеченцах. Поведение ширванского и карабагского ханов.
Переписка Ермолова с ханом Ширванским. Экспедиция главнокоманду¬
ющего в Дженгутай. Занятие селений Параула и Башлы. Меры к уми¬
ротворению ДагестанаОтступление генерал-майора Пестеля из г. Башлы было приня¬
то горцами за полную победу, одержанную ими над русскими вой¬
сками. Дагестан ликовал, и гонцы разных обществ появились в
кавказских мусульманских провинциях с известием об изгнании
русских. При легковерии туземцев, при не установившемся среди
них понятии о долге и обязанностях верноподданных, при малой
преданности к России ханов и правителей разных областей, изве¬
стие это могло вызвать всеобщее восстание, тем более что первое
время Ермолов получал самые неприятные известия из Закавказья.
Хотя известия эти впоследствии оказались во многом преувеличен¬
ными, тем не менее они имели весьма большое влияние на состоя¬
ние дел и действия наши в Дагестане.Происки персиян, старавшихся поднять против России все му¬
сульманское население, и рассказы об успехах дагестанцев, дове¬
денные до полной победы, могли поставить русскую власть в самое
затруднительное положение. Зная о волнениях в Дагестане и под¬
держивая их, персидское правительство старалось вместе с тем по¬
колебать верность к России и в других пограничных ханах и вла¬
дельцах.Еще в марте 1818 г. штабс-капитан князь Бебутов доносил, что,
во время его пребывания в Тавризе, сеид Мирза-Ахмед-шейх-уль-
ислам созвал всех жителей в большую мечеть и говорил им речь
с целью возбудить ненависть к России.293
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН—	Русские, — говорил он, — приезжают в Персию единственно
для того, чтобы подвергнуть ее под иго своей власти, искоренить
мухамеданскую веру и ввести свою; через них вы лишитесь отече¬
ства, жен и детей ваших.Мирза-Ахмед уговаривал своих слушателей ненавидеть русских
и бить их, где бы ни встретили. Персияне верили духовному на¬
ставнику, и князь Бебутов, проходя по улицам Тавриза, слышал,
как его называли неверным и произносили неприличные слова на¬
счет русских. Князь Бебутов заявил об этом Мирза-Безюргу и ста¬
рался внушить ему, что подобные проповеди неприличны в таком
государстве, которое находится в дружественных отношениях с
Россиею. На это заявление он получил такой ответ, которого ожи¬
дать было невозможно.—	Ахунды и сеиды, — отвечал Безюрг, — для того только учатся
и приобретают познания, чтобы они были в состоянии о чем-нибудь
говорить народу, иначе публика будет ими недовольна и изъявит
свое негодование1.Таким образом, по мнению наставника Аббас-Мирзы, возбужде¬
ние персиян против русских было делом весьма законным. Ду-
ховенстбо продолжало свою деятельность в этом направлении, и
в народе с каждым днем нерасположение к русским усиливалось
настолько, что посылка курьеров в Тегеран становилась затрудни¬
тельною. Когда, в октябре 1818 г., генерал-лейтенант Вельяминов
отправил губернского секретаря Алиханова в Тегеран, с письмом
Ермолова к шаху, то посланный встретил большое затруднение на
пути. Персияне не давали ему лошадей, а если и давали, то за очень
большие деньги, требуя их с бранью и насилием. Приставленный к
Алиханову мехмендарь2 не стесняясь бранил русское правительство
и порицал религию. Алиханов дал ему пощечину, а мехмендарь уда¬
рил его палкою по голове. В Эривани и Тавризе Алиханов жало¬
вался хану и Аббас-Мирзе на те затруднения, которые он встречает
в пути, но те не сделали никакого распоряжения, а, напротив того,
Аббас-Мирза приказал отвести ему квартиру «мало чем лучше ко¬
нюшни».—	Мне известно, — говорил с некоторым удовольствием Аббас-
Мирза при свидании с Алихановым, — что русские разбиты чечен¬
цами и потеряли 600 человек.1	Записка кн. Бебутова 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 368.2Мехмендарь — чиновник, которого обязанность состоит в том, что¬
бы приготовлять квартиры и продовольствие294
1810-1826Алиханов представил всю нелепость подобного известия, и пер¬
сидский принц принял вид, что верит словам русского посланного.—	Видно, — сказал он, — меня обманули ложным донесением.На пути из Тавриза в Тегеран Алиханов встретил точно такие жезатруднения; в столице шаха была отведена квартира негодная и
вонючая; продовольствоваться он принужден был на свои деньги,
так как от персидского правительства ему отпускалось 2 чурека
(лепешки), 2 луковицы, 2 фунта изюма, 2 фунта плохого мяса и
У2 фунта сыру.Шах хотя и принял Алиханова благосклонно, но не мог также
удержаться от удовольствия сообщить русскому посланному о по¬
беде чеченцев и о том, что будто бы Дагестан отложился от пови¬
новения России. Алиханов старался убедить повелителя Персии
в ложности слухов1.—	Положим, что твоя правда, — заметил шах, — но в том я уве¬
рен, что чеченцы за веру свою будут стоять твердо и никогда рус¬
ским не сдадутся.Слова эти были высказаны с особенным удовольствием, и видно
было, что известие о какой-либо неудаче России, хотя бы и ложное,
было приятно тегеранскому двору. Стараясь на каждом шагу по¬
вредить России и не надеясь на свои силы, персидское правитель¬
ство, или, лучше сказать, Аббас-Мирза, которому поручены были
шахом все пограничные дела, не упускал ни одного случая для при¬
обретения союзников среди населения областей, уступленных Рос¬
сии по последнему трактату.Между татарами Казахской, Борчалинской и Шамшадильской
провинций был распущен слух, что по вновь утвержденному по¬
ложению будет взиматься с них подать: с 10 человек поселян по
одному рекруту; с пяти овец — одна; с десяти рублей — один рубль;
с десяти коров или быков — по одному и проч.2 Татары волнова¬
лись и намерены были бежать за границу. Сделав распоряжение о
недопущении их к побегу, Ермолов просил население оставаться
покойным и не верить всякому слуху.«Узнал я, — писал он в воззвании жителям3, — что неблагона¬
меренные люди желают нарушить спокойствие ваше несправед¬
ливым истолкованием правил, данных мною на управление вами.
Уверяют вас, что подати умножены будут. Не верьте сему, ибо1	Записка к известиям, доставленным г -м. Алихановым. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 3782	Рапорт кн. Мадатова ген.-майору Сталю, от 22 мая 1818 г.3	От 7 июня 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1023.295
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвеликий государь желает счастья и богатства его народа, а не ни¬
щеты его. Говорят вам, что с вас будут брать солдат. Это есть ложь
гнусная, и я вас именем великого государя нашего, как начальник,
волею его над вами поставленный, уверяю, что он намерения сего
не имеет и мне не дана власть сия. Вам не трудно поверить, что
государь не имеет нужды делать вас солдатами; взгляните только
на войска, занимающие обширные области Грузии, многие ханства,
Дагестан и прочие земли, — увидите русских солдат и не увидите
между ними иноплеменных. Без вас много войск у могуществен¬
ного императора нашего. Если нужно, столько придет их, что вы и
счесть их не без труда можете. Живите спокойно и счастливо и не
верьте разглашениям коварных и злонамеренных людей. Скоро
буду я между вами, и вы на самом деле увидите, что правду гово¬
рю я вам».Татары успокоились, но персияне не остановились перед такого
рода неудачей.Из добровольного признания Мустафа-хана Ширванского было
известно, что он получил семь писем от Аббас-Мирзы, которыми
тот старался склонить хана на свою сторону. Перехваченные пись¬
ма Ших-Али, бывшего хана Дербентского, и царевича Александра
указывали на непрерывное сношение с ними персидского принца.
Точно такие же сношения происходили и с карабагским ханом. По¬
сланный от Аббас-Мирзы пробрался в Карабаг и привез хану письма,
наполненные лестными выражениями относительно преданности
Мехти-Кули-хана к персидскому правительству и заслуг покойного
Ибраим-хана. Абуль-Фетх, родной брат карабагского хана, бежав¬
ший в Персию, писал ему, что он пользуется особым расположени¬
ем шаха и его сына, Аббас-Мирзы. Первая супруга шаха, родная
сестра Мехти-Кули-хана, прислала свою статс-даму с большими
подарками брату. Хотя хан принимал всех посланных с большими
знаками внимания, но главнокомандующий не придавал этому осо¬
бого значения и считал измену пока несвоевременною.Весьма сомнительно, говорил Ермолов, чтобы хан, не имея ни¬
каких неудовольствий от русского правительства, хотел променять
свое состояние на ежедневную прогулку босыми ногами по каменно¬
му помосту дворца его высочества (Аббас-Мирзы). В этом доселе не
полагал он большего счастия.Тем не менее Алексей Петрович приказал строго следить за по¬
ведением владетеля Карабага. Наблюдения показали, что отступ¬
ление Пестеля оказало некоторое влияние на Мехти-Кули-хана;
он стал колебаться, не вносил 8000 червонцев дани, не выставил296
1810-182654 человек карабагцев, назначенных в помощь казакам для содер¬
жания постов, и на требование князя Мадатова прибыть к нему
для объяснения хан отказался приехать. По получении этих сведе¬
ний Ермолов приказал еще более усилить надзор и в случае како¬
го-либо явно неприязненного поступка хана решился удалить его
йз Карабага. «Сего хана, — писал главнокомандующий1, — буде
внешние обстоятельства благоприятствовать будут, отправлю я со
всею роднею в Россию». Но Мехти-Кули-хан не выказал никакого
резкого поступка и лишь втайне переписывался с Мустафа-ханом
Ширванским, склоняя его на свою сторону. Ответ Мустафы не был
известен, но князь Мадатов надеялся узнать содержание его при
личном объезде и обозрении ханств Шекинского и Ширванского.В Ширванском ханстве население, по религиозному различию,
было враждебно персиянам и находилось в крайнем порабощении
у беков, которым Мустафа предоставил полную власть и свободу
действий. Народ и хотел бы заявить о притеснениях русскому пра¬
вительству, но страшился Мустафы, помня поступок Ртищева с
шекинцами, жаловавшимися на своего хана. Мустафа был зятем
Сурхай-хана Казикумухского, следил за всем происходившим в
Дагестане и тем навлекал на себя подозрение. У Мустафа-хана
было два явных врага: родной брат Хашим-хан, живший в Талыши,
и двоюродный брат Касим-хан, находившийся в Дагестане. Оба
они употребляли все средства к тому, чтобы повредить Мустафе в
глазах русского правительства. В половине августа сторонники Ха-
шим-хана, по его наущению, сообщили в Тифлис, что Мустафа
очень часто посылает людей своих в Тавриз с ястребами в подарок
Аббас-Мирзе и чиновникам, двор его составляющим. По словам
тех же лиц, посланные хана имели между прочим поручение до¬
ложить принцу, что если он хочет спасти хана и оказать помощь к
переходу его в Персию, то чтобы пользовался отсутствием главно¬
командующего из Грузии и пребыванием его на линии.Вслед за тем было получено и из Ширвана донесение пристава
при хане, майора князя Баратова, который писал, что, скрываясь
на Фит-Даге, Мустафа собирал ополчение, торопился исправить и
поставить на лафеты 5 пушек и два фальконета, которые до того
времени были зарыты в земле. Князь Баратов доносил, что хан за¬
претил своим подвластным спуститься с гор, и хотя время к тому
наступило, но он не назначил срока, после которого ширванцы мог-1 Графу Нессельроде, 10 июля 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,ч. II, № 361.297
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНли бы возвратиться в свои жилища; что, по секретному призыву
Мустафы, прибыли к нему 800 человек лезгин, вызванных из Да¬
гестана, и собраны были со всех деревень кевхи и другие началь¬
ники. Хан приказал им, чтобы жители как можно скорее убирали с
полей хлеб, дабы при перемене обстоятельств хлеб их не пропал,
т. е. не достался русским войскам.—	Для чего генерал-майор Пестель, — говорил Мустафа майору
князю Баратову, — имеет сношение с находящимся в Дагестане бра¬
том моим Касим-ханом; для чего собирает войска к выступлению
в поход и не желает ли он восстановить в Ширвани брата, а меня
куда-либо сослать?1—	Напрасно вы, — отвечал князь Баратов, — беспокоитесь лож¬
ными слухами, рассеваемыми неблагонамеренными людьми: рус¬
ское правительство и не думает заменять вас кем-либо другим.—	Увидим, — заметил Мустафа, — кто тогда выиграет.Остававшийся за отсутствием Ермолова главным начальникомв Закавказье, генерал Вельяминов, не зная о вражде, существующей
между братьями, и доверяя донесениям князя Баратова, полагал,
что Мустафа намерен был бежать с собранным им ополчением в
Персию,*и потому, чтобы противопоставить ему преграду к побегу
через Муганскую степь, приказал занять войсками все переправы
через р. Куру. Вместе с тем он отправил в Ширвань князя Мадатова
с поручением ближе познакомиться с положением дел и разузнать,
с какою целью хан собирает войска2. По первым известиям, собран¬
ным князем Мадатовым на месте, оказалось, что Мустафа стал со¬
бирать войска при начале движения Пестеля из г. Кубы, предпо¬
лагая, что отряд этот направлен против него.«Если бы российское правительство, — писал Вельяминов Му-
стафа-хану3, — имело в намерении что-либо предпринять против
вас, то тогда войска, ныне выступившие из Кубинской провинции,
пошли бы не к Дербенту и далее, а прямо в Ширванское ханство,
и притом вошли бы в оное тогда, как вы о том и не помышля¬
ли бы».Вельяминов просил хана успокоиться и распустить свое ополче¬
ние. С другой стороны, главнокомандующий отправил к Мустафе
резкое и угрожающее письмо.1	Рапорт генерал-лейтенанта Вельяминова Ермолову, 28 августа 1818 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI , ч I, № 1193.2	Рапорт генерал-лейтенанта Вельяминова Ермолову, 26 августа 1818 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1191.3	В письме от 25 августа 1818 г. Там же, № 1192.298
1810-1826«Вашему превосходительству, — писал Ермолов1, — должно бы
со мною поступать чистосердечно, ибо я постоянен в дружбе, кото¬
рую я обещал; но вы не уведомляете меня, что в ханстве вашем
некоторые жители вооружаются по приказанию вашему, и что вы
приглашаете к себе лезгин. О чем должно мне дать знать как глав¬
нокомандующему и как приятелю, ибо я обязан ответствовать перед
великим государем нашим, если не защищу верных его подданных,
а вам, как приятель, сверх того должен прийти на помощь. Скажи¬
те мне, кто смеет быть вашим неприятелем, когда российский им¬
ператор удостаивает вас своего высокого благоволения?Не хотя (не желая) в ожидании ответа вашего потерять время
быть вам полезным, я теперь же дал приказание генерал-лейтенан¬
ту Вельяминову, по рассмотрению его, отправить войска и артил¬
лерию в ханство, вашим превосходительством управляемое, к вам
на помощь. Так приятельски и всегда поступать я буду, и если нуж¬
но, то не почту в труд и сам приехать, дабы доказать, каков я при¬
ятелям и каков буду против врагов наших».Получив это письмо, подозрительный Мустафа-хан не знал, что
ему делать, но Мадатов вывел его из того ложного положения, в
которое хан был поставлен. Прибыв в Ширвань и познакомившись
с действительным положением дел, князь Мадатов убедился, что
Мустафа оклеветан своими врагами. Во всем Ширванском ханстве
было не более 20 человек лезгин, приехавших по своим делам;
хан не делал никаких военных приготовлений, никого не посылал
в Персию, и князь Баратов по своему легковерию составил ложное
донесение, основанное на слухах. Об этом донесении Мустафа не
подозревал и узнал только от князя Мадатова2.—	Если бы я и был уверен, — говорил хан, — что с пятью тыся¬
чами лезгин могу драться с русскими, то и тогда не призвал бы их
потому, что такое число воинов, но лучше вооруженных и более
надежных в верности, могу набрать в своем ханстве. К тому же,
состоя 12 лет верноподданным государю императору, коего спра¬
ведливость мне известна, я никак не могу предполагать, чтобы без
всякой причины смещен был с ханства. Впрочем, повиновался бы
и тому без ропота, но никогда не решился бы вооружиться противу
столь сильной державы, какова Россия. В крайней необходимости
лучше прибегнул бы с просьбою уволить меня от ханства и отпу¬
стить на жительство, куда пожелаю.1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т VI, ч. II, № 1196.2	Рапорты Мадатова Вельяминову 9 сентября. № 313 и 314. См Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1203.299
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНУспокоенный князем Мадатовым, ширванский хан отправил от¬
ветные письма Ермолову и Вельяминову, свидетельствовавшие о
его невиновности.«Да будет вам, сердарю, известно, — писал Мустафа генералу
Вельяминову1, — что у нас существует народная пословица: никто
на судне не вступит в драку с кормчим. Всем известно, что я уже12	лет нахожусь на судне покровительства российского монарха,
следовательно, измены ему с моей стороны быть не может. Что же
касается до прихода лезгинского ополчения, то допустим, что из¬
вестие это достоверно; допустим, что враги наговорили правду. В
таком случае толпе этой предстоит только два прохода: или через
Шеки, или через Кубу. Но генерал-майор князь Мадатов, после
прибытия своего сюда, лично обозрел эти местности и удостоверил¬
ся в сущности всех обстоятельств. Я удерживаю перо от дальней¬
ших уверений в этом деле, предоставляя таковое (т. е. уверение)
князю Мадатову, как испытанному приверженцу российского пра¬
вительства. Вероятно, он и письменно, и словесно вам об этом до¬
ложит. Мне остается только просить вас считать меня непоколеби¬
мым рабом падишаха и возвеличить мое значение требованиями
заслуг с «моей стороны и тем успокоить мое сердце среди моих не¬
доброжелателей».В письме Ермолову Мустафа-хан писал, что, пока жив, он ни¬
когда не сделает предосудительного поступка.«Истинный приятель мой! — отвечал Ермолов2. — С удоволь¬
ствием получил я письмо вашего превосходительства и вижу, что
мне не надобно переставать любить доброго моего приятеля. Первое
письмо мое к вам и то еще более, что я не малейшей не оказал не¬
доверчивости, должны служить доказательством, что не внимаю я
никаким неприятным насчет вашего превосходительства слухам;
теперешний случай дал мне способ узнать недоброжелателей ва¬
ших, и я вам в искренности сердца моего скажу, что потому более
надобно вам прилепиться к российскому правительству и иметь к
нему доверенность, и тогда ни в чем не успеют неприятели ваши.
Вы всегда подозреваете, что ищут вам сделать зло, и всегда опаса¬
етесь несправедливости. Рассудите, как умный человек, может ли
кроткий и милосердый государь допустить зло, и если нет причины
обратить его на себя, можно ли его страшиться? Если бы прави¬
тельство могло иметь намерение вредить вам, неужели бы что могло1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1203.2	В письме Мустафа-хану, от 21 сентября 1818 г. Акты Кавк. археогр. комис¬сии, т. VI, ч I, № 1204.300
1810-1826удержать его от того? Но в правительстве справедливом не может
быть такового намерения... Итак, истинный друг мой, послушайте
моего совета, и если что беспокоить вас будет, всегда спросите пер¬
вого меня с доверенностью».Успокоившись насчет поведения Мустафа-хана Ширванского,
Ермолов не мог положиться на верность Измаил-хана Пекинского,
имевшего тайное совещание с посланными от Ших-Али-хана и гор¬
ских обществ. Скрываясь от взоров властей, Измаил-хан большую
часть дня проводил в диванной, куда никто не допускался, кроме
Самых близких, чрез которых производились все сношения и ин¬
триги. Пришелец, ненавидимый народом и чуждый ему, Измаил
управлял ханством чрез хойских выходцев, пришедших в Шеку с
отцом его, бежавшим из Хоя и возведенным в ханское достоинство
графом Гудовичем. Туземное население было в полном пренебре¬
жении, и хан преследовал всех тех, кого считал приверженным к
России. Шекинцы беспрерывно жаловались Ермолову на жестокие
поступки хана, и главнокомандующий отправил в Нуху майора По¬
номарева, чтобы восстановить равновесие между ханскою властью
и народною безопасностью. При малейшем притеснении хана ше¬
кинцы шли к Пономареву, и если жалоба их была справедлива, то
получали удовлетворение. Измаил-хан был недоволен таким рас¬
поряжением главнокомандующего и справедливо видел в этом огра¬
ничение своей власти. Он несколько раз обращался к Пономареву
с вопросом: останется ли он на своем месте или будет свергнут?
Хотя Пономарев и старался его успокоить, но Измаил понимал, что
не может быть оставлен правителем, и принимал меры к своему
спасению. Он отправлял приближенных к нему хойцев в Персию,
куда и сам намерен был бежать при первом удобном случае. Пер¬
сидское правительство обнадеживало Измаил-хана разного рода
обещаниями и через его посредство поддерживало сношение с
Ших-Али-ханом, которому отправлена была из Тавриза значитель¬
ная сумма денег на наем войск в Дагестане.Зная о происках персиян, об измене аварского хана, о сборе в
разных пунктах горских народов и опасаясь, чтобы бездействие
наше после неудачи Пестеля не привело к более печальным резуль¬
татам, Ермолов решился нанести сильный удар неприятелю, несмо¬
тря на наступившую уже осень и всю затруднительность действий
в горах.Собрав наскоро отряд у крепости Грозной, Алексей Петрович
выступил с ним, 25 октября, по направлению к Таркам. В отряде
его находились: один батальон Троицкого, два батальона Кабардин¬301
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНского и два батальона 8-го егерского полков, 15 орудий и 400 ка¬
заков — всего до 4000 человек1. В Грозной осталось девять рот
16-го егерского полка, 6 орудий и 400 человек линейных казаков.Стояла грязная и сырая осень 1818 г. Слякоть и дождь пред¬
вещали затруднения в походе, но привычные к лишениям всякого
рода кавказские войска весело переправлялись вброд через р. Сунжу.На берегу реки, нахмурив свои дугообразные брови, скрестив на
груди руки, стоял сам главнокомандующий Алексей Петрович Ермо¬
лов, следивший за переходом на противоположный берег товарищей,
как он всегда называл своих подчиненных, не исключая и солдат. На
нем надет был архалух2; на голове папаха; через плечо, на простом
ремне, повешена шашка, сверху накинута бурка. Следуя примеру на¬
чальника, войска также не придерживались строго формы одежды;
каждый солдат, каждый офицер одевался, как считал для себя удоб¬
нее: у кого была на голове папаха, у кого черкесская шапка, кто в
архалухе, а кто и в чекмене. Солдаты шли вольно, смотрели смело...Главнокомандующий следил пристально за переправой. Его на¬
хмуренные брови, сосредоточенное, задумчивое выражение лица и
атлетическое телосложение делали фигуру его грозною и величе¬
ственною. Неподалеку от Ермолова, почти рядом с ним, стоял Ма-
зарович, впоследствии поверенный наш при персидском дворе.Посмотрев на Алексея Петровича, он улыбнулся.—	Чему ты смеешься? — спросил Ермолов, быстро обернувшись
к нему.—	Мне пришла смешная мысль, — отвечал Мазарович. — Смотря
на вас, мне представилось, что вы не генерал, а атаман разбойников.—	А знаешь ли ты, о чем я думал в эту минуту? — возразил Ер¬
молов. — Что сказал бы государь, если бы приехал сюда и увидел
этих фигурантов? — Ермолов указал на отряд, спускавшийся к бро¬
ду в самой неформенной и пестрой одежде. — Но я ручаюсь тебе, —
прибавил он, — что если бы только за два дня узнал я о приезде
государя, то берусь этих самых солдат представить ему. Правда, они
не будут такими, какие в Петербурге, но бьюсь о заклад, что госу¬
дарь, взглянув на них, остался бы доволен3.Среди разговора отряд переправился на противоположный берег
и, предводимый главнокомандующим, через Аксай и Андреевские1	Всеподданнейший рапорт Ермолова, от 15 декабря 1818 г., из Моздока.
Воен.-уч. арх., отд , дело № 4487.2	Архалух — старинная верхняя одежда, разновидность короткого каф¬
тана или полукафтана, надеваемого поверх рубахи3	Из рассказов Мазаровича (рук.).302
1810-1826селения, 3 ноября прибыл в Тарки, где и расположился по кварти¬
рам, укрываясь от ужаснейшей непогоды, продолжавшейся с лиш¬
ком восемь дней.Жители г. Тарков находились в большом волнении, и лишь при¬
бытие русских войск успокоило их. Тарковцы рассказывали, что
Пестель разбит и потерял все орудия. Так как шамхал находился
при отряде Пестеля, то население считало его погибшим в Башлах,
и жены шамхала, отправив все лучшее имущество за р. Сулак, сами
готовы были выехать из Тарков при первом известии о приближе¬
нии неприятеля. Их примеру последовала часть населения, и г. Тар¬
ки заметно пустел.Между тем аварский хан получил сведение о движении Ермоло¬
ва и, не зная, куда он последует, писал письмо и старался оправдать
себя. Не скрывая того, что был в Башлах и действовал против на¬
ших войск, Ахмет-хан говорил, что то произошло случайно. Ссыла¬
ясь на свое влияние и значение между горцами, он предлагал услу¬
ги к посредничеству и умиротворению Дагестана.Ахмет-хан не подозревал, что четыре месяца тому назад пере¬
хваченные от беглого царевича Александра бумаги к Аббас-Мирзе
обнаруживали готовность аварского хана изменить России, за обе¬
щанную ему персиянами пенсию.«Не прибавляйте, — писал Ермолов Ахмет-хану1, — к гнусной
измене вашей государю великому и великодушному обмана, что вы
не переставали быть ему преданным. Мне давно известно поведение
ваше, и я знаю, что, по вашему внушению, возмущены жители Да¬
гестана против русских войск и осмелились с ними сразиться. На
вас падут проклятия обманутых вами дагестанцев. Вы не защитите
их и, если соберете подобных себе мошенников, тем жесточее нака¬
заны будете. Всегда такова участь подлых изменников!»В Дагестане волнения не прекращались. Ермолов простоял це¬
лую неделю в Тарках, не предпринимая ничего. Он надеялся, что
многие из горских обществ опомнятся, увидят обман и что впо¬
следствии их можно будет успокоить, не употребляя силы оружия.
При свидании своем с шамхалом Алексей Петрович предложил ему
отправить свое семейство из Тарков в Кизляр и просил не преры¬
вать вовсе сношений с подданными, «ибо в Карабудагкенте и Губ-
деке начинают чувствовать, что они обмануты»2.1	От 5 ноября. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 52.2	Письмо шамхалу 7 ноября. Предписание Ермолова Вельяминову 4 ноября.
Предписание Вельяминова Пестелю 13 ноября. Рапорт его Ермолову 13 ноября1818	г.303
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНМежду тем аварский султан продолжал собирать под свои зна¬
мена всех желающих. Авария стала главным местом сборищ всех
недовольных и беглых. Тогда Ермолов, видя, что увещания недей¬
ствительны, решил направить свои действия против Ахмед-хана
Аварского и нанести ему такой удар, слух о котором, пройдя по
всем горам, заглянул бы и в ущелья.Оставив в Тарках лишние тяжести, под прикрытием 300 человек
пехоты, двух орудий и нескольких казаков, главнокомандующий
выступил, 11 ноября, с остальными войсками в Дженгутай. Весь
переход, в пятнадцать верст, войска шли по дефиле, узкому и за¬
труднительному для движения. Едва только к вечеру достигли они
до подошвы горы Аскорай1.Впереди отряда пролегала весьма крутая и высокая гора, верши¬
на которой была покрыта неприятелем, под предводительством са¬
мого Ахмет-хана Аварского. Тысяч пятнадцать горцев рассыпались
по возвышению и ожидали прибытия русского отряда. Когда войска
подошли к подошве хребта, горцы встретили наших выстрелами,
и с вершины горы посыпались на Ермолова самые дерзкие руга¬
тельства.«Анавын сыхын Ермолов!» — кричали горцы.Слыша это, солдаты приходили в бешенство; они рвались впе¬
ред, чтобы заставить молчать противника; но Ермолов, обогнав от¬
ряд и окинув взором расположение горцев, приказал остановиться
и варить кашу2. Незначительная перестрелка и несколько орудий¬
ных выстрелов закончили день. К Ермолову явились местные жи¬
тели, изъявившие желание быть проводниками. По их показанию,
в четырех верстах от места расположения нашего отряда был менее
трудный всход на гору; там не было окопов; при движении можно
было скрыть часть своих сил в лесу и подойти незаметно к самому
расположению неприятеля.Войска расположились на биваке у подошвы горы и испытывали
все неприятности скверной погоды. С досадою узнали все, что вме¬
сто боя отряд расположился на ночлег. Солдаты, офицеры и даже
многие из приближенных Ермолова роптали и осуждали такое рас¬
поряжение. Главнокомандующий слушал все это и молчал.Горцы, видя, что отряд расположился на ночлег, были уверены,
что русские не решаются атаковать сильную их позицию. Пуще
прежнего стали они кричать и ругаться; пули с высот посыпались1	Так названа гора в подлинном донесении, но на картах нет горы с этим
именем.2	Из рассказов Назаровича (рукоп ).304
1810-1826чаще. Ермолов, окруженный штабом и офицерами, в своей неизмен¬
ной бурке, xjWhokpobho угощал присутствовавших походною за¬
кускою и смеялся над пулями, по временам долетавшими до бивака.«Пусть себе тешатся!» — приговаривал он с усмешкою.Так прошел вечер; наступила чрезвычайно темная ночь. Горы
осветились неприятельскими кострами; сильный ветер, дувший в
лицо нашему лагерю, доносил шумные песни обрадованных горцев,
песни, которые были очень ясно слышны, несмотря на значительное
расстояние, разделявшее два лагеря. Время проходило, песни стих¬
ли, и мало-помалу все смолкло. В нашем лагере солдаты также за¬
дремали, но Ермолов не спал.«Я готовился, — пишет он в своих записках, — с рассветом на¬
чать действие и предвидел ощутительную потерю, по трудности
всхода на гору. Нельзя было отступлением ободрить неприятеля. В
первый раз в стране сей появились русские войска и с ними глав¬
ный начальник. Горские народы смотрели со вниманием на проис¬
шествия, и малейшие со стороны нашей неудача или действие, ко¬
торому бы можно было дать невыгодное истолкование, соединяло
всех их, и мгновенно имел бы я против себя большие силы».Часу в девятом вечера, пользуясь тем, что ветер был со стороны
неприятеля, главнокомандующий тихонько позвал к себе майора
Грузинского гренадерского полка Швецова, который незадолго
перед тем был освобожден из плена1. Ермолов приказал ему взять
второй батальон Кабардинского полка с двумя орудиями и без
шума вести его вправо, через лес, по узкой тропинке, взбираться на
высоты и ударить на левый фланг неприятеля.—	Только смотри, брат, — говорил ему Алексей Петрович, — что¬
бы не было ни одного выстрела: встретишь где неприятельский ка¬
раул, уложи штыками, а как дойдешь на самый верх, тогда только
дай нам сигнал: мы тебя поддержим.Швецов готов был уйти; Ермолов остановил его.—	Да знай, — прибавил он, — что оттуда тебе нет дороги назад:
я должен найти тебя там, на горе, или живым, или мертвым.Швецов буквально исполнил приказание главнокомандующего.
Он выступил так тихо, что товарищи-солдаты не заметили отсут¬
ствия Кабардинского батальона.Прошло несколько времени; все было спокойно, ночная тишина
ничем не прерывалась; на горе догорали костры, то вспыхивавшие,
то снова потухавшие...1 Подробности о выкупе из плена майора Швецова. См. Акты Кавк. археогр.комиссии, т VI, ч II, № 872305
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНШвецов, с батальоном, весьма скоро, из-под ветра, подошел к
неприятелю. Солдаты издали видели, как лезгины совершенно бес¬
печно лежали у потухающих костров. Вдруг на гор£ раздался бой
барабана и крик «ура/», за ним выстрелы... Несколько минут мол¬
чания — и потом завязалась непрерывная перестре.Ака.Удар был слишком чувствителен и неожидан; все бросились
врассыпную. Кто бежал в одежде, но без оружия, кто был с оружи¬
ем, но без платья. Многие остались на месте, не сделав выстрела и
не успев даже подняться с земли, на которой лежали; в темноте
горцы ранили друг друга. Много оружия, лошадей и даже одежды
было захвачено кабардинцами. В самое короткое время вершина
горы была в наших руках.С первыми выстрелами и криком кабардинцев весь лагерь под¬
нялся на ноги. Две роты Троицкого, две роты 8-го егерского полков
и два орудия были отправлены для поддержания майора Швецова.—	Вперед, бегом! — крикнул Ермолов, и солдаты лезли уже на
гору.С рассветом лезгины очутились у подошвы горы, с которой, в
свою очередь, приходилось нам спускаться по весьма узкой тропин¬
ке, пролетавшей между свалами. Высоты по обеим сторонам дороги
были заняты пехотою с артиллериею, и «тогда не было сомнения,
что войска без малейшей потери сойдут в долину»1.Главный отряд пошел на соединение с майором Швецовым.
В течение целых суток поднимался он на вершину горы, до которой
считалось не более четырех верст; артиллерия и обоз поднимались
на людях.Когда весь отряд стал на прежней неприятельской позиции, Ер¬
молов дал солдатам отдых и приказал подать водки. Около него
собрался обычный кружок офицеров.—	Вот вам, господа, урок, как должно беречь русскую кровь! —
говорил Алексей Петрович, обращаясь к тем лицам, которые на¬
кануне более других порицали его распоряжения. — По-вашему,
надобно было вчера положить тут несколько сот человек, а для
чего? Чтобы согнать неприятеля с этой горы и самим стать на ней.
Мы теперь достигли этого, но достигли, не потеряв ни одного сол¬
дата.13	ноября войска спустились в обширнейшую и прекрасную до¬
лину и прибыли в селение Параул, в котором, по бедности ханства1 Рапорт Ермолова начальнику Главного штаба, князю Волконскому, 15 де¬кабря 1818 г, № 40306
1810-1826Аварского, султан Ахмет-хан имел свое пребывание. Жители остав¬
ляли город и бежали в леса; мятежники отступали за ними без вы¬
стрела; акушиццы, в числе 2000 человек, последовали туда же.Оставив в Царауле все тяжести и запасный парк, под прикры¬
тием двух рот й одного орудия, Ермолов с остальными войсками
выступил, 14 ноября, к городу Большой Дженгутай, находившему¬
ся в десяти верстах от Параула и принадлежавшему брату аварско¬
го хана, Гасан-хану, известному своими злодействами и ненавистью
к русским. Подходя к Дженгутаю, войска увидели его раскинутым
на небольшом возвышении. В недалеком расстоянии от города про¬
легал хребет горы, занятой неприятелем, устроившим, на протяжении
полуверсты, окопы и засеки. Крайние городские дома, составляв¬
шие левый фланг неприятельской позиции, были заняты горцами;
на правом фланге протекала речка, к которой прилегали обширные
сады, занятые неприятелем. Это второе расположение горцев было
гораздо сильнее первого.Главнокомандующий приказал начальнику штаба, генерал-май-
ору Вельяминову 3-му, сделать распоряжение к атаке левого фланга,
выгнать неприятеля из крайних домов и завладеть пространством,
отделявшим город от хребта горы, на которой были неприятельские
окопы. Две роты егерей и три роты Троицкого полка назначены для
атаки.Выстрелы картечью из батарейных орудий заставили неприяте¬
ля очистить окопы, а стрелки выгнали его из крайних домов. Под¬
везенные к самому городу, орудия производили страшное разруше¬
ние и смятение в тесных улицах. Лезгины бросились бежать. Есаул
Чивалев с казаками был отправлен отрезать им отступление. Одно¬
временно с этим на правом фланге действовал отряд подполковни¬
ка Верховского из четырех рот 8-го егерского полка и двух легких
орудий. Хребет горы, лежавший против окопов неприятеля, при¬
крывал отряд его от жестокого огня лезгинов. Тут были акушинцы
и с ними аварский султан. Для воспрепятствования неприятелю
зайти в тыл Верховскому Ермолов отправил две роты Кабардин¬
ского полка и два орудия, под начальством артиллерии капитана
Коцарева, прославившего впоследствии свое имя на Кавказе.Едва бой разгорелся на всем пространстве, как вдруг, совершен¬
но неожиданно, из бокового ущелья нанесло такой густой туман,
что он скрыл противников: они не видали друг друга. Главнокоман¬
дующий приказал прекратить огонь и поручил начальнику штаба,
генерал-майору Вельяминову, пользуясь туманом, подойти к око¬
пам и взять их штурмом. Две роты Троицкого, одна Кабардинского307
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи одна Егерского полков подошли незамеченные на расстояние не
более шестидесяти шагов. Полковник Базилевич поставил два ору¬
дия против оконечности окопов и первым картечным выстрелом
произвел беспорядок среди неприятеля. Менее чем в пять минут
половина окопов была уже в наших руках. Страшная суматоха и не¬
урядица поднялись между горцами. Стесненные повсюду, они бро¬
сились бежать, и многие обязаны были своим спасением только
густому туману. Город быстро очищался; засевшие в мечети были
переколоты. Аварский султан, брат его Гасан-хан и знаменитый в
горах Сеид-эфенди, проповедовавший необходимость истребления
христиан, бежали в горы.Большой Дженгутай, главное селение Мехтулинского ханства,
после разграбления был предан огню, среди которого русские вой¬
ска двое суток стояли биваком. Селение Малый Дженгутай, остав¬
ленное жителями, скрывшимися в горах, было также сожжено вы¬
сланным туда отрядом.Горцы, никогда не видавшие в своих селениях наших войск,
были объяты ужасом; идея о неприступности их жилищ мгновенно
исчезла. Короткая по времени, но значительная по результатам экс¬
педиция •Ермолова произвела сильное впечатление на умы народа
всего Северного Дагестана. Окрестности были пусты на далекое
расстояние, и только люди со смелым характером возвращались в
свои дома, прося помилования и принося хлеб-соль. Ермолов встре¬
чал их грозно.—	Знаете ли вы, — говорил он, — против кого осмелились под¬
нять оружие? Знаете ли вы все могущество русского императора?Перед ними стояла грозно-величественная фигура главнокоман¬
дующего, суровый взгляд которого пронизывал насквозь присут¬
ствующих.В нем взора луч — как молнья блещет
В нем гнева речь — как в тучах громПосле сильных угроз Ермолов объявил прощение, привел к при¬
сяге и дозволил возвратиться в дома, с тем, однако, условием, что¬
бы на будущее время горцы в точности исполняли все обязанности.
Акушинцы прежде других воспользовались прощением и разошлись
по домам. Ермолов с удовольствием уклонился от действия против
них, «ибо, — доносил он1, — и войска, коими я командовал, утом¬
лены были, и с малым числом их трудно так кончить, как прили-1 Императору от 15 декабря Воен -уч арх , отд И, д № 4487308
1810-1826чествует славе оружие вашего величества». Тем не менее Алексей
Петрович находил, что в будущем смирить акушинцев необходимо,
иначе в Дагестане будут вечные беспокойства и не будет верного
сообщения Кавказской линии с Дербентом, без которого обойтись
нам было невозможно, так как туда могли быть доставляемы морем
продовольственные и боевые запасы. С покорением акушинцев
большая часть Дагестана переходила во власть нашу, но занятие
этой части горной страны требовало значительного числа войск, и
Ермолов просил об усилении Грузинского корпуса.«Удостойте, государь, — писал он, — милостивого взгляда до¬
несение мое. Я видел собственными глазами довольно большую
часть Дагестана, видел население его и удостоверился, что страна
сия может во многих отношениях приносить нам великую пользу
или быть весьма опасною в случае войны с собственными держава¬
ми. И без намерения смирять страну сию оружием должен был я
просить о прибавлении к Грузинскому корпусу трех полков пехоты
и двух рот легкой артиллерии. Чрезвычайное земли пространство,
неодолимые препятствия в скором войск соединении или переме¬
щении, сильные в средине народы, нам враждебные, все убеждает
меня просить об укомплектовании корпуса в три дивизии пехоты.Соизволите, ваше императорское величество, удостоить внима¬
ния, что я, кроме артиллерии, не имел с собою ни одного человека
из войск, линии принадлежащих, и что по самой необходимости
Кабардинский полк мог из Кахетии попасть в Дагестан. Так по¬
всюду войск здесь недостаточно».Этот недостаток в боевых средствах заставил главнокомандую¬
щего после нескольких сильных угроз объявить горцам прощение
и дозволить возвратиться в свои дома, с тем, однако, условием, что¬
бы на будущее время горцы в точности исполняли все обязатель¬
ства. Описавши в прокламации к народу поступки аварского хана,
главнокомандующий объявил его изменником и именем императо¬
ра лишил генерал-майорского чина и получаемых им 500 рублей
жалованья.Из Дженгутая, через Параул, Ермолов перешел в Карабудагкент,
отстоявший на восемь часов езды от г. Башлы, в окрестностях ко¬
торого действовал отряд генерал-майора Пестеля.Пестель, по приказанию главнокомандующего, выступил 14 но¬
ября из Дербента по дороге к Дарбаху. Беспрерывная вьюга, глу¬
бокий снег и мороз препятствовали быстрому движению, и Пестель
с большими затруднениями достиг до р. Малой Бугами. В отряде
его был большой недостаток патронов и артиллерийских зарядов;309
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв дербентском артиллерийском парке не было почти вовсе запасов.
Пестель должен был вытребовать четыре ящика патронов из Кубы
и Зиахура и, раздав их отряду, состоявшему из 1800 человек, едва
мог снабдить каждого солдата не более как 60 патронами. Недо¬
статок подвод делал подвоз провианта из Дербента затруднитель¬
ным; дрова доставлялись с большим трудом, а лошадей, за выпавшим
снегом, кормить было нечем; они питались небольшим количеством
фуража, доставленного шамхалом. Медленность движения Пестеля
дозволила горцам приготовиться к обороне. Каракайтагцы, акушин-
цы и другие их соседи укреплялись в Хан-Мамед-Кале, куда ожи¬
дали прибытия и беглого Ших-Али-хана.Уцмий вел себя двулично; боясь повредить сыну, он казался
спокойным, но добровольно позволил занять Хан-Мамед-Кале и
помогал возмутителям. Его сын, которого он просил возвести в до¬
стоинство уцмия, по приказанию Ермолова, был взят и отправлен
в Дербент. Адиль-хан жаловался на это, но главнокомандующий
отвечал, что того требуют обстоятельства, что он приказал отвести
ему в Дербенте особый дом и сделает все, что можно лучшего, для
семейства и самого Адиль-хана. «Полезно, однако же, — писал Ер¬
молов1, —•чтобы ваше высокостепенство более полагали надежды
на российское правительство и знали, что не Дагестан сделает вам
добро. Верьте мне, и будете довольны».Генерал Пестель прошел между тем через деревни Хан-Мамед-
Кале, Дели-Чобан, Берекей и Джими-Кенд, разорил их до осно¬
вания, разогнал мятежников, сжег все их хозяйственные запасы и
подошел к с. Башлы. Предуведомленные о движении русского от¬
ряда, башлинцы отправили свои семейства в горы, но имущества
всего забрать не успели, надеясь защитить его собственными сила¬
ми. С приближением же войск к укреплениям они бросили их и
уШли в горы, оставив в наших руках несколько фальконетов и одну
небольшую пушку. Селение Башлы было занято нашими войсками,
уцелевшие дома были преданы огню, запасы хлеба, скрытые в ямах,
истреблены, и сено сожжено. Жители окрестных селений прислали
к Пестелю кадиев для испрошения прощения, с обещанием служить
русскому императору. Приняв их милостиво, Пестель потребовал,
чтобы к нему были приведены старшины деревень, и, опасаясь быть
задержанным непогодою, выступил обратно в Дербент2.1	Уцмию Каракайтагскому, 21 ноября. Рапорт Пестеля Ермолову, 16 ноября,
№ 1306.2	Рапорты Пестеля Ермолову, от 16 и 20 ноября 1818 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. И, № 130 и 131.310
1810-1826В это же время главнокомандующий присоединил к России на¬
всегда селения: Кулецму, Урум, Оглы, Апши и отдал их в управ¬
ление особого лица, которому они должны были повиноваться.
Жители селений Мюрага, Утемиш, Алходжа, Гаша, Хусейн-Кенд,
Кая-Кенд, Мамаул, Малые Гимры и Бурдаки, как оказавшиеся
верными, объявлены по-прежнему вольными. «Закон ваш будет
уважаем, — писал им Ермолов1. — Никогда войска российские не
тронут вашего имения, напротив — будут вас защищать. Кроме ве¬
ликого российского государя, вы никому не должны повиноваться;
войскам дано повеление признавать вас государя подданными».Проходя с войсками через Андреевские селения и осмотрев их,
Ермолов убедился, что это одно из самых важных мест на всем ле¬
вом фланге Кавказской линии. Андреевское селение было центром,
торговым рынком, снабжавшим горские народы всеми жизненными
потребностями: здесь скотоводство их в зимнее время имело убе¬
жище, здесь горцы покупали и выменивали все продукты. Жители
Андреевских селений не имели никакого образа правления, жили в
несогласии между собою, в разврате всякого рода и имели связи
с горцами, вредные нашим интересам. Старший князь Кара-Мурза-
Темиров был человек преклонных лет, преданный безмерному
пьянству и потому имевший весьма малое влияние на соотчичей.Предполагая среди Андреевских селений построить укрепление,
для постоянного пребывания в нем батальона пехоты, Ермолов ре¬
шился вместе с тем ввести среди населения правильно органи¬
зованное управление. Удалив Кара-Мурзу-Темирова, главнокоман¬
дующий назначил старшим князем майора Шефи-бека-Темирова,
человека умного, благонамеренного, преданного России, несколько
раз бывавшего в Петербурге и Москве. Назначив селение Андре¬
евское постоянным местом жительства старшего князя, Ермолов
требовал, чтобы Шефи имел строжайший надзор за жителями и
не допускал беспорядков; чтобы он уничтожил пленнопродавство,
принимание и удерживание у себя русских солдат и не дозволял
хищникам иметь пристанища в селениях, вверенных его управле¬
нию. Объявляя о назначении старшим князем Шефи-бека-Темиро¬
ва, главнокомандующий требовал от жителей полного ему повино¬
вения.«Предупреждаю вас, — писал Ермолов андреевцам2, — что я тре¬
бую лучшего поведения и порядка, нежели каковые доселе заметил1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 8 и 12.2	Обвещение владельцам андреевским, духовным особам, узденям и народу,
от 27 ноября 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 946—950.311
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНя между вами. Бойтесь быть непокорными, ибо старший владелец
будет исполнять собственные мои приказания. За каждым действи¬
ем вашим буду я иметь наблюдение. Предвижу я, что некоторые из
вас будут старшему владельцу делать препятствия в отправлении
его должности, но я предостерегаю вас, что таковые наказаны будут
свыше их ожидания. Для собственного блага вашего буду я строг,
ибо я с неудовольствием вижу, что ни владельцы, ни уздени не по¬
ступают прилично их званию, и такового беспорядка между под¬
данными великого моего государя не должен и не могу переносить
более. На старшего владельца возложил я обязанность смотреть за
управлением принадлежащими вам селениями, ибо нет еще двух
недель, как большая часть оных были с оружием против российских
войск, и вы, владельцы, спокойно смотрели на оное. Я еще ожидаю,
что вы будете разуметь обязанности верноподданных, и Боже со¬
храни, если не найду в вас большего усердия и верности».Именем императора, как бы в вознаграждение шамхала за его
верность, главнокомандующий присоединил к его владениям и от¬
дал в полное управление Мехти-шамхала имения изменников Сул-
тан-Ахмед-хана Аварского, брата его, дженгутайского бека Хасан-
хана, и имение Гирей-бека, состоявшие в селениях: Параул, Шора,
Дургали и Казанищи, с окрестными деревнями.«Надеюсь, — писал при этом Ермолов шамхалу1, — что сия ми¬
лость государя императора умножит усердие ваше к его службе.
Селения сии отдаются вам за верность, собственно лицом вашим
оказанную, а потому наследникам вашим могут принадлежать
не иначе, как разве государь император соизволит дать на то под¬
тверждение».Опасаясь акушинцев и брата аварского хана, шамхал просил Ер¬
молова, чтобы часть русских войск была расположена в Тарках для
его защиты. Имея намерение приступить к постройке новых укре¬
плений, главнокомандующий не мог уделить своих сил шамхалу и
советовал ему не раздражать до времени акушинцев и «возобновить
связи, которые прежде имел он между ними, не щадя некоторых
для того издержек».20 ноября главнокомандующий со своим отрядом возвратился
в Тарки. Сюда приехал родственник уцмия с объявлением покор¬
ности от лица всего населения каракайтагского народа. Старшины
некоторых вольных обществ также просили принять их в поддан¬
ство России. Известный плут Сурхай-хан Казикумухский прислал1 В письме, от 21 ноября Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 211312
1810-1826к Ермолову своего посланного поздравить с одержанными победа¬
ми и предложить свое посредничество в успокоении дагестанцев.«Что касается, — отвечал Алексей Петрович1, — до предложения
вашего в рассуждении Дагестана, скажу вам по-приятельски, что я
уже сделал доброе начало для его успокоения. Всю фамилию под¬
лейших дженгутайских беков выгнал из их владений и первого из
них — гнусного изменника Султан-Ахмед-хана Аварского, и даю
слово, что они вечно в своих владениях не будут. Остаются теперь
одни изменники, присяге своей изменившие и известные скотскою
глупостью своею акушинцы, дерзнувшие поднять оружие против
российских войск. Я дал им время на раскаяние, и Боже избави их,
если они осмелятся что-нибудь предпринять: истреблю до основа¬
ния скотский сей завод».Принимая депутатов, явившихся с покорностью, Ермолов не ве¬
рил в чистосердечное раскаяние горцев, но наступившая зима за¬
ставила его отложить умиротворение их до будущего года, когда он
надеялся собрать более значительные боевые силы и положить
прочное основание нашему владычеству в Дагестане.Чтобы не возбуждать в течение зимы излишней деятельности со
стороны горцев, главнокомандующий приказал генералу Пестелю
дать отдых войскам и, оставив в Дербенте одну роту, с остальными
вернуться на прежние квартиры в Кубинскую провинцию. Уцмию
Каракайтагскому поручено было вызвать жителей из гор в свои жи¬
лища и успокоить их. Главнокомандующий писал ему, что находит
достаточным то наказание, которое они испытали, и просил Песте¬
ля объявить, что более вреда им сделано не будет и что «только
мошенник Эмир-Гамза и его приближенные всегда преследованы
будут»2.Окончив таким образом экспедицию, Алексей Петрович высту¬
пил из Тарков, и войска 1 декабря переправились обратно через
Терек у Старогладковской станицы. Солдатам необходим был от¬
дых от беспрерывных движений с первых чисел мая месяца.Ермолов слагал с себя вину в начатии военных действий, «но
нельзя избегать их, — говорил он, — когда дерзкий неприятель при¬
ходит с угрозами».«Здесь, — писал между прочим главнокомандующий3, — между
народами, загрубелыми в невежестве, чуждыми общих понятий,1	В письме Сурхай-хану, от 22 ноября Акты Кавк археогр комиссии, т VI,ч	II, № 812	Предписание Ермолова Пестелю, 21 ноября 1818 г3	Начальнику главного штаба кн Волконскому, 15 декабря 1818 г , № 40313
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпервый закон есть сила. Знаю, что недостойно России во зло упо¬
треблять оную, но не могу не чувствовать, что она необходима, дабы
отразить насилие. Может ли что быть безрассуднее и дерзостнее,
как поступок лезгин, требующих, чтобы войска наши оставили го¬
род, нам принадлежащий? Во всяком другом месте в подобном слу¬
чае силою отражаются несовместные требования, но здесь сего не
довольно: здесь надобно наказать.Теперь сие довольно легко, но в другой раз не легко могут пред¬
ставиться подобные обстоятельства. Не пренебрегайте, ваше сия¬
тельство, Дагестаном. Не весьма отдалены времена Шаха-Надира,
а здесь потерпели его армии. Нельзя равнодушно смотреть на буй-
ственные народы сей страны, всегда спокойствие возмущающие, и
где верное убежище врагам нашим в одной сей стороне. Персия
рассылает деньги свои, и нельзя нам не знать, сколько, в случае
войны с сею державою, могут быть опасными 2500 человек, дей¬
ствующих в тылу и служащих многим другим примером.Не говоря о сей стране, если взять во внимание пространство
занимаемых нами земель, то просьба моя о прибавлении к корпусу
трех полков пехоты и двух рот легкой артиллерии должна казаться
самою умеренною, а с сими войсками и много в два года времени
Дагестан будет совершенно в руках наших, ибо одного акушинско-
го народа надобно смирить гордость; прочих всех бедность и нужда
покорят нашим законам».
ГЛАВА 15Положение Дагестана в начале 1819 г. Предположения А.П. Ермоловао	защите края. Просьба о прибавке войск. Отправление десяти полков
на укомплектование грузинского корпуса. Рекогносцировка реки Сунжи,
Заложение крепости Внезапной. Действия князя Мадатова в Табаса-
рани и Ермолова против хана Аварского. Измена уцмия Каракайтаг-
ского и уничтожение его власти. Экспедиция Ермолова в Акуту. Стойкая
защита капитаном Овечкиным Чирагского поста. Геройская смерть
прапорщика Щербины. Занятие Акуши нашими войсками. Попытки к
введению русской администрации в Дагестане. Кончина Измаил-хана
Шекинского. Уничтожение ханской власти и введение русского правле¬
ния во вновь образованной Шекинской областиПостроив на р. Сунже крепость Грозную, Ермолов хотя и отнял
у чеченцев значительное пространство плодородной земли, но со¬
знавал, что одна эта крепость недостаточна для укрощения народа
буйного, имеющего защиту в непроходимых лесах и в тесном укре¬
пленном Хан-Кальском ущелье. Начатое дело необходимо было до¬
вести до конца, и главнокомандующий, пользуясь суровостью зимы,
когда горцы менее всего способны к действиям, поручил команди¬
ру 16-го егерского полка, полковнику Грекову, занять близлежащий
лес и вырубить в нем широкую дорогу. В помощь Грекову и под
предлогом перемены гарнизона в крепости Грозной были двинуты
войска, расположенные по р. Тереку. Перед самым выступлением
этих отрядов настала оттепель. Опасаясь движения льда по р. Те¬
реку, когда обыкновенно в течение двух недель не бывало никакой
переправы, полковник Греков был в нерешимости трогать войска
или нет, но приказание Ермолова было настолько определенно, что
всякое замедление в исполнении его считалось делом невозможным.
Войска выступили из своих зимних квартир, и в ночь на 29 января315
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсделалась такая гололедица, что весь талый снег покрылся льдом
почти на полдюйма. Движение было крайне затруднительно: люди
и лошади портили себе ноги, но зато лед на р. Тереке укрепился
настолько, что пехота могла безопасно переправиться на противо¬
положную сторону реки.Сосредоточив отряд в крепости Грозной1, полковник Греков дви¬
нулся ночью к Хан-Кальскому ущелью. Весь успех зависел от бы¬
строты движения и занятия ущелья, прежде чем чеченцы могли
появиться для его защиты. Посланные вперед лазутчики принесли
известие, что в Хан-Кале нет ни одного защитника. Чеченцы не по¬
дозревали о движении русских войск, и между ними не было за¬
метно никакой тревоги.За два часа до света, отряд был уже в ущелье, расставил наблю¬
дательные посты, и с первою зарею 640 топоров дружно принялись
за работу. К 9 часам утра небольшой ров укрепления или, лучше
сказать, завала, устроенного чеченцами, был засыпан и сделан подъ¬
ем на пригорок, на котором расположен лагерь и размещены ору¬
дия. Войска развели огонь и разложили костры; в котлах варили
пищу и распускали снег для питья, так как долгое время вблизи
лагеря не* могли отыскать живой воды. Впоследствии был отыскан
родник, из которого брали воду и водили на водопой лошадей под
сильным конвоем.Чеченцы поздно узнали о происходившем в Хан-Кальском уще¬
лье и, имея весьма плохую обувь, затруднялись в сборе защитников
Одиночные люди пытались подкрадываться к отряду, но были оста¬
навливаемы цепью стрелков и секретов. Наши солдаты неутомимо
работали над рубкою леса, и в первый день никто не помышлял об
отдыхе. В двое суток почти все Хан-Кальское ущелье было выруб¬
лено, и широкая просека в 500 сажен открывала вход в землю че¬
ченцев2.За Хан-Калою лежала обширная долина, на которой чеченцы
производили хлебопашество, пасли стада и вокруг которой лежали
почти все их селения. Видя, что доступ в их аулы теперь ничем не
защищен, что дорога русским открыта, жители Большего Куллара
и других селений, с целью пользоваться плодородными землями,
принуждены были покориться, обещались даже защищать переправу1	В составе отряда находились 3 роты Троицкого полка, 7 рот Кабардинско¬
го, батальон егерей, 6 легких орудий 37-й роты 19-й артиллерийской бригады,2	орудия, состоявшие при Троицком батальоне, 480 пеших и 270 конных казаков
с 2 конными казачьими орудиями2	Рапорты полков Грекова Ермолову, от 6 и 10 февраля 1819 г, № 156 и 200316
1810-1826через р. Сунжу, не пропускать хищников и в залог верности вы¬
дали аманатов из лучших фамилий. Ермолов рад был такому по¬
ступку, обласкал их старшин, избавил население от всякой по¬
винности и обещал забыть все прошедшее. Хотя главнокомандующий
и не верил в чистосердечие горцев, но считал необходимым усы¬
пить их до тех пор, пока можно будет построить по р. Сунже еще
несколько укреплений.Со своей стороны чеченцы не думали об исполнении данных
обещаний и старались только удалить на время висевшую над ними
грозу, чтобы иметь возможность войти в переговоры с дагестанцами
и заручиться их помощью. Переговоры о взаимной помощи дея¬
тельно велись во всю зиму 1819 г. Дагестанские вольные общества,
аварский хан, Сурхай-хан Казикумухский и Ших-Али, бывший хан
Дербентский, получивший 400 туманов от персидского правитель¬
ства, придумывали сообща меры к защите. Прежде всего они по¬
ложили отклонить шамхала от преданности русским, а если он на
то не согласится, то восстановить против него акушинцев, и тогда
шамхал по необходимости сделается бессильным.Узнав об этой интриге, Мегди-шамхал пригласил к себе на со¬
вещание акушинцев и даргинцев. Они согласились приехать в Губ-
день с тем, чтобы шамхал приехал туда же для объяснений. Когда
Мегди получил известие, что в Губдени собралось из каждого аку-
шинского магала по тысяче человек, он побоялся явиться перед
ними и, ссылаясь на болезнь, будто бы препятствующую ему сесть
на лошадь, просил собравшихся выбрать депутатов и прислать их
в Тарки. Горцы согласились и в числе нескольких сот человек при¬
были на совещание, тянувшееся 12 дней и не приводившее ни к
какому результату; горцы обещали повиноваться шамхалу, но с ус¬
ловием, чтобы русские не появлялись в их владениях.—	Мы из колена в колено пребываем твоими нукерами (слуга¬
ми), — говорили собравшиеся шамхалу, — ты нам господин, мы
твои слуги и, кроме тебя, служить никому не будем, с условием,
чтобы ты не пропускал русского войска через границу Терека и
Кизляра, также через границу Дербента по сю сторону и чтобы
сына своего Сулейман-пашу передал нам, для удержания при себе.
В таком случае мы спокойно будем служить тебе и не изменим рус¬
скому правительству.—	Акушинцы и даргинцы! — отвечал шамхал. — Оставьте в сто¬
роне глупые слова и не предлагайте невозможного. Я не в состоя¬
нии запретить войску падишаха (императора) перейти чрез Дер¬
бент, Кизляр и Терек на эту сторону: предложение это несообразно317
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНс рассудком; но я могу сделать следующее: я скажу русскому на¬
чальству, что акушинцы и даргинцы мои нукеры и что они не из¬
менники и не злоумышленники против русского правительства,
следовательно, должны быть под моим покровительством.Горские депутаты требовали, чтобы шамхал отдал им своего
сына в аманаты и обещал защищать их. После долгих споров и на¬
ставлений Мегди-шамхал согласился на требование горцев, но от¬
казался защищать жителей г. Башлы, аварского хана, Хасан-хана и
кайтагцев, действовавших враждебно против русских.«Я одарил их вещами, — писал шамхал Ермолову, — и сына сво¬
его, Сулейман-пашу, передав им, отправил в Акушу потому более,
что и я в малолетстве моим отцом поручен был акушинцам и не¬
сколько лет жил между ними, имея в виду, что они иначе не могут
иметь ко мне доверия, будучи подстрекаемы злонамеренными
людьми. Одним словом, я, уповая на Бога, решился сына своего
Сулейман-пашу, как половину своего тела, передать в их руки; дру¬
гого средства не было».После отъезда акушинцев и даргинцев прибыло в Тарки до
500 человек унцукульцев, живших по соседству с Авариею. Унцу-
кульцы считались храбрейшими в Дагестане, и подобно тому, как
акушинцы были руководителями даргинцев, так унцукульцы были
примером для койсубулинцев. Унцукульцы передали шамхалу
письмо аварского хана, призывавшее их к соединению против рус¬
ских.«Мы все, — писал аварский хан унцукульцам, — получили при¬
ятное известие; что между Турциею, несчастною Россиею и Грузи¬
ей открылась война. До сих пор все народы вместе со мною помо¬
гали русским, ныне же видят, что я удалился от них.Для славы и почести веры и Корана я с помощью и милостью
их после открытия дорог выступаю в поход к стороне Грузии; а как
вы люди великодушные, то приготовьтесь к тому же с твердою на¬
деждою на милосердие и помощь Аллаха».Презирая хана за то, что он получал жалованье от нашего пра¬
вительства, унцукульцы осмеяли его посланного. «Вероятно, хан, —
говорили они, — отправляется получать свое жалованье; мы не на¬
мерены ему сопутствовать».Успокоенные шамхалом, что никакой войны между Россиею и
Турциею не существует, унцукульцы отправились домой, и попыт¬
ка аварского хана поднять их не увенчалась успехом1. Тогда, раздо-1 Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч И, № 214318
1810-1826садованные поведением шамхала, дагестанские союзники решились
оклеветать его перед русским правительством. Сурхай-хан Казику-
мухский писал генерал-майору Пестелю, что шамхал в заговоре с
акушинцами и выдал им своего сына в аманаты, что он, хан Кази-
кумухский, чистосердечнее Мегди, потому что и к нему приезжали
акушинцы и предлагали быть с ними заодно, но он отверг их пред¬
ложение1.Все эти происшествия заставили Ермолова предписать генерал-
майору Вреде, назначенному вместо Пестеля управлять Кубинскою
провинциею, строго следить за всем происходившим в Дагестане.
Ему поручено было оказывать шамхалу уважение, уверить, что рус¬
ское правительство всегда будет его защищать, но знать, что сам
шамхал, по своей бездеятельности, чрезмерной скупости и неуве¬
ренности в подвластных своих, недавно против него восстававших,
сам собою ни для себя, ни для нас ничего предпринять не может.
«Брат его Шабас, — писал Ермолов генералу Вреде2, — человек бла¬
гонамеренный, но весьма глупый, к которому также прошу иметь
некоторое внимание. Сын сего последнего и в то же время зять
шамхала, Амалат-бек, вместе с аварским ханом действовавший про¬
тив войск наших, как изменник, не достоин никакого внимания. Но,
по уважению к шамхалу и отцу его, я не требовал его изгнания и
показал себя снисходительным. Если же бы в надежде его на оное
могли вы достать его, то взять и строго содержать в крепости».Точно так же, до времени, должен был пользоваться нашим
снисхождением и уцмий Каракайтагский, человек самых измен¬
нических свойств, недоверчивый и враждебный русскому прави¬
тельству. Стараясь казаться нам преданным, потому что сын его
находился в Дербенте аманатом, уцмий вел тайные сношения с
Сурхаем, которому верить ни в чем было невозможно. Существо¬
вавшая вражда между Сурхаем и полковником Аслан-ханом Кю¬
ринским, человеком нам преданным, была отчасти средством для
обуздания хана Казикумухского.Подвластный Сурхаю народ не мог обойтись без хлеба Кюрин¬
ской провинции, и потому, поддерживая Аслан-хана и не отпуская
хлеба в Казикумух, мы могли держать население в некоторой по¬
корности и зависимости. Того и другого можно было достигнуть
только до известной степени, потому что владельцы не столько за¬1	Письмо Сурхая, представленное при рапорте генерала Пестеля Ермолову
20 января 1819 г, № 1042	В предписании от 4 марта 1819 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II,
№ 14319
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНботились о благе своих подданных, сколько о своей личной незави¬
симости, которой, по их мнению, угрожала величайшая опасность.
Для отвращения этой опасности дагестанские союзники принимали
все меры: приглашали царевича Александра приехать в Тионеты
для возмущения грузин против России и отправили своих послан¬
ных в Тавриз с просьбою о помощи. Шамхал Тарковский писал, что
весь Дагестан волнуется, собирается напасть на его владения, разо¬
рить их и что он оставляет Тарки и уезжает на Сулак1.Адиль-хан, уцмий Каракайтагский, подтверждал сообщение
шамхала и, находясь в непосредственном сношении с заговорщика¬
ми, употреблял все средства, чтобы выручить сына. Он уверял Ер¬
молова, что дагестанцы хотят разорить и его владение; что если
главнокомандующий не появится скоро в Дагестане, то там могут
возникнуть большие смуты.«Может быть, — писал вкрадчиво Адиль-хан Ермолову2, — та¬
мошние ваши занятия замедлят ваш приезд: в таком случае для
ограждения меня от угрожающих со стороны дагестанских возму¬
тителей опасностей не благоугодно ли будет вам придать мне в по¬
мощники старшего моего сына Хан-Мамеда, живущего в Дербенте
в качестве аманата». Обещая взамен его прислать другого сына,
Адиль-хан поручил своему посланному просить Ермолова об осво¬
бождении малолетних башлинцев, взятых Пестелем, и уверить глав¬
нокомандующего, что в случае удовлетворения его просьбы хан
ручается удержать спокойствие в Дагестане до прибытия русских
войск.—	Я не тот начальник, — отвечал Ермолов, — которого можно
удовлетворить одними обещаниями, и вам полезно знать, что я по¬
нимаю, что значит присяга дагестанцев. Я не тот человек, который
не умел бы уважать достойных, но и не тот, который бы верил од¬
ним словам.«Благодарю за письмо ваше, — писал Алексей Петрович Адиль-
хану3, — в котором уведомляете меня о делах дагестанских. Знаю,
что подлый изменник, аварский хан, возмущает народы; но не вижу,
какую причину могут иметь сии народы желать истребить ваше
высокостепенство, ибо они в подвластных ваших имеют всегда вер¬
ных товарищей в злых намерениях против российского правитель-1	Рапорт ген.-м. Пестеля Ермолову 12 марта 1819 г., № 335.2	В письме, полученном 18 марта 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. И, № 139.3	В письме от 19 апреля 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 140.320
1810-1826ства, и вы, подобно как и в прошлом году, не будете в состоянии
удержать их.Вы находите пребывание мое нужным в Дагестане, и я могу вас
уверить, что все распоряжения сделаны будут надлежащим образом.
От сына вашего Хан-Мамед-бека получил я письмо, в котором он
рассуждает весьма благоразумно, и мне приятно иметь надежду, что
он будет усердный подданный своему государю. Не хочу обманы¬
вать вас пустыми обещаниями и скажу чистосердечно, что я нахожу
полезным еще некоторое время продолжить пребывание его в Дер¬
бенте, ибо от того дела ваши не могут расстроиться.В прошлом году он был при вас, и народ каракайтагский весь
возмутился против своего государя. Не сын ваш Хан-Мамед-бек,
как человек молодой, а ваше высокостепенство должны управлять
народом».Получив это письмо, уцмий при свидании с генералом Вреде
говорил, что не знает причины, почему его считают изменником;
что он всегда был верен русскому правительству, и если не дрался
с нашими войсками против дагестанцев, то будто бы потому только,
что Ермолов не требовал от него услуг. Адиль-хан не подозревал,
что русскому правительству известны были все его сношения с Ах-
мед-ханом Аварским и его союзниками, в числе которых видную
роль играл Ших-Али, бывший хан Дербентский. Имея постоянные
сношения с Персиею, Ших-Али убедил аварского и казикумухско-
го ханов и уцмия отправить посланного в Тавриз с письмом к Аб¬
бас-Мирзе. Наш поверенный в делах в Персии уведомлял Ермоло¬
ва, что дагестанские союзники писали наследнику престола, что они
единодушно поклялись на Коране с наступлением весны выступить
против русских с такими силами, какие только можно будет со¬
брать. «Если вы, — прибавляли писавшие Аббас-Мирзе1, — испо¬
ведуете ту же веру, какую и мы, и если вы правоверный, то мы
надеемся, что вы не упустите воспользоваться сим случаем, для
занятия всеми своими силами Грузии, для вспомоществования на¬
шим усилиям. Мы вас заклинаем именем великого пророка и нашей
религии не оставлять нас одних в исполнении наших предприятий,
и тогда, с помощью Бога, мы надеемся истребить неверных. Впро¬
чем, если вы имеете какое-либо сомнение насчет верности шамхала
Тарковского, то знайте, что он уже отдал одного из своих сыновей
в аманаты Сурхай-хану».1 Записка, приложенная к отношению Ермолова гр. Нессельроде от 22 апреля,№31. Отношение ему же 2 мая 1819 г., № 36.321
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНАббас-Мирза принял посланного с почестями, обнадежил своею
помощью и отправил до 20 ООО рублей Ших-Али-хану на наем вой¬
ска. Последний прежде всего обратил внимание на чеченцев, как на
наиболее обиженных русским правительством отнятием у них тер¬
ритории. Подкрепленные деньгами и обещанием помощи дагестан¬
цев, чеченцы усилили свои хищничества. Жители Куллара и других
селений, так недавно покорившиеся русскому правительству, стали
сначала пропускать хищников, потом давать им убежище в своих
селениях, передавать хлеб чеченцам, жившим в горах, которых
предполагалось смирить голодом. Словом, приняли деятельное уча¬
стие в грабежах и разбоях, «от которых, — писал Ермолов1, — толь¬
ко что начинают уменьшаться слезы и стон жителей левого фланга
Кавказской линии».Сознавая сами, что подобное поведение не может остаться без¬
наказанным, жители селения Куллара стали перевозить понемногу
все свое имущество в горы. Перевозка эта была давно известным
признаком, что горцы готовятся к неприязненным действиям. За
перевозкою имущества следовал обыкновенно отгон в горы скота,
потом отправление престарелых, жен и детей, а оставшееся мужское
население принималось за оружие.Едва только чеченцы приступили к первому акту, т. е. к пере¬
возке имущества, как Ермолов приказал полковнику Грекову на¬
казать жителей Большего Куллара, что и было исполнено полным
разорением и разрушением селения. Чеченцы снова просили по¬
щады; им разрешено вернуться на прежнее место, но с условием,
чтобы они доставили в Куллар, на свой счет, 5000 бревен, для пред¬
полагаемых построек и возведения новых укреплений2.Для занятия и обороны этих укреплений было недостаточно тех
войск, которые находились в распоряжении Ермолова, и он просил
об усилении грузинского корпуса тремя полками пехоты и двумя
ротами легкой артиллерии. Отвечая своею головою, что внешней
войны с персиянами не будет, Ермолов говорил, что война эта вовсе
не так важна, как внутренние беспокойства на Кавказской линии.
«Горские народы, — доносил он3, — примером независимости своей,
в самих подданных вашего императорского величества порождают
дух мятежный и любовь независимости. Теперь средствами малыми
можно отвратить худые следствия; несколько позднее и умножен¬
ных будет недостаточно. В Дагестане возобновляются беспокойства1	Отношение Ермолова Волконскому, 15 апреля 1819 г, № 15222	Предписание полков Грекову 25 марта, № 13383	Во всеподданнейшем донесении от 12 февраля 1819 г322
1810-1826и утесняемы хранящие нам верность. Они просят справедливой за¬
щиты государя великого, и что произведут тщетные их ожидания?
Защита сия не состоит в бесславном рассеянии и наказании мятеж¬
ников, ибо они появляются после, но необходимо между ними пре¬
бывание войск, и сей есть единственный способ смирить несколько
народ дагестанский.Акушинцы, о коих доносил я прежде, виною всех беспокойств,
и так далеко простирается их дерзость, что если и не будет высо¬
чайшего соизволения на дополнение трех полков пехоты и двух рот
легкой артиллерии, я должен непременно идти для наказания сего
народа, и мне, государь, не за себя страшиться надобно будет. Ина¬
че Кубинская богатейшая наша провинция может быть угрожаема
нападением, и за ее непоколебимость ответствовать не можно. Те¬
перь уже нет у нас сообщения верного Кавказской линии с Дербен¬
том, пресеклась торговля от расхищения караванов и убийства тор¬
гующих. Так было и прежде, и конечно, ничего не будет хуже того,
что было при последних моих предместниках; но не в моих прави¬
лах терпеть, чтобы власть государя моего была не уважаема раз¬
бойниками и чтобы народы покорствующие вотще надеялись на его
защиту.Вашему величеству я обязан говорить правду, и слава государю,
когда подданный говорит ее безбоязненно! Полки прибавленные
уничтожат власть злодейскую ханов, которых правление не соот¬
ветствует славе царствования вашего императорского величества, а
жители ханств, стенающие под тяжестью сей власти, уразумеют
счастие быть подданными великого государя».Обуздание ханской власти, желание обеспечить жителей края от
хищничества горцев и нечаянного вторжения персиян, всегда воз¬
можного без предварительных дипломатических переговоров, за¬
ставили Ермолова еще в 1818 г. просить об устройстве нескольких
крепостей в Закавказье. Прежде всего он находил необходимым
укрепить Дербент и Баку, как пункты весьма важные по своему
положению. Дербент закрывал вход в Россию западным берегом
Каспийского моря и держал в страхе весь Дагестан. Бакинский рейд
был самый удобный на всем западном берегу того же моря, и по¬
тому, для поддержания постоянного сообщения с Астраханью, не¬
обходимо было укрепить г. Баку, чтобы он не мог быть занят от¬
крытою силою.Подвигаясь от Баку на запад, главнокомандующий находил не¬
обходимым укрепить старую Шемаху, запирающую вход в Дагестан
и находившуюся в узле всех путей, ведущих из Ширванского хан¬323
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНства в соседние провинции. «Предполагаемая крепость в старой
Шемахе, — доносил Ермолов, — нужна не только в отношении к
военным действиям, но должна еще быть залогом верности ханов
ширванских, на которую слишком полагаться не должно».За Шемахою наиболее важным пунктом был Асландузский брод,
укрепление которого лишало персиян возможности вторгнуться в
Карабаг значительными силами. Не овладев этою крепостью, пер¬
сияне не могли утвердиться в Карабаге и должны бы были ограни¬
чиваться набегами небольших партий. Сверх того, сооружение Ас-
ландузской крепости должно было уверить карабагцев, что область
сия навсегда присоединена в России и никогда не будет принад¬
лежать Персии.После Асландуза наиболее важное стратегическое значение име¬
ло селение Гумри (ныне Александрополь), лежавшее в самом углу
границ наших с Персиею и Турциею, где сходились пути из обоих
государств, единственно удобные для движения во всякое время
года. Устроенная в Гумри крепость сколько, с одной стороны, спо¬
собствовала действию наших войск в Эриванской области и Карс¬
ском пашалыке, столько же, с другой, затрудняла действия непри¬
ятеля в ^емле нашей.Наконец, для обеспечения сообщения России с восточным бере¬
гом Черного моря необходимо было укрепить Редут-Кале, как ме¬
сто склада всего привозимого из России, и м. Гартискаро, как пункт,
обеспечивавший наши сообщения с Кавказскою линиею.Всем этим крепостям, по мнению главнокомандующего, необхо¬
димо было дать собственную оборону, независимую от подвижных
сил грузинского корпуса, или, другими словами, учредить для кре¬
постей особые гарнизонные батальоны, общая численность которых
должна была достигать значительной цифры 1400 человек1. При
этом Алексей Петрович считал полезным не называть эти войска
гарнизонными, сравнять их содержание и производство с армейски¬
ми полками и часть их иметь подвижною.«Сообразив внимательно, — отвечал император Ермолову2, — все
ваши донесения и требования, сообщаю по оным вам следующую
мою решимость:Переменить состава корпуса вашего я не имею возможности;
ибо, прибавя к оному число полков, расстрою я устройство прочих1	В деталях предполагалось назначить для защиты Редут-Кале 300 человек,
Гумри — 300, Карабага — 2400, Баку — 100, Дербента — 1600, Старой Шемахи —
200 и Гартискаро 100 человек2	В указе 19 апреля 1819 г Чтения Общества истории и древностей324
1810-1826армий, коих число и состав определены по зрелым размышлениям.
Но надеюсь, однако же, достигнуть до желаемой вами цели следу¬
ющим образом.Я могу временно выслать под начальство ваше десять полков
Пехоты, с тем предположением, чтобы ими укомплектовать единож¬
ды надежным образом грузинский корпус, чего присылкою рекрут
никогда не достигалось, ибо, от столь дальнего перехода и непри¬
вычки переносить трудности, потеря в оных была всякий раз весь¬
ма чувствительна.Укомплектование сие я нахожу нужным произвести на следу¬
ющем основании: число полков, составляющих грузинский корпус,
останется прежнее, т. е. 8 пехотных, 4 егерских, 2 гренадерских и
1 карабинерный — итого 15 полков. Каждый из сих полков пред¬
писываю привести в 3900 человек, разумея 300 унтер-офицеров и
3600 рядовых; каждый же батальон будет состоять из 100 унтер-
офицеров и 1200 рядовых.Таким образом корпус, вам вверенный, конечно, может иметь
всегда под ружьем здоровых более 50 000 человек.Я предпочитаю сие знатное число войск отправить в ваш корпус
образованными полками, со всем нужным числом штаб-, обер- и
унтер-офицеров, нежели составными временно командами, един¬
ственно для провода до нового места их назначения. Прибывшие
полки к вам в корпус принесут с собою ружья нового образца, чем
исполнится равномерно желание ваше о перемене старых ружей,
находящихся в полках в Грузии. На перевозку же оных обыкновен¬
ным образом потребовалось бы 115 000 рублей».Назначенные в грузинский корпус полки были: пехотные: Ап-
шеронский, Тенгинский, Навагинский, Ширванский, Куринский и
Мингрельский, 41, 42, 43 и 45-й егерские. Вместе с тем высочайше
повелено отправить в Грузию две легкие артиллерийские роты
№ 51 и № 52.Находившийся временно при корпусе 8 егерский полк также
должен был поступить на укомплектование, и затем все войска, на¬
ходившиеся на Кавказе и в Закавказье, должны были составить по-
прежнему две дивизии, 19 и 20, и одну гренадерскую бригаду.В состав 19-й дивизии вошли полки: Кабардинский, Тенгинский,
Навагинский, Мингрельский пехотные; 43-й и 45-й егерские, при¬
чем 16 июля 1819 г. 45-й егерский переименован в 44-й егерский
полк1.1 Отношение князя Волконского Ермолову, 18 июня 1819 г, № 1283325
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН20 пехотную дивизию составляли полки: Апшеронский, Шир-
ванский, Куринский, Тифлисский пехотные; 41-й и 42-й егерские.В гренадерскую бригаду вошли полки: Херсонский, Грузинский
и 7-й карабинерный.По мере укомплектования этих полков теми войсками, которые
находились на Кавказе и в Закавказье, главнокомандующему по-
велено было высылать назад кадры следующих полков: Севасто¬
польского, Троицкого, Суздальского, Вологодского, Казанского,
Белевского пехотных; 8, 9, 15, 16 и 17-го егерских полков. Для со¬
ставления кадров в каждой роте полка приказано оставить по 1 ун¬
тер-офицеру и 10 рядовых. Ермолову предоставлено, если признает
нужным, прибавить в каждую роту остающихся у него полков по
одному обер-офицеру и перевести во вверенный ему корпус всех
тех штаб- и обер-офицеров, служба и опытность которых будет при¬
знана им полезною и необходимою.Приказав на смену пяти донских полков отправить с Дона дру¬
гие полки, император Александр признал более полезным для за¬
нятия крепостей назначить такие войска, которые, в случае надоб¬
ности, могли бы быть употреблены и для действия в поле. Поэтому,
не соглашаясь на сформирование гарнизонных батальонов, импера¬
тор повелел на оборону крепостей обратить вторые батальоны всех
полков, кроме гренадерских, что составляло вообще от 8 полков,
бывших в Грузии, 10 400 человек и от 4 полков, бывших на Кав¬
казской линии, 5200 человек, а всего 15 600 человек. Гурийский
гарнизонный полк и Бакинский гарнизонный батальон предпола¬
галось упразднить, как только грузинский корпус будет сформиро¬
ван по новому положению1.Таким образом, хотя государь, признавая просьбу Ермолова ос¬
новательною, и согласился на усиление грузинского корпуса, но в
Петербурге вообще не одобряли распоряжений главнокомандующе¬
го. В столице все еще считали возможным смирить горцев кротостью,
признанием их воюющею стороною, с которою можно заключать
мирные условия, свято исполняемые договаривающимися обеих сто¬
рон. Князь Волконский писал Ермолову, что император не одобряет
тех мер, которые могут нарушить общее спокойствие, «вопреки на¬
мерению его императорского величества, нарочито пекущегося о со¬
хранении мира как в сем краю, так и вообще со всеми державами».Находясь у самого дела и сознавая, что чеченцы не держава,
а шайка разбойников, Алексей Петрович поступал по внушению1 Отношение князя Волконского Ермолову, 22 июня 1819 г., № 1154.326
1810-1826совести и в интересах пользы отечества. Он подтвердил поселен¬
ным от Моздока до Кизляра казачьим полкам и войскам, располо¬
женным по Тереку и Сунже, делать чеченцам всевозможное зло и
без всякой пощады. В случае участия в грабежах так называемых
мирных чеченцев наказывать их строго, требовать выдачи каждого
хищника, а если он скроется, то родственников и пристанодержа¬
телей отправлять в горы.Предполагая построить еще несколько укреплений по р. Сунже,
главнокомандующий приказал полковнику Грекову исподволь ос¬
мотреть ее течение, а затем, воспользовавшись волнениями в Даге¬
стане и под предлогом защиты владений Андреевских, Аксаевских
и Костюковских, составил особый отряд, под начальством началь¬
ника корпусного штаба, генерал-майора Вельяминова. Последнему
было поручено, вступив в Андреевское, ободрить жителей и угово¬
рить их оставаться спокойными и в своих домах; ни с шамхалом,
ни с аварским ханом не входить ни в какие объяснения.18 мая генерал Вельяминов прибыл во Владикавказ, где соби¬
рался отряд1, и из Назрани должен был начать обозрение р. Сунжи.
В селении Кулларе предполагалось построить укрепление на две
роты, которое, после крепости Грозной, должно было быть сильней¬
шим на р. Сунже, «ибо все прочие пункты, — говорил Ермолов, —
будут только посты для связи линии». Около Алхан-Юрта и Кахан-
Юрта, где были лучшие в летнее время переправы, предполагалось
устроить укрепленный пост на одну роту.«Если обстоятельства удержат меня в Грузии, — писал Ермолов
Вельяминову2, — то, собрав войска, извольте переправиться за Те¬
рек и следовать к селению Андреевскому, где сделать все приготов¬
ления к работам. В случае, если бы не мог я долго приехать, то на
избранном в прошедшем году месте начать и самое производство
работ».Прибыв в селение Шелкозаводское, генерал-майор Вельяминов
виделся почти со всеми кумыкскими владельцами. Приняв их ла¬
сково, Вельяминов старался успокоить как их, так и народ андре¬
евский. «Кажется, — писал он Ермолову3, — что все обойдется без1	В состав отряда были назначены: 8-й егерский полк и расположенные по
Тереку: батальон Кабардинского и батальон Троицкого полков, 6 батарейных и
6 легких орудий, 2 орудия, находившиеся при Троицком полку, 4 орудия конной
казачьей артиллерии и 300 линейных казаков. Впоследствии к отряду присоеди¬
нились: еще батальон Кабардинского полка и пионерная рота.2	От 27 мая 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т VI, ч. I, № 664.3	В письме от 8 июня 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 950327
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбольшего шума. После случившегося между андреевцами возмуще¬
ния никто из значащих и богатых людей не вывозит своего имуще¬
ства, да и из меньшего класса весьма немногие, так что и 20 домов
насчитать нельзя».В начале июня отряд выступил по назначению, и в конце того же
месяца осмотр р. Сунжи был уже окончен.«Одна крайность, — доносил Вельяминов Ермолову1, — может
растолковать бессмысленному народу чеченскому необходимость
совершенно и безусловно покориться русскому правительству. Из¬
бранное вами средство скорее всякого другого доведет их до сей
крайности».С построением крепости Грозной, с расчисткою Хан-Кальского
ущелья чеченцы почувствовали большой недостаток в хлебе, и
борьба за насущную потребность, за землю, произвела междоусоб¬
ную вражду и драку. Видя недостаточность земли, годной для об¬
рабатывания, чеченцы переселялись не только к единоплеменным
им качкалыкам, но и к карабулахам, с которыми они находились
прежде в постоянной вражде. С учреждением линии от Андреев¬
ского, чрез Аксай, к устью Сунжи, не только чеченцы не могли
иметь убежища, но и сами качкалыки принуждены будут искать
существования от щедрот наших. Для стеснения чеченцев со сто¬
роны карабулахов генерал Вельяминов предлагал перенести укре¬
пление Преградный стан к селению Казах-Кичу и устроить его в
версте выше деревни Все пространство от Назрановского поста до
Казах-Кичу и от Сунжи до Ассы, отделявшее карабулахов от чечен¬
цев, было совершенно обнажено и не представляло никаких препят¬
ствий к прорыву хищников. Устроив на Ассе два поста, мы стесняли
чеченцев, да и карабулахов могли содержать в большом повинове¬
нии.Далее, весь правый берег р Сунжи, от Казах-Кичу почти до
Грозной, был покрыт беспрерывным большим лесом, который для
безопасности линии необходимо было вырубить и затем учредить
ряд сторожевых постов, причем наиболее сильный пост должен быть
устроен в Алхан-Юрте. «Смею уверить, — писал Вельяминов, — что
тогда как самые посты по р Сунже, так и сообщение между
ними будет совершенно безопасно. Что же касается до покушений
больших хищнических партий на Терек, то на сие и теперь чечен¬
цы отваживаться уже не смеют. Увидев берега Сунжи, нахожу я
воздержанность их весьма основательною, ибо при малейшем пре¬1 От 23 июня 1819 г, № 19328
1810-1826следовании из Грозной или из Преградного стана весьма трудно
большой партии переправиться обратно за Сунжу — единственное
теперь убежище чеченцев.Ниже Грозной можно впоследствии устроить пост близ Теплин-
ской переправы». Левый берег Сунжи от этой переправы и до Гроз¬
ной был открыт, а от Теплинской переправы до Брагунской дерев¬
ни все пространство было покрыто лесом.Рекогносцировка р. Сунжи показала, что прежде всего необ¬
ходимо было построить укрепление в селении Андреевском, где со¬
средоточивались все связи горцев, где был главнейший и почти
единственный торг их Здесь был торг невольниками, которые вы¬
возились из гор и за весьма дорогую цену продавались в Констан¬
тинополь. Большая часть таких невольников были пленные наши
солдаты и жители Грузии, похищаемые лезгинами. В прошлом
1818 г. андреевцы сами просили построить у них укрепление, а те¬
перь, когда появился отряд Вельяминова, среди жителей селения
заметно было некоторое волнение. Понимая, что в этом случае мно¬
го действует интрига дагестанцев, Вельяминов старался успокоить
население и представить ему все выгоды спокойной жизни«Андреевцы! — писал он1. — Не верьте коварным людям — менее
всего они заботятся о пользе вашей. Советы их могут только на¬
влечь на вас тьму злополучий, и, конечно, не получите вы ни ма¬
лейшей пользы, если оным последуете. Возмущающие вас, в случае
несчастья, первые вас оставят, но я уверен, что добрый народ ан¬
дреевский не будет обманут сими злоумышленниками, не захочет
подвергнуть себя бедствиям для удовлетворения преступных жела¬
ний их и разрушит замыслы возмутителей точным исполнением
воли начальства.Андреевцы! Между вами есть люди почтенные, искони заслужив¬
шие доверенность вашу беспристрастным поведением Спросите их,
должно ли вам желать крепости и правительства российского или
страшиться оных. Они скажут вам, что крепость оградит вас от вра¬
гов ваших; что правительство российское обеспечит свободу вашу,
собственность, спокойствие и все, что может составить благополучие
ваше. Чего же страшиться вам? Положитесь на милосердие Монарха
и будьте уверены, что все, по высочайшей воле его предпринимаемое,
имеет единственною целью обеспечить благосостояние ваше».Волнение андреевцев заставило Ермолова поторопиться отьездом
на Кавказскую линию, и, поручив командование войсками в Закав-1 В прокламации, от 5 июня 1819 г329
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНказье и управление краем генерал-лейтенанту Вельяминову 1-му,
главнокомандующий 1 июля прибыл в селение Андреевское. При¬
ступить немедленно к заложению крепости было невозможно, по¬
тому что место это было засеяно хлебом и надобно было вырубать
много леса. Не прежде половины июля начались работы, а между тем
прибытие главнокомандующего на линию вызвало лихорадочную
деятельность со стороны дагестанских предводителей. Аварский хан
собирал толпу вооруженных и намерен был, для отвлечения нашего
внимания, двинуться на разорение Кубинской провинции. Ших-Али¬
хан также формировал ополчение с тем, чтобы часть его отправить
на помощь чеченцам, а с другою присоединиться к аварскому хану;
к ним же намерены были присоединиться и акушинцы1.Султан Ахмед-хан Аварский распускал слух среди дагестанцев,
что, разорив селение Андреевское, русские схватили всех жен и рас¬
продали их на рынках; что подобная участь грозит всем магомета¬
нам, и потому он идет на освобождение веры. Следовавшая за ним
толпа большею частью никогда не видала русских; почти все жите¬
ли Андреевских селений были в заговоре с лезгинами и дали при¬
сягу аварскому хану, что будут исполнять его волю. Сурхай-хан
Казикумухский готовился к обороне. Генерал Вреде спрашивал,
какая опасность заставляет его укреплять свои границы тогда, ког¬
да русские всегда готовы защитить его, если он объявит своих не¬
приятелей. Сурхай отвечал, что недоброжелательство к нему Аслан-
хана Кюринского заставляет его принять меры к защите2.Чеченцы собирались в разных местах небольшими партиями и,
в ожидании прибытия подкреплений, скрывались в лесах; они на¬
мерены были напасть на Грозную и прервать наши сообщения с
Тереком. Главнокомандующий приказал находившемуся в крепости
Грозной полковнику Грекову делать частые вторжения в Чечню и
тревожить население как в Хан-Кальском ущелье, так и к стороне
Аргуна, стараясь захватывать людей, скот, лошадей, сжигать хлеб,
сено — словом, наносить им сколь возможно более вреда.«Есть известие, — писал Ермолов Грекову3, — что большая пар¬
тия чеченцев собирается на Аргуне, чтобы действовать на сообще¬
ние наше с Тереком. Хорошо, если бы вы воспользовались сим слу¬
чаем, когда все внимание чеченцев обращено на отряд при сел.
Андрееве, и сделали бы набег за Хан-Калу, стараясь захватить все,
что возможно».1	Рапорт Вельяминова 1-го Ермолову, 11 августа, № 129.2	Рапорт генерала Вреде Ермолову, от 6 августа, № 37.3	От 28 июля 1819 г., № 30.330
1810-1826Вместе с тем все селения, лежавшие на пути сообщения с Тереком,
были уничтожены, чтобы хищники не могли защищаться в них,
переправы были очищены от камышей, в которых могли скрывать¬
ся горцы перед нападением.Ермолов приказал всех аварцев, приезжавших по торговым де¬
лам в города Кубу и Нуху, брать под стражу и отправлять в Ели-
саветпольскую крепость, где и употреблять в крепостные работы.
То же самое делать и с теми, которые приедут в Кахетию, причем
«тот, кто представит начальству взятого аварца, имеет право поль¬
зоваться его товаром и другим имуществом беспрекословно»1. Аре¬
стование нескольких соумышленников Ших-Али в Кубинской про¬
винции и советы шамхала Тарковского несколько образумили
акушинцев, и они отказались от нападения на Кубинскую провинцию
и вообще от содействия аварскому хану и его брату Хасан-хану
Дженгутайскому. Такое решение акушинцев значительно ослабляло
силы дагестанцев; тем не менее 1 июля, в урочище Кубдень-Дыкка
съехались на совещание: Ших-Али, аварский хан и брат его Хасан.
Они положили собраться на р. Богуляль и оттуда двинуться: авар¬
скому хану к Казиюртовскому укреплению, брату его Хасан-хану
Дженгутайскому против отряда, расположенного в Андреевском
селении, а Ших-Али и Абдул-бек Эрсинский, соединившись с ка-
ракайтагцами, двинутся на Табасарань и будут стараться ворваться
в Кубинскую провинцию2.В Кубинской провинции власть беков, до бесконечности угне¬
тавших народ, была ограничена, и освобождавшееся из-под их вла¬
сти население охотно исполняло все наши требования. Кубин¬
цы образовали из себя пограничную конную стражу и назвали
ее диванными нукерами. Скоро служить в нукерах стало считать¬
ся большим почетом, и многие искали случая поступить в дру¬
жину.Таким образом, среди населения Кубинской провинции нельзя
было ожидать волнений, но для защиты ее от внешних неприятелей
главнокомандующий отправил в Кубу генерал-майора князя Мада-
това, под начальством которого должен был сформироваться отряд
в 1500 человек пехоты из полков Троицкого и Севастопольского,
при 6 орудиях, и 800 человек казаков при двух конных орудиях.
Для усиления князя Мадатова Ермолов приказал ему потребовать
татарскую конницу от ханов Ширванского, Шекинского и Карабаг-1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 56 и 57.2	Рапорт Вельяминова 1-го Ермолову, 3 августа 1819 г., № 122.331
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНского. Переправившись через р. Самур, князь Мадатов должен был
идти навстречу мятежникам, если бы они появились у Курага или
Чираха.«Ты, верно, уже пришел с иностранными твоими легионами (та¬
тарами), — писал Ермолов князю Мадатову1. — Теперь надо огра¬
ничиться наблюдением за Табасаранью и пользоваться случаями
делать возможный вред Абдул-беку Эрсинскому, зятю Ших-Али¬
хана... Если, видя тебя приблизившегося к Табасарани, акушинцы,
которые по глупости своей думают себя вправе во все мешаться,
обратятся к тебе со своими бумагами или посланцами, ты отвечай
им, что без приказания моего не можешь вступить с ними ни в ка¬
кое объяснение, но только знаешь то, что будешь истреблять тех,
которые осмелятся делать вред подданным государя. Я бы желал,
чтобы они были покойны сколько возможно времени. Ударит час
воли Божией — и преступники изобличатся».«Размножай страх и ужас между злодеями, — писал главноко¬
мандующий князю Мадатову2, — ты хорошо знаешь татар. Акушин¬
цев, если они не восстанут явно, надобно держать до известного
времени в обольщении. Ударит час воли Божией!»Одною из главных обязанностей князя Мадатова было, в случае
значительного восстания в Дагестане, открыть сообщение с Ермо¬
ловым, так как отряд, расположенный в селении Андреевском, был
весьма незначителен3. Он состоял из 8-го егерского полка, в кото¬
ром один батальон был из рекрут последнего набора, из шести рот
Кабардинского полка и 80 человек казаков при 12 орудиях. Бата¬
льон Троицкого полка и две роты Кабардинского отправлены были
для занятия важных постов.Несмотря на то что большая часть жителей самого селения и
почти все деревни, Андреевским владениям принадлежавшие, по¬
степенно принимали сторону аварского хана, и что сообщение от¬
ряда с линиею делалось сомнительным, Ермолов деятельно про¬
должал работы по возведению крепости, названной им Внезапною.
Земляная работа производилась весьма успешно, и главнокоманду¬
ющий надеялся окончить ее к концу августа. «Самая большая за¬
бота, — писал он князю Мадатову4, — состоит в строении жилья для
гарнизона, и едва ли что-нибудь можно будет сделать порядочного.1	От 26 июля 1819 г. Из собрания писем к князю Мадатову. В августе 1819 г.
Там же.2	В августе 1819 г. Там же.3	Предписание Вельяминова 1-го князю Мадатову, 14 июня, № 13.4	В письме от 8 августа 1819 г. Из собрания писем князя Мадатова.332
1810-1826Крепость такая, что и нездешним дуракам взять ее невозможно. Не¬
много трудна работа, ибо напали мы на камень и на ужасный лес.
Скоро начнут приходить полки наши из России, и мы поистине
будем ужасны. Недаром горцы нас потрушивают — все будет благо¬
получно».Уверенность главнокомандующего вполне оправдалась: непри¬
ятель испытал ряд поражений, и прежде всего наказаны были че¬
ченцы. Прибыль воды в реках долгое время не дозволяла полков¬
нику Грекову выступить в Чечню, но он исполнил это 4 августа. В
Хан-Кальском ущелье отряд не встретил никого, точно так же, как
и в Шавдоне. Жители скрылись в леса и горы; деревни были пусты,
точно все вымерло: ни жен, ни детей, ни имущества в них не было.
Казаки сожгли 40 стогов сена в Шавдоне, уничтожили несколько
деревень на р. Аргуне и сожгли там более 200 стогов сена1.Почти одновременно с полковником Грековым выступил из Ку¬
бинской провинции и князь Мадатов со своим отрядом2. Узнав
о переправе русских через р. Самур, Сурхай-хан так струсил, что
боялся пошевелиться и на все предложения дагестанцев отвечал
отказом3.Вступив в Табасарань, князь Мадатов привел к покорности три
магала верхней части и затем двинулся далее, чтобы захватить в
свои руки изменников Шах-Гирея и Абдула-бека Эрсинского. С этою
целью князь Мадатов сделал два перехода до деревни Маграга (Му-
рега?) и здесь сформировал два летучих отряда: один (400 человек
пехоты, два орудия и часть табасаранской конницы), под началь¬
ством майора'Износова, он направил к селению Туруф, где жил
Шах-Гирей, а с другим (500 человек пехоты, 3 орудия, 150 казаков
и несколько сотен татарской конницы) двинулся сам к деревне
Хушни, в которой находился Абдула-бек Эрсинский. Следуя фор¬
сированным маршем по самым трудным и гористым местам, рус¬
ский отряд совершенно неожиданно явился перед селением Хушни,
где собраны были все жители нижних деревень. После незначитель¬
ного сопротивления неприятель рассеялся, а тяжелораненый Абду¬
ла-бек успел бежать в Акушу со всем своим семейством. Той же
участи подвергся и Шах-Гирей, вытесненный майором Износковым1	Рапорты полковника Грекова Вельяминову, 30 июля, 4 и 9 августа 1819 г.,
№ 31, 35 и 36.2	В состав отряда вошли: 1500 человек из полков Севастопольского и Тро¬
ицкого, 6 орудий, 300 казаков, 250 человек шекинской, 200 карабагской и 200 че¬
ловек ширванской конницы.3	Письмо князя Мадатова Ермолову, 8 августа 1819 г.333
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНиз своего селения. Разорив несколько деревень, оба отряда возвра¬
тились к деревне Маграга. Приведя к покорности и остальных жи¬
телей Табасарани, князь Мадатов поручил управление ими Абдул-
Резак-беку, зятю шамхала Тарковского1.«Целую тебя, любезный мой Мадатов, и поздравляю с успе¬
хом, — писал Ермолов2. — Ты предпринял дело смелое и окончил
славно. Весьма хорошо, что сие произошло в то самое время, когда
дагестанская каналья делает против нас заговор и присягу. Теперь
не время помышлять им об истреблении неверных — надобно ду¬
мать о собственной защите.Некоторое время должен я, любезный князь Валериан Григорье¬
вич, стеснить твою деятельность, но сего требуют обстоятельства:
потерпи немного, недалеки случаи, где царю нашему полезна будет
храбрость твоя и усердие. Если бы мог я столько положиться на
каждого из моих товарищей, то не столь было бы мне трудно, ибо
ты не менее каждого делаешь по должности и немало еще делаешь
по дружбе ко мне и давней свычке...«Adieu, cher Madatow, je n’ai qu’une chose a vous recommander,
c’est de prendre garde aux Akouschis et qu’ils ne vous arrive avec de
trop graades forces. Le moindre mouvement retrograde de votre part
pourra les encourager et faire du tort a nos affaires. Tachez de tenir la
plaine ou vous serez invincible, mais quittez au plutot le pays montag-
neux de Tabassaran, d’oii il ue vous sera pas facile de sortir en leur
presence»3.Поражение, нанесенное Абдула-беку Эрсинскому, заставило со¬
юзника его аварского хана выйти из выжидательного положения.
Соединившись с чеченцами и присоединив лезгин, которым он обе¬
щал освобождение от русских, как утеснителей веры мусульман¬
ской, аварский хан с толпою от пяти до шести тысяч человек подо¬
шел в селению Баутугай, лежавшему на р. Сулаке, в 16 верстах от
строящейся крепости Внезапной. Сюда же пришли к нему на по¬
мощь с своим скопищем Хасан-хан Дженгутайский и Гирей, владе¬
лец Казанищ. Жители кумыкских селений готовы были поднять
оружие; из Андрея многие уздени бежали в толпу мятежников; бли-1	Рапорт князя Мадатова Вельяминову, 5 августа 1819 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 159.2	В письме от 22 августа 1819 г.3	«Прощай, любезный Мадатов, я могу тебе посоветовать только одно, чтобы
ты был осторожен с акушинцами. Малейшее отступление с твоей стороны может
ободрить их и повредить нам Старайся держаться на равнине, где тебя нельзя
одолеть, но лучше поскорее выйти из гористой Табасарани, откуда тебе не лег¬
ко будет удалиться в их (акушинцев) присутствии...»334
1810-1826жайшие к Андрею селения салатавцев нам изменили — словом, все
вокруг отряда было в заговоре.Желая предупредить измену многих селений, остававшихся еще
до сих пор спокойными, Ермолов перед светом 29 августа выступил
из крепости Внезапной, с семью ротами Кабардинского, шестью
ротами 8-го егерского полков, двумя батальонами незадолго перед
тем прибывшего на линию 42-го егерского полка, 13 орудиями и с
300 казаками.Не доходя до селения Баутугай, войска встречены были непри¬
ятелем; бывшие в авангарде две роты 8-го егерского полка с двумя
орудиями и 250 казаками имели горячую схватку с горцами, вы¬
держали весьма сильный огонь и два раза оттеснили неприяте¬
ля. Усилившиеся прибытием свежих сил, лезгины бросились в
кинжалы, и этот новый род нападения привел егерей в некото¬
рое замешательство, но подоспевшие две роты Кабардинского пол¬
ка ударили в штыки, и неприятель был опрокинут. Лезгины об¬
ратились в бегство настолько стремительное, что не успели, по
обычаю, подобрать тел убитых. По крутизне гор нельзя было ни
преследовать бегущих, ни спустить орудий для поражения их ар¬
тиллерийским огнем. Лезгины и аварцы успели скрыться в ущелье
между р. Сулаком и утесистыми горами и засели за приготовлен¬
ными прежде окопами, в месте, хорошо защищенном самою при¬
родою.Войска наши заняли селение Баутугай и расположились по вы¬
сотам на ружейный выстрел от окопов. Сообщение неприятеля с
плоскостью и окружными селениями было отрезано. Зная, что меж¬
ду засевшими в укреплениях разными племенами горцев не может
долгое время сохраняться ни единодушие, ни согласие, Ермолов в
продолжение четырех дней ограничивался одним бомбардировани¬
ем. В ночь на 3 сентября аварский хан и брат его Хасан-хан первые
бежали из укреплений и скрылись в горах. За ними последовали
и все остальные защитники, с такою поспешностью, что бросили
часть одежды и хлеб, в котором сильно нуждались. Пользуясь все¬
общим ужасом, главнокомандующий двинулся в горы, сделал не¬
сколько переходов по местам столь трудным для движения, что
едва мог провезти два легких орудия, истребил несколько селений,
сжег хлеб, сено и, не встретив на пути ни одного человека, возвра¬
тился в крепость Внезапную1.1 Всеподданнейший рапорт Ермолова, от 10 сентября 1819 г Акты Кавкархеогр. комиссии, т. VI, ч. И, № 58 Письмо Ермолова князю Мадагову, 6 сен¬тября, № 34.335
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЗдесь главнокомандующий получил письмо уцмия Каракайтаг-
ского, писавшего, что Абдула-бек Эрсинский снова собирает толпы
вооруженных и возмущает каракайтагцев против России. Не подо¬
зревая измены, Ермолов предписал князю Мадатову с его отрядом
двинуться в Еаракайтаг и для лучшего успеха действий взять с собою
старшего сына уцмия, Хан-Мамед-бека, содержавшегося в Дербен¬
те в качестве аманата. Главнокомандующий надеялся, что в инте¬
ресах последнего будет содействовать нам к скорейшему успокое¬
нию населения.Приведя к присяге Мамед-бека и условившись с уцмием о на¬
правлении действий, князь Мадатов взял 500 человек пехоты, два
орудия, 150 человек казаков, часть кюринской и табасаранской кон¬
ницы и с этим отрядом вступил в Каракайтаг. Разогнав скопище
у деревни Берекий и Уллу-Терекеме, князь Мадатов захватил все
имущество Ибах-бека, сообщника Абдулы-бека Эрсинского, и воз¬
вратился с отрядом к р. Дарбаху, где и расположился лагерем.Добившись возвращения сына, уцмий не считал более нужным
скрывать свое поведение и в ночь на 5 сентября забрал все свое
семейство и скрылся в горах, сообщив князю Мадатову, что при¬
чиною такого поступка полученное будто бы им известие, что рус¬
ское правительство намерено истребить его со всем семейством.«Я к тебе явился, — писал уцмий князю Мадатову, — только для
освобождения сына — теперь возьми мои земли, жертвую ими по¬
тому, что не хочу иметь старшего над собою».Спустя некоторое время князь Мадатов узнал, что, поселившись
в Башлах, уцмий собрал до 3000 человек вооруженных и намерен
совокупно с дагестанцами действовать против русских. 5 октября
князь Мадатов атаковал Башлы, и разбитый уцмий укрепился в
местечке Симси. Чтобы вызвать его из этой крепкой позиции, князь
Мадатов двинулся к резиденции уцмия к Янги-Кенду. Адиль-хан
явился на защиту этого селения, но был сбит и прогнан в горы.
Селение сожжено, и дом уцмия разорен до основания1.Жители селений каракайтагских, кара-даргинских и терекемей-
ских владений, Адиль-хану принадлежавших, просили пощады, от¬
казались повиноваться своему бывшему владельцу и присягнули на
верность России. Звание и достоинство уцмия Каракайтагского
было навсегда уничтожено, и Адиль-хану не было возврата. Соеди¬
нившись с Сурхай-ханом Казикумухским, Адиль-хан подговорил1	Всеподданнейший рапорт Ермолова 27 сентября. Рапорт Мадатова Ермо¬
лову 22 октября. Рапорты князя Мадатова Вельяминову 1-му 4 и 5 сентября.336
1810-1826его напасть на Чирахский пост, а акушинцев — сделать вторжение
во владение шамхала Тарковского, находившегося в то время при
Ермолове в Андреевском. Акушинцы были недовольны тем, что
шамхал взял от них своего сына, и готовились отомстить ему за это.Получив известие о намерениях акушинцев, Ермолов тотчас же
выступил из крепости Внезапной в Тарки. В отряде его находились:
два батальона Апшеронского, два батальона Тифлисского (в новом
составе), два батальона Куринского, один батальон Троицкого пе¬
хотных и два батальона 42-го егерского полков, с 400 казаками.
К этому отряду должен был присоединиться князь Мадатов, следо¬
вавший из Каракайтага с двумя слабыми по составу батальонами
пехоты, 6-ю орудиями, 200 казаками и 400 человеками татарской
конницы.«От меня, — писал Ермолов князю Волконскому1, — долгое вре¬
мя не будет известий, ибо сообщения мои с Кавказскою линиею не
будут безопасны, а для составления безопасных конвоев надобно бы
было раздроблять силы. Я пойду довольно далеко в горы и к на¬
родам многочисленнейшим в Дагестане, которые на землях своих
со времени шаха и Надира не видали неприятеля. Государя импе¬
ратора прозорливым попечением преподаны мне средства — по
оным соразмерно наказан будет гордый неприятель. Сближающая¬
ся зима есть удобнейшее для нас время».Прибыв 14 ноября в Тарки, Ермолов приказал князю Мадатову
с его отрядом занять селение Карабудахкент, лежавшее в одном
переходе от Тарков. Следуя по весьма трудной дороге, задержива¬
емый на переправах, князь Мадатов подвигался довольно медленно.
