ленинградский государственный университет
А. С. КОЛЕСНИКОВ
ФИЛОСОФИЯ
БЕРТРАНА
РАССЕЛА
Научный редактор профессор Я. А. СЛИНИН
ЛЕНИНГРАД
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
1991
ББК 87.3
К60
Рецензенты: д-р филос. наук, проф. Б. И. Федоров
(ЛИТМО), д-р филос. наук, проф. Г. М. Елфимов (Ленингр.
высш. парт, школа)
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Ленинградского университета
Колесников А. С.
К60 Философия Бертрана Рассела. — Л.: Издательство Ле-
нинградского университета. 1991. — 232 с.
ISBN 5-288-00395-5
В монографии впервые в советской литературе дан целост-
ный анализ эволюции мировоззрения Бертрана Рассела — круп-
нейшего представителя современного буржуазного гуманизма,
философа и математика. Критически осмыслены историко-фило-
софские истоки его идей и концепций, воздействие последних
на современную западную философию и науку. Раскрыта нео-
реалистически эмпиристская направленность философии Рассе-
ла, ее обусловленность естественнонаучными и гносеологически-
ми причинами.
Для преподавателей и аспирантов философских факульте-
тов, всех, интересующихся проблемами современной философии.
0301040300—026
К 076(02)—91 7—91
ББК 87.3
ISBN 5-288-00395-5
© А. С. Колесников, 1991
ПРЕДИСЛОВИЕ
В философской литературе 50—80-х годов были проанали-
зированы теории многих ведущих представителей самых различ-
ных школ и направлений современной западной философии.
Среди них видное место заняли концепции английского фило-
софа, логика, общественного деятеля Бертрана Рассела (1872—
1970), творчество которого неоднократно становилось темой
серьезных западных монографических исследований, а также
обстоятельных разделов в монографиях, отдельных статьях и
диссертационных работах как в СССР, так и в странах Восточ-
ной Европы.
Б. Рассел является, пожалуй, одной из самых сложных и
противоречивых фигур западной философии XX в. Имя этого
философа широко известно в нашей стране. Его пом-нят как од-
ного из инициаторов Пагуошского международного движения
ученых за мир, разоружение, международную безопасность, на-
учное сотрудничество, как автора известного манифеста «Рас-
села— Эйнштейна» — страстного призыва к миру, в котором
впервые прозвучало, что в ядерный век люди должны научить-
ся мыслить по-новому и действовать по-новому. Привлекают
оригинальностью его этические концепции, буржуазный гума-
низм с элементами просветительства, который, по заявлениям
известных мыслителей Запада, с одной стороны, напоминает
Вольтера, а с другой — «новый гуманизм» Э. Фромма и
А. Швейцера. Менее известны, практически только специали-
стам, работы Рассела по математической логике, истории фило-
софии, теории познания, политологии. И совсем неизвестны его
литературные опыты, труды по эстетике, изыскания по- педаго-
гике и социологии.
Бертран Рассел — это целый мир, полный многообразия и
красок. Он — порождение эпохи, так оказать «последний из мо-
гикан» буржуазных энциклопедистов, научная искренность кото-
3
рого в разыскании истины многое дала для общечеловеческой
культуры.
Рассел родился 18 мая 1872 г. в родовом имении старинной
аристократической английской семьи герцога Бедфорда —
Рейвнскрофт (Клэйдон Хилл) близ Вайе (Уэльс). В четырех-
летием возрасте он вместе с родителями переехал в Пемброук
Лодж, Ричмонд-парк, где и провел свое детство. Его дед лорд
Джон Рассел был лидером вигов, выразителем интересов ари-
стократической олигархии. Он внес в парламент билль о Пер-
вой реформе избирательного права (1832)—поворотный пункт
в парламентской демократии Великобритании; в 1846—1852 и
1865—1866 гг. — премьер-министр Англии. Ф. Энгельс в полити-
ческой полемике называет его «посмешищем».1 К. Маркс посвя-
тил ему очерк, в котором характеризует его «мелочный взгляд
на вещи», а также «истинный талант... низвергнуть все... в
вульгарный микрокосм своего собственного изобретения».2 Осо-
бенно нелицеприятная характеристика дана Марксом его
ораторским способностям и литературным опытам. Отец Берт-
рана, виконт Эмберли, был учеником и другом Дж. Ст. Милля.
Родители Рассела умерли рано, и он воспитывался у своей ба-
бушки леди Франчески А. М. Эллиот, придерживающейся пу-
ританских взглядов. Детство его прошло одиноко: брат Франк
был на семь лет старше его. Домашние учителя и серьезно по-
добранная библиотека дедушки предоставили ему богатый до-
суг как для размышления, так и для чтения. С 11 лет он инте-
ресуется математикой, разбирает теоремы Евклида, читает Пи-
фагора. К 13 годам Рассел становится убежденным «дарвини-
стом» с устоявшимся интересом к математике и абстрактным
рассуждениям.
В декабре 1889 г. Бертран сдал экзамены в Тринити-колледж
(Кембридж) и с октября 1890 г. по июнь 1894 г. получил отлич-
ное образование по математике и логике. На втором году обу-
чения по предложению А. Уайтхеда, экзаменовавшего Рассела
при поступлении в университет, за интеллектуальную незауряд-
ность Бертран избирается в полуофициальное дискуссионное об-
щество, известное под названием «Апостолы». В это общество
входили как студенты, так и преподаватели. Среди последних
следует назвать Дж. Мура, Дж. Мак-Таггарта, М. Кэйнси,
Л. Стречи и др. По окончании учебы Рассел, как сын титуло-
ванных родителей, в качестве почетного атташе Британского
посольства провел несколько месяцев в Париже. Затем дважды,
каждый раз в течение трех месяцев, он вместе с первой женой
Алис знакомится в Берлине с идеями германской социал-демо-
кратии и социалистического движения. Результатом этих по-
ездок стали его книга «Германская социал-демократия» (1896),
написанная в духе Э. Бернштейна, и лекции, прочитанные по
этой теме в Лондонской экономической школе.
Осенью 1896 г. после защиты докторской диссертации по
4
основаниям геометрии, которая была опубликована после дора-
ботки в 1897 г., Рассел отправляется в Америку, где в течение
трех месяцев читает лекции по неевклидовым геометриям в уни-
верситете Джона Гопкинса. Он увлеченно занимается матема-
тикой, логикой, философскими проблемами этих наук, этикой,
историей философии. Результатом исследований явились его ра-
боты по философии Лейбница, логике, основаниям математики.
Рассел становится известным ученым: в 1908 г. он избирается
членом Королевского научного общества, а в 1910 г. — президен-
том престижного Аристотелевского общества. В Кембриджском
университете, по словам основателя кибернетики Н. Винера, ко-
торый проходил стажировку в 1913 г. по математике и логике
у Рассела, последний блестяще читал лекции и напоминал Бе-
зумного Шляпника из «Приключений Алисы в стране чудес»
Л. Кэрролла.3 В то время известных философов Дж. Мак-Таг-
гарта, Дж. Мура и Б. Рассела называли троицей Безумного
Чаепития.
Свои общественно-политические взгляды Рассел пытался
утвердить в конкретной политической деятельности. Так, в
1907 г. он баллотировался в парламент на дополнительных вы-
борах как кандидат от борцов за всеобщие избирательные пра-
ва женщин, но потерпел поражение. В 1910 г. он хотел балло-
тироваться от партии либералов, однако не получил поддержки
из-за своих атеистических взглядов. Подобные неудачи на вы-
борах ожидали Рассела также в 1922 и 1923 гг. В 1896—1899 гг.
под влиянием основателя Фабианского общества (1884) Сид-
нея Вебба он знакомится с идеями фабианского социализма.
В 1908 г. философ становится членом этого общества, в состав
которого входили Д. Б. Шоу, С. и Б. Веббы, Г. Уэллс и другие
представители буржуазной интеллигенции. Фабианцы считали
социализм неизбежным результатом экономического развития,
но признавали лишь эволюционный путь, выступали против ре-
волюции и классовой борьбы. Рассел, однако, не разделяет пол-
ностью взгляды фабианцев,4 так как являлся противником го-
сударственного контроля общественного производства.5
В годы первой мировой войны он был вовлечен в круг
сложных социально-политических проблем войны и мира, уст-
ройства государства и его управления и т. п., что помогло ему
сменить либеральные взгляды на гильдейские социалистические,
которые он затем проповедовал в целом ряде своих работ. Ан-
глийский философ в это время провозглашает, что существо-
вание капиталистической системы обречено, считает, что от-
расли промышленности должны управляться работающими
людьми, а не промышленниками и государством, пытается до-
казать автономность и независимость политических институтов
от экономической основы общества. Он симпатизировал анар-
хизму, а силу государства считал главной причиной несчастья
в современном мире. В Манчестерской лекции «Ловушки в со-
5
циализме» (1916) основной недостаток социалистического госу-
дарства он видел в национализации основных средств произ-
водства.
В период первой мировой войны политическая платформа
умеренно-либерального гильдейского социализма послужила
основой для его пацифизма.6 В 1916 г. Рассел стал автором
листовки «Два года тяжелой работы для отказывающихся по-
виноваться велению совести», в которой выступил в защиту
права человека отказаться от воинской повинности по полити-
ческим или религиозным мотивам. Шесть человек были осуж-
дены за ее распространение, и тогда он раскрыл через газету
«Таймс» свое авторство и высказал мысль о том, что полити-
ческая свобода в Англии становится фарсом. За это власти
привлекают его к суду, выступая на котором как буржуазный
демократ, мыслитель заявил, что на скамье подсудимых ока-
зался не только он, но и вся традиционная британская свобода.
Эту речь критики нашли сходной с апологией Сократа.7
И хотя в результате судебных разбирательств его оштрафо-
вали на 100 фунтов стерлингов, конфисковали библиотеку и
ограничили свободу передвижений, откликаясь на послерево-
люционную ситуацию в Советской России и кабальные условия
Брестского мира, он выступает как пацифист со статьей «Гер-
манский мир предлагает» в еженедельнике «Трибунал», изда-
ваемом движением противников воинской повинности. В этой
статье от 3 января 1918 г. он резко высказывается против рас-
пространяемой «патриотической прессой» волны оговоров и
фальсификаций политики большевиков и «русского аристокра-
та» Ленина, а также нежелания Антанты присоединиться
к мирным предложениям России, что может вызвать всеобщий
кризис в Европе. Но больше всего возмущений официальных
лиц вызвало предположение Рассела о возможности использо-
вания в Англии в критических ситуациях американских солдат
в качестве штрейкбрехеров, занятие, к которому они были при-
учены в собственной стране. Власти посчитали, что статья кле-
вещет на английские и американские вооруженные силы, и сто-
ронник идей буржуазно-демократического гуманизма и паци-
физма за их активную пропаганду на этот раз не избежал тю-
ремного заключения. В 1918 г. он был посажен в Брикстонскую
тюрьму сроком на 6 месяцев. Там заключенный под №2917
много читал от Вольтера до Чехова8 и написал «Введение в
философию математики» (1919). Р. П. Датт, деятель англий-
ского и международного рабочего движения, в то время член
Независимой рабочей партии, познакомившийся с Расселом на
встрече, созванной «Организацией социалистических студентов»
в Оксфорде осенью 1919 г., писал, что выступление известного
ученого за массовую оппозицию войне «ставило его в те дни
в боевой ряд социалистов».9
В 1920 г. Рассел как «герой» левых едет в молодую Совет-
6
скую республику. Вообще он встретил Октябрьскую революцию
с энтузиазмом. Так, в 1918 г. он писал, что мир все больше пол-
нится надеждой на будущее процветание, «большевики восхи-
щают меня».10 В составе лейбористской делегации английский
мыслитель пробыл в Советской России с 19 мая по 17 июня
1920 г. Вместе со всеми он пел революционные песни на митин-
гах в Москве, Петрограде и других городах. Рассел посещает
Кремль, где встречается с В. И. Лениным и более часа беседует
с ним. Позже он вспоминал, что тогда его восхитили обаятель-
ность и интеллигентность, простота и преданность делу комму-
низма «русского аристократа».11 40 лет спустя в день своего
90-летпя на вопрос западного журналиста «Кто в наше вре-
мя является самым влиятельным философом, властителем дум
нашей эпохи?» Рассел ответил, не задумываясь: «Ленин». Во
время этой поездки он встречался также с Л. Троцким,
ДА. Горьким и А. Блоком, читал лекции в Петроградском мате-
матическом обществе.
Результатом посещения Советской России стали две его
книги: «Практика и теория большевизма» (1920) и «Больше-
визм и Запад» (1924). Расселовские оценки социалистического
государства были весьма неоднозначными. С одной стороны,
он отмечал «воодушевление, вызванное идеями коммунизма,
идеями созидательной надежды, ставящими цель покончить
с несправедливостью, тиранией и насилием, которые мешают
духовному росту человека», и высказывал мысль, что «потер-
пит ли неудачу или будет развиваться русский коммунизм, но
коммунизм в целом не умрет».12 «Верю... писал он, — социа-
лизм необходим миру... героизм России зажег людей надеж-
дами... осуществления социализма в будущем».13
С другой стороны, Рассел испытывает трудности в оценках
большевизма. Советскую республику он сопоставлял с респуб-
ликой Платона, а Красную Армию уподоблял кромвелевской
Армии святых. В дальнейшем это своеобразное прочтение тео-
рии и практики марксизма проявилось в том, что он сравнивал
положения диалектического материализма с заветами Библии;
пролетариат — с «избранным народом»; Маркса — с Иисусом;
ленинскую партию — с церковью Христовой; революцию —
с пришествием Мессии.14 Идеи социал-демократии и гильдей-
ского социализма, хорошо знакомые ему в то время, как оказа-
лось. довольно резко отличались от реальных шагов к социа-
лизму.15
В том же 1920 г. Рассел по приглашению «Общества новых
Учений», организованном лидером реформаторского движения
Лян Цичао (1873—1929), посетил Китай. Общество приглашало
также Дж. Дьюи, Г. Дрейча, П. Монро, Р. Тагора и др. В Ки-
тае в качестве профессора Пекинского университета он читал
специальные курсы по математике, логике, морали, религии,
теории познания, дискутировал о путях развития социализма
7
в этой стране.16 В своих лекциях мыслитель ратовал за ком-
мунизм, но выступал против диктатуры пролетариата, утверж-
дая, что только «просвещение поможет повысить сознатель-
ность имущих классов, избежать войн и революций».17 Лекции
Рассела, в которых были отражены его идеи свободомыслия и
критики религии, дали толчок для нового направления атеисти-
стического движения в Китае. Они были изданы издательством
«Шаонянь Чжунго» в специальном сборнике «Проблемы рели-
гии» (1921). Самое заметное влияние на китайскую интелли-
генцию оказали мысли Рассела о гильдейском социализме, ко-
торый был, по существу, вариантом буржуазно-либеральной тео-
рии «классового мира» и имел своих последователей в Китае.
В. И. Ленин на II Конгрессе Коминтерна упоминал о неблаго-
видной роли представителей гильдейского социализма, которые,
рассуждая о советской «идее», тем самым «засоряют нередко
рабочим глаза и умы», характеризовал их как оппортунистов.18
Рассел пробыл в Китае с 12 октября 1920 г. по 10 июня
1921 г. Как до, так и после его приезда в Китае переводится
довольно -много сочинений английского мыслителя по вопросам
математики, логики, социально-политического развития обще-
ства, которые становятся очень популярными среди китайских
реформаторов и прогрессивных деятелей, занятых поисками
будущего государственного устройства страны. Как отмечал
Ван Сингун, философия английского мыслителя «не ставит
своей целью достижение какого-то богатства или счастья, она
призвана помочь людям разобраться в этом простом и одно-
временно сложном окружающем нас мире».19 Прогрессивный
журнал «Синь циннянь» («Новая молодежь») второй-четвертый
номера (1920—1921 гг.) большей частью посвятил Расселу:
были опубликованы семь его статей, дана подробная библио-
графия его произведений, представлен краткий очерк его фило-
софии и опубликованы переводы статей американских авто-
ров из нью-йоркского журнала «Советская Россия», комменти-
рующих путешествие Рассела в страну Советов.
В 1920 г. в Пекинском университете создается «Общество
Бертрана Рассела» и издается «Ежемесячник Рассела» (январь
1921г.). Философия Лосы, так называли Рассела в Китае, ока-
зала сильное воздействие на передовую молодежь в период ан-
тиимпериалистического «Движения 4 мая».
Возвращение Рассела из Китая было связано с любопытным
эпизодом. В Пекине он тяжело заболел пневмонией, конфуци-
анские и буддийские храмы спорили о месте его погребения,
и газеты Японии, а потом США и Англии, пользуясь слухами,
сообщили о смерти Рассела. Поэтому когда он прибыл в Япо-
нию с двенадцатидневным лекционным туром, то его встретила
толпа журналистов, желавшая удостовериться, что мыслитель
жив. Эти дни в Японии были напряженными из-за большого
8
количества лекций, которые он читал с неизменным успехом в
]<обе, Киото, Йокагаме, Токио.
По возвращении на родину Рассел много пишет по социаль-
но-политическим вопросам, проблемам войны и мира, критике
религии, этике и педагогике.
В 1927 г. Рассел вместе со второй женой Дорой основывает
недалеко от Лондона школу Бекон Хилл для детей младшего
возраста, которая просуществовала вплоть до 1937 г. Его идеи
по педагогике, по мнению специалистов, не были так прогрес-
сивны, как взгляды выдающихся английских педагогов того
времени Г. Лэйн и А. С. Нейл или американцев Г. Брауди и
Дж. Дьюи, но эта школа допускала и поощряла большую сво-
боду самовыражения учащихся. Исходя из своих философско-
этических взглядов, Рассел писал, что «дети должны быть граж-
данами Вселенной», воспитываться без принуждений, не знаю-
щими чувства страха. Его педагогические взгляды во многом
напоминали идеи утопистов-социалистов Оуэна и Фурье, высту-
павших против религиозного образования. Эта школа не имела
большого успеха, возможно из-за того, что ни Рассел, ни его
жена не относились к ней с должным вниманием, а может быть,,
из-за того, что у них просто не хватало умения обращаться
с трудными детьми, с которыми они пытались работать.
Свои идеи в этой области Рассел выразил в трех книгах,
в которых он анализирует педагогические теории и влияние на
них шовинизма, бюрократии, классовых различий, критикует
систему английского воспитания и образования, предлагает ее
демократизацию. Своеобразным рефреном его идей в педаго-
гике был тезис о том, что если бы любовь, подкрепленная зна-
нием, «стала реальной основой воспитания, то мир был бы пре-
образован».20
В 20—30-е годы Рассел много пишет по философским во-
просам естествознания, популяризует теории относительности и
квантовой механики, которые он усвоил в дискуссиях с А. Эйн-
штейном и Паули. Он неоднократно обращается к социальным
функциям философии; в этом отношении большое значение им
придается этике как практической философии. Во времена борь-
бы народов против фашизма во второй мировой войне он вы-
ступал как пацифист и со всей определенностью заявлял: «Спо-
соб борьбы с коммунизмом — не война».21
С 1938 по 1944 г. Рассел читает лекции в Чикагском, Кали-
форнийском, Гарвардском университетах США, фонде Барнеса
(Филадельфия), издает две фундаментальные работы: «Иссле-
дование значения и истины» (1940) и «История западной фило-
софии» (1945), последняя из которых несколько раз попадала
в США в списки бестселлеров и до сих пор пользуется внима-
нием как со стороны специалистов, так и простых читателей.
Он с удовольствием пересказывает учения, оказавшие влияние
9
на метод его собственного философствования, исподволь про-
пагандируя идею об оригинальности своих концепций.
По возвращении в Англию Рассел становится «уважаемым
учёным», награждается орденом «За заслуги», поскольку под-
держивает политику «холодной войны» и весь тот официальный
антикоммунизм, который был так дорог послевоенному британ-
скому правительству. В 1950 г. он становится лауреатом Нобе-
левской премии в области литературы за книгу «Брак и мо-
раль» (1929) и публицистическую деятельность.
Вплоть до 1954 г. Рассел выступал за мировое господство
Соединенных Штатов Америки и считал необходимым заста-
вить СССР под угрозой атомных ударов подчиниться диктату
США.22 Отстаивал он и идею всемирного правительства, ко-
торая была заменена им в 1961г. концепцией международного
авторитетного форума, сходного с ООН. С середины 50-х годов
после переписки с Фредериком Жолио-Кюри он начинает ре-
шительно выступать против ядерного оружия, обращается по
радио (24 декабря 1954 г.) ко всем жителям Англии и земного
шара с «Манифестом борьбы за мир против ядерной войны»,
в котором утверждал, что в будущей войне не может быть по-
бедителя. Вопрос о путях к прочному миру с большой остротой
был поставлен также в известном заявлении, подготовленном
Расселом и подписанном Эйнштейном за два дня до смерти,
а затем и другими крупнейшими деятелями науки. Этот доку-
мент был оглашен в Лондоне на пресс-конференции ученых
всего мира против угрозы атомной войны (1955) как «Декла-
рация Рассела — Эйнштейна», а в 1957 г. лосле обсуждения на
первой конференции ученых в канадской деревушке Пагуош был
принят как «Манифест борьбы за мир» всех ученых планеты.
Рассел становится активным борцом движения за запрещение
испытания ядерного оружия, а позднее — за ликвидацию и са-
мого оружия массового уничтожения.23
Как президент кампании за ядерное разоружение и предсе-
датель комитета ста, защищавшего идею гражданского непови-
новения, Рассел явился организатором и участником Олдерма-
стопских походов за мир, против войны, а также организатором
Европейского конгресса за ядерное разоружение и выживание
человечества (1959), призывает к гражданскому неповиновению
закону, распространяет листовки. За эти действия он был при-
влечен к суду и заключен в тюрьму. 80-летйий философ стано-
вится кумиром молодежи, ведет активную переписку со мно-
гими ведущими политиками мира. На практике деятельность по
предотвращению опасности третьей мировой войны была на-
правлена против милитаристских планов монополистических
кругов Англин и США. Так, в октябре 1962 г. в период Кариб-
ского кризиса Рассел открыто заявил, что Дж. Кеннеди «куда
хуже Гитлера», телеграфировав президенту: «Ваши действия
10
отчаянны, им нет никакого оправдания. Мы не должны впасть
р массовое убийство. Прекратите безумие!».24
Рассел один из первых на Западе явился инициатором про-
теста против агрессии США во Вьетнаме. Он создает «Движе-
ние солидарности с народом Вьетнама», а также «Международ-
ный трибунал», который многое сделал для показа истинной
сущности американских захватчиков. Пацифистские и гумани-
стические идеи были отражены в нескольких сочинениях Рас-
села и получили широкую известность и положительный отклик
во вс.м мире.
Трудно представить эволюцию мировоззрения английского
мыслителя без ключевых философско-этических проблем, кото-
рыми он занимался почти всю свою творческую жизнь. Среди
них — проблемы истины и детерминизма в морали, моральных
ценностей и рационального обоснования в этике, отношения
этики к философии и логике, к политике и религии, соотношение
личной н гражданской морали, причинных оснований человече-
ского поведения и проблемы морального выбора. Позиция про-
светителя-гуманиста часто противоречила его субъективно-идеа-
листической философии логического эмпиризма, а естественно-
научный материализм и здравый смысл шли вразрез с этиче-
скими конструкциями. Этический скептицизм и ценностный ре-
лятивизм нс мешали ему, однако, страстно проповедовать и за-
щищать мир, разум и доброту, сострадание и радость жизни,
ненависть к войне и насилию как безусловному злу. Практиче-
ская деятельность в борьбе за мир и разочарование в ценно-
стях индивидуалистического образа жизни сказались и на этике
гуманизма, основанной на принципе универсальной симпатии,
или человеческого чувства сострадания. Знание, любовь и со-
страдание— вот три основные ценности, определяющие, по Рас-
селу, счастливую жизнь человека. Рассел активно занимался
философско-этическим осмыслением судеб личности в совре-
менном мире, пытаясь ответить на ряд существенных вопросов,
например, куда движется человечество? каким целям должна
быть подчинена человеческая деятельность? и т. д.
Энциклопедически образованный философ, ученый и обще-
ственный деятель испытывал огромное влияние диалектики и
методологии естественнонаучного материализма. Рассел обла-
дал широким взглядом историка, остро чувствовал динамиче-
скую картину естествознания. Он был своеобразным индикато-
ром новых явлений в науке, в обществе, в политике, в морали.
°се его концепции ложились в арсенал его инструментария и
мозаику философской культуры. Рассел не стремился к закон-
ченности и цельности своих философских концепций и в этом
смысле он выше многих других современных философов, но
3Десь не обошлось и без влияния логики науки, которой он за-
нимался. У него уживаются, как и в науке, внутренне противо-
речивые точки зрения, и это Рассел понимал. Он не примитп-
11
зировал действительность, а открывал ее. Он обладал целост.
ным видением мира, но у него была разорвана мировоззрение,
ская платформа.
Важно отметить и тот факт, что Рассел, как зеркало, отра.
жает динамику и несоответствия в стыковке неустоявшихся
межнаучных связей. Его разорванность в платформе мироотра.
жения эмпиризма — это и разорванность развивающегося есте-
ствознания. Философия Рассела — своеобразная -модель недо-
статочности межнаучных связей и невозможность их адекват.
ного отображения с позиций неореалистического эмпиризма.
Рассел — интеллектуал и блистательный эссеист, который,
кажется, создан быть идеологом. И Рассел будоражил мысль,
бередил совесть человека западного мира. Австрийский писа-
тель Р. Музиль призывал учиться не у И. Гете, Ф. Геббеля,
И. Гельдерлина, а у Э. Маха, X. Лоренца, А. Эйнштейна,
Г. Минковского, Л. Кутюра, Б. Рассела, Дж. Пеано в поисках
целостного человеческого бытия, т. е. синтеза интеллекта и ду-
ши, «математики и мистики».25
ВВЕДЕНИЕ
Современная западная философия в силу своей мировоз-
зренческой роли вынуждена отвечать на запросы времени, на
социальную динамику эпохи. Так создаются интегративные
«критические» системы, «новые» метафизики и онтологии, ан-
тропологические, культурологические и т. п. теории. Внутри са-
мих буржуазных философских течений существует сложная мо-
заика решения отражаемых проблем. Свидетельством этого яв-
ляется и противоречивость концепций субъективного идеализма,
особенно «реализма», пытающегося уклониться от четкого и
последовательного решения основных философских вопросов.
Однако та же причина открывает «реалистам» возможность
с материалистических позиций истолковывать природу и про-
блемы теории познания. При этом наиболее явно выступает
различие между объективным содержанием философии и ее
субъективным истолкованием, что является серьезным препят-
ствием в философском осмыслении полного, цельного образа
того или иного мыслителя. Так, в частности, в настоящее время
и образ Рассела как философа складывается лишь в отдель-
ных <его чертах. В серьезных работах зарубежных исследова-
телей, посвященных этому мыслителю, достаточно обстоятель-
но рассмотрены специфические особенности его философского
стиля, приемы и методы анализа и аргументации, социально-
психологические мотивы его деятельности, взаимосвязи с дру-
гими философскими теориями.* И тем не менее действительный
°браз расселовской философии по-прежнему недостаточно ос-
* Особо хотелось бы отметить книги зарубежных марксистов Б. Данэ-
лп’ Корнфорта, Дж. Льюиса, В. Румла и западных философов и иссле-
вателей М. Баттла, К. Блэкуэлла, Е. Бутаки, А. Вуда, Е. Готтлинга,
Г? Донэгэна, Е. Джоржейна, Э. Имз, Дж. Коллинза, Ф. Коплестона,
р‘	Р. Кларка, Г. Лэггета, П. Леви, Д. Маккарти, Дж. Парка,
• ^эинсбари, А. Томазини, Дж. Урмсона, Ч. Фрица, Дж. Харди, Р. Хэнна,
• •Зикен, Р. Ягера и др.
13
мыслен, а ее противоречивые стороны до сих пор не увязаны
в единое целое. Все это и побуждает в настоящем исследова-
нии дать по возможности полное и систематическое представ-
ление о сложном, противоречивом философском учении Рассела.
Такое исследование не может быть сведено к мозаичному,
детальному анализу отдельных сторон учения Рассела, анализу,
бесспорно имеющему позитивное значение, но все же сводяще-
муся лишь к оценке частных моментов и поэтому недостаточ-
ному для объяснения роли и особенностей функционирования
расселовских идей, оставивших очень глубокий след в истории
не только логики, математики и философии, но и всей культуры
нашего века.
Многообразное воздействие, оказанное мыслителем на со-
временную западную философию, значительно. В этой связи
Рассела нередко сравнивают с Б. Спинозой, С. Кьеркегором,
Дж. Муром, Дж. Сантаяной, У. Джемсом, Ф. Ницше, А. Швей-
цером, Э. Фроммом, Ж. П. Сартром, а также называют «совре-
менным Юмом»,1 «новым Кантом».2 Практически во всех веду-
щих университетах Запада читаются курсы, прямо или косвен-
но связанные с его философией. Не ослабевает поток книг и
статей, посвященных творчеству и жизни Рассела. Начиная
с 70-х годов были изданы многотомные неопубликованные ра-
нее его выступления по разным поводам, рукописи, дневники,
письма, прояснившие некоторые стороны яркой и сложной твор-
ческой биографии мыслителя. В зарубежной литературе он рас-
сматривался то как философ без философии,3 то как глубокий
и самостоятельный философ, не ограниченный рамками како-
го-то определенного направления или школы,4 то как философ
всех философий.5 Почти общепризнанной стала оценка Рас-
села как крупнейшего мыслителя XX в. со своей собственной
проблематикой, требующей глубокого осмысления и специаль-
ной расшифровки.
Начиная с 50-х годов в западной философии наметился глу-
бокий идейный кризис основополагающих установок неопозити-
визма. Полный крах потерпела его «антиметафизическая» про-
грамма. Уже с 60-х годов для философов-нсопозитивистов
стало характерным сознательное включение в сферу своих инте-
ресов ряда традиционных философских и мировоззренческих
проблем, которые истолковывались ими тем не менее в позити-
вистском духе. В этой связи активно'переосмысливается и твор-
чество Рассела, его «экстравагантность» в философии, причем
на первое место выходит именно мировоззренческая проблема-
тика, философский спектр его работ.
Более широкий подход к расселовской философии позволил
основательно и всесторонне рассмотреть взгляды этого весьма
противоречивого, своеобразного и одаренного мыслителя. С дру-
гой стороны, этот анализ показал, что именно в философском
мышлении Рассела через анализ его работ можно увидеть, как
14
бъективно-идеалистическая философия под влиянием естест-
^нноисторического материализма и диалектики современной
пытается вырваться из солипсизма, отвечать на реальные
эоОблемы современной науки и человеческой практики, обще-
ственного развития.
Особенности философской эволюции Рассела необходимо
усматривать на фоне крушения ограниченной механистиче-
ской картины мира, совершившегося в конце XIX — начале
XX в-, революции в физике, крутой ломки старых, метафизиче-
ских представлений. Выдающиеся открытия в естествознании
подтолкнули и ученых-естествоиспытателей, и философов к пе-
реходу на позиции диалектического материализма. Как отме-
чал В. И. Ленин, естественнонаучный материализм естество-
испытателей становится определяющей гносеологической уста-
новкой для философов, интерпретирующих открытия в физике,
математике, естествознании, о которую разбиваются все усилия
и потуги философского идеализма, позитивизма, реализма.6
В этот период «буржуазная философия особенно специализи-
ровалась на гносеологии и, усваивая в односторонней и иска-
женной форме некоторые составные части диалектики (напри-
мер, релятивизм), преимущественное внимание обращала на за-
щиту или восстановление идеализма внизу, а не идеализма
вверху».7 Наука демонстрирует в своем развитии диалектику,
а методология ее исследования все еще остается на платформе
стихийно-материалистической метафизики. Таким образом, меж-
ду ними обнаруживается разрыв, который проявляется в физи-
ческом и математическом идеализме и показывает явную недо-
статочность стихийно-материалистического и кантианского под-
ходов к сложным философско-методологическим проблемам.
Вот ~
и как
случае
втором
хизма,
и Рассел вопросы науки и методологии решает двояко:
ученый-естествоиспытатель, и как философ. В первом
он исповедует естественноисторический материализм. Во
как философ-неореалист, не свободный от влияния ма-
мыслитель революционные изменения в науке воспринял
противоречиво и отреагировал на них принятием «нейтральных
элементов» мира, в которых сливаются объективное и субъек-
тивное, ставится знак равенства между физической реальностью
и понятием материи и на этом основании предлагается изъять
из научного обращения категории сознания, субъекта, субстан-
ции, материи как метафизического хлама средневековья и клас-
Сической физики. Так возникает парадокс сочетания научного
мышления специалиста-математика и логика с неадекватным
философским истолкованием сути своей. собственной работы,
объективных законов познания. Теоретико-познавательная кон-
цепция Рассела, не признающая диалектики, столкнулась с мно-
Очисленными трудностями, решение которых и выдвигает на
ервый план разработку проблем гносеологии и методологии.
°знание сущности мира остается для него постоянным теорс-
15
тическим стимулом к дальнейшему исследованию субъект-объ
-ектных отношений, конструированию -теоретико-познавательных
доктрин, попытке дать целостную картину бытия, исходя из
«нейтральных элементов», «фактов», «чувственных данных» илц
«событий».
С другой стороны, Рассел как реалист выступил на волне
критики «абсолютного идеализма», схоластики религиозной фи,
лософии, вульгарного практицизма американского прагматизма.
Энгельс объявлял позитивизм и реализм «в лучшем случае
-филистерским приемом тайком протаскивать материализм, пуб-
лично разнося его и отрекаясь от него...».8 На деле реализм
«ежеминутно оступается в идеализм, ведя сплошную и неуклон-
ную борьбу с материализмом».9 Вот почему Рассел не только
признает существование внешнего мира, независимого от чело-
веческого сознания и познаваемого нами посредством восприя-
тия и мышления, но в его философии проявляются и характер-
ные черты, присущие представителям «третьего» направления,
з именно субъективно-идеалистическое толкование опыта как
совокупности переживаний, ощущений, представлений и идей;
своеобразная интерпретация данных современной науки, труд-
ностей научного познания и общественной практики; борьба
против принципов диалектики и материализма, понимания
истории как объективно развивающегося процесса.
В определенной мере здесь сыграли свою роль три слоя есте-
ственнонаучной детерминации философии Рассела: проблемный,
концептуальный и методологический. Математическое естество-
знание определило вначале сферу его интересов и направило
его внимание на решение определенных вопросов, а также опре-
делило в известной мере форму постановки, значимость и спо-
соб разрешения традиционных философских проблем. При этом
сказалось влияние ньютоновской физики и англо-саксонского
натурализма. Концептуальная детерминация повлияла как на
генезис основных «образов» мышления мыслителя, так и на
конструирование им базовых понятий. Методологическая детер-
минация проявилась в том, что новое естествознание отказалось
от исследования «субстанций» и «причин», ограничившись
исключительно установлением материальных отношений явле-
ний, «порядка» в реальном мире. Этот порядок (отношение) и
есть то, что научная физика называет «природой».
Отбрасывая англо-гегельянство, дополнявшее идеи Гегеля
кантианскими и берклиано-юмистскими элементами, философ
под впечатлением ранних работ Дж. Э. Мура начинает свой
неореалистический поиск сущности мира с позиций «непосредст-
венного реализма»: независимый от сознания объект непосред-
ственно дан сознанию. Затем от исследования проблем сущест-
вования объектов он переходит к проблеме анализа предложе-
ний, в которых выражается это существование. Под влиянием
взглядов прагматистов У. Джемса и американских «новых реа-
16
тов» Рассел заменяет субстанцию отношением, а дуализм
лИСерии и разума «нейтральным веществом материи», перво-
Ма овюй всего существующего. Как неореалист он ясно подчер-
кивает, в отличие от махистов, независимость существования
оКТов от сознания, а к числу «нейтральных элементов» от-
0°спт и логические сущности, составляющие как бы «скелет»
^бъектов, «плотью» которых являются «элементы»-ощущения.
Поинимая «объективное» существование «платоновских сущно-
тей» (логических и математических), философ отстаивает не-
чТо близкое платоновскому реализму. В известном смысле Рас-
п с самого начала своего философского пути решает пробле-
мы всеобщности и реальности в русле то платонизма, то номи-
нализма, причудливо соединяя сенсуалистический эмпиризм и
логический рационализм.
Как известно, Рассел оказался причастен развитию матема-
тики и логики, которые требовали неоднозначного решения.
Сведение логики к математике взаимосвязано с его логическим
атомизмом как разновидностью реализма.10 С одной стороны,
это была неореалистическая реакция мыслителя на философию
ф. Брэдли и Б. Бозанкета, с другой — введение логико-мате-
матического анализа в философию символизировало совмеще-
ние некоего отказа от классического эмпиризма и рациона-
лизма с желанием включить в свою концепцию трактовку «со-
бытий» Уайтхедом как материальных «точек-моментов». Вы-
ступление против «догматического эмпиризма», усвоенного Рас-
селом в юношестве, в ранний период деятельности все чаще
проходит с реалистических позиций, особенно в проблемах обос-
нования знания, оправдания индукции, в самом факте поста-
новки проблем структуры науки, мира. «Логический атомизм»
представляется ему более реалистическим, более адекватным
для описания картины мира при его совмещении с подправлен-
ным эмпиризмом.
Укрепление рационалистического в логическом атомизме
произошло посредством определенных успехов в логике отно-
шений, развитой Расселом. Возможность исследования знания
путем символической логики стимулировала выработку про-
граммы построения общей схемы языка, которая была «живым
Учителем»11 в деле формирования новой точки зрения на статус
логики и математики. Все, вместе взятое, и способствовало по-
явлению философии, основой которой являлось знание, раздроб-
ленное на элементарные составляющие части, соединяемые и
°Рганизуемые посредством разработанной математической ло-
гики. Философия была представлена дуалистической, поскольку
опРеделялась как фактической, так и рациональной истиной, ко-
Т^рая давала логическую форму, но не высказывала чего-либо,
числу логических атомов (логических конструкций) философ
Тн°сит «чувственные данные», затем «универсалии», предикаты
н отношения.12
2 Зака?, .у, 494
17
В русле неореализма Рассел доказывает и реальность объ-
ектов познания. Исходная абстракция «мира сознания» состав,
лена из ощущений, отличных от внешнего, материального мира.
«Мостик», соединяющий их, обнаружить не удается, и сущест-
вование объектов, независимых от сознания, признается в каче-
стве аксиомы. Принципиальный порок этой концепции коре-
нится в «самоочевидном» представлении о сознании как особом
«мире», находящемся в «голове» человека и по всем своим
свойствам противоположном объективному миру вне созна-
ния.13 Существование мира, по Расселу «раннего» периода,
можно показать, исходя из особенностей восприятия, предло-
женных «реалистом» О. Кюльпе: 1) восприятие произвольно не
меняется, протекает согласно независимым от нас правилам,
связано со строением нашего тела и органов чувств, а также
с внешними обстоятельствами (освещение, удаление и т. п.);
2) постоянство (изменение) восприятия не зависит от субъекта,
а связано с объективным существованием вещей вне его созна-
ния; 3) закономерные взаимосвязи между содержанием вос-
приятия, пространственно-временные отношения не зависят от
наших ожиданий, знания и опыта; 4) возможность предсказа-
ния события связана с принятием мира, подчиненного самостоя-
тельным закономерностям, проявления которых могут быть
познаны.
Эти «свидетельства» объективности существования предме-
тов ограничены, поскольку здесь за исходный пункт берется
(как несомненное или первоначальное) все-таки восприятие, со-
держание сознания. В этом случае мир состоит из сосуществую-
щих объектов: «действительных» (факты сознания), идеальных
объектов математики и логики (результаты абстракции) и «не-
посредственно данных объектов» (факты восприятия). В конеч-
ном счете существование мира оказывается проблематичным и
не более чем правдоподобной гипотезой. Рациональное позна-
ние, оставаясь в рамках юмистского приравнивания достовер-
ности познания простой вере, не дает возможности выявить
основание познания мира. Реализм Рассела предусматривает
реальность внешнего мира как условие непрерывности восприя-
тий и их совпадения у многих субъектов.
Рассел, как и «критические реалисты» после него, отрицает
теорию «эпистемологического монизма»: интерсубъективные и
чувственно-созерцательные характеристики объектов дают ему
возможность обоснования аналитического рассмотрения дейст-
вительности. «Теория внешних отношений» как инструмент адек-
ватного познания реальности снимает какое-либо активное отно-
шение субъекта к познаваемому объекту и дает якобы возмож-
ность беспристрастного, без всякого налета субъективности, его
объяснения. При этом подразумевается, что действительность,
существующая вне сознания, тождественна содержанию субъек-
тивного опыта — реального или потенциального. В данном слу-
18
«нейтральный монизм» являлся закономерным следствием в
Философской эволюции Рассела. Практически психология все
Ф «работает» с «данными», в то время как физика выра-
БГаеТ причинные закономерности посредством гипотетических
Снятий. Поиск единства психического и физического для фило-
пофа был весьма сложен. Первичным структурным элементом
мИра в 20—40-х годах он считает «события»: каждая «струк-
тура» состоит из неделимого «события» (у Уайтхеда «событие»
заменяет субстанцию и материю).
р. Брейтвейт в статье, посвященной памяти Б. Рассела,* от-
мечает вклад мыслителя в философию науки и методологию
естествознания. Расселу принадлежит ряд работ, в которых по-
пуляризировались новые физические теории XX в. — квантовая
механика и теория относительности — и одновременно рассмат-
ривались их методологические проблемы. Большое внимание он
уделил методологической роли категории «события» в современ-
ной физике, анализируя и возможность логического конструи-
рования понятий пространства и времени на основе понятия
«событие» (см.: «Наше познание внешнего мира» (1914), «Ана-
лиз материи» (1927); в последней он прибегает к идеям топо-
логии). Понятно, что категорию «событие» можно рассматри-
вать и с позиции философского солипсизма. Однако, как при-
знает Брейтвейт, полевые теории современной физики придают
этой категории важный методологический смысл, которого она
не имела раньше в физике частиц-корпускул. В связи с этим
анализ исследований Рассела — с учетом, разумеется, его об-
щей философской позиции — представляет несомненный инте-
рес с точки зрения материалистической интерпретации катего-
риального аппарата современных .полевых теорий физики?
В конечном счете Рассел утверждает, что реальное бытие
имеет свои свойства и отношения, определяя которые человек,
вероятно, и познает природные, физические предметы. «Реа-
лизм» подобного рода где-то близок материализму, и не стоит
его концепцию «событий» отождествлять с неопозитивистской.14
Рассел противоречиво сочетает реализм с материализмом;
в конце 40-х годов он конструирует своеобразную философию,
совмещающую реализм, англо-саксонский эмпиризм и элементы
материализма.**
* The British Journal for the Philosophy of Science. Vol. 21, N 2. Lon-
a°n, 1970. — Анализ содержания журнала за 1970 г., проведенный Б. Я. Па-
омовым и Ю. Н. Малашенко (см.: Вопросы философии. 1971. № 8.
 *67—172), показывает, что на его страницах пропагандируется «реализм»,
резанный на признании по крайней мере самых общих принципов мате-
в ** Сложность состоит в том, что Рассел принимает материализм лишь
качестве некоей практической максимы научного метода. Упрощенное по-
та ^ание матеРиализма ведет его к неопределенности в решении фундамен-
тОйЬНог° вопроса о соотношении онтологических и гносеологических аспек-
Фнлософского знания. Принцип плюрализма и демонстрирует указан-
ую неопределенность, выражая тенденцию замкнуть философскую пробле-
2*
19
Несмотря на признание ряда онтологических моментов ма-
териалистической философии, философия Рассела, по существу
может быть представлена как неореалистическая модернизаций
англо-саксонского эмпиризма. Своеобразие его философии со-
стоит в понимании им роли логики в процессе познания: логи-
ческое знание может и не вытекать из опыта, но логика все же
производит анализ и критику опыта. Научные законы необхо-
димы для анализа порядка ощущений: влияние эмпиризма в
определенной мере мешает ему понять происхождение, место и
роль логических форм процесса познания; он не видит связи
между априорными (как у Канта) и апостериорными моментами
в процессе познания.16 Данные чувств рассматриваются им как
лежащие абсолютно вне логической ступени познания. Но этот
априоризм непоследователен и претерпевает, как отмечает
И. С. Нарский,17 довольно сложную эволюцию. На рубеже
XIX—XX вв. «априорное» знание истолковывалось в духе идей
Платона и было связано с неореалистическим мотивом сущест-
вования логических универсалий: постулируется наличие раз-
личных «слоев бытия» (на манер А. Мейнонга), каждый из ко-
торых существует самостоятельно и как бы в своем роде. Уни-
версалии и не материальны, и не духовны, но «подсуществуют»
и «бывают», причем «бывание» противоположно «существова-
нию», оно вневременное и неизменное.18 К числу «априорных»
универсалий Рассел относит логические отношения, всеобщие
чувственные пространственные и временные качества и отноше-
ния. В 20—30-е годы он сближает «априорное» и «фиктивное»
на манер сенсуалистического номинализма. В 40—50-х годах он
усилил акцент на тезисе о существовании биологически априор-
ной формы веры во внешний мир и вновь стал отходить от но-
миналистической версии.19 Фактически он выработал «эмпири-
ческий априоризм», или смягченную кантианскую точку зрения,
как пишет А. Куинтон.20 Другими словами, при объяснении ме-
ханизма познания мира Рассел объединяет сенсуалистический
эмпиризм с логическим рационализмом. Форма и содержание
мышления противоречат друг другу, логические формы незави-
симы от содержания, от всякой предметности, как и у Канта.
