ISSN 0130-5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
научно-популярный журнал
академии наук ссср
/
У
&*&*&"
у£&1 /тех
■" & . ■' п

^
i/

химия и жизнь
БВК. ПРОТИВОСТОЯНИЕ. В. Станцо 4
КРАТКИЙ СТАТИСТИЧЕСКИЙ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ 9
КОММЕНТАРИЙ. В. В. Басевич
ДЕМАГОГИЯ ПРОТИВ БИОТЕХНОЛОГИИ. 11
М. Г. Воронков
В МЕДИЦИНСКОМ ЗАЗЕРКАЛЬЕ. Т. Д. Попова
14
БЕСЕДЫ В ЦЕНТРЕ ЕВРОПЫ. В. Зяблов 21
ОСЕННИЙ АУКЦИОН В ЧЕРКАССАХ. В. А. Войтович 26
НОВЫЕ ЗАГАДКИ СВЕРХНОВОЙ. М. Е. Герценштейн 30
ЭХО ВЫДАЮЩЕГОСЯ ЭКСПЕРИМЕНТА. Е. П. Кузнецов 34
БИОЛОГИЧЕСКИЙ ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ ЭНЕРГИИ: 35
ЧЕРТЕЖ С ТОЧНОСТЬЮ ДО АТОМА. В. П. Скулачев
ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ. А. Я. Каплан 40
ФАНТОМЫ СОЗНАНИЯ ИЛИ ГОСТИ ИЗ БЕЗДНЫ 46
ВРЕМЕН? А. С. Ассовская, С. В. Соловьев
МОНСТРЫ КАНУНА РЕФОРМАЦИИ. С. Александров 50
КРОКОДИЛЫ В ДРЕВНЕМ ПСКОВЕ. Б. В. Сапунов, 52
В. Б. Сапунов
ЮЛИЙ КИМ: «Я ТОЛЬКО ГОВОРЮ, ЧТО СОВЕСТЬ...)
56
В ГОСТЯХ У ЯПОНСКИХ ХИМИКОВ. Ю. А. Устынюк
60
ЕЩЕ О МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЯХ. Д. С. Шокин
72
ЭШЕЛОН. И. С. Шкловский
82
ЛЕЧЕНИЕ ТРАВАМИ. Е. А. Ладынина, Р. С. Морозова
94
ПЕРПЕНДИКУЛЯРНЫЙ МИР. Кир Булычев
98
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
К. Шестакова к статье
*В медицинском Зазеркалье».
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — картина
неизвестного французского
мастера XV в. «Поклонение трех
царей*. Звезда, сияющая
над младенцем, традиционна для
этого библейского сюжета,
но кто знает, не была ли
легенда о ней отблеском реальных
астрономических событий,
об одном из которых рассказано
в статье *Новые загадки
Сверхновой*.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ С ЧИТАТЕЛЕМ
ИНФОРМАЦИЯ
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
ОБОЗРЕНИЕ
ПРАКТИКА
ПОСРЕДНИК
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
2
19, 39, 55
20
28
33
45, 109
77
92
ПО
110
ПЕРЕПИСКА
112

Лицом к лицу
с читателем
В номере 8 за 1988 г.
опубликована статья В. Полищука
♦Шоссе Энтузиастов, страницы
истории», в которой в основном
правильно освещены события,
связанные с судьбой крупных
ученых-химиков П. Г. Сергеева,
Р. Ю. Удриса, Б. Д. Кружалова
и других. За раскрытие еще
одного эпизода сталинских
репрессий автор заслуживает
признательности.
Вместе с тем, достойна
сожаления некорректность,
допущенная автором в отношении
А. Т. Меняйло, которая
вследствие своей двусмысленности
может вызвать у читателей
подозрение о возможной его
причастности к аресту П. Г.
Сергеева, что совершенно не
соответствует действительности:
«Анатолия Тихоновича Меняйло, к
примеру, многие знали издавна:
бессловесный рядовой
сотрудник одной из сергеевских
лабораторий... Когда начались
аресты, он удивил всех, внезапно
явившись в мундире офицера
НКВД».
Между тем, по известным и
дополнительно проверенным
документам установлено, что до
ареста П. Г. Сергеева А. Т.
Меняйло ни в каких «сергеевских
лабораториях» не работал.
В 1941 году А. Т. Меняйло
был призван в ряды НКВД и
назначен на непростой пост
заместителя начальника по
научной работе спецобъекта, и в этой
должности, что было далеко не
безопасно в те годы, Анатолий
Тихонович проявил высокие
человеческие качества, о чем
свидетельствовали весьма
положительные отзывы этих химиков
после их освобождения и
реабилитации.
Отрадно отметить, что в
составе НКВД того времени была
часть кадров, наделенная
положительными качествами, к
числу которых и принадлежал
А. Т. Меняйло.
Мы, сотрудники ВНИИОС
(ранее НИИСС), в котором до
своей смерти трудллись
П. Г. Сергеев, Б. Д. Кружалов и
А. Т. Меняйло, свидетельствуем,
что Анатолий Тихонович за
время работы в нашем институте с
1955 по 1976 год проявил себя
талантливым ученым и
организатором, активно
содействовавшим развитию института. Им
внесен большой личный вклад
в разработку новых
прогрессивных процессов в области
нефтехимии, опубликовано свыше 80
научных трудов, получено 47
авторских свидетельств СССР,
рид изобретений запатентован
за рубежом.
А. Т. Меняйло как директора
ВНИИОС отличало сердечное
отношение к сотрудникам, и в
свою очередь сотрудники
института отвечали ему тем же,
особенно П. Г. Сергеев, Б. Д.
Кружалов, А. Ф. Павличев, бывшие
заключенные, работавшие ранее
в спецобъекте под руководством
Анатолия Тихоновича. В стенах
этого института и был
доработан кумольный процесс
получения фенолацетона, успешно
эксплуатирующийся на многих
предприятиях.
За личные заслуги в
последние годы его жизни А. Т.
Меняйло было присвоено звание
лауреата Государственной премии
СССР, он был награжден
орденом Ленина и медалями СССР,
защитил докторскую
диссертацию, утвержден в звании
профессора.
Зам. директора ВНИИОС
по научной работе кандидат
химических наук
/7. С. ЧЕКРИЙ и еще
шесть подписей,
Москва
Хотелось бы, чтобы журнал
выступил инициатором (н
основателем соответствующего фонда)
сооружения в одном из новых
поселков Чернобыльской АЭС
памятника академику В. А.
Легасову.
Почему В. А. Легасову, почему
в поселке — в комментариях,
полагаю, не нуждается. А вот
почему ваш журнал? Мне
представляется, по двум причинам.
Первая — Валерий
Алексеевич был членом редколлегии,
вашим сотрудником и
соратником; думаю, что память о нем у
вас не только добрая, но и, так
сказать, предметнаи. Вторая —
именно достаточно популярный
журнал может со своих страниц
донести до миллионов
читателей значение совершенного под
руководством академика
Легасова (и лично им) в деле
ликвидации последствий аварии.
Говоря попросту, он многих из нас
спас. Надо прямо сказать об
этом людям.
И. Л. РОЗЕНЦВЕЙГ,
Харьков
2

В 8-м номере за 1988 год я
прочел статью «Следствие по делу
о катастрофе». Пусть вас не
удивляет, что я был свидетелем,
когда огненный шар пролетел
на большой высоте через наш
город Смела Черкасской области.
Мне тогда было 15 лет, а
ныне 95. А было это так.
Мальчишки собирались посудачить в
вечернюю пору, Когда родители
отдыхали. В местной церкви
пробил колокол 11 часов, и мы
заметили, что с юга, именно с
юга, начало светать, и так
быстро, что в считанные минуты над
нами появился огненный
большой шар. Осветил землю
настолько, что видно было как при
солнечном дне. Звонарь ударил
во все колокола, стали люди
выбегать из домов, кто-то
кричал: «Молитесь! Бог послал
огненную колесницу!» Все
вставали на колени и молились.
Продолжалось это- недолго,
скрылся шар за горизонтом,
летя точно на север. Не помню,
сколько было времени светло,
но постепенно снова началась
ночь, и только в небе остался
светлый след, как Млечный путь.
Пошли разные слухи.
Конечно, духовенство это трактовало
по-своему. А нам все-таки было
интересно наблюдать еще две
ночи белую дорожку после
полета шара.
Помню, что только через год
отец читал в газетах «Киевская
мысль» и «Южная копейка»
(были такие) и рассказывал
нам, что шар огненный упал в
тайге, в Сибири и взорвался,
не оставил следов.
Я еще хочу сказать, что прав
был тот ученый, который сказал,
что шар летел с юга.
А. В. ЕЛИНЕЦКИЙ,
Кременчуг
Хочу предложить тему для
статьи — контрацептивные
средства. Эта тема самым
непосредственным образом связана
как с химией, так и с жизнью.
Интересно было бы узнать,
каковы достижении «у них», что
делается «у нас» и что
планируется сделать; каковы
технологические проблемы в
производстве и медицинские — в
применении. Тема необъятная,
большинству взрослых и многим
подросткам небезразличная и в
доступной литературе почти не
освещенная. Надо прорывать
барьеры, воздвигнутые у нас
вокруг проблем половой жизни
вообще и вокруг этой в
частности.
Лет пять назад появились
презервативы по гривеннику вместо
двух копеек, но действительно
гораздо более качественные.
Что означают слова «проверено
электроникой» на их упаковке?
Что за резина идет на их
изготовление (очень прочная?), у
нас ли ее производят или
закупают? Везде пишут, что
презервативы — профилактика
СПИДа, а в Ленинграде их не
купить уже давно. Старые,
видимо, сняты с производства,
новых не хватает.
I В. С. ВАСИЛЬЕВ,
Ленинград
Перфолента, изображенная на
обложке № 11 и в статье
«Копия человеческого разума»,
уже давно превратилась из
символа технического прогресса
и НТР в символ отставания
нашей аппаратной базы от
мирового уровня. Это же каменный век
вычислительной техники! Если
не ошибаюсь, ваш же журнал
писал, что IBM закрыла
последний завод по выпуску перфокарт
еще три года назад, а
перфокарты — более прогрессивный
носитель, чем перфолента.
Попытайтесь готовить хотя
бы часть материала для номера
на машине, это поможет
избежать «досадных очипяток»
(кстати, на стр. 22 — опечатка в
нумерации разделов статьи),
сэкономит время на подготовку
номера и, надеюсь, доставит
массу удовольствия вашим
сотрудникам. Для этого
существуют специальные издательские
пакеты программ.
К. САЗОНОВ,
Ленинград
Несколько коротких комментариев к письмам, напечатанным на этих
страницах.
Спасибо вам, уважаемый Александр Васильевич Елинецкий, за то,
что в ваши годы вы сохранили живой интерес к проблемам науки.
Трудно переоценить свидетельство очевидца «по делу о катастрофе».
Полностью разделяем точку зрения харьковчанина И. А. Розен-
цвейга. Наш человеческий долг — воздвигнуть памятник героям
Чернобыля, отдавшим свою жизнь, чтобы спасти нас и наших детей.
Иное у нас отношение к письму сотрудников ВНИИОС. Как
нам представляется, ничего порочащего А. Т. Меияйло в журнале
не напечатано. Разве что о его должности в «шарашке», но ведь
он ее занимал. Один из немногих ныне здравствующих узников
«шарашки» на шоссе Энтузиастов профессор М. С. Немцов сказал нам,
что Меняйло принадлежал к числу так называемых «ведущих
инженеров», то есть «специалистов», которые выводили подконвойных
ученых из лаборатории по служебным делам — к начальству или
в сторонние организации. Другими отзывами, в том числе и
положительными, мы не располагаем.
Вы пишете, товарищи из ВНИИОС, «отрадно отметить, что в
составе НКВД того времени была часть кадров, наделенная
положительными качествами». Может, «часть кадров» и была, но, право же,
слово «отрадно» тут как-то не к месту. Так недолго и прийти в
умиление от нравственной чистоты стукача, отзывчивости вертухая,
отеческой доброты кума, совестливости палача и прочих «высоких
человеческих качеств» других рыцарей колючей проволоки — вплоть
до высочайшей работоспособности наркомов внутренних дел и
удивительной скромности в быту самого Иосифа Виссарионовича. В общем,
кому отрадно, а кому и нет.
Последнее замечание — насчет подготовки в редакции хотя бы
части материала для номера на машине, чтобы избегать «досадных
очипяток». Есть такой старый анекдот. Ребенок в зоопарке
спрашивает, съест ли слон то-то и то-то. Ему отвечают: «Съест-то он
съест. Да кто ему даст?» Так и у нас в редакции с этими
таинственными машинами, которые экономят время и доставляют
массу удовольствия сотрудникам. Мы пока что экономим время
и получаем удовольствие не на машинах, а на обыкновенных
машинках.
P. S. Не успели мы, грустно пошутив, отправить в производство этот
номер, отпечатанный, как всегда, на довольно старой пишущей
машинке, как Госкомиздат подобно сказочному волшебнику издал
приказ: «Химия и жизнь» за активное * участие во Всесоюзном
празднике популярных журналов на ВДНХ награждается персональным
компьютером с принтером. Так что предложение ленинградца К.
Сазонова, показавшееся нам поначалу утопическим, пришлось как нельзя
кстати. Спасибо.
Редакция
1*
3

БВК. Противостояние
И вот — сенсация.
На стенку лезет пресса —
Впервые в мире! Герой прогресса!
Л ну, давай сюда!
Юлий КИМ
Есть в науке понятие — серендипность,
берущее начало в старинном индийском
сказании о братьях-принцах со странной
фамилией Серендипа. Братья умели находить там,
где не теряли, пожинать, где не сеяли.
Хваткие, сметливые были принцы. Не то брали,
что плохо лежит, но мимо подарков его
величества Случая — не проходили.
Журналист, если он журналист, обязан
быть серендипщиком — из повседневного
/15ытия или галочного мероприятия живую
мысль вытащить.
Труднее всего извлечь нечто интересное
из традиционного для нашего бытия
произнесения бодрых истин по случаю
очередного юбилея или открытия международной
или отраслевой выставки. Но без этого не
обходится — правила игры такие. Вот и
играемся — на галочных пресс-конференциях.
КАК ПОЛЕЗНО ИНОГДА
РАССЕРДИТЬ МИНИСТРА
Таким не очень популярным у наших
журналистов приемом автор этих строк
воспользовался в последний раз в конце прошлого
года, когда по случаю открытия
межотраслевой выставки «Химия и ускорение научно-
технического прогресса» журналистов
принимали руководители почти всех наших
химических министерств. Кроме целлюлозно-
бумажно-лесного, стройматериального и,
естественно, металлургических, формально
не отнесенных к химическому комплексу,
хотя металлургия на 90 % — не что иное,
как специфическая подотрасль химии.
Началась пресс-конференция достаточно
парадным выступлением министра
химической промышленности Ю. А. Беспалова и
ответами на вполне обтекаемые вопросы.
И это — в крайне затруднительное для
химии время, когда (простите, пишу это не в
первый раз, но считаю, что об этом нельзя
не кричать) у половины населения Союза
обозначилось нечто вроде идиосинкразии
4

ко всему, что связано с химией; когда из
магазинов напрочь исчезли дешевое мыло
и стиральные порошки; когда многие
средства массовой информации, включая самые
уважаемые, упорно всех «собак вешают»
(иногда по делу, иногда — нет) на химию и
на химиков.
Пришлось лезть на трибуну, говорить о
том, что не тревожить не может: о
ведомственной разобщенности химических по сути
производств, о неубедительности химической
и экологической нашей пропаганды и,
особенно, контрпропаганды: о ведомственной
цензуре и грифе ДСП как одном из ее
проявлений (шутники расшифровывают эту
аббревиатуру — «до сих пор», гласность до сих
пор). Но все это было бы бесполезным без
конкретных и болезненных вопросов,
заданных присутствующим руководителям
отраслей.
Таких вопросов было два. Беспалову: чем
кончилась «буза с базудином», о которой
подробно рассказывалось в статье «Город в
полукольце» («Химия и жизнь», 1989, № 1).
Ответ на этот вопрос, правда, в достаточно
общей форме Юрий Александрович дал.
Полагаю, в более развернутом виде он придет
к' читателям «Химии и жизни» в одном из
ближайших номеров — в официальном
отклике министерства на ту статью.
Второй вопрос был адресован
руководителям Минмедбиопрома: как получилось, что
БВК — белково-витаминный концентрат,
препарат белка (!) и витаминов (!!!) стал
главной причиной экологического
неблагополучия в таких городах, как Кириши,
Светлый Яр (Волгоградская область), Томск,
Кременчуг, Новополоцк? Кириши —
особенно.
Министр Минмедбиопрома СССР Валерий
Алексеевич Быков ответил на этот вопрос
убедительно и остро — встречно остро.
Журналисты разом включили магнитофоны.
Мой диктофон, к счастью, тоже сработал,
а мог не сработать — тоже, кстати,
химическая проблемка — импортный и достаточно
старый, он «плохо переваривает» толстую
нашу пленку. Но на этот раз обошлось.
Потому ответ министра воспроизвожу с
максимально возможной точностью.
В. А. БЫКОВ:
«О БВК СО ВСЕЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ...»
«Я думаю, в вопросе, который прозвучал и
который касается биотехнологии, отразилась
большая недоработка нашего министерства.
И связана она с тем, что недостаточно
информации, недостаточно пропаганды,
недостаточно просто-напросто боевитости в
решении этих вопросов. Отсюда некоторые
досадные, обидные, извращающие положение

дел неточности, как в публикациях газет и
журналов, так и — нередко — в самой
постановке вопроса. Тезис о том, что БВК —
более активный загрязнитель, чем все
остальные, просто ошибочен.
Наша отрасль первой столкнулась с
необходимостью выработки ПДК — предельно
допустимых концентраций — на присутствие
в атмосфере, в промышленной зоне, в
стоках и т. д. веществ, на которые раньше никто
никогда и не думал определять ПДК. Их
разрабатывали только на токсичные
вещества. У нас же нет токсичных веществ и
никогда не было. Весь фокус в том, что
любые белки — это биологически активные
вещества. БВК — это просто
микробиологический белок — не какая-то там синтетика,
а самый что ни на есть натуральный,
биогенный, микробный белок. Но именно он
напомнил всем нам, что все виды белка обладают
сенсибилизирующей способностью* и
потому являются аллергенами. Это относится и
к пыльце растений, и к муке и так далее и
так далее — практически ко всем белковым
продуктам, особенно порошкообразным.
Столкнувшись с этим, мы вынуждены
были выработать совместно с
научно-исследовательскими учреждениями Минздрава СССР
ПДК на безвредные по составу и
химизму продукты — как на аллергены.
И сейчас таких ПДК на вещества,
обладающие аллергенными свойствами, в стране
уже более ста; и дальше число
установленных ПДК будет увеличиваться.
Мы не оригинальны в этом: таким же
образом действовали и на Западе, когда
столкнулись с фактором сенсибилизации,
связанным с белками-аллергенами.
Это — первое, что было сделано, а
второе... В июле месяце прошла
межотраслевая научно-практическая конференция по
проблеме «Получение и применение
кормового микробного белка» — конференция,
организованная Академией наук, ВАСХНИЛ,
АМН. Мы тоже были учредителями и
участниками этой конференции. Конференцией
принята резолюция, показывающая, что
микробный белок — все равно, где бы он ни
был — в пекарских дрожжах, белково-вита-
минном концентрате или любых других
веществах — остается продуктом, необходимым
для питания, для обмена веществ.
Но здесь возникает вопрос: вреден или
не вреден белок. Есть нюанс, который мы
с вами должны четко представлять. Все, кто
скажет, что вреден, будут абсолютно правы.
* Термин «сенсибилизация» — от лат. eensibilis,
чувствительный — означает приобретение
организмом повышенной чувствительности к
чужеродным веществам.
Все, кто скажет, что не вреден, будут тоже
абсолютно правы. Вопрос — в дозе,
во-первых, и второй вопрос — куда? Куда и как
попадает белок? Если в пищу, хорошо, если в
глаз — плохо.
То же самое можно сказать про
поваренную соль: скажут «вредно» — правильно,
скажут «не вредно» — тоже правильно. Но
белка можно больше употребить, чем
поваренной соли: от 650, если не ошибаюсь,
граммов хлористого натрия внутрь можно
получить летальный исход. Поэтому и в данном
случае нужно корректно подходить к оценке
соответствующего вещества, явления, к
оценке происходящего. Вот этого и
разъяснительной работы со стороны министерства,
к сожалению, нам не хватило.
Скажу почему. Все данные о
производстве БВК в свое время были закрыты
грифом «для служебного пользования»,
поскольку мы развивали такую индустрию, которая
позволяет нам избегнуть зависимости от
Запада в вопросах продовольствия.
Для нас сегодня неприемлема соевая
модель решения белковой проблемы. У нас
свой — биотехнологический способ ее
решения. Но реализовывать его нужно на
соответствующем научном и технологическом
уровне.
Вот что я хотел бы сказать по этому
поводу.
В настоящее время микробиологического
белка у нас выпускается больше миллиона
•тонн в год. Задача заключается в том, чтобы
восполнить аминокислотный дефицит наших
кормов микробиологическим белком,
полученным все равно на каких средах —
углеводородных, углеводных, ископаемых или
возобновляемых растительных. Среда не имеет
решающего значения, поскольку сам белок
и сами микроорганизмы остаются
неизменными. Спасибо».
НА ЧТО ЖАЛУЕМСЯ?!
Буквально через три дня после
пресс-конференции В. А. Быков принял меня для
продолжения разговора. Говорил, как и
несколько дней назад, горячо и
заинтересованно, с убежденной надеждой на
биотехнологию и убежденной верой в
биотехнологию. Но теперь, на «своем поле» он мог
подкрепить свои доводы документально —
аргументированными таблицами, научными
данными, технологическими схемами
(некоторые из них приведены в подверстке). Но
и я к этой встрече подготовился: нашел,
например, опубликованную несколько лет
назад «объективку» на самого министра, из
которой узнал, что ему 50 лет, что он —
кандидат технических наук, что с 1971 по
1976 год работал директором того самого
6

биохимического завода в Киришах, вокруг
которого сыр-бор разгорелся...
Все это придает, конечно, его словам и
аргументам дополнительную убедительность.
Но, с другой стороны, как раз в те дни
вышел очередной, 47-й номер «Московских
новостей» с корреспонденцией из Ангарска,
где говорилось, в частности: «А нужно ли
вообще производить эту кормовую добавку —
паприн? В развитых странах сейчас
отказываются от нее, так как генетические
последствия от употребления полученных с ее
помощью продуктов могут быть весьма опасны.
Об этом сейчас взволнованно говорят
жители Ангарска, они требуют закрытия
завода БВК»...
Я бывал в Ангарске — городе-концентрате
химических производств Иркутской области,
во многом подобном Киришам, и могу
засвидетельствовать: состояние атмосферы
там, как и во многих других подобных
городах, что называется, не приведи, господи.
И позицию лидеров экологического
движения этого города можно понять, равно как
и экологических неформалов Волгограда,
Кемерова, Дзержинска и многих других
городов.
Одно в их позиции ущербно — призывы
закрыть, порушить, найти «крайнего».
Закрыть, конечно, можно, да только что жрать,
извините, будем?! «Небось, картошку все
мы уважаем...», а сумеем вырастить ее
столько, сколько нужно, без азотных удобрений
и, соответственно, без нитратов? Вырастить
и — сохранить при той производительности
труда и том уровне ответственности,
организованности, сознания, которые есть у нас?
Жалуемся на нехватку мяса, страдаем от
нее (в Москве, кстати, тоже — это ответ
заранее тем моим корреспондентам,
которые напишут что-то вроде «вам-то в Москве
хорошо, а вот мы...») и — требуем закрыть
производства вещества, позволяющего хоть
как-то сбалансировать по незаменимым
аминокислотам худосочные наши корма.
Выступаем бурно и справедливо, вроде бы, и —
пользуемся при этом случайной информацией
так, что впору вспомнить мудрого Монтеня,
четыреста лет назад заметившего, что
простые крестьяне — прекрасные люди, и
прекрасные люди — философы, а все беды от
полу образованности.
Так вот, я убежден, что пока будем в этой
полуобразованности пребывать, пока будем
руководствоваться больше эмоциями, чем
знанием, пока будем культивировать засилье
посредственности в науке, искусстве, на
производстве, пока не научимся беречь и
поощрять таланты, пока будем уповать на
революцию сверху, пока интеллигенция,
научная прежде всего, не обретет экономической
независимости, пока все вместе не
осуществим НЭП — наведем элементарный
порядок — повсюду, до тех пор жить
по-человечески — не будем.
А теперь — в подтверждение этого
тезиса — фрагменты материалов судебного дела,
слушавшегося в Киришах и о Киришах.
Дела, в котором главным обвиняемым был
БВК, он же паприн, он же кормовые
дрожжи.
ДЕЛО БЫЛО В КИРИШАХ
Фрагмент первый. Из заявления в
прокуратуру города Кириши: «Мы, жители г. Кириши
Ленинградской области, требуем привлечь
лиц, ответственных в совершении
преступления, предусмотренного статьей 223 УК
РСФСР «Загрязнение рек, ... воздуха
вредными для здоровья людей продуктами
промышленного производства, ... причинившее
серьезный вред здоровью людей»... Ссылки —
на местную и центральную печать. Дата —
15 июня 1987 г. Подписи жителей города —
«всего 3644».
Одним из пунктов обвинения,
предъявленного биохимическому заводу, была
«повышенная заболеваемость аллергическими
болезнями, связанная с наличием в атмосфере
белка БВК» (здесь я цитирую документ,
подписанный главным врачом киришской
Центральной районной больницы В. П. Есинов-
ским). Насколько это обвинение
правомерно, можете судить из рассказанного выше.
Что изменилось в последнее время — см.
схемы и цифровые выкладки в подверстке.
Но было и другое обвинение, куда более
страшное: в заводе и его выбросах
усмотрели причину смерти двенадцати киришан в
возрасте до двух лет-
Фрагмент второй. Выводы медицинской
экспертизы Леноблздравотдела по факту
смерти группы (неточное слово: группы не
было, были 12 летальных исходов в течение
года — В. С) детей из г. Кириши и Кириш-
ского района:
«На основании изучения материалов
уголовного дела № 45 526, данных медицинских
документов, повторного изучения историй
болезней детей и микроскопических
препаратов... приходим к следующим выводам:
1,2. «Смерть детей последовала от
различных заболеваний». ... (далее следует
конкретизация каждого из 12 клинических случаев,
которую умышленно опускаю — это больно
читать, поверьте, независимо от причин и
наличия или отсутствия состава
преступления в чьих-либо действиях). Читаем дальше:
«Клинических и морфологических
признаков острого или хронического отравлений
во всех 12 случаях проанализированных
медицинских документов и гистологических
7

препаратов не установлено. Не установлено
также и массовости поражений. (...)
6. Прямой причинной связи между
возникновением заболеваний у детей,
отягощением течения их заболеваний и пребыванием
их матерей в период беременности в зоне
загрязнения белком БВК, компонентами...,
микроорганизмами-продуцентами не
установлено.» (...)
Это заключение подписали девять
квалифицированных медиков, в том числе три
профессора, заслуженные врачи республики,
заслуженный деятель науки...
Фрагмент третий. Из приобщенных к делу
высказываний участников «Круглого стола»,
состоявшегося на ВДНХ прошлым летом:
«Жители г. Кириши полагают, что
независимо от норм ПДК присутствие белка
вообще вредно в атмосферном воздухе и
непосредственно влияет на заболеваемость»...
«Круглый стол» тем и хорош, что за ним
может высказать свое мнение каждый.
Но все ли мнения равно значимы? Уверен,
что нет. Как контрдовод привожу отрывок
из приобщенного к делу «Заключения
академиков» (так назван этот документ в
оглавлении тома). Справедливости ради замечу,
что не все подписавшие его ученые —
действительные члены Академии наук СССР, но
все они — действительно крупные ученые,
не скомпрометировавшие себя ни
конформизмом, ни научной недобросовестностью.
Итак, фрагмент четвертый:
«...Таким образом, имеющиеся надежные
научные результаты, как в нашей стране,
так и за рубежом, показывают, что при
соблюдении разработанной технологии, культуры
производства и выполнении научно
обоснованных рекомендаций использование в
качестве кормовых добавок
микробиологического белка, в том числе из парафинов,
является высокоэффективным, а сами они —
безвредным средством, безопасным для внешней
среды.
Исходя из этого, Продовольственной
программой СССР на период до 2000 г.
предусмотрено наращивание мощностей
производства микробиологического белка из
различных сырьевых источников, в том числе
парафинов. Оснований для пересмотра принятой
концепции нет».
Полагаю, эти материалы судебного
разбирательства, происшедшего в Киришах, дают
ответ на большинство вопросов,
поднимаемых неформалами из Ангарска и других
городов, где работают либо строятся заводы
белково-витаминных концентратов. Что же
касается генетических последствий, на
которые иногда ссылаются, то научных данных,
подтверждающих такие последствия, нет ни
у нашей науки, ни у зарубежной.
Кстати, два слова о том, почему в
названии БВК фигурируют и витамины. В белке,
продуцированном микробами, содержание
витаминов группы В (от Bi до В8, кроме
холина — витамина В4) на порядок выше,
чем в такой традиционной белковой добавке
в корм, как рыбная мука.
ИЗ ДИАЛОГА
С МИНИСТРОМ В. А. БЫКОВЫМ
— Сейчас в стране 8 заводов по производству
микробиологического белка. Достаточно
этого для аминокислотного сбалансирования
кормов? Или и дальше будем покупать в
(ДЦА и Канаде фуражное зерно,
кукурузу, сою?
— Нет, недостаточно. Нужно, как
минимум, 16. Связь между их продуктивной
работой и импортом зерна подмечена точно. Мы
производим зерна больше, чем страны
общего рынка, вместе взятые, но вынуждены
покупать зерно за рубежом прежде всего из-за
несбалансированности наших кормов по
незаменимым аминокислотам. Таковы
природные условия. Что до сои, то она, конечно,
хороша, но дает у нас приличные урожаи
лишь в некоторых районах Приморья и
Крыма.
— Ветеранам «Химии и жизни» по
многим причинам памятна статья В. Г. Дебабова,
ныне члена-корреспондента АН СССР,
«Инженерный дебют генной инженерии»,
напечатанная в феврале 1981 г. В ней
рассказывалось о генно-инженерном воздействии на
кишечную палочку Е. coli, заставившем этот
классический микроорганизм вырабатывать
в большом количестве треонин и другие
незаменимые аминокислоты. Те самые, которых
хронически не хватает в наших кормах.
Как продвинулась эта работа?
— Продвинулась, но не в тех масштабах,
как хотелось бы.
— Валерий Алексеевич, судебное
разбирательство дела в Киришах в какой-то мере
сняло обвинения с микробного белка. Но
ведь вы сами своей властью сняли
директора и главного инженера Киришского
биохимического завода. Значит, было за что?
— Было. Сняли директора и главного
инженера за тот свинорой, который они
устроили на заводе и в городе. За разболтанность
технологии. Аэротэнки биологической
очистки, иловые карты десять лет не чистили.
Отсюда — вонь. Отсюда лишние поводы
для недовольства. И выбросы — тоже, в
основном, отсюда.
— Но где гарантии, что свинороя, как вы
выразились, не будет больше ни в Киришах,
ни в других местах?
— Гарантию дает лишь дуракоустойчивая
безотходная или малоотходная технология.

Киришский биохимический завод был
первым крупнотоннажным производством
микробиологического белка в стране. На нем,
прежде чем заново пустить завод, и
изменили технологию. В нужном направлении.
Будем ее распространять и на другие заводы.
— И пропагандировать ее? И деньги
дадите?
— Безусловно. Деньги на это есть.
Проекты тоже. И для новых заводов, и для
относительно старых. Многое из этого заводы
могут сделать сами — было бы желание.
Вот такой неожиданно длинный «хвост»
потащило за собой не вполне корректное
выступление сотрудника «Химии и жизни»
на пресс-конференции, посвященной
открытию на ВДНХ выставки «Химия и ускорение
научно-технического прогресса».
Что же до выставки... Выставка как
выставка. Была. Почти два месяца работала.
С множеством стендов и дисплеев, с
макетами и натурными экспонатами, включая
окрашенный слюдяной («перламутровой»)
краской автомобиль и отечественные
кассеты для магнитофонов с полуторачасовой
продолжительностью записи (МК-90). На
вид — вполне приличные кассеты: на винтах,
в полупрозрачном корпусе. Очень похожи
на чехословацкие и отдаленно — на
японские. Пленка, говорят, тоже японская. Но на
тривиальный вопрос — где можно купить
эти кассеты,— ответа я не получил.
Делать выставочные образцы хорошо мы
умеем. Давно. Потому и пишу: выставка как
выставка.
Самым же симпатичным ее экспонатом
оказался поезд из стилизованных под
фарфор пластмассовых детских горшочков в
виде симпатичных зверюг. Эти экспонатики
(совместного советско-итальянского
производства) даже продавались на выставке.
Один день. Они-то и напомнили старую
песенку Ю. Кима, из которой взят эпиграф
к этой статье. Ее герой, если помните,
переплыл пролив Па-де-Кале в медном тазу и
готовился повторить этот рискованный трюк
с помощью другого плавсредства, помянутого
в этом абзаце. Возможно, пластмассового...
В. СТАНЦО,
специальный корреспондент
«Химии и жизни»
Краткий
статистический
и технологический
комментарий
Что такое БВК, он же пап-
рин? Это сухая композиция
клеток и метаболитов,
которую получают при
культивировании дрожжей рода
Candida, потребляющих в
качестве субстрата узкую
фракцию алканов —
ациклических насыщенных
углеводородов (Сю—Со). Ее
выделяют из дистиллята нефти.
БВК содержит около 60 %
полноценного по
аминокислотному составу белка.
Полноценные,
сбалансированные по белку корма
позволяют увеличить
среднесуточные привесы
животных на откорме в 1,5—2
раза и одновременно на 20—
30 % уменьшить общий
расход фуража. Сейчас в
СССР доля полноценных
сбалансированных кормов
составляет лишь 30,5 %, а
в США и Японии,
соответственно^ % и 86%. По
оценкам специалистов, для
полного сбалансирования
концентрированных кормов
в 1990 г.
агропромышленному комплексу страны
потребуется 25,6 млн. тонн
белковых добавок, что
существенно превышает уровень их
нынешнего производства.
А теперь загляните в
таблицу, в которой приведены
данные о сравнительной
биологической ценности
различных белковых добавок.
(Показатели мясо-костной муки
условно приняты за 100 %.)
Белковая добавка
Сравнительная биологическая ценность по содержанию
общего
белка
перевариваемого!
белка
метнонина
Соевый шрот
Подсолнечный шрот
Рыбная мука
Горох
Белок микробиологический
из алканов нефти
из природного газа
из метанола
из этанола
94
90
126
49
125
139
131
116
95
90
126
48
114
115
124
109
109
56
200
63
182
170
170
182
79
118
211
45
113
149
155
99
9

КОНТУР ЦИРКУЛЯЦИИ ТЕПЛОНОСИТЕЛИ
<
ВОДА СО СЛЕДАМИ
КУЛЬТУРАПЬНОИ ЖИДКОСТИ
ВСЕ МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПОТОКИ ЗАМКНУТЫ
Примерно две трети
производимого в стране
кормового микробиологического
белка выпускается на восьми
крупнотоннажных
биотехнологических предприятиях
Минмедбиопрома СССР, на
которых реализована
принципиальная схема,
показанная на верхнем рисунке. На
этих заводах в качестве
сырья используются высоко-
очищенные н-парафины (ал-
каны), низшие спирты или
природный газ.
Подготовленное сырье
вместе с раствором
необходимых минеральных солей
поступает в ферментер 1,
где происходит наработка
белковой массы в
результате размножения дрожжевых
микроорганизмов. Далее эта
дрожжевая культура в виде
2 %-ной суспензии
подается на сепараторы 2, после
которых следует стадия
упаривания в выпарной
установке 3 и сушка на
распылительной сушилке 4. Готовый
продукт с влажностью до
10 % собирается в силосных
емкостях 5, откуда и
отгружается потребителям.
Вторая схема (справа)
показывает, как удалось
исключить выброс в
атмосферу белковых продуктов
после реконструкции
биохимического завода в Киришах.
Источником выбросов БВК
до реконструкции был кон-
вакуумная ЗАГРУЗКА
тур теплоносителя. Этот
контур удалось замкнуть, что
и показано на рисунке, на
котором представлены:
1, 2 — дымовая труба и
топка котельной, 3 —
воздухоподогреватель, 4, 5 — уже
упоминавшиеся
распылительная сушилка и силосная
емкость, 6 — циклон, из
которого БВК подается в
силосную емкость, 7 — узел
дополнительной очистки и
осушки теплоносителя, 8 —
замкнутый контур
пневмотранспорта. Эта
усовершенствованная схема полностью
исключила технологический
контакт теплоносителя с
атмосферой. Результат —
отсутствие БВК в атмосфере
города Кири ши с ноября
1987 и до момента
подготовки этой статьи.
Кроме того, в процессе
реконструкции завода была
создана замкнутая система
водоснабжения, что
позволило в 4,5 раза уменьшить
забор свежей воды, а
количество промышленных
стоков, сбрасываемых в реку
Волхов, свело к нулю.
Кандидат химических наук
В. В. БАСЕВИЧ
10

Демагогия
против
биотехнологии
Член-корреспондент АН СССР
М. Г. ВОРОНКОВ
В печати стал мелькать вот такой призыв: «Химики,
остановитесь!» На первый взгляд, его легко понять.
Ведь загрязнение биосферы отходами химической
промышленности и в не меньшей степени
энергетической, металлургической и
целлюлозно-бумажной, в основе которых тоже химические процессы,
приняло такие масштабы, что перед человечеством
отчетливо возникла перспектива «задохнуться в
собственных экскрементах». И не приходится
удивляться народным волнениям, вызванным
сильнейшим загрязнением атмосферы, водоемов и
почвы почти во всех промышленных странах.
К сожалению, большинство химических и
родственных им производств в нашей стране тоже
пачкают небо, воду и почву. И все же многие
выступления общественности и печати обращены к
химикам не с требованиями снизить или устранить
загрязнения, а лишь с протестами против
строительства новых предприятий или с ультиматумами
о закрытии действующих. Причем здесь нередко
преобладает не здравый смысл, а демагогия или
так называемый «синдром демократического
эгоизма».
Если же вдуматься поглубже, то прекращение
развития химической промышленности и науки
неминуемо приведет к регрессу цивилизации и
возвращению если не в средневековье, то во
всяком случае в XIX век. Ведь на достижениях
химии базируются многие отрасли человеческой
деятельности, включая литературу и искусство.
Поэтому химиков надо призывать не к торможению
их деятельности, а к созданию чистых, безопасных,
безотходных или,во всяком случае*малоотходных
технологий, к утилизации промышленных отходов
(которые в ряде случаев по своей ценности
превышают основные продукты), к строжайшему
соблюдению техники безопасности. В общем,
к всемерному предотвращению загрязнения среды.
Не секрет, что производство мяса и молока в нашей
стране отстает от потребностей населения. Это
обусловлено недостатком кормов и
неблагоприятными условиями содержания животных. Нехватку
естественных кормов приходится восполнять
специальными добавками, получаемыми
преимущественно методами биотехнологии. О главной
сегодня белковой добавке — паприне достаточно
подробно рассказано в предыдущей статье.
Читатели уже знают, что грубые нарушения
технологии, а в некоторых случаях и неумелое
использование паприна в животноводстве оказали
пагубное влияние на людей, животных,
окружающую среду. Это породило протесты населения и
дискуссию в печати, поставившую под сомнение
необходимость дальнейшего выпуска паприна.
В то же время в Иркутском институте
органической химии СО АН СССР шла работа над новой
кормовой добавкой, совершенно безвредной для
человека, животных и окружающей среды. При
этом мы поставили жесткое условие, чтобы и
технология производства была экологически
безопасна.
В качестве кормовой добавки мы взяли биомассу
микроорганизмов, очень широко распространенных
в окружающей среде, привычных (и даже
полезных) для растений, животных и человека. Это
обитающие в почве силикатные бактерии или,
как их точнее называют, слизистые бациллы
(Bacillus siliceus). Они были древнейшими
обитателями суши. Ныне они не только улучшают состав
и структуру почвы, но еще и способствуют
питанию, прорастанию и развитию растений,
повышают их устойчивость к заболеваниям.
Силикатные бактерии на протяжении всей
истории пребывают в контакте с человеком и другими
обитателями суши, не оказывая какого-либо
нежелательного действия. Вместе с поедаемой
животными травой они не только попадают в
организмы, но и обитают в сложном желудке жвачных,
способствуя пищеварению. Силикатные бактерии
частенько попадают и в организм человека вместе с
растительной пищей, или с плохо вымытых рук,
или с вдыхаемой пылью. Изобилуют ими и столь
любимые нами песчаные пляжи.
При своей жизнедеятельности силикатные
бактерии продуцируют биомассу, содержащую
высокопитательные белки (включая все
незаменимые аминокислоты), углеводы (в том числе
полисахариды иммуностимулирующего действия),
широкий набор витаминов (в особенности группы
В), ферменты и микроэлементы.
Еще в 1939 г. о практическом использовании
силикатных бактерий говорил одесский профессор
В. Г. Александров. Его многолетние исследования,
обобщенные в вышедшей в 1968 г. книге
«Силикатные бактерии — эффективное удобрение»,
проложили путь их применению в качестве
великолепного микроудобрения. Жидкие препараты
силикатных бактерий вводили прямо в почву или
обрабатывали ими семена, цветы, листья и незрелые плоды
растений. За 11 лет этими бактериями было
обработано более девяти миллионов гектаров
сельскохозяйственных угодий на Украине, Кавказе
и в Молдавии. Результат самый отрадный —
урожай озимой и яровой пшеницы, кукурузы, овса,
ячменя, проса, гречихи, сахарной свеклы,
подсолнечника, картофеля, помидоров, капусты, гороха и
других культур возрос на 10—30 %. Растения стали
более устойчивыми к засухе, вредителям и
болезням.
Работа В. Г. Александрова получила большой
резонанс, книга была переведена за рубежом.
В нашей стране его исследования продолжили
профессора В. Ф. Матусевич и Е. Я. Виноградов.
Опираясь на удивительную способность
силикатных бактерий разрушать кремнезем и силикаты,
они предложили употребить их для профилактики
11

r~
силикоза. Аэрозоль силикатных бактерий вдували
в легкие человека, где бактерии растворяли
осевшую там кремнеземистую пыль. Эти исследования
еще раз подтвердили полную безвредность
силикатных бактерий для человека и животных. В
дальнейшем профессора Е. Я. Виноградов и С. Н. Хох-
рин предложили использовать биомассу слизистых
бацилл в качестве ценнейшей кормовой добавки
для сельскохозяйственных животных.
Исследования, длившиеся почти четверть века,
шли широким фронтом в Институте эпидемиологии
и микробиологии им. Пастера, Ленинградском
ветеринарном институте, во ВНИИ биохимии,
физиологии и питания сельскохозяйственных
животных, в Центральном НИИ птицеводства,
Иркутском институте органической химии СО АН
СССР, Лейпцигском университете (ГДР), а также
в совхозах, колхозах и птицефермах разных
регионов страны. Стало ясно, что силикатные
бактерии увеличивают прирост молодняка на
20—30 %, поднимают жирность коровьего молока,
позволяют заметно сократить количество кормов
(в том числе молока для телят), повысить их
питательность. Но это еще не все — возросла
устойчивость животных к заболеваниям и плохим
условиям содержания. Добавка биомассы в силос
при закладке повышает его кормовую ценность
на 40 %, качество (не образуется масляная
кислота) и сохранность.
При этом была вновь подтверждена полная
безвредность не только самих силикатных
бактерий, но и продуктов их жизнедеятельности
и технологии их производства для
сельскохозяйственных животных, человека и окружающей среды.
В опытах на лабораторных и сельскохозяйственных
животных (белые мыши, крысы, кролики, собаки,
коровы, овцы, свиньи, норки, куры) при разных
физиологических нагрузках и при самых разных
путях введения в организм (оральном,
ингаляционном, внутрибрюшинном, накожном) силикатные
бактерии раз за разом доказывали свою
безвредность.
12
Немудрено, что Ветеринарный
фармакологический совет Госагропрома СССР разрешил
производственные испытания биомассы силикатных
бактерий в Московской, Иркутской и Харьковской
областях. Уже первые результаты испытаний
в Иркутской области настолько заинтересовали
облагропром, что нашему институту поручили
создать дешевую и удобную безотходную
технологию получения этой кормовой добавки из
многочисленных отходов пищевой промышленности и
сельского хозяйства.
Два года назад облисполкомом было принято
решение о строительстве для Иркутского института
органической химии СО АН СССР лабораторно-
экспериментального биотехнологического корпуса.
В нем должна была разместиться и небольшая
экспериментальная установка (рабочий объем
ферментера 1 м3) для отработки технологии
получения 1—2 %-ного жидкого препарата биомассы
силикатных бактерий.
Городская и областная санэпидстанции
разрешили строительство корпуса. Санкционировал его и
областной центр по охране окружающей среды,
тем более что экологическая безвредность
установки подтверждена экспертами почти двух десятков
независимых научных учреждений
соответствующего профиля.
Начавшееся строительство установки и корпуса
одобрено Президиумом Восточно-Сибирского
филиала СО АН СССР и горячо поддержано
академиками Н. А. Логачевым, Л. В. Таусоном и А. Л.
Яншиным.
К этому надо добавить, что в СССР уже давно
работают пять опытных установок для получения
биомассы силикатных бактерий, в том числе в
Ленинграде, Кишиневе и Пущине Опыт их
многолетней эксплуатации свидетельствует об
отсутствии какого-либо вреда для обслуживающего
персонала и окружающей среды. Подобные
установки намечено строить в колхозах, совхозах, на
предприятиях пищевой промышленности, словом,

*•
там, где есть разнообразные отходы —
потенциальный корм для силикатных бактерий.
Казалось бы, все шло хорошо. Но вдруг
депутатская группа №12 Свердловского райсовета
народных депутатов, расположенная на территории
Иркутского научного центра (В. И. Тергоев,
Е. Г. Нечаева, В. С. Зубков) начала демагогическую
борьбу против строительства установки и
биотехнологического корпуса в целом. Почему
демагогическую? Да потому, что ни они сами, ни
общественные «эксперты» (почти все неспециалисты в
области биотехнологии) не пожелали ознакомиться ни с
огромной литературой (две монографии и около
300 научных статей) о силикатных бактериях,
ни с результатами почти полувековых исследований
в научных центрах страны, ни с мнением
квалифицированных специалистов. Возражения
депутатской группы были неграмотными или
голословными, так как базировались на газетных статьях
по поводу паприна... Многочисленные
экспериментальные данные, свидетельствующие о полной
безвредности силикатных бактерий, и о пользе,
которую они приносят окружающей среде,
полностью игнорировались.
В иркутском Академгородке появились нелепые
прокламации: «Черные тучи Киришей нависли над
Академгородком», «Спасите наших детей»,
«Погибнет генофонд нации», «Изменятся детородные
органы»...
В Академгородке была организована встреча, на
которой авторов разработки, в том числе ученых,
прибывших из Ленинграда и Москвы, а также
специалистов сельского хозяйства «неформалы-
экологи» оскорбляли как хотели. И контрдоводов
не слушали. Не смогли авторы разработки
высказаться и на заседаниях депутатской группы, куда
их не соизволили пригласить. На этих заседаниях
не пожелали даже зачитать письменное обращение
ученых из Ленинграда, Москвы и Иркутска.
Депутатская группа № 12 и некомпетентные
экстремисты стремились всеми силами возбудить
гнев населения Академгородка против
строительства биотехнологического корпуса института.
Жителям преподносилась совершенно искаженная
информация. В то же время почти все вывешенные
в Академгородке стенды, объективно
информирующие о предназначении биотехнологического
корпуса института, были сорваны. Наконец, созвали
митинг (на котором присутствовало лишь 50—70
человек из 12000 жителей Академгородка) против
биотехнологической разработки института и
поддержавшей ее статьи академика Н. А. Логачева
в «Восточно-Сибирской правде». И здесь не
обошлось без дезинформации, оскорблений в адрес
автора статьи... Кандидат в депутаты Областного
совета В. А. Наумов включил запрет строительства
биотехнологического корпуса в качестве
важнейшего пункта своей предвыборной программы.
По неустанным жалобам депутатской группы
строительство корпуса за полгода было подвергнуто
17 экспертизам. Все они подтвердили его
безвредность и безопасность. Наконец, строительство
корпуса было санкционировано Научным советом
по проблемам биосферы при Президиуме АН СССР
и одобрено Государственным комитетом по охране
природы РСФСР.
Однако противники строительства игнорируют
авторитетные экспертизы, проведенные по их же
настоянию.
Получается, что демократия и гласность в
иркутском Академгородке переросли во
вседозволенность, а демагоги и крикуны воюют против
научной истины.
Сессия Свердловского районного Совета
народных депутатов (района, где находится
Академгородок) и Иркутского областного Совета
подавляющим большинством голосов отвергли притязания
на запрет строительства биотехнологического
корпуса института. Однако противники не сложили
оружия.
Священный долг депутата — защищать интересы
народа и бороться за правду. Те, кто борются
против научно-технического прогресса, выступают
против интересов народа.
13