Усталые и измученные солдаты на ночлегах не находили ни воды
для питья, ни дров для топлива. Только 20 ноября князь Мадатов
пришел в деревню Буйнак, где соединился с высланными к нему
навстречу батальонами Куринского, Апшеронского и Троицкого
полков с восемью орудиями. 21 ноября князь Мадатов вступил в
Карабудахкент2.Непогода и необычайно глубокий снег, прервавший сообщения,
задержали и самого Ермолова в Тарках более двух недель. В гори¬
стой части Дагестана, в одном переходе от Тарков, не было снега и
2000 рабочих расчищали дорогу. Генерал-майору князю Мадатову
приказано занять селение Губдень и сильными партиями кавалерии
по дороге на Акушу отвлекать на себя внимание неприятеля.1	От 11 ноября 1819 г. № 66.2	Письмо Ермолова князю Мадатову, 16 ноября 1819 г., № 68. Рапорт князя
Мадатова Ермолову, 20 ноября, 1819 г., № 425.337
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНОтправив акушинцам воззвание, главнокомандующий требовал,
чтобы они дали присягу на верность русскому императору, при¬
слали аманатов из лучших фамилий, не давали у себя убежища из¬
менникам и возвратили наших пленных. В противном случае Ер¬
молов обещал наказать их оружием и взять главное их селение
Акушу. Жителям Мехтулинской провинции объявлено, что если
они не останутся покойными, то будут разорены до основания, и
сколько бы ни было пленных — все будут отправлены в Россию.Опасаясь, чтобы русские не отогнали богатые стада скота, аку-
шинцы принуждены были разделить свои силы, приступить к укреп¬
лению нескольких пунктов, а следовательно, ослабить оборону про¬
тив главных сил1.Получив в начале декабря приказание занять высоту Калантау,
через которую пролегала лучшая дорога в Акушу, князь Мадатов
отправил из своего отряда 2-й батальон Троицкого и 3-й батальон
Севастопольского полков с четырьмя орудиями и 250 линейными
казаками. В третьем часу пополудни 9 декабря отряд этот выступил
из деревни Шоры и в половине 5-го часа расположился уже на вы¬
соте, пройдя до Калантау около пяти верст по довольно хорошей
дороге. (Знега на всем пути было очень мало, а на вершине и совсем
его не было. Подъем на гору был не особенно затруднителен, и ар¬
тиллерия была поднята с небольшим пособием пехоты. Положение
отряда на высоте было весьма удобно, но чувствовался недостаток
в воде, которой не было совершенно.Получив известие о беспрепятственном занятии высоты, глав¬
нокомандующий приказал князю Мадатову оставить там тысячу
человек пехоты с артиллериею, а самому с остальными войсками
следовать к селению Уруму, вблизи которого, почти по неприступ¬
ным высотам, засели акушинцы и их союзники. Следом за князем
Мадатовым шел и Ермолов с главными силами.Прибыв в селение Урум, принадлежавшее мехтулинцам и лежав¬
шее за хребтом высоких гор, ограждавших акушинские селения,
князь Мадатов сбил все передовые караулы горцев и выгнал их из
селения. Движение главных сил, при которых был обоз и артилле¬
рия, встретило немалые затруднения; в течение трех дней орудия
подымались на гору, и войска ожидали их присоединения. «Взятые
в проводники жители земли, — пишет Алексей Петрович в своих
записках, — не веря успеху предприятия нашего, показывали как бы
в насмешку места, где разбиты были войска шаха Надира, дороги,1 Ермолов князю Мадатову, 28 ноября 1819 г., № 70.338
1810-1826по коим спасались они — рассеянные. Таково было мнение о мо¬
гуществе акушинского народа, и немало удивляло всех появление
наше в сей стране».Под прикрытием трех батальонов пехоты и 400 казаков Ермолов
17 декабря лично произвел рекогносцировку неприятельского рас¬
положения. По показанию самих акушинцев толпа их простиралась
до 15 ООО человек. Здесь были: Ших-Алихан; Адиль-хан, бывший
уцмий Каракайтагский, сын Сурхай-хана Казикумухского и другие
менее значительные владельцы. Кроме акушинцев, на защиту этой
позиции пришли и соседние им народы Дагестана.Ряд крутых возвышений занят был неприятельскими окопами,
левый фланг оканчивался укрепленным холмом, а правый упирал¬
ся в обрыв ущелья, по которому протекала речка. Там, на другом
берегу реки, хотя и видны были отряды неприятеля, но настолько
незначительные, что не могли воспрепятствовать нашему обходу и
овладению высотами. Доставив на этих высотах артиллерию, мы
могли открыть огонь вдоль всей линии неприятельского располо¬
жения и угрожать его отступлению. Заметив, что доступ к высотам,
составлявшим, так сказать, продолжение правого неприятельского
фланга, не особенно затруднителен, Ермолов избрал этот фланг
главным пунктом атаки. Отпустив 18 декабря акушинских депута¬
тов, прибывших с обманчивыми предложениями, главнокомандую¬
щий в ту же ночь выступил из Урума и перед рассветом остановил¬
ся на пушечный выстрел от передового неприятельского укрепления.Несмотря на ясную, лунную ночь, акушинцы не заметили на¬
шего приближения и защиту правого фланга предоставили «части
войск, слабой и столько же нерадивой».Оставленный позади главных сил и закрытый ими, генерал-май¬
ор князь Мадатов, с пятью батальонами пехоты и шестью орудия¬
ми, спустился в ущелье, переправился через реку и быстрым дви¬
жением занял противоположный берег. Неприятель, могший при
этой переправе нанести значительный вред, оставил это место без
наблюдения. Никто не препятствовал князю Мадатову завладеть
несколькими возвышениями и поставить на них орудия. Только
тогда, когда наши батареи открыли огонь вдоль неприятельской
линии, акушинцы заметили, что русские появились у них на флан¬
ге и, обстреливая дорогу, угрожают пути их отступления.Как только князь Мадатов появился на высотах, ему тотчас же
отправлены были в подкрепление два батальона пехоты с артилле-
риею и все донские и линейные казаки. На правом фланге нашего
расположения оставлен шамхал Тарковский с своею конницею,339
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНимевшею целью только развлечение неприятельских сил. Удачное
действие артиллерии заставило неприятеля очистить передовое
укрепление.Татары, заметив его бегство, вскакали в укрепление, а вслед
за ними прибежал батальон Ширванского полка. Поставленные в
укрепление батарейные орудия били в тыл отступавших акушин-
цев. Стрелки Куринского, Троицкого и Егерского полков овладели
утесами, нависшими над дорогою, на которой теснился бегущий
неприятель. Казаки обходным движением появились в тылу непри¬
ятеля; татары преследовали бегущих «в таких местах, куда прово¬
дить может одна добрая воля и редко решительность начальника».От начала и до конца сражения прошло не более двух часов.
Неприятель с необыкновенною быстротою скрылся в бесчисленных
ущельях гор и «бросался с таких крутизн, что едва глазам верили
мы, чтобы спуститься с оных было возможно».Вся потеря наша в этом деле состояла из четырех убитых ниж¬
них чинов и раненых — двух обер-офицеров и 24 нижних чинов1.
Войска немедленно заняли соседнее селение Лаваши и расположи¬
лись в нем.Победа эта имела огромное влияние как на акушинцев, так и на
Сурхай-хана Казикумухского, торопившегося снять блокаду осаж¬
денного им Чирахского поста.В то время, когда Ермолов действовал против акушинцев, Сур-
хай-хан Казикумухский успел собрать до 6000 человек и в 6 часов
утра 19 декабря 1819 г. напал с ними на Чирахский пост, защища¬
емый двумя ротами Троицкого полка, под командою штабс-капитана
Овечкина.Находившееся в Кюринском ханстве селение Чирах оборонялось
редутом, состоявшим из небольшого квадрата, но с значительно вы¬
соким бруствером, обеспечивающим от нечаянного нападения. По
своей тесноте укрепление не могло вместить всего гарнизона, и по¬
тому магазин и казармы были вынесены из редута, и часть нижних
чинов находилась в самом селении.Под покровом темной декабрьской ночи казикумухцы спусти¬
лись с гор и, внезапно вторгшись в селение Чирах, вырезали боль¬
шую часть спавших в казарме солдат (80 человек), и лишь немно¬
гим удалось скрыться в укреплении. В числе успевших избежать
смерти был прапорщик Щербина, собравший вокруг себя до 50 че¬1 Отношение Ермолова князю Волконскому, 10 января 1820 г , Тифлис архГлав шт Кавказской армии340
1810-1826ловек нижних чинов и засевший с ними в мечети, обращенной в
магазин. Окружив со всех сторон Чирах, Сурхай уничтожил все
мосты, отрезал защитников от крепости Кюры (Кюраг) и лишил
возможности майора Троицкого полка Ягупова оказать помощь Чи-
рахскому посту1.Осажденные были поставлены в крайне затруднительное поло¬
жение: деревня и солдатская казарма были заняты неприятелем,
употреблявшим все усилия к тому, чтобы прежде всего овладеть
мечетью и ее высоким минаретом. Желая выручить товарищей, за¬
севших в мечети, Овечкин произвел вылазку, но Щербина просил
его возвратиться.—	Береги людей для охраны крепости, — кричал он ему, — они
нужнее меня отечеству! Я обрек себя на смерть, но умру недаром,
и если не станет свинцу, то своим падением задавлю неприятеля.В течение целого дня Щербина и его товарищи били горцев на
выбор, но зато десятки пуль проникали в амбразуры и число хра¬
брых уменьшалось. Наконец горцам удалось отбить двери, ворвать¬
ся внутрь мечети и броситься в кинжалы. Защищаясь штыками,
наши солдаты пали геройскою смертью, но несколько человек из
них с прапорщиком Щербиною успели забраться в минарет по
лестнице, и каждая голова горца, показывавшаяся в узком отвер¬
стии, слетала вниз на окровавленную площадку. Лишившись мно¬
гих храбрых, казикумухцы отказались от штурма лестницы и стали
подрывать минарет. Два дня Щербина и его немногочисленные
товарищи оставались без пищи и воды, наконец минарет был опро¬
кинут и храбрый офицер вместе с солдатами были погребены под
его развалинами. Ободренные горцы пытались штурмовать укре¬
пление, но, встреченные картечью, спустились в ров и завязали
перестрелку. Чтобы вернее поражать неприятеля, солдаты взбира¬
лись на бруствер и подвергали себя верной смерти; ряды защитни¬
ков редели, и большая часть офицеров была или убита, или ране¬
на. Осада длилась уже три дня, и в укреплении не было ни капли
воды; несколько удальцов, спускаясь ночью с бруствера, прокра¬
дывались к реке, находившейся не далее 200 шагов от укрепления,
но немногие из них вернулись. Солдаты глотали порох, чтобы уто¬
лить жажду, и посылали последние пули на поражение врага. Ка¬
зикумухцы требовали сдачи, но предложение это, несколько раз
отвергнутое в начале осады, возбудило теперь некоторое колеба¬
ние. Заметив, что солдаты переглядываются между собою, штабс-1 Отношение Ермолова князю Волконскому 16 февраля 1820 г №, 148341
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкапитан Овечкин, с простреленною ногою, обходил ряды и ободрял
своих подчиненных.—	Товарищи, — говорил он, — я делил с вами труды и славу,
заслужил с вами все раны, не один раз водил вас вперед и никогда
не видал в побеге. Не дайте же при конце моей жизни увидеть вас,
как трусов, без оружия, а себя в постыдном плену. Уж если вы ре¬
шились опозорить имя русское, то прежде пристрелите меня и тог¬
да делайте что хотите, если не можете делать того, что должно:
убейте начальника, когда не хотите бить врагов.Еще никогда не бывало, чтобы русский солдат покидал своего
начальника, а тем более не повиновался ему. Слова и пример Овеч¬
кина ободрили защитников, и они снова кинулись на вал — и снова
посыпались пули в засевшего во рву неприятеля. Прошло несколько
часов, и штабс-капитан Овечкин, от потери крови, стал приходить
в бессознательное состояние. Тогда фельдфебель одной из рот пред¬
ложил сдаться. Овечкин встрепенулся и приказал связать фельдфе¬
беля.—	Я застрелю, — сказал он, — того, кто первым упомянет о сдаче!Приказав поднести себя к орудию, Овечкин сам взял фитильи выстрелил, но в это время десятки пуль ворвались в амбразуру
и, простреленный двумя из них в бок и ухо, Овечкин покатился
с платформы. Лишившись начальника и изнемогая от усталости,
защитники дрались отчаянно, как вдруг на склоне гор засверкали
русские штыки отряда, спешившего на помощь. Имея уже известие
о поражении Ермоловым акушинцев, Сурхай предпочел избегнуть
встречи с русскими войсками. Оставив во рву 40 лестниц, казику-
мухский хан торопился уйти, не ожидая прибытия отрядов, один
за другим пришедших к Чираху: из Зиахур (Зейхур), под началь¬
ством капитана Севастопольского полка Агеева1, и из Кюры, под
начальством генерал-майора барона Вреде2. Прибывшие с востор¬
гом приветствовали осажденных, из которых осталось только 70 че¬
ловек и из них лишь восемь человек не раненых3.Между тем Ермолов, не ограничиваясь рассеянием акушинцев,
двинулся далее, разорил несколько богатых селений и, не встретив1	С капитаном Агеевым пришло всего 50 человек рядовых с одним орудием.2	У генерала барона Вреде было 100 человек пехоты и незначительное число
татарской конницы.3	Славный защитник укрепления, штабс-капитан Овечкин, спасший Кюрин¬
ское ханство от вторжения в него полчищ грабителей, был приведен в чувство
и скоро потом выздоровел от полученных ран. Награжденный чином капитана
и орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом, он в июне следующего года уже
принимал участие в новой экспедиции в Казикумух342
1810-1826на пути ни одного человека, 21 декабря занял Акушу, оставленную
жителями. Горцы признали необходимым покориться, и из отда¬
ленных мест народ приходил просить пощады и присягал на вер¬
ность.«Область, повергшаяся под скипетр вашего императорского ве¬
личества, — доносил Ермолов1, — состоит из 60 ООО жителей, на¬
рода никому не покорствовавшего, воинственного и управлявшего
всем Дагестаном. Разрушено скопище злоумышлявших против нас,
пристанище всех врагов и изменяющих нам».Главный виновник возмущения, акушинский кадий Мамед, быв¬
ший в сношениях с Ших-Али-ханом, был сменен, и на его место
назначен Зухум-кадий, человек нам более расположенный. На его
обязанность возложено: 1) сохранять прежний образ управления
и прежние обычаи без всякой перемены; 2) не признавать ничьей
власти, кроме власти главнокомандующего; 3) наблюдать, чтобы
во владениях даргинских не было пристанища неприятелям и из¬
менникам России, и не иметь с ними никакой связи; 4) наблю¬
дать, чтобы народ даргинский сохранял спокойствие и дружбу
со всеми подданными русского императора, не принимать участия
в распрях соседей и не давать никому помощи без разрешения
главнокомандующего; 5) войска собирать только для охранения
своих границ и без воли главнокомандующего не входить в чужие
земли2.Потребовав 25 человек аманатов и обложив население ежегод¬
ной данью в 2000 баранов, А.П. Ермолов писал даргинцам, «что
отныне впредь главные кадии назначаемы будут по высочайшей
воле императора и о том объявляемо будет главнокомандующим в
здешнем краю. Люди верные и усердные из каждой фамилии могут
получить сие достоинство.Великий государь мой оставляет по-прежнему образ правления
вашего и обычаи ваши; собственность ваша будет сохранена; по¬
зволяет вам свободный повсюду торг и во всех российских областях
будете принимаемы вы дружественно. Во всех нуждах народа стар¬
ший кадий относится к главнокомандующему в здешнем крае, и
нет над ним никакой другой власти. Со всеми верноподданными
великого российского государя общество даргинское должно сохра¬
нять приязнь и дружбу. Неприятелей и изменников во владениях
даргинских не терпеть и не иметь с ними связи.1	От 10 января 1820 г. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавк. армии.2	Письмо Ермолова к Зухум-кадию. 23 декабря 1819 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 178.343
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЯ надеюсь, что общество даргинское сохранит присягу свою и
верность великому своему государю и что я не явлюсь неприятелем
в землях ваших, о разорении которых и теперь я сожалею»1.Старшины приняли это объявление с полною покорностью и
поднесли главнокомандующему прекрасную саблю в знак победы
над собою и в ознаменование того, что русские войска проникли в
главный город народа, первенствовавшего в Дагестане. Приняв са¬
блю, Ермолов отнес всю заслугу войскам и благодарил их за бле¬
стящие действия«Труды ваши, храбрые товарищи, — писал главнокомандующий
в приказе2, — и усердие к службе проложили нам путь в средину
владений акушинских, народа воинственного, сильнейшего в Даге¬
стане. Страшными явились вы перед лицом неприятеля, и многие
тысячи не противостали вам: рассеялись и бегством искали спасе¬
ния Область покорена, и новые подданные великого нашего госу¬
даря благодарны за великодушную пощаду.Вижу, храбрые товарищи, что не вам могут предлежать горы не¬
приступные, пути непроходимые Скажу волю императора — и пре¬
пятствия исчезают пред вами. Заслуги ваши смело свидетельствую
пред государем императором — и кто, достойный из вас, не одарен
его милостью?»Окончив блистательным образом зимнюю экспедицию 1819 г.,
Ермолов оставил на зиму в селениях Мехтулинского ханства вой¬
ска под начальством полковника Верховского. В состав этого от¬
ряда вошли: два батальона 42-го егерского3, два батальона Ширван-
ского, две гренадерские роты Апшеронского и Куринского пехот,
полков, сотня линейных казаков, шесть батарейных орудий роты
М 1 19-й артиллерийской бригады, шесть легких орудий сводной
полуроты капитана Семчевского и конно-казачье орудие.Войска эти были расположены в Казанищах4, Кака-Шуре5, Буй-
наке6 и других, причем на полковника Верховского возложено и
гражданское управление как в Мехтулинском ханстве, так и в дру¬1	Извещение обществу даргинскому, 24 декабря 1819 г Акты Кавк археогр
комиссии, т VI, ч II, № 1792	От 1 января 1820 г Там же, № 1803	Батальоны эти были оставлены здесь временно, так как 42-й егерский полк
должен был переформировываться по новому положению в Карабаге Вместо
батальонов 42-го егерского полка в отряд Верховского отправлены из Кубы
переформированные уже батальоны Севастопольского и Троицкого полков4	Батальон Троицкого полка5	Батальон Севастопольского полка6	Гренадерские роты Апшеронского и Куринского полков344
1810-1826гих обществах Дагестана. Напомнив полковнику Верховскому о
передаче во власть шамхала деревень, принадлежавших прежде
Султан-Ахмед-хану Аварскому и умершему Хасан-хану1, главноко¬
мандующий писал ему, что «шамхал в селениях сих учредит своих
наибов и собственное по произволу распоряжение. От вас зависеть
будет наблюдение над спокойным и безмятежным их пребыванием.
Уголовные преступления подлежат непосредственному разбира¬
тельству военного начальства. В распределении повинностей отно¬
сительно войск вы действуете через шамхала»2.Приняв под покровительство императора детей умершего Хасан-
хана Дженгутайского, Ермолов оставил за ними владение отца их3
и для управления населением назначил наибом Тахмасб-хан-бека,
которому запретил делать какие бы то ни было распоряжения без
разрешения полковника Верховского.«Пребывание Тахмасб-хан-бека должно быть в Дженгитае, — писал
Ермолов Верховскому, — но ему приказано от меня сколь можно чаще
объезжать селения, наблюдая за порядком и повиновением. Не бес¬
полезно нам будет посылать и собственных для надзора чиновников.Полагаясь на известное мне благоразумие ваше, уверен я, что вы
согласите выгоду войск, сколько возможно, со спокойствием жителей
и что кроткое и справедливое ими управление оставит в них добрую о
пребывании войск ваших память. Вы столько же, как и я, хорошо зна¬
ете, что лучший способ приобрести их признательность есть уравни¬
тельная раскладка повинностей. Распоряжения ваши учредите вы по
усмотрению обстоятельств в случаях, которых я не мог предвидеть».29 декабря главнокомандующий оставил покоренную область и
отправился в Дербент, для окончательного устройства дел и введе¬
ния русской администрации в большей части Дагестана. Еще во
время пребывания Ермолова в Акуше старшины двух казикумух-
ских магалов (уездов) явились к нему с покорностью, приняли при¬
сягу и отказались повиноваться изменнику Сурхай-хану. Главноко¬
мандующий принял их ласково и объявил, что поручает управление
магалами Аслан-хану Кюринскому. Находившегося в Тифлисе сына
Сурхай-хана приказано арестовать и отправить в Темнолесскую
крепость, прислугу его также разослать по разным местам41	Селения Параул, Дургали, Урум, Кака-Шура, Казанищи2	Предписание Ермолова полковнику Верховскому, 11 января 1820 г, селе¬
ние Параул Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 623	Владение это составляли селения Большой и Малый Дженгутай, Кулецма,
Аймяки, Ахкенд, Дуренги, Гапши, Чаглы и Оглы4	Предписание Ермолова генерал-лейтенанту Вельяминову 25 декабря 1819 г
Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 86345
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЖившему по соседству с Казикумухом каракайтагскому народу
объявлено, что отныне он будет управляем, по своим обычаям, бе¬
ками и кевхами, а по духовным делам — кадием и будет зависеть
единственно от русского императора и ни от кого более. Уцмием
никто быть не может без утверждения императора, и «сего досто¬
инства, — писал Ермолов1, — не иначе достигнуть можно, как от¬
личною верностью, большими трудами и усердною службою». Раз¬
решая каракайтагцам в течение 1820 г. не платить никаких податей,
А.П. Ермолов объявил, что на будущее время все доходы, принад¬
лежавшие уцмию, должны поступать в казну и что правительство,
в облегчение народа, примет все меры к уменьшению по возмож¬
ности денежных сборов.Запрещая всякого рода грабежи, покровительство хищникам,
прием беглых наших солдат и пленнопродавство, Ермолов выражал
уверенность, что народ каракайтагский для собственного блага свя¬
то сохранит данную им присягу, «и правительство твердо надеется,
что он никогда не нарушит оной».Точно такое же управление введено и в гамри-юзенском обще¬
стве2. Унцукульцы также искали защиты и покровительства рус¬
ской власТги, но Ермолов объявил им, что до тех пор не войдет с
ними в переговоры, пока из селения Аракана не будет удален «бе¬
глый мошенник» Ших-Али-хан.Составляя главную часть общества, говорил Ермолов унцукуль-
цам, вы можете принудить к тому жителей Аракана, сторону кото¬
рых держат не более двух селений.В случае согласия унцукульцев исполнить требование главноко¬
мандующего полковник Верховский должен был привести их к при¬
сяге, взять аманатов и отправить их в Кизляр, а на общество на¬
ложить самую незначительную дань, как знак зависимости их от
России3.Не желая иметь неприязненных столкновений с соседями, унцу¬
кульцы отказывались от принуждения жителей селения Аракана
изгнать Ших-Али-хана, но лично за себя ручались оставаться по¬
койными. Мехтулинцы также охотно приняли все распоряжения
главнокомандующего, выставили, вместе с соседями, до 400 человек
народной стражи, которая производила беспрерывные разъезды по
указанию шамхала Тарковского, поселившегося в Больших Казани-1	В оповещении каракайтагскому народу 28 января 1820 г Акты Кавк ар-
хеогр комиссии, т VI, ч II, № 462	См Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 203	Предписание Ермолова Верховскому 7 февраля 1820 г Там же, № 21346
1810-1826щах. Собственно же для его защиты акушинцы прислали 60 человек
самых надежных всадников. В большей части Дагестана было вос¬
становлено полное спокойствие, и «если, — доносил полковник
Верховский1, — случатся там неприятности в отсутствие войск, то
сие не иначе может произойти, как через особую беспечность вла¬
дельца (шамхала Тарковского)».Вводя русскую администрацию и отторгая владения, Ермолов
мало-помалу стеснял район действий главнейших изменников: авар¬
ского хана, Сурхая и уцмия. Лишаясь своих владений, они лишались
вместе с тем союзников, и прежде всего в лице хана Шекинского
(Нухинского).24 июля 1819 г. скончался после непродолжительной болезни
Измаил-хан Шекинский.«Жалел бы я очень об Измаил-хане, — писал Ермолов князю
Мадатову2, — если бы ханство должно было достаться подобному,
как он, наследнику, но утешаюсь, что оно не поступит в гнусное
управление, и потому остается мне только просить Магомета ста¬
раться о спасении души его.Я воображаю большую теперь путаницу в ханстве, и не меша¬
ло бы тебе там остаться на некоторое время, пока Иван Алексан¬
дрович (Вельяминов 1-й) прислал бы чиновника принять ханство
в управление. Кичик-ага, без сомнения, делает там величайшие
мерзости, и некому остановить его. Разграбят они имение ханское,
а верно у него были кое-какие деньги, которые были бы полезны
нам для содержания его семейства, дабы не употреблять на то до¬
ходы ханства».Опасения главнокомандующего были предусмотрены и преду¬
преждены. Остававшийся старшим из военных начальников в г.
Нухе майор Дистерло 2-й тотчас же собрал к себе старшин всех
четырех магалов и в присутствии их отобрал все ханские печати и
приступил к поверке доходов, получаемых ханом. Для предупреж¬
дения волнений среди жителей генерал-лейтенант Вельяминов от¬
правил в Нуху, вдобавок к бывшим там войскам, батальон 9-го егер¬
ского полка, два орудия и казачий Золотарева полк. Мера эта была
необходима в ожидании интриг со стороны родственников умерше¬
го и прежней ханской линии. Бежавший в Персию Селим-хан, брат
его, слепой Мамед-Хасан-хан, мать Измаил-хана, женщина хитрая
и ловкая, а также жена умершего — все эти лица, имея привержен¬1	Рапорт Верховского Ермолову, 24 апреля 1820 г, № 391 Акты Кавк архе¬
огр комиссии, т VI, ч II, № 2162	В августе 1819 г Из собрания писем князю Мадатову347
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНцев, работали каждый в свою пользу. Труды их остались бесплод¬
ными, так как Ермолов давно уже решил, при первом удобном слу¬
чае, лишать ханов их власти и во всех ханствах постепенно вводить
русское управление.Получив известие о смерти Измаила, главнокомандующий, под
предлогом неимения прямых наследников, приказал ввести в хан¬
стве Шекинском русское управление на тех самых основаниях, на
которых оно введено в Кубинской провинции. Вместе с тем было
приказано: привести в известность ханские доходы, не изменяя ни
количества их, ни порядка взноса; печать ханскую и мирзу, управ¬
ляющего делами, взять под стражу, дабы пресечь ему возможность
выдавать фальшивые ханские грамоты. Привести в известность гра¬
моты, выданные Измаил-ханом на управление деревнями или на
разного рода имущество, данное в собственность; описать собствен¬
ное имущество хана, долженствующее поступить в казну; составить
список всему ханскому семейству с обозначением состоящей у каж¬
дого собственности, чтобы определить им приличное содержание
от казны.«Прислугу ханскую, — писал Ермолов1, — состоящую большею
частью и» людей, по различию секты в земле нетерпимых, выслать
в Персию, написав Аббас-Мирзе, что они пожелали возвратиться в
отечество, счастливое благодетельным и отеческим его управлением.
Они, будучи в совершенной бедности, обогатились в ханстве, и по¬
тому справедливо, чтобы уплатили имеющиеся на них основатель¬
ные претензии». Мать умершего хана и большая часть его родствен¬
ников были отправлены в Елисаветполь, кроме жены покойного,
оставленной в г. Нухе2. Майор Дистерло 2-й назначен комендантом
города, а для сбора доходов назначен особый чиновник.«Отныне впредь, — писал Ермолов жителям3, — уничтожается
имя ханства и оное называется Шекинскою областью».Населению объявлено, что оно может быть уверено в своей безо¬
пасности и в полном обеспечении собственности, которая призна¬
ется священным достоянием каждого; что личный произвол прави¬
телей будет уничтожен и налоги по возможности уменьшены. «По
возвращении в Грузию, — доносил главнокомандующий4, — займусь1	В собственноручном предписании генералу Вельяминову, 31 июля 1819 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1097.2	Рапорт Вельяминова Ермолову, 18 октября 1819 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. I, № 1126.3	В прокламации, от 31 июля 1819 г.4	Письмо Ермолова графу Нессельроде, 2 августа 1819 г. Там же, № 1098.348
1810-1826я исправлением погрешностей прежнего злодейского управления, и
народ, отдохнув от неистовств оного, будет благословлять благо-
шворительнейшего из монархов».О введении русского управления в Шекинской области и об
уничтожении ханской власти было сообщено всем ханам и владель¬
цам, с присовокуплением главнокомандующего, что «каждому из
единоверцев покойного Измаил-хана приятно будет знать, что ве¬
ликий государь, уважая службу его и верность, семейство его не
оставит без высокой милости и покровительства1». Это последнее
заверение для многих ханов было плохим утешением, и они не со¬
всем равнодушно приняли это сообщение.—	Я давно знал, что так будет, — говорил с неудовольствием
Мустафа-хан Ширванский, получив прокламацию Ермолова.Назначенные для введения русского правления в Шекинской
области, генерал-майор Ахвердов и правитель канцелярии главно¬
командующего, ст. сов. Могилевский, 17 августа прибыли в г. Пуху
и на следующий день пригласили к себе беков, управлявших мага-
лами. В Шекинской области было все спокойно, и народ, за исклю¬
чением нескольких лиц, облагодетельствованных покойным Изма-
ил-ханом, сам желал введения русского управления.22 августа объявлено в г. Нухе воззвание главнокомандующего, и
шекинцы приведены к присяге; ханские грамоты и знамя отобраны
от семейства покойного. В г. Нухе введен городовой суд, под пред¬
седательством коменданта и при участии судей, выбранных от обще¬
ства. Шекинцы толпами спешили в суд с заявлением претензий на
хойцев и были чрезвычайно довольны скорым решением дел. Пре¬
тензий этих было так много, что главнокомандующий признал не¬
обходимым прекратить все иски и выслать хойцев в Персию. 30 сен¬
тября они в числе 130 семейств, в которых считалось 632 души, были
отправлены под конвоем в Карабаг и далее за границу.1 Объявление жителям ханств: Ширванского, Карабагского, Талышинского,
Кюринского, Кубинской провинции и прочих мусульманских областей, 31 июля1819	г.
ГЛАВА 16Меры к приведению в известность церковного имущества в Имеретии,
Мингрелии и Гурии, Волнения в Имеретии. Письмо князя Левана Дади-
ана Ермолову. Воззвание Вельяминова имеретинам. Отправление войск
в Имеретию. Просьбы имеретин. Деятельность имеретинского ду¬
ховенства. Воззвание генерал-майора Сысоева имеретинам. Собрание
в нескольких пунктах вооруженных жителей. Воззвание А.П. Ермолова
и предположение его об удалении в Россию имеретинских митрополи¬
тов Досифея и ЕвфимияПо высочайше утвержденному 28 декабря 1818 г. докладу Сино¬
да, в Имеретии, Гурии и Мингрелии было положено для каждой
области установить по одной только епархии вместо девяти, там
существовавших. Доходы с церковных имений повелено было со¬
единить с теми, которые собирались в Грузии, и из них уделять
10 тысяч рублей на расходы по Осетинской духовной комиссии.
Сумма эта должна была разделяться таким образом, что грузинская
епархия вносила 5 тысяч рублей, а остальные деньги были распре¬
делены на Имеретинскую, Мингрельскую и Гурийскую епархии,
соразмерно их доходам.Для определения количества последних необходимо было со¬
брать сведения о числе церквей, бывших в Имеретии, Мингрелии
и Гурии, о количестве доходов каждой и о числе приписанных к
церквам имений. Желая собрать эти сведения с большею точно¬
стью, экзарх Грузии, архиепископ Феофилакт1, решился сам отпра¬
виться в Имеретию, а в Мингрелию и Гурию послал квабтахевского
архимандрита Афанасия и прокурора синодальной конторы Чиля-1	Биографические сведения о Феофилакте Русанове, см «Вестник Европы»,
1873 г, № 11 и 12350
1810-1826ева. Ермолов советовал экзарху несколько обождать преобразова¬
нием духовной части в Имеретии, Мингрелии и Гурии и преду¬
преждал, что, по грубости населения, из-за этого вопроса могут
возникнуть беспокойства. Но Феофилакт не послушал и, прибыв в
Кутаис, отправил бывших при нем чиновников в Кутаисский, Ба¬
кинский и другие округи, для собрания необходимых сведений по
духовной части и описания церковных имений.Посланным было поручено: 1) составить описание архиерейских
домов с соборными при них церквами и со штатом служащих при
них духовных и мирских; 2) монастырей с настоятелями и монаше¬
ствующими; 3) приходских церквей, домов и белого духовенства;
4) церковных крестьян с имениями; 5) церковных дворян, не при¬
надлежащих к свите властей епаршеских, и 6) описывая крестьян,
имущества и доходы церковные, иметь в виду обращение продуктов
в денежный сбор и прибавку повинности в таких только местах, где
усмотрено будет в церковных крестьянах непринужденное на то со¬
гласие1.Едва только чиновники появились в округах, как были встрече¬
ны самым неприязненным образом имеретинским духовенством, во
главе которого стоял митрополит Кутатель (Кутаисский) Досифей,
поступки и действия которого были весьма далеки от кротости и
смирения, подобающих его высокому духовному сану. Обширные
связи Досифея с духовенством доставляли ему сильную партию
приверженцев, которою он управлял тем удобнее, что имеретинское
дворянство не имело никакого образования «и едва ли еще не менее
свойств благородных»2.«Исключая собственно Грузию, т. е. Карталинию и Кахетию, —
писал Ермолов3, — где молодые люди княжеского и дворянского
происхождения приметно ищут пользоваться способами просвеще¬
ния, можно сказать об Имеретии, Гурии и Мингрелии, что почти
все находящееся в них дворянство, заимствуя все пороки и разврат
от соседей, долгое время господствовавших над ними, дало укре¬
питься коварству, неблагодарности и наклонности к измене до та¬
кой степени, что класс дворянства похож более на шайку разбой¬
ников, нежели на отличное сие сословие. Здесь дворянство служит
примером и одобрением всякого злодейства; народ простой вообще
наклонностей добрых. Недавно сие дворянство обуздывала власть1	Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I, № 7582	Отношение Ермолова князю Голицыну, 31 августа 1819 г, № 2463	В собственноручном всепод донесении, от 22 апреля 1820 г Воен -уч арх ,
отд II, № 4488351
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНцарей неограниченная; скорый переход и без всякой постепенности
к власти кроткой и снисходительной медленно смиряет своеволь¬
ства».Алчное «свыше воображения» и жадное к наживе, дворянство
упорно противилось всему тому, что ограничивало его произвол,
и если припомнить, что среди духовенства находились люди, при¬
надлежавшие к знатнейшим дворянским фамилиям, то станет яс¬
ным, почему Досифей имел поддержку и среди дворян.Уменьшение числа церквей и приходов было необходимо пото¬
му, что число духовенства, а следовательно, и лиц, пользовавшихся
особыми привилегиями, было несоразмерно велико по сравнению
с общим числом населения, приходы были малы, доходы ограниче¬
ны, и церкви не имели никакого благолепия.Но с уменьшением числа приходов причты оставались без долж¬
ностей и принуждены были трудами снискивать то, что до сих пор
получали от доброхотных пожертвований прихожан. Естественно,
что духовенство неприязненно смотрело на преобразования, лишав¬
шие его возможности пользоваться чужим трудом и расходовать
безотчетно принадлежащие церквам доходы.Привыкшее к не ограниченной ничем власти над народом, имере¬
тинское духовенство достигало этого без труда, несмотря на все свое
невежество, потому что народ был еще грубее. Духовенство понима¬
ло зависимость от кого бы то ни было не иначе, как уничтожение
права на уважение. Неравнодушное ко всякого рода выгодам и при¬
обретениям, принимая очень близко к сердцу малейшую потерю до¬
ходов, не неся ни малейших трудов и едва исполняя лежащие на нем
духовные требы, имеретинское духовенство не могло относиться
равнодушно к предстоявшим преобразованиям. «Я здесь, — писал
позже Ермолов П.А. Кикину1, — по обязанностям моим, ближе вас в
церкви, ибо беспрерывно обороняюсь от ее присвоений и понимаю,
что значило, когда обладала она имениями в России. Здесь не более
нашего ловко духовенство и достаточно ощутительно, что со священ¬
ными хищниками ничто в алчности сравниться не может».Желая оставаться обладателями церковных имений и лишь в
прежней зависимости от Синода, духовенство волновало народ: ар¬
хиереи действовали на князей, а священники на чернь2. Они вос¬
пользовались двумя ошибками правительства и представили име¬
ретинам распоряжения его в самом невыгодном свете.1	В письме от 16 ноября 1822 г., «Русская старина», 1872 г., т. VI, № 510.2	Письмо Феофилакта генерал-лейтенанту Вельяминову, 13 июля 1819 г.,
№ 364.352
1810-1826Не ознакомив предварительно население с пользою преобразо¬
ваний, экзарх Грузии, архиепископ Феофилакт, наложил денежную
подать, которая была странна для народа, а для некоторых и отяго¬
тительна, потому что превышала их доходы с тех же имений1. Опи¬
сание церковных имуществ должно было ограничиться одними
1сазенными имениями, а Феофилакт приказал произвести описание
и в имениях помещичьих2. Эта последняя мера подала повод к раз¬
личного рода толкам и всеобщему неудовольствию. Имеретины по¬
лагали и были убеждены, что после переписи духовенство и дворя¬
не лишатся принадлежащих им от имений выгод, а жители будут
це в состоянии платить налагаемой на них церковной подати, что
церкви останутся без доходов и что начнутся рекрутские наборы3.Спустя не более двух дней после начала описания имений пер¬
вейшие князья обратились к правителю в Имеретии генерал-майору
Курнатовскому с просьбою о дозволении им объясниться с преос¬
вященным Феофилактом и узнать от него, с какою целью присту-
плено к описанию имений. Курнатовский отказал, и тогда в День
Петра и Павла жители Шаропанского и Кутаисского округов по¬
дали ему прошение, в котором писали, что не могут принять учреж¬
дения о преобразовании духовенства. «За сим учреждением, — пи¬
сали просители4, — во многие века кровью приобретенные, от царей
в награду заслуг пожалованные, купленные и наследственные кре¬
стьяне, имения движимые и недвижимые, по бедному состоянию
нашему украшенные образа и кресты от Рождества Христова и до¬
ныне, выйдут из нашего ведения: несколько церквей упразднится и
многое число престарелых и юных мужского и женского пола оста¬
нутся без прославления всевышнего Создателя и молитвы; также
исторгнуты будут от нас воспитанные нами священники, принося¬
щие св. жертву о здравии и спасении душ наших, а затем последу¬
ет теперь же и горше того».Имеретины просили Курнатовского исходатайствовать высочай¬
шее повеление, чтобы не была поколеблена вера их, «от распятия
Христа доныне удержавшаяся»; чтобы предоставить им самим за-1	Рапорт генерал-майора Сысоева генерал-лейтенанту Вельяминову, 18 июля.2	Предписание Ермолова Вельяминову, 19 июля, № 15. Предписание Велья¬
минова генерал-майору Курнатовскому, 25 июля. Рапорт Курнатовского, 4 ав¬
густа.3	Рапорт Сысоева Ермолову, 29 июля 1819 г.4	В прошении от 29 июня 1819 г. Акты Кавк. археогр комиссии, т. VI, ч. I,
д. 742. В актах сказано, что прошение это было подано генерал-майору Сысоеву,
что неверно. Оно было подано правителю Имеретии, генерал-майору Курнатов¬
скому, что видно из тех же актов на с 538.353
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНботиться о благолепии церквей и спасении душ. Говоря, что под
властью магометан хотя они перенесли многие телесные мучения,
но что турки никогда не касались их дел духовных, имеретины пи¬
сали, что если государь не уважит их просьбы, «то как угодно по¬
ступить с нами: или велите бросить в воду, или же истребить всех,
так как за веру с радостью готовы понести всякую скорбь от сего
учреждения. Впрочем, нашему государю посвящаем тело свое до
последней капли крови, кроме души».Итак, чисто гражданский вопрос переходил на почву религиоз¬
ного, на защиту религии. В глазах народа грубого и невежествен¬
ного, не имевшего никакого понятия об общественном благоустрой¬
стве, посягательство на преобразование церковных имений было
равносильно с посягательством на изменение религии. Последнее
всегда и везде вызывало упорное сопротивление, и борьба за рели¬
гию была самою ожесточенною и упорною. Имеретины готовились
к этой борьбе и во многих местах решились не допускать к себе
русских чиновников, которые, не имея подробной и точной ин¬
струкции, при описании имений поступали по своему усмотрению.
Так, нередко лица, имевшие царские указы, освобождавшие их от
податей, записывались в число платящих подати; некоторые свя¬
щенники были сделаны свободными, отчего прежние владельцы их,
получив убыток, были крайне недовольны; в некоторых имениях
подати, без всякой видимой причины, были увеличены, а в других
уменьшены.Имеретины роптали на то, что духовенство их, «представляющее
образ Христа», терпит поругание, тогда как жившие между ними
евреи пользуются свободою при устройстве своего духовного прав¬
ления1.Князья и дворяне Бакинского округа собирались в значительном
числе в квартиру окружного начальника и требовали от него объ¬
яснений, с какою именно целью производится описание помещи¬
чьих священников.—	Мы не желаем и не позволим описывать, — говорили более
горячие головы, — а если поступят противно нашим желаниям, то
из этого могут выйти дурные последствия.То же самое заявили князья и дворяне Шаропанского округа
своему окружному начальнику. В местечке Сачхерах, принадлежав¬
шем князю Церетели, прибывшие туда чиновники были посажены
в крепость Моди-Нахе. Князья объясняли такой поступок тем, что1 Прошение имеретин, 14 июля 1819 г.354
1810-1826вынуждены будто бы были скрыть их от народа, требовавшего вы¬
дачи чиновников для немедленной высылки их в Грузию1. Лица,
посланные в округ Рачинский, Мингрелию и Гурию, не были до¬
пущены к описанию и возвратились без всякого успеха. Отправляя
в Мингрелию архимандрита Афанасия и с ним родственника Дади-
ана, имеретинского князя Григория Церетели, экзарх Феофилакт
поручил последнему сказать князю Левану Дадиану: «Если запо¬
веди моей не исполнишь, то ты будешь причиною падения твоего
княжества и предания владения». Слова эти, переданные князем
Григорием Церетели в присутствии многих мингрельцев, испугали
Дадиана.«Чем я согрешил?» — спрашивал владетель Мингрелии и ре¬
шился разъяснить свое положение. Он писал Ермолову, что готов
содействовать всякому преобразованию, но просил не отчуждать
имений в ведение синодальной конторы, потому что имения эти
составляют не церковную, а его собственность; что церковными они
названы потому только, что доход с них предоставлен временно ар¬
хиереям вместо жалованья, «но выгоды от них, — писал Дадиан2, —
и повинности, в виде гоми, вина и денег, принадлежат мне, как и
другие собственные имения в моем владении; дворяне и крестьяне
тех вотчин служат мне и, чтобы не распространяться, — обязатель¬
ства их ко мне всегда были те же, как и собственных моих вотчин».Сознавая, что отчуждение имений ограничит и без того незна¬
чительные средства в жизни, князь Леван Дадиан уверял главноко¬
мандующего, что он лишится возможности не только прилично со¬
держать себя, но и снискивать дневное пропитание, и принужден
будет просить о лишении его звания правителя.—	Но тогда, — спрашивал Дадиан Ермолова, — будет ли испол¬
нена высочайше утвержденная грамота о непоколебимости владе¬
ния моего, нелишении меня имений моих и владения, которое все-
милостивейший государь утвердил за мною и следующими по мне
владетелями, как было при моих предках? И как подтвердится
письмо, всемилостивейше пожалованное мне и матери моей в
1806 г., коим удостоены мы обещанием утверждения нашего вла-
дельчества и ненарушимости покровительства государя, в залог
чего дана нам и икона Влахернской Богородицы? Письмо это вы
рассматривали, и на подлиннике его изображено имя ангелоподоб¬1	Рапорт генерал-майора Курнатовского генерал-лейтенанту Бельянинову,
от 8 июля 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т VI, ч. I, № 743.2	В письме Ермолову, от 22 мая 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. I, № 879.355
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНного государя моего, и как же письмо то будет исполнено, если слу¬
чится так, как выше сказано?Ермолов отвечал, что правительство вовсе не имеет в виду стес¬
нять владельцев в правах и преимуществах, но желает дать лучшее
устройство духовной части; что трактат никогда не будет нарушен, и
имения, приносившие доныне доход церкви и духовенству, из ведома
его никогда исключены быть не могут. То же самое было сообщено
и владетелю Гурии, не менее Дадиана страшившемуся описания цер¬
ковных имений. Оба владельца успокоились, но в Имеретии беспо¬
койства усиливались, так как правительство, из боязни уронить в
глазах народа важность высочайшего указа, продолжало описывать
церковные имения.Противники этой меры, преимущественно князья и дворяне Ша¬
ропанского округа, собрали значительное скопище и первые под¬
няли знамя восстания; к ним присоединились многие из обыва¬
телей Кутаисского округа. Во главе недовольных стояли: князь
Николай Абашидзе, сильный в Шаропанском округе, и тамошние
дворяне Пирон Гунсадзе, Григорий Чхеидзе, Хахута Кикнадзе, Ле¬
ван Мачавариани и присоединившийся к ним из Кутаисского окру¬
га дворянин Леван Кочичашвили.При их деятельности число недовольных быстро возрастало и в
Рачинском округе в короткое время достигло до 2000 человек, ко¬
торые, скитаясь толпою по селениям с оружием в руках, призывали
жителей к соединению с ними. Увещание окружного начальника и
его просьба разойтись не действовали.«Мы чувствуем свою вину, — говорили ему коноводы, — и, опа¬
саясь за то наказания, стараемся усилить толпу, чтобы можно было
защищаться. Мы не оставим своего предприятия, пока присягою не
утвердим и не заставим жителей последовать за нами».Имея при себе только 45 человек конвоя, окружной начальник
перешел в селение Квара, а мятежники заняли селение Химши, где
было заготовлено продовольствие для войск и находилась большая
часть ротного имущества. Генерал-майор Курнатовский отправился
сам к мятежникам, которые пришли к нему на Квирильский пост.—	Для чего вы собрались? — спросил Курнатовский.Имеретины отвечали то же, что изложили в прошении Тогда им
было объявлено, что Феофилакт, видя явное нежелание народа на
реформу по духовному управлению и не желая ничего предпри¬
нимать насильно, уезжает в Грузию.Курнатовский просил собравшихся разойтись по домам и быть
покойными.356
1810-1826—	До тех пор не разойдемся, — отвечали они, — пока не будут
нам выданы списки, составленные разосланными чиновниками, и
пока Феофилакт не выедет из Имеретии.Курнатовский объявил, что подобное требование он считает
дерзким, и снова просил разойтись.—	Мы не разойдемся, — отвечали голоса из толпы, — пока не
будут исполнены наши желания. Впрочем, бунтовать мы не наме¬
рены, а только просим.—	Извините нас! — говорил лосиатхевский дворянин Бежан
Чхейзе, обращаясь к генералу Курнатовскому. — Пока не решится
наше дело, ни для почты в Грузию, ни для купцов дороги не будет.Курнатовский поддался требованию буйной толпы и, отдавая
имеретинам сделанные уже описи церковным имениям, просил их
успокоиться и изложить свои желания в прошении. Собравшиеся
согласились на это, но, ободренные уступкою правителя, медлили
подачею прошения и всеми средствами старались усилить свою тол¬
пу. Под видом поборничества за уничтожение некоторых церквей и
защиты духовенства, злонамеренные распускали между народом
слухи, что правительство намерено изменить религию и излишних
пастырей церкви взять в рекруты. Добровольным соглашением, а
иногда и силою они приводили жителей к присяге, обязывающей
каждого к единодушному действию; противящихся стращали разо¬
рением домов. Все почти дороги были заняты толпами вооружен¬
ных имеретин, которые останавливали проходящие наши команды,
заставляли их возвратиться назад или грозили стрелять в них.
Мингрельцы и гурийцы, тайно от своих владетелей, готовы были
действовать совокупно с имеретинами, а абхазцев им стоило только
пригласить.Нравственное влияние преданных России владельцев Мингре¬
лии и Гурии было ничтожно против общего желания народа. Име¬
ретины знали о малочисленности наших войск, знали, что не из
чего составить наступательных отрядов, и потому были дерзки в
своих требованиях. Генерал Курнатовский просил прислать ему три
батальона пехоты с артиллериею и один казачий полк, а бывший в
Имеретии донской казачий Астахова 7-го полк, назначенный к от¬
правлению на Дон, предоставить временно в его распоряжение1.Остававшийся, за отъездом Ермолова в Дагестан, командующим
войсками в Закавказье генерал-лейтенант Вельяминов 1-й приказал1 Рапорт Курпатовского генералу Вельяминову 1-му, от 8 июля 1819 г АктыКавк археогр комиссии, т VI, ч I, № 743357
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгенералу Курнатовскому сосредоточить в нескольких пунктах вой¬
ска, разбросанные по Имеретии и Мингрелии, обеспечить их продо¬
вольствием и ни в каком случае самому не начинать военных дей¬
ствий. Но если бы имеретины сами открыли неприязненные действия,
то поступать с ними как с изменниками, без всякой пощады, «дабы
в самом начале мятежа строгостью положить конец оному»1.Надеясь все-таки на мирный исход дела и, за нахождением боль¬
шей части войск в Дагестане, не имея возможности значительно
усилить Курнатовского, генерал Вельяминов просил Дадиана и
князя Мамию Гуриеля употребить содействие к удержанию под¬
властных им народов от всяких волнений2, а экзарху Грузии Фео-
филакту писал, чтобы он остановил описание церковных имений и,
для успокоения имеретин, возвратился в Грузию3.Вместе с тем батальону Херсонского гренадерского полка с двумя
орудиями приказано быть готовым к выступлению; к нему должны
были присоединиться и два полка казаков, следовавшие с Кавказ¬
ской линии в Грузию. Общее начальство над этим отрядом пору¬
чено генерал-майору Сысоеву, которому приказано двинуться к
Сураму, открыть сообщение с Курнатовским, если бы оно было
прервано4, и принять общее начальство над войсками в Имеретии.Считая на первый случай этих войск достаточным для прекра¬
щения возникших беспорядков, но не желая употреблять силы ору¬
жия против волнующихся, генерал Вельяминов отправил имеретинам
воззвание, в котором просил их успокоиться и не верить пустым и
ложным слухам.«Обитатели Имеретии! — писал он5. — С душевным прискорби¬
ем известился я чрез правителя Имеретии, генерал-майора Курна¬
товского, что в некоторых округах возникло волнение не только
в народе, но и между дворянством, принявшим в оном участие.
Наиболее же удивляют меня причины, возбудившие сие беспокой¬
ство. Правительство российское имело в виду одни благодетельные
намерения, истинно полезные для самого имеретинского народа,
чтобы, преобразовав и улучшив в Имеретии духовную часть, на¬
ходящуюся в совершенном неустройстве, определить для церквей
прочные доходы и оградить оные от неправильного употребления1	Предписание Вельяминова Курнатовскому, И июля 1819 г Акты Кавк.
археогр комиссии, т. VI, ч. I, № 744.2	Письма Вельяминова Дадиану и Гуриелю, 11 июля Там же, N° 881.3	Письмо Вельяминова Феофилакту, от 11 июля. Там же, № 745.4	Предписание Вельяминова Сысоеву, 12 июля 1819 г.5	В прокламации от 11 июля 1819 г.358
1810-1826и самого расхищения и чтобы, приведя их в известность, обратить
к прямой цели, т. е. на устроение и украшение благолепием храмов
Господних, на учреждение духовных училищ и на обеспечение при¬
стойным содержанием самого духовенства. В сем случае никаких
других выгод правительство для себя не искало, не имея в оных
надобности, и всегда священным для себя поставляло правилом
оставление церковных в Имеретии имений и их доходов в непо¬
средственном ведомстве церкви и к единственным ее пользам.Следовательно, мятеж, ныне возникающий, есть не что другое,
как действие буйных умов, недоброжелательствующих правитель¬
ству, кои, завидуя спокойствию и благоденствию, каковыми в тече¬
ние нескольких лет наслаждается имеретинский народ, ищут раз¬
рушить оные и навлечь на вас новые бедствия.Вспомните, имеретинцы, до чего довели вас два раза восстававшие
бунты и какие несчастья постигли тогда вашу землю! Одно только
неизреченное милосердие кроткого и человеколюбивейшего нашего
государя императора спасло вас от конечной погибели и восстанови¬
ло ваше благоденствие. Неужели же вы снова хотите нарушить вер¬
ность и учиниться клятвопреступниками! Тогда бойтесь, чтобы не
только монаршее, но и Божие милосердие вовсе вас не оставило.Если в понятиях своих не могли вы сообразить для себя той
пользы, какую желало доставить вам правительство, чрез просве¬
щение ваше и введение в духовной части надлежащего благоустрой¬
ства, и если, также, описание церковного в Имеретии имущества
казалось вам противным обычаям и образу ваших мыслей, то вы,
как верные подданные государя императора, должны были с по¬
корностью просить о сем главное начальство, а не собираться мя¬
тежными толпами и предаваться буйству. Тогда, конечно, могли бы
вы получить возможное уважение к своей просьбе.Я и теперь по начальствованию здешним краем, за отсутствием
господина главнокомандующего, скорбя единственно о вашем осле¬
плении и бедствиях, угрожающих мятежникам, дал повеление пра¬
вителю Имеретии превратить описание церковного имущества и
оставить управление оным на прежнем основании. Для чего и пре-
освященнейший экзарх Грузии, ныне-же оставя Имеретию, возвра¬
тится к своей пастве.Теперь есть еще время поправить безрассудный шаг, вами сде¬
ланный, и отступить от пропасти, над которою вы стоите. Обуяние
умов ваших от ложных понятий и злых внушений врагов спокой¬
ствия может еще чрез покорность вашу быть предано забвению. Но
если по обнародовании сего не разойдутся во всех округах собрав-359
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНшиеся мятежные толпы и если каждый из вас не обратится к обя¬
занностям своим и спокойному занятию хозяйственными делами,
то правительство, хотя с душевным сокрушением, вынуждено будет
приступить к таким мерам, кои приличны противу изменников.Не забудьте притом, что Россия могла тридцать миллионов
французов, возбужденных мятежным Наполеоном против законной
власти своего государя, в несколько месяцев усмирить, восстановя
власть законного короля Франции и произведя благодетельный
переворот к спокойствию народов в целой Европе. Чего же от силы
и могущества России может ожидать слабая Имеретия, при несчаст¬
ном своем ослеплении?Я прошу Бога, да озарит вас светом истины и обратит на путь
правый!»Еще до получения письма Вельяминова, а именно 9 июля, Фео-
филакт выехал из Кутаиса, в сопровождении генерала Курнатовско-
го и конвоя в 300 человек, при двух орудиях. Проводив экзарха до
Военно-Малитского поста и сдав там под охрану роты Херсонского
полка, высланной из Сурама, Курнатовский возвратился в Кутаис.
Толпы имеретин, вместо того чтобы совсем разойтись, как обещали,
распустили по домам только крестьян, а князья и дворяне отправи¬
лись в Бакинский округ, для приведения к присяге тамошних обы¬
вателей. Присяга эта состояла в том, чтобы по первому сигналу со¬
бираться для действия против войск и умереть всем до единого.
Сигнал этот должен быть подан, как только русское правительство
приступит к наказанию кого-либо за сопротивление, оказанное при
описании церковных имений. В случае успеха своих действий князья
и дворяне, на бывшем совещании, постановили избрать себе царем
или князя Зураба Церетели, который был Дадиану тесть, а Гурие-
лю — дядя, или же избрать князя Ивана Абашидзе, сына царевны
Дареджаны, дочери царя Соломона I.Духовенство, оставаясь в своих монастырях, хотя и казалось спо¬
койным, но в действительности благословляло народ на подвиг, как
оно выражалось, освобождения отечества. Донося Вельяминову, что
скопища мало-помалу расходятся по домам и приступают к хозяй¬
ственным занятиям, Курнатовский прибавлял, однако же, что «край
сей остается в большом сомнении насчет его на будущее время безу¬
словного нам повиновения и самых неприязненных противу нас
покушений»1.1 Рапорты Курнатовского от 14 и 15 июля. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. VI. ч. I, д. 748 и 749.360
1810-1826С одной стороны, уверения Дадиана и Гуриеля в преданности к
России1 и готовности содействовать своими силами к усмирению
волнений в Имеретии, а с другой — донесение Курнатовского, пи¬
савшего, что толпы разошлись, но существует какое-то тайное дви¬
жение против правительства, лишали Вельяминова возможности
определить истинное положение дел. Он приказал генералу Сысо¬
еву остановить в Гори батальон Херсонского полка, с двумя оруди¬
ями и казачьим полком, а с другим казачьим полком двинуться в
Имеретию и убедиться на месте, разошлись ли собравшиеся по сво¬
им домам.17	июля Сысоев один без войск приехал в Кутаис. Одним пере¬
ходом за ним шел казачий Астахова 4-го полк, под тем предлогом,
что он идет на смену полка Астахова 7-го, «дабы народ, смекающий
всякое наше действие, не усугубил своего страха, по преступлению
своему довольно уже в нем имеющегося, и не предпринял новых
буйностей».На другой день, поутру, явились к Сысоеву митрополиты Кута-
тели и Генатели, в сопровождении значительного числа духовенства
и человек пятнадцати имеретинских князей. Они заявили, что все
волновавшиеся разошлись по домам, и просили его принять на себя
ходатайство о прощении их преступления и ручались за совершен¬
ное спокойствие. Сысоев обещал ходатайствовать и, под предлогом
визита, объехал все духовенство как для того, чтобы успокоить на¬
селение, так и для того, чтобы ближе узнать положение дел от само¬
го духовенства, воля которого почти беспрекословно исполнялась
народом2.После личного знакомства с наиболее влиятельными лицами гене¬
рал Сысоев просил митрополитов Кутатели и Генатели уведомить
его письменно: все ли жители их паствы имеют искреннее желание
оставаться покойными и можно ли на них положиться настолько,
чтобы ходатайствовать о прощении3.Митрополиты уклонились от прямого ответа и заявили, что могут
уведомить об этом, только «сообразившись с народом»4. С этою це¬
лью митрополиты за своею подписью разослали циркулярное письмо1	«Чувствования усерднейшей преданности, — писал Дадиан Вельяминову, —
каковую я доселе имел к государю императору, не только не оставлю, но и сы¬
новей своих буду питать оными же чувствами преданности, как благопитатель¬
ным молоком или сладостью» (Акт., т. VI, ч. I, № 882).2	Рапорт Сысоева Вельяминову, 18 июля 1819 г Акты Кавк. археогр. комис¬
сии, т. VI, ч. I, № 750.3	Письма Сысоева митрополитам, 19 июля 1819 г., № 546 и 547.4	Рапорт Сысоева Вельяминову, 19 июля 1819 г., № 552.361
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНко всем князьям и дворянам, чтобы они прислали на Красную речку
своих уполномоченных, для объяснения с генерал-майором Сысое¬
вым1. Обещая их встретить и быть посредниками в переговорах с
русским генералом, митрополиты уклонялись от непосредственного
участия в светских делах.«Ваше превосходительство, — писал Сысоеву генатский митро¬
полит Евфимий2, — отношением своим требовали от меня, дабы
уверил я вас о верности своей, равно и вверенной мне паствы, к
государю императору. Я о пастве моей ничего не знаю, кроме ду¬
ховных дел. Она имеет начальника, через которого можете удосто¬
вериться. Что же до меня касается, то возобновляю ныне присягу
свою, принятую прежде сего перед св. Евангелием и крестом, чтобы
пребыть верным его императорскому величеству и по званию сво¬
ему молиться о его особе. Я никогда не был ему изменником и под
конец дней моих не буду. Измена во мне никогда не имела места.
У паствы моей есть свой начальник; через него извольте удостове¬
риться и увериться в истине».Сысоев находил, что единственным средством узнать истину
была присяга, и с этою целью он приказал приводить жителей к при¬
сяге, но не принуждать их к принятию ее ни кроткими, ни строги¬
ми мерами, а предоставить в полную волю каждого, присягать или
нет. В выражении этой воли должно было обнаружиться, скрыва¬
ют ли имеретины свое недоброжелательство или будут оставаться
покорными. В случае отказа присягнуть решено было предоставить
каждому округу выбрать по пяти человек депутатов и прислать их
в Кутаис, для объяснения генералу Сысоеву причин неудоволь¬
ствия. Вслед за таким объявлением, в девяти верстах от Кутаиса,
на р. Черной собралось до 200 человек жителей Кутаисского и Ша¬
ропанского округов, изъявивших желание принять присягу.Вместо того чтобы воспользоваться таким желанием, успокоить
и, под благовидным предлогом, распустить их по домам, генерал
Сысоев отправил к ним присяжный лист, в начале которого было
написано: «Я, нижеименованный, раскаявшись чистосердечно в по¬
ступке моем, оказанном при начатии введения преобразования в
здешнем крае духовной части, и расторгая сделанную мною по тому
случаю присягу, обещаюсь и клянусь и проч.».Не понимая причины, почему их заставляют расторгнуть произ¬
несенную ими между собою присягу, и не считая за собою поступ¬1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т VI, ч. I, № 753.2	В письме от 20 июля 1819 г. Там же, № 754.362
1810-1826ков, в которых они должны раскаяться, собравшиеся отказались
присягать по присланному им листу и взамен того составили свое
клятвенное обещание и просили дозволить им присягнуть по нем.«1819 года, июля 26-го дня, — говорилось в этом клятвенном
обещании1, — мы, нижепоименованные, обещаем вам и клянемся
всемогущим Богом, перед Его святым Евангелием и крестом, в том,
что собрание наше и общественное скопище Кутаисского и Шаро¬
панского округов имело предметом своим не что иное, как только
чтоб насчет выдаваемого преосвященным Феофилактом приказания
о штатном учреждении просить нашего генерала; кроме сего, против
его императорского величества Александра Павловича изменниче¬
ских и противных произношений и мыслей между нами не имелось.
Первая наша присяга на верность государю тверда, и ничего о на¬
рушении оной между нами не говорено. Хотя из имеретин кто на
нас клевещет пред начальством, но мы извещаем, что по тем до¬
носам ничего между нами не произнесено против государя импера¬
тора и против его войск ничего нами не предпринято».Не дозволив присягать по этому листу и находя, что упорство
имеретин доказывает нечистосердечное их раскаяние, генерал Сы¬
соев обратился к народу со своим воззванием.«Жители Имеретии! — писал он2. — Вы утверждаете мнением
своим, что поступок ваш, оказанный при начатии введения преоб¬
разования духовной части, есть не преступление против присяги,
прежде данной вами на верность свою его императорскому величе¬
ству великому государю Александру Павловичу, самодержцу все¬
российскому; но сие утверждение ваше происходит от неискрен¬
ности и непризнательности. Оною священною клятвою вы клялись
всемогущим Богом и пресвятым его Евангелием: что хотите и долж¬
ны его императорскому величеству и его всероссийского престола
наследнику, который назначен будет, верно и нелицемерно служить
и во всем высочайшей воле повиноваться, не щадя живота своего
до последней капли крови.Все изданные и впредь издаваемые от постановленной его вели¬
чеством власти узаконения или учреждения принимать с должным
послушанием и оные по крайнему разумению, силе и возможности
предостерегать и оборонять, восстановленное его императорским
величеством в отечестве вашем спокойствие и тишину по крайней
возможности своей соблюдать и никаких сношений с возмутителя¬1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т, VI, ч I, с. 5492	От 27 июля 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 759.363
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНми отечества вашего, прямо или посредственно, тайно или явно, не
токмо делом, но внушениями или иным чем — замыслом, действи¬
ем и намерением не иметь, — где сей обет ваш?Правительство русское, заботившееся о благе вашем, желало,
правилами, утвержденными его императорским величеством, пре¬
образовать и улучшить в Имеретии духовную часть, находящуюся
в совершенном неустройстве, но вы с неповиновением и буйством
не допустили учреждение сие. В таком случае, когда бы, по извест¬
ности вам пользы того учреждения и по привязанности к прежним
своим правилам, желали остаться при них, для вас оставалась по¬
зволительность с покорностью просить о том начальство; но вы,
вместо снискания благоуважения, в оскорбление российских зако¬
нов, дерзнули собираться мятежными скопищами, делать заговоры
и подтверждать единомыслие своею присягою.При начатии описания, каковое потребно было для введения уч¬
реждения, вы, в поддержание явного сопротивления своего, остано¬
вили отправленных для того чиновников и еще грозили им, что
ежели бы они не оставили сего описания, то произошли бы худые
последствия, как между тем некоторые и были уже вами задержаны.
Среди таковых заблуждений ваших были еще из вас, которые сме¬
кали в волнении вашем свою пользу и выгоду и потому утверждали
более вас в оном, разглашая, что хотели переменить христианскую
веру, оставить без доходов св. церкви, а из вас брать в солдаты, и,
одним словом, внушали о том, что можно только было изобрести
хитрому, коварному и злонамеренному уму. Сии недоброжелатели
ни русскому правительству, ни вам не преступили ли верноподдан¬
нической обязанности? Исчислив, можно сказать, коротко ваши
деяния, я тем вас уличаю в погрешности вашей против присяги ва¬
шей, а не менее перед всеавгустейшим монархом и его законами.Генерал-лейтенант Вельяминов, соболезнуя о заблуждении ва¬
шем и несчастье, каковое влечет за собою мятежничество, велел
прекратить описание церковного имущества и дал вам время по¬
править безрассудный ваш шаг, объявляя, что оный еще чрез по¬
корность вашу может быть предан забвению. Сколько времени с
объявления прокламации прошло, но вы не принесли покорности:
это не закоснелость ли неблагонамеренности? Вы видели наши с ге¬
нерал-майором Курнатовским действия насчет водворения в здеш¬
нем крае спокойствия: скажите, не заключали ли оные в себе ми¬
лосердие русского правительства и не удаляли ли от вас все те
несчастия, которые должны быть неизбежны, ежели только не вос¬
пользуетесь кротостью нашею? Вы видели все сие, но, будучи ос¬364
1810-1826леплены, подстрекаемы коварными и буйными умами, не видите
своего благоденствия, о котором мы по состраданию заботимся.Вы, вместо того, чтобы стараться спешить удостоиться милости
всеми покорностями, вымышляете свои предложения, посредством
коих располагаете получить оную. Виновных ли дело предлагать
нам мысли, на чем основать русскому правительству уверенность в
благонадежности Имеретии?Имеретинцы! от вас теперь зависит пощадить себя от гибели и
злополучия, но мы должны уже оставить наши попечения о благо¬
денствии вашем, когда вы не соответствуете оному чувствованиями
вашими. Хотите уверить нас в своей верности, — уверяйте прися¬
гою, тою, которая вчера вам объявлена; но ежели нет вашего к тому
расположения, объявите; мы знаем свои меры к укрощению недо¬
брожелательства и мятежного духа, только сии меры для русского
сердца тяжки, но нечего делать, когда они есть последнее средство.За всем тем, я еще вас, имеретинцы, не лишаю возможности объ¬
яснить мне, на письме ли, чрез депутатов ли, причины волнения
вашего, которые еще мне неизвестны. К благополучию же вашему
объявите имена действующих в удержании вас в том заблуждении,
которое без чистосердечного раскаяния вашего нанесет вам совер¬
шенное несчастье. Я приму все это в рассмотрение потому, что мне
видно из обстоятельств, что среди вас более есть таких, кои руко¬
водствуют непреклонностью вашею по одному мечтанию и мнимым
надеждам удержать собственные свои пользы и выгоды».Разосланная по всем окружным начальникам прокламация эта
потерпела неудачу. Когда кутаисский окружной начальник, майор
Андреевский, выехал на Черную речку, то нашел там сборище, уве¬
личившееся до 400 человек, которые отказались выслушать до конца
прокламацию Сысоева и твердили, что не признают себя виновны¬
ми, что никогда не изменяли и не изменят императору, а защищают
веру и достояния церквей. При этом предводители толпы заявили,
что при дальнейшем принуждении их к присяге они возьмут свои
семейства, пойдут к Ахалциху и, остановившись на горах, отправят
главнокомандующему прошение о прощении и если не получат его,
то уйдут в Ахалцих.«Турки очищают уже нам дорогу и дома, — говорили голоса из
толпы, — все имеретины с нами согласны, и на вашей стороне если
и есть, то не более четырех человек, хотя многие и стараются ка¬
заться преданными. Митрополиты Кутательский, Генательский и
прочие также с нами согласны; князья Церетели и Сехния Цилу-
кидзе также наши приверженцы. На нашей же стороне гурийцы и365
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНмингрельцы; князь Дадиан, хотя и считает себя преданным, но, по
молодости своей, не может удержать народ. Впрочем, не считая
себя изменниками государю, мы с вами драться не будем».Князь Иван Абашидзе объявил секретно Андреевскому, что народ
готов бы был присягнуть по своему присяжному листу и разойтись
по домам, но что причиною возмущения — митрополит Церетели и
майор Григорий Церетели, «сказавшие с самого начала введения пра¬
вила по духовной части всему дворянству, чтобы брали свои меры и
что они теперь погибают». Желая явить пример послушания, князь
Иван Абашидзе вынул из-за пазухи образ и присягнул пред ним; при¬
меру его последовали многие, и, проклиная виновников возмущения,
собравшиеся стали расходиться, но на вопрос Андреевского, куда они
теперь идут, не отвечали.Предполагая, что собравшиеся расходятся в разные стороны,
чтобы агитировать в свою пользу и приобрести еще большее число
своих сторонников, Сысоев признал необходимым потребовать из
Сурама батальон Херсонского полка с двумя орудиями и казачий
Попова полк. 1 августа отряд этот выступил к Малитскому посту,
куда навстречу ему намерен был выехать и генерал-майор Сысоев1.Между тем жители Шаропанского и Кутаисского округов, со¬
бравшись снова на р. Чалабури в числе до 2000 человек и будучи
недовольны поступками Сысоева, отправили прошение в Тифлис к
генералу Вельяминову, в котором, жалуясь, что их силою принуж¬
дают к присяге, просили избавить от нее, так как они уже присяг¬
нули при генерале Симоновиче2. Вельяминов сам не одобрял рас¬
поряжений Сысоева и еще ранее получения прошения запретил
приводить население к присяге, ибо, говорил он3, если они намере¬
ны отложиться и взбунтоваться, «то не дадут присяги, а если и да¬
дут, то ей изменят. Между тем таковое с нашей стороны требование
обнаруживает наш страх и слабость мер к укрощению мятежа. А
потому предлагаю вашему превосходительству таковые требования
оставить, и если они депутатов к присяге не пришлют, то умолчать
и не возобновлять оных».Главнокомандующий также порицал поступки Курнатовского и
Сысоева; в первом он видел недостойную уступчивость, а в дру¬1	В батальоне Херсонского гренадерского полка находилось: 2 штаб-офицера,
8 обер-офицеров, 62 унтер-офицера и 620 рядовых; в казачьем Попова полку:2	штаб-офицера, 7 обер-офицеров, 6 урядников и 342 казака.2	Прошение жителей Кутаисского и Шаропанского округов генералу Велья¬
минову, от 30 июля 1819 г.3	В предписании Сысоеву от 23 июля 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. VI, ч. 1, № 755.366
1810-1826гом — излишнюю и вредную для пользы дела настойчивость. Ер¬
молов приказал принять меры к успокоению народа кроткими мера¬
ми, распорядиться, чтобы войска не подавали ни малейшего повода
к народному неудовольствию, и стараться обеспечить от нечаянно¬
го нападения главнейшие пункты: Кутаис, Марань, где был главный
склад продовольствия, Багдад, Квирильскую переправу и сохранить
сообщение с Мингрелиею, Гуриею и с укреплением Редут-Кале.«Мятеж народа, — писал Алексей Петрович1, — имеющего столь
мало средств, как имеретины, не может быть продолжителен, а по¬
тому надобно при малом числе войск наших удержать главнейшие
пункты и между ними сообщение, к чему присоединив малые спо¬
собы, всегда в короткое время будет земля во власти нашей».Между тем число недовольных с каждым днем возрастало; толпа,
собравшаяся в Рачинском округе, заставляла жителей силою при¬
соединяться к ним. Заняв дороги, имеретины не пропускали нико¬
го из проезжавших русских и даже окружного начальника, ехавшего
в Кутаис. Получив эти известия, Сысоев предписал войскам при¬
нять все меры предосторожности и быть готовыми к отражению
противника в случае нападения.Кутаис приводился в оборонительное положение, батареи ис¬
правлялись и вооружались орудиями; прилегавший к батареям лес
вырублен на значительное расстояние; по квартирам городских жи¬
телей размещены казаки для наблюдения за населением. Такая
мера, стеснявшая население, не вызывалась необходимостью, ибо
население было не столь виновато, сколько буйные головы несколь¬
ких князей, дворян и в особенности все высшее духовенство.«Не на обывателей, т. е. крестьян, — писал Вельяминов Сысое-
ву2, — разным сословиям принадлежащих, обращайте, ваше превос¬
ходительство, свое внимание, но более на князей и духовенство, кои
суть истинные орудия всех неустройств и возникшего мятежа, ибо
народ повсюду есть только слепая жертва, которую буйные или че¬
столюбивые умы обыкновенно влекут за собою, куда пожелают.
Итак, если бы, паче чаяния, при начатых со стороны имеретинцев
военных действиях кровопролитие оказалось неизбежным, то и в
сем случае предписываю вам наказывать простой народ только со¬
противляющийся оружием, но покоряющихся щадить, и особенно
не разорять, без крайней нужды, скудного их имущества и жилищ.1	В собственноручном предписании Вельяминову 30 июля. Акты Кавк. архе¬
огр. комиссии, т. VI, ч. I.2	В предписании от 2 августа 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. I, № 765.367
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНМера такового к ним милосердия, конечно, скорее всего отвратит
их от соучастия с князьями. Бунтующим же князьям не должно
быть никакой пощады. Причем семейства зачинщиков бунта, также
самого преосвященнейшего Кутатели и других из духовенства, явно
обличенных в подстрекании мятежников, имеете при первом сиг¬
нале к кровопролитию тотчас приказать схватить и за строжайшим
караулом содержать в безопаснейшем месте».Движение отряда из Сурама заставило коноводов мятежа при¬
нять меры к противодействию; они отправили в Ахалцих и к лез¬
гинам просьбы о помощи. Лезгины требовали аманатов, а Баш-ага
Ахалцихский отвечал, что готов им дать помощь порохом, свинцом
и деньгами, но только тогда, когда получит письмо за подписью не
менее как десяти князей. Одновременно с получением известий об
этих переговорах в Кутаисе было получено сведение, что в ущелье
между постами Малитским и Сакаракедским собралась значитель¬
ная вооруженная толпа. Отправив казачий Астахова 4-го полк на
Черную речку, Сысоев сам выступил из Кутаиси с тремя ротами
15-го егерского полка, одною Белевского и двумя орудиями. Из Ку¬
таиси были отправлены гонцы предупредить собравшихся о движе¬
нии русских войск; толпа, не дождавшись их прибытия, разошлась
в разные стороны, и шесть человек депутатов явились к Сысоеву с
заявлением своих претензий.Им поручено объявить своим единомышленникам, что подобны¬
ми поступками они навлекут на себя худые последствия, а для
убеждения и успокоения населения отправлены преданные нам
князья1. Жители не слушали увещаний и целыми семействами ухо¬
дили в горы. Тогда Сысоев отправил для увещаний генерал-майора
князя Церетели и полковника Сехнию Цилукидзе, которым пору¬
чил объявить жителям, что каждый оставивший свой дом лишается
навсегда своего недвижимого имения и оно предоставлено будет
тем, которые останутся спокойными2.«Доходит до сведения моего, — писал вместе с тем имеретинам
А.П. Ермолов3, — что между вами существуют беспокойства, и вы
собираетесь вооруженные. Знаю однако же, что не нарушение вер¬
ности великому государю вашему и не желание призвать несчастье
на отечество ваше тому причиною. Вы думаете, что вам надобно
собраться вместе для безопасности. Но кого вы страшитесь? Чего
могут опасаться подданные, верные своему государю? Возвратитесь1	Письмо Сысоева Ермолову, от 8 августа 1819 г2	Прокламация Сысоева, от 12 августа 1819 г.3	В прокламации от 12 августа 1819 г.368
1810-1826в дома свои и не умножайте бедность земли удалением от хозяй¬
ственных ваших занятий. Поверьте мне, как начальнику страны
здешней, нужды ваши, или забыли вы мое о вас попечение? Давно
ли, видя скудость вашего состояния, испросил я у государя велико¬
го и милосердого прощение денежного долга и хлеба, данных вам
на вспомоществование? Оставлена ли одна из просьб ваших без
внимания?Недоразумение ваше не почитаю я виною достойною наказания
и еще никогда в Ясизни не вооружал я руки моей против единовер¬
цев. Ни наказывать, ниже стращать вас не хочу! Исполните жела¬
ние мое и возвратитесь к спокойствию!»Это воззвание хотя и не успокоило населения, но заставило име¬
ретин разойтись по домам и скрыть до времени свое неудоволь¬
ствие. Сысоев отправился в Тифлис; войска, следовавшие из Кар-
талинии в Имеретию, были возвращены обратно, и донской казачий
Балабина полк отправлен на льготу на Дон1. Но для полного спо¬
койствия народа главнокомандующий находил необходимым уда¬
лить митрополита Кутательского из Имеретии, и по его ходатайству
император Александр приказал отправить Досифея в Санкт-Петер-
бург.«Вместе с сим, — писал обер-прокурор Св. синода Ермолову2, —
я долгом считаю поставить в виду вашего высокопревосходитель¬
ства, что преосвященный Феофилакт представляет Синоду об уда¬
лении из Имеретии в Россию, сверх кутаисского (кутательского)
митрополита Досифея, и митрополита Генатского Евфимия, так как
оба сии архиереи — двоюродные братья по матерям своим — имеют
связь с тамошними князьями и дворянством, не расположенными
к российскому правительству, и что, по замечанию его, они главные
зачинщики случившегося в Имеретии смятения, почему от вас за¬
висеть будет отправить и митрополита Евфимия в С.-Петербург».1	Рапорты Сысоева Вельяминову, 16, 18 и 27 августа, за № 706, 712.2	Отношение князя Голицына Ермолову, 28 октября 1819 г. Акты Кавк. ар-
хеогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 523.
ГЛАВА 17Усиление волнений в Имеретии. Вызов генерал-майора Курчатовского
в Тифлис и назначение правителем Имеретии полковника Пузыревско-
го. Арестование митрополитов и высылка из Имеретии. Воззвание Ер¬
молова имеретинам. Убийство полковника Пузыревского. Назначение
правителем Имеретии полковника князя П.Д. Горчакова. Действия на¬
ших войск в Гурии и Имеретии. Усмирение восстанияРазойдясь по своим домам, имеретины успокоились, но не успо¬
коились коноводы возмущения, их князья. Они разослали своих
доверенных лиц к Лезгинам, в Мингрелию, Гурию и даже г. Ахал-
цих, с просьбою о помощи против русских войск. Паша обещал до¬
нести султану о просьбе имеретин и выражал уверенность, что им
будет оказано полное содействие.—	Если случится у вас драка, прежде чем получится ответ от
великого государя (султана), — говорил паша через хертвисского
бека, — то вы не отступайте назад, ибо со всем множеством и всей
моей земли возможностью мы будем с вами. Мы прибудем к вам с
большим войском и множайшею казною.Такой ответ значительно ободрил предводителей восстания, и
они стали расширять свою деятельность. В Тифлисе скоро узнали
о сношениях имеретин с мингрельцами и гурийцами. Ходили слухи,
что князь Леван Дадиан и Мамия Гуриель также посылали своих
подданных в Ахалцих с подарками паше. Генерал-лейтенант Велья¬
минов 1-й приказал правителю Имеретии, генералу Курнатовскому,
разузнать, насколько справедливы распространившиеся известия.
Под предлогом претензии, будто бы заявленной русскими купцами,
что из Ахалциха не дозволяют вывозить соль и масло, Курнатов-
ский отправил к паше письмо с доверенным лицом, которому по¬
ручил точнее разузнать о сношениях имеретин. Паша не скрывал370
1810-1826этих сношений и откровенно говорил, что имеретины и владетель¬
ные князья Дадиан и Гуриель просят покровительства турецкого
правительства, просят помощи, огнестрельных припасов, войск, а в
случае неустойки против русских войск просят отвести им места
для поселения в пределах Турции. Паша заявил посланному Кур-
натовского, что обо всех этих просьбах он писал султану и что,
не ожидая, впрочем, разрешения султана, он, по турецкому обычаю,
обязан дать помощь просящим.—	Я имею известие, — говорил паша, — что и в Грузии добро¬
желателей русским весьма мало. Имеретины народ чрезвычайно
хитрый и вероломный; теперь они не хотят повиноваться русским
и передаются к нам, а после не упустят стараться сбыть и нас с рук,
но против этого я возьму свои меры.Паша хвастался тем, что будто турки готовят гостинец с моря
против Редут-Кале, что из Батума в Ахалцих привезено 500 вьюков
пороха и что, сколько бы ни понадобилось имеретинам огнестрель¬
ных припасов, столько им и будет отпущено. В Ахалцихе жили
многие имеретины, бежавшие из своего отечества и поддерживав¬
шие связь с оставшимися. Множество дорог и тропинок, перерезы¬
вавших Имеретию, не дозволяли прекратить сообщение, и провоз
всякого рода огнестрельных припасов был безвозбранен. Вскоре
после отъезда экзарха Феофилакта из Имеретии было доставлено
из Ахалциха сначала девять, а потом шесть вьюков пороха. В залог
верности паша требовал присылки к нему семейства Абашидзе,
жену, детей и мать его царевну Дареджану. Все они обещали от¬
правиться в Ахалцих, как только имеретины восстанут против рус¬
ского правительства. Население тщательно исправляло свое ору¬
жие, и митрополит Кутатель истощил весь свой арсенал, наделяя
неимущих ружьями, саблями и пистолетами; на рынках цена за
оружие возвысилась более чем вдвое.«Все состояния народа, — доносил Курнатовский1, — в полной
готовности к поднятию против нас оружия по первому сигналу; они
даже ждут с нетерпением, чтобы мы начали кого-либо из них на¬
казывать за ослушность, дабы восстать в то время единодушно. Бо¬
лее 300 пик на манер казачьих у них сделано еще летом».Неповиновение правительству обнаруживалось почти по всей
Имеретии; пред наступлением осени, казенные крестьяне некото¬
рых волостей, по наущению князей, уходили в горы и требовали1 Вельяминову, 17 января 1820 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I,№ 786371
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсмены моуравов, не предъявляя никаких основательных для того
причин; помещичьи крестьяне в некоторых местах отказывались
повиноваться своим помещикам. В Рачинском округе жители от¬
казались поставлять сено для казачьих лошадей и, собравшись тол¬
пою человек до 500 вооруженных, шатались по селениям, приводя
друг друга к присяге, чтобы действовать единодушно; всех против¬
ников своей воли грабили и разоряли. В Кутаисском округе имере¬
тины отказались платить подати и удалились в горы, угрожая стре¬
лять по всякому, кто бы вздумал их там беспокоить. «Шаропанский
окружной начальник, — писал Курнатовский, — также с великим
трудом успевает что-либо выполнить в подведомственном ему ок¬
руге, где живут князья Церетели, Абашидзе и, словом, гнездо всего
зла».Духовенство, князья и дворяне хранили глубокое молчание и
были чрезвычайно скрытны; о намерениях их можно было узнать
только от черни. Обычай, по которому владельцы и духовенство
проживали поочередно у своих подвластных и кормились на их
счет, давал им полную свободу проповедовать неудовольствие к
русскому правительству. Возбуждая население к восстанию, духо¬
венство и дворянство надеялось понудить правительство к уступ¬
кам и снисходительности, «которую не иначе разумеют они, — писал
А.П. Ермолов1, — как продолжение распутств, неистовств и звер¬
ской, унижающей человечество власти». Прекратить пропаганду и
интригу можно было только таким способом, который нарушил бы
вековой строй и привычки населения, а следовательно, возбудил бы
всеобщее негодование.Владетели Мингрелии и Гурии вели себя двулично, и на пред¬
ложение, сделанное Дадиану отдать своего сына в аманаты, он от¬
вечал, что исполнит желание правительства не теперь, а весною. В
то время жил у него тесть князь Зураб Церетели, человек хотя пре¬
клонных лет, но хитрый, неискренний и в трудные дни Имеретии
всегда служивший двум кумирам. Из числа наиболее преданных
России был один только князь Кайхосро Церетели, которому по¬
слано было ободряющее письмо Вельяминова и в подарок брилли¬
антовый перстень, с обещанием, если он сохранит верность, то бу¬
дет награжден подполковничьим чином.Но, говорил Вельяминов, судя по прежнему его поведению и
лукавствам, какие он употреблял к содействию побега царя Соло¬
мона из Тифлиса, также и во время возгоревшегося в Имеретии1 Рапорт Ермолова князю Волконскому, 5 марта 1820 г. Чтения 1866 г.372
1810-1826бунта, надобно иметь осторожное с ним поведение и совершенно не
вверяться.Трудно было сказать, кто был предан нам в это время и кто не
предан. Все зависело от обстоятельств, от личных выгод и положе¬
ния, в которое могли быть поставлены разные лица. Кроме религии,
имеретины не отличались ничем от прочих азиатских народов, и
кто сегодня был нам враг, тот завтра мог быть нашим сторонником.
Бывшие беспорядки в Имеретии свидетельствовали, что явные из¬
менники, коноводы восстания, при удаче готовые вырезать всех
русских, при неудаче просили прощения и клялись в верности —
таков обычай азиятских народов. Положение дел в Имеретии было
весьма натянутое и должно было оставаться таким, пока не будет
ослаблено влияние духовенства, как сословия, наиболее сильного
на агитаторской почве. Два митрополита, Кутательский и Гецатель-
ский, далеко опередили в этом отношении всех остальных. Под личи¬
ною святости, а на деле из жажды к любостяжанию, они противи¬
лись всем нововведениям и в особенности преобразованию духовной
части, видя в этом ограничение своей власти и произвола.Хотя А.П. Ермолов и сознавал, что всякая мера к обузданию ду¬
ховенства может снова возмутить народ, тем не менее он решился
безотлагательно выслать из Имеретии обоих митрополитов. «Луч¬
ше теперь приступить, — писал он1, — чем откладывать до дальней¬
шего времени, ибо зимняя погода, лишая мятежников возможности
скрывать семейства свои и скопища в лесах, дает более средств рас¬
сеивать их вооруженною силою, если уже необходимо нужно будет
употребить оную. Сверх того можно еще теперь надеяться избежать
больших беспокойств, но, дав время влиянию духовенства усилить¬
ся еще более, нельзя не ожидать, что со временем мятеж сильнее
возгорится и легко быть может — при таких обстоятельствах, кои
совершенно воспрепятствуют правительству к укрощению оного
взять приличные меры».«Известного князя Абашидзе, — писал Ермолов Вельяминову2, —
надобно взять непременно. Остающиеся после его не каждый будет
иметь такую, как он, между дворянством и в народе к себе доверен¬
ность и не равною, как он, будут движимы силою властолюбия».Признавая, что слабое управление Имеретиею генерала Курна¬
товского «хуже нашествия татар», главнокомандующий поручил1	Отношение Ермолова экзарху Грузии Феофилакту, 21 января 1820 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 7892	В предписании от 22 января 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. I, № 789.373
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгенерал-лейтенанту Вельяминову вызвать его в Тифлис и заменить
другим лицом.Храбрый офицер, говорил Ермолов про Курнатовского, по дол¬
говременному служению достоин уважения, но старость, притупя
его способности, сделала слабым в командовании.Командир 44-го егерского полка, полковник Пузыревский, был
назначен правителем Имеретии, и ему поручено отправление в Рос¬
сию обоих митрополитов и их сторонников, в числе коих были: ца¬
ревна Дареджана, Табакинского монастыря архимандрит Григорий,
священник Иосиф Гунсадзе, князь Бежан Церетели, князь Иван Аба¬
шидзе, князь Николай Пинези Абашидзе, полковник князь Сехния
Цилукидзе, князь Давид Микеладзе и дворянин Григорий Чхеидзе.«Говорят, — писал Вельяминов Пузыревскому1, — всех труднее
схватить Кутателя и князя Ивана Абашидзе; сообразите, чтобы эти
молодцы не ускользнули; если нельзя живых схватить, то истре¬
бить, но тогда тело Кутателя отнюдь не оставлять, а вывезти из
Имеретии и даже из Грузии, ибо убийство митрополита может про¬
извести в народе вредное для правительства влияние».«Более всего страшиться должно, — писал Вельяминов Пузы¬
ревскому 23 февраля, — чтобы не предать смерти митрополитов,
коих убийство совершенно может взволновать народ, подстрекае¬
мый духовенством и князьями; оно не весьма хорошее сделает впе¬
чатление и на наших солдат, которые по вере своей иметь должны
сильное благоговение к духовенству и от коих скрыть оное не толь¬
ко весьма трудно будет, но даже почитаю и невозможным. Итак,
если бы, к крайнему нашему несчастью, должно было прибегнуть
к сему жестокому средству, тогда отнюдь не оставлять ни одного
в Имеретии тела... Всякого такового довезти до Моздока, не остав¬
ляя даже и в Грузии, или хотя до Кайшаура, где оного можно пре¬
дать земле. Единомышленники бунтовщиков могут внушить народу
о наказании смертью захваченных, но, не могши того доказать, мы
всегда можем заблужденный народ вывести из той слепоты, в ко¬
торую погрузить его стараются».Для арестования необходимо было избрать день не праздничный
и не пятницу; в праздники бывали сборища, а в пятницу — торги,
базары и потому могли вызвать волнения среди праздничного на¬
рода. На случай открытого восстания имеретин приказано было пол¬
ковнику Пузыревскому сосредоточить войска в Кутаисе, усилить1 В письме от 12 февраля 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I,№ 793.374
1810-1826Квирильский пост и на переправе через реку сделать мостовое укре¬
пление. Он был уполномочен объявить всем князьям и дворянам, что
кто из них не остановит своих подвластных и не уговорит их разой¬
тись, у того будут отобраны крестьяне в казну. Митрополиты Со-
фроний и Давид, князья Зураб и Кайхосро Церетели получили пись¬
ма Вельяминова, выражавшего уверенность в их преданности к
России1. Имея в виду, что главнейшие беспорядки происходили в
Шаропанском уезде, генерал Вельяминов 1-й просил митрополита
Давида принять на себя «попечение о спасении заблужденного
народа»2.В четверг 4 марта, в 7 часов пополудни, были одновременно аре¬
стованы в Кутаисе и его окрестностях митрополиты Кутатели До-
сифей и Генатели Евфимий, князь Сехния Цилукидзе, мдиван-бек
Микедадзе и царевна Дареджана с 10-летним внуком, сыном князя
Ивана Абашидзе. Все они в тот же вечер отправлены были на Кви-
рильскую переправу, а оттуда далее через Сурам, Гори и Ананур в
Моздок3. В столице Имеретии было все спокойно, «как бы ничего
не случилось»4. Следом за арестованными послана была теплая
одежда и люди для прислуги.«Таковое попечение удивляет имеретин, — писал полковник Пу-
зыревский5, — знакомые арестованных благодарили меня». Князь
Зураб Церетели клялся в своей верности до конца дней своих и
просил, чтобы русское правительство употребляло его по своему
усмотрению. «Сие хочу я, — писал князь6, — оставить в пример для
сыновей своих, кои, оным пользовавшись, вспоминали бы меня впо¬
следствии».Хотя Церетели и уверял, что в Имеретии ничего не случится, но
в Рачинском округе была небольшая вспышка, и потому полковник
Пузыревский, в предупреждение волнений на будущее время, при¬
знал необходимым объявить во всеобщее сведение прокламацию
главнокомандующего к имеретинскому народу.1	Предписания Вельяминова полковнику Пузыревскому, 27 февраля 1820 г.,
№ 7 и 9.2	Письмо Вельяминова Давиду, 28 февраля 1820 г., № 10.3	Митрополит Кутатели не доехал до Моздока; 5 марта он скончался, и тело
его предано земле в Анануре.4	Рапорт Пузыревского Вельяминову, 4 марта, № 40. Тифлис, арх. Глав, шта¬
ба Кавказской армии.5	Рапорт Пузыревского Вельяминову, от 8 марта 1820 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. I, № 803.6	В письме Вельяминову, от 9 марта 1820 г. Тифлис, арх. Глав, штаба Кав¬
казской армии.375
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Известно каждому из жителей Имеретии, — писал Ермолов1, —
в каком небрежении и расстройстве находится доселе управление
по части духовной. Кто добрый христианин, не может без прискор¬
бия видеть храмы Божии, оставленные без должного благолепия;
смотреть без сожаления на бедное и даже на нищенское состояние
большей части священно- и церковнослужителей, тогда как выго¬
дами их пользуется малое число, не по справедливости, но един¬
ственно по родству или связям со знатнейшими из духовенства.В таком положении останутся и храмы Божии, и пастыри на¬
рода, ибо правительство, неизвестно будучи, в чем состоит имуще¬
ство церковное, не может улучшить оного. Своекорыстие главных
особ духовенства собирает доходы без ограничения, расходует по
произволу, без приличия, и, уклоняясь за то ответственности, при¬
носимую благочестивым христианином Богу жертву нередко похи¬
щает в свою пользу.Главное духовное в Грузии начальство, в прошедшем году, по
высочайшей воле государя императора приступило к уничтожению
сих беспорядков, но в исполнении сего благодетельного намерения
встретило препятствие. Доброму и верному народу имеретинскому
истолковано было легкомысленными и безрассудными людьми, что
правительство готово переменить веру, разрушить святые церкви и
лишить народ евангельского учения. Превратное сие толкование
произвело в народе беспокойство. Кому более, как не первенству¬
ющему духовенству приличествовало рассеять сие заблуждение на¬
рода, нарушающее благоденствие, коим наслаждается он под дер¬
жавою милосердного и человеколюбивейшего из монархов?Преосвященные митрополиты Кутательский и Генатский не ста¬
рались вразумить народ и равнодушно смотрели на то, что обнару¬
женные со стороны его беспокойства могли быть приняты началь¬
ством за буйственное сопротивление власти. В сем случае кроткое
и поучительное наставление пастырей полезно было бы народу, но
они помышляли о собственных выгодах.По власти, дарованной мне государем императором, пред свя¬
щенным лицом коего ответствую я за спокойствие и порядок в
странах, управлению моему вверенных, удаляю я в Россию преос¬
вященных митрополитов Кутательского и Генатского вместе с их
сообщниками. Народ имеретинский в сем действии моем увидит
желание мое, более пастырей о благе его и тишине пекущихся.1 В прокламации от 16 февраля. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I,Х° 796. См. там же, № 808.376
1810-1826Духовенство меньших степеней, нищетою угнетенное, не наде¬
ющееся сладостного утешения детей своих, посвящаемых служению
алтарей, видеть когда-либо в лучшем положении, достигнет обе¬
спечения своего и их благосостояния; воспользуется, сколько воз¬
можно, уравнением выгод, необходимых для приличного в их сане
содержания; обратятся на точную пользу церквей даяния благоче¬
стивых христиан и не отвратит их произвол и своекорыстие.Хотел я сам личным присутствием моим в Имеретии способст¬
вовать благоустройству духовной части приведением в известность
достояния церковного; но, будучи отвлечен многими на Кавказской
линии делами, поручил я заступающему мое место генерал-лейте¬
нанту Вельяминову содействовать главному в Грузии духовному
начальству согласно данным мною наставлениям, которых основа¬
нием есть всегдашнее желание мое спокойствия и благоденствия
имеретинского народа.Хотел лично уверить дворянство и народ, сколь всегда приятно
мне истребить из памяти случившиеся в Имеретии происшествия,
могущие служить помрачением народной преданности государю
императору или быть поводом к невыгодным заключениям насчет
неповиновения его к установленным властям духовной и граждан¬
ской. Неумышленное поведение народа, явившего беспокойства,
собираясь повсюду толпами, не приемлю я знаком мятежной непо-
корливости.Не буду изыскивать или паче наказывать виновных в беспокой¬
ствах сих, ибо знаю, что более невежество, нежели неблагонамерен¬
ность были причиною, и прежде всякого наказания обязан я вразу¬
мить их. Уверяю дворянство и народ имеретинский, что в данном
мною слове должны они видеть конец страха ответственности за
прошедшее.Не хочу скрыть, однако же, что если и за сим кто окажется
умышленным возмутителем, то хотя с прискорбием, но приступлю
я к строгим мерам смирения, которого все способы в руках моих, и
немало примеров, как наказываются непокорстбующие великому
нашему государю».Спокойно и с полною, по-видимому, покорностью выслушали
имеретины прокламацию главнокомандующего1, но втайне готови¬1	«Не думаю, — доносил Пузыревский Вельяминову, — чтобы возникли бес¬
покойства; сборища мною словесно запрещены; смеющих преступить таковое
распоряжение не буду наказывать смертью, но ежели схвачу кого из числа сбор¬
щиков, накажу, как ребенка, розгами». Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I,
№ 806.377
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНлись к вооруженному восстанию. Главным агитатором на этом по¬
прище был князь Иван Абашидзе, успевший избежать ареста. От¬
правив свое семейство в Сацхеретское ущелье и имея при себе
довольно значительную свиту, князь Иван Абашидзе скрывался в
лесах между селением Шроши и крепостью Чхери; к нему на соеди¬
нение спешили все те, которые или успели избежать ареста, или
были недовольны действиями русского правительства.Вельяминов приказал генерал-майору Власову с казаками вы¬
гнать князя Абашидзе из леса, стараться поймать, а если не удастся,
то по крайней мере заставить его удалиться из Имеретии. Прика¬
зание было исполнено: князь Иван Абашидзе бежал в Гурию и по¬
селился у князя Кайхосро Гуриеля. Вельяминов потребовал, чтобы
Кайхосро приехал в Кутаис, и когда тот отказался, то полковнику
Пузыревскому приказано было ввести отряд в Гурию, арестовать
Кайхосро или выгнать его за пределы наших владений1. Подойдя к
крепостце Шемокмети, с небольшим отрядом 44-го егерского полка,
полковник Пузыревский остановил войска и 13 апреля с неболь¬
шим конвоем отправился в крепость, где жил князь Кайхосро Гу-
риель и, по сведениям, скрывался князь Иван Абашидзе. Ни тот ни
другой не были найдены в замке — они скрылись в деревне Килто-
зети. Спускаясь с горы к отряду, полковник Пузыревский встретил
на дороге трех гуриельцев.—	Где Кайхосро Гуриель? — спросил он проходивших. — Зачем
он держит у себя изменника князя Ивана Абашидзе?В ответ на этот вопрос одновременно последовали три выстрела.
Раненный в бок, Пузыревский упал с лошади; бывшие с ним каза¬
ки: один был сначала ранен, а потом добит кинжалами, а другой
казак и офицер схвачены и доставлены к Кайхосро, который по¬
дарил убийце Пузыревского ружье и саблю2.«Вы лишились, храбрые товарищи, — писал Ермолов 44-му егер¬
скому полку3, — начальника, усердием к службе великого государя
отличного, попечением о вас примерного. Жалею вместе с вами, что
погиб он от руки подлых изменников; вместе с вами не забуду, как
надлежит отмщевать за гнусное убийство достойного начальни¬
ка. Я покажу вам место, где жил подлейший разбойник Кайхосро1	Письмо генерал-лейтенанта Вельяминова князю Мамии Гуриелю, от 6 апре¬
ля 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 969.2	Рапорт генерал-майора Вельяминова Ермолову, 29 июля 1820 г., № 498.
Показание гуриельца Бусквадзе, признавшегося в убийстве Пузыревского, от27	июля 1820 г.3	В приказе от 28 апреля 1820 г.378
1810-1826Гуриель — не оставьте камня на камне в сем убежище злодеев,
ни одного живого не оставьте из гнусных его сообщников. Требую,
храбрые товарищи, дружественного поведения с жителями мирны¬
ми, кроткими, верноподданными императора, — приказываю нака¬
зывать без сожаления злобных изменников».Назначив правителем Имеретии, вместо погибшего полковника
Пузыревского, командира 41-го егерского полка полковника князя
П.Д. Горчакова 2-го1, как офицера «отличного прилежания к служ¬
бе, деятельного и неусыпного»2, Ермолов отправил в Имеретин) и
своего начальника штаба, генерал-майора Вельяминова. Последне¬
му было поручено окружить жилище князя Кайхосро Гуриеля, ста¬
раться захватить его живым или мертвым, а если это не удастся, то
выгнать в Турцию3.Уверенный в том, что владетельный князь Мамия Гуриель не
принимал никакого участия в убийстве Пузыревского, главноко¬
мандующий старался успокоить его и просил оказать содействие в
поимке Кайхосро Гуриеля и его сообщников. Человек ограничен¬
ных способностей и мало уважаемый своими подвластными, Мамия
Гуриель бессилен был сделать что-либо в этом отношении и рад
был, когда русские войска появились в его владениях, для усмире¬
ния происшедших там волнений.По получении первых известий о происшедшем в Гурии, под¬
полковник Згорельский, вступивший, как старший, в командование
44-м егерским полком, тотчас же двинулся с отрядом, при двух ору¬
диях4, к селению Шемокмети, с целью выручить тело Пузыревско¬
го и освободить захваченных в плен.За час до рассвета 15 апреля Згорельский прибыл в селение Че-
хатауры, где оставил для поддержания сообщений небольшую ко¬
манду5, под начальством подпоручика фон Клугена, а сам двинулся
далее. Не доходя верст пяти до укрепленного Шемокметского зам¬
ка, Згорельский был встречен толпою вооруженных гурийцев, от¬1	Впоследствии генерал от инфантерии, участвовавший в сражении на р. Алме.2	Всеподданнейший рапорт Ермолова, 22 апреля 1820 г. Воен.-уч. арх., отд.
II, № 4488.3	Предписание Ермолова генералу Вельяминову 2-му, 20 апреля 1820 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 973.4	В отряде его находилось: 44-го егерского полка: 7 офицеров, 61 унтер-офи¬
цер, 17 музыкантов, 526 рядовых, 22 нестроевых; донского Астахова 4-го казачь¬
его полка: 3 офицера, 4 урядника и 72 казака (Рапорт подполковника Згорельско-
го 19 апреля 1820 г., № 55. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии).5	Из 6 унтер-офицеров и 74 рядовых 44-го егерского полка и 7 человек дон¬
ских казаков.379
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкрывших сильный огонь по отряду. Пробиваясь сквозь засевшего в
лесу неприятеля, отряд достиг до речки Шемокмети, протекавшей
у подошвы высокой горы, на которой находился укрепленный за¬
мок князя Кайхосро Гуриеля. Наступившая темнота и быстрая, глу¬
бокая река заставили Згорельского остановиться здесь на ночлег.
Мятежники, предводимые князем Кайхосро и князем Иваном Аба¬
шидзе, несколько раз нападали на отряд и всю ночь тревожили его
выстрелами. Наутро подполковник Згорельский увидел, что для
переправы через реку необходимо было устроить мост и что если бы
даже отряд и переправился на противоположный берег, то встре¬
тил бы там множество засек и завалов, которые приходилось брать
штурмом. Считая свои силы недостаточными для полного рассея¬
ния возмутившихся и в то же время не желая тратить напрасно
людей, для взятия нескольких завалов, не имевших никакого зна¬
чения в общей обороне, подполковник Згорельский отступил к
Озургетам, резиденции владетельного князя Мамии Гуриеля, куда
и прибыл в полдень 18 апреля1.Отступление это ободрило мятежников, и они в тот же день,18	апреля, напали на Чехатаурский пост и овладели им. Три унтер-
офицера, семнадцать рядовых и три казака успели пробиться сквозь
толпы неприятеля и, прибыв в Марань, объявили, что подпоручик
фон Клуген хотя и защищался, но должен был уступить численно¬
му превосходству мятежников. Селение было сожжено, наши сол¬
даты разъединены и, рассыпавшись по лесу, поодиночке искали
спасения2. Гуриельцы спешили переправиться через р. Рион в Мин-
грелию, чтобы и там поднять знамя восстания. Князь Иван Аба¬
шидзе для той же цели отправился в Имеретию, и его деятельность
не оставалась бесплодною. Собравшись толпою в 100 человек, име¬
ретины напали на восемь человек казаков, содержавших пост на
р. Чалобури, и, уничтожив его, прервали сообщение с Грузиею. Же¬
лая захватить в свои руки транспорты с провиантом, следовавшие
по р. Риони, гуриельцы расставили по берегу свои пикеты и, напав
на 2-ю роту Мингрельского полка, расположенную в Чалодиди,
принудили ее отступить к рионской пристани, где был главный
склад провианта3.1	Рапорт подполковника Згорельского, 18 апреля 1820 г.2	Рапорт майора Кащенко генерал-майору Вельяминову, 21 апреля 1820 г.,
№ 472. Тифлис, арх. штаба Кавказской армии, входящие бумаги, 1820 г., кн. I.3	Рапорты майора Андреевского Вельяминову, 22 апреля, № 243, и 23 апре¬
ля, № 250. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии, входящие бумаги, 1820 г.,
кн. I.380
1810-1826Между тем князь Иван Абашидзе с толпою в 800 человек име¬
ретин занял селение Сазано и призывал жителей к восстанию. Мно¬
гие имеретины спешили соединиться с ним и, провозгласив царе¬
вича Вахтанга, незаконного сына царевича Давыда, царем Имеретии,
намерены были идти в Кутаис1. «Я, Вахтанг, царевич, — писал
он2, — посылаю по-братски поклон вам, все Мухурлинские. О на¬
шем же обстоятельстве скажу вам, что победа наша. Поверьте, что
ниже Кутаиси ни одного русского не оставили, всех истребили».Для увещания собравшихся был отправлен князем Ростом Эри-
стов, имевший с собою письма князя Зураба Церетели к Ивану
Абашидзе и главному его сообщнику, князю Вахтангу Батонишви-
ли. Князь Зураб Церетели просил их оставить свои замыслы и ра¬
зойтись, но коноводы мятежа не приняли совета, и посылка Эрн¬
стова не привела ни к каким результатам.Князья Церетели, говорили Эристову мятежники, только и зна¬
ют писать, а отечества своего не защищают.Бунтующие князья разослали повсюду письма, угрожая сжечь и
разграбить имущество тех, кто не согласится быть с ними. Хотя
угрозы эти действовали на многих имеретин, но зато весь Шаро¬
панский округ, на который князья Абашидзе особенно рассчитыва¬
ли, имея там главные связи родства и почти все свое имущество,
отказался от соучастия с мятежниками.В таком положении были дела в Имеретии и Гурии, когда гене-
рал-майор Вельяминов 2-й прибыл в г. Гори. Познакомившись с под¬
робностями из полученных донесений окружных начальников, май¬
оров Кащенко и Андреевского, генерал Вельяминов счел необходимым
взять с собою батальон Херсонского гренадерского полка и отправил
приказание, чтобы все войска, находившиеся в Имеретии, были со¬
средоточены в Кутаисе и Марани, за исключением тех, которые ох¬
раняли дорогу от Кутаиси до Сурама и от Кутаиси до Редут-Кале.
Чтобы не встретить недостатка в продовольствии, Вельяминов при¬
казал закупить 500 четвертей хлеба в Грузии, так как в Имеретии
достать такового не представлялось никакой возможности.«Трудно поправлять испорченное дело, — писал Вельяминов Ер¬
молову3, — и я не знаю, удастся ли порядочно из него выпутаться.1	Письмо князя Ростома Эристова Вельяминову, 22 апреля 1820 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 816.2	В письме от 20 апреля. Тифлис, арх. шт. Кавказской армии, входящие бу¬
маги, кн. I.3	В письме от 21 апреля 1820 г. Тифлис, арх Глав. шт. Кавказской армии,
входящие бумаги, 1820 г., кн. I.381
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЕсли половина того, что пишет Кащенко, справедлива, то дела име¬
ретинские хуже, нежели в прошедшем году были. Однако же, на¬
деясь на Кесарево (Ермолова) счастие, я не унываю. Прошу только
не оставлять меня наставлениями. Тьма обманщиков ожидает меня,
и я боюсь их сетей. Пришлите записку о всех, коих назначено было
схватить. Это полезно мне будет для распутывания мошеннических
связей».Письмо это, вместе с донесениями окружных начальников, убе¬
дило главнокомандующего, что волнения в Имеретии и Гурии прини¬
мают обширные размеры и что для подавления восстания необхо¬
димы решительные меры. Поручив князю Левану Дадиану собрать
свои войска и охранять сообщение между Редут-Кале и Маранью,
Ермолов приказал отряду подполковника Згорельского немедленно
оставить Гурию, где он мог быть окружен весьма значительными
силами собравшихся мятежников, и отправил в Сурам батальон
7-го кабардинского полка. Генерал-майору Власову с двумя сотня¬
ми казаков приказано было следовать через Новомалитский пост
до Квирильского поста, где остановиться, поддерживать сообщение
с отрядом начальника штаба и наблюдать преимущественно за теми
дорогами, которые пролегали со стороны Ахалциха на селения
Шроши и У бисы, где жили бунтовщики князья Иван Абашидзе и
Николай Пинези Абашидзе. Объявив обоих и Кайхосро Гуриеля
изменниками государства, главнокомандующий лишил их защиты
законов и прав на имения. Той же участи он обещал подвергнуть
всех тех князей и дворян, которые дадут им у себя пристанище или
будут участниками в бунте1.«Убеждаю народ имеретинский, — писал Ермолов в своем воз¬
звании к населению2, — обратить внимание на следствия возмуще¬
ния. Грозит оно бедствием стране несчастной! Народ, приступаю¬
щий к возмущению, начинает нарушением клятвы, принесенной
пред лицом Бога в подданстве и верности своему государю. Бог,
мститель клятвопреступлений, не потерпит начинаний беззакон¬
ных.Теперь наступило время духовенству показать благочестие крот¬
кими христианскими внушениями, князьям и дворянству воздер¬
жать преступивших обязанности верноподданных и наклонных к
преступлению.1	Прокламация Ермолова духовенству, князьям, дворянству и народу имере¬
тинскому, мингрельскому и гурийскому от 24 апреля 1820 г. Акты Кавк. археогр
комиссии, т. VI, ч. I, № 819.2	От 24 апреля 1820 г. Там же, № 818.382
1810-1826Прошедший год служить может лучшим доказательством, что не
хотел я употребить силу оружия против единоверцев, таких же, как
и я сам, подданных великому государю, и не было ни одного вы¬
стрела. Не хотел и теперь прибегать к оружию, но вижу к прискор¬
бию моему, что необходимость к тому понудит. Желаю отвратить
несчастья страны бедной и разоренной, не озлобляюсь и не отмще-
ваю народу, ибо знаю, что обманут он малым числом людей злона¬
меренных.Объявляю народу, чтобы не выходил он из послушания поме¬
щиков, кои будут непоколебимы в верности великому государю.