И чтобы перейти от непосредственного чувственного восприя-
тия к общезначимым положениям науки, он вводит предшест-
вующие опыту постулаты научного («недемонстративного») вы-
матику в чисто эпистемологическом контуре, из которого нет ясного выхода
к вопросам о сущности бытия. Логический позитивизм показал, что чисто
эпистемологическая концепция в неявном виде содержит онтологические
предпосылки. Подобная неявность и обусловливает аморфность указанных
предпосылок, их крайнюю эластичность, что создает своего рода поле ма-
неврирования между материализмом и идеализмом. Именно уход от реше-
ния вопросов о соотношении гносеологического и онтологического аспектов
философского знания или их затушевывание порождает всевозможные
эклектические вариации в современной западной философии. Ярким приме-
ром этого может служить концепция «методологического материализма»15
20
а расцениваемые нами как крах субъективно-идеалистиче-
ско миросозерцания мыслителя. Он вынужден констатировать,
сК реальная наука немыслима без признания существования
Чнсшнего мира со своими свойствами и качествами, сами вещи
5 язаны причинно-следственными отношениями и подчинены
Спределенным закономерностям. Эти материалистические поло-
°ения он трактует как некие «постулаты» научного вывода.21
рыхлость доктрины неопозитивизма и неразличение исследо-
вателями философии и методологии логического эмпиризма
часто приводят их при анализе философии Рассела к отождест-
влению его мировоззренческой позиции с неопозитивистской.22
Однако накопленный аналитико-критический материал демон-
стрирует неадекватность подобных объяснений.23 В настоящее
время, когда в советской литературе Рассела называют «извест-
ным прогрессивным философом сциентистской ориентации»,
«одним из крупных философов XX в.»,24 все больше исследова-
телей склоняются к тому, что философская эволюция англий-
ского мыслителя при всей кажущейся аморфности и полупози-
тнвистской позиции проходила все же в общих рамках неореа-
листической доктрины.25 Влияние естественнонаучного материа-
лизма привело к развитию той стороны его неореализма, кото-
рая связана с признанием существования внешнего мира, неза-
висимого от познавательной активности субъекта, тогда как в
вопросе познания мира он остается на агностико-скептической
позиции.
Широта интересов, многогранность поднятой философской
проблематики, непоследовательность самой позиции затрудняют
и выделение этапов философской эволюции Рассела. Из всего
многообразия точек зрения на этот счет, которые довольно рез-
ко различаются, мы представим лишь несколько. Так,
Р. Дж. Коллингвуд выделяет «кембриджский» период его дея-
тельности (1898—1916 гг.), характеризуемый разрывом с англо-
гегельянством, и неореалистический (20—40-е годы). Буржуаз-
ный историк философии Ф. Коплестон рассматривает «раннего»
Рассела как логика и математика (1898—1910гг.), Рассела как
философа (с 1912 по 1940 г.) и выделяет «послевоенного» Рас-
села (1946—1959 гг.), эволюционировавшего последовательно от
логического атомизма и неореализма к юмизму. Оксфордский
исследователь Дж. Пирс вообще предлагает только один пе-
риод, а именно с 1900 по 1919 г., полагая, что в дальнейшем
мыслитель только модифицировал свои ранние концепции. Вол-
ьский исследователь К. Д. Дарковский развитие расселов-
СКИх философских взглядов представляет как «постепенное на-
сл°ение более или менее различных идейных пластов», которые
«окончательно оформляются как целостная и сравнительно ста-
ильная теория к концу 20—началу 30-х годов», и не отлича-
бТся, по его мнению, от неопозитивизма.26 И. С. Нарский, наи-
°Лее видный исследователь неопозитивизма как в СССР, так и
21
за рубежом, рассматривает эту эволюцию как смену неореализм
ма (1896—1920 гг.), логического атомизма (1914—1919 гг.)
«нейтрального монизма» (1914—1928 гг.) и становление неореа-
листической интерпретации юмизма (1940—1959 гг.).27 Если по-
следняя периодизация скорее близка к истине, то остальные не
учитывают многие моменты становления и развития философ-
ских воззрений английского мыслителя и отражение их в ис-
следованиях, которые появлялись в разные этапы меняющейся
социально-политической атмосферы в странах Запада и Востока.
В пору расцвета неопозитивизма критики данного направления
относили Рассела к его адептам и соответственно его тракто-
вали. Более поздние исследователи характеризуют его фило-
софскую позицию как полупозитивистскую, близкую неореа-
лизму.
На наш взгляд, можно условно выделить следующие три
этапа в философской эволюции Рассела:
I.	Ранний (1894—1910гг.)—становление философских
взглядов, влияние неогегельянства и неокантианства, восприятие
неореализма.
II.	Зрелый (1910—1940гг.)—обоснование неореализма, ло-
гического атомизма как разновидности реализма, «нейтрального
монизма».
III.	Поздний (1940—1970гг.)—неореализм юмистско-кан-
тианского толка, совмещение в отдельных вопросах радикаль-
ного и критического реализма и метафизического материализма.
В соответствии с предложенной нами периодизацией мы и
попытаемся проследить развитие философских взглядов Рас-
села.
Часть I
ФИЛОСОФИЯ «РАННЕГО» РАССЕЛА:
ЛОГИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
КАК ПРОЛЕГОМЕНЫ К ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ
Глава 1
СТАНОВЛЕНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ
Последняя треть XIX в. в английской философии прошла
под флагом господства, с одной стороны, стихийного естествен-
нонаучного материализма, а с другой — позитивизма Дж.
С. Милля и Г. Спенсера, философии И. Бентама. На смену эм-
пирическп-идеалистическим системам приходит «абсолютный»
(объективный) идеализм Т. Грина, Ф. Брэдли, Дж. Уорда, Дж.
Э. Мак-Таггарта, Б. Бозанкета.
В Кембриджском университете, где учился Рассел, в фило-
софии доминировал Мак-Таггарт, более других уверовавший в
диалектический метод. До поступления же в университет Берт-
ран всецело находился под воздействием идей Ч. Дарвина и
затем Милля, хотя сам он писал, что его взгляды того времени
были близки традиционному английскому эмпиризму.1
В духовной атмосфере университетской жизни господство-
вали «академические герои 90-х годов» — Г. Ибсен, А. Стринд-
берг, ф. Ницше и О. Уайльд. Молодежь, в своем желании пере-
мен восприняла призыв к разрушению и насилию, проповедо-
вавшиеся в литературе этими авторами. На Рассела же они не
оказали сколько-нибудь заметного влияния, если, конечно, не
считать Ибсена. В 90-х годах Рассел был прежде всего мате-
матиком, хорошо знакомым с философской литературой, по тра-
диции изучавшейся в университетах. Участвовал он и во мно-
гих философских дискуссиях. Первые студенческие годы его
Философским образованием руководил Гарольд Иоахим, друг
у последователь Брэдли, знакомый с учением Мертона. Джемс
°РД, консультировавший Бертрана по математической литера-
УРе, советовал ему слишком не увлекаться философией до
^кончанпя экзаменов в университете. Однако на удивление как
та?ВОмУ’ так и второму его наставникам Рассел продолжал чи-
*ь книги по философии и в то же время отлично заниматься
атематпкой.
23
Университетские преподаватели (Уорд, Дж. Ф. Стаут,
Таггарт), способствовавшие пробуждению интереса Рассе.^
к немецкому идеализму, определили и его круг чтения. Так
кантианец Уорд (см. характеристику Уорда, данную В. И.
ниным2) познакомил его с идеями Р. Г. Лотце; гегельянец
Стаут — с учением Ф. Брентано, Г. Сиджвнк—с традициями
Бентама. Но наибольшее воздействие на Рассела оказали Мак.
Таггарт и Брэдли. Под их влиянием в 1894 г. он переходит на
позиции кантианско-гегельянской метафизики. Брэдли стремил,
ся в абсолютном идеализме соединить скептицизм Юма с идеа-
лизмом Гегеля и некоторыми идеями «трансцендентального»
идеализма Канта. В своей диссертации (1896) Рассел и иссле-
дует влияние неевклидовых геометрий на «трансцендентальную
эстетику» Канта, используя при этом отдельные идеи Брэдли.
В этот период Рассел прочитал такие работы, как «Лекции
по общей теории поверхностей» Ж. Дарбу, «Теория функции
действительной переменной» У. Дини, «Общие исследования
о кривых поверхностях» К. Гаусса. «Учение о протяженных ве-
личинах» Г. Грассмана ему порекомендовал изучить А. Н. Уайт-
хед, чья «Всеобщая алгебра» весьма возбудила интерес Бертра-
на к математике. Однако Рассел был убежден, что прикладная
математика более необходима для человеческого благосостоя-
ния и более достойна изучения, чем чистая. Он прочитал так-
же «Трактат об электричестве и магнетизме» Дж. Максвелла,
«Принципы механики» Г. Герца и был восхищен открытием по-
следним существования электромагнитных волн и исследова-
нием их свойств. Его интересовали и экспериментальные ра-
боты английского физика Дж. Томсона. Но в большей степени
Рассела привлекали работы Ю. Дедекинда и Г. Кантора. Труды
Г. Фреге, сходные по проблематике, интересующей Рассела в
то время, не были ему знакомы.
Ретроспективно трудно оценить силу идеализма Гегеля, гос-
подствовавшего в английской философии в конце XIX столе-
тия, но для Рассела тогда были важны идеи Канта и Гегеля,
вот почему отдельные проблемы физики и математики он пыта-
ется решать с полукантианской, полугегельянской точки зрения.
Он убежден, что математика служит источником истины о ре-
альном мире, и стремится к философии, которая могла бы по-
казать положения математики объективными и логическими,
а не субъективными и эмпирическими. Но, как он обнаружил,
неогегельянство не дает ни объективности, ни логического обос-
нования для математики. В философии Канта «трансценден-
тальная эстетика» отстаивала субъективно-идеалистическую тео-
рию пространства и времени. Обработка математических суж-
дений Канта под синтетические превращала их, по Расселу, 0
эмпирические. Что касается Гегеля, то диалектическая логика
казалась английскому мыслителю «неутешительной методоло-
гией» для математики. Тем не менее Рассел пытается решит1’
24
аЖные вопросы обоснования геометрии в духе Канта и Гегеля..
В Эта «любовь» к геометрии определялась многими факто-
-ми. Здесь и огромное влияние неевклидовых геометрий, и оп-
ределенное воздействие на Рассела самих идей Евклида, гео-
метрию которого продолжали считать естественной и непрелож-
ной геометрией реального мира. По мнению американского ис-
следователя А. Стора, «Евклид потряс его (Рассела. — А. К.)
так потому, что геометрия представляла разум и порядок как
нечто противоположное хаосу. Как замечательно самому быть
Евклидом и самому устанавливать порядок в мире!».3 В конце
XIX в. умонастроения в физике отражало известное сочинение-
у. Клиффорда «О пространственной теории материи» (1870),
в котором автор на основе субстанционального понимания сущ-
ности пространства (и времени) выдвинул программу тотальной
гсометризации физики. В рамках самих естественных наук на-
чинает созревать мысль о том, что свойства реального простран-
ства зависят от происходящих материальных процессов. Н. Ло-
бачевский и Б. Риман развивают эти идеи. Причинная теория
Лейбница и попытки Юма и Канта свести причинные отноше-
ния к временным были их основанием. Известная неудовлетво-
ренность физиков ньютоновским истолкованием статуса про-
странства и времени в физической картине мира явилась побу-
дительным мотивом к критическому анализу фундаментальных*
понятий пространства, времени и движения.
В первой статье Рассела «Об отношении числа и количе-
ства» (1896) обсуждается одна из фундаментальных проблем*
философии математики того времени — исчисление бесконечно
малых и соотношение дискретного и непрерывного. А. А. Френ-
кель и И. Бар-Хиллел пишут: «Чтобы уяснить сущность обсуж-
даемой проблемы, надо как следует осознать коренное различие*
между дискретной, качественной, индивидуальной природой’
числа в комбинаторном мире счета (арифметика) и непрерыв-
ной, количественной, однородной природой пространства в ана-
литическом мире измерения (геометрия)».4
Идея континуума становится известной как в философии,
так и в математике и постепенно вытесняет атомистические
взгляды. Отметим, что сама идея была намечена еще Ньюто-
ном (1666), а затем развита Гауссом, О. Коши, К. Вейерштрас-
сом, Фреге, Дедекиндом, Дж. Пеано, а в философии — Декар-
т°м, Локком, Лейбницем, Кантом, Гегелем, Энгельсом. Раз-
работка концепции континуума в математике выводила Рассела
На проблемы, связанные с теорией множеств, которые интере-
с°вали его в плане выяснения соотношения части и целого.
С другой стороны, анализ бесконечно малых, неевклидовы
^ометрии, теория множеств были важнейшими моментами в*
Явлении соотношения чувственного и логического в матема-
пке. Чувственное—не всегда надежная основа в логике и ма-
ематике. Отсюда возникает проблема чистой и прикладной
25
математики. Одни математики, и их большинство, работая
с натуральными числами, как правило, не обращают внимания
на понятие натурального числа, другие вообще не видят смысла
говорить о существовании числа, поскольку чистая математика
гипотетична. Но теория числа в конечном счете зависит от спо-
соба установления соответствия аксиом теории чисел предмет-
ной области, т. е. необходимо было решить вопросы онтологиче-
ских оснований понятия числа и вскрыть эмпирическую сторону
теории числа.5 Рассел, занимаясь этими проблемами, исполь-
зует непрерывное количество и пытается в своей статье дать
определение непрерывного. Рассматривая число, он показывает,
что оно «само по себе не дает информацию относительно коли-
чества», так как счет и измерение связаны с операцией сравне-
ния.6 Измерение дает качественное количество (Гегель).
Рассел интуитивно понимает взаимосвязь количества и ка-
чества. Количественная определенность данного предмета или
явления есть величина. Следовательно, последняя является
объектом измерения. Поскольку существуют физические и ма-
тематические величины, то, согласно Расселу, количество при-
менимо для непосредственных данных, но не для математиче-
ских величин. Это значит, что объектами физического иссле-
дования являются физические величины, основной метод позна-
ния которых—измерение. Но измерение — это и есть сравне-
ние, в результате которого оценивается качественная опреде-
ленность. Сравнение количественной стороны и есть измерение,
для чего необходимо существование измеряемой величины и
единицы измерения. Относительность понятия меры показывает,
что в определенной степени (но не абсолютно, как считает Рас-
сел) она независима от сравнения. Эта ошибка ведет к другой,
т. е. к отождествлению понятий величины и меры, которое в
дальнейшем встречается у Ф. Франка и А. С. Эддингтона. Со-
гласно материалистическому решению этой проблемы, мера есть
единица измерения. Хотя физическая величина выражается ме-
рой, однако мера и величина все же отличаются друг от друга:
мера отражает физическую величину. В понятии величины отра-
жается некоторое онтологическое свойство, связанное с соот-
ношением части и целого.7 Позже Рассел верно показал, что
с помощью понятия числа мы выражаем то общее, чем обладает
реально существующее множество объектов, т. е. указал онто-
логическое основание понятия числа. Он заключает свое рас-
смотрение следующим утверждением: количество характеризует
только класс действительных и возможных непосредственных
данных. Хотя Л. Кутюра и оценивал эту теорию положительно,
сам Рассел впоследствии признавал ее «абсолютньнм вздором».8
Эти размышления относительно числа, количества и меры
были связаны с расселовской интерпретацией математики Нью-
тона.9 В дальнейшем они своеобразно проявились в математи-
ческом анализе Расселом классических апорий Зенона.10
26
Переработанный текст докторской диссертации, изданный
, «Очерк оснований геометрии» (1897), представлял собой
ка^тОвский вариант понимания пространства. Исследуя пробле-
1<3 Канта «Как возможна геометрия?», Рассел приходит к вы-
о том, что она была бы возможна, если и только если бы
^постранство было или Евклидово или Римана — Лобачевского,
По сохраняло бы свойство постоянной кривизны. Неевклидовы
Н евклидова геометрии описывают реальный мир — это верное
предположение. Расселу хотелось найти математические за-
коны, являющиеся физическими истинами, которые должны
были следовать из логических принципов. М. Клайн отмечает,
что в этой работе английскому мыслителю удалось открыть
несколько математических законов, например закон однород-
ности физического пространства.
Проблемы, рассматриваемые Расселом, были тесно взаимо-
связаны с геометрией, с геометризацией физической картины
мира, с выяснением основ метрических свойств пространства,
с проблемой связи пространства и времени, которые неразрыв-
ны с основополагающими идеями любой последовательно по-
строенной философской системы. «Учение о пространстве и вре-
мени,— писал В. И. Ленин, — неразрывно связано с решением
основного вопроса гносеологии: представляют ли из себя наши
ощущения образы тел и вещей, или тела суть комплексы на-
ших ощущений».11
Решая вопросы гносеологии, Рассел становится на сторону
Канта, который отрицал механистические представления о про-
странстве и времени, лежавшие в основе метафизики. Кант кри-
тиковал неадекватность определения механицизмом актуальной
бесконечности взаимосвязанных процессов в мире12 и ставил
эпистемологические проблемы геометрии в достаточно совре-
менном плане. Он систематизировал определенные стороны суб-
станциальной и релятивной концепций, доктрины Ньютона и
Лейбница. Рассел отмечает, что «пространство Канта абсолют-
но, подобно пространству Ньютона, а не только система отно-
шений».13 Геометрия, по Канту, имеет пространство как апри-
орную форму непосредственно чувственного восприятия, ха-
рактеризующуюся определенностью и неизменностью свойств.
1 еометрическое познание является априорным, непосредствен-
ным, содержательным наглядным созерцанием пространства.
Априорная геометрическая интуиция ведет к установлению до-
стоверных, абсолютно всеобщих и необходимых математиче-
м,х положений, осуществляющихся в конкретном опыте.
Крушение кантовской априористской интерпретации геомет-
рического познания привело к ниспровержению априоризма и
че°ттказУ от содержательно-интуитивного понимания геометри-
м Ск°го познания. Развитие неевклидовых геометрий и аксио-
тизация геометрии Евклида отражали усиление формально-
соматической трактовки геометрии и дальнейшее развитие
27
логнзации математики. Рассел и пытался в своей первой статье
переформулировать и модернизировать кантовскую трактовку
геометрических форм с помощью Риманова пространства по,
стоянной кривизны, но даже его авторитет не изменил в даль-
нейшем создавшегося положения. Сегодня сторонники релятив-
ной и субстанциальной концепций отвергают априористский под-
ход и Канта, и раннего Рассела.
Следует заметить, что со времен Канта и вплоть до XX в.
не различали математическую и физическую геометрии, а отож-
дествляли их, что было характерно и для классической меха-
ники Ньютона. Хотя, как справедливо отмечает Карнап, пер-
вая— априорна, а вторая — синтетична,14 и в современной нау-
ке признана необходимость их четкого разграничения. Матема-
тическая геометрия предстает у Рассела как теория логической
структуры.
В «Очерке оснований геометрии» Рассел показывает, что гео-
метрия Евклида не является априорным знанием, априорность
присуща только проективной геометрии. Последней присущи
априорные истины, т. е. аксиомы гомогенности пространства и
понятие расстояния, позволяющие производить измерения, ко-
торые являются общими как для Евклидовой, так и для всех
неевклидовых геометрий. Метрическая геометрия, к которой
относится Евклидова и несколько неевклидовых геометрий, по-
лучается из проективной на основе геометрических преобразо-
ваний (см. «Эрлангенская программа» Ф. Клейна 1872 г.).
Стремясь представить научную картину мира, Рассел подхо-
дит к разработке фундаментальной структуры физической тео-
рии, которая характеризуется следующим набором свойств: мет-
рические (протяженность), топологические (размерность) и тео-
ретико-множественные (упорядоченность).15 Он пытается раз-
граничить чувственный и логический аспекты геометрии. Гео-
метрия, как и физика, изучает свойства протяженности мате-
риальных тел. Сосредоточив свое внимание на проблемах про-
странства, движения и «равномерности» (конгруэнтности), Рас-
сел старается решить онтологические вопросы. Если отказаться
от абстрактности геометрии, приблизить ее к действительности,
то она должна заняться движением объектов и рассматриваться
в органической связи с механикой. Рассел как бы стремится
организовать пространственную и временную структуру в еди-
ное целое, то, что в дальнейшем сделала специальная теория
относительности. Но решение этих проблем он связывает с те-
зисом ньютоновских «Математических начал натуральной фило-
софии» о метрике, внутренне присущей гомогенному и пустому
(абсолютному) пространству как «вместилищу» вещества.
Однако роль пространственного или временного стандарта
конгруэнтности не может быть истолкована, как мы это видим
у Ньютона и Рассела, только как установление иным способом
равенства, которое внутренне присуще интервалам, принадлежа*
28
к классу конгруэнтности, устанавливаемому этим равек-
1X1,11 м 16 И Рассел сам верно отмечает,17 что существует непре-
рывное многоообразие, где составляющие элементы качественно
Ручаются один от другого и имеют присущую им величину,
°Т\воляющую проводить .метрическое сравнение самих этих эле-
Пентов. В данном случае метрика не является внутренне при-
ютен подобным многообразиям.18 И только Эйнштейн дока-
что в реальном пространстве существует непосредствен-
naV зависимость метрических отношений от физических вза-
имодействии.
Ньютонианец Рассел, ограничивая использование термина
«конгруэнтный» обозначением отношения пространственного
равенства, неправомерно настаивает на том, что пространствен-
ное равенство между двумя линейными отрезками физического
пространства является внутренне присущим им количеством
пространства. Эта ложная предпосылка ведет к следующему
утверждению: нельзя сделать выбор среди альтернативных гео-
метрических описаний реального физического пространства.19
Ссылаясь на некоторые причинные отношения из Ньютоновой
динамики, философ пытается обосновать, что внутренне равные
временные интервалы могут рассматриваться в качестве кон-
груэнтных, и во временном континууме существует только один
допустимый класс конгруэнтности.
После выхода «Очерков оснований геометрии» Рассела
между ним и А. Пуанкаре возникла дискуссия, которая способ-
ствовала, по мнению многих исследователей, обоснованию кон-
венционалистской концепции в методологии науки. Пуанкаре
пытался заменить стандартную Декартову метрику формулиров-
кой конвенционального характера пространственной конгруэнт-
ности и первый дал ясный ответ на вопрос, как можно по-
строить пространство из внутрипространственных впечатлений.
Уайтхед предложил перцептуалистскую интерпретацию аргу-
ментов Рассела, пытаясь обосновать наличие у физического про-
странства и времени присущей им метрики на основе чувствен-
ных восприятий. Настаивая на введении различных метрик и
предполагая непрерывность физического пространства, оппо-
ненты Рассела отвергают его основное предположение о внут-
ренне присущей пространству метрики.20
Рассела интересовали следующие вопросы: как измерить
сами эталоны измерения общей меркой и в каком отношении
МетРика пространства и времени является априорной, конвен-
циональной и апостериорной? Последний вопрос, в свою оче-
₽*еДь, был связан с алгеброй и геометрией. Так, Декарт и Фер-
а в XVII в. показали, что всю геометрию можно построить на
нове понятия числа, сопоставив каждой точке ее координаты;
Ким образом, задачи геометрии можно уподобить задачам
ЛГебРы. Рассела же интересует, как математические схемы,
29
определяющие ту или иную метрику пространства, удовлетво.
ряют эмпирическому миру и логике здравого смысла.
Следует отметить, что вопрос о существовании внутренней
метрики пространства и времени дискутируется до сих пор,*
Вопрос отнюдь не праздный: имеется ли собственная, «абсо-
лютная» метрика у пространства и времени или их метрические
свойства зависят от материи, от происходящих материальных
процессов? Метафизическая теория пространства и времени, со-
гласно которой пространство и время абсолютны, признает су-
ществование их внутренней метрики, не зависящей от мате-
риальных масштабов и часов. Эту точку зрения и пытается за-
щищать Рассел. Согласно же теории относительности само
пространство и время являются свойствами материальной суб-
станции. К сходной позиции в этом вопросе близки Риман, Пу-
анкаре, Эддингтон, А. Грюнбаум. Конвенционалистская концеп-
ция Пуанкаре не разделяется большинством современных иссле-
дователей, с точки зрения которых пространственные и времен-
ные характеристики зависят от системы отсчета.21
По логике своего изложения проблем, связанных с геомет-
рией, под влиянием Канта, который полагал, что геометрия и
опыт обеспечивают единственно достоверный и последователь-
ный способ описания, подходящий для рационального понима-
ния природы, Рассел переходит к обоснованию физики. В то
время в духе гегелевского энциклопедизма он стремился создать
законченную диалектику «науки, которая увенчалась бы дока-
зательством того, что всякая реальность духовна».22 При обос-
новании физики британский философ использовал фундамен-
тальную натурфилософскую работу Канта «Метафизические на-
чала естествознания» (1786), в которой не признается учение
Ньютона об абсолютном пространстве и времени и утвержда-
ется существование бесконечно делимого пространства и запол-
няющей его материи. Сама же «материя состоит из динамически
неделимых частей, но вместе с тем наполняет пространство ди-
намически».23 Расселу импонировало кантианское наделение
материи силой и движением, признание континуума. Истолко-
вывая материю феноменалистически, он приписывает ей дина-
мические свойства. В «динамическом учении» Канта была зало-
жена диалектическая идея единства и взаимопроникновения
двух противоположных «сил» (или тенденций движения)—при-
тяжения и отталкивания.
Эта работа оказалась для Рассела созвучной по целому
ряду идей, которые он разрабатывал. Кант пытался найти спо-
соб примирения естественнонаучных программ Ньютона, Лейб,-
ница и Декарта, т. е. примирения двух различных обоснований
* См. работы И. Л. Акчурина, М. Д. Ахундова, В. С. Барашенкова,
А. Грюнбаума, П. С. Дышлевого, Н. Е. Егорова, В. И. Жаркова, Ю. Б.
Молчанова, А. М. Мостепаненко, М. В. Мостепаненко, В. И. Свидерского,
Дж. Уитроу и др.
30
амики как учения о силах — Лейбницева и Ньютонова, ис-
ДпН Зуя и математические основания картезианской программы.
была продолжена и номиналистическая традиция эмпири-
М Локка и Юма, рационалистов Декарта и Лейбница. Кант
К°ступал как последовательный защитник математического
^-гествознания и заявлял, что математическая физика не может
Сойтись без философских принципов.24
° Совмещая интерес к Ньютону, Канту и Гегелю, Рассел ана-
пзирует в философии физики две проблемы. Первая из них —
бсолютно или относительно движение. Так, Ньютон полагал,
чТо движение должно быть абсолютным, тогда как аргументы
противоположной точки зрения — движение является относи-
тельным— казались более убедительными. Эта головоломка
оставалась нерешенной до появления теории относительности
Эйнштейна, согласно которой метрика пространства выступает
функцией движения материи. С точки зрения Рассела, это был
«Удобный источник антиномий» теоретического разума. Суб-
станциальные пространственно-временные представления пред-
полагают, что пространство реально воздействует на объекты
через силы инерции, но материальные объекты не оказывают
влияния на пространство. Это приводит физических идеалистов
и ныотонианца Рассела к следующему выводу: пространство и
время абсолютно независимы от материи, которая сама явля-
ется «нереальной абстракцией», а потому «никакая наука о ма-
терии не может быть логически удовлетворительной».""
Вторая проблема заключается
рия из атомов, разделенных пустым
наполняет все пространство? При
Канта Рассел склоняется вначале к
рую наиболее полно обосновал Р.
известном смысле развивал Лейбницеву концепцию простран-
ства и времени, пытаясь синтезировать основные принципы
классической механики Ньютона с учением о дискретной неве-
щественной активной субстанции. Он полагал, что материя со-
стоит из бесконечно малых элементов, атомов, представляющих
неделимые точки, имеющие положение в пространстве, массу,
способность к движению и взаимодействию. По Расселу, атомы
занимают только точки пространства, и все взаимодействие
есть действие на расстоянии, как в ньютоновском законе тяго-
тения.*
Однако когда эфир приходит на смену пустому пространству,
°Ле выступает уже как некий новый вид материи. В физике
Р°исходит резкий поворот от идей атомизма к континуалист-
рОд Следует отметить, что идея дальнодействия у Ньютона есть своего
готен Мет°Д°логический прием, поскольку, отстаивая эфирную гипотезу тя-
ская Ня» он признавал эфирную среду, которая мыслилась им как физиче-
эФирнР-альносТь* Пустое (абсолютное) пространство у Ньютона заполнено
25
в том, состоит ли мате-
пространством, или же она
решении этой антиномии
первой точке зрения, кото-
Бошкович.26 Последний в
3)
ской концепции строения материи, хотя идеалы механицизма
еще остаются господствующими. Наставник Рассела, а затем и
его соавтор по фундаментальной работе Уайтхед в конце XIX в
обосновывает на этот счет свою точку зрения, исходя из экспе-
риментов Фарадея по электромагнитной индукции и теорий
Максвелла по электричеству и магнетизму. Теория «близкодей-
ствия» представлялась ему единственно правильной, ибо в ее
пользу говорили и «эмпирические аргументы», отрицавшие дей-
ствие на расстоянии.28
Рассел принимает, как он пишет, «более современную точ-
ку зрения», дает ей «гегелевское одеяние» и представляет ее
как диалектический переход от Лейбница к Спинозе, что поз-
воляет ему признать преобладание «логического порядка» над
«порядком хронологии».29 При этом надо иметь в виду следую-
щее: признание близкодействия выступает как признание не-
прерывности абсолютного пространства и времени. Дальнодей-
ствие вносит в них абсолютную разорванность. Дискретные
тела, по Лейбницу, имеют динамические свойства, но простран-
ство не заполнено и является результатом деятельности монад.
Протяженность выступает у него как результат активного ди-
намического бытия тел, в основе которого лежат непротяжен-
ные динамические монады. В теле имеется некий протяженный
«атрибут», неотъемлемое «естество», или субстрат, которым яв-
ляется «сила», предшествующая протяжению. Согласно Спино-
зе, разум постигает сущность субстанции как бесконечную лишь
в двух ее атрибутах: как «протяжение» и как «мышление».
У него нечто обладает протяженностью и является материей,
имеющей бесчисленные атрибуты. Субстанция едина и гетеро-
генна, она — сама природа. Математика у Спинозы «соединяет»
мышление и пространство. Сама геометрия становится идеаль-
ной схемой бытия.
Точкой совмещения физики, математики и философии в ми-
ровоззрении Рассела стало решение онтологических вопросов
математики и рационалистическое объяснение существования
физических объектов (а также выяснение природы простран-
ства, материи, силы) посредством совмещения идеалистической
точки зрения на познание в математике с естественноисториче-
ским анализом проблем физики. Идет накопление материала,
который Рассел затем обобщил в «Принципах математики»
(1903) в отношении физической истинности этой науки. Со вре-
мен Галилея и Ньютона теоретическое естествознание видело
идеал научного объяснения некоторого фрагмента материаль-
ной действительности в выявлении определенного типа абстракт-
ных математических пространств, максимально приспособлен-
ных для теоретического описания качественно-количественных
особенностей данного круга явлений. Рассел продолжает эту
традицию в своих первых опытах по философским проблемам
естествознания. Вот таким образом и происходит встреча л о-
32
математического постижения мира с эмпирическим в миро-
r,I: /?еиии Рассела. «Динамизм» в этом плане был важным эта-
в°’ ^1ревращения его философских поисков в оптологическую
“Онце11ИИЮ, В учение о бытии.
К Таким образом, определяя свою философию того времени
«интерпретацию классических аргументов Канта» с неко-
I<abbiMii ссылками на Платона, Рассел высказывает мысль
здании новой философии, основанной на «здравом смысле,
° ягченном математической логикой».30 Однако с кантианской
cMqI<on зрения совмещаются идеи Ньютона, Лейбница, Гегеля,
х^итхеда. Так формируется своеобразный методологический
11юрализм. Анализ заметок Рассела 1898 г., которые он впер-
вые опубликовал в своей философской автобиографии (1959) и
которые затрагивают восемь тем и, как он считал, повторяют
Гегеля, укрепляют нас в этом мнении. Они показывают станов-
пение философских взглядов английского мыслителя. В этих
заметках проявляется его стремление (реализованное затем в
«Принципах математики») обосновать единую науку, универ-
сальную и авторитетную систему в геометрии и логике. В них
раскрываются догадки Рассела о противоречиях конечного и
бесконечного, простого и сложного, прерывного и непрерыв-
ного, и т. п.
Остановимся на содержании некоторых из этих заметок под-
робнее. Так, в рассуждениях «Об идее диалектики науки» Рас-
сел приходит к мысли о возможности диалектики, имеющей бо-
лее близкую связь с явлением, чем с чистой логикой, посредст-
вом включения в рассмотрение пространства и времени. В этом
случае он не соглашается с простой систематизацией катего-
рий, предложенной Гегелем. Здесь, очевидно, нашло отраже-
ние противоречие кантовской теории чувственного созерцания
с гегелевским категориальным синтезом.31
В «Записках о переходе от геометрии к динамике» Рассел
обосновывает «аксиому здравого смысла», которая ставится в
Центр его эпистемологии: движение материи происходит в соот-
ветствии с законами динамики, материя инертна. «По этому
пункту, — отмечает С. Тулмин, — взгляды Рассела никогда не
подвергались радикальным изменениям».32 Формулируется эта
точка зрения следующим образом. Материю обычно наделяли
свойством или протяженности, или силы. По Лейбницу, про-
странство совершенно релятивно, протяженность не может быть
тличительным признаком материи как субстанции. Немецкий
^ИлосоФ понимал пространство и время как формы динамиче-
сиИх отн°шений между вещами. Материя определяется через
и^У, атомы считаются непротяженными центрами последней,
то^ИМею1цими пространственного измерения и локализованными
ПпоЬКо в их взаимодействиях друг с другом. Тогда сила может
Чаетв’1ЯТь себя, только производя движение. Геометрия вклю-
Рассмотрение движущейся и движимой материи. Эта реля-
л 44	зз
тивная концепция материи импонирует Расселу, поскольку ок
носительность включает «противоречия.
Рассмотрение законов движения ведет к «диалектическому
переходу» от геометрии к динамике, ибо геометрия включает
движущиеся тела в пространстве и подразумевает находящую
ся в нем материю и ее местоположение. Без движущейся мате-
рии геометрия невозможна. Это приводит к кинематике, а затем
к динамике. Движение материи «проявляется только относи-
тельно другой материи. Оно должно иметь причину и существо-
вание взаимной связи между частицами материи, взаимодей-
ствие которых должно быть причиной. Это содержит в себе все
законы движения».33 Как видим, здесь Рассел продолжает ма-
териалистические тенденции Лейбница и Канта.
Следует отметить, что проблема движения представляет со-
бой одну из сложнейших в философии естествознания. Соглас-
но метафизической теории абсолютные пространство и время
существуют как абсолютные, неподвижные места, по отноше-
нию к которым совершается движение. Действительное движе-
ние— абсолютно, оно не зависит от системы отсчета. Пустое
пространство является необходимым условием движения (еще
у Левкиппа и Демокрита). Абсолютное движение и есть движе-
ние в пустом (абсолютном) пространстве. И хотя еще Аристо-
тель говорил, что движение совершается по отношению к чему-
либо, позиции метафизической теории были укреплены, как мы
это уже видели, в системе Ньютона. Основным признаком
абсолютного он считал самостоятельность, независимость, безус-
ловность. Окончательно метафизические взгляды на этот вопрос
были преодолены с открытиями относительности пространства
и времени и универсального характера движения.
Рассел рассматривает кинематическое определение движе-
ния, когда движение тел описывается только с геометрической
точки зрения, независимо от физических причин и от сил, его
вызывающих. Он считает такое описание неадекватным реаль-
ному движению. Более совершенным, по его мнению, является
динамическое описание движения тел, которое предусматривает
уже действие приложенных к ним движущих сил. Реальное со-
держание движения не исчерпывается изменением места, а само
изменение пространственных отношений — результат воздейст-
вия физических сил. Таким образом, динамическое описание
раскрывает физическую природу движения. Это-то Рассел и пы-
тается объяснить. Пространство здесь уже играет роль расстоя-
ния, через которое действуют силы, но оно — и расстояние, прой-
денное телом. Пространственно-временной процесс, движение,
Рассел связывает непосредственно с его носителем — материей,
трактуя ее на основе теоретико-познавательной установки меха-
нико-метафизической философии. Это наглядно проявляется 0
его «Нескольких определениях материи» (1898), являющихся,
по существу, повторением дефиниций, данных Кантом в «Мета-
34
ических началах естествознания». «Материя, — пишет Рас-
Фи3___есть такое в данных внешних чувств, что может быть
Сеинято во внимание с меньшим противоречием, чем любое
другое чувственное данное, как логический объект или как суб-
сидия».34 Кинематическое определение: «Материя есть то, от
сТ о зависят пространственные связи».35 Геометрия сравнивает
ЧдЗЛичные части пространства, поэтому она, вероятно, включает
розМОжность движения. Если пространство является неподвиж-
ным, а геометрия невозможна без движения, то необходимо
чТо-то движущееся в пространстве. Для геометрии пространство
выступает зависимым отношением: материя при кинетическом
описании определена пространственными связями, как точками.
Эти точки, атомы, должны двигаться, изменять свои простран-
ственные связи. Атомы определяют свое местонахождение толь-
ко отношениями друг с другом, которые в их разнообразных
возможных значениях и дают пространство. Это является повто-
рением Лейбница и Канта — пространство и время существуют
не как субстанциальные сущности, а как формы существования
материальных объектов, абстрактные отношения их существо-
вания. Рассел так и пишет: пространство двух атомов — пря-
мая линия, соединяющая их; трех — плоскость, в которой они
лежат.36 В общем он повторяет точку зрения патера Бошковича,
который вслед за Лейбницем рассматривает пространственные
отношения в качестве аспекта самого динамического универ-
сума.
«Динамическое» определение материи — материя не только
движимая, но и движущая сила: две чдстицы материи причинно
воздействуют одна на другую при изменении их пространствен-
ных отношений. Материя изменяет пространственные отношения
относительно некоторой другой материи, такое изменение есть
со б ы тие* и оно должно иметь причину. Взаимоотношения
пространственных связей и причинных отношений (сил) имеют
тенденцию к изменению пространственных отношений.
Эти рассуждения Рассела напоминают концепции Канта и
Бошковича, а также идеи кантианца Г. Когена о превращении
материи в силу. Но здесь же можно увидеть стремление Рас-
села выработать собственную концепцию .материи, хотя до вы-
вода Эйнштейна, о том, что пространство и время непосред-
ственно связаны с движущейся материей, их структура зависит
т 'природы самого движения, является его функцией, Рассел
ак и не дошел.
Но Рещении проблемы соотношения динамики и абсолют-
стп° ДЕижения утверждается, что ощутимое и связанное с про-
^д^ственным отношением движение должно быть материаль-
в тпат?десь Рассел впервые вводит это понятие, играющее огромную роль
и «ЧслТОвке пространства и времени, особенно в «Анализе материи* (1927)
а^СтРак°Ве-еском познании> (1957).37 В данном случае событие — это точка
ТНОЙ логической конструкции пространства-времени.
3*
35
ним или порождено взаимодействием материальных точек
Законы движения подсказывают: материя должна иметь
только динамическое отношение к движению. Если имеется та.
кое нематериальное отношение, тогда законы движения непри,
менимы. Возникает антиномия, которую Рассел разрешает, с од,
ной стороны, введением понятия материи, не связанной с какой-
либо формой движения, т. е. материи, чье движение мы изу.
чаем, а с другой — заменой пространства и времени отношения’
ми. Следовательно, «мы можем заменить силу активным эле-
ментом сознания и перейти к психологии».38
«Вопрос не о том, есть ли движение, а о том, как его выра.
зить в логике понятий», — писал В. И. Ленин.39 А это есть одна
из сложнейших проблем; отражение динамичности материи —
часть ее. «Мы не можем представить, выразить, смерить, изо-
бразить движения, не прервав непрерывного, не упростив, угру,
бив, не разделив, не омертвив живого. Изображение движения
мыслью есть всегда огрубление, омертвление, — и не только
мыслью, но и ощущением, и не только движения, но и всякого
понятия».40
Действительно, всякое тело в определенном интервале вре-
мени находится в определенной точке пространства. Движе-
ние— это переход тела из одного места в другое. Рассела и ин-
тересует именно этот переход, когда он пересматривает кон-
цепции движения Ньютона и Лейбница на основе воззрений
Канта и Гегеля. Однако дальше метафизики он не пошел: мате-
риалистические положения, которые он высказал, требовали для
своего развития диалектики, неприемлемой Расселом. Посколь-
ку причинность как передача действия почти всегда у Ньютона
была связана с понятием силы, Рассел, якобы развивая идеи
Ньютона в связи с новейшими открытиями к физике, избавля-
ется от понятия силы и легко сводит причинно-следственную
связь к функциональной зависимости между переменными. Эту
процедуру в дальнейшем производили и Э. Мах, П. Бриджмен,
Ф. Франк, и некоторые другие позитивисты.
В «Заметках о материи и движении» (1898) Рассел отме-
чает, что доктрина, которую представляет Дж. Б. Сталло (быв-
ший правоверный гегельянец, а затем позитивист), развивается,
исходя из концепции связи субстанции и атрибутов, материи и
движения. Связи считаются действительными, независимыми и
неразрушимыми, допускающими передачу движения от одного
элемента материи к другому. Они предполагают абсолютное
пространство, которое можно представить как элементы мате-
рии, содержащие в себе не пространство как таковое, а геомет-
рические связи, локализованные как точки. Все действие есть
действие на расстоянии, и расстояние само есть взаимодейст-
вие. Таким образом, устраняются многие антиномии, кроМе
основной — антиномии абсолютного движения. Это результат
как эмпиризма, так и чрезмерной релятивности определения
36
движения."
< ..~Tt ттГЛ
1) материя двигает и в то
' ..“..42 9^ ЛЯИЖРНИР МЯТРПИ
Переосмысливая Канта, Рассел постоянно трактует ма-
т6?110 как логический предмет и одновременно как субстанцию
ГГ как абсолют. Он пытается отойти от идеи о независимом
1|Л’‘ст'ранстве-времени и найти свое собственное основание. В ка-
ПР тве материи он мыслит некоторые физические субстанции и
4 иается охарактеризовать пространство (и движение) как их
имоотношение. При этом субстанции пассивны, но лежат в
основе изменений. Отсюда и вытекают расселовские антиномии
движения.41
Антиномии абсолютного движения, по Расселу, таковы:
1) материя двигает и в то же время движима другой мате-
рией;42 2) движение материи есть изменение пространственной
связи относительно некоторой другой материи;43 3) изменение
пространственного отношения между материями можно изме-
рить только некоторой неизменной пространственной связью
между ними; 4) никакие две материи не могут быть познаны,
имея неизменные пространственные отношения, если они не яв-
ляются свободными от динамических связей друг друга и от
другой материи; 5) но такие связи составляют определение ма-
терии, поэтому невозможно измерить никакие изменения про-
странственных связей, материи, движения, силы.44 Динамика
представляется диалектически несостоятельной из-за противоре-
чия, возникшего из необходимой относительности материи. Ма-
терия и движение не могут формировать самосуществуюший
мир и, следовательно, не могут составить реальность.45
Антиномия проявляется, когда материя признается причиной
движения: движение имеет двойную относительность — во вре-
мени и пространстве — и ведет к двум регрессиям. Снять эту
антиномию Рассел предлагает посредством диалектического пе-
рехода от материальной точки к материи как Целому через по-
строения кантианца Лотце. Материя считается Целым, про-
странство и время — его характеристики, или, как выражается
Рассел, «прилагательные», соединяя здесь семантику и онтоло-
гию в типичном для него духе. Части Целого полностью вза-
имосвязаны и не подчиняются никаким силам. Принципы диа-
лсктики заключены в неизменности Целого, а не в особенностях
монад. Конечно, надо предположить «движение без изменения»,
т° будет допускать движение в однородной полноте. При этом
Целое — собственно не протяженное: пространство в нем, а не
° в пространстве. Пространство и время — простые аспекты
и ФФеРенциации. Рассел допускал рассмотрение пространства
ТОп^Мени как счетных совокупностей непротяженных элемен-
Пр (т°чек). Целая Вселенная присутствует в каждой точке
Пи СТР?нства и времени: вещь есть, где она действует, а мате-
я Действует везде.
лОсь догегелевской философии независимо от того, признава-
в Св ли пространство (и время) пустым или заполненным,
ЯЗн с движением или в отрыве от него, считалась ли его
37
природа объективной или субъективной, в основном господе^
вовал абстрактно-математический подход, заключавшийся в рас-
смотрении свойств пространства и времени, но не их структуры.
Понимание последней возможно лишь при рассмотрении про^
странства и времени как внутренних элементов движения мате-
рии, структура которых изменяется в соответствии с изменяю-
щейся природой самого движения.
Такая постановка вопроса о прерывности и непрерывности
пространства, времени и движения характерна для философии
Гегеля, который указал на то обстоятельство, что пространство
и время, взятые сами по себе или по внешней связи с движе-
нием, так же абсолютно непрерывны, как и прерывны.46 Фихте,
Шеллинг, Гегель набрасывали в противовес «логицизму» и ме-
ханически-атомистическому мировоззрению современного им
естествознания динамическую, системную картину мира. Вот по-
чему В. И. Ленин высоко оценивал значение диалектических
идей Гегеля для естествоиспытателей, считая, что они «найдут в
материалистически истолкованной диалектике Гегеля ряд отве-
тов на те философские вопросы, которые ставятся революцией
в естествознании».47
Юношеская программа создания едино?! науки, первые опы-
ты использования в методологии науки философии математики,
становление новой теории, решение проблем пространства-вре-
мени, материи и движения, аналитических и синтетических
истин в духе Канта и Гегеля, подход к диалектической идее
единства многообразного, соединение физики и математики при-
водят Рассела к выработке собственной логики науки, методо-
логии научного исследования. По его мнению, наука работает
с определенным количеством основных идей, и логика пауки
может быть представлена как попытка конструировать на их
основе вселенную, нс содержащую противоречий, кроме тех, ко-
торые исходят из незавершенности самих этих идей. С точки
зрения общей теории познания вся наука, взятая-как метафи-
зика, как независимое и самосуществующее познание, призна-
ется им негодной. Рассел предлагает постулаты науки, пред-
ставляющие минимум противоречий. Так, число, основное поня-
тие арифметики, включает что-то и неисчислимое, геометрия —
не только измеримый элемент в ощущении, по и нечто, что мо-
жет быть ограничено и может двигаться: материю и физику.
Поэтому он представляет два типа «диалектического перехода»*
1) от числа к исчисляемой вещи, от пространства к материи,
что восполняет абстрактную идею ее необходимым и самостоя-
тельным дополнением; 2) от непрерывного к дискретному, или
от материи к силе. Они необходимы для метафизического обос-
нования существования Вселенной, во что Рассел не переставал
верить до 1898 г. Это — отражение идеала Нового времени, от-
стаиваемого философом: достижение достоверного истинного
38
ня полученного посредством беспристрастных рационально-
3«?ических процедур.
