Автор: Кершоу Й.
Теги: всеобщая история история фашизм война нацизм конец гитлера
ISBN: 978-5-17-080073-5
Год: 2014
Текст
Йан Кершоу
КОНЕЦ
ГЕРМАНИИ
ГИТЛЕРА
АГОНИЯ И ГИБЕЛЬ
ACT
МОСКВА
УДК 94(430)и1941/45"
ББК 63.3(4Гем)6
К36
Оригинальное издание «The End. The Defiance and Destruction
of Hitler's Germany, 1944—1945» by Ian Kershow печатается
с разрешения автора и литературного агентства
The Wylie Agency (UK) Ltd.
Все права защищены. Ни одна из частей этой книги
не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме
без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Кершоу Йан
К36 Конец Германии Гитлера. Агония и гибель / Йан
Кершоу; пер. с англ. О.Ю. Семиной. — Москва: ACT,
2014. - 639, [1] с. - (Великая война).
ISBN 978-5-17-080073-5 (ООО «Издательство ACT»)
ISBN 978-1-59420-314-5 (англ.)
Книга крупного британского историка Й. Кершоу поднимает
важнейшие вопросы заключительного этапа Второй мировой войны.
Как мог гитлеровский режим продолжать функционировать до
последней минуты?
Какую роль в условиях растущего беспорядка в системе управ-
ления сыграли высококвалифицированные и талантливые государ-
ственные чиновники?
Насколько большое значение имел страх перед Красной Армией?
Почему немецкие офицеры были готовы продолжать сражение,
даже осознав бесполезность борьбы?
Какую роль сыграли руководители нацистской партии, подчиняв-
шиеся Гитлеру?
УДК 94(430)м1941/45и
ББК 63.3 (4Гем)6
ISBN 978-5-17-080073-5
(ООО «Издательство ACT»)
ISBN 978-1-59420-314-5 (англ.) © Ian Kershow, 2011
ISBN 978-985-18-3019-6 (ООО «Харвест») © ООО «Издательство ACT*
Введение:
Сокрушительное поражение
Среда, 18 апреля 1945 г.: американские войска на подступах
к Ансбаху, административному центру Средней Франко-
нии. Районный руководитель бежал под покровом ночи, боль-
шинство немецких солдат отступили на юг, а мирные жители
уже несколько дней прячутся в бомбоубежищах. Все указывает
на то, что город скоро будет сдан. Однако военный комендант
города, доктор Эрнст Мейер — пятидесятилетний полковник
люфтваффе со степенью доктора физико-математических на-
ук — фанатично предан делу нацизма и твердо намерен сра-
жаться до конца. Девятнадцатилетний студент теологии, Ро-
берт Лимперт, признанный непригодным к строевой службе,
решает сделать все, чтобы город не был уничтожен в результа-
те бессмысленной ожесточенной битвы.
Месяцем раньше Лимперт видел, как бомбами союзников
был полностью разрушен прекрасный город Вюрцбург. Это
уже толкнуло его на опасный шаг: еще в начале апреля он на-
чал распространять листовки с призывом сдать Ансбах без боя
и тем самым сохранить целыми и невредимыми его живопис-
ные здания в стиле барокко и рококо. Теперь Лимперт решает
пойти на еще больший риск. Этим чудесным весенним утром,
около 11:00, он перерезает телефонные провода, которые, как
он считает, соединяют штаб коменданта с войсками вермахта,
расположенными за стенами города. Попытка совершить ди-
версию оказывается напрасной: Лимперт не знает, что штаб
был только что перенесен в другое место. За этими действиями
его замечают два мальчика, члены гитлерюгенда. Они доносят
об увиденном, и делом тут же начинает заниматься полиция.
Один из полицейских приходит в дом Лимперта, где обнару-
живает у молодого человека пистолет и подтверждающие вину
улики. Лимперта арестовывают.
Введение: Сокрушительное поражение
Местная полиция сообщает об аресте начальнику сохра-
нившейся в Ансбахе гражданской администрации, а тот зво-
нит военному коменданту, которого в данный момент нет в
городе. Как и следует ожидать, комендант приходит в бешен-
ство от услышанного, спешит в полицейский участок и пове-
левает устроить трибунал из трех человек — начальника поли-
ции, его заместителя и помощника самого коменданта. Аб-
сурдное «судебное заседание» продолжается не более пары
минут, обвиняемому при этом не разрешают сказать ни слова.
В результате комендант приговаривает его к смертной казни с
немедленным приведением приговора в исполнение.
Когда у ворот городской ратуши Лимперту на шею накиды-
вают петлю, ему удается вырваться и пробежать около сотни
метров, но его снова хватают полицейские, бьют ногами, та-
щат за волосы и волокут назад. Никто из собравшихся людей
даже не пытается помочь — наоборот, некоторые тоже бьют и
пинают его. Но и на этом злоключения Лимперта не заканчи-
ваются. Ему на шею вновь набрасывают петлю и вешают, но
веревка обрывается, и он падает на землю. На него еще раз на-
девают петлю и наконец приводят приговор в исполнение на
площади перед ратушей. Комендант отдает приказ не снимать
тело, «пока не завоняет». Очень скоро он, по-видимому, уез-
жает из города на реквизированном у одного из жителей вело-
сипеде. Четыре часа спустя в Ансбах без единого выстрела вхо-
дят американцы, которые снимают с виселицы тело Роберта
Лимперта1.
Как показывает этот мрачный эпизод, машина репрессив-
ного террора нацистского режима исправно функциониро-
вала до последних дней. И речь идет не только о том, что во-
енный комендант, полковник люфтваффе доктор Мейер, в
приступе гнева безжалостно расправился с предателем и ди-
версантом и навязал свое решение, пользуясь полномочиями
представителя власти. Даже перед лицом такого фанатизма
полицейские, которые хорошо понимали, что в город вот-вот
войдут американские войска, могли бы постараться затянуть
арест и допрос Лимперта, чтобы избавить себя от возможных
неприятностей. Вместо этого они предпочли следовать указа-
ниям, безотлагательно выполнять свои обязанности, как они
себе их представляли, и выполнять функции блюстителей за-
Введение: Сокрушительное поражение
кона, воплощением которого, как они заявляли позже, для
них в тот момент являлась воля коменданта.
То же самое можно сказать и о главе местной гражданской
администрации. Он также мог бы постараться затянуть про-
цесс, опираясь на свой опыт и прекрасно понимая, что бои за
город скоро неизбежно закончатся. Напротив, он сделал все,
чтобы ускорить процесс и помочь коменданту. Жители города,
пришедшие на городскую площадь и видевшие попытку Лим-
перта бежать, могли бы, учитывая обстоятельства, поспешить
к нему на помощь. Вместо этого некоторые из них даже по-
могли полиции тащить сопротивлявшегося молодого человека
назад к месту казни. Таким образом, что касается Ансбаха,
здесь в столь чрезвычайных обстоятельствах последних дней
войны власть имущие на всех уровнях продолжали работать на
благо режима — и пользовались при этом поддержкой со сто-
роны простого народа.
Подобные этому трагические инциденты, когда местные
жители предпринимали попытки предотвратить бессмыслен-
ное разрушение и встречали жесточайший отпор, в то время
как другие с готовностью поддерживали карательные действия
со стороны должностных лиц, не были редкостью в эти по-
следние дни самой страшной войны в истории человечества.
Десятки других историй стали бы не менее яркими примерами
того, как функционировала машина террора, силы которой
теперь, в последние месяцы вооруженного конфликта, были
направлены как на жителей самой страны, так и на иностран-
ных рабочих, заключенных, евреев и всех остальных, кого бы-
ло принято считать врагами2. В том, что гитлеровский режим
продолжал функционировать до последней минуты, ключе-
вую роль играли не вопиющие проявления произвола со сто-
роны ярых сторонников нацизма или тех, кому попросту не-
чего было терять. Гораздо большее значение имело поведение
военных. Если бы вермахт прекратил функционировать, это
означало бы крах гитлеровского режима. В последние дни
войны можно было наблюдать разнообразные проявления разоб-
щенности и морального разложения в войсках вермахта, осо-
бенно на Западе. Солдаты бежали с фронта, несмотря на угрозу
жестокого наказания. К началу 1945 г. большинство военнослу-
жащих ощущали бесполезность дальнейшего сопротивления
Введение: Сокрушительное поражение
и хотели лишь одного — вернуться к своим семьям. И все же
вермахт продолжал сопротивляться. Генералы и боевые ко-
мандиры по-прежнему отдавали приказы, даже если ситуация
была самой безнадежной, и их приказы выполнялись.
Под градом из бомб, среди хаоса разрушенных городов
рейха, оборона которого трещала по швам под натиском пре-
восходящих по численности сил, наступающих с востока и за-
пада, бюрократическая система пыталась сделать все возмож-
ное, чтобы продолжать функционировать, тем самым создавая
видимость «нормальной» обстановки. Разумеется, силы рейха
слабели день ото дня, каналы связи были нарушены, транс-
портная инфраструктура была на пределе, миллионы домов
были лишены элементарных бытовых удобств — таких, как
газ, вода и электричество, а управление страной осложнялось
всевозможными практическими трудностями. Но пока в Гер-
мании не был установлен оккупационный режим, страна не
могла погрузиться в анархию. В ней по-прежнему действовала
гражданская администрация — пусть даже управление не мог-
ло быть эффективным, учитывая понесенные страной колос-
сальные потери и перемещение огромного количества населе-
ния. Военные и гражданские суды по-прежнему выносили
беспрецедентные по своей жестокости приговоры. В апреле
1945 г. рабочие и служащие еще получали заработную плату3.
Ведущее учебное заведение Берлина вплоть до последних не-
дель войны продолжало выплату стипендии иностранным сту-
дентам, что и по сей день расценивается как вложение средств
в сохранение влияния Германии в «новой Европе»4.
Несмотря на все большие затруднения, удавалось поддер-
живать снабжение населения все более ограниченными про-
довольственными пайками. Почтовая служба тоже каким-то
образом продолжала сохранять жизнеспособность, все чаще
используя для этого подручные средства. Проводились в огра-
ниченной форме и культурно-развлекательные мероприя-
тия — это делалось сознательно, чтобы хоть немного поддер-
жать боевой дух населения и ненадолго отвлечь внимание от
разворачивающейся катастрофы. Последний концерт Берлин-
ского филармонического оркестра состоялся 12 апреля, за че-
тыре дня до того, как советские войска начали штурм столицы
рейха. Разумеется, в программу входил и финал оперы Рихар-
Введение: Сокрушительное поражение
да Вагнера «Сумерки богов»5. По-прежнему работали некото-
рые кинотеатры. Всего за неделю до того, как Штутгарт был
сдан 22 апреля, его жители имели возможность ненадолго раз-
веяться, придя на сеанс кинофильма «Женщина моей мечты»6.
Проводились даже футбольные матчи. Последний матч за вре-
мя войны состоялся 23 апреля 1945 г.: команда футбольного
клуба «Бавария Мюнхен», чемпион 1945 г., победила своих со-
перников «Мюнхен 1860» со счетом 3:27. Выходили в сокра-
щенном формате и газеты. Редакция главного печатного орга-
на нацистов, газеты «Фёлькишер беобахтер», до последних
дней находилась в неоккупированной части Южной Герма-
нии. Последний выпуск вышел под заголовком «Крепость Ба-
вария» 28 апреля 1945 г., за два дня до того, как Гитлер покон-
чил с собой в бункере в Берлине.
Причины краха Германии очевидны и хорошо известны.
Гораздо менее очевидно то, почему и как гитлеровский режим
продолжал функционировать вплоть до самого конца. Прояс-
нить это и было задачей данной книги.
Тот факт, что режим действительно сохранял жизнеспособ-
ность до конца — и что война закончилась лишь тогда, когда
войска Германии были полностью лишены возможности со-
противляться, экономика страны была разрушена, города
уничтожены, а территория занята войсками иностранных дер-
жав, — с исторической точки зрения был редкостью. В совре-
менном мире большинство международных вооруженных
конфликтов обычно заканчивались урегулированием в про-
цессе переговоров. Правящая элита государства, столкнувше-
гося с угрозой военного поражения, чаще всего рано или позд-
но обращалась к противнику с просьбой о мире и, применяя в
той или иной степени давление, в конечном итоге добивалась
территориального соглашения, пусть даже невыгодного для
себя. Именно таким образом закончилась Первая мировая
война. Конец Второй мировой был полной противоположно-
стью. Те, кто в 1945 г. стоял во главе Германии, зная, что война
проиграна и стране грозит полное уничтожение, были тем не
менее готовы сражаться до тех пор, пока она не будет стерта с
лица земли.
Обычно если в ходе непопулярной войны страна с автори-
тарным руководством терпит поражение и неумолимо движется
8 Введение: Сокрушительное поражение
навстречу гибели, то такое руководство не остается у власти до
трагического конца. Иногда в таких случаях его свергают снизу,
путем революции, как в России в 1917 г. и в Германии в 1918 г.
(в последнем случае — уже после того, как военная верхушка
предприняла меры, чтобы завершить проигранную войну).
В других случаях — и этот сценарий более распространен —
власть свергают изнутри, путем государственного переворота,
представители элиты, которые не хотят потерять все, последовав
за обанкротившимся правительством. Превосходный пример —
Муссолини, свергнутый им же самим созданным Большим фа-
шистским советом в 1943 г. В Германии, напротив, режим, кото-
рому уже грозила неминуемая гибель (и это признавали не толь-
ко простые люди, но и представители гражданской и военной
власти), продолжал бороться за жизнь, пока не был полностью
уничтожен. Причем, в отличие от 1918 г., произошло это только
в результате оккупации иностранными державами8. Из подоб-
ных примеров на ум приходит разве что Япония 1945 г. (кото-
рая, впрочем, подписала капитуляцию еще до начала оккупа-
ции), а из новейшей истории (и сходство здесь лишь весьма от-
даленное, поскольку речь идет о войне очень недолгой и в
военном отношении неравной) — Ирак под управлением Сад-
дама Хуссейна.
Сравнивая ситуацию в Германии в 1918 и в 1945 гг., вновь
задаешься вопросом: как и благодаря чему гитлеровская Гер-
мания сумела отчаянно бороться до самого конца? Могла ли
эта ужасная война закончиться иначе? И если нет, то почему?
Как было верно подмечено, «настоящая загадка заключается в
том, почему люди, которые так хотели выжить, продолжали
столь отчаянно и беспощадно сражаться и убивать до послед-
ней минуты войны»9.
Конечно, во время Первой мировой войны союзники не вы-
двигали требования о «безоговорочной капитуляции». Требова-
ния, сформулированные президентом США Франклином Д. Руз-
вельтом на конференции в Касабланке в январе 1943 г. и одо-
бренные премьер-министром Великобритании Уинстоном Чер-
чиллем, стали первыми в своем роде: никогда еще от суверенного
государства не требовали официально полной и безоговорочной
капитуляции как единственного условия окончания войны10.
В первые годы после войны многие, особенно немецкие воена-
Введение: Сокрушительное поражение
пальники, указывали на этот момент как на единственное и до-
статочное объяснение тому, что германские войска так долго
продолжали сражаться: требование «безоговорочной капитуля-
ции» якобы исключало любую другую возможность11. Некото-
рые бывшие солдаты много лет спустя после окончания войны
продолжали утверждать, что это было для них главным боевым
стимулом12. Конечно, можно возразить, что требование не име-
ло конструктивного эффекта и лишь сыграло на руку нацист-
ской пропаганде. С этой точки зрения, оно — по крайней мере,
поначалу — позволило укрепить боевой дух немецких войск.
Однако едва ли можно сомневаться, что предъявлять союзни-
кам обвинения в выборе ошибочной тактики «безоговорочной
капитуляции» было бы, говоря словами одного ученого, «сла-
бым оправданием»13. По словам генерала Вальтера Варлимонта,
заместителя начальника штаба оперативного руководства ОКВ,
в верховном командовании вермахта «на него почти не обрати-
ли никакого внимания», и «штаб оперативного руководства
ОКВ не занимался рассмотрением его военных последствий»14.
Иными словами, это требование не привело к изменениям в
стратегии (если таковая вообще была) военного руководства
Германии на заключительном этапе войны. Ответ на вопрос о
том, почему Германия не сдавалась, следовательно, нужно ис-
кать не столько в требовании антигитлеровской коалиции, не-
зависимо от того, насколько оно было целесообразным, сколь-
ко в структуре немецкого режима на заключительной стадии
его существования и в особенностях мировосприятия, опреде-
лявших его действия.
Почему, в отличие от 1918 г., немецкий народ не восстал
против режима, который — и это было очевидно — привел
его к верной гибели? Для немцев, которые в первые послево-
енные годы только начали возвращаться к нормальной жиз-
ни после стольких лет смерти и разрушения и совсем не были
настроены анализировать более глубокие причины трагедии,
с которой столкнулась их страна, вполне достаточным объ-
яснением была террористическая сущность фашистского ре-
жима. Немцам было легче и даже в какой-то мере спокойнее
считать себя несчастными жертвами безжалостных репрес-
сий тоталитарного полицейского режима, вынужденными
подчиняться жестоким угнетателям. Эти чувства вполне по-
10 Введение: Сокрушительное поражение
нятны и, как будет показано в последующих главах, конечно
же, объяснимы. Разумеется, такие объяснения могли быть и
были использованы в послевоенной Германии в апологети-
ческих целях, чтобы снять вину с немецкого народа и возло-
жить ее полностью на Гитлера — всемогущего диктатора —
и его преступную шайку безжалостных фашистских главарей.
Однако и в научных кругах в послевоенные годы большой ак-
цент делался на роли террора и репрессий в рамках теории
«тоталитаризма», столь популярной в историко-пол итической
литературе того времени (хотя главной темой далеко не всег-
да была заключительная стадия войны)15. То, что общество
было принуждено подчиняться и было не способно действо-
вать из-за тотального подавления со стороны репрессивного
«тоталитарного государства», казалось, по-видимому, подхо-
дящим объяснением.
Террор, безусловно, во многом объясняет, как и почему ре-
жим сохранял жизнеспособность до самого конца. Как мы
увидим, масштаб репрессий, теперь направленных не только
на население захваченных стран, но и против самого немецко-
го народа и так называемых «расовых врагов», действительно
во многом объясняет, почему не произошло революции снизу,
почему было невозможно организованное массовое восста-
ние. Учитывая масштаб репрессий, а также значительные пе-
ремещения населения в последние месяцы, революция снизу,
как в конце Первой мировой войны, была невозможна. Тем не
менее террор не может в полной мере служить объяснением
необыкновенной живучести режима. Действиями государ-
ственной элиты двигал не террор. Террор не объясняет поведе-
ние «паладинов» гитлеровского режима (тех, кто, как и Гитлер,
воспринимал происходящее как «сумерки богов» и был готов
встретить лицом к лицу гибель Германии) и тех, чьей целью
было спасти собственную шкуру (а таких было значительно
больше). Террор не объясняет и то, что государственно-
бюрократическая машина продолжала исправно функциони-
ровать как на центральном, так и на местном уровне. И, ко-
нечно же, он не объясняет готовность вермахта — по крайней
мере, командования вермахта — продолжать борьбу. Наконец,
террором нельзя объяснить то, что представители власти всех
уровней были готовы прибегать к использованию насилия до
Введение: Сокрушительное поражение 11
самого конца, даже тогда, когда с рациональной точки зрения
это уже не было необходимо.
Хотя после окончания холодной войны теория тоталита-
ризма пережила нечто вроде ренессанса16, акцент на роли тер-
рора и репрессий в установлении «тотального» контроля над
обществом уже не был столь значительным, как в первые годы
после войны, когда он использовался для объяснения поведе-
ния рядовых немцев в период Третьего рейха. Напротив, в ис-
следованиях последних лет акцент все больше делался на том,
что немецкий народ восторженно поддерживал фашистский
режим и охотно сотрудничал с ним в осуществлении полити-
ки, которая привела к войне и геноциду17. «Остается лишь
один вопрос, — отмечает исследователь из Германии. — Что
же все-таки заставило нас последовать [за Гитлером] в про-
пасть, подобно детям из сказки про Крысолова? Загадка не в
Адольфе Гитлере. Загадка в нас самих»18. Такое высказывание
заставляет отказаться от предположения о тотальной мисти-
фикации и наводит на мысль о том, что между лидером и тем,
кого он вел за собой, до самого конца существовало принци-
пиальное согласие и единение.
Если прежде акцент делался на конфликте общества и ре-
жима19 (а это, главным образом, означало деспотическую власть
над не желающим, но вынужденным подчиняться народом),
то теперь он сместился в сторону представлений о том, что
общество действовало заодно с правительством, по большей
части одобряло его политику расизма и экспансионизма и
полностью поддерживало его военные усилия. Неустанная на-
цистская пропаганда сделала свое дело; как было замечено
много лет назад, это была «война, которую Гитлер выиграл»20.
По мнению многих современных исследователей, нацистам
удалось внушить людям ощущение, что они являются частью
всеохватывающего национал-расистского «народного сооб-
щества», объединенного своей противопоставленностью евре-
ям и всем, кто считался низшими людьми, недостойными
быть его членами; общества, объединенного необходимостью
защищать страну от окружающих ее мощных врагов, ставящих
под угрозу самое ее существование21. «Несмотря на разочаро-
вание и озлобленность значительной части немецкого населе-
ния в последние годы войны, «народное сообщество» остава-
12 Введение: Сокрушительное поражение
лось невредимым до самого конца», — утверждал один из ис-
следователей22. Более того, правительство Гитлера постаралось
«подкупить» население Германии, гарантировать его предан-
ность, обеспечив определенный уровень жизни за счет разгра-
бления оккупированных территорий23. Хотя принято считать,
что единство «народного сообщества» дрогнуло перед навис-
шей угрозой поражения, многие по-прежнему подчеркивают,
что немаловажную роль в способности гитлеровского режи-
ма держаться до последней минуты сыграла поддержка на-
цистов со стороны общества, сплоченного знанием об их
ужасных преступлениях24. «Законность правительства Тре-
тьего рейха в принципе не вызывала никаких сомнений, —
утверждает другой исследователь, — потому что немцы не
могли представить себе достойной альтернативы национал-
социализму» и проявляли «поразительную приверженность
идеям национал-социализма во время войны». Охватившее
их в дальнейшем чувство, что нацисты их предали, «было
основано на устойчивой самоидентификации с Третьим рей-
хом вплоть до самой его гибели»25. Вероятно, наивысшим вы-
ражением этого подхода стало заявление, что «подавляющее
большинство немецкого народа очень скоро стало предано
Гитлеру и поддерживало его до самого конца, до 1945 года».
«Некоторые, — признает автор, имея в виду очень незначи-
тельное меньшинство, — «были сыты по горло». Вместе с тем,
всенародная поддержка, которая с самого начала была глав-
ной опорой власти диктатора, продолжает он, оставалась не-
изменной до конца26.
В последующих главах будут приводиться многочисленные
доказательства, позволяющие усомниться в правильности
данного подхода. Они заставляют еще раз задуматься, дей-
ствительно ли масштаб репрессий или степень поддержки
правительства народом может служить объяснением тому, что
это правительство продержалось до тех пор, когда Германия
была разбита в пух и прах. Но если это нельзя объяснить ни
репрессиями, ни поддержкой народа, то чем же тогда?
Здесь немедленно возникает целый ряд вопросов. Несмо-
тря на значимость требования союзников о «безоговорочной
капитуляции», нельзя забывать о том, в какой степени такти-
ческие и стратегические ошибки союзников, которые нередко
Введение: Сокрушительное поражение 13
имели место, помешали им закончить войну раньше и на не-
которое время укрепили уверенность защитников Германии.
Но каково бы ни было значение этих факторов, определяю-
щие причины стойкости, проявленной Германией, наверняка
следует искать внутри Третьего рейха, а не снаружи, в полити-
ке союзников. Насколько большую роль, например, могло сы-
грать ощущение фашистских лидеров, что им нечего терять и
лучше продолжать сражаться, потому что в любом случае им
придется «сжигать корабли»? Насколько большое значение,
вообще, имело то, что на заключительном этапе войны полно-
мочия нацистской партии значительно расширились, когда
руководители постарались вдохнуть в нее новую жизнь, про-
будив в памяти дух «периода борьбы» до 1933 г.? Какую роль
сыграли в том, что стране удалось так долго продержаться, не-
смотря на все усугубляющийся беспорядок в системе управле-
ния, высококвалифицированные и талантливые государствен-
ные чиновники? Насколько большое значение имел страх пе-
ред Красной Армией? Почему немецкие офицеры, особенно
занимавшие высшие командные должности, были готовы
продолжать сражение даже тогда, когда они уже осознавали
бесполезность борьбы и абсурдность получаемых приказов?
И какую роль сыграли руководители нацистской партии, под-
чинявшиеся Гитлеру (в особенности, самая важная их четвер-
ка: Борман, Гиммлер, Геббельс и Шпеер), и их наместники,
гаулейтеры, в том, чтобы поддержать военные усилия Герма-
нии несмотря на нарастающее неравенство сил, вплоть до того
момента, когда режим окончательно погиб в водовороте во-
енного поражения? В особенности, что делал Шпеер для того,
чтобы, преодолевая колоссальные преграды, обеспечивать
вермахт вооружением? И последнее (но далеко не самое по-
следнее по важности): нельзя забывать о роли, которую играл
сам Гитлер и неизменная преданность ему немецкой правящей
элиты.
Простой (хотя, очевидно, недостаточно полный) ответ на
вопрос о том, как и почему Германии удалось продержаться до
самого конца, заключается в том, что Гитлер всегда наотрез от-
казывался даже обсуждать капитуляцию, поэтому никакой
альтернативы тому, чтобы продолжать сопротивление, у Гер-
мании не было. Даже когда Гитлер уже скрывался в своем под-
14 Введение: Сокрушительное поражение
земном бункере и граница между реальностью и вымыслом для
него с каждым днем становилась все более размытой, он крепко
держался за власть — вплоть до своего самоубийства 30 апреля
1945 г. Одним из главных положений, которые он использовал
для продвижения наверх, всегда была идея возмездия за униже-
ние, постигшее страну в 1918 г; «синдром 1918 г.» наложил глу-
бокий отпечаток на его психику27. Он часто повторял, что не
допустит повторения 1918 г., новой версии «трусливой» капиту-
ляции, которой закончилась Первая мировая война. Потерпеть
крах, но сохранить свою честь, сражаясь до самого конца; во-
плотить в жизнь пресловутый призыв биться до последнего па-
трона; сделать так, чтобы ужасное поражение стало символом
благородства для последующих поколений; и прежде всего —
зафиксировать в истории свое собственное уникальное, герои-
ческое, по его мнению, наследие — все это, с точки зрения Гит-
лера, было, безусловно, предпочтительнее, чем вести перегово-
ры о «позорной» капитуляции. Поскольку лично его в случае
поражения ничего хорошего не ожидало, решение о самоубий-
стве было самым логичным. Однако смысл его был не только в
личном самоуничтожении. Своим самоубийством Гитлер обре-
кал на уничтожение и свой собственный народ, и страну. Не-
мецкий народ, по мнению фюрера, не оправдал его надежд,
оказался недостоин его как лидера и больше не представлял ни-
какой ценности. Более того, как Гитлеру подсказывало его чу-
довищное эго, без него ничто не представляло никакой ценно-
сти. У него был грубый дуалистический склад ума, для которого
существовало лишь два варианта: победа или уничтожение, и
этой логике он следовал неукоснительно.
Очевидно, что именно Гитлер играл ключевую роль в том,
что Германия в последние дни существования рейха делала все
для самоуничтожения. Прежде всего, то, что он продолжал
стоять у власти, было серьезным препятствием для любых по-
пыток (которые так стремились предпринять его паладины)
остановить лавину смерти и разрушения, сев за стол перегово-
ров. Но это в очередной раз возвращает нас к тому же вопросу:
как ему это удавалось? Почему его предписания продолжали
выполняться, если всем вокруг было ясно, что он ведет страну
к гибели и тянет их всех вниз вслед за собой? Даже если сам
Гитлер выбрал для себя путь самоуничтожения, почему под-
Введение: Сокрушительное поражение 15
чинявшиеся ему представители правящей элиты — военного
командования, правительства, партии — позволяли ему упор-
но закрывать все возможные пути к выходу? Почему после неу-
дачного покушения в июле 1944 г. никто больше не предпри-
нимал попыток воспрепятствовать решительному стремлению
Гитлера продолжать войну до самого конца? Почему его непо-
средственные подчиненные — руководство нацистской партии
и военное командование — были готовы слепо следовать за ним
вплоть до полной гибели рейха? Нельзя сказать, что они были
готовы вслед за ним пойти на самоуничтожение. Узнав, что Гит-
лер мертв, они сделали все возможное, чтобы избежать падения
в бездну. Почти все представители нацистского руководства
пытались бежать, совсем не желая следовать примеру Гитлера и
приносить себя в жертву. Командиры один за другим объявляли
частичную капитуляцию, а если и продолжали сражаться, то
только для того, чтобы как можно большая часть их армий ока-
залась в западной части страны, подальше от Красной Армии.
Некоторые тешили себя надеждами, что смогут быть полезны-
ми США и Великобритании.
Полная капитуляция последовала всего через неделю после
того, как в бункере Гитлера был разыгран последний акт этой
драмы. Сразу же после этого были проведены операции по
аресту пытавшихся бежать нацистов, которым теперь не за что
было сражаться. Оккупационным силам предстояло навести
порядок в создавшемся хаосе и попытаться создать новые
формы и стандарты правления. Итак, Гитлер, безусловно, до
самого конца играл ключевую роль. Однако его власть продол-
жала существовать только благодаря тому, что другие ее под-
держивали, поскольку не хотели или не могли оспорить его
право на верховенство. Таким образом, проблема заключается
не только в неуступчивости самого Гитлера и в упрямой при-
верженности доведенной до абсурдной крайности идее о том,
что существует только две возможности: полная победа или
полная гибель. Ее истоки лежат в самом феномене власти Гит-
лера и в своеобразии структур и мировоззрений, служивших
ей опорой — прежде всего, среди представителей руководящей
элиты.
Характер гитлеровской диктатуры можно наиболее точно
описать как форму «харизматического господства»28. С точки
16 Введение: Сокрушительное поражение
зрения структуры она в определенном смысле напоминала со-
временную форму абсолютистской монархии. Как любой аб-
солютный монарх, Гитлер был окружен раболепными при-
дворными (хотя его «двор» и не отличался роскошью Версаля
или Сан-Суси); он рассчитывал на то, что его наместники и
сановники, привязанные к нему отношениями личной лояль-
ности, будут претворять в жизнь его распоряжения и следить
за тем, чтобы его предписания выполнялись в точности; в ве-
дении войны он точно таким же образом рассчитывал на про-
веренных фельдмаршалов (которые за это получали достойное
вознаграждение в виде крупных денежных сумм и частной
собственности). Вместе с тем, в этой системе были элементы,
не позволяющие провести аналогию с абсолютной монархией,
неотъемлемые элементы современного государства: развет-
вленная бюрократическая система, механизмы управления и
контроля за народными массами (последние находились це-
ликом и полностью в руках партии, имевшей монополию на
власть). Важнейшей частью сложной архитектуры гитлеров-
ского режима была поддержка народных масс, создававшаяся
путем сочетания средств пропаганды и репрессивных мер:
именно поддержка плебса играла ключевую роль в укрепле-
нии авторитета Гитлера и в придании его образу черт непри-
косновенного вождя, почти божества, занимавшего верховное
положение в структуре нацистского государства. Хотя этот об-
раз создавался искусственно, нельзя отрицать, что вплоть до
середины войны Гитлер действительно пользовался популяр-
ностью среди широких масс немецкого населения. Однако все
указывает на то, что с самой первой зимы военных действий в
России (1941) его популярность пошла на убыль. Начиная со
следующей зимы — зимы разгрома под Сталинградом, за ко-
торый многие возлагали ответственность непосредственно на
самого Гитлера — ее падение многократно ускорилось. Таким
образом, с точки зрения личной притягательности фюрера для
народных масс, его харизме был нанесен непоправимый урон,
когда Германия начала терпеть на фронте одно поражение за
другим.
Однако с точки зрения системы харизматическое господ-
ство Гитлера было далеко не закончено. Даже по сравнению с
другими авторитарными режимами, гитлеровский режим был
Введение: Сокрушительное поражение 17
предельно персонализированным; таким он был с самого на-
чала своего существования в 1933 г. Не было ни политбюро, ни
военного совета, ни кабинета (с 1938 г.), ни военной хунты, ни
сената или собрания министров, которое могло бы выступать
посредником в управлении государством или контролировать
действия Гитлера. Не было ничего похожего, к примеру, на
Большой фашистский совет, по инициативе которого в 1943 г.
был смещен Муссолини. Важнейшим признаком этого персо-
нализированного харизматического господства с самого нача-
ла было постепенное разрушение и фрагментация правитель-
ственных структур. К середине 1944 г. (к тому моменту, с кото-
рого начинается повествование в этой книге) — в период,
когда общество еще переживало глубокое потрясение и вну-
треннюю реструктуризацию в связи с недавним неудавшимся
покушением 20 июля 1944 г., процесс фрагментации приобрел
еще большие масштабы и интенсивность. Теперь в стране не
было ни одного крупного органа, который мог бы представ-
лять опасность для власти Гитлера. Иными словами, структура
и мировоззрение, характерные для харизматического господ-
ства, сохранялись даже тогда, когда народная поддержка Гит-
лера стала ослабевать. Основной причиной этого была отнюдь
не слепая вера в Гитлера. Гораздо более важную роль для на-
цистских главарей играло понимание того, что без Гитлера у
них нет будущего. Это служило основой для сильнейшей не-
гативной зависимости: их судьбы были неразрывно связаны с
фюрером. Это была преданность людей, которые сожгли все
мосты и у которых теперь не было иного выхода. Для многих
из них, к этому времени охладевших, если вообще не враждеб-
но настроенных по отношению к нацизму, было зачастую
практически невозможно отделить поддержку Гитлера и его
режима от патриотического стремления предотвратить пора-
жение и оккупацию иностранными войсками. Именно Гитлер,
в конце концов, был олицетворением фанатичной обороны
рейха. Смещение Гитлера (попытка которого была предприня-
та в июле 1944 г.) вполне объяснимо воспринималось многими
по аналогии с пресловутыми событиями 1918 г. как «удар в
спину». Не меньшую роль, как все хорошо понимали, играло и
то, что в распоряжении диктатора был безжалостный аппарат
принуждения и репрессий. Очевидным фактором, определяв-
18 Введение: Сокрушительное поражение
шим поведение большинства, был страх (или, по меньшей ме-
ре, крайняя осторожность). Даже самые высокопоставленные
лица в стране знали, что действовать им нужно предельно
осторожно. Какими бы ни были их мотивы, результат был од-
ним и тем же: власть Гитлера сохранялась неизменной до са-
мого конца.
По мере того как приближался конец и централизованная
власть становилась все более фрагментированной, ответствен-
ность за принятие жизненно важных решений становилась
частью компетенции региональных, районных и местных вла-
стей — вплоть до того, что в руках людей вроде военного ко-
менданта Ансбаха оказывалась исполнительная власть неогра-
ниченного объема, включая право на подписание смертного
приговора. Тем не менее подобная радикализация рядовых
членов партии, какую бы роль она ни играла в нарастании ат-
мосферы иррациональности, царившей на заключительном
этапе существования рейха, была бы невозможна без поощре-
ния, одобрения и узаконивания сверху — со стороны обладав-
шего абсолютной властью правительства агонизирующего ре-
жима.
Вероятно, фундаментальным элементом в поиске ответа на
вопрос, почему и как режим сумел продержаться до момента
полного уничтожения, является именно сущность структур и
мировоззрения харизматического господства. Увязывание та-
кого подхода с дифференцированной оценкой того, как рядо-
вые жители Германии реагировали на быстро усугублявшуюся
катастрофическую ситуацию, даст возможность получить
уточненную картину того, благодаря чему нацистский режим
продолжал функционировать до самого конца.
В последующих главах события будут рассматриваться в
хронологическом порядке, начиная с периода сразу после по-
кушения 20 июля 1944 г., ставшего переломным моментом в
развитии правительственной структуры Третьего рейха, и до
капитуляции Германии 8 мая 1945 г. Повествовательный под-
ход к изложению событий, сочетая в себе элементы структур-
ной истории и истории ментальностей и позволяя описать
общество Германии на всех его уровнях, дает возможность с
достаточной точностью отобразить основные этапы, пройден-
ные режимом на пути к полному краху, одновременно подчер-
Введение: Сокрушительное поражение 19
кивая его потрясающую устойчивость и отчаянную решимость
сопротивляться обстоятельствам в борьбе за дело, безнадеж-
ность которого становилась с каждым днем все более очевид-
ной. В центре внимания в повествовании находится исключи-
тельно Германия: все, что думали, планировали и делали со-
юзники, которые и сами часто были в замешательстве от
готовности немцев продолжать сопротивление даже в самых
безнадежных обстоятельствах, не является предметом иссле-
дования. Безусловно, все это имело непосредственное значе-
ние для хода войны, и происходящее на поле боя на разных
театрах военных действий играло определяющую роль. Одна-
ко настоящее исследование не является образцом военной
истории, поэтому соответствующие этапы наступления союз-
ных войск на Германию с востока и запада здесь описываются
очень сжато и главным образом используются в качестве фона
для дальнейшего анализа.
Поскольку конец истории нам известен, сложно не задать-
ся вопросом, почему для современников этих событий не бы-
ло так же очевидно, как для нас, исследующих их в ретроспек-
тиве, что война проиграна — по крайней мере, к лету 1944 г.,
когда Великобритания и США интенсифицировали высадку
во Франции, а Красная Армия продвинулась далеко в глубь
Польши. Однако все дело в том, что они на удивление долго
продолжали рассматривать ситуацию несколько иначе. Ко-
нечно, они знали, что великие замыслы 1941 — 1942 гг. уже не
реализовать. Но руководство Германии, как и сам Гитлер, счи-
тало, что исход войны может все же быть благоприятным для
страны. По их мнению, упорство и тотальная мобилизация
могли помочь затянуть конфликт до того времени, когда будет
готово новое «чудо-оружие». Можно было вести боевые дей-
ствия до того момента, пока союзники, чьи потери будут уве-
личиваться, а все атаки будут отражены или заблокированы,
не начнут склоняться к решению конфликта путем перегово-
ров. Между Востоком и Западом образуется раскол; Германия
сумеет выйти из войны, сохранив некоторые из своих терри-
ториальных приобретений, а затем, заручившись поддержкой
западных стран, обратится против их общего врага — совет-
ского коммунизма. Такие надежды и иллюзии, даже если ко-
личество лелеявших их немцев быстро уменьшалось (особен-
20 Введение: Сокрушительное поражение
но начиная с января 1945 г., когда Красная Армия дошла до
Одера), не угасали до самого конца. Таким образом, даже на
последнем полном ужаса, смерти и разрушения этапе своего
существования, перед лицом непреодолимых трудностей и ка-
тастрофических поражений на всех участках фронта, режим
продолжал сопротивляться, движимый все более необъясни-
мым, но неисчерпаемым стремлением к разрушению.
Попытаться объяснить, как это было возможно — как ре-
жим, разрываемый на части со всех сторон, мог продолжать
функционировать до того самого момента, когда солдаты
Красной Армии ступили на порог имперской канцелярии, —
и является целью данной книги.
Удар по системе
Гитлеру нужно подложить бомбу под зад,
чтобы он уступил здравому смыслу.
Йозеф Геббельс, 23 июля 1944 г.1
I
Для Третьего рейха это было начало конца. К концу июля
1944 г. масштабы высадки союзнических войск в Норман-
дии, начавшейся 6 июня 1944 г., были увеличены. Войска и
вооружение переправлялись в континентальную Европу во все
большем количестве. Теперь в перспективе была атака по са-
мому рейху. На Восточном фронте Красная Армия, всего через
две недели после высадки союзных войск начавшая масштаб-
ное наступление под названием «Операция "Багратион"», про-
рвала оборону немецкой группы армий «Центр» (колоссаль-
ное войсковое соединение из 48 дивизий и четырех армий и,
что наиболее важно, размещенное на 700-километровом участ-
ке неимоверной по длине линии фронта), нанесла ей огром-
ный урон и продвинулась более чем на 300 км. На юге союзни-
ки взяли Рим, и теперь немецкие войска вели ожесточенные
арьергардные бои на подступах к Флоренции. Тем временем
все больше немецких городов были открыты для беспощадных
бомбардировок с воздуха. Учитывая, что человеческие и мате-
риальные ресурсы Германии были на пределе и в разы уступа-
ли объединенной мощи противника, войска которого теснили
вермахт с востока, запада и юга, было совершенно ясно, что
дни гитлеровского режима сочтены.
По крайней мере, именно так ситуацию видели западные со-
юзники. Они были уверены, что война закончится к Рождеству2.
С точки зрения Германии все выглядело иначе. Здесь взгляды на
положение на фронте и на перспективы Германии значительно
22 Удар по системе
варьировались — как на уровне гражданской и военной элиты
рейха, так и в народных массах «внутреннего фронта», и в мно-
гомиллионных рядах военных сил. К этому времени уже гораз-
до более очевидными стали пораженческое настроение, неохот-
ное приятие того факта, что война проиграна, трезвое призна-
ние преобладания сил врага, пошатнувшаяся вера в Гитлера,
опасения по поводу будущего. С другой стороны, режим все
еще пользовался широкой поддержкой, и не только среди ярых
сторонников нацизма. Во всех слоях общества были люди, ко-
торые по-прежнему отказывались даже задумываться о возмож-
ности поражения. Они рассуждали иначе: противника — то есть
немыслимый союз западных демократических стран и комму-
нистического Советского Союза — еще можно отразить, если
активизировать военные усилия; если врагу будет дан серьез-
ный отпор, коалиция может расколоться; скоро в руках Герма-
нии будет новое разрушительное оружие, способное принести с
собой резкий поворот в ходе войны; наконец, если союзные
войска потерпят несколько серьезных военных неудач, им при-
дется пойти на мирное соглашение, в результате которого Гер-
мания сохранит за собой некоторые территориальные приоб-
ретения и получит достойный мир. Подобные рассуждения ле-
том 1944 г. все еще были достаточно популярны.
Впрочем, в народных массах преобладающим настроением в
середине июля 1944 г. было ощущение нарастающего волнения
и тревоги. Как бы часто ни высказывалась осторожная критика
руководства страны (включая самого Гитлера) и, в особенно-
сти, НСДАП и ее представителей, подавляющее большинство
населения по-прежнему решительно поддерживало военные
усилия страны. Настроение народа было тревожным, но не
мятежным — ничего похожего на растущее волнение, которое
в итоге привело к началу революции 1918 г., несмотря на пато-
логическую одержимость Гитлера этим критическим этапом
истории. Были подготовлены резервные планы действий на
случай восстания иностранных рабочих (число их к этому вре-
мени составляло, вместе с военнопленными, более семи мил-
лионов), однако всерьез население Германии возможность ре-
волюции не рассматривало.
В донесениях региональных подразделений СД (Sicherheits-
dienst — «службы безопасности») говорилось об усилении в
Удар по системе 23
связи с продвижением Красной Армии на востоке тревожных
настроений, которые достигают «критической точки», приво-
дя к «глубокой депрессии» и приобретая форму «психоза
страха» и «назревающей паники». Серьезные опасения были
связаны с тем, какая судьба ждет Восточную Пруссию. Люди
опасались, что, однажды ступив на немецкую землю, русские
уже не уйдут с нее. Особенно были взволнованы женщины.
Вот одно из дошедших до нас высказываний: «Восточный
фронт, вероятно, скоро рухнет. Если большевики прорвутся,
нам лучше сразу повеситься вместе с детьми. Фюреру нужно
заключить мир с Англией и Америкой. Войну уже нельзя выи-
грать». И это мнение было не единичным.
Хотя наибольшую тревогу вызывали события на востоке,
мнение по поводу Западного фронта также было достаточно
мрачным: все понимали, что на стороне врага подавляющее
превосходство — как по численности личного состава, так и по
количеству ресурсов. Оставалась еще слабая надежда на обе-
щанное «чудо-оружие», однако завышенные ожидания относи-
тельно того, какой эффект произведут ракеты «Фау-1» во время
ударов по Лондону, не оправдались, вызвав разочарование и не-
доверие к утверждениям пропаганды. А неспособность люфт-
ваффе обеспечить защиту от налетов, совершавшихся среди
бела дня, стала источником неиссякаемого негодования и на-
растающего беспокойства. Поражение, нанесенное вермахту на
востоке, заставило многих требовать объяснения и искать ви-
новных. Рассказы пришедших на побывку солдат о падении
боевого духа войск, об утрате веры в победу и о неспособности
офицеров, привыкших к спокойному комфорту тыла, органи-
зовать необходимую оборону также оказывали отрицательное
влияние на настроение народных масс. Все чаще и чаще в дома
местных жителей приходил руководитель местной ячейки пар-
тии со страшной вестью о том, что кто-то из близких погиб на
фронте. И все чаще слышался вопрос: «Сколько еще мы смо-
жем продержаться?»3.
На другом краю спектра общественного мнения, среди
представителей правящей элиты, такие взгляды если и под-
держивались, то открыто не высказывались. Лидеры нацист-
ской партии по-прежнему полностью поддерживали Гитле-
ра—в значительной степени оттого, что от его пребывания у
24 Удар по системе
власти зависела их собственная власть. Впрочем, было место и
неудовлетворенности выходящей из-под контроля ситуацией,
и непрестанной борьбе за власть любыми средствами — тому,
что было всегда характерно для Третьего рейха. Герман Геринг
по-прежнему считался будущим преемником Гитлера, однако
он уже не был так популярен, как раньше, среди представите-
лей нацистской правящей элиты: его звезда в последние не-
сколько месяцев заметно померкла в свете неудач люфтваффе.
У Гитлера неоднократно вызывала приступы ярости неспособ-
ность главнокомандующего люфтваффе предотвратить разру-
шение немецких городов. Впрочем, что характерно, он не по-
желал снять Геринга с этого поста, хорошо осознавая, каким
ударом это станет по престижу партии и каким подарком —
для вражеской пропаганды. Былое положение утратил и не-
когда влиятельный министр иностранных дел Иоахим фон
Риббентроп: все его расчеты и инициативы оказались ката-
строфически ошибочными. К его услугам руководство теперь
обращалось очень редко — отчасти потому, что внешней по-
литики у Германии теперь не было как таковой.
В то время как одни лидеры нацистской партии утратили
свое положение, другие умудрялись извлечь из бедственной
ситуации выгоду. Мартин Борман, начальник партийной кан-
целярии, использовал в собственных интересах свою близость
к Гитлеру: он фактически контролировал доступ к диктатору и
выступал выразителем мнения своего начальника. Бормана
(человека 1900 года рождения, невыразительного, приземи-
стого, с толстой короткой шеей и лысеющей головой, в плохо
сидящей по фигуре партийной форме) в равной степени боя-
лись и ненавидели представители нацистской верхушки. Они
были хорошо осведомлены о его безжалостности, интриганстве
и способности влиять на Гитлера. Он с давних пор был для Гит-
лера серым кардиналом, долгие годы осуществлял руководство
его личной бухгалтерией, а в середине 1930-х гг. управлял строи-
тельством Бергхофа — роскошного особняка диктатора — в
Оберзальцберге, рядом с Берхтесгаденом. Исключительная
благонадежность была для Гитлера главным достоинством
Бормана. Он почти незаметно сделал карьеру в партийной
ячейке Мюнхена, где, благодаря своей неистощимой энергии
и деловитости в сочетании с готовностью идти по головам, в
Удар по системе 25
совершенстве освоил принцип действия бюрократической ма-
шины. Вместе с тем он не был простым функционером. В 1920-е
гг., до того как Борман стал соратником Гитлера, он участвовал
в деятельности антисемитских и военизированных организа-
ций и сидел в тюрьме за участие в политическом убийстве. Его
идеологический фанатизм ни на минуту не ослабевал до самого
конца.
В 1929 г. он взял в жены Герду Бух, фанатично преданную
нацизму дочь Вальтера Буха — председателя Высшего партий-
ного суда, занимавшегося вопросами партийной дисциплины.
У них родилось десять детей, в живых из них осталось девять.
При этом все дети, кроме одного, после войны стали католи-
ками, один даже священником, вопреки (или благодаря) тому,
что родители категорически выступали против церкви. Как
следует из сохранившихся писем, Борманы были очень пре-
даны друг другу. Тем не менее их брак сложно назвать обыч-
ным. Герда положительно отреагировала на сообщение Мар-
тина в январе 1944 г. о том, что ему удалось соблазнить актрису
Маню Беренс, выразила надежду, что та родит ему ребенка, и
даже подготовила проект закона по легализации двоеженства.
К этому времени Борман уже стал одним из наиболее влия-
тельных людей в Германии. Сразу после перелета Рудольфа
Гесса в Великобританию в мае 1941 г. он стал главным претен-
дентом на то, чтобы возглавить партию. Когда Гитлер назна-
чил его главой Партийной канцелярии, он поспешил взять в
свои руки контроль над ее бюрократической машиной. В апре-
ле 1943 г. ему было присвоено звание «личный секретарь фю-
рера»: тем самым его роль доверенного лица Гитлера получила
официальное признание. Когда удача на фронте начала изме-
нять Германии, Борман при поддержке фанатичного Роберта
Лея (заведующего организационным отделом НСДАП и пред-
седателя Германского трудового фронта) использовал свой
контроль над органами руководства партии, чтобы расширить
ее влияние. Так ему удалось укрепить второй источник своей
власти, став фигурой чрезвычайной важности4.
Но и у власти Бормана были пределы. Он не мог запретить
другим выдающимся деятелям страны напрямую общаться с
Гитлером и оказывать на него свое влияние. Да и внутри партии
он сталкивался с ограничивающими факторами. Ему не удалось
26 Удар по системе
в полной мере взять под свой контроль глав региональных пар-
тийных ячеек, гаулейтеров, которых насчитывалось более соро-
ка. Будучи номинально его подчиненными, некоторые из гау-
лейтеров, проверенные «старые бойцы», доказавшие свою вер-
ность еще в первые годы существования партии, во многих
случаях имели каналы прямой связи с Гитлером, что ограничи-
вало влияние Бормана. Одним из гаулейтеров, чье имя в наи-
большей степени ассоциируется с сопротивлением централизо-
ванному контролю (да и вообще какому бы то ни было контро-
лю, даже со стороны местного командования вермахта) был
Эрик Кох: он управлял подчиненной ему Восточной Пруссией
так, словно это была его личная вотчина5. Как и большинство
других гаулейтеров, Кох был назначен имперским комиссаром
обороны, что давало ему большие полномочия в организации
гражданской обороны и, следовательно, возможность, которую
он охотно использовал — вмешиваться в любые дела на подчи-
ненной ему территории. Уже в середине 1944 г. Кох напрямую
обратился к Гитлеру, чтобы воспрепятствовать осуществлению
внесенного Геббельсом предложения, которое министр пропа-
ганды и гаулейтер Берлина уже обговорил с начальством желез-
нодорожного сообщения: эвакуировать из попавшей под угрозу
Восточной Пруссии около 170 000 жителей Берлина, которые
спасались там от бомбардировок. Кох получил от Гитлера раз-
решение ограничить эвакуацию 55 тысячами женщин и детей
из небольшого количества районов, которым в первую очередь
угрожали налеты советской авиации. Кох еще несколько лет де-
лал попытки вмешаться в процесс эвакуации с подчиняющихся
ему территорий, что затрудняло управление процессом и, что
еще более важно, имело роковые последствия для населения
Восточной Пруссии6.
Усиление власти Генриха Гиммлера (начальника СС, шефа
германской полиции, имперского комиссара по вопросам
консолидации германского народа и рейхсминистра внутрен-
них дел Германии) дало ему возможность полностью контро-
лировать разветвленный репрессивный аппарат рейха на всей
территории оккупированной Европы. Зловещей фигурой, об-
ладавшей столь колоссальной властью, был человек сорока с
небольшим лет, странный, даже эксцентричный, и при этом
фанатично приверженный нацистской идеологии. Внешно-
Удар по системе 27
стью он обладал неприметной, ростом был не выше среднего,
худощавый, с бледным лицом в пенсне, с аккуратными усика-
ми, скошенным подбородком и выбритыми на затылке и ви-
сках черными волосами. К подчиненным ему руководителям
СС он относился по-отечески взыскательно, внушая им по-
нятия о «приличии» и в то же время осуществляя руководство
выполнением «окончательного решения» — тщательно скоор-
динированным истреблением миллионов евреев. Гиммлер,
внушавший населению самый большой ужас из всех нацист-
ских лидеров после Гитлера, расширял свою сферу влияния и
внутри самой Германии: в августе 1943 г. он сменил Вильгель-
ма Фрика на посту министра внутренних дел. В результате это-
го отпала необходимость в осуществлении его замысла создать
министерство безопасности, отделив полицию под его руко-
водством от министерства внутренних дел7. В июле 1944 г.
жаждущий власти рейхсфюрер СС нацелился на новый путь
расширения своей империи — на этот раз изменения должны
были коснуться вермахта. Соперничество с командованием
вермахта всегда было фактором, который ограничивал разрас-
тание военных сил, находившихся в подчинении самого Гимм-
лера — войск СС. Тем не менее 15 июля Гитлер дал Гиммлеру
задание провести идеологическую обработку и контроль воен-
ной дисциплины в пятнадцати недавно созданных армейских
дивизиях8. Это стало значительным посягательством на неза-
висимость вермахта9.
Йозеф Геббельс (рейхсминистр народного просвещения и
пропаганды Германии) и Альберт Шпеер (рейхсминистр во-
оружений и военного производства) воспользовались военной
ситуацией, чтобы повысить свою значимость в глазах Гитлера.
В результате неудач на фронте численность немецких войск
серьезно уменьшилась10. Потери в военной технике требовали
срочного начала интенсивной гонки вооружений. На увеличе-
ние численности рядов вермахта и рабочих военных предпри-
ятий были брошены все мыслимые ресурсы. Не последнюю
роль сыграла в мобилизации населения активизация пропа-
ганды, которая призывала население признать необходимость
самопожертвования в интересах войны. Впрочем, несмотря на
безусловную преданность народа Гитлеру, очевидным стано-
вилось и разочарование в его управлении страной. Разочаро-
28 Удар по системе
вание было обусловлено главным образом нежеланием Гитле-
ра подстраиваться под требования «тотальной войны», под-
разумевавшей принятие более решительных мер и доведение
до максимума количества людей, завербованных в ряды вер-
махта и на военные предприятия.
Геббельс — крохотный человечек без малого пятидесяти
лет с выраженной хромотой на правую ногу (этого своего фи-
зического недостатка он очень стеснялся), один из самых
умных людей в руководстве нацистской партии, наделенный
холодным рассудком, энергичный и беспощадный, умелый
организатор и страстный приверженец Гитлера, в своем владе-
нии средствами пропаганды умудрявшийся сочетать крайний
цинизм с экстремальным, неприкрытым идеологическим фа-
натизмом, — выступил с требованием перейти к «тотальной
войне» (по максимуму задействовать все мыслимые ресурсы
не использованной до сих пор рабочей силы и ввести резкие
ограничения во всех сферах деятельности, не имеющих значе-
ния для военной экономики) еще в феврале 1943 г., непосред-
ственно после катастрофического поражения под Сталингра-
дом. Шпеер в то время поддержал его требования по реоргани-
зации и оживлению военных усилий страны. Геббельс в первую
очередь хотел взять в свои руки командование тылом, позво-
лив Гитлеру сконцентрироваться на военных делах. Но фюрер
делегировал свои полномочия лишь в незначительном объеме,
а тотальная война осталась по большей части пропагандист-
ским лозунгом. Во время продолжительной личной беседы с
Гитлером 21 июня 1944 г., непосредственно перед прорывом
советских войск на Восточном фронте, в тот момент, когда
наиболее серьезную угрозу представляла успешная высадка
союзников на севере Франции, Геббельс вновь настоятельно
рекомендовал фюреру начать тотальную войну и кардинально
поменять структуру военного и политического руководства.
Гитлер в очередной раз высказался против. Он сказал, что пока
намерен продолжать идти «по эволюционному, а не револю-
ционному пути»11.
Истощение человеческих ресурсов как результат успешно-
го продвижения противника с запада и востока вынудило Аль-
берта Шпеера в июле на время объединить усилия с Геббель-
сом и попытаться убедить Гитлера перейти к методам тоталь-
Удар по системе 29
ной войны, чтобы собрать последние крохи незадействованных
людских ресурсов. Тридцатидевятилетний Шпеер был привле-
кателен, образован и очень умен; он был превосходным управ-
ленцем и организатором, отличался амбициозностью и в
1930-е гг. быстро достиг положения «придворного фаворита»,
воспользовавшись страстью Гитлера к грандиозным строи-
тельным проектам. Когда Шпееру еще не было и тридцати, он
получил от Гитлера заказ на проектирование стадиона для пар-
тийных съездов в Нюрнберге. В 1937 г. ему было поручено пре-
вратить Берлин в столицу, достойную «высшей расы». В по-
следний год перед началом войны он закончил работу — точно
в срок и с головокружительной быстротой —- над внушитель-
ным новым зданием рейхсканцелярии. Гитлер видел в Шпеере
гениального архитектора, которым когда-то мечтал стать сам.
Шпеер, в свою очередь, обожал Гитлера; его опьяняла власть,
которую давало ему расположение диктатора.
После того как в загадочной авиакатастрофе в феврале 1942 г.
погиб Фриц Тодт, рейхсминистр вооружения и боеприпасов,
Гитлер несколько неожиданно назначил на должность мини-
стра вооружений Шпеера, наделив его обширными полномо-
чиями. С этого момента под управлением Шпеера начался го-
ловокружительный подъем производства вооружения. Однако
Шпеер знал, что предел уже достигнут и соперничать с пре-
восходящими по мощи силами союзников невозможно12.
В своей записке Гитлеру от 12 июля Шпеер заявлял, что под-
держивает мнение фюрера о том, что текущий кризис можно
преодолеть за четыре месяца благодаря использованию нового
оружия, в первую очередь — ракет А-4 (чуть позже они были
переименованы в «Фау-2»). Далее он соглашался с тем, что,
несмотря на все трудности, ряды вермахта теоретически мож-
но пополнить за счет призыва рабочих разных отраслей про-
мышленности, в том числе — военной. В то же время, отмечал
Шпеер, необходимо было сделать все, чтобы увеличить коли-
чество рабочей силы в военной промышленности, и не только
за счет иностранных рабочих, завербованных в оккупирован-
ных нацистами странах. Очень важно было предъявлять тре-
бования тотальной войны и к населению самой Германии.
Люди, писал Шпеер, были готовы в своей повседневной жиз-
ни идти на необходимые жертвы — и это мнение подкрепля-
30 Удар по системе
лось донесениями службы безопасности13. Он предполагал,
что для работы на предприятиях можно задействовать боль-
шое число женщин и что улучшение организационной струк-
туры позволит обеспечить новое поступление рабочей силы.
Он рекомендовал применить жесткие меры, чтобы «револю-
ционизировать» условия жизни. Провозглашение мобилиза-
ции последних ресурсов должно было, по его мнению, вызвать
всплеск энтузиазма, невиданный со времен войны за осво-
бождение Германии от господства Наполеона в начале девят-
надцатого века14.
В конечном итоге Гитлер все же дал понять, что признает не-
обходимость более активных действий. Глава рейхсканцелярии
Ганс Генрих Ламмерс, несколько невыразительного вида чело-
век, 17 июля дал знать, что Гитлер через четыре дня намеревает-
ся собрать представителей наиболее заинтересованных мини-
стерств для обсуждения «дальнейшей массированной перегруп-
пировки сил мужчин и женщин с целью защиты рейха»15.
Геббельс также старался сделать все возможное, чтобы до-
биться перехода к мерам тотальной войны; 18 июля он после-
довал примеру Шпеера и попытался, явно скоординировав
свои действия по времени с министром вооружений, оказать
давление в том же направлении16. В адресованной Гитлеру за-
писке Геббельс настаивал на том, чтобы наделить широкими
полномочиями одного человека (имея в виду, естественно, се-
бя), который стимулировал бы активность населения, дей-
ствуя на региональном уровне через гаулейтеров. Он заявлял,
что подготовленные им строгие меры позволят в срок до четы-
рех месяцев собрать для вермахта пятьдесят новых дивизий17.
Шпеер всего через неделю после первой записки направил
Гитлеру вторую. В ней содержались текущие цифры по люд-
ским ресурсам в сфере вооружения, администрации и бизне-
са, указывалось на организационные ошибки, результатом ко-
торых стало непродуктивное накапливание рабочей силы, а
также на потенциальные источники ресурсов для укрепления
рядов вермахта. По оценкам Шпеера (хотя эти оценки горячо
оспаривали те, кто должен был, по его замыслу, предоставить
рабочую силу), за счет рационализации процесса численность
вермахта можно было пополнить на целых 4,3 миллиона чело-
век. Хотя Шпеер и указывал на необходимость оградить от мо-
Удар по системе 31
билизации квалифицированных специалистов оборонной
промышленности — это было в его собственных интересах, —
он все же был непреклонен во мнении, что проблема с люд-
скими ресурсами на фронте могла быть решена, но только ес-
ли ответственность за это будет возложена на «индивидуума»,
наделенного чрезвычайными полномочиями и готового рабо-
тать активно и динамично, чтобы преодолеть корыстные ин-
тересы и скоординировать необходимые организационные
изменения в командовании вермахта и бюрократии рейха, на-
правленные на эффективное использование доступных люд-
ских ресурсов18.
Шпеер почти открыто просил передать ему вдобавок к уже
сосредоточенной в его руках власти над военной промышлен-
ностью контроль над распределением вооружений и людских
ресурсов во всех частях вермахта. Если бы эта его амбиция
осуществилась, Шпеер с его империей вооружений возглавил
бы кампанию за переход к тотальной войне19. Какой эффект
произвела бы эта записка на Гитлера и участников запланиро-
ванного на 21 июля собрания, где предполагалось обсудить
тотальную войну, мы в настоящий момент знать не можем, по-
тому что представить эту записку Гитлеру ему так и не удалось:
в тот самый день, когда она была написана, 20 июля 1944 г.,
произошли события, которые полностью захватили внимание
фюрера20.
п
Воплощением того, на что оставалось надеяться немцам по-
сле сокрушительных поражений лета 1944 г. на Западном,
а затем и на Восточном фронте, стала последняя цель войны:
защита рейха. Грандиозные утопические идеи о том, что импе-
рия Германии будет простираться от Атлантического океана
до Урала, давно уже забыли все, кроме неисправимых мечтате-
лей. Постепенно, почти незаметно некогда кружившие всем
голову картины славной «окончательной победы», какими бы
несовершенными они ни были, уступили жестокой реально-
сти и более скромной цели: не пустить противника на немец-
кую землю. Время разрушительных молниеносных атак, когда
3 2 Удар по системе
войска вермахта, как ножом, прорезали слабую оборону про-
тивника, давно осталось в прошлом. Война, превратившаяся в
бесконечные оборонительные бои против мощного против-
ника с огромными ресурсами, сделала более очевидной, чем
когда-либо, слабость Гитлера как военачальника. В то же вре-
мя стало совершенно непонятно, как он видел цель дальней-
ших военных действий или их возможное окончание.
Он, конечно же, был воплощением железной решимости
держаться за каждую пядь земли, никогда не сдаваясь. И он по-
прежнему был способен вдохновлять окружающих своей силой
воли и своим неиссякаемым оптимизмом. Закаленные фронто-
вые командиры, придя на аудиенцию к Гитлеру в скептическом
настроении, выходили из его кабинета оживленными. Однако,
многих других поражала его неспособность четко мыслить в во-
просах стратегии и тактики. Когда генерал Фридрих Хоссбах
вечером 19 июля 1944 г. пришел к Гитлеру, чтобы получить ко-
мандование 4-й армией, он увидел диктатора, адъютантом ко-
торого когда-то был, «сгорбившимся и преждевременно соста-
рившимся», неспособным поставить сколько-нибудь серьезную
стратегическую цель и крайне поверхностным в своих оценках
тактического положения. Хоссбах просто принял данное ему
поручение, сказал Гитлеру, что при оценке ситуации будет дей-
ствовать на свое усмотрение и делать все возможное, чтобы вер-
нуть Германии положение, утраченное после поражения груп-
пы армий «Центр»21.
Многие боевые командиры к этому моменту уже пытались
безуспешно оспаривать решения Гитлера. В присутствии этого
властного человека невозможно было выдвинуть даже самый
обоснованный контраргумент. Как глава государства он не до-
пускал существования оппозиции. Его право командовать
признавали все, а те, кто занимал ответственные должности,
по-прежнему старались выполнять его приказы. Однако его
пылкие речи и манера снимать с должностей командиров за
неспособность сделать невозможное едва ли могли сойти за
стратегию, не говоря уже о четко определенной совокупности
целей. В частности, что особенно важно, у него не было ника-
кой стратегии выхода из войны, в которую он втянул страну.
Однажды он сказал своим военным советникам, что решающую
роль в исходе войны сыграет способность Германии предотвра-
Удар по системе 33
тить вторжение союзных войск22. Когда же вторжение все-таки
прошло успешно, он не сделал из этого никаких выводов кроме
того, что нужно продолжать сражаться. Полная победа теперь
была недостижима. Это понимал даже Гитлер. Однако он и на
секунду не мог допустить возможность ведения переговоров с
противником с позиции слабости. Оставалось лишь продол-
жать сопротивление и надеяться, что положение изменится —
иными словами, попытаться выиграть время.
Правая рука Гитлера и выразитель его мнения в военных
делах, генерал Альфред Йодль, начальник оперативного отде-
ла Верховного главнокомандования вермахта, затронул про-
блему отсутствия четких стратегических целей в обращении к
штабу 3 июля 1944 г.: «Наше собственное военное руководство
на всех фронтах первостепенное внимание уделяет тому, что-
бы выиграть время. Несколько месяцев могут оказаться про-
сто решающими для спасения родины... Наше вооружение
оправдывает большие ожидания... Все уже почти готово и при-
несет результаты в обозримом будущем. Поэтому требуется
сражаться, защищать, держаться, укреплять психологически
войска и руководство. Закрепить фронт там, где он располага-
ется сейчас»23.
Такие взгляды разделяли многие представители командо-
вания вермахта. Укрепить оборону, держаться, не подпускать
врага, перестроить войска, одновременно лихорадочно пыта-
ясь увеличить до предела производство вооружения, найти
подкрепление для войск и производить новое оружие — эти
задачи превратились в самоцель вместо того, чтобы быть эта-
пами на пути к осуществлению продуманной заранее страте-
гии. Генерал-полковник Гейнц Гудериан, прославленный ко-
мандир танкового корпуса, а теперь генерал-инспектор танко-
вых войск, одобрительно отмечал, что, заменив фельдмаршала
Эрнста Буша (ярого приверженца режима, попавшего в опалу
за ряд серьезных ошибок во время разгромного поражения
группы армий «Центр») на бескомпромиссного фельдмарша-
ла Вальтера Моделя, Гитлер нашел «наиболее подходящего че-
ловека для выполнения невообразимо сложной задачи — вос-
становления линии в центре Восточного фронта»24. Впрочем,
это была не стратегическая цель, а всего лишь операция по
«пожаротушению»: ее должен был выполнить человек, кото-
2 3ак. 811
34 Удар по системе
рому столько раз приходилось находить выход из сложного
положения, что он получил прозвище «пожарный Гитлера».
Большинство военных командиров, в какой бы степени они
ни поддерживали режим Гитлера, действовали примерно так
же, как Модель: они делали все возможное, чтобы выполнить
свои обязанности профессионально и с соблюдением желез-
ной дисциплины, и не задавали вопросов о политических за-
дачах — по крайней мере, прилюдно. Те, у кого хватало смело-
сти выразить мнение, которое отражало реальность, но при
этом не совпадало с оптимистичными взглядами, на которых
настаивал Гитлер, оказывались сняты со своих должностей —
как это произошло в начале июля с умудренным опытом глав-
нокомандующим войсками Западного фронта, фельдмарша-
лом Гердом фон Рундштедтом, и талантливым командующим
западным танковым корпусом, генералом Гейром фон Швеп-
пенбургом.
В личном мнении по перспективам войны ведущие офице-
ры вермахта расходились. Кроме верных сторонников режима
и фронтовых командиров, у которых редко находилось время
на серьезные размышления и в любом случае не было возмож-
ности оценить положение дел в более крупном масштабе, бы-
ли и такие, чьи взгляды на военно-политические перспективы
Германии были далеко не радужными. Гитлер сам в течение
многих лет подвергал суровой критике пораженческие и нега-
тивистские настроения, которые, с его пристрастной точки
зрения, были характерны для генштаба армии, ответственного
за планирование боевых действий на востоке. Его все более
острые споры с начальником генштаба Францем Гальдером
привели к тому, что в сентябре 1942 г. последнего заменили
энергичным и динамичным Куртом Цейтцлером. Однако
Цейтцлер, измученный постоянными противоречиями с Гит-
лером, кульминацией которых стало уничтожение группы ар-
мий «Центр», в конце июня 1944 г. пережил нервный срыв. Он
открыто заявил Гитлеру, что с военной точки зрения война
проиграна и «нужно сделать что-то, чтобы окончить ее»25.
В этих словах Цейтцлер выразил мнение, которое было в то
время широко распространено в генштабе: об этом свидетель-
ствует письмо, написанное в защиту Цейтцлера его адъютан-
том, подполковником Понтером Смендом, 1 августа 1944 г.
Удар по системе 35
Сменд был арестован по обвинению в причастности к штауф-
фенбергскому заговору; чуть позже, 14 августа, его приговори-
ли к смерти, а 8 сентября приговор был приведен в исполне-
ние. Возможно, перед написанием этого письма Сменда пыта-
ли, и антиправительственные настроения, якобы царившие в
генштабе, в нем были представлены в преувеличенном виде.
Тем не менее письмо дает довольно наглядное представление
об этих настроениях. Сменду угрожала почти верная смерть, и
причин притворяться у него не было. Сомнения относительно
возможности окончательной победы, писал Сменд, появились
уже после катастрофического поражения под Сталинградом в
феврале 1943 г. Увеличивающееся несоответствие между ука-
заниями генштаба и решениями Гитлера вызывало резкую
критику по отношению к фюреру, особенно в оперативном от-
деле, причем старший командный состав даже не делал попы-
ток сдерживать ее. Более того, возглавлявший отдел генерал
Адольф Хойзингер и сам был причастен к критике военного
руководства Гитлера26. Крепкой веры в Гитлера больше не бы-
ло. Преобладающим чувством во всем генштабе было отчая-
ние: в первую очередь его причиной были катастрофические
события на востоке, однако плохие новости поступали со всех
фронтов, заставляя прийти к выводу, что война проиграна.
Был допущен ряд роковых ошибок, а Гитлер в военных вопро-
сах проявил полную несостоятельность. В день перед нервным
срывом Цейтцлер, по словам Сменда, дал очень резкую оцен-
ку ситуации, говоря с Гитлером. Он рекомендовал назначить
Гиммлера «отечественным диктатором», который мог бы во-
плотить в жизнь политику тотальной войны, столь усердно
пропагандировавшуюся, но пока не осуществленную. Впо-
следствии, когда Цейтцлер отошел от дел и генштаб на целый
месяц практически остался без руководства, ощущение, что
«фюрер не справляется», укрепилось еще больше. Все более
распространенным становилось мнение, что «все это — безу-
мие». С особенно резкой критикой Гитлера выступали моло-
дые офицеры. Все знали, писал Сменд, что строятся планы
устранения Гитлера27.
20 июля 1944 г. эти планы — зародившиеся, оформившиеся
и проработанные в деталях группой заговорщиков, в число ко-
торых входили выдающиеся деятели вооруженных сил, воен-
36 Удар по системе
ной разведки, министерства иностранных дел и других звеньев
руководства страны — получили выражение в покушении на
жизнь Гитлера, предпринятом графом Клаусом Шенком фон
Штауффенбергом, и в последовавшей за ним неудачной по-
пытке государственного переворота, начавшегося со штаба
Армии резерва в Берлине. Штауффенберг заложил бомбу под
стол Гитлера во время военного совещания, которое состоя-
лось в этот день в ставке фюрера в Восточной Пруссии. Бомба
взорвалась, при этом были убиты или получили ранения поч-
ти все, кто находился в деревянном бараке, но Гитлер остался
в живых, получив лишь легкие повреждения. Как только стало
ясно, что Гитлер жив, сторонники государственного перево-
рота, который должен был последовать за его смертью, тут же
рассеялись, и переворот не состоялся. Штауффенберга и троих
его соучастников в этот же вечер расстреляли. Вскоре были
арестованы и другие участники заговора. Большинство из них
подверглись пыткам и прошли через ужас показательного су-
дебного процесса, а затем были варварски казнены.
Покушение Штауффенберга ознаменовало собой внутрен-
ний сдвиг в истории Третьего рейха28. Неудавшийся переворот
повлек за собой не только ужасные карательные меры против
тех, кто был причастен к его организации, но и явную радика-
лизацию режима, выразившуюся в репрессиях и в мобилиза-
ции. Последствия заговора оказали значительное влияние на
структуру управления государством, на мировоззрение граж-
данской и военной элиты (а также, в некоторой степени, на
мировоззрение простых людей), на дальнейшие перспективы
«смены власти» и окончания войны.
ш
В мае 1945 г., во время послевоенных допросов, Геринг, огля-
дываясь назад, сказал, что организовать эффективное анти-
гитлеровское движение в тот период времени, когда произошло
покушение, было невозможно29. В том же месяце примерно так
же высказывался и генерал Хоссбах, бывший адъютант Гитлера.
По словам Хоссбаха, у покушения на жизнь Гитлера не было
поддержки в лице народных масс или вермахта. «Несмотря на
Удар по системе 37
все неудачи, в 1944 году Гитлер по-прежнему был весьма попу-
лярен», — полагал он. Взаимосвязь Гитлера с патриотическим
движением за продолжение войны была очень крепкой, поэто-
му «свергнуть кумира» было крайне непросто30. В самом деле,
участники заговора против Гитлера слишком хорошо знали, что
в своих действиях они не могут заручиться народной поддерж-
кой31. Сам Штауффенберг признавал тот факт, что «навсегда
войдет в историю Германии как предатель»32. И реакция на со-
бытия 20 июля стала прямым тому подтверждением.
У простых немцев новость о неудавшемся покушении вы-
звала глубокий шок и возмущение. Со всех сторон сразу по-
слышались неумеренные заверения в верности фюреру, а так-
же выражения глубочайшего возмущения в адрес «ничтожно
малой шайки» «преступных» офицеров (как назвал их сам Гит-
лер), совершивших столь подлое деяние, и просто нежелание
верить в такое низкое предательство. Конечно, было бы почти
самоубийством публично высказывать сожаление по поводу
того, что Гитлер остался в живых — хотя именно это на самом
деле почувствовали очень многие. В связи с этим можно
утверждать, что сохранившиеся свидетельства народной под-
держки дают искаженное представление о реакции на поку-
шение. В еще большей степени это можно сказать об экстре-
мальных проявлениях фанатичной любви к Гитлеру во время
масштабных «митингов верности», устроенных в следующие
несколько дней по всей Германии оживившейся нацистской
партией. Партия лезла из кожи вон, чтобы мобилизовать на-
селение, устраивая «стихийные» проявления радости по по-
воду спасения фюрера и возмущения чудовищной попыткой
лишить его жизни33. Тем не менее все указывает на то, что не-
посредственно после покушения в народе действительно на-
блюдался подъем прогитлеровских настроений.
СД на следующий же день после покушения прозондиро-
вала общественное мнение. «Все отчеты говорят о том, что за-
явление о попытке покушения вызвало сильнейшие чувства
смятения, страха, злости и гнева», — говорилось в сводке о
первоначальной реакции. Согласно отчетам, в Кенигсберге и
Берлине женщины, узнав о том, что Гитлер остался в живых,
плакали от радости прямо в магазинах и на улицах. «Слава Бо-
гу, фюрер жив», — так выражали очень многие свое чувство
38 Удар по системе
облегчения. «Что бы мы делали без фюрера?» — спрашивали
себя люди. Гитлер был для них оплотом спасения от больше-
визма. Многие считали, что его смерть означала бы конец рей-
ха. Поначалу возникли предположения, что заговор против
Гитлера был делом рук вражеских агентов, хотя вскоре эти до-
гадки сменились осознанием, что предателей нужно искать
внутри страны, и возмущением тем, что виновниками оказа-
лись немецкие офицеры34.
В отчетах из регионов информация была примерно такой
же. Люди потрясены случившимся, но это событие также укре-
пило веру в фюрера. Некоторые офицеры, говорилось в отчетах,
считают, что репутация армии настолько запятнана предатель-
ством, что они выражают желание быть переведенными в вой-
ска СС. Много говорилось о том, как вообще могло произойти
покушение: вермахту было предоставлено слишком много сво-
боды, а фюрер не получал достаточно полной информации о
том, что происходит. Он слишком лояльно относился к своему
командованию — всего лишь снимал провинившихся генера-
лов с должности, вместо того чтобы казнить. Само собой под-
разумевалось, что теперь должен подуть «свежий ветер». Слы-
шались призывы сурово покарать «предателей» и объявить во
всеуслышание их имена. Ходили дикие слухи о том, что в заго-
воре участвовал ряд представителей высшего военного руко-
водства — в том числе, бывший главнокомандующий армии
Вальтер фон Браухич, фельдмаршал Герд фон Рундштедт, не-
давно смещенный с должности главнокомандующего Запад-
ным фронтом, и даже фельдмаршал Вильгельм Кейтель, на-
чальник штаба верховного командования вооруженных сил35.
Люди не могли понять, как такой заговор мог остаться незаме-
ченным. Они были встревожены тем, что в самом сердце армии
могли оказаться люди, действовавшие вопреки намерениям и
действиям фюрера36. Очень скоро внутреннюю диверсию стали
называть очевидной причиной недавнего катастрофического
поражения группы армий «Центр»37.
Какими бы предвзятыми ни были подобные отчеты, они тем
не менее давали некоторое представление об истинном положе-
нии дел. Люди жертвовали деньги, чтобы выразить свою благо-
дарность за спасение Гитлера. Была собрана приличная сумма,
которая была передана в «Национал-социалистическую народ-
Удар по системе 39
ную благотворительность» и пошла на обеспечение детей, по-
терявших на войне родителей38. Одна женщина, жена рабочего
и мать нескольких детей, передала через местное отделение
партии в Красный Крест свое пожертвование — 40 рейхсма-
рок — с приложенной к нему запиской, в которой говорилось,
что она делает его «из великой любви к фюреру, потому что с
ним ничего не случилось». Как она писала, она была счастлива,
«что наш фюрер остался с нами. Пусть он живет еще долго и
приведет нас к победе»39. Некий полковник извинялся перед
своей женой за то, что не смог в начале августа послать домой
денег — он пожертвовал все деньги вермахту, чтобы выразить
свою благодарность фюреру. Многие, по его словам, пожертво-
вали гораздо больше. Как бы остро они ни чувствовали необхо-
димость принять участие в сборе средств, их щедрость просто
переходила все границы40.
Многие письма и записи в личных дневниках того времени
отражают искренние прогитлеровские чувства: «Я думаю, что
не ошибусь, если скажу в столь печальный для всех нас час —
выстоит или падет Германия в этой борьбе, зависит от лично-
сти Адольфа Гитлера, — писал в своем дневнике 21 июля моло-
дой профашистски настроенный военнопленный, находив-
шийся в тюрьме в Техасе. — Если бы покушение на Адольфа
Гитлера оказалось успешным, я убежден, что наша родина те-
перь погрузилась бы в хаос»41. Он был не одинок в своем мне-
нии. Более двух третей военнопленных, содержавшихся в аме-
риканских тюрьмах, в первые недели после неудавшегося по-
кушения выражали свою веру в Гитлера — это гораздо больше,
чем до заговора42. Вера в фюрера была еще сильна и среди
фронтовиков. Цензором было отмечено в письмах с фронта
«большое количество выражений радости по поводу спасения
фюрера»43. Все знали, что лучше проявлять крайнюю осторож-
ность в выражении отрицательного мнения в письмах, кото-
рые могли просматриваться цензором, но особой нужды в
чрезмерном восхвалении Гитлера тоже не было. Подобные вы-
сказывания можно было прочесть и в письмах, которые полу-
чали солдаты. «Не могу представить, как бы развивались со-
бытия без фюрера, учитывая нынешнее положение в нашей
стране», — писала одна жительница Мюнхена своему мужу44.
Майор, служивший на линии снабжения пехотной дивизии в
40 Удар по системе
тылу, 20 июля записал в своем дневнике: «Вечер. Плохие ново-
сти. На фюрера совершено покушение». В записи следующего
дня, услышав вечернее обращение Гитлера, он добавил, что
это была всего лишь «маленькая шайка офицеров» и что за по-
кушением последуют чистки. «Это просто вопиющее безобра-
зие», добавлял он, что все произошло в то время, когда русские
уже «у ворот»45. Другой офицер, служивший на Западном
фронте и, очевидно, скептически относившийся к перспекти-
вам войны, на следующий день пересмотрел свое первона-
чальное утверждение, что это была всего лишь маленькая
шайка офицеров, и назвал покушение «целым заговором про-
тив А[дольфа] Питлера]»46, который свидетельствовал о рас-
коле в рядах вермахта на приверженцев и противников режи-
ма. Он вспоминал своего знакомого, который лично знал
Штауффенберга и отзывался о нем как о прекрасном офицере
и храбром солдате. Тем не менее он «в политическом отноше-
нии, по-видимому, недалек», добавлял он.
Среди высших армейских чинов реакция также главным об-
разом выражалась в поддержке режима47. Командование воору-
женных сил встретило сообщение о покушении Штауффенбер-
га со страхом и негодованием48. Весьма наглядным примером
может служить реакция генерал-полковника Георга Ганса Рейн-
хардта — опытного и способного командира, который оставал-
ся приверженцем Гитлера несмотря на то, что в конце июня был
вынужден соглашаться с абсурдными приказами фюрера (в ре-
зультате этого 3-я танковая армия, которой командовал Рейн-
хардт, не смогла вовремя отступить и была разгромлена совет-
скими войсками). Он был очень расстроен новостью о покуше-
нии на жизнь Гитлера49. «Слава Богу, он уцелел», — были первые
слова командира, потрясенного и изумленного тем, что такое
вообще могло случиться. «Совершенно потрясен», — добавил
он на следующий день. «Немыслимо! Какой удар по нам, офи-
церам! Нам остается только глубоко стыдиться»50. Его вера в
Гитлера осталась непоколебимой, как и его стремление беспре-
кословно подчиняться воле фюрера. «Долг зовет. Я пойду туда,
куда прикажет фюрер», — писал он месяц спустя, когда ему бы-
ло поручено командование остатками группы армий «Центр».
«Главное — оправдать его доверие»51. Герман Бальк, закаленный
в боях генерал танковых войск, ярый приверженец Гитлера, за-
Удар по системе 41
служивший его доверие своей энергичной деятельностью в воо-
руженных силах, знал и уважал Штауффенберга, однако реши-
тельно осудил его как «преступника». Его деяние, которое, с
точки зрения Балька, можно было сравнивать с убийством Це-
заря Брутом, лишь осложнило и без того сложное положение
Германии. Причины он видел в давно назревшей неспособно-
сти офицерского корпуса поставить для себя «присягу и честь»
превыше всего. «Бунт генерального штаба» стал «позором» для
офицерского корпуса. В то же время он стал чем-то вроде «очи-
щающей бури», случившейся в очень подходящее время. Теперь
неизбежны были безжалостные чистки участников заговора.
«Для нас это означает достижение победы под знаменем фюре-
ра, несмотря ни на что», — заключал Бальк52.
Офицеры, которые были настроены совсем не профа-
шистски, все же не могли не признать, что даже перед лицом
бедствия, постигшего Германию, покушение на Гитлера было
крайне непатриотичным действием: оно подорвало боевой дух
на фронтах и само по себе было аморальным, поскольку по су-
ти представляло собой нарушение присяги верности фюреру.
Такие настроения делали даже тех представителей немецкого
командования, которые сомневались в личных качествах Гит-
лера как вождя, на инстинктивном уровне приверженцами ре-
жима. Одним из многих, кто придерживался такого мнения,
был генерал Хоссбах, позже снятый Гитлером с должности ко-
мандующего 4-й армией во время последних боев за Восточ-
ную Пруссию в начале 1945 г. Рассуждая о покушении на Гит-
лера примерно через полмесяца после капитуляции Германии,
Хоссбах, который полностью осознавал катастрофические по-
тери и ужасные разрушения последних месяцев войны, при-
знавал, что не видит реальной альтернативы произошедшему.
Он как патриот хорошо понимал, что вооруженные силы
должны «освободить Германию от господства преступной
шайки». Однако то, как этого можно достичь, оставалось не-
ясным. Он осудил попытку свергнуть гитлеровский режим пу-
тем убийства и государственного переворота, назвав ее «амо-
ральной и нехристианской», «ударом в спину» и «крайне по-
зорным предательством нашей армии»53. Тем не менее, отвергая
силу, он не мог предложить никакой альтернативы, кроме то-
го, чтобы военное командование выступило с коллективной
42 Удар по системе
критикой руководства Гитлера. Поскольку он признавал, что
связь Гитлера как с вермахтом, так и с народными массами в
целом в 1944 г. была еще очень сильна, совершенно неясно,
как он представлял себе возможность такого коллективного
выступления.
Укрепление поддержки Гитлера и настойчивые требования
прибегнуть к суровым мерам против «предателей» и чисткам
тех, кто потенциально мог саботировать военные усилия стра-
ны, дали режиму новое дыхание в критический для него мо-
мент. Это была возможность (и нацистское руководство с го-
товностью за нее ухватилось) начать движение к всесторонней
радикализации общественно-политического строя. Целью ее
было внушить стране, оказавшейся в катастрофическом поло-
жении, идеалы истинного национал-социализма, поднять ее
боевой дух, необходимый для того, чтобы дать отпор безжа-
лостному врагу.
IV
Впервые же дни после неудавшегося покушения были суще-
ственно расширены полномочия Гиммлера, Геббельса и
Бормана. Шпеер, последний из четверки лидеров, по сравне-
нию с ними тремя оказался несколько в стороне. Несмотря на
это, он, будучи начальником по вооружению, по-прежнему
оставался незаменим и имел значительное влияние. Вместе эти
четверо контролировали большинство каналов власти, и очень
многие их решения становились определяющими для функци-
онирования режима в последние месяцы. Впрочем, что бы они
ни делали, все это происходило в рамках верховной власти Гит-
лера, которую никто не пытался оспаривать. Напротив, именно
она была опорой для их собственного политического влияния.
Благодаря этому связь с фюрером, которая была решающим
элементом его харизматической власти с самых первых дней
фашистского движения, а после 1933 г. стала определяющим
элементом политического строя, оставалась неизменной, пре-
дохраняя систему от краха. Разрушительное воздействие хариз-
матической власти на правительственные структуры также
оставалось очень сильным. И все же, как и раньше, единого
Удар по системе 43
правительства, которое подчинялось бы Гитлеру, не существо-
вало. Находившаяся у власти четверка не только не могла дей-
ствовать как единый орган — все четверо до последнего момен-
та фактически находились в состоянии войны, использовали
свой доступ к Гитлеру в борьбе за власть, соперничали друг с
другом за ресурсы и расширение сферы влияния.
Первые решительные шаги по радикализации режима Гит-
лер предпринял уже в первые часы после взрыва бомбы в его
ставке в Восточной Пруссии: он назначил Гиммлера главноко-
мандующим Армии резерва вместо генерала Фридриха Фром-
ма54. Штаб-квартира Армии резерва была эпицентром планов
по организации государственного переворота, и хотя, едва
узнав о том, что Гитлер выжил, Фромм всячески постарался
доказать свою преданность (а именно, раскрыл имена заго-
ворщиков и уже вечером 20 июля приказал расстрелять Шта-
уффенберга и трех его соучастников), он вскоре сам был аре-
стован, а еще через несколько месяцев казнен55. Армия резерва
была авгиевыми конюшнями, которые необходимо было вы-
чистить. В лице Гиммлера фюрер видел человека, который был
готов взять на себя эту задачу.
На самом деле Гиммлер не справился со своей функцией
начальника службы безопасности рейха — не смог защитить
Гитлера от попытки убийства или раскрыть стоявший за ней
заговор. Гитлер либо проигнорировал, либо не заметил его
упущения, решив назначить Гиммлера начальником вооруже-
ний сухопутных войск. Гиммлер, как было отмечено выше,
уже начал завоевывать сферу влияния в Армии резерва, став
15 июля ответственным за идеологическое «образование». Те-
перь его влияние существенно расширилось: в его руках была
одна из наиболее ответственных должностей вермахта, а зна-
чит, он отвечал за вооружение, военную дисциплину, военно-
пленных, военнослужащих резерва и подготовку личного со-
става. Когда Гиммлер был назначен командующим Армией
резерва, под его контроль перешли войска численностью поч-
ти 2 миллиона человек56. Это стало значительной прибавкой к
его и без того обширной сфере влияния.
Результаты этого назначения стали видны сразу. Гиммлер
немедленно отменил приказы Фромма от 20 июля и начал за-
полнять ключевые должности в своей новой сфере влияния
44 Удар по системе
проверенными офицерами СС. Начальника штаба Главного
оперативного управления СС (SS-Führungshauptamt), Ганса
Юттнера, он назначил своим заместителем по управлению
Армией резерва57. Затем он провел ряд мобилизирующих бесед
с армейскими офицерами. Хотя ничего конкретного в этих бе-
седах не говорилось, они достаточно показательны с точки
зрения изменений в общей атмосфере.
Уже 21 июля Гиммлер выступил с обращением к подчинен-
ным ему офицерам как начальник вооружения сухопутных
войск — эта сфера теперь тоже входила в его личную империю.
В 1918 г., начал Гиммлер, восстание солдатских советов стоило
Германии победы. На этот раз угрозы чего-либо подобного не
существует. Народные массы в разрушенных бомбежках горо-
дах и на заводах проявляют в своем поведении беспрецедент-
ную «порядочность» (это было одно из любимых слов Гиммле-
ра). Но теперь, впервые в истории, немецкий офицер нарушил
присягу и нанес удар по своему верховному военачальнику. Он
знал, что однажды дойдет до этого, сказал Гиммлер и добавил
пару неопределенных фраз о том, что ему, как и следовало ожи-
дать, было известно о готовящемся заговоре. Попытка убить
фюрера и свергнуть власть подавлена, но опасность очень серь-
езна. Такого можно было бы ожидать в Гондурасе или в Юж-
ной Америке, но не в Германии. Накануне днем он получил
поручение от фюрера восстановить порядок в войсках. Он
принял это предложение как «верный последователь фюрера»,
который «никогда в жизни не был предателем и никогда не бу-
дет». Он взял на себя эту обязанность как немецкий солдат, а
не как главнокомандующий соперничающей организации,
войск СС. Теперь, продолжал Гиммлер, ему нужно навести по-
рядок. Он восстановит доверие и обеспечит возвращение к та-
ким ценностям, как преданность, покорность и товарищество.
Иногда, заявил он, приходится пройти через ад, но у высшего
руководства крепкие нервы, и оно умеет действовать жестко,
когда это необходимо. В завершение он обозначил главную
цель войны: утверждение Германии как мировой державы;
создание германского рейха общей численностью населения
120 миллионов человек и установление нового порядка на тер-
ритории этого рейха. «Вторжение из Азии» будет повторяться
каждые пятьдесят, сто или двести лет. Но не всегда будет
Удар по системе 45
Адольф Гитлер, который мог бы отразить такое вторжение.
Следовательно, необходимо подготовить оплот для защиты от
будущих нападений путем колонизации востока и заселения
его немцами. «Нам нужно научиться управлять другими наро-
дами, — заявил он. — Нам придется стыдиться, если теперь мы
проявим излишнюю слабость»58.
Еще два обращения Гиммлера к офицерам в последующие
несколько дней были выдержаны примерно в том же тоне: он
напомнил о роковом прецеденте 1918 г., сказал о том, что на
этот раз свой долг выполняет народ и почти вся армия, о позо-
ре, который «полковник» принес офицерскому корпусу, о недо-
статочной преданности некоторых офицеров и необходимости
безжалостно расправляться с трусами. Акцент вновь был сделан
на том, что нельзя забывать о целях войны, в том числе о поко-
рении континентальной Европы для обеспечения в будущем
более эффективной защиты путем расширения границ59. Без-
граничная жестокость, которая в последующие месяцы в еще
большей степени, чем прежде, стала фирменным знаком рейхс-
фюрера СС, наглядно проявилась в его письме офицеру связи в
ставке Гитлера Герману Фегелейну. Гиммлер писал, что при пер-
вых знаках морального разложения в дивизиях Восточного
фронта (объяснением которому, по его мнению, была подрыв-
ная деятельность коммунистических элементов) «заградитель-
ные отряды» (Auffangkommandos) «самых жестоких командиров»
должны расстреливать «любого, кто раскроет рот»60.
Права Гиммлера на вмешательство в то, что прежде было де-
лом военных, были еще больше расширены указом фюрера от
2 августа, которым рейхсфюреру СС предоставлялись полномо-
чия посредством радикальной реструктуризации инспектиро-
вать и «упрощать» (то есть сокращать по размеру, тем самым
экономя человеческие ресурсы) «всю организационно-адми-
нистративную основу армии, войск СС, полиции и «Организа-
ции Тодта», чтобы высвободить больше человеческих ресурсов
для армии61. Последний из названных органов, ОТ, представ-
лял собой большое строительное управление; колоссальное
количество рабочей силы этой организации Шпеер теперь со-
гласился уступить рейхсфюреру СС с его новыми полномочи-
ями в сфере экономии людских ресурсов62. Уменьшение раз-
дутого административного обеспечения армии с самого начала
46 Удар по системе
было одной из задач Гиммлера, и путем сокращения штата ему
удалось набрать для фронта войска численностью 500 000 че-
ловек и создать из новобранцев пятнадцать «народно-гре-
надерских дивизий»63. Получив новые полномочия, Гиммлер
стал одним из участников развернувшейся в верхних эшело-
нах власти борьбы за право руководить мобилизацией на то-
тальную войну.
Геббельс тоже оказался в выигрыше от событий 20 июля.
Гитлер признал ключевую роль, сыгранную Геббельсом в по-
давлении восстания в Берлине. Учитывая, какое влияние по-
кушение оказало на его жизнь и каким ударом оно стало для
системы, Гитлер наконец согласился дать своему министру
пропаганды должность, которой Геббельс добивался уже боль-
ше года, сделав его имперским уполномоченным по мобили-
зации народа на тотальную войну.
Встреча министров и их представителей под председатель-
ством Ламмерса состоялась 22 июля, на день позже, чем было
запланировано изначально, и представляла собой по сути риту-
альную аккламацию назначения Геббельса на должность руко-
водителя тотальной войной64. В самом начале собрания Лам-
мерс, хорошо знавший, что имперская канцелярия, председате-
лем которой он являлся, пользуется поддержкой Гитлера,
предложил кандидатуру министра пропаганды на должность
ответственного за мобилизацию гражданского населения. Кей-
тель, Борман и все остальные поддержали предложение. Сам
Геббельс говорил целый час и в своем выступлении указал на
три стоявшие перед ним задачи: обеспечение новых людских
ресурсов за счет сокращения численности руководства вермах-
та, резкое уменьшение численности государственного бюро-
кратического аппарата и то, что он достаточно расплывчато на-
звал «реформированием общественной жизни». Партия, при-
знал Геббельс, не относится к сфере его компетенции. Это
прерогатива Бормана, и заниматься этим должен только он.
Чистки в военном секторе тоже не были названы в числе пред-
полагаемых направлений деятельности. Эта задача оставалась
за новым главнокомандующим Армии резерва, Генрихом Гимм-
лером.
Шпеер, который в середине июля делал все возможное, что-
бы добиться реализации идеи тотальной войны, теперь оказался
Удар по системе 47
не у дел. Его служебной записке от 12 июля было уделено очень
немного внимания — в соответствии с указаниями Гитлера, кото-
рый не хотел, чтобы собрание отвлекалось на мелочи. Более того,
приведенные им в выступлении цифры по потенциальной эко-
номии от сокращения государственного бюрократического ап-
парата были сразу же оспорены Ламмерсом и статс-секретарем
имперского министерства внутренних дел Вильгельмом Штук-
картом. Тут же в игру вступили личные интересы: Штуккарт под-
черкнул, что у государственного бюрократического аппарата ре-
сурс сокращения численности личного состава очень ограничен.
Геббельс постарался сделать так, чтобы участники собрания не
увлекались деталями и вернулись к обсуждению основной темы.
Для министра пропаганды, как он сам ясно заявил, тотальная
война была связана «не только с материальными, но в первую
очередь с психологическими затруднениями». Он признал, что
некоторые из принятых мер будут «иметь лишь поверхностный
характер». Основной задачей, как всегда, для него оставалась
идеологическая мобилизация. Как и следовало ожидать, собра-
ние окончилось тем, что Ламмерс согласился выдвинуть канди-
датуру Геббельса на должность уполномоченного на следующий
день, когда большинство присутствующих соберутся вновь в
ставке Гитлера в Восточной Пруссии65.
Геббельс был просто счастлив. «Все участники, — набросал
он в дневнике, — придерживаются мнения, что фюрер должен
предоставить самые широкие полномочия, с одной стороны,
по вермахту, с другой стороны, по государственной и обще-
ственной жизни. Гиммлера предлагают по вермахту, меня са-
мого — по государственной и общественной жизни. Борман
получит такие же широкие полномочия по участию партии в
этом великом объединяющем процессе, а Шпеер уже получил
полномочия по интенсификации вооружения»66.
Когда участники собрания встретились вновь в присут-
ствии Гитлера на следующий день, к ним присоединились так-
же Геринг и Гиммлер. Геринг тщетно пытался возражать про-
тив очередного сужения круга его полномочий в результате
передачи Гиммлеру ответственности за дела, которые, заявил
он, должны находиться в компетенции главнокомандующих
вермахта. Тут вмешался Гитлер. Он поддержал Гиммлера и ска-
зал, что полученный опыт смогут в дальнейшем использовать
48 Удар по системе
Геринг и гросс-адмирал Карл Дёниц, которые, как главноко-
мандующие люфтваффе и флота, по-прежнему оставались от-
ветственными за свои сферы. Этот компромисс был принят.
В остальном Гитлер, который явно тщательно изучил служеб-
ную записку Геббельса от 18 июля, поддержал министра про-
паганды и его предложение о принятии новых, радикальных
мер в мобилизации населения на тотальную войну. «Фюрер за-
являет, что далее обсуждать частные моменты бессмыслен-
но, — записал Геббельс. — Нужно предпринимать существен-
ные меры, или мы не сможем выиграть эту войну». Позиция
Гитлера, отмечал он, была «весьма радикальной и резкой».
Гитлер — так же, как он часто делал в дальнейшем в последние
месяцы войны — говорил о новой радикализации как возвра-
щении к истокам партии. Не менее характерным было и его
стремление сыграть на популистском утверждении, «что на-
род хочет тотальной войны в самом всеобъемлющем виде и
что мы не можем, в конце концов, противоречить воле наро-
да». Геббельс был в восторге от результатов встречи и от пере-
мен в отношении Гитлера. «Интересно наблюдать, — отмечал
он, — как фюрер изменился со времени моей последней беседы
с ним в Оберзальцберге [21 июня]. События, особенно в день
покушения и на Восточном фронте, привели его к большей
ясности в решениях»67.
Двумя днями позже, 25 июля, Гитлер подписал приказ, в
соответствии с которым Геббельс был назначен уполномочен-
ным по мобилизации населения на тотальную войну68. Геб-
бельс торжествовал — по его словам, это был гораздо больший
успех, чем он мог себе представить. Его пресс-секретарь, Виль-
фрид фон Овен, полагал, что теперь он является «первым че-
ловеком в Третьем рейхе после Гитлера»69. Трижды в своем
дневнике министр пропаганды сам говорил о «внутренней во-
енной диктатуре», подразумевая, что она — предмет его дав-
них мечтаний — скоро будет в его руках70. Это была очень при-
влекательная фантазия, однако Геббельс хорошо понимал, что
если его полномочия и расширены, он по-прежнему остается
одним из многих, но не единственным источником власти на
ступень ниже Гитлера и что, как и всегда, распоряжаться этой
властью он будет на условиях соперничества, а не единолично.
Он осознавал, что его полномочия ограничены самой форму-
Удар по системе 49
лировкой приказа. Он мог отдавать директивы «высшему ру-
ководству рейха», но любые приказы, касающиеся практиче-
ского исполнения, необходимо было согласовывать с Ламмер-
сом, Борманом и Гиммлером (в качестве Генерального
уполномоченного имперской безопасности, которым он был
назначен тогда же, когда и министром внутренних дел). Одо-
брение Бормана было нужно ему и в отношении любых дей-
ствий, касающихся партии. В случае возникновения в связи с
его распоряжениями неразрешимого конфликта Гитлер остав-
лял за собой право принятия решения. Некоторые исключе-
ния касались прямых полномочий Гитлера. Геббельсу не под-
чинялись работники имперской, партийной и президентской
канцелярий, личные водители фюрера, а также все, кто уча-
ствовал в планировании реконструкции Берлина, Мюнхена и
Линца71. И, конечно же, еще одна огромная сфера — армия —
была заведомо отдана Гиммлеру.
Геббельса это не смущало; в последующие недели он был
занят тем, что руководил целым потоком бурной деятельно-
сти. Ежедневно в полдень он проводил телефонную конфе-
ренцию, во время которой давал указания всем гаулейтерам72.
Ему приходилось иметь дело со множеством трудностей и лич-
ных интересов, которые ему не всегда удавалось преодолеть.
Кроме того, несмотря на предпринятые им радикальные ме-
ры, в экономике страны оставалось гораздо меньше неактив-
ных областей, способных дать дополнительные людские ресур-
сы, чем он мог ожидать; некоторые из его «рационализаторских
решений» оказались не слишком эффективными. В отдельных
случаях сам Гитлер вмешивался в процесс, чтобы ограничить
масштаб сокращений, запланированных Геббельсом. Через
Бормана он потребовал, чтобы министр пропаганды в каждом
конкретном случае задумывался о том, действительно ли цели
оправдывают средства, если это связано со значительным на-
рушением работы государственных служб — например, по-
чты73. Несмотря на это, к октябрю Геббельсу удалось собрать
для вермахта почти полмиллиона новобранцев, а к концу го-
да — около миллиона74. Впрочем, многие из них были едва
пригодны для военной службы; в любом случае, потери не-
мецкой армии на фронте за тот же самый период значительно
превысили количество новобранцев.
50 Удар по системе
Очевидно, что как отчаянная попытка противопоставить
что-то колоссальному численному преимуществу войск союз-
ников предпринятая Геббельсом мобилизация народа на то-
тальную войну была обречена. В то же время как способ затя-
нуть войну и позволить Германии продолжить сопротивление
в условиях отчаянного положения на всех фронтах мобилиза-
ция, ставшая возможной благодаря расширению полномочий
Геббельса, определенно сыграла свою роль. Предпринятые им
меры позволяли гораздо легче, чем когда-либо, контролиро-
вать и принуждать к выполнению своей воли население Гер-
мании. Искренний энтузиазм надолго сохранила лишь незна-
чительная часть населения. У остальных, если они не могли
получить послабление, просто не было иного выбора, как со-
гласиться на новые требования. Обычными последствиями
были разобщенность, дезорганизация и негодование. Хотя
желание сражаться до последней капли крови неуклонно уга-
сало, едва ли у народа была альтернатива.
Мартин Борман, начальник партийной канцелярии, был
третьим из тех, кто получил большую выгоду от военных ката-
строф этого лета и особенно от радикализации режима, начав-
шейся после шокирующего покушения на жизнь Гитлера. Он
воспользовался новой атмосферой кризиса, чтобы вдохнуть в
партию новую жизнь, заметно расширить ее влияние и свое
собственное влияние на события75. Еще до покушения он на-
чал тщательную проверку партийных организаций, чтобы вы-
свободить людские ресурсы для вермахта и оборонной про-
мышленности76. Таким образом, начатая Геббельсом кампания
по развертыванию тотальной войны не только оказалась для
него своевременной, но и могла быть использована для его
собственной выгоды. Геббельс создал в Берлине относительно
небольшой штаб координации действий, но рассчитывал, что
основная работа по мобилизации населения на тотальную вой-
ну будет проводиться через партийные органы местного уровня.
Это было как нельзя более выгодно Борману. Он мог использо-
вать изменения в обстановке, чтобы расширить влияние гау-
лейтеров в регионах за счет государственного аппарата.
Как имперские комиссары обороны (Reichsverteidigungskom
missare), гаулейтеры уже были наделены властью в рамках сво-
его региона вмешиваться во все дела, которые могли иметь от-
Удар по системе 51
ношение к обороне рейха. Через неделю после покушения эти
полномочия были далее расширены приказом Гитлера, содер-
жавшим не слишком четкие, как оказалось впоследствии, ин-
струкции по сотрудничеству вермахта и партии в районах во-
енных действий на территории рейха. Приказ делал возможным
дальнейшее вмешательство комиссаров обороны в важнейшие
проблемы, возникающие в районах военных действий — та-
кие, как эвакуация гражданского населения и остановка или
уничтожение предприятий оборонной промышленности77. Те-
перь, в обстановке глубокого кризиса, замаскированного ярлы-
ком тотальной войны, Борману удалось значительно расширить
их полномочия, разрешив им давать указания государственным
чиновникам в тех сферах, которые до сих пор были вне их ком-
петенции78. Гаулейтеры, каждый из которых получил свою
должность благодаря готовности идти по головам для достиже-
ния цели, охотно воспользовались этим разрешением, чтобы
еще больше помыкать простыми людьми79.
По сути имела место децентрализация власти, но она была
лишь одним из аспектов того, что получило немного неумест-
ное наименование «политики партификации»80. Поддерживая
гаулейтеров в соперничестве с государственными чиновника-
ми, Борман стремился увеличить влияние партийной канце-
лярии на руководство местного уровня и взять бразды правле-
ния в ключевых сферах в свои руки. Доминирование партии,
установленное с его помощью на региональном уровне, рас-
пространялось и на центральные органы власти: партийная
канцелярия все больше вытесняла из ключевых областей по-
литики имперскую канцелярию под руководством Ламмерса.
Занимаемая Ламмерсом должность начальника имперской
канцелярии, некогда имевшая большое значение, будучи сое-
динительным звеном между имперскими министрами и Гит-
лером, теперь потеряла всякую значимость. Теперь функция
Ламмерса практически сводилась к передаче сообщений и
распространению приказов, изданных Борманом. Ламмерс,
оказавшийся совершенно не у дел, в последний раз встретился
с Гитлером в сентябре81. К марту он от отчаяния уже был не-
способен работать и дошел практически до нервного срыва82.
Во второй половине 1944 г. в стране уже не было централизо-
ванного руководства в традиционном понимании этого тер-
52 Удар по системе
мина. Борман практически захватил в свои руки управление
рейхом: его влияние на партию в сочетании с близостью к Гит-
леру позволило ему создать в ставке фюрера сильный центр
своей власти. И хотя это был очень важный источник власти,
он был не единственным. «Партификация» за счет государ-
ственного аппарата не привела ни к рационализации управле-
ния, ни к созданию альтернативного централизованного пра-
вительства: империя начала распадаться на куски. Если у вы-
бранной политики и были результаты, то они заключались в
увеличении организационной способности партии и, прежде
всего, в усилении контроля партии над правительством и об-
ществом83. Ключевые посты, занимаемые в структуре НСДАП
Гиммлером, Геббельсом и Борманом, позволяли им извлечь
выгоду из кризиса и увеличить свое влияние в период после
заговора Штауффенберга, когда все были одержимы идеями
предательства и возмездия. Шпеер, напротив, не пользовался
особым положением или влиянием в партии. У него не было
ни дара воздействия на народные массы, которым Геббельс
был наделен от природы, ни организаторских способностей
Гиммлера и Бормана. Он был не партийным активистом, а
скорее технократом. Он объединил усилия с Геббельсом, что-
бы постараться убедить Гитлера пойти на радикальные меры
тотальной войны, но именно в этот момент Штауффенберг
устроил покушение. Его надежды получить контроль над всей
сферой вооружений моментально рухнули, когда Гиммлер был
назначен главой Армии резерва. Шпееру даже пришлось бо-
роться с подозрениями, возникшими сразу после попытки по-
кушения, что он сам был замешан в организации заговора84.
Когда было внезапно принято решение создать должность
уполномоченного по мобилизации на тотальную войну, попу-
лизм и энтузиазм Геббельса привлекли Гитлера значительно
больше, чем данная Шпеером сухая оценка нужд оборонной
промышленности. Влияние Бормана на партийный аппарат и
его осознанное стремление расширить сферу компетенции
гаулейтеров как имперских комиссаров обороны также осла-
бляло Шпеера, поскольку его собственная кампания по осу-
ществлению программы вооружения неизбежно сталкивалась
с интересами провинциального партийного руководства, ко-
торое регулярно вмешивалось в дела на региональном уровне.
Удар по системе 53
Более того, когда развернулась кампания за тотальную
войну, Шпееру очень скоро пришлось соперничать с бывшим
союзником, Геббельсом. К этому времени министр пропаган-
ды создал новый альянс с Борманом, которому обычно удава-
лось заручиться поддержкой Гитлера. Пока существовал не-
долговечный союз Геббельса и Шпеера, удавалось избежать
ответа на очевидный вопрос об использовании скудных люд-
ских ресурсов, высвобождаемых за счет всевозможных спосо-
бов «рационализации»: а именно, следовало ли направить их
на пополнение рядов вермахта или на производство вооруже-
ния. Как только решился вопрос с руководством мобилизацией
населения на тотальную войну и встал вопрос о распределении
трудовых ресурсов, Шпеер оказался в невыгодном положении85.
В борьбе за свою сферу влияния он нажил себе сильных врагов.
Геббельс так лаконично отозвался о министре вооружений сразу
после своей победы в этой борьбе: «Я думаю, мы позволили это-
му молодому человеку слишком сильно подняться»*6. Авторитет
Шпеера в глазах Гитлера тоже ослаб. Мало того, что он уже не
был очевидным фаворитом Гитлера; ему приходилось бороться
с возросшим влиянием своего собственного амбициозного
подчиненного, Карла Отто Заура, начальника отдела вооруже-
ний возглавляемого Шпеером министерства, в начале этого
же года назначенного Гитлером на должность ответственного
за воздушную оборону. Тем не менее относительная потеря
Шпеером влияния в высших эшелонах власти не означала
(и это бывший министр вооружения особенно подчеркивал),
что он был совершенно вытеснен из всех значимых сфер влия-
ния. Напротив, он по-прежнему занимал решающее положе-
ние на пересечении военной и промышленной сфер.
Военным было нужно вооружение, за обеспечение кото-
рым он был ответственен. Промышленности для производства
оружия в условиях все большей сложности была нужна его
инициативность. Ни пропаганда агитаторов режима, ни ре-
прессивные действия его грозных жандармов не могли обе-
спечить армию оружием. Более того, первого августа Шпееру
удалось еще дальше расширить границы своей достаточно раз-
росшейся империи: Геринг был вынужден передать в его руки
управление производством вооружений для люфтваффе87.
С какими бы сложностями ни была связана для Шпеера задача
54 Удар по системе
выжить в джунглях власти Третьего рейха в период его неумо-
лимого заката, он оставался незаменимым для Гитлера и его
режима. В письме, которое он написал Гитлеру ближе к концу
войны, Шпеер заявлял: «Без моей работы война, вероятно,
была бы проиграна в 1942—1943 гг.»88. Он, конечно, был прав.
Его достижения во многом были ответом на вопрос, как Гер-
мании удалось продержаться так долго89. В этом отношении
Шпеер, несмотря на ослабление его влияния среди высшего
руководства, оставался очень важным — если не самым важ-
ным — представителем той четверки, которая в последние ме-
сяцы существования Третьего рейха управляла Германией на
ее пути к бездне.
Совместные усилия правящей четверки не возымели бы
большого эффекта, если бы вооруженные силы начали
проявлять недовольство и перестали поддерживать власть. Од-
нако, как мы уже видели, в то время как все вокруг были по-
трясены осуществленной Штауффенбергом попыткой поку-
шения, военное руководство еще больше, чем когда бы то ни
было, старалось доказать свою преданность Гитлеру и непри-
частность к восстанию против его власти. Задавал тон сверх-
преданный Гитлеру Йодль, глубоко потрясенный происшед-
шим и получивший небольшую травму головы во время взры-
ва бомбы. Он сказал Геббельсу, что верные Гитлеру генералы
помогут ему «безжалостно выследить пораженцев, путчистов
и зачинщиков покушения»90. Он был так глубоко возмущен
«предательством» изнутри, что выступал за то, чтобы вообще
снять с должностей всех членов генштаба91. 20 июля, как ска-
зал он офицерам оперативного отдела штаба вермахта, стало
«самым черным днем в истории Германии», даже худшим, не-
жели 9 ноября 1918 г., «неповторимым в своей чудовищности».
Теперь, говорил он, виновников ждут безжалостные репрес-
сии. А когда «все гнилое будет вырвано с корнем», настанет
новое единство. «Даже если удача будет не на нашей стороне,
мы должны быть полны решимости в конечном итоге спло-
титься вокруг фюрера, чтобы получить оправдание в глазах
Удар по системе 55
потомков»92. Йодль ожидал от каждого из присутствующих
офицеров личного выражения преданности: свое обещание
разделить участь с фюрером они должны были скрепить руко-
пожатием93.
Нежелание быть заподозренным в связи с заговорщиками
и боязнь последствий, которые могла иметь такая связь, есте-
ственно, во многом объясняли ту поспешность, с которой
каждый постарался продемонстрировать свою безоговороч-
ную преданность. Однако по большей части выражения под-
держки по отношению к Гитлеру и обвинения в адрес военных,
предавших своего верховного командующего и главу государ-
ства, были искренними и непроизвольными. И все же Гитлер и
его правительство не собирались полагаться на удачу. Подня-
тая в рядах офицерского корпуса фанатиками партии волна
возмущения, которую Борману даже пришлось несколько за-
глушить, представляла собой идеальный фон для введения но-
вых механизмов управления и для принятия новых мер по уси-
лению идеологической обработки в рядах армии. То, что с
23 июля (причем по инициативе командования вооруженных
сил, а не самого Гитлера) вместо привычного военного при-
ветствия было введено приветствие «Хайль Гитлер!», стало
внешним проявлением укрепления связи с фюрером94.
В первые же часы после покушения Гитлер начал прини-
мать меры по восстановлению порядка в той части армии, ко-
торую он задолго до заговора считал ее слабым звеном. Про-
шло уже три недели с того времени, как у Цейтцлера случился
нервный срыв, и армия с начала июля фактически оставалась
без начальника генерального штаба. Учитывая, что как раз в это
время Красная Армия уже готовилась войти в Восточную Прус-
сию, найти нового начальника генштаба было просто жизненно
необходимо. А поскольку, по мнению Гитлера, источник заразы,
которая привела к попытке покушения, был именно там, в важ-
нейшем центре планирования боевых действий вермахта, ну-
жен был надежный человек, который сделал бы генеральный
штаб эффективным с военной точки зрения и благонадежным с
политической. Генерал Вальтер Буле, которого Гитлер планиро-
вал назначить на эту должность, пострадал во время покуше-
ния. Поэтому Гитлер обратился к очень опытному и уважаемо-
му офицеру танковых войск Гейнцу Гудериану, в начале 1943 г.
56 Удар по системе
назначенному генерал-инспектором танковых войск. Ярый
националист и антикоммунист, невероятно энергичный и на-
пористый человек, чрезвычайно упорный в своих взглядах,
блестящий стратег, Гудериан сыграл выдающуюся роль в том,
чтобы убедить Гитлера, которым он раньше всегда восхищал-
ся, в тактической ценности быстрых и концентрированных
танковых ударов для современных военных действий. Он удо-
стоился всяческих похвал за мощный прорыв танковых войск
через Арденны в 1940 г., в результате которого войска союзни-
ков во Франции потерпели сокрушительное поражение. Годом
раньше танковые войска под его командованием возглавили
стремительное продвижение в глубь территории России. Воз-
никший из-за тактических вопросов конфликт с главноко-
мандующим группы армий «Центр», фельдмаршалом Гансом
Понтером фон Клюге, и собственный горячий нрав Гудериана
привели к тому, что в критический период войны, зимой
1941 г., он был снят с должности. Однако в феврале 1943 г., во
время другого кризиса — после катастрофического поражения
под Сталинградом — Гитлер вновь вернул ему командование.
Хотя Гудериан все более скептически относился к способно-
сти Гитлера вести войну и его пытались вовлечь в организацию
заговора, он был непричастен к покушению и даже после вой-
ны продолжал осуждать действия Штауффенберга. Он опреде-
ленно пользовался поддержкой со стороны Геббельса. Министр
пропаганды называл его «непревзойденным по преданности
фюреру»95. В последующие месяцы из общения с Гитлером Гу-
дериан уяснил, что преданность ему далеко не всегда могла со-
четаться со следованием здравому смыслу в военных делах.
Однако после своего назначения 21 июля он всячески старал-
ся проявить верность фюреру и добиться безоговорочной пре-
данности от членов генерального штаба, состав которого был
почти полностью заменен: многие из бывших офицеров штаба
были арестованы по подозрению в участии в заговоре. Он сра-
зу постарался избавиться от того, что он расценивал как по-
раженчество и трусость, приведшую к позору всего генераль-
ного штаба, и обеспечить совершенную преданность офицер-
ского корпуса фюреру. Одной из первых предпринятых мер
стало то, что он требовал от офицеров генштаба не только вы-
сокого уровня компетентности (этого от них всегда ожидали
Удар по системе 57
как от «интеллектуальной элиты» армии), но и идеологиче-
ской приверженности идеалам нацизма. 29 июля он подписал
приказ о том, что каждый офицер генштаба должен быть офи-
цером национал-социалистического руководства (National-
sozialistischer Führungsoffizier, НСФО), что «он должен демон-
стрировать и доказывать (и не только в тактике и стратегии, но
и занимая образцовую позицию в политических вопросах, ак-
тивно направляя и наставляя младших товарищей в том, что
касается намерений фюрера), что он принадлежит к "лучшим
из лучших"»96. Генеральный штаб, потерпевший, с точки зре-
ния руководства, катастрофическое и непростительное пора-
жение, теперь подвергался особенно активной нацификации.
Теперь даже малейшее проявление недовольства режимом из
этого источника было недопустимым.
Гитлер создал в Верховном главнокомандовании вермахта
корпус офицеров национал-социалистического руководства в
декабре 1943 г. и управление им возложил на генерала Германа
Рейнеке. Перед Рейнеке была поставлена задача вселить дух
нацизма в войска, которые, как опасался Гитлер, уже находи-
лись под разлагающим влиянием советской пропаганды. Для
Гитлера и нацистского руководства внушение войскам фана-
тизма было верной дорогой к победе97. Среди офицерского
корпуса нововведение не вызвало энтузиазма, и офицерам
национал-социалистического руководства не сразу удалось
добиться признания. Неудавшееся июльское восстание 1944 г.
привело к радикальным изменениям в ситуации98. Нельзя ска-
зать, что солдаты теперь встречали офицеров НСФО с распро-
стертыми объятиями или что их агитацию воспринимали с го-
товностью. Напротив, их присутствие по-прежнему вызывало
негодование, а агитационные беседы все также не находили от-
клика. Тем не менее значительная часть служащих вермахта
оставалась потенциально восприимчивой к нацистским идеям,
ведь около трети простых солдат раньше были или по-прежнему
оставались членами одной из ветвей НСДАП99.
В любом случае, новые обстоятельства означали, что теперь
ничто не могло помешать этим военным миссионерам идео-
логии развернуть свою деятельность еще шире. Их глава, гене-
рал Рейнеке, в августе так описывал перспективы: «Теперь,
когда предатели устранены, уничтожены последние против-
58 Удар по системе
ники решительной политизации вермахта. Теперь не должно
больше быть никаких препятствий для работы национал-
социалистического руководства»100. К концу 1944 г. в вермахте
работало более тысячи штатных НСФО и около 47 000 вне-
штатных, большинство из которых являлись членами НСДАП.
На них была возложена задача «обучать» солдат «безудержно-
му желанию уничтожать и ненавидеть»101.
«Памятка для офицеров НС-руководства», выпущенная
22 июля, дает некоторое представление об этом идеологическом
вторжении. Войска предполагалось полностью проинформи-
ровать о «трусливом преступном нападении на фюрера» и о со-
бытиях 20 июля, а также зачитать обращения к народу, сделан-
ные в этот же день Гитлером, Герингом и Дёницем. Каждый
солдат должен хорошо осознать, что любое проявление непод-
чинения с его стороны будет караться смертью. Долг каждого
осознающего свои обязанности солдата — как можно более ре-
шительно бороться с «проявлениями бесчестного и недостой-
ного солдата поведения». Национал-социалистическая Герма-
ния теперь знает, как не допустить повторения «удара в спину»,
который имел место в 1918 г., или чего-либо подобного «жалко-
му заговору» в Италии (имелось в виду свержение Муссолини
в июле 1943 г.). Только объединив усилия, немцы могут отвра-
тить угрозу со стороны врагов рейха, нависшую над всей Евро-
пой. Только один человек может спасти Германию от больше-
визма и от уничтожения: «наш фюрер Адольф Гитлер». Итак,
главной целью было с невиданным прежде усердием и твердо-
стью сплотить ряды за фюрером и сражаться еще более отчаян-
но102. Роковым и долгосрочным последствием июльского заго-
вора стало то, что в последние месяцы существования Третьего
рейха вооруженные силы просто не имели возможности при-
нять участия в изменении режима. Представлявшие собой вер-
хушку военной системы — Верховное командование вермах-
та — Кейтель и Йодль полностью подчинялись Гитлеру; в эмо-
циональном отношении они были преданы ему до такой
степени, что это было даже в ущерб их должностным полно-
мочиям. Вильгельм Кейтель, высокий, хорошо сложенный че-
ловек, служивший офицером во время Первой мировой вой-
ны, организатор с большим опытом командования вооружен-
ными силами, был под огромным впечатлением от Гитлера с
Удар по системе 59
тех пор, когда впервые встретился с ним еще в 1933 г. После
полной реорганизации руководства вермахта в начале 1938 г.
Гитлер, учредив ОКВ, сделал Кейтеля его главой. После этого
Кейтель, для которого подчинение воле правителя и прежде
являлось чем-то на уровне инстинкта, был просто пленен Гит-
лером — настолько, что злые языки называли его попросту ла-
кеем фюрера. Альфред Йодль, высокого роста лысеющий ба-
варец, тоже служил офицером в годы Первой мировой и, как и
Кейтель, в малочисленной немецкой армии времен Веймар-
ской республики. Хорошо сведущий в делах оперативного
планирования, он был назначен начальником оперативного
отдела штаба вермахта прямо перед вторжением в Польшу в
1939 г. Несколько месяцев спустя он произвел на Гитлера впе-
чатление своим участием в планировании вторжения в скан-
динавские страны, а затем, весной 1940 г., в планировании
масштабного наступления на запад. Йодль, в свою очередь,
был восхищен ролью Гитлера в достижении блестящей победы
над Францией. Он считал Гитлера гением — и, несмотря на бо-
лее поздние противоречия с ним по тактическим вопросам,
своего мнения не поменял.
В остальной части генерального штаба, возглавляемого Гу-
дерианом, тоже больше не могло зародиться никакого недо-
вольства. Ничего кроме сверхпреданности нельзя было ожи-
дать и от люфтваффе под управлением Геринга. Флот возглав-
лял убежденный националист гросс-адмирал Дёниц. С тех
пор, как Резервная армия оказалась под жестким контролем
Гиммлера, а генеральный штаб подвергся чисткам и был при-
веден в полное подчинение, было исключено, что в этих двух
областях, наиболее тесно связанных с организацией покуше-
ния, могут возникнуть новые попытки оказать сопротивление
нацеленному на самоуничтожение нацистскому руководству.
Мятежных действий нельзя было ожидать ни от высшего во-
енного руководства, ни от фронтовых командиров, ни от под-
чиненных им офицеров.
Наиболее ненадежным из руководства армии был фельдмар-
шал фон Клюге, главнокомандующий войсками на Западе. По
отношению к движению сопротивления он занимал очень не-
последовательную позицию, в итоге отошел от заговорщиков,
но все же попал под серьезное подозрение ставки Гитлера. Не-
60 Удар по системе
сколькими неделями позже он покончил с собой, до последнего
момента пытаясь доказать свою преданность фюреру. Все ина-
комыслящие среди офицеров, служивших в Париже, Вене и
Праге, стали жертвами чисток, последовавших за подавлением
восстания103. Остальные представители командования этой
группы армий, если и не были согласны с приказами Гитлера,
все же были верными его последователями и таковыми остава-
лись до конца. Фельдмаршал фон Рундштедт и генерал-
полковник Гудериан (последний, правда, как он заявлял позже,
согласился на это с большой неохотой) входили в состав «суда
чести» над офицерами, обвиняемыми в участии в Июльском за-
говоре, и отдали их на милость «Народного трибунала» и его
печально известного председателя Роланда Фрейслера.
Фельдмаршал Вальтер Модель, в разное время командо-
вавший тремя разными группами армий на Восточном фрон-
те, великолепный тактик, хороший организатор и сторонник
строгой дисциплины, несколько раз осмелившийся дать отпор
Гитлеру, но при этом оставшийся у диктатора в чести, считал
себя профессиональным военным, далеким от политики. Не-
смотря на это восприятие себя как не имевшего отношения к
политике солдата (таким заблуждением страдали и некоторые
другие военачальники), ему приходилось действовать с учетом
политической обстановки, поскольку сама система делала об-
ратное невозможным. 20 июля он решительно отказался ве-
рить в заявление заговорщиков о том, что Гитлер мертв; он
первым из военного командования, узнав о том, что диктатор
жив, послал ему письмо с заверением в своей преданности; он
всегда оставался неизменным в своей поддержке фюрера104.
В оставшиеся дни июля он постарался, используя сочетание
вновь возродившегося доверия к Гитлеру и откровенного страха
перед ним, восстановить пошатнувшийся моральный дух и дис-
циплину в рядах разгромленной группы армий «Центр», поте-
рявшей 350 000 человек убитыми и пленными. «Враг стоит у
границ Восточной Пруссии», — говорилось в его обращении к
войскам. Но его собственные войска по-прежнему сильны
«защитить священную землю Отчизны» и не дать врагу «ис-
требить, сжечь и разграбить немецкие деревни и города»: ведь
этого ждут от них фюрер, народ и их товарищи, сражающиеся
на других фронтах. «Трусам не место в наших рядах, — продол-
Удар по системе 61
жал Модель. — Любой, кто дрогнет, поплатится за это жизнью.
Речь идет о нашей родине, о наших женах и детях». Сосредото-
чив все силы, можно оказать противодействие врагу с его
численным и материальным превосходством. Благодаря то-
му, что на Гиммлера и Геббельса возложены новые функции,
для этого теперь есть все необходимые условия. «В мире нет
солдат лучше, чем солдаты нашего фюрера Адольфа Гитлера!
Да здравствует наш дорогой фюрер!» — так заканчивалось его
обращение105.
Каждый из этих случаев хорошо иллюстрирует то, до какой
степени было искажено само понятие военного профессиона-
лизма в Третьем рейхе, поэтому вполне логично здесь будет при-
вести в пример еще одного командира: генерал-полковника
Фердинанда Шёрнера, фанатично преданного режиму убежден-
ного нациста, верившего в «торжество воли» и необходимость
коренных преобразований для поднятия боевого духа армии106.
Признаком явного фанатизма Шёрнера было то, что в марте
1944 г. он некоторое время служил начальником оперативного
отдела штаба германской армии и нес ответственность за коор-
динацию отношений между военными и НДСАП107. Получив
23 июля назначение на должность командующего группы армий
«Север», он ввел беспрецедентную по своей строгости внутрен-
нюю дисциплину, плодами которой стали, как и во время его
службы на других командных должностях, бесчисленные казни
в связи с обвинениями в «трусости», «пораженчестве» и дезер-
тирстве. Он дал ясно понять, что малейшее проявление непослу-
шания будет безжалостно караться. В одном из первых обраще-
ний к подчиненным ему генералам он выразил свою уверенность
в том, что победа в войне «достигается не одной только такти-
кой». По мере того как враг приближается к границам Германии,
все большее значение приобретают вера в руководство и фана-
тичная преданность ему. Каждый должен осознавать, что цель
большевизма — «уничтожение нашего народа». Германии пред-
стоит «борьба за выживание», в которой лишь два возможных ис-
хода: «победа или крах». Важнейшим источником сил, необходи-
мых, чтобы остановить «азиатскую волну», как Шёрнер описы-
вал продвижение советских войск, является вера в победу.
Заканчивал он свое обращение приветствием «Хайль фюрер!»108.
Через десять лет после войны один из подчиненных Шёрнеру
62 Удар по системе
офицеров сказал о нем, что он пытался «заменить энергичность
жестокостью, тактическую гибкость — несгибаемостью в своих
принципах обороны, чувство ответственности — отсутствием
совести»109. При таком безжалостном руководстве малейшее
проявление неподчинения, не говоря уже даже о намеке на бунт,
было равносильно самоубийству.
Если не рассматривать личную преданность Гитлеру и какие
бы то ни было индивидуальные особенности отношения к его
манере ведения войны или к будущему Германии, эти и другие
ведущие представители командования считали своей безуслов-
ной обязанностью делать все, что можно, чтобы защитить импе-
рию от вторжения врага. Национал-социалистические ценности
смешивались, пусть даже подсознательно, со старым добрым па-
триотизмом. Поскольку напряжение на всех фронтах — Вос-
точном, Западном и Южном — неумолимо росло, у полевых
командиров оставалось мало времени на что-либо, кроме неот-
ложных военных дел. Если бы они были более единодушны и
хотя бы подумали о том, чтобы устроить еще один путч, дабы
остановить надвигавшуюся катастрофу, оказалось бы, что орга-
низовать его просто невозможно — так же, как и предъявить
Гитлеру ультиматум: уйти в отставку или согласиться на мирные
переговоры. Впрочем, на самом деле такие мысли даже не при-
ходили в голову представителям военной элиты. Йодль так ре-
зюмировал позицию верхушки военного руководства: «К сча-
стью, предъявленные союзниками требования безоговорочной
капитуляции [сформулированные на конференции в Касаблан-
ке в январю 1943 г.] отрезали путь для всех «трусов», которые пы-
тались найти разумный путь к отступлению»110. Делать все воз-
можное в пределах человеческих сил, чтобы предотвратить ги-
бель рейха, для представителей командования было безусловной
обязанностью, но, конечно, следуя этой цели, они своими рука-
ми приближали его к этой гибели.
VI
Вто время, когда Германия была потрясена катастрофиче-
скими военными поражениями и охвачена все усиливаю-
щимся волнением по поводу превосходства вражеских сил,
Удар по системе 63
способностей Гитлера как военачальника и дальнейших пер-
спектив Германии, попытка покушения и восстания возымела
эффект усиления власти — по крайней мере, в краткосрочной
перспективе. Сразу после этих событий изменилось мировос-
приятие, а также система контроля и возможности для даль-
нейших действий.
Отношение к ситуации изменилось, изменился и сам Гит-
лер. Его паранойя давала о себе знать и раньше, но теперь ее
проявления не знали границ. Ему повсюду чудились предате-
ли. Предательство было удобным объяснением всем военным
неудачам и любым проявлениям слабости со стороны окру-
жающих, а кроме того, позволяло Гитлеру с его патологиче-
ской самовлюбленностью не думать о том, какую роль в траги-
ческих событиях играет он сам. «Любой, кто заговорит со мной
о мире без победы, останется без головы — независимо от то-
го, кто он и какую занимает должность» — так, вспоминали
очевидцы, он постоянно грозил окружающим, видя катастро-
фическое положение на фронтах111. Такой настрой главы госу-
дарства передавался и руководству, и рядовым гражданам.
Слепая ярость по отношению не только к заговорщикам, но и
ко всему офицерскому корпусу, подогретая гневной тирадой
Роберта Лея, руководителя Германского трудового фронта и
начальника организационного отдела НСДАП, выступавшего
за уничтожение аристократии (ее он называл выродившейся,
идиотической «мразью») — ведь многие из заговорщиков бы-
ли из аристократических семей — была в эти дни характерна
не только для фанатичных приверженцев партии, но и для на-
родных масс112. Борману не только не приходилось разжигать
эту ярость, он был вынужден даже сдерживать ее, чтобы со-
хранить контроль над ситуацией в своих руках113. Разумные и
осторожные голоса в это время не раздавались. Любые прояв-
ления того, что могло быть интерпретировано как пораженче-
ство, теперь могли повлечь за собой суровое наказание.
Что касается вооруженных сил, офицеры командования,
подобные Шёрнеру, и так проявляли достаточный энтузиазм.
Однако изменение умонастроений затронуло далеко не только
фанатично преданных режиму военнослужащих. Вера в побе-
ду, готовность держаться до последнего дыхания, отвержение
всего, что могло заронить хотя бы малейшие сомнения в целе-
64 Удар по системе
сообразности борьбы, стали неопровержимыми принципами,
о которых говорили все и повсюду, и это настроение поддер-
живалось с помощью НСФО, которые еще больше активизи-
ровали свою работу. Если у кого-то и были сомнения, их было
лучше не озвучивать. Любой, кто осмелился бы критиковать
военные действия Германии, какую бы высокую должность он
ни занимал, сильно рисковал. Даже в узком кругу товарищей и
друзей нужно было соблюдать осторожность: ни одно замеча-
ние, которое можно было счесть антиправительственным, не
должно было достичь любопытных ушей. Офицеры — начи-
ная с высшего командования и заканчивая каждой дивизией,
батальоном и ротой — ощущали необходимость продемон-
стрировать свою преданность и стремились подавить малей-
шие проявления несогласия. Неудивительно, что количество
казней в вооруженных силах, точно так же, как и в граждан-
ской сфере, резко увеличилось.
Провал восстания также был одним из факторов, ускорив-
ших упомянутые выше изменения в структуре власти. Некото-
рые из этих процессов начались еще до взрыва бомбы, в свете
все более осложнявшегося положения на фронтах114. Один из
примеров — увеличившийся вес имперских комиссаров обо-
роны и сопутствовавшее этому усиление вмешательства пар-
тии в работу госаппарата и в сферу ответственности военного
руководства. Для Геббельса это было еще одним способом
ограничить власть генералов115. Но для тех процессов, которые
уже начались, события 20 июля и их последствия послужили
катализатором. Резко обострилась тенденция к радикализа-
ции общества. Было такое впечатление, что прорвало некую
плотину и теперь, наконец, должна начаться революционная
война, вдохновленная идеями национал-социализма116. Июль-
ский заговор заставил основы режима пошатнуться, однако
они не только устояли, но и были еще больше укреплены. Ха-
ризматическая привлекательность Гитлера уже давно ослабла,
но покушение на его жизнь привело к ее восстановлению. Что
еще более важно, он все такой же железной хваткой держался
за власть. Те, кто стоял у руля государства, разделились между
собой, но все они по-прежнему зависели от воли Гитлера. Точ-
но так же каждый из военачальников вермахта знал, что он бу-
дет командиром лишь до тех пор, пока Гитлер не отберет у него
Удар по системе 65
это право. Хватка режима еще больше усилилась, ведь важней-
шие рычаги управления страной были теперь в руках нацист-
ских лидеров, которым было нечего терять: они знали о пре-
ступлениях этого режима против человечности (самым из-
вестным из таких преступлений было уничтожение евреев)
и даже сами принимали в них участие.
Империя Гиммлера простиралась внутрь самого вермахта.
Его безжалостные репрессии, теперь все больше направлен-
ные против членов «народного сообщества» и населения за-
воеванных стран («недочеловеков» и «расовых врагов»), до-
стигли невиданного прежде масштаба. Мобилизация населе-
ния на тотальную войну перешла в фазу бурной активности
благодаря умелому руководству Геббельса, который одновре-
менно пытался замаскировать отчаянное положение, раскру-
чивая машину пропаганды. Борман возрождал деятельность
партии, рисуя перспективу социально-политической револю-
ции, к которой всегда стремилось ее ядро из фанатично на-
строенных активистов. Шпеер, несмотря на все невзгоды, пы-
тался мобилизовать военную промышленность.
Военная власть также была сосредоточена в руках верных
последователей фюрера. По мере того, как ситуация на фронте
ухудшалась, военное командование оказывалось в еще боль-
шей, чем когда бы то ни было, зависимости от Гитлера, и в
процессе лишило себя всяческой возможности от этой зависи-
мости освободиться. Они стали приверженцами его дуалисти-
ческого принципа: победа или гибель. Поскольку победа ста-
новилась все более нереальной, а Гитлер неизменно повторял,
что возможность достичь урегулирования путем переговоров
он категорически исключает, оставалась только гибель. Пер-
спективы изменились, и пути из тупика больше не было.
В начале августа недавно попавший в плен офицер люфт-
ваффе лейтенант Фрейхерр фон Рихтхофен, который теперь
находился на безопасном расстоянии от Германии, в тюрьме
на окраине Лондона, сказал в разговоре, тайно записанном
британской службой разведки, что он рад, что попытка поку-
шения на Гитлера провалилась. Если бы план удался, заявил
фон Рихтхофен, результатом стала бы легенда о «предатель-
ском ударе», подобная той, которая незримо довлела над по-
литической жизнью Германии с 1918 г. На этот раз, добавил он,
ЗЗак. 811
66 Удар по системе
с политической точки зрения стране просто необходимо сра-
жаться до самого конца117. Эта оценка была сделана без учета
миллионов жизней, которые могли бы быть спасены, если бы
заговор удался и война вскоре закончилась. Однако в чем
Рихтхофен был прав, так это в предположении о том, что поя-
вилась бы еще одна легенда о «предательском ударе», из-за ко-
торой никакое мирное урегулирование даже без Гитлера было
бы невозможно. И уж конечно, он был прав в своем предполо-
жении, что неудачная попытка сместить Гитлера изнутри в ию-
ле 1944 г. означала, что теперь его режим может быть свергнут
только после окончательного военного поражения. О чем Рихт-
хофен не задумывался — так это о том, как вообще такой режим
сможет вести военные действия до этого момента — то есть, как
выяснилось впоследствии, еще более восьми месяцев.
Крах Западного фронта
Мы хотим построить новую Европу, мы, молодая
нация, сражающаяся против старых наций/ Но
кто мы такие? Голодные, изможденные, измучен-
ные этими безумцами. Несчастные и усталые, из-
нуренные и издерганные. Нет, нет, нет! Больше
это не пройдет.
Офицер Западного фронта, сентябрь 1944
«Победа должна быть нашей... Нужно выполнить
свой долг, будет трусостью не сражаться до кон-
ца». «Мы не теряем надежды. Все зависит от ру-
ководства. Все будет совсем не так, как все ожи-
дают». «Если мы не победим, Германии придет
конец. Поэтому мы должны победить».
Высказывания взятых в плен на Западном
фронте немецких солдат, сентябрь 1944
I
В период, когда была совершена попытка восстания 20 ию-
ля, продвижение американских и британских войск в
Нормандии, с точки зрения союзников, оставалось досадно
медленным и трудным. Им по-прежнему не удавалось вы-
рваться за пределы относительно ограниченной части Северо-
Западной Франции. С точки зрения Германии в июле обстоя-
тельства выглядели так, словно союзников можно было удер-
жать на расстоянии. Выиграв время, можно было получить
новые возможности. Еще не все было потеряно.
Высадившиеся в начале июня в Нормандии союзные вой-
ска к этому времени уже объединились. Американские войска
в этом месяце продвинулись на запад, чтобы занять стратеги-
68 Крах Западного фронта
чески важный порт Шербур, однако операция заняла не пят-
надцать, как ожидалось изначально, а двадцать три дня. Когда
американцы дошли до порта, он оказался настолько разру-
шенным, что принимать грузовые суда союзников начал толь-
ко через полтора месяца. Кан, который планировалось взять
сразу после высадки, союзникам удалось окончательно вы-
рвать из рук яростно сопротивлявшихся немецких войск лишь
к середине июля. Затем британская армия начала продвигать-
ся на юг, в Фалез, и оказалась вовлеченной в затяжные бои,
продолжавшиеся до тех пор, пока злополучная операция «Гуд-
вуд» не была остановлена — под проливным дождем, с огром-
ными потерями в личном составе и численности танков, в тот
самый день, когда в ставке Гитлера взорвалась заложенная
Штауффенбергом бомба. Еще через пять дней с «ковровой»
бомбардировки немецких передовых позиций началось мас-
штабное наступление под кодовым названием «Операция
"Кобра"». В ходе этой операции американские войска мощ-
ным ударом должны были пробить оборону уступающих им в
численности немецких войск, а затем под прикрытием с воз-
духа совершить прорыв к юго-западу от Авранша, в прибреж-
ной части Франции. К 30 июля их действия увенчалась успе-
хом. Ближе к ночи Авранш был уже в руках союзников1. Теперь
стал возможным более масштабный прорыв. Дорога на запад,
к портам Бретани, была открыта (хотя преодолеть упорное со-
противление немцев и захватить порты удалось лишь несколь-
ко недель спустя). Южнее располагалось русло Луары, а вос-
точнее, в направлении самого Парижа, на пути союзников
стояли очень ослабленные немецкие войска.
До сих пор Гитлер рассчитывал на то, что сможет выиграть
время. Он надеялся, что благодаря упорному сопротивлению
немцев союзники и дальше будут продвигаться вперед очень
медленно. Его приоритетом на западе было удержать располо-
женные на французском побережье базы подводных лодок,
необходимые для ведения боевых действий в Атлантическом
океане (от этого, по мнению Гитлера, зависело очень многое),
и любой ценой отстаивать порты, чтобы не дать союзникам
возможность прислать большое подкрепление. Сдерживая со-
юзников на северо-западе Франции и оттягивая время, можно
было бы укрепить оборону и подготовиться к масштабному
Крах Западного фронта 69
наступлению немецких войск: эта идея уже зародилась в уме
Гитлера. Нанеся поражение союзникам и остановив триум-
фальное шествие к победе, к которому они уже готовились,
можно было вынудить их пойти на мирные переговоры2.
Однако теперь Гитлеру пришлось столкнуться с захватом
Авранша союзными войсками и с его возможными послед-
ствиями. Это событие не предвещало ничего хорошего. Как и
следовало ожидать, Гитлер решил не отводить немецкие вой-
ска на новые рубежи на востоке. Вместо этого он поручил
фельдмаршалу Гансу Понтеру фон Клюге (изначально это бы-
ло как раз его идеей) начать быстрое контрнаступление на за-
пад через Мортен с целью вернуть Авранш, расколоть амери-
канские войска и вернуть потерянные немцами позиции.
Клюге отдал приказ о начале наступления ранним утром 7 ав-
густа, однако уже через день операция была фактически за-
кончена. Немецким войскам действительно удалось отвоевать
Мортен и продвинуться примерно на 11 километров. Однако в
условиях непрестанных бомбардировок пройти дальше они не
смогли. Гитлер требовал, чтобы Клюге продолжал наступле-
ние даже тогда, когда здравый смысл говорил о необходимо-
сти быстрого отступления, и тем самым накликал беду. По-
скольку Клюге все больше угрожала опасность попасть в окру-
жение, Гитлер 11 августа наконец одобрил начало отступления,
но уже 15 августа вновь ответил отказом на просьбу Клюге
снять войска численностью 100 000 человек с опасного участ-
ка близ Фалеза.
Подозрительное отношение Гитлера к Клюге переросло в
негодование из-за того, что с ним в этот день невозможно бы-
ло связаться по радио. Фюрер принял радикальное решение —
снять его с должности, заменив проверенным человеком, спо-
собным находить выход из самых сложных ситуаций: жестким
и бескомпромиссным фельдмаршалом Моделем. Вскоре,
справедливо опасаясь, что ему придется предстать перед судом
пресловутого Народного трибунала по обвинению в связи с
заговорщиками (несмотря на то, что он был достаточно осмо-
трителен, чтобы не принимать участия в заговоре), Клюге со-
вершил самоубийство. Модель в конечном итоге сумел выве-
сти около 50 000 человек из быстро смыкавшегося «Фалезско-
го котла», однако примерно столько же человек попали в плен,
70 Крах Западного фронта
еще около 10 000 были убиты, огромное количество оружия и
техники было просто брошено на поле боя. За август немецкая
армия в целом потеряла в Западной Европе более 200 000 чело-
век убитыми, ранеными и пленными3.
Это была катастрофа. Масштабное отступление немецкой
армии едва не превратилось в беспорядочное бегство. Все мог-
ло бы быть еще хуже, если бы союзники, воспользовавшись
своим преимуществом, сомкнули котел вокруг немецких войск
и не выпустили из него многих закаленных в боях солдат и
опытных офицеров, которые уже на следующий день верну-
лись в строй. Тем не менее теперь армии союзников могли сво-
бодно передвигаться на север и восток. Боевой дух немецких
войск был на исходе4. Когда 25 августа был взят Париж, это
произошло без боя. Войска уже частично отступали из Бельгии
и Люксембурга. К концу августа во Франции насчитывалось
около 2 миллионов солдат союзников, и их численность быстро
увеличивалась. На севере союзники беспрепятственно захвати-
ли порты с выходом к Ла-Маншу. Наступление в Бельгии 3 сен-
тября увенчалось освобождением Брюсселя; на следующий
день был захвачен Антверпен. Тем временем 15 августа на по-
бережье Южной Франции высадились новые американские и
французские войска. К концу месяца они уже захватили Мар-
сель и подошли к Лиону. Неудивительно, что в этот период со-
юзники были настроены оптимистичней, чем когда-либо. Ка-
залось, что немцы не выстоят зиму. Война приближалась к свое-
му заключительному этапу и скоро должна была закончиться.
И тут продвижение союзных войск неожиданно замедли-
лось. Цель, которую указал в начале сентября главнокоманду-
ющий союзных войск генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, — про-
биться по широкому фронту к границам рейха до того, как не-
мецкие войска укрепят оборону — оказалась недостижимой.
Хуже всего дела у союзников шли в северном секторе. Из-за
серьезных тактических ошибок наступление здесь останови-
лось. Самонадеянный командир британских войск, фельдмар-
шал Бернард Монтгомери, которому не терпелось воспользо-
ваться смятением немцев и уверенно пробиться в глубь Рура и
дальше, к Берлину, совершил ряд ошибок, которые обошлись
ему очень дорого и еще больше осложнили осуществление и
без того рискованных и самонадеянных планов. Конфликт в
Крах Западного фронта 71
личностном и стратегическом плане между Монтгомери и Эй-
зенхауэром в этот критически важный момент, несомненно,
был не на пользу войскам союзников. Поскольку Монтгомери
не сумел воспользоваться успешным захватом уцелевшего
порта в Антверпене, направив войска на защиту устья Шель-
ды, этот важнейший порт оставался непригодным для исполь-
зования до конца ноября, что дало возможность уйти крупным
немецким подразделениям, взятым в окружение в данном
районе. К этому добавилась еще и неудача в битве при Арнеме:
из-за того, что Монтгомери настаивал на проведении для взя-
тия моста через Рейн дерзкой военно-воздушной операции,
британские войска понесли серьезные потери. Рискованная
наступательная операция «Маркет-Гарден» началась 17 сентя-
бря, но уже через три дня практически закончилась. После
этого все надежды на быстрое продвижение через Рейн в Рур,
сердце немецкой промышленности, пришлось оставить.
В южной части фронта американская 3-я армия под коман-
дованием генерала Джорджа Паттона во второй половине ав-
густа продвинулась на восток, перешла через Маас и дошла до
Мозеля. Паттон рассчитывал, что ему удастся пройти в глубь
Германии и война будет быстро выиграна. Первым шагом бы-
ло оттеснить немецкие войска назад через Мозель, на террито-
рию Лотарингии. Следующей целью была промышленная зо-
на, расположенная вдоль русла Саара. Однако уже в начале
сентября наступление армии Паттона замедлилось и почти
остановилось. Тянувшаяся из Шербура линия снабжения его
войск растянулась на 650 км. Танкам попросту не хватало го-
рючего. А для Эйзенхауэра приоритетными на тот момент бы-
ли планы Монтгомери по прорыву в Рур. Паттон был в ярости,
но выбора у него не оставалось. В то время как его быстрое на-
ступление практически остановилось, оборона противостояв-
ших его атакам немецких войск была в спешном порядке укре-
плена и передана под командование прославленного генерала
Германа Балька, закаленного в боях на Восточном фронте и
пользовавшегося благосклонностью Гитлера. Американские
войска утратили движущую силу. Им потребовалось еще два ме-
сяца ожесточенных боев, чтобы преодолеть отчаянное сопро-
тивление защитников Меца, города-крепости в самом сердце
Лотарингии5.
72 Крах Западного фронта
Самые лучшие перспективы теперь были у союзников в цен-
тральном секторе фронта. Американская 1-я армия под коман-
дованием генерала Кортни Ходжса в конце августа продвину-
лась из окрестностей Парижа на северо-восток, уничтожив не-
сколько немецких танковых дивизий и взяв 25 000 человек в
плен, а затем дошла до бельгийского города Монс. Часть армии,
5-й корпус США, затем повернула на юго-восток и к 11 сентя-
бря дошла через Люксембург почти до немецкой границы в
районе Трира, в то время как 7-й корпус направился напрямую
на восток, к Ахену. 11 сентября около 6 часов вечера первые
подразделения американских войск ступили на немецкую зем-
лю немного южнее Ахена, в котором к этому времени почти не
оставалось защитников — только охваченные паникой горожа-
не. Однако американцы допустили ошибку, решив вести насту-
пление по слишком широкому участку фронта. Немецкие вой-
ска перегруппировались и, ведя упорные бои, преграждали аме-
риканской армии путь к дальнейшему наступлению. Уже через
пять дней усиленные немецкие подразделения успешно отрази-
ли атаку американцев. Германии удалось — по крайней мере,
пока — вернуть контроль над Ахеном и предотвратить прорыв
американских войск в направлении Кёльна. Еще один шанс
был упущен. Союзникам потребовалось еще пять недель жесто-
ких сражений, чтобы 21 октября взять первый из немецких го-
родов, Ахен. Кёльн, расположенный всего в 90 км от Ахена, был
захвачен лишь еще через полгода.
Тем временем Гитлер 5 сентября снова назначил Рундштед-
та главнокомандующим Западным фронтом. Моделю, блестя-
щему специалисту по стратегии защиты, при этом оставалось
командование группой армий «Б» (одной из двух групп армий
на Западном фронте; второй из них, группой армий «Г», ко-
мандовал генерал-полковник Йоханнес Бласковиц). Под ко-
мандованием Моделя немецкая оборона была значительно
укреплена: успеху способствовали сократившиеся линии снаб-
жения и новые подкрепления, переброшенные из Нормандии
и с Восточного фронта. К середине сентября союзники стояли
у немецкой границы по участку фронта от Бельгии почти до
Швейцарии. Однако теперь было ясно, что надежды, которы-
ми союзники тешили себя долгие месяцы, опираясь на опыт
Первой мировой войны, когда немецкая оборона в 1918 г. рух-
Крах Западного фронта 73
нула, были совершенно неуместны6. Войне суждено было за-
тянуться надолго7.
Союзники проявили нерешительность и допустили серьез-
ные ошибки в критические моменты. Но и действия самих
немцев во многом способствовали затягиванию войны. То, что
немецкие войска, которые отчаянно и храбро сражались, не-
смотря на численное превосходство союзников, потерпели
крах во Франции, стало для Германии тяжелым ударом. Чуть
меньше чем через три месяца союзники окончательно освобо-
дили Францию и подошли к границам Германии. Стало оче-
видно, что скоро военные действия будут идти уже на немец-
кой земле. Тем не менее под умелым командованием Моделя,
немцам удалось выстоять после серьезного, но не фатального
поражения в Фалезе. После этого они не переставали удивлять
союзников своим почти фанатичным упорством. Несмотря на
численное превосходство соперника, немецкие войска прояв-
ляли энергичность и инициативность; кроме того, у них было
технически более совершенное оружие и танки — если даже
количество вооружения было недостаточным. Слабым местом
немцев были не наземные, а воздушные силы: войска люфт-
ваффе были практически парализованы, союзники обладали
явным преимуществом8. Тем не менее немцы упорно сопро-
тивлялись и не собирались сдаваться. В отличие от русской
армии в 1917 г., немецкой армии в 1918 г., итальянской армии
в 1943 г. или других случаев, в которых серьезные поражения
приводили к резкому падению боевого духа с разрушительны-
ми последствиями в политической сфере, немецкие войска в
конце лета и осенью 1944 г. явно были далеки от того состоя-
ния, в котором они не могли бы продолжать борьбу. Что же
стояло за этой невероятной стойкостью войск Западного
фронта?
п
Если бы союзники видели поступавшие германскому руко-
водству донесения о деморализации немецкого граждан-
ского населения на западных окраинах рейха и в рядах вермах-
та, ставшей результатом катастрофического военного пораже-
74 Крах Западного фронта
ния на Западном фронте, они, вероятно, укрепились бы в
своей «теории краха», основанной на событиях 1918 г.9. Эти
донесения вовсе не производили впечатления, что Германия
способна сражаться еще восемь месяцев. Некоторое облегчение
по поводу стабилизации Восточного фронта, говорилось в от-
четах, в середине августа уже улетучилось: поступили вести о
прорыве союзных войск на западе, к чему население было со-
вершенно не готово10. Оптимисты, считавшие, что войну еще
можно выиграть ценой героических усилий, оставались в мень-
шинстве: общество было подавлено информацией об огромном
превосходстве вражеских войск, скептически настроено по от-
ношению к хваленому новому «чудо-оружию». Население по-
нимало, что мобилизация на тотальную войну была хотя и очень
нужной, но запоздалой мерой и что, в любом случае, ее бремя
будет распределено очень и очень неравномерно. Письма с
фронта от близких и даже официальные сводки новостей из
Франции, по мнению авторов донесений, ясно говорили о том,
что Германия не может сравниться с союзниками по численно-
сти личного состава и вооружению. «Я не верю, что мы сможем
остановить натиск врага, — говорилось в письме с фронта, про-
цитированном в одном из отчетов. — Его превосходство слиш-
ком велико — и в воздухе, и, в первую очередь, в танках, танках
и еще раз в танках». «Где большие резервы, о которых нам всегда
говорили?» — спрашивали люди. Столь подавленное настрое-
ние порождало желание как можно быстрее покончить с вой-
ной, а вместе с ним — мнение, что последствия поражения бу-
дут не такими ужасными, как об этом говорили. Скептицизм и
пораженчество стали неразделимы11.
К началу сентября в отчетах отделов пропаганды из разных
частей страны начала появляться информация о том, что на-
строение населения достигло низшей точки за все время вой-
ны. Поскольку лейтмотивом всех подобных отчетов (в еще
большей степени, чем отчетов СД) был акцент на про-
нацистских чувствах населения, теперь явные признаки де-
прессии и безнадежности производили еще более поразитель-
ное впечатление. Огромные масштабы приобрело ощущение
незащищенности. Увеличивалось количество людей с «нега-
тивной» позицией, которые подрывали моральный дух пора-
женческими замечаниями и «скрытой критикой руководства».
Крах Западного фронта 75
Многие задавались вопросом, почему не были приняты меры
по предотвращению высадки союзных войск, почему не была
объявлена раньше мобилизация на тотальную войну и почему
«яд», породивший Июльское восстание, не был замечен и лик-
видирован раньше. Критика была нацелена и против самого
фюрера, даже если люди были достаточно осторожны, чтобы
упоминать его непосредственно.
Те, кто придерживался подобных взглядов, не видели воз-
можности улучшить ситуацию и отразить врага. Поток прибы-
вавших с запада раненых солдат и беженцев еще больше укре-
плял их пессимизм. Они говорили, что если все будет потеряно
и Германия проиграет войну, виновны в этом будут не рядовые
солдаты и не «родная страна». Дело было даже не в роковом
стечении обстоятельств. Под сомнение ставилась компетент-
ность командования и руководства, которое не сделало все,
что было необходимо. Прежде всего, население удручало ощу-
щение бессилия перед лицом значительного превосходства
вражеских войск по численности и вооружению. Особенно
были склонны беспокоиться о будущем женщины, имеющие
детей, говорилось в отчетах. Все больше людей задумывались
о самоубийстве. Надежды на новое оружие уже не было, тем
более что теперь все понимали: время ушло, и применение та-
кого оружия ничего не изменит. Люди говорили, что если не
удастся удержать Лотарингию и Саар, потеря этих важнейших
центров военной промышленности заставит Германию сдать-
ся. Очень немногие считали, что Западный вал — мощная ли-
ния немецких укреплений, построенная в 1938 г. и известная
противникам Германии как «линия Зигфрида» — станет более
серьезным препятствием для врага, чем французская «линия
Мажино» — для вторжения вермахта во Францию в 1940 г.
Учитывая, что враг уже подошел к границам рейха, союзники
Германии дезертировали (Румыния потребовала мира и 25 авгу-
ста присоединилась к антигитлеровской коалиции, Финляндия
практически разорвала отношения с Германией, а остальные
страны были готовы последовать их примеру) и страна осталась
незащищенной перед усиливавшимся «ужасом с неба», сохра-
нять оптимизм было довольно сложно12.
Беженцы из Ромбаха в Лотарингию еще больше усугубляли
мрачное настроение на приграничных заводах рассказами о
76 Крах Западного фронта
том, что во время эвакуации их поезд обстреливался, что в
окрестностях Меца они видели вражеских парашютистов, что
отступление немецких войск превратилось в беспорядочное
бегство, что офицеры бросают солдат на произвол судьбы, а са-
ми бегут на восток, используя первый попавшийся транспорт.
Помимо всего прочего, они говорили, что в бою больше не ис-
пользуются «Фау-1». Несложно догадаться, что в Берлине к от-
чету отнеслись как к преувеличению, однако от этого негатив-
ное воздействие слухов не стало меньше13. Похожую информа-
цию предоставил рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру после
своей поездки на Западный фронт в начале сентября профессор
Карл Гебхардт — друг Гиммлера со школьной скамьи, теперь
возглавлявший госпиталь для членов СС в Хохенлихене (к севе-
ру от Берлина). Население Трира, писал Гебхардт, обеспокоено
многочисленными слухами и «неприятным зрелищем» машин
вермахта, несущихся из Ахена. Эвакуация Мальмеди — бывше-
го анклава Бельгии, присоединенного Германией в 1940 г., —
превратилась в паническое бегство немецкого гражданского
населения, а вместе с ним — и партийных чиновников, которые
явно не собирались возвращаться14.
Отданный правительством при приближении американцев
приказ об эвакуации Ахена (первого немецкого города, стояв-
шего на пути союзников) и прилегающих к нему областей ря-
дом с Западным валом вызвал настоящий хаос. План эвакуа-
ции был уже представлен на рассмотрение, и 11 сентября было
получено одобрение Гитлера. Эвакуация была начата 12 сентя-
бря около полудня. Однако не успела она начаться, как среди
населения распространилась паника: под обрушившимся гра-
дом артиллерийских ударов и бесконечных налетов авиации
казалось, что капитуляция города неотвратима. В условиях на-
зревающего хаоса осуществлять организованную эвакуацию
было невозможно. К вечеру на вокзалах Ахена собралось око-
ло 10 000 перепуганных горожан, отчаянно желавших уехать из
города, однако движение поездов было крайне затруднено: на
рельсы градом падали бомбы. Тысячи других людей предпочли
взять дело в свои руки и устремились из города на восток пеш-
ком длинными колоннами, перекрывая движение по окрест-
ным дорогам. По собственным оценкам нацистского руковод-
ства, сделанным вскоре после этих событий, в период с 11 по
Крах Западного фронта 11
13 сентября из города бежали 25 000 человек помимо тех 20 000,
которые уехали еще на предыдущей неделе.
Немного позже, вечером 12 сентября, к паническому бег-
ству присоединились должностные лица НСДАП, гестапо,
полиции и пожарной службы, оставив город без руководства.
Как раз в этот момент в город прибыли офицеры 116-танковой
дивизии под руководством генерала Герхарда фон Шверина.
Поскольку другого партийного руководства не было, Шверин
13 сентября взял на себя ответственность за восстановление
порядка — в числе прочего, для того, чтобы обеспечить бес-
препятственное передвижение войск. «Дикая» эвакуация была
прекращена, горожане были отправлены в убежища. Учиты-
вая, что в Ахен с минуты на минуту должны были войти аме-
риканцы, Шверин оставил записку на английском языке, в
которой сообщал командующему американскими войсками,
что он остановил «глупую эвакуацию» населения. В это время
в городе еще оставалось от 20 000 до 30 000 человек, большин-
ство из которых все же было эвакуировано в ближайшие не-
сколько дней.
Когда неожиданно выяснилось, что немецкие вооружен-
ные силы на данный момент способны отразить атаку амери-
канцев и не дать им занять город, фашистские власти ухвати-
лись за попавшую в их руки записку Шверина, чтобы оправ-
дать собственные роковые ошибки. Дело дошло до самого
Гитлера. Шверина тут же сняли с должности, и Гитлер отдал
приказ о крайнем ужесточении обороны города. Тем не менее
расследование установило, что Шверин действовал в соответ-
ствии со своими должностными обязанностями, и вина лежала
полностью на партийных чиновниках. Переменчивые в своем
мнении послевоенные хроники превратили Шверина в «спаси-
теля Ахена». Собственно говоря, со стороны Шверина не имело
места нарушение приказа или гуманитарная акция. Он не пред-
принимал никаких действий, направленных против режима.
В условиях кризисной ситуации он просто сделал все возмож-
ное, чтобы выполнить свой долг в соответствии с военной не-
обходимостью15. Геббельс отмечал «крайние сложности» в эва-
куации населения с территорий рядом с Западным валом и то,
что люди в приграничных районах «местами оказались броше-
ны на произвол судьбы», но считал это неизбежным в обстанов-
78 Крах Западного фронта
ке кризиса16. Через несколько дней, вынужденный признать,
что ситуация в Ахене стала «критической», он начал выступать
за применение в вопросе эвакуации метода «выжженной земли».
Поскольку на карту было поставлено будущее всей страны, судь-
ба местного населения не имела столь большого значения17. Геб-
бельс был совершенно в курсе (пусть даже поступавшие к нему
отчеты были предвзятыми) «безрадостного положения» и эваку-
ации Ахена под руководством гаулейтера Кёльна—Ахена Йозефа
Грое (чей авторитет был сильно подорван бегством его подчи-
ненных). Партия и вермахт разошлись во мнениях. Партийные
чиновники уехали из города, и в нем воцарился хаос. На доро-
гах, ведущих из Ахена на запад, наблюдались «беспрецедентные
сцены». Обстановка там, как и в Трире, центр которого (в том
числе, большой зал императора Константина, датирующийся
началом IV века) был сильно поврежден бомбардировками в се-
редине августа и который в ночь с 13 на 14 сентября подвергся
продолжительному артиллерийскому обстрелу, была признана
«крайне серьезной»18. Шпеер по возвращении из поездки в эту
область, где ему с трудом удалось проехать через поток бегущих
из города жителей, подтвердил информацию о том, что положе-
ние было «катастрофическим»19. Войска, которые ему удалось
увидеть, были совершенно измождены. Недавно сформирован-
ные народно-гренадерские дивизии состояли во многом из лю-
дей старшего возраста, которые не могли справиться с физиче-
ской нагрузкой. Налицо были резкое снижение эффективности
вооруженных сил и усугубляющийся кризис доверия. Партий-
ные чиновники винили в ооенных поражениях на Восточном и
Западном фронтах офицеров, называя их «преступниками
20 июля»; сами солдаты называли их «военными диверсантами»
и обвиняли в утрате боевого духа. Очень плохой эффект на вой-
ска произвела неудачная эвакуация Ахена. Поезда с людьми
останавливали без предупреждения, женщинам, детям и стари-
кам приходилось идти пешком. Повсюду можно было видеть
колонны беженцев, занимающих все дороги и вынужденных
ночевать под открытым небом. Постоянно не хватало оружия,
боеприпасов и топлива20. В направленном Гитлеру отчете Шпе-
ер отмечал контраст между солдатами в потрепанной изорван-
ной форме и партийными чиновниками в вышитой золотом
униформе мирного времени, получившими саркастическое
Крах Западного фронта 79
прозвище «золотые фазаны» (Goldfasane) и не принимавшими
никакого участия в организации эвакуации жителей Ахена или
в облегчении участии беженцев21. Ксавер Дорш, один из наи-
более выдающихся подчиненных Шпеера, отвечавший за обо-
ронительные укрепления, тоже поделился своими впечатлени-
ями от визита в этот район 12—13 сентября. Он говорил о том,
какое тягостное ощущение производила плохо организованная
эвакуация и как поразительно было то, что большинство пар-
тийных чиновников совсем не беспокоились о судьбе беженцев.
Ненужная эвакуация, по его мнению, могла бы привести к ка-
тастрофе, если бы в последующие несколько дней союзники
продолжили наступление. Дорш опасался разложения армии в
результате недовольства тем, что партийные чиновники обви-
няли в отступлении во Франции офицеров вермахта22. Эрнст
Кальтенбруннер, начальник имперской безопасности СС, в се-
редине сентября написал Гиммлеру о настроениях населения в
ходе эвакуации и об оккупации западных приграничных обла-
стей, тем самым не оставив ни тени сомнения по поводу ката-
строфичности сложившейся ситуации. Эвакуация Люксембур-
га, присоединенного к рейху в августе 1942 г. и относившегося к
сфере компетенции гаулейтера Кобленц—Трира Густава Симо-
на, проходила в атмосфере всеобщей паники. Принятые гау-
лейтером меры были излишне поспешными, а механизмы
гражданского управления были нарушены. После того, как Си-
мон отдал приказ об эвакуации, работа по укреплению Запад-
ного вала прекратилась, все рабочие разошлись. Впрочем, на-
строение этих рабочих в любом случае было пессимистичным.
Они были плохо организованы партийными чиновниками, ко-
торые сами подавали худший пример: только контролировали
работу, но не принимали в ней участия. Недостатки управления
гау стали очевидны во время эвакуации 14 500 жителей из окрест-
ностей Саарбурга, где царили паника и хаос. Выделенного на
эти цели транспорта катастрофически не хватало. Те, кому по-
везло больше всего, уехали на специальном поезде; некоторых
женщин, детей и больных вывезли на автобусах. Большинству
же пришлось плестись пешком в длинных колоннах измучен-
ных людей, которые в течение нескольких дней занимали все
проезжие дороги; за ними в запряженных лошадьми телегах
везли их пожитки. Одежды, обуви и одеял для эвакуированных
80 Крах Западного фронта
жителей было недостаточно. Образовавшийся хаос стал причи-
ной гнева, направленного на партию. Многие отказывались
выполнять приказы НСДАП об эвакуации (приказы эти зача-
стую были противоречивыми и неясными); другие, не сумев
найти себе крова, возвращались. В Ахене приказу об эвакуации
не подчинились несколько тысяч жителей; были сняты портре-
ты фюрера, а из окон в знак капитуляции были вывешены бе-
лые простыни. Бегство чиновников привело к падению автори-
тета партии. Процесс эвакуации был очень плохо организован;
многие женщины были разлучены со своими детьми. И уж ко-
нечно, ничто не напоминало так называемого «народного со-
общества». Те, кто смог раздобыть машину, спешили уехать
прочь, не задумываясь о судьбе своих соседей. Каждый действо-
вал сам за себя23. Кальтенбруннер перечислял имена некоторых
выдающихся людей, которые заранее уехали из Люксембурга и
Трира, чтобы обезопасить свои семьи. В список покинувших
свои посты входили сам гаулейтер и окружной партийный ли-
дер Меца. Список был представлен Гиммлеру в специальном
отчете о неконтролируемом передвижении беженцев в Лота-
рингии, осложняющем передислокацию войск. Работа желез-
нодорожного транспорта остановилась, поскольку все служа-
щие бежали, а гражданские власти перед тем, как уйти, прика-
зали взорвать важнейшие объекты, поэтому в городе были
перебои с водой и электричеством, телефонная связь не работа-
ла. Русские военнопленные были просто отпущены на свободу
и бродили по округе, представляя собой угрозу безопасности24.
Один из офицеров, лейтенант Юлиус Дуфнер, остановившийся
в Кильбурге, небольшом курортном городке в горах Айфель, в
районе Битбурга, немного южнее Трира, изложил в дневнике
свой рассказ очевидца печальных событий: «Война проигра-
на!» — прямо заявил он 1 сентября. В самом Трире, отмечал он
на следующий день, уже ничего не осталось. Топлива так мало,
что движение транспорта почти прекратилось. «Мы хотим по-
строить новую Европу, — писал он, — мы, молодая нация, сра-
жающаяся против старых наций! Но кто мы такие? Голодные,
изможденные, измученные этими безумцами. Несчастные и
усталые, изнуренные и издерганные. Нет, нет, нет! Больше это
не пройдет». Когда местные жители с упреком спрашивали сол-
дат, почему они отступают, те отвечали, что они тоже хотят «до-
Крах Западного фронта 81
мой, в рейх». Это все был блеф, писал Дуфнер, имея в виду «чу-
десное оружие». Вот чем все заканчивается, когда главнокоман-
дующим вермахта становится рекламщик (он подразумевал
Гитлера). Документы и архивы уничтожались целыми горами.
«Все, что когда-то было необходимо, теперь потеряло ценность
и превратилось в ничто». Кто же во всем этом виноват, спраши-
вал себя автор дневника? Уж конечно, отвечал он себе, не те,
кто занимал низшее положение, кто просто не желал сражаться
и умирать за безнадежное дело. Теперь все стало предельно яс-
но. Все разговоры о новой Европе, о молодых и старых народах,
о германском превосходстве, о революционном порыве — все
это было «вздор», «надувательство». Вслух он бы такого не ска-
зал. Когда 13 сентября враг начал артиллерийский обстрел Три-
ра, а на следующий день началась эвакуация жителей, в город
под проливным дождем приплелась, чтобы рыть окопы, «ко-
лонна жалких, измученных заботами, стариков и молодых ре-
бят из гитлерюгенда». Они, рассуждал Дуфнер, могли бы оста-
новить гуннов или монголо-татар, но едва ли могли задержать
современные танки. Большинству рабочих негде было ноче-
вать, но никто не жаловался, все лишь с обреченной покорно-
стью делали свое дело. Было ощущение, что они собирают по-
следние силы. Уже когда начался обстрел самого Битбурга,
офицеры еще праздновали день рождения одного из своих то-
варищей, разливая хорошее саарское вино и зект25. В этот день у
них еще был повод для праздника; завтра его могло не быть. Тот
факт, что они праздновали в то время, когда враг был на под-
ступах к городу, можно было расценить как подтверждение рас-
пространенного среди нацистских чиновников, многих граж-
данских жителей и сражавшихся на фронте солдат мнения об
этаппенгайст («духе тылов») — слабости и развращенности
офицеров, способных наслаждаться прелестями жизни в то вре-
мя, когда другие умирают за свою страну. Считалось, что имен-
но такое отношение стало причиной поражения во Франции26.
Позади линии фронта располагались линии связи, базы снаб-
жения, управления, транспорта, полевые госпитали и аппарат
планирования сражающейся армии. Все это вместе составляло
тыл (Etappe), являющийся важнейшим элементом в структуре
любой военной машины, но, как и во время Первой мировой
войны, становившийся предметом насмешек со стороны обыч-
82 Крах Западного фронта
ных фронтовиков, которым приходилось иметь дело со всеми
тяготами и грязью войны и которые охотно сообщали в письмах
своим близким оскорбительные слухи о том, как офицеры на-
слаждаются земными благами и роскошной жизнью вдали от
жестоких сражений. «То, что наши тыловые ослы бегут прочь
в такой дикой панике, — отмечал Геббельс, — можно объяс-
нить только отсутствием соответствующей дисциплины и тем,
что во время длительной оккупации Франции их больше за-
нимало шампанское и французские женщины, чем военные
учения». В «фиаско» он винил генералов, неспособных осу-
ществлять должное руководство27. Администрация Бадена со-
общала в начале сентября партийной канцелярии, что отсту-
пающие части были «пропитаны атмосферой тыла в худшем ее
виде: неопрятная униформа, отвратительные, совершенно не-
понятные, группы, в которых вместе с солдатами были пьяные
девицы легкого поведения, грузовики, нагруженные самыми
разными товарами, вещами из квартир, кроватями и т.д. Это
зрелище напоминало ветеранов войны 1918 г.».28. Сразу после
того, как немецкая армия была разбита войсками союзников в
Фалезе, Гиммлер отдал приказы высшему руководству СС и по-
лиции — его главным помощникам в вопросах безопасности —
в западных областях посредством сотрудничества с военным
командованием раз и навсегда избавиться от «отвратительных
тылов во Франции» и отправить всех оттуда на фронт или за-
ставить работать29. Несколько дней спустя Мартин Борман пе-
редал Гиммлеру письмо от Карла Хольца, выполнявшего обя-
занности гаулейтера Франконии. В письме говорилось о «нару-
шении дисциплины, саботаже и безответственности» в тыловых
частях во Франции. Хольц предлагал направить туда «ревизо-
ров» из числа «энергичных и жестких национал-социалистов»,
чтобы избавиться от заразы, однако Гиммлер счел невозмож-
ным выполнить его просьбу, пока ему не сообщат подробно-
сти30. В одном из отчетов о военных неудачах, результатом кото-
рых стал прорыв союзников под Авраншем — «наиболее серьез-
ное событие лета», — вся вина возлагалась на тылы, якобы
проявлявшие трусость; в то же время в нем восхвалялись дей-
ствия немецких войск, благодаря которым ситуация не достиг-
ла еще худшего состояния31. Авторы донесения «гехайме фелъд-
полицаи» (секретной военной полиции) приходили к такому же
Крах Западного фронта 83
выводу. Главной в донесении была мысль о неспособности офи-
церов действовать адекватно ситуации во время отступления на
западе, отражавшая общее недоверие к офицерскому составу
после 20 июля. Приводились примеры солдатских рассказов о
неудовлетворительном поведении офицеров (по словам одно-
го из таких рассказчиков, оно напоминало 9 ноября 1918 г.),
свидетельствовавшем о моральном разложении армии32. Одно
из наиболее резких обличительных свидетельств поступило от
генерала Рейнеке, главы национально-политического воспи-
тания офицеров вермахта, после его приезда на Западный
фронт в конце сентября — начале октября для оценки работы
НСФО. Офицеры НСФО, по его словам, работали хорошо, но
до сих пор положение в тылу во Франции было «шокирующим».
В течение четырех лет служащие тыловых войск жили в сказке
«с молочными реками и кисельными берегами». Отступление в
1918 г., во время революции, по сравнению с этим «бегством
жалкого подобия войск», было просто гордым парадом гвар-
дейских полков33. Хотя эти донесения были явно предвзяты-
ми—их целью было найти «козла отпущения», на которого
можно было бы свалить вину за катастрофическое поражение
на Западном фронте, — они давали хорошее представление о
падении боевого духа и моральном разложении отступавшей
немецкой армии. Учитывая хаос, воцарившийся после начала
эвакуации в приграничных областях, панику среди населения и
презрительное отношение к партии, обострившееся в связи с
бегством ее функционеров, нельзя было исключать возможно-
сти нарастающего всестороннего коллапса, подобного тому,
что имел место в 1918 г. Большую роль в предотвращении та-
кого развития событий сыграло замедление наступления со-
юзников вкупе с укреплением немецкой обороны. Не менее
важными были и идеологические меры, предпринятые для то-
го, чтобы подавить желание сопротивляться и предотвратить
любую подрывную деятельность на фронте или в тылу, однако
успех таких мер во многом зависел от отношения народа. Оно
было пассивно-обреченным, а отнюдь не бунтарским: люди по
крайней мере отчасти верили в те идеалы, за которые якобы
сражалась Германия, и поэтому были готовы, хотя и без особого
энтузиазма, смириться с еще большим ухудшением условий
жизни и ужесточением требований военной экономики.
84 Крах Западного фронта
ш
Важнейшей целью было укрепить рухнувшую оборону За-
падного фронта. Модель делал все, что было в его силах,
чтобы перегруппировать армию, ослабленную в результате
сражения за Фалезский котел. Численность действующей на
Западном фронте армии сократилась с начала июля до 1 сен-
тября с 892 000 человек до 543 000. Тем не менее организаци-
онная структура воинских формирований осталась неизмен-
ной. Теперь она использовалась в качестве основы для созда-
ния новых формирований. Линии снабжения были сокращены,
фортификационные сооружения укреплены (особенно вдоль
Западного вала), были установлены минные поля. Что еще бо-
лее важно, на запад были направлены войска подкрепления, в
которых была столь острая необходимость. Новые дивизии,
конечно, были собраны из чего попало, в них не было лучших
моделей техники и оружия34. Правда, в сентябре они были
укреплены сотнями единиц танков и другой бронетехники,
переброшенной на запад с Восточного фронта, который тоже
находился в затруднительном положении. Кроме того, на За-
падном фронте были введены беспрецедентные по жесткости
меры обеспечения дисциплины — в том числе, предполага-
лось окружать солдат, «отбившихся» от своих войск, и возвра-
щать их в новые подразделения. В то же время в западные об-
ласти было направлено около двухсот офицеров НСФО, чтобы
поддержать пошатнувшийся боевой дух. НСФО, военная по-
лиция и партийные организации обеспечивали поддержку ар-
мии в установлении контроля над фронтовыми группировка-
ми войск с целью укрепления слабой дисциплины.
10 сентября фельдмаршал Кейтель, глава Верховного коман-
дования вермахта, предложил с «предельной безжалостностью»
подавлять любые признаки падения боевого духа. Чуть меньше,
чем через две недели, опираясь на срочные распоряжения Гит-
лера, он отдал распоряжение подавлять «признаки разложения
войск» путем «крайней жесткости». Среди прочего, средством
устрашения должны были служить дисциплинарные суды, при-
говор которых предполагалось приводить в исполнение немед-
ленно, прямо перед строем35. В течение последующих недель
подразделениями СС было расстреляно более сотни солдат, пы-
Крах Западного фронта 85
тавшихся бежать с фронта. 14 сентября фельдмаршал фон Рунд-
штедг, недавно вновь назначенный на пост главнокомандую-
щего Западным фронтом, приказал отстаивать Западный вал
«до последней пули и до полного уничтожения». Через два дня
Гитлер распространил эту формулировку на все военные дей-
ствия. Война на западе, заявил он, дошла до немецкой земли.
Военные усилия должны быть теперь доведены до уровня «фа-
натизма» и вестись с максимальной ожесточенностью. «Каж-
дый бункер, каждый квартал в каждом немецком городе и каж-
дой немецкой деревне должен стать укреплением, в котором
враг истечет кровью или будет повержен в рукопашном бою» —
приказал он36. В сочетании все эти экстренные меры по органи-
зации, снабжению, мобилизации и контролю за дисциплиной
на данный момент оказались достаточными, чтобы спасти от-
чаянное положение. К концу сентября перспективы стали ка-
заться если не радужными, то, по крайней мере, более оптими-
стичными, чем за месяц до этого.
Насколько эффективными оказались на практике приказы
Гитлера и Рундштедта о необходимости героического сопро-
тивления до последней капли крови, судить сложно. Не так
просто было побороть такие чувства, как ощущение беспо-
мощности перед мощью врага, обреченность, пессимизм, по-
раженчество и просто страх перед приближающимся боем,
какими бы убедительными ни были призывы сражаться до по-
следнего, какими бы безжалостными ни были механизмы «по-
ощрения» полной самоотверженности, какими бы суровыми
ни были угрозы в случае не слишком очевидного проявления
фанатизма, каким бы жестоким ни было наказание за любое,
даже кажущееся, невыполнение долга. Все уже устали от вой-
ны — как на фронте, так и среди мирного населения. Боль-
шинство солдат Западного фронта были заняты тем, чтобы
выжить, а не тем, чтобы сражаться до последней пули. Пол-
ковник Герхард Вильк, командир войск в Ахене, которому
Рундштедт настойчиво напоминал о необходимости «удержи-
вать этот древний германский город до последнего человека и,
если будет нужно, остаться под его руинами», неоднократно
заявлял о своем намерении сражаться до последней гранаты.
Его действия, однако, не соответствовали словам. На самом
деле в это время он уже готовился к сдаче города37. 21 сентября
86 Крах Западного фронта
город был взят союзниками, а вскоре после этого Вильк ока-
зался в британском плену. Говоря с другими немецкими офи-
церами и не зная, что разговоры прослушиваются охранника-
ми, он критиковал требование верховного командования вер-
махта сражаться до последней капли крови. В его войсках
большинство считало, что пожертвовать тремя тысячами че-
ловек, которые были вынуждены сдаться в Ахене, «только ра-
ди того, чтобы еще два или три дня защищать кучу каменных
развалин», было бы «бесполезной тратой»38.