Правительство будет знать тех из князей и дворян, которые не со¬
хранят присяги на верность, имения таковых взяты будут в казен¬
ное ведомство, и подвластные их обязаны будут не только не по¬
виноваться бунтующим, но стараться истребить их. Правительство
всякий раз будет объявлять о таковых».Князья Кайхосро и Зураб Церетели получили письма, в которых
Ермолов просил их употребить все свое влияние и вразумить име¬
ретин, что они обмануты и служат одним злым намерениям князя
Ивана Абашидзе и его соумышленников. Чем могут кончиться их
замыслы? — спрашивал главнокомандующий. Неужели они в со¬
стоянии истребить власти, установленные волею великого госуда¬
ря? «Видно, — говорил он1, — Бог наказывает несчастную страну
сию. В прошлом году не было выстрела, и я благодарил Бога. Буду
теперь чрезвычайно терпеливым и снисходительным и посмотрю,
что будет».Признавая, что скорого усмирения волнующихся возможно до¬
стигнуть только строгим и примерным наказанием зачинщиков
мятежа, Ермолов приказал генерал-майору Вельяминову казнить
смертью всех захваченных с оружием в руках, в случае поимки
царевича Вахтанга расстрелять его в Кутаисе, а князя Ивана Аба¬
шидзе, если бы он попался в плен, прислать в Тифлис.25 апреля Вельяминов прибыл с отрядом в Кутаис. Большая
часть населения столицы Имеретии занималась торговлею и под¬
держивала свое существование поставками в войска разного рода
продуктов. Оно встретило Вельяминова с радостью и видело в
пришедших войсках залог безопасности для своих семейств, а глав¬
ное имущества, которое было бы непременно расхищено, если бы
инсургенты достигли до Кутаиса. В сердце Имеретии Вельяминов1 Письмо Ермолова князю Зурабу Церетели, 24 апреля. Акты Кавк археогр.комиссии, т. VI, № 820.383
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНмог получить более определенные и достоверные сведения о ходе
возмущения. Он узнал здесь, что жители горной Рачи, составляв¬
шие четвертую часть населения округа, отказались принять воз¬
звание Ермолова, прогнали посланного с ним и начали грабить
поселян, отказывавшихся принять участие в волнениях; что князь
Мамия Гуриель нам предан и находится при отряде подполковни¬
ка Згорельского, но по своей слабости не может прекратить вол¬
нения и ослабить влияния на народ своего дяди князя Кайхосро
Гуриеля, который, вместе с князьями Абашидзе, был главным дви¬
гателем восстания. Шайка их, числом до 200 человек, скрывалась
в Ханийском ущелье, по которому пролегала тропинка от Богдада
к Ахалциху.30 апреля мятежники появились в селении Свирах с целью устра¬
шить жителей Шаропанского округа и заставить их соединиться
с ними. Разлитие рек от сильных дождей препятствовало Вельями¬
нову двинуться на истребление инсургентов, и только 2 мая он мог
выступить из Кутаиса по направлению к Багдаду, с тремя ротами
Херсонского гренадерского полка, двумя орудиями и 50 казаками.
Перед самым выступлением Вельяминов узнал, что паром у Вардци-
хе, через реку Квирилу, уничтожен мятежниками. Он отправил впе¬
ред 30 казаков с майором Андреевским для приискания каюков (ло¬
док), и когда пришел к месту переправы, то нашел только четыре
каюка; их связали по два, и переправа продолжалась до ночи. На
следующий день Вельяминов выступил к Багдаду, но, не доходя трех
верст до него, узнал, что инсургенты переправились на правый бе¬
рег р. Квирилы и пошли на селение Симонеты. Приказав в дерев¬
не Свирах взять жен и детей мятежников, сжечь дома их и имуще¬
ство, Вельяминов возвратился в Кутаис, где узнал, что подполковник
Згорельский, при движении из Озургет в Чехатауры, имел дело с
толпою князя Кайхосро Гуриели. На дороге от Чехатаура до Марани
гурийцы устроили много завалов и засек, но были прогнаны ми-
лициею, высланною по распоряжению владетельного князя Мамии
Гуриеля1.В Мингрелии тоже появились отдельные разбойничьи шайки,
грабившие по дорогам, ведущим из Марани в Редут-Кале. Глав¬
ным двигателем и организатором этих шаек был брат владетеля
Георгий Дадиан, поручик л.-гв. Преображенского полка, испросив¬
ший себе отпуск и не желавший возвращаться в Россию. Имея1	Рапорт Вельяминова Ермолову, 5 мая, № 19. Письмо Мамии Гуриеля Ве¬
льяминову, 2 мая. Тифлис, арх. Глав шт Кавказской армии384
1810-1826личную вражду к Левану и желая овладеть Мингрелиею, Георгий
покушался на жизнь владетеля, и когда это ему не удалось, то со¬
брал шайку и напал с нею на наш транспорт, шедший из Редут-
Кале. По требованию Ермолова князь Леван Дадиан собрал свои
войска, рассеял шайку Георгия и заставил его бежать в Абхазские
горы.Между тем волнение в Имеретии не прекращалось: шайки воз¬
мутителей ходили по разным направлениям и появлялись даже
вблизи Кутаиса. Предводителями их были князья, преимуществен¬
но родственники удаленных в Россию митрополитов.«Словом, — писал Ермолов1, — наклонность к неповиновению
правительству, разврату и даже разбоям принадлежит князьям и
дворянству, из коих, за исключением небольшой части, все прочие
не составляют класса благороднейшими чувствами одушевленного
из всего населения Имеретии, Мингрелии и Гурии».Для уничтожения разбойничьих шаек Вельяминов вызвал из
Сурама четыре роты 7-го Карабинерного полка, с 4 орудиями, и
приказал собрать в каждом округе милицию, которая при содей¬
ствии наших войск должна была преследовать мятежников. Пой¬
манных с оружием в руках приказано было вешать так, «чтобы все
могли видеть»2, и без всякого предварительного следствия и суда.
Суду могли подлежать только те, на которых падало подозрение,
но не было прямых и очевидных доказательств о принадлежности
их к толпе инсургентов. Селения, жители которых подняли оружие,
главнокомандующий приказал истребить до основания; прощать
только тех, которые будут просить помилования и, возвратясь, от¬
дадут оружие. Всем имеретинам объявлено, что если дадут у себя
пристанище бунтовщикам и если, будучи в состоянии схватить их,
не представят начальству, то сами подвергаются жестокому нака¬
занию3.После такого объявления сбор милиции в округах шел доволь¬
но успешно, и только Рачинский округ отказался исполнить тре¬
бование правительства. Двинувшись с небольшим отрядом в Рачу,
полковник князь Горчаков успел арестовать нескольких возму¬
тителей, сжег несколько деревень, потоптал поля и принудил на¬1	Князю Волконскому, 28 мая 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. I, № 825.2	Рапорт Вельяминова Ермолову, 6 мая, № 21. Тифлис, арх. Глав. шт. Кав¬
казской армии.3	Рапорт Вельяминова Ермолову, 6 мая, № 21. Тифлис, арх. Глав. шт. Кав¬
казской армии.385
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНселение просить пощады. От жителей Нижней Рачи было потре¬
бовано с каждых двух дворов по три штуки рогатого скота, а от
деревень Верхней Рачи, как оказавших большее сопротивление,
сверх того и оружие1.Видя неудачу в своих действиях, князь Иван Абашидзе скрыл¬
ся со своею шайкою в Ханийском ущелье, и для изгнания его от¬
туда было сформировано два отряда, долженствовавшие действо¬
вать с двух разных сторон. Батальон Тифлисского полка двинут
из Сурама на Квирильскую переправу, а шесть рот 7-го Караби¬
нерного полка и 50 казаков сосредоточены в д. Свире. Начальство
над первым отрядом поручено походному атаману генерал-майору
Власову, а над вторым — полковнику князю Горчакову. 29 июня
оба отряда выступили: Горчаков через селения Дагро и Швилеби
к Хани, а Власов через Табакинский монастырь и Зегани. Князь
Иван Абашидзе со свитою в 67 человек скрывался в ущелье близ
самой турецкой границы и, как только узнал о движении отрядов,
бежал в Ахалцих. 1 июля наши войска, после небольшого сопро¬
тивления неприятеля, вошли в Ханийское ущелье, заняли селение
Хани и привели жителей к покорности2.С бегством князя Ивана Абашидзе рассеялись последние толпы
вооруженных, и в Имеретии мало-помалу стало водворяться спо¬
койствие. Генерал-майор Вельяминов получил теперь возможность
действовать против гурийцев и князя Кайхосро Гуриеля.Сосредоточив часть свободных сил у Марани, Вельяминов пере¬
правился с ними через р. Рион и 14 июля прибыл в селение Чеха-
тауры, где и соединился с ротами 44-го егерского полка, находив¬
шимися под начальством майора Михина. Дождавшись прибытия
обоза и оставив его в Чехатаурах, под прикрытием роты Тифлис¬
ского полка, с двумя орудиями (всего до 350 человек), Вельяминов
двинулся к Озургетам, имея в своем распоряжении до 3098 строе¬
вых нижних чинов, с пятью орудиями3. Прибыв в Озургеты 16 июля,
Вельяминов выслал на р. Натанеби к селению Снотияли летучий
отряд, для уничтожения запасов, принадлежавших Кайхосро Гури-
елю. Отряд этот захватил тысячу четвертей кукурузы, 11 лошадей
и привел девять человек пленных (четырех мужчин и пять жен¬
щин).1	Рапорт князя Горчакова Вельяминову, 14 июня, № 211 Тифлис арх Глав
шт Кавказской армии2	Рапорт князя Горчакова Ермолову, от 4 августа, № 593	Четыре легких орудия Грузинской гренадерской и три орудия 20-й артил¬
лерийской бригад Из них два орудия были оставлены в Чехатаурах386
1810-1826С прибытием в Чехатауры в отряде Вельяминова находилось:ПолкОфицУнт -офицРядНестроевХерсонского гренад полка1367756887-го Карабинерного135760124Тифлисского пехотного19819074444-го Егерского94347429Итого пехоты542482738185Донских казаков42110-В пять часов утра 24 июля Вельяминов выступил из Озургет к
замку Шемокмети, возле которого был изменнически убит полков¬
ник Пузыревский. Мятежники ожидали прибытия отряда и укре¬
пились на той дороге, по которой шел подполковник Згорельский,
но Вельяминов, отойдя версты две от лагеря, принял вправо и по¬
шел другою дорогою. В полутора верстах от Шемокмети он остано¬
вил отряд и, после кратковременного отдыха, приказал трем ротам
44-го егерского полка, под начальством майора Михина, штурмо¬
вать замок; в подкрепление им назначены четыре роты 7-го кара¬
бинерного полка.Гора, на которой стоял замок, была весьма крута и сплошь по¬
крыта лесом, среди которого пролегала только одна узкая тропинка.
При таких местных условиях артиллерия не могла принести суще¬
ственной пользы. Но, зная по опыту, какое действие производит на
туземное население звук орудийных выстрелов, Вельяминов оты¬
скал небольшую площадку и поставил на ней два орудия. Лишь
только последовали первые выстрелы, майор Михин двинулся на
штурм тремя колоннами: средняя пошла по тропинке, а две боко¬
вые — лесом. Появившаяся на горе толпа вооруженных гурийцев
открыла огонь, но, несмотря на то, роты 44-го егерского полка, ме¬
нее чем в полчаса, овладели горою и окружили замок. Залегши
в лощинах или прижавшись к стенке, солдаты ожидали прибытия
орудий, которые с помощью людей и с большим трудом были под¬
няты на крутую гору и открыли огонь по стенам замка в расстоянии
не более пяти сажен.Неприятель скрылся в лесу, а между тем Генерального штаба
штабс-капитан Боборыкин, с небольшою командою нижних чинов
44-го егерского полка, обошел замок с противоположной стороны,
заметил там дверь и приставленную к ней лестницу, по которой
солдаты тотчас же пробрались в замок. Там никого не было, кроме
пяти человек, не успевших уйти и заколотых штурмующими. Князь387
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНКайхосро Гуриель и его сподвижники скрылись в лесах и затем
ушли в Турцию, в м. Кобулеты. Шемокмети было разрушено, поля
и виноградники окрестных жителей уничтожены. Замок истреблен
был до основания, и оставлена только одна церковь; полковнику
Пузыревскому построена гробница. «Владетельный князь предста¬
вил самого убийцу, весьма молодого человека, который, по сделан¬
ном им признании, что подговорен был на то Кайхосро Гуриелем,
загнан на самом месте преступления до смерти»1. Гурийцы просили
пощады, и Вельяминов вернулся в Озургеты2.Отсюда он отправил отряд против мингрельского князя Григо¬
рия Дадиана, успевшего приобрести себе союзника в лице другого
изменника, князя Давида Гуриеля, также родственника владетель¬
ного князя Гурии. Боевые средства князя Давида Гуриеля были
слишком ничтожны, а дорога к месту расположения мятежников
почти непроходима. Поэтому, выступив 4 августа из Озургет и при¬
дя на р. Супсу, Вельяминов отправил для рассеяния мятежников
майора Михина с тремя ротами 44-го егерского и двумя ротами
7-го карабинерного полков, 50 казаками и 2 орудиями.Имея в своем распоряжении до 500 человек пехоты, майор Ми-
хин сбил неприятеля с горы Гульяни и двинулся к селению Гведис,
где был монастырь. Каждый шаг его был оспариваем неприятелем;
чрезвычайно крутые горы защищались шайками Давида Гуриеля, и
почти в одиночку проходимые по лесу тропинки с обеих сторон
обстреливались мятежниками. Значительная толпа их собралась на
горе Гведис-Сахдари, с намерением защищать селение и монастырь.
Усталые войска, не отдыхая ни минуты, взобрались на гору, сбили
неприятеля и сожгли селение до основания. Давид Гуриель и боль¬
шая часть его толпы бежали за р. Сунсу, преследуемые отрядом
Михина, который по всему пути следования разрушал дома, унич¬
тожал сады и виноградники. Туземное население с ужасом видело,
что для русского солдата нет непроходимых мест и неодолимых
препятствий. Не выждав прибытия майора Михина к селению Гри-
горети, жители сами сожгли свои дома, башни и, забрав имущество,
бежали в Поти. Пройдя через Гуриамту и всюду наказывая сопро¬
тивлявшихся, майор Михин присоединился к главным силам3.Гурийцы просили пощады, и им объявлено, что все имения из-
менников-князей будут взяты частью в казну, частью розданы их1	Записки А П Ермолова2	Рапорты генерал-майора Вельяминова Ермолову, 24, 25, 29 июля3	Рапорты Вельяминова Ермолову, 9, 10 и 13 августа, № 187, 188 и 78 Ра¬
порты майора Михина Вельяминову 6, 7 и 8 августа, за № 244—247388
1810-1826родственникам, остававшимся верными, что над ними будут назна¬
чены моуравы и наложен штраф за сделанное ими преступление.
То же самое, по приказанию главнокомандующего, объявлено в
Имеретии и Мингрелии, с присовокуплением, что кто примет к себе
и будет в сношении с мятежниками, того ожидает смертная казнь1.
Разоренное до основания предыдущими событиями, население само
сознало безрассудность своего поведения и предпочло жизнь мир¬
ную и покойную. Под руководством военного начальства приво¬
дились в известность церковные имущества и все исполнялось с
желаемым успехом. Население успокоилось, и Ермолов снова мог
приступить к исполнению своего плана по умиротворению Дагестана.1 Предписание Ермолова князю Горчакову, 19 сентября 1820 г, № 395
ГЛАВА 18Действия наших войск в Чечне. Заложение укреплений: Неотступного
Стана, Злобного окопа и Усть-Мартанского редута. Экспедиция князя
Мадатова в Казикумух. Занятие Хозрека и Казикумуха. Бегство Сур-
хай-хана. Назначение Аслан-хана Кюринского ханом Казикумухским.
Бегство Мустафа-хана Ширванского. Уничтожение ханской власти
в Ширване. Переименование отдельного Грузинского корпуса в отдель¬
ный Кавказский. Подчинение Черноморского войска главнокомандующему
на Кавказе. Внутреннее состояние ЧерноморииПродолжая приводить в исполнение свою программу относи¬
тельно устройства Кавказской линии и обеспечения ее от хищни¬
ческих вторжений, Ермолов приказал отряду полковника Вер¬
ховского оставить Мехтулинское ханство и, перейдя во владения
качкалыков, занять селение Горячевское (Исти-Су1). Здесь решено
было устроить укрепление на 800 человек гарнизона, с целью вос¬
препятствовать чеченцам делать набеги на земли аксаевцев и на
г. Кизляр. Отряд Верховского был усилен остальными ротами ба¬
тальонов Ширванского и Апшеронского полков, и в лагерь к нему
прибыл командующий войсками на Кавказской линии, генерал-
майор Сысоев 2-й. В присутствии последнего было заложено укре¬
пление, названное Неотступным станом.Одновременно с возведением этого укрепления решено было
докончить крепость Внезапную, построить казармы в крепости
Грозной и вблизи ее, на р. Сунже, в урочище Трех Братьев, зало¬
жить редут на 100 человек пехоты и 80 казаков, названный Злобным
окопом.1 Предписание Верховскому, 18 марта 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. VI, ч. II, № 883.390
1810-1826Все эти меры клонились к стеснению чеченцев, которых, писал
А.П. Ермолов, «желаю я не иначе прощать, как только в таком слу¬
чае, когда они средствами существования будут от нас в совершен¬
ной зависимости». На этом основании главнокомандующий при¬
казал: тех чеченцев, которые будут просить пощады и помилования,
селить на новых местах, но не иначе как на равнинных, сколько
возможно далеких от леса и гор, и располагать их селения так, что¬
бы были накрест две прямые и широкие улицы1.Если подобные переселенцы будут замечены во вредных связях
с непокорствующими, то таких приказано отправлять опять за
р. Сунжу, «а если противиться будут, то понуждать оружием»2. Для
предотвращения чеченцам всякой возможности к хищничеству
главнокомандующий приказал пролагать к земле их дороги, делать
широкие просеки, уничтожать леса, служившие притоном для шаек
грабителей и средством скрываться перед набегом на наши посты
и вновь строящиеся укрепления.Такими набегами в особенности отличались жители селения Гре-
бенчука. Селение это было притоном и убежищем для всех хищни¬
ков, а впереди лежавший лес, отделявший селение от линии, был
сильною преградою для уничтожения полей, на которых они произ¬
водили хлебопашество и пасли свои стада. Уничтожить эту преграду
было необходимо, и потому 6 марта 1820 г. командир 43-го егерского
полка, полковник Греков, переправился у крепости Грозной через
р. Сунжу, с отрядом в 2У2 батальона пехоты3, 500 казаков и с тыся¬
чью человек мирных чеченцев с топорами.Заняв селение Топли, лежавшее по эту сторону леса, Греков при¬
ступил к рубке деревьев, и через три дня широкая просека привела
отряд на Гребенчуковскую поляну. Разорив селение Гребенчук, Гре¬
ков ринулся в Ханкальское ущелье и занялся окончанием просеки,
начатой еще в прошлом году. Вековые леса, покрывавшие высоты
по обеим сторонам ущелья, были уничтожены, и отряд 15 марта
возвратился в Грозную.Вслед за тем было приступлено к рубке леса по берегам р. Сунжи,
при впадении в нее р. Мартана, и 3 мая заложен редут, названный
Усть-Мартанским. Мартанцы и гехинцы отстаивали свою независи¬
мость, производили беспрерывные нападения на наши передовые1	Предписание полковнику Грекову, 10 февраля 1820 г. Тифлис, арх. Глав,
шт. Кавказской армии.2	Предписание Ермолова полковнику Грекову, 15 марта 1820 г.3	По одному батальону Кабардинского и 43-го егерского полков и две роты
Тенгинского полка.391
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпосты, но не имели успеха. Они искали помощи у соседей, но на¬
прасно: дагестанцы, после поражений, нанесенных им Ермоловым,
были не в силах оказать содействие, а один из главных двигателей
возмущения, Сурхай-хан Казикумухский, ожидая наказания за на¬
падение на Чирахский пост, готовился к обороне и думал только о
самозащите. Скрывшись в Хозреке, он собирал войска и укреплялся.В марте 1820 г. главнокомандующий поручил князю Мадатову,
для наказания Сурхая, двинуться в Казикумух. С этою целью был
сформирован особый отряд, в состав которого вошли: по одному
батальону от 41-го егерского и Куринского полков; 6 рот Апшерон¬
ского полка, 14 орудий1, 100 человек донских казаков и татарская
конница из ханств: Ширванского (Шемахинского), Карабагского
(Шушинского), Шекинского (Нухинского), Кубинского и Кюрин¬
ского2.Отправляя войска для наказания казикумухского хана и его со¬
общников, главнокомандующий просил даргинцев оставаться спо¬
койными, не верить разглашениям изменников и воздержать от
соединения с Сурхаем тех, которые могут быть обольщены его обе¬
щаниями. «Не принимайте к себе сих злодеев, — писал Ермолов
даргинцам3, — не допустите их возмутить спокойствие народа силь¬
ного и уважаемого в Дагестане. Мошенники сии всеми презренны,
никогда не возвратят того, что потеряли своими злодействами, и
вашему спокойствию завидуют. Они готовы навлечь бедствие вой¬
ны на прекрасную страну вашу и первые спасутся бегством при
малейшей опасности. Рассудите, таким ли мошенникам вспомоще¬
ствовать возможно?»Собрав 500 всадников карабагских, 300 шекинских и 400 шир-
ванских, несмотря на то что Мустафа-хан Ширванский был зять
Сурхая и человек, вполне ему сочувствовавший, князь Мадатов от¬
правил всю эту конницу в г. Кубу, куда и сам поехал кратчайшею
дорогою. В Кубе явился к князю Мадатову Аслан-хан Кюринский
с 800 отличными всадниками и сопровождал его в Зиахур, где дол¬
жен был сосредоточиться отряд для экспедиции в Казикумух.Выступив 1 июля из Кубы и переправившись у Зиахура через
р. Самур, князь Мадатов только 10-го числа прибыл в Чирах. Узкое
ущелье, по которому пролегала дурная, но единственная дорога,
ведущая в Казикумух, крутые и каменистые горы заставляли пере-1	Легкая рота капитана Флиге и 4 казачьих орудия2	Предписания генерал-лейтенанта Вельяминова ханам, от 21 марта, за № 687 и
688 Предписание его князю Мадатову, 5 апреля 1820 г, № 353	В прокламации от 4 мая, за № 125392
1810-1826возить тяжести и орудия на людях. Дорога эта и представляла поч¬
ти сплошную теснину, чрезвычайно трудную для прохода войск.
Вековые леса покрывали горы от подножия до крутизны. Бур¬
ные потоки, образуемые сильнейшими дождями, часто заваливали
огромными каменьями единственную тропу, ведущую в горы. В те¬
чение десяти дней похода солдаты были измучены настолько, что
князь Мадатов по необходимости должен был дать им один день
отдыха и затем уже двинуть в Хозрек, где собрался неприятель.Селение Хозрек было расположено на самом неприступном ме¬
сте и защищало вход в Казикумухское ханство. По сведениям, Сур-
хай находился в селении Гулули, в четырех верстах от Хозрека, в
котором был его авангард, состоявший из 6000 казикумухцев1.Оставив обоз и тяжести в Чирахе, князь Мадатов, 12 июня, дви¬
нулся к Хозреку и, не доходя семи верст, был встречен неприятель¬
скою конницею, расположенною по вершинам гор, у подошвы ко¬
торых приходилось проходить всему отряду. Дорога от Чираха до
Хозрека пролегала между отдельными обрывистыми отраслями
Кавказских гор, из коих левая постепенно понижалась по мере дви¬
жения вперед, а правая, мало доступная, тянулась до самых высот
Хозрека.Чтобы облегчить себе движение по ущелью, князь Мадатов при¬
казал одной части татарской конницы обойти селение Гулули, с
целью отрезать неприятелю отступление в Казикумух, а другой, под
начальством брата Аслан-хана Кюринского, майора Хасан-аги, под¬
няться на гору со стороны левого фланга неприятеля, атаковать его
и преследовать до Хозрека. Для поддержания Хасан-аги были от¬
правлены три роты Апшеронского полка, под начальством майора
Мартиненко, которые и двинулись к Хозреку. Майор Мартиненко
штыками выбил казикумухцев из завала, примыкавшего к левому
флангу неприятельского расположения, и укрепился в нем, не бу¬
дучи в силах овладеть своею первою позициею, горцы отступили
к Хозреку, к которому подошли уже главные силы отряда князя
Мадатова.Остановившись не далее ружейного выстрела от неприятельских
укреплений, князь Мадатов приказал открыть огонь из всех 14 ору¬
дий и после часовой бомбардировки почти разрушил непрочные
постройки горцев. Потеряв множество убитыми и ранеными и видя
свои укрепления разрушенными, казикумухцы пришли в замеша¬1 Рапорты князя Мадатова Ермолову, от 31 мая и 11 июня 1820 г, № 181 и190393
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНтельство, лишь только наши войска перешли в наступление. По
сигналу «ура!» пехота двинулась на штурм тремя колоннами, и во
главе их начальник отряда князь Мадатов. На просьбу удалиться
и не подвергаться видимой опасности он отвечал: «Если я тут не
буду, то кто же возьмет Хозрек?»Командовавший апшеронскими ротами подполковник Сагинов
первый бросился на вал, но был ранен; точно так же был ранен и
следовавший за ним майор Ван-Гален. Солдаты успели, однако же,
ворваться в пролом, сделанный артиллериею, выбили штыками не¬
приятеля из всех укреплений и гнали его до самой мечети. Здесь
казикумухцы упорно сопротивлялись, но апшеронцы скоро овладе¬
ли мечетью, и знамя полка, утвержденное на башне, возвестило о
падении Хозрека. Оставив в Хозреке 1200 человек убитыми и ра¬
неными, 603 человека пленными, 11 значков, 2000 ружей и весь
лагерь, казикумухцы бежали в Сургииский магал1. Скрытые дороги,
служившие для сообщения с лагерем Сурхай-хана, были заняты
нашею пехотою и татарскою конницею, овладевшею лагерем и пре¬
следовавшею неприятеля. Горцы принуждены были отступать по
узкому ущелью, находившемуся под выстрелами наших орудий, и
потому потеряли множество убитыми и ранеными.Сам Сурхай с 20 человеками своих нукеров в самом начале оста¬
вил поле сражения и около полуночи прискакал к воротам Казику-
муха. Слух о поражении, нанесенном горцам русскими войсками,
опередил его, и хан нашел городские ворота запертыми. Появивши¬
еся на стенах города старшины, от имени народа, просили своего
владетеля удалиться, если он не желает быть встреченным как не¬
приятель. Сурхай принужден был бежать сначала в Аварию, а по¬
том скрыться у джаро-белоканских лезгин. Штурм Хозрека решил
его участь, и старшины большей части магалов являлись с покор¬
ностью и с выражением желания принять присягу. Приветливо
принятые князем Мадатовым, они были возвращены в свои селения
и разнесли весть о кротости и великодушии русских. Раненые гор¬
цы были переданы их женам или поручены попечению мулл, под
надзором одного из русских врачей. По просьбе Аслан-хана Кюрин¬
ского в тот же день все военнопленные распущены по домам.14 июня отряд двинулся в Казикумух. Переправы через реки и
горы были столь затруднительны, что орудия и зарядные ящики
пришлось тащить на людях, и, несмотря на то, князь Мадатов все-
таки принужден был оставить на дороге батальон пехоты с 8-ю ору-1 Рапорты Мадатова Ермолову, 13 и 18 июня 1820 г., N° 192 и 200394
1810-1826днями. Навстречу отряду выехало из Казикумуха трое старшин
с заявлением, что в городе учреждено временное управление, что
жители готовы встретить русских с полною покорностью и что
старшины, желая облегчить движение отряду, разослали приказа¬
ния окрестным селениям исправить дороги в продолжение ночи
и помогать перетаскивать орудия и тяжести.Переправившись через р. Койсу в глубоком ущелье, по узкому
каменному мосту, князь Мадатов, верстах в десяти от города, был
встречен депутациею из старшин, поднесших ему хлеб-соль и клю¬
чи от крепости. Начальник отряда объявил депутатам, что русские
войска пришли в Казикумух единственно для наказания Сурхая,
который навсегда лишается ханства, а управление народом поруча¬
ется Аслан-хану Кюринскому.«Довершено, — доносил Ермолов императору Александру1, — на¬
чатое в прошлом году покорение Дагестана, и страна сия, гордая,
воинственная и в первый раз покорствующая, пала к священным
стопам вашего императорского величества».16 июня все жители приведены были к присяге, и Аслан-хан
Кюринский был провозглашен ханом Казикумухским. В этот день,
с 10 часов утра, были отперты двери большой мечети, среди ко¬
торой был положен на барабане Коран, над которым развевалось
знамя батальона Апшеронского полка. Аслан-хан вошел в мечеть в
сопровождении многочисленной свиты; старшины всех магалов по¬
очередно подходили к Корану, клали правую руку на книгу и прися¬
гали на подданство русскому императору и на повиновение Аслан-
хану. «Рота Апшеронского полка была у знамени; прочие русские
войска стояли под ружьем, в некотором расстоянии от стен города.
По окончании обряда Аслан-хан явился на стене в красной одежде,
которою отличаются ханы в подобных торжественных случаях, и
24 пушечных выстрела, далеко отдавшиеся в горах, вместе с клика¬
ми народа приветствовали нового владетеля. Вечером весь город
был иллюминован»2.Произведенный впоследствии в генерал-майоры и утвержден¬
ный ханом Казикумухским3, Аслан обязался не соединять вместе
ханств Кюринского и Казикумухского, но управлять каждым особо
и не признавать ничьей власти, кроме власти русского императора;
он обещал не иметь никаких союзных связей с соседями без согла¬1	Всеподданнейший рапорт Ермолова, от 7 июля 1820 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 93.2	Жизнь князя Мадатова. Издание второе, с. 79.3	Высочайшее повеление Ермолову, 22 июня 1820 г.395
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсия русского начальства, не скрывать ничего от чиновника, который
будет находиться при нем от лица главнокомандующего, и следо¬
вать со своими войсками туда, куда будет приказано. Обещая не
обременять народ налогами и, в знак своего подданства русскому
правительству, поставлять ежегодно три тысячи баранов, Аслан
просил о скорейшем выводе русских войск из ханства и ручался за
полное спокойствие. Оставив в Казикумухе по одной роте от Ап-
шеронского и Куринского полков, князь Мадатов с остальными
войсками 19-го числа выступил из Казикумуха. Меньше чем в две
недели экспедиция была окончена, и князь Мадатов был награжден
орденом Св. Владимира 2-й степени. Русские войска проникли в
такие места, в которые никогда не проникала нога победителя и где
жители не знали, что значит быть побежденными.«Еще наказуя противных, — писал Ермолов в приказе1, — над¬
лежало, храбрые воины, вознести знамена наши на вершины Кав¬
казских гор и войти с победою в ханство Казикумухское.Сильный мужеством вашим, дал я вам сие приказание, и вы не¬
приятеля, в числе превосходного, в местах и окопах твердых упор¬
но защищавшегося, ужасным поражением наказали. Бежит ковар¬
ный Сурхай-хан, и владения его вступили в подданство великому
нашему государю. Нет противящихся нам народов в Дагестане».Сурхай-хан со свитою в 30 человек пробрался тайно через Ше-
кинское владение в Ширвань и при содействии Мустафа-хана,
10 июля, переправившись через р. Куру близ Тилянского селения,
оставил наши владения...2Не подозревая о совершившемся уже бегстве и будучи уверен,
что Сурхай будет искать убежища у своего зятя Мустафа-хана
Ширванского, поведение которого возбуждало сильное подозрение,
главнокомандующий требовал, чтобы Мустафа не давал ему у себя
пристанища, и сам переменил свое поведение.Уничтожение Шекинского ханства и преследование Сурхая ока¬
зали заметное влияние на поведение хана Ширванского, и он стал
в положение, явно враждебное русскому правительству. Мустафа
укреплял Фит-Даг, переселял на гору жителей нижних деревень,
посылал Сурхаю деньги, парчу, лошадей и старался уклониться от
всяких объяснений с находящимся при нем капитаном князем Ма-
каевым3. Когда в августе 1819 г. генерал-майор Ахвердов и статский1	От 22 июня 1820 г., № 3.2	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 100; т. VI, ч. I, № 1222.3	Рапорт князя Макаева генерал-лейтенанту Вельяминову, 11 августа 1819 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, д. 1207.396
1810-1826советник Могилевский, прибыв в Нуху для введения в области рус¬
ского управления, отправили Шериф-бека с приветствием к Муста¬
фе, то хан не скрывал от посланного своего опасения, что русские
намерены и его лишить ханства.—	Зачем, — спрашивал Мустафа-хан, — русское правительство
лишило владения Джафар-Кули-ханскую фамилию и справедли¬
во ли это?—	После Джафар-Кули-хана, — отвечал Шефир, — по трактату
наследовал сын его Измаил-хан; но как сей последний умер без на¬
следника, то в Шекинском ханстве и введено русское управление.—	Правда, — заметил хан, — что старший брат Измаила Беюк-
хан не может управлять ста баранами и шекинцы не любят всю их
фамилию, но я знаю, что и моей фамилии готовится та же участь.
Я уже стар и болен; не затем ли ты сюда прислан, чтобы наведать¬
ся, скоро ли я умру?Мустафа жаловался Шефиру, что напрасно его обвиняют в из¬
мене и нерасположении к русскому правительству.—	Я столько имею, — прибавил он, — что с моим богатством во
всяком месте прожил бы в изобилии, соответственном моему до¬
стоинству; но в Персию не могу ехать, ибо там нашел бы верный
для себя гроб. Впрочем, неужели русские полагают, что Дагестан
им покорится и что они могут им владеть? Туда приходили Шах-
Аббас и другие славные завоеватели, но ничего не сделали. Русские
не знают дагестанского народа и того, что скорее они обессилят и
сами себя истребят, нежели покорят дагестанские горы и ущелья.
Хорошее ли то дело, что (русские) завели теперь войну, хватали в
Кубинской провинции людей и, не зная ни кто им верен, ни кто
изменник, ссылали в Сибирь?В этих словах ширванский хан выразил все неудовольствие и
опасения за свою участь. Человек умный и наблюдательный, Му¬
стафа скоро оценил характер Ермолова, цель и систему его дей¬
ствий и не ошибся в своих заключениях. Еще в ноябре 1819 г. глав¬
нокомандующий набросал вчерне штат для управления Ширванскою
областью1 и ожидал только случая, чтобы и здесь уничтожить хан¬
скую власть. Сознавая, что для действительного владычества рус¬
ских на Кавказе и для объединения края в одно органическое целое,
необходимо удалить ханов и ввести в областях русское управление,
Алексей Петрович шел к цели быстро. Требуя, чтобы Мустафа не
давал у себя убежища Сурхаю, Ермолов не скрывал, что ему хоро¬
шо известно поведение Мустафы и его сношения с Дагестаном.1 См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1209.397
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«До сего времени, — писал Алексей Петрович Мустафе1, — с по¬
зволения вашего часто к беглецу Ших-Али-хану проезжали из Пер¬
сии люди и провозимы были деньги. Я вправе думать, что еще охот¬
нее дадите вы всякую противозаконную помощь Ченке Хамбутаю
(Сурхаю), при котором находились от вас люди в самый тот день,
как бежал он из Хозрека. Ваше превосходительство не обращали
никакого внимания к моим приятельским вам советам, и поведение
ваше давно уже не согласуется с теми милостями великого моего
государя, которые всегда готов он был оказывать вам с удоволь¬
ствием. Я исполняю еще мою обязанность и вас предостерегаю.Также не приступая ни к каким распоряжениям, не объяснясь
прежде с вами, прошу ваше превосходительство сообщить мне: ка¬
кие причины заставляют вас переселять на Фит-Даг жителей из
других мест, вопреки их желания и даже нанося им разорение? Мне
известно, что волю вашу исполняют они из одной боязни, но не
желают жить в таком месте, где не имеют они ни малейших выгод.Для чего укрепляете вы Фит-Даг? Кого вы опасаетесь и кто ваш
неприятель? Со времени покорения Акуши и наконец Казикумуха
мне известны все связи ваши с Дагестаном, и там не имели вы не¬
приятелей. Со стороны Персии вы не угрожаемы никакою опасно¬
стью, и между сим государством и Россиею существует доброе и
прочное согласие.Итак, не знаю, к чему приписать вашу бесполезную осторож¬
ность? Я прошу ваше превосходительство не употреблять насилия
в переселении жителей на Фит-Даг, ибо я строгому подвергаюсь
ответу перед великим государем моим, что, не воздержал вас от
разорений жителей, его верноподданных. Ваше превосходительство
можете жить там с людьми вас окружающими и теми, кои того по¬
желают, и как бы ни мало было число таковых, вы столько же там
в безопасности, как собрали бы туда их тысячи. Не беспокойтесь,
русские войска всегда готовы на защиту вас, буде бы могла потре¬
боваться в том нужда, и я слишком внимателен к обстоятельствам,
чтобы не знал, когда им быть там надлежит».Письмо это произвело тем более сильное впечатление на Муста-
фа-хана, что незадолго перед тем он узнал, что главнокомандующий
успел захватить в свои руки одного из самых близких ему людей.
Пойманный открыл все связи хана в Дагестане, указал на сношения
Мустафы с персиянами, на связи с Сурхай-ханом и акушинцами,
которых он восстановлял против русского правительства. Желая1 От 21 июля, № 2452.398
1810-1826оправдаться в своих поступках и скрыть до времени свое поведение,
Мустафа решился на подкуп. Состоявшему при нем капитану кня¬
зю Макаеву хан прислал значительную сумму денег в подарок, но
тот представил их главнокомандующему.Через откупщика рыбных промыслов, надворного советника Ива¬
нова, он разослал письма ко всем своим знакомым чиновникам и
переводчикам, служившим при Ермолове, поручая им не щадить ни
денег, ни подарков, а уверить только главнокомандующего, что он о
проезде Сурхай-хана не знал и давно прервал с ним всякие связи.«С армянином Ивановым, — пишет Алексей Петрович в своих
записках, — приехал секретарь его (Мирза-Ахмед), имея тысячу
червонцев на подарки при первом случае в моей канцелярии; Ива¬
нову же поручено было, по надобности, занять на имя его (хана)
большие суммы. Деньги тысячу червонцев приказал я полицеймей¬
стеру и коменданту взять в казну, и вместо ответа на письма Му-
стафа-хана, доставленные ко мне через нарочных трех чиновников,
приказал я командующему в Кубе, генерал-майору барону Вреде,
отправить в Ширвань два батальона пехоты с артиллериею форси¬
рованным маршем, и туда поспешнейшим образом послал войска
донского генерал-майора Власова 3-го с 800 человеками казаков, дабы
отнять средства к побегу и, буде можно, схватить Мустафа-хана».Последнее не удалось главнокомандующему, так как Мустафа
давно уже решил оставить свое владение и заблаговременно отправ¬
лял за границу все свои драгоценные вещи. Известно было, что такая
отправка вещей и денег состоялась два раза: в первый раз послано
было 100 000, а во второй 40 000 червонцев1. В ожидании, какой обо¬
рот примут дела его в Тифлисе, Мустафа 9 августа отправил за
р. Куру все свое имущество, выслал туда же многие семейства, собрал
в одно место всех своих многочисленных жен и готовился к отъезду.
Для лучшего успеха в побеге шахсеванский Ата-хан, по просьбе Му-
стафа-хана Ширванского, явился на Муганской степи, на противо¬
положном берегу р. Куры, с 800 человеками конницы.Лишь только, 19 августа, хан узнал о движении русских войск,
он тотчас же переправился через р. Куру и ушел в Персию, где был
принят весьма благосклонно Аббас-Мирзою.«Я открыл измену, — писал Ермолов князю Волконскому2, —
тайного и злого врага нашего Мустафа-хана Ширванского, и уже1	Секретный рапорт полковника Реута генерал-лейтенанту Вельяминову, от
29 июля, за № 280.2	В собственноручном письме от 25 сентября 1820 г. Воен.-уч. арх, отд. II,
№ 4488.399
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнет его в ханстве. Он старался измену свою закрыть уверениями в
приверженности к престолу и за сохранение ханского достоинства
предлагал деньги и большие подарки. Он готов был пожертвовать
годовым доходом, а это не менее полумиллиона рублей!По необходимости действуя беспрерывно оружием, вы не по¬
верите, как радовался я, что оба ханства, Шекинское и Ширванское,
достались нам без выстрела. Первое приобрел я истолкованием
трактата, как мусульмане толкуют Коран, т. е. как приличествует
обстоятельствам. Ширванское ханство достал познанием свойств
хана: он наклонен к боязливости и ее усиливает в нем ипохондрия
ужасная. Нетрудно мне было держать его в состоянии робости, до¬
водя до него стороною, что каждое его действие мне известно. На¬
конец, схватил я одного из ближайших его людей, хранителя всех
тайн, и сие решило бегство хана. Он некогда собственными войска¬
ми разбил теперешнего наследника Персии, но посланных мною
тысячи казаков не дождался. Итак, в руках наших ханство прекрас¬
ное и богатое; я достиг главнейшей моей цели и событие сие по¬
читаю счастливейшим во время моего здесь пребывания, ибо могу
надеяться на внутреннее спокойствие. Осталось немного неприяте¬
лей и менее таковых, кои служат персиянам, а сих, Бога самого беру
в свидетели, что он не созидал ничего презрительнейшего».Персияне принимали всех беглых из наших провинций с рас¬
простертыми объятиями, и Аббас-Мирза оказывал особое внимание
к явившимся к нему ханам.«Если, — писал Ермолов А.С. Грибоедову, — вся сия беглецов
сволочь (Мустафа и Сурхай-ханы) будут выставлять опасности,
которые она преодолела, чтобы предать себя в великодушное по¬
кровительство наследника, то уверьте сего последнего, что никто
не останавливал их и что, напротив, я надеюсь умножить число взы¬
скующих его благодеяния. Недавно с неудовольствием отозвался я
к одному из начальников, что Ших-Али-хану, уже при самой Куре
бывшему, воспрепятствовал побег в Персию, что впредь не будет
делаемо с намерением. Нигде с большим приличием беглец сей не
может быть принят, как при лице наследника, который, называя его
слугою Ирана, себя почитает обязанным вспомоществовать ему».Бегство Мустафы не произвело никакого впечатления в Ширва-
ни: народ оставался равнодушным, а армяне были рады совершив¬
шемуся факту.Всем жителям Ширвани объявлено, что Мустафа лишен навсегда
ханского достоинства, и «ханство принимается в российское управ¬
ление».400
1810-1826Для устройства дел и введения управления в Ширвани были от¬
правлены генерал-майор князь Мадатов и правитель канцелярии
главнокомандующего, статский советник Могилевский. Им было по¬
ручено установить точно такое же управление, как было учреждено
в Кубинской провинции, привести в известность доходы, не усили¬
вать податей, выслать в Персию всех приверженных к Мустафе чи¬
новников и составить список всем родственникам бывшего хана.Спокойствие в Ширвани не нарушалось, и 18 сентября в крепо¬
сти Фит-Даге был уже открыт городовой суд. Все магалы (округи),
исключая двух самых отдаленных, к этому числу были уже при¬
ведены к присяге1. Главный город ханства, по неудобству гористого
местоположения, упразднен, и все присутственные места переведе¬
ны в Старую Шемаху, некогда бывшую обширным городом, остатки
которого, находившиеся в развалинах, свидетельствовали о преж¬
нем его великолепии.Таким образом, в течение одного года было введено русское управ¬
ление в двух ханствах без малейших с нашей стороны пожертвований.
Владычество России распространилось далеко за пределы Грузии,
которая составляла теперь лишь небольшую центральную часть на¬
ших владений за хребтом Кавказских гор. В подчинении главноко¬
мандующего находились разнохарактерные войска и разнообразное
население. Являлась необходимость сроднить войска с населением и
сплотить их в одно целое; необходимо было убедить туземцев, что
отныне все, что живет на Кавказе и в Закавказье, должно составлять
одно целое с русской империей. С этою целью, по ходатайству Ермо¬
лова, император Александр I повелел уничтожить название отдель¬
ного Грузинского корпуса и впредь именовать войска, находящиеся на
Кавказе и в Закавказье, отдельным Кавказским корпусом2. «Вы не в
состоянии вообразить, — писал Алексей Петрович князю Волконско¬
му3, — до какой степени я восхищен, что корпус назван Кавказским».Несколько ранее этого переименования признано было необхо¬
димым, для лучшего порядка и единства управления, подчинить
главнокомандующему и Черноморское войско, до сих пор находив¬
шееся в ведении херсонского военного губернатора. Таким образом,
все пространство между Азовским морем и землею войска Донско¬
го было присоединено к Кавказской губернии4.1	Рапорт князя Мадатова и Могилевского Ермолову, 21 сентября 1820 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 1225.2	Отношение дежурного генерала Ермолову, 31 августа, № 8610.3	В письме от 25 сентября 1820 г. Воен.-уч. арх., № 4188.4	Отношение начальника Глав. шт. князя Волконского Ермолову, 21 декабря
1819 г., № 2092.401
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ Черноморском войске, исключая офицеров, считалось тогда
37 046 человек мужского пола. Войско обязано было выставлять
21-й полк и одну конно-артиллерийскую роту, в которых состояло
на службе 12 416 человек и, сверх того, на сторожевой службе
8739 человек. Несмотря на значительность боевой силы войска, за-
кубанцы хозяйничали в земле черноморцев, как у себя дома. По
выражению Ермолова, войско состояло из людей, «похитивших
наименование военных»1, и причиною тому были беспорядки, су¬
ществовавшие во внутреннем управлении.Атаман полковник Матвеев был человек слабый и находился под
влиянием лиц, имевших значение или по своему богатству, или по¬
ложению, и, «конечно, — писал Ермолов2, — не он может исправить
беспорядки, успешно умножению их содействуя». Удаляясь от лич¬
ного присутствия в войсковой канцелярии, атаман завел с нею пере¬
писку, бесполезную по результатам и обременительную по числу
бумаг. Этим воспользовались люди-взяточники, и в отчетах показы¬
валось израсходованным в течение года 865 стоп бумаги и 7 пудов
сургуча. С июня и по ноябрь 1821 г. показано израсходованными
315 стоп бумаги и 4 пуда сургуча, т. е. более 60 стоп в месяц.Войсковая канцелярия не имела определенного штата, и в соста¬
ве ее находилось 127 человек; содержание служащим назначалось
по произволу, и в расходовании войсковых сумм не было никакого
контроля. По отчетам, представленным Ермолову, на войсковую
канцелярию расходовалось ежегодно по 13 ООО рублей. «Дела в кан¬
целярии, — писал Ермолов князю Волконскому3, — никакого раз¬
деления по роду их не имеют; нет ясной отчетности в суммах, нет
никаких правил в руководство. Ничтожные причины множат дела,
ибо войсковая канцелярия, уравненная в обязанностях с уездным
судом, никакой власти не имеет, и то, что должно бы зависеть от
непосредственного и скорого ее решения, по малозначению пред¬
метов подвергается рассмотрению палаты уголовного и гражданско¬
го суда, проходя все медленные формы производства. Словом, в
таком состоянии канцелярия действовать не может, и едва ли есть
слобода крестьян, хуже управляемая, как войско Черноморское».К этому необходимо прибавить, что, в сущности, ни атаман, ни
войсковая канцелярия не имели никакого значения и ими само¬
властно управляли адъютанты херсонских военных губернаторов,1	Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И, № 855.2	Князю Волконскому, от 18 ноября 1821 г., № 190.3	В рапорте от 18 ноября 1821 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 1022.402
1810-1826сначала дюка де Ришелье, а потом графа Ланжерона. Бесчисленные
исключения из общего правила и разного рода послабления были
следствием такого положения дел. Повинности разлагались неурав¬
нительно, наряд войска на кордонную стражу производился не по
строгой очереди, полки пешие и конные составлялись без разбора
людей по способностям: казак, ловкий на коне, служил пешим, и,
наоборот, не умевший ездить назначался в состав конных полков.Служба внутренняя по войску, несравненно легчайшая, не раз¬
личалась от службы на границе. Полковым командирам и даже ка¬
закам, имевшим сильную руку, дозволялось не находиться при полках
и заниматься хозяйством. От этого полки были некомплектны, ка¬
заки не имели понятия о дисциплине, были дурно обучены и плохо
вооружены; в лошадях ощущался большой недостаток, и, хотя в
Черномории был свой конский завод, тем не менее в пяти полках,
находившихся на службе, было только 1598 человек на надежных
лошадях.Вступая в командование войском, Ермолов отправил в Черно-
морию войска Донского генерал-майора Власова 3-го, поручив ему
осмотреть в подробности расположение полков, вооружение каза¬
ков, общественные заведения и хозяйство. Обращая внимание на
исправность отправления кордонной службы, главнокомандующий
приказал атаману Черноморского войска возвратить немедленно в
полк всех людей, отвлеченных разными занятиями, а для исправ¬
ления внутренней службы по войску определить отставных казаков;
вместо четырех орудий приказано выставлять восемь, и подтверж¬
дено, чтобы командиры находились непременно при своих полках.«Должен предуведомить вас, господин атаман, — писал Алексей
Петрович Матвееву1, — что, возложив на генерал-майора Власова
3-го ответственность за исправность кордонной стражи, я хорошо
разумел, что ему надобны помощники усердные, деятельные, не¬
усыпные, и потому поручил я ему вникать в способности офицеров
и удалить всех тех, кои, будучи нерадивы к должностям своим, про¬
должать будут в войске разврат, который более мужикам, нежели
воинам его уподобляет.Вы, господин атаман, объявите всем вообще, что удаление их не
предоставит им свободы предаться праздности; но что всех удален¬
ных от должностей за нерадение и неисправности возьму я для на¬
учения порядка в войска на Кавказской линии, где под начальством
строгих командиров познают, как достойно носить звание офицеров.1 В предписании от 15 января 1821 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,ч. I, № 580.403
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВнушите чиновникам, что несоблюдение чинопочитания нака¬
зывать я буду строгим образом. Редко подвергаю я воинскому суду
и только тех, кои, знав обязанности свои, не исполняют их, по на-
деянности на снисхождение и слабость начальства, коего должны
они быть усердными помощниками. Для упрямых, своенравных,
упорствующих против необходимого порядка, рассеивающих раз¬
врат есть у меня средства смиряющие, и желаю чистосердечно, что¬
бы офицеры войска Черноморского не познакомились со службою
в Грузии и крепостями Кавказской линии».Прибыв в войско и познакомившись с положением дел, Власов
нашел население в самом печальном состоянии. Войсковые и общест¬
венные суммы находились в полном расхищении; сиротский капитал
был роздан почти весь в частные руки и без всякого обеспечения.
Тяжебные и судебные дела оставались нерешенными с 1811 г., а
между тем арестантов содержать было негде, за исключением одной
тюрьмы, в которой заключенные были помещены так тесно, что мно¬
гие лежали под нарами. Общественные конский и овчарный заводы,
не принося никакого дохода, стоили войску: первый 69 100 рублей,
а второй 26 600 рублей. Екатеринодарская суконная фабрика стоила
69 840 рублей и 63 человека рабочих довольствовались войсковым
провиантом. Основанная в 1814 г., фабрика эта к 1821 г. приготови¬
ла 242 куска сукна, которые лежали в складе неокрашенными по не¬
имению красильни.Фабрика и заводы составляли откупную статью и источник до¬
ходов для наиболее влиятельных членов войсковой канцелярии, до¬
пускавших громаднейшие злоупотребления в сборе войсковых до¬
ходов. Так, по показанию канцелярии, в 1820 г. было продано за
пределы войска 425 лошадей, И 249 штук рогатого скота, 1930 овец,
и за все это собрано в войсковой доход 2431 рублей 30 копеек1. На
самом же деле оказалось, что было продано: 19 364 штуки рогатого
скота, 27 502 овцы и в доход войска должно было поступить 5332 руб¬
ля 90 копеек. Подобные же злоупотребления существовали и в раз¬
ного рода статьях, отдаваемых на откуп, так что доход войска был
слишком незначителен, а расходы на общественные нужды велики.
Чтобы пополнить их, казакам приходилось ежегодно платить боль¬
шие деньги, а между тем хлебопашество было до такой степени мало
развито, что войсковое правление для содержания кордонных полков
должно было покупать хлеб в соседних губерниях.1 За проданный и выведенный из пределов войска скот платилось пошлины:
за лошадь и рогатую скотину по 20 коп., а за овцу по 5 коп.404
1810-1826Будучи заняты обороною границ и не имея времени заняться
хлебопашеством, черноморцы находились в самом бедном состоя¬
нии. Главные доходы и средства к существованию извлекались из
скотоводства и рыбных промыслов, но и они не имели достаточно¬
го развития. Распространявшаяся все более и более бедность гро¬
зила, что в близком будущем казаки не будут в состоянии охранять
собственными средствами границу, и тогда правительству при¬
шлось бы сделать на это значительные издержки: содержать войска,
строить крепости и проч.В отвращение этого решено было переселить на черноморские
земли 25 ООО семейств желающих из губерний Черниговской и Пол¬
тавской, из которых, по тесноте земель, многие семейства сами шли
в Черноморию. К такому переселению приглашались преимуще¬
ственно малороссийские казаки, и притом таких мест, которые наи¬
более нуждались в земле. Разрешение на переселение давалось пре¬
имущественно тем семействам, которые имели более женского пола.
Черноморскому войску поставлено в обязанность назначить пере¬
селенцам удобные земли и оказать пособие. Переселение решено
произвести в трехлетний срок, с тем чтобы новым поселенцам были
отведены земли наравне со старыми казаками.В Черноморском войске все вообще селения и хутора не имели
отмежеванной земли, и каждый пользовался землею свободно, т. е.
занимал ее под хлебопашество и сенокошение столько, сколько в
силах был обработать. Самые выгодные и плодородные участки
были, конечно, в руках офицеров и чиновников, служивших по вну¬
треннему управлению войска. Многие из них обратили эти участки
в свою собственность и даже поселили на них крестьян1.«В сословии казаков сего войска, — доносил генерал-майор Вла¬
сов, — есть довольное число так называемых бурлаков или сирот.
Это люди, которые разновременно и из разных мест зашли на зем¬
лю Черноморскую, для заработков, без билетов и по билетам, но,
по просрочке оных, были приняты в казачье звание. Они холосты,
не имеют домов, ниже какого заведения, а живут у других по найму,
а особливо охотно нанимаются на рыбные заводы, где более им сво¬
боды для развратной жизни».1	Впоследствии император Александр повелел всех таких крестьян вывести
из пределов войска и поселить в имениях тех же владельцев, если они имели
таковые во внутренних губерниях России, а в противном случае записать в ка¬
заки, сделав помещикам надлежащее за них удовлетворение. Высочайшее по¬
веление Ермолову, 7 июля 1821 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И,
№ 1016.405
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТаких бездомных казаков считалось в Черноморском войске
2536 человек. На них-то большею частью и лежала вся тяжесть кор¬
донной службы и служба вне пределов войсковой территории. На¬
нимаясь за богатых или за семейства, их приютившие, бурлаки уже
не спускались с кордона, а отпускались домой люди зажиточные,
имевшие возможность «поблагодарить» полкового командира. В пол¬
ку, отправленном на службу в царство Польское, было 350 человек
бурлаков, следовательно, почти две трети полка.Находя подобное положение бурлаков не только бесполезным,
но и вредным для Черноморского войска, генерал-майор Власов
считал необходимым отвести им земли, одновременно с отводом
земель для переселяющихся малороссиян.Алексей Петрович вполне разделял это мнение и, лично посе¬
тивши Черноморию, убедился в необходимости преобразования
всего внутреннего строя казаков.«Был я у черноморцев, — писал главнокомандующий князю Вол¬
конскому1, — можно поблагодарить за команду над ними! В управ¬
лении нет тени порядка. Канцелярия трибунал ужасный: писцов
более, нежели в главном штабе: по октябрь 20 ООО нумеров и едва ли
десятая доля надобных. Дела в Сенате не продолжительнее, плутни
и воровство и таможенным хищникам могли бы быть образцом!
Разве неусыпность генерал-майора Власова сделает войско лучшим,
но хорошим скоро не будет. Я не ближе графа Ланжерона, а в от¬
далении и я буду не полезнее как и mousquetaire gris.Войско Донское не модель совершенства, а на первый случай и
у него хочу заимствовать некоторые постановления и пишу к Чер¬
нышеву».Собираясь ехать в Петербург, Ермолов надеялся лично перего¬
ворить с Чернышевым, получить от него необходимые сведения и
по возвращении из столицы приступить к преобразованию внутрен¬
него быта Черноморского войска.1 В собственноручном письме от 9 ноября 1821 г. Воен.-уч. арх. шт. Св. 44,д. № 160.
ГЛАВА 19Кончина абхазского владельца князя Георгия Шервашидзе. Восстание в
Абхазии. Вмешательство в дела князя Левана Дадиана. Письмо его ге¬
нералу Вельяминову 1-му. Посылка майора Огаркова в Сухум. Аресто¬
вание Хасан-бея. Письмо княгини Тамары об освобождении Хасана.
Прибытие в Абхазию Арслан-бея, брата Хасана. Назначение князя
Дмитрия Шервашидзе владетелем Абхазии. Отправление войск для ус¬
мирения восстания. Воззвание к абхазцам князя Дмитрия Шервашидзе.
Штурм завалов у Кодора. Прибытие отряда в Сухум. Инструкция,
данная князю Дмитрию для управления народом. Кончина его и ут¬
верждение абхазским владельцем князя Михаила ШервашидзеСчитая спокойствие края вполне обеспеченным, А.П. Ермолов
поручил командование войсками и управление краем генерал-лей¬
тенанту Вельяминову 1-му и в конце декабря 1820 года выехал из
Тифлиса в Петербург. Но едва он прибыл в столицу, как получил
известие о волнениях, возникших в Абхазии.7 февраля 1821 г. скончался владетель Абхазии, князь Георгий
Шервашидзе (Сефер-бей), а 8-го числа абхазцы селений, сосед¬
них с Сухумскою крепостью и подвластные Хасан-бею, брату и
личному врагу умершего, собравшись толпою человек в двести, на¬
пали на нашу команду, посланную в ближайший лес за дровами.
Комендант Сухумской крепости, майор Могилянский, выслал на
помощь атакованным поручика Гришкова с ротою пехоты и одним
орудием. Гришков рассеял толпу, но в происшедшей при этом пе¬
рестрелке потерял одного убитым и ранеными четырех нижних
чинов1.1 Рапорт майора Могилянского полковнику князю Абхазову, 8 февраля1821 г., № 48. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии.407
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНАбхазия только на картах была введена в черту владений России,
но в действительности власть наша в этой стране была совершенно
ничтожна. Влияние, которое мы имели в Абхазии, поддерживалось
единственно тем гарнизоном, который находился в крепости Су-
хум-Кале, взятой у турок в последнюю войну, и можно сказать ут¬
вердительно, что власть наша далее стен этой крепости не распро¬
странялась. Находясь на берегу Черного моря, крепость эта, по
своему положению, не имела никакой связи с владениями нашими
ни по эту, ни по ту сторону Кавказа. По дикости и необузданности
абхазцев, по причине их грабежей и хищничества, мы не имели с
Сухумом никакого сухопутного сообщения, и все необходимое до¬
ставлялось морем. Сообщение это, при тогдашних парусных судах,
не всегда было обеспечено, и в те весенние, осенние и частью зим¬
ние месяцы, когда на Черном море свирепствовали бури, мы не по¬
лучали никаких известий о гарнизоне, состоявшем не более как из
500 человек. Не имея, кроме Сухума, ни одного поста в Абхазии,
нельзя было иметь влияние среди народа, «утопающего в крайнем
невежестве и не имевшего никакого понятия об обязанностях чело¬
века к Богу или Друг к другу».Покойный владетель Абхазии, князь Георгий Шервашидзе, был
человек слабый, почти не имевший значения в народе. Фамилия
Шервашидзе тогда только получала перевес над прочими князьями,
когда кто-либо из членов ее личным молодечеством мог первен¬
ствовать над другими. Определенной подати владельцу никто и
никогда не платил, но зато владелец пользовался неоспоримым
правом грабить слабейших и взыскивать в свою пользу часть на¬
грабленного частными лицами. Абхазцы занимались пленнопродав-
ством. Не имея ни хлебопашества, ни скотоводства, а тем более
промышленности, Абхазия, по словам Ермолова, «ничем, кроме
пленных, и торговать не может, а потому, начиная с владетеля и
родных его, торгует оными всякий».«Прекратить торг людьми, — доносил главнокомандующий еще
в 1818 г.1, — противный человеколюбивым намерениям вашего им¬
ператорского величества, привести в надлежащее повиновение ди¬
кий и хищный народ, в случае разрыва с турками удержаться в
Абхазии и получить от земли сей ощутительную пользу не иначе
можно, как умножив там значительно военные силы наши, приведя
Сухум в хорошее оборонительное состояние и учредив посты еще
в некоторых местах Абхазии. Невозможно отделить туда войск, ни1 Императору Александру, от 28 марта 1818 г, № 72408
1810-1826из Грузии, ни с Кавказской линии, ибо корпус едва достаточен для
охранения занимаемых им земель. Итак, для Абхазии нужны осо¬
бенные войска и не менее двух батальонов пехоты, которые из оной
не отлучать по крайней мере в течение весьма многих лет».Батальоны эти должны были, по указанию главнокомандующего,
занять два главных пункта: Сухум и Гагры. С занятием последнего
прерывалось сообщение абхазцев с Анапою и с закубанцами, мог
быть прекращен торг людьми, хищничество, и Абхазия могла быть
приведена в полную покорность русскому правительству.Предположения Ермолова не были, однако ж, приведены в ис¬
полнение, когда после смерти князя Георгия Шервашидзе в Абха¬
зии возникли беспорядки, и вдова умершего, княгиня Тамара, об¬
ратилась с просьбою о помощи.Сухумский гарнизон, по своей малочисленности, не мог ни ус¬
мирить волнений, ни оказать пособия княгине Тамаре, а потому
правитель Имеретии, князь Горчаков 2-й, приказал Могилянскому
ограничить свои действия защитою Сухума, не вмешиваться в дела
Абхазии, но, в случае нужды, дать в крепости убежище княгине Та¬
маре, которая легко могла попасть в руки Хасан-бея1. Последний,
два дня спустя после нападения его подвластных на нашу команду,
а именно 11 февраля, приехал к Могилянскому и требовал, чтобы
ему были возвращены его люди, захваченные в плен. На предложе¬
ние усмирить бунт и выдать мятежников Хасан отговаривался бо¬
лезнью и ничего не предпринимал2.Имея в виду неприязненные поступки Хасан-бея, генерал-лей¬
тенант Вельяминов предписал князю Горчакову оказать пособие
княгине Тамаре и для усмирения непокорных отправить в Абхазию
две роты Мингрельского полка, при двух орудиях и полусотне ка¬
заков, когда разлитие рек не будет препятствовать движению от¬
ряда сухим путем. При этом Вельяминов просил Дадиана Мин¬
грельского снабдить наш отряд продовольствием и оказать помощь
войсками своей тетке, княгине Тамаре.«Исполнение повеления вашего превосходительства, — отвечал
князь Горчаков3, — весьма меня затрудняет; мне совершенно неиз¬
вестно, какого рода пособия ожидает жена покойного владельца и1	Рапорты князя Горчакова 2-го генерал-лейтенанту Вельяминову, 13 февра¬
ля 1821 г, № 121 Тифлис арх Глав шт Кавказской армии2	Рапорт майора Могилянского полковнику князю Абхазову, от 13 февраля
1821 г, № 52 Там же3	Рапорт князя Горчакова 2-го генерал-лейтенанту Вельяминову, 18 февраля
1821 г Тифлис арх Гл шт Кавказской армии409
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчего она хочет. Вместе со вступлением войск наших и даже тотчас
как мы вмешаемся в дела абхазцев, следует нам, по моему мнению,
торжественно объявить, кого мы признаем наследником или кому
хотя временно поручаем управление. Мера сия необходима, дабы
некоторым образом, соединив приверженцев признанного нами и
преданных нашему правительству, составить в земле партию, без
коей мы сделать ничего не в состоянии».Не решаясь сам признать кого-либо наследником Абхазии, без
распоряжения правительства, и «следуя принятому во всей Европе
обычаю», что в случае малолетства старшего сына мать должна
быть регентшею, или правительницею, Вельяминов приказал пра¬
вителю Имеретии объявить княгиню Тамару правительницею Аб¬
хазии, впредь до утверждения наследника императором Алексан¬
дром.Число абхазцев, приверженных к России, было весьма ограни¬
чено и состояло из лиц, исповедовавших христианскую религию;
большинство же населения, будучи магометанами и язычниками,
скорее готово было склониться на сторону Турции или желало не¬
зависимости. При таких условиях введение русского управления в
Абхазии было почти невозможно, точно так же невозможно было
предоставить княгине Тамаре управление народом воинственным и
необузданным.Вопрос о том, кто должен быть преемником умершего владельца,
был еще весьма далек от решения, а между тем князь Леван Дади-
ан готов был вмешаться в дела Абхазии и присвоить себе право на
избрание нового владетеля.Сообщая о смерти Георгия Шервашидзе, князь Леван Дадиан
писал Вельяминову1, что как покойный «по моему представитель¬
ству был принят под высочайшее покровительство и, сверх того,
при помощи моей владел Абхазиею, то и поставляю долгом доло¬
жить вам о делах тамошних: 1) обыкновение есть у тамошних вся¬
кого состояния жителей производить после смерти владельца боль¬
шое смятение, грабежи и разные бесчинства, что и теперь начинают,
как слышно; 2) они не будут смотреть, кому по закону принадлежит
наследство и кто должен быть законным преемником, но кто теперь
сильнее покажется им и в случае междоусобия и грабежей более
успеет, к тому и пристанет народ.До нынешнего времени, когда умирали владельцы Абхазии и на¬
чинались со стороны жителей междоусобия и беспорядки, обыкно-1 В письме от 13 февраля 1821 г Тифлис арх Глав штаба Кавказской армии410
1810-1826венно усмиряемы были они и восстановлялись спокойствие и по¬
рядок предками моими Дадианами, и кому по закону доставалось,
того Дадианы и делали преемником абхазского владельца, а непо¬
корных приводили силою к повиновению».Покойный владетель имел трех сыновей, из коих старший, Дми¬
трий, был законным наследником и воспитывался в Петербурге.
Ходатайствуя о назначении Дмитрия Шервашидзе владетелем,
князь Леван Дадиан присовокуплял, что он собрал войска и дви¬
нулся в Абхазию, «чтобы помочь вдове и сиротам».На самом деле ему хотелось завладеть некоторою частью Абха¬
зии, которая некогда была под властью Дадианов. Не ожидая ника¬
кой пользы от мингрельского ополчения и сознавая, что поход Да-
диана только еще более восстановит абхазцев как против него, так
и против русских, князь Горчаков просил князя Левана приехать в
Марань для личного с ним свидания. Правитель Имеретии намерен
был уговорить Дадиана оставить свои замыслы по крайней мере
до тех пор, пока русские войска будут двинуты на усмирение вол¬
нующихся, т. е. до апреля месяца. Ранее этого срока мы не могли
предпринять ничего решительного, по весьма ограниченному числу
войск и по недостатку продовольствия. В кутаисском гарнизоне
было только до 376 человек строевых, а в трех ротах Мингрельско¬
го полка, которые могли быть двинуты, всего 358 человек рядовых;
все же остальные войска находились на различного рода постах,
с которых тронуть их было невозможно, ввиду только что прекра¬
тившихся волнений в Имеретии и Гурии. Князь Горчаков просил
прислать ему находившийся на Военно-Грузинской дороге батальон
Мингрельского полка и тогда намерен был ринуться в Абхазию
береговою дорогою, имея провиант на баркасах, следующих на од¬
ной высоте с войсками.Вместе с тем он отправил майора Огаркова в Сухум, чтобы тот
подробно узнал о всем происходящем в Абхазии и об образе мыс¬
лей жителей. С ним отправлены были письма княгине Тамаре и
Хасан-бею, в которых князь Горчаков писал, что без воли русского
императора наследник Абхазии ни избран, ни утвержден быть не
может, и выражал уверенность, что каждый абхазец будет содей¬
ствовать поддержанию спокойствия. Но как участие Хасан-бея в
происшедших у Сухума беспорядках было несомненно, то Огарко-
ву было поручено, если представится возможность, арестовать Ха¬
сана. Близко знакомый с делами Абхазии, майор Огарков находил
это крайне неудобным, так как Хасан имел большое влияние на
Цебельдинский и Пицундский округи, и арестование его вызва¬411
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНло бы большие беспорядки. Князь Горчаков разделял это мнение,
но генерал Вельяминов, еще ранее посылки майора Огаркова, при¬
казал Могилянскому арестовать Хасан-бея при первом удобном
случае.Человек буйного и неукротимого характера, не признававший
ничьей власти, никогда не повиновавшийся брату, Хасан-бей имел
сильную партию и мечтал захватить власть в свои руки. Магомета¬
нин по религии, он был приверженцем Порты и ее орудием во всех
замыслах против России. Такой человек не мог быть оставлен в
Абхазии при тогдашнем положении дел, и удаление его было не¬
обходимо.Пригласив к себе в дом, под предлогом переговоров об освобож¬
дении захваченных в плен трех человек его подвластных, Могилян-
ский арестовал Хасан-бея и приказал его связать. Немногочис¬
ленная свита Хасана, ожидавшая на галерее его выхода, выхватив
оружие, бросилась на освобождение своего князя, но не была до¬
пущена командою, причем в происшедшей схватке два цебельдин-
ских князя были заколоты штыками, а другие задержаны и посаже¬
ны на гауптвахту1. Связанный Хасан-бей был тотчас же отправлен
на корвет «Крым», стоявший у Сухума, и содержался там до даль¬
нейших распоряжений о его отправлении из Абхазии.Арестование Хасана произвело большое волнение, и майор Огар¬
ков по приезде в Редут-Кале считал бесполезным ехать далее, в
Сухум, потому что «сила слова, — доносил он2, — к народу почти
дикому, необузданному и ожесточенному обстоятельствами едва ли
может иметь успех». Абхазцы собрались толпою к княгине Тамаре
и требовали ее ходатайства об освобождении Хасана. Испуганная
женщина написала письма генералам Вельяминову, князю Горча¬
кову и своему племяннику князю Левану Дадиану, прося об осво¬
бождении Хасана и страшась за свою участь.«Покойный муж мой, — писала она князю Горчакову3, умирая,
поручил нас и весь дом свой попечению брата своего Хасан-бея,
внушив ему быть покорным российскому государю.Хасан-бей не успел похоронить брата, как злодеи произвели свое
действие и убили солдат. Хасан-бей был одержим болезнью; полу¬
чив облегчение, он желал открыть виновников сего злодеяния, но1	Рапорт майора Могилянского генерал-лейтенанту Вельяминову 1-му,
10 марта 1821 г., д. 96. Тифлис, арх. Глав, шт Кавказской армии.2	Рапорт майора Огаркова князю Горчакову, 18 марта 1821 г., N° 176. Там же.3	Письмо княгини Тамары князю Горчакову, без числа. Тифлис, арх. Глав,
шт. Кавказской армии.412
1810-1826между тем взят комендантом сухумским, а дела, требующие рас¬
поряжения, остались без действия. Если вы желаете мне (добра)
и владению моему, уважьте мою и всего народа нашего просьбу
об освобождении Хасан-бея. Я совсем погибну и без куска хлеба
останусь, если Хасан-бей не будет выпущен. Народ здешний дикий,
не знает Бога. Прошу уважить сию просьбу мою и написать о том
генералу Вельяминову».«Сухумский комендант арестовал Хасан-бея, — писала княгиня
Тамара своему племяннику, князю Левану Мингрельскому1. — Аб¬
хазцы и без того нехорошие люди, а теперь совсем взбесились. Если
его возьмут, говорят они, то ни один из нас не останется в Абхазии,
ниже кому другому позволим остаться — это их намерение. Я на¬
писала в Тифлис бумагу к генерал-лейтенанту Вельяминову, кото¬
рую поручила доставить верному мне Марганию. Если меня люби¬
те и желаете добра моим сиротам, то пошлите при письме брата
моего Николая и напишите от вас также бумагу, чтобы выпустили
Хасан-бея. Если они письма моего теперь же не доставят, то после
того мне уже невозможно будет здесь оставаться, пожалуйте сами
и возьмите как меня, так и сирот моих».Князь Леван Дадиан также просил об освобождении Хасан-бея,
но выпустить его было трудно, так как за оскорбление, нанесенное
ему арестованием, ничего, кроме мщения, ожидать было невозмож¬
но. 27 марта Хасан-бей был доставлен в Редут-Кале, а оттуда, по
распоряжению Вельяминова, препровожден в Кутаис и далее в г.
Гори2. Княгине Тамаре Вельяминов писал, что Хасан арестован не
за участие в нападении на нашу команду, а вообще за неблагона¬
меренное его поведение. «В истине сего, — писал Вельяминов3, —
наиболыпе могут удостоверить вас опыты прежних его против свет¬
лейшего дома вашего неприятных поступков и различие самой
веры, им исповедуемой, которая мусульманам вменяет в доброде¬
тель ненависть и презрение к христианам». Вельяминов находил,
что княгиня Тамара не только не должна была ходатайствовать об
его освобождении, но желать его удаления для спокойствия сына
ее, как будущего владельца Абхазии.Получив известие о происшедших в Абхазии беспорядках, Ер¬
молов просил императора о скорейшем отправлении из Санкт-
Петербурга старшего сына умершего владельца князя Дмитрия1	Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии.2	Резолюция Вельяминова от 31 марта, на рапорте князя Горчакова от28	марта 1821 г., за № 28. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии.3	От 1 апреля 1821 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 934.413
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНШервашидзе. Главнокомандующий хотя и не допускал, чтобы ди¬
кий народ абхазский подчинился молодому князю, но надеялся,
что, получивши воспитание в Петербурге, Дмитрий Шервашидзе
будет по крайней мере предан России и сообразоваться с волею
нашего правительства1. Император Александр произвел князя Дми¬
трия в полковники и назначил его владетелем Абхазии. Ермолов
лично объяснил новому владельцу предстоящие ему обязанности,
просил его обратить особенное внимание на состояние дел и ста¬
раться усмирить народное волнение, все более и более усиливав¬
шееся2.Вскоре после отправления Хасан-бея в Имеретию подвластные
ему князья пригласили бежавшего в Турцию брата Хасана, извест¬
ного отцеубийцу Арслан-бея, который, явившись в Абхазию, уверил
жителей, что он имеет фирман от турецкого правительства, под¬
писанный русским посланником в Константинополе, по которому
он не только утверждается владетелем Абхазии, но Россия отдает
ему во власть и крепость Сухум-Кале. При помощи такого обмана
Арслан-бей успел собрать себе значительную партию приверженцев
и стал угрожать Сухуму. Он прислал к подполковнику Михину,
заменившему майора Могилянского, двух человек, требовавших,
чтобы русские войска были выведены из крепости. Посланные вы¬
звали переводчика и заявили ему, что Сухум принадлежит Арслан-
бею, а не русским и что Абхазия всегда была подвластна Турции, а
не России. Подполковник Михин объявил прибывшим, что если
еще кто-нибудь явится с подобным предложением, то встречен бу¬
дет выстрелами, а Арслан-бею просил сказать, чтобы он и его еди¬
номышленники «ожидали скорой гибели с семействами своими».Утром И сентября Арслан-бей, со значительным числом конни¬
цы и с пятью распущенными знаменами, проехал мимо Сухума;
толпа его с каждым днем росла, и подполковник Михин считал свое
положение крайне затруднительным. «Я после сего, — доносил он
князю Горчакову3, — не решусь послать в лес за дровами, которых
у меня может стать по 1 октября; после буду ломать строение, при¬
шедшее в ветхость. Единственно, чтобы не потерять без крайности
людей, прошу покорнейше, ваше сиятельство, не оставьте предпи¬1	Отношение Ермолова к графу Нессельроде, от 29 мая 1821 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 935.2	Письмо Ермолова князю Дмитрию Шервашидзе, 21 августа 1821 г. Там же,
№ 938.3	В рапорте от И сентября 1821 г., № 28. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской
армии.414
1810-1826сать кому следует о скорейшей присылке ко мне в крепость пала¬
ток, как необходимо нужных в то время, когда крайность заставит
ломать строения на дрова».Получив этот рапорт, князь Горчаков сосредоточил в Редут-Ка¬
ле отряд в 600 человек, из трех рот Мингрельского и трех рот
44-го егерского полков, с двумя орудиями и 40 человек казаков.
Поручив начальство над этим отрядом командиру 44-го егерского
полка, полковнику князю Абхазову, князь Горчаков приказал ему
следовать в Самурзакань и, выбрав для лагеря удобную позицию,
ожидать дальнейших распоряжений. Для переправы через р. Ингур
князь Абхазов должен был устроить паром, который потом отпра¬
вить в Анаклию, под защиту укреплений. Здесь отряд должен был
ожидать прибытия отправленного из Санкт-Петербурга князя Дми¬
трия Шервашидзе1. Вельяминов не одобрил этого распоряжения и
предписал князю Горчакову, не ожидая прибытия наследника, не¬
медленно двинуться на помощь гарнизону Сухума2.Поручив управление Имеретиею и Гуриею командиру Мин¬
грельского полка, полковнику князю Бебутову, князь Горчаков все-
таки дождался прибытия князя Дмитрия Шервашидзе и вместе с
ним, под охраною мингрельской кавалерии, собранной князем Да-
дианом, выехал из Кутаиса для принятия личного начальства над
отрядом. Арслан-бей с помощью приведенных им черкес успел овла¬
деть почти всею Абхазиею и взял от главнейших князей аманатов.Оставленная почти всеми, княгиня Тамара, поселившись в доме
своем в селении Кодор, отстоявшем от крепости Сухума в 30 вер¬
стах, была окружена бунтовщиками. Принудив ее дать присягу в
том, что не будет иметь никаких сношений с русскими, Арслан-бей
двинулся к Самурзаканской границе, но, узнав, что в селении На-
бакеви стоит полковник князь Абхазов с отрядом, вернулся в Зуп-
су. 27 октября он опять появился с своим ополчением на границах
Самурзакани, и тогда полковник князь Абхазов перешел в насту¬
пление. Арслан отступил к р. Галидзге, пригласил к себе черкес
и увеличил свою толпу до 8000 человек. 1 ноября князь Горчаков
и Дмитрий Ширвашидзе догнали отряд и разослали объявление,
составленное генералом Вельяминовым, от имени нового владе¬
теля.1	Рапорт князя Горчакова Вельяминову, 29 сентября 1821 г., № 52. Пред¬
писание князя Горчакова полковнику князю Абхазову, 25 сентября, № 1534.
Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской армии2	Резолюция Вельяминова от 11 октября за № 65 Тифлис, арх. Глав. шт.
Кавказской армии.415
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Сиятельные абхазские князья, — писал Дмитрий Шервашид¬
зе1, — почтенное духовенство и весь народ!Всем и каждому из вас известно, что его императорское вели¬
чество, державнейший и могущественный всероссийский государь
император, приняв в высокое свое покровительство и вечное под¬
данство абхазскую землю, Богом дарованную власти моих предков,
всемилостивейше соизволил утвердить владетелем оные блаженной
памяти родителя моего, светлейшего князя Георгия Шервашидзе.
Рановременная, однако же, кончина его, поразившая жестокою
скорбью владетельный дом наш, подала повод некоторым неблаго¬
намеренным людям, врагам покойного родителя моего и врагам
общего вашего спокойствия, воспользовавшись моим отсутствием,
посеять в Абхазии своеволие, мятеж и отпадение от покорности
светлейшей родительнице моей княгине Тамаре, а чрез то по¬
двигнуть вас на измену и самой могущественной Всероссийской
империи.Извещенный о таковых неустройствах, великий государь импе¬
ратор, жалея о несчастном заблуждении абхазского народа, благо¬
волил высочайше утвердить меня, как единственного и законного
наследника Абхазии, во всех правах и преимуществах покойного
моего родителя и вместе с тем повелел мне, оставя счастливую и
блистательную столицу его империи, отправиться в Абхазию, при¬
нять бразды правления, всемилостивейше над вами мне вверенно¬
го, и восстановить спокойствие любезного ему абхазского народа.
Таким образом, взысканный неисчетными милостями августейшего
российского монарха, возвратился я ныне к наследию моих пред¬
ков.С самых отдаленнейших времен абхазский народ отличался всег¬
да верностью и преданностью к своим владельцам. Итак, на сем
народом благородном духе основываю я призвание, знаменитые
князья, духовенство и весь абхазский народ, обратиться к священ¬
ным обязанностям, к верности законному владельцу и, оставя на¬
рушителя вашего спокойствия, отцеубийцу Арслан-бея, явиться ко
мне с раскаянием и покорностью.Неужели в обуявшем вас ослеплении забыли вы, что божеские
и человеческие законы, рано или поздно, навсегда неизбежно кара¬
ют отцеубийц страшною гибелью, поражая бедствиями и их спод¬
вижников? Неужели также не предусматриваете, что упорство в
измене могущественной Российской империи может навлечь на1 См. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 940.416
1810-1826мятежников праведный гнев всесильного монарха и силою непо¬
бедимых его войск истребить их с лица земли, подвергнув тому же
зкребию жен и чад ваших?Я требую, чтобы почтеннейшие из князей и духовенства абхаз¬
ского немедленно явились ко мне и в знак искреннего своего рас¬
каяния представили бы благонадежных аманатов. Таковая покор¬
ность возвратит моему народу всю нежность сердца, болезнующего
ныне о его заблуждении.И я в таком случае торжественно, пред лицом всеведущего Бога,
обещаю быть пред российским правительством ревностным ходата¬
ем о предании всего прошедшего вечному забвению, и дабы жизнь,
собственность и права каждого из раскаявшихся искренно оставле¬
ны были неприкосновенными, с моей стороны для таковых верных
и покорных моих подданных, посвятив всю свою жизнь на устрое¬
ние их счастья, я буду в их спокойствии и благоденствии искать
единой моей славы и собственного блага.Напротив того, злых и непокорных мятежников не укроют ни
леса, ни горы от праведной казни. Славное воинство покровитель¬
ствующей мне России уже вступило в Абхазию на преследование
изменников и конечное их повсюду истребление.Одно благоразумие теперь укажет вам верный путь к счастью
или погибели вашей».Отряд между тем подвигался вперед с целью атаковать Арслан-
бея, если воззвание князя Дмитрия не будет иметь желаемого успеха.Укрепившись со значительным числом приверженцев и хело-
русских турок между Кодорским мысом и Хелорусами, Арслан-бей
намерен был не допустить наш отряд до Сухума. Остановившись
13 ноября на ночлеге у Скабии, князь Горчаков утром 14 ноября
выступил далее, отправив в авангарде полковника князя Николая
Дадиана с мингрельскими войсками, для разузнания сил и распо¬
ложения неприятеля. Верстах в четырех от Кодора абхазцы встре¬
тили мингрельцев сильным огнем из расположенных на берегу
моря завалов и, рассыпавшись «по едва проходимой колючке и
лесу», старались атаковать правый фланг Дадиана. Потеряв не¬
скольких князей и дворян, мингрельцы остановились и выждали
прибытия русских войск. Князь Горчаков тотчас же отправил на
правый фланг стрелков, а полковнику князю Абхазову приказал
атаковать завалы. Выбив штыками неприятеля и овладев завалами,
Абхазов преследовал бегущих по берегу моря. Отряд двинулся впе¬
ред, а. засевшие в лесу абхазцы, пропустив арьергард, открыли
огонь в тыл нашему отряду. Желая скорее достигнуть Сухума,417
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкнязь Горчаков не обращал внимания на отдельные шайки и из¬
редка останавливался, для прогнания наседавшего неприятеля. По
мере движения вперед и преследования бегущих, толпа привержен¬
цев Арслан-бея постепенно уменьшалась, и наконец сам он при¬
нужден был, с небольшим числом всадников, скрыться у черкес,
близ Анапы. Во время этой перестрелки был убит Мингрельского
полка прапорщик князь Бебутов и ранен 44-го егерского полка
прапорщик Ракилевич, нижних чинов убито девять и ранено 38 че¬
ловек; мингрельцы потеряли 10 человек убитыми и 16 ранеными1.Прибыв в Сухум-Кале, князь Горчаков тотчас же отправил пол¬
ковника Абхазова с небольшим отрядом в Цебельду, для наказания
главных виновников возмущения и сторонников Арслан-бея. Щадя
тех, которые покорялись и выдавали аманатов, Абхазов разорил до
основания селения непокорных, уничтожил их запасы, вырубил
виноградники, рассеял жителей и, принудив князей бежать к чер¬
кесам, возвратился в Сухум. Спокойствие в Абхазии было восста¬
новлено, и 30 ноября 1821 г. князь Дмитрий Шервашидзе торже¬
ственно провозглашен владетелем Абхазии2.В этот день в Соуксу, резиденции владетеля, при многочислен¬
ном собрании князей и дворян и в присутствии всего отряда рус¬
ских войск, князь Горчаков объявил князю Дмитрию Шервашидзе
пожалованный ему чин полковника, вручил ему знамя, как знак
власти, и привел к присяге. После присяги князей и дворян был
отслужен благодарственный молебен и провозглашено многолетие
русскому императору, при громе пушечных выстрелов.Оставив в Соуксу, для охраны нового владетеля, две роты Мин¬
грельского полка, под начальством майора Ракоци, и отправив
остальные войска обратно в Имеретию, князь Горчаков остался сам
на несколько дней в Сухум-Кале, для окончательного устройства
дел в Абхазии и для указания новому владельцу обязанностей как
относительно России, так и его подвластных.«Излишним почитаю, — писал он князю Дмитрию Шервашид¬
зе3, — упоминать вашей светлости об обязанностях ваших в отно¬
шении к облагодетельствовавшему вас государю императору. Быв
воспитаны и возведены на высокое достоинство его милостями, не1	Рапорт князя Горчакова Вельяминову, 23 декабря 1821 г, № 13. Тифлис,
арх. Глав. шт. Кавказской армии.2	Рапорты князя Горчакова Вельяминову, 5 ноября и 7 декабря 1821 г.,
№ 1831 и № 8. Там же.3	В письме от 7 декабря 1821 г., № 6 Тифлис, арх. Глав. шт. Кавказской
армии.418
1810-1826могу я сомневаться в верности вашей, а благородные чувства, ко¬
торые примечаю в вашей светлости на каждом шагу, без сомнения,
внушат вам более, нежели все то, что я могу сказать касательно сего
предмета.Полудикие нравы, невежество и обычай подданных ваших долж¬
ны казаться вам странными, и ваша светлость, без сомнения, ясно
видите сами необходимость ввести лучшее устройство во всех ча¬
стях. За всем тем советую вам не вдруг переменять насилием обы¬
чаи, господствующие уже несколько столетий в сей стране. Пример
вашей светлости, особенно когда познакомитесь с абхазским языком,
будет для подвластных вам лучшая наука. «Личная безопасность
ваша, при теперешних смутных обстоятельствах, требует беспре¬
станных мер осторожности, почему и почитаю нужным повторить
вам то, что имел честь докладывать изустно, именно: сколь необ¬
ходимо иметь вам беспрестанно при себе не менее 50 человек на¬
дежной конницы. Легко можно вам собрать и содержать сие малое
число людей. Несколько ласковых слов и незначительные подарки
привяжут к вам сию стражу самым нелицемерным образом. При
всем пособии от российского правительства не можете вы ожидать,
чтобы войска могли гоняться за малыми шайками и наказывать
легкие грабительства, но конница ваша может их преследовать всю¬
ду и заставлять абхазцев повиноваться вашей власти».Всех бежавших за границу и возвратившихся с покорностью
князь Горчаков просил прощать и возвращать в свои жилища, но
дядей владетеля Арслан-бея, Ростом-бея и Таяр-бея ни в каком слу¬
чае в Абхазию не допускать. Им никакой пощады даровано быть не
может, говорил князь Горчаков; «пролитая ими кровь русская да
будет метиться до потомства, и именем высшего начальства воз¬
лагаю на вашу светлость обязанность преследования их всюду».Видя, что абхазцы смотрят на нового владельца как на иноземца,
не знающего родного языка, и что они неохотно будут повиновать¬
ся ему, князь Горчаков взял аманатов от всех наиболее влиятель¬
ных фамилий и отправил их в Мингрелию, под надзор князя Лева¬
на Дадиана. Без этой меры трудно было сохранить спокойствие в
Абхазии, а еще более заставить народ повиноваться молодому вла¬
детелю. Вскоре после отъезда князя Горчакова Дмитрий Шерва-
шидзе отправил своих посланных к джихетским князьям, некогда
подвластных абхазским владельцам, с требованием не пропускать
Арслан-бея и не дозволять ему проводить войска по их владениям.
Джихетские князья отказались исполнить требование и отвечали,
что не признают князя Дмитрия потомком дома Шервашидзе.419
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН—	Если бы он был из Шервашидзевой фамилии, — говорили
князья посланным, — то не отдал бы своей земли русским. Если он
истинный сын покойного Сефер-бея (князя Георгия), то пусть вы¬
гонит русских из своего владения и из Сухума.Цебельдинские князья также мало повиновались владетелю, и
ничтожная власть князя Дмитрия продолжалась недолго: 16 октя¬
бря 1822 г. он скончался, будучи отравлен приверженцем Арслан -
бея, абхазцем У русом Лаквари. Ближайшим наследником после
Дмитрия был брат его Михаил, 16-летний юноша, преданный Рос¬
сии и успевший отличиться в 1821 году при разбитии толпы мя¬
тежников. По ходатайству Ермолова император Александр произ¬
вел Михаила в майоры, назначил ему ежегодно по тысяче рублей
содержания и утвердил владетелем Абхазии.
ГЛАВА 20Меры к покорению Чечни и Дагестана. Заложение укрепления Герзелъ-
аула и крепости Бурной. Устройство просек на пространстве между
укреплением Неотступным Станом и крепостью Грозной. Экспедиция
главнокомандующего в Кабарду и ее последствия. Попытка завести
меновую торговлю с закубанцами. Действия генерал-майора Грековав Чечне в 1822 г.Волнения, возникшие в Абхазии, и меры к их прекращению не
отвлекли внимания генерала Вельяминова 1-го от главнейшей цели
главнокомандующего — подчинения русской власти населения Да¬
гестана и Чечни. В октябре 1820 г. укрепления Неотступного Стана
были настолько готовы, что один гарнизон мог оборонять его от
всяких покушений неприятеля. Оставив в стане две роты 43-го егер¬
ского полка, генерал-майор Сталь 2-й с остальными войсками, 8 ок¬
тября, выступил к Герзель-аулу и обратил его в укрепленный пост.
Октября 19-го работы были уже окончены, укрепление Герзель-аул
вооружено 10 орудиями и занято ротою 43-го егерского полка.Вызвав к себе до 50 человек качкалыковских старшин, генерал
Сталь задержал их у себя в виде аманатов и 21 октября, с отрядом из
трех батальонов пехоты, 300 казаков и 12 орудий, прибыл в Гудермес.
Жители были взволнованы появлением русских войск, но явились с
покорностью. По требованию Сталя они заняли своими караулами
все пространство между реками Гудермесом и Сунжею, доставили
скот на порцию отряду и нарядили 200 человек рабочих с топорами.
Селения Андрей, Аксай, Костек и Кошгелды выслали тысячу рабо¬
чих, а брагунцы и девлетгиреевцы — 700 рабочих. Присоединив к
ним 500 человек солдат, генерал-майор Сталь приступил к рубке
леса, и с 21 по 26 октября было вырублено более пяти верст в длину
и от одной до полутора верст в ширину. Зная по опыту, что всякое421
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсопротивление или нападение на русский отряд влекло за собою
смертную казнь или ссылку в Сибирь аманатов, чеченцы не показы¬
вались и с грустью смотрели на уничтожение их вековой защиты.
Рубка леса, произведенная в разных направлениях, имела столь силь¬
ное влияние на жителей, что большинство их решилось покориться.
Гребенчуковцы прислали в Грозную депутатов с просьбою принять
их в подданство и обещали выдать аманатов; их примеру последова¬
ли гехинцы и шалинцы. Собравшиеся в Грозной уполномоченные от
горцев присягнули на верность и обязались платить ежегодно с каж¬
дых десяти дворов по одной рогатой скотине.Не полагаясь вполне на присягу и будучи убежден, что она не¬
чистосердечна, генерал-лейтенант Вельяминов 1-й, с наступлением
весны 1821 г., приказал полковнику Грекову продолжать проведение
просек в Чечне и выжечь весь лес, находившийся в земле качкалы-
ков, по дороге из Неотступного Стана к крепости Грозной. Собрав
из Аксая, Андрея, Костека и других селений рабочих с топорами,
Греков 1 марта с отрядом в 2908 человек и с 9 орудиями1 перепра¬
вился через Терек к Амир-Аджи-Юрту и двинулся по направлению
к Мичику. Остановившись у селения Койсунгури, полковник Греков
с раннего утра следующего дня приступил к работам. Под прикры¬
тием роты Ширванского, роты Апшеронского полков, 150 егерей и
всех спешенных казаков до четырех тысяч топоров принялись за ра¬
боту, и к вечеру была сделана широкая просека почти до самого Ми-
чика на расстоянии трех верст. Хотя лес был не сплошной и во мно¬
гих местах пересекался полянами, но работа была весьма трудна,
потому что он состоял из бука чрезвычайно крепкого и толстого:
«Редкое дерево тоньше обхвата, а многие в два и более».В отряде находилось:ПолкиОфицеровСтроевыхНестроевыхАпшеронского полка860015Ширванского1413326Кабардинского4443843-го егерского52112Итого31228751Моздокского каз. полка1-Гребенского войска3312Семейного121-Всего362821511 Четыре орудия легкой № 2 роты 22-й артил. бригады и 5 орудий казачьей
№ 5 роты. При орудиях было 3 офицера и 98 нижних чинов.422
1810-1826«О состоянии Мичика, — доносил Греков1, — обязываюсь до¬
ложить, что р. Мичик протекает по пологому ущелью, покрытому
толстым лесом. От Аксая к Гудермесу и на всем протяжении оного
не было никаких полян природных, но когда качкалыки, быв утес¬
няемы нами, принуждены были оставить свои деревни, то начали
по р. Мичику истреблять местами лес, выжигать оный и делать по¬
лянки для кукурузы, через что в некоторых местах открылись по¬
ляны, не более полуверсты, пересекаемые перелесками. В сих-то
местах поселились они, поделали землянки и живут в самой нище¬
те. Через очистку ныне дороги открылись пять деревень, и лучшее
их поле, в продолжение трех лет ими очищенное, они теперь долж¬
ны бросить или покориться нам, ибо близость крепости и набеги,
кои можно будет сделать туда со временем, конечно, отнимут у них
возможность и охоту там жить.Вниз по Мичику, где с давнего времени жили несколько домов
из Горячевской деревни, прочищено поле не более как полторы вер¬
сты в длину. Оно закрыто большим лесом и лежит неподалеку от
Маюртупской деревни. Сия последняя расположена также среди
леса и имеет всей поляны не более двух верст. Я не знаю, какой
другой народ в состоянии жить в такой крайности и упорствовать
в покорности».Разрушив селение Койсунгури, полковник Греков перешел к Не¬
отступному Стану и на следующий день, 5 марта, очистил от деревьев
Горячевскую деревню (Исти-Су) и разрушил до основания дома,
чтобы хищники не имели убежища и средств вредить нашему гарни¬
зону. За разрушение жилищ чеченцы отвечали усиленным нападе¬
нием на наши посты, и полковник Греков принужден был в течение
лета 1821 г. произвести еще несколько экспедиций для наказания
непокорных. Наказанные искали спасения в лесах и горах или шли
в толпу Ахмед-хана Аварского, собиравшего ополчение, чтобы вос¬
препятствовать возведению нами укрепления в г. Тарках.Назначенный для того отряд, под командою начальника корпус¬
ного штаба генерал-майора Вельяминова 3-го, состоял из двух ба¬
тальонов Ширванского, одного батальона Апшеронского и одного
Куринского полков, из 14 орудий2 и 200 линейных казаков3.1	В рапорте генералу Сталю, от 10 марта 1821 г., № 32. Тифлис, арх. Глав,
шт. Кавказской армии.2	Шесть батарейных орудий роты № 1 и шесть легких орудий роты № 2
22-й артил. бригады и два конно-казачьих.3	Предписание Вельяминова 1-го Сталю, от 13 марта, № 686. Тифлис, арх.
Глав. шт. Кавказской армии.423
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЕще в феврале 1821 г. генерал-майор Вельяминов 3-й просил
шамхала Тарковского заготовить необходимые для укрепления ка¬
мень, известь и бревна. Материалы были заготовлены, и в апреле
было приступлено к заложению укрепления. Первое время работы
шли довольно успешно, но потом жители шамхальства, по внуше¬
нию Ахмед-хана Аварского, отказались давать рабочих и арбы.Собравши с разных племен Чечни и Дагестана до 1000 человек
вооруженных, Ахмед-хан явился с ними в мехтулинском владении
в селении Даргали. Шамхал просил содействия русских войск к
изгнанию толпы из его владений. Генерал-лейтенант Вельяминов
1-й пригласил Аслан-хана Кюринского принять меры к изгнанию
изменника, но «если собственными силами, — прибавлял при этом
Вельяминов Аслан-хану1, — вы не будете в состоянии приступить
к наказанию мятежников, то прошу вас, собрав вашу конницу, по¬
спешить присоединиться к находящемуся в Тарках отряду». Кю¬
ринский хан предпочел присоединиться к отряду Вельяминова,
состоявшему всего из 600 человек. Двинувшись в Мехтулинское
владение и подойдя на орудийный выстрел к селению Аймакам2,
где укреплялись лезгины и находился Ахмед-хан Аварский, Велья¬
минов приказал двум ротам Апшеронского полка сбить лезгин с гор
и занять фланговое укрепление. Поддержанные огнем двух орудий,
апшеронцы скоро овладели укреплением, и когда были двинуты
вперед остальные войска, то лезгины оставили свои укрепления и
собрались на защиту селения Аймак. Для обстреливания этого аула
Вельяминов 3-й потребовал шесть орудий, но они прибыли нескоро:
горы были так круты, что пришлось выпрячь лошадей, и доставкою
орудий на позицию были заняты три роты Ширванского полка.Артиллерийский огонь озадачил горцев, с ужасом смотревших,
как один удачный выстрел обращал их дома в развалины, уничто¬
жал каменные сакли и за раз выводил из строя нескольких человек.
Считая до сих пор свои постройки непроницаемыми для огне¬
стрельного оружия, они пришли в большое замешательство, и лишь
только Вельяминов приказал полуроте апшеронцев обойти горами
и спуститься в тылу селения, как неприятель стал поспешно ухо¬
дить в узкое ущелье, по тропинке, ведущей в Гергебиль. Наступив¬
шая ночь помешала преследованию. «Я счел неблагоразумным, —
доносил Вельяминов 3-й3, — вдаваться в сие необыкновенно тесное1	В письме от 10 августа 1821 г Тиф арх Глав шт Кавказской армии2	См операционную карту3	В рапорте генер -лейт Вельяминову 1-му, от 12 ноября 1821 г, № 13 Тиф¬
лис арх Глав шт Кавказской армии424
1810-1826ущелье, которое нам совершенно неизвестно было». Заняв главней¬
шие входы в селение и высоты к стороне неприятеля, отряд рас¬
положился перед аулом, на биваке.Наутро Вельяминов узнал, что поражение, нанесенное горцам,
и ужас их объявший были столь велики, что жители Гергебиля
оставили свои дома и бежали в горы. По сведениям, султан Ахмед-
хан Аварский был ранен и лишился двух пальцев; лошадь его была
убита и найдена с седлом в Гергебильском ущелье.Уничтожив до основания селение Аймаки, генерал-майор Велья¬
минов возвратился с отрядом в Тарки. Здесь он продолжал тру¬
диться над окончанием крепости, которую и назвал Отрадною, но
впоследствии Ермолов переменил это название, и вновь построен¬
ная крепость была названа Бурною1, по причине свирепствовавших
в тех местах бурь. Крепость эта была расположена на скале и вбли¬
зи замка шамхала Тарковского2.В таком положении были дела наши в Чечне и Дагестане, когда,
в ноябре, Ермолов, возвращаясь из Санкт-Петербурга, прибыл в
Георгиевск. Желая поощрить чеченцев, которые оказывали содей¬
ствие войскам при рубке леса, главнокомандующий приказал объ¬
явить прощение тем, которые по 1819 г. были замечены в воровстве
и других проступках, кроме смертоубийства. Всех покоряющихся
чеченцев приказано было переселять на левый берег р. Сунжи; кач-
калыкам не дозволять жить ни на Мичике, ни на р. Аксае, а пред¬
ложить им поселиться или на левом берегу р. Сунжи, выше крепо¬
сти Грозной, или на землях между устьями рек Гудермеса и Сунжи.
Для наказания непокорных принять более суровые меры: выгнать
чеченцев из Малой Атаги, в селение Шали, а галашевцев наказать
за измену и набеги. Исполнение этих предположений было поруче¬
но полковнику Грекову, произведенному в следующем году в гене¬
рал-майоры.В первых числах февраля 1822 г. Греков разорил селения Гойты,
Урус-Мартан, взял с этих селений аманатов и, вырубив в окрест¬
ностях лес, возвратился в Хан-Калу. «Сделавши опыт над толстым
лесом в Хан-Кале, — доносил он генералу Сталю, — удостоверился
я, что жечь его невозможно — горит только тонкий, — а должно
рубить его на мелкие части».8	февраля Греков с отрядом в 2985 человек и 13 орудиями пе¬
реправился через р. Аргун и, остановившись у селения Большой1	Отношение начальника штаба генералу Сталю 2-му, от 30 января 1822 г,
№ 3182	«Кавказ», 1863 г, № 83425
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЧечен, приступил к рубке леса на Аргуни. Под влиянием пропо¬
веди гребенчуковского кадия Абдул-Кадыря чеченцы и качкалыки
в огромном числе собрались против нашего отряда. Обещая всем
убитым на войне рай Магомета, Абдул-Кадырь предсказывал ги¬
бель русским и с клятвою уверял, что не более как через четыре
месяца явятся турецкие войска, и тогда следа неверных (русских)
не останется на р. Сунже. Веря в справедливость слов своего кадия,
горцы более двух часов упорно защищали лес, но были рассеяны,
причем Абдул-Кадырю оторвало ядром ногу, и он на третий день
умер. Греков двинулся далее, сжег Шали, Малую Атагу и, расчистив
Топлинскую поляну, 14 февраля возвратился в крепость Грозную.Чеченцы, и в особенности дагестанцы, сознали невозможность
возвратить ту часть земель, которые в последнее время были за¬
няты русскими войсками. Лучшие их предводители, Хасан-хан
Мехтулинский и Ших-Али-хан, бывший хан Дербентский, умерли,
Адиль-хан цумий Каракайдагский был убит своим родственником
Эмир-Гамза-беком, а Абдула-бек Эрсинский просил прощения, и
ему было разрешено жить в вольной Табасарани, но с условием
выдать в аманаты одного из любимейших своих сыновей. В Даге¬
стане водворилось временное спокойствие, и хотя аварцы и андий¬
цы продолжали хищничать, но толпы их были слишком ничтожны
для того, чтобы преследовать грабителей целыми отрядами, и вой¬
скам дан был отдых. Этот отдых, после беспрерывных трудов и
движений, не послужил им в пользу. Во многих укреплениях, при
скученности войск и дурных климатических условиях, развились
болезни и значительная смертность. В этом отношении более всего
страдал гарнизон Неотступного Стана, и генерал-майор Греков про¬
сил прислать ему смену. А.П. Ермолов предпочел совсем покинуть
это укрепление, приказал перевести гарнизон временно в Амир-
Аджи-Юрт и укрепить его, но на смену гарнизона прислать не мог,
так как все свободные войска были в то время отправлены в Кабарду.Беспрерывные набеги на Кавказскую линию кабардинцев вместе
с закубанцами заставили главнокомандующего ввести в Кабарду
отряд, который, не имея постоянных квартир, должен был быстро
переходить из одного аула в другой и угрожать населению истре¬
блением стад и отгоном табунов.С этою целью под начальством артиллерии полковника Коцаре-
ва был сформирован отряд из тысячи человек Кабардинского пол¬
ка, пяти орудий и 200 линейных казаков. Не оставаясь долго на
одном и том же месте, полковник Коцарев должен был высылать
казачьи партии по разным направлениям, а сам с пехотою служить426
1810-1826им поддержкою и подкреплением. Если бы кабардинцы, притесня¬
емые своими владельцами, искали нашего покровительства и за¬
щиты, то таких приказано переселять на р. Малку и на левый берег
р. Терека. Таким переселившимся главнокомандующий уполномо¬
чил объявлять полную свободу и независимость от их владельцев.
Последних, писал Ермолов1, «буде можно, брать живыми, для на¬
казания в пример прочим, как гнусных изменников великому госу¬
дарю и нарушителей многократно данной присяги в верности. Вос¬
претить впредь называть кабардинских владельцев князьями, кроме
тех, кои, служа в войсках наших, таковыми признаваемы правитель¬
ством».Появление отряда Коцарева, захват им табунов и стад устраши¬
ли многих кабардинских владельцев, считавших свое поведение не¬
безгрешным. Покидая аулы и скрываясь в горах, они силою уводили
с собой подвластных, вовсе не сочувствовавших такому переселе¬
нию. Узнав об этом, главнокомандующий обратился с воззванием
преимущественно к простому народу, прося его не слушать измен¬
ников и оставаться в своих домах.«Беспрерывные набеги в наши границы, — писал Ермолов ка¬
бардинцам2, — разорения жителей и самые убийства, производимые
кабардинскими владельцами, заставили меня употребить силу ору¬
жия для наказания их.Долго и без успеха употреблял я терпение и кротость, и знают
кабардинцы, сколько желал я отвратить от них бедствия. В 1818 году
лично мне даны обещания главнейшими эфендиями и владельцами,
и обещания сии, так же как и прежде много раз данные клятвы, не
исполнены. Вместо того чтобы исполнять обязанности верноподдан¬
ных, разбой и убийства умножились. Я дал повеление войскам всту¬
пить в Кабарду и жителям оной объявляю:Владельцы, которые чувствуют себя невиновными, могут обра¬
титься ко мне с доверенностью. Они сохранят права свои, сохранят
власть над подданными их — и они одни признаны будут в досто¬
инстве владельцев. Те владельцы, которые не явятся к началь¬
нику российских войск, будучи прежде замешаны в злодействах,
изгонятся из Кабарды. Подвластным их объявится свобода и неза¬
висимость; они (подвластные) принимаются под защиту и покро¬1	В предпис. генер. Сталю, от 28 ноября 1821 г. Акты Кавк. археогр. комис¬
сии., т. VI, ч. II, № 834.2	В воззвании от 14 января 1822 г. Воззвание это напечатано в материалах,
собранных М.П. Погодиным для биографии Ермолова, но в измененном виде,
несогласном с подлинником.427
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвительство, и впредь нет над ними власти, кроме великого нашего
государя; их в самой Кабарде наделю я землями и выгонами.Убеждаю народ кабардинский не верить обольщениям своих вла¬
дельцев: они обманывают вас и первые оставят в крайности. Не спа¬
сут их твердые места, в которых думают они укрыться, и нет таковых,
куда бы не прошли войска наши. Не защитят вас мошенники, кото¬
рые ничего не разумеют, кроме подлого воровства и разбоя.Не отмщеваю я простому народу и в последний раз обещаю ему
жизнь покойную, счастливую и свободную: после поздно уже будет
просить о пощаде».Объявив всю Кабардинскую землю собственностью правитель¬
ства, Ермолов обещал раздавать ее по своему усмотрению тем ли¬
цам, которые окажутся преданными России. Все более или менее
подозрительные аулы главнокомандующий приказал, для лучшего
надзора, переселить на плоскость или ближе к Кавказской линии.
По требованию полковника Коцарева, 14 кабардинских аулов выш¬
ли из ущелий и поселились на левом берегу р. Терека, по р. Уруху
(при впадении ее в Терек), на р. Черной, на р. Кахуне (рукав Тере¬
ка), близ. р. Баксана и проч. «Во всех сил местах, — доносил гене¬
рал Сталь1, — построены бараки, перевезено из ущельев имущество,
жены, дети, скот, лошади и бараны, но постройка домов по неудоб¬
ное™ времени еще не производится».Не согласившиеся же на переселение кабардинцы на совещании
с закубанцами решили просить разрешения остаться в горах, а в
противном случае усилить набеги, чтобы заставить русское прави¬
тельство согласиться на их требование. Во главе недовольных сто¬
яли владельцы: Арслан-Бек-Бесленев и Али-Карамурзин из фами¬
лии Мисостовых, которые, решившись сопротивляться, советовали
преследовать всеми способами тех, кои изъявили согласие пересе¬
литься на плоскость. Тогда в мае 1822 г. А.П. Ермолов сам явился
в Кабарду и принял начальство над отрядом, состоявшим из двух
батальонов пехоты2, восьми орудий и 300 линейных казаков. По¬
ручив генерал-майору Сталю усилить отряд полковника Коцарева,
расположенный на р. Баксане, и принять над ним начальство, глав¬
нокомандующий приказал ему занять на р. Малке урочище, извест¬
ное под именем Каменного моста. Полковнику Победному с дон¬
скими казаками приказано наблюдать за кабардинцами в вершинах
р. Кубани.1	Ермолову, от 14 марта 1822 г., № 75. Тифлис, арх. Глав. шт. Кавк. армии.2	По одному батальону Ширванского пехотного и 7-го карабинерного полков.428
1810-1826Двинувшись со своим отрядом вдоль по течению р. Уруха, глав¬
нокомандующий перешел потом в вершины р. Черека и имел не¬
большую перестрелку с кабардинцами. Предав огню несколько не¬
покорных селений, Ермолов выслал небольшой летучий отряд на
р. Нальчик, который отбил табун лошадей и стадо овец, а затем
двинулся вверх по р. Чегему, где, несмотря на труднодоступную
местность, атаковал селение и сжег его. Отсюда главнокомандую¬
щий перешел к вершинам р. Баксана, соединился с отрядом гене¬
рал-майора Сталя и проник в такие места, где пехота должна была
пробираться по тесным тропинкам почти в одиночку. Засевший в
самом узком месте ущелья неприятель пытался остановить наши
войска. Ночью четыре орудия были подняты на гору на людях, и
после нескольких выстрелов кабардинцы очистили путь. Отряд
двинулся далее и, следуя по обоим берегам р. Баксана, остановился
близ селения Ксанти. Здесь собрались главнейшие из кабардинских
хищников, устроили каменные завалы и решились защищаться. От¬
ряд приготовился к штурму, но в ночь защитники покинули свои
завалы и бежали частью за Кубань, частью к карачаевцам. Жители
окрестных селений просили пощады и уверяли Ермолова, что стра¬
дают напрасно, что всегда были верны русскому правительству и
не думали о хищничестве.«Кто из владельцев, — спрашивал в ответ на это Ермолов1, —
которого сын, брат или ближайший из родственников или под¬
властный уздень или рабы их, свободу получившие, не делали зло¬
действ? Кто сказать может в оправдание свое, что не знает о том?