710 Итак, в начале своего творческого пути Рассел занимался
езны'ми и важнейшими философскими проблемами естест-
<еРнания, в которые органично входили и логико-математиче-
в°3 работы. Неудовлетворенность естествоиспытателей и нью-
£1<новским истолкованием статуса пространства и времени в фи-
т°ческой картине мира, и интерпретациями пространства и вре-
зИ яИ {Омом и Кантом явилась побудительным мотивом к кри-
ическому анализу фундаментальных понятий пространства,
Тремени, движения и материи, причинности и элементарности.
Рассел занимается наиболее актуальной в конце XIX в. пробле-
мой пространства. Он, как и его оппонент Пуанкаре, в отдель-
ных моментах как бы «предупреждали» появление теории отно-
сительности Эйнштейна, хотя в отношении Рассела это может
быть даже очень сильное преувеличение. И все же британский
философ шел именно в той массе ученых, которые готовили
почву для революции в естествознании в начале XX в. и пыта-
лись выйти из концептуального кризиса, в который вступали
физика и математика.
Глава 2
КРИТИЧЕСКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ФИЛОСОФИИ Г. ЛЕЙБНИЦА
Своеобразной попыткой вывода философии из концептуаль-
ного кризиса было настойчивое стремление Рассела использо-
вать логико-математический аппарат для защиты английского
эмпиризма от критики неогегельянцев. Большую роль в этом
сыграло серьезное изучение им философии Г. Лейбница. После
Чикла лекций по основным проблемам Лейбницевой философии,
прочитанных Расселом в Кембридже (1898—1899) вместо Мак-
Таггарта, находившегося в командировке, он публикует книгу
«Критическое изложение философии Лейбница» (1900). Эта ра-
ота освещает саму философскую концепцию немецкого мысли-
теля и содержит те положения, которые Рассел выдвинул про-
в основных пунктов его учения. Следует отметить, что данное
ЦевЛеД°ВаНие весьма важно для демонстрации влияния лейбни-
Со.СКих идей на развитие мировоззрения британского фило-
иде“ ,МВогие исследователи указывают, что исторически ряд
свои Лейбница внес в современный идеализм Рассел, заложив
визмМ логическим учением фундамент современного позити-
ga’ Воздействие это признавал и сам Рассел.1
ПоЛь<1ейбнице Рассел видел «наилучший пример философа, ис-
от Овавшего логику как ключ к метафизике».2 Он воспринял
8Ь1Раж° И Убеждение, что вся чистая математика может быть
ена с помощью унифицированного логического симво-
3»
лизма, а логика совершенствует все человеческое знание/ 1^01
цепция Лейбница привлекается Расселом для иллюстрации св0
его тезиса о логике как сущности философии.4
Исследования Рассела в логике и основаниях математики
с необходимостью приводят его к анализу философии Лейб,
ница. С другой стороны, чистая математика нуждалась в фило,
софской санкции категорий и принципов своей методологии
Обращение к истокам математических понятий, критериям по^
строения доказательства, вопросам математического знания во.
обще предполагает концептуальное объяснение, претендующее
на философское содержание. И на подобных концепциях, есте.
ственно, будет лежать печать той философско-мировоззренче-
ской теории, в рамках которой они были сформированы. Рассел
многое воспринял от Лейбница, которого, как и его, не удовле-
творяли ни субъективность признаков ясности и отчетливости
знания как критериев истинности у Декарта, ни принцип кар-
тезианского сомнения во всем наличном существовании. Рас-
сел, как и Кутюра, считал Лейбница предтечей логицизма
XX в.* Расселовским интересам были созвучны идеи Платона,
Аристотеля, схоластов, Декарта, Ньютона, Спинозы, радикаль-
но переработанные в философии Лейбница. Лейбницевская ло-
гизация математики и математизация логики не могли не ин-
тересовать пропагандистов логической концепции математики,
в том числе и Рассела, противопоставившего аналитическому
рационализму немецкого мыслителя свою реалистическую по-
зицию.6
Расселовский анализ философского учения Лейбница имеет
свои сложности, ибо Рассел, как и Кутюра, положил начало
систематическому исследованию и изложению его основных
идей.7 Английский мыслитель анализирует лейбницевские идеи
с точки зрения их логико-эпистемологических и методологиче-
ских оснований. Хотя этот подход и не способствовал правиль-
ной оценке места и значения философии Лейбница в истории
мысли,8 он был вполне оправдан вследствие интереса именно
к логической и методологической проблематике в творчестве
этого мыслителя. Подобное изложение его наследия имело не-
достатки, поскольку Рассел не знал всех произведений Лейбни-
ца, а в основу своего исследования положил его сочинение
«Рассуждение о метафизике» (1685) и письма Лейбница к тео-
логу А. Арно. В «Рассуждении о метафизике» впервые были
* Лейбниц предлагал формализовать язык и все мышление и в центре
ставил логику. Этот процесс предполагал путем разложения математических
понятии на простейшие редуцировать все истинные предложения математи-
ки к тождественным предложениям, истинность которых удостоверяется
чисто логическими законами тождества и противоречия. ОтождествленИ
данной программы с логицизмом, как пишет А. Субботин, таит в се\
«опасность ошибочной ретроспекции», ибо «Лейбниц не столько сводил
тематику к логике, сколько сближал их путелМ логизации математики и мя
тематизации логики».5
40
мулированы идеи теории анализа и представлена философ-
сФ°Р система Лейбница в целом. Рассел даже считал, что после
работы немецкий мыслитель не внес в свою систему ничего
эТ°1ественно нового. «Именно логические произведения Лейбни-
сУ^нлсал он, — предопределили его философию (но отнюдь
ца’наоборот), и, в частности, именно вследствие анализа отно-
не ия антецедента (субъекта) к консеквенту (предикату) он
вдвинул теорию о не имеющих „окон” монадах».9
ВЬ Метафизика как учение о боге и субстанции задумана для
бобшения всей сферы познанного. Метафизика сугубо умозри-
°ельное ядро философии и необходима, по убеждению Лейб-
ница, для опровержения атеизма и для обоснования всякого зна-
ния Основные ее категории — «субстанция» и «бог». Бог мыс-
пится им как внеприродное и весьма абстрактное существо
с атрибутами могущества, знания и воли. Бог реализуется как
чистое сознание, творящее субстанцию. Субстанция в понима-
нии Лейбница включает бесконечное множество отношений
к другим вещам. Она — духовная единица бытия — и есть мо-
нада. «Динамизм» Лейбница неотделим от способности субстан-
ции к действию.
В изложении Расселом «Монадологии» Лейбница ускользает
главное — идея активности субстанции, «не знающий покоя
принцип деятельности», который отмечал В. И. Ленин, конспек-
тируя книгу Фейербаха о философии Лейбница.10 Не анализи-
руя суть монады, неделимого первоэлемента бытия, как неде-
лимой, духовной субстанции, которой свойственна система от-
ношений и связей со всем остальным бесконечным числом мо-
над, и каждая монада оказывается «представителем» единого
развивающегося и движущегося мира, Рассел отмечает некую
фантастичность познания Вселенной лишь через одну монаду.
Он не видит, что каждой монаде присуща способность пред-
ставлять мир, универсум, своим способом, т. е. в зависимости от
системы связей с другими монадами и своего места в этих свя-
зях. И только «верховная монада», Бог, выражает мир совер-
шенно адекватно, ибо для Бога нет ничего опосредованного.
«Ьог присутствует в вещах не по положению, а по существу».11
н и представляет все монады и их «точки зрения» на мир, как
евои собственные.
Рассел считал, что вея система «Монадологии» следует из
согических положений «Рассуждения о метафизике», которые
НатТаВЛЯЮт принципиальную основу учения Лейбница и начи-
Исх°ТСЯ С анализа высказываний.12 Рассел насчитывает пять
с^ных положений, или посылок, лейбницевской философ-
ск°и системы. Вот они.
2' каждое предложение имеет субъект и предикат.
кОт ' Субъект, в свою очередь, может иметь много предикатов,
Нипя Ые являются его качествами. (Субъект называется у Лейб-
так>ке субстанцией.)
41
3.	Существуют истинные суждения, не содержащие выска3ы
ваний о реальном мире, которые называются необходимыми
аналитическими; суждения же, содержащие какие-либо выскаИ
зывания о мире, — случайны и синтетичны. Первые представ
ляют собой логические истины, «истины разума». В них основ'
ным принципом перехода от одной к другой является закон про'
тиворечия, тогда как истины второго рода (случайные и синте',
тические), т. е. «истины факта», требуют обращения к закону
достаточного основания.	у
4.	«Я» представляет собой субстанцию.
5.	Источником познания внешнего мира является восприятие
Исследователь ранней философии Рассела Дж. Уотлинг, рас’
оматривая начальные три посылки, считает, что первая из них
явно нуждается в расширении; сомнительно, чтобы вторая по-
сылка действительно выражала основное определение субстан-
ции Лейбница, как третья правильно отражала его истинные
взгляды. По его мнению, несомненно одно: каждая из пред-
ставленных посылок касается предмета, который является осно-
вополагающим для философской доктрины, и взгляды Лейбница
на эти три положения в значительной степени определяют его
сложившуюся философию. Поэтому, как считает Уотлинг, «ана-
лиз этих трех фундаментальных проблем как единого целого,
произведенный Расселом, уже сам по себе представляет зна-
чительный вклад в изучение Лейбница».13
Следует согласиться с точкой зрения А. Варьяша, согласно
которой первые четыре посылки противоречат последней, пя-
той. Лейбницево учение о суждениях, будучи последовательнее,
чем аристотелевское, с необходимостью ведет к монадологии.
Сформулированная в первой посылке предикативная теория
суждений вместе со 2—4-м положениями являются основой
идеализма Лейбница.14
Первую посылку Рассел отыскивает и в «Рассуждении», и в
цитируемом им одном из писем Лейбница к Арно (1686), вы-
деляя положение о том, что во всех утвердительных суждени-
ях понятие предиката включено в понятие субъекта.15 Субъект-
но-предикатный тезис применительно к лейбницевской системе
означал следующее требование: всякое истинное суждение о
•субстанциях должно иметь формулу 5 есть Р эксплицитно или
имплицитно. Лейбниц лишь констатирует, исходя из метафизи-
ческого учения о субстанции, что установление истинности вы-
сказывания о ней сводится к обнаружению предиката в субъ-
екте. По мнению и Рассела, и Кутюры, немецкий мыслитель
сводит все осмысленные высказывания к субъектно-предикат-
ной форме. Можно согласиться с И. С. Нарским и Г. Г. Майо-
ровым, которые считают подобную точку зрения явным преуве-
личением.16
Рассел считал, что значение первой посылки заключается
в тех следствиях, которые вытекают из нее для относительны*
42
новых высказываний. Эти два типа предложений играют
я чИС,ю роль в философии Лейбница, являясь частным вари-
предложений субъектно-предикатного типа. Здесь Рас-
анТ°*рИвлекает внимание к пятому письму Лейбница С. Клар-
ой где обсуждается отношение между двумя линиями L и М.
кУ» зТ0 реальное соотношение вещей, когда не обращают вни-
Р°тие на то, какой член является субъектом или объектом,
?а!села и интересует.17
г Лейбниц настаивал на том, чтобы то, что L длиннее М, рас-
пивалось как то, что L имеет своим предикатом «быть
сМйНнее А4», или, наоборот: М имеет своим предикатом «быть
поче L», а не как то, что между ними имеется связь «являть-
й длиннее, чем>. Согласно Расселу, предикат L, который не
включает в себя соотношения с М, не может имплицировать
связь между ними, тогда как все, что включает это соотноше-
ние с Я не является просто предикатом L.18 Он понимает, что
раз нам даны предикаты какой-либо субстанции, то, значит,
нам даны все ее связи с другими субстанциями.
Рассматривая положение Лейбница о тождестве монад,
Рассел представляет его следующим образом: из допущения,
что А и В не есть та же самая вещь, следует, что они совер-
шенно разные вещи.19 Однако он не может согласиться с такой
аргументацией. Ведь если даже какие-то вещи и можно свести
к различию предикатов, то отношения числового различия све-
сти к нему нельзя, поскольку «числовое различие субстанций
логически более важно, чем различие их предикатов:
о различии последних вообще стоять не
различаются численно».20 Следовательно,
то между ними будет существовать по крайней мере одно от-
ношение, которое не сводимо к предикатам. Когда Рассел до-
казывал, что числовое различие логически более важно, чем
различие предикатов, он скорее всего имел в виду следующее:
обладание разными предикатами, как и обладание одними и
геми^же, равно имплицирует различие, а значит, различие двух
вещей не может вызываться тем, что они обладают разными
предикатами. В этом отрицании положения Лейбница сказы-
вается влияние на Рассела выступления Канта против тожде-
^ТВа неразличимых.2’ По мысли Лейбница, полагать две вещи
им)аЗЛйЧИМЫМИ’ значит полагать одну и ту же вещь под двумя
енами.22 Согласно же Расселу, утверждение о том, что две
ИМе1ОТ одни и те же предикаты, ведет к признанию, чта
* вещей две.
вия ЛЯ логики Риссела положение о том, что все предложен
ствд/1Меют субъект и предикат, опровергается тем, что суще-
Т такие универсальные суждения, как «Все люди смерт-
Которые имплицируют, что все сущее или смертно, или не
Пре Человек. Это суждение внешне не имеет ни субъекта, ни
ДИката. Однако, по мысли Рассела, у него есть в качестве
вопрос
может, если они не
если есть две вещи,
43
субъекта свойство «быть человеком», а бытие предложена
имплицирующего это свойство, заключено в свойстве «быт‘
смертным».23	11
Следует отметить, что само Лейбницево понятие субстаи
ции Рассел трактовал неверно.* Лейбниц считает монаду пр0'
стой, замкнутой субстанцией, но монады качественно неповт0*
римы и как структурные, субстанциальные качественные едини*
цы они продуцируют весь действительный мир, множество
щей; но как количественные единицы монады могут дать мат^
матические, идеальные множества. Считая исследование суб-
станции важнейшей и плодотворнейшей задачей философии
Лейбниц понимает субстанцию как «единое само по себе» ак*
тивное начало, способное к действию; она оказывается заклю-
чительным звеном в логической цепи перехода от возможности
к действительности.
Негативный взгляд Рассела на субстанцию не позволил ему
увидеть глубинной философской сути, заключенной в этом по-
нятии. У Декарта субстанция выступает как вид самообуслов-
ливающегося действия, носителем которого являются матери-
альные вещи. Субстанция и чувственный опыт суть необходи-
мые моменты познания. Дуализм разума и чувственности пред-
полагает противоречие в определении особенности человека как
субъекта познания. Этот дуализм разрешается в рамках рацио-
нализма Лейбницем и выходом за его пределы Кантом. Лейб-
ниц решает проблему единства мира путем объединения физи-
ко-математической и метафизической (философской) сторон.
Развивая связь бесконечного и конечного в космологии Ново-
го времени применительно к его модели субстанции (монаде),
он формулирует принципы дифференциально-интегрального ис-
числения в качестве единой логики бытия.
Третья посылка философии Лейбница касается аналитиче-
ских и синтетических суждений. По Лейбницу, всеобщность и
необходимость составляют существо логико-математических
истин, а случайность и системность — существо суждений
о мире.25
Аналитичность необходимых истин Лейбниц дополнил, как
* Рассел солидаризуется в отрицании субстанции с Беркли (она — внут'
ренне противоречивое и бесполезное понятие), с Локком (она не обосновЫ'
вается эмпирическим путем), с Юмом (понятие субстанции бессмысленно^
бесполезно). Он считает понятие субстанции «метафизической ошибкой»*
«сомнительной метафизикой», неверным перенесением в область метафизики
того, что является удобством словоупотребления; субстанция — это яДР^
чистой «вещественности», нечто неизменное, лежащее в основе всего 3
являющееся носителем качеств; мы же склонны отождествлять субстанции?
с материей «благодаря нашей традиции мыслить понятиями атомистической
теории».24 В конечном счете, выступая, по существу, против трактовки су°
станции в философии Нового времени, с позиций реализма он предлагав
рассматривать области реальности не как субстанциальные, а как комбик3
ции качеств.
44
и0> разработкой механизма анализа суждений необходи-
ц30еС дЛЯ установления истинности суждения достаточно раз-
м^т1нпя до совпадения предиката с частью субъекта, что яв-
исчерпывающим доказательством этого суждения. Из-
лЯСТцяя вера Лейбница в аналитичность необходимых истин и
*1И1П1ась, по мнению Рассела, основным пороком в Лейбнице-
я0-1 программе создания универсальной науки, хотя в области
в01\матики, как он считает, мысль об аналитичности ее истин
Юзалась весьма плодотворной.26
Конечно, проблема состояла в том, как увязать аналигич-
,ть с необходимостью случайных истин, если лежащая в ос-
Нове аналитичности тождественность является критерием имен-
необходимой связи. Разрешение этой проблемы стало воз-
можным благодаря анализу природы математической беско-
нечности.
Между гегелевским и лейбницевским пониманием беско-
нечности имеется сходство. Как полагает Рассел, Лейбниц с
полным основанием пользовался своеобразным диалектическим
методом при выводе парадоксов бесконечного. Если принять,
что тела сложны, тогда нет последней протяженной частицы
протяженного. Следовательно, протяженное состоит из непро-
тяженных элементов (субстанций). Протяженность есть резуль-
тат активного динамического бытия тел, в основе которого ле-
жат непротяженные динамические сущности — монады. Отсюда
следует, что посылка: тела состоят из частей, является лож-
ной. Такой вывод выдвигается Лейбницем против делимости
материи. Эта аргументация сходна с гегелевской. Все события
в действи1ельном мире, не налагая на него логической или ме-
тафизической необходимости, являются имманентно случайны-
ми. Поэтому и все истинные суждения о мире должны быть
нео необходимыми, а только достоверными, или адекватными
Действительности. А это требует при анализе «случайного» суж-
дения факта бесконечного множества связей во всех возмож-
ных мирах, что невозможно. Всеобщая взаимосвязь существую-
щего обеспечивает истинам факта их аналитичность. Анализ
«случайной» истины принципиально недостижим для человече-
ского ума. И Лейбниц считает, что различие между необходи-
мыми и случайными истинами совершенно то же самое, что и
ежду соизмеримыми и - несоизмеримыми величинами. Беско-
ечность включена в определение истины, и Лейбниц доказы-
ет положение о бесконечной аналитичности случайных истин,
^аве XIII «Рассуждения о метафизике» он показывает, как
НымПНЬ1е аналитические предложения согласуются со случай-
предложениями об отдельных предметах.27
Пр?'Ритика Расселом Лейбница за его трактовку субъектно-
тИемИКатных сУжДений связана, как уже отмечалось, с неприя-
а М первым субстанции. Однако Рассел был прав в главном,
^енно в том, что, по Лейбницу, вся природа составлена из
45
субстанций, поскольку все истинные суждения имеют субъект*
«Основание для принятия существования субстанций, и эт^
очень важно, есть чисто логическое основание. То, с чем имеет
дело Наука, это — состояния субстанций, и только они mq4
гут быть даны в опыте».28
Поскольку Рассел не мог приписать Лейбницу точку зр^
ния, согласно которой суждения об отдельных субстанциях-^
аналитичны, он неверно подошел и к определению им субстан-
ции. По словам Рассела, она является полностью лишенные
смысла термином.29 Таким образом, с одной стороны, анализ
логики субъектно-предикатных отношений показал Расселу,
реалисту, что между логическими терминами существуют толь-
ко отношения, а в самой действительности господствуют только
внешние связи между предметами. Субстанция отвергается на
том основании, что признание ее (в эмпиризме за субстанцией
признается возможность быть совокупностью отдельных ка-
честв) означало бы допущение внутренней связи между ней и
ее атрибутами.30 С другой стороны, это—и основание для
принятия плюралистической онтологии, ибо категория субстан-
ции в обобщенном виде представляет принцип единства мира.
Определенное влияние сыграло здесь и неприятие гегелев-
ских идей. Согласно Гегелю, материя как абстракция не вос-
принимается нами. Рассел и отрицает субстанцию как «прама-
терию». Он не принимает ее как синоним объективной реаль-
ности, противостоящей субъекту в самом акте познания. Если
пойти глубже, то им отрицается определяющая основа явле-
ний. Законченное формальное понимание процессов в логике
не желает впускать в нее «идею развития, органически — и по
существу, и по происхождению — связанную с понятием суб-
станции, т. е. принцип генетической общности явлений».31
Игнорируя логику Гегеля как метафизику за ее полный от-
каз от онтологического значения логики, Рассел онтологиче-
ское истолкование релятивной логики направляет против мате-
риализма. Рассуждения его примерно таковы: субъектно пре-
дикатная структура суждения соответствует созерцанию ми-
ра, признающему субстанцию. Релятивная логика доказывает
ограниченность субъектно-предикатной интерпретации суждб'
ния и исследует формы суждения, в которых принято отноше-
ние между двумя и большим количеством предметов. Эта логй'
ка несовместима с толкованием мира как субстанционно-атрИ'
бутивного отношения.
Можно отметить и еще одну сторону. Традиция бэконовскО'
го эмпиризма, ослаблявшая интерес к метафизическому коН'
струированию вообще и к идее субстанции в частности, пр11
восприятии идей Локка проявилась довольно отчетливо в
вержении субстанции в философии. Отказ от нее взаимосвязан
с представлением о пространстве и времени как системы от'
ношений. Своеобразная релятивная концепция в определенно*
46
е была близка той направленности рассмотрения простран-
ва и времени, которую разработал Эйнштейн.
сТ Мы Уже отмечали и влияние концепций Лейбница на фило-
ню Рассела. В частности, в лейбницевской гносеологии;
Расселу импонировала теория анализа как метод познания и
азДеления всех нстин на «истины разума» и «истины факта»,,
вторую затем он развивал вместе с неореалистами, «логиче-
КкИми аналитиками» и Витгенштейном, а в несколько моди-
фицированном виде она легла и в неопозитивистское учение о&
ыСТИНС.
у Лейбница Рассел встретил и другую мысль — распростра-
нение математической символики на все науки, что должно*
привести к полному упорядочиванию знания и вылиться в со-
здание «универсального языка» (исчисления). Логику матема-
тиков Лейбниц называл частным случаем общей логики. Зада-
ча математизации и логизации наук, поставленная Лейбницем,
также пришлась Расселу по душе. Все последователи логициз-
ма обращались к Лейбницу, как к своему основоположнику, на
все они, включая Рассела и Кутюра, характеризуя его фило-
софию как панлогизм, полностью отбрасывали идею «разви-
тия», представленную в концепциях Лейбница.
Влияние Лейбница па мировоззрение Рассела прослежива-
ется по многим параметрам. Так, положение Лейбница о «тож-
дестве неразличимых» — «Полагать две вещи неразличимы-
ми — это значит полагать одну и ту же вещь под двумя име-
нами»142 (его можно выразить в элементарной тавтологии —
что неразличимо, то тождественно), наводит Рассела на мысль-
об устранении подобных тавтологий и рождает «теорию описа-
ний», служащую «мостиком» ко многим проблемам его гно-
сеологии. Рассел использовал принцип подстановки эквивалент-
ных Лейбница в «Principia Mathematica».* Сведение утвержде-
ний к самоочевидным интуитивным истинам, не допускающим
сомнения, эта аналитическая операция Лейбница, модифика-
ция принципа достаточного основания, была принята Расселом
в качестве одного из принципов анализа; он воспринял и суть
Лейбницевского анализа как сведения сложного к простому,
производного к первичному, следствий к основаниям, к «ато-
мам». Поскольку Лейбниц принимает аристотелевскую субъект-
но-предикатную логику, которая якобы защищает только «тео-
рию внутренних отношений», Рассел критикует как его, так и
аристотелевскую логику. И что еще важно, по мнению Рассе-
а> признание несводимое™ всех предложений, утверждающих
Ношение, к субъектно-предикатному виду, служит необходи-
условием сколь-нибудь состоятельной математики.33
Мысль о том, что метафизическая философия Лейбница ос-
вывается на логических построениях (а не логические пост-
Далее название этого труда будет даваться сокращенно — РМ.
47
роения определяются его метафизическими построениями,
есть в действительности), приводит Рассела к признанию
же оснований и в идеалистической философии его современна*
ка Ф. Брэдли. И действительно, Рассел обнаружил, что ряд д0'
лущений Лейбница разделяются Брэдли, однако приводят
следнего к иным выводам.
Исходя из расселовских оценок места субъектно-предика^
ной логики и логики отношений в философии Лейбниц^
можно заключить, что аналитический язык в философ^
(логический атомизм) Рассела выступает не только техниче-
ским инструментом, но и «логическим скелетом онтологии
логического атомизма».34 Для Рассела в плане онтологических
следствий принятие той или иной логики как основы разверты-
вания онтологических аргументов, различие между субъектно-
предикатной логикой и логикой отношений принципиально
важно, ибо в связи с этим различием он подчеркивает отличие
своей «теории внешних отношений» от «теории внутренних
отношений» Лейбница. Онтология и логика неразрывно взаимо-
связаны в философии Рассела: онтологические представления
определили исследовательскую программу в логике, и наобо-
рот. Отмечая интерес английского мыслителя к существенным
зависимостям онтологии Лейбница от его логико-языковых
принципов, нельзя не отметить, что полное неприятие диалекти-
ки помешало Расселу увидеть Лейбницеву диалектику при ре-
шении вопроса о единстве мира, тогда как интерес к логике
отношений позволил ему заметить, что пространство у Лейб-
ница представляет собой систему отношений. Метод Лейбница,
когда «обширное здание дедукции держится на логическом
принципе, как опрокинутая пирамида на своей вершине», по
Расселу, неустойчив, и легчайший порыв ветра с какой-либо
стороны превратит его в руины. Рассел применяет по отноше-
нию к Лейбницу характеристики негативного плана, полагая,
что у него совсем не было тех возвышенных философских до-
стоинств, которые так характерны для Спинозы. Английский
мыслитель представляет его философию, с одной стороны, как
ортодоксальную и фантастическую, а с другой — как глубокую,
ясную и логичную. Так, в ортодоксальной философии он видит
или невообразимую фантастику, или «полезные правила фрей-
лине ганноверского двора, которые заканчивались советом «не
отказываться от умывания теперь, когда она заполучила МУ'
жа».35 Можно еще найти целый ряд сарказмов Рассела по по*
воду сущности монад. Однако характернейшую черту филосО'
фии Лейбница, заключающуюся в выводе о возможности с у
ствования многих миров, если они не противоречат логике, Paf
сел делает чуть ли не догмой своих философских построений
Тем не менее он подчеркнуто выступает против Лейбница *а1'
противника монизма, а также против лейбницевского соедиНе
ния субъектно-предикатной логики с плюрализмом. Расс6,
48
еТ его «величественность» как основателя математиче-
При?Ит10гики и как творца двух родов пространства в теории
\ субъективного (в восприятии каждой монады) и объек-
^°наоГо (состоящего из скоплений «точек зрения» различных
1ИвНад). Подобный взгляд свойствен Расселу в «Человеческом
м°Ннании» в отношении восприятия к физике,36 но ранее, в
П?3япизе материи», он критиковал Лейбница за отрицание ро-
«AHd‘	37
пИ восприятия.	о
‘ Заключая свое изложение философии Лейбница, он писал,
«вся сила его темперамента и все тенденции его филосо-
‘fr0 были направлены к тому, чтобы умножить свет, просве-
щение и знание вопреки „благим пожеланиям” невежд».38
Глава 3
ОТ КРИТИКИ НЕОГЕГЕЛЬЯНЦЕВ
К ОБОСНОВАНИЮ НЕОРЕАЛИЗМА
Неогегельянцы со времени выхода книги Дж. Стирлинга
«Тайна Гегеля» (1865) пытались создать «целостный» взгляд
на мир на основе метафизически деформированных фрагмен-
тов методов Гегеля и Канта. Однако они не отстаивали эмпи-
рическую реальность. Подобная картина мира оказалась в про-
тиворечии с успехами естествознания. Дж. Мур, Рассел, а за-
тем и Л. Витгенштейн содействовали переориентации англий-
ского философского мышления на рубеже XIX—XX вв. С име-
нами этих мыслителей на Западе связывают возрождение
британской эмпирической традиции и становление метода ана-
лиза (логико-лингвистического — Мура, логического атомиз-
ма — Рассела, лингвистического — позднего Витгенштейна).
Разработанный Муром неореалистический метод и методоло-
гия философских исследований, а также несколько вариантов
неореалистической философии Рассела вытеснили «абсолютный
идеализм» из интеллектуальной жизни Англии XX в.1
Поворот к неореализму находился в тесной связи с бурным
Развитием науки в конце XIX — начале XX в. Наука ежеднев-
ной практикой служения человеку завоевала себе авторитет,
сякое ее отрицание или недооценка, как это было у неогегель-
нцев, были обречены на неуспех, становились препятствием
а пути прогрессивного развития научных знаний. Философ-
н°е осмысление логики и споры вокруг обоснования матема-
ки лежали в основе целого ряда трансформаций философских
, глядов Рассела. К ним следует добавить борьбу за «новую»
18ДОсоФию неореализма, к чему Рассел приходит в течение
6 г- под влиянием работ Дж. Мура «Природа суждения» и
4 3*каз х. 494	49
«Опровержение идеализма». Восприятие эпистемоло»гическог0
реализма Мура и «восстание сразу против Канта и Гегелям
были результатом неудовлетворенности Рассела субъективно,
стью «трансцендентальной» эстетики Канта, отсутствием стро.
того формально-логического обоснования монизма, допущением
нереальных абстракций типа пространства, времени, материи
которые неизбежно приводят к противоречиям, теорией истщ
ны Брэдли, представлявшей собой учение о внутренних отно-
шениях. Рассел, в свою очередь, предлагает «теорию внешних
отношений» и теорию соответствия.
От «видимости» существования предметов Рассел и Мур
переходят к их «реальности»: мир становится «богатым, разно-
образным и убедительным».2 Теперь «мышление познает нечто,
отличное от себя самого, в себе самом, в деятельности позна-
ния оно является непосредственным опытом, и, как таковое,
неопознаваемо».3
Развитие философских взглядов британского мыслителя в
последние два года XIX в. зависело от многих факторов, и
прежде всего от выработки общеметодологического, гносеологи-
ческого стержня в проблеме соотношения теоретического и эм-
пирического в знании, идеи единства многообразного, т. е. идеи
целостности в ее философской интерпретации. Бесспорно здесь
и влияние Канта, который доказывал, что физика и математи-
ка, имея в основе синтетические суждения, дают подлинное и
достоверное знание. Понятие о синтетическом у него корреля-
тивно локковскому понятию о реальной истинности и соответ-
ствует общему для эмпиризма и рационализма понятию о «фак-
тических предложениях» (Лейбниц) или «высказываниях
о фактах и существовании» (Юм): синтетическое суждение по-
этому предполагает выход за пределы содержания его субъек-
та и обращение к «фактам и существованию»; связь между
субъектом и предикатом должна быть опосредована «чем-то
третьим», а именно предметом, данным в чувственно-эмпириче-
ском созерцании, чтобы такое суждение могло доказать свою
познавательную значимость.4 С. Тулмин отмечает, что тезис
Канта — «познание» неспособно понять «вещи в себе», содер,-
жание наших знаний определяется только в форме суждений
или в грамматических формах, мы «познаем» не объективный
предмет, а «лингвистически структурированный факт», или пред-
ложение — сильно дискредитировал спорящих рационалистов и
эмпириков и вел к путанице восприятия с понятиями, а пред-
ложения с образами и объектами. «Представление» то при-
равнивалось к «образу» или к «чувственному содержанию»»
что соответствовало тем самым локковскому понятию «идеи»,
то ассоциировалось с формальной дедуктивной системой, со-
ответствующей картезианской сети «самоочевидных» посылок
и доказательств.5 С другой стороны, выяснение проблемы ана-
литического и синтетического в логике было связано с попыт-
50
мн сугубо логическими средствами выразить различие меж-
сферой «логического» и «нелогического».
& Сыграло свою роль и влияние философии «здравого смы-
. . » Т. Рида, у которого принцип «здравого смысла» выразил-
эклектическом смешении признания врожденных идей,
Иверия к чувственному познанию и религиозной интуиции,
о данном принципе Расселу импонировали признание главен-
\ва непосредственности восприятия в познании явлений и не-
с^х0дим°сть брать простые и очевидные истины за основу зна-
и тщательного анализа. К числу непосредственных пнтуи-
тИЗны:< истин Рассел, как и Мур, относит уверенность в том,
что в реальном мире действительно существуют столы, дома и
прочие тела. Как логик он рассматривает проблемы существо-
вания и описания объектов, определения имен и индивидуации.
По версии реалистов-нлатонистов, для индивидуации имеет
значение не столько количественное, сколько качественное —
по признакам — определение. Основа индивидуации — в форме.
Номинализм считает, что объективно все индивидуальное, а
оно обладает «материальной объективностью». Поэтому прин-
цип индивидуации сводится здесь целиком к внешним харак-
теристикам вещи — к ее положению во времени и пространстве
или к ее имени. Номиналисты больше обращаются к языку чи-
сел (Лейбниц, Фреге). У Рассела часто происходит сочетание
номинализма и реализма.
Нельзя не отметить появление в его концепциях «эпистемо-
логического экспрессионизма», когда связь между духом и по-
знаваемым объектом выражается отношением, названным Рас-
селом «убеждением», «верой» или «суждением».6 Им разраба-
тывается символическая репрезентация в логике идей и процес-
сов дедукции/ Наконец, он воспринял традиционную платони-
стскую веру в особую ценность логических отношений.
Наивному реализму Рассела не суждено было сразу раз-
виться в философскую концепцию. В 1899—1900 гг. происхо-
дит смена его мировоззренческой ориентации, завершившаяся
Не только отходом от англо-гегельянства и ортодоксального
Кантианства, но и от вновь приобретенного реализма. Он прием-
Лет, по словам Уотлннга, своеобразное соединение рационализ-
Ма и эмпиризма во взглядах па природу логики,8 реализма и
Номинализма во взглядах на природу математики, приобретает
к°нчательную уверенность в вечности и непогрешимости мате-
рики, способной открыть все истины нашего мира. Им раз-
матываются вопросы взаимоотношения геометрии и логики
Рукописи книги, которую он привез на II Международный
HeJMecc математиков, проходивший в Париже в 1900 г. На
пм Рассел познакомился с итальянским математиком Дж.
н ан° и его трудами, в которых была показана особая важ-
1дегТь логической семантики как инструмента анализа, обещаю-
0 большую точность и логическую строгость. Под влиянием
4*
51
идей Пеано он перерабатывает эту. рукопись, которая выщЛа
в свет как «Принципы математики» в 1903 г. В ней решает^
один из важнейших философских вопросов — природа матемц,
тики, ее физической истинности, утверждений, относящихся
прикладной математике. Он продолжал верить, что какие-т0
основополагающие физические истины содержатся в математц.
ке, выводимой из логики.
Продолжая начатую работу по логике и математике, вес.
ной 1901 г. Рассел обнаруживает противоречие в логике клас.
сов (так называемый парадокс Рассела), разрабатывает тео.
рии описания и существования, которые затем используются
им для сведения математики к логике. Однако главное, что
интересовало Рассела, были философские вопросы, которые
порождались теоретическими и методологическими проблемами
математики и математической логики, осмыслением оснований
математики.
В противовес строгому монизму неогегельянцев Рассел от-
стаивает концепцию «плюрализма», теорию реальности много-
образия и множественности и разрабатывает аналитический
метод для исследования философских проблем, в котором ана-
лиз частей приводит к познанию всего целого. При этом про-
исходит подмена объективного отношения логическим и мета-
физически противопоставляются внутренние и внешние отно-
шения. Отрицание же «классической традиции» априоризма
неогегельянцев Рассел доказывал тем, что их ошибки являются
результатом расплывчатых формулировок и понятий, а также
некомпетентности в логике и математике.
Критика Расселом и /Муром иррационализма и мистики «аб-
солютного идеализма» Брэдли и противопоставление ему «на-
учности» логического анализа были одним из факторов, под
воздействием которых основатели неореализма видоизменили
доктрину Канта, Милля и Спенсера, пытаясь освободиться от
противоречий, отмеченных гегельянцами. Но влияние англоге-
гельянства сказалось на расселовской философии: рефлексию
в философии Гегеля — одну из конкретизаций тождества духа
и бытия — он положил в основу своих дальнейших умопострое-
ний. Интерпретация Мак-Таггартом Гегеля в духе персонализ-
ма укрепляет Рассела в вере, что мысль так же необходима
для «опыта», как и «чувственные данные» восприятия; и МуР»
и Рассел сохранили привитую Мак-Таггартом «ненависть» к не-
ясности выражений и настойчивость при достижении точности
слов; общей для них была антидиалектическая позиция.
Неореалистическому выступлению Рассела против англо-ге'
гельянства помогли и ненужные, как ему казалось, занятии
физикой и динамикой, а не только решение вопросов логики #
математики.
В конце XIX — начале XX в. многие философы занимались
52
облемой материального единства мира, которое имеет сво-
объективным основанием не только субстанциальное, атри-
SvTtfBHoe и структурное единство, но и единство динамиче-
ское, единство процесса развития. Мимо этой проблемы не
г г пройти идеализм. Механистическое понимание материи
^носило к «материи» такие качества, как непроницаемость и
бесстрУктУРность ее исходных частиц, инерцию, массу и т. п.
даже движение оказывалось чем-то внешним по отношению к
аей. Достижения естествознания начинают противоречить этим
представлениям, раскрывая внутреннюю структурную взаимо-
связь, самодвижение материи. Источником этих внутренне при-
сущих ей свойств признается дух. Таким образом, закономер-
ности и связи действительности ставятся в зависимость от по-
знания субъекта. Дух объявляется действительным источником
взаимосвязи реальности, а внутренние отношения абсолютизи-
руются, что приводит к ликвидации диалектики внутренних и
внешних отношений, отрицанию реальности индивидуального и
утверждению о том, что истина — всего лишь недостижимое
«целое» абсолютного опыта.
Так, согласно Брэдли, факты действительности, принимае-
мые здравым смыслом и наукой, являются обманчивой види-
мостью; такое положение неизбежно, поскольку основные по-
нятия, используемые философией и естествознанием для вы-
ражения своего знания о реальности, противоречивы и недей-
ствительны. Познание реальности невозможно, говорит гегель-
янец. Даже существование кажущейся истины невозможно, а
суждение не представляет действительность такой, какова она
есть на самом деле. Брэдли начинает свою книгу «Видимость
п реальность» (1893) с попытки доказать, что действительный
мир представляет собой лишь видимость, а не реальность, и вы-
шеприведенные положения справедливы для предложений субъ-
ектно-предикатного типа. Во II и III главах этой работы,
анализируя понятие качества, он стремится доказать, что
суждение типа «этот кусок сахара — белый» можно объяснить
лишь как выражение отношения между различными качествами
Данного куска сахара, а это лишает его внутреннего единства.
Брэдли рассматривает отношения, вещи и свойства, критикует
Разделение фактов на вещи и их качества. «Сахар есть белый»;
г°воря так, мы не отождествляем вещь только с одним каче-
ством белизны, но опа не является и совокупностью различных
качеств, ибо как можно соотнести друг с другом качества са-
*аРа «белый», «твердый», «сладкий» и т. п. Их нельзя преди-
^ировать друг другу, ибо белое — не сладкое, а сладкое — во-
Се не белое. Следовательно, отношения между соотносящими-
я качествами представляют собой что-то более или менее са-
°стоятельное. В таком случае мы должны соотнести отноше-
Ия с соотносящимися качествами и так до бесконечности. От-
53
сюда вытекает следующим вывод: вещь растворяется в сово.
купности ее качеств.*
Трудности существуют у Брэдли и в связи с соотнесение^
категорий качества и отношения.11 Каждое отношение, считает
он, предполагает какое-то качество, и бессмысленно говорить
о вещах, лишенных качеств. Но качества вне отношения ниче-
го не представляют, ибо даже их различие уже есть определен-
ное отношение. Итак, мы получаем такую картину: любое
отношение предполагает качества, которые являются отноше-
ниями, сами эти отношения — новые качества и т. д. до беско-
нечности. Аналогичным образом Брэдли рассматривает катего-
рию вещи в связи с определением ее тождественности, а также
категории пространства, времени, причинности и т. п. Вывод
его вполне определенен: эти категории противоречивы и отража-
ют не реальность, а видимость. Таким образом, Брэдли стре-
мится доказать неправомерность использования категорий
вещи, свойства и отношения для объяснения структуры окру-
жающего нас мира. Но критикуя расчленение мира на вещи,
свойства и отношения, он все же пользуется этими понятиями,
ибо структура мира уже отразилась в структуре нашего мыш-
ления и языка. С другой стороны, противоречивость категорий
Брэдли представляет как противоречивость логически стройной
картины мира, которая не допускает регресс в бесконечность.
Расссл справедливо считает, что не всякий регресс в бесконеч-
ность с необходимостью ведет к логическим противоречиям, хо-
тя он несовместим с представлением о бытии абсолютно про-
стых элементов мироздания. И обнаруженные противоречия
касаются только определенных представлений о самих катего-
риях, когда, рассматривая их, забывают об относительной их
самостоятельности.
Затем Брэдли утверждает, что поскольку отношения нере-
альны, то суждения относительно единичных вещей не могут
быть истинными, так как мышление, осуществляемое посред-
ством терминов и отношений, обязательно дает нам видимость,
а не истину. Суждения отношения, утверждает он во втором
* Рассел, выступая против этого вывода, приводит аргумент, выдвину-
тый в свое время теологом Арно против Лейбница. Если отдельная вещь
отождествляется с совокупностью своих свойств, то ей можно приписать
только такие предикаты, которые предполагаются самим понятием веши.
Так, «Цезарь» представлял собой совокупность предикатов, одним из кото-
рых было то, что он «перешел Рубикон». Получается, что перейти Рубикон
принудила его логика, и здесь ничего не остается на долю случайности или
свободной воли. Рассел ищет выход из этого затруднения в различений
комплекса свойств, образующих вещь саму по себе, и наших переживаний,
связанных с этой вещью,9 и приходит к следующему выводу: нельзя вос-
принимать комплекс сосуществующих качеств без необходимости восприни-
мать все составляющие целое качества. Принимая целое как простую сумму
частей, тождественность системы свойств означает тождественность каждого
отдельного свойства, входящего в эту систему. Но известно, что целое об-
ладает относительной самостоятельностью по отношению к своим частям.
54
Всякое отношение
свойства и может
в «Принципах ма-
В этих работах он
„данпи книги, не могут адекватно представлять действитель-
ность. Развивая этот довод в «Приложении», он апеллирует к
я оСтранственным отношениям, внешним для материальных
пЕедметов. Попытка представить действительность как прост-
чнственнсе расположение материальных предметов также не
Позволяет понять сущность вещей, поскольку неясно, каким
образом природа вещей определяет их пространственные поло-
жения. Причина существования «того» и «этого» пребывает в
целом, но познать ее невозможно, ибо мысль одностороння и
не охватывает целостной действительности.12 Действительность
моя<ио понять, только исходя из того, что отношения между
вещами выражают внутренние отношения. ”
выражает внутренне присущие его членам
быть сведено к ним.
Рассел рассматривает учение Брэдли и
тематики», и в «Природе истины» (1907).
сосредоточивается на том, что для построения удовлетворитель-
ной философии математики необходимо признать целесообраз-
ность сведения суждений отношения к субъектно-предикатным:
субъектно-предикатная форма — не единственная возможная
форма предложений.13 В «Принципах математики» мыслитель
различает два способа сведения суждений отношения к субъ-
ектно-предикатным: «монадическое», идущее от Лейбница (от-
ношение, существующее между терминами, можно свести к пре-
дикатам отдельных терминов), и монистическое, свойственное
Брэдли (отношение есть предикат целого, образуемого суммой
терминов, связанных этим отношением). Первое мы уже рас-
смотрели. Против монистического подхода Рассел выдвигает
положение о том, что существует такой тип отношения, для
которого доктрина внутренних отношений неприложима. Это
такие отношения, как «.. .больше, чем...», которые, если они
Действительны между А и В, не могут быть действительными
между В и А. Подобные отношения называются асимметричны-
ми и являются «внешними» в том смысле, что они не выражают
свойств их членов, не могут быть сведены к свойствам соотно-
симы.х вещей.14
Доказательством существования внешних отношений Рассел
отвергает монистическую точку зрения, заменяя ее плюралисти-
ческой.15 Существует множество математических суждений,
°тмечает он, которые включают в себя асимметрические отно-
шения, например, предложения о числах, пространстве, беско-
ечных рядах.15 Правда, Уотлинг, склонный в «реализме» Рас-
ела видеть «материализм»,17 ошибочно считает, что разработ-
а Расселом асимметрических отношений (след за Д. Морга-
ном и Р. Пирсом) не столько опровергает точку зрения Брэд-
‘ и» сколько подтверждает ее. Ибо в «Приложении» ко второму
Данию книги Брэдли утверждал не то, что существуют внут-
ннис отношения, а то, что отношения не могут быть реаль-
55
ными, если они не являются внутренними.18 И разница между
Брэдли и Расселом состоит в следующем: второй признает
суждения отношения умопостигаемыми, тогда как первый отри,
цает умопостигаемость всех предложений, кроме субъектно-
предикатных.
Для отказа от идеализма Брэдли есть и другие причины,
Рассел пишет: «Как логики мы можем допустить невозмож-
ность существования мира мистики... но когда кто-либо заяв,
ляет, что наш мир не может существовать, то наша логика го-
това отразить такое нападение. Первая стадия создания логи-
ки, предназначенной для выполнения такой задачи, заключа-
ется в признании реальности отношений».19
Кроме разделения отношений по свойствам симметричности
со времени выхода РМ стало традиционным делить их по
свойствам связности, рефлексивности (отношения предмета к
самому себе) и транзитивности (из отношения между парами
а, Ь и Ь, с следует отношение между а и с).20 Поэтому отно-
шение «.. .больше, чем...» антирефлексивно, транзитивно и
асимметрично, а отношение равенства одновременно является
рефлексивным, транзитивным и симметричным.21 Выясняя от-
ношения между вещами по качествам, существенным свойст-
вам вещи, мы показываем внутренние отношения, по несуще-
ственным же — внешние. Предикаты, считает Рассел, должны
обозначать только определенные свойства.