Размышления
В медицинском
Зазеркалье
Т. Д. ПОПОВА
Читайте не для того, чтобы
противоречить и опровергать, и не для того, чтобы
слепо верить и принимать на слово, а для
того, чтобы взвесить и обдумать.
Френсис БЭКОН
Отдельные лица, доверяющие гороскопам,
предсказывали мне милостивое отношение
дракона, покровителя минувшего, 1988 года.
Я далека от всякой мистики, однако надо же
такое — в издательстве «Наукова думка»
вышла моя книга «Очерки о гомеопатии»,
материалы для которой собирались в течение
многих лет. Первая, после очень долгого пе-
14

рерыва, книга о предмете моей работы и моей
жизни — о гомеопатии*.
Теперь я получаю много писем с
просьбами, вопросами и предложениями. Знакомые
же — и прежде всего коллеги — спрашивают
меня, как я чувствую себя в роли молодого
автора и что думаю по поводу сломанного
запрета на такого рода издания — запрета,
который существовал свыше четверти века.
Что касается первого вопроса, то я
вспоминаю рассказ матери о пожилом
фельдшере, ее сокурснике по медицинскому
институту (в те времена возрастного ценза для
поступления в вузы не было). Этот
фельдшер шутил таким образом: «Вот окончу
институт, получу диплом, приеду на место
работы, умру и обо мне скажут — умер
молодой доктор».
Второй вопрос вызывает у меня совсем
иной отклик: я счастлива. Мне удалось хоть
что-то рассказать о замечательном
терапевтическом методе, и так хотелось бы, чтобы
сборник медико-биологических развлекашек
стал первой, но не единственной ласточкой,
знаменующей весну для гомеопатии.
И в самом деле, эта область врачебной
деятельности долгое время была в нашей
стране как бы полуофициальной. Работать-то
гомеопаты работали, не где-нибудь в
подполье, в поликлиниках, все честь честью, но
время от времени им то с одной трибуны,
пониже, то с другой, повыше, сообщали, что
они не вполне хороши и желанны, что не
совсем или совсем не соответствуют научной
реальности, не вписываются в
научно-технический прогресс и материалистическое
мировоззрение. Лечиться у гомеопатов — это иное
дело, такое желание возникало то и дело даже
у тех, кто издавал суровые
административные предписания. Лечились годами и
поколениями. Поколениями работали и
врачи-гомеопаты...
Может быть, я пишу излишне сбивчиво.
Знакомый художник, прочитав «Очерки о
гомеопатии», назвал меня импрессионисткой.
Это мне польстило — надо же, попала в такую
хорошую компанию. Кстати, Нильс Бор
писал: «Причина, почему искусство может нас
обогатить, заключена в его способности
напоминать нам о гармониях, недосягаемых
для систематического анализа».
Есть люди, склонные эмоционально
воспринимать окружающий мир, сосредоточивая
эмоции вокруг профессиональных интересов.
Для них профессия и хобби сливаются в
одном предмете; я думаю, это большое везенье.
* Об этой книге и о некоторых событиях,
которые предшествовали ее выходу и напрямую
затрагивали «Химию и жизнь», рассказано в № 8
за 1988 г.— Ред.
Мы говорим: искусство врачевания — и это
так, но не дремлет мысль и о том, что
медицина — это наука, значит, ей надлежит быть
точной и опираться на фундаментальные
законы природы. Впрочем, пациенту нередко
бывает безразлично, как именно врач отыскал
для него эффективное лечение, лишь бы
отыскал — важен, как теперь принято
говорить, конечный результат. Но случается и
по-другому, когда не только врач, но и его
пациент желает знать, по каким законам
протекают процессы в организме и каким образом
будет действовать предписанное лечение.
Вообще говоря, механизм действия
лекарств весьма интересует всякого
мыслящего врача, не только фармаколога.
Механизм этот выяснен с той или иной
степенью достоверности для многих
препаратов, но далеко не для всех. В аннотациях то и
дело можно прочесть: действует так-то и
так-то, но механизм действия изучен не до
конца. Обилие, разнообразие, а порой и
непредсказуемость вредных побочных
действий также свидетельствуют о том, что
исследования далеки от завершения, даже если
речь идет о давно применяемых лекарствах.
Так, антипиретические анальгетики
применяются более 100 лет, но вряд ли кто-то сможет
точно сказать, как именно они действуют.
Препараты солей золота тоже отнюдь не
новинка, однако их интимные отношения с
нашим организмом сокрыты тайной, хотя
старания снять таинственный покров
прилагаются, и немалые: препараты эти эффективны
при некоторых трудноизлечимых
заболеваниях, но, к сожалению, лечению сопутствуют
осложнения... А вот гливенол — препарат
возрастом помоложе, но и о нем в
популярнейшем своем руководстве профессор
М. Д. Машковский пишет, что механизм
действия познан недостаточно. То же вы
прочтете и о пеницилламине и о церукале.
Показания и противопоказания, дозы и
способ введения — все это отработано, но сам
процесс взаимодействия с организмом в
подробностях еще не постигнут, приподнята
лишь часть завесы.
Меня, естественно, интересует механизм
действия гомеопатических лекарств. Они
значительно отличаются от общепринятых
(аллопатических — впрочем, не все
приемлют этот термин). Напомню, что гомеопатия
оперирует малыми дозами лекарственных
веществ, применяемых по принципу подобия.
Готовятся лекарства методом
последовательных разведений индифферентным
веществом, обычно в десяти- или стократном
соотношении. Эти малые дозы или, как их
принято называть в гомеопатии, разведения
делятся на низкие, средние и высокие, в
зависимости от того, сколько раз повторена
15

процедура разведения. Чем разведение
выше, тем большее число раз разбавлялось
исходное лекарственное вещество, то есть
«выше» в гомеопатии означает «меньше», и
то лекарство, на этикетке которого стоит
цифра 6 (разведено в 1006 раз), существенно
сильнее, чем помеченное цифрой 3 A003 раз).
Высокие разведения не вписываются в
современные фармакологические
представления о дозировках — нехитрый
математический расчет приводит к парадоксальному
выводу, что исходное вещество в своем
первоначальном виде в таких разведениях
(скажем, 50) просто отсутствует. Однако
опыты, проводимые в последние десятилетия,
показывают, что воздействие лекарственного
вещества на живые объекты продолжает
регистрироваться даже после того, как
последние молекулы химического вещества
исчезают из раствора*. И хотя некоторые
результаты такого рода ставятся под сомнение,
вряд ли следует отвергать их с порога.
Чтобы выяснить многие гомеопатические
феномены (и прежде всего вопрос о том,
какие изменения происходят в
гомеопатических растворах, когда перейдена граница
молекулярной делимости материи), надо, по-
видимому, отрешиться от обыденных
представлений и повседневного опыта. Трудность
в том, что не из чего строить модели, нет
аналогий. Это приводит в замешательство
ученых, более всего фармакологов, а порой
вызывает желание не заниматься такими
вопросами вовсе, отбросив их как не
требующую обсуждения бессмыслицу.
Но как быть с практикой
врачей-гомеопатов? За их плечами полуторавековой опыт
успешного применения гомеопатических
разведений, в том числе высоких и очень
высоких. Они горой стоят за свои малые дозы
по одной-единственной, но очень серьезной
причине: удачное лечение этими дозами, и не
только пустяковых заболеваний, и не только
при одних лишь функциональных
нарушениях, которые можно как-то подправить.
Многочисленные достоверные факты не
объяснить ни психотерапией, ни эффектом
плацебо, и отвергать их можно только по
классической схеме: этого не может быть,
потому что не может быть никогда. Факты не
перестают существовать оттого, что мы не в
состоянии их объяснить.
С гомеопатических позиций так понятны
парадоксальные действия современных
медикаментов. Вспомним — люминал иногда
возбуждает, вместо того чтобы давать
снотворный эффект, хлористый кальций усиливает
кровотечение, а не способствует его
остановке. И еще вспомним про обилие и разно-
* Подробнее об этом — в № 9 за 1988 г.— Ред.
16
образие побочных действий одного и того же
препарата, разное их проявление у разных
людей, значимость индивидуальных
маркеров для успешного назначения лекарств.
Боюсь, что исключить гомеопатическую
ветвь из медицинской науки можно только
в приказном порядке, не иначе.
Так каков же механизм действия
гомеопатических разведений? Хороший вопрос. Но
задают его почему-то практическим врачам.
Они не могут на уровне высокой науки
ответить на этот вопрос. Их ли это вина? Ведь
есть огромный аппарат медицинской науки,
вооруженный всем необходимым для
разрешения такого рода проблем...
В последнее время гомеопатия вновь стала
темой дискуссий. В одной из них — за
круглым столом газеты «Советская
Россия» — министр здравоохранения РСФСР
А. Потапов высказал верную мысль, что не
практические врачи, а ученые должны
найти объяснение механизму действия
гомеопатических лекарств. Но как ученых
заинтересовать? Некоторые гомеопаты пытались
сделать это, причем, большей частью,
немудреным, но доступным способом: они излагали
свои проблемы своим же пациентам,
разумеется, удачно вылеченным,— их не надо
убеждать в действенности гомеопатических
лекарств. Однако большим ученым хватает
своих проблем, а теоретические пробелы в
нашем ремесле они не расценивают как
препятствие к врачеванию — их-то вылечили
без теории... Вот почему дальше
обнадеживающих рассуждений, теплых пожеланий и не
очень четких -советов дело не шло. А
сетованиями теоретиков не разжалобишь. Вполне
очевидно, что лекарства действуют — так
чего же еще?
Похоже, что большинство гомеопатов
приемлет этот тезис — в самом деле, чего
же еще? Это, во всяком случае, если не
оправдывает, то объясняет отчасти их
исследовательскую инертность. Выяснение
механизма вряд ли сделает гомеопатию
существенно эффективнее, хотя принесет, конечно,
моральное удовлетворение и признание в
ученом мире. Такое признание сейчас очень
важно для развития гомеопатии как
терапевтической системы, а может быть, и не только
для нее.
Нельзя сказать, чтобы исследователи
совсем не занимались экспериментальной
деятельностью в области гомеопатии. С
тридцатых годов нашего века для выяснения
физико-химической сущности гомеопатических
разведений и их активности использовали
разнообразные методы, включая
спектральный анализ, микрохроматографию,
радиоизотопные методы. Научные исследования

ведутся сейчас во Франции, Бельгии,
Австрии, Великобритании, QUIA, Индии и других
странах — об этом можно узнать в
выходящих «там» журналах и в докладах
проведенных «там» конференций. Однако
механизм действия больших и малых разведений
пока не ясен. Остается думать, что науке
известны не все реакции и отклики живых
объектов на воздействие извне, тем более
высокоорганизованных объектов на малые
воздействия. Скорее всего, нераскрытыми
остаются эволюционно самые старые
механизмы. Отбросив эту идею как абсурдную,
мы можем пройти мимо многообещающих
фактов. Быть может, высокие
гомеопатические разведения действуют на неведомые
нам центры, дающие команду —
воспринимать информацию или нет, подобно тому как
иммунная система распознает «свое» и
«чужое»?
Лыцу себя надеждой, что
«импрессионистке» простительны такие фантазии. В
конце концов, я принадлежу к клану
практиков, которые используют в какой-то мере
свой, но еще больше чужой опыт,
помогающий найти конкретное лекарство для
конкретного больного. Моя задача — уловить
как можно точнее сходство, подобие между
клинической картиной в каждом конкретном
случае и обобщенной лекарственной
характеристикой. И если такое подобие удается
отыскать, то вслед за тем, при приеме
лекарств, логично проистекает заранее
предполагаемое улучшение здоровья. А как
именно — нет, не отвечу. Не знаю. Знаю
только, что проистекает.
В гомеопатии внешне все элементарно
просто. Очень скромная терапевтическая
система. Утешением служат слова знаменитого
физика О. Френеля о том, что природа
часто делает многое малыми силами.
Попытки построения различных гипотез,
относящихся до гомеопатических
разведений, предпринимались неоднократно. Обычно
они появлялись под воздействием какой-
либо модной, носящейся в воздухе идеи.
Основатель гомеопатии Самуэль Ганеман
говорил о влиянии гомеопатических
разведений на жизненную силу, присущую
человеку; подробности сего влияния не
выяснялись, что, впрочем, характерно для науки его
времени. Термин «жизненная сила» был
тогда принят, понятен и вполне
удовлетворителен. «Ввиду того, что факт положителен,
научная теория, объясняющая, как он
происходит, имеет для нас мало значения»,—
так писал Ганеман. %>
В дальнейшем, когда «жизненная сила»
перестала удовлетворять исследователей,
они большей частью сходились на том, что
гомеопатические лекарства поддерживают,
стимулируют защитные силы организма.
Одни считали, что происходит нечто вроде
вакцинации, другие сравнивали гомеопатические
лекарства с катализаторами, обладающими
сродством к определенным тканям и
способными активировать биохимические
процессы в организме. Позже московский врач-
гомеопат Н. М. Вавилова обратилась к
кибернетическим понятиям о
саморегулирующихся системах, считая, что гомеопатическое
лекарственное воздействие можно
рассматривать как специфическую информацию,
влекущую за собой перестройку обменных
процессов. Вот цитата из ее труда
«Гомеопатическая термодинамика» A962 г.):
«Поскольку кибернетика разрешила проблему
управления в сложных саморегулирующихся
системах посредством информационного
способа, то есть акта воздействия слабой
интенсивности, но оказывающего большое
энергетическое действие, гомеопатия видит в
кибернетике обоснование своего метода,
который не связывает акт биологической
информации с его интенсивностью, то есть с
достаточно большой дозой. Гомеопатический
метод лечения с полным правом можно
назвать информационным методом
воздействия на биологическую систему больного
организма». С такой точкой зрения можно
спорить, если, конечно, о ней где-то можно
узнать; работа Вавиловой не была напечатана
в доступных изданиях, как, впрочем, любые
другие работы по гомеопатии в те годы.
Чтобы объяснить действие
гомеопатических разведений, привлекалось понятие оли-
годинамии. Термин этот означает действие
малой силой, он введен в прошлом веке
немецким ботаником К. Негели цдя
обозначения описанного им впервые токсического
действия на клетки металлической меди и
серебра — кусочки этих металлов погружались в
сосуд, где находились водоросли. Прибегали
также к помощи теории электролитической
диссоциации, из которой следует, что в
достаточно разбавленных растворах наблюдается
полная диссоциация электролита, а как раз от
степени диссоциации зависит сила действия
раствора. И еще в ключе гомеопатии
рассматривались работы В. Н. Введенского,
А. А. Ухтомского, И. П. Павлова, П. К.
Анохина...
Мне кажется наиболее вероятным, что
гомеопатическое лекарство вносит в организм
информацию, которая ведет к перестройке
обменных процессов в предсказуемом
направлении. Но как совершается восприятие
этой информации, пока неведомо, а искать
корни проблемы надо, по-видимому, в
дальних пластах эволюции биологического мира.
Гомеопаты находят подтверждение своим
17

наблюдениям в исследованиях авторов,
далеких от лечения по принципу подобия, а может
быть, и вовсе с ним не знакомы х — во
всяком случае, слово «гомеопатия» в их
трудах, как правило, не фигурирует. Таковы
исследования известного нашего
фармаколога Н. П. Кравкова с чрезвычайно малыми,
фактически гомеопатическими дозами
A(Р32) различных веществ и работы
ростовских медиков Л. X. Гаркави, М. А. Уко-
ловой и Е. Б. Квакиной, доказавших, что
малые воздействия энергетически выгоднее для
организма в процессах адаптации.
Позвольте несколько цитат по поводу — не
как доказательство, а как повод для
размышлений, не более того.
А. А. Богомолец: «И вот было установлено,
что малые дозы этих цитотоксических
сывороток, вместо того, чтобы убивать или
растворять специфические элементы тканей,
усиливают их. При этом происходит нечто
подобное тому, что наблюдается относительно
многих ядов, а именно, что большие дозы
убивают, между тем как малые излечивают
или улучшают состояние некоторых
элементов организма».
Г. Селье: «Мы так привыкли к тому, что
большие дозы эффективнее малых, что наш
разум плохо подготовлен к восприятию
наблюдений, противоречащих этому правилу.
Нередко исследователь, потерпевший неудачу
при попытке подтвердить результаты работы
своего коллеги, с жаром заявляет, что он
не смог сделать этого, «хотя» и применял
дозы, во много раз превосходящие те,
которые использовались его предшественником.
Некоторое время назад нам удалось
обнаружить, что мужской половой гормон,
тестостерон, вызывает атрофию надпочечников.
Это положение было оспорено другими
исследователями — они не получили такого же
изменения, «хотя» вводили в несколько раз
большее количество тестостерона, чем мы.
Повторение этих экспериментов показало,
что наблюдения наших критиков были
верными. Но столь же верными были и наши.
Специфическое воздействие этого
соединения состоит в том, что в малых дозах
тестостерон вызывает атрофию надпочечников, в
то время как его большие дозы
обусловливают их гипертрофию».
П. В. Симонов: «Факт угнетения под
влиянием субминимальных доз лекарственных
веществ привлекает внимание к фармакотера-
певтическому принципу гомеопатии: действуй
на подобное — подобным, но в очень малых
дозах. Можно думать, что когда наблюдается
положительный терапевтический эффект,
гомеопаты фактически действуют на
«подобное» «противоположным», ибо эффект
субминимальных доз противоположен эффекту
средних доз лекарственного вещества. Это
обстоятельство делает различие между
гомеопатической и классической
фармакотерапией условным и относительным».
М. И. Скворцов: «В поисках методов
воздействия на организм... бесполезно давать те
или иные гомео- или аллопатические
названия. Живой организм в его сложности и
изменчивости нельзя уложить в узкую и
одностороннюю догму. Точная наука — одна, и в
ней в объективной оценке лабораторных или
клинических экспериментов — вся
сущность».
Эта последняя цитата, взятая из учебника
фармакологии 1943 года издания, мне близка
особенно, ибо надо все же искать точки
соприкосновения, а не разграничивать: точная
наука — она и впрямь одна. Но очень уж
обширна ее область, чтобы можно было
охватить все разом. Прекрасно высказался по
сему поводу — нет, не врач, а
основоположник металловедения Д. К. Чернов: «Мы
должны помнить, что налево и направо от нас
бесконечность. Смотря в одну сторону, мы
вооружаемся телескопом, в другую —
микроскопом». И вот, представьте, вооружившись
микроскопом, мы вдруг заглядываем за
«нуль», в Зазеркалье. Оно может оказаться
справа или слева, вверху или внизу, все это
условно и зависит от выбранной точки
отсчета. Как «плюс» и «минус» электрического
заряда, «север» и «юг» постоянного
магнита. Ладно, пусть Зазеркалье числится за
гомеопатами. Но пусть туда заглянут ученые,
которых интересует истина!
А дракон, в которого я вовсе и не верила,
как не верю сейчас в змею, взял да и
преподнес новый подарок. Осенью, вскоре после
съезда врачей, в Президиуме Академии
медицинских наук собралось бюро двух
отделений — клинической медицины и медико-
биологических проблем. Одним из вопросов
была моя «зазеркальная» терапия.
Заслушивали, обсуждали, критиковали, высказывали
суждения и размышляли о том, как, где, в
каком направлении проводить научные
исследования с малыми и сверхмалыми дозами
лекарств.
Обидно думать, сколько же времени
потеряно из-за пустых запретов и
небрежения набранным опытом!
Ладно, будет обижаться. Давайте работать.
18

<DeM&b№>
/ч» «га'» <w* w** *!*% ^fc /fv #vv *^» i1*» **^ *Bf* «w» **»
ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ
В апреле 1989 года выйдет в свет первый номер
еженедельника Академии наук СССР,
Государственного комитета СССР по народному образованию
и ЦК профсоюза работников народного образования
и науки «Наука и высшая школа». Газету будет
выпускать издательство «Наука».
На страницах еженедельника найдут отражение
разнообразие деятельности советских и зарубежных
ученых, демократизация жизни высшей школы и
самоуправление студентов, неизвестные документы по
истории науки и техники. Кроме репортажей,
интервью, корреспонденции, обзоров будет
публиковаться реклама советской и зарубежной научной
продукции, иаучно>фантастическая литература.
Цена одного экземпляра 5 коп. Подписная цена
на I месяц — 22 коп., на 3 месяца — 66 коп.,
на полгода — 1 р. 32 коп., на год — 2 р. 64 коп.
Индекс 50095.
Подписка на 1989—1990 годы принимается на
всей территории Советского Союза в отделениях
связи, городскими и сельскими почтальонами,
предприятиями по распространению печати, а также в
специально выделенных киосках и магазинах
«Союзпечать».
Кооператив «Спутник»
при производственном объединении «Гомсельмаш»
ПРЕДЛАГАЕТ
комплект рабочих чертежей, выполненный в
полном соответствии с требованиями ГОСТов методом
техфоторепродукции на фотобумаге 18X24 см. на
ресурсосберегающую установку для безнасосного
транспортирования красок «Прогресс».
Конструкция установки, не имеющая аналогов в
нашей стране и за рубежом, защищена авторскими
свидетельствами. Установка с успехом используется
при любом способе окраски изделий и позволяет
готовить и транспортировать на окрасочные участки
различные по цвету и назначению краски в
последовательном и параллельном режимах. «Прогресс»
практически полностью исключает ручной труд при
технологических операциях, вредных для здоровья
человека, и отвечает всем требованиям пожарной
безопасности.
Как показала практика, в результате внедрения
установки значительно повышается культура
производства, оздора вливаете я воздушная среда в
производственном помещении, годовой экономический
эффект достигает 18 тыс. рублей.
Стоимость технической документации объемом
404 листа —- 808 рублей. Срок исполнения заказа —
2 дня с момента получения кооперативом письма,
гарантирующего оплату.
Обращаться по адресу: 246004 Гомель, ул. Рабочая,
22; тел. 54-48-38.
4ЯГ-
Редкинский опытный завод ПРЕДЛАГАЕТ
химические продукты
Название
Содержание Возможный
основного Цена, руб. объем поста-
вещества, % за 1 кг вок, т в год
три-н- бутил амин
метилвинилдихлоренлан,
»
дифенилдихлорсилан,
«
глицидил мета к рила т
техн.
чистый
I сорт
II сорт
97,5
97
99,8
99,8
99
5,42
12,6
26,95
2,12
2,1
19
18
5
5
10
10
20
ингибиторы для защиты черных и цветных металлов:
Марка
ВНХ-Л-49 (летучий)
ВНХ-Л-20 (летучий)
ПКУ-Э
М-1 (контактного
действия)
МСДА-l (контактного
действия)
Цена, руб.
за I кг
2,95
9,4
1,05
1,16
2,0
Возможный
объем
поставок, т в год
5
50
100
50
Область
применения
Защита от атмосферной
коррозии и бноповрежде-
ний
Защита от атмосферной
коррозии
Защита от коррозии в
серной и соляной
кислотах
Защита от атмосферной
коррозии
НПО «Прогресс»
совместно с
Научно-
исследовательским
конструкторски-
технологическим
институтом
биологически активных
веществ
ВЫПУСКАЕТ
лиофилиэнрованный
белок А, выделенный из
культуры
Staphylococcus aureus. Препарат
предназначен для имму-
ноферментного, имму-
нофлюоресцентного н
радиоиммунного
анализа. Активность не
менее 20 мг IgG на
1 мг белка А. Препарат
гомогенен.
Обращаться по
адресу: 474456 Степногорск
Целиноградской обл.;
тел. 2-39-80.
Защита от атмосферной
коррозии
Обращаться по адресу:
171260 Редкино-1 Калининской обл.; тел. 3-76, 4 98.
жждежяишжшшжжжкюдожж&^хж^

Предыстория этих исследований давняя. Изучая
масс-спектры паров углерода, физики постепенно находили в них ионы,
содержащие все больше атомов. Начав с 15 в 1942 г., к 1984
перевачили за 40. И тут произошел скачок. В 1985 г. была
обнаружена загадочная частица Ceo, дающая очень
устойчивый ион. Мало того, выяснилось, что она способна как-то
соединяться с атомом лантана.
Вещество CeoLa делают так. Графитовую таблетку
пропитывают раствором LaCl3 и нагревают импульсами мощного
лазера. Чтобы зафиксировать ионы, нужна установка для
лазерной же ионизации частиц в сверхзвуковой струе плюс
спектрометр ион-циклотронного резонанса. Авторы —
группа из университета Риса, что в Хьюстоне, не постояли за
затратами на оборудование: больно уж богатый предвиделся
урожай. Ведь молекулам Сбо предсказывали форму, близкую
к шарообразной B0 шести- и 12 пятичленных колец,
сшитых на манер футбольного мяча), и чуть ли не
ароматические свойства (расчет был выполнен на мощной ЭВМ).
Ничего исключительного в 60-атомном кластере нет,
объявили оппоненты из фирмы Экссон (Нью-Джерси).
Параллельно с ним при испарении графита образуются
молекулы от Сзг до Ceo. И возможно, что Ceo в их смеси
не так уж много, — просто она гораздо легче ионизируется,
отсюда и большой пик в спектре. Что же до металла, то его
атомы могут соединяться с такими молекулами не только
«один на один». И не обязательно брать лантан — сходные
комплексы образуют калий и цезий. И неизвестно,
действительно ли они проникают внутрь углеродного
многогранника, как шарик в погремушку («Journal of
Chemical Physics», 1988, т. 88, № 3, с. 1588).
Конкуренты из Техаса не остались в долгу. Изучив распад
ионов, отвечающих комплексам всех трех металлов, они
установили впечатляющие подробности. Во-первых, ионы
теряют в первую очередь не металл, а углерод — значит,
металл связан небывало прочно. Во-вторых, углерод
отщепляется не по три (наиболее устойчивый фрагмент), а по два
атома — и появляется ряд «осколочных» кластеров, которые,
видимо, тоже достаточно прочны. Например, CseK+,
С5бК+... и так до С44К+. В-третьих же, для цезия
наименьший из замеченных кластеров — C4eCs+. А
многогранники из 44 и 48 атомов углерода — это и есть, как
показывает расчет, минимальные по размеру «погремушки»,
в которые еще могут уместиться, соответственно, калий и
цезий. Значит, их атомы действительно помещались внутри
исходного «мячика» Сбо («Journal of American Chemical
Society», 1988, т. ПО, № 13, с. 4464).
Можно ли на этом ставить точку? Видимо, нет. Дискуссия
может тянуться еще долго. Пока не найдется человек,
который, не полагаясь на дорогостоящий инструментарий,
дающий лишь косвенную физическую информацию,
ухитрится по старинке выделить эти любопытнейшие вещества
в чистом виде. И доказать их строение напрямую.
В. КОТЬ

Беседы
в центре
Европы
В. ЗЯБЛОВ,
специальный корреспондент
«Химии и жизни»
Г
\
/»\Г"
*s
1918, 1938, 1948... Чехословакии везет на
восьмерки. Каждый из обозначенных здесь
годов навеки врезан в память ее народа
радостью или горем. Приезд на осеннюю
машиностроительную ярмарку Брно-88 помог
закрыть последние бреши в юбилейном
реестре: в 1928 году ярмарка открылась
впервые, а с 1958-го стала международной.
И еще одна дата отмечалась в ЧССР
прошедшей осенью. 150 лет назад на ее
территории родился Эрнст Мах. Тот факт, что
память великого физика чествовали несмотря
на его давние философские прегрешения,
воспринимался как зримое свидетельство
перестройки. Другие свидетельства, не столь
отрадные, сидели в моей памяти после бесед
в Москве, Уфе, Красноярске и прочих науч-
21

ных центрах нашей державы. Они, как
правило, начинались каким-нибудь «не»...
— Не хватает оборудования...
— Недостает точных приборов...
— Нет реактивов! Нету!, Шаром покати!
Куда подевачись реактивы? Никуда. Их и
раньше было не густо, только жаловаться не
полагалось. А теперь — гласность, жалуйся
сколько угодно. Да толку-то? Дело от этого не
сдвигается. Как работать дальше? Что
предпринять? Где взять? С этими вопросами
(историки наверняка запишут их для
потомков как симптом первых лет перестройки) я
и прибыл на ярмарку в Брно.
А на ярмарке — изобилие. Не только
юбилеев, но и всяческого оборудования. Для
металлургии, для связи и транспорта, для
медицины, для химии. Не хочу следовать
успевшему уже сформироваться шаблону:
наши, мол, почти ничего не выставили, а что
выставили — то отсталое. На площадке,
где стояли новые образцы «Жигулей» и
«Москвича», к примеру, толклось куда больше
народа, чем около изысканных
«Мерседесов» и «Тойот» (наши машины — реальные,
их можно купить на чехословацкие кроны,
были бы кроны). И советские станки,
тракторы, экскаваторы собирачи немалую толпу
знатоков. А вот по громадному павильону,
уставленному всевозможными медицинскими
приборами — ультразвуковыми,
электрохимическими, ядерно-магнитными,— гулять
было хоть и любопытно, но грустно: ни
одного нашего экспоната. В других
павильонах, однако, они нашлись. Иные из них
отмечены печатью высочайшей изобретательности
и экономичности, к ним мы еще вернемся.
А пока поиск передового чехословацкого
опыта, в частности, ответов на
всевозможные «где взять?» увел меня с празднично
разукрашенной ярмарочной территории и
повлек к другим, более обыденным
учреждениям.
БИОФИЗИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ, БРНО
— Сколько приходится ждать нужных вам
реактивов после подачи заявки?
Михаила Ворличкова недавно
стажировалась в Москве и по-русски говорит без
затруднений. Однако с ответом она не спешит,
а поразмыслив, произносит нараспев, с
улыбкой (в этой стране редко говорят без
улыбки): — Приме-ерно годик.
Добросовестность не позволяет ей
ограничиться этой грустной констатацией. Михаила
ведет меня к другим сотрудникам
Биофизического института Чехословацкой Академии
наук — к тем, кто использует более
разнообразные химикаты, заказывает их чаще.
Ответ в общем тот же: около года. С полгода
ждут, пока накопятся заявки со всего
института. Потом передают их на «Лахе-
му» — это фирма, производящая реактивы;
помещается здесь же, в Брно. На «Лахеме»
нужных веществ может не оказаться или
они не расфасованы, вот вам еще несколько
месяцев. Ну, а еслй~~этих продуктов в
отечественном списке нет_вообще беда: жди
импорта. Это еще дольше. Валюты у
академических институтов очень мало.
Но неужели нельзя позвонить на «Лахему»
и, если потребное вещество есть, попросить
доставить его срочно? Такой прием
практикуется разве что теми, кто непосредственно с
ней сотрудничает (институт помогает фирме
изучать противоопухолевые производные
платины, которые она выпускает). Остачьные
же создают запасы загодя. Им не приходится
заниматься химией как таковой, вещества из
года в год применяют одни и те же. Ну, а
если случится какая непредвиденная нужда—
что же, мир не без добрых людей. Можно
им позвонить, списаться, выпросить.
Точь-в-точь как у нас...
«ЛАХЕМА», БРНО
Несколько раз в месяц между чистенькими
приземистыми корпусами фирмы проезжает
автомобиль экологической службы. Отбирают
и анализируют пробы воздуха, сточных вод...
Никаким законом такой самоконтроль не
предусмотрен, да и серьезных загрязнений среды
предприятие сроду не допускало. Но его
работникам дорого собственное здоровье и
сограждан травить они вовсе не стремятся.
Малотоннажную химию, считает руководство
«Лахемы», можно производить вообще без
выбросов в окрестное пространство.
Чехословакия — этого здесь никто не забывает —
помещается в самом центре Европы, лесов
на ее территории мало, а всякой дряни,
заносимой ветром из соседних стран да
вылетающей из выхлопных труб бесчисленных
автомобилей, в ее воздухе и без того хватает.
В этой стране еще не забыто такое
старорежимное понятие, как репутация фирмы. Если
о «Лахеме» пойдет дурная молва — кто же
захочет на ней работать?
На рассказ о пенях биофизиков здесь
реагировали вполне предсказуемо: а кто, мол,
заставляет их копить заявки по полгода?
Значит, не такие уж спешные у них нужды...
«Лахема» производит около двух тысяч
наименований лабораторных реактивов. Еще
три тысячи поставляет по закупкам. Не так
уж много, если сопоставлять с западными
фирмами (в последнем каталоге «Сигмы», к
примеру, одних лишь новых продуктов —
1900), но приблизительно на уровне нашего
«Союзреактива», с которым, кстати, фирма
из Брно давно сотрудничает. Но реактивы —
далеко не единственное, даже не главное
22

направление ее работы. Заводы «Лахемы»,
разбросанные по разным городам
республики, производят также лекарства,
фотоматериалы, препараты для сельского хозяйства и
медицинской диагностики. Этим занято более
6,5 тыс. человек, для небольшой страны —
очень много, ведь производство насыщено
автоматикой. Секрет в том, что значительная
доля продукции предназначена на экспорт,
немалой частью — в СССР.
«Малотоннажная химия — наша
перспектива». Лозунг фирмы довольно мажорный, но
разговор с Юрием Грегореком, заместителем
ее директора по торговле, получился не таким
уж веселым. Вот что он рассказал:
— Любую продукцию целесообразно
производить по возможности большими
партиями. Так, наша фирма — ведущая в мире по
выпуску нингидрина. Сколько его нужно
Чехословакии? Килограммы, всего-то. А мы
продаем нингидрин и в Западную Европу, и в
Японию. Это и позволяет создать
эффективное, высокотехнологичное, рентабельное
производство. Подобный же принцип мы
старались закладывать в основу выпуска
хроматографических материалов, средств
диагностики... Многолетний опыт показывает:
производство такого рода изделий можно
поднять на высокий во всех отношениях
уровень, если оно работает на рынок,
насчитывающий 200—300 млн. человек, как раз
такой, как в вашей стране. Расчеты
строились не на пустом месте. Существует
долговременная программа сотрудничества,
подписанная на высоком, правительственном
уровне. Под нее мы проектировали цехи, набирали
рабочих... Возвели новый цех лабораторных
химикатов, еще цех — диагностических
средств для экспресс-анализа при массовых
диспансеризациях населения. Все
ориентировали на советский рынок. Объем продажи
нашей продукции в СССР превысил 20 млн.
рублей. Много — но гораздо меньше, чем
намечалось...
Мне показали цех «диагностических
полосок» — индикаторных бумаг, позволяющих
быстро определить содержание сахара в
крови или моче, нитратов — в фруктах или
овощах, проделать анализ мочи по четырем,
пяти, даже семи компонентам... Маленькие,
чистейшие помещения (в иных —
искусственный климат), где снуют женщины в
элегантной светлой униформе, которую не
хочется обозначать грубым словом «спецовка».
Для массовых анализов их продукция
действительно незаменима, но... Снова
предоставляю слово Юрию Грегореку:
— Наши предприятия, как и у вас в
стране, переходят на хозрасчет,
самофинансирование. Для строительства новых
корпусов мы взяли у государства кредит,
развернули производство — а теперь ваша
страна эту продукцию берет в очень малых
количествах, резко сократила закупки. И по
диагностическим средствам, и по реактивам.
Понимаем ваши трудности: нефть подешевела,
торговля стала несбалансированной. Надо
что-то делать. Но «резать» закупки, нарушать
давно намеченные планы — разве это
единственный возможный выход?
Мы со своей стороны стараемся активно
работать с вашим рынком, искать новые
формы сотрудничества: прямые связи между
предприятиями, обмен технологией и
специалистами, создание совместных фирм. Но...
даже неудобно об этом говорить. В вашем
«Химэкспорте» все документы по торговле с
ЧССР оформляет один-единственный
сотрудник. Когда наши специалисты
приезжают на советские предприятия, им говорят:
«Давайте ваши товары, оторвем с руками».
А чиновники из экспортных организаций
твердят другое: у нас, мол, бывает в них лишь
эпизодическая потребность. Нужно
торговать, а не только «делать сбыт», но
бюрократический аппарат (вы не обидитесь?) этому
пока не научился.
А как доходит до совместных
предприятий — ваши организации предпочитают
строить их с капиталистическими фирмами. Если
так пойдет дальше, нам придется думать о
новых рынках сбыта, иначе как удержишь
работников, теряющих заработок? И так
химики стали от нас уходить в кооперативы,
в передовые колхозы, которые начали
развивать все, вплоть до биотехнологии и
производства компьютеров. И работают более
разворотливо, чем госпредприятия...
«ХЕМАПОЛ», ПРАГА
Химики в СССР задыхаются без реактивов,
медицинские анализы порой делаются по
дедовской методике — а закупки режут. Как
же так? Этот вопрос привел меня в Прагу,
на Коданскую улицу, где помещается
всемогущий «Хемапол» — внешнеторговое
объединение, поставляющее на мировой рынок все,
чем богата чехословацкая химия. Здесь мне
разъяснили: проблемы, не дающие покоя
Грегореку, породил договор о
специализации в рамках СЭВ, подписанный полтора
десятилетия назад. Его базой был принцип:
СССР дает Чехословакии то, чем богат,—
энерго- и трудоемкое сырье. А она платит
тем, на чем исконно специализируется:
наукоемкой продукцией, требующей
высококвалифицированного труда. Инженер Ян Либос-
вар, с которым я толковал об этих делах,
хорошо их знает, так как много лет работал
в Москве, в торгпредстве ЧССР. Вот что
он мне разъяснил:
23

— Договоренность предусматривала
постоянный рост поставок продукции «Лахе-
мы. Но уже в первые годы наметился
«недобор», который ныне стал весьма
значительным. «Лахема» и другие наши фирмы тем
временем брали кредиты, строили новые цехи...
Несмотря на свертывание советской стороной
закупок, торговый баланс с ЧССР все равно
сводится с дефицитом: нефть и газ
подешевели, а другую продукцию на вашем рынке надо
еще искать, это требует времени. Конечно,
ваша страна могла бы прибегнуть к
международному кредиту. Но она его как правило
избегает, предпочитает сокращать импорт.
Обычны жалобы на то, что чехи, мол,
дорого берут за свои товары. Советская сторона
хотела бы цен, более близких к мировому
уровню. Но цены у нас, как и у вас,
рассчитываются по методике, которая не
совпадает с западной. Кроме того, чтобы их
понизить, нужно снизить производственные
расходы. А это возможно лишь при
интенсификации — как производства, так и
сбыта.
Грегорек говорил о поиске других
рынков? Мысль здравая, но не очень-то
реальная. Наши производства настолько
ориентированы на советского партнера,
адаптированы к его требованиям, что на западный
рынок с «финишной» химической продукцией
нам уже не пробиться (нужны решительные
технические усовершенствования, которые в
свою очередь требуют новых ассигнований).
Разве что с полупродуктами, но цены на них
низки, торговать ими невыгодно.
Видите, сколько проблем. Конечно, мы с
советскими товарищами над ними активно
работаем, ищем взаимно приемлемые
решения...
ХИМИКО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ
ИНСТИТУТ, ПРАГА
Высокие договаривающиеся стороны, будем
надеяться, со временем найдут решения,
которые удовлетворят всех. Друзья все-таки. Но
пока они в поиске — что делать бедному
химику, которому не с чем работать?
Рецептом, применимым также в советских
условиях, со мной поделились смекалистые люди
из Химико-технологического института.
Беседовать с ними было весело. Пражане,
в сущности, не говорят, а распевают., Шутки
ради я записывал их речь нотными знаками.
Не верите? Если случится побывать в
Праге — вслушайтесь в оперный речитатив
толпы, заполняющей улочки старого города,
изучите крики мальчишек, продающих
мороженое на Карловом мосту...
Меня долго водили по коридорам, которые
при сопоставлении с махновским разором,
обычным в наших вузах, кажутся больнично
стерильными, горделиво показывали
вычислительный центр, дисплейные классы, куда
не пускают без громадных музейных
шлепанцев. Демонстрировали уникальный ЯМР-
спектрометр, который вовсе не принадлежит
Химико-технологическому институту, но
стоит на его территории (валюту на это бруке-
ровское диво, снабженное даже роботом для
автоматической смены образцов и потому
способное выдавать спектры круглосуточно,
раздобыла некая сторонняя пробивная
организация, теперь она окупает новинку, сдавая
ее в повременную аренду за немалые деньги;
Химико-технологический же оплачивает свои
часы не только кронами, но и
помещением. Хозрасчет!). Показали мне также
остроумную «упряжку» из четырех водоструйных
насосов, о которой лучше рассказать
отдельно. И лишь по завершении двухчасовой
экскурсии мой терпеливый проводник, старший
ассистент Ольдржих Палета, сказал и о
реактивах:
— С ними теперь стало легче.
Предприятия получили право прямого выхода на
мировой рынок, валюту. Перестроились.
Химикам остается лишь заключать договоры о
сотрудничестве с теми, у кого завелась
западная валюта. Тогда любое вещество, какое
потребуется, можно заказать по каталогу и
получить в течение недели-другой. Мы теперь
так и живем.
Остроумный рецепт, ничего не скажешь.
Грустно, конечно, что другого не отыскалось
ни в Брно, ни в Праге, но отрадно, что
оперативность и смекалка химиков превозмогают
любые дефициты, дайте лишь им хоть малый
шанс.
И еще к одному выводу подвела эта
поездка. Перестройка, начатая в нашей стране,
не может, не имеет права закончиться
неудачей. Это было бы губительно не только
для советского хозяйства, но и для братских
стран, втянутых в его могущественную
орбиту, повязанных с ним одной веревочкой.
Собирая
информацию...
...Даже там, где к ней почти
невозможно подступиться,
оптоволоконные системы
«Электроника» используют кварцевые
24
датчики, не подверженные
коррозии, действию
электромагнитных полей, работоспособные в
весьма широком интервале тем-

ператур. Еще одно
преимущество оптических датчиков,
особенно актуальное для химических
производств: гарантированная
взрыво- и пожаробезопасность.
Между тем круг параметров,
которые можно измерять с их
помощью, чрезвычайно широк.
Фиксации поддается любое
свойство окружающей датчик
среды, которое способно так
или иначе влиять на его
оптические свойства. Это может
быть температура, давление,
рН и другие величины, которые
подлежат контролю в ходе
опыта или технологического
процесса, например, уровень
жидкости.
Оптоволоконные системы
приспособлены не только для
измерений, но и для передачи
полученных сигналов на
расстояние до 300 м, для переработки
собранной информации с
помощью миниЭВМ, наконец, для
управления процессами по
заданной программе, что особенно
ценно для новейших гибких
производств. Системы
«Электроника» (МС-4101, MC-820I,
МС-8401, ССП-1, ССУЖ,
С-8004), которые
демонстрировало на ярмарке в Брно
советское внешнеторговое
объединение «Электронинторг»,
пользовались заслуженным
вниманием специалистов из многих
стран.
Сберегая
металл...
... В И нституте электросварки
им. Е. О. Патона АН УССР
разработали способ переплавки
металлолома, при котором
потери стали «на угар» снижены по
сравнению с традиционными
методами в два-три раза.
Электрошлаковая печь сохраняет
также любые содержащиеся в стали
легирующие добавки. А машина
центробежного литья, в которую
металл попадает прямо из
плавильного тигля, помогает
возвращать в дело даже самые
ценные марки металла
непосредственно в виде изделий и
притом также с минимальными
потерями: заготовки в ней
получаются настолько точными, что
напоминают скорее поковки,
чем отливки.
На фото показана деталь
довольно сложной
конфигурации, рядом с которой —
заготовка, получаемая на новом
комплексе центробежного
электрошлакового литья; сзади —
отливка, из которой вытачивали
такую деталь при традиционной
технологии.
Комплекс УШ-148,
реализующий идеал почти безотходной
металлургии, также был одним
из самых популярных
экспонатов ярмарки.
Сберегая
воду
...В Пражском
Химико-технологическом институте отказались
от обычая присоединять
водоструйные вакуум-насосы к
водопроводу. Насосы помещают в
коридоре (в лабораторные
комнаты от них проведены лишь
вакуумные шланги), закрепляя
их к кранам, приваренным к
отрезку водопроводной трубы.
Роль водопровода исполняет
раковина емкостью 40—50 л,
из которой вода подается в эту
самую трубу обычным
центробежным (садовым) насосом,
который обеспечивает напор,
достаточный для работы
четырех «водоструев». Мощность
насоса — порядка 1 кВт,
затраты электроэнергии невелеки, а
расход воды вообще падает до
минимума, необходимого лишь
для того, чтобы восполнить
ее потери на испарение, а также
охладить воду в раковине.
Не пробовали измерить,
сколько питьевой воды
безвозвратно утекает в канализацию
за час работы водоструйного
насоса в обычном — варварском,
иначе не назовешь, режиме?
Сотни литров! А сколько таких
насосов в каждом химическом
институте, в каждой
лаборатории?
К ВАКУУМНЫМ ЛИНИЯМ

,?V*W». г.
Осенний аукцион
в Черкассах
Ни шелестящие еще по-летнему деревья, ни
теплые воды Кременчугского моря, ни
жаркое солнце — и это все в последние дни
сентября! — не могли выманить из
конференц-зала Черкасского отделения
Всесоюзного НИИ технико-экономических
исследований в химической промышленности
участников Всесоюзной научно-практической
конференции «Защита от коррозии в химической
промышленности». В зале было интересно, в
зале шел аукцион, впервые проводилась
открытая продажа только что завершенных
разработок, позволяющих сражаться со
страшным злом, с коррозией.
«Химия и жизнь» не раз писала о
коррозии и способах борьбы с нею. И была в этом
отнюдь не первой. Вот, например, как
формулируется проблема в Ветхом завете: «Не
сотвори себе кумира на земле, ибо ржавчина и
моль его разрушат»,
, Люди не приняли всерьез завет предков,
слишком увлеклись «металлизацией» мира и
вот теперь платят металлическому Молоху
непосильную дань: наша страна — около
70 миллиардов рублей ежегодно, чуть меньше
(в пересчете на эквивалентный
национальный доход) — передовые капиталистические
страны.
Председатель оргкомитета конференции
директор Всесоюзного НИИ защиты
металлов от коррозии (В НИ И К) доктор
химических наук В. А. Тимонин, открывая ее,
отметил, что чрезмерно большой металлофонд
(черных металлов) уже начал нас
наказывать: слишком много мы вынуждены
тратить сил и средств на поддержание техники
в состоянии, устойчивом к коррозионному
разрушению. Даже в США фонд черных
металлов теперь меньше — там давно уже
в несравненно больших объемах используют
сплавы цветных металлов, коррозионностой-
кие неметаллические материалы, а теперь и
аморфные сплавы. Изделия же из черных
металлов защищают надежными
противокоррозионными покрытиями.
Коррозия бьет не только по экономике, но
и по экологии: из прохудившихся реакторов,
трубопроводов, резервуаров в воздух и воду
попадают тысячи тонн веществ ядовитых,
агрессивных, вредных для здоровья людей.
Агрессивные вещества усиливают
коррозию — порочный круг замыкается.
Однако вернемся к аукциону.
Многочисленные продавцы-разработчики
26