Через чьи земли не проходили шайки разбойников? кто отказал им
в пристанище? Возвратившиеся из плена люди называют их по
именам, бегущих подлецов не раз видали в лицо преследующие
наши войска.Полковник Подпрятов и полковник Кацарев никого не наказы¬
вали самопроизвольно. Все участвовали в измене и должны были
нести наказание. Я требовал разбойников для наказания — их не
выдали, хотя их было малое число; укрывая их злодейства, умно¬
жили число их и справедливо за то потерпели. Я хочу забыть преж¬
нее, и владельцам и узденям, вышедшим из гор по моему призва¬
нию, не только не допущу впредь делать ни малейшей обиды,
напротив, готов быть полезным. Всемилостивейшие грамоты покой¬
ной императрицы Екатерины II и ныне благополучно царствующе-1 Прокламация Ермолова кабардинцам 26 июня 1822 г., лагерь на р. Ксанти.т. VI.429
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНго великого императора даны были кабардинцам, как подданным
покорным и верным. Будут впредь кабардинцы таковыми — и их
заслужить можно.Теперь в пользу кабардинцев установляю: сохраню свободное
отправление веры и прежние обычаи. Принимаю выселившихся из
гор владельцев и узденей в прежнем их достоинстве и звании; не
отъемлю земель их и ничего из собственности. Незначащая часть
земли занята будет под большие дороги, для общей пользы, для
устраивающихся крепостей и небольших участков для огородов и
сенокосов. Установлю суд для самих владельцев и узденей на пра¬
вах российских и назначу, в каких случаях надобно будет призы¬
вать власть духовных людей. Свободный торг нисколько не вос¬
прещу никому, но, напротив, буду всячески способствовать.Предоставляю владельцам и узденям прежние права над под¬
властными, но отныне впредь уничтожается власть лишать рабов
жизни. Кто из владельцев и узденей нарушит сие, будет жестоко
наказан, а семейство лишенного жизни получит свободу. Рабов, об¬
виняемых в уголовных преступлениях, отдавать под военный суд и
препровождать к начальнику ближайшей крепости. Детей, бывших
прежде аманатами, возвращу родителям, когда поведением и вер¬
ностью сих последних правительство будет довольно.Желающих принять христианский закон я не могу отклонять от
оного, но отнюдь не допущу приглашать к тому обольщениями; до
сего принявших христианский закон возвратить не могу. Возвращу
рабов, которые бежали от своих владельцев по переселении их уже
в горы.Позволяю пасти скот на пустопорожней земле за р. Малкою, но
не стесняя тех, кои туда переселиться желают. Позволяю брать для
скота соляную грязь со стороны Кубани, и будет назначено время,
когда для того отправляться караванам. Владельцы и уздени со¬
храняют в своей собственности летние места для пастбищ скота в
горах. Владельцы и уздени, остающиеся в горах, лишаются досто¬
инства своего, равно и дети их; лишаются также земель, которые
без разрешения моего никем занимаемы быть не могут. Рабы их,
которые бежали, получают вольность. Владельцам и узденям вер¬
ноподданным великого государя воспрещается всякое с сими из¬
менниками сношение, — и накажу строго, если узнаю о том. Имена
сих мошенников, лишенных прежнего достоинства, мною обнаро¬
дованы будут».Разослав свое воззвание, главнокомандующий с отрядом вышел
из Баксанского ущелья, вернулся на р. Подкумок, потом перешел430
1810-1826на Куму и наконец вышел к Каменному мосту. Войска прошли по
местам, по понятию кабардинцев, недоступным, несколько раз пере¬
валивали через высокие горы и пробирались по узким, едва доступ¬
ным тропинкам. Кабардинцы, сопротивляясь весьма слабо, предпо¬
читали бежать за Кубань. Осмотрев таким образом всю страну от
Владикавказа до Каменного моста, Ермолов признал необходимым
построить ряд укреплений для обуздания кабардинцев и вместе
с тем перенести Кавказскую линию ближе к р. Кубани.«Я собственными удостоверился глазами, — доносил Алексей
Петрович1, — что нынешнюю Кавказскую линию, расположенную
в местах знойных, производящих в войсках болезни и смертность
необычайные, полезно перенести к подошве так называемых Чер¬
ных гор — от Владикавказа и до верхней Кубани.Протяжение линии сократится, укрепления и посты устроятся в
местах выгодных и здоровых, и новое размещение войск даст воз¬
можность некоторую часть оных приблизить к р. Кубани, за кото¬
рою живут народы для нас опаснейшие, многолюдные и воинствен¬
ные.Всеподданнейше испрашиваю, государь, высочайшее соизволение
ваше на перенесение линии, и я награжден буду пользою, которую
вскоре почувствуют и успокоенные обитатели прежней линии, и
храбрые войска, оставя позади себя мятежную и уже издавна вред¬
ную Кабардинскую землю, которой счастье соделать может единая
покорность и верность».Новая линия должна была окружить кабардинцев, причем Ер¬
молов предполагал сблизить кабардинские селения, а пространство
между Кубанью и Малкою очистить для русских селений или для
поселений линейных казаков. При обширности земель, сравнитель¬
но с числом населения, сближение кабардинских аулов было делом
вполне возможным, а переселение на освобожденные земли линей¬
ных казаков или русских переселенцев должно было принести гро¬
мадную пользу, так как сообщение кабардинцев с закубанцами поч¬
ти совершенно прерывалось.Столь очевидные преимущества заставили главнокомандующего
приступить немедленно к заложению укреплений: в вершинах
р. Тахтамыша; на р. Куме, у бывшего Хахандукова аула; на р. Под-
кумке, при урочище Бургусанте; при кургане, называемом Краси¬
вый; на р. Малке, у Каменного моста, где проходили лучшие до¬
роги за Кубань; на р. Баксане, близ урочища Кызбурун; на реках1 Всепод донесение от 27 июля 1822 г431
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЧегеме, Череке, Урухе и, наконец, главное укрепление на р. Наль¬
чике, где должна была расположиться штаб-квартира полка, назна¬
ченного для охранения порядка в Кабарде.Одновременно с заложением укреплений приказано было про¬
рубить дорогу через лес на Татартупском хребте до р. Белой, вос¬
прещено горцам селиться на правом берегу р. Кубани и, наконец,
Военно-Грузинской дороге дано иное направление. Перенося ее с
правого на левый берег р. Терека, Алексей Петрович прикрыл ее
укреплениями Пришибским, Урухским, Минаретским и Ардонским.Сознавая всю важность мер, предпринятых главнокомандующим,
кабардинцы явились к Ермолову с покорностью, обещали высе¬
литься из гор, быть покойными и просили остановить постройку
укреплений.—	О крепостях просьбы ваши бесполезны, — отвечал Алексей
Петрович, — я сказал, что они будут, — и они строятся.Главнокомандующий требовал, чтобы кабардинцы непременно
выселились из гор, и обещал жестоко преследовать тех, которые не
исполнят его требований. «В случае измены, — писал он кабардин¬
цам1, — или участия в разбоях, всякий владелец или уздень теряет
свое достоинство и наказывается, как всякий преступник, по за¬
конам российским.Я объявляю вам, кабардинцам, и в особенности простому народу,
что всех владельцев и узденей, бежавших за Кубань или укрываю¬
щихся в горах, как явных изменников своему государю, лишаю всех
прав и достоинств. Если кто из кабардинцев будет иметь с ними
связь и сношения, будут строго наказаны. С ними запрещается
вступать в новые связи родства.Узденям и простому народу повелеваю, при всякой встрече с
изменниками, действовать оружием и забыть глупое обыкновение
не стрелять в князя, когда он стреляет. Если кто из изменников,
бежавших за Кубань или укрывающихся в горах, будет нападать на
селения или дознан будет в преследовании и против него простой
народ стрелять не будет, то селение будет наказано оружием. Мо¬
шенники, по гнусному прежнему обыкновению, будут защищаться
тем, что они князья. Простой народ не должен сему верить, и я еще
повторяю, что со всех вообще изменников сняты прежние их до¬
стоинства.Отныне и впредь запрещается всем кабардинским владельцам
и узденям отдавать детей своих на воспитание к чужим народам,1 В воззваниях от 1 и 9 августа 1822 г432
1810-1826т. е. к закубанцам, карачаевцам и вообще горским народам, но вос¬
питывать их в Кабарде. Тех, кои отданы прежде, тотчас возвратить».Вместе с тем для уничтожения влияния на народ грубого и не¬
образованного духовенства, в руках которого находилось разбира¬
тельство дел, Ермолов учредил в Нальчике временный суд, для раз¬
бора дел тяжебных по правам и обычаям народа, но с применением,
по возможности, русских законов. Решению суда предоставлены все
тяжебные дела, не превышающие 200 рублей, а выше представлялись
на рассмотрение управляющего Кабардою. Все штрафные деньги,
взыскиваемые по обычаю, не поступали в пользу судей, а должны
были храниться в ведении суда и без разрешения не расходоваться.
Дела уголовные были совершенно изъяты из ведения суда, и вино¬
вные судились военным судом.В состав временного кабардинского суда были назначены: один
председатель, один кадий, шесть судей, два депутата, один секре¬
тарь и один русский чиновник, «для поверки журналов, веденных
в суде». Наблюдение за правильностью действий суда было воз¬
ложено на полковника Коцарева, назначенного командующим вой¬
сками, в Кабарде расположенными. На усиление его боевых средств
Ермолов оставил в Кабарде два батальона Ширванского полка, а
для пресечения сношений кабардинцев с закубанцами были постав¬
лены на реках Куме и Подкумке по одной роте Тенгинского полка
с орудием и 40—50 человек донских казаков1. Отряды эти были
слишком незначительны для того, чтобы прекратить хищничество,
и наше правительство пришло к мысли о необходимости войти
в торговые связи с закубанцами, преимущественно с черкесами и
абазинцами, «дабы чрез то смягчить суровость нравов их и поло¬
жить конец неприязненным их действиям к нарушению тишины на
кубанских пределах наших».После многих рассуждений и массы проектов, подаваемых раз¬
ными лицами, Министерство иностранных дел отправило коллеж¬
ского советника Скасси2 в Керчь с поручением завести торговые
сношения с обитателями восточных берегов Черного моря. После
нескольких лет своей деятельности коллежский советник Скасси
уверил правительство, что он успел приобрести расположение мно-1	Предпис Ермолова майору Принцу и капитану Кашутину, 30 июля 1822 г,
№ 14 и 152	Скасси был по происхождению генуэзец, жил в Одессе и имел торговые
сношения с абхазцами Он выменивал там строевой лес на различные произ¬
ведения Европы, особенно на железо и соль Принятый в русскую службу, Скасси
был употреблен как руководитель к умиротворению горцев при помощи торговли433
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгих старейшин и надеется на успех своей миссии. Тогда, в конце
октября 1821 г., были высочайше утверждены правила для торговых
сношений с черкесами и абазинцами, и даже составлен особый штат
для «попечителя торговли» и чиновников, в его ведомстве состоя¬
щих. Пунктами для торговли избраны города Керчь и Бугаз, из ко¬
торых в первом устраивался полный портовый карантин и таможня,
а во втором — меновой двор с очистительными пакгаузами.Все произведения черкесов и абазинцев, привозимые морем,
должны были беспошлинно приниматься в Керчи, а сухим путем —
в Бугазе. Попечитель торговли обязан был жить в Керчи, один из
его помощников в Бугазе, один у черкесов и один у абазинцев, в
тех пунктах, из которых последует отправление товаров. Товары
эти должны были состоять преимущественно из произведений зем¬
ли, сельской промышленности, леса и скота. Горцы могли вымени¬
вать на них все что угодно, за исключением монеты, банковых ас¬
сигнаций, оружия, пороха и свинца, как в деле, так и слитках.Обширная инструкция, данная г. Скасси, и составленные для
торговли правила ясно свидетельствуют, что сам г. Скасси и Ми¬
нистерство иностранных дел имели весьма смутное понятие о пле¬
менах, с которыми намерены были завести торговлю. Произведения
земли закубанцев были ничтожны, и единственным средством к их
обогащению было пленнопродавство. Ни заготовок леса, ни избыт¬
ка скота у черкесов не было, а притом доставка того и другого к
берегу моря, при отсутствии путей сообщения, была немыслима.
Основываясь на словах Скасси, Ермолов также думал сначала, что
он завел связи с черкесами и абазинцами. «Но, — писал Алексей
Петрович1, — узнал я от самого поверенного его (Скасси), находя¬
щегося для промена железа в Абхазии, иностранца Гибаля, что свя¬
зи сии ограничиваются некоторым знакомством, которое здесь не
весьма трудно сделать, но оно ни малейшим обеспечением торговли
служить не может. Доказательством небольших успехов Скасси мо¬
жет быть то, что Гибаль оставался даже без способов содержания и
должен был приехать в Тифлис взять у меня на оное денег, которые
и уплачены генералом графом Ланжероном, а Гибаль в Абхазию
уже не возвратился».Впоследствии Ермолов узнал, что все сношения Скасси с Абха¬
зией и его торговля там «состояли в одних хвастливых рассказах,
а в самом деле товары заключались в нескольких пудах съеденного1 Графу Нессельроде, 27 апреля 1822 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,ч. И, № 589.434
1810-1826ржавчиною железного лома, с которыми находился в Сухуме ко¬
миссионер его, г. Гибаль»1. Не предвидя никакого успеха в пред¬
полагаемых торговых сношениях, главнокомандующий не видел
другого средства смирить закубанцев, как действовать против них
силою. Стараясь разъединить их с кабардинцами, Ермолов вместе
с тем положил устроить несколько укреплений против закубанцев
и призывал к деятельности черноморское войско, усиленное при¬
бытием переселенцев.В мае 1821 г. было уже известно, что на пути в Черноморию
были: 4937 душ мужского пола из Черниговской и 7447 душ муж¬
ского пола из Полтавской губерний. Вслед за тем изъявили согласие
на переселение еще 4510 душ мужского пола (1602 души из Черни¬
говской и 2908 душ из Полтавской), так что общее число пересе¬
ленцев доходило до 16 794 душ мужского пола. Алексей Петрович
приказал их селить не отдельно, а присоединять по нескольку се¬
мейств к прежним жителям, «ибо, — говорил он2, — неблагоразум¬
но было бы людей, к опасностям войны не привыкших, подвергать
оным и охранение их предоставлять одной передовой страже».Нападения закубанцев производились преимущественно на ту
часть кордона, где река Кубань представляла удобнейшую перепра¬
ву, и селения черноморцев, в большом расстоянии друг от друга
находившиеся, не имели средств подкреплять передовую стражу.
Для заполнения, так сказать, пустого пространства главнокоманду¬
ющий приказал увеличить число селений, придвинуть их ближе к
Кубани и для того вызвать желающих из числа природных жителей,
но отнюдь не из переселенцев. Последние находились в самом бед¬
ственном положении и без всяких средств к существованию. Про¬
дав на месте свое имущество за бесценок, переселенцы были от¬
правлены в путь осенью, в самое неудобное время, и, лишившись в
дороге скота, доходили до Черномории или нищими, или остава¬
лись зимовать по разным губерниям, прося милостыню.Войско черноморское по недостатку средств не могло оказать им
никакой помощи, и Ермолову пришлось обратиться к частной бла¬
готворительности. Подписка в пользу переселяющихся малоросси¬
ян шла довольно успешно, и по 27 декабря 1821 г. было собрано до10	000 рублей ассигнациями, 64 четверти хлеба, 317 штук скота,
16 лошадей и 1044 овцы.1	Отношение Ермолова начальнику Главного штаба, 1 июля 1824 г., № 15.2	В предписании полковнику Матвееву, 29 июня 1881 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 802.435
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Подписка еще не прекращена, — писал Ермолов в приказе по
корпусу1, — и можно надеяться, что черноморцы, побуждаемые бла¬
готворительным чувством, не ограничатся первым пожертвованием;
конечно, не откажутся участвовать в оном и посторонние. Дабы об¬
легчить участь новых поселенцев и предупредить все их нужды, в
Черномории учрежден мною особый комитет».Обеспечение переселенцев и вообще устройство черноморского
войска составляло в это время главнейшую заботу главнокоманду¬
ющего. При ограниченности боевых средств и огромном протяже¬
нии Кавказской линии черноморское войско должно было в себе
самом искать средства для отражения хищнических набегов заку-
банцев. Отделить хотя часть войск для обеспечения Черномории
Ермолов не мог, так как их едва хватало для действий в Чечне и
Дагестане.В конце сентября 1822 г. Ахмед-хан Аварский сообщил чечен¬
цам, что султан объявил войну России и весною придут к ним ту¬
рецкие войска на помощь2. Ахмед просил чеченцев отстаивать свою
независимость до прихода подкреплений и был уверен, что, при
легковерии народа, достигнет своей цели. Качкалыки, чеченцы,
жившие за Тереком и в особенности за Аргуном, тотчас же усилили
свои хищничества. Генерал-майор Греков потребовал от качкалыков
новой присяги, обязательства отвечать за свои земли и переменить
аманатов. К жившим же за Аргуном чеченцам Греков обратился с
особым воззванием.«Изменники, — писал он3, — никогда не живут счастливо, ибо
они, обманувши Бога, посрамляют закон его и рано или поздно на-
казуются. Вы присягали по закону своему Богу и великому госуда¬
рю и, слушая разбойников, нарушаете присягу — следственно, об¬
манули Бога и своего пророка.Однако же Бог справедлив: Он всегда карает тех, кои влекут в
несчастье народ невинный. Так погиб ваш кадий Абдул-Кадырь,
Муртаза и много им подобных, и так поразит Бог тех, кои ложно
присягали. Вы рано или поздно все погибнете, ежели не раскаетесь.
Вы не хотели отдать аманатов, когда я был за Аргуном, и жить спо¬
койно, а сколько у вас погибло людей? Чего стоят Шали и Малая
Атага? Это все бы было цело, ежели бы вы жили спокойно! Какую
пользу получаете вы, что несколько человек злодеев ездят на раз-1	От 4 мая 1882 г, № 182	Рапорт генер -майора Грекова генералу Вельяминову 1-му, от 5 октября
1822 г, № 703	В воззвании от 4 октября 1822 г Тифлис арх436
1810-1826бой к нам: если они утащат человека у нас, то выкупают его ваши же
единоверцы; если они убьют у нас кого, то мы вместо одного-двух
отсылаем в Сибирь, — какая же вам из этого польза и выгода?Мне жалко бедный и невинный народ, ибо, ежели я пойду зимой
за Аргун, то сколько у вас погибнет народа невинного! А потому и
советую вам, не слушайте, ибо будете раскаиваться, но уже поздно.Ежели хотите найти милость и помилование начальства, то при¬
шлите хороших людей в Сунженскую деревню, я пришлю тоже по¬
чтенных стариков, и там поговорят о деле, от которого зависит ваше
спасение».Воззвание это, переведенное на арабский язык, было разослано
по разным аулам, но как в Чечне грамотных было весьма мало, то
муллы всегда обманывали народ и передавали содержание по сво¬
ему усмотрению. После совещаний, бывавших обыкновенно по пят¬
ницам, чеченцы отвечали Грекову, что они никогда не изменяли
государю, что они не имеют силы драться с русскими войсками, но
«мы боимся русских, — говорили они, — которые хотят, обманувши,
истребить всех». Чеченцы обвиняли нас в том, что многие лучшие
их люди повешены безвинно, другие сосланы в Сибирь, а за убий¬
ство одного казака в Шалях разорено все селение.Впрочем, говорили чеченцы, мы посоветуемся с качкалыками
и тогда дадим другой ответ.Переговоры с качкалыками продолжались более двух недель,
и наконец они просили уничтожить укрепление в Герзель-ауле
и при Амир-Аджи-Юртовской переправе.—	Тогда, — говорили они, — мы войдем в свои старые деревни,
будем отвечать за земли от Гудермеса до Аксая, будем иметь свои
караулы и ручаемся как за себя, так и за родственников своих, в го¬
рах живущих.—	Для чего же вы просите, — спрашивали качкалыков, — чтобы
сняты были укрепления, которые вам нисколько не мешают?—	Мы боимся, — отвечали они, — что, надеясь на наше ручатель¬
ство, солдаты станут ходить малыми командами и без осторожно¬
сти; с ними может что-нибудь случиться, а мы будем отвечать.В ответ на это генерал Греков 28 октября двинулся с отрядом в
селение Топли, сжег до тысячи стогов сена, порубил до 2000 бара¬
нов и привел в Грозную до 40 штук рогатого скота1.—	В следующую пятницу, — говорил он, — увижу я, какой обо¬
рот возьмут дела чеченские.1 Pan Грекова Ермолову, 30 октября 1822 г, № 78437
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПятница прошла, а чеченцы не показывали желания покориться.
Тогда Греков, сформировав наскоро отряд из 500 человек пехоты,
5 орудий, 400 казаков и 200 мирных чеченцев, двинулся на поляну,
лежавшую за Аргуном, между аулами Малый Чечень и Малою Атагою.
Пролегая в длину на десять верст, параллельно Аргуну, поляна эта
считалась чеченцами недоступною для наших войск. Пользуясь ту¬
маном и изморозью, Греков подошел незамеченным к поляне, за¬
хватил всех работавших, уничтожил заготовленное сено и отогнал
415 штук рогатого скота1. Горцы принуждены были снова просить
пощады, и в течение зимы большинство их, оставаясь покойными,
хищничали в одиночку или самыми незначительными партиями.Не предвидя важных действий на линии и снабдив начальников
отделов подробными инструкциями, Ермолов отправился в Тифлис.1 Рапорт ген -майора Грекова ген -майору Сталю, 20 ноября 1822 г, № 85
ГЛАВА 21Бегство в Персию Мехти-Кули-хана Варабагского. Уничтожение ханской
власти в Карабаге и введение русского правления. Мнение Ермоловао	мусульманских провинциях Закавказья. Убийство полковника Верхов¬
ского Амалат-беком. Экспедиция генерал-майора Краббе. Происшест¬
вия в Дагестане в 1823 г.Прибыв в столицу Грузии, главнокомандующий узнал, что21	ноября 1822 г. Мехти-Кули-хан Карабагский бежал в Персию.
Поводом к тому были жалобы подвластных на жестокости и при¬
теснения хана, на его грабежи и насилия.Входя в разоренное положение Карабага, император Александр I
сложил с жителей недоимки за несколько лет, но Мехти-хан, при
помощи насилия и истязаний, собрал эти недоимки в свою пользу.
При разделе имения между своими родственниками хан оделил сво¬
его племянника и прямого наследника, полковника Джафар-Кули-
агу, и тем возбудил к себе его ненависть.Вражда между этими двумя лицами с каждым днем возрастала,
и А.П. Ермолов, несмотря на все старания, был не в силах прими¬
рить двух врагов. Джафар искал случая отмстить хану и, долго не
находя его, придумал особый и оригинальный способ. Проезжая
ночью по улицам г. Шуши, он ранил себя двумя выстрелами и,
явившись к окружному начальнику в Карабаге, князю Мадатову,
заявил, что бывшие при нем слуги испугались и в темноте ночи не
могли задержать убийц. При этом Джафар говорил, что за несколь¬
ко дней его предупреждали, будто бы Мехти-Кули-хан намерен ли¬
шить его жизни.Князь Мадатов приказал произвести строжайшее следствие и
взять под стражу нескольких людей, находившихся при карабаг-
ском хане. Опасаясь, чтобы и его не арестовали, Мехти-Кули-хан439
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНрешился покинуть Карабаг и утром 21 ноября, в сопровождении
15—20 нукеров, бежал в Персию, почти без денег и с самым незна¬
чительным, бывшим при нем имуществом. Хан оставил в Карабаге
всех своих жен, но захватил с собою большую часть грамот импе¬
ратора Александра.Князь Мадатов тотчас же объявил ханскую власть в Карабаге
уничтоженною, и жители приняли это известие с большою радостью.
Для управления ханством в хозяйственном и административном от¬
ношениях назначен был полковник Реут. «Почтенные беки и прочих
состояний жители, — писал А.П. Ермолов карабагцам1, — могут со¬
вершенно положиться на покровительство и защиту российского
правительства. Приятно мне уверить их, что собственность их оста¬
нется неприкосновенною, что обыкновения земли сохраню я с удо¬
вольствием и что верным и усердным всегда будет открыт путь к
получению наград, соответственных заслугам. Но вся строгость и
жестокое преследование постигнет тех, кои участвовали в измене
беглеца-хана и кои дерзнут иметь с ними тайные сношения».Для предупреждения интриг и волнений все ханские жены и се¬
стры были переведены сначала в город Шушу, а потом, по их прось¬
бе и желанию, отправлены в Персию. Племянник хана, Джафар-Ку-
ли-ага, с сыном Керимом, были высланы в Симбирск на постоянное
жительство.Мехти-Кули-хан скоро сознал, что, бежавши в Персию, сделал
большую ошибку, и через князя Мадатова просил разрешения воз¬
вратиться в кавказские владения России. Ермолов не отказывал
прямо, но и не желал особенно возвращения хана.«Более всего удивляет меня, — писал Алексей Петрович князю
Мадатаву2, — намерение Мехти-хана, и я не могу понять странного
желания жить в гор. Кубе или Тифлисе, нежели в Персии, где се¬
стра его, конечно, более доставить может выгод и лучшее содержа¬
ние, нежели мы. Любимые его упражнения может он и там иметь
свободно; между персиянами они стыда не делают.Не знаю, много ли он может делать нам вреда, ибо доселе не
оставляют нас природные карабагцы, а бегают одни только кочую¬
щие, которых, если у нас будет Мехти-хан, удержать будет невоз¬
можно. Сверх того, уведомляет Амбургер3, что его хотят удалить от
границы, что, впрочем, может быть и одна обыкновенная персид¬
ская ложь.1	Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I, № 12992	В письме от 23 июля 1823 г3Амбургер — наш поверенный в делах в Персии440
1810-1826Если бы переманил он от нас 500 или тысячу семейств, это нас
не разорит, и люди порядочные не перейдут к нему. Не век жить
будет шах; кончится сила сестры Мехти-хана, и на него смотреть
никто не захочет. Аббас-Мирзе много хлопот будет с братьями, и
мы во время суматохи все возвратить можем. Рассуди обо всем с
разборчивостью!Если же его еще не взяли с границы или узнаете вы, что не на¬
мереваются удалить, тогда можно, продолжая с ним изредка се¬
кретные сношения, предложить следующее: мне не приличествует
вызывать беглеца и обещать ему содержание, но если он сам, на¬
деясь на великодушие государя, явится ко мне, прося спокойного
убежища, я, достойно милосердия его, не откажу ему содержания.
Никакой бумаги от него не нужно и быть не должно, ибо нет ус¬
ловий с тем, кому делается милость. Четыре тысячи червонцев,
конечно, дать можно, но вспомните, любезный друг, что с ним
явится несколько людей, у которых взято в казну все имение, и
они также будут просить или о содержании, или о возврате взято¬
го. Надобно женам дать способы особенно, и это уже не 4000 чер¬
вонцев будет.Может быть, не осмелится Мехти-хан явиться сам, то наклонить
его к сему можно посредством Ростом-бека, которому дайте сие на¬
ставление. Ему поверит он во всем. Если и бесполезному человеку
дадим мы деньги, по крайней мере, за них будет ужасно стыдно
персидскому правительству, что от него бежит человек, недалеким
будучи родственником шаха.Между нами сказать, мы, подержавши несколько хана в Тифли¬
се, отправим в Россию».Мехти-хан не решился возвратиться, а между тем Ермолов,
вскоре после его бегства, сам отправился в Карабаг, лично привел
к присяге жителей города Шуши, приказал сделать то же во всем
ханстве и учредил городовой суд или диван, обеспечив многих пре¬
данных нам лиц раздачею земель или назначением жалованья, ко¬
торым они не пользовались при хане, главнокомандующий привлек
к себе всеобщее расположение населения.Осмотрев Карабаг и введя в нем русское управление, А.П. Ер¬
молов проехал по многим местам Ширванской провинции и остал¬
ся в восторге от всего им виденного.«Обозрев прелестные наши мусульманские области, — писал он
А.В. Казадаеву1, — я тебе, как другу, сказать откровенно могу, что1 На подлинном письме нет ни месяца, ни числа441
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвосхищался мыслью, сколько введение в них управления россий¬
ского послужит в короткое время к их улучшению. Сколько ни про¬
тивится вера сих народов всякому просвещению, сколько истолко¬
ватели оной, по озлоблению на христиан, ни охлаждают против нас,
не могут они не чувствовать выгод благоустройства, которые до¬
статочно объясняет одно обеспечение — неприкосновенность соб¬
ственности.Введение нашего управления есть дело, мне нераздельно при¬
надлежащее, и меня утешает польза, правительству принесенная!
Может быть, на сие и совсем не обращается внимания, но я на¬
гражден собственным чувством удовольствия... Как чувствую, друг
любезнейший, недостаток сведений моих по обширности моих за¬
нятий; как досадна мысль, что непременно впаду во множество по¬
грешностей, которых, при некоторых познаниях, даже весьма обык¬
новенные люди удобно избегают. Все мои усилия недостаточны, и
я, бывши некогда изрядным солдатом, грущу, что вполовину не
таков, сделавшись администратором».«Графу Румянцеву, — писал Алексей Петрович в другом пись¬
ме1, — как вельможе, столько заботящемуся о просвещении и боль¬
шие пожертвования делающему для полезных открытий, предле¬
жит на его иждивении прислать сюда несколько ученых людей, для
описания здешней страны и населяющих ее народов! Это был бы
памятник, его достойный! Скажи ему слегка мысль сию в разго¬
воре».Прибыв в город Старую Шемаху, главнокомандующий вызвал к
себе начальствовавшего в Дагестане генерал-майора барона Вреде
и командиров Апшеронского и Куринского полков. Последние за¬
явили о неудобствах расположения войск в городе Кубе, отличав¬
шемся дурными климатическими условиями и вредным влиянием
на здоровье нижних чинов.«Давно желал я, — пишет Ермолов в своих записках, — изба¬
виться неопрятного и гнусного города, в котором войска подверга¬
лись всегда необыкновенной смертности, но, по недеятельности
и лености барона Вреде, не мог того достигнуть». Избрав лично
селение Кусары, на речке того же имени, для штаб-квартиры Ап¬
шеронского полка, главнокомандующий, в январе 1823 года, при¬
казал перенести туда управление Кубинскою провинциею. Куба
была упразднена, посты в Чираге, Ричи и Кураге уничтожены2. Для1	От 16 ноября 1822 г2	Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч I, № 708442
1810-1826штаб-квартиры Куринского полка было равномерно избрано место
неподалеку от Дербента1, и на командира полка, полковника Вер¬
ховского, было возложено управление Табасаранью и Каракайтаг-
скою провинциею.В Дагестане было все спокойно, и крепостные работы в Бурной
Продолжались. Назначенный для того отряд, под начальством под¬
полковника Евреинова2, состоял: из одного батальона Апшерон-
ского, одного батальона Куринского полков, 2-й пионерной роты
8-го батальона, 4 орудий и 30 линейных казаков.Прибыв в Бурную и приступая к работам, Евреинов потребовал
от шамхала Тарковского рабочих, которые должны были работать
как в самом укреплении, так и подвозить необходимый материал.
Первое время жители исполняли наше требование беспрекословно,
но затем несколько селений Мехтулинской провинции отказались
идти на работу в крепость Бурную. Подполковник Евреинов от¬
правил к ним пристава, прапорщика Батырева, и переводчика сво¬
его, прапорщика Мещерякова. На требование их нарядить рабочих
жители селения Оглы объявили, что, работая в Бурной, они лиша¬
ются сенокоса и жатвы хлеба и, будучи не в состоянии переносить
зноя, бывающего летом в Тарках, умирают. Посланные завели ссо¬
ру и думали употребить силу, но жители, ненавидя своего при¬
става за злоупотребления, избили как Батырева, так и Мещеряко¬
ва. Поступок жителей селения Оглы был представлен как открытое
восстание всех мехтулинцев против правительства и против власти
шамхала. Последний подтвердил донесение Батырева и присо¬
вокупил, что жители селений Эрпери, Караная и Ишкарты отказа¬
лись также идти на работу в Бурную, а взамен того обещались
платить в год по 500 баранов. Шамхал просил генерал-майора
Краббе, назначенного вместо барона Вреде3, усмирить волнующих¬
ся, отговариваясь, что в противном случае волнение охватит все
его владение. Генерал-майор Краббе направил в Мехтулу два от¬
ряда: подполковника Евреинова из Бурной и полковника Верхов¬
ского из Кусар. Соединение этих отрядов должно было произойти
в Парауле, и тогда полковник Верховский, приняв общее началь¬1	Одновременно с этим было изменено квартирное расположение и других
полков Так, урочище Манглис было назначено для штаба 7-го карабинерного
полка, Белый Ключ — для 31-го егерского и Гергеры — для 41-го егерского пол¬
ков Во всех этих местах решено было поселить женатых нижних чинов2	Командира 8-го пионерного батальона3	По приказу главнокомандующего, 15 апреля 1823 г, генерал-майор Краббе
вступил в управление Кубинскою провинцией и покоренными областями в
Дагестане443
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНство, должен был действовать по обстоятельствам и усмирить мя¬
тежников1.Опасаясь преследований, мехтулинцы бежали в горы и отправи¬
ли гонцов к аварскому хану, прося помочь в постигшем их горе.11	июля подполковник Евреинов выступил из Бурной с ба¬
тальоном Апшеронского полка и четырьмя орудиями и 13-го числа
прибыл к м. Кулецме. Оставшиеся в селении жители, которых было
весьма немного, встретили отряд в 10 верстах и просили прос¬
тить их. Евреинов приказал им разбросать начатые завалы и, обо¬
дрив их, остановился здесь лагерем. К ушедшим в горы он отправил
приказание возвратиться в селение и обещал прощение виновным.
Жители селений Оглы и Гапши тотчас же явились с покорностью,
объявили, что пойдут на работы в Бурную, но жаловались на при¬
теснения пристава Батырева и его казаков2. Евреинов скоро убе¬
дился, что в Мехтуле не было никакого возмущения и что этим
словом названа дерзкая выходка нескольких человек селения Оглы
против пристава и переводчика, «вынужденная собственным их
неблагоразумием»3. Злоупотребления и невежество пристава, не¬
умение соединить ласку со строгостью, леность, своекорыстие и
опасение, что все эти качества будут открыты правительством, были
причиною наделанной тревоги. «Кажется, в настоящих обстоятель¬
ствах, — доносил Евреинов4, — весьма нужна не жестокость, но
даже некоторое с нашей стороны снисхождение. Это народ при-
родно добрый, но несправедливость ожесточает и самые простые
нравы».«Не жалею, — писал Ермолов шамхалу5, — о потере времени,
столь нужного для работ в крепости, о трудах отряда, особливо
артиллерии, при переходе горы Калантай, потому только, что мне
открылось многое, бывшее до того времени для меня тайной. Не¬
порядочное управление народом, злоупотребления управляющих
довели, наконец, бедных мехтулинцев до того, что они, потеряв
терпение, решились, оставя свои дома, скитаться в горах и искать
чуждого крова».Видя всеобщую покорность населения, подполковник Евреинов
отпустил батальон в Тарки, а сам отправился на свидание с Вер¬1	Рапорт ген.-майора Краббе главнокомандующему, 9 июля 1823 г., № 6.2	Рапорт подполк. Евреинова полковнику Верховскому, 22 июля 1823 г.,
№ 66.3	Рапорт Евреинова ген.-майору Грекову, 22 июля 1823 г., № 65.4	В том же рапорте.5	В письме от 21 июля 1823 г., № 6.444
1810-1826бовским, прибывшим с отрядом в Карабудагкент. Здесь они узнали,
что Ахмед-хан Аварский явился в Гергебиль, но не более как с
50 всадниками, что он приглашал андийцев соединиться с ним, но
они не согласились последовать его советам. Тогда аварский хан
вошел в сношение с Амалат-беком, племянником и личным врагом
Мехти-шамхала.Сын бойнакского владельца Шах-Аббаса, двоюродного брата
шамхала Тарковского, Амалат-бек, мечтал о возвращении наслед¬
ственного владения, старался показать себя преданным русскому
правительству, но когда увидал, что шамхал пользуется особым
покровительством главнокомандующего, то решился изменить и
перейти на сторону аварского хана. В то время, когда отряд пол¬
ковника Верховского возвращался обратно в Кусары, Амалат-бек
находился при войсках. В 7 часов утра 19 июля отряд выступил в
поход, и полковник Верховский уехал вперед версты на две. Его
сопровождали: штаб-лекарь Апшеронского полка Амарантов и пере¬
водчик; а шагах в пяти сзади ехал Амалат-бек с двумя своими ну¬
керами. На пути, между селениями Губдень и Атемиш, Амалат-бек,
по наущению аварского хана, выстрелами из трех ружей убил Вер¬
ховского. Преследовать убийц было некому, и Амалат бежал в Ава¬
рию1. Принявший начальство над отрядом артиллерии полковник
Мищенко остановился близ селения Кая-Кенд, в ожидании даль¬
нейших приказаний2.На другой день после этого происшествия посланные аварского
хана явились в Чечне с известием, что в Дагестане убит первый
человек у русских, всегда бывавший при главнокомандующем. На
чеченцев известие это не произвело никакого впечатления, но под¬
властные шамхалу, ненавидя своего владетеля, волновались и со¬
чувствовали Амалат-беку. Опасаясь, чтобы волнение не распростра¬
нилось и на мехтулинцев, шамхал просил занять войсками селение
Параул и усмирить его подвластных.Прибыв в селение Кая-Кенд и приняв начальство над отрядом,
генерал-майор Краббе вызвал к себе из Бурной отряд Евреинова и,
по соединении с ним, 29 июля выступил к селению Каранаю. Под¬
ходя к аулу, отряд был встречен выстрелами, принужден брать1	Рапорт Краббе генералу Ермолову, 22 июля 1823 г. То же майора Ашебер-
га, 20 июля 1823 г., № 785. Очень краткие сведения об этом происшествии мож¬
но найти в письмах с Кавказа И. Радожицкого. Чтения в Общ. истор. и древн.
1874 г., книга II.2	В отряде этом находились: 1-й батальон Апшеронского полка, две роты
Куринского полка, три орудия и несколько человек татарской конницы.445
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНштурмом несколько завалов, но тем не менее селение Каранай было
в тот же день занято, сожжено и разрушено.В 5 часов утра 30 июля Краббе двинулся к селению Эрпери. По
высотам, к стороне Койсубу, видны были толпы жителей, следив¬
шие за движением отряда, но не предпринимавшие неприязненных
действий. Находившийся при отряде шамхал уверял Краббе, что
собравшиеся на горах пришли просить пощады и прощения и что
они не намерены драться с русскими войсками. Краббе обещал ис¬
ходатайствовать прощение, если население возвратится в свои дома,
а в противном случае грозил сжечь и разрушить селение Эрпери.
Горцы отвечали, что они явятся с покорностью тогда, когда русские
войска оставят их владения; теперь же этого сделать не могут, по¬
тому что койсубулинцы и другие племена, обещавшие защищать их,
разорят их дома. Скоро оказалось, что ни эрперинцы, ни каранайцы
не думали о покорности, а ожидали прибытия койсубулинцев и
других племен Дагестана. Краббе приказал зажечь Эрпери, и едва
только наши стрелки стали подходить к селению, как были встре¬
чены самым сильным огнем. После восьмичасового упорного боя
Эрпери было взято штурмом и разрушено. В защите его принимали
участие унцукульцы, гимринцы, черкеевцы и жители селения Иш-
карты. Во время сражения шамхал оставался вне выстрелов и был
праздным зрителем совершавшихся событий1.«Хотя и жаль трудов храбрых воинов наших, — писал Ермолов
Краббе2, — в пользу шамхала, который народом управлять не умеет,
нам не содействует и еще робостью своею может ободрить непри¬
ятелей своих, но необходимо было скорое наказание бунтующих,
дабы не последовали примеру их другие».Из Эрпери генерал-майор Краббе отошел в Темир-хан-Шуре и
в 3 часа утра 31 июля расположился лагерем на левом берегу р. Эр-
пери-Озень.Отъезжая в г. Кубу и поручив командование отрядом подполков¬
нику Евреинову, генерал-майор Краббе доносил, что для удержания
в страхе койсубулинцев и других племен Дагестана, необходимо уч¬
редить постоянный пост в Темир-Хан-Шуре. Главнокомандующий
вполне разделял это мнение, и хотя около этого времени было полу¬
чено известие, что Ахмед-хан Аварский 30 июля умер, но Ермолов1	Рапорт Краббе Ермолову, 1 августа 1823 г., № 22. В записках Ермолова
ошибочно напечатано, что сражения у Эрпери и Караная происходили 29 и
30 июня.2	В предписании от 12 августа 1823 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. II, № 33.446
1810-1826знал, что и со смертью его недостатка в возмутителях не будет.
Амалат-бек и сын Хасан-хана Дженгутайского были последователя¬
ми умершего аварского хана. Первый, по вражде к шамхалу и при
желании народа избавиться от его правления, имел многих сторон¬
ников, а второй в глазах дженгутайцев был законный наследник Ха¬
сан-хана. А.П. Ермолов поручил генерал-майору Краббе зорко сле¬
дить за этими лицами и быть готовым на всякого рода случайности.
Предположения главнокомандующего вполне оправдались.Поселившись в Унцукуле, Амалат-бек формировал там свои
силы, делил их на сотни и старался ввести некоторый порядок1.
Находясь долгое время при русских начальниках, он знал о мало¬
численности наших войск в Мехтулинском округе и его окрестно¬
стях, возмущал подвластных шамхала и обещал, заступив его место,
избавить население от налогов и от власти русских. По наущению
Амалат-бека дженгутайцы убили ненавистного им пристава, пра¬
порщика Батырева, и, собравшись в значительном числе, подошли
к Таркам. Жители селений Параула, Шуре, Дургали и других при¬
соединились к возмутившимся, и для их усмирения Мехти-шамхал
не мог собрать даже и 200 человек себе преданных. Находившийся
в Мехтулинском округе, в селении Парауле, отряд Евреинова со¬
стоял всего из 1800 человек пехоты, и для доставления продоволь¬
ствия этому отряду был выслан из крепости Бурной транспорт под
прикрытием роты Апшеронского полка. Дойдя до селения Кафер-
Кумык, транспорт был окружен толпою возмутившихся более
2000 человек. Командир роты, капитан Овечкин, знаменитый за¬
щитник Чирага, построил из повозок каре и решился защищаться
до последнего. Окруженный со всех сторон неприятелем, он не мог
никому дать знать о своем положении, но подполковник Евреинов,
видя, что транспорт долго не прибывает, и предполагая, что он за¬
держан, пошел ему навстречу.С прибытием Евреинова горцы лишились надежды овладеть
транспортом, рассеялись в разные стороны, но не переставали трево¬
жить отряд и вели перестрелку до самого вечера. Остановившись на
равнине у селения Кафер-Кумыка, подполковник Евреинов устроил
каре из повозок и расположился на ночлег. Горцы заняли окрестные
высоты, окопались и собрались в числе до 10 000 человек.В 2 часа утра 14 августа они всеми силами спустились с гор и
атаковали наш отряд, но, встреченные картечью, были отбиты. Пер¬
вая неудача не остановила неприятеля, и атаки повторялись бес-1 Рапорт Краббе Ермолову, 6 сентября 1823 г., № 40.447
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпрерывно до 8 часов утра, когда совершенно рассвело и Евреинов
сам перешел в наступление, выгнал неприятеля из селения, взял
некоторые завалы и утвердился на командующих высотах. «По
окончании сражения, — доносил он, — я приказал тотчас повесить
четырех пленных койсубулинцев и не позволил хоронить их убитых
без особого приказания». Оставив на месте до 300 тел и пытаясь,
по обычаю, взять их с поля сражения, горцы в течение целого дня
вели самую ожесточенную перестрелку. На следующее утро, 15 ав¬
густа, подошли к отряду две роты Апшеронского и две роты Курин-
ского полков, конвоировавшие транспорт с боевыми припасами,
отправленными в отряд Евреинова. С прибытием их горцы скры¬
лись в ущельях, и когда на следующий день Евреинов двинулся
к Параулу, то мехтулинцы явились просить помилования1.Не обещая исполнить их просьбы, Евреинов потребовал амана¬
тов и передал их, 26 августа, прибывшему в Параул генерал-майору
Краббе, а сам отправился в Тарки. Теперь, когда, после понесенных
поражений и потерь, мехтулинцы сами искали покорности, Мехти-
шамхал стал их подговаривать, чтобы они просили не назначать
к ним русского пристава, а отдать в управление шамхала. «Поведе¬
ние шамхала, — доносил Краббе2, — требует объяснения. В минув¬
шие беспокойства он много виноват, подав трусостью своею дурной
пример подвластным, которые, видя оную, питая к нему ненависть
и, судя по его страху о могуществе неприятеля, без всякого отлага¬
тельства и охотно пристали и содействовали противной стороне.
Между тем, он, по окончании военных действий, заступается за
многие деревни, доказывая их невинность, дабы показать перед на¬
родом, что он им покровительствует, желая через то не быть пред¬
метом мести за наказание, определяемое правительством».«Он слаб до того, — писал Краббе в другом донесении3, — что,
желая оказать всякому заступление, сделался покровителем всех
мошенников, кои всегдашними его врагами были и останутся, и, не
видя собственного своего через такое поведение вреда, ревностно
защищает их, уверяя в верности их и преданности правительству».Население видело в шамхале человека слабого, корыстолюбиво¬
го и жадного. Подвластные шамхалу неохотно повиновались ему, и
жители селений Эрпери, Караная, Ишкарты и других разделились
на две партии, из коих одна, состоявшая из людей зажиточных, же¬1	Всепод. рапорт Ермолова, 12 сентября 1823 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. VI, ч. II, № 203.2	Ермолову, от 26 августа 1823 г., № 35.3	В рапорте Ермолову, от 6 сентября 1823 г., № 40.448
1810-1826лала тишины и покоя, а другая — из людей бедных и бездомных,
требовала сохранения данной присяги поддержать Амалат-бека.
Унцукульцы также разделились на две стороны: одна требовала
удаления Амалата, а другая старалась ему покровительствовать.
Партия противников восторжествовала, и Амалат принужден был
удалиться в Андию. Горцы постановили не просить прощения у
русских, но оставаться спокойными; в случае же нападения защи¬
щаться всеми силами.В Аварии было тихо, и вдова умершего просила утвердить ханом
ее сына, но Ермолов назначил ханом Сурхая, сына Гебекова. Семей¬
ству умершего Ахмед-хана было объявлено, что оно тогда только
может воспользоваться покровительством русского правительства,
когда выедет из Аварии. Предвидя, что вдова на это не согласится
и что при перемене правления могут произойти беспорядки, глав¬
нокомандующий сам отправился из Тифлиса на линию и приказал
перейти из Кабарды в Тарки 1-му батальону Ширванского полка
с четырьмя орудиями.Несмотря на то что батальон этот был весьма нужен в Кабарде,
Алексей Петрович должен был решиться на эту меру ввиду серьез¬
ного положения и недостатка войск в Дагестане. Во второй половине1823	г., в войсках отдельного кавказского корпуса, с прикомандиро¬
ванными к нему частями, был некомплект более чем в 16 ООО человек,
причем наличное число людей в действующих полках доходило до
48 500 человек. Цифра эта была слишком недостаточна для обороны
столь обширного края, и главнокомандующий просил об укомплек¬
товании его корпуса. Военное министерство отправило на Кавказ
из 1-й армии все восьмые роты из 3-го и 5-го пехотных корпусов1,1	Но мере прибытия роты эти поступали на укомплектование следующих
частей: 3-го пехотного корпуса, 7-й пехотной дивизии, роты Муромского и Ни¬
жегородского полка — в Тенгинский, Низовского и Симбирского — в Навагин-
ский, 13-го и 14-го егерского — в 43-й егерский, 8-й пехотной дивизии: Троиц¬
кого и Пензенского полка— в Тифлисский, Тамбовского — в 42-й егерский,
Саратовского — в артиллерию, 15-го и 16-го егерских — в 41-й егерский; 9-й пе¬
хотной дивизии: Черниговского и Полтавского — в Кабардинский, Алексополь-
ского и Кременчугского — в Ширванский, 17-го егерского — в 43-й егерский,
18-го егерского — в 44-й егерский; 5-го пехотного корпуса, 13-й пехотной диви¬
зии: Владимирского и Суздальского — в Херсонский гренадерский, Углицкого
и Ярославского — в Грузинский гренадерский, 25-го и 26-го егерских — в 7-й ка¬
рабинерный; 14-й пехотной дивизии: Московского, Бутырского и Бородинско¬
го — в Мингрельский, Тарутинского — полроты в Мингрельский и пол-роты
в 44-й егерский, 27-го егерского — полроты в 41-й и полроты — в 42-й егер¬
ские; 28-го егерского — в 42-й егерский, 15-й пехотной дивизии: Рязанского
и Ряжского — в Куринский, Белевского и Тульского — в Апшеронский, 29-го
и 30-го егерских — в 44-й егерский. Общая численность 36 рот, присланных449
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНно так как они могли прибыть лишь к концу года, то Ермолов при¬
казал батальону Херсонского гренадерского полка с двумя горными
орудиями передвинуться из Грузии во Владикавказ. Присоединив к
нему батальон Ширванского полка, пришедший из Бабарды, сотню
линейных казаков, шесть орудий и приняв над ними начальство,
Алексей Петрович, 20 сентября, двинулся по реке Сунже, чтобы лич¬
но осмотреть места вновь учрежденной линии. 23 сентября главно¬
командующий прибыл в крепость Грозную, где узнал, что Абдула-бек
Эрсинский возмущал народ в Табасарани и производил разбои, а
Хан-Мамад, сын бывшего уцмия, делал то же самое в вольном Кара-
кайтаге. Для обуздания их главнокомандующий приказал отправить
в Дербент две роты 41-го егерского полка, расположенные близ ста¬
рой Шемахи, а сам, 25 сентября, выступил из Грозной и через Вне¬
запную, укрепления Амир-Аджи-Юрт и Кази-Юрт, 3 октября, при¬
был в крепость Бурную. Отсюда Ермолов двинулся в Мехтулинский
округ и расположился в селении Базанищи.При инспекторских смотрах, произведенных в конце октября и
начале ноября, численный состав корпуса был следующий:Кавказской гренадерской
бригадыСостоялоналицостроевНедоставало
до комплекта
нестроевСтроевНестро¬евВ Херсонском полку299030394927Грузинском28022861098477-м карабинерном полку311531378531Итогов бригаде89079022832105на укомплектование, состояла из 9000 человек строевых и 228 человек нестро¬
евых, следовательно, некомплект действующих полков не пополнялся вполне и
с прибытием этих ротК этому надобно прибавить, что роты эти пришли в ужасном состоянии
«Главнокомандующим 1-ю армиею, — доносил Ермолов императору Александ¬
ру, — строго предписано было, пополнив в ротах недостающее число людей и
не делая никаких перемен в оных, отправить их в настоящем их составе Имев¬
ши случай осмотреть некоторые из рот лично и увидев, сколько небрежно ис¬
полнено строгое его приказание, собрал я обстоятельное сведение обо всех ротах
на укомплектование поступивших ВИВ всеподданнейше осмеливаюсь пред¬
ставить ведомость, в коей означено число людей из прежнего состава рот, в
полках оставленных, которые замещены на выбор самыми худшими Количество
таковых в некоторых ротах простирается до числа неимоверного Даны во мно¬
жестве люди к службе неспособные, переменены хорошие унтер-офицеры Во
многих из рот собраны люди штрафованные и неблагонадежные, как будто при¬
личнейшее их употребление на границе Вижу следствия подобного укомплек¬
тования войск и ту тяжкую ответственность, которой подвергнусь я необходимо
Уже начались побеги необыкновенные, и не одни удаляются люди для службы
бесполезные, но они рождают разврат между воинами храбрыми» (Всепод ра¬
порт Ермолова, от 26 августа 1824 г )450
1810-1826Кавказской гренадерской
бригадыСостоялоналицостроевНедоставало
до комплекта
нестроевСтроевНестро¬ев21-й пехотной дивизииВ Лпшеронском полку30532219004Куринском2952192101732Тифлисском329126865323-м Ширванском батал1018138318-41-м егерском полку28842881066842-м299121293621Итогов дивизии16 189131948906722-й пехотной дивизииВ Тенгинском полку304521594912Навагинском32872216445Кабардинском323422174116Мингрельском234421016021743-м егерском полку285021311391344-м2268187168543Итогов дивизии17 02812676760106В Нижегородском драгунск п115115224554гарнизонных батальонах3603259115926инвалидных ротах2688622рабочих ротах4346634Итого5456425152986В с е г о во всем корпусе47 580391316 01136451 49316 375Примечание 1-й и 2-й батальоны Ширванского полка осмотрены не
были, так как находились в походеВ Базанищи явился к Ермолову сын умершего мехтулинского
владельца Хасан-хана и просил прощения. Главнокомандующий
привел его к присяге на верность и возвратил селения, бывшие в
управлении отца его Утвердив наибом города Башлы Эмир-Гамзу-
бека, Алексей Петрович предоставил селение Янги-Кенд в пользо¬
вание семейства умершего уцмия.«Мне весьма приятно было видеть, — писал император Алек¬
сандр Ермолову1, — счастливое во всех отношениях окончание
предприятия вашего к восстановлению спокойствия, нарушенного1 В рескрипте от 15 февраля 1824 г451
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв том краю мятежествующими горскими народами; но особенную
мою благодарность заслуживают благоразумные меры кротости,
принятые вами для достижения сей цели. Они совершенно со¬
ответствуют намерениям моим: почитал жителей Дагестана вме¬
сте и обитателями части Российской империи, я всегда с крайним
сожалением принимал известия об употреблении силы оружия
к обузданию их своеволия; тем более остаюсь довольным насто¬
ящим укрощением их, без всякого кровопролития в действие при¬
веденным».Оставаясь некоторое время в Казанищах, Ермолов узнал, что в
Дагестане возникает новое религиозное учение, известное впослед¬
ствии под именем мюридизма, сплотившего горцев в одно целое,
сообщившего им единство и цель действий.Началом мюридизма послужило проповедование народу неиз¬
вестной ему дотоле части Корана. Последний состоит из трех час¬
тей: шариата, т. е. изречений Магомета, имеющих для его последо¬
вателей силу закона, тариката — изложения действий и поступков
пророка, достойных подражания для каждого правоверного, и хя-
киката — видений и верований пророка. «Таким образом, шариат
есть слово, тарикат — дело, хякикат — мысль, идея».Сущность первоначального тариката, возникшего у горцев, за¬
ключалась в постоянной молитве, т. е. воспоминании Бога. Всякий
следующий тарикату обязан был прежде всего повиноваться «ни¬
спосланной книге» и последовать пророку: искренно раскаяться в
грехах, удовлетворить обиженных, просить у них прощения, ста¬
раться удалять себя от всего противного Богу и украшаться хоро¬
шими и похвальными поступками. Истинный последователь тари¬
ката должен отказаться от лишней еды, лишнего сна и разговора,
не есть ничего непозволительного, «постоянно нуждаться в Боге,
с полным самоунижением прибегать к нему во всех делах и обсто¬
ятельствах, извергнуть из себя страсть к сему обманчивому дому
(вещественному миру) и быть довольным судьбою».Эти основы религии, по-видимому, несовместимы с враждою и
злобою к кому бы то ни было, а тем более не могли допускать про¬
лития крови, но в руках ловких проповедников среди горцев уче¬
ние о тарикате приобрело иное значение. В начале двадцатых годов
на Кавказе было два последователя и учителя тариката: эфендий
Гаджи-Измаил, проживавший в Ширванском ханстве в Кюрдоми-
ре, и мулла Магомет — в селении Яраге или Ярагларе, в ханстве
Кюринском. Незнакомые между собою, они изучали Коран отдель¬
но, толковали его каждый по-своему и имели своих последовате¬452
1810-1826лей. Один из общих их учеников, Хас-Магомет, познакомил двух
проповедников и свел их. На первом же совещании, происходив¬
шем в селении Кюрдомире в 1823 г., оба проповедника пришли к
убеждению о необходимости направлять на путь истинный совра¬
тившихся с него мусульман. Рисуя мрачными красками положение
дагестанского населения, мулла Магомет говорил, что оно имеет
смутное и сбивчивое понятие о религии, хотя и соблюдает некото¬
рые обряды; что богослужение отправляется неправильно и боль¬
шинство не имеет понятия о шариате.Отсюда, по словам муллы Магомета, «истекали все заблуждения
и все проступки: бесстыдство у мужчин и женщин, разврат, пьян¬
ство, воровство, вечная праздность. Гражданской общности и един¬
ства не было, политической связи никакой. Хотя во главе народа
стояли власти-старшины и кадии, избираемые на год, на два и на
три, и хотя они решали дела по адату (обычаю), но сами были не¬
вежественны, бессильны и не имели никакого нравственного влия¬
ния на народ, потому что оказывались не чужды общих пороков.
Убийства и кровомщения были в большом ходу; кровь убитого не¬
редко оплачивалась виновным его родственникам одною или двумя
шкурками молодого барашка, и мировая запивалась бузою; словом,
в народе господствовал тот безобразный нравственный хаос, ко¬
торый нельзя было назвать иначе, как полным духовным растле¬
нием».Такое нравственное состояние населения требовало радикальной
перемены, и Гаджи-Измаил, как пользовавшийся наибольшим ува¬
жением, благословил муллу Магомета на подвиг, возвел его в зва¬
ние старшего мюршида (учителя) и поручил ему приступить к от¬
крытому проповеданию тариката.Возвратившись домой, мулла Магомет тотчас же приступил к
делу и выказал свою деятельность многочисленными воззваниями
и речами.«Народ! — говорил он. — Вы не магометане, не христиане и не
идолопоклонники. Магометане не могут быть под властью невер¬
ных... Кто считает себя мусульманином, для того первое дело газа¬
ват (война за веру) и потом исполнение шариата. Для мусульма¬
нина исполнение шариата без газавата не есть спасение. Будучи под
властью неверных или чьею бы то ни было, все ваши намазы, все
урючи, все странствия в Мекку, ваш нынешний брак и все ваши
дети незаконны.Народ! Клянись оставить все грехи и впредь их не делать, дни
и ночи проводить в мечети. Молитесь Богу с усердием, плачьте453
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи просите его, дабы он нас помиловал, а когда нужно будет воору¬
жаться — о том я узнаю по вдохновению от Бога и тогда объявлю
вам; но до той поры плачьте и молитесь».Таким образом, в основу первой же проповеди было положено
политическое движение, идея освобождения мусульман и борьба с
неверными. Это было в духе и желании горцев, а потому народ стал
быстро стекаться к проповеднику. Все приходили послушать мюр-
шида и в его учении найти истину, свет и спасение. Слух о новом
учении облетел все углы Дагестана и проник даже в Чечню В Яраге
появились муллы, желавшие посвятить себя изучению новых неве¬
домых им тайн и требований религии, они проживали здесь целые
недели, постились, голодали и не уходили до тех пор, пока не по¬
лучали одобрения Магомета в том, что достойны быть его после¬
дователями. Большинство, конечно, не понимало сущности нового
учения, но слово «газават» приходилось всем по душе, и население
Кюринского и Казикумухского ханств разгуливало по селениям с
деревянными шашками и, ударяя ими по скалам и саклям, наивно
кричало: газават, газават!Первое приложение слов к делу проявилось у мехтулинцев, же¬
лавших избавиться от русской власти. В начале августа они, как мы
видели, убили нашего пристава и взялись за оружие, но личное
прибытие Ермолова в Дагестан прекратило волнение.Имея некоторые сведения о возникающем учении и опасаясь
возможных от того волнений, главнокомандующий для противо¬
действия проповедникам решился противопоставить им араванско-
го кадия Сеид-эфенди, пользовавшегося величайшим уважением и
доверием горцев. В селении Казанищах Ермолов имел тайное сви¬
дание с Сеидом, нашел в нем человека здравомыслящего и жела¬
ющего спокойствия. Получив от него обещание служить нашим
интересам, главнокомандующий назначил ему жалованье и впо¬
следствии не имел причины сожалеть об этом.Пользуясь огромным влиянием среди акушинцев и других бли¬
жайших народов, Сеид в течение нескольких лет был противовесом
для разных лжеучителей и других религиозных проповедников Да¬
гестана, вредных русскому господству в крае Вместе с тем, после
свидания с Сеидом, Ермолов, приехав в Кубу, потребовал к себе
Аслан-хана Кюринско-Казикумухского и приказал принять меры к
прекращению религиозных волнений в его владениях. Аслан при¬
звал к себе муллу Магомета с его ближайшими последователями
и потребовал, чтобы тот разъяснил ему сущность своего учения и
действий. Повинуясь своему хану, Магомет рассказал, в чем дело,454
1810-1826и старался оправдать большинство своих учеников бессознательно¬
стью их поступков.—	Они в исступлении, — говорил он, — и невинны в своих дей¬
ствиях, потому что не понимают, что делают; но эти действия ясно
показывают, что должно всем делать.Эта последняя фраза была многознаменательна для самого Асла¬
на, которого Магомет упрекал в неисполнении шариата. Возмущен¬
ный хан дал ему публично пощечину, но на другой день опомнился,
извинился, одарил обиженного и вступил с ним в религиозную бесе¬
ду. Мулла Магомет понял свое нравственное превосходство над ха¬
ном и старался окончательно убедить его своим красноречием. После
продолжительной беседы дело кончилось тем, что Аслан перешел на
сторону нового учения и согласился с проповедником, что война про¬
тив неверных законна и необходима. Чтобы до времени прикрыть
свою измену, Аслан-хан просил быть осторожнее и оставить в покое
Кюру и Казикумух. Просьба эта оказалась несвоевременною, потому
что кроме Магомета появился уже новый и впоследствии знамени¬
тый проповедник тариката — Джемал-эдин-Гусейн Казикумухский.Бывший письмоводитель Аслан-хана, Джемал-эдин, при первых
слухах о новом учении, оставил хана, присоединился к Магомету
и принял от него тарикат. Вслед за тем в числе последователей
ярагского проповедника явились уже политические деятели: Кази-
мулла, Гамзат-бек и, наконец, Шамиль. Пропаганда о новом учении
распространялась все шире и шире и пустила глубокие корни в
Чечне и Дагестане. Этому много способствовали также внушения
персидских и турецких агентов, возбуждавших население к восста¬
нию и уверявших, что при первом поднятии оружия против русских
их державы окажут магометанскому населению скорую и действи¬
тельную помощь. Не доверяя вполне этим обещаниям, многие пле¬
мена соглашались следовать шариату, но отказывались от газавата,
сознавая свое бессилие. Магомет не насиловал их и, требуя только
строгого исполнения шариата, предоставлял будущему вооружен¬
ное восстание.—	Вы можете, — говорил он, — повиноваться и давать русским
аманатов до тех пор, пока они сильнее вас; но наступит время, ког¬
да кто-либо из сильных владык Востока, во славу Корана, покорит
русских, — и вы тогда должны восстать против них и объявить га¬
зават. До тех же пор повинуйтесь им.Магомет хорошо понимал, что прежде всего необходимо спло¬
тить население во имя религии и подготовить его так, чтобы оно
явилось послушным орудием в руках духовенства. В конце 1824 г.455
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНМагомет посвятил Джемал-эдина в звание мюршида и велел ему
распространять учение. Ермолов скоро увидел, что учение это не¬
безопасно для русской власти, и приказал арестовать Магомета.
Аслан-хан хотя и исполнил приказание главнокомандующего, но
дал возможность Магомету бежать в вольную Табасарань, а Дже-
мал-эдин сам бежал в Цудахар. Оба они не оставили своей миссии,
но, несмотря на быстрое распространение нового учения, горцы
усвоили себе значение его не ранее 1829 г. В описываемую же нами
эпоху оно было еще в зародыше и, как увидим, лишь в слабой сте¬
пени проявилось в Чечне, как политический двигатель
ГЛАВА 22Волнение в Абхазии. Нападение мятежников на селение Соуксу. Экс¬
педиция князя Горчакова в Абхазию. Взятие завалов у селения Схаби.
Занятие Сухума. Положение Кабарды. Экспедиции полковника Коца-
рева за Кубань. Характеристика их. Сношения Ермолова с анапским
пашою. Происшествия в Чечне. Появление имама. Нападение чеченцев
на Амир-Аджи-Юрт и Герзель-аул. Убийство генералов Лисаневичаи Грекова. Меры, принятые Ермоловым к умиротворению краяНеповиновение цебельдинцев, их грабежи и разбои заставили
владетельного князя Абхазии прибегнуть к силе, и один из князей
Моршаниевых был арестован Мера эта произвела сильное впе¬
чатление на население, и абхазцы волновались. Подстрекаемые Арс-
лан-беем, желавшим захватить власть в свои руки, и турками, ли¬
шившимися выгодной для них торговли людьми, абхазцы не
повиновались князю Михаилу и производили грабежи у самого
Сухума. Для наказания ближайших к крепости селений начальник
гарнизона подполковник Михин произвел нападение на одно из
селений и разорил его, но при возвращении наткнулся в лесу на
неприятельскую засаду и во время перестрелки был убит. Отряд
возвратился в Сухум с потерею начальника и 42 человек нижних
чинов. Это ободрило абхазцев и в особенности Арслан-бея. Поль¬
зуясь юностью владетеля, имевшего всего 16 лет, и неудовольстви¬
ем народа на управление матери его, «женщины весьма глупой, со
всеми недостатками упорного невежества», Арслан-бей подговари¬
вал абхазцев не повиноваться князю Михаилу и отложиться от вла¬
сти России.7 июня 1824 г владетельный князь Абхазии уведомил находив¬
шегося с отрядом в Соуксу, Мингрельского полка штабс-капитана
Марачевского, о всеобщем восстании абхазцев против русского пра¬457
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвительства и о намерении их истребить русский отряд, назначен¬
ный для личной его охраны. Отправив в Сухум мать свою, княгиню
Тамару, Михаил остался сам в Соуксу, но переселился в укрепле¬
ние, защищаемое 300 человеками с тремя орудиями. Стараясь обе¬
спечить гарнизон водою, дровами и кукурузою, штабс-капитан Ма-
рачевский занялся в то же время истреблением лежавших возле
укрепления сакль и духанов.7 июня всю эту работу он производил беспрепятственно, но на
следующий день с девяти часов утра подошедшие мятежники от¬
крыли огонь по укреплению и поддерживали его беспрерывно по
18 июня. Не отваживаясь штурмовать укрепление, абхазцы пыта¬
лись отвести речку и, заняв в недальнем расстоянии бывший ка¬
менный монастырь, устроили в нем бойницы и открыли огонь по
внутренности укрепления. Удачными действиями шестифунтового
орудия 16 июня была сбита крыша монастыря и разрушена часть
бойниц. В семь часов утра 18-го числа Марачевский выслал из
укрепления команду в 36 человек, под начальством подпоручика
Земцова, который штыками выбил неприятеля из монастыря. Аб¬
хазцы расположились вокруг укрепления и препятствовали нам брать
воду. Марачевский просил сухумского коменданта прислать к бе¬
регу судно, дабы отвлечь внимание неприятеля от его укрепления.
29 июня судно было прислано, и абхазцы, не зная причины и цели
его прибытия, действительно бросились к берегу. Пользуясь этим,
Марачевский запасся водою на продолжительное время и мог спо¬
койно защищаться до прибытия помощи1.Получив известие о возмущении в Абхазии и зная, что гарни¬
зоны в Сухуме и Соуксу обеспечены продовольствием по 9 августа,
правитель Имеретии, князь П.Д. Горчаков, не опасался за их
участь, но, доносил он2, «по основательным сведениям о народе и
местоположении, честь имею доложить, что мы решительно Абха¬
зии не успокоим, доколе не получим средств занять Гагры и пре¬
сечь морем сообщение с турками». Ермолов вполне разделял это
мнение и потому приказал князю Горчакову следовать немедленно
в Абхазию, и, не занимаясь наказанием мятежников, ограничиться
одним присоединением расположенного в Соуксу отряда. Отряд этот
главнокомандующий приказал перевести в Сухум, куда должен
был переехать и владетель впредь до восстановления его власти и
спокойствия в Абхазии. При этом усмотрению князя Горчакова1	Рапорт Марачевского кн Горчакову, 27 июля 1824 г, № 1992	Ермолову, от 12 июня 1824 г, № 878458
1810-1826предоставлялось произвести эту экспедицию или сухим путем, или
морем и в последнем случае требовать транспортные суда, прихо¬
дящие из России в Сухум с провиантом.«Абхазию во власти нашей удерживать необходимо, — писал Ер¬
молов1, — или оставление ее произведет вредное впечатление в умах
здешних народов. Вселятся по-прежнему турки; и если Анапа, бу¬
дучи в руках их, была причиною многих доселе беспокойств, тогда
будет еще удобнее производить оные, ибо горцам ничто не воспре¬
пятствует им содействовать. Христиане же первые подвергнутся
истреблению. Если не само турецкое правительство воспользуется
оставлением (нами) Абхазии, то своевольные паши ближайших
провинций не упустят оного, ибо начнется выгодный торг неволь¬
никами, и Абхазия возобновит прежнее снабжение гаремов вельмо¬
жей, можно сказать под глазами нашими».Главнокомандующий просил прислать морем в Сухум два бата¬
льона, без содействия которых не признавал возможным усмирить
Абхазию, и должен был пока ограничиться одною выручкою гарни¬
зона в Соуксу.Сосредоточив в Редут-Кале 1400 человек пехоты из полков
Мингрельского и 44-го егерского, князь Горчаков 1 июля выступил
в Абхазию и с неимоверными затруднениями едва 8-го числа дошел
до реки Кодора. От проливных дождей многие реки вышли из бе¬
регов, ручьи обратились в стремительные потоки, и отряд от одно¬
го ручья до другого должен был тянуть волоком каюки (особый род
лодок), необходимые для устройства паромов. Предполагая, что и
р. Кодор точно так же вышла из берегов, князь Горчаков приказал
следовавшим за отрядом бригу «Орфею» и фрегату «Спешному»
находиться под парусами и не терять из вида отряда, чтобы, в слу¬
чае нужды, огнем своей артиллерии и гребными судами содейство¬
вать переправе через р. Кодор. К счастью, переменившаяся погода
дозволила найти брод и переправиться через реку у селения Схаби.
Цебельдинцы в числе 150 человек засели в каменной церкви с на¬
мерением остановить переправу, но потом отступили без боя к
устроенным на берегу завалам.Дав отряду дневку, князь Горчаков, 9 июля, сел на бриг «Орфей»
и отправился вдоль берега осмотреть неприятельские силы и укре¬
пления. Благоприятная погода дозволила подойти близко к берегу
и открыть огонь по завалам, за которыми собрались абхазцы и чер¬
кесы, пришедшие к ним на помощь, всего до 3000 человек.1 Начальнику Главного штаба, от 1 июля 1824 г, № 15459
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ тот же день прибыл к отряду находившийся в крейсерстве
бриг «Меркурий», а 8 июля присоединился владетель Мингрелии
с 300 человеками милиции. На другой день прибыло еще 800 чело¬
век мингрельцев, и князь Горчаков решился перейти в наступление.
Он направил Дадиана с его милициею по проселочной дороге в об¬
ход неприятеля; фрегату «Спешному», пользуясь вечерним берего¬
вым ветром, приказал подвинуться вперед и стать против главных
завалов у Хеласур и сбить их; два брига, «Орфей» и «Меркурий»,
должны были следовать под малыми парусами вдоль берега впере¬
ди отряда и действовать по завалам, устроенным абхазцами в раз¬
ных местах на протяжении восьми верст.В восемь часов утра 10 июля бриги тронулись, а за ними пошел
и отряд. Абхазцы сопротивлялись упорно. Поражаемые выстрелами
с судов, они покидали завалы и скрывались в лесу, но, когда при¬
ближение отряда препятствовало судам продолжать огонь, непри¬
ятель снова занимал завалы и покидал их не иначе, как после шты¬
ковой свалки. Лишившись 102 человек убитыми и ранеными1, отряд
только к вечеру прибыл в Сухум, сделав переход в 25 верст среди
беспрерывного боя, палящего зноя и по раскаленному песку.«Удостоверяй подробно в Сухуме, — доносил князь Горчаков2, —
что неприятель ко всем известным уже мне, еще в 1821 году, труд¬
ностям перекопал по берегу дорогу и поделал сильные запалы, у
коих работали более месяца, не решился я ринуться вперед, доколе
не осмотрел лично положения бунтовщиков и предстоящую меру
препятствий».Прибывший 11-го числа из Севастополя бриг «Ганимед» дал
возможность князю Горчакову обойти завалы и сделать высадку.
16 июля он отправился на бриге «Орфей» осмотреть берег и из¬
брать место для десанта. При селении Пзирехве, в 25 верстах от
Сухума и почти на самом берегу моря, были замечены сильные за¬
валы, прикрытые спереди развалинами старой каменной крепости
и прилегавшие правым флангом к морю, а левым упиравшиеся в
отвесные скалы. Не надеясь вытеснить мятежников из этих завалов
без значительной потери, князь Горчаков решился произвести вы¬
садку в урочище Эйлату, в семи верстах от укрепления в Соуксу.В ночь с 19 на 20 июля на фрегат и три брига были посажены
800 человек пехоты с одним полевым орудием. Для развлечения
внимания неприятеля суда с десантом весь день 20 июля продер¬1	Убиты: 1 офицер, 39 нижних чинов; ранены: 1 офицер, 58 нижних чинов
и без вести пропало 3 нижних чина.2	В рапорте Ермолову, от 2 августа 1824 г., № 60.460
1810-1826жались в виду завалов, а из Сухума был двинут по берегу моря
отряд в 400 человек егерей, под начальством артиллерии капитана
Линденфельда. Ему приказано было дойти только до первой речки,
верстах в пяти от Сухума, и в ночь вернуться обратно в крепость.21	июля суда подошли к месту высадки и, под прикрытием пере¬
крестного огня, спустили гребные суда с десантом в 400 человек.
Неприятель, не выдержав огня с судов, скрылся в лесу, и наши вой¬
ска вышли беспрепятственно на берег и укрепились. Суда были от¬
правлены в Сухум за остальными войсками, и с прибытием их,
23-го числа, князь Горчаков двинулся к Соуксу, а судам приказал
следовать к Пицунде, где и произвести ложную высадку.Не ожидая от нас наступательных действий, абхазцы не были
готовы к встрече, защищались слабо, и отряд встречал препятствия
только от положенных поперек дороги деревьев. У Соуксу сопро¬
тивление было упорнее. Блокировавшие укрепление абхазцы засели
в домах, садах и даже на деревьях, но не могли остановить отряда,
причем все дома, встреченные на дороге, были сожжены. Штабс-
капитан Марачевский произвел вылазку, и неприятель, принятый
в два огня, поспешно отступил и потянулся к Пицунде.В тот же день, в два часа пополудни, князь Горчаков приказал
зажечь укрепление и, присоединив в себе гарнизон, в пять часов
пополудни возвратился в лагерь на берегу моря. 25 июля часть от¬
ряда была отправлена обратно в Сухум, а 27-го числа прибыл из
Севастополя еще фрегат «Евстафий», на который были посажены
остальные войска.Оставив в Сухуме три роты 44-го егерского полка, для подкре¬
пления тамошнего гарнизона, князь Горчаков с остальными войс¬
ками сел на суда и прибыл в Редут-Кале, а оттуда возвратился
в Кутаис. Суда отправлены были в Севастополь, за исключением
фрегата «Спешного» и брига «Ганимеда», оставленных в Сухумской
бухте1. Владетельный князь Абхазии Михаил, с матерью и со всею
фамилиею, переехали на жительство в Мингрелию и поселились в
селении Хета, в 30 верстах от Редут-Кале2.С уходом наших войск турки на своих кочермах (род лодок) ста¬
ли подвозить абхазцам боевые припасы и возобновили в широких
размерах пленнопродавство. В Абхазии волнение не прекращалось
и скоро обратилось в междоусобную войну. Прибывший в Абхазию,
по призыву населения, Арслан-бей склонял жителей признать его1	Рапорт кн. Горчакова Ермолову, 13 августа 1824 г., № 1284.2	То же, от 13 августа, № 1286.461
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвладетелем, требовал себе присяги, выдачи аманатов и обещал при
помощи турок выгнать русских из Сухума1. В ожидании, чем окон¬
чатся волнения, княгиня Тамара переехала на жительство в Редут-
Кале, а сын ее, князь Михаил, отправился в Кутаис, на свидание с
князем Горчаковым.«Возмутившиеся подданные его (князя Михаила), — писал Ер¬
молов Дибичу2, — не раскаялись в измене, и никто к нему не об¬
ратился. Из обстоятельств сих усмотреть изволите, что еще пред¬
стоит случай употребить меры наказания и что без того нельзя
оставить мятежников, подающих другим пример соблазнительный».Наказание это было возможно только с присылкою двух бата¬
льонов, просимых Ермоловым, так как войска Кавказского корпуса
были заняты действиями в Чечне и за Кубанью. Подстрекаемые
беглыми кабардинцами, закубанцы продолжали производить хищ¬
ничества в больших размерах. Для наказания их наши отряды по¬
сылались за Кубань, производили усиленные переходы, верст по
восемьдесят в день, переправлялись через горные речки на казачьих
лошадях, переносили в руках боевые заряды и, напав врасплох,
разоряли селения. Закубанцы уходили ближе к горам, и наказание
их становилось для нас каждый раз более затруднительным. Тем не
менее в мае 1823 г. Ермолов отправил на Кубань своего начальни¬
ка штаба Вельяминова с поручением принять там общее начальство
над войсками и организовать оборону. Прибыв по назначению и
познакомившись с положением дел, генерал-майор Вельяминов
3-й произвел целый ряд экспедиций на реки Малый и Большой
Зеленчики и нанес сильное поражение закубанцам на р. Лабе. Гор¬
цы просили пощады, и им предложены были следующие условия:
1) не принимать к себе беглых кабардинцев; 2) возвратить всех рус¬
ских пленных и 3) выдать аманатов. При неисполнении хотя бы
одного из этих требований закубанцы не должны были рассчиты¬
вать, чтобы русские войска оставили их в покое.Собравшись на совещание, закубанцы порешили отправить де¬
путатов с просьбою о помиловании. Узнав об этом, главнокоманду¬
ющий вызвал к себе бежавшего за Кубань одного из важнейших
кабардинских князей Арслан-бека Биесленева, как человека наи¬
более других здравомыслящего. В сопровождении нескольких че¬
ловек известных хищников Биесленев отправился в Казанищи, где
в то время находился Ермолов. Он уполномочен был предложить1	Рапорт капит Линденфельда кн Горчакову, 1 октября 1824 г, № 6492	От 25 августа, за № 563462
1810-1826главнокомандующему те условия, на которых кабардинцы готовы
возвратиться на прежнее свое жительство. Они требовали, чтобы:
1) правительство уничтожило устроенные в 1822 г. крепости и уда¬
лило войска от гор; 2) чтобы разбирательство дел оставлено было
на прежнем основании, т. е. в руках духовенства, и 3) если пра¬
вительство не согласится исполнить первых двух требований, то
дозволило бы кабардинцам жить за Кубанью и не преследовало их
войсками. Кабардинцы обещали тогда прекратить хищничества и
выдать аманатов.Ермолов отвечал, что он не может входить в переговоры и за¬
ключать условия с людьми, нарушившими присягу своему госуда¬
рю; что они должны просить прощения, а не предлагать условия и,
что, наконец, несправедливо было бы предоставить большие выгоды
изменникам перед теми, которые покорны правительству и испол¬
няют все его распоряжения.Главнокомандующий требовал безусловного повиновения и, на¬
делив депутата подарками, отправил обратно. Тронутый вниманием
главнокомандующего, Биесленев заявил, что лично он при первой
возможности возвратится в Кабарду, но за остальных поручиться
не может. И действительно, пока он был в Дагестане, кабардинцы
вместе с закубанцами произвели несколько нападений на наши се¬
ления.Болезнь генерал-майора Вельяминова заставила его отправиться
в Тифлис, и войска на Кубани были поручены командиру 22-й ар¬
тиллерийской бригады, полковнику Коцареву, скоро сделавшемуся
грозою для закубанцев. В своих действиях против горцев Коцарев
усвоил особые правила, заключавшиеся в умении скрыть войска,
быстро переходить с места на место, внезапно напасть на селения
и нанести решительный удар там, где горцы всего менее ожидали
его. Войска никогда не держались в сборе и были размещены по
квартирам. Собираясь в экспедицию, Коцарев рассылал секретные
предписания начальникам частей, чтобы они к определенному чис¬
лу и не иначе, как ночными переходами, собрались к месту, назна¬
ченному для переправы через Кубань1. Переправившись через эту
реку, Коцарев нападал на аулы, угонял скот, брал пленных и разо¬
рял жилища. Набеги Коцарева на р. Белую, Уруп, Тегень и Чамлык
заставили закубанцев подумать о своем положении, и 15 апреля1824	г. в лагерь у поста Погорелого приехали к Коцареву князья и
старшины всех племен, живших от вершин Кубани до р. Белой. По¬1 Записки Радожецкого463
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНводом к их приезду было возвращение из Дагестана Арслан-бека
Биесленева, от которого они узнали о милостивом приеме его глав¬
нокомандующим. Князья и старшины просили прощения за все
прежние шалости и, обещаясь не делать ничего противного воле
русского правительства, готовы были дать в том клятву на Коране.
Биесленев и князья, бежавшие из Кабарды, просили разрешения
поселиться с их подвластными в вершине р. Кубани по обоим бе¬
регам ее и, обещая отвечать за своих подвластных, уверяли, что не
предпримут ничего против русского правительства. При этом Би¬
есленев заявил, что на такое переселение есть согласие главноко¬
мандующего и даже письменное.Коцарев потребовал, чтобы ему была показана бумага.—	Я оставил ее дома, — отвечал Биесленев.—	Пошлите за нею нарочного, — сказал Коцарев.Через сутки посланный возвратился и заявил, что кадий, у ко¬
торого хранится эта бумага, уехал в горы, а без него ее отыскать
невозможно. Коцарев хотя и видел ясно, что это обман, но объявил
кабардинцам, что на Кубань скоро приедет сам главнокомандую¬
щий, который и разъяснит недоразумение, а чтобы они не теряли
удобного времени для хлебопашества, то разрешает им поселиться
на левом берегу Кубани до впадения в нее р. Зеленчука. Князья
не согласились поселяться на этих условиях и оставили лагерь Ко-
царева.По отъезде их явились к Коцареву ногайцы также с просьбою о
помиловании. Им разрешено было поселиться по левому берегу
Кубани между реками Зеленчуком и Урупом, но с тем, чтобы они
отвечали за всякий прорыв неприятеля и обязались не принимать
в свои табуны чужого скота и лошадей. Окончательным сроком для
переселения было назначено 1 мая1. Чтобы побудить и кабардинцев
исполнить наши требования и выселиться из гор, полковник Коцарев
в мае произвел новые набеги на реки Уруп, Тегень и Чамлык, а
затем выступил 24 июля за Кубань и возвратился 3 сентября толь¬
ко потому, что истомленные люди не имели продовольствия.От беспрерывных движений люди и лошади были изнурены до
крайности; запас провианта истощился, и солдаты кормились только
просом, которое топтали и уничтожали у горцев. Смоловши его меж¬
ду каменьями, они варили себе кашу без соли и без сала; у офице¬
ров не было ни чаю, ни сахару, ни табаку, и продукты маркитантов
все истощились. Платье и обувь отряда были вполне фантастиче-1 Рапорт Коцарева генералу Сталю, 21 апреля 1824 г., № 501.464
1810-1826ские. Очевидец такими словами описывает батальон Ширванского
полка, только что возвратившийся из экспедиции. Солдаты, говорит
он, были «большею частью без мундиров, в куртках разного покроя,
подходящих к зеленому цвету, в мохнатых черкесских шапках, в
синих холщовых шальварах и в пестрых рубахах». Этот батальон,
после утомительного похода за Кубань, был двинут в Кабарду и в
шесть дней прошел 300 верст не по паркетной дороге. «Одна толь¬
ко любовь к дядюшке», как называли солдаты Ермолова, могла дать
им такую чудесную силу1.Разорение, принесенное закубанцам экспедициями полковника
Коцарева, было настолько сильно, что они вынуждены были обра¬
титься к анапскому паше и просить его защиты. Не признавая фак¬
тически власти Порты над собою, закубанцы в трудные для них дни
обращались к турецкому правительству с просьбою о помощи и тог¬
да готовы были на словах стать в зависимое положение и временно
подчиниться султану. Оттоманское правительство, ревнивое к рас¬
пространению русских владений за Кубанью, охотно заступалось за
закубанцев, хотя и без всякой надежды сохранить над ними свою
власть или влияние. Анапский паша просил Ермолова не переходить
за Кубань и тем не нарушать дружбы между двумя державами.«Готов всегда жить мирно с народами дружественной держа¬
вы, — отвечал Алексей Петрович анапскому паше2, — и конечно не
хуже вас умею соблюдать правила существующего трактата, почему,
приступая к оружию, я обратился прежде с просьбою моею, когда
в 1821 году закубанцы сделали нападение на земли черноморских
казаков, живших в совершенном покое, чтобы ваше высокостепен-
ство народы вам подвластные воздержали от разбоев. Вы сего не
сделали и только тем кончили, что написали мне письмо.В 1822 году закубанцы приняли к себе самых подлых и гнусных
изменников, беглых кабардинцев. Я пришел с войсками к Кубани,
но, храня обязанности дружбы, не преследовал кабардинцев на зем¬
лях державы приязненной, и ни один русский не переходил за Ку¬
бань. Вашему высокостепенству жаловался на то, что закубанцы
дают у себя убежище мошенникам кабардинским и что сии послед¬
ние, живучи между ними, не перестают делать набеги и разбои;
какое сделали вы мне удовлетворение? В 1828 году закубанцы разо¬
рили селение Круглолесское и увлекли довольно значительный
плен. Сделали ли вы какое распоряжение, дабы усмирить разбои1	Там же.2	В письме от 29 июля 1824 г., № 3282.465
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи удовлетворить за разорение, и ни один из пленных не возвращен.
Подобные оскорбления не дают места снисхождению, особливо ког¬
да видно весьма, что закубанцы нимало не страшатся власти вашей
и даже смеют оказывать ей неуважение. Мне по долгу звания мое¬
го надлежало оградить от разорения подданных моего великого го¬
сударя, и по необходимости, совершенно против желания моего,
должен был я прибегнуть к оружию, которого обязан не оставлять,
пока не увижу достаточной безопасности и прочного спокойствия.
От вашего высокостепенства зависит доставить их, если имеете вы
силу удержать в порядке закубанцев».Конечно, не во власти анапского паши было обуздать племена,
считавшие себя независимыми и не признававшие над собою ничьей
власти. Он хотел сохранить над ними хотя некоторое влияние и по¬
тому в сентябре 1824 года снова обратился с просьбою прекратить
экспедиции за Кубань и уверял, что употребит строгие меры к воз¬
держанию закубанцев от разбоев и набегов в наши границы. Паша
обещал учредить посты по р. Кубани и принять на себя наблюдение,
чтобы никто из хищников самовольно не переходил через реку.«В доказательство, — отвечал Ермолов1, — чистосердечного же¬
лания сохранить дружественные отношения паши, приказал я пре¬
кратить действия против закубанцев, а вас прошу запретить им
производить разбои. Не скрою от вашего высокостепенства, что
не престану всячески преследовать изменников великого моего го¬
сударя, укрывающихся за Кубанью кабардинцев. Вы не обвините
меня, если наказывать стану тех, кои будут давать им у себя убе¬
жище и пособие. Нельзя равнодушно смотреть на подобное нару¬
шение дружбы, а вы, позволив им жить в границах ваших, доказы¬
ваете тем, что удовлетворения дать не намерены».Назначая в августе, по случаю смерти генерал-майора Сталя, вре¬
менным начальником войск на Кавказской линии генерал-майора
Вельяминова 8-го, главнокомандующий приказал ему остановить на
некоторое время действия против закубанцев, и весь сентябрь наши
войска не переходили через р Кубань. Такая уступчивость только
ободрила горцев, и они не прекращали своих грабежей. Тогда гене¬
рал-майор Вельяминов решился нанести им чувствительный удар и
предпринял весьма продолжительную экспедицию. Переправившись
28 сентября через р. Кубань, он оставался в неприятельской стороне
до 8 октября, прошел по рекам Урупу, Чамлыку, Лабе, Ходьзю, Фар¬
су, опять по Лабе и возвратился в Прочный Окоп.1 В письме анапскому паше, от 10 сентября 1824 г466
1810-1826В январе 1825 г анапский паша вновь обратился к Вельяминову
с просьбою не переправляться через Кубань и не разорять населе¬
ние, которое по последнему мирному трактату находится под вла¬
стью Порты1.В ответ на это Вельяминов просил пашу заставить закубанцев
возвратить наших пленных, изгнать от себя беглых кабардинцев и
удовлетворить нас за грабежи, сделанные ими в границах наших.
«Тогда, — писал Вельяминов1, — ни один человек со стороны нашей
не перейдет за Кубань с оружием в руках, а до тех пор войска рос¬
сийские не перестанут наносить закубанцам всевозможный вред».Видя невозможность борьбы с русскими войсками, закубанцы
постепенно отодвигались от р. Кубани и селились ближе к горам;
часть кабардинцев признала более выгодным для себя покорить¬
ся русскому правительству и, выходя из гор, селилась отдельными
аулами на указанных местах. Те же из кабардинцев, которые счи¬
тали невозможным подчиниться требованиям русской власти, также
ушли в горы или пробирались в Чечню, где готовилось всеобщее
восстание во имя религии, повелевавшей вести упорную борьбу
с неверными.Слух о религиозном учении, возникшем в Дагестане, достиг до
Чечни, и среди населения стали говорить о скором появлении про¬
рока, творящего чудеса и заговаривающего всех правоверных от
русских пуль. Сообщники Бейбулата, уроженца селения Гельдыге-
на и известного коновода хищнических партий, говорили, что про¬
рок, или имам — как называли его чеченцы, — послан самим Маго¬
метом для избавления правоверных от власти русских. Чеченцы
рассказывали, что имам летает по воздуху на бурке, может ходить
выше леса, ниже травы и по воде как посуху; что он заговаривает
русские пушки и ружья, которые хотя и будут стрелять, но без вреда,
а если и убьют кого из чеченцев, то только грешника, не верящего
в святость и в пришествие имама. Переписываясь друг с другом,
муллы старались усилить народное суеверие и даже присылали ска¬
зать мирным чеченцам, чтобы в известный день они убрали с полок
посуду, так как имам сделает землетрясение. Наиболее ревностным
проповедником и распространителем слухов об имаме был маюр-
тупский мулла Магома. Он рассказывал, что настало время явить¬
ся имаму Хариса (Гариса), что он видел чудеса имама и что он
скоро явится народу. По наущению муллы Магомы и стараниям
Бейбулата герменчуковский чеченец Яук (Авко) принял временно1 Письмо паши Вельяминову, 21 января 1825 г467
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНна себя звание имама и, будучи известен в народе как юродивый,
стал теперь, по толкованию Магомы, человеком, вдохновенным Бо¬
жьего благодатью. Притворившись немым, Яук не отвечал ни на
какие вопросы своих соотечественников, а Магома объявлял наро¬
ду, что пророк начнет свою проповедь вместе с чудесами, которые
будут в самом непродолжительном времени.Получив известие о появлении пророка в Чечне, генерал-майор
Греков старался разузнать о цели и происхождении такого про¬
рочества. Когда подосланный Грековым явился к мулле Магому
и стал расспрашивать об имаме, то мулла отказался дать ему объ¬
яснение.—	Погодите, — говорил Магома, — вы сами увидите, что будет;
только верьте мне и Корану.Мулла рассказывал, что ночью явился к нему святой и от имени
Аллаха приказал собрать близ Маюртупа 45 человек правоверных,
взять красного быка, двух черных баранов и идти с ними к боль¬
шому дереву, где и должен явиться имам. Все это было исполнено
в точности. Перед деревом стоял полунагой Яук, с тупым и бес¬
смысленным выражением лица. Многие, зная лично Яука, не без
удивления смотрели на происходившее, но Магома старался убе¬
дить, что Бог избирает и осеняет своею благодатью людей сирых,
убогих и гонимых. Присутствовавшие поверили, стали на молитву,
а в это время имам исчез. Мулла Магома зарезал быка и двух ба¬
ранов и после двухдневного пиршества распустил всех по домам.
Участники пира разнесли повсюду известие, что видели имама, что
весною 1825 г. он явится с чудесами, — и тогда ни одного русского
не будет не только на Сунже, но и на р. Тереке.Не придавая особого значения рассказам, ходившим между че¬
ченцами, генерал Греков донес о том временно командовавшему
войсками на Кавказской линии генерал-майору Вельяминову. Уз¬
нав от последнего о происходящем в Чечне, главнокомандующий
посмотрел на это дело гораздо серьезнее, сам приехал в крепость
Грозную, приказал снабдить всем необходимым крепости, распо¬
ложенные по Сунже, и привести их в лучшее оборонительное по¬
ложение. Прибытие Ермолова испугало чеченцев, и они, готовясь
ко всеобщему восстанию, отправляли потихоньку свои семейства
в горы.Сознавая, что учение о войне против неверных может соединить
чеченцев и дагестанцев в одно целое и что, при единодушном дей¬
ствии, горцы могут нанести много вреда нашим пограничным селе¬
ниям и Кавказской линии, Ермолов решился уничтожить это зло в468
1810-1826самом начале. Не зная, где находится корень этого учения, и пред¬
полагая, что зародыш его находится в Чечне, главнокомандующий
требовал от населения полной покорности и просил не верить пу¬
стым и нелепым слухам.«Известно мне, — писал Алексей Петрович чеченцам1, — что вы,
обмануты будучи мошенником Бейбулатом и обещаниями одного
глупого лезгина, назвавшего себя имамом, нарушили данную вами
присягу и, оставив жизнь спокойную, обратились к прежним зло¬
действам. Легко вы можете видеть обман сей, ибо может ли имам
одобрять измену, участвовать в воровствах и разбоях? Вы могли
видеть, что хитрый мошенник Бейбулат обманывает вас для соб¬
ственной пользы, ибо получил над вами власть, которой никто из
вас, между собою равных, не имел никогда. Вы как рабы ему по¬
корствуете; но можете ли вы верить, чтобы он не предложил мне
своих услуг, как то он сделал два года назад. Он ничего не теряет,
когда вы погибнете от оружия русских, ибо всегда бежит первый и
его не достигает пуля русская. Нет стыда для известного труса.Знаю я между чеченцами людей благонадежных и добрых, хочу
еще быть великодушным и, прощая заблуждение, советую воз¬
вратиться к раскаянию. Задержите и не выпускайте из рук ваших
бродягу имама, ибо близко уже время, в которое я приду смирить
изменников и нарушителей клятвы, потребую имама, или за укры¬
вательство его заплатите собственною кровью, жизнью жен и детей
ваших; увидите, что трус Бейбулат не подвергнется опасности и
первый оставит вас.Даю вам время опомниться и прекратить возмущение и разбои,
искать моего прощения или жестоко накажу гнусных и презритель¬
ных мошенников».Желая усыпить наше внимание, Бейбулат, через кумыкского
старшину, майора князя Мусу Хасаева, прислал сказать генералу
Грекову, что чеченцы, не видя от имама никаких чудес, перестали
ему верить и что он сам предлагает свои услуги русскому прави¬
тельству. Греков отвечал, что самая лучшая услуга его будет та,
если он прекратит свои хищничества и останется верным. Что же
касается до пророка, то выдумка чеченцев слишком глупа и русские
смеются над дурачеством чеченцев.Этот ответ указал коноводам, что начальство на Кавказской ли¬
нии не придает особого значения происшествиям в Чечне, и, наде¬
ясь застать нас врасплох, чеченцы положили оставаться спокойными1 В прокламации от 21 октября469
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдо весны, а затем атаковать русских одновременно в нескольких
пунктах. Разглашая, что пророк явится скоро и что наступило время
войне с неверными, Бейбулат успел поднять качкалыков и аухов-
цев, а мулла Магома усилил свои проповеди.Между тем генерал-майор Греков, пользуясь временным за¬
тишьем, произвел в течение зимы несколько экспедиций в Чечню
с целью наказать аулы, принявшие к себе беглых кабардинцев, и
расчистить дороги. Он разорил аулы Гойту, Урус-Мартан и Гехи.
«Незьзя было желать, — доносил он1, — гибельнее погоды для че¬
ченцев. Со дня выступления моего из Грозной и до возвращения
холод продолжался довольно жестокий. Кроме глубокого в Чечне
снега, морозы постоянно держались от 8 до 12 градусов; наконец,
гололедь, продолжавшаяся четыре дня, покрыв льдом все деревья
и все растения, лишила последнего средства продовольствовать
скот в лесах обрубленными ветвями дерев в то время, как сено оста¬
лось или в деревнях, или в степи. Две сии крайности довольно
сильны, чтобы поработить всякий другой народ, но они едва по¬
колебали несколько чеченцев, — упорство их неимоверное».В марте 1825 г., по приказанию Грекова, было приступлено к
рубке леса и расчистке дорог во многих местах. Так, на простран¬
стве 3-х верст от Брагун к Амир-Аджи-Юрту была вырублена про¬
сека в 300 сажен шириною; от Брагун к Аксаю проложена дорога
и вырублен лес на шесть верст в длину и на 120 сажен в ширину;
от Аксая до Герзель-аула расчищено пространство на шесть верст
в длину, и, наконец, вырублен лес вокруг крепости Внезапной. Че¬
ченцы не препятствовали этим работам и каждую пятницу ожидали
появления имама.Так прошел март месяц, и на Кавказскую линию прибыл новый
начальник, генерал-лейтенант Лисаневич. Высочайшим приказом
13 сентября 1824 г. Лисаневич был назначен командиром 22-й пе¬
хотной дивизии и начальником Кавказской области, на правах гу¬
бернатора. 4 марта он прибыл в Прочный Окоп, а 12-го числа всту¬
пил в командование войсками, причем те из них, которые были
предназначены для действия против закубанцев, были поручены
генерал-майору Вельяминову.Знакомясь с положением края со слов генерала Грекова, Лисане¬
вич был уверен последним, что религиозное движение в Чечне не
имеет особого значения, и потому не обратил на это должного вни¬
мания. Никем не тревожимые чеченцы собирались на совещание, и1 Рапорт ген. Грекова генералу Вельяминову, 26 января 1825 г., № 28.470
1810-1826скоро распространился слух, что в мае, в третью пятницу, имам явит¬
ся народу. Бейбулат и мулла Магома сделали три знамени и, выйдя
из селения Маюртупа, расположились в ближайшем лесу. Сюда со¬
зывали они правоверных, обещая показать им имама. Чеченцы со
всех сторон стекались к Маюртупу, но имам все не показывался, по¬
тому что Бейбулат считал собравшихся недостаточным, чтобы идти
с ними на русские укрепления. Скучая бездействием, мичиковский
мулла выразил сомнение в возможности появления имама.—	Почему так долго нет имама? — спросил он, обращаясь к мул¬
ле Магому. — Не обманываешь ли ты народ, отвлекая его от работ
и приводя в нищету?Сомнение мичиковского муллы было поддержано несколькими
чеченцами, и Магома понял, что далее медлить невозможно, а так
или иначе надо выйти из затруднительного положения.Он назначил общее собрание 24 мая и объявил, что в этот день
явится пророк. Огромная толпа народа собралась у маюртупской
мечети. «Вдруг дверь распахнулась, и из мечети выступила про¬
цессия. Во главе шел мулла Маюртупский, а за ним несколько дру¬
гих мулл, затем Бейбулат, осеняемый тремя значками, и, наконец,
партия его приверженцев. Мгновенно воцарилось мертвое молча¬
ние, и толпы хлынули вслед процессии, направлявшейся за селение
к заповедному дереву1. Но и здесь пророка все-таки не было. Толпа
шумела, и тогда мулла Магома выступил перед нею и поднял руку
кверху.—	Знайте, правоверные, — произнес он с решимостью и вооду¬
шевлением, — я имам. Я видел пророка Магомета и слышал голос
Аллаха. Я послан от них избавить вас от власти русских.Толпа оцепенела. Сообщник Магомы и его товарищ Бейбулат
торопился воспользоваться произведенным впечатлением, схватил
в руки Коран и, бросившись на колени перед имамом, принес тор¬
жественную присягу в верности ему.—	Как стою я на земле, — говорил Бейбулат народу, — так верно
то, что я сам своими глазами видел ангела в огненном образе, схо¬
дящего в мечеть, когда святой мулла Магома молился в ней.Большинство собравшихся поверило сказанному, но некоторые
просили, чтобы имам показал им какое-либо чудо.—	Грехи ваши слишком велики, — отвечал Магома, — и не при¬
шло еще время чудесам.1 «Кавказский сборник», т. X; статья Н.А. Волконского: «Война на Восточ¬
ном Кавказе с 1824 по 1834 г.», с. 73. См. также «Древ, и нов. Россия», 1880 г.,
№ 10, с. 318-337.471
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНСобравшиеся разошлись но домам, и весть о появлении давно
ожидаемого имама облетела всю Чечню, проникла к карабулакам и
даже кабардинцам. Распространителем слуха в этой местности был
яндырский старшина Джембулат Дчечоев, который ездил по селе¬
ниям карабулаков и сзывал их на соединение с имамом. Побывавши
в Маюртупе, Дчечоев отправился в Назран, но здесь был арестован
и отправлен в Грозную, где, по приказанию Ермолова, был прогнан
сквозь строй шесть раз через тысячу человек1, а затем труп его был
вздернут на виселицу.Наказание это не образумило население, и «хотя всякий поря¬
дочный чеченец, — писал Греков, — видит кроющееся здесь одно
мошенничество разбойников, желающих только сим способом по¬
колебать народ, но за всем тем многие верят всем предсказанным
нелепостям, несмотря на то что они не сбываются, ибо ежели взять
в соображение, что понятия многих чеченцев не превышают скотов,
то, конечно, удивляться не должно ничему между ними происходя¬
щему».Так писал генерал Греков в то время, когда религиозный фана¬
тизм чеченцев был уже возбужден, и над мечетью в Маюртупе раз¬
вевалось три знамени, приглашавшие правоверных соединиться в
одно целое. 29 мая собралось здесь множество чеченцев, исключая
герменчуковцев, которые, после провозглашения имамом их одно-
сельца, юродивого Яука, не могли поверить, что в Маюртупе явил¬
ся действительный имам. Герменчуковцы долгое время не соглаша¬
лись следовать общему течению и отвергали все обольщения и даже
угрозы Бейбулата. Последний, явившись перед собравшеюся тол¬
пою, уверял, что Аллах послал им имама, чтобы примирить всех
мусульман между собою. Он просил соотечественников прекратить
воровство друг у друга, жить по-братски и помнить, что у них есть
только одни враги — русские.Человек среднего роста, но плотный, с хитрыми, кровавыми гла¬
зами, которые прятались под тучею бровей, Бейбулат был энерги¬
чен, деятелен и быстр настолько, что всегда умел увлекать толпу за
собою. Он уверил чеченцев, что в самом непродолжительном вре¬
мени к ним прибудет с войсками Амалат-бек и тогда он поведет их
на истребление русских. Ожидая скорого избавления, чеченцы ста¬
ли глухи ко всем нашим требованиям и весьма часто собирались
для совещаний.1	Рапорт Лисаневича Ермолову, от 5 июня 1825 г, № 802 Резолюция Ермо¬
лова на этом же рапорте, от 23 июня, за № 2370472
1810-1826В Маюртуп прибыли кодухский мулла и казикумухский хаджи,
которые, посмотрев на муллу Магому и побеседовав с ним, при¬
знали в нем истинного имама, присланного Аллахом для спасения
мусульман. Это признание, а затем жгучая, пламенная речь двух
гостей и привлекательная картина свободы еще более наэлектризо¬
вали чеченцев, и они ожидали только сигнала для поголовного во¬
оружения. Горцы дали клятву изменить свою жизнь, установили
50 рублей штрафа за передачу русским каких бы то ни было све¬
дений и, как первое доказательство соединения воедино, избра¬
ли десятских, явившихся первым проявлением административной
власти.22	июня было получено известие, что гумбетовцы и аварцы приш¬
ли в ичкеринские селения в числе до 200 конных и до 100 пеших.
Начальниками их были гумбетовский кади, сын аварского хана, и
Амалат-бек. Ермолов тотчас же приказал батальону 41-го егерского
полка, расположенному в Ширвани, следовать в станицы Гребенско-
го войска, а двум батальонам Ширванского полка, находившимся в
Кабарде, быть в полной готовности к выступлению по первому тре¬
бованию. Батальон 41-го егерского полка, по просьбе генерала Гре¬
кова, был остановлен в Грозной1, так как среди чеченцев замечено
было усиленное движение: посланные Амалат-бека созывали народ
на совет с каждого двора по одному человеку. Отсюда совещавшиеся
намерены были двинуться к селению Атаге за р. Аргуном; качкалыки
и ауховцы также волновались; в Аксае и у кумыков явились фанати¬
ки-проповедники2. Генерал-майор Греков разослал по всем укрепле¬
ниям и постам приказание быть готовым к встрече неприятеля и со¬
блюдать все меры осторожности.В конце июня вооруженная толпа стала приближаться к селению
Атаге, находившемуся против крепости Грозной за Ханкальским
ущельем. Наэлектризованные муллами и Бейбулатом, чеченцы ве¬
рили в успех своего предприятия. Они были уверены, что мулла
Магома послан Аллахом для восстановления мусульманской веры,
что он не намерен драться с русскими, но что одно его появление
заставит последних оставить свои крепости и бежать за р. Терек.Желая разубедить волнующееся население, Греков приказал ска¬
зать чеченцам, что он придет к ним за Хан-Калу и извещает их
заранее для того, чтобы впоследствии они не сказали, что он при¬
шел к ним нечаянно; и если они удержат его за Хан-Калою и не1	Рапорт Грекова Ермолову, 6 июня 1825 г, № 45 Предписание Ермолова
Грекову, 10 июня 1825 г, № 12	Рапорт ген -лейт Лисаневича Ермолову, 3 июня 1825 г, № 1047473
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдопустят разорить их селения, тогда они могут верить святости
имама и поклоняться ему.С рассветом 30 июня, среди проливного дождя, Греков с двумя
ротами егерей и небольшим числом казаков, собранных с разных
постов, выступил из Грозной и двинулся за Хан-Калу. Появление
русского отряда заставило чеченцев удалиться в Гойтинский лес.—	Теперь начинать еще не время, — сказал имам, уходя в лес
прежде других.Эта предосторожность со стороны муллы Магомы и Бейбулата
была весьма благоразумна. Они понимали, что если при первой
встрече с русскими толпа будет разбита, то все предприятие их ру¬
шится само собою. Поэтому, по совету предводителей, вооруженная
толпа горцев прошла через Гойтинский лес и расположилась на
Гехинских полях правее крепости Грозной, в земле карабулаков.Таким образом, весь левый фланг, начиная от Аксая и почти до
Владикавказа, принял участие в волнениях. В это же самое время
и кабардинцы, желая воспользоваться отвлечением наших войск
против чеченцев, соединились с закубанцами и усилили свои хищ¬
ничества. Генерал-майор Вельяминов принужден был пойти с от¬
рядом за Кубань, а генерал-майор Греков отправился в Амир-Аджи-
Юрт, откуда намерен был двинуться к качкалыкам, так как около
Аксая собралась, под предводительством Бейбулата, толпа возму¬
тившихся в числе до 2000 человек.3 июля Греков с отрядом из двух егерских рот, двух орудий
и 300 казаков двинулся форсировавшим маршем к Аксаю, и затем,
7 июля, пришел в Герзель-аул. Отсюда он послал приказание в
Амир-Аджи-Юртовское укрепление принять все меры осторожно¬
сти. В укреплении находился сборный гарнизон из 155 человек от
полков Апшеронского, Куринского, 41-го и 43-го егерских. Амир-
Аджи-Юртовское укрепление состояло из плетневой ограды, око¬
панной рвом, через который легко было можно перескочить. В быт¬
ность свою в укреплении и после из Аксая генерал-майор Греков
подтверждал начальнику гарнизона, 43-го егерского полка капитану
Осипову, чтобы он был очень осторожен и ожидал нападения гор¬
цев. Капитан Осипов распределил людей по фасам укрепления, но
вместо того, чтобы усилить часовых и поддержать их резервами,
разрешил всем нижним чинам спать в казарме и лишь по тревоге
занять назначенные им места.С наступлением ночи 7 июля чеченцы тихо подползли среди вы¬
сокой травы к укреплению со стороны леса и, не будучи замечены
часовыми, перед рассветом с гиком бросились в укрепление; бли¬474
1810-1826жайший к неприятелю часовой только успел выстрелить, но тот¬
час же был изрублен. Чеченцы сломали плетень и прежде всего
зажгли сарай. Разбуженные криком солдаты пришли в замешатель¬
ство, и, пока успели взяться за оружие, неприятель рубил уже без¬
защитных. Один лишь незначительный унтер-офицерский караул
не был застигнут врасплох и перестреливался с неприятелем. При¬
бежавший к нему капитан Осипов приказал повернуть против не¬
приятеля стоявший вблизи бракованный десятифунтовый единорог
и успел произвести два выстрела картечью.Между тем пожар от сарая распространялся по всему укрепле¬
нию и вслед за выстрелами последовал взрыв пороха, сложенного
под навесом по случаю переделки погреба. Взрыв был так силен,
что все строения в укреплении, патронный ящик и лафеты под ору¬
диями разбило и разбросало за Терек, почти все люди, бывшие в
укреплении, погибли. Видя, что укрепление потеряно, и будучи сам
ранен в плечо, Осипов приказал уцелевшим спасаться кто куда может
и сам бросился в реку, где и утонул. Два офицера и около 60 ниж¬
них чинов, хотя многие и раненые, успели, однако же, переплыть
через р. Терек, а остальные или погибли в укреплении, или утону¬
ли. Впоследствии, по разрытии обрушившихся стен, найдено было
только 25 тел, а остальные были так обезображены, что определить
число их и узнать, к какой нации они принадлежали, было невоз¬
можно1. Чеченцы увели в плен подпоручика гарнизонной артилле¬
рии Дмитриева и 13 человек нижних чинов. После взрыва непри¬
ятель бросился вон из укрепления и более уже не возвращался.«Неприятные происшествия сии, — писал А.П. Ермолов генера¬
лу Грекову2, — особенно если входит тут оплошность и недостаток
распорядительности начальствующих постами офицеров, должны
приготовить нас еще к неприятнейшим случаям, ибо, ободренные,
как думать надобно, довольно легким успехом, приобретут они (че¬
ченцы) сообщников и средства к дальнейшим предприятиям».Чтобы уничтожить зло в самом зародыше, главнокомандующий
отправил из Кабарды в Грозную два батальона Ширванского полка.
