Правда и вымысел о Второй Мировой войне - Реутов Г.Н.

Автор: Реутов Г.Н.

Теги: история вторая мировая война

Год: 1967

Похожие

Правда и вымысел о второй мировой войне

Итоги Второй мировой войны

Как была развязана вторая мировая война

Ватикан во второй мировой войне

Текст

Г. Н.РЕУТОВ

Г. Н РЕУТОВ ПРАВДА
И ВЫМЫСЕЛ
О ВТОРОЙ
МИРОВОЙ
ВОЙНЕ
(Английская буржуазная исто-
риография о происхождении вто-
рой мировой войны, внешней по-
литике Англии и международ-
ных отношениях 1939—1945 гг.)
ИЗДАТЕЛЬСТВО
„МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ"
Москва • 1967

О происхождении второй миро-
вой войны, легендах и фальсифи-
кациях, которые нагромождают
вокруг нее английские буржуаз-
ные историки, публицисты и госу-
дарственные деятели, о внешней
политике Англии и международ-
ных отношениях 1939—1945 годов
рассказывает эта книга.
В ней показано, как английская
историческая наука трактует поли-
тику «умиротворения», способст-
вовавшую развязыванию войны,
такие ее эпизоды, как «дюнкерк-
ское чудо», «битва за Британию»,
«миссия Гесса», каким образом
она пытается оправдать отказ Чер-
чилля открыть второй фронт в
1941—1943 годах и обосновать
антисоветскую деятельность анг-
лийской реакции.
Используя оригинальные мате-
риалы — мемуары Черчилля и
Идена, Монтгомери и Аланбрука,
а также исследования крупных
буржуазных историков А. Тойнби,
Дж. Фуллера, Б. Лиддел Гарта и
других, автор доказывает, что
большинство легенд и версий о
войне, распространяемых на За-
паде, противоречит истине.

Происхождение второй мировой войны, события 1939—
1945 годов, их влияние на ход исторического развития в пос-
левоенные годы продолжают привлекать внимание истори-
ков и публицистов США, Англии, Франции и других капита-
листических стран.
В послевоенные годы авангардная роль в деле защиты
капиталистического строя перешла к буржуазной историче-
ской науке США. Однако это не означает, что английская
историография потеряла свое значение. Как и прежде, анг-
лийская буржуазная наука продолжает претендовать на
«объективность» и «беспристрастность» исторического ана-
лиза. Свои теоретические положения буржуазные историки
Англии строят, опираясь, как правило, на большой фактиче-
ский материал. Однако внимательное знакомство с их рабо-
тами, сопоставление концепций и версий с фактами, анализ
оценок и выводов показывают, что история второй мировой
войны нередко подвергается грубым искажениям, а иногда
и прямым фальсификациям. Наиболее резко это проявляет-
ся, когда речь заходит об англо-советских отношениях и ро-
ли, которую играл Советский Союз в канун и годы войны.
Фальсификация предыстории и событий второй мировой
войны характерна для многих буржуазных историков, пуб-
лицистов и мемуаристов Англии. Многочисленные попытки
опорочить внешнеполитическую деятельность Советского
Союза нужны им для того, чтобы обосновать переход к ан-
тисоветской политике «с позиции силы», «аргументировать»
отказ западных держав от сотрудничества с ним в решении
послевоенных проблем.
Советскими историками сделано немало для разобла-
чения извращений и фальсификаций истории междуна-
3

родных отношений кануна и периода второй мировой вой-
ны. Однако до сих пор критика в основном направлялась
против историографии США, в результате чего в какой-то
мере сложилось неверное представление о месте и роли
английской исторической литературы в буржуазной исто-
риографии второй мировой войны.
До некоторой степени этот недостаток устраняют статьи
и работы И. М. Майского, В. Г. Трухановского, А. М. Не-
крича, Л. В. Поздеевой, И. Н. Ундасынова 1. Посвященные
отдельным вопросам внешней политики Англии и междуна-
родным отношениям кануна войны и периода 1939—1945 го-
дов рецензии, обзоры и статьи вскрыли целый ряд приемов,
извращений и фальсификаций, к которым прибегают пред-
ставители буржуазной историографии Англии. Однако на-
зрела необходимость создания обобщающих исследований
с целью анализа всей совокупности исторической и мемуар-
ной литературы, концепций и версий, используемых англий-
ской историографией.
В данной работе делается попытка в какой-то мере ре-
шить этот вопрос. Автор не ставит перед собой задачу ана-
лиза всего круга проблем, относящихся к внешней политике
Англии и международным отношениям кануна и периода
войны. Главное внимание уделяется тому, каким образом
английская буржуазная историография рассматривает
проблему происхождения войны, оценивает ее основные со-
бытия, а также взаимоотношения держав — участниц анти-
гитлеровской коалиции, прежде всего Англии и СССР. Уде-
ляется внимание и оценкам, которые английские историки
и публицисты дают итогам войны.
Из военных проблем 1939—1945 годов рассматривают-
ся главным образом только те, которые связаны с полити-
кой западных держав по отношению к Советскому государ-
ству (например, стратегия «странной войны», проблема вто-
рого фронта и т. п.).
1 И. М. М а й с к и й, Воспоминания советского посла. Книга вторая.
Мир или война? М., 1964; «Вопросы истории», 1958 г., № 1; В. Г. Т р у-
хановский, Внешняя политика Англии на первом этапе общего кри-
зиса капитализма (1918—1939 гг.), М., 1962; его же, Внешняя поли-
тика Англии в период второй мировой войны (1939—1945),. М., 1965;
«Вопросы истории», 1961 г., № 6; «Вопросы истории», 1963 г., № 12;
А. М. Н е к р и ч, Политика английского империализма в Европе (октябрь
1938 — сентябрь 1939), М., 1955; его же, Внешняя политика Англии
1939—1941 гг., М., 1963; Л. В. П о з д е е в а, Англо-американские от-
ношения в годы второй мировой войны. 1939—1941 гг., М., 1964;
И. Н. У н д а с ы н о в, Рузвельт, Черчилль и второй фронт, М., 1965.
4

В Англии издательская деятельность по международным
проблемам второй мировой войны ведется главным образом
в четырех направлениях. Во-первых, публикация официаль-
ных документов предвоенных лет из архивов Форин оффис.
В многотомном издании «Документы английской внешней
политики 1919—1939» значительная часть второй, вся третья
и последняя девятитомная серии охватывают период кануна
войны. Достаточно серьезной является также официальная
публикация «История второй мировой войны» в двух сери-
ях (гражданская и военная).
Во-вторых, частные издания воспоминаний, дневников и
биографий известных политиков, военных деятелей и дип-
ломатов. В-третьих, издание Королевского института меж-
дународных отношений (Чатам хауз). В-четвертых, публи-
кация монографических исследований, общих исторических
курсов, публицистических и популярных работ как англий-
ских, так и зарубежных буржуазных авторов.
Каждое из четырех направлений, решая свою частную
задачу, вносит определенный вклад в пропаганду общей
концепции возникновения второй мировой войны и характе-
ристики международных отношений 1939—1945 годов.
Сборник «Документы английской внешней политики
1919—1939», особенно его третья серия2, является далеко
не полным и отнюдь не объективным изданием. Это призна-
ют и сами английские буржуазные историки. Строгий отбор,
а нередко и «причесывание» документов привели к тому,
что ее редакторы Л. Вудвард и Р. Батлер, как отмечает вид-
ный английский историк-международник А. Тейлор, «пока-
зывают английскую внешнюю политику в действии (далеко
не всегда и далеко не полностью. — Г. Р.) и ничего не гово-
рят о ее истоках и мотивах» 3.
И хотя редакторы неоднократно заявляют, что они ста-
вили своей целью извлечь из архивов Форин оффис полную
документацию о «характере и ходе осуществления полити-
ки», и уверяют, что получили «полную свободу выбора и
классификации материалов», этим утверждениям верить
нельзя. Показывая какую-то часть истины, они извращают
2 «Documents on British Foreign Policy 1919—1939». Third series,
vol. I—IX, L., 1949—1955.
3 A. Teylor, The Origins of the Second World War, L., 1961, p. 15
5

и скрывают ее в целом. Главная задача «Документов англий-
ской внешней политики 1919—1939», особенно их третьей
серии, состоит в том, чтобы оправдать и документально
обосновать внешнеполитический курс Англии в межвоенный
период.
Издание многотомной «Истории второй мировой войны»
преследует несколько иную цель: изложить официальную
концепцию войны, ее хода и результатов Вопросам внеш-
ней политики здесь уделяется сравнительно мало внимания
Лишь в 1962 году, через много лет после выхода из печати
первых томов, был опубликован специальный том «Внешняя
политика Англии во время второй мировой войны»4, напи-
санный официальным историком, членом Королевской ака-
демии наук Л. Вудвардом на основе тенденциозно подоб-
ранных архивных документов министерства иностранных
дел.
Книга Л. Вудварда — первая крупная обобщающая ра-
бота по внешней политике Англии 1939—1945 годов давала
определенные установки всей английской историографии,
которые зачастую никак не вяжутся с исторической дейст-
вительностью. Автор, в частности, рисует весьма искажен-
ную и выдержанную в худших традициях «холодной войны»
картину межсоюзнических, особенно англо-советских, отно-
шений. Он прилагает немало усилий, чтобы преподнести
внешнеполитическую деятельность Советского государства
в 1939—1941 и 1944—1945 годах как враждебную западным
державам, и особенно Англии.
Однако основная целевая установка Л. Вудварда ос-
тается неосуществленной. Более того, многие документы и
материалы, приводимые в книге, вопреки воле автора, обви-
няют тех государственных деятелей, кто проводил подоб-
ную политику вчера и защищает ее сегодня.
Составной частью военной серии «Истории второй миро-
вой войны» является шеститомник «Большая стратегия»,
издающийся под редакцией профессора Кембриджского
университета Дж. Батлера 5.
Основная концепция издания излагается таким образом,
будто победа антигитлеровской коалиции была обеспечена
главным образом вооруженными силами и ресурсами Ве-
ликобритании и США. Умаляя значение исторических
4 L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World
War, L., 1962.
5 J. Butlered, Grand Strategy, vol. 2, 3, 5, 6, L., 1956—-1964
6

побед Советской Армии, авторы «Большой стратегии» в то
же время всячески преувеличивают роль тех фронтов, где
сражения велись силами западных держав, и прежде всего
Средиземноморского.
Игнорируя известные факты, как-то: необоснованную
задержку правительствами Англии и США открытия второ-
го фронта в 1941 —1943 годах, автор пятого тома Дж. Эр-
ман заявляет, что англо-американская стратегия «наилуч-
шим образом отвечала задаче разгрома Германии» 6. Также
тенденциозно излагается и проблема межсоюзнических от-
ношений. В английской историографии подобные издания
играют весьма важную роль. Разрабатывая и обосновывая
официальную концепцию, выгодную господствующим клас-
сам, они оказывают большое влияние не только на отдель-
ных историков, но и на всю буржуазную историографию в
целом.
Важным источником для изучения внешней политики
Англии и международных отношений кануна и периода вой-
ны являются воспоминания, дневники и биографии государ-
ственных и военных деятелей. И не потому, что их авторы
раскрывают внутренний механизм английской политики; от-
сутствие соответствующих публикаций зачастую превра-
щает мемуарные работы в главный и единственный истори-
ческий источник.
Среди мемуарной литературы первое место по своему
влиянию на буржуазную историографию второй мировой
войны занимает шеститомный труд У. Черчилля «Вторая
мировая война» 7. Трудно найти хотя бы одну книгу бур-
жуазного историка или публициста по проблемам войны,
автор которой не цитировал или хотя бы не ссылался на
эту работу.
Основной метод, использованный Черчиллем, состоял в
подборе удобных документальных материалов, главным
образом из числа личных, «препарированнии» их и увязке
друг с другом более или менее обширными комментариями.
Это позволяло ему не только замалчивать или искажать, но
нередко и прямо фальсифицировать факты.
Начав работу над «Второй мировой войной» в июле
1945 года, Черчилль закончил ее в 1953 году, в разгар «хо-
лодной войны», отцом которой (и не без оснований) его не-
8 См. Дж. Э р м а н, Большая стратегия. Август 1943 — сентябрь
1944. М., 1957, стр. 81.
7 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. I—VI, L., 1948—1953.
7

редко называют. Агрессивность империализма, обстановка
международной напряженности наложили отпечаток на
большую часть воспоминаний Черчилля. А последние три то-
ма написаны с откровенно антисоветских позиций Так, ес-
ли в первом томе он заявляет, что вторая мировая война
не была неизбежной и ее можно было предотвратить, если
бы правящие круги Англии и Франции не потворствовали
агрессивным замыслам фашистской Германии и не прене-
брегали сотрудничеством с СССР, то в дальнейшем Чер-
чилль грубо искажает роль Советского государства в войне,
характер англо-советских отношений и особенно советскую
внешнюю политику 1944—1945 годов. Эти положения были
подхвачены и широко распространены многочисленными
последователями Черчилля на Западе.
Первые два тома воспоминаний другого крупного деяте-
ля Англии — А. Идена — «Лицом к лицу с диктаторами» и
«Подводя итоги» 8 охватывают период кануна войны и ее
основные события.
Основной тезис первого тома, в котором повествование
доводится до февраля 1938 года, — подтвердить легенду,
давно уже созданную английской буржуазной историогра-
фией, будто А. Иден являлся последовательным борцом про-
тив фашизма и идейным противником «миротворцев», воз-
главляемых Н. Чемберленом. Однако многие материалы,
которые приводит автор, оборачиваются против него, и те-
зис остается недоказанным.
Второй том посвящен главным образом показу деятель-
ности Идена на посту министра иностранных дел в воен-
ном кабинете Черчилля. Здесь автор пытается доказать, что
его роль в формировании внешней политики Англии не усту-
пала роли Черчилля. Небезынтересно отметить, что приве-
денные документы показывают, вопреки желанию автора,
антисоветскую настроенность взглядов Идена, которые по
существу ничем не отличались от позиций премьера.
В целом Иден, более тонко искажая характер событий
кануна и периода войны, преследует ту же цель, что и Чер-
чилль, пытаясь в выгодном для английского империализма
свете представить деятельность правительственного каби-
нета.
Значительный интерес для изучения предвоенных собы-
тий и внешней политики Англии представляют воспомина-
8 «The Eden memoirs. Facing the dictators», L., 1962; A. Eden, The
Reckoning, L., 1965.
8

ния Л. Эмери, Т. Джонса, Э. Галифакса, С. Хора, Н. Гендер-
сона и других представителей правящих кругов Англии
30—40-х годов 9.
Довольно интересный материал о периоде 1939—1945 го-
дов, в том числе политического характера, содержится в ме-
муарах и дневниках фельдмаршала Б. Монтгомери, предсе-
дателя комитета начальников штабов Аланбрука, лорда Ис-
мея, генерала Дж. Кеннеди и др. 10, ибо они порой
раскрывают то, что совершенно обходят или намеренно за-
малчивают политики. Анализ воспоминаний и дневников
военных важен для воссоздания всесторонней картины «вне-
шнеполитического курса Англии в период войны.
Значительное место в английской буржуазной историо-
графии второй мировой войны занимают публикации Коро-
левского института международных отношений — полуофи-
циозного учреждения, весьма близкого к кругам Форин
оффис. С 1920 года институт ежегодно выпускает «Обзор
международных событий». Периоду 1939—1946 годов было
отведено значительное место—11 томов11. Публикация
«военной серии» была закончена в 1958 году. Ее издатель,
редактор и постоянный автор — крупный английский бур-
жуазный философ и историк А. Тойнби.
«Военная серия» как бы дополняет официальную «Исто-
рию второй мировой войны» в области внешней политики и
международных отношений. Бросается в глаза, что издание,
охватывающее вопросы периода войны и ряд послевоенных
проблем, почти полностью игнорирует вопрос о месте, роли
и международном значении побед СССР в войне. И это не
случайно. Как структура, так и содержание серии показы-
вают, что ее авторы, преследуя классовые цели, сознательно
искажают внешнюю политику Советского Союза.
Как и предыдущие выпуски ежегодников, «военная се-
рия» написана на основе уже опубликованных материалов
9 L. Amery, My Political Life, vol. 2—3, L., 1955; T. Jones,
A Diary with Letters, 1931 — 1950, L., 1954; Lord Halifax, Fulness of
Days, N. Y., 1957; Viscount Templewood, Nine Troubled Years, L.,
1954; N. Henderson, Failure of a Mission. Berlin 1937—1939, L.,
1940; Water under the Bridges, L., 1945.
10 См. В. Montgomery, From Normandy to the Baltic, L., 1948;
The Memoirs of Field-Marchal the Viscount Montgomery of Alamein. L.,
1961; A. Bryant, The Turn of the Tide, 1939—1943, L., 1957; Triumph in
the West, 1943—1946. L., 1959; Lord Ismay, The Memoirs of Lord
Ismay, L., 1960; J. Kennedy, The Business of War, L., 1957.
11 «Survey of International Affairs 1939—1946», vol. I—XI, L.,
1952—1958.
9

и литературы. Не являясь формально официальным изда-
нием, она тем не менее полностью отражает точку зрения
английских правящих кругов.
Значительно большую сложность представляет анализ
монографий, многочисленных компилятивных и популярных
работ о войне и ее предыстории. Общность взглядов и кон-
цепций, популяризация официозных версий характерны
для подавляющего большинства работ вне зависимости от
партийной принадлежности авторов. Далеко не всегда, на-
пример, можно подметить, чем отличаются взгляды истори-
ка-консерватора от взглядов историка-либерала или лейбо-
риста, и наоборот. Поэтому выделение школ и течений в
английской буржуазной историографии второй мировой
войны является не только весьма трудным, но часто и неце-
лесообразным.
Буржуазных историков и публицистов, пишущих по
проблемам войны, можно разделить на два основных на-
правления: официозное и объективистско-критическое. Пар-
тийный состав первого весьма пестр — от крайних консерва-
торов до лейбористов, представленный такими авторами,
как Р. Сетон-Уотсон, М. Белов, А. Тойнби, У. Медликот,
Э. Карр, Л. Вудвард, Г. Геторн-Харди, М. Фут.
Состав второго более однороден. Сюда входят главным
образом лейбористы, особенно левые, и беспартийные исто-
рики, выступающие с объективистских позиций (А. Тейлор,
А. Роуз, П. Рейнольдс, И. Кеннет, К. Уоткинс, А. Верт,
С. Кинг-Холл, М. Гилберт, Р. Готт и др.). В конце 40-х го-
дов из этого направления выделилась так называемая
«школа Нэмира». Ее основатель — известный историк-меж-
дународник Л. Нэмир и его последователи сыграли значи-
тельную роль в критике официальных теорий и концепций
в области внешней политики и международных отношений.
Однако, оставаясь целиком на буржуазных позициях, они
не могли, да и не ставили своей задачей, преодолеть проти-
воречивость и непоследовательность буржуазно-объективи-
стского подхода к оценке исторических событий.
В послевоенный период среди английских буржуазных
историков обособилась группировка историков-ревизиони-
стов (Дж. Фуллер, Ч. Уилмот, Л. Брод, Р. Томпсон и др.),
выступающая с еще более реакционных позиций, чем пред-
ставители официозного направления. Кредо этой группи-
ровки — историю на службу современной политике, анти-
коммунизм в оценке любых событий и фактов. Несомненно,
что международная напряженность, в частности обстановка
10

«холодной войны», во многом способствовала оформлению
и деятельности ревизионистов.
В условиях мира капитала, где монополия на печать и
издательское дело принадлежит господствующим классам,
деятельность прогрессивных историков, особенно историков-
марксистов, чрезвычайно затруднена. Тем не менее работы
Р. Палм-Датта, супругов Коутс, Д. Н. Притта, К. Зиллиаку-
са являются значительным вкладом в историографию внеш-
ней политики Англии. Можно отметить, что прогрессивным
английским исследователям принадлежит довольно значи-
тельная роль в критике буржуазных извращений и фальси-
фикаций истории второй мировой войны.

I
Часть
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
(1936—1939 гг.)
Глава I
НАЧАЛО ГИТЛЕРОВСКОЙ АГРЕССИИ
И АНГЛИЯ
РЕМИЛИТАРИЗАЦИЯ РЕЙНСКОЙ ЗОНЫ
В АНГЛИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Начиная с 1933 года, когда в Германии к власти пришел
фашизм, тучи мирового конфликта постепенно сгущались
над Европой. И хотя на Дальнем Востоке японский милита-
ризм активизировался еще с 1931 года, зачинщиком новой
войны выступила гитлеровская Германия. Лихорадочно во-
оружаясь, следуя пресловутому геббельсовскому лозунгу
«пушки вместо масла», немецкий фашизм уже в 1934—1935
годах приступил к ревизии Версальского мира.
Если в 1934 году первый натиск на Австрию потерпел
провал, то уже в следующем году, использовав капитулянт-
скую и близорукую позицию английского консервативного
правительства, Гитлер сумел добиться подписания выгодно-
го англо-германского морского соглашения. Согласно его
условиям, фашистская Германия получила возможность по-
строить надводный военно-морской флот, равный 35% об-
щей морской мощи Великобритании, и, что не менее важно,
почти неограниченный подводный. Соглашение, заключен-
ное 18 июня 1935 г., стало не только первым актом «умиро-
творения» германского фашизма, но и важным шагом в
ревизии версальской системы одним из ее авторов — англий-
ским империализмом.
12

Прошло еще несколько месяцев, и 7 марта 1936 г., не
встретив сопротивления и даже сколько-нибудь серьезных
протестов со стороны Лондона и Парижа, немецкие войска
вступили в Рейнскую демилитаризованную зону, нарушив
тем самым одно из важнейших условий Версальского мира
и Локарнских соглашений. Первый открытый акт немецко-
фашистской агрессии не только нарушил систему военных
союзов и гарантий Франции и тем самым безопасность ее
восточной границы, но и, поощрив Гитлера на новые аван-
тюры, стал отправной вехой на пути развязывания второй
мировой войны.
Уже в предвоенные годы некоторые историки и публици-
сты пытались осмыслить значение мартовских событий. Из-
вестный консервативный историк Р. Сетон-Уотсон в работе
«Британия и диктаторы», первое издание которой вышло
из печати в феврале 1938 года, отмечал, что оба западных
правительства «не были готовы предпринять военные дей-
ствия» против гитлеровской агрессии и ограничились «него-
дующими протестами». Однако автор не смог указать на
причины такой бездеятельности 1.
Не давал ответа на этот вопрос и обзор «Политические
и стратегические интересы Соединенного Королевства», под-
готовленный Королевским институтом международных от-
ношений ко второй неофициальной конференции стран Бри-
танского содружества, которая состоялась в сентябре
1938 года в Сиднее. Рассматривая события с точки зрения
охраны «британских интересов», авторы весьма бесстраст-
ным языком отмечали отрицательные последствия ремили-
таризации Рейнской зоны:
1) крах всей системы Локарнских соглашений;
2) «стратегическое отделение» Восточной Европы от За-
падной, что, возможно, являлось главной политической
целью Гитлера;
3) рост в Англии и во Франции «подозрений» по отно-
шению к Германии2.
Еще до начала второй мировой войны стало известно, что,
отдавая приказ о вступлении войск в Рейнскую зону, Гитлер
рассчитывал, что Франция и особенно Англия не будут проти-
водействовать. Однако, говорилось в инструкциях команди-
1 См. R. Seton-Watson, Britain and the Dictators. A Survey
of Post—War British Policy, Cambr., 1938, p. 253.
2 «Political and Strategic Interests of the United Kingdom, An Outli-
ne», Oxford University Press, 1939, p. 55.
13

рам немецких частей, если возникнет вооруженный конф-
ликт, подразделения должны отступить3.
Узнав это, историки и публицисты Англии наперебой за-
говорили об «упущенной возможности», «последнем шансе»
остановить Гитлера, «поворотном пункте» в истории пред-
военных международных отношений и т. д. «Это был его
(Гитлера. — Г. Р.) первый большой блеф в карточной игре
за господство в Европе», — писал английский публицист
Д. Уивер4. «Адольф Гитлер выиграл первую битву второй
мировой войны, не открывая огня», — отмечал вслед за ним
близкий к кругам Форин оффис крупный консервативный
историк Дж. Уилер-Беннет5. «Из-за пассивности в этом кри-
зисе, как теперь совершенно ясно, Великобритания упусти-
ла свою последнюю возможность», — подчеркивал Г. Ге-
торн-Харди6. Даже «человек Мюнхена»— лорд Галифакс—
в своих воспоминаниях, опубликованных в 1957 году, счел
нужным заявить: «Я не сомневаюсь, что, если бы мы тогда
прямо приказали Гитлеру вернуться, его будущая мощь и ог-
ромное зло, которое она принесла, были бы уничтожены» 7.
Март 1936 года дипломат И. Киркпатрик называет «нашим
последним шансом для вмешательства» 8.
Чем же объясняет английская историография «фаталь-
ное бездействие» правительства С. Болдуина ранней вес-
ной 1936 года? Прежде всего настроениями «общественного
мнения» и английского народа в целом. В Великобритании,
утверждает известный консервативный историк-междуна-
родник Э. Карр, «общественное мнение было шокировано»
действиями фашистской Германии, «но в целом было боль-
ше заинтересовано в предложениях Гитлера на будущее,
чем в осуждении его действий в прошлом» 9. «Англия вос-
приняла событие очень спокойно. Она в целом считала, что
немцы имеют моральное право сделать это»,— замечает
другой буржуазный автор Р. Рейнер 10.
3 См. Н. N i с о 1 s о n, Why Britain at War? Harmondsworth, 1940,
p. 55.
4 D. Weaver, Front page Europe, L., 1947, pp. 7—8.
5 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, L., 1948,
p. 253.
6 G. Gathorn-Hardy, A Short History of International Affairs,
1920—1939, L., 1950, p. 422.
7 Lord Halifax, Fulness of Days, p. 200.
8 I. Kirkpatrik, The Inner Circle. Memoirs of Ivone Kirkpatrick,
L., 1959, p. 131.
9 E. С а r r, International Relations between the Two World Wars,
1919—1939, L., 1948, p. 230.
10 R. Rayner, Tre Twenty Years Truce 1919—1939, L., 1943, p. 197
14

Еще более настойчиво пытаются убедить в этом читате-
ля такие государственные деятели Англии, как консервато-
ры С. Хор, Э. Галифакс, А. Иден, а также видный предста-
витель лейбористского движения X. Дальтон. В Англии «не
было серьезной реакции» на происшедшую оккупацию
Рейнской зоны, заявляет один из родоначальников и актив-
ных проводников политики «умиротворения» фашистских
диктаторов — С. Хор. Еще более определенно высказыва-
ется А. Иден, занимавший в 1936 году пост министра ино-
странных дел в консервативном правительстве С. Болдуи-
на. «Едва ли один человек из тысячи в то время был готов
пойти на физические действия вместе с Францией против
оккупации Рейнской зоны Германией. Многие шли даже
дальше и считали несправедливым, что Германия лишена
возможности делать то, что она хочет, на своей собственной
территории, почти через двадцать лет после окончания вой-
ны. Эти мнения были представлены и среди моих кол-
лег...»,— заключает бывший министр11.
Дополнительный аргумент сторонников бездействия сво-
дится к тому, будто англичане, не понимая всей опасности
насильственной ликвидации системы Локарно, считали, что
немцы «могут сами распоряжаться в своем собственном до-
ме». Наиболее четко эта точка зрения выражена Дафф Ку-
пером. Он пишет: «Многие англичане были неспособны по-
нять значение этого акта. «Почему немецкие солдаты не
могут вступить в свою собственную область?» — такова бы-
ла естественная реакция несведущих людей. Они не могли
понять, что этим актом безжалостный диктатор разорвал в
клочья соглашение, от которого зависел мир в Европе» 12.
И не случайно, что такой сомнительный тезис получил от-
пор со стороны тех, кто в предвоенные годы выступал в оп-
позиции официальному курсу (X. Дальтон, А. Роуз и др.).
Они убедительно показали, что капитулянтские взгляды бы-
ли присущи не английскому народу, а узкой группе полити-
канов— идеологов «умиротворения». X. Дальтон, например,
справедливо отметил, что лживую формулу «Немцы вошли
лишь в свой собственный задний двор» выдвинул не кто
иной, как один из патриархов «умиротворения» — лорд До-
гнан. Затем ее сразу же подхватил и стал пропагандировать
издатель «Таймc» Джоффри Даусон, тесно связанный с ру-
ководством консервативной партии и ее лидером С. Бол-
11 A. Eden, Facing the dictators, Boston, 1962, p. 379.
12 D. Cooper, Old Men Forget, L„ 1954, p. 196.
15

дуином 13. Действительно, 9 марта 1936 г., то есть через два
дня после вступления фашистских войск в Рейнскую зону,
«Таймс» поместила передовую статью под заголовком
«Шанс на восстановление». В ней утверждалось, что дейст-
вия Гитлера могут иметь положительное значение, ибо они,
ликвидировав «старую структуру европейского мира, одно-
стороннюю и неуравновешенную», дают возможность рас-
ширения и укрепления системы коллективной безопасности,
возвращения Германии в Лигу наций и начала переговоров
по европейским проблемам14. А. Роуз и Дж. Уилер-Беннет
справедливо замечали, что эта статья отражала взгляды не
только Даусона, но и правящих кругов Англии в целом15.
В те дни большую активность развил один из идеологов
«умиротворения», член профашистской «кливденской кли-
ки» Т. Джонс. 8 марта 1936 г. он передал Болдуину предло-
жения, согласованные накануне с другими членами груп-
пы— лордом Лотианом, Асторами, весьма близким к руко-
водящим кругам консервативным историком и философом
А. Тойнби. «Кливдленцы» рекомендовали правительству «не
воспринимать трагически» события 7 марта «ввиду мирных
предложений, которые их сопровождают», относиться к ним
как к «отстаиванию прав, демонстрации, восстановлению
статуса равенства, а не как к акту агрессии», приветство-
вать декларацию Гитлера о двадцатипятилетнем мире
и т. д.16
Все это убедительно показывает, что главный аргумент
тех, кто пытается объяснить бездействие Уайтхолла «на-
строениями общественного мнения», не выдерживает серьез-
ной критики. Если в Англии и имелись люди, выступавшие
против опасности войны, то их никак нельзя смешивать с
теми, кто вполне намеренно дезориентировал общественное
мнение с целью оправдания политики «умиротворения», по-
литики непротивления и потворствования фашистской аг-
рессии.
Главной и самой важной причиной бездействия прави-
тельства Болдуина была боязнь, что выступление против
Гитлера или даже простое осуждение агрессивного акта
Англией и Францией приведет в действие механизм недавно
13 См. Н. D а l t о n, The Fateful Years, L., 1957; A. R о w s e, Appea-
sement. A Study in Political Decline 1933—1939, N. Y., 1961.
14 «The Times», March 9, 1936.
16 Cm. J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy,
p. 253; A. R о w s e, Appeasement, p. 39.
16 См. Т. Jones, A Diary with Letters, 1931—1950, p. 180.
16

ратифицированного франко-советского договора о взаимо-
помощи.
Конечно, прямых заявлений об этом нет. Однако не-
сколько глухих замечаний и осторожных намеков все же
можно найти, и в первую очередь у У. Черчилля. Если бы
Франция мобилизовала свою армию, насчитывающую поч-
ти сто дивизий, отмечает Черчилль в первом томе своих
воспоминаний «Вторая мировая война», то генеральный
штаб «несомненно вынудил бы Гитлера к отступлению и на
пути его претензий было бы создано такое препятствие, ко-
торое легко могло стать для него роковым»17.
Лидер английских консерваторов пытается переложить
всю ответственность на Францию, однако Роуз, хорошо
знавший закулисную деятельность «миротворцев», выдви-
гает обвинение уже в адрес правительства и его рупора —
«Таймс». «Газета не только не выступила против милита-
ризации Рейнской зоны, но была готова противодействовать
франко-советскому пакту, который, если бы он был прове-
ден в жизнь, мог остановить Гитлера и обеспечить мир в
Европе. Мы делали работу Гитлера..; игра была более обе-
щающей, чем он мог даже надеяться»,— восклицает
Роуз18.
Рассматривая вопрос о позиции Англии и Франции в
связи с оккупацией Рейнской области, Дальтон, так же как
и Черчилль, подчеркивает, что, если бы французская армия
выступила против немецких войск, Гитлер «был бы вынуж-
ден отступить и, потерпев таким образом тяжелое диплома-
тическое поражение, вероятнее всего, был бы свергнут и,
возможно, даже покончил с собой» 19.
Хотя эти высказывания не дают возможности создать
сколько-нибудь полное представление о мотивах, которыми
руководствовался Уайтхолл, однако они не оставляют со-
мнения в том, что позиция правительства объективно спо-
собствовала осуществлению фашистской агрессии.
Интересные факты о закулисной деятельности англий-
ского правительства сообщает Е. Робертсон в своей книге
«Предвоенная политика Гитлера и военные планы 1933—
1939 гг.». Его работа, в которой приводятся новые данные о
подготовке гитлеровской Германии к войне, интересна
прежде всего тем, что автор использовал немецкие трофей-
17 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. I. L., 1955, p. 175.
18 A. Rowse, All Souls and Appeasement. A Contibution to Con-
temporary History, L., 1961, p. 42.
19 H. D a l t о n, The Fateful Years, p. 88.
17

ные архивы. Правда, каких-либо ссылок на использованные
документы он не приводит.
Робертсон, вслед за А. Иденом, убедительно показывает,
что события 7 марта 1936 г. были отнюдь не неожиданными
для Лондона и Парижа. Решив, что демилитаризация Рейн-
ской области не является «жизненно важным английским
интересом», Уайтхолл в феврале 1936 года стал подготав-
ливать проект «рабочего соглашения» Англии, Франции и
Германии. Любопытно, как отмечает автор, что его хотели
предварительно согласовать между Лондоном и Берлином.
Не сообщая каких-либо подробностей о содержании согла-
шения, Е. Робертсон тем не менее отмечает, что английское
правительство, «возможно, было готово предоставить Гит-
леру право ремилитаризации Рейнской области постепенно,
по стадиям»20.
Иден в своих воспоминаниях о подготовке соглашения
ничего не сообщает, но приводит свою записку правитель-
ству от 14 февраля 1936 г., из которой ясно видно, что руко-
водитель Форин оффис рекомендовал «вступить своевремен-
но в переговоры с германским правительством об условиях
отказа от наших прав в зоне, если такой отказ еще имеет
ценность для сделки» 2l. Независимо от того, был ли состав-
лен проект соглашения и знала ли о нем Франция, было
ясно, что позиция Лондона заключалась в капитуляции пе-
ред Гитлером, притом обдуманной и заранее подготов-
ленной.
Не случайно, когда 2—3 марта 1936 г. Иден встретился
с французским министром иностранных дел Фланденом, он
отказался дать какие-либо заверения в том, что Англия вы-
полнит свои обязательства по Локарнским соглашениям.
«Гитлер знал, — заключает Е. Робертсон, — что Франция не
будет действовать в одиночку, и концентрировал свои уси-
лия на нейтрализации ее союзника (т. е. Англии.—Г. Р.)»22.
Следует отметить, что весной 1936 года Франция и Анг-
лия имели полное военное превосходство над Германией и
их мог совершенно не волновать призрак поражения, кото-
рый через два года был использован «миротворцами» для
оправдания мюнхенской политики.
20 Е. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans
1933—1939, L., 1963, p. 73.
21 A. E d e n, Facing the dictators, pp. 375—376.
22 E. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans
1933—1939, p. 79.
18

К тому же Советский Союз заявил о своей полной под-
держке возможных мер по пресечению действий Германии.
Выступая 17 марта 1936 г. на сессии Совета Лиги наций в
Лондоне, нарком иностранных дел СССР М. М. Литвинов
решительно осудил захватнические цели фашистской Гер-
мании и ту позицию капитуляции перед агрессором, кото-
рую заняли Париж и Лондон. Он призвал к решительным
шагам по обузданию агрессора и укреплению коллективной
безопасности в Европе.
Это говорит о том, что многочисленные высказывания
буржуазных авторов, будто бы западные державы в марте
1936 года упустили «последний шанс», лишены оснований.
И не только потому, что возможность остановить гитлеров-
скую агрессию и предотвратить мировую войну имелась еще
в 1938 и 1939 годах, но и потому, что правящие круги Анг-
лии и Франции не хотели использовать «шанс» 1936 года.
Материалы, которые приводят некоторые английские ав-
торы, особенно Иден и Робертсон, говорят о том, что пра-
вительство С. Болдуина не только заранее знало о подго-
товке агрессивного акта и вполне обдуманно не выступило
против него, но и сыграло немаловажную роль в том, что и
Франция отказалась от какого-либо противодействия Гит-
леру. Между тем такая возможность была, и с этим соглас-
ны многие буржуазные историки. Но решительного шага
сделано не было и Гитлер мог торжествовать победу, глав-
ным образом потому, что «миротворцы» как в Лондоне, так
и в Париже панически боялись краха нацистского режима,
на место которого, как они считали, неизбежно придет
«коммунистическая революция».
ПОЛИТИКА „НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА" В ИЗЛОЖЕНИИ
РЕАКЦИОННЫХ ИСТОРИКОВ
1936 год оказался тревожным. Прошло лишь несколько
месяцев после оккупации Рейнской области, как обстановка
в Европе снова накалилась. 18 июля в Испании вспыхнула
гражданская война.
В 1936—1939 годах профсоюзы и буржуазные партии
Англии постоянно дискуссировали вопрос: как следует оце-
нивать и относиться к революционной войне испанского на-
рода против сил внутреннего и международного фашизма?
Уже в работах, написанных английскими журналистами
по следам первых событий, поднимался вопрос о том, что
конфликт в Испании угрожает британским интересам
19

в Средиземном море. Только нейтралитет, отмечали, напри-
мер, X. Геннес и Т. Репард, может «обеспечить жизненные
звенья Британской империи вне зависимости от того, какая
сторона выиграет». «Великобритания заинтересована лишь
в одном..,— как бы вторил им Г. Блют,— не допустить, что-
бы другие державы получили выгоды в результате перево-
рота и утвердились на испанской территории... Поэтому
единственно возможный для нас и Франции курс... состоит
в том, чтобы настаивать на подлинном невмешательстве и
выводе итальянской армии из Испании. Это очень важно,
ибо итальянская агрессия, возможно, установит прецедент
косвенного нападения, наиболее опасного для британской
империи»23.
Следует заметить, что авторов этих высказываний инте-
ресовали не столько судьбы Испанской республики, сколько
пресловутые «британские интересы». И лишь немногие не
скрывали своего смятения. Так, Э. Монро в работе, которую
финансировал «фонд Рокфеллера», писала: «Победа крайне
левых (в Испании. — Г. Р.) вызовет недовольство в Велико-
британии, ибо она увеличит коммунистические тенденции во
Франции. Но, поскольку экспансионистские державы от-
крыто помогают генералу Франко, победа крайне правых
представляет еще большую опасность». И все же, отметив
неопределенность позиций Лондона и Парижа, Монро ни-
какого выхода, кроме «невмешательства», не видела24.
Гораздо более определенные и достаточно откровенные
суждения по широкому кругу вопросов, с которыми столк-
нулись правящие круги Великобритании в связи с события-
ми в Испании, содержатся во втором полутоме ежегодника
«Обзор международных событий» за 1937 год. Его авторы —
А. Тойнби и Ф. Боултер выступают с профашистских и ан-
тикоммунистических позиций, которые они почти не стре-
мятся замаскировать. Учитывая тесную связь Королевского
института международных отношений с Форин оффис, мож-
но считать, что точка зрения авторов не отличалась от офи-
циальной.
Опираясь на клеветнические измышления реакционного
журналиста Джеральда, не только открыто вставшего на
сторону мятежников, но и помогавшего им25, авторы про-
23 Н. Gannes and Т. Repard, Spain in Revolt, L., 1936, p. 184;
H. Blythe, Spain over Britain, L., 1937, pp. 59—60.
24 E. Monroe, The Mediterranean in Politics, L., 1938, pp. 222—223.
25 Cm. R. Blythe, The Age of Illusion. England in the twenties
and thirties, 1919—1939, L., 1963, p. 217.
20

таскивают мысль о том, что Советский Союз якобы при-
нимал участие в подготовке «коммунистической революции»
в Испании, которая, если бы ее не опередили действия мя-
тежников, должна была начаться в конце июля 1936 года.
Не в силах отрицать факт итало-немецкой интервенции,
Тойнби и Боултер стараются умалить ее значение, заявляя,
что вообще «трудно определить, были ли русские, немецкие
или итальянские интриги в Испании первыми... перед нача-
лом войны 17 июля 1936 г.». Об Италии, Германии и Совет-
ском Союзе, заявляют они, «мы можем писать, объединив
их». Извращая мотивы помощи, оказанной Испанской рес-
публике Советской страной, авторы заявляют, что Москва
столкнулась бы с «полным развалом Третьего Коммунисти-
ческого Интернационала», если бы стала проводить нейт-
ральную политику26.
Весьма примечательна и постановка вопроса о проис-
хождении пресловутой политики «невмешательства». Ее
инициатором авторы считают французское правительство,
и в частности премьер-министра Л. Блюма. Что касается
Англии, то она, как осторожно говорится в тексте, возмож-
но, сама собиралась провозгласить невмешательство, но, к
своему удивлению, нашла его готовым на Кэ д'Орсэ.
Авторы «Обзора» выдвигали еще один фальшивый те-
зис, сразу же подхваченный многими публицистами и исто-
риками, согласно которому мотивы и цели, которыми, при-
нимая во внимание «невмешательство», руководствовалось
английское правительство, представлялись как прогрессив-
ные и благородные27.
Так в полуофициальной работе, подготовленной Коро-
левским институтом международных отношений под неглас-
ной эгидой Форин оффис, было выдвинуто сразу несколько
лживых версий: о подготовке «коммунистического загово-
ра» в Испании, о французском происхождении «невмеша-
тельства», а также его целях. Вскоре все они стали широко
использоваться в работах буржуазных историков, публи-
цистов, а затем и в воспоминаниях государственных деяте-
лей, причем не только Англии.
Чем же объяснить, что такое издание, как «Обзор», со-
хранявшее до середины 30-х годов видимость объективного
освещения событий, резко меняет свой характер и начиная
26 «Survey of International Affairs, 1937», vol. II, The International
Repercussions of the War in Spain, 1936—1937, L., 1938, pp. 127, 177,
198—199
27 Ibid., pp. 137—138, 141, 152, 222.
21

с 1938 года не только теряет характер информационного и
«беспристрастного» издания, но становится пропагандистом
и защитником официального внешнеполитического курса?
По всей вероятности, прежде всего тем, что испанские собы-
тия, вызвав бурные отклики в Англии, заставили руководи-
телей Чатам хауз отбросить прочь буржуазный объекти-
визм. Недаром, проговариваясь, А. Тойнби и Ф. Боултер
замечали, что даже в случае, если война будет выиграна
фашистскими мятежниками и их итало-германскими союз-
никами, «британские интересы не окажутся в опасности»,
хотя бы по той простой причине, что фашистско-клерикаль-
ный блок «не сможет провести реконструкцию опустошен-
ной Испании без использования лондонского денежного
рынка»28.
Антисоветские выпады можно обнаружить даже у таких
авторов, как X. Томас или А. Тейлор. Первый из них, на-
пример, вполне серьезно заявляет, что Советский Союз яко-
бы хотел, чтобы Англия и Франция оказали в 1936 году
поддержку испанским республиканцам, а Германия и Ита-
лия— мятежникам, что привело бы к мировой войне, в кото-
рой Москва играла бы роль арбитра. В другом месте он
повторяет клеветническую версию о том, будто СССР инте-
ресовала не победа республиканцев, а только затяжка
конфликта, следствием чего было бы взаимное ослабление
как западных, так и фашистских держав29.
Со сходных позиций оценивает помощь Советского Со-
юза республиканцам и Тейлор. «Конфликт в Испании,—
замечает он, — был более приемлем для русских, чем конф-
ликт вблизи их собственных границ. Они также считали,
что он приведет к охлаждению в отношениях между двумя
западными демократиями и фашистскими державами... Их
интересы заключались не в том, чтобы республика одержа-
ла победу, а в том, чтобы гражданская война в Испании за-
тянулась...»30.
Прогрессивные публицисты и историки Англии уже в
предвоенные годы выступили против лжи, которая усердно
нагромождалась реакцией вокруг испанских событий.
У. и 3. Коутс в начале 1939 года обратили внимание читате-
лей на двусмысленную роль, которую с самого начала игра-
ла Англия в комитете по невмешательству. Выдвинув серьез-
28 «Survey of International Affairs, 1937», vol. II, The International
Repercussions of the War in Spain, 1936—1937, p. 154.
29 H. Thomas, The Spanish Civil War, L., 1961, pp. 216, 613.
30 A. Teylor, The Origins of the Second World War, p. 123.
22

ные обвинения в адрес правительства, они отмечали, что
проводимая политика «на деле продолжает оставаться вме-
шательством... на стороне мятежников»31.
Беспочвенность и лживость ряда аргументов, широко ис-
пользовавшихся официальными кругами и реакционной
прессой, убедительно показал известный публицист-между-
народник К. Зиллиакус. Работая с 1920 по 1939 год в секре-
тариате Лиги наций, он хорошо знал закулисную сторону
деятельности английской дипломатии. К. Зиллиакус одним
из первых показал всю фальшь трех доводов, часто выдви-
гавшихся для обоснования и защиты политики «невмеша-
тельства»: 1) она имеет якобы французское, притом соци-
алистическое происхождение, 2) позволила сохранить
«европейский мир» и 3) означает «неучастие в идеологиче-
ском конфликте».
Отметив, что правящие круги Англии и Франции своими
действиями отнюдь не содействовали локализации кон-
фликта, Зиллиакус подчеркивал, что с испанскими мятеж-
никами можно было бы покончить в несколько недель, «ес-
ли бы Лондон и Париж на основе международного права
и Устава Лиги наций разрешили испанскому правительству
закупить оружие, а помощь мятежникам считали агрессией
против Испании»32. Поставив вопрос о том, как остановить
агрессию в Испании и предотвратить новую мировую вой-
ну, автор рекомендовал Уайтхоллу совместно с Францией и
СССР оказать помощь испанским республиканцам, что не
только приведет к созданию «блока мира», но и рассеет
тучи войны. Несколько лет спустя, опираясь на опыт собы-
тий 1939—1945 годов, он уточнил и расширил свой вывод.
«Не приходится сомневаться в том, — подчеркивал Зиллиа-
кус,—что, если бы фашистская агрессия в Испании была
остановлена совместными англо-франко-советскими дейст-
виями, это привело бы к созданию союза трех держав... и
пресекло гитлеровскую агрессию»33.
Дж. Макинтош34, а вслед за ним и публицист Дж. Арм-
стронг выступили против еще одной лживой версии, рас-
31 W. and Z. Coates, World Affairs and the USSR, L., 1939, p. 93.
32 «Vigilantes» (K. Zilliacus), Between two wars? The Lessons
of the Last World War in Relation to the Preparations for the Next, Har-
mondsworth, 1939, pp. 161—165.
33 «Diplomaticus» (K. Zilliacus), Can the Tories win the peace
and How they Lost one, L., 1945, p. 78.
34 См. J. M а с k i n t о s h, The Paths that led to War. Europe 1919—
1939, L., 1940, pp. 315—316.
23

пространявшейся реакционными кругами, будто бы фашист-
ские мятежники и республиканцы получали «равную
помощь». Приведя цифровые данные, Дж. Армстронг убеди-
тельно показал, что военная помощь Италии и Германии
генералу Франко во много раз превышала помощь, ока-
занную республиканцам. «Теперь все знают, — заключал
он, — что помощь, присланную из России, после того как
итальянская интервенция уже началась, и добровольцев-
идеалистов из демократических стран, прибывших также
после начала фашистской интервенции.., никак нельзя срав-
нивать с «поддержкой», оказанной диктаторами»35.
Однако, несмотря на выступления прогрессивных публи-
цистов и историков с критикой лживых версий и догм,
часть их все же прочно закрепилась в английской буржуаз-
ной историографии. Одна из них сводится к тому, что ком-
партия Испании якобы готовила «вооруженный заговор»,
намечавшийся на конец июля 1936 года. Наиболее ярым
пропагандистом этой версии выступил реакционный англий-
ский журналист А. Ловедей, опубликовавший «документы»
о его подготовке, которые он якобы получил из рук фран-
кистской пропаганды36.
Уже в 1940 году Дж. Макинтош высказал сомнения от-
носительно их подлинности. Однако только в 1963 году
К. Уоткинс в интересной работе «Разделенная Британия»
убедительно показал, что все «документы» о так называе-
мом «коммунистическом заговоре» являются стопроцентны-
ми фальшивками. Подвергнув анализу их содержание, он
пришел к выводу, что испанские рабочие не имели и не мог-
ли иметь такого количества оружия, которое, как утвержда-
лось, якобы было подготовлено для «заговора».
«...Если коммунисты имели оружие, которое им припи-
сывают документы,— справедливо опрашивает Уоткинс,—
то почему же в июле, когда начался мятеж, рабочие были
почти совершенно безоружны, до тех пор пока правитель-
ство не решило раздать его им?» Далее автор справедливо
отмечал, что в рабочем движении Испании не было и не
могло быть того единства, о котором говорилось в фальшив-
ке. Разоблачил он и тех, кто версию о «коммунистическом
заговоре» пытался «подкрепить» ссылками на решения Ко-
минтерна и программу Испанской компартии.
35 G. Armstrong, Why another World War? How We Missed Col-
lective Security, L., 1941, p. 103.
36 Cm. A. Loveday, World War in Spain, L., 1939; Spain 1923—
1948, L., 1948.
24

«Анализ показывает, — писал в заключение Уоткинс,—
что она не могла планировать вооруженное выступление в
Испании хотя бы по той простой причине, что необходимые
условия, которые считались ею крайне важными для успе-
ха, еще не существовали» 37. Так прогрессивный историк на-
нес сильный удар по лживой версии, взятой на вооружение
буржуазной историографией.
Пожалуй, самые прочные позиции в работах английских
историков и публицистов вплоть до последнего времени
продолжала занимать версия о французском происхожде-
нии политики «невмешательства». Однако в начале 60-х го-
дов А. Тейлор, X. Томас и К. Уоткинс выступили против
укоренившейся догмы. Они убедительно доказали, что по-
литика «невмешательства» родилась в недрах консерватив-
ного кабинета и была сформулирована при активном учас-
тии министра иностранных дел А. Идена. Когда в конце
июля 1936 года французские министры приехали в Лондон,
«национальное правительство первым предложило невме-
шательство Блюму, тот предложил его лейбористским ли-
дерам, а они, в свою очередь, своим сторонникам — все во
имя европейского мира»,— пишет Тейлор. «Английское пра-
вительство,— делает вывод Томас, — во всех отношениях
являлось действительным инициатором невмешательства,
хотя идея пакта (о невмешательстве. — Г. Р.) была впер-
вые предложена Блюмом...»38.
То, что «невмешательство» родилось на английской поч-
ве, выросло и окрепло, питаясь плодами политики «умиро-
творения» и антикоммунизма, убедительно показал К. Уот-
кинс. Но по целому ряду соображений, из которых немало-
важную роль играло стремление парализовать возможные
действия лейбористов, справедливо замечает он, Уайтхолл
передал инициативу провозглашения этой политики «социа-
листическому» правительству Франции39. Трезвые, обосно-
ванные суждения А. Тейлора, X. Томаса, К. Уоткинса весь-
ма основательно подорвали одну из самых живучих версий
буржуазной историографии кануна второй мировой войны.
Чем же объяснить стремление большинства историков,
а также ряда известных государственных деятелей Англии
столь упорно отстоять ее? В первую очередь попытками
37 К. Watkins, Britain Divided. The Effect of the Spanish Civil
War on British Political Opinion, L., 1963, pp. 43. 39.
38 A. Teylor, Origins of the Second World War, p. 123; H. Tho-
mas, The Spanish Civil War. p. 614.
39 См. К. Watkins, Britain Divided, pp. 71—76.
25

скрыть внутренние мотивы, которыми руководствовалось
правительство Болдуина, провозглашая политику «невме-
шательства». Не случайно К. Уоткинс среди ряда, причин,
приведших к возникновению «невмешательства», отмечает
антисоветские настроения, характерные для многих поли-
тических деятелей Англии и Франции, а также их «страх
перед тем, что Испания станет коммунистическим государ-
ством»40. Отсюда и то давление в пользу принятия Фран-
цией курса «невмешательства», оказанное на премьера
Блюма и министра иностранных дел Дельбоса, которые в
конце июля 1936 года приехали в Лондон для переговоров
с А. Иденом.
Следует подчеркнуть, что почти все буржуазные исто-
рики изображают «невмешательство» как особую политику,
характерную только для отношений с Испанией. Между
тем нет особой необходимости доказывать, что «невмеша-
тельство» являлось не чем иным, как одним из проявлений
«умиротворения», оказав пагубное влияние как на отноше-
ние консервативного правительства Н. Чемберлена к ан-
шлюсу Австрии, так и на возникновение мюнхенской поли-
тики. В свою очередь, мюнхенское предательство во многом
определило позицию Англии на заключительном этапе
гражданской войны в Испании.
С неменьшим упорством, чем версию о французском
происхождении «невмешательства», многие авторы продол-
жают защищать тезис о том, что эта политика преследова-
ла якобы единственную и, конечно, благородную цель
локализации конфликта и тем самым предотвращения
«большой войны» в Европе. Однако такая точка зрения
встретила решительный отпор даже со стороны представи-
телей английской буржуазной исторической науки.
Теоретическое «невмешательство» должно было умень-
шить опасность превращения испанского конфликта в «об-
щеевропейскую войну», подчеркивал Дж. Макинтош в ра-
боте «Пути, которые вели к войне», на практике же оно
«превратилось в фарс и было одной из главных причин по-
ражения испанского правительства». «Невмешательство...
было фарсом»,—повторяет лейборист М. Фут. Оно стало
«божьим даром» для испанских нацистов, отмечает Р. Блют.
Рассматривая политику Лондона и Парижа, ее влияние на
исход гражданской войны в Испании, А. Тейлор справед-
ливо заключает: «Республика имела большие ресурсы, под-
40 К. W a t k i n s, Britain Divided, p. 72.
26

держку большинства населения. Она победила бы, если
бы встретила такое отношение, которое диктовалось меж-
дународным правом... Английская и французская полити-
ка, а не политика Гитлера и Муссолини решила исход граж-
данской войны в Испании»41.
Факты показывают, что в послевоенные годы апологеты
политики «невмешательства» встречают все более мощный
отпор со стороны тех исследователей, которые объективно,
без предвзятости подходят к анализу международных про-
блем 1936—1939 годов. Правда, их оценкам и выводам
нередко свойственны противоречивость и непоследователь-
ность, однако сам факт того, что в английской историогра-
фии началась полемика, что под обстрел взяты антикомму-
нистические версии, — явление знаменательное.
РОЖДЕНИЕ „УМИРОТВОРЕНИЯ"
Реакция правящих кругов Англии на оккупацию Рейн-
ской зоны, испанские события и провозглашенная Лондо-
ном и Парижем политика «невмешательства» способство-
вали окончательному оформлению того внешнеполитическо-
го курса, который получил вскоре общепризнанное название
«умиротворение». Ни один английский историк или публи-
цист, выступающий по проблемам внешней политики и меж-
дународных отношений предвоенных лет, не может обойти
этот вопрос.
Говоря об «умиротворении», многие буржуазные иссле-
дователи пытаются обосновать его «необходимость и неиз-
бежность». При этом они нередко ссылаются на миролю-
бивые настроения английского народа, общественное
мнение и совершенно обходят антисоветскую подоплеку
этой политики. В английской буржуазной историографии
господствует мнение, согласно которому политика «умиро-
творения» фашистских агрессоров начала проводиться в
жизнь с весны 1937 года, когда Н. Чемберлен стал главой
консервативного правительства. Таким образом, получает-
ся, что политический курс страны определялся не классо-
выми интересами ее правящих кругов, а чуть ли не волей
одного человека.
Однако за спиной лидера консервативной партии стояли
такие влиятельные круги монополистического капитала,
как миллионер, владелец газет «Таймс» и «Обсервер» Джон
41 J. Mackintosh, The Paths that led to War, p. 315; R. Foot,
British Foreign Policy since 1898, L., 1956, p. 122; R. В 1 у t h e, The Age
of Illusion, p. 220; A. Teylo, Origines of the Second World War, p. 121".
27

Астор, влиятельный член консервативной партии, «закулис-
ный организатор» Том Джонс и вся профашистская «клив-
денская группа»42. Об этом буржуазные исследователи, за
немногим исключением, предпочитают умалчивать.
Наиболее ярыми апологетами «умиротворения» высту-
пали и выступают те, кто прямо или косвенно связан с пра-
вящей верхушкой. Так, известный историк дипломатии кон-
серватор Г. Никольсон, опубликовавший в конце 1939 года
популярную книжку «Почему воюет Англия», одним из
первых выдвинул тезис, будто Чемберлен, проводя свой ка-
питулянтский курс, учитывал «идеи и желания большинст-
ва, возможно даже преобладающего большинства, общест-
венного мнения». Любопытно, что Никольсон категорически
отрицал наличие противоречий, имевших место между «ми-
ротворцами» и теми, кто выступал за вооруженный отпор
фашистской агрессии. «Такого конфликта не существовало.
Не было партии или группы, не было человека в Велико-
британии, которые хотели бы войны. Единственное разли-
чие во мнении существовало между теми, кто верил Гитле-
ру, и теми, кто не доверял ему», — писал он43. Однако
нельзя поверить, что такой информированный политик, как
Никольсон, входивший в 1938 году в оппозиционную груп-
пировку консерваторов, ничего не знал о серьезных разно-
гласиях внутри партии, не говоря уже о резкой критике
действий Чемберлена левыми лейбористами и рядом про-
грессивных публицистов.
С особым усердием отстаивал принципы «умиротворе-
ния» Н. Гендерсон, занимавший в 1937—1939 годах пост
посла в Берлине. Сразу после начала войны он написал
книгу «Провалившаяся миссия», в которой оправдывал не
только свою деятельность, но и весь внешнеполитический
курс правительства. Как отмечал Гендерсон на первых
страницах своего тенденциозного сочинения, его стремле-
ние завоевать «доверие и даже симпатию» нацистских ли-
деров, чтобы прийти к «взаимопониманию» между Англией
и Германией, полностью совпадало с желанием Чемберлена
и его предшественника на посту премьера — С. Болдуина44.
Некоторые авторы пытались понять и как-то объяснить
мотивы, которыми руководствовались лидеры «миротвор-
цев». Оригинальную оценку «умиротворению» дал биограф
42 См. R. Reyner, The Twenty years Truce, 1919—1939, p. 215.
43 H. N i с о l s о n, Why Britain at War, pp. 96—97.
44 Cm. N. Henderson, Failure of a Mission. Berlin 1937—1939.
pp. 16—18.
28

А. Идена и Э. Галифакса — А. Джонсон. Игнорируя извест-
ные факты, он отрицал, что «умиротворение» основывалось
на «какой-либо идее капитуляции» перед фашизмом. «Это
была, — утверждал Джонсон в 1941 году, — с самого нача-
ла искренняя попытка сохранить демократический образ
жизни и мышления без интенсивных всеобщих вооружений
и идеологического экстремизма...» В то же время он не без
оснований отбрасывал весьма популярную версию, распро-
странявшуюся официальными кругами, согласно которой
политика «умиротворения» была «импровизацией послед-
ней минуты», то есть возникла непреднамеренно, с прихо-
дом к власти правительства Н. Чемберлена45.
Новую и довольно оригинальную точку зрения на при-
роду «умиротворения» в начале 60-х годов выдвинули моло-
дые английские историки М. Гилберт и Р. Готт. В книге
«Умиротворители» они подвергли довольно резкой критике
антинациональную деятельность Чемберлена и Галифакса,
но вместе с тем авторская оценка мотивов, лежавшая в ос-
нове «умиротворения», приводила к определенному оправ-
данию этой политики. «Умиротворение было складом ума...
Оно имело как моральную, так и материальную основу.
Оно было тесно связано с христианскими идеалами добро-
ты и всепрощения», — пишут авторы в одном месте. «Уми-
ротворение являлось страстью, которая, игнорируя прави-
ла, стремилась создать новые. Оно видело возможность
европейского мира и процветания, возникающую из англо-
германского сотрудничества. Умиротворение возникло как
из симпатий, так и из страха». «Умиротворение было от-
крытым и тайным, оно было также беспорядочным и непо-
следовательным. Беспорядочность возникла из-за чувства
вины, непоследовательность — из-за необходимости рабо-
тать в потемках». Антикоммунизм никогда не лежал в ос-
нове «умиротворения», заявляют далее М. Гилберт и Р. Готт,
хотя здесь же признают, что он способствовал наряду с
антисемитизмом и франкофобией созданию «общей почвы»
для англо-германских контактов и взаимопонимания46.
Выступив в целом с правильных позиций против «миротвор-
цев» и их политики, молодые английские историки в своей
попытке рассмотреть «умиротворение» с разных сторон и
дать его законченный портрет невольно искажают мотивы
действий тех, кто служит объектом их критики.
45 A. Johnson, Viscount Halifax, A biography, L., 1941, p. 408.
46 M. Gilbert, R. Gott, The Appeasers, L., 1963, pp. 23, 41, 203.
25