предлагали свой товар: готовые продукты,
материалы, технологии, техническую
документацию. Называлась согласованная с
владельцем ценного товара начальная цена,
которая должна покрыть расходы на
разработку, и начинался торг. Чем интересней
товар, чем больше сулит он выгод и
эффектов, тем яростней набавляются цены. И вот,
наконец, выявлен победитель — он и
заключает прямой договор с разработчиком. Надо
ли говорить, что после такого торга
обычных проблем внедрения нет: не внедряют, а
жадно хватают добытое с боем.
А как же те, кто боролся на аукционе, но
не победил? Им тоже нужны новые
разработки. Но пока на всех всего не хватает, так
что приходится становиться в очередь.
Расскажем о нескольких товарах, с боем
купленных в Черкассах.
Удачливым продавцом оказался кандидат
технических наук Ю. Н. Пушкарев,
заведующий лабораторией Новомосковского отдела
ВНИИК. Разработанные им жидкие гумми-
ровочные составы вызвали всеобщий интерес,
тем более что и сами составы, и
оборудование, покрытое ими, можно было потрогать
руками... Составы, предложенные ВНИИК,
заменяют листовую резину и существующие
жидкие гуммировочные материалы,
превосходят их и технологичностью, и экологич-
ностью.
Выпускают два типа таких составов.
Первый — низковязкие композиции без
растворителей, с неограниченным сроком хранения.
Наносить их на изделия можно с помощью
кисти, валика, распылением, окунанием, об-
ливом. Адгезионного подслоя не требуется.
Вулканизуют их воздухом, нагретым до
100—150 °С, при нормальном давлении.
Составы второго типа предназначены для
получения толстых (до 2,5 мм) покрытий. Они
поставляются в двух упаковках, содержимое
которых перед употреблением надо смешать
в определенном соотношении.
Большим успехом на аукционе пользовались
товары другого представителя В НИ И К 9
заведующего отделом проблем защиты от
коррозии О. Л. Фиговского. Он представил
композиции для монолитных покрытий пола,
обладающие высокой кислотостойкостью,
механической прочностью, технологичностью, а
также полимерно-битумные материалы для
защиты кровель от агрессивных дождей,
которые, увы, нередки в окрестностях
химических (и не только химических)
предприятий. Защищенные кровли значительно
долговечней рубероидных, а формировать
полимерно-битумное покрытие можно
механизированным способом.
Кишиневский политехнический институт
представил на аукцион свою новую
разработку — серный бетон.
Более века назад было предложено
использовать серу в качестве строительного
материала — клея для чугунных балясин, на
которые опираются лестничные перила. С
недавнего времени используют серу и для
соединения элементов чугунных труб при монтаже
канализации. Однако широкого применения
этот материал в строительстве не получил:
сера у нас долго оставалась дефицитной.
В последние годы было налажено
извлечение серы из серосодержащих природных
газов, сернистых нефтей, руд цветных
металлов, горючих сланцев. Она становится все
более доступной и сравнительно недорогой —
сейчас тонна стоит всего около семидесяти
рублей. И вновь наступает пора обратить
самое пристальное внимание на серу как на
выдающийся строительный материал. На его
основе изготовлены бетоны, i которые вдвое-
втрое прочнее обычных и обладают к тому же
уникальной стойкостью к влаге, низким
температурам, агрессивной среде.
Ленинградское НПО «Пигмент» продало на
аукционе технологию водных эмульсий
некоторых олигомеров, предназначаемых в
качестве пленкообразователя для
противокоррозионных красок. Такие краски экологичнее
обычных, менее пожароопасны.
Ингибиторы коррозии повышают
долговечность лакокрасочных покрытий. Однако у
нас этот способ в заметных масштабах не
применялся из-за отсутствия доступных
ингибиторов. Ярославский НИИ мономеров для
синтетического каучука предложил такое
вещество: ингибитор-стабилизатор СД-1М. Он
не только увеличивает долговечность
лакокрасочных покрытий, но и препятствует
седиментации пигментов при хранении.
Необычный товар предложил начальник
технического отдела московского треста Мон-
тажхимзащита С. М. Курченко:
«Методические указания по определению
экономической эффективности новых технических
решений в области антикоррозионной защиты
строительных конструкций и оборудования».
И покупатели тоже нашлись.
А всего было заключено сделок на
800 тысяч рублей. Не так уж и много,
скажет читатель, знакомый по газетам с
многомиллионными итогами международных
промышленных выставок. Но стоит учесть,
что осенний аукцион 1988 года в Черкассах
был у нас в своем роде первым.
Кандидат технических наук
В. А. ВОЙТОВИЧ
17

Инопланетяне,
подбросьте деньжат!
Такой призыв, возможно,
придется бросить в
межзвездный эфир
подразделениям НАСА, которые уже
16 лет работают над
программой поиска внеземных
цивилизаций. До 1997 г. на
это фантастическое
начинание предполагалось
затратить 93 млн. долларов
(«New Scientist», 1988, т. 119,
№ 1626, с. 25). Однако
сокращение ассигнований на
медико-биологические
исследования и вызванная этим
ожесточенная конкуренция
между программами могут
привести к тому, что за
финансированием придется
обращаться неизвестно куда.
Или предоставить
инопланетянам искать нас
самостоятельно.
Содом
и Гоморра
на всех
континентах?
По скорости
распространения СПИД, названный чумой
XX века, уже превзошел
средневековую чуму. Ныне
инфекция настигает в
среднем одного жителя планеты в
минуту. Не исключено, что
из-за нее вскоре замедлится
рост численности населения.
Впрочем, доклад «СПИД и
третий мир»,
опубликованный осенью в Лондоне
(ТАСС сообщил об этом
27 сентября), содержит не
только эту печальную
информацию. Борьба с болезнью
стала поистине всемирной;
в 150 государствах для нее
созданы национальные
комитеты; 24 страны ввели
обязательный контроль на
СПИД всех въезжающих в
них иностранцев. Поэтому
не стоит отчаиваться и
предрекать человечеству
поголовную участь
злосчастных жителей Содома и Го-
морры.
А кстати, чем был в
действительности «огонь»,
поразивший безнравственное
население этих библейских
городов? Не есть ли это
метафорическое обозначение
некой болезни, поражавшей
именно субъектов, склонных
к постыдному «содомскому
греху»?
Азотные удобрения можно
вырабатывать
непосредственно на садовых участках.
Для этого потребуется, как
сообщает журнал
«Химическая промышленность» A988,
№ 10, с. 36), всего-навсего
небольшая плазмохимичес-
кая установка для фиксации
атмосферного азота. Такие
же установки, но
значительно большей мощности, могут
найти применение для промышленного производства
азотной кислоты и позволят отказаться от
многостадийного, громоздкого и дорогого аммиачного способа.
Известно, как трудно разрушать пришедшие в негодность
каменные постройки. Самый простой способ — взорвать.
Но при этом могут пострадать и соседние здания, а груда
обломков вряд ли сможет пойти в дело. В публикации
журнала «Бетон и железобетон» A988, № 8, с. 14)
предложен оригинальный способ выполнения таких работ.
После обработки специальным раствором стен здания,
предназначенного на снос, через несколько часов их
можно будет разбирать по кирпичику. Принцип действия
невзрывной разрушающей композиции основан на ее
способности увеличиваться в объеме при взаимодействии с
водой.
Способ использования стеклянного боя предложен на
страницах журнала «Транспортное строительство» A988,
№ 10, с. 34). Песок, полученный из отходов стекла,
позволит замещать до 50 % мелкого заполнителя в
бетонных смесях. Высокая надежность такого материала,
позволяет рекомендовать его для эксплуатации на Севере.
Мелкодисперсные барханные пески пустынь наконец-то
привлекли внимание строителей: они вполне пригодны
для изготовления кирпичей. Правда, для этого
необходимы некоторые дополнительные условия и специальная
технология. Более подробно с «барханными» кирпичами
можно познакомиться на страницах журнала
«Строительные материалы» A988, № 7, с. 5).
Цитата
К сожалению, массовое
сознание чрезвычайно падко на
всякого рода
антикультурные и антинаучные
тенденции. Наверное, в этом
виноваты и философы, и ученые,
которым нужно больше
участвовать в дискуссиях, в
работе средств массовой
информации, как это делается
на Западе. То чисто внешнее
образование
общеполитического, мировоззренческого,
философского характера,
которое дается в школах, а в
особенности в вузах, не
является противоядием от
антинаучной «контркультуры».
Академик И. Т. Фролов,
«Вестник АН СССР»,
1988, № 8, с. 26
У нас немало ученых,
которые годами носятся с
потенциально очень
плодотворными идеями, не имея
возможности воплотить их в жизнь
в рамках существующей сети
государственных
организаций. Людям и группам с
идеями нужна какая-то
отдушина, лазейка в обход
бюрократических структур.
Ничего другого, кроме
кооперативов, у нас для этого нет.
Академик
А. Г. АГАНБЕГЯН,
«Вестник АН СССР»,
1988, № 9, с. 94

Алмаз из тротила
Ничего доброго от таких
веществ обычно не ждут:
тротил, гексоген и прочие
нитросоединения —
стандартная начинка
артиллерийских снарядов. И кто бы
мог подумать, что их можно
превращать в
драгоценность... Но вот факты.
Тротил, как известно, отличается
«отрицательным
кислородным балансом» — при
взрыве часть содержащегося в
нем углерода выделяется в
свободном виде. Так вот,
если взорвать заряд в
замкнутом объеме, а потом собрать
этот углерод, окажется, что
немалая его часть
образуется в виде... алмазной пыли.
Удивляться тут, в сущности,
нечему: при взрыве
развивается давление до 18 ГПа и
температура до 3500 К — те
самые условия, при которых
становится возможным
синтез алмаза («Доклады
АН СССР», 1988, т. 302, № 3,
с. 611). Если же заменить
тротил его смесью с гексоге-
ном (обычная композиция
для боеприпасов), то
создаются еще более
благоприятные условия, при которых
выход алмаза достигает
80%!
Прекрасная была бы
технология, жаль только, что
сосуды, выдерживающие
такие адские взаимодействия,
не очень-то доступны.
Молодой народ — японцы
Говоря о «стране
восходящего солнца», привычно
добавляют: древняя, загадочная...
Традиционные эпитеты,
видимо, сильно преувеличены.
Современные японцы
хранят в своем облике следы
племен, принадлежавших к
даум группам:
австронезийской и алтайской. По
мнению антрополога А. В.
Бовина («Народы Азии и
Африки», 1988, № 4, с. 90), начало
формирования японского
этноса было положено в
IV — V веках н. э., когда
на острова переселились с
Корейского полуострова
кочевники пуё. Завершился же
этот процесс не ранее, чем
в XI—XII вв.— примерно
тогда же, когда
сформировались многие европейские
народы.
Не потому ли японская
культура оказалась такой
динамичной?
«
К концу столетия в Западной
Тгвропе наступит «золотой
век пластмасс»: предвидится
бум в производстве машин
для их переработки. В
1996 г. их будет продано
более чем на четыре
миллиарда долларов. Всего же
за период 1987—1996 гг.—
на 35 млрд.
Нефтъу газ
и нефтехимия за рубежом»,
1988, № 3, с. 85
должны
немцев,
нашему
..UszfiL tfaaad
Чтобы развилось наше земледелие, мы
не копировать земледелие англичан и
а приложить общие научные истины к
делу; не рецептов для увеличения плодородия
должны мы искать, а изучать научные истины
и искусство прилагать их. Своим умом должны
мы переработать их согласно с нашими условиями.
А. Н. ЭНГЕЛЬГАРДТ,
*Либих в русском переводе»,
Петербург, 1863 г.
тая забава выходит из моды
среди школьников: в 1971 г.
там курили 14 % мальчиков
и 16 % девочек, а в 1980 —
всего 5 и 6 %
соответственно. Врач Э. В. Косенко, из
статьи которого («Гигиена
и санитария», 1988, № 10,
с. 53) взяты эти данные,
подчеркивает:
антиникотиновая кампания
оказывается успешной лишь в тех
странах, где административные
и законодательные меры
подкрепляются
просвещением и соответствующей
перестройкой общественного
мнения.
Потягаемся с шведами?
Доля курящих мужчин в
Швеции снизилась с 1970 по
1984 г. с 50% до 29%.
Еще отраднее то, что ядови-

**v
*«t
fe
У"ьг-~Ч'
#*z?
Ш^ШуЩ^т v
"ТЖй
Новые загадки
Сверхновой
Доктор физико-математических наук
М. Е. ГЕРЦЕНШТЕЙН
Сверхновая 1987 А вспыхнула на небе
Южного полушария, и поэтому нам она
не видна. Впрочем, наблюдать эту звезду
невооруженным глазом не так уж
интересно — даже в момент наибольшей
яркости она была чуть слабее Полярной
звезды.
Но для специалистов наблюдение
вспышки Сверхновой было
сверхсобытием* — от этой звезды был впервые
принят нейтринный сигнал, который почему-
то оказался двойным, с интервалом более
4 часов между импульсами. И, что еще
очень важно, «предсверхновая» —
звезда, которая затем взорвалась,— была
хорошо изучена задолго до вспышки.
Теперь же Сверхновая наблюдается все-
* См. «Химию и жизнь», 1988, № 4.
30

ми средствами, которыми располагают
астрономы — в том числе и с помощью
спутниковой аппаратуры.
Какие новые знания дала нам
Сверхновая 1987 А, какие новые вопросы она
поставила?
СУДЬБА ЗВЁЗДЫ
Астрофизики сегодня хорошо знают,
как происходит эволюция одиночных
звезд; знают они и движущие силы этой
эволюции, причем выводы теории и
результаты машинных расчетов хорошо
согласуются с результатами наблюдений.
Чем больше звезда, тем сильнее ее
тяготение, и поэтому тем сильнее должно
быть давление, препятствующее
гравитационному сжатию. А для этого внутри
звезды должна поддерживаться высокая
температура, должна выделяться
энергия, должны идти ядерные реакции.
Внутри звезды вещество находится в
состоянии плазмы — смеси электронов и ядер,
излучающей электромагнитные (в
основном, рентгеновские) кванты. Именно это
излучение в основном и создает
давление, препятствующее падению вещества
звезды «самого на себя».
Но энергия, необходимая для
существования звезды, выделяется на разных
стадиях ее эволюции по-разному.
Сначала в звезде из водорода синтезируется
гелий. Гелий тяжелее водорода, и этот
«термоядерный пепел» постепенно
собирается в центре звезды. При более
высоких температурах начинает гореть и
гелий: три ядра гелия соединяются в ядро
углерода, который еще тяжелее и тоже
собирается в центре звезды. В результате
в центре звезды образуется углеродное,
а затем и железное ядро, окруженное
оболочкой,— слоями гелия и водорода.
На стадии образования железа
ядерные реакции внутри звезды
прекращаются, и термоядерное пламя горит уже
на границе между ядром и оболочкой.
Масса ядра продолжает расти... Но до
каких пор?
При увеличении массы плотного и
относительно холодного ядра растет и
создаваемая им сила тяготения, в то время
как противостоящее ему давление
излучения уменьшается. Если материал
какого-либо сооружения — например,
моста — не выдерживает нагрузки, мост
разрушается; то же самое происходит и с
ядром звезды. На определенной стадии
ее эволюции равновесие сил давления и
притяжения нарушается, и происходит
так называемый гравитационный
коллапс. Ядро звезды быстро сжимается,
плотность и температура вещества
стремительно растут, при больших
плотностях и температурах рождаются
нейтрино, которые и были зарегистрированы
при вспышке Сверхновой 1987 А.
Казалось бы, все произошло так, как и
предписывала теория, ничего неожиданного
при вспышке Сверхновой не
наблюдалось. И все же...
ЧЕМ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ
ГРАВИТАЦИОННЫЙ КОЛЛАПС
До наблюдения Сверхновой 1987 А
считалось, что гравитационный коллапс
может приводить к одному из трех
результатов.
1. В оболочке звезды возникают
ядерные реакции, и если энергии достаточно,
то звезда взрывается полностью, и все ее
вещество рассеивается в окружающем
пространстве.
2. Оболочка сбрасывается, и в центре
образуется нейтронная звезда. Масса
нейтронной звезды не превышает 1,5—
2 масс Солнца, и коль скоро такая
звезда вращается, она предстает перед
нами в виде пульсара.
3. Оболочка сбрасывается, и в центре
образуется черная дыра.
В нашем случае первый вариант
развития событий отпадает, так как тогда
нейтринные сигналы были бы слабыми,
несравненно слабее наблюдаемых, и
поэтому мы будем рассматривать только
две другие возможности —
образование нейтронной звезды и черной дыры.
Посмотрим, какая максимальная
энергия нейтринного излучения выделялась
бы в каждом из этих случаев. Для этой
цели в качестве единицы энергии удобно
использовать величину 1054 эрг — это
энергия, которая выделилась бы, если бы
половина массы Солнца полностью
превратилась в излучение.
Максимальную энергию, способную
выделяться при образовании нейтронной
звезды (ее дефект массы), можно
вычислить — она составляет примерно
10 % от энергии массы покоя, и поэто-
31

му максимальная энергия, которая
может уйти вместе с нейтрино, не может
превышать Q, = 0,3—0,4. Теоретическая
же длительность протекания ядерных
реакций с образованием нейтрино
составляет десятки секунд. Но если
наблюдавшаяся длительность импульсов
оказалась близкой к теоретической, то
для энергии эксперимент дал величину,
существенно превышающую
теоретическую.
А что должно было бы наблюдаться,
если бы образовалась черная дыра?
Напомним, по определению, черная дыра —
это «гравитационная могила» для
вещества и энергии; все, что попадает под
гравитационный радиус, необратимо
уходит внутрь черной дыры и обратно не
возвращается. Наружу высвечиваются
только те кванты, которые не успели
попасть под гравитационный радиус. В этом
случае расчеты приводят к длительности
импульса 0,02 с и энергии Q, = 0,01, а это
совсем уже мало.
Однако остается еще одна
возможность, давно обсуждавшаяся автором
настоящей статьи, но не получившая
широкого признания. А именно, что при
гравитационном коллапсе происходит не
необратимый уход вещества и энергии
под гравитационный радиус, а возникают
колебания: вещество периодически
заходит под гравитационный радиус и
выходит из-под него*. В этом случае
дефект массы должен составлять не 10 %,
как для нейтронной звезды, а почти
60 %, причем масса тела может быть
значительно больше, чем масса
нейтронной звезды. Так что и энергия, которая
может быть унесена нейтрино,
оказывается значительно большей, и трудности с
энергетикой не возникает. Не возникает
трудностей и с длительностью
импульса, поскольку она, как и в случае
нейтронной звезды, определяется
скоростью протекания ядерных реакций,
при которых образуются нейтрино.
Таковы следствия, вытекающие из
различных теоретических моделей.
О ЧЕМ РАССКАЗАЛИ НЕЙТРИНО
Первыми сигналы от звезды принесли
нейтрино. Напомним, что нейтрино —
* См. «Химию и жизнь», 1984, № 6.
это частицы, не имеющие ни
электрического заряда, ни магнитного
момента, и поэтому очень слабо
взаимодействующие с веществом. Поэтому
нейтрино, возникшие в центре звезды, почти
беспрепятственно проходят через ее
толщу (десятки миллионов километров),
первыми достигают ее поверхности и,
соответственно, первыми уходят в
пространство.
Что же показали нейтринные
установки? Первый импульс был
зарегистрирован 23 февраля 1987 года в 2 часа
52 минуты (по всемирному времени) на
небольшой установке под Монбланом;
всего за 7 секунд было «поймано» 5
нейтрино. Из этих результатов следовало,
что Q,£^l—2. А это слишком много для
любой из общепринятых моделей.
Поэтому, когда в июле 1987 года
обсуждались результаты наблюдений
Сверхновой, к данным, полученным на
установке под Монбланом, отнеслись,
выражаясь вежливо, с большой
осторожностью.
Анализ записей японского детектора
«Камиоканде» показал, что в это время
при ожидаемом числе фоновых
импульсов, равном двум, было
зарегистрировано четыре импульса. Конечно, это могло
быть случайностью (такое бывает),
однако тут приходится довольствоваться
любой, даже мало достоверной
информацией — ведь не можем же мы вызвать
вспышку другой Сверхновой по заказу.
Рассмотрим теперь второй импульс,
зарегистрированный в 7 часов 35 минут
тремя установками — «Камиоканде» в
Японии, «ИМБ» в США и Баксанским
подземным телескопом в СССР: этот
импульс длился 13 сек. Советские
физики В. Г. Рясный и О. Г. Ряжская*
обратили внимание на то, что по данным
установки «Камиоканде» энергия,
унесенная нейтрино, составляет Q,=5—61
Опять слишком много по сравнению с
традиционной теорией... Поэтому,
сомневаясь в реальности первого импульса,
следует по тем же причинам
сомневаться и в другом.
Таким образом, нейтринные
детекторы преподнесли нам два сюрприза:
во-первых, были приняты два импуль-
* Письма в ЖЭТФ, 1988, т. 47, с. 236.
32

са, а не один; во-вторых, каждый из
импульсов имел слишком большую
энергию. И если все же верить сигналам
детекторов, то эти факты исключают
возможность образования нейтронной
звезды или черной дыры. Остается
только одно — колебательное решение!
ОТ ЯДРА К ОБОЛОЧКЕ
Итак, неожиданным было прежде всего
то, что львиная доля энергии,
выделяющейся при коллапсе ядра, расходуется
на нейтринное излучение. Однако
возникает вопрос: каким образом эта энергия
передается от ядра к внешним слоям
звезды? Ведь если после взрыва
Сверхновой образуется черная дыра, то
вещество необратимо уходит под
гравитационный радиус и не может перенести
энергию к оболочке. Свет тоже на это не
способен: плотная раскаленная плазма
для него практически непрозрачна,
фотоны поглощаются и испускаются,
медленно блуждают по веществу и вместе с ним
успевают уйти под гравитационный
радиус... Более того, как показали
последние исследования, плотное горячее
вещество, возникающее при коллапсе,
оказывается непрозрачным даже для
нейтрино!
Иначе говоря, при коллапсе,
сопровождающемся образованием черной
дыры, энергия ядра не может передаться
оболочке. Сверхновая звезда просто не
могла вспыхнуть. А вот колебательное
решение позволяет избежать этого
затруднения: при колебаниях вещество
ядра выходит из-под гравитационного
радиуса и сталкивается с падающим на
ядро веществом оболочки, в результате
чего возникает ударная волна,
осуществляющая перенос энергии.
Еще один вопрос: почему могли
возникнуть два импульса нейтрино, да еще
с таким большим интервалом? А. Рухала
из Европейского центра ядерных
исследований (ЦЕРН) считает, что первый
импульс возник при коллапсе ядра,
второй — при падении на ядро не
сброшенной части оболочки- Этот вариант
возможен только в том случае, если оболочка
падает либо на нейтронную звезду, либо
на колеблющееся тело, но не на черную
дыру.
И, наконец, один независимый
аргумент в пользу колебательной модели.
Сброшенная расширяющаяся оболочка
постепенно остывает, и зависимость
яркости Сверхновой от времени можно
рассчитать. Сравнение результатов
таких расчетов с наблюдениями показало,
что в оболочке Сверхновой есть источник
энергии — радиоактивный кобальт. Но
такой тяжелый элемент как кобальт мог
образоваться только в железном ядре;
в чисто водородной или гелиевой
оболочке он возникнуть не мог. А раз так, то
кобальт из ядра попал в оболочку, а
этого никак не могло быть, если при
коллапсе вещество перемещалось только в
одном направлении — под гравитационный
радиус.
Как видите, доводов против
необратимого коллапса, за колебания, довольно
много, и поэтому я думаю, что на этот
вопрос Сверхновая дала окончательный
ответ.
В оформлении статьи использован
офорт Рембрандта.
Практика
Всех тревожит
озоновый слой
«Озонная дыра» над
Антарктидой заставляет химиков всего
мира искать адекватную замену
широко применяемым многими
отраслями промышленности
хлорфторуглеродам (фреонам).
Твердо установлено, что в
реакцию с атмосферным озоном
вступают в первую очередь
хлорсодержащие продукты
распада этих молекул. Чисто
фтористые — без хлора — фреоны
влияют на озоновый слой во
много раз меньше, но они в
полтора раза дороже. Пропан
мог бы заменить фреоны в
качестве хладагента, но он легко
воспламеняется и потому
неприемлем для предметов
ширпотреба. В странах тропического
пояса для очистки печатных
плат предлагают вместо фреонов
использовать жидкость на
основе терпенов, экстрагируемых из
кожуры цитрусовых. Она не
столь эффективна, но зато не
представляет опасности для
окружающей среды. Полагают,
что кардинальное решение
проблемы лежит на пути
исследования и массового производства
фторированных углеводов.
«Fortune»,
1 марта 1988 г.
2 Химия и жизнь № 3
33

Эхо
выдающегося
эксперимента
О НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ
ПО ФИЗИКЕ 1988 г.
Крупнейшие открытия воспринимаются
научным обществом по-разному.
Некоторые оказываются сразу же
понятыми и немедленно принятыми. Так было,
например, с открытием «теплой»
сверхпроводимости: Нобелевская премия по физике
последовала моментально — в первое же,
ближайшее, присуждение.
Другие требуют выдержки временем, их
значение осознается позже — когда
становится ясно, что они внесли в наши знания о
материи и ее свойствах.
Нобелевская премия по физике 1988 г.
присуждена Леону Ледерману, Мэлу Шварцу
и Джеку Стейнбергеру через 26 (!) лет
после эксперимента, проведенного группой
физиков Колумбийского университета. Тогда
впервые удалось показать, что существует
нейтрино второй разновидности — мюонное
нейтрино.
Нейтрино. Короткая история.
1914 г. Исследуется распад ядер с
испусканием р-частиц — возникает подозрение, что
здесь нарушается закон сохранения энергии
(Дж. Чедвик).
1930 г. В.Паули предполагает, что «спасти»
законы сохранения можно, допустив
существование нейтральной, сильно проникающей,
почти лишенной массы частицы.
1934 г. Э. Ферми создает теорию р~распада,
учитывая гипотезу о существовании
нейтрино. Теоретическое описание спектров р-рас-
пада столь убедительно, что заставляет
физиков признать существование нейтрино.
1956 г. Ф. Райнес и К. Коуэн на реакторе
в Хемфорде проводят эксперимент,
доказывающий существование свободного
нейтрино. (Источник нейтрино — распады
осколков деления урана. Потоки нейтрино — до
1013 частиц на 1 см2 в 1 с.)
1957 г. А. Марков, Ю. Швингер и К. Ни-
шиджима высказывают предположение, что
при распадах л- и К-мезоно? образуется
(в паре с мюоном) нейтрино иного
сорта, чем при р-распаде.
1959 г., Киев. Б. Понтекорво на очередной
Рочестерской конференции высказывает
предположение, что новую разновидность
нейтрино можно получать на ускорителях.
Так начинается новое направление
исследований в физике элементарных частиц.
Схема — она сохраняется и до сих пор — на
редкость изящна. Протонный пучок попадает
на мишень; образуются вторичные л- и
К-мезоны; они распадаются с образованием
[i-мезонов и сопровождающих их нейтрино.
Если поставить достаточно массивную
преграду для поглощения всех заряженных
продуктов реакции, то за такой преградой
будет получен «чистый» нейтринный поток.
Если нейтрино из этого потока отличаются
от «электронных» нейтрино (образующихся
в паре с электроном при р-распаде), то,
в силу выдвинутого уже тогда принципа
(закона!) сохранения лептонного числа,
такие нейтрино, взаимодействуя, могут
образовать только [i-мезоны (или рассеяться
на нуклоне).
Кажется: всего-то! Но из опытов на
реакторах следовало, что сечение
взаимодействия электронных нейтрино составляет
10—43 см2 (то есть, одно нейтрино может,
например, пройти без взаимодействия в воде
около 10м км; для сравнения диаметр
Земли ^104 км!). На ускорителях же в те
времена физики имели дело с
взаимодействиями, сечение которых составляло Ю-27—
Ю-28 см2. А потоки нейтрино на ускорителях
ожидались на восемь-десять порядков
меньше, чем на реакторах. Кроме того, сечение
взаимодействия мюонного нейтрино вообще
было непредсказуемым.
Предложение Б. Понтекорво вызвало
восторг и одновременно ироническое
сожаление: предложение казалось невыполнимым.
Но вот в 1960 г. М. Шварц более детально
рассматривает возможность проделать
эксперимент. Находятся смельчаки, которые эти
исследования спланировали и выполнили
в 1962 г. — на ускорителе Аргоннской
национальной лаборатории (США). Уже
первые 50 событий, зарегистрированные в
десятитонной искровой камере, показали,
что мюонное нейтрино образует при
взаимодействии только ц-мезоны. Электронов нет.
И есть два типа нейтрино!
Этот результат уже через год был
подтвержден в других экспериментах. А
сегодня на всех крупных ускорителях мира
получают нейтринные пучки.
Зарегистрированы миллионы взаимодействий...
Мало кто представлял себе в 1962 году,
насколько полученный результат позволит
возбудить мысль теоретиков и даст толчок
34

к развертыванию новой главы физики —
нейтрино высоких энергий и, более
широко — физики слабых взаимодействий. Только
теперь значение эксперимента стало
очевидным. За истекшие годы в этой области физики
сделаны великие открытия и поставлены
великие вопросы. Венцом исследований стало
создание теории электрослабого
взаимодействия и экспериментальное обнаружение
квантов электрослабого поля W- и Z-бозонов.
И опять возникают вопросы. Наделены ли
нейтрино массой, могут ли превращаться
одно в другое, способны ли к каким-нибудь
специфическим взаимодействиям, сколько в
Биологический
преобразователь
энергии: чертеж
с точностью до атома
КОММЕНТАРИЙ БИОЭНЕРГЕТИКА
К РАБОТЕ, ОТМЕЧЕННОЙ В 1988 г.
НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИЕЙ ПО ХИМИИ
В 1979 г. «Химия и жизнь» написала об
английском биоэнергетике Питере Митчеле,
получившем Нобелевскую премию по химии.
Митчел предложил гипотезу о том, что
преобразователи энергии в мембранах дышащих
и фотосинтезирующих организмов устроены
наподобие топливных или
фотоэлектрических элементов. Используя энергию
окисления питательных веществ или энергию света,
они переносят заряды (электроны или
протоны) через биологическую мембрану,
заряжая ее как конденсатор. Накопленная
электрическая энергия расходуется далее на
разные полезные для организма работы.
Справедливость схемы была доказана в
общих чертах к концу семидесятых годов.
Косвенными методами, по крупицам,
собрана информация, казалось бы, достаточная
для того, чтобы представить себе чертеж
мембранных белков-генераторов тока.
Однако в биологии с ее бесчисленно
возможными вариантами описания одного и того же
объекта прямое доказательство ценится
неизмеримо выше косвенных улик. Нужна была
точная, с атомным разрешением структура
хотя бы одного белка-генератора. Такую
точность способен дать только один метод —
рентгеноструктурный анализ белковых кри-
природе их разновидностей — уже уверенно
говорят о третьем сорте нейтрино — тау-
нейтрино (пока еще прямых наблюдений не
было — очередная Нобелевская премия?),
и так далее и тому подобное. А роль нейтрино
в развитии и существовании Вселенной?
Не в этой ли частице заключена «скрытая»
масса, выявление которой позволит
определить, живем ли мы в бесконечно
расширяющемся мире или в пульсирующем?
Очень много вопросов.
Доктор физико-математических наук
Е. 77. КУЗНЕЦОВ
сталлов. Но беда в том, что мембранные
белки очень гидрофобны, то есть не любят
воду. Они в ней совершенно не
растворяются и при извлечении из мембраны
склеиваются в аморфную массу, не пригодную
для кристаллизации.
...Хартмут Михель начал свою знаменитую
теперь работу десять лет тому назад.
Немецкому кристаллографу было тридцать лет. Он
трудился над выращиванием белковых
кристаллов в лаборатории Р. Хубера в
Институте биохимии, расположенном в ФРГ близ
Мюнхена, в городке Мартинсрид.
«Заказчиком» Михеля был известный биоэнергетик
Дитер Эстерхельт, открывший вместе с
Уолтером Стокениусом «бесхлорофилльный
фотосинтез» на основе бактериородопсина,
простейшего белка-генератора. Опыты с бакте-
риородопсином стали первой вехой на пути
к успеху, увенчанному осенью 1988 г.
Нобелевской премией по химии. На этом
необычайно стойком объекте были отработаны
многие приемы, позволившие в конце концов
закристаллизовать мембранный белок.
Работа велась методом проб и ошибок:
детергенты, растворители и соли смешивали в самых
различных комбинациях и пропорциях пока,
наконец, не удалось вырастить крупные и
изящные на вид кристаллы
бактериородопсина. К несчастью, красота оказалась
обманчивой: расположение молекул белка в них было
недостаточно упорядоченным, чтобы
применить рентген высокого разрешения.
Девиз Эстерхельта: бактериородопсин и
ничего больше! И Михель вновь принялся
колдовать над смесями детергентов, пытаясь
доказать «заказчику», что не зря ест его хлеб.
В эмпирической работе особенно тягостна
неудача, месяцами преследующая вас изо
дня в день, изо дня в день.
День... Но ведь есть еще ночь, есть силы,
упорство и молодое честолюбие. И вот
Михель, как тот радищевский крестьянин,
пахавший для себя только в лунные ночи, посколь-
2*
35

ЦИТОХРОМ С
Аа
v;^ -
*#
I**
I Структура белкового комплекса фотосинтетических реакционных центров бактерии Rhodopseudomonas
viridis (рентгеноструктурный анализ). Показаны белковые субъединицы, составляющие комплекс:
субъединица Н — фиолетовым цветом, М — синим, L — коричневым, цитохром с — зеленым. Молекулы
пигментов, входящие в состав комплекса, даны желтым
36

2 Расположение пигментов — переносчиков электронов в комплексе реакционных центров. Желтым цветом
показаны димер и мономеры бактериохлорофилла, синим — бактериофеофитины, фиолетовым — менахинон,
красным — гемы цитохрома с и негемооое железо
37

ку все дни трудился на помещика, завел
на свой страх и риск параллельную тему,
так сказать, для души, для внеурочных
занятий. Он принялся кристаллизовать другой
генератор — хлорофилл-белковый комплекс
реакционных центров из фотосинтезирующей
бактерии Rhodopseudomonas viridis. Этот
мембранный белок гораздо крупнее бактериоро-
допсина. Он так велик, что не умещается
в мембране, выпирая по обе ее стороны
в омывающий мембрану водный раствор.
Сердцевина комплекса столь же гидрофобна,
как в бактериородопсине, но периферия,
обращенная в воду,— гидрофильна. Именно
это обстоятельство, помноженное на опыт
Михеля в его борьбе с бактериородопсином,
и привело к долгожданному успеху: уже в
1982 г. Михель сообщил о кристаллах,
пригодных для рентгеноструктурного анализа.
Сначала сообщению мало кто поверил, тем
паче, что Михель был известен как «эстер-
хельтовец», то есть «бактериородопсинщик»,
никогда не занимавшийся классическим
(хлорофилльным) фотосинтезом. Однако
уже в 1984 г. Михель совершил
триумфальное турне по Новому и Старому Свету,
демонстрируя цветной диапозитив,
представленный на рис. 1, с. 36. Чтобы изготовить
этот слайд, Михель и его неизменные
соавторы, а теперь и солауреаты, Й. Дайзен-
хоффер и Р. Хубер, сделали 160 тысяч (!)
рентгеновских снимков своих кристаллов.
Снимки были заложены в мощный
компьютер. Он и нарисовал картину, к которой не
прикоснулась рука человека.
Цветные ломаные линии — это остов
белка. Желтым даны небелковые компоненты,
закрепленные на белковом каркасе. В
вершинах углов, образуемых ломаными линиями,
расположены атомы С, О, N, S, Mg или
Fe, из которых составлена молекула
белкового комплекса. Атомы Н, также входящие в
его состав, не видны. Комплекс состоит из
четырех белков: субъединица Н (показана
фиолетовым цветом), М (синяя), L
(коричневая) и цитохрома с (зеленый). В мембране
бактерии комплекс закреплен так, что внутрь
клетки смотрит субъединица Н, а наружу —
цитохром с. Средняя часть комплекса,
погруженная в мембрану и пронизывающая ее
насквозь, сделана из одиннадцати а-спираль-
ных колонн (каждая примерно по 20
аминокислотных остатков). По пять таких колонн
есть в субъединицах L и М и одна — в
субъединице Н.
Но самое интересное в этой
сверхсложной молекуле — небелковая часть. Именно
она непосредственно отвечает за
превращение энергии света в электричество. На рис. 2,
с. 37 эта часть показана отдельно, без
несущего белкового каркаса. Трансформация
энергии начинается с отнятия электрона
(окисления) димера бактериохлорофилла (желтым
цветом нарисована структура в центре
рисунка, напоминающая какое-то фантастическое
насекомое с клешнями). Под действием
кванта света электрон отрывается от димера и
устремляется вниз, поперек мембраны,
перепрыгивая с одного электронного переносчика
на другой. Роль переносчиков играют
мономер бактериохлорофилла (на рисунке он
тоже желтый), бактериофеофитин (синий) и
менахинон (фиолетовый). «Дырка»,
оставшаяся на димере после потери им электрона,
компенсируется благодаря переносу другого
электрона сверху, от нависающего над диме-
ром цитохрома с с его четырьмя гемами
(показаны красным).
Работа Михеля была вскоре повторена в
США на бактерии рода Rhodobacter.
Результаты практически совпали.
В нашей стране рентгеноструктурными
исследованиями фотосинтетического аппарата
никто не занимался. Однако, справедливости
ради, надо отметить, что взаимное
расположение ключевых переносчиков электронов
было предсказано за пять лет до первой
публикации данных Михеля молодым
советским биоэнергетиком Владимиром,
Шуваловым.
, Шувалов — ученик академика А. А. Крас-
новского, открывшего в 1948 г. окислительно-
Стадии переноса электронов и протонов в комплексе
реакционных центров. Переносчики электронов и
протонов расположены по данным
рентгеноструктурного анализа. Приведены скорости отдельных
стадий (х) и вклад каждой стадии (&W, %) в общее
запасание энергии комплексом
C7%Ьф,<с*Ч0пЫ
\37%bftv=125№
(БХл1 _v
2 l P*4Sm
ek i
БФеот
g / JfHM
38

восстановительные превращения хлорофилла
под действием света. Вот почему, узнав о
работе Михеля в 1984 г., я пришел к
Александру Абрамовичу с предложением
посмотреть, как работает комплекс, структура
которого была уже расшифрована. Краснов-
ский благословил нас с, Шуваловым на этот
труд. Не прошло и двух лет, как в
«Европейский биологический журнал» была
отправлена статья нашей сотрудницы С. М. Дра-
чевой и соавторов, где белковый комплекс
описывался в действии.
Как и Михелю, нам помог в этом деле
бактериородопсин. Именно на нем,
используя его необычайную стабильность, удалось
разработать метод прямого измерения
электричества, образуемого белком-генератором.
Хлорофилл-белковый комплекс встраивали в
искусственные мембранные пузырьки (про-
теолипосомы), которые затем сорбировали
на поверхности коллодиевой пленки. По обе
стороны пленки помещены электроды,
соединенные с вольтметром. Освещение пленки
очень короткой C*10-8 с) вспышкой лазера
вызывало однократное срабатывание
комплекса.
Прослеживая электрический ответ на
вспышку, нам удалось обнаружить пять
основных стадий запасания энергии. Четыре
из них обусловлены переносом электрона
сверху вниз и одна, более медленная,—
переносом протона навстречу электрону, снизу
вверх (рис. 3).
Так впервые было получено точное
описание структуры и функции белка —
фотоэлектрического преобразователя энергии.
Две Нобелевских премии, присужденные
за последние десять лет работам по
биоэнергетике,— кульминация успеха в
расшифровке биологического закона, который можно
сформулировать так:
«Запасание энергии биомембранами
происходит путем переноса зарядов сквозь эти
мембраны».
Закон трансмембранного переноса
зарядов лежит в основе важнейших процессов
превращения энергии, когда в мембранах
образуется АТФ или совершается какая-либо
другая полезная работа.
Член-корреспондент АН СССР
В. П. СКУЛАЧЕВ
Президиум Сибирского отделения АН СССР
ОБЪЯВЛЯЕТ КОНКУРС
на лучший комплект программ для ЭВМ по химии для школьников. Цель
конкурса — ускорить внедрение в школьное химическое образование
компьютерных методов обучения. В конкурсе могут участвовать
индивидуальные разработчики и коллективы из любого региона СССР. За три лучших
комплекта программ установлены премии в размере 5000, 3000 и 1000 рублей.
Подведение итогов состоится 10 января 1990 года.
Программы должны быть реализованы на ЭВМ, широко применяемых в
школах страны, и быть легко переносимыми на различные типы ЭВМ.
Программы должны иметь обучающий, контролирующий и игровой характер и
быть направленными на изучение структуры и реакционной способности
химических соединений, а также охватывать прикладные разделы школьного
курса химии.
Все принятые комплекты программ должны участвовать в конкурсе-
просмотре со 2 по 10 января 1990 года. В этот период авторы должны
обеспечить запуск и функционирование программ и доступ к технической
документации для членов конкурсной комиссии.
Заявки (объемом до 2 стр.) в виде кратких аннотаций с указанием
технических характеристик (язык, тип ЭВМ) направлять в период с 1 сентября
по 1 ноября 1989 г. по адресу: 630090 Новосибирск, пр. Академика Лаврентьева, 17,
Президиум СО АН СССР, ученому секретарю по химическим наукам, к. х. н.
Каштановой Надие Кадировне, тел. 35-05-59. К заявкам необходимо приложить
направление организации, перечислить всех авторов (не более 12 человек)
с указанием их адресов и телефонов, а также указать руководителя кол-
^»3%®^©55^Ееев
39

Гипотезы
Воспоминания
о будущем
Кандидат биологических наук
А. Я. КАПЛАН
Налетела грусть, хандра. С чего бы это?
Работа спорится, дома мир и
благополучие, ничего не болит,— разве что слегка
заложен нос. Но вот вы вышли из дома,
и к шороху и разноцветью
прогибающегося под ногой осеннего ковра не
добавились запахи влажной земли,
прохладного утреннего воздуха, гари от
пролетающих автомобилей. Распалась
привычная гармония вещей, окружающий мир
кажется теперь таким же неуютным, как
новый, хоть и хорошо сшитый, костюм...
«Запахи скорее, нежели звуки и
образы, заставляют звучать струны
сердца»,— писал Р. Киплинг. Запахи
обладают особой, во многом еще загадочной
властью над нашей памятью, порой
извлекая из ее глубин уже недоступные
ни зрению, ни слуху воспоминания
далекого прошлого (см. статью В. Ягодинско-
го «Запахи воспоминаний» — «Химия и
жизнь», 1986, № 4). Но только ли в этом
дело? А что если это не просто игра
беззаботного воображения, а отголоски
неких глубинных биологических
механизмов, неразрывно связывающих человека
с окружающим миром?
ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЕ
ТЕТРАХИМЕНЫ
Тетрахимена — это микроскопическая
свободно живущая инфузория, близкая
родственница известной нам со школы
туфельки. Тело тетрахимены состоит
всего из одной клетки, покрытой, как
и полагается, мембраной. Чтобы хоть
как-то ориентироваться в окружающей
среде, тетрахимена несет на своей
мембране обращенные наружу рецепторы —
белковые комплексы, способные
специфически связываться с молекулами
определенных веществ, отобранных на роль
информаторов о событиях во внешнем
мире. Событиях самых разных: от
изменения кислотности среды до появления
в ней питательных веществ или
хищников.
Но кто и как отобрал эти внешние
молекулы-информаторы для столь важ-

Так при увеличении выглядит
прозорливая инфузория тетрахимена
ной работы? И откуда взялись на
мембране клеток рецепторы, в точности
к ним подогнанные? Обычно в таких
случаях ссылаются на всемогущий
естественный отбор. Но не будем спешить.
Представим себе, что в тихой заводи,
а точнее — в чашке Петри, населенной
тетрахименами, появились невесть
откуда взявшиеся молекулы, скажем,
крысиного инсулина — тетрахименам прежде
незнакомые, но вполне для них
безобидные, несъедобные — в общем, абсолютно
нейтральные. Что предпримут наши
инфузории?
Такой эксперимент провели
венгерские физиологи. Они уже знали, что в
мембране подавляющего большинства
тетрахимен рецепторы инсулина
отсутствуют. Но длившаяся всего-то десять
минут встреча с инсулином производила
на инфузорий поистине неизгладимое
впечатление. У них появлялись
рецепторы инсулина, причем того самого,
крысиного! И для этого достаточно было
искупать инфузорий в растворе с
содержанием инсулина в десятки и сотни
миллионов раз меньшим, чем обычная
концентрация в среде питательных
веществ. При такой мизерной
концентрации многим тетрахименам за отведенное
на аудиенцию короткое время удалось
встретиться лишь с одной-единствен-
ной молекулой инсулина...
И впечатление о мимолетной встрече
с инсулином оказалось для тетрахимен
настолько сильным, что память о нем —
способность к синтезу инсулиновых
рецепторов — передавалась от
родителей к детям и внукам на протяжении
500 поколений!
ГОРМОНАЛЬНЫЙ ИМПРИНТИНГ
Откуда же у тетрахимен появились
рецепторы инсулина? Пусть даже у
отдельных инфузорий случайно возникла
способность к их синтезу. Но почему
эти особи получили преимущество перед
остальными, позволившее им в конечном
итоге размножиться до размеров целой
популяции? Ведь мало того, что инсулин
никак не действует на инфузорий,—
М'К*^*'-'*'^»*'» Т«*111 «III *—***>* тв1 II 9 ■,!!■»

он даже не присутствовал в среде
на протяжении этих самых 500
поколений и, следовательно, не мог создать
какого-либо направленного давления
естественного отбора!
И здесь венгерские ученые
предположили, что для живой клетки сама
возможность высокоспецифического
контакта с молекулами из внешнего мира
может быть стратегически гораздо
важнее, чем текущие меркантильные
потребности.
В силу многих обстоятельств клетка
может установить доверительные
отношения далеко не с каждой молекулой
внешней среды. Отнюдь не безграничны
возможности ее механизмов,
изготавливающих рецепторы, да и не годится
большинство внешних молекул на роль
секретного ключа к рецепторному замку.
И если уж по счастливой случайности,
в результате мутации или каких-то
изменений во внеклеточном окружении,
такой маловероятный контакт оказался
все же возможным, то для клетки
биологически целесообразно сохранить и
закрепить эту возможность — на всякий
случай. Как это сделать? Например,
увеличить темпы размножения. И
действительно, как непосредственно
познакомившиеся с крысиным инсулином тетра-
химены, так и их потомки размножились
быстрее, чем инфузории, к инсулину
«глухие».
Полвека назад знаменитый теперь
немецкий зоопсихолог К. Лоренц,
заметив нежную привязанность цыплят к
первому встреченному ими в жизни
движущемуся существу (или даже
предмету), назвал лежащий в основе этого
явления физиологический механизм
импринтингом (от английского слова
«запечатлевание»). По аналогии
венгерские ученые назвали обнаруженное ими
явление гормональным импринтингом.
Видимо, уже у первоистоков живой
материи обнаруживается
заинтересованность организмов не только в
вещественных и энергетических, но и в
информационных контактах с внеклеточной
средой. Заинтересованность,
опережающая насущные потребности организма,
нацеленная в будущее, в котором,
возможно, как-нибудь и пригодятся
«образы» потенциальных
молекул-информаторов, заносимые в тайную
картотеку клеточной памяти.
КАК ПАХНУТ КЛЕТКИ
Тетрахимены — наши современники. Но
миллиарды лет назад мир был населен
исключительно одноклеточными
организмами. Возможно, что именно
способность к импринтингу и позволила им
объединиться в первые колонии, а потом
и в многоклеточные организмы.
В самом деле, одноклеточные особи
могут объединяться в колонию только на
основе общих интересов, подчиняясь
одному и тому же генетическому
уставу. Проблема заключается в том,
чтобы особь могла узнать своих и не
попасть в чужую колонию с чужим
уставом. Так вот, опознать друг друга
можно, например, по «запаху» какой-
нибудь молекулы-информатора,
специфической для данного вида клеток и
вмонтированной в их клеточную
мембрану. Ведь при делении материнской
клетки рождающиеся клетки-дочери, как
сиамские близнецы, некоторое время
находятся в непосредственном контакте
друг с другом. В этот критический
период и может произойти импринтинг
молекулярной метки совместимости.
Но вот колонии клеток превратились
в полнокровные клеточные организмы.
Детские запахи воспоминаний о предках
погрузились в генетическую память.
Казалось бы, теперь в каждой клетке
организма, вне зависимости от ее
младенческих впечатлений, синтезируется
строго определенный ее генетической
природой ассортимент мембранных
рецепторов. Однако в последние годы
становится все более очевидным, что
для многих клеток организма, как и для
одноклеточных существ, контакт с
определенными молекулами в период раннего
развития имеет решающее значение для
их дальнейшей судьбы и деятельности.
Прежде всего это относится к
лимфоцитам — клеткам иммунной системы,
которым доверена древняя функция
распознавания «чужих среди своих». В
организме существует особый вид
лимфоцитов — так называемые киллеры, клетки-
убийцы, снабженные смертоносными
для клеток ферментными системами.
Киллеры рождаются в костном мозге.
42