Впрочем, таким отношение было не везде. На Западном
фронте в середине сентября сражались в том числе бронетанко-
вые и пехотные дивизии СС, известные своей фанатичностью в
бою и преданные идеалам нацизма39. К концу 1944 г. в состав
войск СС в целом входили 910 000 человек личного состава и не-
которые из лучших танковых дивизий40. Однако ревностные на-
цисты служили не только в войсках СС. Они встречались и в под-
разделениях гораздо более крупных традиционных вооруженных
формирований. Именно здесь, а не в «ваффен-СС», служили да-
же некоторые члены СС41. Помимо писем с фронта с критикой
руководства (а такие всегда могли быть прочитаны цензорами, и
последствия были самыми печальными) встречались и письма,
характеризовавшиеся явными пронацистскими интонациями42.
Около трети солдат вермахта в определенной степени подвер-
глись «социализации» со стороны НСДАЛ или ее ответвлений
(большую роль в этом часто играла необходимость участвовать в
военных действиях). Каждый служащий вооруженных сил, ро-
дившийся не ранее 1913 г., в той или иной мере получил идеоло-
гическое «воспитание» — будь то в рамках гражданской службы
или на обязательной военной службе, введенной в 1935 г.43. Поэ-
тому было неудивительно, что очень многие по-прежнему при-
держивались нацистского мировоззрения.
Отчет союзников о моральном состоянии немецких войск,
датированный 4 сентября и основанный на результатах допроса
захваченных в плен солдат, содержал довольно противоречивые
сведения. В нем говорилось о несомненных признаках падения
боевого духа солдат пехоты. В то же время отмечался высокий
уровень боевого духа солдат десанта, младших офицеров и чле-
нов СС. В отчете цитировались некоторые показательные вы-
сказывания: «Победа должна быть нашей. Нужно выполнить
Крах Западного фронта 87
свой долг, будет трусостью не сражаться до конца». «Мы не те-
ряем надежды. Все зависит от руководства. Все будет совсем не
так, как все ожидают». «Если мы не победим, Германии придет
конец. Поэтому мы должны победить». «Дух против материи.
Никогда не было такого, чтобы техника одержала победу над
духом». «Я выполнил свою роль, я отдал моему фюреру, Адоль-
фу Гитлеру, то, что можно отдать только один раз, — писал один
из солдат в последнем письме жене. — Фюрер сделает это, я в
этом уверен... Я погиб как солдат Адольфа Гитлера». Авторы от-
чета приходили к выводу, что вера в победу Германии в первую
очередь основана на «личной преданности Гитлеру, приятии
национал-социалистической доктрины [и] нежелании призна-
вать Германию виновной в развязывании войны»44.
В другом отчете, подготовленном неделю спустя, делались
выводы об идеологических причинах неугасающего боевого ду-
ха вермахта на основе наблюдений за допросами тысяч солдат,
проведенными в течение августа. Наиболее важными причина-
ми были следующие: страх возвращения в Германию, завоеван-
ную Россией; убежденность в справедливости дела Германии и
вера в то, что союзники напали на Германию вместо того, чтобы
сделать ей необходимые и заслуженные уступки; преданность
Гитлеру, у которого в мыслях было только благополучие Герма-
нии; ощущение, что требование союзников о «безоговорочной
капитуляции» означало, что немецкому народу не стоит ждать
помощи от западных держав в послевоенной реконструкции.
Около 15% захваченных в плен солдат, говорилось в отчете, сто-
яли на этом мнении «с фанатичным упорством» и пытались
оказать влияние на сомневающихся; до 50% пленных были «по-
прежнему преданы Гитлеру». Многие солдаты искренне восхи-
щались боеготовностью войск СС»45.
Так же, как и позиция солдат на фронте, отношение обыч-
ных граждан к войне и властям варьировалось. Несмотря на
то, что Германия больше десяти лет находилась под властью
нацистов, под ее внешним лоском единообразия по-прежнему
скрывалось во многих отношениях плюралистическое обще-
ство. Убеждения, глубоко укоренившиеся под воздействием
более ранних социалистических и коммунистических субкуль-
тур, открыто не высказывались. Тем не менее они совсем не
были искоренены — скорее просто подавлены. Сохранялись,
88 Крах Западного фронта
несмотря на беспощадное давление нацистской идеологии, и
христианские верования и традиции, институционно подкре-
пленные протестантской и (особенно) католической церквя-
ми. С другой стороны, годы идеологической обработки и при-
нуждения к единообразию не могли не оставить свой след, а
все более усугублявшаяся внешняя угроза так или иначе воз-
действовала на все немецкое население, побуждая к безогово-
рочному подчинению. Панический страх перед приближени-
ем американцев затрагивал только области, расположенные
ближе к линии фронта. Но и там некоторые консерваторы пы-
тались сдержать поднимавшуюся волну отчуждения от вла-
стей. Дальше от приграничных районов ничто не предвещало
катастрофы. Не было никаких признаков того, что все больше
распространяющиеся мрачные прогнозы в отношении войны
выльются в народное восстание. Хотя в еженедельном отчете
отдела пропаганды от 4 сентября и говорилось о надвигавшейся
буре, авторы приходили к выводу о том, что люди готовы на лю-
бые жертвы, чтобы не допустить уничтожения страны или по-
рабощения. Они не намерены «признать себя побежденными»46.
Нацистское руководство проводило четкое различие между по-
нятиями «настроение» и «отношение»: оно понимало, что нель-
зя ожидать от людей радостного настроения, когда их дома раз-
летаются на кусочки, а жизнь перевернута войной, но в то же
время одобряло их терпение и готовность сражаться, реши-
мость преодолеть все трудности и достичь победы47. Такая по-
зиция была очень удобна: она позволяла логически объяснить
реакцию населения на поступавшие день ото дня плохие вести
и использовалась в качестве одного из определяющих прин-
ципов пропаганды тотальной войны. Более того, она была
вполне обоснована. Даже среди тех, кто с пессимизмом смо-
трел в будущее, по-прежнему было много людей, которые —
по меньшей мере, внешне — поддерживали позитивные идеи
пропаганды, оставались верными сторонниками режима и в
своих высказываниях проявляли убеждения, сформирован-
ные за годы активного насаждения идей нацизма (даже если
это было и меньшинство, численность которого было очень
сложно сколько-нибудь точно оценить и которое определенно
в этой численности уменьшалось). Некоторые, несомненно,
по-прежнему считали, что Гитлер найдет выход из кризиса,
Крах Западного фронта 89
и хотели, чтобы он обратился к народу со словами ободрения48.
Геббельс получил целый мешок писем, в которых «истинные
национал-социалисты» выражали глубокую уверенность в
том, что кризис можно преодолеть49. В некоторых кругах (хотя
численность их быстро уменьшалась) еще надеялись на то, что
обещанное новое «чудо-оружие» поможет обратить ход вой-
ны50. К тем, кто не совсем охотно разделял с другими тяготы
войны и не делал для победы все, на что способен (а тем более,
если его действия можно было расценивать как «диверсион-
ные»), отношение было непреклонно враждебным, а часто да-
же агрессивно-обвиняющим. Безжалостные репрессии против
«предателей», организовавших покушение 20 июля, как сооб-
щалось в некоторых источниках, многие встречали с удовлет-
ворением51. Несмотря на всеобщее волнение и беспокойство
по поводу войны, малейший намек на сопротивление мог вы-
звать суровое возмездие, для чего полиция неизбежно прибе-
гала к помощи простых горожан. Те, кто слушал иностранные
радиопередачи (а это не было редкостью, несмотря на все
опасности), тоже могли нажить себе проблемы. На любого, у
кого хватало смелости, чтобы открыто делать замечания по-
раженческого характера или прямо критиковать руководство
Гитлера, по-прежнему могли донести властям ревностные сто-
ронники режима52. И чем более радикальными казались при-
нятые Геббельсом меры тотальной войны (особенно если они
были направлены на более обеспеченных и привилегирован-
ных), тем больше они встречали одобрения. К концу августа в
министерство пропаганды поступило более 50 000 писем,
большинство из них — от рабочих, солдат и представителей
среднего класса. Авторы писем высказывались в поддержку
принятых мер тотальной войны, а многие даже выражали по-
желания пойти еще дальше, к еще большему радикализму53.
Какими бы сильными ни были страх, беспокойство и угнетен-
ность народа в связи с ситуацией на фронте, служба безопас-
ности полагала, и не без основания, что воля к победе еще бы-
ла очень сильна — пусть даже некоторые люди сомневались в
целесообразности сопротивления54.
То, что поддержка приверженцев режима по-прежнему
оставалась очень сильной даже в условиях чрезвычайной опас-
ности, совсем не удивительно. Нацистская партия, делавшая
90 Крах Западного фронта
невероятные усилия, чтобы компенсировать потери в ее ря-
дах в виде убитых служащих вермахта, в 1944 г. насчитывала
около 8 миллионов членов (около одной десятой всего насе-
ления, а если принимать во внимание только взрослых, эта
доля была значительно больше)55. Конечно, не все члены
партии были ярыми активистами или преданными привер-
женцами национал-социализма. С ухудшением ситуации на
фронте членов гитлерюгенда, к примеру, начали еще более
настойчиво агитировать к вступлению в НСДАП, однако это
отнюдь не могло гарантировать появления новых фанатично
преданных своему делу нацистов. Несмотря на это, новые
члены НСДАП, какие бы причины их туда ни привели, изна-
чально выражали по меньшей мере внешнюю преданность
Гитлеру и его режиму; по вступлении в партию к ним предъ-
являлись более строгие требования, чем к остальному населе-
нию. Щупальца партийного аппарата проникали глубоко в
жизнь общества. Германия была поделена партийной админи-
страцией на 42 региона («гау»), 808 районов, 28 376 местных
групп, 89 378 «ячеек» и 397 040 «блоков», благодаря чему обе-
спечивался тотальный контроль и постоянное наблюдение не
только за членами партии, но и за остальным населением. По-
мимо рядовых членов партии, были и функционеры, которые,
если даже и захотели бы, едва ли смогли бы избежать регуляр-
ных порций идеологической обработки во время своей пар-
тийной деятельности. В июле 1944 г. численность штатных
работников НСДАП и ее ответвлений составляла 37 192 муж-
чины и около 140 000 женщин; примерно 60 000 из них состоя-
ли в нацистской организации социального обеспечения НСВ
(Nationalsozialistische Volkswohlfahrt, «Национал-социалисти-
ческая народная благотворительность»). Около 3 миллионов
граждан служили партии на добровольных началах56.
Эта армия аппаратчиков представляла собой главный инстру-
мент общественно-политического контроля, обычно действо-
вавший в тесном сотрудничестве с полицией и другими каратель-
ными органами таким образом, что у рядовых граждан попросту
не оставалось пространства для какого бы то ни было сопротив-
ления. Кроме того, партийные функционеры по-прежнему были
одной из главных основ «харизматического сообщества», сфор-
мировавшегося вокруг личности Гитлера. Хотя в последнее время
Крах Западного фронта 91
авторитет Гитлера среди народа значительно пошатнулся, от
функционеров, которые в лучшие времена составляли основную
часть поклонников фюрера, по-прежнему меньше всего можно
было ожидать нелояльности. Партия давала им работу, социаль-
ное положение, привилегии, финансовый достаток, очень ча-
сто — в разной степени — какую бы то ни было власть, если даже
и в местном масштабе, над согражданами. Многие из них счита-
ли, что у них нет иного выбора, как оставаться до конца с партией
и с Гитлером, хотя бы на основании того, что ими было сделано в
прежние годы. Некоторые, несомненно, испытывали угрызения
совести (или, по крайней мере, беспокойство) из-за своего уча-
стия в событиях прошлых лет и опасались возможного «возмез-
дия» после окончания войны. Многие справедливо боялись бу-
дущего без Гитлера — они представляли, что может случиться с
ними, если их должности в партии будут ликвидированы, и какая
судьба может их ожидать, если враг победит и захватит страну.
Чем выше была должность, тем большее рвение проявлял ее за-
нимающий, тем более нечистой была его совесть и тем больше
оснований у него было для беспокойства. А это, в свою очередь,
означало, что ближе к концу войны таким людям было нечего
или почти нечего терять. Однако пока во всех областях страны,
кроме ее периметра, непосредственно затронутого войной, не
было никаких внешних проявлений дезинтеграции партии. На-
против, после принятых Мартином Борманом во второй полови-
не 1944 г. мер по активизации работы НСДАП партия стала играть
значительную роль в укреплении народного фронта. Ее деятель-
ность была одним из элементов лихорадочных усилий прави-
тельства, направленных на преодоление огромных и постоянно
усугублявшихся трудностей. И пока эти усилия приносили свои
плоды: полный крах в военном отношении был предотвращен,
Германия продолжала сопротивляться, хотя и невероятной це-
ной смерти и разрушения.
IV
Главным мотивом назначения Геббельса уполномоченным
по мобилизации народа на тотальную войну после неудав-
шегося покушения стал разгром группы армий «Центр» в ре-
92 Крах Западного фронта
зультате наступления Красной Армии в конце июня — июле.
Вскоре после начала мобилизации, в августе того же года, рух-
нул Западный фронт, вновь с серьезными потерями в личном
составе. И без того огромная потребность в выделении люд-
ских ресурсов для фронта возросла еще больше. К 1 сентября
Геббельс собрал 300 000 человек, но теперь Гитлер требовал в
течение следующего месяца собрать еще 450 00057. Новые об-
стоятельства привели к исчезновению установившейся рань-
ше общности интересов Геббельса и Шпеера, что и заставило
Гитлера согласиться на меры тотальной войны. С конца авгу-
ста и далее, по мере того как становились все более очевидны-
ми возможные последствия краха на Западном фронте, между
Геббельсом и Шпеером возникали все более значительные
разногласия.
Геббельс со свойственной ему беспредельной энергией
принялся за выполнение своих новых обязанностей уполно-
моченного по мобилизации на тотальную войну. Основанный
им комитет планирования под руководством Вернера Науман-
на, статс-секретаря министерства пропаганды, незамедли-
тельно подготовил пакет мер по сокращению количества ра-
бочих и служащих и обеспечению вермахта. Быстрота и актив-
ность действий для Геббельса были самоцелью, при этом
поспешно принятые решения зачастую создавали еще боль-
ше проблем, чем прежде. Однако какой бы сомнительной ни
была эффективность принимаемых мер, они накладывали
значительный отпечаток на жизнь общества. Была ограниче-
на работа почты, театры были закрыты, количество оркестров
сокращено, производство фильмов урезано, в университетах
обучение продолжалось только по тем дисциплинам, которые
имели значение для войны, и для студентов, непригодных к
строевой службе58, издательства были закрыты, газеты выпу-
скались только на нескольких страницах или вообще не вы-
ходили. Возрастное ограничение для привлечения к трудовой
повинности для женщин было увеличено с сорока пяти лет до
пятидесяти. К концу августа мужчины должны были работать
шестьдесят, а женщины — сорок восемь часов в неделю59.
Геббельс тщательно старался держать Гитлера в курсе при-
нимаемых им мер и при этом очень искусно подстраивался
под настроение диктатора60. И все же у него не всегда получа-
Крах Западного фронта 93
лось добиться своего. Ему в конечном итоге удалось преодо-
леть нежелание Гитлера увеличить возрастное ограничение по
трудовой повинности для женщин до пятидесяти пяти лет61 и
еще большее нежелание закрывать театры и варьете, а также
журналы, которые нравились фюреру. Впрочем, по отноше-
нию к планам Геббельса остановить производство пива и кон-
фет Гитлер был непреклонен. Даже большевики, заявил Гит-
лер, никогда не останавливали производство конфет и счита-
ли, что они необходимы не только гражданам в тылу, но и
солдатам на фронте. Что касается пива, он опасался «серьез-
ных психологических последствий в Баварии» и считал, что
подобная мера вызовет негодование народа62. В том, что каса-
лось народного недовольства, чутье у Гитлера было развито
гораздо больше, чем у Геббельса, и фюрер в очередной раз про-
демонстрировал это в середине августа, подписав директиву, в
которой приказывал выделить средства на 190 000 бутылок
гоголя-моголя. Работники НСВ должны были раздать напи-
ток жителям западных областей, пострадавших от бомбарди-
ровок (другой вопрос, обрадовались ли этому отвратительно-
му напитку люди, оставшиеся в результате бомбежек без кры-
ши над головой)63.
Сократить штат служащих на правительственных долж-
ностях тоже оказалось не так просто, как представлял себе
Геббельс. Так, комиссары обороны рейха в начале сентября
получили указание на основании распоряжений Гитлера
воздерживаться от принудительной мобилизации служащих
министерств и административных отделов земель на службу в
новых подразделениях вермахта64. И хотя министерство фи-
нансов Пруссии все же было упразднено (это был не очень
значимый шаг, впервые предложенный для обсуждения еще
год назад), столь же ненужная должность президента-министра
Пруссии (одна из многочисленных должностей Геринга) про-
должала существовать65. Процесс «переосвидетельствования»
в некоторых областях все же принес значительные плоды.
С почтовой службы было мобилизовано более 250 000 работ-
ников, с железнодорожной службы — более 50 000, значитель-
ные сокращения штата были произведены и в других сферах.
Однако в целом результаты сокращений не принесли таких ре-
зультатов, как ожидалось66. Да и многие из тех, кого удалось
94 Крах Западного фронта
мобилизовать, были, конечно, недостаточно молоды и здоро-
вы для активной военной службы. Более того, годных к строе-
вой службе мужчин теперь можно было найти только среди
освобожденных от призыва работников оборонной промыш-
ленности — а здесь вряд ли имело смысл терять опытных и
квалифицированных рабочих и заменять их менее подготов-
ленными67. Очевидное противоречие между необходимостью
пополнить ряды вермахта и оставить людей на рабочих местах
на производстве вооружения неизменно приводило к разно-
гласиям между бывшими союзниками, Геббельсом и Шпее-
ром. Когда понадобилось возместить потери в личном составе
на Западном фронте, а от Шпеера в то же время настоятельно
требовали увеличить производство оружия и боеприпасов,
чтобы компенсировать потери в материально-техническом
оснащении, начал назревать конфликт.
До поражения на Западном фронте Шпеер по крайней ме-
ре на публике выражал оптимизм68. Более того, в начале сентя-
бря он еще говорил Геббельсу, что оборонная промышленность
будет обеспечена всем необходимым для нормального функ-
ционирования до 1946 г. — даже если Германия потеряет все
оккупированные территории69. Поначалу Шпеер даже уступал
требованиям Геббельса в отношении рабочей силы. В начале
августа он выделил в рамках мобилизации на тотальную войну
50 000 рабочих оборонной промышленности70. Вечером 9 авгу-
ста он очень быстро согласился на требования Геббельса, по-
обещав мобилизовать 47 000 освобожденных от военной служ-
бы работников менее важных участков оборонной промыш-
ленности и смежных отраслей и заверив Геббельса, что им
будет найдена замена71. В это время он еще надеялся получить
для подвластной ему сферы необходимые людские ресурсы в
рамках мер мобилизации на тотальную войну. Однако гармо-
ния длилась недолго. На карту был поставлен контроль над
всей военной экономикой72. К началу сентября Геббельс уже
рассматривал себя как одного из наиболее серьезных против-
ников Шпеера73.
Геббельсу было все равно, по чьим головам пройти, чтобы
любым способом добиться того непомерного по численности
сокращения рабочей силы, которое он обещал Гитлеру. Как и
следовало ожидать, гаулейтеры наперебой стремились выде-
Крах Западного фронта 95
лить как можно больше рабочих. Шпеер в полной мере ощу-
тил на себе результаты этих плохо продуманных действий, ко-
торые, по его мнению, наносили чрезвычайно большой урон
производству вооружения74. В начале сентября Геббельс еще
ожидал, что Шпеер, как и было обещано, найдет до конца ме-
сяца 50 000 человек, однако к этому времени между ними уже
началась борьба, и в течение сентября она стала еще более оче-
видной75. Шпееру явно грозил проигрыш в этой битве: у него
не было поддержки в рядах партии, а со стороны казалось, что
он необоснованно пытается оградить свою сферу влияния от
потерь, которые вынужденно понесли другие сферы. У него
были влиятельные противники; среди его критиков были не
только Геббельс и Борман, но и Гиммлер, и Роберт Лей. На-
падки со стороны партии и вмешательство гаулейтеров в дела
Шпеера становились все более интенсивными76. Не на пользу
ему пошло и сделанное в начале сентября в разговоре с Геб-
бельсом признание, что объемы производства остаются на
должном уровне, несмотря на недостаток рабочих после вы-
нужденной мобилизации в ряды вермахта77.
Шпеер понимал, что единственным выходом для него бы-
ло обратиться напрямую к Гитлеру. Так он и сделал, направив
фюреру 20 сентября длинную служебную записку, в которой
пытался оправдать себя от обвинений Геббельса и Бормана в
том, что его министерство — «сборище реакционных эконо-
мических лидеров», «враждебное партии». Заявляя, что его за-
дачи «аполитичны», он возражал против вмешательства
партии в его сферу ответственности и просил, чтобы в во-
просах вооружения гаулейтеры подчинялись ему, а не Бор-
ману78. Однако Гитлер даже не собирался передавать кон-
троль над гаулейтерами из рук партии в руки Шпеера. Борман
недвусмысленно дал понять министру вооружений, что во
всем, что касается мобилизации населения на тотальную вой-
ну, он подчиняется Геббельсу79. В любом случае, Шпеер уже не
имел такого же влияния на диктатора, как в прежние годы. Он
часто повторял, что это война технологий и что исход ее будет
зависеть от того, кто будет впереди по количеству и качеству
оружия80, а не от того, как будут пополняться ряды вермахта,
однако это утверждение не находило отклика: и Гитлер, и Геб-
бельс продолжали придерживаться очевидного контраргумен-
96 Крах Западного фронта
та о том, что армии необходимо интенсивное пополнение как
личного состава, так и оружия. Геббельс, который регулярно
подавал Гитлеру отчеты о том, как продвигается реализация
программы мер тотальной войны, казалось, непременно дол-
жен был выйти из этой схватки победителем.
Шпеер еще раз обратился напрямую к Гитлеру, чтобы со-
общить, что отказывает Геббельсу в требовании предоставить
в сентябре в рамках мобилизации на тотальную войну еще
100 000 рабочих оборонной промышленности (помимо тех
200 000, которые уже отправились на фронт с 25 июля). Вы-
полнить это требование, заявлял Шпеер, было бы невозможно
без ущерба для производства вооружения. Он писал, что ему
нужно время, чтобы так значительно урезать рабочую силу, и
что с большими затруднениями он сможет попытаться найти
60 000 человек к 25 октября, а остальные 40 000 — к 15 ноября.
К своему разочарованию, вернувшись в конце сентября из по-
ездки на Западный фронт, он обнаружил, что Гитлер большую
часть из обещанных 60 000 рабочих послал на фронт раньше
предложенной Шпеером даты. По его словам, это была «нео-
быкновенно серьезная и радикальная мера»81.
Тем не менее Шпеер проявил большое упорство в сопро-
тивлении требованиям фюрера предоставить освобожденных
от строевой службы рабочих оборонного сектора, чем привел
Геббельса в ярость. Ближе к осени Гитлер был вынужден при-
знать заслуги Шпеера — «гениального организатора», сумев-
шего, несмотря на чрезвычайные сложности, поддержать уро-
вень производства вооружений, и у последнего появилось
больше шансов одержать верх82. Благодаря своим достижени-
ям, Шпеер снова поднялся в глазах Гитлера. Как Геббельс ни
пытался убедить фюрера заставить Шпеера отдать еще 180 000
освобожденных от строевой службы рабочих оборонной про-
мышленности, ему это не удалось83. Итак, изнурительная и
продолжительная борьба Шпеера с Геббельсом за рабочих обо-
ронного сектора в конечном итоге зашла в тупик. Гитлер, как
это часто бывало, не выражал особого желания разрешить
спор между двумя из его главных «паладинов» по важному во-
просу. Но если Гитлер не был готов положить конец этому кон-
фликту между двумя влиятельными политическими деятеля-
ми, то и сам он разрешиться не мог.
Крах Западного фронта 97
Шпеер потратил на затянувшийся спор из-за скудных люд-
ских ресурсов массу энергии и сил. Несмотря на это, он пред-
принимал невероятные усилия для того, чтобы Германия про-
должала сражаться, несмотря на недавние неудачи на Запад-
ном фронте.
Наивысший за всю войну объем производства вооружений
был достигнут в июле 1944 г., но и этот уровень не оправдал
ожиданий. Как было тонко подмечено, это было нечто вроде
последнего рывка, сделанного марафонцем перед тем, как
рухнуть на землю без сил84. В течение осени объем производ-
ства во всех отраслях резко снизился. Главной причиной была
интенсификация союзнических бомбардировок — 60% всех
бомб было сброшено на Германию именно в период после ию-
ля 1944 г. В сентябре, после прорыва союзников во Франции,
разрушительные авианалеты особенно резко участились. По-
скольку самолеты союзников теперь могли использовать базы,
расположенные ближе к границам Германии, а войска люфт-
ваффе были практически парализованы разрушением инфра-
структуры и недостатком горючего, осуществлять непрерыв-
ные удары по объектам промышленности и транспортным се-
тям стало еще проще. Производство сырья за осенние месяцы
сократилось почти на две трети. В результате того, что 24 авгу-
ста 1944 г. союзники нанесли удары одновременно по семи не-
фтезаводам, в сентябре производство самолетного топлива
снизились на две трети, что крайне негативно отразилось на
состоянии противовоздушной обороны. Огромный ущерб
был нанесен промышленной инфраструктуре в результате
выхода из строя электростанций. Серьезные повреждения по-
несла система обеспечения газом и электроэнергией. В октя-
бре объем поставляемого газа составил на четверть меньше
объема, зафиксированного в марте. Массированные удары по
железнодорожной сети «Дойче рейхсбан», от которых постра-
дали линии электропередач, локомотивы и вагоны, мосты и со-
ртировочные станции, а также по судоходным руслам повлекли
за собой серьезнейшие сбои в работе крупнейших транспорт-
ных артерий, что, в свою очередь, привело к нарушению снаб-
жения промышленности и, что особенно важно — перевозки
угля из Рура. По крайней мере, пока хотя бы сами угольные
шахты Западной Германии оставались практически невреди-
4 3ак. 811
98 Крах Западного фронта
мыми. Уровень производства жизненно важного вооружения
неуклонно снижался, несмотря на то, что достигнутые объемы
по-прежнему превышали показатели 1942 г.85.
Впрочем, поражает не то, что объемы производства воору-
жения резко снизились, а то, что, несмотря на колоссальные,
практически непреодолимые трудности, Шпееру удавалось
сохранить их на относительно высоком уровне. Способность
Шпеера не только быстро проникать в суть проблем, но и на-
ходить способы решить или, по крайней мере, сгладить их; его
невероятная энергия в сочетании с несомненными способно-
стями организатора и умением добиваться своих целей в по-
стоянно изменяющихся условиях, используя при этом воз-
можность регулярно совещаться с Гитлером по вопросу воору-
жений — все это помогло ему осенью 1944 г. создать хотя бы
видимость стабильной ситуации. Он делал все возможное,
чтобы обеспечить максимальные поставки топлива (затруд-
ненные еще с весны в результате авиаударов по гидрогениза-
ционным заводам в Центральной Германии), чтобы укрепить
противовоздушную оборону за счет увеличения производства
истребителей, поддержать работу транспорта и по возможно-
сти сохранить все, что имело значение для промышленности,
во время эвакуации из приграничных областей86. Ратуя за нуж-
ды военной промышленности, он постоянно стремился огра-
дить свою территорию от других «крупных хищников» в джун-
глях нацистского руководства, не дать партии подорвать дис-
циплину на производстве и не допустить того, чтобы к ущербу,
нанесенному врагом, добавилось намеренное разрушение
своими руками промышленных объектов при отступлении не-
мецких войск.
Шпеер за сентябрь дважды ездил в западные приграничные
области. Первая поездка, с 10 по 14 сентября, охватывала Карл-
сруэ, Саарбюкен, окрестности Меца, Западный вал вплоть до
Трира, а также местность от Ахена до Венло. Шпеер констатиро-
вал значительную нехватку боеприпасов и топлива, а также серь-
езные проблемы, связанные с эвакуацией населения. К примеру,
он обнаружил, что генеральные квартирмейстеры западных во-
йск не поддерживают контакт с торговыми посредниками и не
используют их опыт в западных областях, чтобы справиться с
проблемами транспорта. Чтобы улучшить ситуацию, он указал
Крах Западного фронта 99
на то, как стальной магнат Герман Рехлинг поддерживал еже-
дневную связь с военным командованием в Сааре, чтобы уточ-
нить потребности войск в боеприпасах и обеспечить соответ-
ствующие поставки. Он рекомендовал учредить офис, привя-
занный к штабу главнокомандующего Западным фронтом,
который мог бы напрямую решать вопросы участия частных
предприятий в производстве и доставке необходимого войскам
оборудования. Простейшим шагом по улучшению снабжения
было использовать колонны грузовиков, которые бы транспор-
тировали важное оборудование с фронта и возвращались бы
пустыми, чтобы на обратном пути подвозить припасы для сра-
жающихся войск. Уточнение особенностей организации для
максимально эффективного использования промышленных
районов, расположенных вблизи от границы, в целях прямого
снабжения Западного фронта, отметил он, позволило бы обой-
тись без затратных поездок длинными транспортными марш-
рутами, по которым перевозилось вооружение из других ча-
стей Германии. Его главной целью было сделать так, чтобы
«производство в подвергающихся опасности областях продол-
жалось до последней минуты». Именно поэтому он выступал
против того, что, с его точки зрения, было преждевременной
эвакуацией. Даже под артиллерийским огнем производство
боеприпасов прямо за линией фронта могло продолжаться до
последнего87. В сентябре Шпеер направил гаулейтерам Запад-
ной Германии ряд приказов, в которых велел не допускать пре-
ждевременного свертывания производства и проследить за тем,
чтобы — учитывая возможность возвращения освобожденных
территорий (судя по более поздним свидетельствам Шпеера,
это были лишь слова, нацеленные на то, чтобы успокоить Гит-
лера88) — эвакуация промышленности на восток начиналась
только после выхода из строя, а не после разрушения заводов.
В докладе Гитлеру Шпеер также заострял внимание на недо-
статке оружия, в очередной раз повторяя аргумент своего спора
с Геббельсом о том, что войска без оружия тяжелого калибра не
имеют никакого значения и что «в этой войне, которая пред-
ставляет собой войну технологий, всеобщая мобилизация не
играет решающей роли»89.
Вторая поездка Шпеера на Западный фронт 26 сентября —
1 октября прошла в таком темпе, что его спутники с трудом за
100 Крах Западного фронта
ним поспевали. Во время поездки он подчеркнул острую не-
обходимость в укреплении приграничной зоны к западу от
Рейна и выразил обеспокоенность угрозой промышленному
региону Рейн-Вестфалия, в котором производилась половина
вооружения Германии. «Если здесь в результате действий вра-
га будут потеряны значительные территории, — предупредил
он, — это будет гораздо более серьезно, чем все потери на дру-
гих театрах войны». В своем отчете Гитлеру Шпеер продолжал
расхваливать свои достижения. Войска, писал он, полны энту-
зиазма по поводу недавно выпущенной усовершенствованной
модели танка «Тигр». Поставки нового оружия сыграли значи-
тельную роль в поднятии боевого духа, упавшего после отсту-
пления из Франции; теперь появилась уверенность в том, что
Германия сможет удержать новую линию сопротивления. При
этом Шпеер подчеркивал важность увеличения поставок ору-
жия и боеприпасов на линию фронта. Это невозможно будет
сделать, отмечал он, если, как это было прежде, с производ-
ства танков будут сняты ценные квалифицированные рабочие,
и командирам танковых войск это совсем не нужно. Выводом
из всего этого была, по сути, очередная просьба не вербовать
больше людей для вермахта из числа работников военной про-
мышленности90.
Вообще Шпеер не исключал и возможности обратного дви-
жения рабочей силы (по крайней мере, в ограниченном количе-
стве). Стараясь любыми способами мобилизовать максимум
людских ресурсов для поддержки военной промышленности,
он в конце октября пожаловался Гиммлеру, что не может в пол-
ной мере задействовать пленников концентрационных лагерей
из-за недостатка охранников, и предложил (вероятно, без осо-
бого успеха) перевести некоторое количество солдат вермахта в
СС для несения караульной службы91.
Если бы не чрезвычайно напряженные усилия, которые
прилагал Шпеер, чтобы поддержать военное производство и
организовать восстановление разрушенных в ходе бомбарди-
ровок мостов и железных дорог, война, несомненно, закончи-
лась бы гораздо раньше. Позже он говорил, что еще с момента
высадки союзных войск считал продолжение войны бессмыс-
ленным и что к сентябрю ситуация стала уже «безнадежной»92.
С учетом этих обстоятельств, все его усилия, по его собствен-
Крах Западного фронта 101
ным словам, были направлены на то, чтобы не допустить пол-
ного уничтожения немецкой промышленности. Несомненно,
это была лишь одна из его целей. Шпеер наверняка хотя бы
немного думал о том, что будет с Германией после Гитлера (ве-
роятно, он надеялся, что его роль в ней будет не последней).
Германии было не обойтись без промышленности, и, настаи-
вая на том, что предприятия лучше остановить, чем допустить
их разрушение, Шпеер, естественно, пользовался поддержкой
ведущих промышленников. Последние, как и следовало ожи-
дать, сочетали стремление производить как можно больше
вооружения с мыслями (которые, конечно, не высказывались
во всеуслышание) о том, как уцелеть после поражения в вой-
не93. Тем не менее документы его министерства, сохранившие-
ся с того времени, не позволяют говорить о том, что это была
его единственная или даже наиболее важная цель. Скорее
можно сказать, что Шпеер искренне старался сделать все, что
было в его силах, чтобы Германия могла продолжать военные
действия. Проявленные им колоссальная энергия и энтузиазм
не сочетались с образом человека, который считал, что сра-
жаться бессмысленно и что положение безнадежно. Он мог бы
совершенно без всяких опасений прилагать гораздо меньше
усилий и тем самым лишь приблизил бы развязку, которая, по
его мнению, была неизбежна. Несомненно, к этому времени
он осознавал, что об «окончательной победе» речь не идет. Но
действительно ли он в это время был уверен в том, что един-
ственно возможным исходом является полное поражение?
Видимо, он совсем не готов был признать, что рейх обречен.
Еще в течение нескольких месяцев он считал, что Германия
сможет избежать худшего. Но если бы он прилагал меньше
усилий, чтобы продлить войну, миллионам людей действи-
тельно удалось бы избежать худшего.
Конечно, дело было совсем не в одном Шпеере. Он руково-
дил огромной империей, управление которой осуществлялось
с помощью гигантского бюрократического аппарата — в на-
чале 1943 г. количество чиновников составляло 70 000 чело-
век94. В его подчинении были весьма квалифицированные гла-
вы министерских отделов и безжалостные лейтенанты — та-
кие, как Ксавер Дорш и Карл Отго Заур (последний все чаще
соперничал с ним за благосклонность Гитлера). Сам Заур,
102 Крах Западного фронта
о котором после войны говорили, что он правил с помощью
страха и безжалостно обращался со своими подчиненными и
рабочими, совсем не готов был признать, что война проигра-
на95. Шпеер, должность которого предполагала соприкоснове-
ние как с военной, так и с промышленной сферой, наиболее
тесно сотрудничал с ведущими промышленниками Германии,
не только чтобы помочь сохранить от разрушения их предприя-
тия, но и для того, чтобы максимизировать производство ору-
жия в рамках мер тотальной войны. В своих действиях он поль-
зовался поддержкой исполнительных органов партии, поли-
ции, тюремной системы и органов судопроизводства (к этому
моменту к работе в оборонной промышленности были привле-
чены десятки тысяч заключенных)96, а также Фрица Заукеля,
жестокого и грубого имперского уполномоченного по исполь-
зованию рабочей силы, поставлявшего на военные предприя-
тия целые легионы иностранных рабочих, которые занимались
рабским трудом в неописуемых условиях97. Тем не менее имен-
но инициативность, энергичность и деловитость Шпеера были
тем неотъемлемым элементом, без которого империя военной
промышленности в ее разрушенном состоянии не смогла бы
функционировать так хорошо. Его личная целеустремленность
и решимость во что бы то ни стало сохранить свою политиче-
скую поддержку означали, что лично он не намерен сдавать-
ся. Он был готов направлять свою поразительную энергию на
то, чтобы отражать попытки посягательства на его империю
со стороны Геббельса, Бормана и гаулейтеров, рассчитывая
на поддержку Гитлера, которую он никогда полностью не терял.
И, конечно же, он без малейших колебаний шел на совершенно
бесчеловечную эксплуатацию сотни тысяч иностранных рабо-
чих, вынужденных работать до изнеможения, чтобы немецкая
армия могла продолжать сражаться и тогда, когда все разумные
доводы указывали на необходимость закончить войну.
По мере того как противник подходил все ближе к границам
рейха, немецкий народ — а тем более так называемые «вра-
ги народа», оказавшиеся в руках властей — ощущал на себе все
Крах Западного фронта 103
более жесткий контроль. Принуждение теперь стало неотъем-
лемым элементом повседневной жизни. Кроме ограничений,
связанных с введенными Геббельсом мерами тотальной войны,
и возможности в любой момент быть призванными с рабочих
мест на фронт, оно выражалось в том, что людям приходилось
все больше времени отдавать работе. Любой рабочий, подозре-
ваемый в недобросовестном отношении к своим обязанностям,
рисковал быть приравненным к дезертирам. Иностранные ра-
бочие, которые теперь составляли около одной пятой рабочей
силы Германии, особенно часто подвергались облавам полиции
и расследованиям на предмет наличия диверсионных элемен-
тов. Если полиции удавалось таковые обнаружить, рабочих
ждал концлагерь, а может быть — и того хуже98.
Простым немцам приказы об эвакуации из районов, рас-
положенных вблизи линии фронта, иногда отдавались почти
без предупреждения. Во время бомбардировок горожане бы-
ли вынуждены подчиняться приказам местных партийных
чиновников, полиции и военного командования. Надзор был
усилен до предела: власти все чаще вспоминали 1918 г. и опа-
сались его повторения, а потому все более подозрительно от-
носились к населению. Коммунистические ячейки уничто-
жались, их членов и других предполагаемых противников
режима арестовывали и нередко подвергали пыткам". Поли-
цейские получили указания об угрозе внутренних беспоряд-
ков и о необходимости незамедлительно принимать меры,
чтобы пресекать на корню любые проявления нарушения об-
щественного порядка. Высшее руководство СС и полиции
приказом Гиммлера наделялось полномочиями любыми до-
ступными ему способами подавлять любое волнение на своей
территории и незамедлительно расправляться с теми, кто
ставит под угрозу порядок и безопасность100. Партийным чи-
новникам было выдано дополнительное оружие для исполь-
зования в подавлении «внутренних беспорядков или в других
чрезвычайных обстоятельствах»101. Общество Германии все в
большей степени становилось разрозненным, загнанным в
рамки и управляемым при помощи страха. Кроме того, к это-
му моменту оно стало полностью милитаризованным.
Став главнокомандующим Армии резерва, Гиммлер полу-
чил возможность распространить свой контроль и на военную
104 Крах Западного фронта
сферу. Гитлер наделил его полномочиями по «установлению
порядка» в областях за линией фронта, а в начале сентября на-
правил его на западную границу, чтобы положить конец отсту-
плению «задних радов». По словам Геббельса, уже через двад-
цать четыре часа ему удалось остановить отступавших сплош-
ным потоком солдат и прекратить панику, которая этому
сопутствовала102. Гаулейтерам было предписано задержать и пе-
редать в Армию резерва к 9 сентября всех отступающих служа-
щих вермахта, войск СС, полиции, «Организации Тодта» и
службы трудовой повинности, а также «отставших солдат».
Местные партийные руководители должны были накануне к
19:00 представить районному руководству данные по количе-
ству таких «отставших». Руководство, в свою очередь, в течение
двух часов должно было передать информацию гаулейтерам,
которые далее незамедлительно сообщали ее командующим во-
енными округами103. Гиммлер гордился тем, что ему удалось
остановить дезинтеграцию войск на западе, и рекомендовал в
случаях проявления низкого боевого духа «задних радов» при-
бегать к «жестким мерам»104. К середине сентября были задер-
жаны и отправлены обратно на фронт 160 000 «отставших»105.
Гитлер отметил решительные действия Гиммлера дальней-
шим расширением его полномочий, что было обусловлено, с
одной стороны, обеспокоенностью фюрера состоянием вну-
тренней безопасности, а с другой — необходимостью обеспе-
чить защиту границ, которая особенно остро ощущалась на
востоке после летних успехов Красной Армии. Уже на ранних
этапах войны вермахту приходилось в чрезвычайных обстоя-
тельствах прибегать к мобилизации населения для поддержки
оборонительных операций местного масштаба. Полицию из-
начально тоже предполагалось задействовать в образовании
ополченских формирований. В 1942 г. Гиммлер отдал приказ о
создании «сельской стражи», вслед за которой была учреждена
и «городская стража», состоявшая главным образом из членов
ответвлений НСДАП, не призванных в вермахт. Целью этих
формирований было помогать местной полиции искать бе-
глых военнопленных и подавлять любые волнения в среде
иностранных рабочих. К концу 1943 г. в рады «городской
стражи» и «сельской стражи» входило в общей сложности
около миллиона человек. Некоторые гаулейтеры впослед-
Крах Западного фронта 105
ствии, в 1943 и 1944 гг., пытались сформировать собственные
«войска защиты родины», в которые бы входили не только
члены партии, но и любые мужчины в возрасте от 16 до 65 лет.
Правда, эта инициатива не нашла поддержки у Гитлера, по-
считавшего, что такие формирования будут плохо влиять на
моральное состояние населения.
Несмотря на это, поскольку положение на фронте по-
прежнему ухудшалось, командование вермахта тоже подгото-
вило планы по созданию более крупных и более формализо-
ванных ополченских формирований. Когда Красная Армия
подошла к восточной границе рейха, генерал Гейнц Гудериан,
недавно назначенный начальником генерального штаба, вы-
ступил с предложением о создании формирований, которые
он назвал «ландштурм» (название было позаимствовано у
прусских ополченских отрядов, которые в 1813 г. сражались
против армии Наполеона). Эти ополчения должны были со-
стоять из мужчин, по тем или иным причинам освобожден-
ным от военной службы, и помогать укреплять защиту оборо-
нительных рубежей на востоке. Гудериан рекомендовал учре-
дить «тревожные отряды», которые вели бы что-то вроде
партизанской войны в своей округе. Каждый офицер должен
был действовать так, «будто рядом с ним сам фюрер». Гудериан
призывал всех прибегать к хитрости, обману и воображению,
заявляя, что такие действия в стиле краснокожих могут при-
нести успех, если придется вести бои за каждую улицу, дом и
сад. Он говорил, что рассказы Карла Мая о ковбоях и индей-
цах на Диком Западе, столь любимые Гитлером, оказались
очень полезными в качестве учебного пособия106.
Затейливым замыслам Гудериана не суждено было реали-
зоваться. Их опередили планы по созданию общенациональ-
ной организации под руководством партии, а не вермахта. Не-
которые гаулейтеры, ободряемые Борманом, еще в августе
создали ополчения в своих областях. Начальник штаба СА
(нацистских штурмовых отрядов) Вильгельм Шепман и глава
огромного по масштабам Германского трудового фронта Ро-
берт Лей в начале сентября независимо друг от друга пришли к
мысли о создании «ландштурма» для обороны страны, причем
каждый воображал, что возглавит это формирование именно
он107. Когда Гитлеру стало известно о конфликте Шепмана с
106 Крах Западного фронта
Леем, он выразил мнение, что единственным человеком, спо-
собным сформировать предполагаемый «ландштурм», являет-
ся Гиммлер. Геббельс, как обычно, согласился с Гитлером.
С Шепманом, сказал он, новой организации передастся
«инертность СА», а если эту задачу возложить на Лея, то «из
этого выйдет чистый идиотизм»108.
А тем временем возможность расширить границы своего
влияния почувствовал еще один нацистский лидер — Мартин
Борман. Поскольку враг стоял уже у границ Германии с вос-
тока и запада и велика была вероятность беспорядков внутри
страны, было вполне логично, что Борман, который работал
вместе с Гиммлером, должен выдвинуть предложение о созда-
нии народного ополчения и убедить Гитлера, что задачи его
организации и руководства должны быть возложены на пред-
ставителей партии, а не на «ненадежных» военных: в таком
случае его было бы легче подвергнуть необходимой идеологи-
ческой обработке. К концу сентября Борман подготовил на
подпись Гитлеру проекты, одобренные Гиммлером, о создании
«фольксвер» («народной обороны»)109. Уже через несколько
дней название было изменено на более волнующее — «фолькс-
штурм» («народный штурм»). 21 сентября Гиммлер заявил ко-
мандующим военными округами, что «если враг где-то и про-
рвется, он встретится с такими фанатичными людьми, гото-
выми сражаться до конца, как сумасшедшие, что дальше он
точно не пройдет»110.
В приказе Гитлера о создании «дойчер фольксштурм», да-
тированном 25 сентября (хотя на самом деле приказ был под-
писан на следующий день, а обнародован только в середине
октября), говорилось, что в состав нового ополчения войдут
все лица мужского пола в возрасте от шестнадцати до шести-
десяти лет, способные носить оружие. Гаулейтерам во главе с
Борманом было поручено призывать людей, формировать из
них роты и батальоны и заниматься сопутствующими органи-
зационными вопросами. Политические аспекты формирова-
ния ополчения были возложены на Бормана, который дей-
ствовал от лица Гитлера. Это безмерно расширяло полномочия
Бормана. Гиммлер, как командующий Армией резерва (а не
как начальник СС и полиции), был сделан ответственным за
«военную организацию, подготовку и вооружение» «народно-
Крах Западного фронта 107
го штурма». Развертывание войска, согласно приказу Гитлера,
тоже было в его руках, хотя он и делегировал управление на-
чальнику Главного управления СС и генералу войск СС, обер-
группенфюреру Готлибу Бергеру111. Само разделение руковод-
ства, обозначенное в приказе, было весьма типичным для Тре-
тьего рейха в том смысле, что сразу исключало длительные
споры из-за ответственности и полномочий. Впрочем, каким
бы влиянием ни обладали Гиммлер и СС, победителем в борь-
бе за власть над «народным штурмом» оказался Мартин Бор-
ман. Его постоянная близость к Гитлеру позволила ему отра-
зить все попытки уменьшить его значимость в этой новой сфе-
ре, сделав акцент на уникальной роли, которую должна играть
партия: внушить «народному сообществу» фанатичное стрем-
ление защищать рейх во имя идей национал-социализма112.
Последующие месяцы показали, что с военной точки зре-
ния ценность «народного штурма», как и следовало ожидать,
была невелика. В рядах фольксштурма погибло множество
людей, которые были либо слишком стары, либо слишком мо-
лоды, либо просто непригодны для строевой службы, и смерть
их была совершенно напрасной. Создание «народного штур-
ма», конечно же, было отчаянной попыткой собрать послед-
ние трудовые резервы рейха, однако правительство и не соби-
ралось признавать, что война проиграна. С точки зрения на-
цистского руководства фольксштурм должен был задержать
врага, если бы война продолжилась на территории рейха, что-
бы помочь Германии выиграть время. Руководство рассчиты-
вало, что скоро войска получат новое оружие, а вражеская ко-
алиция очень ненадежна. Чем больше потерь понесет против-
ник — особенно войска западных союзников, — тем более
вероятно, что эта коалиция рухнет. Тогда можно будет гово-
рить о мирном договоре — хотя бы на Западном фронте. Если
рассматривать ситуацию таким образом, то время могло иметь
для Германии решающее значение. Более того, фольксштурм
должен был достичь поставленной цели благодаря тому, что
ему будет внушен истинный дух национал-социализма. Он
должен был стать воплощением идеальной нацистской рево-
люции как бесклассовой организации, в которой имеет значе-
ние не социальное положение, а фанатичная преданность, ло-
яльность, повиновение и жертвенность113. Кроме того, пред-
108 Крах Западного фронта
полагалось, что его создание поможет поднять боевой дух
народа114. На самом деле эти нацистские идеалы были далеки
от большинства тех, кто с неохотой и страхом был вынужден
вступить в ряды фольксштурма и с минимальным вооружени-
ем попытаться отразить мощного противника. Конечно, были
в рядах фольксштурма и другие (сложно назвать точное коли-
чество, но многие из них занимали командные должности)
убежденные, иногда даже фанатичные, приверженцы нациз-
ма. Даже когда до гибели режима оставались считанные дни,
члены фольксштурма зачастую принимали участие в зверствах
полиции, направленных против заподозренных в трусости и
пораженчестве жителей Германии. Итак, какими бы ни были
очевидные недостатки фольксштурма как военного формиро-
вания, эта огромная организация, в состав которой, согласно
планам правительства, должно было войти около 6 миллионов
человек, служила инструментом нацистской политики моби-
лизации, организации и строгой регламентации. А следова-
тельно, она сыграла свою роль в предотвращении внутреннего
краха и в обеспечении того, что война, которая по всем зако-
нам разума была уже проиграна, продолжалась еще несколько
месяцев115.
VI
К концу 1944 г. жителям Германии, которые не могли дер-
жать в руках оружие, пришлось взять в руки лопаты. По-
скольку враг уже подошел к границам страны, была объявлена
мобилизация всего населения (в том числе женщин) для зе-
мельных работ: нужно было копать окопы, траншеи, бункеры,
танковые ловушки, строить укрепления и дорожные загражде-
ния. Здесь тоже централизованное руководство осуществлял
Борман. Его посредники, гаулейтеры, выполнявшие функцию
имперских комиссаров обороны (PBК), координировали ра-
боту на местном уровне. Окружные и местные партийные ру-
ководители следили непосредственно за ее выполнением.
Связанные с партией организации — такие, как гитлерю-
генд — оказывали помощь в мобилизации и размещении тру-
довых отрядов. Полиция опять была наготове, чтобы загонять
Крах Западного фронта 109
назад в строй всех сомневающихся. По мере того как перспек-
тивы военных действий на территории рейха приняли осязае-
мые формы, требования властей к населению и контроль за его
повседневной жизнью стали значительно более жесткими.
Лихорадочное строительство укреплений с привлечением
местного населения началось на востоке в июле, после про-
рыва Красной Армии, когда гаулейтер Кох убедил Гитлера на-
чать сооружение длинного Восточного вала, чтобы остановить
наступление советских войск на территорию страны116. Кри-
тическое положение, образовавшееся на Западном фронте в
августе, обусловило необходимость как можно быстрее при-
нять подобные меры по усилению оборонных сооружений,
особенно вдоль «Западного вала»: 14 000 бункеров, построен-
ных здесь до войны на полосе длиной в 630 км, нуждались в
срочном укреплении. 20 августа Гитлер подписал приказ о на-
боре рекрутов из гражданского населения для возведения
укреплений на западе под руководством четырех гаулейтеров
западных областей. В конце месяца он наделил еще несколь-
ких гаулейтеров полномочиями рекрутировать местное граж-
данское население для работ по укреплению береговой обо-
роны и для строительных работ на Западном валу. При необхо-
димости, дополнительные людские ресурсы должны были
предоставить соседние гау117. Весь пограничный участок «За-
падного вала» со стороны Германии надлежало привести в со-
стояние оборонной готовности. На имперских комиссаров
обороны была возложена ответственность за обеспечение
жильем и питанием сотен тысяч рабочих, а также за эвакуа-
цию населения с территории шириной около двух километров,
непосредственно прилегающей к Западному валу118.
Как и в случае с «народным штурмом», Роберт Лей вына-
шивал планы взять под свой контроль строительство форти-
фикационных сооружений в масштабе всей страны. Лей, док-
тор химических наук, был одним из самых фанатичных наци-
стов, одержимый почти мистической верой в Гитлера. В конце
1932 г. Гитлер назначил его главой организационного отдела
НСДАП, а еще через несколько месяцев — начальником гро-
мадного Германского трудового фронта. Амбициозный Лей
постоянно искал способы расширить свою империю, в начале
войны ему была поручена разработка планов жилищного
110 Крах Западного фронта
строительства в Германии. Однако из-за своего высокомерия и
злоупотребления властью, а также из-за его алкогольной за-
висимости, о которой было известно всем, Лей нажил себе вра-
гов в высших кругах власти. Попытавшись взять под свой кон-
троль строительство укреплений, он получил отказ (к удоволь-
ствию Геббельса, который невысоко оценивал его способности
организатора)119. Должность, подразумевавшую возможность
единолично контролировать новую сферу полномочий, в оче-
редной раз получил Мартин Борман, особо приближенный к
Гитлеру и располагавший его доверием. 1 сентября Гитлер на-
делил Бормана исключительным правом инструктировать гау-
лейтеров от имени фюрера по всем вопросам, касавшимся
строительства оборонных сооружений. Другие партийные ор-
ганы не имели права вмешиваться в процесс. Борман сам дол-
жен был назначать подотчетных лично ему уполномоченных
представителей, которые могли по необходимости привлекать
членов партии в качестве помощников по осуществлению ра-
бот — конечно, они должны были не копать окопы, а только
руководить работой и контролировать ее. Роберт Лей, как гла-
ва организационного отдела НСДАП, обязан был предостав-
лять Борману кандидатов на выполнение этой работы — для
главы партийной канцелярии это была полная победа над од-
ним из главных соперников120.
Работа началась в срочном порядке, без всяких отлага-
тельств. 3 сентября «Эссенская национальная газета» сообщала
о том, что «все население прифронтовых районов» участвует в
укреплении оборонительных сооружений на западных грани-
цах и что жители западных гау отправились работать «лопата-
ми и заступами», чтобы «защитить свободу нашей родины»121.
К 10 сентября в работах вдоль Западного вала принимали уча-
стие 211 000 женщин, молодых людей и мужчин, слишком ста-
рых для строевой службы, а также 137 отрядов Трудового
фронта и гитлерюгенда. Минимальный срок работ был огра-
ничен шестью неделями. По истечении этого срока немцы
могли быть заменены другими работниками (к иностранным
рабочим это не относилось)122. Борман в начале октября на-
помнил гаулейтерам о том, как важно закончить сооружение
укреплений до того, как установится холодная и сырая осен-
няя погода, когда использовать труд женщин, девушек и юно-
Крах Западного фронта 111
шей можно будет лишь частично и когда рабочие наверняка
будут чаще болеть — особенно с учетом недостаточного коли-
чества инструментов, одежды и жилья123.
К этому времени Гитлер наделил гаулейтеров расширенны-
ми полномочиями на тот случай, если война перекинется на
территорию Германии. В своих приказах от 19 и 20 сентября,
дополнявших приказ от 13 июля, Гитлер предоставлял гаулей-
терам — имперским комиссарам обороны — исполнительные
полномочия в гражданских делах на подвластных им террито-
риях с правом издавать имеющие обязательную юридическую
силу приказы и директивы всем органам государственного
управления. Это еще больше укрепило централизованную
власть Бормана, хотя и в этом случае Гитлер не внес оконча-
тельную ясность: в соответствии с его приказом ответствен-
ным за координацию действий комиссаров обороны являлся
Гиммлер, что создавало еще больше поводов для столкнове-
ний интересов и демаркационных конфликтов124.
Борман к этому времени был на пике своего могущества.
Постоянно находясь при штабе фюрера, он мог во многом
контролировать доступ к Гитлеру, влиять на его решения и так-
же использовать свое положение, чтобы перехитрить своих
основных соперников по постоянной борьбе за власть над
рейхом. Благодаря этому, а также благодаря возможности ру-
ководить сложнейшим механизмом НСДАП и огромной рабо-
тоспособности (как можно судить по его частым письмам же-
не Герде, он работал практически круглые сутки) Борман стал,
вероятно, наиболее важной фигурой в высших эшелонах вла-
сти нацистской Германии после самого Гитлера. При этом он
был искренне убежденным приверженцем нацизма. В отличие
от Гиммлера или Шпеера, у него, похоже, не было никакой
альтернативной версии того, каким будет мир без Гитлера. И, в
отличие от Гиммлера, Геринга, Геббельса и Риббентропа, он,
кажется, ни на один момент не допускал возможности пере-
говоров с противником как средства завершения войны. Он
был рад возможности являться выразителем мнения Гитле-
ра — со всеми сопутствующими этой роли полномочиями.
В конце августа он признался жене, что трудно сохранять на-
дежду в ситуации, когда вокруг Германии смыкаются силы
противника, но при этом добавил: «Несмотря на все, наша ве-
112 Крах Западного фронта
ра в фюрера и в победу абсолютно непоколебима, и это осо-
бенно важно, потому что в этой ситуации очень многие люди
по понятным причинам начинают проявлять слабость»125. Еще
через несколько недель он даже счел возможным смотреть на
катастрофические месяцы 1944 г. с некоторым удовлетворени-
ем, потому что, несмотря на военные поражения на Восточ-
ном и Западном фронтах, «народное сообщество выдержало
испытание, и мы пока способны преодолеть тысячу трудно-
стей, которые создает для нас преимущество врага в воздухе»126.
Его оптимизм, возможно, был вынужденным — как многие
другие представители нацистского руководства, он знал, что
без Гитлера у него нет будущего.
За 1944 г. возглавляемая Борманом партийная канцелярия
(Геббельс саркастически назвал ее однажды «бумажной канце-
лярией» за огромный поток исходивших из нее директив) вы-
пустила 1372 циркуляра, объявления и приказа, не считая мно-
гочисленных инструкций и приказов фюрера127. Государствен-
ная бюрократия по-прежнему функционировала, хотя теперь ее
роль все больше сводилась к распространению указаний и ини-
циатив, исходящих от партии. Гражданская оборона во всех ее
проявлениях, организация массовой мобилизации для строи-
тельства укреплений, призыв непригодных для строевой служ-
бы людей в отряды «народного штурма», обеспечение эвакуи-
рованного населения всем необходимым, осуществление мно-
гочисленных приказов, касающихся мер тотальной войны — все
это было в руках партии, которая теперь контролировала Герма-
нию еще более жестко, чем когда-либо.
В жизни рядовых немцев едва ли остался хотя бы один
аспект, в который не вмешивалась бы партия или ее ответвле-
ния. В вооруженных силах возможностей избежать нацифика-
ции тоже практически не оставалось. Отзвуки неудавшегося
покушения, необходимость показать себя верным сторонни-
ком режима, активизация работы НСФО, усилившийся кон-
троль и боязнь попасть в руки Гиммлера (у которого теперь
было гораздо больше возможностей для вмешательства в во-
енную сферу) — все это сказывалось на поведении как офи-
церского состава, так и рядовых солдат. Вражеские войска
стояли на пороге страны, народная поддержка власти ослабла,
поэтому как на фронте, так и в тылу определяющей чертой по-
Крах Западного фронта 113
вседневной жизни стала необходимость мириться со все более
всепроникающим контролем сверху.
Летом этого года гитлеровскому режиму с трудом удалось
удержаться на самом краю. С внутренними беспорядками вла-
сти справились, но вооруженные силы терпели сильнейшие
удары как с запада, так и с востока. С наступлением осени ру-
ководство стабилизировало положение на фронте и с удвоен-
ной энергией взялось за внутренние дела: нужно было поднять
на укрепление обороны население, которое реагировало на
призывы весьма неохотно, и обеспечить достаточные людские
ресурсы для фронта и военной промышленности.
В середине октября Ахен — к тому времени превращенный
в руины, среди которых в подземных убежищах прятались не-
многие оставшиеся жители — первым из немецких городов
оказался в руках врага. Однако к этому моменту основное вни-
мание уже было обращено на восток. Там, в Восточной Прус-
сии, местные жители с ужасом предвкушали, чем обернется
для них оккупация советскими войсками.
Предвкушение ужаса
Ненависть... переполняет нас с тех пор, как мы
увидели хаос, посеянный большевиками на отвое-
ванной нами земле, к югу от Гумбиннена. Для нас
не может быть другой цели, только держаться до
конца и защищать свою родину.
Из письма генерал-полковника Георга Ганса
Рейнхардта жене после поездки на территорию,
занятую советскими войсками близ
Неммерсдорфа (Восточная Пруссия),
26 октября 1944 г.
I
За сокрушительным поражением группы армий «Центр» в
ходе «Операции "Багратион"» — колоссального наступле-
ния Красной Армии, в результате которого вермахт был в боях
отброшен назад — последовал разгром групп армий «Северная
Украина» и «Южная Украина»; затем в Прибалтике была от-
резана группа армий «Север». В итоге восточные границы Гер-
мании оказались практически незащищенными. Масштаб
бедствия с точки зрения Германии сложно переоценить. За 150
дней немецкая армия потеряла на Восточном фронте более
миллиона человек убитыми, ранеными и пропавшими без ве-
сти, причем 700 000 из них — за период с начала сентября.
Иными словами, потери составляли около 5000 человек в день.
Только около трети всех этих потерь можно было компенсиро-
вать. 1 октября 1944 г. численность войск вермахта составляла
в целом немногим больше 10 миллионов человек. Из 13 мил-
лионов, служивших в рядах вермахта в начале войны, 3 мил-
лиона были потеряны1. По количеству погибших лето 1944 г.
на Восточном фронте обернулось самой страшной военной
катастрофой за всю историю Германии, затмив собой даже
Предвкушение ужаса 115
бойню под Верденом во время Первой мировой войны и по-
тери, понесенные немецкими войсками под Сталинградом2.
Группа армий «Центр», боевая численность которой — около
полумиллиона человек — явно уступала численности совет-
ских войск, готова была рухнуть от первого же удара, как кар-
точный домик. Уже на первом этапе наступления было уни-
чтожено 25 дивизий группы армий «Центр» общей численно-
стью более 250 000 человек3. К концу июля Красная Армия
прошла с боями по всей Белоруссии, вернув территорию, от-
данную немецким войскам еще в 1941 г., и по Восточной Поль-
ше до Вислы. На северном фланге Красная Армия также захва-
тила значительную часть Литвы, в том числе ее главные горо-
да — Вильнюс и Ковно. Теперь она находилась в опасной
близости от границы Восточной Пруссии — самой восточной
границы рейха. Во время непродолжительной атаки 17 августа
советские войска даже пересекли границу Восточной Пруссии
близ Ширвиндта, впервые оказавшись на территории рейха,
однако на этот раз довольно быстро получили отпор4.
К югу от группы армий «Центр» стремительно разворачи-
валась катастрофа. Группа армий «Северная Украина» (быв-
шая группа армий «Юг», переименованная в начале того же
года) понесла тяжелые потери в ожесточенных боях во время
продвижения Красной Армии в глубь Галиции в Южной Поль-
ше. В ходе наступления советская армия захватила Лемберг
(Львов) и заставила немецкие войска отступить почти на
200 км по линии шириной 400 км. Из 56 дивизий группы ар-
мий «Северная Украина», в числе которых были несколько
венгерских дивизий, 40 были частично или полностью уни-
чтожены. В то время как на северном фланге советские войска
двигались на северо-запад, к руслу Вислы и окрестностям Вар-
шавы, на южном фланге немецкие вооруженные силы были
отброшены назад к Карпатам. Отчаянные старания немцев от-
воевать Галицию говорили о том, какую стратегическую и эко-
номическую значимость имел этот регион. К середине августа
почти вся Украина и большая часть Восточной Польши уже
были в советских руках; теперь у Красной Армии была база
для наступления на стратегически важный Верхнесилезский
промышленный регион, расположенный в 200 км к западу5.
Тем временем 1 августа с восстания польской Армии Крайо-
116 Предвкушение ужаса
вой началось мученичество Варшавы. Пока Красная Армия
пассивно оставалась на подступах к городу, не желая помочь
повстанцам, в город вошли войска СС, которые уничтожили
восстание и стерли столицу Польши в порошок6. За два после-
дующих трагических месяца город был превращен в руины;
90% зданий было уничтожено, 200 000 мирных жителей стали
жертвами ужасающей расправы немецкого правительства7.
На Балканах, откуда военная экономика Германии получа-
ла жизненно важные для нее ресурсы — нефть из Румынии,
алюминиевую руду из Венгрии и медь из Югославии — вер-
махт тоже терпел сокрушительное поражение, после которого
Германию оставили все ее союзники в этом регионе. Положе-
ние группы армий «Южная Украина», почти наполовину со-
стоявшей из измученных войной румынских подразделений,
к середине августа уже было ослаблено: 11 из ее 47 дивизий
были переброшены на помощь разгромленным группам ар-
мий «Центр» и «Северная Украина». 20 августа, когда нача-
лось масштабное наступление советских войск, многие ру-
мынские подразделения, которые просто не могли больше
сражаться, дезертировали. Еще через три дня после государ-
ственного переворота Румыния потребовала мира и перешла
на сторону антигитлеровской коалиции. В течение несколь-
ких следующих дней группа армий «Южная Украина» была
разгромлена. Немецкая 6-я армия, восстановленная после
Сталинградской битвы, вновь была окружена и уничтожена.
В целом, 18 дивизий этой группы армий совсем прекратили
существование; остальные были вынуждены в спешном по-
рядке отступать на запад и северо-запад. За две недели не-
мецкие и румынские войска потеряли более 350 000 человек
ранеными, убитыми либо пленными8. Кроме того, было по-
теряно огромное количество оружия, а также нефтяные ме-
сторождения Плоешти, имевшие колоссальную значимость
для военной экономики Германии — Гитлер всегда считал это
месторождение исключительно важным. Вскоре примеру Ру-
мынии последовала Болгария, которая тоже перешла на сто-
рону союзников и 8 сентября объявила Германии войну. Ок-
купация Греции и Югославии Германией больше не могла
продолжаться, и было очевидно, что контролю над Балкана-
ми пришел конец. Красная Армия могла беспрепятственно
Предвкушение ужаса 117
двигаться дальше, на Словакию и Венгрию, а затем — в Че-
хословакию и Австрию9.
На противоположном краю Восточного фронта, в Прибал-
тике, группа армий «Север» все лето предпринимала отчаян-
ные усилия, чтобы не быть отрезанной от остальных войск.
В результате наступления советской армии между группой ар-
мий «Север» и тем, что осталось от группы армий «Центр», об-
разовалась огромная брешь. Особенно участившиеся в начале
июля просьбы к Гитлеру позволить группе армий «Север» от-
ступить на запад, на более выгодные для обороны позиции,
как и следовало ожидать, были встречены отказом. Прибалти-
ку нельзя было отдавать врагу, потому что шведская сталь,
финский никель и очень нужные флоту нефтеносные сланцы
Эстонии имели огромную важность для военной экономики.
Кроме того, Гитлеру нужны были балтийские гавани для ис-
пытаний нового поколения подводных лодок, которые, как
убедил его гросс-адмирал Дёниц, по-прежнему могли стать
для Германии последним шансом повернуть ход войны в свою
пользу: с их помощью предполагалось затруднить поставки в
Англию, а также прекратить перевозку людей и материально-
технического обеспечения союзниками на континент10. В ходе
ожесточенных боев, которые продолжались весь июль и ав-
густ, группа армий «Север» была вынуждена отступить при-
мерно на 200 км на северо-запад и частично освободить терри-
торию Эстонии, Латвии и Литвы, хотя ей и удалось не допу-
стить прорыва Красной Армии в Прибалтику. Сложно сказать,
какую роль в упорном сопротивлении группы армий «Север»
сыграл (и сыграл ли вообще) тот факт, что во главе ее стоял
фанатичный и безжалостный главнокомандующий, генерал-
полковник Шёрнер — один из явных фаворитов Гитлера. Шёр-
нер, самый жестокий из командиров Гитлера, неизменно тре-
бовал от своих подчиненных сражаться с безжалостностью и
одержимостью и сурово наказывал любого, кто, по его мне-
нию, не выполнял требований11. Тем не менее он допустил ряд
тактических ошибок, которые усугубили бедственное положе-
ние группы армий «Север»12. Положение этого войска числен-
ностью около четверти миллиона человек, включавшего в себя
три армии, оставалось очень неустойчивым: его с трех сторон
теснили советские вооруженные силы, а жизнеспособность
118 Предвкушение ужаса
во многом зависела от поставок по Балтийскому морю. Тем
временем ко 2 сентября важный северный союзник Германии,
Финляндия, тоже вышел из борьбы и вскоре подписал пере-
мирие с Советским Союзом.
После непродолжительного затишья в боях Красная Армия
14 сентября начала крупное наступление на северном направ-
лении. К концу месяца вермахт был вытеснен из Эстонии и
почти полностью — из Латвии с огромными потерями личного
состава и техники. Основным силам, однако, удалось отсту-
пить, и теперь они были сконцентрированы на более коротком
участке фронта. Натиск советских войск в окрестностях Риги
был отражен, хотя и ненадолго. В начале октября Красная Ар-
мия прошла с боями до побережья Балтийского моря к северу
от Мемеля. При этом основные силы группы армий «Север»
оказались отрезанными от Восточной Пруссии. К этому време-
ни немцы начали отступать из Риги, и в середине месяца город
уже был в руках советских войск. К концу октября отчаянные
попытки немцев восстановить связь с группой армий «Север»
окончательно и бесповоротно провалились. К этому времени
линия обороны группы армий стабилизировалась, но ее 33 ди-
визии были полностью отрезаны в Курляндии, на полуострове к
северо-западу от Риги. Три дивизии были почти сразу эвакуиро-
ваны, еще 10 дивизий были вывезены по морю в начале 1945 г.,
однако основные силы группы армий — фронтовые войска чис-
ленностью примерно четверть миллиона, которые сейчас так
нужны были на других участках — оставались отрезанными и
неспособными к сколько-нибудь стратегически важным дей-
ствиям до капитуляции Германии в мае 1945 г.13.
На всем протяжении фронта, от Балтики до Балкан, немец-
кие войска дрогнули под безжалостным натиском Красной Ар-
мии летом 1944 г. Масштаб потерь, понесенных в эти месяцы, и
выход из коалиции основных союзников Германии означали,
что надежды на триумфальное завершение войны на востоке не
осталось. Одним из первых в руководстве НСДАП это признал
Геббельс. В сентябре он поддержал предложение Японии начать
переговоры с СССР о заключении сепаратного мира и выразил
эту мысль в пространном письме к Гитлеру14. Гитлер оставил
предложение без внимания. Вопрос, был ли хоть малейший
шанс на то, что Сталин проявит интерес к переговорам с Герма-
Предвкушение ужаса 119
нией в тот момент, когда его войска так стремительно двигались
к победе, вызывает большие сомнения. Однако проверить это
было не суждено. Молчаливого отказа Гитлера было достаточ-
но, чтобы исключить любую вероятность дальнейшего рассмо-
трения этого вопроса. Сама структура нацистской власти была
такой, что не предусматривала никакой возможности обсуж-
дать и тем более ставить под сомнение категорический отказ
Гитлера вести переговоры об окончании войны — будь то на
Восточном или на Западном фронте.
В Советском Союзе, равно как и в Англии и Америке, мас-
штаб поражений Германии вселял в людей надежду на то, что
война скоро может закончиться. Возможно, так бы и произо-
шло, если бы Сталин и его военные советники (равно как и
западные союзники) не допустили стратегических ошибок в
оперативном планировании. Каким бы мощным ни было на-
ступление в рамках операции «Багратион», это наступление
сразу по четырем фронтам оказалось не таким решающим, как
то, чего немцы больше всего боялись — концентрированный
мощный натиск на Варшаву через юг Польши и далее к побе-
режью Балтики, к востоку от Гданьска, в результате чего оказа-
лись отрезанными целых две группы армий («Центр» и «Се-
вер») и открыт путь на Берлин15. Колоссальные потери, поне-
сенные вермахтом летом 1944 г., все же не были решающим
смертельным ударом, который мог быть нанесен в результате
такого маневра. Войска на Восточном фронте, как и на Запад-
ном, еще можно было «подлатать», чтобы они могли продол-
жать сражаться, однако быстро сокращающиеся резервы лич-
ного состава и вооружения подходили к концу; это было все
равно, что накладывать пластырь на рваную рану. Тем не менее
использование резервов позволило затянуть войну — страну
ждали еще несколько месяцев бесконечного ужаса и крово-
пролития.
II
За способностью немецких войск продолжать борьбу здесь,
как и на Западном фронте, стоял настрой вермахта, кото-
рый был не везде одинаковым, но по большей части неизмен-
120 Предвкушение ужаса
ным, и структура управления и администрирования, охвачен-
ная кризисом, но по-прежнему жизнеспособная. Гражданско-
му населению ничего не оставалось, как стиснуть зубы и
держаться до конца. В условиях постоянного чрезвычайного
положения власти оказывали на людей сильное давление,
принуждая их к подчинению и сотрудничеству. Личное про-
странство, которое давало бы возможность уйти от подобного
давления, было сокращено практически до нуля. Импровизи-
рованные частичные меры, направленные на отражение уда-
ров Красной Армии, теперь, таким образом, осуществлялись с
помощью рабочей силы, в состав которой входило почти все
взрослое население, включая несовершеннолетних. Эти люди
(если речь шла не о членах гитлерюгенда) редко работали с эн-
тузиазмом, иногда — с готовностью, чаще всего — с недоволь-
ством, но почти никогда не бунтовали. В основе этой готов-
ности подчиняться, пусть даже и неохотно, лежало чувство,
которое здесь было гораздо более жгучим и острым, чем на За-
падном фронте: страх.
В Восточной Пруссии, наименее защищенной из восточ-
ных провинций Германии, страх приобрел почти осязаемую
форму. Жители старшего возраста еще хранили воспоминания
о вторжении русских войск в начале Первой мировой войны —
до того, как немцы окончательно отбросили их назад в февра-
ле 1915 г. В августе и сентябре 1914 г. около 350 000 человек
поспешно покинули свои дома, узнав о приближении русских
войск. К тому времени, как русские были вытеснены из Вос-
точной Пруссии, по данным немецких отчетов (и причин со-
мневаться в их достоверности нет), города и деревни были раз-
граблены, более 40 000 зданий было уничтожено, несколько
тысяч жителей депортированы в Россию, около 1500 мирных
жителей убиты16. Теперь, тридцать лет спустя, ясно, что осно-
ванием для страха были не только старые воспоминания. Ан-
тибольшевистская пропаганда, которой нацисты без устали
потчевали население, в этих краях всегда казалась более реа-
листичной, чем в западных областях Германии. В течение трех
лет именно через Восточную Пруссию солдаты шли на Вос-
точный фронт и обратно. Имевшие уши, чтобы слышать, слы-
шали их рассказы — и не просто неопределенные слухи, а
очень часто конкретные подробности — о тревожных событи-
Предвкушение ужаса 121
ях на востоке. Просачивалась информация не только об оже-
сточенных сражениях, но и о зверствах, совершенных немца-
ми против русского гражданского населения и о расправах над
евреями. Всем было известно и о безжалостных средствах
борьбы с партизанами. Считалось, что все средства хороши:
пока Германия одерживала верх в войне, мало кого волновало,
что немецкие солдаты делают с русскими и евреями. Многие,
несомненно, одобряли эти действия, находясь под влиянием
пропаганды. Однако теперь противники поменялись ролями:
превосходство было в руках советских войск; они громили
немцев, теснили рубежи обороны Германии и угрожали во-
рваться в Восточную Пруссию.
В других восточных областях опасность советской оккупа-
ции была не столь ощутима, но и здесь люди боялись того же,
что и в Восточной Пруссии. До 1933 г. едва ли не самой боль-
шой поддержкой на выборах НСДАП пользовалась именно в
восточных областях Германии — где по большей части, за ис-
ключением Силезского промышленного района, проживало
протестантское сельское население. Конфликты по поводу
границ, недовольство территориальными потерями Германии
по Версальскому договору и реваншистские настроения — все
это заставляло население этих областей в последующие годы
проявлять совершенно необъяснимое упорство в поддержке
гитлеровского режима. Первые годы войны были относитель-
но спокойными для Восточной Германии: ее жители чувство-
вали себя защищенными благодаря оккупации Польши гер-
манскими войсками и советско-германскому пакту, заклю-
ченному в 1939 г.
С началом войны против Советского Союза в июне 1941 г.
эти земли оказались значительно ближе к линии фронта. Не-
большим плюсом этого было стратегическое значение, кото-
рое теперь приобрели восточные области. Например, то, что в
Восточной Пруссии, вблизи от ставки Гитлера, располагались
правительственные и военные базы, приносило региону эко-
номическую выгоду. После первых успехов вермахта война,
даже на Восточном фронте, казалась поначалу далекой и не-
реальной. Не пострадала эта местность и от тяжелых бомбар-
дировок (в Восточную Пруссию советские бомбардировщики
совершили всего несколько вылетов в июне 1941 г., но не боль-
122 Предвкушение ужаса
ше того), которым все чаще подвергались западные области
Германии начиная с 1942 г. Более того, одной из главных функ-
ций этой земли было принимать в большом количестве людей,
эвакуированных из подвергшихся бомбардировкам городов
Западной Германии. К началу 1944 г. на территории восточных
областей было размещено около 825 000 беженцев17. Их зача-
стую считали обузой: это стало настоящим испытанием для
солидарности хваленого «народного сообщества». Присут-
ствие такого количества беженцев напоминало о том, что вой-
на уже на пороге. До сих пор восточным землям удавалось из-
бежать худшего, но теперь ситуация быстро менялась.
Как и следовало ожидать, после разгрома вермахта паника
начала распространяться в восточных областях, как лесной по-
жар18. Когда продвижение Красной Армии замедлилось и гер-
манский фронт обрел некое подобие стабильности, первона-
чальная паника немного поутихла. Однако среди населения
ощущались подавленность, угнетенность и острое беспокой-
ство. Любая плохая новость производила на людей выраженное
впечатление. «Неблагоприятная и опасная военная ситуация на
востоке имеет такой угнетающий эффект на настроение значи-
тельной части населения, — сообщалось в отчете СД в начале
августа, — что одни и те же выражения страха и обеспокоенно-
сти дальнейшим развитием событий можно слышать во всех
слоях общества»19. Под влиянием писем с фронта и рассказов
беженцев с освобожденных от оккупации частей Польши люди
скептически относились к способности немецких войск полно-
стью остановить продвижение советской армии и не верили в
то, что опасность для Восточной Пруссии миновала20. Все боя-
лись, что Советский Союз в конечном итоге одержит верх, и
все, говорилось в отчете, знали об угрозе большевизма. Что это
означало более конкретно, оставалось неясным21. Тем не менее
какими ужасными могут быть последствия прорыва советских
войск, было очевидно. К началу октября, когда восточные со-
юзники Германии перешли на сторону противника, 6-я армия в
Румынии была разгромлена, а группа армий «Север» заперта в
Курляндии, настроение жителей восточных районов Германии
упало «до нулевой отметки»22.
Страх был главным мотивирующим фактором и для мно-
гих солдат, сражавшихся на фронте. Поскольку они знали (по
Предвкушение ужаса 123
крайней мере, в общих чертах, если не в подробностях) о том,
что немецкие войска делали на оккупированных территориях
Советского Союза, они по вполне понятным причинам очень
боялись попасть в руки красноармейцев. Каким бы ни было
отношение к подступавшим с запада американским и англий-
ским войскам, оно не шло ни в какое сравнение с боязнью
стать одной из бесчисленных жертв войны на востоке. Страх
перед смертью и стремление остаться в живых свойственны
всем солдатам любой армии и любого фронта, однако сводки о
количестве убитых и о напряженности боев заставляли осо-
бенно трепетать тех, кто узнавал, что им придется служить на
Восточном фронте. Неудивительно (хотя в официальных до-
несениях это признавалось крайне неохотно), что в народе к
мобилизации относились со все большим волнением23. Каж-
дый из призванных на фронт изо всех сил надеялся, что его
отправят на запад, а не на восток.
Что касается Западного фронта, здесь настроение солдат на
передовой тоже было не одинаковым. В сообщениях армей-
ского командования в августе и сентябре говорилось о том, что
отступление, как и следовало ожидать, отрицательно сказыва-
ется на боевом духе войск и что все осознают огромное пре-
восходство врага в численности личного состава и орудий тя-
желого калибра. Особенно угнетающее впечатление произво-
дили напряженные, изматывающие бои с большими потерями
на молодых солдат резерва и людей старшего возраста, оказав-
шихся в армии в результате мероприятий по мобилизации на
тотальную войну. Согласно отчетам, они боялись, что совет-
ские войска снова перейдут в масштабное наступление, их го-
товность к сопротивлению была ослаблена, и причиной этому
была тревога и усталость от войны. Тем не менее в целом мо-
ральное состояние войск описывалось неправдоподобно по-
ложительно: как «серьезное, но все же устойчивое». Конечно
же, в отчетах неизменно присутствовала ритуальная фраза о
«безусловном доверии фюреру». Командование группы армий
«Север», отрезанной от остальных войск в Прибалтике, сооб-
щало, что известные «обстоятельства, связанные с большеви-
ками», и боязнь никогда больше не увидеть родину, если война
будет проиграна, заметно укрепляют боевой дух. Те солдаты,
чей боевой дух упал слишком сильно, подвергаются более су-
124 Предвкушение ужаса
ровым наказаниям. Имеются сведения о том, что солдаты из
восточных областей обеспокоены угрозой, нависшей над Вос-
точной Пруссией и над их семьями.
В войсках 4-й армии, находившейся в Восточной Пруссии,
в начале октября было зафиксировано некоторое улучшение
настроения, что объяснялось стабилизацией линии фронта и
улучшением условий для солдат, сражавшихся в этой области.
Информацию из отчета с итальянского фронта за предыдущий
месяц тоже практически полностью можно было отнести к си-
туации на Восточном фронте. У солдат на передовой, говори-
лось в отчете, мало времени для раздумий. Отдельные события
пролетают почти незамеченными, остается лишь общее впе-
чатление. Физическое и психологическое напряжение боя
требуют от солдата выполнения долга вплоть до предела воз-
можностей. Как бы ни старались офицеры НСФО, эффект от
их работы недолговечен. Очень скоро повседневные заботы и
тревоги вновь охватывают солдат. Из отчета следовало, что для
солдат на карту поставлены не идеалы и не высокие цели. Сол-
дат «сражается, потому что ему приказывают сражаться и что-
бы просто спасти свою жизнь»24.
Из этого краткого комментария очевидно, что для солдат,
как и для гражданского населения, главными причинами про-
должать борьбу были принуждение и чувство долга. Да и был
ли у них выбор? К этим двум причинам добавлялись страх и
четкое ощущение того, что нужно защищать родину — более
конкретно, свои семьи и дома. Власть могла с легкостью экс-
плуатировать эти чувства. Однако если оставить в стороне
пропаганду, ее красивые слова, призывы и запугивание, нуж-
но признать, что вера в национал-социализм, в партию и даже
в фюрера быстро угасала, хотя, конечно, с точностью говорить
о том, насколько сильной оставалась народная поддержка, не-
возможно.
Впрочем, что бы люди ни думали, вездесущая партия и ее
ответвления были в силах держать их в подчинении — тем бо-
лее что в связи с быстрым продвижением Красной Армии ме-
ры по укреплению обороны в восточных областях нужно бы-
ло осуществлять как можно более поспешно. Задачей прио-
ритетной важности было возвести целую сеть оборонных
укреплений и окопов вдоль восточной границы рейха, а так-
Предвкушение ужаса 125
же привести в состояние готовности уже имеющиеся укре-
пления. Принцип, в соответствии с которым отдельные го-
рода считались «крепостями», которые нужно защищать до
последней капли крови (на территории России он был при-
менен без особого успеха, поскольку Красная Армия просто
брала эти города в окружение), теперь, когда войска вермахта
были вынуждены отступать, проводился в Восточной Герма-
нии. Здесь и в оккупированной части Польши было выбрано
более двадцати таких «крепостей», среди которых были наи-
более важные и стратегически ценные города, причем для
жителей большинства из них последствия были просто ката-
строфическими. Вдобавок к этому, партия теперь должна бы-
ла с головокружительной быстротой организовать осущест-
вление колоссальной программы по возведению оборонных
сооружений по всей территории восточной Германии под ру-
ководством гаулейтеров, выполнявших функции имперских
комиссаров обороны. Работа велась все лето, замедлилась
лишь к осени и окончательно была остановлена в конце ноя-
бря25; около полумиллиона немцев (по большей части — под-
ростков, стариков и женщин) и иностранных рабочих были
мобилизованы на бесконечно долгую и непосильную работу
по возведению в Восточной Пруссии, Померании, Силезии и
Бранденбурге комплекса укреплений, получившего общее
название Восточный вал (Ostwall), по аналогии с Западным
валом. В одной только Восточной Пруссии в работе было за-
действовано около 200 000 человек. В занятых Германией ча-
стях Польши (это были Данциг — Западная Пруссия, Варте-
ланд и генерал-губернаторство Польша, как теперь называл-
ся центральный регион оккупированной немцами Польши)
работу выполняли в принудительном порядке военноплен-
ные поляки26.
На востоке пограничные оборонительные сооружения бы-
ли возведены еще до Первой мировой войны. Новые укрепле-
ния были построены в годы Веймарской республики, когда
серьезным источником военной угрозы считалась Польша.
В годы перед началом войны они были расширены и дополне-
ны новыми сооружениями. Хотя строительные работы шли
все ускоряющимися темпами и участок длиной почти 80 км
вдоль русел рек Одер и Варта уже был укреплен лучше, чем За-
126 Предвкушение ужаса
падный вал, к моменту начала войны оборонительный рубеж
был еще далеко не закончен. В течение следующих пяти лет,
когда Германия расширила границы оккупированных терри-
торий далеко на восток, укрепленная линия обороны внутри
рейха казалась ненужной. В любом случае, о ней почти не
вспоминали до сокрушительного поражения группы армий
«Центр» летом 1944 г., когда выяснилось, что Восточная Прус-
сия не защищена от Красной Армии никакими сколько-
нибудь стоящими оборонительными укреплениями27. Теперь
правительство пыталось исправить это упущение за несколько
недель, используя труд гражданского населения и наспех орга-
низованную систему управления.
28 июля 1944 г., передавая изданный Гитлером накануне
приказ о сооружении оборонительных укреплений на востоке,
Гудериан, недавно назначенный начальником генерального
штаба вооруженных сил, заявил, что «вся Восточная Германия
должна немедленно стать единой глубоко эшелонированной
крепостью». Статс-секретарь имперского министерства вну-
тренних дел Вильгельм Штукарт развил далее содержание
приказа, разъяснив детали выполнения работ гаулейтерам
восточных областей и Гансу Франку, генерал-губернатору ок-
купированной Польши. Он сказал, что рабочим понадобятся
лопаты, кирки, одеяла, посуда и походные пайки. Их надзира-
телям предполагалось выдать пистолеты и другое оружие —
подразумевалось, что им, возможно, придется прибегнуть к
жестким действиям, чтобы утвердить свой авторитет в среде
неготовых к подчинению рабочих. Имперское министерство
транспорта и начальство железнодорожного сообщения долж-
ны были организовать перевозки. Строительные материалы и
оборудование должны были предоставить отделения «Органи-
зации Тодта». Для перевозки строительных материалов по ме-
ре возможности предполагалось использовать телеги, запря-
женные лошадьми. Пайки должны были распределяться через
местные склады провизии; в случае польского генерал-
губернаторства предполагалось широко задействовать запасы,
имеющиеся на оккупированной территории28.
В начале сентября Гитлер дал понять, что руководство рабо-
той по строительству укреплений полностью в руках партии и
осуществляться оно будет имперскими комиссарами обороны
Предвкушение ужаса 127
под управлением Бормана29. На самом деле гаулейтеры, будучи
имперскими комиссарами обороны, обладали достаточной не-
зависимостью в управлении подчиненными им территориями.
Эрик Кох, безжалостный гаулейтер Восточной Пруссии, один
из наиболее любимых Гитлером местных руководителей, энер-
гичнее других принялся загонять жителей своих земель на тру-
довую повинность. Уже 13 июля он издал постановление, в со-
ответствии с которым все мужское население указанных райо-
нов в возрасте от 15 до 65 лет должно было незамедлительно
отправиться на работы по строительству укреплений. Любой,
кто посмеет ослушаться приказа, должен был предстать перед
военным судом. Все магазины и предприятия, не представляю-
щие непосредственной важности для военных действий, были
закрыты, а их владельцы и работники отправлены рыть окопы.
Все поезда, пересекавшие границу Восточной Пруссии, досма-
тривались, мужчин снимали с поезда и отправляли на строи-
тельные работы30. Примеру Коха последовали другие гаулейте-
ры восточных провинций. В отчете из Кенигсберга (Восточная
Пруссия), попавшем в руки британских разведслужб, говорится
следующее об эффекте, произведенном началом мобилизации
на повседневную жизнь в провинции.
Повседневная жизнь населения заметно упростилась. В ре-
сторанах посетители сами должны ходить на кухню с тарелка-
ми, чтобы официанты и повара мужского пола могли копать
окопы. Газеты теперь не выходят в региональной редакции,
только в стандартной. Благодаря этому на земляные работы
направлены редакторы, наборщики и типографщики. Все
предприятия, не имеющие важности для войны, закрыты. На
фронт призваны все пригодные для строевой службы жители
Восточной Пруссии. Большие ворота Кёнигсбергского уни-
верситета закрыты. Студенты и все сотрудники университета
мужского пола направлены на земляные работы.
Даже сельские жители в важнейший для сельского хозяй-
ства период уборки урожая были призваны на земляные рабо-
ты (хотя они и были разделены на две волны, чтобы жатва не
прекращалась)31.
Возможно, из-за обеспокоенности ситуацией поначалу на-
селение проявляло готовность принимать участие в земляных
работах, особенно в Восточной Пруссии, которая располага-
12 8 Предвкушение ужаса
лась ближе всего к линии фронта. На первых порах призывы
помочь с возведением укреплений вызвали положительный
отклик: местное население (в первую очередь, члены гитлерю-
генда) сплотилось, осознавая экстренность ситуации, хотя за-
явления пропаганды об энтузиазме работников вызывают не-
малые сомнения32. Представители самой партии, утверждая,
что все понимают необходимость укреплений, в то же время хо-
рошо знали о критике по поводу плохой организации земляных
работ и сомнениях в ценности этих сооружений с военной точ-
ки зрения33. Если вначале настрой и был положительным, то
практические сложности — плохие условия проживания и пи-
тание, проблемы с перевозкой, даже недостаток лопат — и са-
ма суть этого непосильно тяжкого труда (людям приходилось
час за часом копать иссохшую землю в разгар летнего зноя)
вскоре не оставили от него ровным счетом ничего. Жительни-
цы Померании писали Геббельсу жалобы о том, что перед мо-
билизацией они не проходили медицинский осмотр, что им
приходится спать на соломенных подстилках в примитивных
бараках, что еда и санитарные условия просто ужасны. Не сто-
ит и говорить о том, что для иностранных рабочих и военно-
пленных условия были еще хуже34.
Зачастую проблем добавляло поведение партийных чинов-
ников. Властям докладывали о том, что они пьют, уклоняются
от своих обязанностей, воруют еду и напитки, предназначен-
ные для работников, демонстрируют высокомерие и прене-
брежение долгом — одним словом, о том, что они служат не
лучшим примером для граждан, призванных на земельные ра-
боты. Они только подъезжали к рядам землекопов в автомоби-
ле, осматривали их ряды, даже не пытаясь взять в руки лопату,
кричали на пожилых людей — все это едва ли могло стимули-
ровать у граждан желание работать или восхищение партией.
Неудивительно, что многие пытались уклониться от работы.
В отчетах из Восточной Пруссии говорилось, что даже ветера-
ны Первой мировой войны старались избежать трудовой по-
винности, поскольку были недовольны работой, к которой их
принуждали, и обеспокоены близостью фронта. Их приходи-
лось возвращать при помощи полиции35.
С точки зрения военных действий эти несколько недель
изнурительного труда сотен тысяч мужчин и женщин были
Предвкушение ужаса 129
практически бессмысленны. Даже Геббельс понимал, что со-
оруженные в Восточной Пруссии под руководством Коха
укрепления никого не остановят, если их не будут удерживать
хорошо вооруженные войска36. На бумаге достижения выгля-
дели впечатляюще: например, в Померании было возведено
400 километров оборонительных сооружений; вокруг Бреслау,
недавноназначенного крепостью, построено 120-километровое
кольцо из укреплений для пяти вооруженных дивизий37. Как
только русские войска немного отступали, тут же усиливалась
пропаганда значимости оборонных сооружений, превозно-
сившая тяжкий труд, затраченный на их постройку. Однако на
самом деле километры окопов, земляных укреплений и наспех
сооруженных блиндажей с недостаточным количеством за-
щитников не могли не только остановить, но и надолго задер-
жать Красную Армию. Их значимость сильно переоценива-
лась. Что касается новоявленных «крепостей», Кенигсберг,
нужно признать, был сдан только в апреле 1945 г.; Бреслау
продержался до 6 мая. Однако на деле это означало лишь не-
соизмеримо большие потери — и не только среди солдат, но
и среди мирного населения. Если лихорадочное строитель-
ство укреплений на востоке и было необходимо, то главным
образом — как акция пропаганды, способ продемонстриро-
вать, что воля к победе еще не сломлена. Насколько действия
пропаганды были эффективны, оценить сложно. Говорилось,
что усердие, проявленное при строительстве укреплений, ста-
ло хорошим стимулом для патриотических чувств населения
Восточной Германии и их готовности защищать родину; что их
коллективная работа стала примером для всех остальных жи-
телей страны, укрепила веру в партию и боевой дух войск, по-
казав солдатам, что, в отличие от 1918 г., они могут заручиться
безусловной поддержкой «внутреннего фронта». Такие заявле-
ния сложно оценить точно, однако почти наверняка можно
сказать, что они сильно преувеличены38.
Было бы ошибкой полагать, что громкие заявления пропа-
ганды о необходимости строительства укреплений совсем не
имели эффекта. Вероятно, они помогли укрепить патриотиче-
ские чувства в Восточной Германии и внушили рядовым нем-
цам ощущение, что их помощь нужна, чтобы отразить натиск
Красной Армии. Однако главным образом они упрочили го-
5 3ак. 811
130 Предвкушение ужаса
товность людей защищать свою родину (даже если един-
ственной причиной этой готовности был страх). За предела-
ми восточных областей (а может быть, и на их территории
тоже) лихорадочное строительство укреплений было воспри-
нято многими людьми не как проявление героизма, а как
признак паники, того, что положение и в самом деле чрезвы-
чайно серь-езное39. Что касается веры в партию, она за лето и
осень 1944 г. так заметно ослабла (даже если у кого-то и оста-
валась тающая надежда на самого Гитлера), что программа
строительства укреплений уже не могла изменить эту тенден-
цию — разве что энергичные действия Коха и других гаулейте-
ров могли произвести впечатление на некоторых легковерных
жителей восточных регионов. Наконец, хотя солдаты, несо-
мненно, были рады слышать о солидарности гражданского на-
селения, едва ли их боевой дух могли сильно укрепить изве-
стия о том, что юноши, старики и женщины вынуждены тру-
диться над строительством сооружений, способность которых
противостоять мощи Красной Армии вызывала вполне объяс-
нимые сомнения.
Даже если пропаганда строительства оборонительных со-
оружений и приносила какой-либо результат, в первую оче-
редь ее целью было обеспечить дополнительный контроль
над населением. Нельзя отрицать, что многие рабочие были
патриотами-идеалистами и что среди них были те, кто с ис-
кренним рвением поддерживал усилия партии по мобилиза-
ции всего гражданского населения на выполнение этой зада-
чи. Однако можно вполне обоснованно предположить, что,
когда первая непродолжительная волна энтузиазма схлынула,
осталось очень немного добровольцев, которые были готовы
принять участие в работе, не дожидаясь призыва. Программа
строительства укреплений в буквальном смысле изнуряла лю-
дей, однообразным трудом принуждала их к подчинению и в
очередной раз показывала им, что у них нет выбора, что пар-
тия контролирует все сферы их повседневной жизни. Она ста-
ла еще одним средством внушить населению идею «последне-
го рубежа обороны» с классической для Гитлера постановкой
вопроса: «держаться до последнего» или «погибнуть». Боль-
шинство рядовых граждан очень неохотно подчинялись по-
добным требованиям. Очень немногие были готовы жертво-
Предвкушение ужаса 131
вать своей жизнью, но поскольку угроза восточным границам
рейха становилась все более реальной, у них не оставалось
иного выбора, как подчиниться диктату власть имущих, опре-
делявших их судьбу.
То же самое можно сказать о службе в фольксштурме, сбо-
ры которого были начаты с большой помпой 18 октября с речи
Гиммлера, произнесенной в Бартенштейне (Восточная Прус-
сия) и переданной всему населению. Гиммлер выступил с об-
ращением к тринадцати уже сформированным ротам фолькс-
штурма в присутствии Кейтеля, Гудериана и Коха. Дата была
выбрана специально — это была годовщина глубоко симво-
личной «битвы народов» под Лейпцигом в 1813 г., сражения, в
котором Наполеон потерпел поражение на прусской земле.
Эта дата играла важную роль в пропаганде: она позволяла об-
ратиться к истории Германии и напомнить о легендарных под-
вигах защищавших родину отрядов ландштурма, когда, стол-
кнувшись с угрозой стать рабами французов, весь народ под-
нялся как один человек на борьбу с захватчиками. Зачитав
приказ Гитлера о создании фольксштурма и напомнив своим
слушателям о значении памятной даты, Гиммлер объявил, что
фюрер призывает народ защитить родную землю. «Мы слыша-
ли из их собственных уст, — заявил он, — что от врага нам нуж-
но ждать, что он уничтожит нашу страну, вырубит наши леса,
разрушит нашу экономику, уничтожит наши города, сожжет
наши деревни и искоренит наш народ». Конечно же, как всег-
да, в качестве первопричины этих ужасов назывались евреи.
Поэтому, говорил Гиммлер, отмечая, что в Восточной Пруссии
уже сформированы первые батальоны, члены фольксштурма
ни за что не должны сдаваться40.
По большей части реакция на эти слова была скептической,
если судить по отчетам о восприятии пропаганды. Все более вы-
раженным становилось ощущение, что «нас загоняют в безна-
дежную оборону», и заявление о формировании фольксштур-
ма нередко интерпретировалось как подтверждение тому, что
силы Германии на исходе41. Если поначалу эта новость и вызва-
ла энтузиазм, он быстро испарился, уступив место сомнениям
по поводу военной ценности фольксштурма и опасениям, что к
членам формирований не будут применимы положения между-
народных конвенций по обращению с военнопленными, по-
132 Предвкушение ужаса
скольку их будут считать партизанами42. Многие боялись, что
при взятии в плен их будут казнить без суда и что враг будет
применять карательные меры против гражданского населе-
ния — эти взгляды были основаны на представлении о том,
как сами немцы вели себя на оккупированных территориях43.
Правительство пыталось успокоить население, объяснив, что
обязанности фольксштурма подпадают под действие Гаагской
конвенции 1907 г. Опасения эти, однако, имели под собой до-
статочное основание, как стало ясно из обращения красноар-
мейцев с захваченными в плен членами фольксштурма44. В лю-
бом случае, отказываться служить в рядах фольксштурма, что
многие пытались сделать, было бесполезно. В течение следую-
щих нескольких недель щупальцам партийных структур, про-
никавшим во все сферы жизни гражданского населения Герма-
нии, удалось затащить в отряды фольксштурма сотни тысяч
человек — в основном среднего возраста, без соответствующе-
го вооружения и обмундирования. Очень немногими из них
руководил фанатизм, которого требовала власть, однако избе-
жать призыва удавалось крайне редко. Получить освобожде-
ние от службы было очень сложно. Командиры фольксштурма
(многие его представители имели некоторый опыт службы в
вооруженных силах или в рядах партии и ее ответвлений)
обычно проявляли больше энтузиазма, чем те люди, которых
они вели за собой, даже если и не были достаточно способны-
ми и компетентными45. Таким образом, отстраниться от фана-
тичного служения идеалам нацизма в этой гигантской органи-
зации, управляемой партией, было не так уж просто — а чис-
ленность ее к концу ноября составляла 6 миллионов человек и
потенциально могла быть увеличена еще втрое46. Несмотря на
то, что лишь малая часть из этого количества реально участво-
вала в боях, процесс милитаризации гражданского общества и
формирования новых военных частей продолжался в колос-
сальных масштабах.
Неэффективность фольксштурма с военной точки зрения
и бессмысленность огромных потерь его личного состава по-
гибшими в бою стала совершенно очевидна уже в первые ме-
сяцы 1945 г. Однако в Восточной Пруссии, где Кох предложил
организовать местные отряды народного ополчения уже в на-
чале июля, фольксштурм получил крещение огнем еще рань-
Предвкушение ужаса 13 3
ше. Более чем за неделю до заявления Гиммлера о создании
фольксштурма его отряды участвовали в боях на подступах к
прибалтийскому укрепленному порту Мемель (городу к северу
от Восточной Пруссии, присоединенному Германией в 1939 г.).
Две плохо вооруженные роты солдат фольксштурма (в граж-
данской одежде и только с зелеными повязками на рукавах в
качестве отличительных знаков) понесли очень тяжелые по-
тери, отражая слабые попытки советских войск пробить обо-
рону до прибытия регулярных войск, сразу стабилизировав-
шего ситуацию47.
Чуть больше недели спустя отряды фольксштурма вновь
оказались вовлечены в боевые действия, на этот раз — на тер-
ритории Восточной Пруссии. 16 октября красноармейцы пе-
ресекли границу Германии в самой восточной ее части. После-
довавшие за этим одиннадцать дней оставили жгучий след на
мировосприятии населения восточных районов рейха — и не
только.
III
5 октября советские войска начали штурм Мемеля, а уже
через пять дней заняли побережье Балтийского моря в
окрестностях города. Крайне ослабленная 3-я танковая ар-
мия смогла продержать оборону до прибытия подкрепления
с помощью подразделений фольксштурма, понесших, как
уже было отмечено выше, сильные потери. За два дня до на-
чала штурма Красной Армии местные жители еще продолжа-
ли лихорадочно рыть окопы и противотанковые рвы. Коман-
дование вермахта хотело эвакуировать город и прилегавшие
к нему территории48, однако руководство партии отдало за-
поздалый приказ об эвакуации только 7 октября. Любого, кто
осмелился бы ослушаться, было приказано считать предате-
лем. В городе начались паника и хаос, особенно усилившие-
ся, когда районный партийный руководитель отменил при-
каз и постановил, чтобы люди пока оставались на своих ме-
стах. Смятение усугублялось и тем, что в начале августа
Мемель и прилегавшие к нему районы уже были частично
эвакуированы, однако когда опасность мииовала, люди вер-
134 Предвкушение ужаса
нулись в город. В связи с этим многие изначально думали,
что тревога и на этот раз может оказаться ложной, но когда
9 октября был наконец получен приказ об эвакуации, для
многих было уже слишком поздно. Тысячи людей остались в
городе, отрезанные от пути к отступлению быстро смещав-
шейся линией фронта. Многие не хотели оставлять свои хо-
зяйства беззащитными против войска, которое для них было
«бродячей шайкой» военнопленных и польских рабочих.
У них не осталось шансов на спасение. Те, кто мог — в основ-
ном это были женщины, дети, пожилые и больные, посколь-
ку мужчины по большей части были привлечены к службе в
рядах фольксштурма или к другим обязанностям — пусти-
лись в путь в телегах, запряженных лошадьми, или пешком,
унося с собой наскоро собранные пожитки. Слухи, что Крас-
ная Армия уже подошла к городу, вызвали новую волну пани-
ки. Население было охвачено ужасом.
Услышав взрывы или сигнал воздушной тревоги, беженцы
иногда укрывались где попало, в полях вдали от дороги. Жен-
щины падали на колени и начинали молиться. Решающей
могла оказаться каждая минута, потому что главные дороги
одну за другой отрезали советские войска.
Обочины дорог были завалены брошенными телегами и
домашней утварью. Те, кому повезло больше других, после то-
мительного ожидания на берегу наконец втискивались в не-
большие суденышки, которые перевозили их, хотя и без скота
и вещей, через узкую морскую лагуну, Куршский залив, в пока
безопасное место — наспех построенные лагеря для беженцев
в Восточной Пруссии. Некоторые пытались уплыть и тонули.
Последнее, что видели отступавшие жители Мемеля, было
красное зарево в ночном небе. Примерно треть населения го-
рода оказалась в руках советской армии. Рассказывали о том,
что красноармейцы, войдя в город, грабили, насиловали и
убивали его жителей49.
Гибель Мемеля отметила собой начало двух с лишним не-
дель ужаса для всех, кто жил рядом с границей Восточной
Пруссии. Худшее было еще впереди. Как позже отметил гене-
рал Гудериан, «то, что произошло в Восточной Пруссии, было
для всех остальных жителей Германии знаком того, что их ждет
в случае победы русских»50.
Предвкушение ужаса 13 5
16 октября началось наступление Красной Армии на саму
Восточную Пруссию — с массированного артиллерийского
обстрела по участку фронта шириной более 40 км и интенсив-
ных авиаударов по приграничным городам. Силы люфтваффе
почти не были способны обеспечивать оборону, а 4-я армия,
серьезно ослабленная после летнего поражения группы армий
«Центр», была вынуждена отойти на запад. 18 октября совет-
ские войска пересекли границу Германии; за три дня они
прошли сквозь боевые порядки немецких войск и продвину-
лись с боями почти на 60 км в глубь рейха по линии фронта
шириной около 150 км. Пограничные города Эйдткунен,
Эбенроде и Голдап попали в руки красноармейцев; Гумбиннен
и Ангерапп чудом избежали той же участи, хотя первый серь-
езно пострадал от бомбардировок (советским войскам удалось
подойти только к его окраинам). Рано утром 21 октября Крас-
ная Армия подошла к местечку Неммерсдорф, где, несмотря
на то, что важнейший мост через реку Ангерапп был не по-
врежден, наступление замедлилось.
Руководство группы армий «Центр» ожидало, что начав-
шийся штурм советских войск будет прелюдией к большому
наступлению, которое позволит Красной Армии пробиться в
самое сердце Германии. Тем не менее остановка советских
войск под Неммерсдорфом дала 4-й армии возможность пере-
группироваться, собрать силы и при поддержке танковых под-
креплений успешно осуществить дерзкий маневр по окруже-
нию превосходящих по силе войск, которые были взяты
врасплох и понесли тяжелые потери. Советское командова-
ние, впечатленное контрнаступлением вермахта, немедленно
перешло в оборону и отозвало войска. К 27 октября наступле-
ние полностью прекратилось. 3 ноября немецкие войска осво-
бодили Голдап, уже превращенный в руины и разграбленный
красноармейцами, а двумя днями позже «первая битва за Вос-
точную Пруссию» была закончена ценой колоссальных потерь
с обеих сторон. Немцам удалось предотвратить разрушитель-
ный прорыв советских войск к столице Восточной Пруссии,
Кенигсбергу. Немецкие солдаты — особенно те, кто был родом
из восточных областей — несмотря на недостаточную военную
подготовку и плохое вооружение, яростно сражались, чтобы
дать отпор захватчикам. И все же приграничная полоса Вое-
136 Предвкушение ужаса
точной Пруссии длиной 100 км и шириной до 27 км была в ру-
ках советских войск. Линия фронта на этом участке оставалась
неизменной до января51. Тем не менее с этого момента Восточ-
ная Пруссия жила в постоянном тревожном ожидании.
Причины, по которым советское наступление останови-
лось, дойдя до Неммерсдорфа, стали ясны, когда немецкие
войска вновь заняли эту деревушку 23 октября, всего через па-
ру суток после того, как в нее вошла Красная Армия. Там не-
мецких солдат ждало ужасное зрелище. Название Неммер-
сдорфа вскоре стало известно большинству жителей Германии:
оно стало символом того, чего им стоит ждать, если Красная
Армия завоюет рейх.
Несчастье, постигшее Неммерсдорф и обитателей сосед-
них районов, было усугублено печальной неспособностью на-
цистского руководства вовремя эвакуировать население (при-
чем еще через несколько месяцев ситуация вновь повторилась,
и с еще более тяжелыми последствиями)52. Во всей подверг-
шейся опасности области эвакуация производилась крайне
беспорядочно. Кох был наиболее показательным примером
того, к чему может привести передача слишком большого объ-
ема власти от центра к провинциальным партийным лидерам
(а эта тенденция в начале 1945 г. еще больше усилилась, при-
чем повсеместно). При содействии своего заместителя, Пауля
Даргеля, он полностью контролировал мероприятия по эва-
куации. Опираясь на поддержку Гитлера, Кох отказывался ра-
но начинать эвакуацию из опасения, что она спровоцирует
паническое бегство из соседних районов и будет способство-
вать формированию у населения остальных частей рейха по-
раженческих настроений. Он считал, что население должно
оставаться на местах как можно дольше, тем самым свидетель-
ствуя о непоколебимости боевого духа и решимости. Выска-
зываемые командованием вермахта пожелания очистить тер-
риторию от гражданских лиц игнорировались53. Главнокоман-
дующего группы армий «Центр», генерал-полковника
Рейнхардта, самоуправство Коха доводило до приступов бес-
сильной ярости54. Когда приказы об эвакуации наконец были
отданы, их выполнение, как и следовало ожидать, вызвало
полнейший хаос. Даргеля и других партийных функционеров
не могли найти в течение нескольких часов. Ненадолго объя-
Предвкушение ужаса 137
вился окружной партийный лидер, который тут же исчез в мест-
ной пивной и напился до беспамятства. Грузовик, выделенный
для помощи в эвакуации населения, так и не появился; предпо-
ложительно, он был реквизирован одним из отделений партии,
чтобы вывозить запасы еды и напитков. В наиболее критиче-
ский момент партийные функционеры — единственные, кто
мог отдавать приказы — как это ни печально, оказались не-
способны выполнять свои прямые обязанности55. Неммер-
сдорф, самый западный из населенных пунктов, до которых
дошло советское наступление, тоже оказался жертвой запо-
здалой хаотичной эвакуации. Когда советские войска уже бы-
ли неподалеку, жители окрестных городов и деревень в панике
бежали прочь. Запряженные лошадьми крытые повозки со
всей округи выстроились в очередь на главном мосту по дороге
из Неммерсдорфа. Люди забирали с собой самое необходимое
и бежали, чтобы спасти свою жизнь. Под прикрытием густого
осеннего тумана многим даже удалось перейти через мост и уй-
ти дальше на запад, где было пока безопасно, даже в последние
часы перед появлением красноармейцев. Однако для некото-
рых обитателей Неммерсдорфа и соседних населенных пунктов
было уже поздно. Проснувшись рано утром 21 октября, они по-
няли, что советские солдаты заняли их поселения56.
Закаленные в сражениях красноармейцы прошли с боями
по всей западной части своей страны, через Польшу и теперь
впервые оказались на территории ненавистного врага. Прохо-
дя через опустошенные земли, где их ждали лишь смерть и
разрушение, они встречали следы необузданной жестокости
немецких завоевателей, порабощение и опустошенную вы-
жженную землю, которую оставляла за собой некогда величе-
ственная армия во время своего поспешного отступления. Они
видели несомненные свидетельства ужасных страданий своего
народа. Советская пропаганда прямо требовала от них сурово-
го возмездия. «Нещадно мстите фашистским убийцам и пала-
чам, отплатите им за кровь и слезы советских матерей и де-
тей», — говорилось в одной, довольно типичной для своего
рода, листовке, датированной октябрем 1944 г.57. «Убивайте.
Нет ничего, в чем немцы не были бы виновны» — призывал
текст другой листовки58. Когда красноармейцы оказались на
немецкой земле и в первый раз встретились с гражданским на-
13 8 Предвкушение ужаса
селением вражеской страны, долго сдерживаемая ненависть
наконец нашла выход в жестоком возмездии. Когда немецкие
войска вошли в деревни и города, отвоеванные вермахтом че-
рез несколько дней после захвата советской армией, они наш-
ли там трупы убитых мирных жителей, зловещие доказатель-
ства зверств, которые здесь творились. Самое ужасное произо-
шло в самом Неммерсдорфе, который с тех пор стал символом
этих первых злодеяний Красной Армии.
Нужно сказать, подробности того, что в действительности
случилось в Неммерсдорфе, остаются неясными. С самого на-
чала факты было сложно отделить от выдумки пропаганды.
Некоторые свидетельства, полученные лишь через много лет и
надолго определившие отвратительную картину этих событий,
вызывают серьезные сомнения. Так, один из наиболее красоч-
ных рассказов был получен около девяти лет спустя от одного
из бойцов фольксштурма, роте которого было приказано по-
мочь в расчистке Неммерсдорфа после штурма. Он говорил о
том, что видел нескольких обнаженных женщин, чьи руки бы-
ли прибиты к воротам амбаров наподобие распятия, старуху с
головой, расколотой надвое ударом топора или лопаты, и тела
еще семидесяти двух женщин и детей, зверски убитых красно-
армейцами. Все женщины, очевидно, были изнасилованы.
Рассказчик утверждал, что тела были эксгумированы, и ин-
формация была подтверждена международной комиссией
докторов59.
Вместе с тем, отчет тайной военной полиции, направлен-
ной в деревню 25 октября, через два дня после того, как из нее
вышли советские войска, чтобы допросить свидетелей и вы-
яснить, что произошло, рисовал немного другую картину —
хотя и она была достаточно зловещей. В отчете говорилось о
грабежах и о том, что две женщины были изнасилованы. Были
обнаружены трупы двадцати шести человек; главным образом
это были пожилые мужчины и женщины, но среди них было и
несколько детей. Некоторые тела лежали в открытой могиле,
другие — в канавах, у дороги или в домах. Большинство были
убиты одним выстрелом в голову, хотя у одной из жертв голова
была проломлена. О жутких сценах с распятием в отчете не
упоминалось. Тела осматривал немецкий полковой доктор.
Интересно отметить, что через день после ухода красноармей-
Предвкушение ужаса 139
цев в Неммерсдорф наведался также профессор Гебхардт, лич-
ный доктор Гиммлера, несмотря на то, что для установления
причин смерти явно не нужен был человек его положения.
Создается впечатление, что нацистское руководство уже к
этому моменту решило, что события в Неммерсдорфе должны
быть преданы общественной огласке. Сразу после того, как
район был освобожден, на месте событий оказались предста-
вители отдела пропаганды: им не терпелось использовать зло-
деяния советских солдат с целью укрепления решимости, воли
немецких войск к победе, и при любом удобном случае они не
стеснялись преувеличивать факты60.
Естественно, немецкая пропаганда постаралась извлечь
максимальную выгоду из возможности разоблачить зверства
советских солдат. Самые страшные сцены были просто при-
думаны. С другой стороны, сами зверства не были выдумкой
пропаганды или более поздними вымыслами. Генерал Вернер
Крейпе, начальник штаба люфтваффе, посетив танковый кор-
пус «Герман Геринг» неподалеку от Гумбиннена и окрестности
Неммерсдорфа через несколько часов после отступления
Красной Армии, записал в своем дневнике, что видел тела
женщин и детей, прибитые гвоздями к дверям амбара, и при-
казал сфотографировать эти ужасные сцены в качестве дока-
зательства61. Если такие снимки и были сделаны, они давно
исчезли. Немецкий пулеметчик, в числе других солдат при-
шедший в Неммерсдорф 22 октября, бегло записал в дневни-
ке, который он прятал в кармане униформы, что видел «ужас-
ные сцены с изуродованными телами», некоторые из них были
изувечены, один старик проткнут вилами и оставлен висеть на
двери сарая. Зрелище это, писал он, было «так ужасно, что не-
которые из наших новобранцев в панике выбегали, и их
рвало»62. Не исключено, что количество убитых в Неммер-
сдорфе было меньше, чем утверждалось; вероятно, в некото-
рых случаях раздутые цифры включали в себя людей, убитых
красноармейцами в соседних селах63. Можно также предполо-
жить, что изнасилований было меньше, чем заявляли источ-
ники, хотя определенное количество, несомненно, имело ме-
сто — тем болесчто поведение красноармейцев в дальнейшем,
во время продвижения по Восточной Германии, тоже говорит
не в их пользу. Генерал-полковник Рейнхардт прибыл в окрест-
140 Предвкушение ужаса
ности Неммерсдорфа 25 октября. На следующий день он на-
писал жене, что «большевики свирепствовали, как дикие зве-
ри: убивали даже детей, не говоря уже об актах насилия над
женщинами и девушками, которых они тоже убивали». Он
был глубоко потрясен увиденным64. Хотя истинное количе-
ство убийств и изнасилований и вызывает сомнения (конечно
же, здесь нельзя забывать и о том, как и в каких целях эти со-
бытия использовала пропаганда), сам факт кровавых бес-
чинств отнюдь не был вымыслом. В самом Неммерсдорфе и
его окрестностях действительно происходили ужасные вещи.
Более того, какими бы ни были на самом деле ужасающие под-
робности, версия пропаганды начала жить самостоятельной
жизнью. Если говорить о том, какой эффект произвели собы-
тия в Неммерсдорфе, то, вероятно, они подкрепили реши-
мость немецких солдат отстаивать Восточный фронт любой
ценой и сражаться до последнего, чтобы не допустить победы
Красной Армии, а также убедили гражданское население в
том, что при первой же возможности ему нужно бежать. Соз-
данный пропагандой образ Неммерсдорфа имел большее зна-
чение, чем фактическая точность в описании произошедших
там событий.
IV
Пропагандистская машина сразу была приведена в дей-
ствие. Геббельс немедленно осознал, какой подарок пре-
поднесен ему судьбой. «Эти злодеяния просто ужасны, — пи-
сал он в своем дневнике после того, как Геринг сообщил ему
детали случившегося по телефону. — Я использую их для мас-
штабной кампании в прессе». Геббельс знал, что это поможет
убедить последних сомневающихся «в том, чего немецкий на-
род может ожидать, если большевизм действительно завладеет
рейхом»65. Имперский руководитель прессы Отто Дитрих лич-
но дал указания Германскому новостному бюро («Дойче на-
хрихтенбюро», ДНБ), занимавшемуся распространением но-
востей на территории Германии и за ее пределами, касательно
того, как следует представить случившееся в сводках новостей.
«Особенно желательно, — говорилось в директиве, — чтобы в
Предвкушение ужаса 141
сводках ДНБ были в подробном и впечатляющем виде пред-
ставлены ужасающие злодеяния большевиков в Восточной
Пруссии с предельно жесткими комментариями. Чудовищную
кровожадность советских войск необходимо обличить на пе-
редней полосе и в заголовках». Особый акцент предполагалось
сделать на том, что удары наносятся не по крупным землевла-
дельцам и промышленникам, а по простым людям, которых
большевизм имеет своей целью уничтожить66.
Заголовки газет не заставили себя ждать. Главная нацист-
ская газета, «Фёлькишер беобахтер», 27 октября вышла с за-
головком «Неистовство советских чудовищ»67. «Кровожадные
большевики свирепствуют в приграничных районах Восточ-
ной Пруссии», «Чудовищный кровавый террор в Восточной
Пруссии» — кричали местные газеты Восточной Германии68.
Другие органы печати следовали их примеру69. Целью репор-
тажей, в которых рассказывалось о грабежах, вандализме, из-
насилованиях и убийствах, было как можно больше шокиро-
вать читателей. Газеты писали, что медицинская комиссия
констатировала, что в деревне был убит шестьдесят один чело-
век (включая женщин и детей), большинство женщин были
изнасилованы. Упоминалось и о сцене с распятием. Фотогра-
фии лежащих рядами трупов добавляли ужасным описаниям
наглядности70. В «Фёлькишер беобахтер» на первой странице
была размещена фотография убитых детей; в комментарии го-
ворилось о том, что ждет немцев, если они не постараются
укрепить оборону и боевой дух71.
Учитывая настроение, уже царившее в восточных областях
Германии, начало пропагандистской кампании на основе со-
бытий в Неммерсдорфе пришлось как нельзя кстати. Как го-
ворилось в отчетах отделов пропаганды, еще до того, как по-
ступили новости из Неммерсдорфа, «захват территории в Вос-
точной Пруссии большевиками вызвал полное смятение», тем
более что гаулейтер Кох в своем выступлении всего за несколь-
ко дней до этого заявлял, что врагу не будет отдано больше ни
клочка земли. Горькие упреки в адрес Коха доносились и от
беженцев из Восточной Пруссии, прибывавших в Гданьск в
весьма плачевном состоянии и сообщавших, что они впервые
услышали уже от отступавших солдат, что «большевики насту-
пают им на пятки»72. Именно эта атмосфера пошатнувшегося
142 Предвкушение ужаса
морального духа подсказала Геббельсу, как полезны могут быть
для пропаганды сведения о бесчинствах красноармейцев.
Однако, нарочито шокирующая лавина пропаганды оказа-
лась менее успешной, чем ожидал Геббельс. По первой реак-
ции можно было судить, что население относится к репорта-
жам скептически, считая их выдумкой пропаганды73. Здесь
Геббельс стал жертвой собственных козней: в начале месяца он
сам дал специалистам своего отдела пропаганды распоряжение
«изображать положение в районах, оккупированных англо-
американскими войсками, точно так же драматично и ради-
кально, как и положение в районах, оккупированных советски-
ми войсками». Это было реакцией на сообщения о том, что «на-
ши люди, если бы у них был выбор, предпочли бы оказаться в
англо-американской, чем в советской оккупации». Простому
человеку — «маленькому человеку» — нельзя было давать та-
кой возможности выбора, поскольку это уменьшило бы его
решимость сражаться. «Напротив, он должен знать... что если
рейх будет побежден (неважно, каким из врагов), он не сможет
далее существовать»74.
На самом деле нацистское руководство хорошо осознава-
ло, что с жителями западных областей, уже захваченных аме-
риканцами, в целом обращаются достаточно хорошо; более
того, очень часто они даже приветствуют противника и быстро
приспосабливаются к условиям оккупации75. Сам Геббельс
признавал, что в сообщения о зверствах, совершенных бри-
танскими и американскими войсками, никто не верит и что
для народа (за исключением партийных функционеров) легче
сдаться британцам или американцам, поскольку в этом случае
отношение к ним будет снисходительным. Люди считали, что
союзники — особенно американцы — совсем не так плохи,
как их изображает немецкая пресса76. В донесениях отделов
пропаганды Геббельсу теперь говорилось, что беженцы из за-
падных районов Германии распространяют мнение о том, что
«мир любой ценой» предпочтительнее продолжения войны77.
Разумеется, в частях рейха, далеких от страданий населения
Восточной Германии, люди были склонны считать рассказы
беженцев преувеличенными78.
У пропаганды был и еще один побочный эффект. В одном
из отчетов сообщалось, что «привлечение внимания к звер-
Предвкушение ужаса 143
ствам большевиков в приграничных районах Восточной Прус-
сии» вызывает отторжение, «поскольку сообщения пропаган-
ды о Неммерсдорфе сигнализируют в определенном смысле о
признании рейхом своей вины за то, что население не было
вовремя эвакуировано»79. Обвинениям противопоставлялись
лишь слабые (и ложные) контраргументы: что вся территория,
непосредственно расположенная за зоной боевых действий,
была давно эвакуирована; что неожиданное наступление совет-
ских войск отрезало дороги, по которым уходили беженцы, но
местные жители успели уйти из Неммерсдорфа; что количество
людей, эвакуированных под руководством партии, было совер-
шенно адекватным и свидетельствовало об активной и успеш-
ной работе; а также (хотя это заявление несколько противоре-
чило всем остальным) что людям приходилось до последнего
момента работать в непосредственной близости от линии фрон-
та, чтобы убрать урожай, который был так необходим для обе-
спечения рейха продовольствием80. Одним словом, сам Геббельс
был в итоге вынужден признать, что «на наши репортажи о
зверствах уже никто не покупается. В частности, репортажами
Неммерсдорфа поверила лишь часть населения»81.
В других частях рейха, удаленных от восточной границы,
были и другие — особенно убедительные — причины не ве-
рить ужасающим рассказам пропаганды о событиях в Нем-
мерсдорфе. Отделение СД в Штутгарте в начале ноября сооб-
щало, что люди называют появившиеся в прессе истории «бес-
стыдными» и задаются вопросом о том, с какой целью
руководство могло публиковать фотографии этих преступле-
ний. Несомненно, власти рейха понимают, говорилось далее в
донесении, что любой разумный человек, увидев эти окровав-
ленные тела, немедленно подумает о бесчинствах, которые мы
совершили на вражеской земле и даже в Германии. Разве мы
не истребляли евреев тысячами? Разве наши солдаты не за-
ставляют польских евреев вновь и вновь копать для себя моги-
лы? А что мы сделали с евреями в концентрационном лагере
[Нацвейлер] в Эльзасе? Евреи тоже люди. Поступая таким об-
разом, мы показали врагу, что он может сделать с нами в слу-
чае победы... Мы не можем винить русских в том, что они по-
ступают с другими народами так же ужасно, как наш собствен-
ный народ поступал со своими же соотечественниками.
144 Предвкушение ужаса
Нет, говорилось в донесении, никаких причин так волно-
ваться «из-за того, что они убили несколько человек в Восточ-
ной Пруссии. В конце концов, что значит человеческая жизнь
здесь, в Германии»82.
Рейх был большой страной. Штутгарт был расположен
очень далеко от Неммерсдорфа. Хотя эти комментарии в от-
чете очень показательны с точки зрения того, что было извест-
но о преступлениях немцев против человечества, особенно о
геноциде против евреев, жители Штутгарта, возможно, пони-
мали, что их отделяет огромное расстояние от восточных гра-
ниц рейха и каких бы то ни было зверств советских солдат.
У населения восточных областей Германии были все причины
гораздо больше беспокоиться из-за приближения Красной
Армии. Что касается гражданского населения, оказавшегося
между молотом и наковальней (нежеланием партийного руко-
водства начинать эвакуацию на восток, с одной стороны, и
приближающимся наступлением озверевших войск против-
ника — с другой), ужасающие рассказы пропаганды о событиях
в Неммерсдорфе наверняка лишь усилили его страх. Конечно
же, все испытали огромное облегчение, когда вермахт отразил
вторжение врага и ситуация в этой области стабилизирова-
лась83. Расхваливая успехи вермахта в отражении врага, про-
паганда всячески старалась подчеркнуть значимость усилий,
затраченных на сооружение укреплений на востоке, которые,
как она заявляла, помогли остановить Красную Армию. Орео-
лом славы пропаганда окружала и фольксштурм84. Тем не ме-
нее Геббельс не хотел придавать чрезмерное значение «чуду
Восточной Пруссии». Он отмечал, что очень важно «не хва-
литься раньше времени»85. С его стороны это было очень разу-
мно. Когда Красная Армия вернулась в Восточную Пруссию в
январе 1945 г. (на этот раз навсегда), гражданское население
этой области в подавляющем большинстве ощутило не жела-
ние сражаться до последней капли крови, а слепой страх.
Впрочем, было бы неверным полагать, что скептическое
или циничное отношение к рассказам пропагандистов о со-
бытиях в Неммерсдорфе означало, что усилия Геббельса были
бесплодны. Хотя многое свидетельствовало о том, что расска-
зы о бесчинствах красноармейцев не достигли своей цели, в
сводных отчетах отделов пропаганды в середине ноября гово-
Предвкушение ужаса 145
рилось, что те, кто изначально сомневался в правдивости этих
историй, изменили свое мнение, когда увидели опубликован-
ные фотографии. Люди были «полны ненависти», готовы сра-
жаться до последнего86. -Несмотря на то, что реакция мирных
жителей была не всегда одинаковой, можно сказать почти на-
верняка, что для некоторых групп населения (в частности, для
власть имущих) Неммерсдорф был причиной не начинать па-
нику, а держаться любой ценой.
Для более или менее высокопоставленных представителей
НСДАП и ее ответвлений жестокость и насилие со стороны
захватчиков Восточной Пруссии стали предвкушением того,
что почти наверняка ожидало их в том случае, если они попа-
дут в руки советских солдат. Весьма характерной была реакция
самого Гитлера на новости и фотографии из Неммерсдорфа.
«Он клялся отомстить и разжигал ненависть, — писала впо-
следствии Траудль Юнге, его младший секретарь. — Они уже
не люди, они животные из азиатских степей, и война, которую
я веду с ними, — это война за достоинство европейского чело-
века, — негодовал он. — Мы должны проявлять жесткость и
сражаться, используя все доступные нам средства»87. Гитлер
менее всего мог питать иллюзии по поводу того, какая судьба
его ждет, если его схватят советские солдаты. Этого нельзя бы-
ло допустить ни в коем случае. Путь, которым он в конечном
итоге вышел из ситуации катастрофического поражения, был
предопределен заранее. Он уже в середине 1943 г. сказал гау-
лейтеру Вены и бывшему лидеру гитлерюгенда Бальдуру фон
Шираху, что единственный путь, которым он может закончить
войну, это пустить пулю себе в голову88.
Свою судьбу Гитлер проецировал и на судьбу немецкого на-
рода. Еще в октябре 1943 г. он сообщил собравшимся перед
ним гаулейтерам, что немецкий народ сжег за собой мосты, и
теперь ему остается только один путь — вперед. На карту по-
ставлено само его существование89. В своем мнении, что те-
рять больше нечего, Гитлер был не одинок. Геббельс был толь-
ко рад, что мосты сожжены; это делало людей более предан-
ными общему делу. Сообщая партийным руководителям о
массовом истреблении евреев осенью прошлого года, Гиммлер
намеренно делал их соучастниками; все присутствующие зна-
ли, что из круга замешанных в преступлении выхода нет90. По-
146 Предвкушение ужаса
ведение многих функционеров более низких уровней партий-
ной организации при приближении врага (они пытались
скрыть свою принадлежность к нацистским организациям,
сжигали знаки отличия, прятали форму или просто пытались
сбежать) выдавало их тревогу по поводу того, что их ждет, если
они попадут в руки врага. Но если мелкие аппаратчики могли
надеяться скрыться в неизвестном направлении, у «больших
шишек» нацистской партии не было иного выбора, как дер-
жаться до конца. Отчаяние порождало решимость.
Еще одним важнейшим сектором, в котором явственно
ощущалось влияние событий в Неммерсдорфе и всех процес-
сов, символом которых стало это название, была армия — и в
первую очередь, солдаты, вернувшиеся из восточных областей
Германии. На Западном фронте сокрушительное поражение,
последовавшее за прорывом союзных войск во Франции, вы-
звало сумятицу и упадок боевого духа. Даже когда немецкая
армия оправилась от удара, было сложно отрицать, что многие
солдаты жаждали прекратить бесконечный ад сражений, и для
них попасть в руки врага было равносильно освобождению.
Верную гибель для них означал не плен, а необходимость сра-
жаться до последнего. На Восточном фронте царило совсем
другое настроение. Генерал-полковник Рейнхардт, побывав в
Восточной Пруссии сразу после отступления советских войск
и увидев, что там сделали красноармейцы, написал жене пись-
мо, в котором определенно выразил широко распространен-
ное мнение. Он писал о «ярости, ненависти, которая перепол-
няет нас с тех пор, как мы увидели хаос, посеянный большеви-
ками на отвоеванной нами земле, к югу от Гумбиннена». «Для
нас не может быть другой цели, — добавлял он, — только дер-
жаться до конца и защищать свою родину». Тем не менее для
солдат из Восточной Пруссии и соседних областей цель была
теперь не такой отвлеченной, как патриотическая защита ро-
дины и уж тем более — борьба за дело фюрера. На карту была
поставлена жизнь и благосостояние их близких. В воздухе ви-
тало негодование и жажда возмездия за совершенные злодея-
ния. «Я вчера [25 октября 1944 г.] был в этом районе, навещал
свои войска после их успешной атаки, — продолжал Рейн-
хардт, — и ощутил слепую ярость, с которой они убивали це-
лые полки»91.
Предвкушение ужаса 147
О том, каким было влияние событий в Восточной Пруссии
на мировосприятие обычных солдат, служивших вдали от тер-
риторий, захваченных Красной Армией, можно судить по за-
писям (хотя и сделанным уже значительно позже) одного из
членов штаба верховного командования вермахта в Норвегии.
Рассказы об «убийствах, изнасилованиях, похищениях для ра-
боты в борделях, депортациях» производили на войска оше-
ломляющий эффект», — вспоминал автор дневника. Это спо-
собствовало распространению «мистической веры» в то, что
спасение все же придет в последний момент. Те, кто более реа-
листично представлял себе вероятное будущее, старались мол-
чать, поскольку в этой ситуации необходимо было поддержи-
вать значительно ослабевшую дисциплину, а это было воз-
можно сделать только «с помощью ложных надежд». Тем не
менее тревога за близких час от часа становилась все более му-
чительной92.
Конечно, не все солдаты (даже среди тех, кто был родом из
приграничных восточных территорий рейха, непосредственно
затронутых этими событиями) придерживались одинакового
мнения. Однако достаточно многие участники сражений на
Восточном фронте, а также многие из тех, кто был переведен
на Западный фронт, кджется, были убеждены, что они, как не
уставали им напоминать Гитлер, Геббельс и другие, ведут борь-
бу за самое свое существование и за существование своих дру-
зей и близких, оставшихся дома. Вторжение советских войск
стало наглядным ужасающим подтверждением уже существо-
вавших стереотипных представлений о «большевиках»93. Дело
было даже не в твердой вере в доктрину нацизма или в спаси-
тельную силу фюрера94. Дело было в элементарной уверенно-
сти в том, что на фронте (по крайней мере, на Восточном
фронте) ведется борьба не на жизнь, а на смерть с врагами-
варварами. А для тех, кто не был так в этом убежден, в структу-
ре самого вермахта существовал разветвленный аппарат ре-
прессий, контроля и строгого наказания. Количество смерт-
ных приговоров за дезертирство, нежелание сражаться, подрыв
боевого духа и другие преступления увеличивалось пропор-
ционально уменьшению успехов немецкой армии95.
«Война на уничтожение» на Восточном фронте всегда ка-
чественно отличалась по своей сути от войны на западе. Стол-
148 Предвкушение ужаса
кновение идеологий, которое имело место на востоке, жесто-
кость в сражении (причем с обеих сторон), «варваризация ме-
тодов ведения войны»96, при которой в качестве цели открыто
заявлялось массовое уничтожение гражданского населения, и,
что еще более важно, черты геноцида, проявившиеся с самого
начала операции «Барбаросса» в июне 1941 г. — ничего похо-
жего на все это на Западном фронте не было, даже если отго-
лоски его чувствовались на всей оккупированной Германией
части европейского континента. Нельзя утверждать, что на За-
падном фронте не было жестоких боев — таких, как имели ме-
сто в Нормандии после высадки союзников, когда немецкие
войска вплоть до своего полного поражения в середине авгу-
ста вели упорные бои и несли при этом потери, которые в
определенные моменты были сравнимы с боевыми потерями
на востоке97. Не стоит забывать и о том, какой суровой была
жизнь гражданского населения в германской оккупации за
пределами Восточной Европы, не говоря уже о политике гено-
цида, щупальца которой проникали во все уголки нацистской
империи. Покоренные народы Балкан, Греции, Италии (на за-
ключительном этапе войны) и других стран сильно пострада-
ли от жестокости и безжалостного подавления любой формы
сопротивления, которые лишь усиливались по мере того, как
положение немецких оккупационных сил становилось все бо-
лее отчаянным. Немецкие солдаты совершали бесчинства и на
западе; наиболее ужасающим из них стало массовое убийство
отрядом «ваффен-СС» сотен жителей французского поселка
Орадур-сюр-Глан в июне 1944 г. Однако то, что на западе было
скорее редкостью, на востоке было нормой. Принципиальное
различие между войной на востоке и войной на западе при-
знавалось в немецком обществе с самого начала вторжения в
Советский Союз в 1941 г. Появление Красной Армии на не-
мецкой земле и ужасные последствия, с которыми оно было
связано для гражданского населения, еще более обострило по-
нимание различия между Восточным и Западным фронтами —
как для военнослужащих, так и для мирных жителей.
Для последних главной причиной для беспокойства в вой-
не на Западном фронте было бессмысленное разрушение и
«ужас с небес». Почту Геббельса почти исключительно состав-
ляли письма (и это он находил «в некоторой степени тревож-
Предвкушение ужаса 149
ным») о последствиях авианалетов и отчаянном ощущении,
что от них нет никакой защиты. Что толку в поднятии боевого
духа, спрашивали авторы писем, если в результате бомбежек у
нас не остается никаких средств для продолжения сражения?
Эти письма, отмечал Геббельс, отражали вызывающий беспо-
койство уровень равнодушия к продолжению борьбы98. Боль-
шинство жителей западных областей, сильнее всего постра-
давших от бомбардировок, не могли дождаться конца войны.
Он означал бы освобождение от всех несчастий. Очень немно-
гие добровольно предпочли бы жить в стране, оккупирован-
ной противником, однако нужно признать, что жизнь при
этом не остановилась бы. Практически никто не верил в
утверждения пропаганды о том, что в случае завоевания англо-
американскими войсками Германия прекратит свое существо-
вание. Мало кто боялся британцев или американцев. Был
лишь страх перед бомбардировщиками. «Страх, страх, страх,
больше я ничего не знаю», — писала в сентябре 1944 г. мать,
безумно волновавшаяся за свою дочь-школьницу, потому что
в небе среди бела дня были видны бомбардировщики. Беспо-
коилась она и за своего мужа, сражавшегося на фронте. По ее
словам, утешало лишь то, что он служит на Западном фронте.
«Попасть в руки советских солдат означало бы конец»99.
В восточных областях страх перед советскими войсками
был всеохватывающим; он подкреплялся событиями в Нем-
мерсдорфе и всем, что они символизировали. Этот страх за-
ставлял мирных жителей без устали рыть окопы, терпеть все-
возможные лишения и делать все, что было в человеческих
силах, чтобы предотвратить худшее. Этот страх вызывал мас-
совую панику, когда была неизбежна оккупация вражескими
войсками. Естественно, жители этих регионов тоже отчаянно
желали, чтобы война закончилась. Но для большинства из
них, поскольку пока их почти не затронули бомбардировки,
ставшие почти ежедневным бедствием для населения запад-
ных областей, приемлемым способом окончания войны был
любой способ, в результате которого они избавились бы от
ужасного страха перед советской оккупацией, а их семьи, соб-
ственность и родина были бы спасены от ненавистного и
страшного врага. Таким образом, желание как можно скорее
положить конец ужасной войне сталкивалось с желанием про-
150 Предвкушение ужаса
должать войну, пока не будут достигнуты указанные цели.
А это означало, что единственным выходом было возложить
надежды на способность вермахта продолжать сопротивление
и предотвратить самое худшее.
В солдатской среде различие между востоком и западом
было примерно таким же. Конечно, на Западном фронте вой-
ска сражались упорно и решительно. Как вспоминал позже
один из старших офицеров-под командованием Модели, у них
уже не было высоких идеалов, хотя многие еще хранили сла-
бую надежду на Гитлера и на обещанное чудо-оружие. Боль-
шинству просто было уже нечего терять100. Боевыми качества-
ми немецких солдат нехотя восхищались даже сами союзники,
однако откровенным фанатизмом отличались в основном под-
разделения войск СС. Кроме того, для большинства солдат
перспектива быть взятыми в плен была не самым страшным
вариантом. На Восточном фронте фанатизм был хотя и не по-
всеместным, но более распространенным. Одна только мысль
о возможности попасть в руки советских солдат заставляла
немцев держаться до последнего. От врага нельзя было ожи-
дать снисхождения. События в Неммерсдорфе, казалось, ста-
ли более чем наглядным подтверждением тому, что советской
оккупации следует бояться и что созданный пропагандой об-
раз «зверства большевиков» имеет под собой все основания.
Войну на востоке прекращать было нельзя. Нельзя было даже
думать о возможности капитуляции, если возможные послед-
ствия этого были так невообразимо ужасны.
Каким бы ужасающим ни было положение населения Гер-
мании, которое на западе страны жило под постоянными
бомбардировками, а на востоке — в кошмарном ожидании
вторжения советских войск, судьба народа, ставшего перво-
очередной целью нацистского идеологического террора — ев-
реев — была неизмеримо хуже.
Весной Гитлер, желая укрепить боевой дух и привержен-
ность принципам нацизма, обратился с выступлением к боль-
шому собранию генералов и других офицеров, направлявших-
Предвкушение ужаса 151
ся на фронт. Он говорил о том, как важно безжалостно рас-
правляться с евреями: если они одержат победу в войне,
результатом этого станет уничтожение немецкого народа. Все
зверства большевиков, заявлял он, — это порождение евреев.
Гитлер указывал на опасность, которую представляла для Гер-
мании Венгрия: это государство, говорил он, полностью на-
ходится под господством евреев, но теперь, когда он сам вме-
шался (страна была оккупирована в марте), здесь «проблема»
тоже будет разрешена. Военачальники несколько раз преры-
вали его речь восторженными аплодисментами101. Зная, что
происходило с евреями на большей части территории Европы
и что происходит в Венгрии, они сами становились соучастни-
ками всех этих злодеяний.
Летом 1944 г., когда Красная Армия пробила оборону груп-
пы армий «Центр» в Белоруссии, евреев по-прежнему целыми
поездами перевозили из Венгрии в лагерь для массового уни-
чтожения Аушвиц-Биркенау (Освенцим-Бжезинка) в Верхней
Силезии, где их ждала смерть. К началу июля, когда депорта-
ция евреев была прекращена венгерским правительством под
нараставшим давлением международного сообщества, наци-
стами было убито более 430 000 представителей крупнейшей
из сохранившихся в Европе еврейских общин102. Крематории
Освенцима едва справлялись с огромным количеством убитых
в газовых камерах — летом 1944 г. их ежедневно насчитывалось
более 10 000103. В конце июля красноармейцы, продвигаясь в
глубь Польши, освободили лагерь Майданек, расположенный
в окрестностях Люблина, и здесь впервые столкнулись с чудо-
вищностью лагерей смерти. Обнаруженные факты были обна-
родованы в прессе во всем мире (хотя в Германии к этой ин-
формации имели доступ очень немногие)104. Тем временем
Освенцим по-прежнему продолжал свою страшную работу.
Бельзец, Собибор и Треблинка были закрыты в 1943 г., в Хелм-
но последние действия по массовому уничтожению были про-
изведены летом 1944 г., а Освенцим, крупнейший лагерь смер-
ти, продолжал функционировать. В августе здесь в газовых
камерах были умерщвлены евреи из гетто польского города
Лодзь; в сентябре и октябре прибыли партии заключенных из
Словакии и лагеря Терезиенштадт, расположенного на окку-
пированной территории Чехии. В ноябре Гиммлер, удовлетво-
152 Предвкушение ужаса
ренный тем, что «еврейский вопрос» в общем и целом решен
путем убийства миллионов человек, и обеспокоенный при-
ближением Красной Армии, отдал приказ уничтожить газовые
камеры и связанные с ними сооружения105.
Поразительно, как мало простые немцы, которые, что
вполне естественно, были полностью поглощены собствен-
ными страданиями и тревогами, задумывались о том, что
происходило в это время с евреями. Органы пропаганды не
переставали изливать желчь своей антисемитской агитации:
утверждалось, что евреи виновны в разжигании войны и что
именно из-за них Германия может погибнуть106. Однако те-
перь это звучало уже как избитые и неубедительные абстракт-
ные лозунги. Рядовые граждане Германии по большей части не
задумывались о том, что на самом деле происходит с евреями,
или, по крайней мере, не слишком переживали за их судьбу.
Достоверной подробной информацией о кровавых событиях,
которые продолжали разворачиваться на востоке, располагали
относительно немногие; «окончательное решение» еврейско-
го вопроса, конечно же, официально по-прежнему оставалось
тщательно охраняемой государственной тайной. В любом слу-
чае, немцы, которых больше всего занимали их собственные
тревоги, чаще всего не интересовались тем, что происходило
далеко от их домов с этническим меньшинством, к которому
они относились если не с ненавистью, то без особой любви.
Для большинства в этом случае было справедливо утвержде-
ние «с глаз долой, из сердца вон» — если не считать сосущего
беспокойства, что злодеяния немецких вождей могут обернуть-
ся против них в случае поражения и оккупации. Это беспокой-
ство проявлялось двумя путями, и в обоих случаях — скорее на
подсознательном уровне. Как показывают процитированные
выше отчеты из Штутгарта, все более явственным становилось
ощущение, что Германия пожинает плоды посеянного прежде;
что страдания, через которые теперь проходит ее народ — это
справедливое возмездие за все зло, причиненное евреям и дру-
гим народам. Не менее распространенным в этот период было
мнение, что евреи вернутся вместе с оккупационными войска-
ми, чтобы отомстить. Это довольно типичное мнение следую-
щим образом выражено в одном из писем с фронта, написан-
ном в апреле 1944 г.: «Ты знаешь, что евреи потребуют кровавого
Предвкушение ужаса 15 3
отмщения, главным образом от членов партии. К несчастью, я
был одним из тех, кто носил партийную форму. Я всегда об этом
жалел. Я прошу тебя, избавься от формы, неважно как, даже
если тебе придется все сжечь»107. Многие, в первую очередь,
конечно же, убежденные сторонники нацизма, считали, что
бомбардировки, в результате которых были разрушены многие
немецкие города, уже сами по себе были актом этого возмез-
дия. Бесконечная пропаганда на тему мирового влияния евре-
ев не могла не оставить следа108.
Немногие евреи, оставшиеся на территории рейха, стали
изгоями; они старались не привлекать к себе внимания и поч-
ти не контактировать с неевреями, жили в постоянном состоя-
нии полной неопределенности, страха и беспокойства — хотя
причины для этого были прямо противоположными тем, что
вызывали беспокойство и неопределенность у большинства
населения. Живший в Дрездене профессор Виктор Клемпе-
рер, внимательный и умный человек, избежавший депортации
лишь благодаря тому, что был женат на нееврейке, писал, что
для него причиной ужасного страха стало всего лишь позднее
возвращение жены, ненадолго отлучившейся из дома. Она
везла с собой отрывки из секретного дневника, который вел
Виктор, чтобы спрятать их у друга в расположенном неподале-
ку городе Пирна. Если бы дневник попал в руки властей, это
означало бы смертный приговор не только для самого автора,
но и для его жены и для друзей, имена которых он упоминал109.
Как и многие другие жители, Клемперер и его жена боялись
бомбардировок, но все же и в этом были существенные нюан-
сы. Для жертв нацизма бомбардировки были знаком неминуе-
мого поражения Германии и их личного освобождения от вла-
сти террора110. Для Клемперера более насущным был страх,
что он останется в живых после авианалета, будет эвакуиро-
ван, разлучен с женой и отправлен куда-нибудь, где попадет в
газовую камеру111. Он так же, как и его друзья, беспокоился о
том, как пережить очередную военную зиму, если запасов про-
довольствия и топлива едва хватало, чтобы оставаться в жи-
вых. «Еще одна зима — это ужасная перспектива», — писал
он112. Другой его знакомый мрачно смотрел в будущее, пред-
рекая голод, недостаток медикаментов, распространение за-
разных заболеваний, затягивание войны и, в конечном итоге,
154 Предвкушение ужаса
гибель всех, кто должен был носить на одежде желтую звезду.
Клемперер знал, пусть даже в общих чертах, о судьбе евреев в
Восточной Европе. Как раз незадолго до этого он слышал от
пришедшего в отпуск солдата о «жутких убийствах евреев на
востоке»113.
Его реакция на события в Восточной Пруссии тоже не со-
впадала с реакцией нееврейского населения. В то время как
немцы считали, что эти события подтверждают их опасения от-
носительно большевиков, Клемперера заботило лишь то, како-
вы могли быть последствия для евреев. Комментируя новую
агитационную кампанию против евреев, начатую Мартином
Мучманом, гаулейтером Саксонии, он добавляет: «...и зверства
большевиков в Восточной Пруссии, в рассказы о которых
люди, скорее всего, поверили, могут быть использованы про-
тив нас»114.
Для бесчисленных других жертв режима (евреев, сотни ты-
сяч которых были загублены в концентрационных лагерях,
более 7 миллионов иностранных рабочих и военнопленных115
и еще нескольких миллионов бывших политических оппонен-
тов нацистской партии) окончание войны было давно желан-
ным моментом. Однако осенью 1944 г. конца войне по-
прежнему было не видно, и их мучениям было суждено про-
должаться.
VI
К этому времени немецкое общество — как гражданское на-
селение, так и военные — было охвачено заметной уста-
лостью от войны. Как спустя много времени после этих собы-
тий тонко заметил один из жителей Берлина, той осенью у не-
го было ощущение, что немцы будто вовлечены в поток
снежной лавины, которая набирает скорость, стремясь к без-
донной пропасти. Он сам и его товарищи постоянно задавали
себе вопрос: что заставляет людей продолжать действовать?
По его мнению, помимо страха объяснить это можно было
лишь «инерцией и привычкой» — стремлением хотя бы к не-
коему подобию нормальности, желанием жить обычной жиз-
нью даже в катастрофически ненормальных условиях; это же-
Предвкушение ужаса 155
лание он находил «не свойственным исключительно немцам,
а скорее универсальным»116. К подобным размышлениям мож-
но добавить, что свою роль играла всепоглощающая апатия,
происходившая от постоянного напряженного беспокойства о
судьбе близких, вечного страха бомбежек, ежедневной необ-
ходимости прятаться в бомбоубежищах или разбирать завалы
от взрывов бомб, переутомления и истощения, очередей за со-
кращенными до предела пайками, недоедания, непрестанного
ощущения беспомощности перед лицом событий, которые
никто не в силах контролировать. Поскольку у людей не было
никакого выбора и не было очевидного, единственно правиль-
ного образа действий, который не вел бы к самоуничтожению
вообще и был способен хоть что-нибудь изменить, люди по-
просту старались жить так, как могли.
В политическом плане усталость от войны означала неу-
клонное распространение глубокого отвращения к нацист-
скому режиму, хотя возможности обратить это ощущение в
реальные действия по-прежнему не было. Теперь не только
НСДАП, но и сам Гитлер оказался под огнем критики за то,
что допустил военные действия на территории Германии и тем
самым принес стране такие бедствия117. Внешним проявлени-
ем этих изменений было то, что приветствие «Хайль Гитлер!»
стало постоянно выходить из употребления118. «Провидение
решило, что немецкий народ должен быть уничтожен, а Гит-
лер — исполнитель этой воли», — сказал в начале ноября один
из представителей высших чинов СД, тем самым выразив рас-
пространенное убеждение119. Гитлер, которого некогда богот-
ворили миллионы, в мировосприятии населения Германии
теперь не играл никакой другой роли, кроме отрицательной —
он был человеком, начавшим ужасную войну и мешавшим ее
прекратить.
Нельзя отрицать, что некоторые немцы (хотя их число ста-
новилось все меньше) оставались несгибаемыми в своей ло-
яльности режиму и хранили фанатическую решимость сра-
жаться до последней капли крови. Однако большинство жите-
лей все больше считали себя жертвами Гитлера и его режима,
часто забывая о том, что в лучшие времена они обожали своего
лидера и приветствовали его успехи, и о том, что их отноше-
ние к другим теперь оборачивалось несчастьем для них самих.
156 Предвкушение ужаса
Война пришла на территорию самой Германии — измученной,
разбитой страны с разрушенной промышленностью и транс-
портной инфраструктурой, осаждаемой с востока и запада
войсками, превосходящими ее войска в экономическом и во-
енном отношениях. Какие бы надежды ни возлагались на
«чудо-оружие», теперь от них не осталось почти ни следа. Впе-
реди было только еще большее разрушение. В большинстве
своем люди просто хотели, чтобы война закончилась, и надея-
лись лишь на то, что англо-американские войска оккупируют
их страну прежде, чем до них доберутся большевики120.
Такого мнения придерживались если не все, то, по крайней
мере, очень многие, хотя никаких результатов это не приноси-
ло. Не разделяли это мнение лишь власть предержащие — пра-
вительство страны, верховное командование вермахта, выс-
шие военные чины и руководство партии — будь то в центре
или в провинции. Более того, хотя система и пошатнулась в
результате военных поражений и непрестанных бомбардиро-
вок, она по-прежнему продолжала — в большей или меньшей
степени успешно — функционировать. Удивительная устойчи-
вость и еще более поразительная способность к импровизации
позволяли государственной, партийной и военной бюрокра-
тии действовать если не в нормальном режиме, то, по крайней
мере, достаточно эффективно. Что еще более важно, продол-
жали неизменно функционировать репрессивные механизмы
контроля, для противостояния которым было недостаточно
организационного потенциала.
Те, кто находился на самой верхушке пирамиды власти, как
и прежде, даже не собирались рассматривать возможность ве-
дения переговоров или капитуляции. Гитлер в очередной раз
дал это ясно понять в своей прокламации от 12 ноября121. Текст
прокламации не оставлял сомнений: пока Гитлер жив, война
будет продолжаться. Более того, он еще несколько недель на-
зад начал подготовку того, что, учитывая имевшиеся в распо-
ряжении ресурсы, должно было определенно стать последней
отчаянной попыткой изменить ход событий. Если немецкие
войска будут оставаться на оборонительных позициях, рассу-
ждал он, это позволит затянуть войну, но никогда не даст вы-
рвать у врага инициативу, поэтому необходимо нанести реша-
ющий удар. Если такая рискованная попытка была бы пред-
Предвкушение ужаса 157
принята, то очевидным выбором стал бы Восточный фронт,
которому в этот момент угрожала наибольшая опасность.
В конце концов, возможность прорыва и окончательной по-
беды большевиков казалась всем слишком ужасной, чтобы
рассматриваться всерьез. Начальник генерального штаба су-
хопутных войск Гудериан, ответственный за Восточный фронт,
очень настаивал на этой версии. Однако, вопреки советам Гу-
дериана, Гитлер был твердо убежден в том, что наибольшие
шансы на успех наступление будет иметь не на одном из от-
резков протяженного Восточного фронта, а в особенно уязви-
мом месте обороны союзников на Западном фронте; пробив
здесь оборону, он предполагал продвинуться далее на Антвер-
пен122. Такое неожиданное поражение союзников не только
сыграло бы решающую роль в определении исхода войны на
западе; оно также позволило бы поднять боевой дух и затем
перебросить войска на восток, чтобы повысить шансы на от-
ражение нового наступления Красной Армии предстоящей
зимой. С другой стороны, если бы планы Гитлера провали-
лись, это дало бы возможность западным союзникам продол-
жить триумфальное шествие к границам рейха, оттесняя назад
истощенные войска вермахта; Восточный фронт при этом
остался бы ослабленным и незащищенным.
Это была, как понимали все, кто был посвящен в планы на-
ступления, чрезвычайно рискованная стратегия. Никто не по-
ставил бы много на то, что она окажется успешной. Но, с точ-
ки зрения Гитлера, это было почти все, что у него осталось.
«Если это не выйдет, я не вижу другой возможности привести
войну к благоприятному исходу», — сказал он Шпееру123.
16 декабря немецкие войска обрушили на американцев новую,
неожиданно яростную атаку. Теперь на чашу весов была поло-
жена последняя надежда Германии; это был последний шанс
повлиять на исход войны.
Крушение последних надежд
Победа никогда не была так близка, как сейчас.
Скоро все будет решено. Мы сбросим их в океан,
этих высокомерных хвастливых обезьян из Нового
Света. Они не войдут в нашу Германию. Мы за-
щитим своих жен и детей от господства врага.
Я должен еще раз пройти через Бельгию и Фран-
цию, но у меня нет ни малейшего желания это де-
лать... Если бы [только] эта идиотская война за-
кончилась. Почему я должен сражаться? Все это
только ради существования нацизма. Превосход-
ство нашего противника так велико, что сра-
жаться против него не имеет смысла.
Противоположные мнения немецких солдат,
высказанные во время Арденнского
наступления, декабрь 1944 г.
I
Все свои надежды правительство Германии теперь возлага-
ло на масштабное наступление на Западном фронте. Счи-
талось, что в случае успеха оно могло стать поворотным собы-
тием, способным изменить ход войны. В случае неудачи война
была бы фактически проиграна. Тем не менее оставаться в
обороне означало для вермахта в конечном итоге быть раздав-
ленным надвигающими с запада и востока армиями, которые
воспользовались бы своим материальным превосходством и
практически бесконечными людскими ресурсами. Генерал
Йодль, ответственный за стратегическое планирование, сле-
дующим образом сформулировал отношение командования к
положению дел в начале ноября: «Рискованность грандиозно-
го замысла, который, строго говоря, представляется несораз-
мерным имеющимся у нас силам, не вызывает сомнений. Од-
Крушение последних надежд 159
нако в нашем нынешнем положении нам не остается ничего
иного, как поставить все на одну карту»1.
Картой, на которую должно было быть поставлено все, был
быстрый и решительный военный удар, способный нанести
такой урон западным союзникам, чтобы им сразу расхотелось
сражаться дальше. Это привело бы к разрушению казавшегося
столь неестественным союза сил, противостоявших Германии.
Собственное мнение по этому поводу Гитлер ясно изложил в
своем обращении к командирам дивизий за четыре дня до на-
чала наступления. «Конечный итог любой войны зависит, —
утверждал он, — от признания одной или другой стороной то-
го факта, что она уже не может победить. Следовательно, наша
важнейшая задача — привести врага к осознанию этого фак-
та». Даже будучи вынуждены находиться в обороне, мы долж-
ны путем «жестких наступательных действий» показывать
врагу, что он не выиграл войну: она будет продолжаться, и «что
бы он ни делал, он никогда не может рассчитывать на нашу
капитуляцию. Никогда, никогда». Результатом жестоких по-
ражений и осознания, что успеха добиться уже невозможно,
станет то, что у противника в конечном итоге «сдадут нервы».
А противник Германии — это коалиция, в состав которой вхо-
дят «величайшие противоположности из всех существующих
на земле: ультракапиталистические государства — с одной
стороны и ультрамарксистские государства — с другой; с одной
стороны — умирающая империя, Британия, с другой — коло-
ния, Соединенные Штаты, готовые заявить свои права на на-
следство». Эта коалиция готова развалиться, если ей будет на-
несен удар достаточной силы. «Если мы сможем нанести им
пару сокрушительных ударов, этот искусственно созданный
общий фронт может с оглушительным треском развалиться в
любой момент»2.
Первое совещание, посвященное планированию наступле-
ния на Западном фронте, состоялось как раз в критический
для этого фронта период — в середине августа, когда немецкая
армия терпела в Нормандии одно поражение за другим. К се-
редине сентября было принято окончательное решение о на-
чале наступления, которое получило кодовое название «Стра-
жа на Рейне» (позже оно было изменено на «Осенний туман»).
Особая важность придавалась тому, чтобы операция держалась
160 Крушение последних надежд
в строжайшей тайне. В планы были посвящены очень немно-
гие представители верховного командования вермахта и руко-
водства страны. Даже фельдмаршал фон Рундштедт, который
5 сентября был восстановлен в должности главнокомандую-
щего войсками на Западе, только в конце октября узнал о це-
лях операции3. Планы Йодля несколько раз менялись, прежде
чем 10 ноября Гитлер отдал приказ об их осуществлении. За-
тем запланированное на конец ноября начало наступления
несколько раз откладывалось из-за недостатка техники и не-
типичной для этого времени года хорошей погоды (плохая по-
года была нужна наступлению для того, чтобы вражеские са-
молеты не могли взлететь); наконец, окончательная дата была
назначена на 16 декабря. Целью немецкой армии было, как в
1940 г., прорваться через поросшие лесами Арденны в проме-
жутки между американскими и британскими войсками, затем,
стремительно продвигаясь вперед, захватить Антверпен и,
объединившись с немецкими дивизиями, атакующими с тыла,
окружить и уничтожить британскую 21 -ю группу армий, а так-
же 9-ю и 1-ю американские армии, устроив «второй Дюнкерк».
Как говорилось в посвященной этой операции директиве Гит-
лера, она должна была стать «решающим поворотом в ходе за-
падной кампании и, как следствие, вероятно, и всей войны»4.
С того момента, когда впервые была высказана идея насту-
пления, ситуация как на Восточном, так и на Западном фрон-
те, резко ухудшилась. Правда, что касается Восточного фрон-
та, здесь все вторжения советских войск на территорию Вос-
точной Пруссии пока были отражены, но зато серьезная угроза
нависла над Венгрией, которая была важнейшим источником
нефти и другого сырья. Немецкие войска на протяжении всей
осени вели здесь напряженные изнуряющие бои, чтобы проти-
востоять попыткам Красной Армии захватить Бухарест (приказ
о взятии этого города Сталин подписал в конце октября)5. Тем
временем на Западном фронте американские войска по-
прежнему удерживали часть территории Германии в окрестно-
стях Ахена. В конце октября город был захвачен, однако в по-
следовавшие за этим недели дальнейшее продвижение через
Хюртгенский лес — поросшие густыми лесами холмы за «За-
падным валом», между Ахеном, Эйпеном и Дюреном на вос-
токе — столкнулось с ожесточенным сопротивлением и стой-
Крушение последних надежд 161
ло американцам колоссальных потерь6. К тому времени, когда
началось наступление в Арденнах, американские войска дош-
ли только до русла реки Рур в окрестностях Юлиха и Дюрена7.
Южнее американцам удалось добиться большего успеха, хотя,
опять же, ценой больших потерь и только преодолев упорное
сопротивление вермахта. В Лотарингии американская 3-я ар-
мия под командованием генерала Паттона 22 ноября наконец
добилась капитуляции хорошо укрепленного города Мец. Тем
не менее войска, уставшие от боев и вынужденные сражаться
не только с противником, но и с проливным дождем, грязью и
слякотью, не смогли продвинуться дальше, до Саарбрюккена.
В Эльзасе американская 6-я группа армий под командованием
генерала Джейкоба Деверса, встретившись со слабой оборо-
ной немцев, пробилась через Вогезы, 23 ноября заняла Страс-
бург и дошла до Рейна в окрестностях города Кель8. Несмотря
на все это, руководство Германии (которое, как обычно, объ-
яснило взятие Страсбурга предательством в Эльзасе) было об-
надежено тем, что в течение всей осени вермахт оказывал еще
более упорное сопротивление, не подпуская войска союзни-
ков еще ближе9.
С точки зрения Гитлера и его главных военных советников,
Кейтеля и Йодля, совершенные противником с лета прорывы
не уменьшали, а еще больше увеличивали необходимость осу-
ществления запланированного наступления на Западном
фронте. Как в военном, так и в экономическом плане давле-
ние на Германию неуклонно усиливалось. Им казалось, что
эти сжимающиеся тиски можно было ослабить только с по-
мощью решительного удара. Потери вермахта в личном соста-
ве и технике в течение осени резко увеличились, главным об-
разом на Восточном фронте, но и на Западном тоже. С другой
стороны, противнику также был нанесен сильный урон. Осе-
нью в ходе ожесточенных боев за относительно небольшие
территории американские войска потеряли в общей сложно-
сти почти четверть миллиона человек убитыми, ранеными и
взятыми в плен10. Гитлер убеждал свое командование, что са-
мое время нанести удар врагу, «истощенному» такими боль-
шими потерями11. Кроме того, Восточный фронт (если не счи-
тать тяжелых боев в Венгрии) на некоторое время относитель-
но стабилизировался, хотя никто не сомневался в том, что
6 3ак. 811
162 Крушение последних надежд
скоро будет начато новое крупное наступление. Руководство
считало, что это еще одна причина поспешить с осуществле-
нием наступления на Западном фронте.
Потребностям в личном составе и вооружении на западном
направлении уделялось первостепенное внимание. В наступле-
нии должны были принимать участие три армии группы «Б».
6-я танковая армия СС под командованием генерал-пол-
ковника Зеппа Дитриха, одного из самых суровых и пользо-
вавшихся доверием Гитлера фронтовых офицеров, и 5-я тан-
ковая армия, возглавляемая генералом Хассо фон Мантейфе-
лем (блестящим командиром и специалистом по боевым
действиям с применением танковой техники) должны были
возглавить наступление в северной и центральной частях ли-
нии фронта12. 7-я армия под командованием генерала Эриха
Бранденбергера получила задание защищать южный фланг.
В первой волне наступления должны были участвовать около
200 000 человек в составе пяти танковых и тринадцати народно-
гренадерских дивизий при поддержке примерно 600 танков и
1600 тяжелых орудий. Вместе с тем, многие из солдат были мо-
лоды и неопытны. Некоторые дивизии были уже измотаны
сражениями за Саар. Серьезной проблемой оставался недо-
статок горючего — даже с учетом того, что часть запасов была
переброшена сюда с Восточного фронта, и без того находив-
шегося в бедственном положении. Еще большую обеспокоен-
ность вызывала слабость немецкой авиации. К наступлению
были привлечены все имевшиеся в наличии самолеты люфт-
ваффе — в том числе две трети всего количества истребителей.
Надеяться приходилось только на плохую погоду, которая мог-
ла ограничить несомненное господство союзных войск в воз-
духе. И все же в начале наступления, которое предполагалось
вести по линии фронта шириной 170 км, вермахт обладал су-
щественным преимуществом в численности наземных войск и
тяжелого вооружения13. В том, чтобы это недолговечное преи-
мущество сыграло свою роль, критически важным был эле-
мент неожиданности, однако даже его было бы недостаточно,
если бы наступление оказалось непродолжительным.
Для скептического взгляда на вероятность успешного исхода
операции оснований было предостаточно. И Рундштедт, и
фельдмаршал Модель, главнокомандующий группы армий «Б»,
Крушение последних надежд 163
считали, что Антверпен, до которого было около 200 км, —
слишком амбициозная цель, учитывая имеющиеся в распоря-
жении силы. Они предлагали выбрать более скромную цель:
отбить и разгромить силы союзников вдоль русла реки Маас,
между Ахеном и Льежем. Однако Гитлеру не нужны были
«мелкое решение» или «обычная» победа. Он был не намерен
отказываться от цели, которую поставил перед наступлением.
В итоге Рундштедт и Модель заявили, что они «полностью со-
гласны» с амбициозным планом Гитлера, однако на самом де-
ле оба думали совершенно иначе. По мнению Моделя, у этого
плана не было «никаких шансов». Дитрих и Мантейфель так-
же подчинились настоятельному требованию Гитлера, однако
их сомнения тоже не были рассеяны14. Как большинство пред-
ставителей военного командования, они считали, что их
долг — выступить против плана операции, а поскольку эти
возражения отвергнуты — сделать все, что в их силах, чтобы
выполнить приказы политического руководства, какими бы
бесперспективными они ни были. Впрочем, Гитлер по-
прежнему умел заставить невозможное казаться возможным.
Мантейфель лично признавал, что выступления Гитлера перед
командирами дивизий 11 и 12 декабря имели положительное
воздействие. «Командование, — писал он позже, — ушло с со-
вещания с ясной картиной положения противника в целом.
Оно получило оценку ситуации от единственного источника,
у которого была возможность видеть полную картину обста-
новки на фронте и, кажется, было заверено в том, что условия
благоприятны»15.
В высших эшелонах командования вермахта не наблюдалось
готовности поддержать опасения тех, кто должен был возгла-
вить наступление. Кейтель и Йодль ежедневно находились в не-
посредственной близости от Гитлера и неизменно испытывали
на себе его безраздельное влияние. И тот, и другой твердо вери-
ли в его уникальные качества как руководителя и были привер-
женцами его харизматической власти16. Если у них и были
скрытые сомнения, оба держали их при себе. Йодль не крити-
ковал решение Гитлера, даже когда в мае 1945 г. его допрашива-
ли после взятия в плен солдатами союзных войск17.
15 декабря Рунтштедт обратился к армии накануне битвы в
своем «приказе по войскам». «Солдаты Западного фронта! —
164 Крушение последних надежд
заявлял он. — Пробил ваш решающий час. Сегодня сильные
атакующие войска выходят на бой против англичан и амери-
канцев. Мне не нужно больше ничего говорить. Вы все пони-
маете это: все или ничего!» Вслед за ним с не менее громкими
словами к войскам обратился Модель: «Мы не посрамим на-
дежд, которые возложил на нас фюрер, и надежд нашей роди-
ны, которая выковала для нас меч возмездия. Идите вперед
так же, как шли при Лейтене» (речь идет об имевшем место
почти за двести лет до этого легендарном сражении Семилет-
ней войны, в котором Фридрих Великий одержал победу)18.
В 5:30 утра 16 декабря был открыт артиллерийский загради-
тельный огонь, который продолжался в течение часа. Мороз-
ным утром еще до восхода солнца, около 7:00, пока не рассея-
лись густые облака, дававшие защиту от вражеской авиации,
немецкая пехота вышла из предрассветного тумана и начала
штурм. Это было последнее крупное наступление Германии.
Ставки были предельно высокими. Более того, как Йодль и
говорил, все было поставлено на одну карту.
II
Тем не менее гражданское руководство рейха этой мрачной
осенью не теряло надежд. Какими бы иллюзиями ни те-
шили себя нацистские лидеры, насколько бы они ни были го-
товы обманывать себя, слушая собственную пропаганду, они
были достаточно умны, чтобы увидеть, насколько быстро
ухудшается ситуация. И все же они вопреки всему надеялись,
что Гитлер найдет выход, что коалиция союзников рухнет под
весом внутренних противоречий, или что неожиданный пере-
лом в войне принесет применение нового «чудо-оружия».
О планах арденнского наступления были осведомлены
лишь немногие нацистские лидеры. В их числе был и Альберт
Шпеер; он был одним из тех, кто с готовностью смирился с
неизбежной судьбой Германии (по крайней мере, так он гово-
рил впоследствии), но, вероятно, делал больше всех помощ-
ников Гитлера, чтобы война продолжалась. Без усилий Шпее-
ра, его энергии и навыков организатора, благодаря которым
осенью 1944 г. стало возможным обеспечить армию вооруже-
Крушение последних надежд 165
нием, наступление в Арденнах было бы неосуществимо — не-
зависимо от того, как сильно этого хотел Гитлер или его воен-
ные советники.
Вообще поразительно, как много времени прошло до того
момента, когда экономика страны окончательно рухнула, и
какие невероятные усилия предпринимались в этом случае,
чтобы превозмочь все более непреодолимые трудности. На до-
просах после войны Шпеер и ведущие деятели его министер-
ства настойчиво утверждали, что ущерб, нанесенный эконо-
мической инфраструктуре Германии, стал непреодолимым
только осенью 1944 г., главным образом, вследствие поврежде-
ний, нанесенных системам транспорта и связи безжалостны-
ми бомбардировками, которые союзники начали в октябре.
Какими бы ни были собственные соображения подчиненных
Шпеера насчет способности Германии избежать поражения,
их квалифицированные и энергичные действия показывали,
что они совсем не готовы сдаться перед лицом неизбежной ка-
тастрофы. В организационном плане они творили почти чуде-
са (даже если для этого требовалась бесчеловечная эксплуата-
ция иностранных рабочих), чтобы экономика продолжала
функционировать, тем самым продлевая войну на ее наиболее
разрушительном этапе. Более того, некоторые (в частности,
безжалостный Карл Отто Заур, начальник технического управ-
ления министерства вооружений и боеприпасов) вплоть до
конца 1944 г. сохраняли поразительный оптимизм в отноше-
нии шансов Германии на победу.
К осени 1944 г. промышленность Германии уже была не-
способна восполнять потери19. Массированные удары с возду-
ха привели к резкому снижению объемов доступной для про-
изводства вооружения стали20. До поздней осени горнодобы-
вающие предприятия справлялись с потребностями, поскольку
запасы угля на зиму делались в ограниченном количестве, од-
нако начиная с ноября положение стало катастрофически
ухудшаться. Во второй половине 1944 г. страна испытывала
серьезную нехватку большинства товаров первой необходи-
мости. По оценкам Шпеера, в течение 1944 г. производство
вооружений снизилось в целом на 30—40%, причем в послед-
ние месяцы ситуация ухудшилась особенно резко. К концу
осени ощущалась критическая нехватка топлива и газа. Неот-
166 Крушение последних надежд
ложные потребности люфтваффе в горючем удовлетворялись
только до октября. Страна просто не могла обеспечивать не-
обходимое количество авиационного топлива в связи с удара-
ми, нанесенными в начале года по заводам синтетического
горючего, хотя производство моторного бензина и дизельного
масла продолжалось в минимальном объеме до конца войны.
К началу осени противовоздушная оборона приобрела боль-
шее значение, чем производство истребителей. По оценкам
Шпеера, в 1944 г. на нужды ПВО было направлено 30% всего
производства оружия, 20% производства крупнокалиберных
боеприпасов, а также 55% производства электротехнической и
33% оптической промышленности. Это означало соответству-
ющее снижение объемов вооружения, производимого для
нужд фронта и ослабление боевой мощи вермахта. Благодаря
системе срочных транспортных перевозок производство во-
оружения можно было продолжать достаточными темпами до
поздней осени, но в дальнейшем, в результате все более раз-
рушительных ударов по транспортной сети (в том числе, силь-
ных ударов по каналам в начале осени), снабжение как фрон-
та, так и гражданского населения стало затруднительным, что
вызывало крайнюю обеспокоенность ОКВ. Критическая не-
хватка топлива и других припасов, которая уже в начале ар-
деннского наступления так волновала Моделя и Дитриха, про-
исходила в значительной мере от трудностей транспортиров-
ки: количество железнодорожных вагонов, доступных для
перевозки вооружения, сократилось более чем вдвое. Шпеер
даже заявил, что транспортные проблемы (имелась в виду не-
возможность своевременной поставки достаточных запасов
топлива войскам на линии фронта) сыграли решающую роль в
том, что наступление в Арденнах так скоро потерпело крах21.
Начальники отделов, подчиненные Шпееру, в общих чер-
тах были согласны с его мнением, что именно в конце осени
экономический кризис стал всеобъемлющим. По словам Ган-
са Керля, начальника управления сырьевых ресурсов и управ-
ления планирования, сконцентрированные удары союзников
по транспортной системе рейха начиная с октября оказывали
все более существенный эффект на промышленность, а с де-
кабря приобрели силу решающего фактора. По его оценкам,
снижение объемов производства из-за недостаточной обеспе-
Крушение последних надежд 167
ченности транспортом в период с июня по октябрь составило
около 25%, а в период с ноября по январь 1945 г. — 60%22. Осо-
бенно серьезными были последствия для распределения сы-
рья. Вернер Бош, один из подчиненных Керля, особенно от-
мечал критическую нехватку цемента, необходимого для стро-
ительных работ (в том числе для крупных подземных фабрик,
на которых использовался главным образом подневольный
труд): начиная с ноября его поставки сократились вдвое. Рас-
пределение скудных запасов велось путем строжайшего нор-
мирования на основе системы приоритетов. После войны Бош
говорил, что к весне 1944 г. он уже хорошо понимал, что вой-
ну выиграть невозможно, и думал (надеясь, что точно так же
думает и сам Шпеер), что руководство Германии как можно
скорее начнет переговоры о мире. «На самом деле, однако, —
замечал он, — люди в такой должности, как у него, не могли
сделать ничего, как только продолжать выполнять свою
работу»23. Что бы ни думал Бош в тот период и что бы он ни
говорил после войны, то, что он так эффективно «продолжал
выполнять свою работу» в интересах войны, позволяло Герма-
нии держаться на плаву даже в таком отчаянном положении.
Особенно заметно в ситуации нарастающего кризиса осе-
нью 1944 г. сказывались транспортные сложности на произ-
водстве чугуна и стали. Поставки из Бельгии и Франции ис-
сякли еще летом, но внутреннее производство продолжалось
почти обычными темпами до сентября — лишь начиная с
октября оно начало резко снижаться, а к декабрю уменьши-
лось почти вполовину: с двух до одного миллиона тонн в ме-
сяц24. Герман Рёхлинг, председатель правления Стального тре-
ста и член технического управления министерства Шпеера,
отмечал колоссальный (примерно на 35 000 тонн в месяц) спад
выпуска необработанной стали в связи с остановкой произ-
водства в Лотарингии и Люксембурге, а затем заметное сокра-
щение (около 50%) в производстве стали на промышленных
предприятиях Саара и Рура, которое частично было вызвано
нарушением железнодорожного сообщения в результате бом-
бардировок25. По словам доктора Вальтера Роланда, начальни-
ка главного комитета по железорудной промышленности при
министерстве Шпеера и заместителя начальника имперского
объединения по производству железа, в Руре, крупнейшем
168 Крушение последних надежд
промышленном районе Германии, в первые десять месяцев
1944 г. выпуск стали поддерживался на относительно стабиль-
ном уровне, несмотря на увеличивающиеся трудности. Тем не
менее к сентябрю резервы были практически исчерпаны, а на-
чиная с октября ситуация резко ухудшилась в связи с усугубле-
нием транспортного кризиса26.
Как утверждал Понтер Шульце-Филиц, глава энергетиче-
ского управления, суммарная мощность электростанций Гер-
мании во время войны ежегодно увеличивалась. Снабжение
электроэнергией держалось на достаточном уровне до ноя-
бря, но затем начало резко ухудшаться в связи с нарушением
поставок угля. К ноябрю запасы угля на электростанциях бы-
ли на 30% меньше, чем в предыдущем году, а на некоторых из
них запасов оставалось всего на неделю27. Как отмечается в
большинстве отчетов, влияние непрекращающихся бомбо-
вых ударов по транспортной инфраструктуре стало наиболее
очевидно проявляться в проблемах промышленности в кон-
це 1944 г. К концу осени трудности стали практически не-
преодолимыми.
Если бы не способность талантливых подчиненных Шпее-
ра во всех областях производства постоянно импровизировать
с учетом изменяющихся обстоятельств, спад наверняка начал-
ся бы раньше и был бы более резким. Рихард Фибиг, началь-
ник главного комитета по железнодорожному транспорту, от-
мечал, к примеру, что рационализация позволила его управле-
нию «не только успешно компенсировать территориальные
потери и потерю рабочих цехов в связи с бомбардировками, но
даже увеличить выпуск продукции». Начиная с сентября в ре-
зультате вражеских авианалетов Германия ежемесячно теряла
от 1100 до 1200 локомотивов, а еще 6800 каждый месяц ремон-
тировались, несмотря на снизившуюся производительность
ремонтных учреждений28. Необыкновенно быстро осущест-
влялись работы (хотя они, конечно же, были лишь частичны-
ми) по устранению ущерба от бомбардировок в городах, на
фабриках и заводах, во многом благодаря излишкам рабочей
силы, образовавшимся в результате остановки производства
после этих авианалетов. Начиная с осени, в работе по устране-
нию ущерба от авианалетов постоянно принимали участие от
одного до полутора миллиона человек29.
Крушение последних надежд 169
Вероятно, наиболее примечательным было то, что, по сло-
вам Заура, общий объем производства оружия в течение всего
1944 г. неуклонно увеличивался, достигнув максимального
значения по практически всем типам продукции в декабре
1944 г.30. Заур был склонен к излишнему оптимизму (и при лю-
бом удобном случае старался передать его Гитлеру). Он дошел
даже до того, что заявил, как один из наиболее информиро-
ванных людей в Германии по военному положению, что если
полагаться исключительно на статистику, положение Герма-
нии накануне наступления в Арденнах «кажется неплохим».
Он отмечал, что общая численность немецкой армии больше,
чем когда-либо; то же самое можно сказать о производстве
орудий, танков и субмарин в данном месяце, а также о количе-
стве личного оружия и боеприпасов, имеющихся в распоряже-
нии боевых частей. Конечно, признавал Заур, совсем иначе
дело обстоит с качеством войск, которое, несомненно, ухуд-
шилось, поскольку по большей части в них служат молодые,
неопытные или слишком уставшие от сражений солдаты. Под-
водя итог, Заур подчеркивал огромную численность фолькс-
штурма, чья боеспособность всегда была объектом насмешек
как в рядах вермахта, так и среди гражданского населения.
Уже это доказывает, что его кажущийся оптимизм был безо-
снователен. Вместе с тем, как ни удивительно, Заур не только
не собирался сдаваться перед лицом неизбежного пораже-
ния — он по-прежнему считал, что к началу наступления в Ар-
деннах «у Германии было много хороших карт»31.
Той осенью Шпеер, несомненно, сделал все, что мог в усло-
виях усугублявшегося транспортного и производственного
кризиса, чтобы поддержать пошатнувшуюся военную эконо-
мику Германии. В числе прочего он один раз посетил Рур и три
раза — Западный фронт, чтобы ознакомиться с масштабом
критической ситуации и оценить, какие временные меры
можно принять, чтобы изменить катастрофическую ситуацию.
Каждый раз он докладывал о результатах непосредственно
Гитлеру, имея, таким образом, возможность высказывать кон-
кретные предложения и ожидать от Гитлера одобрения32.
11 ноября он проинформировал Гитлера об ухудшении си-
туации в Руре, который той осенью подвергался систематиче-
ским усиленным бомбардировкам33. Наибольшую тревогу вы-
170 Крушение последних надежд
зывал транспорт. Шпеер наделил начальника управления импер-
ских железных дорог, доктора Карла Ламмерца, полномочиями
координировать работу транспорта во всем регионе, не ожидая
указаний из Берлина, а также организовал экстренные меры
по обеспечению снабжения (в том числе для гражданского на-
селения) и запустил работу промышленности. Также он задей-
ствовал 50 000 предоставленных Борманом иностранных ра-
бочих, до сих пор занятых на строительстве оборонительных
сооружений; еще 30 000 были переброшены с оборонной про-
мышленности (отчаянный жест!); со всего рейха было собрано
4500 квалифицированных электриков, водопроводчиков и
сварщиков. Гаулейтеры получили от Бормана приказ при не-
обходимости привлекать местное население подчиненных им
территорий к устранению повреждений. Предполагалось на-
править на эту работу и около 10% шахтеров, хотя это было
сделано ценой временного сокращения объемов добычи —
еще одно красноречивое свидетельство того, насколько се-
рьезной была ситуация. Экстренные меры были приняты так-
же для того, чтобы расчистить судоходные русла. Пришлось
мобилизовать местное население, как в случаях сильных наво-
днений, для помощи в устранении повреждений. Несмотря на
это, указывал Шпеер, оказалось невозможным в столь корот-
кий срок предотвратить резкое снижение объемов производ-
ства. Ущерб был очень серьезным, а это значило, что запасов
угля хватит не больше чем на десять дней, и если не произой-
дет значительного улучшения, они будут исчерпаны к концу
ноября. Железнодорожный транспорт, поставки газа и элек-
тричества были в серьезной опасности. В связи с этим Шпеер
инициировал программу экстренных мер (в их числе было
строгое распределение железнодорожных вагонов, которые в
первую очередь выделялись для перевозки угля), способную в
короткий срок обеспечить по крайней мере частично произ-
водство вооружения и поддерживать на существующем уровне
текущий объем поставок оружия34.