В конце 30-х годов некоторые публицисты и историки,
стремясь понять подлинные мотивы и сущность политики
«умиротворения», отказались от отождествления ее с лич-
ностями Чемберлена и Галифакса и попытались подойти к
вопросу с исторической точки зрения. Крупный консерва-
тивный историк Э. Карр в работе «Внешняя политика Анг-
лии с 1918 по сентябрь 1939 года» фактически признает,
что решительный поворот в сторону «умиротворения» фа-
шистских агрессоров произошел в Англии еще в 1935 году,
когда «национальное правительство» проводило «скорее
классовую, чем национальную политику»47.
Однако, сделав шаг в правильном направлении, Карр
сразу же останавливается. Ни в этой, ни в ряде своих по-
следующих работ он даже не говорит о мотивах и целях,
которые преследовали правящие круги Великобритании,
прибегая к «умиротворению» фашистских держав. Более
того, возвращаясь в одной из последующих своих работ к
этой проблеме, он, оправдывая политику консерваторов
1935—1939 годов, ссылается все на тот же аргумент о на-
строениях «общественного мнения», якобы требовавшего
сохранения мира48.
Решительно отвергает официозный тезис о времени воз-
никновения «умиротворения» английский дипломат лорд
Р. Ванситтарт: «Невилл Чемберлен, конечно, не был изо-
бретателем умиротворения; трагедия заключалась в том,
что он считал его возможным»49. Таково свидетельство че-
ловека, хорошо знавшего закулисную сторону английской
внешней политики: в довоенные годы Р. Ванситтарт зани-
мал в Форин оффис ответственный пост заместителя мини-
стра иностранных дел, пока не был смещен Чемберленом.
Возникновение капитулянтской политики он, как и Карр,
относит к 1935 году.
Аргументированный, обстоятельный анализ политики
Великобритании в Европе с начала 30-х годов и вплоть до
второй мировой войны дал крупный буржуазный историк
Дж. Уилер-Беннет. В книге «Мюнхен. Пролог к трагедии»,
написанной к десятой годовщине мюнхенского предатель-
ства, он обобщил большой фактический материал. Хотя
работа и не лишена некоторых противоречий и даже оши-
47 См. Е. С а r r, The Foreign Policy of Britain from 1918 to Septem-
ber 1939, L., 1939, p. 147.
48 Cm. E. С а r r, International Relations between the Two World
Wars 1919—1939, p. 221.
49 Lord V a n s i t t a r t, Lessons of my Life, L., 1944, p. 24.
30

бок, она стала определенным обвинением в адрес англий-
ских «миротворцев».
Автор убедительно показал, что курс на «умиротво-
рение» фашистских агрессоров был взят Уайтхоллом не в
1937 или 1935 годах, а еще раньше — в 1933-м, когда фа-
шизм захватил власть в Германии. Пожалуй, первым среди
буржуазных историков Англии Уилер-Беннет ставил вопрос
об ответственности тех, кто сформулировал и начал прово-
дить политику «умиротворения» в жизнь. «Так как умиро-
творение Германии начало проводиться с момента учреж-
дения третьей империи, — подытоживает он свои рассужде-
ния,— то ответственность за его проведение должна быть
возложена на предшественников Чемберлена и Галифакса».
И здесь же автор называет их по именам: премьер-минист-
ры Р. Макдональд (1931 —1935 гг.) и С. Болдуин (1935—
1937 гг.), министры иностранных дел Дж. Саймон и
А. Иден50.
К сходным выводам приходит А. Роуз, который, как уже
отмечалось, был знаком со многими политическими деяте-
лями Англии, в том числе с С. Хором и Э. Галифаксом.
В своих работах он относит зарождение политики «умиро-
творения» к 1933 году, а ее первые крупные акты на меж-
дународной арене к 1935-му, когда правительство Болдуи-
на заключило капитулянтское морское соглашение с Герма-
нией и выдвинуло лицемерное предложение о санкциях в
защиту Эфиопии, которое Роуз справедливо называет фар-
сом, ибо ни один член кабинета, за исключением только
что назначенного министром иностранных дел А. Идена, в
них не верил. Немаловажной заслугой Роуза является то,
что он, одним из первых среди буржуазных авторов, не
только разоблачил закулисную деятельность «миротвор-
цев», но и показал, какое огромное влияние оказывали на
них монополистические круги, особенно «кливденская
группа» во главе с миллионерами Асторами. В частности,
он указывает, что Макдональд и Болдуин, прежде чем сфор-
мировать правительство, обсуждали кандидатуры минист-
ров с издателем «Таймc» Джоффри Даусоном, который был
«гораздо более могуществен, чем любой из них». Даусон,
в свою очередь, во многом зависел от Асторов51.
Совершенно конкретную дату рождения «умиротворе-
ния» называют М. Гилберт и Р. Готт. Первая глава их кни-
50 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, p. 230.
51 Cm. A. Rowse, Appeasement, pp. 20—24; All Souls and Appea-
sement, p. 9.
31

ги «Миротворцы» названа «Рождение умиротворения:
1933». В ней содержатся весьма любопытные данные о дея-
тельности тех, кто закладывал фундамент этой политики.
Для своего анализа авторы широко использовали докумен-
ты МИД Германии за 1933—1936 годы52.
Некоторые из приводимых фактов настолько интересны
и знаменательны, что их стоит воспроизвести здесь. Как
показывают Гилберт и Готт, уже весной 1933 года премьер
«национального правительства» Англии Р. Макдональд
доверительно сообщил гитлеровскому послу Гешу, что он
не будет протестовать против тайного вооружения Герма-
нии. Вскоре он предложил организовать визит Гитлера в
Англию с целью дальнейшего развития доверия и сотруд-
ничества между Лондоном и Берлином. Тут же Макдональд
подчеркнул немецкому послу, что об этом плане «кабинет
ничего не знает»53.
Таким образом, политика англо-германского сближения
должна была, по мысли Макдональда, лечь в основу «пак-
та четырех» (Англия, Франция, Германия и Италия), над
подготовкой которого начала так настойчиво трудиться ан-
глийская дипломатия.
С. Болдуин также был сторонником тесного сотрудниче-
ства с фашистской Германией. Англия, заявил он в марте
1933 года все тому же Гешу, «искренне желает действовать
совместно с Германией и при новом режиме». Став в июне
1935 года премьер-министром, он продолжил линию, нача-
тую Макдональдом. В последующие два года ведущие чле-
ны, «кливденской клики» — лорд Лотиан, Т. Джонс и при-
мыкавший к ним философ и историк А. Тойнби выезжали
с визитами к Гитлеру, причем лорд Лотиан дважды. Из
своих бесед с «фюрером» они вынесли впечатление, что
англо-германское взаимопонимание и даже сотрудничество
вполне возможны, а Гитлер «искренен в своем желании ми-
ра в Европе и дружбы с Англией»54. Эти визиты оказали
прямое влияние на всю последующую деятельность «клив-
денцев».
В 1937 году во главе правительства встал «новый че-
ловек»— Н. Чемберлен, который, как отмечают Гильберт
и Готт, с большой подозрительностью относился к Совет-
скому государству, что повлияло на всю его политику. «Же-
52 См. «Documents on German Foreign Policy (1918—1945)», Ser.
«C», vol. I—II, L., 1957—1959.
53 M. G i 1 b e r t and R. G о t t, The Appeasers, p. 38.
54 Ibid., pp. 35, 52—57.
S2

лание Чемберлена обеспечить дружбу с Германией,—пи-
шут они, — отражало его постоянное недоверие к России...
Его политика не была новой. Новшество Чемберлена за-
ключалось в том, что он ввел ноту эффективности в болду-
иновскую политику дрейфа»55.
Так молодые английские историки убедительно подтвер-
дили положение, выдвинутое Уилер-Беннетом в 1948 году:
основы «умиротворения» были заложены еще в 1933 году
Макдональдом.
Как видно из приведенных примеров, определенная
часть буржуазных историков Англии (и с каждым годом
их голос становится все громче) выступает за пересмотр
обветшалой официозной версии о возникновении «умиро-
творения». Английские и германские дипломатические до-
документы, опубликованные в 50-х годах, несмотря на яв-
ную тенденциозность их подборки, несомненно помогли им
обосновать свои выводы. Главный из них имеет принципи-
альное значение: «умиротворение» как политический курс,
направленный на удовлетворение агрессивных аппетитов
германского фашизма, возникло в 1933 году сразу же после
прихода Гитлера к власти.
Конечно, нельзя согласиться с теми буржуазными иссле-
дователями, которые утверждают, что никаких подспудных
мотивов, кроме сохранения европейского мира, Макдональд,
Болдуин и особенно Чемберлен не имели. Большинство ис-
ториков, пытаясь любыми способами обелить неблаговид-
ную деятельность руководителей внешней политики Англии,
стараются даже не упоминать о тех антисоветских настрое-
ниях, которые господствовали в 1933—1939 годах среди ее
правящих кругов. Хор, Саймон, Галифакс, занимавшие в
разные годы посты министров иностранных дел и, конечно,
прекрасно знавшие поднаготную «умиротворения», в своих
воспоминаниях также умалчивают об этом.
Однако целый ряд английских исследователей, стремясь
объективно изложить события недавнего прошлого, крити-
чески подходят к официальным версиям и догмам, укоре-
нившимся в буржуазной историографии кануна войны. Ос-
таваясь в целом на классовых позициях буржуазии, они
тем не менее помогают восстановить истину. Осуждая тех,
кто прибегает к различным уловкам, чтобы объяснить и
оправдать уступки, сделанные в 1933—1939 годах Гитлеру,
А. Тейлор писал: «Адвокаты кооперации с Германией или
55 M. G i 1 b е r t and R. G о t t, The Appeasers, p. 65.
33

просто нейтралитета в европейских делах были бы более
честны, если бы признали, что, боясь и ненавидя Россию,
они были готовы предоставить Германии господство на
континенте от Пиренеев до Украины»56. Так крупный анг-
лийский историк указал на то главное, что тщательно скры-
валось «миротворцами».
Антисоветские помыслы во многом определяли действия
правящих кругов Англии на международной арене. Много-
численные заявления главарей фашизма о том, что они
спасли Европу от «большевистской революции», что Гер-
мания является «плотиной против коммунизма», которую
следует поддержать, находили благоприятную почву за Ла-
Маншем.
Так, 8 апреля 1936 г. после встреч с Н. Риббентропом
Т. Джонс писал: «Я уверен, что он (Гитлер. — Г. Р.) не же-
лает войны на западе... Они (Гитлер и Риббентроп. — Г. Р.)
разделяют страх в отношении России. Коммунизм является
врагом, которому Германия не может противостоять одна
без помощи Великобритании...» В мае того же года он по
приглашению Риббентропа вылетел в Германию, где встре-
тился с Гитлером. Вернувшись в Англию, этот идеолог
«кливденцев» начал действовать весьма энергично, чтобы
организовать встречу Гитлера с Болдуином. Гитлер «доби-
вается союза с нами, чтобы создать преграду против рас-
пространения коммунизма», — замечал он, как бы подводя
итоги этого визита57.
Начиная с 1936 года хвалебные высказывания о Гитле-
ре и его деятельности стали все чаще и чаще появляться на
страницах английских газет и журналов и даже проникли
в непериодические издания. «Несомненно, Гитлер, — писал,
например, М. Кэмпбелл, — спас Германию от полной боль-
шевизации и за это заслужил чистосердечное спасибо ци-
вилизованного мира»58.
Уже тогда некоторые публицисты, общественные и по-
литические деятели обращали внимание на классовый ха-
рактер политики «умиротворения» фашизма. Прогрессив-
ный публицист, лауреат Нобелевской премии мира 1933 го-
да Н. Энджелл выступил с острыми памфлетами против
«умиротворения». В одном из них под названием «Мир с
диктаторами?» он пришел к выводу, что отказ Англии от
56 A. Teylor, Romours of War, L., 1952, p. 13.
57 T. Jones, A. Diary with Letters, pp. 186, 209.
58 M. Campbell, Drifting to War, L., 1937, p. 51.
34

сотрудничества с СССР против фашистской агрессии объ-
ясняется «неистовой ненавистью», которую ее влиятельные
круги питают к Советской власти. «Нежелание консерва-
торов в недавнем прошлом достичь максимума в сотрудни-
честве с Россией было обусловлено их страхом перед боль-
шевизмом»,—писал он в другой работе, опубликованной
вскоре после начала войны59. «Правительство и Сити,—
подчеркивал в начале 1939 года К. Зиллиакус, — поддер-
живали нацистскую Германию и помогали ей перевоору-
жаться потому, что они считали нацизм „плотиной против
большевизма в Европе"»60.
Еще более глубокий вывод, вскрывающий тайные по-
мыслы «миротворцев», сделал в небольшой, но весьма ин-
тересной брошюре-памфлете В. Голланц. В предвоенные
годы он был известен не только как прогрессивный изда-
тель, но и как активный антифашист, неоднократно при-
зывавший Запад к сотрудничеству с СССР. В памфлете
«Спасет ли Чемберлен мир?», написанном в марте 1939 го-
да сразу же после расчленения Чехословакии, Голланц
выступил против распространяемых апологетами «миро-
творцев» заявлений о том, будто они, и прежде всего их
лидер Чемберлен, руководствуются «стремлением к миру».
В глубине души у Чемберлена, замечал он, лежит что-то
«более сильное, чем его любовь к миру, и это что-то — не-
нависть к социализму и социальному прогрессу, которая
определяет все, что он и его класс — класс богатых пред-
принимателей— делают». Переходя от частного к общему,
Голланц делал следующий важный вывод: «За „умиротво-
рением" и, конечно, за политикой „национального прави-
тельства" со времени прихода Гитлера к власти, несом-
ненно, скрывается один постоянный принцип — стремление
„направить" нацистскую агрессию с Запада на Советский
Союз»61. Памфлет Голланца благодаря глубоким, обосно-
ванным выводам не потерял своего значения и сегодня.
В послевоенные годы буржуазные историки И. Кеннет,
Дж. Уилер-Беннет, А. Тейлор, А. Роуз, М. Гилберт и
Р. Готт, государственные деятели Д. Купер и А. Иден пря-
мо или с оговорками были вынуждены признать, что анти-
коммунизм явился одним из главных факторов, определив-
59 N. Ange11, Peace with the Dictators? L., 1938, p. 301; For what
do we fight? L., 1939, p. 192.
60 «Vigilantes» (K. Z i 11 i а с u s), Between two wars? p. 137.
61 V. G о 1 1 a n z, Is mr. Chamberlain Saving Peace? L., 1939,
pp. 16, 20.
35

ший внешнеполитический курс Англии в 1936—1939 годах.
И это, конечно, подрывает позиции тех, кто, продолжая
отстаивать ложную версию, твердит, что никаких иных мо-
тивов, кроме стремления предотвратить войну и сохранить
мир, у «миротворцев» вообще не было.
Апологеты «умиротворения», а их и сегодня немало
среди буржуазных историков и публицистов Англии, при-
бегают к различным приемам, в том числе и к фальсифи-
кациям, чтобы скрыть подлинные цели, лежавшие в основе
капитулянтской политики 1933—1939 годов, оправдать
деятельность «миротворцев». Но их усилия не дают ожи-
даемых результатов. Среди английских историков-между-
народников, выступающих по проблемам предвоенного
периода, сложилось и растет критическое направление. Его
представители не только стремятся к объективному осве-
щению фактов истории, но и, что не менее важно, учиты-
вают некоторые ее уроки.
АНШЛЮС АВСТРИИ
В июне 1937 года Н. Чемберлен стал премьер-минист-
ром Англии. С его приходом на Даунинг-стрит, 10, полити-
ка «умиротворения», основы которой были заложены
Р. Макдональдом и С. Болдуином, стала приобретать еще
более осязаемые черты.
Одна из главных идей Чемберлена, который, оттеснив
от руководства внешней политикой А. Идена, считал себя
«собственным министром иностранных дел», заключалась
в том, что прямые переговоры с Германией и Италией мо-
гут урегулировать все спорные вопросы. По его мнению,
только четыре западноевропейские державы должны были
определять основы мира в Европе.
Такое соглашение, как отмечал Дж. Уилер-Беннет в ра-
боте «Король Георг VI», должно было предотвратить рас-
кол капиталистической Европы «на два лагеря». «Главная
цель Чемберлена в проведении своей политики, — подчер-
кивал далее буржуазный историк, — состояла в том, чтобы
достичь общего решения в Европе посредством взаимных
уступок и заключения соглашения четырех держав: Вели-
кобритании, Франции, Германии и Италии...»62. О том, что
английский премьер действительно рассчитывал на уступ-
62 J. Wheeler-Bennett, King George VI. His Life and Regin,
L., 1958, pp. 321, 329.
36

ки, но уступки далеко не взаимные, открыто заявляет
У. Черчилль: «Чемберлен был твердо уверен, что именно
ему выпала особая и личная миссия прийти к дружескому
соглашению с диктаторами Италии и Германии, и он счи-
тал себя способным сделать это. Сближение с Муссолини
он хотел начать с признания итальянского захвата Абис-
синии как прелюдии к общему урегулированию расхожде-
ний. Гитлеру он был готов предложить колониальные ус-
тупки» 63.
И Чемберлен сразу пошел по этому пути. При этом он
стал действовать в обход Форин оффис и А. Идена. Пря-
мую связь с «дуче» премьер установил через свою сводную
сестру, которая осенью 1937 года выехала в Рим и посели-
лась там. Контакт с Гитлером был установлен, когда в но-
ябре того же года на лисью охоту в Германию был пригла-
шен доверенный представитель Чемберлена лорд Галифакс.
Все это не могло не привести к возникновению трений меж-
ду премьером и министром иностранных дел.
Однако впоследствии, исходя из чувств партийной со-
лидарности, А. Иден выступил в оправдание этих беспре-
цедентных для Англии действий. В воспоминаниях, опубли-
кованных в 1962 году, он писал: «Я думаю, что он (Чембер-
лен.— Г. Р.) считал Форин оффис несправедливой и
враждебной по отношению к гитлеровской Германии, а ее
методы слишком медленными для нашего времени. Он на-
деялся на лучший результат через личные контакты»64.
В искренность этого заявления поверить, конечно, трудно.
Содержание переговоров, которые Галифакс вел с Гит-
лером, стало известно в 1948 году из советской публика-
ции трофейных немецких документов. Устами Галифакса
правительство Англии фактически дало согласие на все
требования фашистской Германии. Оно не выдвинуло воз-
ражений не только против захвата Австрии, части Чехо-
словакии и Данцига, но и пошло на уступки в колониаль-
ном вопросе, согласившись рассматривать его как «часть
общего урегулирования»65.
А что Англия получила взамен? Ничего. Гитлер даже
отказался начать англо-германские переговоры, которых
так добивался Чемберлен. Не удивительно, что впоследст-
вии не только А. Иден, но и С. Хор расценили итоги визита
63 W. С h u r с h i 1 1, The Second World War, vol. I, p. 218.
64 A. Eden, Facing the dictators, p. 578.
65 «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. I,
М., 1948, стр. 31, 34, 36.
37

Галифакса как явную неудачу, сделав это, правда, по раз-
ным мотивам66. «Галифакс, — констатировал и А. Тейлор
в книге «Происхождение второй мировой войны», — ска-
зал все, что Гитлер хотел услышать. Он назвал нацистскую
Германию „плотиной Европы против большевизма"»67.
Однако далеко не все буржуазные историки согласны
с этими мнениями. Возьмем хотя бы биографа Чемберлена
К. Фейлинг, выступающую с позиций безусловной реабили-
тации «миротворцев». В книге «Жизнь Невилля Чембер-
лена» она приводит запись, занесенную премьером в свой
дневник 26 ноября 1937 г., то есть сразу же после возвра-
щения Галифакса из Германии. Из нее ясно видно, что
Чемберлен рассматривал результаты поездки своего ми-
нистра к Гитлеру как «большой успех»68. Приведя эту
оценку без каких-либо комментариев, К. Фейлинг факти-
чески соглашается с ней. Ее молчание вполне можно на-
звать красноречивым.
Беспрецедентная сдача позиций Чемберленом и Гали-
факсом лишь укрепила решимость Гитлера осуществить
планы агрессии против Австрии и Чехословакии.
В этой связи нельзя не вспомнить о странном на первый
взгляд совпадении. 5 ноября 1937 г. совещание высших
фашистских сановников, проходившее под руководством
Гитлера, рассмотрело вопрос о возможных действиях Гер-
мании, направленных не только против Австрии и Чехосло-
вакии, но и против западных держав, в частности Франции.
Закрывая его, «фюрер» заявил, что время для этого может
наступить значительно раньше, чем считали еще совсем не-
давно. А через две недели Гитлер принял Галифакса, кото-
рый раскрыл ему все карты.
Одним из первых на эту странную взаимосвязь обратил
внимание известный английский историк, основатель «кри-
тической школы» Л. Нэмир. «Будущее было предопределе-
но в ноябре 1937 года, — писал он. — Через две недели
после секретной конференции у Гитлера, которая означала
«переход к планированию агрессии», английское прави-
тельство сообщило ему о своей готовности согласиться с
изменением территориального статус-кво в Центральной
Европе... В этом же месяце руководящие французские ми-
нистры заявили немцам, что Франция была бы готова изу-
66 A. Eden, Facing the dictators, p. 585; Templewood, Nine
Troubled Years, p. 282.
67 A. Tey1or, The Origins of the Second World War, p. 137.
68 См. K. F e i 1 i n g, The Life of Neville Chamberlain, L., 1947, p. 332.
38

чить возможность переориентации своей политики в Цент-
ральной Европе и «урегулирования франко-германских
интересов», из чего последние правильно заключили, что
Франция встревожена «растущей опасностью, развиваю-
щейся в Центральной Европе» и хочет уменьшить риск,
которому подвергается через свои союзы в этом районе»69.
Вторая часть высказывания Нэмира становится понят-
ной, если учесть, что 29—30 ноября 1937 г., через несколько
дней после возвращения Галифакса из поездки к Гитлеру,
в Лондоне состоялось совещание Чемберлена, Галифакса
и Идена с французским премьером Шотаном и министром
иностранных дел Дельбосом. Руководители французского
правительства, заслушав сообщение Галифакса о беседе
с Гитлером, присоединились к точке зрения английских
«миротворцев» и дали понять, что они не будут противо-
действовать захвату Австрии Германией.
Несмотря на то что указание Л. Нэмира имело прин-
ципиальное значение для понимания дальнейшего хода
событий, и в частности позиции Англии и Франции в отно-
шении готовящегося аншлюса Австрии, английские истори-
ки не обратили на него должного внимания. Только в
1963 году Э. Робертсон напомнил о значении решений, при-
нятых в Берлине, правда, без какой-либо связи с визитом
Галифакса и его результатами. Берлинское совещание и
последовавшие за ним изменения в германском правитель-
стве и дипломатической службе он оценил как «действи-
тельный поворотный момент в довоенной политике Гитле-
ра», ибо он «совершенно ясно» указывал, что после разгро-
ма Чехословакии пойдет не на Восток, а на Запад70.
Чем же объяснить, что большинство английских исто-
риков игнорируют эти факты? Одно замечание Робертсона,
сделанное вскользь, помогает понять причину. Большин-
ство буржуазных авторов, указывает он, поступали так в
предвоенные годы, когда в Англии особенно «подчеркива-
лась антисоветская направленность „Майн кампф"»71. До-
бавим, что подчеркивали ее все «миротворцы». Взяв на
вооружение подкинутую гитлеровской пропагандой тео-
рийку о фашистской Германии — «бастионе против боль-
шевизма», они закрывали глаза на подготовку ею агрессии
69 L. N a m i е r, In the Nazi Era, L., 1952, p. 150.
70 См. Е. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans
1933—1939, pp. 107—108, 113.
71 Ibid., p. 113.
39

как против малых европейских стран, так и против самих
западных держав.
В январе 1938 года произошли события, обострившие
и без того ненормальные отношения между Чемберленом
и Иденом. 11 января Ф. Рузвельт направил английскому
премьеру послание с предложениями, которые в конечном
счете предполагали участие США в реорганизации вер-
сальской системы на основе принципов «умиротворения».
План Вашингтона предусматривал, в частности, выработку
новых основ в. отношениях между государствами, эффек-
тивных мер по ограничению и сокращению вооружений,
средств защиты «экономической безопасности» и процве-
тания «всех народов» путем осуществления на практике
принципа «равных возможностей» и т. д.
Общее мнение английской историографии об этих пред-
ложениях сводится к тому, что, несмотря на их общий и
«идеалистический характер», отклонять их, как это сделал
Чемберлен, не следовало. Принятие предложений Рузвель-
та, отмечал У. Черчилль, могло привести к включению
США в европейские дела, а это, в свою очередь, могло от-
срочить или даже предотвратить войну72.
Более реалистично оценивали их профессиональные
историки. Как считает Уилер-Беннет, предложения США
давали «новую возможность выиграть время для приготов-
лений на случай войны»73. «Грубой ошибкой» назвал их
отклонение историк англо-американских отношений X. Ал-
лен. К такому же выводу приходит и А. Иден. В первом
томе своих воспоминаний он писал: «Я не сомневался, что
цель этого шага... заключалась в том, чтобы воздвигнуть
препятствие на пути Гитлера и Муссолини методом, кото-
рый был единственно возможен для Рузвельта... Предло-
жение Рузвельта позволяло нам выиграть время...»74.
В отсутствие Идена, отдыхавшего на французской
Ривьере, Чемберлен отклонил предложение Вашингтона.
Рузвельту он сообщил, что правительство Англии готово
«признать де-юре оккупацию Абиссинии Италией, если оно
увидит, что итальянское правительство в свою очередь
проявит готовность содействовать восстановлению доверия
и дружеских отношений»75.
Вернувшись в Лондон, Иден стал добиваться от Чембер-
72 См. W. Churchill, The Second World War, vol. I, pp. 228—229.
73 J. Wheeler-Bennett, Munich, Prologue to Tragedy, p. 271.
74 A. Eden, Facing the dictators, p. 627.
75 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. I, p. 226.
40

лена изменения этой позиции. «Я сказал, — писал он впо-
следствии, передавая содержание разговора с премьером,—
что согласен с рузвельтовской оценкой европейской ситуа-
ции и что я не разделяю оптимизма в отношении наших
дискуссий с диктаторами... Моя точка зрения была такова:
мы должны действовать параллельно, делая все возмож-
ное, чтобы улучшить англо-американские отношения и од-
новременно подготовить дискуссию с Германией и Итали-
ей. Все мои инстинкты были против того, чтобы в настоя-
щее время признать захват Абиссинии де-юре»76.
Высказывания Идена очень важны для понимания то-
го, почему и в чем он расходился с премьером. Чемберлен
шел напролом, путем уступок добиваясь расположения
Гитлера и Муссолини. Иден был не против конечной цели,
но считал, что, стремясь к ней, следует кое-что выторговать
для Англии.
Подтверждает это и памятная записка, которую Иден
направил в Форин оффис после того, как в конце января
1938 года правительство все же приняло решение начать
переговоры с Италией, считая возможным вести их на
следующей основе: юридическое признание захвата Абис-
синии в обмен за выполнение Римом «джентльменского
соглашения», заключенного ранее, о выводе части италь-
янских «добровольцев» из Испании77.
Уже в январе 1938 года в Лондон стали поступать сооб-
щения о том, что Гитлер намерен в ближайшие 2—3 ме-
сяца захватить Австрию. Об этом, в частности, рассказал
приехавший на родину посол в Берлине Н. Гендерсон. Осо-
бых возражений со стороны английского правительства не
последовало, и Гендерсону было поручено встретиться с
Гитлером и обсудить «возможность общего решения»78.
В то же время Рим отверг условие Идена о выводе хотя
бы части итальянских войск из Испании. Кроме того, со-
гласно ряду данных, включая и агентурные, Форин оффис
пришло к выводу, что Муссолини поддержал гитлеровский
план аншлюса Австрии.
«Поэтому, — объяснял впоследствии Иден, — я все боль-
ше и больше склонялся к тому, чтобы не открывать сове-
щаний в Риме. Было бы унижением для нас вести перего-
воры, когда Гитлер войдет в Вену, в то время как Муссо-
лини усилит свои войска в Испании и будет просить
76 A. Eden, Facing the dictators, p. 629.
77 I b i d., p. 647.
78 Cm. N. Henderson, Failure of a Mission, pp. 119, 114.
41

признать его абиссинскую империю».- Ко всему прочему
примешивались и личные мотивы. Чемберлен не только
установил в обход Форин оффис секретные контакты с
итальянским послом в Лондоне Гранди, но и открыто вы-
ступил против своего министра во время беседы 18 февра-
ля 1938 г. в присутствии Гранди. 20 февраля, после того
как кабинет дважды поддержал Чемберлена, высказав-
шись за начало переговоров в Риме, Иден подал заявление
об отставке79.
А. Иден в своих мемуарах не раз подчеркивал прин-
ципиальный характер своих разногласий с премьером. Од-
нако в это трудно поверить. С. Хор, хорошо знавший об-
стоятельства дела, указывает, что они касались лишь вре-
мени начала переговоров с Италией. Кстати, сам Иден
вынужден сообщить, что Саймон, зайдя к нему в кабинет
накануне отставки, отметил, что расхождения между ми-
нистром и премьером не являются принципиальными. Они
возникли лишь из-за различного подхода к переговорам
с Римом. Эту же точку зрения разделял и Черчилль80.
Большой интерес представляет попытка К. Зиллиакуса
объяснить мотивы конфликта, возникшего между премье-
ром и министром иностранных дел: «Имеются два момента,
которые необходимо отметить, говоря об этой отставке:
первое, ...хотя Иден ушел из правительства, он остается
лояльным членом консервативной партии. Он не присое-
динился и никогда не присоединится к левым... Второе,
...Иден подал в отставку не из-за принципа, не на основе
расхождений между политикой Лиги и Чемберлена... Он
подал в отставку потому, что в Испании он представлял
политику силы Форин оффис против политики классовой
войны Сити, представляемой Чемберленом. Различия меж-
ду ними... связаны с различными аспектами интересов пра-
вящего класса»81.
К. Зиллиакус, безусловно, прав, когда он подчеркивает,
что и Иден, и Чемберлен представляли интересы одного и
того же господствующего класса Великобритании. Несмот-
ря на тактические разногласия с Чемберленом, несмотря
на попытки использовать Лигу наций для защиты «импер-
ских интересов» и сохранения мира в Европе, несмотря,
79 A. Eden, Facing the dictators, pp. 657, 659—663, 673.
80 См. Templewood, Nine Troubled Years, p. 277; A. Eden,
Facing the dictators, p. 667; W. Churchill, The Second World War,
vol. I, p 230.
81 «Vigilantes» (K. Zilliacus), Between two wars? pp. 151—152.
42

наконец, на то, что Иден почти не верил в возможность до-
стижения приемлемого для Англии соглашения с фашист-
скими диктаторами, особенно с Гитлером, в своей политике
он следовал по той же столбовой дороге «умиротворения»,
что и Чемберлен. С него нельзя снять ответственности ни
за март 1936 года, ни за политику «невмешательства» в Ис-
пании, ни тем более за полную бездеятельность Англии в
период подготовки Гитлера к аншлюсу Австрии.
Надо сказать, что мемуары Идена лишь подтверждают
этот вывод. Попытка изобразить себя «идейным» против-
ником Чемберлена и тем самым подтвердить «легенду», ко-
торую создала английская буржуазная историография еще
в довоенные годы, явно не удалась бывшему министру. Что
касается документов, которые Иден использует для обосно-
вания своей точки зрения, то они, как правило, вопреки
желанию автора, свидетельствуют против него.
Любопытную оценку роли Идена в правительствах Бол-
дуина — Чемберлена еще за несколько лет до выхода в свет
его воспоминаний дал видный деятель консервативной пар-
тии Л. Эмери. «Антони Иден, — писал он, — был назначен
министром иностранных дел для того, чтобы показать пре-
данность Болдуина идее коллективной безопасности и не-
желанию идти на компромисс с Муссолини в вопросе об
Эфиопии. Эта политика привела к плачевным результатам.
Но тот факт, что Иден остался на своем посту (в правитель-
стве Чемберлена. — Г. Р.), ясно показывал, что в принци-
пе мы от этой политики не отказались». И вывод: «Неиз-
бежным результатом такой политики явилось не только
дальнейшее сближение Муссолини с Гитлером и увеличе-
ние опасности в Европе, но в конечном счете и вовлечение
Британской империи в войну с Германией, Италией и
Японией» 82.
Действительно, в 1935—1938 годах, являясь руководите-
лем Форин оффис, А. Иден неоднократно высказывался
против умиротворения агрессоров. Однако, как об этом не-
опровержимо свидетельствует историческая действитель-
ность и подтверждают его собственные воспоминания, он
слишком мало делал для противодействия им. В этом смыс-
ле нельзя не согласиться с А. Тейлором, который вскоре
после выхода первого тома воспоминаний Идена из печати
писал: «Он выступал против диктаторов, но не оказывал им
сопротивления» 83.
82 Л. Эмери, Моя политическая жизнь, М., 1960, стр. 465.
83 «Observer», Nov. 18, 1962.
43

Отставка Идена не повлияла на политику Чемберлена.
Вручив портфель министра иностранных дел Галифаксу,
он мог рассчитывать на полное единодушие мнений в каби-
нете. Новый министр сразу же начал переговоры с Римом,
в ходе которых выяснилось, что Гитлер действительно при
подготовке аншлюса заручился поддержкой Муссолини 84.
Опираясь на дипломатические документы, Э. Робертсон
показывает, что Чемберлен и Галифакс, зная, что Гитлер в
первых числах марта 1938 года осуществит аншлюс Авст-
рии, ничего не сделали для его предотвращения. «Создает-
ся впечатление, — сообщал тогда Риббентроп в Берлин,—
что Чемберлен и Галифакс хотят добиться мирного взаи-
мопонимания среди четырех великих держав Европы без
Советского Союза». На следующий день, 11 марта, уже
Чемберлен заявил Риббентропу, что «его первым желани-
ем всегда было прояснить германо-английские отношения, и
он теперь направляет все усилия на реализацию этой цели»85.
Учитывая, что все это говорилось чуть ли не во время
вступления гитлеровских войск в Австрию, трудно отделать-
ся от мысли, что Галифакс и Чемберлен не только давали
понять, что Англия не будет возражать против аншлюса,
но и в определенной мере поощряли Гитлера. Однако, при-
водя эти заявления, Э. Робертсон даже не пытается дать им
должную политическую оценку. Яркий пример непоследо-
вательности, характерной не только для него, но и для мно-
гих буржуазных авторов.
Отставка Идена и аншлюс Австрии, которые нередко
рассматриваются в тесной связи, получили в английской
историографии различные оценки. «Ударом по политике
умиротворения» назвал аншлюс Австрии биограф У. Чер-
чилля Л. Брод, и с ним нельзя не согласиться. Отставка Иде-
на, отмечал Уилер-Беннет, «шокировала английский народ»
и вместе с захватом Австрии «стала первым крупным уда-
ром по народному доверию, которым до тех пор пользовал-
ся Чемберлен». Явно преувеличивает значение отставки
Идена биограф Галифакса А. Джонсон. «Отставка Идена,—
писал он, — была ударом, от которого национальное пра-
вительство никогда на деле не оправилось» 86. Многие, воль-
84 См. A. Teylor, The Origins of the Second World War, p. 145.
85 E. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans
1933—1939, pp. 117—118.
86 L. Broad, Winston Churchill, L., 1941, p. 255; J. Wheeler-
Bennett, King George VI, His Life and Reign, p. 337; A. Johnson,
Viscount Halifax, p. 449.
44

но или невольно оправдывая «миротворцев», заявляют, что
Англия во время аншлюса «ничего не могла сделать», что у
Чемберлена «не было другой альтернативы, кроме как зая-
вить протест». При этом некоторые не скрывают, что про-
тест носил чисто формальный характер. Даже известный
официальный историк-публицист Дж. П. Гуч отмечает это.
«Поскольку, однако, было ясно, что мы не пойдем на войну,
чтобы спасти маленькую республику (Австрию. — Г. Р.),
наши протесты не произвели впечатления в Берлине», —
писал он 87.
Характерно, что ряд английских историков, говоря о зах-
вате Австрии и позиции, занятой по этому вопросу прави-
тельством, предпочитают не делать каких-либо коммента-
риев и выводов, -излагая лишь факты. Вряд ли это следует
расценивать иначе, как своеобразный метод поддержки и
даже оправдания чемберленовцев.
Другой, наступательной тактики придерживаются не-
редко те, кто был причастен или сам проводил в жизнь
«умиротворение». Явно с целью оправдания действий или,
вернее, бездействия консервативного правительства махро-
вый «миротворец» С. Хор, например, выдвигает стандарт-
ный аргумент о том, что английский и французский народы
«не были готовы идти на войну», чтобы защитить независи-
мость Австрии 88.
Нельзя не сказать и о странной, совершенно необосно-
ванной точке зрения А. Тейлора на происхождение аншлю-
са. «Вскоре распространилось мнение, что гитлеровский
захват Австрии является результатом преднамеренного
заговора, подготовленного заранее, первым шагом к господ-
ству в Европе», — писал он в книге «Происхождение вто-
рой мировой войны» о тех историках и публицистах, кото-
рые справедливо отмечали, что Гитлер задолго до 12 мар-
та 1938 г. стал готовиться к аншлюсу. «Это мнение не что
иное, как миф. Кризис в марте 1938 года был спровоциро-
ван Шушнигом, а не Гитлером. Германия не готовилась к
нему ни в политическом, ни в военном отношении», — ут-
верждает Тейлор 89.
Вряд ли эта версия нуждается в серьезных опроверже-
ниях. Во всяком случае сам автор тут же приводит данные,
87 М. Foot, British Foreign Policy since 1898, p. 126; E. Robert-
son, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans 1933—1939, p. 116;
G. Gooch. Studies in diplomacy and statecraft, L.—N. Y, 1946, p. 219.
88 Templewood, Nine Troubled Years, p. 283.
89 A. Teylor, The Origins of the Second World War, p. 149.
45

противоречащие этой и без того шаткой концепции. Трудно
понять, почему Тейлор в книге, написанной почти через
десять лет после опубликования английских и немецких
дипломатических документов 1937—1938 годов, свидетель-
ствующих о давней и тщательной подготовке фашистской
Германии к аншлюсу, допустил такую грубую ошибку. Но
каковы бы ни были ее причины, он, несомненно, сыграл
наруку тем кругам западногерманской и мировой реакции,
которые ныне стремятся к реабилитации Гитлера и его
предвоенной политики.

Глава II
СУДЕТСКИЙ КРИЗИС И МЮНХЕНСКОЕ
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
„АРГУМЕНТЫ" МЮНХЕНЦЕВ
Судетский кризис и последовавшее за ним Мюнхенское
соглашение о расчленении Чехословакии, заключенное
Англией, Францией, Германией и Италией 30 сентября
1938 г., сыграли особую роль в международных отношениях
кануна второй мировой войны. И не потому, что политика
«умиротворения», проводившаяся правительствами Англии
и Франции, достигла в мае — сентябре 1938 года своей вер-
шины. Мюнхен стал последним рубежом на пути к войне.
Мюнхенское соглашение, а затем его крах окончательно
разоблачили перед всем миром антинациональный, реакци-
онный характер политики «умиротворения» фашистских
диктаторов, а те, кто проводил его в жизнь, обнаружили
полную политическую несостоятельность. Более того, не-
смотря на критику «миротворцев», развернувшуюся после
15 марта 1939 г., когда Гитлер, оккупировав всю террито-
рию Чехословакии, растоптал Мюнхенское соглашение,
«умиротворение» не умерло, оно было продолжено Лондо-
ном и Парижем, правда, в ином, замаскированном виде.
Этот круг вопросов не случайно оказался в центре вни-
мания как историков, так и политических деятелей Англии.
В нем особенно ярко выразилась антисоветская направлен-
ность всей политики «умиротворения». Мюнхен, по мысли
правящих кругов западных держав, должен был стать по-
воротным пунктом в объединении капиталистической Евро-
пы против социалистического государства. Но «золотой век»
«умиротворения» оказался коротким и закончился прова-
лом. Это обстоятельство не могло не вызвать разногласий и
довольно острых противоречий как при оценке действий
Чемберлена в судетском кризисе, так и самого Мюнхенско-
го соглашения.
Дискуссия по вопросу о роли Англии в подготовке Мюн-
хена, о неизбежности сделки, заключенной с фашистскими
диктаторами за счет Чехословакии, началась еще весной
1939 года. В ходе полемики оформились две основные груп-
пировки. В первую входят историки и публицисты, высту-
пившие с критикой в адрес творцов мюнхенской политики.
47

Многие не без оснований отмечали, что Мюнхенское согла-
шение не только приблизило войну, но и сделало ее неиз-
бежной. В другую группу входят сторонники и прямые
апологеты «миротворцев», стремящиеся, вопреки фактам,
«доказать» правоту чемберленовцев и во что бы то ни ста-
ло обелить их действия.
Конечно, точное разграничение между этими группиров-
ками провести трудно, а иногда и невозможно. В работах
ряда авторов критические замечания и выводы нередко
соседствуют с попытками прямо или косвенно оправдать
отдельные элементы «умиротворения». Если, например,
Уилер-Беннет и особенно Нэмир в подавляющем большин-
стве случаев дают правильные, объективные оценки дея-
тельности чемберленовцев и Мюнхену, то в изложении от-
дельных вопросов они порой непоследовательны, а иногда
их выводы вообще противоречат друг другу.
Характерной чертой дискуссии, развернувшейся между
участниками обеих группировок, является борьба вокруг ар-
гументов за и против Мюнхена. Многие из доводов в защиту
мюнхенской политики были выдвинуты правительственны-
ми кругами Англии еще в 1938—1939 годах, а затем подхва-
чены и широко распространены буржуазной прессой. Тако-
во, например, происхождение версии, согласно которой ус-
ловия Мюнхенского соглашения были более благоприятны
для Чехословакии и западных держав, чем ультимативные
требования, предъявленные Чемберлену в Бад-Годесберге
22 сентября 1938 г. во время его второй встречи с Гитлером.
Следовательно, делают вывод сторонники Чемберлена,
Мюнхен был определенным достижением.
Как свидетельствуют сами английские историки и поли-
тические деятели, эта версия была впервые выдвинута са-
мим премьером 3 октября 1938 г. во время дебатов по ито-
гам Мюнхенского соглашения в палате общин 1. Вот уже
более двадцати лет сторонники Мюнхена широко ее исполь-
зуют. Одним из первых ее подхватил известный ныне бур-
жуазный исследователь международных отношений У. Мед-
ликот, а наиболее полное воплощение она нашла, пожалуй,
в книге видного деятеля консервативной партии 50—60-х го-
дов Я. Маклеода2.
1 См. A. Grant and H. Temperley, Europe in the Nineteenth
and Twentieth Centuries (1789—1939), L., 1944, p. 681; Л. Эмери.
Моя политическая жизнь, стр. 536.
2 См. М. Medlicott, The Origins of the Second Great War, L.,
1940, pp. 12—13; I, Macleod, Neville Chamberlain, L., 1961, p. 253.
48

Апологеты «умиротворения» приводят и другой аргумент
в защиту Мюнхена. Заключенное соглашение, заявляют они,
«предотвратив войну», позволило Англии и Франции «выиг-
рать год», столь необходимый для вооружения и укрепле-
ния обороны. Из переписки и дневника Т. Джонса — одно-
го из самых влиятельных закулисных идеологов «кливден-
ской группы» — видно, что вопрос о лучшем использовании
этого «аргумента» с целью оправдания англо-французского
сговора с Гитлером весьма волновал его в сентябрьские
дни 1938 года 3.
Тезис о «слабости английской обороны», столь удобный
для сторонников Мюнхена, занял видное место на страни-
цах многих изданий. «Лучше было частично вооруженными
идти на войну в 1939 году, чем в 1938-м, когда мы были
полностью безоружными», — утверждал мюнхенец Н. Ген-
дерсон. «Лучший результат мюнхенской политики состоял
в том, — писал вслед за ним известный историк внешней
политики Англии Дж. П. Гуч, — что мы выиграли время для
укрепления нашей обороны». Почти в одних и тех же выра-
жениях ссылаются на военную слабость Англии М. Фут,
С. Хор, Я. Маклеод. А такой апологет мюнхенской полити-
ки, как У. Хэдли, отметив, что сентябрьский кризис возник
«непосредственно из-за английской и французской неподго-
товленности», делает попытку переложить вину на Фран-
цию 4.
Видное место среди доводов, к которым прибегают сто-
ронники «миротворцев» и Мюнхена, занимают ссылки на
«общественное мнение», которое в 1938 году якобы «не
хотело идти на войну». Так, Г. Никольсон в книге «Поче-
му воюет Англия» утверждает, что Чемберлен, идя на
уступки Гитлеру за счет Чехословакии, желая укрепить
мир, отражал «идеи и чаяния подавляющего большинства
общественного мнения». «В течение всех трех недель пере-
говоров (с Гитлером в сентябре 1938 г.—Г. Р.),— уверяет
доверчивых читателей С. Хор,— Чемберлена преследовал
кошмар тех личных трагедий, которые война и бесконтроль-
ная военная оккупация (Чехословакии. — Г. Р.) могут при-
нести огромному количеству простых людей». «Политика
3 См. Т. Jones, A Diary with Letters, 1931—1950, pp. 409—410.
4 См. N. Henderson, Water under the Bridges, L., 1945, p. 211;
G. Gooch, Studies in diplomacy and statecraft, p. 219; см. М. Foot,
British Foreign Policy since 1898, p. 131; Templewood, Nine Troub-
led Years, p. 289; I. M а с 1 e о d, Neville Chamberlain, pp. 240, 254;
W. Had ley, Munich: before and after, L., 1944, pp. 9, 65—68,
49

Чемберлена как до, так и включая Мюнхен, полностью одоб-
рялась большинством его соотечественников», — писал в
1944 году У. Хэдли. Несколько позже на это ссылался и
Дж. Гаторн-Харди 5.
Некоторые авторы, очевидно, считая, что одних ссылок
на общественное мнение Англии недостаточно, идут гораз-
до дальше, утверждая, что «миротворцы» отражали инте-
ресы не только английского народа, но чуть ли не всего
человечества. Одно из первых высказываний такого рода
появилось в 1940 году. В книге «Английская внешняя поли-
тика после Версаля» У. Медликот писал: «Европейская
война с целью сохранить Судетскую область за чехословац-
ким правительством не получила бы поддержки английско-
го и нейтрального общественного мнения; попытка разре-
шить законные претензии немецкого народа являлась пра-
вомочной и оправданной». Еще дальше в своих обобщениях
зашел А. Тойнби. В полуофициальном издании Королевско-
го института международных отношений, который он дол-
гие годы возглавлял, Тойнби утверждал, что Чемберлен
«являлся представителем огромного большинства людей
не только в Соединенном Королевстве и заморских доминио-
нах, но и всего мира за пределами Германии, Италии и
Японии...» 6.
Трудно поверить, что А. Тойнби не понимал, что если
часть общественности Англии пошла на короткий срок за
мюнхенцами, то главным образом потому, что поверила их
лживым заявлениям о необходимости «сохранить мир».
Она, конечно, не знала, что за этими фразами кроется не
только предательство чехословацкого народа, но и европей-
ской безопасности в целом.
Защитники Мюнхена используют и другие аргументы.
Многие из них подверглись разбору в книге П. Рейнольдса
«Британская внешняя политика в межвоенные годы». Ав-
тор — профессор университетского колледжа в Уэльсе —
не только систематизировал аргументацию апологетов мюн-
хенской политики, но и уделил большое внимание их кри-
тике. Кроме уже названных, Рейнольдс перечисляет следую-
5 См. Н. N i с о 1 s о n, Why Britain at War, p. 131; Templewood,
Nine Troubled Years, p. 323; W. H a d 1 e y, Munich: before and after,
p 110; G. Gathorn-Hardy, A Short History of International Affa-
irs, 1920—1939, p. 475.
6 W. Medlicott, British Foreign Policy Since Versailles, L., 1940,
p. 250; «Survey of International Affairs, 1939—1946», The World in March,
1939, Oxford University Press, 1952, p. 37.
50

щие аргументы: Англия и Франция не могли оказать
«эффективную помощь» Чехословакии, а Польша и Румы-
ния отказались пропустить войска Советского Союза; у
западных держав не было «моральных основ» для противо-
действия «самоопределению» судетских немцев; английские
доминионы, особенно Южная Африка, Канада и Австралия,
не хотели воевать за Чехословакию; у правительства не
было уверенности в необходимости «превентивной войны»
против Германии; Мюнхен все-таки отодвинул начало
войны 7.
Характерно, что все те, кто уповает на подобные «аргу-
менты», стараются не замечать фактов, игнорируют доку-
менты, свидетельствующие против них. Между тем дневни-
ки и переписка Н. Чемберлена, частично опубликованные
в 1947 году К. Фейлинг, не говоря уже о дипломатических
документах Форин оффис и МИД Германии за 1937 —
1938 годы, убедительно свидетельствуют, что английское
правительство, и прежде всего его премьер, совершенно соз-
нательно и добровольно шло на предательство Чехослова-
кии. Сошлемся хотя бы на частное письмо Чемберлена от
20 марта 1938 г., в котором, в отличие от публичных вы-
ступлений, он был безусловно откровенен. «Достаточно вам
взглянуть на карту, — писал лидер консерваторов сест-
ре, — чтобы увидеть, что мы, как и Франция, ничего не смо-
жем сделать, чтобы спасти Чехословакию от поглощения
немцами, если они этого захотят. Поэтому я отбросил вся-
кую идею дать гарантии Чехословакии или Франции в свя-
зи с ее обязательствами по отношению к этой стране» 8.
Этот документ говорит о том, что выступления Лондо-
на с мая по сентябрь 1938 года «в защиту чехов» были не
только пределом лицемерия, но и цинизма.
Конечно, далеко не все буржуазные авторы закрывают
глаза на факты. Л. Эмери, например, делает правильный
вывод, оценивая ход переговоров, которые велись между
Лондоном и Парижем после визита Э. Галифакса к Гит-
леру. В своих мемуарах он справедливо отмечает, что идея
Мюнхена родилась у Чемберлена именно осенью 1937 года 9.
7 См. P. Reynolds, British Foreign Policy in Inter-War Years,
L., 1954, p. 148.
8 K. Feiling, The Life of Neville Chamberlain, pp. 347—348.
Аргументы мюнхенцев подвергнуты справедливой критике в работе анг-
лийского историка-марксиста: Э. Ротштейн, Мюнхенский сговор,
М., 1959, стр. 326—348.
9 См. Л. Эмери, Моя политическая жизнь, стр. 467—468.
51

ВЕРСИЯ О „НЕОПРЕДЕЛЕННОЙ ПОЗИЦИИ"
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Среди доводов и аргументов, которыми оперируют апо-
логеты мюнхенской политики, особое место занимает вер-
сия о «неопределенной позиции» СССР в период судетско-
го кризиса. Особенно охотно и часто эта версия пускается
в ход как реакционными политиками, так и многими бур-
жуазными историками и публицистами. Суть ее сводится
к следующему: Советский Союз в период судетского кризи-
са, и особенно в сентябре 1938 года, «ничем не подтвердил»
свою готовность выступить в защиту Чехословакии.
Происхождение версии тесно связано с теми настроения-
ми, которые господствовали в английских правительствен-
ных кругах в 1938 году. Об этом, в частности, сообщает в
воспоминаниях X. Дальтон. Во время встречи лейбористс-
кой делегации 17 сентября 1938 г. с Чемберленом и Гали-
факсом, рассказывает он, премьер-министр заявил, сослав-
шись на информацию французского министра иностранных
дел Ж. Боннэ и мнение генерального штаба Англии, что
очень сомневается, что русские могут «что-либо сделать» 10.
«Что касается России, — сообщила К. Фейлинг о его
взглядах накануне Мюнхена, — то Чемберлен оставался
скептиком. Из консультаций с Литвиновым в Женеве ниче-
го, на чем бы он мог основываться, по его мнению, не было
выяснено...»11. К. Фейлинг пытается создать своеобразное
алиби Чемберлену: Советский Союз, мол, ничем не обна-
ружил своих намерений защищать Чехословакию, и, следо-
вательно, английское правительство не могло принимать его
в расчет. Но в одном она права. Чемберлен, действитель-
но, был скептически настроен по отношению к СССР. И де-
ло тут, конечно, не в Советском государстве, которое, как
известно, сразу же определило свою позицию, позицию без-
условной защиты Чехословакии, а в явном нежелании пра-
вящих кругов Англии действовать совместно с ним против
фашистской агрессии.
Одно из первых, явно тенденциозных, высказываний от-
носительно позиции Советского Союза в судетском кризисе
принадлежит Г. Никольсону: «Россия, хотя она и была свя-
зана с Чехословакией и Францией, не желала присоединять-
ся к мирному фронту... Все последующие переговоры СССР
игнорировал»,— не утруждая себя какими-либо доказатель-
10 H.Daiton, The Fateful Years, p. 180.
11 К. Feiling, The Life of Neville Chamberlain, p. 371.
52

ствами, уверял он. О «неопределенной позиции» Советского
Союза, который якобы «никогда не пытался» определить
способ эффективной помощи Чехословакии, писал в 1943 го-
ду известный английский историк Р. Сетон-Уотсон. Эту
лживую версию поддержала автор дополнительной главы в
обобщающей работе А. Гранта и Г. Темперли «Европа в
девятнадцатом и двадцатом столетиях» Л. Пенсон 12.
В последующие годы фальшивый, антисоветский тезис
о «неопределенной позиции Кремля» все чаще стал появ-
ляться на страницах работ буржуазных авторов, обрастая
новыми деталями и подробностями. Грубо искажал пози-
цию Советского государства исследователь англо-русских
отношений К. Мидлтон, хотя в целом его работа написана
с объективных позиций. Он, например, заявлял, что в дни
Мюнхена Советский Союз «не мог эффективно действовать
без Франции», а она в свою очередь «не была расположена»
создавать для себя трудности. В результате и СССР, и
Франция «были только рады взвалить позорно брошенную
Чехословакию на английские плечи» 13. Если К. Мидлтон и
прав в оценке позиции, занятой правящими кругами Фран-
ции, то его попытка поставить с нею на одну доску Совет-
ское государство вызывает по меньшей мере недоумение.
Иногда у одного и того же автора оценки и выводы не
только противоречат, но и исключают друг друга. Так,
М. Белов, считающийся в Англии крупным специалистом по
внешней политике Советского Союза, во втором томе рабо-
ты «Внешняя политика Советской России, 1921 —1941» при-
водит целый ряд фактов, свидетельствующих о твердой по-
зиции Москвы в защиту Чехословакии. А через несколько
страниц делает вдруг неожиданный вывод. «Если бы Со-
ветское правительство,— заявляет он,— намеревалось дей-
ствовать, оно должно было пойти дальше в раскрытии
своей позиции после речи Литвинова 23 сентября (имеется
в виду выступление на пленуме Лиги наций в Женеве.—
Г. Р.). Также мало вероятно, что оно готовило свой народ
к возможности вовлечения в войну...» 14. М. Белов пытается
усмотреть какие-то расхождения между позицией прави-
12 См. Н. N i c o l s o n, Why Britain at War, p. 88; R. S e t о n-
Watson, History of the Czechs and Slovaks, L., 1943, p. 364; A. G r a n t
and H. Temperley, Europe in the Nineteenth and Twentieth Cen-
turies (1789—1939), p. 678.
13 K. M i d d 1 e t о n, Britain and Russia. An Historical Essay, L.,
1947, p. 159.
14 M. B e l o f f, The Foreign Policy of Soviet Russia, 1929—1941,
vol II, 1936—1941, Oxford University Press, 1955, p. 166.
53

тельства и заявлениями советских дипломатов, в том числе
наркома М. М. Литвинова. Что касается выступлений
М. М. Литвинова в Лиге наций, из которых следовало, что
Советский Союз готов безоговорочно выполнить свои обя-
зательства, то странным является как раз тот факт, что
английское правительство, как и правительство Франции.,
не сделало из них должных выводов. «Является парадок-
сальным,— писал по этому поводу У. Черчилль,— что это
публичное и безоговорочное заявление одной из великих
заинтересованных держав не сыграло своей роли ни в пере-
говорах Чемберлена, ни в поведении Франции» 15. К тому
же Советское правительство после заявления в Лиге наций
перебросило в район западной границы 30 стрелковых диви-
зий, а бронетанковые части и авиация находились в боевой
готовности16. Об этом было сообщено в Париж, а следова-
тельно, не оставалось секретом и для Лондона.
Нелепые подозрения в отношении политики Советского
государства характерны и для ряда других высказываний.
Наиболее бесцеремонен С. Хор. Грубо извращая смысл дей-
ствий советского посла в Англии И. М. Майского, он назы-
вает его заявления о готовности СССР прийти на помощь
Чехословакии «плодом коммунистической пропаганды».
Махровый мюнхенец, оказывавший, по его собственному
признанию, постоянное давление на Чемберлена, С. Хор
клеветнически заявляет, что Советский Союз «не хотел»,
да и «не мог» действенно помочь Англии и Франции. Он яко-
бы, исходя из корыстных соображений, стремился вызвать
войну между ними. Не отстает от С. Хора и современ-
ный апологет Мюнхена Я. Маклеод. «То, что Россия дейст-
вительно была готова оказать помощь, всегда являлось сом-
нительным... Советская политика после нападения Герма-
нии на Польшу в следующем году лишь подтвердила этот
диагноз»,— утверждает он, фальсифицируя факты17.
Если ряд буржуазных авторов, выступающих с откры-
тых антисоветских позиций, не останавливаются перед гру-
быми передержками и фальсификациями, чтобы бросить тень
на политику Советского государства, то отдельные сомнения
и двусмысленности можно встретить и у тех, кто в целом
стремится к объективному освещению предвоенных собы-
15 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. I, p. 274.
16 См. «Новые документы из истории Мюнхена», М., 1958, стр. 118.
17 Templewood, Nine Troubled Years, p. 302; I. Macleod
Neville Chamberlain, p. 226.
54

тий. Показательна в этом смысле опять-таки книга А. Тей-
лора «Происхождение второй мировой войны». Рассмотрев
политику Советского Союза в судетском кризисе, автор
восклицает: «Что бы он делал, если бы его попросили (Че-
хословакия, Англия и Франция.— Г. Р.),— это гипотетичес-
кий вопрос, на который нельзя ответить» 18. Однако подоб-
ное заявление не мешает Тейлору уже на следующей стра-
нице, а также далее приводить выдержки из советских и
чехословацких архивных документов, совершенно ясно сви-
детельствующих, что Советское правительство и в мае, и в
сентябре 1938 года было готово выполнить свои обязатель-
ства перед Прагой 19. Ясно, что такую позицию Тейлор за-
нял отнюдь не из-за недостатка данных о намерениях СССР.
Скорее всего это дань лживой версии, пущенной в ход в
свое время антисоветскими кругами Англии.
АРГУМЕНТЫ „ПРОТИВ"
Конечно, далеко не все буржуазные авторы отказывают-
ся признавать очевидные факты. Многие из них вынуждены
в том или ином виде говорить, что мюнхенская политика
по сути дела поощряла гитлеровскую агрессию.
«С некоторого времени, — писал У. Черчилль,—Гитлер
был уверен, что ни Франция, ни Англия не будут воевать
за Чехословакию». И далее: «Поездка Чемберлена (первый
визит к Гитлеру.— Г. Р.) дала им (фашистским главарям.—
Г. Р.) возможность увеличить свои требования, и по инст-
рукции из Берлина экстремисты в судетской партии стали
теперь открыто требовать присоединения к рейху». «Гитлер
знал,— подчеркивает Е. Робертсон,— что ни Англия, ни
Франция не готовы рисковать... Жизненный вопрос, как
он считал, заключался не в том, готова ли Германия к вой-
не, а в том, будут ли западные демократии сражаться»20.
Растет число исследователей, которые в той или иной
форме признают, что в основе мюнхенской политики лежа-
ли классовые причины, боязнь, что разгром гитлеровской
Германии при помощи Советской Армии, которая, возмож-
но, сыграла бы решающую роль, приблизит революционный
18 A. Teylor, The Origins of the Second World War, p. 163.
19 А. Тейлором использованы документы № 7, 14, 36 и 39 из сборни-
ка «Новые документы из истории Мюнхена», М., 1958, стр. 26, 41—45,
98—100, 105.
20 W. Churchill, The Second World War, vol. I, pp. 257, 269;
E. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans 1933—
1939, p. 134.
55