Генерал-майор Греков не мог сам прийти на помощь атакованному
Амир-Аджи-Юртовскому укреплению, так как истомленные форси¬
рованным переходом люди его отряда выбились из сил и нуждались
в отдыхе. Между тем Бейбулат появился со своим скопищем на Сун-
же у Гудермеса. Угрозами и увещаниями он привлек новые толпы, и1	Рапорт Грекова Ермолову, от 16 июня 1825 г Записки Ермолова и Радо-
жицкого2	От 13 июля 1825 г, № 15475
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНможно было опасаться за спокойствие надтеречных чеченцев. Опа¬
саясь за сообщения наши с Тереком, Греков торопился возвратиться
в Грозную. Он усилил гарнизон Герзель-аула одною ротою 41-го егер¬
ского полка с двумя орудиями и приказал исправить укрепление.
Пройдя затем в крепость Внезапную, генерал-майор Греков оставил
там тоже одну роту егерей и возвратился в крепость Грозную с целью
собрать там новый отряд для наказания возмутившихся.В это время чеченцы, ободренные первым успехом, собравшись
в числе до 4000 человек, подошли к Герзель-аулу и 9 июля окру¬
жили его. В укреплении находилось 380 человек егерей 41-го и
43-го полков с 12 орудиями, под начальством майора 43-го егер¬
ского полка Пантелеева. В течение четырех дней продолжалась бес¬
прерывная перестрелка, и толпа пыталась несколько раз штур¬
мовать укрепление. Имам советовал идти на штурм, говоря, что
русские пушки и ядра не будут им вредить. Предсказания его поч¬
ти сбылись: лафеты под орудиями от сильных жаров так рассох¬
лись, что после первых выстрелов почти все развалились.Чеченцы пытались штурмовать, но были отбиты штыками и ру¬
жейными пулями. Тогда они решились приступить к осаде, успели
отвести воду р. Аксая к правому берегу его и стали приготовлять
особого рода туры. Сняв колеса с арб (телег), они вложили между
спицами бревна и, катя их перед собою, приближались к укрепле¬
нию, поджигали одежду с наружной стороны бруствера и бросались
в шашки, но каждый раз были отбиваемы. Отрезав гарнизону путь
к реке, неприятель поставил защитников в крайне затруднительное
положение и заставил Пантелеева приказать выдавать запасную
воду не иначе, как порциями, и притом постепенно уменьшаемыми.Стояли жаркие июльские дни; наши солдаты видели, как чечен¬
цы купались в реке, а в укреплении не было воды для питья и при¬
ходилось употреблять лед, сохранившийся в погребах. На третий
день и это средство к утолению жажды исчезло, а между тем не¬
приятель был уже во рву. Для поражения его майор Пантелеев при¬
казал бросать руками зажженные бомбы, и чеченцы несли огромные
потери от их разрыва1. Видя, что гарнизон страдает от жажды, и
зная многих солдат в лицо, чеченцы требовали сдачи, обещали по¬
щадить их, дать чуреков и воды. В ответ на это солдаты бросали им
сухари и последние кусочки льда.Наконец, в три часа пополудни 15 июля, на помощь осажденно¬
му герзель-аульскому гарнизону пришли генерал-лейтенант Лиса-1 Рапорт майора Пантелеева подполковнику Сарочану, 16 июля 1825 г., № 84.476
1810-1826невич и генерал-майор Греков с отрядом в 1360 человек с 11 ору¬
диями1. С прибытием их вооруженная толпа стала быстро отступать
к сел. Кош-Гелды. Греков отправил в обход казаков, но они не успели
отрезать уходивших. Тогда Греков с несколькими казаками бросил¬
ся к укреплению и, перескочив через вал, приказал майору Панте¬
лееву произвести вылазку. В это же время прискакал в укрепление
и генерал Лисаневич с пикою в руке.—	Ребята, — говорил он, — накажите злодеев; помогайте друг
другу и один другого не оставляйте. В штыки, ура!Забывши свою усталость, гарнизон бросился из укрепления, вы¬
гнал оставшихся чеченцев из приготовленных ими завалов и пре¬
следовал на довольно значительное расстояние. В числе убитых
было много и аксаевцев, часть которых изменила нам, несмотря на
все старания пристава капитана Филатова и майора князя Мусы
Хасаева удержать их в пределах покорности. Узнав, что почти все
аксаевцы снабжали мятежников продовольствием и давали им убе¬
жище в своем селении, генерал-лейтенант Лисаневич приказал Ха-
саеву представить к себе всех почетнейших старшин с тем, чтобы
при этом были самые буйные и склонные к мятежу.Так как накануне аксаевцы просили прощения, то генерал-май¬
ор Греков, ближе знакомый с характером народа, советовал Лиса-
невичу не задерживать виновных, а тем более не подвергать их на¬
казанию. Такой поступок мог совершенно уничтожить доверие к
русскому начальству и к данному слову. А.П. Ермолов постоянно
твердил своим подчиненным, что «слово российского чиновника
должно быть свято, и надобно, чтобы горцы верили оному более,
нежели Корану».Лисаневич не послушал совета, и после обеда 16 июля майор
князь Хасаев привел в укрепление Герзель-аул 318 человек лучших
жителей Аксая. Все они были обезоружены, и лишь некоторым по¬
четным людям Греков разрешил оставить кинжалы. Лисаневич вы¬
шел к собравшимся в сопровождении Грекова, кумыкского старшины
князя Мусы Хасаева, пристава Филатова, переводчика Соколова и
гевальдигера поручика Трони. Зная хорошо татарский язык, Лиса¬
невич в оскорбительных выражениях упрекал собравшихся в гнус¬
ной измене, грозил одних повесить, а других наказать розгами. Вы¬
нув затем список наиболее виновных, доставленный ему князем
Хасаевым, Лисаневич стал сам выкликать фамилии. Первые двое1	В отряде находились: 253 человека 41-го егерского и 562 человека
43-го егерского полков, 545 казаков Моздокского полка, Гребенского и Терско¬
го семейного войск.477
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвышли с покорностью, были отведены в сторону и арестованы, но
третий не выходил. Это был мулла Учар^Хаджи, в зеленом бешме¬
те и белой чалме, с обнаженными до колен ногами и с большим
поясным кинжалом. Лисаневич повторил вызов; толпа расступи¬
лась надвое, и в углублении ее стоял У чар с нахмуренным лицом.—	Кто зовет меня? — спросил он.—	Тебя зовет генерал Лисаневич, — отвечал переводчик Соколов
и, подойдя к Учару, взял его за плечи, вывел из толпы и поставил
рядом с двумя первыми.—	Соколов, — сказал Лисаневич, — восьми у него кинжал.—	Не тронь меня! — крикнул У чар и, выхватив кинжал, бросил¬
ся на Грекова, ударил его сбоку под правую руку, а когда тот падал,
то нанес ему рану в живот; вслед за тем он обратился к Лисаневи-
чу и ударил его в крестец.От Лисаневича У чар бросился бежать, но наткнулся на Фила¬
това и нанес ему серьезные раны. В это время Хасаев ударил У ча¬
ра шашкою по голове, а андреевский уздень Эмин убил его выстре¬
лом из ружья. Все свидетели этой сцены были до такой степени
изумлены, что никто не шел на помощь Лисаневичу. Последний,
закрыв рукою рану, поднялся на ноги и, видя, как Учар убил Гре¬
кова и бросился бежать, закричал: «Коли!» Это было сигналом для
истребления аксаевцев: солдаты приняли их в штыки, а когда они
бросились бежать из укрепления, то преследовали их выстрелами.
На пути бегства аксаевцы были встречены двумястами человеками
солдат, возвращавшихся с фуражировки. Не зная, в чем дело, сол¬
даты встретили бежавших огнем и штыками, и немногие из аксаев¬
цев возвратились в селение. До 200 человек их сделалось жертвою
рассвирепевших солдат, мстивших за убийство двух начальников.
Аксай опустел, и все население скрылось в лесу.22	июля скончался генерал-лейтенант Лисаневич, и на Кавказ¬
ской линии Не было ни одного генерала, так как генерал-майор Ве¬
льяминов находился в то время в экспедиции за Кубанью. Ермолов
сам хотел отправиться на линию тотчас после известия о проис¬
шедшем в Амир-Аджи-Юрте, но болезнь удерживала его в Тифли¬
се. 24 июля, еще больной, главнокомандующий отправился во Вла¬
дикавказ, где должен был по причине той же болезни отдохнуть
несколько дней, прежде чем ринуться далее.Пользуясь своим пребыванием во Владикавказе, Алексей Петро¬
вич приказал упразднить укрепление Преградный стан, как распо¬
ложенное на таком расстоянии от р. Сунжи, что вода легко могла
быть отрезана неприятелем Одновременно с этим, по распоряже¬478
1810-1826нию главнокомандующего, старая дорога от Моздока до Владикав¬
каза, через хребет Кабардинских гор, как неудобная для движения
транспортов и подверженная нападению хищников, была перенесе¬
на от Екатеринограда, через Урухскую крепость, мимо Татартуп-
ского мыса и через р. Ардон до Владикавказа. Перенесение этой
дороги было особенно необходимо потому, что положение нашей
линии против Кабарды и Чечни было подвержено большой опас¬
ности. Войск на линии было мало, и главнокомандующий торопился
прийти к ним на помощь с новыми силами. Его особенно заботило
положение Герзель-аула и всего левого фланга линии, начальство
над которым принял подполковник Сарочан.С выступлением последнего в Грозную из Герзель-аула, где был
оставлен ширванский батальон и по роте 41-го и 48-го егерских
полков, чеченцы в ту же ночь вошли в Аксай и 25 июля сожгли три
дома, принадлежавшие лицам нам приверженным, и в том числе
дом князя Мусы Хасаева. Аксаевцы и качкалыки присоединились
к чеченцам, и мятежники разделились на две партии: одна пошла
вниз, а другая — в Аух, с намерением двинуться к Андрееву, скло¬
нить на свою сторону жителей и, при их содействии, атаковать кре¬
пость Внезапную1.Все эти известия заставляли Ермолова торопиться выступлени¬
ем. «Долго зажился я здесь, — писал главнокомандующий полков¬
нику Сарочану2, — потому что болезнь моя усилилась и могла быть
не скоро излеченною Теперь я здоров и только осталась слабость;
со всем тем скоро я буду в Грозной. Не переставайте, любезный
сослуживец, подтверждать войскам о соблюдении самой строгой
осторожности и чтобы имели в памяти Осипова, которого имя да
будет поруганием. Старайтесь повсюду запастись провиантом и что¬
бы доставление оного к местам было обеспечено».9	августа главнокомандующий выступил из Владикавказа и, че¬
рез Назран, Казах-Кечу, Грозную и Червленную, прибыл к Амир-
Аджи-Юрту. Присоединяя по пути войска, он, при переправе через
р. Терек, имел в своем распоряжении шесть рот пехоты, 300 дон¬
ских и 250 линейных казаков с девятью орудиями. Ермолов торо¬
пился прибыть к селению Андреево, где неблагонамеренные люди
готовы были произвести возмущение и, соединясь с соседними гор¬
цами, пристать к имаму, продолжавшему возбуждать население к
всеобщему восстанию Еще будучи в Грозной, главнокомандующий1	Рапорт капитана Филатова подполковнику Сарочану, 25 июля, № 2382	В письме от 7 августа 1825 г479
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНписал кумыкам, что скоро прибудет в Андреево, и просил быть
осторожными в своем поведении«Прибыв в крепость Грозную, — писал А.П. Ермолов андреев¬
ским князьям, узденям и народу, — узнал я, что изменники аксаев-
ские приглашают мошенников чеченцев идти в Андреево, обещая
им, что сообщники их, готовые возмутить жителей Андреева, при¬
мут их дружественно и дадут им средство, вырезав армян, обога¬
титься добычею. Не хочу я верить сему, но советую быть осторож¬
ными, ибо подобное происшествие, если в нем участвовать будут
жители самого Андреева, может быть причиною гибели самого го¬
рода.Мне хорошо известны обстоятельства, и я весьма скоро буду в
Андрееве. Уверяю людей честных и благонамеренных в моем благо¬
расположении. Никогда не будет позволено возвратиться никому
из тех, которые теперь оставят город. На время моего здесь пре¬
бывания начальником в кумыкских владениях назначаю артилле¬
рии полковника Мищенко, которому князья и народ должны ока¬
зывать повиновение».Из Амир-Аджи-Юрта Ермолов пошел сначала в г. Аксаю, а затем
намерен был идти в Андреево. С приближением наших войск на¬
селение бежало — и Аксай был пуст. Вызвав жителей, Ермолов объ¬
явил им прощение, но с тем, чтобы они переселились на новое место
жительства. Переселение это было необходимо для окончательного
прервания связи аксаевцев с чеченцами, и место для нового Аксая
было назначено на р. Таш-Кечу, «несравненно выгоднейшее преж¬
него; ибо здесь жители Аксая имели лучшее свое хлебопашество,
здесь прежде бывало богатое их скотоводство». Для охранения но¬
вого поселения и вместе с тем для удержания его в страхе 7 октября
было заложено укрепление Таш-Кечу, а 10-го числа укрепление
Герзел-аул было упразднено.
ГЛАВА 23Отношения России к Персии. Неудачная попытка последней заключить
оборонительный союз с Турцией. Отправление посла в Петербург.
Письма шаха и Аббас-Мирзы императору Александру. Ответы на них.
Неприязненные поступки Аббас-Мирзы против России. Вопрос о раз¬
граничении по Гюлистанскому трактату. Деятельность нашего пове¬
ренного в делах. Затруднения, делаемые Аббас-Мирзою в окончатель¬
ном проведении границы. Отречение Ефрема от патриаршего престола.
Назначение комиссии для разграничения. Переписка по этому поводу
Ермолова с Аббас-Мирзою. Отправление Ваценко генеральным кон¬
сулом в Персию. Отказ персидского правительства дозволить ему
избрать местопребыванием Гилянь. Переписка по этому поводу. При¬
бытие в Тифлис Фетх-Али-хана с поручением от Аббас-Мирзы. Усло¬
вия, с ним заключенные и не принятые персидским правительством.
Приготовления персиян к военным действиям. Рескрипт императораАлександра ЕрмоловуВолнения в Чечне и Дагестане на время отвлекли внимание Ер¬
молова от весьма важного вопроса, касающегося отношений России
к Персии, отношений весьма натянутых, приведших, в недалеком
будущем, к разрыву и неприязненным действиям между двумя дер¬
жавами.Вскоре после отъезда Ермолова из Султании персидское прави¬
тельство отправило в Константинополь посланника Мугиб-Али-ха-
на с предложением заключить наступательный и оборонительный
союз против России, как единственное средство отклонить угрожа¬
ющую опасность. При первом совещании Мугиб-Али-хан старался
внушить Порте, что ожидание Персии сблизиться с Россиею не ис¬
полнилось, и петербургский кабинет не признал возможным испол¬
нить данное будто бы обещание уступить часть земель, приобретен-481
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНных Россиею по Гюлистанскому трактату. Персидский посланник
обращал внимание Порты на возрастающее могущество России и
уверял, что оно угрожает целости мусульманских империй. Лаская
самолюбие султана, Мугиб говорил, что, заключив союз с Персией
и распространив его на все магометанские владения, оттоманский
император станет главою союза и тем возвратит престолу своему
весь блеск древних халифов, преемником которых султан себя на¬
зывает.Порта не приняла этих слов за чистую монету и поступила с
крайнею осторожностью. Обратив внимание на собственное поло¬
жение относительно России, на народную и религиозную нена¬
висть, существующую между турками и персиянами, турецкое ми¬
нистерство отклонило предложение Мугиба.—	Сношения Порты с Персией, — отвечали Мугибу представи¬
тели власти в Турции, — без того уже опираются на священном
основании единоверия, и излишне было бы прибегать к каким-либо
новым связям, которые не в состоянии придать более силы тесному
и дружескому согласию, существующему ныне между обеими дер¬
жавами.После такого ответа Мугиб решился ехать обратно. Порта не толь¬
ко не удерживала его, но отменила даже некоторые празднества, на¬
значаемые обыкновенно, по азиатскому обычаю, в честь посла дру¬
жественной державы! «Подарки, — писал Ермолову наш посланник
в Константинополе1, — кои получил он при отъезде, самые бездель¬
ные и по обычаям нашим показались бы непристойными. Посланни¬
ку выдано 10 ООО пиастров, а свите его 5000 и ничего более».Не достигнув желаемого в столице султана, тегеранский двор
принужден был отказаться навсегда от возвращения потерянного,
подумать о внутреннем спокойствии страны и в особенности об
уничтожении на будущее время междоусобной вражды за престо¬
лонаследие, возникавшей после смерти шаха.Между тем петербургский кабинет, желая иметь более обстоя¬
тельные сведения обо всем происходящем в Персии, назначил, на
основании трактата, коллежского советника Мазаровича поверен¬
ным в делах и в помощь ему: секретарем — переводчика Грибоедо¬
ва, а канцелярским служителем — актуариуса Амбургера. Распоря¬
жение это не достигло еще до Тифлиса, когда в этот город приехал
персидский чиновник Мамед-Хасан-хан Авшарский, отправленный1 Письмо барона Строганова, от 15 мая 1818 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. VI, ч. II, № 357.482
1810-1826шахом в Петербург под предлогом доставления лошадей в подарок
императору Александру, а на самом деле для того, чтобы упросить
русское правительство признать Аббас-Мирзу наследником престо¬
ла. Желание это было настолько сильно, что персидский принц еще
ранее отправления Мамеда объявил князю Бебутову, в бытность
его в Тавризе, что если русское правительство не признает его на¬
следником, то он будет иметь в Ермолове личного врага и уверится
в этом. Такое заявление не было новостью для главнокомандующе¬
го, видевшего в персидском принце непримиримого врага России
и человека двуличного. «Признание Аббас-Мирзы наследником, —
писал Алексей Петрович1, — не удалит от Персии тех бедствий,
которые ей угрожают, и не предоставит того благоденствия, кото¬
рого государь император в великодушии своем желает соседствен-
ной и приязненной державе. Великодушием нельзя покорить сего
злодея, и признание его наследником дало бы ему новые к злодея¬
ниям средства».При таком взгляде на наши отношения к Персии Ермолов при¬
нял его посланного довольно холодно и, отправляя в Петербург, в
сопровождении своего адъютанта, князя Бебутова, дал последнему
весьма строгую инструкцию2. Вместе с тем, считая гораздо более1	Гр. Нессельроде в отношении от 10 августа 1818 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 3672	«Вам известен, — писал Ермолов князю Бебутову, — образ содержания в
Персии посылаемых от нас чиновников, что вы над собою собственно испытали
Известно вам также, что не приличествовало бы уподобиться в сем случае пер¬
сиянам, а потому извольте содержание хану производить во всем достаточное
по образу их жизни, и если оно не будет отнюдь роскошное, вам легко сделать
его неподобным тому подлому и гнусному, которым они без различия каждого
наделяют. Если же хан, как прежние чиновники, с послом персидским бывшие,
позволят себе разные неприличные требования, то стараться, пристойными вну¬
шениями, отклонить от того. Если же, подобно как они, будет он и нагл, и дер¬
зок, то объявить ему от имени моего, что, недавно будучи в Персии, знаю я
очень хорошо, как с ним поступать должно и как всего ожидать можно от пер¬
сиянина, когда нет над ним власти грозящей палки, — то извольте объявить ему,
что вам в таком случае приказано отправить нарочного в С.-Петербург с доне¬
сением к министру и что до разрешения от него в столицу вы его не допустите.«В городах гг. городничим извольте внушить, чтобы они первые сделали
посещение хану, но и ему дайте знать, чтобы он таковым же ответствовал. Если
по персидской глупой гордости он того сделать не захочет, то впредь того не
делать. Гг. губернаторам хан непременно должен сделать посещение, как вы сами
наблюдали в отношении к беглер-беям и визирям в их городах. Если он будет
от того отказываться, то от имени моего скажите, что о том донесено будет мне,
а от меня дано знать шаху об его невежливости. Предуведомьте гг. губернаторов,
что им не приличествует отдавать им посещения яко визирям великого госуда¬
ря, но что в обыкновениях персидских надобно присылать к нему осведомлять¬
ся о здоровье и доставлять в подарок фрукты или дичь Если где встретятся на483
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвыгодным для России не признавать Аббас-Мирзу наследником и
сохранить такой знак внимания императора для будущего времени,
Ермолов предупреждал графа Нессельроде, что Мамед-Хасан-хан
«есть один из умнейших персиян» и что лучше не входить с ним
ни в какие переговоры, а принять без всяких почестей, как чинов¬
ника, присланного собственно для представления лошадей. Мнение
главнокомандующего было уважено, и император Александр при¬
нял его в числе прочих представляющихся, а не отдельно. Вместе
с тем государь приказал: назначить ему умеренное содержание, по¬
казать все заслуживающее внимания: арсеналы, заводы и в особен¬
ности войско, «дабы вывести его из общего всем персиянам заблуж¬
дения на счет могущества земли их»1.Прибыв в Петербург, Мамед-Хасан-хан представил письма шаха
и Аббас-Мирзы. «Основание дружбы, — писал шах императору
Александру, — твердо, и порядок доброго согласия устроен: две дер¬
жавы пребывают между собою во взаимном согласии, и дела текут
по желанию, и ото дня на день расположение и согласие усугубля¬
ются, ибо с тамошней стороны вы, счастливый брат, имеете совер¬
шенную волю и стараетесь о сохранении дружеских условий, а со
здешней — я имею старание и радение поддержать союз доброго
согласия; победоносный же сын мой, новая и благая луна государ¬
ства и наследник Аббас-Мирза, посредник в дружественном союзе
и любви, по существующему между обеими державами дружествен¬
ному союзу, есть обеим державам равный сын, почему и старается
о соблюдении и усугублении мирных и дружеских правил».Сообщая, что избрал Аббас-Мирзу наследником персидского
престола, Фетх-Али-шах просил императора Александра принять в
основание, «дабы отныне в письмах, могущих следовать от тамош¬
него (русского) двора, было признано, что наследство и преемни-
чество государства моего собственно ему отдано и принадлежит».пути квартирующие войска, извольте явиться к начальнику оных и от меня
представить, что весьма полезно, если хан увидит их в полном блеске и устрой¬
стве, и что о сем данном мною вам приказании донесено от меня для доклада
его императорскому величеству. В таком случае, если начальник войск пригла¬
сит к себе хана, по персидскому обыкновению, на чай, вразумите его, что от¬
казывать непристойно, и всегда прежде изведайте, согласен ли он будет на при¬
глашение, прежде нежели самое приглашение сделано будет. До отказа никогда
не допустите, или, если он обещал и обманул, то объявите ему, что в нашем
понятии сие весьма подло и прощается одним только людям непросвещенным»
(Предписание Ермолова князю Бебутову, 31 июля 1818 г. Арх. Мин. иностр. дел,
1-6, 1818 г., № 1).1	Письмо князю Бебутову от управляющего Министерством иностранных
дел, д. с. с. Убри, 28 декабря 1818 г. Там же, № 384.484
1810-1826«Я уверен, — прибавлял шах, — что как вышеупомянутый Аббас -
Мирза моему счастливому брату и мне сын и соединяет обе держа¬
вы искренним расположением, то все, что с моей стороны в его
пользу сделается, конечно и для счастливого сердца вашего импе¬
раторского величества будет благоприятно».Аббас-Мирза выражал то же желание. Он уверял, что хотя и
употребляется старание к сохранению любви и расположения меж¬
ду двумя державами, «но оно меркнет перед теми усилиями, кото¬
рые прилагаются» с его стороны. Аббас-Мирза называл императора
отцом, клялся в своих дружественных расположениях и обещал в
будущем связать обе державы неразрывными узами дружбы и до¬
брого согласия. Чтобы более расположить императора в свою поль¬
зу, шах, по азиатскому обычаю и по собственным понятиям, считал
необходимым сделать подарок и прислал 10 жеребцов от себя и
трех от Аббас-Мирзы, причем последний в письме императору при¬
бавлял желание, чтобы «/сонь славного вашего времени был смирен».Желание это было не чистосердечно, потому что в то самое вре¬
мя, когда персидский посол уверял наше правительство в искрен¬
нейшем расположении своего двора, до петербургского кабинета
стали доходить слухи о неблаговидных поступках Аббас-Мирзы. В
начале 1819 г., вскоре после отъезда из Тавриза в Тегеран нашего
поверенного в делах Мазаровича персидский принц тайно прини¬
мал посланного Ших-Али-хана, прибывшего с целым мешком ушей
и других членов, отрезанных у русских солдат, убитых в сражении,
происходившем в городе Башлах. Около часа продолжалась ауди¬
енция у Аббас-Мирзы, и по выходе посланного была открыта паль¬
ба из пушек. Торжество в Тавризе продолжалось три дня сряду,
причем лезгину, прибывшему со столь радостным известием, была
собрана с народа и подарена значительная сумма денег1.После первой удачной попытки подобные посланные из разных
мест Дагестана являлись часто в Тавризе и каждый раз принима¬
лись с особою ласкою и предупредительностью. Аббас-Мирза обна¬
деживал горцев и обещал во всех предприятиях против России
оказать им помощь как войсками, так и деньгами; точно такою же
помощью обнадежил он и царевича Александра.Вызвав его из Турции, персидский принц отдал ему в управле¬
ние лежащую на самой границе область Даралагез, населенную
большею частью выходцами из Карабага. Посредством своих связей1 Отношение Ермолова графу Нессельроде, 2 апреля 1819 г. Акты Кавк. ар-хеогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 390.485
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНи родства в Грузии царевич Александр надеялся вызывать населе¬
ние из наших владений и населять порученную ему область, а Аб-
бас-Мирза старался женить его, дабы он имел детей мужеского
пола. С этою целью персидский принц отправил первосвященнику
живущего в Турции айсорского христианского народа предложение
выдать племянницу свою в замужество за царевича Александра1.Такое поведение Аббас-Мирзы относительно державы, у которой
он хлопотал о признании себя наследным принцем, было более чем
странно, — тем не менее петербургский кабинет не признал воз¬
можным уклониться совершенно от признания Аббас-Мирзы на¬
следником престола.«Мы получили, — писал император Александр в грамоте Фетх-
Али-шаху2 — преисполненную дружескими уверениями грамоту
вашего величества к нам, отправленную с высокостепенным и меж¬
ду начальниками избранным Мамед-Хасан-ханом Авшарским.Разделяя в полной мере изъявляемое вашим величеством удо¬
вольствие, что мир и доброе согласие между обоими государствами
столь твердо и нерушимо продолжаются, мы уверены, что при всег¬
дашнем старании вашего величества о их сохранении они, конечно,
утвердятся еще более и более. К той же цели постоянно устремлены
желания и попечения наши, и мы не сомневаемся, что сие спаси¬
тельное дело увенчается полным успехом, при взаимном содействии
общих намерений, споспешествуемых дружелюбным расположени¬
ем высоко знаменитого сына вашего шах-задэ Аббас-Мирзы, коего,
по особому благорасположению, ваше величество провозгласили
нареченным наследником престола персидского. Мы уверены, что
ваше величество приступили к сему выбору, признав, что его вы¬
сочество более других способен не только чтобы утвердить вну¬
треннее в государстве спокойствие и сделать счастливым народ,
предназначенный его управлению, но также чтобы укрепить еще
более существующие связи между обоими государствами, охраняя
мир и доброе согласие.Уважая сии причины, побудившие ваше величество к таковому
выбору, мы вменяем себе в дружескую обязанность изъявить наше
согласие на изъясненные в оной грамоте намерения вашего величе¬
ства. Для нас приятно верить, что когда, по непреложным судьбам
Всевышнего, сей наследник призван будет к занятию престола, об¬
реченного ему вашим величеством, то он наследует вместе с оным1	Отношение Ермолова графу Нессельроде, 27 мая 1819 г. Акты Кавк. архе-
огр. комиссии, т. VI, ч. II, № 394.2	От 8 мая 1819 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1—6, 1818 г., дело № 1.486
1810-1826также ваше к России расположение и, последуя благоприятствен-
ным вашим правилам, кои навсегда сделают Персию столь же
счастливою, как и в достославное царствование ваше, в полной мере
оправдает ту высокую доверенность, каковой он ныне удостоен
наиблистательнейшим образом».В ответной же грамоте Аббас-Мирзе император Александр, меж¬
ду прочим, говорил1:«Поручая вашему высочеству быть истолкователем и исполни¬
телем благородных намерений своих, клонящихся всегда к вядшему
утверждению толь счастливо существующих связей между обоими
государствами, его шахское величество воздает достойную почесть
отличным вашим качествам, кои и мы признаем с должною спра¬
ведливостью.Уважая обратившийся на особу вашу выбор его шахова величе¬
ства, назначившего вас нареченным своим наследником престола
персидского, мы с удовольствием поздравляем с сим ваше высо¬
чество и надеемся, что при всяком случае вы не оставите подавать
нам твердые доказательства вашего искреннего желания пребывать
с нами в совершенном согласии и утвердить чрез то тишину и спо¬
койствие между вверенными от Всевышнего промысла общему по¬
печению нашему народами».Передавая эти грамоты персидскому послу и зная из донесений
Ермолова о враждебных поступках Аббас-Мирзы, граф Нессельро¬
де высказал Мамед-Хасан-хану, что его удивляют слухи, дошедшие
до Петербурга. Посол уверял, что все это несправедливо и неосно¬
вательно. Не оспаривая права персидского правительства дать у
себя убежище царевичу Александру, издавна преданному Персии,
граф Нессельроде требовал только, чтобы были положены преграды
возмутительным его сношениям с Грузиею и горскими народами.
Персидский посол обещал исполнить желания России, но наш ми¬
нистр иностранных дел, не полагаясь на слова Мамед-Хасан-хана,
просил Ермолова напомнить о том послу, когда прибудет он в Тиф¬
лис. «Без сомнения, — прибавлял граф Нессельроде2, — он (посол),
по прибытии на место, донесет обо всем персидскому правитель¬
ству. Сие, может быть, принудит оное оправдаться.«Постоянная воля его величества сохранить доброе согласие с
Персиею заставляет даже желать сего. Хотя довольно известно, что
всякое объяснение оного будет основано на свойственной персия-1	В грамоте от 8 мая 1819 г. Арх. Мин. иностр. дел, 1—6, 1818 г., дело № 1.2	В отношении Ермолову, от 26 мая 1819 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,
т. VI, ч. II, № 393.487
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнам гибкой коварности. Но лучше принять оправдание, какое бы
оно ни было, нежели оставаться в явном неудовольствии».Близко зная положение дел и характер правительства, Ермолов
не мог разделять взглядов нашего министра иностранных дел. «Из¬
вестно, — говорил Алексей Петрович, — что относительно царевича
(Александра) письменно предупреждал я Аббас-Мирзу, бывши в
Тавризе, но с персиянами условия трактата ничего не значат. В сто¬
лице его (Аббас-Мирзы) все злоумышления против нас приемлют¬
ся с восхищением и беспрерывно получаю я возможные уверения
в дружбе. Видя, что нельзя вразумить правила чести, сношу я под¬
лости, как срочный недостаток, а он доволен, почитая обман непри-
меченным. Думаю, что нет никакой пользы утверждать персиян
в правах давать убежище всем нашим злодеям, от коих ничем не
отличается и беглый царевич Александр».Не предвидя никакой пользы от такого политического поведе¬
ния, сторонником которого был граф Нессельроде, Ермолов при¬
казал, однако же, находившемуся в Тифлисе генералу Вельяминову
напомнить Мамед-Хасан-хану слова, сказанные ему нашим мини¬
стром иностранных дел, и принять меры к скорейшему отъезду хана
из Тифлиса1. Вельяминов освежил в памяти посла все враждебные
поступки Персии против России, но Мамед обвинил в вызове ца¬
ревича Александра эриванского хана, а во всем остальном отгова¬
ривался тем, что мы имеем неверные известия.—	Месяца полтора тому назад, — сказал Вельяминов, — персия¬
нин Багир-бек провез через Ширванское ханство 7000 червонных
дагестанским бутовщикам.—	Да, но об этом шах ничего не знает, — отвечал хитрый перси¬
янин, — и я по приезде своем долгом сочту обо всем открыть глаза
шаху.—	Вторжение челабианцев, эриванцев и других разбойников в
русские пределы, — говорил Вельяминов, — и неудовлетворение
персидским правительством жителей за причиненные грабежи ясно
показывает невнимание к дружественной сильной державе. Нам
легко было бы за такие вторжения отплатить такими же в ваши
пределы, но мы, свято сохраняя дружественный союз, воспрещаем
делать вторжения, хотя пограничные жители горят желанием от¬
мстить за разбои персиян.—	Челабианцы и персидского правительства не слушают, — от¬
вечал Мамед-Хасан-хан, — а разбои эриванцев происходят от лич¬1 Предписание Ермолова Вельяминову, 6 июля 1819 г Акты Кавк археогркомиссии, т VI, ч II, № 396488
1810-1826ной вражды сердаря с пограничным вашим начальником князем
Саварсемидзе.Обещая и об этом донести шаху, Мамед спрашивал, пропустят ли
Ших-Али-хана, если бы он пожелал отправиться из Дагестана в Пер¬
сию, но Вельяминов выразил сомнение после всех его неприязнен¬
ных поступков.—	Вы были в России, — заключил Вельяминов, — видели ее мо¬
гущество и должны удостовериться, что в неприязненных поступ¬
ках Персия против России всегда проиграет; следовательно, соб¬
ственное счастие и спокойствие Персии требуют, чтобы она была
с Россиею в мире.Посол казался убежденным этими словами и обещал употребить
все свои силы к восстановлению совершенной дружбы между обе¬
ими державами. Обещания эти, конечно, остались пустою фразою.
Мамед-Хасан-хан мог передать только все, что видел и слышал в
России, но большего сделать он был не в силах из опасения поте¬
рять голову.Получив грамоту императора Александра, Аббас-Мирза не счи¬
тал более нужным скрывать своей неприязни к России. Он решил
заявить претензию на уступку Персии Карабага и думал, что за¬
ставит согласиться на то, ввиду возмущения горских народов, для
поддержания которых не жалел денег. Чеченцы и лезгины полу¬
чили довольно значительные суммы на вооружение, и в погранич¬
ные провинции назначены были лица, ненавидящие Россию. Эри-
ванский хан был родственником шаха, «которому за деньги все
неистовства» были позволены; земли, пограничные с Карабагским
ханством, как мы уже сказали, были отданы в управление царевичу
Александру, а земли, смежные с Талышинским ханством, убийце
князя Цицианова, который всегда был в особенной милости у Аб-
бас-Мирзы и жил в Тавризе.«Сей выбор принадлежит благородным свойствам наследника, —
писал Ермолов1. — Вот опоры, на которых покоится дружба наша
с Персиею. Аббас-Мирза не сомневался, что Государь император не
будет противиться воле отца его в избрании его наследником пре¬
стола; но все его желания стремились к испрошению у его импера¬
торского величества признания потому, что сильные в государстве
противные ему партии в отлагательстве или умедлении сего при¬
знания; заключали надежды свои, что Россия не отвергнет права1 Графу Нессельроде, 18 октября 1819 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI,ч II, №402489
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпервородства старшего брата его Мамед-Али-Мирзы. Теперь Аббас -
Мирза не имеет причин страшиться противных партий, и они падут
непременно, зная решительную волю российского императора; но
смею уверить в. с., что не свойство его чувствовать благодеяние. Он
выйдет из пределов умеренности, в которых его удерживала боязнь,
воспользуется первым благоприятным случаем, и выбор времени
не министерству его глупому принадлежать будет, но постороннему
влиянию, которому легко будет управлять слабым характером и
весьма мелочными его способностями и которого нельзя будет
упрекать в незнании делать нам вред».Алексей Петрович справедливо сожалел, что не успел отклонить
признания Аббас-Мирзы наследником и верно предугадывал по¬
следующие события. Наследник персидского престола стал усили¬
вать свое значение и, стараясь обратить на себя внимание Порты,
выставлял своего старшего брата в самом невыгодном свете. Ему
необходимо было расположение турецкого правительства, чтобы в
случае внутренних беспокойств отдалить от Мамед-Али-Мирзы
всякую помощь. Поведение и поступки Аббас-Мирзы относительно
России не могли назваться дружественными, но император Алек¬
сандр признавал необходимым в отношении Персии ограничиваться
только охранением прав, предоставленных нам по Гюлистанскому
трактату. Далее этого он не имел видов, кроме достижения тесней¬
шего дружества, «снисходя к неразумению и не оскорбляясь невеже¬
ством».Персидское правительство вполне воспользовалось таким снис¬
хождением русского императора, и петербургский кабинет долгое
время не мог добиться того, чтобы приступлено было к разграни¬
чению земель. Почин действий был предоставлен персиянам, и Ер¬
молов, ограниченный миролюбивыми видами императора и пред¬
писаниями из Петербурга, не мог действовать самостоятельно, как
представитель первенствующей державы. Отправляя Назаровича в
Персию и находясь сам в Дагестане, Алексей Петрович передал ге¬
нерал-лейтенанту Вельяминову все сношения с нашим поверенным
в делах и все распоряжения, относящиеся до дел с Персиею1. При¬
казав Назаровичу в своих донесениях излагать только одни факты,
главнокомандующий сообщил о том и графу Нессельроде. «Об
успехах или неудаче его (Назаровича) усилий, — писал Ермолов2, —1	Предписание Вельяминову, 27 января 1820 г. Акты Кавк. археогр. комис¬
сии, т. VI, ч. II, № 407.2	Графу Нессельроде, от 5 марта 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. И, № 413.490
1810-1826он будет доносить вашему сиятельству без рассуждения с своей
стороны, по точному смыслу предписания». Назарович принужден
был основать свое пребывание в Тавризе, так как шах поручил все
дела с Россиею Аббас-Мирзе и со свойственной ему доверчивостью
верил ложным донесениям сына.«Вот уже пять месяцев, как я здесь, — писал Назарович1; — по¬
ложение российских подданных, занимающихся торговлею в Пер¬
сии, в жалком положении. Со всех сторон окружен я просьбами на
местное персидское начальство, жестоко их притесняющее. Я при¬
лагаю все мое старание удовлетворять их, но могу иметь влияние
только на чиновников, находящихся в Тавризе, ибо письменные
отношения не имеют никакого успеха».Мазарович просил коллегию иностранных дел назначить консу¬
лов во все пограничные города, «без которых притеснения никогда
не прекратятся, ибо даже шахские фирманы не имеют никакого
действия на его сатрапов».Ознакомить шаха с истинным положением дел было весьма
трудно, потому что Мазарович без разрешения шаха не имел права
приезжать в Тегеран, а согласие это могло последовать только через
того же Аббас-Мирзу, человека самонадеянного и гордого. Беспре¬
дельное самолюбие наследника престола и малая предусмотритель¬
ность закрывали от него даже собственную пользу. Трудно было
вразумить его, что строгое соблюдение трактата может доставить
благоденствие Персии, сохранить ее целость и независимость.Осторожное поведение Мазаровича не устраняло неудоволь¬
ствий, и Аббас-Мирза прибегал к разного рода выдумкам, чтобы
найти случай обвинить Россию. Он ненавидел Ермолова, старался,
избегая его, войти в непосредственное сношение с министерством
и был несказанно рад, когда распространился слух, будто бы Алек¬
сея Петровича отзывают из Грузии к другому назначению. Ермолов
опасался, что наше министерство все могущие произойти несогла¬
сия с Персиею припишет неблагоразумному поведению Мазаро¬
вича. «Но что может он сделать, — писал Ермолов графу Каподи-
стрии2, — когда малая прозорливость Аббас-Мирзы и глупость тех,
которые им управляют, закрывают ему глаза не только на интересы,
которые дружба с Россиею может укрепить, но даже на его падение,
к которому он сам стремится?»1	Коллегии иностранных дел, от 30 декабря 1819 г., за № 161. Арх. Мин.
иностр. дел, 1—9, 1819 г., № 2.2	В письме от 11 марта 1820 г. Арх. Мин. иностр. дел, № 415.491
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПоложение Мазаровича было действительно затруднительным
в особенности потому, что притязаниям Аббас-Мирзы не было пре¬
делов. Он просил уступки Талышинского ханства и взамен его
предлагал отдать Мигринский округ, принадлежавший Абул-Фетх-
хану, родному брату карабагского хана. Такая замена приносила
огромные выгоды Персии и была невыгодна для России. Талышин-
ское ханство по своему географическому положению беспокоило
Персию, доставляя нам возможность двинуть войска в самую сре¬
дину государства. С уступкою ханства Персии Россия лишалась
единственного удобного пристанища для флота на всем протяжении
Каспийского моря. Остров Сара, лежащий у самых берегов ханства
и составлявший спокойный и безопасный рейд, терял тогда всякое
значение, и наши суда в этом месте не могли иметь пристанища.Таким образом, лишаясь, с уступкою Талышинского ханства,
многих преимуществ, мы, взамен того, по предложению Аббас-Мирзы,
могли приобрести известный своим вредным климатом Мигрин¬
ский округ, передача которого во власть России была выгодна для
Аббас-Мирзы еще и по политическим видам.Мигринский округ принадлежал прежде Карабагскому ханству,
но по Гюлистанскому трактату река Копанак-Чай, назначенная гра¬
ницею, разделила округ на две части, и одна из них осталась во
владении Персии. Владевший округом Абул-Фетх-хан был человек
коварный, находившийся в особенной милости у Аббас-Мирзы. Ко¬
нечно, по совету персидского принца он просил дозволения Ермоло¬
ва переселиться в Карабаг на жительство. Мехти-хан Карабагский
также просил главнокомандующего разрешить брату его водворить¬
ся в Карабаге и, будучи бездетным, имел в виду просить об утверж¬
дении Абул-Фетх-хана наследником ханства. Сам Мехти-хан имел
беспрерывные сношения с Аббас-Мирзою, так как родная сестра
хана была женою шаха, а с переходом в наши пределы Абул-Фетх-
хана переписка эта усилилась бы еще более, и тогда ханство Кара-
багское было бы под полным влиянием Аббас-Мирзы. «Вот цель
сего надменного молодого человека (Аббас-Мирзы), — писал Ермо¬
лов1, — имеющего особую наклонность ко всем злоухищренным
предприятиям, которою управляют окружающие его самые гнус¬
нейшие мошенники».Эти достойные советники наследного принца употребляли все
усилия к тому, чтобы отдалить решение вопроса о разграничении.1 В письме графу Нессельроде, 5 июня 1820 г. Акты Кавк. археогр. комиссии,т. VI, ч. И, № 422.492
1810-1826Мазарович просил аудиенции у шаха и перед отъездом в Тегеран
получил уверения Аббас-Мирзы, что он намерен решить вопрос о
разграничении самым приязненным образом и полагается на бес¬
пристрастие Ермолова. Все это говорилось для того, чтобы отпу¬
стить отъезжавшего в Тегеран Мазаровича обольщенным откровен¬
ностью и великодушием и избежать неудовольствия шаха.Точно с такою же целью был отправлен в Тифлис и мирза Масуд
с письмом, в котором Аббас-Мирза уверял Ермолова в искренней
дружбе и даже готовности следовать его советам. В то же самое
время персидский принц принял к себе бежавшего Сурхай-хана
Казикумухского и устраивал в Тавризе как его, так и Мустафа-ха-
на Ширванского и прочих лиц, бежавших из России. Известного
изменника Ших-Али-хана Аббас-Мирза называл «слугою Ирана»,
посылал ему деньги и просил о пропуске его в Персию. Ермолов
отвечал, что он никого не держит, и просил Грибоедова, остававше¬
гося за отсутствием Мазаровича представителем России в Тавризе,
уверить Аббас-Мирзу, что ни Сурхая, ни Мустафу никто и никогда
не останавливал и что, напротив того, главнокомандующий надеет¬
ся «умножить число взыскующих благодеяния» персидского принца.
Заявления подобного рода не располагали Аббас-Мирзу ни к рус¬
скому правительству, ни к Ермолову, тем более что последний на¬
стаивал на скорейшем разграничении и требовал, чтобы оно было
непременно окончено в 1821 г.Несогласия, возникшие в этом году между Персией и Турциею,
и вторжение персиян в пределы Турции были причиною того, что
Аббас-Мирза не скупился на всякого рода обещания. Он заискивал
в Петербурге, чтобы в лице России не приобрести второго непри¬
ятеля; он радовался при известии, что русское правительство на¬
значило статского советника Ваценко генеральным консулом для
всегдашнего пребывания в Персии, и даже выразил желание отпра¬
вить в Петербург своего сына на воспитание.Все это делалось, пока происходили военные действия. Персия¬
не овладели Баязетом и распространили свои грабежи по соседним
пашалыкам. С весною 1822 г. открылась среди воюющих холера и
обе стороны спешили заключить перемирие, а затем, при содей¬
ствии англичан, подписали и мирные условия. Мамед-Али-Мирза,
старший брат Аббас-Мирзы, в это время умер, и последний не имел
уже соперника, могущего оспаривать права его на престол. Кончи¬
на Мамеда избавила и англичан от человека их ненавидевшего,
в твердом и решительном характере которого они видели ослабле¬
ние своего влияния в Персии. Правда, что у Аббас-Мирзы был еще493
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНстарший брат, «но человек ничтожный по свойствам и безопасный
по малозначению». Опасность миновала для персидского принца, и
он стал по-прежнему выказывать неприязненные поступки. На пер¬
вых же порах Аббас-Мирза встретил затруднение в признании Ва-
ценко генеральным консулом, но по настоянию Ермолова шах при¬
знал его в этом звании! Вслед за тем произошло более крупное
обстоятельство, еще более отдалявшее персидское правительство от
России.Поборы и грабежи, производимые эриванским ханом в Эчмиад-
зинском монастыре, и невозможность от них отделаться заставили
армянского патриарха Ефрема отказаться от патриаршества. В ян¬
варе 1822 г. Ефрем приехал в Карабаг и, остановившись в Гюлиста-
не, просил свидания с Ермоловым. Опасаясь удовлетворением этой
просьбы навлечь подозрение персидского правительства, главноко¬
мандующий не признал возможным лично видеться с патриархом,
советовал ему ехать как можно скорее в Эчмиадзин и обвинял его
самого во многих бедствиях, причиненных монастырю. «Нет ника¬
ких явных утеснений, — писал Ермолов графу Нессельроде1, — на
кои бы жалуясь, патриарх мог бы побудить меня требовать от пра¬
вительства персидского большего снисхождения, и если встречают¬
ся неприятности, то один только патриарх не видит, что всегдаш¬
ним поводом к таковым есть недостаток его твердости и самого ума,
чрезмерно ограниченные способности, — словом, и в посредствен¬
ном монастыре был бы он неуважаемым настоятелем...» А между
тем «престарелый патриарх таит страсть властолюбия и, невзирая
на свою неспособность, расстаться с саном своим не желает, ропщет
на неуважение в Персии, хочет пользоваться им здесь и ни здесь,
ни там ничего не делает». Последние слова Ермолова были не со¬
всем справедливы. Получив отказ в личном свидании с главноко¬
мандующим и предложение возвратиться в Эчмиадзин, патриарх
Ефрем просил прислать к нему управляющего армянским духовенст¬
вом в России, архиепископа Нерсеса, которому и объявил о жела¬
нии своем отречься от патриаршего престола. Главнокомандующий
советовал Ефрему не предпринимать ничего в пределах России,
а сначала возвратиться в Эчмиадзин и, по совещанию с синодом,
назначить вместо себя временного преемника и испросить согласие
персидского правительства на поручение ему управления всеми де¬
лами армянского духовенства.1 В письме от 12 марта 1822 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I,№ 603.494
1810-1826«Тогда, — писал Ермолов1, — избрание вами места для своего
покоя, хотя бы то было и в здешнем крае, не может вводить пер¬
сидское правительство ни в какое подозрение и, следовательно, не
будет вредить доброму согласию между обеими державами».Ефрем не согласился вернуться в Эчмиадзин и 20 июня 1822 г.
подписал свое отречение, в котором говорил, что «старость до того
отяготила меня, что уже не в состоянии носить обязанностей зва¬
ния своего. Почему, дабы не показаться чрезвычайно беспечным и
не быть более и более обремененным по сей обязанности, с давнего
времени помышляя всегда о всем том, что нужно мне и полезно для
патриаршего престола и всего народа нашего, заблагорассудил я
удалиться сюда (в Карабаг) и устранить себя от обязанностей па¬
триаршеского звания моего»2.Ефрем предоставил эчмиадзинскому синоду избрать себе пре¬
емника, а сам с разрешения Ермолова и под именем простого мо¬
наха отправился в Елисаветполь и затем на постоянное жительство
в монастырь Сурб-Нишан, в Борчалинской дистанции. Эриванский
сердарь требовал возвращения Ефрема, но архиепископ Нерсес от¬
вечал, что Ефрем только тогда возвратится, когда монастырь будет
обеспечен от грабежей и насилий. Такого обеспечения ожидать
было трудно. Напротив того, пользуясь отсутствием патриарха, сер¬
дарь усилил хищения монастырского богатства и распространил
грабежи даже и в наши пределы. Ермолов требовал от Аббас-Мир¬
зы прекращения подобных беспорядков, но в ответ на это получил
обвинение наших подданных в разорении персидских владений.
Уверяя, что причиною тому неустановившаяся еще граница, Аббас-
Мирза стал теперь сам настаивать на скорейшем разграничении
и не покидал надежды, что при этом ему будет уступлено Талы-
шинское ханство. Присланный с этою целью в Тифлис персидский
чиновник довольно откровенно говорил Ермолову, что Аббас-Мир¬
за ожидает этой милости от императора. Персиянин не жалел слов,
доказывая, что Талышинское ханство никаких выгод России не
приносит. «Но когда заметил я ему, — писал Ермолов3, — что столь¬
ко же и для Персии оно будет бесполезным, он с откровенностью
отвечал, что Аббас-Мирза много приобретет во мнении народа, ис¬
толковав тем ему уважение императора к его особе».1	Патриарху Ефрему, 24 марта 1822 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. I, № 604.2	Постановление патриарха Ефрема об отречении от сего звания. Там же, № 609.3	Графу Нессельроде, 11 марта 1823 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. II, № 511.495
НИКОЛАЙ ДУБРОВИННазначив комиссарами для определения границ генерал-майора
Ермолова, действительного статского советника Могилевского и
полковника Ага-бек-Садыкова, главнокомандующий сообщил о том
Аббас-Мирзе, присовокупляя свою уверенность, «что назначение
границ, довольно ясно в трактате написанных, не будет сопрово¬
ждаемо ни малейшим затруднением». Избирая местом разъезда
комиссии селения Караклис, Алексей Петрович полагал начать
разграничение со стороны Эриванского ханства, чтобы в самое
знойное время избежать тех мест, где жары наиболее несносны.
Аббас-Мирза назначил комиссарами сначала одних лиц, а потом
заменил их другими. Персияне спорили на каждом шагу, требова¬
ли более, чем им следовало по трактату, и довели дело до глубокой
зимы, когда работы по проведению границы становились невоз¬
можными. Отозвав своих комиссаров в Тифлис, Ермолов сообщил
Аббас-Мирзе сожаление, что в течение пяти месяцев комиссия ни¬
чего не сделала.«Беспрерывные затруднения, — писал главнокомандующий пер¬
сидскому принцу1, — делаемые комиссарами вашего высочества,
умышленное уклонение от смысла трактата, продолжительное ожи¬
дание или переменяющихся чиновников, или разрешений ваших
заставили, употребив много времени, ничего не сделать окончатель¬
ного. Ваше высочество, находясь лично на границе карабагской, не
только не изволили ускорить ход переговоров, но еще старались
выставить пред всеми, что часть ханства Талышинского несправед¬
ливо занимается русскими. По смыслу трактата не уклоняюсь я от
разыскания истины сего, но и ваше высочество не менее меня обя¬
заны допустить исследование о границе со стороны Мигри, в чем
комиссары ваши делают весьма не у места затруднения».Аббас-Мирза не отвечал Ермолову на это письмо, и поступки
персиян время от времени становились наглее, а действия час от
часа преступнее. Бакинские судопромышленники терпели притес¬
нение в Гиляне и Энзелях при продаже соли и нефти, матросы ку¬
печеских судов подвергались нередко аресту и наказанию2. Сам
Аббас-Мирза самопроизвольно протянул кордон по местам, при¬
надлежащим Талышинскому ханству, и уверял, что делает это с тою
целью, чтобы прекратить сношения пограничных жителей между
собою без дозволения начальства. Мера заслуживала бы одобрения,1	В письме от 27 декабря 1823 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 526.2	Отношение ген.-лейт. Вельяминова Мазаровичу, от 6 марта 1824 г. Акты
Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 527.496
1810-1826если бы кордонная цепь оставалась на границе, но персияне, по
приказанию своего принца, подвигались цостепенно вперед, при¬
чиняли жителям убытки, заводили строения и делали большие на¬
сыпные курганы1.Эриванский хан распорядился еще того лучше: он также занял
своими пикетами часть нашей территории и позади их назначил
места для деревень, которые намерен был заселить карапапахами,
и приказал обрабатывать землю, входящую в черту нашу.На справедливые требования Ермолова Аббас-Мирза отмалчи¬
вался и не давал ответа. Главнокомандующий писал несколько раз
самому шаху, но от него не последовало никакого решения. Тогда
Ермолов решился, не ожидая согласия персидского правительства,
отправить статского советника Ваценко в Энзели и далее в Тегеран.
Там должен был он встретиться с Мазаровичем, которому Ермолов
поручил настоять, чтобы персидское правительство признало его
генеральным консулом.Мазарович сомневался, чтобы можно было достигнуть этого.
«Наши дела идут очень плохо, — писал он Ермолову из Султа¬
нин2, — и прибытие консула не улучшает их». Приближенные успе¬
ли настроить шаха так, что он сам противился допущению в Гилянь
нашего консула. Тем не менее Мазарович отправился в Тегеран на
свидание с Ваценко, который 19 августа прибыл в столицу Персии
и от имени шаха был приветствуем Муртуз-Али-ханом3.Взаимные усилия Мазаровича и Ваценко не привели ни к како¬
му результату, и персидское правительство не соглашалось дать
разрешения на пребывание нашего консула в г. Реште.Не заботясь о средствах, какими взимались доходы, шах был не-
насытим в требовании денег. Гилянь была богатейшею провинциею
как произведениями земли, так и по торговле, и правители ее об¬
лагались самою большою и тяжкою данью. Собрать ее без притес¬
нения торгующих не было возможности, и понятно, что персидское
правительство должно было иметь основательные причины не до¬
пускать туда русского консула, как свидетеля неистовых поступков
с купечеством.«Шах сбор с доходов богатейшей сей провинции, — писал Ер¬
молов графу Нессельроде, — отдает на откуп и более предлагающий
безнаказанно производит грабительство. Теперь предоставлено1	Письмо Ермолова Аббас-Мирзе, 22 марта 1824 г. Акты Кавк. археогр. ко¬
миссии, т. VI, ч. II, № 528.2	От 31 июня 1824 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И, № 541.3	Рапорт Ваценко Ермолову, 20 августа 1824 г. Там же, № 543.497
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНправо сие любимому из евнухов и не будет удовлетворения в самых
вопиющих несправедливостях. Как же терпеть там консула наше¬
го!» Конечно, тегеранский двор не мог высказать прямой причины
нежелания своего иметь в Реште представителя русских торговых
интересов, и шах уверял Мазаровича, что единственною причиною
отказа служит строптивость гилянских жителей и опасение довести
их до какого-либо преступления, вызванного присутствием русско¬
го консула.«Я оставил Тегеран, — доносил Мазарович Ермолову1, — 12-го
прошлого месяца (сентября). Фетх-Али-шах обласкал меня, сказав
мне тысячу приветствий, одно лестнее другого. Мы расстались вели¬
чайшими друзьями, однако ж консул наш остался в столице. Я сделал
все, что возможно было, чтобы заставить шаха держаться строго
смысла условий трактата, и представил его министрам все послед¬
ствия поступков, столь мало соответствующих народным правам. Я
даже дошел до того, что объявил ему, что если он позволяет себе
уклоняться таким образом от одной из статей трактата, то мы можем
воспользоЁаться тем же правом в чем-нибудь поважнее, нежели пре¬
бывание консула. Все было тщетно. Его величество сказал мне, что
если принуждены будут поместить его (консула) в Гилянь, то про¬
винция сия будет для него (шаха) потеряна. Министры его должны
писать в Петербург, чтобы просить его величество взять в уважение
опасность, которой подвергается Персия присутствием Ваценко в
Реште, и льстят себя надеждою, что августейший монарх наш назна¬
чит ему другое местопребывание. Хотя прискорбно, но должно объ¬
явить, что, кажется, без насильственных мер мы ничего не сделаем».Действительно, Ваценко оставался долгое время в Тегеране без
всякого дела. 3 октября шах потребовал его к себе, чтобы сказать
несколько любезных слов, не имевших никакого отношения к делу.—	Здоров ли и весел ли? — спросил шах Ваценко.—	Будучи в неизвестности о своей участи, — отвечал спрошен¬
ный, — и находясь в разлуке с семейством, оставшимся в Баку, не
могу быть ни спокоен, ни весел.—	Я уверен, — заметил шах, — что ты будешь жить в столице,
при моей особе; семейство же твое будет перенесено сюда на руках.Фетх-Али поднял руки кверху, как бы показывая, как носят на
руках, и этою любезностью закончил свидание с Ваценко. Дальней¬
шее пребывание последнего в Тегеране было сопряжено с больши¬
ми затруднениями и лишениями. При замкнутой жизни персиян он1 От 6 октября 1824 г. Акты Кавк. археогр комиссии, т. VI, ч. И, № 545.498
1810-1826не мог приобрести никого знакомых и жил все время одиноко, сре¬
ди невыносимой тоски.«К тому же, в отведенном мне доме, принадлежащем шаху, — пи¬
сал он1, — невозможно жить, потому что передняя стена оного со¬
стоит вся из окошек, коих стекла побиты или малы; четверо дверей,
чудесно приспособленных в одной комнате, покороблены и во мно¬
гих местах поколоты и пропускают свободный ход ветра». Дорого¬
визна дров и всякого рода продуктов, при ограниченном содержании,
были весьма ощутительны для Ваценко, и он просил дозволения воз¬
вратиться в Баку, «ибо мне кажется, — писал он, — приятнее жить в
Сибири, нежели в сей столице». При наступлении холода, не имея
возможности согреться ни днем ни ночью, Ваценко письмом просил
садри-азама «обратить внимание на страждущих без всякой причины,
тем более, что и пленные содержатся в России лучше, чем я здесь».Русские привыкли к холоду, отвечал садри-азам, прочитав пись¬
мо. Английская миссия имеет собственный дом, и г. Ваценко может
также построить его по своему желанию.В таком положении Ваценко пришлось остаться до июля.В течение всего этого времени переговоры о назначении гене¬
рального консула не прерывались. Император Александр, готовый
на всякого рода уступки, лишь бы только сохранить дружественные
отношения с Персиею, согласился на избрание другой области и
поручил Ермолову указать место постоянного пребывания русско¬
го консула, «сообразуясь с выгодами нашей торговли и желанием
не встретить новых затруднений» со стороны тегеранского двора.
Сообщая высочайшую волю главнокомандующему, граф Нессель¬
роде прибавлял, что «наказания виновных не легко истребовать от
восточных правительств и просить именно удовлетворения за по¬
ступки энзелинского хана или других было бы полагать лишнее
препятствие к достижению главной нашей цели. Мы удовольству¬
емся точными повелениями местным начальствам об охранении
всех прав и преимуществ, дарованных нам существующими поста¬
новлениями, и особливо твердым намерением Правительства на¬
блюдать за исполнением сих повелений»2.В таком же смысле граф Нессельроде писал и Мирза-Абуль-Ха-
сан-хану, которому шах поручил управление иностранными делами
Персидского государства.1	Ермолову от 20 октября 1824 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 546.2	Отношение гр. Нессельроде Ермолову, 3 февраля 1825 г. Акты Кавк. архе¬
огр. комиссии, т. VI, ч. II, № 553.499
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Каждый персиянин, — говорил наш министр иностранных
дел1, — приезжающий в Россию, не только пользуется покровитель¬
ством местного начальства, но еще получает всякое по делам своим
возможное пособие, и малейшая его просьба немедленно принима¬
ется в должное уважение. Справедливость требует, чтобы и русские
находили во владениях шаха то же гостеприимство и ту же защиту
от законов. На таковой взаимности основаны связи прочного мира
и согласия между державами, и августейший мой государь вменяет
себе во священный долг неусыпно пещись о сохранении оных».Таким образом, решение вопроса о назначении в Персию рус¬
ского генерального консула затягивалось на долгое время; а между
тем статский советник Ваценко все еще оставался в Тегеране.«Без сомнения, — писал он2, — Бог в гневе своем на меня вну¬
шил вашему высокопревосходительству и графу Карлу Васильеви¬
чу (Нессельроде) назначить меня в сие государство на службу. Я в
60-летней своей жизни не терпел столько, сколько здесь в течение
семи месяцев. Холод, продолжающийся поныне, и сырость от бес¬
престанных дождей и снега расстроили мое здоровье; разлучен и от
семейства, о коем почти не получаю никакого сведения; недостаток
во всем нужном, отчаяние и уныние всех, при мне находящихся,
приводит меня в такое же состояние. Я начинаю, сверх того, боять¬
ся, чтобы люди мои, находясь здесь как в тюрьме, с отчаяния не
приняли мухамеданскую веру.С другой стороны, уверен будучи, что я не останусь в Персии,
не могу приступить к какому-либо распоряжению об улучшении
пребывания моего здесь или вызове сюда семейства своего, дабы
быть спокойным душевно. За всем тем я ныне дрожу от холода и
живу под лестницею в маленьком темном чулане, потому что дом
мой от дождей приходит к разрушению. Он состоит из двух комнат,
из коих в одной везде течь, а другая раздалась надвое, потому что
стены треснули. Сверх всего, по недоверчивости к нашей нации,
назначили ко мне другого пристава, дабы знать, что я делаю и кто
ходит ко мне. Пристава беспрестанно просят в награждение или
взаймы денег, в чем иногда я принужден, по здешнему обыкнове¬
нию, удовлетворять их просьбу».Ваценко умолял отозвать его из Персии, но Ермолов не мог это¬
го сделать, так как до нашего Министерства иностранных дел, по¬
мимо главнокомандующего и окольными путями, дошли сведения,1	В письме Мирза-Абуль-Хасан-хану, 3 февраля 1825 г Акты Кавк археогр
комиссии, т VI, ч И, № 5532	В рапорте Ермолову от 20 февраля 1825 г Там же, № 556500
1810-1826будто бы Аббас-Мирза заявил, что если вопрос о разграничении
будет окончен согласно его желанию, то он согласится на пребыва¬
ние нашего консула в Гиляни. Но вопрос о границах не мог долго
подвинуться вперед, потому что персидский принц предъявлял та¬
кие требования, на которые согласиться было невозможно. Только
в апреле 1825 г. главнокомандующий разрешил Ваценко покинуть
Тегеран и возвратиться или в Тифлис, или в Баку, так как в столи¬
це Персии пребывание его было совершенно бесполезно. Ожидать
утверждения его генеральным консулом было невозможно, так как
надо было решить прежде спорный вопрос о границах.Для решения этого вопроса Аббас-Мирза два раза присылал в
Тифлис Фетх-Али-хана, который переговаривался с уполномочен¬
ным Ермолова, генерал-лейтенантом Вельяминовым, но переговоры
эти не приводили ни к какому результату. В Тифлисе был состав¬
лен акт разграничения с подробным обозначением пунктов, по ко¬
торым должна была проходить пограничная межа, причем Ермолов
согласился на многие уступки из желания покончить дело и удов¬
летворить хотя отчасти желанию Аббас-Мирзы. Добившись усту¬
пок, Фетх-Али-хан выражал удовольствие, что его миссия увенча¬
лась полным успехом, и уверял, что направление границы, решенное
в Тифлисе, будет одобрено персидским правительством. Он взял
один экземпляр акта для того, чтобы представить его на утвержде¬
ние и подпись шаха, но едва прибыл в Тавриз, как все его надежды
и уверенность разрушились.Прекращение несогласий и споров России с Персией не были в
видах английского правительства, и оно употребило все свое влия¬
ние, чтобы отклонить Аббас-Мирзу от принятия предложенной
границы.«Нетрудно объяснить сие поведение Аббас-Мирзы, — доносил
Ермолов императору Александру1. — При способностях ума посред¬
ственного он ни воли, ни твердости не имеет, и кто хочет взять на
себя труд, может иметь на него влияние. В совет его призывается
и первосвященник, которого боится он, мечтая, что может он давать
направление общему мнению, и евнух, необходимая ему особа, хра¬
нитель тайн его, нередко также беглые от нас изменники. Все они
рассуждают о назначении границ, о которых сам Аббас-Мирза не
имеет понятия. В мудром совете сем не подвергалось возражению
мнение одного из прислужников, сердаря Эриванского, когда ут¬
верждал он, что если позволено будет его господину, то в два ме¬1 От 12-го 1825 г Записки Ермолова Приложение, с 178501
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсяца будут русские изгнаны из Грузии. В совете сем с восхищением
слушано обещание первосвященника вооружить пять тысяч мулов,
которые воинам персидским покажут путь к победам».До кончины каймакама и воспитателя Аббас-Мирзы — Мирзы-
Безюрга, дела шли довольно сносно, потому что ими управлял
человек умный, ловкий и пользовавшийся влиянием и даже со¬
хранивший некоторую власть над принцем. С кончиною Безюрга
образовалось множество партий, старавшихся повлиять на наслед¬
ника престола, и в советах его водворились лесть, невежество, над¬
менность и пристрастие. Иностранцы, в особенности англичане, не
упускали случая повлиять на Аббас-Мирзу, и в конце концов он
был игрушкою в руках наиболее сильной партии. Такая-то партия,
состоявшая преимущественно из лиц враждебных России, и сове¬
товала не принимать условий, заключенных в Тифлисе. Во главе их
стоял мудштехит Мирза-Мехти, уверявший, что малейшая уступ¬
чивость со стороны принца уронит его в глазах народа, что одним
только оружием можно смирить гордость русских и возвратить по¬
терянные провинции и что все мусульмане примут участие в столь
священной войне.После нескольких совещаний в Тавризе решено было отправить
к Ермолову контрпроект, написанный на английском и персидском
языках и подписанный Фетх-Али-ханом, и просить ходатайства глав¬
нокомандующего, чтобы император Александр одобрил его, как един¬
ственно способный устранить всякие недоразумения относительно
границ. В происходивших в Тавризе совещаниях Мазарович не при¬
нимал участия и долгое время не вмешивался в это дело. «Я предо¬
ставил, — писал он1, — Фетх-Али-хану предъявить по своему усмо¬
трению благополучный результат его переговоров в Тифлисе. Я
тогда только начал поддерживать его всеми силами, когда узнал, что
нерасположение к нам, глупость и интриги побуждали персидский
кабинет к безобразным решениям. Мои усилия были напрасны...»Вмешательство Мазаровича послужило поводом к новым сове¬
щаниям, на которых было решено, что Аббас-Мирза письменно из¬
винится перед Ермоловым в том, что не может принять демарка¬
ционную линию, им назначенную, и вручит Мазаровичу список
пунктов и провинций, которые он желает получить. В этом списке
были такие пункты, которые находились почти в середине Талы-
шинского ханства. Требования персидского принца простирались1 В донесении Ермолову, от 5 мая 1825 г Акты Кавк археогр комиссии,т VI, ч II № 571502
1810-1826столь далеко, что он не только вдавался вовнутрь ханства, но стре¬
мился завладеть всеми пашнями, пастбищами и лугами, принад¬
лежащими жителям, и отрезывал в свою пользу почти четвертую
часть Талышинского ханства. При этом Аббас-Мирза присовоку¬
плял, что если главнокомандующий не признает возможным при¬
нять пограничную линию, им предложенную, то он предоставляет
тогда Ермолову войти в переговоры с самим шахом, обещая, с сво¬
ей стороны, оказать всевозможное содействие тому лицу, которое
будет послано в Тегеран для этой цели.«Я полагаю, — говорил Мазарович, — что все затруднения и не¬
удачи, которые мы будем еще иметь в этом печальном деле, проис¬
ходят от желания вмешать постороннее посредничество. Эта мысль
была у меня уже давно, но я скрывал ее до настоящего времени, из
боязни возбудить противу себя неудовольствие нашего министер¬
ства... Может быть, ваше высокопревосходительство согласитесь
адресоваться прямо к шаху, но осмеливаюсь предсказывать, что его
величество предложит посредничество Англии, Франции и даже
Турции, для окончательного решения этих переговоров и споров.
Примут ли они такой оборот, чтобы достоинство императора не по¬
терпело в глазах Азии? Могут ли они устроиться по желанию его
величества?»Уступка со стороны Ермолова для Аббас-Мирзы была крайне
необходима, как средство выставить между многочисленными сво¬
ими братьями, в числе коих было много неприятелей и завистни¬
ков, неопровержимое доказательство благоволения к нему импера¬
тора. Настойчивость же в требованиях основывалась на внушении
иностранных друзей, успевших убедить персидское правительство,
что император Александр «учинил присягу быть в дружбе и мире со
всеми государствами» и, следовательно, не нарушит мира с Перси-
ею ни при каких условиях.Влияние Англии в политическом поведении персидского прави¬
тельства было слишком ясно, и ни для кого не было тайною, что
управлявший иностранными делами Абуль-Хасан-хан, получавший
от англичан жалованье три тысячи туманов, день и ночь работал в
их пользу. При помощи щедрой раздачи денег англичане ежедневно
усиливали свою партию, и самые влиятельные чиновники не сты¬
дились заезжать в английское посольство, чтобы получить там в
подарок чай, сукно, очки, перочинные ножи, ножницы и другие ме¬
лочи. Бывший при посольстве доктор Макниль лечил безденежно
всех приходящих к нему больных и имел близкое знакомство с са¬
мыми влиятельными лицами.503
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«По сей причине, — доносил статский советник Ваценко1, — им
(англичанам) все происшествия немедленно бывают известны, и
они имеют полное сведение о Персии. Я полагаю, что пока мы
не будем иметь в нашем владении Гиляна, персияне никогда не бу¬
дут сговорчивы, а англичане будут стараться ссорить нас с ними в
надежде уничтожить нашу торговлю. Когда же Гилян будет наш,
тогда Персия принуждена будет покупать наш шелк, без коего она
обойтись не может, как и все наши товары, а внушения Англии
будут тогда неуместны и тщетны».Нерешительность в действиях нашего Министерства иностран¬
ных дел и желание во что бы то ни стало сохранить мир ободряли
персиян, и Аббас-Мирза, чтобы поддержать свои требования, стал
собирать войска. В Карадаге, Нахичевани и Ардевиле со всех мест
собирались распущенные сербазы, укрепления в Мигри и других
пунктах усиливались, и Аббас-Мирза старался привлечь на свою
сторону всех лиц враждебных России. Так, когда произошла ссора
между изменником Мустафой-ханом Ширванским и старшим сы¬
ном его Теймур-беком, то последний отправился в Тавриз с жало¬
бою к наследнику Персии. Аббас-Мирза принял его ласково, на¬
делил подарками, но потребовал, чтобы он примирился с отцом,
говоря, что обстоятельства ныне требуют доброго согласия, «ибо
война с русскими неизбежна» и что он, наследник Персии, надеет¬
ся в скором времени восстановить их прежнее владычество в Шир-
вани. Бывший карабагский владелец Мехти-Кули-хан получил в
управление Даралагез, вместо царевича Александра, чтобы быть
ближе к русским границам, а дабы не навлечь подозрения русских,
хану запрещено было иметь там свое пребывание и управлять про-
винциею через чиновников, которых он сочтет нужным туда опре¬
делить.Получая отовсюду известия о приготовлениях персиян, Ермолов
вызвал к себе Мазаровича, чтобы лучше ознакомиться с действи¬
тельным положением дел. Отъезд Мазаровича из Тавриза был ис¬
толкован Аббас-Мирзою в свою пользу, и он приказал родственни¬
ку карабагского хана, Абул-Фетх-хану, прибыть как можно скорее
в Тавриз. В письме визиря, написанном по этому случаю, говори¬
лось: «Повелитель наш Аббас-Мирза российского поверенного в
делах на сих днях от себя выгнал, не желая более его пребывания
в Тавризе; война с русскими более не подвержена сомнению, и его1 В рапорте Ермолову, от 30 мая 1825 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,ч. И, № 573.504
1810-1826высочество имеет нужду с вами переговорить о приуготовлениях
к военным действиям»1.Письмо это было фактическим доказательством истинных на¬
мерений персиян, тем более что, за отсутствием Мазаровича, уехав¬
шего в Тифлис, секретарь миссии Амбургер утверждал, что слухи
о войне с каждым днем получают большую достоверность. Он до¬
носил, что Аббас-Мирза приказал отправить 400 человек пехоты к
р. Чагандуру (Копан-Чаю), а войскам, находящимся в Карабаге, за¬
нять селение Мигри. Получив эти известия, главнокомандующий
просил князя Мадатова, собиравшегося ехать лечиться, остаться в
Карабаге, «ибо при подобных со стороны персиян действиях при¬
сутствие ваше, — писал Ермолов2, — в пограничной провинции не¬
обходимо. Не одно охранение границы может того требовать, но и
самое спокойствие жителей земли, ибо нет сомнения, что станут
возмущать оных люди неблагонамеренные, каковых у них немало
и которым способствовать в том будут изменники, в Персию уда¬
лившиеся и пользующиеся там благосклонным приемом и даже до¬
веренностью».Кроме обеспечения Карабага и наблюдения за неприятелем, кня¬
зю Мадатову поручено было следить и за Ширванскою провин-
циею, где многие беки были враждебны России. При этом глав¬
нокомандующий просил подтвердить войскам, расположенным на
границе, чтобы они отнюдь не начинали неприязненных действий
и употребляли все меры к тому, чтобы не подать повода к неудо¬
вольствиям со стороны персиян. Удерживая за собою селение Охчи
и левый берег Копан-Чая (Чагандура) до впадения его в р. Араке,
войска не должны были препятствовать персиянам занимать пра¬
вый берег этой реки. Главнокомандующий воспретил преследовать
хищников в персидских пределах и не дозволил выходить пешим
кочевникам на урочище Гиль, в Эриванской провинции. Для на¬
блюдения же за кочевниками были выставлены передовые посты в
разоренных селениях: Зад, Башкент и Дашкент. «Если бы спросили
персияне, — говорил Ермолов, — почему в пунктах сих располага¬
ются караулы, ответствовать, что прежде становились они далее
впереди и до окончания разграничения имеют о том приказание по
тому же самому праву, по которому персияне занимают места, им
не принадлежащие».1	Рапорты кн. Мадатова Ермолову, 9 и 17 июня 1825 г. Письмо Ермолова
тайн. сов. Дивову, 16 июня 1825 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
574-576.2	В предписании от 2 июня 1825 г., № 9.505
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПризнавая, что персияне прежде всего могут ворваться в Кара-
баг или в Талышинское ханство, А.П. Ермолов просил майора
Ильинского, бывшего командиром Каспийского морского батальо¬
на и начальником войск в Талышинском ханстве, чтобы он соблю¬
дал крайнюю осторожность и сосредоточил войска. «Избегайте
сколько возможно раздробления бойск, — писал главнокомандую¬
щий1, — малыми частями. Некоторые из менее важных караулов
могут быть поверены жителям земли, которых собственное спокой¬
ствие и безопасность заставят быть внимательными к мерам своего
охранения. Объявите высокостепенному хану мое приказание, что¬
бы караулы сии учреждены были, и если не довольно будет при¬
смотра за исправностью их, то будут они во всем подчинены во¬
енному начальству, а на нем возлежать будет одна обязанность
всегда пополнять недостающих в них людей.Будьте умеренны в обращении вашем с ханом, избегайте пере¬
писок с пограничными персидскими чиновниками или, если будете
понуждены к тому необходимостью, ограничивайте сношения ваши
одним изложением дела, не вмешивая никаких посторонних рас-
суждений. Советами невежд не исправить, и не вам приличество¬
вать может давать их».Одновременно с этим, имея в виду миролюбивую политику на¬
шего министерства, Ермолов решился, для сохранения мира, сде¬
лать некоторые уступки при разграничении. Отправляя с этою целью
Мазаровича в Тегеран, для личных переговоров с шахом, главноко¬
мандующий передал ему как акт, составленный генерал-лейтенантом
Вельяминовым с Фетх-Али-ханом, так и контрпроект Аббас-Мир¬
зы. Соглашаясь уступить Персии некоторые пункты в Талышин¬
ском ханстве, из числа обозначенных Аббас-Мирзою, Ермолов не
мог согласиться на требование остальных, так как имел прежде
всего в виду доставить Талышинскому ханству прочные и самою
природою назначенные границы. Но взамен того, для удовлетворе¬
ния претензий персиян, он решился уступить им принадлежавшее
России населенное пространство, лежавшее между Копан-Чаем, или
Копанак-Чаем, и Мингринскими горами. Впрочем, Алексей Петро¬
вич слишком хорошо знал персиян и был уверен, что уступка эта
не поведет к сближению. «Я почти уверен, — писал он Мазарови-
чу2, — что вы не успеете согласить персидское министерство при¬
нять предлагаемые мною границы; но быть может, что оно согла¬1	В предписании от 4 июня 1825 г., № 10. Арх. шт. Кавк. воен. округа по
части Генерального штаба, № 22.2	В отношении от 22 июля 1825 г., № 70.506
1810-1826сится, чтобы на десять лет обе державы остались при том, чем
теперь владеют».В конце июля 1825 г. Лазаревич был уже в Тегеране и тотчас же
приступил к переговорам. Шах уклонялся от решения спора и ссы¬
лался на то, что все пограничные дела поручены им любимому сыну
и наследнику престола. Лазаревич видел в этом желание шаха по¬
казать нации, что дружба русских ему в тягость. «Меня уверяли, —
доносил Мазарович1, — что духовенство сделало Гокчу религиозным
вопросом для Фехт-Али-шаха, крича повсюду, что его величество
первый царь Персии, который делает неверным территориальные
уступки, и что следовало бы, не теряя времени на размышление,
для поддержания его достоинства и для спокойствия совести вер¬
нуть Карабаг и Грузию».«Доселе непоколебимо терпение мое, — писал вместе с тем Ер¬
молов графу Нессельроде2, — и меня не заставят ничего сделать
неосторожного; к неудовольствиям не подам причины. Но если по¬
ручение, данное поверенному в делах г. Мазаровичу, окажется безу¬
спешным, если шаху и его наследнику невнятен будет глас бла¬
горазумия и если дерзости персиян возрастут до той степени, в
которой снисхождение не должно иметь места или делается оно
порицательным и виновным, я принужден буду прибегнуть к сред¬
ствам, которые истолкуют персиянам обязанности хранить прилич¬
ное достоинству нашему уважение.Многие, не зная происшествий, готовы будут обвинить меня, что
не отвратил я разрыва; скажут, что приуготовил даже войну, как
могущую льстить видам моего честолюбия. Лучшим правоты моей
доказательством суть действия мои с самого начала переговоров о
границе. В доказательство же того, что в службе государя моего нет
у меня места собственным выгодам, я не скрыл от его величества
ожидания моего, что заменен я буду другим в здешнем краю на¬
чальником».В Персии многие желали войны: люди знатные — потому, что,
пользуясь миром, шах имел возможность обуздать их своеволие,
утвердить могущество свое и, поставив повсюду начальниками сво¬
их детей, лишить знать легкой наживы. Простой народ желал вой¬
ны потому, что в это время правительство обыкновенно ласкало его,
ограничивало жестокость правителей, уменьшало налоги и в осо¬
бенности было снисходительно к пограничным областям из боязни,1	Ермолову, от 29 июля 1825 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 579.2	От 12 июля 1825 г., лит. F.507
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчтобы они не приняли русских, как избавителей. Наконец, духовен¬
ство во время войны пользовалось особыми льготами, и проповеди
его давали средства к легкому обогащению, поощряемому самим
правительством.Под влиянием духовенства персияне сильно волновались и го¬
товились к войне. Войска их ежедневно и усиленно обучались
строю. «Мои уши очень страдают, — писал Мазарович, — от залпов,
которые производятся каждый день после обеда, со времени моего
прибытия до сегодняшнего дня. Мои палатки раскинуты в трех-
четырехстах шагах за теми местами, где формируются бессмертные
полки нового Дария, который в самом деле мечтает противопоста¬
вить их фалангам императора Александра».При таком настроении тегеранский двор был крайне неуступчив
и решил отправить своего посла в Петербург с жалобою на неспра¬
ведливость Ермолова и с уверенностью, что петербургский кабинет
удовлетворит все желания шаха. Посол должен был просить об
уступке в пользу Персии Гамзачемана, Гокчи, Копана, Мугани и
Талыши. «Шах упоен своим могуществом, — доносил Лазаревич, —
и поддается внушениям наследного принца и его льстецам. Всеми-
лостивейший государь, говорят они, дайте нам только денег, и мы
докажем всему миру, что на земле нет царя более великого и могу¬
щественного, как ваше величество. Удостойте бросить взгляд на
ваши войска: были ли они когда-нибудь более многочисленны и
лучше обучены, чем теперь? Они только и ожидают одного слова
шахиншаха и потрясут землю». По словам Назаровича, речь эта
была произнесена в присутствии нашего переводчика Беглярова и
многих знатных придворных.Каждый персиянин был в это время в самом воинственном на¬
строении, а Аббас-Мирза не скрывал уже своей ненависти к рус¬
ским. Он верил, что, каково бы ни было его поведение, все-таки
иностранные державы не допустят Россию до войны с Персиею.
Такое убеждение выражалось наглостью во всех поступках персид¬
ского принца. «Одно время у него была идея, — писал Мазаро¬
вич, — проводить меня со свистками через весь лагерь. У меня душа
надорвана, но я страдаю в безмолвии и в положении кающегося.
Эриванский сердарь получил приказание занять наши посты при
первом их оставлении по какому бы то ни было случаю, и в особен¬
ности Ешекмейдан и Гиль, с тою целью, чтобы при возвращении
постов вызвать первые выстрелы со стороны русских».Несмотря на все это, главнокомандующий не находил возмож¬
ным делать большие уступки без ущерба прочности границ и до¬508
1810-1826стоинству империи. А.П. Ермолов донес императору Александру
как о последнем своем решении по вопросу о разграничении, так и
о военных приготовлениях персиян.«Строгий исполнитель священной воли вашего императорского
величества, — писал он1, — не подал я ни малейшей причины к не¬
удовольствиям и все доселе преодолевал терпением. Я мог бы пере¬
нести более, если бы в понятиях здешних народов оскорбления от¬
носились собственно к лицу моему и снисхождение со стороны
нашей не принималось в виде робости и бессилия.Но есть предел снисхождению, далее которого оно порицательно
и преступно. Могут оскорбления возбудить познание собственных
сил, и кто обвинит меня в чувствах, что я принадлежу государю
великому, народу могущественному? Смотрят на поведение мое
здешней страны покорствующие нам народы. Они легкомысленны,
склонны к беспокойствам и еще не утвердились в обязанностях по¬
слушания».В отношении своем к графу Нессельроде Ермолов писал, что
персияне желают войны, и в особенности Аббас-Мирза, успевший
убедить отца, что война эта прославит его и доставит желаемые вы¬
годы. Положившись во всем на сына-наследника, шах не вмешивался
в спорный вопрос о разграничении, и Аббас-Мирза стал предъяв¬
лять требования о новых уступках. Возвратившийся из Петербурга
персидский посланный Мамед-Али-хан внушил ему, что стоит
только принести жалобу на Ермолова, и все просьбы тегеранского
двора будут удовлетворены петербургским кабинетом, так как один
только главнокомандующий противится уступкам.«Я должен повторить, — писал Алексей Петрович2, — что пред¬
ложения Аббас-Мирзы дерзки, и я нарушил бы обязанности мои,
если бы только сказал, что они невыгодны для нас: его предложе¬
ния не соответствуют достоинству империи, а исполнение их уни¬
чижит нас во мнении покорствующих нам в сей стране народов,
которых все внимание обращено на предмет сей. Не будет меры
прихотливым и наглым требованиям персиян, и успех их в тепе¬
решнем случае будет иметь вредное влияние на мусульманские
наши провинции (с которыми имеют персияне тайные сношения)
и на спокойствие оных».Желая сохранить полное беспристрастие, Ермолов просил по¬
ручить обозрение границ, помимо его, другому доверенному лицу,1	Императору Александру, от 12 июля 1825 г. Записки Ермолова. Приложе¬
ние, с. 180.2	Графу Нессельроде, 28 августа 1825 г., лит. Н.509
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНно не ручался, чтобы прежде чем будет решен вопрос о границах
и даже тогда, когда чиновник персидский будет находиться в Пе¬
тербурге, не последовало неприязненных действий, ибо персияне
и теперь собирали войска и делали вторжения в наши границы.Главнокомандующий просил императора обратить внимание на
сообщение его министру иностранных дел, на вышеприведенное
нами донесение Мазаровича и указать ему дальнейший путь дей¬
ствий.В Петербурге не верили, однако же, в возможность разрыва,
и главнокомандующему поручено было употребить все усилия к
сохранению мира.«Препоручение, данное вами Мазаровичу, — писал император
Александр Ермолову1, — я совершенно одобряю. Оно согласно с
миролюбивыми моими видами и общим ходом нашей политики.
Личные объяснения с шахом о предполагаемом разграничении,
вследствие данных вами наставлений, будут персидскому прави¬
тельству новым доказательством, сколь искренно мы желаем утвер¬
дить дружеские с ним связи и отклонить все возможные поводы ко
взаимным неудовольствиям.Отдавая полную справедливость усердию вашему к пользам оте¬
чества и уважая мнения ваши о делах службы, я не могу однако же
разделить опасений ваших на счет военных замыслов персиян про¬
тив России. Быть может, что встретится еще много затруднений в
переговорах с министрами шаха и Аббас-Мирзы; быть может, что
они пребудут неуклончивы и долго еще не согласятся уступить то,
чего мы, по уверению их, не имеем права требовать на основании
точных слов Гюлистанского трактата. Но из сего трудно заключить,
чтобы они решительно готовились к нападению и хотели силою
овладеть уступленными и присоединенными к Грузии областями.
До сих пор мы не видали в персидском правительстве признаков
подобного ослепления, ни в шахе — воинственного духа; напротив
того, все дошедшие до нас известия и самые донесения нашего пове¬
ренного в делах свидетельствуют о его наклонности к миру. В та¬
ковых мыслях утверждает меня и последнее письмо Мирзы-Абуль-
Хасан-хана, с коего список доставит вам граф Нессельроде, равно
как и с его ответа, мною одобренного.По сим причинам я не могу предполагать в шахе намерения дей¬
ствовать наступательно против России и ожидаю от Персии если
не искренней дружбы, то по крайней мере соблюдения мира.1 В рескрипте от 31 августа 1825 г510
1810-1826С другой же стороны, происшествия на Кубани и в особенности
случившиеся в Чечне неприятные последствия общего в той сторо¬
не возмущения делают всякое наступательное движение против
Персии весьма неуместным. Нам нужно прежде восстановить в соб¬
ственных наших владениях и окружающих оные народах совершен¬
ное спокойствие и порядок; нужно стараться истребить возмущение
решительным действием для наказания тех из возмутителей, кои
покажут себя упорнейшими, а увлеченных, но готовых к покорно¬
сти привести к повиновению мерами кротости. На каковой конец
войска будут с пользою употреблены в своих границах.Итак, с нашей стороны нужно принять непременным правилом
охранение существующего с Персиею мира. Все действия ваши
должны быть устремлены к сей главной и полезной цели, и я же¬
лаю, чтобы вверенные надзору вашему сношения с Персиею были
соответственно тому учреждены».После такого категорического изложения воли императора Алек¬
сандра главнокомандующий принужден был предоставить течение
внешних дел произволу персиян, а самому оставаться почти празд¬
ным зрителем совершающихся событий.
ГЛАВА 24Неприязненные отношения Персии к России, Переписка генерала Велья¬
минова с Аббас-Мирзою по поводу враждебных поступков эриванского
хана. Интриги наследника персидского престола в мусульманских на¬
ших провинциях. Просьба Ермолова об усилении его войсками. Кончина
императора Александра I. Положение А.П. Ермолова. Его намерение
оставить край. Усложнение переговоров с тегеранским двором. При¬
готовления персиян к военным действиям. Назначение князя Менши¬
кова послом в Персию. Поручение, ему данное. Рескрипт императораНиколая ЕрмоловуМиролюбивые намерения шаха не согласовались с видами его
наследника, многочисленных его приближенных и правителей по¬
граничных областей. В то время, когда Фетх-Али-шах уверял Ер¬
молова в непреклонном желании сохранить мир и дружественные
отношения с Россиею, эриванский сердарь, пользуясь разрешением
пасти баранов и завести кутаны на территории, занятой нашими
войсками, насильственным образом отодвигал наши посты с Гили,
от озера Гохчи и с Садага-Хача. Мало того, Хусейн-хан Эриванский
стал учреждать там новые поселения, в полном убеждении, что они,
при составлении окончательного акта о разграничении, лучше все¬
го убедят русское правительство в несомненной принадлежности
этих мест Персии.Получив известие о таких поступках эриванского хана, Ермолов
приказал главному казахскому приставу, полковнику Сагинову,
усилить посты по Делижанскому ущелью и расположить их сколь
можно ближе к новозаводимым персидским селениям. Команди¬
ру же Тифлисского полка, полковнику князю Саварсемидзе, при¬
казано было по сю сторону реки Балык-Чая поставить одну роту с
орудием. Так как целью этого поста было недозволение персиянам512
1810-1826селиться на нашей стороне Балык-Чая, то Саварсемидзе должен
был следить за всеми движениями персиян и отражать силу силою.
«Корпусный командир, — писал при этом Вельяминов полковнику
князю Саварсемидзе1, — зная вашу ревность, ожидает, что ловко¬
стью и расторопностью своею не допустите сердаря (Эриванского)
распространить поселения или на первом шагу будете уметь ему
наскучить».Вместе с тем Вельяминов просил Аббас-Мирзу укротить буй-
ственные поступки эриванского сердаря, столь мало соответствую¬
щие дружественным отношениям, существующим между двумя
государствами2. Но наследник персидского престола, по-видимому,
одобрял поступки Хусейн-хана и стал доказывать, что пункты, за¬
нятые сердарем, принадлежат Персии. Не отрицая этого, кавказское
начальство говорило, что они занимаются нашими войсками на ос¬
новании status quo ad praesentem и могут быть возвращены Персии
только по окончании разграничения; что точно на таком же осно¬
вании персияне занимают пространство земли между реками Капа-
нак-Чудур, хотя по Гюлистанскому трактату оно должно поступить
во владение России. Доводы эти казались тегеранскому двору не
достаточно убедительными, и генерал Вельяминов принужден был
заявить категорически, что насильственным поступкам эриванского
сердаря он должен будет противопоставить силу.«Следуя чистосердечному желанию, — писал он вместе с тем
Аббас-Мирзе3, — прочнейшего согласия между державами, я имею
честь просить ваше высочество, пока не сделано будет настоящее
разграничение, запретить со стороны персиян всякие насильствен¬
ные действия, подобные тому, какие оказал сердарь Эриванский
в противность дружественного согласия держав. Сим способом
можно достигнуть благонамеренной цели их, и Персия, имея в
пользовании своем гораздо более земель, нежели принадлежит ей
по трактату, не будет иметь причины быть недовольною.Стараясь сколько возможно избегать всяких неприязненных
действий, противных дружбе держав, я обязываюсь вместе с тем
доложить вашему высочеству, что если бы сердарь Эриванский или
другие начальники покусились теснить караулы наши или перейти1	Предписание генерала Вельяминова князю Саварсемидзе, от 23 сентября1825	г Лит А С2	Письмо генерал-лейтенанта Вельяминова Аббас-Мирзе, 25 сентября 1825 г
Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 5813	Письмо Вельяминова Аббас-Мирзе, 21 октября 1825 г Акты Кавк археогр
комиссии, т VI, ч II, № 583513
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчерту, ими занимаемую, то по долгу верноподданническому я дол¬
жен буду, охраняя принадлежность великого моего государя, не до¬
пускать к тому их, как нарушителей дружественного согласия».Заявление это не остановило Аббас-Мирзу в дальнейших непри¬
язненных против нас поступках. Он вел переговоры с лезгинами1,
имел своих агентов в мусульманских наших провинциях и воору¬
жал войска оружием, доставленным из Англии. Несомненно, что
шах лично не желал войны, но он, не вмешиваясь в пограничные
дела, предоставил их Аббас-Мирзе, находившемуся под полным
влиянием своих ближайших советников. Только твердое поведение
с нашей стороны могло сохранить мир, а всякое снисхождение уси¬
ливало самомнение и дерзости персиян.Одно вежливое письмо графа Нессельроде к управляющему ино¬
странными сношениями Мирза-Абуль-Хасан-хану дало уже ему на¬
дежду, что все требования их относительно границ будут удовле¬
творены нами, и он, уведомляя о том находившегося в Тифлисе
посланного шаха, писал к нему, что он должен возвратиться не
иначе, как с совершенным удовлетворением их желаний.Сознавая, что никакие уступки не могут быть сделаны без ощу¬
тительного для нас вреда и что для избежания войны самым луч¬
шим средством служит готовность к войне, Ермолов просил о при¬
сылке войск на усиление его корпуса и решился не соглашаться
более ни на какие уступки.«Войска Кавказского корпуса, — писал Ермолов2, — должно бу¬
дет необходимо содержать в полном комплекте и, сверх того, со¬
ставить резерв из одной дивизии пехоты3.Безбоязненно излагая мысли мои, не смею сомневаться, что
ваше императорское величество простить мне изволите, если про¬
стодушно скажу, что, имея несчастье возбуждать зависть многих
милостями, которыми ущедряет меня государь, мне благотворящий,
я опасаюсь порицания, что я был виною прервания мира, что война1	В одном из донесений своих ширванский комендант Старков писал: «Меж¬
ду народом в Ардебиле и Зенгане носится слух, будто бы лезгины прислали от
себя к персидскому двору просьбу о даче им помощи для произведения нападе¬
ния на войска российские и в залог верного исполнения того прислали локоны
волос жен своих и рукава их платья, почему персидский двор и желает выпол¬
нить их просьбу».2	Во всеподданнейшем донесении 12 июля 1825 г3	Впоследствии на усиление Кавказского корпуса были отправлены седьмые
взводы от четырех пехотных корпусов 1-й армии. С прибытием их все-таки не¬
доставало в корпусе 6000 человек, и потому Ермолов вновь просил о присылке
к нему двух полков пехоты (Всеподданнейший рапорт от 10 января 1826 г., № 1.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. I, № 720).514
1810-1826есть замыслы мои для удовлетворения видов честолюбия. Всего лег¬
че заменить меня на случай войны другим начальником».—	На мне должна лежать вина, — говорил Алексей Петрович, —
если подам я повод к прерванию мира, и ответственность безмолв¬
ная как нарушителя доверенности. Мне вменяется в обязанность
согласовать мои действия с достоинством империи и мерами при¬
личного снисхождения уничтожить неудовольствия, по невежеству
причиняемые, не терпеть оскорблений, с намерением наносимых, и,
наконец, если предложения мои будут отвергнуты, защищать свя¬
тость прав наших точным смыслом Гюлистанского трактата.Пользуясь тем, что занят делами в Чечне и не находится в Тиф¬
лисе, главнокомандующий отклонил от себя прием вновь прислан¬
ного для переговоров Мирзы-Мамед-Садыка. Он поручил это дело
генерал-лейтенанту Вельяминову с тем, что если Садык не привез
ничего определенного, то объявить вежливым образом, что даль¬
нейшее пребывание посланного в Тифлисе совершенно бесполезно,
и отправить его в Эривань. Это было тем удобнее сделать, что туда
должен был скоро прибыть сам Аббас-Мирза, который, под пред¬
логом осмотра своих»владений, ехал для рекогносцировки наших
границ.Пробыв непродолжительное время в Карадагском ханстве, сосед-
ственном с Карабагом, Аббас-Мирза под видом охоты проехал через
Нахичевань в Эривань. Сопровождаемый довольно значительным
конвоем, персидский принц приказал многим отрядам следовать к
Эривани. К этому подстрекал его сердарь Эриванский, уверявший,
что все горские племена, соседние с Кавказскою линиею, находятся
уже в возмущении; что войска наши повсюду терпят поражение и
многие генералы вырезаны; что русские оставляют Грузию, и внутри
ее происходят волнения. Хусейн-хан говорил, что среди мусульман¬
ских провинций Закавказья он имеет обширные связи, и недоволь¬
ные восстанут при первом появлении персидских войск на границах.
Аббас-Мирза хотя и верил в общее сочувствие к нему всего мусуль¬
манского населения, но наступившая глубокая осень лишала его воз¬
можности предпринять что-либо решительное. Особенности ведения
войны персиянами, всегда пользующимися местными средствами
для продовольствия войск и лошадей, не дозволяли нарушить мир
осенью и быть начинщиками без всякой надежды на успех.«По препятствиям, — писал Ермолов графу Нессельроде1, — ко¬
торые представляет зима в местах гористых, ничего нельзя опасаться1 От 15 декабря 1825 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И, № 588.515
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв настоящее время, или по крайней мере ничего важного произойти
не может, паче когда со стороны нашей соблюдается бдительная
осторожность, и кончится тем, что за сведения, сердарем доставлен¬
ные и не совершенно основательные, Аббас-Мирза наложит на него
пеню, т. е. (дабы не употребить неприличного выражения ограбить)
возьмет у него все деньги, которые он имеет. Но с приближением
весны совсем другое может случиться, и нельзя ручаться, чтобы в
том же спокойствии пребыли мусульманские наши народы, паче на
границе живущие, между коими упорное невежество и противность
религии рождают недовольных и даже озлобленных против нас.Представлю пред ваше сиятельство уверение, что, будучи стро¬
гим исполнителем предначертанных мне правил, все усилия упо¬
треблю, дабы избежать нарушения доброго согласия, но обнаружи¬
ваю действия Аббас-Мирзы, дабы изобразить крайность, в которую
поставить может нас ухищренное его поведение».В таком положении были дела наши с Персиею, когда скончал¬
ся император Александр I. Весть о кончине государя произвела
глубокое впечатление на Алексея Петровича, и он не мог не со¬
знать, что в лице покойного терял единственного человека, ценив¬
шего его высокие достоинства и заслуги. А.П. Ермолов не скрывал
от себя, что среди большинства лиц, стоявших во главе управления,
он не имел друзей, и его высокое положение обеспечивалось толь¬
ко личным доверием к нему покойного государя. Даже в последние
годы царствования обожаемого им монарха Ермолов испытывал на
себе зависть и нерасположение многих. Вызов его в Лайбах и пред¬
положение назначить главнокомандующим армиею на случай ев¬
ропейской войны увеличило число врагов и ставило его в крайне
неприятное положение. Человек не только бережливый, но даже
несколько скупой на казенные издержки1, Алексей Петрович стал
подвергаться разным наветам со стороны министра финансов графа
Гурьева. Последний обвинил главнокомандующего в произвольном
расходовании сумм по Шекинской области. С удалением текинско¬
го хана и введением в области русского управления Ермолов, не1	Свидетельством сохранения казенного интереса может служить следующий
рескрипт императора Александра Ермолову от 2 октября 1824 г. из Перми:
«С особенным удовольствием читал я донесение ваше от 22-го прошедшего
июля. Сохранение по вверенному вам корпусу от нынешнего г. к будущему про¬
довольственной суммы до 2 ООО ООО рублей ассигнациями относя единственно
к неутомимым трудам и благоразумным распоряжениям вашим, изъявляю вам
сердечную мою благодарность за сей новый опыт усердия вашего к пользе госу¬
дарственной и, оставаясь в полной уверенности, что вы всегда будете соединять
оное с отличною вашею службою, пребываю к вам навсегда благосклонным».516
1810-1826испрашивая высочайшего разрешения, израсходовал некоторую
сумму на устройство управления. Граф Гурьев обвинял его в пре¬
вышении власти и находил некоторые расходы излишними. Ермолов
отвечал, что в прежнее время все доходы Шекинской провинции
поступали в распоряжение хана, а теперь они поступают в доход
казны.«Провинция сия, — писал главнокомандующий1, — приносит бо¬
лее 50 ООО дохода, а сделанные мною издержки не составляют и
десятой доли оного. Сверх того, они обращены на предметы, дела¬
ющие честь и достоинство правительству, ибо уплачены долги за¬
конные и дано содержание фамилии умершего владетеля. Я не имел
на сие высочайшего разрешения, что вам не может быть неизвестно,
и мне, когда нужно было действовать, затруднительно было ожи¬
дать оного, единственно для того, чтобы соблюсти установленный
порядок, который, впрочем, на провинцию, вновь к управлению
присоединенную, до прочного основания в ней устройства, распро¬
страняться не может. Передав же раз сбор доходов в ведение мини¬
стерства финансов, я не входил уже ни в какое распоряжение оны¬
ми, но за прежнее до того время и по законам и по собственным
правилам честь, я ничем не обязан кроме ясной отчетности, и та¬
ковая отдана правительству.Может быть, незнаком я вашему сиятельству со стороны береж¬
ливости; но в течение довольно продолжительной, а иногда и вид¬
ной службы, хорошо будучи замеченным, оскорбительны подобные
вопросы, а если сделаны с намерением, то и нестерпимы. Вам, ми¬
лостивый государь, в поступке моем, когда я ищу только приличия,
угодно видеть присвоение излишней власти; уверьтесь, ваше сия¬
тельство, что я не кичусь воспользоваться ничтожностью».После свидания с императором в Лайбахе Ермолов не распола¬
гал оставаться долгое время на Кавказе. «Нельзя, — говорил он2, —
без некоторого героизма прожить в здешней стране долгое время
и зная, что каждое действие отравляет клевета». Поэтому, проезжая
через Москву, Алексей Петрович решился купить себе имение
вблизи первопрестольной столицы, дал верящее письмо и часть де¬
нег, «которые умножатся, — писал он3, — продажею пожалованных
мне бриллиантовых вещей, уже отосланных мною Закревскому, для
передачи в кабинет». Ожидая только удобного случая, чтобы оста¬1	Графу Гурьеву, от 17 сентября 1822 г.2	В письме П.А. Кикину, от 4 августа 1822 г. «Русская старина», 1872 г., т. VI,
509.3	А.В. Казадаеву, от 29 января 1822 г.517
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвить край, Ермолов проводил время среди многочисленных заня¬
тий, а между тем во главе управления становились новые люди,
не особенно расположенные к Алексею Петровичу. Друг и приятель
его, дежурный генерал А.А. Закревский, был назначен генерал-
губернатором Финляндии, а начальник Главного штаба, князь
П.М. Волконский, принужден был по болезни уехать в отпуск. Ме¬
сто его занял барон Иван Иванович Дибич, впоследствии граф и
фельдмаршал; в прочих министерствах также произошли перемены.«И до нас дошел скорый слух, — писал Ермолов1, — о пере¬
менах в министерстве. Како паде сей сильный! Ты угадаешь, что
я говорю о Гурьеве. Совсем неожиданное падение! Как рад, что
разбойника Об...ва удалили, и конечно не сам он догадался оста¬
вить место. Дибич сделался великим магнатом, и мне кажется, что
должность сия дана ему для того, чтобы производство его менее
обидным могло показаться старшим. Он по ловкости своей всем
воспользуется, и Волконский чем более продолжит путешествие,
тем для него хуже. Это место не мешало бы занять кому-нибудь из
русских, но видно нет способных, и миллионы (населения) наши ни¬
чего не производят».Предположения Ермолова вполне оправдались, и он скоро по¬
чувствовал на себе влияние нового назначения. Просил ли он о
прибавке войск — ему отказывали и старались представить, что
если он не может обходиться с теми силами, которые в его рас¬
поряжении, то это потому, что главнокомандующий человек за¬
носчивый, сам выискивает поводы для военных действий и для
удовлетворения своего честолюбия. «Ты говоришь, — писал Ермо¬
лов П.А. Кикину, — что я у вас стекла выбиваю и что по климату
вашему это несколько жестоко. Я, право, не знаю, в чем меня еще
упрекают; но мне кажется, что я менее никогда не производил
шума. Впрочем, мудрено, однако же, согласить меня молчать, ког¬
да будут вызывать на бой министры, почасту нелепыми бумагами
или возмечтав быть начальниками. Теперь задирает меня Ланской,
а я ему на троне польском не удивлялся2. Не прикажете ли и ему
раболепствовать?»Эта неподатливость и едкое слово были причиною нерасполо¬
жения многих к Ермолову. Его называли человеком недисципли¬
нированным и жестоким в обращении с горцами.1	А.В. Казадаеву, от 24 июля 1823 г. См. также «Русскую старину», 1872 г.,
т. VI, с. 511.2	Ланской был управляющим Министерством внутренних дел, а с 1813—
1815 гг. был временным правителем герцогства Варшавского.518
1810-1826«Какие не доходили до тебя слухи? — писал Алексей Петрович
А.В. Казадаеву1. — Здесь (в Дагестане) по нескольку раз в год мы
все вырезаны, Кавказская линия во власти закубанцев, и сие мало
еще, а надобно было прибавить к тому и всех посетителей здешних
минеральных вод. Какого добра не желают мне друзья мои! Невзи¬
рая на то, любезный друг, я употребляю все труды, каковые могут
еще допускать мои силы.Вот четвертый месяц живу в прегнусной татарской деревне, в
скуке несноснейшей. Меня вызвали бывшие в прошлом году в Да¬
гестане беспокойства, но таково сопровождающее меня счастие, что
я пришел и недоброжелательствующие рассудили, что выгоднее ис¬
полнить требование мое, нежели противиться. Я получил аманатов
(otages) от тех из горских народов, которые никогда нам не покор¬
ствовали и почитали себя, по местоположению ими занимаемому,
непреодолимыми. Мне удалось сделать сие без выстрела и даже без
угроз. Некоторые примеры взыскательности, прежде истолковав,
что и теперь противящиеся наказаны быть могут, сделали их сго¬
ворчивее, а впоследствии привычку сделают повиноваться. Тебе
сделают удовольствие известия сии, потому что, прослыв человеком
крутым и несколько жестоким, вопреки мнения сего обо мне, по¬
ступаю я с кротостью. Не думаю, чтобы кто из начальников мог
легко достигнуть той доверенности, которою я пользуюсь между
здешними народами».Тем не менее на Ермолова смотрели, как на человека весьма же¬
стокого, и в Петербурге полагали, что, по отношению к горцам,
можно применять и международные отношения, и все особенности
европейских войн. Император Александр I, в особенности в послед¬
ние годы своего царствования, смотрел на войну как на величайшее
бедствие и всюду старался внести миролюбие и покой. За несколь¬
ко месяцев до своей кончины, он, по поводу одной из экспедиций
за Кубань, писал Алексею Петровичу, что «подобные поиски и ис¬
требление селений, коих жители не изобличены в действительном
участии при нападении на подданных или союзников наших, не
усмиряют, но, по духу сего народа, склонного и обычаями и зако¬
нами к мщению за обиды, ведут только к большему его противу нас
ожесточению».Император разрешал производить экспедиции только в самых
необходимых случаях, но и при этом желал, чтобы войскам, и в
особенности начальникам, внушено было соображать свои действия1 В письме от 23 января 1824 г. из Дагестана.519
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНс видами существенной пользы и чтобы они помнили, «что истин¬
ная военная храбрость уважается и отличается только тогда, когда
она употреблена против вооруженного неприятеля и соединена с
тою необходимою воинскою дисциплиною, которая, в минуту по¬
беды, в состоянии пощадить побежденного и остановить всякое
мщение над обезоруженными, над женами и детьми».Миролюбие императора Александра простиралось так далеко,
что он не согласился наградить орденом Св. Георгия полковника
князя Бековича-Черкасского за то, что он хотя и произвел блестя¬
щую экспедицию, но истребил аул, в котором было до 300 семейств,
были женщины и дети. «Умение, — говорил император, — удержать
подчиненных в должном повиновении при победе, равно как и в
несчастье, есть из первых достоинств военачальника, и я не намерен
награждать тех, кои не действуют в сем важном случае во всей точ¬
ности моих повелений».Такого рода упрек и постоянные замечания, что умиротворять
горцев необходимо кротостью и снисхождением, ставили Ермолова
в крайне затруднительное положение. Прожив почти все время сре¬
ди туземного населения, он видел всю несостоятельность такого
взгляда и невозможность прекратить неприязненные действия теми
мерами, которые ему предлагали. Видя, что система его действий
не одобряется в Петербурге, и решаясь выйти в отставку, Алексей
Петрович писал о том А.А. Закревскому, объясняя невозможность
оставаться в службе при новом веянии и новых лицах, ставших во
главе министерств.«Петра-хана (князя П.М. Волконского) свергнули, — отвечал
Закревский1, — и поступили неожиданным образом. При назначе¬
нии на его место другого (барона И.И. Дибича) не решились ска¬
зать о нем ни слова, как будто его и не существовало. Этому и при¬
меров не бывало. Он выпросился в отпуск и до сих пор занимается
хозяйственными распоряжениями, разъезжая по деревням своим;
но к приезду государя обещает и он возвратиться в Петербург. Хотя
честолюбие, по-видимому, и не терзает его, но в нем, кажется, так
сильна привычка ко двору, что он с ним совершенно расстаться
не может.Вы меня удерживаете в службе2, а сами повторяете об отставке.
Вы замечаете, что надобно удалиться прежде, нежели оскорбле¬
ниями вынудят к тому прибегнуть. Всему этому и я подвергнут1	Ермолову, в письме от 27 сентября 1824 г. из Гельсингфорса.2	Замечательно, что в это же время и А. Закревский, бывший в то время
финляндским генерал-губернатором, думал также выйти в отставку.520
1810-1826столько же, сколько и вы. Но вот что должно вас удерживать и чего
я не имею: вы сами убеждены внутренне, что вы отечеству при¬
носите пользу; в краю столь мятежном водворяется спокойствие,
жители начинают делаться мирными хлебопашцами. Край сей, с
помощью крепостей и других заведений благодетельных, делается
верною границею и стеною против народов азиатских, следователь¬
но, с этой стороны вы обеспечиваете нашу Россию совершенно.