В период с 15 по 23 ноября Шпеер посетил несколько под-
разделений группы армий «Б», завод Круппа в Эссене и еще
несколько крупных концернов в Руре. Он дал ряд рекоменда-
ций касательно того, как устранить ущерб, нанесенный судо-
ходным путям, судам и мостам, и наладить противовоздуш-
Крушение последних надежд 171
ную оборону. Он настаивал на ускоренном расширении аэро-
дромов с тем, чтобы они могли принимать истребители
«Мессершмитт-262» и другие современные самолеты, а так-
же на более эффективном использовании рабочей силы. Осо-
бенно резко Шпеер высказывался по поводу того, как вяло
идет мобилизация необходимой рабочей силы из других рай-
онов рейха (учитывая, что из самого Рура 128 000 человек,
включая квалифицированных рабочих, были направлены на
строительство оборонительных укреплений в других обла-
стях в то время, когда они были так нужны для восстановле-
ния самого промышленного района, понесшего сильный
ущерб). Он хотел изменить порядок распределения стали та-
ким образом, чтобы приоритетным направлением было не
производство субмарин, а восстановление транспортной ин-
фраструктуры и реконструкция промышленных предприятий
Рура. В остальном предложенные им изменения были незна-
чительными. Из-за отсутствия транспорта людям ежедневно
приходилось пешком идти на дальние расстояния на работу
по разбомбленным дорогам. Не хватало обуви, которую Шпе-
ер просил поставить из других районов рейха. Поскольку бы-
ли повреждены электростанции и линии электропередач,
многие люди оставались без света. Шпеер рекомендовал при-
нять «специальные меры», чтобы обеспечить людей свечами
и другими средствами освещения. Так как телефонные линии
были повреждены, между заводами не было связи, а импер-
ская почтовая служба не располагала достаточными людски-
ми ресурсами, чтобы восстановить сообщение, Шпеер вы-
ступил с предложением направить полк военных связистов
для восстановления и обслуживания системы телефонной
связи для нужд промышленности. В целом, главной мыслью
его отчета было то, что, несмотря на огромные повреждения,
у Германии еще были незадействованные ресурсы и рабочая
сила, нужно было лишь правильно использовать их, чтобы
избежать худшего35.
Гитлер принял Шпеера и выслушал его рекомендации в
конце ноября. Он согласился, например, с тем, что рейх дол-
жен выделить рабочую силу численностью от 100 000 до 150 000
человек, чтобы помочь Руру, и что все рабочие, мобилизован-
ные в этом районе для строительства оборонительных укре-
172 Крушение последних надежд
плений, должны быть возвращены на свои места. Он также
отдал приказ об улучшении снабжения Рура обувью36.
Во время подготовки к наступлению в Арденнах, в период с
7 по 10 декабря, Шпеер нанес еще один краткий визит на За-
падный фронт. На этот раз он побывал в основном в частях
группы армий «Б» и «Г» и выслушал мнения и предложения
солдат по поводу вооружения. Значительно улучшить положе-
ние уже было невозможно. Оборонная промышленность к
этому времени использовала последние ресурсы. (Впрочем,
это не помешало Шпееру незадолго до отправления на Запад-
ный фронт поразить избранную аудиторию, продемонстриро-
вав разнообразие готовящегося к выпуску усовершенствован-
ного оружия37.) На этот раз ему пришлось ограничиться реко-
мендацией применять меры поощрения (дополнительные
товары из запасов армии или увольнительные) для войсковых
частей с самыми низкими потерями оружия. Он также требо-
вал от офицеров НСФО усилить агитационную работу: уделять
особое внимание тому, как хорошо, несмотря на все трудно-
сти, справляется со своими задачами оборонная промышлен-
ность, а также бороться с подрывающими боевой дух войск
слухами о нехватке танков и топлива. Он указал Гитлеру на то,
что добыча угля и газа в Сааре играет ключевую роль для про-
мышленности всей Юго-Западной Германии и что если Саар
попадет в руки врага, последствия будут очень серьезными38.
Третью поездку на Западный фронт Шпеер предпринял во
второй половине декабря, во время наступления в Арденнах. На
этот раз он ознакомился с мнением ряда подразделений группы
армий «Б». Поездка была не слишком результативной. В наи-
более значительной части его отчета в очередной раз подчерки-
валась критическая ситуация с железнодорожным транспортом.
Инфраструктура Рейхсбана в этой области, докладывал Шпеер,
«почти полностью разгромлена» и не подлежит восстановле-
нию (Зепп Дитрих жаловался, что его войска не получают бое-
припасов, потому что пути сообщения уничтожены в результате
авианалетов)39. Нужно было также использовать другие методы,
чтобы обеспечить доставку материалов до места назначения и
по возможности исключить такие нерациональные решения,
как оставление нагруженных вагонов под авиаударами. Шпеер
рекомендовал привлекать к этому местных партийных руково-
Крушение последних надежд 173
дителей, которые вместе с начальниками железнодорожных
станций могли организовать перевозку грузов другими видами
транспорта и разгрузку железнодорожных вагонов, а также пе-
редавать важные сообщения военным командирам с помощью
автомобилей или мотоциклов. Впрочем, такие небольшие ра-
ционализаторские решения не помогали скрыть даже от Гитле-
ра тот факт, что приближается конец40.
Учитывая, что конец войны и начало постгитлеровской эпохи
уже можно было предвидеть, значительные усилия Шпеера были
направлены на то, чтобы, сотрудничая с ведущими деятелями
промышленности и армии, по возможности сохранить оставше-
еся от немецкой промышленности41. Промышленники не пита-
ли иллюзий относительно исхода войны. Их главной заботой
было не допустить полного уничтожения предприятий в этой
бесплодной борьбе — чтобы в дальнейшем, когда Гитлер будет
смещен, быстро восстановить их и возобновить работу Альберт
Фёглер — глава объединения сталелитейных заводов и один из
наиболее выдающихся промышленных магнатов Рура, давний
приверженец Гитлера, хорошо понимая, в сколь печальном со-
стоянии находится экономика, прямо спросил министра, когда
Гитлер положит конец вооруженному конфликту. «Мы теряем
слишком много имущества, — сказал он. — Как мы сможем все
восстановить, если разрушение промышленности будет продол-
жаться такими темпами еще хотя бы несколько месяцев?»42.
Ни предпринятые Шпеером позже действия по предотвра-
щению приказа Гитлера о применении тактики «выжженной
земли», ни сам этот приказ не были внезапными и необдуман-
ными. Шпеер придерживался все более очевидной идеи о том,
что если «заморозить» немецкие промышленные предприятия
и тем самым не допустить их полного уничтожения, их будет
можно вернуть в рабочее состояние, как только будут отвоева-
ны потерянные в ходе военных действий территории. Именно
поэтому он еще начиная с июля издавал соответствующие рас-
поряжения как для Восточного, так и для Западного фронтов43.
В начале декабря ему пришлось столкнуться с противоречащи-
ми его мнению инструкциями Кейтеля, выражавшими пожела-
ние Гитлера: промышленные объекты, которые можно быстро
восстановить и использовать для нужд вражеской армии, следу-
ет не останавливать, а полностью уничтожать. Кейтель особен-
174 Крушение последних надежд
но подчеркивал, что угольные шахты Саара не должны ни при
каких условиях попасть в сохранности в руки врага44. Шпееру,
по всей видимости, пришлось обратиться напрямую к Гитлеру,
чтобы в приказ были внесены поправки. В тот же день он теле-
графировал в Саарбрюкен: «Все директивы, в которых говорит-
ся, что угольные шахты нужно не приводить в негодность, а
уничтожать, считать недействительными. Фюрер сегодня еще
раз подтвердил, что он хочет лишь, чтобы угольные шахты были
приведены в негодность — таким образом, как мы решили». Че-
тыре дня спустя Кейтель передал решение Гитлера о том, что все
промышленные объекты, которым грозит опасность быть за-
хваченными врагом в районе действия войск группы армий «Г»,
следует привести в негодность, а не уничтожить, а все противо-
речащие этому приказы считать недействительными45. Усилия
Шпеера по предотвращению уничтожения промышленности
Германии, однако, на этом не закончились. Впереди у него еще
был большой конфликт с Гитлером по этому вопросу.
Шпеер был достаточно проницателен, чтобы оценить мас-
штаб надвигающейся катастрофы. Однако он все же не остав-
лял напряженные попытки удержать терпящую крах экономи-
ку на плаву. Какими бы ни были его мотивы, его действия по-
могли ему сохранить за собой власть и влияние в то время,
когда риск потерять их был очень велик46. Для человека, кото-
рый так высоко ценил власть, это было очень важно. Конечно,
сам Шпеер и большинство его талантливых подчиненных в
министерстве вооружений и боеприпасов были по большей
части реалистами (за исключением, пожалуй, неисправимого
сверхоптимиста Заура) и хорошо знали, что не могут предот-
вратить неизбежное разрушение экономики. Однако без их
необыкновенного упорства и способности действовать в кри-
тической ситуации военная экономика Германии едва ли
смогла бы просуществовать до мая 1945 г.
III
Остальные члены правящей четверки — Геббельс, Гиммлер
и Борман — в эти тяжелые осенние дни тоже старались
делать все возможное, чтобы поддержать военные усилия Гер-
Крушение последних надежд 175
мании на нужном уровне. Они даже не упоминали о том, что
войну нельзя выиграть, и полностью держали население под
контролем с помощью пропаганды, жесткой дисциплины и
безжалостного принуждения.
Одной из задач было обеспечить гаулейтеров, игравших
ключевую роль в осуществлении управления на региональном
уровне, необходимой поддержкой. Ближе к концу октября
Борман передал Гиммлеру копию сообщения от гаулейтера
Дюссельдорфа Фридриха Карла Флориана. В своем сообще-
нии гаулейтер выражал мнение других начальников западных
гау по поводу «необычайно серьезной и сложной ситуации»,
вызванной авиаударами по городам и транспортным путям.
Флориан утверждал, что справиться с ситуацией невозможно,
и она может перерасти в угрожающую, если правительство
рейха не окажет помощь как можно скорее. Встречи с отдель-
ными министрами или их представителями пока не дали кон-
кретных результатов. Гаулейтеры западных областей теперь
искали «новые пути» убедить Гитлера созвать собрание всех
министров под председательством Бормана, чтобы как можно
скорее скоординировать комплекс мер по обеспечению про-
визией, транспортом, оружием и рабочей силой, а также обсу-
дить другие срочные дела. Борман согласился провести собра-
ние, однако, по просьбе Гитлера, передал обязанности пред-
седателя Гиммлеру47.
Собрание состоялось 3 ноября в малопримечательном и
хорошо защищенном от авианалетов местечке Кляйн-Беркель
в Нижней Саксонии, недалеко от города Гамельн в районе Га-
новера. На нем присутствовали представители НСДАП и вер-
махта, предприниматели и статс-секретари соответствующих
министерств. Одна из блестящих мыслей Гиммлера состояла в
том, чтобы заставить города, удаленные от западных и восточ-
ных областей, на территории которых шла война, финансиро-
вать предоставление грузовика с генератором электроэнергии.
Предполагалось, что название города будет гордо красоваться
на самом грузовике. «Таким образом, — полагал Гиммлер, —
будет сделано доброе дело и притом с юмором». Не менее бес-
перспективным было и его предложение создать передвижные
зенитные установки на поездах и грузовиках, чтобы сбивать
летящие на малой высоте бомбардировщики. Также предлага-
176 Крушение последних надежд
лось организовать соревнование снайперов, а победителей на-
градить от имени партии Железным крестом второго класса.
Еще одно предложение, которое вряд ли вызвало бы бурю эн-
тузиазма со стороны населения, заключалось в том, чтобы
учредить короткие курсы обучения по обезвреживанию бомб,
чтобы не только специалисты, но и простые жители могли
спасать жизни — правда, зачастую ценой своей собственной.
Можно было поучиться кое-чему у русских, которые, если у
них не хватало машин, использовали для доставки боеприпа-
сов на фронт лошадей, телеги, сани и даже детские коляски.
«Нам нужно многому поучиться в том, что касается действий в
чрезвычайной ситуации», — отмечал Гиммлер. Он также гово-
рил, что нужно направить людские ресурсы для работы над
оборонительными сооружениями в гау Эссен, Дюссельдорф и
Кёльн-Ахен с тем, чтобы высвободить рабочую силу для ре-
монта железных дорог. Они были необходимы для перевозки
угля и транспортной связи с фронтом. Людей предполагалось
размещать в бараках и кормить в столовой. Гиммлер обещал
распорядиться о том, чтобы Борман направил 100 000 человек
из центральной части Германии на строительство полевых
укреплений. Гиммлер взял на себя задачу предоставить для ра-
боты на железной дороге дополнительную рабочую силу из
числа польских, словацких и русских военнопленных. Он рас-
считывал направить на работу около 500-600 военнопленных,
которые пока содержались в четырех товарных составах, при-
надлежащих бригаде СС по строительству железных дорог, и
найти в дополнение к ним еще десять товарных поездов с
пленными. Еще предполагалось привлечь 40 000 человек из
рядов гигантской строительной организации — «Организации
Тодта» — и реквизировать из Италии транспортные средства
для их перевозки. Гиммлер рекомендовал гаулейтерам скоор-
динировать распределение срочных поставок продоволь-
ствия таким образом, чтобы одни области не получили преи-
мущества над другими. Подчеркивалась значимость отрядов
фольксштурма (Гиммлер заявлял, что до конца года их чис-
ленность составит 350 000 человек). Как показало Варшав-
ское восстание (в этом случае, правда, на беду Германии), нет
лучшего оборонительного рубежа, чем разрушенный город.
Фольксштурм был создан затем, чтобы мобилизовать неис-
Крушение последних надежд 17 7
черпаемый потенциал немецкого народа на защиту отечества.
Нужно было не на словах, а на деле сражаться до последней
пули среди разрушенных зданий на улицах каждого немецкого
города. Сложно представить, чтобы для слушателей его слова
звучали ободряюще. Закончил Гиммлер свое выступление вы-
сокопарными словами о великом будущем и преданности
Гитлеру, которые должны были укрепить слушателей в стрем-
лении защищать отечество, но, очевидно, убедили далеко не
всех: «Мы защитим свою страну и окажемся на пороге новой
мировой империи. Кривая иногда идет вниз, но однажды она
снова пойдет вверх». Гиммлер считал, что все присутствующие
согласны с ним в убеждении, что все, даже самые большие,
трудности, можно преодолеть. «Нет трудностей, которые мы
не могли бы преодолеть все вместе с помощью неослабеваю-
щего упорства, оптимизма и чувства юмора. Я полагаю, что
все наши заботы незначительны по сравнению с заботами
одного человека в Германии, нашего фюрера». Все, что нужно
было сделать, было, по его мнению, не более чем долгом по
отношению к «человеку, которого мы все должны благодарить
за возрождение Германии, за само наше существование —
Адольфа Гитлера»48.
Гиммлер, конечно, не мог предложить универсального
средства от всех зол и был не в состоянии удовлетворить все
требования гаулейтеров, учитывая масштаб транспортного
кризиса. Гаулейтеры были совсем не довольны. Все, что они
получили, — это надежду на то, что правительство рейха пре-
доставит им достаточную поддержку, чтобы пережить самое
худшее. В остальном, им приходилось надеяться на «помощь
самим себе» и передать ответственность за восстановление же-
лезных дорог в подчиненных им территориях районным пар-
тийным лидерам. Как заключил Геббельс, совещание не при-
вело ни к чему49.
Хотя гаулейтеры были поставлены перед лицом необходи-
мости справляться с трудностями собственными силами,
Гиммлер тем не менее не оставил им иного выбора, как сохра-
нять положительное и конструктивное отношение к ситуации.
Как высокопоставленные представители правительства они
не должны были покоряться перед лицом сложностей — это
считалось признаком слабости и нерешительности; нужно
178 Крушение последних надежд
было проявлять инициативу и принимать самостоятельные
решения. Что не менее важно, Гиммлер взывал к их предан-
ности Гитлеру, чья харизматическая власть полностью держа-
лась на личной лояльности, лежащей в основе нацистского
режима. Гаулейтерам, которые в течение многих лет были
сверхпреданными Гитлеру и были целиком обязаны ему своей
властью, было больше нечего терять, и они даже не задумыва-
лись о том, чтобы теперь покинуть его. Возможно, их привя-
занность к Гитлеру ослабла, но она еще существовала.
Само понятие позволяющей преодолевать трудности силы
воли, игравшее центральную роль в действии харизматической
власти на всех уровнях системы, по своей сути в корне противо-
речило принципам безличного бюрократического управления,
характерного для всех современных государств. Партия всегда
проводила различие между положительными, желательными
качествами «руководства людьми» (Menschenführung) и нега-
тивными, бесплодными характеристиками обычного «управ-
ления». Руководители на любом уровне управления всегда до-
биваются результата, в то время как бюрократы просто прово-
дят в жизнь правила и постановления, что неизменно
подавляет инициативу и энтузиазм — если только в процесс не
вмешается «воля». И все же НСДАП, несмотря на всю свою
антибюрократическую этику, в стремлении осуществить жела-
ния фюрера и достичь поставленных им целей на деле всегда
была глубоко бюрократической организацией. Внутреннее
противоречие, заключавшееся в том, что партия пыталась бю-
рократическими методами достигать небюрократических це-
лей, изначально было ее характерной чертой, однако очень
усилилось после прихода к власти и достигло критической от-
метки в условиях тотальной войны50.
В конце 1944 г., когда стало ясно, что видимых результатов
становится все меньше и меньше, работа партийной бюрокра-
тии резко активизировалась51. Чрезмерно раздутый бюрокра-
тический аппарат расходовал время и энергию на всевозмож-
ные мелочи. Например, партийная канцелярия потратила бес-
численное количество часов на подготовку постановлений
касательно деталей службы в фольксштурме: ей нужно было
определить обязанности, установить длительность военной
подготовки, составить правила пользования формой и снаря-
Крушение последних надежд 179
жением, уточнить условия освобождения от службы и, что бы-
ло абсурднее всего, определить специальные бланки и печати
и подготовить подробное описание знаков отличия разных
чинов52. Геббельс назвал связанный с этим бюрократизм про-
сто «смехотворным»53, однако никаких изменений это не при-
несло. Борман, прибыв в новую полевую штаб-квартиру Гит-
лера в Цигенберге (в Гессене, неподалеку от Бад-Наухайма)
перед началом наступления в Арденнах, обнаружил, что «теле-
графные аппараты установлены в неподходящих местах, про-
вода не подсоединены, в крохотной комнатке, где должны ра-
ботать мои машинистки, нет ни настольных печатных маши-
нок, ни полок»54. Несмотря на это, бумажный поток из его
партийной канцелярии ни на минуту не уменьшался.
Способность правительственной бюрократии контролиро-
вать деятельность на всех уровнях жизни была поистине пора-
зительна. Приказы лились рекой. Каждый чиновник, сколь бы
незначительную должность он ни занимал, стонал под непо-
сильным грузом канцелярской работы (несмотря на все меры
по экономии бумаги)55. Начальник имперского министерства
почты писал во все инстанции — как государственного, так и
регионального уровня — жалобы по поводу того, что почтовая
система сильно перегружена увеличением бюрократии. «На-
растающая, как лавина, масса корреспонденции» — так описал
он происходящее в тот момент, когда ущерб, нанесенный же-
лезнодорожной сети и почтовой инфраструктуре, в сочетании с
сокращением числа работников в связи с мобилизацией в ряды
вермахта, привел к значительному снижению эффективности
почтовой службы56. Его настоятельные просьбы сократить объ-
ем почтовых отправлений остались без внимания.
Все больше и больше было контроля, управления, плани-
рования, предписаний, распоряжений, милитаризации и ко-
ординации, однако результатов от всех этих усилий станови-
лось все меньше и меньше — за исключением, пожалуй, одно-
го существенного результата: сокращения свободного личного
пространства во всех немногочисленных сферах жизни обще-
ства, где оно еще оставалось. Если термин «тоталитарное об-
щество» можно понимать как общество, в котором не осталось
ничего или почти ничего, что не было бы подвержено контро-
лю со стороны власти, и в котором открыто высказывать мне-
180 Крушение последних надежд
ние, отличное от официальной точки зрения, можно, только
подвергая себя огромному риску, то Германия к концу 1944 г.
была близка именно к такому состоянию.
В то время как условия жизни резко ухудшались в результате
бомбардировок союзников, давление на население все возрас-
тало. Мобилизация на тотальную войну, к примеру, не только не
была прекращена после неимоверного напряжения всех сил в
конце лета; напротив, осенью она была возобновлена с удвоен-
ной энергией, чтобы собрать для вермахта последние жалкие
остатки людских ресурсов. В начале ноября Геббельс отмечал,
что к этому времени для вермахта удалось набрать еще 900 000
человек. В то же время он признавал, что этого недостаточно:
потери за предыдущие три месяца составили 1,2 миллиона че-
ловек. Геббельс хотел, заручившись поддержкой Гитлера, заста-
вить Шпеера выделить для службы в рядах вермахта еще часть
рабочих военной промышленности. Шпеер в итоге согласился
предоставить еще 30 000 человек, но только временно — до тех
пор, когда ситуация с транспортом улучшится и они смогут вер-
нуться назад. Геббельс не был готов согласиться на это условие,
и вопрос был передан на рассмотрение Гитлеру. Как это часто
бывало, ответа не последовало57.
Впрочем, гораздо более важно для Геббельса было получить
от Гитлера разрешение провести переосвидетельствование
личного состава вермахта и найти тех, кого еще можно отпра-
вить на фронт — так же, как ранее было сделано в граждан-
ском секторе. 10 декабря ему все же удалось получить подпись
Гитлера под соответствующим приказом. Геббельс был вооду-
шевлен, полон новых сил и решимости преодолеть любое со-
противление мобилизации новых сил для фюрера внутри ар-
мии. Он надеялся (опять же, работая только с небольшим по
количеству штатом руководящего персонала и с гаулейтерами
на региональном уровне) добиться в новом году заметных по-
ложительных результатов. Он был убежден, что только его ме-
ры по мобилизации населения на тотальную войну сделали
возможным готовящееся наступление на Западном фронте.
По его словам, теперь он надеялся, что сможет предоставить
фюреру основу для наступления на востоке — точно так же,
как переосвидетельствование гражданского населения позво-
лило сделать это для Западного фронта58.
Крушение последних надежд 181
Конечно, Геббельс всего лишь выдавал желаемое за действи-
тельное. Однако в эти дни его отношение варьировалось от все
более острого осознания реальности бедственного положения
Германии (осознание это еще более обострялось при виде того,
как один за другим немецкие города превращаются в руины под
бомбами союзников; в отличие от Гитлера, Геббельс видел их
собственными глазами во время поездок по местности, под-
вергшейся бомбардировкам) до бесконечной надежды на то,
что сила воли при поддержке пропаганды позволит несмотря
ни на что продолжать борьбу до тех пор, пока непрочная враже-
ская коалиция не рухнет. «Политический кризис во вражеском
лагере нарастает с каждым днем» — подобные этому высказы-
вания Геббельса отражают его убеждение, что внутренние про-
тиворечия в совокупности с потерями, которые несут войска
союзников, вскоре приведут к расколу коалиции59. С другой
стороны, многие дневниковые записи указывают на скептиче-
ское отношение их автора к положению Германии. В конце но-
ября, осмотрев впечатляющие новые сверхсовременные субма-
рины, построенные на заводе в Бремене, Геббельс с отчаянием
констатировал, что уже слишком поздно60. И все же он совсем
не собирался сдаваться. Через несколько дней, после продол-
жительной, затянувшейся до поздней ночи беседы с Гитлером,
во время которой фюрер излучал уверенность, возбужденно
рассуждал на тему предстоящего наступления и пророчил гран-
диозное восстановление немецких городов и возрождение куль-
туры после войны, Геббельс был так взволнован, что не мог
уснуть61. Он по-прежнему был все так же очарован Гитлером.
Важнейшей задачей пропаганды, по его мнению, было возро-
дить волю к сопротивлению, «укрепив мужество нации и вос-
становив ее уверенность в своих силах»62. Одним из мероприя-
тий, направленных на достижение этой цели, были прошедшие
по всей Германии церемонии, на которых недавно созданные
отряды фольксштурма приносили присягу: в одном только Бер-
лине в воскресенье 12 ноября прошло десять таких церемоний с
участием примерно 100 000 человек. Геббельс обратился к со-
бравшимся под осенним моросящим дождем на фоне мрачных
руин площади Вильгельмплац солдатам фольксштурма с балко-
на министерства пропаганды. «Некоторые уже вооружены», —
записал он в своем дневнике, тем самым невольно признав
182 Крушение последних надежд
скудные возможности материального снабжения новой орга-
низации. На самом деле, солдаты получили винтовки, гранато-
меты и несколько пулеметов непосредственно перед церемони-
ей. Обращаться с оружием умели лишь немногие, да и в любом
случае после окончания церемонии его нужно было сдать об-
ратно. Площадь погрузилась в молчание, когда, за неимением
форменных фуражек, они в знак верности фюреру сняли свои
шляпы и кепки и прошли по площади маршем «в торжествен-
ном молчании». Все происходящее снималось на пленку, чтобы
быть включенным для пущей убедительности в кинохронику.
Внешний эффект был великолепен, отмечал референт Геб-
бельса Вильфред фон Офен, однако кое-что в кинохронику не
вошло: группы молодых парней и пришедших на побывку сол-
дат, которые стояли на тротуарах и с трудом сдерживали смех
при виде торжественного марша. Фольксштурм, по мнению
фон Офена, не стоил «и одного выстрела»63. В 1943 г., желая
еще более укрепить боевой дух, Геббельс заказал снять цвет-
ной фильм «Кольберг» — грандиозную зрелищную киноленту,
целью которой было превратить оборону одноименного при-
морского городка в Померании во время войны с Наполеоном
в героическую эпопею, призванную вдохновить современных
защитников рейха64. К концу 1944 г. фильм с огромными по
количеству статистов массовыми сценами (в них участвовали
187 000 солдат, специально отозванных от участия в боевых
действиях как раз в то время, когда фронту отчаянно не хвата-
ло новобранцев) был почти готов. Геббельс, посмотрев в на-
чале декабря черновой монтаж фильма, остался под большим
впечатлением; по его словам, это был «шедевр», способный
ответить «на все вопросы, которые сейчас волнуют немецкий
народ». Он возлагал большие надежды на этот фильм, кото-
рый, по его мнению, был равноценен «выигранной битве» по
вероятному воздействию на настроение публики65. С другой
стороны, он опасался, что «сцены разрушения и отчаяния»
произведут такой эффект, что в нынешней ситуации многие
немцы откажутся смотреть фильм66. Этот комментарий пока-
зывает, что Геббельс в полной мере осознавал, насколько
сложно будет преодолеть тяжелую пелену уныния, все больше
окутывавшую Германию по мере приближения к концу ката-
строфического 1944 г.
Крушение последних надежд 183
IV
Донесения Геббельсу из региональных отделов пропаганды
не оставляли сомнений в том, что состояние боевого духа
было очень тревожным. Поступившие в начале ноября ново-
сти о том, что нападение Красной Армии в Восточной Прус-
сии успешно отражено, лишь ненамного улучшили общее на-
строение. Чувства людей варьировались от крайней озабочен-
ности будущим и негодования из-за того, что они оставлены
без защиты под градом бомб, падающих на немецкие города,
до усталой обреченности (в том числе среди членов партии,
особенно на западе страны) и фатализма. Значительная часть
населения просто хотела «мира любой ценой»67. В западных ре-
гионах, где население было наиболее подвержено угрозе ноч-
ных разрушительных ударов с неба, теперь наносившихся по
большинству крупных промышленных городов Германии, на-
строения достигли низшей точки. В обстановке постоянной
тревоги и нервозности, отмечал Геббельс, не редкостью было
выражение «открытого негодования по отношению к партии,
которую винили в развязывании войны и в ее последствиях»68.
Удивляться было нечему. Кёльн, к примеру, в ночь на 30 октя-
бря подвергся еще одной массированной бомбардировке, ко-
торую один из очевидцев описал как «смертельный удар» по
городу. Четверть миллиона оставшихся в живых жителей горо-
да (до начала авианалетов население составляло около 800 000
человек) остались без газа и электричества. Единственным ис-
точником воды были уличные гидранты. Люди выстраивались
в очереди за скудными продовольственными пайками, кото-
рые раздавали работники НСВ. Почти все районы города, ко-
торые до сих пор были пригодны для жизни, теперь были уни-
чтожены. Началось паническое бегство: массы беженцев со
своими немногочисленными пожитками толпились на мостах
через Рейн, однако организованная эвакуация была невоз-
можна из-за недостатка транспорта. Критическая ситуация с
железнодорожными перевозками означала, что на поезда рас-
считывать не стоит. Любой военный транспорт, идущий на
восток, останавливали и нагружали по максимуму людьми,
бегущими из города. Явственно чувствовалось негодование в
адрес правительства и ощущение, что продолжать военный
184 Крушение последних надежд
конфликт бессмысленно. Исход населения продолжался боль-
ше недели. После этого Кёльн превратился «практически в
город-призрак». Геббельс отметил, что этот прекрасный мега-
полис на Рейне «придется (по крайней мере, пока) списать со
счетов»69.
Оставшиеся в городе люди, поселившиеся в самодельных
бараках или ютившиеся в подвалах разрушенных зданий —
группы настроенной против власти молодежи, иностранных
рабочих, дезертировавших солдат и бывших членов коммуни-
стической партии — вели нечто вроде отчаянной партизан-
ской борьбы, которая достигла кульминации к декабрю. Ис-
пользуя ручные гранаты и пулеметы, которые им удалось
украсть со складов вермахта, они вели свою собственную вой-
ну против кёльнской полиции: убили городского главу геста-
по, а однажды целых двенадцать часов оказывали вооружен-
ное сопротивление полиции (правда, в итоге все же потерпели
поражение). С большим усилием одержав верх, члены гестапо
жестоко расправились с повстанцами, из которых были аре-
стованы около 200 человек70.
В других городах Рейнско-Рурского промышленного реги-
она ничего подобного не наблюдалось. Тем не менее сотни ты-
сяч людей оказались в столь же плачевном положении, как и
население Кёльна, после совершенных осенью опустошитель-
ных бомбардировок Бохума, Дуйсбурга, Оберхаузена и других
крупных городов этого региона. Атмосфера в Руре была сквер-
ной71. Воздушная война создавала в обществе «откровенно
безнадежное настроение», делал Геббельс вывод из доходив-
ших до него отчетов72. Всюду говорили только об одном: о «все-
общей усталости от войны»73.
Несмотря на это, дисциплина оставалась твердой как на
рабочих местах, так и в армии. Каждый по мере сил старался
исполнять то, что считал своим долгом74. Не было даже намека
на саботаж, забастовки или (за исключением событий в Кёль-
не) другие формы открытого сопротивления75. Доктор Вальтер
Роланд вскоре после окончания войны отмечал, что причиной
тому, что он рассматривал как невероятные усилия со стороны
рабочих, не испытывавших энтузиазма по отношению к войне
(или правительству), было то, что «каждый четко осознавал,
что, с одной стороны, у отдельного человека нет никакой воз-
Крушение последних надежд 18 5
можности предпринять что-либо против войны». «Тем не ме-
нее если бы война была проиграна, то, в противоположность
событиям 1914-1918 гг., Германии пришел бы конец, а с ней —
и возможности существования отдельного человека»76. Подоб-
ным опасениям давали почву заявления пропаганды о «плане
Моргентау» — программе, подготовленной министром фи-
нансов США Генри Моргентау. Сущность программы, преду-
сматривавшей разделение послевоенной Германии и превра-
щение ее в обессиленную, расчлененную на части страну с до-
индустриальной экономикой, очень скоро стала известна
немецкой общественности77.
12 декабря Геббельс отправился в Рурский регион, чтобы
лично оценить ситуацию. Во время поездки он стал очевидцем
налета авиации на город Виттен, в результате которого боль-
шая часть города была превращена в пылающий ад. Он видел
и бедственное положение жителей Бохума, которых теперь на-
считывалось около 100 000 человек. Они жили в ужасных усло-
виях без всяких удобств — в подвалах, а иногда практически в
землянках. Речь Геббельса на заводе Круппа в Эссене нисколь-
ко не воодушевила рабочих, которых силой согнали слушать
его выступление и которые теперь стояли с угрюмыми лица-
ми, подняв воротники и засунув руки в карманы, чтобы защи-
титься от жестокого холода. Едва стихли скудные аплодисмен-
ты, как раздался вой сирены; министру пропаганды и его сви-
те пришлось поспешно укрыться в подвальных помещениях
глубоко под землей, где их окружали «серые, мрачные лица».
Почти никто не говорил ни слова, однако выражение лиц этих
людей было далеко «не дружелюбным»78. Геббельс получил
возможность лично увидеть, насколько сильно представители
партии и промышленники Рейнско-Рурского региона возму-
щены неудачами Геринга (его винили в неспособности защи-
тить немецкие города от «воздушных разбойников») и Риб-
бентропа (отношение к нему вообще было достаточно презри-
тельным, его даже считали недостаточно компетентным для
того, чтобы руководить внешней политикой). Тем не менее
уезжал он с твердой уверенностью в том, что они по-прежнему
хранят «слепую, непоколебимую веру» в Гитлера79. В начале
декабря Геббельс еще пытался убедить себя в том, что «вера в
фюрера еще тверда и многие...» (эта запись в дневнике была
186 Крушение последних надежд
сделана после того, как Геббельс увидел войска, стянутые к За-
падному фронту в предвкушении наступления) вновь начина-
ют верить в победу Германии»80.
По большей части все это было самообманом. Правда, сре-
ди партийной элиты, власть предержащих как центрального,
так и регионального уровня, ничто не говорило о том, что пре-
данность Гитлеру начинает уменьшаться81. А это имело реша-
ющую роль для того, чтобы режим продолжал функциониро-
вать. Что же касается гражданского населения (не считая
убежденных приверженцев партии и некоторых групп молоде-
жи), положение было совсем иным. К концу ноября в отчетах
пропаганды появилась информация об «опасности кризиса
доверия руководству», которую «больше нельзя игнориро-
вать». Этой проблеме придавалось крайне большое значение82.
8 ноября на ежегодном собрании партийной «старой гвардии»
в Мюнхене, посвященном годовщине путча, Гитлер впервые
не выступил сам — его прокламацию зачитал Гиммлер. Тут же
распространились слухи (по большей части из зарубежных ис-
точников), что он умер или тяжело болен, или перенес нерв-
ный срыв, или бежал, и теперь его место занял Гиммлер или
Геббельс83. Тем не менее вера народа в Гитлера еще была жива;
более того, даже теперь оставались люди, которые цеплялись
за свою давнюю веру в фюрера и в его способность спасти Гер-
манию, как утопающий цепляется за соломинку, однако таких
было меньшинство. Харизматичность Гитлера, которая всегда
привлекала к нему народные массы, теперь быстро угасала.
Накануне наступления в Арденнах Геббельс дал в своем
дневнике несколько отрезвляющую оценку настроения на-
родных масс, основанную на отчетах местных отделов пропа-
ганды (а их авторы всегда по мере возможности старались под-
черкивать во всем положительные стороны). «Немецкая об-
щественность по-прежнему настроена скептически, — писал
он. — Нет должной веры в способность Германии сопротив-
ляться... В последнее время было слишком много военных
неудач, чтобы народ мог питать надежды»84.
Делать какие-то обобщающие выводы о настроениях среди
солдат сложно. Их образ мышления во многом зависел от зва-
ния, характера и общего отношения к нацизму. Так, сообщалось
о недостаточно высоком боевом духе новобранцев народно-
Крушение последних надежд 187
гренадерских дивизий85. Впрочем, с закаленными в боях фрон-
товиками дело зачастую обстояло совсем иначе. Не меньшее
значение для укрепления боевого духа имело и то, что генералы
наподобие Моделя стремились вселить в солдат уверенность в
победе. Положение на разных фронтах и даже участках фронтов
было разным, и в зависимости от него варьировался личный
опыт солдат и их восприятие происходящего.
В конце осени 1944 г. обстановка на Восточном фронте,
если не считать продолжающихся ожесточенных боев в Вен-
грии, была относительно спокойной. Офицер военно-
морского флота, служивший в Мемеле (впоследствии переи-
менованном в Готенхафен, ныне — город Гдыня), на Балтий-
ском побережье близ Гданьска, проехав осенью по Южной
Германии, испытал шок. У него было ощущение, словно до
сих пор он жил на уединенном острове: здесь его ждали низко
летящие бомбардировщики, которые периодически сбрасы-
вали бомбы, и медленные, постоянно опаздывающие поезда,
которые все время останавливались для проверки военной
полицией. Это повергло его и ехавших вместе с ним других
офицеров в «глубокое уныние, почти отчаяние». На обрат-
ном пути, когда почти все, кто был в поезде, ехали на фронт
сражаться с советскими войсками, его поразила неприкры-
тая критика НСДАП и ее работников. Функционеров обви-
няли в том, что они не могут ничего сделать с партизанской
войной на востоке, причиной которой стало их жестокое об-
ращение с местным населением86.
Еще один офицер, служивший на юго-западе Германии,
был глубоко потрясен тем, что он видел во время отпуска в
конце ноября. Хотя далеко путешествовать ему не приходи-
лось, даже краткие поездки по железной дороге оказались не-
легкими. Поезд, пришедший с большой задержкой, был набит
эвакуированными людьми и беженцами; среди них было мно-
го женщин и детей. Проезжая мимо прифронтовых деревень,
он был поражен потоком людей, спешившим по дорогам со
своими скудными пожитками, надеясь найти пристанище в
других частях рейха. Когда, наконец, он прибыл в Эммендин-
ген, ему рассказали о том, что 27 ноября бомбардировке под-
вергся расположенный по соседству Фрайбург — средневеко-
вый город с живописным центром средневековой застройки
188 Крушение последних надежд
недалеко от южной границы со Швейцарией. Город не имел
ни промышленного, ни стратегического значения, население
его составляло не более 100 000 человек. Приехав во Фрайбург
через пару дней, он не мог поверить своим глазам. Практиче-
ски весь старый город был стерт с лица земли. Из старых зда-
ний сохранился (хотя и был сильно поврежден) лишь величе-
ственный готический собор, высокий шпиль которого стал
символом города — точно таким же образом Кёльнский собор
выстоял под всеми ударами бомб союзников. Под обломками
зданий остались около 3000 тел. Картина разрушения была
ужасна. Бессильная ярость жителей города, оставшихся в жи-
вых среди всеобщего горя, была направлена лишь отчасти на
бомбардировщики союзников; гораздо в большей степени
объектом их ненависти теперь была нацистская партия и ее
руководство, ставшие причиной такого ужаса. Когда отпуск
офицера закончился и он отправился обратно на север че-
рез Мангейм и Кобленц, перед его глазами вновь предстали
печальные и волнующие картины: руины некогда прекрас-
ных городов. Превращенные в развалины здания Кобленца,
стоящего у слияния Рейна и Мозеля, навели его на мысль о
том, каким неожиданным образом сбылись «пророческие»
слова Роберта Лея, руководителя рабочего фронта Герма-
нии, сказанные им в 1933 г.: «через десять лет вы не узнаете
свой город»87.
Это язвительное замечание отражало ощущение усталой
обреченности, вызванное масштабом разрушения. Это чув-
ство теперь было повсеместным. Правда, многие другие воен-
нослужащие смотрели в будущее с большим оптимизмом, по-
прежнему были готовы поддерживать правительство и то, ради
чего, по их мнению, Германия должна была продолжать борь-
бу. Один сержант в письме домой в начале декабря с грустью
писал о том, что приближается Рождество — «праздник мира»,
а бомбы все так же градом падают с небес, и колокола не воз-
вещают мир, которого «так жаждут все миролюбивые народы».
«Наши враги, — продолжал он, — не понимают этого жела-
ния», и поэтому «мы, весь народ Германии, должны и во время
этого праздника продолжать яростную борьбу против этих вы-
родившихся народов, возглавляемых евреями — паразитами,
которые не знают и не имеют своего отечества»88.
Крушение последних надежд 189
В рядах СС (что неудивительно) по-прежнему преобладали
откровенно пронацистские взгляды. Капрал СС, жалея свою
семью за то, в каких условиях ей приходится жить после бом-
бардировки Мюнхена, и одновременно выражая облегчение в
связи с тем, что вся семья цела, обвинял в «ужасе с неба» евре-
ев. По его словам, «проклятые евреи беспокоятся о своих де-
нежных мешках и видят, что весь мир постепенно понимает,
что они виновны в разжигании войн и делают деньги на крови
и слезах». Вместе с тем он был уверен, что «мы одержим по-
беду, хотя это и будет стоить очень многих жертв и
страданий»89. Как и многие другие солдаты, он возлагал боль-
шие надежды на удары ракетами «Фау-2» по Антверпену и
Лондону, ознакомившись с опубликованными отчетами о том,
какой хаос они посеяли в столице Англии. «Все теперь говорят
только о «Фау-2», — писал он в середине ноября. — Возможно,
ими можно будет выстрелить по Америке. Я твердо уверен, что
окончательная победа будет за нами»90. Еще один капрал в пись-
ме домой, написанном в тот же день, выражал надежду, что
«Фау-2» в 1945 г. «позволят решить вопрос с Англией». Потом, в
1946 г., наступит черед России. «Ничего не могу с собой поде-
лать. У меня такое ощущение, что все будет хорошо», — добав-
лял автор письма91. Немецкий артиллерист с восторгом писал
своим родным из Шнайдемюля (города в Померании) о том,
как он рад новостям об ударах «Фау-2» по Англии. «Замеча-
тельно, правда?» — отмечал он, добавляя, что, по его мнению,
это достойное возмездие союзникам за их высокомерие. Его
уверенность укрепляло и то, как немецким войскам, вопреки
всем ожиданиям, удалось стабилизировать линии фронта.
«Немецкие солдаты в очередной раз доказали, что и после пя-
ти лет войны они не сломлены», — гордо заявлял он92.
Согласно датированному началом ноября отчету военной
цензуры верховного главнокомандования, попавшему в руки
союзников, в своем мнении автор этого письма был не оди-
нок. Конечно, было бы неразумным делать критические заме-
чания в письмах, которые проходили через руки цензора (по-
следствия этого могли быть самыми неприятными), однако
никто не требовал от военнослужащих выражать в письмах от-
кровенно пронацистские взгляды или восторженно отзывать-
ся о войне. И тем не менее в отчете немецкой военной цензуры
190 Крушение последних надежд
говорилось: «Несмотря на то, что теперь стало больше писем,
свидетельствующих о слабой вере в окончательную победу, в
общей массе корреспонденция подтверждает высокую степень
уверенности. Солдаты все еще доверяют фюреру так же, как и
прежде, а некоторые даже считают, что судьба немецкого на-
рода зависит от него одного». Существенной оговоркой было
то, что все больше солдат сомневаются в новом оружии и вы-
сказывают мнение, что «все наши усилия напрасны, если как
можно скорее не будет введено в действие новое оружие»93.
Среди старшего офицерского состава отношение к нацист-
скому руководству варьировалось, однако о нелояльности
Гитлеру не могло быть и речи. Для существования режима это
имело критическое значение. Даже те, кто без особого энтузи-
азма относился к нацизму, в личных дневниковых записях все
же отзывались о Гитлере с одобрением. Полковник Курт Пол-
лекс, ответственный за подготовку офицерского состава в Дё-
берице, на полигоне для боевой подготовки войск к западу от
Берлина, в своем дневнике весьма критически отзывался о
партии и руководящих ею «шишках», но о Гитлере высказы-
вался только в хвалебном тоне. Он признавал необходимость
национал-социализма и вступления Германии в войну (вину
за ее разжигание он возлагал на Рузвельта и Сталина). Герма-
ния, заявлял он, была вынуждена нарушить Версальский до-
говор, и время для начала войны было выбрано правильно.
Некоторые из прихлебателей Гитлера — мошенники и идиоты,
которые обманывают его и весь народ, писал полковник Пол-
лекс, но если не принимать во внимание очевидные грубые
ошибки в военной сфере, «хвастливую пропаганду» и прочий
вздор, в целом руководством страны выбрано верное направ-
ление. Если Гитлер болен и больше не может справляться со
своими обязанностями, он должен подать в отставку, но до-
стойному и рассудительному человеку не следует принижать
его заслуги94.
Помимо неизменной преданности Гитлеру, офицерский
корпус отличался тем, что в нем соблюдался собственный
«кодекс чести». Этот кодекс не мешал офицерам становить-
ся соучастниками зверств в ходе восточной кампании, но не
позволял им предпринимать действий, которые могли бы
отрицательно сказаться на эффективности военных действий
Крушение последних надежд 191
Германии. Генерал-майор Йоханнес Брун, командир народно-
гренадерской дивизии, который впоследствии был взят в плен
на Западном фронте в ноябре 1944 г. и, по мнению взявших его
в плен солдат, отличался «антинацистскими взглядами», гово-
рил, что из Швейцарии поступали предложения о том, чтобы
немецкие генералы сложили оружие. «Это несовместимо с их
понятием о чести. Это просто невозможно, об этом совершен-
но не может быть речи», — отмечал он в беседе с другими
пленными офицерами, не зная, что британцы прослушивают
все разговоры. «Офицерский корпус любит свою страну и вну-
тренне верит в ее порядочность и идеи чести и живет соответ-
ствующим образом; он, как доверчивое дитя, считает совер-
шенно невозможным предположить, что его ведут в непра-
вильном направлении и что командование на самом деле не
такое, как оно говорит, и что он самым отвратительным обра-
зом запятнал руки кровью и т.д.»95.
Подобные элементы мозаики тем не менее не складыва-
лись в полную картинку. Насколько можно судить, боевой дух
в рядах вермахта был несколько лучше, чем среди гражданско-
го населения. Настроения были очень разными — точно так
же, как и среди мирного населения, в солдатской среде наблю-
дались скептицизм, апатия и обреченность, а также тревога за
близких, страдавших и погибавших под бомбардировками, и
обеспокоенность будущим. Очень показательным было и уча-
щение случаев дезертирства — несмотря на то что оно кара-
лось смертью96. Во второй половине 1944 г. к смертной казни
за дезертирство ежемесячно приговаривались около 350 слу-
жащих вермахта97. Точные мотивы дезертирства установить
непросто. Вероятно, большую роль играли страх и отчаяние.
Большинство солдат, точно так же, как и большинство мир-
ных жителей, к этому времени устали от войны и просто хоте-
ли прекращения боевых действий, чтобы они могли избавить-
ся от непрекращающихся мучений и вернуться домой. Тем
не менее свою роль играла и решимость, и ответственность,
и чувство патриотического долга и, еще сохранившаяся, хо-
тя и у немногих, вера в Гитлера. Подавляющее большинство
солдат — вероятно, без особых раздумий — делали то, что им
говорили офицеры. В их среде по-прежнему преобладало бес-
прекословное послушание, которое всегда было аксиомой
192 Крушение последних надежд
жизни военных, и не только в Германии. «Если войска не хотят
[сражаться], все безнадежно», — замечал полковник Пол-
лекс98. Несмотря на все, войска все же хотели сражаться — или,
по крайней мере, были готовы сражаться. Для подавляющего
большинства простых солдат — что бы они ни думали о войне,
о действиях Гитлера, о бедственном положении Германии, о
собственных шансах выжить — не было иной альтернативы,
чем продолжать сражаться. В отличие от последних месяцев
Первой мировой войны, теперь не было опасности, что в среде
военнослужащих будет поднят мятеж, который приведет к
внутреннему краху.
Более того, в среде немецких солдат, продвигавшихся ран-
ним утром 16 декабря в Арденны, чувствовался оптимизм.
Многие, по утверждению генерала фон Мантейфеля, все еще
верили в способность Гитлера изменить ход войны с помощью
нового «чудо-оружия» и подводных лодок и считали своей за-
дачей выиграть для него время". Первые этапы наступления
прошли так успешно, что этот оптимизм и вера казались пол-
ностью оправданными. Как нельзя лучше сыграла свою роль
завеса секретности, под которой готовилась операция, и со-
юзники были совершенно застигнуты врасплох. Плохая пого-
да, значительно затруднявшая действия авиации союзников,
была как раз такой, как нужно было немцам. Вермахт очень
скоро занял передовые позиции врага. На северном фланге 6-я
танковая армия Дитриха, действия которой затрудняло упор-
ное сопротивление врага, а также плохие дороги и транспорт-
ные трудности, продвигалась относительно медленно, хотя в
числе ее действовавших впереди подразделений был 1-й тан-
ковый полк СС под командованием непреклонного обер-
штурмбанфюрера СС Иоахима Пайпера, оставлявший за со-
бой страшный след кровавых бесчинств: близ Мальмеди сол-
даты полка расстреляли более восьмидесяти американских
военнопленных. Наступавшая южнее 5-я танковая армия
Мантейфеля поначалу продвигалась с блестящим успехом: она
пробила американскую оборону, взяла в плен 8000—9000 чело-
Крушение последних надежд 193
век и открыла в линии фронта брешь шириной более 30 км.
Через брешь лавиной хлынули немецкие войска, которые про-
должили двигаться вперед (хотя из-за труднопроходимых до-
рог и взорванных мостов продвижение и было более медлен-
ным, чем предполагалось планом операции) и до 18 декабря
прошли около 100 км, почти до Мааса, где они были встрече-
ны ожесточенным сопротивлением американских войск у Ба-
стони — важнейшего узла связи. Чтобы запланированное на-
ступление на Антверпен имело хотя бы малейшие шансы на
успех, нужно было взять город штурмом и перейти Маас, од-
нако теперь наступление замедлилось. 19 декабря Эйзенхауэр
приказал приостановить наступательные действия союзных
войск по остальным участкам фронта, чтобы обеспечить под-
крепление у Мааса. Наступательная операция Гитлера оказа-
лась под угрозой срыва100.
Для войск это было далеко не очевидно. Один лейтенант в
тот день записал в своем дневнике, что был поражен, увидев,
как «мимо проходили бесконечные колонны пленных; снача-
ла около сотни, причем половина из них были черные, потом
еще тысяча». Когда его машина застряла, он обнаружил, что
дорожное движение регулирует не кто иной, как фельдмаршал
Модель — «маленький, непримечательной внешности человек
с моноклем». Дороги, отмечал лейтенант, были «усыпаны об-
ломками американских машин, техники и танков. Вот прохо-
дит еще одна колонна пленных. Я насчитал более тысячи
человек»101. Другой лейтенант, придерживавшийся откровен-
но пронацистских взглядов, выражал ликование по поводу на-
ступления и радовался жестокости солдат, поскольку считал,
что теперь они с американцами поменялись ролями. «Ты не
можешь себе представить, насколько славные часы и дни мы
сейчас переживаем», — писал он жене.
Кажется, американцы не могут выстоять под нашим напо-
ром. Сегодня мы перехватили колонну отступавших солдат и
разделались с ней. Это был славный кровавый бой, возмездие
за нашу уничтоженную родину. Наши солдаты до сих пор со-
хранили все тот же пыл. Все так же идут вперед и крушат все
вокруг. Снег должен окраситься кровью американцев. Победа
никогда не была так близка, как сейчас. Скоро все будет реше-
но. Мы сбросим их в океан, этих высокомерных хвастливых
7 3ак. 811
194 Крушение последних надежд
обезьян из Нового Света. Они не войдут в нашу Германию. Мы
защитим своих жен и детей от господства врага. Если мы хо-
тим сохранить все нежное и прекрасное в своей жизни, мы не
должны стесняться проявлять жестокость в решающие момен-
ты этой борьбы102.
Такие крайние взгляды (основанные на выдумках пропа-
ганды о зверствах американских «черных солдат» наподобие
гнусного клеветнического измышления о том, что «пьяные
черномазые убивают немецких детей»103) были, конечно, не
редкостью. Тем не менее они, по-видимому, были не столь ти-
пичны, как совершенно противоположные взгляды, зафикси-
рованные в дневнике убитого в январе солдата, чье нежелание
сражаться было обусловлено тем, что его дом в Гамбурге уни-
чтожен, а виновным за эту свою личную трагедию и за всеоб-
щее бедствие войны он считал Гитлера и нацистов. «16 дека-
бря, около 05:30 утра, мы начали наступление, — писал он. —
Я должен еще раз пройти через Бельгию и Францию, но у меня
нет ни малейшего желания это делать... Если бы [только] эта
идиотская война закончилась. Почему я должен сражаться?
Все это только ради существования нацизма. Превосходство
нашего противника так велико, что сражаться против него не
имеет смысла»104.
Сложно дать оценку тому, как чувствовали себя большин-
ство солдат, продвигаясь в Арденны. Их главной заботой, ве-
роятно, было просто выжить, чтобы рассказать обо всем своим
внукам. Кроме этого, они смели надеяться, что это наступле-
ние, возможно, действительно окажется поворотным момен-
том на пути к миру. Письма и дневниковые записи солдат, уча-
ствовавших в боевых действиях в Арденнах и на других фрон-
тах, говорят о том, что такие надежды были очень широко
распространены. «Я думаю, что ход войны на западе снова ме-
няется, — писал капрал из 3-й танковой гренадерской дивизии
17 декабря. — Главное, что исход войны скоро будет решен и я
снова вернусь домой к моей дорогой жене и мы сможем по-
строить новый дом. По радио сейчас звучат колокола моей
родной земли»105. Еще один капрал узнал о наступлении, когда
в казармах была зачитана прокламация фельдмаршала Моде-
ля. «Надеюсь, что теперь Германию ждут перемены: успешный
Крушение последних надежд 195
последний бой и мир в обозримом будущем», — записал он в
своем дневнике106. Унтер-офицер, служивший в Курляндии,
выражал аналогичное мнение. «Новости из вчерашнего сооб-
щения ОКВ о том, что на западе началось наступление, конеч-
но, наполняют огромной радостью, — писал он. — Мы все
здесь взволнованы. Никто не рассчитывал на это до Рожде-
ства. Давайте надеяться, что это даст нам решение, а вместе с
ним — окончание войны на западе»107.
В тылу новости о начале наступления тоже вызвали внезап-
ный подъем. Общественность впервые узнала о нем из кратко-
го отчета ОКВ 18 декабря. Сам Геббельс ликовал; ему не терпе-
лось поставить себе в заслугу то, что он сделал наступление
возможным, собрав необходимые для него войска с помощью
безжалостных методов мобилизации на тотальную войну. По
его мнению, это наглядно показывало, чего можно достичь
жесткостью, упорством и отказом капитулировать перед ли-
цом трудностей или падать духом из-за «незначительных неу-
дач». Тем не менее он пропагандировал сдержанность в отче-
тах, чтобы не провоцировать завышенных ожиданий108. Газеты
впервые сообщили о наступлении 19 декабря, причем, как
Геббельс и приказывал, без лишнего хвастовства109. Даже не-
смотря на это, реакция на наступление немцев была немед-
ленной и невероятно восторженной. «Большое удивление» и
«глубокая внутренняя радость» — так описывались в отчетах
отделов пропаганды первые реакции на новости из ОКВ. Бы-
ло такое ощущение, что страна «освободилась от кошмара».
Нередко можно слышать слова: «Какой прекрасный подарок
на Рождество!» Уже сам факт того, что было предпринято
такое наступление, значительно укрепил веру в руководство
и в мощь рейха, даже если было совершенно очевидно, что
«всю Францию и Бельгию сразу вернуть не получится»110. Днем
позже Геббельс уже не сомневался в том, что влияние насту-
пления на боевой дух в Германии было определенно положи-
тельным. «Всего несколько предложений из сводки ОКВ, об-
народованной в понедельник [18 декабря], вызвали в стране
настроение, напоминающее времена наших великих насту-
плений, — писал он. — В Берлине в тот вечер были выпиты все
рождественские запасы шнапса. Люди глубоко счастливы, что
мы снова взяли в свои руки инициативу, особенно учитывая,
196 Крушение последних надежд
что никто в обществе, кроме немногих посвященных, этого не
ожидал. Тем большим было удивление»111.
Агенты пропаганды вермахта, тайно проведя зондирование
обстановки в Берлине, констатировали «очень хорошее на-
строение», хотя и попытались смягчить излишний оптимизм
«ура-патриотов». Некоторые полагали, что на этот раз фран-
цузы и бельгийцы примут немецкие войска с распростертыми
объятиями, поскольку теперь они уже имели возможность ис-
пытать на себе «англо-американскую оккупацию»112. Положи-
тельное впечатление было и у многих из тех, кто не имел от-
ношения к немецкому аппарату пропаганды. Так, шведский
корреспондент в Берлине сообщал о том, что новость о начале
наступления вызвала большой энтузиазм, оживление и уве-
ренность среди солдат; не было и следа от уныния, которое до
сих пор было повсеместным113. И все же эйфория была недол-
гой: уже к Рождеству она начала угасать.
Новости с фронта еще несколько дней оставались положи-
тельными. Сам Гитлер пребывал в приподнятом настроении,
словно родился заново114. Маленький городок Сент-Вит в се-
верной части фронта был занят 21 декабря, но южнее союзные
войска по-прежнему удерживали более важный город, Бастонь
(защитники города выдержали тяжелую осаду, в которой при-
нимали участие целых три немецких дивизии). Части 5-й тан-
ковой армии Мантейфеля, увязшие в грязи и одновременно
столкнувшиеся с яростным сопротивлением, продвигались
очень медленно. 23 декабря они достигли Бюисонвиля и Селя
(примерно в 7 километрах от Мааса, к востоку от Динана), но
на этом им пришлось остановиться. Кульминация наступа-
тельной операции осталась позади.
Рундштедт еще 20 декабря выражал сомнения по поводу
осуществимости переправы через Маас (хотя Модель в то
время смотрел на данный вопрос более оптимистично)115.
Карл Отто Заур, практически сменивший Шпеера в роли
фаворита Гитлера в министерстве вооружений, после войны
говорил, что он понял, что наступление провалено, уже 19 де-
кабря (подразумевалось, что тогда он уже знал, что война
проиграна)116. Модель сказал Шпееру о том, что наступление
закончилось поражением, 23 декабря117. Как впоследствии от-
мечал генерал Гудериан, к 24 декабря любому проницательно-
Крушение последних надежд 197
му солдату было ясно, что наступление потерпело неудачу118.
К Рождеству оборона союзников была укреплена перебро-
шенными на этот участок фронта подразделениями американ-
ских и британских войск. 26 декабря бронетанковые части 3-й
армии США под командованием Паттона, поспешно двигав-
шиеся на север, наконец прорвались к окруженным в Бастони
американским войскам, прекратив осаду города119. Модель все
еще тщетно надеялся на перегруппировку войск, которая по-
зволила бы перехватить инициативу в окрестностях Бастони и
закрепить хотя бы более скромные достижения, чем захват
Антверпена, который он теперь признавал невозможным. Что
касается войск Мантейфеля, их продвижение остановилось.
Каким бы впечатляющим ни было их наступление, двигаться
дальше они не могли.
Тем временем небо прояснилось, и самолеты союзников
теперь имели возможность в полной мере проявить свое пре-
восходство, осуществляя непрерывные удары по немецким
линиям снабжения: за время операции союзники сделали в
шесть раз больше вылетов, чем потрепанные люфтваффе Ге-
ринга. В этих условиях, как был вынужден признать 27 дека-
бря Рундштедт, осуществлять подкрепление сражающихся ча-
стей личным составом и материально-техническими ресурса-
ми было невозможно120. Союзники потеряли 76 890 человек
убитыми, ранеными или взятыми в плен — с немецкой сторо-
ны эта цифра была меньше, всего 67 461. Однако потери Гер-
мании было невозможно восполнить — так же, как нечем бы-
ло заменить 600 уничтоженных союзниками единиц танков.
В каких бы хвалебных тонах ни описывали последнее крупное
наступление Германии, оно закончилось неудачей.
Немецкое общество не сразу осознало поражение. Геббельс
довольно скоро начал намекать на то, что наступление замедли-
лось, и к 29 декабря признал, что далее продвигаться войска не
могут, что для немцев будет хорошо, если они хотя бы смогут
удержать отвоеванную территорию. Что происходит на самом
деле, народ понял значительно позже. Как отмечал Геббельс, к
концу года, когда наступление уже остановилось, многие люди
все еще возлагали на него большие надежды, подкрепляемые
рассказами возвращавшихся с Западного фронта солдат о том,
что до Нового года немецкая армия дойдет до Парижа. Это бы-
198 Крушение последних надежд
ла, «естественно, совершенная чепуха», — писал Геббельс,
добавляя: «Значительная часть немецкого населения убежде-
на, что война на западе может закончиться в обозримом
будущем»121. Тем не менее всего двумя днями позже, в послед-
ний день 1944 г., он дал ситуации совершенно противополож-
ную оценку, основанную на отчетах местных отделов пропа-
ганды. «Немецкий народ не питает никаких излишних иллю-
зий относительно наступления на западе», — утверждал он
теперь; он имеет в виду только «менее значительные цели,
хотя, естественно, каждый искренне желает, чтобы мы на-
несли решающий удар на западе»122. Мыльный пузырь лоп-
нул; пришло время отрезвляющего возвращения к реально-
сти. Один из офицеров Западного фронта сделал собствен-
ные выводы из новогоднего обращения фельдмаршала Моделя
к солдатам, в котором тот заявлял: «Вы выдержали испытания
1944 года. Вы несли стражу на Рейне». Это означало, делал вы-
вод офицер, что теперь, когда «"крепость Европа" сдана, успех
будет зависеть от того, смогут ли войска удержать "крепость
Германия"»123.
VI
После провала Арденнского наступления практически ни у
кого не оставалось реальных надежд на положительный
для Германии исход войны (если не считать непоправимых
оптимистов, которые продолжали рассчитывать на «чудо-
оружие» или на раскол в стане союзников). Почти все в Герма-
нии понимали, что гитлеровский режим окончательно обре-
чен. Тем не менее никто из подчиненных Гитлера, который,
как всегда, не допускал никакой альтернативы продолжению
борьбы, не мог и не хотел ничего с этим сделать, поэтому ни-
каких перемен изнутри режима не предвиделось.
Празднование шестого за период войны Рождества прошло
сдержанно, много говорилось о том, что нужно продолжать
стремиться к желанному миру, и еще больше — о необходимо-
сти не сдаваться перед лицом сильного врага. Новогодний
праздник был самым печальным за всю историю Третьего рей-
ха; даже пламенные речи Гитлера не многим давали надежду
Крушение последних надежд 199
на существенные перемены в 1945 г. Хотя отделы пропаганды
привычно твердили о том, какое вдохновляющее воздействие
имела «речь фюрера», было невозможно скрыть всеобщее ра-
зочарование по поводу того, что Гитлер не мог сказать ничего
утешительного о новом оружии, об успехах наступления на За-
падном фронте (о нем фюрер даже не упомянул) и, что еще
более важно, о том, когда прекратятся авианалеты. В отчетах
пропаганды говорилось, что у многих людей (и это было прав-
дой) к концу речи на глаза навернулись слезы. Некоторые во-
обще не смогли услышать обращение Гитлера, потому что в их
домах не было электричества124. Несмотря на всю помпезность
и на привычные потоки желчи, изливаемые на «еврейский
всемирный заговор», который имел своей целью уничтожить
Германию, в речи Гитлера ничто не позволяло надеяться на
прекращение бесконечных тягот, страданий и кровопроли-
тия125. Какими бы скверными ни были перспективы, для обыч-
ных людей из низших слоев общества — как гражданских, так
и военных — практически не было иного выбора, только про-
должать влачить свое мучительное существование.
Диктатура нацистского режима по-прежнему оставалась не-
вероятно сильной. В условиях все усугублявшегося кризиса
правительство сплотилось и приготовилось ужесточить меры
по контролированию и регламентации жизни немецкого обще-
ства во всем, вплоть до мелочей. Для оппозиции в этой системе
места почти не оставалось — выступать против правительства
было бы не только бесполезно, но и смертельно опасно. С раз-
ной степенью энтузиазма — от ультранационалистической го-
товности держаться до последнего патрона до автоматическо-
го выполнения рутинных действий — чиновники разных уров-
ней власти продолжали выполнять свои обязанности. Но и
здесь у большинства государственных служащих не было ни-
какого выбора, поэтому шестеренки бюрократической маши-
ны продолжали крутиться, обеспечивая необходимую опору
для тотального, всеподавляющего контроля. Ни один вопрос,
даже самый тривиальный, не ускользал от внимания чиновни-
ков. У госслужащих на местах было море забот (им приходи-
лось иметь дело с нарушением нормального функционирова-
ния общества после бомбардировок, проблемами беженцев,
недостатком жилья, нормированием продуктов питания и
200 Крушение последних надежд
многими другими проблемами), но при этом они никогда не
забывали о необходимости заполнять множество бумаг и по-
давать их на подпись вышестоящему начальству. Чиновники
мюнхенского отделения полиции в декабре 1944 г. не пожале-
ли времени и энергии (а также массы драгоценной бумаги) на
то, чтобы добиться замены пяти ведер, потерянных в результа-
те последней бомбардировки, решить вопрос с получением
копий официальных изданий, которые, согласно правитель-
ственным постановлениям, должны были доставляться с по-
чтовых отделений (хотя последние к этому времени уже были
разрушены), или получить разрешение на то, чтобы поставить
в здании полицейского участка, оставшемся после бомбарди-
ровки без отопления, пригодную к употреблению железную
печь126. Представителю самой вершины бюрократической пи-
рамиды, начальнику имперской канцелярии Ламмерсу, пол-
номочия которого в последнее время в значительной мере бы-
ли узурпированы Борманом, не оставалось больше ничего, как
напомнить властям рейха о пожелании фюрера существенно
ограничить отправку поздравлений с Рождеством и Новым го-
дом, чтобы уменьшить нагрузку на транспортную и почтовую
службы127.
Разросшийся бюрократический аппарат НСДАП, ветви
которого пересекались и зачастую конфликтовали друг с дру-
гом, был все таким же громоздким и все более деспотичным по
отношению к обычным гражданам. Партия контролировала
практически все аспекты гражданской обороны. Чем чаще за-
вывали сирены, тем больше было забот: лихорадочно сгонять
людей в бомбоубежища, координировать расчистку завалов
после бомбежек, по мере возможности обеспечивать жильем и
материальной помощью оставшихся без крова (с привлечени-
ем НСВ, ресурсов которой к тому времени катастрофически
не хватало), организовывать срочные поставки продоволь-
ствия (которые пока, как ни удивительно, были достаточны-
ми, в отличие от конца Первой мировой войны, когда народ
оказался на грани голода), и этим список задач не ограничи-
вался. В условиях другого общества такие усилия были бы
встречены с одобрением и благодарностью. Однако здесь лишь
самые твердолобые представители власти могли утверждать,
что народ испытывает что-либо помимо злости и раздражения
Крушение последних надежд 201
по отношению к партийным функционерам, которые даже те-
перь сочетали мероприятия по улучшению условий жизни с
бесконечными разглагольствованиями бессмысленной про-
паганды, с пристальным надзором и слежкой, чреватой самы-
ми неприятными последствиями для любого, кто осмелился
бы идти не в ногу.
У представлявших более высокий уровень партийного ру-
ководства гаулейтеров, какое бы горькое отчаяние они ни ис-
пытывали в связи с ухудшением ситуации после недолговеч-
ного периода новых надежд, не было иного выбора, как хра-
нить верность Гитлеру. В своих областях они по-прежнему
были влиятельными фигурами, способными на суровые ре-
прессии против любого простого смертного, потенциально
представляющего угрозу. Однако за пределом своей сферы они
являли собой разобщенную группу людей, неспособных на
какое-либо единое конструктивное действие с целью отвра-
тить надвигающуюся бурю самоуничтожения и уверенных
лишь в том, что их собственная судьба связана с неизбежной
гибелью режима.
Стратегии выживания были очень разными, хотя обычно
они были в той или иной мере связаны с отказом принять ре-
альность. Геринг, вероятно, одним из первых признал, что
урон, нанесенный люфтваффе, непоправим, хотя и после это-
го продолжал регулярно приезжать на аэродромы, чтобы не-
много поддержать упавший боевой дух летчиков. По мере воз-
можности он старался пребывать в роскоши своей великолеп-
ной загородной резиденции Каринхалл (в Шорфхайде, в 65 км
к северу от Берлина), вдали от Гитлера и пагубного влияния
Бормана. Там он мог окружить себя раболепными друзьями и
родственниками, носить эксцентричные одежды, глотать свои
таблетки кодеина и оплакивать ошибки генералов люфтваф-
фе128. Он уже давно не имел никакого влияния. Риббентроп
по-прежнему в течение всей первой недели января настаивал
на том, что наступление в Арденнах оказалось успешным; в
разговоре с послом Японии, Осимой Хироши, он сказал, что
«теперь Германия везде удерживает преимущество». Он кате-
горически утверждал, что коалицию союзников непременно
ждет раскол, если Германия и Япония продержатся до конца
1945 г., и тешил себя иллюзиями, что даже на этой стадии мож-
202 Крушение последних надежд
но прийти к мирному соглашению129. Роберт Лей, когда был
трезв, нередко предавался мечтам о грядущей социальной ре-
волюции, оставаясь одновременно одним из наиболее фана-
тичных сторонников идеи Гитлера о том, что в борьбе с врагом
нельзя допускать компромиссов130.
Борман тоже любил предаваться полету фантазии — так же,
как, по всей видимости, и его жена Герда. В письме от 26 дека-
бря, когда Арденнское наступление уже потерпело неудачу, а с
ним растаяла и последняя надежда Германии на победу, он от-
вечал жене, что ее «идеи о грядущем» «ни в коей мере не не-
лепы», и в общих чертах обрисовывал свой сценарий развития
событий в будущем.
Нет сомнений, что в будущем мы будем вынуждены стро-
ить важные заводы и тому подобное глубоко под поверхностью
земли. Когда бы на склоне холма или горы ни строился город
или деревня, будет необходимо сразу прорывать глубокие шах-
ты в глубь склона, со специальными подвалами для всех жите-
лей. В новых имениях, которые мы будем строить на севере,
здания нужно будет сооружать с тремя или четырьмя подвала-
ми, и изначально в разных местах нужно строить коллектив-
ные убежища для всех жителей деревни.
Герда сочла планы послевоенного строительства интересны-
ми, однако у нее вызвала «безграничную ярость мысль о том,
что мы, с нашим врожденным стремлением к свету и солнцу,
вынуждены подобно евреями делать себе убежища, как жители
преисподней»131.
Гиммлер (по слухам, в середине декабря, пребывая в
Шварцвальде в качестве главнокомандующего недавно сфор-
мированной группы армий «Верхний Рейн», он оказался в не-
милости у фюрера) лелеял надежду на то, что Великобритания
поймет, насколько для нее выгоднее объединить усилия с Гер-
манией и вместе с ней противостоять продвигающимся по ев-
ропейскому континенту советским войскам. Себя он считал
важнейшим элементом борьбы на этом этапе132. Геббельс оста-
вался в числе наиболее дальновидных нацистских лидеров: он
с самого начала весьма осторожно относился к шансам Ар-
деннского наступления на крупную победу. Тем не менее он к
концу года тоже пребывал в хорошем расположении духа,
убежденный, что наступление помогло усугубить противоре-
Крушение последних надежд 203
чия между союзниками и что немцам удалось перехватить
инициативу на западе и уменьшить давление на Западный
фронт133. Шпеер был меньше всего из нацистских руководите-
лей склонен предаваться причудливым фантазиям. Он в пол-
ной мере осознавал, в каком бедственном экономическом по-
ложении находится Германия; он собственными глазами видел
реальность наступления в Арденнах и то, насколько безнадеж-
ной, несмотря на первоначальный успех, была попытка вы-
рваться из мертвой хватки врага, обладающего колоссальным
превосходством. Для Шпеера, как он сам позже заявлял, «вой-
на закончилась вместе с Арденнским наступлением», если не
считать продолжительного процесса оккупации Германии
вражескими войсками134. Тем не менее Шпеером даже теперь
двигало стремление к власти и влиянию, а также желание
играть какую-либо роль в мире после Гитлера. Может быть, он
и смирился с неотвратимостью поражения Германии, но вы-
хода из создавшейся ситуации не видел — как не представлял
для себя иного образа действия, чем делать все возможное,
чтобы поддержать военные усилия Германии.
Генералы (за исключением высшего руководства ОКВ, ко-
торое, будучи в непосредственной близости от Гитлера, по-
прежнему находилось в плену иллюзий) по большей части
признавали, что оборона вермахта совершенно обессилена,
ресурсы практически исчерпаны, шансы на то, чтобы отбро-
сить мощного противника, минимальны. Генерал войск СС
Карл Вольф, бывший начальник личного штаба Гиммлера,
а ныне «генеральный уполномоченный немецкого вермахта» в
Италии, окончательно уверился в том, что война безнадежно
проиграна, после разговора с молодыми офицерами СС, в
числе первых ударных частей принимавших участие в Арденн-
ском наступлении135. Типичным для большинства генералов
было мнение Гудериана, разочарованного руководством Гит-
лера и абсурдным упрямством, с которым тот делал все, чтобы
усугубить положение Германии. Гудериан признавал, что у
вермахта очень мало шансов на победу, учитывая колоссаль-
ное превосходство врага в военной мощи. Тем не менее он на-
ходил, что необходимо по-прежнему напрягать все силы, что-
бы постараться отразить нападение на рейх и выиграть вре-
мя — возможно, для того, чтобы рухнула коалиция союзников;
204 Крушение последних надежд
возможно, для того, чтобы прекратить этот кошмар путем пе-
реговоров... да кто знает, что еще могло произойти!
Зная, что происходит на Восточном фронте, Гудериан без-
результатно просил Йодля перевести сюда войска с запада.
Йодль отказал, утверждая, что они нужны для того, чтобы
удержать инициативу на Западном фронте136. Для подкрепле-
ния южного фланга основного направления наступления в
Арденнах планировалась вспомогательная наступательная
операция в Эльзасе под кодовым названием «Северный ве-
тер». Именно для нее предполагалось использовать части вер-
махта, которые были так отчаянно нужны на Восточном фрон-
те. Операция, приказ о которой был подписан Гитлером 21 де-
кабря, началась в канун Нового года, однако продвинуться
намного войскам не удалось, и уже 3 января наступление было
остановлено137. В результате этого предсказуемого поражения,
увеличившего список потерь, понесенных в ходе Арденнского
наступления, военное положение в целом оказалось значи-
тельно хуже, чем в середине декабря. Действовавшие на западе
части люфтваффе были теперь практически полностью уни-
чтожены. Потери личного состава достигли 80 000 человек
(чтобы собрать такое количество солдат, были затрачены неи-
моверные усилия); было уничтожено колоссальное количе-
ство оружия, запасы горючего быстро подходили к концу. На
Восточном фронте наступления врага ждали с самыми худ-
шими опасениями, которые лишь усугубились в связи с по-
терями на Западном фронте. При всем этом у генералов не
было иного выбора, чем выполнять приказы Гитлера, какими
бы безумными они им ни казались. Ни у кого не было ни же-
лания, ни достаточных организационных способностей, что-
бы от лица группы и уж тем более индивидуально предъявить
ему какой-нибудь ультиматум с целью предотвращения на-
висшей над страной катастрофы. Наглядное представление о
господствующем среди командования мнении дает замечание,
сделанное Герингом в начале ноября в беседе с генералом Вер-
нером Крейпе, только что покинувшим пост начальника ген-
штаба люфтваффе. Крейпе требовал, чтобы Геринг (тот все
еще излучал оптимизм и надежду на то, что враг будет разбит и
коалиция союзников развалится) открыто поговорил с Гитле-
ром и убедил его найти дипломатическое решение. Рейхсмар-
Крушение последних надежд 205
шал наотрез отказался, сказав, что это лишило бы фюрера уве-
ренности в собственных силах138.
Сам глава режима, Гитлер, все еще справлялся со своей ста-
рой проверенной ролью чрезвычайно уверенного в себе и
оптимистично настроенного человека, какой бы удручающей
ни была реальность. Даже на этом этапе ему все еще удавалось
зажигать энтузиазмом окружавших его людей. Что еще более
важно, учитывая разобщенность непосредственно подчинен-
ных ему членов руководства и их неспособность выступить с
коллективной критикой его руководящей роли, не говоря уже
о том, чтобы всем вместе непосредственно оспорить его право
находиться у власти, он мог по-прежнему требовать невоз-
можного и ожидать, что его приказы будут исполнены. Гитлер
все еще надеялся и тщетно ожидал, что коалиция союзников
даст трещину. Хотя он по-прежнему напускал на себя вид че-
ловека с железной волей, как того требовала от него роль фю-
рера, на самом деле он в полной мере осознавал возможные
последствия разворачивающейся перед его глазами катастро-
фы. Его адъютант люфтваффе, Николаус фон Белов, однажды
вечером после провала наступления в Арденнах застал его в
глубоком унынии; Гитлер признавал, что война проиграна
(как это было для него характерно, причиной этого он считал
ошибки и вероломство других). Весь смысл дальнейшей борь-
бы для него теперь был в том, что от нее зависело его место в
истории: война должна была завершиться героически, а не
трусливой капитуляцией страны, как в 1918 г. Как вспоминал
Белов, он сказал: «Мы не капитулируем. Никогда. Мы, воз-
можно, пойдем ко дну. Но с собой мы заберем целый мир»139.
После поражения в Арденнах оборона на Западном фронте
была серьезно ослаблена, однако с переменным успехом дер-
жалась еще несколько недель — до марта, когда союзники
предприняли масштабное наступление. Однако на Восточном
фронте катастрофа была неминуема.
Катастрофа на Восточном фронте
Внутри нас автоматически продолжает рабо-
тать механизм долга, воли и беспрекословного,
безусловного использования всех сил до последней
капли. И лишь очень редко приходится задавать
себе главный вопрос: что теперь ?
Генерал-полковник Георг-Ганс Рейнхардт,
главнокомандующий группы армий «Центр»,
20 января 1945 г.
Общей для всего народа является убежденность в
том, что победа Советского Союза будет озна-
чать уничтожение всего немецкого народа и каж-
дого отдельного человека.
Отчет пропаганды о настроении в народных
массах, 24 января 1945 г.
Буря разразилась 12 января 1945 г. и свирепствовала с неви-
данной жестокостью в течение следующих трех недель.
К концу месяца были отданы ключевые восточные регионы
рейха (Восточная Пруссия на севере, Восточный Бранденбург
между Одером и бывшей польской границей и Силезия с ее
критически важной тяжелой промышленностью на юге), а
также все, что еще оставалось от оккупированной территории
Польши. Вермахт в невероятно ожесточенных боях понес
огромные, непоправимые потери. Мирное население Герма-
нии, столкнувшись с невыразимым ужасом, в панике бежало
прочь. Красная Армия теперь уже стояла на берегах Одера —
последней естественной преграды, отделяющей ее от Берлина.
Здание Третьего рейха рушилось на глазах.
Катастрофа на Восточном фронте 207
Крупное наступление советских войск было ожидаемо. Не-
мецкий генштаб даже точно рассчитал, когда оно начнется1. Од-
нако когда оно началось, вермахт все же был к нему не готов.
Главным образом, причиной этому было элементарное не-
соответствие сил. Превосходство врага по всей линии Восточ-
ного фронта протяженностью около 2400 км было колоссаль-
ным: в 11 раз больше пехоты, в семь раз больше танков, в 20 раз
больше пушек и воздушной мощи2. Наименьшим, хотя все
равно очень заметным, различие было в северной части фрон-
та, в Восточной Пруссии. Южнее, в центральной части фрон-
та, оно было попросту ошеломляющим. Потери немецких
войск в последние полгода составили почти столько же, сколь-
ко в целом за предыдущие три года, с момента нападения на
Советский Союз, а практически все возможные резервы (в том
числе, плохо подготовленные и негодные к строевой службе) к
этому времени были задействованы3. Вдоль русла Вислы на
пути Красной Армии стояли, защищая сектор шириной при-
мерно в 725 км, 9-я армия, 4-я танковая армия и 17-я армия
под командованием генерал-полковника Йозефа Харпе; все
они входили в состав группы армий «А», и все они за предыду-
щие несколько месяцев были серьезно ослаблены. Южный
фланг этой группы армий в Карпатах защищала 1-я танковая
армия генерал-полковника Готхарда Хейнрици. Северная
часть фронта, закрывавшая Восточную Пруссию, через кото-
рую русские вторглись на территорию рейха в 1914 г., была об-
разована вернувшейся на прежние позиции группой армий
«Центр» под командованием генерал-полковника Георга-
Ганса Рейнхардта. В его распоряжении были 3-я танковая ар-
мия, 2-я и 4-я армии, а также 120 батальонов из 80 000 плохо
вооруженных членов фолькстштурма, вынужденные защи-
щать около 650 км хорошо укрепленной местности. В целом
под командованием Харпе находились около 400 000 человек,
а под командованием Рейнхардта — около 580 000. На двоих у
них в распоряжении было 2000 танков4.
Противостояли им устрашающие советские войска, сгруп-
пированные для мощного удара по границам рейха. В цен-
тральной части фронта, в среднем течении Вислы, стояли,
приготовившись к крупному броску, войска 1-го Белорусского
фронта маршала Георгия Жукова. 1-й Украинский фронт мар-
208 Катастрофа на Восточном фронте
шала Ивана Конева ждал еще южнее, на берегах Вислы. В об-
щей сложности под командованием Жукова и Конева были
грандиозные войска численностью почти 2,25 миллиона чело-
век, около 6500 танков, 32 000 единиц тяжелой артиллерии и
более 4500 единиц авиации. Их целью было пройти примерно
500 км к Одеру, в направлении Познани и Бреслау, захватить
Силезский промышленный район и занять нужные позиции
для последнего броска на Берлин. На севере были размещены
войска 3-го Белорусского фронта под командованием генера-
ла Ивана Черняховского и 1-го Балтийского фронта маршала
Ивана Баграмяна, игравшие вспомогательную роль в насту-
плении: они должны были начать штурм на западном направ-
лении через Восточную Пруссию, к окруженному поясом
укреплений Кенигсбергу, в то время как 2-й Белорусский
фронт под управлением маршала Константина Рокоссовского
намеревался наступать на северо-запад от реки Нарев в Поль-
ше к побережью Восточной Пруссии. Общая численность
войск составляла около 1,7 миллиона человек при поддержке
3300 танков, 28 000 единиц тяжелой артиллерии и 3000 единиц
авиации5. Целью наступления с востока и юга, по направле-
нию к сильно укрепленной области Мазурских озер, как и в
1914 г., было захватить Кенигсберг, отрезать Восточную Прус-
сию от остальной Германии и уничтожить основные немецкие
войска, защищающие эту территорию.
И без того невообразимо сложная задача обороны, стояв-
шая перед немецкой армией, еще больше усугублялась из-за
громоздкой и вызывающей многочисленные разногласия ко-
мандной структуры вермахта. В результате право Гитлера на
верховную власть не оспаривалась. Право принятия реше-
ний — как в военной, так и в политической сфере — было в его
руках, и способа отнять у него это право не существовало, да-
же если его решения были лишены всякого разумного объяс-
нения и обходились стране очень дорого; даже если он считал
необходимым продолжать войну, которая была уже фактиче-
ски проиграна, и когда он или любой другой человек с его
полномочиями просто обязан был срочно предпринять шаги
по ее окончанию.
В этот период военного кризиса давнее принципиальное
противостояние в командной структуре вермахта, начавшееся
Катастрофа на Восточном фронте 209
еще в период крупных организационных изменений (после
того, как Гитлер встал во главе армии в декабре 1941 г.) приоб-
рело вопиющие масштабы и было крайне пагубным6. Принци-
пиальные разногласия коренились в разделении обязанностей
между верховным командованием вермахта (ОКВ) и верхов-
ным командованием армии (ОКХ). ОКВ отвечало за стратеги-
ческое планирование по всем фронтам, кроме Восточного.
Этот фронт, на котором люфтваффе и флот играли лишь не-
значительную роль, относился к компетенции ОКХ. Пробле-
му осложняло то, что непосредственные подчиненные Гитлера
в ОКВ, фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль, гарантирован-
но поддерживали его любую инициативу. Хотя они не могли
препятствовать любому возможному вмешательству в реше-
ния Гитлера со стороны главнокомандующих флотом и люфт-
ваффе (Дёница и Геринга), в отношении войны на суше они
составляли непреодолимый барьер для любых предложений,
которые не нравились лично им или которые могли вызвать
возражения Гитлера. Впрочем, этим сложности не ограничи-
вались: Гитлер, который с декабря 1941 г. был главнокоманду-
ющим армией, регулярно вмешивался в тактические меропри-
ятия. Он все меньше доверял командованию в том, что каса-
лось этого критически важного театра боевых действий, и
наотрез отказывался даже обдумывать возможность назначе-
ния главнокомандующего Восточным фронтом по аналогии с
должностью фельдмаршала фон Рундштедта на Западном
фронте или фельдмаршала Альберта Кессельринга в Италии.
Таким образом, при Гитлере согласованное командование на
Восточном фронте было просто невозможно, а любое страте-
гическое планирование было для генерала Гудериана, началь-
ника генштаба армии, вдвойне сложным: во-первых, ему нуж-
но было преодолевать неодобрение Гитлера непосредственно в
командовании армией; во-вторых, ему приходилось сталки-
ваться с тем, что Гитлер уделял первостепенное внимание дру-
гим театрам боевых действий.
С подобными трудностями Гудериан столкнулся в ходе
трех поездок в западную ставку Гитлера в период с 24 декабря
1944 г. по 9 января 1945 г. Его просьбы подкрепить явно осла-
бленный Восточный фронт, перебросив сюда дивизии с запа-
да, были категорически отвергнуты Гитлером. Фюрер заявил,
210 Катастрофа на Восточном фронте
что Восточному фронту «придется довольствоваться тем, что у
него есть». Аккуратные подсчеты полковника Рейнхарда Геле-
на из отдела генштаба «Иностранные армии Востока» он на-
звал грубым преувеличением, элементом «чудовищного бле-
фа» Советского Союза (это мнение за ним немедленно под-
хватил Гиммлер). Йодль также поддерживал решение Гитлера
не направлять войска на восток, а продолжать придавать ре-
шающее значение военным действиям на Западном фронте.
Самое большое, чего Гудериану все же удалось добиться от
Гитлера во время второй поездки, это приказа о перемещении
четырех дивизий. При этом Гитлер настаивал, чтобы дивизии
были направлены не на широкую часть Восточного фронта,
которой в ближайшее время грозило наступление противника,
а в Венгрию: изнурительные бои в окрестностях Будапешта
шли уже несколько недель, и продолжиться им было суждено
еще до середины февраля.
Лишь когда советское наступление уже началось, а попыт-
ка совершить прорыв в Арденнах и Эльзасе определенно за-
кончилась неудачей, Гитлер все же согласился перебросить
вооруженные силы на восток. Однако, к возмущению Гудери-
ана, и эти войска (грозную 6-я танковую армию СС под ко-
мандованием Зеппа Дитриха, только что вернувшуюся из Ар-
денн) было решено направить в Венгрию. Основным аргумен-
том здесь была необходимость защитить венгерские нефтяные
месторождения, имевшие ключевое значение для немецкой
военной экономики7. Гитлер под давлением со стороны мини-
стра вооружений Альберта Шпеера заявлял, что немногие еще
имевшиеся в распоряжении Германии нефтяные месторожде-
ния совершенно необходимы для военной экономики и долж-
ны быть удержаны любой ценой, даже если для этого придется
ослабить оборону групп армий «А» и «Центр»8. На самом деле
Дунай, на берегах которого шли интенсивные сражения, бы-
стро превращался в театр второстепенного значения по срав-
нению с событиями, начинавшими разворачиваться на Вос-
точном фронте. Однако когда 9 января Гудериан показал Гит-
леру полученную от Гелена детальную оценку численности
войск, стянутых к советско-германскому фронту, тот в ярости
ответил, что человек, который все это написал, — «полный
идиот» и его нужно отправить в сумасшедший дом. Как и еле-
Катастрофа на Восточном фронте 211
довало ожидать, он также отказался дать Харпе и Рейнхардту
разрешение отступить на более выгодные для обороны пози-
ции, высказав, по своему обыкновению, возмущение генера-
лами, которые думают только об отступлении. Когда совет-
ские войска пошли в наступление, он, отвергнув возражения
Гудериана, настоял на том, чтобы забрать гигантский танко-
вый корпус «Гроссдойчланд» («Великая Германия) у оказав-
шейся в тяжелом положении в Восточной Пруссии армии
Рейнхардта и направить его на укрепление обороны в Поль-
ше — правда, к тому моменту, как корпус дошел до Польши,
выяснилось, что город Кельце, который он должен был защи-
щать, уже сдан. Незадолго до этого Гудериан говорил Гитлеру,
что Восточный фронт напоминает «карточный домик»: тол-
кни его и он развалится9. Увы, он был совершенно прав.
В своих послевоенных мемуарах немецкие генералы неред-
ко стремились полностью возложить вину за трагический исход
войны на Гитлера. Его манера руководства военными действия-
ми — властная, своевольная и все чаще непредсказуемая — не-
сомненно, заметно усугубляла и без того катастрофическое по-
ложение, что, в свою очередь, вело к увеличению масштаба
человеческих потерь. Однако, возлагая таким образом вину на
одного человека, не принимают во внимание, что в лучшие
времена генералы сами выступали за неограниченную власть
Гитлера и поддерживали те структуры, которые дали ему такое
абсолютное влияние в военной сфере. Даже когда после 1942 г.
удача на поле боя окончательно отвернулась от Германии, ге-
нералы не предприняли организованной попытки изменить
структуру командования. В марте 1944 г. все фельдмаршалы
принесли Гитлеру присягу в своей неизменной преданности10,
а после неудачного покушения Штауффенберга в июле 1944 г.
они просто признали, что, какими бы абсурдными ни были
приказы Гитлера, сделать с этим ничего нельзя. Более того,
как показывают записи военных совещаний, решения Гитле-
ра, какими бы нерациональными они впоследствии ни каза-
лись, вовсе не были лишены поддержки со стороны воена-
чальников. Например, его отказ согласиться на требование
Гудериана о передвижении больших по численности войск с
запада для поддержки Восточного фронта, возможно, был вы-
ражен в слишком резкой форме, однако на самом деле пред-
212 Катастрофа на Восточном фронте
ставлял собой не что иное, как отражение реального положе-
ния. Любое перемещение крупных подразделений с Западного
фронта обнажило бы оборону на этом фронте и в лучшем слу-
чае помогло бы отсрочить, но уж точно не предотвратить про-
рыв Красной Армии. Войска вермахта в начале 1945 г. были
настолько расколоты и удалены друг от друга, что очень не-
многие имели хотя бы приблизительное представление о си-
туации в целом; почти каждый из генералов стремился в пер-
вую очередь сохранить те людские и материальные ресурсы,
которые были в его распоряжении. Гудериана поддерживали в
основном командиры групп армий, которые были дислоциро-
ваны непосредственно на пути советских войск. Но и здесь
нужно заметить, что он неохотно (за редкими исключениями)
рекомендовал отступление на более выгодные для обороны
позиции (поскольку знал, что Гитлер не одобрит подобное
предложение), а значит, был готов подчиняться приказам с
полным осознанием того, что последствия будут катастрофи-
ческими11. Даже если бы главой вермахта был другой человек,
бедствие, которое вскоре обрушилось на Германию с востока,
было бы не предотвратить. Это можно было сделать только в
случае немедленной капитуляции. Тем не менее масштаб ката-
строфы можно было значительно уменьшить. Более рацио-
нальная стратегия обороны вкупе с хорошо организованной
эвакуацией гражданского населения из оказавшихся под угро-
зой районов позволили бы задержать Красную Армию немно-
го дольше и тем самым, вероятно, спасти бесчисленное коли-
чество жизней.
II
В4 часа безумно холодным утром 12 января 1-й Украинский
фронт начал массированный артиллерийский обстрел по-
зиций немецкой 4-й танковой армии через Вислу, в 200 км к
югу от Варшавы. Стало практически сразу ясно, что за этим
последует. К полудню одним только артиллерийским огнем
был уничтожен штаб 4-й танковой армии, выведено из строя
две трети ее артиллерии и ранено или убито около четверти
всего личного состава. К концу дня советская пехота прошла
Катастрофа на Восточном фронте 213
вглубь более чем на 20 км по участку фронта шириной 40 км, а
танковые передовые части прорвались вперед более чем на
32 км, полностью сокрушив на своем пути сопротивление
немцев. 19 января был взят Краков: прекрасный город остался
невредим, потому что у немцев не было времени его уничто-
жить. Всего через неделю, 27 января, красноармейцы наткну-
лись на ужасное зрелище: огромный лагерный комплекс в
Освенциме, где было уничтожено более миллиона евреев и
других жертв нацистского режима. Они освободили около
7000 изможденных и больных узников, оставшихся в полураз-
рушенном лагере после отступления немцев. К 28 января был
сдан расположенный поблизости город Катовице. Немецким
войскам удалось избежать полного уничтожения, вовремя от-
ступив из его окрестностей. Уже на следующий день почти вся
территория Верхней Силезии, последнего из оставшихся в со-
хранности промышленных центров Германии, была в руках
красноармейцев. До конца месяца была взята в окружение
столица Силезии, Бреслау. Этот город, назначенный фанатич-
ным правительством «крепостью» и получивший приказ дер-
жаться до последнего, был сдан лишь в мае. Это был бессмыс-
ленный акт сопротивления, стоивший огромного количества
человеческих жизней и при этом не ставший серьезным пре-
пятствием на пути сокрушительной силы Советской армии.
Уже 22 января передовые части перешли Одер в верхнем тече-
нии, в окрестностях Брига, между Оппельном и Бреслау, и
установили наскоро укрепленный плацдарм на западном бе-
регу. К концу месяца пять из армий Конева заняли позиции на
одном или другом берегу Одера; правда, масштабные перепра-
вы людей и техники осуществить оказалось сложно, так как
толстый покров льда на реке начал ломаться.
Туманным ранним утром 13 января шквал артиллерийско-
го огня ознаменовал начало мощного удара по Восточной
Пруссии 3-го Белорусского фронта под командованием Чер-
няховского. На следующий день за ним последовала атака
2-го Белорусского фронта Рокоссовского в северном направ-
лении. Яростное сопротивление немцев вкупе с сильным сне-
гопадом, поначалу затруднявшим поддержку советского на-
ступления с воздуха, привело к тому, что здесь войска продви-
гались не так стремительно, как в южной части фронта. Тем не
214 Катастрофа на Восточном фронте
менее уже через несколько дней оборона начала рушиться.
20 января пал Тильзит. Войска Черняховского хлынули через
так называемый Инстербургский коридор к Кенигсбергу, хотя
сам сильно укрепленный город продержался под интенсив-
ным артиллерийским обстрелом до апреля. Были захвачены
Голдап, Гумбиннен и территория на востоке области, в окрест-
ностях Неммерсдорфа, ставшего печально известным после
октябрьского нападения Красной Армии. Войска Рокоссов-
ского, продвигавшиеся с юга, обнаружили, что немцы взорва-
ли знаменитый нацистский монумент в честь битвы под Тан-
ненбергом и победы над русскими в 1914 г., извлекли из земли
останки героя Танненбергского сражения, фельдмаршала Гин-
денбурга, и его жены, и вывезли их на крейсере из Пиллау на
запад12. Бывшая ставка Гитлера под Рстенбургом, «Волчье ло-
гово», была разграблена; красноармейцы в изумлении броди-
ли среди бетонных руин центра управления своего заклятого
врага. 23 января советские войска прорвали укрепления в рай-
оне Ольштына; теперь все было готово для удара с моря. Цен-
тральная железнодорожная артерия, ведущая из Кенигсберга в
Берлин, была перерезана. 26 января основные силы 5-й гвар-
дейской танковой армии вышли к Фриш-Гаф (большому мел-
ководному заливу, протянувшемуся более чем на 80 км от
окрестностей Эльбинга до Кенигсберга) в районе Толькмита,
восточнее Эльбинга. Теперь Восточная Пруссия была полно-
стью отрезана от остальной территории рейха.
Взятая в окружение германская 4-я армия, к ярости Гитле-
ра, оставила укрепления в Летцене в Мазурском поозёрье,
прорвалась на запад с целью пройти до реки Ногат и далее, до
Вислы, продвинулась примерно на 32 километра и лишь после
этого была отброшена назад к Хайлигенбайлю. Последняя по-
пытка прорыва была блокирована 30 января. Большинство
уцелевших на этот момент немецких вооруженных формиро-
ваний (в том числе двадцать три дивизии 4-й армии) к этому
времени были зажаты между Красной Армией и морем на
плацдарме примерно 60 км в длину и 20 км в ширину на берегу
залива Фриш-Гаф, к юго-западу от Кенигсберга, в районе Хай-
лигенбайля. Остатки 3-й танковой армии — девять сильно по-
трепанных дивизий — все еще удерживали Земландский по-
луостров к северо-западу от Кенигсберга и, что было особенно
Катастрофа на Восточном фронте 215
важно, гавань в Пиллау. Остальные войска остались защищать
взятую в окружение крепость Кенигсберг. В целом в окружении
оказалось около полумиллиона солдат13. К концу января, через
две с небольшим недели ожесточенных боев, почти вся терри-
тория Восточной Пруссии была в руках советской армии.
14 января Белорусский фронт под командованием Жукова
начал с плацдармов на берегах Вислы наступление, целью ко-
торого было с ожесточенными боями продвинуться вперед,
окружить Варшаву с помощью прикомандированных поль-
ских дивизий и направиться на запад через Центральную
Польшу, к Лодзи и Познани — воротам на Берлин. Оборона
противника была сметена под стремительным и неукротимым
натиском. Когда 17 января польские и советские войска вош-
ли в Варшаву, в городе почти не оставалось ни одного непо-
врежденного здания. Действия немецких солдат во время Вар-
шавского восстания и в период после него были в высшей сте-
пени беспощадны, ведь они получили от Гиммлера четкие
указания, основанные на распоряжении Гитлера: стереть го-
род с лица земли. Перед тем как уйти из города на запад, ок-
купанты напоследок устроили настоящую вакханалию бес-
смысленного разрушения; немецкие войска при этом оказы-
вали лишь слабое сопротивление. Крупный центр текстильной
промышленности Лодзь был взят 8-й гвардейской армией ге-
нерала Василия Чуйкова 19 января — почти без сопротивле-
ния и без разрушений, настолько стремительным был натиск
советских войск. Еще через два дня советские танки подошли
к окраинам Познани, административного и коммуникацион-
ного центра администрирования и связи того, что нацисты на-
зывали «Вартеланд». Тем не менее на данный момент они бы-
ли неспособны преодолеть мощные укрепления и подавить
сопротивление немецких частей численностью около 25 000
человек, попавших в ловушку в так называемой «крепости»,
остатки которой в конечном итоге были взяты штурмом в се-
редине февраля. Другие советские дивизии тем временем про-
бивались на северо-запад, к Балтийскому побережью Запад-
ной Померании, одновременно прикрывая фланг основных
сил под командованием Жукова, направлявшихся на запад, к
среднему течению Одера. Одна из частей дошла до покрыв-
шейся льдом реки 30 января, а на следующее утро перебралась
216 Катастрофа на Восточном фронте
через нее и установила небольшой, но очень важный плацдарм
к северу от Кюстрина. Теперь Берлин был уже в пределах до-
сягаемости, не далее чем в 80 км. Жуков и Конев (его войска
стояли южнее), опьяненные быстротой и масштабом своего
успеха, на некоторое время предвкушали стремительный три-
умфальный прорыв к столице рейха; каждый из них уже рас-
считывал вернуться в Москву героем. Однако сопротивление
немцев стало еще более ожесточенным, продвижение Крас-
ной Армии замедлилось, ее части понесли существенные по-
тери личного состава и техники. Войскам Жукова, как и вой-
скам Конева, была нужна передышка перед решающим насту-
плением на столицу Германии. Мимолетные надежды на то,
что рывок на Берлин принесет за собой скорое окончание
войны, пришлось оставить. Значительно важнее было собрать
силы для заключительного этапа14.
ш
Разворачивавшаяся картина катастрофических для вермах-
та событий на фронте дает очень небольшое представле-
ние о том, какие невообразимые муки пришлось перенести
мирным жителям, оказавшимся на пути наступления. Стре-
мительно продвигаясь по оккупированным Германией обла-
стям Польши, красноармейцы воображали себя освободите-
лями польского народа — хотя у жителей покоренной Польши
часто было чувство, что один безжалостный завоеватель всего
лишь сменился другим. Оказавшись же на территории рейха,
советские солдаты видели себя мстителями. Немцы без малей-
шей жалости опустошали советские города и деревни, сжига-
ли дома и хозяйственные постройки, убивали ни в чем не по-
винных мирных жителей. Поэтому красноармейцы и их ко-
мандиры не считали нужным сдерживать себя теперь, когда
они были завоевателями и шли по земле тех, кто всем на своем
пути нес такое горе, насиловал, грабил и убивал. Советская
пропаганда только поощряла их стремление мстить с макси-
мальной жестокостью. Недолгое вторжение советских войск в
Германию в октябре, символом которого стало название «Нем-
мерсдорф», бледнело в сравнении с невообразимым ужасом,
Катастрофа на Восточном фронте 217
который пришлось пережить мирному населению во время
наступления Красной Армии в январе 1945 г.
Точно так же, как и в октябре, нацистское руководство,
уцепившись за идеи собственной пропаганды о том, что атаку
советских войск можно отразить, усугубило трагизм развора-
чивающихся событий упорным нежеланием вовремя отдать
приказы об эвакуации. Тон задал гаулейтер Восточной Прус-
сии Эрих Кох15. Он продолжал оперировать бессмысленными
лозунгами, призывая к совершенно неоправданному опти-
мизму и требуя от населения защищать свою землю до послед-
него. Это не помешало ему 21 января посоветовать своей се-
кретарше уходить из города вместе с другими жителями, пока
не поздно16. Его жена еще за день до этого уехала на поезде
специального назначения в Баварию17. Сам Кох выехал из Ке-
нигсберга вместе со своим окружением 28 января и перенес
свою штаб-квартиру в безопасный бункер на авиационной ба-
зе Нойтиф (на косе Фрише-Нерунг, близ Пиллау)18. Кох также
настаивал на том, чтобы его подчиненные не разрешали на-
чинать эвакуацию без его санкции. Неудивительно, что очень
многие немцы испытывали по отношению к представителям
НСДАП сильную злость и разочарование (хотя вера в Гитлера
даже теперь все еще была жива)19. Предпринятые в последнюю
минуту попытки организовать эвакуацию часто исходили от
MecfHbix партийных руководителей и представителей НСВ.
Впрочем, поскольку паника при мысли о возможности по-
пасть в руки красноармейцев распространялась со скоростью
света, многие семьи, не дожидаясь приказа, прибегали к само-
помощи. Для многих делать это было уже слишком поздно20.
Даже по стандартам Восточной Пруссии, где зимы неиз-
менно были суровыми, этот январь был необыкновенно хо-
лодным, температура опускалась ниже 20° по Цельсию. Пер-
спектива была в высшей мере пугающей: проводить дни и но-
чи под открытым небом без теплой одежды, мучительно
медленно двигаясь под ударами жгучего ветра по обледенев-
шим дорогам с засыпанными снегом колеями, стараясь не по-
пасть под перестрелку. Некоторые, слишком ослабленные или
больные, чтобы пойти на такой риск, решали остаться и со
страхом ждать прибытия советских войск. Некоторые не мог-
ли смотреть в лицо будущему и решили наложить на себя руки.
218 Катастрофа на Восточном фронте
Цианистый калий было достать несложно, по крайней мере,
в Кенигсберге, и много говорилось о том, что его применяют21.
Однако для большинства желание жить и страх перед русски-
ми были гораздо сильнее беспокойства из-за холода или тре-
воги о будущем. Времени ждать не было. «Людей охватывает
паника, когда раздается крик «русские близко», — вспоминала
одна женщина. — Потом появляется человек на лошади, кото-
рый громко кричит: «Спасайтесь все, кто может. Русские будут
здесь через полчаса». Нас охватывает парализующий страх»22.
В такие моменты начинался хаос, люди в спешке собирали
свои немногочисленные пожитки, бросали их на ручные те-
лежки, сани или запряженные лошадьми повозки, оставляли
дома и хозяйство, бросали практически все имущество и до-
машний скот и бежали в неизвестность. Немецкие солдаты,
отступая, хватали все, что могли найти, и грузили в свои грузо-
вики, убивали блуждающий по полям скот23.
В первые дни после начала вторжения поезда на запад, в
Померанию, были для десятков тысяч людей единственным
средством спастись. На железнодорожных станциях образо-
вался хаос: люди отчаянно пытались взобраться в отправляю-
щиеся поезда. Большая площадь перед центральным вокзалом
Кенигсберга была битком забита рядами повозок с беженца-
ми. Вооруженная охрана не пускала людей к поездам, хотя для
членов партии и других граждан со «связями» всегда находи-
лись места. В первую очередь право на использование немно-
гочисленных доступных поездов предоставлялось служащим
вермахта. Солдаты силой пробивались к отправлявшимся по-
ездам24, а беженцам оставалось ждать, и зачастую — безрезуль-
татно. Условия были ужасающими — у толп народа, кружив-
ших по платформам вокзала, не было ни еды, ни воды, ни до-
ступа к туалетам25. Когда ушли последние поезда, на
платформах вокзала остались тысячи человек. К 23 января по-
езда, ехавшие на запад, отправились в обратный путь, но же-
лезнодорожные пути уже были перекрыты советскими войска-
ми26. Некоторым посчастливилось найти место в одной из во-
енных машин, направлявшихся на запад, — пусть даже в
грузовике с открытым верхом, где им приходилось много ча-
сов провести на ужасном холоде. Большинству, однако, при-
ходилось отправляться в путь пешком, с колоннами крытых
Катастрофа на Восточном фронте 219
фургонов. Больше всего повезло жителям западных областей.
На востоке страны колонны беженцев не могли двигаться впе-
ред по дорогам, занесенным снегом или перекрытым военной
техникой, и в результате были настигнуты советскими танка-
ми или иным образом попадали в руки страшного противни-
ка, не успев покинуть зону боевых действий. Поскольку же-
лезнодорожное сообщение на территории рейха было наруше-
но, оставалось только два способа бежать — и оба были
чрезвычайно опасны.
Одним способом спастись было сесть на корабль из Пил-
лау, гавани, ведущей из залива Фриш-Гаф в Балтийское море.
Однако первый корабль, на который могли сесть беженцы,
прибыл в порт только через две недели после начала советско-
го наступления27. Вскоре портовый город осадили десятки ты-
сяч беженцев, прибывших в основном из северо-восточных
частей страны. Все дома были переполнены. Люди спали вез-
де, где только можно, — в амбарах и коровниках, и даже на
сильном морозе под открытым небом, прямо на песке. Чтобы
обеспечить людей хотя бы какой-то едой, были наспех соору-
жены общие кухни28. Корабли, когда они наконец-то появи-
лись, отправлялись с большой задержкой и были доверху за-
полнены беженцами — в том числе больными, эвакуирован-
ными из больниц. Те, кто попал на борт, все время боялись
атаки с воздуха29. Одна женщина, учительница, которая лишь
для того, чтобы добраться до Пиллау, вместе со своей преста-
релой матерью после долгого ожидания провела более двадца-
ти четырех часов на открытой палубе маленького корабля, за-
тем была вынуждена «стоять с тысячами других людей на гряз-
ной пристани и ждать... Повсюду осколки стекол, грязь и
экскременты. На корабль попасть невозможно. Пропускают
только семьи с несколькими детьми». Лишь через двенадцать
полных мучений, опасностей и неопределенности дней она и
ее мать все же добрались до Рюгена30.
К концу февраля на Земландском полуострове, который
все еще оставался в руках немцев, собралось около 200 000 бе-
женцев. Еще около 150 000 человек поначалу ринулись в Ке-
нигсберг, решив, что в укрепленном городе они будут в безо-
пасности. Когда уехать на поезде стало невозможно, многие из
этих людей отправились в Пиллау в надежде спастись на кора-
220 Катастрофа на Восточном фронте
бле. Сестринский персонал военных госпиталей Кенигсберга
отказался присоединиться к ним и принял решение остаться,
чтобы ухаживать за ранеными31. К концу января, когда Кениг-
сберг был отрезан, там оставалось еще около 100 000 бежен-
цев, хотя многим из них еще удалось уехать, когда в середине
февраля было ненадолго восстановлено сообщение с Земланд-
ским полуостровом. Многие погибли во время путешествия,
потому что крохотные корабли, на которых они плыли, пошли
ко дну. На помощь были направлены корабли немецкого
военно-морского флота. В течение следующих месяцев из
портов Прибалтики на запад было переправлено 679 540 бе-
женцев (450 000 — только из Пиллау), а также 345 000 раненых
и еще 182 000 солдат. Впрочем, гораздо больше людей могли
бы быть перевезены в безопасное место, если бы силы флота
не были брошены в первую очередь на выполнение военных
задач32.
Второй альтернативой было перейти по покрытому льдом
заливу на Фрише-Нерунг (узкую полоску земли, ширина ко-
торой составляла в самом широком месте чуть больше кило-
метра, а длина вдоль северного берега — около 70 км) и отпра-
виться дальше на запад, к Гданьску (некоторые вместо этого
шли на запад, чтобы попытать счастья в Пиллау). К концу ян-
варя сотни тысяч отчаявшихся беженцев со всей Восточной
Пруссии, невзирая на ужасный холод, нестерпимый голод,
жажду, обморожения и удары советской авиации, предприня-
ли попытку добраться до оставшегося пока в руках немцев
крохотного кусочка земли на южной оконечности залива и в
условиях все усиливавшегося хаоса перейти по льду к обледе-
.невшим дюнам косы. В течение нескольких недель днем и но-
чью тысячи путников — измученных дорогой и заботами се-
мей с нагруженными повозками, запряженными лошадьми, с
колясками, самодельными деревянными тележками и санями,
на которых были сложены все их пожитки, — легкая мишень
для низколетящих советских бомбардировщиков — опасливо
двигались по ледяному ковру по тропам, размеченным для них
военными, туда, где они надеялись оказаться в безопасности.
Даже этот путь к отступлению был временно перекрыт, когда
немецкий флот с помощью ледокола попытался пробить ка-
нал в покрытом льдом заливе, чтобы три новых торпедных ка-
Катастрофа на Восточном фронте 221
тера могли пройти из Эльбинга в Пиллау, не попав в руки
красноармейцев. Тысячи беженцев оставались отрезанными
от суши на льду, пока не были налажены понтонные мосты на
другой берег33.
Но и для тех, кто все же добрался до косы, мучения далеко
не были закончены. По узкой фунтовой дороге, размолотой
колесами военной техники и повозками беженцев, колонны
двигались мучительно медленно, под регулярными авианале-
тами. Для многих это опасное путешествие заканчивалось тра-
гически. Много жизней унес ужасный холод — особенно среди
стариков и детей; другие гибли от истощения или во время
бомбардировок. Нередко отчаянные попытки как можно ско-
рее спастись приводили к тому, что повозки вместе с целыми
семьями проваливались через трещины во льду в темные воды
залива. Жена одного крестьянина, уже в течение восьми дней
безуспешно пытавшаяся добраться до залива, с ужасом смо-
трела, как целые колонны повозок проваливались в отверстия,
оставленные бомбами во льду34. Но и среди всего этого ужаса
нацисты не ослабляли свой контроль. Члены СС и военной
полиции регулярно досматривали колонны беженцев в поис-
ках мужчин в возрасте от 16 до 60 лет, которые могли бы слу-
жить в рядах фольксштурма35. В целом за время путешествия
погибло около 30 000 человек36. Тем не менее до конца февра-
ля, когда лед начал таять, по льду удалось спастись почти
500 000 человек.
Тем или иным способом, несмотря на все опасности, бе-
жать удалось большей части населения Восточной Пруссии,
численность которого в начале года составляла около 2 мил-
лионов человек. Сделав это, они избежали ужасной судьбы
примерно полумиллиона жителей области, оказавшихся в ру-
ках советских солдат. Конечно же, были и достойные уваже-
ния исключения, однако многие красноармейцы делали все
возможное, чтобы оправдать созданный нацистской пропа-
гандой карикатурный образ своим бесчеловечным поведени-
ем, к которому вышестоящие офицеры относились если не с
открытым одобрением, то со снисхождением. «Слепое чувство
ненависти»: так один из ветеранов-красноармейцев описал
чувство советских солдат в тот момент, когда они вступили на
территорию рейха. «Немецкие матери должны проклинать тот
222 Катастрофа на Восточном фронте
день, когда они родили сыновей! Теперь немецким женщинам
придется увидеть ужасы войны! Теперь им придется пережить
то, чего они хотели для других народов!» — писал один солдат
в письме домой. «Теперь наши солдаты увидят, как горят не-
мецкие дома, как их семьи бродят вокруг них, волоча за собой
свой змеиный выводок... Они надеются остаться в живых. Но
для них нет пощады», — писал другой37. Свою роль играл и ал-
коголь. Мародерство и грабежи (зачастую в пьяном виде) бы-
ли особенно типичны для солдат из самых бедных регионов
Советского Союза: входя в разоренные войной восточные об-
ласти Германии, они думали, что оказались на земле изобилия.
В письмах домой они с изумлением описывали обнаруженные
ими запасы еды и напитков. «Все едят, что только пожелают, и
пьют столько, сколько хотят», — писал один из них. «Я хожу в
сапогах для верховой езды, часов у меня несколько штук, сло-
вом, купаюсь в роскоши», — гордо заявлял другой38. Для них
все, что они могли украсть, было лишь символическим возна-
граждением за все, что они, их семьи и их соотечественники
перенесли от рук немцев.
Жажда возмездия была неутолимой. Красноармейцы граби-
ли и разрушали дома, поджигали здания, иногда сжигали целые
деревни и районы городов. Немцев зачастую безосновательно и
без церемоний расстреливали, многих жестоко избивали или
иначе издевались. Человека, в котором признавали нацистско-
го функционера, казнили без суда и следствия. С любым чело-
веком в форме — если даже это был железнодорожный рабочий
или пожарный, не играющий особой роли в НСДАП, — могли
разделаться таким же образом. По оценкам исследователей,
такая судьба постигла около 100 000 жителей Восточной Гер-
мании39. Женщин — молодых и немолодых — насиловали, за-
частую по много раз; это явление массового характера, свое-
образный акт возмездия, состоявший в стремлении макси-
мально унизить побежденных немецких мужчин, опозорив их
жен и детей, стало ужасной особенностью первого столкнове-
ния немцев с советскими завоевателями, упоминаемым в мно-
гочисленных рассказах свидетелей40. «Вы слышите? — в отчая-
нии восклицал один крестьянин, услышав крики, доносив-
шиеся из его дома. — Они добрались до моей тринадцатилет-
ней дочери, уже в пятый раз за утро»41. Не менее ужасные
Катастрофа на Восточном фронте 223
сцены разворачивались повсеместно. По некоторым оценкам,
в восточных областях Германии, завоеванных Красной Арми-
ей за эти несколько недель, были изнасилованы 1,4 миллиона
женщин — около одной пятой всего женского населения42.
Поистине повезло тем женщинам, которым удалось спрятать-
ся или иным образом избежать подобного зверства. Впрочем,
и немцы, оставшиеся в живых после всех этих ужасов, были
обречены на бесконечные мучения. Они либо терпели даль-
нейшее жестокое обращение и принудительный труд на окку-
пированной советскими войсками территории, либо (такой
была судьба примерно четверти миллиона немцев) отправля-
лись в путь, причем в самых ужасающих условиях, которые
очень многие просто не смогли пережить, в трудовые лагеря,
расположенные в основном в промышленных районах СССР,
где в результате работы в бесчеловечных условиях список
жертв стремительно увеличивался43.
То, что происходило в Восточной Пруссии, имело место, с
небольшими вариациями, во всех областях Восточной Герма-
нии. В то время как исход населения Восточной Пруссии и
Силезии продолжался почти четыре месяца, у немецкого
меньшинства, проживавшего в некоторых до сих пор не захва-
ченных советскими войсками частях Польши, было всего две
недели, чтобы спастись бегством, когда войска Жукова и Ко-
нева ринулись к Одеру. Лишь половине из них (главным об-
разом жителям западных районов, расположенных ближе все-
го к границе с рейхом) удалось уйти от стремительно настигав-
ших их частей Красной Армии. Восточный Бранденбург,
население которого — более 600 000 человек — состояло почти
целиком из немцев, в течение нескольких дней принимал бе-
женцев из Вартеланда в Западной Польше — до тех пор, пока,
объятые паникой перед приближением русских, жители не
бросились в стихийное бегство через Одер. Нацистские власти
области почти до конца января отказывались отдать приказ об
эвакуации населения, наивно полагая, что оборонительные
сооружения станут серьезным препятствием для Красной Ар-
мии. Как следствие, многие немцы сразу попали в руки врага,
как только территория была захвачена44.
Крупнейшее немецкое сообщество к востоку от линии
Одер — Нейсе проживало в Силезии, население которой в на-
224 Катастрофа на Восточном фронте
чале 1945 г. составляло более 4,5 миллиона. В Силезии, распо-
ложенной недалеко от границ рейха и дорог, ведущих в Судет-
скую область и Богемию, не вся территория сразу была захва-
чена Красной Армией, и здесь, в отличие от большинства
восточных регионов, население было оповещено о продвиже-
нии советских войск. Вследствие этого условия для отступле-
ния были более благоприятными, чем в Восточной Пруссии и
других восточных областях. Более чем 3 миллионам человек
удалось так или иначе бежать на территорию бывшей Чехосло-
вакии или в западные области рейха, в Саксонию и Тюрингию.
Что касается расположенного южнее Верхнесилезского про-
мышленного района, который оказался в руках советских сол-
дат уже к концу января, уехать из него разрешили только жен-
щинам и детям. Руководство местного гау, в соответствии с
требованиями Шпеера, приказало мужчинам остаться, чтобы
как можно дольше не останавливать производство. Многие,
тем не менее, отступали на переполненных поездах и автобу-
сах, на грузовиках или пешком. Есть сведения, что в некото-
рых случаях важнейшие промышленные объекты в панике
бросали как есть. Времени взорвать их не было45. Несмотря на
это, сотни тысяч жителей были застигнуты Красной Армией.
Дальше на север, в Нижней Силезии, приказ об эвакуации
в основном был отдан раньше под давлением военных властей
(правда, в других случаях они, наоборот, старались всячески
отложить эвакуацию, чтобы не допустить блокирования марш-
рутов снабжения46), и большинству мирных жителей удалось
спастись. Бежать зачастую приходилось в повозках или пеш-
ком по гололеду, поскольку очень скоро выяснилось, что же-
лезнодорожных и автодорожных средств передвижения не
хватает. В Бреслау — столице и крупнейшем городе Силе-
зии — с первыми артиллерийскими залпами, раздавшимися
20—21 января, были отданы (при сильном давлении со сторо-
ны партии) срочные приказы об эвакуации женщин, детей,
пожилых и больных людей, однако поезда и автомобили не
справлялись с огромным потоком эвакуируемых. Сообщалось
о том, что несколько детей были растоптаны насмерть толпа-
ми людей, спешивших попасть в один из немногочисленных
поездов, и вокзальные залы ожидания превратились в морги47.
В отсутствие транспорта около 100 000 человек, преимуще-
Катастрофа на Восточном фронте 225
ственно женщин, были вынуждены зимней ночью отправить-
ся навстречу лютому холоду пешком, таща за собой коляски,
сани и тележки по обледеневшим дорогам, пробираясь по су-
гробам со своими скудными пожитками. Тела младенцев, по-
гибших от сильнейшего холода, приходилось оставлять в ка-
навах у дороги. Многие женщины, будучи не в силах идти
дальше, возвращались и присоединялись к жителям Бреслау
(их было около 200 000), оставшимся в городе до середины
февраля, когда вокруг него сомкнулись тиски окружения48.
На расположенном севернее анклаве побережья Восточной
Пруссии с городами Данциг (Гданьск) и Готенхафен (Гдыня) в
центре ситуация с беженцами также была критической. Начи-
ная с середины января этот регион стал временным прибежи-
щем для бесчисленных тысяч людей, бегущих на север от армии
Рокоссовского и на запад из отрезанной от остальной террито-
рии рейха Восточной Пруссии — по узкому пути через косу
Фрише-Нерунг или на корабле из Пиллау. К концу месяца эта
область с населением 3 миллиона человек была наводнена бе-
женцами, которых было около одного миллиона. НСВ и немец-
кий Красный Крест были не в состоянии справиться с таким
количеством людей: их работники не могли предложить много-
численным больным, слабым или получившим травмы во вре-
мя путешествия в ужасных условиях беженцам ничего даже от-
даленно напоминающего адекватный уход. Для размещения
огромных масс людей приходилось использовать бараки и па-
латочные лагеря. Многие старались как можно скорее отпра-
виться дальше, однако им не хватало места на переполненных
поездах и кораблях. В числе кораблей, увозивших беженцев,
многие из которых были больны или ранены, было большое
круизное судно «Вильгельм Густлофф», ранее принадлежавшее
организации «Сила через радость». После длительной задержки
оно все же вышло из порта Готенхафена 30 января, и на борту
его было около 8000 человек — в четыре раза больше, чем ко-
рабль перевозил в мирное время. Вечером того же дня корабль
был торпедирован советской подводной лодкой и менее чем че-
рез час затонул в ледяных водах. Это была ужаснейшая морская
катастрофа за всю историю, унесшая, по некоторым данным,
жизни около 7000 человек, — почти в пять раз больше, чем ког-
да затонул «Титаник»49. Эта катастрофа стала одной из несколь-
9 3ак. 811
226 Катастрофа на Восточном фронте
ких кораблекрушений, произошедших за последующие недели.
И все же в период с конца января по конец апреля около 900 000
человек спаслись бегством через Балтийское море, а еще чет-
верть миллиона — по суше, через Померанию, которая чуть
позже также была захвачена наступающими советскими вой-
сками50. Остальных беженцев (их было около 200 000 человек),
многие из которых до этого с таким трудом добрались сюда из
Восточной Пруссии, ждал последний этап кошмара: в конце
марта Данциг и его окрестности были взяты Красной Армией с
ужасающими последствиями51.
Даже если беженцам удавалось избежать худшего, им все
же предстояли огромные трудности, и в конечной точке путе-
шествия их едва ли ждал теплый прием. К концу января в Бер-
лин ежедневно прибывали от сорока до пятидесяти тысяч че-
ловек, главным образом на поезде. Потрясенные власти, кото-
рые не справлялись с наплывом беженцев и опасались
распространения инфекционных заболеваний, делали все воз-
можное, чтобы отправить их дальше или изменить маршрут
поездов в обход столицы рейха52.
В этом бесконечном списке страданий и бедствий едва ли
можно найти что-либо хуже того, что выпало на долю жителей
восточных регионов Германии, спасавшихся от Красной Ар-
мии в эти страшные январские дни. И все же судьба жертв ге-
ноцида немецких властей была значительно хуже: их мукам
конца было не видно. Даже теперь машина убийства СС рабо-
тала без передышки.
Для примерно 6500-7000 евреев из расположенных в Вос-
точной Пруссии лагерей-спутников концентрационного лаге-
ря Штутгоф (сам он находился в Западной Пруссии), поспеш-
но закрытых 20—21 января с приближением Красной Армии,
дни невообразимого ужаса начались с того момента, когда их
вывезли из лагеря, но не на запад, как других узников, а на вос-
ток. По-видимому, изначально целью было отправить их в не-
большой вспомогательный лагерь в окрестностях Кенигсбер-
га, а затем перевезти по морю на запад (вероятно, из порта в
Пиллау), чтобы не дать красноармейцам освободить их. Одна-
ко до Пиллау они так и не добрались.
Узников, которые попали в Штутгоф за последние месяцы
из Прибалтики, Польши и других регионов, во время этого
Катастрофа на Восточном фронте 227
марш-броска охраняли более двадцати членов СС и до 150
членов «Организации Тодта» (среди них были украинцы, лат-
вийцы, литовцы, эстонцы, бельгийцы и французы). Добрав-
шись в результате длительного похода в ужасных условиях до
Кенигсберга, они были отправлены дальше — к маленькому и
некогда очень красивому прибалтийскому городу Палмникен,
стоявшему на живописном Земландском побережье. Многие
евреи были расстреляны еще по пути в Кенигсберг. Многие
другие были убиты уже во время «марша смерти» в Палмни-
кен; их трупы были оставлены лежать на улицах столицы Вос-
точной Пруссии. Остальных, одетых в жалкое тряпье и обутых
в деревянные башмаки, погнали дальше. Хотя идти по снегу и
льду было очень сложно, всех, кто отставал или падал, тут же
расстреливали. За время 50-километрового марша из Кениг-
сберга в Палмникен охранники убили более 2000 узников,
оставив тела лежать у дороги. Около 200-300 трупов были об-
наружены на последнем этапе пути длиной чуть больше кило-
метра; в колонне, которая вошла в Палмникен в ночь с 26 на
27 января, оставалось примерно 3000 узников.
Когда стало ясно, что перевезти узников на запад не удаст-
ся, вопрос о том, что с ними делать, начал приобретать все бо-
лее зловещее звучание. Начали появляться предложения вовсе
избавиться от них. Наконец, глава государственного янтарно-
го завода в Кенигсберге и руководство Восточной Пруссии до-
говорились, что охранники сгонят евреев в неиспользуемую
шахту и закроют выход. Замерзшие, измученные и оборван-
ные евреи, тем не менее, встретили неожиданное сочувствие
со стороны управляющего, который распорядился накормить
узников и сказал, что, пока он жив, никто здесь убит не будет.
Он мужественно отказывался открыть вход в шахту, куда со-
бирались загнать пленников, однако 30 января сам был най-
ден мертвым. Члены СС угрожали ему, и все сочли, что он по-
кончил с собой; возможно, так оно и было, однако существует
также мнение, что он был убит. Тем не менее от идеи заживо
похоронить евреев в пустой шахте все же отказались. В тот же
вечер мэр города, давний и фанатично преданный сторонник
нацистской партии, собрал группу вооруженных членов гит-
лерюгенда, напоил их и отправил к пустой шахте с тремя эсэ-
совцами, которые должны были разъяснить суть предстояще-
228 Катастрофа на Восточном фронте
го дела. Юноши должны были охранять еврейских женщин и
девушек (их было около сорока или пятидесяти), которые не-
задолго до этого попытались бежать, пока эсэсовцы выводили
их из шахты по двое и расстреливали при тусклом свете шах-
терской лампы. К этому времени все были уверены, что совет-
ские войска на подходе, и эсэсовцы торопились «избавиться
от евреев любым способом». Они решили устранить проблему,
расстреляв остальных узников.
На следующий вечер, 31 января, было окончательно реше-
но, как будет проходить бойня. Выбрав место, укрытое от жи-
лых домов за небольшим леском, эсэсовцы загоняли евреев на
лед и в ледяную воду прикладами винтовок и расстреливали из
пулеметов; вспышки их выстрелов озаряли ночное небо. По-
сле этого в течение еще нескольких дней вода выбрасывала на
берег Земландского полуострова трупы. Как позже вспомина-
ла одна из местных жительниц, она была так потрясена уви-
денным, что «закрыла глаза руками... Потом мы быстро пошли
дальше, потому что не могли выносить этого зрелища». Кро-
вавая работа эсэсовцев была не совсем эффективной: некото-
рые из евреев выжили и выкарабкались обратно на берег. От-
ношение местных жителей к выжившим было неодинаковым.
Один немец отказался помогать трем из них, заявив, что «он
не собирается кормить евреек», а другой помог им спрятаться,
накормил и защищал до прибытия красноармейцев. Несколь-
ким раненым оказали помощь доктора и медсестры местной
больницы; помогали им и два поляка-чернорабочих. В целом
из 7000 евреев выжили примерно 20053.
IV
Люди в других областях Германии были совершенно не под-
готовлены к страшным новостям о событиях на востоке
страны, которые вскоре начали распространяться подобно лес-
ному пожару, и к ужасным рассказам тех, кому удалось спастись
из этого хаоса. Из того, что вермахт успешно отразил вторжение
советских войск в Восточную Пруссию в октябре, наряду с уве-
рениями относительно надежности немецкой обороны на Вос-
точном фронте, следовало, что население было психологически
Катастрофа на Восточном фронте 229
не подготовлено к катастрофе такого масштаба, который она
постепенно приняла во второй половине января.
Первое краткое упоминание о начале советского наступле-
ния, основанное на оперативных сводках вермахта, появилось
в газете «Фёлькишер беобахтер», которая писала, что атака
была ожидаемой, а немецкая оборона — успешной54. Уже че-
рез несколько дней, однако, тон статей поменялся на более
обеспокоенный55. Общественность быстро уловила тревожные
ноты, которыми были окрашены репортажи о продвижении
советских войск. Еще более наглядно о масштабе опасности
свидетельствовали сообщения о ходе эвакуации гражданского
населения, эффект которых был многократно усилен расска-
зами очевидцев — беженцев, потоком хлынувших на запад от
опасности. Отделы пропаганды по всей Германии сообщали,
что «зарегистрированное в последние недели улучшение на-
строения, вызванное нашим наступлением на западе и речью
фюрера, исчезло после начала крупного наступления совет-
ских войск. Теперь люди смотрят на восток с крайней тревогой
и уделяют мало внимания всем остальным фронтам и полити-
ческим событиям». «Резкое ухудшение настроения, — говори-
лось далее в отчете, — усугубляется разочарованием из-за того,
что никто ни в одном гау, даже на востоке, не рассчитывал на
такой скорый и крупный успех советских войск». Очень мно-
гие ожидали наступления с опасением, но при этом не теряли
веры в то, что немецкое руководство хорошо подготовлено и
сможет вернуть себе превосходство на Восточном фронте.
Именно поэтому такое изумление вызвал тот факт, что Крас-
ная Армия так быстро завоевала столь большую территорию, и
что немецкая оборона, которую считали очень прочной, была
с такой легкостью разбита.
По Германии прокатились волны ужаса. Угнетенное настро-
ение усугублялось сильным беспокойством по поводу будуще-
го. Главной темой для обсуждения стали события на Восточном
фронте, при этом многие критиковали средства массовой ин-
формации, создавшие иллюзорное представление, что были
сделаны все необходимые приготовления, чтобы отразить ожи-
давшуюся атаку. Немецкое руководство упрекали за то, что оно
недооценило мощь и боевой дух советских войск, и критика
была особенно актуальной с учетом того, что Красная Армия
230 Катастрофа на Восточном фронте
продолжала стремительно продвигаться в глубь страны, несмо-
тря на заявления о том, что большое количество советских тан-
ков были уничтожены. Заметный шок вызвало продвижение
Красной Армии в Верхнесилезский промышленный район,
возбудившее серьезные опасения по поводу способности воен-
ной промышленности сохранить свой потенциал. В последнюю
очередь волнение вызывала судьба гражданского населения ре-
гионов, которым угрожала оккупация.
Пессимистичный тон этих отчетов немного смягчал неиз-
менный акцент на готовности населения к сопротивлению —
он, несомненно, отражал мнение, характерное в основном для
групп населения, подвергавшихся более интенсивной идеоло-
гической обработке. Несмотря на резкое ухудшение обще-
ственного настроя, отделы пропаганды заявляли, что в народе
не наблюдается безразличия или ухудшения качества работы.
Более того, как говорилось в донесениях, власти были твердо
намерены делать все возможное, чтобы в «решающий час»
сражаться «безоговорочно» и отправить на фронт «всех, кто
способен держать оружие», в надежде отвратить «угрозу боль-
шевизма». Замечания о том, что эти меры были слишком бес-
смысленными и запоздалыми, делались крайне редко. Вер-
махту удалось (в общем и целом) удержать границы рейха на
западе, и это давало основания надеяться, что на востоке рано
или поздно тоже произойдет перелом. Говорилось, что цель
немецкого наступления на западе теперь стала ясна: не допу-
стить двойного удара противника, одновременно с востока и
запада. Никому не хотелось признавать, что эти жертвы, стра-
дания и муки были напрасны. Именно поэтому все с понима-
нием воспринимали любые ограничения, которые могли по-
требоваться в интересах военной экономики и для того, чтобы
оказывать «жесточайшее сопротивление» и защищать свою
страну любой ценой56.
Конечно, изложенные в подобных донесениях взгляды ед-
ва ли с достаточной достоверностью могли отражать мнение
всех слоев общества. Тем не менее они все же свидетельствова-
ли о том, что значительная его часть (невозможно сказать, на-
сколько эта часть была крупной, но если это было и меньшин-
ство, то, по крайней мере, достаточно весомое) по-прежнему
придерживалась твердой позиции, была не готова признать
Катастрофа на Восточном фронте 231
поражение и полна решимости делать все, чтобы отразить
угрозу с востока. Даже когда ощущение, что война безнадежно
проиграна, стало распространяться повсеместно, обеспокоен-
ность тем, что может принести поражение, лишь подогревало
отчаянное нежелание сдаваться. «Общей для всего народа яв-
ляется убежденность в том, что победа Советского Союза бу-
дет означать уничтожение всего немецкого народа и каждого
отдельного человека»: согласно отчетам именно это стимули-
ровало готовность сражаться и укореняло нетерпимость к тем,
кого можно было заподозрить в уклонении от выполнения
своих обязанностей57.
Длинный сводный отчет отделов пропаганды не содержал
ни единого упоминания ни о зверствах, совершенных красно-
армейцами, ни об ужасах отступления беженцев. Однако ин-
формация о потоке беженцев, хлынувшем на запад, вскоре до-
шла и до остального населения. Срезу после начала советского
наступления пропагандисты получили распоряжение всяче-
ски опровергать утверждения о том, что большевики не так
страшны, как о них говорят (основанием для таких утвержде-
ний служили ставшие известными случаи человечного обра-
щения с немецкими военнопленными), и делать особый ак-
цент на их зверствах — в том числе на рассказах беженцев из
Мемеля о том, как советские солдаты охотились за немецкими
женщинами и насиловали матерей на глазах у их собственных
детей58. Геббельс, хотя он и знал о «неописуемых» страданиях
тех, кому пришлось вынести отступление, поначалу сомневал-
ся в целесообразности обнародования сведений о зверствах
большевиков из-за паники, которую могла спровоцировать
такая информация59. Тем не менее паника все же распростра-
нялась, и для этого были все основания: беженцы рассказыва-
ли свои ужасные истории везде, где только появлялись. «Бе-
женцы, прибывшие сюда из восточных гау, — говорилось в
одном донесении из удаленных районов Баварии, — приносят
по большей части очень тяжелые новости о страданиях мест-
ного населения, вынужденного бежать, отчасти из-за паники,
и искать убежища от большевиков в других частях рейха»60.
Вместо того чтобы замалчивать информацию о жестокости
большевиков, немецкая пропаганда начала использовать ее в
качестве орудия борьбы. «Как советские солдаты зверствуют в
232 Катастрофа на Восточном фронте
Восточной Германии. Рассказ свидетелей о страшных методах
уничтожения, используемых большевиками» — с таким заго-
ловком вышла газета «Фёлькишер беобахтер» 9 февраля, и этот
заголовок в последующие недели повторялся еще несколько
раз с незначительными вариациями61.
Письма, поступавшие на запад из районов, затронутых на-
ступлением советских войск на первом его этапе, также рисо-
вали наглядную картину ужасающих событий на востоке и
волнения по поводу будущего. В одном письме, от Йозефа Е.
из района Глогау на Одере, описывалось состояние беженцев,
спешивших прочь из Вартегау, и их ужас от того, что приходит-
ся оставлять все, что было для них ценно. Автор письма отме-
чал, что все вышло совсем не похоже на те мечты о будущем,
которые все когда-то лелеяли. Как много времени осталось,
спрашивал он, до тех пор, пока «вся Восточная Пруссия, По-
знань и Силезия будут наводнены восточными ордами?» По-
сле этого до Берлина оставалось совсем немного. «Если рус-
ских нельзя задержать, а это, кажется, маловероятно, тогда
любому ясно, сколько может продлиться война. Я лишь наде-
юсь, что это будет ужасный конец, а не бесконечный ужас»,
заключал он, повторяя фразу, которую часто можно было слы-
шать в эти дни62.
У населения зон, не затронутых наступлением, однако, бы-
ли свои тревоги, поэтому, несмотря на всеобщее смятение пе-
ред прорывом советских войск, утрату восточных территорий
и перспективу проиграть войну, их зачастую очень мало забо-
тило положение беженцев. Те, у кого отцы, сыновья, мужья и
друзья оказались на фронте во время стремительной атаки
Красной Армии, вполне понятно, были обеспокоены судьбой
своих близких. «Милый мой мальчик, я только что услышала
сводку вермахта и узнала, что ты снова в бою, — писала одна
мать своему сыну, часть которого оказалась отрезанной в Кур-
ляндии. Она уже больше месяца не получала от него писем и
опасалась худшего. — Я огорчена тем, что тебе приходится
переносить, и надеюсь, что тебе удастся уйти невредимым...
Господь Бог должен вскоре положить этому конец, но кто зна-
ет, как. Мы колеблемся между волнением и ожиданием. "Без
тебя, где были бы мои сила и мужество?"», — заканчивала она
письмо цитатой из религиозного текста63. Для тех, кто так тре-
Катастрофа на Восточном фронте 233
божился за своих близких, страдания других не могли играть
иную роль, кроме первостепенной.
В Верхней Баварии, где люди, в отсутствие обещанного но-
вого оружия, почти не надеялись на то, что советские войска
будут изгнаны с территории рейха, определяющее влияние на
настроение оказывала боязнь трудностей с транспортом и по-
чтой и нехватки провизии, к которой могла привести потеря
территории на востоке64. Во Франконии события на востоке
затмевало другое событие — там 2 января в ходе беспощадной
бомбардировки был полностью уничтожен красивейший
исторический центр Нюрнберга; жертвами авианалета стали
1800 человек; было уничтожено 29 500 зданий, в результате че-
го значительная часть населения была оставлена без крова65.
Берлинская журналистка Урсула фон Кардорф признавала,
что ее чувства были настолько притуплены, что она с трудом
могла вообразить ужасающие сцены, о которых ей рассказы-
вали очевидцы событий на железнодорожном вокзале в Брес-
лау после приказа об эвакуации: о том, как бегущие в отчаянии
люди затаптывали друг друга насмерть и как из неотапливае-
мых товарных вагонов выбрасывали трупы, о беженцах, не-
способных идти дальше, об обезумевших от горя матерях, не
видящих или не желающих видеть, что младенцы, которых
они несут на руках, уже мертвы. Еще через несколько лет она
так прокомментировала зловещие рассказы о зверствах, изо
дня в день поступавшие к ней в руки: «Мозговой центр про-
паганды Геббельса, по-видимому, снова работает лихорадоч-
но». Далее она спрашивала себя: «Или все это правда? Я уже
ничему не верю, пока не увижу своими глазами»66.
К тому времени возможность сделать это уже появилась.
В Берлин уже прибывали первые поезда из Силезии, битком
набитые беженцами; прибыл также открытый грузовик, за-
полненный детьми, многие из которых уже умерли, не выдер-
жав четырех суток на ужасном холоде67. «По улицам Берлина
едут колонны грузовиков, наполненных беженцами и их бага-
жом — сумками и мешками, — писал корреспондент одной из
шведских газет в Берлине 24 января в сообщении, попавшем в
руки союзников. — Количество беженцев, наводнивших Бер-
лин, достигло такого поразительного масштаба, что все насе-
ление столицы рейха теперь совершенно осознало, что опас-
234 Катастрофа на Восточном фронте
ность подобно буре надвигается с востока на границы страны
и на сам Берлин»68.
В городе, озабоченном своими собственными проблема-
ми, — близким к коллапсу состоянием транспортной системы,
нехваткой провизии и угля, перебоями с электричеством, по-
стоянной угрозой авианалетов — беженцам были рады далеко
не все. Немногие были готовы делить с ними свои, зачастую
уже переполненные, квартиры или скудные пищевые пайки69.
Носильщики на городских вокзалах, видимо, не спешили
предлагать помощь пассажирам, сходящим с поездов; некото-
рые люди жаловались (возможно, безосновательно) на то, что
«сестры» национал-социалистической партии предпочитали
отсиживаться в теплых комнатах вместо того, чтобы помогать
вновь прибывшим (хотя беженцы часто признавали, что они и
другие партийные организации оказывали достаточную по-
мощь); многие были обеспокоены недостатком провизии,
особенно молока для младенцев, и жаловались на то, что «нам
самим не хватает, а теперь еще все эти беженцы». К концу ме-
сяца город кишел новоприбывшими, которые открыто выра-
жали свой гнев и озлобленность, не считаясь с последствиями.
Все были невероятно возмущены партийными функционера-
ми, которые в первую очередь спасались сами, не проявляя
особого интереса к судьбе остальных жителей, не предупре-
ждали вовремя о необходимости эвакуации и умудрялись най-
ти места в поездах, идущих в глубь территории рейха70. «Тем,
кто потерял все, нечего бояться», — отмечал один очевидец.
Полиция пока не вмешивалась в происходящее71.
Легко представить, что рассказы беженцев оказывали на
жителей Берлина угнетающее действие. Многие опасались,
что если Красная Армия захватит Верхнесилезский промыш-
ленный район, войну можно будет считать фактически прои-
гранной. Люди все время спрашивали, где же долгожданное
«чудо-оружие», которое должно обратить ход войны, и почему
оно не используется против русских после того, сколько о нем
писали и говорили. Появилось откровенное неверие в то, что
это оружие вообще существует; его считали не более чем вы-
думкой пропаганды. Если даже Красную Армию можно было
остановить, люди сомневались в том, что у Германии после
этого останутся силы для нового наступления. Вымыслом про-
Катастрофа на Восточном фронте 235
паганды теперь представлялось и заявление о том, что совет-
ские войска растратили последние силы и неспособны в оди-
ночку начать наступление72. Утром 3 февраля, когда около 1500
американских самолетов обрушили на Берлин более 2000 тонн
бомб (это был самый страшный за всю войну авианалет на сто-
лицу Германии, в результате которого 5000 человек погибли,
получили ранения или пропали без вести), судьба населения
восточных областей страны отошла на задний план: город
охватила паника. Впрочем, информация о продолжающемся
наступлении советских войск на востоке вызывала немалое
беспокойство и разговоры о грядущей эвакуации Берлина.
Волнение лишь усилилось после того, как было начато соору-
жение заграждений на дорогах. Саркастически настроенные
остряки даже придумали по этому поводу шутку в духе черного
юмора: сколько времени понадобится красноармейцам, чтобы
преодолеть заграждения. Ответ на шутку был следующим: час
и пять минут — час уйдет на то, чтобы вдоволь посмеяться над
баррикадами, а пять минут — на то, чтобы разрушить их73.
В отчетах говорилось, что население не питает иллюзий от-
носительно последствий проигранной войны и того, «чего
стоит ожидать тем, кто попадет в руки русских. Таким обра-
зом, народ в целом признает, что лучше сражаться до послед-
ней капли крови и терпеть все лишения, чем проиграть войну
или сдаться раньше времени»74. Чувство, что нужно сражаться
до последнего, конечно, разделяли не все. Для многих — а мо-
жет быть, даже для большинства — преобладающим было фа-
талистическое настроение. «Не думай слишком много, просто
выполняй свой долг и не теряй веры. Немцы совладают с этим
нашествием гуннов», писала одна женщина своему другу, слу-
жившему в рядах люфтваффе в Восточной Пруссии75. Как
вспоминал иностранный журналист, которому довелось на се-
бе испытать жизнь в столице Германии в этот период, усилив-
шийся контроль, ухудшение работы транспорта и снабжения
провизией, постоянная боязнь авианалетов и беспокойство о
будущем приводили многих к попыткам уйти от реальности,
зачастую — с помощью алкоголя76. Тем не менее упоминания
в отчетах о решимости держаться до последнего действитель-
но имели под собой основания: подобные настроения подкре-
плялись сообщениями о зверствах красноармейцев на востоке.
236 Катастрофа на Восточном фронте
В отличие от ситуации на западе, где население не так уж силь-
но боялось оккупации британскими или американскими вой-
сками, на востоке совершенно оправданные опасения относи-
тельно того, что может принести с собой победа красноармей-
цев, были важнейшим фактором, заставлявшим продолжать
сопротивление — особенно это касалось районов, которым
угрожала непосредственная опасность.
К этому времени вера в Гитлера так заметно ослабла, что
уже не оказывала заметного влияния на готовность населения
продолжать борьбу. Опубликованная Геббельсом накануне
Нового года в известном берлинском журнале «Дас рейх» ста-
тья, в которой автор восхвалял «гений» Гитлера, вызвала силь-
нейшую критику, как сообщали агенты СД в Штутгарте. Люди,
будучи под впечатлением от последних событий, говорили:
«Фюрер либо не такой уж гений, как его изображает Геббельс,
либо он намеренно развязал этот всемирный конфликт». Не-
которые вспоминали, что Гитлер писал в своей работе «Майн
кампф», в которой он «двадцать лет назад указал свои цели.
Есть люди, которые готовы заявлять, что именно в этом за-
ключаются истоки войны». Многие приходили к выводу, что
«фюрер добивался войны с самого начала»77.
И все же вера в его силу угасла еще не совсем. Некоторые
беженцы, прибывшие в Берлин, говорили, что «фюрер вскоре
поможет им вернуться в родные края»; делались также стан-
дартные для пропаганды заявления, будто «вера в фюрера так
сильна, что даже небольшой успех очень быстро улучшает на-
строение многих людей»78. Медсестра немецкого Красного
Креста в письме домой из военно-морского госпиталя в горо-
де Ла-Рошель, где обстановка была относительно спокойной,
со страхом упоминала о том, «что большевики уже в нашей
прекрасной Германии»; по-видимому, она хотела бы верить в
данное Гитлером в новогоднем обращении обещание оконча-
тельной победы, но признавала, что «в это чертовски трудно
поверить»79. Другая женщина отметала сомнения прочь: не-
смотря на обеспокоенность событиями на востоке и бомбар-
дировками немецких городов и на волнения по поводу буду-
щего, она все же верила в правительство, «которое желает
только лучшего и величия нашего народа», выражала сожале-
ние по поводу того, что члены партии «не слишком активно
Катастрофа на Восточном фронте 237
поддерживают идею фюрера», и уверенность, что война «про-
сто должна окончиться нашей победой», потому что еврейское
«дьявольское правительство» в конечном итоге не выдержит
сопротивления80.
Искренняя, наивная вера в Гитлера (возможно, она была
наиболее характерна для молодого поколения немцев, хотя и
среди них к этому времени таких было меньшинство) чувству-
ется и в записи в дневнике (который в целом отличается до-
статочно пессимистичным настроем) девочки-подростка из
Зигена, города на юге Вестфалии. Ее мать сходила с ума от бес-
покойства о своих родных, которым не удалось уйти из окру-
женного Кенигсберга. Сама девочка не знала точно ничего о
расположении немецких войск, потому что в результате по-
следнего авианалета радио не работало, но достаточно ясно
представляла себе, насколько серьезной была ситуация: Гер-
мании нужны войска на востоке, но если их направить на вос-
ток, британцы и американцы начнут наступление на западе.
А теперь, после начала эвакуации Бреслау, людям приходится
бежать как из восточных областей, так и из западных. «Наш
бедный, бедный фюрер, — размышляла хозяйка дневника. —
Он, наверное, теперь не сможет спать ночами, ведь он хочет для
Германии только лучшего». Девочка была не уверена в собствен-
ном будущем, но все же надеялась на две вещи: на то, что Бог
поймет, что народ Германии уже получил достаточное наказа-
ние (за что, она не уточняла), и на то, что «у фюрера все же есть
секретное оружие». Возможно, это оружие было столь разруши-
тельным, размышляла она, что правительство не решалось при-
менить его. В любом случае обычному человеку ничего не оста-
валось делать, добавляла она обреченно. Все будет идти своим
чередом. Заканчивала она свою запись сожалением по поводу
того, что в начале февраля снова откроется ее школа: «В такое
время нам все же придется учиться? Ужасно!»81
Германию теснили со всех сторон: ее восточные части уже
были отсечены, западные границы находились под угрозой,
население подвергалось регулярным бомбардировкам и жило
в постоянном страхе вторжения. Жители городов терпели се-
рьезные лишения: электро- и газоснабжение было нарушено,
вода была только в уличных колонках, продовольственные
пайки все больше урезались. Людям очень часто приходилось
238 Катастрофа на Восточном фронте
добираться до работы пешком или на велосипедах, поскольку
движение общественного транспорта было в лучшем случае
ограничено. В сельских районах, не затронутых войной, усло-
вия были в целом лучше. Здесь было больше еды, которую
многие пытались припрятать, несмотря на то, что это строго
каралось. Не было здесь (за исключением районов, располо-
женных на границе с городскими конгломерациями) и опас-
ности ночных авианалетов — хотя те, кто работал на полях,
мог в любое время попасть под участившиеся удары низколе-
тящих самолетов. Конечно, обстановка здесь совсем не напо-
минала сельскую идиллию. Местным жителям приходилось
давать приют (причем не всегда это делалось охотно) увеличи-
вавшемуся количеству беженцев из разбомбленных городов и
из опустошенных восточных регионов страны в уже перепол-
ненных домах и кормить их из собственных скудных продо-
вольственных пайков. В районах, расположенных ближе к
фронту, часто приходилось расквартировывать также солдат,
причем непрошеные жильцы зачастую не испытывали особой
благодарности к хозяевам: они жаловались на примитивные
бытовые условия и не желали помогать с сельскохозяйствен-
ными работами82.
Будь то в городе или в деревне, любой работник НСДАП
или одного из ее подразделений не мог не заметить, с каким
презрением к нему и подобным ему теперь относится боль-
шинство населения. Тем не менее власть по-прежнему остава-
лась в их руках. Несмотря на все более критическое отноше-
ние, люди вполне справедливо опасались открыто высказы-
вать свои соображения и расплачиваться за последствия.
Любому, кто когда-либо выражал антинацистские взгляды,
следовало теперь быть особенно осторожным. Количество тех,
кто был уверен, что война уже проиграна, росло с каждым
днем; в будущее практически все смотрели со страхом. Тем не
менее оставалось незначительное меньшинство населения, ко-
торое продолжало верить (возможно, больше от отчаяния, чем
из искренних убеждений), что у Гитлера припасено последнее
средство. Но и многие из тех, кто утратил веру в фюрера, не ви-
дели иной альтернативы, как сражаться до последнего — только
бы страна не оказалась в руках большевиков. Были и такие от-
чаянные, которые так долго и так тесно сотрудничали с на-
Катастрофа на Восточном фронте 239
цистским правительством, что теперь были лично заинтересо-
ваны в продолжении борьбы: они знали, что в случае гибели
режима у них нет будущего. Прорыв советских войск на вос-
токе заставил их пуститься во все тяжкие. Радикализм партий-
ных фанатиков, которым было нечего терять, стал угрозой для
всех, кто мог оказаться у них на пути.
Какими бы разными ни были взгляды простых немцев
(от неприкрытого антинацизма до фанатичной преданности),
они — разрозненные, разделенные противоречиями и разоча-
рованные народные массы — не могли сделать ничего или
почти ничего, чтобы изменить свое будущее. Учитывая, что
нацистское правительство (и в первую очередь, конечно же,
сам Гитлер) решительно отказывалось рассматривать возмож-
ность капитуляции, явно проигранная война должна была
продолжаться до тех пор, пока у руководства была возмож-
ность пополнять войска и обеспечивать их оружием, а также
пока у вермахта оставалось желание и готовность сражаться —
даже если единственно возможным результатом этого было
полное и сокрушительное поражение.
Письма с фронта неизменно свидетельствовали о наличии
широкого диапазона взглядов в среде обычных солдат.
Большинство из них, правда, избегали комментировать поли-
тическую ситуацию и ограничивались личными делами. Из тех,
кто все же высказывал свое мнение о войне, некоторые выража-
ли пораженческие взгляды (несмотря на опасность того, что их
письма будут прочитаны цензорами — а последствия этого мог-
ли быть для автора самыми плачевными), другие — безропот-
ную покорность судьбе. Тем не менее большинство писем по-
прежнему излучало оптимизм и готовность к сопротивлению:
вероятно, зачастую это было следствием стремления авторов
успокоить своих близких. Немецкий капрал, служивший в Кур-
ляндии, в одном из своих писем не скрывает своего критиче-
ского отношения к партийным чиновникам, которые, по его
словам (а они отражали распространенное в немецком народе
мнение), готовы без всякой жалости пожертвовать всем, чем
240 Катастрофа на Восточном фронте
угодно, лишь бы не идти на фронт. «Если бы только среди тира-
нов мог восторжествовать здравый смысл», — пишет он, про-
ницательно добавляя: «но они знают, что они сами в любом слу-
чае обречены. Поэтому они сначала безжалостно принесут в
жертву весь народ»83. В другом письме с фронта солдат, пере-
сказывая услышанные от очевидцев свидетельства «неописуе-
мой ярости» беженцев, вынужденных спасаться от Красной Ар-
мии, замечает, что скоро в стране воцарится коммунизм, «если
американцы не спасут нас от него»84. Немецкий сержант, пишу-
щий домой из Бреслау, в письме высказывает свои опасения и
фаталистические взгляды: «Русские подходят все ближе, и есть
опасность, что мы попадем в окружение. Но наша жизнь в руках
Господа Бога, и я все же надеюсь, что мы снова увидимся»85.
И все же более часто встречались письма, написанные со-
вершенно в другом тоне. «Нынешние серьезные трудности не
должны лишать нас уверенности в своих силах! — писал один
солдат. — Все изменится, поверь мне! Мы просто обязаны быть
терпеливыми и не должны, просто не должны терять веру86. Еще
один солдат в письме просил близких идти на все необходимые
жертвы в материальном отношении и отмечал, что мужество
позволит удержать линию фронта и отбросить назад «наступаю-
щий с востока советский паровой каток»87. Унтер-офицер, слу-
живший в Восточной Пруссии, говоря о «бедственном положе-
нии беженцев», выражал свою грусть, но вместе с тем — гнев,
который это положение, несомненно, вызывал у многих солдат,
и еще большую готовность идти на все, чтобы отвратить навис-
шую с востока угрозу88. Еще один капрал, расстроенный тем,
что немцам пришлось взорвать Танненбергский мемориал в
Восточной Пруссии, и обеспокоенный перспективой утраты
Силезского промышленного района, все же выражал твердую
уверенность в том, что Германия в конечном итоге одержит верх
над врагом89. Раненый гренадер в письме из полевого госпиталя
в Германии, куда он был вывезен из восточно-прусского котла
на корабле из Пиллау, несмотря на все трудности, выражал уве-
ренность. «Мы должны верить, — заявлял он. — Я твердо уве-
рен, что скоро нас ждут перемены. Мы не должны капитулиро-
вать ни в коем случае! То, что столько крови уже было пролито в
этой борьбе за свободу, не может быть напрасным. Война может
и должна закончиться победой Германии!»90.
Катастрофа на Восточном фронте 241
Сложно сказать, насколько показательными были такие
письма, но надежды и опасения, высказываемые в вышеприве-
денных отрывках, были наиболее характерны для большинства
солдат, потрясенных трагическими событиями на востоке. По-
литические убеждения в их письмах почти не высказывались.
Конечно, выступать с критикой режима было очень опасно.
Однако определенно про-нацистские высказывания тоже
встречались редко. В рядах вермахта, как и среди гражданского
населения, распространенным чувством было презрение к пар-
тийным функционерам, хотя, по понятным причинам, в пись-
мах близким оно проявлялось очень редко. С другой стороны,
однозначно констатировать выражение про-нацистских на-
строений тоже было не всегда просто. Радикально-национа-
листический характер режима давал почву для у^рждения, что
родину нужно защищать, что бы ни случилось. Стереотипные
образы, предлагаемые навязчивой антибольшевистской и ра-
систской пропагандой, для многих солдат полностью согласо-
вывались с тем, что они из собственного опыта знали о жесто-
кости красноармейцев; это лишь подкрепляло их решимость
сопротивляться натиску тех, кого многие из них, в соответствии
с нацистской пропагандой, считали «азиатскими ордами» или
«большевистскими чудовищами». Такие нацистские лозунги,
как «Победа или Сибирь» или «Мы сражаемся за жизни наших
жен и детей», вероятно, тоже играли свою роль, даже если нель-
зя сказать наверняка, насколько широкий отклик они находили
среди солдат91. Один младший офицер, служивший на Запад-
ном фронте, но пристально следивший за сводками с Восточ-
ного фронта с усиливавшейся грустью и пессимизмом, в следу-
ющей своей дневниковой записи, кажется, выразил мнение
очень многих военнослужащих: «Хватит лозунгов. Они больше
никого не убеждают»92. Как раз в это время на Западном фронте
психиатры армии союзников, проводившие исследование мен-
тальности захваченных в плен немцев, констатировали, что
около 35% из них являются нацистами, но только около 10% —
«убежденными» нацистами. Оставшиеся 65%, по их оценкам,
не проявляли явных признаков того, что они расценивали как
нацистский тип личности93. К каким выводам пришли бы по-
добные исследования, будь они проведены на Восточном фрон-
те, остается неизвестным.
242 Катастрофа на Восточном фронте
Какими бы ни были их личные взгляды, обычные солдаты
едва ли могли повлиять на развитие событий. В подавляющем
большинстве случаев они просто подчинялись приказам. Ко-
личество случаев дезертирства продолжало расти (даже на
Восточном фронте), однако оно было ничтожным по сравне-
нию с общей численностью военнослужащих. Были, конечно,
и явные признаки падения боевого духа, однако, поскольку
проявления его сурово карались, они едва ли могли вылиться
в настоящий бунт. В любом случае критически важным для
продолжения борьбы было не столько поведение простых сол-
дат, сколько позиция их командиров.
То, какой глубокий разлад мог царить в душе военачальни-
ка, в столь безнадежное время вынужденного преграждать
путь Красной Армии, неотвратимой лавиной продвигавшейся
по Восточной Пруссии, очевидно, из писем жене и дневнико-
вых записей генерал-полковника Рейнхардта, который ока-
зался в самом эпицентре бури, будучи главнокомандующим
осажденной группой армий «Центр». Рейнхардт, убежденный
приверженец режима, стоял перед той же дилеммой, что и
большинство представителей военного руководства: он мучи-
тельно пытался найти компромисс между ответственностью за
своих подчиненных и послушанием Гитлеру — даже если по-
лученные приказы были диаметрально противоположны его
собственным представлениям о том, как необходимо действо-
вать. После войны он продолжал утверждать, что поступать
иначе он не мог. Уйти в отставку было возможно только в том
случае, если бы этого потребовал сам Гитлер. Даже мысль о
том, чтобы притвориться больным, дабы сложить с себя пол-
номочия, стоила ему «самых серьезных психологических пе-
реживаний». Наивно полагая, что он может лично влиять на
развитие событий и что «жертвовать собой бессмысленно»,
потому что вместо него на эту должность легко найдется дру-
гой кандидат, он не видел иного выбора, как оставаться в сво-
ей должности94.
Вечером 14 января, когда наступление было еще на на-
чальном этапе, Гитлер позвонил Рейнхардту, чтобы услышать
его мнение о положении его группы армий, однако резко
прервал разговор еще до того, как главнокомандующий смог
выразить свою обеспокоенность недостатком резервов. Не-
Катастрофа на Восточном фронте 243
сколько часов спустя, в середине этой беспокойной ночи,
Рейнхардт получил от Гитлера приказ направить две важней-
шие танковые дивизии в группу армий «А» под командовани-
ем Харпе, из последних сил пытавшуюся задержать насту-
пление советских войск на реке Висла. Выполнить этот при-
каз означало бы еще больше обнажить и без того ограниченные
резервы группы армий «Центр», однако Рейнхардту дали по-
нять, что протестовать бессмысленно: решение фюрера было
окончательным. Рейнхардт знал, что последствия этого в
Восточной Пруссии могут быть только «катастрофически-
ми». Лишившись последних резервов, его группа армий очень
скоро неизбежно столкнется с прорывом вражеских войск.
«Чудовищный удар для нас! Но нужно перенести его, по-
скольку наше положение зависит и от Харпе», — стоически
записал он в своем дневнике95.
Рейнхардту приходилось считаться не только с Гитлером,
но и с Гудерианом. 15 января Гудериан позволил ему сузить
северо-восточный угол фронта. Рейнхардт, которому отчаян-
но нужно было подкрепление, обратился к Гитлеру, и на этот
раз фюрер его поддержал. 17 января Гитлер при поддержке Гу-
дериана отклонил убедительную просьбу Рейнхардта отвести
назад 4-ю армию и тем самым сохранить резервы, столь необ-
ходимые, чтобы помочь 2-й армии, оказавшейся в более слож-
ном положении чуть западнее. Занявший целый час телефон-
ный разговор Рейнхардта с Гитлером по этому поводу был
очень непростым. Гитлер сразу заявил, что, поскольку в ре-
зультате покушения на его жизнь в прошлом июле он испыты-
вает проблемы со слухом, проходить разговор будет через ге-
нерала Вильгельма Бургдорфа, его адъютанта. Рейнхардт и его
начальник штаба, генерал-лейтенант Отто Хайдкемпер, также
твердый сторонник режима, подозревали, что Бургдорф не со-
всем полно или ясно передал фюреру их доводы. В любом слу-
чае разговор не привел ни к каким результатам. Гитлер, по его
словам, был убежден, что отступление не поможет спасти вой-
ска, потому что враг попросту сможет продвинуться на более
выгодные позиции. Именно такое отступление, заявил он,
привело к катастрофическим последствиям по всей ширине
Восточного фронта. Затем он отклонил просьбу Рейнхардта
позволить 4-й армии отступить к Мазурскому поозерью и с
244 Катастрофа на Восточном фронте
пренебрежением отзывался о ценности оборонительных соо-
ружений в Лётцене. Самое большое, чего удалось добиться
Рейнхардту, это сохранить за собой две дивизии, которые Гуде-
риан хотел передать ОКХ96.
Нервы Рейнхардта в то время, когда он пытался справиться
с этой кризисной ситуацией, были на пределе. Не стало лучше
и тогда, когда 19 января ему пришлось увидеть своими глазами
ужасную картину, оставшуюся после авианалета на колонну
беженцев: всюду вдоль дороги валялись мертвые тела, разби-
тые повозки и разорванные на куски трупы лошадей97. В пись-
ме жене он задавался вопросом, как можно жить дальше с та-
ким невыносимо тяжелым бременем на душе. Для него самого
единственно возможным ответом был следующий: «внутри
нас автоматически продолжает работать механизм долга, воли
и беспрекословного, безусловного использования всех сил до
последней капли. И лишь очень редко приходится задавать се-
бе главный вопрос: что теперь?»98.
Вечером 20 января Рейнхардт вновь обратился к Гитлеру с
просьбой разрешить отвести 4-ю армию, которой угрожала все
большая опасность, на более безопасные позиции в Мазур-
ском поозерье, однако и эта просьба была категорически от-
вергнута. Решение фюрера было встречено командованием
группы армий «Центр» с недоумением, поскольку ситуация
принимала критический оборот, и войска теперь почти навер-
няка должны были попасть в окружение. Гудериан обещал по-
пытаться убедить Гитлера изменить решение, но надежда на
успех была слабой. Рейнхардт провел еще одну бессонную
ночь. «По-прежнему нет разрешения на отступление, — запи-
сал он в дневнике 21 января. — Теперь меня терзают серьез-
нейшие сомнения по поводу того, следует ли мне ослушаться
приказа». Тем же утром он вновь обратился к Гудериану и на-
чальнику оперативного управления штаба ОКХ генералу Валь-
теру Венку с убедительной просьбой без промедления полу-
чить для него решение, говоря, что «иначе доверие к руковод-
ству окончательно рухнет». Один за другим шли «невероятно
напряженные часы». Рейнхардт курил одну сигарету за другой,
пока они не закончились. Гудериан позвонил около девяти ча-
сов утра и сообщил, что Гитлер вновь отказался отдать приказ
об отступлении 4-й армии.
Катастрофа на Восточном фронте 245
Рейнхардт решил еще раз поговорить непосредственно с
Гитлером, чтобы попытаться «спасти то, что еще можно спа-
сти». Ему пришлось вновь приложить немало усилий, чтобы
преодолеть упорное нежелание Гитлера признать, что отсту-
пление в Мазурское поозерье — это единственный шанс удер-
жать линию фронта. Разговор с фюрером был для Рейнхардта
крайне мучительным; как писал он жене, «я так долго боролся
с собственными чувствами и с чувством долга и с конфликта-
ми совести, будучи раздираем между желанием и необходимо-
стью подчиняться и чувством ответственности за возложен-
ную на меня обязанность». Поворотным в разговоре стал мо-
мент, когда Рейнхардт с негодованием заявил, что если войска
не отвести, Восточной Пруссии и группе армий придет конец.
Далее Рейнхардт заявил, что подчиненные ему командиры за-
брасывают его просьбами о поддержке, и он вынужден при-
знать, что вопрос доверия снизу теперь стоит очень серьезно.
Он сказал, что, по его мнению, не могло быть иного решения,
кроме предложенного им, и если оно вновь будет отвергнуто,
он может потерять самообладание. Почти два часа спустя Гит-
лер сдался и дал разрешение отступить к озерам. «Слава Бо-
гу! — заметил Рейнхардт. — Я был уже почти в отчаянии. Было
ли бы самоубийство дезертирством? Теперь, наверное, да! Сла-
ва Богу, — повторял он, — что кризис доверия преодолен. Я бы
не смог смотреть в глаза своим командирам. Они сомневались
во мне, и вполне оправданно. Теперь да поможет нам Бог, что-
бы еще не было слишком поздно»99.
Однако было уже поздно. Как только Гитлер окончательно со-
гласился разрешить отвести 4-ю армию к укрепленной зоне в
окрестностях Лётцена, эта зона тоже оказалась под угрозой из-за
дальнейшего продвижения советских войск. Уже вечером того
же дня, 21 января, Рейнхардт признал, что положение Лётцена
уже не безопасно и просто необходимо переместить войска даль-
ше на запад, к «Хейльсбергскому треугольнику». На следующий
день, добираясь до Кенигсберга в сильнейшую метель, он был
потрясен видом беженцев, которых застала в пути эта ужасная
погода. Как Рейнхардт писал жене, он был очень расстроен тем,
что «мы очень грубо обращались с ними, как будто они мешают
нам проехать своими повозками и задерживают жизненно важ-
ные перемещения войск». Тем временем угроза, нависшая над
246 Катастрофа на Восточном фронте
4-й армией, становилась все более ощутимой. Дороги стали не-
проходимы, из-за чего 23 января Рейнхардт не смог связаться с
командующим 4-й армией генералом Хоссбахом, чтобы более
точно оценить ситуацию. К вечеру того же дня, получив тяже-
лые вести о наступлении советских войск, Рейнхардт, прокли-
ная задержку, с которой было получено разрешение отступать,
записал в дневнике: «Значит, мы окружены».
К этому времени он считал, что необходимо предпринять
«прорыв на запад», который активно предлагал Хоссбах, наста-
ивая на том, что это их единственная надежда. В тот же вечер он
проинформировал ОКХ о своем решении, хотя и не стал гово-
рить, что, по его мнению, войска слишком ослаблены, чтобы
одновременно предпринять эту попытку и продолжать удержи-
вать Кенигсберг и Земландский полуостров. Не упомянул он —
поскольку было ясно, что Гитлер наотрез откажется от этой
идеи — и о своем намерении сдать район Лётцена и отвести все
войска на новые, более выгодные для обороны позиции в
окрестностях Хейльсберга. ОКХ согласился, не зная об истин-
ном масштабе кризиса, и пообещал направить войска на восток
из района Эльбинга, чтобы они соединились с 4-й армией, про-
двигавшейся на запад. Встретившись на следующее утро с Хос-
сбахом, Рейнхардт (несомненно, под давлением со стороны
Хоссбаха, чье доверие к главнокомандующему за последние не-
сколько дней ослабло), отдал приказ форсировать прорыв.
Рейнхардт был обеспокоен тем, что попытка предпринята
слишком поздно, и по-прежнему мучился сомнениями по по-
воду того, не стоило ли ему не подчиниться Гитлеру, когда он
ранее упорно отказывался дать приказ об отступлении. «Я не
переживу эту катастрофу, — сокрушался он. — Я буду виноват,
хотя совесть моя чиста — за исключением того, что, вероятно, я
из чувства долга был слишком покорным».
На следующий день, 25 января, Рейнхардту предстоял еще
более глубокий внутренний конфликт. В это утро он получил
серьезную травму головы: его порезало осколком стекла после
взрыва гранаты в полевом штабе, куда он приехал по делам.
Измученный и истекающий кровью, он тщетно просил Гуде-
риана отодвинуть линию фронта еще дальше на запад. Гудери-
ан, который придерживался той же позиции, что и Гитлер, на-
стаивал на том, что нужно удерживать позиции в поозерье
Катастрофа на Восточном фронте 247
близ Лётцена. Рейнхардт, лежа в постели, на следующий день
снова попытался получить положительное решение ОКХ, по-
тому что положение 4-й армии становилось все более угрожа-
ющим. Ему обещали дать ответ к 17:00, и это, по его словам,
был крайний возможный срок. В 17:30 наконец поступил при-
каз от Гитлера, однако фюрер дал в нем согласие только на
ограниченное отступление на позиции, которые, по сути, уже
были захвачены Красной Армией. Гитлер по-прежнему наста-
ивал на том, что позиции вокруг Лётцена необходимо удер-
жать. Рейнхардт сказал Хоссбаху, который несколько раз уже
пытался получить ответ, что если положительного решения не
будет к 19:15, ему придется дать приказ об отступлении само-
му. Напряжение все возрастало; примечательно, что ни Гуде-
риан, ни представлявший ОКХ Венк не могли поговорить с
Рейнхардтом по телефону. В 19:00 позвонил Хоссбах и сооб-
щил, что ему нужно немедленно получить разрешение на про-
рыв; больше ждать невозможно. Рейнхардт отдал приказ. Он
писал, что выбора у него не было: в размещении войск в поо-
зерье в любом случае уже не было выгоды, поскольку в его рас-
поряжении было недостаточно вооруженных сил, чтобы удер-
жать эти позиции. «Моя совесть явно говорит в пользу этого
наступления... от которого зависит все, — добавлял он. —
Я твердо верю, что успех нашего наступления гораздо более
важен для фюрера, чем позиции на озерах». Он ошибался. Гит-
лер, узнав, что 4-я армия сдала Лётцен, понял, что его обману-
ли, и пришел просто в бешеную ярость; Рейнхардта и Хоссбаха
он обвинял в государственной измене. Позже он успокоился,
однако ему все же нужен был козел отпущения. Этой же ночью
Рейнхардт (пусть даже мучимый угрызениями совести, но все
же безукоризненно преданный режиму) был снят с должно-
сти, а вместе с ним — и его начальник штаба, Хайдкемпер.
VI
Поразительным во всей этой драматической ситуации бы-
ло не только абсурдное нежелание Гитлера соглашаться
на вполне разумные предложения об отступлении, но и то, ка-
кие муки совести испытывал Рейнхардт из-за того, что допу-
248 Катастрофа на Восточном фронте
екает мысли о неподчинении руководству — даже в такой кри-
тической ситуации. Знаменательно и то, что Рейнхардт и ко-
мандование группы армий «Центр» понимали, что не могут
рассчитывать на поддержку ОКХ или приближенных к Гитле-
ру военных. Было вполне очевидно, почему к ним относился с
недоверием Бургдорф, адъютант Гитлера. Но не менее очевид-
ным было и то, что Гудериан, начальник генштаба, примет
сторону Гитлера. Следовательно, когда полное отступление
4-й армии в район Хайльберга было признано единственно
возможным вариантом, даже если для этого приходилось сдать
Кенигсберг и Земландский полуостров, это нужно было скры-
вать не только от Гитлера, но и от ОКХ. Гаулейтера Коха, кото-
рый по-прежнему твердил о необходимости защищать «кре-
пость Восточная Пруссия» до последнего человека, тоже при-
ходилось держать в неведении, поскольку он сразу передал бы
эту информацию Гитлеру. Таким образом, на протяжении все-
го кризиса линии военного и политического руководства, ко-
торые обеспечивали сохранение руководящей роли Гитлера и
беспрекословное выполнение его приказов, какими бы аб-
сурдными они ни были, оставались неприкосновенными.
Хоссбах пытался впоследствии оправдать себя, заявив после
войны, что не подчинился Гитлеру, отдав в одностороннем по-
рядке приказ о начале наступления на запад с целью прорыва
окружения. На деле же, однако, вплоть до увольнения Рейн-
хардта 26 января он действовал с полного одобрения главно-
командующего. Принятое решение вынужденно пойти против
воли Гитлера, потому что выбора явно не оставалось, по-
видимому, было в первую очередь решением Рейнхардта, а не
Хоссбаха.
Главной целью предпринятого командованием группы ар-
мий «Центр» отступления к Хейльсбергу было переместить
войска на более выгодные для обороны позиции. После этого
можно было уделить более пристальное внимание тому, реаль-
но ли удержать хоть какую-то часть Восточной Пруссии. Пози-
ция Хоссбаха, как он утверждал вскоре после окончания войны,
была по-прежнему радикальной. По его словам, он знал, что
Восточная Пруссия потеряна. Единственным вариантом, по его
мнению, было попытаться спасти попавшие в окружение не-
мецкие войска, чтобы они вновь могли идти в бой100.
Катастрофа на Восточном фронте 249
Это стало самоцелью. Отчаяние превратилось в движущую
силу. Хоссбах, как и другие военачальники, позже заявлял, что
он продолжал борьбу лишь для того, чтобы защитить и спасти
гражданское население. На деле все было совсем иначе: зада-
чей первостепенной важности было спасти армию. Конечно,
командиров, как очевидно из дневниковых записей и писем
Рейнхардта и из других современных отчетов, зачастую огор-
чало и угнетало то бедственное положение, в которое попали
беженцы в разгар зимы в Восточной Пруссии. Отступавшие
солдаты часто по мере возможности увозили беженцев с собой
или помогали им, чем могли, хотя могли они не так уж много.
Ужасающее положение, очевидцами которого они станови-
лись, производило угнетающий эффект на моральный дух
войск101. Несомненно, вермахт старался по возможности не
допустить того, чтобы мирные жители попали в руки красно-
армейцев, однако потоки беженцев, заполонивших покрытые
льдом и снегом дороги, угрожали стать серьезной помехой для
прорыва на запад. Отданные 22 января Рейнхардтом приказы
наглядно говорили о расстановке приоритетов. «Колонны бе-
женцев, которые мешают движению войск по главным доро-
гам, — приказывал Рейнхардт, — следует убрать с этих дорог...
Это очень тягостно, конечно же. Но ситуация этого требует»102.
«Гражданскому населению придется задержаться, — сказал, в
свою очередь, Хоссбах подчиненным ему командирам 4-й ар-
мии два дня спустя. — Это звучит ужасно, но, к сожалению,
сделать ничего нельзя, поскольку, какой бы жесткой ни была
эта мера, после того, как мы потеряли Восточную Пруссию,
вопрос стоит о том, чтобы вернуть оставшиеся там вооружен-
ные силы родине с сохраненной боеспособностью». «Колон-
нам беженцев придется уйти с дорог», — без обиняков заявил
он Рейнхардту вечером того же дня103. Отступавшая армия
привела приказ в исполнение, по мере продвижения на запад
вынуждая беженцев и их повозки уходить с дороги.
Несомненно, логика военных действий иногда требует,
чтобы гражданское население некоторое время претерпевало
неудобства, дабы вооруженные силы имели возможность ре-
организоваться, ведь в долгосрочной перспективе от этого
должно выиграть само же гражданское население. Однако в
хаосе, царившем на территории Восточной Пруссии в январе
250 Катастрофа на Восточном фронте
1945 г., почти не оставалось места рассудительности. Целью
Хоссбаха было спасти войска, сохранив их боеспособность, но
оставалось не совсем ясным, есть ли смысл в том, чтобы снова
бросать их в бой. Однозначно определить мотивы, стоящие за
действиями военачальников или войск, очень сложно. Надеж-
да на то, что, затягивая время, Германии удастся дождаться
раскола коалиции, с каждым днем становилась все слабей.
«Теперь задача состоит только в том, чтобы держать оборону
на западе и поднимать партизанскую войну на востоке», заяв-
лял один полковник; единственная надежда — в том, чтобы
«сражаться до самой смерти». В такой формулировке по-
прежнему оставалась неясной конечная цель, да и поставлен-
ная таким образом задача стремительно становилась неактуаль-
ной с развитием событий104. «Защищать отечество» было всего
лишь абстрактным лозунгом. И где конкретно предполагалось
защищать отечество? Вдоль русла Одера или Рейна? Внутри са-
мого рейха? В столице рейха — пока она не будет стерта с лица
земли? Жестокость советского наступления и боязнь оказать-
ся в руках врага, инстинкт самосохранения, преданность това-
рищам по оружию, тревога за близких, оставшихся в тылу, —
все это обеспечивало достаточную мотивацию для простых
солдат — если, конечно, у них вообще было время поразмыш-
лять о том, почему они продолжают сражаться. Для тех, кто
вел их в бой, существовал, видимо, еще один мотив. Записан-
ные Рейнхардтом в дневнике слова о том, что он действовал
почти автоматически, руководствуясь чувством долга и не ду-
мая или почти не думая о дальнейших последствиях, вероятно,
были справедливы для большинства военачальников, и не
только на Восточном фронте.
Это означало, что военное руководство, в отсутствие какой
бы то ни было альтернативной схемы завершения войны, про-
должало делать все для достижения единственной оставшейся
перед режимом цели — сражаться до последнего, каких бы чело-
веческих жертв и разрушений это ни стоило. Все решения, при-
нятые Гитлером во время январского кризиса на востоке страны,
были направлены только на достижение этой цели. Как всегда,
от генералов, которые не смогли соответствовать его ожиданиям,
он избавлялся, как от пустых гильз, — даже если, как в случае с
Рейнхардтом, поставленные перед ними задачи были совершен-
Катастрофа на Восточном фронте 251
но бессмысленными. На должность Рейнхардта Гитлер поставил
проверенного австрийского генерал-полковника Лотара Ренду-
лича, человека жесткого, проницательного и компетентного —
хотя он едва ли мог быть более компетентным, чем Рейнхардг,
справившийся в Восточной Пруссии с невыполнимой задачей.
По мнению Хоссбаха, на момент назначения Рендулич не имел
ни представления об общем положении, ни контакта с оказав-
шимися у него в подчинении войсками, он, «вероятно, действо-
вал в соответствии с распоряжениями Гитлера» и значительно
переоценивал имевшиеся у него в распоряжении вооруженные
силы. У него практически сразу вышел конфликт с Хоссбахом
из-за планов прорыва на запад, предполагавших, что Кенигсберг
и Земландский полуостров нужно бросить на произвол судьбы.
Рендулич заявил, что не поддержит шаг, который он назвал «рав-
носильным смерти»105. Однако на этот раз Хоссбах принял само-
стоятельное решение, пойдя против воли руководства группы
армий. Прорыв был осуществлен, но из-за недостатка сил уже к
30 января замедлился; Хоссбах тоже был снят с должности и за-
менен генералом Фридрихом-Вильгельмом Мюллером — доста-
точно компетентным, но без опыта высшего командования вое-
начальником, принявшим решение о прекращении попыток до-
стичь Вислы106.
Что касается южной части фронта, здесь разгневанный
фюрер уже снял с должности главнокомандующего группы
армий «А», генерала-полковника Харпе, за то, что тот вывел
войска из Варшавы, несмотря на приказ удерживать город
любой ценой107. На его место был назначен командир, просто
воплощавший в себе все ценности нацизма — безжалостный
генерал-полковник Фердинанд Шёрнер. Шёрнер сразу же
ввел в рядах отступавших войск собственную безжалостную
дисциплину: дезертиров беспощадно отслеживали, возвраща-
ли в часть и устраивали показательную казнь108. От подчинен-
ных офицеров он требовал, чтобы они незамедлительно пода-
вляли любые признаки дезертирства или низкой дисциплины,
не задумываясь о тонкостях судебного процесса. Правосудие
было подчинено главному интересу. «В конце концов, война
тоже не «справедлива», — рассуждал он109. Значительно позже,
вернувшись из заключения в России и представ перед в судом
в Западной Германии, Шёрнер заявлял, что приняв командо-
252 Катастрофа на Восточном фронте
вание, он столкнулся с деморализацией войск, миллионами
беженцев на дорогах, затруднявшими необходимое передви-
жение войск, разрозненностью боевых подразделений. Ему
удалось восстановить порядок и посредством жестких мер в
конечном итоге стабилизировать фронт. По его словам, его
цель не имела ничего общего с «окончательной победой» или
режимом: он хотел исключительно предотвратить продвиже-
ние Красной Армии в глубь территории Германии и спасти от
рук большевиков сотни тысяч беженцев110. Такая формулиров-
ка была очень удобна, поскольку позволяла забыть о его реши-
мости даже в этой безнадежной ситуации делать все возмож-
ное, чтобы самым фанатичным образом осуществлять гитле-
ровский принцип «борьбы до последнего».