Резюмируя в своей философской автобиографии рассужде-
ния по поводу внешних отношений,22 Рассел с эмпирико-номи-
налистической точки зрения трактует конкретное как единич-
ный непосредственный эмпирический факт. Абстрагирование
сводится к отысканию общего, одинакового, которым обладают
явления определенного класса. Общее понимается лишь как
значение или смысл того или иного термина, имени, знака; оно
само по себе абстрактно, т. е. отдельно от явления и сущест-
вует лишь в сознании, а не вне его. Номинализм признает «пер-
вичность» и «незатронутость» абстракцией мысли об единич-
ных вещах в сравнении с мыслью об общих свойствах и отно-
шениях, тогда как мысль об отдельных предметах, как и уни-
версалия, есть результат особой абстракции, предполагающей
их отождествление и идеализацию. Рассел, высмеивая диалек-
тику, издевается над утверждением Гегеля, что «отдельное есть
общее»:23 все дело в неточности языка, употребляющего слово
«есть» (в смысле тождества и в смысле включения элемента
в класс), от которой можно избавиться посредством симво-
лики.24
В «Природе истины»25 Рассел называет принцип философий
Брэдли «аксиомой внутренних отношений», эквивалентной мо-
нистической теории истины, где, по его словам, сущности р^3'
личных частей вынуждены, как монады у Лейбница, выражать
ту же самую систему отношений. Эта аксиома утверждает ре'
5G
ьЯость только одного духовного «Абсолюта» и отрицает чи-
пространство, время, материю, т. е. все те объекты, кото-
с^е’ рассматриваются математикой и физикой. Рассел отверга-
Ры ее, ибо она не дает представления о сложности бытия. Он
^ступает и против неограниченного тождества, связанного
1 субъектно-предикатной формой суждения, предлагая «тож-
.................  которое	невозможно, если придерживаться
и два основания против «аксиомы внут-
ет
рь
сеСтво в различии»,
Жесткого монизма.26
рассел приводит
оенних отношений». Одно указывает на трудности ее выпол-
нения, вытекающие из отношения «.. .больше, чем...» между
двумя понятиями. Другое27 основывается на рассмотрении
того, что имеется в виду под «сущностью» понятия: является
ли она тем же самым, что и само понятие, или же она отлична
от негр? Если она отличается от понятия, то должна с ним как-
то соотноситься, и это отношение понятия к его сущности нель-
зя без бесконечного регресса свести к чему-либо иному, чем
к самому отношению. Следовательно, понятие не отличается
от его сущности. Б таком случае любое суждение содержит
простое аналитическое отношение предиката к субъекту, ибо
субъект составляет его настоящую полную сущность, а преди-
кат есть лишь часть этой сущности. Но что за отношение сое-
диняет предикаты в предикаты одного субъекта? Каждое при-
чинно обусловленное множество предикатов может составлять
субъект, если он не отличается от системы своих собственных
предикатов. Если «сущность» понятия может быть составлена
из предикатов и в то же время является тем же самым, что и
само понятие, то невозможно выяснить, что мы имеем в виду,,
когда спрашиваем: обладает ли S предикатом Р. Мы не можем
ознакомиться с отношением связи между предикатами, в силу
которой они могут быть названы предикатами одного субъекта,,
поскольку предикаты сводятся к отношениям вместо того, что-
бы сводить отношения к предикатам.
В этих доказательствах есть спорные моменты вследствие
отождествления логической и материальной импликации, кото-
Рое было принято Расселом в «Принципах математики»,28 а
также из-за того, что он не делал различия между истинностью
и логической необходимостью суждения.29
Рассел рассматривает-также п основания в защиту «акси-
омы внутренних отношений», а именно закон достаточного
^Новапия и отношения между понятиями, которые он считает
Данном случае риторичными и ошибочными по форме.
19 Полемика с Ьрэдлн на страницах журналах «Майнд» в:
ц 0 [• затронула проблему определения понятий в математи-
в ской логике (отдельные уточнения этого спора мы находим
Pl «Логическом атомизме»30), философские идеи «Принципов».
^^Ризнавая свою некомпетентность в оценке математической
Ти этой работы, Брэдли больше говорит о последовательно-
57
сти философских концепций Рассела. Во-первых, с его тоц^
зрения, плюрализм простых терминов и внешних отношен^
крайне несовместим с постулатами сложности целого, котор^
не могут быть проанализированы в терминах и отношениях
Во-вторых, употребляемые Расселом понятия «импликациям
«величина» ставят неразрешимые проблемы соотношения едц’
ного и многого, части и целого. Они требуют, чтобы нечто
было и самим собой, и более чем самим собой. Мы приведены
назад к непосредственному опыту, когда целое существует в
частях и когда через целое части находятся в другом целом
что, по Брэдли, противоречит плюрализму. В-третьих, рассе-
ловская идея об отношении термина к самому себе или бес-
смысленна, или противоречива. Отношение может иметь силу
только тогда, когда термины в некотором смысле отличны
друг от друга. Далее, Брэдли убежден, что идея «класса» не-
последовательна, поскольку Рассел не разрешает ряд трудно-
стей, ассоциированных с ним: 1) класс, который относится сам
к себе, невозможен, ибо отношение требует развития; 2) класс
с одним членом — это фикция, которая противоречит сама се-
бе; 3) класс не может быть одновременно одним и благодаря
его членам — многим. Наконец, по мнению Брэдли, расселов-
ская оценка нуля внутренне противоречива из-за нечеткого
определения места несуществования в системе идей.31
Рассел следующим образом отвечает на критические заме-
чания Брэдли: 1) целое подается анализу, оно является един-
ственным объектом, который может быть проанализирован, но
этот анализ включает не только перечисление его составляю-
щих, но и рассмотрение терминов вне их контекстов, так же
как и их точное определение в этом особом контексте; 2) воз-
ражения Брэдли относительно импликации исходят из его соб-
ственных предположений, что вывод умозаключения уже дол-
жен содержаться в посылке. Однако это противоречит требо-
ванию, что посытки должны быть как-то отличны от нового
суждения, заключения. должны, следовательно, верить обо-
им положениям; в таком случае налицо противопоставление,
которое исчезает, если предположение отвергается; 3) может
ли термин быть соотносимым с самим собой? Другими слова-
ми, может ли один и тот же термин встречаться дважды в од-
ном и том же высказывании? Скорее, термин по своей природе
есть определенное отношение и поэтому может встречаться
дважды в одном высказывании; 4) понятие класса действи-
тельно неясное/- Трудность состоит в том,* что класс, очевидно,
* Традиционно в логике понятие класса определяли или по объему, йЛЯ
по содержанию; первое производится на основе перечисления всех объектов
подлежащей рассмотрению предметной области и невозможно в случае бес-
конечного класса; второе заключается в указании определяющего класс по-
нятия, которое дает признак, общий для всех его членов. Математика ну#'
далась в особом синтезе обоих способов определения понятия класса. РаС'
58
<еН быть и одним, и в то же время многим. По этой идру-
причинам лучше избегать применения классов; 5) кри-
гИга Брэдли понятия нулевого класса касается трудностей,
т'^оешаемых при уточнении понятия нуля, которое является,
Ра расселу, «технически интересным», но не имеет философ-
го значения. Неудовлетворенность Брэдли понятием несу-
сК. твования — чисто субъективного свойства.
^расселу кажется решающим в этом споре тот факт, что
ег?кдения Брэдли не будут истиной для науки и здравого
'Т1ЫСда. «Прогресс в философии, — утверждает он, — вероятно,
Спеб\ет, чтобы, подобно науке, он изучал индукцию, проверял
е предпосылки содержанием умозаключений, к которым они
в(?дут, а не просто их несомненную самоочевидность».33 В про-
тйВпом случае, предупреждает Рассел, мы приходим к тому,
т0 метафизические теории могут иметь большую степень обо-
снованности, чем факты науки в обыденной жизни.
Сеть этого спора ясна, поскольку Брэдли считает, что «вне
чУХа и не может быть никакой реальности»,34 и то, что внут-
ренне противоречиво, реально существовать не может. А по-
скольку видимый мир обнаруживает внутренние противоречия,
то этот мир есть лишь видимость, явление. Устраняя материю,
время, пространство, он принимает подлинную реальность как
непротиворечивую, постоянную, гармоничную систему. Челове-
ческая мысль движется в области явлений и не затрагивает
сферу бытия, сущности. Брэдли противопоставил явление сущ-
ности и тем самым повторил во многом Канта. Используя
философию Юма и Беркли, он утверждал, что «Абсолют»,
реальная действительность, воспринимается одновременно и
разумом, и чувством. Факт моего познания, говорит Брэдли,
производит очевидное изменение в реальности, ибо мы дви-
жемся в области частичных истин. Отсюда, но Брэдли, выте-
кает неправомерность метода анализа как средства познания,
поскольку он разрушает жизненно важные внутренние связи
Реальности. Онтологической основой такого убеждения явля-
йся абсолютизация действительно важной мысли о наличии
в Реальности существенных, внутренних, отношений и в то же
время отрицание отношений несущественных, внешних, и тем
олее их взаимопереходов и превращений. Единичное явление
^Редмет) существует как производное от всеобщего и явля-
т Ся идеальным. Конечное и единичное зависимы в своем бы-
и от целого и являются лишь видимостью. Рассел выступает
ав°ТИв идеалистического монизма, за признание возможности
оптического зпания- Это доказывается тем, что целое не
тие Деляет свою часть, а единичное имеет самостоятельное бы-
познание его может быть истинным. Однако Рассел сам
кла’с пак и Пеано, попытался их синтезировать в 1903 г. путем введения
Циоааа Ка* совокупности объектов, удовлетворяющих некоторой пропози-
льной функции. Однако эти попытки вели к «парадоксу Рассела».32
59
абсолютизирует внешние отношения, отрывая их от предмет
(отношения невызодимы из свойств объектов) и превращая *
универсалии, в особый род единичности, обладающей онтолог^
ческим статусом. В основе его теории лежит убеждение,
между логическими терминами существует функциональна^
или «внешняя» связь. Как неореалист Рассел отрицает друг^
отношения.35
Следует учесть и то, что «теория внешних отношений» слу.
жила основным онтологическим аргументом в пользу плюра.
лизма (как у прагматиста Джемса и реалиста Р. Б. Перри)
она была «направлена и против субъективистского тезиса о том’
что познание объекта неотделимо от субъекта и представляет
собой совокупность ею идей».36 Как и неореалисты, Рассел
утверждает: познавательный предмет непосредственно находит,
ся в сознании, но в то же время не зависит от него. Однако он
зашел в своей критике внутренних отношений чрезмерно далеко.
С точки зрения диалектического материализма существование
таких отношений признается. Примером их является «первич-
ность», характеризующая материю по отношению к сознанию
в генетическом смысле (материя первична по отношению к со-
знанию потому, что сознание производно от материи) и в гно-
сеологическом смысле (материя первична именно по отноше-
нию к сознанию, а не к «чему-то вообще», поскольку сознание,
будучи продуктом материи, отражает, познает ее).
Таким образом, неудовлетворенность кантианско-гегельян-
ским рассмотрением философских вопросов математики, отри-
цание «теории внутренних отношений» в пользу «теории внеш-
них отношений», отказ от монизма и признание независимости
«факта» от наших верований относительно него послужили
основой перехода Рассела на неореалистические позиции. Эти
изменения в своей философской ориентации он сам оценивал
как основательные, революционные, последующие — как эво-
люционные, поскольку он остался верен «теории внешних от-
ношений», онтологическому плюрализму, методу анализа, не-
зависимости «факта» от опыта на протяжении всей своей
жизни.37
Претендуя на сочетание субъективного и объективного идеа-
лизма, возрождающийся неореализм стремился разработать
«новую философию». Оценивая эти попытки, Коплестон пишет»
что это было не просто внедрение плюрализма, «теории внеШ'
них отношений» и даже не вера в реальность вторичных КЗ'
честв. Это было также и приписывание реальности всему,
является или может стать предметом мысли.38 Именно с позИ'
ций этого перенаселенного «мира универсалий», в которо^
точки пространства и времени существуют в единстве, как
вневременной мир платоновских «идей» и «сущностей», а чист
теоретические абстракции и категории имеют одинаковый
териальными вещами онтологический статус, Рассел приступа
€0
следованию оснований математики. «Невыносимая беспоря-
К онтология», как писал Куайн, была принята им уже во
я написания «Принципов математики».39
0Ре^рОдолжая работу по тем же самым темам, которые при-
его к отказу от гегельянства, Рассел модифицирует свою
^диетическую позицию. Новая логическая техника, разрабо-
РеяНая им в логике и математике, применяется для исследова-
г3,а Философских проблем.
Глава 4
ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ ЛОГИКИ
И ФИЛОСОФИИ С МАТЕМАТИКОЙ
В статье «Об обозначении» (1905) Рассел писал, что перед
логической теорией полезно ставить как можно больше нере-
шенных вопросов, парадоксов, ибо для логики они подобны
эксперименту для естественных наук. Таким экспериментом для
нее явилось стремление свести всю математику к логике, или
логицизм, историко-философские корреляции форм которого
еще недостаточно изучены. При объяснении историко-фило-
софских корней логицистских методов и принципов, когда речь
идет о Дж. Буле, П. С. Порецком, Б. Больцано, Ч. Пирсе,
Э. Шрёдере, Г. Фреге, Р. Дедекинде, Дж. Пеано, Э. Гуссерле и
Б. Расселе, неизменно упоминаются Платон и Лейбниц. При
этом, как правило, не всегда обращаются, как Рассел, к про-
изведениям названных мыслителей и их тщательному изучению.
Как отмечает Н. В. Мотрошилова, чаще всего имеет место
своеобразный процесс освоения тех методологических принци-
пов, которые позволяют «работать с сущностями», с «чистыми
понятиями» в математике, логике, философии как с особыми
объектами исследования. Подобные возможности чистого отвле-
ченного формально-логического исследования в разных аспек-
тах и с различных позиций обосновывались Платоном, Ари-
стотелем, Декартом, Лейбницем, Кантом и Гегелем. Логика
становится одним из элементов всей духовной культуры Но-
Ого времени (вплоть до XX в.), который различными путями
сказывал влияние через' философию, математику, историю
^Уки.1 Логицизм был уже «философией».2 Поэтому законо-
ерно, что, когда речь заходила о законах и принципах, кото-
Тс формулировались логикой и математикой, отдельные мыс-
л0Тели в начале XX в. провозглашали в качестве эталона фи-
в РллИю логического атомизма, разработанную, по существу,
М Рассела и Уайтхеда.
Ее .тематика занимает особое место среди остальных наук,
абстрактный характер привел некоторых философов-идеа-
т°в и математиков к представлению о независимости ее
61
понятий or окружающего мира: от анализа ускользает n0J1Q
жение о том, что природа в понятиях человека отражаете
диалектически, и это не цельное отражение, а процесс рЯд
абстракций.3 В математике непосредственная связь с опыто^
как бы отодвинута, па передний план выступают не сами
альные предметы и непосредственные отношения между ними
а только абстрактные понятия и те соотношения, которым оци’
удовлетворяют. Рассел саркастически заметил в 1901 г., что
«математика такая наука, где никогда не знают, о чем говд.
рят, как и истинно ли то, что говорят».4 Ибо, действительно
если математика — часть логики, некая система формальных
тождеств, то, оперируя произвольными логическими конструк»
циями, не имеющими «конкретного» содержания, мы обнару.
жим, что истинность ее выводов зависит от произвольно уста-
новленных математических посылок.
По определению Энгельса, «чистая математика имеет своим
объектом пространственные формы и количественные отноше-
ния действительного мира.. .».5 Согласно Уайтхеду, «символизм
математики является в действительности отпрыском общих
идей, которые господствуют в науке».6 По Расселу, возникно-
вение чистой математики обязано ложным верованиям: «Ста-
ли думать, что оно дает нам идеал знания, по сравнению с ко-
торым будничное, эмпирическое знание несостоятельно. На ос-
нове математики было сделано предположение, что мысль вы-
ше чувства, интуиция выше наблюдения. Если же чувственный
мир не укладывается в математические рамки, то тем хуже для
этого чувственного мира... Чистая математика льет воду на
мельницу мистических доктрин об отношении времени и веч-
ности», ибо материальные объекты (например, числа) истолко-
вываются как вечные и вневременные, как мысли Бога.7 Не
удивительно, отмечает философ, что рационалистическая рели-
гия со времен Пифагора и Платона находится под полным
влиянием математики и ее метода.
Развитие естествознания и математики и усиленный интерес
к методам научного познания, природе математических поня-
тий, логике доказательств были освящены идеей о том, что все-
общность и необходимость теоретических положений логики и
математики обеспечиваются рациональной интуицией, а не чув-
ственным созерцанием и индукцией. Математические понятия
прирождены человеку, они априорны. Разум лишь отыскивает
их, превращает в отчетливые мысли и путем логических умо-
заключений строит из них всю систему знаний.8 Законы реаль-
ного мира не отражаются в математике, а математика пред*
писывает законы действительности. Математические истины-^
истины общелогического характера, утверждает Лейбниц. «УпИ*
нереальная математика» и логика — это одно и то же.9
После возникновения новой математики* в XVII столетии #
в особенности после того, как ученые приступили к строго логи*
62
1<ой выработке анализа и в течение XIX в. добились в этом
ц6цных результатов, в математике (и в логике) возникла тен-
ни.иЯ» в0 многом изменившая прежнее полулогическое, полу-
^уитнвное понимание этой науки. Ученые стали стремиться
И тому, чтобы не только свести к минимуму круг основных ее
Сложений, но и начисто свести всю математику к логике,
^сматривать систему положений математики как результат
Р рогой разработки логических учений. Такое сведение позво-
CZT не связывать математику с задачами познания действи-
тельности. Общее учение о формах и является, по Лейбницу,
Удержанием «универсальной математики» как всеобщей науки
будущего, в которой все положения строго доказаны: они вы-
водятся с помощью формально-логических законов из неболь-
шой группы первичных тождественных аксиом. Вся наука в це-
лом должна получить логическую форму дедуктивной системы.
Лейбниц попытался создать подобную науку, но «его удержи-
вало уважение к авторитету Аристотеля, которого он не
решился обвинять в определенных формальных ошибках».10
На пути к указанному построению математики стояли не-
малые трудности, поскольку со времен Аристотеля и Евклида
и до середины Х]Х в. логика и математика существовали как
две совершенно различные науки. Логика ограничивалась уз-
кой областью, отведенной ей Аристотелем, и вопреки попыткам
Юнга, Лейбница, а также их учеников расширить возможность
ее применения, ничто не предвещало сближения логики и ма-
тематики. Однако во второй половине XIX в. математики стали
более требовательно относиться к логическим обоснованиям
своей науки. Математика, как оказалось, опирается на учения
скорее логического, чем чисто математического характера, и
на понятия, не содержащие уже ничего количественного. Коли-
чество потеряло свое прежнее принципиальное значение для
математики, которая и становится универсальной наукой о фор-
мах вообще. Логика, наоборот, благодаря математике к этому
вРемени вышла из своего векового сна: было замечено, что
Даже область, отведенная ей Аристотелем, недостаточно ею
исследована и разработана. Расширяя свой горизонт, она ста-
новится логикой отношений. Понятия «субъект» и «предикат»
^меняются «отношением», и логика занимается уже поняти-
ком’ вытекающими 113 него: классами, рядами, типами, поряд-
Эта заслуга, считает Рассел, принадлежит Пирсу, который
°Дит логику в математику, понимая под ней алгебру логики
УДя. Последний отмечал, что по самой природе математике
необходимости заниматься идеями числа и величины, и по-
КлТался <<алгебраизировать» логику посредством исчисления
от*ССов- его мнению, логика является вспомогательной по
доению к математике, тогда как, с точки зрения У. Стенли
ев°нса, логика — «фундаментальная натура». Дж. Венн,
63
однако, пытаясь исправить недостатки системы математически
логики Буля и преодолеть современную ему путаницу в
волических обозначениях, смотрел на логику и математику к/
на самостоятельные разделы символического языка, причем цр
одна из ветвей не была соподчинена другой. Де Морган,
редкий развивали логику отношений. Шрёдер дал классическую
формулировку логической алгебры Буля, которую модифицир0
вал Пирс, и показал, что она связана с логикой отношений
сформулированной Морганом. В конечном счете это означало’
что и математика, и логика укладывались в одну обобщенную
формальную логику отношений.
Сведение математики к логике, начатое «изобретателем чи.
стой математики»11 Булем, было разработано в языке логиче-
ских символов и завершено в начале XX в. Пеано и его после-
дователями. Математизирующая логика первоначально и была
попыткой дать логическое обоснование чистой математики. Яр-
че всего это выразилось в логическом учении Фреге, который
применил к логике общее понятие функции, построив исчисле-
ние понятий. Он дал идею новой логики, первым осуществил
построение кванторной логики и ее аксиоматизацию.12 Логику
стали применять к анализу и проверке внутренней связи мате-
матических положений и даже к доказательству аксиом, сводя
последние к чисто логическим принципам. С этого момента и
был переброшен мост между двумя отдельными областями-
логикой и математикой. Исчисление классов становится частью
теории множеств, а логика отношений оказывается необходи-
мым основанием теории групп и теории функций. Так, по мне-
нию Кутюра, совершается соединение, если не сказать слия
ние, логики с чистой математикой, которая развивается как
«гипотетико-дедуктивная система» (Перри), или как совокуп-
ность «формальных выводов».13 Теперь можно повторить вслед
за Расселом, что логика составляет общую и элементарную
часть математики, а математика состоит в приложении прин-
ципов логики к специальным отношениям.14 Выводы логики к
математики истинны не в силу истинности составляющих и*
элементов, а в силу своей формы.
Это прогрессирующее слияние дедуктивной логики и чисток
математики в единую систему, осуществляемое, по словам КУ
тюра, неявно и почти бессознательно в трудах целого ряда у46'
ных, вело не только к развитию математики, но и обогащав
теорию познания. Движение созрело настолько, что стал во3
можен систематический обзор и синтез основных рассеянна
трудов, поскольку слишком долго такое неопределенное поЛ°
жение с новым направлением в логике и математике проД^
жаться не могло. Новые понятия и идеи повлекли за собо
лоток неясных и плохо поддающихся интерпретации понята1
мнимости Э. Галуа, идеальные числа Э. Куммера, вектору
квантернионы, л-мерные пространства, поливекторы, тензора
«4
сБы алгебры и т. д.!5 Развитие анализа и геометрии требо-
t’J'o определенного логического обоснования, которое было
ва\цествлено в XIX в. в трудах великих математиков, начиная
о^Га'сеа и Коши и кончая Вейерштрассом. Дальнейшее же
°тзВитие, строгое обоснование и синтез большого количества
Р облем мы находим у Рассела в его «Принципах математи-
которые являются не только попыткой изложения мате-
атикИ в Рамках одной дедуктивной теории, но резюмируют и
*\водят порядок в результатах критических изысканий совре-
йецных ему математиков. В статье «Новейшие работы о на-
чалах математики» (1901) он излагает развернутую программу
^□дологических основ логицизма и становится одним из его
ведущих деятелей.16 Кутюра, популяризировавший «Принципы»
в своих «Философских принципах математики», считал их вен-
цом усовершенствованной символической логики Пеано и ради-
кально преобразованною символизма Пирса и Шрёдера в са-
мой оригинальной и новой части труда Рассела — исчислении
отношений, представляющей «собой поистине органон чистой
математики».1' Изобретая новый и трудный символизм, в ко-
тором нет ничего очевидного, своим трудом Рассел пытался
оправдать тезис о тождестве логики и математики в их осно-
вах и показать, что все положения математики опираются на
понятия и принципы логики.
Рассел включает в сферу своих исследований всю матема-
тику, в том числе и геометрию. Лейбниц в создании своего
геометрического исчисления не пошел дальше нескольких несо-
гласованных попыток. Его неудачу Кутюра объясняет тем, что
он не выдержал им же поставленных требований чисто геомет-
рического обоснования и положил в основу идеи расстояния и
конгруэнции, которые неразрывно связаны с понятием вели-
чины. Однако Рассел показал, что на этих идеях можно обосно-
вать геометрию. Для этого нужно только ввести их как пер-
воначальные понятия и сформулировать необходимые аксио-
мы.18 Другое дело, насколько такой путь будет согласовываться
с учением Лейбница об аналитичности всех истин разума. Рас-
се-1 объясняет неудачу Лейбница недостатками его субъектно-
пРедикатной логики и верой в логическую необходимость Ев-
к«1идовой геометрии.
Рассел строит предельные логические модели, которые при
Их конкретизации могли бы выступить как заместители опре-
де‘1енных естественных логических структур. В этой формаль-
°и «логической системе» определяются такие основные поня-
Ия (символы) «чистой» математики, как «ноль», «число», «по-
^едующее число», а также «один», «два», «числовое равенст-
0>>, «сумма чего-либо» и др.
R Поскольку, согласно Расселу, геометрию необходимо свести
л°гпке, то можно было ожидать, что в «Принципах мате-
тикц» он даст определение таких понятий, как «точка»,
^Каз Д’? 494
65
«прямая», «треугольник». Однако он не утверждал, что цр0
странственные понятия можно выразить в терминах логически
понятий и что теоремы Евклида следуют из логических при^
ципов. Рассел пишет: «Мы должны оставаться в области чистой
математики: рассматриваемые нами математические сущность
действительно имеют определенное родовое сходство с пр^
странством реального мира, но рассматривать их следует
какой-либо логической зависимости от этого сходства».19
Геометрия изучает свойства пространства. Для чистой гео.
метрии «пространство» есть совокупность всевозможных точек
т. е. в сущности оно совпадает с понятием класса. «Классы’
бывают различные, и различные пространства отличаются друг
от друга теми отношениями между точками, которые устанав.
ливаются в аксиомах; вот в таких отношениях и заключается
суть дела».20 С подобной точки зрения Рассел определяет гео.
метрию как «изучение рядов двух и большего числа измере-
ний»,21 т. е. главное поле геометрических исследований нахо-
дится на плоскости и в пространстве, в противоположность
арифметике, которая занимается рядом одного измерения, а
именно рядом вещественных чисел. Наконец, Рассел утверж-
дает, что в геометрии нет других основных понятий за исклк>
чением общелогических: «точка» — это просто название для
простейших элементов, из которых геометрия строит свои фи-
гуры; «прямая» и «плоскость» суть некоторые классы точек,
свойства которых указаны в аксиомах, и т. д. Но такой взгляд
не являлся общепризнанным в то время.
Дело в том, что Рассел, как и Фреге, считает геометрию
относящейся к прикладной математике, которая не является
частью логики и относится к естественным наукам. Однако ма-
тематики изучают геометрию как часть логики. Эта геометрия
связана, по Расселу, не с вопросом «Справедливы ли аксиомы
Евклида?», а с вопросом «Если аксиомы Евклида справедливы,
то будет ли справедливо то-то и то-то».* Если мы заменим
пространственные понятия переменными, то наши положения
станут универсальными, они будут иметь значения и для тех
предложений, в которых переменные будут выражать простран-
ственные понятия. Двумя приемами — конкретизацией и гене-
рализацией— Рассел получает предмет, действительно являю-
щийся отраслью логики в отличие от того, что обычно понимЯ'
ется под словом «геометрия»,22 но он не рассматривает сам#
пространственные понятия. Такой подход вытекает из его те'
зиса о том, что понятия геометрии можно определить в лог#'
ческих терминах.23 Рассел показывает родо-видовую связь
исследует отношения между пространственными понятиям#’
изучает сами отношения, устанавливающие особый вид поряД'
ка двух и более измерений.24 Однако его геометрия не помогав
* См. представление Рассела об аксиомах.25 В РМ он заявляет,
очевидны ли сами аксиомы или нет — это вопрос второстепенный.25
66
ценить пространственных понятий.* Вот почему вопрос о спра-
ведливости аксиом Евклида должен решаться естественными
%уками.28 Рассел писал, что ему нравится способ развития
еометрии без использования фигур, показывая этим ненуж-
ность воззрений Канта.
В деле логизации математики и ограничения в ней роли
интуиции важным фактором явилась критика кантовской фи-
лософии математики и теории познания, которую развили Рас-
сел и его последователь Кутюра.29 Кант с его «конструктивиз-
мом» полагал, что теоремы геометрии доказываются только
посредством построения фигур в интуитивно представляемом
пространстве и проведения вспомогательных линий. Он думал,
будто всякое необходимое для доказательства построение непре-
менно опирается на интуицию, на наглядное созерцание: мате-
матика интуитивна, поскольку она дает общее в единичном на-
глядном созерцании. Неокантианцы следовали этим взглядам.
Кант разделял и противопоставлял логику и математику пото-
му, что он слишком узко понимал как ту, так и другую. Из-
вестно, каково было его мнение о логике: со времен Аристоте-
ля эта наука не сделала ни одного шага вперед и не должна
развиваться дальше, так как с самого начала достигла совер-
шенства, которым обязана ограниченности своей задачи. Кант
оказался консерватором, ограничившись критикой «ложной
утонченности четырех фигур силлогизма» и упрощением схо-
ластической логики, и, по-видимому, он никогда не задумывал-
ся над тем, не следует ли ее расширить и углубить.30
Логики и математики начала XX в. отвергли учение Канта
и оправдали воззрения Лейбница. Рассел писал: «Доказатель-
ство, что вся чистая математика, включая геометрию, совпа-
дает с формальной логикой, явилось роковым ударом для фи-
лософии Канта... Вся доктрина априорных отношений, кото-
рую Кант применил для объяснения возможности чистой мате-
матики, совершенно неприемлема к математике и в ее настоя-
щей форме... Мы нуждаемся теперь в более широком развитии
математической логики, в выяснении важности отношений и в
обосновании на этом твердом базисе новой философской логики
(курсив мой.—А. К.), заимствующей от своего математического
основания и точность и достоверность». Успешное выполнение
Этого пожелания дает полное основание надеяться, что «наше
п°коление сможет достигнуть в области чистой мысли резуль-
г * Рассел говорит об идеальном,, или математическом, пространстве в
е°метрии, в которой под точкой, прямой и т. д. понимаются только ли-
чные содержания понятия. То, что дает им содержание, как писал Эйн-
*Ин, лежит вне математики. Абстрактное геометрическое пространство не
Леет непосредственной связи с материей, но с помощью такой абстракции
ЧеСТигнута высокая точность геометрических положений. А реальное физи-
ское пространство представляет объект изучения физики, т. е. естествен-
°и науки.27
5*
67
татов, которые поставят XX столетие наравне с величайщ^
эпохою греческого мышления».31
Однако в «Принципах математики» Рассел не столько ог
стаивает положение о том, что математика есть часть логики
сколько говорит о самой природе логики. Он делит математи’
ку на прикладную и чистую, относящуюся к логике. В чистой
математике все понятия, не относящиеся к логике, в процессе
обобщения заменяются переменными. Отсутствие нелогических
понятий и есть характерная черта логических суждений, кото,
рую Рассел называет «формализованностью», так что в его
определении логика - - чисто формальная дисциплина.32
Первоначальный вариант рукописи «Принципов», как ока-
залось после ознакомления Рассела с теориями Пеано, не дает
даже начала решения проблем, которые арифметика препод,
несла логике. Если вопросы, связанные с геометрией, были бо-
лее или менее Расселу известны, то ряд чисто логических во-
просов ему еще предстояло решить. «Просвещенность», полу,
ченная от Пеано, вылилась в решение двух трудных задач,
проанализированных Фреге, но неизвестных Расселу.33 Первая
состояла в различении суждений формы «Сократ смертен» от
формы «Все греки смертны». Аристотель и Кант их не разли-
чали, но это необходимо было сделать: иначе ни логика, ни
математика не достигнут успехов. «Сократ смертен» относит
предикат к указанному объекту, а суждение «Все греки смерт-
ны» выражает отношение двух предикатов—«грек» и «смерт-
ный». Полное высказывание будет выглядеть так: «Для всех
возможных значений X, если X есть грек, X является смерт-
ным».
Вторая была такова: класс, состоящий из одного члена, не
тождественен с этим одним членом.
Теория классов, или множеств, излагается с помощью про-
позициональных функций. На основе этих установлений и вве-
денного взаимно однозначного соответствия между классами
Рассел определяет фундаментальное понятие арифметики —
число. Оформляя свои представления о методе логического ана-
лиза при исследовании основ математики, Рассел вынужден
был решить кардинальный вопрос о природе числа вообще,
которое стоит в центре этой математики, и натурального в ча-
стности, играющего важную роль в ее арифметизации. Усвоив
логическую технику Пеано и Фреге, он анализирует число и
конструирует его затем при помощи логических понятий о клас-
се и об отношении подобия.
Фреге определял натуральное число в таких терминах, ко*
торые раскрывают его «чистую форму». Философия арифмети-
ки до него ошибочно считала, что число — результат счета. Во*
почему и возникали затруднения, ибо то, что считали единиие*
(например, футбольный клуб), может быть сосчитано, ка*
многое. Единица является свойством не вещей, а определен*
68
х пропозициональных функций. Подобным образом нулевая
дикция есть такая, которая является ложной для всех зна-
^нип X и 0 является свойством ее существования. В то время
р^ссел думал о необходимости различения между классами и
попозициональными функциями, но пришел к выводу, что это
се }Ке больше технический прием, чем необходимость. Для
^н0Гих целей пропозициональная функция может быть заме-
нена. Единица заменяется на «свойство». Мы можем сказать,
чТо каждое число есть свойство определенных свойств, но воз-
можно сохранить слово «класс», пишет он в РМ34
Это логическое определение понятия числа дал еще Фреге
в 1884 г., но Рассел «переоткрыл» его в 1902 г.35 В конечном
счете оно было связано с редукцией математики к определен-
ной логике и открывало новую эпоху в связи с выяснением
парадоксов теории множеств.36 Рассел определил число 2 как
класс всех двоек, 3 — как класс всех троек и т. д. Число есть
класс всех классов, эквивалентных данному классу.37 Натураль-
ное число отождествляется со свойством, общим для всех клас-
сов,, между которыми существует одно-однозначное соответст-
вие. Число не является свойством определенного класса кон-
кретных предметов, а выражает некоторые реальные свойства
самой действительности.38
В расселовском определении числа оказалось несколько яр-
ких достижений. Это был новый метод абстрагирования, харак-
терный для современного состояния науки, «при котором ис-
следуются не только чувственно-конкретные и пространственно-
определенные формы существования вещей, но также и их
свойства и отношения».39 Г. И. Рузавин отмечает, что «здесь
Рассел вплотную подходит к молчаливому признанию материа-
листической точки зрения на происхождение основных, исход-
ных понятий математики».40 Однако у него единственность
существования ряда натуральных чисел обеспечивается только
логикой, которая, вслед за Лотце и Фреге, рассматривается
им как чисто априорная наука, не имеющая какой-либо связи
с реальным миром и практической деятельностью. С другой
стороны, расселовское определение натурального числа* как
класса подобных классов противоречило известной аксиоме
Пеано о том, что различные числа имеют различные следую-
щие за ними числа, если число объектов в универсуме будет
конечным числом п. Поэтому Рассел вводит «аксиому беско-
нечности» не как логический постулат, а как «некоторую космо-
логическую гипотезу»42 экзистенциального характера, согласно
которой число индивидуумов универсума должно быть беско-
ечным, т. е. признается допустимость абстракции актуальной
к Несколько позже Рассел предупредил, что не следует путать на ма-
q Р А. Бергсона «1) число как общее понятие, применяемое к различным
т лам; 2) различные конкретные числа; 3) различные совокупности, к ко-
Рым применимы различные конкретные числа».41
69
бесконечности. Его теория усложняется и тем, что он сводит
абстракцию к отношению, отвлеченные свойства — к классам
чувственно воспринимаемых объектов. Свойства проявляются
и познаются через отношения предметов. Здесь Рассел повто-
ряет Лейбница и изгоняет абстракции, заменяя их классами
индивидов.
Значительно важнее всех этих преимуществ для Рассела
был тот факт, что таким путем он избавляется от чисел как
«метафизических сущностей». «Они становятся в действитель-
ности просто лингвистическими удобствами с реальностью не
большей, чем это относится к „и т. д.” или „т. е.”».43 Выступая
против «экстенсионального платонизма», Рассел впадает в дру-
гую крайность — номинализм. По всей видимости, его реали-
стические установки способствовали пересмотру статуса числа,
класса и универсалий. Проведенные им различия между суж-
дением и пропозициональной функцией, классом одного числа
и самим этим числом позволили ему развить логику отношений
и определение числа в терминах классов. Здесь он еще не ви-
дел различия между классами, включающими числа (классы
классов), которые он считал реальными, и пропозициональны-
ми функциями. В РМ понятие пропозициональной функции сли-
лось с понятием класса, тем самым устраняя реальность чисел
или классов.44 Но сделано было это на основе теории дескрип-
ций, символизирующей преодоление Расселом крайностей «реа-
лизма». Это изменение в интерпретации платоновского идеа-
лизма хорошо прослеживается в новом «Введении» к «Прин-
ципам математики».1"’
Такое определение чисел, по Расселу, дает большое пре-
имущество и кладет конец трудностям относительно бесконеч-
ных величин.46 Обоснование им понятия числа с помощью по-
нятия класса имело своей целью решить одну из серьезных
проблем математики — построение такой логической теории,
которая позволяла бы объяснить и конечные, и бесконечные
величины. Принцип взаимно однозначного соответствия мно-
жеств остается в силе и тогда, когда мы переходим к беско-
нечным множествам, где уже становится невозможным счет как
последовательный переход от единицы к единице.47 Высказы-
вания о числах сводятся к высказываниям о классах объектов,
а те, в свою очередь, к высказываниям о значениях перемен-
ных в открытых предложениях. Так логицизм переводит пред-
ложения, включающие логические и математические понятия,
в предложения, содержащие только логические понятия. Таким
образом, математическое истолкование геометрической теории
в конструкциях логицизма предстает как теория логических
структур и преодоление пропасти между областями дискретно-
го и непрерывного, между арифметикой и геометрией и оказы-
вается главной проблемой оснований математики.48 Еще Пи-
фагор говорил, что единица дает меру бесконечному, беспре'
7.0
пЬному. Рассел предупреждает, что единица, когда ее при-
^няют в геометрии, таит в себе фундаментальное противоре-
между дискретным числом и бесконечной величиной, что
Участи обнаружилось в апориях Зенона. Английский мысли-
0 лЬ вынужден был заняться этим вопросом в связи с разви-
1 еМ теории множеств и оснований математики, так же как и
т арифметизацией геометрии — «геометрическая идея непрерыв-
ности оказывается сведенной к идее целых чисел».49
н Великие математики XVII в., считает Рассел, не дали на-
дежног° обоснования исчисления бесконечно малых и аналити-
ческой геометрии, хотя их изобретения были богаты плодо-
горными результатами. Лейбниц верил в реальность беско-
нечно малых величин, другие мыслители (Гоббс, Декарт, Спи-
ноза, Локк, Беркли) их отрицали. Остро встают проблемы
взаимоотношения прерывности и непрерывности. Вейерштрасс
в середине XIX в. обосновал исчисление без бесконечно малых
величин и сделал его «логически надежным». Дедекинд и Кан-
тор развили теорию непрерывности и трансфинитного числа.*
Введение последнего было необходимо для математического
аппарата, приспособленного для описания актуально бесконеч-
ных множеств. Кантор обобщил 'понятие целого числа до транс-
финитного и трактовал целые числа и геометрические образы
(кривые, поверхности, многообразия) как имеющие общие кор-
ни в понятии множества. Философской основой его учения о
множествах является учение об актуальной бесконечности, что.
позволило ему понимать под множеством всякое множество,
которое можно мыслить как нечто завершенное и единое, т. е.
всякую совокупность элементов, которая может быть связана
в одно целое с помощью определенного закона.
Рассел признает актуальную бесконечность и придержива-
ется позиции Кантора. Обычно в математике использовалось
совместимое с традиционной логикой понятие потенциальной
бесконечности, под которой понимается монотонный процесс
Увеличения или уменьшения числа, или, по Аристотелю, осу-
ществимость неопределенно большого, но конечного числа объ-
ектов (беспредельное движение по конечному). Актуальная
^е бесконечность определяется как бесконечный ряд, взятый в
Целом как завершенный. Конечное и бесконечное здесь как бы
Годятся, существуют вместе, что трудно совместить в дальней-
шем с законами формальной логики. Понятие актуальной бес-
конечности как «ставшее», взятое в целом, чревато противоре-
чиями 5 о
л * В настоящее время развивается так называемый нестандартный ана-
’ Основанный на идее актуально бесконечно малой (большой) величины,
д заставляет пересмотреть общепринятый взгляд на «бесконечность»
лера и других математиков XVIII в. и на роль Коши, Дедекинда,
б^рЩитрасса, Кантора в создании фундаментальной теории, которая давала
^ейаНализ понятия бесконечности и тем самым служила бы основанием
математики.
71
Рассел видит свою задачу в том, чтобы изложить теор111о
множеств в непротиворечивой форме. Однако эта попытка бцч
ла обречена па неудачу (по мнению Г. И. Рузавина, из-за чре3*
мерно свободного оперирования понятием актуальной беск0'
нечности; с точки зрения А. Н. Колмогорова, вследствие прИч
знания излишней общности понятия бесконечного множества)
В «Принципах математики» он посвящает этому вопросу и по’
лемике, связанной с ним, целую главу, начиная ее с анализа
Лейбница и Канта. Выступая против противников актуальной
бесконечности (которые указывают на противоречия, встреча-
ющиеся в учении о множествах и трансфинитных числах)
утверждающих, что если множество не имеет конечного числа
элементов, то это не истинно целое, он указывает, что, напри-
мер, число дробей между нулем и единицей бесконечно, и
нельзя указать все эти дроби, но тем не менее мы можем гово-
рить о всех членах этого множества.51 При этом возникает
вопрос о возможности «бесконечного целого», определяемого
Расселом через конечное целое. Он верно понимает единство
конечного и бесконечного, необходимость их взаимоопределе-
ния. «Целое конечно тогда и только тогда, когда совокупность
его простых составных частей является конечной. Во всех дру-
гих случаях целое является бесконечным».52 Им выделяются
два основных случая бесконечного целого: части единства, чи-
сло которых бесконечно; и все составные части, без исключе-
ния, которые могут быть сложными. Склонный к проблемам
философского характера в математике, Рассел поднимает во-
прос, не встречавшийся ранее, утверждая, что может сущест-
вовать «бесконечное целое». До сих пор мы охватывали конеч-
ным числом слов бесконечные классы и предметы. Так, слова-
ми «все», «любой», «каждый» мы делаем это с легкостью и
умещаем в одном конечном коротком суждении утверждение
о бесконечном.
Рассуждая о соотношении «бесконечного целого» и его ча-
стей, Рассел по-новому решает вопрос о делимости. Он дока-
зывает, что каждая часть целого или является простой, или
содержит простые части, а значит, всякое бесконечное целое
имеет по крайней мере одну простую часть. С другой стороны,
бесконечное целое является актуальной совокупностью неисчис-
лимых простых частей.53 Однако здесь проявляется внутренняя
противоречивость отношения части и целого в бесконечном*
бесконечные числа не имеют своего непосредственного предш6'
ственпика, и поэтому к ним не может быть применена мате-
матическая индукция. По Расселу, это противоречит не логике,
а «нашим предрассудкам и привычкам ума».54 Он подчеркива-
ет в духе Кантора, что противоречивость бесконечности только
кажущаяся. В противном случае надо отрицать или принятую
логику, или бесконечность. Сущность бесконечности довольно
конкретно представлена Расселом.55 Конечное число, считает
72
в отличие от бесконечного подчиняется математической ин-
о1,,ции- Понятие континуума можно определить, не впадая в
^отив°Речне’ посредством привлечения аксиомы непрерывно-
л отрицания актуальности бесконечно малых,56 которые
с*ь1Чн° приводят к противоречиям.*
°° диализируя апории Зенона, Рассел приходит к выводу
тОм, что континуум не обнаруживает противоречий, если не
0 едполагать существования актуально бесконечно малых ве-
^пчип и требовать, чтобы пространственная структура облада-
ла лишь свойством плотности.** По его мнению, решение апо-
11И «Ахиллес» следует из положения об эквивалентности це-
{Jor0 и его части в бесконечности, которое .достигается путем
соотнесения элемента к элементу.58 Апория становится нераз-
решимой, если допустить «аксиому здравого смысла» — часть
не может быть равномощной целому.59 Однако, признает Рас-
сел, не следует принимать столь простое объяснение парадок-
сов, как то, что «понятие всех вещей или целый универсум
существ является некоторым образом законным и по природе
своей противоречащим логике».60
Математические понятия непрерывности определяются с по-
мощью абстрактной бесконечности, но можно ли использовать
абстракции актуальной бесконечности для описания непрерыв-
ности движения и его свойств? Существуют два основных на-
правления в решении трудностей, связанных с анализом дви-
жения, его пространственно-временных и других свойств.31
Первое, исходя из капторовского понимания континуума, утвер-
ждает, что реальное движение в точности соответствует мате-
матическому описанию движения. Согласно второму направ-
лению «чувственно данной непрерывности», или «данного в
опыте континуума» (Рассел), канторовская интерпретация не-
прерывности неадекватна реальной непрерывности пространства
и времени, и надо описать их (содержательно или аксиомати-
чески) в соответствии с данными наших ощущений.62 Вначале
Рассел решает вопрос о логической непротиворечивости этих
пипотез, чтобы они не могли быть опровергнуты чувственными
Энными и были удобны в техническом отношении, а затем лы-
Тается согласовать концепцию «данного в опыте континуума»
А. К. Манеев доказывает неубедительность возражений Рассела
ЛагТИв идеи актуально бесконечно малых величин. Английский философ по-
Мо^, что Д°пУШение реальности бесконечно малых величин не дает воз-
ег*Ности удовлетворить условию связности континуального множества,
непрерывности. Здесь налицо логическое противоречие между фор-
бескИР°Вк°й связности континуального множества и понятием актуально
НоГА°Нечно малой величины как некоторого конкретного параметра, не рав-
°%пулю.57
преп А. Грюнбаум вообще отказывается от рассмотрения любых видов не-
^асе ВИости’ кроме непрерывности по Кантору. Он критикует концепцию
Кри еЛашЗа то, что тот, анализируя непрерывность, учитывал эмпирический
еРпй и допускал низший вид непрерывности, т. е. плотность.63
73
(чувственно воспринимаемую непрерывность пространства, вр^
мени и движения) в реалистическом плане.