Окажись такие незрелые лимфоциты
сразу на свободе,— они немедленно
стали бы уничтожать клетки своего
организма. Чтобы этого не случилось,
они проходят обучение в вилочковой
железе — тимусе, где им в раннем
возрасте, как собаке-ищейке,
демонстрируется для запечатлевания та самая метка
тканевой совместимости, которая отныне
станет для них паролем: клетка своя,
трогать ее не надо. Получается, что
санитарная функция киллеров
регулируется опять-таки запахами
воспоминаний.
ЗАПАХИ ПО ПОЧТЕ
Не исключено, что даже те
одноклеточные организмы, которые оказались
не склонными к совместному
времяпровождению, зачастую тоже образуют
незримые сообщества, некие размытые
организмы, устанавливая контакт друг
е другом «по почте» — с помощью все
тех же запечатленных с детства
молекул. Только для этого необходимо,
чтобы такие «письма» были способны
преодолевать притяжение
поверхностной мембраны, отрываться от нее и
совершать межклеточные путешествия.
Таким молекулам-«письмам» было
уготовано великое будущее. Особое
значение они приобрели в развитых
многоклеточных организмах, для
управления которыми мало приятельских
отношений только между
клетками-соседями. В организме появляются
специализированные органы, клеточные
системы и даже отдельные клетки,
производящие молекулы-регуляторы дальнего
действия — гормоны и им подобные
вещества. Возникает система
гормональной регуляции, не менее древняя, чем
иммунная система.
Попадая в кровяное русло, гормоны
получают доступ ко всем клеткам
организма. Но откликаются на их
молекулярные инструкции только те клетки,
которые несут на своей мембране
соответствующие данному гормону
рецепторы. Чем же определяется ассортимент
таких рецепторов? Только ли
генетической программой? '
Последние известия из научных
лабораторий свидетельствуют о том, что для
нормального реагирования на «свои»
гормоны клетки-мишени должны еще в
раннем возрасте с ними познакомиться.
Если у двухнедельных крысят
искусственно снизить содержание в крови
инсулина или тироксина, то в зрелом
возрасте эти животные будут отличаться
пониженной чувствительностью клеток
именно к этим гормонам.
Значит, и в рамках гормональной
системы клетки откликаются на сигналы
регуляторных молекул, полагаясь не
только на голос предков, но и на запахи
своих собственных воспоминаний.
Крысы, лишенные в детстве нормальной
гормональной нагрузки, каким-то еще не
вполне объяснимым образом передают
связанную с этим пониженную
чувствительность к гормонам своему
ближайшему потомству!
ВКУС К МЁДИАТОРНЫМ КОКТЕЙЛЯМ
Самую быструю и точную коммуникацию
между отдельными частями
многоклеточного организма обеспечивает нервная
система. Связь между нервными
клетками тоже поддерживается
преимущественно с помощью
молекул-посредников — нейромедиаторов. В отличие от
переносимых с кровью гормонов, нейро-
медиаторам не приходится преодолевать
в организме большие расстояния: их
пробегают по нервным отросткам
электрохимические импульсы. Достигая
окончаний нервных волокон, эти сигналы
приводят их в возбужденное состояние,
сопровождающееся выбросом
нейромедиаторов.
К поверхности одной нервной клетки
могут подходить несколько тысяч
окончаний других нервных клеток.
Подчиняясь каждое своим электрическим
приказам, они создают у поверхности
клетки-мишени невообразимый коктейль
молекул-информаторов. Но как
автомобильный ключ зажигания теряет смысл
своего существования у дверного замка,
так и нейромедиатор не может
подействовать на нервную клетку, если в ее
мембрану не вмонтированы рецепторы,
на него настроенные. А здесь происходит
то же самое, что и с рецепторами
гормонов или с метками тканевой
совместимости: ассортимент и число нейро-
рецепторов, а вместе с тем — настоящие
и будущие функциональные свойства
43

нейронов тоже зависят от того, каким
было химическое окружение нервных
клеток в определенные критические
периоды их развития (об этом
говорилось в статье А. Л. Рылова, «Химия и
жизнь», 1986, № 11). Своеобразие же
этого химического окружения
определяется тем, какие именно активируются
нервные окончания и как устроена
нейронная сеть.
Если механизм гормонального им-
принтинга работает и в нервных
клетках — а почему бы ему там не
работать? — то это значит, что в критические
периоды развития мозга
преобразованная в химические «картинки» среда
способна формировать будущие вкусы
нейронов к различным коктейлям из
нейромедиаторов. Придет время, и эти
вкусы проявятся в специфике реакций
нервных клеток на разные наборы
медиаторов, а в конечном счете — в
особенностях поведения целого организма в
ответ на факторы внешней среды.
И это еще не все. Совсем недавно
стало известно, что при частой
активации одних и тех же нервных окончаний
из них, кроме обычных нейромедиаторов,
выбрасываются и другие регуляторные
молекулы — пептиды. Действуя на
собственные рецепторы в мембране клетки-
мишени, они способны значительно
повысить эффективность и длительность
действия своих коллег — традиционных
медиаторов. Вполне вероятно, что
именно так, в зависимости от
функциональной нагрузки, закладывается
определенная структура нейронных сетей,
выделяются приоритетные нейронные
цепочки, закрепляются в них, как в
постоянной памяти компьютера, какие-то
жесткие программы. И впоследствии
появление в «поле зрения» нервных
клеток запечатленных некогда нейропепти-
дов приведет к извлечению из памяти
уже не отдельных кирпичиков-реакций,
а целых блоков — программ поведения...
Примеров таких сложных
поведенческих рефлексов на химические стимулы
можно было бы привести множество.
ВОСПОМИНАНИЯ
ПРОФЕССОРА ХАСЛЕРА
Удивительное зрелище ежегодно, в день
начала учебного года, ожидает студен-
44
тов университета в американском городе
Сиэтле. В пруд, вырытый на
территории университета, из дальних океанских
странствий один за другим
возвращаются, преодолев множество преград,
крупные лососи, помеченные здесь
несколько лет назад, когда они были еще
мальками.
О замечательной способности
лососевых рыб возвращаться в родные места
натуралисты узнали еще задолго до
начала научных изысканий в этой
области. Каким же образом идущие
на нерест лососи выбирают из многих
десятков ручейков и проток именно
тот, где они когда-то вылупились из
икринок?
Наиболее аргументированную
гипотезу на этот счет выдвинул известный
американский ихтиолог профессор
А. Хаслер. В 1986 г., посетив Советский
Союз в качестве гостя АН СССР, он
рассказывал автору статьи, что решение
проблемы пришло ему в голову во время
путешествия к небольшому водопаду в
тех местах, где он провел детство.
Водопада еще не было видно, когда
легкий ветерок принес его запах. «В тот же
момент я вспомнил себя мальчишкой,—
говорил профессор.— Вспомнил
водопад, прилегающую к нему местность,
в ушах зазвучал голос моего друга
детства...»
Не руководит ли поведением рыб при
поиске места для нереста запечатленный
с детства запах родного ручья? Первые
же опыты показали, что лососи
действительно отличают по запаху воду из
родного протока от воды из любого
другого водоема.
Впору было ставить
крупномасштабные эксперименты. Перед скатом в океан
различным образом метились тысячи
мальков, выращенных в различных
водоемах. При этом в некоторые из
водоемов было добавлено очень пахучее
синтетическое вещество морфолин,
которое напрочь отбивает все прочие запахи.
Если лососи запечатлевают ароматы
детства, то при нерестовой миграции
их можно будет заманить этим запахом
в любой водоем.
Так и получилось. В пределах
20—30 км береговой линии
воспитанные на запахе морфолина лососи

выбирали только меченные им
протоки — независимо от того, где они
провели свое детство. Запахи воспоминаний —
вот те незримые лоцманы, которые с
поразительной надежностью
обеспечивают возвращение лососевых рыб на
круги своя.
Кстати, практичные американцы уже
внедрили результаты исследований
профессора Хаслера в рыбоводную
практику. Формирование искусственного
обонятельного предпочтения определенных
водоемов позволило с большой выгодой
разделить места нереста и вылова
лососевых рыб, образовать новые
лососевые стада там, где это не удавалось
сделать традиционными способами.
Хорошо это или плохо, что живой
организм обладает памятью? Один из
корифеев физиологической кибернетики
У, Эшби отвечает на этот вопрос
так: «Это хорошо только в том случае,
если внешняя среда устроена таким
Посредник
Биоценоз — миф
или природный объект?
Понятие о биоценозе стало одним из
краеугольных камней науки, легло в основу названия ее
самостоятельного направления. Но до сих пор
никем не доказано, что биоценозы реально
существуют в природе, а не созданы
теоретизирующей мыслью человека.
Существуют две прямо противоположные точки
зрения: одна школа исследователей считает, что
биоценозы есть и границы между ними в
принципе имеются. Другая доказывает, что живой покров
планеты представляет собой континуум и все
границы, проводимые исследователями,
субъективны. Концепции и тех и других не более
чем эмпирические обобщения, заставляющие
предполагать, что реальность ими не исчерпывается.
До сих пор можно было обходиться без
доказательств, однако в предстоящей
практической работе по охране и восстановлению
природной среды без определенности не обойтись.
Например, представления о норме, патологии и
динамике природных комплексов, о
видах-индикаторах будут «работать» лишь в
расчленяемой на биоценозы среде.
Предлагаю для обсуждения несколько тезисов,
с проверки на прочность которых можно было
бы начать коллективное решение задачи.
Биоценоз — имеющая пространственные грани-
образом, что будущее часто повторяет
прошлое: если бы дело обстояло иначе,
то память была бы невыгодна».
К счастью, наш мир достаточно
стабилен и при умеренных запросах его
обитателей предлагает им по большей
части типовые ситуации. В таких
условиях живые существа, выбирая
наилучший способ поведения, могут обходиться
без громоздкого многомерного анализа
вариантов и вместо этого обращаться
к своему опыту: в памяти может
отыскаться уже апробированная и
подходящая к данной ситуации модель
поведения на ближайшее будущее. А одним
из надежных поисковых признаков
здесь могут послужить
определенные химические «метки».
И тогда картины и переживания из
прошлого, оживленные запахами
воспоминаний, станут поведенческими
маяками в безбрежном море сиюминутных
впечатлений, превратившись в
воспоминания о будущем...
цы и самовоспроизводящаяся относительно
независимо от состояния других биоценозов
система популяций видов, относящихся к основным
трофическим уровням.
Каркас биоценоза — совокупность видов,
изъятие или замена одного из которых
вызывает необратимые изменения других частей
каркаса. К нему относятся фотосинтетики,
определяющие микроклимат места произрастания,
деструкторы первого порядка, разрушающие
основную массу живого вещества на разных
этапах ее разложения, деструкторы второго порядка,
регулирующие численность каркасных
деструкторов первого порядка.
Структурой каркаса (набором видов-эдифика-
торов) задается пространство экологических ниш
данного ценоза, которые и занимаются всем
остальным разнообразием живых форм.
Наполнение — виды, заселяющие ниши
экологического пространства ценоза: эксплеренты, то есть
выпадающие из сообщества при изъятии или
замене одного из видов каркаса; индифференты —
сохраняющиеся в данном местообитании при
широком диапазоне изменений состава каркаса.
Именно наполнение может обеспечивать
впечатление континуальности биосферы в силу своего
видового обилия и слабой связанности с
конкретными условиями биологической среды.
Тех, кто хочет принять участие в
обсуждении проблемы или присоединиться к конкретным
исследованиям, прошу написать по адресу:
125319 Москва, Красноармейская ул., 25, кв. 85,
кандидату биологических наук Забелину
Святославу Игоревичу.
45

Фантомы
или
гости
из бездны
времен?
Кандидат
физико-математических наук
А С. АССОВСКАЯ,
кандидат
физико-математических наук
С. В. СОЛОВЬЕВ
сознания
Любопытные зверушки! Только ужасно
негостеприимные.
А. Конан-Дойль
Для начала еще две цитаты:
«...Но вот дважды прокричал петух,
полнеба стало красным, как будто при пожаре.
Это приближалось чудовище. Средняя голова
его была похожа на лошадиную, из пасти
вырывалось пламя...» (Из дунганской
народной сказки.)
«...На берегу моря лежала огромная серая
туша, похожая в сумерках на скалу...
Охотник решил, что перед ним какая-то
странная рыба, и вонзил в нее копье. Спящий
зверь взвыл от боли... Он выбросил вперед
когтистую лапу... Два крыла, похожие на
паруса, раскрылись и замахали в воздухе.
...Мертвый Хоту-пуку больше всего
походил на... страшную ящерицу туатете,
покрытую чешуей с колючими наростами...»
(Из сказок маори.)
Примеры можно продолжить. Но читатель,
конечно, уже догадался, что речь пойдет
о гигантских ящерах, некогда весьма
многочисленных представителях земной фауны.
Очень давно, 60—70 млн. лет назад они
вымерли. Случилось это задолго до появления
Homo sapiens. В ту пору его предки были
скромными лемуроподобными существами.
Рептилии, или пресмыкающиеся появились
на Земле более двухсот миллионов лет
назад в конце той эры, которую называют
палеозойской, или эрой древней жизни.
Их расцвет пришелся на следующую,
мезозойскую эру.
Динозаврами, то есть «сильными» или
«ужасными» ящерами теперь именуют
одну из вымерших групп пресмыкающихся,
которая вместе с сородичами —
птеродактилями и ихтиозаврами — царила на суше, в
воздухе и в водной стихии более ста
миллионов лет.
Многие динозавры передвигались
прыжками на трехпалых задних лапах, опираясь
на хвост, точно так же, как современные
кенгуру. Передние лапы ящеров были
развиты слабо. Впрочем, хватать и удерживать
жертву они могли. Среди динозавров
встречались великаны до 10 метров высотой. Но не
все рептилии мезозоя были такими
гигантами. Были и малыши, не крупнее наших
мышей или ящериц. Точно так же некоторые
виды летающих ящеров по величине не
превосходили воробья.
И эта богатейшая жизнь погибла.
Неповоротливых гигантов и более мелких их
собратьев победили в жиз ненной борьбе
небольшие, но шустрые теплокровные
млекопитающие. Почему это случилось — предмет
отдельного разбирательства. Для нас более
важен сам факт, что 60—70 миллионов лет
назад динозавры исчезли с лица Земли.
46

Я должен был воссоздавать древние
существа.»
Ж. КЮВЬЕ
О том, что некогда жили такие монстры,
стало известно лишь в начале прошлого
века. Именно тогда Жорж Кювье впервые
доказал, что гигантские ископаемые кости
на самом деле принадлежат огромным
ящерам, а не мамонтам или людям-великанам.
Барон Кювье, как известно, сумел по
отдельным костям восстановить облик прежних
обитателей Земли, определить размеры, а
также описать образ их жизни и повадки.
После этого динозавры перестали быть
легендой.
Еще раз подчеркнем парадокс: во времена
динозавров человека еще не было. А между
тем рассказы о чудовищах, удивительно
напоминающих доисторических ящеров,
встречаются в фольклоре почти любого
народа. Похожие на них существа попали даже
на наскальные рисунки.
Почему это произошло? Здесь мы
вступаем в область догадок. Легче всего
предположить, что динозавры из легенд и
наскальных рисунков — просто фантазия, плод
воображения.
На них обращали внимание многие
любознательные умы...
Ж. БЮФФОН
Иероним Босх по праву считается одним
из самых загадочных художников в
мировой истории.
Год его рождения известен
приблизительно, а умер Босх в 1516 году. Жил
безвыездно в Хертогенбосе (Нидерланды).
Биографические сведения, сохранившиеся до наших
дней, скудны. Об образовании Иеронима
Босха, его контактах, источниках
информации, использованных в его
исключительно богатых содержанием картинах, известно
мало. Бесспорно прослеживается, тем не
менее, ниточка от мистических тайных
учений катаров и каббалы. Несомненно и
влияние алхимии: на полотнах художника много
раз встречается изображение перегонного
куба — алембика, а также бестиариев —
популярных в средние века сборников об
экзотических животных.
В картинах Босха мы находим сотни
предметов быта и ремесла, домашней утвари,
современных ему механизмов, а также
реальных, хотя и необычных для
Западной Европы животных — слонов, жирафов,
обезьян, дикобразов. Заметим, что период
творчества художника совпал с началом
эпохи географических открытий. Но наряду с
вполне реальными представителями
животного мира на картинах Босха можно найти
многочисленных монстров,
сконструированных из органов известных животных, но
изображенных при этом с реалистическим
блеском. Например, слон в сочетании с рыбой,
или кувшин на мускулистых ногах оленя,
или человек, у которого вместо головы
красуется цветок репейника.
Некоторые искусствоведы считают
живопись Босха предельно материальной.
Впрочем, и они допускают мысль, что «иногда
художник пренебрегает реальными
качествами вещей во имя чего-то большего. Так
деревья и плоды раскрывают то материальную
плотность своих фактур, то (когда они
выступают в качестве фантомов сознания) свою
бестелесную сущность...» («Иероним Босх»,
М., «Искусство», 1974).
Фантастика Босха заключается в
совершенно неожиданном комбинировании
элементов реальности. На картинах
художника можно найти изображения существ,
удивительно похожих на доисторических
ящеров, какими мы их себе представляем на
основании палеонтологических
реконструкций.
В двух наиболее отчетливых изображениях
ящеров (триптихи «Страшный Суд» —
центральная часть и «Сад наслаждений» —
левая створка) их головы похожи на
крокодильи или змеиные, но существа
передвигаются на задних лапах, опираясь на
мощный хвост; передние конечности у них
хватательные. В других случаях
изображенные Босхом ящеры обитают в воде
(например, на правой створке триптиха
«Искушение св. Антония»),
Но ведь эти полотна были написаны за
три века до первых научных
реконструкций Кювье. Конкретной же проработкой
деталей драконы Босха поразительно
отличаются от туманных фольклорных образов.
Тут неминуемо возникает вопрос: что могло
послужить прообразом динозавров на
картинах Босха? Если ящеры — плод
воображения, то почему они занимают столь
скромное место на полотнах художника? А может,
кто-нибудь из современников Иеронима
Босха знал о гигантских ящерах?
На последний вопрос, как ни странно,
можно ответить утвердительно. Ведь чем-то
похожие изображения есть у некоторых
предшественников Босха. Это чудовища на
картине «Страшный Суд» из Метрополитен-
музея в Нью-Йорке, приписываемой кисти
Ван-Эйка (примерно 1410—1430 гг.).
Некоторое сходство с динозаврами можно
усмотреть и в Змее-искусителе с картины
«Первородный грех» Гуго ван дер Гуса (около
1470 г.). Правда, у последнего существа
человеческая голова.
Подчеркнем, что монстры у Босха гораздо
ближе к ящерам, нежели к мифическим
47

,f \
драконам. Мы выделили примерно десять
признаков, характерных для дракона и
динозавра (число конечностей, роль и форма
хвоста, наличие или отсутствие крыльев,
вид головы и т. д.). Оказалось, что дракон
отличается от рептилий по крайней мере
тремя особенностями. Драконы никогда не
ходят на задних лапах, опираясь на хвост.
Передние конечности у них не
хватательные. Дракон часто имеет несколько голов,
далеко не всегда похожих на змеиную или
крокодилью... Впрочем, тройка отличий в
каждом случае может быть иной.
Гипотеза о порождении давным-давно
вымерших животных одной лишь фантазией
художника кажется нам маловероятной. Но
она наводит на мысль, что могли
существовать природные аналоги бестий, что, может
быть, не все динозавры погибли в конце
мезозоя.
Ананта — вселенский змей.
(Из индийских сказок)
Хотя мы, земляне XX века, считаем нашу
планету достаточно обжитой и изученной,
время от времени появляются
неожиданности. Уже не одно десятилетие интригует
48

*niwE
нас тайна шотландского озера Лох-Несс,
где якобы обитает чудовище, сохранившееся
с доисторических времен. В печати то и дело
мелькают сообщения о снежном человеке,
великане «йети», чьи следы видели
путешественники на снежных склонах Гималаев.
На острове Комодо в Малайском архипелаге
обнаружили ранее неизвестных огромных
варанов длиной до трех метров и массой
свыше ста килограммов. Всерьез искали
чудовищ в Якутии и на Чукотке.
Эти сенсационные сообщения
действительно поражают воображение. Но на Земле
существует такое разнообразие форм жизни,
что не приходится удивляться, если какой-
нибудь малораспространенный представитель
фауны, затерявшийся в джунглях, трудно
доступных горах или в морской пучине, еще
не успел попасть в соответствующие
каталоги. Даже в наши дни человек изредка
открывает на своей планете живых существ,
которым по теории давно пора было
вымереть.
В свете сказанного не кажется столь
абсурдной и вторая гипотеза. А что, если
все-таки сохранились реликтовые динозавры
и другие представители рептилий, которых
мы считаем давно вымершими? Они живут
в экологических нишах, не подвластных ни
времени, ни геологическим катаклизмам.
И время от времени кто-то из землян их
видит.
Давайте еще раз мысленно перенесемся
во времена Босха. Каков был в XV веке
уровень информированности жителя Европы
об окружающем мире? Вспомним, что
европейцы бывали далеко не везде, а карта
земного шара представляла по сути большое
белое пятно с островками известных зе -
мель. Когда житель Западной Европы
получал сообщение из другой части света,—
а путешествия на Восток, в Африку и
Америку уже были отнюдь не редкостью — эта
49

информация доходила до него через более
или менее длинную цепочку людей, из
которых только один был очевидцем.
Информация при этом неизбежно искажалась,
как в детской игре «испорченный
телефон».
От средних веков остались рисунки и
гравюры, дополненные словесными описаниями.
Знаменитая «География» С. Мюнстера
XVI века, наряду с подробным и
достоверным описанием европейских и прилегающих
стран, содержит сведения о фантастических
существах, якобы обитающих в дальних
краях: морских чудищах, моноподах
(людях с одной ногой), кинокефалах (людях
с головой собаки) — и других диковинах.
Известно, что матросы каравелл Колумба
приняли морских коров за русалок. А в одной
книге XII века о животных сказано, что
дракон — самое крупное живое существо;
он похож на гигантскую змею, способную
своим хвостом задушить слона. Кстати,
прообраз этого дракона остался
неизвестным.
При изучении старинных книг, картин,
рукописей очень трудно отличить то, что
имело реальный источник, от порождения
фантазии. В эпоху географических открытий на
людей обрушился поток сведений, которые
лишь гораздо позднее удалось привести в
систему. Может быть, кто-то из
путешественников видел реальных динозавров, и сведения
о них попали в городок Хертогенбос,
лежащий невдалеке от традиционных
перекрестков морских дорог. Это, конечно,
допущение. Но если оно справедливо, то у
изображенных на полотнах Босха ящеров
существовали вполне реальные прототипы,
действительно вымершие к нашему времени.
И наконец, выскажем третье
предположение...
...И память сорока веков.
В. БРЮСОВ
Итак, третья гипотеза: возможно,
существует особая память предков. Эту генетически
обусловленную память необязательно
воспринимать как зрительную память о том,
что видели наши предки. Скорее — о том,
какими были предки предков.
В биологии уже давно известен так
называемый основной биогенетический закон.
Вкратце его сущность такова: каждая особь
в индивидуальном развитии (онтогенезе)
повторяет историю развития вида
(филогенез). Или проще говоря, наша
внутриутробная жизнь есть краткое и быстрое
повторение всей истории человеческих предков,
начиная с одноклеточных простейших.
В дальнейшем у эмбриона человека
появляются жаберные щели, как у ланцетников
и рыб. Очень скоро они зарастают, но
возникает хвост, который тоже потом исчезает.
Другими словами, наши гены хранят
информацию очень древних времен.
А если предположить, что эта
закодированная в генах информация о прошлом
способна претворяться в зрительные образы?
Тогда в воображении могут ожить
невиданные звери, и в самом деле обитавшие на
Земле.
Возможно, способность извлекать из генов,
информацию о прошлом является своего
рода атавизмом, которым время от времени
награждаются отдельные представители рода
человеческого. И если носитель этого
признака талантливый и самобытный художник,
на его полотнах могут материализоваться
столь необычные и причудливые образы.
Всю свою историю мы неосознанно храним
в памяти. Хорошо бы подобрать к ней
ключи...
Монстры
кануна Реформации
В 1965 году в Париже
30-летняя Анни Шовьер защищала
диссертацию на соискание
ученой степени доктора медицины.
Ее темой было
психопатологическое исследование
фантастических сюжетов в
произведениях Иеронима Босха. На 35-й
странице автореферата
диссертации скрупулезно перечислены
все реальные земные животные,
встречающиеся на полотнах
голландца: насекбмые, птицы,
рыбы, рептилий; львы, лошади,
свиньи, верблюды, кролики и
многие другие существа, а
заканчивается список...
доисторическими животными.
Прочитав это, так и хочется
воскликнуть: «Откуда
доисторические-то?» Ведь только через
три века после смерти Босха
впервые был реконструирован их
облик.
Итак, мезозойские рептилии
на полотнах кайнозойского
художника, не знавшего
палеонтологию.
Авторы только что
прочитанной вами статьи предлагают
три возможных объяснения
парадокса. Согласно первой
гипотезе, «динозавры» Босха — плод
воображения живописца.
Вторая гипотеза предполагает
существование по крайней мере в
XV веке гигантских ящеров,
послуживших моделью художг
нику. Есть и третье
предположение. Его мы обсудим сразу.
Конечно, заманчиво обзавестись
таким «видео», с помощью
которого можно полюбоваться
мезозойским пейзажем. Тем более,
что все разнообразие форм
животных и человека, будь то
аммонит, завропод или примат,
лишь надстройка на общей для
всех них генетической основе.
Увы, «бритва Оккама»
безжалостно отсекает третью
гипотезу — старый английский
философ убедительно просил не
увеличивать число сущностей без
не обход имости.
Значит, остаются два
варианта: либо динозавры не все
вымерли, либо их изображения
50

на полотнах Босха —
маловероятный результат совпадения
фантазии художника с
реально жившими в глубокой
древности животными.
Многие мезозойские
пресмыкающиеся благополучно дожили
до наших дней. Это змеи,
ящерицы, черепахи и крокодилы.
Но, как явствует из названия
класса, все они передвигаются
или на брюхе, или на
четырех лапах, волоча его по земле.
Единственное современное
прямоходящее пресмыкающееся —
известный мультипликационный
герой Крокодил Гена.
Динозавры вымерли, и в этом не
приходится сомневаться, как бы
сильно ни хотелось нам верить
в лохнесское чудовище или
Змея Горыныча.
Оптимисты часто побивают
скептиков доисторической
рыбой латимерией, которая и
впрямь стала неожиданностью
для ихтиологов. «Обязанный»
вымереть, «старина-четвероног»
по какой-то причине около ста
миллионов лет назад отказался
от блестящей сухопутной
карьеры и удалился от мирской
суеты в пучину Индийского
океана, раз и навсегда
зарекшись даже всплывать на
поверхность и редуцировав по этой
причине свой плавательный
пузырь — «легкие». Но оптимисты
порой забывают, что кистепе-
рая рыба давно была известна
местным рыбакам, смаковавшим
ее вязигу. Уверяю вас, что если
бы их сети принесли не в
общем-то мало чем отличающуюся
от прочих рыбу, а ихтиозавра
или русалку, об этом стало бы
известно всему миру: в наши
дни — через несколько часов, в
древности — через
годик-другой.
Теперь представим себе такую
картину. В заштатный городок
Священной Римской империи
германского народа Хертоген-
босх (либо надо писать так,
либо вместо Босха — Бос)
вернулся моряк, плававший,
скажем, на каравеллах Америго
Веспуччи. Путешественник
рассказал своему
земляку-живописцу про ужасных ящеров,
которых он видел во время своих
странствий. Он подробно описал
их внешний вид, манеру
передвигаться прыжками на задних
лапах, опираясь на хвост, и
хватать жертву когтями передних
лап. «Господин ван Акен,—
говорил матрос,— представьте
себе ящерку, что водятся на
стенах мельницы господина
бургомистра. Теперь поставьте ее
на огромные задние ноги и
увеличьте до размеров нашей
колокольни. Право слово, более
ужасного зверя я отродясь не
видывал. Клянусь святым
Иаковом, я еле спасся от него!»
Итак, мореплаватель встретил
мезозойскую фауну, случайно
уцелевшую в отдаленных
неведомых странах. Но постойте,
слова-то какие знакомые!
Вспомните, как Жорж Кювье
объяснял находки костей
динозавров. Согласно его знаменитой
теории катастроф, время от
времени грандиозные катаклизмы
(потопы, взрывы вулканов
и т. п.) уничтожали все живое
на огромных площадях, а на
смену погибшим животным
приходили другие, уцелевшие в
отдаленных неведомых странах.
Так по Кювье шла эволюция —
смена одних фаун другими.
В дальнейшем не шибко
изобретательные эпигоны
барона-палеонтолога додумались до
повторных актов творения —
якобы каждый раз господь, увы,
не по-христиански губил оптом
«неудачных» тварей и создавал
новых, более совершенных. Но
сама теория катастроф
пережила своего создателя. Она жива
и поныне в виде целого букета
неокатастрофических гипотез.
В нашем же случае в конце
мезозоя произошла одна в
самом деле сокрушительная для
рептилий «катастрофа». На
авансцену вышли более
совершенные млекопитающие, в
жизненной борьбе поставившие не
на силу, а на ум. После этого
у динозавров не осталось ни
шанса уцелеть. Живой
гигантский ящер сейчас выглядел бы
как всадник в потоке
мчащихся автомобилей — непременно
собьют, если добровольно не
съехать на обочину. Нельзя
перенести в наше время одних
динозавров, птеродактилей или
ихтиозавров, нужно заодно
переносить всю экосистему юры.
А на вопрос, сохранились ли
в XV веке реликтовые оазисы
юрского периода на нашей
планете, ответ один — нет.
Пиво и любопытство
собеседника поистине может сотворить
чудо. Или чудовище.
Вспомните: все чудища из
легенд и сказок, из книг
писателей-фантастов, с полотен
художников билатерально
симметричны (их правая половина —
зеркальное отражение левой и
наоборот), имеют передний
(головной) конец тела, где
расположены органы чувств, и
противоположный ему — хвостовой.
Почти у всех можно различить
спинную и брюшную стороны
тела. Другими словами, почти
всех мифических бестий можно
смело отнести к типу
хордовых, или позвоночных.
Пожалуй, единственное
исключение — смертоносный живой
цилиндр — описал И. Ефремов.
Но он был палеонтологом и
знал, как профессионально
выдумать невиданное животное.
Реальная фауна Иеронима
Босха, как и следовало ожидать,
делится на две неравные
группы. В большей — домашние
животные (свиньи, овцы, лошади,
ослы, собаки, быки и т. д.),
в меньшей — дикие животные
(жирафы, слоны, рептилии,
моллюски и другие). Есть еще
третья группа — те самые
«доисторические» животные,
которых при желании можно
отнести к динозаврам. Она самая
малочисленная, и это тоже
объяснимо. Ведь реально
существующие рептилии — ящерицы и
крокодилы, послужившие
моделью «динозавров» Босха,—
занимают скромное место в
нынешней земной фауне.
Кстати, если и нужен был
художнику очевидец, то не
гигантских рептилий, а крокодилов,
в Нидерландах не обитающих.
И по размерам чудовища Босха
как раз соответствуют этим
пресмыкающимся.
Итак, дкорее всего
«доисторические» животные на полотнах
Иеронима Босха все же
«фантомы сознания», результат
видения земных тварей глазами
истового католика, интуитивно
(что дано только таланту)
предчувствующего катаклизмы
Реформации, потрясшей и
начавшей разрушать привычный
художнику мир всего через год
после его кончины.
С. АЛЕКСАНДРОВ
51

%w"JT Л
Ф «Ui*^
Земля и ее обитателе
Крокодилы
в древнем Пскове
В 1582 г. псковский летописец сделал
такую запись: «В лето 7090 A582)...
Того же лета изыдоша коркодили
лютии зверии из реки и путь затвориша;
людей много поядоша. И ужасошася
людие и молиша бога по всей земли.
И паки спряташася, а иних избиша»
(Псковские летописи, М., 1955, т. 2,
с. 262).
Летописец сообщает об из ряда вон
выходящем событии: из реки Великой
вышли крокодилы и учинили в городе
панику. Чтобы прокомментировать столь
необычное происшествие, нужно
вразумительно ответить на два вопроса.
Можно ли считать это свидетельство
достоверным? И могли ли крокодилы
в столь недалеком прошлом
самостоятельно существовать на территории
Псковской области?
Сначала займемся первым вопросом.
Можно, конечно, допустить, что
летописец зафиксировал «утку», пущенную
тогда в городе. Однако такой самый
простой ответ надо отвергнуть.
Многолетние исследования древнерусских
летописей свидетельствуют, что летописцы
всегда сообщали достоверные факты.
Жанр фантастики был им чужд.
Летопись — официальный документ.
Летописцы могли о чем-то умолчать, но
ничего не придумывали. Разумеется,
сказки и легенды в то время были, но они
не подлежали внесению в летописи, а
если и встречались там, то именно как
фольклор с указанием источника. Кроме
того, в данном случае автор писал
52

о событии в родном городе, которое
каждый пскович мог легко проверить.
Возможность неправильного
наименования животных в летописи тоже следует
отбросить. В 80-е годы XVI века для
образованного русского человека за
словом «крокодил» (старое написание
«коркодил») стояло вполне реальное
животное. Русские узнали об этом
пресмыкающемся из текста «Хроники»
александрийского монаха Георгия Амартолы,
которая была переведена на русский
язык еще в XI веке и по тем
временам получила широкое
распространение. О крокодилах были сообщения
и в «Хронографе» (летописи) 1512 года.
Так что псковский летописец понимал
о чем писал.
Если все это так, то нужно ответить
на второй вопрос — как же крокодилы
могли оказаться в реке Великой?
Ведь они просто не могут жить в этих
широтах. Минимальная среднегодовая
температура для них должна быть около
-(-11 °. Морозы крокодилы перенести
никак не могут.
И хотя крокодил обладает четырех-
камерным сердцем, таким же, как у
теплокровных животных, эффективность
работы его кровеносной системы
намного ниже, чем у млекопитающих. Дело
в том, что у крокодила имеется
так называемая левая дуга аорты
(признак примитивной организации),
выходящая из желудочка сердца и
связанная со спинной аортой. Из-за этого
ткани снабжаются смешанной кровью,
только частично обогащенной
кислородом. Это и не позволяет сохранить
активность при низких температурах.
Да и вообще, физиологические
особенности крокодила не дают ему ни
малейшей возможности пережить русскую
53

зиму — даже в состоянии анабиоза,
то есть в спячке.
А что, если летописец писал о
каком-то особом, неизвестном науке
представителе отряда крокодилов,
адаптированном к жизни на севере? Это
предположение не выглядит
убедительным хотя бы потому, что летописное
свидетельство единственное, больше
никто никогда не видел в здешней
реке крокодилов. Популяция же из
нескольких экземпляров длительное
время существовать не может.
Выходит, что есть только одно
разумное объяснение — несколько
крокодилов были привезены из жарких
стран предприимчивыми купцами.
Ближайшее к Пскову место, где издревле
обитают крокодилы — Египет. В 1559 г.
в Каире гостил смоленский купец
Василий Поздняков. Иван IV включил
его в состав русского посольства
с заданием описать обычаи стран
Ближнего Востока. А в 1582 г. (I)
в Египте побывал дворцовый дьяк
Трифон Коробейников, «Хождения»
которого сразу же стали популярной
книгой. Имеются сведения и о других
русских посетителях берегов Нила.
Всех наших путешественников поражали
крокодилы, о которых они неизменно
упоминают в своих записках.
Псков же был звеном оживленного
торгового пути, связывающего Грецию
и Ближний Восток со странами
северной Европы. Нередко по этому пути
ходили и арабские купцы. Особо
оживленные связи были между Россией
и Сирией, в то время
православной. В Сирии крокодилов нет, но их
могли держать в зверинцах или
специально для продажи вывозить из
соседнего Египта. Вполне возможно,
что какое-то посольство или купеческий
караван вез нескольких крокодилов
для подарка русским или
прибалтийским высокопоставленным особам или
для показа на ярмарках.
Кстати, австрийский дипломат С. Гер-
берштейн в первой половине XVI века
опубликовал «Записки о Московии»,
где говорилось, что в Литве (один из
путей на Литву с Ближнего Востока
лежал через Псков) держат в неволе
крупных ящеров. По его описанию они
соответствуют крокодилам или варанам.
Так что идея привезти крокодила
в другую страну в то время была
вполне заурядной. Ведь крокодилы,
особенно молодые, прекрасно
выдерживают длительные вояжи без воды и
пищи. Добавим, что техника
транспортировки животных на Руси была на
высоком уровне. Например, строили
специальные баржи (прорези) с
небольшими отверстиями в бортах, сквозь
которые легко проникала речная вода.
В таких баржах на громадные
расстояния перевозили живых осетров.
А что если во время перевозки
нильских крокодилов через Псковщину
произошла какая-то авария, и животные
оказались на свободе? До начала
морозов крокодилы могли безбедно прожить
в реках средней России, кишевших
рыбами. Даже в наше время было
несколько подобных случаев: крокодилы
убегали из зоопарков или частных
коллекций и какое-то время обитали
в близлежащих водоемах.
По нашему мнению, именно
крокодилы, убежавшие во время перевозки
через Псковщину, и могли стать
причиной переполоха наших предков в
XVI веке. Особого урона крокодилы
не причинили. Слово «поядоша»
соответствует современному «покусать», а не
«съесть». Везли скорее всего не очень
крупных, молодых крокодилов, не столь
опасных для людей.
Поскольку африканские рептилии не
могли пережить зиму, в дальнейшем
упоминаний о них в летописях быть
не должно. Упоминаний действительно
нет. Мифы же, как правило, обладают
куда большей живучестью. Так что
сама единичность упоминания о таком
событии говорит в пользу его
достоверности.
Разумеется, у нас нет прямых
доказательств, что дело обстояло именно
так. Однако изложенная версия не
противоречит ничему из того, что мы
знаем об истории и обычаях России
того времени и о биологии крокодилов.
Б. В. САПУНОВ,
доктор исторических наук
В, Б. САПУНОВ
кандидат биологических наук
54

Ж ^«"»» /н» 5^ ^ 7*1 7?fc rf »V ЛЧ •?£ ?1ч1 /4fe 7R У!& #5*
*Tf» rf3f* *T» #ЧП» JTPv fTi *5N *?> *!№ Sry» «W У% ^*> *OT«P5**I»
Институт биохимии
Академии наук Белорусской ССР
ПРЕДЛАГАЕТ
аналоги витамина Bi и их моно-, ди- и трифосфор-
ные эфиры в гидратной форме; препараты могут
найти применение при исследовании метаболизма
витамина В|, его депонирования и проницаемости
в клетку, для создания В ■ -авитаминозных
состояний;
наборы реактивов для: ферментативного
определения тиаминдифосфата в крови и тканях;
определения КоА фосфотрансацетилазным методом;
определения гликозилированных белков крови
человека; селективного определения аргинина и лизина
в белках;
высокоочищенные электрофоретически гомогенные
белковые препараты: 6-фосфоглюконатдегидрогеназы
для определения 6-фосфоглюконата; транскетолазы
для определения ксилулозо-5-фосфата; М-4 лактат-
дегидрогеназы из печени крыс; алкогольоксидазы;
' пиру ватде карбоксил азы нз пивных дрожжей;
лиофилизованный ферментный комплекс апопиру-
ватдекврбоксилазы и алкогольдегидрогеназы из
пивных дрожжей для ферментативного определения
уровня тиаминдифосфата в крови или тканях.
Цены на препараты, их характеристики, формы и
количество поставок устанавливаются по
согласованию с заказчиком.
Обращаться по адресу: 230009 Гродно, бульвар
Ленинского Комсомола, 50; тел. 33-41-61, 33-56-91.
Издательство при
Львовском
государственном
университете
издательского
объединения «Вища
школа»
ВЫПУСКАЕТ
в I кв. 1989 г. книгу
А. Д. Луцик, Е. С. Де-
тюк, М. Д. Луцик.
Лектины в гистохимии.
10 л. 2 р. 50 к. В
монографии впервые
систематизированы
результаты использования
лектииов как нового
класса гистохимических
реагентов в гистологии,
эмбриологии и патомор-
фологии. Предложен
апробированный
авторами набор лектинов
различной углеводной
специфичности для
широкого внедрения в
морфологические
исследования, даны
практические рекомендации по
очистке препаратов
лектинов и получению их
производных для
гистохимических
исследований.
Заявки направлять по
адресу: 290006 Львов,
пл. Рынок, 10,
магазин № 19, отдел
«Книга—почтой».
ЗАКЛЮЧИМ ДОГОВОРЫ
иа проведение научных исследований в области газовой хроматографии,
внедрение разработок и оказание методической помощи.
На договорных условиях мы
поставляем чистые углеводороды и газовые смеси для градуировки и
поверки хроматографов;
изготовляем сорбенты, в том числе на базе жидкокристаллических и
коллоидных систем, для газовой хроматографии;
разрабатываем методики определения компонентов сложных смесей
природного и искусственного происхождения, консультируем по анализу этих
объектов, оказываем помощь в освоении методик;
предоставляем банк данных по хроматографическому удерживанию на
предпочтительных и прочих неподвижных фазах;
внедряем системы автоматического проектирования средств измерения,
оптимизации процессов хроматографического разделения и детектирования;
передаем машинные программы для идентификации компонентов сложных
смесей;
организуем чтение лекций, проведение семинаров, учебных циклов и школ
повышения квалификации в области хроматографии.
Обращайтесь по адресу: 443011 Куйбышев, ул. Академика Павлова, 1.
Куйбышевский государственный университет, кафедра хроматографии. Тел. 34-54-47.
Научно-
производственное
объединение
«Восток»
ПРЕДЛАГАЕТ
альбумин яичный
(овальбумин)
гомогенный. В отличие от
препаратов овальбумина,
выпускаемых в СССР
и за рубежом, продукт
является
индивидуальным белком и на элект-
рофореграмме
проявляется как одиночный пик;
химическая чистота —
более 98 %. Цеиа
2000 руб. за 1 кг.
Обращаться по
адресу: 612711 г. Омутнинск
Кировской обл.
Государственный
научно-
исследовательский и
проектный институт
хлорной
промышленности
ПРЕДЛАГАЕТ
лабораторные образцы
фторопластовых
пористых диафрагм,
смачиваемые водными
растворами. Толщина от 0,3
до 10 мм, пористость
до 90 %. Изделия
абсолютно химически
инертны, стойки при
температурах до .
300° С, нетоксичны.
Могут применяться в
фильтрах, сепараторах для
жидких и газообразных
сред. Цена, в
зависимости от толщины и
пористости, от 0,5 до
2 руб. за 1 дм2.
По заказу
потребителя институт
разрабатывает технологию
процессов с
использованием этих диафрагм.
Возможно выполнение
совместных работ с
организациями и лицами,
владеющими
технологией и оборудованием для
изготовления пористых
пленок.
Обращаться по
адресу: 109088 Москва,
ул. Угрешская, 2,
Г осН И И хлорпрое кт,
тел. 279-87-75,
Ж
щ
а
55

С намагниченных лент.
Юлий Ким:
«Я только говорю, что совесть...»
Один из самых популярных наших бардов, чья
звездочка зажглась на небосклоне отечественной
поэзии во времена «оттепели». Самый мажорный,
наверное, из всех бардов и самый ироничный.
Педагог по образованию и призванию. Сейчас —
профессиональный литератор — поэт и драматург. В
«Химии и жизни» его песни публикуются впервые.
56

КЛОУН
Я — клоун, я — затейник,
Я выбегаю на манеж не ради денег,
А только — ради смеха.
— Вот это клоун! Вот потеха! Вот чудной!..
Быть может, когда я — вот он,
Одной печалью станет меньше у кого-то,
Выходит, ровным счетом,
На свете больше станет радостью одной.
Я — клоун, веселый клоун,
Я этой шапочкой навеки коронован.
Ну, разве я не прекрасен?
Вот это клоун! Вот потеха! Вот чудной!
Давайте — поля сражений
Объединим в один манеж для представлений.
Я выйду на середину,
А вы, как дети, смейтесь, смейтесь надо мной!
1971
ГАЛИЛЕЙ
ПЕРЕД
ПЫТОЧНОЙ КАМЕРОЙ
Монолог сопровождающего
Послушай, Галилей,
Ну что ты так уперся?
Как будто в жизни сей
Ты плохо пообтерся.
Что гелио-, что гео-
Не все ли нам равно?
Кормило бы да грело
Да денег не брало!
Притом еще учти,
Что в массе закоснелой
Земля для всех почти
Плоска, как блин горелый.
Ведь тока-тока-тока
Сказали нам об ней,
Что тоже круглобока,
Но все же всех главней!
Ведь наш Верховный Поп
Стрижет свои проценты
С того, что мы, как пуп,
Находимся по центру,
А Солнце, как Венера —
Такой же сателлит.
Ну чем плохая вера?
Ну что тебя свербит?
Но что смешней всего,
Хоть шеф и отрицает,
Но что вокруг чего,
Мне кажется, он знает.
Но точно так же знает,
Что будет на мели,
Как только он признает
Вращение Земли!
Ведь вот все дело в чем:
Вращается, и пес с ней,
Но лишь бы не при нем,
57