25 января Гитлер, воспользовавшись перестановками в ко-
мандном составе, перераспределил группы армий вермахта,
приведя их в большее соответствие со сложившейся ситуаци-
ей. Группа армий «А», командующим которой был назначен
Шёрнер, стала группой армий «Центр»; группа армий «Центр»
под командованием Рендулича была переименована в группу
армий «Север». Группа армий «Север», оставшаяся в Курлян-
дии, несмотря на просьбы Гудериана эвакуировать попавшие в
окружение войска численностью около 200 000 человек — ведь
они в это время так были нужны на других фронтах, испыты-
вавших катастрофическую нехватку ресурсов, — была преоб-
разована в группу армий «Курляндия» под командованием
генерал-полковника Генриха фон Фитингхофа, переведенно-
го на морозный север из более теплых мест — с Итальянского
фронта. Эти изменения отражали ощущаемую правительством
необходимость бороться с признаками пошатнувшегося бое-
вого духа и угрозой обрушения обороны изнутри путем введе-
ния безжалостной дисциплины. «Торжество воли» через сле-
пое подчинение должно было полностью заменить собой чув-
ство долга, составлявшее обязательный элемент военного
профессионализма. Чтобы обеспечить это, глава ОКВ, фельд-
маршал Кейтель, требовал безусловного повиновения в выпол-
нении приказов и вынесения военными трибуналами смертно-
го приговора любому, кто на это не способен111. Наиболее зна-
чительным шагом Гитлера в этом направлении стало создание
нового вооруженного формирования, группы армий «Висла»,
Катастрофа на Восточном фронте 253
чтобы укрепить ослабевшую оборону Северо-Вое-точной Гер-
мании и заградить дорогу наступлению по линии Одера к северу
от Глогау и проникновению советских войск на территорию За-
падной Пруссии и Померании. Следующий его шаг был неожи-
данным (и даже наводил на мысль об отчаянии): командующим
он назначил Генриха Гиммлера, который, конечно, был специа-
листом в безжалостном обращении с беззащитными жертвами
расизма и политических репрессий, но опыта верховного ко-
мандования войсками на передовой не имел — за исключением
того, что в последние недели он не слишком успешно выполнял
обязанности командующего наспех сформированной группы
армий «Верхний Рейн». Его роль заключалась в том, чтобы вос-
становить порядок в дрогнувших рядах вермахта и посредством
суровой дисциплины обеспечить способность бойцов сражать-
ся до конца112. Его войска состояли поначалу из остатков 9-й и
2-й армий, хотя к середине февраля он командовал уже силами
около сорока дивизий113.
Одним из тех, кто наиболее яро поддерживал Гитлера в идее
безусловной борьбы до конца был гросс-адмирал Дёниц, чьи
действия совершенно не соответствовали тщательно создан-
ному им после войны автопортрету аполитичного человека,
исключительно профессионального военного. Дёниц был сто-
ронником жесткого курса, искренне преданным делу борьбы
против коммунизма. Он всегда полностью поддерживал Гит-
лера, которого, как он заявлял во время допросов после вой-
ны, он считал человеком «чрезвычайного благородства и до-
броты». Он утверждал, что его отношение к Гитлеру было от-
ношением «солдата, который в своих действиях полностью
ограничен своей сферой компетенции, а именно — его солдат-
скими интересами»114, и изображал себя как человека, в пер-
вую очередь обеспокоенного судьбой гражданского населения
Восточной Германии. Он заявлял, что после начала советского
наступления на Восточном фронте в январе спасение населе-
ния восточных областей стало важнейшей задачей для любого
немецкого солдата, и с гордостью рассказывал о том, что бла-
годаря усилиям военно-морского флота за последние месяцы
войны на запад было переправлено более 2 миллионов жите-
лей Германии115. Тем не менее 22 января он договорился с Гит-
лером о том, что скудные запасы угля «следует приберечь для
254 Катастрофа на Восточном фронте
военных целей и не использовать для перевозки беженцев».
Перевозка беженцев по морю могла осуществляться только в
той мере, в которой она не становилась помехой для военных
действий. Приоритетной для Дёница была задача поставки
продовольствия войскам, оказавшимся в окружении в Восточ-
ной Пруссии и Курляндии. Беженцам, тщетно надеявшимся
на то, что их увезут из Пиллау и других портов Балтики, оста-
валось лишь ждать116.
Главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг, попав-
ший в опалу после неудач воздушной обороны и теперь при-
сутствовавший в ставке фюрера только по необходимости, все
же оставался преданным режиму, даже если внутренне он и
смирился с ожидавшей Германию судьбой117. В качестве воз-
можной замены Герингу уже рассматривался генерал-пол-
ковник Роберт Риттер фон Грейм, командующий 6-м воздуш-
ным флотом на Восточном фронте. Это был еще один убеж-
денный национал-социалист, участник попытки путча 1923 г.,
целиком преданный Гитлеру. Многие другие старшие офице-
ры люфтваффе тоже были готовы к фанатичному сопротивле-
нию, каким бы бессмысленным оно ни было. Но независимо
от того, придерживались ли командиры люфтваффе этой по-
зиции, большинство из них надеялись хотя бы отчасти сохра-
нить свое положение в будущем, а потому проявляли сверх-
осторожность, стараясь не делать ничего, что могло бы вызвать
недовольство118.
Гудериан, главнокомандующий генштаба вермахта, вслед-
ствие противоречий по вопросам размещения войск все более
отдалялся от Гитлера, хотя, как было отмечено выше, он при-
нимал его сторону, когда Рейнхардт безуспешно пытался до-
биться решения об отступлении в Восточной Пруссии. Даже
будучи несогласным с решениями Гитлера, Гудериан прини-
мал их и старался делать все, чтобы выполнить. Вскоре после
покушения на жизнь Гитлера в июле 1944 г. он выразил жела-
ние, чтобы каждый офицер генерального штаба стал НСФО119.
Он был членом «суда чести», в результате которого 55 офице-
ров были с позором исключены из рядов вермахта120. Он оста-
вался верным режиму, хотя к этому времени уже не верил в его
идеалы. Кроме него, на уровне высшего командования вер-
махта собачью преданность Гитлеру проявляли Кейтель и
Катастрофа на Восточном фронте 255
Йодль. Представители военной верхушки вопреки тому, что
они заявляли впоследствии, оставались, таким образом, пре-
даны Гитлеру и его стратегии, которая, поскольку капитуля-
ция в любой форме в ней была исключена, могла привести
только к дальнейшему массовому кровопролитию и полному
самоуничтожению.
Что прежде всего делало возможным продолжение боевых
действий (пусть даже ценой неизбежных потерь на других
фронтах), так это признание, хотя и запоздалое, необходимо-
сти изыскать для Восточного фронта солидные по численно-
сти подкрепления. Потери на Восточном фронте в январе и
феврале составили более 450 000 человек121. Однако и не счи-
тая этих потерь, фронту нужны были колоссальные резервы.
Десятки тысяч моряков флота и летчиков люфтваффе были
переведены в наземные войска122. Резервной армии удалось
наскрести значительно больше — в основном за счет тех, кто
до сих пор освобождался от мобилизации в связи с родом дея-
тельности. В отряды фольксштурма, направленные на Восточ-
ный фронт, было мобилизовано в целом более полумиллиона
человек; эти отряды испытывали острую нехватку вооружения
и в боях несли ужасающие потери123. Но поскольку настоящие
ресурсы уже почти подходили к концу, а новобранцами очень
часто были почти не подготовленные к строевой службе маль-
чишки шестнадцати-семнадцати лет, ждать подкрепления
приходилось только с запада или с юга. 19 января, шесть дней
спустя после начала наступления Красной Армии, лейтенант-
генерал Август Винтер, заместитель начальника штаба Опера-
тивного руководства вермахта, издал распоряжение, в котором
основным было положение о том, что исход войны на востоке
будет решен в ближайшие недели. Винтер утверждал, что не-
обходимо, в связи с чрезвычайным положением на востоке,
«ценой других театров военных действий и с полным осозна-
нием серьезного риска, который это может повлечь для запад-
ного театра, сконцентрировать максимум сил на восточном
театре для большой решающей битвы»124. В соответствии с
этим приказом, еще сорок дивизий были направлены на Вос-
точный фронт. На восток в ущерб другим фронтам были бро-
шены все основные воздушные силы, зенитные батареи, тан-
ки и тяжелая артиллерия. К 12 февраля на Восточный фронт
256 Катастрофа на Восточном фронте
были направлены тридцать три дивизии; еще 12 последовали
за ними к началу марта. Однако восемнадцать из них были вы-
делены только ценой ослабления защиты против британских и
американских войск на западе и в северной части Италии125.
Таким образом, заключительный этап наступления союзников
на западе был напрямую предопределен неудачей вермахта на
востоке.
Тем временем нарастающее отчаяние руководителей стра-
ны и их представителей на низших уровнях власти в сочетании
с очевидными признаками падения морального духа — как на
фронтах, так и в тылу — заставляло правительство все больше
прибегать к мерам жесточайшего подавления. Эти меры были
направлены не просто на беззащитных представителей тради-
ционно подвергаемых преследованиям меньшинств, а на са-
мих немцев. Ужас террора, который Германия так долго несла
народам других стран, теперь предстояло испытать народу са-
мого рейха.
Возмездие
Фюрер ожидает, что гаулейтеры выполнят по-
ставленную перед ними задачу с необходимой
строгостью и последовательностью и будут без-
жалостно подавлять любые проявления разобщен-
ности, трусости и пораженчества с помощью
смертных приговоров дисциплинарных судов. Лю-
бой, кто не готов сражаться за свой народ, а вме-
сто этого наносит ему удар в спину в его решаю-
щий час, не заслуживает жить и должен быть
отдан в руки палача.
Директива Бормана о создании военно-
полевых судов, 15 февраль 1945 г.
Для большинства жителей Германии осознание послед-
ствий того, что войскам не удалось отразить противника
на западе в ходе наступления в Арденнах, пришло лишь во
второй половине января 1945 г., когда начался натиск с восто-
ка. Шокирующие события этих дней показали всем, что война
приближается к завершению, что в ближайшем будущем Гер-
мании грозит полное поражение и оккупация вражескими
войсками. Было ясно, что дни режима, который (и с каждым
днем это понимали все больше и больше людей) принес стра-
не все эти беды, сочтены. С осознанием этого в гражданском
населении и среди солдат начали нарастать проявления разоб-
щенности. Правительство отреагировало на это привычным
образом: ужесточением внутренних репрессий.
Конечно же, репрессии с самого начала были неотъемле-
мой частью нацистского режима. Судебные власти полностью
поддерживали усилившиеся гонения и на всех уровнях оказы-
вали содействие произволу полиции и партийных организа-
ЮЗак. 811
258 Возмездие
ций, усиливая работу собственного карательного механизма.
Однако репрессии довоенных лет, какими бы обширными они
ни были, концентрировались на группах «изгоев» общества.
Общественно-политические механизмы контроля базирова-
лись почти целиком на понимании населения, что режим бу-
дет безжалостен по отношению к тем, кто встанет на его пути
или будет признан по той или иной причине его врагом. Тем не
менее, поскольку репрессии были направлены на «изгоев» и
«нежелательных», они вызывали приятие и даже одобрение
большинства населения1. Если человек не принадлежал к
группе, подвергавшейся гонениям по политическим или расо-
вым соображениям, и ему посчастливилось не быть причис-
ленным к «неполноценным», не быть исключенным из «на-
родного общества», то скорее всего он мог не бояться попасть
в когти гестапо.
Когда началась война, насилие, ставшее элементом систе-
мы, начало приобретать новую силу. Главным образом теперь
оно было направлено на другие страны. Основное бремя легло
на население стран, оккупированных на начальном, триум-
фальном этапе войны. Репрессивные меры, нацеленные на
подавление любых проявлений несоответствия требованиям
внутри страны, тоже были усилены. Евреи, которые всегда
считались первым расовым врагом немцев и непрестанно
представали виновниками всех бед в безжалостной пропаган-
де войны, подвергались все более ужасающим гонениям, осо-
бенно усилившимся с началом депортаций в 1941 г.2 Помимо
этого жертвами репрессивного террора без видимых основа-
ний становились все больше иностранных рабочих из оккупи-
рованных стран — особенно после того, когда ход войны обер-
нулся против Германии (символом этой перемены стало ката-
строфическое поражение под Сталинградом 1942-1943 гг.
К этому времени система правосудия практически капитули-
ровала перед неограниченной мощью службы безопасности
СС. В течение 1944 г., когда потери на фронте приобретали все
более тревожные масштабы и соразмерно им увеличивалось
давление на гражданское население Германии, правительство
стало все более чувствительно относиться к проявлениям ина-
комыслия. Несмотря на это, критика режима становилась все
более интенсивной: об этом явственно свидетельствовали от-
Возмездие 259
четы собственных служб контроля немецкого правительства.
Даже популярность Гитлера, остававшаяся ключевым звеном
«положительной» пропаганды, к этому моменту значительно
ослабла. Авторитет НСДАП резко снизился. Боевой дух вер-
махта упал, особенно после поражения во Франции.
Поддержка правительства таяла, несмотря на все старания
пропаганды противостоять этому процессу, — а это неизбежно
означало, что власти вынуждены были все чаще прибегать к
репрессивному террору. После покушения на жизнь Гитлера
20 июля 1944 г. и с учетом того, что в конце этого же года Гер-
мания терпела на фронте одну неудачу за другой, население,
как было показано в предыдущих главах, было вынуждено
беспрекословно подчиняться любым требованиям, связанным
с мобилизацией на тотальную войну. Любое неосторожное за-
мечание или проявление того, что могло быть расценено как
пораженчество или диверсионные действия, безжалостно ка-
ралось. Государственный строй Германии становился все бо-
лее опасным для ее собственных граждан.
Однако начиная с февраля 1945 г. террор внутри Германии
приобрел новое измерение. Руководство страны во главе с
Гитлером теперь совершенно ясно понимало, что от пораже-
ния их может спасти только чудо. Пропаганда по-прежнему
твердила старые призывы держаться до конца и не сдаваться,
но для большинства населения это, несомненно, были лишь
пустые слова. А поскольку пропаганда уже не достигала своих
целей, оставалось усилить карательные меры подавления. Об-
ращение правительства к применению силы было результатом
страха, отчаяния, неприятия и жажды возмездия. Здесь было и
нежелание допустить повторения событий 1918 г., и страх пе-
ред взрывоопасной смесью, которую представляли собой мил-
лионы иностранных рабочих, и отчаяние перед лицом неиз-
бежного поражения и падения режима, и попытка игнориро-
вать те силы (как внешние, так и внутренние), которые
неумолимо влекли страну к гибели, и жажда мести тем, кто
противостоял нацизму и был бы рад его краху. Все это вместе
заставляло правительство прибегать к доселе невиданным по
жестокости мерам против всех, кто, по мнению властей, про-
тивостоял или каким-то образом мешал борьбе до победного
конца.
260 Возмездие
Самое худшее, как всегда, выпало на долю тех, кого власти
считали своим злейшим врагом. Для евреев, иностранных ра-
бочих, военнопленных и заключенных концлагерей послед-
ние месяцы войны были предназначены стать роковыми: же-
стокий произвол властей теперь почти ничто не сдерживало.
Однако большинство немецкого населения теперь тоже под-
вергалось все более неконтролируемым репрессивным мерам
при любом подозрении в пораженчестве. Любое необдуман-
ное замечание или малейшее выражение недовольства взятым
правительством курсом на самоуничтожение могло оказаться
для человека роковым. В то время как войска противника
смыкались кольцом вокруг рейха, террор, который Германия
несла другим народам, бумерангом ударил по населению стра-
ны с ее агонизирующим режимом. Террор был знаком нарас-
тающего отчаяния. Точно так же, как и тщетные усилия про-
паганды, он был бессилен остановить неуклонное снижение
морального духа. Однако его было более чем достаточно, что-
бы предвкушение угрожавших немецкому народу бедствий и
страданий в совокупности с ненавистью широких кругов на-
селения к нацистскому режиму не переросло в революцион-
ное настроение, которыми охарактеризовались заключитель-
ные этапы Первой мировой войны в 1917-1918 гг.
II
К концу января правительство было всерьез озабочено про-
явлениями снижающегося боевого духа не только в тылу,
но (и это вызывало наиболее серьезную тревогу) и на фронте.
Даже внутри СС (как бы трудно ни было признавать это, осо-
бенно руководству самой этой организации) начинали пого-
варивать о том, что кризис приобрел угрожающие масштабы.
26 января гауптштурмфюрер СС Рольф Далькен, штабной
офицер отдела пропаганды группы армий «Верхний Рейн»,
дал тревожную телеграмму в Берлин своему брату, штандар-
тенфюреру Понтеру Далькену, редактору газеты СС «Дас швар-
це кор». «Настроение войск на фронте с каждым днем все бо-
лее серьезное и нервное из-за событий на Восточном фрон-
те», — писал он. Многие из тех, кто прибывал сюда из
Возмездие 261
восточных областей, приносили с собой собственные пережи-
вания. «Если ситуация в ближайшие несколько дней ухудшит-
ся, — продолжал он, — можно предположить, что боевой дух
войск будет парализован волнением, которое невозможно бу-
дет дальше выносить». Настроение среди гражданского насе-
ления региона, писал он, было аналогичным. Он хотел «слов
поддержки от ставки фюрера» и осторожно, но настойчиво
интересовался, можно ли наверняка узнать, сообщил ли Гит-
лер своему окружению о своих планах по преодолению кризи-
са. Как вооруженные силы, так и мирное население хорошо
понимали, что с имеющимся в распоряжении оружием фронт
можно удержать лишь очень недолгое время. Все оставшиеся
надежды возлагались на оружие, которое «могло бы компен-
сировать все, что пришлось перенести, и все неудачи, и при-
нести решающий перелом на фронтах».
Он требовал привлечь внимание фюрера к состоянию бое-
вого духа на фронте. Этого почти наверняка никто не сделал,
однако до Гиммлера представленная им информация все же
дошла. Послание Далькена было передано Рудольфу Брандту,
личному адъютанту Гиммлера, с сопроводительной запиской,
в которой говорилось, что оно «характерно с точки зрения
психологического состояния войск, а также ответственных за
пропаганду». Гиммлер отреагировал незамедлительно. Хотя
войска действительно потерпели ряд неудач, заявлял он, наи-
более подавленное настроение демонстрирует сам Далькен.
Его предположение «совершенно невозможно». Войска долж-
ны выполнять свой долг, как бы тяжело это ни было. Если за-
пад будет оставаться под защитой, то и на востоке вермахт бу-
дет готов поглотить удары врага, а затем «вновь активизиро-
ваться». «От Вас самого, — заключал Гиммлер, — я ожидаю
внутренней выдержки эсэсовца»3.
Несколько дней спустя из недавно созданной группы ар-
мий «Висла», которой командовал сам Гиммлер, тоже посту-
пили сведения о том, что офицеры «уже не держат войска в
руках» и имеют место «самые неприятные проявления разоб-
щения»: солдаты (и это были не единичные случаи) «сбрасы-
вают военную форму и всячески пытаются раздобыть граж-
данскую одежду, чтобы бежать»4. Союзные войска, однако, со
своей стороны, заявляли на основании допросов захваченных
262 Возмездие
в плен солдат, что не ожидают крупномасштабного дезертир-
ства. Они утверждали, что «сильнейшим фактором, удержи-
вающим солдат от дезертирства, по-прежнему остается опасе-
ние ответных мер против их семей». Еще одной причиной не
идти на колоссальный риск, связанный с дезертирством, было
ощущение, что война приближается к концу. Около 65% до-
прошенных в середине февраля считали, что война закончит-
ся уже через несколько недель. Можно было судить о том, что
сражаться их заставлял инстинкт самосохранения, безразли-
чие ко всему, кроме их собственного положения в данный мо-
мент, и доведенная до автоматизма привычка подчиняться5.
Была информация о том, что в неразберихе эвакуации из вос-
точных областей некоторые солдаты смешивались с толпой
беженцев, стараясь «оттянуть время» и не сражаться дальше,
«надеясь на близкий конец»; представители военной полиции
к этому времени либо сами исчезли, либо были бессильны
контролировать невообразимо переполненные поезда6.
Мартину Борману, начальнику партийной канцелярии, по-
лученные им отчеты давали все основания полагать, что по-
раженческое настроение солдат оказывает влияние и на мо-
ральный дух гражданского населения. «Что? Вы все так же
слушаете Гитлера?» — восклицал один солдат, вернувшийся в
окрестности Магдебурга. Он сказал, что направляется домой,
а к тому времени, как его найдут власти, война все равно уже
закончится. К счастью для него, никто не записал его личные
данные, и ему удалось уйти от наказания. Из Судетской обла-
сти сообщали, что солдаты, бегущие сюда с востока, представ-
ляют собой угнетающее зрелище. Очень часто они входят в
магазины и требуют дать им товар. Когда у них требуют кар-
точки на продовольствие, они заявляют, что война все равно
уже закончилась, и карточки скоро никому будут не нужны.
Они придерживаются мнения, что последствия поражения бу-
дут не такими уж страшными, как их принято представлять7.
Из окрестностей Кёльна и Ахена в начале февраля Борману
докладывали о «нарастающей внутренней нестабильности» и
убежденности военнослужащих в «явном кризисе руковод-
ства»; иной позиции придерживались только войска СС8.
Эту информацию о падении боевого духа среди немецких
солдат подтверждал и доклад одного НСФО (изложенный,
Возмездие 263
естественно, в типичном для нацистов стиле) о впечатлениях,
полученных им во время путешествия по нескольким обла-
стям страны. Автор писал о «грозных симптомах развития со-
бытий в будущем». Дезертиры часто пользуются поддержкой
со стороны гражданского населения, продолжал он, как и за-
явления о том, что к поражению Германию привели диверси-
онные действия офицеров (в этом по-прежнему слышались
отголоски июньского заговора). Дисциплина подорвана, сами
офицеры безразличны к происходящему, говорилось в докла-
де. Население Центральной Германии, естественным образом
взволнованное событиями на востоке, твердит солдатам За-
падного фронта, что им нужно впустить в страну американцев,
пока ее не захватили большевики (с точки зрения автора, это
наносило несомненный ущерб моральному духу). Рассказы о
том, что военные заводы закрыты из-за сложностей с транс-
портом и поставкой угля, тоже влияли на состояние боевого
духа не лучшим образом. Солдаты, слыша о том, что военная
промышленность не работает, понимали, что война теперь
безусловно проиграна. Как и следует ожидать, автор доклада
на основании этого заключал, что для противодействия таким
тревожным проявлениям необходимо принять решительные
меры; он считал, что отреагировать на них необходимо введе-
нием «чрезвычайных военно-полевых судов», «безжалостным»
выполнением приказов и «осуществлением радикальных мер
в полном масштабе»9.
Отчеты, поступавшие в середине февраля из восточных об-
ластей Германии, наверняка не могли произвести на Гиммлера
никакого впечатления, кроме удручающего. Ему докладыва-
ли, что признание военного бессилия Германии лежит в осно-
ве «почти всех проявлений деморализации в рядах военнослу-
жащих», которые по большей части признавали, что война
проиграна. Повсеместным было и мародерство вермахта в на-
селенных пунктах, покинутых гражданским населением, так-
же говорившее о падении нравственности. Многие солдаты,
офицеры и члены отрядов фольксштурма, отстав от своих ча-
стей, блуждали по лесам на восточных берегах Одера, пытаясь
перейти через реку на территорию Германии. Их настроение,
естественно, было очень подавленным: они винили во всех
своих несчастьях национал-социалистов, считали войну про-
264 Возмездие
игранной и хотели мира любой ценой. В донесениях также го-
ворилось о том, что открытой критике подвергались Гиммлер
и СС. Выделявшиеся в таких группах дезертиров лидеры со-
ветовали им не браться за оружие, если они встретятся с со-
ветскими войсками, а сдаваться без боя10.
Моральный дух гражданского населения опустился до та-
кого же низкого уровня. В отчетах пропаганды, датированных
серединой февраля, говорилось о том, что среди представите-
лей среднего класса и крестьянства доминирующим настрое-
нием является «глубочайшая апатия». Они считали — и это их
отчаяние было подобно «медленному яду», — что все равно те-
рять больше нечего и война будет окончена в считаные меся-
цы11. Солдаты, проезжавшие через Берлин, рассказывали, что
настроение на западе «катастрофическое» и что все ждут толь-
ко конца войны, который теперь уже наступит очень скоро.
В самой столице рейха среди населения также укрепилось пес-
симистическое настроение. Отовсюду слышались упреки в
адрес правительства, которое не сдержало обещания относи-
тельно нового оружия, однако готовность продолжать сопро-
тивление, говорилось в отчетах, подкреплялась страхом по-
пасть в руки советских солдат12. Повсеместно был распростра-
нен фатализм и тупое безразличие. «Будь что будет. Ничего
изменить нельзя», — считали люди. «Все, что звучит или вы-
глядит как пропаганда, категорически отвергается», — гово-
рилось в отчетах13. Подобное недоверие к заявлениям пропа-
ганды наблюдалось и в Южной Германии, где общее настрое-
ние было «очень подавленным» и очень немногие верили в
вероятность благоприятного для Германии исхода войны —
особенно учитывая, что обещания касательно нового оружия
так и не были реализованы14. Жители Вены считали, что все
разговоры о новом оружии были мистификацией. Общее мне-
ние было таково, что ситуация безнадежна. Наряду с широко
распространившимся безразличием люди испытывали страх.
Многие, как сообщалось в отчетах, задумывались о самоубий-
стве. «Я уже принял все меры, чтобы покончить со своей се-
мьей, — говорил один из жителей. — У меня достаточно яда»15.
Война оказалась «таким же надувательством», как и в 1914—
1918 гг., говорили жители горного района Берхтесгаден. «Если
бы в 1933 г. люди представляли, что их ждет, они ни за что не
Возмездие 265
стали бы голосовать за Гитлера», — говорил один из жителей
этого района, куда когда-то стекались огромные толпы «палом-
ников», желавших хотя бы издали посмотреть на фюрера в его
расположенной поблизости резиденции в Оберзальцберге16.
С другой стороны, обреченность, безразличие, разобщен-
ность и элементарная усталость от бесконечных испытаний
(к которым добавлялось еще и невыносимое давление со сто-
роны режима) означали, что падение боевого духа не перерас-
тет в революционный пыл. В руки союзников попадали кра-
сочные рассказы очевидцев из нейтральных стран о подавлен-
ном настроении жителей Берлина, вынужденного готовиться
к обороне, о том, что на железнодорожных вокзалах творится
хаос, население центральной части Германии в панике скупает
продовольственные товары, и об ужасающих жилищно-
бытовых условиях в разных частях страны. Однако и в подоб-
ных рассказах твердо говорилось о том, что революция изну-
три совершенно невозможна17.
Тем не менее нацистское руководство не собиралось ис-
пытывать судьбу. Для него это были более чем тревожные
сигналы, несмотря на привычные заявления о том, что у на-
рода есть «прочный внутренний стержень». Тревожным по-
казателем было крушение власти партии и падение ее авто-
ритета. Положение партии на западе начало ухудшаться уже
предыдущей осенью, а теперь то же самое происходило на вос-
токе и в остальных частях страны. Беженцы, потоком хлынув-
шие внутрь страны с востока, уже в конце января изливали
свое негодование по поводу несостоятельности, проявленной
партийными чиновниками во время неудачной эвакуации.
Особенно часто объектом этого негодования становился гау-
лейтер Восточной Пруссии Эрих Кох18. Отношения между ар-
мией и партией стали напряженными. На предложение посы-
лать представителей партии на фронт в качестве политических
комиссаров Гиммлер получил ответ, что, учитывая нынешние
настроения на Восточном фронте, людей в униформе НСДАП
там будут убивать19. Партийная униформа действовала на сол-
дат, как красная тряпка на быка20. С гражданским населением
дело обстояло почти так же. Гаулейтер Мюнхена, Пауль Гиз-
лер, был вынужден напомнить партийным чиновникам, кото-
рые хорошо осознавали свою непопулярность, о том, что они
266 Возмездие
при выполнении служебных обязанностей обязаны носить
униформу (а рядовым членам НСДАП — о необходимости все
время носить значки) под страхом исключения из партии21.
Сильнейшая ненависть и презрение к представителям НСДАП,
которых многие считали непосредственно виновными в гибе-
ли Германии, к этому моменту была распространена повсе-
местно. Случаи того, что едва ли можно было рассматривать
иначе, чем как грубейшее пренебрежение партийных лидеров
своими обязанностями, шокировали население и еще больше
ухудшали репутацию представителей НСДАП22.
Ганс Франк, назначенный Гитлером генерал-губернатором
оккупированной Польши, был человеком невероятно без-
нравственным даже по стандартам нацистов. Около 2 миллио-
нов евреев с подчиненных ему территорий были умерщвлены
в газовых камерах лагерей Бельзец, Собибор и Треблинка; жи-
тели покоренной Польши оказались в царстве террора. 17 ян-
варя Франк бежал из замка Вавель в Кракове, где он жил с
1939 г. в несказанной роскоши и великолепии деспота. Он и
его огромная свита вначале направились в замок Зейхау в Си-
лезии. Когда они двинулись дальше 23 января, комнаты замка
были завалены остатками огромных запасов еды и вина, боль-
шая часть которых была потрачена на роскошный прощаль-
ный вечер, к возмущению местного населения, которому при-
ходилось терпеть лишения войны. В резиденцию Франка на
Баварских озерах целыми грузовиками доставлялись награ-
бленные ценности и сокровища искусства23.
Впрочем, еще большее негодование общественности вы-
звало бегство гаулейтера Артура Грейзера в середине января из
его штаб-квартиры в Познани. Грейзер, в 1946 г. казненный
поляками, которых он обрек на годы мучений и страданий в
«Вартегау», был одним из самых жестоких нацистских регио-
нальных руководителей. Он очень гордился тем, что к нему
прислушиваются Гитлер и Гиммлер, и сыграл значительную
роль в создании в его области лагеря смерти Хелмно, где в пе-
риод с конца 1941 г. по 1944 г. были убиты в газовых камерах
более 150 000 евреев. Хотя Красная Армия, стремительно про-
двигаясь вперед, к 17 января уже подошла к границам его гау,
Грейзер по-прежнему делал вид, что немецкая оборона доста-
точно крепка. На самом деле он был в шаге от паники. Не же-
Возмездие 267
лая, чтобы подчиненная ему территория была эвакуирована
первой, он отказался дать необходимые распоряжения. Запо-
здалый приказ — да и то касавшийся только самых восточных
частей гау — был отдан в ночь с 17 на 18 января, после того, как
Грейзер своими глазами увидел тысячи бегущих прочь солдат.
Однако большая часть населения не подозревала об опасно-
сти. Грейзер по-прежнему настаивал на том, что Познань мож-
но отстоять, но на самом деле знал, что остановить натиск со-
ветских войск совершенно невозможно. 20 января Грейзер по-
звонил в ставку фюрера и получил через Бормана разрешение
Гитлера эвакуировать из Познани партийных работников и
перенести его собственное окружение в более безопасное ме-
стоположение во Франкфурте-на-Одере. Грейзер сказал своим
сотрудникам, что он отозван в Берлин по приказу фюрера,
чтобы выполнить особое задание Гиммлера. В тот же вечер в
сопровождении своих помощников он бежал из Познани. Все
имевшиеся в распоряжении грузовики были задействованы
для перевозки вещей и документов из кабинетов администра-
ции гау. Первоначальные возражения военных властей были
встречены заявлением о том, что эвакуация производится по
приказу фюрера. За бегством Грейзера в гау начался хаос; на-
селение в панике старалось бежать любым возможным спосо-
бом. По большей части беженцы из Вартегау были настигнуты
советскими войсками, около 50 000 человек погибли24.
То, что действия Грейзера были санкционированы Гитлером,
стало препятствием для критики в адрес гаулейтера внутри пар-
тии. Выяснилось, однако, что Грейзер добился разрешения на
выезд в то время, когда простым гражданам в эвакуации было
отказано, — Познань считалась городом-крепостью, который
должен быть удержан любой ценой — и ввел в заблуждение
Гитлера, убедив его, что падение города неизбежно (на самом
деле Красная Армия была тогда еще примерно в 130 км, и По-
знань была окончательно сдана только в конце февраля). Геб-
бельс, который всегда восхищался Грейзером, но осознавал,
какой ущерб он нанес партии, назвал действия гаулейтера по-
стыдными, трусливыми и лживыми. Он считал, что Грейзер
должен предстать перед народным судом (в этом случае наи-
более вероятным результатом был бы смертный приговор), но
не смог убедить Гитлера (тот, по-видимому, был смущен тем,
268 Возмездие
что сам дал разрешение гаулейтеру) назначить суровое наказа-
ние, которого, по его мнению, заслуживал виновный25. Как бы
то ни было, информация о «деле Грейзера», как сообщали от-
делы пропаганды, циркулировала в народе еще несколько не-
дель, усугубляя эффект от рассказов беженцев о том, что
«НСДАП не эвакуировала вовремя население всего гау»26. Бор-
ман был вынужден издать специальную директиву партии, в
которой попытался опровергнуть неприятные слухи о поведе-
нии политического руководства Вартегау. Он защищал Грейзе-
ра, заявляя, что тот был готов остаться в Познани вместе с во-
енным командованием, однако оставил город по срочному
приказу фюрера. Борман грозил суровым наказанием чинов-
никам, оставляющим людей в тяжелом положении27.
Грейзер, конечно, был далеко не последним из крупных
партийных чиновников, сначала требовавших от своих подчи-
ненных держаться до последнего, а потом бросивших их на
произвол судьбы. Однако для Геббельса он стал «первым се-
рьезным разочарованием», показателем того, что «все рушит-
ся» и конец уже близок28.
ш
Явные признаки того, что решимость бороться до конца по-
шатнулась даже в рядах партии, заставили власти прибег-
нуть к мерам по восстановлению боевого духа, а именно — к
бесконечным увещеваниям пропаганды в сочетании с безжа-
лостными репрессиями, ожидавшими любого, кто не будет
выполнять свой долг. 23 января Вильгельм Штукарт, предста-
витель рейхсминистра внутренних дел Гиммлера по вопросам
имперской администрации, потребовал, чтобы чиновники го-
сударственных органов восточных гау (в том числе Бранден-
бурга и Берлина) в регионах, находящихся под угрозой втор-
жения врага, выполняли свои обязанности до последней ми-
нуты, а затем присоединялись к сражающимся немецким
войскам. Он предлагал принимать жесткие меры против тех,
кто нарушит это распоряжение. Штукарт направил свое по-
слание к высшей государственной власти 1 февраля, при этом
он приложил к нему копию подписанного двумя днями рань-
Возмездие 269
ше Гиммлером распоряжения о том, что любой военный или
штатский служащий, оставивший свою должность без прика-
за, должен быть казнен. В прилагавшемся списке «наказаний»
указывалось, что лиц, виновных в трусости и невыполнении
служебных обязанностей, следует незамедлительно расстре-
ливать. Чтобы более наглядно пояснить свою мысль, Гиммлер
приводил в пример город Бромберг, где партийные и государ-
ственные чиновники при приближении Красной Армии по-
вели себя отнюдь не героически. Начальник полиции, по-
видимому, дезертировал со своего поста. Местный командую-
щий армией, вопреки приказаниям высшего командования,
отступил с оборонительного рубежа. Глава региональной ад-
министрации и мэр Бромберга впоследствии были понижены
в звании и отправлены служить в штрафные батальоны, кото-
рым поручались особенно опасные задания, как и районный
партийный лидер, которого предварительно исключили из
партии. Всех их принудили присутствовать на казни началь-
ника полиции, штандартенфюрера СС Карла фон Залиша,
приговоренного к расстрелу за трусость. Командующий арми-
ей тоже был расстрелян29. И февраля Гиммлер обратился к
офицерам группы армий «Висла», командование которой он
только что принял, с воззванием. Он говорил, что ожидает от
них «образцовой храбрости и стойкости» в решающей фазе
борьбы против «еврейско-большевистской опасности», и «фа-
натической воли к победе и жгучей ненависти против больше-
виков, этих низших животных». При этом он напоминал, что
начальник полиции Бромберга был расстрелян за невыполне-
ние должностных обязанностей30. К этому времени Борман от
имени Гитлера регулярно инструктировал партийных лидеров
о необходимости примерного поведения (такое же поведение
ожидалось от их жен, многие из которых уехали с территорий,
оказавшихся под угрозой, еще до распоряжения об эвакуа-
ции), при этом он, как и прежде, грозил жестокими каратель-
ными мерами тем, кто не будет выполнять требования31. Он
считал необходимым передать напоминание Гитлера о том,
что все приказы обязательны к исполнению; их выполнение
будет обеспечиваться, «если необходимо, с помощью драко-
новских мер» и будет осуществляться силами подчиненных
быстро и «без возражений». Население Германии, говорил он,
270 Возмездие
теперь должно понимать лучше, чем когда-либо, что «его ве-
дет сильная и решительная рука», что «проявления разобщен-
ности и произвола будут безжалостно уничтожены в зароды-
ше» и что власти «ни в коем случае не потерпят» халатности со
стороны подчиненных органов НСДАП32. Любого партийного
руководителя, не выполняющего свои обязанности, бросаю-
щего людей ради того, чтобы обеспечить безопасность себе и
своей семье или получить какую-либо выгоду, дистанцирую-
щегося от НСДАП или «трусливо спасающегося бегством вме-
сто того, чтобы сражаться до последнего», следовало исклю-
чить из партии, привлечь к суду и подвергнуть «самому суро-
вому наказанию»33. В своей директиве (не предназначенной
для широких масс), выпущенной 24 февраля 1945 г., в день
25-й годовщины со дня обнародования программы НСДАП,
Борман недвусмысленно напомнил всем членам партии, что
каждый, кто думает о себе, о том, как бросить все и удрать,
будет считаться «предателем всего народа и убийцей наших
женщин и детей». Только сопротивляясь до последней капли
крови, не думая о своей собственной жизни, можно защитить
родину от «урагана стихии, надвигающейся из степей, от вну-
триазиатских орд». Фюрер требует и народ ждет от каждого
партийного лидера, «чтобы он держался до конца и никогда не
заботился о собственном спасении». Для рядовых членов пар-
тии также считалось самым насущным требованием безусловно
следовать чувству высшего долга. «Любой, кто думает о спасе-
нии своей жизни, неизбежно и волей всего народа будет осуж-
ден на смерть. Есть лишь один путь остаться в живых, — заявлял
Борман (при этом несколько противореча себе самому), — это
быть готовым умереть в бою и тем самым достичь победы»34.
Пока единство партии было сохранено — почти чудом.
Дисциплина в рядах вермахта тоже сильно ослабла, и здесь
тоже власти были вынуждены прибегнуть к угрозам решитель-
ных мер. Гитлер, когда Восточный фронт начал рушиться и
командующие войсками в Восточной Пруссии начали ставить
под сомнение его собственные приказания, дал ясно понять
через Кейтеля, что если военное командование не станет безу-
словно выполнять приказы и передавать в своих донесениях
только совершенно достоверную информацию, он будет тре-
бовать «самого безжалостного наказания для виновных» и
Возмездие 271
ожидать от судов достаточной строгости для вынесения смерт-
ного приговора35.
Одним из явных признаков того, что фронт рухнул, было
невероятно увеличившееся количество «отставших» солдат,
направлявшихся назад в Германию. Хотя среди них было мно-
го таких, кто и в самом деле потерял свою часть, другие лишь
притворялись, что отстали, чтобы не сражаться дальше на
фронте. Грань между дезертирами и теми, кто, будь то нарочно
или случайно, «потерял» свою воинскую часть, становилась
все более размытой. Предпринимались все более активные
меры по отслеживанию «отставших» и возвращению их на
фронт, иногда с помощью специальных подразделений воен-
ной полиции36. Даже на вокзале в Бреслау в конце января,
ужасно переполненном эвакуируемыми жителями города, от-
чаянно пытавшимися попасть в один из последних поездов на
запад, военная полиция разыскивала людей в военной форме
и отправляла их назад, воевать с русскими37. В конце месяца
Гиммлер призвал немецкий народ занять жесткую позицию по
отношению к «уклонистам», «трусам» и «слабакам», которые
пренебрегают своими обязанностями. Он особенно настоя-
тельно требовал, чтобы женщины не оказывали никакого со-
чувствия «уклонистам», следовавшим за идущими на запад
эвакуационными колоннами. «Мужчины, по своей воле ухо-
дящие с фронта, не заслуживают, чтобы родина кормила
их», — заявлял он. Вместо этого с ними следует обращаться с
презрением, напоминать им о чести и долге и возвращать на
фронт38. Командование вермахта давало четкие указания по
захвату «отставших» и возвращению их на передовые позиции.
К указаниям была добавлена зловещая формулировка «учиты-
вая, что в отдельных случаях решение военного суда не
требуется»39.
Комендант назначенного крепостью города Шнайдемюль
в конце января удостоился похвалы от Гиммлера за то, что за-
стрелил отступавших солдат из пистолета, а затем распорядил-
ся повесить на их шеи таблички с надписью «так бывает со
всеми трусами»40. «Горький опыт востока», замечал Борман,
показывал, что перед лицом вторжения противника «больше
нельзя совершенно полагаться на стойкость фронтовых войск».
Как следствие, в начале февраля, в ходе подготовки к ожидав-
272 Возмездие
шейся атаке врага с запада, он попросил Гиммлера предоста-
вить ему большее количество «заградительных отрядов» напо-
добие тех, которые предыдущим летом сослужили хорошую
службу во время кризиса во Франции, где они посредством
«жестких оперативных мер» останавливали отступавших сол-
дат и возвращали их «с радостью выполнять свой долг». От-
рядам должны были оказывать поддержку, сообщил Борман
гаулейтерам западных областей, все силы полиции и фолькс-
штурма41. В восточных областях чиновники всех уровней, на-
чиная с местного, должны были периодически направлять га-
улейтерам отчеты о количестве пойманных «отставших сол-
дат». Гаулейтеры западных областей тоже должны были уде-
лять этой проблеме особое внимание в связи с тем, что на под-
чиненных им территориях также вскоре могли начаться бое-
вые действия42.
Несколькими днями позже Гиммлер направил высшему ру-
ководству полиции и СС в западных областях приказ, в кото-
ром призывал их вместе с военными властями, проявляя мак-
симальную жесткость, задерживать «отставших» и «расстрели-
вать на месте мародеров и дезертиров», чтобы очистить
Западный фронт от всех возможных помех в преддверии ожи-
дающихся «массированных ударов». Борман распорядился
распространить приказ в 130 экземплярах среди партийных
лидеров на государственном и региональном уровнях43. «Если
кто-нибудь примет излишне жесткие меры, — заявлял Гимм-
лер, — при зачистке городов и бараков от так называемых от-
ставших или солдат, путешествующих с поддельным команди-
ровочным предписанием», это будет лучше, чем если меры не
будут приняты вовсе44. До этого, 12 февраля, он уже заявил о
том, что в группе армий «Висла» принят к исполнению «заме-
чательный», по его словам, приказ, отданный неподражаемым
генерал-полковником Шернером. Помимо сформулирован-
ных в типичной для нацистов манере призывов к фанатиче-
ской ненависти по отношению к врагу и утверждений о необ-
ходимости железной решимости в то время, когда «на карту
поставлена наша родина», в приказе содержались слова о том,
что «отставшие от своих частей солдаты, не зарегистрировав-
шиеся сразу для присоединения к другой воинской части и не
следующие приказам», должны предстать перед военным три-
Возмездие 273
буналом по обвинению в трусости»45. Результат в подобных
случаях был практически всегда предопределен. То, как Шер-
нер расправлялся с такими «отставшими», даже по меркам
Геббельса было «довольно жестко»: «Он вешает их на первом
суку с табличкой: «Я дезертир, отказавшийся защищать не-
мецких женщин и детей». Это, естественно, очень страшит
других дезертиров и тех, кто подумывает о дезертирстве», —
писал министр пропаганды46.
В конце февраля, по оценкам Бормана, в рейхе насчитыва-
лось до 600 000 солдат, уклонявшихся от службы на фронте.
Перед руководством во всех частях рейха была поставлена за-
дача отслеживать их и задерживать. Нужно было оповестить о
проблеме общественность и принять жесткую позицию, в от-
личие от 1917— 1918 гг. Чтобы не допустить еще большего рас-
пространения уклонения от службы, необходимы были ре-
шительные меры. «Каждый уклонист должен знать, что он,
по всей вероятности, будет пойман у себя на родине, а затем,
несомненно, лишится жизни». Если он будет отправлен на
фронт, велика вероятность, что он погибнет. Вернувшись до-
мой, вместо того чтобы выполнять свой долг, он тоже опреде-
ленно лишится жизни, причем с позором. Только если все это
осознают, «мы сможем одолеть эту болезнь — трусость», — за-
ключал Борман47.
По некоторым оценкам, количество дезертиров к концу
1944 г. достигло более четверти миллиона. Это, конечно, не
более чем предположение, и подобные цифры могут включать
в себя как действительно отставших от своих частей солдат,
так и тех, кто по какой-либо причине не мог дальше терпеть и
решался принять на себя огромный риск, сложив оружие.
С другой стороны, эта цифра относится к периоду перед кру-
шением Восточного фронта в январе 1945 г., после которого, в
последние четыре месяца войны, количество «отставших»
(и настоящих дезертиров) резко пошло вверх (вероятно, даже
удвоилось)48.
Если об истинном масштабе этого явления остается лишь
догадываться, то, по крайней мере, в нашем распоряжении
есть данные по количеству тех, кто был привлечен за дезертир-
ство к суду (хотя, конечно, эти цифры не включают в себя рас-
стрелянных или иным образом казненных без суда и след-
274 Возмездие
ствия). Во время Первой мировой войны количество немецких
военнослужащих, представших перед судом по обвинению в
дезертирстве, составило 18 человек. Во время Второй мировой
войны — и особенно по мере приближения к ее концу — таких
было несравнимо больше — 35 000. Около 15 000 из них были
приговорены к смертной казни49.
Скорая и жестокая расправа ждала не только дезертиров,
но и всех, кто подозревался в саботировании военных дей-
ствий. Поражает то, насколько более суровыми были кара-
тельные меры по сравнению с немецкой армией в годы Пер-
вой мировой войны и с армиями союзников во время Второй
мировой. За время Первой мировой войны за разного рода
серьезные правонарушения были в целом приговорены к
смертной казни 150 немецких солдат, лишь 48 из них были
казнены. За время Второй мировой войны немецкие военные
суды вынесли в общей сложности около 30 000 смертных при-
говоров, причем 20 000 из них были приведены в исполнение.
Англичане за время Второй мировой войны казнили 40 своих
солдат, французы — 103, американцы — 14650.
Чем выше был чин обвиняемого в невыполнении служеб-
ных обязанностей, тем более суровыми могли быть каратель-
ные меры. Генерала могли отправить в отставку — как это про-
изошло в январе с генералами Восточного фронта Харпе,
Рейнхардом и Хоссбахом. Тем не менее они не лишались чи-
на — не говоря уже о том, чтобы быть приговоренными к смер-
ти или к иному суровому наказанию (хотя в обществе по-
прежнему раздавались голоса, говорившие в зловещих тонах,
напоминавших период после июльского заговора 1944 г., о за-
нимающих высокие посты «предателях и диверсантах»51). По-
скольку ситуация на фронте ухудшалась, а власти, охваченные
возрастающим отчаянием, были все более готовы к примене-
нию силы внутри страны, даже старшим офицерам приходи-
лось быть очень и очень осторожными. Полковник генштаба
Тило фон Трота не мог не распознать предупреждение в сле-
дующих словах, которые написал ему в конце февраля близ-
кий знакомый, не кто иной, как генерал-полковник Шёрнер:
«Между нами говоря, — писал Шёрнер. — Я вчера получил ин-
формацию, совершенно конфиденциально, конечно же, что Ва-
ше отношение к партии и ее представителям иногда бывает
Возмездие 275
несколько сдержанным. Может создаться впечатление, что Вы
недостаточно цените определенные вещи — такие, как нацио-
нал-социалистическое руководство армии. Дорогой Трота, —
продолжал он, — я верю, что Вы поняли меня. Либо нам удаст-
ся сделать так, чтобы верхушку составляли люди, фанатично
поддерживающие фюрера и безусловно преданные ему, либо
все снова кончится плохо»52.
Через несколько дней Шёрнер выразил ту же идею в про-
странном секретном послании к генералам и главнокоман-
дующим, в котором он осуждал неэффективные действия
руководства штабов некоторых частей армии. Он хвалил сол-
дат, которые за «почти четыре года войны в Азии» научились
жестокости и фанатичности и в недавнем сражении на реке
Нейсе проявили крайнюю беспощадность. В то же время он
обличал безразличие, буржуазный образ жизни, недостаток
«настоящих бойцов» и «пораженческую утомленность духа»
офицеров, которые неспособны зажечь войска своей фанатич-
ностью. «Я солидарен с командующими и главнокомандую-
щими и с каждым бойцом фронта, — писал он, — в том, что в
войне в Азии нам требуются энергичные и боевые офицеры».
Сталин, добавлял Шёрнер, ничего не добился бы, если бы вел
войну буржуазными методами. Шёрнер требовал «явной, не
вызывающей сомнений фанатичности, и больше ничего»53.
Почти не завуалированная угроза, звучавшая в письме
Шёрнера к фон Трота и в его воззвании к ведущим генералам,
как и многое другое, указывает на отсутствие единства среди
высших чинов. Хотя многие офицеры старшего командного
состава давно уже внутренне были настроены против нацист-
ского режима, диапазон мнений по этому вопросу был очень
широк, и противоположной его крайностью была позиция та-
ких фанатиков, как Шёрнер. В подобной обстановке противо-
речий, недоверия и страха всякая возможность образования
единого фронта борьбы против Гитлера была совершенно ис-
ключена. Такое же расхождение во мнениях было характерно
для всех слоев общества. Это общество, ничем не напоминав-
шее единое «народное сообщество», о котором твердила на-
цистская пропаганда, было расколото на части: здесь каждый
все больше был озабочен собственными интересами — тем,
как обеспечить себя предметами первой необходимости, а
276 Возмездие
главное — тем, как выжить. «Немецкий народ никогда еще не
жил в условиях такого внутреннего раскола», — такой вердикт
вынес в феврале 1945 г. один полковник54.
По мере того как положение Германии ухудшалось, в ми-
нистерство пропаганды во главе с Геббельсом начало посту-
пать огромное количество донесений, говоривших о том,
что его усилия заранее обречены на провал, однако агита-
ционная активность была не уменьшена, а, напротив, увели-
чена. В городах Рура газеты пропаганды распространялись да-
же после самых интенсивных бомбардировок (хотя предложе-
ние сбрасывать их с самолета было отвергнуто как до
смешного непрактичное)55. И все же даже сам Геббельс был
сыт по горло лишенным смысла пафосом бесконечных при-
зывов «верить и сражаться» или быть «с фюрером до оконча-
тельной победы»56. Достоверной информации не было, а офи-
циальные отчеты зачастую вызывали откровенное недоверие,
что неизбежно порождало слухи (главным образом касавшие-
ся эвакуации населения в прифронтовых районах), которые
неконтролируемо распространялись со скоростью лесного по-
жара57. Было предложено (позже это предложение было при-
нято) направить специальные подразделения партийных по-
литических руководителей общей численностью около 1500
человек на ключевые позиции Восточного и Западного фрон-
тов, чтобы укрепить боевой дух. Особенно это касалось за-
пада, где могло в любую минуту начаться наступление про-
тивника и где нужно было предотвратить появление «при-
знаков кризиса» подобно тому, как это произошло на востоке,
где территории после эвакуации населения были захвачены
красноармейцами. Эти специальные подразделения пропа-
ганды должны были подчиняться не командованию вермахта,
а Борману и Гиммлеру, при этом их целью было «организовать
и мобилизовать все население упомянутых районов для пол-
ного развертывания и военных усилий»58.
В своих директивах по осуществлению устной пропаганды,
изданных в середине февраля, министерство пропаганды пы-
талось сделать почти невозможное: найти положительные сто-
роны для Германии в сложившейся на фронте ситуации. Оно
утверждало, что проникновение Красной Армии на восточные
территории Германии стоило большевикам таких потерь лич-
Возмездие 277
ного состава и техники, что теперь их боевая мощь решитель-
но ослаблена, что открывает «исключительные возможности»
для контрударов немецких войск. Руководство Германии, го-
ворилось в директивах, знает, что нападение — лучшая защи-
та, и будет действовать соответствующе. На Западном фронте
действия союзников осложнялись длиной линий снабжения, в
то время как линии снабжения немецких войск были более
короткими, подразделения — более маневренными, а с при-
бытием народно-гренадерских дивизий боевая мощь вермахта
увеличилась по сравнению с предыдущим летом, когда было
предпринято наступление в Нормандии. Не менее важно, го-
ворилось в директивах, и то, что система глубоко эшелониро-
ванной обороны позволяет Германии в нужный момент на-
правлять резервы частям, оказавшимся в тяжелом положении,
одновременно вынуждая врага вести изнурительную войну на
истощение59.
По большей части все это звучало неубедительно. Для боль-
шинства пустыми казались и призывы вроде того, с которым
Гиммлер обратился к командирам подразделений группы ар-
мий «Висла» (затем его текст был распространен в широких
массах). Гиммлер заявлял, что «храбрые сердца торжествуют
над вражескими полчищами и их вооружением», и подтверж-
дал свои слова примерами героизма бойцов на фронте60. К это-
му времени было очевидно, что пропаганда по большей части
не достигает своих целей — разве что позволяет укрепить со-
противление и без того преданных режиму лоялистов.
Было, впрочем, одно примечательное исключение. Страх,
еще более усилившийся после шокирующих событий января,
был главным фактором, заставлявшим войска Восточного
фронта упорно сопротивляться. Он был связующей силой
(пусть даже отрицательной по своей природе), которая позво-
ляла хоть как-то скрепить расколотое общество. И здесь про-
паганда по-прежнему играла значительную роль как для граж-
данского населения, так и для вермахта: она помогала подо-
гревать уже без того распространенные опасения относительно
возможных последствий вторжения советских войск. Бойцам
вбивали в головы, что они должны оказать сопротивление
«надвигающейся с востока азиатской буре», и напоминали
примеры из далекой истории (такие, как поражение венгров
278 Возмездие
под Аугсбургом в 955 г. и оттоманского войска, осадившего Ве-
ну в 1683 г.), показывавшие, что атаки врагов, вступавших на
немецкую землю, неизменно были отражены благодаря фана-
тичной обороне61. Даже некоторым представителям нацистско-
го руководства казалось слишком жестоким играть на опасе-
ниях мирных жителей, нервы которых и так были напряжены
до предела, напоминая лишний раз о зверствах красноармей-
цев62. Однако о том, чтобы преуменьшать значение одного из
последних действенных орудий пропаганды, не могло быть и
речи. Уже в середине февраля началась подготовка пропаган-
ды к обороне Берлина. Были подготовлены макеты листовок,
адресованных «защитникам Берлина», призывающих их к
«фанатичной ненависти» в борьбе с большевиками. «Помните
о бесчисленных немецких женщинах и детях, которые возла-
гают на вас свои надежды, — говорилось в черновом тексте
воззвания. — Каждый дом должен стать крепостью, каждый
переулок — братской могилой для красных полчищ». «Нена-
висть против ненависти! Бой до конца! Кровавое отмщение и
тысячекратное возмездие за зверства большевиков на нашей
родной земле!»63.
Страх перед большевиками играл, несомненно, важней-
шую роль в поддержании готовности к сопротивлению — осо-
бенно в тех областях Германии, которые были наиболее под-
вержены опасности проникновения Красной Армии. Чем
дальше местность была удалена от районов, находившихся не-
посредственно под угрозой оккупации советскими войсками,
и чем более вероятным было, что она попадет в руки западных
союзников, тем меньший резонанс там вызывала неугомонная
антибольшевистская пропаганда. Среди населения западных
частей рейха очень немногие по-настоящему боялись англо-
американской оккупации — за исключением убежденных на-
цистов и правительственных функционеров. Из уже оккупиро-
ванных районов даже поступали донесения, которые позволяли
заявлять, что американцы ведут себя лучше, «чем наши немец-
кие войска»64. Практика показывала, что, как бы ни наращива-
ла свою активность машина пропаганды, по-настоящему пре-
данными правительству оставались лишь очень немногие
немцы. Однако к их числу принадлежали как раз те, в чьих ру-
ках находилось право распоряжаться жизнью и смертью. Одно
Возмездие 279
неосторожно сказанное слово могло повлечь за собой самые
ужасные последствия. Хватка режима слабела, заявлениям про-
паганды почти никто не верил, поэтому репрессии оставались
едва ли не единственным орудием властей.
Значимым отражением увеличившейся роли репрессий и тер-
рора внутри страны стал указ, изданный 15 февраля на основа-
нии приказов Гитлера рейхсминистром юстиции Отто Георгом
Тираком (и с нетерпением ожидаемый гаулейтерами оказав-
шихся под угрозой областей)65. В соответствии с этим указом, в
районах, находящихся под угрозой оккупации противником,
были учреждены военно-полевые суды (Standgerichte). В со-
став каждого суда должен был входить судья, а также полити-
ческий руководитель НСДАП или одного из ее подразделений
и офицер вермахта, войск СС или полиции. Членов суда дол-
жен был назначать гаулейтер, выполнявший функции импер-
ского комиссара обороны данной области. Суд должен был
разбирать все случаи правонарушений, которые могли нане-
сти ущерб боевому духу, причем вердикта могло быть только
три: смертная казнь, оправдание или передача дела в обычный
суд. Имперский комиссар обороны должен был утвердить
приговор суда и назначить место, время и способ приведения
в исполнение смертного приговора. «Фюрер ожидает, — до-
бавлял Борман в сопроводительном письме к гаулейтерам, —
что гаулейтеры выполнят поставленную перед ними задачу с
необходимой строгостью и последовательностью и будут без-
жалостно подавлять любые проявления разобщенности, тру-
сости и пораженчества с помощью смертных приговоров
военно-полевых судов. Любой, кто не готов сражаться за свой
народ, а вместо этого наносит ему удар в спину в его решаю-
щий час, не заслуживает жить и должен быть отдан в руки
палача»66. Несколькими днями ранее Борман сообщил гаулей-
терам, что это дает им в руки «оружие, которым можно уни-
чтожить всех паразитов народа», и что он надеется, что «этот
инструмент будет использован так, как хотел бы фюрер, без
жалости и невзирая на положение или ранг человека, о кото-
ром идет речь»67.
Эти инструкции, в которых Борман указывал на пожела-
ния Гитлера, ясно говорили о том, что учрежденные суды не
имели ничего общего с привычными понятиями правосудия.
280 Возмездие
Напротив, они были всего лишь официальным прикрытием
безудержного произвола и террора, «средством уничтожения,
замаскированным под правосудие»68. Вынесение смертного
приговора стало не более чем формальной процедурой — тем
более что сами судьи были заинтересованы в том, чтобы проя-
вить свою лояльность режиму69. По разным данным, военно-
полевыми судами было вынесено от 6000 до 7000 смертных
приговоров, хотя в бесчисленном множестве других случаев
палачи даже не дожидались приговора квазисуда, превращен-
ного в фарс70. Упрощенное судопроизводство приобрело еще
более выраженные черты произвола после 9 марта, когда Гит-
лер издал приказ о создании «летучих военно-полевых судов»
(fliegendes Standgericht)71. Суды ездили по территории Герма-
нии, разбирая дела тех, кого подозревали в саботаже военных
усилий Германии. Они не тратили много времени на вынесе-
ние вердикта — обычно это был смертный приговор без права
обжалования, который зачитывал председательствующий на
суде старший офицер72. К этому времени последняя видимость
централизованного контроля над судебной властью уже исче-
зала на глазах, узаконенный произвол и преступность во имя
продолжения борьбы немецкого народа приобретали чудо-
вищные формы: система вступала в завершающую стадию
своего существования.
IV
В своем стремлении с безудержной яростью наброситься на
каждого, кто мог быть заподозрен в том, что пошел против
настоятельной необходимости вести до последнего уже явно
проигранную войну, режим напоминал раненое животное в
предсмертной агонии. Любое действие, наводящее на мысль о
несогласии, могло обернуться для рядовых граждан Германии
катастрофой. По отношению к тем, кого власти считали вну-
тренними врагами, террор к этому времени не знал границ.
Внутри самой Германии целые армии иностранных рабочих
(многие из них были из Советского Союза и других частей
Восточной Европы) и огромное количество узников тюрем и
концентрационных лагерей теперь становились объектами
Возмездие 281
неконтролируемой жестокости доведенных до отчаяния при-
спешников режима. Террор, который начал усиливаться еще
осенью, еще более усугубился после того, как рухнул Восточ-
ный фронт.
Чем ближе враги рейха подходили к границам Германии и
чем более неизбежным становилось поражение, тем больше
причин видели представители режима беспокоиться об угрозе,
которую представляли миллионы иностранных рабочих, тру-
дившихся почти в рабских условиях, чтобы обеспечивать ра-
боту военного производства и кормить страну (почти полови-
на работников, занятых в сельском хозяйстве, были иностран-
ными рабочими). Точное количество иностранных рабочих в
стране к февралю 1945 г. неизвестно. Летом 1944 г. в Германии
насчитывалось немногим менее 6 миллионов занятых прину-
дительным трудом и 2 миллиона военнопленных — в целом
более четверти всей рабочей силы страны. Из них около
4,5 миллиона рабочих (хотя, возможно, и гораздо больше) бы-
ли с востока, в основном из Польши и Советского Союза, и
считались принадлежащими к низшей расе и особенно опас-
ными73. Власти очень серьезно относились к угрозе внутрен-
них беспорядков: они боялись не революции, поднятой не-
мецким населением, а возможного восстания внутренних вра-
гов, в частности — иностранных рабочих. Так, в начале февраля
были отданы распоряжения об обороне правительственного рай-
она Берлина в случае возникновения внутренних беспорядков74.
Мнение, что иностранные рабочие в случае военного по-
ражения могут стать серьезной проблемой, было характерно
не только для страдающих паранойей нацистов. Еще в августе
предыдущего года один генерал, захваченный в плен англича-
нами, рассуждал о том, что, узнав о приближении вражеских
армий, 10 миллионов иностранных рабочих поднимут восста-
ние75. Женщины, чьи мужья и сыновья ушли на фронт, вынуж-
денные вести хозяйство на фермах с помощью иностранных
рабочих, беспокоились за свою безопасность (хотя, как выяс-
нялось, у них было очень мало реальных причин для
опасений)76. В крупных городах беспокойство было ощути-
мым. По словам молодой журналистки Урсулы фон Кардорф,
в Берлине предыдущей осенью вокзал на Фридрихштрассе
был настоящим прибежищем «нижнего мира», почти исклю-
282 Возмездие
чительно представленного иностранцами: здесь были «поляки
с полными ненависти глазами» и «такая смесь разных народ-
ностей, какой, вероятно, никогда до сих пор не видели ни в
одном немецком городе». На любого чужака здесь смотрят с
подозрением, писала она. Иностранные рабочие хорошо из-
вестны «отличной организацией»: у них есть свои агенты, ору-
жие и радиооборудование. «В Германии 12 миллионов ино-
странных рабочих, — добавляла она, и эта немного преувели-
ченная цифра, вероятно, была отражением ее собственной
обеспокоенности, — это целая армия. Некоторые называют их
троянским конем нынешней войны»77.
Во многих отчетах отмечалось, что иностранные рабочие,
осознавая, что приближается конец их мучений, очень осме-
лели. В городах их присутствие также стало очень заметным.
Ощущение, что они представляют собой внутреннюю угрозу, в
значительной мере основывалось на представлениях об ужа-
сающих условиях, в которых им приходилось жить и трудить-
ся. В результате бомбардировок сотни тысяч из них остались
без крова и были вынуждены довольствоваться бомбоубежи-
щами, залами ожидания вокзалов или другими общественны-
ми местами либо найти уголок в разрушенном администра-
тивном или жилом здании. Из-за недостатка пищи они были
зачастую вынуждены воровать или грабить разбомбленные
здания, чтобы выжить. Поскольку об упорядоченном обще-
стве говорить уже не приходилось — пресловутые «тишина и
покой», столь любимые представителями среднего класса Гер-
мании, уже давно остались в прошлом, — иностранные рабо-
чие стали очевидным выбором в качестве «козла отпущения»
за рост преступности и беззакония. Их образ стал все больше
напоминать карикатуру, нарисованную властями, которые вы-
ражали свое растущее беспокойство привычно суровыми ме-
рами. Самые мелкие правонарушения наказывались со всей
жестокостью. Иностранных рабочих считали не просто банди-
тами, но и диверсантами, хотя на самом деле очень немногие
их действия можно было расценивать как политическое со-
противление — по большей части это была всего лишь каж-
додневная борьба за выживание78.
Уже в ноябре 1944 г. Гиммлер издал указ, в соответствии с
которым региональные отделения гестапо наделялись полно-
Возмездие 283
мочиями осуществлять карательные меры «в наказание за се-
рьезные акты террора и саботажа». Такие меры должны были
быть направлены «против иностранных лиц, которые не рас-
сматриваются как нарушители, однако принадлежат к окру-
жению нарушителя»79. Террор в этом случае явно должен был
служить средством устрашения, и это открывало путь для про-
извольного вынесения смертных приговоров с принятием ре-
шения на местном уровне. Во многих городах набирались рас-
стрельные отряды гестапо, перед которыми ставилась задача
отстреливать «мародеров, дезертиров и прочий сброд»80. Де-
централизация какого бы то ни было контроля за казнями до-
стигла своего апогея в феврале 1945 г., когда начальник служ-
бы безопасности, Эрнст Кальтенбруннер, наделил местных
глав полиции полномочиями по собственному усмотрению
решать вопрос о том, следует ли казнить кого-либо из ино-
странных рабочих, особенно русских81. Начальники отделений
гестапо в Дюссельдорфе, Мюнстере, Дортмунде и Кёльне еще
24 января были предупреждены о том, что «элементы в среде
иностранных рабочих, а также бывших членов германской
коммунистической партии» могут воспользоваться создав-
шейся ситуацией, чтобы организовать «диверсионные» дей-
ствия. В любом таком случае реакция должна быть «незамедли-
тельной и суровой». Всех причастных к подобным действиям
следует «уничтожить, не требуя предварительно рассмотрения
их дел у Главного управления имперской безопасности»82.
Казни иностранных рабочих теперь стали привычным яв-
лением. 4 февраля в рабочем лагере в окрестностях Дортмунда
были убиты выстрелом в затылок и сброшены в заранее вы-
рытую яму 14 русских; в Дуйсбурге в период с 7 по 10 февраля
были повешены или расстреляны 24 члена предположительно
диверсионной группировки, «Банды Коваленко»; в Кёльне
(где, как было отмечено в предыдущей главе, еще с осени шло
нечто вроде войны местного масштаба между диссидентами и
полицией) 27 февраля были убиты 74 человека83; еще 50 были
повешены гестапо за день до того, как город заняли американ-
цы (в начале марта). На севере Германии, в городе Киль, от-
деление гестапо начиная с января регулярно проводило мас-
совые казни; к концу апреля было в общей сложности казнено
около 200 пленников. В ходе одной из таких казней в конце
284 Возмездие
января или начале февраля было расстреляно 20—25 человек,
1 марта — 17 русских пленных. На востоке страны, в тюрьме
Зонненбурга, близ Франкфурта-на-Одере, 30—31 января были
убиты 753 пленника гестапо, из которых около 200 были ино-
странными гражданами84. Однако это было лишь началом це-
лой вакханалии истребления иностранных рабочих, захлест-
нувшей волной крупные города Германии в последние недели
войны.
Положение огромного множества пленников, томившихся
в тюрьмах и конилагерях Германии, было еще хуже. Числен-
ность узников, попавших в концлагеря из разных стран Евро-
пы, в начале 1945 г. составляла около 700 000; чуть меньше тре-
ти из них были женщины, примерно 200 000—250 000 — евреи,
остальные — главным образом политзаключенные. Охраняли
их около 40 000 членов СС. Еще 190 000 или около того в это
же время содержались в тюрьмах Германии, многие из них —
по обвинению в «политических» преступлениях85. Все эти лю-
ди — обездоленные, лишенные права полагаться на принципы
традиционного правосудия, каким бы жестким оно ни было, и
полностью оставленные на милость своих стражников, теперь
были в величайшей опасности. Гитлер без обиняков говорил о
необходимости при приближении противника искоренить все
возможные источники угрозы внутри страны. Вероятно, в
феврале 1945 г. он отдал устные распоряжения о том, что при
приближении войск союзников концентрационные лагеря
следует ликвидировать. По словам личного массажиста Гимм-
лера, Феликса Керстена, рейхсфюрер СС в начале марта ска-
зал ему, что «если национал-социалистическая Германия будет
уничтожена, то ее враги и преступники, содержащиеся в кон-
центрационных лагерях, не получат удовольствия выйти из
нашего поражения торжествующими завоевателями. Они раз-
делят с нами падение. Таковы прямые распоряжения фюрера,
и я должен проследить, чтобы они были выполнены вплоть до
мелочей»86.
Сам Гиммлер в июне 1944 г. наделил высшие чины СС и по-
лиции полномочиями принимать необходимые меры в случае,
если при приближении врага заключенные поднимут восста-
ние87. Лагеря следовало в этом случае эвакуировать, а заклю-
ченных перевести в другие лагеря. Если сделать это окажется
Возмездие 285
невозможно, их предполагалось ликвидировать88. В январе
Гиммлер приказал эвакуировать лагеря на востоке, сообщив
их начальству, что они несут ответственность перед Гитлером
за то, чтобы ни один узник не попал живым в руки противни-
ка89. Впрочем, более точно круг полномочий в этом вопросе,
как это часто бывало в Третьем рейхе, не определялся. Когда
дело дошло до эвакуации, не было и речи о точном исполне-
нии четких приказов сверху — только массовая паника и смя-
тение90.
Смятение было вызвано по крайней мере двумя фактора-
ми, сколь противоречащими друг другу они бы ни были. Пер-
вым фактором было то, что заключенные не должны были по-
пасть живыми в руки противника — по-видимому, из-за того,
что иначе они могли поведать о варварском обращении с ни-
ми, а также потому, что они могли быть использованы в каче-
стве заложников в ситуации переговоров с союзниками. Вто-
рым — и для узников это было небольшим утешением — была
необходимость (по-прежнему, как это ни странно, явственно
ощущаемая даже в этот период) сохранить их в качестве ресур-
са ценной для военной экономики рабочей силы. Уничтожить
или эксплуатировать в экономических целях — в этом всегда
заключалась дилемма расовой политики нацистов, и свою ак-
туальность она сохраняла до последних дней существования
рейха.
Гиммлер к этому времени был вовлечен в двойную игру: он
старался продемонстрировать свою безусловную лояльность
режиму с помощью максимальной безжалостности и жестоко-
сти, в точности отвечающей пожеланиям Гитлера. В то же вре-
мя его империя концентрационных лагерей могла стать для
него козырем в потенциальных переговорах с западными со-
юзниками: он все еще надеялся сохранить свое положение в
устройстве Германии после Гитлера. Как и большинство пред-
ставителей нацистской верхушки, он продолжал придержи-
ваться представления о том, что евреев можно использовать в
качестве заложников или инструмента давления при перего-
ворах с противником. Весной 1944 г. уже была сделана одна
такая попытка обменять венгерских евреев на грузовики, не-
обходимые Восточному фронту: целью этого тактического
шага явно было попытаться расколоть вражескую коалицию.
286 Возмездие
А в октябре 1944 г. Гиммлер встретился с бывшим президентом
Швейцарии Жаном-Мари Мюзи, выполнявшим роль посред-
ника в переговорах об освобождении находившихся в немец-
ком плену евреев в обмен на 20 миллионов швейцарских фран-
ков из еврейских источников в Соединенных Штатах. Гимм-
лер и Мюзи встретились вновь в Шварцвальде 12 января, и на
этот раз рейхсфюрер дал согласие каждые две недели перево-
зить в Швейцарию 1200 евреев; за каждого из них предполага-
лось перевести 1000 долларов на счет в швейцарском банке,
открытый на имя Мюзи. 6 февраля из лагеря Терезиенштадт в
Северо-Западной Богемии действительно прибыл первый по-
езд с евреями, и на счет Мюзи поступили 5 миллионов швей-
царских франков. Однако Эрнст Кальтенбруннер, который и
сам вел зондирование возможностей сотрудничества с про-
тивником (хотя и безрезультатно), сорвал этот план. Он довел
до сведения Гитлера появившуюся в прессе информацию о
прибытии первого поезда с евреями в Швейцарию, а также
перехваченные разведданные о том, что Гиммлер якобы вел
переговоры с Мюзи о предоставлении 250 представителям на-
цистского руководства убежища в Швейцарии. Разгневанный
Гитлер немедленно отдал приказ о том, что любого немца, ко-
торый поможет еврею спастись, следует расстрелять на месте.
Гиммлер сразу же распорядился остановить отправку евреев в
Швейцарию (хотя вскоре после этого он попытался еще раз
использовать евреев в качестве заложников на переговорах с
союзниками — на этот раз через Швецию). Гитлер и Гиммлер
пока еще были нужны друг другу, однако сомнения Гитлера в
верности «верного Генриха» были только усилены тем, что он
узнал91.
Едва ли стоит искать логику в действиях нацистов в эти
дни — даже если речь шла об убийстве беззащитных людей —
деле, в котором гитлеровский режим преуспел. В любом слу-
чае стремительное продвижение советских войск на востоке,
где располагались крупнейшие концлагеря, приводило к тому,
что решения местного руководства СС по большей части при-
нимались «на месте», в большой спешке и зачастую беспоря-
дочно; очень часто в них не было никакой определенной цели,
кроме одной: освободить лагерь от пленников и не дать врагу
захватить их живыми92. Истреблять огромное количество
Возмездие 287
пленных в последнюю минуту, внезапно узнав о быстром про-
движении Красной Армии, было непрактично. Оставлять их
в живых до прихода врага было совершенно исключено (хотя
на самом деле это иногда и происходило с узниками, которые
были слишком слабы, чтобы уйти из лагеря). Следовательно,
оставалось только одно: заставить их, ослабленных и измож-
денных, полуодетых и голодных, двигаться на запад — чаще
всего пешком, поскольку транспорта не хватало — по снегу и
льду, под пронизывающим зимним ветром. Трагический ре-
зультат был вполне предсказуем, однако весь этот ужас был ско-
рее не следствием четких приказов сверху, а результатом импро-
визации в пределах сферы полномочий, ограниченной общими
инструкциями. В любом случае для охранников стремление
ускорять темп этих маршей, а также расстреливать или заби-
вать до смерти отставших и неспособных идти в нужном тем-
пе, было продиктовано не опасением, что узники попадут в
руки врага, а страхом, что они сами будут взяты в плен93. Хаос,
в который превратилась эвакуация тюрем и лагерей, не озна-
чал, что до появления войск противника не было подготовле-
но планов вывода заключенных. Более того, судебные власти
Берлина уже в конце 1944 г. разработали указания по эвакуа-
ции заключенных исправительных учреждений, а в начале
1945 г. эти указания были переданы в прифронтовые районы.
Заключенные были разделены на группы в соответствии с тя-
жестью преступления и по расовому признаку. Что касается
оставшихся в живых евреев и «полуевреев» (синти и рома),
поляков, а также наиболее опасных рецидивистов, психопа-
тов и заключенных «антиобщественного и антиправитель-
ственного» поведения, ни при каких обстоятельствах нельзя
было допустить, чтобы они оказались на свободе или попали
в руки противника. При невозможности передать таких за-
ключенных полиции и вывезти из лагеря их следовало «ней-
трализовать путем расстрела», а все доказательства «тщательно
уничтожить»94. Впрочем, советские войска продвигались так
быстро, что из 75 тюрем и исправительных учреждений не уда-
лось должным образом вывести в центральные районы Герма-
нии около 35 000 заключенных.
Вынужденные марши узников, которые были не в состоя-
нии вынести переходы длиной более 30 километров в день по
288 Возмездие
обледенелым дорогам почти без еды, без теплой одежды и при-
личной обуви, принимали самый беспорядочный характер.
Многие просто падали на землю у обочин, измученные, за-
мерзшие и истощенные. Других убивали скорые на расправу
охранники, которым не терпелось уйти как можно дальше от
приближающихся советских войск. Во время одного из таких
маршей женщины-заключенные должны были проходить в
день по 36 км при температуре минус 12° С; в результате толь-
ко 40 из 565 узников достигли конечной точки путешествия.
С другой стороны, во время некоторых маршей примерно тре-
ти пленных удавалось бежать. Охранников было слишком ма-
ло, и они слишком были озабочены тем, как спасти собствен-
ную шкуру, чтобы беспокоиться из-за заключенных. Некото-
рые охранники просто бросали своих подопечных и бежали,
куда глаза глядят. Несмотря на это, смертность среди эвакуи-
руемых заключенных была очень высокой; вдобавок к тем, кто
погиб во время вынужденных маршей, еще несколько тысяч
узников за последние месяцы войны были попросту расстре-
ляны в тюрьмах95.
Что касается узников концентрационных лагерей, их
смертность во время вынужденных маршей была еще выше.
К 27 января, когда Красная Армия дошла до Освенцима (не-
сомненно, самого крупного концентрационного лагеря, ко-
торый вместе с расположенными поблизости лагерями-
спутниками представлял собой огромный комплекс по экс-
плуатации рабского труда с невероятной истребительной
способностью), из несчастных заключенных лагеря, которых
когда-то насчитывалось около 140 000 человек (по большей
части это были евреи), в живых оставались всего примерно
7000 самых слабых узников. Работа по умерщвлению заклю-
ченных в газовых камерах была остановлена в ноябре 1944 г.
Всего в лагере были уничтожены 1,1 миллиона жертв, при-
мерно миллион из которых составляли евреи96. Все устрой-
ства для убийства были демонтированы, были предприня-
ты попытки устранить все следы кровавых деяний в лаге-
ре97. Неожиданная стремительность наступления советских
войск вызвала у охранников Освенцима панику, хотя им
были заранее даны достаточно четкие инструкции по очист-
ке лагеря. В числе прочего они получили от коменданта лаге-
Возмездие 289
ря, СС-штурмбанфюрера Рихарда Баэра, распоряжение от-
стреливать заключенных, отставших во время марша или по-
пытавшихся бежать98.
Уже 17 января первые из 56 000 пленников, напоминавшие
«колонны трупов»99, двинулись в путь — страшно напуганные
и жалкие, полураздетые и голодные, они пробирались через
снегопад под пронизывающим ветром. Некоторых заставляли
катить тачки с вещами охранников. Еще 2200 узников шестью
днями позже были отправлены из лагеря на поезде, в откры-
тых вагонах для угля, без защиты от ужасного холода. Охран-
ники почти ничего не знали о том, куда они направляются,
кроме того, что их цель — лагерь Гросс-Розен, расположенный
примерно в 250 км к западу. Скудные запасы провизии рекви-
зировались в деревнях, через которые проходили колонны
пленных. Недолгие часы сна заключенные проводили под от-
крытым небом; иногда для ночевки нельзя было найти даже
сарай или здание школы, поскольку они уже были заполнены
беженцами. «Любого из заключенных, который не мог идти
дальше, расстреливали, — вспоминал около года спустя один
из тех, кто 18 января в сильный мороз пешком отправился из
лагеря Освенцим вместе с колонной других 3000 пленников
(по большей части это были евреи). — Это был какой-то фе-
стиваль стрельбы» 10°.
«Здесь через каждые сто метров эсэсовская веха» — так са-
ми эсэсовцы называли трупы, оставленные ими в придорож-
ных рвах с пулей в голове — вспоминал еще один выживший
участник марша, которому до прибытия в Гросс-Розен при-
шлось вынести 16 дней невыразимого ужаса. В первую ужас-
ную ночь марша он был вынужден вместе с другими заклю-
ченными восемь часов подряд простоять на лютом холоде во
дворе завода, принадлежавшего одному из лагерей-спутников
Освенцима, без еды и питья; им не разрешали сходить с места
даже для того, чтобы справить нужду. К тому времени, как ко-
лонна двинулась в путь на следующее утро, семьдесят из за-
ключенных уже были мертвы. Колонна двигалась вперед слов-
но в трансе, заключенные ели снег, чтобы утолить ужасную
жажду. Если на долю пленников выпадало немного еды, они в
близком к безумию состоянии дрались за нее друг с другом, к
удовольствию охранников101. В один из этих дней, 23 января,
11 Зак. 811
290 Возмездие
прошагав в течение девяти часов по свирепому холоду, заклю-
ченные увидели указательный столб, на котором было написа-
но, что они всего на два километра дальше от Глейвица, чем
были утром, когда только отправились в путь. Неудивительно,
что некоторые считали, что в этой пытке не было никакого
смысла, кроме того, чтобы продолжать марш, пока они все не
умрут. Некоторые жаждали смерти, которая могла бы прекра-
тить их страдания, и эсэсовцы не заставляли себя ждать. Дру-
гие хотели только одного — выжить102. Многим выжить было
не дано. Более 15 000 узников Освенцима — большинство из
которых были евреи — погибли во время маршей103.
Но и для тех, кто дошел до Гросс-Розена, мучения были да-
леко не закончены. Первоначально задуманный как неболь-
шой лагерь, Гросс-Розен, расположенный на важнейшей же-
лезнодорожной развязке в Силезии, в 60 км к юго-западу от
Бреслау, разросся в огромный комплекс, включавший в себя
целый ряд вспомогательных лагерей, и количество его узни-
ков достигало 80 000. С учетом того, что лагеря и тюрьмы поль-
ского губернаторства в предыдущие месяцы были закрыты и
сюда почти каждый день прибывали все новые заключенные
(многих из них через некоторое время отправляли куда-то
еще), перенаселенность Гросс-Розена скоро достигла чудо-
вищных пропорций; в некоторых бараках ютилось в девять раз
больше человек, чем обычно. Гигиены и санитарии практиче-
ски не было, свирепствовали инфекции и паразиты. Пищевые
пайки состояли из хлеба и столовой ложки варенья, три раза в
неделю раздавали по пол-литра соленого супа. «Нас здесь ты-
сяча человек в комнате, рассчитанной максимум на двести, —
записал один из узников в своем дневнике. — Мы не можем
помыться, из еды нам дают пол-литра похлебки с брюквой и
200 граммов хлеба. За это время в одном только нашем бараке
умерли 250 человек104. По мере того как условия становились
все хуже, жестокость охранников принимала еще более выра-
женные черты произвола.
Многие из десятков тысяч заключенных, перевезенных в
Гросс-Розен из Освенцима, уже через пару дней отправлялись
в открытых железнодорожных вагонах дальше. Проведя в пути
до двух недель, они прибывали в один из таких лагерей, как
Берген-Бельзен, Флоссенбург, Дора-Миттельбау или Маутхау-
Возмездие 291
зен (в Австрии); все они были одинаково переполнены, и
узники там были вынуждены существовать в ужасных до гро-
тескного условиях. 8—9 февраля сам центральный лагерь
Гросс-Розен был в такой же спешке и хаосе эвакуирован, хотя
некоторые из прилегавших к нему вспомогательных лагерей
были захвачены красноармейцами прежде, чем из них успели
вывезти заключенных. Узникам выдавали по куску хлеба, а по-
том загоняли, как скот, в открытые товарные вагоны в ужас-
ной тесноте и без всякой возможности укрыться от жестокой
стихии, так что многие это путешествие просто не пережили.
Другие были застрелены еще по пути на станцию или во время
попытки бежать. Очень многих убивали на вокзале (в одной
партии из 3500 человек были убиты 500). Мертвые тела на каж-
дом шагу лежали вдоль железнодорожных путей105. Живыми
до других концлагерей рейха добрались около 44 000 узников
Гросс-Розена. Количество умерших в пути неизвестно, но бы-
ло, по всей видимости, очень велико106.
Для третьего крупного лагерного комплекса, расположен-
ного на востоке, в Штутгофе, близ Гданьска (у устья Вислы),
подробные планы эвакуации были разработаны еще предыду-
щим летом. Главной мыслью было переправить часть узников
на запад из Гданьска и Готенхафена (Гдыни), а остальных от-
править по суше для временного размещения в Лауэнбурге в
Померании, а затем переместить в лагеря на территории само-
го рейха. Целый ряд вспомогательных лагерей при приближе-
нии Красной Армии был закрыт, 22 000 содержавшихся в них
узников (по большей части — женщины) были выведены.
Бойня под Палмникеном в Восточной Пруссии, о которой бы-
ло рассказано в предыдущей главе, стала результатом как раз
одной из таких эвакуации, но это был далеко не единственный
случай массового убийства заключенных, перемещенных из
вспомогательных лагерей. Особенно часто такая судьба пости-
гала тех, кто был не в силах выдержать вынужденный марш, —
эсэсовцы просто не знали, что с ними делать. 23-24 января
Красная Армия продвинулась к окрестностям Эльбинга и Ма-
риенбурга, откуда до Штуттхофа оставалось всего около 50 ки-
лометров; в результате было спешно принято решение эвакуи-
ровать основной лагерь. 25 января, выдав каждому из примерно
11 000 заключенных по 500 граммов хлеба и по 120 — маргари-
292 Возмездие
на на все путешествие, их выгнали на семидневный марш по
продуваемым ветром просторам к Лауэнбургу. С немцами и
немногочисленными скандинавами обращались лучше, чем с
евреями, поляками и советскими пленными. Были отданы
четкие распоряжения, чтобы заключенные двигались рядами
по пять человек и что любого, кто попытается бежать или про-
явить каким-либо образом неподчинение, нужно безжалостно
расстреливать. К тому времени, как пленные добрались до
Лауэнбурга (в период между 1 и 4 февраля), в живых из них
осталась только треть. Большинство были не в состоянии идти
дальше, в глубь территории рейха. Примерно 85% — 9500 из
11 000 человек, отправившихся в этот ужасный поход (боль-
шинство — евреи) — не выжили107.
В целом в январе и феврале в марши смерти были отправ-
лены около 113 000 пленников концентрационных лагерей108.
По самым осторожным оценкам, из них погибла по меньшей
мере треть. Участникам маршей смерти не приходилось ждать
помощи от жителей тех мест, через которые они проходили.
Охранники делали все, чтобы заключенные с ними не кон-
тактировали, а если возможность для контакта и появлялась,
следили за тем, чтобы сочувствующие жители не пытались
помочь им, бросив кусок хлеба или другую пищу. Нередко,
впрочем, люди и сами относились к колоннам заключенных
враждебно. Неизвестно, опасались ли они охранников, или
заключенных (или и тех и других), или просто одобрительно
относились к тому, как обходятся с «врагами» рейха, но боль-
шинство наблюдателей старались держаться подальше. Кроме
того, зачастую маршрут заключенных проходил по уже эваку-
ированным районам или специально менялся, чтобы они не
могли пересечься с колоннами беженцев109. Для тех, кому уда-
лось пережить это ужасное испытание, неописуемые страда-
ния не закончились. Добравшись до одного из переполненных
до предела концентрационных лагерей в Германии, где усло-
вия существования (ибо условиями жизни это назвать сложно)
резко ухудшались с каждым днем, они были обречены в эти
последние безумные недели существования Третьего рейха
снова отправиться на марш смерти, причем еще более беспо-
рядочный и ужасный, чем тот, в котором им удалось с трудом
остаться в живых.
Возмездие 293
Возмездие ждало Германию и еще в одном смысле. Это был
«ужас с небес», и квинтэссенцией его стали авианалеты
союзников 13-14 февраля 1945 г., в результате которых был
безжалостно стерт с лица земли красивейший исторический
центр Дрездена — города, за свое культурное наследие полу-
чившего прозвище «Флоренция на Эльбе».
К этому времени во всей Германии практически не было
города или поселения, которому удалось бы избежать ужасов
бомбардировок, осуществленных союзными войсками. Мно-
гим городам пришлось пройти через смерть и разрушение, ко-
торые несли с собой удары бомбардировщиков, несколько раз.
С 1942 г. возглавлял кампанию по уничтожению немецких го-
родов Артур Харрис по прозвищу «Бомбардировщик»110. Пер-
выми в списке целей были северные и западные города, наи-
более легко достижимые с британских авиабаз. К 1943 г. ин-
тенсивность ударов резко возросла с началом применения
стратегии «непрерывной бомбардировки»: ночные «ковровые
бомбардировки» британской авиации чередовались с дневны-
ми вылетами американских самолетов — так называемыми
«прицельными вылетами» (которые, нужно заметить, были
очень часто далеки от точности). Особенно ужасным и разру-
шительным был налет на Гамбург в июле 1943 г., во время ко-
торого около 40 000 жителей стали жертвами ужасающего ог-
ненного смерча. Города Рейнско-Рурского промышленного
пояса также подвергались многочисленным безжалостным
бомбардировкам, усилившимся в период с 1943 по 1944 гг.
Кёльн, Эссен (родной город Круппа), Дортмунд, Бохум и дру-
гие части этой промышленной конурбации были превраще-
ны в руины. По мере того как союзники все больше контро-
лировали воздушное пространство, а их базы перемещались
ближе к Германии, более часто воздушным атакам начали
подвергаться города центральной части и юга страны. В чис-
ле городов, переживших ужасные бомбардировки, были Кас-
сель, Дармштадт, Хайльбронн, Штутгарт, Нюрнберг и Мюн-
хен. Берлин — огромный мегаполис, который лишь благодаря
своему размеру и расположению вдали от военных баз против-
ника не был разрушен до такой степени, как некоторые другие
294 Возмездие
города, — за все время войны подвергался бомбардировкам
363 раза. Самые большие потери столица понесла в результате
массированной бомбардировки 3 февраля: был превращен в
руины административный квартал и исторические здания в
центре города (хотя, к счастью для жителей Берлина, количе-
ство человеческих жертв было значительно меньше, чем рас-
считывали союзники)111.
По мере того как преимущество союзников увеличилось, а
эффективность люфтваффе постепенно сводилась к нулю,
бомбардировки становились все более интенсивными. В 1942 г.
на Германию в общей сложности было сброшено 41 440 тонн
бомб. В 1943 г. это количество увеличилось до 206 000 тонн, а в
1944 г. возросло в пять раз, достигнув 1 202 000. В период с ян-
варя по конец апреля 1945 г. были сброшены 471 000 тонн, или
более чем вдвое больше, чем за весь 1943 г.112. В марте 1945 г.
Королевские военно-воздушные силы обрушили на Германию
67 000 тонн бомб — почти столько же, сколько было сброшено
за первые три года войны113. Целью некоторых из наиболее раз-
рушительных налетов в последние недели войны стали безза-
щитные мирные жители: 23—24 февраля был практически стерт
с лица земли Пфорцхайм («Ворота Шварцвальда»), жертвами
бомбардировки стали 17 600 человек (четверть всего населе-
ния); 16 марта в результате ожесточенной бомбардировки (при-
чем совершенно бессмысленной с тактической точки зрения)
Вюрцбурга погибли 4000 из 107 000 жителей, за семнадцать ми-
нут пожарами был на 90% уничтожен красивейший центр горо-
да в стиле барокко, настоящая жемчужина культуры114.
Германия платила страшную цену, пожиная плоды того
ужаса, который сама она начала еще до войны с безжалостной
бомбардировки Герники в 1937 г. Когда началась война, этот
разрушительный смерч безжалостных бомбардировок обру-
шился на Варшаву, Роттердам, Ковентри и густонаселенные
части Лондона. В целом жертвами бомбардировок союзников
в Германии стали около полумиллиона человек, еще треть на-
селения понесла те или иные потери. В ходе воздушных ударов
были повреждены более четверти жилых домов115.
В этом ужасном перечне смерти и разрушения особое ме-
сто занимает беспощадная бомбардировка Дрездена 13-
14 февраля. Условия для максимально эффективного уничто-
Возмездие 295
жения с воздуха были идеальными: погода была достаточно
хорошей для бомбардировки, противовоздушная оборона поч-
ти отсутствовала, нацистское руководство было неспособно
обеспечить город бомбоубежищами, которые могли бы вме-
стить хотя бы половину жителей (за исключением бункера,
предназначенного для гаулейтера Мартина Мучмана), в горо-
де помимо собственного населения в 640 000 человек находи-
лись тысячи беженцев. Все это делало город идеальной целью
для беспрецедентной по своей жестокости атаки британских
самолетов, сбросивших на город двойное количество бомб;
получившийся в результате огненный смерч превратил ста-
ринный город в настоящий ад. Уже на следующий день город
подвергся еще одной мощной бомбардировке, на этот раз аме-
риканскими самолетами.
Люди, пытавшиеся спастись в импровизированных укры-
тиях, задыхались. Тех, кто остался на улицах, засасывал всепо-
жирающий огненный смерч. Когда оставшиеся в живых после
первой бомбардировки люди вышли на улицы, началась вто-
рая бомбардировка, которая в несколько раз увеличила разру-
шительную силу огненного смерча и площадь уничтоженной
части города. Те, кто нырял в большой резервуар с водой, рас-
положенный в центре города, чтобы спастись от пламени (а
среди них были раненые и не умеющие плавать), обнаружива-
ли, что, в отличие от бассейна, из резервуара выбраться непро-
сто, потому что стенки его сделаны из гладкого бетона. На го-
рящих улицах повсюду лежали обугленные тела. Подвалы и
погреба были полны трупов. На центральном вокзале, на ко-
тором во время бомбардировки толпились беженцы, теперь
лежали «тела и части тел в ужасающем количестве всюду, куда
ни взгляни, в переходах и залах ожидания. Никто не выбрался
отсюда живым»116. В этом аду от смерти до выживания был
один шаг, и часто исход зависел только от удачи. Больше всего
повезло тем, кому удалось добраться до Эльбы и спастись в
речной воде. Когда огненный смерч наконец утих и последние
бомбардировщики, освободившись от своего смертельного
груза, улетели назад, Дрезден был городом мертвых117. Тем не
менее нужно отметить, что для некоторых эта ночь ужаса стала
спасением. Оставшиеся в городе евреи в это время ждали не-
избежной депортации и хорошо знали, чем она им грозила.
296 Возмездие
В создавшемся хаосе они сорвали с себя желтые звезды, при-
соединились к толпам оставшихся без крова «арийцев» и тем
самым избежали депортации и неминуемой гибели118.
Даже на этом финальном этапе войны, в хаосе превращен-
ного в руины города, власти проявили поразительную способ-
ность к оперативному реагированию на чрезвычайную ситуа-
цию. На следующее утро после бомбардировки в Дрезден были
отправлены бригады помощи: две тысячи солдат и тысяча во-
еннопленных, а также ремонтные бригады из соседних горо-
дов. Для координации работы был сооружен командный пункт
и налажена связь. Уже через три дня в городе началась раздача
горячих обедов — по 600 000 порций в день. В городе было
объявлено военное положение; мародеров арестовывали, а
многих даже немедленно расстреливали. Началась страшная
работа по уборке обгоревших тел, которую частично выполня-
ли военнопленные. По распоряжению властей трупы с бюро-
кратической педантичностью собирали и пересчитывали. Бо-
лее 10 000 тел были похоронены в братских могилах на краю
города. Тысячи других сгорели в период с 21 февраля по 5 мар-
та в огромных погребальных кострах на площади Альтмаркт в
центре города. Согласно составленному в марте официально-
му отчету, в результате бомбардировки 18 375 человек погибли,
2212 получили серьезные ранения, 13 718 — легкие ранения,
350 000 остались без крова. Учитывая количество тел, которые
могли в это время оставаться под обломками зданий, общее
количество погибших в отчете оценивалось в 25 000 — эта
цифра до сих пор считается наиболее приближенной к исти-
не119.
Указанные цифры не могли сравниться с ужасающими по-
терями, которые понес в июле 1943 г. Гамбург, но по сравне-
нию с общей численностью населения они были более значи-
тельными (хотя жертвы здесь были намного меньше, чем в
Пфорцхайме, на долю которого с этой точки зрения выпал са-
мый страшный авианалет за всю войну)120. И все же потрясе-
ние от бомбардировки Дрездена было тем сильней, поскольку
всегда считалось, что противник пожалеет такое сокровище
культуры и его не постигнет судьба других крупных городов
рейха. С одной стороны, то, что Мюнхен славился своим ис-
кусством и архитектурой, не помешало ему стать объектом се-
Возмездие 297
мидесяти трех авианалетов121, а центр Вюрцбурга, живой па-
мятник гению рококо Бальтазару Нейману, в марте вообще
был практически стерт с лица земли122. Но ведь Мюнхен был
не только сокровищницей искусства: еще с 1933 г. он был из-
вестен как «столица [нацистского] движения». А уничтожение
Вюрцбурга (где, несмотря на масштаб разрушения, количе-
ство человеческих жертв было примерно в пять раз меньше,
чем в Дрездене), возможно, произвело бы больший эффект,
если бы произошло до, а не после бомбардировки столицы
Саксонии. Бомбардировка Дрездена была очень масштабной,
в результате ее погибло огромное количество людей и был
уничтожен город неповторимой красоты — при том, что война
уже должна была вот-вот окончиться. Вероятно, уже этого бы-
ло достаточно, чтобы именно Дрезден, а не какой-либо другой
из городов, безжалостно уничтоженных бомбами, стал симво-
лом бомбовой войны.
Но это было не все. Бомбардировка Дрездена стала настоя-
щим подарком для пропаганды. Геббельс ухватился за репортаж
газеты «Ассошиэйтед пресс», как ни странно, пропущенный
британской цензурой: в нем говорилось, и не без оснований, о
политике «намеренных террористических бомбардировок
крупных немецких населенных пунктов»123. Уже через не-
сколько дней он клеймил намеренно взятый противником
курс на истребление немецкого народа путем террористиче-
ских атак, направленных не на промышленные объекты, а на
население мирного центра культуры и на толпы беженцев
(главным образом, женщин и детей), спасавшихся от ужасов
войны. Количество беженцев, находившихся в городе и по-
гибших во время бомбардировки, в репортаже было сильно
преувеличено (хотя многие из них действительно стали жерт-
вами авианалета, и союзники хорошо знали о том, что в город
в последнее время прибывало большое количество беженцев
из городов, на которые наступала Красная Армия). Также на-
меренно неправильными были и утверждения о том, что в го-
роде не было предприятий военной промышленности и он не
был значимым для военной экономики. Значимость Дрездена
определялась его расположением как важнейшего железнодо-
рожного узла; кроме того, большая часть его предприятий тем
или иным образом была связана с военной промышленно-
298 Возмездие
стью. Собственно, основанием для того, чтобы подвергнуть
Дрезден бомбардировке наряду с другими городами Восточ-
ной Германии (среди которых был и Берлин), было как раз
стремление помешать проходу через Дрезден немецких во-
йск для подкрепления Восточного фронта124. Тем не менее
главной целью в Дрездене действительно были перенаселен-
ные кварталы старого города, а не расположенные на окраи-
нах промышленные объекты. Примечательно, что Геббельс не
особенно задумывался над тем, насколько увеличить число
жертв — он просто прибавил к официально заявленной цифре
ноль. Вместо 25 000 погибших (а это само по себе уже было не-
маленькое количество) он заявлял о 250 000125. Из ужасающей
правды он создал еще более ужасающий (и надолго закрепив-
шийся в сознании людей) миф.
Он и другие нацистские лидеры также использовали бом-
бардировку Дрездена, чтобы еще раз заявить о необходимости
продолжать сопротивление. Как писала еженедельная газета
«Дас рейх», это было единственной возможной реакцией на
угрозу существованию Германии, которую представлял собой
не только Советский Союз, но и его западные союзники126.
Представляется маловероятным, что именно такой вывод сде-
лали из разрушительной бомбардировки большинство рядовых
немцев. Конечно, слышались и такие голоса, повторявшие
вслед за Геббельсом, что Германию нельзя заставить капитули-
ровать путем террора127. Но они были, вероятно, в меньшинстве.
Письма на фронт и с фронта говорят о том, что новость о прои-
зошедшем вызвала ужас, но нисколько не укрепила боевой дух
или решимость держаться до конца128. Несомненно, эти собы-
тия несколько укрепили всеобщую ненависть к «воздушным
разбойникам». Однако по большей части разрушение Дрезде-
на скорее всего для большинства людей стало знаком не не-
обходимости сопротивляться до последнего, а беззащитности
перед таким бессмысленным уничтожением и того, насколько
бесполезно сопротивляться в то время, когда города Германии
один за другим стирают с лица земли. Трагедия Дрездена, наи-
более вопиющее свидетельство неспособности нацистского
правительства защитить население собственной страны от
бомбардировок, еще более способствовала возмущению не-
мецкого народа его руководством. «Доверие к правительству
Возмездие 299
уменьшается с каждым днем, — резюмировало министерство
пропаганды в начале марта на основании обзора писем. —
Особенно резкой критике подвергаются высшие круги пар-
тийного руководства и военного командования129.
VI
Ужас, который обрушился на Дрезден, нисколько или поч-
ти нисколько не приблизил конец войны. Тем не менее
для многих он стал очередным свидетельством того, что конец
уже близок. Руководители страны тоже очень хорошо осозна-
вали (хотя и не признавали это в открытую), что игра оконче-
на, что Германия будет полностью раздавлена через несколько
недель — даже не месяцев. Они могли усилить террор и ре-
прессии, направленные теперь и на население самой Герма-
нии, и задушить любую возможность повторения 1918 г. Одна-
ко они были не в силах остановить поток, который нес страну
к неизбежному поражению. Нужно было поддерживать види-
мость несокрушимости. Роберт Лей, руководитель Германско-
го трудового фронта, чьи выступления на публике (как и став-
шая достоянием общественности привычка выпивать) вызы-
вали возмущение Геббельса и других деятелей нацистской
партии130, даже умудрился найти положительные стороны в
дрезденском кошмаре: он заявил, что теперь никого не будут
отвлекать от борьбы за победу переживания из-за памятников
немецкой культуры131. И все же на самом деле Лей не хуже дру-
гих понимал, насколько отчаянным было положение на фрон-
тах132. Гиммлер даже в высших кругах СС по-прежнему рас-
пространял убеждение, что война закончится в пользу Герма-
нии. По-прежнему выполнялись все заведенные ритуалы.
В письме оберштурмфюреру Фрайхерру фон Берлепшу с по-
здравлением в честь рождения его восьмого ребенка Гиммлер
сообщал, что «свет жизни» (Lebensleuchter, элемент псевдоре-
лигиозного культа, практиковавшегося внутри СС) будет по-
слан маленькому Дитмару только после войны133. Рейхсфюрер
СС дал понять всем своим ведущим помощникам, что наме-
рен каждый год в мае уже определять, какую книгу подарит
высшим чинам СС на «юлфест» — праздновавшийся эсэсов-
300 Возмездие
цами языческий эквивалент Рождества. К 30 апреля 1945 г. ему
должны были предоставить список книг, которые будут пре-
поднесены к празднику134. Отвечая на письмо отца одного из
своих крестников, который благодарил его за подарки для его
семьи, но отмечал, что рождественская тарелка по дороге раз-
билась, Гиммлер велел своему помощнику Рудольфу Брандту
заверить его, что «с удовольствием пошлет... еще одну рожде-
ственскую тарелку», если после войны их будет в наличии хотя
бы немного135. В личной беседе с Альбертом Шпеером Гимм-
лер тоже делал хорошую мину при плохой игре. «Когда все ка-
тится под уклон, в самом конце всегда бывает дно, и только
когда оно достигнуто, герр Шпеер, только тогда начинается
подъем»136. Человек, высказывавший такие иллюзорные взгля-
ды, сам колебался между своими явно несбыточными мечтами
и трезвым восприятием реальности, и на этот момент уже
предпринимал открытые попытки вести переговоры с против-
ником, надеясь обеспечить себе будущее на послевоенном
пространстве.
Такое же причудливое сочетание оторванности от жизни и
старания сделать вид, что все идет, как и должно, царило и в
высших кругах государственного чиновничьего аппарата. Граф
Шверин фон Крозиг, в 1932 г. (еще до прихода к власти Гитле-
ра) назначенный на должность министра финансов, в начале
1945 г. отправлял лидерам нацистской партии и министрам
многочисленные письма, в которых давал советы по ведению
войны. На письма почти не обращали внимания. Впрочем,
главным вопросом, занимавшим фон Крозига, оставалось
плачевное состояние финансов рейха. В январе он составил и
направил ведущим представителям правительства страны
большое досье, которое начинал со слов: «Текущее положение
в сфере финансов и денежного обращения характеризуется
ростом военных расходов, снижением государственных дохо-
дов, увеличением денежной массы и уменьшением покупа-
тельной способности денег». Следовательно, писал он, необ-
ходимо срочно ограничить денежную массу в обращении, со-
кратив расходы рейха и подняв цены на услуги почтовой
службы, городского и железнодорожного транспорта, а также
подняв налоги на табак и спиртные напитки, посещение ки-
нотеатров, проживание в гостиницах, выдачу лицензий на ра-
Возмездие 301
диовещание и печатание газет, а также увеличив надбавки во-
енного периода к ценам на газ, воду и электроснабжение. С по-
разительной логичностью (лишний раз подтверждающей его
создавшийся после войны образ невероятно некомпетентного
человека, настоящего «простофили»137) он резюмировал, что
«едва ли можно возражать, что тем самым товары первой необ-
ходимости для населения станут более дорогими», поскольку
«значительная часть населения уже и без того в течение не-
скольких месяцев не имеет постоянного доступа или имеет
лишь ограниченный доступ к воде, газу и электроэнергии»138.
23 февраля на собрании министров он выдвинул предложение о
четырехкратном увеличении налога на собственность и был
очень огорчен отсутствием на собрании Бормана и его нежела-
нием обсуждать угрозу краха валюты. Единственное, чего ему
удалось добиться от партийной канцелярии, — это согласия на
то, чтобы чиновники разработали программу, на основании
которой Борман мог бы судить о том, насколько его планы
«политически осуществимы»139. Для любой нормальной поли-
тической системы неотвратимая угроза обвала национальной
валюты была бы вопросом первостепенной важности. Но для
нацистского руководства в условиях февраля 1945 г. эта про-
блема не имела никакого значения. Крозига это не смущало:
он продолжал работать над проектом налоговой реформы.
В конце марта проект (у которого и без того не было шансов на
осуществление) подверг критике Геббельс за то, что он под-
разумевал увеличение налогового бремени на потребление, а
не налога на доходы. К тому времени осуществление подоб-
ных реформ было в лучшем случае очень затруднительным:
большая часть страны уже была занята противником140.
Всегда находившийся в ближайшем окружении Гитлера
Мартин Борман гораздо лучше многих осознавал истинный
масштаб катастрофы, угрожавшей Германии. В частых пись-
мах жене Герде он с беспокойством писал о тяготах военного
положения, о которых знал не понаслышке: 3 февраля импер-
ская канцелярия стала объектом бомбардировки. На следую-
щий день после этого в письме Борман выражал опасение, что
«худший этап наших судеб еще впереди», и открыто сообщал
Герде, «насколько неприятно — даже, если быть совершенно
честным, насколько безнадежно на самом деле наше положе-
302 Возмездие
ние». Однако нужно было сохранять видимость, что все под
контролем, поэтому Борман добавлял: «Я знаю, что ты, как и я
сам, всегда будешь верить в окончательную победу»141. На сле-
дующий день Борман пишет следующее письмо; в начале его
он с плохо скрываемым пессимизмом говорит о перспективах
на Западном фронте, а затем вновь обращается к фаталистиче-
ским надеждам на будущее:
«Любой, кто все еще допускает, что у нас есть шансы, дол-
жен быть большим оптимистом! И таковыми мы и являемся!
Я просто не верю, что Судьба могла завести наш народ и на-
шего фюрера так далеко по этой чудесной дороге лишь для то-
го, чтобы теперь оставить нас и смотреть, как мы погибнем
навеки. Победа большевизма и американизма означала бы не
только уничтожение нашей расы, но и уничтожение всего, что
создала ее культура и цивилизация. Вместо мейстерзингеров
повсюду воцарится джаз...»142
Герда отвечала следующее: «Однажды наступит рейх, о ко-
тором мечтали. Интересно, доживем ли до этого дня мы или
наши дети?» Мартин здесь подписал к письму жены: «Я изо
всех сил надеюсь, что доживем!»143 В другом письме к Герде,
немного позже, он добавлял: «Как я неоднократно подчерки-
вал, у меня нет предчувствия смерти; напротив, у меня един-
ственное жгучее желание — жить, и для меня это значит быть
с тобой и с нашими детьми. Я хотел бы брести и дальше по
жизни с тобой, как можно дольше и в мире»144.
Геббельс для многих немцев в последние месяцы был ли-
цом правительства: он появлялся на публике чаще, чем любой
другой представитель руководства; он посещал войска на
фронте, говорил с пострадавшими от бомбардировок мирны-
ми жителями, непрерывно призывая в радиообращениях и га-
зетных статьях к еще большей готовности держаться и бороть-
ся до конца. Он все так же самозабвенно работал над тем, что-
бы найти как можно больше новобранцев для вермахта, а
теперь еще и над планом обороны Берлина (приемлемым об-
разцом для этого он считал методы, использованные больше-
виками для обороны Ленинграда и Москвы)145. Он оставался
одним из наиболее фанатично преданных своему делу наци-
стов, и многие считали его наряду с Гиммлером одним из
«сильнейших» представителей власти146. Призывая к быстрому
Возмездие 303
вынесению и приведению в исполнение приговоров военно-
полевых судов по делам арестованных за последнее время
35 000 дезертиров и «отставших» солдат, он прибегал к сталин-
ским методам восстановления дисциплины и поднятия боево-
го духа147. Движимый своим фанатизмом, он предлагал казнить
десятки тысяч пленных солдат противника в ответ на бомбар-
дировку Дрездена148. Он по-прежнему был чрезвычайно энер-
гичен и способен не просто играть на публику, а зажигать сво-
им энтузиазмом окружающих, воплощая оптимизм и стой-
кость перед лицом неудач. При всем этом, он был едва ли не
самым проницательным из представителей нацистского руко-
водства. Когда в начале февраля его жена Магда сокрушалась
о том, как много территорий, завоеванных Германией, теперь
потеряны, и о том, что ничего нельзя сделать, чтобы предот-
вратить угрозу, нависшую над самим Берлином, Геббельс от-
ветил: «Да, милая. Мы истощены, обескровлены, нам конец.
Ничего нельзя сделать»149.
Несмотря на это, он был не готов сдаться. По свидетельству
его референта Вильфреда фон Офена, в конце февраля он все
еще видел слабую надежду на спасение от полной катастрофы
в том, чтобы попытаться выиграть время, а затем (такой же ил-
люзорной надеждой тешили себя и другие представители на-
цистского руководства) начать переговоры с Великобритани-
ей и Америкой, впустить их войска в страну и объединить уси-
лия в борьбе против большевиков. Правда, он охотно
признавал, что Гитлер не разделяет его взглядов и по-прежнему
считает, что 1945 г. станет переломным для хода войны в поль-
зу Германии150. Он весьма скептически относился к упорному
нежеланию Гитлера отказываться от оптимистических взгля-
дов151. Однако визита в бункер фюрера неизменно бывало до-
статочно, чтобы излечить его от мимолетной депрессии. Ца-
рившая там атмосфера, настраивавшая на уход от реальности,
обычно помогала рассеять его сомнения и возрождала жела-
ние верить в то, что в ходе войны скоро произойдет какое-
нибудь чудесное изменение152. После одного из таких визитов
в середине февраля он ушел из бункера воодушевленный раз-
говором с архитектором Германом Гизлером, который только
что показывал зачарованному фюреру свой проект Линца,
восстановленного после войны. Гизлер сказал Геббельсу, что,
304 Возмездие
как он уже сообщил Гитлеру, он считает возможным заново от-
строить большинство немецких городов в срок от трех до пяти
лет. Геббельс ощутил, как и в 1933 г., после окончания периода
борьбы за власть, непреодолимое желание принять участие в
работе по восстановлению153. Он, как и всегда, выступал за ра-
дикализацию внутренней политики, за увольнение Геринга и
Риббентропа (оба они, по его мнению, были совершенно бес-
полезны и мешали проявлению новых инициатив) и — даже в
этом отчаянном положении — за поиск политического реше-
ния военной ситуации. Вместе с тем он оставался, как и пре-
жде, верным сторонником Гитлера, не желающим и не способ-
ным на самостоятельные действия. Он считал Гитлера после-
дователем Фридриха Великого, стоически выполняющим до
конца свой долг, «примером и образцом для всех нас»154. В от-
ношении Геббельса к происходящему к этому времени реаль-
ное тоже тесно переплеталось с иллюзорным.
Более реалистично, чем другие представители нацистской
верхушки, был способен оценивать события Альберт Шпеер.
30 января, на которое приходилась двенадцатая годовщина
«захвата власти», он подал Гитлеру длинную записку, в кото-
рой описывал положение в сфере вооружения на февраль и
март. Он указывал на неутешительные последствия потери
Верхней Силезии, которая до сих пор оставалась последним
районом угледобычи, остававшимся в распоряжении Герма-
нии. Он приводил цифры, наглядно говорившие о снижении
за последние годы объемов производства оружия и боеприпа-
сов. При нынешнем уровне добычи угля и стали, писал он,
экономику Германии будет невозможно поддерживать в рабо-
чем состоянии долгое время. Крах можно отсрочить лишь на
несколько месяцев. После потери Верхней Силезии военная
промышленность больше не в состоянии удовлетворять спрос
на вооружение и компенсировать потери на фронтах. В заклю-
чение Шпеер подчеркивал: «Материальному превосходству
противника, таким образом, больше нельзя противопостав-
лять одну только храбрость наших солдат»155.
Геббельс сделал из этой записки (в которой, по его мнению,
было отражено «реальное положение вещей») вполне логич-
ный вывод, что Шпеер указывает на необходимость попытать-
ся найти дипломатический способ окончания войны. Однако
Возмездие 305
такая перспектива была для него нереальной156. У него были
все основания для пессимизма. Гитлер запретил Шпееру пере-
давать эту записку кому-либо еще (несколько запоздало, по-
скольку Геббельс и другие представители правительства уже ее
видели) и холодно сказал ему, имея в виду главным образом
сделанные в записке выводы, что только он один имеет право
делать выводы из положения в сфере вооружения157. Возра-
жать этому, как был вынужден признать сам Шпеер, было бес-
смысленно.
Гитлер по-прежнему пользовался неограниченной вла-
стью158. Своим неоспоримым положением лидера он был не в
последнюю очередь обязан, как и всегда, руководителям на
местах, гаулейтерам. Хотя в начале февраля он был вынужден
потребовать, чтобы гаулейтеры слепо подчинялись приказам
из Берлина и оставили стремление «править по-своему» (нуж-
но заметить, что такая тенденция в последние недели войны
не уменьшилась, а, наоборот, выросла), вскоре он уже осыпал
их похвалами за полное подчинение в вопросах руководства
гражданской обороной159. Большинство из них, как, напри-
мер, гаулейтер Данцига — Западной Пруссии Альберт Фор-
стер, уже, вероятно, потеряли надежду на положительный ис-
ход войны для Германии160. Однако, что бы они ни думали и
какие бы надежды ни лелеяли втайне на то, что им удастся вы-
браться из сжимающихся вокруг страны тисков, они по-
прежнему оставались верными сторонниками режима.
24 февраля 1945 г. гаулейтеры (все за исключением Коха и
Ханке, которые не могли выехать из Восточной Пруссии и
Бреслау, соответственно) собрались в имперской канцелярии
на встречу с Гитлером (как впоследствии оказалось, послед-
нюю), приуроченную к двадцать пятой годовщине обнародо-
вания программы НСДАП. В начале собрания они делились
друг с другом жалобами и критикой — в том числе в адрес Бор-
мана, но вместе с тем были «все по-прежнему полны веры в
победу», по крайней мере, так казалось внешне. На самом деле
они все беспокоились о том, чтобы их никто не заподозрил в
пораженчестве. Как писал позже Карл Валь, гаулейтер Шва-
бии, у него было такое чувство, будто «они все живут на
Луне»161. Когда наконец появился Гитлер, они были шокиро-
ваны его видом — это был старый, больной, физически над-
306 Возмездие
ломленный человек, у которого все время тряслась левая рука.
У Валя на глазах при виде этого дряхлого человека появились
слезы: для него это был «конец света»162.
В начале собрания Гитлер потратил, казалось, целую веч-
ность на то, чтобы пожать руку каждому из гаулейтеров, глядя
при этом им прямо в глаза. Однако его речь, продолжавшаяся
полтора часа, стала для них разочарованием. Гитлер простран-
но, как он часто это делал, говорил о прошлом — о Первой ми-
ровой войне, о начале своей политической карьеры, о разви-
тии партии, о триумфе 1933 г. и о последовавших за ним преоб-
разованиях Германии — однако почти не затрагивал то, о чем
они хотели больше всего слышать: о положении Германии в
войне. То, что он говорил о значении новых подводных лодок
и истребителей, звучало совсем не убедительно. Хваленое
«чудо-оружие» даже не упоминалось. Контраст с прежними
выступлениями Гитлера был разительным. Тем не менее после
окончания официальной части собрания, за незатейливым
ужином в компании гаулейтеров, Гитлер заметно расслабился,
и вскоре они уже не беседовали между собой, а слушали, как в
прежние времена, его монолог. Теперь Гитлер говорил с живо-
стью, которой ему недоставало в официальном обращении;
говорил о том, что «безумный альянс», восставший против
Германии, неизменно расколется на два непримиримых фрон-
та и о том, какой опасностью грозит Западу пиррова победа, в
результате которой большевики займут доминирующее поло-
жение в Европе. «От нашего угнетенного настроения не оста-
лось и следа, — вспоминал один из гаулейтеров, Рудольф
Джордан, партийный руководитель Магдебурга — Анхальта. —
Разочарование последних часов растаяло. Мы увидели преж-
него Гитлера». К концу встречи у них не оставалось ни тени
сомнения: он готов сражаться до последнего163. По крайней
мере это было ясно, как и прежде. Не могло быть и речи о по-
ражении, не могло быть и речи о капитуляции. Все пути к от-
ступлению были отрезаны164.
Вечером 12 февраля в Берлине было зачитано коммюнике
Ялтинской конференции, на которой Сталин, Рузвельт и Чер-
чилль целую неделю вели важнейшие переговоры с целью
определить будущее послевоенной Европы. В коммюнике го-
ворилось, что Германия будет разделена и демилитаризована,
Возмездие 307
нацистская партия запрещена, а военные преступники преда-
ны суду. Теперь у нацистского руководства не могло оставать-
ся никаких сомнений в том, что судьба Германии решена; ни-
какими переговорами исход войны не изменить; от них ждали
только «безоговорочной капитуляции»165. Для Гитлера это
коммюнике стало лишь подтверждением тому, что он и так
знал. «Я всегда говорил: «о капитуляции не может быть и ре-
чи!» — ответил он на ялтинское коммюнике. — История не
повторяется!»166.
Основание рушится
Неужели не осталось никого, кто мог бы остано-
вить безумца и положить этому конец ? Разве это
генералы? Нет, это просто мешки с дерьмом,
жалкие трусы. Это они трусы, а не обычные сол-
даты!
Запись в дневнике офицера Западного фронта,
7 апреля 1945 г.1
I
марту 1945 г. войска антигитлеровской коалиции перешли
востока и запада в решительное наступление, полностью
обнажившее уязвимость рейха в военном отношении2. Вос-
точный фронт был усилен за счет Западного, но части, пере-
брошенные туда, были уже уставшими от сражений и состоя-
ли в значительной степени из плохо подготовленных моло-
дых новобранцев. Огромные потери уже попросту нечем
было восполнять. Боевая мощь дивизий снизилась до преде-
ла. Совершенно обескровленные, но по-прежнему сражав-
шиеся с завидным упорством немецкие войска столкнулись с
непосильной задачей: попытаться остановить Красную Ар-
мию, перегруппированную и укрепившую линии снабжения
перед масштабным январским наступлением. Что касается За-
падного фронта, там наступление в Арденнах не принесло
кардинального изменения в пользу немецкой армии, а стало
лишь временным ударом по союзникам. Они быстро пере-
группировались и приготовились к удару по западным грани-
цам рейха, против вермахта, чьи истощенные ресурсы не по-
зволяли, несмотря на ожесточенные арьергардные бои, отра-
зить несравнимо превосходящие по мощи войска противника.
Еще более безнадежной задачу немецкой армии делало прак-
тически полное бессилие люфтваффе: его и без того ограни-
Основание рушится 309
ченные возможности на Западном фронте были еще более со-
кращены из-за необходимости обеспечивать (совершенно
безрезультатно) потребности Восточного фронта.
После катастрофических событий января Верховное ко-
мандование вермахта сделало все, чтобы укрепить оборону в
Померании и по линии Одера. Группа армий «Висла» под ко-
мандованием Гиммлера, включавшая в себя двадцать пять пе-
хотных и восемь танковых дивизий, защищала широкий уча-
сток фронта от Эльбинга на востоке до Одера, чуть больше чем
в 80 км к северо-западу от Берлина. Вместе с тем весь южный
фланг группы армий был обращен к советским войскам и го-
тов в любую минуту двигаться на север, к побережью Балтий-
ского моря. В середине февраля, когда относительно слабая
немецкая контратака была достаточно легко отражена, захват
врагом Померании (в результате которого советским войскам
удалось обезопасить свой северный фланг перед наступлени-
ем на Берлин) стал неизбежным. 4 марта Красная Армия до-
шла до Балтийского побережья между городами Кёслин и
Кольберг. Приморский город-цитадель Кольберг имел для
Германии стратегическое значение. В прошлой главе уже упо-
миналось о снятом по заказу Геббельса зрелищном цветном
кинофильме «Кольберг», в котором изображалась героическая
оборона города против наполеоновского войска3. Однако на
этот раз никакой героической обороны не было. Кольберг был
осажден 7 марта и объявлен Гитлером «крепостью», которую
необходимо удержать любой ценой. Комендант города держал-
ся до тех пор, пока не появилась возможность эвакуировать
мирное население — в том числе около 60 000 беженцев, многие
из которых были ранены — на кораблях военно-морского фло-
та4, а затем, 18 марта, сам отправился вслед за ними, как и
оставшиеся в живых защитники города5.
Вскоре после этого были сданы и другие крепости Помера-
нии. К 20 марта, после продолжавшихся в течение нескольких
дней ожесточенных боев, были разрушены гавань и верфи
Штецина: теперь они не могли использоваться военно-
морским флотом Германии, однако немецкие войска продол-
жали удерживать занятый плацдарм, и город, который к этому
времени почти опустел, был отдан красноармейцам только к
концу апреля. Готенхафен (Гдыня) продержался до 28 марта,
310 Основание рушится
а имевший ключевое значение Данциг (Гданьск) — до 30 мар-
та. За это время военные корабли успели перевезти в безопас-
ное место множество уже отчаявшихся беженцев, раненых
мирных жителей и солдат. К этому моменту немецкие войска в
Померании были полностью разбиты. Оставшиеся части —
около 100 000 человек — отступили на длинную, узкую Хель-
скую косу напротив города-порта Гдыня, в Гданьской бухте,
где они оставались вплоть до капитуляции. В целом с начала
февраля до середины апреля группа армий «Висла» потеряла
около 143 000 солдат и офицеров убитыми, ранеными или про-
павшими без вести.
В Восточной Пруссии держались из последних сил войска
группы армий «Север», которая в начале февраля все еще на-
считывала тридцать две дивизии, причем двадцать три из них,
входившие в состав 4-й армии, были взяты в окружение в
Хейльсбергском котле — сильно укрепленном районе длиной
около 180 и глубиной около 50 км. Еще одна группировка не-
мецких войск была окружена в Кенигсберге, третья (3-я тан-
ковая армия) — заперта на Земландском полуострове. В сере-
дине февраля в результате ожесточенных боев удалось нена-
долго открыть коридор из окруженного Кенигсберга к Пиллау,
последнему оставшемуся в руках немцев порту в данной обла-
сти. Это дало возможность спастись некоторым жителям Ке-
нигсберга, а также привезти провизию для стоявших в городе
войск. Когда коридор снова закрылся, судьба оставшихся в
Кенигсберге жителей была решена, хотя окончательно город
был сдан только 9 апреля. Тем временем положение войска в
Хейльсбергском котле резко ухудшилось. Не помогло испра-
вить ситуацию и назначение 12 марта в качестве главнокоман-
дующего группой армий «Север» на место Рендулича генерал-
полковника Вальтера Вайса. К 19 марта удерживаемая немец-
кими войсками территория сократилась до клочка земли не
более 30 км в длину и 10 км в глубину, со всех сторон открыто-
го для огневой мощи советских войск. К 29 марта, когда по-
следние остатки 4-й армии были вывезены с полуострова
Бальга через залив Фриш-Гаф в Пиллау, от изначально состав-
лявшего армию полумиллиона человек личного состава оста-
валось только 58 000 человек, не считая 70 000 раненых. Во-
семь дивизий, оставшихся на Земландском полуострове, про-
Основание рушится 311
должали сражаться еще несколько недель — до 25 апреля,
когда Пиллау был окончательно взят противником, а разбитые
и деморализованные остатки войск отступили на косу Фрише-
Нерунг. Там они и остались (хотя и несли еще большие потери
в результате постоянных советских бомбардировок) до конца
войны.
На Одере заметно ослабленная немецкая 9-я армия под ко-
мандованием генерала Теодора Бюссе пыталась удержать обо-
рону укрепленного города Кюстрин и «крепости» Франкфурт-
на-Одере. В этот район были направлены подкрепления, од-
нако их было недостаточно, чтобы компенсировать потери,
понесенные немцами в ожесточенном бою: одна только тан-
ковая дивизия «Курмарк» ежедневно теряла от 200 до 350 чело-
век. Советские войска постепенно расширяли захваченный
ими плацдарм. К началу марта снабжение Кюстрина осущест-
влялось уже через узкий коридор шириной всего 3 км, но
22 марта был закрыт и он. Значительная часть Кюстрина была
сдана 13 марта после ожесточенных уличных боев, однако
остатки защищавших город пятнадцати батальонов под руко-
водством бригаденфюрера СС Хайнца Райнефарта (бывшего
начальника полиции Вартеланда, особо запомнившегося не-
обузданной жестокостью, проявленной при подавлении Вар-
шавского восстания) укрылись за стенами старой крепости.
Попытка контрнаступления с целью снять с города осаду про-
валилась с огромными потерями со стороны немцев, и ответ-
ственность за провал была возложена на Гудериана. 28 марта
он стал последним начальником генштаба, снятым с должно-
сти Гитлером; на его место был назначен генерал Ганс Кребс.
Предпринятая в тот же день вторая попытка отбить Кюстрин
потерпела неудачу уже через несколько часов. Райнефарт на-
рушил приказ Гитлера сражаться до последней капли крови: 30
марта его войска численностью около тысячи человек вырва-
лись из окружения, когда до падения Кюстрина оставались
считаные часы. За это непослушание Райнефарт был предан
военному трибуналу и лишь чудом остался в живых.
Дальше на юг, по Нижней Силезии, Красная Армия про-
двигалась относительно медленно. Группа армий «Центр» под
командованием Шёрнера, включавшая в себя около двадцати
пехотных и восемь танковых дивизий, сражалась отважно, но
312 Основание рушится
все же безрезультатно. Немцы яростно пытались сохранить от-
крытым коридор в Бреслау, однако к 16 февраля он был закрыт,
и около 40 000 солдат (вместе с 80 000 мирных жителей) оказа-
лись отрезанными в столице Силезии. Еще 9000 попали в
окружение чуть севернее, в Глогау. Ожесточенное сопротивле-
ние немцев не помешало Красной Армии к 24 февраля дойти
до правого берега реки Нейсе в месте ее слияния с Одером.
В середине марта в результате масштабной атаки Красная Ар-
мия в районе Оппельна, преодолев яростное сопротивление,
окружила и уничтожила пять немецких дивизий. Около 30 000
человек были убиты, еще 15 000 взяты в плен. 31 марта немцы
отдали врагу Ратибор — последний крупный промышленный
город Силезии, до сих пор остававшийся в их руках. Остатки
группы армий «Центр» были оттеснены на западный берег
Нейсе и далее на юго-запад, в глубь Судетской области.
На южном фланге Восточного фронта, где располагались
19 пехотных и 9 танковых дивизий, приближалась к развязке
напряженная борьба вокруг Будапешта, продолжавшаяся уже
несколько недель. Ожесточенные уличные бои, которые ве-
лись даже в городской системе канализации, закончились
13 февраля. В общей сложности немцы и венгры потеряли в
битве за Будапешт 50 000 человек убитыми и 138 000 пленны-
ми. Потери советских войск были еще больше. К западу от Бу-
дапешта бои продолжались. Гитлер, вопреки советам Гудериа-
на, настаивал на проведении контрнаступательной операции,
сконцентрированной на озере Балатон. По его замыслу, в слу-
чае успеха операция позволила бы высвободить девять диви-
зий, которые затем можно было бы перебросить на Одер для
решающего контрнаступления в мае, а также заблокировать
проход советских войск к Вене. Что еще более важно, такая
операция могла бы сыграть решающую роль в дальнейших во-
енных действиях Германии, поскольку позволила бы вернуть
контроль над нефтяными скважинами в этом регионе. Возгла-
вить атаку, которая началась 6 марта, была назначена 6-я тан-
ковая армия СС под командованием Зеппа Дитриха, восста-
новившая силы после поражения в Арденнах. Немецкие вой-
ска с боями прошли около 20-30 км по участку фронта
шириной более 50 км, однако уже через десять дней, уставшие
и ослабленные сильными потерями, были вынуждены прекра-
Основание рушится 313
тить наступление. Генерал Отто Вёлер, главнокомандующий
группой армий «Юг», приказывал сражаться до последней
капли крови, однако даже элитные войска 6-й танковой армии
СС предпочитали отступление бессмысленному самопожерт-
вованию. Приказы не выполнялись; люди Дитриха пробились
назад в Австрию, на запад, при этом чудом избежав полного
уничтожения и оставив по пути большое количество тяжелой
техники. Разгневанный Гитлер приказал, чтобы подразделе-
ния Зеппа Дитриха, в том числе его личная охрана, «Лейб-
штандарт СС Адольф Гитлер», были в наказание лишены на-
рукавных повязок. Даже генерал Герман Бальк, суровый ко-
мандир танковых войск, дислоцированных в Венгрии, который
лично звонил Гудериану с просьбой принять меры против от-
ступления уцелевших частей «Лейбштандарта», счел лишение
звания слишком жестким наказанием6. Впрочем, в масштабах
страны гораздо более существенным, чем вопрос престижа,
связанный с нарукавными повязками, было то, что к концу
марта Германия потеряла всю территорию Венгрии, а с ней —
нефтяные месторождения. Теперь на пути Красной Армии ле-
жала граница с Австрией.
К концу марта Красная Армия значительно продвинулась
на всех участках Восточного фронта. Теперь неминуемая опас-
ность грозила Берлину. На Западном фронте в феврале и марте
немецкие войска держали крепкую оборону, однако в конеч-
ном итоге все их усилия оказались напрасными: союзные вой-
ска пересекли Рейн — последнюю естественную преграду, за-
щищавшую рейх, — и продвинулись в глубь самой Германии.
К февралю 1945 г. на Западном фронте с немецкой стороны
сражались 59 дивизий общей численностью 462 000 солдат
(примерно треть от количества солдат на Восточном фронте).
Это было несравнимо меньше, чем у союзников, численность
войск которых на континенте составляла более 3,5 миллиона
человек. Немецкие дивизии были уже не такими многочис-
ленными, как до войны, — в среднем до 8000 человек, а реаль-
ная боевая мощь каждой из них была примерно вдвое меньше:
многие солдаты были молодыми новобранцами, которые уже
были истощены постоянными сражениями. Танков, авиации
и артиллерии, как и личного состава, было недостаточно —
основные силы пришлось пожертвовать для Восточного фрон-
314 Основание рушится
та. Командованию западных групп армий — группы армий «X»
на севере под командованием генерал-полковника Йоханеса
Бласковица (28 января он заменил в этой должности генерал-
полковника Курта Штудента), группы армий «Б» в центре под
командованием генерал-фельдмаршала Вальтера Моделя и
группы армий «Г» на юге под руководством генерал-пол-
ковника войск СС Пауля Хауссера — дали понять, что, при-
нимая во внимание ситуацию на востоке, они не могут рас-
считывать на подкрепление и на дополнительные материаль-
ные ресурсы. Неравенство в количестве вооружения по
сравнению с западными союзниками было колоссальным, и
наиболее заметно это было в воздухе, где превосходство союз-
ных войск было почти стопроцентным.
Прежде чем союзники попытались пересечь Рейн, они
столкнулись с упорной обороной к западу от этой большой ре-
ки. В начале февраля французские и американские войска уже
оттеснили немцев в Эльзасе назад через Рейн у города Коль-
мар, однако главный удар был нанесен чуть севернее 8 февра-
ля. Поначалу атакующие войска продвигалось медленно, бу-
дучи вынуждены преодолевать ожесточенное сопротивление;
положение усугублялось плохими погодными условиями и тем,
что дамбы на реке были открыты, чтобы помешать продвижению
вражеских танков и пехоты. Тем не менее канадско-британс-
кие силы, наступавшие на юго-восток из района Ниймегена, и
американцы, двигавшиеся на северо-восток из окрестностей
Дюрена, 2 марта захватили Крефельд, а к 10 марта взяли в
окружение девять немецких дивизий в районе Везеля, захва-
тив в плен 53 000 человек. При этом значительной части не-
мецких войск удалось отступить за Рейн, уничтожив за собой
мосты. К этому времени, поскольку американцы 2 марта по-
дошли к Рейну к югу от Дюссельдорфа, значительная часть
русла главной реки Германии уже была в руках союзников.
А это означало, что жизненно важная транспортная артерия,
использовавшаяся для перевозки угля и стали из Рура, пере-
крыта. 5 марта американцы пробили слабую оборону (на мно-
гих участках ее обеспечивали отряды фольксштурма) и по-
дошли к Кёльну. На следующее утро отступавшие немцы взор-
вали расположенный в центре города мост Гогенцоллерн,
последнюю уцелевшую до сих пор в окрестностях города пере-
Основание рушится 315
праву через Рейн. Вставшая перед союзниками проблема того,
как занять плацдарм на восточном берегу, была вскоре решена
благодаря счастливой случайности. Немецкие войска, отсту-
пая под городом Ремаген, расположенным южнее, между Бон-
ном и Кобленцем, не успели взорвать заложенную взрывчатку,
и американцы, к своему огромному удивлению обнаружив
мост целым и невредимым, 7 марта пересекли реку и быстро
образовали небольшой плацдарм на восточном берегу. Отча-
янные попытки немцев устранить его приводили лишь к тому,
что драгоценные резервы вермахта безрезультатно исчезали в
окрестностях Ремагена.
Расположенный немного южнее Трир был взят 1 марта. 3-я
армия США под командованием генерала Паттона, с середи-
ны февраля предпринимавшая попытки преодолеть упорное
сопротивление, к 10 марта сумела оттеснить немецкие войска
назад через Рейн и Мозель — всего через день после того, как
генерал-фельдмаршал фон Рундштедт был снят со своей долж-
ности и заменен в качестве главнокомандующего войсками на
западе суровым генерал-фельдмаршалом Альбертом Кессель-
рингом, хорошо зарекомендовавшим себя во время арьергард-
ных боев в Северной Италии. Через три дня американцы уже
пересекли Мозель и готовились начать наступление в Сааре,
где до сих пор производилось около десяти процентов всего
чугуна и стали в Германии. Кессельринг отказался эвакуиро-
вать столь важный промышленный район. Последовали оже-
сточенные бои, однако исход мог быть только один. Немецкие
войска, неся тяжелые потери (но при этом нанося не меньший
урон противнику), в конечном итоге отступили в восточную
часть Саарской области, затем на территорию Пфальца и, на-
конец, на другой берег Рейна. К 25 марта Германия потеряла
Саар. К этому времени американцы также оккупировали Кай-
зерслаутерн, Вормс и Майнц. Кобленц пал 17 марта.
Еще через шесть дней часть Рейна от Кобленца до Людвиг-
схафена была в руках американцев. У Оппенхайма, к югу от
Майнца, был установлен еще один плацдарм на реке: в ночь с 22
на 23 марта солдаты предприняли рискованный маневр, решив
пересечь ее на десантных катерах. В тот же день по приказу ко-
мандующего, генерал-фельдмаршала Монтгомери, британ-
ские войска перешли через Рейн в нижнем его течении, у Be-
316 Основание рушится
зеля, и к концу марта сформировали обширный плацдарм на
восточном берегу реки. Тем самым была заложена база для
удара по крупнейшему промышленному району рейха — Руру.
Теперь, когда американцам удалось пересечь Рейн, ожесто-
ченное сопротивление не помогало немецким войскам оста-
новить их продвижение в глубь западной части рейха. Манн-
гейм, Людвигсхафен и Франкфурт-на-Майне были в руках
американцев к 29 марта, Хайдельберг — двумя днями позже.
Начиная с этого момента продвижение вражеских войск в
центр Германии и к югу от Баварии начало разворачиваться
все более стремительно.
Отстаивая свои позиции на Рейне, немцы понесли ужасаю-
щие потери: более 60 000 человек были убиты и ранены, еще
293 000 взяты в плен. Потери танков, артиллерии и другой тя-
желой техники во время поспешного отступления за Рейн и
Мозель также были колоссальными. Боевая мощь вермахта, и
без того ослабленного к началу наступления союзников, те-
перь уменьшилась радикально. Даже формальные сведения о
численности дивизий, хотя и учитывали ее сокращение за вре-
мя сражений, не отражали того факта, что лишь очень малая
часть личного состава (в основном это были молодые ново-
бранцы) к этому времени была по-настоящему пригодна к
фронтовой службе. В остальном оборону обеспечивали плохо
вооруженные отряды фольксштурма и наскоро сформирован-
ные части, переведенные из люфтваффе и военно-морского
флота. Учитывая, что превосходство союзников в численности
войск и вооружении было на всех фронтах просто непреодо-
лимым, характерное для Гитлера и Верховного командования
вермахта нежелание давать разрешение на тактическое отсту-
пление до тех пор, пока не будет слишком поздно, лишь усугу-
бляло серьезность потерь. Свою роль играло и то, что отказом
были встречены все просьбы Гудериана и других военачальни-
ков разрешить отвод немецких войск, остававшихся за преде-
лами рейха. В их числе были, в частности, закаленные в боях
части вермахта общей численностью 200 000 человек, отрезан-
ные в Курляндии, а также войска, занимавшие страны Бени-
люкса и Скандинавии и сражавшиеся в Северной Италии.
Главная причина катастрофы, тем не менее, заключалась в
упорном нежелании руководства рейха сдаваться и в решимо-
Основание рушится 317
сти продолжать сопротивление даже тогда, когда всякие на-
дежды на победу уже давно угасли7.
Итак, к концу марта войска противника пересекли Одер на
востоке и Рейн на западе. То, что в этих условиях Германия бы-
ла готова сопротивляться — даже если выиграть от этого вряд
ли было возможно и даже если это неизбежно должно было
повлечь за собой разрушение и огромные человеческие жерт-
вы, — по меньшей мере поразительно. Однако такая готов-
ность сражаться не означала, что широкие народные массы
по-прежнему поддерживали военные усилия Германии. Для
населения восточной части страны страх перед Красной Ар-
мией действительно был значимым фактором, не дававшим
распространяться пораженческим настроениям и мыслям о
капитуляции. Однако у большинства — как в рядах вермахта,
так и среди гражданского населения — просто не было иного
выбора, как продолжать борьбу в немногочисленных частях
рейха, пока не оккупированных противником, причем в усло-
виях продолжавшегося репрессивного давления со стороны
властей.
п
Все указывает на значительное снижение боевого духа в ря-
дах вермахта — особенно на западе, где оборона слабела с
каждым днем, пропуская противника все дальше на террито-
рию рейха. Не многим лучше было и настроение гражданского
населения. Власти реагировали на это тем, что пытались бо-
роться с признаками разобщенности привычными способами:
активизировав пропаганду и используя репрессии в качестве
метода устрашения.
В марте 1945 г. партии пришлось предпринимать беспреце-
дентные усилия, чтобы с помощью пропаганды поддержать и
укрепить боевой дух вермахта и гражданского населения. В на-
чале месяца Борман, заручившись поддержкой гаулейтеров,
начал новую агитационную кампанию, целью которой было
укрепить фанатическую волю к сопротивлению, не используя
при этом пустых лозунгов. Была разработана программа спе-
циальных мер партийной канцелярии по координации пропа-
318 Основание рушится
ганды путем делегирования полномочий партийным функци-
онерам (в форме служащих вермахта) и армейским офицерам8.
Было решено, что меры пропаганды нужно усовершенство-
вать9. Согласно рекомендациям Геббельса, агитационные за-
явления также должны были стать более реалистичными, чем
до сих пор, — тем самым министерство пропаганды признава-
ло, что некоторые из его излишне оптимистичных прогнозов
не сбылись. Солдатам нужно было дать ответы на вопросы,
которые больше всего занимали их в этот момент: есть ли
смысл в том, чтобы продолжать сражаться, и может ли война
закончиться победой Германии. Необходимо было сделать ак-
цент на целом ряде положений: на том, что у Германии по-
прежнему есть достаточные запасы вооружения и провизии, а
также резервы людских и материально-технических ресурсов
(все это было неправдой и совершенно противоречило утверж-
дению о необходимости более реалистичных оценок); на раз-
работке нового «чудо-оружия» (в которое в народе по большей
части уже никто не верил, и вполне обоснованно)10; на эффек-
тивности «Панцерфауст» (немецкой модели гранатомета, у
многих ассоциировавшегося с безуспешными попытками обо-
роны, предпринимаемыми фольксштурмом); на том, что аме-
риканцы вынуждены разворачивать войска на огромной пло-
щади (что, конечно же, не мешало им осуществлять масштаб-
ные удары по оборонительным позициям немцев)11.
Все эти меры не слишком эффективно помогали укрепить
рухнувшее доверие и ослабленный боевой дух. Из числа служа-
щих вермахта были выбраны представители партии, которые
должны были обращаться с агитацией к войскам, — это было
тем более необходимо оттого, что доставить на фронт печатный
агитационный материал стало очень сложно из-за трудностей с
транспортом. В Гессен-Нассау представителей партии, выбран-
ных руководством имперской пропаганды для агитационной
работы, доставляли в фронтовые части на автобусе. Такие аги-
таторы должны были распространять листовки, призывавшие
солдат «помнить о дрезденской бойне» и укреплявшие их уве-
ренность в том, что англичане и американцы, как показали их
безжалостные разрушительные бомбардировки, ничем не луч-
ше большевиков. Из всего этого можно было сделать лишь один
вывод: нужно держаться и сражаться до последнего12.
Основание рушится 319
Еще одним способом было попытаться отвлечь внимание
от недовольства и жалоб, сфокусировав его на недостатках
противника. Ключевыми были заявления о том, что амери-
канцы во всех отношениях, кроме мощи вооружения, уступа-
ют немцам, а Великобритания понесла такие потери, что ее
ресурсы на исходе. Что еще более примечательно, в ответ на
критику некорректных действий Германии на оккупирован-
ных территориях были приготовлены утверждения, что эти
действия, по крайней мере, лучше действий союзников и что
«у нас, в любом случае, чиста совесть в том, что касается об-
ращения с большинством враждебных к нам народов». Еще
лучшего понимания задач партии и ее завоеваний за время
боевых действий предполагалось достичь путем проведения
аналогий с периодом Первой мировой войны13.
Деятелям пропаганды были даны подробные инструкции
касательно того, как следует реагировать на самую распро-
страненную критику. На капитуляционистские заявления, к
примеру, нужно было отвечать, что только решимость и воля к
победе могут позволить преодолеть кризис. Обвинения в адрес
партии за развязывание войны следовало встречать утвержде-
ниями, что это Германии объявили войну, а не наоборот, и что
враг планировал покончить не только с режимом, но и с самим
существованием Германии, что он готовил ей будущее гораздо
хуже, чем после 1918 г. На выражение распространенного мне-
ния о том, что «воздушный террор» стал наиболее тяжелым
бременем войны, и на связанные с этим утверждения, что пра-
вительство не выполнило своих обещаний, следовало отве-
чать, что трудности носят временный характер и что их нужно
перетерпеть, чтобы выиграть время для производства более
совершенного оружия. Пессимистические высказывания о
том, что Германия не сумела сделать этого тогда, когда ее про-
мышленность еще была цела, и уж тем более не может рассчи-
тывать на это теперь, когда большая часть промышленных
предприятий уничтожена, следовало отражать, говоря, что в
связи с потерей значительной части территории теперь стране
хватает и меньшего объема производства. Наконец, с унынием
по поводу проникновения врага в глубь территории на востоке
и западе нужно было бороться, внушая уверенность в том, что
контрмеры уже предпринимаются и в дальнейшем будут еще
3 20 Основание рушится
больше усилены, что на фронте и в тылу не прекращается
борьба, что нужно держаться до последнего, чтобы дать прави-
тельству время на принятие важнейших военных и политиче-
ских решений. Главным мотивом в каждом обращении должно
было стать выражение убежденности в том, что Германия не
проиграет войну, а все же одержит в ней победу. Людям нужно
было дать уверенность, что существует единый фронт борьбы
с врагом, который ни при каких условиях не сдастся, который
готов терпеть все лишения войны, чтобы одержать победу14.
Все это могло показаться убедительным только глупцам
или тем, кто намеренно не желал замечать правду. Жители
Берлина сравнивали пропаганду с оркестром, играющим на
тонущем корабле15. Как военные, так и мирные жители пре-
красно понимали безысходность ситуации и могли составить
самостоятельное мнение о слабых попытках пропаганды опро-
вергнуть очевидное. Дневниковые записи младшего офицера
Западного фронта, следившего за заявлениями пропаганды и
сравнивавшего их с реальностью вокруг себя, дают представ-
ление о том, какие чувства испытывали немцы, когда амери-
канские войска продвигались вперед по берегам Рейна. «Куда
ни пойдешь, всюду говорят одно и то же: конец безумству», —
писал он 7 марта, через день после взятия Кёльна. Впрочем, он
признавал, что встречаются изредка и оптимисты — такие, как
один из его товарищей, бывший лидер гитлерюгенда и «боль-
шой позёр», — хотя объективных оснований для их оптимизма
не было. По его словам, было сложно поверить в то, что среди
руин Бонна продолжаются уличные бои. «Руины! — писал
он. — Вот наследие, которое останется людям после войны.
Насколько иначе действовал Людендорф [в конце Первой ми-
ровой войны], когда понял, что все пропало. В некоторой сте-
пени он по-прежнему осознавал свою ответственность». Здесь
явно ощущалась скрытая критика Гитлера. Комментируя по-
следний, как оказалось впоследствии, День памяти героев
(11 марта), автор дневника отмечал: «Как злоупотребляют
мертвыми, их памятью и их жертвами... Все это должно, про-
сто обязано закончиться»16.
В донесениях, поступавших в министерство пропаганды в
начале марта, говорилось о том, как много солдат с пессимиз-
мом смотрят в будущее, ожидая печального конца войны17.
Основание рушится 3 21
Сам Геббельс в начале марта признавал, призывая партийных
агитаторов к еще большему усердию, что боевой дух войск во
многих воинских частях представляет собой большую пробле-
му18. 11 марта он отмечал, что «боевому духу наших войск и
населения западной части страны нанесен исключительный
урон... Добиться чего-нибудь на западе теперь можно только
жесткими мерами, иначе мы уже не будем владеть развитием
событий»19. Гитлер на некоторое время даже рассматривал воз-
можность отказа от Женевской конвенции, в которой огова-
ривалась необходимость хорошего обращения с военноплен-
ными, чтобы у немецких солдат был стимул воевать на Запад-
ном фронте так же ожесточенно, как и на Восточном20.
Впрочем, и на Восточном фронте были свои проблемы. Гуде-
риан должен был выступить с опровержением донесения, в
котором в резких тонах описывалось распространение пора-
женческих настроений даже среди офицеров генштаба группы
армий «Центр» под командованием Шёрнера. Хотя на общий
тон донесения, как всегда, накладывала неизбежный отпеча-
ток неприязнь представителей партии по отношению к офи-
церам генерального штаба, информация об исходившей со
стороны офицеров критике относительно плохого качества
пехоты и ее недостаточной решимости сражаться едва ли была
сфабрикованной21.
В Данциге поговаривали о «втором Сталинграде»: было
впечатление, что армия полностью парализована и безыни-
циативна. В Кюстрине (город к концу осады представлял со-
бой не более чем «одну большую груду обломков») наблюда-
лись очевидные проявления деморализации: сотни солдат де-
зертировали со своих постов и пытались бежать на запад, как и
многие члены фольксштурма, однако все они были задержаны
службой безопасности и возвращены в свои части. Учитывая
масштабы мародерства немецких войск в Кюстрине, многие
жители города угрюмо ворчали, что они ничем не хуже рус-
ских22. Впрочем, к этому времени отступавшие солдаты граби-
ли дома практически повсеместно, несмотря на угрозы же-
сточайших карательных мер23. Были и другие проявления не-
дисциплинированностиврядахармии.Районныйруководитель
партии в гау Галле-Мерзебург в своем донесении сообщал о мя-
теже, поднятом 200 солдатами бронетанковой дивизии, и сето-
12 3ак. 811
322 Основание рушится
вал на неспособность полицейских постов на вокзалах остано-
вить дезертиров. Сообщалось, что после падения Трира боль-
шинство защитников фольксштурма перешли на сторону
врага. Другие делали все, что можно, чтобы избежать службы в
армии24. Стоявшие на Мозеле немецкие войска, подвергшись
неожиданной атаке американских танков, просто бежали,
схватив первые попавшиеся машины и оставив свое оружие и
технику25.
Конечно, хотя обычные солдаты по большей части жажда-
ли окончания войны, были и многочисленные исключения.
В длинном письме домой из Висбадена, написанном сразу по-
сле того, как американцы перешли через Рейн у Ремагена,
унтер-офицер вермахта демонстрирует непритворную привер-
женность идеям нацизма и несломленную решимость сра-
жаться, несмотря на обстоятельства, — хотя из его же соб-
ственных комментариев становится ясно, что среди его това-
рищей таких немного. Он также признает, что «мы не можем
больше полагаться на наших солдат на все 100%». Он презри-
тельно называет «еврейскими штучками» надежды, которыми,
по его мнению, тешат себя американцы, а именно, что немцы
сложат оружие или начнут сражаться на их стороне против
русских. Признавая, что ситуация крайне серьезная, он в то же
время пишет, что отказывается терять веру, что «мы, несмотря
ни на что, выиграем войну. Я знаю, что многие люди надо
мной смеются или считают сумасшедшим. Я знаю, что лишь у
немногих помимо меня хватает мужества заявлять об этом, но
я готов повторять снова и снова: фюрер — не подлец, он не
такой негодяй, чтобы лгать целому народу и вести его к смер-
ти. До сегодняшнего дня фюрер всегда дарил нам свою любовь
и обещал нам свободу и выполнял все свои обещания. И если
фюрер помолится Богу, чтобы Он простил ему последние пол-
тора месяца этой войны народов, то мы знаем, что наших вра-
гов должен ждать и будет ждать ужасный конец».
Следовательно, было необходимо оставаться «храбрыми и
сильными. Что толку от всех наших материальных преиму-
ществ, если в конечном итоге мы окажемся где-нибудь в Си-
бири?» — добавлял автор письма. Он был уверен, что в бли-
жайшие несколько недель Германия нанесет ответный удар с
помощью нового оружия, которое положит «конец этому от-
Основание рушится 323
чаянному положению» и решительно обратит ход войны в
пользу рейха. «Мы должны твердо верить в будущее Герма-
нии — верить и еще раз верить. Народ, который так храбро
проливал кровь во имя своего величия, не может просто так
погибнуть... Только наша вера делает нас сильными, и я верю
словам фюрера о том, что в конце всей этой борьбы нас ждет
победа Германии»26.
Когда войска союзников перешли через Рейн и продолжи-
ли наступление в глубь Германии, такие наивные взгляды явно
были уже уделом меньшинства. К концу марта только 21 про-
цент из опрошенных солдат, захваченных в плен западными
союзниками, по-прежнему заявляли, что верят фюреру (по
сравнению с 62% в начале января), в то время как 72% говори-
ли, что полностью утратили веру в него. Всего 7% по-прежнему
утверждали, что верят в победу Германии; 89% такой уверен-
ности не разделяли27. В подробном отчете, представленном в
министерство пропаганды из Гессен-Нассау в конце марта,
когда американцы уже продвигались в долину Майна, рисова-
лась неутешительная картина разобщенности, взаимной враж-
дебности военного командования и партийного руководства в
районе, дезорганизации (мирные жители отказывались от эва-
куации, заявляя, что им некуда идти и что в любом случае уже
«все кончено»). Многие, сообщали отделы пропаганды в мар-
те, потеряли всякую надежду и придерживались взгляда, что
война для Германии проиграна — хотя, говорилось в отчетах,
по-прежнему были готовы выполнять свой долг, поскольку
понимали, что капитуляция будет означать «полное уничто-
жение немецкого народа»28.
Пораженческие настроения еще больше усиливались в свя-
зи с тем, что войска вермахта бежали на восток, оставляя за
собой плохо подготовленные и плохо вооруженные подразде-
ления фольксштурма, и демонстрировали совершенно «нето-
варищеское» отношение к раненым и гражданским лицам,
бесцеремонно конфискуя транспорт для отступления29. Якоб
Шпренгер, в течение длительного времени занимавший долж-
ность гаулейтера этой области и уже просивший разрешения
ввести на территории своего гау дисциплинарные военные су-
ды, добавлял, что на боевой дух войск оказывает вредоносное
влияние пораженческое настроение гражданского населения.
324 Основание рушится
Мнение, что поражение, по крайней мере, от рук западных со-
юзников, будет означать конец существования Германии,
практически не высказывалось. В некоторых местах при при-
ближении вражеских войск поднимали белые флаги и пере-
ставали строить противотанковые заграждения30.
Жители многих населенных пунктов на реке Мозель посту-
пали похожим образом, убеждая войска прекратить сражаться
и не допускать дальнейшего разрушения31. Один из агентов СД
в отчаянии писал Борману о своем горьком разочаровании,
вызванном тем, с каким пораженческим настроением встре-
чало гражданское население Мозельланда приближение союз-
ных войск (это разочарование с ним разделяли многие из тех,
кто был переведен на Западный фронт с Восточного и кто, как
и он сам, потерял все в борьбе с большевиками). Люди, по его
словам, проявляли дружелюбие по отношению к американцам
и враждебность по отношению к своим собственным войскам.
Попытки пропаганды разжигать ненависть к врагу терпели
полную неудачу. Приветствие «Хайль Гитлер!» уже не исполь-
зовалось; на стенах комнат больше не было фотографий фю-
рера; знамена со свастикой заменили белые флаги. Оружие
прятали или выбрасывали, и, конечно же, никто не желал слу-
жить в рядах фольксштурма. Отношение к партии приобрета-
ло форму полного отторжения32.
В Рейнланде мирные жители, по некоторым данным,
оскорбляли солдат, обвиняя их в затягивании войны и в том,
что они лишь умножают несчастье, взрывая мосты и копая
противотанковые ловушки. Они перерезали провода, устраи-
вали мелкие диверсии, готовили белые флаги, сжигали пар-
тийные эмблемы и формы и убеждали солдат надевать штат-
скую одежду и дезертировать33. Такие акты локального сопро-
тивления были, конечно, типичны не для большинства
гражданского населения. Безусловно, практически все жела-
ли, чтобы война поскорее закончилась, однако предприни-
мать что-либо, чтобы прекратить ее, было очень рискованно.
Большинство людей были не готовы в последний момент по-
жертвовать своей жизнью. Это, вкупе с глубоко укоренившей-
ся привычкой подчиняться властям, означало, что нормаль-
ным считалось не сопротивление, а обреченная готовность к
подчинению34. И какими бы многочисленными ни были на
Основание рушится 325
Западном фронте внешние проявления неприятия необходи-
мости продолжать войну, на Восточном фронте они были
большой редкостью или вообще отсутствовали: здесь граждан-
ское население ощущало свою зависимость от немецкой ар-
мии, которая одна только могла защитить их жизнь от внушав-
шего ужас противника.
В рядах вермахта дисциплина в целом еще сохранялась, и
не только на Восточном фронте. Тем не менее дезертирство к
этому времени уже стало предметом серьезной озабоченности
военного и партийного руководства. Геббельс в начале марта
отмечал, что «чума дезертирства распространилась до тревож-
ного уровня. Сообщается, что в крупных городах рейха насчи-
тываются десятки тысяч солдат, утверждающих, что отбились
от своей части, но в действительности старающихся уклонить-
ся от фронтовой службы»35. Среди решений, выдвинутых во
время обсуждения данной проблемы в партийной канцеля-
рии, но сочтенных неосуществимым в условиях усугубляю-
щейся дезорганизации, было предложение в определенный
день провести по всей стране «общий рейд», чтобы задержать
всех отбившихся от войск солдат. Предлагалось также казнить
дезертиров и оставлять их на виселице в общественных местах
в течение нескольких дней; утверждалось, что этот метод уже
использовался на востоке страны и оказывал достаточный
устрашающий эффект. (Одна женщина, описывая, как она,
еще будучи молодой девушкой, бежала из Силезии, вспомина-
ла ужас, испытанный при виде свисавших с фонарей четырех
трупов, у которых на шеях были таблички с надписями «Я не
верил в фюрера» или «Я трус»36.) Такие страшные карательные
меры, которые, вероятно, получали значительную поддержку
со стороны тех, кто старался делать все возможное для побе-
ды37, должны были сопровождаться девизом гаулейтера Хан-
ке, возглавлявшего оборону осажденного Бреслау: «Тот, кто
боится умереть с честью, умрет с позором»38. 12 марта генерал-
фельдмаршал Кессельринг, новый главнокомандующий вой-
сками на западе, одним из первых подписал приказ о создании
моторизованного специального подразделения военной поли-
ции, которое должно было задерживать «отставших», пред-
ставлявших собой, как он заявлял, угрозу для осуществления
боевых действий на Западном фронте в целом. Тремя днями
326 Основание рушится
ранее для борьбы с дезертирством и капитуляционизмом
«военно-полевой суд» (упомянутый в предыдущей главе) был
создан по приказу ярого лоялиста генерал-лейтенанта Рудоль-
фа Хюбнера. Хюбнер, который в гражданской жизни был дан-
тистом, являлся большим сторонником смертной казни; по
слухам, он сам говорил, что для него большое удовольствие за-
стрелить генерала, пренебрегшего своими обязанностями39.
Первыми жертвами стали пять офицеров, обвиненных в том,
что не смогли взорвать мост под Ремагеном, и без дальнейших
разбирательств приговоренных к смерти40. Четверо были рас-
стреляны в тот же день. Пятому повезло больше — его захвати-
ли в плен американцы41. Модель и Кессельринг для устраше-
ния довели вынесенные их судами приговоры до всех войск,
добавив, что от военно-полевых судов ожидают «максималь-
ной строгости»42.
По мере того как положение становилось все более отча-
янным, другие фронтовые командиры начали прибегать к
ужесточению мер дисциплины — хотя, как очевидно из вы-
шесказанного, с точки зрения жестокости едва ли кто-то
превосходил генерал-полковника Шёрнера. Рендулич при-
казывал «отставших» от своих частей солдат, если у них не
было ранений, расстреливать без суда и следствия. Гиммлер,
главнокомандующий группой армий «Висла», подписал указ о
том, что начиная с 25 марта любого «отставшего» следовало
судить военно-полевым судом и расстреливать на месте43. Та-
кая жесткость была необходима для яростной защиты рейха.
Шёрнер требовал от своих войск на востоке такого же недвус-
мысленного политизированного фанатизма, который демон-
стрировали войска Сталина44.
На западе ситуация была не менее дикой. Пауль Хауссер,
генерал войск СС, осуществлявший командование группой
армий «Г» в южной части фронта, рекомендовал для устраше-
ния сажать в тюрьму членов семьи провинившихся солдат и
приказывал под страхом наказания немедленно открывать
огонь по любому, кто попытается бежать45. Главнокомандую-
щий группы армий «X», сформированной в Нидерландах,
генерал-полковник Бласковиц, был, конечно, не сторонни-
ком крайних мер. Более того, в 1939 г. Гитлер обвинил его в
использовании «методов Армии Спасения» за то, что он отва-
Основание рушится 327
жился критиковать варварство войск СС в Польше. Однако в
суровом обращении с собственными войсками в последние
месяцы войны Бласковиц не уступал другим генералам. 5 мар-
та он предупредил солдат, что дезертиры будут «без особых
разбирательств приговариваться к расстрелу»46. Рундштедт в
начале марта заявлял в своем приказе, что «противник должен
быть вынужден сражаться за каждый шаг по немецкой земле и
нести при этом как можно более сильные кровавые потери»47.
Сменивший его в должности главнокомандующего на западе
Кессельринг, заручившись поддержкой партийных гаулейте-
ров, попытался убедить общественность в необходимости
сражаться за немецкие города и деревни, теперь оказавшиеся
в зоне боевых действий, с беспредельным фанатизмом. «Эта
борьба за существование или несуществование немецкого на-
рода не щадит в своей жестокости памятники культуры или
другие объекты, представляющие культурную ценность», —
заявлял он48. Йодль призывал командующих войсками на за-
паде сделать все возможное, чтобы враг встретил со стороны
защитников рейха «фанатичную волю к сопротивлению».
Нужды мирного населения, добавлял он, в настоящее время
не должны иметь решающего значения49.
Генералы были не просто пешками Гитлера, как бы они ни
старались доказать это, оправдывая себя в своих послевоен-
ных заявлениях. Они действовали из личных убеждений, дела-
ли все, что было в их силах, чтобы вдохновить и побудить свои
войска приложить еще больше усилий для достижения побе-
ды. Хотя впоследствии они предпочитали изображать себя
профессиональными военнослужащими, которые всего лишь
выполняли свой патриотический долг, на самом деле они были
неотъемлемым элементом агонизирующего режима. Конечно,
немногие разделяли безусловную веру Шёрнера в доктрину
национал-социализма, однако все они в той или иной мере
принимали некоторые из ее догматов. Крайнего национализ-
ма (то есть веры в превосходство немцев и в избранничество
рейха) и антикоммунизма в сочетании со страстным желанием
не допустить оккупации Германии, за которой (как считало
большинство из них) должно последовать ее уничтожение,
было достаточно, чтобы они продолжали прикладывать все
мыслимые усилия для достижения этой заведомо недостижи-
328 Основание рушится
мой цели. Немаловажную роль играло и извращенное чувство
долга. Без их исключительной готовности продолжать сопро-
тивление даже тогда, когда здравый смысл требовал прекра-
тить разрушительную войну, режим давно бы рухнул50.
Среди военачальников, проявлявших в последние недели
существования рейха наибольший фанатизм (хотя в своих по-
слевоенных высказываниях он всячески старался создать о се-
бе прямо противоположное представление) был гросс-адмирал
Карл Дёниц, главнокомандующий ВМФ. Написанные им
краткие донесения Борман счел столь ценными, пронизанны-
ми несломленным боевым духом, что даже приказал разослать
их копии гаулейтерам и другим ведущим партийным функци-
онерам. Первое из таких донесений Дёница от 4 марта начина-
лось следующими словами:
Нет нужды объяснять вам, что в нашем положении капиту-
ляция равносильна самоубийству и означает верную смерть;
что капитуляция принесет с собой смерть, быстрое или более
медленное уничтожение для миллионов немцев, и что, в срав-
нении с этим, кровавые потери даже в самом жестоком сраже-
нии незначительны. Только если мы встанем и будем сражать-
ся, у нас будет возможность изменить свою судьбу. Если же мы
добровольно сдадимся, всякой возможности сделать этого
придет конец. И прежде всего наша честь требует, чтобы мы
сражались до последнего. Наша гордость протестует против
того, чтобы мы унижались перед таким народом, как русские,
или перед лицемерием, надменностью и бескультурьем англо-
саксов.
Далее Дёниц, обращаясь к чувству «долга, чести и гордо-
сти», призывал сражаться до последнего51. Во флоте такие
призывы были более действенными, чем в пехоте или люфт-
ваффе (где боевой дух сильно пострадал в связи с большими
потерями и с ухудшением репутации в глазах общественности
после того, как союзники прочно заняли господствующее по-
ложение в небе). Революция 1918 г. началась с восстания ма-
тросов в Киле. Моряки Третьего рейха хорошо знали об этом
«пятне» на истории флота. Нельзя сказать, что существовала
вероятность повторения событий в 1945 г. Как и в других ча-
стях вермахта, здесь настроения и поведение сильно варьиро-
вались. Несомненно, матросы тоже устали от войны, однако
Основание рушится 329
дезертирство, мятежи и недисциплинированность на флоте
были достаточно редкими явлениями. По большей части вы-
сокий боевой дух и готовность сопротивляться врагу здесь со-
хранялись до конца — вплоть до того момента, когда тысячи
моряков флота были переброшены на помощь защитникам
Берлина. Заняв в конце января 1943 г. должность главноко-
мандующего, Дёниц начал делать все возможное, чтобы вну-
шить служащим ВМФ «самую безудержную волю к победе»,
которая вытекала из идеологии национал-социализма. Нужно
всячески поддерживать готовность к предельной стойкости в
«борьбе с западными державами, большевизмом и еврей-
ством» — такой призыв Дёниц сообщил одному из своих под-
чиненных, возглавлявшему флотилию миноносцев, базиро-
вавшуюся в Бресте52. Сложно судить о том, в какой степени
подобные высокие слова влияли на боевой дух обычных моря-
ков. Не исключено, что более значительную роль играли дру-
гие факторы.
Дёниц следил за тем, чтобы команды кораблей были обе-
спечены всем необходимым — как в материальном, так и в
психологическом плане. Кроме того, боевые действия в море,
какими бы опасными они ни были, все же были далеки от не-
прерывного ужаса сухопутной войны на востоке. Более того,
для некоторых та роль, которую они сыграли, помогая спа-
стись десяткам тысяч оставшихся без крова беженцев, придала
затянувшейся войне некую цель и благородство. Другие, веро-
ятно, видели смысл в заявлениях командования ВМФ о том,
что затягивание войны на море ограничивает возможности
вражеских сил и что флот может быть использован в качестве
аргумента в любых переговорах о разрешении конфликта.
Наиболее важным, впрочем, наверняка было чувство товари-
щества, усиленное ограниченным пространством корабля или
субмарины, где классовые различия были не так очевидны,
как на суше: матросы и офицеры здесь жили бок о бок и дели-
ли все трудности и опасности53.
Наконец, как и в рядах вермахта и среди гражданского на-
селения, здесь присутствовал еще один фактор, значение ко-
торого сложно определить точно, однако невозможно отри-
цать: пассивное приятие сложившегося положения в связи с
отсутствием очевидной альтернативы. Если этот фактор и не
330 Основание рушится
был положительной мотивацией, то, по крайней мере, не
представлял собой препятствия для дальнейшего функцио-
нирования военной системы — а значит, и для продолжения
войны.
III
Высшие военные чины имели более полное представление о
ходе войны, чем можно было ожидать от рядовых военно-
служащих. Но какой смысл видел генералитет в том, чтобы про-
должать бороться на этом этапе войны? Было ли у этого хоть
какое-то рациональное объяснение или это было всего лишь
фаталистическое подчинение движению по инерции, которое
невозможно было остановить вплоть до полного поражения?
Генерал-полковник Генрих фон Фитингоф-Шель, на за-
ключительном этапе войны исполнявший обязанности глав-
нокомандующего немецкими войсками в Италии, несколько
лет спустя отмечал, что, в связи со значительным увеличением
численности армии за время вооруженного конфликта, коли-
чество генералов вермахта к 1945 г. составило около 1250, хотя,
насколько он мог судить, лишь около 50 из них имели более
или менее ясное представление о стратегическом положении в
целом. Говоря о том, был ли в руках генералов достаточный
объем политической власти, чтобы прекратить разрушитель-
ную войну, он склонялся к мысли (и в его словах, естественно,
отчетливо слышались извиняющиеся нотки), что «даже со
стороны одного из генерал-фельдмаршалов любая попытка
организовать большинство на совместные действия против
Гитлера была обречена на провал и стала бы известна фюреру,
не говоря уже о том, что войска отказались бы поддержать та-
кой шаг». Он опровергал идею о том, что фронтовые команди-
ры могли в знак протеста подать в отставку. Это выглядело бы
так, будто они попросту бросили свои войска и пренебрегли
всеми представлениями о товариществе и чести. Это было бы
трусостью. Наконец, добровольная капитуляция была воз-
можна только в том случае, если бы войска были готовы под-
чиниться приказу — а они, утверждал Фитингоф, были к этому
не готовы54.
Основание рушится 331
Война, писал Фитингоф после освобождения из плена, бы-
ла, несомненно, проиграна уже в марте 1945 г., когда рухнула
линия обороны Рейна. Закончив ее в этот момент, можно бы-
ло бы обойтись без многочисленных жертв и огромных по
масштабу разрушений. Прямой обязанностью руководства
рейха было взвесить возможные последствия и начать перего-
воры с противником. Поскольку Гитлер отказывался даже ду-
мать о подобном, прямой обязанностью каждого, у кого было
для этого достаточно власти, становилось попытаться сделать
что-нибудь для достижения результата. Для командира «в та-
кой ситуации долг подчинения достигал своего предела, и долг
верности народу и вверенным ему солдатам был выше». И все
же, решив предпринять подобное действие, он должен был
сначала удостовериться в том, что за ним пойдет большинство
солдат. А в начале апреля, когда немецкие войска удерживали
рубеж обороны к югу от Болоньи, гарантировать это казалось
Фитингофу невозможным. Большинство солдат, как он
утверждал (хотя на этом этапе подобное утверждение было, по
всей вероятности, преувеличением), по-прежнему верило Гит-
леру. А власти сразу же предъявили бы командующему обвине-
ние в измене родине и призвали бы войска не подчиняться
ему. Солидарность в рядах войск рухнула бы, потому что одни
захотели бы продолжать сражаться, а другие — сдаться55. И все
же прошло еще несколько недель, прежде чем Фитингоф на-
конец согласился на капитуляцию Итальянского фронта, но
даже тогда он был до последнего момента не уверен, как он
утверждал позже, что войска готовы сдаться.
Очень многие бывшие военачальники, подобно Фитингофу,
в послевоенных воспоминаниях старались оправдать себя. Тем
не менее такие мемуары все же очень показательны с точки зре-
ния мышления, определявшего их поведение. Фитингоф де-
монстрировал чувства необходимости повиновения, чести и
долга, которые издавна прививались офицерскому корпусу и
были естественным психологическим барьером для любого
действия, которое могло быть расценено как государственная
измена. Однако он, по крайней мере, все же пошел на реши-
тельные действия, хотя к этому времени Красная Армия была
уже в буквальном смысле на пороге имперской канцелярии.
Его утверждение, что он был не уверен в готовности войск под-
332 Основание рушится
чиниться его приказу о капитуляции, тоже звучит довольно
правдоподобно. Вполне разумные сомнения вызывает вопрос о
том, попытался бы он объявить хотя бы частичную капитуля-
цию на столь позднем этапе войны, если бы командовал вой-
сками на Восточном или Западном фронте. Хотя основным мо-
тивом мемуаров Фитингофа является стремление оправдать
себя, они все же ясно показывают, почему немецкие генералы
не задумывались о том, чтобы пойти против режима.
Хотя в послевоенные годы очень многие военачальники
излагали свою точку зрения на бумаге, во время войны личное
мнение высказывали относительно немногие. У генералов в
эти лихорадочные недели едва ли было достаточно времени,
чтобы делать записи в дневнике или иным образом реагиро-
вать на текущие события. В любом случае, они, как и все
остальные, остерегались делать критические (и уж тем более
пораженческие) замечания на бумаге из опасения, что их за-
писи могут попасть не в те руки. В связи с этим оценить их
гражданскую позицию достаточно сложно.
Некоторое представление об образе мышления немецких ге-
нералов на заключительном этапе войны можно получить из
личных разговоров тех, кто попал в плен к англичанам (пленни-
ки, конечно же, не знали о том, что их разговоры прослушива-
ются). Теперь они могли рассуждать о происходящем со сторо-
ны и без глубокого знания того, как развиваются события вну-
три страны. С другой стороны, теперь они могли свободно
выражать свои взгляды, не опасаясь, что они будут объявлены
предателями или пораженцами и пострадают за критику руко-
водства. Как ни удивительно, несмотря на понимание того фак-
та, что война уже наверняка проиграна, эти представители стар-
шего командного состава делали из ситуации очень разные вы-
воды — отчасти это зависело от степени их чувствительности к
нацистской пропаганде. Некоторые из офицеров с более «на-
цифированным» мышлением утверждали, что, «если больше-
визм сегодня одержит победу, то речь будет идти о биологиче-
ском уничтожении нашего народа». Появившиеся после пора-
жения в Арденнах предположения о том, что Рундштедт может
пойти на капитуляцию на Западном фронте, чтобы продолжить
сопротивление на Восточном, опровергались как маловероят-
ные. Западные союзники не согласились бы на частичную ка-
Основание рушится 333
питуляцию, да и Рундштедт, в любом случае, ничего подобного
сделать не мог, поскольку танковые дивизии СС, входившие в
состав его группы армий, этого бы не допустили. Кроме того,
свою роль играло опасение, что любому, кто попытается пред-
принять такое действие в одностороннем порядке, грозит не-
медленная смерть56. Относительно критически настроенные по
отношению к идеям нацизма офицеры в феврале и марте 1945 г.
по-прежнему говорили об «элементарной чести военного» и
утверждали, что «никто на фронте, даже главнокомандующий,
не должен даже задумываться о том, нужно или нет ему продол-
жать сражаться». Первостепенное значение имела честь. «Ка-
кие бы еще поражения ни ждали этот народ, — говорил другой
офицер, — он может погибнуть только с честью»57.
Младший офицер, захваченный в плен в Альцае (между
Вормсом и Майнцем) в середине марта 1945 г., на допросе по-
ведал свою точку зрения касательно того, почему немцы про-
должают сражаться. В своих рассуждениях он основывался на
том, что ему довелось узнать во время пребывания в ставке
генштаба вермахта в Зоссене. «Реалисты» в генеральном шта-
бе, говорил он, «ожидают, что линии обороны вдоль Рейна и
Эльбы рухнут, и намереваются погибнуть в бою. Пока Гитлер
остается у власти, немецкие войска не считают возможным
сложить оружие». Любая попытка сбросить его считается не-
возможной после неудавшегося покушения Штауффенберга в
прошлом июле. Поэтому командование намерено удерживать
линию Одера как можно дольше, а когда это станет невозмож-
но, — с боями отступить к Эльбе. На западе приоритетной за-
дачей является уничтожение плацдарма у Ремагена, поскольку
считается, что союзники не смогут пересечь Рейн в каком-
либо другом месте. На севере войска предполагается отвести
из Западной Голландии, чтобы удержать позиции вдоль ниж-
него течения Рейна. «Считается, — добавлял он, — что линии
Эльбы на востоке и Рейна на западе можно удерживать так
долго, как это окажется нужно. Ожидается, что рано или позд-
но произойдет раскол между США и Англией, с одной сторо-
ны, и СССР — с другой, и это позволит Германии восстано-
вить свое положение». Необходимым условием осуществления
стратегических планов, по его мнению, было восстановление
мощи люфтваффе, в первую очередь — за счет производства
334 Основание рушится
реактивных истребителей; для этого нефтеочистительные за-
воды и другие важнейшие промышленные объекты были обе-
спечены усиленной противовоздушной обороной58.
Одно из немногочисленных свидетельств о типичной по-
зиции офицера высшего командного состава, служившего
внутри рейха, вдали от фронта, — это письма (написанные
очень осторожным языком, чтобы избежать малейшего наме-
ка на пораженчество) полковника Курта Поллекса, который с
9 января 1945 г. выполнял обязанности начальника штаба вер-
махта во вопросам вооружений. Поллекс был образованным
человеком и не был нацистом. Вместе с тем он был фатали-
стом, склонным пассивно принимать тот факт, что не может
сделать ничего иного, как только выполнять свои обязанности
(это, естественно, способствовало тому, что механизмы власти
в подчиненной ему сфере продолжали функционировать) и
готовиться к надвигающемуся урагану. Он не тешил себя ил-
люзиями относительно грядущей катастрофы, но, как и мил-
лионы военнослужащих и гражданских лиц, занимавших ме-
нее значимые должности, считал себя не в силах сделать что-
либо, чтобы предотвратить ее.
«Все сейчас идет так, словно в конечном итоге все будет хо-
рошо», — записал Поллекс 5 марта. Он упоминал о надеждах,
возлагаемых на подводные лодки, но с заметным скептициз-
мом. По его мнению, было непонятно, как кто-то может по-
прежнему верить Геббельсу, который все так же заявляет о зна-
чении «чудо-оружия». Не меньшие сомнения у него вызывали
и разговоры о «самолете, который они называют "птицей
судьбы Германии"», способном изменить ход войны. Если
что-то еще может измениться, то лучше бы перемены прои-
зошли как можно скорей, сухо отмечал Поллекс. А он сам про-
сто будет и дальше выполнять свои обязанности. «Мои люди
меня понимают», добавлял Поллекс. Он полностью погружал-
ся в работу, действуя так, словно все действительно «так, как
написано в газете». В то же время он воздерживался от крити-
ческих комментариев по поводу речи Геббельса в конце февра-
ля, оставляя открытым вопрос о возможном исходе и о том,
окажется ли в конечном итоге, что фюрер и Геббельс были
правы. Возможно, действительно Германии в конце концов
улыбнется удача. «Фюрер заявляет, что так и будет. А я — про-
Основание рушится 335
сто несчастный дурак, у которого нет шестого чувства и кото-
рый, к сожалению, ничего не видит», — замечал он с плохо
скрываемым сарказмом. По его словам, он не думал, что аме-
риканцы так скоро перейдут через Рейн. «Однако не исключе-
но, что мы все еще сможем взять в свои руки контроль над си-
туацией», — добавлял он, вновь как бы сомневаясь в собствен-
ных словах. Да, признавал он, есть еще такие, кто разделяет
уверенность Гитлера в окончательной победе; он сам явно не
из их числа. Для него очевидно, что Гитлер не капитулирует.
Он считает, что все закончится битвой за Оберзальцберг. «Го-
товятся чудесные вещи», но для них будет уже слишком позд-
но. И все же кое-что указывало на то, что он не совсем потерял
надежду. Конфликт между русскими и американцами все еще
может дать Германии шанс — как исход автомобильной гонки
может решить проколотая за 100 м до финиша шина. Но это
лишь мечты, а в реальности работа кажется ему бессмыслен-
ной, и он выполняет свои обязанности просто автоматически.
Приказы теперь в любом случае практически не имеют ника-
кого действия. Действует «страусиная политика»: люди просто
зарывают голову в песок, чтобы не замечать опасности59.
Поллексу было легче вести свои квазифилософские рассу-
ждения, ведь он был на безопасном расстоянии от фронта.
Генерал-полковник Готхард Хейнрици, 20 марта назначенный
Гитлером на место Гиммлера (чье командование группой ар-
мий «Висла» обнаружило его очевидную несостоятельность
как военачальника) и в очередной раз проявивший свои спо-
собности стратега обороны, удержав линию фронта в Помера-
нии, оценивал ситуацию из положения в непосредственной
близости к боевым действиям. Образцовый прусский офицер,
участвовавший в Первой мировой войне и имевший обшир-
ный опыт командования войсками во время Второй мировой,
Хейнрици был истинным патриотом, но всегда держался на
расстоянии от нацистской партии. Вскоре после войны, в пле-
ну у англичан, он дал собственное объяснение тому, что вер-
махт продолжал сражаться до самого конца, какой бы отчаян-
ной ни была ситуация. Он превозносил боевой дух, решимость
и упорную оборону немецких войск, противостоявших в боях
на Одере значительно превосходящему их по мощи противни-
ку. Он хорошо осознавал, что у его войск не хватает оружия;
336 Основание рушится
что около половины из его солдат не имеют опыта боевых дей-
ствий; что некоторые из более опытных солдат, чудом сумев
выжить в предыдущих битвах, утратили желание сражаться до
последней капли крови, поскольку видели, что приближается
конец. Однако все это не могло затмить собой стратегическое
положение вермахта в целом, которое, по его словам, было
очевидно как для руководства, так и для каждого рядового.
Пока немецкие войска удерживали Рейн, оборона по линии
Одера тоже определенно имела смысл и была не безнадежной.