Сему сделано начало, и если не будет приведено к концу, то пре¬
емник ваш может все дело испортить, и тогда вся польза, которую
вы доставить России стремились, исчезнет.И потому вам необходимо служить, доколе не приведете в ис¬
полнение всех ваших предположений, и чрез то не соорудите себе
вечного памятника. К тому же соотечественники вам отдают спра¬
ведливость и глаза всех устремлены на вас. Позвольте вам сказать,
почтеннейший Алексей Петрович, что вас не должно оскорблять
недоброжелательство министров и стремление выставлять ваши
ошибки, не оставляя и домашней жизни вашей в покое. Этому при¬
чиной ваше величие и их ничтожество. Люди сии чувствуют, сколь
они малы перед вами; они стараются, чтоб другие не делали сего
сравнения и не заметили их ничтожества и для того всеми силами
стараются вас уменьшить, чтоб чрез то вас к себе приблизить. Но
тщетно их старание: они не ослепят всего народа и всякий замечает
в сем действие их зависти. Посему вам не следует на сей писк об¬
ращать внимания — он не должен вас отвратить от начертанного
вами пути».Убежденный ли этими доводами или из желания довести дело
до конца, Алексей Петрович решился оставаться до времени в крае,
хотя и находил свое положение очень затруднительным и непри¬
ятным.«В столицах меня сменяют, — писал он1, — иногда казнят, но это
не мешает мне, пока лежат на мне обязанности, отправлять их с
усердием и хорошо, сколько умею. Между тем я здоров и любуюсь
на некоторые, хотя, впрочем, малые весьма, успехи восьмилетнего
моего здесь пребывания. Есть, по крайней мере, начала, изрядные
для последователей.Кажется, вечные труды и заботы необходимы для поддержания
сил моих, но уже начинаю чувствовать приближающуюся старость.
Не по уменьшению усердия и даже некоторой пылкости могу я за¬
мечать то, но не с тою смелостью приступаю я к предметам, и те труд¬1 В письме А.В. Казадаеву, от 20 января 1825 г. из Тифлиса.521
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНности, на которые прежде пускался я решительно, ныне меня устра¬
шают. Словом, я скоро буду совсем не годен для службы и соглашусь
с теми, которые таковым уже меня представляют. Не преодолеть мне
всех завидующих и враждующих мне, которые каждое из благона¬
мереннейших действий моих превратно истолковывают. Нельзя не
знать мне, сколько у меня неприятелей и что за молва обо мне».Так писал человек, горячо преданный делу, но для которого об¬
стоятельства складывались таким образом, что он должен был видеть
всю невозможность оставаться в крае. После смерти генерал-майо¬
ра Сталя главнокомандующий просил о назначении начальником
Кавказской линии известного партизана и поэта Дениса Давыдова,
но просьба не была уважена, и, как мы видели, начальником линии
был назначен генерал-лейтенант Лисаневич.«Государю нельзя знать всех генералов, — писал Ермолов П.А. Ки-
кину1, — и потому назначил он Лисаневича, которого, верно, хоро¬
шо ему рекомендовали. Если бы знал он, что могущественный Ди¬
бич, желая избавить друга своего, генерала Рота, от Лисаневича,
совершенно бесполезного, представил его для помещения на линию,
думаю, не был бы доволен. Желая мне вредить, не надобно вредить
службе государя!Не станет меня, если бы даже и более был я способным, когда
таких будут давать мне помощников и когда я только и должен
буду делать, что исправлять их ошибки... Я не шутя ожидаю смены,
которая, может быть, и потому нужна, чтобы дать место кому-ни¬
будь из клиентов людей могущественных!»Смена эта последовала гораздо позже, а теперь час ее еще не
наставал. Получив известие о вступлении на престол Константина
Павловича, Ермолов сообщил о том шаху. Властитель Персии от¬
вечал, что известие о кончине императора Александра I он принял
«как вихрь, разносящий пыль горести в цветник души», а вступление
на престол нового императора — «зефиром радости, освежающим
садик приятной весны».—	Если, — прибавлял шах, — одна звезда с высоты неба державы
закатилась в глубь запада, то, благодарение Аллаху, с востока сча¬
стия другая блестящая звезда взошла. Если какая-нибудь ветвь в
саду величия срублена секирою злосчастия, то другая ветвь сча¬
стия, в парке роз, сделалась плодоносною.Кончина императора Александра I произвела наиболее сильное
впечатление на Аббас-Мирзу, а Фетх-Али-шах торопился отправить1 В письме 30 июля 1825 г «Русская старина», 1872 г, т VI, № 523522
1810-1826в Тифлис мирзу Мамед-Садыка для переговоров о разграничении.
Тегеранский двор надеялся, что новый император в первое время,
желая сохранить дружественные отношения с Персиею, будет
уступчив более покойного. Садык сообщил, что шах намерен от¬
править особого посла в Петербург — как для поздравления Кон¬
стантина Павловича со вступлением на престо я, так и для оконча¬
ния пограничных дел. Генерал-лейтенант Вельяминов, которому
было поручено вести переговоры, отвечал, что о желании шаха со¬
общит Министерству иностранных дел, но относительно уступок,
желаемых персиянами, не может сказать ничего более того, что
было неоднократно заявляемо Аббас-Мирзе. Последний требовал
присоединения к составу Персии магала (уезда) Гокчинского озера,
занятого русскими войсками на основании status quo ad praesentem,
и не хотел уступить пространства между реками Капанак-Чаем
и Капан-Чаем, занятого персиянами точно на таком же основании
и долженствовавшего, по второй статье Гюлистанского договора,
поступить во владение России. Строго руководствуясь текстом
мирного трактата, Вельяминов находил, что спор о границах может
быть решен дружественным образом только тогда, когда речка Ка-
панак-Чай или Мигри-Чай будет границею со стороны Карабага
и когда персидское правительство возвратит России пространст¬
во между Капанак-Чаем (Мигри-Чаем) и Капан-Чаем (Чугундур-
Чаем).Вельяминов писал шаху, что, не упоминая о правах России на
приобретение по трактату значительно большей территории, глав¬
нокомандующий, для окончания споров, уступил уже не только
богатое населенное пространство между речками Капанак-Чаем и
Капан-Чаем, но и весьма значительный угол Шурагели и урочище
Гиль, лежащее около озера Гокча; взамен же того, он удержал в пять
раз менее, а именно: пространство пустое и мало населенное по се¬
веро-восточному берегу озера Гокча. Вельяминов уверял шаха, что
большей уступки главнокомандующий сделать не может до полу¬
чения на то высочайшего разрешения и что противные тому по¬
ступки со стороны Ермолова были бы присвоением себе права, при¬
надлежащего одному государю императору.«Таковое присвоение, — говорил Вельяминов1, — всеми закона¬
ми в свете признано преступлением, и я бы почел себя слишком
виновным перед вашим величеством, если бы мог когда-либо по-1 В письме шаху от 22 января 1826 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI,ч II, № 593523
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдумать, что вы будете требовать от генерала Ермолова измены
своему государю. Великим монархам таковые требования несвой¬
ственны».Такой категорический ответ лишал персиян надежд добиться
желаемой уступки, и тогда шах решил отправить посольство в Пе¬
тербург. Отказать в этом было невозможно, и Ермолов поручил
Вельяминову сообщить персидскому правительству, что по случаю
кончины императора Александра I при дворе будет продолжаться
глубокий траур по крайней мере полгода, если не более, и что в
течение этого времени никакие дела не будут рассматриваемы ми¬
нистерством, а тем более государем императором. Полагая поэтому
бесполезным отправлять посла в Петербург до 1 июня, Вельяминов
присовокуплял, что, конечно, после этого срока посол будет принят
прилично его сану1.Отказ от престола цесаревича Константина Павловича, вступле¬
ние на престол императора Николая I и последовавшие затем из¬
вестные события 14 декабря 1825 г. изменили несколько положение
дел и самого Ермолова. Еще до возмущения, происшедшего в Пе¬
тербурге, было получено сведение о существовании обширного тай¬
ного общества, ветви которого раскинуты на всю Россию, не ис¬
ключая и Кавказа. Собранные первоначально данные о заговоре и
сбивчивые показания первых арестованных участников давали по¬
вод предполагать, что часть тайного общества развивалась на Кав¬
казе и что Алексей Петрович если не был сам членом общества, то
знал о его существовании. Впоследствии, как увидим ниже, все это
оказалось ложным, и Кавказ совсем не был причастен к заговору;
тем не менее император Николай I, не симпатизируя вообще глав¬
нокомандующему, долгое время оставался при убеждении в небла¬
гонамеренности Ермолова.В девять часов вечера 12 декабря 1825 г. император Николай
писал барону И.И. Дибичу в Таганрог2: «Послезавтра, поутру, я —
или государь, или — без дыхания. Я жертвую собой для воли брата;
счастлив, если, как подданный, исполню волю его. Но что будет в
России! что будет в армии! Г. Толь здесь, и я его пошлю в Могилев
с сим известием к г. Сакену, и ищу доверенного для того же на¬
значения в Тульчин и к Ермолову. Словом, надеюсь быть достой¬
ным своего звания не боязнию, или недоверчивостью, но с надеж¬
дою, что так как я долг исполнил, так что и все оный ныне передо1	Отношение Вельяминова поверенному в делах Амбургеру, 23 января 1826 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 595.2	«Русская старина», 1882 г., т. III, с. 195.524
1810-1826мною выполнят. Я вам послезавтра, если жив буду, пришлю сам еще
не знаю кого, с уведомлением, как все сошло. Вы также не остави¬
те меня уведомить обо всем, что у вас или вокруг вас происходить
будет, особливо у Ермолова. К нему надо будет, под каким-нибудь
предлогом, и от вас кого выслать, например, Германа, или такого
разбора; Я, виноват, ему (Ермолову) менее всех верю».Такое мнение императора, конечно, служило приговором для
будущей деятельности Алексея Петровича, и его удаление с Кав¬
каза было только вопросом времени. Оно зависело от движения
внутренних и, в особенности, политических дел, всегда усложняю¬
щихся с заменою начальника, близко знакомого с ходом событий.
Каждый вновь назначенный принужден долгое время вникать в
дело прежде, чем в состоянии будет высказать свое мнение или по¬
становить решение. Это было особенно важно относительно Пер¬
сии, государственный строй которой и характер главных ее деяте¬
лей не имел ничего общего с государственным строем европейских
государств. Тегеранский двор нарушал трактат без всякого видимо¬
го повода и оснований, персияне вторгались в наши пределы без
объявления войны и, забывая о святости договоров, пользовались
каждым удобным случаем, чтобы поживиться на счет доверчивого
и честного соседа.Так было и теперь.В начале февраля 1826 г. в Тавризе было получено искаженное
известие о происшествии 14 декабря 1825 г. и о последовавших за¬
тем обстоятельствах. В Персии говорили, что Россия раздирается
междоусобною войною, что великие князья Николай Павлович и
Константин Павлович собрали войска и каждый желает захватить
власть в свои руки. Подобная молва, несмотря на всю ее нелепость,
казалась правдоподобною персиянам, ибо в Персии перемена пра¬
вительства всегда сопровождалась беспорядками и потрясением
трона. Сам Аббас-Мирза находился в таком положении и со смер¬
тью отца мог ожидать вооруженного сопротивления со стороны
своего старшего брата, имевшего больше прав, но устраненного от
престола.Не дожидаясь получения более точных сведений о происходив¬
шем в Петербурге, персидский принц отправил нарочного с доне¬
сением шаху и старался уговорить его открыть немедленно военные
действия и воспользоваться мнимыми беспорядками, происходящи¬
ми внутри России. Вместе с тем наследник персидского престола
стал деятельно готовиться к военным действиям. По его прика¬
занию в Карадаге, Ардевиле, Тавризе, Хое, Эривани и в других525
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсопредельных к нам провинциях собирались войска, преимуще¬
ственно регулярные, и усиливалась артиллерия. В Тавризе шейх
Джафар, признаваемый праведником, возбуждал народ против хри¬
стиан и проповедовал необходимость войны, дабы избавить маго¬
метанское население от ига России1.Во всей Персии рассказывали, что с наступающею весною война
непременно возгорится, и все ожидали объявления о том с большим
нетерпением. Население было вообще недовольно своим положе¬
нием и желало перемены, какого бы рода она ни была. Причиною
тому была всеобщая бедность, недостаток и дороговизна хлеба.
Вместо того чтобы стараться понизить цены на пшеницу, Аббас-
Мирза поднимал ее, чтобы с большею выгодою продать свои много¬
численные запасы и очистить переполненные хлебом магазины2.Хотя недостаток хлеба и фуража и свидетельствовал о затруд¬
нениях, которые встретили бы персияне при немедленном откры¬
тии военных действий, но на этом нельзя было успокоиться ввиду
полученных достоверных сведений о том, что войскам отдано было
приказание быть в полной готовности и что сам Аббас-Мирза вы¬
ехал из Тавриза к стороне нашей карабагской границы. Он приказал
произвести новый набор сарбазов в Карадаге, а из старых увольнять
только тех, кои по осмотру окажутся неспособными к фронтовой
службе. Общее настроение в пользу войны было таково, что в Те¬
геране все кербелайские сеиды и духовенство отправились к шаху
с заявлением о необходимости военных действий с Россиею. Шах
отвечал уклончиво, но обещал, когда наступит для того время, дать
им 200 ООО туманов, для формирования особого ополчения3.Уклончивый ответ шаха объясняется полученным тогда в Тегера¬
не известием об отправлении князя А.С. Меншикова послом в Пер¬
сию. Ему поручено было разузнать, что делается в кавказской армии,
доставить шаху и его наследнику грамоты о вступлении на престол
нового императора и войти в переговоры о скорейшем решении во¬
проса по разграничению двух государств. Уведомляя Ермолова о по¬
следнем поручении, данном князю Меншикову, государь высказывал
желание строго следовать существующим трактатам и сохранить мир
с Персиею.1	Отношение Ермолова графу Нессельроде, 23 января 1826 г. Акты Кавк.
археогр комиссии, т. VI, ч. II, № 5952	Донесение титулярного советника Амбургера Вельяминову, 9 февраля1826	г. Акты Кавк. археогр комиссии, т. VI, ч. И, № 608.3	Отношение Ермолова графу Нессельроде, 4 марта 1826 г Донесение Касим-
бека майору Чиляеву, 6 марта 1826 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 610 и 611.526
1810-1826«По вступлении моем на престол, — писал он Ермолову1, —
предприняв обозрение сношений наших с иноземными державами,
я обратил особенное внимание на дела персидские. Вследствие мо¬
его приказания, управляющий иностранным министерством граф
Нессельроде представил мне все принадлежащие к оным бумаги,
между прочими последнее отношение к нему ваше и высочайший
рескрипт покойного государя императора, последовавший на ваше
имя 31-го минувшего августа2.Вникая в предлежащие обстоятельства, я не мог не признать не¬
обходимости удерживать заключенный с Персиею мир на основа¬
нии Гюлистанского договора, доколе сия держава сама не нарушит
оного. Верность данному слову и существенные выгоды России
того от меня требуют. Ныне, когда почти все горские народы в яв¬
ном против нас возмущении, когда дела в Европе, а особливо дела
с Турциею, по важности своей, заслуживают внимательнейшего на¬
блюдения, неблагоразумно было бы помышлять о разрыве с перси¬
янами или умножать взаимные неудовольствия. Напротив того, мы
должны всемерно стараться прекратить дружелюбно возникшие
распри и уверить их в искренности желания нашего утвердить мир¬
ные с ними связи. Таковое поручение дано и генерал-майору князю
Меншикову, отправляемому к шаху и к Аббас-Мирзе, с извещени¬
ем о горестной кончине любезнейшего моего брата и о вступлении
моем на престол всероссийский.Между тем, соглашаясь в полной мере с правилами, начертан¬
ными в помянутом рескрипте, от вашей прозорливости и усердия
к пользам отечества ожидаю ревностного содействия для достиже¬
ния желаемой цели».Извещая о вступлении своем на престол, император Николай I пи¬
сал шаху и Аббас-Мирзе, что имеет намерение свято сохранить прежде
принятую систему действий, состоящую в том, чтобы, при строгом
соблюдении достоинств и прав своих, не подавать никогда и никакого
повода соседям к справедливым неудовольствиям; что он будет на¬
блюдать за точным сохранением доброго согласия и не сомневается
в том, что и попечения шаха стремятся в той же самой цели3.«Будучи еще великим князем, — писал император в письме к
Аббас-Мирзе4, — получали мы известие о стремлении вашем обо¬1	В рескрипте от 31 января 1826 г Госуд арх. XI, № 1171.2	См. с. 574.3	Письмо императора Николая Фетх-Али-шаху, 31 января 1826 г. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т VI, ч И, № 598.4	От 31 января 1826 г. Там же, № 599.527
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНгащать себя познаниями, как военными, так и до государствен¬
ного строя относящимися. Известия сии возродили в нас чувст¬
ва уважения к таковому отличающему вас достоинству, и мы,
взойдя ныне на престол, с удовольствием воспользуемся удобными
случаями преподавать вам пособия к увенчанию успехами ваших
трудов».Вместе с тем граф Нессельроде писал визирю Мирзе-Абуль-Ха-
сан-хану1, что на князя Меншикова возложено войти в непосред¬
ственное и ближайшее сношение относительно постановления гра¬
ниц между Россиею и Персиею и что если дело это до сих пор не
получало желаемого окончания, то, вероятно, по каким-либо недо¬
разумениям. Император, прибавлял наш министр иностранных дел,
считая выше всего сохранение прочного мира и доброго согласия с
соседями, находит, что скорейшее и решительное определение гра¬
ниц составляет предмет одинаково важный для обеих держав и что
окончание этого дела, с соблюдением взаимных выгод, устранит на¬
всегда всякий повод к неудовольствиям и утвердит дружественные
связи двух государств.Основанием для переговоров князя Меншикова с тегеранским
двором должен был служить акт, составленный генералом Велья¬
миновым с Фетх-Али-ханом. Если бы персияне и затем стали упор¬
ствовать, то князю Меншикову разрешено было сделать небольшие
уступки в южной части Талышинского ханства, но не иначе как
по совещанию с главнокомандующим. При этих совещаниях князь
Меншиков должен был обратить особенное внимание, не встре¬
чается ли со стороны Ермолова преднамеренных препятствий или
ложных взглядов на дело.Оппозиция со стороны этого генерала, говорилось в секретной
инструкции князю Меншикову2, может произойти: 1) от желания
войны, по личному стремлению к славе или вследствие ложного
взгляда на наши политические интересы; 2) от личной ненависти,
которую он, кажется, питает к Аббас-Мирзе, и 3) от оскорбленного
самолюбия вследствие посылки особого уполномоченного для пере¬
говоров по делу им начатому (переговоров с персиянами по вопро¬
су о разграничении).В этих трех предположениях, как вместе взятых, так и в каждом
случае отдельно, князь Меншиков уполномочен был сказать А.П. Ер¬
молову:1	В письме от 3 февраля 1826 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 605.2	От 28 января 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 4438.528
1810-18261)	Что положительная и непременная воля императора состоит
в поддержании мира, доброго согласия и дружественных отноше¬
ний с Персиею и, следовательно, в устранении всего того, что мог¬
ло бы ее встревожить и заставить предполагать, что Россия ищет
завоеваний и расширения своей территории;2)	что, помимо миролюбивых намерений императора, желание
это основано на положении дел наших с Турциею, которые ко¬
нечно бы усложнились, если бы последовал разрыв с тегеранским
двором.Меншикову поручено было намекнуть Ермолову, что обществен¬
ное мнение упрекает его в том, что он позволил себе увлечься
до острых споров (des discussions acerbes) из личной ненависти к
Аббас-Мирзе; что, по ходу переговоров, и император Александр по¬
дозревал его в этой ненависти, но император Николай, не делая
вывода из прошлого и не предрешая будущего, будет ожидать фак¬
тов, чтобы на них основать свое мнение.Относительно своей посылки в Персию Меншиков должен был
выразиться так, что, по причине оставления Мазаровичем поста
своего в Тегеране, правительство полагало, что Ермолов будет
очень рад отправлению экстраординарного посольства, чтобы этим
путем восстановить прерванные сношения; но что дальнейший ход
переговоров зависит от того направления, которое даст им главно¬
командующий. Впрочем, прибавлял император собственноручно,
«не давая понять этому генералу, что я не имею определенной воли
относительно всего, что касается дел империи, которую Провидение
мне вручило, или чтобы я усомнился, что кто-нибудь из моих под¬
данных осмелился действовать не в моем духе и притом немедлен¬
но, как только ему будет сообщена моя воля»1.Познакомившись с дислокациею войск и не давая, по словам
государя, «понять, однако, что я посылаю дядьку генералу Ермоло¬
ву, постараться скорее узнать, почему он предпочитает ныне суще¬
ствующую систему той, которая изложена здесь»2. Император же¬
лал видеть уменьшение наполовину слабых постов на Кавказской
линии, находя, что они слабы для защиты и слишком сильны для
того только, чтобы быть извещательными постами. На этом осно-1	«Sans donner a croire au general que je n’aye pas une volonte tres serieuse sur
tout ce qui regarde les affaires de l’empire, que la Providence m’a confie, ou que ce
fut qu’un des mes sujets ose ne pas marcher dans mon sens sitot que ma volonte lui
est intimee».2	«Ne pas faire croire cependant que j’envoye un diadha au general Iermoloff,
mais tacher plutot de savoir pourquoi il prefere le systeme actuel a celui mentionne ici».529
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвании излишние войска, будучи сняты с плохо обеспеченного ими
кордона, с большей выгодой могли быть сведены в резервы с целью
направлять их к угрожаемым пунктам. О пользовании подвижными
колоннами для поддержания послушания среди непокорных горцев,
по словам инструкции, прекрасный пример дают французы при
умиротворении Калабрии. Как бы то ни было, но князь Меншиков
должен был упирать: 1) на необходимости разумной системы обо¬
роны; 2) «в особенности»1 на выгоде предупредительных мер про¬
тив набегов горцев и 3) на неудобствах, которые проистекают от
разброски войск.Соприкосновение, которое должен был иметь князь Меншиков
по своей миссии с лицами как гражданскими, так и военными, да¬
вало ему возможность присмотреться к политическому состоянию
населения и к настроению войск. Но «происки демагогические» и
тайные стремления, если они существовали, заметить было, конеч¬
но, трудно. В этом случае одного наблюдения было недостаточно,
и для дальнейших заключений всего лучше было бы ожидать разъ¬
яснений от следственной комиссии по происшествию 14 декабря.
Тогда могло определиться ясно, насколько Кавказ был причастен к
этому делу, но следствие не могло окончиться скоро, и потому при¬
знано было наилучшим, чтобы князь Меншиков поговорил с Ермо¬
ловым откровенно и сообщил ему те слухи, которые распространены
на его счет. В полном убеждении, что самолюбие Алексея Петрови¬
ча заставит опровергнуть общественное мнение фактами, князь
Меншиков должен был указать ему, что, как только анархическая
цель тайного общества была открыта, всеобщее нерасположение к
виновникам бунта побудило публику проследить за именами участ¬
ников общества. Просматривая эти имена, пришли к заключению:
адъютант Ермолова скомпрометирован; Якубович и Кюхельбекер
пользовались его покровительством, между тем первый покушался
на жизнь императора Александра, а другой — на великого князя
Михаила Павловича. Вследствие такого покровительства и про са¬
мого главнокомандующего распространились самые нелепые слухи.
Впрочем, князь Меншиков должен был обнадежить Ермолова, что
император не придал этим слухам значения, «но они должны были,
конечно, не нравиться государю, так как касались одного из знаме¬
нитых генералов, который облечен высоким доверием. С этим-то
чувством сожаления его величество ставит его в известность об
этих обстоятельствах, но на словах, чтобы официальная переписка1 Собственноручная приписка императора на полях инструкции530
1810-1826не оставила следа и из деликатности, которую генерал должен оце¬
нить. Впрочем, меры, которые Ермолов не замедлит принять для
поддержания порядка и раскрытия разрушительных покушений —
если будет основание их подозревать — уничтожат клеветы, кото¬
рые столь огорчили императора».Отправляясь с таким поручением на Кавказ, а затем в Персию,
князь Меншиков просил прикомандировать к нему морского офице¬
ра, который бы отправился в Черноморский флот и оттуда к мин¬
грельским берегам, для следования в Тифлис. Проезжая этим путем,
он должен был собрать сведения о происходящем в войсках — как в
Мингрелии, так и на всем пространстве, лежащем между Черным
морем и Тифлисом1. Князь Меншиков указывал на флигель-адъю¬
танта Лазарева2, как на человека, способного выполнить такое по¬
ручение, но император Николай отвечал, что Лазарев ему нужен, и
назначил командира 1-го конно-пионерного эскадрона, полковника
Бартоломея.В конце февраля 1826 г. князь Меншиков выехал из Санкт-
Петербурга и 7 марта прибыл в станицу Червленную, где и имел
свидание с главнокомандующим, за несколько дней прибывшим из
отряда, действовавшего против чеченцев. В Червленной сошлись
два человека, одаренные блестящими умственными способностями,
оба острые языком и один хитрее другого.По полученной инструкции князь Меншиков не имел причины
скрывать истинной цели своей миссии, и хотя не высказывался
прямо, но Ермолов тотчас же понял, что причина присылки такого
лица кроется в недостатке к нему доверия и в мнимой притязатель¬
ности при переговорах с персиянами по вопросу о разграничении.
Тем не менее, следуя исключительно голосу совести и личных
убеждений, главнокомандующий считал положительно невозмож¬
ным уступить со стороны озера Гокча участок земли от урочища
Барат-Гедика до речки Большой Садагахач. Получив этот участок
в свои руки, персияне имели бы беспрепятственный вход в татар¬
ские наши дистанции и в Памбакский округ. Чтобы воспрепятст¬
вовать этому, нам пришлось бы построить ряд укреплений и со¬
держать значительное число войск в таких местах, где пребывание
их было бы гибельно, вследствие дурных климатических усло¬
вий. К тому же персияне желали приобрести эту территорию с тою
целью, чтобы иметь постоянное и беспрепятственное сношение с1	Всеподданнейшая записка князя Меншикова, 12 января 1826 г Гос арх
XI, № 11752	Впоследствии командир Черноморского флота531
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпограничными нашими жителями, часть которых, издавна удалясь
в Персию, не переставала производить вредные внушения в наших
мусульманских провинциях.Что касалось уступки южной части Талышинского ханства, то
она, конечно, не являлась делом невозможным, хотя и представля¬
ла также довольно важные затруднения. Многие члены ханской
фамилии имели свою собственность в уступаемом участке и, сле¬
довательно, должны были бы перейти в Персию, ибо хан, по огра¬
ниченности своих средств, не мог предложить им вознаграждения
в других местах своего владения. Такой переход ханской фамилии
был в интересах персидского правительства, во-первых, как дока¬
зательство того, что мы не в силах сохранить собственности людей
нам преданных, а, во-вторых, возбуждая раздоры между членами
ханской фамилии, тегеранский двор мог иметь некоторое влияние
и на ту часть Талышинского ханства, которая оставалась в наших
владениях. Лучшим исходом в этом деле, по мнению А.П. Ермоло¬
ва, было бы предоставление некоторых выгод хану и вознаграж¬
дение от казны тех ближайших его родственников, собственность
которых должна будет отойти во владение Персии.Зная характер большинства лиц, стоявших во главе управления
и окружавших шаха и его наследника, Ермолов, при личном свида¬
нии с князем Меншиковым, советовал ему, не делая почина, ста¬
раться вызвать персиян на первое предложение о переговорах.С персиянами, говорил Алексей Петрович, необходима крайняя
терпеливость и ни малейшей поспешности.«Быть может, — писал он князю Меншикову1, — что, уважив в
вашей светлости особу, доверенностью императора облеченную,
персидское министерство, а паче наследник Аббас-Мирза, найдут
выгоды не казаться слишком упорными, дабы таковыми не пред¬
ставили вы их е. и. в., и согласятся взамен участка, лежащего по
озеру Гокча, принять участок земли в Талышинском ханстве; но
сему, зная высокомерие персиян, скорее поверю я, если не заметят
они со стороны вашей особенных усилий и домогательств».Передавая в руки князя Меншикова дальнейшее ведение пере¬
говоров и решение вопроса о мире и войне, Ермолов просил наше
министерство о назначении в Персию особого дипломатического
агента с тем, чтобы он не состоял в его зависимости. Он желал
устранить себя от нарекания, что ищет войны и потому не приводит
переговоров к желаемому окончанию.1 Отношение Ермолова генерал-майору князю Меншикову, от 10 марта1826 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. И, № 613.532
1810-1826—	Весьма постигаю, — говорил Алексей Петрович, — выгоду
уклониться от всяких причин, могущих нарушить дружественные
связи с Персиею; знаю хорошо из местных обстоятельств, сколько
бесполезна война внешняя, когда нетвердо внутреннее спокойствие,
но считаю войну неизбежною, если бы персияне простерли свои
наглости до оскорбления.Такого оскорбления и опасался Ермолов в виду неопытности
своей на дипломатическом поприще. С назначением же в Персию
особого дипломатического агента министерство получало бы прямо
от него все сведения о действиях персиян, и «поступкам моим, —
писал он, — не будут присвояемы произвольные истолкования».Прямота в суждениях и откровенные объяснения с главнокоман¬
дующим дали возможность князю Меншикову убедиться и в том,
что Кавказ не был вовсе причастен к какому бы то ни было поли¬
тическому движению и что там никаких тайных обществ не суще¬
ствовало.«Я возвращаюсь из главной квартиры генерала Ермолова, — до¬
носил князь Меншиков1, — находящейся в Червленной станице, где
исполнил поручение вашего величества. С чувством благодарности
было принято изложение воли вашей, и тем более что генерал Ермолов
мнил себя оклеветанным перед лицом государя, наветами недобро¬
желательствующих. Я устранял сие нарекание, но упомянул о действи¬
ях, несогласных с видами правительства. Он тщательно отвергал упрек
отступления от правил, ему начертанных блаженной памяти государем
императором, и приписывал такое заключение неприязни, неизвест¬
ности в Петербурге местных обстоятельств Кавказского края и неточ¬
ности некоторых предписаний, по разным частям ему данным.В сем разговоре я видел в нем как опасение быть почтену и ва¬
шим императорским величеством худым исполнителем воли монар¬
шей, так и желание угодить своему государю.Тайные общества в Кавказском корпусе генерал Ермолов пола¬
гает решительно несуществующими и в особенности утверждает
свое мнение на физической невозможности часто сообщаться и на
беспрерывном занятии войск и удалении от праздности деятельною
службою; не менее того надзор предписан наипаче за офицерами
и нижними чинами, в составе седьмых взводов приходящими для
укомплектования корпуса.В местах, на пути моем лежавших, духа вольнодумства и непо¬
виновения я не заметил, как в войсках, так и обывателях, и по до¬1 Из Моздока, от 12 марта 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. II, д. № 4438.533
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНходящим до меня сведениям не предполагаю оного на Кавказской
линии».Прибыв в Тифлис и прожив там некоторое время, князь Мен-
шиков еще более убедился в том, что Кавказ непричастен ни к ка¬
кому заговору. Нравственное состояние войск было весьма хоро¬
шее, и буде «есть люди, — говорил князь Меншиков1, — зараженные
духом неповиновения и вольнодумства, то число их должно быть
весьма ничтожно». Беспрерывные передвижения войск и частые
экспедиции ограничивали их интересы и разговоры местным кру¬
гом их быта и деятельности. «Статских чиновников, — писал князь
Меншиков, — занимающихся политическими суждениями, не встре¬
чал в Тифлисе. Грузинское же дворянство, по необразованности
своей, еще меньшую имеет к тому склонность».1 Во всепод донесении от 30 апреля 1826 г Воен -уч арх , отд II, д № 4438
ГЛАВА 25Отъезд князя Меншикова в Персию. Новые претензии тегеранского дво¬
ра. Приготовления персиян к военным действиям. Распоряжения Ермо¬
лова по обороне края. Измена талытинского хана и нападение его на
крепость Ленкорань. Вторжение персиян в наши пределы. Положение
Карабага. Неудачное дело у Гюрунзур. Восстание в Ширванской и Ше-
кинской провинциях. Выступление войск из Талышинского ханства.
Боевые средства Ермолова. Приказ по войскам. Просьба о присылке
подкреплений. Воззвание к грузинам. Блокада крепости Шуши. Затруд¬
нительное положение гарнизона. Переговоры полковника Реута с Аб¬
бас-Мирзою. Заключение перемирия. Продолжение блокады. Переписка
Реута с Ермоловым и ВельяминовымВ Тифлисе князь Меншиков прожил довольно долго, прежде
чем получил уведомление тегеранского двора о готовности его при¬
нять посла русского императора. Шах и его приближенные всего
более надеялись на личную податливость государя и потому пред¬
почитали вести переговоры в Петербурге, а не принимать у себя
посла, который, конечно, не мог быть уполномочен на удовлетво¬
рение всех капризных претензий и случайных требований. На этом
основании Аббас-Мирза заявил, что он намерен отправить в Петер¬
бург одного из своих сыновей. Князь Меншиков отвечал, что такое
отправление неудобно потому, что император отправится сначала
в Москву для коронования, а затем предполагает посетить некото¬
рые губернии, и когда возвратится в свою столицу — неизвестно.
Ермолов находил такой ответ весьма приличным, так как посылка
в Петербург сына наследника персидского престола не могла при¬
вести ни к каким конечным результатам и отвечала бы только од¬
ной вежливости. В бытность Ермолова в Персии шах также хотел
отправить в Петербург своего сына, но ограничился одним обеща¬535
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнием. Главнокомандующий находил, однако же, что в этом случае
Аббас-Мирза желал принести большую жертву, так как хотел от¬
править одного сына из двадцати пяти, а шах — одного из семи¬
десяти.Получив наконец разрешение отправиться в путь и прибыв на
границу Персии к Худаферинскому мосту, князь Меншиков был
встречен мухендисом Мирза-Джафаром, полковником Бартоломеем
и нашим поверенным в делах Амбургером. Они были присланы Аб-
бас-Мирзою не столько для приветствия посла, сколько для вру¬
чения письма наследного принца, заявлявшего претензию о том,
будто бы наши войска, произвольно и не имея на то права, заняли
разрушенное селение Мирак1. Занятие это, по словам встречавших
посла, произвело столь дурное впечатление на принца, что он хотел
остановить князя Меншикова и не допустить его до Тавриза. Ясно
было, что миролюбивые намерения императора были не по сердцу
тегеранскому двору и что персидское правительство, решившись
добиться уступок хотя бы при помощи войны, придиралось к каж¬
дому случаю, чтобы выставить притязательные виды нашего пра¬
вительства. Имея приказание употребить все меры к сохранению
дружественных отношений, князь Меншиков принужден был дей¬
ствовать осторожно и осмотрительно.Селение Мирак входило в черту, занятую нашими войсками, и
не могло быть никакого вопроса о принадлежности его персиянам;
но русский посол уклонился от прямого ответа и предпочел за¬
явить, что в претензии этой кроется какое-либо недоразумение.
Опасаясь, чтобы столь ничтожный факт не имел влияния на даль¬
нейшие переговоры и даже на прекращение их, князь Меншиков
просил генерала Вельяминова, если возможно, устранить этот не¬
приятный случай. Вельяминов приказал командиру Тифлисского
полка князю Саварсемидзе оставить селение Мирак, если сардарь1	Письмо это было следующего содержания: «На сих днях случилось неко¬
торое дело со стороны князя Саварсемидзе на эриванской границе, о подроб¬
ностях коего высокостепенные полковник Бартоломей и г. Амбургер известны.
Мы написали о сем предмете высокостепенному губернатору тавризскому и на¬
шему церемониймейстеру Фетх-Али-хану. Поелику прибытие ваше близко и так
как вы едете со стороны российской к персидскому двору, то мы повелели, что¬
бы на эриванской границе, со стороны пограничных начальников, никоим об¬
разом не делали никаких противных поступков, и почли за лучшее о сем наперед
вас уведомить. Почему, отправляя к вам высокостепенного Мирзу-Джафара,
нашего инженера, дали ему некоторое к вам поручение. Следует, чтобы вы, как
поверенный великого государя императора и отправленный с поручением к сей
вечной державе, на наше письмо вскорости отвечали, дабы имели мы о сем из¬
вестие» (Госуд. арх., XI, X, № 1177).536
1810-1826Эриванский сведет оттуда свои войска, непременно сохранить все
дружественные сношения и, под строгою ответственностью, укло¬
няться от всяких неприязненных действийх.Вместе с тем, чтобы еще более доказать персиянам желание Рос¬
сии сохранить дружбу и доброе согласие, Вельяминов приказал
прекратить постройку укрепления, предположенного к возведению
на реке Балык-Чае, а в Шурагели остановить заселение земель, при¬
надлежавших нам по Гюлистанскому трактату.Земли эти, открывая свободный и беспрепятственный вход в
наши границы, были столь важны, что на уступку их Персии со¬
гласиться было невозможно, и если бы они не были заняты нашими
войсками, то сардарь Эриванский, по своей наглости и не обращая
внимания на трактат, занял бы их точно так же, как самовольно
заселил урочища Дашкент и Зад. Ввиду таких поступков хана Вель¬
яминов просил князя Меншикова внушить Аббас-Мирзе, что если
сардарь Эриванский вздумает выслать хотя одну соху на земли,
принадлежащие России по трактату, то, несмотря на пребывание
русского посольства в Персии, он не ручается, чтобы главнокоман¬
дующий не принял соответствующих мер.«Я никогда не сомневался, — прибавлял Вельяминов2, — как вам
самим известно из наших разговоров, о больших затруднениях, кои
вы встретите в своих негоциациях с персиянами. Еще раз почитаю
за обязанность поставить на вид вашей светлости, что персияне, по
высокомерию и гордости своей, никак не захотят понимать, что вы
будете делать им уступки, хотя бы вы им уступили Карабаг, а будут
принимать оное как по праву им принадлежащее, ибо есть письмо
невежи сардаря Эриванского, коим он утверждает, что все земли от
Дербента до Редут-Кале принадлежат Персии. Все вельможи и пер¬
сидское правительство одного с сардарем мнения, а потому ничего
не будет удивительного, если вы на всяком шагу ваших переговоров
сильные встретите затруднения».Затруднения эти были такого рода, что, сколько бы князь Мен¬
шиков ни прилагал усилий для их устранения, он все-таки не до¬
стиг бы желаемой цели. Где ложь и двуличие считаются достоин¬
ством и добродетелью, а честность и откровенность пороками, там
нельзя определить ни желаний, ни истинных намерений. Решаясь
объявить войну и надеясь силою возвратить потерянное, персияне1	Предписание Вельяминова князю Саварсемидзе, от 4 июня 1826 г. Арх.
штаба Кавк. воен. округа, дело № 19.2	В письме князю Меншикову, от 30 мая 1826 г. Лит. Д. Госуд. арх., XI,
№ 1177.537
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпреднамеренно затягивали переговоры и усиленно готовились к во¬
енным действиям.Карадагский начальник Юсуф-хан, всегда строго исполнявший
все требования князя Мадатова относительно укрощения своих
подвластных от вторжения и грабежа в наших пределах, стал теперь
отвечать совсем иным тоном. Он наполнял свои письма преимуще¬
ственно восточными учтивостями или посторонними обстоятель¬
ствами, совершенно уклоняясь от сущности дела. По его распо¬
ряжению в ближайших к Араксу местах устраивались магазины,
свозилось и осматривалось оружие для набираемых войск1. По уве¬
рению его и других правителей пограничных с нами персидских
областей, помощь шаху готовы были оказать большая часть жите¬
лей тифлисских, елисаветпольских, карабагских, шекинских, шир-
ванских и кубинских. Бывший шах Ширванский Мустафа уверял,
что в Ширвани все уже подготовлено и ему стоит только дать знать,
как все русские чиновники будут вырезаны.В половине июня было получено достоверное сведение, что со¬
бранные в разных пунктах и расположенные вблизи нашей границы
персидские войска готовы вторгнуться в Карабаг, как только по¬
спеет хлеб в поле; что карабагские беки обещали вспомоществовать
им и содействовать к занятию крепости Шуши. Командовавший
войсками в Карабаге полковник Реут принимал все меры предосто¬
рожности и поручил карабагскому коменданту майору Чиляеву вы¬
ставить на границе караулы из жителей, но не давать повода на¬
селению к волнению и беспокойству2. Чиляев пытался сформировать
конную милицию из армян, но не имел успеха, так как они были
заняты укрывательством своих семейств в безопасных местах и по¬
спешною уборкою хлеба.Ввиду общего недостатка войск в крае Вельяминов просил Реу-
та не растягивать войска, держать их сосредоточенными, стараться
оборонять только важнейшие пункты и не заботиться о защите вто¬
ростепенных3. Цепь выставленных из жителей передовых постов
должна была сообщать Реуту о малейших покушениях неприятеля
переправиться через реку Араке в сколько-нибудь значительных
силах. Не надеясь на бдительность этих постов и даже на верность
всего мусульманского населения Карабага, полковник Реут просил1	Тифлисский арх. штаба Кавказск. армии, дело Генерального штаба № 17.2	Рапорт Реута Вельяминову, 17 июня, № 779. Воен.-уч. арх., отд. II, дело
№ 4439.3	Предписание Вельяминова Реуту, 21 июня 1826 г. Лит. К. Тифлисский арх.
окружного штаба.538
1810-1826прислать ему подкрепления1, тем более необходимые, что, по све¬
дениям, миссия князя Меншикова встречала довольно значитель¬
ные затруднения.Имея полномочие отца на всякого рода переговоры с нашим пра¬
вительством, Аббас-Мирза уклонился от всяких объяснений с кня¬
зем Меншиковым в Тавризе и назначил их в Султанию, очевидно
с тою целью, чтобы, в случае неудачи военных действий, народ
не обвинил его как зачинщика. Он желал сложить всю ответствен¬
ность на отца и явиться в роли исполнителя, тогда как шах пола¬
гался во всем на него и ни в чем не поступал против его воли.Лишь только князь Меншиков выехал из Тавриза, как Аббас -
Мирза обогнал его на пути и отправился с большою поспешностью
в Султанию. Он собрался в дорогу так скоро, что не взял даже па¬
латки, и при отъезде своем разослал приказания войскам быть го¬
товыми к походу. В Тавризе говорили, будто бы шах вытребовал
его и приказал прибыть в три дня под предлогом переговоров с
русским послом о пограничных делах, но на самом деле — для со¬
вещаний об объявлении нам войны и вооружении всех правоверных
мусульман против России.В последнее время духовенство приобрело столь большое влия¬
ние на шаха, что князь Меншиков на дороге в Султанию встретил
шурина Аббас-Мирзы, везшего уже в Тавриз воззвание шейха Кер-
белайского, возбуждавшее народ к восстанию против неверных2.
Воззвание это было быстро разослано повсюду и в Нахичевани пу¬
блично прочитано народу племянником кербелайского муджтехида.
Собрав в мечеть множество народа, он убеждал последователей
Магомета к скорейшему поднятию оружия против русских и к ис¬
треблению их во всех занимаемых ими мусульманских провинциях.
Он говорил, что в России существует теперь всеобщий мятеж и не¬
согласие между правительством и народом; что, следовательно, сам
Бог попускает к наказанию противников Магомета и что вся Пер¬
сия готова к этому. Запертая в мечети толпа легковерных клялась
перед Кораном не щадить себя и первый опыт мести к христианам
показать в Карабаге3.Муджтехид Тавризский поступил точно так же и затем отправил
письмо шаху с заявлением, что все улемы и законоведы прилагают
старание к возбуждению тавризских жителей к пожертвованию1	Рапорт Реута Вельяминову, 2 июля 1826 г., № 869.2	Рапорт кн. Меншикова генерал-лейтенанту Вельяминову, 23 июня 1826 г.
Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II, № 628.3	То же майора Чиляева, от 25 июня 1826 г. Там же, № 629.539
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНжизнью в борьбе с неверными. Шах благодарил услужливого под¬
данного и уверял, что «орудия искоренения врагов религии и госу¬
дарства уже готовы, и победоносное войско шахское, находящееся
в походе, в скором времени будет украшать собою страны россий¬
ские». Фетх-Али-шах просил муджтехида усугубить свою деятель¬
ность, тщательнее молиться о даровании победы и извещать егоо	своих нуждах1.В Персии делались большие приготовления к военным действи¬
ям; войска были в полном сборе и сосредоточивались главнейшим
образом против Карабага. Всем изменникам и бежавшим ханам
были поручены более или менее значительные отряды для вторже¬
ния в разных пунктах и поднятия подвластного нам магометанско¬
го населения. Последнее не оставалось безучастным: карабагские
беки и многие влиятельные лица прочих провинций имели бес¬
прерывное сношение с персидским правительством, жаловались
на притеснение религии и, по восточному обыкновению, отправили
в Персию женские покрывала и исподнее платье, как бы упрекая
тем персиян в женоподобии и убеждая к скорейшему освобожде¬
нию мусульман от подданства России2. В Султанию приезжали по¬
сланцы из разных провинций и городов с заявлением верности
шаху. Духовенство и население Дербента, Ширвани, Шеки, Баку,
Кубы и Талыши просили поспешить объявлением войны, а упол¬
номоченные Карабага предлагали вырезать русских и обещали
удержать Шушу до прибытия персиян. «Войска, находящиеся в Сул-
тание, — доносил князь Меншиков3, — готовятся к походу, и весь
народ дышит войною».Прибыв в Султание, князь Меншиков нашел там вопрос о войне
с Россиею уже решенным. Первенствующий министр шаха и его
зять Аллах-Яр-хан, будучи мало знаком с делами, принужден был
прибегать в сношениях своих с иностранными державами к помощи
других министров и находился в их руках. Двое из них, Абул-
Хасан-хан и Мирза-Абуль-Вехаб, хотели воспользоваться этим слу¬
чаем, чтобы свергнуть Аллах-Яр-хана, доказав его неспособность и
представив свидетельство, что он похитил 80 ООО туманов из казны.
Видя близкую гибель, Аллах-Яр-хан находил единственное спасе¬
ние в объявлении войны России. Он вошел в связь с сеидом Кер-1	Ракам Фетх-Али-шаха тавризскому муджтехиду Акты Кавк археогр ко¬
миссии, т VI, ч II, № 6312	Рапорт Чиляева Вельяминову, 1 июля 1826 г Там же, № 6323	Донесение кн Меншикова Вельяминову, 2 июля Акты Кавк археогр ко¬миссии, т VI, ч II, № 633540
1810-1826белайским и нашел в нем ревностного пособника. С другой сто¬
роны, он послал за Аббас-Мирзою, который и поспешил прибыть
на помощь своему зятю. Сеид стал проповедовать войну за веру, а
Аллах-Яр-хан представил шаху многочисленные просьбы от пред¬
ставителей наших мусульманских провинций, призывавших пер¬
сиян к себе на помощь. Аббас-Мирза настаивал на необходимости
поддержать единоверцев, и шах, несмотря на отвращение в войне,
согласился с мнением сына. Войска получили приказание высту¬
пить к нашим границам, по всем провинциям было разослано воз¬
звание духовенства к народу, и восторжествовавший Аллах-Яр-хан
мог считать свое положение до времени обеспеченным.Ввиду решения, принятого тегеранским кабинетом, положение
князя Меншикова было крайне затруднительно и неприятно. Пер¬
сияне прекратили вежливое обращение с послом и, окружив кара¬
улом палатку, в которой он жил, препятствовали всяким сношени¬
ям его с посторонними. На публичной аудиенции у шаха, несмотря
на то что церемониал был предварительно утвержден, послу с умыс¬
лом не были оказаны даже и те почести, которыми пользовались
поверенные в делах при тегеранском дворе. Так, по церемониалу
шах должен был сам принять из рук князя Меншикова письмо им¬
ператора, но когда наступил этот момент, то шах указал рукою на
подушку, на которую и было положено письмо. «По обычаям здеш¬
ней страны, — замечает князь Меншиков, — сей поступок означает
неуважение к императору», и хотя впоследствии персияне извиня¬
лись, что это произошло по недоразумению, но, в сущности, все это
делалось для того, чтобы раздражить посла. На бывшей вслед затем
конференции Аллах-Яр-хан требовал от князя Меншикова, чтобы
берега озера Гокчи были непременно уступлены Персии. В ответ на
это русский посол представил письмо Аббас-Мирзы к Ермолову, в
котором он соглашался уступить России эти берега взамен земли
между Копаном и Копанак-Чаем.—	Шах никогда не соглашался на подобный размен, — отвечал
Аллах-Яр-хан, — и я его не одобрял, следовательно, принять такую
замену невозможно.—	Такая перемена мыслей, — заметил князь Меншиков, — не
была известна императору, когда я выехал из Петербурга, а потому
в полученных мною инструкциях не могло быть упомянуто о деле,
случившемся после моего отъезда, но я поспешу испросить новые
предписания у моего правительства. Не найдя слов для возражения,
Аллах-Яр-хан сказал только, что по случаю скорого отъезда шаха в
Ардебиль князю Меншикову даны будут средства к возвращению541
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв Тифлис, и дальнейшие переговоры могут продолжаться в погра¬
ничном городе, который для сего будет избран по взаимному со¬
глашению.«Наследный принц, — доносил князь Меншиков1, — выехал се¬
годня для соединения войск своих на нашей карабагской границе.
Он мечтает, что обладает уже Тифлисом и преписывает мир России.
В упоении высокомерными надеждами, он предается ребяческому
тщеславию, и уже сравнивает себя с Тамерланом и Надир-шахом.Наследный принц отправил курьера из Мианы к зятю своему
Аллах-Яр-хану, чтобы побудить его к отвращению подозрения, будто
Персия начала войну. Вследствие сего определено было в совеща¬
нии единомышленников, собравшихся у сего министра, предложить
мне окончание споров о границах по условиям Гюлистанского трак¬
тата, дав им смысл, на который я никак не мог согласиться».При этом Аллах-Яр-хан объявил, что если переговоры не будут
ведены на основании Гюлистанского мира, то петербургский каби¬
нет не будет иметь основания жаловаться на дальнейшее решение
Персии. Князь Меншиков отвечал, что император при вступлении
своем на престол нашел проект разграничения, предложенный Рос-
сиею, и другой, представленный шахом. В этих документах разно¬
гласие было весьма маловажное, и его легко можно было устранить
при обоюдном желании сделать некоторые уступки, да и самое по¬
сольство князя Меншикова вызвано именно желанием русского
двора войти в соглашение обоюдных интересов.Двор российский, говорил князь Меншиков, желающий един¬
ственно сохранения мира, не теряющий из вида ни своих выгод, ни
прав Персии и не ищущий никакого увеличения пределов своих,
примет с истинным удовольствием предложение вести переговоры
на основании Гюлистанского трактата.Такое заявление было совершенно неожиданно для Аллах-Яр-
хана и он, не зная, как вывернуться, оставил предложение князя
Меншикова без ответа до тех пор, пока русский посол, вследствие
вероломного вторжения персиян в наши пределы, должен был
уехать из Персии.Основывая успехи свои на поголовном восстании и имея, по-
видимому, столь прочные доказательства во всеобщем сочувствии,
персидское правительство собирало вокруг себя всех почему-либо
недовольных русским правлением и русскою властью. В числе глав¬
нейших был грузинский царевич Александр, которого вытребовали1 Воен.-уч. арх., отд. II, № 2438.542
1810-1826в Тавриз, чтобы дать соответствующее поручение; бежавший имере¬
тинский царевич Вахтанг появился в Трапезунде и завел переписку
с Александром. Он обещал при первом объявлении персиянами вой¬
ны России появиться в Имеретии и поднять тамошнее население.
По-видимому, все складывалось в пользу тегеранского двора, и пред¬
ставители власти обсуждали уже план кампании: Аббас-Мирза
должен был действовать со стороны Эривани, а шах — двинуться к
Ардебилю. Рассчитывали на сильные кавалерийские набеги для воз¬
мущения народа, подкрепляя их регулярною пехотою, которую, впро¬
чем, считали более удобным не вводить в сражения.Боевые средства Аббас-Мирзы состояли из 16 батальонов пехо¬
ты, из коих три были вновь сформированы1, и до 24 орудий с при¬
слугою и лошадьми; кочевой конницы он мог собирать от 10 ООО до
15 ООО человек и имел в запасе от 9000 до 10 000 ружей не вполне
исправных.В султанийском лагере находилось 12 малолюдных и почти не¬
обученных батальонов2, не более 15 000 иррегулярной конницы и
12 орудий, из коих в исправном состоянии было 5 орудий англий¬
ских. Сил этих, конечно, было недостаточно для борьбы с таким
государством, как Россия, и потому решено было усилить их ирре¬
гулярною кавалерию. По приказанию Аббас-Мирзы, хойские и уру-
мийские войска должны были собраться в Эривани, хамаданские —
прибыть в Тавриз, тавризские — отправиться в Капанский магал, а
шахсеванская конница — собраться в Ардебиле.Несмотря, однако же, на столь деятельные приготовления, шах
не желал войны, «но муллы, — доносил князь Меншиков, — стра¬
щают его, с одной стороны, в надежде успеха, а с другой — в на¬
дежде извлечь из казны его значительные суммы и обратить в свою
пользу, если войны не будет.В сих обстоятельствах я полагаю, что важнейший предмет моих
действий есть проволочка переговоров до зимы, дабы мы успели
приготовиться к войне; но длить переговоры не в моей будет за¬
висимости, и потому я намерен под конец предложить персиянам
послать чиновника в С.-Петербург, под предлогом, что уступки,
ими требуемые, превышают данную мне власть».Разделяя мнение князя Меншикова о необходимости продлить
переговоры, А.П. Ермолов все еще не допускал возможности, чтобы1	Два шагагских батальона имели по 1200 человек, а прочие — по 1000 и
по 800 человек в строю.2	Батальоны эти были весьма разнообразного состава: слабейшие — по
400 человек, а сильнейшие — по 600 человек под ружьем543
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНперсияне открыли военные действия в то время, когда посол рус¬
ского императора находился при дворе шаха. Военные приготовле¬
ния главнокомандующий объяснял угрозою и желанием дать боль¬
ший вес своим требованиям, а потому и просил князя Меншикова
противопоставить им твердость, так как только ею и совершенным
равнодушием к их приготовлениям можно было, по мнению глав¬
нокомандующего, удерживать тегеранский двор в пределах уме¬
ренности. Сознавая, однако же, что посольство князя Меншикова
должно иметь решительный характер, и получая сведения о волне¬
ниях, происходивших в мусульманских наших провинциях, Ермо¬
лов 3 июля возвратился в Тифлис.Между тем персияне с намерением затягивали переговоры и
усиливали требования; они обвиняли во всем Ермолова, говоря, что
он не желал сделать уступки в их справедливых требованиях. Мен¬
шиков отвечал, что он также не уполномочен исполнить предъяв¬
ленные ему требования, предлагал отправить посла в Петербург
или выслать уполномоченных на границу. Шах и его приближен¬
ные отмалчивались, а между тем эриванский хан, сосредоточив свои
войска, расположился против нашего лагеря у урочища Мирака. Он
выслал вперед своего брата с конницею, которая, ворвавшись в Шу-
рагельскую провинцию, производила ежедневные разъезды по на¬
шим деревням и распускала слухи, что шах, в случае неуступчиво¬
сти князя Меншикова, приказал хану предать разграблению всю
провинцию. Испуганные жители в течение нескольких дней не вы¬
ходили на работу, но не соглашались принять сторону персиян.
Один только артикский владелец Будаг-султан изменил нам, но и
его попытка склонить своих подвластных бежать в Персию не уда¬
лась1.С другой стороны, полковник Реут доносил, что персияне на¬
мерены ворваться в Карабаг прежде объявления войны, с тою це¬
лью, чтобы не дать возможности соединиться нашим войскам в
Чинахчах2 или Гюрюсах. Зная подробно, где и сколько расположе¬
но наших войск, персияне рассчитывали разбить их по частям и тем
облегчить себе дальнейшие операции. «Не знаю, — писал Ермолов
полковнику Реуту3, — как могут персияне препятствовать соедине¬
нию войск, в Гюрюсах расположенных, с теми, кои находятся в Чи¬
нахчах, когда земля, гористая, на всяком шагу представляющая не¬1	Отношение Ермолова кн. Меншикову, 15 июля 1826 г., № 18. Акты Кавк.
археогр. комиссии, т. VI, ч II, № 645.2Чинахчи — имение князя Мадатова.3	В предписании от 9 июля 1825 г., № 91 Арх. шт. Кавк. воен. округа.544
1810-1826малые персиянам затруднения, должна препятствовать скорости их
движения и употреблению больших сил».Главнокомандующий требовал, чтобы стоявшие близ границы
войска не были разбросаны и сообщение между ними поддержива¬
лось постоянно. Пункты наиболее отдаленные, откуда пехота не
могла быть скоро выведена, наблюдались бы армянами, на верность
которых можно было положиться. Затем, сосредоточив в Чинахчах
свои силы и устроив там хотя временные укрепления, Реут имел
возможность с успехом обороняться против многочисленного не¬
приятеля, и едва ли персияне, располагавшие по преимуществу ир¬
регулярною конницею, могли предпринять против него что-либо
серьезное. «Во всяком случае, — писал Ермолов Реуту1, — всех пун¬
ктов на границе, каждого селения в особенности и паче кочевья
защищать войсками невозможно».На этом основании главнокомандующий приказал полковнику
Реуту расположить свои силы так, чтобы их можно было соеди¬
нить без затруднения и они не подверглись бы опасности защи¬
щаться по частям и малыми командами; чтобы дорога в Чинахчи,
где находилась штаб-квартира полка, не была ни в каком случае
отрезана; чтобы крепость Шуша была удержана и в нее переселены
были семейства всех значительных беков, тех, кои преданы нам,
для безопасности, а недоброжелательствующих, чтобы служили за¬
логом2.Распоряжение это было получено полковником Реутом 17 июля,
только днем ранее переправы неприятеля через Араке, и, конеч¬
но, не могло быть приведено в исполнение. Впоследствии многие
обвиняли Ермолова в том, что он, зная о неизбежности войны с
Персиею, не сосредоточил заблаговременно войск на важнейших
пунктах и не принимал никаких предварительных мер против втор¬
жения неприятеля.«Какие меры ни принимай, — отвечал на это Алексей Петро¬
вич, — с ничтожными моими силами не могу я прикрыть все непо¬
мерное протяжение границы. Предупредить набега персиян невоз¬
можно, а между тем, если узнают, что я собираю на границе отряд,
то в Европе скажут, что русские начали войну, что русские зачин¬
щики. Пусть персияне первые откроют действия, пусть они втор¬
гнутся к нам, — я только того и желаю»3.1	В предписании 13 июля 1826 г., № 99. Арх. шт. Кавк. воен. округа.2	Предписание Ермолова карабагскому коменданту, майору Чиляеву, 13 июля
1826 г., № 100. Арх. шт. Кавк. вост. округа, опись № 19.3	Из рассказов Мазаровича.545
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЖелания главнокомандующего не замедлили исполниться. В
конце июня и начале июля стали обнаруживаться волнения среди
мусульманского населения, и слухи о скором вступлении персиян
в наши границы с каждым днем усиливались. Сельские жители
оканчивали полевые работы, а горожане остановили все постройки
и принялись кто тайно, а кто и явно исправлять оружие под пред¬
логом предосторожности и защиты от неприятеля. Многие муллы
и сеиты, нам преданные и жившие в пограничных селениях, про¬
сили выдать им пропускные билеты во внутренние наши провин¬
ции; лица же, заведомо преданные персиянам, собирались по ночам
на тайные совещания1.Талышинский Мир-Гасан-хан выказал полнейшее малодушие:
он отправил тайно свое имущество в Персию и вел переписку с
тегеранским двором. Переписка эта была открыта, и хану не оста¬
валось ничего более, как оставить свою резиденцию и скрыться
в лесах. Измена хана произвела большой переполох среди населе¬
ния, и «трудно верить, — доносил майор Ильинский2, — как народ
испуган; но я показываю им равнодушие, продолжая построй¬
ку казарм и прочих работ». Часть жителей приняла сторону хана,
собирала свое имущество с намерением скрыться в лесах, а дру¬
гая часть прибегла под защиту крепости Ленкорани. Предосто¬
рожность эта была не лишняя, потому что в самом начале июля
Мир-Гасан-хан собрал шайку вооруженных людей, напал на нашу
команду, работавшую в лесу, и вслед за тем окружил крепость сво¬
ими караулами3.Имея в своем распоряжении 660 человек Каспийского морского
батальона, майор Ильинский был поставлен в затруднительное по¬
ложение относительно защиты ханства. Ленкоранское укрепление
состояло из полуразрушенного земляного вала и не могло вместить
даже и этого малочисленного гарнизона; в укреплении не было ни
провиантских магазинов, ни цейхгаузов, ни даже достаточно воды.
Магазин был устроен в стороне от крепости, на берегу моря, был
ветх и требовал особой защиты, а цейхгауз был переведен на остров
Сару. Вооружение укрепления состояло из негодных орудий: почти
все они имели раковины или трещины.При первом известии о волнении жителей майор Ильинский
оставил лагерь и перешел в крепость. Разрушенный земляной вал1	Рапорт майора Ашеберга Ермолову, 18 июля 1826 г, № 629.2	Генералу Вельяминову, от 3 июля 1826 г., № 512 Арх. штаба Кавк. армии,
дело Генерального штаба № 22.3	Рапорт Ильинского Вельяминову, 5 июля, № 514. Там же.546
1810-1826он утвердил кольями и плетнем, возвысил его двумя рядами бревен
и сделал амбразуры. Очистив на довольно значительное расстояние
местность вокруг вала, он углубил ров и приготовил рогатки, чтобы
удобнее было отражать неприятеля штыками1.Желая сохранить людей, разбросанных на отдельных постах,
майор Ильинский приказал им следовать в Ленкорань, но послан¬
ные его были перехвачены и большею частью умерщвлены. Тогда
он отправил посланного в Ширвань к майору Ашебергу, прося его
помощи. Последний, не ожидая приказаний, послал в Ленкорань
98 человек Бутырского полка, следовавших на укомплектование
Каспийского морского батальона2. Вместе с тем, не надеясь на жи¬
телей Сальянского магала (уезда), где жил народ буйный, «изобилу¬
ющий чрез меру духовенством и тунеядцами агаларами», Ашеберг
предлагал Ермолову вооружить от 200 до 300 человек находивших¬
ся там русских рыбопромышленников3.Ильинский успел между тем захватить одну из ханских жен, не¬
скольких подозрительных лиц и приближенных хана и всех их от¬
правил на остров Сару. Он разослал воззвания жителям, прося их
не верить слухам, рассеваемым злоумышленниками4. Талышинцы
не слушали увещаний, а попытка разогнать толпы возмутителей,
окружавших Ленкорань, не увенчалась успехом. Высланная Ильин¬
ским небольшая команда в 70 человек, под начальством капитанов
Перкина и Музайки, наткнувшись на засаду, потерпела неудачу,
причем Музайко был убит. Майор Ильинский растерялся и не знал,
что делать. «Помощи нет ни с которой стороны, — доносил он5, —
нахожусь совсем в руках злодея, и все мое любезное войско приходит
в упалость, о каковом происшествии более не могу писать». Непри¬
ятель захватил Кизил-Агачский пост, овладел постами Аркеван-
ским, Герминским и заставил Сальянский пост отступить на остров
Сару. «Теперь, — говорил Ильинский6, — совершенно считаю себя
погибшим, не видя помощи и прося ее со всех сторон».Восстание в Талышах с каждым днем усиливалось, и в ночь
с 15 на 16 июля Ленкоранский гарнизон в течение четырех часов
имел усиленную перестрелку с неприятелем. «Нет ни одного часа1	Рапорт Ильинского Ермолову, 14 августа 1826 г., № 830.2	Рапорт майора Ашеберга Вельяминову, 8 июля 1826 г. Лит. Г. Арх. штаба
Кавк. армии, д. Генерального штаба № 22.3	Рапорт Ашеберга Ермолову, 18 июля 1826 г., № 29.4	Рапорты Ильинского Вельяминову, 6 и 7 июля 1826 г., № 518 и 524.
Там же.5	То же, от 10 июля 1826 г6	Рапорт Ильинского Вельяминову, от И июля 1826 г., № 550.547
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНк спокойствию солдат, — доносил Ильинский1, — беспрестанно в
боевом порядке; многолюдные партии со всех сторон появляются,
увлекают побоями людей и вооружают против нас».Мир-Гасан-хан занял все дороги и выставил свои посты далеко
вперед: с одной стороны к Баку, а с другой — к Шемахе. Он вошел
в сношение с явившимися на границе бывшими ханами Ширван-
ским и Бакинским и порешили открыть действия в бывших своих
владениях, как только Персия объявит войну России.Объявление это последовало первыми выстрелами, произведен¬
ными войсками эриванского хана. Рано утром 16 июля разъезды
эриванского хана произвели несколько выстрелов по передовым
нашим войскам, стоявшим вблизи Мирака. Командир Тифлисского
полка, князь Саварсемидзе, отправил письмо хану, прося его оста¬
новить беспорядки, но посланный был задержан, и персияне кри¬
чали, что сардарь не имеет нужды в объяснениях с русским началь¬
ником и, будучи извещен Аббас-Мирзою о последовавшем разрыве
с Россиею, истребит и самого полковника.Спустя час персидская конница атаковала наши пикеты, схватила
девять человек казаков и несколько татар, а затем двинулась к ла¬
герю, куда направился и сам сардарь с двумя регулярными батальо¬
нами сарбазов. Князь Саварсемидзе принужден был снять лагерь и
отступить. Каменистую и тесную дорогу, по которой ему приходи¬
лось идти, он нашел занятою неприятельскою конницею, часть ко¬
торой, спешившись, находилась под защитою шести фальконетов.Взяв 150 человек и одно орудие, князь Саварсемидзе штыками
открыл себе путь, тогда как остальная его пехота, построенная в каре
и не превышавшая 500 человек, при двух орудиях, вела перестрелку
с неприятелем, собравшимся в числе 500 человек и наседавшим с
тыла и флангов. Возвратившись в каре, князь Саварсемидзе перешел
в наступление и, заставив неприятеля податься назад, прошел почти
без потери весь путь до Гумри (ныне г. Александрополь). Здесь он
узнал, что брат эриванского хана в тот же день разорил Малый Ка-
раклис и увел в плен более 150 душ; что неприятельская конница в
200 человек появилась на реке Гамза-Чемене, вырезала 15 человек
солдат, бывших на покосе, и отогнала казенных лошадей Тифлисско¬
го полка; что наши посты на Садага-Чаче и Балык-Чае сбиты и ко¬
чевья казахских татар подверглись нападению2.1	Рапорт Ильинского Вельяминову, 16 июля 1826 г, № 5752	Отношение Ермолова кн Меншикову, 19 июля Всеподданнейший рапорт
Ермолова, 22 июля 1826 г Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 646 и
648 Журнал военных действий в провинциях Памбаках и Шурагели Тифлис¬
ский арх, д Генерального штаба, 1826 г, № 79 и 1827, № 87548
1810-1826Пользуясь первым успехом, эриванский хан старался возмутить
население и разослал казахским агаларам циркулярное письмо сле¬
дующего содержания:«Прежде сего, как между нами и русскими был мир, вы не¬
сколько раз излагали перед нами просьбу свою и именем Бога про¬
сили, дабы мы пощадили вас и избавили вас и семейства ваши из
рук русских, обещаясь показать услуги и те бедствия, которые на¬
ведете на русских. Я в прошлом году ездил в Тегеран и доложил
шаху о просьбах и обещаниях, которые вы сделали; много старал¬
ся и несколько раз писал письма к муджтехиду, дабы он принял
на себя почин освобождения вас от неверных, и наконец успел в
том, что он приехал из Кербелая к шаху. По просьбам вашим и по
моему ходатайству шах решился истребить неверных и из-под ига
их освободить правоверных. Войско аракское, фарское, хоросан-
ское и весь народ иранский ринулись из своих жилищ, и мы, ос¬
новываясь на обещаниях ваших, разрушили мир, доселе существо¬
вавший между нами и русскими, побили их солдат, разорили всю
Шурагельскую область и тем исполнили желание ваше. Шах-заде
с многочисленными азербайджанскими войсками пошел к стороне
Карабага; ханы же Дагестанский (Казикумухский) и Ширванский,
которые находились при шахе, пошли с войсками к собствен¬
ным их владениям. Собственное шахское войско также двинулось
и следует в сии страны. Мы обязываемся пригласить вас к сему
делу, дабы сказать вам, что если вы к оному хотите приступить с
чистосердечием и усердием, то уже настал к тому случай и к ис¬
полнению оного вы должны сделать первый шаг и тем исполнить
данное вами обещание. Следовательно, всех русских, находящих¬
ся среди вас, должны вы убить и будете во избавлении себя нам
сотрудниками. В противном случае, если не исполните сего, мы
причиним вам возможное зло, ибо тогда вы устранитесь от со¬
брания правоверных и удалитесь в общество неверных; тогда иму¬
щество ваше, семейство и кровь ваша будут безгрешною жертвою,
и вы погибнете как на этом, так и на будущем свете. Рассуди¬
те сами, лучше ли быть в числе правоверных или предаться не¬
верным».Население отвечало, что само собою сделать ничего не может,
но противиться успеху персиян не будет.Между тем Ермолов, получив первые известия о вторжении пер¬
сиян, приказал князю Саварсемидзе защищать только Большой
Караклис, чтобы закрыть вход через ущелье в Памбакскую провин¬
цию и Балык-Чайский пост на Гокче, преграждавший персиянам549
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдоступ в татарские дистанции1. Для поддержания же отряда князя
Саварсемидзе был двинут 19 июля из Белаго-Ключа на р. Каменку
(Джелал-Оглы-Чай) сводный батальон из двух рот 7-го карабинер¬
ного и двух рот 41-го егерского полков с четырьмя орудиями, под
начальством майора Кошутина.Когда князь Саварсемидзе получил предписание главнокоман¬
дующего, Гумры и Караклис были уже окружены неприятелем и
сообщения повсюду прерваны. В распоряжении князя Саварсемидзе
было всего 60 человек донских казаков, так что все сведения о дви¬
жении и действиях неприятеля получались только от местных жи¬
телей, часто искажавших их в пользу персиян. При таких условиях
князь Саварсемидзе не решился сразу покинуть Гумры и перевезти
все тяжести в Караклис, а оставил в Гумрах две роты с четырьмя
орудиями, под начальством флигель-адъютанта, полковника барона
Фридерикса. С уходом князя Саварсемидзе в Б. Караклис персияне
еще теснее обложили Гумры, и положение Фридерикса было край¬
не затруднительно. Такое состояние продолжалось до тех пор, пока
в ночь с 28 на 29 июля не прибыл в Караклис сводный батальон
Кошутина. Тогда полковник Фрид ерике присоединил к себе коман¬
ды, находившиеся в Беканте и Амамлах, и вместе с ними отступил
к Караклису — последнему пункту, остававшемуся в наших руках
в провинциях Памбакской и Шурагельской. И здесь положение
эриванского отряда было далеко не блестяще: продовольствия поч¬
ти не было, и оно добывалось при помощи фуражировок, не всегда
удачных.1 августа было получено приказание Ермолова оставить Пам-
бакскую провинцию и, отступив за Безобдал, укрепиться на Лори
или в Джелал-Оглу. Князь Саварсемидзе выбрал последний пункт,
как наиболее удобный для продовольствия и поддержания сообще¬
ний. Для лучшего удовлетворения последней цели войска эриван¬
ского отряда были расположены следующим образом2: на Акзебиюке,
у так называемых Волчьих ворот, находился батальон Херсонского
гренадерского полка с четырьмя орудиями; в Джелал-Оглы — 2-я гре¬
надерская рота Тифлисского полка с одним орудием и сотнею каза¬
ков; в Гергерах — две роты, из коих одна женатых нижних чи¬
нов того же полка, и два орудия; на горе Безобдале — две роты
41-го егерского полка с двумя орудиями; в селении Кишлаке — три1	Всеподд донесение Ермолова, 30 июля 1826 г Воен -уч арх , отд II,
д № 5850 (а), л 402	Журнал военных действий в Памбавах и Шурагели Тифлис арх, д Ген
штаба, 1826 г, № 79 и 1827 г, № 87550
1810-1826роты Тифлисского полка с тремя орудиями. В случае надобности
от этого отряда высылалась рота с одним орудием к спуску, обра¬
щенному в Караклису, к тому месту, где сходятся верхняя и нижняя
дороги. В самом Караклисе находился князь Саварсемидзе с тремя
ротами 7-го карабинерного, тремя ротами Тифлисского полков, с
7 орудиями, 120 казаками, 50 человеками борчалинской и 100 че¬
ловеками армянской конницы4 августа персидская конница появилась в виду Караклиса, но
не предпринимала ничего серьезного. Как здесь, так и на других
пунктах персияне избегали боя и были уверены, что русские сами
оставят Грузию по причине междоусобия, будто бы происходивше¬
го в России. В этом уверены были самые высшие сановники госу¬
дарства. Когда через Эривань проезжал посланный князем Менши-
ковым к Ермолову армянин Ковалев, эриванский сардарь прямо
высказал последнему свою уверенность, что Россия не в состоянии
бороться с Персиею.—	Вашим войскам приказано возвратиться, — говорил Хусейн-
хан, — по какой же причине они остаются на нашей границе? Не
желают ли войны? Я удивляюсь, что, с одной стороны, посланник
просит признать императором Николая Павловича и подписать о
том бумагу, а с другой стороны, занимают наши границы своими
войсками. Что происходит у вас, нам все известно. Нам пишут
сюда ваши подданные татары, что у вас нет здесь вовсе войск, что
ваши государи, два брата, между собою воюют. Константин Пав¬
лович просит помощи у французов и немцев, а войска в Грузии
находятся у генерала Ермолова, который сам не знает, повелениям
которого государя следовать; генерал же Вельяминов прислал ныне
сюда войска и занял мои двери. Если войска эти не будут взяты к
своим местам, то ни посланник не будет иметь успеха, ни я не по¬
зволю, чтобы русские занимали мои двери. Если на этот раз войска
не бyдyt сняты, то из числа моих нукеров одного сделаю губерна¬
тором в Тифлисе, другого — комендантом, третьего — полицеймей¬
стером.Удивительно! Я 20 лет нахожусь в здешней стране, и никогда в
Гокче или Абаране русских войск не видал. Тогда у нас не было
еще никакого военного устройства, а теперь мы имеем сарбазов пре¬
восходнее русских солдат, пушки — лучше их пушек, и из сего яв¬
ствует, что наказание их настало. Русским надо бы было стараться
быть спокойными, а они, напротив, прибавляют злость свою: обна¬
деживают греков уничтожить власть турок и восстановить грече¬
ское царство, а на этой стороне тягаются с нами насчет границ.551
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТаковы были взгляды эриванского хана, грозившего распространить
ужас до Тифлиса и прежде всего уничтожить наш эриванский отряд.Стягивая войска к Джелал-Оглу и отправляя постепенно транс¬
порты с имуществом и семействами нижних чинов, князь Саварсе-
мидзе, в 2 часа пополудни 9 августа, оставил Караклис, предав пла¬
мени все строения. Неприятель следил за движением наших войск
и изредка перестреливался. Присоединив к себе отряды, находив¬
шиеся в Гергерах и Кишлаке, князь Саварсемидзе остановился на
ночь у подошвы Безобдала в довольно тесном ущелье, не доходя
версты полторы до крутого подъема. Неприятель сильно напирал
на арьергард. Полковник барон Фридерикс, занимая с тремя ротами
и тремя орудиями высоту возле дороги, удерживал персиян и, дав
всей колонне втянуться в ущелье, сам последовал за ней. Наступив¬
шая темнота и сильный дождь удалили неприятеля. На следующий
день отряд прибыл в Гергеры, где и расположился лагерем. К 17 ав¬
густа большая часть отряда сосредоточилась у Джелал-Оглу, и вой¬
ска князя Саварсемидзе расположились следующим образом: на
Акзебгюге у Волчьих ворот две роты 7-го карабинерного полка, два
орудия и 20 казаков, под командою майора Хомуцкого; у старой
церкви Мотур, в пяти верстах от Джелал-Оглу, на левом берегу
реки Джилги, одна рота с орудием и 15 казаками; вверх по Джилге,
верстах в десяти от Джелал-Оглу, — казачий пикет из 20 человек
при офицере. В лагере в Джелал-Оглу, под начальством князя Савар¬
семидзе, находились две роты 7-го карабинерного, пять рот Тиф¬
лисского пехотного и две роты 41-го егерского полков, девять орудий
Кавказской гренадерской артиллерийской бригады и 240 донских
казаков. В Гергере — две роты Тифлисского полка с двумя оруди¬
ями и 75 казаков; при греческой деревне Гулакерах — рота Тифлис¬
ского полка с орудием; при армянской деревне Дурмакатуре — рота
Тифлисского полка с орудием. Главные силы неприятеля, под на¬
чальством сардаря Эриванского, находились в это время в Гамза-
чемане; Гасан же хан, с своею конницею, четырьмя орудиями и
частью сарбазов, расположился в Кишлаке, имея передовые карау¬
лы на Безобдале.Почти одновременно с нападением на эриванский отряд перси¬
яне появились и в Карабаге. 18 июля полковник Реут получил до¬
несение от подполковника Назимки, находившегося в гористой
части Карабага, в Гюрюсах, что персияне, под начальством Эмир-
хана, заняли пограничное наше селение Парнаут1. На следующий1	Рапорт Реута обер-квартирмейстеру полковнику Коцебу, 30 ноября 1827 г.,
с приложением журнала действий. Тифлис, арх., д. Ген. штаба, N° 3.552
1810-1826день, 19 июля, было уже известно, что неприятель с артиллерией и
многочисленною конницею, всего до 30 ООО человек, переправив¬
шись через Араке у Худо-Аферинского моста, вступил в Карабаг,
где находилось только девять рот 42-го егерского полка, шесть лег¬
ких орудий и один слабый по составу казачий полк1. Из этого от¬
ряда одна рота находилась в Шуше, а три роты с двумя орудиями —
в гористой части Карабага, в селении Гюрюсах, для охранения
кочующего населения. Имея неточные сведения о движении непри¬
ятеля и вводимый в заблуждение туземными жителями, содержав¬
шими кордоны, полковник Реут не успел соединить своих сил в
Чинахчах и тем подверг их печальной участи. Персияне ворвались
в Карабаг так неожиданно, что Реут не считал возможным выждать
прибытия из Гюрюс отряда Назимки и защищаться в Чинахчах, так
как окружающие высоты командовали над этим селением. Он ре¬
шился отступить в крепость Шушу, «ибо, — доносил он2, — сверх
того не имел я в запасе провианта и не предвидел совершенно ни¬
каких способов к заготовлению оного, по причине возмущения жи¬
телей». Из пяти рот 42-го егерского полка, находившихся в Чинахчах,
Реут командировал 19 июля две роты в Шушу, на присоединение
к шестой роте, там находившейся, с целью обеспечить крепость от
быстрого набега и нечаянного нападения неприятеля. Остальные
роты назначались для вывода жителей и прикрытия обозов; но в
тот же день, вечером, Реут узнал, что персияне, желая отрезать ему
путь отступления, направились на Топ-Хане, находившееся вблизи
крепости Шуши. Это известие изменило все предположения Реута
и заставило его спешить отступлением. Оставив на месте все тяже¬
сти, кроме ручного оружия, пороха и свинца, он в тот же день вы¬
ступил и 20-го, поутру, прибыл в Шушу, с остальными тремя рота¬
ми, четырьмя орудиями и 256 человеками казаков.Впоследствии оказалось, что отступление это было предпринято
слишком поспешно, так как персияне показались только через пять
дней; что Реут растерялся и что ему не было нужды бросать казен¬
ное имущество и торопиться выступлением из своей штаб-квартиры.Выступая из Чинахчи, Реут предписал подполковнику Назимке
с его тремя ротами и двумя орудиями оставить Гюрюсы и кратчай¬
шею дорогою, как можно поспешнее следовать в Шушу к нему на
соединение. Последний вечером 20 июля, выступив из Гюрюс, имел1	Разбросанный по постам для поддержания сообщений.2	В рапорте обер-квартирмейстеру, полковнику Коцебу, 30 ноября 1827 г.,
с приложением журнала действий. Арх. штаба Кавказской армии, д. Ген. шта¬
ба, № 3.553
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНв строю: 18 офицеров и 874 человека 42-го егерского полка, три
офицера и 94 человека казаков донского Молчанова полка и два
легких орудия. Темнота ночи препятствовала быстроте движения,
а на рассвете 21-го числа отряд был окружен у селения Гюрюнзура
возмутившимися жителями и присоединившимися к ним персия¬
нами.Обремененные орудиями роты принуждены были отступать по
дороге почти непроходимой. После продолжительного и упорного
боя, среди невыносимого зноя и жажды, отряд потерял почти по¬
ловину людей, а остальные, по почину подполковника Назимки,
решились сдаться военнопленными. Два офицера, успевшие укрыть¬
ся у армян, явились впоследствии в полку и были вестниками не¬
удачи. «Какое подлое дело Назимки, — писал Ермолов полковнику
Реуту1. — Вы должны сие заслужить собственною неустрашимо¬
стью». Пленение остатков рот 42-го егерского полка крайне огор¬
чило и императора. «Русских превосходством сил одолевали, — пи¬
сал он главнокомандующему2, — истребляли, но в плен не брали.
Сколько из бумаг понять я мог, везде в частном исполнении видна
оплошность неимоверная* где предвиделись военные обстоятель¬
ства, должно бы было к ним и приготовиться».Ермолов сам видел оплошность Реута и требовал от него стой¬
кости, бдительности и осторожности. Он просил беречь выстрелы,
ласкать армян и поступать без сожаления с изменниками татарами.
«Надобно, — писал главнокомандующий, — чтобы каждая рота зна¬
ла свою часть стены для обороны и был резерв для подкрепления
более угрожаемых частей. Пока слаб неприятель, можно делать вы¬
лазки собственно для доставления провианта, ежели есть оный по¬
близости. Хороши вылазки ночью, на близкую часть неприятеля,
если он только неосторожен; но и собственного беспорядка стра¬
шиться надобно».Из доставленных лазутчиками сведений было известно, что Аб-
бас-Мирза ввел в Карабаг до 30 ООО человек, к которым присоеди¬
нилось почти все магометанское население провинции. Армяне
бежали в гористые и крепкие места, а покинутые ими селения были
заняты неприятелем, который частью вытравил, а частью сжег весь
хлеб, остававшийся на корне. «Явно обнаруживавшееся теперь не¬
доброжелательство к нам татар, — доносил полковник Реут3, —1	По-польски в письме от 2 августа 1826 г, № 2352	В рескрипте от 10 августа 1826 г3	В рапорте Ермолову, от 9 июля 1826 г, № 1040 Воен-уч арх, отд И,
д № 4439554
1810-1826весьма хитро было ими скрываемо, и даже не было ни одного из
них сколько-нибудь преданного, чтобы, по крайней мере, иметь
какие-нибудь настоящие (достоверные) чрез них сведения. Всем им
формально известно было прибытие к Араксу персидских войск, но
они сие скрывали и даже посторонние сведения о том умели иначе
представить. Армяне же не могли знать ничего настоящего, ибо
по боязни своей не осмеливались и показываться близко у границы,
и если бы не случилось захвачения в плен хорунжего Крюкова, то,
конечно, я о прибытии персиян узнал бы только в то время, как они
приблизились бы к нашим казачьим передовым пикетам».Измене населения много способствовало присутствие при пер¬
сидских войсках бежавших в Персию ханов и других владельцев.
Поддерживая постоянные сношения с некоторыми лицами нам пре¬
данными, ханы успели возмутить против России почти все мусуль¬
манские провинции, и одновременно с вторжением персиян в Ка-
рабаг в Ширвани явился бывший хан Мустафа. Майор Ашеберг
просил находящегося в Кубе генерал-майора Краббе оказать ему
помощь. Командировав тотчас же в Ширвань три роты Апшерон-
ского полка, Краббе сам отправился туда же, поручив начальство
над войсками в Кубинской и Дербентской провинциях, а также и в
Талышинском ханстве, артиллерии полковнику Мищенко.Прибыв 23 июля в Старую Шемаху, генерал-майор Краббе на¬
шел край в полном восстании, и хотя он принял все меры к тому,
чтобы успокоить население, но внушения его почти не действовали.
«Нет никого истинно нам преданных, — доносил он1, — и никто не
доставляет нам верных сведений. Некоторые уверяют, что беглец
Мустафа, бывший хан (Ширванский), с 500 сарбазов и с много¬
численною конницею находится на реке Куре, где в оную впадает
река Араке, и оттуда рассылает прокламации в магалы; другие же
говорят, что он переправился по сю сторону Куры, но не имеет у
себя сарбазов, а одну только набранную им конницу».Рассказы один нелепее другого распространялись в народе, и
силы неприятеля преднамеренно увеличивались. Веря чистосер¬
дечно в многочисленность персидских войск и их несокрушимость,
жители портили мельницы и лишали нас возможности запастись
продовольствием В Шемахе Краббе нашел провианта только
200 четвертей, но и тот в зерне. Не имея возможности обратить его
в муку, он просил армян доставить продовольствие войскам, но ар¬1	Ермолову, от 25 июля, № 67 Тифлис арх штаба Кавказской армии, 1825 г,
№ 17555
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНмяне везли только зерновой хлеб, потому что муки сами не имели.
Краббе хотя и сделал распоряжение о доставлении провианта из
Кубы и Баку, но, считая при таких обстоятельствах неудобным
оставаться в городе, выступил с четырьмя ротами Апшеронского
полка к селению Керкенч и остановился там лагерем; в городе были
оставлены две роты 42-го егерского полка с тремя орудиями.Отъезжая в Шемаху, Краббе прекратил все работы при полко¬
вых штабах и приказал следовать в Ширвань четырем ротам Ку-
ринского, одной Апшеронского полков, двум орудиям и сотне ка¬
заков. В лагерь к нему прибыло 15СЬчеловек кубинской конницы и
ожидалось еще человек до двухсот. Таким образом, генерал Краббе
надеялся сосредоточить отряд из пяти рот Апшеронского полка,
батальона Куринского, восьми орудий и около 400 человек конницы.Вечером 25 июля было получено известие, будто бы Муста-
фа-хан занял Аксу и что все жители присоединились к нему; но
верно ли это известие — решить было трудно. «Ни обещания важ¬
нейших наград, — доносил Краббе1, — ни деньги, раздаваемые ла¬
зутчикам, ничто и нисколько не приносит мне пользы. Ясно видно,
что вся провинция заблаговременно приготовлена к измене. Сам
комендант не представил мне ни одного еще человека, на предан¬
ность и усердие которого можно бы было положиться, и сие доне¬
сение отправляю через своих кубинцев к шекинскому коменданту».
Посланные с этим рапортом не могли доехать до г. Нухи и донесли
Краббе, что по причине всеобщего восстания в Шекинской про¬
винции войска наши, там находившиеся, принуждены были отсту¬
пить по направлению к Тифлису. Генералу Краббе пришлось по¬
сылать свои донесения через города Кубу, Кизляр и Моздок.
Кружный путь этот был причиною того, что из Ширвани долгое
время не было никаких известий, что, конечно, крайне беспокоило
Ермолова. «Удивляюсь, — писал он2, — что ваше превосходитель¬
ство не сыщете человека, который бы прошел ко мне с известием.
Извольте действовать с живостью. Провинция представляет все
средства продовольствия, и щадить изменников нет причины. Все
для войск потребное брать, но не истреблять хлебов, ибо нужны
будут впоследствии. Направить кубинцев на чепаулы (набеги),
к чему охотно они поступят, пока войска наши будут находиться
в Ширвани».Надежды и желания главнокомандующего сохранить за собою
хотя эту провинцию не оправдались. Недостаток продовольствия,1	В рапорте Ермолову, от 26 июля 1826 г., № 75.2	В предписании генерал-майору Краббе, 5 августа. № 25а.556
1810-1826всеобщее возмущение населения как в Ширвани, так в Шекинской
и Бакинской провинциях и наконец появление в окрестностях
Кубы сына Ших-Али, бывшего хана Дербентского, — заставили
Краббе покинуть Шекинскую провинцию. С отрядом из 2 батальо¬
нов1, 150 человек казаков, 700 человек кубинской конницы и с де¬
вятью орудиями, Краббе, 25 августа, стал отступать к Новой Кубе,
куда и прибыл 21-го числа.Отступление это было совершено с весьма большими затрудне¬
ниями. Лишенные всякого содействия обывателей, войска принуж¬
дены были оставить на месте почти весь обоз и даже заручную аму¬
ницию и могли взять с собою только путевое довольствие, больных
и раненых. Майор Ашеберг бросил все свое имущество; все слу¬
жившие в комендантском управлении чиновники сделали то же и
отступали за отрядом пешие. Ашеберг мог взять с собою только
казенные деньги, конфискованный шелк и отчеты; все же прочие
письменные дела были оставлены и достались неприятелю2. Отсту¬
пая к Кубе, генерал Краббе оставил на р. Атачае батальон куринцев,
три роты апшеронцев, при семи орудиях и 50 казаках, под началь¬
ством майора Марченко.Несколько ранее отступления Краббе, и именно 1 августа, майор
Ильинский сообщил стоявшему на рейде капитан-лейтенанту баро¬
ну Левендалю, что намерен оставить Ленкорань. Он просил при¬
слать все киржимы и гребные суда, на что Левендаль отвечал, что
по захождении луны все суда будут присланы. Ильинский облил
нефтью весь остающийся провиант, свез в пороховой погреб боль¬
шую часть лафетов и захваченное имущество хана. Уничтожив все,
что можно было, в крепости, он поджег облитые нефтью строения,
сел на суда и отплыл на остров Сару3. Талышинское ханство оста¬
лось во власти персиян.Последние, рассыпавшись более или менее значительными от¬
рядами по нашим мусульманским провинциям, охватили Грузию
с юга и востока, а пробравшийся в Джары Сурхай, бывший хан Ка-
зикумухский, угрожал ей с севера. В прежние времена кахетинцы
умели сами отражать все покушения джаро-белоканских лезгин, а
теперь искали защиты русских войск, число которых было весьма
ограничено и недостаточно для защиты всех вероятных пунктов на¬
падения.1	Батальоны Куринского и Апшеронского полков и две роты 42-го егерского
полка.2	Рапорт Ашеберга Ермолову, 25 августа 1826 г., № 95.3	Рапорт барона Левендаля Ермолову, 3 августа, № 1334.557
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ это время войска Кавказского корпуса были расположены
следующим образом: четыре полка и шесть рот находились на Кав¬
казской линии; бригада пехоты была в Кубе и Дербенте, для на¬
блюдения за Дагестаном, население которого, помимо своей во¬
инственности, сочувствовало персиянам, и потому, для поддержания
спокойствия в том крае, сил этих было едва достаточно. Из брига¬
ды, расположенной в Имеретии, Мингрелии и Абхазии, можно
было взять не более одного батальона, так как необходимо было
принять меры осторожности против Ахалцихского пашалыка,
вследствие возникавших уже тогда несогласий между Россиею
и Турцией. Порта сосредоточила вблизи Ахалциха десятитысячный
корпус, который при первом разрыве мог вступить в наши пре¬
делы.Таким образом, при всех усилиях, Ермолов мог сосредоточить в
Закавказье не более 12 сводных батальонов, с которыми и намерен
был действовать оборонительно и до прибытия подкреплений за¬
щищать только одну Грузию, ибо, при тогдашних обстоятельствах
и враждебности к нам населения, она одна могла доставлять сред¬
ства для продовольствия. Нельзя не сказать, что и для такой скром¬
ной задачи 12 батальонов было бы слишком недостаточно, если бы
Ермолов не был уверен в стойкости и самоотвержении воспитанных
им войск.«Недавно возвратился я с Кавказской линии, — писал главноко¬
мандующий в приказе1, — где наказал возмутившихся чеченцев: но
здесь персияне гораздо бессовестнее, с большою наглостью начали
делать нападения на войска наши.Они прервали мир, когда со стороны нашей все употреблены
были средства продолжать доброе согласие; прервали тогда, когда
посланный от государя императора генерал князь Меншиков, для
переговоров о границе, находился в Персии и самим шахом был
принят благосклонно.Со стороны Эривани вошел с войском сардарь и разбойнически
грабит и истребляет мирных жителей, подданных великого нашего
государя, возмущает и подговаривает к измене. В Карабаг вступили
войска персидские, и один из сыновей шахских Аббас-Мирза, из¬
давна дружески принимавший к себе всех бежавших от нас ханов
и разных изменников, ведет их с собою, обещая им возвратить
прежние их владения.1	От 26 июля 1826 г Арх. Глав, штаба в С.-Петербурге. Секрет, дела 1826 г.,
д. № 98.558
1810-1826Распоряжение сие делает сын шахский, как будто бы не было
вас здесь, храбрые мои товарищи! Он думает отнять у нас муже¬
ством вашим покоренные области. Не стану говорить о храбрости
вашей и неустрашимости: везде и постоянно оказывали вы оные, и
когда же не были таковы воины русские? Всегда отличались вы
верностью к государю; но я требую от вас, сам будучи вам приме¬
ром, новому государю нового усердия. Имейте терпение и защи¬
щайтесь с твердостью. Я укажу вам, храбрые товарищи, когда на¬
нести удар на врагов нашего императора».Удар этот мог быть произведен только с прибытием подкрепле¬
ний, и Ермолов вновь просил о присылке ему двух полных дивизий
пехоты и шести донских полков. Спустя несколько дней он писал,
что просил прислать казаков в том предположении, чтобы употреб¬
лять с ними татарскую конницу; но, видя всеобщую измену татар,
находит, что без пяти или шести тысяч легкой кавалерии обойтись
невозможно1. В ожидании прйбытия этих подкреплений Алексей
Петрович решился сохранить за собою только Грузию и просил жи¬
телей вооружиться на защиту семейств и имущества против врагов
православной веры. Для поддержки населения и вообще для обе¬
спечения Кахетии от вторжения джаро-белаканцев Ермолов назна¬
чил батальон Грузинского гренадерского полка, с тремя орудиями
и 400 человек 3-го батальона Ширванского полка, которых и при¬
казал сосредоточить вблизи Алазани и по возможности в централь¬
ном пункте, из которого можно было бы подавать помощь в разных
направлениях.«Никаких отделений от батальона не иметь, — писал главноко¬
мандующий2, — и оставить здешнюю привычку желать защитить
все в одно время, — привычку вредную разбросать людей на малые
части и быть повсюду столько слабыми, что малейшие усилия не¬
приятеля встречают сопротивление бессильное и дают ему успехи».
Главнокомандующий приказал уменьшить обоз, оставив по одной
повозке на роту, а офицерам иметь вьюки; просил не поддаваться
ложным слухам о появлении неприятеля и не беспокоить людей
напрасными движениями; действовать только оборонительно и
ни в каком случае не вступать в земли джаро-белоканских лезгин.
Ермолов просил начальника лезгинской линии, генерала князя
Эристова, побуждать князей и дворян к скорейшему вооружению1	Отношение Ермолова начальнику Главного штаба Дибичу, 30 июля 1826 г.
Лит. А. Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 5850 (а).2	Генерал-лейтенанту кн. Эристову, 3 августа, № 236; предписание Ермолова
полковнику Ковалеву, 3 августа, № 243.559
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНлюдей, к занятию ими необходимых постов и отправил к нему свое
воззвание, обращенное ко всем жителям Грузии.«Персияне, — писал главнокомандующий в этом воззвании1, —
или, лучше сказать, кизил-баши, издавна известные грузинам но
врожденному их бесстыдству, неожиданно вторглись, с набранными
ими полчищами, в границы наши, зная хорошо, что великий наш
государь, как и мы, его верноподданные, сохраняли всегда свято
права за 13 лет заключенного пред сим мира со стороны их таким
низким образом нарушенного в то время, когда посланник наш еще
доселе находится у них.Не нахожу нужным распространяться о персиянах; вы, грузины,
их совершенно знаете; но не должен умолчать здесь о том, что они
успели большую часть своих единоверцев татар, в принадлежащих
нам провинциях, склонить на свою сторону, обещая войскам своим
все достояние грузинское, которым варварски пользоваться при¬
выкли они в прежние времена. Но забыли они о том, что грузины
из любви к православной вере, из преданности к отчизне своей, с
горстью земского войска, неоднократно поражали их даже в преде¬
лах самой Персии, не будучи тогда защищаемы сильною рукою го¬
сударя всероссийского...Теперь, когда справедливое мщение ожидает персиян от госуда¬
ря нашего за разбойническое вторжение в землю нашу, вы, без со¬
мнения, все поспешите ополчиться противу врагов религии нашей,
врагов алкающих крови грузинской! Кто из вас не помнит или не
знает о нашествии Ага-Магомед-хана, дяди нынешнего шаха Пер¬
сидского, в пепел обратившего Тифлис? Не персияне ли, изверги,
гордились всюду жертвами здешними, наполняя ими гаремы свои,
и несметное число христиан, соотчичей ваших, принужденно об¬
ращали в магометанскую веру?Когда, подобные персиянам, вероломные единоверцы их, под¬
данные наши татары, отважились изменить законному нашему пра¬
вительству, то не довлеет ли мне требовать от всех христиан, жи¬
телей высочайше вверенного мне края, единодушного усердия, дабы
всякого состояния люди, т. е. князья, дворяне и вообще поселяне,
оставя из своих лишь нужное число стражи для домашней безопас¬
ности, сами вооружились и поспешили с 20-дневным провиантом
в назначенное для сборища место — Тифлис. Из каждого уезда по¬
ведет сие земское войско дворянский маршал или его кандидат,
тогда велю я с частью победоносного российского воинства ударить1 От 4 августа 1826 г560
1810-1826на нарушителей вашего спокойствия и при помощи Божией разо¬
бьем подлых неверных персиян, выгоним из земли нашей, а по при¬
бытии скоро ожидаемых из России войск, внесем войну в самое
сердце Персии и сугубо отмстим, в недрах их отечества, за все не¬
счастья от них Грузиею потерпенные и за то бедствие, которое так
нагло вновь они ныне для вас предуготовляют. Мне же дайте слу¬
чай всеподданнейше довести до сведения моего всемилостивейшего
государя об отличном усердии вашем на пользу службы Его Ве¬
личества в десятилетнее управление мое вашим краем, постоянно
вами оказываемом, и испросить за то монаршее воззрение, коего
недостойными соделались одни только неверные татары.Всеконечно, после сего обвещения никто из вас не в праве от¬
говариваться впоследствии тем, что он не имел — случая быть по¬
лезным собственному отечеству и службе государевой.Вызывая вас на поприще чести и славы и для ограждения бе¬
зопасности ваших семейств, я остаюсь уверенным, что то же сдела¬
ете по долгу христианскому, и по долгу присяги, на верность моему
великому государю императору вами данной, и получите такие по¬
верхности, каких кизиль-баши давно собственно от грузин не вида¬
ли. Надеюсь, что дворянство первое подаст собою пример воинам-
земледельцам, общим вооружением против неприятелей наших и
самою храбростью».Имея в виду, что в Грузии было много крестьян, принадлежав¬
ших духовенству, Ермолов просил экзарха, чтобы он принял меры
к вооружению их. Преосвященный Иона тотчас же откликнулся на
призыв и, сверх того, установил, чтобы во всех церквах грузинских
совершалось молебствие с коленопреклонением о сокрушении не¬
честивых мусульман1.В самом непродолжительном времени грузины выставили до
1500 человек конного ополчения. Ермолов приказал для вооруже¬
ния его выдать заручное оружие, а из полков — экономический по¬
рох и свинец, оставшийся от учебных припасов, а также разрешил
продавать порох всем желающим грузинам.Между тем лезгины успели напасть на Карагач и разорить его.
Тогда Ермолов обратился с воззванием ко всему джарскому обще¬
ству, предупреждая его, что подобное поведение не останется без¬
наказанным и что напрасно они верят льстивым обещаниям пер¬
сиян2. Горцы не переставали хищничать, и князь Эристов просил1	Акты Кавк археогр комиссии, т VI, ч II, № 654 и 6552	Воззвание джарскому обществу, 6 августа 1826 г561
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпомощи, говоря, что жители считают себя брошенными, видя, как
войска покидают Кахетию. Ермолов отвечал, что тех войск, которые
находятся в Кахетии, весьма достаточно для ее защиты при содей¬
ствии жителей. Главнокомандующий просил князя Эристова, поль¬
зуясь всеобщим уважением, возбудить угасшую бодрость дворян¬
ства и прибавлял, что донесет императору, что охранение Кахетии
возложено на мужество грузин и страна будет покойна1.В безопасности Грузии главнокомандующий был уверен, но его
беспокоило положение полковника Реута, одиноко запертого в Шуше
и отрезанного от всякого сообщения с Тифлисом.Крепость Шуша была в самом плохом состоянии: большая часть
стен или обвалилась, или была разобрана жителями на постройку
домов, рвы осыпались и на вооружении было всего две старые ази¬
атские негодные пушки, забитые камнями, без лафетов и снарядов;
запасов продовольствия не было вовсе, и роты обеспечены были
только восьмидневным запасом провианта.Обширное пространство, занимаемое крепостью, требовало для
ее защиты нескольких батальонов и, следовательно, шести рот с
четырьмя полевыми орудиями, даже и при пособии армян, живших
в крепости, было недостаточно против неприятеля, численность ко¬
торого доходила до 50 ООО человек с 30 орудиями.Работая день и ночь над починкою стен, гарнизон с первых же
дней своего заключения принужден был довольствоваться половин¬
ною дачею провианта, да и тот собирался от жителей2.Ввиду затруднительности положения полковник Реут собрал во¬
енный совет, на котором, по предложению майора Клюки фон Клу-
генау3, было положено: 1) уменьшить дачу провианта одним фун¬
том и заменить его мясом, взяв порционный скот у жителей под
расписку; 2) вооружить запасным оружием всех армян и расставить
их по стенам вперемежку с войсками; 3) Гюрюсские ворота и другие
проходы заложить наглухо, испортить все доступы к нам, а орудия
выставлять там, где по ходу неприятельских действий они будут
оказываться более необходимыми, и, наконец, 4) обезоружить всех
татар, а ханов и наиболее почетных беков арестовать и тем хотя
отчасти удержать их родственников от явной измены и действия1	Предписание Ермолова князю Эристову, 12 августа, № 2672	Поставку хлеба в магазины взял на себя генерал-лейтенант кн Мадатов,
который покупал его у жителей, на этот раз не успевших собрать его3	Впоследствии генерал-лейтенант и известный деятель на Кавказе Франц
Карлович Клюки фон Клугенау был родом из Богемии, служил сначала в ав¬
стрийских войсках, а 18 марта 1818 г принят в русскую службу562
1810-1826против нас1. Несмотря на то, большинство магометанского населе¬
ния перешло на сторону неприятеля, значительные силы которого
25 июля подошли к Шуше и остановились на месте, называемом
Гавахан. Все беки получили письма от Мехти-Кули-хана, коими он
объявил себя ханом Карабагским и обещал всем преданным ему
большие милости и награды в будущем. Со своей стороны персид¬
ский принц объявил, что, имея дело только с русскими, не будет
нарушать спокойствия жителей.На другой день, 26 июля, Аббас-Мирза, лично командовавший
войсками, потребовал сдачи крепости. Полковник Реут отвечал, что
ни в какие переговоры вступить с ними не может, а будет испол¬
нять свой долг, сколько обязанность и честь того требуют.Получив такой ответ и не решаясь предпринять штурм, Аббас-
Мирза ограничился одною блокадою, настолько бездеятельною, что
наш гарнизон свободно и без всякой помехи произвел несколько
фуражировок. В течение многих дней блокада ограничивались не¬
значительною перестрелкою, передвижением неприятельских ча¬
стей в виду гарнизона и нападением на наш скот, по недостатку
фуража пасшийся под выстрелами крепости. Попытки эти не увен¬
чались успехом, и тогда 30 июля, по распоряжению Аббас-Мирзы,
были заложены две батареи на горе Топ-Хана, которые на следую¬
щий день и открыли огонь по крепостным веркам.1	августа персидский принц отпустил в Шушу взятого в плен
из отряда Назимки капитана Мадатова, с которым прислал вторич¬
ное требование сдать крепость и два перехваченные предписания
Ермолова. 9 одном из них главнокомандующий приказывал Реуту,
в случае наступления на него значительных сил неприятеля, оста¬
вить на время Карабаг. Не предполагая сдавать крепость, но желая
затянуть только время, полковник Реут вступил с Аббас-Мирзою
в переговоры и просил прислать к нему чиновника. 8 августа пер¬
сидский принц прислал в Шушу Бежан-Хана с блестящим конво¬
ем. Клюки фон Клугенау встретил его у Елисаветпольских ворот,
приказал завязать глаза и повел в дом Реута, где находились ко¬
мендант и прочие штаб-офицеры. Бежан предъявил требование
Аббас-Мирзы сдать крепость, обещая выпустить гарнизон со всеми
почестями.—	В сдаче крепости, — говорил хан, — нет для вас ничего бес¬
честного, тем более что отступление разрешено самим корпусным
командиром.1 «Русская старина», 1874 г, № 9, с 139563
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН—	Мы охотно исполнили бы предписание Ермолова, — отвечали
присутствующие, — если бы оно застало нас еще в Чинахчи; но как
мы уже заняли крепость Шушу, лишились имущества и не имеем
никаких средств поднять свои тяжести, то при всем великодушии
его высочества предоставить нам свободное отступление, мы не мо¬
жем им воспользоваться.Присланный опять на следующий день Бежан объявил, что Аб-
бас-Мирза предлагает Реуту потребное число подвод для поднятия
тяжестей, обещает снабдить наши войска провиантом, дать в про¬
водники одного из своих ханов и обеспечить им путь отступления.—	Все прочие начальники, — говорил Бежан, — давно уже ис¬
полнили предписание Ермолова, и вследствие этого Шемаха, Куба
и Нуха оставлены русскими войсками.На это Реут отвечал, что хотя персияне заняли все эти пункты
и он имеет предписание главнокомандующего очистить Карабаг, но
с тех пор обстоятельства могли измениться, и для очищения Шуши
ему необходимо вторичное приказание. Реут просил Аббас-Мирзу
разрешить ему отправить своего посланного в Тифлис.Персидский принц отвечал, что подчиненный обязан исполнить
волю своего начальника по первому приказанию, и потому он не
соглашается на отправление посланного в Тифлис, тем более что
будто бы русские войска оставили все мусульманские провинции;
что помощи ниоткуда гарнизону не будет по случаю войны России
с Турциею и всеобщего возмущения в Грузии.Реут прекратил переговоры, распределил оборону фасов между
штаб-офицерами, а сам принял общее командование. «Господа офи¬
церы, — писал он в приказе1, — состоящие на порученных им по¬
стах, должны твердо защищать оные без отступления. Ротным и
фасным командирам назначить на стены людей цельно стреляю¬
щих, а в резерве иметь сильных и мужественных, более способных
к действию штыками. Засим остаюсь совершенно уверенным, что
всякий из моих сотоварищей по долгу присяги, чести, преданности
к государю и любви к отечеству, неизменно будет исполнять свою
обязанность, не щадя себя до последней капли крови, имея в виду
непременным правилом победить или умереть и тем потщиться
приобресть бессмертную славу. В деле формальном нужно сколько
можно хладнокровия, потому о соблюдении оного особенно всех
прошу и подтверждаю притом, чтобы без необходимости сикурсу
из резерва не требовать».1 От 7 августа 1826 г Воен.-уч арх., отд. II, д № 4439564
1810-1826Между тем 8 августа неприятель приступил к заложению новой
батареи на шесть орудий на высоте, известной под именем Дав-
Талап. Открытое вслед за тем бомбардирование как с этой, так и с
других батарей не дало персиянам никаких результатов, и тогда
Аббас-Мирза просил Реута прислать к нему в лагерь штаб-офицера
для некоторых важных объяснений. Реут назначил майора Клюки
фон Клугенау. Встреченный с большим почетом, посланный с пе¬
реводчиком, капитаном Мурачевым, был введен в палатку Аббас -
Мирзы.—	Я потерял всякое терпение, — начал персидский принц, —
быть более снисходительным к вам и жителям города. Войска мои
неотступно требуют штурма, но я, уважая вас и не желая напрас¬
ного кровопролития, по сие время ждал, полагая, что вы образуми¬
тесь и примете мои предложения. Неужели вы думаете, что я при¬
шел сюда с войсками только для одной Шуши? У меня еще много
дела впереди, ибо предваряю вас, что ежели соглашусь заключить
мир, то не иначе, как на берегах Москвы.Клюки фон Клугенау выслушал эту речь с едва сдерживаемою
улыбкою, которая не скрылась от Аббас-Мирзы.—	Вы не верите мне, — продолжал принц, — но я честью уверяю
вас, что вы напрасно надеетесь на помощь; вы, верно, не знаете, что
государь ваш ведет междоусобную войну со своим старшим братом,
следовательно, ему теперь не до Кавказа, а Ермолов давно уже оста¬
вил Тифлис.Клугенау отвечал, что он не имеет никаких приказаний относи¬
тельно сдачи крепости и что для получения вторичного предписа¬
ния Ермолова всего удобнее послать в Тифлис, на что потребуется
не более 10 дней.—	Ваше высочество, — говорил Клугенау, — обвиняете полков¬
ника Реута в упрямстве и неисполнении приказания начальства, но
вы, без сомнения, знаете наши обычаи, а также в чем заключается
честь и долг каждого воина к своему государю и отечеству; поэтому
я уверен, что только одни вы можете отдать нам должную справед¬
ливость; все прочие, окружающие вас, не рассуждают о будущем, —
они только жаждут грабежа. По словам вашего высочества, Карабаг
есть достояние ваших предков, отнятое будто бы от вас русскими
несправедливо; но неужели вы хотите ознаменовать первое ваше
завоевание кровопролитием и истреблением ваших будущих под¬
данных, которые ни в чем не виноваты? Имея сорокатысячную
армию, ваше высочество, конечно, можете взять Шушу; наш ма¬
лочисленный гарнизон, всего из 1500 штыков, с двумя орудиями,565
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНослабленный трудами и недостатками всякого рода, недолго может
сопротивляться; но эти 1500 штыков, защищая свою честь и семей¬
ства, не дешево вам достанутся, и, вместо богатого населенного го¬
рода, вы найдете одни развалины и войдете в него по трупам ваших
подданных. И все это через подстрекательство неблагонамеренных
людей, желающих только обогатиться грабежами, тогда как через
несколько дней вы займете крепость без всякой потери, ибо, ежели
удержание Карабага не входит в соображение Ермолова, то он, на¬
верное, согласится на предлагаемые вами честные условия.—	Я сделал все, что мог, — отвечал Аббас-Мирза, — и едва ли в
состоянии буду удержать мой народ от желания немедленно штур¬
мовать крепость. В Тифлис же посылать вам незачем, ибо я уже
сказал, что русских там нет.Оканчивая аудиенцию, персидский принц прибавил,- что за бу¬
дущее отвечать он не будет и всю ответственность слагает на пол¬
ковника Реута1. На следующий день в персидском лагере было зна¬
чительное передвижение войск, производилась усиленная работа
над возведением батарей, и лазутчики сообщили, что приступлено
к подземным работам и что персияне готовятся к штурму. И дей¬
ствительно, в одну из ночей замечено было приближение неприяте¬
ля, но лишь только местность осветилась зажженными нефтяными
тряпками, выброшенными осажденными, как персияне бросились
бежать, провожаемые картечными и ружейными выстрелами.С такими войсками трудно было овладеть крепостью, и Аббас-
Мирза вновь просил прислать к нему Клюки фон Клугенау.—	Ну что, одумался ли ваш полковник? — спрашивал принц. —
Кажется, уж пора?—	К сожалению, — отвечал Клугенау, — относительно очищения
крепости я не имею никаких наставлений и знаю только, что первое
условие к окончанию этого дела — отправить к Ермолову штаб-
офицера за приказаниями, а до получения его заключить переми¬
рие.—	Из личного моего уважения к вам, — сказал Аббас-Мирза, не¬
сколько подумав, — я предоставляю вам самим составить условия
перемирия, и я их утвержу, но с тем, чтобы вы же и отправились к
генералу Ермолову.До возвращения посланного было постановлено не предприни¬
мать никаких военных действий, и в залог этого полковник Реут
отправил в персидский лагерь исправлявшего должность карабаг-1 «Русская старина», 1874 г., № 9, с. 145 и 146.566
1810-1826ского коменданта майора Чиляева и капитана 42-го егерского пол¬
ка Шевелева. Оба они должны были оставаться там только до воз¬
вращения посланного в Тифлис майора Клюки фон Клугенау.