А, скажем, сразу после.
Отбросьте сантименты,
Поймите, силь ву пле,
Что ежли мы не в центре,
То он — не во главе!
А, между прочим, шеф —
Не зверь, а так, слегка лишь,
Он не желает жертв,
Но ты ж его толкаешь!
Ведь все твои догадки
Изустная печать
Разносит без оглядки —
Ну что б тебе смолчать?!
Что ж, раз уж ты посмел
Так истиной увлечься,
То будь настолько смел —
При всех от ней отречься!
А там,— шуруй, как знаешь,
Спокойно, без потерь...
Что, нет?! Тогда, товарищ,
Пройдемте в эту дверь.
1983
ГИМН НАУКЕ
Вы подумайте, что за волшебники
Современные колдуны!
Чудодеи науки и техники,
Выдающиеся умы!
Все они объяснили, расчислили
И в красивые схемы ввели,
И нечистую силу очистили,
И ковер-самолет запрягли.
Чудотворцы седые и юные,
Академики и доктора
Уже столько всего напридумали,
Что уж кажется — дальше куйа?
Даже кажется нам по наивности,
Что могли бы они разрешить
И проблему сердечной взаимности,
И задачу, как надобно жить...
Не трудитесь, ученые головы.
Тут не надо теорий и книг:
Грусть и радость не впишутся в формулы,
А с любовью и вовсе тупик.
Тут приходится каждому смертному
До всего доходить самому,
Доверяя сердечному трепету
Куда больше, чем просто уму...
1982
КАПРИЗНАЯ МАША
— Ах, Машенька-Маша, зачем ты грустна?
Грачи прилетели, повсюду весна!
— Да-а-а, а бедный чижик?
Он все сидит в клетке,
Не поет, не скачет —
Плачет...
— Ах, Машенька-Маша, да ладно тебе!
Смотри, как все краше живется везде.
И в море, и в поле — вперед, к рубежам!
И вон сколько воли ежам и стрижам!
— Да-а, а бедный чижик?
Он все сидит в клетке,
Не поет, не скачет — плачет!
— Ах, Машенька-Маша, да ты посмотри,
Какие проблемы вокруг и внутри:
Хлеба не родятся, клокочет Бейрут,
Тайфун над Флоридой — и страшно крадут!
Пора избавляться от прошлых отрыжек!
— Ну, да! Но вот же чижик!
Он же сидит в клетке!
Не поет, не скачет!
Плачет!
— Ах, Машенька-Маша... Маруся... Мари!
Ты прям как не наша... Ты, Маша, смотри!
Ну разве так сложно понять про себя:
Что можно — то можно, а больше — низззя...
Но все ж то, что можно в текущие дни,
Значительно больше, чем раньше ни-ни!
В конце пятилетки — не этой, так той...
— Да-а-а,
А бедный чижик?
Он все сидит в клетке,
Не поет, не скачет...
Я так не могу-у-у!..
1986
КАДРИЛЬ
ДЛЯ МАТИАСА РУСТА
Здравствуй, киндер дорогой,
Гость, никем не чаемый,
В нашей склоке мировой
Голубок отчаянный!
Прилетел, настрекотал,
Крылышки расправил,
Агромадный арсенал
Сходу обесславил!
Ждать не может человек
Череду столетий:
— Надоел двадцатый век,
Хочу тридцать третий,
Где ни пушек, ни границ,
Ни плохой погоды,
Где не меньше, чем у птиц,
У людей свободы!
Генералы ПВО,
Вам навек спасибо:
Не убили вы его,
А ведь как могли бы!
Молодец Матюша Руст,
Пошутил по-русски:
И смышленый, и не трус, ^~
И сидит в кутузке!
Партия, правительство,
Есть такое мненье:
Отпустите вы его
В виде исключенья.
Это будет торжество
Нового мышленья!
1987
58

ИСТЕРИЧЕСКАЯ ПЕРЕСТРОЕЧНАЯ
ДИАЛОГ О СОВЕСТИ
Ну, ребята, всё, ребята,
Нету хода нам назад,
Оборвалися канаты.
Тормоза не тормозят.
Вышла фига из кармана,
Тут же рухнули мосты,
А в условьях океана
Негде спрятаться в кусты.
И дрожу я мелкой мышью
За себя и за семью —
Ой, что вижу, ой, что слышу!
Ой, что сам-то говорю!
Как намедни на собраньи
Что я брякнул — не вернешь...
Вот что значит воздержанье.
Вот что значит — невтерпеж!
И я чую, как в сторонке
Востроглазые кроты
Знай фиксируют на пленке
Наши речи и черты,
Зубы точат, перья тупят,
Шьют дела и часу ждут,
И уж если он наступит,—
Они сразу к нам придут.
И прижучат, и прищучат,
И ногами застучат,
Отовсюду нас исключат
И повсюду заключат.
Встанешь с видом молодецким,
Обличишь неправый суд
И — поедешь со Жванецким
Отбывать, чего дадут.
Ибо ты же не захочешь
Плохо выглядеть в глазах...
Значит, полностью схлопочешь,
Так что, братцы, дело — швах.
Так что, братцы, нам обратно
Ветер ходу не дает.
Остается нам, ребята.
Только двигаться вперед.
1988
— Я недавно сделал открытие:
Открыл я недавно словарь...
Оказывается, совесть —
Это нравственная категория.
Позволяющая безошибочно
Отличать дурное от доброго!
— Но как же быть, когда идет игра:
Партнеры лгут, блефует кто как может,
И для победы правды и добра
Тебе солгать необходимо тоже,—
То как же быть тогда?!
— Я не знаю... Я ведь только говорю,
Что совесть — это нрав...
— А как же быть, когда идет борьба
За идеал и лучшие надежды?
Ну а в борьбе нельзя без топора,
А где топор — там щепки неизбежны.
И как же быть тогда?
— Я понимаю... Я только говорю, что совесть..
— Но если все безумием одним
Охвачены не на день, а на годы?
Идет потоп — и он неудержим
И увлекает целые народы!
Так что же может слабый человек?
Идет потоп, исход непредсказуем —
Что может он, когда безумен век,
И кто виновен в том, что век безумен?
Кого судить?
Кому судить?
И как же — быть?
— Я не знаю!
Я только знаю, что совесть —
Это нравственная категория!!!
Позволяющая
Безошибочно
Отличать дурное от доброго.
1983
59

Из дальних поездок
В гостях
у японских
химиков
I. НАЧАЛО ПУТИ
С опозданием в полчаса ИЛ-62,
следующий рейсом SU577 в Токио, поднимается
со взлетной полосы аэропорта , Шеремет ье-
во-2. Невольно вздох облегчения вырывается
из груди. Я все-таки лечу в Японию
принять участие в трех научных
конференциях Японского химического общества и
прочитать лекции в нескольких
университетах. По всей видимости, чувство
облегчения в начале полета испытывает
всякий советский ученый, отправляющийся за
рубеж в командировку. Ему есть что
вспомнить!
Радостные письма профессора Иошито Та-
кеучи и профессора Кунио Хикичи я
получил в середине марта 1988 года. Они
сообщали, что специальный комитет
научного фонда Ямада в Осаке предоставляет
мне субсидию на краткосрочную деловую
поездку в Японию. Я попал в число
15 специалистов, которых ежегодно фонд
Ямада выбирает из сотни кандидатур
иностранных ученых и приглашает в Японию
за свой счет. Предложенная программа
выглядела захватывающе интересной.
Я немедленно отправился в иностранный
отдел химического факультета МГУ
оформлять документы. Здесь мне с тревогой
сообщили, что срок в полгода может
оказаться недостаточным для оформления в
такую страну, но тем не менее выдали
список документов: ходатайство кафедры о
командировании; обоснование и план поездки
F экземпляров); характеристика со
множеством подписей, утвержденная в парткоме
МГУ E экземпляров); «справка-объективка»
с указанием всех ближайших родственников,
мест их работы и положения F
экземпляров); медицинская справка и 6
фотографий, а также официальное приглашение
японской стороны с указанием условий
поездки и программы пребывания в
оригинале и в русском переводе F экземпляров).
К счастью, мне не нужно составлять
научно-техническое задание, которое
утверждается в ректорате и Госкомитете СССР по
науке и технике, а также готовить
расширенную выписку из протокола заседания
кафедры.
По опыту я знал, что лучше сразу же
оформить два комплекта документов. Если
отложить другие дела, то можно
подготовить всю довольно пухлую папку за
месяц. Твердой рукой вписываю в текст
характеристики, одобренной всеми
организациями полгода назад при моем
выдвижении в члены-корреспонденты АН СССР,
стандартную фразу, что факт моего развода
двадцатилетней давности, а также его
причины известны парткому факультета и что
отношения в моей новой семье хорошие, а
следовательно, нет и препятствий к
командированию за рубеж. Уточняю изменившиеся
должности трех братьев и сестры.
Уверенно пишу, что политически я грамотен и
морально устойчив. Каких-нибудь 15 дней
беготни с бумагами, и все подписи на
факультете поставлены.
Сотрудница иностранного отдела
проявляет, по доброму ко мне отношению, чудеса
оперативности. Еще каких-то десять дней,
и документы в ректорате. Здесь дело
задерживается: сотрудники перегружены.
Наконец, после третьего визита в иностранный
отдел МГУ и беседы с проректором
В. И. Тропиным, который старается
всячески ускорить дело, к середине июля все
подготовлено для отправки в Госкомитет по
народному образованию.
Заручившись твердым обещанием, что
документы отправят с курьером немедленно,
отбываю успокоенный в двухнедельную
командировку. Вернувшись, справляюсь в У ВС
Комитета по образованию. Для начала мне
делают строгое замечание: справки дают
только официальным представителям
организаций, но не командируемым. В конце концов
узнаю, что мои документы в У ВС не
поступили. С трудом выясняю исходящий номер
и отправляюсь в экспедицию Госкомитета по
образованию.
Две измученные женщины, издерганные
не очень приятными беседами с такими же
посетителями, как и я, в конце концов
принимаются искать в регистрационных
книгах злополучный номер. Все тщетно.
Истекает полчаса, наступает время обеденного
перерыва, и они дружно отправляются по
делам, вежливо предложив мне продолжить
поиски на следующий день.
Утром следующего дня номер найден.
По причине, никому не понятной, и волею
лица неизвестного мои документы
направлены в Управление подготовки кадров для
61

развивающихся стран! Отправляюсь туда,
однако все комнаты заперты: Управление и
У ВС переезжают на . Шаболовку. В новом
здании среди еще не расставленных столов
и куч документов повсюду отлавливаю
несколько сотрудников, которые советуют
обратиться к секретарше. Только она может
точно мне ответить. Но она больна и будет,
по всей видимости, на следующей неделе.
Усаживаюсь в коридоре и начинаю
анализировать создавшееся положение. Я так и
предполагал, что вероятность исчезновения
документов при передаче по длинной
цепочке от одного стола к другому очень
велика и потому предусмотрительно
заготовил второй комплект. Наконец, знакомый
сотрудник сообщает мне, что ошибки с
направлением документов — дело обычное.
В таком случае они возвращаются снова в
экспедицию. Там меня встречают уже как
доброго знакомого. Но документов не
находят.
Получаю два письма от профессора
Такеучи и телекс: он выражает беспокойство
по поводу того, что в МИД Японии до
сих пор не поступил запрос о выдаче
мне визы. При этом профессор осторожно
напоминает мне, что бюрократия в Японии
очень сильна, и потребуется не менее
месяца (I) для получения положительного
решения.
Ура! 14 июля Владимир Николаевич Лу-
кашин, сотрудник УВС, отвечающий за
сотрудничество с Японией, нашел мои
документы. Помогаю ему оформить ноту в
посольство Японии, заполняю анкету, формы и
справки. Трудно понять, как он справляется
с огромным объемом работы. Груда
выездных дел на столе, постоянные телефонные
звонки, десятки взволнованных посетителей
и сотни документов. Я провел два дня в его
комнате, где работают еще три сотрудника,
и вышел оттуда с сильнейшей головной
болью.
Тем не менее, все, что можно сделать,
сделано. Я собираюсь в двухнедельный
отпуск, во время которого предстоит
поработать над текстами лекци й и докладов.
Заказываю билет в Токио в агентстве
Аэрофлота. Отправляю успокаивающее
письмо профессору Такеучи, который и не
подозревает, что японской бюрократии нужно еще
долго учиться у нас, чтобы* обеспечить
«должный» уровень работы.
Перед самым отъездом в отпуск
приходит телекс от профессора Такеучи. Он до
сих пор не получил тезисы моих лекций и
докладов, посланные официальной почтой
более месяца назад. Срочно посылаю телекс.
Для этого составляю его тексты по-русски
и по-английски, подписываю разрешение на
его посылку у заместителя декана
факультета и отношу в главное здание МГУ.
Упрашиваю представителя фирмы «Токио Бое-
ки», который сопровождал меня в поездке
по Японии в 1986 году, переправить в Токио
тезисы. В конечном итоге профессор Такеучи
получил два пакета одновременно.
Официальная почта шла из Москвы в Токио всего
43 дня.
Полный радужных надежд, возвращаюсь
из отпуска в самом конце августа. До сих
пор нет сведений о выдаче визы. В
консульском отделе посольства Японии
вежливый и корректный господин Огава обещает
ускорить дело. Отправляюсь за билетом в
агентство на Фрунзенской набережной.
Длинная очередь в 200—300 человек
выстроилась с утра. Мой номер 239. За день
продвигаемся на 230 номеров. Двое
желающих получить билет остаются дежурить на
ночь. Все остальные «скидываются» по
рублю дежурным. В 8 часов утра следующего
дня устраивается перекличка. В 13.30 я
получаю билет.
В тот же день приходит взволнованное
письмо профессора Такеучи. По всей
видимости, он не сможет встретить меня в
аэропорту Нарита. Тогда мне предстоит самому
добираться до Токио F0 км) и устраиваться
в отеле. На всякий случай он прислал
телефонную магнитную карточку, с помощью
которой можно из любого
телефона-автомата связаться с ним и с любым другим
местом в мире, а также подробные
инструкции, как добраться до отеля, и расписание
автобусов из аэропорта.
Господин Огава сдержал слово, и 15
сентября, за целых три дня до отъезда, виза
получена. Владимир Николаевич Лукашин
облегченно вздыхает, улыбается и
выписывает мне направление. Высиживаю четыре часа
в коридоре на Люсиновской, чтобы собрать
на нем подписи и печати, получаю
разрешение на вывоз 30 кг дополнительного груза
(книги и учебники по химии и химической
технологии для японских коллег).
Согласно закону, хотя японская сторона и
оплачивает мои расходы, мне положено
получить 30 % командировочных.
Ответственный сотрудник УВС В. Н. Петренко, к
которому я обращаюсь по этому поводу,
формулирует свои мысли четко, коротко и
образно: «Закон есть, а денег нет. Даже на
командирование министра с делегацией не
хватает. Дать ничего не могу. Впрочем, я не
настаиваю на вашей поездке. Не хотите
ехать без денег — откажитесь. Сейчас же
отобьем телекс вашему профессору, и делу
конец». Мой монолог о необходимости
добраться до отеля, а также прожить один
день в Японии на него нисколько не дейст-
62

вует. Наконец, после звонка заместителя
председателя Госкомитета по науке и
технике К. М. Дюмаева начальнику У ВС
М. А. Слепцову, мне дают письмо в
советское посольство в Токио с просьбой выдать
6000 иен.
Итак, мне предстоит отправиться за рубеж
и представлять там нашу страну и нашу
науку без иены в кармане. Но у меня
есть телефонная карточка, и я в крайнем
случае смогу позвонить в посольство. Ничего,
не пропадем!
Если вам, дорогой читатель, еще не
довелось пройти всю описанную мной длинную,
унижающую достоинство процедуру
оформления поездки за рубеж, то задумайтесь
еще раз, стоит ли игра свеч. Если же вы
все-таки решитесь на этот шаг, то запомните
несколько полезных правил поведения:
1. Всегда имейте два комплекта
выездных документов. Они будут с вероятностью
50 % потеряны на одном из этапов
оформления.
2. Никогда не выпускайте из поля зрения
все передвижения документов. Во всех
случаях старайтесь лично передавать их из
одной инстанции в другую.
3. Не вступайте с бесполезные споры и
пререкания с чиновниками, не «качайте
права». Существует сто вполне законных
приемов «зарезать» поездку на любом этапе.
4. Сохраняйте олимпийское спокойствие
в любых сложных ситуациях. Будьте
корректны и сдержанны в выражениях.
Большинство людей, через руки которых проходят
ваши документы, искренне хотят помочь.
Просто они работают в рамках системы,
оставшейся от времени застоя и до сих пор
имеющей главную цель «хватать и не
пущать!». Ведь правовое государство у нас —
пока еще далекая голубая мечта.
Многие зарубежные коллеги приходят в
изумление, когда узнают о нашей процедуре
оформления зарубежных поездок. Им трудно
понять, почему из каждых десяти
приглашаемых на конференцию или конгресс
советских ученых в лучшем случае в
последний день приезжают двое, к тому же не
уплатившие организационный взнос. Им
совершенно непонятно, почему письма
советских ученых и официальные приглашения в
нашу страну иногда приходят после того,
как срок приглашения истек.
Профессор Филипп Ракита из США,
проработавший в моей лаборатории полгода,
наблюдая за составлением «справки-объек-
тивки», спросил, зачем я переписываю
столько бумаг. Я ответил, что собираюсь через
полгода поехать в QUIA и сообщаю
сведения о родственниках. «Понимаю,—
улыбнулся Фил,— это правильно. Нужно каждый
раз брать родственников с собой в поездку.
Но зачем ты берешь их всех? Это ведь
очень дорого! Возьми только жену и детей».
Нет, я не смог объяснить ему внятно, что
родственники, а тем более дети и жена,
остаются дома, но сведения о них нужны.
Склонный к философским
умозаключениям мой друг профессор как-то заметил:
«При всей громоздкости и отвратительно-
сти этой системы в ней есть и
положительное свойство. Какие люди отбираются в
результате! Энергичные, собранные,
напористые. Такой, прошедший огонь и воду на
этапе отбора, не растеряется, не
зазевается». Это правда, но не все настоящие
ученые обладают такими качествами. А вот
многие «не настоящие» ими обладают в
избытке. Они и прорываются за кордон,
создавая порой не очень правильное
представление о нашей науке и нашем обществе.
Долго тянется десятичасовой полет. Рядом
со мной оказался Олег Ряховский, в
прошлом замечательный прыгун тройным. Он
летит на Олимпиаду в Сеул как технический
комиссар. Вспоминаем спорт пятидесятых
годов, находим общих знакомых, обсуждаем
шансы советской сборной.
Самолет касается земли. Переступаю
порог и, как капля, отрываюсь от
последнего кусочка родной земли. Расправив плечи
и подтянувшись, следую по прохладному
коридору-рукаву. Приятная тихая музыка и
дружеские улыбки встречных успокаивают.
Прощаюсь с Олегом Ряховским. Ему
направо вниз, где уже подмигивает зеленым
глазком табличка сеульского рейса. Мне
вперед по огромному светлому залу, через
который несет меня бесшумная лента
движущейся дорожки.
Быстро заполняю иммиграционную
карточку. Семь подтянутых чиновников в
будочках работают удивительно быстро. На
каждого иностранца затрачивается минута 20
секунд. Подходит и моя очередь. «Сэр,—
обращается ко мне молодой японец в
строгом официальном костюме,— может быть, у
вас есть другой паспорт?» Нет, он не шутит.
В паспорте использован французский
спеллинг моей фамилии. В иммиграционной
форме — английский. Я объясняю ему
ситуацию, мы оба улыбаемся. «Нет, нет, сэр. Вовсе
не обязательно переписывать. Напишите
сверху французский вариант. Прекрасно.
Пожалуйте в Японию, сэр!».
Минутная задержка с этим
недоразумением привела к тому, что в холле выдачи
багажа остался стоять на тележке лишь
мой увесистый чемодан. Служащий
аэропорта подвозит его ко мне и улыбается.
Я ищу взглядом стол с формами тамо-
63

женных деклараций и не нахожу его. «Не
беспокойтесь, если у вас есть что-либо, что
следует заявить, сделайте это устно. Это
быстрее!» — говорит чиновник таможни.
«Нет, у меня нечего заявлять в
таможенной декларации»,— отвечаю я. «Так и не
стойте. Добро пожаловать!». Я прохожу
автоматическую дверь и вижу милое лицо
профессора Иошито Такеучи. Слава богу! Теперь
все будет в полном порядке.
2. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Профессор Иошито Такеучи все-таки нашел
время, чтобы встретить меня в аэропорту
Нарита. Вот он стоит, стройный, среднего
роста, с легкой сединой в густых волосах.
Живые глаза блестят за стеклами очков. Он
преподает на Химическом отделении
колледжа наук и искусств Токийского
университета. Здесь обучаются вместе будущие
химики, физики, биологи, математики, то
есть все те, кто избрал своей
специальностью одну из точных или естественных
дисциплин.
Научные интересы профессора Такеучи
лежат в области спектроскопии Я MP. Его
работы по спектроскопии Я MP тяжелых и
редких ядер хорошо известны в ученом
мире. Он прекрасно знает химию элемен-
тоорганических соединений, владеет
методами квантовой химии. Через его руки
регионального редактора авторитетного
международного журнала «Magnetic Resonance in
Chemistry» проходят основные работы
японских спектроскопистов. Ученые отзываются о
нем тепло и с уважением, отмечая его
доброжелательность, конструктивность и
корректность критических замечаний,
широкую образованность. Он много раз бывал в
Европе и США, но ни разу — в нашей
стране.
Но самое главное его увлечение —
история химии. «Химия,— говорит он,— живая
наука. За сухими общеизвестными
научными истинами когда-то кипели страсти,
сталкивались характеры, решались человеческие
судьбы. Вступающим на путь научного
творчества очень важно знать, кто были его
предшественники, как они жили и работали,
как относились друг к другу». Эту же мысль
вы найдете в статьях и выступлениях
многих выдающихся ученых. Так думали
П. Л. Капица, А. Ф. Иоффе, А. Н.
Несмеянов, Р. Вудворд, так считают Л. Полинг и
Д. Уилкинсон. Ведь только зная истинное
лицо науки, окрашенное в светлые и
мрачные тона противоборством страсти и ума,
молодой ученый может выбрать «делать
жизнь с кого».
Каждую неделю по одному из каналов
телевидения профессор Такеучи ведет про-
Трудно поверить, что в ста метрах от этого
тихого уголка и пятиэтажной пагоды
кипит жизнь многомиллионного города
грамму по химии. Двадцать минут
отводятся демонстрации экспериментов и
объяснениям, а десять — небольшому эссе из
истории химической науки. Его мечта —
сделать несколько передач о выдающихся
русских химиках.
Скоростной экспресс идет до Токио 40
минут. Усевшись в мягких креслах с двумя
банками холодного сока, мы обмениваемся
впечатлениями и намечаем план действий.
Иошито вручает мне папку с 19
вкладышами по числу дней моего пребывания. В
каждом прозрачном конверте заботливо вложена
программа на день, расписанная по часам и
минутам, авиационные билеты, названия и
схемы расположения отелей, планы и карты
городов, списки необходимых адресов и
телефонов, расписания автобусов и авиарейсов.
Он вручает мне 300 тысяч иен, оставшихся
после оплаты билетов. Сумма кажется мне
слишком большой, и я не успокаиваюсь до
тех пор, пока не получаю честного слова,
что сюда не вложено ни одной иены из его
личных средств.
64

Громады зданий из стекла, бетона и угнали
в деловых кварталах — олицетворение мощи японской
экономики
Синджуку Уошингтон отель — один из
недорогих отелей. Молодая японка быстро
набирает на компьютере мою фамилию, из
щели компьютера выползает маленькая
магнитная карточка. Я плачу (9800 иен за
день), получаю карточку, приятную улыбку с
поклоном и тысячу благодарностей за то,
что выбрал именно этот, конечно, самый
лучший отель.
Управляемый компьютером лифт мягко
и быстро доставляет меня на нужный этаж.
Вставляю карточку в щель у двери,
щелкает электронный замок. Теперь нужно
вставить ее в щель комнатного
электронного устройства. Вот так. Вспыхивает свет,
включается телевизор. Осталось только
повернуть до отказа регулятор кондиционера,
и можно смыть пот и пыль дальней
дороги. Чистые полотенца, зубная щетка и паста,
мыло, шампунь и ополаскиватель для волос
заботливо разложены в маленькой туалетной
комнате. Мойтесь, плескайтесь! Завтра в
вашей комнате поменяют постельное белье, и
все это заменят. На постели лежит чистое
3 Химия и жизнь № 3
ночное кимоно. На полочке в голове
кровати стоят библия и томики с учением Будды.
На столике — подробная инструкция, что
делать в случае серьезного землетрясения,
на стенке — электрический фонарь, на
случай, если при землетрясении будет
отключена электроэнергия.
Освеженный бритьем и ванной, звоню в
советское посольство и договариваюсь о
встрече на следующий день с атташе по
науке Михаилом Васильевичем Галки ным.
Спускаюсь вниз, выпиваю чашечку кофе со
сливками и кусочком яблочного пирога
F00 иен).
Свободный вечер первого дня можно
потратить на прогулку по Гинзе и Акихабаре.
Стоя у схемы метро, определяю
оптимальный маршрут. Мои длительные раздумья не
укрылись от внимательного взгляда одного из
двух контролеров, ловко и быстро
щелкающих компостерами на входе. Он покидает
свое место и обращается ко мне: «Сэр,
я вижу, что вы в затруднении. Возьмите
эту схему с английскими названиями
станций. Если вы не можете сразу определить
стоимость билета до нужного места, купите
самый дешевый билет за 120 иен. Остальное
доплатите на выходе». Я благодарю его и
показываю свою точно такую же схему.
Всовываю в щель кассового аппарата
банкноту в тысячу иен. Она медленно
выползает назад.«Нет, сэр, переверните ее. Вот
так. Теперь наберите стоимость билета. Вот
он в лотке вместе с монетами сдачи. О'кей,
сэр! Счастливого пути!».
Гинза в семь часов вечера уже сияет
морем огней рекламы. Сотни магазинов и
лавочек, сотни ресторанов и кафе. Тысячная
разноликая спешащая толпа. Около
маленького кафе две японки в кимоно
протягивают прохожим крохотные чашечки
ароматного кофе: «Попробуйте, только у нас
такой кофе. Нет, нет, это бесплатно. Вам
понравилось? Поднимайтесь к нам, это второй
этаж. Не пожалеете!». Знакомая большая
буква М — Мак Дональд, быстрая
закусочная. Девочки за кассовыми аппаратами
работают удивительно ловко и быстро. Плачу
600 иен, и передо мной тут же
появляется горячий «большой мак», прослоенный
листиками салата, ломтиками мяса с
кетчупом и сыром, стаканчик с ледяной кока-
колой и чашечка обжигающего кофе.
Удивительно вкусно, быстро и недорого по
здешним меркам.
В небольших лавочках продают фрукты и
овощи. Насчитал пять сортов клубники,
два сорта слив, три сорта отборных яблок,
два сорта груш. Здесь>> же всех размеров
грозди бананов, винограда, апельсины и
мандарины, пучки лука, редиски, морковь...
65

--««ft
'■ PJ
Около токийских храмов оживленно в любое время
дня. Сотни лавочек, где продают сувениры,
привлекают туристов
«А это что такое?» — спрашиваю у
хозяйки. «Это киви»,— отвечает она, быстро
берет крупный плод, рассекает его
пополам и протягивает мне половину:
«Попробуйте, как вкусно!». Нет сил удержаться,
и я покупаю несколько спелых крупных
персиков (800 иен). Их тут же упаковывают
в плотный пакет и укладывают в
маленькую сумочку из тонкого пластика.
А как удержаться от соблазна перед
витриной спортивного магазина? Вхожу.
Шести- и пятизначные цены на горные
лыжи, палатку и альпинистское снаряжение
разочаровывают. Высокий японец
спортивного вида, похожий по внешнему виду более
на профессора, чем на продавца, выжидает
приличную паузу и спрашивает меня,
нравится ли мне этот последней модели
рюкзак. Я отвечаю, что рюкзак, конечно, хорош,
но цена... «Сэр,— говорит он
доверительно,— Хотите такую же вещь, но гораздо
дешевле?». Он быстро достает точной такой
же рюкзак и протягивает мне. «Тот, что вы
только что смотрели — последняя
швейцарская модель. А этот — его японская копия,
но более высокого качества. Только 30
тысяч — и он ваш!». В два раза дешевле,
но мне не по карману. «Вы, я вижу,
иностранец, сэр. Вам положена
тридцатипроцентная скидка. Стоит лишь предъявить
паспорт».
Как из-под земли перед нами возникает
японка в кимоно с двумя чашечками
зеленого чая. Я понимаю, что путь отступления
отрезан. Поэтому прошу показать мне
спортивные туфли. Продавец — мастер
своего дела. Он выставляет последние модели
Адидаса, Найки, Пумы и еще какие-то
мне неизвестные марки. «Эти — для
стайерского бега, это — для бега трусцой, это —
для спринтеров, а эти две пары — для
прыжков. Держите, потрогайте. Не подошва —
пружина. И всего 8 тысяч иен». «Нет,—
твердо стою я,— мне нужны кроссовые
туфли за 1500 иен». «О сэр, идите за мной.
Вот именно то, что вам нужно. Это лучшие
японские — 2200, это южнокорейские —
1300, а это тайваньского производства —
1100. Я бы взял южнокорейские. Они не
хуже японских, а выглядят даже лучше».
С коробкой и небольшим сувениром,
провожаемый бесконечными поклонами и
восклицаниями «домо аричато» («большое
спасибо») ухожу, очень довольный удачной
покупкой. Одновременно возникает приятное
ощущение, что и японец остался мною
доволен. В двух шагах от входа в магазин
вижу лотки, где те же туфли продают за
1000 иен. «Почему этот товар,— спрашиваю
у одного из продавцов,— здесь стоит на
300 иен дешевле?» «Сэр,— отвечает он,
кланяясь,— вы правильно поступили, купив то-
66

,£*iiHjw<.
vr
вар в нашем главном магазине. Ваши туфли
прошли тщательную проверку на качество.
Этот купон дает вам право вернуть их в
любое время и получить деньги, если чем-
нибудь они вам не понравятся. Эти мои
туфли — прямо с фабрики. На них
гарантию я вам дать не могу». Трудно
воспринять все это, особенно человеку из страны
всеобщего дефицита и длинных очередей.
Акихабару не зря называют электронным
раем. Большие и маленькие магазинчики
забиты всевозможными моделями
телевизоров всех марок и размеров, видеотехникой,
бытовой электроникой, вычислительной
техникой, фотоаппаратурой. Почти на каждом
магазине плакаты: «Распродажа! Экстра-
сейл! Скидки от 30 до 50 %». Гремит
музыка. Сотни телевизионных экранов
воспроизводят события Олимпиады. Десятки раз
взахлеб рассказывают о любом успехе
японских спортсменов. На втором этаже
большого магазина установлен огромный экран
проекционной телевизионной установки.
Десятка два посетителей смотрят французский
фильм с погонями, стрельбой и
головоломными трюками. Сядем и посмотрим минут
десять. Нужно передохнуть.
Предвижу вопрос — по карману ли все
это рядовому японцу? Может ли он заплатить
за это изобилие из своей средней зарплаты
в 250 тыс. иен в месяц A000 иен =
= 4 руб. 65 коп., 1 доллар = 133 иены).
Зарплата профессора — около 500 тыс. иен в
В Токийском университете время приглашенного
ученого расписано по минутам.
Каждый из 18 аспирантов и молодых
ученых, встречам с которыми отведена первая
половина дня, приходит со своими проблемами
месяц. Нам с вами трудно судить об этом.
Ведь пропорции цен здесь полностью
нарушаются. За 200 иен вы купите две зажигалки
однократного пользования, или две баночки
кока-колы, или пачку сигарет, или самые
простенькие электронные часы, или большое
яблоко. За 1000 иен на распродаже вы
получите рубашку, или галстук, или
кроссовые туфли, или две пары носок, или две
видеокассеты. За 10 тыс. иен вам продадут
вполне приличный костюм, или отличную
куртку, или два карманных калькулятора,
или отличный телефонный аппарат. За 60 тыс,
иен вы купите телевизор или
видеомагнитофон. За 100 тыс. иен вам предложат
горные лыжи и палатку, ткань для кимоно, а за
250 тыс. иен — подержанный автомобиль
в отличном состоянии.
Оставим японцам считать их семейный
бюджет. Простому люду везде живется
нелегко. Но если судить по внешнему виду
этих людей, то нельзя сделать вывода о том,
что они чувствуют себя обреченными на
нищету и голод. Они энергичны, быстры в
движениях, прекрасно одеты, веселы и
общительны. Япония, не имеющая своих
природных ресурсов, обошла нас по объему
3*
67

совокупного национального продукта.
Страна стремительно набирает темп.
В 10 вечера я отправляюсь в свой отель.
В узком переулочке заглядываю в
крохотный ресторанчик. Всего 15 мест у стойки.
Здесь вам испекут на решетке любую из
разложенных на льду рыб и подадут ее с
соусом и рисом. Все блюда, которые можно
заказать, выставлены перед входом в
стеклянной витрине. Приоткрываю дверь. Один
из персонала (здесь работает семья из
3 человек) оповещает хозяина о посетителе
возгласом «самисен». Меня усаживают.
Появляется горячая влажная салфетка в
пластиковом пакете. Вытираю лицо и руки.
Передо мной ставят стакан со льдом.
Хозяйка одобрительно смотрит за тем, как я
управляюсь с палочками, а хозяин ловко
подбрасывает рыбу на решетке, так чтобы
она успела перевернуться в воздухе.
День окончен. Сказывается разница во
времени. Утром будет трудно проснуться.
Устанавливаю будильник на 7.15 и на всякий
случай набираю две цифры на телефоне, а
затем те же 7.15. Утром просыпаюсь от
двойных звонков телефона. Компьютер
сделал свое дело. Телефон звонил почти пять
минут, пока я не пришел в себя и не
поднял трубку. Приятным женским голосом
он пожелал мне доброго утра. Пора
вставать, начинается работа.
3. ДЕНЬ ВТОРОЙ
У входа в отель всегда стоят два
свободных такси. Вслед за отъезжающей
машиной немедленно появляется новая свободная.
Причина столь невероятного, с нашей точки
зрения, феномена очень проста. На главной
улице у дорожки, ведущей к отелю,
световой сигнализатор подмигивает зеленым
глазом, если нет машин. Диспетчер на стоянке
сразу же пускает в дело радиотелефон.
Поднимаю руку, открывается дверца.
В ответ на английское приветствие шофер в
белых перчатках вежливо здоровается.
Узнав, что я русский, смотрит с
любопытством. Первый раз в жизни он видит
советского человека. Схема, заготовленная
профессором Такеучи, работает прекрасно.
Посмотрев на план, шофер удовлетворенно
кивает: «О'кей, Ямато-билдинг».
Движение очень плотное, хотя не бывает
огромных дорожных пробок, которыми так
славятся американские города. Специальные
индукционные датчики над улицей
определяют конец потока машин, способного
вместиться в следующий отрезок улицы, и
управляют системой светофоров. Но на
перекрестках ждать приходится долго,
поэтому средняя скорость движения 30—
Чайная церемония
35 км/час в часы пик. Главная проблема
владельца машины — паркинг в деловых
кварталах. Большинство стоянок
расположено в многоэтажных зданиях и оборудовано
карусельными подъемниками. Въезжаете на
площадку, выходите, закрываете дверцу, и
машина медленно поднимается вверх.
Я еду на встречу в Японское общество
содействия развитию науки (JSPS). Эта
полуправительственная организация
существует в системе Министерства образования,
науки и культуры Японии с 1967 года.
Она предоставляет ученым субсидии для
совместных научных проектов, активно
развивает международные связи. Бюджет
общества не слишком велик в сравнении с
общим объемом финансирования науки в
стране. На 1985 год, например, он составлял
5,4 млрд иен, из которых 4,8 млрд
предоставлено правительством. В том же году JSPS
израсходовало 1,5 млрд иен на
финансирование совместных научных проектов с
зарубежными организациями, 1,5 млрд иен — на
стипендии и исследования японским ученым
внутри страны, 0,7 млрд иен — на
приглашения иностранных специалистов,
0,4 млрд иен — на стипендии молодым
иностранным ученым, приезжающим на
постдокторскую стажировку в Японию. В этом
году общество JSPS пригласило 346
иностранных ученых A2 советских), а 250
японских специалистов получили субсидии для
68

поездки в другие страны A2 — в нашу
страну). Если учесть, что в зарубежные
поездки ежегодно отправляется около 50 тыс.
японских ученых, то вклад JSPS кажется
не очень значительным, поскольку имеется
много других источников финансирования
международного научного сотрудничества.
Прежде всего, это собственные средства
университетов, фирм и частных фондов.
В лучших японских университетах от 30
до 50 % всех преподавателей и научных
сотрудников ежегодно отправляются в
зарубежные командировки.
JSPS финансирует 73 совместных
научных проекта с организациями других стран
G1 — с США, но ни одного с нашей
страной). Соглашение о сотрудничестве
связывает его с 33 организациями 23 стран, в
том числе с АН СССР и Комитетом по
народному образованию СССР. Для наших
ученых эти соглашения представляют один из
главных каналов сотрудничества с японски^-
ми коллегами.
Цель моей встречи с господином Нага-
хиде Онозава, возглавляющим отдел
международных обменов, состоит в том, чтобы
выяснить причины столь слабого
взаимодействия с нашими организациями. «Мы с
большим уважением относимся к вашей
стране,— объясняет господин Онозава.— Но пока
от японских ученых поступает очень мало
предложений по сотрудничеству. Я полагаю,
что главная причина этого — отсутствие
информации об основных направлениях
ваших исследований, о достижениях, об
организации работы. Мы почти не знаем имен
ваших ученых, а наши партнеры по
сотрудничеству в АН СССР и Комитете по
образованию работают крайне неоперативно.
Оформление любой поездки затягивается на
полгода и больше. Мне легко и приятно
работать с моими коллегами из США» ФРГ,
Канады, Франции, Италии, Англии. По
первой просьбе я немедленно получаю все
необходимые материалы и информацию.
Ежегодно они присылают нам все отчеты
научных организаций, проблемные доклады и
предложения. Если возникает какая-нибудь
трудность, я могу сразу связаться по
телефону или телексу с компетентным
специалистом, который тут же принимает
решение. На оформление и организацию
поездки в эти страны я трачу 2-3 дня, в
худшем случае — неделю. В вашу страну
бесполезно звонить. Никто ничего не знает,
не может решить немедленно даже самого
простого вопроса. На большинство писем
мы и наши ученые не получаем вообще
никакого ответа». Мнение большинства
японских химиков, с которыми мне довелось
говорить на эту тему, совпадает с этим.
Почти каждый химик в Японии после
получения степени доктора философии
проводит год-два на стажировке в одной из
лучших лабораторий США, Канады или
Западной Европы. За это время завязываются
тесные личные связи. Многие молодые
японцы, вернувшись в страну, продолжают
работы, начатые за рубежом. Так возникают
совместные научные проекты, которые
поддерживает JSPS, публикуются сотни
совместных научных работ. Личная переписка, а
сейчас — электронная почта, которой
свободно пользуется любой японский химик,
стали одним из главных источников
получения самой свежей научной информации.
Быстро возникают незримые научные
коллективы, международные сообщества
ученых, разделенных десятками тысяч
километров. Они тесно координируют планы работ,
мгновенно сообщая коллегам по этим
каналам самые последние результаты. Это в
десятки раз повышает эффективность
исследований. Но из таких сообществ почти
выпадают ученые нашей страны, полностью
лишенные современных каналов связи.
Огромные невосполнимые потери от этой
вынужденной изоляции, на мой взгляд, еще
не достигли умов наших организаторов
науки. Между тем, по оценкам японских
специалистов, около половины ведущихся в
мире фундаментальных научных
исследований и почти треть прикладных работ сейчас
можно было бы не начинать совсем. Они
уже были сделаны раньше в других
странах. Их постановка обусловлена только
слабостью информационного обеспечения.
Поэтому вкладывать деньги в развитие сети
коммуникаций — чрезвычайно выгодное
дело. Трудно не согласиться с этим.
Я рассказываю господину Онозава о
больших позитивных переменах в нашей стране.
«О, перестройка! — улыбается он.— Я
желаю вам успеха». Мы договариваемся о
возможных путях расширения наших
контактов, и я покидаю его офис с чувством
горечи и обиды за нашу химическую науку.
Теплый прозрачный день, деловой
быстрый ритм жизни в городе. Навстречу
мне идут два японца в марлевых
повязках. Вспоминаю, что снимок японки и
японца именно в таких повязках опубликовала
около года назад одна из наших
центральных газет. Комментарий гласил, что в
Токио невозможно дышать из-за смрада,
создаваемого огромным количеством
автомобилей. Поэтому приходится надевать
маски. Заверяю вас, дорогой читатель, что в
этот день и во все остальные воздух
на самых оживленных улицах Токио был не
хуже, чем в любом тихом уголке Москвы.
Дело объясняется очень просто: японец,
69

который чуть-чуть простужен, не выйдет в
общественное место без повязки, опасаясь
заразить окружающих.
В советском посольстве, куда за мной
приезжает Иошито Такеучи, беседуем с
Михаилом Васильевичем Галкиным, открытым и
очень сердечным человеком. Он химик по
образованию и понимает нас с полуслова.
После встречи профессор Такеучи замечает:
«Это замечательный человек.
Доброжелателен, корректен, образован. Мне бы хотелось
его пригласить в гости». Как приятно
услышать это о соотечественнике.
В 4 часа я читаю лекцию в Токийском
университете о новых гаптотропных
перегруппировках в металлоорганических я-
комплексах, которые изучаю в течение
последних 10 лет. Мои слушатели —
студенты, аспиранты и сотрудники нескольких
лабораторий. Материал оказывается для них
новым, но языковый барьер почти не
ощущается. Скованность постепенно проходит,
и аудитория с интересом следит за тем, как
последовательно раскрывались причины
удивительной способности металлов переползать
вдоль плоскости ароматического лиганда из
одного цикла в другой. Спектры Я MP и
ИК-спектры ионных пар вызывают
оживление. Вопросы начинают задавать робко, но
затем общий интерес заставляет забыть о
трудностях английского языка. Мы беседуем
почти два часа и расстаемся вполне
довольные друг другом. Я получаю
несколько приглашений прочитать лекции в других
местах, но плотная программа вынуждает
меня отказаться.
Вечер провожу в отеле. Нужно
подготовиться к перелету в Саппоро. Наугад
переключаю каналы телевизора. Два канала
двуязычные. Можно выбрать японское или
английское звуковое сопровождение.
Конечно, смотрю Олимпиаду. Через каждые
пять минут следуют один или два
мастерских рекламных ролика. Нахожу в
программе замечательный американский фильм
«Цвет денег». Устанавливаю таймер на
0.50 и укладываюсь спать. Ровно с началом
фильма телевизор включается, будит меня
гудками. Все-таки я засыпаю в середине
картины. Разница во времени продолжает
ощущаться.
4. ДЖОРДЖ БУШ И МАЙКЛ ДУКАКИС
ПРОТИВ МЕНЯ
И ЯПОНСКОГО СЕРВИСА
Признаюсь, я никогда не питал особо
теплых чувств к Джорджу Бушу. Это утро
подпортило мое отношение и к его сопернику
на выборах в президенты США- я всегда
думал, что привычка делать одновременно
два дела — скверная привычка. Мы слушаем
радио и пишем, читаем и одним глазом
косим в телевизор, как правило, потому, что
часто не имеем нормальных условий для
работы. Нельзя ведь запретить детям
смотреть передачу, если нет другой комнаты для
работы. Я разбираю слайды к предстоящей
лекции в Саппоро. Рейс ASA61 улетает в
12 дня, поэтому, вспоминая наши порядки,
решаю отправиться в аэропорт Ханеда
автобусом в 9.30.
Начинается прямая трансляция публичных
дебатов Буш—Дукакис. Два кандидата стоят,
каждый за своей конторкой, на расстоянии
5 метров друг от друга перед столом, за
которым удобно разместились политические
обозреватели. За две минуты, которые
давались для ответа на каждый вопрос,
нужно не только ясно сформулировать свою
позицию, но и подпустить пару острых
шпилек сопернику.
Конечно, в этом много от театра, даже
от рекламного шоу. Но каковы актеры!
70

Быстрота ума, четкость мысли, чувство
юмора, культура речи. Не плохо бы и нам
перенять кое-что из этого, запретив
политическим деятелям выступать с многочасовыми
докладами, часто набитыми плохо
продуманными неточными формулировками и
бесконечным «утрамбовыванием тоники».
Абсурдность таких докладов давно доказана
психологами и медиками: нормальный
человек может слушать внимательно не более
часа. Достаточно заранее опубликовать
текст речи. Думаю, что немногие из наших
политиков выдержали бы состязание,
подобное этим публичным дебатам.
Трудно оторваться от этого зрелища, и я
пропускаю автобус. Следующий идет в 11.05.
Усаживаюсь в кресло, не замечаю, что вслух
ругаю обоих кандидатов. Молодой
англичанин, услышав ряд крепких английских вы-
ш
ражений, успокаивает меня: «Сэр, у вас еще
прорва времени. Я улетаю на 10 минут
раньше. В аэропорту мы будем в 11.35.
Вы еще успеете выпить чашку кофе, а я, к
сожалению, нет».
Он приехал из Англии 6 лет назад
преподавать английский язык в колледже
и вести занятия в нескольких фирмах,
женился на японке. Теперь, заработав
приличную сумму, собирается поехать в
Северную Африку. Я удивлен, поскольку всегда
считал, что труд в Японии ценится
дешево. «Что вы, сэр, я получал бы на родине
в два раза меньше. Здесь за любую
хорошую работу платят отлично. Многие
европейцы сейчас работают здесь по нескольку
лет. Конечно, другая культура, другой язык,
другая пища, но я привык ко всему очень
быстро. Мне нравится эта страна». Я
спрашиваю его мнение об уровне гуманитарной
культуры среднего японца. «Как и в любой
другой стране, здесь много очень разных
людей. Но доля широко образованных
людей, интересы которых выходят за узко
профессиональные рамки, в Японии гораздо
меньше, чем в США и в Европе.
Инженеры, менеджеры и в большинстве случаев
ученые знают мировую литературу, музыку,
живопись очень слабо и мало интересуются
этим. Даже собственную культуру знают
плохо. Технократический подход все-таки
преобладает, хотя постепенно интерес к
освоению культуры нарастает».
В 11.32 автобус останавливается у входа
в аэровокзал. В 11.40 заканчиваю все
формальности с регистрацией и действительно
успеваю выпить чашечку кофе. «Боинг-767»
мягко трогается с места. На больших
телевизионных экранах, установленных в
каждом салоне, бежит взлетная полоса. Без
видимого форсажа двигателей, без дрожи и
напряжения самолет поднимается в воздух.
Стюардессы разносят традиционные горячие
салфетки, бульон и крекер.
Теперь можно откинуть спинку кресла,
закурить и попросить руководство для
«Урока в небе». Слушаю в наушники
обиходные японские фразы и английский перевод,
повторяя их про себя. Сосед-филиппинец
украдкой покуривает длинную крепкую
сигару. Сильный терпкий запах привлекает
внимание стюардессы. Она вежливо, но
настойчиво просит его прекратить. В салонах нельзя
курить сигары и трубки. Филиппинец
сопротивляется, но сразу сдается, когда
девушка в обмен на сигару предлагает ему
пачку сигарет. Тридцатиминутный урок
японского заканчивается, и я переключаю
канал. Всего транслируется 5 стереопрограмм:
классический джаз и спиричуэле, японская
народная музыка, классическая музыка
(Чайковский, Григ, Шуман, Моцарт и Гайдн),
две программы тяжелого рока.
Телевизионный канал занят рекламой рейсов
компании ASA. Затем включается камера,
показывающая море и суда под нами,
приближающая землю Хоккайдо. Точно в 13.25 мы
приземляемся. Через 15 минут я пожимаю руку
встречающему меня сотруднику профессора
Хикичи, и мы трогаемся в путь.
Доктор химических наук
Ю. А. УСТЫНЮК
Продолжение следует
В оформлении статьи использованы нэцкэ
из коллекции Эрмитажа.
Поправка
В № 2, на стр. 41, в правой колонке текста пропущена
строка. Следует читать: «Недавно сотрудники
ВНИИ Генетики и Института молекулярной генетики
АН СССР М. Ю. Бородовский, А. А. Миронов и автор
этих строк тщательно проанализировали геном
излюбленного объекта исследований молекулярных
генетиков — фага лямбда и обнаружили в ием скрытые «швы»,
положение которых хорошо согласуется с
представлением генетиков о структуре этого фага».
71