взрыв в Европе. «Россия могла быть на стороне Франции и
Англии. И несмотря на это, ее игнорировали в течение все-
го кризиса, в результате чего через год опасность войны
стала очевидной»,— отмечал историк Ч. Моват21.
«Лучше Гитлер, чем Народный фронт!» — рассуждали
реакционеры не только в Лондоне и Париже, но и в Праге,
«Классовые мотивы имели решающее значение в прави-
тельственной политике в отношении Чехословакии»,— спра-
ведливо отмечал К. Зиллиакус еще в 1939 году22.
Обстоятельный анализ мотивов, лежавших в основе пра-
вительственного курса, дал известный английский историк
Дж. Уилер-Беннет. «Англия и Франция считали,— писал он
о причинах недоверия правящих кругов Лондона и Парижа
к Советскому Союзу,— что СССР хочет ускорить общеевро-
пейский конфликт в целях величайшего триумфа и успеха
диктатуры пролетариата». Автор справедливо отмечал, что
правительственные круги Англии лелеяли «тайную надеж-
ду» направить Гитлера на Восток, что «полностью совпада-
ло с планами фюрера относительно первых шагов его про-
граммы завоевания „жизненного пространства"»23.
Почти одновременно с Уилером-Беннетом с резкой кри-
тикой предвоенной политики Англии и Франции выступил
другой крупный буржуазный историк — Л. Нэмир. В книге
«Европа в упадке» он также указывал на классовую основу
позиции западных держав. «Западные державы,— писал
он, — могли выбирать между пактом четырех держав, пак-
том с диктаторами и новой тройственной Антантой с СССР».
Но если первый союз, по мнению Лондона и Парижа, во
много раз увеличивал силы и ресурсы фашизма, то второй
«благоприятствовал распространению большевизма». Если
первый был «неприятен и бесполезен», то второй — «нена-
вистен»24. И хотя Нэмир явно не договаривает, становится
ясно, что выбор, сделанный Западом в Мюнхене, определял-
ся классовыми целями правящей верхушки Англии и
Франции.
Так видные буржуазные историки Англии вынуждены
были приоткрыть завесу, за которой английская реакция до
21 С h. Mowat, Britain between the Wars, 1918—1940, L., 195?,
p. 609.
22 «Vigilantes» (K. Zilliacus), Between two wars? p. 138.
23 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, pp. 281,
294-296.
24 L. N a m i e r, Europe in Decay, A. Study in Disintergration, 1936—
1940, L., 1950, p. 240.
56

сих пор упорно старается скрыть от широкой обществен-
ности антисоветские мотивы, определившие политику за-
падных держав в канун второй мировой войны.
Несмотря на поддержку официальных кругов и «боль-
шую прессу», предоставленную тем, кто, используя любые
доводы, все еще стремится реабилитировать Мюнхен, их
позиции нельзя считать достаточно прочными. Развитие
исторических событий в 1939—1945 годах — неопровержи-
мое тому доказательство.
Немалую роль играет и деятельность тех историков и
публицистов, которые, оставаясь в целом на буржуазных
позициях, критически подходят к устаревшим и сомнитель-
ным версиям. Одним из первых с возражениями против
аргументов в защиту Мюнхена выступил К. Зиллиакус.
В брошюре, написанной перед парламентскими выборами
1945 года, он подверг критике следующее: 1) Чемберлен,
«застигнутый врасплох» требованиями Гитлера, сделал «все,
что мог» для Чехословакии, пока Франция не заставила его
сдаться, и 2) пойдя на переговоры и подписав Мюнхен-
ское соглашение, он «выиграл время» для вооружения.
Отвечая тем, кто выдвигал эти аргументы, автор спра-
ведливо подчеркивал, что захват Чехословакии являлся
политикой, «спланированной заранее». Его предвидел еще
в марте 1933 года лорд Лондендерри — министр в кабинете
Р. Макдональда. К. Зиллиакус отвергает и второй довод.
По его подсчетам, на вооружении чехословацкой армии,
которая могла стать союзником Лондона и Парижа, нахо-
дилось свыше 1,5 тыс. самолетов и около 500 танков. По-
следняя цифра превышала количество танков, построенных
Англией в послемюнхенский период25.
Решительно выступили против тезиса о «выигрыше года»
У. Черчилль и Л. Эмери — представители консервативной
оппозиции политике Чемберлена. Их свидетельства приоб-
ретают тем большую ценность, что авторы, особенно Чер-
чилль, были хорошо знакомы с состоянием вооруженных
сил Великобритании в предвоенный период.
В первом томе своих воспоминаний Черчилль заявляет:
«...Было бы лучше вступить в борьбу с Гитлером в 1938 го-
ду, чем... сделать это в сентябре 1939 года». Дело в том,
что после «выигранного года» соотношение вооружений
изменилось отнюдь не в пользу Англии и Франции. К тому
25 «Diplomaticus» (К. Z i 11 i а с u s), Can the Tories Win the Peace
and how they lost one, pp. 88, 96—97.
57

же, перестала существовать чехословацкая армия, состояв-
шая из 21 регулярной и хорошо снаряженной дивизии. «Учи-
тывая приведенные факты,— заключал Черчилль,— годовая
«передышка», якобы выигранная Англией и Францией в
Мюнхене, поставила их в гораздо худшее положение по
сравнению с гитлеровской Германией, чем они имели в пе-
риод мюнхенского кризиса»26.
«Все разговоры о том, что в 1938 году мы не были оборо-
носпособны и что Мюнхен позволил нам выиграть время,
по существу основываются на той предпосылке, что союз-
ники с самого начала имели в виду пассивную войну,— пи-
сал Л. Эмери, оценивая настроения официальных кругов.—
Без сомнения, так оно и было, во всяком случае именно та-
кой позиции придерживался наш кабинет... То, что мы и
французы сделали в последующие двенадцать месяцев для
укрепления своих вооруженных сил, не идет ни в какое
сравнение с ростом германской вооруженной мощи за тот
же период»27.
К сходным выводам приходит и лейбористский деятель
X. Дальтон. Он также возражает против тех, кто считает,
будто Чемберлен «выиграл дополнительный год». Абсолют-
но, отмечает Дальтон, Англия в 1939 году стала сильнее,
но относительно Германии — слабее. «Приняв все во вни-
мание, я не сомневаюсь, что мы потеряли дополнительный
год»,— заключает он28.
Против «фальшивых причин», выдвигавшихся теми, кто
поддерживал «миротворцев», выступили М. Гилберт и
Р. Готт. «Германия, а не Англия, выиграла с военной точки
зрения в этот дополнительный год...— писали они по поводу
первой.— Чемберлен и его советники шли в Мюнхен не по-
тому, что они нуждались в дополнительном годе для подго-
товки к войне...» «Цель умиротворения состояла в том, что-
бы избежать войны, а не добиться единства...» — замечают
они по поводу заявлений о том, что в 1938 году английский
народ и имперское правительство «не были единодушны» в
том, следует или нет вступать в войну с Германией29.
В работах некоторых авторов получил отпор и официоз-
ный тезис «миротворцев», согласно которому условия Мюн-
хена были более благоприятны, чем предыдущие требова-
ния Гитлера. Английский историк и публицист Дж. Макин-
26 W.Churchill, The Second World War, vol. I, pp. 207, 301, 304.
27 Л. Э м е р и, Моя политическая жизнь, стр. 543.
28 Н. D а 1 t о n, The Fateful Years, p. 204.
29 M. Gilbert and R. Gott, The Appeasers, pp. 11—12.
58

теш писал еще в 1940 году: «...В действительности, когда
соглашение было введено в действие, Гитлер получил даже
больше, чем он требовал в Годесберге»30.
Е. Робертсон ставит вопрос в иной плоскости: как полу-
чилось, что ультимативные требования Берлина, предъяв-
ленные Чемберлену во время его второго визита, оказались
осуществленными? Он напоминает факты, о которых забы-
вают некоторые сторонники Мюнхена. Уже после первой
встречи Чемберлена с Гитлером, замечает этот историк, рас-
хождение между ними «было почти полностью процедур-
ным». Иными словами, уже тогда английское правительст-
во было готово совершить предательство, передав Германии
все районы Чехословакии, которые она требовала. И не
случайно, формально отклонив условия «Бад-Годесбергско-
го меморандума», предъявленного Чемберлену во время его
второй поездки к Гитлеру, «Запад сделал новые предло-
жения в форме уступок... Гендерсон передал Вейцзекеру
новый англо-французский план, который во многом сбли-
жал Годесбергский меморандум и первоначальный англо-
французский план и создал основу для окончательного ре-
шения в Мюнхене»31. В осторожных выражениях Ро-
бертсон признает, что не фашистская Германия, а западные
державы, пойдя на новые уступки, открыли дорогу
к Мюнхену.
В этой связи не много стоит заявление одного из участ-
ников этого дипломатического фарса, английского посла в
Берлине Н. Гендерсона, который заявил впоследствии, что
годесбергская встреча Чемберлена и Гитлера стала «пово-
ротным пунктом» англо-германских отношений. «Обманув
британского премьера и бросив его на землю», Гитлер со-
вершил «большую ошибку», с претензией на сенсацию пи-
сал в 1940 году Гендерсон, ибо подготовил путь для измене-
ния настроений в Англии в сторону осуждения гитлеризма
и его методов32. Что это, как не попытка совершенно извра-
тить смысл как Годесберга, так и Мюнхена.
Определенной критике подвергается и самый «надеж-
ный» довод защитников Мюнхена — ссылки на «обществен-
ное мнение» Англии, которое якобы было решительно на-
строено против войны в защиту Чехословакии. Наиболее
убедительно показал несостоятельность этого довода Уилер-
30 J. M a k i n t о s h, The Paths that led to War, p. 344.
31 E. Robertson, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans,
1933—1939, pp. 141—145.
32 N. Henderson, Failure of a Mission, pp. 155—156.
59

Беннет: «Большая часть английской публики была глубоко
шокирована ненасытностью германских требований и едино-
душно поддержала их отклонение правительством. С вы-
нужденной решимостью человек с улицы снова встретил
опасность войны и не уклонился от нее»33.
П. Рейнольдс, выступивший с критикой аргументов, ис-
пользуемых апологетами Мюнхена, обращает внимание на
один весьма существенный фактор. Общественность Англии
в канун Мюнхена оказалась дезориентированной; она не
смогла правильно оценить обстановку и действия правя-
щих кругов. «Общественное мнение повсюду поддержало
Мюнхен после подписания соглашения,— замечает Рей-
нольдс,— но это не говорит о том, что народ не признал бы
необходимость войны, если бы этот вопрос был сообщен ему
в его подлинном виде...»34. К сожалению, критика тех, кто
с целью реабилитации мюнхенцев использует традиционные
ссылки на «общественное мнение» в английской историо-
графии, не приобрела сколько-нибудь широкого размаха.
Вопросы формирования общественного мнения Англии в
предвоенные годы, воздействия на него со стороны офици-
альной пропаганды еще ждут своего решения.
Еще весьма редки объективные оценки позиции Совет-
ского Союза в период судетского кризиса. Наиболее четкую
позицию занимает Уилер-Беннет. Он не только решительно
выступил против тех, кто заявляет, что Англия и Франция
не могли рассчитывать на Советское государство и его во-
оруженные силы, но и отбросил сомнения и колебания, ха-
рактерные для взглядов многих буржуазных авторов, в
целом осуждающих «умиротворение» и мюнхенскую сделку.
«...Сведения из Советского Союза в течение всего кризиса...
были одними из самых безупречных вестей, и не было явных
причин не верить, что он не выполнит свои обязательства
перед Чехословакией. Несомненно, германский генеральный
штаб был такого же мнения»,— писал автор 35.
Среди политических деятелей Англии, выступивших в
послевоенные годы с объективными оценками позиции Со-
ветского правительства, выделяются X. Дальтон и Л. Эмери.
Первый из них, приводя заявления наркома иностранных
дел М. М. Литвинова, посла в Англии И. М. Майского и др.
о том, что Советский Союз безусловно выполнит свои обя-
33 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, p. 141.
34 P. Reynolds, British Foreign Policy in Inter-War Years,
p. 149.
35 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, p. 106
60

зательства перед Чехословакией, показывает, что Чембер-
лен и Галифакс намеренно извращали их смысл, стараясь
убедить лейбористских лидеров, а через них и английских
рабочих в «неискренности» Москвы. Еще более определен-
но высказывается Л. Эмери. «Россия во время всего кри-
зиса занимала абсолютно ясную позицию,— пишет он.—
Литвинов последовательно отстаивал идею коллективной
безопасности, то есть по существу выступал за союз меж-
ду Россией и западными державами...»36.
ОЦЕНКИ МЮНХЕНСКОГО СОГЛАШЕНИЯ
Борьба, развернувшаяся в английской историографии по
вопросам мюнхенской политики, не могла не наложить от-
печаток на оценки самого Мюнхенского соглашения.
Характерно, что если большинство английских истори-
ков, публицистов и государственных деятелей упорно ста-
раются доказать неизбежность Мюнхена, твердят о вынуж-
денности решения, принятого Лондоном и Парижем, то под
давлением последующих событий, резкой критики, развер-
нувшейся в адрес Чемберлена, после того как фашистская
Германия, растоптав «пакт четырех», оккупировала Чехо-
словакию, даже самые заядлые сторонники «миротворцев»
не решаются изображать достигнутое соглашение как оче-
редной успех западной дипломатии.
Н. Гендерсон, например, расценивает Мюнхенское со-
глашение как «компромисс». «Это был мир,— пишет К. Фей-
линг,— но не справедливость, он (Мюнхен.— Г. Р.) был
полон вещей, которые, как мы сами знали, не могут привет-
ствоваться»37. Что касается таких апологетов мюнхенской
политики, как Дж. Хэдли, С. Хор, Э. Галифакс, Я. Маклеод,
то они вообще отказываются от сколько-нибудь четких оце-
нок или характеристик.
Примечательно, что с реалистическими оценками Мюн-
хена выступили официальные историки английской внешней
политики, консерваторы Э. Карр и А. Тойнби. «Мюнхенское
соглашение,— писал первый из них в 1939 году,— было не
только высшей точкой политики умиротворения, но и ее
смертельным ударом». «Прелюдией второй мировой войны»
назвал его в 1952 году А. Тойнби: «Мюнхенское решение
означало не только конец французской системы союзов, но
36 Н. Dalton, The Fateful Years, pp. 176—185; Л. Эмери, Моя
политическая жизнь, стр. 545.
37 См. N. Henderson, Water under the Bridges, p. 211;
K. Feiling, The Life of Neville Chamberlain, p. 383.
61

и длительного периода французского влияния в Восточной
Европе... Оно означало начало конца английского влияния
в Восточной Европе, за исключением полуостровных фор-
постов в Греции и Турции, влияния, которое нельзя было
спасти гарантиями Польше и Румынии в 1939 году, и окон-
чательно ликвидированного... соглашениями... в Ялте»38.
Резкие и, надо сказать, вполне справедливые оценки
мюнхенскому сговору дают представители критического на-
правления. «Мюнхенское соглашение было... по существу
прологом к величайшей трагедии второй мировой войны».
«...Гитлер открыл путь для своего уже предусмотренного
следующего шага — общей ликвидации Чехословацкого го-
сударства. Он уничтожил французскую систему безопасно-
сти, отделил Россию от европейского урегулирования и изо-
лировал Польшу. Таковы... плоды Мюнхена», — пишет
Уилер-Беннет. «Мюнхен был пактом четырех держав, про-
диктованным осью»,— отмечал в том же 1948 году Л. Нэмир.
«Мюнхен был капитуляцией, которой Чемберлен в совме-
стной декларации с Гитлером (имеется в виду декларация
о взаимном отказе от войны, предложенная английским
премьером Гитлеру сразу же после подписания Мюнхенско-
го соглашения.—Г. Р.) придал бутафорский фасад, замаски-
ровав его суть и значение»,— добавлял он через два года39.
Многие исследователи подчеркивают позорный характер
соглашения, подписанного Англией и Францией. «Каковы
бы ни были причины,— справедливо писал в 1943 году
Р. Рейнер,— результат оставался. Чехословакия, готовая
драться за свое существование, была брошена на милость ее
врага...» «Мюнхен был величайшим моральным поражени-
ем, понесенным Англией в XX столетии, и оно еще продол-
жает сказываться»,— замечал П. Рейнольдс. Еще большее
распространение получило мнение, согласно которому Мюн-
хен стал этапом на пути к войне и даже сделал ее неиз-
бежной 40.
38 Е. Саrr, The Foreign Policy of Britain from 1918 to September
1939, p. 172; «Survey of International Affairs 1939—1946», The World in
March 1939, L., 1952, p. 277.
39 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, pp. VIII,
177; L. Namier, Diplomatic Prelude, 1938—1939, L, 1948, p. XII;
Europe in Decay, p. 241.
40 R. Rayner, The twenty years Truce. 1919—1939, p. 206;
P. Reynolds, British Foreign Policy in Inter-War Years, p. 150,
см. также L. Paul, The annihilation of Men. A Study of the Crisis in
the West, L., 1945, p. 31; A. Rowse, Appeasement, p. 83; Л. Эмери,
Моя политическая жизнь, стр. 541.
62

Однако лишь немногие сейчас прямо говорят об анти-
советской направленности Мюнхенского соглашения. В го-
ды второй мировой войны, когда Советский Союз был союз-
ником Англии в борьбе против фашистской Германии, а
также в первые послевоенные годы об этом еще вспоминали.
Англия и Франция, отмечали в 1942 году Г. Китон и Р. Шле-
зингер, «давали понять Германии, что мы будем безразлич-
ны к ее экспансии в Восточной Европе за счет России...
Это является единственно возможным объяснением само-
убийственной политики помощи ей в расчленении Чехосло-
вакии...» О том, что мюнхенские решения имели антисовет-
скую направленность и нанесли удар по политике «коопера-
ции с демократиями, проводившейся Москвой с тех пор,
как Гитлер пришел к власти в Германии», писал К. Мидл-
тон. Даже М. Белов, несмотря на общую недружественную
трактовку событий и фактов, вынужден признать враждеб-
ный Советскому Союзу характер политики Англии и Фран-
ции в период Мюнхена. Советский Союз, подчеркивал он,
«никоим образом не связан с конференцией и ее результа-
тами»41.
Ряд авторов не без оснований отмечают, что, согласив-
шись с требованием Берлина не приглашать СССР на кон-
ференцию, западные державы тем самым взяли курс на его
изоляцию и «изгнание из Европы», что не могло не отра-
зиться на обстановке, сложившейся к весне 1939 года42.
Классовый подход в оценке событий не дает возможно-
сти большинству исследователей увидеть в Мюнхене его
подлинную антисоветскую сущность. Признавая позорный
характер сделки, заключенной с фашистскими диктатора-
ми, и явное поражение англо-французской дипломатии,
буржуазные авторы в то же время стараются не заметить
антисоветскую направленность политики «миротворцев»,
которая приобрела четкие очертания в сентябрьские дни
1938 года и достигла кульминации в Мюнхенском согла-
шении.
41 G. Keeton and R. Schlesinger, Russia and her western
Neighboures, L., 1942, p. 20; К. М i d d 1 e t о n, Britain and Russia, p. 159;
M. В el off, The Foreign Policy of Soviet Russia 1929—1941, vol. II.
p. 161.
42 См. Н. D a 1 t on, The Fateful Years, p. 193.

Глава III
„ОТКУДА ЭТА ВОЙНА?"
ЛЕГЕНДА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
О „ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ"
Мюнхенское соглашение и англо-германская декларация
от 30 сентября 1938 г., по существу выполнявшая функции
договора о ненападении, казалось, открыли перед правя-
щими кругами Англии возможность достижения «общего
политического решения» с державами оси. В январе—фев-
рале 1939 года Лондон предпринял ряд новых шагов, на-
правленных на сближение с Римом и Берлином. «Умиро-
творение» вступило в свой «золотой век».
Даже события 15 марта 1939 г., когда немецкие войска
вступили в Прагу и Чехословакия перестали существовать
как независимое государство, не изменили позицию Чембер-
лена. Выступая в тот же день в палате общин, английский
премьер не только не заявил какого-либо протеста против
акта, разорвавшего Мюнхенское соглашение, но и, по сути
дела, принял его к сведению. Он заявил, что правительство
продолжит свою внешнеполитическую линию.
Однако уже через два дня Чемберлен резко изменил
свою позицию. В речи, произнесенной 17 марта в Бирмин-
геме, он обвинил Гитлера в обмане и заявил, что Англия
не допустит новой агрессии. Еще через несколько дней ан-
глийское правительство приняло ряд мер, среди которых
особое место заняли односторонние гарантии Польше,
объявленные в парламенте 31 марта.
Ссылаясь на решения, принятые правительством в мар-
те— апреле1, многие буржуазные историки и публицисты
вплоть до сегодняшнего дня пишут о резком повороте внеш-
неполитического курса Англии, совершенном Чемберленом
после 15 марта 1939 г., его отказе от «умиротворения» и пе-
реходе на позиции создания «фронта мира» с участием
СССР против агрессии. В английской буржуазной историо-
графии сложилась, и заняла видное место легенда о «ди-
пломатической революции».
1 В апреле 1939 года английское правительство объявило о гаран-
тиях Греции и Румынии и впервые в английской истории в мирное время
ввело воинскую повинность.
64

Отправной точкой для ее появления является бирмингем-
ская речь Чемберлена, произнесенная 17 марта 1939 г. По-
чувствовав, что общественное мнение отрицательно отнес-
лось к событиям 15 марта, лидер консерваторов решил опе-
редить назревавшую критику обанкротившейся мюнхенской
политики и выступил с упреками в адрес Гитлера. «Чембер-
лен,—писал сын У. Черчилля Р. Черчилль, объясняя этот
поворот,— быстро убедился, что у него потерян контакт с
английской общественностью. Все ... были оскорблены
действиями Гитлера, и он (Чемберлен.—Г. Р.)... был вы-
нужден признать, что его политика полностью провалилась
и нужны какие-то новые меры». В течение каких-нибудь
суток, отмечал Черчилль, Чемберлен «совершил поворот
на 180°»2.
Любопытное свидетельство приводит биограф видного
деятеля левого крыла лейбористской партии С. Криппса,
сообщая, как У. Черчилль в беседе с С. Криппсом 22 июня
1939 г. заметил, что, если бы в марте Чемберлен не изме-
нил политики, Англию могло охватить движение за На-
родный фронт и он — Черчилль — поддержал бы его3. Все
это говорит об одном — изменение внешнеполитического
курса, хотя бы чисто внешнее, было крайне необходимо для
правящей группировки, и она пошла на него, зная, что
официальная пропаганда и консервативная пресса помогут
ей дезориентировать публику.
И «миротворцы» не ошиблись. Хотя выступление Чем-
берлена в Бирмингеме и последующие меры правительства
отнюдь не говорили о принципиальном разрыве с «умиро-
творением», буржуазная пресса Англии сразу же заговори-
ла о «коренном повороте во внешней политике». Одна из га-
зет, например, оценивая выступление премьера от 17 мар-
та, писала, что оно «означает решительное изменение в на-
шей национальной политике». Естественно, что правящие
круги и лично Чемберлен только приветствовали такие тол-
кования. 3 апреля 1939 г. премьер-министр заявил, что в
английской внешней политике наступила «новая эпоха»4.
Термин «революция», «дипломатическая революция»,
2 R. Churchill, Rise and Fall of Sir Anthony Eden, L., 1959,
p. 169; см. «Contemporary Review», 1962, March, p. 148.
3 См. Е. Estorick, Stafford Cripps; master statesman, N. Y.,
1949, p. 153.
4 «Labour Monthly», 1939, Apr., p. 201; см. также A. Grant and
H. Temperley, Europe in the Nineteenth and Twentieth Centuries
(1789-1939), p. 693.
65

впервые появляется в работах английских публицистов и
политических деятелей еще в 1939—1940 годах. Примеча-
тельно, что его сразу же стали употреблять как сторонники
Чемберлена, так и те, кто еще совсем недавно выступал
против политики «умиротворения» и Мюнхенского согла-
шения. Так, Д. Купер, ушедший в отставку с поста первого
лорда адмиралтейства в знак протеста против Мюнхена,
одним из первых охарактеризовал действия правительства
как «неистовую революцию в английской политике». Любо-
пытно, что далее Купер отметил вынужденность этого ша-
га и, более того, стремление правящей верхушки к возврату
на старые рельсы «умиротворения». «Многие из тех, кто в
правительстве неохотно согласился с новой политикой,—
замечал Купер, — жаждали вернуться к старой» 5. Замеча-
ние экс-министра весьма важно: оно показывает, что мар-
товский поворот был вынужденным и чисто внешним.
«Революционные изменения» в политике, «отказ от уми-
ротворения» и возвращение к политике «формирования бло-
ка против агрессоров» — в таких выражениях оценивали в
1940—1941 годах существо происшедших изменений публи-
цист Дж. Макинтош, общественный деятель, член парламен-
та С. Кинг-Холл, биограф У. Черчилля Л. Брод6.
Иную точку зрения развивал биограф Э. Галифакса
А. Джонсон. Употребив термин «дипломатическая револю-
ция», он разъяснил, что она более похожа на «реставрацию»
традиционной английской политики «баланса сил» в Евро-
пе. Джонсон, в отличие от многих, не пытался создать пред-
ставление, будто после 15 марта 1939 г. «умиротворение»
перестало существовать. Наоборот, отмечал он, даже сто-
ронники новой политики оценивали ее как своеобразную
форму старой. «Умиротворение», по их мнению, было вы-
нуждено пуститься в «дипломатическое плавание по неиз-
веданным морям». Джонсон обращал внимание и на то, что
«этот парадокс» привел общественное мнение в замешатель-
ство 7. Высказывание Джонсона, весьма важное для пра-
вильного понимания характера «дипломатической револю-
ции», явилось исключением среди многочисленных слово-
словий «нового курса».
5 D. Cooper, The Second World War. First Phase, N. Y., 1939,
p. 254.
6 J. Mackintosh, The Paths that led to War, p. 351; S. King-
Hal1, Our Times. 1913—1939, L., 1940, p. 895; L. Broad, Winston
Churchill, L., 1941, p. 163.
7 А. Л о h n s о n, Viscount Halifax, p. 513.
66

Таким образом, легенда о «дипломатической револю-
ции», происшедшей во внешней политике Англии, склады-
вается уже в 1939—1941 годах. Начавшаяся война, сплоче-
ние английской буржуазии вокруг Черчилля, когда после
поражения Франции над Англией нависла серьезная угро-
за, и, как следствие, почти полное прекращение критики
довоенной политики во многом способствовали закрепле-
нию этого тезиса среди других положений, находящихся на
службе английской буржуазной историографии.
В послевоенные годы она получила дальнейшее распро-
странение. Причем среди английских буржуазных истори-
ков, публицистов и политических деятелей царит на первый
взгляд странное единодушие. За одним-двумя исключения-
ми они отказываются от какой-либо критики самой концеп-
ции. Дж. Уилер-Беннет, известный своими реалистическими
оценками мюнхенской политики, фактически соглашается с
легендой о «дипломатической революции». В известной
книге «Мюнхен. Пролог к трагедии» он прямо пишет о
«новой революции в британской дипломатии». Отметив ряд
причин, толкнувших Чемберлена на определенное измене-
ние курса, Уилер-Беннет, однако, не смог или не захотел
показать, что скрывалось за фасадом «дипломатической ре-
волюции». По непонятным причинам Э. Галифакса — ярого
мюнхенца и первого помощника Чемберлена—он причислял
к тем, кто одобрял политику «быстрых и решительных дей-
ствий, политику сотрудничества Англии, Франции и России
с целью позитивного сопротивления дальнейшим актам аг-
рессии со стороны Германии». Не изменил своей точки зре-
ния Уилер-Беннет и через десять лет 8.
Далее Л. Нэмир, хотя термин «дипломатическая револю-
ция» он не употребляет, склонен идеализировать действия
Чемберлена после 15 марта 1939 г. Так, он отмечает, что
английское правительство «начало работу по созданию
«фронта мира» против дальнейших актов агрессии» и лишь
через несколько месяцев, когда возникли серьезные трудно-
сти в англо-франко-советских переговорах, эта идея была
«положена под сукно» 9.
И только А. Тейлор, причем далеко не сразу, пришел к
реалистической оценке. В свое время он отдал дань фаль-
шивой легенде. Гарантии, представленные Польше, Греции
8 J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy,
pp. 354—359; King George VI, p. 365.
9 L. N a m i e r, Diplomatic Prelude, 1938—1939, pp. XIII, XVI.
67

и Румынии, Тейлор назвал тогда «величайшей революцией
в истории нашей внешней политики»10. От этой точки зрения
к 1961 году у него не осталось и следа. Пересмотрев свои
позиции, Тейлор выступил против тех, кто пытается извра-
тить смысл действий Уайтхолла. «Это не был поворотный
пункт английской политики... Чемберлен видел в нем изме-
нение акцента, а не изменение направления. Общее согла-
шение с Гитлером оставалось целью англичан, и они воздви-
гали препятствие на его пути, чтобы он почувствовал боль-
шую потребность в нем», — писал он, вскрывая истинные
мотивы «дипломатической революции» 11.
Любопытно, что к такому же выводу пришел не кто
иной, как Л. Маклеод: «Даже когда заверения, данные в
Мюнхене, были выброшены Гитлером на ветер и Прага ок-
купирована, Чемберлен все еще отказывался признать, что
война неизбежна... Так как премьер-министр не думал даже
на этой стадии о неизбежности войны, он был мало заинте-
ресован в идее союза с Советской Россией». Такой союз,
продолжает консервативный деятель, мог, по мнению премь-
ера, не только затруднить, но даже сделать невозможными
последующие переговоры или дискуссии с Германией и Ита-
лией 12. Так ярый сторонник политики «умиротворения»,
правда, в осторожных и обтекаемых выражениях развенчи-
вает версию о «дипломатической революции».
События 1939 года, особенно провал англо-франко-со-
ветских переговоров, наглядно подтвердили тот факт, что,
провозглашая «дипломатическую революцию» и давая га-
рантии Польше, Греции и Румынии, правящие круги Вели-
кобритании отнюдь не отказались от существа своей преж-
ней политики. «Генеральная линия правительства Чембер-
лена ничуть не изменилась,— писал в мемуарах
внимательный наблюдатель И. М. Майский, занимавший в
1932—1943 годах пост советского посла в Англии.— Это пра-
вительство по-прежнему делало свою главную ставку на
развязывание германо-советской войны и поэтому меньше
всего хотело ссориться с Гитлером» 13. И с этой оценкой
действий Уайтхолла нельзя не согласиться.
Чем же объяснить тот факт, что буржуазные историки
Англии «не заметили», что «решительное изменение» внеш-
10 А. Т е у 1 о r, Rumours of War, p. 197.
11 A. Teylor, The Origins of the Second World War, pp. 205—206.
12 L. Macleod, Neville Chamberlain, pp. 272—273.
13 И. М. Майский, Воспоминания советского посла. Книга вто-
рая. Мир или война? стр. 455.
68

ней политики не было революцией, а лишь свелось к изме-
нению форм и методов внешнеполитического курса?
Прежде всего тем, что в противном случае исследовате-
лям пришлось бы отвергнуть всю концепцию развития меж-
дународных отношений с 15 марта по 1 сентября 1939 г.,
сложившуюся в буржуазной историографии. Если бы был
вскрыт подлинный характер политики Чемберлена и пока-
зано, что главной его целью оставалось заключение согла-
шения с Гитлером, а не с Советским государством, то
буржуазным историкам вряд ли удалось бы так легко возло-
жить ответственность за срыв англо-франко-советских пере-
говоров, и даже за развязывание войны, на Советский Союз.
Конечно, некоторая критичность присутствует в работах
буржуазных исследователей, однако она направлена на
частные моменты в деятельности английского правитель-
ства. Так, например, многие из них справедливо выражают
сомнения насчет эффективности гарантий, предоставленных
Польше, критикуют состав англо-французской военной де-
легации, выехавшей в начале августа 1939 года для пере-
говоров в Москву, и т. д. Однако ставить под сомнение весь
внешнеполитический курс с момента «дипломатической ре-
волюции» и вплоть до начала войны не берется никто.
Сущность «дипломатической революции» становится
еще более ясной при знакомстве с вопросом о так называе-
мых гарантиях — главном аргументе, который используют
ее сторонники. Как отмечают некоторые авторы, гарантия
Польше, объявленная в палате общин 31 марта 1939 г.
Чемберленом, была составлена им и Галифаксом в течение
нескольких часов, причем без консультации с генеральным
штабом 14.
Чем объяснялась такая спешка? Пытаясь ответить на
этот вопрос, профессор Д. Савори отмечает, что гарантия
явилась «импровизацией», что премьер хотел огласить ее в
ответ на парламентский запрос 15. Но вряд ли данное объяс-
нение является удовлетворительным. Стремление Чембер-
лена создать видимость, будто Англия не на словах, а на
деле готова противостоять новым агрессивным актам Гер-
мании, становится понятным, если учесть одно очень важ-
ное обстоятельство.
Сразу после событий 15 марта 1939 г. Советское прави-
тельство обратилось к Лондону и Парижу с предложением
созвать конференцию государств, которым прежде всего
14 См. S. King-Hall, Our Times. 1900—1960, L., 1961, p. 184.
15 «Contemporary Review», 1962, March, p. 147.
69

угрожает гитлеровская агрессия: Англии, Франции, СССР,
Польши, Румынии и Турции. Отклонив это предложение
как «преждевременное», Лондон предложил ограничиться
подписанием декларации четырех (Англия, Франция, СССР
и Польша), которая предусматривала взаимные консульта-
ции в случае возникновения угрозы для любой страны Евро-
пы. Несмотря на то что эта мера была явно недостаточной,
Советский Союз согласился с ней. Но и такой ответ Чембер-
лена не устраивал. Ему был нужен не «фронт мира» с учас-
тием СССР, а лишь разговоры о нем, с тем чтобы использо-
вать их для политического давления на Гитлера, чему и
служила гарантия Польше.
Характерно, что 1 апреля 1939 г. «Таймс» опубликовала
статью, раскрывающую подлинный смысл английской га-
рантии. «Новое обязательство, которое Англия взяла на се-
бя, — подчеркивал рупор монополистических кругов, — не
обязывает ее защищать каждый дюйм существующих гра-
ниц Польши. Основной упор в декларации делается не на
целостность, а на «независимость». Заявление мистера Чем-
берлена не означает святого признания статус-кво. Напро-
тив, его неоднократные ссылки на свободные переговоры
показывают, что он думает о вопросах, в которые все еще
необходимо внести изменения» 16.
В тот же день английское правительство через своего
посла в Москве заявило, что считает «вопрос о декларации
окончательно отпавшим». Все это говорило о начале прави-
тельством Чемберлена сложной дипломатической игры.
С одной стороны, оно, вступив в контакты с Москвой и огла-
сив декларацию о гарантии Польше, создавало видимость
активной деятельности с целью сопротивления дальнейшей
агрессии, с другой — оставляло открытой дверь для нового
сговора с Германией.
Суть дипломатической игры становится еще более ясной,
если учесть, что гарантия, данная Польше без участия
СССР, не имела реальной ценности. «Если завтра начнется
война, — заявил 3 апреля 1939 г. Ллойд Джордж в палате
общин, обращаясь к Чемберлену, — вы не сможете послать
в Польшу ни одного батальона. Я не могу понять, почему
до того, как мы сами ввязались в это страшное предприя-
тие, мы не заручились участием России... Мы ведем опасную
азартную игру» 17.
16 «The Times», Apr. 1, 1939.
17 «Parliamentary Debates. House of Commons», 1939, vol. 345, col.
2505—2511.
70

Реальную оценку новым мероприятиям Чемберлена
дал тогда же германский посол в Лондоне фон Дирксен.
Англия, писал он, хочет «посредством вооружений и приоб-
ретения союзников усилиться и поравняться с осью, но в то
же время... попытаться путем переговоров прийти к полю-
бовному соглашению с Германией» 18.
Большинство английских авторов признают, что гаран-
тии Польше без поддержки Советским Союзом были мало
действенными. Вот наиболее характерные высказывания:
«...Как мы могли защитить Польшу и выполнить нашу га-
рантию? — спрашивал У. Черчилль. — Только объявив вой-
ну Германии и атаковав более сильный «западный вал» и
более могущественную германскую армию, чем ту, перед
которыми мы отступили в 1938 году». К такому же выводу
пришел прогрессивный юрист и публицист К. Инграм. Он
отмечал, что Англия, зная, что не сможет выполнить свои
обязательства, «даже не пыталась убедить Польшу принять
условия, которые... могли дать ценность гарантиям: с Совет-
ским Союзом даже не консультировались» 19.
Трезвую оценку гарантиям дал Л. Нэмир. Он писал: «Со
стороны Англии было необдуманным легкомыслием предла-
гать гарантии, а со стороны Польши — принимать их. Обе,
казалось, смотрели на них скорее как на ход в дипломати-
ческой игре, чем на обязательство, которое должно быть
взвешено и обдумано, оценено и воплощено в военные
условия» 20.
Одной из самых крупных ошибок, «когда-либо совершен-
ных в истории дипломатии», назвал гарантии А. Тейлор в
1956 году. «У Англии не было практических средств для вы-
полнения своих заверений. Декларация имела только сло-
весную силу»,— писал он еще через пять лет21.
Выдвинутые в ответ на требования Гитлера о Данциге и
Мемеле гарантии, по выражению А. Роуза, стали как бы
«предвестниками нового Мюнхена». «Не удивительно, что
Гитлер считал, что мы не сдержим наше слово перед Поль-
шей», — заключал он. Даже Э. Галифакс, который вместе с
18 «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II.
М., 1948, стр. 206.
19 W. Churchill, The Second World War, vol. I, p. 311;
K. Ingram, Years of Crisis, An Outline of International History 1919—
1945, L„ 1946, p. 186.
20 L. Namier. Diplomatic Prelude, 1938—1939, p. XIV; «The New
Statesman and Nation», 1956, June, 9, p. 661.
21 A. T e у 1 о r, Origins of the Second World War, p. 212.
71

Чемберленом разрабатывал политику гарантий, впоследст-
вии замечал, что ни Польша, ни Румыния не строили «ка-
ких-либо иллюзий относительно мер конкретной помощи,
которую они могли ожидать от Великобритании в случае,
если Гитлер выберет войну» 22.
Односторонние гарантии Польше, конечно, не произвели
впечатления на Берлин. 2 апреля 1939 г. Кейтель директи-
вой № 37/39 отдал приказ о разработке «Белого плана» —
плана агрессии против Польши — с тем расчетом, чтобы
можно было приступить к его выполнению «в любое время»
начиная с 1 сентября 1939 г. 11 апреля «Белый план» был
утвержден Гитлером.
Так, большая дипломатическая игра, начатая Чемберле-
ном, сразу же дала осечку. Гитлеровская верхушка, пра-
вильно оценив поворот во внешней политике Англии как
чисто тактический, продолжала планировать развитие сво-
ей агрессии.
Факты доказывают полную несостоятельность легенды
о «дипломатической революции» марта — апреля 1939 года.
Советские историки убедительно показали, что некоторые
тактические изменения, происшедшие в английской внеш-
ней политике, не преследовали цель подготовиться к отпо-
ру агрессии. Их задача состояла в том, чтобы облегчить дол-
гожданный «общий» сговор с фашистской Германией в рам-
ках того же «умиротворения» 23. Тем не менее концепцию
«дипломатической революции» продолжают широко ис-
пользовать многие буржуазные авторы. Она нужна им для
того, чтобы скрыть подлинные цели и намерения правящих
кругов Англии, представить их действия после 15 марта
1939 г. как решительную борьбу с дальнейшей фашистской
агрессией, а Чемберлена и Галифакса — в роли «защитни-
ков» интересов малых народов и государств. Она нужна им
и для того, чтобы бросить тень на политику Советского
Союза, который, несмотря на все лицемерие и маневры Лон-
дона и Парижа, продолжал выступать за создание системы
коллективной безопасности с целью предотвращения вой-
ны в Европе.
22 A. Rowse, All Souls and Appeasement, p. 89; Lord Halifax,
Fullness of Days, p. 209.
23 См., например, В. Г. Трухановский, Внешняя политика
Англии на первом этапе общего кризиса капитализма (1918—1939 гг.),
стр. 346; «Против фальсификации истории второй мировой войны», М,
1964, стр. 114—118.
72

ТРОЙСТВЕННЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ
И„ДВОЙНОЙ КУРС" АНГЛИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ
Особое внимание английская историография уделяет
дипломатическим переговорам, происходившим в апреле —
августе 1939 года между Англией, Францией и Советским
Союзом. И это понятно, лишь путем заключения действен-
ного военно-политического соглашения трех держав можно
было предотвратить агрессию фашистской Германии, а в
случае, если бы она все-таки рискнула ее начать, нанести
фашизму быстрый и сокрушительный удар.
Однако концепция, которая лежит в основе изложения
и толкования событий и фактов у большинства авторов,
вызывает по меньшей мере удивление. Политика правящих
кругов Англии изображается ими как направленная исклю-
чительно на создание «Великого союза» против агрессоров.
Все факты, противоречащие этому тезису, отбрасываются,
замалчиваются или искажаются. С другой стороны, извра-
щается, а нередко и грубо фальсифицируется внешнеполи-
тическая деятельность Советского государства.
С целью маскировки антисоветских планов Лондона, на-
правленных на осуществление тайного сговора с Гитлером,
и для того чтобы переложить ответственность за срыв анг-
ло-франко-советских переговоров на СССР, английские бур-
жуазные историки выдвинули две фальсификаторские
версии.
Согласно одной из них, Советское правительство пошло
на переговоры с Западом, исходя из чисто тактических со-
ображений. Оно якобы не только не хотело заключения
соглашения с «демократиями», но и, преследуя корыстные
цели, старалось столкнуть их с Германией и Италией.
Другая же, не менее фальшивая, версия сводится к тому,
что Советский Союз уже весной 1939 года сделал «крутой
поворот» от политики коллективной безопасности к сближе-
нию с гитлеровской Германией и поэтому все его предло-
жения носили «лицемерный характер». Следовательно, де-
лают вывод сторонники этой версии, переговоры, независи-
мо от позиции и усилий Англии и Франции, были заранее
обречены на провал.
В антисоветскую кампанию, развернувшуюся на Западе,
одним из первых внес лепту бывший посол Англии в Берли-
не Н. Гендерсон. В его книге «Провалившаяся миссия»,
предисловие к которой помечено октябрем 1939 года, выд-
вигалось сразу несколько лживых тезисов. «Я считал, что
73

с самого начала Москва не хотела заключать соглашение
с нами... Главная цель Сталина состояла в том, чтобы
столкнуть Германию с западными державами», — бездока-
зательно заявляет махровый мюнхенец. «Оттеснение» Гер-
мании в западном направлении, «умиротворение» ее тор-
говлей и, наконец, взаимное ослабление Германии и запад-
ных держав в результате конфликта между ними и, конечно,
в интересах «коммунистической революции» — вот, по мне-
нию Н. Гендерсона, главные цели советской внешней поли-
тики. Попутно он высказывал традиционные сомнения нас-
чет военной мощи СССР. «Я никогда не верил в какую-
либо эффективную или бескорыстную помощь, которую рус-
ские могут оказать полякам...» — безапелляционно замечал
экс-посол24.
Вслед за Гендерсоном с утверждениями, противореча-
щими истине и фактам, выступил ныне широко известный
официозный английский историк У. Медликот. В памфлете,
опубликованном в 1940 году, он утверждал, что именно
СССР «отказался в решительный момент от участия в эф-
фективных мерах коллективной безопасности». Им же был
подхвачен и антисоветский тезис реакционной прессы о том,
что переговоры с Лондоном и Парижем якобы были нужны
Москве лишь «как средство принудить Германию» к приня-
тию советских условий 25.
Даже Дж. Макинтош, выступающий в целом с прогрес-
сивных позиций, когда дело доходит до тройственных пере-
говоров и оценки германо-советского пакта, скатывается к
простому повторению антисоветских измышлений. В книге
«Пути, которые вели к войне» он утверждает, будто пакт
23 августа 1939 г. «был на деле союзом», что советско-гер-
манские переговоры «шли в течение месяцев, в то время
когда Советы делали вид, что приветствуют соглашение с
демократиями» 26.
Прогрессивный издатель и журналист В. Голланц также
не смог преодолеть груза реакционных догм. В книге «Рос-
сия и мы», первое издание которой вышло из печати уже
после того, как СССР стал союзником Великобритании в
войне с фашистской Германией, он несколько раз отмечает,
что якобы поворотным пунктом в политике СССР была вес-
на 1939 года, что с этого времени он стал проводить полити-
24 N Henderson, Failure of Mission, pp. 239—247.
25 W. M e d 1 i с о t t, The Origins of the Second Great War, L., 1940,
pp. 19—21.
26 J. Mackintosh, The Paths that led to War, p. 354.
74

ку «умиротворения» Гитлера. Правда, Голланц здесь же
говорит, что Советский Союз был вынужден пойти на зак-
лючение пакта с Германией из-за политики Англии и Фран-
ции 27.
В наиболее законченной форме версия о «повороте в по-
зиции Кремля», которой реакционные политики и историки
Англии пытались ввести в заблуждение общественность, со-
держится в работе А. Джонсона «Виконт Галифакс». Он да-
же пытается обосновать рубеж, когда Советский Союз со-
вершил поворот в сторону Германии. Этим рубежом
А. Джонсон считает замену М. М. Литвинова на посту нар-
кома иностранных дел В. М. Молотовым, что, по его мне-
нию, означало «смертельный удар» по политике коллектив-
ной безопасности 28. Надо сказать, что целый ряд положе-
ний, выдвинутых Джонсоном, в частности версия об
«отставке Литвинова», был широко использован английски-
ми авторами.
Таким образом, уже в 1940—1941 годах в английской
историографии складывается лживая, крайне реакционная
версия о «коренном повороте в политике Кремля», который
якобы произошел весной 1939 года. Причем в обстановке
резкого ухудшения англо-советских отношений и антисовет-
ской кампании реакционной прессы, развернувшейся с сен-
тября 1939 года, даже некоторые прогрессивные авторы
оказались в плену фальсификаторских приемов.
В период 1941 —1945 годов, когда Англия и СССР объе-
динили свои усилия в борьбе против гитлеровской Герма-
нии, и вплоть до начала «холодной войны» английские исто-
рики и публицисты, как правило, не допускали нападок на
внешнеполитический курс Советского государства. Однако
в конце 40-х годов они зазвучали с новой силой. Сигналом
оказался сборник тенденциозно подобранных трофейных не-
мецких документов «Советско-нацистские отношения
1939—1941 годов», изданный министерствами иностранных
дел США, Англии и Франции. По мысли инициаторов, он
должен был, в частности, «доказать» недоказуемое: что Со-
ветское правительство летом 1939 года во время перегово-
ров с Лондоном и Парижем было «неискренно», а сами пе-
реговоры служили лишь маскировкой для секретных
советско-германских дел.
Но еще до того как эти документы были изучены и ис-
27 См. V. G o l l a n z, Russia and Ourselves, L., 1941, pp. 17, 25—28.
28 См. A. J о h n s о n, Viscount Halifax, pp. 533—538, 559.
75

пользованы, У. Черчилль и Дж. Уилер-Беннет выступили с
версией о. «русском сфинксе», «русской загадке»29. Хотя
версия и отвергала крайности тех, кто продолжал твердить
о том, что сближение Москвы с Берлином началось весной
1939 года, она в то же время оставляла большой простор
не только для сомнений, но и различного рода антисовет-
ских домыслов.
В 50-е годы в Англии была завершена публикация
третьей серии коллекции дипломатических документов Фо-
рин оффис (1937—1939 гг.); вышли из печати сборники тро-
фейных немецких документов за предвоенные годы; нако-
нец, Советское правительство еще в 1948 году в ответ на
тенденциозный сборник «Нацистско-советские отношения»
опубликовало двухтомник «Документы и материалы кануна
второй мировой войны», составленные на базе архива гер-
манского министерства иностранных дел. Однако, как ни
странно, новые публикации почти не повлияли на концепции
буржуазных историков и государственных деятелей Англии.
Их основные положения не претерпели серьезных
изменений.
Некоторые политические деятели пошли даже дальше.
С. Хор, например, в мемуарах под претенциозным названи-
ем «Девять тревожных лет» писал, ссылаясь на немецкие
трофейные документы, опубликованные западными держа-
вами: «Теперь стало совершенно ясно, что все это время
(май — август 1939 г. — Г. Р.) Риббентроп в Берлине и Шу-
ленбург — германский посол в Москве — методически пере-
бивали нас, в то время как Молотов использовал наши
предложения в качестве рычагов для того, чтобы добиться
выгодных условий от Гитлера». Продолжая клевету, он уве-
ряет, что весной — летом 1939 года Советский Союз стре-
мился захватить Эстонию, Латвию и Финляндию и «произ-
вести раздел» Польши и Румынии. Выдвинув нелепые обви-
нения против Советского государства, Хор в то же время
пытался снять всю ответственность с Англии. Для этого он
даже был готов пойти на частичное признание вины за Мюн-
хен. «В 1938 году, когда все намерения Гитлера еще не бы-
ли известны, — замечает Хор, — мы не хотели начинать ми-
ровую войну из-за Чехословакии. В 1939 году, когда стало
ясно, что он намерен захватить господство на континенте,
мы сделали выбор, так же как мы сделали его против Фи-
29 См. W. Churchill, The Second World War, vol. I, pp. 325—326;
J. Wheeler-Bennett, Munich. Prologue to Tragedy, pp. 407—409.
76

липпа II, Людовика XIV и Наполеона». Всего десять строк
потребовалось автору, чтобы расправиться с вопросом о пе-
реговорах, которые вели ответственные представители анг-
лийского правительства с уполномоченным по особым пору-
чениям из ведомства Геринга. Переговоры С. Хор описывал
как чисто экономические и вообще малозначимые, а вопрос
об английском займе Германии, обсуждавшийся на них,
называл вымыслом печати 30.
Более тонко фальсифицировал факты другой мюнхенец—
Э. Галифакс. В 1957 году в Нью-Йорке вышли из печати его
воспоминания, в которых экс-министр утверждал, что «лю-
бые усилия» Англии и Франции в 1939 году не могли приве-
сти к соглашению с СССР, так как последний якобы руко-
водствовался исключительно корыстными интересами. Про-
должая развивать мысль о том, что Запад не мог повлиять
на ход событий, и, таким образом, оправдывая деятельность
английского правительства и свою собственную, Галифакс
замечал, что ничто будто бы «не могло совлечь Гитлера с
его пути» 31.
В 50-е годы активное участие в распространении и раз-
витии антисоветских версий принял ряд видных буржуаз-
ных исследователей Англии. Они писали о «резком поворо-
те» во внешней политике СССР, происшедшем в мае 1939 го-
да, о «секретных переговорах Кремля» с Берлином, о
«двойной игре» советской дипломатии и «захватнических
устремлениях» Советского правительства и т. д. В то же вре-
мя намеренно замалчивались или обходились вопросы, от-
носящиеся к закулисным интригам английской дипломатии,
антисоветская сущность которых стала очевидной после
опубликования важных документов из архива германского
посла в Англии фон Дирксена.
Наиболее полно антисоветская концепция отражена в
полуофициальной работе «Канун войны, 1939 год», издате-
лем и одним из авторов которой был А. Тойнби. Не утруж-
дая себя доказательствами, он настойчиво повторял тезис
о «радикальном изменении» советского внешнеполитическо-
го курса. При этом А. Тойнби подхватил клеветнический
тезис С. Хора о «реальных выгодах», которые Советское го-
сударство якобы рассчитывало получить от сближения с
Германией. Советское правительство, восклицает он, уже в
конце июля 1939 года «окончательно решило» отказаться от
30 См. Templewood, Nine Troubled Years, pp. 359—369, 350.
31 См. Lord Halifax. Fullness of Days, pp. 210—211.
77

соглашения с западными державами и пойти навстречу Гер-
мании, рассчитывая «сразу же» получить «самые крупные
дивиденды». Однако все попытки Тойнби каким-то образом
подкрепить это утверждение терпят крах. Даже призвав на
помощь фальсификаторский сборник «Нацистско-советские
отношения», он смог выдвинуть лишь один «аргумент»:
установление летом 1939 года экономических и торговых
контактов между СССР и Германией.
Заметное место в книге уделено англо-германским се-
кретным переговорам, происходившим в июне — июле
1939 года в Лондоне. Авторы используют как английские,
так и немецкие дипломатические документы. Однако вопрос
излагается таким образом, что у читателя создается впечат-
ление, будто ничего необычного в переговорах вообще не
было, что это были безобидные поиски «решения важней-
ших проблем мирными средствами», поиски, которые нико-
му не угрожали. Кроме того, материал подается изолирован-
но, вне какой-либо связи с другими вопросами. Авторы не
только не задаются вопросом о влиянии закулисных бесед
и встреч в Лондоне на переговоры с СССР, но даже не вспо-
минают об этих переговорах 32.
Несомненно, что на издание А. Тойнби, как, впрочем, и
на работы многих других авторов, написанные в 50-е годы,
оказала пагубное влияние атмосфера «холодной войны» и
антисоветской истерии, раздувавшаяся империалистически-
ми кругами западных стран. И все же, несмотря на дезин-
формацию и клевету, реалистическая, объективная оценка
событий, предшествовавших войне, и, в частности, причин
срыва тройственных переговоров пробивала себе дорогу в
английской историографии. Ряд буржуазных авторов еще в
середине 40-х годов указывали, что ключ к объяснению
предвоенных событий следует искать в позиции и настрое-
ниях правящих кругов Англии. Так, Р. Рейнер справедливо
подчеркивал, что в марте 1939 года «одним из самых важ-
ных факторов... было явное нежелание английского прави-
тельства пойти на какое-либо дружественное соглашение с
большевиками». Об ответственности Н. Чемберлена и Э. Га-
лифакса за антисоветскую направленность действий прави-
тельства писал и К. Инграм: «Их рассудок был настолько
наполнен предубеждениями и подозрительностью по отно-
шению к Советскому Союзу, что они отказывались при-
32 См. «Survey of International Affairs 1939—1946», The Eve of
War, 1939, Ed. by A. To у n b e e and V. Toynbee, Oxford Univer-
sity Press, 1958, pp. 212—224, 432—433, 474—477.
78

знать, насколько опасной оказалась бы обстановка, если бы
Россия не стала союзной страной» 33.
В последующие годы трезвые голоса начали звучать уве-
ренней и громче. Против попыток исказить суть советско-
германского пакта и возложить на Советское правительст-
во ответственность за срыв переговоров в Москве выступил
в 1948 году Л. Нэмир. Советский Союз, замечал он, даже
после подписания пакта с Германией заявил, что ничто не
препятствует его присоединению к «любой миролюбивой
комбинации держав» 34.
Даже У. Черчилль, заключая обзор предвоенных собы-
тий, писал в первом томе своих воспоминаний: «Если бы,
например, Чемберлен, получив русские предложения, отве-
тил: «Да, объединимся все трое и свернем Гитлеру шею»,
или что-нибудь в этом роде, то... история могла пойти в дру-
гом направлении». Более того, пакт от 23 августа 1939 г.
был назван им «вершиной провала английской и француз-
ской внешней политики и дипломатии»35.
Даже те исследователи, которые отрицают антисоветскую
направленность англо-германских переговоров, вынуждены
говорить, что общая линия Уайтхолла отнюдь не способст-
вовала сближению с СССР. Все, что делала Англия после
марта 1939 года, отмечает, например, П. Рейнольдс, «не мо-
гло привести к союзу с Советами». Кстати, он попутно от-
вергает и один из шаблонных приемов. Советский Союз,
писал Рейнольдс, «не был убежден в необходимости союза
с Германией». А Э. Карр, раскрывая подлинные мотивы,
определившие действия английского правительства, прямо
писал, что оно «хотело предотвратить дальнейшую экспан-
сию Германии, но видело в ней меньшее зло, чем в победе,
которая увеличит силу Советов. Поэтому оно отказалось
вступить в союз с Советской Россией против Германии» 36.
И все же ни Э. Карр, ни П. Рейнольдс не показали, с
какой же целью велась дипломатическая игра, чреватая
опасными последствиями для дела мира. Пожалуй, только
один А. Тейлор вскрыл подлинные причины «двойного кур-
33 R. Raynеr, The twenty years Truce. 1919—1939, p. 235; К. Ing-
ram. Years of Crisis, p. 192.
34 L. Namier, Diplomatic Prelude, 1938—1939, р. 288.
35 W. Churchill, The Second World War, vol. I, pp. 327, 351.
33 P. Reynolds, British Foreign Policy in the Inter-War Years,
p. 161; E. Carr, German Soviet Relations between the Two World Wars,
1919—1939, Baltimore, 1951, p. 136.
79

са» Лондона. В книге «Англичане и другие» он справедли-
во подчеркивал, что Чемберлен вступил в переговоры с Рос-
сией, не собираясь вести их искренне. Главное для него
состояло в том, чтобы «держать ее в игре». Что касается воз-
можного соглашения с СССР, то оно, указывал Тейлор, с
самого начала замышлялось как неравноправное, выгодное
только Западу 37.
Дальнейшее развитие взгляды А. Тейлора получили в
уже упоминавшейся работе «Происхождение второй миро-
вой войны». И хотя со многим в ней согласиться нельзя,
оценка позиций сторон—Англии и СССР—правильна. «Обе
стороны хотели соглашения, но далеко не одинакового, —
указывает А. Тейлор —Англичане стремились к моральной
демонстрации, достаточной для достижения соглашения с
Гитлером на более приемлемых условиях Русские же хоте-
ли четкого военного союза на принципах взаимопомощи,
который или остановит Гитлера, или обеспечит их безопас-
ность». Крупный английский историк тонко подметил мни-
мые противоречия в позиции правительства Чемберлена.
С одной стороны, его не устраивало, что Советский Союз
выступает в поддержку «фронта мира» и даже готов идти
на риск войны с Германией, с другой — оно все-таки счита-
ло необходимым обеспечить «русскую помощь», которая,
правда, должна «открываться и закрываться, подобно во-
допроводному крану».
А. Тейлор обращает внимание и на тактику бесконечных
затяжек и проволочек, которую применяли Лондон и Па-
риж во время переговоров, и на быстрые четкие ответы
Москвы, что, кстати, является еще одним свидетельством
против фальсификаторских утверждений о «двойной игре
Кремля». Если Советскому правительству, подчеркивал
автор, для ответов на предложения западных держав за
весь период переговоров потребовалось лишь 19 дней, то
Англии и Франции—105!
Несмотря на явную неискренность Лондона и Парижа,
Советское правительство прилагало максимум усилий, что-
бы выработать действенное политическое и военное согла-
шение с Англией и Францией. А. Тейлор является одним из
немногих буржуазных исследователей, кто признает этот
факт. «Советское правительство повернулось к Германии
37 См. A. Teylor, Englishmen and the Others, L., 1956, pp. 157—
158, 164.
80

только тогда,— замечает он,— когда заключение союза
оказалось невозможным».
Привлекает внимание и реалистическая оценка, которую
Тейлор дает советско-германскому пакту от 23 августа
1939 г. «Пакт не был ни союзом, ни соглашением о разделе
Польши .. Более того, соглашение являлось в определенной
степени антигерманским: оно ограничивало германское
продвижение на Восток в случае войны... Трудно сказать,
какой другой курс могла избрать Советская Россия», — за-
ключает А. Тейлор 38
Исторический опыт показывает, что ни дезинформация и
клевета, ни извращения и фальсификации не могут надол-
го закрыть путь к историческим фактам, к правде И как
бы сложен он ни был, на него вступают и будут вступать
честные представители буржуазной исторической науки.
БУРЖУАЗНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ АНГЛИИ
О ПРИЧИНАХ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В последнюю неделю августа 1939 года ни обращение
Чемберлена к Гитлеру с предложениями, за которыми бы-
ло нетрудно разглядеть согласие на «новый Мюнхен» за
счет Польши, ни наспех подписанное 25 августа англо-поль-
ское соглашение о взаимопомощи, ни попытки оказать в
последний момент давление на Варшаву, чтобы заставить
ее согласиться с гитлеровскими требованиями, не могли раз-
рядить и нормализовать атмосферу. Убедившись лишний
раз, что Лондон и Париж не собираются всерьез помогать
своему союзнику, Гитлер отдал приказ о нападении на
Польшу 1 сентября 1939 г. началась германо-польская вой-
на, а 3 сентября Англия и Франция с колониями и доминио-
нами были вынуждены объявить войну Германии
Каковы причины второй мировой войны? Можно ли было
предотвратить ее и каким образом?
Наиболее простое объяснение, которое еще нередко
встречается в тонких и толстых работах о войне, — Гитлер
«Главная вина безусловно лежит на одном человеке, Адоль-
фе Гитлере, на его невыполнимых требованиях» «В нена-
висти, гордыне и тщеславии этих людей (Гитлера и Муссо-
лини.— Г. Р), а также политических, экономических и со-
38 А. Теу1or, The Origins of the Second World War, pp 227, 231,
241, 246, 262—263.
81