Но когда противник пересек Рейн и начал двигаться к Эльбе,
простые солдаты неизменно начали задаваться вопросом о
том, есть ли смысл в дальнейших боевых действиях. Тот факт,
что они продолжали сражаться, Хейнрици объяснял в первую
очередь их чувством «патриотического долга, который заклю-
чался в том, чтобы остановить наступление русских». Каждо-
му солдату было ясно, чего можно ожидать от русских, и каж-
дый считал своей первоочередной обязанностью сделать все
возможное, чтобы защитить гражданское население от ужа-
сов, которые пришлось испытать жителям районов к востоку
от Одера. Кроме того, говорил он, военное руководство счита-
ло, что не имеет права лишить Германию хоть какого-то преи-
мущества на возможных переговорах, допустив преждевре-
менное поражение. Когда надежды на то, что Одер удастся
удержать, оказались тщетными и оборона немцев была разби-
та, это привело к стремительной дезинтеграции. «Если солдат
и принимал решение продолжать сражаться, это было не для
того, чтобы задержать врага, а для того, чтобы спасти соб-
ственную жизнь или чтобы не попасть в советский плен». Тер-
рор, писал он, уже не мог заставить солдат сражаться. Един-
ственной движущей силой теперь было желание выжить60.
После войны Дёниц утверждал (настаивая на том, что зна-
чительную роль сыграло требование союзников о безогово-
рочной капитуляции), что «ни один из представителей власти
не мог подписать документ о капитуляции, не осознавая при
этом в полной мере, что его условия будут нарушены» солдата-
ми Восточного фронта, которые откажутся выполнить приказ
оставаться на месте и сдаться в плен Советской армии; вместо
этого, как и гражданское население, они предпочтут бежать на
запад61. Даже если, делая подобные утверждения (противоре-
Основание рушится 337
чащие его призывам военного времени фанатично сражаться до
самого конца), Дёниц пытался оправдать свои действия, он был
прав, говоря о том, что миллионы военнослужащих на Восточ-
ном фронте почувствовали бы себя в этом случае брошенными
на произвол судьбы и, вероятно, попытались бы взять дело в
свои руки и бежать на запад. Насколько это было бы лучше то-
го, что произошло на самом деле, вопрос спорный.
На Восточном фронте, больше чем где-либо еще, страстное
желание окончить войну, презрение к партии, недовольство
властями и даже утрата доверия к Гитлеру идеально сочетались
с решимостью солдат отразить русских, вторгшихся на немец-
кую землю и представлявших такую угрозу для их семей и до-
мов. В конце концов, как отмечает Хейнрици, когда предан-
ность идеалам сменилась обыкновенным отчаянием, солдатам
оставалось сражаться только ради того, чтобы выжить.
На западе ситуация была иной. Конечно, на Западном
фронте, несмотря на усилия пропаганды, почти ни у кого, за
исключением партийных функционеров, не было подобных
опасений относительно возможности попасть в руки амери-
канцев или англичан. Когда противник оказался на немецкой
земле, а затем и пересек Рейн, вермахт все еще был полон ре-
шимости отразить натиск захватчиков. Многие солдаты, не
имея возможности оценить ситуацию за пределами непосред-
ственно места сражения, были склонны считать, не веря соб-
ственным глазам и ушам, что их целью по-прежнему является
выиграть время, чтобы руководство могло отразить советские
войска, добиться мирного соглашения на удобных условиях
или дождаться раскола вражеской коалиции — кто знает, что
могло произойти! Более того, в частях, сражавшихся на Запад-
ном фронте, было много солдат, у которых остались семьи в
восточных и центральных регионах страны и которые счита-
ли, что продолжать борьбу просто необходимо, пока англича-
не, американцы и французы являются союзниками СССР. Не-
которые не сомневались в том, что западные союзники одума-
ются и поймут, что воевать нужно против России. «Германия
спасает Европу, и Англию, и Америку от того, чтобы их погло-
тила большевистская Россия, — заявляли офицеры, попавшие
в плен на Западном фронте. — Англичане и американцы од-
нажды... осознают реальное положение и присоединятся к
338 Основание рушится
немцам, чтобы остановить русских»62. Помимо таких мотивов
были и более насущные, не имеющие отношения к политике,
чувства: например, характерное для большинства военных не-
желание оставлять в сложной ситуации друзей и товарищей.
Чувство товарищества часто становилось единственным моти-
вом для продолжения войны у тех, кому не хватало идейности.
Наконец, было чувство, что изменить ничего нельзя. Не бы-
ло никакой возможности для мятежа или попытки свергнуть
правительство. Масштаб жестоких репрессий попросту был
слишком большим. Нарушить правила было равносильно са-
моубийству. Если имело место дезертирство, то это было реше-
ние отдельного человека, а не коллективный бунт, и оно было
знаком отчаянного желания сохранить свою жизнь, а не кризи-
сом власти военного руководства63. Помимо беспощадных ре-
прессий и опасений за близких, свою роль играло и практиче-
ски полное отсутствие возможности организовать какой бы то
ни было мятеж — отчасти из-за того, что сама интенсивность
боевых действий и масштаб потерь на фронте не оставляли
шансов на организованные действия политического характера,
отчасти — оттого, что из-за постоянных потерь личный состав
войсковых частей непрерывно менялся. Таким образом, не
оставалось иного выбора, как продолжать сражаться.
Ситуация в 1945 г. разительно отличалась от революцион-
ных условий 1918 г.64. «В 1918 г. было больше открытых рево-
люционных тенденций, — отмечал один из немецких генера-
лов, взятый в плен англичанами в марте 1945 г. — Когда война
приближалась к концу, солдаты уже вели себя очень дерзко.
Сейчас этого нет»65. В последние месяцы Первой мировой
войны в военном командовании явственно ощущался кризис
власти. В последние недели около миллиона солдат, вооду-
шевленные нарастающими революционными настроениями в
тылу, среди рабочих и солдат тыловых гарнизонов, и осознаю-
щие, что рейхстаг потребовал мира, выразили свое недоволь-
ство тем, что просто перестали сражаться. В 1918 г. военная
дисциплина была практически такой же, как в армиях других
держав, участвовавших в войне, потери были меньше, немец-
кие города не были превращены в руины, в стране сохраня-
лись основы гражданского общества и плюралистической по-
литики; что самое главное, не было оккупации Восточной Гер-
Основание рушится 339
мании, не было угрозы столице рейха, не было вторжения в
страну с запада. Немецкие войска могли вернуться с фронта
фактически не побежденными на поле боя.
Кроме того, на фабриках существовали рабочие советы —
органы, выражавшие нарастающее волнение масс и организо-
вывавшие масштабные забастовки и митинги протеста. Не
было ничего подобного нацистской партии, которая с помо-
щью безжалостных методов контроля делала так, чтобы у на-
селения совершенно не оставалось «организационного про-
странства» для народного восстания. Что не менее важно, не
было и ничего подобного аппарату полицейского террора, ко-
торый существовал в стране в 1945 г. В 1918 г. можно было от-
крыто выражать характерное для очень многих среди граждан-
ского населения и военнослужащих недовольство кайзером и
правящим классом Германии, которое в итоге трансформиро-
валось в революционную активность. В 1945 г. недовольство
Гитлером и его режимом или острую критику политики, при-
ведшей к ужасам проигранной войны, приходилось держать
при себе. Малейший намек на повстанческие настроения мог
повлечь за собой жесточайшие карательные меры.
Следовательно, парадокс заключался в том, что все более
выраженное пораженчество простых солдат не только не под-
вигало их сложить оружие или поднять мятеж против старших
по званию, а совмещалось с готовностью продолжать сражать-
ся. Измученные, деморализованные войска были неподходя-
щей основой для восстания. Если попытаться найти в море
бесчисленных мнений солдат общий элемент, то это, вероят-
но, будет фатализм: каждый надеялся на лучшее, потому что
это было единственное, что можно было сделать. Не было ни-
какой альтернативы тому, чтобы продолжать выполнять свои
обязанности. Изменения могли начаться только сверху, но все
говорило о том, что ждать этого не стоит.
IV
Что касается гражданского населения, ощущение безза-
щитности перед надвигавшейся бурей теперь было прак-
тически всеобъемлющим. В опустошенных бомбардировками
340 Основание рушится
крупных городах условия к марту 1945 г. были невыносимыми;
в сельской местности, несмотря на все лишения, ситуация бы-
ла несколько лучше. Измученные невзгодами, люди просто
ждали конца войны; они не могли ничего сделать, чтобы при-
близить его, им лишь оставалось ожидать своей участи — оче-
редной бомбардировки или вторжения вражеских войск; ожи-
дать с неопределенностью, тревогой, а на востоке страны — и
просто со страхом. Оставалась лишь одна надежда: на то, что
война скоро кончится и что англичане и американцы доберут-
ся до них раньше русских66. С точки зрения «истинного отно-
шения народа» показателен эпизод, наглядно свидетельству-
ющий о настроениях жителей одной альпийской деревушки:
там солдаты, бойцы фольксштурма и мирные жители, собрав-
шиеся 11 марта почтить День памяти героев, в конце речи ко-
мандира вермахта отказались отвечать на его обращение «Зиг
хайль»67. Как резюмировали в своем донесении представители
СД в конце марта, никто не хочет проиграть войну, но никто и
не верит в то, что Германия может теперь ее выиграть; все счи-
тают, что виновно во всем руководство (доверие к нему в по-
следние дни рухнуло стремительно, «как лавина»), все крити-
куют партию, «некоторых руководителей» и пропаганду; фю-
рер по-прежнему остается «последней надеждой» миллионов
(это была почти ритуальная фраза, присутствовавшая в обяза-
тельном порядке во всех подобных донесениях), но с каждым
днем все чаще «фигурирует в обсуждении вопроса доверия и в
критике руководства»; наконец, ощущение, что продолжать
сражаться бесполезно, начинает негативно сказываться на го-
товности продолжать сопротивление, на вере в себя и вере в
других людей68.
В больших городах проблемой стал недостаток продоволь-
ствия. Связанный с нарушением работы транспорта острый
недостаток продуктов питания (усугублявшийся из-за того,
что должностные лица — в том числе военнослужащие — при-
прятывали их запасы) существовал в городах Рейнланда еще
до высадки союзников69. Согласно донесению, поступившему
в конце марта из Штутгарта, «голод, ужас с небес и положение
на фронте» были главными факторами, определявшими на-
строение народных масс. «У значительной части населения
практически закончились запасы хлеба, жиров и продуктов
Основание рушится 341
питания»70. Серьезные опасения относительно запасов продо-
вольствия наблюдались и в Берлине, где в очередной раз были
урезаны пайки71. Многие заявляли, что им уже нечего есть —
хотя в немногочисленных оставшихся в городе ресторанах по-
прежнему можно было видеть «раскрашенных и напудренных
дам в дорогих мехах и вечерних платьях»72. В донесениях гово-
рилось, что люди обеспокоены тем, что скоро, возможно, им
придется столкнуться с нехваткой продовольствия. Действи-
тельно, войска союзников сообщали о том, что, проходя через
населенные пункты Рейнланда, они видели припрятанные за-
пасы большого количества провизии — вероятно, награблен-
ной из домов эвакуировавшихся соседей73. Однако даже в
сельской местности, где у крестьян обычно не было недостат-
ка в продуктах, начинало ощущаться сокращение продоволь-
ственных пайков. «Как раз хватит, если спать весь день», жало-
вался один рабочий из Южной Германии, где люди были
«озлоблены» недостатком картофеля и других продуктов74.
Многие пытались притвориться, что потеряли свои талоны на
еду; после объявления о сокращении пайков количество зая-
вок на повторную выдачу талонов резко возросло75. В директи-
вах Бормана (вероятно, исходивших от самого Гитлера) гау-
лейтерам давались четкие инструкции относительно того, как
организовать более рациональное использование дикорасту-
щих овощей, фруктов, ягод, грибов и трав, чтобы компенсиро-
вать сокращение продовольственных пайков, а лекарственных
трав — вместо традиционных лекарств; маловероятно, что та-
кие инструкции были встречены с восторгом76.
В больших городах повсеместно были перебои с электриче-
ством и газоснабжением, критически не хватало угля. Канали-
зационные стоки очень часто забивались обломками от раз-
рушенных зданий. Кое-где вода была доступна только в улич-
ных гидрантах. Люди в некоторых сельских районах были
вынуждены готовить на плитах, которые растапливали тор-
фом77. Почти все школы и университеты к этому времени бы-
ли закрыты. Некоторые школы были превращены в полевые
госпитали для раненых78. Потоки беженцев становились до-
полнительной нагрузкой на коммунальные службы. Социаль-
ная помощь затруднялась отсутствием централизованного
контроля, результатом чего (как и всегда в Третьем рейхе) бы-
342 Основание рушится
ло столкновение интересов разных организаций79. Больницы
не справлялись с огромным количеством жертв авианалетов.
В начале марта Борман отдал приказ о присоединении персо-
нала больниц к рядам фольксштурма80. Работа железных дорог
была нарушена. Даже если путешественнику удавалось найти
место в одном из поездов, приходилось быть готовым к много-
часовым задержкам. Люди старались, как могли, приспоса-
бливаться к невероятно сложным обстоятельствам, однако
трудности в работе коммунальных служб имели серьезнейшие
последствия. Перебои с электричеством, к примеру, означали,
что магазинам приходилось закрываться раньше, с наступле-
нием темноты, поэтому те, кто работал до вечера, не могли ку-
пить себе еды. Даже если электроснабжение возобновлялось, в
вечернее время могла быть объявлена воздушная тревога, и у
людей не было возможности поесть81.
Причиной особого беспокойства для миллионов семей, в
отчаянии ждущих вестей от сыновей, братьев, отцов и других
близких с фронта, было то, что почтовая служба находилась в
состоянии, близком к коллапсу. К концу марта многие почто-
вые отделения не могли работать из-за бомбардировок. Теле-
фонная, телеграфная и железнодорожная связь тоже были по
большей части недоступны простым жителям — а иногда и ор-
ганизациям и даже представителям власти82. Рейхсминистр
почты Вильгельм Онезорге сформулировал условия, необхо-
димые для минимального функционирования почтовой служ-
бы. Если железнодорожное сообщение было нарушено, для
доставки почты к ближайшей работающей железнодорожной
станции предполагалось использовать автомобили. Если в на-
личии не было автомобилей, нужно было использовать мест-
ный общественный транспорт. В крайнем случае срочные по-
чтовые отправления можно было доставлять на велосипеде
или пешком, в рюкзаках83.
В стремительно уменьшающихся по площади частях Гер-
мании, не оккупированных вражескими войсками и не втяну-
тых в зону боевых действий, последние следы гражданского
общества уже давно исчезли, однако здесь, нужно признать,
еще оставалась видимость того, что можно было считать «нор-
мальной жизнью». Одним из немногих мест, где жители боль-
ших городов, постоянно подвергавшихся бомбардировкам,
Основание рушится 343
могли принимать участие в некотором подобии общественной
жизни, были бомбоубежища84. Даже работа, какой бы тяже-
лой, скучной и бесконечно долгой она ни была, наверняка от-
влекала многих от невыносимых волнений и тягот повседнев-
ной жизни. До последнего момента существования рейха ра-
бочим продолжали выплачивать зарплату. По-прежнему
выходили газеты — хотя к марту их оставалось всего 814 (по
сравнению с 2075 ежедневными изданиями в 1937 г.), да и те
выпускались только на двух-четырех полосах. Периодических
изданий стало еще меньше из-за недостатка бумаги и других
сложностей; из 4789 публиковавшихся до войны изданий те-
перь выходили только 45885. Радио оставалось наиболее важ-
ным средством массовой информации (хотя из-за перебоев с
электричеством вещание иногда надолго прерывалось); в эфир
выходили не только сообщения пропаганды, но и развлека-
тельные программы. Главные радиопередатчики в крупных
городах продолжали работать до последнего дня. Кроме того,
важнейшая функция радио заключалась в передаче предупре-
ждений о приближении бомбардировщиков, а благодаря радио-
приемникам в бомбоубежищах после авианалетов распростра-
нялись директивы партии86. Несмотря на жесткие карательные
меры, многие продолжали тайком слушать передачи вражеских
радиостанций, в первую очередь Би-би-си. Возможностью на
некоторое время уйти от реальности было также кино. Развле-
кательные фильмы приносили временное облегчение от ужасов
и бед, они были привлекательнее пропаганды войны, содер-
жавшейся в фильмах наподобие «Кольберга» (последние лишь
напоминали людям о том, что на самом деле происходит в горо-
де) или сводок новостей, которые лишь делали очевидным без-
надежное положение Германии. Тем не менее из-за ударов бомб
по кинотеатрам и регулярных воздушных тревог посещаемость
кинотеатров тоже снижалась. А тем, кто все же ходил в кино,
реальность, ожидавшая на выходе, казалась фантастичнее лю-
бого киносюжета.
Если не считать наиболее поврежденных военными дей-
ствиями и бомбардировками районов крупных городов, в Гер-
мании по-прежнему, хотя и с большим «скрипом», функцио-
нировал бюрократический аппарат, который в совокупности с
глубоко простиравшимися в жизнь общества щупальцами
344 Основание рушится
НСДАП осуществлял административное управление, — пусть
даже теперь оно было минимальным и по большей части за-
ключалось в принятии импровизированных экстренных мер.
Гражданская администрация продолжала свою работу —
хотя количество ее служащих значительно сократилось из-за
мобилизации в вермахт. По-прежнему, даже в еще большем
количестве, заполнялись формуляры, составлялись отчеты,
выполнялось бесчисленное множество бумажных дел, кото-
рыми всегда занимались государственные служащие низшего
звена. В условиях нараставшего хаоса, каким бы нереальным
это ни казалось, продолжали функционировать службы мест-
ного здравоохранения и социального обеспечения, решались
финансовые и экономические вопросы, даже планировалось
строительство87. Местные полицейские участки по-прежнему,
до самого последнего дня, предоставляли отчеты о поддержа-
нии «порядка». Тем не менее работа местных и региональных
властей в значительной части заключалась в поиске жилья для
тех, кто остался без крова в результате бомбардировок, в реше-
нии проблем, вызванных притоком беженцев, в распределе-
нии все более скудных продовольственных пайков, в органи-
зации противовоздушной обороны88 и использовании ресур-
сов пожарных частей, которым теперь приходилось особенно
туго (многие из пожарных были добровольцами, которым для
выполнения этой функции приходилось оставлять основное
место работы)89. Мало кого из госслужащих низшего звена к
этому времени вдохновляли полные энтузиазма лозунги на-
цистской пропаганды о необходимости бороться до последней
минуты. Однако едва ли кто-нибудь из них допускал хотя бы
мысль о том, чтобы перестать выполнять то, что он считал сво-
им долгом: делать свое дело настолько добросовестно и эф-
фективно, как это только было возможно. Каждый был всего
лишь винтиком в огромной машине, но даже в последние дни
войны прилагал все усилия для того, чтобы эта машина рабо-
тала как можно лучше.
В любом случае многие их обязанности к этому времени
уже перешли к партийным функционерам90, отличавшимся
гораздо более активной политической позицией (в том случае,
если эта позиция не была достаточно активной, энтузиазма
прибавлял инстинкт самосохранения: боязнь недовольства со
Основание рушится 345
стороны представителей высших ступеней партийной лестни-
цы, которое могло обойтись слишком дорого)91. Местные и
районные руководители, вплоть до руководителей блоков
(жилых кварталов), делали все возможное, чтобы соблюдать
предписания гаулейтеров во всех вопросах гражданской обо-
роны: координировали противовоздушную оборону, заведова-
ли бомбоубежищами, руководили расчисткой завалов после
бомбардировок, по возможности обеспечивали людей соци-
альной помощью через НСВ92. Однако всю эту лихорадочную
деятельность им приходилось сочетать с непрестанными по-
пытками мобилизовать население и внушить ему необходи-
мость продолжать сопротивление. Какими бы малоэффектив-
ными ни оказывались на деле усилия местных партийных чи-
новников и с каким бы неприязненным отношением им ни
приходилось сталкиваться в последние дни рейха, они все же
оставались важнейшим элементом системы контроля над
гражданским населением. Даже НСВ, гигантская благотвори-
тельная организация-ответвление НСДАП (количество ее
штатных работников, которыми по большей части были жен-
щины, в середине 1944 г. составляло более 60 00093), по сути,
оставалась инструментом политического контроля, какую бы
работу ни приходилось выполнять ее работникам помимо (а
зачастую и вместо) ее основной функции — финансируемого
государством социального обеспечения: помогать жертвам
бомбежек, ухаживать за ранеными солдатами, организовывать
эвакуацию и заботиться о беженцах. Организационные струк-
туры партии обеспечивали безропотное подчинение большин-
ства граждан страны режиму до последних дней его существо-
вания; в них, с учетом ответвлений, по-прежнему было задей-
ствовано огромное количество граждан (юные немцы были
заняты в противовоздушной обороне, около полумиллиона
женщин служили «добровольными помощниками вермахта»
(некоторые из них впоследствии участвовали в боях)94. Очень
немногие рисковали высказать несогласие: политическое дис-
сидентство могло оказаться для любого человека роковым, а
учитывая, что режиму должен был вскоре прийти конец, боль-
шинство считало это не только безрассудным, но и совершен-
но ненужным. На высших уровнях государственного управле-
ния процессы разрушения еще больше интенсифицировались.
346 Основание рушится
В результате сильной бомбардировки правительственного
квартала в Берлине в начале февраля работа главных государ-
ственных министерств существенно осложнилась. Для служа-
щих министерств приходилось искать временное пристанище;
почти каждую неделю становились известны новые адреса го-
сударственных служб. Так, министр финансов Шверин фон
Крозиг был вынужден работать у себя дома, в пригороде Дале-
ма95. Все новые подразделения министерств эвакуировались
из столицы (многие говорили по этому поводу, что «крысы бе-
гут с тонущего корабля»96). Координировать работу станови-
лось все сложнее. Корреспонденция между министерскими
служащими теперь осуществлялась исключительно с помо-
щью курьеров. Значительную часть времени занимало восста-
новление документов и дел, уничтоженных во время бомбар-
дировок. Деятельность центрального правительства все боль-
ше напоминала попытки расставить поровнее шезлонги на
палубе «Титаника»97.
Практически все важнейшие вопросы, помимо военной
сферы, к этому времени были сосредоточены в руках НСДАП.
В пока не оккупированных врагом землях ключевыми фигура-
ми оставались гаулейтеры — ярые сторонники Гитлера, не
имеющие никакого будущего консерваторы, которые в разной
степени (в зависимости от способностей, темперамента и на-
строя) стремились реализовать призыв партийного руковод-
ства мобилизовать все силы для «последнего сопротивления»,
даже когда элементарный здравый смысл говорил им, что все
пропало. Например, гаулейтер Вюртемберга Вильгельм Мурр,
занимавший должность партийного руководителя этого реги-
она с 1928 г., был полон решимости не допустить капитуляции
на подчиненной ему территории — несмотря на очевидное
стремление ее населения к миру. Он угрожал немедленно каз-
нить любого, кто вывесит белый флаг или будет препятство-
вать обороне немецких войск98. Карл Валь, гаулейтер Швабии,
столицей которой был расположенный на западе Баварии Ауг-
сбург, тоже без перерыва правил своей территорией с 1928 г.
Он считался одним из наименее радикально настроенных гау-
лейтеров (и это мнение он всячески старался поддержать по-
сле войны), из-за чего его не слишком высоко ценили Гитлер и
Борман99. Однако в середине марта, после разгрома под Рема-
Основание рушится ЪЛ1
геном, Валь рекомендовал Борману использовать пилотов-
смертников, которые могли бы на самолетах, нагруженных
бомбами, протаранить налаженные американцами временные
переправы через Рейн. Как он заявлял, нужен новый героизм,
до сих пор не виданный в истории. «Наверняка есть достаточ-
но верных последователей фюрера, которые были бы готовы
пожертвовать собой, если могли бы, чтобы спасти людей сво-
им подвигом... Не лучше ли будет, если несколько десятков
решатся умереть, чем если не будет принята такая важнейшая
экстренная мера и умрут десятки тысяч...»100 Из этой идеи ни-
чего не вышло. Возможно, Валь, предлагая это, действовал
цинично: он рассчитывал, что предложение будет отвергнуто,
но в то же время оно укрепит мнение о нем самом как о фана-
тичном приверженце идей фюрера. В любом случае, его пред-
ложение показательно с точки зрения того, какой линии по-
ведения считали нужным придерживаться немецкие власти в
последние недели войны. Становилось ясно, что страна оказа-
лась в руках отчаянных и потому готовых на все людей.
К концу марта Валь активно пропагандировал в своем гау
формирование подразделений, созданных по инициативе Геб-
бельса и главы Германского трудового фронта Роберта Лея
партизанских организаций «Вервольф» и «Добровольческий
корпус «Адольф Гитлер», которые должны были вести терро-
ристическую деятельность с целью затруднить продвижение
врага (а заодно и противодействовать распространению пора-
женческих настроений)101. Идея создания партизанского дви-
жения впервые была выдвинута в 1943 г. и приняла предвари-
тельную форму организации под эгидой СС осенью следую-
щего года. Тогда же новой организации было дано название
«Вервольф», связанное с германским фольклором и вызываю-
щее в сознании ассоциации с яростным сопротивлением и со
смутным страхом перед волками102. Некоторая партизанская
деятельность уже велась на Восточном и частично на Запад-
ном фронтах зимой 1944—1945 гг., хотя в то время она ограни-
чивалась лишь тем, чтобы чинить мелкие препоны наступав-
шему врагу. Наиболее выдающиеся из мероприятий были по
сути террористическими: в только что оккупированных частях
Западной Германии были убиты несколько назначенных аме-
риканцами руководителей, в частности, в марте было совер-
348 Основание рушится
шено убийство бургомистра Ахена Франца Оппенхоффа.
Когда Западный фронт рухнул и войска антигитлеровской
коалиции начали активно продвигаться в глубь Германии,
подпольные движения сопротивления стали приобретать в
глазах нацистов все больший вес — особенно когда интерес к
ним проявило руководство партии. Мартин Борман находил,
что они могут оказаться полезными в борьбе с пораженчеством
и возможными народными волнениями. Однако окончатель-
ную форму «Вервольф» приобрел в общественном сознании
лишь когда Геббельс превратил создание организации в про-
пагандистскую кампанию, перехватив контроль над ней у пар-
тийной канцелярии и СС, хотя и при поддержке Гитлера.
1 апреля начало свою работу радио «Вервольф», которое с
ликованием сообщало о реальных или вымышленных актах
диверсии, передавало обвинительные речи против союзников
и мрачные угрозы возмездия «пораженцам» и «предателям»103.
Незадолго до этого Лей, один из самых эксцентричных при-
верженцев умирающего режима, обратился к Гитлеру с пред-
ложением создать подобную «Вервольфу» организацию из мо-
лодых и фанатично настроенных активистов, которые могли
бы, передвигаясь на велосипедах и вооружившись одними
только гранатометами, обстреливать приближающиеся вра-
жеские танки. Гитлер согласился на создание добровольческо-
го корпуса, который носил бы его собственное имя. У Геббель-
са вызывало возражение лишь одно: что возглавлять этот кор-
пус будет человек, которого он считал не более чем клоуном.
Сам он ожидал очень многого от партизан, в первую очередь —
что они будут «выслеживать каждого немецкого предателя,
перешедшего на сторону западного врага»; он очень гордился
тем, что его «Вервольф», как он считал, вызвал во вражеском
лагере ужас и опасения, что «партизанская Германия» не даст
покоя Европе еще долгие годы104. Конечно, Геббельс преуве-
личивал реакцию противника — хотя, надо признать, союзни-
ки серьезно восприняли перспективу партизанского сопро-
тивления на территории Германии и вероятность создания
«национального редута» в Альпах, где нацисты могли бы дер-
жать оборону до последнего105. Конечно, сильно преувеличен-
ным было и желание измученного народа Германии вести пар-
тизанскую деятельность.
Основание рушится 349
В общей сложности результаты деятельности «Вервольфа»
и «Адольфа Гитлера» оказались не впечатляющими. Количе-
ство их жертв было достаточно значительным — примерно
3000-5000, включая деятельность в послевоенное время106.
Однако для союзников они были (если не считать вызванных
поначалу опасений) не более чем досадным отвлекающим
фактором. Среди немецкого населения эти формирования не
пользовались большой поддержкой — хотя, несомненно, при-
влекали многих фанатично настроенных членов гитлерюген-
да107. Единственное, на что эти организации были способ-
ны, — это вести террористическую деятельность, и именно
этим они занимались до последних дней войны: совершали
ужасные и беспорядочные убийства тех, кто пытался избежать
бессмысленного разрушения, когда в города входили войска
союзников. По сути партизанские организации в последние
дни гитлеровского режима стали воплощением его бесконеч-
ного стремления к разрушеншодсего вокруг, однако не менее
сильным в эти дни было^уяремление режима к уничтожению
себя самого.
К этому времени углублявшиеся трещины в основании зда-
ния гитлеровской Германии стали проявляться и в среде
высшего руководства. Одним из признаков этого было не
ослабевавшее даже теперь отчаянное стремление найти поли-
тическое решение конфликта. Когда удача на фронте отверну-
лась от Германии, ведущие представители нацистского руко-
водства (в том числе Геббельс, Риббентроп, Геринг и даже Гимм-
лер) начали задумываться о том, как путем мирных переговоров
уйти с дороги, неумолимо ведущей Германию к гибели. Однако
сколь бы осторожными ни были предложения достичь мирного
урегулирования — будь то с западными державами или с закля-
тым врагом рейха, большевистской Россией, — Гитлер всегда
отвечал на них отказом. Он упорно придерживался своего дог-
матического убеждения в том, что переговоры ведутся только
с позиций силы, поэтому они возможны только после круп-
ной победы немецких войск. Наступление в Арденнах стало
350 Основание рушится
последней попыткой достичь сильной позиции на перегово-
рах. С катастрофическим обрушением Восточного фронта, за
которым последовало не менее сокрушительное поражение на
западе, где союзники перешли через Рейн и Мозель, стало яс-
но, что надежды на достижение сколько-нибудь выгодного
для переговоров положения с каждым днем становятся все бо-
лее и более призрачными. Даже в начале марта Гитлер, по-
видимому, все еще верил — или, по крайней мере, цеплялся за
надежду, — что Рейн будет удержан, советские войска будут
отброшены назад и Германии удастся достичь соглашения со
Сталиным108. Он был достаточно проницателен, чтобы понять,
насколько это нереалистично — причем еще до того момента,
когда противник перешел через Рейн. В любом случае, как он
хорошо осознавал, любой сценарий окончания войны мир-
ным путем для него самого означал бы неизбежный конец.
Начать мирные переговоры означало сдаться, и теперь это
было еще более очевидно, чем когда либо. Это означало отка-
заться от утверждения, которое лежало в основе его политиче-
ской «карьеры»: что повторения «позорной» капитуляции
1918 г. не будет.
Гитлер сохранял во всех своих действиях чрезвычайную по-
следовательность, догматическую непреклонность, которая
для его страны имела самые ужасные последствия. Решитель-
ное нежелание рассматривать возможность переговоров для
него было не только логичным, но и самым простым вариан-
том, поскольку его дни в любом случае были сочтены незави-
симо от того, продолжила бы Германия сражаться или капиту-
лировала. Он не продумывал заранее «хореографию» круше-
ния режима109. Было очевидно, что выхода из создавшегося
положения попросту нет. Война была проиграна (и теперь это
понимал даже сам Гитлер, пусть открыто он в этом не призна-
вался), поэтому для него не было иной альтернативы, как
только сражаться до последнего. Погибнуть, покрыв себя сла-
вой, для него, влюбленного в древние легенды германских
племен, было несравнимо лучше, чем пойти по «трусливому»
пути капитуляции, а начать мирные переговоры, признав тем
самым свою слабость, для него было равносильно последнему.
«Героизм» должен был стать примером для последующих по-
колений, говорил он Геббельсу110. Обращаясь к войскам в се-
Основание рушится 351
редине марта, в/День памяти героев, он подчеркивал: «1918
год... не повторится»111.
Из остальных представителей высшего нацистского руко-
водства только Геббельс, по-прежнему остававшийся верным
последователем фюрера, был готов следовать тем же путем до
логического конца. Он неоднократно выражал желание начать
переговоры, однако когда союзники перешли через Рейн, ему
хватило проницательности, чтобы понять, что последняя на-
дежда Германии на политическое урегулирование рухнула112.
Как Гиммлер сообщил фюреру в начале марта, он уже решил,
что он сам, его жена Магда и их шестеро детей останутся в Бер-
лине, что бы ни случилось, и это решение соответствует его
убеждению, что осталось лишь одно: сражаться с честью113.
Геббельс с пренебрежением воспринял поступившее в нача-
ле марта известие, что Риббентроп, которого он всегда презирал
(и в этом был солидарен с другими представителями нацистско-
го руководства, очень редко проявлявшими единодушие по
какому-либо вопросу), пытается прощупать возможности пере-
говоров с западными державами. Тем большее раздражение вы-
звали у него преувеличенные слухи в западной прессе и тем
большие насмешки — известие о том, что эта «неудавшаяся
выходка», как и следовало ожидать, окончилась ничем. По
крайней мере, было ясно, отмечал он, «что надежды на вну-
треннюю революцию в Германии против национал-социализма
в лице фюрера иллюзорны»114.
Несмотря на это, Риббентроп не сдавался. В середине мар-
та, сразу после этой безуспешной попытки, он пригласил док-
тора Вернера Данкворта, заместителя посла в Стокгольме, в
Берлин. Он сообщил изумленному Данкворту, что теперь все
дело в том, чтобы выиграть время и ввести в игру новое ору-
жие, которое долго готовилось, но теперь почти готово; оно
позволит Германии вновь взять в руки инициативу, изменит
ход войны и отвратит угрозу существованию страны. «Герма-
ния выиграла войну, нужно только не проиграть ее», — сказал
он в присущей одному ему своеобразной манере рассуждать.
Западные союзники отвергли все его попытки помочь им пре-
дотвратить продвижение большевизма на запад. Теперь нужно
пробовать другие способы. У Данкворта было несколько дней,
чтобы осмыслить все услышанное, а затем его еще два раза вы-
352 Основание рушится
зывали на встречу с Риббентропом. Во время третьего визита
Риббентроп, пребывавший в возбужденном состоянии, сооб-
щил ему, что посол СССР в Стокгольме, Александра Михай-
ловна Коллонтай, уезжает в Москву и, видимо, больше не вер-
нется. Он хотел, чтобы Данкворт нашел подходящего посред-
ника, который мог бы предложить ей передать в Москву
сообщение, что западные союзники, как только война окон-
чится, используя свое военное превосходство, отберут у Со-
ветского Союза территории, приобретенные им за время вой-
ны, и что одна только Германия может сделать так, чтобы зна-
чительные по площади территории остались в руках СССР.
Было маловероятно, что это предложение принесет плоды.
В любом случае, как Риббентроп сказал Данкворту, ему нужно
было сначала получить согласие фюрера. Министр иностран-
ных дел сразу позвонил в бункер Гитлера, но ему ответили, что
фюрер на совещании, которое продлится до полуночи. Пока
тянулось ожидание, раздался сигнал воздушной тревоги, и
служащим министерства иностранных дел пришлось спу-
ститься в подвал (Данкворт, по его словам, при этом испытал
тягостное чувство — «ниже нуля»). Сам Риббентроп удалился
в оборудованное лично для него бомбоубежище. Уже было да-
леко за полночь, когда прозвучал сигнал отбоя и в кабинете
Риббентропа состоялся долгожданный разговор с Гитлером.
Он был недолгим. Данкворт услышал, как Риббентроп покор-
но сказал: «Спасибо. Спокойной ночи». Затем министр ино-
странных дел повернулся к Данкворту: «Фюрер дал мне по-
нять, что он считает любые попытки бессмысленными. Мы
должны сражаться до последней минуты». Данкворт не мог
поверить, что его трудное путешествие в столицу было совер-
шенно бессмысленным. Он сел на первый же самолет в Сток-
гольм, испытав искреннее облегчение от того, что может на-
конец уехать из берлинского сумасшедшего дома115.
Гиммлер к этому времени уже втайне рассматривал воз-
можности дальнейшего развития событий без Гитлера, в то же
время продолжая оставаться самым верным из «паладинов»
фюрера. Бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг, начальник
внешней разведки службы безопасности, в середине февраля
убедил Гиммлера встретиться с графом Фольке Бернадотом,
членом шведской королевской семьи и вице-президентом
Основание рушится 353
шведского Красного Креста. Бернадот прибыл в Берлин, что-
бы прозондировать возможность переговоров об освобожде-
нии узников, особенно граждан стран Скандинавии, из кон-
центрационных лагерей. С точки зрения Гиммлера, это было
возможностью проявить себя с лучшей стороны — как миро-
творца и бескорыстного посредника — и попытаться найти
путь к сотрудничеству с Западом. Отношения со Швецией по-
лучили дальнейшее развитие в марте при посредничестве мас-
сажиста Гиммлера, Феликса Керстена. Керстен переехал в
Швецию, хотя при этом у него осталась частная собственность
в Германии. Осознание, что конец войны неизбежно прибли-
жается, что Гитлер все так же упорно, как всегда, отказывается
обсуждать любые пути выхода, кроме полной гибели, и что
сам Гиммлер не намерен приносить себя в жертву вместе с
ним, заставляло рейхсфюрера с готовностью рассматривать
потенциал сотрудничества с Бернадотом и использования его
связей за рубежом. Когда Геббельс в начале марта посетил
Гиммлера в больнице в Гогенлихене, где тот лечил приступ сте-
нокардии, рейхсфюрер признал, что боевой дух войск снизил-
ся и что в военном отношении верх в этом конфликте уже не
одержать, однако он инстинктивно чувствует, что рано или
поздно откроется «политическая возможность»116.
К середине марта он уже был тем более готов рассматри-
вать альтернативы, поскольку получил сильнейший выговор
от Гитлера за неудачное командование группой армий «Вис-
ла». По-видимому, Гитлер уже в феврале упрекал Гиммлера в
«пораженчестве». Выполняя функцию главнокомандующего
во время обороны Померании, Гиммлер не сумел противосто-
ять вмешательству Гитлера в тактическое командование, хотя
знал, что последствия его будут катастрофическими; кроме то-
го, он показал, что не умеет руководить армией117. Гитлер, для
которого всегда было характерно искать «козлов отпущения»,
считал, что Гиммлер лично ответственен за то, что вермахт не
смог сдержать Красную Армию в Померании, упрекал его в
«тайном саботаже» и явном неподчинении. 20 марта рейхсфю-
рер был снят с командования. Еще большим унижением для
Гиммлера стало другое событие: 6-я танковая армия СС под
командованием Зеппа Дитриха в Венгрии, не подчинившись
приказу, начала отступление, после чего разгневанный Гитлер
13 3ак. 811
354 Основание рушится
потребовал, чтобы рейхсфюрер снял с себя знаки отличия^ди-
визии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». По словам Гудериа-
на, 21 марта, незадолго до собственного увольнения, он по-
пытался убедить Гиммлера использовать связи за рубежом,
чтобы достичь перемирия118. Гиммлер наотрез отказался. Он
еще не был готов в открытую пойти на разрыв с Гитлером.
У Гиммлера была репутация самого страшного человека в
Германии, но сам он хорошо знал, что это не так. Он полностью
зависел от высшего руководства. Он даже на этом этапе по-
прежнему боялся Гитлера — и не без оснований. Однако теперь
их отношения были омрачены заметными разногласиями;
Гиммлер практически попал в опалу. Видимо, именно чувство
обиды побудило его далее налаживать контакт с Бернадотом.
Против воли Гитлера он согласился передать концентрацион-
ные лагеря в руки противника (это обещание он не сдержал) и
разрешил освободить тысячи заключенных, являвшихся граж-
данами скандинавских стран, а также небольшое количество
евреев. Гиммлер по-прежнему не заявлял в открытую о том,
что готов вести переговоры с Западом, однако к началу апреля
Шелленберг (несомненно, по настоянию Гиммлера) попытал-
ся выяснить позицию Бернадота по вопросу о возможности
подписания капитуляции на Западном фронте. Бернадот от-
казался от предложения, заявив, что инициатива должна ис-
ходить от Гиммлера. На тот момент Гиммлер был еще к этому
не готов, однако Бернадот впоследствии вспоминал, что Гимм-
лер говорил о капитуляции на западе и что, «если бы не Гит-
лер», без колебаний попросил бы его переадресовать это пред-
ложение верховному главнокомандующему союзническими
войсками, генералу Эйзенхауэру. Впрочем, очень скоро Гимм-
лер начал действовать сам119.
Тем временем один из ближайших соратников Гиммлера,
возглавлявший его личный штаб обергруппенфюрер СС Карл
Вольф, в сентябре 1943 г. был переведен в Италию и назначен
на должность местного руководителя СС и полиции, а затем, в
июле 1944 г., стал уполномоченным вермахта (а по сути, воен-
ным правителем оккупированной Германией части Италии) и
уже сделал шаг к капитуляции на территории к югу от Альп.
При помощи посредников Вольф в феврале наладил связь с
американской секретной службой, Управлением стратегиче-
Основание рушится 355
ских служб, и договорился 8 марта провести в Цюрихе тайную
встречу с главой резидентуры этой организации в Европе, Ал-
леном Даллесом. 19 марта состоялась еще одна встреча, в ходе
которой Вольф попытался договориться о безоговорочной ка-
питуляции немецких войск в Италии. Двигаясь в одном на-
правлении, все участники переговоров были движимы разны-
ми интересами. Вольф явно рассчитывал спасти свою шкуру,
получив иммунитет от судебного преследования за военные
преступления. Руководство вермахта в Италии (после того,
конечно, как Кессельринг, не одобрявший действия Вольфа,
10 марта был заменен на сочувствующего, хотя и очень осто-
рожного, Фитингофа) весьма благосклонно относилось к лю-
бым мерам, способным приблизить завершение конфликта,
продолжать который можно было только огромной и бессмыс-
ленной ценой.
Союзники усматривали очевидную выгоду в том, чтобы
ликвидировать фронт к югу от Альп, где по-прежнему вели
ожесточенные арьергардные бои две армии группы армий «Ц»
численностью около 200 000 человек120, и устранить опасность
упорного сопротивления, сосредоточенного вокруг преслову-
того альпийского «редута». Даже Гитлер, который, кажется,
смутно догадывался о намерениях Вольфа (хотя, конечно, не
знал в подробностях о его планах, которые были равноценны
государственной измене), был не против — по крайней мере,
на данный момент. Когда в начале февраля в присутствии Риб-
бентропа Вольф осторожно намекнул на то, что ведет перего-
воры по собственным каналам, чтобы дать Германии время на
разработку секретного оружия и вбить клин между союзника-
ми, Гитлер отреагировал неопределенно — и Вольф воспринял
это как знак согласия. Италия всегда рассматривалась как воз-
можный козырь в любых переговорах с западными державами,
поэтому Берлин не сделал никаких попыток пресечь предпри-
нимаемые Вольфом маневры.
На самом деле Вольф был далеко не единственным пред-
ставителем нацистской верхушки, пытавшимся достичь со-
глашения с союзниками в Италии. Не кто иной, как извест-
ный своей жесткостью начальник Главного управления им-
перской безопасности (РСХА), Эрнст Кальтенбруннер, в то же
самое время тоже начал зондировать почву по вопросу согла-
356 Основание рушится
шения с западными союзниками. К концу марта никаких кон-
кретных результатов старания Вольфа или Кальтенбруннера
не принесли. Тем не менее к этому времени получалось, что
глава СС, глава РСХА и руководитель СС в Италии независи-
мо друг от друга одновременно пытались найти способ пре-
дотвратить Армагеддон, к которому увлекал страну Гитлер.
Взаимное недоверие и страх перед Гитлером исключали лю-
бую возможность сотрудничества — будь то с целью обойти
его или напрямую бросить ему вызов. И все же здание власти
Третьего рейха уже начало рушиться121.
Самый загадочный представитель гитлеровского «двора»,
Альберт Шпеер, тоже начал отдаляться от фюрера. За послед-
ние месяцы он неоднократно пытался предотвратить полное
уничтожение немецкой промышленности при отступлении
вермахта. Его цель была очевидна с позиций военной эконо-
мики: сделать так, чтобы производство продолжалось как
можно дольше и, возможно, даже было возобновлено, если
будут отвоеваны потерянные территории. Однако к весне
1945 г. свою роль начали играть и другие мотивы. Тесные связи
Шпеера с промышленниками неизменно заставляли его заду-
мываться о дальнейшем существовании в мире без Гитлера,
где им необходимо было бы восстановить свои фабрики. Шпе-
ер осознавал, что даже если война будет проиграна, стране
нужна будет экономическая инфраструктура; народ Германии
переживет своего диктатора, и для продолжения существова-
ния ему потребуется жизнеспособная экономика. Не менее
важной причиной (и постепенно эта причина начинала играть
все большую роль) того, почему он настаивал на временном
«замораживании» промышленности вместо бездумного уни-
чтожения, было и то, что он, вероятно, надеялся унаследовать
власть над рейхом — насколько это было бы возможно122.
Гитлер мыслил, как обычно, в диаметрально противопо-
ложном направлении. Как это было для него характерно, он
видел только две радикальные альтернативы, определенные
им в самом начале политической «карьеры»: по его мнению,
Германия должна была либо одержать победу, либо прекратить
существование. И чем более очевидным становилось то, что
последние надежды на победу испарились, тем больше он
склонялся ко второму варианту: страну ждет полное пораже-
Основание рушится 357
ние, немецкий народ погибнет, поскольку из-за своей слабо-
сти не заслуживает иного, а посему нет необходимости пред-
принимать что-либо для его будущего. Он требовал только
одного: уничтожения заводов везде и любой ценой, чтобы за-
градить путь врагу и остановить его продвижение на террито-
рию Германии. Шпееру нередко приходилось предпринимать
титанические усилия, чтобы смягчить то или иное предписа-
ние до его подписания верховным командованием и добиться
всего лишь «замораживания» промышленных предприятий
вместо полного уничтожения. Обычно, как было показано в
предыдущих главах, ему удавалось, сыграв на последних на-
деждах диктатора, склонить его на свою сторону, убедить, что
рейху еще понадобится промышленность, когда вермахт вновь
займет потерянные территории. Каким бы натянутым ни был
этот аргумент, на Гитлера он действовал. Однако теперь, когда
враг уже был на территории рейха и байки о возможности от-
воевать потерянные земли становилось все сложнее выдавать
за чистую монету, вопрос о необходимости уничтожения вме-
сто «замораживания» предприятий неизменно должен быть
подняться вновь — и острее, чем когда-либо.
В начале марта огромную обеспокоенность промышленни-
ков Рурского региона вызывало намеренное уничтожение
транспортной инфраструктуры отступавшими военными123.
Шпеер, к списку полномочий которого к этому времени доба-
вился контроль над транспортом124, отправился на запад стра-
ны, чтобы убедить их, что политика правительства заключается
во временном выведении из строя, а не в окончательном уни-
чтожении, промышленной и транспортной инфраструктуры.
Любое сопротивление соответствующим приказам, говорил он,
необходимо «сломить». Он повторял свой главный аргумент:
«Мы можем продолжать войну, только если Силезский про-
мышленный пояс, например, или части Рурского региона сно-
ва будут в наших руках... Либо эти районы будут возвращены...
либо мы определенно проиграем войну». Ключевое значение
имеет единый подход. Бессмысленно парализовать промыш-
ленность, если затем выяснится, что военные уничтожают все
транспортные средства. Он поговорит с главнокомандующими
группами армий и попытается получить соответствующее рас-
поряжение Гитлера. Далее он подчеркивал необходимость обе-
358 Основание рушится
спечить восстановление водоснабжения и обеспечить граждан-
ское население продуктами питания. После продовольствия
самой важной сферой производства была добыча угля. Приори-
тетным направлением использования транспорта, помимо пе-
ревозки войск, — даже более важным, чем поставка вооруже-
ния — должна быть доставка продовольствия; в этом, говорил
Шпеер, он уже убедил Гитлера. Все это предлагалось не из сооб-
ражений гуманности, а чтобы сохранить «способность населе-
ния к сопротивлению». Из замечаний Шпеера становилось оче-
видно, что война еще далеко не окончена. Далее он отмечал
необходимость сконцентрировать усилия сталелитейной про-
мышленности на производстве боеприпасов, а также повторял
приоритетные направления работы транспортной инфраструк-
туры, определенные Гитлером (по его предложению) для эва-
куируемых областей: в первую очередь, транспортировка войск,
затем — доставка продовольствия и, наконец, там где это воз-
можно, — перевозка беженцев125.
Гитлер по-прежнему настаивал на эвакуации населения из
оказавшихся под угрозой западных областей в глубь террито-
рии рейха, чтобы люди, способные сражаться, не оказались в
руках врага. Гаулейтеры таких земель знали, насколько нере-
альным было это требование. С точки зрения Геббельса, это
был еще один «тяжелый удар по авторитету» Гитлера126. Даже
сам Геббельс под влиянием отчета, предоставленного Шпее-
ром в середине месяца, был вынужден признать, что эвакуа-
ция невозможна. Шпеер, как он отмечал, был крайне раздра-
жен приказами об эвакуации. Он придерживался мнения, что
«в задачу военной политики не входит проявление геройства
по уничтожению народа». Министр вооружений сообщил Геб-
бельсу, что в экономическом отношении война проиграна. Ре-
сурсов экономики хватит еще на четыре недели (то есть до се-
редины апреля), а потом она начнет постепенно рушиться.
Шпеер, отмечал Геббельс, «резко критикует концепцию "вы-
жженной земли"». Он объясняет, что «в нашу задачу не может
входить разрушение жизненных артерий германского народа в
снабжении продовольствием и в экономике, что это должно
входить в задачу врага». Если взорвать мосты и путепроводы
Берлина, как было запланировано, столице рейха будет неми-
нуемо угрожать голод127.
Основание рушится 3 59
Было очевидно, что назревает конфликт. Шпеер знал, что
Гитлер намерен уничтожить заводы, железные дороги, мосты,
электричество и водопроводы вместо того, чтобы позволить
врагу захватить их. Он обратился к Гудериану, надеясь зару-
читься его поддержкой и предотвратить осуществление безу-
мных планов, в результате которых вся важнейшая экономи-
ческая инфраструктура была бы разрушена, а гражданское на-
селение — обречено на нищету и горе. Гудериан согласился с
ним в том, что перед тем, как взрывать мосты, туннели и же-
лезнодорожные объекты, необходимо получать особое разре-
шение. Разъяренный Гитлер отказался подписать проект при-
каза128. 15 марта Шпеер подготовил записку, в которой давал
неприукрашенную картину реальности. До полного крушения
экономики оставалось не более одного-двух месяцев, после
чего продолжать боевые действия было бы просто невозмож-
но. Нужен был четкий приказ, чтобы предотвратить уничто-
жение жизненно важных для Германии объектов. «Разрушить
их означает уничтожить всякую возможность для дальнейшего
существования немецкого народа», — писал Шпеер. В заклю-
чение он говорил: «Наш долг — оставить людям все возмож-
ности для восстановления в более отдаленном будущем»129.
Шпеер направил записку Николаусу фон Белову, адъютанту
Гитлера, и попросил передать ее фюреру в подходящий момент.
Белов сделал это только 18 марта, хотя диктатор уже догадывал-
ся о том, что его ждет. Пытаясь смягчить его острую реакцию и
продемонстрировать свою неизменную преданность, Шпеер на
следующий день попросил у Гитлера в качестве подарка на свое
сорокалетие его фотографию с подписью.
Шпеер направил Гитлеру и еще одну записку — о ней он
никогда не упоминал после войны130. Эта записка была короче
и написана совершенно в ином тоне. Начиналась она с заявле-
ния о том, что, поскольку экономический коллапс неизбежен,
необходимы решительные меры для обороны рейха по линиям
Одера и Рейна. В случае, если враг перейдет эти границы, дер-
жать оборону будет более невозможно. В связи с этим в бли-
жайшие два месяца критически важно принять самые жесткие
меры по мобилизации всех возможных ресурсов, включая
фольксштурм, на оборону по линиям этих двух рек. Войска,
стоящие в Норвегии и Италии, необходимо перебросить на
360 Основание рушится
этот фронт обороны. Только такими мерами можно сохранить
удерживаемые позиции. В завершение Шпеер писал: «Если
упорно удерживать существующую линию фронта в течение
нескольких недель, это позволит заслужить уважение против-
ника и, возможно, тем самым благоприятным образом опре-
делит исход войны»131.
Какие мотивы заставили Шпеера написать эту вторую за-
писку, неясно. Возможно, он надеялся, что это позволит смяг-
чить эффект от первой записки, хотя впоследствии он этого
никогда не говорил. Его нежелание обсуждать вторую записку
очень показательно, поскольку сама ее формулировка проти-
воречила его тщательно созданному после войны образу чело-
века, который одним из первых в нацистском руководстве по-
пытался действовать гуманно и порвал с Гитлером еще до кон-
ца войны. Что еще более вероятно, эта записка была написана
для того, чтобы избежать опасных в такой обстановке обвине-
ний со стороны Гитлера или его окружения в пораженчестве
или даже предательстве общего дела132. Возможно, поскольку
«существующая линия фронта» на Рейне уже была практиче-
ски потеряна, проницательный Шпеер таким способом пы-
тался неявно подтолкнуть Гитлера к выводу о том, что пришло
время положить конец войне133. Однако в таком случае пред-
ставляется странным, что Шпеер никогда не говорил об этом в
своих послевоенных заявлениях. Наконец, могло быть и так,
что Шпеер действительно был убежден в том, о чем говорил, —
что подобные отчаянные усилия могут подтолкнуть противни-
ка (вероятнее всего, западных союзников) пойти на сделку.
Позже он старался изображать себя как человека, раньше дру-
гих осознавшего неизбежность поражения Германии и потому
бескорыстно трудившегося над сохранением элементарных
основ экономики страны, необходимых для выживания ее на-
рода. Тем не менее написанная 18 марта записка показывает,
как долго Шпеер отказывался принять тот факт, что война
безнадежна проиграна134. Его усилия, направленные на пре-
дотвращение разрушения экономической инфраструктуры, и
признание того факта, что в экономическом отношении Гер-
мания близка к коллапсу, по-прежнему сочетались в его по-
нимании с предположением, что если войну нельзя выиграть,
то, по крайней мере, она еще не совсем проиграна. До этого
Основание рушится 361
момента, как сказал Шпеер Гитлеру всего через несколько
дней, он все еще верил, что война может кончиться хорошо135.
Это были не пустые слова. Как очевидно из записки Шпеера,
он до сих пор не прекращал верить. Видимо, то, что результа-
том упорной обороны неизбежно станет дальнейшее разруше-
ние, для Шпеера не противоречило его стремлению всячески
ограничить уничтожение экономической инфраструктуры;
ведь в данном случае речь шла не о целенаправленном само-
уничтожении, а о «взаимном» ущербе. По меньшей мере, этой
запиской Шпеер хотел показать Гитлеру, что по-прежнему
остается его сторонником136. Его конфликт с Гитлером по во-
просу об уничтожении средств производства носил очень се-
рьезный характер, однако он не подразумевал принципиаль-
ного отказа следовать за вождем, с которым он был так тесно
связан более десяти лет.
Гитлер не замедлил отреагировать на предложения Шпее-
ра. Уже 18 марта он отклонил все возражения против обяза-
тельной эвакуации всего гражданского населения из оказав-
шихся под угрозой западных областей. Если не хватало транс-
порта, люди должны были уходить пешком. «Мы больше не
можем заботиться о населении», добавлял он137. На следую-
щий день Гитлер подписал свой печально известный приказ о
тактике «выжженной земли», приказ «Нерон», в корне проти-
воречивший рекомендациям Шпеера по возможности избе-
гать уничтожения важных объектов. «Весь военный транспорт,
коммуникации, объекты промышленности и материально-
технического обеспечения, а также все материальные ценно-
сти на территории рейха, которые могут оказаться полезны
врагу сразу или в обозримом будущем, следует уничтожить».
Ответственным за осуществление приказа было назначено во-
енное командование (в отношении транспорта и коммуника-
ций) и гаулейтеры, выполнявшие функцию имперских комис-
саров обороны (в отношении промышленных предприятий и
других объектов экономики)138.
До 18 марта Шпеер, при всем своем критическом отноше-
нии к мерам, результатом которых могло стать уничтожение
всякой возможности послевоенной реконструкции экономи-
ки, верил, как показывает написанная им в этот день записка,
что из продолжения войны можно извлечь какую-то пользу.
362 Основание рушится
Однако в этот день его отношение резко изменилось, а затем
перемена была еще более закреплена приказом о тактике «выж-
женной земли». Критическим оказался тот момент, когда Гит-
лер напрямую заявил: «Если война будет проиграна, то и на-
роду придет конец. Судьбу не обратить». Следовательно, нет
необходимости заботиться о том, чтобы дать народу хотя бы
самые элементарные средства к дальнейшему существованию.
Напротив, лучше уничтожить даже эти основы, потому что
«народ показал, что он слабее, а будущее принадлежит исклю-
чительно сильным народам Востока. Те, кто останется в жи-
вых после этой битвы, в любом случае будут худшими [его
представителями], поскольку лучшие уже погибли». Эти сло-
ва, как Шпеер сообщил в написанном собственноручно пись-
ме, которое он отправил диктатору через несколько дней,
«глубоко потрясли» его. Первые шаги к осуществлению вы-
сказанных фюрером идей он увидел уже на следующий день, в
приказе об уничтожении139.
В последовавшие за этим дни Шпеер, при поддержке Валь-
тера Роланда и других служащих рурского подразделения ми-
нистерства вооружений, проехал через всю Западную Герма-
нию, стараясь преодолеть готовность гаулейтеров немедленно
начать осуществление приказа Гитлера (при этом он апелли-
ровал и к утверждениям нацистского руководства о том, что
для победы нужно продолжать производство). По правде гово-
ря, вызывает сомнения то, насколько простым оказалось бы
для них в практическом плане выполнение приказа. Не ис-
ключено, что промышленники и начальники заводов попыта-
лись бы при поддержке местных партийных функционеров
пресечь многие попытки бессмысленного уничтожения объ-
ектов140. Шпеер попытался убедить их и в невыполнимости
приказов Гитлера об эвакуации141. Модель после некоторого
колебания тоже согласился с аргументами Шпеера и пообе-
щал постараться свести уничтожение промышленности в Рур-
ском регионе к минимуму, хотя военные власти, как очевидно
из распоряжений об осуществлении приказа, начали бы уни-
чтожение незамедлительно142. Гаулейтер Вюрцбурга, Отто
Гельмут, считавшийся одним из наиболее умеренных партий-
ных руководителей, был готов как можно скорее приступить к
выполнению приказа «Нерон», хотя и признавал, что это будет
Основание рушится 363
бессмысленно, если нет никаких шансов, что ситуация в по-
следний момент переменится. Он спрашивал Шпеера, когда
будет готово к развертыванию долгожданное «чудо-оружие», и
только когда Шпеер напрямую сказал ему, что «никакого ору-
жия не будет», тот согласился не уничтожать шарикоподшип-
никовый завод в Швайнфурте143.
Тем временем Гитлер узнал о попытках Шпеера саботиро-
вать его приказ. По возвращении в Берлин министр вооруже-
ний был вызван к фюреру, где его ожидал очень холодный
прием. Гитлер потребовал, чтобы Шпеер признал, что войну
все еще можно выиграть. Шпеер не сделал этого, и Гитлер дал
ему двадцать четыре часа, чтобы обдумать свой ответ. Вернув-
шись к фюреру, Шпеер (он заранее написал пространное пись-
мо, в котором обстоятельно аргументировал свою позицию,
но так и не отдал его Гитлеру) просто сказал: «Мой фюрер, я
безусловно Вас поддерживаю»144. Этого оказалось достаточно.
Гитлер почувствовал, что его власть осталась прежней, что он
не утратил престижа, что Шпеер уступил ему145. В отношениях
между ними вновь появился проблеск прежней теплоты. Шпе-
ер воспользовался ситуацией, чтобы заставить Гитлера пойти
на принципиальную уступку и внести в свой приказ суще-
ственную поправку: о том, что право на принятие решений об
уничтожении того или иного объекта принадлежит министру
вооружений146. Теперь Шпеер мог предотвратить выполнение
приказа о «выжженной земле» (хотя немецкие войска, отсту-
пая, все же взорвали многие мосты на территории Германии)147.
Это была очень важная победа, даже если ее можно было ис-
толковать и более цинично, утверждая, что Шпеер имел своей
целью не столько обеспечить будущее немецкого народа,
сколько свое собственное будущее148. А поскольку Гитлер не
сумел настоять и на выполнении своих приказов об эвакуа-
ции, это стало, по признанию Геббельса, еще одним призна-
ком того, что авторитет фюрера начал ослабевать149.
И все же это был еще не конец. Основание режима дрогну-
ло, но он еще держался — хотя и из последних сил. Решающим
фактором при этом, как всегда, оставалась руководящая роль
самого Гитлера. Хотя остальные представители руководства
Третьего рейха отчетливо осознавали, что дни Гитлера сочте-
ны, они все же знали, что открыто противостоять ему означало
364 Основание рушится
бы взять на себя огромный риск. Риббентроп не осмелился
продолжить свои попытки достичь мирного соглашения без
санкции Гитлера. Гиммлер и Кальтенбруннер тоже проявляли
крайнюю осторожность, чтобы ему не стало известно об их
маневрах. Вольф также осознавал, что ходит по тонкому льду,
хотя его, по крайней мере, отделяло от Берлина географиче-
ское расстояние. Даже Шпеер в конечном итоге предпочел не
идти на открытую конфронтацию. Ему удалось избежать жест-
ких карательных мер, которые грозили бы ему в этом случае,
хотя стало очевидно, что в вопросах вооружения благосклон-
ность Гитлера теперь была не на его стороне, а на стороне его
давнего соперника, Карла Отто Заура. Ни один из соратников
Гитлера, стремившихся зарезервировать для себя более выгод-
ное место в будущем без фюрера, не рискнул открыто бросить
ему вызов. И дело было не только в том, что они боялись по-
следствий (ведь Гитлер все еще мог обратиться к мощной под-
держке стоявших за ним армии и полиции); каждый из них
признавал, что его собственная власть целиком зависела от
высшей власти фюрера. Разобщенные, боящиеся наказания и
по-прежнему привязанные к Гитлеру, они не могли стать ис-
точником государственного переворота150. Гитлеру было суж-
дено оставаться у власти до самого конца.
8
Фиаско
Мы здесь, в Берлине, отдаем приказы, которые
вообще не доходят до низовых исполнителей, не
говоря уже о том, что приказы бывает просто не-
возможно выполнить. В этом я усматриваю опас-
ность исключительно серьезной потери автори-
тета властью.
Йозеф Геббельс, запись в дневнике,
28 марта 1945 г.
I
Берлин в апреле 1945 г. был полностью поглощен подготов-
кой к надвигающейся буре. Спешно делались все возмож-
ные приготовления, чтобы попытаться противостоять натиску
вражеских войск, приближающихся с востока. Все знали, что
совсем скоро город будет охвачен боями. Моральный дух на-
селения опустился до предела. Лишь редкие шутки в духе чер-
ного юмора разбавляли ощущение полной безысходности из
создавшейся ситуации1. Однако когда бесконечные темные
дни поистине ужасной зимы 1944-1945 гг. наконец уступили
солнечной и теплой весне, некоторым из жителей Берлина
удавалось хотя бы на короткое время забыть о войне.
Любому, кто проходил через Тиргартен, расположенный
в центре города прекрасный парк (хотя теперь он пребывал в
ужасающем состоянии, был занят орудиями тяжелой артилле-
рии и использовался в качестве источника столь ценной дре-
весины для растопки), под ветвями цветущих деревьев, под
радостное щебетанье птиц, или выглядывал с балкона про-
сторного загородного дома в Грюневальде, на западной окраи-
не Берлина, война казалась несказанно далекой (хотя здесь
напоминанием о ней служило то, что некоторые дома были
превращены в руины). И все же такие редкие и мимолетные
366 Фиаско
минуты спокойствия в начале апреля 1945 г. были не более
чем возможностью «жить сегодняшним днем», ухватиться за
то, что могло оказаться последним шансом испытать радость
жизни до того, как эта мнимая радость сменится суровой ре-
альностью.
Другие предпочитали, так сказать, «жить сегодняшней но-
чью», бросаясь, как безумные, на «лихорадочные поиски удо-
вольствий»; в центральных районах Берлина солдаты предава-
лись любовным утехам с женщинами повсюду: в бомбоубежи-
щах, подвалах разрушенных зданий, темных переулках среди
руин. Обычным делом было мародерство и воровство. Несмо-
тря на угрозу жестокого наказания, процветал черный рынок,
где можно было купить провизию и практически любые това-
ры. Многие пытались заглушить страх перед надвигавшейся
бедой алкоголем, причем в любой форме, включая ворован-
ные медицинские товары2.
Какими бы мимолетными иллюзиями ни тешили себя лю-
ди, такие иллюзии быстро исчезали. В любом случае у очень
немногих была возможность и время лелеять подобные мечты.
По большей части люди, вынужденные ежедневно выживать в
условиях жестоких лишений, были слишком измучены забо-
тами и волнением. Берлин, как и любой другой большой город
в Германии, был глубоко травмирован войной — ее шрамы об-
наруживались как в физическом облике города, так и в психо-
логическом состоянии его жителей. В облике Берлина больше
всего в глаза бросались не разрушенные центральные кварта-
лы, не облупившиеся фасады, не воронки от взрывов бомб, не
здания, от которых остались одни стены, а царившие в городе
запустение и безлюдье: на улицах не было машин и прохожих,
в магазинах — товаров, в домах — мебели3. Ночью «от этого
мирового центра культурной жизни оставался призрачный го-
род, населенный пещерными людьми»4. Практически каждый
вечер, когда жители города садились ужинать при мерцающем
свете свечей (электроснабжение было сильно ограничено),
сирены возвещали о начале воздушной тревоги и начиналось
нисхождение во тьме в ближайшее бомбоубежище. Это было
резкое пробуждение от грез, заставлявшее вспомнить о том,
что приближается конец, что Красная Армия уже близко и го-
това начать штурм столицы рейха.
Фиаско 367
У Гитлера был собственный мир грез, позволявший ему на
время забыть о гнетущем бремени войны: во время своих ноч-
ных визитов в подвалы нового здания имперской канцелярии
он сидел у созданной для него личным архитектором Герма-
ном Гизлером модели его родного города Линца — того, как он
будет выглядеть после триумфального окончания войны. Его
фантазии были маской, под которой он даже в этом отчаян-
ном положении скрывал то, в чем был не готов сознаться ни
себе, ни кому-либо еще: в том, что построенный им мир рух-
нул. Он по меньшей мере со времени неудачи Арденнского на-
ступления знал, что поражение неминуемо, однако признать
это открыто не мог. Это было частью его неизменной роли не-
преклонного вождя, которую он играл все это время, какой бы
сложной ни была ситуация, — он постоянно лгал себе и свое-
му окружению, что все окончится хорошо. Его мечты и иллю-
зии были попыткой отрицать реальность, которая терзала его
большую часть времени, — отрицать, что война проиграна и
что за его собственной смертью последует неизбежный конец.
Поскольку он никогда даже не рассматривал возможность ка-
питуляции, безмерным страданиям и разрушению войны бы-
ло суждено продолжаться, пока он был жив. А поскольку он
был твердо намерен не сдаваться живым, единственным вы-
ходом для него было самоубийство. Чудовищное эго Гитлера
давно привело его к выводу, что немецкий народ оказался не-
достоин своего фюрера. Потерпев поражение в войне, эти лю-
ди доказали свою слабость. Они не заслуживали того, чтобы
оставаться в живых, и горевать о них он не собирался. Однако
ему еще нужно было решить, когда и где покончить со своей
жизнью.
Для ближайшего окружения Гитлера, для тех, кто каждый
день видел его лично, его авторитет оставался непоколеби-
мым. Однако за стенами бункера, расположенного в самом
центре Берлина, глубоко под землей в саду имперской канце-
лярии, бункера, который с того времени, как Гитлер вернулся
с Западного фронта в середине января^ стал его последним
пристанищем, все было совсем иначе. Территория рейха таяла
на глазах. 9 апреля Геббельс отмечал, что владения Германии
теперь практически ограничивались узкой полоской земли от
Норвегии до побережья Адриатического моря в Северной
368 Фиаско
Италии5. Значительная часть того, что представлял собой Тре-
тий рейх, теперь была оккупирована врагом и находилась для
Гитлера вне доступа. А для большинства простых жителей тех
районов, что пока оставались под контролем Германии, Гит-
лер давно стал призрачной фигурой, человеком, о существо-
вании которого напоминали лишь периодические обраще-
ния к народу и кадры кинохроники. Единственное, что люди
знали наверняка — это что пока он жив, их мучениям не бу-
дет конца. Для гаулейтеров, управлявших разными частями
рейха, его предписания уже начинали утрачивать свою значи-
мость. Нельзя сказать, что кто-то из них всерьез задумывался
о том, чтобы пойти против его воли. Все они долгие годы были
его наместниками, проводниками его власти на региональном
уровне. Кроме того, даже теперь каждый боялся последствий,
которыми грозило малейшее неподчинение. Вместе с тем ко-
лоссальные затруднения с коммуникацией и темп продвиже-
ния западных союзников означали, что осуществлять центра-
лизованный контроль из Берлина уже практически невозмож-
но. Гаулейтерам приходилось самостоятельно справляться с
ситуацией, не дожидаясь приказов из Берлина, которые зача-
стую оказывались абсурдными и неосуществимыми на прак-
тике. В любом случае было очевидно, что Германия сможет
продержаться в лучшем случае еще неделю или две. Большин-
ство из приспешников Гитлера теперь думали лишь о том, как
бы спасти свою шкуру. Очень немногие из них были готовы
взойти вслед за своим вождем на погребальный костер.
Когда распад властных структур нацистского режима еще
больше ускорился и централизованное правление было окон-
чательно вытеснено фрагментированной властью, режим на-
чал выходить из-под контроля6. Полиция, СС, региональные
и местные партийные руководители брали власть в свои руки
и начинали самым жестоким образом подавлять любые дей-
ствия, напоминающие мятеж, или попытки предотвратить
бессмысленное уничтожение. «Внутренние враги» теперь под-
вергались особому риску: фашистские главари, в отчаянии
предчувствуя гибель режима, обратили против них свою бес-
сильную ярость, полные решимости отомстить за враждебное
отношение к себе и не дать своим противникам торжество-
вать, видя гибель нацизма. Судьба, до этого постигшая узни-
Фиаско 369
ков концлагерей на востоке, теперь ждала и заключенных на
оставшейся территории рейха. Их тоже выгоняли из отврати-
тельных лагерных бараков и отправляли на бессмысленные
«марши смерти»: это был последний судорожный рывок вла-
сти террора. Режим распадался на глазах, однако его верхуш-
ке — партийному и военному руководству, — как и прежде,
недоставало единения духа и воли, а также организационных
способностей (всего того, что позволило лидерам итальян-
ской фашистской партии в июле 1943 г. свергнуть Муссоли-
ни), чтобы бросить вызов Гитлеру и попытаться хотя бы в
этот последний час остановить падение Германии в бездну.
Следовательно, впереди был еще один, заключительный акт
этой трагедии.
II
В марте, когда был потерян Рейнский фронт, исчезли по-
следние логические основания для дальнейшей войны на
западе. Тем не менее военачальники продолжали боевые дей-
ствия. Члены Верховного командования вермахта Кейтель и
Йодль и главнокомандующий, генерал-фельдмаршал Кес-
сельринг, как они позже заявляли, до конца марта верили,
что могут предотвратить полный крах фронта на Рейне и на
некоторое время сохранить создавшееся положение на За-
падном фронте7. Единственным слабым разумным доводом,
по-видимому, оставался все тот же довод о необходимости вы-
играть время, дабы западные союзники осознали, что их ис-
тинный враг — на востоке. Это якобы могло повлечь за собой
распад «неудачной» коалиции с Советским Союзом и дать
остаткам вермахта объединиться с западными державами с но-
вой целью: победить Красную Армию. Если в это время по-
добные мечты и оставались, то теперь было еще более очевид-
но, чем когда бы то ни было, что они совершенно несбыточны.
Учитывая, что победа была так близка, последнее, о чем могли
думать в этот момент Рузвельт и Черчилль, — это о разрыве
коалиции с Советским Союзом, который по-прежнему нес
большую часть бремени человеческих потерь в деле уничтоже-
ния гитлеровского режима.
370 Фиаско
Полный крах на Западном фронте теперь был неизбежен.
В результате стремительного продвижения американские вой-
ска, закрепив свои позиции на Рейне, вклинились между груп-
пой армий «Б» под командованием Моделя в Рурском регионе
и группами армий «X» на севере и «Г» на юге. К 2 апреля вой-
ска Моделя, по-прежнему многочисленные, однако не имев-
шие достаточного тяжелого вооружения, оказались отрезаны в
Рурском регионе и теперь могли получать снабжение только
по воздуху. Через два дня американская 9-я армия начала опе-
рацию по уничтожению окруженных немецких сил. Поначалу
американцам пришлось встретиться с ожесточенным сопро-
тивлением, однако сомнений относительно исхода битвы быть
не могло. Бургомистры некоторых крупных городов, поддер-
живаемые ведущими промышленниками, а также представи-
телями социал-демократической, коммунистической и других
антинацистских политических группировок, впервые за дол-
гие годы подпольной деятельности подавших голос, сдались
без боя. Дуйсбург, Эссен, Золинген, Бохум и Мюльхайм были
сданы без особого урона для населения, и без того лишенного
элементарных бытовых удобств и вынужденного обитать в
подвалах, бункерах и руинах разбомбленных зданий. В то же
время бои за Хамм продолжались четыре дня, а Дортмунд дер-
жался до 13 апреля, когда он был окружен и взят штурмом
мощной группировкой американских войск8. К этому момен-
ту Модель сообщал, что примерно двум третям его армии не
хватает оружия. Солдаты дезертировали целыми группами —
просто скрывались в лесах или в разрушенных городах; не-
сколько командиров также оставили свои части.
Тем временем американские войска продвинулись далеко в
глубь Центральной Германии. К середине апреля они заняли
Тюрингию, взяли Эрфурт, Веймар и Йену, затем прошли даль-
ше на юг, к Кобургу и Байройту, а также в Саксонию, до окра-
ин Галле, Хемница и Лейпцига, и на северо-запад, где захвати-
ли Ганновер и Брауншвейг. К 11 апреля они дошли до Эльбы.
К этому времени линии немецкой обороны здесь уже практиче-
ски не было. Тем не менее кое-где все же возникали бои, иногда
достаточно интенсивные; местами американцы встречали оча-
ги ожесточенного сопротивления. Как и в Рурском регионе,
гражданские власти многих населенных пунктов предпочита-
Фиаско 371
ли сдаться, нежели подвергнуть свой город бессмысленному
разрушению. В числе городов, сдавшихся без боя, были Гота,
Геттинген и Веймар. В то же время в Магдебурге военный ко-
мендант 17 апреля отказался сдаться; в тот же день на город
был совершен разрушительный авианалет с участием 350 са-
молетов, и уже на следующие сутки последнее сопротивление
угасло.
На севере британские и канадские вооруженные силы
медленно продвигались вперед, преодолевая сопротивление
по-прежнему сильной группы армий «X» под командованием
Бласковица. К 10 апреля англичане дошли до города Целле к
северо-востоку от Ганновера, а в северной части фронта до-
брались до Везера, расположенного к югу от Бремена; канад-
цы с боями продвинулись на север по территории Нидерлан-
дов почти до побережья. Тем не менее важнейшие порты Се-
верного моря и выходы к Дании и Норвегии по-прежнему
были в руках немцев; позиции обороны вермахта на северо-
западе оставались одним из последних бастионов мощи на-
цистского режима.
На юге Германии ситуация была более удручающей. 2 апре-
ля Гитлер снял с должности генерал-полковника войск СС
Пауля Гауссера, главнокомандующего группы армий «Г», зато,
что тот хотел отвести войска на юг и юго-восток. Сменивший
его генерал Фридрих Шульц делал все, чтобы выполнить при-
казы Гитлера продержаться от двух до трех недель; утвержда-
лось, что целью было выиграть необходимое время до введе-
ния в боевые действия реактивных самолетов, которые долж-
ны были изменить положение на фронте, и все имевшиеся в
распоряжении Шульца ресурсы были направлены на то, что-
бы дать яростный отпор противнику в районе Ашаффенбурга,
города на Майне. До середины месяца войскам Шульца удава-
лось блокировать продвижение американцев, но затем их обо-
шла с фланга 3-я американская армия, направлявшаяся на юг
из Турингии, после чего начавшееся отступление группы ар-
мий «Г» превратилось в беспорядочное бегство. Тем временем
американские и французские войска дошли до Штутгарта.
Хейльбронн, важнейший железнодорожный узел на восточ-
ном берегу реки Неккар, был взят лишь после ожесточенных
боев. Город защищало относительно большое количество сол-
372 Фиаско
дат вермахта при поддержке отрядов фольксштурма. Жители
города, терроризируемые фанатичным нацистским руковод-
ством, не имели возможности, как и во многих других городах,
предпринять что-либо, чтобы добиться капитуляции. В ре-
зультате Хейльбронн все же был сдан, но лишь спустя неделю
жестоких и бессмысленных оборонительных боев. Однако это
было скорее исключением. В большинстве населенных пунк-
тов жителям удавалось добиться капитуляции и не допустить,
чтобы их город сровняли с землей в ходе заведомо безуспеш-
ной обороны.
Французские войска практически без сопротивления за-
хватили Карлсруэ и другие города Бадена. До сих пор остается
неясным лишь то, почему французы почти полностью уни-
чтожили шварцвальдский город Фройденштадт. К середине
месяца они были готовы атаковать Фрайбург; 21 апреля город
был взят практически без боя. На следующий день без сопро-
тивления был сдан Штутгарт, столица Вюртемберга, несмотря
на то, что гаулейтер даже после того, как нацистское руковод-
ство бежало из города, продолжал настаивать на обороне до
последнего патрона. Выдающимся антинацистским деятелям
удалось убедить бургомистра, который, в свою очередь, всегда
был ярым сторонником нацизма, спасти город от бессмыслен-
ного разрушения. Французы быстро захватили Штутгарт и
прилегающие территории. Для местных жителей страх перед
нацистским руководством (представители которого по боль-
шей части поспешили спастись бегством) теперь сменился
тревогой по поводу того, чего следует ждать от французских
завоевателей. В отличие от американцев, чьи солдаты, окку-
пировавшие немецкие территории, в основном вели себя
очень дисциплинированно, французские войска (по крайней
мере, немногочисленные колониальные войска из Северной
Африки), как свидетельствуют отчеты местного духовенства и
другие источники, входя в немецкие города и деревни, не гну-
шались грабить и насиловать местных жителей. Худшим при-
мером этого стал Фройденштадт, где грабеж, мародерство и
насилие продолжались в течение трех дней9.
Тем временем американские войска, пробивавшиеся на юг
через Франконию, встречая сопротивление (местами весьма
упорное), все же брали один город за другим, по большей ча-
Фиаско 373
сти без боя, и 16 апреля дошли до Нюрнберга, известного как
«колыбель нацизма». Гитлер отдал приказ защищать «город
партийных съездов» до последней капли крови. Фанатично
преданное нацизму партийное руководство, которому было
нечего терять и которое по-прежнему воспринимало все про-
исходящее как «сумерки богов», решительно отказывались
сдаться, но это помогло лишь отсрочить неизбежный конец.
Спустя четыре дня ожесточенных боев и совершенно ненуж-
ного кровопролития и разрушения Нюрнберг, бывший оплот
национал-социализма и символ власти нацистов, все же пал.
Это произошло 20 апреля, в день рождения фюрера10.
15 апреля западные союзники сформулировали ближай-
шие цели дальнейших боевых действий: на севере — дойти до
Любека, в Центральной Германии — закрепить позиции на
Эльбе, а на юге — продвинуться к Дунаю и далее, на террито-
рию Австрии. В тот же день Гитлер заявил, что, если рейх бу-
дет разделен надвое продвижением противника через Цен-
тральную Германию, гросс-адмирал Дёниц на севере и
генерал-фельдмаршал Кессельринг на юге должны осущест-
влять руководство обороной от его имени, в какой бы части
страны он сам ни находился11.
Положение вермахта на Западном фронте к этому времени
было поистине отчаянным, а на востоке на заре следующего
дня, 16 апреля, должно было начаться крупное наступление
Красной Армии на Берлин. В Восточной Пруссии советским
войскам удалось наконец сломить осаду некогда прекрасного,
а теперь опустошенного Кенигсберга. Войска генерала Отто
Ляша были разгромлены, город превратился в пылающий ад,
однако генерал отдал приказ о капитуляции, лишь когда крас-
ноармейцы были уже у дверей его бункера. Оборона Кениг-
сберга стоила Германии жизней 42 000 солдат и 25 000 мирных
жителей. Около 27 000 солдат, оставшихся в гарнизоне, были
взяты в плен12. Взбешенный Гитлер заочно приговорил Ляша к
казни через повешение (осуществить этот приговор уже было
невозможно), а его семью — к тюремному заключению13. Он
также снял с должности генерала Фридриха-Вильгельма Мюл-
лера, последнего командующего 4-й армией, которая к этому
времени уже практически была уничтожена — за исключени-
ем остатков, по-прежнему удерживавших Земландский полуо-
374 Фиаско
стров. К 25 апреля, когда наконец была взята гавань в Пиллау,
от армии, численность которой когда-то составляла полмил-
лиона человек, оставалось всего 3100 солдат, до конца войны
запертых на косе Фрише-Нерунг14.
На юго-востоке произошла еще одна катастрофа: 13 апреля,
после почти двухнедельной осады, была взята красноармейца-
ми столица Австрии, Вена. За долгие дни ожесточенных улич-
ных боев, продолжавшихся с колоссальными потерями с обеих
сторон даже в центральных кварталах, от города остались одни
руины. Советские войска теперь могли беспрепятственно про-
двигаться на запад по территории Австрии по обе стороны от
Дуная. Очень немногие из немецких солдат, вынужденных от-
ступать в глубь сократившейся до пределов территории рейха,
теперь были способны верить в громкие слова, сказанные Гит-
лером двумя днями позже: «Берлин останется немецким, Вена
снова будет немецкой, а Европа никогда не будет русской»15.
К этому времени войска Жукова, сконцентрированные на
Одере, всего в 70 км от Берлина, ждали сигнала к началу атаки,
которая, как они считали, должна была уничтожить гитлеров-
ский режим и принести им победу. Для битвы за Берлин была
собрана мощная армия. 1-й Белорусский фронт Жукова и го-
товящийся атаковать в западном направлении из Померании
2-й Белорусский фронт под командованием Рокоссовского в
общей сложности насчитывали 1,4 млн. человек, более 4000
танков и 23 000 единиц тяжелой артиллерии. К югу готовился
к наступлению с позиций на реке Нейсе 1 -й Украинский фронт
Конева численностью еще 1,1 миллиона человек и 2150 тан-
ков. Каждый из фронтов рассчитывал на массированную под-
держку авиации численностью до 7500 самолетов. Им проти-
востояла группа армий «Висла» под командованием Хейнрици
(название группы армий несколько устарело, поскольку те-
перь она готовилась вести боевые действия уже к западу от
Одера), включавшая в себя 3-ю танковую армию Мантейфеля
на севере и 9-ю армию генерала Теодора Буссе, непосредствен-
но защищавшую подходы к Берлину, а также часть вверенной
Шёрнеру группы армий «Центр» (4-я танковая армия под ко-
мандованием генерала Фрица-Губерта Грёзера). Численность
немецких войск в общей сложности составляла около миллио-
на человек, 1500 единиц танков и бронетехники и 10 400 еди-
Фиаско 375
ниц артиллерии при поддержке 3300 истребителей. Неравен-
ство сил усугублялось тем, что многие из немцев были молоды-
ми, неподготовленными новобранцами, а численность авиации
была чисто номинальной, поскольку многие самолеты не мог-
ли взлететь из-за недостатка горючего. Единственным утеше-
нием для защитников столицы было то, что дорогу на Берлин
преграждали три концентрических круга глубоко эшелониро-
ванных оборонительных сооружений.
Наступление армии Жукова началось 16 апреля в 3:30 с
массированного артобстрела; батарея прожекторов слепила
противника, одновременно освещая путь наступающим вой-
скам. Немецкая оборона продержалась еще два дня; лишь
тогда, после ожесточенных боев с тяжелыми потерями с обе-
их сторон, войскам Жукова удалось взять сильно укреплен-
ные Зееловские высоты, гряду обрывистых холмов высотой
до 90 м, возвышавшихся над долиной Одера между городами
Зеелов и Врицен — последнее серьезное естественное препят-
ствие на пути к Берлину. В результате 9-я армия Буссе оказа-
лась расколотой на три части и была вынуждена отступать на
севере, юге и по центру фронта. Тем временем наступление ар-
мии Конева со стороны Нейсе проходило более успешно; она
уже оттеснила противника к Дрездену и, что еще хуже, быстро
продвигалась на север, к Берлину, в тыл армии Буссе. К 20 апре-
ля 1-й Белорусский фронт преодолел внешнее кольцо оборо-
нительных укреплений вокруг Берлина, и его правый фланг
готовился начать штурм северных окраин города. Берлин уже
практически был взят в окружение. К югу от Берлина танки
Конева подошли к Ютербогу, где располагалась крупная база
снабжения боеприпасами, и почти захватили важнейший узел
связи Зоссен. Войска Жукова ранним утром взяли Бернау, го-
род к северу от столицы. Всего через несколько часов его ору-
дия открыли огонь по самому Берлину16.
ш
В последние отчаянные недели немецкие фронтовые ко-
мандиры были просто неспособны предпринять что-либо
иное, чем продолжать сопротивление ценой огромных по-
376 Фиаско
терь — несмотря на то, что аргументы в пользу этого уже были
исчерпаны. Если за последние несколько месяцев они не сде-
лали ни одной попытки сдержать неумолимо набиравший си-
лу импульс саморазрушения (попутно приводившего к разру-
шению всего вокруг), было маловероятно, что они предпримут
что-то подобное теперь, когда конец был уже так близок. Бо-
лее того, учитывая, что с командных должностей почти по
правилам дарвинистского естественного отбора было снято
множество военачальников, на ключевых постах остались
только самые жесткие сторонники режима.
Генерал-фельдмаршал Кессельринг, главнокомандующий
войсками на западе (хотя к этому времени командовать на За-
падном фронте было уже практически нечем), в 1930-е гг. не-
которое время занимал должность начальника штаба люфт-
ваффе, в начале войны командовал воздушным флотом, затем
был назначен главнокомандующим в Италии, где заслужил
репутацию непреклонного командира, высокопрофессио-
нального военного, который принципиально держался в сто-
роне от политики17. Он был чрезвычайно предан режиму, всег-
да излучал оптимизм (будь то искренний или напускной), ка-
кой бы тяжелой ни была обстановка на фронте, и неизменно
восхищался волей Гитлера к победе. Неудивительно, что Шпе-
еру так и не удалось отговорить его от выполнения гитлеров-
ского приказа «Нерон» об уничтожении при отступлении не-
мецкой экономической инфраструктуры18. Шпеер еще больше
разочаровался в Кессельринге, когда генерал-фельдмаршал в
начале апреля приехал в бункер фюрера, чтобы сообщить ему
о том, насколько безнадежно положение. Не успел он произ-
нести и нескольких фраз, как Гитлер перебил его, пустившись
в пространные рассуждения о том, как он собирается перехва-
тить инициативу у американцев. Неизвестно, был ли Кессель-
ринг убежден его словами или (что более вероятно) решил
пойти по пути наименьшего сопротивления, однако вскоре он
уже поддерживал Гитлера в его фантазии19.
Пытаясь оправдать себя в послевоенных мемуарах, Кес-
сельринг бегло упоминает о своем настроении в середине
апреля, когда Рур был уже отдан врагу и разворачивалась битва
за центральную часть Германии. Он усматривал смысл про-
должения боев в горах Гарц в том, чтобы задержать продвиже-
Фиаско Ъ11
ние противника «до тех пор, пока не придет на подмогу более
мощная и организованная ударная сила». Он имел в виду 12-ю
армию, собранную в конце марта и размещенную к востоку от
Эльбы и в районе от Дессау до Биттерфельда и Виттенберга.
«Только с ее помощью могла появиться некая уверенность в
том, что на ход событий на русском фронте не повлияют со-
бытия на западе и что раскол Германии на две половины будет
предотвращен». Его мнение, утверждал Кессельринг, совпада-
ло с мнением верховного командования вермахта. «В тот мо-
мент я не занимался вопросом о том, какой эффект будут
иметь эти действия на исход войны, в таких рассуждениях уже
не было никакой пользы. Все, что я пытался сделать — это все-
ми доступными средствами затянуть бои на подступах к горам
Гарц, чтобы дать время развернуться нашим действиям на рус-
ском фронте». Даже если бы русские и их западные союзники
встретились на Эльбе или в Берлине, все равно оставалась бы
причина для того, чтобы продолжать войну: «настоятельная
необходимость выиграть время, чтобы немецкие дивизии,
сражающиеся на востоке, пробились обратно в зоны, занятые
британскими и американцами войсками»20.
Главнокомандующий окруженной в Рурском регионе груп-
пы армий «Б» генерал-фельдмаршал Модель всегда был в чис-
ле генералов, пользовавшихся наибольшим доверием Гитлера;
в конце апреля 1945 г. диктатор отзывался о нем как о своем
«лучшем фельдмаршале»21. Как и Кессельринг, Модель утверж-
дал (не очень убедительно), что, служа Гитлеру верой и прав-
дой, он оставался «аполитичен». Как большинство таких же,
как он, генералов, Модель по меньшей мере частично разде-
лял идеи нацизма — в том числе ненависть к большевизму, а
также веру в превосходство немецкой культуры и оправданное
торжество Германии в Европе. Когда удача на войне оконча-
тельно обернулась против немцев, его фанатическое стремле-
ние предотвратить поражение Германии и победу ее врагов
выразилось в его неизменно исполненных уверенности воз-
званиях к солдатам и в приказах о безжалостных карательных
мерах по отношению к «низшим элементам гражданского на-
селения», проявлявшим пораженческое или враждебное на-
строение22. Он повторял требования правительства держаться
любой ценой и даже слова нацистской пропаганды. В конце
378 Фиаско
марта он в своем воззвании к подчиненным ему командирам
говорил, что долг офицеров — подавать пример солдатам, если
нужно — собственной смертью, и убеждать их в необходимо-
сти сопротивляться «даже больше, чем ранее... вплоть до само-
пожертвования». Он требовал немедленно принимать меры
против элементов гражданского населения, «зараженных ев-
рейским и демократическим ядом материалистических идей»,
и ставящих защиту своего имущества выше «безусловной под-
держки сражающихся на фронте войск»23.
Модель хранил сознательную преданность Гитлеру даже
тогда, когда рухнули последние надежды Германии на победу;
даже когда его рекомендации по стратегии Арденнского на-
ступления были проигнорированы; даже когда после кон-
фликта с Кессельрингом по поводу возможности выйти из
окружения в Рурском регионе он выступил с яростным обли-
чением Кейтеля и Йодля в Верховном командовании вермах-
та24. По мере приближения трагического конца эта предан-
ность Моделя все в большей степени противоречила его по-
ниманию воинского долга. В отличие от Кессельринга, он
поддался на уговоры Шпеера не уничтожать важнейшие объ-
екты экономической инфраструктуры. В то же время он от-
вергал все попытки убедить его отдать приказ о капитуляции
его окруженной армии. Вальтер Роланд, глава «Рурского шта-
ба Шпеера», изначально пробовал склонить к капитуляции
генерал-полковника Йозефа Харпе, командующего 5-й танко-
вой армией на Западном фронте. Харпе, который в январе уже
был снят с должности командующего во время отступления на
Восточном фронте, отвечал отказом, поскольку пойти против
воли Моделя и пяти гаулейтеров западных областей означало
бы обречь себя на верную смерть25. Отданный Гитлером после
сдачи Кенигсберга приказ о том, что в случае капитуляции или
отказа подчиняться приказаниям семьи виновных должны
быть арестованы, по-видимому, имел для Моделя большое
значение.
К 17 апреля бои в Рурском регионе закончились. Когда не-
мецкие войска потеряли последнюю надежду, Модель, вместо
того чтобы сдаться, распустил свою группу армий. Около
317 000 немецких солдат и 30 генералов были взяты в плен.
Модель всегда рассматривал самоубийство как единственный
Фиаско 379
достойный выход для генерал-фельдмаршала и уже за не-
сколько недель до этого намекал, что в случае поражения по-
кончит с собой. 21 апреля он застрелился в лесу в окрестностях
Дуйсбурга26.
Генерал-фельдмаршал Шёрнер — фаворит Гитлера, послед-
ним получивший от него 5 апреля генерал-фельдмаршальский
жезл, — был известен, как уже отмечалось в предыдущих гла-
вах, особой жестокостью даже по сравнению с такими же, как
он, генералами, которые были сторонниками жесткой дисци-
плины. Для него не существовало другого варианта, кроме то-
го, чтобы вести войска на бой с «азиатским», по его словам,
врагом. Хотя во всей немецкой армии не было равного Шёр-
неру по жестокости, в беспощадности к собственным войскам
он был отнюдь не одинок. Генерал Шульц, сменивший генерал-
полковника СС Хауссера в должности главнокомандующего
группой армий «Г», приказывал принимать «самые суровые ме-
ры», чтобы не допустить бегства солдат при появлении враже-
ских танков. Каждый солдат, оставляющий свои позиции в бою
без соответствующего приказа, должен был знать, что его ждет.
Признавая, что войскам не хватает боевой техники, он все же
требовал, чтобы солдаты компенсировали ее недостаток при
помощи стрелкового оружия и гранатометов «панцерфауст»27.
Борьба стала самоцелью. Как показывает процитирован-
ное выше высказывание Кессельринга, считалось бесполез-
ным тратить время на размышления о том, как то или иное
действие может повлиять на исход войны. Большинство вое-
начальников были вполне способны рационально оценивать
ситуацию, однако вместо этого они предпочитали не обращать
внимания на очевидные для них неприглядные факты — от-
сутствие военной техники, недостаток солдат и слабые шансы
на то, что им удастся выстоять против превосходящих войск
противника — и вновь повторять, что нужно делать все, «что-
бы оправдать ожидания ведущего нас за собой фюрера»28.
Именно такого мнения придерживались военные, состав-
лявшие непосредственное окружение Гитлера. Здесь никогда
не оставалось места независимому суждению. Хотя были слу-
чаи, когда генерал Йодль отваживался честно высказать Гит-
леру свою точку зрения, он все же оставался его верным сто-
ронником и по-прежнему восхищался «гением» фюрера.
380 Фиаско
Генерал-фельдмаршал Кейтель никогда за всю свою карьеру
даже не пытался поставить под сомнение авторитет Гитлера и
не собирался делать этого теперь. А когда в конце марта был
снят с должности начальника генштаба Гудериан, исчезла по-
следняя искра решимости возражать против катастрофиче-
ских, по словам самого Гудериана, оперативных решений фю-
рера. Сменивший его генерал Ганс Кребс был способным
штабным офицером, но уж точно не отличался умением по-
ставить под сомнение решение высшего руководства. По на-
туре значительно более мягкий человек, чем Гудериан, он бы-
стро приспособился к атмосфере, царившей в ближайшем
окружении Гитлера, и роль его в принятии решений была ни-
чтожной. Разделение ответственностей между Верховным ко-
мандованием вермахта и Верховным командованием сухопут-
ных войск всегда представляло собой слабое место структуры
руководства военными действиями. Теперь, когда война была
почти окончена, такое разделение уже не имело значения. Од-
нако единодушие военачальников, раболепно подчинявшихся
каждому решению Гитлера, было еще страшнее раскола. И уж
конечно, не стоило ожидать никаких попыток заставить Гит-
лера изменить решение от главнокомандующих люфтваффе и
военно-морского флота, Геринга и Дёница. Геринг длительное
время был у Гитлера в немилости, но именно это долгое уни-
жение теперь, во время военных совещаний, лишь заставляло
его еще более настойчиво демонстрировать фюреру свою пре-
данность и отвагу. Дёниц, в свою очередь, в эти последние не-
дели тоже проявил себя как один из наиболее фанатично при-
верженных Гитлеру военачальников, всячески настаивая на
сопротивлении до последней капли крови.
7 апреля Дёниц, выражая мнение самого Гитлера, заявил:
«Мы, солдаты военно-морского флота, знаем, как нам нужно
действовать. Наш военный долг, которому мы следуем в точ-
ности, что бы ни происходило вокруг нас, делает наше сопро-
тивление непоколебимым, как скала; делает нас смелыми,
твердыми и преданными. Любой, кто не поступает так же,
просто подонок, которого нужно повесить с табличкой на гру-
ди: "Здесь висит предатель, который из-за своей низменной
трусости помог немецким женщинам и детям умереть вместо
того, чтобы защищать их, как мужчина"». 19 апреля он привел
Фиаско 381
в пример одного военнопленного, который, находясь в лагере
в Австралии, «потихоньку убирал» коммунистов; Дёниц ска-
зал, что по возвращении этого человека следует назначить на
руководящую должность. «Во флоте есть и другие люди», до-
бавлял он, которые демонстрируют «владение сложной ситуа-
цией» и проявляют «ценность своего внутреннего мира». Все-
го примерно за неделю до этого Дёниц пространно излагал
свои взгляды на присутствие врага на территории Германии.
Капитуляция, заявлял он, будет означать полное уничтожение
Германии большевиками; национал-социализм и политика
Гитлера просто необходимы для того, чтобы не дать русским
завоевать Германию. Жаловаться, стонать и роптать просто
бессмысленно, заявлял он, это проявление слабости. «Тру-
сость и слабость делают людей глупыми и слепыми». Руковод-
ство знает все возможные выходы. Один только фюрер еще
много лет назад понимал опасность большевизма. «Самое
позднее — через год, а может быть, и раньше, вся Европа при-
знает Адольфа Гитлера единственным государственным деяте-
лем, достойным уважения». Европа однажды пробудится от
своей слепоты, и результатом станут новые политические воз-
можности для Германии. Дёниц призывал к верности долгу,
чести, подчинению, твердости и верности. От своих команди-
ров он требовал безжалостных карательных мер против любо-
го офицера, не выполнившего свой солдатский долг. Экипаж
должен с честью погибнуть вместе с кораблем вместо того,
чтобы сдаваться. Тот же принцип относился и к сражению на
суше. Каждую военно-морскую базу нужно защищать до по-
следней капли крови, в соответствии с приказами фюрера.
Есть только два пути: победа или смерть. Флот должен сра-
жаться до конца. Только так он заслужит уважение к себе на
будущие времена. Он должен служить воплощением воли на-
рода к существованию. Нет ситуации, из которой не было бы
выхода через путь героизма. Любой другой путь ведет к «хаосу
и бесконечному позору»29.
Безусловное подчинение воле Гитлера и убежденность в не-
обходимости продолжать сопротивление Дёниц не менее явно
продемонстрировал на встрече с гаулейтерами и другими веду-
щими представителями партии северных областей Германии
25 апреля. Интересно отметить, что на собрании был поднят
382 Фиаско
вопрос (кем, не уточняется) о том, не лучше ли было бы закон-
чить войну «в интересах сохранения самого существования
немецкого народа». Дёниц ответил, что рассмотрение этого
вопроса является «исключительно делом руководства страны
в лице фюрера и ни у кого нет права уклоняться от избранной
им линии. Действия фюрера определяются исключительно его
заботой о немецком народе» — хотя, как известно, сам Гитлер
неоднократно заявлял, что немецкий народ не заслуживает то-
го, чтобы остаться в живых. «Поскольку капитуляция в любом
случае будет означать прекращение существования немецкого
народа, с этой точки зрения поистине правильно продолжать
борьбу», — добавлял Дёниц. Он был полон решимости «вы-
полнить то, что приказывал фюрер»30.
Одним из немногих фронтовых генералов, проявлявших
какую бы то ни было независимость суждений и старавшихся
отстоять свою позицию в эти последние недели войны, был
генерал-полковник Готхард Хейнрици, перед которым была
поставлена немыслимая задача: держать оборону против силь-
но превосходящих по мощи сил противника, начинавших на-
ступление на Берлин со стороны Одера. За исключением Мо-
деля, едва ли можно было найти генерала, который был бы в
большей степени способен вести оборонительные бои. Одна-
ко Хейнрици хорошо осознавал, что его войскам не хватает
бронетехники и тяжелой артиллерии и что значительную их
часть составляют молодые и плохо подготовленные к бою сол-
даты. Поэтому он был в ужасе, когда в начале апреля узнал,
что Гитлер решил отобрать у него несколько резервных диви-
зий (в том числе две танковые дивизии) и передислоцировать
их в группу армий «Центр», которая теперь была вынуждена
защищать оставшуюся в руках рейха территорию протектората
Богемии и Моравии. 6 апреля Хейнрици вызвали в Берлин,
чтобы он мог доложить о том, как идет подготовка обороны к
предстоящему наступлению.
На совещании в бункере генерала, которого сопровождал
один только начальник оперативного управления штаба, пол-
ковник Ганс Георг Айсман, ждали, помимо Гитлера, все при-
ближенные к нему военные, включая Кейтеля, Йодля, Дёни-
ца, Геринга, Кребса и Гиммлера. Хейнрици сдержанно охарак-
теризовал положение вверенной ему группы армий. Слабым
Фиаско 383
местом был фронт вблизи Франкфурта-на-Одере, где оборона
обеспечивалась в значительной мере контингентом фоль-
ксштурма. Хейнрици просил отказаться от присвоенного
Франкфурту статуса «крепости» и включить восемнадцать ба-
тальонов, удерживавших город, в состав его оборонительных
сил. Гитлер сначала, казалось, был готов принять это предло-
жение, но внезапно впал в ярость и разразился бранью на ни-
чего не понимающих генералов и советников. Приступ ярости
вскоре закончился, но фюрер отдал Хейнрици только шесть из
восемнадцати батальонов, которые тот просил. Генерал еще
раз подчеркнул слабость имеющихся в его распоряжении ре-
зервов пехоты и попросил усилить их хотя бы тремя дивизия-
ми. По его словам, для надвигающейся битвы такого значения
положение войск было просто неприемлемым. Наступило ми-
нутное молчание. Затем Геринг предложил предоставить
100 000 бойцов из войск люфтваффе; его примеру последовали
Дёниц и Гиммлер, которые сказали, что могут в общей слож-
ности выделить от 30 000 до 40 000 человек из флота и СС. Воз-
ражение Хейнрици о том, что это будут молодые новобранцы,
неопытные и не подготовленные к тяжелым условиям оборо-
нительных боев, было проигнорировано. Обеспечить их ору-
жием можно было лишь отняв оружие у частей иностранных
войск, служивших вместе с немцами.
Затем Хейнрици указал на то, что недостаточной мощно-
стью характеризуется не только его пехота, но и бронетанко-
вые части, учитывая, что ряд важнейших подразделений его
группы армий недавно был передан Шёрнеру. Гитлер ответил
на это, что Красная Армия начнет наступление не с Берлина, а
вначале двинется на Дрезден, затем на Прагу. Хейнрици в изу-
млении посмотрел на генерала Кребса, однако начальник ге-
нерального штаба поддержал Гитлера, сказав, что такая воз-
можность не исключается. На протяжении всего совещания
Гитлер при поддержке своего окружения отметал все поднятые
Хейнрици серьезнейшие проблемы и старался представить
ситуацию в наиболее оптимистическом свете. В конце аудиен-
ции Хейнрици вновь выразил сомнение, что войска с такой
боевой мощью смогут выдержать огневой вал в начале враже-
ского штурма, и спросил, чем ему восполнять неизбежные по-
тери войск — ведь от этого будет зависеть исход битвы. Гитлер
384 Фиаско
напомнил ему о подкреплении, обещанном командованием
люфтваффе, флота и СС. В ответ на первый вопрос он сказал
Хейнрици, что теперь на нем лежит ответственность за то,
чтобы передать «веру и уверенность» войскам. Если у всех бу-
дет такая вера, «эта битва будет самым кровавым поражением
в войне для врага и самым большим успехом обороны», — за-
ключал он. Выйдя чуть позже из имперской канцелярии,
Хейнрици и Айсман (им пришлось надолго задержаться из-за
воздушной тревоги) некоторое время сидели в машине в пол-
ном молчании. Наконец генерал просто сказал: «Вот до чего
дошло»31.
В этом же месяце Хейнрици предстояло пережить еще худ-
ший конфликт с военными советниками Гитлера, когда битва
за Берлин приближалась к развязке. Однако уже во время
аудиенции с диктатором 6 апреля стала очевидной двойствен-
ность позиции генерала. Он полагал, что Гитлер заблуждается
и в своих решениях следует неверной логике. В то же время он
считал своим долгом делать для осуществления этих решений
все, что было в его силах. Он был уверен (хотя, конечно, не-
обходимо делать скидку на его стремление в послевоенных ме-
муарах оправдать свои действия), что, поступая так, выполня-
ет свой патриотический долг, суть которого — защищать Гер-
манию, а не служить Гитлеру и национал-социализму. Однако
осуществить то, что ему подсказывали его совесть и воспита-
ние, было возможно только одним путем: поддерживая прави-
тельство. Нужно признать, он, в отличие от Кессельринга, бо-
лее охотно отозвался на просьбу Шпеера не выполнять указ
Гитлера о тактике «выжженной земли». Однако, как показыва-
ет следующий эпизод, имевший место в середине апреля, этим
его готовность к неподчинению властям и ограничивалась.
Шпеер, приехав к Хейнрици в его штаб-квартиру близ Пренц-
лау, поднял вопрос о том, чтобы убить Гитлера, и спросил, го-
тов ли генерал действовать. (Этот вопрос был чисто риториче-
ским; Шпеер говорил об убийстве Гитлера гипотетически и
никаких подобных планов не готовил. Возможно, он завел об
этом разговор, уже предвкушая, что будет отвечать, когда ему
будут предъявлены обвинения в соучастии в преступлениях
гитлеровского режима.) Ответ был немедленным и однознач-
ным. Хейнрици ответил, что как человека его ничто не связы-
Фиаско 385
вает с Гитлером или его окружением. Однако как солдат он
присягал на верность фюреру, а как христианин знает заповедь
«не убий» (убийство на войне было для него, очевидно, явле-
нием совершенно другого порядка). Он мог представить, что в
крайних обстоятельствах может отказаться от подчинения, к
которому обязывал себя клятвой. «Но как солдат — убить вер-
ховного командующего, которому я давал клятву верности,
перед лицом наступающего врага — этого я сделать не могу!»
Более того, он был уверен, что впоследствии это будет расце-
нено как «удар в спину». Шпеер согласился. Он признал, что
они в ловушке и единственное, что им остается, это продол-
жать32.
Как бы ни варьировалось отношение военачальников к Гит-
леру и национал-социализму (от фанатичной преданности
практически до презрения), ни один из них (и то же самое мож-
но сказать о подавляющем большинстве сражавшихся под их
руководством бойцов) не хотел видеть Германию побежденной,
и уж тем более — покоренной большевиками. Они делали все
возможное, чтобы это предотвратить, тем самым продлевая
войну и существование фашистского режима со всеми бедстви-
ями и страданиями, которые это подразумевало. Надежда на то,
что даже на этом этапе можно «спасти» Германию и сделать так,
чтобы хоть что-то уцелело в ходе войны, перевешивала желание
положить конец нацистскому строю. Более того, некоторые все
еще верили в нацизм и в старую мечту о том, что произойдет
чудо. Генерал-полковник Рейнхардт, отправленный в отставку
из-за «провала» в Восточной Пруссии, например, с грустью во-
прошал, «когда и каким образом придет спасение, в которое мы
еще верим». Неделю спустя, 12 апреля, скончался президент
Рузвельт, и Рейнхардт, подобно Гитлеру и Геббельсу, увидел в
этом событии «проблеск надежды»33.
Тем временем смертоносная машина войны двигалась все
дальше. Резервы людских ресурсов были истощены34. Все так
же отдавались приказы о том, что представители партии долж-
ны объединить усилия с вермахтом, чтобы арестовывать «от-
ставших» от своих частей солдат и отправлять их обратно на
фронт35. Однако какие бы жестокие меры ни принимались для
этого, количество возвращенных таким образом на фронт бы-
ло всего лишь каплей в море. В конце февраля Гитлер дал со-
15 3ак. 811
386 Фиаско
гласие на создание «женского батальона», а также на то, чтобы
направить 6000 мальчиков 1929 года рождения (некоторым из
них не было даже шестнадцати лет) на укрепление задних гра-
ниц обороны36. К апрелю мальчиков посылали служить уже не
на задней линии обороны, а на передовой. Глава гитлерюген-
да, Артур Аксманн, в конце марта дал согласие на создание из
членов гитлерюгенда «танковых частей близкого боя». В начале
апреля первый батальон из 700 членов гитлерюгенда привезли
на грузовиках в окрестности города Гота, где они должны были
в ближнем бою подбивать русские танки37. Когда началось на-
ступление советской армии, пятнадцати- и шестнадцатилет-
ним мальчишкам пришлось встречать натиск русских танков.
Войска СС продолжали насильно вербовать в свои ряды юных
немцев даже месяц спустя, когда советские войска уже про-
бивались к центру Берлина38. Нельзя утверждать, однако, что
всех их заставляли идти в практически самоубийственный бой
силой. Многие шли на фронт по собственной воле — будь то в
результате идеологической обработки в гитлерюгенде, из соб-
ственного идеализма или страсти к приключениям; некоторые
были готовы даже на этом безнадежном этапе войны принести
последнюю жертву своей стране39. Вероятно, очень немногие
представляли, что их ждет. В любом случае большинство но-
вичков гитлерюгенда были далеко не фанатиками, готовыми
умереть за свою страну, а всего лишь напуганными, сбитыми с
толку мальчишками, которых заставляли участвовать в боях,
зачастую — идти на верную и бессмысленную гибель, защи-
щая безнадежно проигранное дело40.
Основным принципом ведения боевых действий к этому
времени стала импровизация. На юге Германии отряды фоль-
ксштурма ремонтировали дороги после бомбардировок, чтобы
обеспечить продвижение войск. Как отмечало руководство, в
любом случае большинство дорожных рабочих к этому време-
ни уже были членами фольксштурма. По-прежнему отдава-
лись приказы в спешном порядке возводить противотанковые
заграждения путем «беспощадного и всестороннего задейство-
вания всего населения». Нехватка обмундирования для войск
частично компенсировалась за счет запасов вермахта на скла-
дах, располагавшихся на пути продвижения противника. Груп-
пе армий «Г» посчастливилось обнаружить в Вюртемберге
Фиаско 387
100 000 пар сапог, на которые можно было сменить износив-
шуюся солдатскую обувь, а также большое количество кожа-
ной одежды41.
Даже сам Гитлер за считанные дни до своей смерти был вы-
нужден отдать приказ о том, чтобы запасы оружия и обмунди-
рования, более недели остававшиеся в вагонах на железнодо-
рожных станциях, были разгружены и распределены по вой-
скам42. Все эти меры не могли спасти ситуацию, однако они
давали вермахту хотя бы временную способность продолжать
боевые действия, несмотря на безнадежно ухудшающуюся си-
туацию. Нужно было сохранять видимость боевой мощи не-
мецкой армии. Примечательно, что в середине апреля, когда
вермахт испытывал критическую нехватку личного состава и
материально-технического обеспечения, велись приготовле-
ния к смотру последних моделей вооружения, который тради-
ционно проводился в день рождения Гитлера, 20 апреля, во
дворе имперской канцелярии43.
Делать обобщения относительно умонастроения рядовых
служащих немецких вооруженных сил, несомненно, очень
сложно. Однако какими бы разными ни были политические
взгляды простых солдат, моряков и летчиков, подавляющее
большинство, вероятно, просто было вынуждено смириться с
тем, что у них нет иного выбора, как делать то, что им прика-
зано: продолжать сражаться. Разумеется, во многом настрое-
ние зависело от конкретного фронта. Почти наверняка можно
сказать, что в среде солдат, противостоявших Красной Армии
на Восточном фронте, где более явственно ощущался идеоло-
гический конфликт, были гораздо более выражены решимость
сражаться, упорство и даже вера в Гитлера, чем на стремитель-
но рушившемся Западном фронте. Сложно судить, насколько
показательным было следующее письмо с фронта, написанное
в начале апреля офицером НСФО, служившим в 12-й танко-
вой дивизии, отрезанной в Курляндии, однако оно явно сви-
детельствует о том, что в этом воинском подразделении по-
прежнему имели влияние идеи нацизма: «Некоторые в эти
переломные дни считают, что война проиграна», — писал он.
Но война будет проиграна только в том случае, если мы
сдадимся. Даже если Германия капитулирует, закончится ли
для нас война? Нет, это станет только началом настоящего
388 Фиаско
ужаса, а у нас даже не будет оружия, чтобы защитить себя. По-
ка у нас есть оружие и твердая вера в наше правое дело, война
не проиграна. Я твердо верю в решительный перелом в нашу
пользу. Провидение, пославшее нам фюрера, не позволит, что-
бы все эти ужасные жертвы были напрасными, и никогда не
оставит мир на уничтожение большевистскому террору44.
Впрочем, имели место и совершенно противоположные
мнения, даже среди солдат на Восточном фронте. Рассужде-
ния в дневниковой записи, сделанной в середине апреля
офицером НСФО, служившим в Праге и явно настроенным
против нацистов, свидетельствуют о его критической отда-
ленности от режима, о реалистическом восприятии безна-
дежности положения и об ощущении, что судьба, постигшая
рейх, заслужена теми преступлениями, которые немцы со-
вершили на востоке. По оценкам этого офицера, около 10%
солдат, если верить заявлениям Гитлера и Геббельса, по-
прежнему надеялись на «чудо-технику». Примечательно, что
велись разговоры о расщеплении атома и о том, что в распо-
ряжении Германии есть оружие такой мощи, что оно может
заставить Англию исчезнуть с лица земли. Что было еще ху-
же, по мнению автора дневника, так это то, что очень многие
жители страны, хотя и не верили в существование такого
оружия, сожалели о том, что у Германии его нет и что она не
может уничтожить всех врагов одним ударом: тогда, говори-
ли они, «мы были бы победителями». В таких представлени-
ях он видел проявление крайнего ожесточения и морального
разложения, ставшего результатом нацистского идеологиче-
ского воспитания. «Этим людям нечего будет жаловаться на
свою судьбу», — добавлял он. Он за последние дни несколько
раз слышал от солдат старшего поколения, участвовавших в
боях первых двух лет русской кампании, что за любую вину
на свете следует отмщение. Доказательством тому они счита-
ли рассказы (по его мнению, сильно преувеличенные) о звер-
ствах большевиков в оккупированных частях Восточной Гер-
мании. «Многие всерьез задумываются о том, что они сами
видели или что им приходилось делать; и это нужно сопо-
ставлять с тем, что якобы происходит сейчас. Мы сами вино-
ваты, мы это заслужили — вот горькая правда, которую мно-
гие оказываются вынуждены признать»45.
Фиаско 389
Двумя днями позже тот же военнослужащий писал о боях в
Центральной Германии и о сдаче Кенигсберга, после которой
немецкий военный комендант города был заочно приговорен
к смерти, а его семья арестована. По его мнению, требования
нацистского руководства защищать каждый город и деревню
до последней капли крови не оставляли сомнения в «фанатич-
ном и последовательном стремлении всеми силами предот-
вратить неизбежный крах. Любому, кто не будет принимать
участия в обороне или станет действовать вопреки распоряже-
ниям, будет угрожать смерть». Вместе с тем, отмечал он, все
большее количество немцев выступает за безусловную капиту-
ляцию, и в ближайшие дни массовое дезертирство и внутрен-
ние беспорядки будут еще больше распространяться. Очевид-
ны признаки нарастающего недовольства. Люди все чаще от-
крыто говорят о том, о чем до сих пор осмеливались только
задумываться, «растет понимание истинного положения и на-
мерений нашего руководства». «Сейчас даже из самых упря-
мых оптимистов выбивают последние аргументы, — писал
он. — Скоро никто и ничто не сможет найти оправдания для
дальнейшего сопротивления. И тогда лозунг о героической ги-
бели станет ясен для всего народа во всем своем неприкрытом
безумии»46.
Сколь бы различными ни были политические взгляды сол-
дат, ожидавших натиска Красной Армии со стороны Одера, к
востоку от Берлина, важным мотивом для того, чтобы продол-
жать сопротивление, несомненно, было желание защитить ро-
дину от ненавистного врага. Гораздо большее значение в пылу
битвы имело товарищество солдат, и даже еще более важным
было стремление к самосохранению. Немецкие солдаты хоро-
шо осознавали, что если они попадут в плен к красноармей-
цам, им не стоит ждать пощады. Многие из них также знали
(зачастую из собственного опыта) о зверствах, совершенных
немцами на востоке. Они были уверены, что в плену их ждет
смерть или, в лучшем случае, бесконечный рабский труд вдали
от родины, в Советском Союзе.
Идеи пропаганды, очернявшей врага и изображавшей во
всех красках ужасы, ожидавшие немцев, если победят больше-
вики, идеи, которые втолковывали солдатам в разъяснитель-
ных беседах офицеры НСФО, естественно, находили наиболь-
390 Фиаско
ший отклик у войск Восточного фронта. Для бойцов, которых
безжалостно теснили вражеские войска в северо-западной,
центральной и южной частях Германии, это было не столь оче-
видно, поскольку здесь страх перед врагом был не настолько
выраженным. В то же время и здесь многих подстегивало к ак-
тивным действиям неприятие того факта, что немецкую землю
оккупируют иностранные захватчики. Так, неоднозначные мо-
тивы руководили четырнадцати- и пятнадцатилетними маль-
чишками, которые после эвакуации из Рурского региона в на-
чале апреля 1945 г. записались добровольцами в войска СС в
Нижней Франконии. Некоторые из них были убежденными
сторонниками нацизма; другие искали приключений и товари-
щеских отношений. Но все они жаждали «спасти Отечество»47.
В вооруженных силах по-прежнему было достаточно много
(даже если теперь таковых было и меньшинство) ярых наци-
стов, особенно среди молодых солдат. В одном из писем, по-
павших в апреле в руки англичан, лейтенант, служивший в
Нижней Саксонии, писал своим родителям в Вестфалии:
«Я просто не могу поверить, что фюрер бессмысленно прине-
сет нас в жертву. Никто не сможет отобрать у меня веру в "Не-
го". Он для меня Всё... Кто знает, что мне придется пережить
до нашей следующей встречи, но я — офицер, и я с радостью
сделаю все, что могу для моей Родины; больше — даже гораздо
больше, чем требует долг»48. Не было недостатка и в желающих
стать пилотами-смертниками, которые должны были таранить
на своих истребителях бомбардировщики союзников. Добро-
вольцами выступили более 2000 человек, движимые отчаяни-
ем от того, что их дома захвачены врагом, а семьи погибли в
результате бомбардировки, или просто фанатичной привер-
женностью идеям нацизма. Тактика смертников оказалась не
слишком успешной, а самопожертвование — бессмысленным:
в результате таранов были сбиты только восемь бомбардиров-
щиков, и это стоило Германии 133 самолетов и жизней 77 пи-
лотов49. Подразделения войск СС по-прежнему демонстриро-
вали поразительный уровень боевого духа и приверженности
режиму, а также совершенную безжалостность: они взрывали
дома, на которых были вывешены белые флаги, и принимали
суровые карательные меры по отношению к тем, кто их выве-
шивал. Воля немцев к сопротивлению была обусловлена в раз-
Фиаско 391
ной степени, в зависимости от конкретного человека, привер-
женностью государственной идеологии, фанатической пре-
данностью режиму, чувством товарищеского долга, страхом
перед последствиями неподчинения и попросту отсутствием
альтернативы50.
Возможно, если не считать смутного ощущения, что свои-
ми действиями они так или иначе помогают «спасти» Герма-
нию, многие солдаты Западного фронта не представляли, за
что они сражаются; как показывает обзор 12 000 солдатских
писем, написанных в марте, здесь наиболее существенным
мотивом также было стремление к самосохранению. Авторы
практически всех писем выражали желание выжить на этом
заключительном этапе войны и воссоединиться со своими се-
мьями51.
Представление о степени упадка морального духа вермахта
дает запись в уже неоднократно процитированном в предыду-
щих главах дневнике лейтенанта Юлиуса Дуфнера. В апреле
1945 г. Дуфнер служил в Бергишесланде, к югу от Ремшейда
(близ Вермельскирхена), а затем, после приказа Моделя о рас-
формировании группы армий «Б», — в расположенном непо-
далеку Золингене. 13 апреля до него дошли слухи о том, что
солдаты бросают оружие и что война на Западном фронте
окончена. Местные жители призывают отступающие войска
сложить оружие, предлагая им приют и гражданскую одежду.
Еще через два дня появились новые слухи: о том, что Гитлер,
Геринг и Геббельс застрелены или покончили с собой. Мирное
население Золингена убирает противотанковые заграждения,
писал Дуфнер. Запасы вермахта раздают местному населению,
дети бегают по улицам в брошенных солдатами касках. Долго
копившаяся ненависть против НСДАП наконец нашла выход.
«Все, что связано с партией, теперь критикуют все, кому не
лень», — замечал Дуфнер. К 16 апреля почти все солдаты уже
были переодеты в штатское и вели себя так, словно они осво-
бождены от воинской службы, хотя никакого приказа об этом
не поступало. Их старший офицер, майор, одетый в костюм с
чужого плеча и спортивную кепку, даже не пытался командо-
вать. Последний склад боеприпасов был взорван. На следую-
щий день, 17 апреля, когда в разрушенный центр Золингена
вошли американские солдаты, которые курили сигареты «Кэ-
392 Фиаско
мел» и небрежно жевали жвачку, а немецких военнопленных
погрузили в машины и увезли, Дуфнер отправился домой, в
Баден (туда он добрался лишь через две недели), в граждан-
ской одежде и на велосипеде, который ему удалось раздобыть,
отдав за него свой мотоцикл и 100 рейхсмарок в придачу. Для
него война была закончена52. Другим солдатам повезло гораз-
до меньше — особенно тем, кому еще предстояла битва на
Одере.
IV
Способность правительства контролировать ситуацию в за-
падных областях к этому моменту таяла на глазах. Донесе-
ния отделов пропаганды рисовали Геббельсу «тревожную»
картину деморализации. Никто уже не стеснялся открыто вы-
ступать с критикой самого Гитлера, никто не боялся амери-
канских солдат. При их приближении вывешивались белые
флаги, солдат приветствовали с воодушевлением и считали,
что они должны защитить немцев от советских войск. Неред-
ко мирные жители открыто высказывали неприязнь к соб-
ственным войскам, намеренным продолжать сопротивление,
и на солдат это оказывало, естественно, угнетающий эффект.
Процветало мародерство. Повсеместными были пораженче-
ские настроения и фатализм, более того, многие люди говори-
ли о том, что единственным выходом для них будет суицид.
Примечательно, что раздавались и призывы в духе нацистско-
го руководства — принять радикальные меры против вино-
вных в бедственном положении Германии. Люди указывали на
необходимость покарать тех, кто не успел взорвать мост близ
Ремагена и тем самым позволил американцам пересечь Рейн;
тех же мер требовали и для виновных в «провале воздушной
войны», даже смертной казни для Геринга. Некоторые счита-
ли — как и сам Гитлер, — что за крушением Западного фронта
стояла государственная измена53.
Тон донесений, доходивших до Бормана, был столь песси-
мистичным, что он счел необходимым написать пространную
жалобу Эрнсту Кальтенбруннеру, начальнику Главного управ-
ления имперской безопасности, по поводу тона «типичного
Фиаско 393
донесения СД»; в своем послании он рисовал очень мрачную
картину, делая далеко идущие выводы на основании неболь-
шого количества отдельных случаев. Борман признавал, что
некоторые части населения — но не все население — привет-
ствовали американцев, хотя и объяснял это неспособностью
сопротивляться воздействию пропаганды вражеского радио и
стремлением народа верить, что война скоро окончится — а с
ней и непрерывные бомбардировки. Со своей стороны, он был
убежден, что, как и после 1918 г., страну вскоре ждет «процесс
отрезвления»54.
Как сообщал 8 апреля генерал Шульц, главнокомандую-
щий группой армий «Г», в телеграмме Карлу Валю, гаулейтеру
Швабии, «боевые действия последних дней ясно показали,
что население прифронтовой зоны всеми силами старается
удержать солдат от любых боев и сопротивления, чтобы защи-
тить свою собственность». В качестве контрмеры он предлагал
произвести эвакуацию населения из территорий, расположен-
ных вблизи от зоны боевых действий. Валь придерживался
мнения, что все сказанное не относится к населению его гау55.
Тем не менее через несколько дней он согласился эвакуиро-
вать жителей зоны по обоим берегам Дуная на тот случай, если
эта территория окажется втянутой в зону боевых действий.
Женщинам и детям было приказано в течение двух часов по-
кинуть населенные пункты пешком или на велосипеде (по-
скольку никакого транспорта в наличии не было), причем по
объездным дорогам, чтобы основные дороги были свободны
для перемещения войск56. Кое-где в западной части Германии
эвакуация, как признавал Геббельс, была практически неосу-
ществима. «Мы здесь, в Берлине, отдаем приказы, которые
вообще не доходят до низовых исполнителей, не говоря уже о
том, что приказы бывает просто невозможно выполнить», —
писал он, усматривая в этом «опасность исключительно се-
рьезной потери авторитета властью»57. Заставить уйти населе-
ние, не желавшее покидать свои дома, было невозможно.
Транспорт отсутствовал; некуда было и направлять эвакуиро-
ванных жителей. Приказы фюрера об эвакуации невозможно
было выполнить, поэтому о них попросту решили забыть58.
На юге страны после поражения вермахта в Венгрии и Ав-
стрии начался хаос: десятки тысяч мирных жителей спешили
394 Фиаско
спастись бегством от наступавших советских войск. Гаулейтер
Обердонау (Верхнего Дуная), Август Эйгрубер, обращался в пар-
тийную канцелярию с жалобами на то, что гау Байройт и Мюн-
хен — Верхняя Бавария отказываются принимать пятнадцать по-
ездов с беженцами из Вены, Нижнего Дуная и Венгрии (общая
численность их составляла около 100 000 человек), а также, во-
преки распоряжениям, не направляют в Верхний Дунай срочно
требующиеся там запасы зерновых. Беженцы были вынуждены
оставаться на железнодорожных подъездных путях в течение не-
скольких дней. Руководство Мюнхена в конечном итоге согласи-
лось принять свою долю беженцев. Гау Тироль тоже был вынуж-
ден принять часть беженцев; правда, гаулейтер, Франц Гофер,
заявил, что он сделает это для немцев, но для венгров, хорватов и
словенцев делать ничего не будет. Принимать венгров не хотел
никто. Гаулейтер Байройта Фриц Вэхтлер упорно отказывался
сотрудничать; партийная канцелярия безрезультатно пыталась
заставить его откликнуться на ее требования, и в конце концов за
ответом к нему послали гонца. Вэхтлер даже не предоставлял
ежедневные донесения, которым, как говорили, фюрер придавал
огромное значение59. Его нежелание (или неспособность — ведь
Байройт в это время регулярно подвергался жестоким бомбарди-
ровкам) реагировать на приказы из Берлина были очередным
знаком ускорившегося распада властных структур.
Разрушению централизованной власти способствовало и
разрушение системы связи. К началу апреля было уже практи-
чески невозможно поддерживать связь между Берлином и гау
Южной Германии или Австрии. Было предложено использо-
вать курьеров на мотоциклах для доставки срочных сообще-
ний. «Катастрофа в сфере связи» никогда не была столь значи-
тельной60. Если кое-где связь и поддерживалась, то использо-
валась она для передачи бесконечного потока распоряжений и
директив от Бормана («совершенно бесполезных бумап>, по
словам Геббельса), которые практически игнорировались гау-
лейтерами, не имевшими даже времени на то, чтобы их про-
читать. Министр пропаганды презрительно относился к дея-
тельности Бормана, говоря, что тот превратил партийную кан-
целярию в «бумажную канцелярию»61.
Показательной с точки зрения того, насколько нереали-
стичным вплоть до последнего момента было восприятие
Фиаско 395
действительности на нижних уровнях партийной структу-
ры, является директива крейслейтера Фрайберга (Саксо-
ния), подписанная уже 28 апреля. «Теперь, когда имеет ме-
сто определенная стабилизация обстановки, — писал он за
два дня до самоубийства Гитлера, — необходимо с новыми
силами обратиться к партийной работе». Далее приводился
обширный перечень обязанностей, которые нужно было
выполнить62.
В Вене партийное руководство было в плачевном состоя-
нии уже за несколько недель до того, как город был сдан Крас-
ной Армии. Сообщалось о том, что в среде рабочих наблюда-
ются повстанческие настроения (такие настроения и в самом
деле проявлялись в попытках подпольных коммунистических
группировок оказать содействие входящим в город советским
войскам) и выраженная враждебность по отношению к
НСДАП. Партийные чиновники подвергались оскорблениям
и после авианалетов даже не осмеливались выходить на улицу
без оружия. Резкая критика была направлена на гаулейтера
(и бывшего руководителя гитлерюгенда) Бальдура фон Шира-
ха и на самого Гитлера. Женщины особенно активно участво-
вали в антиправительственной агитации и даже подстрекали
войска к мятежу63.
Геббельс по-прежнему пытался утверждать (во многом для
того, чтобы произвести впечатление на Гитлера), что начало
деятельности «Вервольфа» отметило собой возвращение к ре-
волюционной атмосфере «времени борьбы» до прихода
НСДАП к власти в 1933 г.64. Он все так же требовал радикаль-
ных действий и без малейших колебаний шел на самые без-
жалостные меры. Когда в одном из районов Берлина 200 мест-
ных жителей брали штурмом булочные, чтобы раздобыть хле-
ба, он увидел в этом симптом «внутренней слабости и
пустившего корни пораженчества» и немедленно решил для
подавления их применить «жесткие методы». Двое из тех, кто
был признан зачинщиками, мужчина и женщина, были в этот
же день без долгих разбирательств приговорены к смертной
казни народным судом и следующей ночью обезглавлены.
Чтобы не допустить повторения таких событий, были подго-
товлены специальные плакаты и радиопередачи, а крейслей-
тер провел по этому случаю специальное собрание65.
396 Фиаско
Геббельс понимал, что подобные безжалостные меры не
могут скрыть очевидное: то, что авторитет партии стремитель-
но рушится. Постоянные призывы пропаганды «держаться до
последнего» и отстаивать с боями каждый город и деревню
резко контрастировали с поведением многих партийных функ-
ционеров, которые бесследно исчезали при приближении
противника. Партийная канцелярия регулярно напоминала
своим чиновникам о том, что они должны подавать пример на-
селению. Как Борман говорил политическим руководителям в
середине апреля, фюрер ожидал от них способности реагиро-
вать на ситуацию в своем гау молниеносно и с максимальной
жесткостью. В таком же духе они должны были воспитывать и
районных руководителей. «Руководители по определению
должны сжечь все мосты и отличаться крайней преданностью
своему делу, — добавлял он. — Честь каждого из них стоит ров-
но столько, сколько стоит его упорство, его преданность и его
дела»66. Эти призывы по большей части игнорировались.
«Плохой пример, подаваемый членами партии, производит
чрезвычайно сильный отталкивающий эффект на населе-
ние», — отмечал Геббельс в начале апреля, добавляя, что репу-
тация партии сильно запятнана67. Несколькими днями позже
он признавал, что поведение гаулейтеров и крейслейтеров на
западе страны привело к значительному снижению доверия к
партии. «Население думало, можно ожидать от наших гаулей-
теров, что они будут сражаться за свои гау и, если будет нужно,
умрут за них. Ни в одном случае этого не произошло. В резуль-
тате партию на западе практически не воспринимают68.
Некоторые гаулейтеры (а также многие из подчиненных им
крейслейтеров и низших партийных функционеров) просто
уезжали, бросая население своих районов на произвол судь-
бы69. К огромному недовольству Геббельса, Йозеф Гроэ, гау-
лейтер Кёльн — Ахена, не защитил подчиненную ему террито-
рию, когда в марте ее заняли американцы, а вместо этого уехал
вместе со своими помощниками на моторной лодке, бросив
гражданское население гау. Гроэ на некоторое время оставил в
Бенсберге минимальный штат сотрудников, но 8 апреля окон-
чательно распустил администрацию своего гау и уехал в штаб
генерал-фельдмаршала Моделя; еще через неделю, избавив-
шись от униформы, он под вымышленным именем отправил-
Фиаско 397
ся на безрезультатные поиски своей семьи в центральную
часть Германии70. Альберт Хоффман, гаулейтер Южной Вест-
фал ии, в течение нескольких недель пытался посредством
«крайней строгости» бороться с признаками упадка морально-
го духа и пораженческими настроениями в своем гау. Хотя у
Шпеера создавалось впечатление, что Хоффман поддержива-
ет его старания предотвратить ненужное разрушение, сам гау-
лейтер лично приказал взорвать целый ряд мостов, а в начале
апреля приготовился к отъезду. Он переехал в штаб управляе-
мой Моделем группы армий «Б» и с тех пор крайне редко по-
являлся в администрации своего гау. Не посовещавшись пред-
варительно ни с Гитлером, ни с Борманом, он 13 апреля на
встрече со своими крейслейтерами объявил о роспуске на-
цистской партии в гау Вестфалия-Юг, тем же вечером исчез и
лишь в середине мая присоединился к своей семье, переодев-
шись сельским работником71. Гаулейтер Кох, многие годы дер-
жавший Восточную Пруссию в ежовых рукавицах и в январе
ставший объектом ненависти в связи с запоздалой и плохо ор-
ганизованной эвакуацией, в апреле по-прежнему обращался к
народу из осажденного центра своего гау с лозунгами наподо-
бие «Победа будет за нами — Кенигсберг станет могилой для
большевиков»72. Одновременно Кох готовился спастись бег-
ством вместе со своей семьей и имуществом. В конечном итоге
он улетел из Восточной Пруссии на самолете 25 апреля, непо-
средственно перед тем, как Красная Армия захватила порт в
Пиллау и судьба примерно 100 000 беженцев, до сих пор оста-
вавшихся на Земландском полуострове, была решена роковым
образом. С Хельской косы он перебрался на ледокол «Восточ-
ная Пруссия», на борту которого, очевидно, был и его «Мерсе-
дес», и добрался на нем до Дании. Оттуда Кох направился во
Фленсбург, где потребовал (правда, безрезультатно) доставить
его на подводной лодке в Южную Америку73.
Конечно, это были наиболее вопиющие случаи бегства «зо-
лотых фазанов» партии, однако и из остальных гаулейтеров
очень немногих привлекала перспектива «героической» гибе-
ли, которой требовали от них наиболее убежденные деятели
нацистской партии. Только двое из сорока трех гаулейтеров —
Карл Герланд, руководитель гау Кургессен, и известный своей
жестокостью Карл Хольц, гаулейтер Франконии, — погибли в
398 Фиаско
бою, до последнего момента сохранив за собой свою долж-
ность74. Последнее донесение Хольца из Нюрнберга, отправ-
ленное поздно вечером 17 апреля, рисует весьма угнетающую
картину обстановки в городе (правда, наиболее разоблачи-
тельные части текста кто-то зачеркнул, вероятно, в мюнхен-
ском отделении партийной канцелярии). Войска были изму-
чены превосходством врага в материально-техническом отно-
шении; «отставшие» солдаты демонстрировали предельно
низкий уровень боевого духа. Так, примерно тридцать солдат
направились в сторону противника с белыми флагами, после
чего были скошены пулеметным огнем со стороны немецких
войск. Население обреченно ждало своей судьбы, скрываясь в
подвалах и бункерах. Гаулейтер с гордостью сообщал о том, что
поручил нескольким представителям своей администрации
организацию отрядов «Вервольф» и что его гау удалось всего за
несколько недель собрать противотанковый полк из членов
гитлерюгенда, которые воевали очень храбро, хотя и с боль-
шими потерями: один батальон был «уничтожен» практически
полностью. Сам Хольц и бургомистр Вилли Либель решили не
уезжать из Нюрнберга, а остаться в городе и сражаться до по-
следнего75. На следующий день Нюрнберг уже был под огнем.
В своем донесении Гитлеру Хольц писал: «В эти часы мое серд-
це бьется еще чаще, чем обычно, от любви и преданности Вам
и замечательному немецкому государству и народу», добавляя,
что «идеи национал-социализма одержат победу». За это Хольц
был награжден Золотым крестом Германского ордена, высшей
партийной и государственной наградой. Незадолго до полуно-
чи 19 апреля Хольц снова телеграфировал Гитлеру — в послед-
ний раз: «Наша верность, наша любовь, наши жизни принад-
лежат Вам, мой фюрер. Все наши наилучшие пожелания в Ваш
день рождения» (это был следующий день). Хольц не допускал
и мысли о капитуляции и даже теперь угрожал расстрелом лю-
бому, кто поднимет белый флаг. В этот же день, 20 апреля, «го-
род партийных съездов» был сдан. Прямо перед этим Хольц
отправил местного руководителя СА к Гитлеру с донесением о
том, что они «защищали Нюрнберг до последнего человека».
Последнее, что он успел сделать — это приказать эсэсовцам
своей роты открыть огонь по нескольким полицейским, кото-
рые пытались перейти на сторону американцев. До самого
Фиаско 399
конца оставаясь убежденным фанатиком, Хольц был одним из
немногих бойцов, продолжавших отстреливаться среди руин
полицейского участка; там он и был убит76.
Гаулейтер расположенной восточнее Силезии Карл Ханке
стал настоящим нацистским «героем» во время осады города
Бреслау. Здесь ситуация ухудшалась с каждым днем. С начала
апреля, после того как противник захватил аэродром в Гандау,
невозможной стала даже доставка провизии в город по возду-
ху. Чтобы построить запасную взлетную полосу, было принято
решение сровнять с землей дома местных жителей, и без того
хлебнувших горя. Условия жизни населения города, числен-
ность которого по-прежнему составляла более 200 000 чело-
век, были уже к этому времени неописуемыми, а после осу-
ществленной 2 апреля безостановочной бомбардировки, в ре-
зультате которой был практически стерт с лица земли весь
центр города, они стали просто невозможными77. Такова была
ужасная цена, заплаченная горожанами за принятое в январе
гаулейтером Ханке решение защищать «крепость Бреслау» до
последнего. Правда, именно благодаря этому в глазах нацист-
ского руководства Ханке стал олицетворением несокрушимой
воли к сопротивлению.
За личное руководство обороной Бреслау Гитлер наградил
гаулейтера, к огромному удовольствию последнего, Золотым
крестом Германского ордена78. В середине апреля Альберт
Шпеер отправил Ханке личное письмо, в котором рассыпался
в благодарностях за личную дружбу, «за все, что Вы для меня
сделали», и восхвалял его «достижения как защитника Брес-
лау», который так «много дал Германии сегодня». «Ваш при-
мер, — продолжал Шпеер, — еще будет признан в своем вели-
чии, он будет позже иметь для людей неоценимое высокое
значение, которое имеют лишь немногие герои в истории Гер-
мании». Ханке не жалел себя, заключал Шпеер, добавляя: «Вас
ждет прекрасный благородный конец жизни»79. Однако так
называемый «герой» не собирался погибать вместе с городом,
который он обрек на почти полное уничтожение. За считан-
ные часы до капитуляции Бреслау, 5 мая, Ханке улетел из горо-
да на «Шторхе»; это, по-видимому, был единственный само-
лет, которому было суждено взлететь с недавно оборудованной
взлетной полосы80.
400 Фиаско
В послании, направленном 1 апреля от имени Гитлера чле-
нам партии, Борман призывал с совершенной безжалост-
ностью требовать сопротивления до последней капли крови, и
бескомпромиссный тон, в котором было выдержано обраще-
ние, сам по себе явственно свидетельствовал о нарастающем
отчаянии правительства страны: «После краха 1918 года мы
полностью посвятили себя борьбе за право нашего народа на
существование. Теперь пришел час нашего главного испыта-
ния: опасность нового порабощения, угрожающая нашему на-
роду, требует от нас последнего предельного усилия. С этого
момента применимо следующее: борьба с врагом, который
проложил себе путь на территорию рейха, должна вестись по-
всюду бескомпромиссно, без жалости. Гаулейтеры и крейслей-
теры, другие политические руководители и главы отделений
должны вести борьбу в своих гау и районах, и либо победить,
либо погибнуть. Любой мерзавец, который оставит свой гау в
момент нападения без прямого приказа фюрера, любой, кто
не будет сопротивляться до последнего дыхания, будет объяв-
лен дезертиром. Воспряньте духом и преодолейте все слабо-
сти! Теперь у нас есть только один лозунг: победа или гибель!
Да здравствует Германия. Да здравствует Адольф Гитлер»81.
Это была отчаянная попытка в последнюю минуту изме-
нить ход событий. Она ничем не могла помочь предотвратить
крах: поражение в войне неминуемо приближалось с каждым
днем. Вместе с тем в эти последние дни, когда способность
властей контролировать ситуацию в стране стремительно ру-
шилась, этот призыв возымел определенный эффект: он воз-
будил волну бесконтрольного, необузданного террора по от-
ношению к тем, кого правительство считало своими врагами.
Даже самые высокопоставленные представители режима
не были застрахованы от его страшной силы. Гаулейтер Фриц
Вэхтлер (он занимал один из ключевых постов в Тюрингии
почти со времени вступления в НСДАП в 1926 г., в 1933 г. был
назначен министром внутренних дел Тюрингии, а в 1935 г. —
гаулейтером Баварского Остмарка с почетным званием обер-
группенфюрера СС), как мы имели возможность видеть ранее,
к концу первой недели апреля упорно не реагировал на письма
Фиаско 401
из партийной канцелярии. Вероятно, отчасти поэтому Борман
и Гитлер с готовностью поверили в ложное злонамеренное со-
общение от его заместителя о том, что Вэхтлер уехал из своего
гау. Вполне возможно, что Вэхтлеру помешали сообщить о
своей позиции в ставку фюрера проблемы со связью. К этому
времени он явно испытывал серьезные проблемы: Байройт, где
размещалась администрация гау, в начале апреля трижды под-
вергался серьезным бомбардировкам и к середине месяца напо-
минал город-призрак. Когда к окраинам Байройта в ночь на
13 апреля подошли американские танки, большинство солдат
фольксштурма, призванных защищать город, уже бежали из не-
го, как и крейслейтер вместе со всеми членами администрации.
Таким образом, партия к этому времени по сути отказалась от
руководства городом, который теперь защищали не более 200
солдат во главе с «военным комендантом» (Kampfkommandant).
Вэхтлер тайно покинул Байройт примерно в то же время
вместе со всем персоналом администрации гау; он отправился
на юг, где остановился в гостинице в Вальдмюнхене, близ чеш-
ской границы. Представляется вполне вероятным, что Вэхт-
лер не дезертировал, а хотел всего лишь перенести свою адми-
нистрацию. Однако его заместитель и давний соперник, Люд-
виг Рукдешель, который сам перебазировался в Регенсбург,
предпочел рассматривать ситуацию иначе. По-видимому, Рук-
дешель связался со ставкой фюрера в Берлине и обвинил Вэхт-
лера в дезертирстве. Ранним утром 19 апреля Рукдешель в со-
провождении отделения СС в составе 35 человек прибыл в го-
стиницу, где остановился Вэхтлер. Он проигнорировал
заявление Вэхтлера о том, что тот перенес свою штаб-квартиру,
чтобы из Вальдмюнхена координировать сопротивление на
территории своего гау, и без колебаний вынес ему смертный
приговор. Вэхтлера, кричавшего о «грязном предательстве»,
вывели из отеля, поставили к ближайшему дереву и расстреля-
ли. Рукдешель заявил, что Вэхтлер исключен из НСДАП и
казнен за трусость, проявленную перед лицом врага, и пригро-
зил подобной расправой всем «негодяям и предателям»82.
Для рядовых граждан подчинение властям из страха немед-
ленной и безжалостной расправы было наиболее разумным
вариантом поведения. Каждый, кто давал малейший повод ду-
мать, что он выступает против бессмысленного и заведомо ги-
402 Фиаско
бельного стремления режима «держаться до последнего», не-
смотря на самые невообразимые препятствия, подвергал себя
большой опасности. 3 апреля Гиммлер распорядился о том,
что «в доме, на котором будет замечен белый флаг, следует рас-
стреливать всех лиц мужского пола». Это распоряжение было
реакцией на исходившую от партии и полученную им через
ОКВ рекомендацию сжигать любое здание, на котором поя-
вится белый флаг83. 12 апреля Верховное командование вер-
махта отдало приказ, подписанный Кейтелем, Гиммлером и
Борманом, о том, что каждый город следует защищать до по-
следнего человека. Любое предложение или обещание врага в
обмен на капитуляцию нужно решительно отвергать. Назна-
ченный «военным комендантом» лично несет ответственность
за оборону города. Любой, кто будет действовать вопреки дан-
ному приказу, в том числе любой государственный служащий,
который попытается помешать коменданту выполнять его долг,
должен быть приговорен к смерти. Оглашая этот приказ в
Нюрнберге, гаулейтер и комиссар имперской обороны Фран-
конии Карл Хольц добавил к нему собственную поправку:
«Каждый предатель, поднявший белый флаг, будет в обязатель-
ном порядке повешен. Каждый дом, на котором будет вывешен
белый флаг, будет взорван или сожжен. Деревни, жители кото-
рых совместно поднимут белый флаг, будут сожжены»84.
Несмотря на такие радикальные приказы, подкрепляемые
безжалостными карательными мерами (хотя угроза сжигать
целые деревни, по-видимому, осуществлена не была), имели
место многочисленные случаи сопротивления. Очень немно-
гие желали погибнуть, проявив никому не нужный «героизм»,
или увидеть, как их дома без всякой причины взлетят на воз-
дух. Некоторым удавалось избежать худшего, однако это за-
висело от конкретных условий и действий тех, кто все еще дер-
жал в своих руках бразды правления. Представители агонизи-
рующего режима в областях, оказавшихся под угрозой
оккупации — местные чиновники, партийные функционеры,
военные коменданты, которым была поручена организация
контроля со стороны военных в данном населенном пункте, —
вели себя далеко не одинаково. В западных областях исход
схватки за власть в местном масштабе зачастую определял
судьбу города: будет ли он сдан без боя или превращен в руи-
Фиаско 403
ны85. Очень часто глава города и даже местные руководители
партии мужественно отказывались подчиняться требованиям
руководства и продолжали сопротивление. Правда, если в
этом противостоянии победу одерживали местные фанатич-
ные приверженцы нацизма или эсэсовцы, последствием мог-
ли стать беспощадные репрессии. В других случаях сторонни-
ки правительства продолжали контролировать рычаги власти
на местном уровне и в последние часы, оставшиеся до оккупа-
ции, обрекали жителей города или деревни на бессмысленную
смерть и разрушение — предварительно, как правило, успев в
последнюю минуту спастись бегством. Единой схемы разви-
тия событий не было. Во многих восточных областях прибли-
жение внушавшего невообразимый страх противника вызыва-
ло не мысли о том, чтобы сдать город или деревню без боя, а
только панику и желание бежать куда глаза глядят — вслед за
представителями партии, которые, представляя, что их ждет,
если они попадут в руки красноармейцев, обычно первыми
покидали город. Так произошло, к примеру, в городе Котбус в
Бранденбурге. Почти все мирные жители города и прилегаю-
щих к нему деревень бежали на запад за несколько дней до
21 апреля, когда начался штурм Котбуса советскими войска-
ми. К следующему утру все регулярные войска, включая тан-
ковую часть СС, ушли из города, уничтожая за собой мосты.
Защищать город оставались только члены фольксштурма и не-
сколько групп «отставших» солдат. В тот же день из него ушли
и последние 200 солдат фольксштурма. «Это был последний
раз, когда я видел немецкий вермахт», вспоминал один из оче-
видцев. Крейслейтер тоже бесследно исчез. «Комендант кре-
пости» был вынужден признать, что без регулярных войск за-
щищать город невозможно. Это решение в сочетании со ско-
ростью продвижения Красной Армии привело к тому, что
последний акт в драме падения города развернулся стреми-
тельно, без дальнейших боев и лишнего бессмысленного раз-
рушения (если не считать того, что советские солдаты сжигали
дома, в которых обнаруживали нацистскую символику)86.
Судьба деревни или города во многом зависела от позиции
военного коменданта и от действий наиболее выдающихся
граждан. Грайфсвальду — восхитительному университетскому
городку, расположенному недалеко от побережья Помера-
404 Фиаско
нии — посчастливилось избежать разрушения. Ректору уни-
верситета, основанного в пятнадцатом веке, вместе с неболь-
шой группой профессоров и знатных жителей города удалось
добиться поддержки коменданта и убедить его сдать город
советским войскам без боя, хотя крейслейтер настаивал на
том, что город нужно защищать, даже если это позволит за-
держать Красную Армию всего на час. Без поддержки воен-
ного коменданта, который побуждал горожан вывешивать на
своих домах белые флаги, городские партийные чиновники
были бессильны87.
В Западной Германии в связи с ослаблением контроля
сверху у горожан, по-видимому, появилось значительно боль-
ше возможностей, чем в восточных областях (даже несмотря
на репрессивные меры), попытаться предотвратить бессмыс-
ленное разрушение; в первую очередь инициативу проявляли
женщины, иногда их возглавляли «почтенные горожане», та-
кие как священники или доктора. В лучшем случае им удава-
лось заручиться поддержкой бургомистра или других предста-
вителей местной администрации и перетянуть на свою сторо-
ну военного коменданта88. Исход дела во многом зависел от
упомянутых лиц, от их готовности к решительным действиям,
от позиции местных партийных чиновников и от присутствия
в населенном пункте войск вермахта или СС, требующих ка-
рательных мер по отношению к так называемым «капитулян-
там». Глава Штутгарта, доктор Карл Штрёлин, сам убежден-
ный нацист, поддался на уговоры настроенных против наци-
стов знатных горожан проигнорировать требования гаулейтера
Вюртемберга, Вильгельма Мурра, который был полон фана-
тичной решимости сопротивляться до последнего и наказать
любого, кто станет на его пути. Штрёлин, заручившись под-
держкой нового военного коменданта, а через него — коман-
дующего частями вермахта в этом районе, начал тайные пере-
говоры с союзниками. 22 апреля Штутгарт был сдан без сопро-
тивления89.
Иногда, хотя и не очень часто, решительные действия по-
зволяли избежать худшего. В живописном городке Бад-
Виндсхайм в Нижней Франконии в начале апреля прошла
наиболее впечатляющая из организованных женщинами де-
монстраций против разрушения мирных городов: около 200—
Фиаско 405
300 женщин, некоторые из которых вышли на демонстрацию
вместе со своими детьми, выступили против решения местно-
го военного коменданта оказать сопротивление мощному
контингенту наступавших на город американских войск90. По-
сле напряженного противостояния Бад-Виндсхайм все же был
сдан и тем самым избавлен от полного разрушения и огром-
ных человеческих потерь. Тем не менее такие мужественные
акции протеста оказывались эффективными далеко не всегда.
В городе Лар, к югу от Бадена, многочисленная группа мятеж-
но настроенных женщин, выкрикивавших оскорбления в
адрес Гитлера и НСДАП, убедила делегацию городских чинов-
ников попытаться добиться согласия местного военного ко-
менданта сдать город без боя. В ожидании возвращения деле-
гатов женщины подняли по всему городу белые флаги и нача-
ли звонить в колокол, чтобы оповестить всех о капитуляции.
Однако их действия были слишком опрометчивыми. Делегаты
вернулись ни с чем: военный комендант настоял на обороне
Л ара и предупредил женщин, что если белые флаги не будут
спущены до вечера, его собственные войска откроют по горо-
ду огонь. Вместо капитуляции началось сражение, продолжав-
шееся всю ночь до следующего дня, когда город захватили
французские солдаты, которые начали грабить дома и магази-
ны, заявляя, что войска СС на территории Франции поступа-
ли еще хуже91.
Подобные попытки избежать напрасного разрушения,
предпринятые в то время, когда все уже было потеряно, зача-
стую провоцировали резкую реакцию. Сотни немецких граж-
дан стали жертвами неконтролируемой жестокости нацистско-
го режима. Примеров этого можно привести множество92. На-
пример, после женской демонстрации в Бад-Виндсхайме одну
из участниц, которая была ошибочно признана зачинщицей
(вероятно, из-за того, что она до этого выступала с критикой
НСДАП) расстрельной командой, присланной гестапо в Нюрн-
берг, хладнокровно расстреляли на глазах у мужа и дочери, при-
колов к телу табличку с надписью «казнена за предательство»93.
В небольшом городке Швебиш-Гмюнд в земле Вюртемберг,
недалеко от Штутгарта, два человека были убиты по приказу
крейслейтера и военного коменданта в ночь на 19 апреля, за
считанные часы до того, как в город без единого выстрела
406 Фиаско
вошли американские войска. Один из этих людей был изве-
стен как противник нацизма еще с 1933 г., когда он был аре-
стован за распространение антинацистских листовок; он был
отправлен в концентрационный лагерь и вернулся оттуда со-
всем другим человеком, с серьезным нарушением психики.
Вторым был бывший солдат, признанный негодным- к строе-
вой службе после тяжелого ранения. Во время горячего спора
о том, стоит ли сдаться или нужно держать оборону, тем самым
практически гарантируя, что этот восхитительный город с
прекрасным средневековым кафедральным собором будем
уничтожен, они якобы выкрикивали, вероятно, в состоянии
опьянения, «Смерть Гитлеру! Да здравствует Штауффенберг!
Да здравствует свобода!». Обвиняемых поздно ночью вывели
из тюрьмы в лес на окраине города и расстреляли. Целью этого
последнего проявления силы местных представителей нацист-
ского руководства было сделать так, чтобы их давние против-
ники не дожили до счастливого дня, когда режиму придет ко-
нец. В тот момент, когда их расстреливали, крейслейтер вместе
со своим окружением уже готовился бежать из города94.
Один из наиболее вопиющих случаев имел место 6 апреля в
пригороде города Хайльбронн, где были расстреляны без ви-
димой причины четверо горожан, включая пастора. Местный
крейслейтер, Рихард Драуц, вместе с еще несколькими фана-
тичными сторонниками нацизма пытавшийся спастись бег-
ством на машине от приближавшихся американских войск
(трое из его спутников были членами фольксштурма), проез-
жая по одной из городских улиц, заметил на домах белые фла-
ги. Придя в ярость, он остановил машину и приказал своим
людям «выйти и расстрелять, расстрелять всех». Помощники
Драуца в течение нескольких минут без разбора расстреливали
всех подряд, мужчин и женщин (несколько человек лишь слу-
чайно остались в живых), а затем сели в машину и уехали95.
Многие другие становились жертвами не беспорядочной
стрельбы или расстрельных команд, а безжалостного «правосу-
дия» дисциплинарных и «летучих» судов. Один из таких пере-
движных судов, который перемещался по Южной Германии на
сером «Мерседесе», возглавлял майор Эрвин Хельм, гордив-
шийся ранением головы, в результате которого у него сквозь от-
верстие в черепе выпирала часть мозга. Когда в конце марта
Фиаско 407
Хельм проезжал близ Целлингена в Нижней Франконии, ко-
мандир местного батальона фольксштурма, врач по профессии,
обратил его внимание на то, что шестидесятилетний фермер
Карл Вейглейн якобы отпускал саркастические замечания во
время его агитационного обращения к батальону, а чуть позже
говорил, что тех, кто взорвал мост через Майн, нужно повесить.
Хельм, даже не выслушав подробностей, заявил, что Вейглейна
следует казнить. Когда рассмотрение дела наспех собранным
военно-полевым судом (защиты на нем не было) несколько за-
тянулось, Хельм пригрозил, что сам вынесет приговор, и, пока
продолжалось «заседание суда», начал готовить место казни.
Как только был оглашен неизбежный смертный приговор, он
повесил на шею Вейглейна табличку с надписью: «Приговорен
к смерти за саботаж действий вермахта и мятеж». Особенно бес-
человечно было то, что Вейглейна повесили на грушевом дереве
прямо под окном его собственного дома, осыпая оскорбления-
ми его остолбеневшую от ужаса жену96.
Вальтер Фернау, офицер НСФО, один из людей Хельма, каз-
нивших Вейглейна и требовавших для него смертной казни, даже
через много лет считал свое решение правильным. «Я на самом
деле не могу сказать, — говорил он через несколько десятилетий
после этих событий, — будто в тот момент я считал это слишком
жестоким». Он придерживался мнения, что Вейглейн виновен,
хотя его вина вовсе не была доказана. Ситуация, утверждал он,
требовала жестких мер; кроме того, играл свою роль эффект
устрашения. Фернау вспоминал слова Хельма о том, что Вей-
глейна «нужно повесить и оставить на виду, чтобы члены фоль-
ксштурма Целлингена видели, ну, что если мы будем нарушать
правила, то и с нами произойдет то же самое, что и с ним». По его
мнению, было совершенно правильно, что у суда не было полно-
мочий приговаривать к тюремному заключению. Было бы не-
справедливо, если бы преступник провел несколько месяцев за
решеткой в то время, когда другие погибают. С первого до по-
следнего дня службы в батальоне Хельма, сказал Фернау, «у меня
никогда не было чувства, что я в чем-то виноват»97.
Любой, кто осмелится встать на пути правительства, теперь
подвергал себя серьезному риску быть казненным без особых
разбирательств. Однако главной мишенью «преступлений за-
ключительного этапа» были не случайные жертвы, а реальные
408 Фиаско
или воображаемые противники режима, пораженцы, «дивер-
санты», «уклонисты», предполагаемые дезертиры или «трусы»,
а также любой, кто приветствовал гибель нацизма или прибы-
тие противника. В этом отношении было налицо отличие от
беспощадного произвола поголовных репрессий, которые на
более ранних этапах войны пришлось испытать на себе наро-
дам оккупированных нацистами стран Европы. Террор, на-
правленный немцами против своих же сограждан в эти по-
следние дни режима, отличался другими закономерностями.
Это было сведение старых счетов. Свою роль играла личная
вражда, имевшая очень мало общего с идеологией, а также
элементарная жажда мести. С давними противниками разде-
лывались без достаточных оснований, лишь для того, чтобы
они не смогли порадоваться моменту своего триумфа.
Впрочем, нельзя отрицать, что идеологическая обработка
тоже играла значительную роль. Как и прежде, в наиболее во-
пиющих своих проявлениях насилие было направлено на тех,
кого режим считал расовыми или политическими врагами, —
на иностранных рабочих и, прежде всего, на узников концен-
трационных лагерей. Из 288 «преступлений заключительного
этапа», по которым были вынесены обвинительные пригово-
ры в ходе послевоенных судебных процессов в Западной Гер-
мании, 114 (39,6%, то есть наибольшая их доля) были связаны
с расстрелом заключенных и иностранных рабочих. В числе
осужденных за подобные преступления были, помимо членов
гестапо и других полицейских формирований, представители
фольксштурма и тюремного персонала98.
Нельзя было допустить также, чтобы выдающиеся деятели,
имевшие отношение к сопротивлению гитлеровскому режиму,
стали свидетелями его гибели. Среди тех, кто когда-то при-
надлежал к оппозиции внутри абвера (немецкой военной кон-
трразведки), был Ганс фон Донаньи, который старался до-
биться краха Гитлера с 1938 г. Он был повешен в концентраци-
онном лагере Заксенхаузен 9 апреля, после абсурдного
«заседания» военно-полевого суда СС. Подобная судьба в тот
же день постигла во Флоссенбюрге адмирала Вильгельма Ка-
нариса, бывшего начальника абвера, полковника Ганса Осте-
ра, в 1938 г. принимавшего участие в подготовке заговора про-
тив Гитлера, а в 1940 г. передавшего голландцам информацию
Фиаско 409
о захватнических планах Германии, а также теолога-еванге-
листа Дитриха Бонхёффера, отважно, но безуспешно пытав-
шегося убедить страны антигитлеровской коалиции поддер-
жать сопротивление в Германии. В Дахау был казнен (даже без
какого бы то ни было намека на судебное слушание) Георг
Эльзер, активист из Швабии, в 1939 г. совершивший покуше-
ние на Гитлера". Впрочем, такие убийства были всего лишь
верхушкой айсберга. Теперь, когда правительство на глазах те-
ряло контроль над положением в стране, жизнь и смерть за-
ключенных государственных тюрем и концентрационных ла-
герей зависела от прихоти охранников и тюремщиков. Произ-
вол по отношению к заключенным, и без того усугублявшийся
день ото дня, теперь приобрел характер явления повсеместно-
го100. В некоторых случаях к нему побуждало и военное руко-
водство. Генерал-фельдмаршал Модель, когда его войска ока-
зались отрезаны в Рурском регионе, 7 апреля приказал пере-
дать полиции для «допроса» всех заключенных тюремных
учреждений, в том числе, тех, кто находился в предваритель-
ном заключении по обвинению в политическом преступлении.
В результате были казнены более 200 заключенных. Таких слу-
чаев, когда заключенных убивали перед эвакуацией тюрьмы
или перед прибытием союзных войск, было множество. Если в
тюрьму не успевал приехать официальный палач, заключенных
убивали (получая за это деньги или сигареты) сами служащие
тюрем. В одном из вспомогательных лагерей Эмсланда молодой
ученик трубочиста, одевшись в форму капитана вооруженных
сил, распорядился казнить несколько десятков узников. Как ни
поразительно, его распоряжение было выполнено, что нагляд-
но свидетельствует о том, в каком хаотическом состоянии пре-
бывала рушившаяся на глазах система. В течение последующих
нескольких дней были казнены еще более ста заключенных101.
VI
/^Лтдельное жуткое место в этой истории нарастающего хаоса и
v^/смертоносного безумия занимала убийственная жестокость
«маршей смерти», на которые были обречены узники концентра-
ционных лагерей в последние недели существования режима.
410 Фиаско
Поспешная и зачастую беспорядочная эвакуация с последу-
ющими «маршами смерти» узников Освенцима, Гросс-Розена,
Штуттхофа и других восточных лагерей, описанная в главе 6,
имела под собой хоть какое-то подобие разумного обоснова-
ния — по крайней мере, с точки зрения властей. Нужно было не
допустить, чтобы заключенные попали в руки противника, по-
этому их предполагалось переместить в глубь территории рейха,
где они могли использоваться в качестве рабочей силы (по-
скольку речь шла о таких истощенных, измученных, замерз-
ших, изголодавшихся, подвергавшихся побоям и прочим изде-
вательствам людях, это было осуществимо лишь теоретически,
но почти невозможно на практике) или, как считал Гиммлер, в
качестве «пешек» на переговорах со странами антигитлеров-
ской коалиции. Те, кто не был убит в пути и не умер от истоще-
ния или жестокого зимнего холода, в итоге попадали в один из
лагерей на территории Германии — таких, как Берген-Бельзен.
15 апреля, после двухдневных переговоров, закончившихся
неожиданным согласием Гиммлера передать лагерь без эваку-
ации в руки противника (он не знал достоверно, какие ужа-
сы — учитывая имевшее место в последние недели резкое
ухудшение и без того кошмарных условий содержания в лаге-
ре — откроются при этом на всеобщее обозрение, и надеялся
использовать этот «гуманный» жест в дальнейших переговорах
с Бернадотом), в Берген-Бельзен вошли британские войска.
Большинство охранников-эсэсовцев к этому времени уже по-
кинули лагерь. На свободу вышли примерно 50 000 заключен-
ных, пребывавших в состоянии более близком к смерти, чем к
жизни. Повсюду лежали тысячи разлагающихся трупов; мно-
гие из заключенных стали жертвами эпидемии тифа, которая
свирепствовала в лагере в течение нескольких недель. Около
37 000 узников погибли в период с февраля по апрель, более
9000 из них — за две последние недели перед освобождением
лагеря. Еще 14 000 скончались в течение последующих недель
от последствий перенесенных в лагере страданий102. То, что
Берген-Бельзен был передан англичанам, а не эвакуирован,
стало уникальным случаем. Эвакуация была отменена только
из-за эпидемии тифа103. Во всех остальных лагерях предпри-
нимались попытки вывести всех заключенных до того, как ла-
герь будет занят противником.
Фиаско 411
В марте, имея в виду попытаться достичь соглашения с со-
юзниками, Гиммлер дал распоряжение обращаться с евреями
так же, как с остальными пленными. Комендантам лагерей
было сказано, что евреев теперь не следует убивать и что уро-
вень смертности среди заключенных нужно стараться сокра-
тить всеми возможными средствами104. В последний день мар-
та комендант Бухенвальда готовился передать лагерь в руки
союзников, однако буквально через несколько дней ситуация
кардинально поменялась. Гиммлер теперь приказал по воз-
можности отправлять заключенных лагеря во Флоссенбюрг105.
Как ясно следовало из распоряжения, направленного комен-
данту Флоссенбюрга в середине апреля, это было возвращени-
ем к старой политике: ни при каких условиях не отдавать про-
тивнику концентрационные лагеря и не допускать, чтобы кто-
либо из пленников попал живым в руки врага106. Вероятно,
причиной этого поворота стала реакция Гитлера на сообщения
о том, что недавно освобожденные узники Бухенвальда, до-
бравшись до близлежащего Веймара, грабят и насилуют мест-
ных жителей107. Теперь Гиммлер настаивал на том, чтобы как
можно скорее эвакуировать Миттельбау-Дора и Бухенвальд.
В ночь с 4 на 5 апреля началась эвакуация заключенных Мит-
тел ьбау в концентрационные лагеря Заксенхаузен, Равенсбрюк
и Маутхаузен, а примерно через двое суток она уже закончи-
лась108.
11 апреля американские солдаты, пришедшие в лагер-
ный комплекс Миттельбау-Дора, обнаружили там 700 боль-
ных и изнуренных заключенных; чуть позже были освобож-
дены вспомогательные лагеря, где солдат ждали не менее
ужасающие сцены. Когда 13 апреля американцы пришли в
Бухенвальд, крупнейший концентрационный лагерь в Гер-
мании, там их ожидало отвратительное и страшное зрели-
ще: от 48 000 узников, содержавшихся в лагере всего неделю
назад, теперь здесь оставалось только 21 000 человек, мно-
гие из которых больше походили на ходячие скелеты.
Остальные в период с 7 по 10 апреля были отправлены в же-
лезнодорожных вагонах или пешком в расположенные на
много километров южнее концентрационные лагеря Флос-
сенбюрг и Дахау, которые и без того уже трещали по швам от
количества собранных там заключенных109. Оттуда, а также
412 Фиаско
из лагерей Маутхаузен (в Австрии, близ города Линц), Зак-
сенхаузен (под Берлином), Нойенгамме (близ Гамбурга) и
Равенсбрюк (женский лагерь примерно в 80 км к северу от
Берлина) все заключенные, способные идти пешком, тоже
были эвакуированы — при катастрофических обстоятельствах
и без определенной цели — во второй половине апреля110.
Узникам Бухенвальда теперь предстояло пройти в бесчис-
ленных длинных колоннах вместе с другими изможденными,
изголодавшимися и оборванными пленниками оставшихся
концентрационных лагерей, подгоняемыми безжалостными
конвоирами, сотни километров из одной части Германии в дру-
гую в ужасающих условиях, которые не поддаются ни описа-
нию, ни логическому обоснованию. На этом этапе войны за-
ключенные уже явно не могли использоваться в качестве бес-
платной рабочей силы (даже если они еще были способны
работать). А учитывая темп продвижения союзников, они, даже
если бы добрались до места назначения, все равно рано или
поздно попали бы в руки противника. По-видимому, руковод-
ство не рассматривало такой вариант, как убить всех заключен-
ных в самих лагерях — из-за скорости, с которой продвигались
вражеские войска, это в любом случае было бы невозможно.
Однако если заключенных, эвакуированных из лагерей, в ко-
нечном итоге все равно планировали убить, кажется, было со-
вершенно нелогичным отправлять их перед этим в такое даль-
нее путешествие. Видимо, Гиммлер не терял надежды, что плен-
ных — по крайней мере, евреев — можно будет использовать в
качестве пешек на переговорах с западными союзниками. По-
куда они были живы и находились в его власти, они могли слу-
жить определенной цели в его иллюзорной схеме.
Если не считать этого сомнительного обоснования, «мар-
ши смерти» были совершенно бессмысленными: они были
лишь способом принести еще больше немыслимых страданий
тем, кого правительство считало внутренними врагами. Впро-
чем, комендантам и охранникам, обращавшимся с пленными
во время маршей с такой садистской жестокостью, не нужно
было никакое логическое обоснование. Для них система по-
прежнему функционировала — в той или иной степени. Они
даже на этом разрушительном для режима этапе оставались
закоснелыми в той системе мировоззрения, которая до сих
Фиаско 413
пор заставляла их без причины мучить заключенных или при-
нуждать их к непосильному труду111. В конце концов, к апрелю
1945 г. власти просто не знали, что делать с сотнями тысяч за-
ключенных, по-прежнему находившихся у них в руках. Учи-
тывая, что обстановка в стране в течение последних недель
становилась все более хаотичной, «марши смерти» стали во-
площением судорожных попыток режима устоять на пороге
гибели и при этом сохранить до самого конца свою смертонос-
ную силу.
Когда режим начал рушиться, право принятия решений от-
носительно того, как поступить с заключенными, оказалось в
руках тех, кто их охранял. От Гиммлера и уже ни в чем не уве-
ренного центрального руководства лагерей поступали только
очень общие или противоречащие друг другу распоряжения.
Коменданты лагерей остерегались принимать скоропалитель-
ные решения, поэтому не отдавали приказы об эвакуации до
последней минуты. Макс Паули, комендант лагеря Нойенгам-
ме (близ Гамбурга), после войны говорил на допросе, что в
апреле 1945 г. он не знал, что делать с заключенными112. Когда
начались марши, судьба узников была целиком и полностью в
руках охранников, из которых к этому времени далеко не все
были эсэсовцами, среди них было много членов фольксштур-
ма. Сложно сказать, сколько из них были убежденными при-
верженцами нацистской идеологии или хотя бы сторонника-
ми режима, однако все они в той или иной степени были «обу-
чены» тому, как следует поступать с «врагами народа». Действия
охранников никто не контролировал, за них не было преду-
смотрено никаких санкций, поэтому решение о том, кто дол-
жен умереть, а кто — остаться в живых, было целиком на их
совести.
Охранники каждый день привычно расправлялись с заклю-
ченными, которые для них были совершенно безликими и ли-
шенными индивидуальности. Один из охранников-эсэсовцев,
белокурый парень лет двадцати, во время марша из Заксенхау-
зена не задумываясь застрелил тринадцатилетнего мальчика за
то, что тот не успевал за колонной, которая шла в быстром
темпе, почти бегом. Отец мальчика и старший брат, священник-
иезуит, в ярости и отчаянии набросились на эсэсовца, но тот
просто «дал по ним пару очередей из своего пулемета». В пер-
414 Фиаско
вые два дня «пулеметы строчили без перерыва», заключенных
скашивали целыми группами. Когда после ночевки в каком-
то сарае один из узников отказался идти дальше, все тот же
бессердечный молодой эсэсовец без лишних слов застрелил
его, а через несколько минут разделался и с его зятем, который
от потрясения не мог идти так быстро, как было нужно. Теперь
белокурый эсэсовец просто «вытаскивал из строя заключен-
ных, которые, по его мнению, шли недостаточно быстро, и
расстреливал их на месте»113.
Охранники не думали ни о чем, кроме того, чтобы спасти
свою жизнь и при этом выполнить поставленную задачу: до-
ставить вверенных им заключенных к месту назначения. Пока
пленники были способны идти вперед, выполняли приказы и
были полезны охранникам (в числе прочего, они были при-
чиной, по которой охранники не отправлялись на фронт), у
них был шанс выжить. Однако если они в том или ином смыс-
ле становились для своих конвоиров обузой, их ждала неми-
нуемая смерть114. Во время маршей охранники, по-видимому,
никак не дифференцировали своих пленников. Мишенью для
их кровавого произвола мог стать любой — независимо от то-
го, был ли он евреем115.
В некоторых случаях убийства превращались в жестокую
бойню. За одну ночь с 8 на 9 апреля в городе Целле, в 35 км к
северо-востоку от Ганновера, погибли почти 800 заключен-
ных, среди которых были как мужчины, так и женщины. По-
езд, перевозивший узников (а это были в основном русские,
поляки и украинцы; евреев среди них было очень мало) из двух
вспомогательных лагерей Нойенгамме (рядом с городом Заль-
цгиттер) в близлежащий Берген-Бельзен, во время стоянки на
железнодорожном узле в Целле попал под авианалет. Сотни
заключенных сгорели заживо, потому что не могли выбраться
из вагонов116. Те, кому удалось вырваться из этого ада, скры-
лись в расположенном рядом лесу. На них незамедлительно
была организована охота, в которой участвовали не только
охранники-эсэсовцы, но и члены фольксштурма и штурмовых
отрядов, представители местной полиции и партийные чинов-
ники, солдаты размещенных поблизости частей, члены гитлер-
югенда и даже некоторые местные жители. Когда один три-
надцатилетний мальчик, услышав выстрелы в лесу, спросил,
Фиаско 415
кто эти заключенные, ему ответили, что «это вполне могут
быть евреи». Людей не составило труда убедить в том, что сбе-
жавшие — опасные преступники и коммунисты. Таким обра-
зом, действия, в результате которых были застрелены около
200 заключенных, были представлены (и, по-видимому, охот-
но восприняты) как необходимые меры самозащиты117.
Вскоре после этого, в период с 9 по 11 апреля, в городок
Мисте (близ Гарделегена, примерно в 40 км к северу от Магде-
бурга) прибыли около 3000-4000 узников; многие из них на-
правлялись из лагеря Миттельбау-Дора в Берген-Бельзен. Из-
за повреждения железнодорожных путей их поезд не мог ехать
дальше, и пленников погнали в Гарделеген, однако местный
крейслейтер, Герхард Тиле, спекулируя на слухах о грабежах и
изнасилованиях, совершенных в соседнем городке оказавши-
мися на свободе заключенными, заявил, что он сделает все,
чтобы не допустить подобного на подчиненной ему террито-
рии, и начал принимать меры для того, чтобы пленников уни-
чтожили. Нужно было спешить, поскольку к городу уже под-
ходили американские войска. В это время охранять заключен-
ных эсэсовцам помогали подразделения вермахта, члены
гитлерюгенда и фольксштурма, местные пожарные и предста-
вители других организаций. Сначала Тиле предлагал исполь-
зовать для истребления заключенных территорию кавалерий-
ской школы, однако это вызвало возражения, поскольку шко-
ла располагалась слишком близко к центру города. Тогда Тиле
пришла в голову идея использовать для этой цели большой са-
рай, стоявший в поле на окраине города. 13 апреля в сарай со-
гнали более 1000 человек (среди них были и евреи, однако по
большей части это были «политические» заключенные). Со-
лому облили бензином, высокие двери заперли на замки, и са-
рай подожгли. Некоторые пленники, пытавшиеся бежать, бы-
ли расстреляны охранниками. Остальные погибли в огне. Ког-
да на следующий день к месту трагедии подошли американские
войска, обугленные останки узников еще в спешном порядке
пытались закопать118.
В отличие от предыдущих «маршей смерти» из восточных
лагерей, теперь тысячи заключенных, невообразимо унижен-
ных и обезличенных, проходили по территории самой Герма-
нии, перед глазами обычных немцев. Как и в Гарделегене, роль
416 Фиаско
их охранников выполняли разные люди. По большей части
это были эсэсовцы, хорошо вооруженные и зачастую в сопро-
вождении собак, которых они без колебаний натравливали на
заключенных. С другой стороны, во время начатого в середине
апреля марша из Равенсбрюка колонны охраняли только пло-
хо вооруженные пожилые люди, по-видимому, сотрудники
вспомогательной полиции. В других случаях охрана была
представлена членами штурмовых отрядов или этническими
немцами из других стран Восточной Европы119.
Охранники избивали и расстреливали пленников прямо на
глазах у местного населения, даже не пытаясь это скрыть.
Большинство выживших заключенных вспоминали, что насе-
ление относилось к ним враждебно, хотя, несомненно, были и
такие, кто с благодарностью упоминал о мимолетных прояв-
лениях элементарного человеческого участия. С другой сторо-
ны, немцы в своих послевоенных воспоминаниях по вполне
понятным причинам всячески старались подчеркнуть свое со-
чувствие к пленникам и негодование по поводу произвола их
охранников-эсэсовцев.
В любом случае проявления сочувствия, дружелюбия или
поддержки со стороны очевидцев были относительно редки.
Долгие годы, в течение которых пропаганда демонизировала
евреев, внушала населению Германии расовые стереотипы и
подогревала страх перед «врагами народа» (который теперь
был лишь усилен шокирующими радиосообщениями о том,
что бывшие узники Бухенвальда грабят и насилуют мирных
жителей Веймара, и подобными им историям, с успехом ис-
пользованными для того, чтобы оправдать бойню в Гарделеге-
не), не могли не оказать своего пагубного влияния на миро-
воззрение. Несмотря на то что немцы все в большей степени
считали себя жертвами Гитлера и его режима, многие из них
пока не были готовы проявлять сочувствие к заключенным
концентрационных лагерей (и в первую очередь, конечно, к
евреям) или рассматривать истинных жертв нацизма как пол-
ноправных членов своего «сообщества». Проходившие перед
их глазами несчастные, полуживые люди казались жалкой ка-
рикатурой на тех представителей «низшей расы», о которых
без конца твердила пропаганда. Но даже в своем состоянии
крайнего истощения они, как это ни странно, представлялись
Фиаско 417
многим опасными. «Какие же, наверное, они совершили пре-
ступления, что с ними так жестоко обращаются», — замечал
один из очевидцев. Другой так оправдывал действия солдат
вермахта, расстрелявших тринадцать сбежавших пленников
(поймать их удалось при помощи местных жителей): «Они —
политические заключенные и просто преступники»120. Те, ко-
му удалось выжить в ходе «маршей смерти», рассказывали пе-
чальные, но неудивительные подробности того, как местные
жители оскорбляли их, насмехались над ними, плевали в них и
бросались камнями, отказывали в воде и пище. В некоторых
случаях, как в Целле, гражданское население помогало охран-
никам ловить сбежавших заключенных и даже, по-видимому,
убивать их121.
Тем не менее помимо этих ужасающих проявлений под-
держки по отношению к кровавому произволу, были и случаи,
когда мирные жители (даже если такое было скорее исключе-
нием) пытались накормить или поддержать заключенных,
проходивших через их местность. В составленном англичана-
ми донесении о бойне в Целле говорилось, что многие гражда-
не пытались, невзирая на угрозы и оскорбления со стороны
охранников, оказать узникам первую помощь или хотя бы
подбодрить их словами122. Сообщалось также, что когда в на-
чале апреля в Хюттен (в Вюртемберге) прибыли около 1250
ослабленных и изголодавшихся заключенных, некоторые
местные жители давали им еду. Бургомистр города, по-
видимому, также выделил для узников некоторые припасы и
обратился за помощью к солдатам вермахта. Один офицер, ве-
теран Первой мировой войны, организовал обед примерно для
200 заключенных, которые были больны и не могли двигаться
дальше вместе с остальными. Он также распорядился о том,
чтобы умершие заключенные были похоронены должным об-
разом123.
В Альтендорфе (городке в Верхнем Пфальце) в ночь с 21 на
22 апреля остановились по пути из Бухенвальда в Дахау 650 за-
ключенных. Тринадцать из них спрятались в сарае, но их вы-
следили охранники-эсэсовцы с собаками и вилами. Двенадцать
были схвачены и незамедлительно расстреляны. Тринадцатому,
поляку, удалось спастись благодаря тому, что глава местного по-
лицейского участка решил не выдавать его СС, а разрешил его
16 3ак. 811
418 Фиаско
накормить и дать уйти. Убитых заключенных затем похоронили
члены фольксштурма в братской могиле на местном кладби-
ще—в отличие от многих случаев, когда местных жителей за-
ставляли наспех рыть импровизированные могилы прямо на
месте расстрела или просто сталкивали трупы в придорожные
канавы и прикрывали их сверху землей124. Есть множество дру-
гих примеров, когда местные жители рассказывали о том, какой
ужас и стыд они испытывали, видя, как бьют и расстреливают
заключенных, а также о том, как они давали узникам еду и воду
(по собственной воле, а не потому, что этого требовали охран-
ники) или, что было большей редкостью, даже помогали им бе-
жать либо не выдавали спрятавшихся беглецов125.
Впрочем, логично будет предположить, что большинство
жителей просто реагировали на происходящее пассивно — не
участвовали в жестоких действиях охранников, но и не делали
ничего, чтобы их прекратить — даже если узников унижали и
убивали у них на глазах. Вполне понятно, значительную роль
играло то, что сами очевидцы боялись реакции охранников на
выражение поддержки по отношению к заключенным. Учиты-
вая, что война близилась к концу, очень немногие желали на-
влечь на себя возмездие — и, уж конечно, меньше всего они
были готовы сделать это ради заключенных, чью вину в основ-
ном принимали как нечто само собой разумеющееся. Тем не
менее некоторые все же решались пойти на риск, проявив со-
чувствие к пленникам. Следовательно, страх не мог быть един-
ственной причиной подобной пассивности. И все же еще менее
правдоподобным было бы предположение, что подобные убий-
ства «пользовались широкой общественной поддержкой»126.