Еще о мыльных
пузырях

С мыльными связавшись пузырями.
Не к чему глядеть на них зверями;
Ну какая вам от них беда?!
Новелла МАТВЕЕВА. Речь
в защиту мыльных пузырей
Очень давно, в июльском номере нашего
журнала за 1968 год были помещены
несколько отрывков из книги
английского ученого и популяризатора науки
Чарльза Бойса «Мыльные пузыри»,
перевод которой был сделан еще в 1937 году.
Снабдив эту публикацию комментарием
академика П. А. Ребиндера, мы
попытались придать ей соответствующее
тому времени научное звучание.
Примерно через десять лет в июльском
и августовском номерах «Химии и
жизни» за 1979 год были опубликованы
описания ряда занимательных опытов
с мыльными пузырями.
Затем, благодаря статье А. Т. Фоменко
«Геометрия мыльных пленок»,
появившейся в № 6 нашего журнала за
1982 год, наши читатели смогли
убедиться в том, что мыльные пузыри
не просто детская забава, а объекты
серьезных научных исследований.
Сегодня мы возвращаемся к этой теме
для того, чтобы рассказать о новых
профессиях обыкновенных мыльных
пузырей. Итак...
УДОБНАЯ МОДЕЛЬ
На первый взгляд сосуд, полный
летающих мыльных пузырей, не более чем
коллекция прыгающих шариков. На
самом деле это тщательно
сбалансированная система. Схлопывание даже
одного пузырька приводит к перестройке
системы, и затем все опять
стабилизируется. Форма пузыря определяется
в основном силами поверхностного
натяжения. Он имеет сферическую
форму потому, что сфера имеет
наименьшую поверхность объема, в ней
заключенного. Любая другая форма того же
объема будет иметь большую
поверхность.
Именно минимизация поверхностной
энергии и определяет поведение грозди
пузырей. Если встречаются два
пузыря — их разделяет тонкая пленка. Если
пузыри одного размера, то пленка
плоская. В противном случае она имеет
кривизну, направленную в сторону
большего пузыря. Когда встречаются три
пузыря, то их поверхности раздела
пересекаются по одной линии и угол
между двумя парами плоскостей
составляет 120 градусов.
Гроздь мыльных пузырей — удобная
модель для сложных физических
экспериментов. Например, травленая
металлическая поверхность под микроскопом
обычно имеет вид беспорядочной смеси
зерен. Каждое зерно — единичный
кристалл, состоящий из атомов,
расположенных в правильном порядке. При
застывании металла микроскопические
кристаллы начинают расти, пока не
сталкиваются друг с другом. Таким
образом, подчиняясь физическим и
химическим законам, формируются
границы зерен, структура которых часто
выглядит именно так, Как мыльная пена,
а иногда так же себя и ведет. Например,
в стали, являющейся смесью карбидов
и железа, границы зерен при нагреве
перемещаются. Их поведение
напоминает то, что происходит с гроздью
мыльных пузырей, когда больший
пузырь растет за счет малых.
Таким образом, используя мыльную
пену в качестве грубой модели структуры
металла, можно найти пути для
получения сплавов с желаемыми свойствами.
Американский математик Дин Е.
Тейлор, использовав правила поведения
мыльных пузырей, разработал
компьютерно-графический метод предсказания
путей формирования кристаллов при
различных условиях.
АРХИТЕКТОР ИШЕТ АНАЛОГИЮ
Кажется, еще никогда, со времен готики,
архитектура не демонстрировала такой
безудержной смелости конструкций,
побеждающей инертную массу
материала. Своды-оболочки, возводимые
мексиканцем Феликсом Канделлой и
итальянцем Энрико Кастильони,
кажутся легкой тканью, небрежно
наброшенной на сооружение и касающейся
земли всего в нескольких точках.
Именно так поступает
западногерманский инженер Фрей Отто, создавая
свои легкие вантовые конструкции,
состоящие из полупрозрачных мембран,
поддерживаемых сетями из стальных
73

канатов, укрепленных на концах высоких
мачт. И пусть покажется невероятным,
но именно мыльные пузыри, это
экономное и наиболее элегантное создание
природы, стали одним из главных
инструментов Отто при проектировании
выставочных комплексов, концертных
залов и знаменитого олимпийского
стадиона в Мюнхене (рис. 1).
го понятия, как минимальные
поверхности.
Вынутое из сосуда с мыльной водой
проволочное кольцо, охваченное
радужной пленкой, имеющей форму тонкого
диска, имеет наименьшую площадь,
а следовательно, является фрагментом
минимальной поверхности.
Если кольцо заменить изогнутой, но
Свои эксперименты Отто начал с того,
что взял плексигласовую тарелку и
воткнул в нее множество тонких
стержней различной высоты. Вершины этих
стержней он соединил свободно
провисающими нитями. Опуская такую
конструкцию в мыльный раствор и
осторожно доставая ее, он наблюдал
волшебную трансформацию этого неуклюжего
на первый взгляд сооружения в
сверкающую, подобно восточным шатрам,
замысловатую форму. Образовавшаяся
между нитями мыльная пленка
заставляла их натягиваться и создавать
эффектную раковинообразную кровлю.
Причем с каждым новым погружением
в раствор эта кровля меняла свои
очертания. Полученные таким образом
модели Отто тщательно измерял и
фотографировал, строил миниатюрные
копии из твердых материалов и испытывал
их в аэродинамической трубе, имитируя
нагрузки от ветра и снега. После этого
начинался процесс конструирования с
заменой мыльной пленки
синтетическими материалами, а нитей —
стальными канатами.
АССИСТЕНТ МАТЕМАТИКА
Мыльные пленки — прекрасный объект
для изучения такого математическо-
замкнутои проволочной петлей, то
площадь образовавшейся пленки будет
также представлять собой минимальную
поверхность, хотя форма ее будет менее
очевидной. Более чем сто лет тому назад
бельгийский физик Джозеф Плато,
который не один год посвятил изучению
мыльных пленок, выдвинул
предположение о том, что они могут охватить
проволочную петлю практически любой
формы.
Если заменить проволоку кривой, а
мыльную пленку поверхностью, то
частное наблюдение может превратиться
в широкую математическую проблему,
известную сегодня как проблема Плато,
и озадачившую математиков всего мира
на многие десятилетия.
Маленький пример. Проволочная
петля, изогнутая в виде громоздких
старомодных наушников, может выйти
из мыльного растворгГ с пленкой,
обтягивающей ее тремя различными
способами (рис. 2). Не исключено, что
при каждом новом погружении пленка
будет принимать иные формы.
Это бесчисленное разнообразие форм
предоставило математикам обширные
возможности для разработки систем
классификации минимальных
поверхностей. Одна из таких классификаций была
74

создана на основе ветви геометрии,
называемой топологией.
В странном мире топологии, где
расстояния мало что значат, кофейная
чашка с одной ручкой и бублик
практически неразличимы. Топологи
объясняют это тем, что если чашку растянуть,
сжать или изогнуть, то она может
принять форму бублика. А вот линия
Плоскость, катеноид и геликоид,
описанные еще в восемнадцатом
столетии, до недавних пор считались
единственными представителями класса
совершенных минимальных поверхностей —
безграничных в пространстве и не
пересекающих себя ни в одной точке.
Топологически как плоскость, так и
геликоид могут быть смоделированы
и круг топологически не равнозначны:
ведь круг, чтобы его превратить в линию,
придется разорвать. Также невозможно
превратить стакан в бублик без того,
чтобы не проделать в нем дырку.
Как мы имели возможность убедиться
ранее, пленка, образуемая кольцом,
вынутым из мыльной воды, это маленький
кусочек минимальной поверхности —
идеализированного математического
объекта, называемого плоскостью.
Два кольца после погружения в
мыльный раствор могут выйти с пленками
дискообразной формы, а мыльная
пленка, соединяющая оба кольца, может
образовать, как это показано на рис. 3,
другую минимальную поверхность —
катеноид.
Свободный виток проволоки,
свернутой в виде спирали, создает еще одну
мыльную конструкцию с минимальной
поверхностью, называемую геликоидом
(рис. 4).
полой сферой с одним отверстием,
а катеноид — сферой с двумя
отверстиями.
Несколько лет назад бразильский
студент Целсо Коста умудрился
составить довольно трудный набор уравнений,
описывающий еще не известную ученым
бесконечную минимальную поверхность.
Топологически поверхность Косты
можно смоделировать как бублик, покрытый
шоколадом, из которого вырезали три
куска. Такая фигура, будучи
деформированной, может простираться в
бесконечность сразу в трех направлениях.
Но оставался вопрос: не пересекает
ли себя поверхность? Математики Давид
Хоффман и Билл Микс из Массачусет-
ского университета взялись за решение
этой проблемы. Они предложили
определить с помощью компьютера
численные значения координат поверхности
и затем построить на экране дисплея
ее графическое изображение. Самые
75

первые из полученных картинок дали
обнадеживающие результаты.
Поверхность оказалась свободной от
самопересечений и имела высокую степень
симметрии. Воодушевленные
математики приступили к графическим
исследованиям, вращая поверхность и изучая
ее сегмент за сегментом. Через
некоторое время они выявили истинную
форму этой новой минимальной
поверхности. Она была поразительно
интересной, в чем можно убедиться, взглянув
на рис. 5. Фигура имела элегантность
грациозно вращающейся балерины,
выскочившей из своей пачки, которая
продолжала крутиться параллельно
земле. Два отверстия пронзали нижнюю
поверхность юбки и соединялись, чтобы
сформировать открытый вверх катеноид.
Другая пара отверстий, расположенных
под прямым углом, вела во второй
катеноид. Таким образом Хоффман и
Микс математически доказали, что
поверхность Косты и в самом деле
первая завершенная минимальная
поверхность ограниченной топологии,
открытая за последние 200 лет.
Исследователи не удовлетворились своим
феноменальным результатом и вскоре
публично продемонстрировали
полученное компьютерным путем целое
семейство новых минимальных поверхностей.
СПЕКТР ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Шаг за шагом странный, прекрасный
новый мир минимальных поверхностей
изучается. Математики, решая сложные
уравнения, подбираются к невероятным
фигурам, искривленным трубам,
геликоидам с туннелями, перфорированным
сосудам. Некоторые формы расцветают
причудливыми цветами, другие —
готовые иллюстрации фантастических
романов.
Эволюция минимальных
поверхностей, начало которой положили
мыльные пузыри, вызывает интерес больший,
чем математический или эстетический.
Поверхности минимальных площадей
часто встречаются в физических и
биологических системах, особенно на границах
раздела сред. Можно их применить
и для исследования структуры
различных полимеров. Один биолог даже
предложил использовать эти вновь
открытые формы в качестве моделей для
изучения положения развивающихся
эмбрионов в организме матери. А
зубной техник решил создать
искусственные зубы, взяв за основу одну из
новых поверхностей минимальной
площади, считая, что наличие в ней
большого числа отверстий позволит создать
наименьший контакт зуба с челюстью
и в то же время обеспечит хорошую
его приживляемость при костной
имплантации.
Действительно, польза от таких,
казалось бы, бессмысленных созданий,
как мыльные пузыри, огромна. И не
исключено, что в последующих
публикациях мы вновь встретимся с ними.
Ведь области, в которых
удивительные свойства мыльных пузырей могут
найти применение, поистине
неисчерпаемы.
д. с. шокин
по материалам газеты «Washington Post»,
18 сентября 1988 г.
76

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
тест
Готовы ли вы сдавать вступительные
экзамены по химии в институт? Первую
предварительную оценку вам даст этот
тест. Его специально составил для
нашего клуба профессор И. К. Цитович.
Самостоятельно, не пользуясь
учебником, ответьте на двенадцать
предлагаемых вопросов. Выберите из пяти
предлагаемых ответов подходящий и
выпишите его номер на отдельном
листке.
1. Какая масса гидроксида магния
содержит 3,01 • 1023 молекул?
1L,1 г; 2) 0,5 г; 3) 11,2 г; 4) 58,3 г;
5) 29,0 г.
2. Какие значения магнитного
квантового числа электронов возможны при
орбитальном квантовом числе «три»?
1) +4,+3,+2,+1;2) — 3,— 2,— 1,
0; 3) +3, +2, +1, 0; 4) +3, +2, +1,
0, —1, —2, —3; 5) —3, —2, —1, 0,
+ 1, + 2, +3.
3. Сколько нейтронов содержит ядро
атома хлора 37С1?
1) 17; 2) 18; 3) 35; 4) 37; 5) 20.
4. Какой из перечисленных элементов
отличается наибольшей
электроотрицательностью?
1) фосфор; 2) сера; 3) хлор; 4)
кислород; 5) фтор.
5. Молекулы какого из перечисленных
веществ не полярны?
1) вода; 2) сероводород; 3) хлоро-
водород; 4) аммиак; 5) хлор.
6. Какое соединение проявляет
свойства как окислителя, так и
восстановителя?
1) сульфат натрия; 2) азотная
кислота; 3) перманганат калия; 4)
сероводород; 5) нитрит натрия.
7. У какой соли рН водного раствора
больше семи?
1) хлорид аммония; 2) сульфат
меди; 3) нитрат алюминия; 4)
сульфат калия; 5) сульфит натрия.
8. Что получается при гидролизе
карбоната натрия на первой ступени
(кроме гидроксида натрия)?
1) натрий; 2) оксид натрия; 3) оксид
углерода; 4) угольная кислота;
5) гидрокарбонат натрия.
9. Какова нормальная концентрация
2М раствора ортофосфорной кислоты?
1) 1 н; 2) 2 н; 3) 4 н; 4) 5 н; 5) 6 н.
Клуб Юный химик
77

10. Какой объем 0,1 М раствора
хлороводородной кислоты нейтрализует
10 мл 0,1 М раствора гидроксида
натрия?
1) 5 мл; 2) 20 мл; 3) 12 мл; 4) 8 мл;
5) 10 мл.
11. Сколько изомеров у гептана?
1) 2; 2) 3; 3L; 4) 6; 5)9.
12. Какое действующее начало у
гербицида 2,4-Д:
1) дихлоруксусная кислота; 2) ди-
хлорацетат натрия; 3) 2,4-дихлор-
фенол; 4) 2,4-дихлорфеноксиуксус-
ная кислота; 5) 2,4-дихлорфенокси-
ацетат натрия.
Готово? Теперь подсчитайте количество
правильных ответов (они все стоят под
номером пять). Если правильных
ответов у вас получилось больше
десяти, то значит, вы готовы сдавать
экзамены по химии в химический вуз или на
химический факультет. Если
правильных ответов от семи до десяти, то вы
можете сдавать экзамен по химии в
нехимический вуз. Ну, а если вы смогли
ответить менее чем на семь вопросов,
то ваши знания еще недостаточны.
Не отчаивайтесь, если вам не хватает
знаний по химии: еще не поздно их
наверстать. Ну, а тем, кто правильно
ответил на все вопросы, советуем не
очень-то задирать нос — уверяем вас,
что вы еще очень многого не знаете.
РАССЛЕДОВАНИЕ
Что же тут удивительного?
В помидоре содержится
природный краситель
каротин. Он-то и окрашивает
помидор. Наверное, так
думают многие Давайте
познакомимся с каротином
поближе.
Впервые каротин и
другой аналогичный
краситель — ксантофил еще в
1837 году выделил Берце-
лиус из осенних листьев.
Спустя семьдесят лет
химики научились получать
чистые кристаллы из красного
пальмового масла, из
луговой травы, из красного
перца, из моркови.
Существует множество
различных методик. Но все
они сложны с точки зрения
безопасности —
приходится манипулировать
большими объемами
органических растворителей,
поскольку содержание
красителя в растениях ничтожно.
Каротин экстрагируют пет-
ролейным эфиром из
сухого порошка моркови,
луговой травы, жгучего
венгерского перца. Чтобы извлечь
полтора грамма чистого
кристаллического
каротина, требуется пять
килограммов высушенных
стручков красного перца и
десятки литров органических
растворителей. Поэтому
сегодня каротин получают
методами синтетической
органической химии.
Как вы думаете, какого
цвета чистые кристаллы
каротина? Фиолетового! Так
78
lWr 1ULJU tt^u Ь||

почему же помидор
красный? Оказывается, помимо
каротина в помидоре
содержится его изомер ли-
копин с той же формулой
С4оН5б- Это соединение
также можно получить
экстракцией из большого
количества помидоров и
синтетическим путем. Чистые
кристаллы ликопина
оранжево-желтого цвета.
Комбинация этих двух веществ
в кожуре помидора и дает
разнообразную гамму
красных оттенков.
Теперь осталось
разобраться, почему ликопин и
каротин окрашены. Дело в
том, что оба эти
соединения содержат большое
количество двойных связей.
н3сч/сн5
•с-сн«сч'
СИ,
с
сн.
I
и И н н Л сн '„
Химики называют зти
фрагменты хромофорными.
Они поглощают свет с
определенными длинами
волн и кажутся нам
окрашенными.
Расследование провела
Таня САДЫКОВА,
выпускница московской
школы № 174
ловкое, л,.;
tlU&cJC*^.
В погожий летний день можно увидеть,
как по зеркалу пруда или тихой речной
заводи быстро скользит, словно на коньках,
клоп-водомерка. Если постоять на берегу
подольше, наверняка заметишь похожего
на улитку моллюска прудовика, который
забавно ползет в воде, подвесившись к
нижней стороне водной глади. И того и другого
держит пленка поверхностного натяжения
воды. О ней и пойдет речь.
История изучения поверхностной пленки
воды еще раз напоминает нам истину —
удивительное рядом. Долгое время
гидробиологи и гидрохимики смотрели сквозь
нее, как мы часто смотрим через стекло,
не замечая его. Лишь сравнительно
недавно исследователи заинтересовались, что же
это за вещь такая — поверхностная пленка?
Биологи были очень удивлены, когда
узнали, что поверхностная пленка обитаема.
Казалось бы, ну кто осмелится жить в столь
ненадежном месте? Чуть подул ветер — на
воде появилась рябь, сильнее ветер —
поверхность воды мнут и разбивают волны.
Не говоря уже о шторме, когда на глубину
уходят даже не боящиеся никого и ничего
акулы. Тем не менее пленка заселена
довольно густо, и плотность жизни здесь
гораздо больше, чем в подстилающей
водной толще.
Кроме постоянных обитателей пленки,
которую называют нейстон, на ней
проводят часть жизни рыбы, точнее, икринки —
рыбьи яйца. Дело в том, что рыбе,
обитающей в открытом море, негде отложить
икру. На дно — глубоко: ведь личинка,
вылупившаяся из икры, должна глотнуть
пузырек воздуха, иначе не разовьется
воздушный пузырь и животное погибнет. Вот
и прикрепляется рыбья икра к
поверхностной пленке воды, созревает здесь как в
инкубаторе. Об этом подробно рассказано в
книге одного из ведущих советских
гидробиологов члена-корреспондента АН УССР
Ю. П. Зайцева «Жизнь морской
поверхности».
Но вернемся к поверхностной пленке и
79

взглянем на нее глазами химика.
Микронной толщины раздел между водой и
воздухом обогащен веществами, которые
содержатся в морской воде в небольших
количествах. Например, концентрация
тяжелых металлов здесь примерно на
порядок выше. Если водоем загрязняется
углеводородами, детергентами или
пестицидами, хуже всех чувствует себя нейстон. Все
перечисленные загрязняющие вещества
больше всего концентрируются в
поверхностной пленке. Радужные разливы бензина
с моторных лодок или дизельного топлива с
судов, к сожалению, пока нередкое
явление.
Поверхностную пленку отбирают на
анализ так называемым пробоотборником
Гаррета. Это деревянная рама, метр на
метр, на которой натянуто сито—
мельничный газ. Каждый уважающий себя
гидрохимик сам мастерит пробоотборник.
Изделие, конечно, примитивное, но именно по
этой причине требующее особого старания.
Небрежно изготовленный пробоотборник
после пары маканий в воду рассохнется или
изогнется пропеллером. А его поверхность
должна быть идеально ровной.
Пробу водной пленки берут, осторожно
дотрагиваясь до нее мельничным газом.
Нельзя дважды подряд макать
пробоотборником или с силой опускать его на
поверхность водоема. Раму с пробой
поверхностной пленки наклоняют на один угол и
сливают воду в заранее подготовленную
емкость. Аккуратно работая, можно довольно
быстро начерпать много водной пленки для
последующих анализов.
Еще один совет: если поверхностную
пленку вы отбираете на анализ не с берега,
а с лодки, старайтесь взять пробу с
подветренного борта.
Может, кто-нибудь недоумевает: что нам
такое рассказывают, ведь лед еще не
везде сошел, какая тут пленка? Согласен, лето
еще не скоро, но быстренько сколотить
раму и черпать пленку без разбора
способен любой. Гораздо сложнее брать пробы с
толком, с определенной целью. А для этого
нужно познакомиться с литературой о
поверхностной пленке, составить план
исследования, к примеру, оценить степень
загрязненности водной поверхности вблизи
пристани или стоков предприятия. Понятно,
что одни химические показатели отдельно
от биологических не дадут полной
картины. Значит, нужно познакомиться с
гидробиологическими методами, для чего
полезно прочитать более серьезную книгу
Ю. П. Зайцева «Морская нейстонология»,
переведенную, кстати сказать, в США.
Словом, пока вы будете готовиться, лед
растает.
В следующих номерах журнала будет
продолжен рассказ об отборе проб воды,
донных отложений, водных организмов, а
также о методах их химического анализа.
С. БЫВАЛОВ
Запуская на школьных
переменках бумажных
голубей, складывая из
бумажного прямоугольничка
забавных чертиков или пуская
по весенним лужам
бумажные кораблики, вы
наверняка не задумывались, что
занимаетесь древним
японским искусством оригами,
стоящим в одном ряду с
традициями икебаны,
воздушной архитектурой
храмов, строгим порядком
чайной церемонии...
Знатоки оригами
утверждают, что из простого
квадратика бумаги можно, не
пользуясь никаким другим
инструментом, кроме рук,
ел ожить буквально все:
стрекозу, рыбку, жирафа,
фламинго, не говоря уже о
всевозможных
самолетиках, домиках, коробочках.
В этом весеннем номере
мы научим вас, как сделать
приятный подарок —
веточку цветущих лилий. Для
80
Клуб Юный химик

изготовления каждого
цветка потребуется квадратик
цветной бумаги. Сложите
его вчетверо, как показано
на рис. 1. Затем каждый из
получившихся квадратиков
согните по диагонали к
центру. Как это сделать,
можно понять из рис. 2.
В итоге у вас получится
заготовка цветка,
изображенная на рис. 3. Повернув
каждый лепесток вокруг
центральной оси, вы увидите
фигурку, похожую на ту,
которая нарисована на
рис. 4. Сгибая внутрь
уголки всех четырех лепестков,
вы получите то, что
изображено на рис. 5. Теперь
вам осталось отогнуть
лепестки наружу, расправить
конструкцию, и цветок
готов.
Дальше все зависит от
ПОЧТА КЛУБА
В апрельском выпуске
Клуба A988 г.) автор заметки
«Серпентарий фараона»
пишет, что реакцию
разложения роданида ртути
заметил А. Руссиль в 1865 году.
Но это не совсем верно. Эта
реакция была открыта еще
в 1820 году выдающимся
немецким химиком
Фридрихом Велером. Об этом
подробно написано в
монографии К. Манолова
«Великие химики».
«Осенью 1820 года Ве-
лер, будучи студентом
Марбургского
университета, проводил свое первое
научное исследование.
Он изучал свойства
нерастворимых в воде тиоциана-
тов серебра и ртути. Тиоци-
анат ртути он получал,
смешивая растворы тиоцианата
аммония и нитрата ртути.
вашей фантазии. Изготовив
несколько таких цветов,
можно укрепить их на
настоящей ветке, но, чтобы не
нарушать правила игры,
лучше сделать ветку из
свернутой в трубочку
бумаги.
Отфильтровав белый
осадок, он поставил его
сушить, а сам лег спать.
Но ему не спалось, время
тянулось медленно, а до
утра было так далеко.
Велер встал, зажег свечу
и принялся за работу:
положил часть тиоцианата ртути
на глиняную плитку и
приблизил ее к раскаленным
углям в камине. Немного
погодя, когда плитка
нагрелась, белый порошок стал
слегка потрескивать.
Вещество начало расползаться
по плитке, словно живое,
изменяя цвет от белого к
желтому и сильно
увеличиваясь в объеме. Велер с
интересом смотрел на
происходящее. Когда
потрескивание закончилось, он
взял новую порцию белого
порошка и стал растирать
его, немного смочив,
между ладонями. Полученную
белую «колбаску» он
некоторое время посушил на
плитке, а потом стал сильно
нагревать с одного конца.
Послышалось знакомое
потрескивание. Горячий
конец начал сильно разду-
Если же сделать такой
цветок из промокашки, то
получится прекрасный
фильтр, который наверняка
пригодится в вашей
домашней лаборатории.
К. МИТИН
ваться и образовывать
большой шар, который быстро
перемещался вдоль
«колбаски», так как реакция
распространялась по всей
массе. Наконец реакция
прекратилась, оставив
неподвижную желтую массу.
В эту ночь спать Велер,
конечно, не мог. Ведь он
впервые наблюдал
термическое разложение
тиоцианата ртути, которое
протекало так удивительно...
Велер продолжал
исследования еще несколько
месяцев, а потом подробно
описал явление в своей
первой научной статье.
Вот уравнение этой
реакции:
2Hg(SCNJ=2HgS-b
CS2+CN4.
Продукты разложения
токсичны, поэтому такой опыт
юным химикам лучше не
проводить. Воспользуйтесь
теми относительно
безопасными рецептурами
«змей», которые были
опубликованы в прошлогоднем
апрельском номере.
А. Галицкий,
Ташкент
4 Химия и жизнь N9 3
81

Зазвонил телефон. Незнакомый женский
голос сказал: «С вами будет говорить Мстислав
Всеволодович». Дело было в 1962 году —
кажется, в декабре — помню, дни были
короткие. Никогда до этого президент
Академии и Главный теоретик космонавтики
не баловал меня своим вниманием —
отношения были сугубо «односторонние». Что-то,
значит, случилось экстраординарное.
«Так вот, Иосиф Самуилович,— раздался
тихий, брюзгливый, хорошо мне знакомый
голос,— чем говорить в кулуарах всякие
гадости о Борисе Павловиче, поехали бы к
нему в Ленинград и изучили бы его работы
на месте, т. е. на Физтехе. Вы поедете
«Стрелой» сегодня. С Борисом Павловичем я уже
договорился. Вас встретят. И, пожалуйста,
разговаривайте там вежливо — представьте
Окончание. Начало см. «Химия и жизнь»,
1988, № 9; 1989, № 1 и 2.
82

себе, что вы беседуете со своим
иностранным коллегой. Ясно?» Я только ошалело
задал Келдышу идиотский вопрос: «А кто же
будет платить за командировку?» Я тогда не
работал в системе Академии наук. «Что?» —
с омерзением, смешанным с удивлением,
произнес Президент. «Простите, глупость
сказал. Сегодня же еду». Раздались
короткие телефонные гудки.
Это он неплохо поддел меня с
«иностранным коллегой» — что называется, ударил
меня «между рогашвили», как выражался
когда-то студент-фронтовик Сима Миттель-
ман. Звонку Президента предшествовало
поразившее меня событие. Я получил
неожиданное предписание явиться в
определенный час в Президиум Академии наук,
в кабинет Президента, дабы
присутствовать на некоем совещании, о характере
которого не было сказано ни одного слова.
Значит, особо секретное дело должно
обсуждаться. Я тогда с большим азартом
занимался космическими делами и частенько заседал
в Межведомственном совете, где
председателем был Мстислав Всеволодович.
Заседания проходили у него в кабинете на
Миуссах. «Но почему на этот раз заседание будет
в Президиуме?» — недоумевал я.
Весьма заинтригованный, я прибыл туда
минут за 10 до начала. Первое, что меня
поразило — это совершенно незнакомые мне
люди, которых я до этого никогда не видел.
Попадались, конечно, и знакомые лица —
помню, в углу сидел Амбарцумян, за время
заседания не проронивший ни слова.
Кажется, был еще и Капица. Из незнакомых
персон меня поразил грузный пожилой
человек с абсолютно голым черепом,
необыкновенно похожий на Фантомаса,— будущий
Президент Академии Александров. Однако
центральное место в этом небольшом,
сугубо «элитарном» сборище занимал
энергичный, тоже совершенно лысый мужчина
средних лет, отдававший своим помощникам
какие-то приказания. Сразу было видно, что
этот незнакомый мне человек привык к
власти. Кроме того, бросалось в глаза, что он был
на самой короткой ноге с высшим
начальством. На стенах кабинета Келдыша
сотрудники незнакомца развешивали большие
листы ватмана, на которых тушью были
изображены какие-то непонятные мне
графики.
Президент открыл собрание, и я сразу
же почувствовал себя не в своей тарелке,
ибо только я один абсолютно не понимал
происходящего — остальные были в курсе
дела. Слово было предоставлено Борису
Павловичу — так звали важного незнакомца.
Впрочем, незнакомцем он был только для
меня, чужака и явно случайного человека
в этой комнате. Все его знали настолько
хорошо, что ни разу его фамилия не
произносилась.
Борис Павлович тотчас же приступил к
делу, суть которого я понял далеко не сразу.
Он напомнил присутствующим, что два
года тому назад было принято (...)
постановление, обеспечивающее проведение
ленинградским Физтехом особо секретных работ
важнейшего государственного значения. За
это время была проделана большая работа
и получены весьма обнадеживающие
результаты. Поэтому он просит высокое
собрание одобрить проделанную работу,
продлить срок постановления и,
соответственно, выделить для этих работ еще
несколько миллионов рублей. Когда
докладчик очень кратко излагал полученные
результаты, он довольно туманно пояснял
висевшие на стенах графики. Это дало мне
возможность постепенно понять смысл
проводимых на Физтехе работ. Когда этот смысл,
наконец, дошел до меня, я едва не упал со
стула. Первое желание было дико
расхохотаться. С немалым трудом подавив смех,
я стал накаляться. Оглянувшись кругом,
я увидел очень важные лица пожилых,
обремененных высокими чинами, людей.
Единственный, не считая меня, астроном —
Амбарцумян сидел и, подобно китайскому
болванчику, ритмично качал головой. На миг
мне показалось, что это какой-то дурной
сон, или я сошел с ума.
4*
83

И действительно, было от чего астроному
сойти с ума. Борис Павлович, как нечто само
собой разумеющееся, утверждал, что
астрономы уже давно и окончательно запутались
в вопросе о происхождении комет и
метеоров. Они (астрономы), будучи
невежественными в современной ядерной физике, не
понимают, что на самом деле кометы и
продукты их распада (т. е. метеорные потоки)
состоят из антивещества. Попадая в земную
атмосферу, крупицы антивещества там
аннигилируют и тем самым порождают гамма-
кванты. Вот эти атмосферные вспышки
гамма-излучения, якобы совпадающие с
попаданиями в атмосферу отдельных
метеоров, и наблюдали (совершенно секретно!)
во исполнение (...) постановления
сотрудники Физтеха! Что и говорить, работа была
поставлена с огромным размахом. Пришлось
заводить свою радарную службу наблюдения
метеоров, организовывать полеты специально
оснащенных самолетов-лабораторий и
многое, многое другое. Одновременно по этой
тематике работало до сотни человек. Корни
моего возмущения можно понять, если я
скажу, что на всю метеорную астрономию
в нашей стране тратилось в несколько сот
раз меньше материальных средств, чем на
эту более чем странную затею! И потом —
какой тон позволил себе этот чиновник,
дремучий невежда, по отношению к
астрономам! Хорош гусь и этот Амбарцумян —
уж он-то знает, что на Физтехе занимаются
бредом, а молчит! Не хочет, видать, портить
отношения с важными персонами и молчит!
Господи, куда же я попал?
Собрание длилось недолго — не больше
30 минут. Деятельность Физтеха одобрили,
деньги выделили, докладчика весьма хвалили.
Мне подымать шум на таком фоне было
просто немыслимо. Когда стали расходиться,
я спросил знакомого работника Президиума,
молодого Володю Минина: «А кто он,
собственно говоря, такой, этот Борис
Павлович?» «Как кто? Это директор Физтеха
академик Константинов!» Эта фамилия была
для меня, что звук пустой — я такого физика
просто не знал. Тут я дал волю своим долго
сдерживаемым чувствам и в самой
популярной форме, усвоенной мною в юности,
когда я работал десятником на строительстве
БАМа, объяснил Минину, что я думаю об
этой «особо важной» теме, о товарище
Константинове, об идиотах, которые участвовали
в этом балагане, и кое-что еще.
Объяснения давались довольно громко, в
«предбаннике» кабинета Президента и, несомненно,
были услышаны не одним Володей. А через
несколько дней мне позвонил Президент.
Получив приказ Келдыша, я понял, что
влип в малоприятную историю. Ехать в
Ленинград, в чужой, враждебный институт,
естественно, не хотелось. Тем более, что
метеорами и кометами никогда в жизни я не
занимался. «А там, у Константинова,—
думал я,— в лучшем в стране физическом
институте, как-нибудь уж есть люди, в
метеорном деле разбирающиеся получше, чем
я,— полный дилетант. Но ведь истина — то,
что называется «истина в последней
инстанции» — на моей стороне! Ведь то, что там
делается — полный горячечный бред! И
неужто я не выведу их на чистую воду? Грош
мне цена тогда. Значит — в бой!» Оставшиеся
несколько часов до отъезда в Ленинград
я потратил на штудирование популярной
брошюры о метеорах, написанной канадским
специалистом этого дела Милманом. Вся
брошюра — 35 страниц, как раз то, что надо
для понимания сути дела.
Было еще темно, когда на Московском
вокзале меня встретили два незнакомых
сотрудника Физтеха, усадили в машину и
повезли на Лесной. В своем кабинете,
увешанном теми же самыми графиками, что висели
за несколько дней до этого в Президиуме
Академии, меня уже ожидал Борис
Павлович. На стульях вдоль стен сидела
дюжина незнакомых мне людей — его
ближайших сотрудников, искателей антиматерии^в
земной атмосфере. Встретили меня с
холодной вежливостью.
С места в карьер я перешел в
решительное наступление, взял инициативу в свои
руки и больше ее не выпускал. Даже теперь,
спустя более чем двадцать лет, я с
удивлением вспоминаю об этой баталии. Сражался
так, как крейсер «Варяг» у Чемульпо, и
должен сказать, со значительным успехом.
Во всяком случае, не следовал печальной
традиции русского флота — доблестно
открывать кингстоны. Сражение развивалось
приблизительно по следующему сценарию.
Вначале, демонстрируя эрудицию,
почерпнутую у Милмана, я очень доходчиво
объяснил им, что астрономы — отнюдь не
такие лопухи, как их пытается
изобразить Борис Павлович, и в метеорно-комет-
ном деле кое-что понимают. Кстати, тут
выяснилось, что я зря боялся их эрудиции
в этом самом деле — как и у
подавляющего большинства физиков, их знания в
астрономии были вполне примитивными.
Милмановская компиляция была для них
просто откровением. Само собой разумеется,
что из тактических соображений
источника своей эрудиции в кометно-метеорном
деле я не открывал...
После этой вводной части я нанес удар,
который мне представлялся
сокрушительным. Я назвал количество ежесуточно
выпадающего на Землю метеорного вещества
84

E00 тонн), умножил его на квадрат скорости
света и четко показал, что если считать
это вещество антивеществом, то мощность
облучения нашего бедного шарика анниги-
ляционным гамма-излучением была бы
эквивалентна ежесуточным взрывам многих сотен
миллионов мегатонных водородных бомб.
«Я не буду вам объяснять, что это значит —
это ведь, кажется, по вашей части?» —
нахально закончил я.
Казалось бы — все. Но не тут-то было!
Изловчившись, Борис Павлович парировал:
«Ваша оценка массы основана на
производимом метеорами оптическом эффекте и
предположении, что они состоят из вещества.
Но я считаю, что они состоят из
антивещества, а в этом случае для производства
такого же количества вспышек нужно
неизмеримо меньше материала!» «Соображает
начальничек»,— подумал я. Мне сразу стало
легче — я ведь колебался в оценке
директора Физтеха — одержимый или мошенник?
Я всегда предпочитал одержимых, к числу
которых, как мне стало совершенно ясно,
принадлежал Константинов. Поняв это, я
долбанул его второй раз: «Но, Борис
Павлович, имеются многие тысячи метеорных
спектров. По ним можно буквально
сосчитать количество падающих на Землю
метеорных атомов (я, конечно, преувеличивал,
но в принципе был абсолютно прав). Эти
расчеты дают примерно то же самое
количество массы для падающего на Землю
метеорного материала, что и по световым
вспышкам. Вам не надо доказывать, что
спектр антиатомов абсолютно такой же, как у
обычных атомов?»
О да, это они понимали! Удар был слишком
силен, и в рядах противника наступило
замешательство. По лицам сотрудничков
Б. П. я понял, что для них уже все стало
ясно — все-таки это были первоклассные
физики. Больше они уже ни слова не вякнули.
Но не таков был Борис Павлович! Немного
оправившись от нокдауна, он стал ловчить:
«Видите ли, я вовсе не считаю, что все
метеоры состоят из антивещества.
Например, спорадические метеоры вполне могут
состоять из обычного вещества. Я
полагаю, что только метеоры — продукты
распада комет состоят из антивещества. Вы же не
можете по спектру сказать, какой это был
метеор — спорадический или кометный?»
Вот тут-то мне пригодился Милман!
«Именно могу! — сказал я, торжествуя полную
победу.— Метеорный спектр определяется
относительной скоростью, с которой
происходит столкновение соответствующего
потока с атмосферой. Спектры «догоняющих»
метеорных потоков имеют несравненно
менее высокое возбуждение, чем «встречные»,
так как их относительные скорости весьма
отличаются. Специалист сразу же отличит
спектр метеора, принадлежащий
какому-нибудь потоку Драконид, от метеора из потока,
скажем, Леонид. Излишне напоминать вам,
что метеорные потоки имеют кометное
происхождение!» Победа была полная. Время
было уже далеко за полдень. Б. П. отпустил
сотрудников. Меня тошнило от голода —
во рту со вчерашнего вечера маковой
росинки не было, о чем я прямо и сказал хозяину.
«Сейчас организуем». Секретарша принесла
чай и какие-то приторно-сладкие пирожные.
За чаем Б. П. продолжал почти бессвязно
долдонить свою бредятину — ведь он был
фанатик. Я же, смертельно усталый, мечтал
о хорошем куске мяса и молчал. Расстались
очень мило. Поехал на Московский вокзал
(вернее, меня отвез туда шофер директора),
где в полудремоте долго ждал поезда.
В Москве никто не просил у меня отчета о
поездке. Конечно, за командировку тоже
никто не заплатил...
Эта история впервые заставила меня
серьезно задуматься о путях развития и о
судьбах нашей науки. Мне стало очень
грустно. То есть умом я, конечно, понимал,
какие безобразия у нас зачастую
происходят. В случае с «антиматерией» судьба
бросила меня, что называется, в самую гущу
наших «великих проектов». В этом случае,
как и в ряде других, все° решала власть
дико некомпетентных чиновников.
А Борис Павлович Константинов вскоре
стал первым вице-президентом нашей
Академии, не оставляя директорства в
Ленинградском Физтехе. Он был, ей-богу, совсем
неплохим человеком и вполне
квалифицированным физиком-акустиком. В свое время
он защитил докторскую диссертацию на
тему: «Теория деревянных духовых
инструментов». Однако главная его заслуга —
весомый вклад в создание ядерной мощи
нашей страны. Науку Борис Павлович
любил — конечно, в меру своего понимания.
А что касается антиматерии — может быть,
по-человечески его даже можно было
понять — очень хотел прославить свое имя в
науке, ведь ничего же настоящего так и
не сделал. И не случайно, что он часто
повторял: «Настоящий физик — это тот, чье
имя можно прочесть в школьных
учебниках», большинство его коллег находились
и находятся примерно в таком же
положении. Легализацию своих «антиматерий-
ных» исследований Константинов пробил
прямо через Хрущева, которого охмурил
военно-прикладным аспектом этой
чудовищной идеи. (...) И опять-таки не случайно
Б. П. часто рекомендовал своим коллегам
никогда не отказываться от договорной
85

тематики прикладного характера, ссылаясь
на известную историю с Ходжой Насред-
дином. Человек кипучей энергии, Б. П.
сжигал себя на малопродуктивной
организационной работе и преждевременно скончался в
1969 г., когда ему было 59 лет.
А на развалинах группы, искавшей
антиматерию, возник на Физтехе сильный
астрофизический отдел, где есть несколько
толковых молодых людей, и выполнен ряд
важных исследований, в том числе
экспериментальных. Так что нет худа без добра...
Перед зданием Физтеха, внутри уютного
дворика на довольно высоком постаменте
установлен бюст Бориса Павловича. Рядом
доска, на которой надпись: «Здесь с 1927 по
1969 г. работал выдающийся русский физик
Борис Павлович Константинов». Когда я
бываю на Физтехе, я всегда останавливаюсь
перед этим бюстом и вспоминаю тот
далекий зимний день 1962 года. Неподалеку
стоит бюст основателя Физтеха Абрама
Федоровича Иоффе. Никакой
мемориальной доски там нет. А вот около третьего
бюста — Курчатова такая доска есть. На ней
много лет красовалась надпись, что-де здесь
работал выдающийся советский физик.
В прошлом году слово «советский»
переделали на «русский». Полагаю, что это
случилось после моих язвительных
комментариев по поводу столь странной иерархии
эпитафий...
О ЛЮДОЕДАХ
В январе 1967 г, я первый раз приехал
в Соединенные Штаты. В Нью-Йорке
собирался второй Техасский симпозиум по
релятивистской астрофизике — пожалуй,
наиболее бурно развивающейся области
астрономии. За 4 года до этого были открыты
квазары, и границы наблюдаемой
Метагалактики невероятно расширились. Всего только
немногим более года прошло после
открытия фантастического реликтового
радиоизлучения Вселенной, сразу же перенесшего
нас в ту отдаленную эпоху, когда ни звезды,
ни галактики в мире еще не возникли, а была
только огненно-горячая водородно-гелиевая
плазма. Тогда расширяющаяся Вселенная
имела размеры в тысячу раз меньшие, чем
сейчас. Кроме того, она была в десятки
тысяч раз моложе. Я очень гордился тем,
что сразу же получивший повсеместное
признание термин «реликтовое излучение» был
придуман мною. Трудно передать ту
атмосферу подъема и даже энтузиазма, в
которой проходил Техасский симпозиум.
Погода в Нью-Йорке стояла для этого
времени года небывало солнечная и теплая.
Впечатление от гигантского города было
совершенно неожиданное. Почему-то заранее
у меня (как и у всех, никогда не видевших
этого удивительного города) было
подсознательное убеждение, что Нью-Йорк должен
быть серого цвета. Полагаю, что это
впечатление происходило от чтения
американской и отечественной литературы («Город
желтого дьявола», «Каменные джунгли»
и пр.). На самом деле, первое сильнейшее
впечатление от Нью-Йорка — это
красочность и пестрота. Перефразируя
Архангельского, пародировавшего Маяковского, я
бы сказал, что это наша Алупка, «только
в тысячу раз шире и выше».
Итак, Нью-Йорк — это тысячекратно
увеличенная Алупка, или, может быть,
десятикратно увеличенный Неаполь, которого
я, правда, никогда не видел. Завершает
сходство Нью-Йорка с южными городами
и даже городками поразительная узость его
улиц. Я сам, «собственноножно» измерил
ширину Бродвея и знаменитой
блистательной 5-й авеню; ширина проезжей части
этой улицы 19 шагов, а у Бродвея (тоже
мне — «широкий путь»!) — даже 17.
Как известно, Нью-Йорк — один из
немногих городов Америки, где на улицах
царствует пешеход. До чего лее колоритна эта
толпа! Удивительно интересны своим
неожиданным разнообразием негритянские лица.
В этой толпе я себя чувствовал как дома —
может быть, потому, что в гигантском
городе живет 3 миллиона моих
соплеменников?
И уже совершенно ошеломляющее
впечатление на меня произвели нью-йоркские
небоскребы и, прежде всего,— сравнительно
новые. Как они красивы и красочны!
Временами было ощущение, что они выложены
такими же плитками, как знаменитые мечети
Самарканда! Все участники симпозиума жили
и заседали в 40-этажном отеле «Нью-
Йоркер», что на углу 8-й авеню и 32-й стрит.
На той же стрит, в 4-х коротких «блоках»
от нашего отеля взлетал в небо ледяной
брус Эмпайр Стэйт Билдинга.
В первый же вечер после нашего приезда
в огромном конференц-зале отеля состоялся,
как это обычно бывает, прием, где в
невероятной тесноте, держа в руках стаканы с
виски, участники ученого сборища,
диффундируя друг через друга, взаимно
«обнюхивались». Нас собралось свыше тысячи
человек — цвет мировой астрономической
науки. «Хэллоу, профессор, Шкловский, как
идут дела?» — передо мною стоял
немолодой, плотный, с коротко подстриженными
усами Гринстейн — директор крупнейшей и
знаменитейшей в мире калифорнийской
обсерватории Маунт Пал омар.— Что бы вы
хотели посмотреть в этой стране, куда, как я
знаю, вы приехали впервые?» У меня, как и
86