циальных условиях, в которых они могли преуспевать,
заключаются причины второй мировой войны» 39.
Подобные объяснения стали встречаться столь часто,
что А. Тейлор, едва начав свою книгу «Происхождение вто-
рой мировой войны», счел необходимым сразу отмежевать-
ся от них 40.
Вряд ли может что-либо объяснить и своеобразная «пси-
хологическая» теория, выдвинутая Г. Никольсоном. В ста-
тье «Дипломатические основы» он писал: «Одна из главных
причин нынешнего конфликта — недовольство сегодняшних
правителей Германии целями, традициями и характером
английского народа». «Я считаю,— делал вывод Николь-
сон, — что причиной войны являются не столько полити-
ческие или экономические потрясения, сколько состояние
умов». Почти аналогичную точку зрения впоследствии раз-
вивал и А. Тойнби 41. Другие авторы с особым старанием
подчеркивают «миролюбие» Англии и других западных
стран, их «отвращение к насилию», вследствие чего они ока-
зались почти безоружными перед лицом фашистских агрес-
соров, вооруженных до зубов 42. Конечно, подобные идеали-
стические взгляды на причины войны не имеют ничего
общего с действительностью. Они не могут что-либо объяс-
нить. Столь же необоснованными следует считать и мне-
ния, согласно которым одной из главных причин войны яв-
лялся отход США от активного участия в международных
делах после 1920 года. Эта мысль представлена у А. Роуза.
Главной причиной второй мировой войны он считает «вы-
ход Америки из мировой системы: это, более чем что-либо
другое, позволило агрессорам идти своим путем» 43.
Другие авторы пытаются снять всю ответственность за
возникновение войны с Англии и Франции. Они заявляют,
что значительная доля вины падает на «малые страны», в
том числе Румынию и Польшу, которые, мол, виноваты в
срыве «фронта мира». «Если бы после 15 марта 1939 г. ма-
лые страны, или хотя бы только Польша и Румыния,—писал
тот же А. Тойнби, — избрали рациональный курс (т. е. за-
ключили соглашения о взаимопомощи с СССР.— Г. Р.), то
39 М. Foot, British Foreign Policy since 1898, p. 136; P. Rey-
nolds, British Foreign Policy in the Inter-War Years, pp. 164—165.
40 См. A. Teylor, Origins of the Second World War, p. 11.
41 «The Background and Issues of the War», Oxford, 1940, pp. 95—96.
Cm. «The Eve of War, 1939», p. 2.
48 H. Butler, The Lost Peace, L., 1940, pp. 168—169.
43 A. R о w s e, Appeasement, p. 18.
82

он мог привести к созданию мощной европейской коалиции
антигитлеровских сил.., которая была бы значительно силь-
нее Германии. Если бы это произошло, агрессивная карье-
ра третьего рейха была бы прервана» 44. Трудно поверить в
незнание автора того, что позиция панской Польши и коро-
левской Румынии в значительной мере определялась Лон-
доном и Парижем. И если Варшава и Бухарест выдвигали
препятствия на пути соглашения, обсуждавшегося с СССР,
то делалось это не без ведома соответствующих кругов Анг-
лии и Франции.
Значительная часть буржуазных историков, стараясь
скрыть цели, которые преследовал английский империа-
лизм, вслед за официальными кругами заявляет, будто
Великобритания вступила в войну исключительно «из-за
принципа», ради торжества справедливости, в защиту Поль-
ши. «Мы вступили в войну ради христианских идеалов,
противостоящих варварской доктрине, чтобы утвердить доб-
рую волю и доверие в международных отношениях»,— под-
хватил официальную версию Н. Гендерсон. «Война нача-
лась потому,— писал Н. Энджелл,— что мы обещали
защищать Польшу и собирались выполнить это обеща-
ние» 45.
Однако последующий ход событий, и прежде всего пол-
ная бездеятельность Англии и Франции в сентябре 1939 го-
да, бросивших Польшу на произвол судьбы, опровергают
эти мнения.
Странную версию о причинах возникновения войны вы-
двинул А. Тейлор. Он, например, полностью отрицает влия-
ние «экономических мотивов» на агрессивные планы Гит-
лера и Муссолини. Явное недоумение вызывает его выска-
зывание о том, что в 1939 году Гитлер «не предусматривал
мировой войны и, вероятно, не хотел войны вообще». «Вой-
на 1939 года, не являясь преднамеренной, была ошибкой,
результатом грубых дипломатических просчетов с обеих
сторон», — заключает Тейлор 46. Такой взгляд маститого
историка очень напоминает идеалистическую «теорию слу-
чайностей». Кроме того, хотел того автор или нет, он неиз-
бежно приходит к оправданию поджигателей войны. Как
известно, в августе 1939 года гитлеровская верхушка дейст-
44 «The Eve of War, 1939», p. 12.
45 N. Henderson, Failure of Mission, p. 294; N. Angel1, For
what do we fight? p. 250.
46 A. Teylor, Origins of the Second World War, pp. 106, 218—219.
83

вительно (об этом говорит и Тейлор) рассчитывала, что ни
Англия, ни Франция на войну из-за Польши не пойдут.
В свою очередь, Лондон и Париж предпринимали усилия
по организации «нового Мюнхена». Однако из этого отнюдь
не следует вывод, что война возникла в результате дипло-
матических просчетов, а не как прямое следствие агрессив-
ной политики германского фашизма.
Иногда некоторые буржуазные историки и публицисты
довольно близко подходят к определению подлинных при-
чин войны. Так, Г. Батлер еще в 1941 году отмечал, что
одной из главных причин войны было «катастрофическое
падение» производства в результате мирового экономичес-
кого кризиса, потрясшего основы капитализма. Дж. Арм-
стронг главной причиной считал провал Лиги наций и
системы коллективной безопасности Вину за это он во мно-
гом возлагал на англо-французскую политику «умиротво-
рения» 47 Н. Энджелл и особенно Гаторн-Харди реалистич-
но подходили к оценке причин, толкнувших Англию на вой-
ну с Германией. Это произошло, писал первый из них, не
потому, что сама Англия была атакована, не потому, что
Германия поступила с ней несправедливо, а потому, что
«завоевание других стран угрожало бы английской безо-
пасности» «Почти единственной причиной» объявления
Англией войны Германии, еще более определенно выска-
зался Гаторн-Харди, было ее стремление сохранить свое
влияние в Европе и мире «Этот мотив, — заключал он,— до
сих пор является наиболее существенным элементом анг-
лийской внешней политики» 48
Но лишь немногие авторы, да и то, как правило, косвен-
но, признают, что в подготовке войны определенную роль
сыграла антинациональная политика, проводимая Лондо-
ном и Парижем «Прямая линия событий, ведущих к воз-
никновению войны в 1939 году, связана с германской аннек-
сией Австрии в марте и Судетской области Чехословакии в
октябре 1938 года», — отмечал У. Медликот. Ликвидация
независимости Чехословакии «со многих точек зрения была
началом второй мировой войны, которая формально нача-
лась германским вторжением в Польшу 1 сентября»,—
писал А. Тойнби, очевидно, соглашаясь с тем, что политика
47 Н. Butler, The Lost Peace, p. 187; G. Armstrong, Why ano-
ther World War? pp. 108—111, 172.
48 N. Angell, Let the People know, N. Y., 1943, p. 84; Q. G a t h о r-
ne-Hardy, A Short History of International Affairs. 1920—1939, p. 522.
84

«умиротворения» агрессоров способствовала развязыванию
войны 49.
Еще более определенно высказался реакционный англий-
ский историк Г. Фишер: «В страхе перед коммунизмом но-
вые демократии (так он называет Англию и Францию.—
Г. Р.) дали место новым формам тирании, и стремление к
миру как в Азии, так и в Европе было заменено интенсивны-
ми приготовлениями ко всеобщей войне». Но, сделав это
признание, Фишер тут же горько сетует на то, что мюн-
хенцы не смогли довести свое дело до конца. Ведь Гитлер,
восклицает он, «был готов оставить западную границу не-
тронутой и прийти к соглашению с западными демократия-
ми, если бы получил свободу рук на Востоке» 50.
Однако ни один из буржуазных авторов не в состоянии
понять всю совокупность экономических и политических
факторов, обусловивших возникновение войны.
Изучая проблему происхождения второй мировой вой-
ны, некоторые английские историки, публицисты и полити-
ческие деятели ставят интересный и далеко не столь про-
стой, как кажется на первый взгляд, вопрос: можно ли
было предотвратить войну, а если можно, то как? Пытаясь
дать ответ, одни отмечают, что если и можно было как-то
остановить трагический ход событий, то лишь на ранней
стадии развития фашистской агрессии — в 1936 году. «Ре-
шительные действия против Италии в декабре, — писал,
например, Ч. Моват, — а против Германии в марте 1936 го-
да могли бы предотвратить войну» 5I. Другие, настроенные
более оптимистично, считают, что и в следующие годы не
все еще было упущено, что существовала реальная воз-
можность создать «фронт мира» с участием СССР, который
стал бы непреодолимой преградой на пути фашистской
агрессии.
Среди сторонников этой точки зрения — люди весьма
различные по своим политическим взглядам, социальному
положению. Здесь и У. Черчилль, который в первом томе
своих воспоминаний неоднократно подчеркивал, что миро-
вой конфликт можно было предотвратить и притом «легко»,
и прогрессивные английские публицисты Н. Энджелл и
В. Голланц. «Если «фронт мира» можно создать, Англия
49 W. M e d 1 i с о t t, The Origins of the Second Great War, p. 5;
«The World in March 1939», p. VII.
50 «The Background and Issues of the War», pp. 13, 16.
51 С h. Mow at, Britain between the Wars. 1918—1940, p. 557.
85

должна взять инициативу... Если это будет сделано, если
станет очевидным для тех, кто участвует в фашистском уда-
ре, что их действия приведут к созданию прочной стены из
Англии, Франции, России, Бельгии, Голландии, Скандинав-
ских государств с Америкой как возможным союзником,
тогда войны не будет»,—писал Н. Энджелл в 1938 году,
подводя итог обсуждению вопроса о политике западных
держав. Если необходимые меры будут предприняты, «вой-
на почти определенно будет предотвращена» или, по край-
ней мере, «мы победим в ней, но время для проведения
этих мероприятий крайне коротко», — отмечал сразу же
после событий 15 марта 1939 г. В. Голланц 52.
Но правители Англии и Франции, как известно, не жела-
ли идти на равноправное и действенное соглашение с социа-
листическим государством, их политика подорвала послед-
нюю возможность предотвращения войны. Отмечая это,
Голланц в июле 1941 года с горечью писал: «Если бы совет-
ские предложения (летом 1939 г. — Г. Р.) были приняты,
весьма вероятно, что войны не было бы, ибо ясно, что Гит-
лер был бы заинтересован в том, чтобы избежать войны на
два фронта». В 1945 году мнение, что сотрудничество меж-
ду западными державами и Советским Союзом «могло пре-
дотвратить вторую мировую войну» или, в случае начала
германской агрессии, привести к быстрому разгрому фа-
шистской Германии, высказал П. Метьюз 53. Наряду с трез-
выми высказываниями отдельные авторы уходят в абстракт-
ные построения и умозаключения. Они, например, считают,
что войну можно было предотвратить, но не путем реши-
тельного противодействия агрессорам, а путем доброволь-
ного отказа государства от своего национального суверени-
тета и создания «мирового правительства» 54.
Наконец, значительная группа буржуазных авторов счи-
тает, что вторая мировая война была неизбежной. Отра-
жая настроения тех английских кругов, которые выступали
против сотрудничества с СССР, Б. Лиддел Гарт еще в
1938 году писал: «Люди, которые говорят о предотвраще-
нии новой войны, опоздали, по крайней мере, на два года.
Вторая великая война XX столетия началась в июле
52 W. Churchill, The Second World War, vol. I, p. X, 16, 37;
N. A n g e 1 1, Peace with the Dictators? p. 328; V. Go 1 1 a n z, Is
mr. Chamberlain Saving Peace? p. 7.
53 V. G о 11 a n z, Russia and Ourselves, p. 22; P. Matthews,
European balance, L., 1945, pp. VII, 83.
м См., например, S. King-Hall, Our Times. 1900—1960, p. 188.
86

1936 года». Войну в Испании он считал началом мировой
войны. Против тезиса о возможности предотвратить войну
выступали Э. Галифакс и Л. Маклеод, Л. Эмери и А. Роуз,
Е. Робертсон. Сторонники точки зрения, согласно которой
вторая мировая война была неизбежна, не хотят видеть,
что определенная доля ответственности за ее развязывание
лежит на правящих кругах Англии и Франции, последова-
тельно и неуклонно проводивших политику «умиротворе-
ния» фашистских агрессоров. В этой связи хочется при-
вести слова известного английского дипломата, в течение
ряда предвоенных лет занимавшего пост заместителя ми-
нистра иностранных дел,— лорда Ванситтарта, написан-
ные в 1944 году, когда война еще продолжалась: «Мы поте-
ряли Абиссинию, мы потеряли Австрию, мы создали ось,
мы сделали неизбежной новую германскую войну...»55.
* *
Среди многочисленных работ буржуазных историков,
публицистов и государственных деятелей Англии, посвя-
щенных событиям 1936—1939 годов, нет почти ни одной, ко-
торой не были бы свойственны глубокие внутренние проти-
воречия.
Классовые и социальные взгляды, принадлежность к
разным партиям и политическим группировкам, ошибочные
методологические основы — все это безусловно влияло на
выводы и оценки событий бурных предвоенных лет. Однако
одна из причин противоречивости в оценке событий носит
объективный характер. Она заключается в тех глубоких рас-
хождениях, которые существовали в предвоенный период
между национальными интересами Англии и политикой ее
правящих кругов.
Большинство буржуазных исследователей, выступая с
обоснованием и защитой внешнеполитического курса анг-
лийского империализма, в то же время намеренно извра-
щают политику Советского государства. Особенно искажа-
ется и фальсифицируется позиция Советского Союза в
период судетского кризиса и Мюнхена, а также англо-фран-
55 См. «Labour Monthly», 1939, Jan., № 1, p. 133; Lord Halifax,
Fulness of Days, p. 211; L. Macleod, Neville Chamberlain, p. 257;
см. Л. Эмери, Моя политическая жизнь, стр. 366; см. также Е. R о-
b e r s t o n, Hitler's Pre-War Policy and Military Plans 1933—1939,
pp. 50, 181; Lord V a n s i t t a r t, Lessons of my Life, p. 57.
87

ко-советских переговоров 1939 года. С особым старанием за-
щищается политика «невмешательства» и «умиротворения»,
изображаемая как единственно отвечающая интересам анг-
лийского народа.
Уже перед войной некоторые исследователи и публици-
сты Англии выступили с отдельными критическими замеча-
ниями, высказываясь против ряда официальных внешнепо-
литических догм. В военные и первые послевоенные годы
наметился заметный поворот в сторону более объективного
анализа предвоенных событий. Постепенно сложилось и ок-
репло критическое направление. Его представители, несмот-
ря на непоследовательность и противоречивость анализа и
оценок определенных событий и явлений, вносят заметный
вклад в дело реалистического изложения внешней политики
Англии и международных отношений 1936—1939 годов.
Дискуссия между представителями критического направ-
ления и официозными исследователями, а по ряду вопросов
и борьба становятся заметным явлением в буржуазной ис-
ториографии Англии кануна второй мировой войны.

II
Часть
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
АНГЛИИ
И МЕЖДУНАРОДНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ
(1939-1945 гг.)
Глава I
„СТРАННАЯ ВОЙНА" И „БИТВА
В ОДИНОЧЕСТВЕ"
НОВАЯ ФОРМА, СТАРОЕ СОДЕРЖАНИЕ
На рассвете 1 сентября 1939 г. гитлеровская военная ма-
шина обрушилась на Польшу. 3 сентября, потерпев неудачу
с организацией «второго Мюнхена» и уступая давлению об-
щественного мнения, правительства Англии и Франции объ-
явили войну Германии. Началась вторая мировая война.
С самого начала она приняла необычный характер. Во-
преки всем обязательствам и гарантиям, англо-французские
войска бездействовали на границе Германии, наблюдая тра-
гедию польского народа. «Странная», «сидячая война» не
закончилась и после поражения буржуазно-помещичьей
Польши, она продолжалась вплоть до апреля 1940 года,
когда Гитлер нанес удар по скандинавским странам — Да-
нии и Норвегии.
Свыше двадцати лет буржуазные историки и публици-
сты изучают и анализируют события военных лет. Многие
из них пытаются объяснить бездействие, проявленное за-
падными державами в первые месяцы второй мировой
войны. Почему, спрашивают они, не была использована
благоприятная обстановка, возникшая после того, как фа-
шистский вермахт обрушился на Польшу, чтобы начать
89

наступление на Германию с запада? На что надеялись Чем-
берлен и Даладье, планируя военное вмешательство в со-
ветско-финскую войну 1939—1940 годов?
Пытаются ответить на нелегкие вопросы и представи-
тели английской исторической науки. Однако их подход к
проблемам «странной войны» никак нельзя считать беспри-
страстным, объективным. Историки и публицисты, а также
политические и военные деятели Англии излагают эти во-
просы с вполне определенных классовых позиций. Приводя
в ряде случаев интересный фактический материал, они ста-
рательно обходят все скользкие места, нередко уклоняются
от оценок и выводов, особенно, если они касаются непри-
глядных антисоветских решений и действий правительства
Чемберлена. Бросается в глаза, что события периода
«странной войны» изображаются многими историками как
нечто новое, качественно отличное от политики «умиротво-
рения». Лишь отдельные авторы пытаются проследить
связь между ними.
То, что политика «умиротворения» не умерла с началом
войны, отмечали молодые английские авторы Гилберт и
Готт 1. Однако в их книге «Миротворцы» этот тезис не на-
шел развития. Более определенно высказался прогрессив-
ный журналист Д. Голдринг. В книге «Маршируя со време-
нем. 1931 —1946» он замечал: «Подозрение, что Невилл
Чемберлен и лорд Галифакс все еще играют в «умиротво-
рение» и надеются добиться мира за счет Польши до того,
как западные державы будут атакованы, получило широкое
распространение» 2.
К любопытным выводам относительно природы «стран-
ной войны» приходят в своих воспоминаниях видный дея-
тель консервативной партии Л. Эмери и литератор А. Роуз.
Л. Эмери, представлявший интересы колониальных кругов,
справедливо указывал на тесную связь действий 1939—-
1940 годов с мюнхенской политикой. Он подчеркивал, что
стратегия «странной войны» была фактически выработана
еще в 1938 году. Роуз полностью поддержал Л. Эмери. Да-
вая оценку действиям правящих кругов Англии, он отмечал,
что если и произошли какие-либо изменения, то не в содер-
жании, а в форме, или даже скорее в обстановке, условиях
проведения старой политики. «Умиротворение войною»,—
назвал новую фазу Роуз. К таким же выводам приходит и
1 См. М. Gilbert and R. Gott, The Appeasers, p. 315.
2 D. Goldring, Marching with the Times. 1931—1946, L., 1947,
p. 117.
90

видный деятель лейбористской партии, член коалиционного
кабинета X. Дальтон. «Это была та же... старая игра»,—
замечает он по поводу действий Уайтхолла3.
Даже патриарх буржуазных историков английской
внешней политики А. Тойнби вынужден отметить, что в об-
становке начавшейся войны с Германией Чемберлен остался
верен политике «двойной линии». «И хотя 3 сентября
1939 г.,— писал он,— премьер-министр нажал кнопку, даже
тогда он не переложил жезл из своей левой руки в правую
и не заменил его на более эффективное оружие. Этого Анг-
лия не сделала до самой замены Чемберлена Черчиллем...»4.
Гораздо более осторожно высказался У. Черчилль: «Эта
странная фаза войны на суше и в воздухе вызывала у всех
удивление. Франция и Англия оставались пассивными, в то
время как Польша была в несколько недель раздавлена и
подчинена всей мощью немецкой военной машины. У Гит-
лера не было причин жаловаться на это». Но почему пре-
восходящие силы французских и английских войск бездей-
ствовали на западной границе Германии? Ответ довольно
любопытен. «...Даже если бы временный успех был достиг-
нут французской армией, — пишет У. Черчилль,—через ме-
сяц она испытала бы огромные трудности в сохранении за-
воеванного на востоке и могла бы подвергнуться на севере
мощному немецкому контрудару. Таков ответ на вопрос,
почему мы оставались пассивными, когда Польша терпела
поражение. Сражение было проиграно за несколько лет до
этого»5.
Единственной причиной пассивности французской армии
У. Черчилль считает военную неподготовленность и сла-
бость союзников. Какие-либо политические мотивы и расче-
ты он отрицает. Правда, Гитлер, пишет он, рассчитывал,
что после разгрома Польши Чемберлен и его коллеги,
«спасшие свою честь объявлением войны», быстро пойдут
на попятную и заключат предложенный мир. Но автор не
допускает, что подобные настроения имели место среди
правящих кругов Англии. И если Черчилль подверг доволь-
но резкой критике действия «миротворцев» в период Мюн-
хена, то на этот раз он не находит слов осуждения. Не объ-
3 Л. Эмери, Моя политическая жизнь, стр. 586; A. R о w s e, Ap-
peasement, p. 85; All Souls and Appeasement, p. 106; H. D a 1 t о n, The
Fateful Years, p. 274.
4 «Survey of International Affairs 1939—1946». The Eve of War,
1939, p. 41.
s W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. I, pp. 376, 428—429.
91

ясняется ли это «министерской солидарностью»? Ведь в ка-
честве морского министра в кабинете Чемберлена Черчилль
несет полную ответственность не только за антисоветские
планы конца 1939 начала 1940 годов, но и за стратегию
«странной войны» в целом.
Так, ни Эмери, ни Роуз, ни тем более Черчилль даже не
пытаются объяснить, чем вызвана преемственность между
политикой кабинета 1936—1939 годов и периода «странной
войны». Нельзя, конечно, всерьез принимать и заявления
о невозможности наступления на западе в сентябре 1939 го-
да. Французская армия, имевшая подавляющее превосход-
ство в силах над немецкими дивизиями, стоявшими вдоль
западной границы Германии, могла не только оказать по-
мощь Польше, но и изменить весь ход событий. «В 1939 го-
ду,— заявил на заседании Нюрнбергского международно-
го трибунала один из гитлеровских военных руководителей
Йодль,— катастрофа была предотвращена только потому,
что 110 французских и английских дивизий стояли в без-
действии на фронтах против наших 23 дивизий на Западе».
«Если бы французская армия предприняла крупное на-
ступление на широком фронте против слабых немецких
войск, прикрывавших границу (их трудно назвать более
мягко, чем силы охранения), — свидетельствует другой
гитлеровский генерал 3. Вестфаль, — то почти не подлежит
сомнению, что она прорвала бы немецкую оборону, особен-
но в первые десять дней сентября... Это могло существенно
изменить дальнейший ход войны»6.
Даже после поражения Польши Англия и Франция
сохраняли превосходство сил на суше. Как подчеркивает
автор ряда популярных книг о войне Р. Томпсон, осенью
1939 года из 43 дивизий вермахта только 11 пехотных и
6 танковых были полностью экипированы и готовы к воен-
ным действиям, тогда как только одна Франция имела под
ружьем не менее 85 дивизий7.
Таким образом, дело заключалось отнюдь не в военной
неподготовленности Запада, как продолжают утверждать
многие английские авторы. Но, может быть, следует верить
объяснениям Черчилля, которые он дал 13 сентября 1939 г.
Дальтону в ответ на неофициальный запрос лейбористской
оппозиции относительно бездействия английской авиации?
В тот день морской министр заявил, что Англии невыгодно
6 См. Е. Spears, Assignment to catastrophe, vol. I, L., 1954, p. 35;
«Роковые решения», М., 1958, стр. 35—36.
7 R. T h о m p s о n, The Yankee Marlborough, L., 1963, p. 288.
92

первой начинать воздушную войну, ибо отсрочка дает воз-
можность укрепить противовоздушную оборону, обеспе-
чить безопасность авиазаводов, а также завоевать под-
держку американского общественного мнения. «Если это
в наших силах,— сказал тогда министр,— то пусть первыми
пострадавшими будут не немецкие, а английские женщины
и дети»8.
Причины, вызвавшие появление такого циничного за-
явления, определялись прежде всего политическими сооб-
ражениями: слишком сильны были во влиятельных кругах
капитулянтские настроения, надежды на сговор с Гитлером
или военной оппозицией в Германии. Хотя Гитлер ошибся,
считая, что Англия и Франция не объявят войну из-за
Польши, справедливо отмечал А. Тейлор, его предположе-
ния, что они «не будут воевать всерьез», оказались верны-
ми9. Документально доказано, что Чемберлен с самого
начала, и не без оснований, надеялся на скорое «крушение
внутреннего фронта в Германии» 10.
Ряд интересных фактов, помогающих понять, что имен-
но английский премьер понимал под «крушением внутрен-
него фронта», сообщает английский журналист и военный
историк Н. Колвин. Несмотря на состояние войны, англий-
ская разведка продолжала поддерживать контакт с воен-
ной оппозицией Гитлеру через сотрудников адмирала Ка-
нариса. В ноябре 1939 года доверенное лицо Интеллидженс
сервис вступило в переговоры с представителем Канариса
Н. Мюллером. Было получено разрешение Уайтхолла об-
судить возможность заключения мира при условии, что
Гитлер будет отстранен от власти. За ходом переговоров
лично следил министр иностранных дел Э. Галифакс. Дело
не ограничилось зондажем. Был составлен детальный про-
ект мирного договора между Англией и Германией, преду-
сматривавший сохранение за последней Австрии и Судет-
ской области Чехословакии. Один экземпляр договора был
передан на хранение Форин оффис. В июле 1940 года, когда
началась подготовка к вторжению в Англию, Канарис по-
просил уничтожить его, чтобы исключить возможность
захвата немецкими войсками 11.
Как отмечает английский военный историк Дж. Фуллер,
среди предложений, внесенных английской стороной на
8 Н. D а 1 t о n, The Fateful Years, p. 278.
9 См. A. Teylor, Origins of the Second World War, p. 278.
10 См. К. Feiling, The Life of Neville Chamberlain, p. 418.
11 См. «Секретные миссии», М, 1964, стр. 101—103, 120.
93

рассмотрение немецкой оппозиции, был пункт о том, что
Англия готова не начинать военных действий на Западе в
период кризиса, который возникнет во время ее действий
против Гитлера. Фуллер отмечает, что явной целью Чем-
берлена во время этих переговоров было «стимулировать
оппозицию» Гитлеру 12.
Подробности закулисной деятельности английской раз-
ведки осенью 1939 года остаются невыясненными. Офици-
альные историки о ней даже не упоминают. Однако даже
известные факты говорят о том, что правительство Чембер-
лена придавало немалое значение переговорам с агентами
Канариса. С помощью генеральского путча против Гитле-
ра оно рассчитывало изменить ход событий.
Надо сказать, что общий тонус настроений Лондона
учитывал и «фюрер». Первый раз в начале октября 1939 го-
да, а затем через миссию заместителя государственного
секретаря США С. Уэллеса в феврале — марте 1940 года
Гитлер пытался закрепить достигнутые успехи «мирным
путем», стараясь ослабить Англию и Францию, чтобы до-
биться господства в Европе. Эти попытки потерпели не-
удачу только из-за понимания Парижем и Лондоном, что
такой мир, являющийся по сути дела лишь перемирием,
не может быть выгоден Западу. С другой стороны, сама
стратегия западных держав периода 1939—1940 годов, вер-
нее почти ее полное отсутствие, лишний раз подтверждает,
что «странная война» — явление далеко не случайное.
В большой политической игре, которая велась Лондоном и
Парижем, судьбы малых народов и государств, как видно
на примерах Чехословакии и Польши, служили лишь раз-
менной монетой.
Английские историки предпочитают не вспоминать о
том, что уже летом 1939 года, еще до начала известных
англо-франко-советских переговоров в Москве, прави-
тельства Англии и Франции окончательно отказались от
подготовки каких-либо наступательных операций против
Германии. «Я познакомился с французскими планами,—
записал 11 июля 1939 г. в своем дневнике генерал Е. Айрон-
сайд, назначенный начальником английского генерального
штаба, — и единственным утешением является то, что в
них нет ничего опрометчивого относительно наступления
против линии Зигфрида... Французы считают, что Гитлер
сначала пойдет на Восток...» Еще через несколько дней,
12 См. J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, L., 1961, p. 251.
94

обсуждая возможный ход военных действий в Европе, Ай-
ронсайд и военный министр Англии Хор-Белиша пришли к
выводу, что западные державы ничем не смогут помочь,
если фашистская Германия начнет наступление. «Мы счи-
таем, что поляки будут разбиты и немцы подчинят Румы-
нию и Черное море. Мы не сможем абсолютно ничего сде-
лать, чтобы остановить их» 13.
В связи с откровенными высказываниями Айронсайда,
ставшими известными сравнительно недавно, возникает не-
обходимость дать новую оценку англо-польскому договору о
союзе и взаимопомощи, заключенному 25 августа 1939 г.
Подписывая договор, правительство Чемберлена действо-
вало цинично и фарисейски — для него уже давно было
ясно, что никакой помощи Польше предоставлено не будет.
Договор, таким образом, превращался в пустую бумажку,
предназначенную для обмана общественного мнения.
Но, может быть, впоследствии, когда война уже нача-
лась, в Лондоне и Париже, наконец, выработали «большую
стратегию» разгрома гитлеровской Германии? Ответ дает
все тот же Айронсайд: «У нас вообще нет военной полити-
ки. Не существует комбинированных планов использова-
ния флота, армии, авиации. Хотя военный кабинет претен-
дует на разработку комбинированной стратегии, планы им
еще не составлены» 14.
Странная тишина продолжала царить на франко-гер-
манской границе и «линии Мажино». Достаточно сказать,
что за первые четыре месяца войны англичане потеряли во
Франции лишь 39 человек, из них только 15 убитыми15. Ни
английская, ни французская авиация даже не пыталась
бомбить военные и промышленные объекты Германии.
Вплоть до 10 мая 1940 г., когда началось немецкое втор-
жение в Голландию и Бельгию, для бомбардировки объек-
тов Рура требовалось, например, специальное разрешение
английского кабинета. И только после 14 мая, когда люфт-
ваффе подверг варварской бомбардировке беззащитный
Роттердам, запрет был снят 16. Но было уже поздно.
13 «The Ironside Diaries 1937—1940», Ed. by R. Macleod and
D. К e 11 y, L., 1963, pp. 78—79, 85.
14 «The Ironside Diaries 1937—1940», Ed. by R. Macleod and
D. Kelly, p. 190.
15 Cm. E. Holt, The World at War 1939—45, L., 1956, p. 38.
16 См. Д. Ричардс и Х. Сондерс, Военно-воздушные силы
Великобритании во второй мировой войне 1939—1945 гг., М., 1963,
стр. 91,96.
95

Общую обстановку, сложившуюся к весне 1940 года,
неплохо передает Монтгомери, являвшийся тогда команди-
ром второго корпуса английских экспедиционных сил во
Франции. Он пишет: «Франция и Англия бездействовали,
пока германские армии продвигались на запад, несомнен-
но, для того чтобы атаковать нас. Затем мы терпеливо
ждали, когда на нас нападут, и в течение всего этого вре-
мени лишь изредка бомбили Германию листовками... Если
это и была война, — заключает Монтгомери,— то я не могу
ее понять» 17.
Но было бы совершенно неправильным думать, что во-
енные ведомства Англии и Франции бездействовали в те-
чение всего периода «странной войны». Нет. Они развили
кипучую деятельность. Только направлена она была не на
разгром фашистской Германии, а на подготовку антисовет-
ских планов и авантюр.
ПЛАНЫ ВМЕШАТЕЛЬСТВА СОВЕТСКО-ФИНСКУЮ ВОЙНУ
С началом второй мировой войны англо-советские от-
ношения заметно обострились. Буржуазная историография
Англии весьма тенденциозно освещает вопрос о причинах
этого явления. Многие историки, как уже отмечалось,
твердят, что Советское государство, заключив 23 августа
1939 г. пакт о ненападении с Германией, не только облег-
чило действия немецкой военной машины, но и вступило
в «прямой союз» с Гитлером. Другие договариваются до
того, что будто Советский Союз с началом войны начал
угрожать Англии и ее империи 18.
Резкие обвинения в адрес Советского государства вы-
двигаются в связи с освободительным походом Советской
Армии в Западную Белоруссию и Западную Украину. Их
можно встретить как в общих, так и в специальных рабо-
тах. «Россия... открыла перед Гитлером зеленый свет и по-
зволила ему продолжить войну», — клевещет Р. Маккал-
лум 19. Не гитлеровское нашествие, а выступление Совет-
ского Союза 17 сентября 1939 г., бесцеремонно заявляет
Э. Холт, «решило судьбу Польши». О «разделе Польши»
между Германией и Советским Союзом пишет в официоз-
17 В. Montgomery, The Memoirs of Field — Marshal the Visco-
unt Montgomery of Alamein, p. 58.
18 См., I. Playfair, G. S t i 11, С. М о 1 о n у, S. T о о m e r, The
Mediterranien and Middle East, vol. I, L., 1954, p. 49.
19 R. Mc Сallum, England and France 1939—1943, L., 1944, p. 134.
96

ной работе А. Тойнби20. Авторы подобных клеветнических
заявлений не оригинальны. Они послушно следуют лживой
официозной версии о «советской агрессии», пущенной в
оборот антисоветскими кругами Запада еще в 1939 году.
Как и двадцать с лишним лет назад, она выполняет все
ту же задачу: обмануть общественное мнение, отвлечь его
внимание от той неприглядной политики, которую реакци-
онные правители Лондона и Парижа проводили как в от-
ношении Польского государства, так и Советского Союза.
Однако замечания и оговорки, которые выдвигаются
некоторыми буржуазными авторами, показывают, что в
английской историографии и по этому вопросу нет желан-
ного единодушия. Так, например, ряд историков признают,
что действия Советской Армии, выступившей 17 сентября
1939 г. навстречу фашистскому вермахту, были необходимы
и имели большую стратегическую ценность, в частности
для Англии. Как известно, первым на это указал не кто
иной, как У. Черчилль. «...Русские,— писал глава правитель-
ства в записке для кабинета министров,— мобилизовали
большие силы и показали свою способность продвигаться
быстро и далеко... Они теперь граничат с Германией и ей
нельзя обнажать восточный фронт. Большая германская
армия должна постоянно стоять против них... Восточный
фронт, таким образом, потенциально существует»21.
В поддержку тезиса, выдвинутого Черчиллем, правда
не без оговорок, выступили П. Джордан, Г. Китон, Р. Шле-
зингер и М. Белов22. Они подчеркивали большое «страте-
гическое значение» действий Советского правительства
по укреплению обороноспособности в 1939—1940 годах, не
признавая политического и социального значения вступле-
ния новых советских республик в СССР.
Английские буржуазные историки не в силах скрыть
тот факт, что источником враждебной Советскому госу-
дарству деятельности осенью 1939 года были западные дер-
жавы. Отдельные, отрывочные замечания, просочившиеся
на страницы ряда работ, говорят, что правящие круги Анг-
лии прилагали немалые усилия для изменения самого ха-
рактера войны, желая превратить ее в «крестовый поход»
20 Е. Н о 11, The World at War 1939—45, p. 27; «The Initial Triumph
of the Axis», L., 1958, p. 21.
21 W. Churchill, The Second World War, vol. I, p. 400.
22 Cm. P. J о r d a n, Russian Glory, L., 1942, p. 20; G. Keeton and
R. Schlesinger, Russia and her western Neighbours, L., 1942, p. 16
M. В e 1 о f f, The Foreign Policy of Soviet Russia, vol. II, p. 304.
97

Запада против большевизма. Как отмечает Черчилль, уже
через четыре дня после назначения морским министром он
отдал приказ о разработке плана ввода английского флота
в Балтийское море. План получил условное название «Ка-
терина».
Во время советско-финского конфликта, ставшего на-
стоящей находкой для антисоветских кругов Запада, на-
мечавшиеся планы быстро приобрели вполне реальные,
конкретные очертания. Рассматривая действия правитель-
ства Чемберлена, сразу же прекратившего и без того не-
значительную торговлю с СССР, У. Медликот характеризу-
ет их как политику «экономического давления», сопровож-
давшуюся «далеко идущими планами вмешательства в
финскую войну, и действиями против советской нефти на
Среднем Востоке (район Баку.— Г. Р.)»23.
Однако Черчилль и ряд других авторов предпочитают
называть англо-французский план вмешательства в совет-
ско-финский конфликт «скандинавской экспедицией» или
«скандинавским проектом», стремясь тем самым подчерк-
нуть, что речь в нем шла лишь о прекращении поставок
шведской железной руды в Германию, о чем еще в конце
августа 1939 года говорил Э. Галифакс. Однако несомнен-
но, что «скандинавский проект», перенесенный из области
разговоров в область реальной политики, приобрел совер-
шенно иную направленность к началу 1940 года. Это, в
частности, не может скрыть Л. Вудвард24. Как подчерки-
вает другой официальный историк —Дж. Батлер, англий-
ское правительство лихорадочно разрабатывало планы
«помощи Финляндии», а на деле антисоветской интервен-
ции. В течение многих недель именно они занимали «все
внимание военного кабинета и его советников»25.
В книге Л. Вудварда «Внешняя политика Англии во
время второй мировой войны» приводятся любопытные
выдержки из английских дипломатических документов, не-
опровержимо свидетельствующие об антисоветской направ-
ленности «скандинавских планов», разрабатывавшихся
Лондоном и Парижем. В ней, в частности, сообщается, что
Верховный военный совет союзников 19 декабря 1939 г.
23 «Survey of International Affairs 1939—1946», The War and the
Neutrals, Ed. by A. Toynbee and V. T о у n b e e, L., 1956, p. 15
24 Cm. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World
War, p. 16.
25 Д ж. Батлер, Большая стратегия. Сентябрь 1939— июнь 1941,
стр. 116.
98

приступил к рассмотрению меморандума Черчилля о пре-
сечении поставок железной руды из Швеции в Германию,
но на совершенно иной, новой основе оказания «помощи»
Финляндии в войне с СССР. Французское правительство
со своей стороны внесло предложение привлечь к выпол-
нению этого плана Норвегию и Швецию, предложив им
всю необходимую поддержку «взамен любых возможных
результатов шведской и норвежской помощи Финлян-
дии» 26.
Тот факт, что предложенные действия были направлены
не против Германии, а против СССР, отметил 31 января
1940 г. в своем дневнике начальник английского генштаба
генерал Айронсайд. На опасность возникновения войны с
Советским Союзом в результате осуществления англо-
французских планов впоследствии был вынужден указать
и Черчилль27.
И все же Лондон и Париж пошли по этому опасному
пути. Чем можно объяснить это? Примерно так ставит во-
прос в своих воспоминаниях Л. Эмери и недоумевает:
«В свете последующих событий трудно понять, как могли
союзники, повинуясь одному лишь чувству, перед самым
началом колоссального наступления немцев думать о рас-
пылении своих сил, да еще ради того, чтобы к списку их
явных врагов прибавилась Россия»28. Следует заметить, что
это недоумение выглядит искусственным. Трудно поверить,
что такой хорошо информированный деятель, как Эмери,
не мог дать правильного объяснения действиям западных
держав.
Планируя вмешательство в советско-финскую войну,
правящие круги Англии во главе с Чемберленом руковод-
ствовались, конечно, не желанием наряду с войной с Гер-
манией начать новую войну против Советского Союза. Для
этого ни у Англии, ни у Франции не было достаточных сил
и возможностей. Западные державы не были заинтересова-
ны и в помощи Финляндии как таковой. Она была нужна
им лишь для того, чтобы, повернув войну на север, «пере-
ключить» ее на Советское государство29.
26 См. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second
World War, p. 20.
27 Cm. «The Ironside Diaries 1937—1940», pp. 213—214; W. Chur-
chill, The Second World War, p. 496.
28 Л. Эмери, Моя политическая жизнь, стр. 605.
29 См., например, В. Г. Т р у х а н о в с к и й, Внешняя политика
Англии в период второй мировой войны (1939—1945), стр. 95—96.
99

В последние годы все чаще появляются реалистичные
оценки английской политики тех дней. Буржуазные авторы
признают, что она была не только безрассудной, но и про-
тиворечила национальным интересам страны. «Фатальным
курсом», «фантастической идеей», «политическим лунатиз-
мом» не без оснований называют антисоветские планы Лон-
дона и Парижа лейборист М. Фут и биограф фельдмарша-
ла Аланбрука А. Брайант, общественный деятель С. Кинг-
Холл и профсоюзный лидер X. Дальтон. Даже махровый
мюнхенец, реакционер С. Хор не скрывает своего отрица-
тельного отношения к «скандинавским проектам»30.
«...Лишь счастливый шанс финской капитуляции перед рус-
скими в середине марта спас Англию от безрассудного и
бесполезного вовлечения в конфликт, которое не могло
помочь Финляндии, а лишь добавило бы Россию к числу
наших врагов», — подчеркивает Р. Томпсон31. Однако лишь
немногие авторы признают, что эта безрассудная политика
возникла на антисоветской основе32.
Окончание советско-финской войны нанесло удар по ан-
тисоветским планам. Тем не менее 14 марта 1940 г., как
сообщает У. Медликот, английский кабинет принял реше-
ние «усилить давление» на Советский Союз, заключив в
качестве первого шага соглашение с Японией об ограниче-
нии ее торговли с СССР и Германией. Вскоре предложение
было утверждено Верховным военным советом союзников,
но последовавшие события не позволили его осуществить.
Кроме того, в начале мая 1940 года, буквально накануне
немецкого наступления, в Бейруте на специальном совеща-
нии представителей английской, французской и турецкой
армий обсуждался вопрос о «возможности наступления
против России» на Ближнем Востоке33.
Разгром Франции и угроза, нависшая над Англией ле-
том— осенью 1940 года, заставили временно отказаться от
30 См. М. Foot, British Foreign Policy since 1898, p. 138; A. Bry-
ant, The Turn of the Tide, 1939—1943, p. 155; S. К i n g - H a 1 1, Our
Times, 1900—1960, p. 193; H. D a 1 t o n, The Fateful Years, p. 293; Temp-
1 e w о о d, Nine Troubled Years, p. 427.
31 R. Thompson, The Yankee Marlborough, p. 291.
32 «Позиция западных союзников была вызвана антисоветскими чув-
ствами»,— признают авторы коллективной работы, опубликованной Ко-
ролевским институтом международных отношений в 1958 году. «The Ini-
tial Triumph of the Axis», p. 78.
33 Cm. «The War and the Neutrals», p. 16; I. P1 а у f a i r,
G. M. S t i t t , S. T о о m e r and С. М о 1 о n у, The Mediterranean and
Middle East, vol. I, p. 90.
100

подготовки антисоветских планов. Однако, как только об-
становка улучшилась, западные державы вернулись к ним.
На этот раз возглавлял кампанию Черчилль, ставший в мае
1940 года премьер-министром Англии. В послании прези-
денту Турции от 31 января 1941 г. он отмечал, что необхо-
димо «присутствие (на Среднем Востоке. — Г. Р.) мощных
сил английских бомбардировщиков, способных атаковать
нефтеразработки в Баку». Даже в июне 1941 года, за не-
сколько дней до нападения Германии на СССР, планы бом-
бардировки Баку из района Мосула рассматривались Лон-
доном как весьма реальные. 12 июня 1941 г. английский
комитет начальников штабов активизировал подготовку
«операции». Любопытно, что эта угроза считалась «лучшим
средством» для того, чтобы заставить СССР отклонить воз-
можные требования Германии34.
Приведенные данные еще раз подтверждают, что «скан-
динавский проект» не был чем-то случайным, «стратегиче-
ской ошибкой», а являлся одним из элементов антисовет-
ского курса, проводившегося реакционными кругами Анг-
лии и Франции не только в 1939, но и в 1940—1941 годах.
„БИТВА ЗА БРИТАНИЮ", „ДЮНКЕРКСКОЕ ЧУДО"
9 мая 1940 г. немецко-фашистские войска, нарушив ней-
тралитет Бельгии и Голландии, устремились к наименее за-
щищенной части французской границы. Гитлер начал вто-
рой «блицкриг», на этот раз против Франции.
Перед английским правительством сразу же встали не-
отложные и жизненно важные вопросы: какая политика
должна прийти на смену окончательно обанкротившемуся
«умиротворению» и стратегии «странной войны», как в но-
вых сложных условиях отстоять независимость и террито-
риальную целостность не только империи, но и самих Бри-
танских островов.
Среди проблем этого периода войны английских истори-
ков особенно привлекает «дюнкеркское чудо» и комплекс
вопросов, связанных с «битвой за Британию», в том числе
германский план вторжения в Англию «Морской лев».
«Дюнкеркское чудо» — успешная эвакуация английских
экспедиционных сил из-под Дюнкерка в конце мая—начале
июня 1940 года — одна из проблем, по которой в буржуаз-
34 См. Дж. Батлер, Большая стратегия. Сентябрь 1939 —июнь
1941, стр. 497.
101

ной историографии Англии продолжает вестись оживлен-
ная полемика.
Положение, в котором оказались английские войска во
Франции, граничило с катастрофой. «Только чудо, — писал
23 мая 1940 г. непосредственный участник событий генерал
Аланбрук, — может теперь спасти английский экспедицион-
ный корпус и конец не может быть очень далек... Немец-
кие моторизованные дивизии устремились к побережью...
Мы отрезаны от морских коммуникаций и начинаем испы-
тывать недостаток в боеприпасах»35. И чудо все же произо-
шло, правда, не без помощи Гитлера. Большая часть анг-
лийских солдат увидела родные берега.
Эвакуация 224 тыс. английских и 114 тыс. французских
и союзных войск, несомненно, укрепила положение коали-
ционного кабинета Черчилля в критические дни француз-
ской кампании. Она подняла дух английского народа, укре-
пив его решимость продолжать борьбу, то есть привела к
совершенно противоположным результатам, чем те, на ко-
торые, по мнению ряда английских историков и публицис-
тов, мог рассчитывать Гитлер. Кроме того, эвакуация имела
немалое военное значение. Однако вывод с поля боя анг-
лийских солдат в решающие дни сражения за Францию
оказал отрицательное влияние на способность ее армий
продолжить борьбу и укрепил капитулянтские настроения
ее правящих кругов.
Дискуссия о том, почему столь блестяще удалась эваку-
ация из-под Дюнкерка и чем объяснить бездействие немец-
ких бронетанковых дивизий, внезапно остановившихся не-
подалеку от побережья Ла-Манша, началась сразу же пос-
ле окончания войны. В 1947 году в Лондоне вышла из
печати книга М. Шульмана — майора штаба разведки пер-
вой канадской армии, высадившейся в июне 1944 года в
Нормандии. После окончания войны он принимал участие
в допросах пленных немецких генералов и фельдмаршала
фон Рундштедта. Их показания стали основой для претен-
дующей на сенсационность работы канадского офицера
названной «Разгром на Западе».
В этой книге, пожалуй, впервые в законченном виде по-
явилась версия, согласно которой в самый ответственный
момент сражения во Фландрии — 23 мая 1940 г. — Гитлер
издал приказ о приостановке наступления на Дюнкерк. Ее
основой явились показания фельдмаршала Рундштедта,
35 A. Bryant, The Turn of the Tide, p. 90.
102

командовавшего группой армий «А» во Франции, и старше-
го офицера его штаба генерала Г. Блюментритта. Примеча-
тельно, что автор не оставляет каких-либо сомнений отно-
сительно политической подоплеки решения «фюрера».
В подкрепление своей позиции он приводит слова Рундш-
тедта и Блюментритта. «Если бы я мог действовать само-
стоятельно,— заявил гитлеровский фельдмаршал М. Шуль-
ману в октябре 1945 года, — то англичане не ускользнули
бы так легко из Дюнкерка. Но мои руки были связаны пря-
мым приказом Гитлера». «Приказ Гитлера, — вторил ему
Г. Блюментритт,— помешавший нам атаковать англичан у
Дюнкерка, убедил многих из нас, что фюрер верит в мир
с Англией. Я говорил об этом с несколькими офицерами
люфтваффе, и они также заявили, что Гитлер запретил им
проведение решительных воздушных атак на корабли (ан-
гличан.— Г. Р.) у Дюнкерка...»36. Ссылок на какие-либо
иные причины, лежавшие в основе «стоп-приказа», как его
стали называть в английской литературе, у Шульмана нет.
В апреле 1948 года вышла книга известного английского
военного писателя Б. Лиддел Гарта «Другая сторона хол-
ма», также написанная на основе высказываний гитлеров-
ских генералов. Как и Шульман, Лиддел Гарт принимал
личное участие в их допросах. В его рассказе о .предыстории
Дюнкерка появляются новые и, как нам кажется, немало-
важные моменты. С одной стороны, автор ссылается на
дневник начальника генштаба вермахта генерала Гальде-
ра, который подтверждает, что, отдавая «стоп-приказ»,
Гитлер руководствовался политическими мотивами. Приво-
дит он и новое заявление генерала Блюментритта, в котором
тот вполне определенно свидетельствует, что приказ об оста-
новке «был отдан не только по военным причинам, а явился
частью политического плана с целью более легкого дости-
жения мира». «Если бы английская армия капитулировала
в Дюнкерке, — объяснял гитлеровский генерал, — англий-
ский народ считал бы свою честь оскорбленной и стремился
бы смыть позор кровью. Позволяя же ей эвакуироваться,
Гитлер надеялся задобрить англичан»37.
Однако, с другой стороны, Гарт приводит свидетельство
еще одного фашистского генерала — Варлимонта, говорив-
шее об обратном. Этот генерал, состоявший в мае 1940 го-
36 М. Schulman, Defeat in the West, L., 1947, pp. 43, 51.
37 B. L i d d e 1 Hart, The other side of the Hill. Germans generals—
their rise and fall with their own account of military events 1939—1945,
L, 1951, p. 201.
103

да при ставке Гитлера, сообщил, что, незадолго до того как
«фюрер» принял решение, к нему явился Геринг и заверил,
что дело уничтожения англичан довершит авиация, «закрыв
выход из мешка к морю с воздуха». Это заявление и запись
Гальдера от 25 мая 1940 г., где говорилось об изменении
общего плана войны, с тем чтобы дать генеральное сраже-
ние не во Фландрии, где местность малопригодна для тан-
ковых атак, а в Северной Франции, впоследствии стали ис-
пользоваться многими исследователями как доказательства
того, что Гитлер, остановив наступление под Дюнкерком,
руководствовался чисто военными соображениями38.
Книга Лиддел Гарта открыла путь для пересмотра пер-
воначальной версии. У. Черчилль, например, рассказывает
о предыстории Дюнкерка таким образом, чтобы у читателя
не оставалось сомнений насчет того, кому принадлежит за-
слуга благоприятного исхода эвакуации. Политических мо-
тивов, утверждает Черчилль, для приостановки наступления
у Гитлера не могло быть. Лишь решительность коман-
дующего экспедиционным корпусом генерала Горта, кото-
рый вопреки французскому плану начал отступать не к ре-
ке Сомме, а к морю, позволила английским войскам выр-
ваться из мешка. Исполнение этого маневра Черчилль
склонен даже считать «блестящим эпизодом в английских
военных анналах»39.
В то же время автор «Второй мировой войны» умалчи-
вает о весьма важной для понимания сути событий стороне
посещения Гитлером главной квартиры Рундштедта в Шар-
левиле 24 мая 1940 г. и о соображениях, высказанных «фю-
рером» по поводу перспектив отношений с Англией. По сло-
вам Блюментритта, присутствовавшего при этом разговоре,
Гитлер заявил, что война должна окончиться через шесть
недель, после чего «он хотел бы заключить приемлемый
мир с Францией, который должен открыть путь и к согла-
шению с Англией... Он (Гитлер. — Г. Р.) сказал, что все,
что он хотел бы от Британии, — это признание позиций
Германии на континенте. Возвращение утерянных Герма-
нией колоний было бы желательным, но не самым важным,
и он даже помог бы Англии войсками, если бы она встре-
тила где-либо трудности». «Он закончил, — вспоминает
38 В. L i d d e 1 Hart, The other side of the Hill. Germans gene-
rals — their rise and fall with their own account of military events 1939—
1945, pp. 197, 200.
39 W. Churchill, The Second World War, vol. II, L., 1954,
pp. 68—86,
104

Блюментритт, — заявив, что его цель — мир с Англией на
основе, которую она будет считать совместимой со своей
честью, чтобы принять»40.
Вскоре произошла удивительная метаморфоза с Лиддел
Гартом. В известной работе «Стратегия», изданной в
1956 году в США, нельзя найти и намека на какие-либо по-
литические причины, которыми, как он сам ранее считал,
мог руководствоваться Гитлер, принимая 23 мая 1940 г.
спасительное для англичан решение. Наоборот, восприняв,
очевидно, концепцию Черчилля как своеобразную директи-
ву, он по сути дела совершенно отказался от своих преж-
них выводов. «Причина рокового приказа Гитлера об оста-
новке,— писал Лиддел Гарт,— никогда не будет полностью
ясна. Одним мотивом, который он упомянул, была боязнь,
что немецкие механизированные войска увязнут во фландр-
ских маршах... Другим — его желание сохранить боеспо-
собность бронетанковых соединений для следующего сокру-
шительного удара по Франции. Третьим — вера, укреплен-
ная Герингом, что немецкая авиация сможет предотвратить
какую-либо крупную эвакуацию из Дюнкерка... Но анализ
показывает, что наиболее важной причиной был психологи-
ческий результат небольшой английской контратаки двумя
танковыми батальонами, которая была произведена у Ар-
раса 21 мая против фланга немцев, вышедших к морю...»41.
Так известный английский военный теоретик и историк
пришел к выводу, который не только поддерживал, но и
развивал официальную версию предыстории Дюнкерка.
Никаких новых или сколько-нибудь оригинальных вы-
водов не содержит и монография Д. Дивэйна «Девять дней
Дюнкерка», в которой день за днем рассматривается ход
эвакуации английского экспедиционного корпуса. Ее автор
продолжает развивать все те же факторы военного харак-
тера, стараясь, правда, делать это в несколько ином, «пси-
хологическом» плане.
Во-первых, говорит Дивэйн, немецкое верховное коман-
дование никогда не принимало всерьез новую философию
ведения войны и, опасаясь, что бронетанковые соединения
могут подвергнуться сокрушительным ударам с флангов,
отдало приказ о приостановке наступления. Во-вторых, оно
вообще не верило в возможность разгрома англичан и по-
этому не имело планов использования бронетанковых сил
40 В. L i d d e l Hart, The other side of the Hill, pp. 200—201.
41 B. L i d d e l Hart, Strategy, N. Y., 1956, p. 248.
105

на побережье. К этим двум основным факторам Д. Дивэйн,
вслед за Черчиллем и Лиддел Гартом, добавляет третий —
английскую контратаку под Аррасом, якобы потрясшую
немцев. Говорит он и об ошибках, допущенных Рундштед-
том и Боком, которые не смогли зажать англичан между
«молотом и наковальней», а также о переоценке Герингом
возможностей люфтваффе42. Но показательно не только то,
о чем говорит автор. В книге нет ни слова, ни намека на
возможность существования политических факторов и при-
чин, которыми, если не руководствовался, то мог руковод-
ствоваться Гитлер.
Надо сказать, что некоторые английские авторы реши-
тельно отвергают официозное толкование Дюнкерка. Так,
например, Кинг-Холл решительно выступает против разъ-
яснений Лиддел Гарта, квалифицируя их как «первоклас-
сное заблуждение». «Это экстраординарное решение,—
пишет он о приказе Гитлера от 23 мая 1940 г., — можно
объяснить главным образом желанием смягчить унизи-
тельный характер поражения англичан и тем самым соз-
дать для них возможность согласиться на мирные пред-
ложения» 43.
В пользу этой точки зрения можно привести довольно
скупые, но тем не менее весьма примечательные высказы-
вания о настроениях, которые царили среди определенной
части правящих кругов Англии летом 1940 года. Особый ин-
терес в этой связи представляет свидетельство «человека
Мюнхена» —лорда Галифакса. Как сообщает он в своих
воспоминаниях, во время Дюнкерка Черчилль собрал всех
членов правительства и заявил, что Англия «могла бы за-
ключить на определенных условиях» мир с Гитлером, но
это был бы не мир, а «передышка», и он «не считает, что
это совместимо с его собственной совестью и честью». Ав-
тор не говорит ни о подробностях обсуждения, ни о при-
нятых в результате его решениях44. Однако и без этого яс-
но, что такой опытный политический деятель, как Черчилль,
вряд ли поставил бы на обсуждение столь важный для су-
деб Англии и империи вопрос без предварительной подго-
товки, в том числе изучения данных о намерениях против-
ника.
Несмотря на то что 10 мая 1940 г. Чемберлен ушел в от-
ставку и позиции английских «миротворцев» оказались по-
42 D. Divine, The Nine Days of Dunkirk, N. Y., 1959, pp. 228—231
43 S. King-Hall, Our Times 1900—1960, p. 197.
44 Lord Halifax, Fulness of Days, p. 227.
106

дорванными, в правительстве И парламенте было еще
немало сторонников сговора с Гитлером. Д. Дивэйн прямо
отмечает, что именно они могли в удобный момент сбросить
Черчилля. «Сочетание удара, произведенного потерей чет-
верти миллиона сыновей, отцов и друзей, — пишет он, — с
разгромом Норвегии, Голландии, Бельгии и сильнейшего
союзника Англии — Франции, наряду с политической сла-
бостью определенной части парламента, могло привести
к принятию ловко составленных немецких мирных усло-
вий»45. И то, что этого не произошло, является заслугой не
только Черчилля и его сторонников, как это сплошь и ря-
дом изображает буржуазная историография, но прежде
всего широких масс английского народа, не дрогнувшего
перед лицом суровых испытаний.
Наличие двух отличающихся друг от друга версий преды-
стории Дюнкерка — неоспоримый факт. Но значит ли
это, что дискуссия о «дюнкеркском чуде» закончена? Как
нам кажется, нет.
Время и новые документальные данные, а их еще дале-
ко недостаточно, могут привести к новым выводам и заклю-
чениям. Размышляя о «дюнкеркском чуде» и легендах, со-
зданных в связи с ним, И. М. Майский писал: «Должен
сказать, что опубликованная в послевоенные годы литера-
тура (документы, воспоминания, исследования) не дает оп-
ределенного и убедительного ответа... Мне думается, поэто-
му, что «чудо Дюнкерка» объясняется сочетанием самых
разнообразных — политических, военных, психологиче-
ских— обстоятельств при наличии одного случайного, но
очень важного фактора: в течение всех критических дней
море было совершенно спокойно»46. Возможно, что этот
вывод близок к истине. Однако при всем значении военных,
психологических и иных факторов, недооценивать кото-
рые, конечно, нельзя, первостепенное, определяющее значе-
ние политических соображений, лежащих в основе решения,
принятого 23 мая 1940 г., очевидно. При этом надо иметь в
виду еще одно весьма важное обстоятельство, значение ко-
торого несколько лет назад подчеркнул советский историк
Д. М. Проэктор: именно в двадцатых числах мая 1940 года
у германского руководства сложилось решение, после раз-
грома Франции и заключения мира с Англией, нанести сле-
45 D. Divine, The Nine Days of Dunkirk, p. 279.
46 И. М. М а й с к и й, Воспоминания советского посла. Война. 1939—
1943, М, 1965, стр. 82.
107

дующий удар по Советскому Союзу. «Вопрос об остановке
немецких танков под Дюнкерком, — писал советский исто-
рик,— неразрывно связан с планами дальнейшего ведения
агрессивной войны, которые стала вырабатывать фашист-
ская верхушка начиная с 20 мая 1940 г. „Чудо под Дюн-
керком" возникло как первый шаг к осуществлению заро-
дившегося теперь нового плана Гитлера: заключить мир
с Англией и при ее поддержке напасть на Советский Союз.
Дюнкерк, попытки Гитлера заключить мир с Англией,
„план Зеелеве" (план вторжения в Англию) и, наконец,
„план Барбаросса" (план агрессии против СССР)—еди-
ная линия политических и военных маневров и решений»47.
Несомненно, что именно здесь следует искать оконча-
тельный ответ на вопрос о причинах, приведших к Дюнкер-
ку. Однако большая часть буржуазных историков Англии
неспособна двигаться в этом направлении. Ибо напомнить
о мотивах — значит признать важную сдерживающую роль
СССР, его серьезное влияние на ход международных со-
бытий в первый период второй мировой войны. Сделать
это — значит признать полную несостоятельность псевдоис-
торических концепций о наличии «тайного союза» между
СССР и гитлеровской Германией в 1939—1940 годах, яко-
бы направленного против западных держав, и в частности
Англии.
ПЛАН „МОРСКОЙ ЛЕЙ"
Дискуссия, возникшая среди историков, публицистов и
политических деятелей Англии в связи с гитлеровским пла-
ном вторжения на Британские острова «Морской лев», так
же как и обсуждение вопроса о причинах «дюнкеркского чу-
да», привела к возникновению двух противоположных точек
зрения. Сторонники каждой из них как бы продолжают
спор, начатый вокруг предыстории дюнкеркской эвакуации.
Одни, и их большинство, полностью отрицают наличие ка-
ких-либо политических расчетов, которые верхушка гит-
леровского рейха связывала с планом «Морской лев», игно-
рируют важную роль Советского Союза, его влияние на
ход международных событий, и в частности на политику
фашистской Германии; другие вынуждены так или иначе
признать, что вторжение в Англию не было осуществлено
главным образом потому, что все помыслы Гитлера были
47 Д. М. Проэктор, Война в Европе 1939—1941 гг., М., 1963,
стр. 349.
108