Он рассматривает четыре «чрезвычайно тонких и глубоких»
аргумента Зенона против возможности движения вообще, огра,
ничиваясь чисто арифметической стороной этого вопроса.
его мнению, задачи, которыми занимался Зенон (проблема бес.
конечно малых, бесконечного и непрерывного), получили свое
разрешение в XIX в/4 Математик С. А. Богомолов уточняет
что в рассуждениях самого Рассела о континууме и в проводи’
мых им идеях «заключается в сущности все необходимое дЛя
разрешения парадокса Зенона», хотя и «чувствуется недогово-
ренность, мешающая оценить по достоинству все те связанные
с понятием бесконечности и непрерывности трудности, которые
были вскрыты умом одного из первых диалектиков древно.
сти».65
Следует отметить, что геометрия как физика у Зенона не
отделяется от геометрии как математики. Пространство, время
и движение рассматривались им исходя из представления гео-
метрических тел в виде бесконечных совокупностей. Рассел рас-
сматривает апории, отправляясь от решения вопроса «Что та-
кое движение?». Он предлагает «статическую» теорию движе-
ния,66 в которой нет ни событий будущего, ни событий прошло-
го, а временные отношения между событиями неизменны и
постоянны.67
С точки зрения рациональной механики, а позицию Зенона
Рассел представляет как рациональную критику эмпиризма,
движение определяется как наличие в различные моменты вре-
мени различных точек в пространстве.68 Рассел рассматривает
кинетическое движение в виде функции, которая понимается
в обычном теоретико-множественном смысле. Движение непре-
рывно, если функция непрерывна, т. е. положение движущего-
ся тела должно быть функцией времени.69 Признавая движе-
ние различным, когда одна и та же часть траектории может со-
относиться с различными промежутками времени, мы при-
знаем актуальную бесконечность, а следовательно, принимаем
одну из возможных гипотез о реальном мире.
Для полной характеристики движения Рассел прибегает
к вспомогательным понятиям и прежде всего к понятию ско-
рости, которая в этом рассмотрении не более, чем известного
рода фикция. Скорость покоящейся точки равна нулю, т. е.
употребляется понятие мгновенного покоя, хотя различным
смежным моментам соответствуют различные положения точки
в пространстве. Б движении видится только установление не-
прерывного соответствия между моментами времени и точками
пространства. Эти рассуждения, считает Рассел, демонстрирУ'
ют третью апорию Зенона, утверждающую, что летящая стрел3
покоится: невозможность движения отрицается в каждый
моментов времени, а последовательность состояний покоя
74
являет движения.70 При математическом описании движе-
с°сТ точка (или момент) состоит из состояний, в которых нет
"Щенения.
И3 £Сли мы подойдем к апории «Стрела» с точки зрения изло-
нцой выше теории, то нам нельзя будет согласиться с тем,
стрела в каждый момент своего полета покоится, ибо
чТ°рОсть ее не равна нулю. Если отойти от «неудачной фор-
в которую, как считал Рассел, Зенон облек свою мысль,
суть дела заключается в том, что он отрицал состояние дви-
т°еНпя в отдельные моменты времени, считая тело покоящимся.
Такова именно «статическая» теория движения Рассела, где не-
вно смешиваются понятия покоя и механического движения,
на основе чего он и сопоставляет Зенона с современными мате-
матицами.71
Однако, решая апории с позиции теоретико-множественно-
г0 представления, канторовского определения континуума, пред-
полагающего существование актуальной бесконечности, необ-
ходимо было элиминировать вызываемые ею противоречия.
Если игнорировать ряд предубеждений, то понятие актуальной
бесконечности непротиворечиво. Трудности, связанные с излиш-
ней общностью понятия бесконечного множества, Рассел устра-
няет посредством элиминации понятия «всеохватывающего уни-
версума», в котором смешивается понятие единства мира и его
целостности. Непрерывность метрического пространства в гео-
метрии постулируется аксиомами непрерывности, которые не
выводятся из других аксиом.72 Геометрическое пространство
эмпирически не отличается от реального пространства. На этом
основании Рассел считает пространство совокупностью точек,
свойства и отношения которого адекватно отражаются в гео-
метрической теории. Реальный мир устроен согласно некоей
непротиворечивой теории. Непрерывность пространства отобра-
жается достаточно верно понятиями, которые определены
н арифметике.
Принимая эту, по существу, конвенционалистскую теорию и
°нтологизируя математическую модель движения, британский
^тематик «разрешает» парадоксы Зенона, связанные с ото-
Ражением движения. Трудности непрерывности и бесконеч-
ен снимаются посредством их непротиворечивого определе-
*1я и игнорирования бесконечно малых. С другой стороны,
Мечает Ю. А. Петров, обстоятельно анализируя аксиоматику
Р°странственно-временной структуры, в данном случае Рассел
ц0°ж^ествляет <<чисто математический аспект разрешения труд-
отображения движения с разрешением этих трудностей
которое необходимо включает и гносеологический
1церКт>>-73 Исходя из «статической» теории движения, при ре-
и апории «Стрела» остается неясным, каким образом при
^словиях движущаяся точка может попасть из одного по-
еПия в другое. Эту трудность Рассел снимает путем чисто
75
математического и логического способов решения парадокСо
принимая за решенный и гносеологический аспект.74	-
Свою задачу Рассел видит в логическом обосновании peajn
ной непрерывности движения. Эта черта познавательного прп
цесса гипертрофируется им в моменте синтеза прерывности
непрерывности движения. Здесь не обычное «огрубление» 11
смысле вычленения «жесткого» существа движения, фиксац^
момента дискретности. Напротив, дискретность и непрерц^
ность, покой и движение присутствуют, но не раскрывает^
взаимосвязь и взаимообусловленность единства этих состояний
Математическое описание упрощает действительную картцщ
движения. Гипотеза континуальности мира не противоречит
фактам, ни логике, технически проще других и согласуется с
«данным в опыте континуумом». Вещи в пространстве и во
времени состоят из непротяженных точек и моментов, которые
суть удобные гипотезы и могут быть интерпретированы как ко-
нечные объекты. Математический континуум предлагается в ка-
честве адекватного чувственным данным, при этом цвет пред,
ставляется как плотное множество. С психологической точки
зрения возражения против математической теории движения
устраняются.75
Следовательно, Рассел прав при арифметической интерпре-
тации движения, но неправ, сводя односторонний (логико-ма-
тематический) подход к анализу сущности движения, «прини-
мая гносеологический аспект тривиально разрешимым».76 Этот
подход к трудностям отображения движения послужил для
Пирса, Уайтхеда, Грюнбаума и других исследователей осно-
вой для чисто математического разрешения парадоксов дви-
жения.
Кроме рассмотренной имеются еще три возможности уточ-
нения точки и момента: 1) как конечные чрезвычайно малые
протяженности в пространстве и длительности во времени:
2) как актуально бесконечно малые протяженности и длитель-
ности; 3) как группы событий, неотличимые друг от друга, но
отличимые от других событий. Первые два уточнения непри-
емлемы. Одно приводит к утверждению, что конечные проме-
жутки пути и времени состоят из конечного числа точек и мо-
ментов (движение точки — ряд мгновенных скачков), а этр
противоречит объяснению непрерывности движения. Втор°е
полагает невозможным определить непрерывность с помоШь1°
бесконечно малых, поскольку непрерывная функция, отражаю-
щая движение бесконечно малых моментов и расстояний, бУ'
дет перескакивать через средние значения, являющиеся фунД3'
ментальной чертой непрерывности.
Рассматривая движение частицы в каждый данный моме^
как группы событий, Рассел понимает под непрерывностью пр°
странства и времени 1) непрерывность, данную в ощущенп^
(расчлененную на моменты), и 2) непрерывность (не данн^
76
лущениях) событий. Задача — согласовать непрерывность
0 мени, пространства и движения — довольно трудная. Опи-
0ре0е эмпирически данной нам непрерывности можно согласо-
с описанием канторовской непрерывности. Это утвержде-
00 рассела проверяется точными методами,* но они не имеют
011 0 философского смысла, который он ему приписывает.78
^Метафизический характер взглядов Рассела на отображе-
двнжения с помощью математических абстракций очеви-
нИн нескольку логические и математические истины не уни-
реальны, а относительны, как относительно и существование
^туально бесконечной области предметов, полагаемой логици-
та.ми- Здесь надо иметь в виду, что Рассел видел свою задачу
в том, чтобы показать следующее: 1) наступил крах пифаго-
рейской теории числа; 2) теории единицы и бесконечной де-
ппмости несовместимы; 3) положение о том, что пространство
содержит в себе только пустоту — неверно.79 Попытки, свойст-
венные формируемой им философии логического анализа
«устранить пифагорейство из принципов математики и соеди-
нить эмпиризм с заинтересованностью в дедуктивных частях
человеческого знания»/0 ведут к абсолютизации логико-мате-
матического подхода, оказываются формально-логическим рас-
смотрением многих вопросов и, как следствие, приводят к за-
явлениям, что апории Зенона «не поднимают серьезных труд-
ностей».81
«Принципы математики» символизировали переход Рассела
к сложным проблемам логики и математики, философии и гно-
сеологии. Побудительным мотивом этого перехода было стрем-
ление дать философское и логическое обоснование понятиям
математики. Вопрос обоснования математики действительно
нуждался в ряде существенных решений. В философской борь-
бе конца XIX — начала XX в. эта область приобрела особое
значение в связи с известным процессом возникновения но-
вых, «неклассических», типов математической логики.82 Иссле-
довательский интерес к тогдашней математике и математиче-
ской логике в конечном счете касался гносеологии, теории по-
знания.
Все сложности идейной борьбы в логике, математике и фи-
^ософии, таким образом, оказались тесно переплетены. Логика
втолковывается как «апр-иорная» наука, независимая от чув-
Твепного опыта и воспринимаемого мира. «Чистая математи-
ка» отделяется от содержательной, прикладной математики и
Нимается формальными утверждениями.83 Для нас важно
Метить, что выяснение логико-математических методов, при-
^немЬ1х к философским проблемам, имеет большое значение
оП1 К). А. Петров проверил утверждение Рассела, выражая данное им
ХазалНИе в виде предложений некоторого точно построенного языка, и до-
Тичер Непротиворечивость системы этих предложений при помощи арифме-
Ск°й интерпретации.77
77
для самой философии: они помогают понять специфику фи
софии, изменения, которые в ней происходят под влияни1
конкретно-научных исследований. И наконец, в начавще^'
математизации знания обретает четкую форму идея воз^о?
ности таких всеобщих формализаций, которые, подобно
матике, «исчисляют» знание, дают логическую разработку
ковых его объективаций. Эта логическая идея связывает
у Рассела с новым гносеологическим разделом — философу?
науки, с учением о методе. В период написания РМ Расс^
решает ряд проблем, которые непосредственно ведут его к За
щите философских концепций, сформированных в сфере логцк0
математических построений. Этими проблемами были: решени
парадокса Рассела посредством так называемой теории типов
теории дескрипций, проблема содержания понятия существо
вания в логике и математике и т. д.
Глава 5
ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ «PRINCIP1A MATHEMATICAL
«ПАРАДОКС РАССЕЛА»
«Принципы математики» явились «грубым и скорее незре-
лым наброском» последующей работы, окончательного вариан-
та изложения логицизма — трехтомных «Оснований математи-
ки».1 Она была написана в период с 1900 по 1910 г. и решала
философские и математические проблемы. Уайтхед занимался
преимущественно математическими вопросами, продолжая неко-
торые темы своей «Универсальной алгебры» (1897), а Рассел-
философскими, развивая некоторые идеи Фреге. Практически
разделение функций касалось только первого наброска этой
работы, ибо она писалась трижды заново, и оба автора, стре-
мясь прийти к единому мнению, изменяли ее части просто до
неузнаваемости. Но как бы то ни было, единства в кое-каких
вопросах им так и не удалось достичь.
После основания Кантором теории множеств как математи*
ческой науки целым рядом ученых строится и корректируется
система аксиом для всей математики. Эти попытки поощрялись
элегантностью аксиоматического метода и его успешным пр11'
менением в отдельных областях математики, в которых отка'
зались от умозаключений, опиравшихся на интуицию и эМПй'
рические данные. Исследования Рассела и Уайтхеда во много*
обязаны своим появлением опыту, накопленному Кантор°м’
Гильбертом, Пеано и другими учеными при работе с аксиом?
тическими системами в некоторых разделах геометрии, ар11^
метики и алгебры. С другой стороны, развитие математичес#0
логики, связанное в значительной мере с задачами обоснов,
ния математики, позволило создать «логические систем1*
78
йопьшие логики», «языки фреге-расселовского типа»): систему
Основных законов арифметики» (1893—1903) Фреге, в кото-
«Ч рассел обнаружил парадокс (противоречие), и саму систе-
ро* рассела и Уайтхеда.
Если кратко представить содержание РМ, то оно состоит в
едующем. Вначале строится сама логика, тщательно форму-
сЛручотся ее аксиомы, а из них выводятся теоремы, необходи-
е для последующих рассуждений. Построение логики начи-
м еТСя с неопределяемых понятий: элементарного высказыва-
ия, присвоения ему значения истинности, отрицания высказы-
вания, конъюнкции и дизъюнкции двух высказываний, отноше-
ния между высказываниями, понятия пропозициональной функ-
ции и др. Неопределяемые понятия имеют пояснения, которые
не входят в логическое построение теории. Сформулировав
аксиомы, Рассел и Уайтхед приступили к выводу теорем логи-
кп. Обычные правила силлогистики Аристотеля вошли в систе-
му РМ как теоремы. Таким образом логика была формализо-
вана и сделана дедуктивной. Была построена логика высказы-
ваний, затем пропозициональных функций, которые представ-
ляют собой классы, или множества, указывающие их отличи-
тельные свойства. Чтобы избежать парадоксов, возникающих в
тех случаях, когда определяемое множество содержит себя са-
мого в качестве собственного элемента, вводится теория типов,
которая позволяет устранять все известные парадоксы. Однако
попытка положить эту теорию в основу строгого обоснования
математики делает чрезвычайно сложными математические
построения. Аналогичные трудности возникают и в связи с по-
нятием числа. Чтобы избежать подобных осложнений, Рассел
и Уайгхед вводят весьма тонкую аксиому сводимости, которая
была необходима им и для обоснования используемой в их ра-
боте математической индукции.
Рассмотрев пропозициональные функции, авторы переходят
к теории отношений, а после нее ими излагается теория клас-
ть, или множеств, определяемых с помощью таких функций,
затем вводится понятие натурального (целого положительно-
г°) числа, на основе которого можно построить системы веще-
ственных и комплексных чисел, теорию функций и весь мате-
матический анализ. Используя координаты и уравнения кри-
Ых» можно через арифметику ввести геометрию. Для этого бы-
использованы аксиома существования бесконечных классов
аксиома выбора, необходимая для теории типов. Эта про-
Рамма сводилась к тезису о построении всей математики на
^идаменте логики.
к Основная цель работы может быть сформулирована так: по-
^Зать, что вся чистая математика (интерпретируемая в фор-
упМистическом духе) следует из чисто логических посылок и
^°тРебляет только понятия, поддающиеся определению в логи-
ких терминах. Чистая математика — класс предложений,
79
утверждающих формальные следования и содержащих в кци
стве постоянных лишь логические постоянные.2 Как метко Зе'
метил Кутюра, суть ее состоит в дедукциях, производим^'
«от логических определений по логическим принципам».3 д0 *
ка трактуется как «априорная» наука, законы которой («л0Л
ческие истины») определяются как аналитические суждеци'
или «тавтологии». Она может рассуждать о любой предметц<р
области, получать информацию и извлекать из нее новые
ния посредством логического вывода, допускающего формам
зацию. С другой стороны, математика как логическое построй
ние, в отличие от других дедуктивных наук, опиралась не ца
постулаты и интуитивно созерцаемые аксиомы, а только ца
определения логики/ Основной частью логики является исчис-
ление высказываний/’ Слова языка, посредством которых в
обычной жизни выражают логические отношения, заменяются
только фиксированными символами.6
Теория Рассела имеет важное значение в решении проблем
синтаксического, дескриптивного и контекстуального видов опре-
делений. Существенной является одна сторона определения как
средства введения новых символов и их сокращений. Матема-
тическое определение — некоторое условное соглашение насчет
письма. Метод логики состоит в двойном процессе сведения:
в сведении понятий одних к другим посредством определения;
в сведении предложений одних к другим посредством доказа-
тельства.7
В области философии эта теория вела к развенчанию мате-
матики и разрушению предубеждения против эмпиризма. Мате-
матическое знание — это еще не эмпирическое, но и не апри-
орное знание о мире. По словам Рассела, в действительности
это просто словесное знание. С математики снимается покров
таинственности, ибо абстрактные понятия и есть «наше знание
о физическом мире»?’ Именно здесь было положено начало
современному аналитическому эмпиризму (продолжение Локка,
Беркли и Юма).
Другим, более важным результатом была критика интуитив-
ного обоснования математики (в частности, геометрии, предлО’
женнон Шопенгауэром) и учения Канта о пространстве-време-
ни как априорных формах интуиции, опирающихся на синтети-
ческие априорные суждения в геометрии и математике. КритИ'
ка кантовского воззрения стала критикой недостаточное^
рационализма в его теории математики и выявила противор6'
чие во взглядах Канта на ее логическую природу.9 Уже Фреге<
высоко ценивший произведенное Кантом различие между ей11'
тетическими и аналитическими суждениями, подверг критик
его теорию арифметики.
Таким образом, разработка логицистского учения была
зана со спором философских направлений. Одно из них
ходило к Лейбницу с его аналитической теорией суждения
80
jjc.iom «всеобщей характеристики» (алгебры), приложимой
за>'вСем возможным формам дедукции и формализующей все
(1е науки. Другое имело опору в теории познания Канта —
з^о классификации суждений на аналитические и синтетиче-
0 е и в «трансцендентальной эстетике» с ее консервативной
сК11цкой, интуитивизмом, априорными формами пространства и
л°₽мен1!, дающими начало различным формам математического
вРзерцания.10 Логистика стремилась подчеркнуть свою незави-
С°мость от философии и доказать чисто математическое проис-
^дение своей точки зрения. Позже Рассел откровенно напи-
* т то «это была, конечно, антитеза доктринам Канта». При-
ел’в начальной стадии он думал об этой работе, как «об эпи-
одб в опровержении „молодого софистического филистера”,
как его характеризовал Георг Кантор» и Рассел прибавлял
для точности, «который недостаточно знал математику».11
Оппозиция Рассела Канту в большей мере была связана с
неприятием его концепции синтетического и носила принципи-
альный характер. Сведение арифметических выражений к ло-
гическим дало повод и Фреге, и Расселу говорить о сведении
математики к логике и из аналитичности законов логики за-
ключать об аналитичности математики. Неприятие кантовской
концепции синтетического слишком прямолинейно, на что ука-
зывает и Дж. А. Коффа.12 По крайней мере до первого столк-
новения с Витгенштейном Рассел полагал, что аксиомы мате-
матики (а на самом деле аксиомы логики) являются синтети-
ческими априорными суждениями. В работе по философии
Лейбница он пишет: «Суждения арифметики являются все без
исключения синтетическими».13 В «Принципах математики» он
замечает, что Кант никогда не сомневался в аналитичности
суждений логики и синтетичности математики.14 В «Проблемах
философии» он вновь повторяет: Кант заслуживает доверия,
поскольку осознает, что вся чистая математика, хотя она и ап-
риорна, все же синтетична.15 Аксиомы логики Рассел в то
время считал синтетическими.16 В работе «Наше познание
внешнего мира» (1914) он был вынужден признать, что наше
знание геометрии физического мира носит синтетический, а не
априорный характер. Иначе говоря, геометрия не следует из од-
й°й лишь логики. Во втором издании РМ (1925) Рассел пошел
«а еще большие уступки.. По его словам, в точность логики и
этематики, так же как и в безошибочность уравнения Макс-
ве,1Ла> мы «верим потому, что из наблюдений убеждаемся в пра-
вильности некоторых логических следствий, к которым они при-
одят»,17 Таким образом, конфликт между логицизмом и Кан-
цЛ 8 философии Рассела возникает от несовмещения стандарт-
11 версии логицизма (сведение арифметики к логике) и нестан-
Ртной «Принципов» (сведение всей математики к логике).18
Во“ ссел пРиспосабливается в пределах своей теории то к пер-
8> то ко второй версии «условного логицизма», на основе ко-
За*аз № 494	gj
торого и происходит конфликт с Кантом. Так, по Расселу,
стая физика» (рациональная динамика) есть «ветвь чистой J1'
тематики», а следовательно, логики и любой аксиоматизиро^'
ной теории.19 В начале работы он говорит, что ортодоксальц*1
мнение о дедукции полностью неприменимо к существую^
математике, тогда как, согласно Канту, математические сужд11
ния не являются строго формальными, они — синтетические ц а‘
риорные; априорная интуиция восполняет методы рассуждена/
и вывода, которые не допускает формальная логика, что сущее/
венно для геометрических доказательств.20 Кантианская картин
мира в понимании Рассела приходит в противоречие с его код?
цепциями, когда он пытается интерпретировать бесконечность а
непрерывность пространства-времени в чисто логических понд.
тиях. Пеано убедил его, что Кант неправ, и это нашло свое от-
ражение в РМ.
Но главное недоразумение — это то, что для Канта деление
суждений на аналитические и синтетические — не самоцель, а
направлено прежде всего на решение ряда гносеологических за-
дач, а именно показать 1) что принципом построения аналитиче-
ского (но не синтетического) знания служит закон формальной
логики, запрещающий противоречия; 2) что закон противоре-
чия нс может быть достаточным принципом для оценки мате-
матического знания.2’- Следовательно, идея Канта не состояла
в том, чтобы математическое знание оборачивать на созерца-
ние, как думал Рассел;22 немецкий мыслитель пытался дока-
зать, что исследуя исходные посылки математики, мы непре-
менно придем к синтетическим суждениям. В отличие от рацио-
налистов Кант понимал априорность как не включающую в
себя субстанциальную врожденность содержания опыта. Введе-
ние термина «аналитический» (и «синтетический») было ему
необходимо для выражения своего несогласия с Лейбницем,
отождествлявшим необходимость с логической формой ее про-
явления.
Концепция аналитичности (формальности) истин логики и
математики у Рассела (а затем и у неопозитивистов) была по-
пыткой дать ответ на проблему реальной специфики наук, осо-
бенно логики и математики, которые выполняют в системе на-
учного знания особую функцию — выражают строгие формаль-
ные правила преобразования знаково-символических форм зна-
ния. Логический эмпиризм положил в основу своей эпистемо-
логии не кантовское, а локковское, логико-семантическое
понимание аналитических высказываний. Отвергая кантовский
априоризм, Рассел не отрицал априори как логическое преД'
шествование: язык предшествует «речи», но он имеет аналит#'
ческую, а не синтетическую природу.23
Попытка логицизма обосновать математику на чисто логи*
ческой основе встретила серьезную критику в лице Пуанкаре»
сумевшего отстоять за интуицией в математике право на су#6'
82
оцание,24 и высокомерную защиту со стороны Кутюра,
сТВерждавшего, что XIX в. опроверг учение Канта и оправдал
^ззрения Лейбница.*
Логицизм толкует логику как априорную науку, отождест-
_ ее с универсальным аппаратом формально-логических пра-
8'Л1 Она применима лишь к «моментальным» снимкам с дейст-
0|''ельности, без которых невозможно отражение никакого яв-
в' иЯ мира, находящегося в изменении и развитии..25
де рассел писал, что создание математической логики было
^условлено необходимостью 1) более глубокого анализа идей,
которыми эта логика оперирует, и тех процессов, посредством
которых она приводит доказательства, а также сведения до ми-
нимума количества неопределенных («первичных») идей и не-
доказуемых («первичных») предложений, с которых она начи-
нается; 2) совершенно точного, простого и удобного выражения
на базе ее символики математических суждений; 3) разрешить
парадоксы.26
Первые две задачи удалось выполнить с помощью опреде-
ленного логического аппарата, и их решение не вызывало спо-
ров. Неприятное обстоятельство было связано с парадоксами
в теории множеств,2" нарушавшими основу основ логических
принципов — требование непротиворечивости. Теория множеств,
оформившаяся благодаря трудам Кантора в 1872'—1897 гг., в
конечном счете допускает сведение геометрии и математическо-
го анализа к арифметике натуральных чисел. Математики пы-
таются выразить количественные отношения и пространствен-
ные формы во всей их общности посредством универсальных
методов и новых математических алгоритмов, присущих этой
теории. Как теоретическая наука она (как и геометрия Лоба-
чевского) способствовала коренному изменению культуры, ори-
ентировки и логики современного математического мышления.
Ее общеметодологическую и философскую роль можно соизме-
рить с «Началами» Евклида, дифференциальными и интеграль-
ным исчислениями. Интерпретацию актуальной бесконечности
Методами теории множеств А. А. Френкель рассматривал как
Расширяющееся научное знание, сравнимое с коперниковской
системой в астрономии и теорией относительности или даже
квантовой теорией в физике. Эти теории взаимосвязаны и по
а Полемика Пуанкаре, связанная с логицизмом, имела и философский
ф ект, поскольку его критика подрывала теоретические основания сведения
вал°с°фии к логике, которую в то время отстаивал Рассел. Как подчерки-
л0 т И. С. Нарский, это сведение Расселом философии к логике превраща-
РиалеъВУю <<в наУкУ 0 формальных преобразованиях чувственного „мате-
Ку3Ла * п°знания, что уже соответствовало идеям неопозитивизма».28 В. Н.
Цов высоко оценивает роль принципиальной борьбы Пуанкаре против
Цизма для критики современного позитивизма, поскольку его выступле*
0Ни <<имели важнейшее значение для ориентации французской философии^
пРегРадили в ней дорогу неопозитивизму, одним: иэ источников которого
Ик*енно логицизм».29
6»
83
логике, и по методологии мышления, поскольку, как отмена^
Ж. Абдильдин и А. Нысанбаев, в каждой из них большую р0*
играет диалектико-материалистическая идея.30	11
Вот почему противоречия, обнаруженные в основаниях те0
рии множеств, подрывали основания математики.31 Пер&0
было открыто Кантором (1895). Независимо от него италья^
ский математик Ч. Бурали-Форти переоткрыл его (1897). д/
противоречие заключается в том, что при образовании множеств
всех порядковых чисел образуется порядковый тип, которое
еще нс было среди «всех» трансфинитных ординальных (по,
рядковых) чисел, существовавших до образования множества
всех порядковых чисел. Второй парадокс (наибольшего карди.
нального числа) Кантора (1899), опубликованный в 1932 г
касался множества всех множеств.32 Оба они имели, по Рассе*
лу, общую логическую основу и аналогичны известному древ-
нему парадоксу Эпименида Критского «Лжец»,33 в котором вы-
сказываемое суждение обращено не только на нечто объектив-
ное по отношению к этому высказыванию, но также и на него
самого, т. е. он характеризуется рефлексивностью, самоотнесен-
ностью с отрицанием.34
Вскоре Расселом (1901), а затехМ и Цермело (1903) был об-
наружен новый парадокс35 в системе Фреге как парадокс в ло-
гике классов.36 Поскольку Рассел определял число в терминах
логики классов, антиномия влияла на математику, ее основа-
ния, и эту антиномию надо было или избежать, или решать.
В чем же суть противоречия? Класс иногда является, а иногда
не является членом самого себя.3' «Класс чайных ложек, на-
пример, не является другой чайной ложкой, но классы вещей,
не являющиеся чайными ложками, являются одними из вещей,
которые не являются чайными ложками».38 Парадокс Рассела
связан с использованием понятия класса всех собственных
классов. «Собственным» называется класс, не содержащий се-
бя самого в качестве своего элемента. «Несобственным» —
класс, который, по предположению, содержит себя самого в ка-
честве своего элемента. Полагают, что таков класс всех клас-
сов. Относительно класса всех собственных классов («рассе-
ловского класса») и ставится вопрос: каков он — собственны^
или несобственный? Если предположить, что он собственны^
то он должен быть отнесен к несобственным классам, и на-
оборот.39
В полушутливой форме Рассел представляет этот парадов
через однотипный так называемый парадокс «Брадобрея» в?
«Введении в философию математики» (1919). Деревенски^
брадобрей должен брить всех тех и только тех жителей свое*
деревни, которые не бреются сами. Должен ли он брить само'
го себя? Если он будет брить себя, значит, он бреется сам и я
имеет права брить себя. Но если он не будет брить себя, °
имеет право себя брить. Таким образом можно продемонстр*1
84
ть и парадоксальность «множества всех множеств, не яв-
р°0щихся собственными элементами».40 Надо отметить, что
Садобрей» — не «чистый парадокс», ибо из него следует
пько, чт0 такого парикмахера вообще не может существовать,
j0‘e «принципиально не может быть найдена никакая одно-
т' ячная и непротиворечивая определенность для этой совокуп-
зЯстИ, содержащая элементы, определимые только в терминах
ой совокупности, а также элементы, включающие в себя или
з^дполагающие эту совокупность».41 Устраняется парадокс
яключением, что если некоторые предпосылки рождают про-
Дворечие, значит они неверны.
Антиномия Рассела сыграла важную роль в развитии осно-
аНИй математики. Она подорвала основы теории множеств,
саМу новую логику, стала истинным бедствием и крушением
надежд тех, кто занимался проблемами обоснования матема-
тики и логики на рубеже XIX—XX вв.42 Пуанкаре считал, что
парадокс Рассела поставил на карту только канторизм и логи-
стику.43 Математик С. А. Богомолов, отражая другие мнения,
писал в 1913 г.: «Раз дело идет о понятии класса — основном
и неизбежном понятии человеческого мышления, — то не толь-
ко вся математика, но и все наше знание заинтересовано в
удовлетворительном решении возникающих трудностей; те-
перь—это один из „проклятых вопросов”, связанных с обосно-
ванием логики».44
Свои сомнения по поводу относительности рассмотрения по-
добного рода объектов 30-летний Рассел изложил в письме
Фреге от 16 июня 1902 г.45 В момент получения этого письма
немецкий математик имел верстку второго тома «Основных
законов арифметики», которые практически обесценивались от-
крытием Рассела. Так, по существу, и закончилась неудачная
попытка обосновать арифметику с помощью теории множеств,
задуманная еще Кантором.
Рассел в 1903 г. не признавал открыто, что обнаружил ре-
шение парадокса.46 В «Предисловии» к «Принципам матема-
тики» он отмечал, что единственным оправданием для публи-
кации работы, имеющей ряд нерешенных вопросов, было то,
Чт° это исследование давало возможность глубже проникнуть
к природу классов. Как возможное решение в «Приложении
Р? к данной работе Рассел предлагал простую теорию типов.
Дальнейшем он приходит к убеждению, что именно эта тео-
развитая в систему, дает возможность устранить пара-
окс.47 Правда, по мнению А. Чёрча, Шрёдер в значительной
рДПени предвосхитил простую теорию типов Рассела в своих
ботах,48 но это не умаляет достоинства расселовской теории,
взвитой в РМ.
ре *1осле опубликования «Принципов» Рассел ставит цель раз-
Поп 1ТЬ Уже пРизнаипый математиками парадокс. На пеовых
рпк работа продвигалась без какого-либо успеха.49 В 1908 г.
85
предлагается устранение этого парадокса посредством теорн
типов. Первоначальное решение развивалось специально д*1*
пропозициональных функций, а затем теория типов была пер^
несена на классы посредством контекстуальных определений 5о
Вначале Рассел больше доверял номиналистической интерпре
тации пропозициональной функции, которая несла на себа
двойную нагрузку. В то время, как теория типов реальных кла<\
сов была как бы онтологической, его теория типов пропозицц0'
нальных функций имела знаковый оттенок. Можно заметить
что эта метафизика была заложена уже в анализе суждений
в его работе по философии Лейбница.51 В РМ решение теории
типов предлагается для классов, ибо в этот период природа
классов и их статус стали одной из центральных проблем в ма-
тематической логике.'2
Рассел сформулировал две взаимосвязанные теории типов
простую и разветвленную. Суть первой при предельно сжатом
изложении такова. Проводится различие пропозициональных
функций, или предикатов, по роду их аргументов. Тип опреде-
ляется как ранг значения пропозициональной функции, т. е.
как совокупность элементов, для которых эта функция имеет
значение.53 Любая пропозициональная функция имеет опреде-
ленный ряд значений х, для которых эта функция имеет
смысл, т. е. является истинной или ложной.54
Таким образом, функция, аргументом которой служат инди-
видуумы, будет представлять функцию первого порядка. Функ-
ция же второго порядка будет иметь в качестве аргумента
функцию первого порядка и т. д.55 Аналогичным образом
строится иерархия свойств и предложений различного типа.
При иерархии типов парадокс Рассела не возникает, поскольку
множество 'И его элементы относятся к различным типам объ-
ектов: логический тип множества всегда выше типа его эле-
ментов. Следовательно, теория типов заключается в том, что
разные уровни абстракции помещаются в различные типы.
Логические функции здесь различаются по характеру их аргу-
мента: индивидуумы составляют в ней тип 0, свойства инди-
видуумов— тип 1, свойства свойств — тип 2 и т. д. Таким обра-
зом, создается иерархия типов из понятий различной степени
обобщения. Здесь невозможно незаметно перевести понятие из
одного типа в другой, и создаются перегородки между поняти-
ями. Теория типов спасает положение в случае парадоксов тео-
рии множеств, где понятия переходят с одного уровня общнО'
сти на другой. Рассел и Уайтхед устанавливают определенную
иерархию типов различных слоев и порочный логический крУг
исчезает, поскольку вместо двусмысленных слоев приобретается
«типическая определенность», относящая их к тому или иному
типу.56
Различия между объектом и классом, состоящим из одног
лишь объекта, между отношением принадлежности элемен'Г
86
,iaccy и отношением включения класса в класс проводились
К Рассела в работах Фреге и Пеано. Но Рассел пошел даль-
выяснив в ходе анализа антиномии, что наиболее и ничем
^’ограниченное использование отношения принадлежности
мента классу приводит к противоречию. В связи с решени-
парадокса Рассел занимается нахождением критерия для
ем1сТв, определяющих классы. Он исследует образование
сНаСсов в логике, соотношение классов и пропозициональных
фикций, а затем проблемы, связанные с существованием в ло-
и математике.
г во-перзых, считает Рассел, не следует отождествлять класс
понятием класса?7 В «двусторонней онтологии»58 «Принци-
пов математики» классы считались скорее вещами, чем поняти-
ями. Вначале Рассел добивается ясности в том, что класс ве-
шеп не является сам по себе вещью. Он приводит в качестве
примера трактирщика, предлагающего в конца обеда выбор из
трех сладостей на десерт. Вы можете: 1) отказаться; 2) взять
одно из трех, что возможно в трех вариантах; 3) попросить два
из трех, что возможно также в трех вариантах; 4) взять сразу
все три. Обобщая эту процедуру, мы можем сказать, что при
и предметах число способов выбора равно 2/г подклассов. На
логическом языке это будет выглядеть так: класс из п терми-
нов имеет 2/г подклассов, что верно даже при п бесконечном.
Применяя эту теорию ко всем вещам во Вселенной, философ
приходит к выводу о том, что классов вещей больше, чем са-
мих этих вещей. Следовательно, классы не являются «веща-
ми». Поскольку никто не знает, что слово «вещь» означает в
данном утверждении, довольно легко заметить, что положение
является доказанным.
Устранение парадокса множества всех множеств, не содер-
жащих себя самих в качестве собственных элементов, посред-
ством теории типов с чисто формальной стороны заключалось
в точном определении тех случаев, когда класс предметов не
может входить в число своих элементов.59 С философской точ-
Ки зрения этот парадокс ставил несколько важных проблем.
Парадоксы в математике отразили чрезвычайно любопытную
£итуацию: обыденный рассудок не сомневается в существова-
ли реального мира как всеобъемлющей совокупности всех со-
^0кУпностей самых различных объектов, но оказывается даже
логике и математических построениях такая конструкция едва
'Н возможна. Парадоксы математической логики и теории
ожеств приводят к осознанию противоречивого характера ло-
Ко-математических и семантических конструкций, моделиру-
х всеобщее и воспроизводящих существенную для него
0 м°определимость и самоотносимость. В парадоксах речь идет
Некоторой специфической форме проявления в основаниях
с^ематпки диалектической противоречивости всеобщего. Рас-
^вский парадокс демонстрирует неуниверсальность понятия
87
множества (многого) и его непригодность для исчерпывающ^
описания реальности, всеобщего, без обращения к понятц0
единого. «Наивная» теория множеств оперирует с бесконечно?
ми множествами по существу так же, как и с конечными. Те '
но связанная с формальной логикой, она отражает противоре
чивую действительность неполно, односторонне, а претендуя и
всеобщность, неизбежно приходит к формально-логическим* цроа
тиворечиям, парадоксам.60
Формализация (как логическая строгость рассуждений и ц*
мировоззренческая обоснованность) оказалась лишь своеобра3,
ной реформой, «ремонтными мерами», вспомогательным при'
емом в методологии научного познания и не решала карди.
нальные теоретико-познавательные проблемы обоснования ма-
тематики.61 С другой стороны, необходим был тщательный ана-
лиз формальной логики, как составляющей математических
построений, которая фиксирует в реальном движении и поня-
тии только момент устойчивости и дискретности, но не отра-
жает движение понятий. К этому добавлялось неявное исполь-
зование принципа экстенсиональности, смещение «сферы» субъ-
екта и предиката, предположение об абсолютной безгранично-
сти объема и содержания понятий.
Другими словами, слабость основ математики должна рас-
сматриваться как выражение трудности логического обоснова-
ния математики, кризиса ее методологических основ, который
на рубеже XIX—XX столетий совпал с изменениями методоло-
гических основ физики. Все это послужило толчком к более
тщательному обоснованию логики и математики, но одновре-
менно оживило «математический» идеализм. В парадоксах тео-
рии множеств обнаружился порок оснований всей логики Но-
вого времени, содержание которой развивалось в русле мате-
матических идеализаций, когда от логики определения и логи-
ки доказательства необходим был переход к логике самообо-
снования, в которой адекватной формой движения мысли явля-
ется уже философская форма размышления.62
Решение парадокса Рассела посредством теории типов обу-
словило переход от интуитивной теории множеств к аксиома-
тической, от чистой математики к действительности, это было
демонстрацией взаимозависимости конкретно-научного и фило*
софского анализов действительности. Оказалось, что чисто ин-
туитивного понимания используемых понятий недостаточно; не
годится в качестве критерия строгости математического Д°ка*
зательства и интуитивная логика. Методы теории множес^
вносят в математику7 способы рассмотрения объектов, опирав
щиеся на такие сильные идеализации, как, например, абстра^
ция актуальной бесконечности и аксиома выбора. При так^
идеализациях установление истинности математических доказИ
тельств может базироваться в конечном счете лишь на крит
рии соблюдения законов классической формальной логики, а я
88
q непосредственном усмотрении соответствующих математи-
ческих объектов и процессов их построения. Теоретико-множе-
тВенные методы в математике знаменовали собой переход от
^числения как средства установления истины к чисто логи-
ческому ее получению.
Дискуссии вокруг теории множеств и ее парадоксов позво-
иЛн по-новому поставить проблему истины, проблему суще-
сТВования в математике. Было обращено внимание и на гно-
сеологические основания последней. Средствами логики и на-
учной методологии стали решать следующие проблемы: 1) ка-
кие абстракции допустимы; 2) какова природа математических
доказательств; 3) каковы критерии их правомерности. Это, ко-
нечно, не означало, что математике угрожает опасность пол-
ного крушения, хотя расселовский парадокс подорвал веру
математиков в прочность методологических основ своей науки.
Однако, по словам Рассела, эта проблема позволила филосо-
фии понять, что необходимо «пристальное изучение способа,
с помощью которого строятся предложения и используются
слова», а также не смешивать в едином предложении слов раз-
личного логического типа.63
С другой стороны, нельзя представлять себе взаимодействие
гносеологических и специальных логико-методологических под-
ходов к познанию как своего рода одностороннее привнесение
философского сознания в логико-методологическое исследова-
ние. Последнее само активно стимулирует и выдвигает фило-
софскую проблематику. Философско-гносеологическая пробле-
матика возникает имманентно в реальном процессе конкретно-
го логико-методологического анализа. Сами реальные ситуации
методологического анализа выдвигают проблему отношения
знания к действительности, проблему, учет которой является
необходимым условием исследования определенных познава-
тельных ситуаций и решения возникающих в них задач. Так,
в разрешении антиномий, в анализе знаково-символических
средств науки стимулируется преодоление обыденного сознания
и формируется теоретическое представление о независимости
°т мысли объекта мысли и отношения знания к этому объекту.
Эти ситуации носят проблемный характер, когда отказываются
срабатывать привычные методы, способы работ с познаватель-
ными средствами, которые становятся недостаточными для реше-
ния соответствующих задач. Парадоксы свидетельствуют о том,
Чт° 1) свойством неизменности, абсолютным постоянством объ-
екты не обладают;64 2) нет универсальной предметной области
н логике; 3) необходимо ввести в математическую логику, в та-
основные ее понятия, как предмет, предметная область,
ласс, различные логические исчисления и т. д.,* принципы
^^ектики, время, движение и развитие. Появляется возмож-
А д* Об этом говорят А. Д. Александров, Б. В. Бирюков, И. Н. Бурова,
' Марков, Шредер, фон Нейман в др.
89
ность оооснованного перехода на позиции диалектического
териализма у зарубежных ученых. Здесь и возникает необходц'
мость в рефлексии, в методологическом анализе, в обоснован^,
бесконтрольно применяемых предпосылок, установок, средств
А эта ситуация потенциально уже содержит философскую пр0‘
блематику отношения знания и реальности, субъекта и объеКч
та, противоречивости философских категорий, хотя она может
быть и не осознается в своей всеобщности. Это положение име-
ет важное значение относительно подходов к познанию.65
Реализацией этих логико-философско-гносеологических под.
ходов являются различные способы объяснения и решения па-
радоксов.66 Строятся различные аксиоматические системы тео-
рии множеств, чтобы исключить возможность появления конст-
рукций, порождающих подобные парадоксы (Цермело — Френ-
келя, фон Неймана, П. Бернайса, Гёделя и др.). В конструк-
тивной математике, а также в теоретико-множественных пост-
роениях математики (Гильберт, Н. Бурбаки и др.) было пока-
зано, что здесь парадоксы не возникают. Г. Генцен
доказал непротиворечивость формализованной математики,
правда, ценой принятия трансфинитной индукции. В дальней-
шем аксиоматическая система Рассела — Уайтхеда была допол-
нена и улучшена системами Т. Сколема, Неймана — Бернайса,
Куайна. Л. Хвистек предложил несколько вариантов теории
типов. Ф. П. Рамсей построил упрощенную теорию типов без
аксиомы сводимости. Усовершенствования ввели также Винер
и Куратовский; после 1930 г. приняты упрощения Гёделя и
Гарского; недавно предложены теории Лоренца, X. Вана,
К. Шютте, Такеути, Курода и др. Н. Гудмен предлагает чистую
математику, не использующую конкретное понимание матема-
тических объектов. Ясно одно: непосредственная проблема
устранения парадоксов поглощается более широкой пробле-
мой — теоретико-познавательной, философской, которая, в
свою очередь, является отражением диалектики в логике, ма-
тематике, методологии.
«Примитивный» характер работы, проделанной Расселом,
был исторически обусловлен уровнем развития философии ма-
тематики и логики того времени. Но диалектика стихийно вры-
вается в математическую логику, ибо это требовалось для адек-
ватного отражения изменения самих объектов, развития логи-
ки.67 Конечно, здесь важна и эвристическая роль парадоксов,
открывающая путь к внедрению в математику диалектико-логи-
ческих методов, и углубление математической рефлексии, свя-
зывающей основания математики с философской проблемати-
кой, с уяснением понятий и методов. «В собственном смысле
диалектика есть изучение противоречия в самой сущности преД'
метов», — писал В. И. Ленин.68 Вот почему теория диалектики
не могла обойти антиномий в математике и логике, поскольку
они поставляют материал для обобщения диалектики как на-
90
побуждают к решению важных теоретических проблем.
£ авильно оценивает парадоксы и антиномии Ф. Ф. Вяккерев,
гласно котором}' они «выступают как специфические логико-
с°^ематические Формы существования диалектического проти-
А13оечия», т. е. как деструктивные диалектические противоречия
* уровне мышления,59 как известные «огрубления» и «срезы»
Активного противоречия.70 В этой связи заслуживает вни-
0 нИя и оригинальный подход И. С. Нарского, рассматриваю-
щего антиномии как специфический вид формально-логических
ротиворечий, как антиномии-проблемы.71 Подобной точки зре-
ния придерживаются А. К. Манеев и другие исследователи,
оТдичая антиномии от апорий и парадоксов.72
Что касается диалектики в математике, то она взаимосвя-
зана с развитием самой математики. Что касается материализ-
ма в математике, то он ясно проявляется в идеях о том, что
математические построения отражают реальные, материальные
построения (материальную конструктивную деятельность чело-
века). Эти положения находят свое выражение в работах сов-
ременных математиков Запада и Востока, а в свое время нашли
отражение и в творчестве Рассела при определении числа и
некоторых других понятий. В нашей стране эти проблемы отра-
жены в работах А. А. Маркова, А. Д. Александрова, П. С. Но-
викова, С. А. Яновской, Г. И. Рузавина, А. Н. Колмогорова,
А. Г. Драгалина, Н. А. Шанина, Г. Г. Шляхина, К. А. Рыбни-
кова, М. И. Панова и др. Возможно, эти работы объясняют
далеко не все, но они правильно, научно трактуют философ-
ские проблемы математики, исходящие из ее внутренних про-
блем.
Уайтхед писал, что в философском плане прежде всего сле-
дует уяснить, что при познании мира отвлеченным путем явле-
ния «абстрактного мира» достаточны для «объяснения» наших
чувств, а наши чувства можно описать таким путем. По его
мысли, все Проблемы и разногласия в философии и математи-
ке ^возникают из стремления «описать» или «объяснить» внеш-
ний мир, исходя из совокупности разнообразных ощущений и
восприятий субъекта, но сделать это так, чтобы этот мир нико-
им образом от них не зависел. Поскольку символизм в мате-
матике отражал общие идеи, господствовавшие в то время в
Науке (наука о природе покоилась «главным образом на иде-
о числе, величине, пространстве и времени»73), то научный
Теоретический язык» интерпретировался Расселом и Уайтхе-
как сокращенная форма записи непосредственно эмпири-
еской информации.