у других советских делегатов, разрешение
на командировку имело длительность 1
месяц, хотя симпозиум (а вместе с ним и наши
мизерные валютные ресурсы) кончался через
5 дней. Не растерявшись, я сказал
Джесси, что хотел бы, если это, конечно,
возможно, посетить его знаменитую обсерваторию,
а также Национальную
радиоастрономическую обсерваторию Грин Бэнк и
Калифорнийский технологический институт в Беркли.
Атмосфера приема была такая, что я даже
не ужаснулся собственной дерзости.
«О'кей»! — сказал Гринстейн и растворился
в толпе. Каждые несколько секунд меня в
этой «селедочной бочке» приветствовал кто-
либо из американских коллег, чьи фамилии
мне были хорошо известны. Просто голова
кружилась от громких имен! Через каких-
нибудь 15 минут из толпы вынырнул
Гринстейн, на этот раз очень серьезный и
деловитый. Он передал мне довольно большой
конверт, попросив ознакомиться с его
содержимым. В конверте была книжечка
авиабилетов с уже указанными рейсами (Нью-
Йорк — Лос-Анджелес, Лос-Анджелес —
Сан-Франциско, Сан-Франциско —
Вашингтон, Вашингтон — Нью-Йорк) и
напечатанное на великолепной машинке расписание
моего вояжа («тайм-тэйбл»), где четко
указывались дата, рейс, кто провожает и кто
встречает в каждом из пунктов моего
маршрута. «Деньги на жизнь вам будут
выдаваться на местах. Может быть, вы хотите
еще куда-нибудь?» Совершенно обалдевший,
я только бормотал слова благодарности. Мой
благодетель опять растворился в толпе.
Ко мне подошел наблюдавший эту сцену
член нашей делегации Игорь Новиков.
«И. С, а нельзя ли и мне?»
Окончательно обнаглев, я нашел в толпе Гринстейна
и стал просить его оказать такую же услугу
моему молодому коллеге. Не смущаясь
присутствием Игоря, Джесси спросил: «А он
настоящий ученый?» Я его в этом заверил,
и очень скоро у Игоря был такой же, как у
меня, конверт. Кроме нас с Игорем,
американцы облагодетельствовали еще
Гинзбурга, который действовал независимо.
Остальные участники нашей делегации (например,
Терлецкий), имеющие к релятивистской
астрофизике, да и к астрономии весьма
далекое отношение, несмотря на некоторые
попытки, получили «от ворот поворот» и
через несколько дней уехали обратно
восвояси.
Между тем прием продолжался. Я изрядно
устал от обилия впечатлений (как-никак,
это был только первый мой день на
американской земле) и присел на какой-то
диванчик. И тут ко мне в третий раз подошел
Гринстейн в сопровождении грузного
пожилого мужчины, протянувшего мне свою
мясистую руку и отрекомендовавшегося:
«Эдвард Теллер. Я знаю ваше расписание —
вы будете в Сан-Франциско 6 февраля
(т. е. через 17 дней — И. ILL). Я жду вас в
этот день в своем доме в 18 часов
тихоокеанского времени». Я что-то хрюкнул в
ответ, и Теллер исчез. События развивались
настолько быстро и бурно, что я даже не
удивился столь необычному приглашению.
Быстро промелькнули страшно напряженные
5 дней симпозиума. У меня остались от них
какие-то отрывочные воспоминания. Хорошо
помню странный разговор с Джорджем (то
бишь Георгием Антоновичем) Гамовым,
выдающимся физиком-невозвращенцем,
впервые, еще в 1948 году, предсказавшим
реликтовое излучение*. На этом симпозиуме
он был именинником. Увы, он уже доживал
свои последние месяцы, хотя годами был
далеко не стар. Мне оказали честь,
предложив быть «черменом» заседания,
посвященного реликтовому излучению — это с моим-
то знанием английского языка! Во время
дискуссии Гамов с места что-то быстро стал
мне говорить по-английски. «Георгий
Антонович, говорите по-русски, веселее будет!»
Под хохот всего собрания Гамов
немедленно перешел на родной язык... И много было
других эпизодов — забавных и не очень
веселых.
А потом, фигурально выражаясь, я был
поставлен на рельсы непревзойденного
американского делового гостеприимства, и
покатился по великой заокеанской
сверхдержаве. Меня захлестнуло невиданное доселе
обилие впечатлений, встреч, дискуссий,
экскурсий. Голливуд. Диснейлэнд. Ночная
поездка по шестиполосной «Хай-Вэй» от Сан-
Диего (вблизи которого находится Маунт
Паломар) до Пасадены, где назад по
соседним путям автострады убегала сплошная
* Я считаю Г. А. Гамова одним из крупнейших
русских физиков XX века. В конце концов,
от ученого остаются только конкретные результаты
его труда. Применяя футбольную аналогию, имеют
реальное значение не изящные финты и дриблинг,
а забитые голы. В этом сказывается
жестокость науки. Гамов обессмертил свое имя тремя
выдающимися «голами»: 1) Теория а-распада,
более обще — «подбарьерных» процессов A928 г.).
2) Теория «горячей Вселенной» и как следствие
ее — предсказание реликтового излучения
A948 г.), обнаружение которого в 1965 г.
ознаменовало собой новый этап в космологии. 3)
Открытие феномена генетического кода A953 г.) —
фундамента современной биологии. Оно, конечно,
Гамов — невозвращенец, и это нехорошо. Но
можем ли мы представить музыкальную культуру
России XX века без имен Шаляпина и
Рахманинова? Почему в искусстве это понимают, а в
науке — нет?
87

рубиновая полоса от задних фар потока
машин. А водителем был Мартен Шмидт —
человек, открывший квазары.
И вот я в Сан-Франциско, городе моей
детской мечты, когда я зачитывался
Джеком Лондоном, полное собрание сочинений
которого шло как приложение к
выписываемому мною чудесному журналу
«Всемирный следопыт». Город-сказку показывал мне
вивер, за год до этого вместе с Нэн Дитер
открывший космические квазары,
«работающие» на когда-то рассчитанной и
предсказанной мной радиолинии межзвездного
гидроксила с длиной волны 18 см. Я
упивался видом мостов через залив, особенно
красавцем Голден Гейт Бридж, удивлялся
смешному трамваю «Кейбл Кар»,
восхищался рыбным базаром. И тут Вивер
озабоченно сказал: «Не забудьте, пожалуйста,
в 18 часов вы должны быть у профессора
Теллера!» Бог ты мой, я об этом, конечно,
намертво забыл — слишком много было
всего. Видя мою растерянность, Вивер успокоил
меня, сказав, что еще есть время, и он
подкинет меня к дому Теллера точно в срок.
«А вы, конечно, пойдете со мной?» —
неловко спросил я. «Что вы, Теллер слишком
крупная для меня персона, я с ним
совершенно не знаком».
Было уже пять минут седьмого, когда я
вошел в залитый светом роскошный коттедж
знаменитого физика, «отца американской
водородной бомбы». На. приеме у Теллера
присутствовала американская научная элита.
Нобелевских лауреатов было по меньшей
мере шесть. Двоих я знал лично — Чарлза
Таунса и Мелвина Келвина. Остальные были
незнакомы. К моему крайнему смущению,
как только я вошел в дом, Теллер кинулся
ко мне и стал выпытывать, что я думаю
об этих непонятных квазарах. Тем самым
он поставил меня в центр внимания, между
тем как единственное мое желание было
стушеваться. Хозяин дома явно плевал на
этикет, требующий от него более или менее
равномерного внимания ко всем гостям.
Эта пытка продолжалась не меньше четверти
часа. И тогда я решил каким-нибудь
неожиданным образом отвязаться от него. Без
всякой связи с проблемой квазаров я сказал:
«А знаете, мистер Теллер, несколько лет
тому назад ваше имя было чрезвычайно
популярно в нашей стране!» Теллер весьма
заинтересовался моим заявлением. А я имел
в виду известный «подвал» в «Литературной
газете», крикливо озаглавленный «Людоед
Теллер». Пытаясь рассказать хозяину дома
содержание этой статьи, я к своему ужасу
забыл, как на английский язык перевести
слово «людоед». На размышление .у меня
были считанные секунды, и я, вспомнив, что
Теллер — венгерский еврей, а, следовательно,
его родной язык — немецкий, сказал: Меп-
schenfresser. «О! — радостно простонал
Эдвард.— Каннибал!» Позор — как же я
забыл это знакомое мне с детства английское
слово, пожалуй, первое английское слово,
которое я узнал. «Но как это звучит по-
русски?» «Лю-до-ед»,— раздельно
произнес я. Теллер вынул свою записную книжку
и занес туда легко произносимое русское
слово. «Завтра у меня лекция студентам
в Беркли, и я скажу им, что я есть —
лью-до-лед!» Гости, мало что понимая в
нашем разговоре, вежливо смеялись. Я
рокировался в угол веранды. У меня было время
обдумать реакцию Теллера на обвинение в
каннибализме.
Удивительным образом эта реакция
напомнила мне мою первую встречу с
советскими физиками-атомщиками лет за десять
до этого. Бывшая сотрудница Отто Юльевича
Шмидта Зося Козловская как-то затащила
меня на день рождения к своему
родственнику (кажется, мужу сестры) Кире
Станюковичу («Станюк» — фигура довольно
известная в физико-математических кругах
Москвы; человек эксцентричный и большой
любитель выпить). Квартира была
наполнена незнакомыми и малознакомыми мне
людьми, преимущественно физиками.
Довольно быстро все перепились. Виновник
торжества, идя навстречу настойчивым
просьбам своих гостей, исполнил свой
коронный номер: лихо изобразил с помощью
своего толстого зада какую-то немыслимую
фугу на домашнем пианино. Потом стали
петь. Пели хорошо и дружно, сперва
преимущественно модные тогда среди
интеллигенции блатные песни. Почему-то запала в
память хватающая за душу песня, где были
такие слова: «...но кто свободен духом,
свободен и в тюрьме», и дальше
подхваченный десятком голосов лихой припев:
«...А кто там плачет, плачет, тот баба, не
иначе, тот баба, не иначе — чего его
жалеть!» И тут кто-то предложил: «Братцы,
споем нашу атомную!» Все гости, уже сильно
пьяные, сразу же стали петь этот
удивительный продукт художественной
самодеятельности закрытых почтовых ящиков. В этой
шуточной песне речь шла о некоем Гавриле,
который решил изготовить атомную бомбу, так
сказать, домашними средствами. С этой
целью он залил свою ванну «водой тяжелой»,
залез туда и взял в обе руки по куску урана.
«...И надо вам теперь сказать, уран был двести
тридцать пять»,— запомнил я бесшабашные
слова этой веселой песни. «Еще не поздно!!
В назиданье прочти стокгольмское воз-
званье!» — предупреждали хмельные голоса
певцов. Тем не менее результат такой без-
88

ответственной деятельности пренебрегшего
техникой безопасности Гаврилы не заставил
себя ждать: последовал ядерный взрыв,
и злосчастный герой песни испарился.
«Запомнить этот факт должны все
поджигатели войны!» — с этими словами под
всеобщий гогот песня заканчивалась. Среди
веселящихся и певших физиков выделялся
явно исполняющий обязанности
«свадебного генерала» Яков Борисович Зельдович.
С близкого расстояния я видел его в тот
вечер впервые.
Бесшабашный цинизм создателей атомной
бомбы тогда глубоко меня поразил. Было
очевидно, что никакие этические проблемы
их дисциплинированные души не отягощали.
Через шесть лет после разговора с Теллером,
лежа в больнице Академии наук, я спросил
у часто бывавшего в моей палате Андрея
Дмитриевича Сахарова, страдает ли он
комплексом Изерли?* «Конечно, нет»,—
спокойно ответил мне один из наиболее
выдающихся гуманистов нашей планеты.
В моей стране я знаю только одного
человека, который достойно держал себя с
самым главным из атомных (и не только
атомных) людоедов. Человек этот — Петр
Леонидович Капица, нынешний патриарх
советской физической науки, а обер-людоед —
Лаврентий Павлович Берия, бывший тогда
уполномоченным (...) по атомным делам.
История эта давно уже стала легендарной.
Увы, я не знаю подробностей из
первоисточников**. Факт остается фактом: в мрач-
* Клод Изерли — полковник американской армии,
сбросивший с бомбардировщика «В-29» первую
атомную бомбу на Хиросиму. Через некоторое
время после этого измученный раскаянием
слабонервный полковник впал в тяжелую депрессию
и окончил свои дни в психиатрической больнице.
** Один знающий человек рассказал мне такую
версию этой удивительной истории. На
ответственнейшем заседании, которое проводил Берия,
обсуждался советский п роект п о орга ни зации
сложнейшего производства разделения изотопов
урана. Работа была выполнена весьма успешно,
но для организации производства в заводском
масштабе необходимы были еще некоторые
дополнительные эксперименты, на что требовалось
полгода. Взбешенный Берия грубо прервал
докладчиков и обрушил на них поток
грязнейшей ругани — обычный для него «стиль»
руководства. Тогда поднялся Капица и стал честить
ошалевшего обер-палача совершенно в тех же
выражениях, сказав в заключение: «Когда
разговариваешь с физиками, мать твою перемать,
ты должен стоять по стойке «смирно»!»
Налившийся кровью Берия не мог сказать ни слова.
На следующий день приказом Сталина Капица
был отстранен от всех своих постов, после чего
вплоть до 1953 года фактически находился под
домашним арестом.
нейшую годину сталинского террора
академик Капица проявил величайшее мужество
и силу характера. Его сняли со всех постов,
превратив в «академика-надомника», но
несгибаемый дух Петра Леонидовича не был
сломлен. Полагаю, однако, что в немалой
степени поведение Капицы определялось тем,
что он — плоть от плоти Кавендишевской
лаборатории славного Кембриджского
университета. Он показал себя как достойный
ученик своего великого учителя Резерфор-
да, который, как известно, будучи главой
комитета помощи бежавшим из гитлеровской
Германии ученым, не подавал руки
эмигранту Фрицу Габеру по причине его
решающего вклада в разработку химического
оружия. Подчеркнем, однако, что
положение Петра Леонидовича было неизмеримо
труднее, чем у сэра Эрнеста. (...)
Два месяца тому назад счастливый
случай привел меня в знаменитый музей Лос
Аламоса. Долго я смотрел на опаленную
адским пламенем стальную колонну,
перенесшую первый на земле ядерный взрыв
в находящейся неподалеку пустыне Амало-
гордо. Стоящая рядом копия хиросимской
бомбы показалась мне маленькой. Но больше
всего меня поразила вывешенная на стене
фотокопия деловой переписки между
дирекцией лаборатории и некоей очень высокой
инстанцией, возможно, Пентагоном. В этой
деловой переписке повторно напоминалось
о необходимости отдать распоряжение вбить
гвоздь в стену кабинета мистера Оппенгей-
мера, дабы последний мог на него вешать
шляпу. Как видно, жизнь Лос-Аламосской
лаборатории в ее «звездный» период
протекала вполне нормально и «физики
продолжали шутить»...*
Все же я лично знаю американского
ученого, который проявил настоящее мужество
и гражданскую доблесть в своих
отношениях с людоедами. Это Фил Моррисон, в
настоящее время один из ведущих
американских астрофизиков-теоретиков. Тяжело
больной, фактически калека, он еще тогда, в
далекие сороковые годы понял, что
порядочность ученого и его честь несовместимы
со служением Вельзевулу. Моррисон со
скандалом ушел из Лос-Аламосской
лаборатории, громко хлопнув дверью. Он имел
серьезные неприятности, однако сломлен не был.
Сидя с ним за одним столиком
мексиканского ресторанчика в старой части Альбукер-
ка, в какой-нибудь сотне миль от
Лос-Аламоса, я смотрел в его синие, совершенно
детские, ясные глаза — глаза человека с кри-
* Раскаяние пришло к Роберту Оппенгеймеру
значительно позже, и он имел большие
неприятности..
89

стально чистой совестью. И на душе
становилось лучше.
ГЛЯДЯ НА ЛЫСЕНКО
Столовая Академии наук находится на
Ленинском проспекте, почти точно напротив
универмага «Москва». Вывески на ней нет,
только на массивной стеклянной двери
приклеена небольшая бумажка с надписью.
«Ателье — налево». И действительно, за
углом, уже на улице Губкина находится какое-
то ателье. Бумажка наклеена, по-видимому,
для того, чтобы непосвященные посетители
случайно туда не забредали — ведь потом
таких посетителей надо не вполне
деликатно выпроваживать. Кстати, у нас немало
таких, на вид очень скромных учреждений, не
рекламирующих себя вывесками. Никогда не
забуду, например, гостиницу «Смольнен-
ская», находящуюся в Ленинграде на
Суворовском проспекте, 2. Там проходила
юбилейная сессия нашего отделения
Академии наук в 1977 году. Отсутствие какой бы
то ни было вывески с лихвой
компенсировалось неправдоподобной дешевизной
роскошных блюд гостиничного ресторана. Все
мои попытки, предаваясь лукулловым
пиршествам, выйти из рамок одного рубля были
безуспешны. Увидев такое, один из
участников юбилейной сессии — Виталий Лазаревич
Гинзбург — удовлетворенно воскликнул:
«Ого, я вижу, нас приравняли к штыку!»
И только тогда мы поняли, что находимся
в гостинице ленинградского обкома. (...)
Столовая Академии наук имеет, конечно,
не тот ранг. Цены на обед там вполне
современные, но и, конечно, не
ресторанные. Готовят вкусно, из вполне
доброкачественных продуктов. Отсутствие очередей,
вежливость официанток и вполне домашний
уют особенно ценны в наших московских
(и, конечно, не только московских) условиях.
Я узнал о существовании этого
очаровательного оазиса только спустя 2 года после
своего избрания в Академию — вот что
значит отсутствие рекламы!
Однако столовая АН СССР имеет еще одну
привлекательную особенность. Она является
местом встреч, деловых и дружеских,
научных работников высшего ранга. Здесь можно
встретиться и поговорить с каким-нибудь
абсолютно недоступным академиком,
получить нужную информацию, прозондировать
детали какой-нибудь академической
комбинации. Короче говоря, столовая Академии
наук является своеобразным клубом.
Другого настоящего клуба • ученых в Москве
нет — пресловутый Дом ученых уже давно
выродился в разновидность дома культуры,
где задают тон разного рода
ученые-пенсионеры и домашние хозяйки. Особенно
повышается роль академической столовой
в месяцы и недели, предшествующие
выборным кампаниям — тогда жизнь здесь бьет
ключом и даже иногда возникают очереди.
Еще одной функцией нашей милой
столовой является кормление некоторых, наиболее
именитых и нужных, иностранных коллег.
Ведь это же целая проблема — накормить
(прилично) такого гостя в священное для
них полуденное время «лэнч-тайм». Куда его
повезти? В академической гостинице, что
на Октябрьской площади, буфет
отвратительный, в ресторанах теперь, сами понимаете,
как кормят, да и очереди там. Каждый раз,
проходя эти муки, сгораешь от стыда.
Конечно, далеко не все советские ученые могут
позволить себе пригласить иностранного
гостя в нашу столовую, но я, слава богу, могу.
И вот как-то раз я повел туда кормиться
гостившего в Москве видного американского
специалиста по космическим лучам Мориса
Шапиро. Время от времени мы с ним
встречались на разных международных
конгрессах, он не раз потчевал меня у себя в
Штатах, и я был обязан хотя бы в малой степени
отблагодарить его тем же в столице нашей
Родины. (...) Обед ему очень понравился,
' особенно борщ — сказалось южно-русское
происхождение его дедушки и бабушки.
Большое количество черной икры создавало у
него несколько искаженное представление
о размерах нашего благосостояния. Все же
он благодушно заметил: «Мне
представляется («It seems to me»), что советским
академикам голодная смерть не угрожает». Я
вынужден был с ним согласиться. Застольный
разговор, однако, протекал вяло, тем более,
что горячительных напитков в нашей
столовой не подают. Постепенно беседа стала
иссякать, уподобившись струйке воды в
пустыне. (...) Как хозяин, я стал чувствовать
себя весьма неудобно — ведь гостя надо
развлекать, а развлечение явно не получалось.
И вдруг — о счастье — в столовую вошел
собственной персоной Трофим Денисович
Лысенко. Это было спасение! Указывая на
двигавшегося в проходе между двумя рядами
столиков знаменитейшего мракобеса, я с
деланной небрежностью заметил: «А вот идет
академик Лысенко!» Боже мой, что сталось
с Морисом! Он буквально запрыгал на своем
стуле. «Неужели это мистер Лысенко?
Собственной персоной! Как я счастлив, что
его увидел! Но ведь никто в Америке не
поверит, что я видел самого Лысенко и имел с
ним лэнч». «Если хотите, я вам дам
справку»,— заметил я. Он жадно ухватился за
зту идею. И с его помощью я ему такую
справку написал, конечно, в хохмаческом
стиле. Шапиро тщательно спрятал ценный
документ и был счастлив.
90

Этот эпизод, так наглядно
продемонстрировавший огромную геростратову славу
создателя пресловутого «учения», через
несколько лет навел меня на одну интересную
мысль. Я довольно часто сиживал за одним
столом с Трофимом Денисовичем, нарушая
тем самым неофициальный бойкот,
которому подвергли его наши передовые академики,
особенно физики. Они никогда ему не
подавали руки и не садились с ним за один
столик. Мне это наивное академическое
чистоплюйство всегда было смешно. Лысенко —
интереснейшая личность, если угодно —
историческая, и его любопытно было
наблюдать. Глядя на него в упор, я никогда,
впрочем, с ним не здоровался и не обмолвился
ни одним словом. У него было
выразительное лицо — лицо старого изувера-сектанта.
Ел он истово, по-крестьянски, не оставляя
ни крошки. Предпочитал пищу жирную и
весьма обильную. Официантки всегда
относились к нему с особой почтительностью.
И вот как-то раз, вспомнив Мориса Шапиро,
я вдруг сообразил, что могу неслыханно
разбогатеть на этом знаменитом старике. Дело
в том, что обеду в академической столовой
всегда предшествует заказ, обычно за 2 дня
до обеда. Из обширнейшего меню
заказывающий на специальном бланке пишет, что
именно он желает получить, после чего
подписывается. А что если я попрошу нашу
милую официантку Валю оставлять мне
бланки заказов Трофима Денисовича, разумеется,
за скромное вознаграждение? Ведь таким
образом я довольно быстро смогу собрать
оригинальнейшую коллекцию автографов
знаменитого агробиолога! За каждый такой
автограф в Америке, где я бывал и собирался
быть, дадут минимум 200 долларов, это уж
как пить дать! Тому порукой — реакция
Шапиро на явление Трофима. Да и без всякого
Шапиро я знал о размахе скандальной славы
Лысенко. Увы, неожиданная смерть этого
академика подрубила мою блистательную
финансовую комбинацию под корень.
А при жизни он совершал иногда
поступки совершенно неожиданные. Как-то раз я
зашел в нашу столовую, когда она была почти
полна. Единственное свободное место было
как раз за столиком, где сидел Трофим
Денисович. Недолго думая, я туда сел и стал
оглядываться. По другую сторону прохода
был столик, за которым расположилась
знакомая мне чета Левичей. Судя по всему, они
пришли только что — на столе перед ними не
было убрано. Уже ряд лет
член-корреспондент Веньямин Григорьевич Левич и его жена
Татьяна Самойловна были в «отказе»? т. е.
* Несколько лет назад супруги Левичи наконец-то
получили разрешение на эмиграцию в Израиль.
они подали заявление на эмиграцию в
Израиль (где уже находились оба их сына) и
получили отказ. Так же, как и в случае
Лысенко, но по совершенно другим
причинам, посетители академической столовой, по
возможности, избегали сидеть за одним
столиком с супругами Левич. Вот и сейчас я
увидел, как какие-то два деятеля с излишней
поспешностью рассчитывались с
официанткой, оставляя моих знакомых одних. Я
пересел за их столик и только тут заметил, что
Левичи чем-то взволнованы. Не дожидаясь
моих вопросов, Веньямин Григорьевич
нервно сказал: «Ах, как жалко, что вы не пришли
сюда минуту назад1 Вы бы увидели
незабываемое зрелище1 Только мы сели за этот
столик, как вдруг со своего места поднялся
Лысенко, подошел к нам и на глазах у всех
протянул мне руку. Я никогда раньше с ним
не здоровался, мы абсолютно незнакомы,
но представьте мое нелепое положение:
пожилой человек, стоя, мне, сидящему,
протягивает руку! Я, конечно, будучи воспитанным
человеком, поднялся и пожал протянутую
руку. И тут он наклонился ко мне и
сочувственно-доверительно спросил: «Очень на вас
давят? Но вы держитесь — все будет хоро-
шо1» — и отошел на свое место.
Сидя напротив еще не пришедших в себя
после удивительного происшествия Левичей,
я обдумывал поступок Лысенко. Он, конечно,
до конца своих дней считал себя, так много
сделавшего для Родины, незаслуженно
обиженным. Отсюда вполне естественна его
оппозиция режиму. И так же естественно, что
он усмотрел в евреях-отказниках как бы
товарищей по несчастью, так же
несправедливо притесняемых, как и он сам. Я подумал
еще, что среди немногих достоинств
знаменитого агробиолога, пожалуй, стоит
отметить полное отсутствие антисемитизма. Все-
таки его сознание формировалось в другое
время! Среди его оруженосцев было много,
даже слишком много евреев с
неоконченным марксистским образованием. Назовем
хотя бы Презента, юриста по образованию,
одно время поставленного Трофимом
деканом сразу двух (!) биологических
факультетов — МГУ и ЛГУ. Вот тогда на стене
нашего доброго старого здания на Моховой
я увидел написанную мелом фразу: «Презент,
Презент! Когда ты будешь плюсквамперфек-
тумом?» Бардами Лысенко выступали
литераторы Халифман и Фиш — последнего я
довольно хорошо знал. Он был милейший
человек, хотя и веривший в лысенковскую
галиматью. Впрочем, такое было время. Неважное
время для науки. Дай-то бог, чтобы оно не
вернулось!
Публикация В. РИЧА.
Рисунки автора
91

.1
Заплатка
\ Эля глушителя
Так можно назвать но-
| вую шпатлевку «Тавил».
Она предназначена для
заделки трещин в
глушителе автомобиля.
Если прогары значитель-
I ны, то надо заполнять
их стеклотканью или
металлической сеткой.
' В этом случае «Тавил»
используют как клей и
покрывающий состав.
Кстати, с помощью это-
I го препарата можно
ремонтировать и
дымоходы в домах.
I Выпускает «Тавил»
ПО «Литбытхим» в
небольших полиэтилено-
I вых баночках по 250 г.
Объем производства —
25 тонн, цена — 1 руб.
20 коп.
Пилинг
Так текстильщики
называют явление,
хорошо нам знакомое —
образование комочков
на трикотаже или
тканях с добавкой
искусственных волокон
(лавсана, капрона). Кончики
этих волокон,
выступающие на поверхность
ткани, со временем
сваливаются, образуя
характерные комочки.
Чаще всего они
появляются в местах с
наибольшим трением — на
воротнике и манжетах
рубашек, на рукавах
джемперов.
Предохранить
мужские рубашки от пи-
линга можно с
помощью синтетических
подкрахмаливающих
средств на основе поли-
винилацетатной
эмульсии — «Луга-2», Аль-
ба», «Сина-2», «Белая
эмульсия». Особенно
удобен препарат в
аэрозольной упаковке —
«Элегант», которым
легко обработать манжеты
и воротник. Эти
подкрахмаливающие
препараты, нанесенные на
ткани, выдерживают
несколько стирок.
Скрипучая
мебель
Мебель скрипит из-за
того, что усохшие и
расшатанные детали
трутся друг о друга.
Поэтому, чтобы
избавиться от скрипа, надо
залить немного клея в
щели между
деревянными деталями. Для
этой цели вы можете
использовать различные
клеящие составы,
имеющиеся в продаже: «БФ-
2», «АГО»,
«Суперцемент», «Момент-1». При
необходимости
некоторые части мебели надо
разъять, смазать клеем
и затем вновь
соединить между собой.
Проклеенной мебели надо
дать хорошо высохнуть.
В некоторых случаях
детали можно
зафиксировать друг
относительно друга тонкими
длинными гвоздями или
стягивающей матерчатой
лентой. А чтобы лента
не приклеилась,
накройте швы полиэтиленом.
Мутный уксус
Почему уксус мутнеет?
Концентрация кислоты
в столовом уксусе не
столь высока, чтобы
воспрепятствовать
развитию
микроорганизмов. Некоторые из них —
кислотолюбивые —
успешно существуют в
такой среде, разлагая
уксус до углекислоты и
воды. По мере накопления
этих микроорганизмов
образуется легкая муть
или мелкие хлопья.
В уксусе заводится
и специфический
вредитель — мелкая
нематода «угрица уксусная»,
хотя это и достаточно
редкий случай. Обычно
она попадает в уксус
на производстве и
размножается в
благоприятной среде. Между
прочим, это существо
живородящее. Если
вредителей накопилось
много, то уксус мутнеет.
Мутный уксус не
опасен для здоровья
человека: достаточно
нагреть раствор до 60°С
92

ДСШАЛННЙЁ ЗАБОТЬ
и профильтровать, а в
дальнейшем хранить его
в доверху наполненной
и хорошо закрытой
бутылке. Но важно
уловить процесс порчи
уксуса в самом начале.
Иначе, если муть
достаточно сильная, уксус
приобретает
неприятный привкус. Его
использовать в пищу уже
нельзя.
Подпалины
на ткани
Если вы неаккуратно I
погладили шелковую I
или шерстяную вещь и I
оставили на ней легкие I
подпалины, то приго- I
товьте кашицу из пи- I
тьевой соды и воды, по- I
кройте ею пятно и дай- I
те ему высохнуть. Ос- I
татки соды смахните I
щеткой. Окрашенные I
ткани после такой про- I
цедуры могут поменять I
цвет. Как правило, его I
можно восстановить, ее- I
ли смочить пятно вод- I
ным раствором уксуса. I
Незначительные за- I
палы на белых тканях I
можно удалить 2 %- I
ным раствором переки- I
си водорода, в которую I
добавлено несколько ка- I
пель нашатырного спир- I
та. Запаленное пятно I
смочите этим раство- 1
ром, дайте ему высох- I
нуть на свету и про- I
мойте водой. I
Основательные под- I
палины, вызвавшие глу- |
бокое разрушение
ткани, удалить
невозможно.
Насекомые
в сухофруктах
Чтобы избавиться от
личинок моли,
поразившей сухофрукты, лучше
всего прибегнуть к
повторной термической
обработке продукта.
Температура сушки
большинства фруктов и ягод
на заключительном
этапе технологии
составляет 75—80 СС. На эту
температуру и надо
ориентироваться.
Разложите
сухофрукты тонким слоем на
противне и поставьте в
духовку. Температуру в
духовке поднимите до
80—90 °С и подержите
30—40 минут. Дверца в
духовке должна быть
приоткрыта, чтобы
легче удалялась
избыточная влага. Пониженная
влажность A0 %) не
только способствует
сохранению ягод и
фруктов, но и
неблагоприятна для жизни
насекомого. Кстати,
сухофрукты, приобретенные на
рынке, как правило,
имеют повышенную
влажность. Поэтому
перед хранением их
следует просушить.
Хранить сухофрукты
лучше всего во
влагонепроницаемой посуде,
например, в стеклянной
банке с хорошо
подогнанной крышкой.
ill
Чай с медом
Почему меняется цвет
чая, если в него
добавить мед?
Один из пигментов
чая — теафлавин —
весьма нестоек. При
окислении его золотистый
оттенок сменяется бурым.
Это происходит, если
заваренный чай долго
стоит. Биологически
активные вещества,
входящие в состав меда,
ускоряют окисление
пигмента.
Другой процесс более
длительный. Моносаха-
ра, составляющие
львиную долю компонентов
меда, при высокой
температуре и кислой среде
(мед содержит 1,2 %
орга нических кислот)
постепенно разлагаются
и образуют
темно-окрашенные вещества. В чае
кислоты и моносахара
растворяются, и все
реакции протекают
быстрее. Правда, в све-
жезаваренном чае
результат не так заметен,
но если чай постоит,
то картина станет
отчетливой.
Наконец, флавоны,
содержащиеся в чае,
при взаимодействии с
железом дают вещества,
окрашенные в зеленый
цвет, быстро
переходящий в бурый. А мед
богат железом.
Авторы выпуска:
Л. АФРИН, В. БУРДИН,
В. ВОЙТОВИЧ,
В. ГЕЛЬГОР
93

Лечение травами

На этот раз в нашем кратком
справочнике по фитотерапии речь пойдет о двух
очень распространенных заболеваниях — о
гипертонической болезни и атеросклерозе;
они, кстати, нередко сопутствуют друг другу.
Траволечение в этих случаях если и не
приносит исцеления, то часто тормозит развитие
болезни и улучшает самочувствие больных.
В прошлый раз мы подробно сообщали,
как готовить отвары и настои, как их
принимать. Напомним лишь, что удобнее всего
заваривать сухие смеси трав в термосе,
заливая их на ночь кипятком, а
принимать надо примерно за полчаса до еды в
теплом виде, в три приема (если не
рекомендовано иначе).
ФИТОТЕРАПИЯ
ПРИ ГИПЕРТОНИЧЕСКОЙ БОЛЕЗНИ
Болезнь эта, как многим известно,
проявляется повышением артериального давления,
поэтому первая цель фитотерапии —
нормализовать давление. Значительного и
стойкого его понижения удается достичь только
при гипертонической болезни I и II
стадии; в III стадии, а также при
злокачественной гипертонии, траволечение
практически неэффективно.
Выраженным гипотензивным (то есть
снижающим давление) действием обладают
следующие растения:
магнолия белая, омела белая, сушеница
топяная, пустырник, рябина черноплодная, чистец
полевой.
Кроме того, в сборах применяют:
аирный корень, астрагал, лист березы,
боярышник, бруснику, буквицу лекарственную,
валериану, донник, душицу, землянику, календулу, лен,
липу, мелиссу, мордовник, мяту, пастушью
сумку, подорожник, солодку голую, спорыш, укроп,
чернику, шиповник, щавель конский.
На 2—2,5 стакана кипятка берут 2—3
столовые ложки смеси трав (в зависимости от
веса больного). Пропорции указаны в частях.
Сбор № 1
Пустырник — 4
Сушеница топяная — 2
Боярышник — 1
Мята — 1/2
Пастушья сумка — 1
Рябина черноплодная — 1
Укроп (семя) — 1
Лен (семя) — 1
Земляника (лист) — 2
Сбор № 2
Пустырник — 5
Боярышник — 2
Мята — 1
Чистец лесной — 2
Продолжение. Начало — в № 2.
Спорыш — 1
Аирный корень — 1/4
Береза (лист) — 1
Шиповник — 2
Астрагал — 2
Валериана — 1/2
Сбор № 3
Пустырник — 4
Сушеница топяная — 3
Мята — 1/2
Душица — 2
Календула — 1
Щавель конский — 1
Буквица лекарственная — 2
Донник — 1
Солодка голая — 2
Тысячелистник — 1
Рябина черноплодная — 1
Сбор № 4
Пустырник — 5
Омела белая — 3
Астрагал — 2
Подорожник — 1
Мордовник — 1
Липа (цветы) — 1
Мелисса лекарственная — 2
Брусника (лист) — 1
Черника (лист) — 1
Тысячелистник — 1
Шиповник — 1
Дополнительно к сборам или
самостоятельно можно принимать в том или ином виде
отдельные лекарственные растения.
Например, настой пустырника B столовые ложки
на 1,5 стакана кипятка, принимать по
полстакана трижды в день, курс лечения —
4 месяца) или жидкий экстракт магнолии
крупно цветковой (по 20—30 капель трижды
в день, курс лечения 4 недели, потом
перерыв 8 недель — и еще 4 недели
лечения), или настой омелы белой A5 г на
стакан кипятка, принимать по столовой
ложке трижды в день в течение трех-четырех
месяцев). Рекомендуют также черноплодную
рябину — 3 раза в день по 100 г за
полчаса до еды или через час после еды;
можно выжимать сок и принимать его по
50 г таким же образом, в течение 1—
2 месяцев. Имейте в виду, что черноплодная
рябина противопоказана при язвенной
болезни желудка и двенадцатиперстной кишки,
а также при гастритах с пониженной
кислотностью. Наконец, валериана — и не только в
виде аптечной настойки или сухого
экстракта. Из корня валерианы можно готовить
дома настой из расчета 6 г на 200 воды и
принимать по столовой ложке три раза в
день (вариант: уменьшить дозировку до
5 г, но принимать сразу по полстакана
утром и перед сном). Курс лечения 2—
95

3 месяца. Действие валерианы сугубо
индивидуально, принимать ее длительно не надо
из-за возможного раздражения желудочно-
кишечного тракта.
Если гипертония симптоматическая, то в
сборы надо включать растения, действующие
на основное заболевание. Так, при почечной
гипертонии в сборы № 1—4 вводят травы,
улучшающие работу почек (о них мы
расскажем в одном из следующих выпусков
справочника). Тем, кто страдает от
избыточного веса, могут быть полезными травы,
активизирующие обмен веществ,—
кукурузные рыльца, тысячелистник, корень
одуванчика, корень или цветы цикория, шалфей.
При хронических запорах можно добавить
1—3 части ревеня, жостера, коры крушины,
александрийского листа (начинайте с малой
добавки и, следя за самочувствием,
понемногу увеличивайте дозу, если это потребуется).
Напротив, при склонности к поносам из
сборов надо убрать компоненты,
действующие послабляюще,— душицу, семя льна,
одуванчик, чабрец, паслен, рябину, солодку.
Если этого будет недостаточно, добавьте
1—3 части кровохлебки, лапчатки, горца
змеиного или приготовьте отдельно отвар из
равных частей этих трех трав B чайные
ложки сбора залить стаканом воды,
прокипятить на слабом огне 20 минут, долить
воду, если она выкипела, и принимать
3—4 раза в день по 1—2 столовых
ложки).
Обычно при фитотерапии улучшение
наступает через 2—3 недели лечения, но
стойкого эффекта удается достичь лишь после
длительного и регулярного применения трав,
не менее полугода. Приведенные сборы без
каких бы то ни было осложнений можно
применять при необходимости годами,
однако каждые 2—3 месяца на фоне хорошего
самочувствия и приемлемого артериального
давления надо делать перерывы на 7—
10 дней, после которых сборы желательно
менять. Полезно также менять травы,
добавленные для лечения сопутствующих
заболеваний,— например, вместо хвоща полевого
брать траву спорыша, затем цветы василька
и т. д.
Не торопитесь заканчивать курс лечения,
как только у вас нормализовалось
артериальное давление. С профилактической
целью, даже если вы себя неплохо
чувствуете, принимайте травы дважды в год,
весной и осенью, по два месяца.
При гипертонической болезни I и II
стадии дополнительно к фитотерапии иногда
рекомендуют теплые C5—37 °С) ванны с
настоями трав, ножные или общие. Курс
лечения — 15—20 ванн, два-три раза в неделю,
продолжительностью от 5 до 15 минут.
Для каждой процедуры берут по столовой
ложке листа березы, душицы, цветков липы,
сушеницы болотной, шишек хмеля, шалфея,
чабреца, заливают смесь тремя литрами
кипятка и настаивают в духовке 2 часа,
после чего процеживают и вливают в ванну.
Весной и осенью полезно также в течение
2—3 недель принимать горечи как
общеукрепляющее и нормализующее обмен
веществ средство. Пример такого сбора:
верба (кора) — 1, одуванчик (трава) — 2,
полынь обыкновенная — 2,
тысячелистник — 3. Столовую ложку смеси залить
полутора стаканами кипятка и настоять в
термосе. Принимать по половине стакана за
10—15 минут до приема основного сбора.
Пожалуйста, запомните, что лечение
травами не даст ожидаемого эффекта, если
вести нездоровый образ жизни, питаться»
кое-как, переедать, избегать физических
нагрузок, рекомендованных врачом, курить,,
употреблять алкоголь, крепкий кофе и чай.
ФИТОТЕРАПИЯ ПРИ АТЕРОСКЛЕРОЗЕ
Это тяжелое системное заболевание с
невыясненным до конца происхождением. К
нему предрасположены прежде всего люди с
нарушенным липоидно-холестериновым и
белковым обменом, крупного телосложения,
с повышенным артериальным давлением.
Решающих успехов в борьбе с
атеросклерозом еще не достигнуто, и фитотерапия не
исключение — с ее помощью удается лишь
в той или иной степени приостановить
развитие болезни.
Для профилактики и лечения
атеросклероза применяются:
арбуз, береза (лист), бессмертник, боярышник,
будра, буквица, вероника, донник, душица,
зверобой, земляника, клевер, крапива, кукуруза,
морская капуста, лапчатка гусиная, лен (семя),
лук, малина, мать-и-мачеха, мордовник, мята,
одуванчик, паслен, подорожник, пустырник,
почечный чай, роза, ромашка, рута, рябина, солодка,
спаржа, сушеница топяная, тысячелистник, укроп,
хвощ полевой, чабрец, череда, чеснок, шалфей,
шиповник.
Сбор № 5
Береза (лист) — 2
Бессмертник — 1
Боярышник — 2
Буквица — 2
Душица — 1
Зверобой — 3
Крапива — 1
Лапчатка гусиная — 1
Лен (семя) — 1/2
Мята — 1/2
Почечный чай — 2
Шиповник — 1
Сбор № 6
Боярышник — 2
96

Будра — 2
Вероника — 2
Донник — I
Земляника — 1
Клевер — 1
Малина — 1
Мать-и-мачеха — I
Одуванчик — 2
Подорожник — 1
Ромашка — 2
Чабрец — 3
Шалфей — 2
Мята — 1
Шиповник — 3
Сбор № 7
Вероника — 2
Донник — 2
Зверобой — 1
Крапива — 1
Ромашка — 2
Лен (семя) — 1
Мордовник — 3
Паслен — 1
Почечный чай — 2
Рябина — 1
Солодка голая — 1
Сушеница топяная — 1
Тысячелистник — 1
Мята — 1
Шиповник — 2
Сбор № 8
Бессмертник — 1
Душица — 2
Земляника — 1
Одуванчик — 2
Пустырник — 2
Почечный чай — 1
Роза — 1
Рута — 2
Спаржа — 1
Укроп — 1/2
Хвощ полевой — 1
Череда — 1
Шалфей — 2
Мята — 1
Шиповник — 2
Растения с гипотензивным, то есть
снижающим артериальное давление, действием
(пустырник, боярышник, сушеница топяная,
мордовник) включаются в сборы в
уменьшенных дозах при атеросклерозе с
нормальным давлением и вовсе исключаются при
атеросклерозе, который сопровождается
гипотонией.
При избыточном весе полезно добавлять
в сборы 4—5 частей кукурузных рыльцев,
способствующих уменьшению аппетита, и
несколько увеличить дозы тысячелистника,
одуванчика, шалфея, солодки, чабреца,
цикория.
Кроме сборов № 5—8, для лечения и
профилактики атеросклероза можно
использовать отдельные растения. Среди них —
арбуз, который, наряду с известным
каждому мочегонным действием, способствует
также выведению избыточного холестерина.
Морская капуста (она же ламинария
сахаристая) применяется при атеросклерозе
прежде всего из-за большого содержания
иода. Ламинарию принимают по половине
чайной ложки один раз в день, посыпая
толчеными листьями (вместо соли)
салаты, овощные блюда и супы. Поскольку для
морской капусты есть противопоказания,
посоветуйтесь с лечащим врачом.
Лук и чеснок, широко используемые в
народной медицине, применяют и в случае
атеросклероза, но не как лекарство, а как
приправу, в свежем виде. Лук можно
брать репчатый и зеленый, чеснок (по
2—3 зубчика в день) в целом или
растертом виде. Из репчатого лука можно
выжимать сок и смешивать его с медом в
соотношении 1:2; принимать по столовой ложке
3—4 раза в день перед едой. Поскольку
лук и чеснок способны раздражать
желудок, кишечник, печень и почки, включать
их в рацион (если вы к ним не привыкли)
надо осторожно и понемногу.
Когда атеросклероз с нормальным
давлением сопровождается шумом в ушах,
советуют принимать настойку клевера
лугового в течение трех месяцев, с недельным
перерывом после каждого месяца лечения.
Курс повторяют спустя полгода.
Сборы № 5—8 назначают попеременно,
на 3—4 месяца каждый, с перерывом в
7—10 дней. Признаки улучшения появляются
обычно через несколько месяцев —
улучшается сон, уменьшаются головные боли,
возникает ощущение бодрости. Но и после
этого надо продолжать лечение не менее
полутора-двух лет, а потом с
профилактической целью возобновлять прием трав, как и
при гипертонии, весной и осенью, по два
месяца. В эти же сроки желательно на
две-три недели назначать также горечи. Что
касается ванн с настоями трав, то
посоветуйтесь с лечащим врачом. И не забудьте
о рациональном питании — исключите
продукты, богатые холестерином, поваренной
солью и углеводами, ешьте больше овощей
и фруктов.
До следующей встречи.
Кандидат медицинских наук
Е. А. ЛАДЫНИНА,
кандидат биологических наук
Р. С. МОРОЗОВА
В оформлении использована гравюра
из французского травника, изданного в
1483 г. в Лионе.
97

Перпендикулярный мир
Кир БУЛЫЧЕВ
Знакомо, буквой «т», стояли полированные столы.
За главным столом, на месте Белосельского, сидел Пупыкин.
Пупыкин здешний от нашего Пупыкина отличался разительно. И не только потому, что
отрастил усы и еще более облысел, и не только потому, что одет был в черный костюм
с красным галстуком — но взгляд — какой же у него взгляд! Разве такой человек смог бы
участвовать в утренних забегах и пресмыкаться перед Удаловым? Взгляд у Пупыкина
был тигриный, тяжелый, из-под сведенных бровей.
Другой Пупыкин, с доброй лукавой усмешкой, глядел на Удалова с большой картины,
что висела на стене, за живым Пупыкиным. На картине он принимал букет роз от
девчушки, в которой Удалов сразу угадал младшую дочку Пупыкина. На заднем плане
толпились рукоплещущие зрители, среди них и сам Удалов.
И тяжелым взглядом Пупыкин уперся в Удалова.
И все люди, что сидели за ножкой буквы «т», тоже уперлись в Удалова тяжелыми
взглядами.
Вот смотрит на него главстрой Слабенко. Ох, и суров этот взгляд! Вот уставился,
наглец какой, архитектор Оболенский. Забыл уже, как из окна прыгал? А это взгляд
редактора Малюжкина. Тоже не без тяжести. Неужели и Малюжкин, радетель за гласность,
так переменился? А старик Ложкин...
Удалов не успел рассмотреть остальных, как Пупыкин открыл рот, медленно открыл,
с оттяжкой, показал мелкие зубы и рявкнул:
— Садись, с тобой потом разберемся!
И тут же все отвернулись от Удалова. Будто его и не было.
Удалов нашел место с краю стола, сел, а Малюжкин, что был рядом, отодвинулся,
скрипнув стулом.
— Продолжай, Мимеонов,— сказал Пупыкин.
Мимеонов, уже год как снятый у нас с должности директора фабрики пластмассовых
игрушек, потому что был ретроградом, принялся перебирать бумажки, которые он держал
в руках.
— А ты нам не по бумажке,— сказал Пупыкин.— По бумажке каждый наврет. Бумажки
ты для ревизии оставь, а с нами, со своими товарищами, говори открытым текстом.
Опозорился?
— Опозорился,— подтвердил Мимеонов,— но имею объективные причины.— Он все же
развернул бумажку и быстро начал читать:— За прошедший год вверенная мне фабрика
перевыполнила план на два и три десятых процента, выпустив для нужд населения
изделий номер один — шестьсот двадцать пять, изделий номер два-бис — двести тридцать
четыре, в том числе...
— Стой!— остановил его Пупыкин.— Ты лучше расскажи, почему ты наш родной город
чуть не погубил.
— А я неоднократно сообщал вам, Василий Парфеныч,— сгнили фильтры. Надо
производство останавливать.
— Какие будут предложения?— спросил Пупыкин.
— Я думаю, что сделаем фельетон,— предложил Малюжкин.— О некоторых
хозяйственниках. Не пощадим.
Окончание. Начало — в № 1 и 2.
99

— А вдруг в области прочтут?— спросил Оболенский, нагло улыбаясь.— И комиссию
к нам, а?
— Пускай прочтут. Нам гласность не страшна,— ответил Пупыкин твердо.— Пускай
весь мир читает.
— И там тоже?— выкрикнул старик Ложкин.— Империалисты тоже?
— Это ты, Ложкин, брось!— рассердился Пупыкин.— Тебя здесь как ветерана держат,
а не как провокатора.
— У меня есть предложение, можно?— спросил Савульский. Его Удалов тоже
знал, он работал санитарным главврачом.— Мы провели анализы. И выяснили, что
выброса с завода детской игрушки не было.
— Вот это да!— даже Пупыкин удивился.— А что же было?
— А была туча неизвестного происхождения, которая прорвалась в наше родное небо
из-за пределов района.
— Можно поправку?— спросила директорша музея.— Мне кажется, что туча могла прийти
из-за пределов нашей области.
И тут Удалова черт дернул за язык.
— Я думаю,— сказал он,— что этот дождик вернее всего приплыл к нам из Южно-
Африканской Республики, от тамошних расистов.
— А что? — Пупыкин даже привстал в кресле.— А что? Расисты — они плохо к народу
относятся... — Но тут до него дошло, что Удалов допускает перебор. Он сел обратно,
насупился и сказал:
• — Ладно. Ты, Малюжкин, подготовь материал про тучу из Тотемского района. Ты,
Удалов, считай, уже допрыгался. А ты, Мимеонов, учти — твой вопрос с повестки дня
не снят. Еще один такой выброс — выброшу тебя из города. Сам знаешь куда. Какой
следующий вопрос?
— Градостроительство,— сказал Оболенский.
— Вот это мне по душе. Давай сюда картинки.
По знаку Оболенского молодой порученец открыл дверь. Десять юношей и девушек
втащили десять стендов и установили их рядом. Удалов с ужасом понял, что позывы
и надежды Оболенского достигли в этом мире сказочных масштабов.
— Вот наша главная улица. Наше завтра,— сказал Оболенский.
— Улица имени Василия Пупыкина,— прошелестел чей-то голос.
— Кто сказал?— нахмурился Пупыкин.— Ведь знаете, чего я не терплю. Ты, Ложкин?
Пойманный на месте преступления Ложкин потупился и сказал:
— Вы, Василий Парфенович, не терпите лести и подхалимажа.
— И заруби себе это на носу. Народ будет решать, как назвать наш проспект. Народ,
а не ты, Ложкин.
На перспективе через город тянулась магистраль шириной в полкилометра. По обе
стороны ее возвышались различные, но чем-то схожие здания. Каждое опиралось на
множество колонн, над каждым рядом колонн портики с фигурами. На крышах также
статуи. Все здания изукрашены финтифлюшками и похожи на юбилейные торты.
«Как же пройдет у них эта магистраль?— старался представить себе Удалов.— И где
центральная площадь?» Вот она, а вот и выросший вдесятеро, напоминающий одновременно
египетскую пирамиду и китайскую пагоду Гордом, а вот десятиэтажная статуя, уже
с головой и с портфелем... Да это ж Пупыкин!
Удалов говорил себе: только не смеяться! Меня это не касается, а засмеюсь — накажут
двойника.
— Мы с вами шествуем,— донесся до обалдевшего Удалова голос архитектора
Оболенского,— мимо городского театра. Здание его, выдержанное в стиле гуслярского
социалистического ампир-барокко, встанет на месте устаревшей развалюхи, которая была построена
космополитически настроенными купцами...
«Молчи, Корнелий»,— повторял про себя Удалов. Но язык его предал. Язык сам по
себе сказал:
— В старом театре лучшая в мире акустика. Сюда симфонические оркестры приезжают.
Оболенский поперхнулся.
— Вы что хотите сказать, Корнелий Иванович,— мягко спросил он,— что наш новый
театр хуже старого?
Как все накинулись на Удалова! Он оказался консерватором, отсталым элементом
и чьим-то наймитом. Слово «наймит» так и носилось по воздуху.
И язык Удалова — о враг его!— не выдержал снова:
— Это бред, а не проект!
100