заняты подготовкой «похода на Восток». Советское госу-
дарство, отмечают они, сыграло важную роль в том, что
осуществление плана «Морской лев» в сентябре 1940 года
было отложено, а в начале 1941 года окончательно от-
менено.
После разгрома Франции военно-политическое положе-
ние Англии оказалось весьма тяжелым. В стране не хватало
подготовленных войск, вооружения, необходимого для от-
ражения фашистского нашествия. Почти все тяжелое ору-
жие было брошено при эвакуации из Франции. Английский
исследователь П. Флеминг приводит ряд данных и цифр,
наглядно свидетельствующих о том, что Англия оказалась
почти безоружной перед лицом хорошо снаряженного и
подготовленного врага. Так, он сообщает, что в строю име-
лось только 54 противотанковых орудия, причем устарев-
шего образца. Что касается танков, то из 500 единиц
только 72 средних и 33 тяжелых могли соперничать с не-
мецкими образцами. На 4 июня 1940 г. в строю находилось
только 446 истребителей, что было совершенно недоста-
точно для защиты с воздуха. Не хватало даже стрелкового
оружия. Для народного ополчения — «внутренней гвар-
дии»— по всей стране собирались устарелые винтовки и
ружья. В Манчестере для этого использовали музейные эк-
спонаты времен сипайского восстания 1853—1857 годов, а
в Норвиче — древние мушкеты48.
Черчилль всеми средствами добивался скорейшей орга-
низации поставок вооружения из Соединенных Штатов.
24 июня 1940 г. он отправил следующее послание премьер-
министру Канады Маккензи-Кингу: «Я сам никогда не
вступлю в какие-либо мирные переговоры с Гитлером, но
я, конечно, не могу поручиться за будущее правительство,
которое, если мы будем покинуты Соединенными Штатами
и потерпим поражение в Англии, может очень легко стать
подобием квислинговского и принять германское руковод-
ство и защиту. Я был бы рад, если бы вы изложили эту опас-
ность президенту, как я уже сделал в своей телеграмме к
нему...»49. Как видно из текста, аналогичное обращение ан-
глийский премьер направил непосредственно в Белый дом.
Если, по понятным соображениям, в словах Черчилля и со-
держались преувеличения, то в целом его оценка обстанов-
ки была правильной.
48 P. Fleming, Invasion 1940, L., 1957, pp. 198—200, 214.
49 W. Churchill, The Second World War, vol. II, p. 200.
109

В июле 1940 года первые транспорты с американским
оружием прибыли в порты Англии. Положение с вооруже-
нием начало заметно улучшаться. Однако, писал Черчилль,
«я тем не менее часто думал, что произошло бы, если бы
двухстам тысячам немецких штурмовых войск удалось вы-
садиться на побережье»50.
Ранней весной 1942 года, когда Советская Армия сдер-
живала главные силы фашистского вермахта, а опасность
немецкого вторжения в Англию давно исчезла, Черчилль
попытался ответить на этот вопрос. 23 апреля 1942 г. на
закрытой сессии палаты общин он сказал: «...В 1940 году
силы вторжения численностью около 150 тыс. отборных сол-
дат могли произвести ужасные опустошения в наших ря-
дах». Крайнюю серьезность положения Англии летом
1940 года признал и лидер лейбористской партии К. Эттли,
ставший заместителем премьер-министра в кабинете Чер-
чилля. На вопрос своего биографа Ф. Вильямса, могли ли
англичане сбросить немецкие войска в море, если бы они
высадились на островах, он ответил: «...Не знаю. У нас в это
время было крайне мало необходимых материалов. Боль-
шинство снаряжения было потеряно в Дюнкерке, и мы были
очень плохо экипированы»51.
«Гитлеровская операция «Морской лев» (вторжение в
Англию), — вспоминает один из ближайших военных совет-
ников Черчилля генерал Л. Холлис,— никогда не была про-
ведена, но существовало немало шансов, что... немцы могли
высадить большие силы на южном побережье Англии,
встретив лишь незначительное сопротивление. Черчилль
знал об этом, но его решимость не была поколеблена».
Сходную оценку положения дает и Лиддел Гарт. «В тече-
ние шести недель после Дюнкерка сухопутные силы, спо-
собные встретить вторжение, были настолько малочислен-
ны, что даже несколько вражеских дивизий могли спра-
виться с ними», — замечает он в книге «Другая сторона
холма»52.
Гитлер и фашистская верхушка об этом знали. Были
осведомлены они и о наличии капитулянтских, мюнхенских
тенденций среди части правящих кругов Великобритании.
50 W. Churchill, The Second World War, vol. II, p. 246.
51 W. Churchill, Secret Sessions Speeches, L., 1946, p. 52;
F Williams, A Prime Minister Remembers, The War and Post War
Memoirs of Rt. Hon. Earl Attlee. L., 1961, p. 39.
52 J. L e a s о r, War at the Top, L., 1959, p. 98; B. L i d d e 1 Hart,
The other side of the Hill, p. 216.
110

Прежний опыт — опыт Рейнской области, Австрии, Мюн-
хена, «двойной политики» летом 1939 года и, наконец,
«странной войны» подсказывал им, что с Англией можно
договориться, заключить выгодный мир, который развяжет
руки для наступления на СССР. Как и в дни Дюнкерка, Гит-
лер считал, что разгром англичан и ликвидация Британ-
ской империи — не в интересах рейха. «Такой исход,—
заявил он, по словам Гальдера, на совещании командую-
щих родами войск 13 июля 1940 г., — не принесет каких-ли-
бо выгод Германии. Немецкая кровь была бы пролита для
достижения того, что было бы выгодно лишь Японии, Сое-
диненным Штатам и др.»53.
«...Гитлер был заинтересован в заключении соглашения
с Англией, — писал Ч. Уилмот, — которое дало бы ему сво-
боду рук на Востоке и позволило избежать „войны на два
фронта", чего немецкий народ имел все основания опасать-
ся... Игнорируя уроки истории, Гитлер надеялся на новый
„Мюнхен" или, по крайней мере, на „Амьен"»54. Весьма сом-
нительно звучит выражение «игнорируя уроки истории»,
но в остальном автор здесь безусловно прав.
Краткие отрывочные сообщения, отдельные факты, при-
водимые английскими авторами, свидетельствуют, что сра-
зу же после капитуляции Франции Гитлер предпринял но-
вое «мирное наступление». Через папского нунция в Лондон
были переданы «мирные условия»55. В начале июля, как
отмечает П. Флеминг, последовал ободряющий ответ. Он
показывал, что Лондон «расположен к переговорам», а еще
через несколько дней Гитлер выступил в рейхстаге с речью,
заявив, что «не видит причин для продолжения войны»,
Вслед за этим через Швецию, Ватикан и США, как сооб-
щал в своих воспоминаниях Черчилль, были предприняты
шаги, с тем чтобы убедить Англию начать переговоры 56.
Однако в конечном счете «мирное наступление» закон-
чилось безрезультатно. Капитулянтские элементы в кругах
английского правительства оказались в меньшинстве; «про-
грамма» Гитлера была отвергнута. Однако, как показыва-
ют последующие события, он отнюдь не считал результат
окончательным.
53 В. L i d d e 1 Hart, The other side of the Hill, p. 213.
54 С h. Wilmot, The struggle for Europe, L., 1953, pp. 23—24.
55 I b i d.
66 P. Fleming, Invasion 1940, p. 115; W. Churchill, The
Second World War, vol. II, p. 229.
111

Победа Черчилля и его сторонников опиралась на це-
лый ряд факторов: сплоченность и решимость английского
народа продолжить борьбу против фашистской Германии,
благоприятный исход Дюнкерка и наметившийся рост во-
енного производства, особенно самолетов, возросшая на-
дежда на поддержку Соединенных Штатов, о чем свиде-
тельствовали первые партии вооружения, доставленные в
июле. Следует добавить, что английское правительство,
проведя в начале июля ряд операций против кораблей
французского военного флота и уничтожив часть из них,
уверилось в том, что он, по крайней мере в ближайшее
время, не сможет быть использован против Англии. Кроме
того, еще более возросло влияние Советского Союза на
ход международных событий летом 1940 года. Таковы бы-
ли причины, которые в конечном счете способствовали вы-
игрышу «битвы за Британию». Что касается английских
буржуазных историков, публицистов и государственных де-
ятелей, то о гитлеровском «мирном наступлении» и реак-
ции Лондона они говорят вскользь, как бы между прочим,
и совершенно не склонны вдаваться в какой-либо анализ
причин, повлиявших на решение Англии продолжить
борьбу.
Вопрос о плане «Морской лев», его разработке, степени
готовности и причинах отмены является одним из самых
принципиальных и интересных среди проблем «битвы за
Англию». От ответа на него зависит как оценка роли Анг-
лии в первый период войны, так и правильное понимание
крутого поворота в судьбах войны, который в то время еще
только намечался.
Итак, первая версия сводится к тому, что никаких осно-
ваний у фашистской верхушки Германии рассчитывать на
капитуляцию Лондона не было и поэтому «Морской лев»
был задуман как вполне реальный план. Для его осущест-
вления, заявляют сторонники этой точки зрения, герман-
ское командование провело большую подготовку и только
укрепление обороноспособности Англии, а главное выигрыш
воздушного сражения в августе — сентябре 1940 года за-
ставили Гитлера сначала перенести срок проведения опе-
рации, а весной 1941 года вообще отказаться от него. Все
необходимое для появления этой версии содержится в ме-
муарах Черчилля. По сути дела ее разделяет официаль-
ный историк Р. Уитли в книге «Операция „Морской лев"»,
а также М. Фут. Но наиболее последовательно выступает с
112

ее обоснованием П. Флеминг в монографии «Вторжение
1940»57.
Вторая, наоборот, считает, что «Морской лев» никогда
не достигал стадии полной готовности, что он замышлялся
Гитлером как средство давления на Англию с целью выну-
дить ее к прекращению борьбы и что, наконец, с середины
июля 1940 года Гитлер вообще потерял интерес к вторже-
нию, ибо все его помыслы были направлены на подготовку
нападения на СССР.
Если П. Флеминг, используя в своей работе трофейные
немецкие материалы, отвергает «легенду о германском ди-
летантизме» при разработке «Морского льва» и считает,
что она опровергается фактами, то М. Шульман, Лиддел
Гарт, С. Кинг-Холл и другие авторы второго направления,
опираясь, в частности, на немецкие данные, весьма убеди-
тельно показывают, как и почему подготовка вторжения
превратилась из военного в чисто политическое меро-
приятие.
«Действительная причина, почему Германия отказалась
пересечь канал, заключается в твердой уверенности Гитле-
ра в возможности политического соглашения с Анг-
лией»,— писал в 1947 году М. Шульман. Проанализировав
показания гитлеровских генералов, решения, принятые на
важных военных совещаниях 21 и 31 июля 1940 г., прохо-
дивших под руководством Гитлера, Лиддел Гарт делает
вывод, что уже в это время фашистский диктатор уделял
гораздо больше внимания подготовке нападения на СССР,
чем операции «Морской лев». «Поворот в его планах,—
подводит он свой итог, — был выгоден Англии в это крити-
ческое время»58. «Гитлер вряд ли воспринимал операцию
«Морской лев» серьезно, а не как отвлекающий маневр»,—
пишет Дж. Рейтлинжер в книге о фашистской агрессии про-
тив СССР 59. И, наконец, еще более определенно высказы-
вается Кинг-Холл. «На основании факторов, ныне извест-
ных, — подчеркивает он, — сомнительно, было ли вторже-
57 См. W. Churchill, The Second World War, vol. II, pp. 226—
300; R. Wheat ley, Operation Sea Lion, Oxford, 1958; M. Foot,
British Foreign Policy since 1898, pp. 142—143; P. Fleming, Invasion
1940. An account of the German preparations and the British countermea-
sures, L., 1957.
58 M. Schulman, Defeat in the West, p. 50; B. L i d d e 1 Hart,
The other side of the Hill, p. 215.
59 G. Reitlinger, The House built on sand, L., 1960, p. 50.
113

ние в Англию предусмотрено в его (Гитлера.— Г. Р.) пла-
нах на какой-либо отрезок времени»60.
Согласно немецким источникам, первое официальное
заявление Гитлера о вторжении в Англию было сделано
2 июля 1940 г., когда он направил главнокомандующим
тремя родами войск приказ изучить обстановку. Однако из
его текста видно, что операция рассматривалась им «не как
решенное дело, а лишь как «возможное событие». В свою
очередь, отдавая приказ о подготовке необходимых дан-
ных, начальник генерального штаба сухопутных сил Кей-
тель заканчивал его словами: «Всю подготовку проводить
с учетом, что вторжение является пока только планом и
окончательно еще не решено. Об этом должны знать лица,
лишь непосредственно связанные с операцией»61.
Но, может быть, через две недели, когда последовала
директива Гитлера о подготовке вторжения, положение из-
менилось? Приказ от 16 июля 1940 г. начинался следующи-
ми словами: «Я решил начать подготовку и, если окажется
необходимым, провести вторжение в Англию». Текст этой
директивы — «директивы № 16», как верно подметил Лид-
дел Гарт, звучит весьма неопределенно. И даже П. Фле-
минг, отстаивающий полную реальность «Морского льва»,
отмечает, что она совершенно отлична от вполне ясных
и определенных директив Гитлера о подготовке нападения
на Польшу, Югославию, Советский Союз62.
По всей вероятности, Гитлер, с одной стороны, продол-
жал рассчитывать на капитуляцию Англии, а с другой —
твердо решил отдать предпочтение подготовке агрессии
против СССР. Никаких противоречий между этими зада-
чами не было. Мир и даже сотрудничество с Англией, счи-
тал он, должны были стать важной предпосылкой в реше-
нии «русского вопроса». Это подтверждают решения, при-
нятые на важных совещаниях, проведенных Гитлером 21 и
31 июля. На них присутствовали только командующие
армией, авиацией и флотом, и с «ими он был вполне откро-
венен. Как записал после совещания 21 июля Гальдер, Гит-
лер заявил Браухичу, бывшему тогда начальником гене-
рального штаба, что вторжение «будет предпринято толь-
ко в том случае, если не удастся другими средствами прий-
ти к соглашению с Англией».
60 S. King- На11, Our Times 1900—1960, p. 201.
61 «Секретные миссии», стр. 124
62 В. Liddel Hart, the other side of the Hill, p. 212; P. Fle-
ming, Invasion 1940, p. 42.
114

Следует подчеркнуть особо, что тут же фашистский
диктатор высказал свои опасения по поводу позиции Со-
ветского Союза, на помощь которого, как он заметил, рас-
считывает Лондон, и дал указание начать разработку пла-
нов агрессии против него. «Наше внимание должно быть
направлено на решение русской проблемы», — заявил
«фюрер».
Еще через десять дней, 31 июля 1940 г., на новом сове-
щании было принято окончательное решение: весной
1941 года напасть на Советский Союз. И снова Гитлер свя-
зывал его с судьбами Англии. «Россия весьма обеспокоена
быстрым развитием западноевропейской обстановки, — за-
явил он, согласно записи Гальдера, — ...англичане, подобно
тонущему человеку, будут надеяться, что положение пре-
терпит радикальные изменения в течение 6 или 9 месяцев.
Но, если Россия будет разбита, у Англии исчезнет послед-
няя надежда. Тогда господствовать в Европе и на Бал-
канах будет Германия... Срок — весна 1941 года... Начало—
май 1941 года... Маскировка: Испания, Северная Африка,
Англия...»63.
Таким образом, всего через четыре дня после «директи-
вы № 16» следует вполне определенное решение приступить
к подготовке агрессии против Советского Союза. Не это
ли определило отношение Гитлера к операции «Морской
лев»? И все же подавляющее большинство английских ис-
ториков, признавая определенное влияние решений 31 июля
1940 г. на судьбы «Морского льва», пытаются преумень-
шить их значение или вообще умалчивают о них.
Особенно наглядно это можно проследить у П. Флемин-
га, который опускает самую важную часть решений 21 и
31 июля, где говорилось о коренном повороте Гитлера на
Восток. Против тех, кто недооценивает реальность плана
«Морской лев», выступает Р. Уитли, утверждая, что Гитлер
вполне серьезно «думал его начать»64.
Флеминг и Уитли ссылаются на воздушный «блиц» про-
тив Англии, который стал подготавливаться Германией в
июле 1940 года. Первый отмечает, что ставка Гитлера и Ге-
ринга на бомбовый удар авиации преследовала ту же цель,
что и план «Морской лев»: создать условия, при которых
вторжение окажется «ненужным» или, по крайней мере,
63 «Военно-исторический журнал», 1959 г., № 2, стр. 67; см, также
В. Liddel Hart, The other side of the Hill, pp. 214—215.
64 Cm. R. W h e a 11 e y, Operation Sea Lion, p. VII.
115

легко «осуществимым», что привело бы к полному разгрому
Англии. Гитлер, вторит ему Уитли, считал, что «предвари-
тельное воздушное наступление Геринга даст ожидаемые ре-
зультаты» 65.
Для английской буржуазной историографии в целом ха-
рактерно преувеличение роли Англии и ее вооруженных сил
в войне. Но особые старания прилагаются ее представителя-
ми, чтобы изобразить «битву за Британию» величайшим, да-
же решающим сражением второй мировой войны, решаю-
щим для судеб Европы и даже Советского Союза.
Ч. Уилмот, например, пытается доказать, что уже летом
1940 года война «достигла поворотного пункта», ибо реше-
ние Англии продолжить борьбу после капитуляции Фран-
ции в конечном счете привело к «фатальному курсу втор-
жения в Россию». «Английская оборона, — продолжает
он, — создала и усилила дух сопротивления в оккупирован-
ной Европе, заставив Гитлера, когда он повернул на Вос-
ток, оставить четверть своих сил на Западе... Если бы Гит-
лер смог завоевать или хотя бы нейтрализовать Англию, он
не имел бы причин бояться „второго фронта"»66.
Еще более определенно на этот счет высказывается
А. Тойнби. «Решение британского народа продолжать борь-
бу против Германии после 25 июня 1940 г. было актом, сде-
лавшим германское нападение на Советский Союз в июне
1941 года в конечном счете фатальным для Германии, а
японское нападение на Соединенные Штаты в декабре
1941 года в конечном счете фатальным для Германии и Япо-
нии»,— заявляет он вполне серьезно67.
Не менее любопытную точку зрения развивает и
Дж. Лисор. «Победа королевских воздушных сил в это уди-
вительное и памятное лето (1940 г.— Г. Р.),— отмечает он,—•
спасла Англию от германского вторжения». Более того, за-
являет Лисор, если бы английская авиация не сдержала
натиск люфтваффе, то вторжение вермахта в Англию, за-
хват Гонконга, Малайи, Бирмы, Борнео, а «вероятно, и
Индии» Японией дали бы Гитлеру возможность начать
вторжение в СССР на полтора месяца раньше, в результа-
те чего Москва была бы «почти определенно» сдана «и мир
столкнулся бы с полным контролем оси»68.
65 P. Fleming, Invasion 1940, p. 239; R. Wheat ley, Operation
Sea Lion, p. VII.
66 С h. Wilmot, The struggle for Europe, p. 18.
67 «The Initial Triumph of the Axis», p. 249.
68 J. Leasor, War at the Top, p. 100.
116

Абсурдность подобных софистических построений бро-
сается в глаза. Конечно, воля и решимость английского на-
рода продолжать борьбу с гитлеровской Германией в тя-
желые летние дни 1940 года имели немалое значение для
судеб Англии. Однако нельзя забывать, что судьбы Англии
и Европы были во многом определены тем, что в тылу Гер-
мании находилась социалистическая держава. Опасения
Гитлера за свой тыл, его боязнь растущей мощи СССР во
многом повлияли на военные планы, в том числе и на план
«Морской лев». Позиция, занятая Советским Союзом, при-
вела к тому, что вторжение в Англию не состоялось ни в
сентябре 1940, ни весной 1941 года. К таким выводам при-
ходят впрочем и известные военные историки Англии
Дж. Батлер и Лиддел Гарт. Первый из них в фундамен-
тальном исследовании «Большая стратегия», являющемся
частью официальной истории войны, подчеркивает, что под-
готовку Германии к войне с СССР следует учитывать все-
гда, когда рассматривается вопрос о том, почему Гитлер
не использовал против Великобритании «значительное
превосходство в силах»69.
Сходную точку зрения развивает и Лиддел Гарт. «По-
скольку Советская Россия оставалась вне войны, — писал
он еще в 1941 году, — и ее войска маршировали вдоль гер-
манской границы на расстоянии не более чем 300 миль от
Берлина, Гитлер не мог осмелиться бросить все свои силы
против нас». Через много лет в своей обобщающей работе
«Стратегия» он, хотя и отдал дань модной версии, но все
же снова подчеркнул огромную роль Советского Союза.
Именно он, отмечал Лиддел Гарт, являлся «единственным
серьезным ограничением» для гитлеровских устремлений в
1940 году. «...Англия, — продолжает военный историк,—
могла лишь помешать ему (Гитлеру.— Г. Р.) пожинать пло-
ды успехов... Она не была столь могущественной, чтобы
сокрушить его силу и заставить отказаться от завоеванного.
Такая возможность появилась только тогда, когда Гитлер,
сбитый с толку и полный предчувствий, повернул в июне
1941 года на Восток и ударил по Советской России». Это
решение, заключает автор, и стало для него роковым 70.
Дж. Батлер и Лиддел Гарт, заподозрить которых в про-
советских симпатиях никак нельзя, пришли к объективному
69 Д ж. Батлер, Большая стратегия. Сентябрь 1939—июнь 1941,
стр. 338.
70 В. L i d d e 1 Hart, This Expending War, L., 1942, p. 71; Strategy,
p. 254.
117

выводу. Их вывод имеет тем большее значение, что он на-
носит удар по авторам фальсификаторских версий, которые,
вопреки историческим фактам, продолжают утверждать, что
Советское государство якобы оказывало существенную по-
мощь гитлеровской Германии в ее борьбе против Англии.
„ТАИНСТВЕННАЯ МИССИЯ"
К маю 1941 года фашистская Германия в основном за-
кончила подготовку к нападению на СССР. Все подтверж-
дало, что, перегруппировав войска, Гитлер не замедлит
отдать приказ о выполнении «плана Барбаросса».
Именно в это время произошел эпизод, который буржу-
азные авторы до сих пор склонны рассматривать как сен-
сационный и загадочный. 10 мая 1941 г. Р. Гесс — один из
руководителей фашистской Германии, заместитель Гитле-
ра по национал-социалистской партии — вылетел в Англию,
чтобы договориться с влиятельными промюнхенскими кру-
гами о прекращении войны и совместной борьбе против
Советского Союза.
Возникает вопрос: на чем основываются английские пу-
блицисты и историки, когда изображают «миссию Гесса»
как сенсационную и в некотором роде даже романтиче-
скую? Во-первых, из опубликованных документов и мате-
риалов, в том числе документов Нюрнбергского международ-
ного трибунала, судившего главных военных преступников
и среди них Р. Гесса, не установлено наличие догово-
ренности между ним и Гитлером о «визите» в Англию, и,
как заявлял Гесс, он действовал якобы всецело на свой
страх и риск. Во-вторых, отправляясь в полет, Р. Гесс, по-
видимому, не имел ясного представления об обстановке в
Англии, положении и настроениях тех людей, с которыми
он собирался прежде всего установить контакт. Герцог Га-
мильтон, например, в поместье которого Гесс собирался
приземлиться, служил в авиации и не жил дома. В-третьих,
целый ряд случайностей, которые, сопровождая появление
Гесса в Англии, придали ему детективную окраску: недо-
статок бензина заставил Гесса выпрыгнуть с парашютом,
при приземлении он подвернул ногу и сразу же был обна-
ружен местными жителями, сведения о прилете «посланца
из Германии» проникли в шотландскую печать и т. д.
И. Киркпатрик — чиновник Форин оффис, который по
поручению правительства участвовал в беседах с Гессом,
начинает главу своих воспоминаний о фашистском эмисса-
113

ре со следующей фразы: «Эпизод с Гессом был комедией с
начала до конца», а заканчивает, назвав его «одним из са-
мых странных в истории». Ссылаясь на свои беседы с Гес-
сом, он отвергает всякую возможность того, что Гитлер
одобрял или просто знал о его полете71.
Киркпатрик, конечно, не был сколько-нибудь ориги-
нальным, он просто следовал уже установившейся тради-
ции, для закрепления которой немало в свое время сделал
У. Черчилль, безусловно, заинтересованный в том, чтобы
отвести возможные подозрения и от правительства, и от
себя лично. На протяжении пяти страниц третьего тома
«Второй мировой войны», где говорится о Гессе, он дважды
подчеркивает, что тот действовал на свой страх и риск и
прибыл в Англию «по собственному желанию». Случай с
Гессом, заключает У. Черчилль, «является медицинским,
а не криминальным делом и должен считаться таковым»72.
Однако в английской историографии имеется и другая
точка зрения. Ее сторонники серьезно относятся к «случаю
с Гессом», рассматривая его в связи с международной об-
становкой, сложившейся к маю 1941 года, и теми настро-
ениями антисоветского характера, которые имелись среди
части правящих кругов Англии. Прогрессивный английский
экономист Л. Пауль еще в 1945 году высказал предположе-
ние, что «визит Гесса», возможно, был «последней попыт-
кой» Гитлера изменить ход событий и добиться сближения
с Англией73.
Интересные соображения выдвинул в книге «Годы кри-
зиса» К. Инграм. Он отмечал, что поскольку Гитлер соби-
рался напасть на СССР, то Гесс должен был узнать, на-
сколько английское общественное мнение отнесется «бла-
гоприятно к операции или, по крайней мере, политике
дружественного нейтралитета по отношению к фашистско-
му удару по силам коммунизма». К. Инграм считает, что
предшествующие события не вызывали сомнения у Гитле-
ра насчет существования в Англии сильного антисоветского
направления. «Те, кто считал Москву реальным врагом,—
пишет прогрессивный английский исследователь, — могли
оказаться достаточно сильными, чтобы повлиять на офици-
альную позицию или, по крайней мере, произвести раскол,
71 См. I. Kirkpatrick, The Inner Circle, L., 1959, pp. 169—184.
72 W. Churchill, The Second World War, vol. III, L., 1950,
pp. 45—49.
73 См. L. Paul, The annihilation of Men. A study of the Crisis in
the West, L., 1945, p. 34.
119

который ослабит правительство, решившее продолжать
войну».
Однако Гессу не удалось выполнить своей задачи.
«Гесс потерпел неудачу только потому, что правительство
Черчилля решило обращаться с ним строго, как с военно-
пленным, и отказало ему в какой-либо аудиенции с той зна-
чительной частью общественного мнения, с которой он хотел
встретиться», — заключает Инграм 74.
Надо сказать, что в английском правительстве были
сторонники переговоров с Гессом, однако они остались в
меньшинстве. «Насколько мне известно, — записал 1 июня
1941 г. в своем дневнике советский посол в Англии
И. М. Майский, — в связи с прилетом Гесса за кулисами
британской политики началась борьба. Черчилль, Иден, Бе-
вин и вообще все лейбористские министры сразу же выска-
зались решительно против ведения с ним или через него
каких-либо переговоров о мире с Германией. Однако на-
шлись среди министров люди типа Саймона, которые при
поддержке бывших «кливденцев» считали, что следует
использовать столь неожиданно представившийся случай
для установления контакта с Гитлером или, по крайней ме-
ре, для зондажа о возможных условиях мира. В конечном
счете победил Черчилль»75.
В тесной связи с подготовкой гитлеровского нападения
на Советский Союз рассматривает «миссию Гесса» Д. Рейт-
линжер. Принимая за основу официальную версию, согласно
которой Гесс ничего не знал о предстоящем нападении на
СССР, он обращает внимание на два обстоятельства: 1) что
факт подготовки нападения мог быть известен идейному
наставнику Гесса — Альбрехту Гаусгоферу, который вы-
брал соответствующий момент для полета; 2) через два
дня после отклонения Англией предложений Гесса (таким
отклонением автор считает официальное заявление англий-
ского правительства о прилете Гесса) Гитлер определил
дату выполнения «плана Барбаросса», назначив нападение
на СССР на 22 июня 1941 г.76
Хотя Рейтлинжер не делает из этого факта каких-либо
выводов, его точка зрения ясна: даже если Гесс и не был
знаком с планом агрессии против Советского Союза, то
Гитлер вполне мог знать о его намерениях, а возможно, и
руководить их осуществлением.
74 К. Ingram, Years of Crisis, pp. 297—298.
75 «Новая и новейшая история», 1965 г., № 4, стр. 70.
76 См. Q. R e i 11 i n g e r, The House built on sand, pp. 63—64.
120

Но, пожалуй, наиболее любопытные выводы и призна-
ния содержатся в книге Дж. Лисора «Рудольф Гесс. Не-
званый посол». В самом начале своей работы Лисор заяв-
ляет, что Гесс изложил в Англии «тайные мысли своего
лидера, так как он всегда был осведомлен о них». Гитлер,
как считает автор, стремился к переговорам и заключению
мира с Англией, что «позволило бы ему думать исключи-
тельно о восточной границе», то есть о борьбе с СССР.
Далее Лисор приводит выдержку из разговора Гесса со
своим адъютантом Пинтшем после первой неудавшейся по-
пытки полета в Англию. На вопрос адъютанта, почему Гесс
не рассказал о своем плане Гитлеру, тот ответил, что
несколько раз обсуждал его с ним. «Гитлер,— излагает Ли-
сор слова Гесса, — хочет иметь сильную Англию и стре-
мится к миру с ней. Вот почему мы не вторглись в Брита-
нию после Дюнкерка, хотя могли сделать это сравнитель-
но легко. Вот почему с тех пор мы хотим начать переговоры
о мире. Наши враги теперь не на Западе, а на Востоке...
Через десять лет Россия станет самой сильной страной в
мире. Тогда события... полностью выйдут из-под нашего
контроля. Нам необходимо действовать и остановить это
развитие событий уже теперь. Я знаю, что это является
желанием Гитлера. Его сокровенная мечта состоит в том,
чтобы такое развитие событий было прекращено».
Еще и еще раз Лисор обращает внимание на единство
взглядов Гесса и Гитлера. Автор описывает, с каким напря-
жением ожидали в ставке Гитлера так и не поступивших
сообщений от Гесса; приводит любопытную выдержку из
работы западногерманского историка В. Фришауэра, что
все поведение лиц из окружения Геринга в дни эпизода с
Гессом свидетельствовало, что «Гитлер не только надеялся
на заключение мира с Западом, но и рассчитывал убедить
английское правительство присоединиться к Германии в
нападении на Россию».
Ряд свежих данных сообщает Лисор, рассматривая ход
переговоров представителей правительства Черчилля с
Гессом. Становится ясным, что эти переговоры отнюдь не
были столь коротки и безобидны, как их изображают Чер-
чилль или Киркпатрик. Гессу, например, по его просьбе
была устроена встреча с сотрудником германского кон-
сульства, интернированным в Англии после начала войны,
а Дж. Саймон — бывший мюнхенец и член правительства
Черчилля, посетивший Гесса под видом врача-психиатра,
получил от него записку «Основы соглашения».
121

В сентябре 1941 года, уже после того, как СССР и Ан-
глия стали союзниками, у Гесса побывал министр авиаци-
онного производства Бивербрук. Во время этой встречи
посланец Гитлера продолжал настаивать, что прибыл в
Англию для переговоров об условиях ее присоединения к
Германии для борьбы с СССР. Как отметил Бивербрук,
Гесс ему заявил: «Победа Англии была бы победой для
большевиков, а это рано или поздно будет означать рус-
скую оккупацию Германии и остальной Европы».
Сообщая об этом, Лисор не выдерживает. Он сбрасы-
вает маску объективизма. «Если бы Германия и Англия
были союзниками в этом вторжении, — заявляет он со зло-
радством, — их объединенные силы достигли бы Москвы
еще до зимы. В результате не может быть сомнений».
И все же он вынужден сквозь зубы признать всю не-
возможность такого поворота для Англии. «Если бы Рос-
сия была разбита, каково было бы тогда положение Анг-
лии?.. Даже предположив, что Гитлер, утомленный резней
и кровью, не захочет завладеть Англией или ее владениями
силой, он мог бы их легко контролировать», — заявляет Ли-
сор77. Этим он как бы отвечает на вопрос, который присут-
ствует между строк его книги: почему же Уайтхолл в кон-
це концов остался глух к предложениям «незваного
посла»?
Таким образом, в английской буржуазной историогра-
фии сложились две оценки «миссии Гесса». И вторая из
них, безусловно, находится ближе к истине. Однако слиш-
ком много неясностей еще остается в «деле Гесса». И глав-
ная причина — недостаток объективных, документальных
данных. Пролить новый свет на «миссию Гесса» могут либо
английские власти, либо сам Гесс. «На Нюрнбергском про-
цессе, — пишет советский историк А. М. Некрич, — произо-
шел любопытный эпизод, на который не было обращено до-
статочного внимания. 31 августа 1946 г. Гесс заявляет на
заседании Трибунала, что он желает под присягой сооб-
щить, что случилось с ним во время пребывания в Англии.
„Весной 1942 года..." — начал Гесс. Но тут он был прерван
председателем Трибунала, англичанином лордом Лоурен-
сом. Быть может, история еще не сказала своего последнего
слова о „миссии Гесса"»78.
77 J. Leasor, Rudolf Hess. The uninvited envoy, L„ 1962, pp. 12,
76, 125, 163. 165.
78 «Международная жизнь», 1960 г., № 9, стр. 112—113.

Глава II
НАПАДЕНИЕ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ
НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ.
МЕЖСОЮЗНИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
В 1941 ГОДУ
„ВЕЛИКИЙ" ИЛИ „ВЫНУЖДЕННЫЙ СОЮЗ"?
22 июня 1941 г. Советский Союз принял на себя удар
гитлеровской Германии и ее сателлитов. Начался новый
этап второй мировой войны, существенно изменивший со-
отношение сил в Европе. Если до июня 1941 года Велико-
британия в течение года одна вела борьбу с Германией, то
с этого времени она могла рассчитывать на сотрудничество
и помощь социалистической державы. Англия получила
время для перегруппировки и мобилизации сил для удара
по фашистскому рейху с Запада. Такая возможность стала
еще более реальной после того, как Соединенные Штаты
оказались втянутыми в мировой конфликт. Вступление в
войну СССР, начало военного сотрудничества между Совет-
ским государством, Англией и США увеличили надежды на-
родов Европы, в том числе английского народа, на скорый
разгром фашизма и восстановление мирной жизни.
Еще до начала Великой Отечественной войны некоторые
публицисты и историки Англии, в том числе весьма далекие
от симпатий к коммунистическим идеям Г. Батлер и Г. Ни-
кольсон, подчеркивали особую важность участия СССР в
борьбе против фашистской Германии и ее союзников1.
Большое принципиальное значение вступления Советского
государства в борьбу с нацизмом отметил в 1942 году из-
вестный военный обозреватель и историк Англии Б. Лиддел
Гарт. «Гитлеровское нападение на Россию, — писал он,—
полностью изменило лицо войны. Характер войны изменил-
ся как с идеологической, так и со стратегической точки зре-
ния». Нападение Гитлера на СССР, справедливо отмечал
исследователь англо-американских отношений X. Аллен,
«изменило весь характер войны... сделало сокрушительный
разгром оси совершенно определенным...»2.
1 См. Н. Batler, The Lost Peace, p. 205; H. N i с о 1 s о n, Why
Britain at war, p. 117.
2 B. Liddel Hart, This Expending War, p. 70; H. A 11 e n, Great
Britain and the United States, A history of Anglo-American relations
(1783—1952), L, 1954, p. 818.
123

Большое значение вступления СССР в войну, правда не
без ряда оговорок, был вынужден признать и У. Черчилль.
«Силы Советского правительства, моральный дух русского
народа, его бесчисленные резервы людской силы, огромные
просторы и суровость русской зимы были теми факторами,
которые окончательно разрушили гитлеровские армии»,—
заявлял лидер консерваторов в третьем томе воспоминаний
«Вторая мировая война». Однако здесь же он добавлял:
«Но ни один из них не проявился в 1941 году». Более того,
отмечал Черчилль, Англии пришлось взять на себя «очень
тяжелое бремя и расходы», поставляя Советскому Союзу,
притом в «очень больших размерах», вооружение, снаряже-
ние и другие материалы 3.
Все эти оговорки звучат не только фальшиво, но и ли-
цемерно. Черчилль, выступивший с ними в разгар «холод-
ной войны», конечно, прекрасно знал, что Советская стра-
на, вступив в июне 1941 года в войну, не только уменьшила
немецкое давление на Англию, не только спасла жизнь сот-
ням тысяч англичан, но и вообще изменила ход войны.
Вечером 22 июня 1941 г. устами премьер-министра, вы-
ступившего по радио, английское правительство, а затем и
правительство США заявили о полной поддержке борьбы
советского народа и оказании ему необходимой помощи.
12 июля 1941 г. по инициативе советской стороны было под-
писано англо-советское соглашение, оформившее союз двух
держав в войне против фашистской Германии и положив-
шее начало формированию антигитлеровской коалиции в
составе СССР, Великобритании и США.
Однако реакционные круги Англии смотрели на сотруд-
ничество с социалистическим государством как на вынуж-
денное и временное. И хотя большинство английских исто-
риков по понятным причинам стараются замолчать или во-
обще обойти этот вопрос, высказывания некоторых военных
и политических деятелей того времени не оставляют сомне-
ний в действительной позиции английских руководящих кру-
гов. И, конечно, не случайно, что в речи, которую Черчилль
готовил весь день 22 июня 1941 г., имелись такие слова:
«Его вторжение (нападение Гитлера на СССР.— Г. Р.)—не
белее чем прелюдия к попытке вторгнуться на Британские
острова... Поэтому опасность для России является нашей
опасностью и опасностью Соединенных Штатов»4.
3 W. Churchill, The Second World War, vol. III, L., 1950, p. 350.
4 Ibid., p. 341.
124

«Странный союз 1941 года» — так назвал главу своих
воспоминаний лорд Исмей, являвшийся в годы войны на-
чальником штаба при премьер-министре Англии. «Я должен
заметить, — откровенно писал он, — что перспектива быть
союзниками большевиков — нелепость... существовали так-
же большие сомнения относительно их военной ценности» 5.
Из скупых замечаний Черчилля, Исмея и других воен-
ных и политических деятелей Англии видно, что ее влия-
тельные круги, не веря в мощь Советского государства, все
же считали необходимым и крайне важным до конца ис-
пользовать его ресурсы и руками советских людей ослабить
военную и экономическую машину фашистской Германии.
«Когда рано утром 22 июня мы услышали, что Гитлер
объявил войну России, мы не считали, что русские долго
продержатся», — вспоминает заместитель начальника гене-
рального штаба Великобритании Д. Кеннеди. О настроени-
ях, господствовавших в военных кругах, сообщает и Исмей:
«Генерал Дилл 6 не был одинок, думая, что „немцы пройдут
сквозь них (русских. — Г. Р.) подобно острию ножа, про-
ходящему сквозь масло"». Точку зрения генерала Дилла, не-
навидевшего саму идею «какого-либо тесного союза» с
СССР, разделял и леволейбористский деятель, посол Анг-
лии в Москве С. Криппс. На вопрос премьер-министра, усто-
ят ли русские, он ответил отрицательно 7.
Но борьба СССР, сковавшая почти все силы гитлеров-
ской Германии, была крайне выгодна Англии. И ее правя-
щие круги, оказывая некоторую военную помощь, а глав-
ным образом обещая ее в будущем, пытались воздейство-
вать на Советское правительство. «Русские события,—
записал в своем дневнике генерал Кеннеди,— могут ослабить
бошей и помочь нам. Мы должны постараться удержать их
в борьбе». Вскоре он же следующим образом инструктиро-
вал руководителя британской военной миссии генерала
М. Макферлана, отправлявшегося в Москву: «Мы не долж-
ны думать, что это (борьба Советского Союза против фа-
шистской Германии.— Г. Р.) является чем-то большим, чем
побочный шанс. Но мы должны использовать даже такой
незначительный шанс. Ваша задача — сделать все возмож-
ное, чтобы удержать русских в войне и тем самым истощить
5 Lord I s m а у, The Memoirs of Lord Ismay, pp. 223—224.
6 Генерал Дилл в то время был начальником штаба сухопутных
сил Англии. J. Kennedy, The Business of War, p. 147; Lord Ismay,
op. cit., p. 225.
7 Cm. J. L e a s о r, War at the Top, p. 155.
125

бошей. Даже если мы ухитримся заставить их воевать в Си-
бири... это даст нам кое-что».
Примечательно, что одной из задач миссии Кеннеди оп-
ределил регулярную передачу в Англию не только инфор-
мации о событиях в Советском Союзе, но и сообщений раз-
ведочного характера8. Нечего и говорить, что такая цинич-
ная точка зрения на борьбу Советского государства никак
не вязалась с теми дружескими отношениями, которые дол-
жны были бы складываться между союзными державами.
«Очень многие в Англии, — писал в те дни С. Криппс,—
не хотят признавать, что это не новая война, в которой мы
должны помогать, если сможем, а та же самая война, и что
отныне Россия является единственным нашим фронтом и
должна считаться таковым... Поскольку мы должны пред-
принять какие-то действия, облегчающие ее положение, и
если она является нашим собственным фронтом, то мы дол-
жны, несмотря на весь риск, ослабить давление на него,
пока не слишком поздно и мы не потеряли большую часть
выгоды этого фронта...»9.
Мнение, что Советский Союз не выдержит ударов гит-
леровской военной машины, господствовало в ответствен-
ных кругах Лондона вплоть до конца 1941 года. И лишь на-
ступление советских войск под Москвой, нанесшее первый
со дня начала второй мировой войны серьезный удар по
вермахту, заставило английское правительство заняться пе-
реоценкой ценностей. Нельзя не отметить, что выражение
Черчилля «Великий союз», которое было выбрано для на-
звания третьего тома «Второй мировой войны», звучит и
фальшиво, и цинично, по существу прикрывая антисовет-
ские действия правящих кругов Англии в 1941 году.
Если большинство буржуазных исследователей Англии
стараются обойти неприятный для них вопрос об отношении
к Советскому государству в первые месяцы его войны про-
тив Германии, то отдельные авторы все же вынуждены
признавать корыстные мотивы, которыми руководствова-
лось правительство Черчилля. Например, У. Макнейл и
Ч. Уилмот, книги которых «Америка, Британия и Россия.
Их сотрудничество и конфликт 1941 —1946», «Борьба за
Европу» до сих пор считаются основополагающими работа-
ми по внешней политике и международным отношениям
Англии в период войны, без тени смущения отмечали, что
8 J. Kennedy, The Business of War, pp. 147, 148.
9 E. E s t о r i с к, Stafford Cripps: master statesmen, p. 254.
126

Лондон не только не верил в возможность длительного со-
противления Советского Союза, но и смотрел на него как
на силу, способную, хотя бы временно, отвлечь внимание
Гитлера от Англии.
«Официальные отношения с вновь приобретенным рус-
ским союзником определялись уверенностью, что сокруши-
тельное, если не общее, поражение Советов неизбежно. Вой-
на на Востоке, отвлекая основные силы германской армии и
авиации от Англии, означала серьезную передышку» — так
оценивал позицию официальных кругов Лондона Мак-
нейл 10. Сходную точку зрения отстаивал и Ч. Уилмот11.
Красноречивое молчание большинства буржуазных авто-
ров, вынужденные признания некоторых из них, откровен-
ные заявления, присутствующие в воспоминаниях видных
военных деятелей, не оставляют сомнений в том, что прави-
тельственные круги Англии и в новой обстановке продол-
жали недооценивать силы и возможности социалистическо-
го государства. Заключив союз, они смотрели на него как
на вынужденный и временный, необходимый лишь для того,
чтобы руками советских народов максимально ослабить фа-
шистскую Германию. Однако сам ход событий, угроза за-
падным державам в случае поражения СССР, а также пер-
вые успехи советских вооруженных сил толкали правящие
группировки западных держав к установлению военно-
политического сотрудничества с Советской страной.
1941 ГОД. АНГЛО-СОВЕТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Проблеме военной помощи Советскому Союзу англий-
ские исследователи уделяют довольно много внимания.
Один из широко распространенных тезисов гласит, что с
июля 1941 года Англия, а затем США оказали поставками
военных материалов серьезную помощь СССР, которая сы-
грала чуть ли не решающую роль в провале планов Гитлера
на Востоке. Более того, некоторые историки и публицисты
бездоказательно заявляют, что такая помощь оказывалась
даже в ущерб национальным интересам Англии. Так, на-
пример, заявляет один из авторов, поставки, которые пред-
назначались для Юго-Восточной Азии, «были переведены
России», что привело к падению Сингапура. «Английское
10 W. Мс N е i 11, America, Britain and Russia. Their Cooperation
and conflict 1941—1946, Oxford University Press, 1953, p. 52 (далее:
W. Mc. Nei 1 1, America, Britian and Russia...).
11 С h. W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 72.
127

правительство, — утверждает издатель дневников генерала
Холлиса Дж. Лисор, — так стремилось помочь России, что
лишило свои собственные армии оружия и материалов, ко-
торые они во многих случаях ждали в течение двух лет, а
то и более» 12.
Надо сказать, что Черчилль приложил много стараний,
чтобы как-то подкрепить этот весьма сомнительный тезис.
«Все, что было послано России, — уверял он, — было отнято
от жизненных потребностей Англии...» Несмотря на требо-
вания военных об усилении английской армии в Египте, пи-
шет биограф Черчилля Л. Брод, премьер «считал необхо-
димым предоставить всю возможную помощь Красной
Армии, даже если это означало лишение поставок Окинле-
ка» 13. Однако ни Черчилль, ни Лисор, ни Брод, как, впро-
чем, и другие ее сторонники, не могут привести каких-либо
данных, подтверждающих достоверность отстаиваемого ими
положения.
Какова же в действительности роль английских военных
поставок Советскому Союзу в июле — сентябре 1941 года,
когда в них ощущалась особая необходимость?
Как убедительно показали советские историки, вплоть
до самого конца года поставки из Англии и США были
крайне незначительны и не могли оказать какого-либо
влияния на ход военных действий на советско-германском
фронте. Лишь в середине августа было подписано англо-
советское соглашение о товарообороте, предусматривавшее
заметное увеличение поставок из Англии и предоставление
СССР кредита в размере 10 млн. ф. ст. Тогда же был от-
правлен первый караван судов с вооружением для Совет-
ской Армии14. Что касается США, то до конца 1941 года их
военная помощь Советскому Союзу исчислялась более чем
скромной цифрой (545 тыс. долл.). К началу августа в
СССР прибыло, например, только 5 американских бомбар-
дировщиков и 147 истребителей вместо запрошенных шести
тысяч15. Только после подписания 1 октября 1941 г. прото-
12 См. D. С ri s p, Why we lost Singapore, L., 1944, p. 26; J. Lea-
s о r, War at the Top, pp. 157—158.
13 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. Ill, p. 402; L.Bro-
a d , The War that Churchill waged, L., 1960, p. 108.
14 См. «Внешняя политика Советского Союза в период Отечествен-
ной войны», т. I, M., 1946, стр. 131—132; И. Н. У н д а с ы н о в, Рузвельт
и второй фронт, стр. 38.
15 См. В. Л. Исраэлян, Антигитлеровская коалиция. 1941—
1945 гг., М., 1964, стр. 54; Л. В. П о з д е е в а, Англо-американские отно-
шения в годы второй мировой войны 1939—1941 гг., стр 304.
128

кола об англо-американских поставках СССР поток грузов
несколько увеличился.
Вопреки утверждениям Черчилля, что он якобы «делал
все возможное для того, чтобы оказать помощь» Советско-
му Союзу, один из документов — инструкция министру во-
енного производства Бивербруку, составленная самим пре-
мьер-министром, отчетливо показывает подлинную позицию
правящих кругов Англии. В документе, который Бивербрук
получил перед отъездом на конференцию трех держав в
Москву, где был подписан протокол о военных поставках,
говорилось: «Ваша функция заключается не только в том,
чтобы содействовать составлению планов оказания помощи
России, но и добиться того, чтобы мы сами не были при
этом обескровлены. И если на вас окажет воздействие ат-
мосфера России, то я здесь останусь в этом вопросе совер-
шенно непреклонным» 16.
Рассматривая вопрос об англо-американских поставках
в 1941 году, как он излагается в буржуазной историографии
Англии, нельзя не подчеркнуть еще раз, что западные дер-
жавы оказывали военную помощь Советскому Союзу, ис-
ходя прежде всего из собственных интересов и расчетов.
Это лишний раз подтверждают записи Д. Кеннеди. 9 октяб-
ря 1941 г. на вопрос Черчилля, что он думает о посылке в
Россию танков, самолетов и другого вооружения, генерал
ответил: это «была бы хорошая политика, ибо, удерживая
Россию в войне, мы получим большие дивиденды, чем если
бы посылали снаряжение куда-либо...» 17.
Следует отметить, что сами английские публицисты и
историки, особенно в период войны и первые послевоенные
годы, когда политика «холодной войны» еще не довлела
над наукой, неоднократно подчеркивали, что англо-амери-
канская помощь Советскому Союзу в 1941 и даже в 1942 го-
ду была крайне незначительной и не могла сколько-нибудь
серьезно повлиять на положение дел на советско-герман-
ском фронте 18.
16 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. III, p. 403.
17 J. Kennedy, The Business of War, p. 167.
18 «...Практически вся битва за Москву велась русскими материала-
ми». «Достижения Красной Армии... с минимальной помощью Запада...
продемонстрировали огромную внутреннюю силу Советской России».
«Это был год, когда Советский Союз, еще не получая существенной
помощи от своих союзников, вел борьбу за существование и выиграл ее».
Ph. Jordan, Russian Glory, L., 1942, p. 68; P. Metthews, European
balance, L., 1945, p. 116; A. Werth, The Year of Stalingrad, L„ 1946,
p. V.
129

Если одна группа буржуазных авторов всячески подчер-
кивает и преувеличивает значение английской помощи Со-
ветскому государству, то другая вообще подвергает сомне-
нию необходимость англо-советского союза. Такие веяния
явно антисоветского характера проникли даже на страницы
официальных работ о второй мировой войне.
Так, Л. Вудвард в книге «Внешняя политика Англии во
время второй мировой войны» хотя и не выступает прямо
против помощи Советскому государству в 1941 году, но ход
его изложения дает основание считать, что ее он не одобря-
ет. Война СССР против сил фашизма, по его мнению, была
«лишь эпизодом» в длительной борьбе русского коммунизма
против «ведущих держав» Запада. «Факт нападения не из-
менил их (советских людей.—Г. Р.) враждебного отноше-
ния к Великобритании и Соединенным Штатам как к веду-
щим государствам капиталистического мира... Они не сра-
жались за «свободу» западной цивилизации, они не меньше
были заинтересованы в защите себя от своих «союзников»,
чем в выигрыше войны против Германии»,— без малейшей
тени смущения пишет Вудвард 19. Следует иметь в виду, что
это заявление содержится в книге, вошедшей в официаль-
ную английскую «Историю второй мировой войны», и поэто-
му не может расцениваться как мнение только частно-
го лица.
Не менее откровенно высказывается и другой известный
буржуазный историк — Дж. Фуллер: «...Черчилль не дол-
жен был импульсивно бросать свою страну в объятья Совет-
ского Союза...», так как, по мнению автора, «не было ни по-
литических, ни моральных» выгод поддерживать социали-
стическую державу против Гитлера, так как в случае победы
«баланс сил в Европе» полностью изменился бы в пользу
коммунизма. Вот если бы Черчилль выдвинул предвари-
тельные жесткие условия, скорбит Фуллер, ставившие
СССР в зависимое положение, тогда другое дело20.
Подобные утверждения говорят о том, что на Западе, и
в частности в Англии, определенная часть буржуазных
историков под воздействием антикоммунистической пропа-
ганды и веяний «холодной войны» склонна рассматривать
события 1941 —1945 годов в полном отрыве от реальной
действительности тех лет. Они готовы подвергнуть ревизии
все, что не укладывается в их схемы и догмы.
19 L. Woodward. British Foreign Policy in the Second World War
«History of the Second World War», L., 1962, p. 751.
20 J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, pp. 266—267.
130

Искажая, а нередко и фальсифицируя политику Совет-
ского государства, искренне стремившегося к установлению
дружественных отношений с Англией и США, английские
историки внесли немалую лепту в создание версии о «скрыт-
ности и подозрительности Кремля». Эта версия нужна реак-
ционным кругам Запада не только для того, чтобы косвен-
ным образом оправдать свою политику отказа от дружест-
венных отношений с СССР, но и для того, чтобы
дискредитировать внешнеполитическую деятельность Совет-
ского государства в годы войны, бросить тень на освободи-
тельную миссию, которую оно выполняло в Центральной и
Юго-Восточной Европе в 1944—1945 годах.
Версия о «скрытности и подозрительности Кремля» проч-
но вошла в плоть и кровь английской буржуазной историо-
графии. Особые старания для ее обоснования прилагает
Л. Брод. Английское правительство, пишет он, с самого на-
чала «искренне стремилось» к установлению с Москвой «не-
принужденных и братских отношений», подобно тем, кото-
рые уже существовали с правительством Ф. Рузвельта.
Однако из-за «холодности и замкнутости Кремля» сделать
что-либо оказалось невозможным. Многочисленные заявле-
ния о том, что Советское правительство, не доверяя своим
западным союзникам, отказывало в передаче им необходи-
мой информации и держало в полном неведении относитель-
но своих военных планов и мероприятий, можно найти
у У. Макнейла, Ч. Уилмота, М. Фута, биографа фельдмар-
шала Аланбрука, и др.21
Между тем, как показывают факты, для возникновения
и существования этой версии нет никаких оснований. Если
говорить о натянутости в англо-советских отношениях в пер-
вые два года войны, то она целиком объясняется позицией
Англии и США, не оказавших сколько-нибудь серьезной
помощи Советскому Союзу в самые трудные месяцы боев
на советско-германском фронте. Известное обязательство
западных держав об открытии второго фронта в Европе в
1942 году было ими нарушено и заменено малоценной в
стратегическом отношении высадкой американских и анг-
лийских войск во Французской Северной Африке. Кроме
того, именно Советское правительство во время пребывания
21 См. L. Broad, The War that Churchill waged, p. 105;
Mc Neil], America, Britain and Russia.., pp. 118, 223; С h. W i 1 m о t,
The Struggle for Europe, p. 149; M. Foot, British Foreign Policy since
1898, p. 150; A. Bryant, Triumph in the West 1943—1946, L., 1959,
p. 149.
131

Черчилля в августе 1942 года в Москве выступило с ини-
циативой по вопросу обмена информацией о военных изо-
бретениях, в результате чего через месяц было заключено
специальное соглашение22. Тогда же И. В. Сталин довери-
тельно сообщил английскому премьеру, что Верховное
командование Советской Армии подготавливает мощное
контрнаступление на советско-германском фронте23.
Если говорить об отношении Англии и США к СССР, то
можно привести немало примеров, когда западные державы
«запаздывали» не только с передачей текущей военной
информации, но и важнейших стратегических решений, при-
нимаемых к тому же сепаратным путем24.
ПРОБЛЕМА ВТОРОГО ФРОНТА
После того как Советский Союз стал союзником Велико-
британии в борьбе с гитлеровской Германией, появилась
возможность координации военных усилий двух держав
с целью скорейшего достижения победы над врагом. Для
Германии такое сотрудничество уже вскоре могло обернуть-
ся тяжелой, бесперспективной войной на два фронта. Бро-
сив в июне 1941 года почти всю свою армию на Восток,
Гитлер полностью оголил Западную Европу. Во Франции,
Бельгии и Голландии в этот период находилось всего 38 не-
мецких дивизий 25. Если бы правительство Черчилля руко-
водствовалось желанием оказать быструю и действенную
помощь своему союзнику, оно должно было бы немедленно
поставить вопрос о создании сухопутного фронта в Европе.
Советское правительство так и понимало союзнический
долг. Сначала через посла в Великобритании И. М. Майско-
го, а затем в послании Черчиллю от 18 июля 1941 г. оно по-
ставило вопрос о необходимости открытия военных дейст-
вий в Западной Европе. «Фронт на севере Франции,— писал
глава Советского правительства,— не только мог бы оття-
нуть силы Гитлера с Востока, но и сделал бы невозможным
вторжение Гитлера в Англию. Создание такого фронта
22 См. В. Л. И с р а э л я н, Антигитлеровская коалиция 1941—1945 гг.,
стр. 80—82, 164, 168—173.
23 См. W. Churchill, The Second World War, vol. IV., L., 1951,
p. 447.
24 См. В. Л. Исраэлян, Антигитлеровская коалиция 1941 —
1945 гг., стр. 160, 207—208, 533—536.
25 См. Б. Мюллер-Гиллебрандт, Сухопутная армия Германии
1933—1945 гг., т. II, М., 1958, стр. 152.
132

было бы популярным как в армии Великобритании, так и
среди всего населения Южной Англии. Я представляю труд-
ность создания такого фронта, но мне кажется, что, несмот-
ря на трудности, его следовало бы создать не только ради
нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии.
Легче всего создать такой фронт именно теперь, когда силы
Гитлера отвлечены на Восток и когда Гитлер еще не успел
закрепить за собой занятые на Востоке позиции»26.
Как известно, английское правительство отрицательно
отнеслось к предложениям СССР. Как показали советские
историки, политика Черчилля, направленная на противодей-
ствие открытию второго фронта, определялась прежде все-
го политическими мотивами. Желание подготовить разгром
гитлеровской машины чужими руками играло при этом от-
нюдь не второстепенную роль27.
Естественно, об этих соображениях английские руководи-
тели предпочитали не говорить открыто. Для того чтобы от-
срочить открытие второго фронта, ими был выдвинут целый
ряд аргументов. Причем пальма первенства, безусловно,
принадлежит У. Черчиллю. Именно он в личных документах
военных лет, а затем и в мемуарах «Вторая мировая война»
выдвинул концепцию, суть которой сводится к следующему:
1) в 1941 году «крупная операция» во Франции или в дру-
гом месте Европы оказалась невозможной потому, что по-
бережье было «укреплено до предела», 2) вермахт распола-
гал на западе большим количеством дивизий, чем англича-
не, и, кроме того, 3) нехватало тоннажа для перевозки
войск. В 1942 году операция на континенте все еще остава-
лась весьма «рискованным делом» из-за недостатка ресур-
сов, и особенно десантных судов. Поэтому «лучшая помощь»
Советскому Союзу могла заключаться лишь в высадке аме-
риканских и английских войск в Северной Африке и очище-
нии от сил оси всего североафриканского побережья.
В 1943 году обстановка все еще не благоприятствовала про-
ведению операции во Франции; Англия и США были обя-
26 «Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президента-
ми США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой
Отечественной войны 1941—1945 гг.», т. I, М., 1957, стр. 11 (далее: «Пе-
реписка...»).
27 «История Великой Отечественной войны Советского Союза
1941 — 1945», т. 2, М., 1961, стр. 622—623; В. М. Кулиш, Раскрытая
тайна. Предыстория второго фронта в Европе, М., 1965, стр. 62—63;
И. Н. Ундасынов, Рузвельт, Черчилль и второй фронт, стр. 14—15;
Л. В. П о з д е е в а, Англо-американские отношения в годы второй миро-
вой войны 1939—1941 гг., стр. 276.
133