Взамен Чиляева и Шевелева, полковник Реут не требовал никого
из персиян, так как не желал иметь в крепости такого человека,
который бы присутствием своим мог оказывать влияние на жите¬
лей, и без того волновавшихся и приходивших в уныние.Пользуясь временем перемирия, полковник Реут занимался пе¬
ремолом хлеба, починкою крепости и приготовлением зарядов, за¬
имствуя порох из неприятельских неразорвавшихся гранат.12 августа Аббас-Мирза отошел за гору Дов-Талап и располо¬
жился двумя лагерями против деревень Киркиджан и Хан-Кенты,
а Юсуф-хан устроил свой лагерь на горе Топ-Хана и окружил его
двойным плетнем, между которым была насыпана земля.Персидский принц старался уверить своих соотечественников,
что не штурмует крепости из одного великодушия и потому, «что
жители и младенцы их обоего пола вышли с унижением из крепо¬
сти и подняли великий вопль, то мы остановили приступ на день
или два»1.Между тем, не имея никаких известий из Карабага и зная толь¬
ко, что полковник Реут заперся в Шуше, Ермолов писал ему2: «За¬
щищаться твердо и неустрашимо! Силою персияне крепости не
возьмут; остерегаться измены. Подозрительных беков содержать
под строжайшим караулом. Обнаруживающихся в измене содер¬
жать без всякой пощады, а в крайности лишать жизни. У татар
взять провиант для войск и нужду пусть они терпят».«Требую от вас, чтобы все употреблены были средства для обо¬
роны. Армян под ружьем имейте большое количество, и они защи¬
щаться будут. Вы должны знать, сколько трусливы и подлы перси¬
яне. Князь Саварсемидзе с горстью людей гоняет их большие силы.
Одни вы до сих пор их несколько ободряли. Придет время и буде¬
те освобождены».Спустя неделю, Ермолов и Вельяминов оба писали Реуту3:«Вы знаете почерк моей руки. Я в Грузии; есть у нас войска.
Чтобы персияне не подписались под руку корпусного командира и еще
идут новые. Отвечаете честию и головою, если осмелитесь и не до¬1	Приказ Аббас-Мирзы Мирзе-Измаилу. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI,
ч. II, № 662.2	От 9 августа 1826 г., № 265.3	От 15 августа 1826 г., № 289. Письмо это следует читать через строчку.567
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНставили бы вам какой-нибудь приказ в свою выгоду, он сдать крепость.
Защищайтесь до последнего; употребите в пищу приказал мне при¬
бавить моею рукою, под которую подпивесъ скот, лошадей и чтобы не
было подлой сдачи крепости. Дожисаться трудно, чтобы вы ни под
каким видом из предайтесь нас. Генерал Ермолов».пости не выходили и не сдавали бы ее персиянам, не смотря ни на ка¬
кие со стороны их предложения и обещания. В нужде можно прожить
весьма небольшими съестными запасами, уменьшив заблаговременно вы¬
дачу оных. Генерал-майор Вельяминов».С окончанием перемирия, 21 августа, полковник Реут потре¬
бовал от Аббас-Мирзы возвращения майора Чиляева и капитана
Шепелева, на что персидский принц отвечал требованием выпус¬
тить арестованных беков и очистить крепость. Реут прекратил пе¬
реговоры, и Неприятель приступил к постройке новой батареи на
покатости ropti Дов-Талап, в весьма близком расстоянии от кре¬
постной стены.27-го числа персияне открыли бомбардирование, произвели
брешь в крепостной стене, но в следующую ночь она была заделана.
Среди бомбардирования, продолжавшегося несколько дней, Аббас -
Мирза не терял еще надежды убедить Реута оставить крепость, обе¬
щая не делать нападения при отступлении и пропустить гарнизон
в Тифлис. Реут отвечал, что ни в каком случае не оставит крепости,
«ибо всякий солдат, под командою моею, охотно готов умереть под
стенами оной, имея правилом — свойственно русскому духу — по¬
беждать врагов, несмотря ни на какое превосходство оных».Видя упорство гарнизона и не решаясь штурмовать крепость,
Аббас-Мирза оставил у Шуши наблюдательный отряд, а сам в ночь
на 5 сентября с главными своими силами потянулся по большой
дороге к Елисаветполю.
ГЛАВА 26Известия о вторжении персиян, полученные в Москве. Рескрипт импе¬
ратора А.П. Ермолову. Затруднительное положение главнокомандую¬
щего. Его оправдание, изложенное в письме государю. Граф Нессельро¬
де и барон Дибич. Характеристика Ермолова. Первые распоряжения об
отправлении подкреплений. План кампании, посланный к Ермолову из
Москвы. Возражения главнокомандующего. Командирование на Кавказ
генерал-адъютанта Паскевича. Рескрипт императора Ермолову. Со¬
стояние Закавказья. Занятие персиянами г. Елисаветполя. Положение
дел в Ширвани, Кубе и Казикумухе. Воззвание Ермолова к акушинцам.Прибытие в Тифлис Паскевича и встреча его с ЕрмоловымПервые известия о вторжении персиян в наши пределы были
получены императором в Москве, среди торжественных приготов¬
лений к коронации. Государь не допускал возможности столь веро¬
ломного поступка от государства, с коим мирные переговоры не
были прекращены, и уполномоченный императора находился при
дворе шаха. Но донесение Ермолова и просьба о скорейшей при¬
сылке подкреплений не оставляли сомнения в совершившемся фак¬
те.«Не всегда, — говорил император Николай, — добрые намерения
венчаются успехом, и за скромность и миролюбие наше платят нам
коварством. Сколько ни избегал я войны до последней крайности,
но не дозволю никогда, чтобы достоинство России терпеть могло
от наглости соседей, безумных и неблагодарных».Все еще предполагая, что происшедшее столкновение не более
как дерзость эриванского сардаря, государь предписал Ермолову
двинуться немедленно к Эривани и выражал уверенность, что в са¬
мом скором времени получит донесение, что нет более сардаря, и
Эривань с его областью заняты русскими войсками. «Вы христиан-569
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНский вождь, русский, — писал император Ермолову1, — докажите
персиянам, что мы ужасны на поле битвы, но что мирный житель
может найти верный покров и всегдашнее покровительство среди
стана нашего. На вашу ответственность возлагаю наблюдение сей
моей непременной воли.За сим Бог с вами! Был бы Николай Павлович прежний человек,
может быть, явился бы к вам, у кого в команде в первый раз извлек
из ножен шпагу; теперь остается мне ждать и радоваться известиям
о ваших подвигах и награждать тех, которые привыкли под началь¬
ством вашим пожинать лавры».Надежды императора не оправдывались, и из Закавказья при¬
ходили самые тревожные известия. Главнокомандующий доносил,
что Карабаг, Ширвань и все мусульманские провинции перешли на
сторону персиян, что войска наши повсюду принуждены были от¬
ступить, и неприятель появился почти у стен Елисаветполя. Ермо¬
лов писал, что, под влиянием религии, война принимает более оже¬
сточенный характер, чем можно было ожидать, и что, без быстрого
усиления его боевых средств, предстоит немалая опасность всему
краю. С прибытием же подкреплений главнокомандующий обещал
перейти в наступление и наказать персиян за их вероломство.«Надобно, — говорил он, — внести войну в их собственную зем¬
лю. Там приготовлю я им внутренних неприятелей, их ненавидя¬
щих, и соседей, ищущих случая отмстить им. Не будучи наказаны
примерно, персияне будут впоследствии еще дерзостнее, и охране¬
ние здешнего края потребует больших средств и чувствительных
издержек от казны».Опасаясь быть обвиненным, после десятилетнего пребывания на
Кавказе, в незнании и непредусмотрительности тогдашнего поло¬
жения дел, Ермолов писал государю, что еще за год он предсказы¬
вал неизбежность войны с персиянами, но его донесениям не вери¬
ли, а граф Нессельроде был убежден, что войны с Персией не
будет2. Главнокомандующий просил императора обратить внимание
на прежние донесения и на нижеследующее:«При всеподданнейшем рапорте моем, — писал Алексей Петро¬
вич3, — имел я счастье представить вашему императорскому вели¬
честву список двух бумаг моих: одной в собственные руки в Бозе
почившего императора, другой — управляющему Министерством1	В собственноручном рескрипте от 1 августа 1826 г.2	Всеподданнейший рапорт Ермолова, 22 июля 1826 г. Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 648.3	В собственноручном письме императору от 30 июня 1826 г.570
1810-1826иностранных дел графу Нессельроде, но не дерзнул представить
полученного мною на сии бумаги высочайшего рескрипта.При сем в воззрение ваше, всемилостивейший государь, список
с рескрипта сего всеподданнейше повергаю. Ответ графа Нессель¬
роде был совершенно того же содержания и только подсказывал,
что в высочайшем рескрипте заключалось, к несчастью, его собствен¬
ное суждение.Ищу, государь, оправдать себя во мнении вашем, ибо не имею
счастья быть известным вашему императорскому величеству. К
тому же начало службы моей, новому моему государю, сопрово¬
ждаемо обстоятельствами, которые наружностью своею могут об¬
винить меня. Если бы обстоятельства сии мне одному грозили
лишением репутации, умел бы я заставить молчать частные мои
выгоды; но когда затмевают славу оружия нашего, и в неприличном
виде является могущество и величие русского государя. Репутация
моя перестает быть достоянием частным и не должна терпеть или
от неблаговоления лично ко мне министра, или от совершенного
невежества его относительно дел здешней страны и состояния
Персии.Не переставал я описывать шаха человеком праздным, предан¬
ным сластолюбию и любящим покой, но в то же время говорил, что
неограниченную доверенность имеет он к наследнику Аббас-Мирзе,
слепо следует во всем его мнению, и что сей в пользу свою накло¬
няет волю его по произволу. Сего последнего описывал я самых
коварных свойств: высокомерным, другом всех желающих нам зла,
имеющим дерзкие замыслы, которые тем более смирять надлежало,
что он чувствовал необходимость поправить невыгодное о себе мне¬
ние в народе, чего не иначе мог он достигнуть, как приобретением
военной славы.Бывши в 1817 году в Персии послом, уклонился я от формаль¬
ного признания Аббас-Мирзы наследником, познав хорошо его
свойства и намерения, с каковыми старается он ввести европейские
учреждения, что всеконечно нам полезным быть не может. Впослед¬
ствии он признан наследником, и на нас возложена обязанность
поддерживать его оружием. С сего времени не сомневался он пре¬
одолеть старшего брата своего, врага непримиримого, твердого и
решительного, который готов был оспаривать принадлежавший ему
по всем правилам престол и многих имел приверженцев. После
смерти брата, тому уже пять лет, Аббас-Мирза сделался единовла¬
ствующим. Смирились многочисленные братья его, между коими
могли возникать опасные ему соперники. Утихли разные партии,571
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНугасли внутренние неудовольствия, и народ, имевший в ненависти
презрительный род Коджаров, рабственно покорствовал злодейской
воле, видя могущественное России покровительство.В Петербурге чиновники персидские принимались с особенною
почестью, которые, возвращаясь домой, уважение, им оказанное,
представляли как дань, принадлежащую силе персидской державы
никогда благоволением (русского) императора. В то же время быв¬
шего в Петербурге нашего поверенного в делах при персидском
дворе г. Мазаровича не удостоил граф Нессельроде представления
государю. Доведено было о сем до сведения Аббас-Мирзы, и он,
имевши к г. Мазаровичу особенную доверенность и даже приязнь,
перестав почитать его себе нужным, стал отдалять его, уразумев,
что ему выгоднее иметь непосредственное сношение с графом Нес¬
сельроде, коего прозорливость легко мог он обмануть в отдалении,
тогда как не мог он укрыться от ближайших наблюдений г. Маза¬
ровича. Сему, так же как и мне, не верили и, сверх того, наделяли
предписаниями, которые наконец заставили его просить увольнения
от должности, и десятилетняя опытность сего способного и ловко¬
го чиновника осталась без всякой пользы для нашего министерства.Мне повторяемы были беспрестанно наставления всячески ста¬
раться удерживать приязненные связи и в обязанность поставлено
снисхождение к поступкам персиян, нередко весьма наглым. Угож¬
дения принимаемы были робостью с нашей стороны. Англичане
уверяли, что без согласия европейских кабинетов не может Россия
объявить войны Персии.Итак, приуготовлялась начатая ныне война персиянами. Позво¬
лительно угадывать, что война сия есть преддверие войны с Пор-
тою, ибо, без надежды на то, не решились бы персияне поступить с
такою наглостью.Простите, всемилостивейший государь, простосердечное изло¬
жение моих чувств. С таковыми проходил я служение покойному
императору, превыше заслуг благотворившему мне. Ту же беспре¬
дельную приверженность и те же чувства во всей прямоте их вам,
государь, посвящаю».По своему резвому обвинительному тону донесение это произ¬
вело неприятное впечатление в Москве. Обвиняемые в пренебре¬
жении и непонимании политического хода событий лица, находясь
ближе к императору, чем главнокомандующий на Кавказе, имели
все шансы к оправданию. Они успели не только оправдаться, но, в
свою очередь, обвинить Ермолова в заносчивости, в желании воз¬
будить войну, в неумении вовремя сосредоточить свои силы, в от¬572
1810-1826сутствии боевых способностей и в огромных беспорядках, суще¬
ствующих в управлении краем. Император читал представленную
начальником главного штаба бароном Дибичем записку, характери¬
зующую Ермолова и составленную со слов Талызина, служащего
на Кавказе и временно приезжавшего в Петербург.—	Я изучал характер Ермолова, — будто бы говорил Талызин, —
как лица исторического, и нахожусь в приятельских связях с весьма
близкими к нему особами. На Ермолова никто не имеет влияния,
кроме его собственного самолюбия. Он некоторым своим любимцам
позволяет себе говорить иногда правду и даже требует этого, но ни¬
когда не следует их советам. Чем умнее человек, находящийся при
нем, тем он менее следует его влиянию, чтобы не сказали, что им
управляют. Таким образом, сбыл он с рук нынешнего бессарабского
губернатора Тимковского, который утруждал его своими планами
и советами. Более всех Ермолов любит Грибоедова, за его необык¬
новенный ум, фанатическую честность, разнообразность познаний
и любезность в обращении. Но сам Грибоедов признавался мне, что
Сардар-Ермулу, как азиятцы называют Ермолова, упрям как камень
и что ему невозможно вложить какую-нибудь идею. Он хочет, что¬
бы все происходило от него и чтобы окружающие его повиновались
ему безусловно. Отчасти Ермолов и прав; ибо в отдаленном крае,
который всегда на неприятельской ноге, будучи всегда окружен
шпионами горных народов и владетелей азиятских областей, малей¬
ший вид, что кто-нибудь действует умом на Сардаря-Ермулу, может
унизить его в глазах азиятцев. Ермолов имеет необыкновенный дар
привязывать к себе близких к нему людей, и привязывать безуслов¬
но, как рабов. Они знают его и недостатки, но любят его. В шутку
Ермолов разделяет своих приближенных на две части: одних на¬
зывает моя собственность, а других — моя личная безопасность.
Первые суть те, которым он делает поручения, а иногда доверен¬
ности; вторые — удальцы и наездники, вроде Якубовича. Офицеры
и солдаты весьма любят Ермолова за весьма малые вещи он позво¬
ляет солдатам, на переходах и вне службы, ходить в шароварах и
широком платье; офицерам в фуражках и кое-как; мало учит и вос¬
хищает своими bons mots1. В нужде делится последним. Важная
добродетель Ермолова, что он некорыстолюбив и не любит денег.
Оттого статские чиновники не любят его, и хотя он не весьма бди¬
тельно истребляет лихоимцев и злоупотребления, но зато, если от¬
кроет, беда! — и его боятся как огня.1	Любезности.573
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТалызин, по словам той же записки, по своему положению при
Ермолове и по сведениям не мог иметь других поручений, как «по¬
разнюхатьь, что говорят о нем здесь и как судят. Кажется, он поехал
отсюда не с весьма благоприятными известиями. Известно, что Ер¬
молова публика обвиняет в одном: зачем не знал о нападении пер¬
сов; другие обвиняют во многом, — но каждый человек имеет своих
друзей и врагов; первые смотрят на ошибки в уменьшительное, дру¬
гие — в увеличительное стекло».В последнее стекло смотрел и граф Нессельроде; не допуская фор¬
мального разрыва, т. е. такого, какой обыкновенно предшествует вой¬
не с европейскими державами, он набрасывал тень на справедливость
донесений Ермолова. Главнокомандующий доносил, что о князе
Меншикове давно не имеет никаких сведений; что взаимные их сно¬
шения давно прерваны, курьеры задерживаются, донесения распеча¬
тываются и читаются персиянами; что князь Меншиков дурно при¬
нят в Султание; что предложения его отвергнуты и сам он задержан
со всею миссиею. На это министр иностранных дел, с упорством,
свойственным человеку, не знающему ни народа, ни характера и осо¬
бенностей тегеранского двора, отвечал, что это неправда, что посоль¬
ство князя Меншикова должно укрепить наши связи с Персиею, а не
расторгнуть их; что неприязненные действия есть только дерзость и
своевольство одного эриванского хана и потому он, министр, пору¬
чает князю Меншикову требовать от двора персидского примерного
наказания хана и, в случае неудовлетворения требования, прекратить
все сношения и выехать со всею нашею миссиею1.Что мог подумать Ермолов, читая депешу министра иностран¬
ных дел, полученную одновременно с распоряжением Военного
министерства совершенно иного характера? Признавая объявление
войны персиянами фактом совершившимся, Военное министерство
приняло безотлагательные, хотя и неполные меры к облегчению за¬
труднительного положения главнокомандующего. Вместо просимых
им 24 батальонов решено было отправить полки 20-й пехотной ди¬
визии в двухбатальонном составе (всего 12 батальонов) с тем, что
третьи батальоны будут посланы по смене их в местах расположе¬
ния2 полками 18-й и 19-й дивизий.Сделав вместе с тем распоряжение об отправлении с Дона шести
казачьих полков, Дибич писал Ермолову, что император находит,1	Отношение графа Нессельроде Ермолову, 1 августа 1826 г Акты Кавк ар-
хеогр комиссии, т VI, ч И, № 6532	Они занимали караулы в Херсоне, Нероконе, Феодосии, Севастополе, Кер¬
чи и Ениколе574
1810-1826что и до прибытия подкреплений в распоряжении главнокоман¬
дующего находится достаточно сил не только для отражения всех
покушений неприятеля, но и для наступательных действий. По све¬
дениям военного министерства, с прибытием на Кавказ сводно¬
гвардейского полка, из людей, выписанных из гвардии и Чернигов¬
ского полка по происшествию 14 декабря 1825 г., Ермолов должен
был иметь в Закавказье до 30 ООО человек пехоты, из коих в окрест¬
ностях Тифлиса — до 15 ООО человек. Оставя 2000 для обеспечения
столицы Грузии, военному министерству казалось, что с остальны¬
ми 1800 человек пехоты, с соответственным числом артиллерии и
кавалерии, главнокомандующий мог перейти в наступление.«Его императорское величество, — писал Дибич Ермолову1, —
нисколько не сомневается, чтобы, под предводительством вождя
столь опытного, столь отличного и в столь высокой степени име¬
ющего доверенность своих подчиненных, как ваше высокопревос¬
ходительство, сих войск не было достаточно для ниспровержения
всех сил, которые персияне возмогут противопоставить оным».На основании таких данных Ермолову было высочайше повеле-
но безотлагательно двинуться к Эривани и не превращать военных
действий до занятия всего ханства. Если персидское правительство
не удостоверит, что неприязненные действия произошли от одного
своеволия и дерзости эриванского хана, то быстро продолжать на¬
ступление через Нахичевань, Маранд и далее к Тавризу. По заня¬
тии последнего города истребить в нем все казенное имущество,
сжечь все заведения и здания, принадлежащие правительству, и в
особенности уничтожить все военные заведения и запасы. Даль¬
нейшие действия должны были зависеть от обстоятельств, но Ди¬
бич предупреждал главнокомандующего, что император не прекра¬
тит военных действий до тех пор, пока персияне не согласятся на
уступку некоторой части территории, которую государь признает
необходимым присоединить к своей империи; что уступка эта не¬
обходима в вознаграждение убытков, которые понесет Россия от
предстоящих военных действий, и как справедливое возмездие за
нанесенное границам нашим оскорбление.Впрочем, прибавлял Дибич, назначение пути наступления есть
только предполагаемое и не должно препятствовать избранию дру¬
гого направления, лишь бы только была соблюдена сосредото¬
ченность сил, необходимая для успеха военных действий. «Выбор1	В отношении от 31 июля 1826 г Арх канцел Воен министерства «Секрет¬
ный исходящий журн », 1826 г575
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНпутей, ведущих к достижению сей цели, неминуемо зависит от местных
обстоятельств, более вам известных. Его императорское величество
ожидает успехов, соответствующих воинским дарованиям вашим и
храбрости вверенного вам войска»1.Спустя несколько дней государь писал Ермолову2: «Вы увидели
из прежних моих приказаний, объявленных вам начальником глав¬
ного штаба моего, что твердое мое есть намерение наказать персиян
в собственной их земле за наглое нарушение мира и что я, будучи
уверен, что находящееся под начальством вашим многочисленное
и храброе войско достаточно к достижению сего, не менее того при¬
казал я 20-й пехотной дивизии идти на усиление оным. Усматри¬
вая же из последнего донесения вашего намерения ограничиться
оборонительными действиями до прибытия сих подкреплений, я на
сие согласиться не могу и повелеваю вам действовать, по собрании
возможного числа войск, непременно наступательно, сообразно об¬
стоятельствам, по усмотрению вашему, против раздельных сил не¬
приятельских».По мнению Ермолова, для наступления предстояло два пути: на
Эривань, чтобы перенести действия в землю неприятеля, и в Кара-
баг, чтобы усмирить мусульманские провинции. Не восстановивши
порядка в последних, трудно было идти в Эриванское ханство с
малыми силами и в позднее время года, когда пограничные горы
покрываются снегом, дороги делаются непроходимыми и нет воз¬
можности доставить продовольствия вследствие измены жителей.Занятие Эриванского ханства могло быть полезно только тогда,
если бы мы были в состоянии обеспечить христиан (иначе персия¬
не истребили бы их поголовно), обеспечить собственные сообще¬
ния, пролегавшие среди возмутившегося населения, и обеспечить
Грузию от налета партизанских отрядов неприятеля. С другой сто¬
роны, при движении в Карабаг приходилось следовать через воз¬
мутившуюся Борчалинскую дистанцию, далее — через Казахскую,
Шамшадильскую дистанции и Елисаветпольский уезд, также воз¬
мутившиеся и занятые персиянами. При подобном движении от¬
ряда на правом фланге его были дороги со стороны озера Гокчи, по1	В другом отношении, от того же числа, Дибич писал Ермолову, что если
во время военных действий будут захвачены в плен служащие в персидских
войсках иностранцы, то, хотя бы они и объявили о чинах, полученных ими при
иностранных державах, — все-таки их содержать наравне с прочими пленными,
«поелику иностранцев сих не иначе считать надлежит, как за беглецов». Таких
лиц приказано было отправить закованными в столицу для рассылки куда следует
(Отношение Дибича Ермолову 31 июля 1826 г., № 66. Арх. канц. Воен. мин.).2	В рескрипте от 11 августа 1826 г.576
1810-1826которым неприятель мог свободно и во всякое время действовать
на нашу коммуникационную линию, с левого фланга — были бы
восставшие жители Шекинской и Ширванской провинций.Наконец, для обеспечения наступательного движения, в каком бы
направлении оно предпринято ни было, необходим был хотя не¬
значительный провиантский транспорт и обоз для парков. «Мы
вступим, — доносил Ермолов1, — в землю совершенно неустроен¬
ную, где система реквизиционная не может вдруг иметь места. Для
движений необходим подножный корм, ибо, по свойству климата,
фураж почти не заготовляется и ожидать подлежит, что неприятель
все средства истреблять станет».Ввиду всех этих затруднений А.П. Ермолов предполагал перей¬
ти в наступление в глубокую осень.Суровая в горах погода, говорил он, сделает для персиян пути
затруднительными, и они не перейдут их с пехотою и артиллериею.
Жители из кочевья в горах сойдут в свои жилища на равнину, и
семейства их и имущество, имея залогом, можно будет доставать
часть нужного продовольствия, которое везти с собою нет способов,
ибо нет в земле повозок. Осеннее и зимнее время представляют и
то удобство, что есть подножный корм. В Карабаге надобно будет
сделать улучшения в Шушинской крепости, снабдить ее провиан¬
том и усилить значительно гарнизон. Тогда действия против Эри-
ванского ханства будут облегчены.Все это, по мнению Ермолова, можно было предпринять только
по прибытии подкреплений, а до того времени он намерен был вы¬
двинуть войска в пограничные с Грузией мусульманские провин¬
ции, водворить в них порядок и восстановить прерванные сооб¬
щения. «Войска зимнее время проведут в лучших местах, — писал
Ермолов, — а я между тем приготовлю нужные транспорты и все
запасы, потребные для наступательных действий».При этом взгляде, который высказывал главнокомандующий как
в этом, так и в предыдущих донесениях об образе своих действий
против неприятеля, трудно было ожидать скорого перехода в на¬
ступление. Ввиду противоположности взглядов, существовавших в
Москве и Тифлисе, император Николай решил оставить в руках
Ермолова управление краем и административные распоряжения, а
командование действующим корпусом поручить особому лицу, ко¬
торое могло бы вести военные операции самостоятельно и энергич¬
но, согласно воле государя.1 Во всепод. донесении от 29 августа 1826 г. Воен.-ученый арх., отд. II,д. № 5850 (а), № 63.577
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНТаким лицом был избран генерал-адъютант Иван Федорович
Паскевич.За несколько дней до коронации Иван Федорович Паскевич по¬
лучил вечером записку от барона Дибича, сообщавшего, что государь
желает его видеть на следующий день и что он, Дибич, предвари¬
тельно хотел бы с ним переговорить1. Паскевич тотчас же отпра¬
вился к Дибичу, от которого и узнал о намерении императора от¬
править его на Кавказ.—	Государь, — говорил Дибич, — получил от главнокомандующего
Кавказским корпусом генерала Ермолова донесение, что персияне втор¬
глись в наши закавказские провинции, заняли Ленкорань и идут далее,
имея до 60 ООО регулярных (?) и 60 ООО иррегулярных войск (?) с 80 за¬
пряженными орудиями. Ермолов пишет, что у него нет достаточных сил
противопоставить им и что не ручается за сохранение края, если ему не
пришлют в подкрепление двух пехотных и одной кавалерийской диви¬
зий. Император желает, чтобы вы ехали на Кавказ командовать войска¬
ми, ибо силы персиян должны быть преувеличены, и его величество по¬
сле такого донесения не верит Ермолову.Не ожидая ничего подобного, Паскевич не без удивления выслу¬
шал сказанное начальником главного штаба. Последний продолжил:—	Покойный император Александр Павлович также был недо¬
волен Ермоловым и хотел вместо него назначить Рудзевича. По¬
ступки Ермолова самоуправны, и в то же время войска распущены
и в дурном состоянии; дисциплина потеряна, воровство необыкно¬
венное; люди за несколько лет не удовлетворены и во всем нужда¬
ются, материальная часть в запущении и проч. Он действительно
не может там оставаться.—	Как же я поеду на Кавказ, — спрашивал Паскевич, — когда
Ермолов там? Что я буду делать и в чем могу помочь дурному по¬
ложению дел, когда там нет сил? К тому же я болен и не выдержу
тамошнего климата, который мне известен.—	Государь этого желает, — отвечал Дибич, — и надеется, что вы
не откажетесь; впрочем, завтра вы сами будете у государя.На другой день Паскевич был позван в кабинет.—	Я знаю, — говорил император Николай, — что ты не хочешь
ехать на Кавказ — мне Дибич все рассказал; но я тебя прошу, сде¬
лай это для меня.1	Все нижеследующее составляет рассказ самого Паскевича в присутствии
Туркула и Заблоцкого-Десятовского. Покойный А.П. Заблоцкий тотчас же за¬
писал этот рассказ дословно и потом обязательно предоставил в мое распоря¬
жение.578
1810-1826Паскевич повторил все сказанное Дибичу накануне.—	Я буду, — прибавил он, — в подчинении у Ермолова, а потому
не могу сделать никакого распоряжения и отвечать -за него.На это император, между прочим, сказал Паскевичу:—	Ты говоришь о затруднениях от Ермолова: я ему посылаю
указы, чтобы он без совещания с тобою не предпринимал никаких
распоряжений военных, а тебе даю особый указ о смене его в случае
умышленного противодействия или неисполнения моих указов о со¬
вместном с тобою действии.Указ этот, по словам Паскевича, его величество тут же собствен¬
норучно написал и ему отдал, так что и Дибич о нем не знал. Не
считая более возможным противиться желанию государя, И.Ф. Па¬
скевич принял предложение. Дибич, как казалось, радовался, что
Ермолову показано недоверие, и при свиданиях с Паскевичем мно¬
го говорил ему о действиях Алексея Петровича, разумеется дурных.Одновременно с назначением Паскевича император Николай
писал Ермолову1: «Я посылаю вам двух известных генералов: гене¬
рал-адъютанта Паскевича и генерал-майора Дениса Давыдова. Пер¬
вый, мой бывший начальник, пользуется всею моею доверенностью;
он лично может вам объяснить все, что, по краткости времени и
по безызвестности, не могу я вам письменно приказать. Назначив
его командующим под вами войсками, дал я вам отличнейшего со¬
трудника, который выполнит всегда все ему делаемые поручения с
должным усердием и понятливостью. Я желаю, чтобы он, с вашего
разрешения, сообщал мне все, что от вас поручено будет давать
знать, что и прошу делать как наичаще».В рескриптах, подписанных на следующий день2, государь со¬
общал Ермолову, что поручает Паскевичу командование войсками
под главным его начальством, а во втором, что хотя, на основании
учреждения о большой действующей армии, в случае болезни или
отсутствия главнокомандующего, на его место заступает начальник
штаба, но что, в таком случае, он поручает ему вверить начальство
над корпусом генерал-адъютанту Паскевичу.Получив все эти распоряжения за несколько только дней до при¬
бытия Паскевича, Алексей Петрович Ермолов не мог не понять
причины такого назначения и, как человек в высшей степени чес¬
толюбивый, не мог отнестись к этому хладнокровно. Появление по¬
стороннего лица, и притом пользующегося полным доверием госу¬1	В рескрипте от 10 августа 1826 г.2	От 11 августа 1826 г.579
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдаря, было, конечно, ему весьма неприятно и неизбежно должно
было отразиться на первой встрече, в особенности у Ермолова, во¬
обще не привыкшего стесняться ни в своих выражениях, ни по¬
ступках. Ему, конечно, было еще более неприятно и потому, что
посылка в Тифлис Паскевича случилась именно в такое время, ко¬
торое можно было считать критическим, когда персияне, не встре¬
чая препятствий, все подвигались вперед и заняли город Елисавет-
поль с его округом.Дело это происходило так. По получении известия о вероломном
вторжении неприятеля в наши границы Ермолов приказал окруж¬
ному начальнику Елисаветпольского уезда Симонову, чтобы он не¬
медленно вывел из тамошней крепости в Тифлис малочисленный
гарнизон и доставил бы туда же денежную казну и дела. Главноко¬
мандующий вызван был на такую меру сколько в предупреждение
очевидной опасности от нападения персиян, столько же из желания
не подвергать наши слабые силы нечаянному нападению жителей-
татар в случае их возмущения. Последнего можно было ожидать
почти наверное, ввиду существовавшего уже волнения.Приступая к исполнению распоряжения Ермолова и желая пред¬
варительно сосредоточить войска, Симонов вызвал к себе две роты,
стоявшие в Зурнабаде, но они не успели прибыть, как в городе
вспыхнуло восстание.27 июля, когда татары узнали о скором оставлении города рус¬
скими войсками, они вооружились поголовно саблями и кинжала¬
ми, ворвались в крепость и направились прямо к острогу, для ос¬
вобождения заключенных. Одна часть мятежников бросилась на
караул, защищавший доступ к тюрьме, а другая стала бросать в
окна кинжалы и, таким путем, снабдила преступников оружием.
Они легко разбили двери и запоры острога и устремились на кара¬
ул с тыла. Семь человек солдат было убито, а остальные переране¬
ны. Затем мятежники напали на отряд, под прикрытием которого
было отправлено казначейство, и успели отбить несколько тюков мед¬
ных денег. В самом городе, в ночь с 27-го на 28-е число, многие рус¬
ские были вырезаны; убиты: частный пристав, штабс-капитан Ва¬
сильев, артиллерии прапорщик Харченко и несколько чиновников;
все дела присутственных мест остались в руках возмутившихся и
были потом сожжены ими1.Среди самого разгара восстания к Елисаветполю подходили две
роты, вызванные из Зурнабада. Начальник отряда, капитан Шнит-1 Рапорт грузинского прокурора министру юстиции, от 10 августа 1826 г.,
N° 250. Воен. арх., отд. И, дело № 5850 (а), лист 91.580
1810-1826ников, выслал вперед поручика Габаева, с 12 казаками, предупре¬
дить Симонова о прибытии рот, но встретившиеся на пути армяне
объявили Габаеву о возмущении татар и советовали ему возвра¬
титься назад. Желая, однако же, лично удостовериться в том, что
происходило в городе, Габаев въехал в улицу и был тотчас же окру¬
жен татарами и захвачен в плен вместе с казаками.Не ожидая возвращения Габаева, капитан Шнитников подошел
к городу и был встречен депутациею от татар, которая заявила, что
готова пропустить роты, но с условием, чтобы весь русский обоз
был оставлен в их пользу. Шнитников отверг предложение и дви¬
нулся вперед; но едва вошел он в улицы, как засевшие в домах та¬
тары встретили его сильным огнем. При помощи штыков и картеч¬
ного огня отряд пробивался на тифлисскую дорогу, причем потерял
одного офицера смертельно раненным и 30 человек нижних чинов
убитыми. Положение Шнитникова было критическое, но в это вре¬
мя прибыл в отряд Габаев, освобожденный армянами. Уроженец
Елисаветполя, отлично знавший расположение городских улиц, Га¬
баев повернул роты в сторону и провел отряд такими улицами,
в которых возмутители не успели устроить засады.С уходом Шнитникова татары остались полными хозяевами го¬
рода, а вслед за тем он был занят персиянами, распространившими
свои грабежи на всю окрестность. Находившиеся вблизи Елиса¬
ветполя немецкие колонии были разграблены, причем жители Ан-
ненфельдской колонии успели бежать в Тифлис, а Еленендорф-
ской — укрылись в домах армян в самом Елисаветполе. Неприятель
выдвинул часть своей конницы в Шамшадальскую дистанцию и
присоединил к своему ополчению до 2000 вооруженных жителей.С этим отрядом прибыла и часть конницы из Эривани для со¬
провождения в Грузию царевича Александра, посылаемого для воз¬
мущения Кахетии. Для прикрытия последней был сформирован,
под начальством генерала князя Мадатова, особый отряд из 81/3 ба¬
тальонов пехоты, с 14 орудиями, и слабосильного полка казаков1.
Назначение этого отряда, расположенного на р. Акстафе, было
удерживать жителей Казахской дистанции от возмущения, а перси¬
ян и возмутившихся уже татар Елисаветпольского округа от втор¬
жения в Грузию.До прибытия подкреплений с Кавказской линии князю Мадато-
ву приказано было ограничиться одною обороною и, в случае на¬1	Четыре батальона Грузинского гренадерского, четыре батальона Ширван-
ского и три роты 41-го егерского полков.581
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНступления значительных сил неприятеля, отойти в Борчалинскую
дистанцию, за так называемый Красный мост и, оставив его перед
собою, ожидать прибытия из Тифлиса главнокомандующего с вой¬
сками.«При всей надежде, — писал Ермолов князю Мадатову1, — на
бдительность вашего сиятельства, я не могу не подтвердить вам, что
осторожность необходима, что, сколько робким ни замечен непри¬
ятель, презирать его не должно; что гораздо полезнее противопо¬
ставить неприятелю соединенные силы для большей верности в
успехе, нежели подвергнуться опасности действовать силами недо¬
статочными из тщеславия противоборствовать сильнейшему».Спустя несколько дней на усиление отряда князя Мадатова
были отправлены грузинская конная милиция и 400 человек осе¬
тин. Осетины были прекрасные стрелки, но, по бедности, не могли
содержать себя, и потому Ермолов приказал выдавать им содержа¬
ние от казны, присовокупляя, что грузинская милиция имеет соб¬
ственное продовольствие2. Не полагаясь на стойкость милиции и
способность ее к разведывательной службе, князь Мадатов просил
прислать ему хотя немного казаков, так как лошади находившегося
в отряде полка Костина были в дурном состоянии. «Конницы у
нас, — отвечал Ермолов3, — как вы знаете, вовсе нет, а то малое
число казаков, которых мы употребляем, я полагал для одних пи¬
кетов, охраняющих спокойствие лагеря; но знал, что они преследо¬
вать неприятеля не в состоянии и по малочисленности, и по каче¬
ству лошадей, которых кормят они на счет жителей, не заботясь об
их разорении».Хотя авангардное положение отряда князя Мадатова и требова¬
ло, прежде других, снабжения его всем необходимым, но Ермолов
не находил возможным усилить его кавалерию. Главнокомандую¬
щий не изменял своих убеждений и находил, что наступление воз¬
можно только с водворением хотя некоторого спокойствия в на¬
ходящихся на наших флангах мусульманских провинциях, а такое
спокойствие далеко еще не было восстановлено.Прежде всего надо было изгнать из Ширвани появившегося там
бывшего хана Мустафу, который, имея при себе несколько привер¬
женцев, грозил остальным жестоким мщением. Чтобы парализовать
его деятельность, Ермолов поручил генерал-майору Краббе собрать1	В предписании от 10 августа 1826 г., № 266.2	Предписания Ермолова кн. Мадатову, от 15 и 17 августа 1826 г. № 276 и
283.3	В предписании кн. Мадатову, от 21 августа 1826 г., № 297.582
1810-1826конницу из кубинцев, дербентцев и даже из акушинцев, которая,
будучи подкреплена нашими войсками, могла из-за одной добычи
оказать большое содействие к изгнанию Мустафа-хана. По оконча¬
нии летней кочевки в горах ширванцы обыкновенно спускались
к р. Куре и далее на Муганскую степь. По мнению главнокоманду¬
ющего, это было самое лучшее время для их наказания. «Они, —
писал Ермолов1, — не вверят семейств своих и имущества живущим
на Мугани народам и кочующим на оной персидским подданным и
должны будут оставить их на левом берегу р. Куры». Этим надо
было воспользоваться и стараться разорить их беспрерывными
перемещениями с места на место. Краббе не находил, однако же,
возможным двинуться вперед по недостатку продовольствия. «Те¬
перь, — доносил он2, — главным моим занятием есть старание обе¬
спечить войска продовольствием и удержать спокойствие в Кубинской
провинции». Какой недостаток был в Ширвани в продовольствии —
можно судить по тому, что войска, с началом возмущения, все вре¬
мя довольствовались половинною дачею. Хотя в г. Шемахе и было
в запасе до 400 четвертей пшеницы, но, за отсутствием мельниц,
она оставалась в зерне. Население отказывалось не только постав¬
лять хлеб войскам, но и продавать его на рынках. В Кубе и Дербен¬
те хлеб вздорожал настолько, что генерал Краббе принужден был
просить астраханского губернатора заготовить для него продоволь¬
ствие и отправить его морем.Вместе с тем, не считая возможным оставаться без запасов про¬
довольствия, Краббе, 15 августа, оставил Шемаху и перешел на
р. Персагат. Недостаток перевозочных средств заставил прежде все¬
го озаботиться о перевозке больных, а старую одежду и заручную
амуницию пришлось уничтожить.Между тем пробравшийся в Кубинскую провинцию сын бывшего
хана, считавший себя наследником, успел поднять большую часть
населения и заставил Краббе занять Кубу. Через несколько дней
возмутители, поддержанные прибывшими персиянами, окружили
город, два раза пытались овладеть предместьем, но были отбиты.
Тем не менее Краббе оказался запертым в Кубе, и деятельность его
отряда была парализована. «Удивляюсь, — писал Ермолов князю
Мадатову, — как залез в Кубу генерал Краббе? Неужели он не мог
совладать со сволочью? Бесят меня подобные дерзости, которые,
при малейшей распорядительности, случаться не должны».1	В предписании генерал-майору Краббе, от 14 августа 1826 г., № 271.2	Ермолову, от 23 августа 1826 г., № 113.583
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНС заключением в Кубе отряда генерал-майора Краббе персиянам
представлялось широкое поле для действий. Все мусульманские
провинции и даже Южный Дагестан были очищены от русских
войск, и можно было ожидать, что персияне придут на помощь по¬
сланному ими в Казикумух бывшему хану Сурхаю. Отправляя по¬
следнего, Аббас-Мирза объявил его полномочным векилем всего
Дагестана. Сурхай прежде всего явился в Табасарани и обратился
с воззванием к даргинскому обществу (акушинцам), но население
не только отказалось последовать совету бывшего хана Казикумух-
ского, но и переслало его воззвание к главнокомандующему. Дар¬
гинцы просили шамхала Тарковского и преданного нам Аслан-хана
Кюринского зорко следить за действиями Сурхая и, если можно,
выгнать его из Табасарани. Поступок акушинцев, народа сильного
и воинственного, обеспечивал вполне спокойствие Дагестана.—	Пока акушинский народ пребывает верным, — говорил Ермо¬
лов, — а в Казикумухе находится Аслан-хан, за спокойствие Даге¬
стана можно поручиться.«Уверен был, — писал главнокомандующий даргинцам1, — что
общество не примет предложения (Сурхая), ибо люди благоразум¬
ные не променяют жизни счастливой и спокойной и уважения, ко¬
торым ото всех пользуются, на лживые обещания каджаров, сопро¬
вождаемые обыкновенным их хвастовством обманчивым.Я знаю, каким пакостным ругательством имя каджаров слывет
в Дагестане, и обществу даргинскому смеет Абас-каджар давать по¬
веления в безумном высокомерии своем: каджар сей назначает Сур¬
хая, изменника, векилем всего Дагестана.Знаменитый векиль сей собирает голых разбойников, для про¬
изведения грабежа и разбоев, и смеет думать, что храброе даргин¬
ское общество будет то же делать и ему повиноваться.Вы скоро увидите, как побегут все мошенники, и Аббас-Мирза
опять соберет друзей своих, его достойных. Нетрудно будет бежать
и знаменитому векилю, который, из подлости и угождения Аббас-
каджару, согласился перестать быть сюни (сунитом) и сделался шие
(шиитом)».Сурхай был действительно скоро разбит Аслан-ханом и принуж¬
ден бежать в Согратло, где впоследствии и умер. Дагестан оставал¬
ся спокойным во все продолжение войны с персиянами, что, конеч¬
но, было весьма важно для нас и давало возможность принять меры
к успокоению мусульманских провинций, и в таком положении1 В объявлении вольному даргинскому обществу, 24 августа 1826 г584
1810-1826находились дела в Закавказье, когда, 29 августа, Паскевич приехал
в Тифлис и тотчас же явился к Ермолову. Главнокомандующий
объявил, что он очень рад как такому назначению, так и скорому
прибытию, но на следующий день полицейский чиновник заявил
Паскевичу, что Ермолов никого не принимает, а просит его к себе
завтра. В назначенный час Паскевич отправился в дом главноко¬
мандующего, и вот как он рассказывает свою встречу с Ермоловым.«Меня пригласили в большую комнату-кабинет его, посредине
которого стоял большой стол в виде стойки. На одной стороне за
столом сидел генерал Ермолов в сюртуке без эполет, в линейной
казачьей шапке. Напротив его — генералы и другие лица, которые
обыкновенно собирались к нему для разговоров и суждений. При¬
хожу я, второе лицо по нем. Он говорит: «А, здравствуйте, Иван
Федорович», — и никто не уступает мне места и даже нет для меня
стула.Полагая, что это делается с умыслом, для моего унижения, я
взял в отдалении стул, принес его сам, поставил против Ермолова
и сел. Смотрю на посетителей: одни в сюртуках, без шпаг, другие
без эполет и, наконец, один молодой человек в венгерке. Все вновь
входящие приветствуются одинаково со мною. «А, здравствуйте,
Иван Кузьмич, как вы поживаете? Здравствуйте, Петр Иванович»
и т. д. Все потом садятся, так что прапорщик не уступает места
генералу. Приходит генерал Вельяминов, командующий войсками
за Кавказом, и ему нет стула, и ему места никто не дает. И он от
стыда сам принес стул и сел возле меня. Я спрашиваю его: кто это
Иван Кузьмич? Это поручик такой-то. А этот в венгерке? Это пра¬
порщик такой-то. Для меня это показалось очень странно».После такого свидания с главнокомандующим Паскевич оста¬
вался в Тифлисе несколько дней без всякого дела и получил на¬
значение уже тогда, когда князь Мадатов одержал, при Шамхоре,
первую победу над персиянами.
ГЛАВА 27Приготовления А.П. Ермолова к наступательным действиям. Форми¬
рование наступательного отряда князя Мадатова. Переход к наступ¬
лению. Победа, одержанная князем Мадатовым при Шамхоре. Занятие
Елисаветполя, Назначение генерал-адъютанта Паскевича начальником
действующих отрядов. Поставленная ему цель действий. Прибытие
Паскевича в Елисаветполь. Мнение его о подчиненных ему войсках. Ели-
саветпольское сражение. Планы Ермолова и Паскевича о дальнейших
действиях. Действия эриванского отряда. Бой у селения Мирака.
Умиротворение Шамшадыльской и Казахской дистанций. Очищение от
неприятеля провинций: Ширванской, Шекинской и Бакинской. Экспе¬
диция Паскевича за реку Араке. Мнения Паскевича и Дибича о дальней¬
ших действиях. Наступление зимы. Расположение войск на зимовыхквартирахСосредоточивая войска для наступательных действий и имея в
своем распоряжении ограниченные силы, Ермолов приучал полки
к построению в две шеренги, как к строю, представляющему доста¬
точную плотность против персидских войск. Главнокомандующий
принял меры к формированию подвижных магазинов и к наполне¬
нию постоянных; в Тифлисе заготовлялись патроны; негодные ла¬
феты и зарядные ящики заменялись новыми; горные орудия при¬
норавливались к более удобной накладке на вьюки и проч.В половине августа А.П. Ермолов усилил отряд, расположенный
на р. Гассан-Су, и командование им поручил генерал-майору князю
Мадатову. Первоначальное назначение этого отряда состояло в том,
чтобы, ограничиваясь оборонительными действиями, прикрывать
г. Тифлис со стороны Елисаветполя, наблюдать за Делижанским
ущельем и удерживать жителей татарских дистанций от явного воз¬
мущения.586
1810-1826«Вы, любезный князь, — писал Ермолов Мадатову1, — употре¬
бите все силы, чтобы не допустить этой сволочи (персиян) пода¬
ваться вперед. Каджарам никогда еще не приходилось иметь дело
со столь значительными соединенными силами. Ваше мужество и
многолетние заслуги служат ручательством в том, что вы успеете
внушить неприятелю тот ужас, какой должны вселять в него храб¬
рые русские войска, под начальством опытного генерала».По занятии персиянами города Елисаветполя небольшой отряд
персидских войск, под начальством Эмир-хана, сардаря, был рас¬
положен на реке Шамхорке, близ селения того же имени. Недобро¬
желательные к нам жители Шамшадыльской и Казахской дистан¬
ций, подстрекаемые персиянами и царевичем Александром, надеясь
на помощь персиян, собрались в числе нескольких тысяч конных
между реками Таузою и Дзегамом и провозгласили своим предво¬
дителем царевича Александра. Узнав о таком скопище, князь Ма¬
датов выступил ночью с частью своего отряда и на рассвете напал
врасплох на бунтовщиков и рассеял их. Возмутившиеся татары рас¬
сыпались в разные стороны, а царевич Александр скрылся у джар-
ских лезгин и впоследствии участвовал в набегах на Кизих.В конце августа, признавая возможным перейти в наступление,
генерал Ермолов предписал князю Мадатову выгнать персиян из
Елисаветполя и, остановившись в этом городе, ожидать дальнейших
приказаний.«Не переменяй ничего в моем распоряжении, — писал Ермо¬
лов2, — и ступай с Богом! Будь осторожен в Елисаветполе, и если
точно придет Аббас-Каджар, то имей средство узнать заблаговре¬
менно, и во всегдашней будь готовности двинуться. Противу сил
несоразмерных не вдавайся в дело. Нам надобен верный успех, и
таковой приобретешь ты со всеми твоими войсками без сомнения.
Суворов не употреблял слова ретирада, а называл оную прогулкою.
И вы, любезнейший князь, прогуляйтесь вовремя, когда будет не
под силу; стыда нимало в том нет. Если, любезный князь, рассеяние
неприятельской конницы в Таузе произвело впечатление, то я ожи¬
даю, что изгнание персиян и пришлеца хана из Елисаветполя сде¬
лает большое и для нас полезное действие».По сведениям, силы персиян, находившихся в Елисаветполе, со¬
стояли из одной конницы, и потому трудно было предположить,
чтобы с наступлением князя Мадатова неприятель мог удержать1	В письме от 16 августа, № 278. «Жизнь князя Мадатова». Изд. 1863 г.,
с. 226;2	От 28 августа 1826 г. «Жизнь князя Мадатова». Изд. 1863 г., с. 104.587
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкрепость и город. Но если бы неприятель заперся в крепости, то
главнокомандующий приказал немедленно отвести воду из татаула,
который был проведен близ крепостных стен. «Один недостаток
воды, — писал А.П. Ермолов князю Мадатову1, — принудит непри¬
ятеля сдаться через три или четыре дня. Должно также полагать,
что не имеет он там и съестных запасов, следовательно, сдаться
должен будет, и потому нет никакой нужды штурмовать крепость».Исполняя приказание корпусного командира, князь Мадатов,
для обеспечения операционной линии, оставил на реке Акстафе
полковника Грекова с V/2 батальонами пехоты2, Нижегородским
драгунским полком3 и четырьмя орудиями и сотнею казаков; сам же
выступил 1 сентября с ЗУ2 батальонами4, 12 орудиями, с двумя сла¬
быми по составу казачьими полками) и 500 человеками конной ми¬
лиции.На ночлеге у селения Дзегама князь Мадатов узнал, что перси¬
яне стоят у сел. Шамхора; что число их, вместе с присоединивши¬
мися к ним возмутившимися жителями, простирается до 10 ООО че¬
ловек и что начальствует над ними принц Мамед-Мирза и при нем
в качестве дядьки находится Эмир-хан-сардарь, считавшийся пер¬
сиянами одним из лучших полководцев.Ранним утром 3 сентября князь Мадатов выступил из Дзегама
по направлению к Шамхору. Персидские войска занимали позицию
за рекою того же имени, на правом берегу ее, по дороге в Елисавет-
поль, и состояли из двух батальонов пехоты (сарбазов шахской
гвардии), с четырьмя орудиями и 20 фальконетами, и из 8000 кон¬
ницы. Прикрываясь рекою и растянувшись почти на две версты,
неприятель имел дугообразное расположение, дававшее ему воз¬
можность охватить фланги наступающего и сосредоточить пере¬
крестный огонь на единственную дорогу, по которой должен был
приближаться малочисленный отряд князя Мадатова. Хотя постав¬
ленная в центре пехота и часть артиллерии были помещены в
устроенных наскоро укреплениях и разного рода закрытиях, но
местность, занятая персиянами, была невыгодна для обороны, так
как левый берег реки командовал над правым.1	В предписании от 22 августа 1826 г., № 299.2	Батальон Херсонского гренадерского и две роты Ширванского пехотного
полков.3	Полк этот прибыл к отряду только за несколько дней до выступления. Он
прошел из Царских Колодцев прямо через степь Караю и переправился через
реку Куру вброд близ селения Сала-Оглы.4	Батальон Херсонского гренадерского, шесть рот Грузинского гренадерско¬
го и три роты 41-го егерского полков.588
1810-1826При приближении наших войск неприятель открыл огонь из
всех своих орудий и фальконетов. Князь Мадатов построил свой
отряд в три колонны, выдвинул вперед восемь батарейных орудий
и, под прикрытием их, двинулся в атаку. Он приказал пехоте не
вдаваться в бесполезную перестрелку, а начать и кончить дело шты¬
ками.Через четверть часа после открытия огня нашей артиллерии не¬
приятельская замолкла и защита переправы персиянами ограничи¬
лась одним ружейным огнем. Не обращая на него внимания, наши
батальоны спустились к реке, перешли ее вброд и стали взбираться
на высоты. Впереди всех ехавший князь Мадатов крикнул «ура!»,
и два батальона грузинцев и егерей бросились в штыки. Шахская
гвардия готова была принять атаку, но в это время в тылу наших
колонн, за рекою Шамхором, поднялись столбы пыли, а за ними
виднелись какие-то движущиеся конные массы. То приближался
обоз в два ряда и на рысях. Движение это было произведено по
приказанию князя Мадатова, «знавшего, как вид этого маневра по¬
действует на пугливое воображение азиатского неприятеля»1. Пер¬
сияне действительно приняли обоз за прибытие подкреплений и
стали быстро отступать.Прежде других оставила поле сражения многочисленная пер¬
сидская конница, а затем ее примеру последовала и пехота, бук¬
вально рассыпавшаяся в разные стороны. При этом толпа в 500 че¬
ловек, отрезанная нашею кавалериею от пути отступления, была
изрублена, и в том числе Эмир-хан-сардарь, оказавший в деле осо¬
бую храбрость и употреблявший все старание, чтобы остановить
бегущих.Одержанная победа стоила нам 7 человек убитыми и 24 человека
ранеными; потери неприятеля одними убитыми превышали 1500 че¬
ловек и, сверх того, он оставил в наших руках 67 человек пленных,
одно орудие, много зарядных ящиков и 11 фальконетов2. Князь Ма¬
датов с двумя легкими орудиями и казаками преследовал бегущих,
но не на далекое расстояние. После 50-верстного перехода и про¬
должительного боя войска так утомились, что нуждались в отдыхе.
Остановившись с конницею, он дождался прибытия пехоты, обхо¬
дил ряды и поздравлял солдат с победою.—	Вы русские воины, — говорил он, — я с вами никогда не буду
побежден; мы персиян не только здесь, но и везде разобьем.1	«Жизнь князя Мадатова», с. 109.2	Отношение генерала Вельяминова князю Саварсемидзе, 5 сентября 1826 г.,
№ 353.589
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНКнязь Мадатов получил за это дело бриллиантовую саблю с над¬
писью «За храбрость». Награда эта соответствовала той важности
и тому впечатлению, которое должна была произвести победа при
Шамхоре как на персиян, так и на возмутившееся магометанское
население.«Благодарю Бога, — писал Ермолов князю Мадатову1,— что вам
удалось прогнать подлого мошенника Аббас-Каджара, который не
знаю отчего так быстро побежал, когда не было у вас средств его
преследовать и не остановить даже; когда и войск было у него мно¬
го, и артиллерии он не потерял. Вы, любезный князь, хорошее по¬
ложили начало при Шамхоре.Главнокомандующий со вниманием расспрашивал офицера, при¬
сланного к нему с донесением, и с особенным удовольствием узнал,
что потери в пехоте были незначительны и наибольшее поражение
неприятелю было нанесено при его преследовании. «Как хорошо
случилось, — писал Алексей Петрович2, — что вы, любезный князь,
сделали начало совершенно в подтверждение донесения моего, что
распорядил я наступательное действие прежде прибытия генерала
Паскевича. Думали, что мы перепугались и ничего не смели пред¬
принять! Происшествие сие порадует столицу, а я ожидаю донесе¬
ния о взятии Елисаветполя».Главнокомандующий не ошибся в своем предположении. Желая
захватить неприятеля врасплох в Елисаветполе, князь Мадатов
приказал войскам с наступлением ночи выступить, а сам с 200 че¬
ловеками казаков и двумя орудиями поскакал вперед. Проехав де¬
сять верст, он узнал от встречных жителей, что неприятеля уже нет
в городе и что находившийся там батальон, под начальством Назар-
Али-хана, был увлечен всеобщим бегством. Несчастный хан понес
за это бесстыднейшее в Персии наказание: ему обрили бороду и,
посадив на осла лицом к хвосту, возили по всему лагерю Аббас -
Мирзы3.Назар-Али-хан находился в Елисаветполе только в качестве ко¬
мандующего войсками, но краем управлял присланный Аббас-Мир-
зою сын убитого Джавад-хана Ганжинского Угурли-хан, который в
продолжение сорокадневного управления только и занимался тем,1	В письме от 29 сентября 1826 г. «Русская старина», 1873 г., т. VII, с. 99.2	Князю Мадатову в письме от 7 сентября 1826 г. «Русская старина», 1873 г.,
т. VII, с. 98.3	По показанию других, Назар-Али-хан был одет в женское платье и, с на¬
мазанною кислым молоком бородою, посажен на осла лицом к хвосту. Впослед¬
ствии, когда наследник персидского престола сам потерпел поражение, то, воз¬
вратившись в Тавриз, приказал задушить несчастного хана.590
1810-1826что грабил жителей для своего обогащения. Армяне, населяющие
весь форштадт елисаветпольский, расположенный на правом бере¬
гу реки Ганжинки, во все время пребывания персиян в городе ока¬
зывали им некоторое сопротивление. Они укрепили форштадт,
устроили у выходов караулы и объявили Угурли-хану, что готовы
сделать пожертвование, если его будут требовать установленным
порядком и через посредство назначенных ими старшин; они запре¬
тили персиянам вход в форштадт, говоря, что иначе не в состоянии
будут отвратить беспорядки, которые могут произойти при подоб¬
ном посещении.Назар-Али-хан пытался хитростью завлечь армян в крепость, со
всем их имуществом и семейством, уверяя, что намерен защищать¬
ся до последней крайности, и сжег все городские строения, находя¬
щиеся вне крепости и препятствующие обороне. Армяне не верили
словам хана и не переселялись в крепость, а поддавшиеся такому
обману татары были жестоко наказаны, ибо перед бегством сарбазы
разграбили их имущество и обесчестили многих жен.Получив известие о несчастье, постигшем персиян под Шамхо-
ром, Аббас-Мирза, располагавший по окончании минных работ
штурмовать Шушинскую крепость, внезапно снял блокаду, оставил
у крепости небольшой наблюдательный корпус, а сам 5 сентября
перешел на реку Тертер и остановился в 60 верстах от Елисаветпо-
ля. Он намерен был принять на себя разбитые под Шамхором вой¬
ска, устроить их и, утвердившись в Елисаветполе, атаковать князя
Мадатова; но события предупредили персидского принца, и пред¬
положения его не увенчались успехом.Утром, 4-го числа, князь Мадатов со всем своим отрядом всту¬
пил уже в Елисаветполь и был встречен христианским населением
с большим восторгом. «Народ, предшествуемый духовенством в
полном облачении, — говорит биограф1, — встретил его, как изба¬
вителя, со слезами благодарности и кликами радости. Колонны стали
в должном порядке, и духовенство служило благодарственный мо¬
лебен за послание русских для избавления от врага; жители под¬
носили войскам хлеб-соль, плоды и даже обнимали колени предво¬
дителя. Все ожило в мрачном пред тем Елисаветполе, и в роскошных
садах раздались песни; восклицания: «Кгочаг Мадатов» (молодец
Мадатов) повторялись беспрестанно».Заняв цитадель, начальник отряда приказал водрузить над нею
русское знамя и прежде всего принял меры к восстановлению по-1 «Жизнь князя Мадатова», с. 112 и ИЗ.591
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНрядка и спокойствия среди населения. Отправив по всем дорогам
разъезды, князь Мадатов вывел войска за город и расположился
тылом к армянскому форштадту на дороге, ведущей в Карабаг. Воз¬
вращавшиеся разъезды приносили известие о полнейшей демора¬
лизации персидских войск. «Невозможно изобразить, — доносил
князь Мадатов1, — в каком страхе и беспорядке происходило бег¬
ство неприятеля даже близ Зейвы». Два лагеря с палатками, на¬
полненными разными жизненными припасами, тысяча четвертей
пшеницы, сто пудов пороха и много свинца остались в руках по¬
бедителя. Последнее приобретение было весьма важно, так как вой¬
ска вообще нуждались в продовольствии, и, прежде чем двигаться
вперед, князь Мадатов принужден был заняться собранием хлеба и
скота не только для своего отряда, но и для тех войск, которые
предполагалось отправить в Карабаг для освобождения от блокады
Шуши и очищения провинции от неприятеля. «В настоящих обсто¬
ятельствах, — писал Ермолов2, — действия против Аббас-Мирзы
есть важнейший предмет, и по числу войск, которыми могу рас¬
полагать, я употребил на оный все возможные средства».Средства эти были почти ничтожны. В промежуток времени с
3 до 5 сентября главнокомандующий успел сосредоточить в селении
Муганло шесть рот 7-го карабинерного полка, одну роту 41-го егер¬
ского, 8 орудий и подчинил их вместе с отрядом князя Мадатова
общему начальству генерал-адъютанта Паскевича. «Известная хра¬
брость и военная репутация сего генерала, — доносил Ермолов, —
делают его полезным мне сотрудником, тем более что он имел
счастие приобрести полную доверенность вашего императорского
величества».Сознавая, что передача новому лицу командования войсками без
всякой причины и в то время, когда наступление выразилось столь
блестящим успехом, должна была удивить и огорчить князя Мада¬
това, Ермолов просил его стать выше обстоятельств и помнить, что
при тогдашнем состоянии дел необходимо устранить свою личность
и действовать единодушно. «Не оскорбитесь, ваше сиятельство, —
писал Алексей Петрович3, — что вы лишаетесь случая быть началь¬
ником отряда, тогда как предлежит ему назначение блистательное.
Конечно, это не сделает вам удовольствия, но случай сей не по¬
следний, и вы, без сомнения, успеете показать, сколько давнее пре¬1	В рапорте Ермолову, от 5 сентября 1826 г.2	В письме Дибичу от 4 сентября 1826 г.3	Князю Мадатову, от 9 сентября 1826 г. «Жизнь князя Мадатова». Изд.
1863 г., с. 241.592
1810-1826бывание ваше здесь, столько знание неприятеля и здешних народов
может принести пользы службе государя. Употребите теперь дея¬
тельность вашу и помогайте всеми силами новому начальнику, ко¬
торый, по незнанию свойств здешних народов, будет иметь нужду
в вашей опытности. Обстоятельства таковы, что мы все должны
действовать единодушно».Поставляя главнейшею целью действий генерал-адъютанта Па¬
скевича очищение Карабага, главнокомандующий ожидал, что он
встретит там большое сопротивление, «ибо есть известие, — до¬
носил он, — что шах сам должен быть в Карабаге1. По мнению Ер¬
молова, персияне должны были встретить Паскевича или около
Шуши, или же, не принимая боя, отступить за Араке. В первом
случае атаку персидского лагеря следовало произвести со стороны
Ах-Оглана, так как, по полученным сведениям, со стороны Шах-
Булага и Аскаранского ущелья все дороги были перекопаны непри¬
ятелем, и горные ущелья во многих местах так тесны, что неприя¬
тель мог удобно защищаться с небольшими силами. К тому же
движение наше на Ах-Оглан отрезывало персиян от единственной
переправы у Худаферинского моста, и можно было быть уверен¬
ным, что неприятель постарается поспешить отступлением. В таком
случае главнокомандующий разрешал преследовать его, но только
до тех пор, пока он не перейдет за Араке.«Отряд, идущий в Карабаг, — писал Ермолов Паскевичу2, — дол¬
жен находить продовольствие на местах. Князь Мадатов, заняв
Елисаветполь, соберет там столько хлеба, что отряд может взять
оного с собою дней на пятнадцать. Будет собрано также некоторое
количество скота, с помощью которого отряд может довольство¬
ваться около 20 дней. Сего времени слишком достаточно, чтобы
принудить неприятеля к отступлению от Шуши. В Карабаге отряд,
достигнув до Ах-Оглана, будет уже иметь позади себя плоскости,
на коих находятся главнейшие посевы, и, следовательно, найдет до¬
статочное средство к продовольствию. Сверх того, с отступлением
персиян, армянское население ободрится: многие из татар не уча¬
ствуют в измене или увлечены в оную поневоле. Все они будут
служить усердно или по крайней мере будут способствовать в оты¬
скании средств продовольствия.С вашим превосходительством отправляю начальника корпус¬
ного штаба, генерал-майора Вельяминова. В течение 10 лет через1	Всеподданнейшее донесение Ермолова, 4 сентября. Воен.-уч. арх., отд. II,
дело N° 5850 (а), лист 83.2	В секретном предписании от 4 сентября 1826 г., лит. В.593
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнего проходили все дела; он имел несколько особенных от меня
поручений и потому мог узнать многие лица, обычаи и образ по¬
нятий здешних народов, их образ войны и многие местные обстоя¬
тельства, относящиеся до здешнего края. Сими сведениями может
он быть для вас полезным».Получив такую инструкцию, генерал-адъютант Паскевич 5 сен¬
тября выехал из Тифлиса и, приняв начальство над войсками, со¬
бранными в селении Муганло, двинулся к Елисаветполю. Ревнивый
к своей славе и опасаясь, что князь Мадатов вырвет из его рук по¬
бедные лавры, Паскевич с дороги отправил предписание князю не
предпринимать без него наступления и, в случае приближения Аб-
бас-Мирзы, держаться в Елисаветполе. По пути следования Паске¬
вич присоединил к себе отряды, оставленные на реках Гассан-су
и Акстафе, и 10-го числа вступил в Елисаветполь, имея в своем
распоряжении, вместе с бывшим отрядом князя Мадатова, 10 319 че¬
ловек1 с 24 орудиями.Одним из первых донесений Паскевича было заявление о важ¬
ности одержанной победы при Шамхоре, так как, по его словам, вся
дорога на расстоянии 20 верст была усеяна мертвыми телами.
В первое время отношения между Паскевичем и князем Мадатовым
были вполне дружеские. «Князь Мадатов, — доносил Паскевич, —
здесь весьма нужный человек. Он, бывши из первых помещиков
в Карабаге и знавши здешние языки, большое влияние имеет на
здешние народы»2.Князь Мадатов передал Паскевичу, что по сведениям, им полу¬
ченным, Аббас-Мирза имеет намерение угнать жителей за Араке,
для чего и делает уже все распоряжения. На этом основании князь
Мадатов считал необходимым двинуться как можно скорее в Кара-
баг, тем более что в Шуше оставалось весьма мало продовольствия
и укрывшиеся в крепких местах армяне со своими семействами
просили помощи. Главнокомандующий также торопил Паскевича
выступлением. «В крепости Елисаветпольской, — писал он3, — до¬
вольно хлеба, следовательно, вам надо только добавить сколько1	В составе войск, собранных в Елисаветполе, находились: два батальо¬
на Херсонского гренадерского полка — 2270 человек; шесть рот Грузинского
гренадерского полка — 1580 человек; шесть рот 7-го карабинерного полка —
1780 человек; один батальон 41-го егерского полка — 1094 человека; один бата¬
льон Ширванского полка 1275 человек; Нижегородский драгунский полк —
800 человек; донских казаков — 120 человек и грузинской милиции — 500 человек.2	Всеподданнейший рапорт Паскевича, от 10 сентября. Воен.-уч. арх., отд. II,
дело № 5850 (а), листы 105 и 106.3	Генерал-адъютанту Паскевичу, 8 сентября 1826 г., № 358.594
1810-1826нужно, что от самих городских жителей, надеюсь, вы получить мо¬
жете без потери времени».Между тем в 10 часов утра 11 сентября партия казаков открыла
неприятельскую конницу в шести верстах от нашего лагеря по до¬
роге к Карабагу. Генерал-адъютант Паскевич же выслал навстречу
неприятеля семь рот пехоты с шестью орудиями, эскадрон драгун,
оба казачьих полка и грузинскую милицию, но персияне тотчас же
отступили. На следующий день, в двух верстах от лагеря, Паскевич
произвел маневр предполагаемого сражения, с построением войск
в две шеренги, чтобы приучить их к действию в таком строе1.Смотря на войска с предвзятою мыслью, Паскевич находил их
недисциплинированными, дурно одетыми и в боевом отношении ни¬
куда не годными. «Нельзя представить себе, до какой степени они
мало выучены, писал Паскевич императору накануне Елисаветполь-
ского сражения, — Боже сохрани с такими войсками быть первый раз
в деле; многие из них не умеют построить каре или колонну, — а это
все, что я от них требую. Я примечаю даже, сами начальники находят
это ненужным. Слепое повиновение им не нравится, — они к этому не
привыкли; но я заставлю их делать по-своему».Одержать победу с такими войсками мог только начальник с
блестящими военными дарованиями, человек, выходящий из ряда
обыкновенных, энергичный и стойкий. Не такой ли характеристики
искал себе Паскевич? Чтобы получить ее и иметь возможность ска¬
зать, что он, а не кто другой подготовил войска к победе, Паскевич,
накануне сражения, по его собственным словам, «в течение не¬
скольких часов делал всем отрядам движения вправо, влево, вперед
и обратно, учил строиться из каре в колонну и из колонны в каре».
Едва ли эти часовые учения принесли более пользы, чем полувеко¬
вой боевой опыт, хотя Паскевич после своих учений выражал го¬
товность встретиться с неприятелем.Около полудня 12 сентября персидская конница вновь появи¬
лась на том же самом месте, где она видна была накануне, но, за¬
метив учение наших войск, поспешно скрылась. По числу и соста¬
ву ее можно было предполагать, что за нею двигалась вся армия
персидская, что и подтвердилось полученными вечером известия¬
ми2. Выбежавшие из персидского стана армяне: Александров, слу¬
живший переводчиком у Аббас-Мирзы, и мелик Юсуф, карабагский1 Мы видели, что строй этот был введен Ермоловым для распространения
боевой линии.2- «Описание вторжения персиян в Грузию в 1826 году», полков. Коцебу.
Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 2439.595
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНжитель, объявили, что персидская армия находится на реке Курак-
Чае, в 20 верстах от Елисаветполя, и что Аббас-Мирза намерен ата¬
ковать нас в ту же ночь. Граф Симонович в своих записках говорит,
что Паскевич сначала предполагал встретить наступающих в узких
улицах города; по намерение это было оставлено, вследствие энер¬
гических указаний князя Мадатова о той опасности, которой могли
подвергнуться войска от такого расположения. Мадатов требовал
наступления и был поддержан начальником штаба Вельяминовым.Уступая настояниям, Паскевич неохотно следовал советам со¬
служивцев Ермолова, не доверял им и был недалек от уверенности,
что они желают посягнуть на его честь и доброе имя. При такой
подозрительности Паскевич, конечно, должен был переживать тя¬
желые минуты, преувеличивать опасность и силы неприятеля и
умалять свои собственные средства. Он сам тщательно расспраши¬
вал перебежчиков и лазутчиков, показания которых сходились,
впрочем, на том, что 12-го числа персидский принц прибыл на реку
Курак-Чай, и тогда же к нему присоединились до 300 человек ка-
рабагской конницы, 200 человек шекинцев, 200 человек ганжинцев
(елесаветпольских татар) и до 100 человек джаробелоканцев1.С рассветом 13 сентября Аббас-Мирза выступил из лагеря со
всеми своими силами, состоявшими из 15 000 регулярной пехоты,
20 000 кавалерии и иррегулярной пехоты, 25 орудий и большого
числа фальконетов, столь любимых персиянами. Находившиеся в
разведках казаки тотчас же дали знать о приближении неприятеля,
и по приказанию генерал-адъютанта Паскевича войска наши по¬
строились в боевой порядок, но тщетно ожидали появления про¬
тивника, остановившегося в девяти верстах от Елисаветполя и не
двигавшегося вперед.Тогда Паскевич решился идти навстречу персиянам и атаковать
их. Оставив в лагере обоз и тяжести под прикрытием двух рот Хер¬
сонского гренадерского полка и двух орудий, он в 7 часов утра дви¬
нулся вперед в следующем боевом порядке: на правом фланге шел
батальон 41-го егерского полка, построенный в двух колоннах; в
центре были расположены 12 батарейных орудий, а на левом флан¬
ге — батальон Ширванского полка, также в двух колоннах; фланги
первой линии прикрывались кавалериею: правый двумя казачьими
полками, а левый грузинскою милициею; во второй линии на пра¬
вом фланге находился батальон 7-го карабинерного полка в двух1	Показание взятого в плен Огурлу-хана Елисаветпольского. Воен.-уч. арх.,
отд. II, дело № 5850 (а).596
1810-1826колоннах, а две его роты, построенные в каре, находились при двух
орудиях и в расстоянии 100 сажен от правого фланга второй линии;
точно такое же расположение было придано батальону Грузинско¬
го гренадерского полка, составлявшему левый фланг второй линии.
Обе линии были поручены генерал-майору князю Мадатову. Ни¬
жегородский драгунский полк, разделенный подивизионно, стал
против интервалов первых двух линий, а за ними следовал резерв
в трех колоннах, состоявший из шести рот Херсонского гренадер¬
ского полка и имевший перед собою остальные шесть орудий1.В семи верстах от Елисаветполя, на возвышении, называемом
Зазал-Арх, войска наши остановились, а кавалерия, прикрывавшая
фланги во время движения, выслала сильные разъезды для наблю¬
дения за неприятелем.Около 10 часов утра, от Курак-Чайской почтовой станции по¬
казался неприятель, густою, сплошною массою приближавшийся к
позиции, занятой русским отрядом. Войска Аббас-Мирзы шли с
распущенными знаменами и барабанным боем. Князь Мадатов об¬
ходил ряды пехоты, располагал орудия на позициях и ободрял сол¬
дат. Его спокойствие служило ручательством в успехе.—	Стой смирно, — говорил он пехоте, подпускай персиянина,
ему труднее будет уходить.Подъехав к казакам, начальник боевых линий говорил им: «Дер¬
житесь час, — неприятель подастся»2.Персияне подходили, однако ж, все ближе и ближе и наконец,
остановившись не далее пушечного выстрела, стали развертываться
вправо и влево.Местность, на которой находились оба противника, представля¬
ла равнину; имевшую весьма малую покатость к р. Куре. Наша по¬
зиция пересекалась несколькими оврагами, до сажени глубиною, в
которых часть наших войск могла укрыться от неприятельских вы¬
стрелов, до самой решительной минуты атаки. Персияне располо¬
жились полумесяцем, за которым в резерве стоял хаз-баталъон или
телохранители Аббас-Мирзы. В центре боевой линии были постав¬
лены 18 орудий, а за ними стояли в три линии тавризские батальо¬
ны и батальон, составленный из беглых русских солдат. По обоим
флангам стояла конница и по шести батальонов пехоты с орудиями.
За пехотою в центре и за кавалериею правого фланга были постав¬
лены фальконеты (зимбурат) на верблюдах. Весь полукруг персид¬1	Всеподданнейший рапорт Паскевича, 14 сентября. Воен.-уч. арх., дело
№ 5850 (а).2	«Жизнь князя Мадатова», с. 121.597
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНской армии представлял дугу около трех верст длины и одну в по¬
перечнике. Левым флангом командовал Аллах-Яр-хан, зять шаха;
правым флангом — Мехмет-Мирза, старший сын Аббас-Мирзы;
центром — сам наследник персидского престола и резервом — вто¬
рой сын его, Измаил-Мирза1. Вогнутость персидского боевого по¬
рядка была настолько велика, что когда Паскевич остановился для
окончательного приготовления к бою, то фланги неприятельской
армии были почти в тылу наших резервов.Противники около часа стояли неподвижно, и, по-видимому, ни
та ни другая сторона не хотела начинать Сравнивая свои и непри¬
ятельские силы, Паскевич стал колебаться и, по словам Давыдова,
намерен был отступить под защиту города; но настояния князя Ма-
датова и Вельяминова заставили его принять сражение. Наши ба¬
тальоны двинулись вперед. Персияне с напряженным вниманием
следили за приближением их и были вполне уверены, что русские
идут внутрь их полулуния, как в ловушку.День был совершенно тихий и безветренный. Подойдя на полу-
пушечный выстрел, колонны наши снова остановились.«Паскевич, — пишет участник2, — осмотрев местность, остановил
свой отряд, слез с лошади, велел подать барабан за фронт и уселся
в глубоком раздумье. Ужасные мысли должны были бродить в го¬
лове Паскевича, находившегося посреди войск, преданных до фа¬
натизма его предместнику, Ермолову. Уже тогда вкралось в Пас¬
кевича недоверие к «ермоловским», он так называл сподвижников
этого славного генерала, постоянно подозревая, что они подводят
его славу под неудачи».Вельяминов первый подъехал к Паскевичу, сидевшему на бара¬
бане, с головою, поникшею на руку, опертую на колене, и доложил
ему, что время атаковать неприятеля.Паскевич поднял голову, сурово взглянул на подъехавшего и
промолвил: «Место русского генерала под ядрами». Вельяминов
повернул лошадь, выбрал курган перед фронтом, слез с коня и лег
на подостланную бурку, под градом ядер, вырвавших несколько ло¬
шадей его конвойной команды».Горячий по натуре и возбужденный еще более остановкою в на¬
ступлении, князь Мадатов подскакал к Вельяминову с упреком
и спросил, что он делает и чего ждет?—	Я исполняю приказание находиться под ядрами, — отвечал
он со своею неподражаемою флегмою.1	См «Русский инвалид», 1854 г, № 44 и 452	Влад Толстой См «Елисаветпольский бой» «Русский мир», 1873 г, №11598
1810-1826Князь Мадатов поскакал к Паскевичу с просьбою позволить ему
немедленно атаковать неприятеля, а то эта золотоголовая (кизил-
баш) сволочь, говорил он, опомнится и шапками закидает русский
отряд. Паскевич, в знак согласия, махнул рукой. Князь Мадатов
вернулся к Вельяминову со словами: «Отдавай приказания».—	Пошли Левковича, — говорил Вельяминов, — с его дивизио¬
ном Нижегородского драгунского полка в атаку проломить центр
неприятеля; батальонам Ширванского полка Юдина и Овечкина,
с двумя орудиями, но без ранцев и киверов, вели беглым шагом
следовать за драгунами, и, когда неприятельская кавалерия с флан¬
гов понесется окружать нижегородцев, ей в хвост ударить карте¬
чью — и в штыки. Казаков пошли прикрывать фланги ширванцев;
когда же вся эта персидская толпа пустится утекать, казаки будут
близко к ней и им станет удобно преследовать опрокинутого не¬
приятеля.Пока Вельяминов и князь Мадатов рассуждали о плане атаки,
граф Симонич также обратился к Паскевичу с просьбою позволить
атаковать неприятеля.—	Наши кавказские солдаты, — говорил граф, — не привыкли
обороняться; они нападают.—	Уверены ли вы в победе? — спросил Паскевич.—	Уверен, и вот мой товарищ Греков тоже отвечает головой за
успех.—	Ну так идите с Богом.Граф Симонич и полковник Греков поскакали к ширванцам, но
в это время, как бы по сигналу, открылась канонада с обеих сторон
и, при полном безветрии, почти непроницаемый дым покрыл все
поле сражения. Под прикрытием его персияне двинули против на¬
шего левого фланга 18 батальонов, которые подошли на полуружей-
ный выстрел прежде, чем наша батарея успела произвести картеч¬
ный выстрел. Следом за пехотой неприятельская конница, обскакав
первую линию, направила свой удар на две роты Грузинского пол¬
ка, стоявшие в каре уступом между первою и второю линиями. Вы¬
сланные вперед стрелки Грузинского полка быстро отступили в
каре и под удары персидской конницы попали казаки и татары ле¬
вого фланга. Не выдержав атаки, они повернули и поскакали назад.Теперь участь сражения зависела, можно сказать, от одного
мгновения и находчивости. По словам Симонича, в это время Па¬
скевич обходил пешком интервалы линий и случайно, в сопрово¬
ждении только одного адъютанта, очутился в толпе в беспорядке
отступившей татарской милиции. Спокойствие главного начальни¬599
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНка и его хладнокровие заставили татар опомниться, и они, остано¬
вившись, стали строиться.Между тем кавалерия и сарбазы, направлявшиеся на каре рот
Грузинского полка, совершенно неожиданно для них, наткнулись
на небольшой, но весьма крутой овраг, который издали не мог быть
ими замечен. Неприятель остановился и попал под сильный огонь
грузинцев, а оправившиеся казаки и татары стремительно атакова¬
ли его. Лишившись стремительности удара, а с ним и увлечения, не
имея возможности переправиться через овраг и поражаемые уча¬
щенным огнем нашей пехоты, персияне при самом начале атаки
казаков и татар повернули назад и, обнажив свою пехоту, рассыпа¬
лись по полю.Паскевич вызвал из резерва батальон Херсонского полка с че¬
тырьмя орудиями и приказал командиру Нижегородского драгунско¬
го полка, генералу Шабельскому, атаковать сарбазов. 8-й эскадрон
врезался в неприятельскую пехоту с фронта, а 2-й эскадрон охватил
ее с флангов и тыла. Неприятель был почти уничтожен, и напрасно
персидская конница старалась выручить сарбазов — опрокинутая
пехота бежала с поля сражения, оставив в руках нижегородцев свое
знамя. Прибывшему на место боя батальону Херсонского полка оста¬
валось только преследовать рассеянного неприятеля и оказать по¬
мощь пехоте, боровшейся с персиянами в центре.Стоявший в первой линии ширванский батальон прежде других
бросился в штыки, а за ним грузинский гренадерский и батальон
41-го егерского полка. Персияне встретили атакующих картечью
настолько сильною, что боевые наши батальоны не могли дойти
до рукопашной схватки. «Вдруг, — доносил Паскевич1, — солда¬
ты бросают ранцы и бегут на картечь и пули, опрокидывают не¬
приятеля и две версты его преследуют так, что он расстроенный
побежал»2.В то время, когда в центре и на левом фланге была одержана
полная победа и наши войска преследовали уже разбитого непри¬
ятеля, на правом фланге продолжалось еще весьма упорное сраже¬
ние. Персидская конница, обойдя наши линии, огромною массою
обрушилась на казаков, потеснила их и погнала по направлению к
Елисаветполю. Две роты Херсонского полка с двумя орудиями и1-й дивизион Нижегородского полка напрасно старались прегра¬
дить путь неприятельской коннице и не дать ей пройти в тыл нашей1	Во всеподданнейшем рапорте 21 сентября. См. план сражения.2	Ранцы были брошены по приказанию князя Мадатова и собирались потом
в течение целых суток.600
1810-1826позиции. Они наткнулись на батальоны сарбазов и принуждены
были вступить в неравный бой. Положение их было весьма трудное,
и только прибытие шести рот 7-го карабинерного полка изменило
дело.Роты эти были первоначально вызваны из резерва Паскевичем
для поддержки войск, преследовавших неприятеля, разбитого в
центре и на левом фланге. На пути они были встречены команди¬
ром Нижегородского драгунского полка, генералом Шабельским,
который, видя опасность, которой подвергался левый фланг, напра¬
вил их во фланг персидской пехоты, с приказанием, если окажется
возможным, то отрезать противнику путь отступления. Персияне
своевременно заметили этот маневр и стали подаваться назад; тогда
лихие эскадроны (1-й и 2-й) нижегородцев, имея во главе своего
командира, обскакали неприятеля с другого фланга и одновременно
с карабинерами атаковали его.Это была одна из тех атак, при которых все встречающееся бы¬
вает смято, стоптано и уничтожено. Оторванные от главных сил
персияне бежали к горам, и только сильно гористая и изрезанная
оврагами местность спасла их от полного уничтожения. Для пре¬
следования этой колонны были посланы четыре роты Херсонского
полка, под начальством генерал-майора князя Мадатова, приняв¬
шего общее начальство над всем отрядом, действовавшим в этом
направлении.Мадатов настиг отступавших неподалеку от Курак-Чайского
ущелья, в пяти верстах от поля сражения, где они, пользуясь воз¬
вышением, стали окапываться с желанием обороняться, но, окру¬
женные со всех сторон и расстроенные картечными выстрелами
нашей артиллерии, принуждены были положить оружие в числе
950 человек с двумя батальонными командирами и семью офице¬
рами1. Остальная часть наших сил под личным начальством гене¬
рал-адъютанта Паскевича преследовала персидскую армию на про¬
тяжении 12 верст, до второго лагеря, находившегося в трех верстах
за рекой Курак-Чаем. Персияне не думали о сопротивлении и бе¬
жали без оглядки.«Вы не можете представить себе их рассеянность, — писал Па¬
скевич Дибичу2, — но догонять было нечем, да и трудно, ибо они
так бегут, что трудно их догнать. Однако не думайте, чтобы они
совершенно дурно дрались, — пришли в дистанцию без выстрела1	«Описание вторжения персиян в Грузию в 1826 г.» полковника Коцебу.Воен.-уч. арх., отд. I, дело № 2439.2	В собственноручном письме от 14 сентября 1826 г.601
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНфронтом, открыли батальный огонь хотя бы и лучшей пехоте, но
истинным мужеством войск были рассеяны. Могу уверить, что
дурные войска были бы опрокинутьIх. Я доволен драгунами (ниже¬
городцами), которых посылал на пехоту и кавалерию. Если бы у
меня было 12 орудий конной артиллерии, то все пушки и половина
пехоты была бы в наших руках».Трофеями этого достопамятного дня были два лагеря, одно ору¬
дие, несколько фальконетов, четыре знамени, до 80 брошенных на
дороге патронных и зарядных ящиков и 1100 человек пленных.
Персияне лишились до 1000 человек убитыми; с нашей стороны
было 40 человек убитых и 240 раненых. В числе убитых особенно
сожалели командира Ширванского полка, подполковника Грекова,
первого бросившегося в штыки; поддержавший его командир Гру¬
зинского гренадерского полка, подполковник граф Симонич, был
тяжело ранен в ногу.Донося об одержанной победе, Паскевич обращал внимание им¬
ператора «на истинные военные достоинства» генерал-майоров кня¬
зя Мадатова и Вельяминова, а также и на многих командиров частей.«С особенным удовольствием усмотрел я, — отвечал государь2, —
из донесений ваших, что вы при первой встрече с неприятельскою
армиею, предводительствуемою самим наследником персидского
престола, нанесли оной значительное поражение и наказали тем за
вероломное вторжение в пределы любезного нашего отечества.Относя сие к благоразумным распоряжениям вашим и к тому ис¬
пытанному духу храбрости, который всегда служил подчиненным
вашим первым примером, мне приятно, в изъявление отличного мо¬
его к вам расположения и в память одержанной над персиянами по¬
беды, препроводить к вам украшенную алмазами шпагу с надписью:
«за поражение персиян при Елисаветполе», уверен будучи, что оная
в руках ваших укажет храбрым войскам нашим путь к новым по¬
бедам».Князь Мадатов получил чин генерал-лейтенанта, генералу Ве¬
льяминову пожалован орден Св. Георгия 3-й степени; многие офи¬
церы получили этот орден 4-й степени.Сформировав авангард из шести рот Херсонского полка, двух
41-го егерского, двух дивизионов драгун, двух полков казаков, всей
грузинской милиции и восьми орудий, Паскевич поручил его кня¬1	Будем справедливы и припомним, что за несколько дней назад эти же са¬
мые войска Паскевич находил никуда не годными.2	В рескрипте от 29 сентября 1826 г. из Москвы. Воен.-уч. арх., дело
№ 5850 (а).602
1810-1826зю Мадатову, который и ринулся по пятам отступавших персиян.
18 сентября авангард дошел до Шах-Булахского замка, и отсюда
князь Мадатов отправился в Шушу, которая с этого дня считала
себя освобожденною. 24-го числа главные силы остановились на
реке Черекень, в 14 верстах от Ах-Оглана, на дороге к Асландуз-
скому броду.Главнокомандующий просил генерал-адъютанта Паскевича огра¬
ничить преследование рекою Араксом, а далее не ходить, не обе¬
спечив внутреннего спокойствия в крае. С этою последнею целью
Ермолов поручал ему прежде всего восстановить спокойствие в
Карабаге, а потом войти в связь с генералом Краббе и общими си¬
лами выгнать из Ширвани Мустафа-хана1.Такая задача не нравилась Паскевичу, желавшему исполнить
программу императора и немедленно двинуться за р. Араке.«Если угодно будет принять мое мнение, — доносил он Ермоло¬
ву2, — то вот случай воспользоваться всею важностью победы. За
Араксом первый город Агар без укрепления, в котором можно най¬
ти продовольствие, потом Тавриз. Неприятель не соберет и 6000 пе¬
хоты, — единственное оружие, которым он может защищаться в
городах. Если найдут продовольствие, позвольте мне идти на эти
города. Я бы желал, чтобы ваше высокопревосходительство сами
приехали, ибо могут быть обстоятельства весьма важные; мне ка¬
жется, надобно пользоваться этою минутой».С точки зрения начальника отдельного отряда, которому при¬
казано действовать против неприятеля, желания Паскевича были
естественны и мнение справедливо. Но с точки зрения главноко¬
мандующего, обязанного отвечать за целость края, за самого Паске¬
вича и его отряд, дело представлялось в другом виде: нельзя было
рисковать и подвергаться случайностям там, где нужно было дей¬
ствовать осмотрительно, осторожно и в связи с общим состоянием
края.«Движение на города Агар и потом Тавриз, — отвечал Ермо¬
лов3, — я решительно воспрещаю, по точным местным сведениям о
ханстве Карадагском. Ваше превосходительство точно бы нашли
город Агар неукрепленным, но в то же время встретили бы землю
гористую, представляющую пути затруднительные. Неприятель по¬1	Предписание Паскевичу, 19 сентября 1826 г., № 376. Тифлис, арх. штаба
Кавказ, воен. округа.2	В рапорте 17 сентября Воен.-уч. арх., отд. II, д. № 5850 (а).3	Предписание Ермолова Паскевичу, от 21 сентября 1826 г., № 379. Тифлис,
арх. штаба Кавказ, воен. округа.603
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНспешностью бегства много над вами впереди имеет времени и мо¬
жет приготовить средства обороны. Спасши почти всю артиллерию
свою, не может он иметь пехоту в такой рассеянности, чтобы не
сохранил он довольно значительных сил, к которым может присо¬
единиться сам шах».Ермолов справедливо говорил, что если Паскевич в Карабаге ис¬
пытывал затруднение в продовольствии, то чего же можно было
ожидать в пределах Карадага, и в мирное время весьма бедного, а
теперь совершенно разоренного персиянами.Отряд Паскевича был обеспечен сухарями всего на четыре дня, а
запас провианта и фуража оказался столь незначителен, что при¬
шлось раздавать пшеницу и варить ее в зерне, чтобы сберечь хлеб.
Усиленные труды и недостаток в продовольствии породили болезни,
и ежедневно от 25 до 30 человек выходили из строя. «Здесь еще так
жарко, — писал Паскевич1, — как бы летом в Петербурге, и солнце
весьма печет, что после холодных ночей производит болезни».Допустив, что затруднения по продовольствию будут устранены
и войска наши беспрепятственно достигнут до Тавриза, то и тогда
Аббас-Мирза, при помощи находившихся в его свите англичан, мог
так укрепить город, что овладение им было бы не по силам мало¬
численному отряду Паскевича.Касаясь разбора плана, присланного из Петербурга, о наступа¬
тельном движении в Эриванское ханство, Ермолов решал его также
в отрицательном смысле. По его мнению, неприятель, укрывшись
в крепостях Эриванской и Сардарь-Абаде, мог оказать довольно
сильное сопротивление. «Неизвестно мне хорошо, — доносил глав¬
нокомандующий2, — о состоянии крепости Сардарь-Абада, но имею
уведомление, что при ней производятся большие работы; Эриван-
ская же крепость требует осады, как то уверяет генерал-майор князь
Меншиков, имеющий о ней точные сведения».Конечно, крепости эти можно было обойти, но для этого необ¬
ходим был особый наблюдательный отряд, сформировать который,
при ограниченности сил, не представлялось никакой возможности
до прибытия подкреплений. Отправленная на усиление Кавказско¬
го корпуса 20-я дивизия могла прибыть не скоро, и даже передовые
казачьи полки, высланные с Дона, ожидались не ранее как с 28 сен¬
тября3. Ввиду всего этого А.П. Ермолов решительно противился1	В собственноручном письме Дибичу, 22 сентября 1826 г.2	От 17 сентября 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. И, дело № 5850 (а).3	Письмо Ермолова Дибичу, 30 сентября 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. И, дело
№ 5850 (а).604
1810-1826всякой попытке переправляться за Араке и действовать наступа¬
тельно.Если Аббас-Мирза, говорил он, не имеет довольно сил, чтобы
опять вступить в Карабаг, то и за Араксом противиться не станет, а
не имея конницы, преследовать конницу нам невозможно. Но зато
Аббас-Мирза может, отвлекая за собою войска наши, бросить сильные
толпы своей конницы на левый берег Аракса, произвести опустоше-
нце в Карабаге, где еще нет спокойствия, и увлечь в плен жителей.«Положим, — писал Ермолов Паскевичу1, — что ваше превос¬
ходительство, перейдя через Араке, понудите Аббас-Мирзу отда¬
литься от оного, — он в сем случае столь же мало потеряет, сколь¬
ко мало вы приобретете. Он оставит степь незаселенную, в которой
вы и тех малых средств не найдете, от каковых вы отдалились.
Я одобрил бы движение за Араке, если бы вы располагали большим
числом войск и можно бы было некоторую часть оставить в Кара¬
баге, для удержания жителей в спокойствии и учреждения безоста¬
новочного продовольствия действующих войск».Паскевич был недоволен таким решением, да и вообще вмеша¬
тельством Ермолова в его дела. Он весьма редко доносил о своих
действиях, так что главнокомандующий долгое время оставался
в неведении, освобождена ли Шуша от блокады и есть ли неприя¬
тель на нашей стороне Аракса и вообще в Карабаге. Это заставило
Ермолова требовать от Паскевича, чтобы через каждые четыре дня
доносилось о том, что делается в отряде2.Главнокомандующий предложил ему отойти от Аракса и рас¬
положиться в наиболее населенной части Карабага, чтобы, с одной
стороны, лучше обеспечить себя продовольствием, а с другой —
приблизиться к Ширвани и тем содействовать успокоению как этой,
так и других мусульманских провинций3.Елисаветпольское сражение имело громадное нравственное вли¬
яние не только на персиян, но и на всех жителей наших мусуль¬
манских провинций. «Трудно изобразить, — говорит биограф князя
Мадатова4, — какое сильное впечатление произвело на персиян и
наших подданных столь скорое и решительное истребление много¬
численной армии. Не в одном Елисаветполе и Грузии, но и в самой1	В предписании от 29 сентября 1826 г., № 398. Тифлис, арх. штаба Кавказ,
воен. округа.2	Предписание Ермолова Паскевичу, 27 сентября 1826 г., № 396. Тифлис,
арх. штаба Кавказ, воен. округа.3	Всеподданнейший рапорт Ермолова, 30 сентября 1826 г. Воен.-уч. арх.,
отд. И, дело № 5850 (а).4	«Жизнь князя Мадатова», с. 125.605
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНПерсии сочиняемы были в честь победителей песни, и подвиги их,
нераздельные с именем князя Мадатова, воспламеняли воображение
поэтов; храброе войско наше представлялось им каким-то грозным и
истребительным фантомом, который повсюду являлся внезапно на
поражение противников». Все земли, занятые персиянами, были поч¬
ти сразу очищены. Аббас-Мирза со своею армиею быстро пробежал
через Карабаг и 18 сентября перешел уже через р. Араке у Асландуз-
ской переправы. Его примеру, как увидим ниже, последовали: Му¬
стафа, бывший хан Ширванский, и Селим, хан Нухинский. Перед
сражением в лагере Аббас-Мирзы собрались депутаты из Дагестана
и подвластных нам провинций, дабы, в случае проигрыша сражения
русскими, разнести о том известие повсюду и поднять общее знамя
бунта. Теперь же все с трепетом ожидали наказания, но главнокоман¬
дующий отложил его до более удобного времени, т. е. до тех пор, пока
побочные отряды неприятеля будут изгнаны из наших владений. Из
таких побочных отрядов наибольшее внимание обращал на себя сар-
дарь Эриванский и его брат, Гасан-хан.Пользуясь выступлением наших войск из лагеря на р. Акстафе,
эриванский хан ворвался в Шамшадыльскую дистанцию и, распо¬
ложившись в вершинах р. Дзегамы, старался угрозами возмутить
преданный нам простой народ. Он намерен был приблизиться к
р. Куре, поддержать находившегося у джаро-белоканцев царевича
Александра, дать лезгинам возможность соединиться с текинским
ханом и затем совокупными силами напасть на Кахетию. Чтобы не
допустить хана до исполнения ни одного из своих намерений, Ер¬
молов сформировал, под своим начальством, отряд для действий в
Казахской и Шамшадыльской дистанциях и, усилив эриванский
отряд небольшим числом грузинской конницы, назначил началь¬
ником его генерал-майора Дениса Давыдова. Последнему было по¬
ручено озаботиться скорейшим окончанием постройки укрепления
в Джелал-Оглу и, оставив в нем не более 500 человек гарнизона,
двинуться против Гасан-хана — брата эриванского сардаря. Целью
этого движения было изгнание неприятеля из селений, лежавших
вблизи дорог с Безобдала в Памбакскую долину.«Я отправляю к вам, — писал Ермолов Давыдову1, — грузинскую
конницу. Она исполнена усердия и доброй воли, но знать надлежит,
что продолжительный мир ослабил здешних жителей воинствен¬
ность и уже нет между ними опытности, которую утверждали преж¬
ние беспокойства. Ваше превосходительство, не подвергнете их труд-1 В предписании от 11 сентября 1826 г., № 362.606
1810-1826ным испытаниям, но, предоставляя им поощрение легкими успехами,
приготовите их к подвигам достойнейшим, чего желаю я для дворян¬
ства, предложившего себя на службу с величайшею охотою».В сопровождении 1000 человек грузинской милиции Давыдов
15 сентября прибыл к отряду и 19-го выступил к селению Кишлаку,
имея в строю девять рот пехоты1 с девятью орудиями, 150 казаков
и 600 грузинской конницы. Получив известие, что неприятель по¬
всюду отступает, Давыдов решился идти прямо к селению Шираку.
Подходя, утром 21 сентября, к этому селению и спускаясь в долину,
ведущую к Абарань-Полю, в отряде заметили, что неприятельская
кавалерия, под начальством Гасан-хана, зажигая траву, отступала
многими толпами вне пушечного выстрела. Дойдя до начатого нами
укрепления на Шираке, персияне остановились и, по-видимому, на¬
мерены были выждать наше нападение. Генерал-майор Давыдов тот¬
час же приказал шедшим в авангарде, под начальством полковника
князя Саварсемидзе, трем ротам Тифлисского полка с тремя оруди¬
ями сбить правый фланг неприятеля с высоты около укрепления. В
помощь авангарду была выслана вся кавалерия, состоявшая из каза¬
ков, грузинской конницы и присоединившихся добровольно пеших
и конных армян. Неприятель держался упорно и, сбитый дружным
ударом с высоты, оборонялся в долине речки Ширака. Только на¬
ступление темноты прекратило сражение; персияне отступили, а на
следующий день, 22 сентября, генерал Давыдов перешел границу и,
вступив в Эриванское ханство, дошел до деревни Кулюдже, в девяти
верстах от Ширака. Здесь он получил приказание главнокомандую¬
щего немедленно возвратиться в Джелал-Оглы. Имея строго обду¬
манный план действий, А.П. Ермолов, запрещая Паскевичу перехо¬
дить р. Араке, не мог, конечно, одобрить переход границы Давыдовым.«Рад сердечно успехам твоим, — писал ему главнокомандующий, —
но досадую, что залетел ты слишком далеко. Напротив, доволен тем,
что ты сумел воспользоваться обстоятельствами, ничего не делая на¬
удачу. Похваляю весьма скромность твою в донесениях, которые не
омрачены наглою хвастливостью, и сужу об успехах твоих действий по
месту, из которого ты пишешь. Имей терпение, не ропщи на бездей¬
ствие, которое я налагаю на тебя; оно по общей связи дел необходимо».Получив такое предписание и разорив до восьми расположенных
в окрестностях деревень, отряд в час дня 23 сентября выступил об¬
ратно в Гумри и 29-го вечером вступил в Джелад-Оглу2.1	Три роты 7-го карабинерного и шесть рот Тифлисского пехотного полков.2'Журнал военных действий. Арх. штаба Кавказ, воен. округа, дела Ген. шта¬
ба, 1826 г., № 79 и 1827 г. № 87.607
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНОдновременно с этим, для удержания спокойствия в Казахской и
Шамшадыльской дистанциях, сам Ермолов выступил 12 сентября из
Тифлиса с двумя батальонами Ширванского полка, сводным гвар¬
дейским полком1, сводным батальоном из разных полков, 12-ю ору¬
диями и 400 казаками. «Со мною идут последние войска, — доносил
главнокомандующий2, — которые имел я на случай усиления дей¬
ствующих на эриванской границе и для наблюдения за турецкими
пограничными землями, где, по новому распоряжению султана, фор¬
мируются войска».С появлением Алексея Петровича на р. Гассан-Су, эриванский
хан отступил сначала в горы близ озера Гокча, а потом, узнав о
движении отряда генерала Давыдова к сел. Кулюдже, скрылся в
Эриванской крепости3. В течение десятидневного пребывания глав¬
нокомандующего на Гассан-Су все главные беки и старшины Шам¬
шадыльской и Казахской дистанций явились с покорностью и рас¬
каянием; пристава по-прежнему вступили в отправление своих
должностей, жители выставили караулы, содержали разъезды и, по
предложению Ермолова, согласились доставить провиант в джелал-
оглинский и шулаверский магазины.Водворив совершенный порядок и спокойствие в татарских дис¬
танциях, главнокомандующий 2 октября возвратился в Тифлис4, где
оставался, впрочем, недолго и должен был выступить для окончатель¬
ного успокоения Ширванской, Шекинской и Кубанской провинций.Спустя несколько дней после победы, одержанной нами под Ели-
саветполем, когда персияне стали отступать повсеместно, находив¬
шийся в Кубе генерал-майор Краббе сформировал особый отряд для
преследования неприятеля. Поручив его командиру Ашнеронского
полка, полковнику Мищенко, Краббе приказал ему восстановить по¬
рядок в Кубинской провинции и изгнать из Ширвани Мустафа-хана
с его приверженцами и его ополчением. С отрядом из восьми рот
пехоты, 11 орудий и команды донских казаков, на изнуренных лоша¬
дях, полковник Мищенко ринулся по направлению к старой Шемахе.«В пути моем, — доносил он Ермолову5, — я находил повсюду
опустошение, народ в рассеянии по лесам и камышам». Восстанов-1	Сформированным из нижних чинов, принимавших участие в возмущении
14 декабря 1825 г.2	12 сентября 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 5850 (а).3	Всеподданнейший рапорт Ермолова, 30 сентября. Воен.-уч. арх., отд. II,
дело № 5850 (а).4	«Описание вторжения персиян в Грузию в 1826 г.», сочинение Коцебу.
Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 2439.5	В рапорте от 25 октября 1826 г., № 345.608
1810-1826ляя порядок, Мищенко двигался медленно, запасался продоволь¬
ствием и собирал туземную конницу. Проливные дожди, шедшие
несколько дней сряду, сделали дороги непроходимыми, и потому,
отказавшись от движения по ближайшей Алты-Агинской дороге,
Мищенко перешел на большую почтовую Бакинскую дорогу. При¬
соединив к себе у Арбатского поста две роты Каспийского морско¬
го батальона, Мищенко с отрядом в 1881 человек 7 октября занял
Старую Шемаху. Толпы неприятеля, бывшие в Кубинской и Бакин¬
ской провинциях, бежали на Муганскую степь1, и полковник Ми¬
щенко, преследуя их, 18 октября выступил из Аксу к Джевадской
переправе. Сделав переход в 75 верст, он настиг Мустафа-хана с
1500 сарбазов на берегу р. Куры, при слиянии ее с р. Араксом. Бы¬
стрый натиск отряда и выстрелы четырех орудий не дозволили пер¬
сиянам уничтожить плавучий мост, устроенный на канатах через
р. Куру, но они успели обрезать канаты на противоположном бере¬
гу. Наступившая ночь лишила возможности в тот же день нанести
поражение неприятелю.В составе отряда находилось:ОфицеровСтроевыхНестроевыхАпшеронского полка1996043Куринского834820Каспийского морского батальона62738Донских казаков273-Артиллерии310612Итого38176083На следующий день мост был восстановлен, но оказался столь
узким, что годился только для переправы пехоты и кавалерии, часть
которой и была переправлена на Муганскую степь для разъездов и
открытия следов неприятеля. Оказалось, что Мустафа-хан и его со¬
общники направились вверх по Араксу2 к Карадагу, а бывшие при
нем сарбазы — по дороге к Ардевилю. Почти следом за ними явил¬
ся на Муганской степи и хан Бакинский.Окружив город и крепость прибывшими с ним персидскими
войсками, бакинский Гуссейн-хан прервал сухопутное сообщение,
но штурмовать крепость не отваживался, обеспеченный достаточ¬
ным продовольствием, гарнизон решился защищаться до последней1	Рапорт Мищенко генерал-адъютанту Паскевичу, 9 октября 1826 г., № 296.
Арх. штаба Кавказ, воен. округа.2	Рапорт Мищенко Паскевичу от 15 октября, № 311.609
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНкрайности, хотя и с малою надеждою на успех. Будучи малочислен,
он к тому же состоял из людей старых и дряхлых, так что началь¬
ник его, полковник барон Розен, принужден был вооружить нестро¬
евых и армян. Всех этих людей едва хватало для занятия батарей и
прислуги при орудиях; стены же крепости оставались без всякой
обороны и даже без караулов. При таких условиях крепость была
удержана нами, и барон Розен не приписывал себе особых заслуг в
ее защите, а говорил, что в этом «есть Всемогущего Бога покрови¬
тельство, ослейившего неприятеля понять состояние наше»1.Прибытие, в октябре, двух наших судов к ленкоранским берегам
облегчило положение Баку, куда были перевезены две роты Каспий¬
ского морского батальона. С прибытием их и с появлением в Шир-
вани отряда полковника Мищенко, бакинский хан, опасаясь быть
отрезанным с сухого пути и с моря, признал более удобным удалить¬
ся на Муганскую степь. Изменник Мир-Гасан-хан Талышинский все
еще оставался в Ленкорани, но бомбардирование города нашими су¬
дами заставило его отправить семейство в горы к Ардевилю.Население мало-помалу возвращалось в свои жилища. Бакин¬
ская и Кубинская провинции были успокоены и волнения проис¬
ходили только в Шекинской провинции, где еще оставались быв¬
ший хан и его дети. Полковник Мищенко выступил было против
них, но на пути узнал, что к Пухе подходит сам главнокомандую¬
щий, и потому отступил к Джавату2.Переправившись 17 октября через реку Алазань, А.П. Ермолов19-го пришел в Нуху с отрядом из лейб-гвардии Сводного полка,
роты Грузинского гренадерского, полутора батальонов Ширванско-
го3, двух рот 41-го егерского и трех казачьих полков с 18 орудиями4.
При появлении русских войск хан и бывшие с ним персияне бе¬
жали столь поспешно, что посланные для преследования казаки не1	Рапорт полковника барона Розена генералу Краббе, 10 сентября 1826 г.,
№ 37.2	Рапорт полков. Мищенко Ермолову, 30 октября 1826 г., № 355.3	Второй батальон этого полка находился на Кавказской линии и вскоре по¬
сле вторжения персиян был вытребован в Закавказье. Отличаясь особенною
преданностью к Ермолову, ширванцы быстро явились в Тифлис. «От подошвы
Эльбруса, — писал Ермолов в приказе (24 августа 1826 г., № 36), — прошел он
(батальон) в Екатериноград с чрезвычайною поспешностью; но далее скорость
движения его была неимоверная, ибо, выступив из Екатеринограда 8-го числа,
был уже 16-го числа у самого Тифлиса. Вижу, что мне стоит только сказать
желание мое храбрым товарищам. Так, в 1824 г. потребовал я батальон сей, толь¬
ко что возвращавшийся из-за Кубани, и он из Прочного Окопа в седьмой день
явился у крепости на Нальчике».4	Всеподданнейший рапорт Ермолова, 14 октября. Воен.-уч. архив, отд. II,
дело № 5850 (а).610
1810-1826могли их догнать. Простой народ встретил русские войска с радо¬
стью, но большинство беков бежало вместе с ханом. Они распускали
слух, что Аббас-Мирза со значительными силами стоит у Худафе-
ринского моста; что он только на время оставил наши мусульман¬
ские провинции и что занять их опять не замедлит1. Разоренные и
ограбленные жители со страхом встречали подобные известия, и
оставить их без покровительства войск было невозможно. Останов¬
ка и продолжительное наше бездействие ободрило Аббас-Мирзу, и
он, действительно приблизившись к реке Араксу, стал переправлять
через нее небольшие конные партии, для грабежа в наших пределах.