R Попытки преодоления парадоксов теории множеств вызвали
^изпи альтернативные логико-философские программы обо-
жания математики, среди которых наиболее значительными
j»H‘iHcb логицизм, формализм, интуиционизм и конструктивизм.
аиболее распространенным в начале XX в. стал логицизм. Не-
91
удача логицизма, программы редукционизма Рассела, как
физикалистской концепции Р. Карнапа, общеизвестна и ест11
вообще говоря, следствие разрыва с диалектикой, с проблем^
ми познания мира человеком.
Элиминация ссылок на интуицию строилась на представ^
нии всей логико-математической системы в виде некоторого
числения (предложений, классов, отношений), формализации
Сведение понятий математики к понятиям логики в систю
ме РМ поставило вопрос о полноте последней, т. е. возможно
сти по ее правилам доказать все содержательно истинные пре^
ложения математики. Логицисты пришли к заключению, qTo
математика будто бы вообще сводима к логике, а это, в свою
очередь, является якобы доказательством априорного характе-
ра чистой математики, т. е. ее независимости от объективного
мира и задач его изучения.
Выявленная логицистами минимальная совокупность поня-
тий и аксиом, на которых возводилась математика, оказалась
с изъяном: не все математические теоремы можно было дока-
зать на основе только логических аксиом. Для построения ма-
тематики необходимы также аксиомы, обладающие внелогиче-
ской природой и устанавливающие определенные факты соот-
ветствующей предметной области. В силу этого оригинальная
попытка Рассела вместить математику в логику, как отмечал
А. Чёрч, удалась лишь наполовину.74 Теория типов,75 устраняя
парадоксы теории множеств, требовала, в свою очередь, зна-
чительного усложнения всей логико-математической системы76
(использования аксиом сводимости, выбора, бесконечности).77
Следует отметить, что логико-гносеологическую состоятель-
ность системы РМ подробно исследовали в философской и ло-
гической литературе А. Д. Александров, Л. Г. Антипенко, Б. В.
Бирюков, А. Д. Гетманова, Ю. И. Манин, П. С. Новиков, Н. И.
Стяжкин, С. А. Яновская и другие авторы.* Как указывает
А. Д. Гетманова, Рассел оперировал с арифметическими и ло-
гическими терминами. В логической системе есть термины, спе-
цифические для логики, и термины эмпирические, внелогическо-
го характера. Так вот он провел резкую грань между логически-
ми постоянными и внелогическими константами, которые упо*
требляются в науках, имеющих эмпирическую основу, и преД'
ставляют собой символическое обозначение возможных фактов
чувственного опыта. Логическая константа представляется Яе*
зависимой от конкретного содержания модели, а «внелоги1#'
ская постоянная» — термин, который специфичен именно в Дай'
ной конкретной области и не меняет своего значения при и3'
менении модели аксиомы, и правила вывода системы вполН
достаточны для определения однозначного значения данног
* Она была также рассмотрена
К. Гёделем, С. Клини, П. Коэном и
92
пМина; в применении к нему система является полной, дает
п полное определение.
& Одиако в «логических системах» Фреге и Рассела нет раз-
1ения на математические и логические постоянные: в мате-
^ятике якобы нет никаких других постоянных, кроме логиче-
1Х; истины математики — суть только тривиальные свойства
с^гИческих постоянных, одинаково верные во всех «возможных
'Lpax». Конструируя свою логическую систему РМ, Рассел
^столько уверовал в логико-априорный характер фиксирован-
но множества математических истин, что рассчитывал в даль-
яейшем даже найти эффективный критерий различения «по ви-
v>> «тривиальных» (логических) предложений от нелогических
(эмпирических). Но Чёрч доказал (1936), что уже для самого
простого исчисления предикатов первой ступени не существует
эффективного приема, позволяющего по виду выражения ре-
шать, является ли оно «законом логики» (доказуемым форму-
лой этого исчисления) или нет.
Гёдель в своей известной теореме о неполноте формализо-
ванной арифметики показал, что нельзя указать такой непро-
тиворечивой совокупности точно перечисленных формальных
аксиом и правил вывода логической системы, в которой были
бы выводимы все содержательно истинные предложения ариф-
метики. Арифметика не сводится к логике, она имеет собст-
венный предмет и отличное от логики содержание; ни одна тео-
рема, содержащая рекурсивную арифметику (финитную систе-
му мышления), неформализуема; непротиворечивость формали-
зованной арифметики в принципе невозможно доказать с по-
мощью финитных средств, которыми Гильберт в свое время
хотел ограничить математические исследования.
В работе «О формально неразрешимых предложениях Prin-
cipia xMathematica и родственных систем» (1931) Гёдель до-
казал, что формализованная арифметика не совпадает полно-
чью с содержательной. Основные понятия и истины арифметики
могут быть выражены, эффективно формализованы в «языке»
терминах) РМ. Но именно поэтому данная система оказы-
вается уже неполной: не все содержательные арифметические
истины, выразимые ее средствами, могут быть доказаны в ней.
Другими словами, содержательная арифметика предшествует
нормализованной, а уточнение определенным образом понятий
Методов арифметики играет роль лишь вспомогательного
Редства, позволяющего лучше разобраться в ее содержании,
реющем объективный, независимый от выбора языка смысл.
к°т почему даже формализованная часть арифметики не ста-
вится логикой, ибо внутри нее существует объективное раз-
чие между логическими и внелогическими (математически-
и эмпирическими) понятиями и соответствующими им тер-
^ами.
Ограничения, вытекающие из результатов указанной первой
93
теоремы Гёделя,78 относятся не к дедуктивному методу в00(.
ще, а к дедуктивным системам, содержащим теорию натура^'
ных чисел. Эта теорема несла в себе и антидогматический 3/
ряд, разрушая гипнотическое влияние на математиков и логц
ков математико-дедуктивного метода, заставляя их не ото?кде
ствлять его более с дедуктивным методом вообще, а иска^
новые всевозможные способы построений, ведущих к Познани^
истины. Вместе с тем была похоронена и иллюзия абсолютно^
и кажущейся априорности расселовской логики, ибо для под.
ного охвата определенной логической области требовалось пОч
строение целого ряда дополняющих друг друга формализмов
Доказательство невозможности полной, непротиворечивой й
«завершенной» формализации классической математики По
сути оправдало воззрения Канта и поставило целый ряд фило-
софских проблем. В дальнейшем исследователи показывают не-
разрывную связь математики и философии, математики и мето-
дологии при обосновании математических теорий, в рамках ма-
тематической науки. Эта связь осуществляется через особое про-
межуточное звено, связывающее математику и философию и
определяющее их взаимовлияние, — систему фундаментальных
формальных и содержательных (интуитивных) принципов, на-
зываемых «основаниями математики». В нем как бы происходит
движение категорий от философии к математике, раскрывается
методологическая функция философии в математике, опреде-
ляется роль математики в развитии категориального аппарата
философии, движение понятий от математики к философии.79
Логические проблемы оснований математики являлись наи-
более значимыми в философии этой фундаментальной науки и
оказали наиболее стимулирующее воздействие на развитие ло-
гики. Несостоятельность логицистской установки, опиравшейся
на платонистскую концепцию существования математических
объектов, в том числе бесконечных множеств, вела к необходи-
мости кардинальных преобразований в логике, к расширению
самой области логического, к построению теоретико-типовых си-
стем логики и аксиоматического построения теории множеств.
Некоторые логики и математики попытались создать логически^
системы, придерживаясь чисто номиналистических принцип00
(Л. Хвистек, У. Куайн), хотя отдельные детали этих теорий 11
номиналистические интерпретации не могут не вызывать в°3‘
ражений. Результаты Гёделя потребовали радикальной моД0'
фикации программы обоснования математики. Для ее осуШесТ0
вления пришлось отказаться от наглядности (финитности) 0
первоначальной программе Гильберта; Генцен (1936) доказа
непротиворечивость формальной арифметики, используя фУ3
ционалы ‘конечных типов.	.
Советский математик Д. А. Бочвар (1944) в сформулиро03
ном им исчислении Ко80 доказал, что в предметной области 0
предикатов, определяющих множество всех нормальных 1411
94
,еств- Таким образом, он не только выделяет в «логических
,стемах» подлинно логическую часть, а отличает логические
с*стоянные от внелогических. Д. А. Бочвар и П. С. Новиков
^947) нашли наиболее простое и убедительное решение пара-
оксов на основе расширенного функционального исчисления
без теории типов и парадоксов математической логики,
д д. Марков и Н. А. Шанин возглавили направление совет-
уй школы конструктивной математики и логики, представи-
-------------------------------с ТрудНОСТЯМИ математиче-
некоторого изменения упо-
теди которого стремятся справиться
сК*ог° понятия бесконечности путем
требляемых логических средств.81
г Известный советский математик
писала, что важнейшие конкретные
и философ С. А. Яновская
результаты, содержащиеся
в трудах Гильберта, Рассела, Брауэра, Гёделя, Чёрча и других
ученых, «всегда оказываются основанными на таких идеях, ко-
торые являются — пусть даже вопреки желаниям авторов —
диалектико-материалистическими по существу».82 Так, в теоре-
мах Гёделя выражена внутренняя целостность многообразных
формальных систем, диалектическая взаимосвязь содержатель-
ной и формальной сторон в процессе познания. Возникновение
и разрешение противоречий — общая закономерность развития
математического познания.*
Как видим, кроме негативных результатов реализация
программы логицизма вызвала позитивное развитие логики.
Во-первых, была сформулирована более богатая логическая
система, чем аристотелевская. Во-вторых, выработана техника
введения новых понятий (например, дескрипций). В-третьих,
представлены различные способы устранения логических и се-
мантических парадоксов. И, наконец, несовершенство системы
РМ способствовало открытию дедуктивной (Гёдель) и вырази-
тельной (Тарский) неполноты исчислений предикатов высших
п°рядков со стандартной формализацией.83 Школы различных
^правлений продемонстрировали развивающуюся математику.84
(Дух мирного сотрудничества, — отмечал А. Гейтинг, — одер-
жал победу над духом непримиримой борьбы».85 В начале
годов, Н. Гудмен заявил, что борьба номинализма и реа-
*Изма, а 1акже открытия теорем Гёделя, П. Коэна и других
'Ченых привели к тому, что математика подошла к началу но-
°г° кризиса своих оснований. Аксиоматическая система тео-
Р множеств Цермело — Френкеля уже не удовлетворяет мате-
риков. Однако положительная роль соперничавших школ за-
ОсЮчается в том, что они очистили философию математики от
сртков средневековья, выявили слабые места в математиче-
сто ТеоРиях» сформулировали проблемы, над которыми пред-
Ит работать, а также показали, что основания математики
<раЮт логику, связанную с гносеологией и философией.
Роза рМ- Работы Ж. Абдильдина, В. С. Готта, А. Нысанбаева, Д. А. Пет-
’ 1 • И. Рузавина, Г. Шляхина, С. А. Яновской и др.
95
Абстрактность понятий математики еще не означает оторва
ность их от понятий реального мира и от жизненной практщЛ
Математические понятия «в природе» не существуют как та^о
вне, но они имеют «в природе» «кровь и плоть»,86 отражу'
стороны объективной действительности и содействуют ее позц^
нию, таким образом помогая сознательно воздействовать й
нее.
Выяснение конкретно-научного содержания этих идей и П(у
каз их взаимосвязи с диалектическими принципами развитие
науки и познания мира полезны как для историков науки, та{,
и для историков философии. Что касается эволюции философу
Рассела, то в своем антиметафизическом движении, где быди
и открытия в области логического анализа, он склоняется к пра.
менению новых логических выводов для решения философских
вопросов. Конечно, он понимал всю опасность отрицания фило.
Софии как особой формы знания и закрепления за ней лишь
функции анализа предложений, добываемых наукой. Как бы
ни была велика роль «философского синтаксиса», отмечает мыс-
литель, неверно считать, что в действительности все философ,
ские проблемы являются синтаксическими (избегая ошибок в
синтаксисе, можно решить любую философскую проблему или
показать ее неразрешимость). С другой стороны, эпистемология
математики и логицизм стали для философов, исследующих
естествознание, образцом для подражания. Так, для Рассела
поиски простых элементов в логике при сведении к ним мате-
матики и плюрализм онтологии РМ явились обоснованием нео-
реализма, все более и более укреплявшемся в его мировосприя-
тии. Определяя и развивая центральные понятия математики
(множество, число, величина, континуум, функция, евклидово
пространство), он через них определял и свое общее катего-
риальное видение мира, отражая тем самым особый уровень
представлений о реальности. Структуры математики и логики
через категориальные представления о реальности смыкаются
с онтологией, требуют философского осмысления всего этого
комплекса, связанного с традиционным эмпиризмом.
Глава 6
ТЕОРИЯ ДЕСКРИПЦИЙ И ПРОБЛЕМА СУЩЕСТВОВАНИЯ
Средн концепций, развиваемых в РМ, была и теория Де,
скрипций, которая, по мнению многих зарубежных и советски^
исследователей, является ядром философии и теории познан11
Рассела. Эта теория уже стоит в центре расселовских «При#4
пов математики» и в дальнейшем, как верно указывает ангЛ^1
ский исследователь Л. Линский, оказывает решающее влняНЧ
на его поздние теоретико-познавательные работы и в извести
96
е ограничивает философию языка Рассела.1 Согласно Э. Имз,
атизирующей в своей книге «Теория познания Бертрана Рас-
С» (1969) его «аналитический метод», эмпиризм и реализм,
чередования английского философа в логике и математике яв-
^тся пролегоменами к его теории познания и в конечном
ете направлены на решение теоретико-познавательного ста-
нса категорий субстанции, числа, субъекта, предиката и т. п.
Теория дескрипций давала возможность ответить на вопрос
тНосительно познания и существования таких сущностей. Из-
°еСтпый неопозитивист А. Айер в книге «Рассел и Мур: анали-
тическое наследие» (1971) показал, что внутренняя связь меж-
ду работами Рассела по логике и математике и его теорией по-
знания осуществляется через своеобразный «мостик» — теорию
дескрипций.2 Действительно, эта теория так называемых опи-
сательных определений была исторически первой попыткой при-
менения математической логики к философской проблематике,
к гносеологии, выступая также и средством концептуального
анализа и логической конструкцией субъективно-идеалистиче-
ской теоретико-познавательной установки.*
Философской предпосылкой данной теории, связанной с ан-
гло-гегельянством и логицизмом, явилось представление о том,
что объект познания — результат процесса логического констру-
ирования. Так логико-гносеологические проблемы структуры
научного знания (именование, описание, идентификация объек-
тов познания, анализ языка и проблема указания в языке нау-
ки, значение и обозначение, проблема существования объектов
теории т. п.) и их решение оказались связанными с этим уче-
нием, имевшим большое влияние на англо-американскую фило-
софию.3 С другой стороны, необходимо видеть и реальные про-
блемы научного познания, решаемые философом посредством
этой теоретико-познавательной концепции. Рассел был прав,
что научное знание всегда формально в том смысле, что пред-
мет дан схематично, через систему форм мышления — катего-
рии. И попытка найти основания этих форм приводит его не
'только к опыту, но и к наглядным основополагающим постула-
Там. Но ранее обнаруживается безуспешность «наивного» фи-
лософского подхода Рассела к языку, подхода с явным стрем-
* Зарубежные исследователи часто касаются этой темы. Из наиболее
рачительных следует назвать работы С. Блэкборна, А. Коде, Р. Батлера,
р Кэссинга, Р. Ягера, Д. Кэплэна, Д. Кэпио, Л. Линского, Д. Пирса,
• Кларка, Я. Хинтикка и др. В отечественной литературе эта проблема ис-
ЭДована многими авторами. Среди них — Л. А. Абрамян, Н. Д. Арутю-
jQBa. И. Н. Бродский, Г. А. Брутян, Е. К. Войшвилло, Д. П. Горский,
ь* А. Гладких, В. А. Звягинцев, Е. Е. Ледников, В. В. Налимов, И, С.
^арский, Р. И. Павилёнис, В. 3. Панфилов, В. В. Петров, Ю. А. Петров,
‘ °- Попович, В. А. Смирнов, Е. Д. Смирнова, А. И. Уемов, В. В. Це-
и ДР- Разработаны семантический (логические проблемы отрицатель-
с х экзистенциальных суждений и пустых терминов), синтаксический (си-
Матика идей, положенных в основание теории дескрипций) и философ-
Ии (интерпретация результатов) аспекты теории дескрипций.
3<»каз № 494
97
лением обнаружить «прямые связи», между языком, логикой
физическим миром. Теория дескрипций была предназначен*1
для преодоления кантовского априоризма. Неореализм Рассел
испытывающий влияние естественнонаучного материализм9’
стремится расширить границы эмпиризма, ближе подой/’
к адекватному отражению практики.	и
Учение Рассела о дескрипциях по своему содержанию До
вольно обширно4 и взаимосвязано с центральной эпистемол0
гической идеей его философии — «знанием по знакомству»
«знанием -по описанию», а в конечном счете с выяснением связи
языка и мира, фундаментальными проблемами философии язьь
ка. Часто вслед за У. Куайном ошибочно утверждают, что про.
блема описаний была впервые поставлена в статье Рассела «Об
обозначении».5 Однако мы отмечали, что теория дескрипции
сначала формулируется им в работе по философии Лейбница
В 4—5-й главах «Принципов математики» о ней говорится уже
непосредственно. Затем в 1904—1905 гг. она развивается в свя-
зи с критикой построений австрийского неореалиста А. Мейнон-
га, детализируется в РМ, «Проблемах философии», Гарвардской
лекции «О природе знакомства» и во всех других основных со-
чинениях мыслителя.
Как правило, считается, что многие особенности этого уче-
ния «могут быть приняты и объяснены лишь в контексте теории
объектов Мейнонга».6 Однако подобная точка зрения не совсем
правильно отражает генезис теории дескрипций. Нам представ-
ляется, что она связана и с изучением Расселом Лейбницева
учения, и с его критикой философии Брэдли, и с решением ло-
гико-гносеологических проблем. Так, при анализе концепции
Лейбница он считал, что между логическими терминами суще-
ствуют отношения, а в самой действительности господствуют
только внешние связи между предметами. Логика отношений
Рассела, не сводимая к отношению S—Р, при разрешении по-
ложения Лейбница о «тождестве неразличимых», как мы уже
отмечали, связана именно с теорией дескрипций. Своеобразно
она переплетается и с критикой философии Брэдли, отвергав-
шим внешние отношения в связи с отрицанием существования
фактов субъектно-предикатной формы, поскольку различие меж-
ду субъектом и предикатом, по его мнению, не есть различно,
которое имеет место в мыслимой нами реальности (явление не
делится на субъекты и предикаты), ни различие в сфере идеи-
Скорее, это различие между тем, что мы мыслим о реальности»
и нашим актом сознания. Таким образом, можно думать
о субъекте, «прилагая» к нему идеи. Рассел пишет в «ПриннИ'
пах математики»: «Непосредственно это и некое общее понятИе’
•присоединяемое к нему посредством дескрипции... развиваете,,
по внутренней логической необходимости в теорию „Логики
г-на Брэдли, которая заключается в том, что все слова заМ
няют идеи, имеющие то, что они называют „значением”, и в то
98
0 во всяком суждении есть нечто такое, что не есть идея и не
чмест значения, т. е. истинный предмет суждения».8
,ь рассел не принял взгляд Брэдли на природу мышления, ибо
оГда мы думаем, считал он, то непосредственно связаны с ве-
^зми, существующими в окружающем мире, а также с качесг-
ами, которые эти вещи имеют, и с отношениями, в которых они
заходятся. Это положение Рассела Дж. Уотлинг называет «ма-
териалистическим».9 В «Принципах» Рассел согласен с мыслью,
цто когда мы рассматриваем какой-либо вопрос, выносим суж-
дения, то одни из них содержат, а другие не содержат сущно-
сти. «Все, что является объектом мысли, — писал Рассел, — или
0 чем говорится в ложном или истинном высказывании, или что
лринимается как таковое, я называю термином... Я буду ис-
пользовать как его синонимы: целое, индивид, существо».1(>
Каждый термин обладает существованием и всеми свойствами,
присущими субстанциям. Все термины делятся на вещи и по-
нятия.
Следует отметить, что «термин» часто используется им для
выражения взгляда на природу предложения вообще и пред-
ложений определенных типов в частности.* «Термин» — корре-
лят понятия «логическая форма». Грамматические формы пред-
ложений, как правило, не могут выразить общее значение,
тогда как логическая форма, лежащая в основе предложений,
выступает подлинным его носителем. Различные предложения
могут иметь одну и ту же логическую форму (структуру) и раз-
личаться только в отношении нелогических элементов.11 Логиче-
скую форму и термины предложения можно уточнить посред-
ством определения, а равно и отношения между терминами.
Задача философии заключается якобы в том, чтобы очистить
наше мышление от той неразберихи, которую вносят грамма-
тика и привычки, наложенные на мышление.
Рассел, во-первых, анализирует возможность оперировать
феноменами, не существующими на самом деле. Во-вторых, за-
дается вопросом, имеют ли несуществующие объекты свойства?
в-третьих, рассматривает возможность оперировать феноме-
ПаМи, нами никогда не воспринимаемыми. В «Принципах» им
т°лько намечается разрешение первых двух положений, реша-
йся же они в работе «Об обозначении»,12 когда он критикует
е°Рии Мейнонга и Фреге. В «Принципах»13 Рассел считает тер-
^ннами предложений числа, классы, отношения, человека, химе-
РЧ точки в неевклидовом пространстве, персонажи художест-
енной литературы.14 Необходимость в таких терминах о несу-
Мцн ^ассел верен английской традиции со времен Гоббса говорить о тер-
(словах), а не о понятиях, идеях («формах мышления» в чистом,
Мин°\Дном от языка виДе). Вещи — наблюдаемые сущности, как слова (тер-
В а понятия — нет. Поэтому логическая форма — форма предложения.
Нном случае он употребляет термин, как Мур использует слово «кон-
» в «Природе суждения».
99
Шествующем очевидна. Согласно Расселу, невозможно зада
ваться вопросом о мудрости Сократа, если нет суждения, что Он'
им был, и это суждение не может существовать, если оно
имеет в качестве термина Сократа.
Проблема заключается в том, что описание реальности с
мощью формальных средств должно быть обосновано разлив
ного рода философскими соображениями по поводу соотнощ^
ния объекта и концептуальной схемы, знака и значения, теории
значения и теории указания. Содержание понятий (абстрак.
ций) выражается в виде ряда суждений, а вопрос истинности
эти?: понятий неотделим от истинности данных суждений
Таким образом, с проблемой истинности суждений и понятий
тесно связана проблема существования объектов, получившая
свое выражение в борьбе реализма и номинализма еще в сред,
ние века. Вопросы реального существования объектов и терми-
нов, относящихся к ним, критерии существования и его доказа-
тельство важны и в наши дни. Платонизм постулирует сущест-
вование мира идеальных сущностей (объектов, понятий). Номи-
нализм, отрицая наличие общего в мыслях и в реальности, не
признает референтов теоретических понятий. Логический эмпи-
ризм в русле номинализма рассматривает проблему существова-
ния как языковую. Отождествление картины реальности и об-
ласти интерпретации теоретических систем явилось одной из
причин несостоятельности неопозитивизма не только как фило-
софской доктрины, но и как основы определенной техники при
решении указанных проблем.15
Названные проблемы Рассел анализирует, полемизируя
с Мейнонгом в связи с описанием реальности с помощью фор-
мальных средств и критикой «теории предметов» Мейнонга, яв-
лявшейся одной из наиболее радикальных форм гносеологиче-
ского «реализма» (в период обоснования логического атомизма
он склонялся к номиналистическому прочтению существования,
которое критикует затем в 1940г.).16 Согласно теории Мейнонга,
мыслимое каким-либо образом («круглый квадрат», «золотые
горы» и т. п.) независимо от его существования в пространстве
и времени и является самостоятельным объектом. Каждый син-
гулярный термин имеет объект, несмотря на его экзистенциаль-
ный статус. Объекты не существуют, но являются возможными»
как и их познание. Мейнонг различает несколько типов незави-
симых объектов: а) существующие (Аристотель); б) несуш^сТ'
вующие (число 2); в) невозможные (Пегас).
В принципе в своей «теории предметов» Мейнонг обосновЫ'
вает материальное и логическое существование предметов. На-
личие у них тех или иных свойств не зависит от их реальног
существования. Истинные или ложные суждения могут вЫйО'
ситься лишь на основании логического бытия предметов. Та ’
в суждении «Пегас — крылатый конь» Пегас наделен опр^Д
ленными свойствами. Суждения, утверждающие эти его сво
юо
тИа, — истинны, а отрицающие их — ложны. Логическое сущест-
оБание предмета, вынесенное за пределы мира (чистое суще-
ствование), первично по отношению к вопросу о его реальном
существовании. Чтобы поставить этот вопрос о реальном суще-
ствовании предмета, следует исходить из допущения бытия
Предмета. Мейнонг решает проблему нереферентных суждений
апелляцией к некоторой третьей форме бытия — квазибытию,
присущей всем предметам, соотносимым с концептами, и не про-
тивопоставленной небытию. В референции же он склонен ви-
деть скорее интенсиональный (ментальный), чем физический
акт, тогда как Брентано различал физический акт, предпола-
гающий реальное существование объекта, и интенсиональный,
который этого не требовал.
Согласно его теории и объектам типа «Пегас» приписыва-
ется некоторый вид бытия. Наличие множества подобных объ-
ектов позволило Мейнонгу отвергнуть аристотелевскую доктри-
ну, в соответствии с которой то, что не существует, не обладает
и свойствами; и множество объектов одинаково с множеством
сущностей. Принятие вначале Расселом справедливости такой
доктрины послужило своего рода философским основанием
кванторной теории: с его точки зрения, существование не явля-
ется отдельным предикатом, а должно быть определено через
свойства. Это у Рассела от Юма и Канта. Тут принципиаль-
ный пункт.*
Именно первый ключевой тезис Мейнонга позволяет утвер-
ждать, что все логические операции применимы как к возмож-
ным, так и невозможным объектам, что субъект всякого значи-
мого предложения должен относиться к предмету, обладаю-
щему бытием в реальном или гипотетическом мире, что особен-
но было подвергнуто критике Расселом. Второй тезис — име-
ются объекты, не имеющие бытия, — непосредственно влечет за
собой философские выводы: объяснение психологических актов
нельзя ограничивать только анализом существующих объектов.
Вот почему условия именования и выделения объектов у Мей-
нонга имеют больше психологический, чем логический характер.
Несуществующие объекты таким образом допускаются в каче-
* Критика Рассела не затрагивала основных тезисов теории Мейнонга,
а недостатки расселовской теории дескрипций, вскрытые в ходе развития
свободных от экзистенциальных предположений логических схем, позволили
в какой-то мере восстановить репутацию «теории предметов».17 Ее реабили-
тация проявилась в теории виртуальных объектов в логической семантике
Скотта, напоминающих несуществующие объекты Мейнонга; она была
Сконструирована Парсоном, Р. Гранди, Л. Линским, П. Стросоном, Р. Ра-
'Тли и др. В дальнейшем теория дескрипций формировалась на основе сво-
бодных логик, т. е. создавалась на других, чем расселовская теория, фило-
софских и логических основаниях (У. Куайн, Д. Калиш, Р. Монтегю,
Бернайс, Р. Карнап, С. Лесневский и др.).18 Логико-семантическая часть
Дтруднений была преодолена благодаря развитию модальных методов
Крипке, Р. Монтегю, Д. Скотт и др.).
101
стве субъектов истинных предложений. Третий тезис — каждьг
сингулярный термин указывает на объект.	11
Возражения против «теории предметов» Мейнонга были впер
вые представлены Расселом как формальная попытка описаний
связи имени и объекта, наглядно продемонстрирующая непри.
емлемые следствия критикуемой концепции. В «Теории компле^
сов и предположений Мейнонга»19 Рассел не протестует против
своеобразия сферы мейнонговского бытия и даже хвалит его за
квазпэмпирический метод психологического исследования
В статье «Об обозначении» он уже несколько освобождается
от «невозможных сущностей» Мейнонга посредством теории
описаний, названной А. Айером «парадигмой» философского
анализа.
Бентам одним из первых в современной философии увидел
в предложении первичное средство выражения и распростране-
ния значения. По Фреге, предложения выражают нечто истин-
ное или ложное постольку, поскольку их части обозначают, ука-
зывают на части действительности, являющиеся значениями со-
ответствующих выражений. Эти референтные связи опосреду-
ются пониманием того, что мы знаем и что входит в обозначае-
мую термином область объектов, а в случае предложений —
что определяет их истинностное значение. Этот опосредующий
элемент является смыслом выражения. Рассел в теории описа-
ния заново обстоятельно разработал проблемы значения, вос-
приняв основные идеи Фреге, модифицировав основные семанти-
ческие установки, лежащие в ее основе, поставил проблемы
смысла в значения языковых выражений и выступил вместе
с Фреге основателем логической семантики.20 Пеано, Фреге,
Бентам своими работами подсказали Расселу развитие теории
описаний путем использования операторов в различных исчис-
лениях.21 И он обратил внимание логиков на важность сформу-
лированного им принципа взаимозаменяемости имен и откры-
тие факта существования в естественных языках косвенных (ин-
тенсиональных) контекстов.
Теорию дескрипций Рассел сформулировал прежде всего в
связи с уточнением основ своей логико-математической системы,
а также для решения проблемы единичных высказываний, вы-
сказываний с мнимыми (пустыми) именами и ряда других. И тс
и другие высказывания представляют значительный интерес и
как орудие анализа логического рассуждения, и как связь с се-
мантико-философской проблематикой.
В своей концепции имен, опирающейся в определенной мере
на эмпиризм,. Рассел понимает имя как имя объекта, к которому
оно непосредственно относится. Это простой (полный) символ»
способный выполнять только функцию субъекта суждения. Им#
как категория имеет свойство соединения смысла и денотацв11-
По мысли Гоббса, имена обозначают идеи о вещах. С точКи
же зрения Милля, они обозначают вещи. Фреге под именем
162
мал все языковые выражения, имеющие символ (способ пред-
ъявления предмета) и денотацию (референцию, т. е. соотнесен-
Слсть имени к определенному предмету). Рассел настаивает на
Сличении имен собственных — простых знаков, обозначающих
Р^длвидуальные предметы, и описаний (индивидных дескрип-
которые могут состоять из многих знаков с фиксирован-
ии значениями (свойствами объекта); определенное описание
Логически никогда не будет понято как его имя.22 И если Фреге
аСпространяет способ семантического анализа имен собствен-
ных и на предложения, то Рассел отказывается от трактовки
предложения как особого рода собственных имен, денотатами
которых являются их истинностные значения. Не исключается
возможность выражения всего нашего эмпирического знания в
я3ыке, не содержащим собственных имен, однако трудно раз-
граничить имена собственные от имен классов объектов. Сам
философ при построении формализованного языка РМ не смог
избавиться от собственных имен, поскольку допускал имена ка-
честв, известных непосредственно из ощущений.
Функцию имени собственного выполняют обозначающие (де-
нотативные) фразы или дескрипции. Под ними Рассел понимает
имена нарицательные и выражения типа «Нынешний король
Франции», «Пегас» и т. п. Дескрипция может ничего не обозна-
чать, обозначать определенный единичный объект или же опре-
деленный объект из ограниченного класса объектов. Такого
рода словосочетания следует считать обозначающими (именую-
щими) в силу своей формы.23 Согласно Расселу, дескрипции не-
полнозиачны, не имеют значения вне контекста, не являются
реальными логическими субъектами во фразах, в которых они
встречаются как грамматические субъекты; они — неполные
символы, что и позволяет отличать их от имен собственных.
Их невозможно определить непосредственно, но можно опреде-
лить все контексты, в которые они входят, а тем самым заме-
нить вес высказывания (или функции-высказывания), содержа-
ние дескрипции, на эквивалентные им высказывания (функции-
высказывания), в которые они не входят.24
По Расселу, суждение состоит из двух частей: символиче-
ски (значения), которой принадлежат обозначающие понятия,
и объективной, которой принадлежат термины, или составляю-
щие. В «Принципах математики» он анализирует суждение, вы-
ражаемое предложениями «Я встретил человека», «Все люди —
сл*ертны», а также такие, в состав которых входят слова «все»,
Любой», «некий», «тот», «который». Так, суждение «Я встретил
еловека», считает Рассел, ничего не говорит о понятии «чело-
ибо «это такое понятие, которое не ходит по улицам, а жи-
в т в забвении на страницах книг по математике. То, что я
уСтретил, было предметом, а не понятием, реальным человеком,
второго есть портной, счет в банке, а может быть, трактир
^ена-пьяница».25 С другой стороны, этот реальный человек
103
является составляющей данного суждения в той же степен
как и всякий другой. Таким образом, это предложение содеИ>
жит неопределенную дескрипцию «человек». Если бы оно вкд^'
чало имя, лишенное референта, например «Пегас», то и тогд
бы такое высказывание сохраняло осмысленность и понятност
для носителей языка. Оно значимо, хотя и ложно, пицтРЕ
Рассел.26	т
Однако Рассел отказывается от допущения, что «Пегас» М()в
жет быть термином предложения и что в предложениях могу^
иметь место обозначающие понятия, т. е. значения, а не теп.
мины. Ему не оставалось другого выхода, как искать доказа*
тельство, что предложения, высказываемые с помощью слой
типа «Пегас», имеют в качестве термина не Пегаса, а свойство
«быть Пегасом»; так, например, появление вопроса «Встречал
ли я когда-либо Пегаса», не зависит от того, существуют
Пегасы в действительности или нет.27
Не всякое выражение, имеющее структуру обозначающего
выражения, действительно является именем. Истинная логиче-
ская форма высказываний скрывается в силу употребления в
них некоторых имен как неполных символов. С чисто грамма-
тической точки зрения они могут играть ту же роль, что и
имена собственные, но в отличие от них не имеют самостоя-
тельного значения. К числу неполных символов Рассел относил
определенные и неопределенные дескрипции,28 а также в каче-
стве таковых рассматривал выражения для классов и отноше-
ний.29 Из сказанного следует, что суждения «Я встретил Джо-
на» и «Я встретил человека» сходны по своей структуре, но имя
Джон — полный символ, замещающий конкретный объект, тогда
как имя «человек» принадлежит к категории неполных сим-
волов.
Непосредственным стимулом для дифференциации двух сто-
рон значения (смысла и денотата) стала проблема идентичности
имен, играющая большую роль в развитии логического и мате-
матического мышления. Рассел рассматривал различение смысла
и денотата у Фреге, отождествлявшего понятие денотата с обо-
значаемым объектом (классом объектов), а смысл — с тем, что
соответствующее имя значит. Фреге под влиянием платонист-
ских и антипсихологических тенденций считал, что решение
проблемы об идентичности имен не лишено предпосылок, но за-
висит от возможностей присоединять к именам как денотат, так
и смысл.30 В своей знаменитой статье Рассел показывает полез-
ность различения смысла и денотата на трех проблемах: иДей'
тичности (индивидуумов), исключенного третьего и проблем*
различения двух и более индивидуумов.31 Он выясняет, как №
нимать и с какими сущностями связывать отношение идентН4
ности.
Философ приводит ставшие классическими примеры, дем0**
стрирующие неприменимость логического принципа замены Ра0
1U4
равным в косвенных контекстах. Так, Вальтер Скотт не-
^писал свой известный роман «Уэверли» из опасения кри-
11 и. После успеха этой книги он подписывал другие произве-
я «автор „Уэверли”». Рассел формулирует свой пример:
поль Генрих IV в свое время интересовался, является ли Валь-
п Скотт автором «Веверлея», и если имена взаимно заменяе-
то король хотел узнать, является ди Вальтер Скотт Валь-
* оом Скоттом, хотя в такой постановке этот вопрос его не
Тятсресовал-32 Различие между именем и дескрипцией (обозна-
11 рщей фразой), подчеркивал Рассел, состоит в следующем:
4 не может встречаться осмысленно в высказывании, если не
Деется чего-либо, что оно называет, тогда как определенная
’ескрипция, не относящаяся ни к какому предмету, не подпи-
шется такому ограничению.33
Все это служит тому, отмечает И. С. Нарский, что когда
существование не является предикатом (не может быть припи-
сано индивиду), то оно подгоняется под квантор существования,.
род существование в «универсуме рассуждения»: нельзя сказать.
<В. Скотт существует», а только «существует х, такой, что х=
автору Уэверли», «существует х такой, что х обладает валь-
терскоттостью». Существование относится к описываемым свой-
ствам (предикатам) предмета. Вот почему, по Расселу, неогра-
ниченное применение имен как подлежащих (в грамматическом
или логическом качестве) приводит к значительным трудностям.
Описание более свободно в этом плане, ибо оно состоит из пре-
дикатов, каждый из которых не обязательно должен предпола-
гать наличие описываемого предмета, а только существование-
входящих в это описание предикатов.34
Теория Рассела позволяла устранять такие сущности, как.
Пегас, класс, число. Высказывания, в которых встречаются вы-
ражения с такого рода сущностями, могут быть заменены кон-
текстами, в которых встречаются лишь собственные имена и
предикатные знаки. Конечной фразой такого перевода являются
предложения, содержащие чисто демонстративные знаки и ха-
рактеризуемые как «изобразительные». Такому пониманию со-
путствует основной принцип при анализе высказываний, со-
держащих описания: «Каждое высказывание, которое мы в со-
стоянии понять, может быть целиком сложено из составных
^сказываний, о которых мы имеем непосредственное зна-
1ие»,35 Этот принцип, при всех своих вариациях постоянно при-
сутствующий в философии Рассела, представляет собой «лишь
есьма односторонне понятый эмпиризм и является, скорее,.
Р^Деленной лингвистическо-логической аналогией естественно-
ручного механицизма и едва ли совместим с современным со-
°янием науки», — отмечает Л. Тондл.36
й С Другой стороны, было бы ошибкой усматривать в указа-
ь и Расселом существенных логических различий в опериро-
Иии именами и описаниями «стремление к метафизическому
105’
противопоставлению первых и вторых, к их взаимоотрыву» >
Наоборот, оно «представляет собой несомненную научную ’
слугу английского логика».38 Действительно, формальная п9'
гика при формализации признаков предметов далеко не все
жет зарегистрировать в выражении, ибо внутренняя связь ме^
ду собственными именами и дескрипцией остается времени
незафиксированной. Однако Рассел указал способы устранен^0
парадоксов при логическом анализе предложений о несущесн
вующих предметах. Расселу-реалисту теория дескрипций
могала конструировать точки, мгновения и частицы как серИй
событий, что и позволило изменить статус этих сущностей. Уп<)
требление этого метода давало идею «конструирования внец/
него мира», так же как и концепцию о структурном соответст.
вии языка подлинной реальности, разработанную в логическом
~	° '	рода реалиста-
в логике с кон-
характерно дЛя
Mtj.
построению на-
атомизме Витгенштейна и принятую различного
ми. Это сочетание «грубого чувства реальности»
цепцией структурного соответствия языка миру
расселовской теории познания этого времени.
Рассел применяет ту же самую технику и к
учных понятий (пространство, время, причина), и к объектам
здравого смысла. Построение, по Расселу, есть некое средство
создания определенных и неопределенных дескрипций на основе
чувственных данных, представляющих собой части опыта, с ко-
торыми мы непосредственно знакомились и, следовательно,
могли непосредственно их обозначить. Эта программа так и не
была доведена им до конца, хотя в попытке сделать это и были
получены многие результаты его теории познания.39 Подобные
построения из чувственных данных не требовали признания как
существующие реальности и не означали, что реальные пред-
меты и научный «мир частиц» становятся нереальными или во-
ображаемыми, а значит, в логике стало ненужным допускать су-
ществование таких сущностей. Это была некая «логическая эко-
номия», диктуемая «бритвой Оккама» и своеобразным проявле-
нием ранних модификаций реализма: числа, классы, универса-
лии становились не столько нереальными, сколько демонстриро-
валось, что их реальность не была больше необходима.
С теорией дескрипций были связаны «принципы знаком-
ства»,40 «знание-знакомство», которые вводятся для обоснова-
ния связи имени и объекта. Эта теоретико-познавательная кон-
цепция была важна для интерпретации понятия существования-
В статье «Об обозначении» Рассел впервые указывает на при11'
ципиальное различие между «знанием-знакомством» и «зиа*
нием», названным затем им как «знание по описанию».41 В пер
вом случае можно говорить о знании тогда, когда мы имев
контакт с объектами, описанными при помощи «обозначаю^1*
фраз» (имени). Однако объекты, реконструированные исклюй
тельно таким образом, не должны быть необходимо связан
со «знанием по знакомству». Собственные имена, с другой сТ
106
. являются словами или фразами, которые известны и пра-
но употребляются только в отношении к соответствующим
i’ рвиям. Логически будет противоречиво сказать, что нечто
у*1 имя объекта, но этот объект не может быть точно описан.
1‘сТда «Пегас» — не имя собственное, ибо как объект он сущест-
у т на основании описания в греческой мифологии как крыла-
й'с- конь, взятый «в плен» Беллорофонтом. Поэтому мы должны
Усматривать «Пегаса» как вымышленное имя для вымышлен-
объекта. В смысле логики «Пегас» — псевдоним псевдо-
Мысленно мы можем употребить имя верно, если за-
%IIlM имя собственное описанием.42 В данном случае Рассел
Дастся узнать, что мы знаем в тех случаях, когда субъект
^яется только описанием. Если имя используется при отсуг-
описания, то указание осуществляется наглядно, и мы
j|MeeM здесь «знание по знакомству».43
Вес наше знание строится на «знании по знакомству» как
на своем фундаменте, а «знание по описанию» позволяет нам
выйтй из границ нашего индивидуального опыта, чтобы познать
качества и отношения, в него не вошедшие.44 Понятие «знание
по описанию» можно толковать и в узкоэмпиричеоком духе,
но Рассел допускал возможность определенного опосредования.
Все наше мышление, считал он, исходит из основы того, что до-
ступно на основе «знания по описанию». Понятие «существова-
ния», соответствующее понятию «знания по знакомству», опре-
деляется им как «доступное существование».45 Другими слова-
ми. индивидуальный опыт и концептуальные средства его выра-
жении играют определяющую роль в нашем познании внешнего
мира.
Основная эпистемологическая идея Рассела, которой он
остался верен в течение всей своей философской эволюции,—
Дихотомия «знания по знакомству» и «знания по описанию». Раз-
личие между ними примерно такое же, как и между простыми
и сложными идеями у Локка или идеями и впечатлениями
У Юма. Идея этой дихотомии исходит из того, что научное зна-
Ние, как и сам процесс познания, довольно неопределенное по-
Нятие, корни которого скрыты в нашем индивидуальном опыте.
В «Проблемах философии» Рассел ясно говорит, что объект
.Знания независим от нашего знания относительно него, и диф-
^Рснцнрует два вида знания: 1) прямое, интуитивное и истин-
11 2) косвенное, выводное и подверженное ошибкам. Исти-
Л которые могут быть познаны прямо и интуитивно, — это не-
срРедственные чувственные данные и истины логики. Знаком-
непосредственное отношение субъекта и объекта; ощуще-
р е 11 прямое познание логических истин выступают его приме-
0 «Знание по знакомству» дает возможность узнать нечто
Пышности.46 «Знание по описанию» строится из того, что узна-
^посредственно. Это — несомненно сильная реалистическая
цЧия по отношению и к чувственному познанию, и к логиче-
107
ским истинам, но она подчеркивает и взаимосвязь расселовс
метода описания сущностей и объектов с английским эм-пиК°1'
мом и кантианской методологией.47
Теория дескрипций Рассела оказала существенное влия
на развитие логической, лингвистической и философской mei
Она является оригинальным вкладом в логическую семантчЛ
хотя сегодня и не является единственной.48 Эту теорию подвК^
гают критике за ее метод, весьма далекий от практики
ворного естественного языка, за некоторые неудовлетворитеГс
ные аспекты решения пустых сингулярных терминов, предсЛь
ленных собственными именами.49 Так, согласно У. Куайну, и *
на собственные и дескрипции — имена одного и того же 0^'
екта.50 У. Куайн, П. Стросон, Д. Серли указывали на смешецИ(.
понятий значения и указания в теории дескрипций. Фреге Л
воил сущности, исходя из имени объекта (значение и смысч
различаются). Рассел, наоборот, удвоил типы использование
отношения имени и объекта, что позволило ему сохранить чув"
ство реальности в абстрактных исследованиях. «Собственно
имя» и «определенная дескрипция» — имена типов концептуаль
них функций, и их надо разграничивать в той же мере, в каком
разграничиваются смысл и значение у Фреге. По П. Стросону,
изъян расселовской теории состоит в отождествлении предло
жения и утверждения, которое может быть осуществлено по
средством данного предложения в разных случаях его употреб-
ления.51 К. Ламберт и Я. Хинтикка считают ее искусственной
и громоздкой.52 С другой стороны, Хинтикка принимает экспли-
кации расселовской эпистемической дихотомии «знания по опи-
санию» и «знания по знакомству», полагая, что носители язык?
в своей актуальной концептуальной и языковой практике при
рассмотрении объектов полагаются на дескриптивные (физи
ческие) или на перспективные (контекстуальные) характера
стики.
Итак, теория определенных описаний и некоторые другие
идеи Рассела явились выражением нового подхода к проблеме
существования в логике и философии. Ранее он различал Дв3
вида существования: being — относится ко всему мыслимому,
existence — выражается в точном языке логической постоянно’
(квантором существования). В результате обмена письма^11
между Расселом и его учеником в области математической Д°'
гики Е. Джордейном в период с декабря 1905 по январь 1906г
было выделено пять смыслов понятия существования в логи#
двух конвенциональных, относящихся к индивидам, и трех oflT
логических, касающихся классов.53 Вот они. 1) Существовав
индивида в соответствии с общепринятой в современной ма
матической логике экзистенциальной квантификацией. 2) О
существованием понимается наличие референта описатель**
выражения. 3) Существование класса в соответствии с э*3
стенциальной квантификацией по переменным более высо^
108
дка, чем индивидные. 4) Существование класса, опреде-
через существование соответствующей пропозициональ-
X функции. 5) Существование имеет место тогда, когда под
донимается непустота некоторого класса.