заны использовать «новые возможности» в Средиземно-
морье (Сицилия — Италия — «балканский вариант»).
Основные доводы, на которых впоследствии стали стро-
иться все аргументы относительно невозможности открытия
второго фронта в Европе, содержались уже в первом по-
слании Черчилля к Сталину, отправленном из Лондона еще
до получения советских предложений. «Мы сделаем все,
чтобы помочь вам, насколько позволяет время, географи-
ческие условия и наши растущие ресурсы»,— заявлял в нем
руководитель английского правительства, приводя ряд ого-
ворок. А в начале сентября английское правительство окон-
чательно отказалось от подготовки операции на Западе,
о чем Черчилль 4 сентября 1941 г. сообщил в Москву.
В третьем томе воспоминаний Черчилль всячески варьи-
рует один и тот же аргумент: у Англии не было необходи-
мых сил и средств. Считая, видимо, что лучшая оборона —
это наступление, он выдвигает упреки и обвинения в адрес
Советского Союза, который настойчиво требовал «высадки
англичан в Европе с целью создания второго фронта, не счи-
таясь с риском и возможной ценой этого предприятия». Что-
бы «доказать» абсурдность требований Советского прави-
тельства, лидер консерваторов прибегает к такому убеди-
тельному, по его мнению, приему. «Русские никогда не
понимали,—восклицает Черчилль,— даже в самой малой
степени, суть десантных операций, необходимых для высад-
ки и обеспечения большой армии на хорошо укрепленное
вражеское побережье... Даже американцы в тот период в
значительной мере не сознавали этих трудностей». Еще и
еще раз использует он свой главный козырь — ссылку на
«почти полное» отсутствие у Англии специальных десант-
ных судов. Эти суда, уверяет Черчилль, «не могли быть го-
товы, даже в меньшем, чем нужно, количестве, до лета
1943 года, а их мощь, как это ныне общепризнанно, не мог-
ла быть развернута в необходимом масштабе до
1944 года»28.
Аргументы Черчилля были широко использованы как
мемуаристами, так и буржуазными историками. Для того
чтобы начать действовать, писал в 1953 году Ч. Уилмот,
английские руководители считали необходимым дождаться
существенного ослабления немецких сил во Франции, их
основное внимание было уделено Средиземноморью. Откры-
тие второго фронта «в течение двух лет было просто невоз-
28 W. Churchill, The Second World War, vol. III, p. 339.
134

можно по техническим причинам: сухопутные силы, без ко-
торых это нельзя было сделать, не существовали»,— не
утруждая себя доказательствами, заявляет лейборист
М. Фут. «Морской транспорт,— замечает А. Брайант, рас-
сматривая стратегические взгляды Аланбрука, назначенно-
го в ноябре 1941 года начальником генерального штаба
Англии,— был ведущим фактором английской стратегии и
все зависело от него». Единственную возможность действий
он видел в воздушных атаках территории Германии29.
Один из «аргументов» Дж. Лисора явно заимствован
у Черчилля. «Русская точка зрения была очень проста. Как
преимущественно сухопутная нация, они почти не имели
опыта подготовки и проведения больших десантных опера-
ций против хорошо укрепленного побережья»,— восклицает
он. Следовательно, подводит свой итог Лисор, русские не
могли даже приблизительно представить себе все трудно-
сти такой операции. «Требование о втором фронте выпол-
нить было невозможно,— утверждает и биограф Черчилля
Л. Брод,— но русские продолжали на нем настаивать. Их
агенты (?!) в Англии поддерживали его. На дорогах, тро-
туарах и стенах появились лозунги: «Второй фронт немед-
ленно». Сентиментальные англичане, возбужденные твердо-
стью духа русских и их потерями, присоединялись к кличу.
Уинстон (Черчилль. — Р. Г.) разделял их чувства, но чувст-
ва не могли преодолеть трудностей, вызванных геогра-
фией» 30.
Апологет Черчилля и его политики явно хватил через
край. Он не только грубо искажает причины, по которым
английское правительство выступило против открытия вто-
рого фронта, но и клевещет на Советский Союз, да и на анг-
лийский народ. Широкое общественное движение за откры-
тие второго фронта, развернувшееся в Англии в конце
1941—начале 1942 годов, он пытается объяснить деятель-
ностью мифических «русских агентов».
Даже на страницах официальных изданий, авторы кото-
рых, как правило, стремятся к бесстрастному, объективист-
скому изложению фактов и событий, нередко можно встре-
тить похожие заявления. Так, например, Л. Вудвард не
считает нужным скрывать свое резко отрицательное отно-
29 См. С h. Wilmot, The Struggle for Europe, p. 128; M. Foot,
British Foreign Policy since 1898, p. 147; А. В r у a n t, The Turn of the
Tide, pp. 223—259.
30 J. Leasor, War at the Top, p. 172; L. Broad, The War that
Churchill waged, p. 107.
135

шение к советским предложениям об участии крупной груп-
пировки английских войск (25—30 дивизий) в операциях на
советско-германском фронте. Это предложение, выдвинутое
в сентябре 1941 года, после того как Черчилль категориче-
ски отказался от подготовки операции в Северной Фран-
ции, он, не утруждая себя какими-либо доводами, называет
«фантастическим». Ссылаясь на ответ английского премье-
ра И. В. Сталину, Вудвард утверждает, что осенью 1941 го-
да у Англии «не было ни людей, ни необходимых кораблей
для их переброски»31.
И только в виде исключения отдельные авторы как бы
приоткрывают завесу над мотивами, которыми руководст-
вовалось английское правительство. Проговаривается и
Черчилль. Так, из письма британского премьера министру
иностранных дел А. Идену от 8 января 1942 г., выдержка
из которого опубликована в третьем томе «Второй мировой
войны», видно, что правительство Англии было весьма оза-
бочено вопросом о послевоенном соотношении сил и пози-
циях, на которых «окажутся в конце войны армии победи-
телей». Черчилль откровенно выражал надежду, что Вели-
кобритания и США в результате войны не только «не будут
истощены», но и составят блок, «самый мощный по эконо-
мике и вооружению», а Советский Союз будет нуждаться в
их помощи32.
Не менее интересно и заявление Черчилля, сделанное
им в палате общин через две недели по возвращении с Ва-
шингтонской конференции. «Если бы мы,— сказал тогда
английский премьер, — подчинились требованиям, столь
громко раздававшимся 3—4 месяца назад, и открыли вто-
рой фронт в Европе, наши позиции оказались бы резко по-
дорванными... Я не могу себе представить, что было бы
с нами»33.
Даже скупые высказывания, проникшие в печать, гово-
рят вполне определенно, что отнюдь не «трудностями гео-
графии» или недостатком ресурсов, а политическими сооб-
ражениями, рассчитанными на сохранение максимума сил
и средств для конца войны, объяснялась позиция английско-
го правительства, отказавшегося открыть в Европе военные
действия против Германии.
31 См. L. W о о d w a r d, British Foreign Policy in the Second World
War, p. 155.
32 Cm. W. С h u r с h i 1 1, The Second World War. vol. III, p. 616.
33 «Parliamentary Debates, House of Commons», vol. 374, Jan. 27,
1942, col. 599,
136

Откровенную характеристику действиям правящих кру-
гов Англии, их позиции по вопросам «большой стратегии»
дает С. Хор в мемуарах, опубликованных сразу по оконча-
нии войны. Английское правительство, заявлял он, считало
необходимым сохранить свежие войска «к моменту победы»
и не только для того, чтобы предотвратить «анархию и ха-
ос», но и «обеспечить позиции Англии в Западной Европе»34.
Гораздо более осторожно, подчеркивая «насущную не-
обходимость» сосредоточения войск на Ближнем Востоке,
пишет о причинах отклонения советского предложения
У. Макнейл. «Для Англии... — замечает он в связи с пред-
ложениями Советского правительства от 18 июля 1941 г.,—
вторжение во Францию казалось очень опасным. Интересы
Великобритании требовали вместо этого осмотрительной
экономии внутренних ресурсов и, по возможности, быстрого
сосредоточения сил на Среднем Востоке, насколько это поз-
воляли транспорт и снабжение. Ожидая поражения России
или отступления в Сибирь, британские военные власти ста-
рались подготовиться к отражению германского наступле-
ния на Средний Восток с кавказского направления»35. Но
если это разъяснение и говорит о чем-либо, то лишь о том,
насколько циничным было отношение Уайтхолла к советско-
му союзнику. Оно еще раз показывает, что правительство
Черчилля, несмотря на все официальные заявления, было
обеспокоено не тем, как оказать помощь Советскому Сою-
зу, а тем, как защитить свои «имперские интересы».
По целому ряду причин вопросу о втором фронте в Ев-
ропе в 1941 году английская историография уделяет значи-
тельно меньше внимания, чем этой же проблеме в 1942—
1943 годах. Одна из них заключается в том, что в тот пери-
од еще окончательно не сложилась сама антигитлеровская
коалиция. Кроме того, некоторые буржуазные исследовате-
ли, по-видимому, считают, что от этого вопроса можно лег-
ко отмахнуться: стоит лишь представить предложения
Советского правительства как «невыполнимые» и «абсурд-
ные». Нельзя забывать и еще об одном немаловажном фак-
торе: объективный, научный подход к вопросу, анализ до-
кументов и фактов не оставил бы и следа от концепции
Черчилля и всех тех, кто ее поддерживает. Подтверждение
тому — выводы советских историков, которые наглядно по-
казали, что для нигилистического подхода к вопросу о воз-
34 S. Hoare, Ambassador of Special Mission, L., 1946, pp. 189—194.
35 W. Mc N e i 11, America, Britain and Russia.., p. 53.
137

можности открытия второго фронта в 1941 году, характер-
ного для буржуазной историографии Англии в целом, нет
никаких оснований.
Интересные данные и выводы содержатся, например, в
книге В. М. Кулиш «Раскрытая тайна». «Из всего сказан-
ного явствует,— подводит итог своего анализа М. В. Ку-
лиш,— что осенью 1941 года на Британских островах нахо-
дились 40 полностью боеспособных дивизий 36 (в том числе
5 бронетанковых), 4 бронетанковые бригады, 7 пехотных
бригад и 20 отдельных батальонов, а также авиация, спо-
собная поддержать действия этой армии, и флот, тоннаж
которого позволял доставить ее на театр военных действий и
обеспечить необходимое снабжение... К тому же английская
армия была расположена на сравнительно небольшой пло-
щади, а порты Британских островов обладали высокой про-
пускной способностью, что позволило командованию орга-
низовать и нанести сосредоточенный удар по любому участ-
ку побережья от Ютландии до Бискайского залива». Что
касается немецко-фашистских сил, то, как показывает ав-
тор, в Западной Европе их было явно недостаточно не толь-
ко для того, чтобы создать «смертельную угрозу» англий-
скому вторжению, на которую столько раз ссылался
Черчилль и его последователи, но и затруднить его про-
ведение 37.
Но, может быть, английское правительство, отказавшись
от создания фронта во Франции в 1941 году, организовало
мощное «воздушное наступление» против фашистского рей-
ха? Обратимся к работе официальных английских истори-
ков Д. Ричардса и X. Сондерса «Военно-воздушные силы
Великобритании во второй мировой войне 1939—1945 гг.».
«Результаты... — пишут они, рассматривая операции анг-
лийской авиации против Германии в 1941 году,— оказались
менее значительными, чем мы ожидали. Однако действия
нашей авиации вынудили противника привлечь большое
количество людей в систему противовоздушной обороны
Германии, непрерывно формировать новые батареи зенит-
ной артиллерии, количественно и качественно усилить ноч-
ную истребительную авиацию». «Именно это, а не нанесение
немцам какого-либо ущерба,— подводят они свой итог,—
явилось основным достижением нашего воздушного наступ-
36 То есть больше, чем было высажено США и Англией в июне
1944 года при открытии второго фронта в Северной Франции.
37 В. М. Кулиш, Раскрытая тайна, стр. 80—84.
138

ления»38. Примечательно, что в ноябре 1941 года, когда
сражение под Москвой достигло кульминации, действия
английской авиации против Германии из-за «больших по-
терь» были приостановлены и возобновились только в мар-
те 1942 года.
Таким образом, признания Д. Ричардса и X. Сондерса
сводят на нет усилия тех представителей английской исто-
риографии, которые пытаются уверить, будто «воздушное
наступление» против Германии не только было эффектив-
ным, но и полностью компенсировало отсутствие второго
фронта в Европе.
38 Д. Ричардc, X. С о н д е р с, Военно-воздушные силы Велико-
британии во второй мировой войне 1939—1945 гг., стр. 243—244.

Глава III
ПОЧЕМУ НЕ БЫЛО ВТОРОГО ФРОНТА?
„БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЯ"
Как возникла и развивалась «большая стратегия» анг-
лийского империализма? Единственная работа, которая
дает возможность проследить ее эволюцию,— шеститомник
«Большая стратегия», входящий как составная часть в офи-
циальное издание — «История второй мировой войны». Его
редактором и одним из авторов является профессор Кемб-
риджского университета Дж. Батлер.
Как показывает Батлер, основы англо-французского
плана на случай войны с Германией были согласованы еще
в апреле 1939 года. Работа Батлера интересна главным
образом тем, что в ней приводятся документы, во многом
определявшие формирование «большой стратегии». Особый
интерес представляет доклад начальников штабов армии,
флота и авиации «О стратегии Великобритании при опреде-
ленных условиях», который был обсужден и одобрен воен-
ным кабинетом Черчилля 27 мая 1940 г., когда поражение
Франции стало очевидным.
Как справедливо отмечает автор, основной расчет анг-
лийские военные руководители по-прежнему делали на
«экономическое давление», то есть экономическую войну
против Германии. Действия авиации и организация движе-
ния Сопротивления в оккупированных странах должны бы-
ли играть лишь вспомогательную роль1.
Дж. Батлер обращает внимание на один любопытный
момент. «В перечне факторов, которые должны были спо-
собствовать поражению Германии,— замечает он,— имеется
одно поразительное упущение: легко заметить, что среди
них не упомянуты наступательные действия реорганизован-
ной английской армии»2.
Казалось бы, следует сделать определенные выводы,
дать оценку стратегическим планам ведения войны, в кото-
рые майский доклад внес немалый вклад. Однако при даль-
нейшем изложении вопроса редактор и автор «Большой
1 Дж. Батлер, Большая стратегия. Сентябрь 1939 —июнь 1941,
стр. 32—33, 208—211.
2 Там же, стр. 212.
140

стратегии» от каких-либо комментариев воздерживается.
Между тем материал, который приводит Батлер, говорит
о том, что уже в 1939—1940 годах основное направление
английской «большой стратегии», названной Лиддел Гар-
том «стратегией непрямых действий», определилось: оно
заключалось в ведении затяжной, длительной войны с Гер-
манией, войны без крупных сухопутных операций, в кото-
рой решающую' роль будет играть «экономическое давле-
ние», а вспомогательную — действия авиации и военно-мор-
ского флота.
Вступление в войну Советского Союза, а затем в декаб-
ре 1941 года и Соединенных Штатов не привело к сущест-
венным изменениям в военных планах английского импе-
риализма. Анализ воспоминаний политических и военных
деятелей Англии, исторических исследований, а также пуб-
лицистических и научно-популярных работ лишь подтверж-
дает этот факт.
Хотя прямых заявлений о подлинных целях правящих
кругов Англии нельзя найти ни в воспоминаниях политиче-
ских и военных деятелей того времени, ни в работах буржу-
азных авторов, тем не менее имеется ряд косвенных свиде-
тельств и признаний, показывающих с достаточной опреде-
ленностью, что основная задача английской «большой
стратегии» сводилась к ведению войны «на истощение»,
причем не только гитлеровской Германии, но и Советского
Союза.
Во второй половине 1941 года в военных штабах Лондо-
на была разработана стратегия «периферийных действий»
в районах, где сосредоточивались главные «заморские инте-
ресы» Великобритании. Аланбрук, назначенный в ноябре
начальником имперского генерального штаба, а вскоре и
председателем комитета начальников штабов армии, авиа-
ции и флота, уже через три дня после своего назначения
имел «ясное представление» о том, какой должна быть стра-
тегия Англии. «Для меня было ясно,— писал он,— что мы
должны очистить Северную Африку и открыть Средиземно-
морье и, пока мы не сделаем этого, у нас не будет достаточ-
ного количества кораблей для проведения крупных опера-
ций»3. Однако некоторые авторы пытаются выдать его за
сторонника операций в Западной Европе4.
Взгляды Аланбрука разделялись большинством полити-
3 Цит. по А. В r у a n t, The Turn of the Tide, p. 222.
4 Cm. R. Thompson, The Price of Victory, L., 1960, p. 19.
141

ческих и военных руководителей Великобритании и, несо-
мненно, были связаны с точкой зрения Черчилля, хотя анг-
лийские историки усиленно подчеркивают, что премьер-ми-
нистр благодаря своему темпераменту и сентиментальности
был готов, чуть ли не очертя голову, открыть второй фронт
и военным стоило немало трудов его сдерживать. Об этом,
б частности, пишет А. Брайант. Однако он же вынужден за-
свидетельствовать полное совпадение взглядов Аланбрука
и Черчилля в оценке значения Северной Африки: «Брук не
был одинок в признании значения североафриканского
театра. Это был район главных военных усилий страны со
времени отражения попытки вражеского вторжения в
1940 году. Премьер-министр питал в отношении него боль-
шие надежды». О том, что Черчилль, придавая особое зна-
чение Средиземноморью, руководствовался политическими
соображениями, прямо говорит Л. Холлис5.
Подтверждает эти высказывания и сам Черчилль. Он
подчеркивает, что осенью 1941 года главным вопросом для
Англии являлся выигрыш сражения за Египет и последую-
щее наступление в Ливии. «Если бы мы заняли Триполи и
Франция не выступила, наши позиции на Мальте позволили
бы перебраться в Сицилию и, таким образом, открыть един-
ственно возможный второй фронт в Европе...»6.
Дневники Аланбрука и воспоминания Черчилля показы-
вают, что к концу 1941 года оформилось одно из важных
положений английской стратегии — превратить Северную
Африку, а затем и все Средиземноморье в главный район
военных операций Англии и США. Английское правитель-
ство считало, что со стороны Вашингтона возражений не
последует7.
ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА ИЛИ СЕВЕРНАЯ АФРИКА?
Вашингтонская конференция, проходившая с 22 декабря
1941 г. по 14 января 1942 г., оправдала надежды премьер-
министра. В своих воспоминаниях Черчилль приложил не-
мало усилий, чтобы представить английскую делегацию на
конференции и себя лично как сторонников активных дей-
ствий, и в частности высадки крупных англо-американских
сил в Западной Европе. Однако страницы третьего тома
5 См. А. В r у a n t, The Turn of the Tide, pp 204, 223; J. L e a s о r,
War at the Top, p. 151.
6 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. III, p. 479.
7 Ibid, p. 561.
142

«Второй мировой войны», где речь идет о подготовке и ра-
боте конференции, явно не удаются автору. Не помогает и
излюбленный прием. Черчилль, цитируя специально подо-
бранные документы, в том числе личные, зачастую не только
не подтверждает свои заявления и выводы, но сам и опро-
вергает их.
Так, например, обстоит дело с важным меморандумом,
подготовленным английским премьером накануне конферен-
ции. Из трех документов, входящих в него, видно, что
1) Черчилль, прекрасно понимая значение советско-герман-
ского фронта, его влияние на весь ход войны и считая побе-
ду Советской Армии под Москвой фактором «первостепен-
ной важности», выступил против оказания действенной по-
мощи Советскому Союзу; 2) главной задачей западной
стратегии на 1942 год он считал «захват и установление
контроля... над всеми французскими владениями в Север-
ной и Западной Африке, а также установление английского
контроля над всем североафриканским побережьем от Ту-
ниса до Египта»; 3) высадка союзных войск в Европе, по
его мнению, могла состояться в 1943 году; 4) английское
правительство по-прежнему продолжало надеяться на
«внутренний крах» Германии в результате «экономических
лишений» и «воздушного наступления» Англии и США;
5) целый ряд оговорок, выдвинутых Черчиллем в отношении
высадки в Европе, по сути дела, говорил о том, что англий-
ский премьер не хотел ее осуществления не только в 1942,
но и в 1943 году8.
И не случайно, рассматривая этот английский план, мно-
гочисленные оговорки Черчилля, академик И. М. Майский
совершенно справедливо выразил сомнения в искренности
автора. «Невольно возникает мысль: странный способ дока-
зывать свою «невиновность»! — писал он в отрывке из своих
воспоминаний военных лет «Борьба за второй фронт».—
Ибо мыслимо ли было вообще одновременное совпадение
всех указанных условий даже к лету 1943 года? По сущест-
ву, Черчилль отвергал второй фронт в Северной Франции и
только вуалировал свой замысел нагромождением много-
численных предварительных условий»9.
Одобрив основные положения английского плана, пра-
вительство США поддержало политические цели «большой
8 См. W. Churchill, The Second World War, vol. III, pp. 574—
578, 582—585; W. M e d 1 i с о t t, The Economic Blockade, vol II, p. 383.
9 «Новый мир», 1965 г., № 7, стр. 186.
143

стратегии». Биограф Черчилля Л. Брод не без оснований
отмечает, что на Вашингтонской конференции не было вы-
двинуто никаких важных предложений на 1942 год, кроме
агглийского плана высадки в Северной Африке. «Лично
Рузвельт,— пишет У, Макнейл,— был прельщен североаф-
риканской схемой...» 10.
Прежде всего президент хотел показать народам Аме-
рики, Англии и Советского Союза, а также населению окку-
пированных стран, что Соединенные Штаты уже ведут войну
с Германией. А для этого, как было заявлено им на од-
ном из заседаний конференции, американские войска долж-
ны принять участие «в активных боевых действиях где-либо
по ту сторону Атлантического океана»11. Кроме того, нель-
зя забывать и о том, что правящие круги США отнюдь не
торопились с оказанием действенной помощи Советскому
Союзу.
В начале 1942 года военные руководители США во гла-
ве с начальником штаба армии Дж. Маршаллом и началь-
ником оперативного управления Д. Эйзенхауэром, при под-
держке военного министра Г. Стимпсона, разработали план
подготовки вторжения в Западную Европу в 1943 году и
ограниченной высадки сил в размере 6 дивизий в 1942 году,
если положение на советско-германском фронте станет от-
чаянным или если положение Германии станет критическим
(план «Слэджхэммер»)12.
Подготовленный проект был одобрен президентом. Боль-
шинство английских авторов считают, что принятый план
являлся ревизией Вашингтонских решений и был направлен
на открытие второго фронта в 1942 году. «Решение прези-
дента означало,— пишет А. Брайант,— отклонение Амери-
кой английского утверждения о том, что фронтальная ата-
ка на Германию невозможна в течение длительного времени
и может состояться лишь в том случае, если военные силы
рейха будут решительным образом сломлены сопротивле-
нием русских» 13.
«Соединенные Штаты не верили, что рост производства,
10 См. Р. Шервуд, Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидна, т II, М.,
1958, стр. 30—31; Т. Н i g g i n s, Winston Churchill and The Second
Front 1940—1943, N. Y., 1957, p. 86; L. Brood, The War that Churchill
waged, p. 148; W. Mc N e i 1 1, America. Britain and Russia.., p. 104
11 M. Мэтлофф и Э. С н е л л, Стратегическое планирование в
коалиционной войне 1941—1942 гг., М., 1955, стр. 124.
12 Т а м же, стр. 215—216; Р. Шервуд, Рузвельт и Гопкинс. Гла-
зами очевидца, т. II, стр. 120.
13 А. В r у a n t, The Turn of the Tide, p. 280.
144

поставки и «сражение за Атлантику» являются ведущими
факторами, поэтому аргументы, выдвинутые Черчиллем в
отношении германской военной мощи, не произвели впечат-
ления на генерала Маршалла и комитет начальников шта-
бов»,— вторит ему Р. Томпсон. «Англичане выдвигали один
аргумент за другим против высадки, и всегда американцы
упорно отказывались замечать, что наличие ограниченных
резервов делает вторжение не только непрактичным, но и
обрекает его на неудачу,— с наигранным возмущением пи-
шет Дж. Лисор.—Веря, что в войне, как в геометрии, крат-
чайшее расстояние между двумя точками является прямой
линией, они прямо были помешаны на форсировании ка-
нала» 14.
По-иному оценивает американский проект У. Макнейл.
План «оказался не более как первоапрельской шуткой», вос-
клицает он. «Единственными операциями, определенно на-
меченными на 1942 год,— разъясняет Макнейл свою оцен-
ку,— были рейды авиации и отрядов коммандос. «Слэдж-
хэммер» являлся крайней мерой, которая могла быть
предпринята, если Россия или Германия окажутся на грани
катастрофы» 15.
Как видно из работ английских исследователей, прави-
тельство Черчилля, формально согласившись с предложени-
ем Вашингтона, и не думало проводить в жизнь даже пред-
ложенный вариант-минимум. Совершенно определенно на
это указывает А. Брайант. «Ни он (Брук.— Г. Р.), ни его
коллеги не связывали себя с операцией по форсированию
канала в 1942 или даже 1943 году...» 16. Таким образом, Анг-
лия, формально одобрив «Слэджхэммер», пыталась всеми
путями задержать оказание действенной помощи Советско-
му Союзу в 1942 году.
Однако в Англии и США усилилось движение за немед-
ленное открытие второго фронта. Широкие народные массы
явно симпатизировали советскому народу, несшему основ-
ные тяготы войны. И правительство Черчилля вынуждено
было 26 мая 1942 г. подписать англо-советский договор
«О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщ-
ников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи пос-
ле войны». Во время пребывания советской делегации в
Англии обсуждался вопрос об открытии второго фронта
14 R. Tompson, The Price of Victory, p. 47; J. L e a s о r, War at
the Top, p. 189.
15 W. Mc Neill, America, Britain and Russia.., pp. 172, 176.
16 A. Bryant, The Turn of the Tide, pp. 287—288.
145

в 1942 году. Черчилль, приведя различные отговорки, не
дал определенного ответа. Однако после того как в Ва-
шингтоне президент Рузвельт и генерал Маршалл, согла-
сившись с предложением советской делегации, дали обяза-
тельство открыть второй фронт в Европе еще в 1942 году, он
был вынужден пересмотреть свою позицию и присоединить-
ся к советско-американскому соглашению. Последующие
события показали, что согласие было вынужденным и не-
искренним.
Немало усилий прилагают представители английской
буржуазной историографии, для того чтобы извратить как
ход переговоров, которые советская правительственная де-
легация вела в Лондоне и Вашингтоне, так и достигнутые
результаты. Сам лидер консерваторов довольно своеобраз-
но объясняет причину своего присоединения к советско-аме-
риканской договоренности об открытии второго фронта.
«Не было вреда в публичном заявлении,— пишет он,— кото-
рое могло бы напугать немцев и в результате задержать
побольше их войск на Западе. Поэтому мы согласились с
Молотовым по поводу коммюнике, которое было опублико-
вано и содержало следующее заявление: ,,В ходе перегово-
ров достигнута полная договоренность в отношении неот-
ложных задач создания второго фронта в Европе в
1942 году"»17.
Далее Черчилль приводит текст меморандума англий-
ского правительства, переданного 10 июня 1942 г. советской
делегации, когда та, возвращаясь из Вашингтона, вторично
прибыла в Лондон. В меморандуме говорилось, что Англия
ведет подготовку «к высадке десанта на континенте в авгу-
сте или сентябре 1942 года», но, поскольку «нельзя сказать
заранее, будет ли положение таково, что ее можно будет
осуществить», английское правительство «не может дать»
твердого обещания в ее проведении 18.
Вопреки попыткам Черчилля «доказать», будто Англия
не давала согласия на безусловное открытие второго фрон-
та, документ свидетельствует, что такое согласие было да-
но, но не являлось искренним. Даже сами буржуазные
историки невольно выдают сокровенное желание англий-
ского премьера. Так, А. Брайант и Л. Брод сообщают: сра-
зу же после вручения меморандума Черчилль предложил
начальникам штабов, а в день опубликования совместного
17 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. IV, pp. 304—305.
18 I b i d., p. 305.
146

коммюнике СССР, США и Англии и своему кабинету, при-
нять решение о том, что высадка во Франции сколько-ни-
будь значительными силами не будет предпринята 19. Одна-
ко ни тот, ни другой не дают оценки этому акту, который не
только нарушал достигнутую союзниками договоренность,
но и носил открыто антисоветский характер.
Английские историки по-разному подходят к вопросу:
давал ли Черчилль свое согласие на создание второго фрон-
та в 1942 году? Л. Брод, который излагает вопрос в полном
соответствии с мемуарами Черчилля, обходит ответ, лишь
отмечая, что премьер-министр считал выполнение «Слэдж-
хэммера» невозможным. Л. Вудвард, ссылаясь на меморан-
дум от 10 июня 1942 г., заявляет, будто английский премьер
очередной раз заявил о том, что он не может дать каких-ли-
бо обещаний относительно второго фронта. Наряду с этим
известный буржуазный историк У. Медликотт дважды, в
1958 и 1959 годах, отмечал, что США и Англия дали вполне
определенное обещание Советскому Союзу насчет открытия
второго фронта в 1942 году20.
Американские историки, а их мнение в данном случае
нельзя игнорировать, почти единодушно считают, что США
и Англия дали Советскому Союзу вполне определенное обя-
зательство открыть второй фронт еще в 1942 году21. Таким
образом, версию Черчилля об англо-советско-американской
договоренности по поводу второго фронта трудно расцени-
вать иначе, как попытку, притом одну из самых циничных и
крупных, фальсификации истории второй мировой войны.
Сразу же после отъезда советской делегации из США
Черчилль развил бешеную активность, чтобы убедить аме-
риканских военных руководителей и президента Рузвельта
в невыполнимости принятых решений. Уже через месяц —
в июле 1942 года — во время переговоров Гопкинса, Мар-
шалла и Кинга в Лондоне он добился решения о замене
вторжения в Европу высадкой англо-американских войск
в Северной Африке (операция «Торч»).
19 См. A. Bryant, The Turn of the Tide, p. 315; L. Broad, The
War that Churchill waged, p. 189.
20 Cm. L. Broad, The War that Churchill waged, p. 187; L. Wood-
ward, British Foreign Policy in the Second World War, p. 197; «Interna-
tional Affairs», Oct. 1958, p. 509; Apr. 1959, pp. 179—180.
21 Cm. W. Neumann, Making the Peace, 1941—1945, Wash., 1950,
pp. 51—52; H. Fe i s, Churchill, Roosevelt, Stalin. The War They Waged
and Peace They Sought, Princeton, 1957, pp. 51—52; Т. Н i g g i n s,
Winston Churchill and the Second Front 1940—1943, pp. 119—120.
147

Нетрудно заметить, что английскому премьеру удалось
довольно быстро и легко добиться пересмотра согласован-
ного решения, причем историки Англии не делают из этого
большого секрета. А. Брайант, например, не без оснований
отмечает, что семена, посеянные Черчиллем в Вашингтоне,
«попали на плодородную почву»22. Хотя Стимсон, Маршалл
и Эйзенхауэр были раздосадованы, пишет Л. Брод, Руз-
вельт «не был ни удивлен, ни разочарован» решением, при-
нятым в Лондоне. О том, что президент США оказал давле-
ние на своих военных советников и убедил их согласиться
с «Торчем», говорит Р. Томпсон. Это же признает и У. Мак-
нейл 23.
Еще в период Вашингтонской конференции Ф. Рузвельт
обнаружил склонность к высадке союзных войск в Север-
ной Африке. Июньский визит Черчилля в Вашингтон и ши-
рокое обсуждение стратегических планов с начальниками
штабов лишь подтвердили позицию английского кабинета.
Учитывая настроения общественного мнения, выступавшего
за немедленное открытие второго фронта, президент принял
решение начать боевые действия против Германии. Что ка-
сается места, то вопрос о нем был фактически предрешен:
Французская Северная Африка, район, который привлекал
все большее внимание американских монополий. Таким об-
разом, переговоры Гопкинса, Маршалла и Кинга 18—25 ию-
ля 1942 года в Лондоне приобрели чисто формальный ха-
рактер24.
„СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ВАРИАНТ" 1943 ГОДА
Приняв план «Торч», правительства США и Англии гру-
бо нарушили свои союзнические обязательства. Иными
словами, открытие второго фронта в Западной Европе не
только стало невозможным в 1942 году, но было поставле-
но под вопрос и в 1943-м.
Вопросы англо-американского стратегического планиро-
вания в 1943 году особенно привлекают английских авторов.
Дружно выступая в качестве апологетов стратегической
концепции Черчилля, они прилагают максимум усилий, что-
22 См. А. В r у a n t, The Turn of the Tide, p. 340.
23 Cm. L. В r о a d, The War that Churchill waged, p. 209; R. Thom-
pson, The Price of Victory, p. 47; W. M с N e i 11, America, Britain
and Russia.., p. 195.
24 См. Р. Шервуд, Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца, т. II,
стр. 22, 231, 234—237; М. Мэтлофф и Э. Снелл, Стратегическое
планирование в коалиционной войне 1941—1942 гг., стр. 311—320.
148

бы обосновать: 1) невозможность высадки во Франции в
1943 году, 2) правоту Черчилля и его начальников штабов,
предлагавших произвести вторжение в Европу с юга.
Кроме того, следуя за Черчиллем, некоторые публицисты
упорно повторяют, что английский премьер в принципе всег-
да выступал за высадку во Франции, если она станет воз-
можной, но не считал, что Англия и США в ожидании тако-
го момента должны упускать «другие возможности». Однако
аргументы консервативного лидера и его апологетов звучат
настолько неубедительно, что с ними не могли согласиться
даже те исследователи, которые в целом стоят на позициях
защиты «большой стратегии» английского империализма.
Так, X. Аллен, приведя категорические заявления Чер-
чилля о том, что он никогда не собирался саботировать или
срывать «Оверлорд», замечает, что «у историка остается
элемент сомнения насчет этого». Черчилль, продолжает он,
всегда выступал в «роли Кассандры», высказывался за от-
срочку вторжения во Францию, защищал тактику неболь-
ших десантных операций, считая, что победы одерживаются
правильным руководством, а не десантами, и, наконец,
являлся сторонником «эксцентричных операций»25. И хотя
критическая направленность доводов Аллена сознательно
притуплена, они, несомненно, заслуживают внимания.
Выступает против Черчилля и Дж. Фуллер. «В течение
всей войны,— замечает он,— Черчилль был «восточни-
ком».., следовательно, он был за решительные действия не
во Франции, а на Балканах, очевидно, чтобы не дать Рос-
сии установить там свое господство»26.
Для того чтобы переложить на Соединенные Штаты
ответственность за согласие на открытие второго фронта во
Франции, данное Советскому Союзу на Тегеранской конфе-
ренции, ряд английских историков, выступающих с позиций
открытого ревизионизма, рекламируют надуманную «тео-
рию» о коренной противоположности английской и амери-
канской стратегии и взгляда на войну вообще. Цель их со-
стоит в том, чтобы «доказать», будто «уступчивость» Руз-
вельта и его «заигрывание» с Советским Союзом, а также
отношение американских военных руководителей, в первую
очередь Маршалла и Эйзенхауэра, к войне, как к игре,
«опрокинули» всю стратегию Запада, дали «неисчислимые
25 См. Н. А 1 1 е n, Great Britain and the United States, p. 867.
26 Дж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945 гг., М., 1956,
стр. 305.
149

преимущества» Советскому Союзу и в конечном счете при-
вели к установлению «советского контроля» над большей
частью Европы.
Характерно, что «теория» начала особенно активно
пропагандироваться как на страницах исторических иссле-
дований, так и в популярных работах в конце 50-х — начале
60-х годов. Апологеты английского капитализма прибегли
к ее помощи тогда, когда мировая система социализма всту-
пила в новый этап своего развития. Не в силах понять и
объяснить закономерности исторического развития, англий-
ские историки — «ревизионисты» вместе со своими амери-
канскими коллегами лихорадочно ищут «роковые ошибки»,
допущенные в годы войны, обвиняют политических и воен-
ных деятелей того времени, главным образом Ф. Рузвельта,
Дж. Маршалла, Д. Эйзенхауэра27.
Корни теории о «коренной противоположности» англий-
ской и американской стратегии можно обнаружить в книге
Ч. Уилмота «Борьба за Европу»28. Однако наиболее закон-
ченный вид она приобрела в работах Дж. Лисора и Р. Томп-
сона. «До Тегерана,— приводит Дж. Лисор слова генерала
Холлиса,— дверь для участия Запада в освобождении Вос-
точной Европы еще была широко открыта, и, чтобы разбить
эту концепцию, которую всегда поддерживал Черчилль,
Россия полагалась на своих американских симпатизеров.
Не довольствуясь простым умиротворением, левые газеты
в США осудили идею „прорыва через уязвимое подбрюшье
Европы"». «Ничто в истории военных лет,— писал Томпсон
в книге под знаменательным названием «Цена победы»,—•
не доказывает более отчетливо, чем конечный результат
операции «Оверлорд» (кодированное название плана вы-
садки во Франции в 1944 г. — Г. Р.), что сама суть и цели
войны не были поняты Соединенными Штатами. Поэтому
невероятно, чтобы английские и американские историки
когда-либо сошлись в своих взглядах на основные пробле-
мы второй мировой войны»29.
Обвинения не только в адрес военных руководителей
США, которые якобы считали войну «азартной игрой»,
27 См. «The Atlantic», July 1954, pp. 24—27; J. К е n n a n, American
Diplomacy (1900—1950), Chi.,1952, p. 88; H. F e i s, Churchill, Roosevelt,
Stalin. The War They Waged and Peare Thev Sought, p. 37; J. M с С 1 о у,
The Challenge to American Foreign Policy, N. Y., 1953, p. 43.
28 Cm. Ch. Wilmot, The struggle for Europe, pp. 141—142.
29 J. L e a s о r, War at the Top, p. 286; R. T h о m p s о n, The Price
of Victory, p. 59.
150

«опасной забавой», а не инструментом политики, но и лично
президента Ф. Рузвельта, будто бы присвоившего себе роль
«посредника и арбитра» между Англией и СССР, можно
встретить в ряде работ английских историков, опубликован-
ных в начале 60-х годов 30.
Они, как правило, даже не пытаются вскрыть причины
различного подхода Англии и США к вопросам «большой
стратегии», объяснявшегося прежде всего различием целей
и империалистических интересов двух держав, а если и де-
лают это, то их попытки в основном носят идеалистический
характер. Так, например, Дж. Лисор приводит следующие
слова генерала Холлиса, с которыми, очевидно, полностью
согласен: «С моей точки зрения, причины конфликта между
Америкой и Англией в отношении лучшего пути к победе
над Германией были чисто психологическими. Америка, эта
огромная страна, выступала, подобно сильному человеку,
за фронтальную тактику. Она хотела нанести быстрый и
сильный удар, подобный удару молота, который мог бы
быстро привести к концу войны... Англия, небольшая стра-
на— с богатой историей обычно успешных действий против
врагов, которые превосходили ее в количественном отноше-
нии,— применяла, подобно маленькому человеку, встретив-
шемуся с врагом, более искусную тактику». «В течение сто-
летий,— заключает он,— мы создали империю политикой
малых операций... Обычно мы входили с „черного хода"»31.
В таком же психологически примитивном плане рассматри-
вает причины англо-американских разногласий по вопросам
стратегии и X. Аллен32.
Версия о «коренной противоположности» английской и
американской стратегии, входящая составной частью в тео-
рию «ошибок»33, говорит лишь об идейной и методологиче-
ской беспомощности буржуазной историографии, о ее
неумении, а нередко и нежелании, понять причинность собы-
тий в закономерности исторического процесса. Ее возникно-
вению и известной популярности, которую она приобрела в
начале 60-х годов, во многом способствовала обстановка
антикоммунистической истерии и ревизионистские взгляды
30 См. L. Broad, The War that Churchill waged, pp. 320—321;
J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, p. 275; L. Woodward.
British Foreign Policy in the Second World War, pp. 249, 487.
31 J. L e a s о r, War at the Top, p. 239.
32 См. Н. Allen, Great Britain and the United States, p. 869.
33 См. ниже.
151

на историю войны, выросшие в определенных кругах анг-
лийской буржуазной историографии.
Довольно большое внимание английские историки уде-
ляют Касабланкской конференции Англии и США, состояв-
шейся в январе 1943 года. Решения, принятые на ней, изла-
гаются в точном соответствии с общей английской концеп-
цией второго фронта, во многом искажая их настоящий
смысл. Многие из авторов делают вид, что стратегический
план, одобренный Черчиллем и Рузвельтом на 1943 год и
предусматривавший захват англо-американскими войсками
Северо-Западной Африки, очищение от сил оси побережья
от Марокко до Египта, последующую высадку в Сицилии и
вывод из войны Италии, не означал отказа от открытия вто-
рого фронта во Франции. Не дают они и должной оценки
посланию Черчилля Председателю Совета Министров
СССР от 13 февраля 1943 г., в котором английский премьер
сознательно дезориентировал Советское правительство, за-
явив, что второй фронт в Западной Европе будет открыт в
августе или сентябре 1943 года34.
Характерен и другой прием — старательное замалчива-
ние большинством буржуазных исследователей политиче-
ского значения «средиземноморской стратегии», которая по-
лучила дальнейшее развитие в Касабланке. Пожалуй, един-
ственным исключением является откровенное заявление
Ч. Уилмота. «Перспектива русского продвижения в глубь
Центральной и Юго-Восточной Европы ужасала Черчил-
ля,— пишет он,—и была одной из главных причин, почему
он с неослабевающей энергией защищал те балканские опе-
рации, которые Рузвельт и американские начальники шта-
бов так упорно отвергали» 35.
Если на Касабланкской конференции победу одержала
английская «большая стратегия», основные моменты кото-
рой были обсуждены в мае 1943 года во время очередной
встречи Рузвельта и Черчилля в Вашингтоне, то начиная с
Квебекской конференции (август 1943 г.) американское
правительство прочно забирает инициативу по планирова-
нию и руководству военными операциями западных держав
в свои руки.
Воспоминания Черчилля, дневники начальника гене-
рального штаба Англии Аланбрука показывают, что всю
34 См. W. М с N е i 11, America, Britain and Russia.., p. 268; «Пере-
писка...», т. I, стр. 54.
55 С h. W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 636.
152

осень 1943 года Лондон пытался вернуть себе «стратегиче-
скую инициативу», стремясь направить основной удар союз-
ников на Балканы и тем самым сорвать осуществление
«Оверлорда» и в 1944 году. Даже после того, как в октябре
Рузвельт дважды отклонил предложение Черчилля об акти-
визации действий в Италии и на Балканах, попытки премье-
ра не были прекращены. «...Черчилль продолжал надеять-
ся,— пишет А. Брайант,— что путем умелого использования
небольших десантных частей можно будет превратить уже
имеющиеся партизанские выступления на Балканах в боль-
шой поток. Это, как он считал, может привести к падению
нацистского господства в Восточной Европе и устра-
нить необходимость штурма гитлеровской крепости с
Запада»36.
Конечно, далеко не все английские историки так откро-
венны. Некоторые, несмотря на то что факты говорят обрат-
ное, с упорством, достойным лучшего применения, заявляют,
будто «средиземноморская стратегия» Черчилля не про-
тиворечила «Оверлорду», а все опасения военных руководи-
телей США на этот счет являлись беспочвенными. «...Утвер-
ждения о том, что союзники намеревались в 1943 году вести
крупными силами военные действия на Балканском полу-
острове, являются мифом»,— восклицает автор пятого тома
«Большой стратегии» Дж. Эрман. «Американцы, по сущест-
ву, боялись не самих английских предложений, а их тени,—
разъясняет он далее официальную точку зрения.— Боясь ее,
они игнорировали существо предложений. Английский ко-
митет начальников штабов стремился усиливать до опреде-
ленного момента угрозу противнику на юге, не увеличивая
используемых там сил союзников. Американский комитет
начальников штабов рассматривал это как предлог к бес-
конечному наращиванию сил. При таком подходе к вопросу
было очень трудно оценить само существо английских пред-
ложений». «С английской точки зрения,— вторит ему Томп-
сон,— кампания в Италии была связана с «Оверлордом»
как существенная часть общего успеха. С американской —
являлась постоянной угрозой и опасной диверсией»37.
Каждому непредубежденному человеку ясно, что подоб-
ные высказывания противоречат фактам. Как можно ве-
36 W. Churchill, The Second World War, vol. V, pp. 180—189;
A, Bryant, Triumph in the West 1943—1946, pp. 51, 54.
87 Дж. Эрман, Большая стратегия. Август 1943 — сентябрь 1944,
М., 1958, стр. 141, 145; R. Thompson, The Price of Victory, p. 101.
153

рить, например, утверждениям Дж. Эрмана, если он сам
несколькими страницами ранее приводит план, разработан-
ный английским комитетом начальников штабов и утверж-
денный Черчиллем 12 ноября 1943 г. Суть плана заключа-
лась в том, чтобы отвергнуть «Оверлорд», заменив его но-
выми операциями в Италии и на Балканах: «Мы считаем,
что в новых условиях изменения, а, быть может, и отход от
решений, принятых в Касабланке и Квебеке, не только пол-
ностью оправдан, но и положительно необходим»38. Опре-
деленно концы с концами у официального английского
историка явно не сходятся.
То, что Дж. Эрман, мягко говоря, неправ, подтверждает
и высказывание У. Макнейла. «Черчилль, поддержанный
английскими начальниками штабов,— замечает он,— при-
был на конференцию (в Каир.— Г. Р.) с решением предпри-
нять еще одну попытку изменить стратегические планы,
которые были приняты в начале года. Премьер-министр
предвидел большие военные и политические выгоды, кото-
рые могут быть получены от усиления операций на Среди-
земном море, и все еще надеялся склонить союзников к сво-
ей точке зрения»39.
Предложения Черчилля были отклонены Рузвельтом.
Президент высказался за «Оверлорд» и не потому, что он,
как считают многие английские авторы, не понимал сущест-
ва планов Лондона, а потому, что считал дальнейшее откла-
дывание открытия второго фронта опасным для американ-
ских интересов в Европе40.
Воспоминания и дневники фельдмаршала Аланбрука,
лорда Исмея, генерала Д. Кеннеди, опубликованные во вто-
рой половине 50-х годов, показывают, что в своих планах и
действиях Черчилль опирался на высших военных руково-
дителей Англии. А в ряде случаев их позиция оказывалась
еще более реакционной и антисоветской. В период 1942—
1943 годов английские военачальники приложили немало
усилий, чтобы добиться торжества «большой стратегии».
Однако происшедшее изменение в соотношении сил между
западными союзниками заставило англичан смириться с
38 Дж. Эрман, Большая стратегия. Август 1943—сентябрь 1944,
стр. 133.
39 W. Mc Nei11, America, Britain and Russia.., p. 342.
40 «Если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, — сказал
президент своему сыну Эллиоту, — то будущей весной второй фронт и не
понадобится». Э. Рузвельт, Его глазами, М., 1947, стр. 161.
154

переходом руководства военно-политической стратегией в
руки американского империализма. «Конец 1943 года,— как
бы подводит итог Д. Кеннеди,— привел к росту разногласий
между американцами и нами в отношении будущей полити-
ки в Средиземноморье. Если бы мы могли идти собственным
путем, я думаю, не было бы сомнений в том, что вторжение
во Францию не состоялось бы и в 1944 году»41.
41 J. Kennedy, The Business of War, p. 305.

Глава lV
ТЕГЕРАН И ЯЛТА
ЛЕГЕНДА О„СЕПАРАТНОМ МИРЕ"И ТЕОРИЯ
„ПОВОРОТНЫХ ПУНКТОВ"
Буржуазные историки и публицисты Англии, равно как
и вся западная историография в целом, применяя различ-
ные приемы и методы, стараются приуменьшить значение
героической борьбы народов Советского Союза против фа-
шистской Германии. Среди ряда вопросов, которые затра-
гивают многие авторы, пытаясь каким-то образом обосно-
вать свою правоту, имеется один, на первый взгляд совер-
шенно неправдоподобный и нелепый. Речь идет о мнимой
возможности заключения Советским Союзом «сепаратного
мира с Гитлером» в 1941 и 1942 годах. Эту версию поддер-
живают и всячески стараются обосновать У. Черчилль,
А. Брайант, Р. Томпсон, Л. Кохэн, Л. Вудвард и др.
Одним из первых выступил в 1946 году реакционный
польский эмигрант Р. Умиастовский. В работе «Польша,
Россия и Великобритания 1941 —1945» он выдвинул неве-
роятные обвинения в адрес Советского государства, заяв-
ляя, что оно в 1941 —1943 годах якобы шантажировало за-
падных союзников возможностью заключения сепаратного
мира. Никаких фактов и доказательств автор не приводит1.
Значительное внимание этой легенде уделил и У. Мак-
нейл. В претендующей на объективность книге «Америка,
Британия и Россия, их сотрудничество и конфликт 1941 —
1946» он бездоказательно утверждает, что включение статьи
второй в англо-советское соглашение от 12 июля 1941 г., по
которой оба правительства обязуются не вести, кроме как с
общего согласия, переговоров и не заключать перемирия
или мира с воюющей стороной, объяснялось будто бы бо-
язнью Англии, «что русские могут заключить сепаратный
мир и открыть все свои ресурсы для эксплуатации Герма-
нией». Далее он заявляет, что Советское правительство
якобы было готово начать «сепаратные переговоры» с Гер-
манией, если бы Гитлер после неудач зимой 1941/42 года
стремился к ним 2.
1 См. R. Umiastowski, Poland, Russia and Great Britain
1941—1945, L., 1946, pp. 199—200.
2 Cm. W. Mc Neill, America, Britain and Russia.., pp. 53, 168.
156

Единственным «доказательством» Макнейла является
приказ Верховного главнокомандующего Советской Армией
от 23 февраля 1942 г., в котором, как известно, говорилось,
что Советский Союз не собирается уничтожать германское
государство или отождествлять Гитлера и его клику с не-
мецким народом. Эти принципиальные установки советской
внешней политики буржуазный исследователь пытается ис-
толковать как чуть ли не открытое обращение правительст-
ва СССР к фашистской Германии с предложением пере-
говоров и в то же время как орудие для давления на Лон-
дон и Вашингтон.
Некоторые авторы утверждают, будто Советское прави-
тельство могло пойти на сговор с Германией не только в
1941 —1942 годах, но даже и в 1943 году. Ф. Джонс, напри-
мер, пишет, что США и Англия «хотели провести в жизнь
свои идеи послевоенного устройства, и в сентябре 1943 года
Сталин еще не знал, каковы они. Если бы они не соответ-
ствовали тому, что он хотел, для него могло оказаться более
выгодным заключение сепаратного мира с Гитлером»3.
О том, что Советский Союз не только мог заключить
сепаратный мир, но и вел якобы в течение 1943 года секрет-
ные переговоры с гитлеровскими эмиссарами в Стокгольме,
пишет Л. Кохэн4.
Нет никаких сомнений в том, что происхождение этой
насквозь лживой версии носит официальный характер. Об
этом свидетельствуют и намеки У. Черчилля, и отдельные
заявления, имеющиеся в работах других авторов. Наибо-
лее веское доказательство в пользу официального проис-
хождения версии о «сепаратном мире» приводит, очевидно
сам того не желая, А. Брайант. В первой части своей кни-
ги он цитирует запись из дневника Аланбрука от 15 де-
кабря 1941 г., где, в частности, говорится: «Кларк Керр, по-
сол в Москве, в течение часа рассказывал нам о его точке
зрения на реакцию Сталина, которая последует, если мы
не откроем западного фронта во Франции. Он считает, что
такой курс может привести к тому, что Сталин заключит
сепаратный мир с Гитлером». Другой, не менее интерес-
ный тезис можно обнаружить в книге Л. Вудварда. Офи-
циальный историк отмечает, что 25 мая 1943 г. министр
3 «Survey of International Affairs 1939—1946», Ed. by A. T о у n b e e,
F. Jones, H. Borton, В. Р е а r n, The Far East 1942—1946, Oxford
University Press, 1955, p. 114.
4 Cm. L. К о с h a n, The Struggle for Germany 1914—1945, Edinburgh
University Press, 1963, p. 96.
157

иностранных дел Англии А. Иден передал правительству
меморандум под названием «Перемирие и связанные с
ним проблемы». В нем говорилось, что соглашение союз-
ников по вопросам оккупации и управления Германией со-
вершенно необходимо, «если мы хотим избежать подписа-
ния Советским Союзом сепаратного перемирия и организа-
ции сепаратной русской системы в Восточной Европе»5.
Весьма живуча фальшивая версия-легенда и в англий-
ской буржуазной историографии конца 50-х — начала 60-х
годов. Объяснить это явление можно, по-видимому, не толь-
ко тем, что многие историки и публицисты имеют весьма
смутное представление о деятельности Советского прави-
тельства в 1941 —1943 годах, но и тем, что, выступая с
позиций открытого антикоммунизма, они сознательно
фальсифицируют внешнюю политику Советского Союза
периода Великой Отечественной войны.
Более того, реакционные историки и публицисты ставят
другую, более общую и важную, задачу — исказить роль
Советского Союза в войне, принизить значение историче-
ских побед, одержанных Советской Армией. С этой целью
они усиленно пропагандируют теорию о «поворотных пунк-
тах» войны, согласно которой коренной перелом в ее ход
внес Эль-Аламейн в октябре 1942 года, а отнюдь не герои-
ческая Сталинградская битва и сражение на Кур-
ской дуге.
Эль-Аламейн, писал, например, в 1948 году известный
английский военный историк Дж. Фуллер,—«самое реша-
ющее сухопутное сражение с целью защиты интересов со-
юзников и одно из самых решающих в истории Англии».
В 1961 году автор развивает свою точку зрения. Вторая
половина 1942 года, заявляет Фуллер, была «кульминаци-
ей войны». Перечисляя победы союзников, сломавшие гит-
леровскую военную машину, историк на первое место ста-
вит морское сражение у о. Мидуэй на Тихом океане, на
второе — победу под Эль-Аламейном и высадку англо-аме-
риканцев в Западной и Северной Африке и только на
третье — Сталинградскую битву6.
Почти полностью следует за Фуллером и Р. Томпсон.
Он также считает Эль-Аламейн одной из «великих и реша-
ющих битв второй мировой войны». «Вместе с огромной
5 A. Bryant, The Turn of the Tide, p. 436; L. Woodward, Bri-
tish Foreign Policy in the Second World War, p. 444.
6 См. Дж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр.313;
J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, pp. 275—276.
158

морской победой Соединенных Штатов у Мидуэя,— заклю-
чает Томпсон,—он означал поворотный пункт второй ми-
ровой войны». А как же Сталинград? Видимо, считая, что
не сказать о нем нельзя, автор говорит о Сталинградской
битве, но делает это таким образом, что создается впечат-
ление, будто она имела второстепенное и подчиненное зна-
чение. «В то же время,— заключает Томпсон как бы
вскользь,— русские предприняли крупное контрнаступле-
ние против немецкой шестой армии под командованием фон
Паулюса под Сталинградом, и величайший климактерий
второй мировой войны был достигнут». О «решающих по-
воротных пунктах» истории войны — сражении в Коралло-
вом море, под Аламейном и Сталинградом пишет лейбори-
стский лидер X. Дальтон. На сходных позициях стоит и
Г. Кирк — один из авторов коллективного труда. «Вершина
войны,— отмечает он,— была достигнута сначала под Эль-
Аламейном в октябре 1942 года, а вскоре после этого под
Сталинградом»7.
Явно преуменьшает значение Сталинградской битвы и
крупнейший английский полководец периода второй миро-
вой войны фельдмаршал Монтгомери, командовавший
восьмой армией под Эль-Аламейном. «Развитие операций
в Северной Африке и продвижение восьмой армии,— заме-
чает фельдмаршал,— а также советское наступление от
Волги стали поворотным пунктом войны: «ось» была вы-
нуждена перейти к обороне»8.
Все эти высказывания, искажая и фальсифицируя воп-
рос о месте и времени коренного перелома в ходе второй
мировой войны, сводятся, с одной стороны, к принижению
роли Сталинградской битвы, с другой—к непомерному
выпячиванию победы английских войск в Северной Афри-
ке над итало-немецкой группировкой под командованием
Роммеля. Однако непонятно, чем руководствуются некото-
рые авторы, когда они заявляют, будто решающие сраже-
ния войны происходили на Тихом океане.
Так, например, генерал Холлис, мимоходом сказав о
Сталинграде, отмечает, что «две самые решающие» битвы
войны состоялись на Дальнем Востоке: в Коралловом мо-
ре и на Мидуэе. «В описываемый период,— утверждает
А. Тойнби в предисловии к книге Ф. Джонса, X. Бортона
7 R. T h о m p s о п, The Yankee Marlborough, pp. 319—321; H. D a 1-
t о n, The Fateful Years, p. 407; «Survey of International Affairs 1939—
1946», The War and the neutrals, Ed. by A. T о у n b e e, p. 354.
8 B. Montgomery, From Normandy to the Baltic, p. 2.
159

и Б. Пирна «Дальний Восток 1942—1946 »,— тихоокеанский
и дальневосточный театры второй мировой войны являлись
сценой событий, которые не только были более разруши-
тельными и более важными, чем самые сенсационные из
одновременно происходивших с ними событий на европей-
ском театре... События на Тихом океане и Дальнем Восто-
ке... оказали в конце концов огромное влияние на буду-
щее всего человечества»9. С подобными заявлениями не
только нельзя согласиться, но и вообще трудно понять, чем
они вызваны.
Следует отметить, что для противопоставления Эль-Ала-
мейна Сталинграду нет решительно никаких оснований.
Порочность такого сравнения наглядно подтверждается
сопоставлением ряда цифр и данных. Как свидетельствует
фельдмаршал Монтгомери, под Эль-Аламейном действова-
ло 11 английских дивизий, которые, разгромив в октябре
1942 года 8 итальянских, 2 немецкие бронетанковые и
2 авиационные дивизии, захватили около 30 тыс. пленных.
Однако благоприятные возможности не были полностью
использованы. Только 8 апреля 1943 г. войска английской
восьмой армии соединились с американскими частями, про-
двигавшимися навстречу им из Марокко и Туниса. Под
Сталинградом же была разбита отборная группировка из
пяти немецко-фашистских армий общей численностью в
330 тыс. человек. Противник полностью потерял 32 диви-
зии и 3 бригады, а 16 дивизиям было нанесено сильное
поражение. Общие потери вермахта за период советского
контрнаступления с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля
1943 г. достигли 800 тыс. человек. А если брать всю эпопею,
продолжавшуюся шесть с половиной месяцев, то армии
фашистского блока потеряли до 1,5 млн. солдат10.
Несравнимо историческое значение Сталинградской бит-
вы, ее огромное влияние на дальнейший ход всей войны,
что, в частности, признает и целый ряд английских авто-
ров. «Незадолго до того (до победы Советской Армии под
Сталинградом.—Г. Р.) наши войска основательно побили
Роммеля под Эль-Аламейном. Но эта победа была одер-
жана далеко в Египте, вдали от тех районов, где сража-
9 J. Lea so r, War at the Top, p. 141; F. Jones, H. В ortorn
and B. Pearn, The Far East 1942—1946, L., 1955, p. 1.
10 См. В. Montgomery, The Memoirs of Field — Marshal the
Viscount Montgomery of Alamein, London and Glasgow, 1961 (далее:
В. Montgomery, The Memoirs...), pp. 126, 146; «История Великой
Отечественной войны Советского Союза 1941—1945», т. 3, М., 1961, стр. 65.
160

лись главные германские вооруженные силы. Весть о Ста-
линграде была первой вестью, знаменующей решительную
победу над фашистской Германией»,— писал Р. Сквайрс.
«Две великие битвы определили ход войны и мировой исто-
рии в течение первых 18 месяцев гитлеровской кампании в
России. Это были Москва и Сталинград... После Сталин-
града немцам пришлось отказаться от своих надежд не
только завоевать мир, но и удержать то, что они уже за-
хватили»,— подчеркивал вслед за ним Д. Уивер. «Во всех
отношениях сражение у Сталинграда и его результаты,—
отмечал С. Фэллс,— должны считаться одной из важней-
ших побед войны, если не самым решающим из всех... Со-
вершенно ясно, что Сталинград был одним из самых под-
линных поворотных пунктов войны. После этого пораже-
ния немцы больше не одерживали серьезных побед»11.
В 1959 году вышла из печати книга Р. Сета «Сталин-
град— поворотный пункт», написанная с использованием
советских материалов о Сталинградской битве. В ней из-
вестный военный историк и публицист не только отдает
должное героизму и мужеству советских людей, остановив-
ших продвижение фашистских армий у Волги, но и дела-
ет важный вывод. Именно Сталинградское сражение, под-
черкивает Р. Сет, определило дальнейший ход событий,
именно здесь советские люди «повернули ход войны в свою
пользу, а также в пользу западных союзников» 12. Работа
Р. Сета — серьезный удар по тем, кто, фальсифицируя исто-
рию войны, пытается противопоставлять Эль-Аламейн
Сталинграду.
Очередной прием реакционных английских историков
заключается в надуманном противопоставлении советско-
германскому фронту многочисленных «фронтов», на кото-
рых действовали войска Великобритании, а также в жон-
глировании данными, зачастую произвольными, относитель-
но численности немецко-фашистских войск, сражавшихся
соответственно против Советской Армии и англо-американ-
ских войск.
Так, У. Черчилль всерьез называет итальянскую кам-
панию 1943—1944 годов «третьим фронтом», который, по
11 Ричард Сквайрс, Дорога войны, М., 1952, стр. 13;
D. Weaver, Front page Europe, L., 1947, p. 238; С. F a 11 s, The Second
World War. A Short History, L., 1948, pp. 139, 291; J. W h e e 1 e r - В е n-
nett, The Nemesis of Power. The German Army in Politics 1918—1945,
L., 1954, p. 537; S. К i n g - H a 11, Our Times, 1900—1960, p. 209.
12 R. Seth, Stalingrad —Point of Return, L., 1959, p. 7.
161