Очевидно, немногие из мирных жителей были готовы рискнуть
своей безопасностью, проявив перед лицом творящих жесто-
кий произвол охранников гуманность по отношению к людям,
которые ничего для них не значили — сделать гуманный жест,
который, как хорошо понимали сами жители, ничего не изме-
нит в положении несчастных пленников. Этого было уже до-
статочно, чтобы сделать их соучастниками убийств. Именно
из-за этой бездеятельности кровавый произвол продолжался до
тех пор, пока сами охранники не бежали, узнав о приближении
врага, и заключенные не были освобождены — не самими нем-
цами, а завоевавшими их страну солдатами.
Фиаско 419
VII
О ЛапРеля в берлинском бункере представители нацистской
JL\jэлиты, поздравив Гитлера с днем рождения, поклявшись
ему в вечной преданности и распрощавшись с ним (как выяс-
нилось, для многих это было последнее прощание с фюрером),
уже спешили уехать, пока не перекрыты все выезды из столи-
цы. Едва ли кто-либо кроме Геббельса жаждал взойти вслед за
своим вождем на погребальный костер. Какие бы громкие
слова все они ни говорили о том, что нужно сражаться или по-
гибнуть, когда дело доходило до реального выбора, большин-
ство задумывались лишь о том, как спасти свою шкуру. Огром-
ное имущество Геринга уже было упаковано и отправлено в
Берхтесгаден, где было относительно безопасно. Жену и детей
он перевез туда же еще несколькими неделями раньше. Его
имение Каринхалл, расположенное к северу от Берлина, те-
перь пустовало и вскоре должно было быть взорвано. Несколь-
кими неделями позже Геринг, захваченный в плен союзника-
ми, рассказывал на допросе, что он до последнего момента не
терял надежды, что Германии удастся свести положение хотя
бы к патовой ситуации127. Ему оставалось лишь уйти и ждать
развязки, которая до сих пор была не определена; по крайней
мере, ясно было одно: он не собирался покончить с собой в
подземных катакомбах Берлина.
Шпеер отправился на север, в Гамбург, однако его не по-
кидало чувство, что он не попрощался как следует с челове-
ком, который играл столь выдающуюся роль в его жизни в те-
чение более чем десяти лет и с которым его даже теперь связы-
вали неразрывные узы. Это ощущение заставило его чуть
позже, 23 апреля, совершить трудное (и совершенно ненуж-
ное) путешествие, чтобы еще раз попасть в бункер фюрера.
Вероятно, он по-прежнему считал, что когда придет конец,
для него не все будет потеряно, и надеялся, что Гитлер назна-
чит его своим преемником128. К ужасу Шпеера, Гитлер был не-
способен ни на что большее, чем формальное прощание129.
Гиммлер тоже направлялся на север и намеревался продол-
жить тайные переговоры с графом Бернадотом, даже в эти по-
следние минуты не теряя надежды извлечь для себя выгоду из
трагических событий. От отчаяния он был готов даже ветре-
420 Фиаско
титься с одним из выдающихся членов Всемирного еврейско-
го конгресса и дать согласие на освобождение еврейских жен-
щин из концентрационного лагеря Равенсбрюк. Он был также
готов дать обещание, которое не смог бы выполнить, даже ес-
ли бы хотел: что евреев больше не будут убивать. Он уже дал
распоряжение членам СС сражаться до последнего человека и
ни за что не сдаваться130, в то время как сам планировал нечто
совершенно противоположное всем своим утверждениям.
Борман, «серый кардинал» гитлеровского режима, к этому
времени, видимо, хорошо понимал, что его должность руко-
водителя партийной канцелярии — не более чем пустое назва-
ние. Даже получать его распоряжения могли лишь очень не-
многие из гаулейтеров. Уйти из бункера он не мог. Это было
ясно. Но после смерти Гитлера (а до нее явно оставалось не так
много времени) он все же собирался сделать все возможное,
чтобы избежать собственной гибели и при этом не попасть в
руки русских солдат.
Геббельс, последний из четырех людей, которые в послед-
ние месяцы играли наиболее значимую после Гитлера роль во
внутренней политике и обеспечивали способность режима
функционировать до самого конца, уже давно понял, что ждет
впереди — какие бы громкие заявления он ни делал на публи-
ке и какими бы фантазиями ни тешил себя втайне от всех. Он
по-прежнему делал все возможное, чтобы помочь отразить
вторжение советских войск. В день рождения Гитлера он велел
задействовать берлинские автобусы, чтобы везти солдат на
фронт на Одере131. Однако Геббельс понимал, что все напрас-
но. К этому времени он распорядился уничтожить все его лич-
ные вещи, в том числе — оригинал дневников, которые он
прилежно вел в течение двадцати с лишним лет. Тем не менее
он все же позаботился о том, чтобы его ежедневные записи о
том, какую роль он играл наряду с Гитлером в проигранной, но
«героической» борьбе Германии, сохранились для потомства
(он считал, что эти записи станут для будущих поколений бес-
ценным наследием): три копии он приказал спрятать в разных
местах132. После этого он и его жена Магда приготовились при-
соединиться к Гитлеру в бункере. Они знали, что, делая это,
они принимают решение покончить со своей жизнью. Своих
шестерых детей они тоже решили убить133.
Фиаско 421
К следующему утру, 21 апреля, правительственный район в
центре Берлина был под артобстрелом. Слышался непрестан-
ный отдаленный шум, напоминающий рокот грома и с каж-
дым часом становившийся все громче134. Советские войска к
этому времени были уже всего в 12 км к востоку от столицы.
В ходе продвижения Красной Армии к Берлину были осво-
бождены около 3000 заключенных (главным образом, это бы-
ли больные женщины и дети), остававшихся в концентраци-
онном лагере Заксенхаузен; все остальные заключенные
20 апреля были эвакуированы135. К 24 апреля 9-я армия Бюссе
оказалась зажата в тисках советских войск. Предупреждения
генерал-полковника Хейнрици о том, что возможен такой по-
ворот событий, были полностью проигнорированы Гитлером
и его военными советниками136. В ночь с 28 на 29 апреля Хейн-
рици удостоился сомнительной чести быть последним генера-
лом, снятым Гитлером с должности; это произошло после то-
го, как он отказался выполнять совершенно неосуществимый
приказ Кейтеля и Йодля137. К тому времени его армия стреми-
тельно распадалась на части; солдаты бежали на запад, отча-
янно стараясь избежать советского плена. Для него все же ока-
залось слишком невыносимым, что его командование посто-
янно затруднялось нереалистичными приказами сверху,
однако свою роль сыграли и личные счеты: он считал глубоко
оскорбительным для себя то, как к нему относились Кейтель и
Йодль — совершенно «недостойно», по его мнению, обраще-
ния, которого заслуживал главнокомандующий группой ар-
мий и «невыносимо» для офицера с сорокалетним опытом
службы в вооруженных силах138.
Позиция, которой придерживался до последних дней рейха
Хейнрици, как и позиция генерал-фельдмаршала Кейтеля и
генерала Йодля, очень много говорит о генералах Гитлера.
Когда Хейнрици попытался возразить Кейтелю и Йодлю, что
у ожидаемых от его группы армий «Висла» действий мини-
мальные шансы на успех, ему просто ответили, что его долг —
спасти фюрера. У него было ощущение, что главные советни-
ки Гитлера либо не могут, либо не хотят смириться с истинным
положением вещей и осознать, что битва за Берлин проигра-
на. Тем не менее Хейнрици не подал в отставку. Как он утверж-
дал около месяца спустя в описании битвы за Берлин, связы-
422 Фиаско
вающий его «солдатский долг подчинения, невозможность
отказаться от выполнения приказа спасти Верховного главно-
командующего вермахта» означал, что он не мог не подчинить-
ся приказу, «не совершив при этом государственной измены».
«После того как ОКВ стал начинать все приказы со слов о «спа-
сении фюрера», это стало иметь преимущественное значение
над всеми остальными военными обстоятельствами».
Тем не менее Кейтель считал, что даже смерть Гитлера не
может стать основанием для прекращения борьбы. Как он го-
ворил Хейнрици, если Берлин спасти не удастся, его группа
армий должна продолжать сопротивление в северной части
Германии. Хейнрици возразил, что это невозможно ни с эко-
номической, ни с военной точки зрения: «Воля к сопротивле-
нию у солдат уже резко снижается, а с известием о смерти фю-
рера и вовсе угаснет». Кейтель ответил, что в таком случае это
известие нужно будет скрывать как можно дольше. Дальней-
шее сопротивление необходимо, чтобы выйти на переговоры с
западными державами. У Германии по-прежнему было несколь-
ко «козырей» — таких, как Дания, Норвегия и Богемия, — кото-
рые можно было использовать в своих интересах на перегово-
рах. Хейнрици счел, что Кейтель совершенно отстранен от ре-
альности, однако не мог не принять его предложение всерьез,
поскольку знал, что Дёниц в Плене уже готовится, в полном со-
ответствии с распоряжениями Гитлера, как можно дольше про-
должать сопротивление в северной части страны139.
25 апреля американские и советские войска встретились на
Эльбе, у города Торгау, и территория рейха оказалась разрезан-
ной на две части. К полудню того же дня Берлин был оконча-
тельно взят в окружение. Центр города подвергался все более
интенсивному артиллерийскому обстрелу. Берлин был объяв-
лен крепостью, которую нужно защищать до последнего чело-
века, однако силы, которые должны были это сделать, были
ничтожны по сравнению с гигантской советской армией. Тем
не менее Дёниц был в числе военных командиров, которые
считали, что защищать Берлин необходимо, независимо отто-
го, чего это будет стоить гражданскому населению, — в обрат-
ном случае население будет просто депортировано в Россию,
не попытавшись даже ничего сделать, чтобы предотвратить
этот исход140. В результате мирному населению пришлось
Фиаско 423
столкнуться с безжалостным уничтожением их города и с со-
путствующими этому горем, страданием и смертью. Совет-
ским солдатам приходилось сражаться практически за каждый
дом, однако в результате этих напряженных и жестоких улич-
ных боев они все же медленно, но верно продвигались к эпи-
центру нацистского режима — имперской канцелярии141. Они
знали, что там скрывается Гитлер.
К этому времени в бункере царило близкое к истерии от-
чаяние, смешанное с фатализмом. Гитлер возлагал иллюзор-
ные надежды (которые не опровергали ни Кейтель, ни Йодль;
оба знали горькую правду, но все же боялись сообщить ее фю-
реру142) на наспех сформированную недавно 12-ю армию под
командованием генерала Вальтера Венка, теперь сражавшу-
юся на Эльбе, и в особенности на контрнаступление к севе-
ру от Берлина, которое должен был возглавить бронетанко-
вый корпус обергруппенфюрера СС Феликса Штайнера. Ког-
да 22 апреля Гитлер узнал о том, что наступление Штайнера не
состоялось143, переполнявшее его напряжение нашло выход в
неудержимом потоке ярости. Гитлер впервые открыто при-
знал, что война проиграна, и сообщил, к изумлению своего
ближайшего окружения, что намерен оставаться в Берлине и в
последний момент покончить с собой. Он заявил, что у него
больше нет приказов для вермахта, и выглядело все так, будто
он складывает с себя все полномочия и ответственность. Он
даже намекнул, что, вероятно, Герингу придется вести пере-
говоры с противником144. Затем он неожиданно вновь собрал-
ся, отказался уступать кому бы то ни было свои полномочия и
во время военного совещания, состоявшегося всего через не-
сколько минут после слов о самоубийстве и о том, что его тело
необходимо сжечь, уже излучал неизменный оптимизм145. Ма-
ска, которую фюрер снял на мимолетное мгновение, снова
была на своем месте.
Кейтелю было дано указание отправляться в штаб Венка с
приказом идти на Берлин — совершенно невыполнимым, но в
очередной раз позволявшим Гитлеру тешить себя надеждой.
Верховное командование вермахта теперь разделилось на две
части: одна из них располагалась в Берхтесгадене, а другая — в
Крампнице, близ Потсдама (позже штаб был перенесен на се-
вер, а затем — в Плен, где находился Дёниц). Гитлер, несмотря
424 Фиаско
на свой недавний мимолетный приступ отчаяния, по-прежнему
не собирался уступать кому бы то ни было власть. Геринг убе-
дился в этом лично. Ошибочно приняв полученную информа-
цию о срыве фюрера за свидетельство неспособности или не-
желания далее управлять страной и решив, что, в соответствии
с установившимся с давних пор порядком наследования власти,
он должен принять на себя его полномочия, он был освобожден
от всех своих должностей и помещен под домашний арест в
Бергхофе. Для Бормана, который долгие годы был заклятым
врагом рейхсмаршала, это стало кратким моментом триумфа.
Однако даже теперь генералы, отвечавшие за оборону Берлина,
не хотели рассматривать возможность капитуляции. Когда
27 апреля генерал Курт фон Типпельскирх прибыл, чтобы при-
нять командование 21-й армией, наскоро сформированной из
оставшихся частей, у него состоялся долгий разговор с Хейнри-
ци, под командованием которого он служил во время русской
кампании, о положении группы армий «Висла». Они сошлись
на том, что каждый день приносит тому, что осталось от рейха,
еще больший непоправимый урон, и окончательную гибель мо-
жет предотвратить только капитуляция. Тем не менее, возражал
Типпельскирх, такое решение пока остается невозможным, по-
тому что оно означало бы необходимость пойти против воли
фюрера (Йодль совсем недавно еще раз подчеркивал, что, пока
Гитлер жив, переговоры с противником невозможны)146. Более
того, попытка капитуляции в любом случае не принесет успе-
ха, потому что основная масса солдат откажется подчиняться
приказу сдаться в руки врага и «отправиться в Сибирь» и по-
старается сделать все, чтобы вместо этого попасть домой. В
этом случае враг заявит, что условия капитуляции не выполне-
ны; война продолжится и принесет с собой еще большее раз-
рушение. Солдат все равно в конечном итоге возьмут в плен.
Следовательно, ничего хорошего такая попытка не принесет, а
«на группу армий ляжет позор капитуляции и предательства по
отношению к фюреру... Следовательно, сопротивление необхо-
димо продолжать с тем, чтобы армии постепенно продвинулись
как можно дальше на запад, чтобы в конечном итоге попасть в
плен не к русским, а к англичанам и американцам»147. Рассуждая
таким образом, генерал явно ставил интересы армии выше всех
остальных интересов.
Фиаско 425
В то время как в бункере царило безумие, остатки прави-
тельства пребывали в полном замешательстве. Персонал боль-
шинства министерств (за исключением министерства пропа-
ганды) перебазировался на юг Германии. В результате этого
процесса, начавшегося еще в марте, в Берлине осталось толь-
ко минимальное количество министерских служащих. В апре-
ле из города уехал еще ряд министров и их помощников, охот-
но ухватившихся за предоставленную им возможность. Берлин
превратился в столицу без правительственного аппарата. Глава
имперской канцелярии, Ганс-Генрих Ламмерс, уехал в Бер-
хтесгаден еще в конце марта, взяв отпуск под предлогом ги-
пертонии. На самом деле Ламмерс переживал серьезный нерв-
ный срыв: он уже давно был не нужен; функция имперской
канцелярии еще с лета прошлого года была чисто номиналь-
ной, поскольку ее полномочия по большей части перешли к
партийной канцелярии под управлением Бормана. В послед-
нее время исполняющим обязанности главы имперской кан-
целярии был Фридрих Вильгельм Крицингер, перед которым
стояла теоретическая задача: координировать из Берлина ра-
боту оставшихся в канцелярии госслужащих и работу других
министерств. Когда после войны Крицингера спросили, по-
чему он не ушел в отставку, он, казалось, не мог даже понять
самого вопроса. «Как человек, долгое время состоявший на
государственной службе, я был связан долгом верности госу-
дарству», ответил он, добавив, правда, что нисколько не одо-
брял политику государства по отношению к евреям и полякам.
(Даже утром 21 апреля, когда советские ракеты взрывались в
правительственном районе Берлина, государственные чинов-
ники продолжали «работать» — хотя по сути они ничего по-
лезного не делали — за своими столами)148. На вопрос о том,
почему Ламмерс продолжал делать все возможное для поддер-
жания военных усилий Германии, Крицингер ответил: «Что
же, кто-то должен был все координировать. Взять хотя бы обе-
спечение людей провизией. Все это функционировало до са-
мого конца». «А не было бы лучше, если бы все это не функ-
ционировало до самого конца?» — возразил допрашивающий.
«Война есть война», — пожал плечами Крицингер149.
Вечером 20 апреля Крицингер дал распоряжение сотруд-
никам министерств, до сих пор остававшимся в Берлине, как
426 Фиаско
можно быстрее уезжать на юг наземным транспортом. Это
оказалось невозможным. На следующий день был отдан но-
вый приказ: улетать на самолете. Самолетов оказалось недо-
статочно. Тогда было предложено, чтобы чиновники уезжали
не на юг, а на север. Пришедший к этому времени в полное от-
чаяние министр финансов, Шверин фон Крозиг, в предыду-
щие недели старавшийся убедить Геббельса и Шпеера пред-
принять действия, которые помогли бы подготовить почву для
соглашения с западными участниками антигитлеровской коа-
лиции150, потребовал четкого приказа от фюрера, заявляя, что
не желает по пути быть повешенным эсэсовцами как дезертир.
Когда после долгих мучений Крицингеру все же удалось через
Бормана добиться от Гитлера «рекомендации», чтобы мини-
стры направлялись на север, Крозигу и этого оказалось мало.
Он все же настаивал на том, чтобы от фюрера был получен
приказ в письменном виде. В конечном итоге Крицингеру
удалось убедить Бормана, для которого это дело вряд ли имело
значение в такой момент, чтобы тот уговорил Гитлера подпи-
сать приказ направляться в Ойтин, город, расположенный да-
леко на севере земли Шлезвиг-Гольштейн. Именно в такой
обстановке паники и неразберихи министры, всегда гордив-
шиеся своей многолетней службой на благо рейха, были вы-
нуждены покинуть столицу и главу государства, твердо решив-
шего покончить со своей жизнью.
После осуществления отданных Гитлером ранее приказов
разделить рейх на северный и южный сектора в Германии фак-
тически образовалось целых шесть центров руководства стра-
ной: Гитлер, остававшийся в своем бункере в Берлине, до сих
пор был источником реальной и никем не оспариваемой вла-
сти (по крайней мере, в той степени, в которой она могла быть
реализована); верховное командование вермахта, которое, в
свою очередь, тоже было разделено между Крампницем и Бер-
хтесгаденом; фрагменты кабинета министров, теперь переба-
зировавшиеся на юг, сосуществовали с частями, оставшимися
на севере под руководством Дёница; остатки командования
люфтваффе, до сих пор управляемого Герингом (он был снят
Гитлером с этой должности только 23 апреля), располагались в
Берхтесгадене; возглавляемый Гиммлером штаб руководства
тем, что осталось от СС и полиции, находился в районе Любе-
Фиаско 427
ка, на севере страны151. От централизованного управления им-
перией осталось лишь жалкое подобие.
В регионах (по крайней мере, в тех из них, что еще остава-
лись в руках Германии) был также налицо коллапс правящего
режима — и неизбежным его спутником был ничем не сдер-
жанный произвол. 20 апреля администрация Швабии в Ауг-
сбурге получила информацию, что в банках в течение недели
закончатся деньги, после чего будет невозможно выплачи-
вать заработную плату. Из Рейхсбанка не поступало налич-
ности вот уже более недели; министерство финансов Баварии
печатает деньги, но готовы они будут только через восемь—
десять дней; кроме того, само министерство ждет перевода на
сумму 300 миллионов марок из Берлина, после получения ко-
торого Швабии будет выделена часть денег152. Чем закончи-
лось это ожидание, неизвестно; ясно лишь, что к 28 апреля,
когда Аугсбург был сдан американским войскам, денежные
ресурсы Швабии уже подходили к концу.
О том, что ситуация близка к критической, сообщал в кон-
це апреля крейслейтер небольшого городка Линдау, располо-
женного на берегу Боденского озера на самом краю северной
части Баварии, неподалеку от границы со Швейцарией. Он за-
являл, что пьяные немецкие солдаты рыщут по улицам города
и грабят дома; в город в огромном количестве прибывают бе-
женцы и дезертиры. Крейслейтер просил разрешения восста-
новить порядок, арестовав и расстреляв первую попавшуюся
сотню нарушителей порядка. К счастью, разрешение так и не
было получено. Линдау продержался еще несколько дней, по-
сле чего 2 мая был сдан противнику153.
Жестокий произвол предшествовал и сдаче без боя Реген-
сбурга, столицы Верхнего Пфальца. Тон задавал гаулейтер
Рукдешель, некоторое время назад добившийся расстрела сво-
его предшественника, Вэхтлера. Рукдешель и нацистское ру-
ководство города были полны решимости сопротивляться.
Вечером 22 апреля на городском велодроме состоялось со-
званное крейслейтером собрание, на котором Рукдешель зая-
вил, что город необходимо «защищать до последнего камня».
Его речь, транслировавшаяся по местному радио, вызвала
лишь всеобщий страх и смятение. Американцы были уже на
подходе к городу, и очень немногие были готовы погибнуть в
428 Фиаско
бою с противником. На следующее утро несколько женщин
начали обходить магазины, распространяя информацию о
том, что вечером в центре города, на площади, состоится еще
одно собрание, на котором будет выдвинуто требование к вла-
стям передать Регенсбург союзникам без боя. На площадь
пришло около тысячи человек, среди которых было много
женщин с детьми. Когда в толпе началось волнение, к людям
обратился с речью выдающийся член коллегии кафедрального
собора, доктор Иоганн Майер, однако не успел он сказать и
нескольких слов, как его и нескольких других присутствую-
щих уже арестовали.
Когда Рукдешель узнал о произошедшем, он приказал по-
весить Майера и других «зачинщиков». Наскоро созванный
военно-полевой суд, не тратя времени даром, приговорил Май-
ера и семидесятилетнего рабочего склада Йозефа Циркля к
смертной казни. Они были повешены на Молткеплатц ранним
утром 24 апреля. Репрессивный аппарат продолжал исправно
функционировать. Тем временем, узнав, что американцы на
подходе к городу, военный комендант, глава районного прави-
тельства, крейслейтер и начальник полиции скрылись под по-
кровом ночи. Гаулейтер Рукдешель тоже исчез. Теперь миро-
творцам ничто не мешало, и 27 апреля город, не понесший ни-
какого ущерба от войны, был сдан противнику154.
В других частях Баварии представители режима точно так
же были полны решимости перед тем, как уйти со сцены, на-
последок дать выход своей жажде возмездия в бессмысленных
и оттого еще более ужасающих актах кровавого террора. На-
цисты хорошо понимали, что их дни сочтены, однако возмож-
ностей выместить зло на своих политических противниках у
них по-прежнему было предостаточно. Утром 28 апреля с по-
мощью захваченного радиопередатчика на окраине Мюнхена
было сделано сообщение об «акции за свободу Баварии», от-
важном, но приведшем к совершенно обратным результатам
восстании против умирающего нацистского режима; после
этого сообщения в разных частях региона были расстреляны
более сорока человек, причем в некоторых случаях расстрелы
состоялись всего за несколько часов до прибытия американ-
ских войск. «Акцию» возглавляли три офицера стоявших в
окрестностях частей вермахта: капитан Руппрехт Гернгросс,
Фиаско 429
майор Алоис Браун и лейтенант Оттохайнц Лейлинг. Их целью
было показать западным союзникам, что нацистский режим
поддерживает далеко не все население Германии (по крайней
мере, если говорить о Баварии), добиться возвращения к тра-
диционной для Баварии системе ценностей и восстановления
этого региона. Безусловно, пойти на такой отважный шаг в
переломный момент было большой ошибкой. Подстрекая
давних противников режима в целом ряде баварских городов и
деревень к открытым актам неповиновения, организаторы ак-
ции невольно подписали им смертный приговор. Ни в поли-
тическом, ни в военном отношении восстание не могло при-
нести значимых результатов. В большинстве случаев города и
деревни сдавали противнику (зачастую в результате того или
иного смелого маневра) те, кто оказался в нужный момент на
месте событий. Было сложно представить, чтобы попытка вос-
стания, подготовленная и осуществленная столь неумелым
образом, могла сразу положить конец боям на территории Ба-
варии. Вместо этого она попросту спровоцировала все еще
остававшихся у власти нацистских руководителей начать кро-
вавые репрессии против повстанцев и попутно свести личные
счеты с давними врагами.
Инициатором наиболее жестоких репрессий был гаулейтер
Мюнхена и Верхней Баварии, Пауль Гизлер, фанатичный при-
верженец нацизма, теперь оказавшийся в отчаянном положе-
нии. В Мюнхене по его приказу были арестованы и расстреля-
ны пять человек. В Альтэттинге, центре паломничества като-
ликов, взвод СС под руководством местного крейслейтера на
основании наскоро составленного списка расстрелял пять че-
ловек, давно подозревавшихся в недовольстве режимом. Ког-
да его расстрельная команда доложила, что в соседнем Бург-
хаузене были казнены еще три человека, он воскликнул: «Как,
всего трое?» Наиболее шокирующими были события в неболь-
шом шахтерском городке под названием Пенцберг, располо-
женном в неожиданно красивом месте — в альпийских горах
между Мюнхеном и Гармиш-Партенкирхеном. Местное на-
цистское руководство планировало взорвать угольную шахту,
сердце экономики города, а также водопроводные станции и
мосты. Чтобы помешать осуществлению этих планов, бывшие
члены социал-демократической и коммунистической партий
430 Фиаско
предприняли попытку захватить в свои руки угольную шахту и
сместить нацистское руководство города. Очень скоро, одна-
ко, по приказу офицера расквартированной поблизости части
вермахта, лидеры восстания, в том числе бывший бургомистр,
были арестованы. Вместе со смещенным со своей должности
нацистским бургомистром этот офицер приехал в Мюнхен,
где гаулейтер Гизлер безапелляционно заявил, что арестован-
ных следует расстрелять немедленно, без суда и следствия.
Сразу после возвращения в Пенцберг (около 18:00) был зачи-
тан смертный приговор по обвинению в государственной из-
мене в отношении семерых арестованных, который был тут же
приведен в исполнение. Тем временем в Пенцберг прибыл
взвод из примерно 100 солдат «Вервольфа», получивших от
Гизлера задание разбираться с «политически ненадежными».
В тот же вечер они повесили в разных частях города еще во-
семь человек (в том числе, двух женщин), надев им на шею
таблички с надписью о том, что они — предатели, состоявшие
на службе у врага. На следующий день в город вошли амери-
канские войска155.
Мало кто из жителей Берлина догадывался о том, какая
драма разворачивается под землей, в бункере фюрера. Их за-
ботили более насущные проблемы. Они горячо хотели мира —
хотели «ужасного конца, а не бесконечного ужаса», как гово-
рили все вокруг. Не менее горячо они хотели, чтобы американ-
цы дошли до Берлина раньше русских156. Но и на это надежды
уже не было. Остался только страх перед грядущим и желание
выжить. Улицы были пусты — лишь у магазинов выстраива-
лись длинные очереди людей в надежде запастись едой на вре-
мя долгой осады157. Большинство к этому времени жили в под-
валах, «как мокрицы, заползая в самые дальние уголки»158, по-
стоянно голодные, поскольку пищевые пайки уменьшались с
каждым днем, без тепла из-за недостатка угля. Газа и электри-
чества тоже почти не было, а за водой приходилось стоять в
длинных очередях к уличным гидрантам. У людей было ощу-
щение, что страной больше никто не управляет. «Никаких
больше приказов, никаких новостей, ничего. Ни одна свинья
о нас не беспокоится» — так описала одна женщина эту ситуа-
цию159. Поскольку не было электричества, очень немногие
могли слушать новости по радио. Когда перестали выпускать-
Фиаско 431
ся последние двухстраничные листовки, заменявшие собой
газеты, из источников обрывочной и зачастую неточной ин-
формации оставалось рассчитывать только на слухи160. В этом
были и свои плюсы: по крайней мере, жители Берлина не ви-
дели заголовков в газете «Фёлькишер беобахтер», которая про-
должала выпускаться в Мюнхене до 28 апреля. В заголовках
утверждалось, что «Германия держит оборону и остается вер-
ной фюреру», «Фюрер — защитник Берлина» или «Фюрер вос-
пламеняет боевой дух Берлина»161. Любого, кто выразил бы
подобное мнение на улице Берлина, приняли бы за сумасшед-
шего. Тем не менее трупы с табличками «предатель» на шее
служили убедительным напоминанием о том, что не стоит
быть слишком поспешным в высказываниях и безрассудно за-
бывать о тех, кто по-прежнему стоял во главе смертельно ра-
ненного режима162.
Пока выезды из Берлина оставались открытыми, тысячи
людей (многие из них — бледные, изнуренные женщины и их
измученные дети) пытались бежать на запад — пешком, в за-
пряженных лошадьми фургонах, с тачками и колясками, на-
груженными немногочисленными пожитками163. Потом по-
следние пути к отступлению были отрезаны. Оставалось толь-
ко одно: с ужасом ожидать своей участи в подвалах, ожидать
конца, одновременно страшась того, что за ним последует164.
Когда наступила последняя неделя апреля, худшие опасения
многих жителей Берлина стали реальностью: в город вошли
солдаты Красной Армии.
В бункере Гитлера драма тоже близилась к завершению: на-
чался ее последний акт. Безжалостность агонизирующего ре-
жима теперь обернулась против немногочисленных обитате-
лей самого бункера: зять Евы Браун, распутный и жестокий
Герман Фегелейн, один из особо приближенных к Гиммлеру
руководителей СС, попытался бежать. Его остановили, зата-
щили назад, без долгих церемоний приговорили к смерти и
казнили. Для Гитлера Фегелейн был всего лишь заменой тому,
кого фюрер в последние дни своей жизни считал настоящим
предателем: Генриху Гиммлеру. По-видимому, рейхсфюрер
СС, как и Геринг, воспринял известие о срыве Гитлера 22 апре-
ля как отречение от власти. Он наконец отбросил предосто-
рожности, которые соблюдал во время переговоров с Бернадо-
432 Фиаско
том, и предложил капитуляцию на Западном фронте (но не на
Восточном). Гитлер воспринял это как величайшее предатель-
ство. Он пришел в неописуемую ярость и во время этой своей
последней вспышки гнева приказал исключить Гиммлера из
партии и арестовать165. Тем не менее его власть уже не прости-
ралась настолько широко, чтобы по одному его слову рейхе-
фюрера СС, находившегося на севере страны, можно было до-
ставить в Берлин и подвергнуть унижению и ужасной казни.
После предательства Гиммлера воля к сопротивлению,
похоже, покинула фюрера. Последний акт трагедии он начал
с того, что женился на Еве Браун, которая долгие годы была
его любовницей и приняла решение умереть вместе с ним, а
также написал завещание. В политической части завещания
он перечислял имена министров, которые должны были вой-
ти в состав нового кабинета. Дёниц, все это время оставав-
шийся фанатичным приверженцем режима (в очередной раз
он проявил это, направив моряков для участия в последнем
сражении за Берлин), должен был стать рейхспрезидентом.
Геббельс, Борман, Ханке, Заур, Гизлер и Шёрнер, убежден-
ные сторонники фюрера, тоже были вознаграждены за свою
верность и фанатичность. Для Шпеера места в этом списке
не нашлось. Когда завещание было составлено, а советские
солдаты в буквальном смысле стояли у дверей, Гитлеру и Еве
Браун не оставалось более ничего, как только выполнить по-
следние приготовления к самоубийству. Днем 30 апреля Гит-
лер застрелился, а Ева Браун приняла яд. Дёниц, находив-
шийся в Плене, в земле Шлезвиг-Гольштейн, узнал о смерти
Гитлера лишь на следующее утро — после того, как отправил
ему письмо (полагая, что фюрер еще жив), в котором заявлял
о своей безусловной преданности. Вермахт и жители Герма-
нии (те, кто имел возможность слушать новости) только
поздно вечером 1 мая узнали о том, что Гитлер погиб «во гла-
ве героических защитников столицы рейха» — даже в эти по-
следние дни не обошлось без лживой пропаганды166. Йозеф и
Магда Геббельс покончили с собой в тот же день, предвари-
тельно отравив своих шестерых детей. На следующий день,
2 мая, немецкие войска в Берлине получили приказ прекра-
тить сопротивление. Над Рейхстагом был поднят советский
флаг с серпом и молотом.
Фиаско 433
Война еще не была окончена. За пределами Берлина продол-
жались бои. Тем не менее со смертью Гитлера было устранено не-
преодолимое препятствие для капитуляции. То, что было невоз-
можно все время, пока он был жив, немедленно стало осуще-
ствимым, как только он умер. Ничто не могло бы стать более на-
глядным свидетельством того, до какой степени режим держался
на его личности. Связи, соединявшие фюрера с «харизматиче-
ским сообществом», в сочетании с фрагментированностью власт-
ных структур, на протяжении всего существования Третьего рей-
ха гарантировавшей его неоспоримое верховенство, позволяли
гитлеровскому режиму — страшной для немецкого народа це-
ной — функционировать вплоть до того момента, когда русские
солдаты подошли к дверям имперской канцелярии.
Ликвидация
Наши западные враги продолжают поддержи-
вать Советский Союз, значит, бой против
англо-американцев в соответствии с приказом
гросс-адмирала продолжается.
Начальник оперативного штаба
военно-морских сил, 4 мая 1945 г.
I
Всего двумя или тремя годами ранее смерть Гитлера потряс-
ла бы всех немцев. До того, как вторжение в Советский
Союз втянуло Германию в долгую, выматывающую и обречен-
ную на поражение войну, безмерная горечь утраты ощущалась
бы в каждом уголке страны. Реакция на покушение Штауф-
фенберга в июле 1944 г. показывает, что даже тогда, если бы
Гитлера убили, волны потрясения были бы колоссальны. Но
вечером 1 мая 1945 г., когда сообщили о смерти фюрера, почти
никто слез не проливал.
Конечно, были исключения. Сообщалось, что матросы
одного минного тральщика чуть не плакали, услышав новость,
поскольку для них это были «последние героические ноты» за-
тянувшейся войны1. Какой-то сержант, часть которого стояла
возле Праги, рассказал о долгом молчании и чувстве смяте-
ния, охватившем его подразделение при этом известии. Он же
отметил, что к самоубийству фюрера многие солдаты («по
крайней мере, большинство», — добавил он) отнеслись поло-
жительно, как к «героическому жесту»2. Невозможно прове-
рить, насколько точно его наблюдение. Также невозможно до-
стоверно говорить и о том, как в целом отреагировали солдаты
на воззвание, с которым 3 мая наиболее ярый сторонник на-
цизма из всех генералов, генерал-фельдмаршал Шёрнер, об-
ратился к группе армий «Центр», дислоцировавшейся по боль-
Ликвидация 435
шей части в Богемии. Шёрнер назвал Гитлера «мучеником за
собственную идею и веру, солдатом европейского похода», ко-
торый погиб, сражаясь против большевизма «до последнего
вздоха»3. Наверное, резонно предположить, что большую часть
солдат, где бы они ни находились, занимала не столько смерть
фюрера, сколько их собственные отчаянные попытки не по-
пасть в тиски Красной Армии.
Конечно, в каждой части находились фанатичные сторон-
ники Гитлера, но теперь они, как правило, были в меньшин-
стве. Некий офицер вспоминал, как, услышав, что фюрер «по-
гиб», один-единственный молодой солдатик вскочил на ноги,
поднял руку и прокричал: «Хайль Гитлер!», а все остальные
продолжали есть суп, словно ничего не произошло4. Новость
вызвала в среде высших армейских чинов самые разные чув-
ства: от облегчения до скорби, смешанной со смутным пред-
чувствием неизбежного. «Фюрер погиб! Ужасно, но все-таки
этого следовало ждать», — заметил один из бывших фронто-
вых командиров генерал-полковник Георг Ханс Рейнхардт в
своем дневнике5. Когда небольшая группа старших офицеров,
собравшихся в полевом штабе 3-й танковой армии в Меклен-
бурге, выслушала сообщение, было непонятно, огорчился ли
хоть кто-нибудь из них6. Даже офицеры, находившиеся в бри-
танском плену, высказывали разные мнения о Гитлере, когда
узнавали о его смерти. «Трагическая фигура в окружении не-
компетентных преступников», «исторический человек», чьи
достижения признают только в будущем, — эти слова наибо-
лее точно выражали общее мнение офицеров, которых теперь
занимал один вопрос: если они клялись в верности лично фю-
реру, то свободны ли они теперь от своей воинской присяги7?
Немцы из числа мирного населения были слишком заняты
тем, что боролись с надвигавшимся голодом, пытались свести
концы с концами в своих разрушенных домах, старались не
попасться мародерствующим советским солдатам и как-то вы-
жить в условиях вражеской оккупации, а потому не слишком
обратили внимание на кончину фюрера8. Одна жительница
Целле столкнулась с необходимостью решить такую задачу:
должны ли ее дети продолжать здороваться с людьми словами
«Хайль Гитлер!», если он уже умер. «Я сказала им, что они мо-
гут продолжать говорить "Хайль Гитлер", потому что Гитлер
436 Ликвидация
оставался фюрером до самого конца, — в итоге определилась
она. — Но если их это смущает, то пусть говорят "добрый день"
или "доброе утро"»9. В Гёттингене, уже три недели находив-
шемся в руках антигитлеровской коалиции, одна женщина от-
мечала, что те, кто взахлеб прославлял Гитлера несколько лет
назад, сегодня едва заметили его гибель. Никто о нем не горе-
вал10. «Гитлер умер, а мы ведем себя так, словно это не наше
дело, словно речь идет о самом незначительном человеке в ми-
ре», — писала жительница Берлина, давняя противница
национал-социализма. — «Что изменилось? Ничего! Разве что
мы позабыли о господине Гитлере в аду последних дней»11.
В последние месяцы войны все больше людей с каждым
днем осознавали, что Гитлер как никто другой ответственен за
причиненные народу страдания. «Жаль, что Гитлера не сосла-
ли в Сибирь, — писала одна жительница Гамбурга, — но эта
свинья была настолько труслива, что вместо этого пустила се-
бе пулю в лоб»12. «Нами руководили преступники и авантюри-
сты, а мы позволили им вести себя, как овец на бойню», — вы-
сказалась молодая женщина из Берлина, встретившая друже-
любное отношение со стороны солдат Красной Армии и еще не
знавшая о смерти Гитлера. «Теперь в обездоленных людских
массах пылает ненависть. «Повесить его мало», — говорили об
Адольфе утром у водоколонки»13. Прежнее обожествление Гит-
лера, восторженное приписывание лично ему всего, что когда-
то выглядело положительным и успешным в Третьем рейхе,
успело трансформироваться в демонизацию фюрера, которого
теперь винили во всех бедах.
Для мирных жителей, которым было важно пережить сва-
лившиеся на них несчастья, новость о смерти Гитлера ничего
не меняла. То же самое можно сказать и о солдатах, размещен-
ных на постой или продолжавших служить на фронте, в том
числе о служащих военно-морского флота или люфтваффе,
которых отправили участвовать в боях на суше, становивших-
ся день ото дня все безнадежнее. И когда гросс-адмирал Дёниц
принял бразды правления в качестве рейхспрезидента, каза-
лось, что имеет место преемственность, а не разрыв с про-
шлым. Тем не менее на самом деле произошло фундаменталь-
ное изменение. Ситуация была такой, как в обанкротившейся
организации после кончины финансового директора, кото-
Ликвидация \Ъ1
рый категорически отказывался открывать глаза на реаль-
ность: ее сотрудникам теперь оставалось лишь подписывать
приказы и заниматься процессом ликвидации.
Когда Гитлера не стало, исчезло главное и доселе неустра-
нимое препятствие для капитуляции. Когда в 6:35 30 апреля
Борман сообщил Дёницу телеграммой, что Гитлер назначил
его своим преемником, ничто не говорило о том, что диктато-
ра уже нет. Тем не менее Дёниц тут же получил полное право
предпринимать любые шаги, необходимые в текущей ситуа-
ции14. Он с огромным облегчением почувствовал, что у него
развязаны руки, и вызвал Кейтеля, Йодля и Гиммлера на сове-
щание15. Тем не менее у Дёница оставались некоторые сомне-
ния, и рано утром 1 мая он телеграфировал в бункер (об этом
он в своих мемуарах умолчал), чтобы засвидетельствовать
свою безусловную верность фюреру, который, как он полагал,
был еще жив, а также заявить, что намерен сделать все воз-
можное (хоть и понимал, что это тщетно)16, дабы вытащить его
из Берлина. Также он сказал двусмысленные слова о том, что
«положит конец этой войне, как того требует невиданно геро-
ическая борьба немецкого народа»17. Лишь чуть позже в то
утро Дёниц узнал от Бормана, что в силу вступило завещание
фюрера. Получив это однозначное свидетельство о смерти
Гитлера, Дёниц почувствовал, что наконец-то может посту-
пать по своему усмотрению18.
Пока Гитлер был еще жив, Дёниц считал, что связан с ним,
главой государства и главнокомандующим вермахта, присягой
на воинскую верность, которую гросс-адмирал, как и боль-
шинство профессиональных офицеров его поколения, пола-
гал священной. Кроме того, он полностью разделял — как
почти все высшие военные чины — «руководящий принцип»
(фюрерпринцип), на котором строилась власть Гитлера в пар-
тии, государстве и армейском командовании на протяжении
всей истории Третьего рейха19. Поэтому он, в соответствии со
своими непреклонными убеждениями, отказывался от всех
разговоров о капитуляции и продолжал фанатично воевать,
пока Гитлер был еще жив. Как только Дёниц узнал, что Гитлер
скончался, он почувствовал возможность подумать о том, что-
бы завершить проигранную войну переговорами20. Это самым
очевидным образом доказывает, что причиной зацикленное™
438 Ликвидация
на гибельном пути продолжения войны была не только лич-
ность фюрера, но и структуры правления и особенности мен-
тальности, лежавшие в основе гитлеровского режима.
Даже теперь речь шла о постепенном сворачивании войны, а
не резком ее прекращении. Когда 1 мая Дёниц объявил, что его
цель — «спасти немецкий народ от гибели от рук большевиков»,
он пытался придать смысл продолжавшимся боям на востоке и
при этом найти возможность провести переговоры об оконча-
нии войны на западе21. Поэтому внезапно вопрос о капитуля-
ции — пусть даже не на Восточном фронте — стал реальным и
насущным. Если ли сейчас шанс избежать общей капитуляции?
Возможно ли, пусть на данном этапе, при помощи частичных
капитуляций склонить западные державы к тому, чтобы объе-
динить силы с вермахтом против большевизма? Удастся ли до-
говориться о каких-то условиях, которые помогут рейху сохра-
нить политическую целостность? Можно ли найти способ спа-
сти немецких солдат на Восточном фронте от советского плена?
Было ясно, что конец неминуем. Но если Гитлер и слышать не
желал о капитуляции и был готов увлечь за собой в небытие все
и вся, то новая администрация Дёница с самого начала обдумы-
вала возможность договориться и сдаться так, чтобы избежать
худшего — необходимости подчиниться большевикам. И если
Гитлер вплоть до последних дней накануне самоубийства, когда
поражение стало очевидно, мог, используя преданность своих
немногочисленных сторонников в сочетании со щедрой долей
террора и репрессий, попытаться поддержать жизнь в умираю-
щем режиме, то у Дёница не было ни личной репутации, ни
поддержки со стороны партии или гигантского полицейского
аппарата — практически никаких резервов, за исключением
разваливающейся структуры армейского руководства, неболь-
шой разведывательной сети и остатков министерской бюрокра-
тии. «Кто такой этот господин Дёниц? — презрительно спросил
генерал войск СС обергруппенфюрер Феликс Штайнер, когда
услышал, что гросс-адмирал будет новым главой государства. —
Ни мои войска, ни я не приносили ему присягу. Я буду на соб-
ственных основаниях вести переговоры с англичанами в своем
тылу»22.
Из стоявшей сразу за Гитлером четверки, которая (если не
брать в расчет военное начальство) играла наиболее значи-
Ликвидация 439
тельную роль в управлении рейхом с июля предыдущего года,
в администрации Дёница оставался только Шпеер (хотя его и
исключили из гитлеровского кабинета в пользу его злейшего
врага Заура). Впрочем, сфера деятельности Шпеера как мини-
стра экономики была очень ограничена, поскольку от эконо-
мики к этому времени почти ничего не осталось. Геббельс, ко-
торого Гитлер в своем политическом завещании назначил
рейхсканцлером, единственный из правящей четверки разде-
лял желание фюрера «героически» встретить гибель рейха. Да-
же он после смерти Гитлера думал о локальной капитуляции
и совершил самоубийство лишь после неудачной попытки
вместе с Борманом провести переговоры с маршалом Жуко-
вым в Берлине. Борман, назначенный на должность мини-
стра партии, не имел желания — как и большинство гитле-
ровского окружения — закончить свои дни в берлинских ка-
такомбах и сбежал из бункера при первой возможности,
намереваясь, судя по всему, встретиться с Дёницем в Плене.
Впрочем, ему не удалось уйти далеко от развалин имперской
канцелярии: рано утром 2 мая, когда возникла опасность по-
пасть в руки советских солдат, он покончил с собой, проглотив
капсулу с ядом. Гиммлер, который оказался в опале и был ли-
шен Гитлером всех полномочий за свое «предательство», пона-
чалу надеялся получить должность в правительстве Дёница и
сыграть видную роль в будущей борьбе западных держав в со-
юзе с рейхом против большевизма, но в новом кабинете мини-
стров ему места не нашлось.
Дёниц, как было показано в предыдущих главах, проявил
себя как один из наиболее фанатично настроенных команду-
ющих вермахта, которые поддерживали намерение Гитлера
воевать до конца. «Я знаю, что Вы мне не верите, но я должен
сообщить Вам мое главное убеждение, — сказал он одному из
своих коллег в марте. — Фюрер всегда прав»23. За непоколеби-
мую верность Гитлеру Дёниц заработал прозвище «Квекс из
гитлерюгенда», в честь «героя» известного пропагандистского
фильма24. В знак своей нерушимой преданности он направил
более 10 000 моряков, снабженных одним только легким ору-
жием, в Берлин 25 апреля на безнадежный бой за столицу
рейха25. К тому времени Гитлер уже передал Дёницу неогра-
ниченную власть над партией и правительством (но не вер-
440 Ликвидация
махтом) в Северной Германии. После «измены» Гиммлера в
конце апреля Гитлер поручил Дёницу громить «с быстротой
молнии и твердостью стали всех предателей в северных об-
ластях Германии»26. Большинство армейских генералов давно
не питали к Гитлеру ничего, кроме презрения, и фюрер высо-
ко ценил Дёница и его безусловную поддержку, потому в сво-
ем завещании посвятил военно-морскому флоту отдельный
пассаж, в котором восхвалял его понимание чести, отказ сда-
ваться и преданность долгу даже ценой жизни27. Назначение
Дёница преемником Гитлера и главой государства (хотя он и
получал восстановленный титул рейхспрезидента, которым не
пользовались с 1934 г., а не фюрера) не вызвало у высших чи-
нов режима такого удивления, как у тех, кто стоял дальше от
центра власти, или у рассматривающих это назначение в ре-
троспективе28.
В любом случае у Гитлера было не много других кандида-
тов. Геринг, назначенный преемником почти за 10 лет до этих
событий и до опалы занимавший должность главнокомандую-
щего военно-воздушного флота, был снят со всех должностей
после «измены» 23 апреля и находился в Берхтесгадене под до-
машним арестом. В любом случае очень маловероятно, что он
сумел бы удержать в руках вооруженные силы. Что касается
Гиммлера, единственный значимый опыт военного командо-
вания он получил, когда руководил Армией резерва с июля
1944 г., а опыт отрезвляющий — когда с начала 1945 г. очень
недолго и неудачно возглавлял группу армий «Висла». В конце
апреля Гитлер в порыве гнева лишил его всех должностей.
Кейтель просто раболепно исполнял все приказания Гитлера,
и в вермахте многие его презирали. Единственным генералом
армии, кому Гитлер хоть сколько-нибудь доверял до самого
конца, был генерал-фельдмаршал Шёрнер. Но он до сих пор
находился на фронте, командовал окруженной со всех сторон
в бывшей Чехословакии группой армий «Центр». Хотя Шёр-
нер пользовался благосклонностью Гитлера, многие другие
генералы его недолюбливали, так что, даже если бы он был ря-
дом, не стоило и думать о том, чтобы поставить его во главе
страны. Следовательно, оставался только Дёниц.
Гросс-адмирал, даже после заключения мира не скрывав-
ший, что питал к Гитлеру взаимное уважение, в самом начале
Ликвидация 441
послевоенных допросов заявил: его выбрали за то, что он был
единственным офицером вооруженных сил, который обладал
властью, достаточной для «осуществления капитуляции». По-
скольку Гитлер не мог завершить конфликт, уверял Дёниц, это
должен был сделать кто-то другой. «Эту войну мог закончить
только военнослужащий, располагавший необходимым авто-
ритетом в вооруженных силах. Главное было убедиться, что
армия подчинится, когда получит приказ капитулировать...
Фюрер знал, что у меня есть такая власть»29. Спустя годы Дё-
ниц еще больше приукрасил свою версию событий: «Я пред-
положил, что Гитлер назначил меня потому, что хотел дать воз-
можность офицеру вооруженных сил положить конец войне.
О том, что предположение не соответствует действительности,
я узнал намного позже, в Нюрнгберге, где впервые услышал
полный текст завещания Гитлера — он требовал, чтобы борьба
продолжалась»30. Сложно говорить о том, сразу ли Дёниц по-
нял, что его назначили рейхспрезидентом для того, чтобы он
имел возможность объявить капитуляцию. Ничто в поведении
Гитлера в последние дни или его разговорах с Дёницем не го-
ворило о том, что он передает власть ради капитуляции, на ко-
торую он сам пойти не могм. Это стало бы полным противо-
речием характеру Гитлера, ведь вся его «карьера» строилась на
постулате о том, что «трусливой» капитуляции, как в 1918 г., не
будет, и он неоднократно высказывал мнение, что немецкий
народ не заслуживает того, чтобы пережить своего фюрера.
Напротив, Гитлер видел в Дёнице идеал нужного ему военного
лидера, чей фанатизм необходим, чтобы вести борьбу до пе-
чального конца32.
На самом деле Дёниц не выполнил высказанное Гитлером
пожелание о том, что борьбу надо продолжать любой ценой33,
сразу принявшись искать пути, чтобы договориться об окон-
чании войны, но без полной и безоговорочной капитуляции
по всем фронтам. Впрочем, он, очевидно, сделал это не пото-
му, что неправильно интерпретировал причину назначения
его главой государства и верховным главнокомандующим вер-
махта. Просто теперь, когда Гитлера не стало, возникла необ-
ходимость как-то приспосабливаться к военной и политиче-
ской реальности. Конец войны приближался; большая часть
рейха находилась под вражеской оккупацией; население было
442 Ликвидация
в высшей степени измучено; лояльность режиму таяла на гла-
зах; вермахт был почти уничтожен, а то, что от него остава-
лось, находилось на грани полного поражения. У Дёница, ко-
торый теперь нес ответственность не за один флот, а за весь
рейх, выбор был невелик: он должен был хотя бы сейчас, на
этом финальном этапе войны, попытаться договориться о пу-
ти ее завершения, который не стал бы для страны полной ка-
тастрофой34.
Несколько месяцев спустя, во время послевоенного рас-
следования, генерал-фельдмаршал Кейтель заявил, что «как
только Гитлера не стало, все думали примерно так: если теперь
ответственность несет кто-то другой, то единственное, что
остается сделать — это потребовать немедленного перемирия
и попытаться спасти то, что еще можно спасти»35. В этом он
лукавил. Никто не потребовал немедленного перемирия. Дё-
ниц, который позже уверял, что его политическая программа
была однозначна, что он хотел как можно скорее закончить
войну и, самое главное, спасти как можно больше жизней36, на
самом деле собирался некоторое время продолжать воевать и
на Восточном и на Западном фронтах, пытаясь выиграть вре-
мя и вернуть домой войска с востока. Кроме того, он все еще
надеялся, что ему удастся внести раскол в антигитлеровскую
коалицию, перетянуть на свою сторону западные державы и
далее вести войну против большевизма. Надо признать, что
своими действиями ему удалось уберечь сотни тысяч солдат и
куда меньшее число гражданских лиц от советского плена. Но
из-за него смертоносная война продолжалась еще неделю и
стоила жизней огромному количеству людей.
п
Для мирных жителей, объятых смертельным страхом перед
угрозой советской оккупации, смерть Гитлера ровным
счетом ничего не изменила. Многие люди в любом случае жи-
ли без радио, газет и почты и подолгу не слышали новостей37.
Одним из жутких проявлений беспредельной тревоги в по-
следние недели Третьего рейха стала эпидемия самоубийств,
которая затянулась до самого мая, когда на горизонте начали
Ликвидация 443
вырисовываться очертания военного поражения и вражеской
оккупации38.
Среди представителей нацистской верхушки самоубийство
часто осмысливалось и преподносилось как героическое само-
пожертвование, которое, в конечном счете, лучше, чем «тру-
сость» капитуляции. Разумеется, именно так подавалась и
смерть Гитлера39. Многие военачальники тоже считали гибель
от собственных рук мужественным выходом, более предпочти-
тельным, нежели соглашательство и выражение готовности
сдаться. Наиболее радикально настроенным представителям
руководства, например Геббельсу, казалось, что после пораже-
ния Германии ни ему, ни его жене, ни детям будет незачем жить.
Его жизнь, заявил Геббельс перед смертью, «не имеет дальней-
шей ценности, раз ее нельзя поставить на службу фюреру и его
сторонникам». Жена Геббельса Магда думала так же, оправды-
вая самоубийство и убийство своих детей тем, что «в мире, ко-
торый наступит после фюрера и национал-социализма, жить
уже не стоит»40.
Более прозаичным и для многих, несомненно, первосте-
пенным мотивом было то, что нацистские руководители боя-
лись оказаться в плену у победителей, особенно русских. «Я не
хочу попасть в руки врагов, которым, на потеху ими науськан-
ным массам, нужен новый, поставленный евреями спек-
такль» — так в характерном для него стиле выразил это опасе-
ние Гитлер41. Большинство было готово испытать судьбу, и
одни ударялись в бега, а другие просто оставались на месте и
ждали, когда их придут арестовывать. Однако многие другие
ведущие представители партии и вооруженных сил решили,
что самоубийство — единственное, что им осталось. В числе
тех, кто предпочел покончить с собой, были Борман, пытав-
шийся бежать из Берлина, Гиммлер, Лей и Геринг, арестован-
ные войсками коалиции, а также 8 из 41 гаулейтера, 7 из 47
высших руководителей СС и гестапо, 53 из 554 генералов ар-
мии, 14 из 98 генералов люфтваффе и 11 из 53 адмиралов42.
Мысли о самоубийстве посещали и очень многих простых
граждан — особенно в Берлине и восточных частях Германии,
где на эти мысли наводило отчаяние, смешанное со страхом.
«Многие привыкают к мысли положить этому конец. Спрос
на яд, пистолеты и другие средства, которыми можно покон-
444 Ликвидация
чить с жизнью, повсюду очень велик», — отмечалось в одном
из донесений СД уже в конце марта43. «Все берлинцы знают,
что русские скоро будут в Берлине, и не видят иного выхода,
кроме цианида», — примерно в то же время отмечал некий па-
стор. Вину за рост суицидальных тенденций он возлагал на те
ужасные истории, что распространяла о советских солдатах
геббельсовская пропаганда44. Несомненно, это был очень важ-
ный фактор. Пропаганда, как мы уже видели ранее, основыва-
лась на фактах и рассказах тех, кто имел страшный опыт встре-
чи с советскими солдатами, особенно на историях об изнаси-
лованиях немецких женщин, которые передавали в народе
независимо от манипуляций Геббельса. Одни женщины уби-
вали себя, лишь бы не столкнуться с перспективой изнасило-
вания. Другие лишали себя жизни после изнасилования. Еще
больше женщин сделали бы то же самое, если бы у них име-
лись для этого подходящие средства45.
В Берлине, где сохранилась статистика самоубийств (пусть
даже неполная), легко проследить динамику этой тенденции.
На ее пике, в апреле и мае, во время битвы за Берлин, покон-
чили с собой 3881 человек. Всего в 1945 г. в городе произошло
7057 самоубийств, 3996 из которых совершили женщины (для
сравнения, в 1938 г. их количество составляло 2108, а в 1946 г. —
1884). В Гамбурге в апреле 1945 г. было зарегистрировано всего
56 самоубийств46. В Бремене, который сровняли с землей не-
прерывные бомбардировки, уровень самоубийств заметно
поднялся в 1945 г., но при этом оставался ниже, чем в 1939 г.47.
Резкий скачок произошел в Баварии на завершающем этапе
войны, хотя цифра в 42 суицида в апреле — мае 1945 г. не идет
ни в какое сравнение с данными по Берлину; нужно отметить,
что большинство лишивших себя жизни здесь составляли
местные нацистские функционеры. В некоторых регионах За-
падной Германии количество самоубийств тоже немного вы-
росло в 1945 г., но совсем не так, как в Берлине48. Очевидно,
что суицид был распространенным явлением в тех частях Гер-
мании, где страх перед оккупацией Красной Армии ощущался
наиболее остро.
При приближении Красной Армии жителей восточных об-
ластей охватывала паника. Вдоль линии фронта в многочис-
ленных районах Померании, Мекленбурга, Силезии и Бран-
Ликвидация 445
денбурга совершались сотни самоубийств. Общее их количе-
ство подсчитать невозможно, но нужно полагать, что их были
тысячи, возможно, десятки тысяч49. В Деммине в Западной
Померании, где к довоенному населению около 15 000 человек
прибавились многочисленные беженцы, после входа Красной
Армии 1 мая в течение трех дней покончили с собой более 900
человек, большинство из них женщины.
Перед появлением русских в Деммине царил жуткий страх.
Ужас усилился, когда стал слышен пугающий шум советских
танков, въезжающих в город. В то утро немецкие солдаты бе-
жали, взорвав за собой мосты через две местные реки. Из окон
были вывешены белые простыни, свидетельствовавшие о же-
лании местных жителей сдаться (правда, небольшая группа
членов гитлерюгенда открыла огонь по советским солдатам).
Один человек застрелил жену и трех детей, сделал залп из
«панцерфауста», а потом повесился. Семьи баррикадирова-
лись в домах, задвигая двери мебелью; слышались громкие не-
знакомые голоса, удары кулаками и ногами в двери, а затем
солдаты Красной Армии, многие из которых выглядели со-
всем юными, врывались в комнату с требованиями отдать ча-
сы и драгоценности или с вызывавшими ужас словами «Frau,
komm!» Улицы заполонили солдаты, которые тащили все, что
попадало под руку; многие из них были пьяны. Представите-
лей муниципалитета в обязательном порядке расстреливали.
Дома тех, кого подозревали в членстве в нацистской партии,
поджигались, и пламя распространялось, поглощая соседние
здания, так что большую часть городского центра вскоре охва-
тил пожар.
В этом кошмаре женщин просто парализовывал совер-
шенно оправданный страх быть изнасилованными. Они пы-
тались прятаться, переодевались в мужскую одежду, но их все
равно в большинстве случаев обнаруживали. Многие подвер-
гались насилию многократно. В этом подобии Содома и Го-
морры (как выразился один очевидец) перепуганные люди под
влиянием момента решали убить себя, а иногда — и своих род-
ных любым доступным способом: травились, стрелялись, ве-
шались, топились в местных реках Пеене и Толлензе. Известен
случай смерти семьи из тринадцати человек. В другом случае
мать везла двух малышей в коляске, а ее шестилетний сын ехал
446 Ликвидация
следом на велосипеде. Под большим дубом на окраине города
она отравила детей, а сама попыталась повеситься, но ее вы-
тащили из петли советские солдаты. Женщина рассказала, что
на пропагандистских плакатах утверждалось, что русские уби-
вают детей, раскалывая им череп топором. Среди горожан на-
чиналось нечто вроде массовой истерии. Целые семьи шли к
реке, привязывали себя друг к другу и погружались в холодную
воду. Среди лишивших себя жизни таким способом было мно-
го пожилых людей. Еще многие недели после этого по рекам
плавали распухшие трупы. Бывало, что охваченные паникой
женщины брали детей за руку и прыгали в воду. Одна одиннад-
цатилетняя девочка пыталась выбраться из горящего дома, а
бабушка тащила ее обратно; в последнюю минуту ее схватила
мать и бросилась с ней к реке. «Мы все думали, что сгорим за-
живо, — вспоминала она много лет спустя, — У нас не остава-
лось надежды на жизнь, и у меня было чувство, что пришел
конец света, конец моей жизни. И всем в Деммине так
казалось»50.
Лишь после окончания войны советским властям удалось
постепенно взять под контроль бесчинства Красной Армии в
отношении населения завоеванных немецких земель. Но в пер-
вые дни мая война еще продолжалась, а с ней — и страдания.
III
Кабинет Дёница, окончательно сформированный к 5 мая,
очень отдаленно напоминал список, составленный Гитле-
ром. Единственным, что Дёниц узнал от Бормана касательно
завещания фюрера, были имена трех предполагаемых мини-
стров: это были Борман, Геббельс и Артур Зейсс-Инкварт,
рейхскомиссар Нидерландов, который должен был сменить
Риббентропа на посту министра иностранных дел51. При на-
значении правительства, которое базировалось в самой север-
ной части рейха в довольно примитивных условиях Военно-
морской академии Фленсбурга после поспешного отъезда из
Плена в связи с приближением британской армии, Дёниц ис-
ходил из представления о том, что Бормана и Геббельса уже
нет в живых либо они в плену, а Зейсс-Инкварт ведет перего-
Ликвидация 447
воры с союзниками о частичной капитуляции и потому тоже
не может занять назначенную ему должность. В любом случае
Дёниц был настроен создать собственный кабинет, а не просто
выполнить то, что ему предписано52.
Тем не менее отличительной чертой его правительства ста-
ла преемственность по отношению к гитлеровскому режиму.
В кабинет, позже объявленный «аполитичным», входило не-
сколько офицеров СС высшего ранга и один партийный гау-
лейтер (Пауль Вегенер из гау Везер-Эмс). Министр внутрен-
них дел Вильгельм Штуккарт, обергруппенфюрер СС, кото-
рый во время последних месяцев войны фактически управлял
министерством и занимал пост статс-секретаря Гиммлера,
участвовал в печально известной Ванзейской конференции,
на которой в январе 1942 г. была сформулирована политика
«окончательного решения еврейского вопроса». Герберт Бак-
ке, министр сельского хозяйства, имел звание группенфюрера
СС и в свое время разрабатывал программу провоцирования
голода на оккупированных советских территориях. Отто Олен-
дорф, заместитель статс-секретаря в министерстве экономики
Рейха, группенфюрер, в прошлом возглавлял внутреннюю СД
в Главном управлении имперской безопасности и командовал
айнзацгруппой «Д», убившей сотни тысяч евреев. Даже 16 мая
Олендорф говорил с Дёницем о восстановлении службы безо-
пасности, а также о потенциале ее использования странами-
оккупантами53. (В целом 230 из примерно 350 членов флен-
сбургского правительства Дёница состояли в службе безопас-
ности54.)
В новом правительстве не нашлось места Гиммлеру: его
считали объективным препятствием любым перспективным
сделкам с западными союзниками. Впрочем, по вполне по-
нятным причинам Гиммлер считал, что он тоже мог бы сыграть
определенную роль, и после 2 мая попытался войти в состав
правительства Дёница. Он предложил рейхспрезиденту свои
услуги в любом качестве, но при этом поинтересовался, как к
нему относится вермахт — возможно, он надеялся занять
должность министра обороны55. Гиммлер говорил, что без него
не обойтись в борьбе против большевизма, и просил хотя бы
краткую аудиенцию у генерала Эйзенхауэра или фельдмарша-
ла Монтгомери, чтобы его признали в этом качестве. Но ему
448 Ликвидация
недвусмысленно ответили, что «любого англичанина или аме-
риканца, кто на полсекунды задумается о беседе с ним, в сле-
дующие полсекунды сметет общественное мнение Англии и
США»56. Вероятно, одной из причиной того, что Дёниц отка-
зался пустить в свое правительство Гиммлера, стала «измена»
фюреру в последние дни гитлеровского режима57. Рейхспрези-
дент окончательно порвал с Гиммлером отношения 6 мая, и
после этого некогда могущественный и наводящий на всех
ужас шеф полиции, как выразился один из выдающихся чле-
нов администрации Дёница, «превратился в бедного просите-
ля и бесследно исчез»58. Он скрылся, переодевшись, чтобы не
быть узнанным, но затем попал в руки англичан на севере Гер-
мании и, чтобы избежать суда и неминуемой казни, уже в
тюрьме проглотил капсулу с ядом.
В новый кабинет вошли некоторые из «ветеранов», слу-
живших в правительстве еще до Гитлера и остававшихся там на
протяжении всего времени существования Третьего рейха; это
были министр труда Франц Зельде, министр транспорта и
граф Лутц Шверин фон Крозиг, бывший министр финансов,
теперь получивший должность «главного министра»; ему же
поручили руководство иностранными делами. Доктор Юлиус
Дорпмюллер, занимавший пост министра транспорта рейха с
1937 г., тоже сохранил свою должность. Шпеер был назначен
заниматься тем, что получило оптимистичное название «вос-
становление». Не меньшее значение имела преемственность
воинского командования. Во главе ВМФ Дёниц поставил вме-
сто себя генерал-адмирала Ганса-Георга фон Фридебурга. Клю-
чевые позиции начальника Верховного командования вермахта
и начальника оперативного штаба вермахта сохранили генерал-
фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль, которые
отправились на север, чтобы встретиться с Дёницем, вскоре
после смерти Гитлера59. В последующие дни Кейтель и Йодль
вместе с Дёницем и Крозигом играли ведущую роль60, в то вре-
мя как остальные члены правительства имели второстепенное
значение.
Формирование кабинета не было главным приоритетом
Дёница при принятии власти, однако он придавал большое
значение назначению министра иностранных дел. Дёниц хо-
тел отдать эту должность первому министру Гитлера Констан-
Ликвидация 449
тину фон Нейрату, но выйти на него так и не удалось. В резуль-
тате должность получил Крозиг; Дёниц его едва знал, но был
очень впечатлен им во время встречи в Плене в конце апреля61.
Крозиг не обладал никакими очевидными преимуществами,
если не считать интереса, который он проявил в предыдущие
недели, забрасывая Геббельса совершенно нереалистичными
предложениями о том, как можно было бы закончить войну
путем переговоров. Кроме него, у Дёница практически не бы-
ло на эту должность кандидатов, за которыми не числилось бы
с гитлеровских времен неприглядного послужного списка.
О сохранении связи с недавним прошлым говорил не толь-
ко выбор кабинета. Формы и структуры власти также остались
прежними. Верховное командование вермахта — по крайней
мере, то, что от него осталось, — продолжило функциониро-
вать, как и раньше. Нацистская партия не была ни запрещена,
ни распущена. В правительственных кабинетах остались ви-
сеть портреты Гитлера, а в вермахте все еще можно было слы-
шать приветствие «Хайль Гитлер!». Никто не отменял и дис-
циплинарные суды с их зловещими приговорами62. Поражает
то, что военные суды продолжали выносить смертные приго-
воры морякам даже после подписания полной капитуляции, и
эти приговоры приводились в исполнение63. Образ мыслей то-
же остался прежним. Главной целью все так же было сохране-
ние рейха путем спасения того, что еще можно было спасти.
Риббентроп, как и Гиммлер, слишком прочно ассоциировался
со старым режимом и потому не вошел в новую администра-
цию Дёница. Тем не менее письмо новому главе государства,
которое Риббентроп написал 2 мая (но, судя по всему, так и не
отправил) в напрасной надежде, что его пригласят в новое
правительство, было, несомненно, составлено с расчетом по-
влиять на политический курс.
Цель, писал Риббентроп, должна заключаться в том, чтобы
дать правительству рейха под руководством Дёница возмож-
ность править на свободной территории Германии. По причи-
не трудностей, связанных с требованием «безусловной капи-
туляции», следует попытаться убедить Эйзенхауэра и Монтго-
мери, что взятие Шлезвиг-Гольштейна обойдется союзникам
слишком дорого, и намекнуть, что британской армии однаж-
ды может понадобиться поддержка немцев в борьбе против
17 3ак. 811
450 Ликвидация
Советского Союза. Риббентроп советовал предложить посте-
пенное сворачивание германского присутствия в Скандина-
вии в обмен на сохранение контроля рейха над Шлезвиг-
Гольштейном. Постепенно будет можно затянуть этот перво-
начальный этап, уйти от формулировки безоговорочной
капитуляции и добиться возможности переговоров с западны-
ми союзниками, которые позволят им представить приемле-
мое для русских «алиби». Программа внешней политики будет
заключаться в том, чтобы объединить всех немцев Европы без
подчинения других народов и предложить свободу всем евро-
пейским народам и сотрудничество в поддержании мира. Во
внутренней политике произойдет «эволюция в идеологиче-
ских вопросах» там, где они могут угрожать миру. В будущем
Риббентроп видел всего две перспективы. Первая — это пол-
ная оккупация, правительство рейха при этом будет интерни-
ровано, страной будут управлять страны антигитлеровской
коалиции, и в обозримом будущем произойдет возврат к не-
коей ограниченной форме демократии под опекой союзников,
включая демократов, коммунистов и католиков. Национал-
социализм будет искоренен, от вермахта ничего не останется,
а немецкий народ будет обречен на десятилетия рабства. Вто-
рой вариант — предприняв попытку сотрудничества со всеми
народами и даже с Россией (хотя бы поддерживая видимость
такого сотрудничества) и добившись признания правитель-
ства рейха и его программы, представленной Дёницем, Герма-
ния сумеет сохранить территориальную целостность, а также
национал-социалистический строй и сокращенный по чис-
ленности вермахт, таким образом открыв путь для восстанов-
ления мощи немецкого народа64. Риббентроп, подобно Гимм-
леру, вскоре лишился надежд на продолжение политической
карьеры, однако концепции, выдвинутые им в этом неотправ-
ленном письме, конечно же, не были чужды новому руковод-
ству страны.
Уже 2 мая Дёниц сформулировал цели. Единственный путь,
с его точки зрения, заключался в том, чтобы попробовать до-
говориться о ряде частичных капитуляций на западе, продол-
жая при этом вести бои на востоке — по крайней мере, до тех
пор, пока не удастся спасти от советских солдат как можно
больше немцев — военных и гражданских. «Военная ситуация
Ликвидация 451
безнадежна, — сказал Дёниц в первые же минуты первого со-
вещания нового правительства. — В нынешней ситуации глав-
ная цель правительства должна состоять в том, чтобы спасти
как можно больше немцев от уничтожения большевиками.
И, поскольку англо-саксы возражают против такой цели, с
ними тоже надо вести сражение». Таким образом, на востоке
требуется «продолжение борьбы всеми имеющимися сред-
ствами», в то время как войну против «англо-саксов» «жела-
тельно» окончить, дабы избежать дальнейших жертв. Однако
этому мешает, продолжал Дёниц, требование союзников о
полной и безоговорочной капитуляции, которая будет озна-
чать, что миллионы солдат и мирных граждан разом попадут в
руки русских. Значит, необходимо сдаться только западным
державам. Но поскольку их политические условия исключают
такую возможность, следует попытаться добиться цели «ча-
стичными действиями» на уровне групп армий, используя су-
ществующие связи65.
IV
События в Нидерландах, казалось, внушали небольшую на-
дежду. Даже в середине апреля немецкие власти были ре-
шительно настроены дать союзникам отпор. Самую большую
опасность для Нидерландов представляли собой планы по за-
топлению земель. Вермахт, пытаясь предотвратить продвиже-
ние союзников, в июле 1944 г. залил водой площадь в 16 000
гектаров в прибрежных районах66. Теперь немцы собирались
продолжить эту рискованную тактику, но в более широком
масштабе. На встрече с руководителями Голландского под-
польного движения рейхскомиссар Зейсс-Инкварт угрожал
открыть шлюзы и плотины на западе Голландии, что сделало
бы «землю непригодной для жизни на много лет для несколь-
ких миллионов людей». Если бы замысел был реализован, в
некоторых областях начался бы голод, более страшный, чем в
предыдущую зиму. Союзники ответили на это, что если такое
случится, Зейсс и генерал-полковник Йоханнес Бласковиц,
главнокомандующий войсками в Голландии, предстанут перед
судом как военные преступники67.
452 Ликвидация
Поскольку поражение было уже близко и неминуемо, такая
реакция, несомненно, вызвала обеспокоенность немцев. Сразу
после смерти Гитлера настроение изменилось. Зейсс, как отме-
чали Дёниц и его коллеги, в это время вел успешные перегово-
ры с начальником штаба Эйзенхауэра, генералом Уолтером
Беделлом Смитом, по поводу уменьшения продуктового кри-
зиса в Нидерландах. Тем не менее Зейсс сам сообщил 3 мая,
что добиться частичной капитуляции будет трудно. Смит успел
предложить ему обсудить вероятные переговоры о перемирии,
но Зейсс, в соответствии с инструкциями Бласковица, отка-
зался, ожидая директивы Дёница. Тем временем битва за «кре-
пость "Голландия"» продолжалась. Правда, «затопление земли»
все же не было осуществлено. Было решено, что «почетный
переход» — капитуляция, иными словами, — станет «неболь-
шим плюсом» для репутации немецкого правительства68.
Утром 2 мая Дёниц уже столкнулся с неожиданным извести-
ем о капитуляции группы армий «Ц» в Италии69. Попытки сло-
жить оружие в Италии начались еще в марте с тайных встреч в
Швейцарии, о которых мы упоминали в главе 7, между обер-
группенфюрером СС Карлом Вольфом, бывшим в то время
правой рукой Гиммлера, и начальником американской развед-
ки УСС в Центральной Европе Алленом Даллесом. Осторож-
ные шаги в сторону капитуляции ускорились в течение апреля,
когда военная ситуация в Италии ухудшилась. Немецкий глав-
нокомандующий генерал-полковник Генрих фон Фитингоф-
Шель беспокоился о том, как бы новости о регулярных беседах
Вольфа и Даллеса не получили широкую огласку. Даже на этом
этапе немецкие генералы боялись суровых последствий того,
что их заподозрят в изменнических действиях. Фитингоф да-
же утверждал — дабы оправдать собственную нерешительность,
хотя к концу апреля необходимость этого представлялась спор-
ной, — что Геббельс превратил бы любой обнаруженный факт
попыток добиться капитуляции в очередную легенду об «ударе
в спину» и переложил вину за поражение с руководителей рейха
на «предателей» в Италии, которые якобы помешали в послед-
нюю минуту изменить ход войны70.
Были и другие сложности. Обостряла ситуацию вероят-
ность того, что Гитлер сбежит из Берлина и создаст «альпий-
скую крепость» в районе Берхтесгадена. В результате этого га-
Ликвидация 453
улейтер Тироля Франц Гофер оказался бы между двух огней: с
одной стороны, он до сих пор сохранял верность фюреру, с дру-
гой — не хотел, чтобы его территория становилась полем битвы.
Преданность Гофера Гитлеру вызывала серьезную обеспокоен-
ность Фитингофа и других желающих договориться с союзни-
ками. Уверенности в том, что он поддержит переговоры о пе-
ремирии, не было. Еще одна проблема была связана с генерал-
фельдмаршалом Кессельрингом, находившимся в конце
апреля в Южной Баварии и отвечавшим за направление воен-
ных действий в южной части рейха (с 28 апреля — за военное
командование на всем южном фронте, включая Италию и
Балканы, а также юг Германии). Даже 27 апреля Кессельринга
все еще терзали сомнения. В тот день на встрече в доме Гофе-
ра, на которой присутствовали сам гаулейтер, Фитингоф и не-
мецкий посол в Италии доктор Рудольф Ран, Кессельринг
поддержал принятые меры и согласился принимать участие в
их осуществлении. Тем не менее он все еще проявлял осторож-
ность, поскольку добавил, что нужно полагать, «фюрер исхо-
дил из разумных оснований, обращаясь с воззванием "Берлин
останется немецким; битва за Берлин совершит важнейший
поворот в судьбе войны"». Как заявил Кессельринг, пока он в
это верит, он не может действовать по собственной воле. Он
готов позволить использовать его имя при совершении шагов в
сторону капитуляции, но «мог бы ставить вопрос об окончании
войны только в случае, если бы фюрера не было в живых»71.
Очевидно, что обязательства перед Гитлером имели огромное
значение для Кессельринга, даже когда стало ясно, что дни вла-
сти фюрера сочтены. Сделанные вечером 28 апреля заявления
иностранных радиостанций о смерти Гитлера оказались лож-
ными, и Кессельринг предпочитал ждать, несмотря на то что
военная ситуация ухудшалась с каждым часом. Об ухудшении
сообщал Кальтенбруннер, не знавший о самоубийстве в бун-
кере, в послании к Гитлеру, отправленном рано утром 1 мая;
поскольку связи с Берлином не было, текст передали Дёницу.
Кальтенбруннер, получивший информацию от гаулейтера Го-
фера, сообщал о требовании капитуляции к 29 апреля, а также
о гибели Муссолини от рук партизан72.
Тем временем германской делегации, отправившейся на
встречу с представителями союзников в Казерте, был предъ-
454 Ликвидация
явлен ультиматум: либо она согласится на безоговорочную ка-
питуляцию в Италии, либо переговоры будут прерваны. По-
ложение Германии на тот момент было безнадежным. Завер-
шающая фаза наступления союзников началась 9 апреля.
Немецкие силы в Италии, общей численностью около 600 000
человек (считая 160 000 итальянских солдат), значительно
уступали в количестве 1,5-миллионной армии союзников (где
служило 70 000 итальянцев)73. К 25 апреля союзники перешли
реку По и устремились на север, заставив немцев отступить к
Альпам. Капитуляция была единственным разумным выхо-
дом. Он была подписана в 2 часа дня 29 апреля и вступила в
силу ровно через 3 дня, 2 мая74. Это была единственная капи-
туляция, подписанная до смерти Гитлера — хотя и получалось
так, что она вступила в силу только после его смерти. Даже те-
перь Кессельринг постарался запоздало дистанцироваться от
того, что произошло: снял с постов Фитингофа и его началь-
ника штаба Ганса Рёттигера, угрожая донести обо всем фюреру
и потребовать подобающим образом покарать изменников.
Вероятно, лишь факт собственного участия помешал ему во-
плотить угрозу в жизнь, и генерал-фельдмаршал удовлетво-
рился версией, что Фитингоф и Рёттигер подали в отставку по
собственному желанию. Вступит ли в силу подписанная капи-
туляция, оставалось спорным до тех пор, пока не поступило
известие — на сей раз правдивое — о смерти Гитлера; только
тогда Кессельринг в 4 часа утра наконец дал свое согласие. В тот
же день он сказал Дёницу и Кейтелю, что переговоры о пере-
мирии происходили без его ведома или согласия и что он по-
чувствовал себя вынужденным поддержать решение об оконча-
нии военных действий, чтобы не допустить открытого мятежа75.
В 2 часа пополудни в Северной Италии наконец был прекра-
щен огонь76. Генерал Винтер, заместитель начальника штаба
оперативного руководства ОКВ, телеграфировал своему на-
чальнику, Йодлю: «Вероломное поведение главнокомандую-
щего навсегда останется для меня необъяснимым»77. Даже на
этом этапе верхушка военного руководства сохраняла свои из-
вращенные представления о верности присяге.
На северо-западе Германии войсками союзников еще не
были оккупированы Восточная Фризия и Шлезвиг-Гольштейн,
дальше на север в руках немцев оставались Дания и Норвегия.
Ликвидация 455
2 мая Йодль направил генерал-фельдмаршалу Эрнсту Бушу,
главнокомандующему группой армий «Северо-Запад», распо-
ряжение продолжать бои с целью «выиграть время» для пере-
говоров. Однако события теперь разворачивались быстрее,
чем успевали отдаваться приказы, не оставляя Дёницу надеж-
ды взять их под контроль. Наступление англичан на Люнебург
и бросок американских войск через Шверин к Висмару озна-
чали, что последние пути к отступлению на запад из Помера-
нии и Мекленбурга для немцев оказались отрезаны. Группа
армий «Висла», 12-я армия и осколки 9-й армии были вынуж-
дены по возможности своими силами пробиваться обратно к
западным линиям. После такого поворота событий все при-
знали, что больше нет смысла воевать против западных держав
на севере Германии. Было решено попробовать как можно
скорее начать переговоры с Монтгомери78.
3 мая, в день, когда Гамбург сдался под угрозой очередной
британской бомбардировки79, генерал-адмиралу фон Фриде-
бургу было поручено попробовать договориться с английским
военным командованием о перемирии на северо-западе Гер-
мании. Когда Монтгомери ответил, что будет вести диалог
лишь при условии, что немецкие силы в Голландии, Дании,
Фризии и Шлезвиге прекратят бои, и предложил считать нем-
цев, бегущих с востока, военнопленными и не передавать их
советской армии, Дёниц, учитывая нарастающий хаос на за-
паде, был вынужден действовать. Немецкие войска беспоря-
дочно хлынули обратно на запад через Мекленбург, где у них
еще оставался шанс не попасть в руки Красной Армии. В под-
разделениях, уже оказавшихся на западе, были очевидны про-
явления дезинтеграции (здесь мирное население категориче-
ски выступало против продолжения войны с союзниками);
возникли опасения, что солдаты решат взять ситуацию в свои
руки и попросту откажутся воевать дальше80.
Обсудив проблему с Крозигом, Шпеером, Кейтелем, Йод-
лем и гаулейтером Вегенером, Дёниц сделал вывод, что един-
ственная возможность — это принять требования Монтгоме-
ри. 4 мая он согласился на подписание частичной капитуля-
ции согласно выдвинутым условиям. Одновременно он отдал
приказ остановить военные действия подводных лодок. (Прав-
да, приказ получили не все суда, и было произведено еще
456 Ликвидация
4 атаки по кораблям союзников. Во время последней атаки
подводной лодки 7 мая, вскоре после полной капитуляции
вермахта, два грузовых судна были потоплены в заливе Ферт-
оф-Форт.) 5 мая военные действия официально закончились в
Нидерландах, Дании и северо-западной части Германии. Не-
смотря на более ранние намерения затопить военные корабли,
лишь бы не отдавать их врагу, немцы согласились не уничто-
жать свой флот. Монтгомери дал разрешение в дальнейшем
использовать их для перевозки беженцев81.
При этом Норвегия, где главнокомандующий генерал-
полковник Георг Линдеман по-прежнему заявлял, что его вой-
ска (численностью примерно в 400 000 человек82) готовы к
бою, и настаивал (безуспешно) на сохранении приветствия
«Хайль Гитлер», оставалась под германской оккупацией. Даже
3 мая Дёниц продолжал считать, что Дания и Норвегия могут
быть использованы в качестве козырей на переговорах с за-
падными державами. Только теперь рейхспрезидент начал
принимать меры по искоренению того, что служило отличи-
тельными чертами гитлеровского режима. Деятельность «Вер-
вольфа» — пусть только на западе — была отныне запрещена и
объявлена противоречащей законам честйой борьбы. В вер-
махте наконец было отменено приветствие «Хайль Гитлер».
Портреты Гитлера по приказу англичан были убраны из пра-
вительственных кабинетов83. И только 6 мая Дёниц все же за-
претил любое уничтожение или временное «замораживание»
фабрик, каналов, железнодорожной и коммуникационной
инфраструктуры, тем самым отменив действие отданных Гит-
лером в марте приказов о тактике «выжженной земли»84.
На юге тоже были очевидны признаки разложения в рядах
армии и враждебности по отношению к вермахту со стороны
гражданского населения Баварии и Австрии. Кессельринг при-
шел к выводу, что все кончено, и попросил у Дёница разреше-
ния на переговоры с союзниками85. 5 мая группа армий «Г»
(Нордальпен), оказавшаяся в безнадежной ситуации в Австрии
и Баварии, а также остатки 19-й армии в районе австрийских
Альп сдались американцам; еще до этого, 3—4 мая, американ-
ским войскам сдались 12-я армия генерала Вальтера Венка чис-
ленностью около 200 000 человек (в свое время именно она бы-
ла выбрана для того, чтобы вызволить Гитлера из Берлина),
Ликвидация 457
пробивавшаяся назад к Эльбе, и части 9-й армии генерала Тео-
дора Буссе86. То, как доброжелательно американцы восприняли
эти действия немецких войск, внушило Дёницу мимолетную
надежду, что он сумеет найти общий язык с Эйхенхауэром и,
таким образом, избежит полной капитуляции. Он полагал, что
ему все-таки удастся договориться о таких условиях, чтобы не
позволить огромному количеству солдат, встретившихся с Крас-
ной Армией, попасть в советский плен. Объявляя о капитуля-
ции на западе, «поскольку война против западных держав утра-
тила смысл», Кейтель добавил, что «на востоке тем не менее бой
продолжается, чтобы спасти как можно больше немцев от боль-
шевизма и рабства»87.4 мая руководство ВМФ все еще заявляло:
«Цель гросс-адмирала состоит в том, чтобы увести как можно
больше немцев из тисков большевизма. Наши западные враги
продолжают поддерживать Советский Союз, значит, бой про-
тив англо-американцев в соответствии с приказом гросс-
адмирала продолжается. Цель этой борьбы — выиграть для ру-
ководства государства время и пространство для действий на
политической арене»88.
Почти 2 миллиона солдат вермахта все еще рисковали по-
пасть в руки Красной Армии89. Против советских войск к этому
моменту сражались: группа армий «Остмарк» (так с 30 апреля
называлась бывшая группа армий «Юг»), оттесненная в Ниж-
нюю Австрию и состоявшая из примерно 450 000 человек, во
главе с генерал-полковником Лотаром Рендуличем; группа
армий «Е» из приблизительно 180 000 человек, которая вела
арьергардные бои в Хорватии под командованием генерал-
полковника Александра Лёра; и группа армий «Центр» во гла-
ве с генерал-фельдмаршалом Фердинандом Шёрнером, ее
примерно 600 000 человек были сосредоточены в основном в
«протекторате Богемии и Моравии», представлявшем собой
значительную часть территории бывшей Чехословакии90. Кро-
ме того, около 150 000 немецких солдат, выведенных из Вос-
точной Пруссии, по-прежнему оставались на Хельской косе, а
еще примерно 180 000 были отрезаны в Курляндии91 и продол-
жали вести оборонительные бои, не намереваясь сдаваться.
В рапорте, отправленном Дёницу 5 мая командующим войск в
Курляндии, сообщалось, что латвийский народ готов «в общей
борьбе против большевизма сражаться плечом к плечу с не-
458 Ликвидация
мецким вермахтом до последнего» и запрашивал инструкции
о том, должна ли группа армий продолжать военные действия
как «фрайкор» (добровольческий корпус), если латвийское го-
сударство провозгласит независимость92.
4 мая, сразу после переговоров с Монтгомери, продолжая
надеяться, что получится избежать полной капитуляции, ад-
мирал фон Фридебург был направлен обсудить с Эйзенхауэ-
ром дальнейшую частичную капитуляцию на западе и объяс-
нить ему, «почему полная капитуляция по всем фронтам для
нас невозможна»93. На следующий день Кессельринг выдви-
нул предложение о том, чтобы войска групп армий «Остмарк»,
«Е» и «Центр» сдались Эйзенхауэру, но ему категорически от-
казали, настаивая на том, чтобы все войска одновременно сда-
лись Красной Армии. Рендулич, не сумев связаться со штабом
ОКВ, постарался быстро устроить частичную сдачу подопеч-
ных ему войск генералу Паттону. Даже теперь он не отказы-
вался от мысли убедить американцев, чтобы они объедини-
лись с ним против Красной Армии, и дошел до того, что по-
просил разрешить немецким войскам, расположенным на
западе вдоль их линий, оказать поддержку его Восточному
фронту. В итоге 7 мая он все же согласился на одностороннюю
капитуляцию, предварительно бежав к американцам и пред-
ложив сдать им свои подразделения. Ему ответили отказом,
несмотря на то, что американцы были готовы позволить его
солдатам до 1 часа ночи 9 мая проходить через их линии в за-
падном направлении и при этом считаться военнопленными94.
5 мая Дёниц дал Лёру разрешение (поскольку тот заявлял, что
это неизбежно и в любом случае соответствует политическим
целям немецкого правительства) обратиться к фельдмаршалу
сэру Гарольду Александеру, главнокомандующему союзными
войсками на Средиземном море, с предложением сдаться,
чтобы спасти Австрию от большевиков, дав ей выйти из со-
става рейха95. Тем не менее Эйзенхауэр отказался принимать
капитуляцию, если только она не будет одновременно пред-
ложена Красной Армии96. Наибольшее беспокойство по-
прежнему вызывала армия Шёрнера. Уже 3 мая Дёниц при-
знал, что «вся ситуация как таковая требует капитуляции, но
она невозможна, поскольку тогда Шёрнер и его армия полно-
стью окажутся в руках русских»97.
Ликвидация 459
Шёрнер 2 мая доложил, что долго он не продержится. Его
начальник штаба, генерал-лейтенант Олдвиг фон Нацмер, по-
лагал, что можно выстоять максимум две недели, однако про-
должал настаивать на организованном отступлении. Все было
подготовлено к отступлению в случае получения соответству-
ющего приказа, однако политические варианты тоже рассма-
тривались98. Перспективы спасения группы армий «Центр»
зависели от политической и военной ситуации в Богемии.
2 мая Дёниц обсудил с Кейтелем, Крозигом, Вегенером и
Гиммлером вопрос о том, стоит ли на некоторое время прибе-
речь Богемию для дальнейшего использования в качестве ко-
зыря на переговорах". Было признано, что протекторат Боге-
мии и Моравии, который к этому времени находился на грани
революции, будет невозможно удержать в составе рейха ни с
политической, ни с военной точки зрения. Тем не менее, в свя-
зи с необходимостью спасти немцев, остававшихся в этом ре-
гионе, высказывались мысли о том, чтобы объявить Прагу от-
крытым городом и озвучить политические альтернативы, от-
правив эмиссаров к Эйзенхауэру. Гиммлер и ОКВ некоторое
время обдумывали возможность перенести то, что осталось от
германского правительства, в Богемию, но Дёниц отверг это
предложение, поскольку эта область не входила в состав Герма-
нии, а политическая ситуация была слишком нестабильна100.
Вскоре оказалось, что он прав. Призрачные надежды, воз-
лагавшиеся на Богемию, быстро развеялись при известии о
народном восстании, разразившемся в Праге 5 мая. Тут же бы-
ли выпущены приказы о том, что необходимо спасти как мож-
но больше своих солдат от красноармейцев, отступая на за-
пад101. Солдаты Шёрнера лелеяли надежду, что американцы
подойдут к Богемии раньше советской армии, однако Эйзен-
хауэр, выполняя соглашение с СССР, удерживал американские
войска на линии к западу от Праги, в окрестностях Пльзеня, и
не позволил генералу Патгону подойти к городу. Как только
разразилось восстание, Красная Армия получила приказ взять
Прагу. Советское наступление на Богемию началось 6 мая, но
только рано утром 9 мая — после подписания окончательной
капитуляции — танки Красной Армии вошли в Прагу и уни-
чтожили остатки немецкого сопротивления в городе. За четыре
предыдущих дня в ходе жестоких попыток немцев подавить
460 Ликвидация
мятеж были убиты или ранены несколько тысяч чешских
граждан. Предпринимались и кровавые акты мести немцам.
Требования командующего СС в Богемии и Моравии, груп-
пенфюрера СС графа Карла фон Пюклер-Бургхауса, об интен-
сивной бомбардировке Праги были не удовлетворены лишь
из-за отсутствия топлива для самолетов102.
Ситуация с войсками Шёрнера тем временем стала крити-
ческой — не только по причине пражского восстания, которое
ускорило советское наступление с севера, но и в связи с собы-
тиями, происходящими еще севернее. Утром 6 мая Фридебург
поставил Дёница в известность о том, что Эйзенхауэр настаи-
вает на «незамедлительной, одновременной и безоговорочной
капитуляции по всем фронтам». Войсковые единицы должны
были оставаться на своих позициях. Топить корабли или выво-
дить из строя самолеты не предполагалось. Эйзенхауэр угро-
жал возобновить бомбардировки и закрыть границы для бегу-
щих с востока солдат, если его требования не будут выполнять-
ся. «Эти условия неприемлемы, — заключили Дёниц, Кейтель,
Йодль и гаулейтер Вагенер, — поскольку мы не можем оста-
вить армии на востоке русским. Они невыполнимы, посколь-
ку ни один солдат на Восточном фронте не подчинится при-
казу сложить оружие и остаться на позициях. С другой сторо-
ны, безнадежная военная ситуация, опасность дальнейших
потерь на западе в результате бомбардировок и сражений, а
также уверенность в неизбежном военном поражении в бли-
жайшем будущем вынуждают нас найти решение для уцелев-
ших до сих пор армий». Найти выход из этой противоречивой
ситуации не представлялось возможным, и было решено на-
править Йодля, чтобы он постарался объяснить Эйзенхауэру,
«почему полная капитуляция невозможна, но капитуляция
только на западе будет незамедлительно принята»103.
Рано утром на следующий день, 7 мая, поступила телеграм-
ма от Йодля из штаба Эйзенхауэра; в ней были неутешитель-
ные новости о том, что главнокомандующий союзными вой-
сками настаивает на подписании в этот же день полной капи-
туляции, иначе все переговоры будут прерваны. Требование
Эйзенхауэра в штабе Дёница сочли «абсолютным шантажом»:
получалось, что если оно не будет принято, то все немцы, сто-
ящие за американскими линиями, окажутся в руках русских.
Ликвидация 461
Но если договор вступит в силу в ночь с 8 на 9 мая, то Германия
получит сорок восемь часов, чтобы вывести хотя бы основную
массу своих войск, продолжающих воевать на востоке. Дёниц,
скрепя сердце, уполномочил Йодля подписать капитуляцию104.
7 мая в 2:41 утра Йодль в присутствии генерал-адмирала фон
Фридебурга подписал «Акт капитуляции Германии» с генера-
лом Уолтером Беделлом Смитом и советским генералом Ива-
ном Суслопаровым в штабе Эйзенхауэра в Реймсе. Все воен-
ные действия должны были прекратиться в 23:01 по централь-
ноевропейскому времени 8 мая — или, с учетом разницы во
времени, в 00:01 9 мая по Гринвичу105.
Тем не менее текст акта капитуляции был еще не оконча-
тельным. Как заявлял Советский Союз, документ отличался
от установленного образца, и Суслопаров не был уполномочен
подписывать его. Впрочем, это был лишь предлог. И сообра-
жения престижа (ведь на плечи Красной Армии легла большая
часть сражений за эти четыре долгих года), и неизменная по-
дозрительность по отношению к Западу заставили Сталина
настаивать, чтобы был подписан новый, расширенный текст
акта о капитуляции, причем на сей раз — верховными пред-
ставителями всех секторов вермахта, а также ведущими пред-
ставителями антигитлеровской коалиции. Второе подписание
состоялось в Карлсхорсте (в предместье Берлина), в бывшей
столовой военно-инженерного училища, где теперь распола-
гался штаб Жукова. Представителей Германии перевезли из
Фленсбурга в Берлин на американском самолете 8 мая, и им
пришлось ждать весь день до прибытия союзной делегации в
10—11 часов вечера. Наконец, Кейтель вместе с генерал-
полковником фон Фридебургом, представлявшим ВМФ, не-
торопливо прошли в помещение, где должна была состояться
церемония подписания капитуляции. Кейтель приветственно
поднял фельдмаршальский жезл. Союзная сторона (маршал
Георгий Жуков, британский маршал ВВС Артур У. Теддер (от
имени Эйзенхауэра), французский генерал Жан де Латр де
Тассиньи и американский генерал Карл Спаатс) ничего не от-
ветила.
Жуков пригласил немецкую делегацию подписать документ
о безоговорочной капитуляции. Лицо Кейтеля пошло красны-
ми пятнами, он вернул на место монокль, который выпал и бол-
462 Ликвидация
тался на шнурке, и дрожащей рукой поставил подпись на пяти
экземплярах акта капитуляции, а затем надел обратно на пра-
вую руку перчатку. Была почти четверть первого ночи 9 мая,
поэтому капитуляция датировалась предыдущим днем в соот-
ветствии с условиями реймского соглашения. Когда Кейтель и
остальные германские делегаты вышли, чопорно поклонив-
шись и опустив головы, наступил звездный час советских офи-
церов106. Хотя у немецкой делегации явно не было особого ап-
петита, ее угостили хорошим ужином с икрой и шампанским.
Странное зрелище: в такой катастрофический для своей страны
момент Кейтель вместе со своими коллегами-офицерами потя-
гивал праздничный напиток107. У Кейтеля спросили, правда ли,
что Гитлер умер, ведь сообщалось о том, что его тело не найде-
но. Советская сторона боялась, что, возможно, он до сих пор
продолжает управлять страной из-за кулис108.
Как только Дёниц согласился на капитуляцию в Реймсе, на-
чались стремительные и отчаянные попытки увести на запад
войска, остававшиеся на Восточном фронте, прежде чем дого-
вор вступит в силу. Дёниц велел группам армий «Юго-Восток»,
«Остмарк» и «Центр» срочно прорываться назад к территориям
Эйзенхауэра с расчетом попасть в плен к американцам109. Фло-
тилия немецких кораблей курсировала по Балтийскому морю,
перевозя солдат — и, если оставалась возможность, беженцев —
на запад. На суше солдаты и гражданские лица целыми толпами
торопились уйти за Эльбу и из Богемии в сторону Баварии.
Многие из военных служили в группе армий «Остмарк» и после
капитуляции Рендулича остались без начальства. Теперь они
беспорядочно бежали к американским линиям, находившимся
в 150 км к западу110. Среди тех, кто служил на востоке, ходили
безумные слухи о том, что американцы освободят попавших к
ним в плен немцев и дадут новое оружие, чтобы «вышвырнуть
большевиков из Германии». И хотя большинство солдат надея-
лись, что война закончится, они все равно, как записал один из
них в дневнике, были готовы сражаться, если будет возмож-
ность ударить по русским вместе с американцами, «ведь родину
необходимо однажды освободить»111.
Шёрнер как всегда старался при помощи жестокой дисци-
плины и яростной пропаганды удержать армию в руках. 5 мая
он выпустил последнее воззвание к солдатам группы «Центр».
Ликвидация 463
«Только Восточный фронт южных групп армий остается не-
разбитым», — сказал он. В соответствии с приказом, который
он получил от назначенного фюрером главы государства и на-
чальника Верховного командования вермахта гросс-адмирала
Дёница, его солдаты должны были продолжать бои, «пока не
будут спасены самые ценные представители немецкого наро-
да». Его намерение, провозглашал он, заключается в том, что-
бы вести ряды солдат «с гордо поднятой головой» назад на ро-
дину. Нельзя на этом последнем этапе создавать впечатление
разобщенности армии. Любая попытка нарушить строй и на-
правиться домой отдельно от своей части — «бесчестное пре-
дательство товарищей и народа, и будет караться соответ-
ственно. Наша дисциплина и оружие в наших руках гаранти-
руют нам, что мы выйдем из этой войны с достоинством и
отвагой»112.
С того момента, как Дёницу пришлось согласиться на ка-
питуляцию в Реймсе, положение группы «Центр» было в выс-
шей степени тяжелым. К 6 мая было заявлено о настоятельной
необходимости вернуть войска Шёрнера, однако из-за капи-
туляции сделать это стало невозможно113. Распоряжение об от-
ступлении было получено слишком поздно. Путь войскам пе-
рекрывало наступление Красной Армии с севера, от Саксонии
к Праге114. 7 мая из Фленсбурга на британском самолете при-
был немецкий офицер из генерального штаба, полковник
Вильгельм Мейер-Детринг, чтобы встретиться с Шёрнером и
разъяснить ему, что подписание капитуляции в Реймсе было
неизбежно, а также что его войскам необходимо спешно про-
биваться на запад. Из Пльзена Мейер-Детринг в сопровожде-
нии сорока американских солдат отправился в полевой штаб,
где и встретился с Шёрнером на следующий день115. Полков-
ник разъяснил ему обстоятельства, сделавшие безоговороч-
ную капитуляцию неизбежной. Поспешное подписание акта
капитуляции, сказал Мейер-Детринг, исключало возможность
упорядоченного отступления. Он дал Шёрнеру распоряжение
оставить всю тяжелую технику и как можно скорее вести ди-
визии на юго-запад. Шёрнер отдал команду выполнять усло-
вия капитуляции, хотя было неизвестно, подчинятся ли ему
его подразделения, поскольку это означало, что им придется
бросить своих товарищей, сражавшихся, чтобы избежать со-
464 Ликвидация
ветского плена, либо что они сами окажутся в руках русских.
В результате восстания в Праге связь была нарушена. «Воз-
можностей для командования», добавлял Шёрнер, практиче-
ски не осталось, и он «не видел возможности предотвратить
полную дезорганизацию и несоблюдение условий». Существо-
вала опасность, что некоторые подразделения либо команди-
ры низших чинов решат проявить своеволие, станут игнори-
ровать приказы и будут просто пробиваться на запад116.
В воззвании от 5 мая Шёрнер пообещал солдатам: «Вы мо-
жете доверять мне, я выведу вас из этого кризиса»117. Тем не
менее, вернувшись через много лет из советского плена, он
предстал перед судом в Западной Германии за жестокое обра-
щение с солдатами, находившимися под его командованием118.
Шёрнеру пришлось изо всех сил защищать себя от обвинений,
выдвинутых его бывшим начальником штаба, генерал-
лейтенантом Нацмером, в том, что он, оставаясь до самого
конца ярым сторонником Гитлера и концепции сопротивле-
ния до последнего человека, бросил войска в трудную минуту.
Говорили, что 8 мая он бежал, переодевшись в гражданскую
одежду, на самолете в австрийские Альпы, несколько дней
прятался в какой-то хижине, а потом сдался американцам, а те
через несколько недель передали его русским119. Как позже
рассказывал сам Шёрнер, он покинул группу армий «Центр»
только утром 9 мая, когда в результате капитуляции был осво-
божден от командования. Его, как он заявил, заставили из
Фленсбурга поверить, что капитуляцию отложили примерно
до 12 мая, и до этого времени ему следовало привести войска
домой. Захваченный врасплох неожиданным известием о до-
говоре в Реймсе (из-за проблем со связью он узнал об этом
лишь через несколько часов), Шёрнер якобы оказался неспо-
собен выполнить данное 5 мая обещание о том, что приведет
войска строем, и вместо этого 7 мая отдал приказ об организо-
ванном отступлении120. До конца жизни он уверял, что улетел
в Австрию с намерением выполнить распоряжения Гитлера об
открытии Альпийского фронта с целью продолжения войны121.
Но хотя Шёрнер бросил солдат, как он говорил, 9 мая, когда
его командование официально завершилось по причине капи-
туляции, никуда не деться от того факта, что его солдаты, сре-
ди которых он насаждал дисциплину исключительно методом
Ликвидация 465
кнута, неожиданно оказались предоставлены сами себе122. Дан-
ные Шёрнером оправдания отлету в Австрию, независимо от
того, правдивы они были или нет, показывают, что даже теперь
он был готов утверждать, что выполняет приказы Гитлера.
Группа армий «Центр» представляла собой последнее под-
разделение вермахта, по большей части сохранившееся в хо-
де боев. Значительная часть ее подразделений оказалась в со-
ветском плену, равно как и большинство других немецких
солдат, остававшихся на Восточном фронте в момент капиту-
ляции. По подсчетам, 220 000 солдат были взяты в плен Крас-
ной Армией в период с 1 по 8 мая и целых 1,6 млн. — после
капитуляции123. Приблизительно 450 000 из тех, кто ранее вое-
вал на востоке, сумели — хотя не все сделали это в самую по-
следнюю неделю войны — дойти до относительно безопасных
западных линий124. Упорный отказ Эйзенхауэра даже рассма-
тривать возможность нарушить условия коалиции с Совет-
ским Союзом, его настойчивое требование встречи с Йодлем
6 мая по поводу безоговорочной капитуляции на всех фронтах
и стремительные финальные шаги к подписанию соответству-
ющего договора сорвали план Дёница вернуть войска с восто-
ка на запад и не дать им оказаться в руках Красной Армии.
Дёниц сумел осуществить этот план лишь частично — ценой
затягивания войны еще более чем на неделю после смерти Гит-
лера. В целом в советский плен попали не более чем около 30%
из 10 миллионов немецких солдат, хотя на тот момент на вос-
токе находилось куда больше войск, чем на западе125. Хотя
очень многие солдаты бежали на запад уже в первую неделю
мая, значительное большинство войск, стоявших на Восточ-
ном фронте, когда Дёниц принял управление, оставались там
и на момент капитуляции Германии. Их увели на восток, и они
много лет провели в советском плену. Многие так и не верну-
лись. По самым оптимистичным подсчетам, приблизительно
треть из тех, кто был захвачен за всю войну на востоке (а это
около 1 миллиона немецких военнопленных), умерли в совет-
ском плену126. Дёниц, как было показано выше, пытался как
можно дольше затянуть неминуемое поражение, рассчитывая
при помощи ряда частичных капитуляций вызволить свои во-
йска (а если будет возможность, то и мирное население) из
восточной части страны и питая надежды (которые, правда,
466 Ликвидация
быстро развеивались), что даже теперь военная коалиция за-
падных держав и СССР может дать трещину. Эта стратегия бы-
ла практически обречена на провал. Была ли у Дёница альтер-
натива? Войска, участвовавшие в боях на востоке, получили
распоряжение пробиваться на запад только после того, как
стало ясно, что не поддаться «шантажу» (как это назвал Дё-
ниц) Эйзенхауэра о полной капитуляции в течение ближай-
ших часов невозможно. Как показывает судьба группы армий
«Центр», большинство получили этот приказ слишком позд-
но. Вместе того чтобы попытаться использовать схему с ча-
стичными капитуляциями, успешно сработавшую в Италии,
Дёницу, вероятно, следовало бы открыть Западный фронт
полностью — приказать всем войскам, стоящим перед союз-
никами, просто прекратить сражение и сложить оружие. Это
позволило бы западным державам незамедлительно передви-
нуть свой фронт на восток, сократив расстояние для оставав-
шихся там немецких частей. В таком случае одновременные
приказы всем трем группам армий Восточного фронта идти
назад, прямо к войскам западных держав, позволили бы спа-
сти больше немцев, пусть даже отступление было бы хаотиче-
ским, а не организованным и упорядоченным, как того требо-
вало немецкое начальство127. Но подобные рассуждения, ко-
нечно, бессмысленны. Образ мышления высших чинов
немецкого командования не допускал подобной возможности.
Попавшие в плен к англичанам офицеры даже в конце весны
1945 г. отвергали мысль о том, что немецкие военачальники
могут вдруг сложить оружие перед союзными войсками, счи-
тая ее несовместимой с воинской честью128. Дёницу, у которого
понятия о чести солдата так гладко сочетались со страстной
верой в идеологию национал-социализма, не могло бы даже
прийти в голову приказать войскам на западе одновременно
прекратить бои без формальной капитуляции. Поэтому войну
даже после смерти Гитлера нельзя было сразу остановить, ее
пришлось продолжать, хотя мирное население было полно-
стью деморализовано и лишь ждало своей участи с обреченной
покорностью, а немецкие армии были разгромлены либо на-
ходились на грани поражения. На сей раз, в отличие от 1918 г.,
не было ни малейшего повода утверждать, что армия проигра-
ла не на поле битвы, а в результате диверсии внутри страны.
Ликвидация 467
9 мая была выпущена последняя информационная сводка
вермахта. «Начиная с полуночи, орудия на всех фронтах
умолкли. В соответствии с приказом гросс-адмирала, вермахт
прекратил сопротивление, которое уже утратило смысл, — го-
ворилось в сводке. — Тем самым закончилось противоборство,
продолжавшееся почти шесть лет... Неповторимые подвиги
фронта и тыла найдут свою окончательную оценку позже, в
справедливом приговоре истории»129. Война, спровоцирован-
ная, прежде всего, экспансионистскими целями Германии и
охватившая в результате почти весь земной шар, стоила жизни
почти 40 миллионам человек на одном только европейском
театре (не считая погибших на Дальнем Востоке) — это в четы-
ре раза больше жертв, чем за время Первой мировой войны,
которая, как когда-то считали, должна положить конец всем
войнам на земле.
Как ни удивительно, капитуляция не означала конец Тре-
тьего рейха. Правительству Дёница — абсурдному по сво-
ей сути и постепенно терявшему последний смысл — было
суждено просуществовать еще две недели, при этом его владе-
ния ограничивались крохотным клочком земли с центром во
Фленсбурге. Правительство поспешило отказаться от формы
СС и перешло на гражданскую одежду. Двум министрам —
Бакке и Дорпмюллеру — было приказано вылетать в штаб Эй-
зенхауэра, чтобы дать союзникам информацию, необходимую
для начала реконструкции130. Кейтель, по-прежнему оставав-
шийся главой ОКВ, 13 мая был арестован, а Йодль, который
через три дня после подписания капитуляции в Реймсе непо-
нятно зачем был удостоен Дубовых листьев к Железному кре-
сту, встал во главе Верховного командования вермахта, кото-
рое в принципе уже было никому не нужно. Государственные
дела шли своим ходом — хотя все происходящее теперь выгля-
дело несколько сюрреалистично. От правительства оставалась
одна видимость. Дёниц и его оставшиеся коллеги обсудили
вопрос национального флага, поскольку использовать свасти-
ку теперь было запрещено. Проблема возникла и еще с одним
468 Ликвидация
символом гитлеровского режима: поскольку некоторые пор-
треты Гитлера были сняты или изуродованы солдатами союз-
ных войск, встал вопрос о том, не нужно ли на всякий случай
убрать вообще все изображения фюрера? Дёниц был настроен
против этой меры, поскольку пока речь шла лишь о случаях
вандализма в местном масштабе. Через три дня он все же усту-
пил и позволил снять портреты в тех кабинетах, где происхо-
дили встречи с представителями оккупационных сил131.
Лишенный реальной власти кабинет министров до сих пор
считал, что нам нем лежит «ответственность за помощь нем-
цам во всем, в чем возможно»132. Невозможно было сделать
почти ничего. Каждое утро представители правительства со-
бирались на совещание в 10 часов в одном из классов старой
школы. Шпееру казалось, что Крозиг, действующий глава пра-
вительства, отыгрывается за все годы правления Гитлера, при
котором кабинет не собирался ни разу. Участники правитель-
ства должны были приносить из своих комнат собственные
стаканы и чашки. Среди обсуждаемых тем, в числе прочего,
были вопросы о том, как переизбрать кабинет и стоит ли вклю-
чить туда министра церкви. Дёниц, которого до сих пор назы-
вали «гросс-адмирал», проезжал 500 метров от своей квартиры
и обратно на одном из больших «Мерседесов» Гитлера, каким-
то образом оказавшемся во Фленсбурге133. И это было не един-
ственное свидетельство преемственности по отношению к
гитлеровскому режиму в поведении гросс-адмирала. 15 мая на
встрече с генерал-адмиралом фон Фридебургом Дёниц рассу-
ждал о том, что «позорные приказы» о снятии медалей выпол-
нять не следует, что солдат должен гордиться своей службой
вермахту и народу во время войны и что «истинное народное
единство, созданное национал-социализмом, следует сохра-
нять». «Безумие партий периода до 1933 г. больше не должно
повториться»134.
15 мая Шпеер написал Крозигу письмо, в котором просил
освободить его от поста исполняющего обязанности министра
экономики и производства, поскольку видел смысл в созда-
нии нового правительства рейха, которое не имело бы ника-
кой связи с гитлеровским режимом. Он продолжал лелеять на-
дежду, что окажется чем-то полезен американцам135. Ответа он
не получил, и через два дня как «министр Шпеер» все еще уча-
Ликвидация 469
ствовал в работе администрации136. Все члены кабинета заду-
мывались об отставке, но открыто никто об этом не заявлял.
На первом месте в обсуждении стояли «идея рейха» и вопрос о
суверенитете. Статс-секретарь Штуккарт, теперь возглавляв-
ший министерство внутренних дел, подготовил записку с рас-
суждениями о том, что безоговорочная капитуляция не долж-
на отразиться на дальнейшем существовании рейха в рамках
международного права. Германия не прекратила существова-
ние как отдельное государство. Более того, фюрер юридиче-
ски назначил Дёница главой страны, а следовательно — и
главнокомандующим вермахта, который теперь автоматиче-
ски должен был считаться присягнувшим на верность Дёницу.
Гросс-адмирал мог уйти в отставку, только назначив преемни-
ка. В рамках теории права рейх продолжал существовать137.
Фарс беззубого режима Дёница оказался недолгим. 23 мая
Дёница, Фридебурга и Йодля неожиданно вызвали во времен-
ную штаб-квартиру Союзной контрольной комиссии, распо-
ложенной на пароходе «Патрия» — бывшем немецком пасса-
жирском корабле маршрута Гамбург — Америка, который те-
перь стоял во фленсбургской гавани. До пристани они доехали
на трех лимузинах вермахта. Дёниц облачился в парадную фор-
му и прихватил жезл с золотым наконечником. По прибытии
всех троих провели по трапу в кают-компанию, через несколько
минут туда вошли представители союзников. Американский
генерал-майор Лоуэлл У. Руке, возглавлявший комиссию, зачи-
тал подготовленный текст: «Мне приказано... сообщить вам,
что верховный командующий, генерал Эйзенхауэр, совместно с
Верховным командованием СССР принял решение, что сегод-
ня исполняющие обязанности правительства Германии и Вер-
ховного командования вооруженными силами будут помещены
под стражу как военнопленные. Таким образом, временное
правительство Германии распущено»138.
Третий рейх закончил свое существование. Процесс лик-
видации обанкротившейся компании был завершен, и вот-
вот должен был начаться долгий процесс расплаты. Един-
ственный долг, который так и остался неоплаченным — да он
и не мог быть оплачен, — это долг за преступления против
человечества, совершенные рейхом в таком колоссальном
масштабе.
470 Ликвидация
VI
Сама Германия (не говоря уже о бесконечном горе, страдани-
ях и бесчисленных жертвах, понесенных народами других
стран за время войны) заплатила колоссальную цену за то, что
продолжала вести войну до самого конца. За десять месяцев с
июля 1944 г. по май 1945 г. погибло больше немецких граждан,
чем за предыдущие годы войны, в основном в результате бом-
бардировок и в связи с ужасающей ситуацией, сложившейся в
восточных районах Германии после января 1945 г. В ходе нале-
тов союзнической авиации в целом более 400 000 человек бы-
ли убиты и 800 000 получили ранения; было разрушено более
1,8 млн. домов и более 5 млн. пришлось эвакуировать; по боль-
шей части это происходило в последние месяцы войны139. Со-
ветское вторжение и последующая оккупация восточных обла-
стей Германии в период после января 1945 г. привели к гибели
приблизительно полумиллиона человек — не считая бесконеч-
ных страданий и того, что многие немецкие граждане были де-
портированы в Советский Союз, навстречу неизвестности140.
Военные потери Германии на последнем этапе войны были
грандиозными: за последние десять месяцев они составили
столько же, сколько за первые четыре года войны, до июля
1944 г. Если бы покушение на Гитлера удалось и войне был по-
ложен конец, это спасло бы жизнь приблизительно 50% по-
гибших немецких солдат. В целом за все время конфликта бы-
ли убиты 5,3 млн. из 18,2 млн. служивших в армии, люфтваф-
фе, ВМФ и войсках СС. Из них 2,7 млн. погибли до конца
июля 1944 г., а 49%, т.е. 2,6 млн. (из них более 1,5 млн. на Вос-
точном фронте) — за последние десять месяцев войны. К кон-
цу войны каждый месяц гибло по 300—400 тысяч человек141.
Стоя на руинах родных городов, люди могли лишь мрачно,
с самыми дурными предчувствиями смотреть в неизвестное
будущее. К огромному облегчению от того, что война все-таки
закончилась, примешивались смятение при виде катастрофы,
поглотившей Германию, и тревога о том, как придется жить
под властью противника. Подавляющее большинство отнюдь
не воспринимало победу антигитлеровской коалиции как
освобождение. Жителям Центральной и Восточной Германии
советская власть и вовсе казалась страшной перспективой.
Ликвидация 471
Покорность и уступчивость сквозили в поведении покоренно-
го немецкого населения, когда победители шли по стране. На
долю Германии и ее народа за последние месяцы выпало так
много бед, что ни у кого не возникало желания начинать пар-
тизанскую войну, которой так часто встречают оккупантов142.
Возможно, сыграла свою роль и привычка подчиняться вла-
стям. Но что важнее всего, капитуляция ничего не изменила в
насущных потребностях повседневной жизни. Чувствовался
лишь страшный упадок сил от постоянной необходимости
каким-то образом выживать среди руин, приспосабливаться к
окружающему хаосу, оплакивать близких и пытаться собрать
воедино то, что осталось от семьи и родного очага.
Когда дала о себе знать тяжелая рука оккупации, зазвучали
тяжелые обвинения и началась череда арестов десятков тысяч
нацистских функционеров и тех, кто имел отношение к гитле-
ровскому режиму143. Крупные и мелкие чиновники тем време-
нем уже подыскивали себе оправдания, стараясь дистанциро-
ваться от преступлений нацистов. Во Фленсбурге уже звучали
попытки оправдать действия вермахта. Кейтель накануне аре-
ста успел заявить, что вермахт не имеет отношения к СС (не
считая «ваффен-СС») или СД и не несет ответственности за их
действия. Когда начала распространяться информация и то,
что называли «набирающей обороты вражеской пропагандой
об условиях содержания в концентрационных лагерях Герма-
нии», многие, в том числе Дёниц и Йодль, осознали, что не-
обходимо публично заявить о том, что «ни вермахт, ни немец-
кий народ ничего об этом не знали»144. Так появился миф о
«хорошем» вермахте, который потом десятки лет упорно цир-
кулировал в послевоенной Германии.
На уровне народных масс шел похожий, пусть с несколько
иными акцентами, процесс разрыва с нацизмом. Символы на-
цизма уничтожались везде, где они до сих пор еще сохрани-
лись. Никто не стремился признавать себя сторонником ста-
рого режима. Сразу начали поступать опровержения от много-
численных функционеров, которые год-два назад важно
расхаживали в форме и строили из себя «маленьких Гитлеров»
на подопечной им территории145. Однако когда удалось посте-
пенно собрать всех «шишек», отдать под суд «главных военных
преступников», и союзники переключились на процесс дена-
472 Ликвидация
цификации на более низком уровне, начало создаваться ощу-
щение, что практически никто гитлеровский режим не под-
держивал, что в лучшем случае все терпели и его, и политику,
которую диктовал Гитлер и его приспешники.
«Все открещиваются от Адольфа, никто ни в чем не уча-
ствовал. Всех преследовали, никто ни на кого не доносил», —
цинично заметила одна молодая жительница Берлина в мае
1945 г., наслушавшись разговоров в очередях за овощами и во-
дой146. В отчете, написанном в июне 1946 г. лютеранским па-
стором из Берхтесгадена (преимущественно католического
района близ Оберзальцберга, «священной горы» нацистской
Германии, где Гитлер возвел для себя дворец), выражались
чувства, которые были очень распространены в первые меся-
цы после падения Третьего рейха. Пастор говорил «обо всех
разочарованиях в национал-социализме и крушении всех на-
дежд, которые лелеяли многие идеалисты». Он также писал о
«разоблачении всех зверств этого режима». Далее речь шла о
разрыве с нацизмом. Пастор сожалел, что «наш народ цели-
ком все же до сих пор считают ответственным за все злодеяния
национал-социализма, хотя подавляющее большинство все
эти годы испытывало всего одно желание — освободиться от
жестокого режима, потому что многое из самого святого в се-
мье, церкви и личной свободе было уничтожено или оказалось
под угрозой». Его сосед, служивший в католическом приходе
апостола Андрея в Берхтесгадене, подчеркивал, что «наше ис-
кренне верующее население, добрый средний класс и фермер-
ские семьи в корне отрицали нацизм», что 80% местного като-
лического населения не одобряли действия НСДАП и были
напуганы рассказами о «жестокостях» партийного руковод-
ства в Оберзальцберге, который был «надежно опечатан» от
расположенной рядом деревни147.
В лагере военнопленных зимой 1945—1946 гг. генерал-
майор Эрих Детлефсен, бывший начальник оперативного от-
дела Верховного командования вермахта, начал воспомина-
ния о последних неделях войны с размышлений (вдумчивых,
хоть и свидетельствующих о том, что автору было очень мало
известно о зверствах и бессовестной эксплуатации людей без-
жалостным режимом) о том, как немцы воспринимают удар,
от которого они еще не оправились:
Ликвидация
«Прошло всего несколько месяцев после разгрома. Мы еще
не успели дистанцироваться во времени или в сознании, что-
бы иметь возможность судить хоть сколько-нибудь объектив-
но о том, что из этого было ошибкой, виной, преступлением
или неумолимой судьбой. В нас, немцах, до сих пор слишком
сильны предрассудки. Лишь постепенно, потрясенно и нео-
хотно мы приходим в чувство от боли прошлых лет и осознаем
себя и свое положение. Мы ищем оправдания, чтобы избежать
ответственности за все, что привело к последней войне, ее
страшным жертвам и ужасным последствиям. Мы верим, что
нас одурачили, ввели в заблуждение, нами злоупотребляли.
Мы заявляем, что действовали в соответствии с информацией,
которой владели, и в согласии со своей совестью, и ничего или
почти ничего не знали обо всех жутких преступлениях. А не
знали о них миллионы, особенно те, кто сражался на фронте
за свою родину, дом, семью и верил, что просто исполняет
свой долг. Но при этом нам стыдно, что мы позволили ввести
себя в заблуждение и использовать, и что мы ничего не знали.
Стыд выражается в первую очередь в отрицании и недостой-
ной клевете на самих себя, и лишь постепенно, мало-помалу —
в сожалении. Так происходит у всех народов. Теперь мы видим
это в нашем народе...148»
Эти слова и многие другие записи в аналогичном духе в
первые месяцы после полного поражения Германии говорят —
даже если их авторам удается выразить это недостаточно опре-
деленно — о некоем ощущении душевной травмы, испытыва-
емой людьми, которые пережили отчаянный последний этап
войны, а теперь видели перед собой всю картину преступле-
ний, совершенных их соотечественниками. У поколения, на
чью долю выпало апокалиптическое крушение Третьего рейха,
эта рана так и не зажила окончательно. И неудивительно, что
в памяти немцев о Третьем рейхе ужас 1944-1945 гг. начал за-
слонять все остальное: возвышение Гитлера на фоне полного
отказа от либеральной демократии в годы, когда экономика
страны была разрушена, первые победоносные шаги режима,
когда столь многие радовались национальному возрождению
и оживлению экономики, первый этап войны, когда военная
мощь Германии позволяла завоевывать и безжалостно эксплу-
атировать почти весь европейский континент, — все это стало
474 Ликвидация
далекими, не слишком яркими воспоминаниями. К тому, что
сопровождало «хорошие времена» — преследованию неугод-
ных правительству меньшинств (в первую очередь, евреев),
жестокому подавлению политических оппонентов, системе
террора, на которой строилось «народное сообщество», — в то
время относились терпимо, хоть и без восторга, надеясь, что
позже можно будет списать все это на «излишества» режима.
«Жаль, что национал-социализм так извратили! Сам по себе
он был именно тем, что нужно немецкому народу», — это мне-
ние, высказанное одним немецким офицером в британском
плену, было довольно распространенным149. Согласно опро-
сам общественного мнения, проводимым союзниками в пер-
вые послевоенные годы, около 50% немцев продолжали счи-
тать, что национал-социализм по сути своей — хорошая идея,
которую дурно воплотили в жизнь150.
Гораздо более памятным оказался опыт, пережитый столь
многими немцами в те последние страшные месяцы. И, по-
жалуй, неудивительно, что немцы считали себя беспомощны-
ми жертвами войны, которая была им не нужна, которую на-
вязал им тиранический режим, принесший стране одни беды
и ставший причиной катастрофы151. Один человек из города на
востоке Германии, у которого мать совершила самоубийство
из страха перед русскими, спустя годы жаловался: «Всем по-
ставили памятники: заключенным концентрационных лаге-
рей, еврейским жертвам, погибшим русским. Но никто не по-
думал о второй стороне»152. В поколении, пережившем это
время, осталось и почти не сгладилось ощущение себя как
жертвы, которую эксплуатировали, обманывали, которой зло-
употребляли — жертвы неконтролируемой тирании Гитлера и
его приспешников, совершавших от имени народа страшные
преступления (хотя, как считают некоторые, они были не та-
кими ужасными, как те, что творил Сталин).
Конечно, это утверждение не совсем ошибочно. На заклю-
чительном этапе войны немцы, бесспорно, тоже стали жертва-
ми событий, повлиять на которые они были не в силах. Те, кто
остался без крова вследствие бомбардировок, разумеется, были
жертвами — и безжалостной программы авианалетов, и экспан-
сионистской политики их собственного правительства, спрово-
цировавшей этот кошмар. Женщины, дети и старики, которым
Ликвидация 475
пришлось бросить дома и фермы в Восточной Германии и при-
соединиться к миллионам людей, бредущих в далекий путь по
снегу и льду, тоже были жертвами — сокрушительной военной
машины Красной Армии и нацистских начальников, занятых
лишь получением собственной выгоды, а также агрессивной
войны, которую немецкое государство начало против Совет-
ского Союза, тем самым вызвав столь страшные ответные дей-
ствия. Солдаты, которые гибли тысячами на всех фронтах в эти
жуткие последние месяцы войны, тоже были, в определенном
смысле, жертвами — военного руководства, использовавшего
драконовские методы, чтобы насаждать в армии дисциплину и
прививать солдатам убеждение, что они воюют за правое дело,
и политического руководства, которое ради собственных эгои-
стических целей было готово отправить страну в небытие, лишь
бы не сдаваться, когда все было уже потеряно.
И все же, считая себя жертвами, мало кто давал себе труд
поразмыслить, почему они позволили ввести себя в заблужде-
ние и эксплуатировать. Немногие из тех, кто попал под бом-
бардировки в Рурском регионе, прежде задумывались о том
арсенале оружия, который они производят для правительства,
давая ему тем самым возможность нападать на другие страны,
бомбардировать жителей Варшавы, Роттердама, Ковентри,
Лондона, Белграда и многих других городов и провоцировать
ответные удары по собственным городам. Когда бомбы падали
в других городах, на других людей, немцы не жаловались.
Очень немногие из тех, кому пришлось бежать из Восточной
Пруссии в то страшное время в начале 1945 г., вспоминали о
том, что эта область была самой пронацистской в Германии,
что местные жители куда активнее остальных немцев поддер-
жали Гитлера в 1933 г., или о том, как громогласно они радова-
лись успехам 1930-х гг., когда их земля богатела благодаря по-
литике нацистов. Большинство жителей Германии с неохотой
вспоминали, как в свое время приветствовали Гитлера и руко-
плескали его «успехам», как надеялись, что новый прекрасный
мир будет построен для них и их детей за счет завоеванных и
разграбленных Германией стран. Никто не хотел думать о том,
какой ужас их родные отцы, сыновья или братья наводили на
народы Восточной Европы, не говоря уже о сообщениях (или
слухах, вполне походивших на факты) о массовых убийствах
476 Ликвидация
евреев. Бесчеловечные зверства, в которых была виновата Гер-
мания, подавлялись, вытеснялись из сознания. В памяти не-
изгладимым шрамом оставалось лишь одно: то, какой траги-
ческой была гибель Третьего рейха.
Даже в последние страшные месяцы войны немногие из жи-
телей Германии, занятых насущными проблемами выживания,
были готовы задуматься о реальных жертвах последних собы-
тий — о целых армиях иностранцев, которых увезли в Германию
и заставили работать против их воли, о сотнях тысяч заключен-
ных концлагерей и тюрем, чье существование больше напомина-
ло смерть, нежели жизнь, и затравленных, замученных узников,
большинство из которых составляли евреи, отправленные на
«марши смерти». Мало кто готов был впоследствии признаться в
расистских предрассудках, на которых с такой легкостью сыграл
нацизм, но старые идеи оказались живучими. Согласно прове-
денным американцами опросам общественного мнения, в октя-
бре 1945 г. 20% респондентов «поддерживали политику Гитлера
по отношению к евреям», а еще 19% в общем и целом одобряли
ее, но считали, что Гитлер зашел слишком далеко153.
Дело не ограничивалось частичным согласием с нацист-
скими идеями. С гибелью Третьего рейха в сознании большин-
ства людей поселилось неизбежное противоречие154. Практи-
чески всех в эти последние месяцы его существования охвати-
ло всеобъемлющее желание покончить с войной, которое
сочеталось со страстным желанием уничтожить нацистский
режим, принесший столько ужаса и боли людям. Но ведь од-
ним из наиболее сильных качеств нацизма в первые годы было
умение присваивать, ставить себе на службу любое проявле-
ние патриотизма и гордости за нацию и превращать его в опас-
ную и агрессивную форму гипернационализма, с готовностью
перерастающего в расистский империализм. В 1944—1945 гг.,
когда стало ясно, что режим движется к гибели, даже у тех, кто
уже начал ненавидеть нацизм, по-прежнему сохранялось же-
лание сражаться за свою страну, защищать родину от ино-
странного вторжения и особенно — сказывались годы анти-
большевистской пропаганды, а также горький опыт войны в
восточных регионах — оберегать ее от непостижимого, отвра-
тительного и бесчеловечного врага, угрожавшего Германии с
востока. Таким образом, народ хотел положить конец нациз-
Ликвидация All
му, но не рейху. Тем не менее войну за сохранение Германии
продолжали вести люди, чья политика погубила страну, и на-
цистский режим мог до самого конца рассчитывать на поддерж-
ку со стороны как солдат, так и мирного населения. В западных
частях Германии терпимое отношение американских и англий-
ских захватчиков (хотя к французам это относилось в меньшей
степени) неизбежно делало процессы разрушения режима и де-
зинтеграции среди мирного населения и военных более бы-
стрыми, чем на востоке. Там, несмотря на почти всеобщую не-
приязнь к нацистской партии и ее представителям, людям не
оставалось практически ничего, кроме как уповать на вермахт и
надеяться, что он сумеет дать отпор Красной Армии.
Противоречия, характерные для простых граждан Герма-
нии — как мирных жителей, так и солдат, — в последние страш-
ные месяцы войны были даже в большей мере свойственны
представителям высшего офицерского состава вермахта. Вы-
ше было приведено достаточно примеров (не считая фанати-
ков вроде Дёница и Шёрнера, которые были тесно и напрямую
связаны с Гитлером) взглядов и убеждений генералов, которые
полагали себя обязанными исполнять даже самые бессмыс-
ленные, на их взгляд, приказы и с недоверием относились к
нацистскому руководству, но все же считали своим незыбле-
мым долгом делать все от них зависящее, чтобы отразить вра-
жеское нападение, в первую очередь — на востоке. Первосте-
пенное значение для большинства офицеров высшего ранга
имела защита родины, а не идейная преданность нацизму, од-
нако национально-патриотических чувств этих военных хва-
тало для того, чтобы заставить их неотступно служить режиму,
на благо которого они так охотно трудились в лучшие времена.
После провала покушения в июле 1944 г. не возникало больше
и мысли о «смене режима» в среде высших офицеров, которые
лучше других видели, что Германия катится к полной ката-
строфе. Это сыграло ключевую роль. Стало ясно: Гитлер оста-
нется у власти, война продолжится, и переворота изнутри не
будет. Только после смерти фюрера Германия увидела возмож-
ность пойти навстречу капитуляции. И только тогда, в услови-
ях полного краха и бессилия, были, хотя и с большим трудом,
разорваны связи, соединявшие военное руководство с Гитле-
ром и его режимом.
Заключение:
Анатомия самоуничтожения
Вначале этой книги было указано на то, как редко встреча-
ются случаи, когда страна способна и готова вести воен-
ные действия вплоть до момента полного уничтожения. Не
менее редки и случаи, когда правящая элита страны — и в пер-
вую очередь, военная элита — не может или не желает устра-
нить руководителя, явно влекущего страну за собой к гибели.
Тем не менее как раз это и происходило с Германией в 1945 г.:
страна очевидно для всех и неумолимо двигалась ко всеобъем-
лющей катастрофе общенационального масштаба, подразуме-
вавшей полное поражение в военном отношении, физическое
уничтожение, оккупацию вражескими войсками и, что еще
более страшно, моральное банкротство. В предыдущих главах
была сделана попытка объяснить, как такое стало возможным.
В них был описан длительный процесс неизбежного разруше-
ния мощнейшего в Европе государства под военным давлени-
ем извне, а также было показано, что стремление к самораз-
рушению было заложено в самой структуре нацистского ре-
жима, а не ограничивалось исключительно волей Гитлера.
Однако в первую очередь целью этой книги было доказать, что
причины, по которым Германия была намерена продолжать
сопротивление до самого конца и смогла осуществить это на-
мерение, весьма сложны и не могут быть сведены к простому
обобщению.
Выдвинутое антигитлеровской коалицией требование
«безоговорочной капитуляции», которое, как часто утвержда-
ют, лишило Германию какой-либо альтернативы, кроме со-
противления до последнего момента, на самом деле не может
служить адекватным объяснением. Несомненно, немецкая
пропаганда эксплуатировала это требование в своих бесконеч-
ных попытках укрепить волю народа к сопротивлению, заяв-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 479
ляя, что противник, наступая с запада и востока, намерен по-
кончить с существованием Германии как страны. Однако в
последние месяцы войны все меньше и меньше людей, как мы
могли видеть из сказанного ранее, были склонны верить та-
ким заявлениям — по крайней мере, если речь шла о западных
державах антигитлеровской коалиции.
Еще более значимые последствия имела такая политика
для элиты Германии. Безусловно, требование «безоговорочной
капитуляции» было на руку Гитлеру, который неизменно
утверждал, что нельзя допускать даже мысли о капитуляции.
Это требование делало невозможным прекратить боевые дей-
ствия и достичь соглашения с противником на Западном
фронте (а большинство представителей немецкого руковод-
ства, если не Гитлер, были к этому готовы), не сделав того же
на Восточном фронте. Этот вариант отвергало даже возглав-
ляемое Дёницем правительство, сформированное после смер-
ти Гитлера, поскольку принять его означало обречь почти
2 миллиона немецких солдат на советский плен (правда, затем
Эйзенхауэр и вовсе лишил Дёница возможности выбора, тем
самым затянув войну еще на восемь дней кровопролития и
мук). С другой стороны, требование «безоговорочной капиту-
ляции» ни в 1943 г., ни позже не привело к каким-либо прин-
ципиальным изменениям в стратегии Верховного командова-
ния вермахта — если у него вообще была какая-либо полно-
ценная стратегия, кроме идеологически подкрепленного
саморазрушающего стремления к сопротивлению вплоть до
полного уничтожения1. Это требование стало весьма необхо-
димым обоснованием для того, чтобы продолжать борьбу до
самого конца, но им невозможно объяснить решимость, с ко-
торой Германия следовала этому курсу.
Заявления о том, что требование безоговорочной капиту-
ляции не дало движению сопротивления получить более ши-
рокую поддержку населения и тем самым лишило его возмож-
ности свергнуть Гитлера, также представляются сомнительны-
ми2. В любом случае это требование не могло предотвратить
попытки государственного переворота. Штауффенберг и дру-
гие участники заговора июля 1944 г. действовали с полным
осознанием требований антигитлеровской коалиции и, если
бы их попытка закончилась успешно, незамедлительно потре-
480 Заключение: Анатомия самоуничтожения
бовали бы мира. Более того, большинство «паладинов» Гитле-
ра и очень многие генералы, как было отмечено выше, тоже на
том или ином этапе были готовы попытаться урегулировать
ситуацию путем переговоров, если бы на то было согласие Гит-
лера; бескомпромиссная позиция антигитлеровской коалиции
по этому вопросу их не смущала.
Таким образом, хотя требование о безоговорочной капиту-
ляции, безусловно, было важным фактором в этом уравнении,
его нельзя считать решающей или даже одной из главных при-
чин, заставлявших Германию продолжать войну3. Сам Чер-
чилль впоследствии отвергал заявления о том, что требование
безоговорочной капитуляции было ошибкой, поскольку при-
вело к затягиванию войны. Более того, он утверждал, что аль-
тернативные предложения условий заключения мира, которые
союзники пытались сформулировать неоднократно, были бы
еще более губительными для любой мирной инициативы Гер-
мании, поскольку эти условия «на бумаге выглядели просто
ужасно и в такой степени выходили за рамки того, что было
сделано на самом деле, что их обнародование могло бы лишь
стимулировать сопротивление Германии»4.
Нельзя считать ключевым фактором и совершенные союз-
никами по антигитлеровской коалиции тактические и страте-
гические ошибки, уменьшившие их собственные шансы на
скорую победу и укрепившие уверенность защитников Герма-
нии в своих силах, тем самым приводя к еще большему затяги-
ванию военного конфликта. Безусловно, имели место круп-
ные ошибки, которые помешали после высадки союзников в
Нормандии и прорыва Красной Армии через Польшу на Вос-
точном фронте покончить с Германией к Рождеству, как пона-
чалу надеялись союзники.
Как было показано в предыдущих главах, на Западном
фронте расхождение в стратегических целях Эйзенхауэра и
Монтгомери, усугублявшееся их личными противоречиями
(связанными в основном с излишней властностью последнего
и характерным для британской военной элиты предубеждени-
ем против американцев), помешало в полной мере реализо-
вать преимущества прорыва во Франции в августе 1944 г., при-
ведшего войска вермахта на Западном фронте в полное
смятение. Когда к этому добавились неудачная попытка ан-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 481
гличан закрепить за собой порт в Антверпене и поражение под
Арнемом, вермахт получил возможность укрепить оборону на
Западном фронте, и наступление войск антигитлеровской ко-
алиции остановилось на несколько драгоценных недель. Со-
юзникам, которые чуть позже потерпели еще одну неудачу во
время Арденнского наступления, удалось окончательно вос-
становить первоначальный темп продвижения лишь в марте
1945 г. На Восточном фронте командованием Красной Армии
также были допущены некоторые ошибки в оперативном пла-
нировании, из-за чего массированное наступление, осущест-
вленное летом 1944 г. хотя и нанесло вермахту непоправимый
урон, но не позволило закончить войну в короткие сроки. Ре-
шительный прорыв к побережью Померании, которого так
боялись немецкие стратеги, создал бы условия для гораздо бо-
лее раннего штурма Берлина и, вероятно, принес бы антигит-
леровской коалиции окончательную победу задолго до начала
мая 1945 г.
Что произошло бы, если бы англичане и американцы на за-
паде и советские войска на востоке приняли бы другие страте-
гические решения, можно, конечно, только гадать. Возможно,
война закончилась бы гораздо раньше. Но не менее вероятно и
то, что быстрой развязке помешали бы другие ошибки или со-
мнения — военные действия редко разворачиваются в полном
соответствии с изложенными на бумаге планами и неизбежно
преподносят новые сюрпризы.
Не менее бесполезно пытаться угадать, каким был бы исход
войны, окажись успешной попытка устранить Гитлера и захва-
тить власть, предпринятая организаторами июльского загово-
ра 1944 г. В случае успеха Штауффенберг и его соучастники,
безусловно, попытались бы достичь мирного соглашения на
Западном фронте, но почти не стали бы добиваться мира на
Восточном. Наиболее вероятно, что западные союзники отка-
зались бы от любого варианта, кроме «безусловной капитуля-
ции» на всех фронтах — иначе им пришлось бы пойти на рас-
кол коалиции с Советским Союзом, которая опиралась ис-
ключительно на желание полностью уничтожить не только
нацизм, но и немецкий милитаризм. Устранив Гитлера, орга-
низаторы переворота встали бы перед выбором: принять усло-
вия полной капитуляции или продолжать войну. Вероятно,
18 3ак. 811
482 Заютчение: Анатомия самоуничтожения
они были бы вынуждены согласиться на полную капитуля-
цию. В этом случае войну можно было бы завершить в июле
1944 г., тем самым избежав ужасного кровопролития последу-
ющих месяцев. Но согласилось ли бы на это военное командо-
вание, особенно на Восточном фронте? Поддержали ли бы
этот шаг ярые приверженцы нацизма, и в особенности пред-
ставители СС? Опираясь на новый миф о погибшем смертью
героя фюрере, которому его же собственные офицеры нанесли
«удар в спину» в то время, как он возглавлял Германию в ее
борьбе за существование, мощные внутренние силы могли бы
поднять сопротивление и даже свергнуть новое правительство.
За этим могла последовать гражданская война.
Естественно, подобные рассуждения о том, «что было бы,
если», очень увлекательны, но не могут дать нам определенно-
го ответа на вопросы. Поэтому в данной книге и была пред-
принята попытка прояснить не что могло бы случиться, а что
случилось на самом деле, и на этом основании оценить при-
чины, заставившие Германию сопротивляться до самого кон-
ца. Теперь, основываясь на фактах, представленных в преды-
дущих главах, пришла пора связать воедино нити, которые
помогут ответить на этот вопрос.
Во-первых, нельзя согласиться с заявлениями некоторых
авторов о том, что население до самого конца поддерживало
Гитлера и нацистский режим. «Люди больше не верят руковод-
ству, — говорилось в одном из многочисленных процитиро-
ванных выше донесений, датированных мартом 1945 г. — Имя
фюрера с каждым днем все чаще фигурирует в обсуждении во-
проса доверия и в критике руководства»5. Связи, соединявшие
как верхи, так и низы общества с Гитлером, действительно бы-
ли укреплены (по крайней мере, на некоторое время) в резуль-
тате неудачного покушения Штауффенберга в июле 1944 г. Как
было показано ранее, ослабевшая популярность Гитлера нача-
ла подниматься — как среди гражданского населения, так и
среди солдат на фронте, если исходить из их писем. Большин-
ство генералов — даже тех, кто был далеко не сторонником ре-
жима — попытка покушения на жизнь Гитлера привела в пол-
ное смятение, как свидетельствуют записи в личных дневни-
ках и сделанные в частном порядке замечания. Тем не менее,
не считая этого краткого подъема, популярность Гитлера неу-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 483
клонно снижалась с зимы 1941 г., а к 1944—1945 гг. еще более
резко пошла на спад. Он по-прежнему пользовался поддерж-
кой незначительного меньшинства населения — хотя, нужно
сказать, это было меньшинство, в руках которого по-прежнему
была власть. И все же к началу 1945 г. сторонников у Гитлера
оставалось немного.
Что касается НСДАП, к этому времени в широких массах
она вызывала лишь ненависть. Как признавал Геббельс, пар-
тию перестали «воспринимать» задолго до конца войны. Видя,
как ее чиновники бесследно исчезают, бросая население на
произвол судьбы, люди испытывали лишь горькое разочаро-
вание. Несмотря на неослабевающие усилия пропаганды, по-
ступавшие к Геббельсу донесения явственно говорили о том,
что она не достигает своей цели. Пропаганда была бессиль-
на — или почти бессильна — опровергнуть то, что люди виде-
ли собственными глазами. Ее полные энтузиазма заявления
вызывали все более презрительное отношение населения,
жаждавшего конца войны и неизбежно начинавшего обращать
свой гнев против режима, навлекшего на Германию такие бе-
ды. Не стоит и говорить о том, что «народное сообщество» со-
храняло свою сплоченность и единство на протяжении всей
войны. От хваленого «народного сообщества» давно не оста-
лось и следа — как только главным принципом стал принцип
«спасайся, кто может».
Тем не менее были и другие факторы, не связанные напря-
мую с лояльностью режиму, но все же явно работавшие на его
поддержку. Что особенно важно, существование режима было
тесно связано с обороной страны и отечества — делом, за кото-
рое выступали практически все немцы, даже если они презира-
ли Гитлера и нацистов. Подавляющее большинство населения,
как свидетельствуют многочисленные внутренние отчеты, жаж-
дало завершения войны. И все же здесь было налицо противо-
речие. Очень немногие хотели, чтобы страна была оккупирова-
на иностранными войсками, особенно если речь шла о внуша-
ющих ужас русских. Однако сражаясь изо всех сил, чтобы не
дать противнику завоевать родину, немцы, какими бы ни были
их мотивы и желания, тем самым помогали режиму функцио-
нировать. И каким бы низким ни был боевой дух, у большин-
ства немцев в любом случае не было иной альтернативы.
484 Заключение: Анатомия самоуничтожения
Нельзя отрицать, что огромную роль в этом играли репрес-
сии. Без них в Германии вполне могло быть поднято народное
восстание. Однако режим представлял серьезную опасность
для граждан страны, и эта опасность стала еще более суще-
ственной с резким усилением репрессий в феврале 1945 г.
Вполне понятно, что люди были в крайней степени напуганы.
В дни, когда нацистский режим уже бился в агонии, террор,
который Германия до сих пор несла народам захваченных
стран, бумерангом ударил по ее собственному населению, и не
только по неугодному режиму меньшинству. В среде обычных
солдат резко увеличилось количество дезертиров и «отстав-
ших» от своих частей. Руководство, как отмечалось выше, реа-
гировало на это ужесточением карательных мер. Военно-
полевые суды, введенные в середине февраля, представляли
собой не более чем судебный фарс: у них не было право вы-
носить другого приговора, кроме смертного; в начале марта,
когда такие суды стали передвижными, «летучий суд» мог по-
явиться на любом участке фронта и за несколько минут при-
говорить к смертной казни всех, кого можно было счесть укло-
няющимися от службы, пораженцами или диверсантами, при-
чем приговор приводился в исполнение незамедлительно. Что
еще более поразительно, военные суды продолжали выносить
смертные приговоры даже после капитуляции. Что касается
гражданского населения, здесь тоже любого, кто осмелился
бы проявить неподчинение (даже просто в минуту отчаяния),
вплоть до самого конца могли ждать суровые карательные ме-
ры. Во многом из-за устрашающего эффекта такого террора
настроение населения страны было не мятежным, а скорее
усталым и обреченно-пессимистичным. Тех, кто отваживался
возвысить голос — не говоря уже про то, чтобы предпринять
какие-либо действия — против режима, жестоко уничтожали.
По большей части, однако, люди вполне обоснованно полага-
ли, что они не могут ничего сделать: только ожидать конца и
надеяться, что американцы и англичане доберутся до их мест-
ности раньше русских.
И все же террором нельзя было объяснить все. Им можно
было объяснить подчинение главным образом на уровне рядо-
вых членов общества. Десятки тысяч солдат становились де-
зертирами, и очень многие были расстреляны за это без осо-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 485
бых разбирательств. Но и в этой ситуации, даже учитывая бо-
лее значительный устрашающий эффект сурового наказания,
ожидавшего тех, кто отказывался сражаться, в основной массе
солдаты не дезертировали и даже не думали о дезертирстве.
Они продолжали воевать — зачастую это делалось обреченно,
даже неохотно, однако не менее часто в последние отчаянные
недели можно было наблюдать и более сознательное отноше-
ние, даже энтузиазм, который невозможно объяснить боязнью
репрессий6. На более высоком уровне структуры вермахта,
среди офицеров, наделенных полномочиями принятия реше-
ний и командования, террор вообще играл очень незначитель-
ную роль. Генералы не становились его жертвами — если не
считать участников Июльского заговора. Некоторых снимали
с должности, но не расстреливали.
Усилившийся террор, усугублявший и без того тяжелое по-
ложение жителей Германии (и в первую очередь — расовых и
политических врагов нацизма) мог закончиться только тогда,
когда сам режим будет уничтожен извне военной мощью.
Одной из главных причин было то, что многие из власть пре-
держащих (в первую очередь, это касалось высших должност-
ных лиц, но также и рядовых чиновников, представителей
партии и ее вспомогательных организаций на региональном и
местном уровнях) осознавали, что для них все мосты сожжены
и у них нет никакого будущего. Партийные руководители и
представители СС принимали участие в чудовищных престу-
плениях против евреев и других слоев населения. Геббельс
считал это положительным фактором, стимулирующим их фа-
натичную приверженность режиму (у многих эта привержен-
ность подкреплялась уверенностью в том, что им угрожает же-
стокая «месть евреев»). Фрагментация власти нацистов приво-
дила к тому, что управление страной постепенно выходило
из-под контроля: представители полиции, СС, партийные чи-
новники регионального и местного значения брали руковод-
ство в провинциях в свои руки. Сотни мирных жителей в по-
следние недели существования режима стали жертвами фана-
тичных сторонников нацизма, зачастую в связи с тем, что при
приближении врага предпринимали попытки предотвратить
бессмысленное разрушение своего города или деревни в ходе
боев. Заключенные и иностранные рабочие теперь еще боль-
486 Заключение: Анатомия самоуничтожения
ше, чем раньше, подвержены дикой, ничем не сдерживаемой
жестокости. А когда войска противника уже пробивались к са-
мому сердцу Германии, стали практиковаться бессмысленные
марш-броски узников концентрационных лагерей, многие из
которых были евреями. В результате таких маршей бесчислен-
ное количество заключенных погибло, а те, кто остался в жи-
вых, подвергались дальнейшему террору и издевательствам.
«Отчаянные меры», предпринятые многими активистами
НСДАП в последние недели войны, говорили о твердом на-
мерении этих людей, знавших, что у них нет будущего, забрать
с собой своих врагов, совершить отмщение против своих дав-
них противников, свести личные счеты и не допустить, чтобы
те, кто выступал против режима, торжествовали в день его
окончательной гибели. Конечно, таких фанатиков было не-
значительное меньшинство, но это было меньшинство, в ру-
ках которого по-прежнему находилась власть над жизнью и
смертью. Ими, как и Гитлером и другими главарями режима,
руководил импульс к самоуничтожению, заставлявший их де-
лать все возможное, чтобы власть нацистов оставалась невре-
димой, а любые проявления несогласия снизу немедленно по-
давлялись.
НСДАП и ее ответвления начиная с июля 1944 г. захватыва-
ли все больше организационного пространства за пределами
военной сферы и в результате приобрели огромные полномо-
чия в области гражданской администрации и контроля над
мирным населением. Мартин Борман, используя свою воз-
можность доступа к Гитлеру и управления центральными ру-
ководящими органами НСДАП, постарался вдохнуть в партию
новую жизнь и по возможности вытеснить государственную
администрацию из процесса формирования политики. Напо-
миная о «времени борьбы», предшествовавшем захвату власти
нацистской партией в 1933 г., он призывал активистов идти на
радикальные меры, чтобы довести «нацистскую революцию»
до конца.
На уровне, непосредственно подчиненном Борману, важ-
нейшую роль играли гаулейтеры. Являясь имперскими комис-
сарами обороны, ответственными за гражданскую оборону на
подчиненной им территории, они имели неограниченные воз-
можности вмешиваться практически во все сферы повседнев-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 487
ной жизни (и по своему произволу наказывать виновных в не-
подчинении). Они и их помощники на районном и местном
уровнях контролировали, в числе прочего, распределение со-
циальной помощи, эвакуацию граждан из оказавшихся под
угрозой областей, доступ к бомбоубежищам, расчистку зава-
лов после бомбардировок и принудительную мобилизацию на
строительство оборонительных сооружений. Они также игра-
ли ключевую роль в осуществлении возглавляемой Геббельсом
мобилизации населения на тотальную войну, изыскивая по-
следние остатки людских ресурсов и отправляя людей с рабо-
чих мест прямо в ряды вермахта. Увеличение роли партии не
привело к созданию системы централизованного управления,
однако оно позволило ей усилить свой контроль над прави-
тельством и обществом. В последние месяцы войны общество
Германии было максимально мобилизованным и милитаризо-
ванным. Мирное население Германии подавлялось, запугива-
лось и загонялось в рамки еще в большей степени, чем когда
бы то ни было. К этому времени в жизни рядовых немцев едва
ли оставался хотя бы один аспект, в который не вмешивалась
бы партия или ее ответвления.
Значительным шагом к тотальной милитаризации обще-
ства стало создание осенью 1944 г. фольксштурма. С военной
точки зрения эта организация оказалась практически беспо-
лезной. Она стала предметом всеобщих насмешек: злые языки
говорили, что фольксштурм и есть долгожданное «чудо-
оружие». Это стало очевидным, признанным всеми свидетель-
ством того, в каком плачевном положении оказалась Герма-
ния. Наиболее разумные старались всеми силами избежать
службы в отрядах фольксштурма, и вполне обоснованно, учи-
тывая то, какие высокие потери они несли, особенно на Вос-
точном фронте. Однако если рассматривать фолькештурм как
одну из структур системы управления гитлеровского режима,
он все же обладал определенной значимостью. Руководство
его силами во многих случаях находилось в руках ярых наци-
стов, которые все чаще принимали участие в карательных «ак-
циях», в том числе, в жестоких расправах над другими немца-
ми, обвиненными в трусости или пораженчестве.
Хотя реальная власть постепенно утекала от государствен-
ных органов (которые превращались по большей части в ин-
488 Заключение: Анатомия самоуничтожения
струмент административного исполнения) к представителям
партийной структуры разных уровней, нужно признать, что в
функционировании режима до самого конца играло свою роль
как раз наличие разветвленного бюрократического аппарата,
состоявшего из квалифицированных чиновников. Он продол-
жал исправно работать, несмотря на ряд огромных сложностей
(даже если эффективность его работы резко снижалась, осо-
бенно в последние месяцы), вплоть до момента, когда управ-
лять в стране стало практически нечем. Без огромного органи-
зационного потенциала, обеспеченного наличием на разных
уровнях образованных и квалифицированных государствен-
ных служащих, система управления страной, безусловно, раз-
валилась бы значительно раньше. Судебная система тоже про-
должала функционировать до конца: суды без устали выноси-
ли суровые приговоры, осуществляя радикальный террор в
отношении граждан Германии и неугодных режиму мень-
шинств. Практически для всех государственных служащих
была характерна безусловная преданность режиму — не лично
Гитлеру, а абстрактному понятию «государства» и подчинения
тому, что каждый считал своим «долгом». Даже для тех пред-
ставителей государственного аппарата, которые презрительно
относились к Гитлеру и партийным «шишкам», этого было до-
статочно, чтобы поддерживать работоспособность системы
вплоть до окончательного краха. Выше говорилось о том, с ка-
ким непониманием Крицингер, статс-секретарь имперской
канцелярии, на послевоенном допросе воспринял вопрос о
том, почему он продолжал так усердно работать, когда уже бы-
ло ясно, что все потеряно: «Как человек, долгое время состо-
явший на государственной службе, я был связан долгом вер-
ности государству». Такого же мнения придерживались служа-
щие как высших, так и низших уровней разветвленного
чиновничьего аппарата.
Жестокость военных действий на Восточном фронте была
еще одним фактором, заставлявшим людей продолжать со-
противление и оставить даже мысль о капитуляции. Здесь
война была совсем не такой, как на западе. Все — от командо-
вания до рядового солдата — в равной степени осознавали, что
они сами, прямо или косвенно, принимали участие в бесчис-
ленных зверствах, совершенных на востоке: сжигали деревни,
Заключение: Анатомия самоуничтожения 489
осуществляли массовые казни партизан, расстреливали десят-
ки тысяч евреев. Они знали: то, какие варварские методы ве-
дения войны использовались на Восточном фронте, означало,
что теперь им не стоит ждать пощады от советских солдат.
Созданный пропагандой образ Неммерсдорфа, где совет-
ские солдаты в октябре 1944 г. творили жестокие бесчинства,
был преувеличен, но и реальные события были достаточно
ужасны. Неммерсдорф стал олицетворением страха перед
большевиками: в нем все, о чем на протяжении долгих лет
твердила пропаганда, внезапно стало реальностью. Для сол-
дат, сражавшихся на Восточном фронте или оставивших свои
семьи в подвергшихся опасности восточных районах страны,
причина для сопротивления была далека от идеологии. Идео-
логическая борьба с «азиатскими ордами» и «большевистски-
ми чудовищами», патриотическая защита отечества — все это
слилось воедино в отчаянном стремлении отвести нависшую
угрозу от своего дома и семьи и отомстить Красной Армии за
ее ужасающие преступления. Были и другие мотивы: некото-
рые солдаты сражались из солидарности с боевыми товарища-
ми или, в крайнем случае, просто для того, чтобы выжить.
Не последнюю роль в способности режима держаться до
конца играл и офицерский корпус вооруженных сил. Война
привела к резкому увеличению количества офицеров — в на-
чале 1944 г. их численность достигала почти 200 000, считая
офицеров запаса — и текучести личного состава. За время
войны вермахт потерял 269 000 офицеров, 87 000 из них уби-
тыми. В сентябре 1944 г. количество погибших, раненых и взя-
тых в плен среди офицерского состава (по большей части
младшего) составляло в среднем 317 в день. Офицеры младше-
го и среднего звена были важнейшими элементами военной
машины. Многие впитали нацистские догмы еще в годы член-
ства в гитлерюгенде и во время последующей профессиональ-
ной подготовки, были закалены участием в боях и в кровавых
акциях «пацификации» и геноцида на востоке7. Как отмеча-
лось выше, идеологическая обработка вермахта была резко
усилена после неудачного покушения: так, вместо традицион-
ного в вооруженных силах приветствия было введено привет-
ствие «Хайль Гитлер»; для того, чтобы внушить войскам пре-
данность правительству и фанатизм, была активизирована
490 Заключение: Анатомия самоуничтожения
работа НСФО. Жестокие репрессии по отношению к участни-
кам покушения Штауффенберга и постоянные гневные тира-
ды нацистского руководства, включая Гитлера, в адрес офице-
ров вермахта тоже играли свою роль, заставляя офицеров не
просто подчиняться приказам, но еще и проявлять при этом
энтузиазм.
Что касается старшего офицерского состава, здесь тон за-
давали генералы, которые в большинстве были слишком ста-
ры, чтобы пройти такую же идеологическую обработку, как
более молодые офицеры. Тем не менее им было нетрудно со-
четать свои патриотические убеждения с идеями нацизма, и у
них был большой опыт участия (причем достаточно активно-
го) в идеологической «войне на уничтожение» на Восточном
фронте. После чисток, последовавших за неудавшимся поку-
шением, в высшем командовании остались только самые пре-
данные правительству люди. Впрочем, это не помешало воз-
никновению серьезных конфликтов по тактическим вопросам
между Гитлером и некоторыми представителями командова-
ния. Многие генералы стали «козлами отпущения» за военные
поражения или за неспособность выполнить абсурдный при-
каз. Однако ни у кого из них не хватало ни твердости характе-
ра, ни организационных способностей, чтобы бросить вызов
Гитлеру или подготовить еще одну попытку государственного
переворота. Большинство генералов чрезвычайно серьезно
относились к данной ими клятве верности Гитлеру, и им не да-
вала покоя мысль о том, что обстоятельства могут вынудить их
ослушаться его приказаний. Можно утверждать, что присяга
служила для них не более чем предлогом, чтобы полностью
подчиниться руководству и уйти от политической ответствен-
ности, заявляя, что они — всего лишь солдаты, выполняющие
свой долг, однако необходимо учитывать, что традиционное
для военных понимание солдатского долга и подчинения при-
казам вышестоящего командования в Третьем рейхе было ис-
кажено и превратилось в утрированную готовность выполнять
любое, даже самое абсурдное распоряжение фюрера8. В конеч-
ном счете, глубоко укоренившееся, но при этом совершенно
извращенное чувство долга было для военачальников Третье-
го рейха одновременно и источником мотивации и удобным
алиби9.
Заключение: Анатомия самоуничтожения 491
В самой среде высшего командования было налицо разде-
ление. Записанные с помощью прослушивающих устройств
разговоры взятых в плен англичанами офицеров свидетель-
ствуют о резких расхождениях во взглядах10. Среди генералов,
по-прежнему занимавших командные должности в Германии
или на ее границах, ситуация была такой же. Как горячие па-
триоты, они считали своей безусловной обязанностью быть
готовыми сделать все для обороны рейха, даже если внутренне
они были настроены против Гитлера, презирали партию и ее
представителей. Более того, многие по-прежнему оставались
фанатичными сторонниками Гитлера: например, жестокий
генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер, чьи беспощадные
методы обеспечения дисциплины сделали его печально из-
вестным даже в высших кругах армии, или гросс-адмирал Карл
Дёниц, который в апреле 1945 г. потребовал, чтобы каждый
корабль и каждую морскую базу в соответствии с распоряже-
ниями фюрера защищали до последнего человека, тем самым
оставив своим солдатам только один выбор: победа или смерть.
Большинство старших офицеров, подобно Дёницу, утвержда-
ли, что они «аполитичны» и что принятие политических реше-
ний — прерогатива исключительно руководителей государ-
ства. Тем не менее совершенно ясно, что без их поддержки,
какими бы ни были их мотивы, режиму давно пришел бы ко-
нец, а вместе с ним — и войне.
Даже если у военачальников возникали принципиальные
разногласия с Гитлером по поводу тактики, они все равно не
оспаривали его право отдавать приказы и продолжали так же
преданно выполнять их. Генерал-полковник Хейнрици, стол-
кнувшись с возрастающей абсурдностью приказов об обороне
Берлина, все же счел, что отказ подчиняться этим приказам
будет равносилен государственной измене. Не менее показа-
телен и пример генерал-фельдмаршала Кессельринга, кото-
рый даже в конце апреля 1945 г., до самой смерти фюрера, от-
казывался допустить капитуляцию вермахта в Италии.
Не менее важным фактором, способствовавшим сопротив-
лению гитлеровского режима, была и имевшая место в по-
следние месяцы радикализация структуры власти на уровне
непосредственного подчинения Гитлеру. В период после поку-
шения Штауффенберга были немедленно предприняты меры
492 Заключение: Анатомия самоуничтожения
по укреплению режима. Произведенные изменения позволи-
ли в последние месяцы войны избежать внутреннего краха,
поскольку власть в ближнем круге Гитлера в основном разде-
лялась между четырьмя главарями нацистской партии. Бор-
ман, как было показано выше, заметно усилил мобилизующую
и регулирующую функции партии, тем самым закрепив ее
контроль почти над всеми сферами повседневной жизни.
Полномочия Геббельса теперь включали в себя две важнейшие
сферы: пропаганду и мобилизацию населения на тотальную
войну. Если бы не миллион с лишним человек, которых ему
удалось набрать к концу 1944 г., вермахт попросту был бы не-
способен восполнять огромные потери. Гиммлер, взяв в свои
руки командование Армией резерва (из штаб-квартиры кото-
рой Штауффенберг руководил организацией покушения на
жизнь Гитлера), распространил репрессивный аппарат в глубь
самого вермахта. В 1944 г. возможность спланировать попытку
государственного переворота была только у Армии резерва.
После того как она перешла в руки Гиммлера, эта возможность
была устранена. Что касается Шпеера, он творил чудеса управ-
ления и организации, умудряясь добиться достаточного для
продолжения боевых действий объема производства вооруже-
ний, несмотря на нарастающий кризис производственной и
транспортной инфраструктуры в связи с вражескими бомбар-
дировками и территориальными потерями. Если бы Шпеер,
который очень поздно смирился с мыслью, что война безна-
дежно проиграна, работал хотя бы вполовину своих сил, у Гер-
мании не было бы ни единого шанса продержаться так долго.
Этот квадрумвират — Борман, Геббельс, Гиммлер и Шпе-
ер, — в котором трое были крайне безжалостными и радикаль-
но настроенными фанатиками, а четвертый — амбициозным и
жаждущим власти человеком с талантом организатора, играл
ключевую роль в продолжении войны. Однако все четверо бы-
ли разделены между собой и подозрительны по отношению
друг к другу; это всегда было характерно для нацистского ре-
жима. Кроме того, каждый из них знал, что его власть зависит
от высшей власти — а именно, от Гитлера.
Итак, мы наконец добрались до последнего по порядку, но
далеко не последнего по значению пункта: до самого Гитлера.
Он ни на миг не отступал от того, что всегда было лейтмоти-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 493
вом его политики: что он никогда, ни за что не допустит «трус-
ливой» капитуляции и внутренней революции по образцу 1918
г. Исходя из этого, он последовательно отвергал все просьбы
приближенных к нему представителей руководства рассмо-
треть возможность улаживания конфликта путем переговоров.
Для него это могло быть возможным только после победы, но
не после поражения. А на победу шансов не было уже с июня
1944 г. — с тех пор, как Третий рейх оказался в тисках враже-
ских войск после крупных прорывов с востока и запада. Предъ-
явленное антигитлеровской коалицией требование «безогово-
рочной капитуляции» попросту было на руку его убеждениям.
«Героизм» полного уничтожения был для него несравнимо бо-
лее привлекательным, чем капитуляция, которая ему пред-
ставлялась выходом для трусов. Его не заботили беды, постиг-
шие немецкий народ. Этот народ проявил в войне свою сла-
бость и заслуживал гибели. После провала наступления в
Арденнах Гитлеру хватило ясности ума, чтобы понять, что его
последний козырь разыгран, однако он продолжал отчаянно
цепляться то за одну соломинку, то за другую, не в силах оста-
новить поток, который стремительно нес его к гибели. Самоу-
бийство казалось ему очевидным и наиболее вероятным вари-
антом развития событий. Более того, вскоре оно стало един-
ственным выходом. Вопрос был лишь в том, чтобы правильно
выбрать время и не оказаться захваченным в плен русскими
солдатами. Для Гитлера это был также самый простой вариант,
поскольку он знал, что, каким бы ни было развитие событий
после войны, лично у него не было никакого будущего. И все
же пока он был жив, его власть — даже если подвластная ему
территория стремительно сокращалась — оставалась неоспо-
римой, как имели возможность убедиться в последние дни
жизни фюрера Геринг и Гиммлер.
Самоочевидно, что личность Гитлера играла важнейшую
роль в продолжении сопротивления. Как военачальники, так
и политические деятели сталкивались с совершенной беском-
промиссностью с его стороны, если пытались предложить аль-
тернативный курс действий. Даже в последние недели войны
некоторые из них, придя к фюреру, заставали его подавлен-
ным и отчаявшимся, но уходили воодушевленными и полны-
ми решимости. Представляется весьма вероятным, что если
494 Заключение: Анатомия самоуничтожения
бы во главе Германии стоял другой человек, к примеру Геринг
(который до своей отставки 23 апреля 1945 г. считался офици-
ально назначенным преемником Гитлера), страна начала бы
мирные переговоры значительно раньше мая 1945 г. Вызывает
сомнения и то, что в случае более раннего устранения Гитлера
Геринг (или Гиммлер, второй вероятный кандидат на место его
преемника) имел бы достаточно авторитета над военачальни-
ками, чтобы убедить их продолжать войну. Подобные контра-
фактуальные предположения лишь в очередной раз подчерки-
вают, насколько серьезным препятствием для прекращения
войны было упорное стремление Гитлера продолжать ее. Тем
не менее нельзя утверждать, что дело было только во властном
характере Гитлера — в его бескомпромиссности, его оторван-
ности от реальности, его готовности вести страну и немецкий
народ за собой к окончательной гибели — хотя, безусловно,
все это было очень важно. Кроме этого, остается вопрос о том,
почему властная элита позволяла ему с такими ужасными по-
следствиями диктовать свои условия до самого конца.
Альберт Шпеер в своих мемуарах с притворным раскаяни-
ем рассуждал о том, почему, когда стало ясно, что Германии
пришел конец как в экономическом, так и в военном отноше-
нии, военные командиры, имевшие регулярный контакт с
Гитлером, не предприняли никаких совместных действий, на-
правленных против него, и не потребовали у него объяснения,
как он намеревается завершить войну (подразумевалось, что
при желании они могли бы заставить его сделать это). Шпеер
считал, что такой шаг могли предпринять Геринг, Кейтель,
Йодль, Дениц, Гудериан и он сам11. Это предположение — и он
сам хорошо это понимал — было абсурдным12. Люди, которых
он перечислял, представлявшие разные властные органы и
разобщенные между собой (если даже не считать нараставшей
отчужденности между самими Шпеером и Гудерианом), в лю-
бом случае были сверхпреданными режиму; трое из них горя-
чо поддерживали выбранный Гитлером курс на «сопротивле-
ние до конца».
Было совершенно невозможно, чтобы против Гитлера вы-
ступила какая-либо организация — будь то политическая или
военная. Причиной тому была разобщенность, характерная
для всех властных структур Третьего рейха с первых дней его
Заключение: Анатомия самоуничтожения 495
существования и еще более усугубившаяся во время войны.
В случае свержения Муссолини в июле 1943 г. инициатива
исходила из созданной им самим организации, Большого
фашистского совета. Кроме того, над Муссолини был, по
крайней мере номинально, еще один источник власти: ко-
роль Италии. В нацистской Германии ничего подобного этому
не существовало. Гитлер был главой государства, главноко-
мандующим вооруженных сил, главой правительства и главой
партии. Он последовательно отвергал любые предложения
вернуть правительство рейха к форме коллективного управле-
ния и создать совет нацистской партии, который, в числе про-
чего, определял бы порядок преемственности власти. Гаулей-
теров периодически собирали на совещание, но только для
того, чтобы они выслушали очередную пламенную речь Гитле-
ра. Даже в вооруженных силах существовало губительное раз-
деление на Верховное командование сухопутных войск, кото-
рое отвечало только за боевые действия на Восточном фронте,
и Верховное командование вермахта, руководившее боевыми
действиями на других фронтах.
Проблема усугублялась и в связи с тем, что Гитлер был не
только верховным главнокомандующим вермахта в целом, но
и главнокомандующим сухопутных войск. Даже по сравнению
с другими авторитарными режимами, индивидуализация гит-
леровского режима достигала крайней степени. Все властные
структуры, в разной степени руководствовавшиеся в своей
деятельности идеалами нацизма, были привязаны к Гитлеру и
своей легитимностью обязаны его «харизматическому господ-
ству». Фрагментация правления отражала природу абсолют-
ной власти Гитлера — даже в последние недели режима, когда
эта власть ослабевала на глазах. Хотя массовая притягатель-
ность Гитлера как лидера начала резко уменьшаться еще в се-
редине войны, фрагментация властных структур, которая с
самых первых дней существования режима была характерной
особенностью его харизматического господства, сохранялась
до самого конца. Она была главной причиной того, почему ре-
жим не потерпел крах еще раньше и почему правительство не
решило прибегнуть к мирным переговорам — иными словами,
почему не произошло ничего, что бы прервало неумолимое
движение Германии к самоуничтожению.
496 Заключение: Анатомия самоуничтожения
Образ мыслей правящей элиты, приведенный в соответ-
ствие принципам харизматического господства, был одной из
основ структурных характеристик, предопределявших невоз-
можность оспорить власть Гитлера. Личные связи партийных
лидеров с Гитлером, установленные на раннем этапе форми-
рования режима, оказалось невозможным разрушить даже
тогда, когда померк характерный для его культа личности оре-
ол непогрешимости. То же самое можно сказать и о полной
зависимости от Гитлера в вопросе распределения полномочий.
Нужно признать, что Шпееру удалось дистанцироваться от
Гитлера, хотя и слишком поздно, но и его в последние дни ре-
жима что-то заставило предпринять опасное и бессмысленное
путешествие в бункер фюрера, чтобы лично попрощаться с во-
ждем, которого он когда-то боготворил. Геринг, несмотря на
тяжелый удар, которым для него стала вспышка ярости Гитле-
ра после неудачи люфтваффе, так и не отказался от фюрера;
его снятие с должности 23 апреля стало результатом непони-
мания, которое умышленно использовал в своих целях Бор-
ман, один из заклятых врагов рейхсмаршала. Сам Борман
всегда был правой рукой своего фюрера, его верным помощ-
ником, превращавшим любую тираду или неожиданный взрыв
эмоций Гитлера в официальное распоряжение или приказ.
Гиммлер, который всегда был основной движущей силой ре-
прессивного аппарата, хотя в последние месяцы и начал втай-
не предпринимать попытки обеспечить себе место в мире без
Гитлера, по-прежнему признавал свою зависимость от фюре-
ра. Его разрыв с Гитлером пришелся на самые последние дни
режима; как и в случае с Герингом, он, по-видимому, стал ре-
зультатом недоразумения: Гиммлер, узнав о срыве диктатора
22 апреля, воспринял это как фактическое отречение от вла-
сти. Наиболее преданный делу нацизма и едва ли не самый
проницательный из сподвижников Гитлера, Йозеф Геббельс,
один из немногих был готов оставаться с фюрером до самого
конца и вместе с ним принести себя в жертву, взойдя на по-
гребальный костер Третьего рейха.
Стоявшие уровнем ниже высшего эшелона партийной вла-
сти гаулейтеры по-прежнему были единодушны в своей ло-
яльности режиму, какими бы ни были их личные чувства и
мысли; они уже давно были привязаны к Гитлеру неразрывны-
Заключение: Анатомия самоуничтожения 497
ми узами личной преданности, даже если в последние недели
им поневоле приходилось действовать по своему усмотрению,
поскольку связь с Берлином была нарушена. Их последняя
коллективная встреча с Гитлером 24 февраля 1945 г. показала,
что для представителей этой важнейшей группы авторитет
фюрера по-прежнему был непререкаем. Ели говорить об от-
ношении военачальников, с точки зрения личной привязан-
ности к Гитлеру показательным примером может служить по-
зиция гросс-адмирала Карла Дёница, начальника военно-
морского флота, после смерти Гитлера назначенного его
преемником в качестве главы государства. Хотя после войны
Дёниц пытался создать представление о себе как о профессио-
нальном военном, который всего лишь выполнял свой долг, на
деле он являлся истинным приверженцем идей нацизма и был
в числе тех, кто с наибольшим фанатизмом ратовал за выпол-
нение приказа Гитлера сопротивляться до конца. Тем не ме-
нее, когда Гитлера не стало, исчезло основное и непреодоли-
мое препятствие для капитуляции. Дёниц, понимая, что на
нем лежит ответственность за судьбу страны и что теперь он
свободен от своей клятвы верности Гитлеру, счел необходи-
мым уступить реалиям военно-политической ситуации и не-
медленно начал принимать меры к тому, чтобы завершить
проигранную войну путем переговоров. Эта неожиданная пе-
ремена в отношении Дёница к ситуации как нельзя более ясно
показывает, в какой степени сопротивление до самого конца,
вплоть до окончательного уничтожения и разрушения, было
обусловлено не влиянием самого Гитлера как личности, а всей
сущностью его режима и ментальностью, допускавшей суще-
ствование его харизматического господства.
Из всех причин, почему Германия оказалась готова и спо-
собна сопротивляться до самого конца, наиболее значимыми
являются именно указанные характеристики структуры вла-
сти и лежащие в их основе особенности мышления. Все осталь-
ные факторы — сохранявшаяся поддержка Гитлера народны-
ми массами, беспощадный репрессивный аппарат, усиливше-
еся влияние партии, важнейшая роль квадрумвирата Бормана,
Геббельса, Гиммлера и Шпеера; сплочение, вызванное страхом
перед советской оккупацией; неослабевающая готовность гос-
служащих и офицеров высшего звена выполнять свой долг да-
498 Заключение: Анатомия самоуничтожения
же тогда, когда стало ясно, что все кончено, — все это было
второстепенно по отношению к тому, каким образом был ор-
ганизован харизматический режим фюрера и как он функцио-
нировал в дни своей агонии. Как ни парадоксально, к тому
времени он представлял собой харизматическое господство
без харизмы. От массовой притягательности Гитлера к этому
моменту не осталось и следа, однако структура власти и образ
мыслей, характерные для харизматического господства, про-
должали существовать вплоть до момента его самоубийства в
берлинском бункере. Представители господствующей элиты
были настолько разобщены между собой, что у них не было ни
коллективной воли, ни соответствующих механизмов осу-
ществления власти, чтобы помешать Гитлеру привести Герма-
нию к окончательному уничтожению.
Именно это сыграло решающую роль.
Примечания
Сокращения
BAB Bundesarchiv Berlin/Lichterfelde
BA/MA Bundesarchiv/Militärarchiv, Фрайбург
BDC Berlin Document Center (Берлинский центр до-
кументов)
BfZ Bibliothek für Zeitgeschichte, Württembergische
Landesbibliothek, Stuttgart
BHStA Bayerisches Hauptstaatsarchiv, Мюнхен
DNB Deutsches Nachrichtenbüro (Германское инфор-
мационное агентство)
DRZW Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg
DZW Deutschland im Zweiten Weltkrieg
IfZ Institut für Zeitgeschichte, Мюнхен
IMT International Military Tribunal (Международный
военный трибунал)
ITS International Tracing Service (Международная
поисковая служба), Бад-Аролсен
IWM Imperial War Museum (Имперский военный му-
зей), Даксфорд
KTB/OKW Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht
KTB/SKL Kriegstagebuch der Seekriegsleitung
LHC Liddell Hart Centre for Military Archives, King's
College, Лондон
MadR Meldungen aus dem Reich
NAL National Archives London (Национальный архив
(Лондон), бывший Государственный архив)
Nbg.-Dok. Nürnberg-Dokument (неопубликованный доку-
мент из материалов судебного процесса)
NL Nachlaß (личные бумаги)
500
Примечания
NSDAP (НСДАП)
NSFO (НСФО)
NSV(HCB)
ОКН (ОКХ)
OKW(OKB)
ОТ
PWE
RPÄ
RPvNB/OP
RPvOB
RPvOF/MF
RVK(PBK)
SD (СД)
StAA
StAM
TBJG
VB
VfZ
YVS
Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei
(национал-социалистическая рабочая пар-
тия Германии)
Nationalsozialistischer Führungsoffizier (офи-
цер национал-социалистического руковод-
ства)
Nationalsozialistiche \blkswohlfahrt (социали-
стическая народная благотворительная ор-
ганизация)
Oberkommando des Heeres (Верховное ко-
мандование сухопутных войск)
Oberkommando der Wehrmacht (Верховное
командование вермахта)
Organisation Todt (Организация Тодта)
Political Warfare Executive (сотрудник по во-
просам политической войны)
Reichspropagandaämter
Regierungspräsident von Niederbayern und der
Oberpfalz (регирунгспрезидент (начальник
окружного управления) Нижней Баварии и
Верхнего Пфальца)
Regierungspräsident von Oberbayern (реги-
рунгспрезидент Верхней Баварии)
Regierungspräsident von Oberfranken und
Mittelfranken (регирунгспрезидент Верхней
Франконии и Центральной Франконии)
Reichsverteidigungskommissar(e) (имперс-
кий(ие) комиссар(ы) обороны)
Sicherheitsdienst (служба безопасности)
Staatsarchiv Augsburg (государственный ар-
хив Аугсбурга)
Staatsarchiv München (государственный ар-
хив Мюнхена)
«Die Tagebücher von Joseph Goebbels» («Днев-
ник Йозефа Геббельса»)
«Völkischer Beobachter» («Фёлькишер бео-
бахтер»)
«Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte»
Yad Vashem Studies
Примечания 501
Введение: Сокрушительное поражение
1. Justiz und NS-Verbrechen: Sammlung deutscher Strafurteile
wegen nationalsozialistischer Tötungsverbrechen 1945—1966, vol. 1, ed.
Adelheid L. Rüter-Ehlermann and CF. Rüter, Amsterdam, 1968,
Nos. 010, 029, pp. 115-29, 645-59; Elke Fröhlich, Tin junger
Märtyrer', in Martin Broszat and Elke Fröhlich (eds.), Bayern in der
NS-Zeit, vol. 6, Munich and Vienna, 1983, pp. 228-57; Stephen
G. Fritz, Endkampf: Soldiers, Civilians, and the Death of the Third
Reich, Lexington, Ky., 2004, pp. 153-8; Hans Wbller, Gesellschaft und
Politik in der amerikanischen Besatzungszone: Die Region Ansbach und
Fürth, Munich, 1986, pp. 48—55. Доктор Мейер, бывший воен-
ный комендант города, в декабре 1946 г. был приговорен окруж-
ным судом Ансбаха к десяти годам тюремного заключения.
2. Ценный сборник очерков, посвященных террору на по-
следнем этапе войны, см. в Cord Arendes, Edgar Wolfrum and Jon»
Zedler (eds.), Terror nach Innen: Verbrechen am Ende des Zweiten
Weltkrieges, Göttingen, 2006.
3. Так, сотрудники мюнхенской полиции регулярно получали
жалованье вплоть до мая 1945 г. В конце июня поступило заявле-
ние от уборщика отделения полиции о выплате задолженности по
заработной плате за апрель. — BHStA, Munich, Minn 72417, Nr.
2415ß7, Gehaltszahlung, 28.6.45,2415f28, Zahlung von Arbeitslöhnen,
28.6.45. С другой стороны, бывший начальник личного штаба
Гиммлера, на последнем этапе войны выполнявший функ-
цию уполномоченного вермахта в Италии, генерал войск СС
обергруппенфюрер Карл Вольф, получал зарплату в размере
2226,80 рейхсмарок (1551,90 рейхсмарок чистой прибыли) вплоть
до апреля 1945 г., в то время, когда он на самом деле уже втайне
планировал одностороннюю капитуляцию немецких войск на
подчиненной ему территории. — ВАВ, BDC, SSO-Karl Wfolff,
Gehaltsabrechnung, April 1945, 31.3.45. Я благодарю Хорста Мёлле-
ра и Майкла Бадруса за эту информацию, а также Джонатана
Стейнберга за то, что он привлек к ней мое внимание.