^различение данных значений термина «существование» поз-
еТ прежде всего детальнее проследить эволюцию взглядов
0^села на проблему бытия логических и математических объ-
P^coBf а также установить, что некоторые идеи, высказанные
еК /письмах к Джордейну, непосредственно предвосхищали
Норию квантификации Куайна, разработанную для формали-
^анного языка фреге-расселовского типа (1939), и сформули-
3 0анный им критерий существования в логике: «Существо-
Р ь__ значит быть значением квантифицируемой переменной».
jt0T критерий ничего не говорит о существовании в реальной
действительности. Есть два вида существования — в логике и
философии, которые не следует смешивать. В первом случае
основное внимание направлено на выяснение роли и необходи-
мости в логико-семантическом анализе абстрактных сущностей.
Во втором — это вопрос об онтологическом статусе исследуемых
сущностей. Следовательно, в формулировке куйановското кри-
терия «быть» — значит «быть объектОхМ рассмотрения». Приня-
тие платонистского языка вовсе не означает принятие в качестве
реально существующих объектов, соответствующих платонов-
ским «идеям». Неразличение объектов исследования и объектов
реальной действительности приводит, как правило, к отождест-
влению философского платонизма и платонизма как допущения
в качестве объектов исследования результатов абстракций и
идеализации. Ко времени выхода в свет РМ логический статус
классов и приемлемые методы их элиминации были уже доста-
точно изучены, классы отнесены к типу пропозициональных
Функций, и поэтому в этой работе абстрактный смысл идеи
существования в логике уже не рассматривался. Тем больший
интерес представляют поиски и размышления Рассела по про-
блеме существования в период написания РМ.
Традиционное философское рассмотрение существования
Вс^гда включало два взгляда — номиналистический и реалисти-
Ческий. В. В. Целищев отмечает, что при объяснении логиче-
Кими средствами двух подходов к понятию существования вы-
одятся и два типа существования: для одного — противоречи-
во утверждения, что что-либо не существует, для второго —
которые объекты существуют (не существуют). Такой подход
^Пользовался Расселом и Уайтхедом в РМ, но вскоре под
Иянием номиналистических идей был ими отвергнут. Два типа
Рминов — сингулярные и общие — соответствуют утверждению
И Ух типов существования. По Расселу, общее существование
с зволяет сказать, что «Пегас не существует», а «Сократ суще-
Ъесли «Пегас» и «Сократ» есть дескрипция. Если же
и термины считать именами собственными, то приведенное
109
разделение на виды существования не соответствует типах
ществования.54 В рамках расселовской логики сингулярпЬ1е 1
верждения существования сводятся к общим, поэтому
ется, что здесь имеется только один вид существования, ь1
этом остаются две проблемы: 1) возможны ли различные Tl •
существования; 2) как в рамках одного вида существовав
определить несуществование Пегаса и существование Сокр?1
Так, логическая система Лесневского позволяет различать
ществование «Сократа» и «Пегаса».55	с
Уточнение понятия существования непосредственно свя3а1,
с проблемой различных значений термина «реальность», 0T]VJ
чает один из первых исследователей этой проблемы И. С. Ц?
ский. При рассмотрении понятия существования как преднка^
тому или иному значению «реальности» соответствует свое ЗНа"
чение предиката «существует».* Рассел обратил внимание, qlf
в некоторых случаях употребления термина «существование
как предиката возникает своеобразная антиномия, которую 0.
назвал антиномией существования. Так, в предложении «Пег?
существует» утверждение существования всегда эквивалентна
утверждению, что определенное свойство принадлежи'
чему-то.57 Вначале он считал источником парадокса в этом сл\
чае несовершенство языка и предлагал уточнить значение тер
мина «существование» и на этом основании перестроить ва
предложение: поскольку предикации подлежат свойства (как
то, что отличает одну вещь от другой), отрицание предицнруе
мости существования означает утверждение, что «существова-
ние» не есть свойство. Учение о неполных символах и проводит
эту идею. В предисловии к «Трактату» Витгенштейна (1922)
Рассел, соглашаясь с ним, писал, что предикат «есть объект»
(аналогичный предикату «существует»)—псевдопонятие: «Ска-
зать „х есть объект” — значит ничего не сказать». Это — непол-
ный символ, ибо объекты могут упоминаться только в связи с ка-
ким-либо определенным свойством. В данном случае слово
«объект» в языке логики может быть заменено на переменную
В итоге возникает пропозициональная функция — предложение
вида «х красный».58 Здесь неполный символ превращается Б
полный. Учение о неполных символах Рассел использовал и ДлЯ
обоснования «нейтрального монизма»: как в познании, так 11
* И. С. Нарский подчеркивает, что любые оттенки понятия сУще^тЛь
вания могут быть выражены, любые онтологические допущения могут он
указаны с помощью связанных переменных стандартизированного язЫ
науки. Этому не препятствуют крайне многозначные употребления в ест#
венном языке понятия существования, так как независимо от того, спра^
вается ли о существовании образов объективного мира в сознании, о
ществовании абстрактно-теоретических, ненаглядных построений и символ
о реальном существовании и т. д. — в любом случае объект, предполо*
дельно существующий в одном из перечисленных пониманий, должен пр
дс всего стать объектом мысли и уж затем в фиксированной системе те°Е
тических представлений получить исчерпывающую характеристику.56
110
не
по-
со-
хов действительности имеют значения «свойства», а
* Сбстанции>> (пРеДметь1)-59
определении Расселом понятия «существование» как ие-
рГо символа «бытие» объекта оказывается излишним по-
i1 пением утверждения о данности определенного предмета со
котика. Таким образом, Рассел идет вслед за Юмом 60
зонтом в предицироваиии термина «быть». Кант не считал
11 £ествование свойством вещей, т. е. предикатом, способным
пичивать содержание субъекта обсуждения. «Бытие» в ло-
.v0^ckom применении — это только связка в суждении, преди-
fHT «есть» помогает субъекту мыслить «предмет как просто дан-
Направляя свои рассуждения против онтологического
н ка3ательства бытия Бога, Кант показывал, что из «существо-
вания» как признака понятия Бога не вытекает «существова-
ли» как свойства, необходимо присущего самому Богу. Для
^ерждения реального существования предмета необходим «вы-
*од из понятия», получение нового знания о вещи (не содержа-
ще понятия вещи как таковой и не констатацию факта суще-
сТвования данного понятия). Никакое «представление само по
себе не создает своего предмета в смысле (его) существова-
ния».62 Поэтому предикат «есть» («существует») способен стать
и реальным предикатом, означая реальное существование пред-
мета, когда истинность суждения о его реальном существова-
нии удостоверяется опытным путем, ибо если «А» есть имя, «оно
должно что-то означать».63
Однако если Кант четко различает реальное существование
предметов и существование их в понятии и саму проблему ре-
ального существования выводит за пределы логики,64 то Рассел
«существование» и «бытие» считает означающими данность
предмета в мышлении, «относящимися к каждому понимаемому
термину, к каждому возможному объекту мышления», появ-
ляющемуся в любом суждении.65 Мейнонг отнес Пегаса и т. п.
объекты в класс несуществующих, которые и существуют как
^существующие. Рассел выступил против наделения их некото-
ром родом логического бытия.* Он вообще предлагает «исклю-
чить» «существование» из основных философских понятий. Осно-
Овается этот вывод, как верно заметил И. С. Нарский, на под-
еНе понятий «объективное существование» и «существование в
^знании» понятием «существование вообще» и отождествле-
1{ ем его с понятием «существование в форме логического знака
^^существование в мышлении логика».67 В истории филосо-
Проблема существования несуществующих вещей интересовала еще
нацй?нта’ Парменида, Платона (небытие рассматривалось как зафиксиро-
в субъекте суждения объект). В истории философии Нового и Но-
Ра э Го вРемени от Гегеля и Шопенгауэра до Н. Гартмана и М. Хайдегге-
°пЛТа проблема решалась в связи с содержанием понятия «ничто. Рассел,
на исслеД°вания Фреге и Пеано, занялся собственно логической ее
^ог0Но?’ Расселовская концепция претерпела изменения, что видно по его
°вой статье «Логика и онтология».66
111
4>ии известны подобные попытки.Е. Дюринга и его убедИт
ная критика Ф. Энгельсом.66 Сведение субъективного и
тивного сознания к «существованию вообще» представляет k
бой своеобразный формально-логический вариант раствор*
реальности и ощущения субъекта в некоем «нейтрально^ *Н:
тии», где уничтожается грань между материальным и духову
Здесь Рассел еще только намечает свои будущие философ^
построения.	н
В субъектно-предикатной форме отражения реальности
предложениях при переходе от логики к гносеологии утрачу?
ется специфика субъекта. В результате отождествления объ^
тивного с непосредственно данным происходит перестановка
•чувственных данных как непосредственных объектов Познани"
на место существующих объективно предметов. Чувственна-
данность и есть факт существования предметов, она поглощае
и внешнее по отношению к себе бытие объектов, и гносеолощ.
ческое отношение субъекта и объекта.
Первый шаг на этом пути сделал Беркли: ощущение — несуб
*станциональные данные сознания. Ньютон ряд физических яв
лений объяснял через соотнесение их с абсолютным простран
ством. Мах призывал не спорить о том, является мир действи
тельным или же он есть только состояние сознания. Им же пред
лагается принцип «чистого» описания явлений через взаимоден
ствие, который был непосредственно связан с признанием «мни
мости» субстанции. Определение понятий через наблюдаемые
данные приводит Маха к выделению основных «элементов»,
данных нам непосредственно и лежащих в основе всего позна
ния. Абсолютизация этого положения во многом связана в на
чале XX в. с воздействием на позитивистов концепций Рассела
Он как реалист объектами знания считает любые мыслимые не
противоречиво феномены: мы оперируем не столько непосред-
ственными чувственными данными, сколько некоторыми идея
лизированными объектами, признание существования которые
образует необходимую предпосылку развития точного и непро-
тиворечивого знания. Особенность объектов в подобном пони-
мании состоит в том, что они фиксируются лишь знаковым**
средствами.
В современной философской и логической литературе вЫД1
ляются два типа существования: а) существование конкретно
физических объектов и явлений во времени и пространстве^1
б) существование событий и пространственно-временных стр}^
тур в логическом смысле термина «существовать». Когда го^
рят о реальности пространственно-временного многообразия,
здесь имеется в виду именно этот последний смысл тер'М*е.
«существование». При рассмотрении проблемы реальности
ний как псевдопроблемы довольно часто термин «реальИ^
понимается слишком узко, т. е. явно или неявно отождес^^
ется реальное и непосредственно данное. Критериями Реа‘
112
и d современной физике считаются инвариантность объек-
принадлежность к системе, опытная повторяемость, прин-
^’иальная наблюдаемость. В этом плане можно сказать, что
11 ссел мыслит реальность как субъективный образ независи-
Ра.. от человека реальности, воплощенной в гипотетической фи-
леской теории. Объективная реальность здесь не выходит за
3,1 мки кантовской «вещи в себе», а физическая теория чаще
Ра.г0 трактуется как своеобразная концепция, правдоподобно
Сражающая физический мир.
0 останавливаясь подробно на дпалектико-материалистиче-
решении данной проблемы, все же следует отметить, что
Чествование предмета не есть свойство того же порядка, что
J чувственно или рационально воспринимаемые качества объ-
ектов. Свойство отличает один предмет реального мира от
другого и «получает в логике выражение в качестве признака,
наличие или отсутствие которого изменяет содержание имею-
щегося знания».69 Однако это не значит, что «существование
вообще» не есть свойство, как говорят неопозитивисты. Но это
нельзя понимать и в том смысле, будто взгляд на существова-
ние как свойство должен приводить к возрождению онтологиче-
ского доказательства бытия Бога в применении к бытию мате-
рии. Такой угрозы нет, если существование считать наблюдае-
мым свойством.
Проблема реального существования объектов языковых вы-
ражений и теоретических терминов есть философская, онтоло-
гическая и гносеологическая, а не только лингвистическая и ло-
гическая. Значения как мысленные образы объектов не явля-
ются самими объектами. Эти вопросы решаются не с помощью
логического вывода, а лишь на практике, в результате деятель-
ности познающего субъекта. Объективное существование —
Равный и фундаментальный вид существования и представляет
собой существенное философское свойство, присущее всем ма-
Териальным объектам. Рассел с непоследовательной платонист-
ско-номиналистической позиции видит философскую проблему
Не в содержании самого понятия существования, а в логических
Товиях принятия суждений существования. Предлагая устра-
нить традиционное субъектно-предикатное строение предло-
*ення, он воевал как философ против субстанциально-атрибу-
тного понимания действительности, а по сути дела против
1атериализма.*
оТн Вопреки еще не изжитому предрассудку, диалектический материализм
цОр Дь не связывает себя с понятием субстанции в смысле некоего статич-
3аМк Нач?ла всех начал, которое представляет действительность всегда
Лтой (закрытой) системой, а также и фиксированной суммой воз’мож-
Ческ И и Фатальной в конечном счете логикой. Это — рассудочно-метафизи-
^°е истолкование субстанции или воспроизведение его в духе объекти-
£ (см. работы М. Д. Ахундова, 3. М. Оруджева, Г. А. Свечникова,
• Солопова, А. П. Шептулина, Д. И. Широканова и др.).
494
Часть II
СОДЕРЖАНИЕ ЗНАНИЯ
И ФОРМЫ ЕГО ВЫРАЖЕНИЯ
(Философия «зрелого» и «позднего» Рассела)
Глава 1
НЕОРЕАЛИЗМ И ПРОБЛЕМЫ ФИЛОСОФИИ
Во время выхода в свет трех томов «Оснований математики»
(Principia Mathematica)* Рассел в доступной форме набрасы-
вает общий контур своей философии.1 Эта популярная книга —
«Проблемы философии» — появилась почти в год издания «Про-
граммы и первой платформы» американских неореалистов п
свидетельствовала о том, что на данном этапе господствует но-
вый реализм.2
После 1910 г. Рассел не работает в области чистой матема-
тики (относительно итогов предыдущих исследований в этой
области он категорически заявил, что так ничего и не достиг),
не считая подготовки второго издания РМ и обсуждений прин-
ципов экстенсиональности, атомарности и исключенного сред-
него в «Исследовании значения и истины», которые не имели
большого воздействия на его философское развитие.3 Пожалуй,
следует согласиться с такими серьезными интерпретаторами
Расселовой философии, как Э. Р. Имз,4 Дж. Пирс,5 а также
мнениями А. Айера,6 К. Д. Кохлера, Р. Ягера, Р. Сайнсбэри,
К. Блэкуелла, Р. Кунца, А. Томазини,7 что даже во время на-
писания работ по логике и философии математики интерес мыс;
лителя совершенно очевидно лежал в теоретико-познавательноп
области.
Ко времени публикации «Проблем философии» Рассел напИ'
сал 6 монографий и 35 статей, причем в центре большей част1
этих статей-была философская проблематика. Опубликований
статьи по философии касались проблем времени и простри
ства, природы истины, морали, теории познания, философ11
Г. Лейбница, Брэдли, Джемса, А. Бергсона и реализма. Пер^
ды «философского увлечения» (1900—1903, 1907—1908, 191^
1912 гг.) совпадают с разработкой Расселом «Принципов
матики» и РМ.
* Далее название этого труда будет даваться сокращенно — РЛГ
114
^начале, пишет Рассел, «Уайтхед убедил меня, что можно
нпматься физикой, не принимая предположения, что точки и
3 гновения есть часть вещества внешнего мира... вещество фи-
М1Ческого мира может состоять из явлений, точек-мгновений,
з1аЯ{д°е из которых занимает конечный отрезок пространства-
*емени».8 Однако мыслителя интересует не столько то, каков
*?113йческий мир (это стало предметом специальной книги),
Только то, как мы познаем его. Отношение восприятия к фи-
ке —вот центральная проблема его исследования. Именно в
эГой сфере расселовская философия претерпела значительное
изменение: ранее он рассматривал восприятие как двухэлемент-
ное отношение субъекта и объекта, так как это давало возмож-
ность сравнительно легко понять, каким образом восприятие мо-
я<ет дать знание о чем-либо, кроме субъекта. Для Рассела
объект существует вне субъекта, но лишь для субъекта. Под
влиянием Мура и Джемса он приходит к выводу о том, что этот
взгляд ошибочен или чрезмерно упрощен.
Его интересовал и ряд других проблем (отношение языка
к фактам (словаря и синтаксиса)), проблема ненаглядного вы-
вода и т. п., решаемых на основе анализа. Прогресс в филосо-
фии, утверждал Рассел, возможен только посредством анализа
и восприятия, которые помогут 'полностью решить проблемы
отношения духа и материи, и если эта концепция не принята
повсеместно, то только потому, что она не понята.9 Он писал,
что в то время, как идеализм и солипсизм были логическими
убеждениями, вера в существование независимого внешнего
мира была «инстинктивной».10 Утверждая эту веру в независи-
мое от субъекта существование предметов, неореалисты столк-
нулись с проблемой, как снова объединить субъект и объект.
Реалисты полагали ранее, что восприятие является тем же са-
мым, что и сам воспринимаемый объект. По Расселу, это был
случай смешения или отождествления постигаемой вещи с ак-
т°м ее постижения.11
В объяснении познания природы Рассел вначале идет за
'"уром и Уайтхедом, который разделяет внешнюю реальность
На «события» и «объекты». Рассел нашел, что о реальности нам
сообщают чувства, инстинкты и приборы физики. Но чему же
должны верить, спрашивает он? Согласно неореалистам,
Дальность составлена из конечных единиц некоего «нейтраль-
но материала». Это было началом подражания Беркли. Одна-
°> отмечает Г. Френкел, Рассел на этом этапе проповедовал док-
Рину «нейтрального монизма», которая позже и стала отож-
ествляться с его философией. Его работа — «Проблемы фило-
,0Фии»— защищала дуализм: с одной стороны, здесь был мир
^Шествующих вещей» — столы, чувства и научные экспери-
}Лнть1, с другой — то, что находится в основе «существова-
Ия» —универсалии, неизменный, строгий, точный мир логики
I!'
115
и математики. Каждый из этих миров имел равное право
наше внимание.12
На
В «Проблемах философии» как своеобразном резюме неореа
лизма Рассел пытается показать положительные моменты свое'-
эпистемологии. При этом им использовались тогда еще не опу^
ликованные работы Мура по вопросу отношения восприятц
к физическим предметам и Дж. Кейнса по вероятности и индук*
ции. Под флагом неореализма в начале XX в. в Англии высту^
пили Мур, Рассел, Уайтхед, С. Александер и др. Английский нео.
реализм был взаимосвязан с английским классическим эмпириз.
мом, ориентирующим философию на анализ чувственных
данных.
Неореализм пытается преодолеть очевидные противоречия
феноменализма и выдвинуть такие положения, чтобы они были
приняты естествознанием и здравым смыслом. Он объявляет
себя врагом «догматического идеализма», спиритуализма, «уста-
ревшего» материализма и в противовес поборникам «абсолют-
ного идеализма» выступает за возрождение старых традиций
английского сенсуализма и «здравого смысла». Неореализм пред-
ставлялся при этом «единственным» защитником науки и в пору
революции в естествознании стремился использовать данные
естественных наук для доказательства истинности своих систем.
Вначале неореализм был выдвинут как определенная гносео-
логическая платформа в решении вопроса об отношении субъ-
екта к объекту, суть которой сводилась к признанию реаль-
ности внешнего мира, его независимости от сознания и утвер-
ждению гносеологического монизма (в смысле единства) субъ-
екта и объекта в познавательном акте. Р. Б. Перри и У. Мон-
тегю своей философией (особенно первый) повлияли на отдель-
ные решения вопросов теории познания Рассела. Неореалисти-
ческая платформа допускала плюрализм мнений и взглядов по
остальным вопросам, что импонировало Расселу, как и выдви-
жение— в качестве центральной — проблемы познания внеш-
него мира. Претендуя на радикальную реформу философии,
неореализм едва ли не основной целью ставит выяснение при-
чин ошибок предшествующих концепций и переосмысления
основных гносеологических проблем. Однако главное состоит в
том, что Рассел не только испытывал влияние неореалистов, ио
и сам активно влиял на выработку их платформы.13 Как писал
Дж. Пассмор, «новый реализм» многим был обязан Мейнонгу,
Маху, Джемсу и «с признательностью принял помощь Мура 11
Рассела в битве против идеализма».14
Влияние философии Рассела на американский реализм,
верно отмечает Д. М. Луканов, шло по трем направлениям-
1) учения об отличии объекта и знания о нем; 2) новой интер'
претации логики и теории «внешних отношений» и 3) внедрена
расселовской концепции универсалий. Сразу же после выхоЛ
из печати РМ становятся своеобразной «библией» неореалист0 ‘
116
орИя математических отношений, классов, логических кон-
>ант, построение исчислений высказываний и предикатов,
с также разработка ряда других вопросов, как им казалось,
амеют непосредственное отношение к «наиболее фундаменталь-
ным проблемам в философии».15 Разграничение Расселом в
де своих статей психологических и логических элементов
дпыта признавалось таким же строгим, как и выводы ма-
тематики.
С другой стороны, философия неореализма устраивала Рас-
села тем, что обращенная своим терминологическим содержа-
нием против идеализма, она в то же время была достаточно
расплывчата, неопределенна, допускала весьма различные ис-
толкования. Со своей претензией на «третью линию» в филосо-
фии, на «нейтральность» в борьбе материализма и идеализма
неореализм поставил себя в один ряд с махизмом, из которого
в ряде отношений он и вырастает, и с неопозитивизмом, в кото-
рый он зачастую переходит.16 Философия неореализма связы-
вала воедино традиции Шотландской школы,17 объективизм
ф. Брентано, теорию «нейтральных элементов» махизма и «тео-
рию предметов» Мейнонга.
Рассел придерживается «гносеологического монизма», фор-
мулирует свою концепцию «нейтральных» чувственных данных,
придавая им логический характер и обособляя в некую «логи-
ческую реальность», которой приписывается субстанциальное
существование.18 Вслед за Муром он стремится доказать несво-
димость объекта к восприятию субъекта, отличие субъекта от
объекта. Способом доказательства здесь является анализ ощу-
щений. Откровенное идеалистическое решение вопроса относи-
тельно знания, не заключенного ни в сознании, ни в ощущении,
Мур и Рассел не приняли, как и то, что внешние предметы и
сознание имеют одну природу. Их ответ уклончив и непоследо-
вателен: мы находимся в непосредственном контакте с объек-
том в акте ощущения; знаем же мы о предмете непосредственно
через восприятие «чувственных данных». Анализ источника по-
знания приводит их к заключению, что то, что мы непосредст-
венно знаем, — существование материальных вещей и наши соб-
ственные ощущения. Но удовлетворительно объяснить познание
объектом объекта они не могут. Согласно Муру, вещи сами по
Себе входят в сознание субъекта. Иметь ощущение — значит
Уже быть за пределами этой сферы. Но как же соотносятся
тогда физические вещи и «чувственные данные»? Рассел пола-
гает, что философ имеет дело не просто с восприятиями и объ-
ектами, а с предложениями о них. Если «чувственные дан-
НЫе? — свойства ощущаемой вещи, то они не тождественны
свойствам самой этой вещи, видимым нами. В «Опровержении
Реализма» Мур, отстаивая теорию «объекта», независимого от
с°знания и в то же время имманентного ему, заявлял, что «ре-
альность может быть духовной».19 Рассел же больше занима-
117
ется раскрытием «структуры мира»,, т. е. чисто неореалистцЧе
ской задачей, и выяснением относительности человеческой
знания.	0
Он отправлялся от традиционных значений этого принцу
(относительности знания), сформулированных философской науч
кой прошлого, которые включали: 1) абсолютизацию обуслов'
ленности познания особенностями восприятия; 2) непознавае,
мость «вещи в себе», ибо, вступая в познавательное отношение
она становится «вещью для нас»; 3) невозможность выразить в
понятиях некоторые аспекты реальности, для познания которых
у нас нет способностей. Относительность знания при этом абсо.
лютизируется в духе абсолютного релятивизма, с неизбежностью
порождающего агностицизм.20 Вот почему Рассел в «Проблемах
философии» говорит, что признание существования физических
объектов — «научная гипотеза», и для создания научной фило-
софии необходимо найти достоверные начала познания, способ-
ные обеспечить надежность всего остального знания.21 Он ка-
сается проблемы обоснования знания, являющейся стержневой
для теории познания в классической западной философии и на-
зываемой в современной литературе фундаментализмом.22
Понятие источника познания — важнейшее понятие филосо-
фии, анализ которого теснейшим образом связан с решением ее
основного вопроса. В. И. Ленин писал, что «материализм и
идеализм различаются тем или иным решением вопроса об
источнике нашего познания, об отношении познания (и „психи-
ческого” вообще) к физическому миру.. .».23 Вопрос об источ-
нике познания с необходимостью возникает при анализе кате-
горий «материя», «сознание», а также при изучении процесса
познания и детерминирующих его факторов. «Действительно
важный теоретико-познавательный вопрос, разделяющий фило-
софские направления, — указывал В. Й. Ленин, — состоит не в
том, какой степени точности достигли наши описания причин-
ных связей и могут ли эти описания быть выражены в точной
математической формуле, — а в том, является ли источником
нашего познания этих связей объективная закономерность при-
роды, или свойства нашего ума, присущая ему способность по-
знавать известные априорные истины и т. п.».24 Именно в этом
состоит отличие материалистов от агностиков (юмистов), в том
числе и от Рассела.
Необходимой предпосылкой осознания материального мира
как источника познавательной деятельности человека является
включение в гносеологию категории практики. Рассел, если и
уповает в своих рассуждениях на опыт, то не на предметно-
практический, а на чувственный.
Следует отметить, что диалектический материализм рассмат-
ривает проблему источников человеческого познания в двУ*
аопектах —содержания знаний и формы их выражения. С точки
зрения содержания источником знания выступает лишь объек-
Г18
0ньш мир, порождающий ощущения. С точки зрения протека-
ия познавательного процесса в субъекте его первоначальным
□ментом признано ощущение, и в этом смысле природа, осваи-
*\емая в формах предметной деятельности, раскрывается как ис-
точник знания не помимо ощущений, а посредством их, т. е. че-
г 3 ощущения.
у Рассела созерцание становится автономным источником
дознания «внешнего источника ощущений», является опосредую-
щем звеном между человеком и внешним миром при ссылке на
особое значение интуиции.25 Спор об источнике познания в
Новое время между рационалистами и эмпириками представ-
лен Расселом и интерпретирован в весьма своеобразной реа-
листической манере. Идея создания собственной научной фило-
софии соединяется им с проблемой начала познания.
Существует ли знание, не вызывающее никаких сомнений?
«Поиски достоверности» знания Рассел начинает с непосредст-
венного опыта, лежащего в его основе. Все видимое и чувствуе-
мое мной кажется столь очевидным, но «знаю ли я что-либо?»,
спрашивает Рассел.26 Где различие между «кажущимся» и
«действительным», «явлением» и «сутью» вещи? Анализируя
цвет, строение, форму предмета, он приходит к заключению,
что мы знаем лишь содержание ощущений. Таким образом, воз-
никает проблема отношений между «физическим предметом»,
если таковой существует, и «содержанием ощущений» (чувст-
венными данными).27 «Совокупность всех физических предме-
тов» Рассел называет материей, и решение соотношения ощуще-
ния п вещи переводится им в плоскость выяснения существова-
ния материи и ее природы.
Существование «физических предметов» — это содержание
наших ощущений, ибо достоверность наших чувств не может
быть ни при каких обстоятельствах поставлена под сомнение,
говорит он, ссылаясь на Декарта.28 Чувства и мысли человека,
однако, должны получить и другие основания для сохранения
понятия физического предмета. Это — содержание ощущений
Других людей, коллективный опыт. В таком случае должны
быть и общие нейтральные предметы, лежащие в основе вос-
приятий различных людей и стоящие выше отдельных индиви-
дуальных ощущений. Но прибегать к свидетельствам других лю-
дей, считает Рассел, бесполезно. Поэтому им предлагается
«принцип простоты», требующий признания «естественного
взгляда», что действительно существуют предметы, кроме нас
и наших восприятий, существование которых независимо от
Нашего восприятия. Это инстинктивное убеждение мы находим
Уже готовым, когда начинаем размышлять. Мы бессознательно
верим в то, что видим и ощущаем материальные предметы.29
«Всякое наше знание строится на наших инстинктивных убеж-
дениях, и если мы откажемся от них, ничего не останется».30
Философия, по Расселу, призвана «вскрыть иерархию наших
119
инстинктивных убеждений», освободить их от ненужных
слоений, доказать их непротиворечивость и гармоничность.

Систематизация «инстинктивных» убеждении ведет к стр0>
нои системе знания. Ее может выполнить и философия, но оц/*'
бочно думать, что она «может дать нам знание... относящ^!1.
ко Вселенной как к целому и к природе последней реальности»
Задача ее намного скромнее — «удовлетворить тех, кто уСо’
мнился в непогрешимости здравого смысла».31
Но какова же природа материи? Физика, рассуждает раСч
сел, гипотетично сводит все явления природы к движению, при'
писывая материи только качества, положения в пространстве
хотя возможны и другие характеристики. В мире «научной ма-
терии» отсутствуют краски, звуки, воспринимаемое простран,
ство; хотя для нее существенно нахождение материи в про.
странстве, но оно — «пространство науки» — нейтрально к про-
странству осязания и зрения. «Пространство науки», «физиче-
ское пространство», с которым имеет дело геометрия и которое
предполагается в физике и астрономии, содержит в себе физи-
ческие предметы, наши органы чувств, нервы и мозг. Взаимо-
отношение предметов в нем должно более или менее соответ-
ствовать взаимоотношению вещей, воспринимаемых в индиви-
дуальном пространстве. Каково само по себе физическое про-
странство, мы не знаем, а знаем лишь характер распределения
предметов, вытекающих из их пространственных взаимоотноше-
ний.32 Сущность предметов нам недоступна, познаваемы лишь
отношения предметов на основании согласования их с отноше-
ниями восприятий.33
Физические предметы схожи с восприятиями, но не более.
Материя существует «задолго до существования какого бы то
ни было сознания», а значит, не является продуктом духовной
активности. Поэтому утверждения о материи Лейбница и Берк-
ли, заявляет Рассел, «явно абсурдны».34 Показания чувств
субъективны, но Беркли неправ в том, что познание непосредст-
венно находится в сознании и предполагает «духовность» по-
знаваемого. Он смешивает «ознакомление» с вещью, акт осо-
знания ее и саму вещь. Акт несомненно духовен, но отношение
наших органов чувств к предмету еще не доказывает, что он
существует в душе как некая ментальная сущность. Вещь и акт
ее познания важно различать, ибо с этим различием связана
способность приобретения знания: отношение, устанавливаемое
между духом и чем-то другим, есть знакомство с предметом.
Слово «знать» Рассел употребляет в следующих смыслах: «зна-
ние истины» как суждения и как «знакомства» с вещами («зна-
ние наших восприятий»). Предлагается и два вида познания,
«знание-знакомство» и «знание по описанию», рассмотрение ко-
торых дает нам возможность продвинуться в решении постав-
ленных проблем.
Здесь необходимо вспомнить о уже рассматриваемой нами
120
niiii дескрипций, которая является «мостиком» к теории по-
те°Р1Ч Рассела. «Превращение этой теории в некую универ-
зЯ1ьную теоретико-познавательную концепцию повлекло ряд
1ЛгнЫХ философских последствий, обусловленных введением в
"заимствованных из гносеологии Юма субъективистских по-
^док»-35 Различение «знания-знакомства» и «знания по описа-
cbj0>> сыграло здесь не последнюю роль. Непосредственное зна-
н\е юмовские «впечатления», расселовское «знание-знакомство»
кованы на чувственных данных и непосредственно восприни-
маемых в чувствах отношениях между ними. К «знанию-знаком-
ству» относятся и абстрактные идеи, или «универсалии».36 При-
знание априорного (аналитического) характера логики и онто-
догизация логики отношений приводят Рассела к идеалистиче-
ской трактовке мира универсалий как существующего идеаль-
но, вне физического и психического бытия. Несколько позже он
трансформирует эту теорию в связи с широким применением
к философии теории дескрипций.
Непосредственное знание, «знание-знакомство» (Мур счи-
тает его непосредственным восприятием, а не знанием37), кото-
рое «проще всякого знания истины и логически от него не за-
висит», это — знакомство с содержанием ощущений, лежащих в
основе восприятий предмета. Знание суждений (истины), «зна-
ние по описанию», предполагает в качестве своего источника и
основы некоторое знание истинных суждений, связывающих их
с вещами, нам знакомыми: мы должны знать, что такие-то и та-
кие-то ощущения идут от физических предметов. Все наше зна-
ние строится на фундаменте знания-знакомства.38 Однако мы
знаем и непосредственно невоспринимаемое (будущее, прошлое),
поэтому всякое знание суждений требует знакомства с чем-то
существенно отличающимся от содержания суждений, т. е. аб-
страктными идеями, «универсалиями». Выход за пределы, ощу-
щений осуществляется при помощи памяти: непосредственное
знание, основанное на памяти, есть источник нашего знания,
касающегося прошлого. Следующее расширение знания идет че-
рез «интроспекцию» как источник нашего знания душевных яв-
лений.
Таким образом, в ощущениях мы непосредственно знако-
мимся с содержанием наших внешних чувств; в интроспекции —
с Удержанием внутренних чувств (мыслями, переживаниями,
Деланиями и т. п.); воспоминание дает нам знакомство с со-
держанием внешних или внутренних чувств; и, вероятно, мы
наше «я» как то, кому все это известно и кто может испы-
1вать какие-либо стремления и желания. «Знание-знакомство»
Улняется знанием универсалий. Вывод: среди вещей, нам не-
^Редственно знакомых, нет ни физических предметов, противо-
де?авляемых содержанию ощущений, ни сознания других лю-
И и- И то и другое нам известно посредством «знания по описа-
ю>>- Следует отметить, что философские принципы эмпиризма,
121
отстаиваемые Холтом и Перри (с работами которых Рас
был знаком39), Махом и Джемсом, проявляются здесь липЛ’1
точно четко.
Но Рассел идет дальше неореалистов: определенные опис
ния, заменяя собственные имена, замещают непосредственно
знакомство. Через описание мы приходим к частному факту
отношению к другим неизвестным фактам.40 Здесь проявляют?1
его концепция логического атомизма и суть метода анали3ая
а также воспроизводится метод проверки значения юмовски’
идей. «Знание по описанию», однако, должно нас вывести
границу личного опыта, поскольку объектом «знания-знаком
ства» выступает совокупность «чувственных данных» о предмете
Функция знания сводится к описанию, к фиксации впечатлений
Для познания существования материи, людей, прошлого мы
должны знать еще общие принципы, при помощи которых воз-
можно было сделать предыдущие выводы. Необходимо дальней-
шее расширение нашего опыта, чтобы связать познание буду,
щего с познанием прошедшего. Связность и вероятность (час-
тота) повторения определенных явлений наводят на мысль
о том, что все явления подчинены законам, сама подчиненность
вероятна, а убеждение относительно ее осуществления основано
на принципе индукции. Этот принцип, по Расселу, не может
быть опровергнут ссылкой на опыт, поскольку неисследованные
случаи опыту не подвластны: мы или должны принять его «по
его внутренней очевидности, или же отказаться от всякого
оправдания наших ожиданий осуществления чего-либо в буду-
щем».41 Но логический принцип индукции не может быть под-
твержден опытом, что доказывал еще Юм.42 Поэтому Рассел
предлагает три более убедительных принципа, или закона, как
образцы самоочевидных логических принципов, обладающих
той же степенью достоверности, что и знание существования
содержания ощущений: законы тождества, противоречия и ис-
ключенного третьего. И важно не то, «что мы мыслим согласно
этим законам, но то, что явления протекают в согласии с ни-
ми»,43 заявляет Рассел в духе материализма, т. е. законы ло-
гики относятся не только к мышлению, но и к вещам.
Логика рассуждений приводит Рассела к выяснению сле-
дующего вопроса: проистекает ли знание из опыта или же есть
врожденные идеи? Демонстрируя свои симпатии рационали-
стам, он считает справедливыми их утверждения, что чиста#
математика и логические принципы известны до опыта; вр°яе
денных принципов нет; знание, логически независимое от опыт#»
вызывается и причиняется опытом. Для доказательства cyi^
ствования чего-либо, не данного непосредственно, необходим
опыт и априорные принципы. Всякое знание, устанавливаю^
существование чего-либо, эмпирично; познание априори, каса^
щееся существования вещей, гипотетично и вскрывает их свЯ^е’
а не действительное существование. Дедукция полезна и а
122
орых случаях сообщает новое знание о вещах. Индуктивное
К°тн11е — более несомненное, чем дедуктивное: «теоретически
гДа надо отдать предпочтение индукции, которая обеспечи-
0Срт большую достоверность вывода».44
& КрсД° расселовской теории познания становится зримее на
пе выяснения возможности априорного знания, познания об-
эТеГо через единичное. Эти трудные и важные, по Расселу, во-
лосы были разработаны Кантом, главной заслугой которого
а считал открытие «критической философии» и доказательство
°пРиорного синтетического значения всей чистой математики,
а также утверждение важности для философии теории позна-
*йЯ< Согласно Расселу, априорное — это в известном смысле
духовное, относящееся к мыслям, а не к явлениям внешнего
мира. Причем законы мышления касаются и вещей, ибо «ника-
кая организация нашего мышления не может сделать истинным
положение о том, что 2 + 2 = 4».45 Наше априорное знание при-
менимо как к духовному, так и к физическому миру и касается
чего-то такого, что не может существовать в этих мирах. Это —
качества и отношения, существующие реально, которые очень
важны для философии, для решения проблем априорного по-
знания.
Все, что дано в познании, частное, и оно противоположно
общему, универсальному. Рассел предупреждает: нельзя точно
доказать существование «качеств» вещей (как это пытались
сделать Беркли и Юм), но всегда можно доказать существова-
ние их отношений, «истинных универсалий». Мир универсалий
может быть описан «как мир бытия, неизменный, строгий, точ-
ный, увлекательный для математика, логика, творца метафизи-
ческих систем и для всех, возлюбивших совершенство больше
жизни. Мир бывания изменчив, неопределенен, без точных гра-
ниц, без всякого ясного плана-системы, но он содержит все
чувства и мысли о них, все содержания ощущений, все физиче-
ские предметы, все, что причиняет радость или страдание, все,
что изменяет ценность жизни и мира».46 Мы можем созерцать
°Дио пли другое, и оба имеют право на наше внимание, оба
Реальны и оба важны для метафизики. Эти рассуждения Рас-
села— поэма универсалии: он всегда поэтичен, когда доказы-
вает свою систему познания.*
В чем заключается это свое: признание априорного знания
е з виде врожденных идей и принципов, не в виде определен-
понятий пли законов, упорядочивающих чувственный опыт,
в виде общего знания, возникающего из опыта, но не требую-
^его его доказательства. Знание объективно и неизменно. Объ-
*отивное («вневременное») существование универсалий необ-
для подтверждения существования общего до единич-
В СП0Ре об универсалиях принимали участие Б. Рассел, Б. Витген-
И Др v Гудман,'У. Куайн, Ф. П. Рамсей, Р. Карнап, А. Чёрч, К. Поппер
123
ного и отдельно от единичного.48 Но Рассел сам показывл
что общее существует как повторяющееся в отдельных явлен^
в единстве с единичным. Отношения вещей, хотя и независим*’
от человеческого познания, однако не существуют вне отдЛ111
ных вещей и отношений к ним человека. Разумеется, pac‘L
здесь противоречив, но он стремится доказать, что универсал^1
существуют через отдельные бесчисленные пространственно.^
менные соотношения. Он абсолютизирует отношения сами п
себе, забывая, что они, как абстракции, выражают «определен0
ное закономерное отношение объективного мира».49 Познани
универсалий дает вечные, неизменные, всегда истинные полосе
ния, не требующие обоснования опытом. Таким путем Рассей
разрешает вопрос об истинности некоторых общих начал и ло.
гических принципов. «Наше знание физических предметов, — ^
шет он, — всецело зависит от возможности общего знания, не
пользующегося частными случаями».50 Вот где предпосылка 6v-
дущих постулатов «Человеческого познания», когда общее ока-
зывается лишь «психологической привычкой» и выводится при
помощи самоочевидных принципов дедукции. Интуитивное по-
знание универсалий и отношений между ними завершает под-
ход Рассела к платоновскому реализму. При этом следует от-
метить, что он всегда стремился в своих рассуждениях избе-
жать крайностей субъективизма, слишком явно противоречащих
принципам научного познания.
Рассел выступает как бы продолжателем и критиком как ра-
ционализма, так и эмпиризма XVII в., а также и Канта, с ко-
торым он сходится в критике догматизма и в признании того,
что чувственные восприятия, на которых мы основываемся в
своем познании, ведут к ошибочным выводам. От рационалистов
Рассел воспринял истолкование математической формы позна-
ния как априорной, основанной на чисто логическом выводе
определенных положений из аксиом. Это убеждение переросло
затем в логицизм: вся философия может быть построена в виде
логико-семантической системы выводов. Однако Рассел поправ-
ляет и рационалистов, и самого Канта, противопоставив интел-
лектуальной интуиции новое понимание самоочевидных истин,
которые не отрываются, как у немецкого мыслителя, от эмпири-
ческих данных. В этом Рассел продолжает Локка. Он совме-
щает рационализм и эмпиризм, критикуя разом их обоих. Крй'
тнкуя, как и Кант, эмпиризм, отрицающий возможность теоре'
тических обоснованных суждений, обладающих строгой всеобщ
ностью и необходимостью,51 он доказывает, вместе с тем,
можность их истинности, необходимости и всеобщности, кРпТ\
куя таким образом и рационалистов. И если Кант огранили
чистый разум с его априорными претензиями в связи с обое#
ванием необходимости научной философии, то Рассел рзс1П
ряет его за счет того же априоризма, универсалий и интуиц11 '
Он поддержал и то, что в сущности отрицал Кант: если «л°г
124
1<Ifii вывод получен в соответствии с правилами логики, то
^содержание следует рассматривать как объективную реаль-
еГсть, Даже если оно и не подтверждается опытом.52 Он соли-
еН’ с Кантом, когда тот выявляет связи между эмпириче-
11 логическим, выступает против отождествления реаль-
сКг0 основания с логическим. Рассел не видел ограниченности
^общего, универсалии, априорного, обусловленной как усло-
0 ем достигнутого знания, так и теоретическим основанием. Вот
0Q4eMV он перерабатывает рационалистическую концепцию ап-
цорног° как форму знания, посредством которой чувственные
восприятия связываются в единое целое.
Итак, каков же вывод? Рассел логически подводит читателя
книги к тому, что признавая что-то у Юма, а что-то у Канта,*
надо признать что-то и у Платона. Вот это нечто так сказать
плюралистическое, представленное как совершенно «научное» и
несомненное, и будет истинной, а не противоречивой реалисти-
ческой философией Рассела,
Рассел завершает эскиз своей философии анализом цен-
тральной проблемы гносеологии — теории истины, которая, по
его мнению, должна выполнять три условия: 1) допускать
ошибку; 2) исходить из того, что истина и ложь — свойства
убеждений; чисто материальный мир не содержит убеждений и
не включает истины и лжи и что 3) «истина заключается в из-
вестном виде соответствия между убеждениями и фактами».53
Истина как «согласованность» (когерентность) знаний стал-
кивалась, по Расселу, с некоторыми трудностями: «совмести-
мость не может быть признана смыслом истины, хотя она часто
и является наиболее важным признаком ее после того, как из-
вестное число истин стало уже известным».54 Таким образом,
в основе природы истины лежит соответствие убеждения фак-
там. Оно происходит между несколькими терминами. «Актом
убеждения» является возникновение между определенными тер-
минами в определенное время «отношения убежденности». Отно-
шение в акте суждения — кирпичик здания, цементом которого
* При анализе заимствований и влияний в философии Рассела его
асто сравнивают с Кантом. Если посмотреть на эволюцию философии не-
еикого мыслителя — отказ от рационализма, переход на позиции эмпиризма,
атем возврат к реформированному рационализму и приближение к пози-
иям Юма и только после всего этого этап «критической» философии, т. е.
Л?ехол к деятельности разума, постигающего природу в ее отличии от
Объективных форм сознания, — то становится ясным, почему Рассел так
Сто включает отдельные положения Канта в свои концепции. Ему самому
р чУжда эволюция, а «судьба старой дилеммы» (рационализм или эмпи-
рЛм) Решается им двойственно, как и Кантом. Рассел повторяет этапы
эМг?Ития кантовского . «критицизма»: утверждает невозможность «чисто»
зца РИческог° и «чисто» рационалистического обоснования знания, дуализм
Гр Ния и веры; поддерживает задачи «новой» метафизики (исследование
зцаНИЦ Познания)> выявления логико-гносеологических предпосылок научного
Л10гНия- Сам Рассел отвергает прокантианскую оценку его философской эво-
4И,[, данную его биографом А. Вудом.56
125
является отношение убеждения. Суждение истинно, когда
соответствует определенному связному комплексу, и ло>к0
когда ему не соответствует. Истина и ложь — внешние свойст ’
убеждения, зависимые только от объектов убеждения. Убе>к?а
ния зависят в своем существовании от сознания и не завис
от него в своей истинности.
Суть своей теории истинности Рассел демонстрирует на пп
мере анализа суждения «Отелло убежден, что Дездемона
бит Кассио». Дездемона и Кассио— термины объекта, любовь^
отношение объектов, «любовь Дездемоны и Кассио» — факт,
ответствующий убеждению. Убеждение истинно в том случае
если у него имеется соответствующий факт, и ложно, если его
нет. Эта концепция противопоставлена теории Брэдли, полагав,
шему, что вообще нельзя прийти к такой мысли, которая была
бы полностью истинной. Сознание, замечает Рассел, «не тво-
рит истины и лжи», «оно творит лишь убеждения», истинность
которых делает факт, независимый от сознания того, кто с
чем-то убежден.56 Здесь он рассматривает «факты» как нечто
существующее в феноменальном поле субъекта и не являю-
щееся ни материальным, ни идеальным.57
Как видим, Рассел сугубо гносеологическую категорию исти-
ны повернул в сторону психологии. Начиная с содержания ощу-
щений, он признает наличие трех критериев истины: рацио-
нальную интуицию, соответствие истины логическим законам и
чувственный критерий. Влияние Локка, который делает специ-
альный акцент именно на связи истинной идеи с языковой фор-
мой ее выражения — суждениехМ и предложением, а также
Лейбница, Юма и Канта привело Рассела к соединению исти-
ны (безотносительной к человеческому познанию) с формаль-
ным атрибутом суждений, т. е. к отождествлению истины и ис-
тинности. Истинность — это соотношение мышления ощущениям
объекта, впечатлениям, выступающим в качестве реального
объекта познания. В таком случае и критерий истины требуется
обосновывать в формально-логическом и психологическом пла-
нах, в соединении соответствия с ясностью и отчетливостью.