его подсчетам, сковывал 20 «первоклассных немецких ди-
визий». Пытаясь оправдать политику оттягивания второго
фронта, он намеренно фальсифицирует то влияние, которое
его подготовка якобы оказывала на фашистскую Герма-
нию. «Наш второй фронт в Северо-Западной Европе еще
не был открыт, но его существование было реальностью,—
утверждает Черчилль в четвертом томе воспоминаний.—
Около 30 вражеских дивизий противостояло ему, даже по
самым скромным подсчетам, и это количество выросло до
60, когда угроза вторжения стала определенной. Наши
стратегические бомбардировки с территории Англии за-
ставляли врага брать большое количество людей и мате-
риалов для обороны Германии»13.
Подобные рассуждения встречаются и в работах неко-
торых историков и публицистов. П. Флеминг пишет, напри-
мер, уже о шести фронтах, на которых Германия была вы-
нуждена вести борьбу в период второй мировой войны. Пы-
тается исказить значение советско-германского фронта и
А. Брайант14.
Подобные утверждения лишь говорят о том, что иные
буржуазные авторы не брезгуют прибегать к низкопроб-
ным приемам для «опровержения» общеизвестных фактов.
Эти заявления следует расценивать как своеобразный ре-
цидив 1942—1943 годов, когда официальная английская
пропаганда пыталась ослабить давление общественности
на правительство. И никакие попытки А. Брайанта или
Ч. Уилмота подкрепить свои досужие заявления «цифро-
выми данными» 15 не могут опровергнуть той истины, что
именно Советская Армия вывела из строя основные силы
немецко-фашистских войск. Только за первые три года
боевых операций на восточном фронте гитлеровские вой-
ска потеряли свыше 6,5 млн. человек, тогда как на запа-
де—всего 178 тыс. Даже после открытия фронта во Фран-
ции против Советского Союза действовало от 62 до 75%
личного состава немецко-фашистской армии 16.
В высказываниях и оценках буржуазных историков и
публицистов Англии о «поворотных пунктах» войны можно
13 W. Churchi11, The Second World War, vol. IV, p. 225.
14 См. P. Fleming, Invasion 1940, p. 302; A. Bryant, The Turn
of the Tide, p. 265.
15 Cm. A. Bryant, The Turn of the Tide, pp. 198, 296, 529; С h.
W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 143.
16 См. «История Великой Отечественной войны Советского Союза
1941—1945», т. 6, М„ 1965, стр. 25—29.
162

подметить довольно характерную закономерность. В пе-
риод войны и первые послевоенные годы многие из них
признавали огромную роль, которую играл Советский Со-
юз в войне, отдавали должное героической борьбе его на-
родов против фашистских захватчиков. Однако с конца
40-х годов такие признания становятся весьма редкими.
Влияние, которое оказала на английскую буржуазную ис-
ториографию обстановка «холодной войны», явно способст-
вует искажению и прямой фальсификации исторических
фактов.
Однако нельзя сказать, что в Англии совсем не слыш-
ны голоса тех, кто выступает против пристрастных оценок
советско-германского фронта и роли Советского Союза в
войне в целом. Важный вклад в дело объективного осве-
щения событий вносят книги известного английского исто-
рика и публициста А. Верта 17.
Приехав в июле 1941 года в качестве корреспондента
ряда влиятельных газет Англии в Москву, он раньше мно-
гих политиков и военных деятелей понял смысл и значе-
ние гигантской борьбы, которую вел Советский Союз с фа-
шизмом. «Если Англия и Америка помогут русским выиг-
рать войну на суше против Германии в 1942 году,— писал
он в книге «Москва, 41 год»,— это может сократить
войну на два, три, а то и пять лет и спасти мил-
лионы жизней...» 18.
Дневники военных лет и ранее изданные материалы
легли в основу обобщающей работы А. Верта «Россия в
войне 1941—1945». Это единственная в английской историо-
графии книга, которая дает широкую картину жизни и
борьбы Советского государства, армии и народа в годы
Великой Отечественной войны. Несмотря на некоторые не-
точности и субъективные оценки, с которыми нельзя со-
гласиться, работа верно показывает высокий дух советско-
го народа, его непреклонную решимость довести до конца
борьбу с фашизмом.
Русские люди, подчеркивает А. Верт, «вынесли на себе
главную тяжесть борьбы с нацистской Германией и благо-
даря им были спасены жизни миллионов англичан и аме-
риканцев». «Дух подлинного патриотизма и самопожертво-
вания, показанный русским народом в течение этих четырех
17 A. Werth, Moscow, 41, L., 1942; Moscow war diary, N. Y., 1942;
Leningrad, L., 1944; The Year of Stalingrad, L., 1946.
18 A. W e r t h, Moscow, 41, p. 261.
163

лет,— замечает он далее,— почти не имеет параллелей в
мировой истории, а история победы под Ленинградом во-
обще является уникальной» 19.
БЫЛ ЛИ Ф. РУЗВЕЛЬТ „УСТУПЧИВ" В ТЕГЕРАНЕ?
1943 год стал переломным годом не только в военном, но
и в политическом отношении. Решения, принятые на Теге-
ранской конференции (28 ноября—1 декабря), где впер-
вые встретились руководители правительств СССР, США
и Англии, оздоровили отношения между членами антигит-
леровской коалиции и способствовали координации сов-
местных усилий с целью скорейшего разгрома гитлеров-
ской Германии.
Рост военной мощи и международного авторитета
СССР заставил Англию и США считаться с мнением Со-
ветского правительства.
Буржуазные исследователи, как правило, предпочитают
не затрагивать этот не очень приятный для них вопрос. Од-
нако отдельные признания показывают, что целиком уйти
от него невозможно. «В течение первых девяти месяцев
русско-германской войны, — пишет У. Макнейл, — руково-
дители Англии и Америки считали, что Красная Армия бу-
дет или разбита или вынуждена отступить далеко на вос-
ток... После Сталинграда и триумфального наступления к
Донцу и границам Украины картина изменилась... Мощь
Советского Союза оказалась намного большей, чем счита-
ли раньше западные генералы и государственные деятели,
и с приближением победы вопрос об участии России в по-
слевоенном мире приобретал все большее и большее зна-
чение. Прежние надежды и расчеты, в которых Советский
Союз фигурировал как пассивный партнер Англии и Аме-
рики, восстановленный в довоенных границах благодаря
победе его западных союзников, превратились в смехо-
творную нелепость»20.
Высказывание Макнейла примечательно во многих от-
ношениях. Оно не только признает огромное значение Ста-
линградской победы, ее влияния на межсоюзнические от-
ношения, но и помогает понять, почему реакционные круги
Англии во главе с Черчиллем вплоть до Тегеранской кон-
ференции так упорно старались сорвать открытие второго
фронта во Франции и перенести всю тяжесть военных уси-
19 A. Werth, Russia at War 1941—1945, N. Y., 1964, pp. XIV, XVI.
20 W. M с N e i 1 1, America, Britain and Russia.., pp. 220—221.
164

лий Англии и США в Италию и на Балканы. Политическую
основу маневров Черчилля раскрывает и Ч. Уилмот. Он
пишет: «В течение 1943 года, хотя он еще был главным
образом заинтересован в проблеме ликвидации гитлеров-
ских сил, Черчилль все больше стал думать о необходи-
мости сдержать стремления Сталина... Продолжая считать,
что Гитлера необходимо разбить, премьер-министр старал-
ся составить план кампании таким образом, чтобы он при-
нес не только военный успех, но не привел бы к полити-
ческому ослаблению его дела в какой-либо важной
сфере»21.
Деятельность Черчилля не ограничивалась только во-
просами военной стратегии. Хотя буржуазные историки ста-
раются замалчивать действия английского правительства,
грубо противоречившие союзническим отношениям и усло-
виям англо-советского договора от 26 мая 1942 г., им это
не всегда удается. Тот же Ч. Уилмот упоминает о секрет-
ном меморандуме Черчилля, составленном в октябре
1942 года. Английский премьер в дни, когда на берегах
Волги шла решающая битва с фашизмом, поднимал вопрос
о создании после войны «западноевропейского блока» под
флагом пресловутых «Соединенных Штатов Европы», на-
правленного против СССР. Характерно, что Черчилль не
исключал возможности участия в нем как Италии, так и
Германии. «Все мои мысли,— отмечал он,— обращены пре-
жде всего к Европе — колыбели современных наций и ци-
вилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы
русское варварство задушило культуру и независимость
древних европейских государств. Как ни трудно говорить
об этом сейчас, я верю, что семья европейских наций смо-
жет выступать сплоченно как единое целое под руководст-
вом Европейского совета. Я обращаю свои взоры к созда-
нию объединенной Европы»22.
Уже в 1943 году английский премьер мечтал о создании
антисоветской группировки западноевропейских стран под
англо-американским или английским руководством. Наибо-
лее подробно этот вопрос изложен в книге Л. Вудварда
«Внешняя политика Англии в период второй мировой вой-
ны». Ссылаясь на документы Форин оффис, автор показы-
вает, что уже в первом английском плане по вопросам по-
слевоенного устройства мира предусматривалась возмож-
21 С h. W i l m о t, The struggle for Europe, p. 130.
22 «Conservative and Unionist Central Office. All Answers for the
Election», L., 1950, p. 154.
165

ность «сотрудничества» Англии с Германией. 5 октября
1942 г. А. Иден передал этот план премьеру23. Однако о
меморандуме самого Черчилля, помеченного, кстати ска-
зать, 6 октября, Вудвард даже не упоминает.
Идею создания своеобразных «Соединенных Штатов
Европы» на антисоветской основе Черчилль предложил
Рузвельту во время встречи в Вашингтоне. Об этом в до-
вольно обтекаемых выражениях сообщает сам Черчилль.
Вудвард тоже пишет об этом, но добавляет одну немало-
важную деталь—английский премьер предложил прези-
денту дополнить «Соединенные Штаты Европы» создани-
ем «братской ассоциации» из Англии и США с целью за-
щиты «общих интересов»24.
Еще одно любопытное свидетельство приводит в своих
воспоминаниях генерал Кеннеди. Рассказывая об обсуж-
дении военными кругами Лондона послевоенных проблем,
он не скрывает, что наряду с проблемой оккупации Герма-
нии их все больше и больше стали интересовать вопросы
«поддержания порядка» и «предотвращения гражданских
войн» в Европе. «Нам казалось,— цинично заявляет он,—
что имеется лишь одна великая держава, которую можно
считать потенциальным врагом,— Россия. Отсюда возни-
кал вопрос, на чьей стороне Германия может принять уча-
стие в будущей войне, если русские удержат свою полови-
ну Германии после окончания войны». Такая откровен-
ность мышления вывела из себя даже Черчилля. Военные
руководители получили «строгий выговор» и указание «не
упоминать больше о возможных трениях с Россией», а в
военном планировании не расценивать ее «как потенци-
ального врага». Однако разработка антисоветских планов,
как это ясно видно из данных, которые приводит Л. Вуд-
вард, продолжалась25.
Конечно, большинство документов, которые могут про-
лить дополнительный свет на антисоветские замыслы анг-
лийского империализма, надолго, если не навсегда, по-
гребено в секретных архивах Лондона. Однако даже те,
23 См. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World
War, p. 435.
24 Cm. W. Churchill, The Second World War, vol. IV, p. 717;
L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World War,
p. 442.
25 J. Kennedy, The Business of War, pp. 304—305; L., Wood-
ward, British Foreign Policy in the Second World War, pp. 463—465,
469—478.
66

которые в том или ином виде использованы буржуазными
историками, убедительно показывают, с чьей стороны ис-
ходила угроза англо-советским отношениям, единству дер-
жав антигитлеровской коалиции.
Тегеранская конференция глав правительств СССР,
США и Англии по праву считается важным этапом в укреп-
лении антигитлеровской коалиции. На ней была согласо-
вана союзная стратегия и принято решение об открытии
второго фронта.
Попытки ревизии Тегерана, его роли и места в межсо-
юзнических отношениях, влияния на исход войны имели
место еще в 1946—1948 годах. Так, Р. Умиастовский одним
из первых сравнил Тегеран с Мюнхеном. «В Тегеране,—
бездоказательно утверждал он,— Рузвельт опрокинул воз-
можность создания англо-американского блока и совмест-
ного руководства мировыми делами... Решение Рузвельта
было одним из важнейших в истории как Англии, так и ми-
ра». Что касается Черчилля, то он был вынужден уступить
и в результате «Европа была разделена», а это, как считает
автор, для Запада оказалось равноценным катастрофе26.
Резкую характеристику конференциям 1943 года и при-
нятым на них решениям дал Дж. Фуллер в работе «Вторая
мировая война». «...К тому времени, когда они закончи-
лись, все то, за что до сих пор сражались западные союз-
ные державы, за исключением искоренения гитлеризма,
было зачеркнуто. Атлантическая хартия была выброшена
за борт, Польша и балтийские государства брошены на
произвол судьбы, и ворота Восточной Европы открылись
для русских»,— без тени смущения заявляет военный ис-
торик27.
Таким образом, уже в первые послевоенные годы опре-
делилась основная линия, по которой шла ревизия Теге-
ранской конференции: обвинения в адрес президента США,
который-де отверг английскую военно-политическую про-
грамму и поддержал требования Советского правительст-
ва как в отношении открытия второго фронта, так и по
ряду других вопросов. «Наиболее примечательная вещь на
конференции заключалась в явном совпадении русских и
американских военных взглядов и соответствующей изоля-
ции Великобритании. Черчилль неожиданно оказался в
26 R. U m i a s t о w s k i, Poland, Russia and Great Britain 1941—
1945, pp. 204—206.
27 Д ж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 370.
167

весьма трудном положении»,— отмечал У. Макнейл28.
«Русские твердо знали, чего они хотят,— пишет лорд Йе-
мен.— Мы же находились в положении человека, который
подписывает формальные обязательства о покупке недви-
жимости к определенной дате, не зная, сколько она будет
стоить и будет ли он вообще иметь деньги, чтобы запла-
тить за нее, когда наступит срок... Соглашение, казавше-
еся таким безобидным в то время, предназначалось для
того, чтобы посеять разногласия между американцами и
нами... и, возможно, явилось одним из звеньев событий,
которые в конечном счете поставили Европу и свободный
мир перед смертельной опасностью»29.
С резкими, несправедливыми нападками на Ф. Руз-
вельта выступил в 1963 году Р. Томпсон. Он проповедует
все ту же версию об «измене» президента США, который
добивался сотрудничества с СССР «даже за счет коорди-
нирования англо-американских усилий». Советский Союз,
сокрушается Томпсон, «нашел мощного союзника, и ничто,
кроме чуда, не могло остановить его армии от заполнения
вакуума в Центральной Европе». Но почему же Черчилль
не сумел отстоять свои планы? Ответ Томпсона весьма лю-
бопытен. Неудачу английского лидера он пытается объяс-
нить не только внезапным изменением позиции США, но и
упадком сил премьера. «Старый человек, — пишет он,—
очень устал. Его звезда уже склонилась над меридианом,
и сумерки опускались над ним» 30.
Конечно, проще всего было бы согласиться с такой ха-
рактеристикой. Однако активность и энергия Черчилля к
концу 1943 года отнюдь не упали. Изменилась обстановка.
Начиная с Квебекской конференции военачальники США
твердо решили взять в свои руки руководство стратегией
западных держав. Ф. Рузвельт и его политические совет-
ники, действиями которых столь недовольны сегодня мно-
гие английские авторы, перестали оказывать безоговороч-
ную поддержку английской «большой стратегии». «...К но-
ябрю 1943 года,— делает вывод У. Макнейл,— американ-
ское преобладание в англо-американском партнерстве
стало вполне очевидным. В Каире, Тегеране и... на
Мальте... Черчилль и английские начальники штабов от-
ступили перед американскими взглядами на критические во-
28 W. Мс N е i 1 1, America, Britain and Russia.., p. 366.
29 Lord I s m a y, The memoirs of Lord Ismay, p. 340.
30 Cm. R. Thompson, The Yankee Marlborough, pp. 344, 347.
168

просы в споре». Этот факт отмечал в своем дневнике и
Аланбрук31.
Коренной поворот в ходе войны, происшедший на со-
ветско-германском фронте, мощное наступление Советской
Армии летом 1943 года заставили Вашингтон пересмотреть
свои взгляды на роль Советского Союза в войне. Форси-
рование Ла-Манша стало неотложным делом уже потому,
что вопрос о борьбе с гитлеровской Германией, по мнению
руководителей США, перерос в другой не менее важный —
сохранение капиталистического строя в Европе. Для этого
надо было оказаться в Германии раньше советских войск.
Конечно, необходимость упрочения отношений с СССР,
расчеты на его помощь в войне с Японией также оказывали
определенное влияние на позицию США. Однако о под-
линных причинах изменения позиции Вашингтона в отно-
шении второго фронта английские историки и публицисты
предпочитают умалчивать. Зато они всячески гиперболизи-
руют «просоветские» настроения Рузвельта, его желание
во что бы то ни стало обеспечить сотрудничество с СССР
в войне против Японии. Попытка задним числом перело-
жить вину на Ф. Рузвельта выдает только одно — ненависть
правящих кругов Англии к Советскому Союзу, к силам де-
мократии и прогресса. Они всеми силами стремятся снять
с себя ответственность за послевоенный ход событий в Ев-
ропе и «доказать», что если бы Соединенные Штаты одо-
брили английские планы, то Советская Армия не оказалась
бы в Юго-Восточной и Центральной Европе.
Другим вопросам, обсуждавшимся на Тегеранской кон-
ференции, английская историография уделяет значительно
меньше внимания. Тем не менее ряд авторов выделяют из
них две проблемы: о советско-польской границе и о буду-
щем устройстве Германии. Первая из них освещается обыч-
но с антисоветских позиций, причем критика ведется уже в
адрес Черчилля, который якобы пошел на принципиальные
уступки Советскому Союзу. Л. Вудвард даже утверждает,
что западные державы действовали «вопреки Атлантиче-
ской хартии», которая предполагала обсуждение всех воп-
росов о границах на мирной конференции после окончания
войны32. При этом многие авторы «забывают», что Чер-
31 W. М с N е i 11, America, Britain and Russia.., p. 755; A. Bryant,
Triumph in the West 1943—1946, p. 225.
32 Cm. W. Mc Neill, America, Britain and Russia.., p. 365;
L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World War,
pp. 250—251.
169

чилль, прекрасно понимая нереальность претензий поль-
ского эмигрантского правительства на восстановление гра-
ницы, существующей до 1939 года, сам предложил принять
за основу «линию Керзона».
Что касается вопроса о будущем Германии, то, следуя
за Черчиллем, английская историография грубо искажает
позицию советской делегации. Подтверждают это и прото-
колы Тегеранской конференции, опубликованные в Совет-
ском Союзе в 1961 году33.
ПУТЬ К ЯЛТЕ
В начале 1944 года Советская Армия перешла в наступ-
ление и вышла к западной государственной границе Совет-
ского Союза. Наступление Советской Армии, заставившее
гитлеровское командование перебросить почти все боеспо-
собные резервы из Западной Европы на советско-герман-
ский фронт, создало благоприятную обстановку для осу-
ществления вторжения через Ла-Манш. Высадка англо-
американских войск 6 июня 1944 г. в Северо-Западной
Франции, открывших, наконец, второй фронт, и успешное
наступление советских войск с востока, создавали возмож-
ность сократить сроки войны в Европе.
Совсем иную концепцию пропагандирует буржуазная
историография Англии. В работах многих историков, госу-
дарственных деятелей и публицистов в том или ином виде
протаскивается версия о «русской угрозе» Западу, «совет-
ском империализме». Особенно громко зазвучала эта вер-
сия с конца 40-х годов. Советский Союз, утверждают ее
сторонники, лишь «вынужденно» и «временно» в 1941 —
1943 годах отказался от планов ликвидации капиталисти-
ческого строя на Западе и, как только ему представилась
возможность, то есть в 1944 году, возобновил свою дея-
тельность по «экспорту революции».
Надо сказать, что и здесь «приоритет» принадлежит
Черчиллю. Именно он предложения Советского правитель-
ства относительно послевоенного мирного устройства без
каких бы то ни было оснований характеризует как «импе-
риалистическую экспансию», планируемую СССР. Особен-
но пестрят антисоветскими высказываниями главы послед-
него тома «Истории второй мировой войны». В них Чер-
33 См. W. Churchill, The Second World War, vol. V, p. 354;
L. Woodward, British Foreign Policy in the Second , World War,
p. 477; В. Л. Исраэлян, Антигитлеровская коалиция 1941—1945 гг.,
стр. 341—343; «Международная жизнь», 1961 г., № 8, стр. 15.
170

чилль всеми средствами пытается обосновать тезис, соглас-
но которому в начале 1945 года в отношениях между
Советским Союзом и западными державами произошли
«фундаментальные изменения», а «русский империализм
стал смертельной опасностью» для всего «свободного ми-
ра». «Советская угроза,— подводит он циничный и чудо-
вищный итог,— в моих глазах уже заменила нацистского
врага»34.
Вслед за Черчиллем с такими же бездоказательными
заявлениями о «советской угрозе» Западу выступили
Ч. Уилмот, У. Макнейл, А. Брайант, Л. Брод, Дж. Фуллер,
Л. Вудвард и другие буржуазные историки. Ч. Уилмот, на-
пример, пытается утверждать, будто в 1944 году появились
две опасности: угроза, что Советский Союз станет держа-
вой, «преобладающей на континенте», и что он получит
контроль над Черным морем и Босфором. «Обе эти опас-
ности,— пишет он,— возникли... непосредственно в связи
со вступлением Красной Армии в Польшу и Румынию, и
с каждым днем становилось все яснее, что унижение Гер-
мании даст Советскому Союзу господство в Центральной
и Юго-Восточной Европе»35.
С еще более лживым утверждением выступает Л. Брод.
Повторяя версию, выдвинутую Черчиллем, он заявляет, что
Советский Союз освобождал Европу якобы только для
установления «деспотизма Советов»36. Подобные заявле-
ния нельзя расценивать иначе, как грубые фальсификации
и клевету на внешнюю политику Советского государства.
Главная их цель —дать готовый материал пропагандистам
антикоммунизма, сторонникам «холодной войны».
Появившиеся версии выполняют и другую задачу — от-
влечь внимание от весьма неприглядной деятельности Чер-
чилля и правительственных кругов Англии, приступивших
в 1944 году к сколачиванию антисоветского блока в Евро-
пе, подавлению демократии и прямой поддержке реакци-
онных сил. Обвиняя Советский Союз во мнимом «экспорте
революции», буржуазные историки стремятся в то же вре-
мя оправдать действия английских военных властей в Ита-
34 См. W. Churchill, The Second World War, vol. III, p. 559;
vol. VI, L., 1954, pp. 400, 495.
35 С h. W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 446.
36 L. Broad, The War that Churchill waged, p. 320. См. также
W. Mc N e i 11, America, Britain and Russia.., p. 409; A. Bryant,
Triumph in the West'1943—1946, pp. 289—290; J. Fuller, The Con-
duct of War 1789—1961, p. 275.
171.

лии, а также скрыть мотивы и цели вооруженного вмеша-
тельства во внутренние дела Греции в конце 1944 года.
Вудвард, например, утверждает, что цель английской поли-
тики в Греции якобы заключалась в «примирении» сторон.
Особое мнение по этому вопросу выразил У. Макнейл. «В
каждой из этих стран,— писал он, рассматривая англий-
скую политику в Греции, Италии и Бельгии,— действия
англичан, казалось, были направлены на поддержку монар-
хии и наиболее консервативных элементов против респуб-
ликанцев и радикалов..; эти действия могли быть и они
были истолкованы во многих странах как направленные
против свободного выражения воли населения, ибо они
поддерживали непопулярных королей и людей, сотрудни-
чавших с наци»37.
С целью дискредитации советской внешней политики
английская историография подняла на щит «сенсационный»
вопрос о состоявшемся якобы в октябре 1944 года согла-
шении между И. В. Сталиным и У. Черчиллем о разделе
«сфер влияния» на Балканах. Единственный «источник»,
на который ссылаются все авторы,— мемуары Черчилля,
однако каких-либо доказательств или ссылок не приводят.
Да это и невозможно сделать, поскольку таких документов
вообще не существует.
Советские историки решительно отвергли вымысел Чер-
чилля и его последователей. Социалистическому государ-
ству чужда сама идея империалистического господства пу-
тем установления «сфер влияния». В годы войны СССР
последовательно выступал за полное восстановление нацио-
нального суверенитета всех стран, порабощенных фашиз-
мом, в том числе и балканских. Что касается мифического
соглашения, состоявшегося, по словам Черчилля, 9 октяб-
ря 1944 г., то никаких следов его существования в архив-
ных документах МИД СССР не обнаружено38.
Особое внимание английская буржуазная историогра-
фия уделяет оценкам Крымской конференции руководите-
лей трех держав (4—11 февраля 1945 г.). И отнюдь не по-
тому, что она явилась важным этапом в согласовании
военно-политических планов антигитлеровской коалиции с
целью быстрейшего окончания войны, а также в решении
ряда вопросов послевоенного мирного урегулирования.
37 См. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second
World War, p. 352; W. M с N e i 11, America, Britain and Russia..,
p. 524.
38 См. «Международная жизнь», 1958 г., № 8, стр. 73—76.
172

Внимание, которое уделяется Ялте, объясняется прежде
всего стремлением государственных деятелей США и Анг-
лии, историков и публицистов, выступающих с позиций
ревизионизма, найти те ошибки и промахи, которые позво-
лят им «объяснить», почему в заключительные месяцы вой-
ны в Европе события развивались не так, как бы хотелось
реакционным кругам западных держав.
«Ялта,— пишет А. Верт,— изображалась как «высшая
точка единства большой тройки» и в то время (первые по-
слевоенные годы.— Г. Р.) ее результаты очень приветство-
вались в большей части американской прессы. После того
как разразилась «холодная война», та же Ялта стала
изображаться как «Мюнхен», в котором Англия и Соеди-
ненные Штаты «капитулировали перед Сталиным» главным
образом потому, что в период Ялты Рузвельт был «слабым
и больным человеком», который позволил себя обмануть...»
И хотя высказывание А. Верта относится к историкам
США, оно полностью применимо и к их английским
коллегам 39.
Действительно, в 1945—1948 годах преобладали поло-
жительные оценки Крымской конференции. «В целом она
была встречена с одобрением всеми, за исключением фа-
шистских стран»,— писал в 1946 году английский юрист и
историк К. Инграм. Большое значение принятых в Крыму
решений признавал Г. Батлер. Исмей, выступающий в
своих мемуарах с враждебных Советскому Союзу позиций,
отмечает, что результаты конференции как в США, так и
в Англии оценивались положительно. Даже Черчилль вы-
нужден признать, что крымские решения получили в пар-
ламенте, как и вообще в Англии, широкую поддержку40.
Однако с начала 50-х годов решения Крымской конфе-
ренции стали подвергаться не только резкой критике, но и
грубым нападкам. Одним из зачинателей выступил Ч. Уил-
мот. Рузвельт, по мнению автора, «считал себя «независи-
мым арбитром», задача которого состоит в том, чтобы со-
хранить гармонию между Черчиллем и Сталиным». Аме-
риканцы, продолжает Уилмот, проявили большую подо-
зрительность к «послевоенным намерениям» англичан, чем
39 A. Werth, Russia at War 1941—1945, p. 971; см. также
В. R a u с h, Roosevelt: From Munich to Pearl Harbor, N. Y., 1950,
p. 415; J. M с Car thy, America's Retreat from Victory, N. Y., 1952,
p. 53; F. Wittm a r, The Yalta Betrayal, Caedwell, 1954.
40 Cm. K. Ingram, Years of Crisis, p. 439; H. Butler, Peoce or
Power, p. 166; W. С h ur ch i 11, The Second World War, vol. VI, p. 352
173

русских, и это является весьма существенным для понима-
ния результатов Ялты. «...Ялта,— подчеркивает и У. Мак-
нейл,—для западных держав, и в частности Рузвельта,
была своеобразным Ватерлоо»41.
С клеветой на Советский Союз выступает А. Брайант
во второй части своей книги об Аланбруке. Он заявляет,
что Советское правительство в период Ялты якобы было
заинтересовано не в разгроме Германии, а в установлении
своего «преобладания в Европе», что оно не только стре-
милось «захватить восточную половину Польши и балтий-
ские государства», но и подчинить «остальные христианские
страны коммунистическому рабству». «Сверх-Мюнхеном»
называет Крымскую конференцию Дж. Фуллер, ибо, как он
считает, ради того, чтобы привлечь СССР к войне с Япо-
нией, Англия и особенно США капитулировали, приняв
все требования СССР. Л. Вудвард, хотя и воздерживает-
ся от общей оценки, не пропускает возможности, чтобы
заявить, будто условия вступления Советского Союза в вой-
ну против Японии являлись «возвращением к царскому
империализму». С обвинениями в адрес Ф. Рузвельта
в конце 50-х — начале 60-х годов выступили генерал Л. Хол-
лис и К. Эттли42.
Чем же объяснить резкие и совершенно необоснованные
оценки в адрес СССР? Прежде всего заранее определен-
ным критерием, поставленным на службу антисоветской
пропаганде и «холодной войне».. Многие представители
английской буржуазной историографии базируют свои вы-
воды на совершенно ложной основе, согласно которой к
моменту созыва конференции в Крыму поражение фашист-
ской Германии стало якобы «очевидным» фактом, и, сле-
довательно, у западных держав не было никакой необхо-
димости идти на «уступки» Советскому Союзу. Буржуаз-
ные исследователи сознательно идут на отказ от принципа
историзма при оценке событий, игнорируют обстановку,
сложившуюся в начале 1945 года, а также общие задачи
по завершению войны, в Европе, стоявшие перед участни-
ками антигитлеровской коалиции.
41 См. С h. W i l m о t, The struggle for Europe, p. 632;
W. M с N e i 1 1, America, Britain 'and Russia.., p. 564.
42 См. А. В r у a n t, Triumph in the West 1943—1946, p. 404; J. F u 1-
ler, The Conduct of War 1789—1961, p. 294; L. Woodward, Bri-
tish Foreign Policy in the Second World War, p. 487; J. L e a s о r, War
at the Top, p 283; F. W i 1 1 i a m s, A. Prime Minister Remembers. The
war and post war memoirs of Earl Attlee, L., 1961, pp. 51—52.
174

И не случайно даже один из творцов Мюнхена — лорд
Галифакс, заподозрить которого в просоветских настрое-
ниях никак нельзя, выступил в своих воспоминаниях против
ревизионистских оценок Тегерана и Ялты западной исто-
риографией Был вынужден осудить ревизионистскую кри-
тику Ялты и У Черчилль «Легко, после того как немцы
разбиты,— писал он,— осуждать тех, кто считал необхо-
димым поддержать военные усилия русских и сохранить
гармоничный контакт с нашим «великим союзником». . Что
произошло бы, если бы мы поссорились с Россией в то
время, когда немцы имели две или три сотни дивизий на
поле битвы? Наше высокомерие было бы наказано. Они
(Черчилль имеет в виду действия Англии.— Г. Р.) были
единственно возможными в то время»43. На этот раз Чер-
чилль, безусловно, не фальшивит.
43 См. Lord Halifax, Fulness of Days, pp. 301—302; W. Chur-
chill, The Second World War, vol. VI, p. 352.

Глава V
РАЗГРОМ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
„ИТАЛЬЯНСКАЯ СТРАТЕГИЯ"ЧЕРЧИЛЛЯ
И ПЛАНЫ „ПОХОДА НА ВЕНУ И НА БАЛКАНЫ"
Три года понадобилось Англии и США для того, чтобы
открыть второй фронт. Высадка англо-американских войск
6 июня 1944 г. в Нормандии и начавшееся новое наступле-
ние Советской Армии на советско-германском фронте соз-
давали предпосылки для быстрого окончания войны в Ев-
ропе.
Главнокомандующий войсками США и Англии Д. Эй-
зенхауэр, а также командующий английской группой ар-
мий Б. Монтгомери считали, что Германия может быть
разбита уже в 1944 году. Монтгомери прямо заявляет об
этом в своих воспоминаниях. Однако он делает любопыт-
ную оговорку: «...Считая, что союзники могут выиграть
войну к концу 1944 года, я был глубоко уверен, что мы
«испортим дело» и не сделаем этого»1.
На вопрос о том, какие идеи вынашивались в полити-
ческих и военных кругах Лондона сразу же после откры-
тия второго фронта во Франции, отвечают мемуары
У. Черчилля и пятый том «Большой стратегии» Дж. Эр-
мана. В двадцатых числах июня 1944 года Черчилль и
английские начальники штабов сделали попытку сорвать
высадку в Южной Франции (план «Энвил»), согласован-
ную в Тегеране, и форсировать продвижение через Италию
на Балканы. 26 июня в Вашингтон была направлена теле-
грамма, где, в частности, говорилось: «Мы уверены, что
вооруженные силы союзников на Средиземноморском теат-
ре военных действий могут лучше всего способствовать вы-
полнению задач операции «Оверлорд» путем уничтожения
противостоящих немецких армий... Мы считаем, что любой
отказ от действий по уничтожению армий противника в
Италии, на этом решающем этапе войны, без одновремен-
ного уничтожения равноценных сил в других районах был
бы неправильным...»2
1 В. Montgomery, The Memoirs of Field-Marschal the Viscount
Montgomery of Alamein, p. 210.
2 Д ж. Э р м а н, Большая стратегия. Август 1943 — сентябрь 1944,
стр. 357.
176

28 июня Черчилль направил Рузвельту личное посла-
ние, а затем обширный меморандум, убеждая его «не раз-
рушать одну кампанию ради другой». Хотя англичане на-
меренно не говорили о политических результатах таких
изменений, Рузвельт прекрасно понял Черчилля. «Посколь-
ку в Тегеране было заключено соглашение о проведении
плана «Энвил», отвечал он Черчиллю,— я не могу без кон-
сультации со Сталиным согласиться на какой-либо другой
курс действий, который отменял бы эту операцию». Прези-
дент США подчеркивал, что все его «мысли и надежды»
сосредоточены на разгроме немцев на фронте, где коман-
дует Эйзенхауэр, и на скорейшем «проникновении в Гер-
манию». Рузвельт отклонил английское предложение фор-
сировать наступление в Италии с целью выхода через
Люблянский проход в Словению (Югославия) и Венгрию3.
Попытку объяснить позицию Вашингтона делает Уил-
мот. Он выдвигает две основные причины: 1) стремление
Рузвельта сохранить «хорошие отношения» со Сталиным и
2) нежелание президента США рисковать возможной за-
держкой в Нормандии накануне ноябрьских выборов
1944 года, что могло произвести «плохое впечатление» на
избирателей. Уилмот приводит и еще одну причину, кото-
рая, как нам кажется, имела не меньшее, если не большее,
значение. «Ф. Рузвельт,—замечает он,—не хотел, чтобы аме-
риканские войска служили английским политическим це-
лям». Но, сетует автор, в результате переноса центра тя-
жести из Италии в Южную Францию западные державы
«безвозвратно потеряли» полтора месяца и Гитлер в кри-
тический момент войны получил передышку на южном
фронте. Однако автора беспокоит отнюдь не «потеря» ше-
сти недель, а провал очередного «балканского проекта»,
отвечавшего империалистическим целям Англии и имевше-
го явную антисоветскую направленность. Но Черчилль не
смирился с поражением. В сентябре 1944 года, на второй
Квебекской конференции, он возобновил атаку. «Я ска-
зал,— вспоминает он,— что всегда предпочитал путем пра-
востороннего продвижения нанести удар Германии в Адри-
атическую подмышку. Нашей целью должна быть Вена...
Другая причина за правостороннее движение состоит в бы-
стром продвижении русских на Балканском полуострове и
опасном распространении там советского влияния»4.
3 W. Churchill, The Second World War, vol. VI, pp. 55—56,
664, 663.
4 Ch. Wilmot, The struggle for Europe, pp. 133—134, 453—455
177

Президент Рузвельт на этот раз с пониманием отнесся
к аргументам английского премьер министра. Его идеи бы-
ли одобрены. В тот же день Черчилль направил победную
телеграмму в Лондон. Содержание ее примечательно. Оно
показывает, что не только английское, но и американское
правительство было готово пойти на пересмотр стратеги-
ческих планов, если этого требовали политические интере-
сы западных держав. В телеграмме Черчилль, в частно-
сти, писал: «Армия Александера5 не будет ослаблена до
того, как Кессельринг6 отступит за Альпы или будет раз-
громлен. Мы получим все необходимые десантные средст-
ва для Средиземноморья, чтобы разработать план высадки
в Северной Адриатике в районе Истрии, Триеста и т. д.
Идея нашего продвижения к Вене, если война продлится
достаточно долго и если другие не придут туда первыми,
здесь полностью одобрена»7.
В этой связи вызывают недоумение намеки Б. Монтго-
мери, К. Эттли и Дж. Фуллера о том, что именно амери-
канцы несут ответственность за «потерю» Вены. «Возмож-
ность занять Вену,— пишет английский фельдмаршал,—
была потеряна, когда было решено высадить силы «Драгу-
на» в Южной Франции; войска для высадки были взяты из
сил фельдмаршала Александера в Италии и это затормо-
зило его действия...»8.
Когда было отвергнуто предложение Черчилля повер-
нуть из Северной Италии через Люблянский проход к Вене,
утверждает Дж. Фуллер, был потерян «последний шанс
разбить Германию до того, как русские пересекут ее восточ-
ную границу». Если Монтгомери и Фуллер лишь намека-
ют, что ответственность лежит на Вашингтоне, то К. Эттли
прямо называет виновника. «Я считаю,— заявляет он в
ответ на вопрос своего издателя,— что, если бы Алексан-
деру позволили продвинуться в Италии, он мог бы соеди-
ниться с югославами и пойти в Чехословакию и, по воз-
можности, правее к Германии до того, как русские пришли
бы туда». «Но американцы,— продолжал Эттли,— были
одержимы идеей высадки в Южной Франции... Эйзенхау-
5 Английский генерал, командовавший союзными войсками в Италии.
6 Гитлеровский фельдмаршал, командовавший немецкими войсками
в Италии.
7 W. Churchill, The Second World War, vol. VI, p. 137.
8 B. Montgomery, The Memoirs of Field-Marshal the Viscount
Montgomery of Alamein, p. 342. «Драгун» — новое название плана «Эн-
вил» с июля 1944 года.
178

эр... никогда не разбирался в стратегии...»9. Высказывания
Монтгомери, Фуллера и особенно Эттли создают представ-
ление, будто решений второй Квебекской конференции о на-
ступлении через Северную Италию к Вене вообще не суще-
ствовало и что якобы такая возможность была потеряна
уже в июне 1944 года. Однако планы Черчилля, поддер-
жанные Вашингтоном, потерпели провал не в июне, а в
сентябре — октябре 1944 года, когда англо-американские
войска не сумели прорвать оборону немцев и продвинуть-
ся на север Италии до наступления зимы. Наиболее ясно
на этот счет высказывается Дж. Эрман. «Итальянская
кампания,— пишет он,— не оправдала надежд западных
союзников... Теперь уже нельзя было, подобно тому, как
это делалось в сентябре, думать о немедленном прорыве
союзных сил на Вену через Венецию и Люблянский про-
ход» 10.
И все же, как свидетельствует А. Брайант, английский
премьер не терял надежд. Во время визита в Москву в ок-
тябре 1944 года Аланбрук, получивший в январе звание
фельдмаршала, предложил одобрить английский план
вторжения в Истрию, а затем начать совместное наступ-
ление на Вену. Однако тут же Брайант вынужден признать,
что подобные расчеты «выходили за пределы возможно-
стей Запада» 11.
Таким образом, попытки ряда буржуазных авторов об-
винить Вашингтон в крахе плана прорыва в Центральную
Европу и на Балканы через Северную Италию нельзя счи-
тать состоятельными. Вряд ли это удалось сделать, даже
если бы операция «Энвил— Драгун» была отменена.
Чем объяснить, что по целому ряду причин многие анг-
лийские историки, особенно военные, продолжают критику
плана «Энвил» и позиции, занятой в этой связи правитель-
ством США? Во-первых, тем, что в 1944—1945 годах анг-
лийскому правительству во главе с Черчиллем не удалось
провести в жизнь свои планы из-за резко изменившегося
соотношения сил в западном союзе в пользу Соединенных
Штатов и, конечно, тем, что война закончилась совсем
не так, как того хотели реакционные круги Англии и США.
Отсюда поиски «ошибок», допущенных якобы американ-
9 J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, p. 292; F. Willi-
a m s, A Prime Minister Remembers, p. 51.
10 Д ж. Эрман, Большая стратегия. Октябрь 1944 —август 1945,
М., 1958, стр. 53.
11 См. A. Bryant, Triumph in the West 1943—1946, p. 304.
179

цами, в том числе главнокомандующим союзными войсками
в Европе Д. Эйзенхауэром.
Английские историки не прекращают своих обвинений в
адрес Эйзенхауэра и в связи с его решением, принятым в
конце августа 1944 года, вести наступление на Германию
«на широком фронте», а не путем нанесения концентриро-
ванного удара с целью быстрейшего выхода в Рурскую об-
ласть и продвижения к Берлину, как предлагал командую-
щий английской группой армий во Франции Б. Монтгомери.
Одним из первых версию об «ошибке» Эйзенхауэра выдви-
нул сам Монтгомери. «Мое мнение, о котором я доложил
верховному главнокомандующему, — писал он в воспомина-
ниях «От Нормандии к Балтике», — состояло в том, что
один полнокровный удар через Рейн в сердце Германии, с
использованием всех ресурсов союзных армий, вероятно,
мог бы дать решительные результаты». Без Рура, заключал
он далее, способность Германии вести войну «иссякла бы в
полгода». «Берлин был нами потерян, — подчеркивал Монт-
гомери в другой книге, — когда нам не удалось выработать
правильный план в августе 1944 года, после победы в Нор-
мандии. Американцы не понимали, что мало пользы выиг-
рать войну стратегически, если мы проиграем ее полити-
чески...» 12.
Версия Монтгомери сразу же была подхвачена и разви-
та Дж. Фуллером, резко выступившим против стратегии
Д. Эйзенхауэра. «Этот вариант действий, — утверждал он,
поддерживая план Монтгомери, — был самым здравым не
только стратегически, но и политически, потому что, если
бы западные союзники заняли Берлин значительно раньше
русских, по окончании военных действий их политические
позиции были бы значительно сильнее». «Приговор исто-
рии», восклицает Фуллер, подтвердит, что прав тогда был
Монтгомери 13.
Если У. Черчилль, по существу, обходит вопрос о том,
кто был прав, ограничиваясь лишь кратким изложением ар-
гументов Монтгомери и Эйзенхауэра, то целый ряд авторов,
в первую очередь Ч. Уилмот и X. Аллен, встают на сторону
первого. X. Аллен, например, основную ответственность
за «битву генералов» возлагает на американцев. Он счита-
ет, что разногласия между Эйзенхауэром и Монтгомери,
12 В. Montgomery, From Normandy to the Baltic, L., 1948,
pp. 118—120; The Memoirs of Field-Marshal the Viscount Montgomery of
Alamein, p. 342.
13 Д ж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 446.
180

как и ряд других, возникшие «в результате различных тра-
диций и способностей двух народов, оказали серьезное вли-
яние на историю второй мировой войны». О личной непри-
язни военных руководителей США к Монтгомери, что, по
их мнению, сказалось и при обсуждении плана прорыва в
Германию, пишут как Ч. Уилмот, так и военный писатель и
публицист Б. Гарднер 14.
И лишь некоторые авторы, как, например, генерал Хол-
лис и Дж. Эрман, подвергают план Монтгомери некоторой
критике. Определенные сомнения высказывает и X. Аллен.
Так, он отмечает, что трудно согласиться с утверждением
Ч. Уилмота, будто бы план Монтгомери имел «очень много
шансов на успех» 15.
«Битва генералов», или спор из-за того, какой путь сле-
довало избрать для быстрейшего проникновения англо-аме-
риканских войск на территорию Германии осенью 1944 года,
по-видимому, будет еще долго привлекать внимание запад-
ной историографии, в том числе английской. Недаром в
1944 году, как справедливо отмечал советский военный ис-
торик В. М. Кулиш, между военными руководителями Анг-
лии и США «шла борьба за престиж в руководстве военны-
ми действиями в Европе, а следовательно, и за послевоен-
ное влияние в Европе» 16. Однако какие бы аргументы не
приводили сторонники и противники английского плана,
утверждения, будто он мог коренным образом изменить
дальнейший ход войны и тем самым устранить некоторые,
весьма неприятные для Запада последствия, ни на чем не
основаны.
РЕВИЗИЯ ПРИНЦИПА „БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ"
Немецкое контрнаступление в Арденнах, начатое 15 де-
кабря 1944 г., спутало планы Эйзенхауэра. Арденнский
удар был «подобен шоку». «Началась паника в тылу и, что
еще хуже, в союзных столицах. Паникеры заявляли, что
немцы могут достичь побережья Ла-Манша и устроить вто-
рой Дюнкерк». «В ставке союзников все лица были очень
14 См. Н. Allen, Great Britain and the United States, pp.842, 849;
С h. W i 1 m о t, The Struggle for Europe, p. 465; B. Gardner, The
Wasted Hour. The Tragedy of 1945, L„ 1963, p. 88.
15 Cm. J. L e a s о r, War at the Top, p. 273; Дж. Эрман, Большая
стратегия. Август 1943 — сентябрь 1944, стр. 384—385; Н. Allen, Great
Britain and the United States, p. 848.
16 В. М. Кулиш, Второй фронт. Операции в Западной Европе в
1944—1945 гг., М., 1960, стр. 206.
181

печальными. Каждый телефонный звонок с фронта прино-
сил зловещие новости. Целые дивизии были разбиты. Враг
катился подобно неудержимому приливу» 17.
21 декабря Д. Эйзенхауэр обратился в объединенный
англо-американский комитет начальников штабов с прось-
бой выяснить, не собирается ли Советский Союз в ближай-
шее время предпринять наступление на советско-герман-
ском фронте. «...Знание этого факта, — подчеркивал верхов-
ный главнокомандующий англо-американскими войсками,—
имеет для меня исключительно важное значение, ибо я пере-
строил бы все мои планы в соответствии с этим». Через два
дня Ф. Рузвельт направил соответствующую просьбу Совет-
скому правительству, а в январе 1945 года, после того, как
положение на западном фронте резко ухудшилось, У. Чер-
чилль запросил о том, могут ли Англия и США «рассчиты-
вать на крупное русское наступление на фронте Вислы или
где-нибудь в другом месте» 18. Ответ и действия Советского
правительства известны: 12 января 1945 г., то есть на восемь
дней раньше запланированного срока, советские войска пе-
решли в наступление по всему советско-германскому фрон-
ту. Немецкое наступление в Арденнах было приостановлено,
войска стали перебрасываться на советско-германский
фронт.
Как английские историки и мемуаристы оценивают эту
помощь, оказанную Советским Союзом США и Англии в ре-
шающий момент сражения на западном фронте? Большин-
ство авторов этот вопрос или замалчивают, или обходят.
Так, Монтгомери в обобщенном издании своих мемуаров не
говорит ни слова о наступлении советских войск и его влия-
нии на события в Арденнах. Дж. Фуллер, горько сожалею-
щий о том, что немецкое контрнаступление привело к по-
тере шести недель, «весьма важных в политическом отно-
шении», не только не упоминает о советской помощи, но и
старается создать впечатление, будто угроза немецкого про-
рыва была ликвидирована уже к концу декабря 1944 года.
Следует этому рецепту и Дж. Эрман. Ч. Уилмот и У. Мак-
нейл делают вид, что им вообще ничего неизвестно о пере-
писке между Ф. Рузвельтом, У. Черчиллем и И. В. Стали-
ным и о последующем грандиозном наступлении Советской
17 В. Liddel Hart, The Other Side of the Hill, p. 444;
R. McMillan, Miracle betore Berlin, L., 1946, p. 20.
18 H. F e i s, Churchill, Roosevelt, Stalin; The War They Waged and
Peace They Sought; «Переписка...», т. I, стр. 298.
182

Армии, оказавшем важную и своевременную помощь англо-
американским войскам во Франции 19.
Вряд ли такую позицию можно объяснить отсутствием
информации. Во всяком случае ссылаться на это после того,
как У. Черчилль в 1954 году опубликовал свое послание
Советскому правительству от 6 января 1945 г. и полученный
на следующий день ответ20, стало невозможно.
Некоторые английские авторы подвергают нападкам ре-
шения, одобренные объединенным комитетом начальников
штабов 30 января — 2 февраля 1945 г., во время конферен-
ции на Мальте. На конференции У. Черчилль и английский
комитет начальников штабов во главе с Аланбруком доби-
вались принятия слегка подновленного проекта премьер-ми-
нистра Англии о наступлении западных союзников из Се-
верной Италии к Вене и нового варианта плана Монтгоме-
ри, плана концентрации всех сил западного фронта для
наступления в сердце Германии через Рур21.
Б. Гарднер не скрывает мотивы, которые стояли за но-
вым «вариантом» Монтгомери. Появлялся шанс, пишет он,
достичь Берлина, «если и не раньше русских, то во всяком
случае одновременно с ними». И снова под огонь критики
ставится Эйзенхауэр. Он, утверждает Гарднер, «не был за-
интересован» в политических выгодах, ограничивая свою за-
дачу разгромом немцев. Еще более резко высказывается
Дж. Фуллер. В январе 1945 года, пишет он с раздражением,
следовало «спасти то, что еще могло остаться от Централь-
ной Европы. Эта возможность заключалась в оккупации
Берлина американцами и англичанами раньше своего во-
сточного союзника». Однако помешали этому Эйзенхауэр и
его хозяева22.
Но так ли виноват Эйзенхауэр, как это утверждает
Дж. Фуллер? Неужели он действительно полностью игно-
рировал политические задачи и цели войны? Конечно, нет,
что, впрочем, вынужден признать в своей работе и Дж. Эр-
ман. Даже по его словам, план действий Эйзенхауэра не
так уж резко отличался от английского. «Ведь, как выяви-
лось позднее, — пишет он, — планы Эйзенхауэра отнюдь не
19 См. Дж. Э р м а н, Большая стратегия. Октябрь 1944 — август
1945, стр. 78; С h. W i l m о t, The struggle for Europe, pp. 587—591;
W. M с N e i 11, America, Britain and Russia.., pp. 520—522.
20 Cm. W. Churchill, The Second World War, vol. VI, p. 243.
21 См. Дж. Э р м а н, Большая стратегия. Октябрь 1944 — август
1945, стр. 94—95.
22 В. Gardner, The Wasted Hour. The Tragedy of 1945, p. 88;
Дж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 468.
183

находились в вопиющем противоречии с целями англичан, и
про них никак нельзя сказать, чтобы они были неразумны-
ми. Но к концу января 1945 года намерения главнокоманду-
ющего стали неправильно пониматься англичанами, что,
разумеется, всякий раз вызывало негодование американ-
цев» 23.
Дело, очевидно, заключалось не в преимуществах того
или иного плана и не в отказе Д. Эйзенхауэра учитывать
политическую сторону вопроса, а в той борьбе за руковод-
ство военными операциями на заключительном этапе вой-
ны в Европе, которая развернулась между Англией и США
и закончилась в пользу американцев.
Этим, а также неудачей новой попытки английского ко-
митета начальников штабов изменить направление главного
удара англо-американских войск объясняется и критика
английскими историками Эйзенхауэра за телеграмму, на-
правленную им 28 марта 1945 г. И. В. Сталину24. Обраще-
ние главнокомандующего войсками США и Англии к глав-
нокомандующему Советской Армией расценивается ими не
только как нарушение принципов англо-американского со-
трудничества, но и как разглашение военных секретов,
якобы облегчившее наступление русских на Берлин. Дж. Эр-
ман, например, не скрывает, что Черчилля в те весенние дни
больше всего беспокоила «перспектива сдачи Берлина рус-
ским» и «потенциальные последствия продвижения Совет-
ской Армии в глубь Европы»25.
В шестом томе «Второй мировой войны» У. Черчилля,
мемуарах фельдмаршала Монтгомери и лорда Исмея ста-
вится вопрос, который по своей циничности превосходит все
написанное ими ранее: стоило или нет Англии и США в по-
следние недели военных действий против Германии прибе-
гать к силе, чтобы остановить продвижение Советской Ар-
мии на Запад, к рубежам, согласованным между союзни-
ками?
У. Черчилль приводит обширную программу по конкрет-
ным вопросам «стратегии и политики», которой он намере-
вался руководствоваться в марте —апреле 1945 года: 1) Со-
23 Д ж. Э р м а н, Большая стратегия. Октябрь 1944 — август 1945,
стр. 97, 147.
24 Д. Эйзенхауэр сообщал, что намерен осуществить разгром нем-
цев путем окружения и изоляции Рура, после чего рассчитывает встре-
титься с советскими войсками на линии Эрфурт — Лейпциг — Дрезден,
то есть к юго-западу от Берлина. См. Дж. Э р м а н, Большая страте-
гия. Октябрь 1944 — август 1945, стр. 135.
25 Т а м же, стр. 140.
184

ветский Союз стал «смертельной опасностью для свобод-
ного мира», 2) необходимо немедленно создать «новый
фронт» и продвинуть его «как можно дальше на восток»,
3) Берлин — первая и главная цель англо-американских ар-
мий, 4) «освобождение Чехословакии и вступление амери-
канских войск в Прагу имеет чрезвычайное значение»,
5) Вена и Австрия «должны контролироваться западными
державами по крайней мере наравне» с СССР, 6) «самое
главное» — «решение всех важнейших вопросов в Европе
между Западом и Востоком должно быть достигнуто до
того, как армии демократий будут сокращены и западные
союзники оставят какую-либо часть германских территорий,
которые они займут»26. Программу Черчилля можно рас-
сматривать лишь как программу разрыва с Советским Сою-
зом, крутого поворота внешней политики Англии и США,
перехода западных держав на «позиции силы» и диктата.
Но был ли реален такой резкий антисоветский поворот в
политике Англии? Могли ли западные державы в мае
1945 года начать войну против своего союзника, даже если
бы Г. Трумэн, ставший президентом США после смерти Руз-
вельта, целиком поддержал курс Черчилля? Фельдмаршал
Монтгомери, лорд Исмей, английский дипломат в отставке
лорд Стрэнг приходят к единодушному выводу, что такой
поворот событий был исключен. «Должны ли были Англия
и Америка продолжать борьбу с вермахтом, с одной сто-
роны, и Красной Армией—с другой? Или они должны были,
забыв все, что говорилось об их решимости, ликвидировать
нацизм, превратить немцев в свою паству и приступить с их
помощью к уничтожению недавнего союзника?» — спраши-
вает Исмей. И тут же отвечает, что такое изменение поли-
тики «невозможно было даже предположить»27.
«Английский народ, — подчеркивает Монтгомери, — был
по горло сыт войной и его нельзя было убедить воевать с
русскими в 1945 году. Русских все считали героями... и ни
одно английское правительство, которое захотело бы во-
евать с ними в 1945 году, не смогло бы сделать этого из-за
возмущения страны». К такому же выводу приходит и
Стрэнг. Он пишет: «Говоря теоретически, мы могли заклю-
чить мир с Гитлером, вместо того чтобы оказывать помощь
Советскому Союзу... Теоретически Соединенные Штаты и
Великобритания снова в 1945 году могли настаивать, если
26 W. С h u r с h i 1 1, The Second World War, vol. VI, p. 400.
27 Lord I s m a y, The Memoirs, p. 392.
185

необходимо путем войны, на выполнении Сталиным Ялтин-
ских и Потсдамских соглашений.., но... ни Рузвельт, ни Тру-
мэн, ни Черчилль не могли проводить такой курс в то время,
а английский и американский народы не хотели поворачи-
вать оружие против своего союзника...»28.
Английский и американский народы, конечно, не разде-
ляли антисоветских взглядов Черчилля. Многие английские
историки, публицисты и общественные деятели в работах,
опубликованных в военные и первые послевоенные годы, го-
ворят о неотложной необходимости сохранения англо-совет-
ского сотрудничества как основного залога прочного мира в
Европе и во всем мире. Несомненно, что эти высказывания
отражали мнение огромного большинства английского на-
рода 29.
Горько сетуя на то, что Англии и США в последние не-
дели войны не удалось занять господствующие позиции в
Европе и продиктовать условия мира Советскому Союзу,
английские буржуазные историки ревизионистского толка
выискивают все новые и новые причины, выдвигают теорию
за теорией, чтобы «объяснить», в чем, кем и когда были
допущены «роковые ошибки», приведшие к политическому
проигрышу войны. Одной из таких находок стал принцип
«безоговорочной капитуляции» фашистских держав, выдви-
нутый, как известно, Ф. Рузвельтом и одобренный им и
У. Черчиллем в январе 1943 года на Касабланкской кон-
ференции.
Одним из первых с резкими нападками на принцип «бе-
зоговорочной капитуляции» в 1948 году выступил небезыз-
вестный Дж. Фуллер. Эти два слова, восклицает он, были
«ошибкой Америки и Англии», ибо в случае полного разгро-
ма фашистской Германии «равновесие сил в Европе» пол-
ностью нарушилось, а Советский Союз, как самая сильная
в военном отношении держава, стал бы «господствовать в
Европе». Если бы не этот «идиотский лозунг», замечает
английский военный теоретик в другом месте книги, запад-
ные союзники могли предложить Германии определенные
условия и заключить с ней сепаратный мир. Такую возмож-
ность Фуллер оправдывает тем, что с начала 1945 года вой-
28 В. Montgomery, The Memoirs.., p. 389; Lord Strang, Bri-
tain in World Affairs, L., 1961, p. 339.
29 См., например, S. King-Hall, Britain's Third Chance, L.,
1944, p. 75; P.Metthew.s, European balance, L,., 1945, p. 154; K. Z i 1-
liacus, Britain, USSR and World Peace, L.., 1946, p. 3; K. Middle-
ton, Britain and Russia, pp. 190—193.
86

на якобы «перестала быть стратегической проблемой», став
борьбой «между двумя политическими системами»: запад-
ными державами и СССР. В 1961 году, вернувшись к этому
вопросу в обобщающей работе «Руководство войной», он
заявил, что если бы не требование «безоговорочной капиту-
ляции», то войну с Германией можно было бы закончить «до
того, как русские смогли реализовать свою Сталинградскую
победу», а с Японией в мае 1945 года и тогда все «пагуб-
ные последствия» были бы избегнуты30.
По пути, проложенному Фуллером, идут и другие бур-
жуазные авторы. «Очень большой ошибкой» называет «без-
оговорочную капитуляцию» Монтгомери. Критикует ее и
Ч. Уилмот, совершенно бездоказательно отмечая, что, одоб-
рив принцип «безоговорочной капитуляции», США и Анг-
лия еще до Тегеранской конференции сделали «неизбеж-
ным» превращение СССР в державу, «господствующую в
Восточной Европе». «Бессмысленным» называет этот прин-
цип У. Макнейл. В резких выражениях высказываются про-
тив «безоговорочной капитуляции» С. Кинг-Холл и Р. Томп-
сон, К. Чайлд и Б. Гарднер. Надо сказать, что в нападках
на «безоговорочную капитуляцию» английских буржуазных
авторов полностью поддерживают их американские кол-
леги31.
За этими рассуждениями и сетованиями скрываются
лишь запоздалые сожаления о том, что принцип «безогово-
рочной капитуляции» привел к полному разгрому фашист-
ской Германии и способствовал сохранению единства США,
Англии и СССР на заключительном этапе войны. Вот, если
бы Англия и США, мечтают реакционеры от истории, во-
время отказались от него, то можно было бы договориться
с правящими кругами Германии, а затем и Японии об одно-
сторонней капитуляции перед западными державами и,
предъявив Советскому Союзу ультимативные требования,
лишить его плодов победы.
К сожалению, ревизионистская критика «безоговорочной
30 См. Дж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 340,
341, 466—467; J. F u 11 е r, The Conduct of War 1789—1961, pp. 279—303.
31 См. В. Montgomery, The Memoirs.., p. 365; С h. W i 1 m о t,
The struggle for Europe, p. 142; W. Mc N e i 1 1, America, Britain and
Russia.., p. 634; S. К i n g - H a 1 1, Our Times, 1900—1960, p. 215;
R. Thompson, The Price of Victory, p. 65; The Yankee Marlborough,
p. 326; «Survey of International Affairs 1939—1946», Hitler's Europe,
Ed. A. T о у n b e e, Oxford University Press, 1954, pp. 37—38; B.Gard-
ner, The Wasted Hour, p. 83; «The Atlantik», July 1954, p. 23; J. Pratt.
A History of United States Foreign Policy, N. Y., 1955, p. 681.
187