4. Информацию любезно предоставили Вольфганг Холл
(фонд им. Александра фон Гумбольдта, Бад-Годесберг) и Холь-
гер Импековен, в настоящее время работающий над историей
организации в период с 1925 по 1945 гг., которому я признате-
лен за возможность познакомиться с его проектом.
502 Примечания
5. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 467; BA/MA, N648/1, NL Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 7
(1945-1946).
6. Andreas Förschler, Stuttgart 1945: Kriegsende und Neubeginn,
Gudensberg-Gleichen, 2004, p. 10.
7. Christian Hartmann and Johannes Hürter, Die letzten 100 Tage
des Zweiten Weltkriegs, Munich, 2005, Day 78, 21 Feb. 1945 (and for
the following). Качество игры, конечно, нельзя сравнивать со
стандартами современной премьер-лиги. Команды составлялись
экспромтом из тех игроков, которые имелись в наличии — зача-
стую это были солдаты, пришедшие на побывку. Последний фи-
нал чемпионата Германии состоялся 16 июня 1944 г. в Берлине,
перед аудиторией в 70 000 зрителей; команда Дрездена выиграла
у Гамбурга со счетом 4:0. После этого, в связи с ограниченными
возможностями транспорта и ухудшением ситуации на фронте,
матчи проводились только в масштабе местных «Спортгау».
8. Интересное сравнение государственного переворота в
Италии и в Германии см. в Jerzy W. Borejsza, 'Der 25. Juli 1943 in
Italien und der 20. Juli 1944 in Deutschland: Zur Technik des
Staatsstreichs im totalitären System', in Jürgen Schmädeke and Peter
Steinbach (eds.), Der Widerstand gegen den Nationalsozialismus,
Munich and Zurich, 1986, pp. 1079-85.
9. Michael Geyer, 'Endkampf \ 918 and 1945: German Nationalism,
Annihilation, and Self-Destruction', in Alf Lüdtke and Bernd
Weisbrod (eds.), No Man's Land of Violence: Extreme Wars in the 20th
Century, Göttingen, 2006, p. 40. Почти таким же образом вопрос
ставится в Doris L. Bergen, * Death Throes and Killing Frenzies:
A Response to Hans Mommsen's "The Dissolution of the Third
Reich: Crisis Management and Collapse, 1943—1945"', German
Historical Institute, Washington DC, Bulletin, 27 (2000), pp. 26-7:
«Нам нужно спросить, что заставляло людей не только терпеть
[гитлеровский режим], но воевать и убивать за него до самого
конца».
10. Alfred Vagts, 'Unconditional Surrender — vor und nach 1943',
VfZ, 7 (1959), p. 300. Требование «безоговорочной капитуляции»
было сформулировано в связи с мнением, особенно распро-
страненным в США, что в 1918 г. серьезной ошибкой союзни-
ков было заключить перемирие вместо того, чтобы настоять на
капитуляции Германии, тем самым дав основу для распростра-
Примечания 503
нения немецкими правыми партиями легенды об «ударе в спи-
ну» и о том, что Германия вовсе не потерпела военного пораже-
ния в Первой мировой войне. На этот раз американцы и англи-
чане договорились не допустить повторения этой ошибки и не
дать повода для недопонимания или искажения фактов. Безу-
словная капитуляция Германии считалась необходимой осно-
вой для продолжительного мира в будущем. См.: Gerhard
L. WeinbeiB, A World at Arms: A Global History of World War II,
Cambridge, 1994, pp. 438-9.
11. Многие выдающиеся немецкие генералы после войны
настаивали на том, что требование союзников было ошибкой,
которая привела к затягиванию конфликта. — Anne Armstrong,
Unconditional Surrender: The Impact of the Casablanca Policy upon
World War Two, New Brunswick, NJ, 1961, pp. 137-47. Генерал
Вестфаль в своих мемуарах писал, что требование безоговороч-
ной капитуляции «в определенной степени заставило нас спло-
титься с нацистским режимом» и что было невозможно сложить
оружие и открыть Западный фронт для союзников, не получив
предварительно некоторого подобия гарантий безопасности
Германии. Он заявлял, что новость о «плане Моргентау», пред-
полагавшем разбить Германию и превратить ее в аграрную стра-
ну, а затем о результатах Ялтинской конференции, «совершенно
лишила перспективы любую инициативу с нашей стороны», а
потому не было другого пути, как только продолжать борьбу. —
Siegfried Wfestphal, Erinnerungen, Mainz, 1975, pp. 326, 341. Адъю-
тант гросс-адмирала Дёница, Вальтер Людде-Нойрат, также за-
являл, что это имело решающее значение для готовности со-
противляться любой ценой. — Walter Lüdde-Neurath, Regierung
Dönitz: Die letzten Tage des Dritten Reiches, 5th edn., Leoni am
Starnberçer See, 1981, p. 22.
12. Reiner Pommerin, The Wehrmacht: Eastern Front', in David
Wingeate Pike (ed.), The Closing of the Second World War: Twilight of
a Totalitarianism, New York, 2001, p. 46. См. также комментарий
Клаус-Юргена Мюллера, The Wehrmacht: Wfestern Front' в том
же издании на стр. 56 о том, что требование «безоговорочной
капитуляции» еще больше подогрело страх старших военных
чинов быть обвиненными в нанесении «удара в спину».
13. Bodo Scheurig, Alfred Jodl: Gehorsam und Verhängnis, Berlin
and Frankfurt am Main, 1991, p. 286 — автор отмечает, что для
504 Примечания
генерала Йодля (а также, несомненно, для других военачальни-
ков) требование безоговорочной капитуляции было «слабым
оправданием» {«fadenscheiniger Vorwand»).
14. Walter Wirlimont, Inside Hitler's Headquarters 1939-45, pb. edn.,
Novato, Calif., n.d. (original Eng. language edn., ondon, 1964), p. 316.
15. Классические работы по этой проблеме — Hannah Arendt,
The Origins of Totalitarianism, New York, 1951 и Carl Joachim
Friedrich and Zbigniew Brzezinski, Totalitarian Dictatorship and
Autocracy, Cambridge, Mass., 1956.
16. См. подборку более поздних высказываний по этому во-
просу в Eckhard Jesse (ed.), Totalitarismus im 20. Jahrhundert, Bonn,
1999.
17. Один из образцов этой тенденции — Frank Bajohr and
Michael Wildt (eds.), Volksgemeinschaft: Neue Forschungen zur
Gesellschaft des Nationalsozialismus, Frankfurt am Main, 2009.
18. Heinrich Jaenecke, 'Mythos Hitler: Ein Nachruf, in
Kriegsende in Deutschland, Hamburg, 2005, p. 223.
19. Эта концепция в 1970-е гг. стала основой для новаторско-
го «Проекта "Бавария"». Целые тома очерков по мотивам про-
екта были опубликованы в серии Bayern in derNS-Zeit, ed. Martin
Broszat, Elke Fröhlich et al., Munich, 1977—83, с подзаголовком
'Herrschaft und Gesellschaft im Konflikt' («система правления и
общество в конфликте»).
20. Robert Edwin Herzstein, The War that Hitler Won, London, 1979.
21. См. особенно Michael Wildt, Volksgemeinschaft als
Selbstermächtigung, Hamburg, 2007 (хотя в этой работе речь идет
только о довоенном периоде) и Peter Fritsche, Life and Death in
the Third Reich, Cambridge, Mass., and London, 2008.
22. DRZW, 9/2 (Herf), p. 202.
23. Götz Aly, Hitlers Volksstaat: Raub, Rassenkrieg und nationaler
Sozialismus, Frankfurt am Main, 2005.
24. См. Fritsche, pp. 266-96.
25. Цит. по Fritsche, pp. 269-71.
26. Robert Gellately, Backing Hitler: Consent and Coercion in Nazi
Germany, Oxford, 2001, pp. 1, 3, 226.
27. Вдумчивый анализ важности наследия 1918 г. не только
для Гитлера, но и для всего нацистского режима см. в Timothy
W. Mason, Sozialpolitik im Dritten Reich: Arbeiterklasse und
Volksgemeinschaft, Opladen, 1977, eh. 1.
Примечания 505
28. Наиболее однозначно эта мысль выражена в Hans-Ulrich
Wfehler, Der Nationalsozialismus: Bewegung, Führerherrschaft, Verbrechen,
Munich, 2009, esp. chs. 2, 7, 11, 14, где собраны отрывки из его мо-
нументальной работы Deutsche Gesellschaftsgeschichte, vol. 4: 1914-
1949, 3rd edn., Munich, 2008. Концепция «харизматического го-
сподства», естественно, взята у Макса Вебера. См. его работу
Wirtschaft und Gesellschaft: Grundriß der verstehenden Soziologie, 5th
rev. edn., Tübingen, 1980, pp. 140-47, 654-87. Хотя Людольф
Хербст (Ludolf Herbst, Hitlers Charisma: Die Erfindung eines
deutschen Messias, Frankfurt am Main, 2010) критикует мнение,
что Гитлер в начале своей «карьеры» уже обладал врожденными
харизматическими свойствами личности — эту точку зрения
поддерживают очень немногие из серьезных историков — и
подчеркивает роль пропаганды в создании его харизмы в
1920-е гг. (при этом автор подходит вплотную к тому, чтобы
представить немцев жертвами изощренных методов соблазне-
ния масс), он тем не менее принимает положение о том, что на-
цистский режим основывался на «харизматическом господ-
стве».
Глава 1. Удар по системе
1. Rudolf Semmler, Goebbels — the Man Next to Hitler, London,
1947, p. 147 (23.7.44). Земмлер (настоящая фамилия — Землер)
был служащим по связям с прессой в имперском министерстве
пропаганды. Оригинал его дневниковых записей на немецком
языке, по-видимому, потерян.
2. Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany 1944—45,
London, 2004, pp. xi, 15, 17.
3. MadR, 17, pp. 6645-58, отчеты за 14 и 22.7.44.
4. Это описание основано на работах Jochen von Lang, Der
Sekretär: Martin Bormann. Der Mann, der Hitler beherrschte, Frankfurt
am Main, 1980; Joachim C. Fest, The Face of the Third Reich,
Harmondsworth, 1972, pp. 191—206; The Bormann Letters, ed.
H.R. Trevor-Roper, London, 1954, pp. vi — xxiii.
5. Более полное описание этого неприятного человека см. в
Ralf Meindl, Ostpreußens Gauleiter: Erich Koch — eine politische
Biographie, Osnabrück, 2007. См. также: Ralf Meindl, 'Erich Koch —
506 Примечания
Gauleiter von Ostpreußen', in Christian Pletzing (ed.), Vorposten des
Reichs?Ostpreußen 1933-1945, Munich, 2006, pp. 29-39.
6. BAB, R43II/684, fo. 61, Kritzingerto Lammers, 13.7.44. См.
также: Alastair Noble, Nazi Rule and the Soviet Offensive in Eastern
Germany, 1944—1945: The Darkest Hour, Brighton and Portland,
Ore., 2009, pp. 82-3.
7. BAB, R43II/393a, fo. 47, Vermerk for Lammers, 11.6.44.
8. 'Führer-Erlasse' 1939-1945, ed. Martin Moll, Stuttgart, 1997,
pp. 432-3.
9. Bernhard R. Kroener, 'Derstarke Mann im Heimatkriegsgebief:
Generaloberst Friedrich Fromm. Eine Biographie, Paderborn, 2005, pp.
670—73; Peter Longerich, Heinrich Himmler: Biographie, Munich,
2008, p. 720 (на данный момент это наиболее авторитетное по-
вествование о личности и карьере Гиммлера).
10. Eleanor Hancock, National Socialist Leadership and Total War
1941-45, New York, 1991, p. 127.
11. TBJG, 11/12, p. 522 (22.6.44).
12. DRZW, 5/2 (Müller), p. 754.
13. См. напр., MadR, 17, pp. 6657-8 (22.7.44).
14. BAB, R3/1522, fos. 4-16, Memorandum on Total War',
12.7.44. См. также Wolfgang Bleyer, 'Pläne der faschistischen
Führung zum totalen Krieg im Sommer 1944', Zeitschrift für
Geschichtswissenschaft, 17 (1969), pp. 1312—29; а также Gregor
Janssen, Das Ministerium Speer: Deutschlands Rüstung im Krieg,
Berlin, Frankfurt am Main and Vienna, 1968, pp. 271—2.
15. Peter Longerich, Hitlers Stellvertreter: Führung der Partei und
Kontrolle des Staatsapparates durch den Stab Heß und die Partei-
Kanzlei Bormann, Munich, 1992, p. 195. В своем выступлении на
Нюрнбергском процессе Шпеер утверждал, вероятно, памятуя
о том, что ему удалось ускорить проведение запланированного
собрания, что именно его письмо заставило Гитлера назначить
Геббельса уполномоченным по мобилизации на тотальную вой-
ну (IWM, FO645/161, р. 10,9.10.45).
16. Dieter Rebentisch, Führerstaat und Verwaltung im Zweiten
Weltkrieg, Stuttgart, 1989, p. 514.
17. Peter Longerich, 'Joseph Goebbels und der totale Krieg: Eine
unbekannte Denkschrift des Propagandaministers vom 18. Juli 1944',
VfZ, 35 (1987), pp. 289-314 (text pp. 305-14). См. также Hancock,
pp. 133-6.
Примечания 507
18. BAB, R3/1522, fos. 23-45, Memorandum on Total War',
20.7.44. См. также: Hancock, pp. 129—33; Janssen, pp. 272—3.
19. Kroener, p. 705.
20. Шпеер передал записку Гитлеру через адъютанта люфт-
ваффе Николауса фон Белов только 29 июля, на следующий
день после того, как направил еще одну копию Гиммлеру. —
BAB, R3/1522, fo. 48, Шпеер - Гиммлеру, 28.7.44.
21. ВА/МА, N24/39, NL Hoßbach, typescript, 'Erinnerungen',
May 1945.
22. Lagebesprechungen im Führerhauptquartier: Protokollfragmente
aus Hitlers militärischen Konferenzen 1942—1945, ed. Helmut Heiber,
Berlin, Darmstadt and Vienna, 1963, p. 219 (20.12.43) (Eng. edn.,
Hitler and his Generals: Military Conferences 1942—1945, ed. Helmut
Heiber and David M. Glantz, London, 2002, p. 314).
23. Цит. по Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die
bewaffnete Macht in der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft
1944 bis 1945, Munich, 2007, p. 61.
24. Heinz Guderian, Panzer Leader, Da Capo edn., New York,
1996, p. 336.
25. Friedrich-Christian Stahl, 'Generaloberst Kurt Zeitzier', in
Gerd R. Ueberschär (ed.), Hitlers militärische Elite, vol. 2: Vom
Kriegsbeginn bis zum Weltkriegsende, Darmstadt, 1998, p. 278.
26. Генерал Хойзингер явно изменил тактику с весны 1944 г.,
когда он следовал распоряжению Гитлера о том, чтобы не уступать
ни метра земли на востоке, и надеялся в результате дальнейшего
наступления отвоевать территорию Украины — при условии, что
вермахту удастся отразить высадку союзников на западе. — Jürgen
Förster, Die Wehrmachtim NS-Staat: Eine strukturgeschichtliche Analyse,
Munich, 2007, p. 189. После войны Хойзингер выступал с резкой
критикой Гитлера как военачальника.
27. IWM, EDS, F.5, AL1671, 1.8.44; printed in 'Spiegelbild einer
Verschwörung': Die Opposition gegen Hitler und der Staatsstreich vom
20. Juli 1944 in der SD-Berichterstattung, ed. Hans-Adolf Jacobsen, 2
vols., Stuttgart, 1984, vol. 2, pp. 654-8 (см. также vol. 1, pp. 125-6,
515).
28. Об этом пишет Фёрстер в работе Förster, pp. 13 Iff. и в сво-
ей части издания DRZW, 9/1, р. 621, а также Хайнеманн в своей
части того же сборника (р. 883). См. также Kunz, pp. 105ff.
29. Ardsley Microfilms, Irving Collection, Dl/Göring/1.
508 Примечания
30. ВА/МА, N24/39, NL Hoßbach, typescript, 19.5.45.
31. Hans Mommsen, 'Social Views and Constitutional Plans of
the Resistance', in Hermann Graml et al, The German Resistance to
Hitler, London, 1970, p. 59.
32. Joachim Kramarz, Stauffenberg: The Life and Death of an
Officer, November 15th 1907- July 20th 1944, London, 1967, p. 185.
33. Marlis Steinert, Hitlers Krieg und die Deutschen, Düsseldorf
and Vienna, 1970, pp. 476ff.
34. Spiegelbild einer Verschwörung: Die Kaltenbrunner-Berichte an
Bormann und Hitler über das Attentat vom 20. Juli 1944. Geheime
Dokumente aus dem ehemaligen Reichssicherheitshauptamt, ed. Archiv
Peter, Stuttgart, 1961, pp. 1-11 (донесения от 21, 22 и 24.7.44).
35. BAB, R55/601, fos. 54—63, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет начальника штаба пропаганды за 24.7.44.
36. BAB, R55/601, fos. 69-70, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет начальника штаба пропаганды за 7.8.44. Гудериан в раз-
говоре с генералом Бальком говорил, что причиной поражения
войск на Западе стало участие генерал-фельдмаршала Клюге в
заговоре. — ВА/МА, N647/12, NL Balck, Kriegstagebuch, Bd. 11,
fo. 89, 10.9.44.
37. Заговор сразу же позволил Гитлеру найти объяснение ка-
тастрофе на Восточном фронте. См. его замечания в разговоре с
Йодлем в конце июля. — Lagebesprechungen im Führerhauptquartier,
pp. 246—8 (31.7.44); Hitler and his Generals, pp. 446—7. Эта интер-
претация событий быстро распространилась среди приближен-
ных к Гитлеру. В письме к Эггелингу, гаулейтеру Галле, Борман
заявлял, что поражение группы армий «Центр» связано с заго-
вором, и указывал на роль, которую сыграл в нем генерал-майор
Хеннингфон Тресков. — BAB, NS6/153, fos. 3—5, Борман — Эг-
гелингу, 8.9.44. В итоге Борману даже пришлось во время пар-
тийных собраний сдерживать нападки на офицерский состав (в
частности, на некоторых старших офицеров) в связи с загово-
ром и поражением группы армий «Центр». — BAB, NS6/167,
fos. 69—71, Party Chancellery, Bekanntgabe 254/44, Stellungnahme
zu den Vorgängen im Mittelabschnitt der Ostfront und zu den
Ereignissen des 20.7.1944, 20.9.44; also in BAB, NS19/2606, fos.
25-7.
38. BAB, R55/603, fo. 508, Party Chancellery, Abt. II B4,
Vertrauliche Informationen, 13.9.44.
Примечания 509
39. BAB, R55/603, fo. 380, Hauptreferat Pro. Pol, Dr Schäffer to
Abteilung Rfk. Dr Scharping, 18.8.44.
40. BfZ, Sammlung Sterz, Gefr. Günter H., 2.8.44.
41. Heinrich Breloer (ed.), Mein Tagebuch: Geschichten vom U{2}
berieben 1939-1947, Cologne, 1984, p. 334.
42. Steinen, p. 479.
43. Ortwin Buchbender and Reinhold Sterz (eds.), Das andere
Gesicht des Krieges: Deutsche Feldpostbriefe 1939-1945, Munich,
1982, pp. 21-2.
44. LHC, Dempsey Papers, no. 72, appendix В, письмо (в пере-
воде на английский язык) Людвигу Е. 21.7.44.
45. ВА/МА, MSg2/5284, fo. 603, дневник майора Макса Рох-
вердера, записи за 20—21.7.44.
46. ВА/МА, MSg2/2697, дневник лейтенанта Юлиуса Дуф-
нера, vol. 2, fo. 20, записи за 20—21.7.44. Информации о био-
графии лейтенанта Юлиуса Дуфнера, рожденного 25 января
1902 г., на дневник которого будут делаться ссылки в последу-
ющих главах, в нашем распоряжении мало. В первой записи в
Mein Kriegstagebuch, MSg2/2696, fo. 1, за 12.11.40, говорится,
что он был призван в запасной пехотный батальон (3.Inf.Ers.
Batl.14) в Констанце. Через некоторое время, 11.3.44, он упо-
минается (fo. 190) в качестве участника проходившего в этот
день собрания как Lieutenant О. Zahlm. d.R. [Oberzahlungs-
meister (глава платежного отдела) в резерве] Dr. Dufner, 1.
Fest.Pi.Stab. 15, Stabsgruppe [саперно-строительная часть].
Выражаю благодарность Юргену Фёрстеру за то, что он по-
мог мне найти Дуфнера в картотеке ВА/МА во Фрайбурге.
Его дневниковые записи (MSg2/2697, fo. 182) были перепеча-
таны в 1971 г., «в соответствии с его дневником, который он
не прекращал вести».
47. Manfred Messerschmidt, ' Die Wehrmacht: \bm Realitätsverlust
zum Selbstbetrug', in Hans-Erich \blkmann (ed.), Ende des Dritten
Reiches—Ende des Zweiten Weltkrieges: Ein perspektivische Rüchschau,
Munich and Zurich, 1995, pp. 240-41.
48. Förster, p. 136.
49. DRZW, vol. 8 (Frieser), pp. 539 ff. — о катастрофическом
поражении 3-й танковой армии под Витебском в конце июня.
50. ВА/МА, N245/3, NL Reinhardt, Persönliches Kriegstagebuch,
fo. 75, 20-21.7.44.
510 Примечания
51. ВА/МА, N245/2, NL Reinhardt, Auszugsweise Abschriften
von Briefen an seine Frau (письмо к жене) fo. 39, 17.8.44.
52. ВА/МА, N647/12, NL Balck, Kriegstagebuch, Bd. 11, fos.
77—8, 83—4, записи за 21.7.44, 5.8.44. Бальк позже называл Гит-
лера «цементом, который неразрывно скрепил между собой на-
род и вермахт». — Цит. по John Zimmermann, Pflicht zum
Untergang: Die deutsche Kriegführung im Westen des Reiches 1944/45,
Paderborn, 2009, p. 2.
53. BA/MA, N24/39, NL Hoßbach, машинописный текст,
19.5.45 (четырехстраничная вставка, начиная со стр. 5).
54. 'Führer-Erlasse', p. 433.
55. Kroener, pp. 710-11, 730.
56. Förster, p. 134, pp. 138—45 о значимости новых полномочий
Гиммлера в вооруженных силах; также см. Longerich, Himmler, pp.
717, 719—21. Вполне понятно, что поначалу назначение Гиммле-
ра вызвало очень мало энтузиазма среди высших чинов вермахта
(хотя есть данные о том, что многие были впечатлены его обра-
щением к генералам и другим офицерам в Зонтхофене). — ВАВ,
NS19/3271, fo. 31, Auszug aus der Meldung des SD-Leitabschnittes
Danzig (донесение СД из Данцига), 14.9.44.
57. Kroener, p. 714; Longerich, Himmler, p. 722. Вообще среди
высших офицеров СС велись дискуссии о том, кто должен от-
вечать за мобилизацию в Армию резерва. Начальник централь-
ного отдела СС Готтлоб Бергер (ответственный за набор в вой-
ска СС) сумел расширить свои полномочия в этой сфере, рас-
пространив свое влияние не только на армию, но и на Юттнера,
который на самом деле более внимательно относился к интере-
сам самой Армии резерва, чем его соперник из руководства
СС. — Kroener, pp. 714-15. Стремление Бергера взять в руки все
дела, касающиеся мобилизации и подготовки войск Армии ре-
зерва очевидно из его письма Гиммлеру от 1.8.44 (ВАВ,
NS19/2409,fo.6).
58. ВАВ, NS19/4015, fos. 13—32, обращение Гиммлера к офи-
церам штаба начальника вооружений, 21.7.44.
59. ВАВ, NS19/4015, fos. 42-7, речь Гиммлера в Графенвёре,
25.7.44; IWM, EDS, F.2, AL2708, речь Гиммлера в Битше, 26.7.44
(опубликована в Heinrich Himmler: Geheimreden 1933 bis 1945 und
andere Aussprachen, ed. Bradley F. Smith and Agnes F. Peterson,
Frankfurt am Main, 1974, pp. 215—37). Обращаясь в этот день в
Примечания 511
начале августа к партийным руководителям, Гиммлер с нескры-
ваемым презрением клеймил позором дух пораженчества, ко-
торый офицеры генштаба распространили в армии за время,
прошедшее с начала войны на востоке. — Theodor Eschenburg,
'Die Rede Himmlers vor den Gauleitern am 3. August 1944', VfZ, 1
(1953), pp. 362-78.
60. BAB, NS19/3910, fo. 89, Гиммлер — Фегелейну, 26.7.44.
61. 'Führer-Erlasse', p. 438.
62. BAB, R3/1522, fos. 48-9, Шпеер - Гиммлеру, 28.7.44.
63. Hancock, p. 139.
64. Rebentisch, p. 515.
65. BAB, R43II/664a, Totaler Kriegseinsatz', fos. 81-91, fos.
117, 154 — выдержка для имперской канцелярии в редакции,
одобренной Гитлером. Версия Геббельса — TBJG, П/13, pp.
134-7 (23.7.44). См. также Rebentisch, pp. 515-16; Hancock, pp.
137-8; Elke Fröhlich, 'Hitler und Goebbels im Krisenjahr 1944: Aus
den Tagebüchern des Reichspropagandaministers', VfZ, 39 (1990),
pp. 205-7.
66. TBJG, 11/13, pp. 136-7 (23.7.44).
67. TBJG, 11/13, pp. 153-5 (24.7.44).
68. BAB, R43II/664a, fos. 119-21 (а также черновики и под-
готовительные документы: fos. 92—118).
69. Wilfred von Oven, Mit Goebbels bis zum Ende, vol. 2, Buenos
Aires, 1950, p. 94 (25.7.44).
70. TBJG, 11/13, pp. 135, 137 (23.7.44).
71. BAB, R43II/664a, fos. 153-4; Rebentisch, pp. 516ff.;
Longerich, Hitlers Stellvertreter, pp. 195ff.
72. \bn Oven, Mit Goebbels, pp. 120-21 (16.8.44).
73. Longerich, Hitlers Stellvertreter, p. 197.
74. Hancock, pp. 157, 287 n. 27.
75. Hans Mommsen, 'The Indian Summer and the Collapse of
the Third Reich: The Last Act', in Hans Mommsen (ed.), The Third
Reich between Vision and Reality, Oxford and New York, 2001, p.
114.
76. BAB, NS6/167, fo. 95—95, Борман — гаулейтерам о «новых
мерах перепроверки», 19.7.44; TBJG, H/13, pp. 134 (23.7.44);
Longerich, Hitlers Stellvertreter, p. 196.
77. 'Führer-Erlasse', pp. 428—9. Роль имперских комиссаров
обороны впоследствии была расширена вторым приказом
512 Примечания
(стр. 455—6) о «Сотрудничестве партии и вермахта в районе бое-
вых действий на территории рейха» от 19 сентября. Борман пе-
редал гаулейтерам распоряжения Кейтеля по сотрудничеству от
27 июля (BAB, NS6/792, fo. 1-Г, Rundschreiben 163/44 gRs.,
Zusammenarbeit zwischen militärischen und zivilen Dienststellen,
1.8.44, also in NS19/3911, fos. 30-32). См. также Förster, p. 133; п.
9; Кгоепег, р. 668.
78. Longerich, Hitlers Stellvertreter, p. 196. Один из многих при-
меров расширения полномочий партии — захват партийной
канцелярией контроля (делегированного Борманом имперским
комиссарам обороны) над противовоздушной обороной и про-
ведением соответствующего инструктажа населения. См. ВАВ,
R43II/1648, fo. 54 Ламмерс — высшим органам власти рейха,
27.7.44, где говорится о приказе фюрера, выпущенном двумя
днями раньше.
79. О расширении власти РВК после назначения Геббельса
уполномоченным по мобилизации на тотальную войну см.: Karl
Терре, 'Der Reichsverteidigungskommissar: Organisation und Praxis
in Westfalen', in Dieter Rebentisch and Karl Teppe (eds.), Verwaltung
contra Menschenführung im Staat Hitlers, Göttingen, 1986, p. 299.
80. Этот немного неуклюжий термин впервые использовал
Дитрих Орлов: Dietrich Orlow, The History of the Nazi Party, vol. 2:
1933-1945, Newton Abbot, 1973, p. 474.
81. О принятых Борманом мерах по централизации контро-
ля партии см. Orlow, pp. 465—8.
82. IfZ, ZS 988, допрос Вильгельма Крицингера, статс-
секретаря имперской канцелярии, 5.3.47.
83. См. Hans Mommsen, The Dissolution of the Third Reich', in
Frank Biess, Mark Rose man and Hanna Schissler (eds.), Conflict,
Catastrophe and Continuity: Essays on Modern German History, Oxford
and New York, 2007, pp. 110-13 (a reprint of The Dissolution of the
Third Reich: Crisis Management and Collapse, 1943—1945', Bulletin
of the German Historical Institute, Washington DC, 27 (2000), pp.
9-23).
84. Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin, pp. 401-2;
Joachim Fest, Speer: Eine Biographie, Berlin, 1999, pp. 306—7.
85. Speer, Erinnerungen, pp. 405-7; о противоречиях в мерах
по мобилизации на «тотальную войну» см. Janssen, pp. 274—82.
86. TBJG, И/13, p. 526 (20.9.44).
Примечания 513
87. Adam Tooze, The Wages of Destruction: The Making and
Breaking of the Nazi Economy, London, 2006, p. 637.
88. BAB, R3/1538, fo. 7, написанное Шпеером от руки пись-
мо Гитлеру, 29.3.45.
89. См. DRZW, 5/2 (Müller), р. 755.
90. TBJG, Н/13, р. 147 (23.7.44).
91.Guderian, р. 351.
92. ВА/МА, RW4/57, fos. 27-31, Ansprache des Chefs WFSt
Gen. Oberst Jodl, 24.7.44. О позиции, занятой Йодлем после по-
пытки покушения, см. также Bodo Scheurig, Alfred Jodl: Gehorsam
und Verhängnis, Berlin and Frankfurt am Main, 1991, pp. 282—6.
93. BBC Archives, The Nazis: A Warning from History (1997),
written and produced for BBC2 by Laurence Rees, Beta Tape 59, pp.
102—3: Karl Boehm-Tettelbach, Luftwaffe Operations Chief on
OKW-Führungsstab, interview with Laurence Rees, c. 1995-6.
94. Orlow, p. 465; Kunz, p. 115; DRZW, 9/1 (Förster), p. 623. Кей-
тель и Борман договорились, что служащие партии и вермахта
должны приветствовать друг друга словами «Хайль Гитлер», что-
бы продемонстрировать единство политической воли и общую
непреклонную преданность фюреру. Ламмерс распространил это
правило и на госслужащих. — BAB, R43II/1194b, fos. 90-94, текст
распоряжения от Кейтеля и Бормана, fo. 93, 26.8.44.
95. TBJG, И/13, р. 146 (23.7.44).
96. Manfred Messerschmidt, Die Wehrmacht im NS-Staat: Zeit der
Indoktrination, Hambuig, 1969, pp. 433—7 (текст приказа на стр.
435); DRZW, 9/1 (Förster), p. 625, (Heinemann), p. 884. Собствен-
ный рассказ Гудериана о назначении его начальником генераль-
ного штаба см. в его работе Panzer Leader, pp. 339—44, хотя этот
приказ он не упоминает. Короткий критический очерк действий
Гудериана предлагает Ганс Генрих Вильгельм (Hans-Heinrich
Wilhelm, * Heinz Guderian — "Pänzerpapst" und Generalstabschef,
in Ronald Smelser and Enrico Syring (eds.), Die Militärelite des Dritten
Reiches, Berlin, 1995, pp. 187-208). В этом же сборнике Петер
Штайнбах (Peter Steinbach, 'Hans Günther von Kluge — ein Zauderer
im Zwielicht', p. 308) описывает Гудериана как «добровольно-
покорное орудие унизительного «самоочищения» вермахта от
предателей вплоть до последних недель войны».
97. Messerschmidt, Die Wehrmachtim NS-Staat, p. 441. Об исто-
рии (и предыстории) учреждения НСФО см. Waldemar Besson,
19 3ак. 811
514 Примечания
'Zur Geschichte des nationalsozialistischen Führungsoffiziers
(NSFO)', VfZ, 9 (1961), pp. 76-116; Gerhard L. Weinberg, 'Adolf
Hitler und der NS-Führungsoffizier (NSFO)', VfZ, 12 (1964), pp.
443-56; Volker R. Berghahn, 'NSDAP und "geistige Führung" der
Wfehrmacht 1939-1943', VfZ, 17 (1969), pp. 17-71; Messerschmidt,
Die Wehrmacht im NS-Staat, pp. 441—80; а также общий обзор в
DRZW, 9/1 (Förster), pp. 590-620.
98. См. DRZW, 9/1 (Förster), pp. 620ff.
99. Kunz,p. 114.
100. Besson, p. 113; DRZW, 9/1 (Heinemann), p. 884.
101. Wfolfram >\fette, Die Wehrmacht: Feindbilder, Vernichtungskrieg,
Legenden, Frankfurt am Main, 2002, p. 190. На стр. 189 Ветге пишет,
что количество штатных НСФО (hauptamtliche) в конце 1944 г. со-
ставляло 623. Сложно объяснить расхождение с цифрой в 1074,
приведенной в DRZW, 9/1 (Förster). Подготовку НСФО осущест-
вляли сотрудники партийной канцелярии. К концу 1944 г. было
проведено 13 подготовительных курсов, которые прослушали 2435
человек. Военнослужащим вермахта в неделю читалось около 1300
лекций по идеологическим вопросам. — Kurt Pätzold and Manfred
>\feißbecker, Geschichte der NSDAP 1920-1945, Cologne, 1981, p. 371.
102. BA/MA, RH19/IV/250, fos. 41-2, Richtlinien ffirdie NS-
Führung, Nr. 6/44, Kommandeur der 242. Infanterie-Division,
22.7.44.
103. По примерным оценкам (точное количество подсчитать
невозможно), за участие в организации покушения было аре-
стовано около 700 и казнено ПО офицеров. — DRZW, 9/1
(Heinemann), pp. 882-3.
104. Walter Görlitz, Model: Strategie der Defensive, Wiesbaden,
1975, p. 188. Более критическую оценку Моделя, чем в работе
Гёрлица, можно встретить в биографических очерках в издании
Smelser and Syring, pp. 368—87 (Joachim Ludewig), in Ueberschär,
pp. 153-60 (Samuel W. Mitcham Jr. and Gene Mueller), а также в
Correlli Barnett (ed.), Hitler's Generals, London, 1990, pp. 319-33
(Carlo d'Esté).
105. Приказ Моделя от 31.7.44, цит. по Manfred Messerschmidt,
'Die Wfehrmacht in der Endphase: Realität und Perception', Aus
Parlament und Zeitgeschichte, 32-3 (1989), pp. 38-9 (4.8.89).
106. См.: Smelser and Syring, pp. 497-509 (Klaus Schönherr)
and Ueberschär, pp. 236—44 (Peter Steinkamp). Довольно положи-
Примечания 515
тельное изображение Шёрнера находим в Roland Kaltenegger,
Schörner: Feldmarschall der letzten Stunde, Munich and Berlin, 1994.
107. DRZW, 9/1 (Förster), pp. 596-600; Smelser and Syring
(Schönherr), p. 504.
108. BA/MA, RH19/III/727, fos. 2-3, Tagesbefehle der
Heeresgruppe Nord, 25, 28.7.44.
109. BA/MA, RH19/III/667, fo. 7, послевоенные воспомина-
ния Ганса Ледерера (1955): 'Kurland: Gedanken und Betrachtungen
zum Schicksal einer Armee'.
110. Walter Warlimont, Inside Hitler's Headquarters 1939-45, pb.
edn., Novato, Calif., n.d. (original Eng. language edn., London,
1964), p. 464.
111. Warlimont, p. 462.
112. Речь Лея см. в Ronald Smelser, Robert Ley: Hitler's Labor
Front Leader, Oxford, New York and Hamburg, 1988, p. 291. Воз-
действие, произведенное на военнослужащих, было «просто
катастрофическим». — Wilfred von Oven, Finale Furioso: Mit
Goebbels bis zum Ende, Tübingen, 1974, p. 505 (29.10.44).
113. Orlow, pp. 462-5.
114. См. Förster, pp. 132-3.
115. TBJG, H/13, p. 134(23.7.44).
116. Förster, pp. 131, 134, 139.
117. NAL, WO208/5622, fo. 120A, отсутствует в печатной вер-
сии записанных разговоров: Sönke Neitzel, Abgehört: Deutsche
Generäle in britischer Kriegsgefangenschaft 1942—1945, Berlin, 2005
(Eng. edn., Tapping Hitler's Generals: Transcripts of Secret
Conversationst 1942-45, Barnsley, 2007).
Глава 2. Крах Западного фронта
1. Верховное командование вермахта намеревалось отрезать
американцев в ходе контрнаступления, и прорыв под Авраншем
стал для него полной неожиданностью. — NAL, WO219/1651, fo.
144, штаб верховного командования союзных экспедиционных
сил: допрос генерала Йодля, 23.5.45.
2. Именно в этом ключе проходил его разговор с Йодлем ве-
чером 31 июля 1944 г. — ВА/МА, 4/881, fos. 1—46; опубликовано
в Lagebesprechungen im Führerhauptquartier: Protokollfragmente aus
516 Примечания
Hitlers militärischen Konferenzen 1942—1945, ed. Helmut Heiber,
Berlin, Darmstadt and Vienna, 1963, pp. 242—71 (Eng. edn., Hitler
and his Generals: Military Conferences 1942—1945', ed. Helmut Heiber
and David M. Glantz, London, 2002, pp. 444—63). Точку зрения
Гитлера о новом наступлении на западе см. в Nicolaus von Below,
Als Hitlers Adjutant 1937—45, Mainz, 1980, p. 386; о возможности
окончания войны путем переговоров см. в DRZW, 7 (\bgel), pp.
576-7.
3. DZW, 6, р. 105.
4.DZW,6,p. 112.
5. Joseph Balkoski, 'Patton's Third Army: The Lorraine Campaign,
19 September— 1 December 1944', in Albert A. Nofi (ed.), The War
against Hitler: Military Strategy in the West, Conshohocken, Pa., 1995,
pp. 178-91. BA/MA, N647/12, NL Balck, Kriegstagebuch, Bd. 11,
fo. 90, запись в дневнике от 21.9.44 содержит впечатления Баль-
ка, получившего от «полного сил и уверенного в себе» Гитлера
командование над войсками, от которых оставалась «всего
лишь тень». TBJG, Н/13, р. 528 (20.9.44) — в своем дневнике Геб-
бельс описывает Балька как «превосходного генерала Восточ-
ного фронта».
6. Klaus-Dietmar Henke, Die amerikanische Besetzung Deutsch-
lands, Munich, 1995, p. 98. Генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль,
назначенный в начале сентября 1944 г. начальником штаба
Рундштедта, главнокомандующего войсками на Западе, и после
вступления в должность пораженный низким боевым духом от-
ступавших войск и раздутыми штабами тыла, считал, что если
бы продвижение сил Эйзенхауэра было более решительным,
это сделало бы невозможным сконцентрировать силы вермахта
у западных границ рейха и привело бы к мощной атаке по само-
му рейху, в результате которой война была бы закончена. —
Siegfried Wfestphal, Erinnerungen, Mainz, 1975, pp. 273, 279, 289.
7. Описание хода событий на фронте основано на следую-
щих источниках: DRZW, 1 (Vogel), pp. 550-80, 606-14; DZW, 6,
pp. 105-19; Gerhard L. Wfeinberg, A World at Arms: A Global History
of World War II, Cambridge, 1994, pp. 688-702; Lothar Gruchmann,
Der Zweite Weltkrieg, pb. edn., Munich, 1975, pp. 295-306;
R.A.C. Parker, Struggle for Survival: The History of the Second World
War, Oxford, 1990, pp. 200-208; Max Hastings, Armageddon: The
Battle for Germany 1944-45, London, 2004, pp. 1-83; John Man,
Примечания 517
The Penguin Atlas of D-Day and the Normandy Campaign, London,
1994, chs. 6-7; The Oxford Companion to the Second World War, ed.
I.C.B. Dear and M.R.D. Foot, Oxford, 1995, pp. 809-12; Antony
Beevor, D-Day: The Battle for Normandy, London, 2009, chs. 19,
21-2,24,27.
8. Нацистское руководство, как и значительная часть насе-
ления, считало люфтваффе и их главнокомандующего Германа
Геринга виновными в том, что Германия оказалась в столь бед-
ственном положении. В письме Гиммлеру 1 сентября гаулейтер
Галле — Мерзебурга Иоахим Альбрехт Эггелинг указывал на то,
что регулярные авиаудары по гидрогенизационным заводам в
его гау создают впечатление полной беспомощности противо-
воздушной обороны, а также на то, что в народе крушение
фронта во Франции объясняют исключительно безуспешно-
стью действий люфтваффе. — BAB, NS19/3911, fos. 71-2,1.9.44.
Гитлер объяснял кризис люфтваффе «совершенной несостоя-
тельностью» самого Геринга. — TBJG, Н/12, р. 520 (22.6.44).
Шпеер и Гиммлер в сентябре 1944 г. вели переписку по вопросу
«неадекватного руководства люфтваффе и авиационной про-
мышленностью». Гиммлер критиковал несовершенное плани-
рование, производственные ошибки, длительные задержки в
поставке новых самолетов и оружия, а также попытку ввести в
использование опытную модель истребителя, Ме-262, в каче-
стве бомбардировщика (абсурдное решение, на котором тем не
менее, настаивал сам Гитлер, невзирая на рекомендации Шпее-
ра). — BAB, NS19/3652, fos. 1-8, 26-8, письмо Гиммлера Шпее-
ру от 5.9.44, ответ Шпеера от 8.10.44.
9. Даже несмотря на отсутствие доступа к секретным донесе-
ниям, регулярные обзоры немецкой прессы и репортажей корре-
спондентов из нейтральных стран (таких, как Швеция), работав-
ших в Германии, давали англичанам достаточно ясное представ-
ление о степени деморализованное™ отступающего вермахта и о
хаотической эвакуации из западных областей. — NAL, FO898/187,
fos. 489-90, 522-3, 540-42, 559-61, 577 (донесения за период с
11.9 по 22.10.44).
10. BAB, R55/601, fos. 73-4, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде за 14.8.44.
11. MadR, 17, pp. 6705-8, kReports on Developments in Public
Opinion'. Это было последнее донесение такого рода. Мартин
518 Примечания
Борман распорядился прекратить регулярное предоставление
сводок СД по причине того, что их тон становился явно пора-
женческим.
12. BAB, R55/601, fos. 102-6, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде за 4.9.44. Геббельс в своей дневниковой за-
писи за 15.9.44 отмечал «довольно мрачную картину» боевого
духа, рисовавшуюся в отчетах отделов пропаганды {TBJG, Н/13,
pp. 484-5).
13. BAB, R55/603, fos. 411, 413, Stimmung durch Ereignisse im
Westen, 5.9.44.
14. BAB, R19/751, fo. 4, Гебхардт — Гиммлеру, 5.9.44; копия в
IfZ, Fa-93.
15. Информация взята из превосходного, очень подробного
рассказа о событиях, представленного в Christoph Rass, René
Rohrkamp and Peter M. Quadflieg, General Graf von Schwerin und das
Kriegsende in Aachen: Ereignis, Mythos, Analyse, Aachen, 2007, pp.
29—64. Это основательное исследование полностью вытесняет
более ранние версии этих драматических событий, в большей
степени подчеркивающие роль Шверина в нарушении приказов
об эвакуации: Bernhard Poll (ed.), Das Schicksal Aachens im Herbst
1944: Authentische Berichte, Aachen, 1955, pp. 213-56; Bernhard Poll
(ed.), Das Schicksal Aachens im Herbst 1944: Authentische Berichte II,
Aachen, 1962, pp. 65-77, 80-97; Walter Görlitz, Model: Strategie der
Defensive, Wiesbaden, 1975, pp. 211-12; DZW, 6, p. 113.
16. TBJG, H/13, pp. 462-3 (12.9.44).
17. TBJG, H/13, pp. 491-2 (16.9.44).
18. TBJG, 11/13, p. 498 (17.9.44). См. также Wilfred von Oven,
MitGoebbels bis zum Ende,\o\.2,Buenos Aires, 1950, p. 137(18.9.44);
Olaf Groehler, 'Die Schlacht um Aachen (September/Oktober
1944)', Militärgeschichte (1979), p. 326.
19. TBJG, 11/13, pp. 500-501 (17.9.44).
20. BAB, R3/1539, fos. 12-14, сводный отчет от 14.9.44 о по-
ездке Шпеера на запад 10—14.9.44.
21. BAB, R3/1539, fos. 17-31, отчет Гитлеру от 16.9.44 о по-
ездке на запад 10-14.9.44.
22. BAB, R3/1539, fos. 7—9, черновой вариант отчета Дорша о
его поездке на Западный фронт 13.9.44.
23. IWM, EDS, F.2, AL2837A, unfoliated, Кальтенбруннер —
Гиммлеру, 16.9.44, прилагаются доклады от 12—16.9.44. Очень не-
Примечания 519
многие партийные функционеры, по-видимому, собирались
выполнять распоряжения Бормана о том, что в районах, заня-
тых врагом, они должны добровольно являться в вермахт и слу-
жить вместе с боевыми подразделениями. — BAB, NS6/167, fo.
100—100v, Борман — гаулейтерам, 16.9.44. В письме офицера,
служившего на западе, говорится, что после приказа гаулейтера
Йозефа Бюркеля 1 сентября о том, что немцы должны уйти из
Лотарингии, началась «совершенная паника». Поездов не бы-
ло, а все представители власти поспешили уехать раньше мест-
ного населения. — BfZ, Sammlung Sterz, Lt. Otto F., Berghaupten,
13.9.44.
24. BAB, NS19/3809, fo. 16, телеграмма штандартенфюреру
Д'Алькену для немедленного представления Гиммлеру, подпи-
сано Дамрау, полк СС «Курт Эггерс», сентябрь, 13.9.44. Гаулей-
тер Зимон, глава гражданской администрации Люксембурга,
перебазировался в Кобленц, и в конце октября жаловался, что
не получал копий указов и распоряжений, и просил ему их вы-
слать, включая распоряжения за весь период с конца августа. —
BAB, R43II/583a, fo. 151, Der Chef der Zivilverwaltung in Luxemburg
an den Reichminister der Finanzen, 31.10.44.
25. BA/MA, MSg2/2697, fos. 39-46, дневник лейтенанта
Юлиуса Дуфнера, записи от 1-18.9.44.
26. О новой волне критики тыла (которой не было в пер-
вые, более успешные годы войны) после поражения во Фран-
ции см. Bernhard R. Kroener, "Frontochsen" und "Etappenbullen":
Zur Ideologisierung militärischer Organisationsstrukturen im Zwei-
ten Weltkrieg', in Rolf-Dieter Müller and Hans-Erich Volkmann
(eds.), Die Wehrmacht: Mythos und Realität, Munich, 1999, pp.
380-84.
27. TBJG, И/13, pp. 394-5 (3.9.44).
28. DZW, 6, p. 106.
29. BAB, NS19/3911, fo. 5, Гиммлер — высшим руководите-
лям СС и полиции на западе, 23.8.44.
30. BAB, NS19/1864, fos. 7-13, Борман — Гиммлеру, 29.8.44,
Хольц — Борману, 28.8.44, Гиммлер — Борману, 1.9.44.
31. BAB, R55/620, fos. 101—3, донесение генерал-лейтенанта
Дитмара, 26.9.44.
32. BA/MA, RH19/IV/14, Tätigkeitsbericht der Geh. Feldpoüzei
für September 1944 (27.10.44).
520 Примечания
33. BAB, NS19/1858, fos. 1-7, Chef des N S-Führungsstabes des
Heeres, Kurze Aktennotiz über Frontbesuch im Westen in der Zeit
vom 22.9-3.10.1944, 5.10.44.
34. 1 сентября ОКВ передало приказ Гитлера о том, чтобы
войска, отступающие с запада и не переброшенные на другие
театры военных действий сдали при пересечении границы
Германии оружие и обмундирование, которое далее могло ис-
пользоваться на Западном фронте. — ВАВ, NS6/792, fo. 15-15V,
обербефельслейтер Гельмут Фридрихе, начальник отдела II
партийной канцелярии, — гаулейтерам западных областей,
1.9.44.
35. DZW, 6, р. 108; ВА/МА, RW4/494, fo. 94, Chef des OKW,
Maßnahmen gegen Auflösungserscheinungen in der Truppe, 23.9.44.
36. BA/MA, RW4/494, fo. 108, Йодль — командующему груп-
пой армий «Запад» и т.д., 16.9.44; DZW, 6, pp. 106—9, частичная
факсимильная копия приказа Гитлера от 16.9.44, р. 109; Heinrich
Schwendemann, '"Verbrannte Erde"? Hitlers "Nero-Befehl" vom
19. März 1945', in Kriegsende in Deutschland, Hambuig, 2005, p.
158.
37. DZW, 6, pp. 119-20; Groehler, pp. 331-2.
38. NAL, WO208/4364, pp. 2—6 (цитата на английском языке,
р. 6) (26-8.10.44).
39. DZW, 6, р. 111. Примеры фанатизма и веры в Гитлера у
раненых служащих СС во Франции см. в Beevor, p. 324.
40. Kurt Pätzold and Manfred >\feißbecker, Geschichte der NSDAP
1920-1945, Cologne, 1981, pp. 369-70.
41. Bernd Wegner, Hitlers politische Soldaten, Paderborn, 1982,
p. 306.
42. Примеры писем, написанных в августе и сентябре 1944 г.
см. в Ortwin Buchbender and Reinhold Sterz (eds.), Das andere
Gesicht des Krieges: Deutsche Feldpostbriefe 1939—1945, Munich,
1982, pp. 154—61. Крупные выборки из солдатских писем авгу-
ста и сентября 1944 г., проанализированные цензорами, дают
очень противоречивые результаты. Некоторые свидетельствуют
о небольшом улучшении отношения к режиму и военным дей-
ствиям. Другие указывают на противоположные тенденции, от-
мечая лишь небольшое усиление негативного отношения и
усталости от войны. Впрочем, что совсем не удивительно, по-
литические взгляды напрямую (или хотя бы косвенно) выска-
Примечания 521
зываются лишь в незначительной части корреспонденции.
Большинство авторов писем ограничиваются личными дела-
ми. — DRZW, 9/1 (Förster), pp. 631—3. Очень ограниченное
выражение приверженности идеологии характерно в целом
для писем на фронт и с фронта, наибольшее место в них за-
нимают личные проблемы. См. DRZW, 9/2 (Kilian), pp. 287—8.
Оценку того, в какой степени письма с фронта отражают об-
раз мышления солдат, см. Klaus Latzel, 'Wehrmachtsoldaten
zwischen "Normalität" und NS-Ideologie, oder: Was sucht die
Forschung in der Feldpost?', in Müller and Volkmann, pp. 573—88.
43. DRZW, 9/1 (Rass), pp. 686-90; Christoph Rass, 'Menschen-
material*: Deutsche Soldaten an der Ostfront. Innenansichten einer
Infanteriedivision 1939-1945, Paderborn, 2003, pp. 121-34, esp. pp.
122—3 ; also Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die bewaffnete
Macht in der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft 1944 bis
1945, Munich, 2007, p. 114. В работе Orner Bartov, The Eastern
Front, 1941—45: German Troops and the Barbarisation of Warfare,
New York, 1986, p. 49, говорится, что около 30% офицеров явля-
лись членами НСДАП.
44. NAL, WO219/4713, fos. 907-8, отчет штаба верховного
командования союзных экспедиционных сил, 4.9.44.
45. NAL, WO219/4713, fos. 906-7, отчет штаба верховного
командования союзных экспедиционных сил, 11.9.44.
46. BAB, R55/601, fo. 104, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 4.9.44.
47. 'Wollt Ihr den totalen Krieg?' Die geheimen Goebbels-Konferenzen
1939-1943, ed. Willi A. Boelcke, Munich, 1969, p. 452; Marlis
Steinert, Hitlers Krieg und die Deutschen, Düsseldorf and Vienna,
1970, p. 43.
48. BAB, R55/601, fo. 113, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 11.9.44.
49. TBJG, И/13, р. 388 (2.9.44).
50. MadR, vol. 17, p. 6708 (17.8.44); BHStA, MA 106695, отчет
RPvOB, 6.9.44. Первый удар ракетами «Фау-2» по Лондону, со-
вершенный 8 сентября и приведший лишь к немногочислен-
ным жертвам, в немецкой прессе не освещался. Когда инфор-
мация об ударах «Фау-2» все же появилась в прессе два месяца
спустя, реакция была неоднозначной: сообщается, что среди
жителей Берлина наблюдалось удовлетворение, обновленные
522 Примечания
надежды и воодушевление, хотя в целом это «никого особенно
не впечатлило». — Steinen, pp. 511 — 12; Das letzte halbe Jahr:
Stimmungsberichte der Wehrmachtpropaganda 1944/45, ed. Wolfram
Wette, Ricarda Bremer and Detlef Vogel, Essen, 2001, p. 147
(7-12.11.44).
51. BAB, R55/601, fos. 78-9, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде, 14.8.44.
52. Robert Gellately, Backing Hitler: Consent and Coercion in Nazi
Germany, Oxford, 2001, pp. 226-30.
53. BAB, R55/623, fos. 56-9, Wochenübersicht über Zuschriften
zum totalen Kriegseinsatz, 28.8.44.
54. MadR, 17, pp. 6697-8 (10.8.44).
55. Michael Kater, The Nazi Party: Л Social Profile of Members and
Leaders, 1919-1945, Oxford, 1983, p. 263 (figure 1).
56. Figures from Pätzold and >\feißbecker, pp. 354, 375,419 n. 17.
57. TBJG, 11/13, p. 389 (2.9.44); Eleanor Hancock, National
Socialist Leadership and Total War 1941-45, New York, 1991, p.
164.
58. 31 августа Борман распорядился, чтобы школы и универ-
ситеты продолжали функционировать до тех пор, пока их уче-
ники, студенты или учителя не будут задействованы в работе на
производстве вооружения, в соответствии с ограничениями,
установленными Геббельсом. — BHStA, Reichsstatthalter Epp
644/2, unfoliated (циркулярное письмо партийной канцелярии
209/44,31.8.44).
59. DZW, 6, pp. 230-31; Hancock, p. 148.
60. Dieter Rebentisch, Führerstaat und Verwaltung im Zweiten
Weltkrieg, Stuttgart, 1989, pp. 520-21.
61. Геббельс, однако, получив согласие Гитлера, решил все
же не увеличивать далее возрастное ограничение по трудовой
повинности для женщин. — TBJG, II/14, р. 218 (16.11.44).
62. TBJG, И/13, pp. 307-9 (24.8.44).
63. BAB, R43II/680a, fos. 135-7, Spende des Führers
(Eierkognak) an die NSV, стоимость доставки напитка, 12—
18.8.44.
64. BHStA, Reichsstatthalter Epp 681/6, unfoliated, Штукарт —
PBK, 3.9.44; BAB, R43II/1648, Ламмерс - PBK, 4.9.44.
65. Rebentisch, p. 522.
66. Hancock, pp. 155, 158.
Примечания 523
67. Hancock, pp. 151, 156. Геббельс хорошо понимал, что 70%
рабочих, освобожденных от воинской повинности, заняты в во-
енной промышленности. — TBJG, Н/13, р. 239 (10.8.44).
68. DRZW, 5/2 (Müller), pp. 750, 752, 762, 767; DZW, 6, p. 229.
69. TBJG, И/13, р. 397 (3.9.44).
70. TBJG, 11/13, pp. 196-7 (2.8.44).
71.DZ»r,6,p.231;7Ä/r(?,II/13,p.239(10.8.44);BAB,R3/1740,
fos. 38-9, Speer-Chronik.
72. DRZW, 5/2 (Müller), p. 761.
73. Von Oven, p. 124(1.9.44).
74. Hancock, pp. 162—4; Dietrich Orlow, The History of the Nazi
Party, vol. 2: 1933-1945, Newton Abbot, 1973, pp. 470-72; BAB,
R3/1740, fos. 43, 81, Speer-Chronik.
75. BAB, R3/1740, fos. 103-4, Speer-Chronik; TBJG, II/13, pp.
370 (31.8.44), 378 (1.9.44), 388-9 (2.9.44), 452 (10.9.44), 490
(16.9.44), 525-7 (20.9.44), 568 (26.9.44); von Oven, pp. 127-9
(3.9.44), 134(10.9.44).
76. DRZW, 5/2 (Müller), pp. 764—6. О взглядах Бормана см.:
Louis Eugene Schmier, 'Martin Bormann and the Nazi Party 1941—
1945', Ph. D. thesis, University of North Carolina at Chapel Hill,
1969 (University Microfilms Inc., Ann Arbor), pp. 304-8, 312-13.
77. TBJG, 11/13, p. 388 (2.9.44).
78. BAB, R3/1526, fos. 3-19, Шпеер - Гитлеру, 20.9.44. См.
также Hancock, p. 167.
79. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 407.
80. Cm. DZW, 6, p. 228, речь Шпеера в Познани, 3.8.44; BAB,
R3/1527, fo. 13, Шпеер - Гитлеру, 3.10.44.
81. BAB, R3/1527,fos. 8-9, Stellungnahme zur Führerinformation
v. Dr. Goebbels, 26.9.44; fo. 10-10v, Шпеер — Борману, 2.10.44;
fos. 12-15, Шпеер — Гитлеру, 3.10.44 (цитата — fo. 12).
82. TBJG, 11/14, pp. 329-30 (2.12.44).
83. См. TBJG, И/14, р. 383 (9.12.44).
84. DRZW, 5/2 (Müller), p. 754.
85. DRZW, 5/2 (Müller), pp. 755-61; DZW, 6, pp. 364-5.
86. BAB, R3/1740, fo. Ill, Speer-Chronik, упоминаются не-
которые из этих целей.
87. Утверждение Шпеера (Erinnerungen, р. 411), что это было
тактическим шагом на случай, если Гитлер узнает о том, что
524 Примечания
предприятия, расположенные вблизи линии фронта, не были
уничтожены, звучит как более поздняя исправленная версия
того, в чем он был искренне убежден в то время.
88. Speer, р. 410. См. также Gregor Janssen, Das Ministerium
Speer: Deutschlands Rüstung im Krieg, Berlin, Frankfurt am Main
and Vienna, 1968, pp. 304-7; Matthias Schmidt, Albert Speer: Das
Ende eines Mythos, Berne and Munich, 1982, pp. 146-7; and Hans
Kehrl, Krisenmanager im Dritten Reich, Düsseldorf, 1973, pp. 412—
13. В августе, во время отступления во Франции, Гитлер дал
разрешение на то, чтобы промышленные предприятия, ока-
завшиеся под угрозой захвата противником, были временно
«заморожены», а не уничтожены. — BAB, R3/1512, fo. 57, за-
пись с совещания по вооружению 18—20.8.44; опубликовано в
Deutschlands Rüstung im Zweiten Weltkrieg: Hitlers Konferenzen mit
Albert Speer 1942-1945, ed. Willi A. Boelcke, Frankfurt am Main,
1969, p. 402. Шпеер (pp. 411—12) все же был очень обеспокоен
появившимися в начале сентября признаками того, что Гитлер
намеревается осуществить в Германии политику «выжженной
земли». Информация об этом, по словам Шпеера (р. 577 п. 13),
впервые появилась 7 сентября в передовой статье «Фёлькишер
беобахтер», написанной Гельмутом Зундерманном, заместите-
лем имперского руководителя прессы, по четкому указанию
Гитлера. Шпеер утверждал, что Геббельс был очень недоволен
статьей, написанной без его согласия и вызвавшей негатив-
ную реакцию общественности. — TBJG, Н/13, р. 493 (16.9.44).
См. также von Oven, p. 137 (18.9.44), где статья описывается
как «идиотская».
89. BAB, R3/1539, fos. 7-14, 17-31, отчет о поездке на запад,
14.9.44,16.9.44 (цитата-fo. 28); R3/1740,fos. 106-7, Speer-Chronik;
BAB, R3/1623, fos. 22,24-7,50-52,66-8,11-IT, распоряжения об
остановке промышленных предприятий на западе.
90. BAB, R3/1540, fos. 6—23, отчет о поездке в западные об-
ласти, 26.9. — 1.10.44 (5.10.44); описание поездки в R3/1740, fos.
112—25, Speer-Chronik. См. также Speer, р. 408.
91. BAB, R3/1583, fos. 110-11, Шпеер - Гиммлеру,
Bewachungs — Mannschaften fur KZ-Häftlinge, 29.10.44.
92. Speer, p. 409; Gitta Sereny, Albert Speer: His Battle with Truth,
London, 1995, p. 460. См. также критическую оценку заявления
Шпеера о том, что он уже на раннем этапе войны понял, что она
Примечания 525
проиграна, в работе Alfred С. Mierzejewski, 'When Did Albert
Speer Give up?', HistoricalJournal, 31 (1988), pp. 391-7.
93. Об этом он пишет в Erinnerungen, p. 411. О приготовлени-
ях промышленников к жизни после войны см. Ludolf Herbst,
Der Totale Krieg und die Ordnung der Wirtschaft, Stuttgart, 1982, pp.
345—7 (а также часть V).
94. DRZW, 5/2 (Müller), p. 302.
95. IWM, Box 367/27, допросы Шпеера, Карла Заура, 11-
13.6.45; Box 368/77, Курт Вайссенборн, декабрь 1945 — март
1946. О жесткой манере руководства Заура см. Adam Tooze, The
Wages of Destruction: The Making and Breaking of the Nazi Economy,
London, 2006, pp. 628-9.
96. DZW, 6, p. 266.
97. В период с начала 1943 г. по осень 1944 г. к работе на тер-
ритории Германии было привлечено еще около 2,5 миллиона
иностранных рабочих и военнопленных, причем две трети из
них были с восточных территорий. Около трети всей рабочей
силы, задействованной в горнодобывающей, металлургиче-
ской, химической и строительной отраслях промышленности в
августе 1944 г., составляли иностранные рабочие. — Ulrich
Herbert, Fremdarbeiter: Politik und Praxis des 'Ausländer-Einsatzes' in
der Kriegswirtschaft des Dritten Reiches, Bonn, 1985, pp. 258, 270.
98. DZW, 6, pp. 261—3. О жестоких репрессиях по отноше-
нию к иностранным рабочим, связанных с появившимися в по-
следние месяцы войны опасениями по поводу возможного на-
рушения порядка, см. Herbert, pp. 327—31.
99. DZW, 6, pp. 257-9; Peter Hoffmann, Widerstand, Staatsstreich,
Attentat: Der Kampf der Opposition gegen Hitler, 4th edn., Munich,
1985, p. 635.
100. BAB, NS19/3911, fos. 66-7, Der Höhere SS- und
Polizeiffihrer Spree an den Gauen Berlin, Mark Brandenburg und im
Wfehrkreis HI to Reichsführer-SS Persönlicher Stab и другие источ-
ники, где упоминается приказ Гиммлера от 20.8.44. Позже
Гиммлер еще раз подтвердил, что полностью возлагает ответ-
ственность за борьбу с внутренними беспорядками на высшее
руководство СС и полиции, когда командиры оборонных окру-
гов попытались взять контроль в этой сфере в свои руки. — ВАВ,
NS19/3912, fos. 17—26, переписка по вопросу о разделе полно-
мочий, 14.9.44 to 5.10.44.
526 Примечания
\0\.DZW,6,p.233.
102. TBJG, H/13, pp. 389-90, 398, 408 (2, 3, 4.9.44).
103. BAB, NS19/751, fo. 3, Party Chancellery Rundschreiben
224/44, Erfassung von zurückführenden und versprengten einzelnen
Wehrmachtsangehörigen, 4.9.44; NS6/792, fo. 16—16V, Гиммлер —
гаулейтерам западных областей, 4.9.44. Повторный приказ оста-
навливать отдельных солдат или части, возвращавшиеся в рейх
после событий на западе, был отдан 22 сентября (NS19/751, fos.
10-12, циркулярное письмо партийной канцелярии 258/44).
Растущие опасения проникновения вражеских агентов, шпио-
нов и диверсантов привели к тому, что полиция получила ис-
ключительное право на проверку документов служащих вер-
махта и войск СС и, при необходимости, на арест. — ВАВ,
R43II/692, fos. 1—2, директива Кейтеля и Гиммлера, 20.9.44.
104. Peter Longerich, Heinrich Himmler: Biographie, Munich,
2008, p. 732.
105. DZW, 6, p. 108.
106. BAB, NS 19/3912, fo. 96, Einsatz von Alarmeinheiten im
Kampf um Ortschaften, директива Гудериана, 27.8.44.
107. TBJG, H/13, p. 438 (8.9.44); David К. Yelton, Hitler's
Volkssturm: The Nazi Militia and the Fall of Germany, 1944-1945,
Lawrence, Kan., 2002, pp. 39-40.
108. TBJG, 11/13, p. 464 (12.9.44).
109. Yelton, pp. 7—18; Klaus Mammach, Der Volkssturm: Bestandteil
des totalen Kriegseinsatzes der deutschen Bevölkerung 1944/45, Berlin,
1981, pp. 31-3; Hans Kissel, Der Deutsche Völkssturm 1944/45,
Frankfurt am Main, 1962, pp. 15-23; Franz W. Seidler, 'Deutscher
Volkssturmf: Das letzte Aufgebot 1944/45, Munich and Berlin, 1989;
BAB, R43II/692a, fos. 2-7, 14 - 20.9.44; DRZW, 9/1 (Nolzen), pp.
183—5; DZW, 6, pp. 237—8. Геббельс в своей записи в дневнике от
21 сентября 1944 г., говоря о новой организации, по-прежнему
использовал это название. — TBJG, H/13, pp. 534—5.
110. Mammach, p. 33. Двумя днями ранее Гиммлер получил
направленный ему обергруппенфюрером СС и генералом по-
лиции Рихардом Гильдебрандтом, начальником Главного управ-
ления СС по вопросам рас и поселений, список предложений
по мобилизации и организации гражданского населения на
«народную войну», «немецкую партизанскую войну», которая
должна была, по его мысли, стать «борьбой за свободу» родной
Примечания 527
земли. — BAB, NS19/2864, unfoliated, Гильдебрандт — Гиммле-
ру, 19.9.44.
111. BAB, R43II/692a, fos. 8-21; Mammach, pp. 32-3, 55-6
and 168—73 (факсимильные копии приказа Гитлера и распоря-
жения Бормана о его выполнении).
112. Yelton, chs. 2—3. Заявление Лонгериха (Himmler, р. 733) о
том, что Гиммлер и Бергер успешно противостояли Борману,
представляется сомнительным. То, что Борман одержал верх в
демаркационных конфликтах с Гиммлером, подчеркивается и в
работе Jochen von Lang, Der Sekretär: Martin Bormann. Der Mann,
der Hitler beherrschte, Frankfurt am Main, 1980, pp. 298-9.0 моби-
лизации в фольксштурм, проводимой местными партийными
руководителями (орстгруппенлейтерами) см. в Carl-Wilhelm
Reibel, Das Fundament der Diktatur: Die NSDAPOrtsgruppen 1932-
1945] Pädeiborn, 2002, pp. 377-81.
113. Kissel, p. 89; Mammach, p. 58; Yelton, pp. xv, 19-35.
114. TBJG, И/13, р. 535 (21.9.44).
115. Mammach, pp. 57—8. Точных данных о реальной чис-
ленности (которая, в любом случае, постоянно менялась)
фольксштурма нет. Из-за недостатка людей в связи с освобож-
дением и отсрочками от службы, а также в связи с неэффек-
тивностью бюрократической системы поставленная цель по
численности этой организации так и не была достигнута. Тем
не менее количество призванных в фольксштурм было доста-
точно большим. В первом наборе насчитывалось до 1,2 мил-
лиона человек, из которых было сформировано 1850 батальо-
нов. — Alastair Noble, Nazi Rule and the Soviet Offensive in Eastern
Germany, 1944-1945: The Darkest Hour, Brighton and Portland,
Ore., 2009, p. 149.
116. TBJG, 11/13, p. 103 (13.7.44); Noble, pp. 100-101.
117. DZW, 6, pp. 235, 237; BAB, NS6/792, fos. 6-8 (29.8.44),
9-12 (30.8.44); DRZW, 9/1 (Nolzen), pp. 180-82.
118. HZ, ZS 597, fo. 27, гаулейтер Йозеф Гроэ (1950).
119. TBJG, И/13, р. 465 (12.9.44).
120. BHStA, Reichsstatthalter Epp 681/1-8, unfoliated, копия
директивы Гитлера 12/44 (1.9.44); BAB, R43II/1548, fo. 36,
Lammers an die Obersten Reichsbehörden, передается приказ Гит-
лера (6.9.44); 'Führer-Erlasse' 1939-1945, ed. Martin Moll, Stuttgart,
1997, pp. 446-50; DZW, 6, p. 237.
528 Примечания
121. Цитируется (на английском языке) в NAL, FO898/187,
fo. 598, донесение сотрудника по вопросам политической вой-
ны за 4-10.9.44.
122. DZW, 6, р. 236. К концу 1944 г. количество призванных
на строительство защитных сооружений по всем фронтам со-
ставляло более 1,5 миллионов. — DRZW, 9/1 (Nolzen), p. 182.
123. BAB, NS19/3912, fos. 11-12, Борман — гаулейтерам,
циркулярное письмо 302/44g.Rs., Stellungsbau, 6.10.44.
124. BAB, NS19/3911, fos. 35-8, циркулярное письмо партий-
ной канцелярии 263/44 g.Rs., Zweiter Erlaß des Führers über die
Befehlsgewalt in einem Operationsgebiet innerhalb des Reiches vom
19.9.1944, etc., 23.9.44, передается постановление Гитлера от
19.9.44, даются инструкции по его выполнению; BAB, NS19/3912,
fo. 27, циркулярное письмо 312/44g.Rs., Zweiter Erlaß des Führers
über die Befehlsgewalt, etc., 11.10.44, в один пункт приказа внесена
поправка с тем, чтобы подчеркнуть полномочия Гиммлера;
'Führer-Erlasse', pp. 455—7; Hitlers Weisungen für die Kriegführung
1939—1945: Dokumente des Oberkommandos der Wehrmacht, ed.
Weither Hubatsch, pb. edn., Munich, 1965, pp. 337-41.
125. The Bormann Letters, ed. H.R. Trevor-Roper, London, 1954,
p. 88 (27.8.44).
126. The Bormann Letters, p. 139 (25.10.44).
127. Pätzold and >\feißbecker, p. 375.
Глава 3. Предвкушение ужаса
1. DZW, 6, pp. 78—9; Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage:
Die bewaffnete Macht in der Endphase der nationalsozialistischen
Herrschaft 1944bis 1945, Munich, 2007, pp. 152-3. Количество по-
гибших на Восточном фронте составило в период с июня по ав-
густ 1944 г. 589 425 человек. За последние полгода 1944 г. этот
показатель достиг 740 821. Количество убитых на Восточном
фронте за 1944 г. в целом — 1 233 000 — составило 45% всех по-
гибших на этом театре военных действий с момента вторжения
в Советский Союз 22 июня 1941 г. — Rüdiger Overmans, Deutsche
militärische Verluste im Zweiten Weltkrieg, Munich, 1999, pp. 277—9.
2. DRZW, 8 (Frieser), p. 594, потери группы армий «Центр»
автором оцениваются примерно в 390 000 человек; для сравне-
Примечания 529
ния, во время Верденской битвы погибло около 330 000 чело-
век; в битве под Сталинградом 60 000 были убиты и 110 000 взя-
ты в плен. На четырех фронтах операции «Багратион» с совет-
ской стороны были задействованы около 2,5 миллионов человек
личного состава, 45 000 единиц артиллерии, 6000 танков и более
8000 самолетов по линии фронта длиной около 1100 киломе-
тров при глубине продвижения 550—600 км за период в 69 дней
(с 22 июня по 29 августа). О масштабах советского наступления
и относительной слабости немецких войск см. DRZW, 8 (Frieser),
pp. 526-35, 593.
3. DRZW, 8 (Frieser), p. 556. Потери советских войск состави-
ли более 440 000. В работе Gerhard L. Weinberg, A World at Arms: A
Global History of World War II, Cambridge, 1994 приводится хоро-
ший обзор событий на Восточном фронте за этот период.
4. DRZW, 8 (Frieser), p. 612; Brian Taylor, Barbarossa to Berlin: A
Chronology of the Campaigns on the Eastern Front 1941 to 1945, vol. 2,
Stroud, 2008, p. 218.
5. DZW, 6, pp. 52-60; DRZW, 8 (Schönherr), pp. 678-718.
6. Гитлер сам отдал приказ, переданный далее Гиммлером, о
полном уничтожении Варшавы. — ВА/МА, RH19/11/213, Бах-
Зелевски — командованию 9-й армии, 11.10.44.
7. DZW, 6, р. 410. Наглядное повествование об этих ужасаю-
щих событиях см. в Norman Davies, Rising '44: 'The Battle for
Warsaw', London, 2004.
8. Эта цифра, приведенная в DZW, 6, p. 70, отличается от
той, что приводится в Wfeinbeig, p. 714 (380 000 человек убиты-
ми) и DRZW, 8 (Schönherr), р. 819 (286 000 человек убитыми или
захваченными в плен на румынском театре боевых действий).
Причины расхождения в данных неясны.
9. DZW, 6, pp. 62-70; DRZW, 8 (Schönherr), pp. 746-819.
10. DRZW, 8 (Frieser), pp. 626-7, 668-72; DZW, 6, p. 72;
>\feinbeig, pp. 707—720—21; см. также прекрасное, очень основа-
тельное исследование Howard D. Grier, Hitler, Dönitz, and the Baltic
Sea: The Third Reich's Last Hope, 1944-1945, Annapolis, Md., 2007.
11. BA/MA, RH 19/111/727: жесткие приказы, отданные Шёр-
нером сразу после принятия командования группой армий «Се-
вер», требование фанатичной борьбы и напоминание войскам о
вероятности оказаться отрезанными (25.7.44, 28.7.44); угрозы
касательно дисциплины и призыв к безжалостному фанатизму
530 Примечания
в тотальной войне «за существование нашей нации, поставлен-
ное под угрозу» (12.8.44); требование, чтобы военные суды вы-
носили безжалостные приговоры в соответствии с приказами
Гитлера ( 1.10.44); призыв к фанатической решимости после «ге-
роического» сопротивления в Риге (5.10.44); снова требование
действовать безжалостно, используя любые доступные сред-
ства, и угрозы тем, кто не сможет выполнить требование
(7.10.44); увещевание к генералам учить своих солдат сражаться
еще более отчаянно, чем обычно, и приказ принять меры обо-
роны в соответствии с распоряжением Гитлера удержать эту
территорию (18.10.44, 21.10.44); заявление, что войска ведут
борьбу недостаточно «бескомпромиссно, радикально и по-
азиатски» (2.11.44); крайняя нетерпимость по отношению к то-
му, что Шёрнер считал отсутствием боевого духа (10.11.44). Во
время судебного процесса в Западной Германии в 1955 г., после
возвращения из советского плена, Шёрнер получал письма
ободрения от бывших товарищей, которые превозносили его
руководство группой армий «Север» и считали то, что она уце-
лела, его заслугой. См. ВА/МА, N60/73, NL Schörner. Тем не ме-
нее суд счел, что его жестокость не может быть оправдана даже
в условиях войны на Восточном фронте в 1944 г.
12. Heinz Guderian, Panzer Leader, Da Capo edn., New York,
1996, pp. 376-7.
13. DZW, 6, pp. 70-76; DRZW, 8 (Frieser), pp. 623-57 (числен-
ность войск, pp. 657—8); Grier, ch. 3.
14. TBJG, 11/13, pp. 524-5 (20.9.44), 536-42 (21.9.44).
15. DRZW, 8 (Frieser), pp. 602-3 and map, p. 573.
16. Alastair Noble, Nazi Rule and the Soviet Offensive in Eastern
Germany, 1944-1945: The Darkest Hour, Brighton and Portland,
Ore., 2009, pp. 20-22.
17. Noble, chs. 1—3, p. 46 (количество эвакуированных жите-
лей).
18. См. Noble, pp. 85 and 276 n. 81. Руководство британских
разведслужб догадывалось о панике в восточной Германии по
тону немецких газет и других публикаций. См. NAL, FO898/186,
PWE, Summary of and Comments on German Broadcasts to
Germany, fos. 18, 35-8 (донесения за 24-31.7.44 и 31.7-6.8.44).
19. MadR, 17, pp. 6698-9 (10.8.44).
20. MadR, 17, pp. 6702 (10.8.44), 6708 (17.8.44).
Примечания 531
21. BAB, R55/601, fos. 73-4, 102-6, Tätigkeitsbericht, ежене-
дельный отчет по пропаганде, 14.8.44, 4.9.44.
22. Heinrich Schwendemann, 'Ein unüberwindlicher Wall gegen
den Bolschewismus: Die Vorbereitung der "Reichsverteidigung" im
Osten im zweiten Halbjahr 1944', in Schlüsseljahr 1944, ed. Bayerische
Landeszentrale für Politische Bildungsarbeit, Munich, 2007, p. 236.
23. Kunz, p. 249.
24. Цит. по Kunz, pp. 250-51.
25. Noble, p. 152.
26. Noble, pp. 95, 100, 107-8, 280 n. 28.
27. Noble, pp. 95-9.
28. BAB, NS6/792, fos. 17—22, Гудериан — командованию во-
енного округа и т.д., 28.7.44; Штукарт — гаулейтерам восточных
областей, 28.7.44.
29. BAB, R43II/1648, fo. 36, Ламмерс — имперскому ведом-
ству, 6.9.44, передается приказ фюрера от 1.9.44; также см.
BHStA, Reichsstatthalter Epp 681/1-8.
30. DZW, 6, pp. 234-5; Ralf Meindl, Ostpreußens Gauleiter: Erich
Koch — eine politische Biographie, Osnabrück, 2007, pp. 417—22.
31. NAL, FO898/187, PWE, Summary of and Comments on
German Broadcasts to Germany, fo. 685 (отчет за 7-13.8.44, на ан-
глийском языке); Noble, p. 106.
32. Guderian, p. 360; Noble, pp. 102-3, 127.
33. MadR, 17, pp. 6720—6, отчет имперскому казначею
НСДАП, 28.10.44.
34. Noble, pp. 108-13; DZW, 6, p. 236; см. также Marlis Steinen,
Hitlers Krieg und die Deutschen, Düsseldorf and Vienna, 1970, pp.
504-5.
35. Noble, p. 114.
36. TBJG, 11/13, p. 224 (4.8.44); Noble, p. 107.
37. Noble, p. 108.
38. Noble, pp. 126-7.
39. Noble, pp. 107, 127.
40. BAB, NS19/4016, fos. 99-126, черновик речи, 18.10.44
(цитаты-fo. 123); VB, 19.10.44.
41. BAB, R55/601, fo. 180, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 23.10.44.
42. BAB, R55/601, fol. 208, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 7.11.44; Christian Tüitzki, Alltag in Ostpreußen
532 Примечания
1940—1945: Die geheimen Lageberichte der Königsberger Justiz 1940—
1945, Leer, 1991, pp. 283-4, 286, reports for 17.10.44,19.10.44; Edgar
Günther Lass, Die Flucht: Ostpreußen 1944/45, Bad Nauheim, 1964,
pp. 23-31. См. также David К. Yelton, Hitler's Volkssturm: The Nazi
Militia and the Fall of Germany, 1944-1945, Lawrence, Kan., 2002, pp.
89-96; Noble, p. 151; Steinen, pp. 506-8.
43. Yelton, p. 90.
44. Yelton, p. 91; Noble, p. 151.
45. Yelton, pp. 97-102.
46. Klaus Mammach, Der Volkssturm: Bestandteil des totalen
Kriegseinsatzes der deutschen Bevölkerung 1944/45, Berlin, 1981;
Yelton, p. 75.
47. Yelton, p. 120.
48. BA/MA, RH21/3/730, послевоенный отчет, составленный
в 1955 г. начальником штаба 3-й танковой армии, генерал-
майором Мюллером-Гиллебрандом, р. 1.
49. Die Vertreibung der deutschen Bevölkerung aus den Gebieten
0{2}stlich der Oder-Neiße, ed. Theodor Schieder et ai, pb. edn., vol.
1, Munich, 1984, pp. 1-4; см. также Noble, pp. 130-32.
50. Guderian, p. 376.
51. DRZW, 8 (Frieser), pp. 612-19; Noble, pp. 132-5.
52. Cm. Noble, pp. 136-8.
53. Noble, p. 130.
54. BA/MA, N245/3, NL Reinhardt, в дневниковых записях за
И, 17,22.10.44 и 1,3,4,5,7,10,14.11.44 говорится о постоянных
ожесточенных спорах Рейнхардта с Кохом (хотя предметом их
не всегда была эвакуация); об этом же Рейнхардт пишет в пись-
ме к жене от 23.10.44 (N245/2, fo. 40). См. также N245/15 - о
возражении генерала Гиммлеру по поводу некорректного изо-
бражения Кохом условий в его группе армий (письма от 26.10.44
и 27.11.44). Частично конфликт был связан с тем, что Кох на-
правил вооружение, предназначавшееся для армии Рейнхардта,
в фольксштурм. (BA/MA, RH19/11/213, fo. 303, Рейнхардт — Гу-
дериану, 31.10.44).
55. Die Vertreibung, vol. 1, pp. 4—7.
56. Bernhard Fisch, Nemmersdorf, Oktober 1944: Was in Ostpreußen
tatsächlich geschah, Berlin, 1997, eh. 5. См. также Guido Knopp,
Die große Flucht: Das Schicksal der Vertriebenen, Munich, 2001, pp.
37-49.
Примечания 533
57. Цит. по DRZW, 10/1 (Zeidler), p. 700; pp. 682ff. — прекрас-
ное описание советской пропаганды, направленной на войска,
отправлявшиеся сражаться в Германии; в нем, помимо прочего,
говорится о роли одного из главных пропагандистов Ильи Эрен-
бурга. См. также Guido Pöllmann, 'Rote Armee in Nemmersdorf am
22.10.1944', in Franz W. Seidler and Alfred M. de Zayas (eds.),
Kriegsverbrechen in Europa und im Nahen Osten im 20. Jahrhundert,
Hamburg, 2002, p. 215.
58. Цит. по Manfred Nebelin, 'Nazi Germany: Eastern Front', in
David Wingeate Pike (ed.), The Closing of the Second World War:
Twilight of a Totalitarianism, New York, 2001, p. 98.
59. Die Vertreibung, vol. 1, pp. 7—8. Еще одно описание страш-
ных событий представлено в Lass, pp. 44—50. Международная
комиссия была создана министерством пропаганды. 31 октября
1944 г. она встретилась в Берлине с представителями Испании,
Франции, Норвегии, Швеции, Дании, Эстонии, Латвии, Ита-
лии и Сербии, в присутствии 600 или около того членов берлин-
ского отделения партии, а также 100 представителей немецкой
и зарубежной прессы и радио. Как и следовало ожидать, было
решено, что Советский Союз виновен в серьезном нарушении
международного права. — ВА/МА, RH2/2684, fos. 7—8, отчет
майора Хинрикса, Abteilung Fremde Heere Ost, 1.11.44.
60. Bernhard Fisch, 'Nemmersdorf 1944 — ein bisher unbekanntes
zeitnahes Zeugnis', Zeitschrift für Ostmitteleuropa-Forschung, 56
(2007), pp. 105-14. См. также Fisch, Nemmersdorf, chs. 6-7.
61. 'Persönliches Kriegstagebuch des Generals der Flieger
[Werner] Kreipe als Chef des Generalstabes der Luftwaffe für die Zeit
vom 22.7. — 2.11.1944', запись за 23.10.44 в издании Hermann
Jung, Die Ardennenoffensive 1944/45, Göttingen, 1971, p. 227.
62. Günter К. Koschorrek, Blood Red Snow: The Memoirs of a
German Soldier on the Eastern Front, London, 2002, p. 293 (22.10.44).
63. BA/MA, RH20/4/593, unfoliated, отчет Гауптманна Фрике
командованию армией 4, 26.10.44. В отчете говорится о 45 тру-
пах, из которых 26 были обнаружены в Неммерсдорфе, а 19 — в
расположенном неподалеку Туттельне (там же в сгоревшем ам-
баре было обнаружено еще несколько обугленных тел). Боль-
шинство убитых в Неммерсдорфе были не жителями самого
городка, а беженцами, застигнутыми Красной Армией. Еще в
двух отчетах (ВА/МА, RH2/2684, fos. 2, 5) говорилось о женщи-
534 Примечания
не, которая, по-видимому, была изнасилована, а затем убита
топором или лопатой в Швайцерау 22 октября и о 11 убитых
мирных жителях (в их числе были 4 женщины, которые были
предварительно изнасилованы), обнаруженных в здании мо-
лочной фермы в Банфельде, близ Шульценвальде. В составлен-
ном позже списке числилось 90 жертв, обнаруженных в разных
населенных пунктах Восточной Пруссии (наибольшее число
жертв, 26, было обнаружено в Неммерсдорфе), при этом было
зарегистрировано очень много случаев изнасилования, а также
убийство пятерых детей, чьи языки, как заявлялось в отчете,
были прибиты гвоздями к столу. — ВА/МА, RH2/2685, fo. 168.
Карл-Хайнц Фризер в DRZW, 8, р. 620 п. 77, приводит пример-
ную цифру в 46 жертв среди мирного населения самого Нем-
мерсдорфа, не считая окрестных населенных пунктов, однако
эти данные ничем не подкреплены и представляют собой, ско-
рее всего, результат грубого подсчета жертв в Неммерсдорфе и
Туттельне. Данные, приведенные Фишем, как он сам указывает
(п. 76), основаны почти полностью на результатах опроса оче-
видцев событий, доживших до 1990-х гг. Пытаясь доказать лжи-
вость заявлений пропаганды, он периодически склоняется к
излишне сочувтсвенному изображению красноармейцев. Пёль-
манн (Pöllmann, р. 214) говорит о 26 жертвах из числа мирных
жителей в самом Неммерсдорфе и еще о 28 жертвах в его окрест-
ностях.
64. ВА/МА, N245/2, fo. 40. Рейнхардт, письмо жене,
26.10.44.
65. TBJG, Н/14, р. 110 (26.10.44). См. также Wilfred von Oven,
Mit Goebbels bis zum Ende, vol. 2, Buenos Aires, 1950, p. 170
(27.10.44). Гитлер сам отреагировал на новость о зверствах крас-
ноармейцев тем, что потребовал использовать эту информацию
в рамках пропаганды в рядах вермахта, и был раздражен тем,
как медленно распространялись фотографии и рассказы оче-
видцев. — IfZ, Nbg.-Dok. PS-1787. См. также David Irving, Hitler's
War, London, 1977, p. 893, n. to p. 726.
66. Цит. по Steinen, pp. 521-2.
67. Fisch, Nemmersdorf, pp. 144, 153 n. 8.
68. Schwendemann, p. 240 n. 41.
69. Некоторые из этих публикаций анализировались бри-
танскими разведслужбами: NAL, FO898/187, PWE, Summary of
Примечания 535
and Comments on German Broadcasts to Germany, fos. 439, 457—8
(отчеты за 23-9.10.44 и 30.10-5.11.44).
70. Fisch, Nemmersdorf, pp. 146-7.
71. ИД, 1.11.44.
72. BAB, R55/601, fo. 181, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 23.10.44. См. также Meindl, p. 434.
73. Steinen, р. 522.
74. TBJG, Н/14, р. 69 (10.10.44).
75. См. IfZ, Fa-93, докладная записка Борману от 12.10.44, в ко-
торой Вернер Науманн, статс-секретарь министерства пропаган-
ды, сообщает, что немцы в оккупированных западных областях не
ведут себя в соответствии с требованиями «национальной чести»;
а также послание Гиммлера высшему руководству СС и полиции
на западе, 18.10.44 (также в BAB, NS19/751, fo. 21), в котором гово-
рится, что репортажи в западной прессе сообщают о «недостой-
ном» поведении немецких граждан в западных районах, оказав-
шихся во вражеской оккупации. См. также Klaus-Dietmar Henke,
Die amerikanische Besetzung Deutschlands, Munich, 1995, p. 172.
76. TBJG, И/14, pp. 176(8.11.44), 189(10.11.44).
77. BAB, R55/601, fo. 204, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 7.11.44; TBJG, II/14, р. 192(10.11.44).
78. BHStA, MA 106696, отчет RPvOF/MF, 8.11.44.
79. BAB, R55/601, fo. 210, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 7.11.44.
80. BAB, R55/608, fo. 29, Mundpropagandaparole Nr. 4,
7.11.44.
81. TBJG, 11/14, pp. 192-3(10.11.44).
82. Otto Dov Kulka and Eberhard Jäckel (eds.), Die Juden in den
geheimen NS-Stimmun&berichten 1933-1945, Düsseldorf, 2004, p. 546,
no. 749, донесение штутгартского лейтабшнита СД, 6.11.44; см. так-
же в IWM, 'Aus deutschen Urkunden, 1935-1945', unpublished
documentation, n.d. (c. 1945-6), pp. 275-6; цит. в Steinen, pp. 522-3.
83. BAB, R55/601, fo. 215, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 14.11.44.
84. BAB, R55/608, fo. 30, Mundpropagandaparole Nr. 5,
8.11.44.
85. TBJG, H/14, p. 169(7.11.44).
86. BAB, R55/601, fo. 223, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 14.11.44. Геббельс несколькими днями ранее
536 Примечания
заключил, что «предания огласке зверств, совершенных в Нем-
мерсдорфе, уже было достаточно для того, чтобы каждому сол-
дату стало ясно, что стоит на кону». В ставке фюрера считали,
что пока нет необходимости зажигать боевой дух войск, сооб-
щая о деталях зверств большевиков по отношению к немецким
солдатам. - TBJG, Н/14, р. 159 (5.11.44).
87. Traudl Junge, Until the Final Hour: Hitler's Last Secretary,
London, 2002, p. 145.
88. Nicolaus von Below, Als Hitlers Adjutant 1937-45, Mainz,
1980, p. 340.
89. Hitler: Reden und Proklamationen 1932-1945, ed. Max
Domarus, Wiesbaden, 1973, p. 2045.
90. Имена отсутствующих Гиммлер отмечал для себя в спи-
ске: это свидетельствует о том, что главной целью было обеспе-
чить осведомленность и соучастие каждого в происходящем. —
Irving, pp. 575-6.
91. ВА/МА, N245/2, NL Reinhardt, fo. 40 (запись в дневнике
от 26.10.44).
92. Udo von Alvensleben, Lauter Abschiede: Tagebuch im Kriege,
Frankfurt am Main, 1971, pp. 439-40 (12.2.45). Также цит. в Kunz,
p. 253.
93. Негативное изображение большевиков в письмах с фрон-
та см. в DRZW, 9/2 (Müller), pp. 80-89.
94. См. DRZW, 9/1 (Förster), pp. 638-9.
95. К концу 1944 г. в вермахте было вынесено 10 000 смертных
приговоров (по большей части это были приговоры служащим
сухопутных войск. — DRZW, 9/1 (Echternkamp), pp. 48—50.
96. Часть названия книги Omer Bartov, The Eastern Front, 1941-
45: German Troops and the Barbarisation of Warfare, New York, 1986.
97. Antony Beevor, D-Day: The Battle for Normandy, London,
2009, p. 522.
98. TBJG, 11/14, p. 199(11.11.44)
99. LHC, Dempsey Papers, no. 179, pt. II, p. 8, письмо от Йо-
ханны Амбросс, Мюнхен, 20.9.44. Текст на английском языке.
100. ВА/МА, N6/4, NL Model, отчет (для американского
руководства) о действиях группы армий «Б» с середины октя-
бря 1944 г. по середину апреля 1945 г., составленный полков-
ником генерального штаба Понтером Райххельмом в 1946—7,
fo. 1.
Примечания 537
101. Hans-Heinrich Wilhelm, 'Hitlers Ansprache vor Generalen
und Offizieren am 26. Mai 1944', Militärgeschichtliche Mitteilungen,
2 (1976), pp. 123-70.
102. Saul Friedländer, The Years of Extermination: Nazi Germany
and the Jews, 1939-1945, London, 2007, pp. 615-19; Raul Hilbeis,
The Destruction of the European Jews, New Viewpoints edn., New
York, 1973, p. 547.
103. Hüberg, p. 629.
104. Friedländer, p. 628.
105. HilbeiE, pp. 630-31.
106. Cm. Jeffrey Herf, The Jewish Enemy: Nazi Propaganda during
World War IIand the Holocaust, Cambridge, Mass., 2006, pp. 246-54.
107. Kulka and Jäckel, p. 544, no. 744.
108. Peter Longerich, 'Davon haben wir nichts gewußt!* Die
Deutschen und die Judenverfolgung 1933-1945, Munich, 2006, pp.
304—11, где также очевидна критика подобных грубых оценок
результатов бомбардировок.
109. Victor Klemperer, Ich will Zeugnis ablegen bis zum letzten, vol.
2: Tagebücher 1942-1945, ed. W<er Nowojski and Hadwig
Klemperer, Darmstadt, 1998, pp. 594-6 (27.9.44).
110. Он также писал о том, в какое уныние привело одного
его знакомого поражение англичан под Арнемом. Если бы не
это, «они могли бы взять Рурский регион, и война была бы за-
кончена». — Klemperer, p. 609 (30.10.44).
111. Klemperer, p. 605 (17.10.44).
112. Klemperer, pp. 609-10 (2.11.44, 12.11.44).
ИЗ. Klemperer, p. 616 (26.11.44).
114. Klemperer, p. 609 (30.10.44).
115. Ulrich Herbert, Hitler's Foreign Workers: Enforced Foreign
Labor in Germany under the Third Reich, Cambridge, 1997, p. 298.
116. IWM, Мемуары П.Е. фон Штеманна (датского журна-
листа, работавшего в Берлине с 1942 г. по конец войны, написа-
ны ок. 1980 г.), fo. 183.
117. См. BAB, R55/601, fo. 124, Tätigkeitsbericht, еженедель-
ный отчет по пропаганде, 18.9.44.
118. BAB, R55/601, fo. 119, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде, 11.9.44.
119. IWM, 'Aus deutschen Urkunden, 1935-1945', неопубли-
кованные материалы, (с. 1945—6), р. 276.
538 Примечания
120. BAB, R55/601, fo. 124, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде, 18.9.44. fos. 123—4.
121. Hitler: Reden und Proklamationen, pp. 2160-67.
122. Jung, p. 103 and p. 218 (дневник Крейпе, запись за
16.9.44); Guderian, pp. 370-71.
123. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 423.
Глава 4. Крушение последних надежд
1. Цит. по DZW, 6, р. 125; KTB/OKW, vol. 4/1, р. 436, Йодль -
начальнику генштаба главнокомандующего на Западе, 1.11.44.
См. также Bodo Scheurig, Alfred Jodl: Gehorsam und Verhängnis,
Berlin and Frankfurt am Main, 1991, pp. 303—6 — о сомнениях
Йодля по поводу Арденнского наступления (главным образом
он все же оправдывал предпринятые действия). Узнав от Шпее-
ра, что Гитлер собирается разыграть свой последний козырь,
ведущий промышленник Альбер Фёглер вполне логично пред-
положил, что наступление будет осуществлено на Восточном
фронте. «Едва ли можно быть столь безумным, чтобы обнажить
Восточный фронт ради того, чтобы задержать врага на Запад-
ном», — рассуждал он. — Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am
Main and Berlin, 1969, p. 423.
2. Hitler and his Generals: Military Conferences 1942-1945, ed.
Helmut Heiber and David M. Glantz, London, 2002, pp. 539-40
(12.12.44).
3. W<er Warlimont, Inside Hitler's Headquarters 1939-45, pb.
edn., Novato, Calif., n.d. (original Eng. language edn., London,
1964), pp. 475-8; DRZW, 7 (Vogel), pp. 619-20.
4. Hermann Jung, Die Ardennenoffensive 1944/45, Göttingen,
1971, p. 218 (дневник Крейпе, 16.9.44); DZW, 6, pp. 124-5.
5. John Erickson, The Road to Berlin, Cassell edn., London,
2003, pp. 394—7; Brian Taylor, Barbarossa to Berlin: A Chronology of
the Campaigns on the Eastern Front 1941 to 1945, vol. 2, Stroud,
2008, pp. 248-59.
6. Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany 1944—45,
London, 2004, pp. 202-25.
7./)ÄZTK,7(Vogel),p.615.
Примечания 539
8. DZW, 6, pp. 212-13; DRZW, 1 (Vogel), pp. 615-16; Hastings,
pp. 218-20; Joseph Balkoski, 'Patton's Third Army: The Lorraine
Campaign, 19 September — 1 December 1944', in Albert A. Nofi
(ed.), The War against Hitler: Military Strategy in the West,
Conshohocken, Pa., 1995, pp. 178-91.
9. Wilfred von Oven, Finale Furioso: Mit Goebbels bis zum Ende,
Tübingen, 1974, pp. 517-18 (3.12.44); TBJG, H/14, pp. 339-41
(3.12.44); BAB, R55/608, fo. 34, Verbal Propaganda Slogan, No. 11
(18.12.44). Неожиданное падение Страсбурга и хаотические по-
пытки эвакуировать население наглядно представлены в рас-
сказе очевидца, позже направленном Гиммлеру. — ВАВ,
NS19/606, fos. 2—4V, отчет о событиях в Страсбурге 22—23 ноя-
бря 1944 г. (19.12.44). В донесении отдела пропаганды из Бадена
подчеркивалось то, какой «огромный ударный эффект» произ-
вело падение города на прилежащие районы. Потоки беженцев
заполонили весь правый берег Рейна. Состояние людей достиг-
ло крайней степени угнетенности. Доверие было «крайне силь-
ноподорвано».—BAB, R5 5/21504,unfoliated, Gaupropagandaleiter,
Reichspropagandaamt Baden, Bericht über die Propagandaföhrung
im Gau Baden, 15.1.45.
10. Hastings, p. 225.
11. Hitler and his Generals, p. 541 (12.12.44), p. 1038 n. 1556.
12. См. подробнее в Franz Kurowski, 'Dietrich and Manteuffel',
in Correlli Barnett (ed.), Hitler's Generals, London, 1990, pp. 411-37.
13. DZW, 6, pp. 126-8; DRZW, 7 (Vogel), pp. 621-2; Wkrlimont,
p. 485; Heinz Guderian, Panzer Leader, Da Capo edn., New York,
1996, p. 380.
14. Warlimont, pp. 481-5; Guderian, p. 380; Scheurig, p. 305;
BA/MA, RH21/5/66: Manteuffel: 'Die 5. Panzerarmee in der
Ardennenoffensive' (показания даны военно-историческому от-
ряду США, 1946), fo. 50; BA/MA, N6/4, Oberst G. Reichhelm
(лейтенант г. Райххельм, начальник штаба Моделя),
'Zusammendfassender Bericht über die Kampfhandlungen der
deutschen Herresgruppe В von Mitte Oktober 1944 bis Mitte April
1945' (показания даны военно-историческому отряду США,
1946-1947), fos. 14-15; Guenther Blumentritt, Von Rundstedt: The
Soldier and the Man, London, 1952, pp. 264-9; DRZW, 7 (Vogel), p.
620; DZW, 6, p. 125; Siegfried Wsstphal, Erinnerungen, Mainz, 1975,
pp. 294-300: Walter Görlitz, Model: Strategie der Defensive, Wies-
540 Примечания
baden, 1975, pp. 222—5; David Downing, The Devil's Virtuosos:
German Generals at War 1940-5, London, 1977, pp. 231-3.
15. Цит. по Warlimont, pp. 489-90. Юнг (Jung, pp. 201-2)
утверждает, что единственный остававшийся у них альтерна-
тивный путь — подать в отставку — привел бы лишь к тому, что
командование перешло бы к менее способным генералам, в ре-
зультате чего потери немецких войск лишь увеличились бы.
16. См. Warlimont, pp. 481-2.
17. NAL, WO219/1651, fos. 144—5, штаб верховного командо-
вания союзных экспедиционных сил: допрос Йодля, 23.5.45.
18. Цит. по DZW, 6, pp. 129-30.
19. Оценку этого катастрофического ухудшения ситуации,
имевшего место главным образом во второй половине 1944 г.,
см. в John Zimmermann, Pflicht zum Untergang: Die deutsche
Kriegführung im Westen des Reiches 1944/45, Paderborn, 2009, pp.
40-65.
20. IWM, FD 3063/49, Box 368/54, показания Шпеера( 13.7.45).
Об экономических последствиях бомбардировок в 1944 г. см.
Richard Overy, Why the Allies Won, London, 1995, pp. 130-31; и
Dietrich Eichholtz, * Deutschland am Ende des Krieges: Eine
kriegswirtschaftliche Bilanz', Bulletin der Berliner Gesellschaft für
Faschismus- und Weltkriegsforschung, 6 (1996), pp. 22-3, 27-30.
21. IWM, FD 3063/49, Box 367/26, показания Шпеера( 13.8.45);
Box 368/67, показания Заура (2—8.10.45). О ситуации в сфере во-
оружений перед наступлением в Арденнах см. Jung, eh. 2.
22. IWM, FD 3063/49, Box 367/34, показания Заура и Керля
(13.8.45).
23. IWM, FD 3063/49, Box 367/28, показания Боша (11.6.45).
24. IWM, FD 3063/49, Box 367/34, показания Керля
(26.7.45).
25. IWM, FD 3063/49, Box 367/34, показания Рёхлинга
(10.8.45).
26. IWM, FD 3063/49, Box 367/35, suppl. I, показания Рох-
ланда (22.10.45).
27. IWM, FD 3063/49, Box 367/34, and Box 368/93, показания
Шульце-Филица (10.8.45 и недатированная запись (лето 1945 г.)).
28. IWM, FD 3063/49, Box 368/84, part II, показания Фибига
(25.5.46).
29. IWM, FD 3063/49, Box 367/26, показания Шпеера (13.8.45).
Примечания 541
30. IWM, FD 3063/49, Box 368/67, показания Заура (2-8.10.45,
7.6.45). Ганс Керль (Hans Kehrl, Krisenmanager im Dritten Reich,
Düsseldorf, 1973, p. 407) также указывал на то, что, несмотря на
все увеличивающиеся трудности, объем производства вооруже-
ния в 1944 г. был больше, чем в 1940—1943 гг., когда у Германии
в распоряжении еще была вся экономическая база. Даже в ян-
варе 1945 г. показатель производства вооружения был выше,
чем в любом другом году кроме 1944 г. — Adam Tooze, The Wages
of Destruction: The Making and Breaking of the Nazi Economy, London,
2006, pp. 687-8, table A6.
31. IWM, Box 367/27, показания Заура (11-13.6.45).
32. Об этих решениях, принятых в ноябре и декабре см. в
Deutschlands Rüstung im Zweiten Weltkrieg: Hitlers Konferenzen mit
Albert Speer 1942-1945, ed. Willi A. Boelcke, Frankfurt am Main,
1969, pp. 444—58; об усиленных попытках Шпеера поддержать
производство на нужном уровне в это. время см. Alfred
С. Mierzejewski, 'When Did Albert Speer Give up?', Historical
Journal, 31 (1988), p. 394.
33. Сильнейшим авианалетам регулярно подвергались круп-
ные промышленные города и транспортная инфраструктура.
50% бомб, сбрасываемых американцами в этот период времени,
были направлены на уничтожение транспортной сети. Британ-
цы, которые за последние три месяца 1944 г. сбросили больше
бомб, чем за весь 1943 г., в большей степени концентрировались
на городах (крупные авианалеты были совершены на Дортмунд,
Дуйсбург, Эссен, Кёльн, Дюссельдорф, Бохум и Гельзенкир-
хен), однако транспортной инфраструктуре тоже был нанесен
сильный урон: в период с ноября по январь 1945 г. было сбро-
шено 102 796 тонн бомб, в основном удары наносились по со-
ртировочным станциям См. DZW, 6, pp. 163, 166-7; Tooze, p.
650; Jörg Friedrich, Der Brand: Deutschland im Bombenkrieg 1940—
1945, pb. edn., Berlin, 2004, p. 150. Alfred C. Mierzejewski, The
Collapse of the German War Economy, 1944—1945: Allied Air Power
and the German National Railway, Chapel Hill, NC, 1988, chs. 6-7, в
подробностях описывает разрушающий эффект бомбардировок
осени 1944 г. на работу транспорта. Шпеер в середине ноября
сообщал руководству ВМФ о том, насколько серьезные удары
наносятся с воздуха. Железнодорожная сеть была сильно по-
вреждена, пять крупных станций были полностью выведены из
542 Примечания
строя. Резко снизилось производство угля и стали (каждые че-
тыре из пяти сталелитейных заводов были повреждены или
уничтожены), газоснабжение сократилось на 40%. — KTB/SKL,
vol.63/II,p. 188(17.11.44).
34. BAB, R3/1528, fos. 1-48, отчет Шпеера по Рурскому ре-
гиону, 11.11.44.
35. ВАБ, R3/1542, fos. 1—21, отчет Шпеера после поездки в
Рейнско-Рурский регион, 23.11.44.
36. Deutschlands Rüstung, p. 444 (28.11.44).
37. TBJG, H/14, pp. 368-9 (7.12.44).
38. BAB, R3/1543, fos. 3-15.
39. Speer, p. 425.
40. BAB, R3/1544, fos. 56-73 (цитата, fo. 71).
41. DRZW, 5/2 (Müller), p. 771 — автор рассматривает это по
сути как предложенную Шпеером «программу выживания» на
последнем этапе войны.
42. Speer, р. 423. После поездки в Рурский регион в ноябре
Шпеер добился от Гитлера назначения Фёглера уполномочен-
ным по вооружениям и военному производству в Рурском ре-
гионе, чтобы тот мог принимать решения от имени самого
Шпеера для поддержания производства в регионе. — Deutschlands
Rüstung, р. 445 (2S.U.44).
43. BAB, R3/1623, fos. 3, 4, 8-10, 22 (26.7.44, 2.8.44), об от-
ступлении на востоке; fos. 24-7, 46, 50-52, 66-8, 77 (10, 13, 16,
18, 19, 22.9.44), о «замораживании» промышленности в запад-
ных областях.
44. BAB, R3/1623, fo. 123, Кейтель - Шпееру (6.12.44).
45. BAB, R3/1623, fos. 125—6, Шпеер — главе комиссии по
вооружениям Кельхнеру, 6.12.44; Keitel Fernschreiben, 10.12.44.
Даже в этот момент Шпеер счел необходимым (fo. 127,12.12.44)
вновь вмешаться (на этот раз — через гросс-адмирала Дёни-
ца), чтобы предотвратить разрушение верфей, запланиро-
ванное в соответствии с приказом командования военно-мор-
ским флотом на Восточном фронте (Marinekommando Ost) от
17 ноября.
46. Об этом пишет Мюллер в DRZW, 5/2, р. 771.
47. BAB, NS19/1862, fos. 1-5, Борман - Гиммлеру, 23.10.44.
48. ВАВ, NS19/4017, fos. 43-56, совещание в Кляйн-Беркель,
3.11.44.
Примечания 543
49. TBJG, H/14, pp. 157-8 (5.11.44).
50. См. Dieter Rebentisch and Karl Teppe (eds.), Verwaltung
contra Menschenführung im Staat Hitlers, Göttingen, 1986, pp.
7-32; Peter Longerich, Hitlers Stellvertreter: Führung der Partei
und Kontrolle des Staatsapparates durch den Stab Heß und die
Partei-Kanzlei Bormann, Munich, 1992, pp. 256—64; Armin
Nolzen, 'Charismatic Legitimation and Bureaucratic Rule: The
NSDAP in the Third Reich, 1933-1945', German History, 23
(2005), pp. 494-518.
51. Kurt Pätzold and Manfred Wfeißbecker, Geschichte der NSDAP
1920-1945, Cologne, 1981, p. 375; Dieter Rebentisch, Führerstaat
und Verwaltung im Zweiten Weltkrieg, Stuttgart, 1989, pp. 528-9.
52. Все они, в том числе за ноябрь — декабрь 1944 г., хранят-
ся в ВАВ, R43II/692b: Deutscher \fclkssturm, Bd. 2, fos. 1-28.
Представление о том, какое огромное количество разнообраз-
ной бумажной работы приходилось выполнять в этот период
партийной канцелярии, дает сборник Akten der Partei-Kanzlei der
NSDAP, vol. 1, ed. Helmut Heiber, Munich, 1983, Regesten Bd. 1-2,
and vol. 2, ed. Peter Longerich, Munich, 1989, Regesten Bd. 4.
53. TBJG, H/14, p. 432 (17.12.44).
54. The Bormann Letters, ed. H.R. Trevor-Roper, London, 1954,
p. 148(11.12.44).
55. См. TBJG, 11/14, p. 400 (12.12.44) — о недостатке бумаги.
56. BAB, R43II/583a, fo. 64-64v, министр имперской почты —
высшему руководству рейха и т.д. (7.11.44).
57. TBJG, П/14, pp. 146-7 (3.11.44), 191 (10.11.44), 224
(17.11.44), 232 (18.11.44), 268 (24.11.44), 308-9 (1.12.44), 444
(19.12.44); BAB, R3/1529, fos. 3-12, записка Шпеера Гитлеру
(6.12.44).
58. TBJG, И/14,pp. 394(11.12.44), 398 (12.12.44); vonOvenö,
pp. 519 (5.12.44), 520-23 (11.12.44). Текст приказа см. в
'Führer-Erlasse91939-1944, ed. Martin Moll, Stuttgart, 1997, pp.
469-70.
59. TBJG, 11/14, p. 305 (1.12.44).
60. Von Oven, p. 517 (29.11.44); TBJG, И/14, р. 276 (25.11.44).
61. TBJG, П/14, pp. 317-34 (2.12.44).
62. TBJG, П/14, pp. 159-60 (5.11.44).
63. TBJG, 11/14, pp. 208-9 (13.11.44); von Oven, pp. 511-12
(12.11.44).
544 Примечания
64. Подробнее о фильме см. в David Wfelch, Propaganda and the
German Cinema 1933-1945, Oxford, 1983, pp. 225-35.
65. TBJG, 11/14, pp. 310-11 (1.12.44), 345 (3.12.44); Wfelch, p. 234.
66. TBJG, 11/14, pp. 469-70 (23.12.44). Требовались и другие из-
менения, однако, как он и надеялся, премьера состоялась 30 янва-
ря 1945 г., на двадцатую годовщину прихода Гитлера к власти.
67. BAB, R55/601, fo. 204, Tätigkeitsbericht, еженедельный от-
чет по пропаганде, 7.11.44; TBJG, И/14, р. 192(10.11.44).
68. TBJG, И/14, р. 147 (3.11.44); р. 310 (1.12.44). Он призна-
вал, что неспособность правительства защитить население
страны от воздушной войны больше всего подрывает авторитет
в глазах общественности, (р. 165 (6.11.44)). Один из примеров —
Дюрен, город к востоку от Ахена, подвергшийся одной из наи-
более сильных бомбардировок за всю войну. Из 9322 зданий по-
сле осенних авианалетов в городе уцелели только 13; жертвами
бомбардировок стали 3000 человек (Friedrich, р. 144). В конце
декабря Гиммлер сообщал, что население настроено «совер-
шенно враждебно и недружелюбно» и что приветствие «Хайль
Гитлер» почти не используется, даже среди местных партийных
чиновников (BAB, NS19/751, fo. 32, Гиммлер — Борману,
26.12.44, также см. IfZ, Fa-93).
69. TBJG, И/14, pp. 133 (1.11.44), 238 (19.11.44); Robert
Grosche, Kölner Tagebuch 1944-46, Cologne, 1969, pp. 52-6
(30.10. — 6.11.44); LHC, Dempsey Papers, no. 178, pt. II, pp. 7-8
(27.11.44), Total War Comes to Cologne' (рассказ военнопленно-
го, ставшего очевидцем авианалета).
70. Widerstand und Verfolgung in Köln, ed. Historisches Archiv der
Stadt Köln, Cologne, 1974, pp. 395-6; Detlef Peukert, Die
Edelweißpiraten: Protestbewegungen jugendlicher Arbeiter im Dritten
Reich, Cologne, 1980, pp. 103-15; TBJG, И/14, р. 426 (16.12.44).
71. TBJG, И/14, р. 269 (24.11.44).
72. TBJG, И/14, р. 192(10.11.44).
73. Margarete Dörr, 'Wer die Zeit nicht miterlebt hat../:
Frauenerfahrungen im Zweiten Weltkrieg und in den Jahren danach,
vol. 3, Frankfurt am Main and New York, 1998, p. 437.
74. TBJG, 11/14, p. 192(10.11.44).
75. TBJG, 11/14, p. 269 (24.11.44).
76. IWM, Box 367/35, suppl. I, показания Рохланда, pp. 3—4
(22.10.45).
Примечания 545
77. \bn Oven, p. 518 (3.12.44). «План Моргентау», предложен-
ный американцами на конференции в Квебеке в сентябре
1944 г., был одобрен даже без подробного рассмотрения ан-
гличанами (которые, как ни удивительно, проявили очень
незначительный интерес к его деталям). Хотя президент Руз-
вельт выступал за жесткие условия мира, в конечном итоге
его убедили отказаться от «плана Моргентау» госсекретарь
Корделл Халл и военный министр Генри Стимсон, выступав-
шие решительно против. — Toby Thacker, The End of the Third
Reich: Defeat, Denazification and Nuremberg, January 1944 —
November 1946, pb. edn., Stroud, 2008, pp. 58-60.
78. Von Oven, pp. 524-5 (14.12.44); TBJG, 11/14, pp. 407-13
(13.12.44). Наглядное представление об ужасных последствиях
бомбардировок Бохума, превращенного в «мертвый город», и
других крупных конурбаций Рурско-Рейнского региона дает
секретный отчет немецкой цензуры о письмах с фронта и на
фронт, попавший в руки союзников. — NAL, FO898/187, обзор
немецкой прессы, fos. 292-5 (27-31.12.44).
79. TBJG, П/14, pp. 408-9,412 (13.12.44).
80. TBJG, И/14, р. 377 (8.12.44).
81. Роберт Лей, заведующий организационным отделом
НСДАП, после совершенной в ноябре двухнедельной поездки
по западу страны направил Гитлеру несколько неоднозначный
отчет о типичных качествах гаулейтеров западных областей, од-
нако в отчете не говорилось ни слова о нелояльности. — ВАВ,
NS6/135, fos. 12-17, Отчет Лея Гитлеру, 30.11.44; довольно точ-
ный пересказ отчета см. в TBJG, И/14, pp. 355-7 (5.12.44).
82. BAB, R55/603, fo. 513, Hauptreferat Pro. Pol. an das RPA
Neustadt a.d. Wfeinstr. (28.11.44).
83. TBJG, 11/14, pp. 309-10, 316, 344, 382 (1-3.12.44, 9.12.44);
BAB, R55/601, fos. 221-2, Tätigkeitsbericht, еженедельный отчет
по пропаганде, 14.11.44; von Oven, p. 509 (10.11.44); Das letzte
halbe Jahr: Stimmungsberichte der Wehrmachtpropaganda 1944/45,
ed. Wblfram Wfette, Ricarda Bremer and Detlef \bgel, Essen, 2001,
pp. 153, 160, 167(21.11.44,29.11.44,9.12.44).
84. TBJG, H/14, p. 420 (15.12.44).
85. BAB, NS19/751, fos. 23-5, начальник главного управле-
ния CC Готтлиб Бергер — Гиммлеру, 17.11.44 (см. также в IfZ,
Fa-93).
20 3ак.811
546 Примечания
86. Цит. в Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die
bewaffnete Macht in der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft
1944 bis 1945, Munich, 2007, p. 269.
87. BA/MA, MSg2/2697, fos. 64—7, записи в дневнике лейте-
нанта Юлиуса Дуфнера (27.11—5.12.44). О бомбардировке Фрай-
бурга см. Peter Zolling, 'Was machen wir am Tag nach unserem
Sieg?' in Wolfgang Malanowski (ed.), 1945: Deutschland in der Stunde
Null, Reinbekbei Hamburg, 1985, p. 121; and, especially, Friedrich,
pp. 306-11.
88. BfZ, Sterz-Sammlung, U'Fw. Hermann S., 6.12.44.
89. BfZ, Sterz-Sammlung, SS-Rttf. Paul S., 5.12.44.
90. BfZ, Sterz-Sammlung, SS-Rttf. Paul S., 11.11.44. Отделы
пропаганды в середине ноября сообщали об улучшении настро-
ения гражданского населения, что частично объяснялось объ-
явлениями об ударах «Фау-2». — BAB, R55/601, fo. 215,
Tätigkeitsbericht, еженедельный отчет по пропаганде, 14.11.44.
91. BfZ, Sterz-Sammlung, Gefr. Michael M., 11.11.44.
92. BfZ, Sterz-Sammlung, Kanonier Felix S., 10.11.44.
93. LHC, Dempsey Papers, no. 199, pt. II, p. 5 (20.12.44), на
английском языке.
94. ВА/МА, N712/15, NL Pollex, Kriegstagebuch, запись за
26.12.44. Поллекс, родившийся в 1898 г., в 1942 г. непродолжи-
тельное время служил старшим интендантом (Oberquartiermeister)
в группе армий «Центр», а затем был переведен в генеральный
штаб сухопутных войск и в этом же году получил звание пол-
ковника. В декабре 1944 г. он был направлен в Дёбериц, где воз-
главил курсы обучения офицеров (Regimentskommandeur-
Lehrgang), а затем 9 января 1945 г. стал начальником штаба во-
оружений вермахта.
95. Sönke Neitzel, Abgehört: Deutsche Generäle in britischer
Kriegsgefangenschaft 1942-1945, Berlin, 2005, pp. 171,432-3 (1.1.45)
(Eng. edn., Tapping Hitler's Generals: Transcripts of Secret Conver-
sations, 1942-45, Bamsley, 2007, p. 127).
96. Benjamin Ziemann, 'Fluchten aus dem Konsens zum
Durchhalten: Ergebnisse, Probleme und Perspektiven der Erforschung
soldatischer Ver Weigerungsformen in der Wehrmacht 1939-1945', in
Ralf-Dieter Müllerand Hans-Erich Volkmann (eds.), Die Wehrmacht:
Mythos und Realität, Munich, 1999, p. 594; Manfred Messerschmidt,
'Die Wehrmacht in der Endphase: Realität und Perzeption', Aus
Примечания 547
Parlament und Zeitgeschichte, 32-3 (1989) (4.8.89), pp. 42-3. Гене-
рал Шёрнер оправдывал свои жестокие методы укрепления во-
енной дисциплины в рядах подчиненных ему старших офице-
ров необходимостью противодействовать стремительному уве-
личению количества дезертиров. — ВА/МА, RH19/III/727, fo.
49-49v, Schörner to all his generals, 5.12.44.
97. Kunz, p. 267.
98. BA/MA, N712/15, NL Pollex, запись в дневнике за
8.12.44.
99. Hastings, p. 228. Майор Хассо Фибиг, командир 277-й гре-
надерской дивизии, вспоминал в британском плену, через че-
тыре месяца после наступления, о решимости войск, воодушев-
ленных тем, что они снова идут в атаку. — Neitzel, Abgehört, p.
200 and p. 539 n. 158. О том, какой подъем боевого духа наблю-
дался в начале наступления, см. также Zimmermann, р. 94.
100. О ходе наступления см. DZW, 6, pp. 128-34, DRZW, 7
(Vogel), pp. 625-32; Jung, chs. 4-7; Lothar Gruchmarin, Der Zweite
Weltkrieg, pb. edn., Munich, 1975, pp. 310-12; Gerhard L. Wfeinberg,
A World at Arms: A Global History of World War II, Cambridge, 1994,
pp. 766—8; Stephen B. Patrick, The Ardennes Offensive: An Analysis
of the Battle of the Bulge', in Nofi, pp. 206-24; Hastings, ch. 8. Сол-
даты танкового полка Пайпера в целом убили более 400 плен-
ных американцев и бельгийцев. — DZW, 6, р. 130. Убийство 84
пленных близ Малмеди пытается осмыслить Майкл Рейнольде
в работе Michael Reynolds, The Devil's Adjutant: Jochen Peiper,
Panzer Leader, Staplehurst, 1995, pp. 88-97.
101. LHC, Dempsey Papers, no. 241, pt. II, p. 3 (30.1.45), запись
в дневнике лейтенанта Бемена (18-я народно-гренадерская ди-
визия), на английском языке.
102. LHC, Dempsey Papers, no. 217, pt. II, p. 5 (6.1.45), на ан-
глийском языке.
103. BAB, R55/793, fos. 16-18, Material for Propagandists, No.
19 (11.12.44). Подобные заявления пропаганды все же имели
ограниченный успех. Геббельс в середине декабря отмечал, что
население на западе не боится англичан и американцев, поэто-
му фермеры очень неохотно соглашаются на эвакуацию. —
7Я/С,Н/14, р. 402 (12.12.44).
104. LHC, Dempsey Papers, No. 246, pt. II, p. 3 (4.2.45), на ан-
глийском языке.
548 Примечания
105. BfZ, Sterz-Sammlung, Gefr. W.P., 17.12.44.
106. BfZ, Sterz-Sammlung, Gefr. S.F., 17.12.44.
107. BfZ, Sterz-Sammlung, Uflfz. Werner F., 19.12.44.
108. TBJG, H/14, pp. 429, 433 (17.12.44), 438-9 (18.12.44), 445
(19.12.44); von Oven, pp. 526-9 (17.12.44, 20.12.44).
109. См. VB, 19.12.44, где заголовок означает просто «Немец-
кое наступление на западе».
110. BAB, R55/601, fos. 249-50, Tätigkeitsbericht, еженедель-
ный отчет по пропаганде, 19.12.44. См. также Klaus-Dietmar
Henke, Die amerikanische Besetzung Deutschlands, Munich, 1995,
pp. 316-17.
111. TBJG, H/14, p. 450 (20.12.44), а также рассуждения в этом
же духе- р. 468 (23.12.44).
U2. Das letzte halbe Jahr, р. 183, отчет за 18-24.12.44(2.1.45).
ИЗ. NAL, FO898/187, обзор немецкой прессы, fo. 315 (18-
26.12.44).
114. TBJG, П/14, р. 452 (20.12.44).
115. DRZW, 7 (Vogel), р. 631.
116. IWM, Box 367/27, р. 7, Отчет о допросах служащих ми-
нистерства Шпеера, показания Заура, 11-13.6.45. По словам
помощника Геббельса, Рудольфа Земмлера, наступление к 21 де-
кабря уже «явно потерпело поражение». — Rudolf Semmler,
Goebbels — the Man Next to Hitler, London, 1947, p. 171 (21.12.44).
117. Speer, p. 425.
118. Guderian,p. 381.
119. DRZW, 7 (Vogel), p. 629; Hastings, p. 261.
120. DZW, 6, p. 133, p. 137 — приведенные далее цифры.
121. TBJG, И/14, pp. 436-7 (29.12.44). Шестью днями раньше
он признавал, что ситуация «немного более критическая» (р.
469 (23.12.44)), а 28.12.44 (pp. 480-81) констатировал ее ухудше-
ние. Агенты пропаганды вермахта в Берлине в это же время от-
мечали, что солдаты, возвращающиеся с фронта, демонстриру-
ют уверенность, но в тылу энтузиазм значительно ослаб. — Das
letzte halbe Jahr, p. 193, отчет за 25-31.12.44 (3.1.45).
122. TBJG, И/14, р. 500 (31.12.44).
123. ВА/МА, MSg2/2697, дневник лейтенанта Юлиуса Дуф-
нераДо. 78 (1.1.45).
124. BAB, R55/612, Echo zur Führerrede, отчет Геббельсу, fos.
22-3, 2.1.45; fos. 17-102 — ответы отделов пропаганды на за-
Примечания 549
прос информации о том, как была воспринята речь Гитлера и
самого Геббельса, 1—2.1.45.
125. Hitler: Reden und Proklamationen 1932-1945, ed. Max
Domarus, Wiesbaden, 1973, pp. 2179—85 — текст речи.
126. BHStA, Minn 72417, unfoliated, 28.11.44-5.1.45.
127. BAB, R43II/1648, fo. 20, Ламмерс — высшему руковод-
ству рейха, 17.12.44.
128. TBJG, И/14, pp. 282 (27.11.44), 328-9 (2.12.44), 370-72
(7.12.44); David Irving, Goring: A Biography, London, 1989, pp.
447-8, 476.
129. Michael Bloch, Ribbentrop, pb. edn., London, 1994, pp.
418-19.
130. Ronald Smelser, Robert Ley: Hitler's Labor Front Leader,
Oxford, New York and Hamburg, 1988, p. 291.
131. The Bormann Letters, pp. 152(26.12.44), 158(1.1.45)
132. Felix Kersten, The Kersten Memoirs, 1940-1945, London,
1956, pp. 238-9 (10.12.44); BAB, NS19/3912, fo. 115, Бергер -
Гиммлеру (слухи о позоре Гиммлера) (21.12.44). Гиммлер в ноя-
бре был назначен главнокомандующим группой армий «Верх-
ний Рейн». Поскольку Гиммлер был главой Армии резерва и
начальником полиции, казалось логичным, что он сможет со-
брать армию, которая функционировала бы как оборонное
формирование, помогающее 19-й армии удержать наступление
союзников на Эльзас. Недавно сформированная группа армий
«Верхний Рейн», размещенная в районе между Шварцвальдом
и границей со Швейцарией, во многом состояла из отставших
солдат, подразделений народно-гренадерских дивизий, отрядов
противовоздушной обороны, пограничников, иностранных
подразделений вермахта и членов фольксштурма. Отказавшись
уехать из своего штаба в Шварцвальде, Гиммлер тем самым соз-
дал вакуум для развития интриг в ставке фюрера, возможно,
при участии Бормана и некоторых других влиятельных лидеров
СС. — Heinz Höhne, The Order of the Death's Head, London, 1972,
pp. 509-11; Peter Padfield, Himmler: Reichsführer-SS, London,
1990, pp. 546, 554—6. Бергер попросил Гиммлера прекратить де-
ятельность главнокомандующего группой армий «Верхний
Рейн» и вернуться в ставку фюрера. По его словам, основанием
для его просьбы стали «не только слухи, изо всех сил распро-
страняемые некоторыми сторонами (рейхсфюрер СС якобы в
550 Примечания
опале, а его соперник Кейтель торжествует), а потому, что я по-
нимаю, что если рейхсфюрера СС нет в ставке, от этого несет
безмерный урон наша политическая работа, лежащая в основе
всего». Гиммлер 29 декабря дал ответ (fo. 116) через своего лич-
ного адъютанта, штандартенфюрера СС Рудольфа Брандта, за-
являя, что очень скоро он передаст командование группой ар-
мий другому человеку и тогда, вероятно, сможет обсудить этот
вопрос с Бергером. Письменное и телефонное общение, доба-
вил он загадочно, «для обсуждения этой темы не подходят». Не-
долгое командование Гиммлера группой армий «Верхний Рейн»
в рамках непродолжительного и слабого январского наступле-
ния немцев в Эльзасе закончилось поражением. Впрочем, ка-
кими бы ни были слухи, они явно не вредили его положению в
глазах Гитлера. По словам Геббельса, Гитлер был «чрезвычайно
удовлетворен» работой рейхсфюрера. — Peter Longerich, Heinrich
Himmler: Biographie, Munich, 2008, pp. 736—7.
133. TBJG, H/14, pp. 497-8 (31.12.44); von Oven, pp. 529-30
(26.12.44), 534-6 (28.12.44).
134. Speer, pp. 425-7.
135. NAL, WO204/6384, допрос обергруппенфюрера СС
Вольфа, fo. 2, 15.6.45.
136. Guderian, pp. 382—4. Принято считать, что «роковая
роль, сыгранная наступлением в Арденнах, заключалась в том,
что оно косвенно ослабило Восточный фронт», поскольку в нем
были задействованы силы, необходимые для обороны против
Красной Армии. — Heinz Magenheimer, Hitler's War: German
Military Strategy 1940-1945, London, 1998, p. 264. Тем не менее,
как отмечает Юнг (Jung, p. 201), даже если бы наступление в Ар-
деннах было более успешным, перебросить истощенные под-
разделения вермахта на восток было бы недостаточно, чтобы
задержать наступление Красной Армии. См. также Henke, р.
342.
137. DZW, 6, р. 135; Warlimont, pp. 491-4; IfZ, Nbg.-Dok., PS-
1787, записи Йодля о совещаниях Гитлера, 22.12.44 (не опубли-
кованы в материалах Нюрнбергского процесса).
138. Jung, p. 229 (дневник Крейпе, 2.11.44).
139. Nicolaus von Below, Als Hitlers Adjutant 1937-45, Mainz,
1980, p. 398.
Примечания 551
Глава 5. Катастрофа на Восточном фронте
1. Heinz Guderian, Panzer Leader, Da Capo edn., New York,
1996, p. 382.
2. Guderian, p. 382.
3. DZW, 6, pp. 498-9.
4. DZW, 6, pp. 503,509; DRZW, 10/1 (Lakowski), pp. 498,502-4,
531; John Erickson, The Road to Berlin, Cassell edn., London, 2003,
p. 449.
5. Erickson, pp. 447-9.
6. Cm. Walter >\&rlimont, Inside Hitler's Headquarters 1939-45,
pb. edn., Novato, Calif., n.d. (original Eng. language edn., London,
1964), pp. 212-19.
7. Jürgen Förster, The Final Hour of the Third Reich: The
Capitulation of the Wfehrmacht', Bulletin of the International Committee
for the History of the Second World War, Montreal (1995), pp. 76-7.
8. IfZ,Nbg.-Dok., PS-1787, JodlVNotizenzum Kriegstagebuch',
'Lage am 22.1.45' (23.1.45), отсутствует в опубликованных мате-
риалах процесса. По словам Геббельса, Гитлер заявлял, что при-
оритетным является контроль над нефтью, за ним следует кон-
троль над добычей угля, а затем — функционирование военной
промышленности. — TBJG, И/15, р. 218 (25.1.45). В Венгрии
производилось около 22% всего бензина и 11% дизельного то-
плива, требовавшегося рейху. — Heinrich Schwendemann,
'Strategie der Selbstvernichtung: Die Wfehrmachtffihrung im
"Endkampf um das "Dritte Reich'", in Rolf-Dieter Müller and
Hans-Erich Volkmann (eds.), Die Wehrmacht: Mythos und Realität,
Munich, 1999, p. 226.
9. Guderian, pp. 382-7, 392-3.
10. Erich von Manstein, Lost Victories, London, 1982, pp. 531—2;
DRZW, 9/1 (Förster), p. 605.
11. Schwendemann, 'Strategie', p. 231.
12. Останки Гинденбурга и его жены были сначала перевезе-
ны в гарнизонную церковь Потсдама, а затем втайне перенесе-
ны в более безопасное место — в соляную шахту близ Бернтеро-
да (небольшого городка в Тюрингии). Американцы обнаружили
останки 27 апреля (на гробах красным карандашом были напи-
саны имена умерших), а в мае перевезли их на запад, в Марбург,
где бывший рейхспрезидент и его жена наконец были заново
552 Примечания
захоронены без особой огласки, под покровом ночи, в августе
1946 г. — Anna von der Goltz, Hindenburg: Power, Myth, and the Rise
of the Nazis, Oxford, 2009, pp. 193-6.
13. Heinrich Schwendemann, 'Das Kriegsende in Ostpreußen
und in Südbaden notes to pp. 165—74 im Vergleich', in Bernd Martin
(ed.), Der Zweite Weltkrieg und seine Folgen: Ereignisse —
Auswirkungen — Reflexionen, Freiburg, 2006, p. 96.
14. Везде, где не указано иное, описание развития событий
на фронте приводится на основе DZW, 6, pp. 498—517; DRZW,
10/1 (Lakowski), pp. 491-542, 568ff.; Die Vertreibung der deutschen
Bevölkerung aus den Gebieten Östlich der Oder-Neiße, ed. Theodor
Schieder et al., pb. edn., Munich, 1984, vol. 1, pp. 16E — 23E;
Erickson, eh. 7; Guderian, pp. 389ff.; Brian Taylor, Barbarossa to
Berlin: A Chronology of the Campaigns on the Eastern Front 1941 to
1945, vol. 2, Stroud, 2008, pp. 267-79; Heinz Magenheimer, Hitler's
War: German Military Strategy 1940-1945, London, 1998, pp. 264-
71; Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany 1944—45,
London, 2004, chs. 9-10; and Antony Beevor, Berlin: The Downfall
1945, pb. edn., London, 2007, chs. 3-4.
15. Ralf Meindl, Ostpreußens Gauleiter: Erich Koch — eine politische
Biographie, Osnabrück, 2007, pp. 435—8; Kurt Dieckert and Horst
Grossmann, Der Kampf um Ostpreußen: Ein authentischer
Dokumentarbericht, Munich, 1960, pp. 119-20.
16. Hastings, pp. 322-3.
17. Alastair Noble, Nazi Rule and the Soviet Offensive in Eastern
Germany, 1944—1945: The Darkest Hour, Brighton and Portland,
Ore., 2009, p. 320 n. 168; Meindl, pp. 441-2.
18. Meindl, p. 445. Как отмечает Ноубл (Noble, p. 210), Кох
сначала переехал в удобную гостиницу Пиллау, но через не-
сколько дней она подверглась авиаударам. См. также Isabel
Denny, The Fall of Hitler's Fortress City: The Battle for Königsberg,
1945, London, 2007, pp. 201-2. В начале февраля Кох перенес
свой штаб в Хайлигенбайль, чтобы помочь организовать эваку-
ацию беженцев по затянувшемуся льдом заливу. — Meindl,
р. 447.
19. Heinrich Schwendemann, 'Endkampfund Zusammenbruch
im deutschen Osten', Freiburger Universitätsblätter, 130 (1995), p. 19;
Hans Graf von Lehndorff, Ostpreußisches Tagebuch: Aufzeichnungen
eines Arztes aus den Jahren 1945—1947, pb. edn., Munich, 1967, pp.
Примечания 553
18 (23.1.45), 40 (7.2.45).
20. Some of many examples in Edgar Günther Lass, Die Flucht:
Ostpreußen 1944/45, Bad Nauheim, 1964, pp. 85-7.
21. Lehndorff, pp. 24-5 (28.1.45).
22. Die Vertreibung, vol. 1, p. 28 (записано в 1951).
23. Christian Tditzki, Alltag in Ostpreußen 1940-1945: Die
geheimen Lageberichte der Königsberger Justiz 1940—1945, Leer, 1991,
pp. 300-304 (донесение генерального прокурора, 18.1.45). См.
также Heinrich Schwendemann, Tod zwischen den Fronten', Spiegel
Special 2, Hamburg, 2002, p. 46. Гаулейтер Кох призывал судеб-
ные власти прагматически отнестись к мародерству, учитывая
обстоятельства. Лендорф, находясь в полевом госпитале в Ке-
нигсберге после бомбардировки, описывал, какое отчаяние у
него вызывало мародерство (Lehndorff, р. 27 (29.1.45), см. также
pp. 28—9 (30.1.45)). В более поздних источниках разграбление
жилищ в Кенигсберге представляется в смягченном свете, и го-
ворится о том, что грабители понесли слишком суровое наказа-
ние. — Hans-Burkhard Sumowski, 'Jetzt war ich ganz allein auf der
Weif: Erinnerungen an eine Kindheit in Königsberg 1944—1947,
Munich, 2009, p. 61.
24. Schwendemann, Tod zwischen den Fronten', pp. 44—5.
25. Denny, p. 199.
26. Lehndorff, p. 18 (23.1.45).
27. Beevor, p. 49.
28. Dieckert and Grossmann, p. 129; Lehndorff, p. 39 (7.2.45).
29. Lehndorff, pp. 19, 21 (24, 26.1.45).
30. Die Vertreibung, vol. 1, pp. 144—6.
31. Lehndorff, p. 23 (27.1.45).
32. DRZW, 10/1 (Rahn), p. 272; Schwendemann, 'Endkampf,
p.20.
33. Lass, pp. 246ff.
34. Die Vertreibung, vol. 1, p. 79 (рассказ датируется 1952 г.).
35. Schwendemann, 'Endkampf, p. 20.
36. Franz W. Seidierand Alfred M. de Zayas (eds.), Kriegsverbrechen
in Europa und im Nahen Osten im 20. Jahrhundert, Hamburg, 2002,
p. 220. Красочное описание массового бегства из Восточной
Пруссии и условий, в которых оказались жители этой области,
приводится в написанной всего через несколько лет после со-
бытий работе Юргена Торвальда: Jürgen Thorwald, Es begann an
554 Примечания
der Weichsel: Flucht und Vertreibung der Deutschen aus dem Osten, pb.
edn., Munich, 1995 (1st edn., 1949), pp. 123-99; and in Guido
Knopp, Die groЯe Flucht: Das Schicksal der Vertriebenen, Munich,
2001, pp. 57—85. Подробное описание ужасных условий эвакуа-
ции см. в Richard Bessel, Germany 1945: From War to Peace, London,
2009, ch. 4.
37. Manfred Zeidler, Kriegsende im Osten: Die Rote Armee und die
Besetzung Deutschlands Östlich von Oder und NeiHe 1944/1945,
Munich, 1996, pp. 135-8.
38. Zeidler, pp. 140-41.
39. Schwendemann, 'Endkampf, p. 22.
40. Некоторые из многочисленных примеров приводятся в
Die Vertreibung, vol. 1, pp. 194,297; vol. 2, pp. 159-64,224-34; Lass,
pp.87, 121.
41. Die Vertreibung, vol. 1, p. 266.
42. Barbara Johr, 'Die Ereignisse in Zahlen', in Heike Sander and
Barbara Johr (eds.), Befreier und Befreite: Krieg, Vergewaltigungen,
Kinder, Munich, 1992, pp. 47-8, 58-9.
43. Вышеприведенные данные о бедственном положении, в
котором оказались беженцы из Восточной Пруссии, везде, где
не указано иное, основаны на Die Vertreibung, vol. 1, pp. 33E —
41E, 60Eff., 79Eff., pp. 21—154. Данные о количестве депортиро-
ванных немцев приводятся в Die Vertreibung, vol. 1, p. 83E, и
Schwendemann, 'Endkampf, p. 24 (по оценкам автора, количе-
ство депортированных составляло до 400 000 человек). Ряд бо-
лее поздних устных рассказов приводится в Hastings, pp. 319ff.
44. Die Vertreibung, vol. 1, pp. 26E — 32E, 345-404. Об отказе
гаулейтера Эмиля Штурца дать разрешение на предупредитель-
ную эвакуацию см. также Noble, p. 204.
45. BfZ, Sammlung Sterz, Pfarrer Heinrich M., 28.1.45 — при-
мер заводов синтетического горючего в Блехаммере и Хайде-
бреке в Верхней Силезии. На колоссальном производственном
комплексе в Блехаммере, близ Козеля, в 75 км от Аушвица, в
дни его расцвета трудились почти 30 000 рабочих, в том числе
незадолго до эвакуации в январе 1945 г. — 4000 узников распо-
ложенного неподалеку лагеря, присоединенного к Освенци-
му III (Моновицу). О заводе в Блехаммере см. Ernest Koenig,
'Auschwitz HI — Blechhammer. Erinnerungen', Dachauer Hefte, 15
(1999), pp. 134-52; Andrea Rudorff, 'Blechhammer (Blachownia)',
Примечания 555
in Wolfgang Benz and Barbara Distel (eds.), Der Ort des Terrors:
Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager, vol. 5,
Munich, 2007, pp. 186—91. За неделю до этого Шпеер сообщил
Гитлеру о значении производимого на заводе авиационного то-
плива; он настаивал на необходимости сконцентрировать усли-
лия люфтваффе «в этой решающей борьбе» на его защите и
спрашивал мнения фюрера. В тот же день он сообщал руковод-
ству завода, что он сам и генерал-полковник Шёрнер будут
принимать решение о том, когда остановить производство на
заводе — правда, только таким образом, который позволит сде-
лать невозможным использование его советскими войсками на
две-три недели. — BAB, R3/1545, fos. 3-7, Шпеер — фон Бело-
ву, для немедленного представления фюреру; Шпеер — руко-
водству заводов в Блекхаммере и Хайдеберке, оба письма от
21.1.45.
46. Schwendemann, Tod zwischen den Fronten', p. 44.
47. Paul Peikert, 'Festung Breslau* in den Berichten eines Pfarrers
22. Januar bis 6. Mai 1945, ed. Karol Jonca and Alfred Konieczny,
Wroclaw, 1993, p. 29; BfZ, Sammlung Sterz, Pfarrer Heinrich M.,
28.1.45; Knopp, Die groHe Flucht, p. 158. Тем, кому удавалось
найти место в поезде, предстояло долгое и страшное путеше-
ствие в условиях ужасного холода. У некоторых из прибывав-
ших в Дрезден беженцев были на руках дети, замерзшие от
холода насмерть; им приходилось просить у служащих желез-
нодорожного вокзала картонные коробки, которые можно
было бы использовать в качестве гробов. — Reinhold Maier,
Ende und Wende: Das schwäbische Schicksal 1944—1946. Briefe und
Tagebuchaufzeichnungen, Stuttgart and Tübingen, 1948, p. 172 (5.3.45).
48. Die Vertreibung, vol. 1, pp. 51E — 59E, 405-77; Friedrich
Grieger, Wie Breslau fiel... Metzingen, 1948, pp. 7-8; Ernst Hornig,
Breslau 1945: Erlebnisse in der eingeschlossenen Stadt, Munich, 1975,
pp. 18-19; Peikert, pp. 29-31; Knopp, DiegroHe Flucht, pp. 158-62;
Noble, p. 202; Sebastian Siebel-Achenbach, Lower Silesia from Nazi
Germany to Communist Poland, 1942-49, London, 1994, pp. 60-61,
72-4 (автор пишет, что количество отправленных на вынужден-
ный марш в направлении Канта, расположенного в 25 км к юго-
западу от Бреслау, составляло 60 000; 18 000 из них, по-видимому,
погибли; количество гражданских лиц в городе, когда он был
отрезан, составляло 150 000-180 000).
556 Примечания
49. Hastings, pp. 328—32. Неоднозначность, связанная с ко-
личеством пассажиров на борту, означает, что нельзя быть уве-
ренными и в количестве погибших. Разные авторы дают очень
разные оценки. Дикерт и Гроссманн (Dieckert and Grossmann,
pp. 130—31 ) указывают, что из 5000 в живых остались только 904;
Зайдлер и де Зайас (Seidler and de Zayas, p. 222) пишут, что на
борту было 6600, из которых 1200 спаслись, а 5400 утонули. Гви-
до Кнопп (Guido Knopp, Der Untergang der Gustloff, 2nd edn., pb.,
Munich, 2008, pp. 9, 156) считает, что потери достигали 9000 че-
ловек и (р. 12) что в результате этого и других кораблекруше-
ний, имевших место за последние месяцы войны, погибло в
целом 40 000 беженцев. Михаэль Шварц в DRZW, 10/2, р. 591,
также говорит о 9000 погибших, однако общее количество бе-
женцев, погибших в море, по его мнению, в два раза меньше —
20 000. Один из офицеров, пропускавших пассажиров на борт
«Густлофа», заявлял, что последняя цифра, которую он запом-
нил при регистрации пассажиров, — 7956. Это было за двадцать
часов до отправления судна в путь, и, по одной из оценок, до
отплытия на борт попали еще 2000 человек, в результате чего
количество людей на борту, включая команду, составило бо-
лее 10 000. — Knopp, Die große Flucht, p. 104. Денни (Denny,
pp. 202—3) пишет о том, что спастись удалось 996 из 9000 пас-
сажиров. Бессель (Bessel, p. 75) — 1239 человек из более чем
10 000 пассажиров корабля. Бивор (Beevor, p. 51) указывает,
что количество погибших составляло от 6600 до 9000 человек.
Еще два почти столь же ужасных кораблекрушения имели ме-
сто уже в конце войны: недалеко от Любека в результате ударов
британской авиации затонули суда «Тильбек» (из 2800 пассажи-
ров в живых остались только 50) и «Кап д'Аркона» (из 6400 пас-
сажиров погибли 4250). Почти все жертвы были узниками, эва-
куированными охранниками-эсэсовцами из концентрацион-
ного лагеря Нойенгамме близ Гамбурга при приближении
британских войск. — David Stafford, Endgame 1945: Victory, Retri-
bution, Liberation, London, 2007, pp. 291-301.
50. Партийное руководство Померании, возглавляемое гау-
лейтером Францем Шведе-Кобургом, как и в других областях
Германии, усугубило и без того трагические для населения об-
стоятельства, отказавшись вовремя отдать приказы об эвакуа-
ции. — Noble, pp. 205-8.
Примечания 557
51. Везде, где не указано иное, приведенная информация
взята из Die Vertreibung, vol. 1, pp. 41E — 5IE, 155-201.
52. Beevor, pp. 48-9.
53. Andreas Kossert, '"Endlösung on the Amber Shore": The
Massacre in January 1945 on the Baltic Seashore — a Repressed
Chapter of East Prussian History', Leo Baeck Year Book, 40 (2004),
pp. 3—21 (цитаты — pp. 15—17); Andreas Kossert, Damals in
Ostpreußen: Der Untergang einer deutschen Provinz, Munich, 2008,
pp. 148—53; Schmuel Krakowski, 'Massacre of Jewish Prisoners on
the Samland Peninsula — Documents', YVS, 24 (1994), pp. 349-87;
Reinhard Henkys, 'Ein Todesmarsch in Ostpreußen', Dachauer Hefte,
20 (2004), pp. 3—21; рассказ очевидца — бывшего члена гитле-
рюгенда, ставшего участником жестокой расправы: Martin
Bergau, 'Tod an der Bernsteinküste: Ein NS-Verbrechen in
Ostpreußen', in Elke Fröhlich (ed.), Als die Erde brannte: Deutsche
Schicksale in den letzten Kriegstagen, Munich, 2005, pp. 99—112; сви-
детельство, данное в 1952 г. бывшим ландратом Земландского
округа: Die Vertreibung, vol. 1, p. 136; Martin Bergau, Der Junge von
der Bernsteinkbste: Erlebte Zeitgeschichte 1938—1948, Heidelbei^,
1994, pp. 108-15, 249-75; Daniel Blatman, Les Marches de la mort:
La dernière étape du génocide nazi, été 1944 — printemps 1945, Paris,
2009, pp. 132-40. Этот ужасный эпизод был также описан в
Nicholas Stargardt, Witnesses of War: Children's Lives under the Nazis,
London, 2005, pp. 284—6. Хотя большинство очевидцев сходятся
в том, что массовые расстрелы были произведены ночью с
31 января на 1 февраля, некоторые указывают, что это произо-
шло несколько позже. — Henkys, p. 16. Бергау, а вслед за ним и
Коссерт, утверждают, что количество выживших составило все-
го 15 человек, в то время как Блатман (р. 139), основываясь на
заключении суда, вынесшего в 1967 г. приговор одному из обви-
няемых в этом преступлении, приводит цифру примерно в 200
человек.
54. VB, South German edn., 15.1.45; Die Wehrmachtberichte
1939-1945, vol. 3: 7. Januar 1944 bis 9. Mai 1945, Munich, 1989,
p. 402 (15.1.45).
55. Это было зарегестрировано в проведенном англичанами
обзоре немецкой прессы: NAL, FO 898/187, PWE, fos. 222-4,
Summary of and Comments on German Broadcasts to Germany,
14.8.44-7.5.45.
558 Примечания
56. BAB, R55/601, fos. 272—6, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде (24.1.45).
57. BStA, MA 106696, отчет RPvNB/OP, 9.2.45.
58. BAB, R55/793, fos. 7-8, 'Material für Propagandisten, Nr.
25: Betr. Bolschewistische Greuel', 16.1.45.
59. TBJG, 11/15,p. 190(23.1.45),p. 216(25.1.45). Кначалуфев-
раля Геббельс изменил свое мнение. Теперь он полагал более
важным сделать акцент на зверствах большевиков и не считал,
что обнародование этой информации приведет к панике. —
TBJG, П/15, pp. 322-3 (6.2.45).
60. BStA, MA 106696, отчет RPvNB/OP, 10.3.45. Полковник
Курт Поллекс, находившийся в это время в Берлине, отмечал,
что информация о зверствах советских солдат, эксплуатируемая
немецкой пропагандой, приводит к «всеобщей панике». — ВА/
MA, N712/15, NL Pollex, Auszüge aus Briefen, fo. 14, 23.1.45. О
панике, распространяемой беженцами, и о страхе перед рус-
скими см. Victor Klemperer, Ich will Zeugnis ablegen bis zum letzten,
vol 2: Tagebücher 1942—1945, ed. Wklter Nowojski and Hadwig
Klemperer, Darmstadt, 1998, pp. 645-6, 649-60 (25.1.45, 29.1.45).
61. VB, South German edn., 9.2.45.
62. BfZ, Sammlung Sterz, Josef E., 21.1.45.
63. Jörg Echternkamp (ed.), Kriegsschauplatz Deutschland 1945:
Leben in Angst — Hoffnung auf Frieden. Feldpost aus der Heimat und
von der Front, Paderborn, 2006, pp. 138-9 (28.1.45) and p. 268 nn.
282—6. Письмо было возвращено с пометкой «адресат выбыл».
Остался ли в живых солдат, которому оно предназначалось, не-
известно.
64. BStA, MA 106695, отчет RPvOB, 9.2.45.
65. BStA, MA 106696, отчет RPvOF/MF, 8.2.45.
66. Ursula von Kardorff, Berliner Aufzeichnungen 1942—1945, pb.
edn., Munich, 1981, pp. 228 (25.1.45), 229 (30.1.45).
67. Ruth Andreas-Friedrich, Schauplatz Berlin: Ein deutsches
Tagebuch, Munich, 1962, p. 124 (22.1.45).
68. LHC, Dempsey Papers, no. 249, pt. II, p. 9 (на английском
языке).
69. IWM, Memoirs of P.E. von Stemann, p. 193.
70. Das letzte halbe Jahr: Stimmungsberichte der Wehrmacht-
propaganda 1944/45, ed. Wolfram Wette, Ricarda Bremer and Detlef
\bgel, Essen, 2001, pp. 219-20, 229 (23.1.45, 1.2.45).
Примечания 559
71. Andreas-Friedrich, p. 126(31.1.45).
72. Das letzte halbe Jahr, p. 219 (23.1.45), pp. 228-9 (1.2.45).
73. IWM, Memoirs of P.E. von Stemann, p. 197.
74. Das letzte halbe Jahr, pp. 235-6 (7.2.45).
75. Echtemkamp, p. 129 (20.1.45).
76. IWM, Memoirs of P.E. von Stemann, p. 200.
77. IWM, 'Aus deutschen Urkunden 1935-1945', unpub.
documentation, n.d. (c. 1945-6), pp. 66-7, 276-8.
78. Das letzte halbe Jahr, pp. 218 (22.1.45), 236 (7.2.45).
79. BfZ, Sammlung Sterz, Gisela K., 3.2.45.1
80. BfZ, Sammlung Sterz, Luise G., 3.2.45.
81. Heinrich Breloer (ed.), Mein Tagebuch: Geschichten vom Über
leben 1939-1947, Cologne, 1984, p. 228 (27.1.45).
82. Подробное описание событий в одной из областей см. в
Jill Stephenson, Hitler's Ноте Front: Württemberg under the Nazis,
London, 2006, pp. 304-12.
83. BfZ, Sammlung Sterz, Gefr. Heinrich R., 23.1.45.
84. BfZ, Sammlung Sterz, Sold. Willy F., 30.1.45.
85. BfZ, Sammlung Sterz, Fw. Hugo В., 2.2.45.
86. BfZ, Sammlung Sterz, Lt. Thomas S., 23.1.45.
87. BfZ, Sammlung Sterz, Hptm. Emerich P., 20.1.45.
88. BfZ, Sammlung Sterz, Uffz. Hans , 24.1.45.
89. BfZ, Sammlung Sterz, O'Gefr. Otto L., 24.1.45.
90. BfZ, Sammlung Sterz, Gren. Kurt M., 30.1.45.
91. Quoted Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die
bewaffnete Macht in der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft
1944 bis 1945, Munich, 2007, p. 243. О расовых стереотипах см.
также pp. 269—70.
92. ВА/МА, MSg2/2697, fo. 88, дневник лейтенанта Юлиуса
Дуфнера, 25.1.45.
93. NAL, WO219/1587, fo. 860, штаб верховного командования
союзных экспедиционных сил, отчет управления по психиатри-
ческим исследованиям в армии от 45/03/12, январь 1945.
94. Kunz, pp. 299-300.
95. ВА/МА, N245/3, NL Reinhardt, 'Kalenderblätter 1945', fo.
81 (14.1.45); N245/2, Briefe, fo. 41 (15.1.45); N245/15, генерал-
лейтенант Otto Хайдкемпер (бывший начальник штаба группы
армий «Центр»), 'Die Schlacht um Ostpreußen' (1953), fo. 32;
Guderian, pp. 382-3; DRZW, 10/1 (Lakowski), pp. 536-7.
560 Примечания
96. ВА/МА, N245/3, NL Reinhardt, 'Kalenderblätter 1945', fo.
82 (16-17.1.45); N245/15, Heidkämper, fos. 40-43.
97. BA/MA, N245/2, NL Reinhardt, Briefe, fo. 41 (19.1.45).
98. BA/MA, N245/2, NL Reinhardt, Briefe, fo. 41 (20.1.45).
99. BA/MA, N245/2, NL Reinhardt, Briefe, fo. 41V (21.1.45);
N245/3, NL Reinhardt, 'Kalenderblätter 1945', fos. 82-3 (20-
21.1.45); N245/15, Heidkämper, fos. 53-7.
100. Приведенная выше информация, если не указано иное,
основана на ВА/МА, N245/3, NL Reinhardt, 'Kalenderblätter
1945', fos. 83-4 (22-7.1.45); N245/2, NL Reinhardt, Briefe, fos.
41-2 (22.1.45, 26.1.45); N245/15, Heidkämper, fos. 68-72, 76-87;
N24/39, 'Erinnerungen von General d.i. a.D. Friedrich Hoßbach',
машинописный текст (май 1945), pp. 45-6, 68. См. также
Friedrich Hoßbach, Die Schlacht um Ostpreußen, Überlingen, 1951,
pp. 51-73; Guderian, pp. 400-401; Dieckert and Grossmann, pp.
94-5, 110-18; ^ZW, 6, P-511.
101. Например, BA/MA, RH21/3/730, fos. 3-6, 'Auskünfte
Gen. Major Mueller-Hillebrand (Chef des Stabes) über den Einsatz
der 3. Pz. Armee in Ostpreußen, Sept. 1944 — Feb. 1945' (1955);
'Auszug aus einem Bericht von Oberst i.G. Mendrzyk O. Qu. bei der
3. Panzer-Armee'.
102. Schwendemann, 'Das Kriegsende in Ostpreußen', p. 98.
103. Schwendemann, 'Tod zwischen den Fronten', p. 43. Я край-
не признателен доктору Швендеману за ссылку на источник
этих высказываний — ВА/МА, RH20/4/617, unfoliated, Notizen
über Ferngespräche 14-25.1.45, Gesprächsnotizen vom 24.1.45
(Хоссбах выступал перед старшими офицерами в этот день в
16:00, а с Рейнхардтом разговаривал в тот же вечер в 22:15), а
также доктору Юргену Фёрстеру за то, что предоставил мне ко-
пию этого документа.
104. ВА/МА, N712/15, NL Pollex, Auszüge aus Briefen, fo. 12,
22.1.45.
105. N24/39, NL Hoßbach, 'Erinnerungen', pp. 46-7; Hoßbach,
p. 70. Кажется очевидным, что Рендулич далеко не полностью
представлял себе ситуацию в Восточной Пруссии до того, как
приехал туда. Он только 17 января был назначен Гитлером глав-
нокомандующим группой армий «Курляндия», но не успел про-
быть в Курляндии и двадцати часов, как (26 января) внезапно
узнал, что вскоре будет назначен командующим группой армий
Примечания 561
«Север», оказавшейся в осажденном положении в Восточной
Пруссии. — Lothar Rendulic', Gekämpft, Gesiegt, Geschlagen, Wfels,
1952, pp. 331-2, 336.
106. Guderian, pp. 400-401. Рендулич также (pp. 337-55)
описывает этот период (чуть больше шести недель), проведен-
ный им в должности командующего войсками в Восточной
Пруссии, однако в его описании снятию Хоссбаха с должности
уделяются всего несколько незначительных строк на стр. 343.
107. Guderian, p. 394.
108. Hastings, p. 283; Roland Kaltenegger, Schörner: Feldmarschall
der letzten Stunde, Munich and Berlin, 1994, pp. 265-6; Siebel-
Achenbach, pp. 59, 71—2. Гитлер изначально намеревался назна-
чить командующим генерал-фельдмаршала Моделя, однако за-
тем было решено, что он срочно необходим на Западном фрон-
те, и командование было передано Шёрнеру. — TBJG, П/15,
pp. 135(16.1.45), 138(17.1.45).
109. DRZW9 10/2 (Kunz), p. 39.
ПО. ВА/МА, N60/74, NL Schörner, Tragödie Schlesien, März
1945', fo. 2 (1958).
111. BAB, NS6/353, fos. 157-8, Bormann, Bekanntgabe 28/45,
Ungehorsam und falsche Meldungen (приказ Кейтеля см. в при-
ложении); см. также IfZ, Fa-91/4, fo. 1069.
112. Назначить Гиммлера командующим было, по-видимому,
решено уже несколькими днями раньше: по словам Геббельса,
нужна была «сильная рука», которая бы остановила войска,
«потоком бегущие» с пути советских войск, и сформировала из
них новые боевые подразделения. Геббельс даже предлагал сде-
лать Гиммлера главнокомандующим вермахта, чтобы освобо-
дить от этой обязанности Гитлера, но Гитлер не согласился на
такой серьезный шаг и заявил, что Гиммлер сначала должен до-
казать, что может командовать боевыми действиями. — TBJG,
П/15, pp. 165 (20.1.45), 181 (22.1.45), 195 (23.1.45).
113. DZW, 6, р. 513.
114. IWM, FO645/155, допрос Карла Дёница, 30.9.45, р. 5;
2.10.45, р. 2 (на английском языке).
115. IfZ, ZS 1810, Bd. II, fo. 54, беседа Дёница с Барри При,
18.11.74.
116. Цит. по Schwendemann, 'Endkampf, p. 20; см. также
Schwendemann, Tod zwischen den Fronten', p. 45.
562 Примечания
117. Геббельсу показалось, что Геринг во время разговора с
ним 27 января проявил настроение угнетенное, «почти пора-
женческое» — он по-прежнему надеялся, что Гитлер попытает-
ся найти дипломатическое решение конфликту. — TBJG, 15/Н,
р. 250 (28.1.45)
118. DZW, 6, р. 572.
119. DRZW, 9/1 (Heinemann), р. 884.
120. DRZW, 9/1 (Heinemann), р. 882.
121. DRZW, 10/1 (Lakowski), p. 559.
122. DZW, 6, pp. 575, 591.
123. David К. Yelton, Hitler's Volkssturm: The Nazi Militia and the
Fall of Germany, 1944-1945, Lawrence, Kan., 2002, p. 131.
124. Quoted DZW, 6, p. 513.
125. DZW, 6, pp. 513-14.
Ошва 6. Возмездие
1. Подобную интерпретацию событий см. в Robert Gellately,
Backing Hitler: Consent and Coercion in Nazi Germany, Oxford, 2001.
2. О недоброжелательном отношении к евреям, проявляв-
шемся и тогда, когда евреев депортировали из Германии, см.
Jeffrey Herf, The Jewish Enemy: Nazi Propaganda during World War
IIand the Holocaust, Cambridge, Mass., 2006, а также написанную
тем же автором главу "Der Krieg und die Juden":
Nationalsozialistische Propaganda im Zweiten Weltkrieg', в DRZW,
9/2,pp.l59ff.
3. BAB, NS19/2454, fos. 1-3V: SS-Kriegsberichter-Abteüung,
SS-Standarte 'Kurt Eggers', 26-30.1.45.
4. 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht. Dokumente, ed. Gerhard Förster and Richard Lakowski,
Berlin, 1975, p. 144 (5.2.45).
5. NAL, WO219/4713, отчет штаба верховного командования
союзных экспедиционных сил, 15.2.45, 20.2.45. Угроза об «от-
ветственности всех членов семьи» (Sippenha.fi) по отношению к
солдатам, не выполнявшим свои обязанности как следует, не-
однократно использовалась в качестве средства устрашения ко-
мандирами вермахта. В некоторых случаях эта угроза действи-
тельно была выполнена, хотя это было скорее исключение, чем
Примечания 563
правило. См. Robert Loeffel, 'Soldiers and Terror: Re-evaluating
the Complicity of the >\fehrmacht in Nazi Germany', German History,
27 (2009), pp. 514-30.
6. Рассказ (на английском языке) одного из солдат, захва-
ченного в плен после возвращения с Восточного фронта: LHC,
Dempsey Papers, no. 273, pt. II, p. 7 (3.3.45).
7. BAB, NS6/135, fos. 44, 118-21, гаулейтунг Магдебург-
Анхальта, отчет от 16.2.45; отчет ландратсамта в Мар-Шёнберг,
17.2.45.
8. BAB, NS6/135, fo. 11, Auszug aus einem Bericht des Pg.
W&ldmann, Inspektion-Mitte, 7.3.45 (о ситуации в начале февраля).
9. BAB, NS19/3705, fos. 6-13, 'Beobachtungen im
Heimatkriegsgebiet', 22.2.45 (с сопроводительным письмом Бор-
мана Гиммлеру от 1.3.45).
10. BAB, NS19/2068, fos. 6-6\ 20-20v, 'Meldungen aus dem
Ostraum', Müllrose, 16.2.45, Mark Brandenburg, 21.2.45. О рас-
пространении мародерства в окрестностях Одера, свидетель-
ствующем об упадке морального духа, см. также в DZW, 6, р. 514.
Помощник Геббельса, Вильфред фон Офен, писал об этом в се-
редине февраля, что «моральный дух немецких солдат на Вос-
точном фронте ухудшается день ото дня». — Wilfred von Oven,
Finale Furioso: Mit Goebbels bis zum Ende, Tübingen, 1974, p. 578
(11.2.45).
11. BAB, R55/601, fo. 284, Tätigkeitsbericht der RPÄ, 21.2.45.
12. Das letzte halbe Jahr: Stimmungsberichte der Wehrmacht-
propaganda 1944/45, ed. Wolfram Wette, Ricarda Bremer and Detlef
Vogel, Essen, 2001, pp. 236-7 (7.2.45).
13. Das letzte halbe Jahr, p. 251 (23.2.45).
14. BHStA, MA 106695, отчет RPvOB, 9.2.45. См. подобные
примеры в Klaus-Dietmar Henke, Die amerikanische Besetzung
Deutschlands, Munich, 1995, pp. 819-20, Marlis Steinert, Hitlers
Krieg und die Deutschen, Düsseldorf and Vienna, 1970, pp. 546ff.
15. BAB, R55/620, fos. 129—131V, донесение СД статс-
секретарю министерства пропаганды, доктору Науманну, «Об-
становка в Вене», 1.3.45. Настроение народных масс в Вене осо-
бенно ухудшилось, как говорилось в отчете в сентябре предыду-
щего года, там были распространены пораженческие взгляды,
делающие население открытым для коммунистической агита-
ции. — BAB, NS6/166, fos. 23-7, Кальтенбруннер — Борману,
564 Примечания
14.9.44. См. также Ludwig Jedlicka, 'Ein unbekannter Bericht
Kaltenbrunners über die Lage in 0{2}sterreich im September 1944',
in Ludwig Jedlicka, Der 20. Juli 1944, Vienna, 1985, pp. 82-6;
Timothy Kirk, Nazism and the Working Class in Austria, Cambridge,
1996, pp. 130-32.
16. StAM, LRA 29656, fo. 573, SD-Außenstelle Berchtesgaden,
7.3.45.
17. NAL, WO219/1587, штаб верховного командования союз-
ных экспедиционных сил: сводка разведывательных донесений
от информаторов, 20—25.2.45.
18. Геббельс отмечал, что «неудачным исходом эвакуация в
Восточной Пруссии главным образом обязана партии, и руко-
водство партии в Восточной Пруссии подвергается сильнейшей
критике». - TRIG, Н/15, р. 374 (13.2.45).
19. BAB, NS19/3833, fo. 1, Готтлоб Бергер — штандартенфю-
реру СС Рудольфу Брандту, 18.2.45.
20. BAB, NS6/135, fo. 44, отчет гаулейтунга Магдебург-
Анхальта, 16.2.45.
21. StAM, NSDAP 35, unfoliated, Gauorganisationsleiter
München-Oberbayern to Kreisleiter, etc., 21.2.45. В начале января
гаулейтеры выступали резко против «нелепой униформы»; пар-
тийные чиновники выбирали собственный цвет или покрой
униформы. — StAM, NSDAP 52, unfoliated, Gauorganisationsleiter
München-Oberbayern to Gauamtsleiter and Kreisleiter, 3.1.45.
22. См. Henke, p. 829.
23. Mark Mazower, Hitler*s Empire: Nazi Rule in Occupied Europe,
London, 2008, pp. 528—9. Франк в конечном итоге был 4 мая аре-
стован американскими войсками, предстал перед судом в
Нюрнберге и был повешен за участие в военных преступлениях
и преступлениях против человечности.
24. IfZ, NO-3501, отчет Хюбнера, 16.3.45; National Archives,
Washington, NND 871063, протоколы ареста и допроса Грейзера,
17.5.45, 1.6.45; Jürgen Thorwald, Es begann an der Weichsel: Flucht
und Vertreibung der Deutschen aus dem Osten, pb. edn., Munich, 1995
(Ist edn., 1949), pp. 69-79; Catherine Epstein, Model Nazi: Arthur
Greiser and the Occupation of Western Poland, Oxford, 2010, pp. 298-
304.
25. 7#/G,II/15,pp.223(25.1.45),231-2(26.1.45),357(11.2.45);
von Oven, Finale Furioso, p. 551 (23.1.45)
Примечания 565
26. BAB, R55/622, fos. 181—2, обзор писем, полученных от-
делами пропаганды. См. также BAB, NS6/135, fos. 30—32, доне-
сение за 20.2.45 от лейтенанта Кляйна (штаб оперативного ру-
ководства ОКХ, Потсдам) об отрицательных впечатлениях чле-
нов партии, в частности, одного оберштурмфюрера СС, во
время эвакуации из Вартеланда в период с 19 по 25 января. Нуж-
но отметить, что уже 20 февраля, через месяц после своего бег-
ства, уже из относительной безопасности Карлсбада, Грейзер
отправил окончательный отчет Гиммлеру и Борману о создании
и размещении фольксштурма в Вартегау. — BAB, R43II/692b,
fos. 109-24(20-21.2.45).
27. BAB, NS6/353, fo. 30-30v, циркулярное письмо 65/45,
12.2.45. Всего через несколько дней партийная канцелярия по-
лучила еще одно неутешительное донесение о неудачных дей-
ствиях властей Вартегау в январе. — BAB, NS6/135, fos. 30-32,
донесение лейтенанта Хорста Кляйна (штаб оперативного ру-
ководства ОКХ в Потсдаме), в приложении — рекомендация
партайгеноссе Вилли Рудеру с целью восстановления веры в
партию принимать решительные действия против партийных
руководителей, не выполняющих свои обязанности должным
образом.
28. Von Oven, Finale Furioso, p. 572 (7.2.45).
29. IfZ,Fa91/4,fos. 1075-8, GBVandieObersten Reichsbehörden,
1.2.45; 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, p. 152.
30. 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, pp. 152-4.
31. e.g. BAB, NS6/353, fo. 15, PK Rundschreiben 43/45, 30.1.45;
fo. 49, PK Rundschreiben 86/45, 17.2.45; fo. 106, Anordnung 23/45,
21.1.45.
32. BAB, NS6/354, fo. 134, PK Anordnung 48/45g, 1.2.45.
33. BAB, NS6/353, fos. 121-2, PK Anordnung 98/45, 23.2.45.
34. BAB, NS6/353, fos. 65-66\ PK Rundschreiben 113/45, '25.
Jahrestag der Verkündung des Parteiprogramms', 24.2.45.
35. BAB, NS6/353, fos. 157-8, PK Bekanntgabe 28/45, 26.1.45
and Anlage.
36. Одно из таких подразделений, Feldjägerkommando II, дис-
лоцированное сразу за линиями группы армий «Центр», сооб-
щало о том, что в феврале им были задержаны 136 000 солдат;
566 Примечания
почти 200 из них предстали перед военным трибуналом, 46 сол-
датам были вынесены смертные приговоры. В донесении гово-
рилось о том, что, с учетом военной ситуации, соотношение
количества арестованных к численности войск является непри-
емлемым. — DRZW, 9/1 (Förster), р. 638.
37. Ursula von Kardorff, Berliner Aufzeichnungen 1942—1945, pb.
edn., Munich, 1981, p. 228 (25.1.45).
38. HZ, Fa-91/5, fo. 1239, Aufruf Himmlers, 31.1.45; BAB,
R55/610, fos. 161ff., отдел рейхспропаганды Данцига — статс-
секретарю министерства пропаганды, доктору Науманну,
31.1.45, в приложении — прокламация Гиммлера.
39. BAB, NS6/354, fos. 60—61V, PK Rundschreiben 59/45g,
'Erfassung von versprengten Wehrmachtangehörigen', 6.2.45, в при-
ложении — приказ ОКВ от 2.2.45. Месяц спустя, 5 марта, фельд-
маршал Кейтель передал приказ Гитлера о прекращении фи-
нансирования семей военнопленных, которые попали в плен,
не будучи ранеными или не проявив явного стремления сра-
жаться до последнего. — Printed in Rolf-Dieter Müller and Gerd
R. Ueberschär, Kriegsende 1945: Die Zerstörung des Deutschen Reiches,
Frankfurt am Main, 1994, p. 163.
40. Andreas Kunz, 'Die Wehrmacht in der Agonie *der
nationalsozialistischen Herrschaft 1944/45: Eine Gedankenskizze',
in Jörg Hillmann and John Zimmermann (eds.), Kriegsende 1945 in
Deutschland, Munich, 2002, p. 103 п. 26.
41. BAB, NS19/3705, fos. 1-5, Борман — Гиммлеру,
'Vorbereitungen fur die bevorstehende Feindoffensive im Westen', в
приложении — циркулярное письмо гаулейтерам западных об-
ластей, 8.2.45.
42. BAB, NS6/354, fos. 135-6, PK Anordnung 67/45g, 13.2.45.
43. BAB, NS6/354, fos. 81-4, PK Rundschreiben 92/45g, Rs.,
20.2.45.
44. StAM, NSDAP 35, Gauleitung München-Oberbayern,
Rundschreiben Nr. 5, 22.2.45.
45. BAB, NS19/2721, fo. 4-4v, Oberbefehlshaber der Heeresgruppe
Weichsel, 12.2.45.
46. TBJG, H/15, p. 459 (9.3.45). Сообщалось, что при виде по-
вешенных на мосту через Одер близ Франкфурта немецких сол-
дат в форменной одежде тысячи «отставших» решили явиться в
войска для дальнейшей службы на фронте. — Wilfred von Oven,
Примечания 567
Mit Goebbels bis zum Ende, vol. 2, Buenos Aires, 1950, p. 246
(16.2.45).
47. BAB, NS6/756, fos. 2-6, Bormann, *\ferstärkung der
kämpfenden Truppe', 28.2.45.
48. Norbert Haase, 'Justizterror in der Wehrmacht', in Cord
Arendes, Edgar Wslfrum and Jörg Zedler (eds.), Terror nach Innen:
Verbrechen am Ende des Zweiten Weltkrieges, Göttingen, 2006,
pp. 84—5. Автор полагает, что за все время войны к смертной
казни военными судами были приговорены около полумиллио-
на немецких солдат; при этом в последние четыре месяца 1944
г. количество приговоренных увеличилось вдвое. За это время
было казнено столько же солдат, как и в период с июня 1941 г.
по ноябрь 1944 г. Фриц Вуллнер (Fritz Wullner, NS-Militärjustiz
und das Elend der Geschichtsschreibung, Baden-Baden, 1991, p. 461)
пишет, что количество дезертировавших до конца 1944 г. со-
ставило около 300 000. Об организации репрессивного аппара-
та в рядах вермахта, включая деятельность «гехайме фельдпо-
лицай», см. John Zimmermann, Pflicht zum Untergang: Diedeutsche
Kriegführung im Westen des Reiches 1944/45, Paderborn, 2009,
pp. 139-65.
49. Benjamin Ziemann, 'Fluchten aus dem Konsens zum
Durchhalten: Ergebnisse, Probleme und Perspektiven der Erforschung
soldatischer \fenveigerungsformen in der Wehrmacht 1939-1945', in
Rolf-Dieter Müllerand Hans-Erich Volkmann (eds.), Die Wehrmacht:
Mythos und Realität, Munich, 1999, pp. 594-6, 599; Otto Hennicke,
'Auszüge aus der Wfehrmachtkriminalstatistik', Zeitschrift für
Militärgeschichte, 5 (1966), pp. 442—50; Manfred Messerschmidt and
Fritz Wullner, Die Wehrmachtjustiz, Baden-Baden, 1987, p. 91;
Richard Bessel, Germany 1945: From War to Peace, London, 2009,
p. 63. Цифра в 35 000 человек дает преуменьшенное представле-
ние о масштабе дезертирства. По одной из оценок, количество
дезертировавших составляло более 100 000 человек. — Manfred
Messerschmidt, 'Deserteure im Zweiten Weltkrieg', in Wolfram Wette
(ed.), Deserteure der Wehrmacht, Essen, 1995, p. 62. Еще 35 000 че-
ловек были приговорены за другие нарушения военного пра-
ва (Ziemann, p. 604). О процедуре осуществления смерт-
ных приговоров в вооруженных силах Германии см. Manfred
Messerschmidt, Die Wehrmachtjustiz 1933-1945, Paderborn, 2005,
pp. 393-400.
568 Примечания
50. Messerschmidt, 'Deserteure im Zweiten Weltkrieg', p. 61;
Haase, p. 85 and p. 100 n. 26; DRZW, 9/1 (Echternkamp), p. 50.
Хотя в вооруженных силах либерально-демократических стран
казни солдат были редким явлением, Германия была не един-
ственным авторитарным режимом, прибегавшим к таким дра-
коновским мерам. В Европе было казнено 22 253 солдат; в Со-
ветском Союзе, по некоторым оценкам (хотя подробных иссле-
дований по этому вопросу еще не проводилось), было казнено
150 000 — Ulrich Baumann and Markus Koch (eds.), Was damals
Recht war...7: Soldaten und Zivilisten vor Gerichten der Wehrmacht,
Berlin-Brandenburg, 2008, p. 184.
51. Напр., BAB, R55/620, fo. 132, донесение СД статс-
секретарю министерства пропаганды доктору Науманну,
'Stimmung und Haltung der Arbeiterschaft' (обзор настроений
среди рабочих Мекленбурга), 1.3.45.
52. ВА/МА, N60/17, NL Schörner, письмо Шёрнера к Тило
фон Трота (Oberst i.G. Thilo von Trotha, Generalstab des Heeres,
Chef Operations-Abt.), 22.2.45. Частично цитируется также в
Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die bewaffnete Macht in
der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft 1944 bis 1945,
Munich, 2007, p. 113.
53. BAB, NS6/354, fos. 163-165V, PK Bekanntgabe 149/45g,
19.3.45, прилагается копия письма Шёрнера на четырех страни-
цах, датированного 27.2.45.
54. ВА/МА, N712/15, NL Pollex (полковник Курт Поллекс)
Auszüge aus Briefen, fo. 35, 18.2.45.
55. BAB, R55/610, fos. 156-9, корреспонденция по вопросам
пропаганды в Рурском регионе, 19.12.44—12.1.45.
56. Von Oven, Finale Furioso, p. 584 (22.2.45).
57. О попытках Бормана остановить распространение слу-
хов см. BAB, NS6/353, fos. 16-17, 'Bekämpfung beunruhigender
Gerüchte über die Frontlage', 1.2.45.
58. IfZ, Fa 91/2, fos. 278-81, 'Vorlage: Sondereinsatz Politischer
Leiter an Brennpunkten der Ost- und Westfront', 17.2.45.
59. BAB, R55/608, fos. 35-6, Chef des Propagandastabes,
Mundpropagandaanweisung, betr. Kriegslage, 17.2.45.
60. BHStA, Reichsstatthalter Epp 681/1—8, рейхсминистр
внутренних дел — комиссарам имперской обороны и др.,
28.2.45.
Примечания 569
61. ВА/МА, RH19/IV/228, fo. 10, Hinweis für die NS-Führung
der Truppe, 4.2.45.
62. DZW, 6, p. 627, цитируется письмо Бормана Иоахиму
Альбрехту Эггелингу, гаулейтеру Галле — Мерзебурга, 10.2.45.
63. BAB, NS6/137, fos. 40-41, Flugblatt (im Entwurf): 'An die
Verteidiger von Berlin', 24.2.45.
64. Цит. по Steinen, p. 559.
65. TBJG, И/15, р. 352 (10.2.45).
66. BAB, NS6/354, fos. 137—138V, PK Anordnung 79/45g,
Standgerichte, 15.2.45, а также '\ferordnung über die Errichtung von
Standgerichten vom 15. February 1945', Reichsgesetzblatt, Teil 1, Nr. 6,
20.2.45, p. 30; опубликовано в Müllerand Ueberschär, pp. 161—2.
67. BAB, NS19/3705, fo. 4, Vorbereitungen auf Feindoffensive im
Westen, телеграмма Бормана гаулейтерам западных областей,
без указания даты, прилагается к его письму Гиммлеру, 8.2.45.
68. Henke, р. 845.
69. Henke, р. 846.
70. Haase, p. 86.
71. 'Führer-Erlasse' 1939-1945, ed. Martin Moll, Stuttgart, 1997,
p. 483; также опубликовано в Müller and Ueberschär, pp. 163—4.
О деятельности военно-полевых судов см. Messerschmidt, Die
Wehrmachtjustiz 1933—1945, pp. 411—15; а также Julien Zarusky,
'Von der Sondergerichtsbarkeit zum Endphasenterror: Loyalität-
serzwingung und Rache am Widerstand in Zusammenbruch des NS-
Regimes', in Cord Arendes, Edgar Wslfrum and Jörg Zedler (eds.),
Terror nach Innen: Verbrechen am Ende des Zweiten Weltkrieges,
Göttingen, 2006, p. 114. Об учреждении «летучих военно-полевых
судов» говорится в циркуляре Бормана гаулейтерам, NS6/354,
fo.88\RS123/45g, 9.3.45.
72. Примеры их деятельности см. в Henke, pp. 846ff.
73. Ulrich Herbert, Fremdarbeiter: Politik und Praxis des
'Ausländer-Einsatzes* in der Kriegswirtschaft des Dritten Reiches, Bonn,
1985, pp. 270-71, p. 430 п. 3.
74. BAB, R43II/650C, fos. 119-25, Kampfkommandant
Reichskanzlei, Führerbefehl v. 4.2.45 über 'Verteidigung der
Reichskanzlei bei inneren Unruhen', 4-10.2.45.
75. NAL, WO208/5622, fo. 122A, 29.8.44. Генерал, о котором
идет речь, Дитрих фон Холтиц, был командующим сил вермах-
та в Париже в августе 1944 г., когда город был освобожден.
570 Примечания
76. Jill Stephenson, Hitler's Home Front: Württemberg under the
Nazis, London, 2006, p. 285.
77. Von Kardorff, pp. 208-9 (30.11.44).
78. Herbert, pp. 327—35; Andreas Heusler, 'Die Eskalation des
Terrors: Gewalt gegen ausländische Zwangsarbeiter in der Endphase
des Zweiten >\feltkrieges', in Arendes, Wfolfrum and Zedler, pp. 172—
82.
79. Цит. по Gerhard Paul and Alexander Primavesi, 'Die
\ferfolgungder"Fremdvölkischen":DasBeispielderStaatspolizeistelle
Dortmund', in Gerhard Paul and Klaus-Michael Mallmann (eds.),
Die Gestapo: Mythos und Realität, Darmstadt, 1995, p. 398.
80. Gerhard Paul, '"Diese Erschießungen haben mich innerlich
gar nicht mehr berührt": Die Kriegsendphasenverbrechen der
Gestapo 1944/45', in Gerhard Paul and Klaus-Michael Mallmann
(eds.), Die Gestapo im Zweiten Weltkrieg: 'Heimatfront' und besetztes
Europa, Darmstadt, 2000, p. 548.
81. Paul and Primavesi, p. 399; также см. Paul, p. 549; Bessel,
p. 55.
82. Цит. по Paul, p. 550.
83. О событиях в Кёльне см. Bernd-A. Rusinek, '"Wat denkste,
wat mir objerümt han": Massenmord und Spurenbeseitigung am
Beispiel der Staatspolizeistelle Köln 1944/45', in Paul and Mallmann,
Die Gestapo: Mythos und Realität, pp. 402—16.