Персияне забирали хлеб и ячмень у жителей и принуждали их пе¬
реселяться в свои пределы. Дабы прекратить такие беспорядки,
Паскевич просил разрешения двинуться вперед и в случае нужды
перейти даже и через Араке. Движение это вызывалось следующи¬
ми соображениями: 1) получить точные сведения о силах и распо¬
ложении противника; 2) заставить Аббас-Мирзу отодвинуться от
Аракса, и если бы он вздумал держаться в горах и ущельях, то удач¬
ным нападением на него показать, что и это положение его небе¬
зопасно; 3) движением вперед угрожать сообщениям Аббас-Мирзы
с Тавризом; 4) возвратить часть семейств, увлеченных персиянами
и находившихся еще близ Аракса; 5) отогнать скот и захватить бли¬
жайшие запасы персиян и обеспечить ими продовольствие соб¬
ственного отряда. Главнокомандующий согласился удовлетворить
желание Паскевича, но, зная хорошо край и противника, не ожидал
от экспедиции ничего важного, ибо, говорил Ермолов2, «неприя¬
тель, не имеющий достаточно сил, противиться не станет».Оставив в лагере больных и вагенбург под прикрытием роты
Херсонского гренадерского полка с двумя орудиями, Паскевич с
остальными войсками двинулся к Худаферинскому мосту. Высту¬
пив в шесть часов утра 24 октября, он на реке Козлучае узнал, что
Аббас-Мирза отступил к Ханбагу, в 20 верстах от Худаферинского
моста. Отряд тотчас же был повернут и направлен на брод у дерев¬
ни Маральян и остановился на ночлег у селения Кауджак. По при¬
чине нескольких крутых подъемов и спусков переход был затруд¬
нителен, отчего обоз и арьергард прибыли на ночлег поздно вечером.
Посланная ночью партия татар и армян не открыла неприятеля, и
утром 25 октября отряд продолжал свое движение. На пути Паске-1	Предписание Ермолова Паскевичу, 21 октября 1826 г., № 429. Всеподдан¬
нейшее донесение главнокомандующего, от 7 ноября 1826 г.2	Всеподданнейшее донесение Ермолова, 10 ноября 1826 г. Чтения в Москов.
общ. истории и древн., 1867 г., кн. IV, 301.611
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНвич узнал, что Аббас-Мирза 24-го числа имел ночлег на реке Кара-
пашалы и тянется на ардебильскую дорогу. Войска прибавили шага
и в тот же день начали переправу через Араке. Высланные реког¬
носцировочные отряды не находили нигде сколько-нибудь значи¬
тельных персидских сил.При движении 26 октября главных сил через ущелье Хотай к
реке Карапашалы явился лазутчик, объявивший, что Аббас-Мирза
распустил до весны все свои войска и с небольшим только конвоем
направляется к Ардевилю. Атаковать или преследовать было не¬
кого, и Паскевичу оставалось только принять меры к возвращению
в более широких размерах пограничных наших жителей, угнанных
персиянами при их бегстве. С этою целью были разосланы отряды
по разным направлениям, а главные силы дошли до реки Карапа¬
шалы, потом повернули вниз по реке Даравурту и, дойдя до Аракса,
переправились обратно у Асландузсвого брода. В этом месте Араке
течет быстро, имеет 70 сажен ширины и около 3 футов глубины.
Для обеспечения перехода людей были поставлены в воде восемь
орудий, соединенных между собою канатом. «Люди шли один за
другим, держась за канат; для облегчения их ружья перевезены на
арбах, на которых также переправлены больные и слабые. Ниже
переправы поставлены были конные казаки, а на берегу — надеж¬
ные из солдат пловцы для подания в случае нужды помощи».Переправа продолжалась восемь часов, и на той стороне, для
прикрытия переправляющихся семейств и отогнанного скота, был
составлен арьергард из шести рот 7-го карабинерного полка, ка¬
заков и четырех орудий. На другой день, т. е. 31 октября, к двум
часам пополудни, все было уже переправлено на нашу сторону. По¬
следствием этой экспедиции было возвращение 268 семейств,
отогнание 5574 штук разного рода скота, обеспечивавшего отряд
продовольствием на 40 дней1.Сверх весьма важного материального приобретения, экспедиция
за Араке имела значительное нравственное влияние, ибо персияне
не могли считать гор своих неприступными для русских. Они ви¬
дели, что наши войска, подымаясь на самые крутые возвышенности
и спускаясь в глубокие ущелья, прошли их не только с пехотою,
кавалериею, но и с батарейными орудиями. Экспедиция эта еще
более убедила Паскевича в необходимости быстрого и безотлага¬
тельного движения вперед. Он находил, что, с изгнанием ширван-1 Журнал воен. действий генерал-адъютанта Паскевича с 24 октября по 1 но¬
ября 1826 г. Воен.-уч. арх., дело № 5850 (а).612
1810-1826ского хана и прибытием на Араке отрядов полковника Мищенко
и самого главнокомандующего, можно было сформировать силы в
12 ООО человек и, снабдив их двухмесячным продовольствием, под¬
везенным на арбах, идти за реку Араке, через Мешкин на Агар, чтобы,
заняв последний, устроить кратчайшее сообщение через Худафе-
ринский мост. Затруднения в этом, по его мнению, быть не могло,
ибо в Агаре было почти развалившееся укрепление, а у Аббас-Мир¬
зы войск вовсе не было, да и за исключением конвоя в 1000 человек
остальные были распущены по домам.Конечно, в Петербурге или Москве, за несколько тысяч верст,
было трудно проверить, справедлив или нет Паскевич. Там не зна¬
ли, что иметь повозки не в обычае жителей, что в крае их нет и
купить их невозможно; что в это время года Кура бывает в разливе
и переправляться через нее не на чем; что горные дороги были дур¬
ны, а осенью почти и совсем непроходимы и проч. Ермолов не счи¬
тал нужным заявлять об этом и приводил в исполнение свой план
действий сообразно с обстоятельствами и временем, а Паскевич
писал, и писал много.Устроив в Агаре опорный пункт, он предполагал двинуться на
Тавриз. «Через скорое наше появление, — говорил Паскевич1, — там
ничего не успели бы приготовить к защищению, ибо войска разо¬
шлись по домам. Но положим, что успели бы собрать тысяч пять
сарбазов, тогда воду отнять, ибо в Тавризе нет реки, а только боль¬
шие проводные канавы и ручей». Тавриз был средоточием всякого
рода боевых заготовлений. В нем были устроены Аббас-Мирзою ар¬
сенал, литейный завод, оружейная слесарня, пороховые запасы и
склады ружей и снарядов. «Окрестности Тавриза весьма населены, —
писал Паскевич, — так что около 60 деревень находится между Ага¬
ром и Тавризом; притом, в сем последнем около 80 000 жителей, —
они делают свои запасы на всю зиму, — нельзя, чтобы мы не нашли
продовольствия. Но положим, что сие бы случилось, то к необыкно¬
венному нашему счастью неприятель не истребил запаса на реке
Куре, — возле Зардоба, состоящего в 8000 четвертях. Итак, вот еще
продовольствие на три месяца, а если бы уменьшить дачу хлеба, как
это я сделал, и прибавить по порции мяса, то можно и четыре месяца
жить. Выходит, что мы шесть месяцев не нуждались бы в продоволь¬
ствии, а между тем в это время подвозы из Астрахани могли быть в
Баку, от которой до Зардоба 200 верст».1 Приложение Б к всеподданнейшему рапорту Паскевича, от 11 декабря1826 г. Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 4439.613
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНЗамечательно, что и начальник главного штаба барон Иван Ива¬
нович Дибич вторил Паскевичу и старался поддержать его в этом
направлении. «Истинно жалею, — писал он Паскевичу в письме
от 25 октября, — что недостаток в продовольствии и малочис¬
ленность войск не позволили пользоваться паническим страхом
персиян, ибо я уверен, что начальное предположение ваше идти на
Тавриз было бы увенчано полным успехом, если бы имели только
2000—3000 пехоты и столько же кавалерии, хотя бы иррегуляр¬
ной (?!), и, может быть, нашлось тогда и продовольствие. Несчаст¬
ная система раздробления распространила последствия свои и на
успехи ваши; дай Бог только, чтобы по крайней мере послужило
сие уроком для будущего времени».Трудно поверить, чтобы строки эти были написаны с убеждени¬
ем и чтобы Дибич верил в солидность своих слов. Форма частного
письма дозволяла говорить что угодно, и Дибич, вероятно, отказал¬
ся быть стать во главе движения на Тавриз с такими силами, кото¬
рые он считал достаточными для Паскевича. Вернее предположить,
что поддакивание вызывалось возрастающею силою и значением
Паскевича в глазах императора, а затем и убеждением, что если та¬
кой человек потерпит неудачу, то и это будет недурно для самого
Дибича. Справедливы или нет такие предположения, но во всяком
случае и Дибич, и Паскевич сходились в том, что, по их мнению,
с падением Тавриза персияне неизбежно должны просить мира.«Я уверен, — писал Паскевич, — что вскоре по взятии Тавриза
неприятель просил бы мира, а особливо когда бы резервы подошли;
если бы нет, то весьма легко было бы взбунтовать народ против
правительства, которое ненавидимо персиянами\ и обещавши неза¬
висимость ханам под нашим покровительством, как это было сде¬
лано при Цицианове, который четыре провинции сим приобрел
России. Но сего последнего нельзя сделать при генерале Ермолове,
который выгнал трех ханов: Ширванского, Карабагского и Нухин-
ского (Текинского), говорят, худым обхождением своим. Сии ханы,
распространяя, что нельзя доверять русскому правительству, обе-
скредитовали русских в Персии».Если Ермолов, в течение десятилетнего управления краем, озна¬
меновал свою деятельность некоторыми заслугами, то в числе самых
выдающихся было, конечно, удаление ханов. Излишне повторять то,
что сказано в этом и предыдущих томах нашего исследования, а до¬1	В этих и последующих строках слышится противоречие и незнание ни
предшествовавших политических событий, ни характера персиян.614
1810-1826статочно заметить, что только отсутствию ханов мы обязаны тем, что
при вторжении персиян в наши пределы мы удержались в Закавка¬
зье; что силы восставших мусульман были раздроблены и не имели
единства действий. Ермолов ближе знал край, его особенности и,
признавая план Паскевича правильным относительно направления
для наступательных действий, не желал подвергать войска случай¬
ностям в отношении продовольствия и тыла, который нельзя было
считать обеспеченным до тех пор, пока мусульманское население
наших провинций не будет окончательно усмирено.Между тем наступил ноябрь месяц и с ним пришло ненастье.
И без того дурные пути теперь с каждым днем портились все более
и более. Ермолов принужден был приступить к формированию ка¬
зенного транспорта, так как иначе доставка продовольствия к от¬
ряду Паскевича была крайне затруднительна и почти невозможна.
Разоренное местное население не имело ни запасов, ни перевозоч¬
ных средств. Князь Мадатов хотя и сделал раскладку на жителей,
но никто из них не вез ни хлеба, ни фуража. Паскевич просил при¬
слать ему 2000 четвертей муки и доносил, что людям дают в день
один фунт муки, а другой пшеницы, от которой делаются поносы.
Ввиду почти безвыходного положения Ермолов приказал распу¬
стить войска на зимние квартиры, и желание императора действо¬
вать быстро и решительно не исполнилось.Паскевич винил во всем Ермолова. Он доносил государю, что
не знает никаких предположений главнокомандующего и «насчет
общих планов военных действий, — говорил Паскевич1, — он мне
ничего не сообщал». Отношения между ним и Ермоловым были
крайне натянуты: поставленные в неестественное положение, они
враждебно смотрели друг на друга. Ермолов видел в Паскевиче
соглядатая, присланного наблюдать за его действиями, а Паскевич
считал свое положение мелким в сравнении с тем, какое ему было
обещано в Москве. Ни тот ни другой не могли сохранить хладно¬
кровия, и отсутствием его отличается вся их переписка.Предполагая разместить войска на зимние квартиры, Ермолов
спрашивал Паскевича, находит ли он возможным поставить часть
их в Бергушетском магале. «Не будучи приготовлен к такого рода
вопросу, — отвечал Паскевич2, — я буду иметь честь отвечать при
первом моем рапорте. Не имея ни верных карт, ни людей, кото¬
рые бы знали сей край хорошо, ибо даже и те, кои десять лет здесь1	Во всеподданнейшем рапорте от 3 ноября 1826 г. Воен.-уч. арх., отд. II, дело
№ 5850 (а).2	В рапорте от 3 ноября 1826 г., № 187.615
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНнаходятся, доносили мне насчет здешнего края несправедливо;
и там я находил кустарники, где бы следовало быть лесам, и голод
там, где обещали совершенно хорошее продовольствие будьте уве¬
рены, что без моей заботливости отряд терпел бы совершенный
голод. Вторжением моим в Персию я запасся на два месяца мясом;
продовольствие вверенного мне отряда весьма поправилось, так что,
давая по одному фунту мяса вместо одного фунта хлеба, оного до¬
станет по 25-е число сего месяца».Подобные донесения только подливали огонь и разжигали
страсть. Неприязнь друг к другу еще более усилилась, когда Ермолов
приказал войскам, бывшим под начальством Паскевича, разойтись
по зимним квартирам. Для наблюдения за неприятелем в Карабахе
был сформирован особый отряд из шести батальонов пехоты1,
14 орудий и четырех казачьих полков2. Сдав начальство над этим
отрядом князю Мадатову, генерал-адъютант Паскевич отправился
в Тифлис, где и занялся составлением обвинительного акта против
Ермолова.1	42-й егерский полк, батальон Херсонского, батальон Грузинского гренадер¬
ских и батальон Карабинерного полков.2	Полки Иловайского, Костина, Шамшева и Молчанова.
ГЛАВА 28Отношения между Ермоловым и Паскевичем. Состояние Кавказского
края и войск по донесениям Паскевича, генерал-адъютанта Бенкен¬
дорфа и князя Долгорукова. Командирование в Тифлис начальника
Главного штаба барона Дибича. Донесения его императору Николаю I.
Удаление А.П. Ермолова и назначение Паскевича главнокомандующимна КавказеС самого приезда из Москвы и по день возвращения в Тифлис
из Карабага Паскевич тщательно собирал данные, чтобы обвинить
Ермолова, удалить его от управления краем и самому занять его
место.Распуская войска на зимние квартиры и передавая начальство
над теми, которые оставались в Карабаге, князю Мадатову, генерал-
адъютант Паскевич произвел инспекторский смотр своему отряду,
чтобы узнать внутреннее состояние войск и судить по ним о дру¬
гих частях, не бывших в отряде, «ибо, — писал он1, — известно, что
все войска, входящие в состав корпуса, в одинаковом находятся
положении»2.Представившиеся на смотр части оказались, по его словам, в са¬
мом грустном положении: многие полки не получили годовых ве¬
щей и амуничных денег и почти всем не было выдано жалованья за
майскую треть 1826 г. Мундиры на нижних чинах были разных
сроков, начиная с 1821 г., «частью с половинным числом пуговиц,
так ветхи, что от многочисленных заплат не только не предохраня¬
ют от стужи здоровье людей, но даже отнимают вид солдата».1	Приложение А к всеподданнейшему донесению Паскевича, И декабря
1826 г. Военно-уч. арх., отд. II, дело № 4439. См. также «Русскую старину».
1872 г., т. V, с. 710.2	Мы увидим, что такое обобщение было далеко не верным.617
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНВ большей части полков ранцы были изорваны, ремней к ним
не было и носились они на веревках и тесьмах. За неполучением
годовых вещей, — доносил Паскевич, — почти все нижние чины
более одной рубашки, которую на себе носят, не имеют и через то
нуждаются крайне в белье. «Зимние панталоны, как объявили мне
нижние чины, выдают им носить только тогда, когда бывают в Тиф¬
лисе в карауле, а в прочее время сберегаются в полковых цейхгау¬
зах; люди же носят разного цвета брюки, покупаемые ими на соб¬
ственные свои деньги и из старых казенных панталон переделанные».Вещевое довольствие зависело не от главнокомандующего, а от
комиссариатского департамента Военного министерства и отпуска¬
лось из ставропольской комиссии. По принятому порядку, полко¬
вые приемщики отправлялись из Закавказья с пешими командами
в сентябре за получением на следующий год и часто для пополне¬
ния вещей недобранных «по милости комиссии» за прошлое время.
По причине разного рода задержек в комиссии, а затем по бездо¬
рожью в горах, приемщики возвращались в полки в июне или июле
следующего года, т. е. полгода спустя после назначенного срока,
«когда рубахи и сапоги износились в прах, а мундиры были в за¬
платах». Протесты Ермолова были бессильны: «тузы-подрядчики и
сытые тогдашние комиссионеры не обращали на них внимания».
Достоинство отпускаемых материалов было очень плохое. По сви¬
детельству современника, когда император Николай I, во время
коронации, подарил всем офицерам сукно на обмундировку, то до¬
шедшее до офицеров сукно было бурого цвета, «добротою вроде
байки, хотя образчики из комиссариата были высланы порядочные».При таких достоинствах материала и способах его отпуска аму¬
ничные вещи еще были в пути, когда вспыхнула персидская кампа¬
ния. Разбросанные небольшими частями войска с работ, с разных
постов и укреплений, налегке и форсированными маршами спеши¬
ли к назначенным им сборным пунктам. О снабжении их годовыми
и другими вещами некогда было и думать, и весьма естественно,
что войска явились перед глазами Паскевича не в блестящем виде.
Он знал порядок довольствия, знал, откуда и как оно производи¬
лось, и удивляться тому, что солдат плохо обмундирован, было не¬
чего. Но случай этот был весьма удобен для опорочения Ермолова,
и Паскевич не преминул им воспользоваться.Впоследствии под его начальством войска были не в лучшем по¬
ложении. «Мы возвратились из Персии, — говорит участник1, —1 «Русский архив», 1873 г., № 9, 1573.618
1810-1826в дырах и заплатах, не только солдаты, но и офицеры. На парадах,
при взятии Тавриза и после штурма Ахалциха, солдаты в шинелях,
офицеры в сюртуках (хотя сам Паскевич и генералы были в мун¬
дирах) проходили мимо его (Паскевича) колоннами, шагом и стро¬
ем ермоловских времен и получали искреннюю благодарность».
Но это было тогда, когда Паскевич достиг того, чего искал, а теперь
он находил все дурным: полковые подъемные лошади были стары,
худы и к службе негодны; конская амуниция настолько ветха, что
к употреблению не годилась. Обоз был старого образца, некраше¬
ный и во многих полках заменялся туземными повозками «самого
плохого разряда».Командная часть, по словам Паскевича, была в самом неудов¬
летворительном состоянии: майор 42-го егерского полка коман¬
довал шестью ротами 7-го карабинерного полка, а батальонный и
полковой командиры последнего полка с четырьмя ротами находи¬
лись в другом месте; артиллерия была составлена из разных рот1.
Войска не знали своих бригадных и дивизионных командиров, и
инспекторских смотров почти не было.Таково было первое впечатление, произведенное войсками на ге¬
нерала, только что приехавшего на Кавказ. Нет сомнения, что все
сказанное Паскевичем было справедливо, что со стороны Ермолова
были недосмотры и упущения, но того и другого не избег впослед¬
ствии и сам Паскевич, оставшись главным начальником войск и края.
Кавказские войска не могли, конечно, представиться на смотр в том
виде, в каком представлялись они Паскевичу внутри России, но если
несколько месяцев кампании и один переход, например, через Бал¬
каны почти расстраивает части и уничтожает одежду, то что сказать
о тех полках, которые года по два не видали своей штаб-квартиры,
были раскинуты побатальонно и поротно на огромном пространстве
и лишены возможности вести правильное хозяйство. При ежеднев¬
ных стычках с неприятелем до инспекторских ли смотров? При не-1	Император также не одобрял раздробления войск и в рескрипте от 24 ок¬
тября писал Ермолову: «Рассматривая распоряжения ваши насчет образования
отрядов, я заметил, что ни в одном из них не соединены полки целыми их со¬
ставами, но что каждый отряд составлен из частей разных полков. Меру сию я
не одобряю, ибо ничто не может так расстроить военный порядок в полку, как
раздробление оного на отдельные команды, и потому я настоятельно требую,
дабы вы, в сие время бездействия, озаботились о соединении таковых по всей
возможности и избегали впредь раздробления оных без крайней необходимости,
стараясь, дабы каждый полк, сколь можно, поступал в отряд в целом своем со¬
ставе и под командою собственных своих командиров» (Акты Кавк. археогр.
комиссии, т. VI, ч. II, № 695).619
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсоразмерности боевых сил с охраняемым и умиротворяемым про¬
странством можно ли держать полки в сборе, не перемешивая
батальоны и роты? Многим полкам или отдельным батальонам при¬
ходилось, по необходимости, дробиться на части, смешиваться с ро¬
тами и командами других полков и ходить в бой под начальством
старшего из штаб-офицеров, не разбирая — был ли он своего полка,
пехотинец, артиллерист или кавалерист. Отстоявши честь и славу
русского оружия и выручив товарищей другого полка, собранный
наскоро отряд нередко шел далее, соединялся с какою-либо частью
третьего полка, получал нового командира и бил врага точно так же,
как со своим ротным или батальонным командиром.В настоящее время многие истинно военные люди стремятся к
тому, чтобы роты разных полков, сведенные в один батальон, дей¬
ствовали дружно, братски выручая друг друга и не справляясь о
заслугах и достоинствах поставленного над ними начальника; чтобы
они шли беззаветно за тем, кому поручено вести их в бой. На Кав¬
казе этот обычай выработался давно в силу обстоятельств и суще¬
ствовал еще в двадцатых годах. Особенность войны с горцами не
позволяла собирать в отряд роты одного и того же полка, но для
отражения внезапно появлявшегося врага приходилось брать части,
ближайшие к пункту тревоги. Собранным наскоро, таким отрядам
случалось в течение одного года побывать в Кабарде, потом в Да¬
гестане, несколько раз перевалить через хребты снежных, подне¬
бесных гор и явиться в Закавказье. Трудные переходы заставляли
отказываться от обоза и нередко бросать его, а необходимость под¬
держать товарищей, иногда за несколько сот верст, в неравной борь¬
бе, отстаивавших достоинство России, вызывала форсированные
переходы налегке.Сподвижники Гулякова, князя Цицианова, Котляревского и Ер¬
молова не справлялись, идет ли за ними обоз, но с одним сухарем
и с одной рубахой, с запасом боевых патронов в старой, изношен¬
ной от беспрерывных походов суме и с твердою верою в могущество
русского штыка били врагов, собравшихся против них в несораз¬
мерном числе.Хотя в своем донесении Паскевич и говорит, что от таких войск
«выучки нельзя требовать, ибо они ничего не знают»1, но они знали,
как разбить персиян под Шамхором, потом под Елисаветполем и,
конечно, без участия Паскевича в их обучении доставили ему брил¬
лиантовую саблю. Впоследствии те же войска доставили ему титул1 «Русская старина», 1872 г., т. V, с. 710.620
1810-1826графа и звание фельдмаршала. После штурма Ахалциха тем солда¬
там, которых ему стыдно было показать неприятелю, он писал в
приказе, что в течение своей службы не видал храбрее, усерднее и
терпеливее в трудах кавказского солдата1.Тот, кто хотя отчасти знаком с тем, что происходило в русской
армии во вторую половину царствования императора Александра I,
не станет особенно обвинять и Паскевича за его донесения о со¬
стоянии войск, — он скажет, что Паскевич отдавал дань своему веку
и следовал за толпой, отделиться от которой и уйти вперед — есть
удел немногих избранных.Отечественная и следовавшие за нею войны, казалось, должны
были установить правильный взгляд на воспитание и обучение
войск, но на нас уроки прошлого как-то мало действуют и часто на
деле выходит обратное. Войска были подчинены самой строгой и
бесполезной муштровке, вытягиванию носка, ровности и темпу в
ружейных приемах, блеску показа, а не целесообразности в движе¬
ниях. Одежда шилась так узко и обтянуто, что нигде нельзя было
ущипнуть2. Паскевич принадлежал к целой плеяде так называемых
линейных генералов, предававшихся с увлечением тщательному ран¬
жиру, равнению и церемониальному маршу. По возвращении своем
в Тифлис и пользуясь отсутствием Ермолова, он занялся ежеднев¬
ными разводами и учениями. «Я здесь завел форму, — писал он в
одном из писем барону Дибичу3, — разводы, ученья, приказал ди¬
визионным командирам весьма строго, дабы занимались устрой¬
ством и чтобы скорее обмундировались. Это весьма не нравится, и
удивляются, что могу приказывать, а особливо исправлять. Но по
крайней мере я для службы сделал ту пользу, что рядовые будут
одеты и на будущую кампанию выйдут в исправности, ибо все вещи
они оставили в штаб-квартирах».Осмотревши только что прибывший на Кавказ Крымский полк20-й дивизии, Паскевич остался особенно доволен тем, что «люди
выправлены довольно хорошо, в церемониальном марше ровняются
хорошо, исключая что шаг немного короток. Генерал-майор Тухол-
ка, говорит Паскевич в заключение своего донесения, по приходе
в Елисаветполь, целый месяц весьма часто учил их (крымцев), от¬
чего они весьма поправились, как я слышал, противу прежнего4.1	«Русский архив», 1873 г., № 9, с. 1574.2	«Древняя и новая Россия», 1880 г., № 9, с. 176.3	В собственноручном письме 5 января 1827 г. Воен.-уч. арх., отд. II, дело
№ 4442,4	«Русская старина», 1872 г., т. V, с. 713.621
НИКОЛАЙ ДУБРОВИННезнакомый с характером войны с горцами и с ее непрерывностью,
Паскевич был требователен к войскам до строгой взыскательности и,
ввиду достижения известных целей, можно сказать, двойствен. В день
Елисаветпольского сражения, 13 сентября, он в дневнике своем за¬
писал, что, «когда неприятель атаковал, я бросился в резерв, дабы
заставить его идти, и насилу мог его подвинуть. Сохрани Бог быть с
таким войском в первый раз в деле. Войска храбры, но не стойки»1.На следующий день, 14 сентября, он в собственноручном письме
уверял Дибича, что персияне дрались отлично и были рассеяны
только одним мужеством войск. «Могу уверить, — прибавлял Па¬
скевич, — что дурные войска были бы опрокинуты». Такая двой¬
ственность в оценке войск почти в один и тот же день происходила
от двоякости цели, одновременно преследуемой Паскевичем: для
обвинения Ермолова необходимо было, чтобы войска были дурны,
а для славы, победы и наград — чтобы персияне дрались хорошо.
Письмо Дибичу было отправлено тотчас после Елисаветпольского
сражения и достигло своей цели, а дневник представлен спустя три
месяца, при всеподданнейшем рапорте И декабря 1826 г.Сличая донесения Паскевича с его дневником, приходишь к
грустному заключению, что дневник составлен в позднейшее время
и служит противоречием донесений. Встречающиеся в нем нередко
выражения, что я похвалил, но не знал кого, невольно наводят
на мысль, что и порицания Паскевича также не имеют за собою
правды, что они сделаны с известною целью, по слухам и сплетням.
Стоит только припомнить известное письмо Паскевича к князю
М.Д. Горчакову, написанное во время восточной войны 1853—
1856 гг., чтобы убедиться, что эта черта в характере его сохранилась
до последних дней его жизни, он лично никогда и ни в чем не при¬
знавал себя виновным. Желая представить войска в дурном свете,
Паскевич нередко доходил до абсурда. «В походе моем за Араке, —
говорил он в одном из своих донесений, — я заметил, что войска не
привыкли драться в горах» (где же дрались преимущественно кав¬
казские войска до его прибытия?).Отзываясь столь невыгодно о войсках и опасаясь протеста с их
стороны, Паскевич старался возложить вину на одного Ермолова.
«Осмеливаюсь утверждать всеподданнейшею моею просьбою, — до¬
носил он2, — не наказывать сих войск начальников, ибо весь корпус
в таком положении. Они не виноваты, что им позволяли, и никто1	«Русская старина», 1872 г., т. V, с. 273.2	«Русская старина», 1872 г., т V, с. 713.622
1810-1826за ними не смотрел; они раскаиваются, что выступили в поход так
дурно, ибо им не только было позволено, но даже и приказано вы¬
ступить как-нибудь, только поскорее; в будущую же кампанию они
исправятся».С первого приезда Паскевича в Тифлис отношения его к Ермо¬
лову были натянуты и враждебны. «Я заметил, — говорит он, — что
генерал Ермолов не будет ко мне расположен и что все неприят¬
ности, какие только он может сделать, я должен ожидать».Подозрение это усилилось вследствие задержки его на несколь¬
ко дней в Тифлисе. Справедливо, что Ермолов желал иметь первый
успех над персиянами без участия Паскевича и, конечно, задер¬
живал его не без намерения. Главнокомандующий желал опровер¬
гнуть слухи, будто кавказское начальство растерялось и не знало,
что предпринять против вторгнувшегося неприятеля. В письме к
князю Мадатову Ермолов высказывает удовольствие, что первая
победа досталась на его долю, но победа эта легла тяжелым камнем
на сердце Паскевича. Опасаясь быть оставленным в тени и явиться
начальником действующего отряда, когда ему останется только
одно преследование, он решился выйти из выжидательного поло¬
жения и отправился к Ермолову с просьбою допустить его к ис¬
полнению обязанностей, для которых он прислан. Паскевич просил
отправить его к тем войскам, которые должны действовать против
персиян. «Главнокомандующий, — рассказывал впоследствии Па¬
скевич, — принял, как мне казалось, с удовольствием вызов мой,
чтобы избавиться близкого наблюдателя. Здесь спросил я, какие он
имеет намерения и где и какие есть войска?»1—	Князь Мадатов, — отвечал Ермолов, — стоит с отрядом из
3000 человек впереди Елисаветполя, и я могу собрать для вас еще
до 2500 человек.Паскевич просил усилить его отряд.—	У меня нет более ни одного солдата, — отвечал Ермолов.—	У вас есть сводный гвардейский полк, — заметил Паскевич, —
и один драгунский.—	Гвардию нельзя трогать; вы знаете, что ее надобно беречь,
а драгуны на что вам? Они у нас охраняют только транспорты
и служат конвоем.«Борьба против персидской армии предстояла неверная, — рас¬
сказывал Паскевич, — но мне ничего не оставалось делать, как только1 Рассказ Паскевича в присутствии Заблоцкого-Десятовского, Туркула и
проч. т. VI.623
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНидти и разбить ее или умереть, ибо я видел странные действия Ер¬
молова, которые заставляли предполагать или совершенное незна¬
ние его в военном деле, или желание, чтобы я был унижен неуда¬
чею. Мне кажется, тут было то и другое, ибо он и небольшой военный,
и в намереньях своих был сомнителен».Набрасывая тень на боевые достоинства Ермолова, Паскевич
писал императору, что «кампания окончена — кампания испорче¬
на», и испорчена тем, что ему не дали идти в Тавриз, что на каждом
шагу он встречает «недоброе желание к общему благу». Паскевич
видел только одни ошибки главнокомандующего и забывал, что нет
людей, которые бы их не делали. На каждое распоряжение можно
смотреть, по желанию, с лицевой или оборотной стороны, и, к со¬
жалению, редко встречаются судьи, беспристрастно оценивающие
дурные и хорошие поступки человека, поставленного во главе
административной деятельности. Паскевич не принадлежал к числу
таких судей: ни в одном донесении, письме или записке его не встре¬
чается теплого слова о Ермолове. Напротив, он видит в нем чело¬
века злоупотребляющего властью, интригана, неспособного быть
начальником края и командовать войсками, но зато способного рас¬
печатывать чужие письма и читать их. «Я не мог прежде писать, —
говорит Паскевич1, — ибо письма и донесения были отдаваемы в
Шуше и Тифлисе, где я весьма подозревал, чтобы не были вскрыты.
Я здесь все подозреваю, после манеры, с которою со мною обходи¬
лись. Я был окружен шпионами: нерасположение главного началь¬
ника распространилось и на его подчиненных. По приезде моем
к отряду, я увидел, что окружен людьми, преданными генералу
Ермолову, и что они не с охотою будут мои приказания исполнять;
но я их заставил»(?!).Последняя самооболыцающая фраза встречается нередко в пись¬
мах и донесениях Паскевича. Велика заслуга А.П. Ермолова, как
начальника, умевшего заслужить фанатическую преданность своих
подчиненных, но еще более велик должен быть тот, кто из никуда
не годных войск в состоянии сделать в два учения победоносные
полки и в несколько дней подчинить своей воле людей, преданных
противнику, и даже шпионов. Все это было сделано Паскевичем по1	В собственноручном письме барону Ив. Ив. Дибичу, от 11 декабря 1826 г.
Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 4439. Письмо это напечатано в «Русской старине»
(1872 г., т. VI, 41), но с некоторыми неточностями. При этом считаем необхо¬
димым заметить, что напечатанное на с. 706, т. V «Русской старины» 1872 г.
письмо Паскевичу императора Николаю следует считать письмом Дибича к
императору и отнести его не к 1826, а к 1827 г. 16 марта.624
1810-1826его собственным словам. Счастливое сочетание обстоятельств с
первых шагов службы сделало из него человека самонадеянного,
неуступчивого, самовластного и резвого в обращении с подчинен¬
ными. Он тяготился подчинением и стремился к подчинению себе
других. Имея позволение писать прямо императору, он широко вос¬
пользовался таким правом для достижения заветных целей и же¬
ланий. Не знакомый ни с особенностями края, ни с местными ус¬
ловиями, ни с характерами и достоинствами деятелей, Паскевич
смело и безапелляционно клал свой приговор, будучи уверен, что
противную сторону выслушивать не будут, а следовательно, спра¬
ведливость его слов поверить трудно. Несмотря на то, он сам стал¬
кивался с такими обстоятельствами, например, в оценке лиц, кото¬
рые приводили к противоречию, и тогда, не стесняясь, он прямо
говорил, что прежде их не знал.«Более всех лживее и обманчивее, — писал Паскевич в одном
письме Дибичу1, — это генерал-лейтенант князь Мадатов. Я уверен,
что продовольствие я мог лучшее иметь, если бы (он) усилие упо¬
требил, но все мешал. Притом же он весьма дурной управляющий
(Карабагом) и, в распоряжениях своих, способностей не имеет, а
только храбрый гусар. Он ненавидим в провинции (Карабагской);
они (жители) вообще ему приписывают удаление ханов2 самыми
непростительными средствами. Я писал к генералу Ермолову, что
он неспособен; Ермолов отвечал, что никто не знает так хорошо
этого края, как он, и не только не хотел о нем объясниться, а рас¬
пустивши мой отряд, его назначил командиром и к войскам остав¬
шимся прибавил другие. Генерал Вельяминов его поддерживал, —
они все друг друга поддерживают, и нет ничего труднее, как узнать
истину. В продолжение кампании я не мог получить довольного
числа повозок, отчего дальше не прошел. Впрочем, все ясно объ¬
яснил в рапорте моем государю императору. Прошу ваше высоко¬
превосходительство не взять в дурное, что есть некоторые проти¬
воречия между моим поведением с некоторыми людьми и что после
я про них говорю, но это оттого, что я о них не знал, а после уже о
них получил сведение».1	Лейб-медик Тарасов отказался принять место штаб-доктора Кавказской
армии «ввиду особенного рода обхождения генерала Паскевича с подчиненны¬
ми» («Русская старина», 1872 г., т. VI, с. 142).2	Удаление ханов особенно беспокоило Паскевича. Наслушавшись рассказов
разных татар и не принимая во внимание политических особенностей той ми¬
нуты, Паскевич жаловался государю, что не надеется на службу татарской кон¬
ницы, и затем едко прибавлял, что «в прежнюю войну при ханах они служили
весьма хорошо».625
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНСведения эти добывались из самых темных источников и от лиц
самой сомнительной нравственности. Все это были большею частью
люди, понесшие на себе или неудовольствие Ермолова, или даже и
его наказание. К числу последних принадлежал известный нам и
всем на Кавказе армянин Иван Карганов, прозванный Ванькою Ка¬
ином. Припомним, что еще в 1816 г. поручик Иван Карганов, про¬
бравшись в Петербург, предложил графу Нессельроде вызвать в
Россию беглого грузинского царевича Александра. Не зная вовсе
Карганова, граф Нессельроде поверил его словам, снабдил деньгами
и отправил его обратно на Кавказ. Прошло несколько лет, и Мини¬
стерство иностранных дел не имело никаких сведений ни о Карга-
нове, ни о царевиче Александре. Граф Нессельроде просил тогда
Ермолова узнать о результатах посылки Карганова и выразил же¬
лание возвратить данные ему деньги. Зная Карганова за обманщи¬
ка и человека безнравственного, Алексей Петрович несколько раз
хотел выслать его на житье в Россию, но удерживался только из
снисхождения по близкому родству его с князем В.О. Бебутовым1.
Теперь же, получив уведомление от графа Нессельроде, Ермолов
арестовал Карганова и посадил в Метехский замок в Тифлисе.
По прошествии некоторого времени супруга арестованного подала
главнокомандующему прошение, в котором просила возвратить се¬
мейству отца и мужа. Ермолов сделал на этом прошении следую¬
щую характерную надпись: «Единое неизреченное милосердие госу¬
даря императора причиною того, что до сих пор виселица не имела
столь великолепного украшения». Такой человек был избран Пас-
кевичем для оценки десятилетней деятельности А.П. Ермолова на
Кавказе2.«К стыду русских, — записал Паскевич в своем дневнике под5	октября3, — я сегодня узнал от армянина, переводчика поручика1	«Русский архив», 1873 г., № 9, 1579.2	Впоследствии, будучи уже в Варшаве, Паскевич рассказывал о Карганове
следующее: «Прежде и во время Елисаветпольского дела при мне не было че¬
ловека, даже адъютанта, которому я мог бы что-либо поверить: один был Кар¬
ганов. Варганов из тифлисских армян, порядочно учился и имеет способности,
каких между армянами немного. Генерал Ермолов его заметил, оказывал ему
расположение и пользовался его способностями. Наконец, поручает он Карга-
нову дать отраву царевичу Александру. Варганов не соглашается исполнить по¬
добного поручения, и ни угрозы, ни немилость не могли его в тому принудить.
Разве это доказательство безнравственности и дурных его качеств?» Мы при¬
водим этот рассказ как доказательство того, что рассказчик не всегда придер¬
живается строго исторической истины и не беспристрастен в своих характерис¬
тиках.3	«Русская старина», 1862 г., т. V, с. 726.626
1810-1826Карганова, который со страхом объявил мне, что я окружен шпи¬
онами и интриганами; что князь Мадатов в то же самое время, ког¬
да мне делает уверение в дружестве и в рвении в общей пользе, он
в то же время бранит меня, окруженный всеми старшими чиновни¬
ками в лагере; что вообще говорит грузинам, армянам и татарам,
что он тут командует ими, а что генерал Паскевич начальник одних
войск».Трудно допустить, чтобы князь Мадатов вступал в подобные
разговоры с армянами и грузинами, но если бы он и говорил так,
то слова его были справедливы. Паскевич официально был послан
на Кавказ только для командования войсками под главным началь¬
ством Ермолова. Никому не были известны его словесные объяс¬
нения с императором Николаем и тайное поручение, ему данное;
следовательно, князь Мадатов был вправе говорить только то, что
знал из приказов и предписаний.Между тем, не предъявляя никаких полномочий и не имея ни¬
какого права вмешиваться в управление краем, Паскевич стал тща¬
тельно разыскивать злоупотребления и упущения по всем частям
управления. Понятно, что все это должно было делаться тайно, при
помощи допросов и доносов разных темных личностей вроде Кар¬
ганова.Основываясь на словах последнего, Паскевич был уверен, что
князь Мадатов делал даже выговоры тем армянам, которые были
посланы им для отыскания провианта. «Я, — прибавляет Паске¬
вич, — оставшегося одного из них в лагере спрашивал, и он с боль¬
шим страхом подтвердил мне это, ибо князь Мадатов известен как
человек, которого мщение не имеет преграды. Я бы сейчас принял
меры, дабы его остановить, но я не имею никого, — я один, совер¬
шенно один».Слушая охотно все, что могло служить к обвинению Ермолова,
генерал-адъютант Паскевич незаметно для самого себя подчинился
Карганову и его сообщникам. По совету их он призвал к себе пле¬
ненного Угурли-хана, ненавидевшего русских, и с помощью того же
Карганова отобрал от него показание, которое и представил импе¬
ратору. Сущность этого показания заключалась в том, что причи¬
ною возгоревшейся войны был один Ермолов. Угурли-хан говорил,
будто все персидские чиновники, бывшие в Тифлисе, единогласно
уверяли Аббас-Мирзу, что главнокомандующий бранит его и «про¬
износит в публике ругательные слова»; что точно так же пере¬
бранивался стоявший на границе полковник князь Саварсемидзе
с эриванским ханом и что Ермолов не хотел унять его, несмотря627
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНна неоднократные заявления о том персидского правительства; что
сам главнокомандующий, принимая присланных к нему персидских
чиновников, «употреблял часто неприличные к особе шаха и всей
нации персидской слова».Вопрос о размене пленных доставил возможность Паскевичу
войти в непосредственные сношения с Аббас-Мирзою, от которого
он, конечно, получил сведения, могущие служить материалом для
обвинения Ермолова. В письме своем Аббас-Мирза не сообщал ни¬
чего нового и обвинял главнокомандующего в притязательности и
неуступчивости по вопросу о разграничении. Неуступчивость и
причины ее были известны министерству из представленной Ермо¬
ловым переписки его с наследным персидским принцем и, вытекая
из обстоятельств, не могли служить обвинением главнокоманду¬
ющего. Но в глазах Паскевича, не посвященного в политические
дела и не имевшего понятия о предыдущих происшествцях, это
было именно то, что могло сослужить ему добрую службу и вы¬
ставить Ермолова причиною и источником всех бедствий.«Честолюбие здешних начальников, — писал вполне авторитет¬
но Паскевич1, — дорого стоит России. Честолюбие князя Цициано-
ва, который с большими способностями, победами и ухищрениями
приобрел под покровительство России четыре провинции, стоило
России десятилетней войны; честолюбие нынешнего начальника
произвело новую войну, — в этом все согласны; персияне сие ут¬
верждают». История не представляет нам примера, чтобы одна из
воюющих сторон признала себя неправою в факте объявления вой¬
ны, и странно было бы, если бы Паскевич услышал из уст персиян
сознание, что они виноваты в происшедшем столкновении.Еще страннее то, что он верил Аббас-Мирзе, который, по его
словам, рад был случаю объясниться с человеком, который может
донести прямо императору. Эти объяснения были, конечно, не в
пользу Ермолова, который, впрочем, не скрывал своих ошибок, ни
могущих быть упущений в администрации. Впоследствии, когда
Паскевич представил целую серию безымянных доносов и Дибич
послал их на заключение Ермолова, последний отвечал начальнику
Главного штаба:«Не могу я приписать себе всеведения, и потому никак не от¬
вергаю, чтобы во все время десятилетнего управления моего зде¬
шним краем не было никаких упущений. Мог я также ошибаться1 В записке под заглавием: «Политика генерала Ермолова». «Русская стари¬на», 1872 г., т. V, с. 716.628
1810-1826в распоряжениях моих, которые не достигали предполагаемой выс¬
шим начальством цели, но с лишком 35-летняя служба моя, в про¬
должение коей, при исполнении обязанностей моих, умел я посто¬
янно устранять личные мои выгоды, будет лучшим свидетельством
моих поступков, и одна ожесточенная злоба подлейшего доносчика
могла изобрести и приписать моим намерениям законопротивные
действия, или никогда не существовавшие, или до сведения моего
вовсе не доходившие»1.Так мог говорить человек, за которым была блестящая десяти¬
летняя деятельность, а за Паскевичем были еще пока одни слова...«Там, где Ермолова трудно было поддеть на удочку, — говорит
современник, служивший при Ермолове и при Паскевиче, — там
легко было пустить туману в глаза Паскевичу. Военный Ермолов
был добр и снисходителен, при требовании однако ж строгой дис¬
циплины; гнева его все боялись, который ограничивался только, за
исключением редких случаев, едкою бранью». Гражданский Ермо¬
лов был требователен к чиновникам и, по словам Радожицкого, был
бичом их.Правда, что Алексей Петрович не имел людей, которые столь же
бескорыстно разделяли с ним труды многосложного управления Кав¬
казским краем. Он не мог сам везде успевать и все знать, а потому,
по необходимости, должен был иногда терпеть таких чиновников, у
которых совесть была с грехом пополам. По примеру князя Цициа-
нова и Тормасова, Ермолов был строг к туземцам; он знал, сколько
вреда наделало краю и государству бестолковое управление Гудови-
ча и слабое Ртищева. Побудь Ермолов долее на Кавказе — много бы
пало оригинальных, не имеющих смысла декораций, украшающих
парадные представления. Паскевичу же недоставало многого, как
равно усидчивого труда, проницательности и той бережливой траты
казенных денег, коею отличался Ермолов, доходивший нередко до
скупости:«Если при зорком управлении Ермолова и могли быть упущения
и злоупотребления довольно значительные по гражданской части,
как доносил Паскевич, и которых однако же он и Дибич не нашли,
то при нем (Паскевиче) они пошли в большей степени»2.При Паскевиче провиантский комиссионер Коробчевский, вме¬
сте с Каргановым и при содействии дежурного штаб-офицера, «бла¬
женного и сметного» Викинского, нажили огромное богатство. Уда¬1	В собственноручном письме от 28 апреля 1827 г., № 6.2	«Русский архив», 1873 г., № 9, 1578.629
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНлив честного Аббаса-Кули, знатока местных языков, Паскевич
назначил переводчиком при себе Карганова и при помощи его со¬
брал ту серию доносов, о которых мы сказали и которые были пре¬
провождены на заключение к Ермолову. Последний, написавши
ответ на каждый пункт, просил назначения суда над ним и донос¬
чиками. Дибич потребовал от Паскевича имена лиц, сообщивших
ему изветы, но из дела не видно, чтобы они были обнаружены, да
и самое дело не получило дальнейшего хода.Наиболее тяжелое обвинение возлагалось на Ермолова за его по¬
ступки с ханами присоединенных к России областей. Коснувшись
политической деятельности Ермолова, генерал-адъютант Паскевич
выставлял его угнетателем ханов, человеком, заставившим их бежать
в Персию и возбудившим тем ненависть к русскому имени во всем
магометанском населении. По словам ненавидевшего Россию Угур-
ли-хана, показаниями которого пользовался Паскевич, как достовер¬
ным и беспристрастным источником, Измаил-хан Текинский был
отравлен русским правительством, «и жалованная Государем грамо¬
та от наследников умершего отнята силою посредством штыков»1.Видя такой пример и опасаясь, чтобы и с ним не случилось того
же, Мустафа-хан Ширванский будто бы оттого бежал в Персию в
1820 г., а Мехти-Кули-хан Карабагский сначала откупался подарка¬
ми, но потом также бежал. По назначении начальником в Карабаге
князя Мадатова, говорил Угурли-хан, карабагский хан претерпевал
от него многие оскорбления: сначала князь Мадатов стращал его
ссылкою в Сибирь, за что и дана ему от хана дарственная на имение
и крестьян; потом, желая совершенно истребить его, князь Мадатов
подсылал людей отравить его и, не имевши в сем успеха, приказал
шушинскому татарину Насиру в ночное время сделать выстрел по
полковнику Джафар-Кулиаге, который и был ранен. Происшествие
это князь Мадатов приписал хану и приказал сказать ему, что он
будет отправлен в Сибирь. Тогда Мехти бежал, и хотя «князь Мада¬
тов, — прибавляет Угурли, — легко мог поймать его, но, как видно,
опасался улики, чтобы хан не вывел все действия его наружу»2.Имение, о котором здесь упоминается, было селение Чинахчи,
уступленное ханом князю Мадатову еще в 1819 г. Комитет мини¬
стров, на рассмотрение которого поступило ходатайство Ермолова
об утверждении за князем Мадатовым этого имения, находил, что1	Дибич справлялся об этом обстоятельстве. Он писал частные секретные
письма подполковнику Швецову и майору Саганову, но получил ответ, что все
это ложь и выдумка. См. также с. 145—148 настоящего тома.2	«Русская старина», 1872 г., т. V, с. 717, 718.630
1810-1826русскому чиновнику неприлично принимать такой подарок от хана,
тем более что и последний, по обычаям страны, не имел права рас¬
поряжаться населенными имениями, принадлежащими Карабаг-
скому ханству. Ермолов отвечал, что по трактату, заключенному
с ханом, власть его в раздаче земель ничем не ограничена, и ханы
пользуются правом отдавать их кому заблагорассудят. «Что же
касается до неприличия в принятии подарка, — прибавлял Алексей
Петрович, — то хан и не имеет дерзости предлагать подарок рус¬
скому генералу — он только возвращает часть того, что некогда
принадлежало предкам Мадатова и было утрачено ими вследствие
неоднократных переворотов, испытанных Карабагом».Настаивая на утверждении князя Мадатова владельцем имения,
Ермолов не столько заботился о правах Мадатова, сколько пресле¬
довал политическую цель ограничить произвол владельцев и ввести
в крае права гражданственности и гуманности. Император Алек¬
сандр разделял мнение главнокомандующего и высочайшим ре¬
скриптом Ермолову, от 23 августа 1821 г., утвердил за Мадатовым
селение Чинахчи со всеми принадлежащими к нему деревнями1.«Признавая основательными, — писал император Ермолову2, —
представленные вами причины, по коим находите вы справедливым
и полезным, дабы генерал-майор князь Мадатов воспользовался
имением, предлагаемым ему от хана Карабагского взамен другого,
принадлежавшего предкам его в сем ханстве, — я предоставляю вам
допустить князя Мадатова принять оное имение в вечное потом¬
ственное владение. Нимало не сомневаюсь, что новый владелец,
благоразумными распоряжениями своими и лучшим образом обхож¬
дения с поселянами, покажет пример превосходства управления бла¬
гоустроенного пред своенравным господствованием азиатским и
через то более расположит сердца жителей к державе, всегда гото¬
вой споспешествовать благу своих подданных».Надежды императора вполне оправдались. Князь Мадатов успел
настолько привязать жителей к себе и к русскому правительству,
что, при вторжении персиян, его крестьяне были единственные во
всем Карабаге, которые остались верными России. Мало того, они
оставили свои дома, все свое имущество и, укрывшись в Шушин-
ской крепости, отстаивали ее вместе с гарнизоном. Имение Чинахчи
было разорено персиянами до основания. «Нельзя, — писал Ермо¬1	Это имение состояло из 102 462 десятин земли, населенных 1245 семей¬
ствами2	В рескрипте от 23 августа 1821 г «Жизнь князя Мадатова». Изд. 1863 г.,
с. 222.631
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНлов князю Мадатову1, — без негодования и гнева принять зверско¬
го поступка карабагцев, которые не оставили в покое праха роди¬
телей ваших. Чувствую, что и совершенное расстройство состояния
вас огорчает, но советую иметь терпение и не дать повода заклю¬
чать, что вы прежде всего помышляете о его поправлении. И у вас
есть неприятели, которые готовы не все лучшее сказать на счет ваш.
Остерегитесь, прошу вас, и верьте, что всех нас каждый шаг заме¬
чают, хотя бы и заслуживали лучшее мнение! По сей причине под¬
властных ваших не удовлетворяю я тотчас же и прежде всех прочих
и хочу употребить в том строгую осмотрительность и умеренность.
Все закричат на вас, и я не избегну упрека, которому не желаю под¬
вергнуться. Вы согласиться должны, что всего возвратить и невоз¬
можно, и несправедливо. У нас в свежей памяти война, которая
многих разрушила состояния, и о восстановлении такового помыш¬
лять было невозможно. Послушайте меня, имейте терпение».Ермолов был прав в своем заключении, потому что из всех его
подчиненных князь Мадатов подвергся наибольшему преследова¬
нию Паскевича, утверждавшего, что он неправильно владеет име¬
нием. По этому поводу генерал-адъютанту Сипягину было поруче¬
но произвести следствие, среди которого он встретил надобность
в только что приведенном рескрипте императора Александра Ермо¬
лову. Не отыскав этого рескрипта в делах канцелярии главноко¬
мандующего, Сипягин уже в 1828 г. обратился к Паскевичу с прось¬
бою доставить ему подлинный или копию. Последний отвечал, что
ни того, ни другого у него не имеется, и тогда Сипягин обратился
к Ермолову2.«Не зная причин, — отвечал Алексей Петрович3, — побудивших
корпусного командира (Паскевича) на подобный отзыв, я имею
честь уведомить ваше превосходительство, что ему доставлен мною
подлинный высочайший рескрипт блаженной памяти императора,
а им препровождена ко мне копия с оного, за собственноручною его
скрепою. Сняв снимок с оного для сведения вашего, у сего сообщаю,
позволяя себе думать, что, по крайней мере, хранение высочайших
повелений и рескриптов найдено будет в надлежащем порядке со
стороны моей».Таковы были поступки Паскевича относительно Ермолова даже
в позднейшее время, а в описываемую эпоху они были еще острее.1	В письме от 29 сентября. «Русская старина», 1873 г., т. VII, с. 99.2	Письмо Сипягина Ермолову, 27 января 1828 г. «Русская старина», 1873 г.,
т. VII, с. 96.3	Генерал-адъютанту Сипягину, 5 января 1828 г. Там же, с. 97.632
1810-1826И декабря 1826 г. Паскевич отправил в Петербург своего адъю¬
танта, графа Оппермана, с донесением в собственные руки им¬
ператора. В нем, по словам самого Паскевича, были описаны все
распоряжения и действия Ермолова, клонившиеся явно к тому,
чтобы война против персиян была неуспешна, а равно и о беспо¬
рядках, найденных им в войсках и в администрации. При доне¬
сении приложено было собственноручное письмо барону Дибичу,
в котором Паскевич заявлял, что оставаться с Ермоловым он
не может.«Я и так сделался болен, — писал он1, — будучи беспрестанно
им огорчаем. Но и для самой пользы службы мне нельзя остать¬
ся, — он будет мешать всем моим операциям; подвозу жизненных
припасов вовремя не будет, как это было (в) нынешней кампании,
отчего все военные действия могут остановиться. Притом уловки,
ухищрения меня приведут в положение, что я не в состоянии буду
действовать. Для пользы самой службы я не могу здесь оставаться.
Заклинаю ваше высокопревосходительство пользою службы госу¬
даря императора меня отсюда вызвать. Как Ермолов может терпеть
кого при себе, который ему мешает, — он лучше все нарушит. Го¬
сударь император найдет другого, который угодит генералу Ермо¬
лову, но я не могу. Я думаю, что самое лучшее средство меня взять
отсюда, ибо он совершенно объявил (себя) против меня, и даже
в самых реляциях хочет затмить мое имя — не упоминает его. Я
имею дело с самым злым и хитрым человеком. Не думайте, чтобы
я играл комедию, — кто здесь останется, будет в весьма трудных
обстоятельствах».Паскевич писал, что к предстоящей кампании ничего не приго¬
товлено; что мы потеряли золотое время и могли быть давно в Тав-
ризе и что, наконец, Аббас-Мирза не хочет иметь никакого дела
с Ермоловым, «а это большой знак его желанию к миру».Не довольствуясь этим желчным письмом, Паскевич спустя две
недели отправил новое, в котором спрашивал Дибича, можно ли
служить с начальником, который всяким случаем пользуется, чтобы
сделать неприятное подчиненному? «Одно его (Ермолова) удержи¬
вает, — прибавлял он, — от прямых неприятностей, — это то, что
я имею счастье рапортовать государю императору»2.Все это писалось тогда, когда Ермолова не было в Тифлисе.
27 декабря он возвратился в столицу Грузии, и отношения между1	От 11 декабря. Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 4439. «Русская старина»,
1872 г., т. VI, с. 42.2	«Русская старина», 1872 г., т. VI, с. 43633
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНним и Паскевичем обострились настолько, что взаимное их поло¬
жение оказалось невозможным.Паскевич, говорит современник, конфиденциально снабженный
силою, начал предъявлять претензию начальствующего, а Ермолов,
несмотря на гнетущие его обстоятельства, не хотел смиренно усту¬
пить вверенную ему власть1. Алексей Петрович инстинктивно уга¬
дывал цели присылки Паскевича, но официально смотрел на него
как на подчиненного ему генерала, присланного командовать толь¬
ко войсками под его начальством2, а Паскевич смотрел на себя как
на совместника, уполномоченного императором разделять с главно¬
командующим бразды правления краем3.Все зло происходило оттого, что Паскевич имел поручения ни¬
кому не известные и желал, чтобы все догадывались, что он приехал
на Кавказ неспроста. «Полномочия сменить Ермолова, — рассказы¬
вал он впоследствии4, — я не желал привести в исполнение без но¬
вого высочайшего повеления, которого, однако ж, прямо не испра¬
шивал и которое барону Дибичу не было известно».Неизвестно оно было официально и Ермолову, не считавшему
нужным сообщать подчиненному свои виды и предположения. Па¬
скевич же ежедневно обижался тем, что главнокомандующий не
совещается с ним и действует самостоятельно.—	Я командую войсками, — говорил он, — но ничего не знаю,
хотя по повелению государя императора для меня здесь ничего
не должно быть секретного.—	Я имею право, — отвечал Ермолов, — прямо давать предписа¬
ния частным начальникам, не сообщая вам о том.—	Таким образом я, живя от вас в десяти шагах, узнаю через два
месяца о делаемых распоряжениях.Прибытие посторонних было причиною перерыва разговора.
Ермолов заметил Паскевичу только, что он холоден к нему.1	«Русский архив», 1873 г, № 9, 1571.2	В рескрипте императора 10 августа было сказано: «Назначив его (Пас¬
кевича) командующим под вами войсками, дал я вам отличного сотрудника...»
В рескрипте 11 августа читаем: «Для подробнейшего изъяснения вам намерений
моих, посылаю к вам генерал-адъютанта моего, Паскевича, коему сообщив оные
во всей подробности, уверен, что вы употребите с удовольствием сего храброго
генерала, для приведения оных в действие, поручая ему командование войск под
главным начальством вашим...»3	Ничто не давало права Паскевичу на такое вмешательство, и самые до¬
несения императору должны были делаться с согласия главнокомандующего.
«Я желаю, — писал государь Ермолову, — чтобы он, с вашего разрешения, со¬
общал мне все, что от вас поручено будет давать знать».4	Заблоцкому-Десятовскому, Туркулу и Реаду. Ниже мы увидим, что суще¬
ствование такого полномочия подвергается некоторому сомнению.634
1810-1826—	Вы холодны, а не я; в первый день по возвращении в Тифлис
вы прислали мне сказать, что целый день не принимаете никого,
и вот уже четвертый день, как не отдаете мне визита.На следующий день Паскевич снова возобновил прерванный
разговор.—	Я ничего не знаю, — говорил он, — о происходящем здесь, и
известия или поздно до меня доходят, или я вовсе их не получаю.
Вот доказательство тому: я сегодня получил от князя Мадатова от
25-го числа рапорт, что он 26-го числа выступает за Араке. Верно,
князь Мадатов получил приказание от вашего высокопревосходи¬
тельства дней десять прежде, ибо надобно по крайней мере столько,
чтобы собрать отряд из Зардоба, Агджа-Бека и Ах-Оглана, откуда
он пошел. Я слышал, что он получил приказание назад тому почти
месяц. В какое положение вы меня ставите и что я должен рапор¬
товать государю императору?—	Я не могу сообщать вам о всех моих распоряжениях, — отве¬
чал Ермолов, — это похоже было бы на донесения.Уступая, однако ж, просьбам и настояниям Паскевича, Ермолов
обещал сделать распоряжение, чтобы дежурные штаб-офицеры его
и Паскевича сообщали друг другу все делаемые распоряжения. «Но
не думаю, — записал в своем дневнике Паскевич, — чтобы через это
я многое узнал, ибо генерал Ермолов сам пишет бумаги и заносит
в секретный собственный журнал. Часто об его приказаниях никто
не знает, ни дежурный штаб-офицер, ни обер-квартирмейстер, ибо
он часто пишет прямо от себя не только полковникам, но и бата¬
льонным командирам. Итак, государя императора намерение, чтобы
я знал все без исключения, не исполняется».Паскевич пытался несколько раз завести речь о будущих военных
действиях, но Ермолов не высказывал своих предположений. Он гово¬
рил, что план его еще не обработан и он даст его прочитать, когда он
будет написан для представления государю императору. Видя уклоне¬
ния в ответах со стороны Алексея Петровича, Паскевич не выдержал
и стал развивать свои планы будущей кампании. Ермолов все время
поддакивал и, по-видимому, соглашался во всем, так что говоривший
ушел, не зная мнения главнокомандующего. «Он со мною на большой
политике, — писал Паскевич барону Дибичу1, — и сколько может, скры¬
вает... Я совершенно ничего не могу знать наверное о его намерениях».Как ни склонны были верить в Петербурге всему тому, что слу¬
жило к обвинению Ермолова, но донесения Паскевича были встре-1 В письме от 5 января 1827 г Воен.-уч. арх., отд. II, дело № 4442.635
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчены с некоторым недоверием, — в них ясно видно было пристрастие,
придирчивость и преувеличение. К тому же Паскевич тогда только
еще начинал свою самостоятельную деятельность, а император Ни¬
колай во многом не соглашался с проектируемым им быстрым и бе¬
зоглядным наступлением. Напротив, он скорее в этом отношении
склонялся на сторону Ермолова. «Я совершенно разделяю мнение
ваше, — писал государь Ермолову1, — касательно дальнейших военных
предприятий против персиян. Я совершенно согласен, что прежде
нежели перейти Араке, лучше очистить наши провинции совершенно
от неприятеля, упрочить спокойствие оных и обеспечить продоволь¬
ствие войск на дальнейшее действие, внести тогда уже войну в преде¬
лы Персии и действовать решительно. Не должно, однако же, упу¬
скать случая, если бы таковой представился, к овладению Эриванью,
силою ли оружия, посредством денег или тайных сношений с эриван-
ским сардарем. Я все сие поручаю вашему усмотрению».Представляя государю донесение Паскевича, в котором разви¬
вался план будущих действий и намерение перейти Араке, Дибич
приложил и свое мнение. «Решимость Паскевича, — писал он2, —
отогнать персиян от Аракса будет, я надеюсь, увенчана успехом.
Она могла бы иметь значительную пользу, если бы поддержана
была эшелоном войск и достаточным подвижным магазейном. В
нынешнем положении многочисленная кавалерия неприятеля, если
будет уметь действовать, весьма может затруднить движение Па¬
скевича и сделать оное даже невозможным, если Ермолов не решит¬
ся перейти в Шуше, дабы поддержать наступление Паскевича». На
этой самой записке император Николай Павлович написал: «Все
это правда, и я, признаюсь, не разделяю мысли Паскевича, ибо она
удаляет нас от настоящей цели кампании».Видя, однако же, несогласия, возникшие между Паскевичем и
Ермоловым по поводу предстоявших действий, и неприязненные
отношения друг к другу, государь поручил Дибичу успокоить Па¬
скевича и выразить ему желание, чтобы он оставался на Кавказе до
дальнейших распоряжений.«Я имел удовольствие получить ваши последние письма, — пи¬
сал ему Дибич3. — Тотчас по получении первого я поспешил его1	В письме от 24 октября 1826 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. VI, ч. II,
№ 695.2	Собственноручная записка Дибича, от 21 ноября 1826 г. Воен.-уч. арх.,
отд. I, дело № 965.3	Письмо Дибича Паскевичу, 6 января 1827 г. Воен.-уч. арх., отд. И, дело
№ 4442.636
1810-1826представить его императорскому величеству. Вы должны быть со¬
вершенно уверены, любезный товарищ, в чувствах расположения,
которые наш августейший монарх к вам имеет, и удостоверены в
искреннем участии, которое его величество принимает в состоянии
вашего здоровья.Вы должны быть уверены, что он охотно разрешил бы, согласно
вашего желания, вас вызвать, если бы не рассчитывал много на то
влияние, которое ваше присутствие в Тифлисе может оказать на
решения, от которых более или менее зависят последствия войны,
в которой вы с таким успехом стяжали первые лавры.Вскоре после получения вашего первого письма приехал ваш
адъютант. Депеши, с которыми он прислан, должны были возбудить
справедливые опасения о степени успеха будущей кампании и в
особенности о ее быстроте. Его величество с особенным неудоволь¬
ствием увидел, в каком неустройстве находятся наши бравые вой¬
ска и что это не может быть иначе, как следствие непростительно¬
го упущения и лихоимства частных начальников. Но те же самые
причины, которые вызвали вашу посылку из Москвы, любезный
генерал, и которые ваш ум и сердце отгадали, заставляют в насто¬
ящее время ожидать категорического ответа от генерала Ермолова
относительно плана операций, который его величество приказал
ему послать и которого копию вы уже получили. Если он поторо¬
пится его исполнить, то его величество уверен, что возвышенные
чувства истинного победителя под Елисаветполем заставят содей¬
ствовать тому и сердцем, и душою. Его величество все-таки не от¬
казывается вызвать вас, если вы думаете, что вам совершенно не¬
возможно служить с генералом Ермоловым. Если же, напротив, он
откажется исполнить желание государя словом или делом, тогда его
величество не может допустить такой неспособности и назначение
нового главнокомандующего последует немедленно. В этом случае
его величество не сомневается, что этот новый начальник, которым
может быть только один из самых старших и уважаемых генералов,
еще более будет нуждаться в ваших советах и в вашей поддержке
(votre appui). Полагал назначить вас начальником штаба действу¬
ющей против персиян армии\ его величество дает вам возможность1 Как согласить это с тем, что рассказывал впоследствии Паскевич о каком-
то тайном рескрипте, дающем ему право по своему усмотрению сменить Ермо¬
лова и заступить его место. Рескрипта такого мы не отыскали в архивах, и, упо¬
миная о нем, Паскевич всегда прибавляет, что и Дибич не знал о нем; но едва ли
можно допустить это при известном открытом и рыцарском характере импера¬
тора Николая и его близких отношениях к Дибичу. Не вернее ли предположить,637
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНбыть советником и подготовить все средства, которые обеспечи¬
ли бы нам кампанию столь же счастливую, сколько победа 13 сен¬
тября (под Елисаветполем) дает нам право ожидать от вас. Он
уполномочил меня сообщить вам его мысли по этому важному
предмету и уверен в вашем усердии и готовности пожертвовать сво¬
ею личностью пользам отечества.Мы ожидаем в скором времени ответа от генерала Ермолова на
депеши от 30 ноября. Если они не оправдают справедливой надеж¬
ды его величества, тогда это будет решительным поводом к его ото¬
званию. Тотчас по их получении я возвращу вашего адъютанта».Подобное письмо не могло нравиться Паскевичу: должность на¬
чальника штаба не удовлетворяла его, и он употребил все усилия,
чтобы заступить место главнокомандующего. Пособниками ему в
этом деле, прямо или косвенно, служили лица его партии, послан¬
ные на Кавказ одновременно с отправлением подкреплений. В чис¬
ле их наиболее сильным противником Ермолова был генерал-адъ¬
ютант Бенкендорф, младший брат известного шефа жандармов.
Дружба последнего с Паскевичем делала сторонником его и млад¬
шего Бенкендорфа, письма которого посылались одновременно и с
теми же курьерами, с которыми посылались и донесения Паскеви¬
ча. Бенкендорф явился к Ермолову с письмом барона Дибича, в
котором он просил назначить его начальником кавалерийской ди¬
визии. Ермолов принял его довольно холодно и долгое время не
давал ему назначения. Было ли это потому, что дивизия не была в
сборе и полки приходили по частям, или потому, что он вообще
нерадушно относился к тем, которые присылались помимо его же¬
лания, но, во всяком случае, замедление в исполнении просьбы Ди¬
бича поставило Бенкендорфа 2-го в число обиженных, недовольных,
и под его пером картина ермоловского управления краем явилась
в самых мрачных красках.Генерал-адъютант Бенкендорф 2-й сообщал брату о полнейшей
бездеятельности в Тифлисе, «о постыдной трусости, которая держа¬
ла в бездействии более шести недель около 1200 человек, разбросан¬
ных вокруг Тифлиса, тогда когда неприятель разорял сколько хотелчто позднее, когда факт назначения Паскевича главнокомандующим уже совер¬
шился, он рассказывал о каком-то рескрипте, с целью усилить значение перво¬
начальной его посылки на Кавказ и оправдать вмешательство его в дела, до него
не относящиеся Несомненно, что при характере честолюбивом и самовластном
Паскевич не задумался бы воспользоваться полномочием, ему данным, при
первом столкновении с Ермоловым Имея у себя рескрипт, ему не было нужды
прибегать к доносам и кривым путям638
1810-1826богатейшие провинции. Непостижимо, говорил Бенкендорф, что че¬
ловек (Ермолов), который при помощи в поте лица трудившегося
солдата воздвиг здесь здания, достойные сделаться украшением Пе¬
тербурга, — этот человек не сумел выстроить хотя бы одну крепост¬
цу1, которая могла бы защитить страну от вторжения неприятеля.
Вместо быстрых и решительных действий, он, вместе с гвардиею, в
продолжение двух месяцев, на глазах всех жителей, торжественно
разъезжает по нашим восточным (мусульманским) провинциям и не
принимает почти никаких мер.По словам Бенкендорфа, со стороны кавказских заправил (de la
part des feseurs) все рассчитано на выигрыш времени и на то, чтобы
до поры до времени бросить пыль в глаза якобы мерами предосто¬
рожности, заготовлениями запасов провианта и фуража и великими
стратегическими соображениями, долженствующими открыть бле¬
стящую кампанию в начале лета, т. е. именно тогда, когда наш солдат
наименее вынослив и персияне будут совершенно готовы. В сущ¬
ности же прибывшие подкрепления ощущают во всем недостаток и
на назначенных этапах не находят ни провианта, ни фуража. За
отсутствием Ермолова из Тифлиса, поставленный во главе управ¬
ления генерал Вельяминов на все требования войск отвечает, что
спросит главнокомандующего, но часто не знает, где он находится,
а если и имеет об этом сведения, то при дурных путях сообщения
для получения ответа необходимо не менее трех недель. Не загото¬
вив заранее продовольствия, кавказское начальство, по словам пи¬
савшего, принуждено было прибегнуть к самоуправию и к разным
притеснительным мерам, которые возбуждают неудовольствие жи¬
телей, тем более что они должны содержать и все прибывающие
подкрепления, тогда как при перенесении войны в пределы Персии
мы могли продовольствовать армию на чужой счет».Мысль открыть кампанию летом обескураживает всех, писал
Бенкендорф, и упадок духа начинает уже сменять ту пылкость, ко¬
торая одушевляла прекрасные войска, горевшие нетерпением оправ¬
дать надежды государя. Самые усердные приверженцы Ермолова в
недоумении; порядочные офицеры громко ропщут на него, тем бо¬
лее что не видят конца неприятностям, в которые ставит их несо¬
гласие между двумя начальниками; солдаты жалуются на недоста¬
ток во всем, между тем они могли бы идти вперед.1	Постройка крепостей производилась не иначе как с утверждения инженер¬
ного ведомства Не только Ермолов, но почти все его предшественники неодно¬
кратно входили с представлением о постройке крепостей в различных пунктах,
но представления эти не были осуществляемы639
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«О, мой милый брат! — восклицает Бенкендорф. — Так дело не
может идти и не пойдет, — я вам это предсказываю. С императором
здесь дурно поступили, и меня всякий день выводит из себя это
сплетение глупости и особенно хитрости, похищающих у государя
одну из прекрасных страниц, которая могла бы украсить историю
подвигов государства. Всему этому нет имени, и обо всем получа¬
ешь настоящее, истинное понятие только видя собственными гла¬
зами, что здесь делается. Прежде всего находящиеся здесь не имеют
надлежащего понятия о ведении войны, что они и доказали, а Ер¬
молов боится, чтобы кто-нибудь не прославился помимо его ини¬
циативы. Все, что здесь происходит, делает меня больным, так как
я вижу, что здесь все устроено так, чтобы ничего не делать и обма¬
нывать императора насколько только возможно. Усердие истинно
преданных государю людей будет, наконец, парализовано; все при¬
были сюда одушевленные самым воинственным духом, но всякий
видит теперь, что, будучи далеко не желанным, делается предметом
зависти и наговоров тому, который должен всеми управлять».Касаясь личности Ермолова, генерал-адъютант Бенкендорф2-й называл его фигляром (се jongleur), распустившим всю адми¬
нистративную машину и допустившим множество злоупотреблений
исключительно вледствие своего характера. Ермолову, писал он,
нужны только свои создания, слепые поклонники воображаемого
им в себе таланта и распространители его славы. Такая фальшь про¬
должалась до той решительной минуты, пока не наступило время
осуществления идей, и тогда этот великий человек (се grand hom-
me), который жаждал только поклонников, очутился в глазах света
в состоянии человека, близкого к могиле.«Ермолов не покинет своего поста, пока его решительно не вы¬
гонят отсюда (ne quittera la partie que quand on le mettra decidement
a la porte), как он того заслуживает. Это, как кажется, человек без
всякого чувства, жаждущий одной власти, какою бы ценою она ни
досталась, а между тем он сделал все, чтобы потерять ее, как в ад¬
министративном, так и в военно-политическом отношениях, ибо
никогда тегеранский двор не согласится иметь с ним дело. Ермолов
убил во всех патриотический порыв, и я вас прошу подумать, —
прибавлял Бенкендорф в заключение своего письма, — и принять
к сведению, что мы не совершим ничего выдающегося, пока здесь
Ермолов, пока ему будет предоставлено все дело или пока его не свя¬
жут по рукам. Я говорю вам не от себя только одного, но высказы¬
ваю чувства всех, кто только предан императору, желает ему блага
и хочет служить ему. Те, которые набили себе карман, думают толь¬640
1810-1826ко о том, чтобы им сохранили Ермолова, сделавшегося для них го¬
сударем и отечеством. Погода стоит здесь превосходная, на персид¬
ских горах нет ни капли снега, а если б даже он и был, разве не
нашлось бы русских рук, чтобы его расчистить, — это просто скан¬
дал, и время начинать бой»1.Письмо это, как и следовало ожидать, было, через Дибича, пред¬
ставлено императору и, конечно, произвело глубокое впечатление.
Вслед за тем были получены новые известия о положении дел и
состоянии края.Находившиеся в Тифлисе барон Александр Андреевич Фреде¬
рикс и князь Николай Андреевич Долгоруков почти одновременно
писали Дибичу. Первый сообщал2, что бездействие вызывает тяже¬
лое чувство в войсках и что они с грустью смотрят, как проходят
зимние месяцы, столь удобные для наступательных действий; что
с наступлением весны персидские горы должны быть для наших
войск гораздо вреднее и опаснее, чем неприятель; что неизбежные
болезни, господствующие там весною, причинят нам огромную
убыль в людях. Коснувшись вопроса о войсках, барон Фредерикс
писал: «Les troupes d’ici, quoique bien inferieures quant a la mise et
la’ tenue, ne manquent pas d’etre animees du meilleur esprit et d’un
courage indubitable»3.Князь Долгоруков находил, что губернаторы и начальники про¬
винций пользуются слишком неограниченною властью и, несмотря
на то, находятся в затруднительном положении. При враждебности
к нам татар и вообще магометанского населения губернатор, будучи
человеком честным, бескорыстным и справедливым, может быть
легко введен в заблуждение по незнанию им языка и недобросо¬
вестности переводчиков. По словам князя Долгорукова, админи¬
стративная машина и спокойствие в крае обеспечивались только
доверием к слову и справедливости Ермолова и страхом, который он
внушает, но, несмотря на то, его можно было скорее упрекнуть в
слабости, чем в излишней строгости4.1	Письмо-дневник Бенкендорфа брату, от 4—10 декабря 1826 г. Воен.-уч. арх.,
отд. II, № 4439.2	В письме от 5 января 1872 г. Воен.-уч. арх., отд. И, д. № 4442.3	«Здешние войска хотя и уступают прочим по выправке и обмундированию,
однако проникнуты наилучшим духом и несомненною храбростью».4	«Се qui fait jnsqu’a present marcher cette administration, c’est la confiance que
Гоп porte a la parole et a la justice du general Ermoloff, et la crainte que Гоп en a;
malgre cela on pourrait le taxer quelquefois de faiblesse plutot que de trop grande
severite. Je crois que dans cette occasion il fallait plus d’exemples de punitms qu’il
n’en a donnes».641
НИКОЛАЙ ДУБРОВИН«Что же касается до войск, — говорил князь Долгоруков, — то
их выправка и одежда мне показались в жалком виде (dans un etat
pitoyable), но в то же время я заметил прекрасный дух, примерную
дисциплину в офицерах и солдатах и вообще полную готовность
подвергнуться всяким испытаниям, — никогда ни ропота, ни малей¬
шего беспорядка в продолжение трехмесячного похода. Обещают,
что к лету они будут заново одеты, и, как образчик тому, при воз¬
вращении нашем в Царские Колодцы, я видел роту Ширванского
полка, от обмундирования которой нельзя желать ничего большего.По прибытии нашем в Турганчай — пункт в провинции Шекин-
ской, на границе с Ширваном, — генерал Ермолов, которым я был
вначале дурно принят, но который постепенно переменил свое мне¬
ние, дал мне довольно щекотливое поручение (une commission assez
delicate), доказывающее, однако ж, его доверие и успех, в котором
я принес бы большую пользу службе. Оно заключалось в том, чтобы
я отправился к генералу Паскевичу и постарался водворить между
ними согласие, которое казалось совершенно потерянным. Я вы¬
ступил с полком казаков полковника Шамшева и двумя орудиями,
которые должны были усилить отряд Паскевича. Я переправился
через р. Куру, у Пиразина, и направился, через Карабаг, в лагерь у
Черекеня, где нашел генерала Паскевича. Я провел там три недели,
в продолжение которых все мои старания были употреблены, чтобы
восстановить дружеские отношения между двумя генералами, но
доверие (conflance) было уже потеряно, и все мои попытки и за¬
боты (tous mes soins) были почти что бесплодны».Ряд противоречий в письмах и известиях, как официальных, так
и частных, не давали возможности судить о действительном поло¬
жении войск и края. Из Петербурга невозможно было видеть, что
делается на Кавказе, кто прав, Ермолов или Паскевич, и какие дей¬
ствительно приняты меры к скорейшему открытию кампании. Точ¬
ность этих сведений могла быть доставлена только самым доверен¬
ным лицом, и император решил отправить в Тифлис начальника
Главного штаба, барона Дибича, и в помощь ему назначил впослед¬
ствии флигель-адъютанта полковника Адлерберга1. Оба они были
весьма близки государю, и на донесения их он мог вполне поло¬
житься.При этом император писал Ермолову2: «По важности военных
обстоятельств в Грузии и Персии, и дабы иметь, с одной стороны,
самые подробные и вернейшие сведения о положении дел и всех1	Впоследствии граф и министр императорского двора.2	В рескрипте от 23 февраля 1826 г. Приложение к запискам Ермолова.642
1810-1826приуготовительных мерах, и, с другой, усилить и ускорить оные
кратчайшим личным сношением с вами, отправлю я в Грузию на¬
чальника главного штаба моего, объяснив ему подробно о предпо¬
ложениях моих и уполномочивал его на все меры, дабы привести в
точное и безотлагательное исполнение данных ему от меня личных
наставлений».В начале февраля Дибич выехал из Петербурга и на пути ста¬
рался узнавать от проезжающих о том, что делается в Грузии. До¬
прашиваемые подтверждали о несогласии, существующем между
генералами Ермоловым и Паскевичем, и что первый, «по-видимому,
не скрывает даже между подчиненными неудовольствия своего,
происходящего наиболее от присылки генерала Паскевича, в коем
он видит себе соперника»1.Провиантский комиссионер Аверкович и председатель ставро¬
польского областного правления барон Розен говорили Дибичу, что
в Закавказье нет вовсе ни провианта, ни фуража; что в Донском
казачьем полку много лошадей пало, в конно-артиллерийской роте
№13 они сильно истощены, а в Крымском пехотном полку выпу¬
щены в поле на подножный корм. Подъезжая к городу Ставрополю,
Дибич встретил хоперских казаков в «довольно исправном виде»;
в Ставрополе нашел управление «в желаемом виде» точно так же,
как учебную команду, собранную из полков 22-й пехотной дивизии
и казаков Кубанского, Черноморского и Донского полков.Император остался очень доволен этими первыми сведениями.
«Письмо ваше, — писал он2, — любезный Иван Иванович, получил
я третьего дня вечером и весьма благодарю за поспешность, с кото¬
рою едете, и за сообщенные известия. Дай Бог, чтобы я скоро полу¬
чил уведомление о счастливом прибытии в Тифлис, и что все не
так плохо, как, к несчастью, кажется по сведениям, которые оттуда
доходят. Я уже не знаю чему верить, и жду, чтобы окончательно
судить из вашего донесения... Рапорты Паскевича насчет состояния
кавалерии и артиллерии меня крайне беспокоят, и я любопытен
слышать твое мнение».14 февраля, на другой день по прибытии в Ставрополь, генерал-
адъютант барон Дибич принимал представлявшихся, ординарцев и
вестовых. Начальник Главного штаба заметил управляющему ко¬
миссариатскою комиссиею, что сукна нехороши, и остался недово¬
лен артиллерийскими ординарцами, говоря, что нечисто одеты и1	Всеподданнейшее донесение Дибича, от 14 февраля 1827 г. Воен.-уч. арх.,
отд. II, дело № 4442.2	В собственноручном письме Дибичу от 27 февраля.643
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдурно выправлены. «После того стали представляться армейские, —
говорит очевидец1, — в старых, истертых мундирах и с неровным,
трепетным шагом. Мы думали тут услышать целую бурю, но они
не удостоились слова, кроме угрозы на бровях». Проверяя затем
донесение Паскевича, барон Дибич обратился к известному ему
лично подполковнику Радожицкому2 и спросил: почему он, будучи
сам 21-й артиллерийской бригады, командует 22-ю бригадою?—	Настоящий командир, полковник Коцарев, — отвечал спро¬
шенный, — сначала командовал отрядами, потом рапортуется боль¬
ным, и меня здесь удерживают четвертый год для командования
бригадою.—	Артиллерия, — заметил Дибич, — всегда была лучшею частью
армии во всех отношениях, а здесь я вижу противное.—	После вступления моего в командование я стараюсь довести
все до возможного совершенства; но прежде этого не могло быть по
той причине, что с давнего времени артиллерия находилась бес¬
прерывно в походах за Кубанью и в Кабарде, так что некогда было
заниматься ни обмундированием людей, ни выправкою.—	В заграничной с французами кампании войска были всегда
хорошо одеты.—	Тогда в продолжение мира и перемирия имели время приго¬
товиться.—	Что вы мне говорите! — вскричал генерал. — Вам не было
времени вычистить мундиры? Дурно, сударь, дурно! И если вы ста¬
ли делать отговорки, тем хуже. Я буду свидетельствовать государю,
чтобы вас отрешить от командования.Спустя несколько часов, за обедом, Дибич спросил того же Радо-
жицкого:—	Бывает ли у вас практическое ученье?—	Всегда, — отвечал он, — подразумевая действия против горцев,
потому что часто случается действовать по неприятелю, и черкесы
столько уважают нашу артиллерию, что не осмеливаются даже по три
и по четыре человека съезжаться вместе на известном расстоянии...1	«Граф Дибич на Кавказе в 1827 году» «Древняя и новая Россия», 1880 г,
№9, с 1752	Дибич знал подполковника Радожицкого, когда он служил под его началь¬
ством в свите его величества Будучи корпусным обер-квартирмейстером в Ки¬
еве, Радожицкий, по поручению того же Дибича, занимался составлением карты
с статистикою и описанием дорог Киевской и Черниговской губерний Изну¬
ренный этими работами, он сначала вышел в отставку, а потом поступил на
службу в артиллерию Отказавшись на приглашение вновь служить по квартир-
мейстерской части, Радожицкий навлек тем на себя нерасположение Дибича644
1810-1826—	Может быть, потому, что они боятся, а не потому, чтобы цель¬
но стреляли, — прервал Дибич.—	Они потому и боятся, что цельно в них стреляют из пушек,
о чем могут засвидетельствовать все бывшие за Кубанью.—	Начальство об этом лучше знает! — сказал Дибич, покраснев
и засверкав глазами.В тот же день он донес императору о дурном состоянии артил¬
лерии, прибавляя, что на обратном пути он посмотрит практиче¬
скую стрельбу, «и если и в сей части окажется оная столь же мало
исправною, то подполковник Радожицкий достоин будет того, что¬
бы отрешить его от команды»1.По пути к Тифлису Дибич осматривал войска и нашел их в удов¬
летворительном состоянии, «а дух войск и усердие их, — доносил
он2, — отвечают совершенно желанию вашего величества».Караул Кабардинского полка в Екатеринограде представился ему
в «изрядном» виде, но выправки поодиночке было мало, «коей, — за¬
метил Дибич3, — и требовать мудрено, ибо люди беспрестанно или в
карауле, или конвое». Во всех чинах этого полка начальник Главно¬
го штаба заметил здоровый вид и отличное усердие; обмундирование
найдено изрядным, но амуниция пригнана «весьма посредственно».
Находившиеся на пути от Екатеринограда до Коби посты, занимае¬
мые частями полков Кабардинского и Владикавказского гарнизон¬
ного, оказались весьма удовлетворительными, и нижние чины имели
«изрядную выправку и обмундирование». В Анануре и Душете на¬
ходились две роты Тифлисского полка, в которых Дибич нашел «из¬
рядную выправку и обмундирование».С приближением начальника Главного штаба к столице Грузии
Ермолов послал ему навстречу своего адъютанта Талызина, со сле¬
дующим письмом, от 19 февраля: «В коротких словах дам себя вы-
разуметь вашему высокопревосходительству: рад душевно, что вы
едете сюда, и знаю, сколь облегчены будут мои действия».20 февраля Дибич приехал в Тифлис и отправился прямо на
квартиру Ермолова. Встреча их была самая дружеская, с уверением
со стороны Алексея Петровича в совершенной своей откровенности
и с требованием таковой же и от начальника Главного штаба. После
нескольких объяснений Дибич объявил Ермолову, что император,1	Всеподданнейшее донесение Дибича 14 февраля. Воен -уч арх, отд II,
№ 44422	Во всеподданнейшем донесении от 21 февраля 1827 г Воен -уч арх, отд II,
N° 44423	Во всеподданнейшем донесении от 23 февраля 1827 г Там же645
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНсудя по прежним действиям, сомневается, чтобы на будущее время
военные действия были быстры и решительны, как того желает он
и требует достоинство России.По словам Дибича, Ермолов отвечал, «что он признает себя ныне
виновным, что после Елисаветпольского сражения не решился идти
к Тавризу, но причиною тому было: малые потери персиян, опасение,
что шах подкрепит на Араксе Аббас-Мирзу и тогда переход через эту
реку, не усмирив прежде Ширван, Шеку и джарцев, был бы опасен.Алексей Петрович уверял, что к первым числам апреля будет
иметь продовольствия на два месяца и достаточные средства для
его подвоза, и ручается головою, что прежде наступления знойного
времени займет ханства Эриванское и Нахичеванское до р. Аракса.
Дибич говорил, что опыты предыдущих кампаний убеждают, что не
персидское оружие нам страшно, но голод, который мы можем ис¬
пытать при наступательных действиях, и потому важно занять не¬
медленно Эриванское ханство, чтобы не дозволить персиянам унич¬
тожить и те незначительные средства продовольствия, которые мы
можем найти в армянских селениях. Признавая мысль эту справед¬
ливою, Ермолов просил, однако ж, решение этого вопроса отложить
до более подробного обсуждения плана и представления им тех
средств, которые он имеет и надеется иметь в будущем.На вопрос об отношениях с Паскевичем Ермолов старался укло¬
ниться от ответа, но по настоянию Дибича принужден был выска¬
заться. Алексей Петрович говорил, что Паскевич находится под
влиянием других и чрезвычайно неровен с ним в сношениях; что
он приехал, чтобы заступить место главного начальника в крае, но
он, Ермолов, «привыкнув исполнять высочайшую волю, не мог ре¬
шиться при приезде Паскевича сказаться больным, как бы, может
быть, сделали на его месте другие»; что после того Паскевич стал
требовать, чтобы ему были сообщаемы все бумаги и приказы, но
Ермолов, руководствуясь словами рескрипта, в котором было ска¬
зано, что Паскевич будет доносить императору то, что сообщит ему
главнокомандующий, «не почел себя в обязанности давать ему от¬
чет в бумагах по управительной части». Отдавая справедливость
способностям и добром намерениям Паскевича, Ермолов был убеж¬
ден, что, заподозрив чистосердечие в его поступках, Паскевич ни¬
когда не может быть с ним в хороших отношениях.«Государь император, — говорил Дибич, — зная Паскевича бо¬
лее, нежели он мне известен, изволил поручить мне ручаться за
него, что при деликатном обхождении он будет вернейшим помощ¬
ником».646
1810-1826Ермолов повторил, что рад приезду его, надеется, что он раз¬
граничит их. отношения, и уверен, что устроит так, что будет бе¬
зобидно для звания его.Отправившись на свою квартиру, Дибич был встречен почетным
караулом «в отличном порядке» и всеми начальствующими лицами.
«После первых приветствий с собранными офицерами, — доносил
Дибич1, — в коих я нашел, сколько по виду судить можно, лица
довольные и совершенное приличие, отпустив их и потом прочих
собравшихся, остался наедине с генералом Паскевичем».—	Действительно ли все то правда, — спрашивал Дибич, — что
вы писали про Ермолова в рапорте государю?—	Вы мне сами говорили о Ермолове, — отвечал обиженный Па¬
скевич, — гораздо более, нежели я теперь писал о нем. Если госу¬
дарю угодно, я останусь служить здесь под командою всякого стар¬
шего меня генерала беспрекословно, но с Ермоловым оставаться не
могу, — мне быть вместе с ним нельзя2.Паскевич уверял Дибича, что не более как через неделю он убе¬
дится в фальшивости Ермолова и в неспособности, которую он по¬
казал как при военных действиях, так и при управлении войсками
и краем. Вообще Паскевич был недоволен первым приемом началь¬
ника Главного штаба. «Барон Дибич, — рассказывал он впослед¬
ствии, — явился в Тифлис в виде посредника между нами. Такова
была по крайней мере явная цель его приезда; тайная же его цель,
цель собственная, казалось, была другая. Будучи начальником глав¬
ного штаба и потому распоряжаясь именем государя, он во все вхо¬
дил в Тифлисе и потом сделал донесение о наших отношениях с
генералом Ермоловым и о положении дел в крае в таком виде, что
император поставлен был в затруднение знать истину и разгадать,
что Дибич хочет сказать. Казалось, он давал разуметь, что он один
только может вести успешно дела за Кавказом, и что без него они
не пойдут»3.Другими словами, Паскевич намекал, что Дибич хотел сам за¬
ступить место Ермолова и вести победоносную войну с персиянами.
Так это или нет, но, прежде чем получить желаемое назначение,
барон Иван Иванович старался исполнить прручение государя и
разузнать, что делается в крае.В Тифлисе он осмотрел батальон Херсонского гренадерского пол¬
ка, батальон 7-го карабинерного, две роты 41-го, две роты 44-го егер¬1	От 26 февраля. «Русская старина», 1872 г., т. VI, с. 48.2	Рассказ самого Паскевича Заблоцкому-Десятовскому и проч.3	Рассказ Паскевича и проч647
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНских и роту 8-го пионерного батальона. Он нашел вид людей хоро¬
шим, а в особенности унтер-офицеров Херсонского полка. «Штаб- и
обер-офицеры, — доносил Дибич1, — вообще своим приличным на¬
ружным видом и тем, что у развода заметить можно, превзошли мое
ожидание». Одежда была найдена новая и чистая, но сшитая без ще¬
гольства; амуниция прочная, но дурно пригнанная. Все это, конечно,
было далеко от характеристики, сделанной войскам Паскевичем,
уверявшим, что каковы были войска в его отряде, таковы и во всем
корпусе. Между тем Дибич объяснил плохое состояние фронтовой
выправки в действующем отряде более беспристрастно, как следова¬
ло бы сделать это и Паскевичу.«Все новые хорошие здания (в Тифлисе), — писал начальник
Главного штаба, — построены во время управления генерала Ермо¬
лова военнорабочими. Сии работы и построение полковых штабов
можно полагать из главнейших причин совершенного упущения
фронтовой части; они имели также влияние на беспорядки в одеж¬
де и амуниции действующих войск прошедшей кампании, ибо ко¬
манды наряжались без должного порядка, сообразно составу войск,
и посылались в старой амуниции и в ветхих мундирах2, и, не воз¬
вращаясь в свои штаб-квартиры, выступили прямо в поход в самом
жалком положении».Желая ближе ознакомиться с положением дел, Дибич расспра¬
шивал генерал-адъютанта Бенкендорфа 2-го и флигель-адъютанта
князя Долгорукого. Первый повторил то же, что писал брату, с при¬
бавлением, что общественное мнение будто бы настолько сильно
против Ермолова, что он никак не может оставаться начальником
края.Князь Долгорукий был более беспристрастным и более солид¬
ным по своему мнению. Он говорил, что примирение Ермолова
с Паскевичем невозможно, «но что в сем не причиною вражда пер¬
вого против последнего, но более чрезвычайная чувствительность
генерала Паскевича и хитрое действие одного поручика из армян
(Карганова), служащего у Паскевича переводчиком». На вопросы
Дибича о злоупотреблениях в администрации и о рассказах самого
Ермолова князь Долгорукий отвечал, что злоупотребления, конеч¬
но, существуют, но преувеличены молвою; что относительно не¬
осторожных слов Ермолова он решительно уверяет, что не только
таковых никогда не слыхал, «но, напротив, заметил, что генерал1	От 8 марта 1827 г. «Русская старина», 1872 г., т. VI, с. 254.2	Понятно, что на работы нельзя было иначе посылать, как в старом обмун¬
дировании.648
1810-1826Ермолов старается рассказывать доходящие здесь часто из С.-Пе¬
тербурга выгодные слухи и анекдоты».В последующих донесениях Дибич уклонялся от прямого оправ¬
дания или обвинения Ермолова. Начальник Главного штаба не со¬
мневался в том, что Алексей Петрович сделал весьма значительные
ошибки в прошлую кампанию, но не был уверен, что они были
умышленны, а скорее произошли от неточных сведений о силе и
свойствах (?) неприятеля и от излишней боязни дальнейшего рас¬
пространения бунта в мусульманских провинциях. Строгое обхож¬
дение генерала Ермолова, говорил Дибич, восстановило против него
дворянство, ханов и беков, но, быть может, оно имеет полезные по¬
следствия для рабочего населения и несомненно хорошее влияние
на скорое покорение взбунтовавшихся и на умы беспокойных; уста¬
новление низких цен на продукты также восстановило против глав¬
нокомандующего помещиков и купцов, но распоряжение это сдела¬
но исключительно в пользу казны.«Равномерно, — доносил Дибич1, — заслуживает строгое пори¬
цание послабление его по экономической части полков и по упо¬
треблению в работу нижних воинских чинов, хотя нельзя сказать,
чтобы приметно было малейшее дурное влияние на дисциплину и
на дух войск, которые по всему, что я до сих пор видел, кажутся
нимало не упущенными (я тут не говорю о фронтовой и гарнизонной
службе, которые, конечно, требуют прилежного занятия)». Подроб¬
ные инспекторские смотры были невозможны по разбросанности
частей, употреблению войск на работы по частям и выступлению
оных прямо с работ в поход против неприятеля. Все это могло
иметь влияние на ослабление фронтовой части, но «упущения дис¬
циплины я нигде не заметил», говорит Дибич2.Имея полномочие в случае нужды объявить увольнение Ермо¬
лова, генерал-адъютант Дибич остановился, однако же, решением
этого вопроса ввиду признаваемых им неудобств замены его гене¬
ралом Паскевичем.«Интриги и дух партий в здешнем крае между жителями, — пи¬
сал Дибич3, — особенно армянскими, превышают прежнее ожидание
мое. Перемена в начальнике откроет им полную надежду, ибо те
самые причины, кои служат основанием разных злоупотреблений
от властолюбия генерала Ермолова и не ограниченное законным1	«Русская старина», 1872 г., т. VI, с. 502	«Русская старина», 1872 г., т. VI, с 53.3	Во всеподданнейшем донесении от 28 февраля 1827 г. «Русская старина»,
1872 г., т. VI, с. 51.649
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНходом послабление против чиновников русских, удержали всех
здешних в повиновении и страхе.Генерал Паскевич с характером благородным, но чрезвычайно
чувствительным соединяет недоверчивость страстную с большим
доверием к тем, кои представляются ему водимыми подобными соб¬
ственными его благородными чувствами. С сим характером, по мне¬
нию моему, он может подвергаться действиям сих интриг, кои за¬
валят его доносами и делами тем более, что нынешнее положение
обратило на него взоры всех справедливых и несправедливых не¬
приятелей генерала Ермолова, и что он никогда не управлял граж¬
данскою частью».Убеждаясь на каждом шагу если не в полной несправедливости,
то в значительном преувеличении всего доносимого Паскевичем,
Дибич писал1: «Я поныне не могу переменить прежнего мнения, что
упущения есть довольно значительные, но что доносы о злодей¬
ствах и преступлениях, основанные только на слухах, ничем не до¬
казанные и весьма часто даже по совершенному недостатку причин
к злодейскому поступку невероятные, никакой веры не заслужи¬
вают... особливо в краю, где, по несчастью, нахожу величайшую
склонность к выдумкам, укоризнам и клеветам самым злодейским».Итак, по мнению начальника Главного штаба, ни Ермолов, ни
Паскевич не могли оставаться на Кавказе. Предположение назна¬
чить генерал-фельдмаршала графа Витгенштейна также не соответ¬
ствовало цели, как человека уже старого и совершенно незнакомого
с краем. К тому же, по мнению Дибича, назначение другого началь¬
ника должно было быть чувствительно для Паскевича, «ибо он по¬
лагал себя, по прежде данному ему препоручению, заступающим
место Ермолова». Паскевич неоднократно заявлял Дибичу, что с
отъездом последнего он никак не может оставаться с Ермоловым,
который, в свою очередь, говорил то же про Паскевича. Зная нерас¬
положение императора к Ермолову, начальник Главного штаба ста¬
рался вызвать его на добровольное отречение и склонить на подачу
просьбы об увольнении. Составляя вместе план будущей кампа¬
нии, Дибич спрашивал Ермолова, в состоянии ли он привести его
в исполнение, так как до него дошли слухи, будто он, жалуясь на
затруднительное свое положение, говорил, что он чувствует себя
менее против прежнего способным; что дело это слишком важно,
так как оба составителя плана должны будут отвечать императору1 Во всеподданнейшем письме от 16 марта. «Русская старина», 1878 г., т. VI,с. 259.650
1810-1826за его исполнение. Ермолов отвечал, что мысль, что он лишен до¬
веренности государя, «приводит его иногда в нерешимость, и он
чувствует, что присутствие генерала Паскевича, унижая его в глазах
подчиненных, ослабляет дух и способности его».Дибич высказал удивление, почему Ермолов не обратился прямо
к императору с откровенным объяснением, и выразил мнение, что
недоразумений с Паскевичем быть не могло, если бы он был с ним
откровенен. Алексей Петрович заявил на это Дибичу, что положе¬
ние его с самого начала было такое, что подчиненные должны были
видеть генерала Паскевича наставником его; что совместное служе¬
ние их с отъездом начальника Главного штаба может быть только
вредно для дела. Ермолов говорил, что, повинуясь высочайшей
воле, он готов служить с Паскевичем и даже под начальством его,
потому что находит невозможным просить увольнения во время
войны, но считает последнее полезнейшим для дел и просит дове¬
сти о том до высочайшего сведения.Дибич ухватился за последние слова и заметил, что ему кажется
странным, почему он сам не выскажет своего желания императо¬
ру. Ермолов обещал охотно то исполнить. Отправляя 28 февраля
курьера в Петербург и не получая никакого письма от Ермолова,
Дибич писал ему, что, изложив в своем донесении государю весь
их разговор, он упомянул, что Алексей Петрович сам будет писать
императору. «Но при отправлении бумаг с фельдъегерем узнал, —
прибавлял Дибич1, — что ваше высокопревосходительство с ним не
посылаете письма, и, не осмеливаясь переменить написанного мною
государю императору, покорнейше прошу уведомить меня о при¬
чинах, по которым ваше высокопревосходительство изволили от¬
ложить намерение свое, дабы я мог в дополнение донесения моего
объяснить о том его величеству».«Чувствительно буду всегда благодарен, — отвечал на это Ермо¬
лов2, — если откровенное объяснение мое изволите довести до све¬
дения государя императора. Представить письмо мое его величеству
я не переменил намерения, но признаюсь вашему высокопревос¬
ходительству, что я нынешний день не готовился того сделать, не
полагая, чтобы оно нужно было так скоро».Спустя два дня Ермолов писал императору Николаю3: «Не имев
счастия заслужить доверия вашего императорского величества, должен
я чувствовать, сколько может беспокоить ваше величество мысль,1	В письме от 28 февраля 1827 г. Воен -уч. арх., отд. II, дело № 4442.2	В письме Дибичу, от 28 февраля 1827 г. Там же.3	В письме от 3 марта 1827 г. «Русская старина», 1872 г., т. VI, № 64.651
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНчто, при теперешних обстоятельствах, дела здешнего края поручены
человеку, не имеющему ни довольно способности, ни деятельности,
ни доброй воли. Сей недостаток доверенности вашего император¬
ского величества поставил и меня в положение чрезвычайно затруд¬
нительное. Не могу я иметь нужной в военных делах решительно¬
сти, хотя природа и не совсем отказала мне в оной. Деятельность
моя охлаждается тою мыслью, что не буду я уметь исполнить волю
вашу, всемилостивейший государь!В сем положении, не видя возможности быть полезным для
службы, не смею однако же просить об увольнении меня от коман¬
дования кавказским корпусом, ибо в теперешних обстоятельствах
может быть приписано желанию уклониться от трудностей войны,
которых я совсем не почитаю непреодолимыми; но, устраняя все
виды личных выгод, всеподданнейше осмеливаюсь представить ва¬
шему императорскому величеству меру сию, как согласную с поль¬
зою общею, которая всегда была главною целью моих действий».Еще до получения письма Ермолова император Николай в прин¬
ципе решил отозвать его с Кавказа и заменить Паскевичем. Он ожи¬
дал только донесения Дибича, чтобы иметь более или менее осно¬
вательные причины к такому решению. 4 марта было получено
первое донесение из Тифлиса, и государь писал1, что ожидал из¬
вестий с большим нетерпением и читал письмо с таким же интере¬
сом. «Признаюсь вам, — говорил император, — что я рад был уз¬
нать, что вы находитесь на месте и своими глазами можете судитьоб	этом лабиринте интриг (de vous savoir sur les lieux et a meme de
juger par vos yeux dans ce dedale d’intrigens). Я надеюсь, что вы не
допустите закрыть себе глаза этому человеку, для которого ложь
есть добродетель, когда она ему полезна, и который насмехается
(дурачит) над помощниками, которых ему дают. Да поможет вам
Господь и да вразумит вас быть справедливым. С нетерпением ожи¬
даю новостей, которые вы мне обещаете».Через два дня император писал, что из письма генерал-адъютан-
та Бенкендорфа 2-го он узнал, какое впечатление произвело при¬
бытие Дибича на Кавказ и как все люди честные рады тому. Под
влиянием этого письма государь еще более склонялся к тому, что
оставление Ермолова на Кавказе невозможно, а между тем 11 мар¬
та достигло до Петербурга донесение Дибича от 28 февраля, в ко¬
тором он затруднялся окончательным решением, не знал, кем за-1 В собственноручном письме Дибичу, 8 марта 1827 г. Воен.-уч. арх., отд. I,дело № 974.652
1810-1826менить Ермолова, и спрашивал решение императора. «Что хотите
вы, чтобы я сказал вам после подобного чтения? — спрашивал им¬
ператор1. — Если вы, находясь на месте, не нашли возможным ре¬
шиться, то каким образом могу я сделать это с такого дальнего рас¬
стояния (a cette distance) и после всего того, что вы мне говорите?
Я вижу ясно, что дела не могут идти таким образом и вам с Паске-
вичем уезжать невозможно. Этот человек (Ермолов), предоставлен¬
ный самому себе, поставит нас в такое же положение по отношению
к знакомству с ходом дел и по отношению к уверенности, что дела
примут желаемый нами оборот, как было до отъезда Паскевича из
Москвы, — ответственности за это я не могу взять на себя.Таким образом, взвесив все разумно и в ожидании вашего второ¬
го курьера, если он не принесет мне новых данных, как те, которые
вы мне представили, я не вижу другой возможности, как уполно¬
мочить вас уволить Ермолова. Заменить его я назначаю Паскевича,
ибо не вижу из ваших рапортов, чтобы он нарушил долг самой
строгой дисциплины. Отозвание в подобном случае обесчестит Па¬
скевича (on deshonore cet homme par son rappel en pareil cas), что
противно моей совести». В конце письма император два раза по¬
вторил, что если следующий курьер не привезет ему ничего нового,
то чтобы Дибич, не ожидая никаких других наставлений, безотла¬
гательно объявил Ермолову об его увольнении. «Поставьте сначала
Паскевича на должную ногу, — прибавлял государь, — дайте ему
понять всю важность поста, на который я его призываю в этом слу¬
чае, и дайте почувствовать всю цену моего доверия. Человек чест¬
ный и мой старый начальник, он, я ручаюсь, сумеет исполнить мои
желания».Прочитав донесение Дибича от 9 марта, император писал2:
«Я снова убедился в полной невозможности оставить дела в преж¬
нем положении, т. е. видеть вас и Паскевича удаленными оттуда, а
следовательно, оставаться в неизвестности и беспокойстве, как это
было до посылки вас обоих. Я радуюсь, что назначил Паскевича
заместителем (pour remplagant), ибо из вашего письма вижу, что,
в случае его назначения, вы не считаете нужным продолжить там
ваше пребывание.Вы видели из моего последнего письма, что я вас уполномочил
оставаться там столько, сколько найдете нужным для того, чтобы
поставить Паскевича на должную ногу и установить новый порядок1	В письме от 12 марта. Воен.-уч. арх., отд. I, дело № 974.2	В собственноручном письме от 27 марта 1827 г. Воен.-уч. арх., отд. I, дело
№ 974.653
НИКОЛАЙ ДУБРОВИНдел. Я снова повторяю и предупреждаю вас, что вчера отправил
приказание Сипягину немедленно отравиться в Тифлис, чтобы ис¬
полнять должность военного губернатора Грузии, в случае отсут¬
ствия Паскевича, которого я приказом завтрашнего числа назначаю
на ме'сто Ермолова со всеми его правами. Да благословит Господь
этот важный шаг и да даст нам всем силы и разум. По получении
этого письма (cet ordre) вы сообщите мне все возможные подроб¬
ности о том, как все обойдется; только без шума, скандала и на¬
силия. Я положительно запрещаю всякое оскорбление и делаю вас
в этом ответственным; пусть все совершится в порядке, с достоин¬
ством и согласно точному порядку службы (avec dignite et dans la
stricte regie du service)».Получив первое письмо государя, Дибич не счел уже себя впра¬
ве медлить решением и 28 марта объявил о том словесно Ермолову,
а на следующий день сообщил письменно, что государь соизволяет
на увольнение его в Россию и на назначение командующим войска¬
ми и главноуправляющим здешним краем генерал-адъютанта и ге¬
нерала от инфантерии Паскевича1.Ни одна перемена главнокомандующего на Кавказе не произво¬
дила столь сильного впечатления, как Ермолова. «Друзьями его, —
говорит современник, — были все честные, правдивые, трудящиеся
и бескорыстные люди, а врагами были люди с нечистою совестью.
В обращении его не было обыкновенной середины; он первых лю¬
бил по-братски, а вторых — гнал, как врагов отечества».В память десятилетнего управления краем, с ничтожными срав¬
нительно средствами, Алексей Петрович оставил горцам ужас к
своему имени не жестокостями, а беспрерывными победами, про-
ложениями просек, разорениями аулов и стеснениями их терри¬
тории. Чеченцы, кабардинцы, лезгины и прочие племена не терпели
ни при ком столько поражений, сколько при Ермолове. Вместо
прежней системы кротости и доверия, которыми горцы всегда поль¬
зовались, ко вреду нашему, он употреблял более действенные сред¬
ства, служившие к обессилению неукротимых, полудиких и свое¬
вольных народов.Учрежденные им новые линии крепостей в Чечне и Кабарде обе¬
спечили Кавказскую линию от безнаказанного вторжения горцев;
перемещением областного правления из Георгиевска в Ставрополь
сбереглась жизнь многих тысяч чиновников и жителей. Перенесе-1 Отношение Дибича Ермолову, 29 марта 1827 г. Приложение к запискам
Ермолова. Чтения в обществе истории и древностей 1866 г., кн. III.654
1810-1826ние Военно-Грузинской дороги из Моздока в Екатериноград, кроме
сокращения пути, представляло более удобств и безопасности в со¬
общении Грузии с Кавказскою линиею, а следовательно, и с Рос¬
сией. «Разработка этой дороги через Тагаурское ущелье по реке
Тереку и через высочайшие точки хребта, Крестовую и Гуд-горы,
взрывами скал и устройством мостов, доставила возможность пере¬
возить из России в Грузию осадную артиллерию, от которой пали
и падут все твердыни в Азии»1. Достигнув удаления ханов, Ермолов
ввел в присоединенных областях русское управление, уничтожил
произвол азиатской власти и тем положил начало введению граж¬
данственности и полного слияния с Россиею населения богатейших
провинций в Закавказье. С этою же целью в половине 1825 г. Ер¬
молов испросил высочайшее разрешение отправлять ежегодно и на
счет казны несколько малолетков в кадетские корпуса для приоб¬
ретения познания в науках и европейского образования.В десятилетнее пребывание на Кавказе Алексей Петрович укра¬
сил Тифлис прекрасными зданиями и устроил полковые штаб-квар¬
тиры. Обратив внимание на минеральные воды, Ермолов обеспечил
их существование постройкою новых укреплений, возвел несколько
красивых зданий, расширил их деятельность, и в память его заслуг
один из источников получил наименование Ермоловского.1 Записки Радоницкого, ч. III.
Для возрастной категории 16+Дубровин Николай ФедоровичИСТОРИЯ ВОЙНЫ И ВЛАДЫЧЕСТВА
РУССКИХ НА КАВКАЗЕНАЗНАЧЕНИЕ А.П. ЕРМОЛОВА
НАМЕСТНИКОМ НА КАВКАЗЕ
Том 6Ответственный за выпуск Д.О. Хвостова
Художественный редактор Е.Ю. Шурлапова
Технический редактор Н.В. Травкина
Корректор А.В. МаксименкоПодписано в печать 20.11.2018
Формат бОхЭО1/ 6. Бумага типографская. Гарнитура «Петербург».
Печать офсетная. Уел. печ. л. 41,0. Уч.-изд. л. 39,49.Тираж 2 ООО экз. Заказ № 11465.ООО «Центрполиграф»111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
E-MAIL: CNPOL@CNPOL.RUwww.centrpoligraf.ruОтпечатано с готовых файлов заказчика
в АО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14