капитуляции» не получила сколько-нибудь серьезного отпо-
ра в Англии. Только отдельные голоса буржуазных истори-
ков раздаются против нее. Пожалуй, единственным исследо-
вателем, доказавшим полную несостоятельность такой кри-
тики, является Дж. Уилер-Беннет. Анализ Уилера-Беннета
весьма поучителен. Выступив против критиков политики
«безоговорочной капитуляции», он показал, что принятие ее
в начале 1943 года дало союзникам «ясную цель, которая
определяла будущее Германии». «Это делало ее («безого-
ворочную капитуляцию».— Г. Р.) справедливой... Это было
как раз тем, что надо было сделать», — подчеркивает иссле-
дователь. Уилер-Беннет справедливо отметает заявления о
том, что принцип «безоговорочной капитуляции» якобы ско-
вывал деятельность внутригерманской оппозиции Гитлеру.
И, наконец, автор подчеркивает, что все ссылки на после-
военные события, которые-де доказали неверность полити-
ки западных держав («советская угроза», необходимость
перевооружения Германии), не могут адресоваться тем, кто
в 1944—1945 годах «принимал жизненно важные реше-
ния»32. Этот последний вывод известного историка вполне
можно отнести и к выступлениям ревизионистов по другим
вопросам.
Хотя анализ Уилера-Беннета не во всем последователен
и ведется в целом с антисоветских позиций, с основными вы-
водами автора нельзя не согласиться. Историю нельзя пово-
рачивать вспять, пересматривать, приспосабливая к нуж-
дам текущей политики, как это пытаются делать еще мно-
гие буржуазные авторы Англии. Она неизменно обернется
против тех, кто игнорирует ее законы.
32 J. Wheeler-Bennett, The Nemesis of Power. The German
Army in Politics 1918—1945, pp. 559, 692—693

Глава VI
„ТРИУМФ" ИЛИ „ТРАГЕДИЯ"?
ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ПОТСДАМА.
истоки „холодной войны"
Оправдывая антисоветские планы и действия англий-
ского империализма, его апологеты обвиняют Советский
Союз не только в «агрессивных замыслах» против запад-
ных держав, и особенно Англии, но и в том, что он якобы
«аннексировал» часть Германии и установил свое господ-
ство в Юго-Восточной Европе.
Одним из ярых пропагандистов этой лживой теории стал
У. Черчилль. Как известно, в 1946 году он открыто перешел
к политике «с позиции силы», направленной против Совет-
ского Союза. Достаточно вспомнить выступление англий-
ского экс-премьера в американском городе Фултоне. Имен-
но Черчилль в последнем томе своих воспоминаний
цинично заявляет, что в дни, когда английский народ празд-
новал победу над Гитлером, для него «советская угроза»
уже заменила «нацистского врага». Это он, Черчилль, пус-
тил в оборот пресловутое выражение «железный занавес»,
употребив его впервые 12 мая 1945 г. в послании новому
президенту США Г. Трумэну 1.
Большая часть буржуазной историографии Англии раз-
деляет и поддерживает эту антисоветскую теорию. «...Ком-
мунистическая Россия стала наследником нацистской Гер-
мании в Центральной и Восточной Европе...»,— не приво-
дя никаких аргументов, заявляет Ч. Уилмот. Во всех
странах Европы, кроме Финляндии, куда вступили русские
войска, утверждает в полуофициозной работе А. Тойнби,
изменения состояли «просто в замене германской тирании
русской». Вслед за ним с клеветой на советскую внешнюю
политику, освободительную миссию Советской Армии вы-
ступает биограф Черчилля Л. Брод2.
Далеко не все английские историки согласны с таким
вольным жонглированием историческими фактами. «Раз-
говоры о русской аннексии Чехословакии или Венгрии,—
1 См. W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. VI, pp. 495, 498.
2 См. С h. Wilmot, The struggle for Europe, p. 108; «Survey of
International Affairs 1939—1946», The Realignment of Europe, ed.
A. Toynbee and V. T о у n b e e, Oxford University Press, 1955, p. 19;
L. Broad, The War that Churchill waged, pp. 364, 382.
189

писал в 1947 году исследователь англо-русских отношений
К. Мидлтон, — являются таким же абсурдом, каким было
бы обвинение Англии в аннексии Бельгии или Греции».
«...Во всяком случае, — замечает далее автор, — не стоит
говорить о тоталитарных системах в Восточной Европе по-
сле ликвидации ими (Англией и США. — Г. Р.) демократии
в Греции и терпимости к фашизму в Испании и Португа-
лии»3. К сожалению, подобные оценки встречаются доволь-
но редко.
Излюбленный тезис многих английских историков и
публицистов, используемый, как правило, для обоснования
«жесткой линии», которую Англия, а затем и США стали
проводить с мая—июня 1945 года по отношению к СССР,
заключается в том, что Советское государство будто бы
сразу начало нарушать Ялтинские соглашения и сделало
невозможным дальнейшее сохранение «великого союза».
Об этом, в частности, пишут Ч. Уилмот, А. Брайант, лорд
Стрэнг, Л. Брод, Дж. Фуллер, Л. Вудвард.
Особенно подробно этот тезис развивает Л. Вудвард.
Он пытается доказать, что Советское правительство якобы
нарушило свои обязательства в отношении формирования
польского правительства, «произвело переворот» в Буха-
ресте и т. д. Следовательно, делает вывод его коллега X. Ал-
лен, именно Советский Союз виноват в создании англо-
американского блока, а затем и в начале «холодной
войны»4.
Пытаясь как-то подкрепить свои шаткие доводы, неко-
торые буржуазные исследователи прибегают к прямой
фальсификации решений, принятых на Потсдамской кон-
ференции. При этом особенно грубым извращениям подвер-
гается вопрос о западных границах Польши.
Уилмот, например, заявляет, что Советское правитель-
ство поставило Черчилля и Трумэна перед «свершившим-
ся фактом» в отношении западной границы Польши. «Да-
же без консультации с Лондоном и Вашингтоном, — пишет
он, — Сталин уполномочил польское правительство при-
нять под управление германские территории до рек Одера
3 К. М i d d l е t о n, Britain and Russia, p. 188.
4 Cm. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World
War, pp. 515, 509, 527; С h. W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 689;
A. Bryant, Triumph in the West, p. 404; Lord Strang, Britain in
World Affairs, pp. 340—341; L. Broad, The War that Churchill waged,
pp. 358—359; J. Fuller, The Conduct of War 1789—1961, p. 295;
H. Allen, Great Britain and the United States, p. 884.
190

и Нейссе, линии, которую президент и премьер-министр
никогда не признавали... Так, польский вопрос был «ре-
шен»... в нарушение прежних обязательств». «Западные
державы подчинились „свершившемуся факту"»,— вторит
ему Макнейл. Вопрос о западных границах Польши в Пот-
сдаме «остался нерешенным», утверждают, игнорируя фак-
ты, С. Ловери и Л. Брод5.
Что это как не грубейшая фальсификация? И Уилмот,
и Макнейл, а тем более Ловери и Брод, работы которых
были опубликованы в конце 50-х — начале 60-х годов, не
могли не знать, что вопрос о границах обсуждался уже на
Тегеранской и Крымской конференциях и что в Крыму бы-
ло достигнуто принципиальное решение о передаче Поль-
ше древних западных земель вплоть до реки Одер. Они не
могли не знать, что граница по Одеру и Нейссе была одоб-
рена в Потсдаме с согласия Англии и США, что и записано
в протоколах конференции6.
Надо сказать, что такой антиисторический, открыто
ревизионистский подход вызвал недоумение даже у ряда
буржуазных авторов. Б. Гарднер, например, подчеркивает,
что новые границы Польши на западе были зафиксированы
в протоколах Потсдама, и расценивать их следует как
«международное признание». Даже Черчилль, который
отвергал линию Одер — Нейссе, отмечает тем не менее,
что у Трумэна фактически не было возражений, а новая
английская делегация, прибывшая в Потсдам после побе-
ды лейбористов на парламентских выборах 25 июля 1945 г.,
одобрила ее. Тот факт, что западные державы согласились
в Потсдаме с границей по Одеру — Нейссе, признает и
А. Верт7.
Попытки взять под сомнение соглашение о западных
границах Польши, заключенное главами правительств
США, Англии и Советского Союза в Потсдаме, еще раз
говорят о том, что целый ряд английских буржуазных ис-
следователей готовы пойти на сознательную фальсифика-
цию исторических событий, которая не только дает мате-
5 С h. W i 1 m о t, The struggle for Europe, p. 708; W. M с Neil!.
America, Britain and Russia.., p. 624; «Survey of International Affairs
1939—1946», The Realignment of Europe, p. 228; L. В r о a d, The War that
Churchill waged, p. 407.
6 См. «Международная жизнь», 1966 г., № 3, стр. 152.
7 См. В. Gardner, The Wasted Hour, p. 236; W. Churchill,
The Second World War, vol. VI, pp. 571—572, 582; A. W e r t h, Russia at
War 1941—1945, pp. 1024—1025.
191

риал для антисоветской пропаганды, но и подводит «фак-
тологический» базис под реваншистские требования
западногерманской реакции.
Апологеты английского империализма и не пытаются
скрыть тот факт, что весь их анализ и выводы строятся на
классовой основе. Они ликуют, констатируя, что в Потсда-
ме, наконец, оформился единый антисоветский фронт. Ког-
да началось обсуждение вопроса о положении в Румынии,
Болгарии и Венгрии, с удовлетворением отмечает Л. Брод,
возник «общий фронт» Англии и США против СССР.
«...Ход Потсдамской конференции был очень отличен от
Ялтинской. По всем важным вопросам, которые обсужда-
лись с русскими, а они охватывали почти всю повестку
конференции, существовало англо-американское согласие..,
везде была общая почва», — подчеркивает X. Аллен 8.
Но даже если кое-кто из английских буржуазных авто-
ров и вынужден признать, что Советский Союз добился на
конференции определенных успехов, то делается это весь-
ма своеобразно. «Политика умиротворения продолжа-
лась,— пишет, например, Дж. Лисор.— Даже успешное
испытание атомной бомбы в Нью-Мексико, только что про-
веденное там, не удержало Трумэна от согласия на аннек-
сию (!) Советами Кенигсберга и части Восточной Пруссии.
Советы также добились успеха по вопросу репараций... Ре-
зультатом был захват всей (?) германской промышлен-
ности на том основании, что она являлась собственностью
нацистов»9.
Трудно сказать, что больше в этом высказывании: бес-
пардонной лжи или антисоветской злобы.
Существует еще одна точка зрения, которая сводится
к тому, что Потсдамская конференция не имела будто бы
сколько-нибудь существенного значения и не могла что-
либо изменить, так как «все было решено» уже в январе—
июне 1945 года, когда Советская Армия пришла в Цент-
ральную Европу, заняла Берлин и Вену и освободила Пра-
гу. «Ни Потсдамская конференция,— восклицает Л. Брод,—
которая была почти ненужной, ни мирная конференция,
которая так и не состоялась, ни предложения и протесты
министров иностранных дел, ни действия дипломатии не
могли изменить то, что произошло», «на Западе все было
8 См. L. Broad, The War that Churchill waged, p. 408; H. Allen,
Great Britain and the United States, pp. 883—884.
9 J. L e a s о r, War at the Top. p. 292.
192

выиграно и потеряно между январем и июлем 1945 го-
да»,— вторит ему Р. Томпсон10.
Ни с той, ни с другой оценкой Потсдамской конферен-
ции согласиться, конечно, нельзя. Обе они игнорируют кон-
кретную историческую обстановку первой половины 1945 го-
да, отрицают те положительные решения, которые были
приняты СССР, США и Англией как по германскому вопро-
су, так и по ряду других. Опубликованные Советским пра-
вительством протоколы Потсдамской конференции нагляд-
но показывают несостоятельность обоих версий английской
историографии 11.
Следует подчеркнуть, что сегодняшние оценки Потсда-
ма резко отличаются от тех, которые были даны вскоре
после окончания конференции Черчиллем и Эттли. «В об-
щем я считаю, — писал тогда Эттли, — что мы добились
значительного прогресса на пути взаимопонимания между
тремя правительствами и что достигнутые решения явля-
ются хорошей основой для дальнейшего продвижения впе-
ред». Черчилль, выступая 22 августа 1945 г. в палате об-
щин, отметил, что «наиболее важные вопросы» в Потсдаме
были решены, и «решены успешно» 12.
АТОМНАЯ БОМБА И КАПИТУЛЯЦИЯ ЯПОНИИ
Как известно, на Потсдамской конференции был опреде-
лен срок вступления Советского Союза в войну с Японией,
а несколько ранее У. Черчиллем и Г. Трумэном принято
сепаратное решение использовать атомную бомбу, если
Токио отвергнет англо-американский ультиматум о капи-
туляции. Эти решения, а также оценка роли Советского
Союза в разгроме милитаристской Японии и значения атом-
ной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки для японской ка-
питуляции являются предметом многочисленных спекуля-
ций и извращений.
Вопрос о роли Советского Союза в разгроме Японии
является одним из самых «удобных» для буржуазной ис-
ториографии: военные действия Советской Армии в Маньч-
журии продолжались сравнительно недолго, а главное,
можно сослаться на «решающее значение» атомных бомб.
10 L. Broad, The War that Churchill Waged, pp. 391—392;
R. Thompson, The Yankee Marlborougt, pp. 351.
11 См. «Международная жизнь», 1965 г., № 10, 12; 1966 г., № 1,3,5—8.
12 См. L. Woodward, British Foreign Policy in the Second World
War, pp. 568—569.
193

И не случайно в этом вопросе английские буржуазные ис-
торики выступают в полном единодушии со своими заоке-
анскими коллегами.
Версия, которую развивает подавляющее большинство
мемуаристов и исследователей Англии, сводится к следую-
щему: Советский Союз, объявив войну Японии 8 августа
1945 г., после применения первой атомной бомбы, не мог
уже оказать и не оказал какого-либо серьезного влияния
на решение японского правительства капитулировать. Бо-
лее того, выступление СССР было даже «невыгодным» для
Англии и США, так как им пришлось удовлетворить
«чрезмерные требования Москвы».
Одним из первых эту версию начал развивать небезыз-
вестный Дж. Фуллер. Автор прибегает к различным улов-
кам и казуистическим вывертам, чтобы исказить роль Со-
ветского государства в войне с Японией. Так, например,
говоря об обращении правительства Японии к СССР с
просьбой о посредничестве в переговорах с Англией и США,
Фуллер делает следующий вывод: «Этот шаг японцев по-
казывает, что войну можно было закончить в июне на весь-
ма выгодных для Англии и Соединенных Штатов условиях.
К этому времени военное могущество Америки расчистило
путь к верной и быстрой победе». Однако этому, по мнению
Фуллера, мешал принцип «безоговорочной капитуляции»,
который «сковывал» действия США и Англии и «расчищал
дорогу» Советскому Союзу 14.
В другой работе, опубликованной в 1961 году, он вы-
ступает уже с обвинениями в адрес военных руководителей
западных держав. «Нет сомнений, — восклицает англий-
ский военный теоретик,—что, если бы не существовала
политическая и стратегическая близорукость, вызванная
политикой безоговорочной капитуляции, войну можно было
окончить в мае 1945 года и выгодный для союзников мир
на Дальнем Востоке был бы достигнут. Если бы она за-
кончилась тогда, Россия не смогла бы вмешаться и все
пагубные последствия ее вмешательства были бы избегну-
ты. Если бы все это было сделано, не было бы необходи-
мости сбрасывать две атомные бомбы» 15. Так, начав с об-
винений в адрес политики «безоговорочной капитуляции»,
Фуллер заканчивает свою тираду оправданием атомных
бомбардировок. Подобное «теоретизирование» — еще один
14 Д ж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 515.
15 J. F u 1 1 е r, The Conduct of War 1789—1961, p. 303.
194

пример ревизионистского, спекулятивного подхода к исто-
рии войны.
Несколько иную позицию занимает Черчилль. Он заяв-
ляет, что после испытания атомной бомбы, произведенного
США буквально накануне открытия Потсдамской конфе-
ренции, капитуляция Японии была предрешена. «...Нам
больше не нужны были русские. Конец войны с Японией
больше не зависел от участия их армий в финальной и,
возможно, длительной схватке. Мы не нуждались больше в
их расположении», — восклицает он. «Японцы были, мы
теперь это точно знаем, абсолютно разгромлены и искали
мира в июле 1945 года. Но этот факт, казалось, не был
признан в Лондоне и Вашингтоне», — поддерживает его
С. Кинг-Холл 16.
Ряд авторов, фальсифицируя факты, тщатся доказать,
что Советский Союз, помощь которого якобы была «боль-
ше не нужна», объявил войну Японии лишь для получения
«обещанного вознаграждения». Одним из первых с этим
«тезисом» выступил Черчилль. «Россия объявила войну
8 августа, за неделю до вражеской агонии, — писал он.—
Тем не менее она заявила о своих полных правах в качест-
ве воюющей стороны». Советское правительство боялось,
что Япония капитулирует раньше, чем оно «сможет без
особого труда пожать вознаграждения, обещанные ему в
Ялте», заявляет У. Макнейл. Об этом же пишут лейборист
М. Фут, Дж. Биггс-Девисон, биограф К. Эттли Ф. Уиль-
ямс 17.
Распространяя лживую версию о «корыстных целях»,
которые будто бы преследовал Советский Союз, вступая
в войну с Японией, буржуазные авторы не только пытают-
ся бросить неприглядную тень на внешнюю политику со-
циалистического государства, но и полностью отрицают его
роль в победе на Тихом океане.
Надо сказать, что против такой теории, полностью про-
тиворечащей действительности, возражают и сами англий-
ские исследователи. Так, Ф. Джонс, X. Бортон и Б. Пирн
справедливо отмечают, что объявление Советским Союзом
войны Японии являлось для токийского правительства
16 W. С h u r с h i 1 1, The Second World War, vol. VI, p. 553; S.King-
Hall, Our Times, 1900—1960, pp. 235—236.
17 W. Churchill, The Second World War, vol. VI, p. 558; W. Mc
Neil 1, America, Britain and Russia.., p. 637; M. Foot, British Foreign
Policy since 1898, p. 159; J. Biggs-Davison, The Uncertain Ally,
L., 1957, p. 100; F. W i 1 1 i a m s, A Prime Minister Remembers, p. 74.
195

«сокрушительным ударом». Именно это, подчеркивают
они, усилило позиции тех, кто выступал за принятие пред-
ложения США, Англии и Китая о капитуляции. Свои сом-
нения по поводу версии о «решающем значении» атомной
бомбы выражает Б. Гарднер. Он высказывает мнение, что
атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки сократила
войну, но всего на 2—3 недели. Косвенным образом при-
знает огромное значение, которое имело объявление войны
Японии Советским Союзом, и Дж. Эрман 18.
Роль Советского Союза в войне с японским милитариз-
мом не исчерпывается военными операциями, проведенны-
ми после 8 августа 1945 г. в Маньчжурии. В течение всей
мировой войны советские вооруженные силы, как известно,
сковывали значительную часть Квантунской армии. Между
тем об этом «забывают» и Черчилль, и Уильямс, и Фуллер.
Сокрушительные удары Советской Армии, нанесенные фа-
шистскому вермахту под Москвой, Сталинградом, под Ор-
лом и Курском, произвели, как признают и английские
историки, глубокое впечатление на японские правящие
круги.
Объявляя войну Японии, Советский Союз руководство-
вался не только союзническим долгом, но и желанием со-
кратить сроки мирового конфликта. Сокрушительные уда-
ры, нанесенные Квантунской армии — основной сухопутной
армии Японии, привели к резкому изменению всей воен-
но-стратегической обстановки на Дальнем Востоке и не-
посредственно повлияли на решение японского правитель-
ства о капитуляции. «Мы получили огромное потрясение
от атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Вступление
сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас в без-
выходное положение и делает невозможным дальнейшее
продолжение войны», — заявил 9 августа 1945 г. премьер-
министр Японии Судзуки на заседании высшего военного
совета 19.
Следует отметить, что некоторые английские авторы с
нескрываемым цинизмом пишут о моральной стороне атом-
ных бомбардировок. Так, Черчилль с необычайной лег-
костью заявляет, что «никогда не сомневался» в необходи-
18 «Survey of International Affairs 1939—1946», E. J о n e s, H. В о r-
ton and B. Pearn, The Far East 1942—1946, Oxford University Press,
1955, p. 141; B. G a r d n e r, The Wasted Hour, p. 270.
19 См. «История Великой Отечественной войны Советского Союза
1941—1945», т. 5, М., 1963, стр. 584; И. Киёси, О. С и н д з а б у р о.
С. Сёси, История современной Японии, М., 1955, стр. 248, 263—264.
196

мости применения ядерных бомб, а вопрос этот даже не
ставился во время бесед с Г. Трумэном в Потсдаме, ибо
по нему существовало «автоматическое согласие». Ни Тру-
мэн, ни Черчилль, ни он сам, сообщает К. Эттли, ничего
якобы не знали о «генетическом эффекте» атомного взрыва.
Если это было известно ученым, деланно удивляется лей-
бористский лидер, то почему они не поставили в извест-
ность тех, кто принимал решение. «Моральные проблемы,
которые впоследствии были подняты теми, кто протестовал
против «варварства», «преступления» и «массового убий-
ства» в Хиросиме, не обсуждались, — поясняет Л. Брод
решение, принятое Трумэном и Черчиллем. — Если бы они
и возникли, то были бы отброшены как не относящиеся
к делу»20. Комментировать подобные высказывания, оче-
видно, нет необходимости. Они говорят сами за себя.
Подавляющее большинство английских мемуаристов и
историков старательно замалчивают тот факт, что начиная
с Потсдамской конференции реакционные круги США и
Англии, особенно Черчилль, стали смотреть на атомную
бомбу как на орудие запугивания и шантажа Советского
Союза, как на силу, способную навязать ему в будущем
кабальные условия. Среди немногих исключений следует
отметить запись в дневнике фельдмаршала Аланбрука, из
которой видно, что Черчилль уже после первого испытания
атомной бомбы считал, что ее можно будет использовать
как орудие диктата21.
Что касается самого Черчилля, то в последнем, шестом
томе «Второй мировой войны» он обходит этот вопрос.
И только в 1957 году в предисловии к однотомному вари-
анту своих воспоминаний Черчилль сообщает, причем в весь-
ма завуалированном виде, о надеждах, которые возлага-
лись на «атомную дипломатию». «Век атома изменил
20 W. С h u r с h i 11, The Second World War, vol. VI, p. 553; F. W i 1-
1 i a m s, A. Prime Minister Remembers, pp. 73—74. Утверждение Эттли
неверно. Правительство США и лично Г. Трумэн были своевременно
предупреждены группой ученых, работающих над производством пер-
вых атомных бомб, об огромной опасности их применения (см., напри-
мер, Б. Гольдшмидт, Атомная проблема, М., 1964, стр. 44—45);
L. Broad, The War that Churchill waged, p. 418.
21 «Oh, — писал Аланбрук, — уже видел себя способным уничто-
жить все русские индустриальные и населенные центры... Он тотчас же
нарисовал себе яркую картину, в которой был единственным владель-
цем этих бомб, способным сбрасывать их, когда он хочет, всемогущим и
способным диктовать Сталину». A. Bryant, Triumph in the West
1943—1946, p. 478.
197

отношения между великими державами... Мне даже прихо-
дило в голову, что мирная демонстрация воздушной мощи
(после предварительного уведомления) над главными совет-
скими городами, наряду с информацией советских лидеров
о наших некоторых технических достижениях, могла бы
заставить их занять более дружественную и здоровую по-
зицию» 22.
Значительный интерес представляет и высказывание
А. Верта о целях атомных бомбардировок Хиросимы и
Нагасаки. Английский журналист отмечает, что они были
применены главным образом для того, чтобы произвести
впечатление на Россию. «Окончание войны с Японией,—
подчеркивает он далее,— имело значение, но главное за-
ключалось в том, чтобы остановить русских в Азии и сдер-
жать их в Восточной Европе»23.
„ВЫИГРАННАЯ ВОЙНА" ИЛИ ,,ПРОИГРАННЫЙ МИР"?
Каковы итоги второй мировой войны? Чем объяснить,
что английский империализм вышел из войны не окреп-
шим, а ослабленным, в значительной мере потерявшим са-
мостоятельное значение на международной арене?
Тревога за судьбы английского капитализма в после-
военном мире заметна у авторов многих работ, опублико-
ванных еще в последние годы войны. Одни из них, как,
например, публицист П. Метьюз, надеялись, что державы
антигитлеровской коалиции, учитывая уроки прошлого,
смогут наладить послевоенное сотрудничество и тогда «бу-
дет обеспечен длительный период мира». Другие, знакомые
с настроениями, господствовавшими в правящих кругах
Англии, предусматривали и другую возможность: возвра-
щение к старому антисоветскому курсу. «Русские могут
опасаться, — писал в 1944 году известный общественный
деятель, член парламента С. Кинг-Холл, — что, поскольку
наша цель состоит в том, чтобы работать в направлении
демократической и возможно федеральной Европы, мы мо-
жем создать блок, который в один прекрасный день напа-
дет на „большевизм"». Третьи сокрушались по поводу не-
избежного ослабления и даже распада британской коло-
ниальной империи. В этом отношении весьма характерно
высказывание английского социолога Э. Калбертсона, ко-
22 W. Churchill, The Second World War, Abridged one—-volime
Edition with a new Epilogue on the Years 1945 to 1957, L., 1957, p. 954.
23 A. Werth, Russia af War 1941—1945, p. 1042.
198

торый называет Британскую империю «больным челове-
ком» 24.
Вместе с тем отдельные представители буржуазной ис-
ториографии пытались возродить миф о «коммунистиче-
ской угрозе». Не остался в стороне от этого поветрия и
известный публицист Н. Энджелл. Победа русских в войне,
утверждал он, может вызвать «коммунистическое восста-
ние» немцев против Гитлера и тогда Россия «утвердит свое
господство над всей Германией», что в свою очередь при-
ведет к «утверждению коммунизма» в большей части Ев-
ропы и Азии—«от Северного моря до Тихого океана»25.
Однако в подавляющем большинстве книг и брошюр, опуб-
ликованных в конце войны и первые послевоенные годы,
выражалась надежда на сохранение сотрудничества между
державами антигитлеровской коалиции.
Фултонская речь У. Черчилля, а затем открытый пе-
реход США и Англии на «позиции силы» и к политике
«холодной войны» резко повлияли на буржуазную историо-
графию. Весьма характерна книга «Мир и сила», опубли-
кованная лейбористским деятелем Г. Батлером. В ней ясно
различимы отголоски лживой версии о «советском импе-
риализме». Автор пытается переложить ответственность за
срыв сотрудничества между державами антигитлеровской
коалиции на Советский Союз, который якобы нарушил до-
говоренность, заключенную в Ялте. Батлер выражал на-
дежду, разделявшуюся в то время всеми антисоветскими
кругами, что «экономические трудности» заставят Совет-
ское государство «в течение нескольких десятилетий» на-
правлять всю энергию «главным образом на восстановле-
ние разрушенной промышленности и сельского хозяйства»,
что позволит западным державам стать недосягаемыми
в военном отношении26.
Искусственно нагнетая антисоветскую истерию, реак-
ционные круги Англии все больше стали уповать на США,
которым отводилась роль антикоммунистического цербера.
Достаточно откровенно выразил это мнение американец
Дж. Бэрнхем. В злопыхательской книжонке «Борьба за
мир» он ставил фальшивую дилемму: либо «мировое гос-
подство коммунизма», либо добровольное подчинение Сое-
24 P. Met thews, European balance, p. 157; S. К i n g - H a 1 1, Bri-
tains Third Chance, p. 81; E. Culbertson, Total Peace. What makes
wars and bow to organize peace, L., 1944, p. 114.
25 N. An gel 1, Let the Pieple know, p. 8.
26 H. Butler, Pease or Power, p. 162.
199

диненным Штатам, которые являются единственной капи-
талистической державой, способной создать «мировую ор-
ганизацию». При этом он подчеркивал, что на успех в
создании «всемирной некоммунистической федерации»
можно надеяться только в том случае, если Соединенные
Штаты «сохранят за собой монопольный контроль над
атомным оружием и примут на себя ответственность за ру-
ководство миром»27.
Однако отдельные историки не могли пройти мимо опас-
ности, которую несли с собой эти замыслы международной
реакции. «Используя свою огромную экономическую и фи-
нансовую мощь, а также контроль над общественным мне-
нием всего мира, — писал в 1947 году К. Мидлтон, — они
(западные державы. — Г. Р.) могут организовать мощную
коалицию против Советского Союза... Обладание западны-
ми державами таким страшным оружием, как атомная
бомба, уже привело к увеличению опасения у русских...»28.
И действительно, уже в 1947 году был создан на антисовет-
ской основе Западный союз во главе с Англией и Францией,
а в апреле 1949 года — агрессивный блок НАТО.
Кроме того, публицисты и историки Англии признавали,
что Британия в первые послевоенные годы не только не
могла претендовать на статус великой державы, но и пере-
стала играть сколько-нибудь заметную роль на междуна-
родной арене. К такому выводу, в частности, приходил из-
вестный буржуазный историк Ч. Уэбстер. «Сравнительная
мощь Англии», сокрушался он, «совершенно не та», что
была шестьдесят лет назад, в пору расцвета английского
империализма, она во многом уступает мощи Соединенных
Штатов и СССР. «Выйдя из войны с 3 млрд. фунтов долга
на заморском балансе и не имея собственной атомной бом-
бы (хотя она в значительной мере способствовала успеху
американцев в ее производстве), Англия не могла делать
ничего иного, как благоразумно следовать, что она и дела-
ла, за США...», — отмечал М. Фут29.
Начиная с первых послевоенных лет историки и публи-
цисты, политические и военные деятели Англии не пере-
стают искать ответ на вопрос, который, по их мнению, не
только весьма важен для объяснения событий недавнего
прошлого, но и имеет большое значение для будущей поли-
27 См. J. Burnham, The struggle for the World, L., 1947, p. 188.
28 K. Middleton, Britain and Russia, p. 189.
29 «United Kingdom Policy: Foreign, Strategic, Economic», L., 1950,
p. 12; M. Foot, British Foreign Policy since 1898, p. 160.
200

тики: где, когда и кем были допущены «ошибки», которые
повернули ход мирового развития и привели к торжеству
сил социализма в ряде стран Европы и Азии?
Как уже отмечалось, одним из первых с обоснованием
«политических ошибок», имевших роковое значение для ис-
хода войны, выступил Дж. Фуллер. Он обвинял не только
Ф. Рузвельта и Д. Эйзенхауэра, но и Черчилля, который,
по его мнению, нарушив «равновесие сил» в Европе, «ли-
шил базы» традиционную внешнюю политику Англии и
«с помощью Америки открыл ворота Восточной Европы
для вторжения русских». Его тезис поддержал другой во-
енный историк — Р. Гренфелл. В 1945 году, отмечал он,
США и Англия «прибегли к политике ликвидации баланса
сил» в самой крайней форме, что привело к самым пагуб-
ным последствиям. Мог ли Черчилль что-либо сделать,
как бы спрашивал Р. Гренфелл, и отвечал: он мог прибег-
нуть к «решающему аргументу» — пригрозить «переходом
на сторону Германии», чтобы заставить США и особенно
СССР «не ослаблять Германию»30.
Но с этими выводами довольно трудно согласиться. Сом-
нительно, например, чтобы Фуллер не знал о принципах
военной политики Черчилля. Что касается «решающего
аргумента» Р. Гренфелла, то, как уже говорилось, такой
поворот Черчилль просто не мог осуществить, как бы он ни
хотел этого.
Теория «ошибок» стала весьма модной на Западе. Ей
отдали дань почти все сколько-нибудь известные военные
и гражданские историки и публицисты Великобритании.
Неудачный для Запада исход войны Н. Уилмот изображал
как результат «главным образом политических и военных
ошибок», допущенных их лидерами, и особенно Рузвель-
том, Маршаллом и Эйзенхауэром. «Второй раз в течение
жизни одного поколения ведущие державы западной ци-
вилизации— США и Великобритания имели мяч у своих
ног после разгрома агрессивных сил... И во второй раз ве-
ликая возможность установить постоянный мир была по-
теряна»,— отмечал Кинг-Холл, подразумевая под этим
международный порядок «западного образца». «Дважды
в этом столетии,—приводит Б. Гарднер в качестве эпигра-
фа к своей книге «Ненужный час. Трагедия 1945» слова
лорда Бутби, — западные державы выиграли мировую вой-
30 Дж. Фуллер, Вторая мировая война 1939—1945, стр. 526;
R. G r e n f е 11, The Unconditional Hatred, L., 1952, pp. 132, 94.
201

ну и проиграли мир. Почему? Я считаю, что главным обра-
зом из-за их постоянного отказа признавать политические
реальности без того, чтобы изменить их, а также из-за свое-
го неумения постичь суть революции XX столетия»31.
Наряду с этим целый ряд английских историков и пуб-
лицистов продолжают сожалеть, что правительству Англии
не удалось провести в жизнь свои планы открытия «второго
фронта», рассчитанные на захват ключевых позиций в Цен-
тральной Европе и на Балканах. «День 6 июня (1944 г.—
Г. Р.) был лебединой песней Англии», — сокрушается
Р. Томпсон. Именно в этот день она «перестала быть вели-
кой державой», потеряла способность «распоряжаться соб-
ственной судьбой».
И не случайно выражение «Триумф и трагедия», кото-
рое Черчилль избрал в качестве названия последнего, шес-
того тома своих воспоминаний о второй мировой войне,
желая подчеркнуть неудовлетворенность господствующих
классов Великобритании ее исходом, приобрело столь ши-
рокую популярность. Его повторяют историки, публицисты,
государственные деятели.
Сожаления о «потерянных возможностях» непосредст-
венно соседствуют со злопыхательскими измышлениями о
«коммунистической агрессии», угрозе «западному миру»,
которая якобы исходила и исходит от Советского Союза.
«В обстановке второй мировой войны,—писал в 1956 году
в предисловии к нью-йоркскому изданию «Стратегии»
Б. Лиддел Гарт, — погоня за триумфом была обречена
превратиться в трагедию и бесполезность. Полный разгром
немецкой армии расчистил дорогу для преобладания Со-
ветской России на континенте Евразии и безграничного
распространения коммунистической мощи во всех направ-
лениях» 32.
И не случайно раскол мира на две системы А. Тойнби срав-
нивал с «мировой катастрофой». Западные державы «вы-
играли войну, но потеряли мир» потому, что в Централь-
ной и Восточной Европе, а также на Балканах возникли
новые, социалистические государства, с неудовольствием
отмечал лорд Стрэнг. На этом основании он, как, впрочем,
и другие реакционеры от истории и политики, вытаскивает
на свет столь же старые, сколь и лживые теории о «совет-
31 С h. W i 1 m о t. The struggle for Europe, p. 717; S. К i n g - H a 11,
Our Times 1900—1960, pp. 239—240; B. Gardner, The Wasted Hour.
The Tragedy of 1945, p. VII.
32 B. Lid del Hart, Strategy, N. Y., 1956, p. 16.
202

ском контроле», «экспорте коммунизма» и т. д.33 Эти фаль-
сификаторские теории и приемы объяснить, конечно, ничего
не могут. Они выдают лишь бессилие и злобу тех, кто при-
бегает к их сомнительным услугам.
Ненависть к силам мира, демократии и социализма во
многом определяет главное направление деятельности ре-
акционных историков и публицистов Англии. Она нередко
приводит их на путь прямого пересмотра и ревизии событий
1939—1945 годов, на путь фальсификации истории второй
мировой войны.
Нельзя недооценивать то пагубное влияние, которое
оказывают работы буржуазных государственных деятелей,
историков и публицистов, нередко издаваемые массовыми
тиражами, на общественность стран Запада. Антисоветские
теории и версии подхватывает и широко распространяет
буржуазная пропагандистская машина. Разоблачение бур-
жуазных фальсификаций истории второй мировой войны,
в том числе принадлежащих перу английских авторов, вос-
становление и утверждение исторической правды продол-
жают оставаться важной задачей советской исторической
науки.
33 «Survey of International Affairs 1947—1948», В у е d. Р. С а 1 v о с о-
ressi, L., 1952, р. 1; Lord Strang, Britain in World Affairs, p. 339;
J. Mackintosh, Strategy and tactich of Soviet Foreign Policy, p. 3.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Картина второй мировой войны, которую рисуют анг-
лийские историки, публицисты и государственные деятели,
напоминает кривое зеркало. Происходившие события на-
столько искажаются буржуазными исследователями, что
перестают соответствовать истине даже в деталях.
Порочный метод познания исторической истины, общая
ограниченность мировоззрения не дают возможности мно-
гим буржуазным авторам понять, что историческое разви-
тие необратимо и не подчиняется воле отдельных личнос-
тей и даже группировок. Отсюда субъективистские выводы
о случайности тех или иных результатов, догматическая
склонность объяснять отдельные события и процессы ошиб-
ками, допущенными теми или иными деятелями Запада.
Это, конечно, не означает, что отдельные представители
буржуазной исторической науки, в том числе английской,
не могут сделать объективного анализа, прийти к правиль-
ным научным выводам по ряду проблем и вопросов.
Характерно, что среди английских буржуазных истори-
ков и публицистов, изучающих проблемы войны, в послед-
ние годы обособилась группа историков-ревизионистов
(Дж. Фуллер, Ч. Уилмот, Л. Брод, Р. Томпсон и др.). Хотя
по составу и масштабам деятельности она во многом усту-
пает соответствующему направлению в буржуазной исто-
риографии США, однако не следует недооценивать ее
отрицательное влияние. Представители этой группы под-
ходят к оценке событий войны весьма коньюнктурно, с край-
204

не антисоветских и реакционных позиций. Они не желают
учитывать объективную историческую обстановку периода
1939—1945 годов. Свои заключения и выводы ревизионисты
открыто ставят на службу антикоммунизму и «холодной
войне».
Не следует недооценивать влияние и тех представителей
английской буржуазной историографии (а их большинство),
которые выступают с традиционных позиций «беспартий-
ности» и «объективности». Книги этих авторов, нередко
издаваемые массовыми тиражами, как правило, играют
главную роль в распространении и пропаганде различного
рода сомнительных версий и псевдоисторических легенд,
многие из которых очень удобны для британского империа-
лизма (например, версия о времени возникновения и ха-
рактере политики «умиротворения», «дипломатической ре-
волюции», «дюнкеркском чуде», невозможности открытия
второго фронта Англией и США в 1941—1943 годах и т. п.).
Не считаясь с фактами, игнорируя и извращая все, что
не соответствует установившимся канонам, английская бур-
жуазная историография второй мировой войны в целом
продолжает занимать догматическую, антинаучную пози-
цию. Знакомство с многочисленными работами показывает,
что многие легенды и фальсификаторские версии, относя-
щиеся к кануну и периоду второй мировой войны, свиде-
тельствуют лишь о теоретической несостоятельности и бес-
помощности буржуазной исторической науки при анализе
и объяснении сложных внешнеполитических событий и
процессов исторического развития. Не умея, а зачастую и
не желая объяснять причины событий 1939—1945 годов,
великую победу Советского Союза во второй мировой вой-
не, буржуазная историография Англии, и особенно такие
ее представители, как Дж. Фуллер, Л. Брод, Р. Томпсон,
выглядит совершенно беспомощной, пытаясь обосновать
итоги и последствия мирового конфликта, его влияние на
новое соотношение сил, сложившееся в мире. Именно здесь
и появляются наиболее грубые фальсификации.
Одной из особенностей английской буржуазной историо-
графии второй мировой войны является почти полное сов-
падение оценок событий в работах как официальных, так и
неофициальных историков. Более того, положения и выво-
ды первых во многом влияют на характер деятельности
остальных исследователей, работающих над проблемами
этих лет. Причем задачи официальной и неофициальной
литературы по истории войны, как правило, полностью сов-
205

падают. Они служат одной главной цели: представить при-
чины, характер и ход событий 1939—1945 годов в выгод-
ном для господствующих классов свете.
При знакомстве с трудами буржуазных английских ав-
торов видно, что вопросы англо-советских отношений,
внешней политики Советского Союза, его места и роли во
второй мировой войне излагаются особенно тенденциозно.
Большинство исследователей не только искажают, но и не-
редко грубо фальсифицируют внешнеполитический курс
Советского государства. В первую очередь они стараются
бросить тень на справедливые, освободительные цели, ко-
торые преследовались им в войне, пытаясь обосновать
переход западных держав к антисоветской политике «с по-
зиции силы» и «аргументировать» отказ США и Англии от
сотрудничества с СССР в решении послевоенных проблем.
Несмотря на обилие работ о второй мировой войне,
в активах английской буржуазной историографии до сих
пор нет специальных изданий, посвященных англо-совет-
ским отношениям и советской внешней политике 1941 —
1945 годов. И это не случайно. Ведь при подробном разборе
проблемы антисоветские догмы и фальсификаторские при-
емы вряд ли помогут тем, кто пытается извратить спра-
ведливый характер и антифашистскую, демократическую
сущность внешнеполитического курса СССР.
Последовательно выступая против антинаучной трак-
товки международных отношений кануна и периода войны,
советские историки обязаны не только разоблачать различ-
ного рода фальсификаторские приемы и методы, но и, вос-
станавливая историческую правду, показать миллионам
людей, в том числе народам капиталистических стран, ре-
акционную, антинародную сущность внешней политики
современного империализма.

БИБЛИОГРАФИЯ
I
Ленин В. И., О лозунге Соединенных Штатов Европы, Поли. собр. соч.,
т. 26.
Ленин В. И., Империализм, как высшая стадия капитализма, Поли.
собр. соч., т. 27.
Ленин В. И., Военная программа пролетарской революции, Поли.
собр. соч., т. 30.
Ленин В. И., Внешняя политика русской революции, Поли. собр. соч.,
т. 32.
Ленин В. И., Доклад о внешней политике на Объединенном заседании
ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г., Поли. собр. соч., т. 36.
Ленин В. И., Письмо к американским рабочим, Поли. собр. соч., т. 37.
Ленин В. И., Письмо к английским рабочим, Поли. собр. соч., т. 41.
Ленин В. И., Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата,
Поли. собр. соч., т. 39.
Ленин В. И., Доклад о концессиях, Поли. собр. соч., т. 42.
Ленин В. И., Тетради по империализму, Поли. собр. соч., т. 28.
* *
«Внешняя политика СССР», т. IV (1935 —июнь 1941), М.., 1946.
«Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
Документы и материалы», тт. I—III, M., 1946—1947.
«Документы и материалы кануна второй мировой войны», тт. I—II, М.,
1948.
«Новые документы из истории Мюнхена», М., 1958.
«Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами
США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой
Отечественной войны 1941—1945 гг.», тт. 1—2, М., 1957.
207

If
«Тегеранская конференция руководителей трех великих держав. Доку-
менты. Советские записи», «Международная жизнь», 1961 г.,
№ 7—8.
«Крымская и Потсдамская конференции руководителей трех великих
держав. Документы. Советские записи», «Международная жизнь»,
1965 г., № 6—10, 12; 1966 г., № 1, 3, 5—8.
«Фальсификаторы истории (Историческая справка)», М., 1948.
«Documents on British Foreign Policy (1919—1939)». Second Series
(1930—1938), vol. I—VIII, L., 1946—1960; Third Series (1938—
1939), vol. I—IX, L., 1949—1955.
«Political and Strategic Interesst of the United Hingdom. An Outline»,
Oxford, 1939.
«Survey of International Affairs, 1939—1946», vol. 1. The World in March
1939, L., 1952; vol. 2. The Middle East in the War, By G. Kirk, L.,
1952; vol. 3. America. Britain and Russia; Their Cooperation and
Conflict 1941—1946, L., 1953; vol. 4. Hitler's Europe, L., 1954; vol. 5.
Middle East, 1945—1950, L., 1954; vol. 6. The Realignment of Euro-
pe, L., 1955; vol. 7. The Far East 1942—1946, L., 1955; vol. 8. Four
Power Control in Germany and Austria, 1945—1946, L., 1959; vol. 9.
The War and The Neutrals, L., 1956; vol. 10. The Eve of War 1939,
L., 1958; vol. 11. The Initial Triumph of the Axis, L., 1958.
«Survey of International Affairs, 1937», vol. II. The International Reper-
cussions of The War in Spain, 1936—1937, L., 1938.
«Survey of International Affairs, 1938», vol. II. Crisis over Czechoslova-
kia, January to September 1938, Oxford, 1951.
III
Майский И. М., Воспоминания советского посла в Англии. Книга
вторая, М., 1964.
Шервуд Р., Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца, тт. 1—2, М., 1958.
Эмери Л., Моя политическая жизнь. М., 1960.
Amery L„ My Political Life, vol. II—III, L., 1953—1955.
Broad L., Winston Churchill, L., 1941; Winston Churchill. The Years
of Achievement, N. Y., 1963.
Bryant A., The Turn of the Tide, 1939—1943, L., 1957; Triumph in The
West, 1943—1946, L., 1959.
С h u r с h i 11 R., The Rise and Fall of Sir Anthony Eden, L., 1959.
Churchill W., Secret Sessions Speeches, 1946; The Second World War;
vol. 1. The Gathering Strom; vol. 2. Their Finest Hour; vol. 3. The
Grand Alliance; vol. IV. The Hingle of Fate; vol. V. Closing the
Ring; vol. VI. Triumph and Tragedy, L., 1948—1953.
Cooper D„ Old Men Forget, L„ 1953.
Dalton H, The Fateful Years. Memoirs 1931-1945, L., 1957.
Eden A., Facing the Dictators, L., 1962; The Reckoning.
Estorick E. Stafford Cripps: master statesman, N, Y., 1949.
Feiling K., Life of Neville Chamberlain, L., 1947.
Halifax, Fulness of Days, N. Y., 1957.
Henderson N.. Failure of Mission. Berlin 1937—1939, L., 1940; Wa-
ter under the Bridges, L., 1945.
H о a r e S., Ambassador of Special Mission, L., 1946.
208

Johnson A., Viscount Halifax, L., 1941.
Jones Т., A Diary with Letters, L., 1954.
Kennedy J., The Business of War, L., 1957.
Kirkpatrick I., The Inner Circle, L., 1959.
Leasor J., War at the Top. Based on The Experiences of General Sir
Leslie Hollis, L., 1959.
Macleod L., Neville Chamberlain, L., 1961.
Minney J., The Private Papers of Hore-Belisha, L., 1960.
IV
Montgomery В., The Memoirs of Field-Marshal the Viscount Mont-
gomery of Alamein, L., 1961.
Pritt D., From Right to left, L., 1965.
Spears E., Assignment to Catastrophe, vol. I. Prelude to Dunkirk,
vol. II. The Fall of France, L., 1954.
Strang, Britain in World Affairs. Henry VII — Elizabeth II, L., 1961;
Home and Abroad, L., 1956.
Templewood, Nine Troubled Years, L., 1954.
T h о m p s on R., The Yankee Marlborough, L., 1963.
«The Memoirs of General Lord Ismay», L., 1960.
Vansittart, Lessons at My Life, L., 1944; The Mist Presession. The
Autobiography, L., 1958.
Wheeler-Bennett J., King George VI. His Life and Reign, L.—
N. Y., 1958.
Williams F., The Prime Minister Remembers, L., 1961.
* *
*
Баратынский С, Дипломатия периода второй мировой войны, М.,
1959.
Батлер Дж., Большая стратегия. Сентябрь 1939 — июнь 1941, М.,
1959.
«Важнейшие решения», М., 1964.
«Вторая мировая война. 1939—1945. Военно-исторический очерк», под
ред. С. П. Платонова, М., 1958.
Деборин Г. А., Вторая мировая война, М., 1958.
Д и в а й н Д., Девять дней Дюнкерка, М., 1965.
Исраэлян В. Л., Антигитлеровская коалиция. 1941 —1945 гг., М.,
1964.
«История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—
1945 гг.», тт. I—VI, М., 1960—1965.
«История международных отношений и внешней политики СССР», т. I,
1917—1939 гг., М., 1961; т. II, 1939—1945 гг., М., 1962.
«Итоги второй мировой войны», М., 1957.
К р а м и н о в Д. Ф., Правда о втором фронте, М., 1958.
Кулиш В. М., Второй фронт. Операции в Западной Европе в 1944—-
1945 гг., М., 1960; Раскрытая тайна, М., 1965.
209

V
М э т л о ф ф М., Снелл Э., Стратегическое планирование в коалицион-
ной войне 1941 — 1942 гг., М., 1955.
Мэтлофф М., От Касабланки до Оверлорда, М., 1965.
Мюллер-Гиллебранд Б., Сухопутная армия Германии, 1933—
1945, М., 1958.
Н е к р и ч А. М., Политика английского империализма в Европе (ок-
тябрь 1938 — сентябрь 1939 гг.), М., 1955; Внешняя политика Анг-
лии, 1939—1941 гг., М., 1963.
П о з д е е в а Л. В., Англо-американские отношения в годы второй ми-
ровой войны. 1939—1941, М., 1964.
Попов В. И., Дипломатические отношения между СССР и Англией
(1929—1939 гг.), М„ 1965.
Поспелов П. П., Исторические итоги и уроки Великой Отечествен-
ной войны, М., 1965.
Проэктор Д. М„ Война в Европе. 1939—1941, М., 1962.
Ричардс А., Сондерс X., Военно-воздушные силы Великобрита-
нии во второй мировой войне (1939—1945 гг.), М., 1962.
«Роковые решения», М., 1958.
Ротштейн Э., Мюнхенский сговор, М., 1959.
Секлетов В. А., «Странная война» в Западной Европе и в бассейне
Средиземного моря. 1939—1945, М., 1958.
«Секретные миссии», М., 1964.
Трухановский В. Г., Внешняя политика Англии на первом этапе
общего кризиса капитализма (1918—1939 гг.), М., 1962; Внешняя
политика Англии в период второй мировой войны (1939—1945),
М., 1965.
У н д а с ы н о в И. Н., Рузвельт, Черчилль и второй фронт, М., 1965.
Фуллер Д., Вторая мировая война 1939—1945 гг.: Стратегический и
тактический обзор, М., 1956.
Эрман Дж., Большая стратегия. Август 1943— сентябрь 1944, М.,
1958; Большая стратегия. Октябрь 1944 — август 1945, М., 1958.
Штейн Б. Е., Буржуазные фальсификаторы истории (1919—1939), М.,
1951.
Яковлев Н. Н., Франклин Рузвельт — человек и политик, М., 1965.
VI
Allen H., Great Britain and the United States. A History of Anglo-
American Relations (1783—1952), L., 1954.
A n g e 1 1 N.. Peace with the Dictators? L., 1938; For What Do We
Fight? L., 1939; Let the People Know, N. Y., 1943.
A n s e 1 1 W., Hitler Confronts England, Durham, 1960.
Armstrong G., Why Another World War? How We Missed Collecti-
ve Security, L., 1941.
В a 11 e r H., The Lost Peace, L., 1940.
Beloff M., The Foreign Policy of Soviet Russia, 1929—1941, vol. 2, L.,
1955.
Biggs-Davison J., The Uncertain Ally, L., 1957.
Blyth H., Spain over Britain, L., 1937.
Blyth R., The Age of IIIusion. England in the Twenties and Thirties,
i g i g .1939 l. 1963.
Broad L., The War that Churchill Waged, L., 1960.
210

Butler J., Grand Strategy, vol. 2, L., 1957; vol. 3, L., 1964.
Campbell M., Drifting to War, L., 1937.
Carr E., The Foreign Policy of Britain from 1918 to September 1939,
L., 1939; International Relations between the Two World Wars,
1919—1939, L., 1948; German-Soviet Relations between the Two
World Wars, 1919—1939, Baltimore, 1951.
Coates W. and Z., World Affairs and USSR, L., 1939; A History of
Anglo-Soviet Relations, vol. I, L., 1943; vol. II, L„ 1958.
Cole G., A History of Labour Party from 1914, L., 1948.
Collier В., The Defence of the United Kingdom., L., 1957.
D e a n e J., The Strange Alliance, N. Y., 1947.
«Diplomaticus», Can the Tories Win the Peace and How They Lost one,
L., 1945.
Divine D., The Nine Days of Dunkirk, N. Y., 1959.
Dutt P., World Politics, 1918—1936, L., 1936.
Ehrman J., Grand Strategy, vol. 5—6, L., 1956.
F a 1 1 s C, The Second World War. A Short History, L., 1948.
VII
Feis H., Churchill, Roosevelt, Stalin. The War, Theiy Waged and Peace
They Sought, Princeton, 1957; Japan Subdued. The Atomic Bomb
and the End of the War in the Pacific, Princeton, 1961.
Fleming D., Cold War and its Origins 1917—1960, vol. 1—2, L., 1961.
Fleming P., Invasion of 1940, L., 1957.
Foot M., British Foreign Policy since 1898, L., 1956.
Fuller Y., The Conduct of War 1789—1961, L., 1961.
Furnia A., Diplomacy of Appeasement: Anglo-French Relations and
the Prelude to World War II. 1931—1938, Wash., 1960.
G a n n e s H., R e p a r d Т., Spain in Revolt, L., 1936.
Gardner В., The Wasted Hour. Tragedy of 1945, L, 1950.
Gilbert M., Gott R., The Appeasers, L., 1963.
Gollanz V., Is mr. Chamberlain Saving Peace? L., 1939; Russia and
Ourselves, L., 1941; Our Threatened Values, L., 1946.
Gooch G., British Foreign Policy 1919-—1939. Studies in Diplomacy
and Statecraft, L., 1946.
Had ley W., Munich: Before and After, L., 1944.
Higgins Т., Winston Churchill and the Second Front, 1940—1943,
N. Y., 1957.
Holt E., The World at War 1939—1945, L., 1956.
Ingram K., Years of Crisis. An Outline in International History
1919—1945, L., 1946.
Keeton G., Schlesinger R., Russia and Her Western Neighboures,
L., 1942.
King-Holl S., Britain's Third Chance, L., 1944; Our Own Times
1900—1960, L., 1961.
Langer W., Gleason S., The Challenge to Isolation, 1937—1940,
N. Y., 1952.
Lea so r J., Rudolf Hess. Uninvited Envoy, L., 1962.
L i d d e 1 Hart В., This Expending War, L., 1942; The Other Side of the
Hill, L., 1951; Strategy, N. Y., 1956.
211

VIII
Londonderry, Ourselves and Germany, L., 1938.
Mackintosh J., The Paths that Led to War. Europe 1919—1939, L..
1940.
Matthews P., European Balance, L., 1945.
M a 11 1 о f f M., Strategic Planning for the Coalition War 1943—
1944, Wash., 1959.
Mc С a 11 u m R., Public Opinion and the Last Peace, L., 1945,
Mc К ее A., Strike from Sky. The Story of Battle of Britain, L., 1960.
Medlicott W., British Foreign Policy since Versailles, L., 1940; The
Economic Blokade, vol. I, L., 1952; vol. II, L., 1959.
Middleton K-, Britain and Russia. An Historical Essay, L., 1947.
Monroe E., The Mideterranean in Politics, L., 1938.
Mowat Ch., Britain between the Wars, 1919—1940, L., 1955.
Namier L., Diplomatic Prelude. 1938—1939, L., 1948; Europe in Decay.
A Study in Disintegration. 1936—1940, L., 1950; In the Nazi Era,
L., 1952.
N i с о 1 s о n H., Why Britain at War, Harmondsworth, 1940.
Paul L., The Annihilation of Men. A Study of the Crisis in the West, L.,
1945.
P 1 а у f a i r I., Stiff G., M о 1 о n у С, Т о о m e r S., The Mediterranean
and Middle East, vol. I, L, 1954.
Pritt D., They Helped Hitler, L., 1936; Light on Moscow, L., 1939.
Rayner R., The Twenty Years Truce, 1919—1939, L., 1943.
Reitlinger R., The House Built on Sand. Conflicts of German Poli-
cy in Russia, 1939—1945, L., 1960.
Reynolds P., British Foreign Policy in the Inter-War Years, L., 1954.
Robertson E., Hitler's Pre-War Policy and Military Plans 1933—
1939, L., 1963.
Rowse A., Appeasement. A Study in Political Decline 1933—1939, N. Y.,
1961; All Souls and Appessement, L., 1961.
IX
Rust W., The Story of the Daily Worker, L., 1949.
Schulman M., Defeat in the West, L., 1947.
Seth R., Stalingrad-Point of Return, L., 1959.
Seton-Watson R., Britain in Europe, L., 1937; Britain and the Dic-
tators, L., 1938; From Munich to Danzig, L., 1939; History of the
Czechs and Slovaks, L., 1943.
Teyl о r A., The Rumours of War, L„ 1952; The Troublemakers, L., 1957;
The Origins of the Second World War, L., 1961; English History,
1914—1945, Oxford, 1965.
«The Background and Issues of the War», Oxford, 1940.
Thomas H., The Spanish Civil War, L., 1961.
Thompson R., The Price of Victory, L., 1960.
«Vigilantes», Between Two Wars? Harmondsworth, 1939.
Weaver D., Front Page Europe, L., 1947.
Welles S., The Time for Decision, N. Y., 1944.
212

Werth A., The Twilight of France, 1933—1940; L., 1942; Moscow 41, L.,
1942; Leningrad, L., 1944; Year's of Stalingrad, L., 1946; Russia in
the War 1941—1945, L., 1964.
Watkins K., Britain Divided. The Effect of the Spanish Civil War on
British Political Opinion, L., 1963.
W h e a 11 у R„ Operation Sea Lion, Oxford, 1958.
Wheele-Bennett J., Munich. Prologue to Tragedy, L., 1948; The
Nemesis of Power. German Army in Politics 1918—1945, L., 1954.
Wilmot Ch., The struggle for Europe, L., 1953.
Woodward L., British Foreign Policy in the Second World War, L„ 1962.
Zilliacus K., Britain, USSR and World Pease, L., 1946.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть I. Происхождение второй мировой войны (1936—1939 гг.)
Глава I. Начало гитлеровской агрессии и Англия .... 12
Глава II. Судетский кризис и мюнхенское предательство • 47
Глава III. «Откуда эта война?» 64
Часть II. Внешняя политика Англии и международные
отношения (1939—1945 гг.)
Глава I. «Странная война» и «битва в одиночестве» ... 89
Глава II. Нападение гитлеровской Германии на Советский
Союз. Межсоюзнические отношения в 1941 году .... 123
Глава III. Почему не было второго фронта? 140
Глава IV. Тегеран и Ялта 156
Глава V. Разгром фашистской Германии 176
Глава VI. «Триумф» или «трагедия»? 189
Заключение 204
Библиография 207

Георгий Николаевич Реутов
ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ
О ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Редактор К. К. Степин
Оформление художника Н. Я. Вовк
Художественный редактор Г. Ф. Скачков
Технический редактор И. Г. Крейс
Корректор Э. К. Гаврута
А 18028. Сдано в набор 21/VII—1966 г. Подписано в
печать 8/Х—1966 г. Формат 84x1081/32. Бумага тип.
№ 1. Усл. печ. л. 11,34. Уч.-изд. л. 12,23. Тираж
10 000 экз. Цена 92 коп. Зак. 543.
Издательство «Международные отношения»
Москва, И-90, Мещанская, 7.
Ярославский полиграфкомбинат Главполиграфпрома
Комитета по печати при Совете Министров СССР.
Ярославль, ул. Свободы, 97.

В 1967 году
в издательстве
«МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»
выходят к н и r и:
«ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ВНЕ-
ШНЕЙ ПОЛИТИКИ СССР 1917—1967 ГГ.», (под редак-
цией чл.-корр. АН СССР В. Г. Трухановского),в
трех томах: т.! (1917—1939 гг.), 27 л., ц. 1 р. 90 к.;
т. II (1939-1945 гг.), 26 л., ц. 1 р. 86 к.; т. III
(1945-1967 гг.), 38 л., ц. 2 р. 60 к.
БОГУШ Е. Ю., СОВЕТСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
И МИРОВОЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС, Юл., ц.75 к.
«НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН
(1917—1945 гг.)», коллектив авторов (под редакци-
ей проф. Ю. В. Борисова), 30 л., ц. 2 р. 10 к.
«ТЕГЕРАН-ЯЛТА-ПОТСДАМ», сборник доку-
ментов, 18 л., ц. 85 к.
Книги издательства „Международные отношения"
продаются в магазинах Книготорга, Потребкооперации
и высылаются наложенным платежом через отделы
„Книга — почтой".
В магазинах принимаются предварительные заказы
на все выходящие в свет книги издательства.