84. Paul, pp. 553—7; Herbert, pp. 336—7; Nikolaus Wachsmann,
Hitler's Prisons: Legal Terror in Nazi Germany, New Haven and
London, 2004, pp. 332-3.
85. IWM, F.2, AL 1753, статистика департамента экономики
и управления СС: 15 января 1945 г. количество узников состав-
ляло 511 537 мужчин и 202 674 женщины, в целом — 714 211,
охраняли их 37 674 мужчины и 3508 женщин; Martin Broszat,
'Nationalsozialistische Konzentrationslager 1933-1945', in Hans
Buchheim et ai, Anatomie des SS-Staates, Ölten and Freiburg im
Breisgau, 1965, vol. 2, p. 159; Wachsmann, p. 395; Daniel Blatman,
'Die Todesmärsche — Entscheidungsträger, Mörder und Opfer', in
Ulrich Herbert, Karin Orth and Christoph Dieckmann (eds.), Die
nationalsozialistischen Konzentrationslager, vol. 2, Göttingen, 1998, p.
1067; Gerald Reitlinger, The Final Solution, Sphere Books edn.,
London, 1971, pp. 501, 639 n. 30; Peter Longerich, Holocaust: The
Nazi Persecution and Murder of the Jews, Oxford, 2010, p. 418.
Примечания 571
86. Felix Kersten, The Kersten Memoirs, 1940-1945, London,
1956, p. 277 (12.3.45), а также p. 275 (2.3.45); DZW, 6, p. 643 (в
этом источнике упоминание Гиммлером о приказе фюрера да-
тируется 5.3.45). Гиммлер видел Керстена в госпитале Гогенли-
хена каждое утро с 4 по 13 марта (BAB, NS19/1793, Termine des
Reichsfuhrer-SS, fos. 5—15). Неизвестно, отдавал ли Гитлер
какие-либо письменные приказы об уничтожении узников ла-
герей, однако представляется, что старшим офицерам СС бы-
ло известно распоряжение (по всей видимости, устное) о том,
чтобы заключенных не оставляли в лагерях при приближении
врага, и это распоряжение вполне могло использоваться как
основание для убийства заключенных, если появлялась опас-
ность, что лагерь окажется в руках врага. На деле, однако, бы-
ло лишь несколько случаев, когда вместо эвакуации все узни-
ки были убиты. Ответственность за принятие решения о жиз-
ни и смерти заключенных лежала на представителях низших
ступеней руководства местного уровня. — Daniel Blatman,
'Rückzug, Evakuierung und Todesmärsche 1944—1945', in Wolfgang
Benz and Barbara Distel (eds.), Der Ort des Terrors: Geschichte der
nationalsozialistischen Konzentrationslager, vol. 1, Munich, 2005,
pp. 300-301.
87. Karin Orth, Das System der nationalsozialistischen Konzentra-
tionslager: Eine politische Organisationsgeschichte, Hamburg, 1999,
pp. 272-3.
88. Явных письменных распоряжений об этом не обнаруже-
но (за исключением распоряжений тюрьмам, расположенным
на территории генерал-губернаторства Польша). — Paul,
pp. 550—51, nn. 31—3; Gabriele Hammermann, 'Die Todesmärsche
aus den Konzentrationslagern 1944/45', in Arendes, Wblfrum and
Zedler, pp. 122-3, 125; Blatman, 'Die Todesmärsche', pp. 1068-70,
1086; Eberhard Kolb, 'Die letzte Kriegsphase: Kommentierende
Bemerkungen', in Herbert, Orth and Dieckmann, p. 1131; DZW, 6,
p. 643.
89. Kommandant in Auschwitz: Autobiographische Aufzeichnungen
des Rudolf Höss, ed. Martin Broszat, pb. edn., Munich, 1963, p. 145
п. 1; Saul Friedländer, The Years of Extermination: Nazi Germany and
the Jews, 1939-1945, London, 2007, p. 648; Daniel Blatman, 'The
Death Marches, January — May 1945: Who Was Responsible for
What?', YVS, 28 (2000), pp. 168-71, 198-9.
572 Примечания
90. Рудольф Гесс очень красочно описывает образовавшийся
хаос в своей работе Kommandant in Auschwitz, pp. 145—7.
91. Walter Schellenberg, Schellenberg, pb. edn., London, 1965,
pp. 167—70; Peter R. Black, Ernst Kaltenbrunner: Ideological Soldier
of the Third Reich, Princeton, 1984, pp. 228-30; Friedländer, pp.
621—5, 647—8; Peter Longerich, Heinrich Himmler: Biographie,
Munich, 2008, pp. 728-30; Heinz Höhne, The Order of the Death's
Head, London, 1972, pp. 524-5; Hammermann, p. 126; Yehuda
Bauer, Jews for Sale? Nazi-Jewish Negotiations, 1933—1945, New
Haven, 1994, pp. 239—51; Simone Erpel, Zwischen Vernichtung und
Befreiung: Das Frauen-Konzentrationslager Ravensbrück in der letzten
Kriegsphase, Berlin, 2005, pp. 97—154 (в данном источнике указы-
вается, что количество заключенных, спасенных в результате
этих действий к концу войны (в частности, через Швецию) со-
ставляло 15 345 человек, из которых 7795 были гражданами
скандинавских стран — хотя, как указывает автор, количество
спасенных граждан других стран представляется в этом случае
сильно преуменьшенным). Согласно разведданным, предостав-
ленным службами западных союзников, переговоры об осво-
бождении некоторого количества евреев произвели «фурор» в
Берлине и вызвали неодобрение нацистского руководства, в
том числе Юлиуса Штрейхера. — NAL, WO219/1587, fo. 734, от-
чет штаба верховного командования союзных экспедиционных
сил, 25.2.45.
92. Blatman, 'Die Todesmärsche', pp. 1069-72; Daniel Blatman,
Les Marches de la mort: La dernière étape du génocide nazi, été 1944 —
printemps 1945, Paris, 2009, pp. 96-100, 127-31.
93. Orth, p. 279.
94. Wachsmann, pp. 324—5.
95. Wkchsmann, pp. 325-33.
96. Laurence Rees, Auschwitz: The Nazis and the 'Final Solution',
London, 2005, p. 301, на основе данных, предоставленных музе-
ем Аушвиц-Биркенау.
97. Sybille Steinbacher, Auschwitz: A History, London, 2005,
p. 124.
98. Andrzej Strzelecki, 'Der Todesmarsch der Häftlinge aus dem
KL Auschwitz', in Herbert, Orth and Dieckmann, p. 1103; Danuta
Czech, Kalendarium der Ereignisse im Konzentrationslager-Auschwitz-
Birkenau 1939-1945, Reinbekbei Hamburg, 1989, pp. 966-7.
Примечания 573
99. Kommandant in Auschwitz, p. 146 (Гесс также называет их
«колоннами страданий»).
100. ITS, Tote 80, fo. 00030a, Häftlingstransport von Birkenau
nach Gablonz, 2.4.46. См. также Kommandant in Auschwitz, p. 146;
and Czech, p. 968.
101. Monika Richarz, Jüdisches Leben in Deutschland:
Selbstzeugnisse zur Sozialgeschichte 1918-1945, Stuttgart, 1982, pp.
443-6 (рассказ Пауля Геллера, основанный на дневниковых за-
писях этого периода времени).
102. Richarz, pp. 448,450-51.
103. Strzelecki, p. 1102; Blatman, Les Marches de la mort, pp.
112, 140.
104. Richarz, p. 452.
105. ITS, Tote 80, fo. 60282a, Marches de la Mort, Groß-Rosen —
Leitmeritz, 4.4.46.
106. Isabell Sprenger, 'Das KZ Groß-Rosen in der letzten
Kriegsphase', in Herbert, Orth and Dieckmann, pp. 1113—24. Во
время одного такого марша (р. 1122), погибли 500 из 3500 за-
ключенных.
107. Orth, pp. 282-7; Blatman, Les Marches de la mort, pp. 126—
32; Blatman, The Death Marches', pp. 174-9. См. также Olga
M. Pickholz-Barnitsch, The Evacuât ion of the StutthofConcentration
Camp', Yad Vashem Bulletin, 16 (1965), pp. 37-9. Поданным СС,
на 15 января 1945 г. количество заключенных Штутгофа состав-
ляло 18 436 мужчин и 30 199 женщин (всего 48 635 человек). —
IWM, F.2, AL 1753, SS-Wirtschafts-\fenvaltungshauptamt List of
Concentration Camps with numbers of guards and prisoners 1. &
15.1.45. К началу эвакуации это количество сократилось до
46 331 человека. — Blatman, The Death Marches', p. 175. Автор
основывается (п. 43) на последней перекличке, проведенной
24.1.45.
108. Blatman, Les Marches de la mort, p. 140.
109. Hammermann, pp. 140-41; Sprenger, pp. 120-21; Katharina
Elliger, Und tief in der Seele das Ferne: Die Geschichte einer Vertreibung
aus Schlesien, Reinbek bei Hamburg, 2006, pp. 71—4 (автор вспоми-
нает, как еще девочкой увидела «колонну страданий» заключен-
ных Освенцима, проходившую через ее деревню близ Ратибора,
в Силезии, и бросила узникам хлеб, а потом поспешила закрыть
окно, потому что увидела, что охранник был очень недоволен).
574 Примечания
110. Оценку деятельности Харриса и принятой союзниками
стратегии бомбардировок см. в Richard Overy, Why the Allies Won,
London, 1995, pp. 112-33. Автор приходит к выводу (р. 133), что
«воздушная атака была одним из решающих элементов в дости-
жении победы союзниками». Политика «непрерывной бомбар-
дировки» городов была принята (в результате изменения такти-
ки по предложению научного советника Черчилля, лорда Черу-
элла, ранее известного как профессор Фредерик Линдеманн) в
связи с недостаточной эффективностью прицельных бомбар-
дировок — прямо перед тем, как Харрис был назначен коман-
дующим кампанией 22 февраля 1942 г. Гаррис, который в то вре-
мя был в хороших отношениях с Черчиллем, стал источником
воодушевляющей силы для осуществления этой политики, по-
святив себя «жизненной необходимости бить немцев на их ро-
дине, там, где будет больнее всего». — Henry Probert, Bomber
Harris: His Life and Times, London, 2001, pp. 122, 126-46; Max
Hastings, Finest Years: Churchill as Warlord 1940-45, London, 2009,
pp. 246-9.
111. Frederick Taylor, Dresden: Tuesday 13 February 1945, pb.
edn., London, 2005, p. 216.
112. Lothar Gruchmann, Der Zweite Weltkrieg, pb. edn., Munich,
1975, pp. 197-8,280-81,414.
113. Taylor, p. 427.
114. Jörg Friedrich, Der Brand: Deutschland im Bombenkrieg
1940-1945, pb. edn., Berlin, 2004, pp. 108-9, 312-16; Taylor,
p. 428.
115. Rüdiger Overmans, 'Die Toten des Zweiten Weltkriegs in
Deutschland', in Wblfgang Michalka (ed.), Der Zweite Weltkrieg: Analy-
sen, Grundzüge, Forschungsbilanz, Munich and Zurich, 1989, p. 860;
Friedrich, p. 63; DRZW, 10/1 (Boog), p. 868; United States Strategie
Bombing Survey, New York and London, 1976, vol. 4, pp. 7—10.
116. Müller and Ueberschär, p. 160 (записанные в 1955 г. вос-
поминания Теодора Эльгеринга, который в 1945 г. был директо-
ром министерского Комитета воздушной войны имперского
правительства в Берлине и сразу после бомбардировок прибыл
в Дрезден, чтобы руководить страшной работой по устранению
их последствий).
117. Taylor, chs. 21—4. См. также Götz Bergander, Dresden im
Luftkrieg, >\feimar, Cologne and Vienna, 1994, esp. chs. 9-12;
Примечания 575
Friedrich, pp. 358-63; DRZW, 10/1 (Boog), pp. 777-98; Olaf
Groehler, Bombenkrieg gegen Deutschland, Berlin, 1990, pp. 400-12;
Rolf-Dieter Müller, Der Bombenkrieg 1939-1945, Berlin, 2004, pp.
212—20; Paul Addison and Jeremy A. Crang (eds.), Firestorm: The
Bombing of Dresden, 1945, London, 2006, esp. pp. 18-77 (главы, на-
писанные Себастьяном Коксом и Зёнке Найтцель, а также
pp. 123—42 (рассуждения Ричарда Овери о послевоенных дис-
куссиях); и Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany
1944-45 (London, 2004), pp. 382-7.
118. Victor Klemperer, Ich mil Zeugnis ablegen bis zum letzten, vol.
2: Tagebücher 1942-1945, ed. Walter Nowojski and Hadwig
Klemperer, Darmstadt, 1998, pp. 661, 669, 675-6 (13-14.2.45,
19.2.45). Дискриминация против евреев доходила до того, что
во время авианалетов им запрещалось входить в бомбоубежи-
ща, предназначенные для «арийцев». — Klemperer, p. 644
(20.1.45).
119. Эта информация приводится по Taylor, pp. 397-402,
508. Восемнадцатилетний солдат, потрясенный до глубины ду-
ши тем, что ему пришлось увидеть в Дрездене, записал в своем
дневнике, что, по слухам, в городе погибло 200 000 человек. —
Klaus Granzow, Tagebuch eines Hitlerjungen 1943-1945, Bremen,
1965, p. 159 (18.2.45). Заявления пропаганды о том, что коли-
чество жертв достигало четверти миллиона человек, критиче-
ски рассматривает и опровергает Рольф-Дитер Мюллер: Rolf-
Dieter Müller, 'Der Feuersturm und die unbekannten Toten von
Dresden', Geschichte in Wissenschaft und Unterricht, 59 (2008), pp.
169-75. Оценив все имеющиеся свидетельства и разитель-
но различающиеся данные по количеству жертв (некоторые
источники заявляли, что погибших было около полумиллиона
человек), специально сформированная комиссия историков в
2010 г. пришла к выводу, что это количество составляло 25 000
человек — эта же цифра приводилась и в результатах офици-
ального расследования, проведенного в 1945—1946 гг. — www.
dresden.de/de/0 2/0 3 5/01/2 010/0 3/pm_060.php,
4Pressemitteilungen. 17.03.2010. Dresdner Historikerkommission
veröffentlicht ihren Abschlussbericht'.
120. Taylor, p. 463.
121. Friedrich, pp. 331-3, 533-6.
122. Friedrich, pp. 312-16.
576 Примечания
123. Taylor, pp. 413-14; DRZW, 10/1 (Boog), p. 798.
124. Taylor, ch. 15.
125. Taylor, pp. 412—24, 506. Референт Геббельса, Вильфред
фон Офен, в своем дневнике 15 февраля приводил цифру в
200 000—300 000 жертв. Далее он писал о беспрецедентном в
истории истреблении «300 000 женщин, детей и беззащитных
мирных жителей всего за несколько часов». — Von Oven, Finale
Funoso, pp. 580-82 (15.2.45).
126. Das Reich, 4.3.45, р. З, с заголовком: «Гибель Дрездена.
Сигнал к сопротивлению». Бомбардировка, говорилось в ста-
тье, была попыткой принудить Германию к капитуляции путем
массового убийства, чтобы впоследствии вынести «смертный
приговор» тому, что останется от страны. «На эту угрозу, — за-
ключали авторы статьи, — не может быть иного ответа, как
только дать отпор в сражении». См. также Beigander, pp. 184-5;
и Taylor, p. 425.
127. Klemperer, p. 676.
128. BfZ, Sterz-Sammlung, letters of DRK-Schwester Ursel C,
16.2.45,20.2.45; O'Gefr. Rudolf L., 16.2.45,18.2.45; O'Gefr. Ottmar
M., 26.2.45. Бомбардировка Дрездена упоминается только в
одном письме в Jörg Echternkamp (ed.), Kriegsschauplatz
Deutschland 1945: Leben in Angst — Hoffnung auf Frieden. Feldpost
aus der Heimat und von der Front, Paderborn, 2006, p. 152, но только
в контексте выражения беспокойства о населении и о родствен-
никах, живущих в этой области. В одном из попавших в руки
британских солдат писем, датированном 20 февраля и послан-
ном некоей Унной из Вестфалии, не говорится напрямую о
бомбардировке Дрездена, однако упоминается озлобленность и
чувство беспомощности перед направляющимися в Германию
самолетами со смертельным грузом, хотя и в сочетании с реши-
мостью сопротивляться и уверенностью в победе. — LHC,
Dempsey Papers, no. 288 Pt. II, p. 8 (18.3.45). Представляется, что
население Берлина вполне оправданно боялось авиаударов по
столице, однако, судя по отчетам за февраль 1945 г., агентами
вермахта, собиравшими информацию о настроениях среди на-
селения, не было зарегистрировано никаких высказываний по
поводу событий в Дрездене, высказывались лишь более общие
мысли о том, что война почти закончилась и в ее продолжении
нет никакого смысла (напр., стр 252). — Das letzte halbe Jahr,
Примечания 577
pp. 248—93. Руководители баварских провинций в своих донесе-
ниях за март 1945 г. даже не упоминали о реакции населения,
занятого своими проблемами, на бомбардировки Дрездена.
129. BAB, R55/622, fo. 181, Briefübersicht Nr. 10, 9.3.45.
130. О ярости Геббельса по поводу публичного заявления
Лея, что когда Красную Армию удалось задержать на Одере в
условиях панического бегства десятков тысяч людей, отчаянно
старавшихся добраться до западных берегов Одера, это было
«немецкое чудо», см. von Oven, Finale Furioso, p. 579 (12.2.45).
131. Цит. по Taylor, p. 428; Erich Kästner, Notabene 1945: Ein
Tagebuch, Berlin, 1961, pp. 55-6 (8.3.45); Jacob Kronika, Der
Untergang Berlins, Flensburg, 1946, p. 70 (22.3.45). Геббельс, кото-
рого очень часто приводили в ярость непродуманные заявления
Лея, в своем дневнике писал о том, какое возмущение у него
вызвали замечания последнего по поводу Дрездена. — TBJG,
Н/15, р. 457 (9.3.45). Статья Лея «Без багажа» ('Ohne Gepäck')
появилась 3 марта в «Дер Ангрифф» (Der Angriff), 53, p. 2.
В трансляции из окруженного Бреслау двумя днями позже гау-
лейтер Ханке подхватил эту тему, сказав, что то, что когда-то
считалось важнейшим культурным наследием (unerläßliche
Kulturgüter), теперь, при ближайшем рассмотрении, может рас-
сматриваться как «совершенно несущественный материал ци-
вилизации» (durchaus entbehrliches Zivilisationsgut), — Kästner,
p. 47 (5.3.45).
132. См. David Irving, Goebbels: Mastermind of the Third Reich,
London, 1996, p. 503.
133. BAB, NS19/1022, fo. 5, Брандг — Берлепшу, 3.1.45. «Свет
жизни» (Lebensleuchter), по-видимому, имел форму большой свечи
в изысканном подсвечнике в нордическом стиле. Гиммлер не-
сколькими днями позже дал согласие на то, чтобы «свет жизни»
дарили всем детям учителей партийных школ «НАПОЛА»
(Nationalpolitische Erziehungsanstalten), к этому времени находив-
шихся под контролем СС. Обергруппенфюрер СС Хайсмайер, на-
чальник НАПОЛА, должен был предоставить список детей адъю-
танту Гиммлера, штандартенфюреру СС доктору Рудольфу Бранд-
ту. Правда, Брандг предупредил, что количество подсвечников
пока очень ограничено и что их хватит только на каждого третьего
или четвертого ребенка, поэтому он не знает, сможет ли быть вы-
полнено обещание Гиммлера. Хайсмайер ответил, что он раздобу-
21 Зак. 811
578 Примечания
дет нужную информацию и оставит Брандту решать, каким обра-
зом можно будет распределить подсвечники. Этот нелепый во-
прос, по-видимому, обсуждался в первый день февраля, марта и
апреля 1945 г., однако никаких действий за этим, по-видимому, не
последовало. — BAB, NS19/424, fo. 2, \fermerk, 9.1.45.
134. BAB, NS19/1318, fo. 3, Брандт - Бергеру, 10.1.45.
135. BAB, NS19/2903, fo. 3, Брандт — судебному надзирате-
лю Эрнсту Крапоту, Оберхаузен, 1.3.45.
136. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 435.
137. H.R. Trevor- Roper, The Last Day s of Hitler, pb. edn., London,
1962, pp. 119-20, 134,140.
138. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/368 (2), unfoliated, Krosigk:
Memorandum zur heutigen Finanz- und Währungslage, 10.1.45;
IWM, EDS, F.3, M.I. 14/368 (1), unfoliated, разослано Борману,
Геббельсу, Герингу, министру экономики Вальтеру Функу и Ган-
су Фишбёку, имперскому комиссару по ценообразованию
(8.2.45). Во время послевоенных допросов Крозиг подтвердил,
что после июля 1944 г. финансовое положение в рейхе резко
ухудшилось в связи с осложнением военной ситуации. Люди не
откладывали сбережения, и деньги приходилось печатать. К на-
чалу 1945 г. в стране был огромный и продолжавший увеличи-
ваться дефицит налоговых сборов. — Ardsley Microfilms, Irving
Collection, Dl/Göring/1, Krosigk interrogation, 4.6.45; по словам
Функа (допрос 4.6.45), вклады в золоте уменьшились от 900
миллионов марок в 1940 г. до 400 миллионов в 1944 г.
139. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/368 (1), Крозиг - Шпееру,
26.2.45 (см. также МЛ. 14/285 (по. 26), Personal Papers of Albert
Speer); Крозиг — Борману, 26.2.45, 27.2.45; Крозиг — Функу,
28.2.45; Крозиг — доктору Герхарду Клопферу, начальнику юри-
дического отдела партийной канцелярии и верного помощника
Бормана, 27.2.45. См. также письмо Шпеера Крозигу по финан-
совой ситуации, BAB, R3/1624, fo. 5,14.2.45 и Speer, р. 435. Кро-
зиг хотел встретиться со Шпеером 13 февраля. — IWM, EDS,
F.3, M.I. 14/369, unfoliated, Крозиг - Шпееру, 13.2.45.
140. TBJG, И/15, р. 613 (28.3.45).
141. The Bormann Letters, ed. H.R. Trevor-Roper, London, 1954,
p. 170(4.2.45).
142. The Bormann Letters, p. 173 (5.2.45).
Примечания 579
143. The Bormann Letters, p. 177 (7.2.45).
144. The Bormann Letters, p. 186 (19.2.45). Отправившись в Ти-
роль в конце апреля вместе с девятью детьми, Герда Борман взя-
ла с собой свои письма и письма мужа. Она умерла от рака в
марте 1946 г., но ее личные бумаги, в том числе письма, были
сохранены сочувствующими. См. The Bormann Letters, pp. viii,
xxii — xxiii.
145. TBJG, H/15, pp. 328-9 (7.2.45), 334-5 (8.2.45), 357, 359
(11.2.45). Геббельс признавал, что ему необходима новая дирек-
тива от Гитлера, чтобы преодолеть все препятствия и к следую-
щему августу собрать 768 000 человек и вынудить военную про-
мышленность все же отказаться от ограничения по количеству
новобранцев (80 000 человек), которых она дожна была выде-
лять ежемесячно. О его переживаниях по этому поводу пишет
фон Офен (von Oven, Finale Furioso, pp. 575—7 (8.2.45)).
146. Von Oven, Finale Furioso, p. 587 (25.2.45).
147. TBJG, H/15, p. 364 (12.2.45).
148. Rudolf Semmler, Goebbels — the Man Next to Hitler, London,
1947, pp. 183-4 (18-20.2.45); Ralf Georg Reuth, Goebbels, Munich
and Zurich, 1990, pp. 581-2. Это предложение понравилось Гит-
леру, который отказался от него, лишь когда военные советни-
ки указали на то, что столь вопиющее нарушение Женевской
конвенции может привести к ужасным последствиям, посколь-
ку союзники могут, используя свое превосходство в воздухе, на-
чать использовать газовое и химическое оружие; в любом слу-
чае, у союзников в руках к этому времени было больше плен-
ных, чем у немцев. — IMT, vol. 35, pp. 181—6, doc. 606-D. Гитлер
уже говорил Геббельсу до бомбардировки Дрездена, что, если
англичане начнут применять газовое оружие, он прикажет рас-
стрелять 250 000 британских и американских военнопленных. —
7^Л7,11/15, р. 368 (12.2.45).
149. Von Oven, Finale Funoso, p. 571 (7.2.45).
150. Von Oven, Finale Furioso, pp. 587—8 (25.2.45); см. также
p. 577 (9.2.45). Геббельс предложил в середине февраля пропу-
стить англичан, однако Гитлер счел — как, впрочем, и всегда, —
что время для этого еще не пришло. В любом случае, Геббельс
совсем недавно говорил Гитлеру, что удерживать позиции на за-
паде просто необходимо и что это даже важнее потери террито-
рий на востоке. — TBJG, H/15, pp. 367-8 (12.2.45).
580 Примечания
151. TBJG, И/15, pp. 337 (8.2.45), 366 (12.2.45).
152. Von Oven, Finale Furioso, p. 582 (16.2.45).
153. TBJG, 11/15, pp. 379-81 (13.2.45).
154. TBJG, И/15, р. 383 (28.2.45).
155. BAB, R3/1535, fos. 18-28, Zur Rüstungslage Februar —
März 1945, статистические данные в приложении, fos. 29-31,
цитата —fo. 28, 30.1.45.
156. TBJG, И/15, p. 290 (1.2.45).
157. Speer, p. 432.
158. Speer, p. 428. Шпеер пишет о том, что конфликт Гитлера
с Гудерианом, просившим вывести войска из Курляндии, веро-
ятно, был одним из признаков уменьшения авторитета фюрера.
На самом деле последнее слово осталось за Гитлером, и отре-
занные в Курляндии войска там и остались.
159. TBJG, И/15, pp. 311 (5.2.45), 338 (8.2.45).
160. Von Oven, Finale Furioso, p. 588 (25.2.45). Форстер заяв-
лял, что он прямо говорил Гитлеру о необходимости начать
мирные переговоры с западными державами. В то же время
секретарь Гитлера Криста Шредер (Christa Schroeder, Er war
mein Chef: Aus dem Nachlaß der Sekretärin von Adolf Hitler, Munich
and Vienna, 1985, p. 74) вспоминает об их встрече, во время ко-
торой Форстер, прибывший с твердым намерением без обиня-
ков рассказать Гитлеру об отчаянном положении в Данциге,
ушел окрыленный и в полной уверенности, что Гитлер спасет
Данциг.
161. Karl Wahl, "...es ist das deutsche Herz": Erlebnisse und
Erkenntnisse eines ehemaligen Gauleiters, Augsburg, 1954, p. 385.
Почти двадцать лет спустя Валь опубликовал очень похожую,
хотя и написанную в еще более извиняющемся тоне, версию со-
бытий в книге Karl Wahl, Patrioten oder Verbrecher, Heusenstamm
bei Offenbach am Main, 1973, pp. 155-61.
162. Wahl, "...es ist das deutsche Herz", p. 386.
163. Rudolf Jordan, Erlebt und erlitten: Weg eines Gauleiters von
Mbnchen bis Moskau, Leoni am Starnbeiger See, 1971, pp. 251—8
(цитаты — pp. 257-8).
164. TBJG, H/15, p. 323 (6.2.45); Speer, p. 431.
165. TBJG, H/15, p. 377 — о признании Гитлера, что результа-
ты Ялтинской конференции означают, что ждать развала коа-
лиции не приходится; р. 381 — коммюнике и реакция Геббельса
Примечания 581
на него. В донесении британских разведслужб от 22 февраля го-
ворилось, что «сама безнадежность судьбы Германии после вой-
ны может быть одной из причин для продолжения сопротивле-
ния, которое день ото дня становится все более отчаянным». —
Hastings, Armageddon, p. 417. О переговорах на Ялтинской
конференции см. DRZW, 10/2 (Loth), pp. 289-300. Результаты
конференции далеко не сразу стали известны немецкой обще-
ственности, однако довольно подробная информация (в основ-
ном полученная путем незаконного прослушивания иностран-
ных радиостанций) все же просачивалась. — Das letzte halbe Jahr,
pp. 251-2 (23.2.45).
166. Speer, p. 433.
Глава 7. Основание рушится
1. ВА/МА, MSg2/2697, дневник лейтенанта Юлиуса Дуфне-
pa,fo. 151,7.4.45.
2. В начале 1945 г. на всех фронтах у Германии было почти
320 ослабленных дивизий, считая войска, оставшиеся в таких
периферийных областях, как Норвегия и Курляндия. С востока
и запада им противостояли около 630 полностью вооруженных
дивизий, из которых 500 были сконцентрированы на Восточ-
ном фронте. — http://www.angelfire.com/ct/ww2europe/stats.
html.
3. Фильм получил целый ряд премий. Тем не менее в Берли-
не его показывали всего несколько дней, и то в основном чле-
нам партии и вермахта. См. David Welch, Propaganda and the
German Cinema 1933-1945, Oxford, 1983, p. 234. Гитлер, по сло-
вам Геббельса, был очень доволен воздействием фильма, кото-
рый, как ему сообщали, произвел большое впечатление на чле-
нов генерального штаба. — TBJG, Н/15, р. 370 (12.2.45).
4. BAB, NS6/134, fo. 14, Kurzlage des Ob.d.M., 17.3.45. Гимм-
лер 8 марта обратился, хотя и без особого результата, к Карлу
Кауфману, гаулейтеру Гамбурга и имперскому комиссару мор-
ских перевозок, за помощью в предоставлении кораблей для
перевозки беженцев из Данцига. — BAB, NS19/2606, fos. 60—61,
Просьба Гиммлера — письмо гаулейтера Альберта Форстера, в
котором тот передает просьбу, — ответ Кауфмана, 8.3.45.
582 Примечания
5. Геббельс хотел, чтобы в сводке вермахта не упоминалось
об эвакуации. «Учитывая сильное психологическое воздействие
фильма "Кольберг", без этого можно пока обойтись», — отме-
чал он. - TBJG, Н/15, р. 542 (20.3.45).
6. ВА/МА, N647/13, NL Balck, Kriegstagebuch, Bd. 12, fo. 13.
7. Приведенное выше описание военных событий взято из:
DZW, 6, pp. 517-61; DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 409-43,
(Lakowski), pp. 550-608; DRZW, notes to pp. 246-56 8 (Ungvâry),
pp. 919—43; Lothar Gruchmann, Der Zweite Weltkrieg, pb. edn.,
Munich, 1975, pp. 418-35; Heinz Guderian, Panzer Leader, Da
Capo edn., New York, 1996, pp. 411—29; Brian Taylor, Barbarossa to
Berlin: A Chronology of the Campaigns on the Eastern Front 1941 to
1945, vol. 2, Stroud, 2008, pp. 280-306; John Erickson, The Road to
Berlin, Cassell edn., London, 2003, pp. 443-7, 508-26; Klaus-
Dietmar Henke, Die amerikanische Besetzung Deutschlands, Munich,
1995, pp. 343-64, 377-90; Gerhard L. Weinberg, A World at Arms:
A Global History of World War II, Cambridge, 1994, pp. 798-802,
810-14; Antony Beevor, Berlin: The Downfall 1945, pb. edn., London,
2007, ch. 8; Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany
1944-45, London, 2004, ch. 12.
8. Kurt Pätzold and Manfred Wfeißbecker, Geschichte der NSDAP
1920-1945, Cologne, 1981, p. 378.
9. BAB, NS6/137, fo. 6, записка от Вилли Рудера, начальника
Arbeitsstab für NS-Führungsfragen партийной канцелярии, 5.3.45;
fo. 29, черновик циркулярного письма для рассылки гаулейте-
рам, 5.3.45.
10. Уже давно стало ясно, что крылатая ракета «Фау-1» и ра-
кета «Фау-2» не оправдали ожиданий. Недостаток топлива и
пилотов очень сильно затрудняли развертывание истребителей
Ме-262, оснащенных реактивным двигателем и способных раз-
вивать более высокую скорость, чем любой самолет союзников.
Использовались только 200 или около того самолетов, потери
были очень высоки, а опытные образцы новых ракет и самоле-
тов только были запущены в производство, когда военные дей-
ствия уже прекратились. — DRZW, 10/l(Boog), pp. 828—9. Ккон-
цу войны в распоряжении Германии был очень небольшой флот
новых, технологически продвинутых подводных лодок, кото-
рые, как Дёниц убеждал Гитлера, сыграют решающую роль. —
Howard D. Grier, Hitler, Dönitz and the Baltic Sea: The Third Reich's
Примечания 583
Last Hope, 1944-1945, Annapolis, Md., 2007, pp. xviii — xix,
170-79.
11. BAB, NS6/137, fos. 19—21, черновик директивы мини-
стерства пропаганды вермахту, 9.3.45.
12. BAB, NS6/136, fos. 1, 16-19, Parteirednereinsatz, 6.3.45,
13.3.45,24.3.45.
13. BAB, NS6/137, fos. 9—14, докладная записка, вероятно
для Герхарда Клопфера, от оберштурмбанфюрера доктора Бей-
ера из отдела СДIII/V, с прилагающейся к ней частичной копи-
ей наброска лекции оберштурмбанфюрера СС фон Киплински
и сопроводительным письмом от 19.3.45 от Эрнста Кальтен-
бруннера, начальника СД, 20.3.45.
14. BAB, R55/610, fos. 182-3, Wfestfalen-Süd, Merkpunkte zur
Versammlungsaktion Februar/März 1945, 12.3.45.
15. Das letzte halbe Jahr: Stimmungsberichte der
Wehrmachtpropaganda 1944/45, ed. Wolfram Wfette, Ricarda Bremer
and Detlef \fogel, Essen, 2001, p. 310 (31.3.45).
16. BA/MA, MSg2/2697, дневник лейтенанта Юлиуса Дуфне-
ра, fos. 123—7 (записи за 5, 7, 9, 12.3.45). Гитлер не возлагал ве-
нок к мемориалу в Берлине в последний «День памяти героев»,
вместо него это сделал Геринг.
17. ВАВ, R55/622, fo. 181, Brieffibereicht Nr. 10, 9.3.45.
18. BAB, NS6/137, Der Reichspropagandaleiter der NSDAP an
alle Gaupropagandaleiter, 5.3.45.
19. TBJG, H/15, p. 471 (11.3.45).
20. Guderian, p. 427.
21. BAB, NS6/169, fos. 115-21, Гудериан - Борману, 26.2.45;
Bericht des Dienstleiters der Partei-Kanzlei, Pg. Mauer, без указа-
ния даты. Типичная критика офицеров генштаба, обычно со-
державшаяся в донесениях партийных агитаторов, встречается,
к примеру, в NS6/374, fo. 18 (донесение доктору Герхарду Клоп-
феру, начальнику отдела III (Staatliche Angelegenheitern) пар-
тийной канцелярии, от члена зондерайнзацкоманды оберлей-
тенанта Коллера, за 16.3.45) и в NS6/140, fos. 44—5 (донесение
Борману, подписанное Вилли Рудером 6.3.45 и содержащее
критические замечания в адрес офицеров генерального штаба,
посещавших курсы НСФО в Эгерндорфе). Даже Геббельс от-
вергал постоянные попытки сделать офицеров вермахта «коз-
лами отпущения» за военные неудачи предшествующих двух
584 Примечания
лет, называя это грубым упрощением, наносящим сильный
ущерб авторитету офицеров. — TBJG, 11/15, р. 406 (3.3.45). Сама
партийная канцелярия считала, что бесконечным разговорам о
саботаже и несостоятельности офицеров (которые она изна-
чально поощряла) следует прекратить, чтобы восстановить до-
верие между партийным руководством и вермахтом. — NS6/137,
fo. 27, донесение Борману, 7.3.45.
22. BAB, NS19/2068, fos. 57, 65, Meldungen aus dem Ostraum,
15.3.45 (включая донесения из Данцига, Штецина и Кюстрина);
о Кюстрине см. также NS6/135, fos. 190, 192—8, где частично
представлен длинный отчет Борману от крейслейтера Кюстрин-
Кёнигсберга, 5.4.45.
23. ВАВ, NS6/354, fos. 100—101v, Bormann: Rundschreiben
156/45g, Plünderungen durch deutsche Soldaten in geräumten
Gebieten, гаулейтерам и другим партийным функционерам,
24.3.45, в приложении — копия приказа Кейтеля от 8.3.45, в
котором говорилось, что любому солдату, подозреваемому в
мародерстве, будет угрожать военный трибунал. См. также
NS6/135, fo. 83, партайгеноссе Ноак (отдел IIF партийной
канцелярии, Arbeitsstab ffir NS-Führungsfragen) — начальнику
штаба оперативного руководства вооруженными силами вер-
махта; в донесении сообщается о мародерстве солдат, 14.3.45; а
также fo. 199, Vermerk fur Pg. Stosch, к вопросу о мародерстве,
19.3.45.
24. DZW, 6, pp. 549-50; Sönke Neitzel, Abgehört: Deutsche
Generäle in britischer Kriegsgefangenschaft 1942—1945, Berlin, 2005,
p. 190, 9.3.45 (Eng. edn., Tapping Hitler's Generals: Transcripts of
Secret Conversations, 1942-45, Barnsley, 2007, pp. 141-2).
25.BAB,NS6/135,fos.79,97,Erfahrungs-undStimmungsberichte
über die Haltung von Wehrmacht und Bevölkerung, 23.3.45, 29.3.45.
26. BfZ, Sammlung Sterz, O'Wm. Peter В., 9.3.45.
27. Henke, p. 806 and n.132.
28. BAB, R55/601, fos. 295-7, Tätigkeitsbericht, еженедельный
отчет по пропаганде, 21.3.45.
29.BAB,NS6/169,fos.4-9,BerichtdesHauptgemeinschaftsleiters
Twittenhoff über den Sondereinsatz der Partei-Kanzlei in Hessen-
Nassau, за период 24—30.3.45. Результатом предоставления столь
реалистичного описания стала рекомендация отстранить Твит-
тенхофа от дальнейшей работы в партийной канцелярии.
Примечания 585
30. BAB, NS6/169, fo. 49, Vorlage an Reichsleiter Bormann,
19.3.45; fo. 51, Шпренгер — Борману, 14.3.45.
31. DZW, 6, pp. 550-51 ; 1945: Das Jahr der endgbltigen Niederlage
der faschistischen Wehrmacht. Dokumente, ed. Gerhard Förster and
Richard Lakowski, Berlin, 1975, pp. 212-14, штаб группы армий
«Г» — гаулейтеру Густаву Симону о признаках враждебного от-
ношения к немецким войскам и о бегстве членов фольксштурма
в пьяном виде при наступлении американцев на Трир. Другие
примеры отрицательного отношения гражданского населения к
вермахту (в одном из случаев в Гётгингене, как сообщалось,
гражданские лица даже открывали огонь по немецким танкам)
см. в John Zimmermann, Pflicht zum Untergang: Die deutsche
Kriegführung im Westen des Reiches 1944/45, Paderborn, 2009, p. 75.
32. BAB, NS6/51, fos. 1-3, письмо гауптмана Гейнца Тиме
Pzjäger Abt. 246, агента СД «Остланд», Борману, 15.3.45.
33. Marlis Steinert, Hitlers Krieg und die Deutschen, Düsseldorf
and Vienna, 1970, p. 559; Neitzel, Abgehört, p. 190 (9.3.45) (Eng.
edn., Tapping Hitler's Generals, p. 141). О пораженческих настрое-
ниях среди населения и проявлениях доброжелательного отно-
шения к американским войскам см. также Saul К. Padover,
Psychologist in Germany: The Story of an American Intelligence Officer,
London, 1946, pp. 219, 230, 270.
34. Cm. John Zimmermann, 'Die Kämpfe gegen die Westalliierten
1945 — ein Kampf bis zum Ende oder die Kreierung einer Legende?'
in Jörg Hillmann and John Zimmermann (eds.), Kriegsende 1945 in
Deutschland, Munich, 2002, pp. 130-31.
35. TBJG, И/15, р. 406 (3.3.45).
36. Katharina Elliger, Und tief in der Seele das Ferne: Die Geschichte
einer Vertreibung aus Schlesien, Reinbek bei Hamburg, 2006, p. 107.
37. Согласно полученному в марте сообщению, рабочие Бер-
лина утверждали, что никакое наказание нельзя счесть доста-
точно строгим для дезертиров. — Das letzte halbe Jahr, p. 277
(3.3.45).
38. IfZ, Fa-91/2, fos. 330-31, Parteikanzlei, Vermerk für Pg.
Walkenhorst, 10.3.45. О жесткой манере руководства Ханке в
Бреслау в последние дни войны см. Guido Knopp, Der Sturm:
Kriegsende im Osten, pb. edn., Berlin, 2006, pp. 150—62.
39. DZW, 6, p. 548 — приказ Рундштедта. О поддержке этих
мер Кессельрингом после принятия им командования Запад-
586 Примечания
ным фронтом, о безжалостном отношении к дезертирам и по-
дозреваемым в невыполнении воинского долга см. Andreas
Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die bewaffnete Macht in der
Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft 1944 bis 1945, Munich,
2007, pp. 276, 279. Приказ Гитлера об учреждении «летучих
военно-полевых судов» был опубликован в Rolf-Dieter Müller
and Gerd R. Ueberschär, Kriegsende 1945: Die Zerstuirung des
Deutschen Reiches, Frankfurt am Main, 1994, pp. 163—4; см. также
Neitzel, Abgehört, ppr 202-3, 540 n. 161 (Eng. edn., Tapping Hitler's
Generals, pp. 150—51). Хюбнер, фанатичный сторонник нациз-
ма, уже давно всячески старавшийся внушить нацистскую иде-
ологию войскам, получил неограниченные полномочия по вы-
несению смертного приговора. — DRZW, 9/1 (Förster), pp. 580—
82; Manfred Messerschmidt, Die Wehrmachtjustiz 1933-1945,
Paderborn, 2005, p. 413. Летучие военно-полевые суды действо-
вали в группе армий «Север» еще с 3 февраля. — BAB, NS6/354,
fo. 88, RS 123/45g, Maßnahmen zur Stärkung der Front durch
Erfassung \fersprengter (гаулейтерам направлялся приказ главно-
командующего группой армий «Север», генерал-полковника
Лотара Рендулича), 93.45.
40. 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, pp. 229-30.
41. Henke, p. 348.
42. DZW, 6, p. 548.
43. DZW, 6, p. 522; Stettin/Szczecin 1945-1946, Rostock, 1994,
pp. 35, 37.
44. BAB, NS6/354, fos. 163-165\ PK Bekanntgabe 149/45g,
19.3.45, через Бормана было передано секретное циркулярное
письмо Шёрнера от 27 февраля.
45. DZW, 6, р. 539.
46. Zimmermann, Pflicht, p. 338; Christopher Clark, 'Johannes
Blaskowitz — der christliche General', in Ronald Smelser and
Enrico Syring (eds.), Die Militärelite des Dritten Reiches, Berlin,
1995, pp. 35, 43.
47. DZW, 6, p. 545.
48. Цит. по DRZW, 10/1 (Zimmermann), p. 316; а также
Zimmermann, Pflicht, p. 293.
49. BAB, R3/1623a, fo. 71a, Борман — гаулейтерам, рейхслей-
терам, руководителям молодежи и т.д., 30.3.45, передается цир-
Примечания 587
кулярное письмо Йодля от 29.3.45 командующим группами ар-
мий и оборонным округам на западе Германии. Йодль все еще
считал, что нужно идти на любые жертвы, чтобы выиграть вре-
мя и добиться раскола в неестественной коалиции противни-
ка. — Bodo Scheurig, Alfred Jodl: Gehorsam und Verhängnis, Berlin
and Frankfurt am Main, 1991, pp. 313-14, 319.
50. О проявлении генералами на последнем этапе войны
собственной инициативы для обеспечения сопротивления все-
ми силами см. DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 307-36.
51. BAB, NS6/134, fo. 19, Dönitz, Kurzlagebericht vom 4.3.45.
52. DRZW, 9/1 (Förster), pp. 554, 584-6. О том, с каким фана-
тизмом Дёниц руководил флотом, см. Sönke Neitzel, 'Der
Bedeutungswandel der Kriegsmarine im Zweiten Weltkrieg', in Rolf-
Dieter Müller and Hans-Erich \folkmann (eds.), Die Wehrmacht:
Mythos und Realität, Munich, 1999, pp. 259-62.
53. Kathrin Orth, 'Kampfmoral und Einsatzbereitschaft in der
Kriegsmarine 1945', in Hillmann and Zimmermann, pp. 137—55.
54. BA/MA, N574/22, NL Vietinghoff, 'Die Generale', 25.7.49.
55. BA/MA, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in Italien',
fos. 44-5 (1950). См. также DRZW, 10/1 (Zimmermann), p. 321;
and Zimmermann, Pflicht, pp. 297-8.
56. Neitzel, Abgehört, pp. 180-81, 185 (цитата — p. 186) (28-
31.1.45, 18-20.2.45) (Eng. edn., Tapping Hitler's Generals, p. 138).
См. также NAL, WO208/4365, отчеты о прослушанных разгово-
рах военнопленных, nos. 251—3, 28—31.1.45. Бывший командир
корпуса, генерал-лейтенант, позже говорил своим охранникам-
англичанам, что Рундштедт выступал за капитуляцию уже по-
сле провала наступления в Арденнах и рассчитывал на под-
держку большинства высших чинов офицерского корпуса, од-
нако знал, что хватка нацистского режима еще так сильна, что
шансов на начало переговоров нет и что ни одному из служа-
щих вермахта не дадут разрешение обратиться к союзникам с
такой целью. — LHC, Dempsey Papers, no. 317 pt. II, p. 5,
(16.4.45).
57. Neitzel, Abgehört, pp. 184-5, 187 (14-15.2.45, 2-3.3.45)
(Eng. edn., Tapping Hitler's Generals, pp. 137, 139).
58. NAL, WO208/5543, протоколы допросов немецких воен-
нопленных, 16.4.45, 'Enemy Expectations, Intentionsand Sources
of Information', 16.3.45.
588 Примечания
59. ВА/МА, N712/15, NL Pollex, fos. 43, 44, 47, 49-51, 54, 57,
59-61,65, записи за 3.3.45, 5.3.45,8.3.45,12.3.45,21.3.45, 25.3.45,
27.3.45,31.3.45.
60. ВА/МА, N265/118, NL Heinrici, fo. 74a - b (1952).
61. Karl Dönitz, Memoirs: Ten Years and Twenty Days, Da Capo
edn., New York, 1997, p. 432.
62. LHC, Dempsey Papers, no. 307, pt. II, app. A (6.4.45).
63. Andreas Kunz, 'Die Wehrmacht in der Agonie der
nationalsozialistischen Herrschaft 1944/45: Eine Gedankenskizze',
in Hillmann and Zimmermann, p. 131.
64. См. Kunz, Wehrmacht und Niederlage, pp. 36—44.
65. Neitzel, Abgehört, p. 189, 9.3.45 (Eng. edn., Tapping Hitler's
Generals, p. 141).
66. Steinen, pp. 570-71.
67. StAM, LRA 29656, fo. 576, донесение отдела СД Берхтес-
гадена, 4.4.45; fo. 592, донесение отделения полиции Марктшел-
ленберга, 24.3.45.
68. MadR, 17, pp. 6732—40 (донесение министерству пропа-
ганды, 28.3.45, донесение СД без указания даты, за конец мар-
та); см. также Steinert, pp. 572—6; Henke, pp. 815—16.
69. BAB, R55/603, fos. 533—8, отрывки из еженедельных от-
четов отделов пропаганды за 20-23 марта (4.4.45).
70. Цит. по Steinert, p. 570.
71. NAL, FO898/187, Summary of and Comments on German
Broadcasts to Germany, fos. 79—80,140—41, обзор немецкой прес-
сы (26.2.45-4.3.45, 26.3.45-1.4.45).
72. Das letzte halbe Jahr, pp. 281 (3.3.45), 311 (31.3.45); LHC,
Dempsey Papers, no. 291 pt. II, p. 5, (21.3.45), цитируется отчет от
7 марта, отправленный корреспондентом шведской газеты в
Берлине.
73. NAL, WO219/4713, отчет штаба верховного командова-
ния союзных экспедиционных сил об условиях на оккупиро-
ванных территориях, 14.3.45.
74. StAM, LRA 29656, fos. 574, 580, донесение отдела СД Бер-
хтесгадена, 7.3.45.
75. BHStA, Reichsstatthalter Epp 528, unfoliated, Bayerische
Staatsminister für Wirtschaft, Landesernährungsamt Bayern, Abt. B,
22.3.45.
76. BAB, NS6/353, fo. 146, Anordnung 184/45, 26.3.45.
Примечания 589
77. LHC, Dempsey Papers, no. 308, pt. II, p. 8 (7.4.45), цитиру-
ется письмо от 19 марта из Вредена, небольшого городка рядом
с границей с Голландией, как типичный пример ситуации к вос-
току от Рейна накануне наступления союзников.
78. IWM, EDS, F.3, МЛ. 14/369, переписка Крозига с мини-
стром образования Бернхардом Рустом и т.д., 23—6.3.45.
79. BAB, NS6/353, fo. 75, Bormann, Rundschreiben 125/45
(10.3.45).
80. BHStA, Reichsstatthalter Epp 686/1, unfoliated, черновик
приказа Бормана, составленный совместно с рейхсфюрером
СС и имперским руководителем здравоохранения, Heranziehung
der Gefolgschaftsmitglieder der Krankenhäuser, Kliniken usw. zum
Dienst im Deutschen Volkssturm, 9.3.45.
81. BAB, R55/603, fo. 529, Reichspropagandaamt Mark
Brandenburg, Referat \blkssturm, to Reichsministerium für Volks-
aufklärung und Propaganda, Berlin, 5.3.45.
82. Пример: владелец двух крупных печатных изданий
(«Мюнхенер нойесте нахрихтен» и «Мюнхен-Аугсбургер абенд-
цайтунг»), жаждавший получить информацию «Дойчес нахрих-
тенбюро», но не имевший возможности связаться с Берлином,
смог сделать это лишь когда гаулейтер Мюнхена — Верхней Ба-
варии, Пауль Гизлер, дал ему специальное разрешение звонить
туда дважды в день с его командного пункта — StAM, NSDAP
13, fos. 144530—33, переписка гаулейтера Гизлера и директора
фирмы «Кнорр и Хирт», 2—14.3.45.
83. BAB, R470 alt R48/11, Reichspostminister an die Presidenten
der Reichspost-Direktion, 26.3.45.
84. См. Dietmar Süß, 'Der Kampf um die "Moral" im Bunker:
Deutschland, Großbritannien und der Luftkrieg', in Frank Bajohr
and Michael Wildt (eds.), Volksgemeinschaft: Neue Forschungen zur
Gesellschaft des Nationalsozialismus, Frankfurt am Main, 2009,
pp. 129-35.
85. DZW, 6, p. 628; Oron J. Hale, The Captive Press in the Third
Reich, Princeton, 1973, pp. 306-7.
86. DRZW, 9/1 (Blank), p. 415.
87. Например, в начале марта местным властям в Баварии
были направлены указания поменять план бюджета на 1945 г. с
учетом того, что местные налоговые сборы должны своевре-
менно передаваться в города и сельские районы. — StAM, LRA
590 Примечания
31908, unfoliated, Deutscher Gemeindetag, Dienststelle Bayern,
Haushaltspläne der Gemeinden und Gemeindeverbände für 1945,
7.3.45. Ландрат Берхтесгадена 28 апреля 1945 г. по-прежнему
спрашивал, когда будет начата работа над новыми бараками,
строительство которых было запланировано для размещения
беженцев. — StAM, LRA 31645, unfoliated, ландрат Берхтесгаде-
на — специальному строительному управлению ОТ, 28.4.45.
88. О патрулировании бомбоубежищ см. DRZW, 9/1 (Blank),
pp. 385-8.
89. К концу марта пожарные небольших населенных пун-
ктов Заксен — Анхальта жаловались на то, что их отрывают от
работы, где они крайне необходимы, почти ежедневно и зача-
стую без особой надобности. — IWM, EDS, F.3, M.I. 14/369,
Крозиг — Геббельсу, 26.3.45. Некоторые записывались добро-
вольцами в пожарную охрану, чтобы избежать службы в рядах
фольксштурма. — StAM, LRA 31919, гаулейтунг Мюнхена —
высшему руководству СС и полиции о подготовке членов
фольксштурма и противовоздушной обороне, в том числе о ме-
рах, предпринятых регирунгспрезидентом Верхней Баварии по
обеспечению противовоздушной обороны и о службе добро-
вольно записавшихся в пожарные бригады в фольксштурме
(30.12.44), а также по поводу необходимости призыва пожарных
вфольксштурм — от 25.1.45, 31.1.45 и 21.2.45.
90. DRZW, 9/1 (Blank), p. 384.
91. Bernhard Gotto, Nationalsozialistische Kommunalpolitik:
Administrative Normalität und Systemstabilisierung durch die Augsburger
Stadtverwaltung 1933—1945, Munich, 2006, p. 373. Автор полагает
(по всей вероятности, вполне обоснованно), что представители
партии в Аугсбурге на последнем этапе войны руководствова-
лись не идеализмом, а скорее «акционизмом».
92. Об организационной и контролирующей функциях пар-
тийных руководителей блоков (которых в середине 1930-х гг.
насчитывалось около 200 000) см. Detlef Schmiechen-Ackermann,
'Der "Blockwart": Die unteren Parteifunktionäre im national-
sozialistischen Terror- und Überwachungsapparat', VfZ, 48 (2000),
pp. 594-6.
93. Pätzold and Weißbecker, p. 375. См. также Herwart Vorländer,
Die NSV: Darstellung und Dokumentation einer NS-Organisation,
Boppard, 1988, p. 183 о мобилизующей и контролирующей
Примечания 591
функциях НСВ. Добровольных членов НСВ и немецкого Крас-
ного Креста насчитывалось более миллиона. Хотя основой для
благотворительной деятельности НСВ всегда были расистские
идеи нацистов, работа, которую эта организация выполняла, в
кризисных условиях последних месяцев войны сделала ее очень
популярной даже среди тех жителей Германии, которые были
отрицательно настроены по отношению к режиму. — Vorländer,
Die NSV, pp. 173-6, 186; Herwart Vorländer, 'NS-Volkswohlfahrt
und Winterhilfswerk des deutschen \blkes', VfZ, 34 (1986), pp. 376-
80; Armin Nolzen, 'Die NSDAP und die deutsche Gesellschaft im
Zweiten Weltkrieg', in Kriegsende in Deutschland, Hamburg, 2005,
pp. 192-3.
94. См. DRZW, 9/1 (Nolzen), p. 191; Armin Nolzen, 'Von der
geistigen Assimilation zur institutionellen Kooperation: Das Verhältnis
zwischen NSDAP und Wehrmacht, 1943-1945', in Hillmann and
Zimmermann, pp. 90—92.
95. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/369, Крозиг - Шпееру, 13.2.45.
96. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/369, Крозиг - Геббельсу, 22.3.45.
97. В этом абзаце, если не указано иное, данные приводятся
по Dieter Rebentisch, Führerstaat und Verwaltung im Zweiten
Weltkrieg, Stuttgart, 1989, pp. 529-30.
98. Jill Stephenson, Hitler's Home Front: Württemberg under the
Nazis, London, 2006, p. 324.
99. Gotto, p. 363.
100. StAA, Gauleitung Schwaben, 1/30, fos. 328904-6, Валь —
Борману, 17.3.45; см. также Gotto, pp. 374—5.
101. StAA, Kreisleitung Augsburç-Stadt, 1/8, fos. 300554-5,
Rundspruch an alle Kreisleiter, 30.3.45. Каждый гау должен был
собрать 100 «добровольцев», и Валь установил (правда, неясно,
на основании каких критериев), сколько конкретно человек
должен предоставить каждый район в его гау. В середине апреля
он критиковал крейслейтеров за то, что они делают слишком
мало, чтобы набрать нужное количество новобранцев. — Gotto,
р. 375.
102. Perry Biddiscombe, Werwolf! The History of the National
Socialist Guerrilla Movement 1944-1946, Toronto and Buffalo, NY,
1998, pp. 12—14 (обсуждается вопрос о происхождении этого на-
звания).
103. Biddiscombe, pp. 38, 128, 134-9.
592 Примечания
104. TBJG, H/15, pp. 630 (30.3.45), 647 (31.3.45). О крайне ра-
дикальном отношении Лея к сопротивлению до последнего см.
Ronald Smelser, Robert Ley: Hitler's Labor Front Leader, Oxford,
New York and Hamburg, 1988, pp. 291-2.
105. Biddiscombe, pp. 266-8; Henke, pp. 837-45.
106. Biddiscombe, p. 276 and ch. 5 — примеры малозначитель-
ных, плохо скоординированных попыток сопротивления окку-
пирующим войскам союзника со стороны бывших членов гит-
лерюгенда, бывших эсэсовцев и других отчаянных сторонников
нацизма. Такие попытки спорадически возникали в конце вес-
ны и летом 1945 г. и позже, хотя они лишь косвенно были связа-
ны с деятельностью «Вервольфа», созданного в последние не-
дели войны.
107. Biddiscombe, p. 282. Автор, основываясь на оценках со-
юзников, утверждает, что партизанское движение поддержи-
вали 10—15% немцев, хотя здесь, вероятно, общая народная
поддержка режима и сопротивления союзной оккупации сме-
шивалась с поддержкой конкретно деятельности «Вервольфа».
Более пренебрежительную оценку этого вопроса см. в Henke,
pp. 948-9.
108. TBJG, H/15, pp. 422,424 (5.3.45). Гитлер также думал, что
Мозель можно отстоять. — TBJG, Н/15, р. 533 (18.3.45).
109. Об этом пишет Бернд Вегнер (Bernd Wegner, 'Hitler, der
Zweite Weltkrieg und die Choreographie des Untergangs', Geschichte
und Gesellschaft, 26 (2000), pp. 493-518; also in DRZW, 8, pp. 1192-
1209).
110. TBJG, H/15, p. 479 (12.3.45).
111. Hitler: Reden und Proklamationen 1932-1945, ed. Max
Domarus, Wiesbaden, 1973, p. 2212.
112. TBJG, 11/15, pp. 422-3 (5.3.45).
113. TBJG, 11/15, p. 425 (5.3.45). О том, какими фантазиями о
героизме тешил себя Геббельс в последние дни войны, и о нео-
хотном согласии его жены остаться в Берлине и смириться с не-
обходимостью умереть самой и убить своих детей см. Ralf Georç*
Reuth, Goebbels, Munich and Zurich, 1990, pp. 587-8. Магда,
по-видимому, приняла как неизбежность поражение Германии,
так и то, что смерть «от своей руки, а не от руки врага» — един-
ственный оставшийся у нее выбор. — David Irving, Goebbels:
Mastermind of the Third Reich, London, 1996, p. 506 (основано на
Примечания 593
воспроизведенных в опубликованной в 1952 г. статье, посвя-
щенной Магде Геббельс (Irving, р. 564 п. 9), воспоминаниях ее
золовки Элеаноры (Элло) Квандт, хотя ее свидетельство, при-
знает Ирвинг, не всегда можно считать достоверным (р. 564
п. 19).
114. TBJG, H/15, pp. 426-7 (5.3.45), 525 (17.3.45), 532-3
(18.3.45); см. также Michael Bloch, Ribbentrop, pb. edn., London,
1994, p. 422; Reimer Hansen, 'Ribbentrops Friedensföhler im
Frühjahr 1945', Geschichte in Wissenschaft und Unterricht, 18 (1967),
pp. 716—30; Hansjakob Stehle, 'Deutsche Friedensffihler bei den
Westmächten im Februar/März 1945', VfZ, 30 (1982), pp. 538-55;
Gerhard L. Weinberg, Л World at Arms: Л Global History of World War
II, Cambridge, 1994, pp. 783-4.
115. IfZ, ZS 1953, 'Iden des März. Ein zeitgeschichtliches
Fragment über den letzten Kontaktversuch Ribbentrops mit Moskau
in der Zeit vom 11. — 16. März 1945', fos. 1—13 (без указания даты,
вероятно, начало 1950-х гг.). Описание мадам Колонтай, «вели-
кой дамы советской дипломатии», и безрезультатных попыток
Риббентропа достичь мира с Советским Союзом путем перего-
воров в начале 1945 г. см. Ingeboig Fleischhauer, Die Chance des
Sonderfriedens: Deutsch-sowjetische Geheimgespräche 1941—1945,
Berlin, 1986, pp. 58-61, 268-75.
116. TBJG, H/15, pp. 450-51 (8.3.45).
117. BA/MA, RH21/3/420, fos. 34, 40, послевоенное свиде-
тельство (1950) генерал-полковника Эрхарда Рауса (бывшего
главнокомандующего 3-й танковой армией в Восточной Прус-
сии, принявшего командование оставшимися в Померании си-
лами 11-й бронетанковой армии СС) о его встречах с Гиммле-
ром 13.2.45 и 7.3.45, а также его отчет Гитлеру 8.3.45.
118. Guderian, р. 426.
119. Приведенные в этом абзаце данные основаны на следу-
ющих работах: Folke Bernadotte, The Fall of the Curtain, London,
1945, pp. 19-47; Walter Schellenberg, Schellenberg, pb. edn., London,
1965, pp. 171-5; Felix Kersten, The Kersten Memoirs 1940-1945,
London, 1956, pp. 271-83; Peter Padfield, Himmler: Reichsführer-
SS, London, 1990, pp. 565-6, 578-9; Peter Longerich, Heinrich
Himmler: Biographie, Munich, 2008, pp. 742-8, 967-8 nn. 131-2.
На послевоенном допросе Шелленберг, который особенно ак-
центировал внимание на своей значимости и на своих попыт-
594 Примечания
ках повлиять на достижение дипломатического урегулирова-
ния, заявлял, что в декабре 1944 г. в присутствии рейхсфюрера
он даже поднимал вопрос о возможности устранения Гитле-
ра. - IWM, FO645/161, допрос 13.11.45, р. 15 (1945-6).
12О./)2Ж,6,р. 152.
121. John Toland, The Last 100Days, London, 1965, pp. 73, 238-
44, 478-81; Padfield, pp. 573-8; Weinberg, p. 818; Peter R. Black,
Ernst Kaltenbrunner: Ideological Soldier of the Third Reich, Princeton,
1984, pp. 242-5; BA/MA, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in
Italien', fos. 41-6.
122. Интересные рассуждения о властных амбициях Шпеера
в этот период времени см. в DRZW, 10/2 (Müller), pp. 74—84; см.
также замечания Мюллера в заключении к этому тому, р. 718.
123. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 442.
124. Он убедил Гитлера предоставить ему новые полномочия
14 февраля, воспользовавшись в своих интересах болезнью ми-
нистра транспорта Юлиуса Генриха Дорпмюллера. — DRZW,
10/2 (Müller), р. 82.
125. BAB, R3/1623a, fos. 18-23, Aktennotiz Speer, 7.3.45. В тот
же день Пауль Плейгер, начальник имперского объединения по
производству угля, указывал Шпееру на то, как сильно ослож-
нилась ситуация в связи с потерей Верхней Силезии, транс-
портными проблемами, практически исключавшими перевозку
угля из Рурского региона, и значительным снижением добычи
угля в Саарской области. Если ситуация не улучшится, отмечал
он, будет невозможно обеспечивать углем военную промыш-
ленность и предотвратить полный коллапс транспортной си-
стемы, подачи электричества и газа. — IWM, F.3, МЛ. 14/163,
Плейгер — Шпееру, 7.3.45. 14 марта Гитлер отдал приказ о том,
что, в связи с сильными нарушениями работы транспорта, оче-
редность обслуживания транспортом в эвакуируемых областях
должна определяться в соответствии с ценностью той или иной
сферы для ведения войны: сначала вермахт, затем уголь, затем
провизия. Перевозить беженцев предполагалось только при на-
личии свободного места. Передавая приказ на следующий день
соответствующим представителям власти, Шпеер отмечал, что
это было его предложение. — BAB, R3/1623a, fos. 27—8.
126. TBJG, И/15, pp. 579 (23.3.45), 603 (27.3.45).
Примечания 595
127. TBJG, H/15, pp. 500-501 (14.3.45), 511-12 (15.3.45).
128. BAB, R3/1623a, fos. 31-8, OKH, Chef Transportwesens/
General der Pioniere und Festungen, черновик без указания точ-
ной даты (март); Speer to Gen. stab des Heeres-General der Pioniere
und Festungen, 15.3.45; OKH, Chef Transportwesens/Gend di Pi u
Fest, 14.3.45; Speer, p. 442; Guderian, pp. 422-3 BAB, R3/1536,
fos. 3-12; /Л/Г, vol. 41, pp. 420-25.
129. Прилагались черновики (fos. 28-30) приказов, ограни-
чивающих уничтожение объектов и дающих Шпееру полномо-
чия определять круг объетов, которые должны быть «замороже-
ны», Speer, pp. 442—3.
130. См. Heinrich Schwendemann, "'Drastic Measures to Defend
the Reich at the Oder and the Rhine...": A Forgotten Memorandum of
Albert Speer of 18 March 1945', Journal of Contemporary History, 38
(2003), pp. 597-614; также Heinrich Schwendemann, "'\feibrannte
Erde"? Hitlere "Nero-Befehl" vom 19. März 1945', in Kriegsende
Deutschland, p. 163; альтернативная версия представлена в DRZW,
10/2 (Müller), pp. 86—8. Отрывок из этой записки был опублико-
ван в работе Gregor Janssen, Das Ministerium Speer: Deutschlands
Rüstung im Krieg, Berlin, Frankfurt am Main and Vienna, 1968, p. 311,
хотя и без комментариев; автор лишь указывает на ее связь с под-
писанным Кейтелем в то же утро приказом об эвакуации населе-
ния из зоны боевых действий к западу от Рейна (р. 310). Дитрих
Айхгольц (Dietrich Eichholtz, Geschichte der deutschen Kriegswirtschaft
1939-1945, vol. 3:1943-1945, Berlin, 1996, p. 662 n. 212) ограничи-
вается комментарием о том, что Шпеер этой запиской преследо-
вал «явно тактические цели». Ни Гитга Серени (Gitta Sereny, Albert
Speer: His Battle with Truth, London, 1995, pp. 476-7), ни Иоахим
Фест (Joachim Fest, Speer: Eine Biographie, Berlin, 1999, pp. 336-8)
о ней не упоминают.
131. BAB, R3/1537, fos. 3-6 (18.3.45).
132. Гитлер в конце марта в очень отрицательных тонах гово-
рил с Геббельсом о том, что Шпеер в критический момент про-
явил «ненедежность» и «несостоятельность» и «пораженческое»
отношение, и что эти тенденции «несовместимы с национал-
социалистическим взглядом на войну». — TBJG, II/15, pp. 619—
20 (28.3.45).
133. Это краткий пересказ интерпретации событий Мюлле-
ром, представленной в DRZW, 10/2, р. 87.
596 Примечания
134. О позднем обращении Шпеера к необходимости спасти
«средства к существованию... народа в проигранной войне», см.
Henke, pp. 431-2.
135. BAB, R3/1538, fo. 16, написанное от руки письмо Шпее-
ра Гитлеру, 29.3.45.
136. Швендеман (Schwendemann, '"Drastic Measures'", p. 605)
предполагает (хотя и не совсем обоснованно), что Шпеер хотел
«показать Гитлеру выход, предложив фюреру свои услуги как
некоего спасителя, тем самым сохранив за собой его благо-
склонное отношение».
137. Speer, pp. 444-5; BAB, R3/1623a, fos. 39-43, две теле-
граммы от Кейтеля, 18.3.45; распоряжение Бормана об осу-
ществлении приказа, 19.3.45.
138. BAB, R3/1623a, fos. 46-7, 'Zerstörungsmaßnahmen im
Reichsgebiet', генерал-лейтенант Август Винтер (заместитель
начальника штаба оперативного руководства вермахта) — Шпе-
еру, 20.3.45, в письме передан приказ, отданный Гитлером на-
кануне (опубликовано в IMT, vol.41, pp. 430—31, и Hitlers
Weisungen für die Kriegführung 1939—1945: Dokumente des
Oberkommandos dep Wehrmacht, ed. Weither Hubatsch, pb. edn.,
Munich, 1965, pp. 348-9).
139. BAB, R3/1538, fos. 14-15, Шпеер - Гитлеру, 29.3.45;
IMT, vol. 41, pp. 425-9; Speer, pp. 445-6.
140. См. Henke, pp. 432-5; DRZW, 10/2 (Müller), p. 93;
Eichholtz, pp. 663—9. На некоторых заводах из машин вынимали
важные детали и прятали, чтобы позже их можно было вернуть
на место. — Zimmermann, Pflicht, p. 60.
141. Speer, pp. 450-59; BAB, R3/1661, fos. 5-8, Reiseprogramm
Speer, Schulze-Fielitz, Hupfauer, etc., 22-5.3.45; fos. 20-22, Walter
Rohland: Niederschrift über die Ereignisse vom 15.3 bis 15.4.45;
R3/1623a, fo. 50, письмо Бормана гаулейтерам, в котором он
передавал приказы Гитлера об эвакуации, уточняя, что эвакуа-
ция не подлежит обсуждению и что вопрос о предоставлении
жилья беженцам на территории Германии просто «необходимо
решить» любыми способами; IMT, vol. 41, pp. 491—3 (показания
Рохланда на Нюрнбергском процессе).
142. Speer, pp. 448, 453—4 — о позиции Моделя. Начальник
транспорта вермахта говорил о том, что в брошенных районах
образуется «транспортная пустыня». — BAB, R3/1623a, fo. 59,
Примечания 597
Chef des Transportwesens der Wehrmacht, Fernschreiben 29.3.45
(упоминание об этом встречаем также в Speer, р. 459).
143. Speer, pp. 454-5; BAB, R3/1626, fo. 14, рассказ неизвест-
ного очевидца, 13.9.45.
144. Speer, pp. 457-61 (цитата — p. 460).
145. Именно так воспринимал ситуацию Гитлер, если судить
по его разговору с Геббельсом вскоре после этого. — TBJG, Н/15,
р. 643 (31.3.45). Версия самого Шпеера представляется, по край-
ней мере отчасти, надуманной. См. DRZW, 10/2 (Müller),
pp. 94-5.
146. Шпеер отметил в своих записях признание Гитлером то-
го факта, что политика «выжженной земли» неэффективна на
территории такой маленькой страны, как Германия, и может
иметь воздействие только в огромной стране наподобие Рос-
сии. Он немедленно распространил новый приказ Гитлера с по-
правкой о том, что ответственность за принятие решений об
осуществлении возлагается на Шпеера. — BAB, R3/1623a, fos.
75, 78-80, 85-6 (30.3.45). 3 апреля (fos. 106, 108) он ответил на
просьбу гаулейтера Нижнего Дуная разъяснить ситуацию с уни-
чтожением водопроводных сооружений и электростанций в его
регионе словами: «В соответствии с приказом фюрера от 30.3.45,
политика выжженой земли не применяется», и добавил, что
речь идет лишь о временном «замораживании» объектов, кото-
рое позволяет «достичь поставленной фюрером цели».
147. ОКВ 3 апреля заявляло, что, несмотря на приказ фюре-
ра об уничтожении всех объектов, которые могут оказаться по-
лезными врагу, в некоторых случаях придется ограничиться
«большими повреждениями» (nachhaltige Unterbrechung), кото-
рые можно было бы устранить для дальнейшего использования,
если возникнет возможность вновь захватить мосты. Руковод-
ство вермахта жаждало получить исключительные полномочия
на уничтожение военных объектов. Несколькими днями позже
была получена новая версия директивы, в которой подчеркива-
лась необходимость уничтожить важные с тактической точки
зрения (на взгляд ОКВ) мосты; при этом за невыполнение рас-
поряжения предусматривалось строжайшее наказание. — КТВ/
SKL, part A, vol. 68, pp. 46 (3.4.45), 75-7 (5.4.45), 128 (8.4.45).
148. Henke, p. 434. Значительно более положительная ин-
терпретация мотивов Шпеера представлена в работе Reimer
598 Примечания
Hansen, 'Albert Speers Konflikt mit Hitler', Geschichte in
Wissenschaft und Unterricht, 17 (1966), pp. 596—621, основанной
главным образом на документах и показаниях Нюрнбергско-
го процесса. Авторы более поздних исследований — особен-
но проведенных после публикации работы Matthias Schmidt,
Albert Speer: Das Ende eines Mythos, Berne and Munich, 1982 — в
основном предлагают более критическую оценку действий
Шпеера. См., например, Alfred С. Mierzejewski, 'When Did
Albert Speer Give up?' Historical Journal, 31 (1988), pp. 391-7, a
из последних работ — написанную Рольфом Дитером Мюл-
лером часть DRZW, 10/2.
149. TBJG, Н/15, р. 613 (28.3.45).
150. По этому вопросу см. также DRZW, 10/2 (Müller), р. 92.
Глава 8. Фиаско
1. Das letzte halbeJahr:StimmungsberichtederWehrmachtpropaganda
1944/45, ed. Wolfram Wette, Ricarda Bremer and Detlef Vogel, Essen,
2001, p. 338 (10.4.45).
2. О запустении в Тиргартене и Грюневальде и о ночной жиз-
ни города ('eine hektische Genußsucht') см. записи в дневнике
датского корреспондента Якоба Кроника (Jacob Kronika, Der
Untergang Berlins, Flensburg, 1946, pp. 79, 91, 98-9, 149 (30.3.45,
7.4.45, 10.4.45, 23.4.45)). Описание (хотя и основанное отчасти
на искаженных воспоминаниях) о том, каким было положение
в Берлине накануне штурма советских войск, можно найти в
IWM, 'Second World War Memoirs of P.E. v. Stemann' — мемуарах
работавшего в Берлине с 1942 по 1945 гг. корреспондента дат-
ской газеты «Берлинске тиденде» (Berlinske Tidende, fos. 236—7).
Наглядное описание города в апреле 1945 г. содержится также в
работах David Clay Large, Berlin, New York, 2000, pp. 358-9 и
Roger Moorhouse, Berlin at War: Life and Death in Hitler's Capital
1939-45, London, 2010, pp. 365-9.
3. Геббельс в своем дневнике отмечал, какими пустынными
были берлинские улицы на Пасху в 1945 г. (TBJG, Н/15, р. 668,
5.4.45).
4. Цит. по Moorhouse, p. 367.
5. 7#/<7,11/15,р.692.
Примечания 599
6. Очень удачный термин, использованный Гансом Моммсе-
ном (Hans Mommsen, The Dissolution of the Third Reich: Crisis
Management and Collapse, 1943—1945', Bulletin of the German
Historical Institute, Washington DC, 27 (2000), p. 20) и Стивеном г.
Фрицем (Stephen G. Fritz, Endkampf: Soldiers, Civilians, and the
Death of the Third Reich, Lexington, Ky., 2004, ch. 5).
7. DZW, 6, p. 561; NAL, WO219/1651, fo. 145, данные штаба
верховного командования союзных экспедиционных сил о по-
слевоенных допросах Йодля и Кессельринга, 23.5.45.
8. Потери американских войск в боях за Рур составили около
10 000 человек. — DZW, 6, р. 564.
9. О поведении французских солдат см. Heinrich Schwende-
mann, ' Das Kriegsende in Ostpreußen und in Südbaden im Vergleich',
in Bernd Martin (ed.), Der Zweite Weltkrieg und seine Folgen:
Ereignisse — Auswirkungen — Reflexionen, Freibuig, 2006, pp. 101,
104; Richard Bessel, Germany 1945: From War to Peace, London,
2009, pp. 116—17, 158—9. По-видимому, сам цвет кожи северо-
африканских солдат французских вооруженных сил вызывал
огромное беспокойство мирных жителей, многие из которых в
своей жизни встречали только белых людей. Возможно, это
привело к преувеличению количества изнасилований, совер-
шенных «колониальными» войсками. Многие отчеты местного
духовенства, сообщающие о насилии и грабежах (хотя в некото-
рых отчетах ни о чем подобном не упоминалось), представлены
в работах Josef F. Göhri, Die Franzosen kommen! Kriegsereignisse im
Breisgau und in derOrtenau, Horb am Neckar, 2005, pp. 17,24—5,43,
46, 50, 53,60, 82, 88,91,94,98, 119, 124-5; Hermann Riedel, Halt!
Schweizer Grenze!, Konstanz, 1983, pp. 233, 237-8, 263, 305 (здесь
упоминаются более 200 подобных случаев). См. также Bernd
Serger, Karin-Anne Böttcher and Gerd R. Ueberschär (eds.),
Südbaden unter Hakenkreuz und Trikolore: Zeitzeugen berichten über
das Kriegsende und die französische Besetzung 1945, Freibui£ in
Breisgau, Berlin and Vienna, 2006, pp. 253, 257, 269, 311-25;
Manfred Bosch, Der Neubeginn: Aus deutscher Nachkriegszeit.
Südbaden 1945-1950, Konstanz, 1988, p. 34; Der deutsche Südwesten
zur Stunde Null, ed. Generallandesarchiv Karlsruhe, Karlsruhe, 1975,
pp. 102—3; Paul Sauer, Demokratischer Neubeginn in Not und Elend:
Das Land Württemberg-Baden von 1945 bis 1952, Ulm, 1979, pp. 18-
20; Von der Diktatur zur Besatzung: Das Kriegsende 1945 im Gebiet des
600 Примечания
heutigen Landkreises Sigmaringen, ed. Landkreis Sigmaringen,
Sigmaringen, 1995, pp. 92-3.
10. Приведенные данные везде, где не указано иное, основа-
ны на DZW, 6, pp. 561-71; DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 443-
60; Fritz, chs. 3—6; Lothar Gruchmann, Der Zweite Weltkrieg, pb.
edn., Munich, 1975, pp. 425—32; The Oxford Companion to the Second
World War, ed. I.C.B. Dear and M.R.D. Foot, Oxford, 1995, pp.
481-5; Max Hastings, Armageddon: The Battle for Germany 1944-45,
London, 2004, pp. 481-502.
11. Hitlers Weisungen für die Kriegführung 1939—1945: Dokumente
des Oberkommandos der Wehrmacht, ed. Weither Hubatsch, pb. edn.,
Munich, 1965, pp. 355—6. Дёниц и Кессельринг получали неогра-
ниченные полномочия по защите соответствующих зон Герма-
нии, но только при условии, если из-за нарушения связи будет
невозможно получать приказы и распоряжения Гитлера. В осталь-
ном принцип единоличного руководства Гитлера военными дей-
ствиями оставался неизменным. 20 апреля Гитлер, собираясь
ехать на юг страны, наделил Дёница, остававшегося на севере,
полномочиями отдавать распоряжения в сфере обороны граж-
данской администрации в своей «зоне». Что касается военных
действий, сфера полномочий Дёница ограничивалась военно-
морским флотом, поскольку 25 апреля Гитлер окончательно ре-
шил остаться в Берлине и сохранить за собой руководство вер-
махтом через штаб ОКВ в Рейнсберге. — Herbert Kraus, 'Karl
Dönitz und das Ende des "Dritten Reiches"', in Hans-Erich \blkmann
(ed.), Ende des Dritten Reiches — Ende des Zweiten Weltkriegs: Eine
perspektivische Rückschau, Munich and Zurich, 1995, pp. 7—8, p. 20
п. 17. Раскол рейха на две части стал реальностью после встречи
советских и американских войск у Торгау 25 апреля.
12. DZW, 6, р. 523. Наглядное изображение последних дней
обороны Кенигсберга перед капитуляцией (и критическую
оценку нежелания Ляша капитулировать и спасти тем самым
свою жизнь) см. в Michael Wieck,Zeugnis vom Untergang Königsbergs:
Ein 'Geltungsjude* berichtet, Heidelberg, 1988, pp. 168-222.
13. Его жена и дочь были арестованы и помещены в военную
тюрьму. Новость об их аресте стала достоянием общественно-
сти. — Robert Loeffel, 'Soldiers and Terror: Re-evaluating the
Complicity of the Wehrmacht in Nazi Germany', German History, 27
(2009), pp. 527-8.
Примечания 601
14. Schwendemann, p. 97.
15. В этой прокламации Гитлер в очередной раз попытался
прибегнуть к запугиванию уничтожением всего немецкого на-
рода, которое, по его заявлению, неизбежно должно было по-
следовать за завоеванием Германии большевиками. «В то время
как старики и дети будут убиты, женщины и девушки будут низ-
ведены до казарменных проституток. Остальные попадут в Си-
бирь». Увещевая войска остерегаться любого проявления пре-
дательства со стороны офицеров, Гитлер приказывал, чтобы,
если какой-либо офицер, незнакомый солдатам, будет отдавать
приказы об отступлении, с ним «разбирались на месте». — Hitler:
Reden und Proklamationen 1932-1945, ed. Max Domarus, Wiesbaden,
1973, pp. 2223-4.
16. Drawing on DZW, 6, pp. 686-705; DRZW, 10/1 (Lakowski),
pp. 631-49; DRZW, 8 (Ungvâry), pp. 944-55; Gruchmann, pp.
434-6; John Erickson, The Road to Berlin, Cassell edn., 2003, pp.
563—77; Brian Taylor, Barbarossa to Berlin: A Chronology of the
Campaigns on the Eastern Front 1941 to 1945, vol. 2, Stroud, 2008, pp.
307-20; The Oxford Companion to the Second World War, pp. 125-7;
Antony Beevor, Berlin: The Downfall 1945, pb. edn., London, 2007,
chs. 15-16; Karl-Heinz Frieser, 'Die Schlacht um die Seelower
Höhen im April 1945', in Roland G. Foerster (ed.), Seelower Höhen
1945, Hamburg, 1998, pp. 129-43; Manfried Rauchensteiner, Der
Krieg in Österreich 1945, 2nd edn., Vienna, 1984, ch. 6; Theo
Rossiwall, Die letzten Tage: Die militärische Besetzung Österreichs
1945, Vienna, 1969, pp. 78-183.
17. Описание этого человека и его карьеры см. в: Sam
L. Lewis, 'Albert Kesselring — Der Soldat als Manager', in Ronald
Smelser and Enrico Syring (eds.), Die Militärelite des Dritten Reiches,
Berlin, 1995, pp. 270-87; Elmar Krautkrämer, 'Generalfeldmarschall
Albert Kesselring', in Gerd R. Ueberschär (ed.), Hitlers militärische
Elite, \o\. 1: Von den Anfangen des Regimes bis Kriegsbeginn, Darmstadt,
1998, pp. 121-9; Shelford Bidwell, 'Kesselring', in Correlli Barnett
(ed.), Hitler's Generals, London, 1990, pp. 265-89.
18. BAB, R3/1661, fo. 20, 'Niederschrift über die Ereignisse
vom 15.3. bis 15.4.1945', без указания даты, подписано Вальте-
ром Рохландом (23.4.45); Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt
am Main and Berlin, 1969, p. 446. Кессельринг передал приказ
Гитлера от 19 марта о тактике «выжженной земли» подчинен-
602 Примечания
ным ему командирам на следующий же день. — Krautkrämer,
р. 128 п. 10.
19. Speer, pp. 463-4. Генерал Вестфаль позже отмечал, что
Кессельринг, приняв от Рундштедта командование Западным
фронтом, скептически отреагировал на попытку дать ему реа-
листическую оценку ситуации и заявил, что фюрер дал ему со-
вершенно другую информацию. — Siegfried Wfestphal,
Erinnerungen, Mainz, 1975, p. 327.
20. The Memoirs of Field-Marshal Kesselring, Greenhill Books
edn., London, 1997, pp. 266, 269.
21. Joachim Ludewig, 'Walter Model — Hitlers bester
Feldmarschall?' in Smelserand Syring, p. 368.
22. 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht. Dokumente, ed. Gerhard Förster and Richard Lakowski,
Berlin, 1975, p. 230 (18.3.45).
23. Цит. по DRZW, 10/1 (Zimmermann), p. 332 (29.3.45); см.
также Manfred Messerschmidt, 'Krieg in der Trümmerlandschaft:
"Pflichterfüllung" wofür?' in Ulrich Borsdorf and Mathilde Jamin
(eds.), überheben im Krieg: Kriegserfahrungen in einer Industrieregion
1939-1945, Reinbekbei Hamburç, 1989, pp. 171, 177.
24. Carlo D'Esté, 'Model', in Barnett, p. 329; Kesselring, pp.
250-55, ответственность за положение группы армий «Б» здесь
во многом возлагается на оперативное руководство Моделя.
25. BAB, R3/1626, fos. 15-17, 'Kapitulationsverhandlungen mit
Generalfeldmarschall Model und Gauleiter Hoffmann', написано
Рохландом во время тюремного заключения в июне 1945 г. См.
также R3/1661, fo. 21, 'Niederschrift über die Ereignisse vom 15.3.
bis 15.4.1945', без указания даты, подписано Вальтером Рохлан-
дом (записи за 31.3, 2.4, 8.4, 13.4.45); Wolter Rohland, Bewegte
Zeiten, Stuttgart, 1978, pp. 105-7. Модель также отказался рас-
сматривать просьбу, изложенную в личном письме генерал-
лейтенанта американских войск Мэтью Риджвея от 17 апреля,
заявив, что его клятва фюреру обязывает его сражаться до кон-
ца. — Hastings, p. 482; Messerschmidt, р. 177.
26. Ludewig, pp. 382-4; Rohland, p. 107; Walter Görlitz, Model:
Strategie der Defensive, Wiesbaden, 1975, pp. 263—8; John Zim-
mermann, Pflicht zum Untergang: Die deutsche Kriegführung im Westen
des Reiches 1944/45, Paderborn, 2009, p. 2. Приказ использовать
семьи солдат в качестве гаранта того, чтобы солдаты сражались
Примечания 603
до самого конца, был подписан Кейтелем от лица Гитлера 5 мар-
та. — 1945: Das Jahr der endgültigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, p. 207. Strikingly, the initiative for this came from within
the Wehrmacht. — Ulrike Hett and Johannes Tuchel, 'Die Reaktionen
des NS-Staates auf den Umsturzversuch vom 20. Juli 1944', in Peter
Steinbach and Johannes Tuchel (eds.), Widerstand gegen den
Nationalsozialismus, Bonn, 1994, p. 387.
27. Цит. по DRZW, 10/1 (Zimmermann), p. 327 (7.4.45).
28. DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 331-2.
29. IWM, EDS, F.3, AL2697, «Дёниц приказывает сопротив-
ляться до конца. 3 приказа — 7, 11 и 19 апреля 1945».
30. KTB/SLK, part A, vol. 68, pp. 331-2A, Kriegstagebuch des
Ob. d.M., 25.4.45.
31. BA/MA, N265/112, NL Heinrici, fos. 1-17 (написано в
плену, 1945—7 включает мемуары полковника Айсмана). Не-
смотря на заголовок 'Der Vortrag bei Hitler am 4.IV.1945', сове-
щание на самом деле имело место (см. fo. 20) не 4, а 6 апреля.
Хейнрици до этого уже составил более краткий, хотя в общих
чертах похожий рассказ о совещании 12 мая 1945 г. (ВА/МА,
N265/108, fos. 3—9, где он пишет, что это произошло «примерно
за десять дней до начала битвы за Берлин»).
32. ВА/МА, N265/112, NL Heinrici, fos. 23-4. Шпеер (Speer,
p. 471) пишет, что эта встреча состоялась 15, а не 14 апреля, как
утверждает Хейнрици, и что разговор шел только об уничтоже-
нии важнейших объектов Берлина, а не об убийстве Гитлера
(хотя в других местах в своих мемуарах он намекает на это).
В более поздних частях мемуаров, примерно с 1966 г., Хейнрици
вновь упоминает о том, что обсуждал со Шпеером возможность
устранить Гитлера и о том, что отказался от политического
убийства из-за своих христианских убеждений. Он добавляет
еще два момента, которые не упоминались в его более ранней
версии. Попытка покушения была бы бесполезной из-за того,
что охрана Гитлера была усилена после событий июля 1944 г.
А если бы такая попытка и оказалась успешной, результатом
стала бы революция, произошедшая в 100 км от линий сраже-
ния с русскими. За этим последовал бы хаос, который лишил бы
руководство всякой возможности провести успешные мирные
переговоры. Неясно, задумывался ли он об этом в апреле 1945 г.
В более поздних мемуарах он делал вывод, что на тот момент у
604 Примечания
него не было иной альтернативы, кроме как продолжать выпол-
нять приказ — делать все, чтобы удержать линию обороны на
Одере. — ВА/МА, N265/26, fos. 22-3 (с. 1966). О заявлениях
Шпеера, что он сам обдумывал возможность устранить Гитлера,
см. Matthias Schmidt, Albert Speer: Das Ende eines Mythos, Beme
and Munich, 1982, pp. 147-51.
33. ВА/МА, N245/3, NL Reinhardt, Kalenderblätter 1945, fo.
87, записи за 5.4.45, 13.4.45.
34. В телеграмме из отдела по работе с личным составом от
13 апреля говорилось, что небольшие группы офицеров опреде-
ляются в «фюрер-резерв» нескольких групп армий, но при этом
отмечалось, что теперь группы армий должны сами распоря-
жаться своими человеческими ресурсами и не могут рассчиты-
вать в обозримом будущем на пополнение. — IWM, EDS, F.3,
МЛ. 14/163, главнокомандующему группой армий «Северо-
Запад» и т.д., 13.4.45. В начале апреля были невероятными уси-
лиями сформированы семь новых дивизий, получившие легкое
вооружение и состоявшие из семнадцатилетних новобранцев.
Они должны были защищать Тюрингию, однако не годились на
то, чтобы продержаться хотя бы две недели. — TBJG, И/15, р.
685 (8.4.45). К тому времени Тюрингия была уже отдана против-
нику.
35. Например, StAA, Kreisleitung Günzburg 1/42, Gaustabsamt
Gau Schwaben to named Kreisleitungen, 11.4.45.
36. BAB, NS6/756, fos. 2—6, Verstärkung der kämpfenden Truppe,
28.2.45.
37. BAB, NS6/135, fo. 160, Vorlage (для Бормана), re
Panzernahbekämpfungstrupp der Hitler-Jugend, 3.3.45.
38. Информация от Германа Грамла (Институт современной
истории, Мюнхен), основанная на его собственном опыте
службы в Имперской службе труда в последние дни апреля
1945 г. На юношей оказывали сильное давление, заставляя их
выступать добровольцами. От службы можно было и отказать-
ся, если проявить достаточную твердость — например, заявив,
что ты — убежденный католик или, как это было в случае док-
тора Грамла, предъявив повестку о призыве в вермахт. Одна жи-
тельница Вюртемберга позже вспоминала, что ее семнадцати-
летний брат в феврале 1945 г. получил письмо, в котором гово-
рилось, что он записался добровольцем в войска СС, хотя это
Примечания 605
было не так. Он поспешил записаться в Имперскую службу тру-
да, чтобы не идти в СС. — Zeitzeugen berichten... Schwäbisch Gmünd—
Erinnerungen an die Zeit von 1930bis 1945, ed. Stadtarchiv Schwäbisch
Gmünd, Schwäbisch Gmünd, 1989, p. 312.
39. См. свидетельства, собранные в работе Nicholas Staiigardt,
Witnesses of War: Children's Lives under the Nazis, London, 2005, pp.
268-9, 294-7, 303, 307.
40. Günter С. Behrmann, "Jugend, die meinen Namen trägt":
Die letzten Kriegseinsätze der Hitlerjugend', in Kriegsende in
Deutschland, Hamburg, 2005, p. 175.
41. StAA, Kreisleitung Günzbuig 1/43, Strassen- und Flußbauamt,
Neu-Ulm, 13.4.45; Gauleitung Schwaben, 1/28, fos. 328841-2,
328845, группа армий «Г» — гаулейтунгу Швабии, 13.4.45, Бор-
ман — всем гаулейтерам, 13.4.45, передается распоряжение
Кейтеля от 10.4.45; fos. 328807—8, приказ Бормана десяти пере-
численным гаулейтерам Центральной и Южной Германии,
13.4.45; Gauleitung Schwaben, 1/29, fo. 328843, Aktnotiz ffir den
Gauleiter: \fersorgungslage der Wehrmacht und ziviler Behörden,
16.4.45; fo. 328835, записка гаулейтеру Валю от крейслейтера
Ной-Ульма, который при приближении врага счел необходи-
мым призвать фольксштурм и народное ополчение на работу по
строительству оборонительных сооружений и увеличению ко-
личества заграждений, 20.4.45.
42. BAB, R3/1622, fo. 102, директива Шпеера, в которой пе-
редается приказ Гитлера, 24.4.45; опубликовано в 'Führer-Erlasse'
1939-1945, ed. Martin Moll, Stuttgart, 1997, p. 497.
43. BAB, R3/1618, fo. 22, re Führer-\brffihrung, 12.4.45.
44. BfZ, Sammlung Sterz, Uffz. Wferner F., 1.4.45. Большинство
писем с фронта и на фронт были по содержанию далеки от по-
литики, в основном речь в них шла о незначительных семейных
или личных делах. В отчете одного цензорского бюро за март
сообщалось, что из проверенной за месяц почты 91,8% писем
могут быть описаны как «невыразительные», 4,7% выражают
положительное отношение к режиму, а 3,5% — отрицательное
(последняя цифра определенно была заниженной, учитывая
возможные последствия выражения любой критики режима).
Отдельная проверка, основанная на несколько других критери-
ях и проведенная в последние восемь дней марта, дала следую-
щие результаты: 77,08% писем — «невыразительные», 8,82% —
606 Примечания
«положительные», 6,64% — «отрицательные», 7,46% — «ней-
тральные». Отчет включал в себя 113 отрывков из разных
писем. - ВА/МА, RH20/19/245, fos. 31-43, Feldpostprüfstelle bei
АОК. 19, Monatsbericht für März 1945, 3.4.45. Об организации до-
ставки почты на фронт и с фронта см. Richard Lakowski and
Hans-Joachim Bull, Lebenszeichen 1945: Feldpost aus den letzten
Kriegstagen, Leipzig, 2002, pp. 18-29.
45. BfZ, Sammlung Sterz, Tagebuch Uffz. Heinrich V, 10.4.45.
46. BfZ, Sammlung Sterz, Tagebuch Uffz. Heinrich V, 12.4.45.
47. Fritz, pp. 90-91.
48. LHC, Dempsey Papers, no. 319, pt. II, pp. 8-9 (18.4.45).
Судьба офицера неизвестна.
49. TBJG, П/15, pp. 658 (1.4.45), 684, 687 (8.4.45), 692 (9.4.45);
DRZW, 10/1 (Boog), pp. 830-83; Christian Hartmann and Johannes
Hürter, Die letzten 100 Tage des Zweiten Weltkriegs, Munich, 2005,
запись за день 33, 7 апреля 1945. Хартман и Хюртер приводят
цифру в 23 уничтоженных бомбардировщика. Она представля-
ется приближенной к реальным данным американских войск —
17 бомбардировщиков и 5 истребителей, уничтоженных в воз-
душном бою, хотя ясно, что по большей части эти самолеты
были сбиты не в результате тарана. Несколькими месяцами ра-
нее молодой человек, студент журналистики, потерявший брата
на Восточном фронте и отличавшийся выраженными про-
нацистскими взглядами, выражал в письме в газету СС, «Дас
шварце кор», свою досаду по поводу того, что его не выбрали в
качестве пилота-смертника, потому что было слишком много
претендентов. Он сказал, что им двигала любовь к Германии. —
BAB, NS19/2936, написаное от руки письмо без указания даты
(конец 1944 г. или начало 1945 г.).
50. Fritz, pp. 72, 78-9, 88-9, 92.
51. Andreas Kunz, Wehrmacht und Niederlage: Die bewaffnete
Macht in der Endphase der nationalsozialistischen Herrschaft 1944 bis
1945, Munich, 2007, p. 254.
52. BA/MA, MSg2/2697, дневник лейтенанта Юлиуса Дуф-
нера, fos. 154—61, записи за 13—20.4.45. Геббельс ранее в том же
месяце упоминал о деморализованное™ войск в гау Везер-
Эмс. По его словам, ситуация была такой же, как описывалось
в сообщениях из западных частей Германии: солдаты бродили
повсюду неорганизованными группами, некоторые выбрасы-
Примечания 607
вали свое оружие и занимались мародерством. — TBJG, Н/15,
р. 673 (4.4.45).
53. TBJG, H/15, pp. 654-5,659-60 (1.4.45). Согласно дневни-
ковым записям помощника Геббельса, Рудольфа Земмлера, в
начале апреля из каждого города или деревни, где появлялись
американские или британские войска, поступали сообщения о
том, что «большое количество местных жителей вывешивает
белые флаги и простыни». — Rudolf Semmler, Goebbels — the Man
Next to Hitler, London, 1947, p. 190 (5.4.45). Примеры выражения
радости и облегчения при появлении американских войск см. в
дневниковых записях, опубликованных в Gerhard Hirschfeld and
Irina Renz, 'Vormittags die ersten Amerikaner': Stimmen und Bilder
vom Kriegsende 1945, Stuttgart, 2005, pp. 119, 125, 133.
54. IWM, EDS, F.2, AL2682, Борман — Кальтенбруннеру,
4.4.45.
55. StAA, Gauleitung Schwaben, 1/28, fo. 328839, Шульц — ra-
улейтунгу Швабии, 8.4.45, внизу подписано от руки Вал ем.
56. StAA, Kreisleitung Günzburg 1/43, fos. 00991,00999, крейс-
лейтер — всем бургомистрам, ортсгруппенлейтерам и ортзам-
слейтерам НСВ, 18.4.45, а также (без указания даты) приказ
крейслейтера.
57. TBJG, II/15, pp. 612-13 (28.3.45). Этот комментарий
также связан с приказами Гитлера об уничтожении промыш-
ленности.
58. TBJG, II/15, р. 684 (8.4.45). Трудности со снабжением
провизией беженцев, направленных в Альгёй (область в Альпах
в Южной Баварии), привели к требованиям остановить приток
беженцев. — StAA, гаулейтунг Швабии, 1/29, fos. 328886—7, от-
чет ландесбауэрнфюрера Дейнингера об 'Ernährungslage',
14.4.45.
59. IfZ, Fa-91/5, fo. 1120d, гаулейтер Эигрубер, 9.4.45; BAB,
NS6/277, fo. 101—101v, Хунд (партийная канцелярия, Мюн-
хен) — гаулейтеру Вэхтлеру (Байройт), 10.4.45; fo. 31, Хунд —
Цандеру (динштелле Берлин), 10.4.45; fos. 8—9, донесение гау-
лейтунга Зальцбурга, 10.4.45, телеграмма Хунда Борману,
14.4.45; fo. 11, служебная записка, 17.4.45. Гаулейтер Нижнего
Дуная Гуго Юри также просил у Бормана совета (fo. 92) по по-
воду того, куда направить 30 000 беженцев из Силезии, вре-
менно находившихся в районе Иглау на территории протекто-
608 Примечания
рата. Он говорил, что сделает все, что в его силах, чтобы раз-
местить тех, кто был из его гау, но явно не хотел принимать
беженцев из других регионов. Гаулейтер Эйгрубер позже вспо-
минал хаос, образовавшийся, когда на подчиненную ему тер-
риторию прибыли десятки тысяч беженцев из Венгрии и 15 000
евреев из Нижнего Дуная и Штирии, направленных в концен-
трационный лагерь Маутхаузен; для всех новоприбывших про-
сто не хватало еды. — IWM, FO645/156, допрос Августа Эйгру-
бера, 3.11.45.
60. BAB, NS6/277, fo. 130, Funkspruch Walkenhorsts an
Reichsleiter Bormann, 5.4.45 (также см. IfZ, Fa-91/5, fo. 1106).
Также: fos. 110—12, записка для Бормана от Цандера, 5.4.45; fo.
113, Walkenhorst, telefonische Vorlage an den Reichsleiter, 5.4.45;
fo. 15, запись в деле о том, что гаулейтер Зигфрид Уиберрейтер
не имел возможности передать в Берлин срочное послание для
генерала Йодля; fo. 4, Pg. Walkenhorst zur telefonischen Durchgabe
nach Berlin (о разного рода сложностях со связью и о попытках
их преодолеть), 12.4.45.
61. TBJG, И/15, р. 677 (4.4.45).
62. 1945: Das Jahr der endgbltigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, pp. 346-8.
63. BAB, NS6/756, fos. 7-9, \fermerk für Chef der Sicher-
heitspolizei und des SD, Parteifeindliche Einstellung der Wiener
Arbeiterbevölkerung nach den Luftangriffen, 10.3.45. См. также fos.
14-15 — датированный предыдущим днем отчет гаулейтера
Эрнст-Вильгельма Боле, главы Зарубежной организации
НСДАП, о том, что, по его мнению, венгерские женщины и
другие иностранцы ведут себя так, словно Вена — это курорт, и
fos. 12-13 — донесение Валькенхортсу 2 апреля о плохой обста-
новке и о недостаточном руководстве со стороны вермахта и
партии. См. также TBJG, H/15, pp. 687, 693 (8-9.4.45). Краткое
упоминание о критической ситуации в Вене с точки зрения
правительства находим в Karl Stadler, Österreich 1938—1945 im
Spiegel der N S-Akten, Vienna, 1966, pp. 401-4. О быстро ухудшаю-
щихся условиях и проблемах, вставших перед нацистским руко-
водством Вены в последние недели перед взятием города, см.
также Rauchensteiner, pp. 154—7, 163—6.
64. TBJG, H/15, pp. 666, 680 (2.4.45, 4.4.45).
65. TBJG, H/15, pp. 683, 687, 693 (8.4.45, 9.4.45).
Примечания 609
66. BAB, NS6/353, fo. 103, RS 211/45, 'Einsatzpflicht der
Politischen Leiter', 15.4.45. Месяцем ранее, ссылаясь на преды-
дущие подобные директивы, Борман (fo. 80, Rundschreiben
140/45, 'Persönlicher Einsatz der Hoheitsträger', 17.3.45) призывал
высокопоставленных представителей партии объединить уси-
лия с вооруженными силами в зоне боевых действий, чтобы по-
мочь населению и подать пример высокого боевого духа.
67. TBJG, Н/15, р. 659 (1.4.45).
68. TBJG, И/15, р. 672 (4.4.45).
69. Например, несмотря на их собственные увещевания (в
сочетании с угрозами) держаться до последнего, большинство
крейслейтеров Вюртемберга бежали при приближении союз-
ных войск. — Christine Arbogast, Herrschaftsinstanzen der Württem-
bergischen NSDAP: Funktion, Sozialprofil und Lebenswege einer
regionalen Elite 1920-1960, Munich, 1998, p. 260. Один крейслей-
тер из Шварцвальда, объявившийся в Мюнхене и предложив-
ший свои услуги партийной канцелярии, был немедленно от-
правлен служить в рядах фольксштурма и получил предупре-
ждение о том, что его приезд на служебном автомобиле можно
рассматривать не иначе как дезертирство. — BAB, NS6/277, fo.
24, запись в деле, 20.4.45.
70. IfZ, ZS 597, fo. 113 (1950); TBJG, И/15, p. 672 (4.4.45); Karl
Höffkes, Hitlers politische Generale: Die Gauleiter des Dritten Reiches.
Ein biographisches Nachschlagewerk, Tübingen, 1986, pp. 112—13.
Работники службы безопасности прекратили деятельность
7 марта, уничтожили все архивы и бежали, переодевшись в
гражданскую одежду и раздобыв фальшивые документы. —
NAL, KV3/188, допрос Карла Ганса Пауля Хеннике, начальника
абшнита СД Кёльн-Ахен, 11.4.45.
71. RalfBlank, 'Albert Hoffmann als Reichsverteidigungskommissar
im Gau Wfestfalen-Süd, 1943-1945: Eine biografische Skizze', in
\\blf Grüner and Armin Nolzen (eds.),'Bürokratien': Initiative und
Effizienz. Beiträge zur Geschichte des Nationalsozialismus, vol. 17,
Berlin, 2001, pp. 201-2.
72. Ralf Meindl, Ostpreußens Gauleiter: Erich Koch — eine politische
Biographie, Osnabrück, 2007, p. 452.
73. Wilfred von Oven, Finale Furioso: Mit Goebbels bis zum Ende,
Tübingen, 1974, pp. 635-7 (12.4.45); Meindl, p. 455; Alastair Noble,
Nazi Rule and the Soviet Offensive in Eastern Germany, 1944—1945:
22 3ак.811
610 Примечания
The Darkest Hour, Brighton and Portland, Ore., 2009, p. 240; Isabel
Denny, The Fall of Hitler's Fortress City: The Battle for Königsberg,
1945, London, 2007, p. 230; Speer, p. 498. Мейндл выражает со-
мнение в том, что, как заявляет фон Офен (р. 636), Кох сыграл
большую роль в том, что Гитлер заочно приговорил генерала
Ляша, командовавшего обороной Кенигсберга, к смертной каз-
ни за «трусливую» капитуляцию (Meindl, p. 454).
74. Höffkes, р. 24.
75. ВАВ, NS6/277, fos. 76-8 (17.4.45). Опубликовано в Karl
Kunze, Kriegsende in Franken und der Kampf um Nürnberg im April
1945, Nuremberg, 1995, pp. 217-19.
76. Kunze, pp. 243-4,265,283-5; Höffkes, p. 156. Храбрые по-
пытки отдельных лиц и групп жителей Центральной Франко-
нии предотвратить маниакальное стремление нацистских фа-
натиков довести дело до разрушения городов описываются в
Hans Woller, Gesellschaft und Politik in der amerikanischen Besatzung-
szone: Die Region Ansbach und Fürth, Munich, 1986, pp. 46-57.
77. Ernst Hornig, Breslau 1945: Erlebnisse in der eingeschlossenen
Stadt, Munich, 1975, pp. 129-31; Hans von Ahlfen and Hermann
Niehoff, So kämpfte Breslau: Verteidigung und Untergang von Schlesiens
Hauptstadt, Munich, 1959, p. 83; Friedrich Grieger, Wie Breslau fiel...
Metzingen, 1948, pp. 23—4; Joachim Konrad, 'Das Ende von
Breslau', VfZ, 4 (1956), p. 388.
78. TBJG, H/15, pp. 692-3 (9.4.45). В Höffkes, p. 122, это со-
бытие датируется 12 апреля, хотя Геббельс пишет, что награда
была вручена уже 9 апреля.
79. BAB, R3/1625, fo. 2, Шпеер - Ханке, 14.4.45.
80. После своего побега из Бреслау Ханке был схвачен 6 мая
чешскими партизанами, но остался неузнанным и был убит
только в начале следующего месяца, во время попытки бе-
жать. — Höffkes, pp. 122-3; Michael D. Miller and Andreas Schulz
(eds.), Gauleiter: The Regional Leaders of the Nazi Party and their
Deputies, CD-ROM, n.d. (c. 2004), vol. 1.
81. BAB, NS6/353, fo. 151, распоряжение Бормана всем рейх-
слейтерам, гаулейтерам, фербандефюрерам, 1.4.45; см. также
IfZ, Fa-91/4,fo. 1099.
82. Ferdinand Stadibauer, 'Die letzten Tage des Gauleiters
Wächtler', Waldmünchner Heimatbote, 12 (1985), pp. 3-10; Höffkes,
pp. 360—61; Joachim Lilla, Die Stellvertretenden Gauleiter und die
Примечания 611
Vertretung der Gauleiter der NSDAP im 'Dritten Reich', Koblenz, 2003,
pp. 100-101.
83. Текст в Justiz und NS-Verbrechen: Sammlung deutscher
Strafurteile wegen nationalsozialistischer Tötungsverbrechen 1945—
1966, Register, ed. C.F. Rüter and D.W. De Mildt, Amsterdam and
Munich, 1998, p. 199; Klaus-Dietmar Henke, Die amerikanische
Besetzung Deutschlands, Munich, 1995, p. 787. Черновик Гиммлера
от 29.3.45, а также телеграмма ОКВ и отправленный ему черно-
вик см. в ВА/МА, RH/20/19/196, fos. 103-5.
84. Приводится целиком в Fritz Nadler, Eine Stadt im Schatten
Streichers, Nuremberg, 1969, p. 41; Justiz und NS-Verbrechen,
Register, p. 199. Текст отданного Гиммлером в тот же день рас-
поряжения о том, чтобы «каждую деревню и каждый город за-
щищать и удерживать всеми возможными средствами» опубли-
кован в Justiz und NS-Verbrechen, Register, p. 200, Rolf-Dieter
Müller and Gerd R. Ueberschär, Kriegsende 1945: Die Zerstörung des
Deutschen Reiches, Frankfurt am Main, 1994, p. 171.
85. См., например, неплохое исследование на эту тему в
Herfried Münkler, Machtzerfall: Die letzten Tage des Dritten Reiches
dargestellt am Beispiel der hessischen Kreisstadt Friedberg, Berlin,
1985.
86. Heinz Petzold, 'Cottbus zwischen Januar und Mai 1945', in
Werner Stang and Kurt Arlt (eds.), Brandenburg im Jahr 1945,
Potsdam, 1995, pp. 121-4.
87. Norbert Buske (ed.), Die kampflose U{2}ber gäbe der Stadt
Greifswald im April 1945, Schwerin, 1993, pp. 15-30, 37.
88. Henke, pp. 843-4; Zimmermann, Pflicht, pp. 360, 363.
89. Paul Sauer, Württemberg in der Zeit des Nationalsozialismus,
Ulm, 1975, pp. 492-4; Andreas Förschler, Stuttgart 1945: Kriegsende
und Neubeginn, Gudensberg-Gleichen, 2004, pp. 8-19; Jill
Stephenson, "Resistance" to "No Surrender": Popular Disobedience
in Württemberg in 1945', in Francis R. Nicosia and Lawrence
D. Stokes (eds.), Germans against Nazism, Oxford and Providence,
RI, 1990, pp. 357-8; Jill Stephenson, Hitler's Home Front. Württemberg
under the Nazis, London, 2006, pp. 324—5.
90. Hildebrand Troll, 'Aktionen zur Kriegsbeendigung im Frühjahr
1945', in Martin Broszat, Elke Fröhlich and Anton Grossmann (eds.),
Bayern in derNS-Zeit, vol. 4, Munich and Vienna, 1981, pp. 650-54;
Fritz, pp. 140-49.
612 Примечания
91. Seiner, Böttcher and Ueberschär, pp. 255—7, запись в днев-
нике Гертруда Ноймайстера, 17.4.45.
92. См. многочисленные примеры в Henke, pp. 844—61; Fritz,
eh. 5; Elisabeth Kohlhaas, "Aus einem Haus, aus dem eine weiße
Fahnen erscheint, sind alle männlichen Personen zu erschießen":
Durchhalteterror und Gewalt gegen Zivilisten am Kriegsende 1945',
in Cord Arendes, Edgar Wolfrum and Jörg Zedler (eds.), Terror nach
Innen: Verbrechen am Ende des Zweiten Weltkrieges, Göttingen, 2006,
pp. 51-79; Egbert Schwarz, 'Die letzten Tage des Dritten Reiches:
Untersuchung zu Justiz und NS-Verbrechen in der Kriegsendphase
März/April 1945', MA thesis, University of Düsseldorf, 1990, pp.
14—19, 23—7, 35—8 (исследование по данным земли Северный
Рейн — Вестфалия); и DZW, 6, pp. 652-4.
93. Troll, p. 652; Fritz, p. 146.
94. Zeitzeugen berichten... Schwäbisch Gmünd, pp. 43, 49, 77,
83—4; Justiz und NS-Verbrechen, vol. 2, ed. Adelheid L. Rüter-
Ehlermann and CF. Rüter, Amsterdam, 1969, pp. 77-101; Albert
Deible, Krieg und Kriegsende in Schwäbisch Gmünd, Schwäbisch
Gmünd, 1954, pp. 26-8, 34-5, 66-8; Kohlhaas, p. 51.
95. Justiz und NS- Verbrechen, vol. 1, ed. Adelheid L. Rüter-
Ehlermann and C.F. Rüter, Amsterdam, 1968, pp. 505-29; Henke,
pp. 848-9; Kohlhaas, p. 51 — автор говорит о четырнадцати жерт-
вах, хотя эта цифра наверняка включает тех, в кого стреляли, но
не попали. Как и во многих других случаях, крейслейтер отдал
приказ «защищать город до последней капли крови», хотя очень
многие жители выступали резко против этого. — Robert Bauer,
Heilbronner Tagebuchblätter, Heilbronn, 1949, p. 46. Драуц был каз-
нен в 1946 г., его главный соучастник приговорен к пятнадцати
годам лишения свободы. Информацию о Драуце, известном
своим фанатизмом, см. также в Stephenson, Hitlerys Home Front,
pp. 332-3.
96. Justiz und NS-Verbrechen, vol. 10, ed. Adelheid L. Rüter-
Ehlermann, H.H. Fuchs and C.F. Rüter, Amsterdam, 1973, pp. 205—
40; Henke, pp. 851-3.
97. BBC Archives, The Nazis: Л Warning from History (1997),
written and produced for BBC2 by Laurence Rees, interview of Walter
Fernau by Detlef Siebert, n.d., с. 1997, roll 219, pp. 211, 213; roll
221, pp. 352—3. См. также книгу из этой серии: Laurence Rees,
The Nazis: A Warning from History, London, 1997, pp. 232—4 and
Примечания 613
247. Значительная часть длинного интервью (rolls 217—21, 403
pp., на немецком языке с английским переводом) представляет
собой собственный рассказ Фернау о деятельности «летучего
военно-полевого суда» Хельма, о суде над Карлом Вейглейном
и его казни. За участие в этом деле Фернау был приговорен в
1952 г. к шести годам тюремного заключения.
98. Jürgen Zarusky, 'Von der Sondergerichtsbarkeit zum
Endphasenterror: Loyalitätserzwingung und Rache am Widerstand
im Zusammenbruch des NS-Regimes', in Arendes, WMfrum and
Zedler, pp. 116—17; Andreas Heusler, 'Die Eskalation des Terrors:
Gewalt gegen ausländische Zwangsarbeiter in der Endphase des
Zweiten Weltkrieges', in Arendes, Wfolfrum and Zedler, p. 180.
99. Zarusky, p. 113.
100. О многочисленных случаях массового убийства заклю-
ченных в апреле 1945 г. см. Gerhard Paul, "'Diese Erschießungen
haben mich innerlich gar nicht mehr berührt": Die
Kriegsendphasenverbrechen der Gestapo 1944/45', in Gerhard Paul
and Klaus-Michael Mallmann (eds.), Die Gestapo im Zweiten
Weltkrieg: 'Heimatfronf und besetztes Europa, Darmstadt, 2000, pp.
554-60.
101. Nikolaus \\fochsmann, Hitler*s Prisons: Legal Terror in Nazi
Germany, New Haven and London, 2004, pp. 336—7.
102. Eberhard Kolb, 'Bergen-Belsen: Die Errichtung des Lagers
Bergen-Belsen und seine Funktion als "Aufenthaltslager" (1943/44)',
in Martin Broszat (ed.), StudienzurGeschichteder Konzentrationslager,
Stuttgart, 1970, p. 151; Eberhard Kolb, Bergen-Belsen 1943 bis 1945,
Göttingen, 1985, pp. 47—51. Приказы Гиммлера см. в Eberhard
Kolb, Bergen-Belsen: Geschichte des 'Aufenthaltslagers' 1943-1945,
Hanover, 1962, pp. 157-60.
103. Kolb, Bergen-Belsen 1943 bis 1945, p. 48; Katrin Greiser, Die
Todesmdrsche von Buchenwald: Räumung, Befreiung und Spuren der
Erinnerung, Göttingen, 2008, p. 134.
104. Karin Orth, Das System der nationalsozialistischen
Konzentrationslager: Eine politische Organisationsgeschichte, Hamburg,
1999, pp. 301-5, 308, 311-12; Peter Longerich, Heinrich Himmler:
Biographie, Munich, 2008, p. 745.
105. Orth, p. 307.
106. Orth, pp. 307-8, 311; ШТ, vol. 11, p. 450 (показания
Рудольфа Гёсса). Приказ «обеспечить безопасность» в кон-
614 Примечания
центрационных лагерях в чрезвычайной ситуации — под
этим подразумевался бунт заключенных — впервые был вы-
пущен 17 июня 1944 г., хотя в нем и не говорилось прямо, что
предполагается сделать с заключенными. — IfZ, Nbg-Dok.,
PS-3683, 'Sicherung der Konzentrationslager' (отсутствует в
опубликованных материалах дела). Этим распоряжением
Гиммлер возлагал ответственность за поддержание безопас-
ности в концентрационных лагерях на высшее руководство
СС и полиции; Orth, p. 272. По свидетельству Гёсса, теперь
оно дожно было решать, следует ли эвакуировать лагерь или
сдать его противнику. В начале 1945 г., с приближением вра-
га, ситуация изменилась. В январе и феврале 1945 г. комен-
данты получили новые инструкции — убивать «опасных» за-
ключенных. Поскольку Гиммлер намеревался использовать
евреев в качестве «пешек» на возможных переговорах с за-
падными союзниками, пришлось временно отказаться от
идеи убить всех заключенных концлагерей. — Orth, pp. 296—
305. Тем не менее в апреле произошли новые изменения.
Приказ, показывающий, что руководство решило отойти от
прежних взглядов, был, по-видимому, отдан 18 апреля (а не
14 апреля, как считают многие) и получен начальством лаге-
ря Флоссенбюрг на следующий день. Оригинальный текст
этого приказа на немецком языке обнаружен не был, однако
его подлинность подтверждена на основании нескольких ча-
стичных переводов. — Stanislav Zamecnik, '"Kein Häftling darf
lebend in die Hände des Feindes fallen": Zur Existenz des
Himmler-Befehls vom 14-18. April 1945', Dachauer Hefte, 1
(1985), pp. 219-31. См. также DZW, 6, pp. 647-8.
107. IMT, vol. 11, p. 450 (показания Гёсса); Orth, p. 312; Daniel
Blatman, 'The Death-Marches and the Final Phase of Nazi
Genocide', in Jane Caplan and Nikolaus Wachsmann (eds.),
Concentration Camps in Nazi Germany: The New Histories, London
and New York, 2010, p. 175; DZW, 6, pp. 647-8.
108. Orth, p. 307.
109. Orth, pp. 305—9. Условия существования в Бухенвальде в
последние дни войны и освобождение лагеря наглядно описы-
вает один из заключенных лагеря того времени: Eugen Kogon,
Der SS-Staat: Das System der deutschen Konzentrationslager, pb. edn.,
Munich, 1974, pp. 335-43.
Примечания 615
110. Orth, pp. 312—28. Западные союзники после войны пред-
принимали колоссальные усилия, чтобы определить точные
маршруты этих маршей, количество убитых в каждом пункте,
через который они проходили, и точные места захоронения
убитых. Большое количество информации об этом хранится в
ITS, в частности, в фондах Tote' (83 ящиков) and 'Evak' (9 ящи-
ков).
111. Greiser, р. 138.
112. Blatman, The Death-Marches and the Final Phase of Nazi
Genocide', p. 174.
113. Неопубликованные «Воспоминания» ('Reminiscences',
1989) доктора Михаэля Геро (Гамбург), стр. 111-12, любезно
присланные мне Джорджем Бертоном, сыном одного из так же-
стоко и беспричинно убитых пленников. Что произошло с бе-
локурым убийцей-эсэсовцем, неизвестно.
114. Blatman, The Death-Marches and the Final Phase of Nazi
Genocide', pp. 176-7, 180-81.
115. Blatman, The Death-Marches and the Final Phase of Nazi
Genocide', pp. 177-8; Daniel Jonah Goldhagen, Hitler's Willing
Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust, pb. edn., London,
1997, p. 364; Greiser, pp. 136, 140 — автор приходит к заключе-
нию, что, если говорить об узниках Бухенвальда, неевреи там
терпели не меньшие мучения, чем евреи.
116. ITS, Tote 80, fo. 00044a, Celle, (1946-7) — количество по-
гибших в результате бомбардировки пленников оценивается
примерно в тысячу человек. Более поздние оценки очень силь-
но различались, однако наиболее вероятной представляется
цифра в 400-500 человек. — Bernhard Strebel, Celle April 1945
Revisited, Bielefeld, 2008, pp. 114-15.
117. Daniel Blatman, Les Marches de la mort: La dernière étape du
génocide nazi, été 1944 — printemps 1945, Paris, 2009, pp. 282-8 (ци-
тата — p. 286). Штребель (чья книга содержит очень тщатель-
ную оценку имеющихся свидетельств событий в Целле) пишет
(р. 115) о примерно 200 жертвах. Свидетельства очевидцев и
оценку того, какую роль в дальнейшем сыграла память об этом
событии, см. также в 'Hasenjagd' in Celle: Das Massakeram 8. April
1945, Celle, 2005.
118. Blatman, Les Marches de la mort, pp. 318—61; Joachim
Neander, Das Konzentrationslager 'Mittelbau' in der Endphase der
616 Примечания
nationalsozialistischen Diktatur, Clausthal-Zellerfeld, 1997, pp. 466—
77; JoachimNeande^Gardelegen 1945: Das EndederHäftlingstransporte
aus dem Konzentrationslager 'Mittelbau', Magdeburg, 1998, pp. 27—
35, 40—45; Diana Gring, 'Das Massaker von Gardelegen', Dachauer
Hefte, 20 (2004), pp. 112-26; Goldhagen, pp. 367-8; Robert
Gellately, Backing Hitler: Consent and Coercion in Nazi Germany,
Oxford, 2001, p. 246; DZW, 6, p. 648.
119. Zentrale Stelle der Landesjustizverwaltungen, Ludwigsburg,
IV 409 AR-Z/78/72, fos. 1192, 1234; IV 409 AR-Z/105/72 1 fo. 96.
Благодарю за эти ссылки доктора Симон Эрпель.
120. Обе цитаты взяты из Greiser, р. 258. Четырнадцатилет-
ний мальчик, ставший участником марша из Флоссенбюрга в
середине апреля, вспоминал, что «большинство немцев счита-
ют нас, заключенных, преступниками». — Heinrich Demerer,
'Erinnerungen an den Todesmarsch aus dem KZ Flosse nbürg',
Dachauer Hefte, 25 (2009), p. 154.
121. Goldhagen, p. 365, and p. 587 n. 23; Simone Erpel, Zwischen
Vernichtung und Befreiung: Das Frauen-Konzentrationslager
Ravensbrück in der letzten Kriegsphase, Berlin, 2005, pp. 176—7.
122. Цит. по Blatman, Les Marches de la mort, p. 286.
123. ITS, Tote 83, Hütten, fo. 00011a — b (1.4.46, хотя досто-
верность этого свидетельства вызывает сомнения в связи с тем,
что донесение подписано бывшим бургомистром и офицером
вермахта).
124. ITS, Tote 4, Altendorf, fos. 00088a - 00099b (июль 1947).
125. Некоторые примеры представлены в Greiser, pp. 259—75,
а также в Delia Müllerand Madien Lepschies, Tage der Angst und der
Hoffnung: Erinnerungen an die Todesmärsche aus dem Frauen -
Konzentrationslager Ravensbrück Ende April 1945, Berlin, n.d., pp.
56—7, 87, 89—90. Генрих Демерер вспоминает, что в толпе мест-
ных жителей, смотревших на проходящих мимо заключенных,
встречались сочувственные лица и что ему часто давали хлеб —
правда, как он считает, только потому, что он был маленьким:
другим заключенным почти ничего не давали. — Demerer, pp.
152, 154. Некоторые люди, которые в то время были еще деть-
ми, вспоминая о маршах смерти из Равенсбрюка, говорили, что
их родители оставляли на улице воду и вареный картофель для
заключенных. Сами бывшие узники, с другой стороны, не упо-
минают о таких случаях, говоря, что со стороны местных жите-
Примечания 617
лей они видели только отторжение. — Simone Erpel, 'Macht-
verhältnisse im Zerfall: Todesmärsche der Häftlinge des Frauen-
Konzentrationslagers Ravensbrück im April 1945', in Jörg Hillmann
and John Zimmermann (eds.), Kriegsende 1945 in Deutschland,
Munich, 2002, p. 198.
126. Blatman, The Death-Marches and the Final Phase of Nazi
Genocide', p. 180; см. также Goldhagen, p. 365.
127. Ardsley Microfilms, Irving Collection, Reel 1, R97481, до-
прос Геринга, 24.5.45.
128. Таким образом рассуждает Рольф Дитер Мюллер в
DRZW, 10/2, pp. 102-4. Шпеер признавал во время послевоен-
ного судебного процесса, что по-прежнему испытывал по этому
поводу неоднозначные чувства и после всего, что произошло,
все еще был готов предложить Гитлеру свои услуги. — /Л/Г, vol.
16, р. 582. Шмидт (Schmidt, pp. 162—3) предполагает, что Шпеер
пытался уговорить Гитлера назначить Дёница в качестве преем-
ника, рассчитывая, что он сам сможет при этом сыграть значи-
мую роль в новом правительстве.
129. Speer, pp. 487-8.
130. BAB, NS19/3118, fo. 3, приказ Гиммлера от 24.1.45, в ко-
тором он напоминает членам СС о приказе Гитлера от 25.11.44
(fo. 2) о требованиях к поведению офицеров и солдат «в кажу-
щейся безнадежной ситуации».
131. Von Oven, pp. 647, 650 (19-20.4.45).
132. Von Oven, pp. 646-7 (18.4.45). Геббельс также распоря-
дился, чтобы его дневники были скопированы на стеклянные
пластины (один из первых прототипов микрофишей). — TBJG,
Register, Teil III, Elke Fröhlich, 'Einleitung zur Gesamtedition', pp.
37—47. Геббельса в это время очень заботило то, какое впечатле-
ние о нем останется после смерти. Обращаясь к служащим ми-
нистерства 17 апреля со словами о новом цветном фильме
«Кольберг», снятом для того, чтобы укрепить решимость нем-
цев сражаться до последней минуты, министр пропаганды яко-
бы заявил: «Господа, через сто лет будут показывать другой
цветной фильм, в нем сняты ужасные дни, которые мы пере-
живаем сейчас. Неужели вы не хотите сыграть роль в этом филь-
ме, чтобы вновь ожить через сто лет? Сейчас у каждого есть
шанс выбрать роль, которую он сыграет в фильме сто лет спу-
стя. Я уверяю вас, что это будет впечатляющая и вдохновляю-
618 Примечания
щая картина. И ради этой перспективы стоит стоять до конца.
Нужно держаться сейчас, чтобы сто лет спустя зрители не кри-
чали и не свистели, увидев вас на экране». Те, кто слышал эту
речь — около пятидесяти человек, — не знали, смеяться им или
ругаться. — Semmler, p. 194 (17.4.45).
133. Von Oven, pp. 652-4 (22.4.45). См. также Semmler, pp.
185—6 (25.2.45). По словам бывшего гаулейтера Южного Ганно-
вера — Брауншвейга, Гартмана Лаутербахера (Hartmann Lauter-
bacher, Erlebt und mitgestaltet, Preußisch Oldendorf, 1984, p. 320).
Геббельс во время последней встречи 12 апреля сказал ему, что у
всех его шестерых детей в одежде зашиты капсулы с цианидом,
чтобы никто из них не попал живым в руки русских.
134. Ruth Andreas-Friedrich, Schauplatz Berlin: Ein deutsches
Tagebuch, Munich, 1962, p. 166 (21.4.45).
135. DZW, 6, p. 707.
136. BA/MA, NL Heinrici, NL265/108, fos. 11-15, 39-40, 54
(15.5.45).
137. DZW,6,p. 734.
138. BA/MA, NL Heinrici, NL265/108, fos. 52-7 (15.5.45).
139. BA/MA, NL Heinrici, NL265/108, fos. 22-5, 39-41
(15.5.45).
140. BA/MA, NL Heinrici, NL265/108, fo. 29 (15.5.45).
141. DZW, 6, pp. 705-26, DRZW, 10/1 (Lakowski), pp. 656-73,
Erickson, pp. 577—618, Beevor, eh. 21 подробно описывают битву
за Берлин.
142. Йодль сам говорил об этом генерал-полковнику Хейн-
рици 13 мая 1945 г. - BA/MA, NL Heinrici, N265/108, fos. 57-8
(15.5.45).
143. У Штайнера были достаточно веские причины для того,
чтобы не начинать наступление; он был в отчаянии оттого, что
получил приказ, который — и это было ясно любому, кто хоро-
шо представлял себе сложившуюся ситуацию, — невозможно
было выполнить. См. BA/MA, NL Heinrici, N265/108, fos. 19-22
(15.4.45).
144. Неопределенность, в том числе в отношении положе-
ния Геринга, ощущавшаяся в связи со срывом Гитлера, была яс-
но выражена в донесении, отправленном Гитлеру тремя днями
позже генералом Карлом Коллером, начальником штаба люфт-
ваффе. - IWM, EDS, F.3, AL 1985 (2), 4An den Führer. Bericht
Примечания 619
über die wesentlichen Punkte der Vorgänge am 22.4. und meiner
Meldung an den Herrn Reichsmarschall am 23.4/ (25.4.45). Крат-
кие записи высказываний Гитлера, сделанные очевидцем, обер-
лейтенантом Гансом Фольком, адъютантом штаба оперативного
руководства люфтваффе см. в IWM, EDS, F.3, AL 1985 (1),
'Meldung über Führerlage am 22.4.1945. Lagebeginn: etwa 15.30
Uhr' (25.4.45). Между донесением Коллера и его впоследствии
опубликованным свидетельством (Karl Koller, Der letzte Monat:
Die Tagebuchaufzeichnungen des ehemaligen Chefs des Generalstabes
der deutschen Luftwaffe vom 14. April bis zum 27. Mai 1945, Mannheim,
1949, pp. 28—32) есть небольшие расхождения.
145. Speer, pp. 479, 484.
146. BA/MA, NL Heinrici, N265/108, fos. 38-9 (15.4.45).
147. BA/MA, NL Heinrici, N265/108, fos. 41-4 (15.4.45).
148. IfZ, ZS 145, Bd. III, Шверин - фон Крозигу, fo. 61
(7.12.62).
149. IfZ, ZS 988, Фридрих Вильгельм Крицингер, допрос вел
доктор Роберт Кемпнер, fos. 4, 7, 10 (5.3.47).
150. 29 марта Крозиг написал Шпееру письмо в рамках об-
суждения вопроса «выжженной земли» и высказал предположе-
ние, что массированные бомбардировки авиации союзников
вызваны желанием не дать немецкой промышленности попасть
в руки Советского Союза и что чем лучше сохранится промыш-
ленный потенциал Германии, тем более выгодной будет пози-
ция Германии на переговорах с западными державами. 6 апреля,
добившись срочной встречи с Геббельсом, он требовал пред-
принять меры по созданию подходящих условий для выхода Ве-
ликобритании из коалиции, который он считал неизбежным.
В письме Геббельсу 14 апреля он описывал смерть Рузвельта как
«Божий дар», который нужно активно использовать в своих це-
лях, и рекомендовал попробовать найти подход к Америке че-
рез Папу Римского, который, как он заявлял, заинтересован в
сохранении немецкой промышленности как препятствия для
набравшего силу советского государства. — См. в IWM, EDS,
F.3, M.I. 14/369.
151. IfZ, ZS 145, Bd. III, Шверин фон Крозиг, fos. 58-61
(7.12.62).
152. StAA, гаулейтунг Швабии, 1/29, fo. 328836, записка,
предположительно адресованная гаулейтеру Валю, 20.4.45.
620 Примечания
153. StAA, гаулейтунг Швабии, 1/37, unfoliated, запись теле-
фонного звонка от крейслейтера Линдау, n.d., с. 24—6.4.45. Лин-
дау, где, как сообщалось в отчетах, до 60% населения можно
было считать пронацистски настроенным, оставался проблем-
ной точкой для французских оккупационных сил (это область в
целом была для них неблагонадежной с точки зрения безопас-
ности) еще в течение нескольких недель после завершения вой-
ны. Там имели место беспорядки, случаи поджога, один фран-
цузский офицер был застрелен насмерть четырнадцатилетним
мальчишкой, бывшим членом гитлерюгенда. Значительная
часть населения города была на некоторое время насильно эва-
куирована, и вернуться жителям разрешили лишь спустя два
дня, когда они начали униженно молить о пощаде. Тем време-
нем пришедшие в город французские войска вовсю грабили
опустевшие дома. Все происходящее стало пятном на репута-
ции французских войск и шокировало американских и швей-
царских наблюдателей. — Perry Biddiscome, Werwolf! The History
of the National Socialist Guerrilla Movement 1944—1946, Toronto and
Buffalo, NY, 1998, pp. 260-63.
154. Justiz und NS-Verbrechen, vol. 2, pp. 236-52; HZ, ED 195,
Sig. Schottenheim, vol. 1, pp. 87-91 (целью было представить ав-
тора, доктора Otto Шоттенхайма, местного доктора, занимав-
шего должность бургомистра Регенсбурга с 1933 г., в лучшем
свете); Henke, р. 854; Dieter Albrecht, 'Regensburg in der NS-Zeit',
in Dieter All?recht (ed.), Zwei Jahrtausende Regensburg, Regensburg,
1979, p. 200, там же цитируется высказывание Рукдешеля:
'Regensburg wird verteidigt werden bis zum letzten Stein'. О даль-
нейшей судьбе Шоттенхайма, который был избран почетным
гражданином, несмотря на свое нацистское прошлое, и умер
лишь в 1980 г., см. Helmut Halter, Stadt unterm Hakenkreuz:
Kommunalpolitik in Regensburg wahrend der NS-Zeit, Regensburg,
1994, pp. 77—87, Albrecht, pp. 195—6. Рукдешель был приговорен
в 1948 г. за свое участие в регенсбургских убийствах к восьми
годам лишения свободы (в следующем году срок продлили до 13
лет за приказ убить штатского в Ландсхуте 29 апреля 1945 г.). —
Justiz und NS-Verbrechen, vol. 2, pp. 234-346; Justiz und NS-
Verbrechen, vol. 3, ed. Adelheid L. Rüter-Ehlermann and C.F. Rüter,
Amsterdam, 1969, pp. 763—94. Рукдешел умер своей смертью в
Вольфсбурге в 1986 г. — Millerand Schulz, vol. 1.
Примечания 621
155. Troll, pp. 660-71; Henke, pp. 854-61; Heike
Bretschneider, Der Widerstand gegen den Nationalsozialismus in
Mbnchen 1933-1945, Munich, 1968, pp. 218-39; Klaus Tenfelde,
4 Proletarische Provinz: Radikalisierung und Widerstand in
Penzberg/Oberbayern 1900 bis 1945', in Broszat, Fröhlich and
Grossmann, vol. 4, pp. 374—81; Georg Lorenz, Die Penzberger
Mordnacht vom 28. April 1945 vor dem Richter, Garmisch-
Partenkirchen, 1948, pp. 5—11; Justiz und NS-Verbrechen, vol. 3,
pp. 100—101; Justiz und NS-Verbrechen, vol. 13, ed. Irene Sagel-
Grande, H.H. Fuchs, and C.F. Rüter, Amsterdam, 1975, pp. 532-
40. Шестнадцатый человек был убит при попытке бежать. —
Tenfelde, pp. 378, 380. Материалы послевоенных процессов
по делам об убийствах в Альтёттинге и Мюнхене см. в StAM,
Staatsanwaltschaften 34876/25 (Альтёттинг) и StAM, Staats-
anwaltschaften 6571, 18848/2-3, Tall Salisco' (Мюнхен). Оцен-
ку разных форм сопротивления, возникавших ближе к концу
войны, см. в Edgar Wolfrum, 'Widerstand in den letzten Kriegs-
monaten', in Peter Steinbach and Johannes Tuchel (eds.), Wider-
stand gegen den Nationalsozialismus, Bonn, 1994, pp. 537—52.
Шахта в Пенцберге так и не была уничтожена и прекратила
функционировать только в 1966 г. — Tenfelde, p. 382.
156. Das letzte halbe Jahr, p. 334 (10.4.45).
157. BA/MA, N648/1, NL Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 39.
158. Ingrid Hammer and Susanne zur Nieden (eds.), Sehr selten
habe ich geweint: Briefe und Tagebücher aus dem Zweiten Weltkrieg von
Menschen aus Berlin, Zurich, 1992, p. 358 (23.4.45).
159. Anonyma: Eine Frau in Berlin. Tagebuch-Aufzeichnungen
vom 20. April bis 22. Juni 1945, pb. edn., Munich, 2008, p. 30
(23.4.45).
160. Anonyma, pp. 9-15, 20, 24-5, 34, 39 (20-25.4.45).
161. VB, Munich edn., 20, 24, 25.4.45.
162. Anonyma, pp. 19-20 (21.4.45), 30 (23.4.45), 43 (26.4.45);
Kronika,pp. 138, 152-3(23.4.45).
163. Andreas-Friedrich, pp. 166-7 (21.4.45).
164. «Полные тревоги, мы вернулись в подвал и ждали того,
что будет дальше», — писал один из очевидцев в дневнике. —
Hammer and zur Nieden, p. 364 (26.4.45)
165. Longerich, pp. 750-51 ; Peter Padfield, Himmler:Reichsführer-
SS, London, 1990, pp. 593-8.
622 Примечания
166. KTB/SKL, part A, vol. 68, p. 416A, Beitragzum Kriegstagebuch
Ski. am 2. Mai 1945; Heereslage vom 1.5.45; Anton Joachimsthaler,
Hitlers Ende: Legenden und Dokumente, Munich, 1999, pp. 282—3.
Глава 9. Ликвидация
1. Kathrin Orth, 'Kampfmoral und Einsatzbereitschaft in der
Kriegsmarine 1945', in Jörg Hillmann and John Zimmermann (eds.),
Kriegsende 1945 in Deutschland, Munich, 2002, p. 141.
2. BfZ, Sammlung Sterz, Tagebuch Uffz. Heinrich V., 2.5.45.
3. BA/MA, NL Schörner, N60/18, unfoliated, Tagesbefehl,
3.5.45.
4. Cited in Richard Bessel, Germany 1945: From War to Peace,
London, 2009, p. 141.
5. BA/MA, N245/3, fo. 88, NL Reinhardt, Kalenderblätter for
1.5.45. Новость о смерти Гитлера также стала неожиданностью
для генерал-полковника Лотара Рендулича, когда он услышал
об этом 1 мая в Австрии. На дисциплину его войск она не по-
влияла, хотя все считали, что смерть Гитлера улучшит перспек-
тивы достижения мирного выхода из войны через сотрудниче-
ство с Западом. —- Lothar Rendulic ', Gekämpft, Gesiegt, Geschlagen,
Wels, 1952, p. 378.
6. BA/MA, N648/1, NL Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 57.
7. Sönke Neitzel, Abgehört: Deutsche Generäle in britischer
Kriegsgefangenschaft 1942-1945, Berlin, 2005, pp. 210-12 (Eng.
language edn., Tapping Hitler's Generals: Transcripts of Secret
Conversations, 1942-45, Barnsley, 2007, pp. 156-8).
8. Marlis Steinert, Hitlers Krieg und die Deutschen, Düsseldorf and
Vienna, 1970, p. 582.
9. BfZ, Sammlung Sterz, Tagebuch Eveline В., 6.5.45. Эрих
Кёстнер (Erich Kästner, Notabene 1945: Ein Tagebuch, Berlin, 1961,
p. 116 (2.5.45)) отмечает, что люди шутливо приветствовали друг
друга словами «Хайль Дёниц». were greeting each other jokingly
with 'Heil Dönitz'. По его словам, гармонист поменялся, а песня
осталась та же.
10. Цит. по Bessel, р. 141.
11. Ruth Andreas-Friedrich, Schauplatz Berlin: Ein deutsches
Tagebuch, Munich, 1962, pp. 188-9 (2.5.45).
Примечания 623
12. Jörg Echternkamp (ed.), Kriegsschauplatz Deutschland 1945:
Leben in Angst — Hoffnung auf Frieden. Feldpost aus der Heimat und
von der Front, Paderborn, 2006, p. 252, письмо от Герды Й. (Гам-
бург/Ал ьтона), 7.7.45. Это была лишь верная догадка. Точные
подробности самоубийства Гитлера были в это время известны
только узкому кругу тех, кто непосредственно участвовал в по-
следнем акте драмы, разыгравшейся в бункере.
13. Апопута: Eine Frau in Berlin. Tagebuch-Aufzeichnungen vom
20. April bis 22. Juni 1945, pb. edn., Munich, 2008, p. 143 (5.5.45).
14. Die Niederlage 1945:Ausdem Kriegstagebuch desOberkommandos
der Wehrmacht, ed. Percy Ernst Schramm, Munich, 1962, p. 419.
15. Herbert Kraus, 'Karl Dönitz und das Ende des "Dritten
Reiches"', in Hans-Erich Volkmann (ed.), Ende des Dritten Reiches —
Ende des Zweiten Weltkriegs: Eine perspektivische Rückschau, Munich
and Zurich, 1995, p. 11.
16. Herbert Kraus, 'Großadmiral Karl Dönitz', in Gerd
R. Ueberschär (ed.), Hitlers militärische Elite, vol. 2: Vom Kriegsbeginn
bis zum Weltkriegsende, Darmstadt, 1998, p. 51.
17. Die Niederlage 1945, p. 419.
\%.DRZW, 10/l(Rahn),p.61.
19. Jürgen Förster, 'Die Wehrmacht und das Ende des "Dritten
Reichs'", in Arnd Bauerkämper, Christoph Kleßmann and Hans
Misselwitz (eds.), Der 8. Mai 1945 als historische Zdsur: Strukturen,
Erfahrung, Deutungen, Potsdam, 1995, p. 57.
20. Kraus, 'Karl Dönitz und das Ende des "Dritten Reiches"', pp.
3-4,8-11.
21. Heinrich Schwendemann, '"Deutsche Menschen vor der
Vernichtung durch den Bolschewismus zu retten": Das Programm
der Regierung Dönitz und der Beginn einer Legendenbildung', in
Hülmann and Zimmermann, p. 16.
22. BA/MA, N648/1, NL Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 57.
23. Цит. по DRZW, 10/1 (Rahn), p. 55; см. также pp. 57-60, 67
о безусловной преданности Дёница Гитлеру и о его фанатиче-
ских призывах продолжать сопротивление.
24. IfZ, ZS 145, Schwerin von Krosigk, Bd. Ill, fo. 62, 7.12.62.
25. KTB/SKL, part A, vol. 68, pp. 333-4-A, Kriegstagebuch des Ob.
d.M., 25.4.45. Неделей раньше, во время прорыва советской армии
на Одере, Дёниц уже выделял из числа военно-морских сил людей
для боевых действий на суше. — Schwendemann, pp. 14—15.
624 Примечания
26. ВА/МА, RM7/851, Seekriegsleitung, fo. 169, Гитлер — Дё-
ницу, 29.4.45; Schwendemann, р. 15.
27. Hitler: Reden und Proklamationen 1932-1945, ed. Max
Domains, Wiesbaden, 1973, p. 2237.
28. Генерал-майор Детлеффсен вскоре после войны вспоми-
нал, что он сам был нисколько не удивлен, потому что уже рань-
ше, в апреле, слышал от начальника генштаба, Ганса Кребса,
намеки на то, что Гитлер рассматривает Дёница в качестве свое-
го преемника. Впрочем, другие, по словам Детлеффсена, были
больше удивлены этим назначением. — ВА/МА, N648/1, NL
Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 57.
29. IWM, FO645/155, допрос Карла Дёница, 12.9.45, pp. 19-20.
30. Karl Dönitz, Memoirs: Ten Years and Twenty Days, Da Capo
edn., New York, 1997, p. 442.
31. Cm. Rolf-Dieter Müller and Gerd R. Ueberschär, Kriegsende
1945: Die Zerstu,rung des Deutschen Reiches, Frankfort am Main,
1994, p. 101; Kraus, 'Karl Dönitz und das Ende des "Dritten
Reiches"', pp. 9, 11. Было выдвинуто предположение (хотя и не
подкрепленное доказательствами), что мнение Дёница о том,
что Гитлер хочет, чтобы он подготовил почву для капитуляции,
было составлено еще до того, как сам гросс-адмирал уехал в
Плен, либо на основе разговоров с Гиммлером. — Jörg Hülmann,
'Die "Reichsregierung" in Flensburg, in Hillmann and Zimmermann,
p. 41. Усталое замечание, сделанное Гитлером во время нервно-
го срыва 22 апреля, о том, что бороться дальше не стоит (от это-
го мнения он быстро отказался) и что если бы дело дошло до
переговоров, то Геринг проявил бы себя лучше него, едва ли
стоит рассматривать как разрешение на достижение договорен-
ности с врагом после его смерти. См. Reimer Hansen, Das Ende
des Dritten Reiches: Die deutsche Kapitulation 1945, Stuttgart, 1966,
pp. 48—50; >\<er Lüdde-Neurath, Regierung Dönitz: Die letzten Tage
des Dritten Reiches, 5th edn., Leoni am Starnbeiger See, 1981, p. 46;
Marlis Steinert, Die 23 Tage der Regierung Dönitz, Düsseldorf and
Vienna, 1967, p. 45.
32. DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 469-70; DRZW, 9/1
(Förster), p. 626; Schwendemann, p. 15.
33. См. политическое завещание Гитлера: Hitler: Reden und
Proklamationen, p. 2237 (Дёницу на тот момент об этом было не-
известно).
Примечания 625
34. Schwendemann, pp. 27—8.
35. IWM, FO645/158, допрос Вильгельма Кейтеля, 10.10.45,
p. 27.
36. IfZ, ZS 1810, гросс-адмирал Карл Дёниц, Bd. II, fo. 55,
интервью газете «Обсервер», 18.11.74.
37. Одна женщина в Берлине 21 мая писала, что «про Адоль-
фа нет никаких определенных новостей». — Апопута, р. 221.
38. См. Christian Goeschel, 'Suicide at the End of the Third
Reich', Journal of Contemporary History, 41 (2006), pp. 153—73,
Goeschel's monograph, Suicide in Nazi Germany, Oxford, 2009,
ch. 5 — подробное исследование этого феномена. См. так-
же Richard J. Evans, The Third Reich at War, London, 2008,
pp. 728-33.
39. Goeschel, Suicide in Nazi Germany, pp. 153—4.
40. Joseph Goebbels, Tagebücher 1945: Die letzten Aufzeichnungen,
Hamburg, 1977, pp. 549, 556.
41. Hitler: Reden und Proklamationen, p. 2237.
42. Goeschel, 'Suicide at the End of the Third Reich', p. 155.
43. MadR, 17, p. 6737.
44. Goeschel, 'Suicide at the End of the Third Reich', p. 158;
Jacob Kronika, Der Untergang Berlins, Flensburg, 1946, p. 41 (6.3.45):
'Alle Berliner wissen, daß die Russen in Kürze in Berlin eindringen
werden — und nun sehen sie keine andere Möglichkeit, als sich
Zyankali zu verschaffen'.
45. Anonyma, pp. 171, 174 (9.5.45), 207 (17.5.45); Goeschel,
'Suicide at the End of the Third Reich', p. 160; Goeschel, Suicide in
Nazi Germany, pp. 158—9.
46. Goeschel, 'Suicide at the End of the Third Reich', pp. 162-3
and n. 57.
47. Goeschel, 'Suicide at the End of the Third Reich', p. 169.
48. Klaus- Dietmar Henke, Die amerikanische Besetzung
Deutschlands, Munich, 1995, pp. 964-5; см. также Goeschel,
'Suicide at the End of the Third Reich', pp. 169-70.
49. 'Tief vergraben, nicht dran rühren', Spiegel Special, 2 (2005),
p. 218. Я крайне признателен Клаусу Вигрефе и Михаэлю Клоф-
ту за эту ссылку. Об атмосфере всеобщей паники и многочис-
ленных самоубийствах, многие из которых были совершены
женщинами из страха быть изнасилованными солдатами Крас-
ной Армии, см. также Joachim Schulz-Naumann, Mecklenburg
626 Примечания
1945, Munich, 1989, pp. 161, 165, 173, 241-2 (свидетельства, дан-
ные в 1980-е гг.).
50. Основано на воспоминаниях о событиях, представлен-
ных в 'Tief vergraben, nicht -dran rühren', Norbert Buske, Das
Kriegsende 1945 in Demmin: Berichte, Erinnerungen, Dokumente,
Schwerin, 1995, pp. 9-14, 17-40, 43, 44 n. 3, 48-50, nn. 27-39; a
также на рассказе очевидицы Вальтрауд Рески (урожденной
Гюзлов) в интервью Тильману Ремму (ВВС Archives, The Nazis:Л
Warning from History (1997), written and produced for BBC2 by
Laurence Rees, roll 263, pp. 1-42 (цитата — p. 29)). См. также
Goeschel, 'Suicide at the End of the Third Reich', p. 166.
51. Die Niederlage 1945, p. 420.
52. BA/MA, N54/8, NL Keitel, 'Die letzten Tage unter Adolf
Hitler', fo. 19.
53. Die Niederlage 1945, p. 447 (16.5.45); 1945: Das Jahr der
endgbltigen Niederlage der faschistischen Wehrmacht. Dokumente, ed.
Gerhard Förster and Richard Lakowski, Berlin, 1975, pp. 422-5.
54. Hillmann, pp. 46-7; DZW, 6, p. 770; Die Niederlage 1945, pp.
429-30 (5.5.45).
55. BA/MA, N54/8, NL Keitel, 'Die letzten Tage unter Adolf
Hitler', fo. 19.
56. ifZ, ZS145, Schwerin von Krosigk, Bd. I, fo. 24, Eidesstattliche
Erklärung, Nuremberg 1.4.49 im Spruchverfahren gegen Ernst
Wilhelm Bohle.
57. IfZ, ZS 145, Schwerin von Krosigk, Bd. III, fo. 62, 7.12.62.
58. Die Niederlage 1945, pp. 431-2, Dönitz-Tagebuch,
Tagesniederschrift 6.5.45; IfZ, ZS 145, Schwerin von Krosigk, Bd.
III, fo. 62, 7.12.62.
59. Hillmann, pp. 5—7. Дёниц изначально хотел сменить ру-
ководство вермахта. Он и Крозиг решили, что Кейтеля и Йодля
нужно снять с должностей и назначить главой вермахта генерал-
фельдмаршала Эриха фон Манштейна. Однако местонахожде-
ние Манштейна (по одной из версий) определить не удалось. —
Walter Baum, 'Der Zusammenbruch der obersten deutschen
militärischen Führung 1945', Wehrwissenschaftliche Rundschau, 10
(1960), p. 255. Подругой версии, Манштейн сказал, что его вы-
звали в ОКВ на встречу с Дёницем, не объяснив причину. В тот
день он не мог приехать на встречу и больше об этом ничего не
слышал. Дёниц сказал Крозигу, что Манштейн отказался при-
Примечания 627
нять командование у Кейтеля, что было неправдой. — Lutz Graf
Schwerin von Krosigk, Es geschah in Deutschland, Tübingen and
Stuttgart, 1951, p. 374.
60. IfZ, ZS 145, Schwerin von Krosigk, Bd. III, fo. 62V, 7.12.62;
Schwendemann, p. 18.
61. IfZ, ZS 1810, Großadmiral Karl Dönitz, Bd. II, fos. 60-61,
'Letzte Kriegszeit als Ob.d.M. Zeit als Staatsoberhaupt', no date;
Lüdde-Neurath, pp. 81-2.
62. Müllerand Ueberschär, p. 103. Генерал-майор Детлеффсен
несколькими месяцами позже вспоминал (ВА/МА, N648/1, NL
Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 57), что, узнав о смерти Гитлера, не
смог устоять перед искушением сказать НСФО группы армий
«Висла», что нужно подумать о новой форме приветствия, по-
тому что фраза «Хайль Гитлер» теперь не актуальна. Эта мысль
оказалась несколько преждевременной.
63. DZW, 6, р. 776 — перечисляются некоторые приговоры
военных трибуналов и последовавшие за ними казни.
64. IWM, EDS, HI, 2.5.45. Опубликовано в 1945: Das Jahr der
endgbltigen Niederlage der faschistischen Wehrmacht, pp. 361—4. Ког-
да Дёниц попросил у Риббентропа совета по поводу нового ми-
нистра иностранных дел, тот не смог предложить на эту долж-
ность никого, кроме самого себя. — Lüdde-Neurath, р. 82.
65. Tagesniederschriften', записанный адьютантом Дёница,
капитаном третьего ранга Вальтером Людде-Нойрат, см. в ВА/
MA, N374/8, NL Friedeburg; копии сохранились в IWM, EDS,
F.3, AL2893. Здесь цитируется по Die Niederlage 1945, p. 421
(2.5.45). Хильманн считает попытки Дёница действовать путем
частичных капитуляций как проявление преемственности, а не
«новую характеристику политики», потому что большинство
«паладинов» Гитлера на том или ином этапе пытались добиться
«сепаратного мира» или частичной капитуляции. Эта версия не
учитывает тот факт, что до смерти Гитлера все подобные дей-
ствия были «незаконными», они предпринимались за его спи-
ной или пресекались в зародыше; когда к власти пришел Дёниц,
они за одну ночь стали официальной политикой. — Hillmann,
pp. 48—9. Дёниц вскоре после окончания войны утверждал, что
считал полную капитуляцию невозможной для Германии. Ужас
перед тем, что сделали советские войска, был столь силен, что
полная безоговорочная капитуляция, при которой солдат Вое-
628 Примечания
точного фронта и эвакуированное гражданское население при-
шлось бы оставить на произвол Красной Армии, «была бы пре-
ступлением против моего немецкого народа», и такой приказ не
был бы выполнен немецкими войсками — они бы продолжили
с боями прорываться на запад. — IfZ, ZS 1810, Karl Dönitz,
Bd. II, 'Kriegsende 1945', 22.7.45, fo. 3.
66. DZW, 6, p. 426.
67. NAL, Premier 3/221/12, nos. 3736-7, fos. 413-15, Черчилль -
Идену, 16.4.45, fos. 392—3, Эйзенхауэр — Объединенному комитету
начальников штабов, 23.4.45, fo. 361, Эйзенхауэр — Объединенно-
му комитету начальников штабов, 1.5.45. См. также Bob Moore,
The Western Allies and Food Relief to the Occupied Netherlands,
1944-45', War and Society, 10 (1992), pp. 106-9. Выражаю призна-
тельность Бобу Муру за то, что он предоставил мне эти ссылки.
68. Die Niederlage 1945, pp. 421 (2.5.45), 425 (3.5.45); BAB,
R3/1625, fos. 4-5, Бласковиц — Людде-Нойрат, n.d. (30.4.45;
оригинал телеграммы в ВА/МА, RM7/854, fo. 177, без указания
даты, хотя в верхнем правом углу написано карандашом «30.4»);
Зейсс-Инкварт 'an den Führer' (т.е. Дёницу), 2.5.45. О позиции
Бласковица в последние дни войны см. John Zimmermann,
Pflicht zum Untergang: Die deutsche Kriegführung im Westen des Reiches
1944/45, Paderborn, 2009, pp. 340-41.
69. Кейтель указывал, что эта новость стала для Дёница нео-
жиданностью, но это решение он поддержал. — ВА/МА, N54/8,
NL Keitel, 'Die letzten Tage unter Adolf Hitler', fo. 20.
70. BA/MA, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in Italien'
(1948), fo. 45; см. также Förster, p. 56.
71. ВА/МА, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in Italien'
(1948), fos. 53-4.
72. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/284 (А), Кальтенбруннер - Гит-
леру, 1.5.45.
73. DZW, 6, pp. 152-3.
74. ВА/МА, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in Italien',
fos. 56-9.
75. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/284 (А), Кессельринг - Дёницу,
Кейтелю и заместителю начальника штаба оперативного руко-
водства вермахта, генералу Винтеру, 2.5.45.
76. ВА/МА, N574/19, NL Vietinghoff, 'Kriegsende in Italien'
(1948), fos. 60-62. Версию Кессельринга см. в The Memoirs of
Примечания 629
Field-Marshal Kesselring, Greenhill Books edn., London, 1997, pp.
288—9. О капитуляции в Италии см. также DZW, 6, pp. 749—52;
DRZW, 10/1 (Zimmermann), p. 472.
77. ВА/МА, RW44II/3, fo. 20, Винтер - Йодлю, 2.5.45.
78. Die Niederlage 1945, p. 423 (2.5.45); Schwendemann, p. 18.
79. BA/MA, RM7/854, fo. 13 — приказ Дёница о капитуляции
города, отданный за день до этого, 2 мая.
80. ВА/МА, RM7/854, fos. 33,36, донесения Kdr. Adm. Deutsche
Bucht, 4.5.45. О серьезном падении боевого духа в 3-й танковой
армии в Мекленбурге уже сообщал 27 апреля генерал Хассо фон
Мантейфель: по его словам, таких сцен он не видел даже в
1918 г. — 1945: Das Jahr der endgbltigen Niederlage der faschistischen
Wehrmacht, pp. 343-4; RZW, 10/1 (Lakowski), p. 655.
81. Die Niederlage 1945', p. 429 (5.5.45); BA/MA, RM7/854, fo.
24 — приказ от 3.5.45, подтверждающий ранее отданное распо-
ряжение потопить суда. Уже 30 апреля было дано распоряже-
ние, что «в случае непредвиденного развития событий» по ко-
довому слову «Радуга» все корабли, включая подводные лодки,
должны быть немедленно потоплены. Требование сдать все во-
оружение, включая подводные лодки, Кейтель и Йодль считали
несовместимым с понятием чести немецкого военнослужаще-
го. Дёниц принял это требование крайне неохотно. На самом
деле, к тому времени, когда приказ о сдаче подводных лодок
вступил в действие, около 185 лодок уже были потоплены по
распоряжению командиров; правительство Дёница предпочло
закрыть на это глаза. — KTB/SKL, part A, vol. 68, р. 421 А,
Funksprüche der Ski., 3.5.45; Lutz Graf Schwerin von Krosigk,
'Persönliche Erinnerungen', part 2: '25 Jahre Berlin 1920 bis 1945',
неопубликованный машинописный текст, n.d., p. 324; DRZW,
10/l(Rahn),pp. 166-7.
82. DZW, 6, p. 742. Эта цифра включает в себя членов СС и
ОТ. Говард Д. Гриер (Howard D. Grier, Hitler, Dönitz and the Baltic
Sea: The Third Reich's Last Hope, 1944-1945, Annapolis, Md., 2007,
p. 218) указывает, что численность вермахта составляла 350 000
человек.
83. Die Niederlage 1945, pp. 423 (3.5.45), 426-7 (4.5.45), 430
(5.5.45); DRZW, 10/1 (Zimmermann), pp. 472-4; DZW, 6, pp.
773—4; Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, pp. 496-7; Schwendemann, pp. 18-19.
630 Примечания
84. ВА/МА, RM7/854, fo. 117, глава ОКВ, 6.5.45.
85. Die Niederlage 1945, p. 425 (3.5.45).
86. Die Niederlage 1945, p. 432 (6.5.45); DRZW, 10/1
(Zimmermann), pp. 474—5; DZW, 6, p. 758; Müllerand Ueberschär,
pp. 102—3; Schwendemann, p. 23.
87. BA/MA, RM7/854, fo. 71, телеграмма Кейтеля, 5.5.45.
88. BA/MA, RM7/854, fo. 48, FS Chef SKL, 4.5.45.
89. По подсчетам ОКВ, на 7 мая 1945 г. численность сухопут-
ных войск на Восточном фронте составляла 1 850 000 человек. —
DRZW, 10/1 (Lakowski), p. 675.
90. Приведенные выше цифры, представляющие собой дан-
ные ОКВ на 8 мая, см. в DZW, 6, pp. 745,761,763; Schwendemann,
p. 24. Согласно DRZW, 10/1 (Lakowski), p. 674, численность
группы армий «Центр» на 7 мая составляла от 600 000 до 650 000
человек.
91. DZW, 6, р. 740; Müllerand Ueberschär, p. 108. Как сообщал
командующий 3 мая, отрезанным на Хельской косе войскам,
которым не хватало личного состава и оружия, грозило «неиз-
бежное уничтожение». — BA/MA, RW44I/33, fo. 26, KR Blitz von
General der Panzertruppe, AOK Ostpreußen an Obkdo. d.
WMFStOber (H) Nordost, 3.5.45. На тот момент на Хельской ко-
се находились около 150 000 солдат и 50 000 беженцев. —
Schwendemann, р. 23.
92. BA/MA, RW44I/86, fo. 5, Bev. Gen. Kurland, gez. Möller,
Brigadeffihrer, an Dönitz, 5.5.45.
93. Die Niederlage 1945, pp. 426-7 (4.5.45).
94. DZW, 6, p. 758; Rendulic , pp. 378-81; Schwendemann,
pp. 25-6.
95. Die Niederlage 1945, p. 429 (5.5.45). Текст просьбы Лёра
разрешить ему предложить фельдмаршалу Александеру сотруд-
ничество, чтобы попытаться «предотвратить полную большеви-
зацию Австрии», напечатан в KTB/SKL, part A. vol. 68, p. 439A.
96. Die Niederlage 1945, p. 430 (6.5.45); Schwendemann, p. 20.
97. Die Niederlage 1945, p. 425 (3.5.45).
98. DZW, 6, p. 761 ; Die Niederlage 1945, pp. 427-8 (4.5.45).
99. Die Niederlage 1945, p. 422 (2.5.45).
100. Die Niederlage 1945, p. 423 (3.5.45).
101. Die Niederlage 1945, p. 431 (6.5.45).
102. DZW, 6, pp. 758-67; Müllerand Ueberschär, p. 104.
Примечания 631
103. Die Niederlage 1945, pp. 430-31 (6.5.45).
104. Die Niederlage 1945, pp. 432-3 (7.5.45). Эйзенхауэр дал
Йодлю час на принятие решения, однако из-за проблем со свя-
зью с Фленсбургом согласие Дёница было получено позже. —
DZW, 6, р. 774. См. также Bodo Scheurig, Alfred Jodl: Gehorsam und
Verhängnis, Berlin and Frankfurt am Main, 1991, pp. 331—3.
105. Воспроизводится в виде факсимиле в Müller and
Ueberschär, pp. 178-9. Великобритания ввела «двойное летнее
время» во время Второй мировой войны. В результате время там
на один час опережало центральноевропейское время.
106. Müllerand Ueberschär, pp. 106,180—81; Schwendemann, p.
30; Baum, p. 261. Описание этой сцены см. в G. Zhukov,
Reminiscences and Reflections, vol. 2, Moscow, 1985, pp. 399-400;
см. также Antony Beevor, Berlin: The Downfall 1945, pb. edn.,
London, 2007, pp. 403-5.
107. Speer, pp. 498-9.
108. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/284 (А), описание разговора
Кейтеля с генералом Иваном Александровичем Серовым, заме-
стителем комиссара НКВД (советской организации внутренней
безопасности, возглавляемой Лаврентием Берия); опубликова-
но в KTB/SKL, part A, vol. 68, pp. 469-71 А. Факт того, что часть
челюстной кости, обнаруженной советскими солдатами в саду
рейхсканцелярии, действительно принадлежала Гитлеру, был
официально подтвержден только через несколько дней. Сталин
и советские власти еще многие годы после этого не верили в то,
что Гитлер действительно мертв.
109. ВА/МА, RM7/854,fo. 120, Kriegstagebuch Seekriegsleitung,
7.5.45; KTB/OKW, vol. 4/2, pp. 1482-3 (7.5.45); Schwendemann,
p. 25.
110. Schwendemann, p. 26.
111. Klaus Granzow, Tagebuch eines Hitlerjungen 1943—1945,
Bremen, 1965, p. 177(5.5.45).
112. BA/MA, NL Schörner, N60/18, unfoliated, воззвание
Шёрнера к солдатам группы армий «Центр», 5.5.45.
113. Die Niederlage 1945, p. 431.
114. Schwendemann, p. 25.
115. DZW, 6, p. 767.
116. BA/MA, RW441/54, unfoliated 4pp. 'Aufzeichnung über die
Dienstreise des Oberst i.G. Meyer- Detring zu Feldmarschall Schörner
632 Примечания
am 8.5.45' (p. 3: Unterredung mit Feldmarschall Schömer); Die
Niederlage 1945, p. 438 — отчет Мейера-Детринга Дёницу.
117. BA/MA, NL Schömer, N60/18, unfoliated, воззвание
Шёрнера к солдатам группы армий «Центр», 5.5.45; опублико-
вано в Roland Kaltenegger, Schömer: Feldmarschall der letzten
Stunde, Munich and Berlin, 1994, pp. 297-8.
118. В октябре 1957 г. бывший генерал-фельдмаршал был
признан виновным в том, что без суда и следствия приговорил
к смерти через повешение капрала, который якобы, будучи в
состоянии алкогольного опьянения, уснул за рулем грузовика в
марте 1945 г. Это дело вызвало большой интерес общественно-
сти; высказывалась как резкая критика действий Шёрнера, так
и горячая поддержка. Шёрнер был приговорен к четырем с по-
ловиной годам тюрьмы, однако провел в заключении только
два, после чего был освобожден по состоянию здоровья. Прави-
тельство ФРГ отказалось назначить ему пенсию. Он вел уеди-
ненный образ жизни в Мюнхене, при поддержке друзей и быв-
ших военных товарищей, и скончался в 1973 г. в возрасте 81 го-
да. — Peter Steinkamp, *Generalfeldmarschall Ferdinand Schörner',
in Gerd R. Ueberschär (ed.), Hitlers militärische Elite, vol. 2: Von
Kriegsbeginn bis zum Weltkriegsende, Darmstadt, 1998, pp. 240—42;
Klaus Schönherr, 'Ferdinand Schörner — Der idealtypische Nazi-
General', in Ronald Smelserand Enrico Syring (eds.), Die Militärelite
des Dritten Reiches, Berlin, 1995, pp. 506—7. О неоднозначном от-
ношении к судебному процессу над Шёрнером см. также,
Kaltenegger, Schörner, pp. 330—54.
119. DZW, 6, p. 767; DRZW, 10/1 (Lakowski), p. 673;
Schwendemann, p. 31; Sebastian Siebel-Achenbach, Lower Silesia
from Nazi Germany to Communist Poland\ 1942—49, London, 1994,
pp. 77-8.
120. BA/MA, NL Schörner, N60/74, 'Mein Verhalten bei der
Kapitulation im Mai 1945' and 'Zur Vorgeschichte der Kapitulation',
оба документа от 10.3.58.
121. Steinkamp, p. 238. Kaltenegger, Schörner, pp. 306-7, 315.
Штейнкамп поддерживает версию Шёрнера. См. также Roland
Kaltenegger, Operation 'Alpenfestung': Das letzte Geheimnis des 'Dritten
Reiches', Munich, 2005, pp. 336-46.
122. Простой солдат из армии Шёрнера писал в своем днев-
нике, что ему и нескольким его товарищам приказали выйти из
Примечания 633
грузовика, в котором они собирались уехать после того, как их
часть была расформирована, в отчаянной надежде добраться до
американцев. Когда они вышли, в грузовик сели штабные офи-
церы его роты и уехали. «Нас просто надули», — заключал сол-
дат. — Granzow, p. 179 (9.5.45).
123. Schwendemann, р. 27.
124. DRZW, 10/1 (Lakowski), p. 677. Согласно отчету руковод-
ства военно-морского флота, корабли, курсировавшие через
Балтийское море, в период с 11 по 17 мая перевезли 109 205 сол-
дат, 6887 раненых и 5379 беженцев. - ВА/МА, RM7/854, fo. 333,
Lage Ostsee, 18.5.45.
125. Müllerand Ueberschär, pp. 107-8.
126. DRZW, 10/2 (Overmans), pp. 502-3.
127. См. Schwendemann, p. 27.
128. Neitzel, Abgehört, p. 49.
129. KTB/OKW, vol. 4/2, pp. 1281-2 (9.5.45); воспроизведено
в Müllerand Ueberschär, p. 181; Die Wehrmachtberichte 1939-1945,
vol. 3: 1. Januar 1944bis 9. Mai 1945, Munich, 1989, p. 569 (9.5.45).
130. Dönitz, p.471.
131. Die Niederlage 1945, pp. 440, 445 (12.5.45, 15.5.45). 18 мая
Дёниц все еще настаивал на том, что не следует уступать требо-
ванию союзников убрать с немецкой военной формы «эмблемы
суверенности». — 1945: Das Jahr der endgbltigen Niederlage der
faschistischen Wehrmacht, pp. 411—13.
132. Die Niederlage 1945, p. 439 (11.5.45).
133. Speer, pp. 499-500, описание деятельности правитель-
ства Дёница; Die Niederlage 1945, pp. 433—49 — записи в дневни-
ке Дёница о работе его правительства в период с 8.5.45 по
17.5.45.
134. Die Niederlage 1945, p. 446 (16.5.45). О преемственности
политических идей Дёница см. Steinert, pp. 283—6, а также
Lüdde-Neurath, р. 81.
135. BAB, R3/1624, fos. 10-13, Шпеер - Крозигу, 15.5.45;
Dönitz, р. 471; см. также Matthias Schmidt, Albert Speer: Das Ende
eines Mythos, Berne and Munich, 1982, pp. 167-71.
136. Speer, p. 500.
137. IWM, EDS, F.3, M.I. 14/950, служебная записка Штукар-
та, 22.5.45; Die Niederlage 1945, pp. 433-5,441-2 (8.5.45,12.5.45) -
обсуждение отставки Дёница. См. также Dönitz, р. 472.
634 Примечания
138. Описание взято из David Stafford, Endgame 1945: Victory,
Retribution, Liberation, London, 2007, pp. 407—8. См. также Dönitz,
pp. 473—4. О разногласиях руководства союзных держав по по-
воду того, как поступить с правительством Дёница, и о том, что
предшествовало его аресту, см. Marlis Steinen, The Allied
Decision to Arrest the Dönitz Government', Historical Journal, 31
(1988), pp. 651-63.
139. United States Strategic Bombing Survey, New York and
London, 1976, vol. 4, p. 7. Приведенное в данном источнике ко-
личество убитых — 305 000 человек — представляется занижен-
ным. См. Jörg Friedrich, Der Brand: Deutschland im Bombenkrieg
1940—1945, pb. edn., Berlin, 2004, p. 63 (автор указывает, что это
количество составляло от 420 000 до 570 000 человек) и DRZW,
10/1 (Boog), p. 868, где говорится, что количество жертв только
среди гражданского населения составляло 380 000—400 000 че-
ловек. Рюдигер Оверманс оценивает количество жертв в
400 000-500 000. — 'Die Toten des Zweiten Weltkriegs in Deutsch-
land', in Wfolfgang Michalka (ed.), Der Zweite Weltkrieg: Analysen,
Grundzüge, Forschungsbilanz, Munich and Zurich, 1989, p. 860. См.
также Rüdiger Overmans, '55 Millionen Opfer des Zweiten
Weltkrieges? Zum Stand der Forschung nach mehr als 40 Jahren',
Militärgeschichtliche Mitteilungen, 48 (1990), pp. 107, 109. По дру-
гим оценкам, более вероятной представляется цифра в 406 000
человек, а самое большое количество из всех имеющихся вари-
антов — 635 000 человек. Большинство из них погибли на за-
ключительном этапе войны. — Dietmar Süß, 'Die Endphase des
Luftkriegs', in Kriegsende in Deutschland, Hamburg, 2005, p. 55.
Больше половины всех погибших в результате бомбардировок
среди гражданского населения приходится на последние во-
семь месяцев войны. — Nicholas Stargardt, Witnesses of War:
Children's Lives under the Nazis, London, 2005, pp. 264 and 430 n. 4.
140. Bessel, p. 69. Установить точное количество беженцев,
погибших в последние месяцы войны во время бегства, чрезвы-
чайно трудно. Самые большие из называемых цифр обычно
включают в себя не только беженцев или относятся к более ши-
роким временным рамкам и географическим областям. Напри-
мер, некоторые из них включают в себя период «переселения»
балтов немецкого происхождения после заключения советско-
германского пакта о ненападении, депортацию советских нем-
Примечания 635
цев по приказу Сталина, немцев, изгнанных с восточных терри-
торий после войны. Наиболее точной представляется цифра
473 000. — Overmans, 'Die Toten des Zweiten Weltkriegs in Deutsch-
land', p. 868; Overmans, '55 Millionen Opfer des Zweiten
Weltkrieges?', p. 110.
141. Rüdiger Overmans, Deutsche militärische Verluste im Zweiten
Weltkrieg, Munich, 1999, pp. 238-9, 316, 318, 321. Согласно под-
счетам Оверманса (р. 265), из всех погибших военнослужащих
немецкой армии (5 318 000) 51,6% (2 743 000) погибли, сражаясь
на Восточном фронте, 23,1% (1 230 000) — на заключительном
этапе войны (с января по май 1945 г.), и 6,4% (340 000) — на за-
падном театре.
142. Опасения союзников по поводу восстания так и не реа-
лизовались, хотя в первые недели после капитуляции «Вер-
вольф» по-прежнему воспринимали серьезно. — Bessel, pp.
175—6; Perry Biddiscombe, Werwolf! The History of the National
Socialist Guerrilla Movement 1944—1946, Toronto and Buffalo, NY,
1998, pp. 279-82.
143. Хороший обзор начальных этапов см. в Bessel, ch. 7,
The Beginning of Occupation'.
144. Die Niederlage 1945, pp. 439, 447 (11.5.45, 16.5.45).
145. Bessel, p. 167.
\46.Anonyma,p. 183(11.5.45).
147. StAM, LRA 31391, unfoliated, отчет пастора евангельско-
лютеранской церкви Берхтесгадена, 25.6.46; отчет католическо-
го прихода св. Андрея, 24.6.46.
148. ВА/МА, N648/1, NL Dethleffsen, Erinnerungen, fo. 1.
149. NAL, WO208/5622, C.S.D.I.C. (U.K.) отчет, 13.5.45, ком-
ментарии вице-адмирала Фризиуса.
150. A.J. and R.L. Merritt (eds.), Public Opinion in Occupied
Germany: The OMGUS Surveys, 1945-1949, Urbana, 111., 1970, pp.
32-3. Трудности оккупации, неизбежные сложности повсед-
невной жизни в разрушенных городах (недостаток еды и жилья,
обесценившиеся деньги, уровень жизни зачастую ниже, чем до
1944—1945 гг.) в сочетании с чувством общенационального уни-
жения и началом судебных процессов денацификации, зача-
стую направленных против «маленьких людей», которые, и это
было очевидно, просто были вынуждены соглашаться с требо-
ваниями режима, — все эти факторы играли свою роль в укре-
636 Примечания
плении положительного образа «хороших лет» национал-
социализма, до катастрофических событий последнего этапа
войны.
151. См. также Peter Fritsche, Life and Death in the Third Reich,
Cambridge, Mass., and London, 2008, pp. 301—2.
152. 'Tief vergraben, nicht dran rühren', p. 218.
153. Цит. по Otto Dov Kulka, The German Population and the
Jews: State of Research and New Perspectives', in David Bankier
(ed.), Probing the Depths of German Antisemitism: German Society and
the Persecution of the Jews, 1933-1941, New York, Oxford and
Jerusalem, 2000, p. 279.
154. Подобное мнение по поводу 1918 г. см. в Michael Geyer,
'Endkampf \9\% and 1945: German Nationalism, Annihilation, and
Self-Destruction', in Alf Lüdtke and Bernd Weisbrod (eds.), No Man's
Land of Violence: Extreme Wars in the 20th Century, Göttingen, 2006,
pp. 90-91.
Заключение: Анатомия самоуничтожения
1. Хорошо пишет об этом Бернд Вегнер (Bernd Wfegner, The
Ideology of Self-Destruction: Hitler and the Choreography of Defeat',
Bulletin of the German Historical Institute London, 26/2 (2004), pp. 19-
20). См. также размышления Вегнера в DRZW, 8, pp. 1185—91.
2. Ганс Ротфельс (Hans Rothfels, The German Opposition to
Hitler, pb. edn., London, 1970, p. 146) утверждал, «что Касабланка
уничтожила последние надежды на приемлемый мир, которые,
вероятно, все еще оставались у немецкого движения сопротив-
ления». Адам фон Тротт в июне 1944 г. пытался убедить запад-
ных союзников отказаться от этого требования, говоря, что, по
мнению его противников, нельзя рисковать, провоцируя вну-
треннее восстание. Тем не менее именно это они в результате и
сделали. Имело ли требование безоговорочной капитуляции
хоть какое-то значение для движения сопротивления, остается
неясным. — Anne Armstrong, Unconditional Surrender: The Impact
of the Casablanca Policy upon World War Two, New Brunswick, NJ,
1961, pp. 205, 212-13.
3. Cm. DRZW, 6 (Boog), p. 85; также см. Reimer Hansen, Das
Ende des Dritten Reiches: Die deutsche Kapitulation 1945, Stuttgart,
Примечания 637
1966, pp. 20-23, 36-9,224-5; and Reimer Hansen, Der 8. Mai 1945:
Geschichte und geschichtliche Bedeutung, Berlin, 1985, pp. 10—13,
22-3.
4. Чтобы снизить вероятность того, что их требование «безо-
говорочной капитуляции» приведет к росту сопротивления,
Черчилль и Рузвельт в своих публичных заявлениях постара-
лись заверить немцев, что это требование не означает, что они
будут «порабощены или уничтожены». — Winston S. Churchill,
The Second World War, vol. 4: The Hinge of Fate, London, 1951, pp.
616-18.
5. MadR, 17, p. 6734 (конец марта 1945 г.).
6. См. комментарии Рольфа Дитера Мюллера в DRZW, 10/2,
pp. 705, 716.
7. См. Bernhard R. Kroener, 'Auf dem Wfeg zu einer
"nationalsozialistischen Volksarmee": Die soziale Öffnung des
Heeresoffizierkorps im Zweiten Weltkrieg', in Martin Broszat, Klaus-
Dietmar Henke and Hans Woller (eds.), Von Stalingrad zur
Währungsreform: Zur Sozialgeschichte des Umbruchs in Deutschland,
Munich, 1988, pp. 653, 658-9, 671-3, 676-7; MacGregor Knox,
4 October 1942: Adolf Hitler, Wehrmacht Officer Policy, and Social
Revolution', Historical Journal, 43 (2000), pp. 801-25 (цифры по
численности офицерского корпуса, р. 810).
8. Klaus-Jürgen Müller, The Wfehrmacht: Wfestern Front', in
David Wingeate Pike (ed.), The Closing of the Second World War:
Twilight of a Totalitarianism, New York, 2001, pp. 55-6.
9. Рассуждения о понятии «долга», ставшем одним из лейт-
мотивов данной книги, см. в John Zimmermann, Pflicht zum
Untergang: Die deutsche Kriegführung im Westen des Reiches 1944/45,
Paderborn, 2009, pp. 469-70.
10. Sönke Neitzel, Abgehört: Deutsche Generäle in britischer
Kriegsgefangenschaft 1942-1945, Berlin, 2005.
11. Albert Speer, Erinnerungen, Frankfurt am Main and Berlin,
1969, p. 434.
12. В своих показаниях на Нюрнбергском процессе Шпе-
ер категорически отрицал, что у какой-либо группы лиц бы-
ла возможность обратиться к Гитлеру с требованием закон-
чить войну. — /Л/77, vol. 16, р. 542. Рольф Дитер Мюллер (Rolf-
Dieter Müller, 'Speers Rüstungspolitik im Totalen Krieg',
Militärgeschichtliche Zeitschrift, 59 (2000), p. 362) указывает, что,
638 Примечания
хотя каждый из подчиненных Гитлеру руководителей рейха в
тот или иной момент обдумывал возможность найти выход из
войны, не связанный с полным уничтожением и поражени-
ем, в Германии, в отличие от Италии, не было органа, кото-
рый мог бы выступить против диктатора. Шпеер, добавляет
он, «явно ни на каком этапе не думал о том, чтобы пойти
против своего наставника».
Содержание
Введение: Сокрушительное поражение 3
Глава 1. Удар по системе 21
Глава 2. Крах Западного фронта 67
Глава 3. Предвкушение ужаса 114
Глава 4. Крушение последних надежд 158
Глава 5. Катастрофа на Восточном фронте 206
Глава 6. Возмездие 257
Глава 7. Основание рушится 308
Глава 8. Фиаско 365
Глава 9. Ликвидация 434
Заключение: Анатомия самоуничтожения 478
Примечания 499
Научно-популярное издание
Великая война
Йан Кершоу
КОНЕЦ ГЕРМАНИИ ГИТЛЕРА. АГОНИЯ И ГИБЕЛЬ
Перевод с англ. яз. О.Ю. Семиной
Зав. редакцией О.В. Сухарева
Ответственный редактор Е.Р. Секачева
Технический редактор М.Н. Курочкина
Корректор И.Н. Мошна
Компьютерная верстка Е.М. Илюшиной
Общероссийский классификатор продукции
ОК-005-93, том 2; 953000 - книги, брошюры
Подписано в печать 11.03.2014. Формат 84хЮ8Уз2.
Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 33,6 + вкл. 1,68. Тираж 2000 экз. Заказ 811.
ООО «Издательство ACT».
129085, РФ, г. Москва, Звездный бульвар, дом 21, строение 3, комната 5.
Адрес нашего сайта: www.ast.ru
E-mail: astpub@aha.ru
Издано при участии ООО «Харвест».
Свидетельство о ГРИИРПИ № 1/17 от 16.08.2013.
Ул. Кульман, д. 1, корп. 3, эт. 4, к. 42, 220013, г. Минск, Республика Беларусь.
E-mail редакции: harvest@anitex.by
Республиканское унитарное предприятие
«Издательство «Белорусский Дом печати».
ЛП No 02330/0494179 от 03.04.2009.
Пр. Независимости, 79, 220013, г. Минск, Республика Беларусь.