Оболенский так растерялся, что обернулся за поддержкой к Пупыкину. А Пупыкин
молча покручивал ус, выжидал.
— Меньше по чужим женам бегать надо!— крикнул неуправляемый Удалов.— Лучше
бы архитектуре учился!
Тут и у Оболенского нервы не выдержали.
— Она меня любит!— взвизгнул он.— А ты ее недостоин!
— Поговорили?— раздался громовой голос.
Удалов обернулся и понял, что Пупыкин говорит в мегафон. Видно, берег для особых
случаев.
— Поговорили, и хватя! Всем сидеть!
Все сели.
— И ты, Оболенский, сядь. С тобой все ясно, старый козел. Заключительное слово
по данному вопросу имеет товарищ Слабенко. После этого перерыв. После перерыва
слушаем персональное дело бывшего директора стройконторы, бывшего члена президиума,
бывшего, не побоюсь этого слова, моего друга Корнелия Удалова.
И так всем стало страшно, что даже твердокаменный Слабенко не сразу смог начать
свою речь и пил воду из графина.
— Снос,— сказал Слабенко,— начинаем с понедельника. Мобилизуем общественность.
Она уже подготовлена, радуется.
— Это хорошо,— сказал Пупыкин.— Пресса, от тебя зависит многое. Если что не
так — ответишь головой!
— Голоса народа уже подготовлены,— сказал Малюжкин.— Пожелания трудящихся, все
как надо. Народ жаждет преобразований.
— За полгода управимся,— сказал Слабенко.
— За полгода?
— Быстрее не выйдет, техники маловато.
— Взорвать!— сказал Пупыкин.— Чтоб за две недели центр снесли. И сносить это
барахло будем методом народной стройки. Главное — энтузиазм, ясно, Малюжкин?
— Надо трудящимся перспективу дать,— сказал Малюжкин.— Надо сообщить, что всем
нуждающимся на проспекте вашего имени будут отдельные квартиры.
— Этого делать нельзя,— вдруг возразил Ложкин.— Народ нас не поймет. У нас же
на проспекте только общественные здания.
— Как так?— вскинулся Оболенский.— А жилой дом для отцов города?
— Но это же один дом... для отцов.
— У нас в Гусляре,— отчеканил Пупыкин,— нет проблемы отцов и детей. Эта проблема
надуманная. Если мы строим для отцов города, значит, строим и для детей. У меня
самого двое.
Тут людей прорвало, начали аплодировать. Потом отцы города рапортовали, кто какую
лепту внесет в общее дело. Оказалось, что изделие номер один — это статуя Пупыкина
для украшения крыш на проспекте, а изделие номер два — Пупыкин в детстве. Такие
статуи народ требовал для детских садов. Делали те статуи из пластика под мрамор,
вот и работала фабрика с таким напряжением, что допускала выбросы в атмосферу.
Потом по вопросу о главной статуе снова выступил Слабенко.
— Саботаж,— произнес он твердо,— до которого докатился так называемый профессор
Минц, поставил нас в тяжелое положение.
— Тяжелое, но не безвыходное,— сказал Пупыкин.
— Безвыходных положений, конечно, не бывает,— согласился Слабенко.— Но как нам,
простите, вашу голову поднять на такую высоту, куда ни один кран не достанет — мы
еще не решили. Без этого, гравитатора, не уложимся.
— Мы эти речи слышали,— поморщился Пупыкин.— Я бы назвал их капитулянтскими.
Тысячи лет различные народы строили великие сооружения и без башенных кранов,
а тем более без профессора Минца.
— Еще надо выяснить, на какую разведку он работает,— крикнула с места директорша
музея.
— Ясно на какую,— сказал Ложкин.— На сионистскую.
Что же это происходит?— испугался Удалов. Ложкин — милый сварливый старик, он
же Минца как брата уважает. И тут же поправил себя — это в нашем мире уважает.
А тут перпендикулярный.
— С Минцем ведется разъяснительная работа,— сказал Пупыкин.— Мы не теряем надежд.
А теперь перерыв, в буфете крышу починили, икру привезли. Ты, Удалов, задержись.
Удалов задержался. Спешащие в буфет обходили его по стенке.
101

— Что-то ты сегодня не трепещешь?— поинтересовался Пупыкин.— По глазам вижу,
что не трепещешь.
«Проницательный, черт,— подумал Удалов.— И в самом деле не трепещу. Но по какой
причине — ему не догадаться. А жил бы я здесь, наверное бы, трепетал».
— Для меня твое провокационное выступление на активе не неожиданность,— сказал
Пупыкин, задумчиво покручивая усы.— С утра мне сигналы на тебя поступают. Но я
тебе не враг, мы с тобой славно вместе поработали. Может быть, обойдемся без персонального
дела, как ты думаешь?
Удалову стало жалко своего двойника, и он ответил:
— Лучше без персонального.
— Ну и молодец, Корнюша,— сказал Пупыкин.— Ты садись, в ногах правды нет.
А эти-то, как барбосы, ну прямо как барбосы. Слово скажи, они уже растерзать
готовы. Я понимаю, у тебя душевный стресс. Правда, что Оболенского с Римкой поймал?
— Поймал,— признался Удалов.— Он в окно выскочил.
— То-то хромает, бес в ребро! Я-то когда тебе Римку передавал, можно сказать,
с собственного плеча, думал, что достигнешь ты простого человеческого счастья. А сейчас
вижу — ошибся я. Я свои ошибки всегда признаю. Знаешь что, ради дружбы я тебе
Верку уступлю. Огонь баба. Или Светку? Она справа сидит, новая, у нее в роду цыгане
были, честное слово! А Римку мы Оболенскому всучим.
И Пупыкин зашелся в смехе, совсем под стол ушел, такой махонький стал, одним
ногтем придавить можно.
— Мне и с Ксюшей неплохо было,— сказал Удалов.
— Это ты брось! Нам такие Ксюши не нужны. Пускай знает свое место. Нет, дорогой,
мы с тобой еще молодые, мы еще дров наломаем. А об этой интриганке забудь!
«Ага,— подумал Удалов,— значит, Ксения чем-то Пупыкину не угодила. Может, двойник
ее все еще любит? Хорошо бы любил...»
— Чего задумался? Не согласен? Ой, непрост ты, Удалов, ой непрост! Ты чего сегодня
утром на шоссе картошку собирал? Или тебе из распределителя мало картошки?
— А вы как думаете?— нашелся Удалов.
— Есть у меня подозрение,— сказал Пупыкин.— Но такое тяжелое, такое, можно сказать,
страшное, что не смею сказать.
— А вы скажите.
— А я скажу. Я скажу, что, может быть, ты врагам нашего народа картошку носил?
— Каким таким врагам?
— Таишься, Удалов, значит, врешь! По глазам вижу, что врешь! Кому носил? Все равно
дознаюсь!
— Нет, просто так,— решил спасти своего двойника Удалов.— Увидел, что
рассыпанная, вот и собрал.
— Это чтобы в моем городе кто-то картошку рассыпал? Опять врешь. И что делал
в такое время на шоссе — тоже забыл?
— Гулял,— сказал Удалов.
— А о чем с Савичем на рынке разговаривал?— Пупыкин вскочил и побежал по комнате.
Удалов увидел, какие у него высокие каблуки.— Зачем в магазине изображал черт знает что?
Зачем картонную лососину просил? В оппозицию играешь? А на площади, у моего
монумента зачем крутился? Зачем народ агитировал, что я уже умер?
— Так, случайно вышло...
— Случайность — это осознанная необходимость,— сказал Пупыкин.— Учить теорию
надо. Ну что, будешь каяться или разгромим в пример другим маловерам?
— Как знаете,— сказал Удалов и посмотрел на часы. Надо еще настоящего Удалова
предупредить, что его ждет.
— Тогда — идейный и организационный разгром,— подвел итог беседе Пупыкин.
— Ну, вы прямо диктатор,— сказал Удалов.
— Не лично я диктатор,— ответил Пупыкин,— но осуществляю диктатуру масс. Массы
мне доверяют, и я осуществляю.
— Ох, раскусят тебя массы,— сказал Удалов и поднялся. От этого движения Пупыкин
вздрогнул и протянул руку к кнопке.
— Не нервничай,— сказал Удалов.— Пойду перекушу в буфет.
— А вот в буфет тебе вход закрыт,— осклабился Пупыкин.— На таких, как ты, тратить
икру нежелательно.
— Значит, заранее знал, чем .разговор кончится?
— А моя работа такая — знать заранее. Подожди в приемной, далеко не отходи.
102

Удалов вышел из кабинета. Спортсмены с повязками дружинников его пропустили.
Удалов поглядел на секретарш. Вот черненькая — могла бы стать его женой, а вот
и беленькая — тоже мог получить. Где же ты, Ксюша, где же ты, родная моя? И Удалов
затосковал по Ксюше за двоих — за себя и за своего двойника.
На улице моросил дождик, но работы вокруг монумента не прекращались. Детишки
вскапывали клумбы, воспитательницы сажали рассаду, монтажники крепили к боку статуи
руку с портфелем.
Удалов, отворачиваясь от людей, быстро прошел к памятнику. За массивным постаментом
таился невысокий полный мужчина в плаще с поднятым воротником, в шляпе, натянутой
на уши, и в черных очках. Удалов подошел к двойнику.
— Ждешь? — сказал он.
— Тише! Тут люди рядом. Ты куда пропал?
— Пупыкин меня допрашивал.
— Ой, тогда я пошел! Бухнусь в ноги...
— А переодеться не хочешь?
— Зачем?
— А затем, что Удалов не может выйти на перерыв из кабинета в одном костюме
и вернуться в другом.
— Тогда бежим — вон там подсобка пустая.
Они побежали, а по пути Удалов сказал двойнику:
— Ты хорошенько подумай, прежде чем туда возвращаться. Как только они икру
съедят...
— Сегодня икру в буфете дают? — с тоской спросил двойник. С такой искренней
тоской, что Удалов даже остановился.
В подсобке двойник сразу начал раздеваться. Удалов последовал его примеру.
— Вот я думаю,— сказал он.— Если ты смог так превратиться в такое... значит,
и во мне это сидит?
— Что сидит? — не понял двойник.— Я не ворую, морально устойчив...
— И воруешь, и морально неустойчив,— отрезал Удалов.— Только сам уже не замечаешь.
Если тебе икру дают, а другим не положено, значит, ты ее воруешь.
— Чушь! Мы, руководящие работники, должны поддерживать свои умственные
способности. У нас же особенная работа!
— А в детском саду икру дают?
— Не знаю. Там молоко дают.
— Ну и погряз ты, Корнелий. Не ожидал от тебя.
— А чем ты лучше? Не прижали тебя, вот и гордый. А попал бы на мое место,
куда бы делся? Некоторые сопротивлялись. Что это им дало? Что это дало народу?
Где Клава? Где Минц? Где Ванда?
— Где? — спросил Удалов, протягивая двойнику брюки.
— В разных местах. Наш народ еще не дорос до демократии. Нам твердая рука нужна.
— Именно что твердая. Сейчас будут слушать твое персональное дело.
Двойник сжался, как от удара в живот.
— Меня утром на шоссе видели, я картошку собирал. Решили, что это ты.
— А зачем ты картошку собирал?
— Зиночке Сочкиной помочь хотел. Она ее в город несла.
— Это преступление! Картошка по талонам, она ее с поля украла!
— А потом в магазине я хотел купить лососины. И эту глупость тебе припишут.
Потом я на площади интересовался, кому этот памятник...
— Я тебя убью! Ты меня погубить вздумал?
— Откуда мне знать ваши порядки? Но главное, что я на вашем активе сообщил
Оболенскому про его моральный уровень. Ну как, пойдешь на свою казнь или смоемся,
пока не поздно?
— Я все объясню. Василий Парфенович меня простит.
— Ты от всего отпирайся,— посоветовал Удалов.— Я не я, корова не моя. А где мне
Минца отыскать?
Но двойник его уже не слышал. Он бежал через площадь к входу в Гордом, навстречу
своей горькой судьбе.
Тогда Удалов, избегая людных мест, поспешил к своему дому. Он знал, кого ему искать.
Старый друг и сосед, изобретатель Грубин не мог измениться.
Но и Грубин изменился.
103

Удалов заглянул к нему со двора. Комната была захламлена, в ней почему-то было
много частей человеческого тела, изготовленных из белой пластмассы. Грубин сидел на
продавленной кровати, держал голову в руках, будто хотел отвинтить.
Удалов тихонько вошел в дом, поглядел наверх — не смотрит ли кто со второго этажа? —
и толкнул дверь к Грубину. К счастью, она была не заперта.
— Привет, Саша,— сказал Удалов.— Ты чем-то расстроен?
— А ты не знаешь?— спросил Грубин, не поднимая головы.— Ты мне скажи, как
я мог попасться? Ну ладно, ты человек слабый, угодил в силки, даже биться не стал.
Но я-то творческая интеллигенция, всю жизнь гордился своей независимостью. И вот — стал
соучастником преступления!
— Не все сразу,— сказал Удалов.— Давай по порядку.
— Мне с тобой говорить не о чем. Ты номенклатура. Я — продавшаяся интеллигенция.
— А ты все-таки скажи. Допусти, что перед тобой не Удалов, а какой-то другой человек.
— Какой-то другой доносить не побежит.
— И я не побегу,— сказал Удалов.— Честное слово.
— Ты правды захотел? Тогда держись! Скажу тебе, Корнелий, что за последние три
года ты сильно изменился. С тех пор, как тебя этот Пупыкин приблизил, ты сам на
себя не похож. А с Ксенией что вы сделали?
— А что?
— Только не говори, что ты подчинился силе! Другой бы никогда жену не отдал. А ты
выбрал Пупыкина.
Горько было Удалову слушать такие слова о своем двойнике. Но надо слушать. На
ошибках учатся.
— А зачем ты Минца топил? Закоснел ты, Удалов, в своей подлости.
— Тогда слушай ты.— Корнелий Иванович произнес эти слова так значительно, что
Грубин в удивлении уставился на него.— Я не Удалов. То есть я Удалов, но другой.
А настоящий Удалов сидит сейчас в Гордоме, на активе, и соратники топчут его ногами.
Вот что удивительно! Грубин поверил Удалову мгновенно.
— У тебя глаза другие,— сказал он.— Прежние. Объясни.
И Удалов объяснил. И про изобретение Минца, и про то, как Минц простудился
и пришлось Удалову идти в параллельный мир.
По мере того, как он рассказывал, лицо Грубина светлело, морщины разглаживались,
даже волосы начали завиваться. Он вскочил и принялся бегать по комнате, опрокидывая
предметы.
— Сейчас же! — закричал он.— Беги отсюда! Тебе здесь не место! И возьми меня
с собой!
— Спокойно,— сказал Удалов.— Без паники. У меня задача — найти Минца. А как
исправлять положение, подумаем вместе. Рассказывай. Коротко, внятно. Начинай!
Грубин подчинился.
— Произошло это три с половиной года назад. Был у нас Предгором Селиванов...
— У нас тоже,— сказал Удалов.— Потом на пенсию ушел.
— И занял его место Пупыкин, Василий Парфеныч.
— Все пока сходится.
— Времена были тихие, не шатко — не валко... Сначала Пупыкин ничего вроде бы и не
делал. Все повторял: как нас учил товарищ Селиванов... А потом начались кадровые
перестановки. То один на пенсию, то другой, того с места убрали, этого назначили... И тон
у Пупыкина менялся. Уверенный тон становился. Ботинки заказал себе в Вологде на
высоких каблуках... Пилипенку приблизил...
— Знаю, у нас он до сих пор сержант. Простой мужик.
— Против Пупыкина боролись. Был у нас такой Белосельский Коля, в одном классе с нами
учился.
— Еще бы не знать,— улыбнулся Удалов.
— Так этот Белосельский выступил. Потребовал, чтобы покончить с обманом, а развивать
трудовую инициативу и демократию.
Удалов кивнул. Он эту историю отлично помнил.
— Не знаю уж каким образом, но куда-то Пупыкин написал, кому-то позвонил, что-то
против Белосельского раскопал. И пришлось Белоеельскому уехать за правдой в область.
Отыскал он ее там или нет — не скажу, только в город он не вернулся.
— Вот как у вас дело повернулось,— вздохнул Удалов.
— А дальше — покатилось. Пупыкин всюду выступал, говорил, какие мы счастливые,
как наш город движется вперед семимильными шагами. И чем меньше товаров в магазинах
104

становилось, тем громче выступал Пупыкин. И что грустно — каждый у себя дома боролся
за демократию и гласность, а на собраниях голосовали как надо.
— Понятно,— сказал Удалов.
— Через год и ты, прости, Корнелий, сообразил, что лучше быть при начальнике,
чем против. Как-то выступил ты против Пупыкина, и вскоре завели на тебя дело за хищение
стройматериалов. Ты осознал, дело закрыли, и ты стал рядом с Пупыкиным на трибуне стоять.
— Ас тобой что случилось?
— Ты же знаешь,— ответил Грубин,— я неплохой изобретатель. Я предложил
усовершенствовать пластмассу, из которой игрушки на фабрике делали. И формы новые изобрел.
А директор фабрики Мимеонов в то время решил Пупыкину угодить — наладить массовое
производство его бюстов. Меня консультантом на фабрику пригласили, премию дали.
И когда Мимеонов начал для будущего города Великого Пупыкина изготовлять статуи
в натуральную величину, приложил и я руку к этому безобразию. Теперь мучаюсь.
— Значит, другие не мучались и воспевали, а ты мучался, но тоже воспевал? — спросил
Удалов.
— Только не надо иронии,— сказал Грубин.— Ты когда к нам приехал?
— Сегодня утром. Видел, до чего ваша деятельность довела. Костюм погубил и вообще
всю одежду.
— Больше я на фабрику не выйду! Пусть меня выселяют на сельское шефство, пусть
даже на принудотдых...
— Погоди, не части,— сказал Удалов.— Мне ваша система до сих пор не совсем понятна.
— А у вас иначе?
— Некогда объяснять. Скажу только, что твой Пупыкин уже на пенсии, прокуратура
им интересуется. Мне главное сейчас — найти Минца. Почему его дверь опечатана?
— Он же на принудотдыхе. За саботаж. Гравитационный подъемник собственными
руками сломал, чтобы статую не воздвигать. Принципиальный.
— Значит, есть все-таки принципиальные?
— Немного, но есть,— признался Грубин.— Только за принципы приходится дорого
платить. Минц заплатил. И Ксюша твоя... Когда ее на сельхозшефство отправили...
— Говори понятнее!
— У нас сельское население разбежалось,— объяснил Грубин.— По другим областям.
А Пупыкин в область рапортует, что у нас постоянный прогресс. Что ни год, сеем
на пять дней раньше, выращиваем на три процента больше. Поставки всегда выполняем.
Только из-за этого в городе жрать нечего, а в поле работать отправляют всех, кто
несогласный или подозрительный. Половину учителей отправили, врачей больше
половины, весь речной техникум там пропалывает... А из футболистов и самбистов Пупыкин
создал дружины. Их на усиленном питании держат.
— Так что случилось с Ксюшей?
— Как-то товарищ Пупыкин лично домой к тебе, то есть к Удалову приехал, чтобы
показать свое к нему расположение. А Ксения вместо обеда ему всю правду выложила.
На следующее утро ее скрутили — ив деревню, на сельхозшефство без права возвращения
в город.
— А я? То есть, а он?
— Он побежал к Пупыкину, просит — верни жену! А Пупыкин, говорят, погладил его
по головке и говорит: не нужна тебе такая старая жена. Она меня не уважает, значит, и нашу
великую родину не уважает. Мы тебе сделаем развод, и отдам я тебе любую из моих
секретарш. Так и сделал. Развел, на Римке женил.
— Общая картина мне понятна,— сказал Удалов.— Пошли к Минцу. Где он отдыхает?
— Принудотдых, Корнелий, это по-старому тюрьма. Минц в подвалах под гостиным
двором, там особо недовольные отдыхают.
— Ты хочешь сказать, что профессор Лев Христофорович Минц, лауреат двадцати
премий, профессор тридцати университетов находится в подвалах инквизиции? Срочно
едем в область!
— До области ты не доедешь. В область специальное разрешение нужно. Его лично
Пилипенко подписывает, только хорошо проверенным оптимистам. Так что в области
о нас самое лучшее представление. А если кто-то приезжает, то сначала на витрины
смотрят, а потом в буфете обедают.
— Ну что ж,— сказал Удалов,— тогда пошли в подвал.
— Подвалы заперты, там дружинники.
— Саша, я столько лет ремонтами занимаюсь, неужели мне подземные ходы в этом
городе неизвестны?
105

Когда они с Грубиным вышли во двор, Удалов вдруг услышал:
— Корнелий, ты куда? Ты почему домой не идешь?
Голос был женский, жалобный.
Удалов поднял голову. В окне его квартиры стояла молодая жена Римма, неглиже,
лицо опухло от слез.
— Я раскаиваюсь! — крикнула она.— Это была минутная слабость. Он старался меня
соблазнить, но безуспешно. Вернись, Корнелий. И не верь клевете Грубина. Вернись в
мои объятия!
— Не по адресу обращаетесь, гражданка,— ответил Удалов.
А Грубин добавил:
— Чего на тебя клеветать? На тебя клевещи, не клевещи — пробы некуда ставить.
И молодая жена Римма плюнула им вслед.
По бывшей Яблоневой, а ныне Прогрессивной улице, мимо лозунга «Пупыкин сказал —
народ сделает!» друзья спустились к реке. Удалов уверенно прошел за сарай, отодвинул
гнилую доску, и перед ними обнаружился вход в подземелье. Грубин достал заготовленный
дома фонарик.
Ход кончился возле окованной железными полосами двери.
— Здесь,— сказал Удалов.— Теперь полная тишина!
И тут же раздался жуткий скрип, потому что Удалов стал открывать дверь, которую
лет сто никто не открывал. Но скрипа никто не услышал: его заглушил отчаянный крик.
Они стояли в подземных складах гостиного двора, превращенных в место для изоляции
и принудотдыха. Перед ними тянулся низкий сводчатый туннель, кое-где освещенный
голыми лампочками. Крик доносился из-за одной из дверей — туда они и поспешили, полагая,
что там пытают непокорного профессора. Но они ошиблись.
Сквозь приоткрытую дверь они увидели, что в побеленной камере на стуле сидит Удалов.
Перед ним, широко расставив ноги, стоит капитан Пилипенко и читает что-то по бумажке.
— Нет! — кричал Удалов.— Не было заговора! И долларов я в глаза не видал.
Пилипенко подождал, пока Удалов кончит вопить, и продолжил чтение:
— Получив тридцать серебряных долларов от сионистского агента Минца, я согласился
поджечь детский сад номер два и отравить колодец у родильного дома...
— Нет! — закричал Удалов.— Я люблю детей!
— Ну, что, освободим? — спросил шепотом Удалов.
— Не стоит тебя освобождать,— искренне возразил Грубин.— Не стоишь ты этого.
Нельзя сказать, что Удалов был полностью согласен с другом. Трудно наблюдать,
когда тебя самого заточили в тюрьму и еще издеваются.
Они прошли на цыпочках мимо камеры и остановились перед следующей, закрытой
на засов. Грубин отодвинул засов и открыл дверь. В камере было темно.
— Лев Христофорович,— позвал Грубин.— Вы здесь?
— Ошиблись адресом,— ответил спокойный голос.— Лев Христофорович в соседнем
номере. Имею честь с ним перестукиваться.
— А вы кто? — спросил Удалов.
— Учитель рисования Елистратов,— послышалось в ответ.
— Семен Борисович! — воскликнул Удалов.— А вас за что?
— За то, что я отказался писать картину «Пупыкин обозревает плодородные нивы»,—
ответил учитель.
— Выходите, пожалуйста,— попросил Грубин.
— Это официальное решение?
— Нет, мы хотим вас освободить.
— Простите, я останусь,— ответил учитель рисования.— Я выйду только после моей
полной реабилитации.
— Тогда ждите,— сказал Удалов.
Они перебежали к следующей двери, Грубин открыл ее.
— Лев Христофорович?
— Собственной персоной. Вы почему здесь, Саша?
— Як вам гостя привел,— сказал Грубин.
Профессор Минц сидел на каменном полу, подстелив под себя пиджак.
— Это я, Корнелий,— сказал Удалов.
— Отказываюсь верить собственным ушам! Разве не вы первый предложили изолировать
меня в этом доме подземного отдыха?
— Нет, не я,— честно ответил Удалов.— Тот Удалов, который предложил, сидит через
106

две камеры от вас, Пилипенко ему террористический заговор шьет. А я — совсем другой
Удалов, из параллельного мира. Меня послал сюда наш Лев Христофорович. По
делу.
— Стойте! — закричал профессор и бросился в объятия к Удалову.— Значит, мои расчеты
верны! Что же просил передать мой двойник?
— Нам нужно прокладывать магистраль через Гусляр,— сказал Удалов,— а у него никак
не получается с антигравитацией. Он сам простудился и просил меня сгонять к вам.
— Вы говорите правду? — насторожился Минц!
— А зачем мне врать?
— Это может быть дьявольской выдумкой Пупыкина.
— Удалов правду говорит! — сказал Грубин.— Я верю.
— А я не верю! — сказал Минц.— Если в вашем мире тоже прокладывают магистраль,
мой двойник никогда не согласится участвовать в преступлении против города. Он бы,
как и я, предпочел бы кончить свои дни в темнице.
— Но в нашем мире,— возразил Удалов,— антигравитация нужна, чтобы подвинуть
часовню Филиппа, а не разрушать ценный памятник истории.
Минц все еще колебался/Тогда Грубин сказал:
— Пошли с нами, я вам покажу второго Удалова.
Через минуту они были у камеры, где Пилипенко вел допрос. Минц заглянул в дверь,
обернулся к Корнелию и сказал:
— Простите, что я вам не поверил.
Эти слова он произнес слишком громко. Пилипенко услышал шум в коридоре, метнулся
к двери и увидел Минца.
— Бежать вздумал? — заревел капитан, расстегивая кобуру.
Минц оторопел. Он не знал, что делать в таких случаях. Но Удалов, который вырос без отца,
на улице, знал. Он шагнул вперед и сказал:
— Все, Пилипенко. Доигрался.
У Пилипенко отвисла челюсть. Он посмотрел на Удалова, метнул глазами в открытую
дверь и увидел там второго Удалова.
— Аааа,— прошептал Пилипенко.
— Корнелий! — крикнул Грубин.— Выходи.
А первый Корнелий jeM временем отобрал у Пилипенко пистолет, его самого затолкал
в камеру и закрыл дверь на засов.
— А теперь бежать! — сказал Грубин, и они побежали к подземному ходу.
Если погоня и была, она их потеряла.
Без приключений они выбрались из-под земли, уселись за сараем, чтобы перевести
дух. Удалов смотрел на своего двойника — синяк под глазом, царапина на щеке, и вообще
вид потрепанный.
— Били? — спросил Удалов с сочувствием.
— Пилипенко,— сказал двойник.— Я до него доберусь.
— Нет,— сказал профессор Минц.— Судить его будет народ.
— Кто? — вздохнул двойник Удалова.— Прокурор? Судья? Так они все у Пупыкина
в кармане.
— Бригаду пришлют, из области,— сказал Грубин.— Или даже из Москвы. Неподкупную.
— Революция! — сказал Удалов-двойник мрачно.— Только революция может смести этот
вертеп.
— А как ты ее организуешь?
— Пойду к народу, раскрою ему глаза.
— А до сегодняшнего дня,— спросил Грубин,— у тебя глаза что, закрыты были?
— Нет, я видел, конечно, недостатки... — Удалов смешался.
— И заедал их продуктами из спецбуфета,— закончил фразу Грубин. И горько улыбнулся.
И все улыбнулись, потому что в словах Грубина была жизненная правда.
— Надо потребовать комиссию — сказал Минц.
— Требовали,— ответил Грубин.— Только письма на почте перехватывают, и где потом
эти писатели? На трудовом шефстве. К тому же, Пупыкин справится с любой
комиссией. У него по этой части опыт.
— Странно мне смотреть на вас, друзья,— сказал Удалов.— Вы все такие же самые,
и внешне, и по голосу. Но в то же время не такие. Мог ли я предположить, что
Корнелий Удалов станет прислужником у мелкого диктатора?
— Не надо»— сказал двойник.— Это в прошлом. Я все осознал.
107

— Что же, одного Пупыкина достаточно, чтобы вы из строителей светлого будущего
превратились в болото?
— Пупыкин не один,— возразил Минц.— Это целое направление: пупыковщина. Подлая
личность не может изменить историю, если не сколотит банду таких же подлецов.
Хорошо служишь — все имеешь. И с каждым днем у него становится все больше верных
служителей. И пресса у него в руках.
Стало прохладно. Облака потемнели, снова подул ветер. Ситуация была какая-то
ненастоящая, словно приснилась. Стоял Удалов в своем родном Гусляре, окруженный не только
друзьями, но и самим собой, сейчас бы пойти посидеть в кафе, или в театр махнуть,
а вместо этого они таятся за сараем.
— Я в подшефное хозяйство пойду,— сказал вдруг двойник Удалова.— Ксюшу проведаю.
Слова двойника Удалова обрадовали — значит, не чужие они люди. И он принял решение.
— Значит, так,— сказал он, и все его внимательно слушали.
Потому что Удалов приехал из нормального мира.
— В наш мир отправится Лев Христофорович. Он сразу пойдет к нашему Минцу
и все ему расскажет. Заодно и формулы сообщит. У Минца голова государственная,
что-нибудь придумает. А два Минца тем более. Как решите — сразу обратно.
— А вы, Корнелий Иванович? — спросил Минц.
— А я вместе с моим близнецом отправлюсь на сельскохозяйственные работы. Боюсь, что
без меня он у Ксюши прощения не получит.
— Спасибо,— сказал второй Удалов, и скупая слеза покатилась по его грязной щеке.
Удалов достал платок и вытер ему слезу.
— А мне что делать? — спросил Грубин.
— Ты будешь в резерве,— сказал Удалов.— Веди работу в народе.
Все послушались Удалова и вышли из-за сарая. Они поднялись до половины склона,
как вдруг Минц остановился.
— То, что вы предложили, Корнелий,— сказал он,— очень разумно. В каком-нибудь
фантастическом романе так бы и произошло. Я бы отправился в параллельный мир,
получил оттуда совет и помощь, вы с Удаловым подняли бы восстание в подшефном
хозяйстве, и был бы счастливый конец. Но мы же не в романе!
— Ты прав, Лев Христофорович,— сказал Грубин.— Мы в реальной жизни. И должны
жить так, будто нет никаких параллельных миров. Может, их и в самом деле нет.
— А я откуда? — спросил Удалов.
— А ты нам только снишься,— сказал Грубин.
— Ты прав, Саша,— сказал второй Удалов,— Сами Пупыкина вырастили, сами и
ликвидируем. Никто, кроме нас, не наведет порядок в нашем собственном доме.
— Минутку,— сказал Минц и вытащил из кармана записную книжку. Набросал три
строчки цифр и сказал Удалову: — Передайте это моему двойнику. И прощайте. Спасибо,
что заехали. Вы нам сильно помогли. Действием и примером.
— Спасибо, Корнелий,— сказал Грубин, прощаясь с Удаловым.— Рад был встретиться.
Последним попрощался двойник.
— Надеюсь, что Ксения поймет,— сказал он.
— Все образуется,— успокоил его Удалов.— Она у нас отходчивая.
И они втроем, как три мушкетера, так и не объяснив Удалову, что намерены делать,
быстро пошли вверх по улице.
Удалову стало одиноко. Он сложил вчетверо бумажку с формулами, спрятал в ботинок.
Если задержат, может, не найдут.
Когда распрямлялся, услышал сверху хлопок. Выстрел?
Он вгляделся. Нет, не выстрел. Это хлопнула калитка. Кто-то вышел на улицу и пошел
рядом с теми тремя.
Удалов потоптался на месте еще с минуту и припустил за друзьями, которые уже
скрылись из виду. А когда догнал их, увидел, что рядом с ними идет человек десять,
не меньше. И калитки все раскрываются...
108

Посредник
Покупайте
современные
технологии!
В филиале
Научно-исследовательского
физико-химического института им. Л. Я.
Карпова (г. Обнинск) разработаны
современные технологии
получения полимерных материалов и
некоторых важных химических
продуктов, созданы
соответствующие установки и
необходимая аппаратура. Все разработки
защищены авторскими
свидетельствами СССР.
Если вы работаете в
химической, биохимической,
горнодобывающей или нефтяной
промышленности, в медицине или
сельском хозяйстве, вас
наверняка интересует полиакриламид
(ПАА) и его сополимеры,
широко применяющиеся в
процессах очистки питьевой воды и
сточных вод от механических
примесей. На основе детального
исследования механизма и
кинетики получения полимеров акри-
ламида создана опытная
установка для его синтеза и
отработан радиационно-химический
метод получения
высокомолекулярного ПАА и его
сополимеров. Мы выпускаем опытные
партии этих продуктов с
молекулярными массами 15—10Х
Х10 . Можем вступить в
хоздоговорные отношения по
совместному строительству
укрупненной установки или по
передаче прав на процесс.
Нами также разработана
технология непрерывного
низкотемпературного процесса
получения пленочных сепараторов на
основе модифицированных по-
лиолефинов. Новый сепарацион-
ный материал по своим
свойствам аналогичен известному
американскому сепаратору Рег-
mion, стоек к
концентрированным растворам кислот и
щелочей при температуре от —60
до -|-100°С. Институт имеет
возможность нарабатывать
небольшие партии материала по
договорной цене. Можем
продать технологию вместе с
рабочими чертежами установки
производительностью до 600 кг в
год.
Великолепным олигомером
для получения прозрачных и
окрашенных пластмассовых
изделий в чистом виде или в
виде композитов со стеклянными
или полимерными волокнами
является бис- (метакрилокси-
этиленкарбонат) диэтиленгли-
коля (ОКМ-2). Он пригоден
для радиационного
отверждения, стоек в слабоагрессивных
водных средах, в маслах и
бензинах. Нами разработаны
различные технологии получения
радиационно-отверждаемых
композиционных материалов с
использованием олигомера ОКМ-2.
Продукт выпускается Черноре-
ченским ПО «Корунд», справки
по телефонам (г. Обнинск):
2-62-65, 2-65-30.
Кстати, для радиационно-хи-
мической технологии жидких,
твердых и гетерогенных
материалов при любых
температурах и давлениях с мощностью
поглощенной дозы от 1 до
100 кГр в час у нас в
институте разработан экологически
чистый излучатель. Он основан
на трансформации энергии
быстрых электронов ускорителя
в тормозное излучение. Можем
работать над реализацией
конкретных направлений
использования облучателя по
хоздоговору или трудовому соглашению.
Совместно с Институтом
химической физики АН СССР
нами разработаны методы и
технологии получения
олигомера 3,3,3-трифторпропилена и
аддуктов фторолефинов со
спиртами. Олигомер
3,3,3-трифторпропилена имеет молекулярную
массу от 4500 до 6000,
температуру размягчения 60 °С,
химически стоек. Может
использоваться как герметик,
защитный лак, адгезионный
компонент в композициях. Фтор-
спирт СФ-6 с температурой
кипения 122 ° С является
эффективным растворителем, в
частности полиамидов, полимеров,
акрилатов. Теломеры трифтор-
пропилена и изопропанола
находят применение в качестве
полупродуктов синтеза фторсо-
держащих ПАВ, третий теломер
биологически активен.
Возможна поставка крупных партий
продуктов на хоздоговорных
началах или продажа технологии
их получения.
Обращаться по адресу:
249020 Обнинск Калужской
обл., филиал НИФХИ им.
Л. Я. Карпова, тел. 2-65-13,
2-62-48.
Внимание:
библиографическая
редкость!
Преподаватель химии из г.
Ворошиловграда И. Л. Каминская,
прочитав в «Переписке*
августовского номера нашего
журнала за 1988 г. ответ редакции
Пименову из Капустина Яра,
прислала в «Химию и жизнь»
письмо следующего содержания:
«У меня хранятся комплекты
годовых подписок журнала,
начиная с 1966 года. Они оказали
мне большую помощь в работе.
Но сейчас я не работаю, дочь
получила другую специальность.
Может быть, для кого-нибудь
журналы явятся ценным
приобретением?»
Редакция также надеется, что
«Химия и жизнь», даже
двадцатилетней давности, не совсем
потеряла актуальность и может
послужить читателям еще разок.
Поэтому сообщаем адрес
И. Л. Каминской: 348055
Ворошиловград, ул. Котельнико-
ва, 3/8.
109

Металлический выдох океана
В XVII веке Эдмунд Галлей рассчитал
возраст Земли. Он предположил, что первично
пресный океан возник одновременно с планетой
и осолонялся за счет стока рек. Определив
соленость морской воды и рассчитав сток рек,
Галлей получил возраст Земли — 10000 лет. По-
видимому, у него были неприятности, ибо на
церковном календаре шел только 57-й век от
сотворения мира.
За прошедшие триста лет представления о
возрасте Земли сильно изменились, но почти все
это время прочно держался в науке
стереотип о пассивной роли океана в глобальном
круговороте вещества. Его считали ловушкой,
на дне которой в толще грунта навеки
захораниваются элементы, попавшие в море со
стоком рек, из подводных вулканов или из
атмосферы.
Если вы хоть раз бывали на берегу моря в
штормовую погоду, то, вероятно, запомнили, что
очень скоро на лице появляется соленый
налет — это аэрозольные частички, которые
мириадами поднимаются из воды в воздух.
Механизм рождения аэрозоля такой: при
обрушивании волны образуются воздушные пузырьки,
которые всплывают и лопаются, разлетаясь
микроскопическими брызгами, высыхающими в полете.
По самым последним данным
(«Метеорология и гидрология», 1988, № 4), океан
ежегодно выдыхает в атмосферу тонны кадмия,
скандия и кобальта; десятки тонн свинца,
марганца, мышьяка и ванадия; сотни тонн меди
и алюминия; тысячи тонн железа и цинка. И хотя
на континенты выносится не более 10 %
морского аэрозоля, ясно, что традиционным
представлениям об океане как яме для попадающих в
него тяжелых металлов пришел конец.
Здесь, вероятно, стоит напомнить, что
металлический выдох океана целебен, чего нельзя
сказать о континентальных источниках металлосо-
держащих аэрозолей.
С. АЛЕКСАНДРОВ

Электродобыча сахара
Один из чеховских персонажей о пользе
электричества отозвался так: «Жульничество... Простой
народ надувают... Соки последние выжимают...
Знаем мы их, этих самых...» Был он невежда и
бурбон, но в одном не ошибался — с помощью
электричества действительно можно выжать
последние соки, по крайней мере, из сахарной свеклы.
Нынешние методы выработки сахара мало чем
изменились со времен наполеоновских войн. Как и
тогда, сахар экстрагируют из свекольной стружки
горячей водой. И хотя прошло почти два
века — срок, согласитесь, достаточный, чтобы любую
технологию довести до совершенства, — все же
толика сахарозы теряется с отходами — жомом,
который идет на корм скоту.
Журнал «Известия вузов. Пищевая технология»
A988, № 4) сообщает, что снизить потери
сахарозы можно, если растворять ее той же горячей водой,
но в электрическом поле постоянного тока. Правда,
после этого жом, попадающий на обед буренкам и
хавроньям, уже не такой вкусный. Зато новая
электротехнология снижает концентрацию сахара в
нем на 0,10—0,15%.
Очень мало, скажете вы. Но, во-первых,
вспомните, как тяжело даются при выжимании именно
последние капли. А во-вторых, уменьшение потерь
на десятую процента в масштабе всей отрасли не
так уж и мало — это десятки миллионов
килограммовых пакетов сахарного песка и коробок
рафинада.
«Электровыжимание» корнеплодов свеклы
находится на стадии промышленных испытаний.
Надеемся, что с его внедрением проблем не будет.
От лишнего песка и рафинада торговля не
откажется.
С. МЕНЫЦИКОВ

£?**>
С. А. ГАГИНУ, Москва: Керосин, даже хорошо очищенный,
в настоящее время не входит в арсенал официальной медицины.
И. КОРОВИНУ, Ленинград: В прошлом году подписку на журналы,
издаваемые в социалистических странах на эсперанто, принимали
от всех граждан независимо от их членства в клубах
эсперантистов.
Н. В., Красноярск: У тиурама целый букет опасных для
человеческого организма свойств, вплоть до канцерогенных', пожалуйста,
применяйте для борьбы с тараканами средства, специально для
этого предназначенные.
A. Г. МУДР О В У, Казаны Выделять драгоценные металлы из
отходов, списанной аппаратуры и других подобных источников
имеют право лишь специализированные государственные
организации.
Б. К. КУПЦЕВИЧУ, Орел: Лейкопластырь — это тканы на которую
нанесен *клеящий состав из натурального каучука, сосновой смолы,
ланолина, канифоли, вазелинового масла, медицинской серы,
салициловой кислоты и некоторых других ингредиентов.
B. Г. АБРОСИМОВУ, Киев: Обеспечить приоритет в решении
научной проблемы можно публикацией статьи в научном издании
или докладом на представительной конференции.
И. Н. Л., Норильск: Считаем недопустимым проводить в домашней
лаборатории нитрование каких-либо органических соединений —
это чревато взрывом.
В. Г. ЯКОВЛЕВУ, Ленинград: Из официальных источников нам
стало известно, что потребности народного хозяйства в
марганцовке удовлетворяются пока далеко не полностью, поэтому, если
есть возможность, для протравы семян надо поискать реактив
менее дефицитный, чем перманганат калия.
Д. А. ЗВЯГИНЦЕВОЙ, Харьковская обл.: Строгих доказательств
существования десятой планеты Солнечной системы пока нет.
М. А. РОГАЦКОМУ, Свердловск: Отложения на станке для
безопасной бритвы можно снять в нагретом E0 60 С) 10—15 %-ном
растворе соды или тринатрийфосфата; алюминиевый станок очшца-
ют в органическом растворителе (трихлорэтилен, бензол, толуол).
В. В. СКРЕЛИНУ, Ленинград: Последнее время ситуация с
нитратами немного сгладилась, прежде всего с продукцией
общесоюзного фонда, которая контролируется особенно тщательно,
в том числе и получателем; введены экономические санкции
за поставку продуктов с высоким содержанием нитратов, что
действует куда эффективнее, чем призывы.
I Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур,
Г. П. Мальцев,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. И. Анно
(художественный редактор),
Н. Г. Гуве,
М. А. Гуревич,
Е. М. Иванова,
Ю. И. Зварич,
A. А. Лебединский
(главный художник),
О. М. Либкин,
С. А. Петухов,
Л- П. Рыжкова,
М. А. Серегина
(зав. редакцией),
Н. Д. Соколов,
Е. И. Спирина,
B. В. Станцо,
(и. о. зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
В. М. Адамова,
Г. Ш. Басыров,
М. М. Верхоланцев,
М. М. Златковский,
B. Б. Меджибовский,
Т. Ю. Никитина,
C. П. Тюнин,
Е. В. Шешенин
Корректоры:
Л- С Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 28.12. 1989 г.
Т -00249.
Подписано в печать 7.02.89 i
Бумага 70X100'/
Печать офсетная. Усл. печ. л. 9,1.
Усл.-кр. отт. 5310,7 тыс. Уч.-изд. л. 13,1.
Бум. л. 3,5. Тираж 240 000 экз.
Цеиа 65 коп. Заказ 3354
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука» .
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049, Москва, ГСП-1,
Мароновский перм 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового Красного Знамени
Чеховский полиграфический
комбинат ВО «Союзполи! рафпром»
Государствениою комитета СССР
по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли
142300, г. Чехов Московской области
"С Издательство к Наука»
«Химия и жизнь», 1989
112

Рисунок на вечную тему
Давным-давно люди придумали немало хитроумных способов, приемов, по-нынешнему алгоритмов,
позволяющих выбраться из лабиринта, разветвленной пещеры или дремучего леса. И мы сегодня,
попадая в западню запутанных проблем и обстоятельств, осознанно или неосознанно прибегаем
к мудрости древних.
Но из многих жизненных лабиринтов есть еще один, общий, выход — смело идти напролом,
крушить одно препятствие за другим, сколько бы их ни было на пути. Ведь они рано или поздно
кончаются.
Рисунок Михаила ЗЛАТКОВСКОГО
*£***
х
я
>/\
'Т
>*<!
И'/'**

Наука верить в чудеса
— Обегала все магазины — не могу найти
приличные духи!
— Что за проблема, милочка? Постройте фабрику
да выпускайте их сами. Заодно и мне
достанется...
Читатели-мужчины, видимо, усмотрят в реплике
второй дамы не более чем шутку: разве
способны женщины на такую инициативу? Они же
пугливы, консервативны, нерешительны...
Полноте! Такие суждения отдают прошлым
веком. Вот что показывает американская
статистика. Если в 70-е годы женщины владели лишь
5 % фирм этой страны, то в 80-е их доля достигла
28 %. Численность дам-предпринимателей за то же
время возросла на 69 % -— впятеро против
прибавки в числе коммерсантов-мужчин. Особенно
энергично женщины вторгаются в новейшие сферы
бизнеса, в создание малых форм, которые
наиболее динамичны при завоевании нетрадиционных
«экологических ниш» рынка. Прекрасные него-
циантки не уступают джентльменам ни в
компетентности, ни в деловой хватке. Одно лишь
отличие: они романтичны и склонны преувеличивать
возможность чуда, мгновенного разрешения всех
трудностей («Journal of the Small Business
Management», 1987, т. 25, № 3, с 28).
Кооперативы, возродившиеся в нашей стране,—
разве это не те же малые фирмы, дерзко
бросающие вызов монополии крупных предприятий?
Отечественной статистики на этот счет пока нет,
но обыденный опыт показывает: среди самых
предприимчивых кооператоров немало женщин. Оно и
неудивительно. Если энергию и терпение, которые
они непроизводительно расходуют, стоя в очередях,
борясь с ненавязчивым сервисом, обратить на
более достойные дела,— да они горы сдвинут.
Создайте только условия... Что же до веры в
чудеса — так разве это мешает затевать
отважные предприятия и одновременно быть
неотразимой?
Издательство «Наука»
«Химия и жизнь»
1989, № 3
1—112 стр.
Индекс 71050
Цена 65 коп.
щ
Ш
^7—Г