Достоверность знания сводится к субъективной убежденности а
наличии данных чувственных предметов или их конкретных
чувственно воспринимаемых свойств. Верные моменты Рассел^'
вой теории (обоснование истинности и достоверности) и невер'
ные (отождествление истинности и достоверности содержания
суждений) связаны с неореалистическим решением им основ-
кого вопроса философии. Здесь заметна связь с теорией к°ге'
ренции истины Брэдли, согласно которой совершенная истиЯ
и есть совершенная реальность. У Рассела же истина отожДеС
вляется с достоверностью, являющейся соответствием убеЖД
ния определенному факту,58 что противоречит его критерй
внутренней согласованности, выдвинутому в качестве логи4
ского принципа его системы.
126
j4e касаясь пока эволюции его концепции истины и всей глу-
нЫ ее, отметим, что Рассел с самого начала предложил клас-
^цеский для современного эмпиризма принцип: суждение ис-
cJlHlIoe, если в действительности имеется некоторый факт, ко-
^пому оно соответствует, и ложное, если такого факта нет. Эта
т^цепция взаимосвязана с формализацией и логизацией исти-
к проводимой Кантом в связи с его трактовкой аристотелев-
н.0’г0 определения истины.59 У Рассела, как и у Канта, поста-
новка и решение проблемы истины порождают тенденции фор-
мализма и агностицизма: она знаменует собой полный отказ
‘признания объективности знания действительности; отказ от
ядей теории отражения, где истина понимается как соответствие
объективному содержанию вещей.60
Однако в 1912 г. для Рассела было важнее не то, что мы
понимаем под истиной, а то, как мы можем знать (из познан-
ных предпосылок) что-либо вообще, или же нам лучше ограни-
читься вероятным, приблизительным знанием? Поскольку, ут-
верждает он, нет абсолютной гарантии истинности суждения,
ибо оно может и не соответствовать факту, то и знание не яв-
ляется точным понятием, а лишь «вероятным мнением».61 Из
верно подмеченного им искажения познаваемого предмета уже
в элементарных актах познавательной деятельности, а не толь-
ко в суждениях, умозаключениях и теориях,62 Рассел делает
агностический вывод: «То, в чем мы стойко убеждены, — если
это истинно, — называется знанием, но при одном предполо-
жении, что оно или интуитивно или выведено (логически или
психологически) из интуитивного знания, из которого оно логи-
чески вытекает. То, в чем мы стойко убеждены, — если это не-
верно— называется заблуждением. То, в чем мы стойко
убеждены, но что не является ни знанием, ни заблуждением,
можно назвать вероятным мнением. И таким образом,
большая часть того, что обычно признается знанием, является
более или менее вероятным мнением».63 Вероятное мнение, про-
должает Рассел, здесь равно убежденной уверенности. Совокуп-
ность отдельных вероятных мнений при их согласованности друг
с Другом дает большую вероятность. Из этого факта исходят
научные гипотезы, которые укрепляют нашу уверенность в
жизни наяву и заставляют сомневаться в реальности содержа-
ния сновидений.64
Необходимо подчеркнуть, что философия Рассела формиро-
валась в то время, когда под воздействием перемены экономи-
вших и политических реалий, а также теоретических, методо-
'°гических и практических успехов новейшей науки переоцени-
алось классическое философское наследие, менялось мироощу-
/ение миллионов людей. Рассел был одержим идеей пересмотра
философии, теории познания, создавал понятийный аппарат для
и, естественно, задумывался о границах философского зна-
я- Тщетная надежда большинства мыслителей прошлого най-
127
ти обоснование религии посредством априорных метафизичен
рассуждений, неопределенность понятий материи и истць*
и т. п., по Расселу, есть результат того, что знания о Всед^
ной как целом невозможно достичь при помощи метафизи?*'
а доказательство, что в силу законов логики то-то и то-то д0И’
жно существовать, «не выдерживает критического рассмотп^
ния».65 Вот почему необходимым компонентом расселовской
«поиска определенности» знания было стремление к его дост0°
верности, подтверждаемости. Поиски самоочевидности как кр^
терия проверки знания он ведет, совмещая отыскание самооче
видных истин разума, имеющих достоверность аксиом матема
тики, с выделением из них (по строгим законам дедукции) всей
системы философского знания (Декарт, Спиноза, Лейбниц) й
самоочевидных данных опыта, т. е. некоторых первичных чув.
ственных элементов, из которых возникает рациональное зна-
ние (Локк, Беркли, Юм).
В понимании самоочевидности у Рассела была общая для
всех перечисленных философов мировоззренческая позиция:
«Философия, как и наука, должна строиться на абсолютно до-
стоверном самоочевидном фундаменте, а ее истины должны
быть фактически, непосредственно, явно подтверждаемы».66
Общей являлась и методология редукционизма — требование
сведения любых типов теоретических высказываний посредством
логических процедур к исходным принципам и предельным осно-
ваниям. Хотя Рассел и понимал, что часто самоочевидность —
«блуждающий огонек, который может сбить нас с дороги, если
мы будем руководствоваться только им»,67 все же как неореа-
лист он не только сохранил родство с философией Нового вре-
мени, но и проводил идею отождествления философского знания
с наукой и толкования первого как точного, определенного.
Рассел сосредоточил свои усилия на анализе логической
структуры научного знания и явился одним из основателей ло-
гического эмпиризма. Логико-математическое исчисление типа
РМ имело дело только с тавтологиями логики и математики, и
при исследовании проблем естествознания к ним добавляются
Расселом эмпирические суждения науки и здравого смысла.
Конечно, эти два класса высказываний не исчерпывают всего
многообразия типов утверждений, используемых в науке, п не
дают адекватную картину ее логико-методологической структУ'
ры. Но предпринятая английским мыслителем программа изъ-
ятия метафизических высказываний из логической осмысленно'
сти речи не носила антифилософского характера. Как отмена
ет Н. С. Юлина, «борясь против метафизики, Рассел преЖД
всего выступал против умозрительного подхода к философски
проблемам, в гипертрофированной форме проявившегося в нео
гегельянской философии того времени. Метод строгого и точН^
го анализа знания в руках Рассела служил средством разгр‘
ничения спекулятивно-теистических рассуждений неогегельЯ
128
a qt логически непротиворечивых, доказательных положений
При этом Рассел отнюдь не отрицал значимости тради-
,!'онных философских проблем и не относил их в разряд псевдо-
11|10блем».68 Он призывает изучать философию не за определен-
ность ее ответов, но, скорее, за те ее вопросы, которые расши-
**0 т наше представление о мире, обогащают наше интеллекту-
Р^ьное воображение, устраняют догматизм.69 В 20-х годах он
Указывает верную идею о социально-этической и мировоз-
зренческой функциях философии, которую он так и не обосно-
В 40-х годах мыслитель приходит к убеждению, что фило-
софия в строгом смысле не является наукой, а занимает ничей-
ную позицию между наукой и теологией и, только освободив-
шись от догм и предрассудков, ориентируясь на науку и метод
логического анализа, она сможет давать ответы на самые важ-
ные и жизненно необходимые вопросы.70
После написания РМ Рассел больше доверял логике, кото-
рая «обратилась в великого освободителя воображения, давая
несчетное число альтернатив, недоступных здравому смыслу, и
оставляя за опытом обязанность сделать выбор» между различ-
ными мирами.71 (Практика не критерий истины, а критерий вы-
бора? Гимн логике!) Но Рассел говорит о знании понятий, а
не объективного мира. Для него закон правдоподобен в силу
совокупности опыта и некоторых чистых априорных принципов
(индукции, например). Интуитивное знание* — источник «вся-
кого другого знания истинных положений» и состоит из чисто
эмпирического и чисто априорного знания.
Вышеприведенное рассуждение, по Расселу, доказывает тож-
дественность философского знания с научным; первое отлича-
ется только своим критицизмом. Философия есть критика зна-
ния, и эта критика не должна быть разрушительной, если фи-
лософия хочет чего-либо достигнуть. Таким образом, крити-
цизм стремится к рассмотрению каждой части кажущегося зна-
ния и к удержанию достоверного знания в результате этого
анализа.72
Ценность философии, по Расселу, не в невинной забаве спе-
Ч’лятивными рассуждениями о вопросах, относительно которых
знание невозможно. Философия необходима человеку как ду-
рная пища. Даже в обществе, где низведены бедность и бо-
Лезни, «блага духа так же важны, как и блага тела».73 Он счита-
ет> что философия как результат «критического рассмотрения
аШих убеждений, предрассудков н мнений» есть комплекс во-
Р°сов, на которые нельзя дать точного ответа, а ряд вопросов
°°бще должны остаться без разрешения, но обсуждаться ей,
^°бы поддерживать жизненность «спекулятивного интереса ко
Генной». К ним он относит такие вопросы: «Есть ли во Все-
единство и цель или же это просто случайное нагромож-
оп., * Ср. у Оккама — «с интуитивного знания начинается основанное на
Те знание».74
129
дение атомов? Является ли сознание необходимым элементов
Вселенной, позволяющим надеяться на беспредельный р0(/
мудрости, или же оно — просто преходящая случайность накр0
шечной планете, на которой в конце концов жизнь сделается
возможной? Имеют ли добро и зло какое-нибудь значение дл^
мира или только для человека?».75
Чтобы оценить истинность попыток философии дать ответы
на фундаментальные вопросы, необходимо, как считает Рассел
обозреть человеческое знание и составить мнение о его метода^
и границах. Эта задача напоминает название его книги «Чело,
веческое познание. Его сфера и границы». Он остается верен
этим установкам на протяжении всей своей философской эво-
люции. «Ценность философии ... должна быть найдена именно
в ее недостоверности».76 Именно в последней Рассел видит «на-
учный здравый смысл»,77 раскрепощающий силы философии от
закабаления «повседневными предрассудками, обычными убеж-
дениями своего века, своей среды и мнениями». Но главная цель
философии — в ее беспристрастном созерцании, ибо «благодаря
бесконечности Вселенной разум, созерцающий ее, становится
участником этой бесконечности»,78 соединяется с ней. Знание —
это форма равноправного союза «я» и «не я». Философия, при-
знающая мерой всех вещей человека, ограничивается созерца-
нием «я». Однако не стоит создавать стену между «я» и «не
и», ибо свободный интеллект стремится к созерцанию вне
«здесь» и «теперь», «вне надежд и опасений», руководимый
стремлением к чисто созерцательному, безличному познанию.
Беспристрастие — это и есть стремление к истине. Созерцание
же расширяет пределы наших мыслей и чувств, из граждан го-
рода делает нас гражданами мира. Так завершается расселов-
ская попытка соединить геометрический идеал познания, «яс-
ность» и «четкость» понятий с методом анализа и созерцатель-
ностью.
Важно отметить, что все вопросы, поставленные в начале
XX в. Расселом, были традиционными для английской филосо-
фии. Человеческий разум, уповающий в своих возможностях на
данные чувств, интуицию и логику, в исторически неизменном
состоянии подходит к внешнему миру и своими строгими мате-
матическими аргументами пытается доказать, что этот мир, ве'
роятно, существует, и, вероятно, мы можем нечто узнать о нем.
Но мы воспринимаем не сам материальный мир, а свои собст*
венные ощущения. Познание мира идет через «знание-знакомст-
во» и «знание по описанию». Познание материальных веШеИ
основывается на нашем знакомстве с чувственными данными
относится к познанию по описанию. Мы описываем неизвестны^
нам сами по себе материальные вещи как причины тех или инЫ*
чувственных данных. Это есть шаг к трактовке материальны*
вещей как «логических конструкций» из чувственных данных
подготовка почвы для использования метода логического аН^'
130
За. Кроме чувственных данных мы априорно узнаем универ-
^дий, которые существуют в виде «чистого бытия».
Глава 2
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ РОЛЬ ГНОСЕОЛОГИИ
В ПОЗНАНИИ ПРИРОДЫ и «логический атомизм»
Вопросы теории познания, философские проблемы матема-
тики и логики, как и изложение проблем философии в нео-
реалистической интерпретации, получили своеобразное разви-
ве в Лоувелловских лекциях Рассела в Бостоне (1914 г.), из-
данных под названием «Наше познание внешнего мира как об-
ласть применения научного метода в философии». В этой книге,
по словам Рассела, была разработана новая концепция соот-
ношения физического мира и восприятий, применен логико-ма-
тематический метод «к одной из самых старых проблем филосо-
фии»— познания внешнего мира,1 и проведен его анализ на
основе чувственных данных.2 В лекциях разрабатывается кон-
цепция логического атомизма и готовится база для «нейтраль-
ного монизма». Однако чаще всего эта работа рассматривается
изолированно от других трудов мыслителя, в которых отража-
лось формирование его философии того времени.3 К ним отно-
сятся «Философские значения математической логики» (1911,
1913), «О понятии причины» (1912), «Научный метод в филосо-
фии» (1914), три статьи под общим названием «О природе не-
посредственных данных опыта» (1914) («Предварительное опи-
сание данных восприятия», «Нейтральный монизм», «Анализ
данных восприятия»), «Отношение чувственных данных к фи-
зике» (1914), «Мистицизм и логика» (1914), «Определения и
методологические принципы в теории познания» (1914), «Ощу-
щение и воображение» (1915), «О восприятии времени» (1915),
«Составные элементы материи» (1915) и ряд других.
В работе «Наше познание внешнего мира...», разъяснял
Рассел, он зафиксировал то, что он создал, «пробудившись от
Догматического сна»,4 для решения проблем познания под влия-
нием Уайтхеда, изобретшего метод конструирования точек, мо-
литов и свойств как набор событий каждой конкретной меры.
Применение «концепции событий» дало возможность использо-
Вать «бритву Оккама» в физике так же, как и в арифметике.
В период с 1914 по 1924 г. Уайтхед стремился разработать
вДиное понятие природы как объекта физики. Он предлагал от-
Росить противопоставление чувственных данных вещам и не
тождествлять действительность с фиктивными точками, момен-
&аМи и точечными массами. Элементарные объекты, рассматри-
ваемые наукой, определялись им в терминах чувственных дан-
порядок которых объяснялся характером и функциониро-
9»
131
ванием этих элементов. Он утверждает, что «природа есть
что иное, как высвобождение чувственного сознания».5
понимание природы помогает выявлять некоторые группы 0TK°Q
шений, различая которые, мы уясняем характер научного позН°'
ния. Эти группы включают в себя «протяженность», «схо^Л3'
ние» и «вхождение». Наблюдаемыми элементами отноц/е1?е'
протяженности являются «такты» — слои природы, восприняв
ющиеся в нашем непосредственном опыте как целостная прип3
да, Вселенная, как она есть в данный момент. Основными Л0'
ментами, образующими поток тактов, а следовательно,
протяженную природу, являются «события», выступающие КаЮ
«специфические свойства определенного участка пространства
в определенный период времени». События — «непосредствен-
ный предмет наших переживаний и ощущений»,6 своеобразные
«нейтральные данные». Знание общего приобретается посред.
ством познания «объектов» как «непреходящих факторов при-
роды». Объект расположен в событиях, ими не ограничивается
а является систематически организованной модификацией, на-
кладываемой на все события, и в некотором смысле каждый
объект повсюду входит в природу. Категорий объектов много,
но самые важные объекты — ощущаемые (предпосылка всех
других родов объектов), воспринимаемые (набор фактически
ощущаемых ассоциируемых, иллюзорных и физических объек-
тов) и научные объекты, открываемые наукой (электроны, кван-
ты, события-частицы).7 Понятия «события» и «объекты» заме-
няют понятия пространства, времени и материи и в некотором
отношении, считает Уайтхед, как бы отражают новое понимание
соотношения пространства, времени и материи, выраженное в
теории относительности. Основы «Понятия природы» Уайтхеда
(1920) были изложены им еще в 1905 г. в работе «О матема-
тических понятиях материального мира»: «материальный мир»
считался «совокупностью отношений и сущностей».8 Теория
Уайтхеда пыталась выразить существенные черты природы в
терминах фактов опыта. Предметом науки становится мир чув-
ственного опыта, а наш опыт о видимом мире становится «са-
мой» природой.
Рассел принял идеи неореализма Уайтхеда: они сохраняли
свойственное здравому смыслу и исходным установкам есте-
ствоиспытателей признание материального мира, независимого
от сознания, как и признание его непосредственным содержани-
ем восприятий. Объекты в качестве универсалий распознаются
в тех событиях, в которые они входят, а сами события наблЮ'
даются в терминах входящих в них объектов. Таким образом»
научное познание может быть построено на фундамейте про&е
ряемой действительности ощущений.
С другой стороны, проблема восприятия как источник 11
шего познания материальных предметов казалась Расселу веС
ма запутанной: неверно утверждать, что видимое и есть матер
132
ioe. Физиолог, по словам Рассела, при такой постановке во-
совершенно обескуражен и доказывает, что существует
пчинная цепь от глаза к мозгу, и то, что вы видите, зависит
АР т0Го, что случается в мозгу. Человек может «видеть» без
Зычного способа соединения восприятий с материальным пред-
метом или «чувствовать» боль в большом пальце ампутиро-
маНной ноги. Таким образом, Рассел приходит к выводу о том,
непосредственно известное нам по опыту есть причина веры
4 мир физики, но не может быть предметом, с которым им ют
лея0 физики. В решении данного вопроса он видит три воз-
можности: принять во внимание мой опыт (и гипотезу солипсиз-
ма), только опыт или считать объект сериями данных восприя-
НнД° сказать, что последние две теории логически не убе-
дительны и имеют силу лишь для принципов, лежащих вне де-
дуктивной логики. Причин отвергать или принимать что-либо,
кроме моего опыта, нет. Спустя полстолетия, К. Поппер будет
доказывать преимущества «житейского опыта».
Таким образом, как верно отметил Т. Хилл, Рассел выяс-
нил, что «интуитивно используя априорные принципы логики
вместе с принятыми правилами индукции, мы можем выводить
из чувственных данных и воспоминаний дескриптивные знания
вероятностей относительно материальных объектов, которые
являются причиной чувственного опыта и выходят за пределы
последнего».9 Принимается положение о том, что пространство,
время и материя по структуре, видимо, сходны с нашими вос-
приятиями их. Соответствие структуры нашего мнения о фак-
тах структуре самого факта и есть истина. В «Нашем познании
внешнего мира...» Рассел надеялся выявить гипотетические
сущности, которые воспринимающий не ощущает как структуры,
полностью состоящие из ощущаемых элементов.
Первое объяснение этой теории было дано в статье «Отно-
шение чувственных данных к физике», в которой Рассел объек-
тивирует «гипотетические сущности», т. е. чувственные данные,
и превращает их в «нейтральные элементы» мира. В «Нашем
чознании внешнего мира...» развивается метод элиминации
«туманных понятий» физических (материальных) объектов пу-
Тем переформулировки высказываний об этих объектах в терми-
нах чувственных данных и первичных воспоминаний. Необходи-
мым условием этой процедуры является различие между актом
с°знания и объектом познания. Подлинно научная философия,
п° Расселу, должна иметь дело с «сухими абстракциями» и
Абстрактными предметами», «не должна надеяться найти от-
йеты на практические проблемы жизни» и «не предлагает ...
Решения вопроса человеческой судьбы или судьбы Вселенной».1J
На адресуется только тем, кто стремится понять всевозможные
атРУднения и избежать интеллектуальной путаницы.
Рассел утверждает, что философские проблемы сводятся к
Р°блемам логики11 Сущность философии — логика. Этот вывод
133
и предлагаемый логический анализ считаются им таким же
гом вперед в развитии науки, какими были открытия Галиду '
области физики: замена большого числа непроверенных обобш
ний, являющихся плодом воображения, постепенно собирае^'
ми детальными и поддающимися проверке результатами.*
Метод прояснения наших чувственных впечатлений посредс
вом логического анализа прост — это точное определение упТ'
требляемых терминов. Его техника была разработана в «Пр^
ципах математики» и в РМ на примере замены определени-
различных видов чисел посредством определений рядов «нат?
ральных чисел». «Задача состояла в нахождении для матема.
тики словарного минимума, в котором ни один символ не буде^
определен с использованием других символов».13 Результат вьь
вода известен: словарь-минимум для математики тот же, что и
для логики, математика сводима к логике. Поскольку сущест-
вуют разночтения в объяснении сущности логического анализа
то несколько подробнее объясним его механизм.
Можно согласиться с Коплестоном, с точки зрения' кото-
рого не следует приписывать Расселу весь лингвистический ана-
лиз, ибо общеизвестно, что он не симпатизировал ни идеям
«позднего» Витгенштейна,14 ни идеям всей лингвистической тра-
диции в философии.15 Имеются две ветви «философии анализа».
Первая начинается с Рассела, развивается в логическом позити-
визме КарнапОхМ и завершается в логическом прагматизме Ку-
айна. Эта форма анализа концентрируется вокруг двух основ-
ных убеждений: 1) повседневный язык не подходит для фило-
софии и пауки, поскольку является
ным: 2) аналитик должен обратиться
свободному от дефектов обыденного
Куайн, «организовать» обычную речь,
для выполнения определенной работы
Вот такую роль «организации» повседневного языка выполняет
у Рассела логика.
Другая ветвь начинается с Мура, приведена в систему Вит-
генштейном и достигает апогея в «философии обыденного язы-
ка» Г. Райла и Дж. Остина. Анализ здесь выполняет «тера-
певтичсскую» роль лечащего «концептуальный спазм» разго-
ворного естественного языка. Эта вторая форма сопоставляется
с традицией расселовского анализа: если «терапевтическим»
(лингвистический) анализ употребляет метод достаточной чИ
стоты обыденного языка для растворения философии, то мето
анализа в традиции Рассела употребляет логику, чтобы Ф°Р
* В новой философии, начиная с Бэкона и Декарта, а в новейшей,
чиная с Мура, новых реалистов и Рассела, почти каждый крупный пред я
витель западной философии заявляет, что его философская коНцежиЯ-
совершает «коперниканский» или «галилеевский» переворот в философ f
Так полагали Кант, Фихте, Ницше, Авенариус, Шуппе, Бергсон, Д
Коген, Гуссерль, Поппер и др.12
134
неясным и двусмыслен-
к искусственному языку,
языка, т. е., как писал
чтобы сделать ее годной
в науке и философии.16
ировать этот язык для решения подлинных проблем филосо-
4?ии. Этот метод был применен им к анализу теоретико-позна-
зтельного и онтологического статуса таких сущностей, как чис-
* субстанции, а также в теории дескрипций в форме метода
;I ’1Струкции. Рассел видит несколько заслуг данного метода
нализа: а) дает новое знание без разрушения старого; б) «да-
ат познание, недоступное иначе», для решения философских
проблем, где только в результате анализа возможен прогресс;
Г делает выполнимым решение проблем философии;17 г) «ос-
лабляет предел возможной ошибки», хотя не существует мето-
да, который может предостеречь нас от ее возможности.18
’Анализ начинается с удержания «смутной веры», затем ос-
тавляет «ясные и определенные убеждения»,19 прослеживает
€Вязя элементов и приводит в порядок сложное посредством
упорядочения его составных частей. В результате анализа не-
определенность заменяется ясностью и точностью, сложное за-
меняется простым.20 Его главными инструментами являются
создание специального словаря, требование большей ясности в
«организованном» (построенном) языке и выполнение «принци-
па экономии» («бритвы Оккама»). Последний «вдохновляет на-
учную философию»21 и является «высшей максимой научного
философствования»: «Везде, где только можно, следует заменять
логические конструкции сущностями, выведенными путем умоза-
ключения».22 Соединение этой максимы с интересом к онтоло-
гической и эпистемологической экономии привело к сокращению
расселовской «перенаселенной сферы бытия», когда «каждый
термин имеет свое существование, то есть имеется в некотором
смысле».23 В «Проблемах философии» чувственные данные и
внешние объекты реальны, тогда как в «Нашем познании
внешнего мира...» чувственные данные становятся логически-
ми атомами для построения остального мира. Если в первом
случае Рассел говорит о частном мире чувственных данных и
общедоступном пространстве физики и их соотношении, то во
втором он использует эти соотношения как средство для отож-
дествления внешних объектов с классами чувственных дан-
ных-24
Метод анализа, впервые примененный к философии, касался
анализа значения и содержания нашего знания реального ми-
Ра- Поскольку этим содержанием, по Расселу, являются чувст-
венные данные, то определяют их три основных вида: факты те-
кущего опыта, факты памяти и свидетельства других лиц и
нринци'пы науки. Эта «масса» обычного знания представля-
ет Данные для философского анализа.25 Не представляет осо-
бого труда, хотя до сих пор этого никто не заметил, увидеть не-
п°средственную связь этих данных с тремя наиболее важными
^объектами» Уайтхеда26 («чувственными», «воспринимаемыми»
а «научными»), возможно усвоенными Расселом при чтении ста-
Уайтхеда «О математических понятиях материального ми-
135
ра». Таким образом, наши собственные чувственные данные п
екта, т. е. некий «аспект» вещи, изначально данные в опыте '
времени или в порядке каузальной связи факты памяти и
троспекции, законы логики или же выявленные анализом nn****'
ципы науки как «твердые данные», не подлежащие сомнен?**'
берутся за основу чувственных данных.27* Посредством анали*0,
реальные вещи становятся сериями и комбинациями чувств^
них данных, набором гипотетических событий. Происходит
минация из области восприятия материальных тел и процессе?
Роль «чувственных данных» в философии «зрелого» ру-
села всеобъемлюща. Довольно часто считают, что концепци
чувственных данных явилась следствием взглядов логической
позитивизма на предмет философии: философия есть не теория
а деятельность, заключающаяся в «прояснении» смысла науч’
ных высказываний, т. е. ее витгенштейновское понимание.2 Од.
нако, как известно, процесс формирования неореалистической
концепции «чувственных данных», сближающийся с позицией
«здравого смысла», отражал теоретические противоречия, воз-
никшие в связи с развитием математики, логики, лингвистики,
языка.
Проверить истинность вселенной Рассела, построенной из
элементов ощущения, сложные взаимоотношения которых обра-
зуют материальные предметы, невозможно. «Принцип эконо-
мии» несомненно полезен при формулировании научных теорий,
отдавая предпочтение подтверждающимся гипотезам ее обосно-
вания, однако в теории Рассела он оказывается доказательст-
вом с порочным кругом: мы знаем чувственные данные и фак-
ты о способах соотнесения чувственных данных, а говорить об
известном «экономнее» всего оказывается «в терминах чувст-
венных данных» и их отношений.29
С другой стороны, Рассел направляет наше внимание на ло-
гическую форму интересующих нас фактов.39 Эта операция, о
которой идет речь, признается чисто лингвистической в том
смысле, что она имеет дело только со словами. Логико-анали-
тический метод претендует на открытие философской истины.
При анализе типичных положений науки и здравого смысла
важны два постулата: 1)предложения, подтверждаемые повсе-
дневным опытом и научным методом, правильны и являются
знанием; 2) подобные предложения в обычной форме не вы-
являют первичных, атомарных данных или сущности предмета-
Логический анализ элиминирует такие выражения, как <<эле1^
трон», «молекула», «волна» и т. п., и выражает их посредством
первичных составных частей. Таким путем мы достигаем более
* Теория «чувственных данных» развивалась неопозитивистами (А. А*
ром, Д. Кори), неореалистами (Б. Расселом, Дж. Муром, А. Уайтхеде »
Ч. Броудом, Г. Прайсом, Р. Перри), критическими реалистами (Дж-К ай-
тайной, Кл. Льюисом), а также рядом физиологов и психологов (Б. Ьра
ном, Дж. Смитисом, Д. Уордсвортом) и др.
136
цного (но не абсолютного) и полного (но не окончательного)
^ания о природе вещей.
[4так, научное исследование Рассел подменяет логическим,
ияша вера в то, что некие суждения касаются материальных
б^ектов, есть лишь удобная фикция, скрывающая тот факт, что
°ти суждения в действительности касаются только наших чувст-
эеНцых данных и более ничего. Логика пытается вывести нас
сферы науки и превращается в орудие «наднаучного крити-
щзма по отношению к науке с умозрительной интерпретацией
положений наук и повседневного опыта».31
Вскоре Рассел стал сомневаться в осуществлении програм-
му конструирования физических объектов в терминах чувствен-
ных данных: «Материальные предметы не могут быть интер-
претированы как структуры, которые составлены из элементов,
на самом деле знакомых по опыту».32 В статье «Составные
элементы материи» он рассуждает о конструкциях, состоящих
из «мимолетных элементов, которые при наличии наблюдателя
могут стать данными чувств этого наблюдателя».33 В работе
«Отношение чувственных данных к физике» для примирения
мира чувств и мира физики он прибегает к понятию верифика-
ции. Проверка положений физики идет посредством установле-
ния определенной корреляции между чувственными данными и
объектами физики; при этом выявляются только непосредст-
венные данные чувства.34 Поскольку сама эта корреляция пол-
ностью неверифицируема, Рассел определяет объекты физики
как функции чувственных данных. Чувственные данные причис-
ляются им к физическим сущностям, считаются «частью предме-
та физики», хотя имеют и физиологическую субъективность. Та-
ким образом, здесь наметился уже переход к «нейтральному
монизму».
Чувственные данные как частный конкретный объект не сле-
дует смешивать с ощущениями, т. е. с актами узнавания, объ-
ектами которых они являются. Они не являются и духовными
сущностями, если понимать последнее чисто умозрительно.
Мы поэтому должны допустить чувственные данные, которые
не являются объектами знания со стороны субъекта- Парадок-
са можно избежать, что Рассел и делает, назвав неощущаемые
чувственные данные «сенсибилиями»,35 «потенциальными чув-
ственными данными».* В этом случае физические объекты обы-
денной практики и науки интерпретируются как функции чувст-
ненных данных и сенсибилий, как классы их явлений. Психика
убавляет к сенсибилиям только осведомленность: «Все осталь-
н°е физично или психично».37
Говоря-о своем расширении теоретико-познавательной базы
а счет сенсибилий, Рассел отмечает, что он чересчур ограни-
Ивал себя «проверяемым» и считал попытки построить модель
Ср. у Дж. С. Милля: материя — постоянная возможность ощущения.36
137
познания только в терминах восприятий своеобразной разраг
кой «технической гипотезы*.38 И эта гипотеза, как он np^0*'
вал, не отличалась от концепции Ф. Брентано, который разНа'
чал три элемента ощущения: акт, содержание и объект.8’
В «Нашем познании внешнего мира ...» Рассел представл
физические объекты здравого смысла и науки как логическ^
конструкции * из фактических чувственных данных, причем с
оибилии определяются в зависимости от них.42 В своей лекцй'
«Составные элементы материи» он уточняет, что пока частиц11
математической физики являются логическими конструкциям11
объекты зрения или слуха находятся среди первичных состав’
ных частей материи.43 Чувственные данные — просто элементы
.имеющие место «среди первичных составных частей физического
мира, о котором мы узнаем непосредственно».44 (Рассел здесь
отождествляет, смешивает на основе психофизического паралле.
лизма философское понятие материи с естественнонаучным пред,
ставлением об ее свойствах, а также свойства материи с вопро.
•сом об объективной реальности, что было ему свойственно еще
в 1896—1898 гг.) Разграничение чувственных данных и ощу.
щений порождает ряд трудностей: чувственные данные из пси-
хических превращаются в физические сущности. Но в данном
случае, считает Рассел, дело в некорректности используемых
понятий при описании деятельности органов чувств. И он демон-
стрирует метод соединения мира реального и мира чувств:45
«вещь» или «субстанция» могут быть сконструированы из чувст-
венных данных, когда «вещь» отождествляется с классом явле-
ний этих данных. Отрицать субстанцию (чтобы избежать не-
нужного метафизического предположения о ней)46 или суб-
страт, лежащий в основе этих явлений, не в его правилах, удоб-
нее просто воздержаться от допущения этого объекта;47 в таком
случае сконструированный мир будет пригоден для интерпре-
тации фактов чувств и физики.
Эти онтологические допущения были предприняты вследст-
вие его стремления к «чистому эмпиризму», чтобы свести всю
* Е. Е. Ледников отмечает важную роль в логико-методологическом
познании понятия «логическая конструкция», «конструкта». Доктрина <л0'
тического конструирования» вытекала из так называемой аксиомы своди*
мости. «Применяя ее к числам, Рассел смог подставить вместо высказыва
ний о числах высказывания о классах. Затем высказывания о классах о
смог заменить высказываниями, относящимися только к значениям переме
ных в пропозициональных функциях. Расселовская теория дескрипций та
же является специальной формой метода логических конструкций в прим
нении к общим проблемам познания».40	тИ
Исследования по общим проблемам природы и критерию адекватно^
•онтологической редукции, предпринятые Расселом, получили свое прод°л -
ние у так называемых «конструктивистов». Если Рассел только обосно
программу, то философские идеи феноменологической редукции послуя^х
основой как для разработки и достаточно полной ее реализации в Ра
Р. Карнапа «Логическая структура мира» (1928) и Н. Гудмана «СтрУкТ^
явлений» (1951), так и для выяснения адекватного критерия онтологичес
’редукции,41
138
стему научного знания к непосредственным данным. Констру-
с%емый мир считается возможным в качестве разумного выбо-
Рассел не ставит вопрос о выделении автономной сферы
РалОсофских исследований и не говорит об особом способе по-
ения, необходимом для этих исследований. Он просто стремит-
ся бесстрастно, безлично выразить истину, которая, подобно
€аТематике, описывает мир, выразить имеющиеся знания, со-
гдасно своим философским представлениям, в терминах непо-
средственных данных.43
к Рассел предлагает своеобразные эмпиристские представления
,0 содержании «чувственных данных» субъекта и об их отно-
шении с реальностью, а также и другие новшества в своей тео-
рии познания. Так, в статье «Отношение чувственных данных к
физике» он утверждает, что пространство имеет шесть измере-
ний, а не три. В физическом пространстве то, что считают «точ-
ной» или «минимальной сферой», является трехмерным ком-
плексом, в каждом моменте которого имеется обширное мно-
гообразие случаев, соответствующих всем вещам, которые мо-
гут быть увидены субъектом и каким-то образом записаны. То,
что видит субъект, и то, что фиксирует запись, более или менее
точно соответствует предметам в физическом пространстве. Вся
сложность мира, пишет Рассел, отображенная при фотографи-
ровании звезд где-нибудь с Марса, «аналогична сложности ми-
ра моего восприятия» здесь, на Земле. Когда человек видит
звезду, то в его восприятие включены три положения: два в
физическом пространстве (место звезды и место нахождения
человека) и одно в частном пространстве человека (место, где
восприятие звезды находится среди других восприятий челове-
ка).
В этой теории предлагается 1) собирание «пучков из всех
событий», которые могут считаться проявлениями «вещи» (ре-
зультаты восприятия людей, данные наблюдения и фотогра-
фий, записей); целостное соединение всех этих данных событий,
являющихся причинно обусловленным предметом физики;
2) сумм ирование всех событий (явлений), проявляющихся в од-
ном физическом месте («перспективе»). С психологической точ-
ки зрения одно воспринимаемое явление, находящееся в мозгу,
^УДет состоять из всех кратковременных результатов восприятия
Человека. С точки зрения физики все это находится в одном про-
странстве, но в пределах связанного воспринимаемого явления
Имеются пространственные отношения, посредством которых
7о» что для физики — одно место, становится для субъекта трех-
мерным комплексом.49
Так где же шестимерное пространство?! Субъект восприни-
мает мир трехмерным, но само восприятие, или «перспектива»,
Обретается в трехмерном пространстве. Три и три — шесть. Вос-
принимающий мозг человека находится в объективном трех-
1еРном пространстве, которое и отражается в нем в виде иде-
139
ального трехмерного пространства чувственного восприР
Таким образом, имеется объективное пространство и его суб^51
тивный образ в сознании воспринимающего.	*
Рассел считал, что его шестимерное пространство для
вития философии сравнимо с открытиями Галилея в физик
дает, наконец, возможность увидеть, какие проблемы
быть решены, а какие отброшены, как лежащие за пределом
ловеческих возможностей.50 На это «открытие» он воздав
большие надежды: все затруднения относительно различий91
восприятии людьми одной вещи, различие между духом и мат в
рией разрешаются посредством этой теории. Она является,
Расселу, единственной для объяснения внешнего мира и такой;»/
значимой, как и общая теория относительности Эйнштейнам
Обе эти теории якобы выводят познание за пределы опыта.
Истоки этого «открытия» взаимосвязаны в философии рас.
села с принятием психофизического параллелизма, которое о:!
объясняет следующим образом: «Любому состоянию мозга со-
ответствует определенное состояние духа и, наоборот, детерми-
нантами могут быть как мозг, так и его дух. Но каждому состоя-
нию мозга соответствует определенное состояние всей матери-
альной вселенной. Поэтому ... состояние данного человеческого
духа детерминировано всей совокупностью материальной и ду-
ховной вселенной . .. Мы можем теоретически выработать исто-
рию духа без всякого упоминания о материи и затем, в конце,
вывести, что материя должна тем временем пройти соответст-
вующую историю».52
Рассел не признавал идею неизменной духовной субстан-
ции. Он считал, что мы знакомы с тем, что, вероятно, можно на-
звать преходящим «я». Это можно отнести за счет феноменоло-
гического анализа сознания в большей степени, чем построение
метафизической теории.53 В работе «О природе знакомства» он
соглашается с Юмом в том, что субъект незнаком с собой, ибо
знакомство есть «дуалистическое отношение между субъектом н
объектом, между которыми необязательно должна быть какая-
то общность в их природе».54 «Субъект», определяемый им как
описание, становится логической конструкцией, и затем пред*
полагается, что «мы, вероятно, можем считать ум собранием
элементов», или «состоянием ума».* Общее свойство состоянии
ума будет тем качеством, которое можно обозначить словом
«умственный» (духовный).55 Другими словами, Рассел сохрани^
дуализм и не перешел на позиции «нейтрального монизма»: т^0'
рия «логических конструкций» не отказывается от сознания, Фй
зических объектов здравого смысла и науки.
Картина мира, предложенная Расселом, подвергалась крй
тике даже со стороны близких ему позитивистских и аналити4
* Номиналистическая тенденция, поддерживаемая Расселом, разъед^н^
ет не только вещи, но и мысли человека, подрывает понятие философа
субъекта.
ИО
течений. В первую очередь порождала сомнения сама не-
^^редственная данность «чувственных данных». Так, Р. Чис-
‘‘ 1М, например, спрашивает, в каком смысле наше знакомство
^Явственными данными должно предшествовать всем нашим
с /циям о вещах. При этом он ссылается на К. Льюиса, ставя-
5Co под вопрос само понятие непосредственного данного. Уайт-
ед в статье «Понятие данного в современной философии» от-
бивает точку зрения, согласно которой расселовская теория
Явственных элементов не является «адекватным описанием
анного». Чисхолм, защищая Рассела, полагает, что для его
\ории вполне достаточно веры в существование чувственных
1аНиых, соотнесенной с нашим непосредственным опытом, а ве-
ра в предметы соотнесена с чем-то вне этого опыта.56
Естественно предположить, что двойственный метафизиче-
ский статус чувственных данных57 должен был примирить есте-
ственнонаучную и субъективно-идеалистическую тенденцию в
философии Рассела. Для того чтобы избежать обвинений в
субъективности данных, Рассел с позиций метафизического ре-
ализма стремится доказать, что субъект не является необходи-
мой составной частью картины мира и что возможно построить
конструкции из непосредственных данных и без обращения к
нему* Эта задача стоит перед ним в «Анализе духа» (1921) и
концепции «нейтрального монизма».
В 1931 г. он писал, что внешний мир может быть иллюзи-
ей, но если он существует, то состоит из событий, коротких, не-
значительных и случайных. Мир как единое целое есть вздор,
это предубеждение и привычка: «Вселенная состоит из пятен,
скачков, без единства, без постоянства, без согласованности
или закономерности. Порядок, единство и постоянство являются
человеческими изобретениями».58 Ощущение реальности,59 подоб-
ное эмпирическому, было связано у Рассела с представлением
о «хаотичности» чувственных данных.60 Вначале «вещи» были
тем, что организовывало хаос, затем «событиями», которые сво-
дились к «точкам-событиям» или «точкам-моментам» и выра-
жались в первичных элементарных предложениях. Предложе-
ния, описывающие события, становились логическим соединенн-
ом свойств и отношений различных фрагментов мира чувствен-
* Расселовская теория «логических конструкций» является одним из
су?Иантов феноменалистической концепции субстанции как «пучка сопри-
2ТствУющих свойств». Она идентифицирует субстанцию (субъект сужде-
вза с с°бранием ее свойств (предикатов). Субстанция и ее свойства суть
ск"вменяемые, категориально однородные сущности. Понятие физиче-
г° объекта связывается с инвариантностью различных аспектов или
сВойВ объективации; понятие инвариантности (независимости) аспектов или
РеЛСТв Фактически вытесняет понятие субстанции. После метафизической
^Ии Феноменалистической концепции субстанции как «пучка соприсут-
свойств» к «комбинациям изменчивых и автономных свойств»
Та н° с определенностью констатировать лишь существование личного опы-
’ собственной сферы сознания.
141
как ранее для
Как мо-
или завесу лич-
логически скон-
общедоступных
ных переживаний субъекта. События, по существу, являлись
Рассела «фактами», гипертрофированными затем в филос
фии Витгенштейна.61 Однако «точки-моменты» и свойства
терии в них не являлись первичными логическими составные'
частями м,ира.62	11
Рассел стремится соединить «точки-моменты» и логику фи
лософии в своеобразную теорию познания, которая затем бьц/
названа логическим атомизмом и ясно выражена в лекциЛ
1918 г. В этой теории воспроизводятся и существенные чертЬ1
эмпирической теории «данности», есть и логическая форма су.
шествования. «От Локка до Рассела, от Декарта до Хомского
эпистемологи-ортодоксы считали, что проблема познания тре.
бует от них прежде всего объяснить, как индивидуальный мыс.
литель или наблюдатель может без посторонней помощи дойти;
до имеющих силу идей, истин или грамматических форм»,
пишет С. Тулмин- Именно дихотомия «внутренний разум —
внешний мир» играла решающую роль в формировании проблем
ортодоксальной эпистемологии. «Эрнст Мах и Бертран Рас-
сел считали специфическую задачу оправдания научных теорий
просто частным случаем более общей философской проблемы, а
именно проблемы объяснения „нашего познания внешнего ми-
ра” в общих терминах. Для Маха и Рассела,
Локка и Юма, центральным был следующий вопрос:
жем мы проникнуть сквозь внутреннюю пелену
ного опыта, с тем чтобы описать, вывести и/или
струировать за его пределами внешний мир
объектов?”».63
По Расселу, сущность философии — логика,
истинно философские проблемы сводятся к проблемам логики
и могут решаться только посредством логического анализа, ко-
торый должен вскрыть их истинную «логическую форму». В
этом смысле он и называет теперь свою философию «логическим
атомизмом». Идеи логического анализа были соединены с прин-
ципами феноменализма в логическом атомизме, а идеи Юма
были связаны «с поисками новой номиналистической основы
логики, исключающей ошибки „реализма”, входившие в число
причин кризиса оснований математики».65
Теория логического атомизма, разработанная Расселом и
Витгенштейном, имеет логическую, гносеологическую и онтоло'
гичеекую части. В первой части схема такова: все знание осно'
вано на «знании по описанию»; предложения вещного языка яв-
ляются лишь своеобразным сокращением предложений, отРа
жающих результаты наблюдения; помимо содержания каЖДО
предложение имеет общую для всех логическую форму, <<сПб&
соб соединения составных частей предложения или вывода»»
заменяя составные части предложения, мы не изменяем е
формы. Следовательно, мы может иметь частные предложен^
общие по форме; в этом смысле формы оказываются объекта
142
Следовательно,
б*
л0софской логики, изучающей формы предложений в отрыве
Ареального мира, который в них отражается, и раскрывающей
°Тгические «атомы», из которых строится каждая наука как
Дивная система. Процессы мысли, создающие эти формы,
рассматриваются. За основу берется язык логической систе-
rAl. «Атомарные предложения» — предложения, не имеющие
(как и их эквиваленты, введенные позднее в философию
^позитивистами, являются простыми предложениями в логи*
Не) и не содержащие в себе терминов-
h В гносеологической части утверждается, что в основе всего-
знания лежат элементарные предложения. Из них состоят (к
ИйМ сводятся) все другие предложения. Атомарные предложе-
пИя взаимонезависимы. Ряды логических форм начинаются с
«элементарного предложения», утверждающего, что определен-
ный предмет имеет определенное свойство или что определен-
ный предмет находится в определенном отношении к другому
предмету. Этот ряд строится из трех основных терминов: «пред-
мет», «свойство», «отношение». К сложным (молекулярным)
предложениям переходят путем приписывания предложениям;
оценок истинности или ложности. Истинность сложных выска-
зываний есть функция истинности элементарных высказыва-
ний. Истинность последних определяется внелогическим путем—
через чувственное восприятие. Завершается ряд форм предло-
жений построением общих предложений. Элементарное предло-
жение утверждает свойство или отношение индивидуальной ве-
щи или предмета, а функция истинности утверждает уже соче-
тание свойств или отношений предмета. Общие предложения
построены путем утверждения, что нечто истинно по отношению
ко всем предметам или только к некоторым. Зная истинность,
или ложность элементарного предложения, можно вывести функ-
ции истинности общего предложения путем простых логических
операций.67
Подобное понимание истинности элементарных утверждений
является вторым основным тезисом расселовской логико-гносео-
логической концепции «логического атомизма»- Как отмечает
°- С. Швырев, «именно решение вопроса о характере истинно-
ст» элементарных утверждений превращает формально-логиче-
скУю концепцию Рассела в логико-гносеологическую и позволя-
ет говорить об определенной теоретико-познавательной интер-
пРетации целей и задач логического анализа».63
Согласно Расселу, проблему существования мира
согласно Расселу, проблему существования мира и его
^РУктуры можно разрешить путем логического анализа иред-
пи, относящихся к внешним объектам. Элементарные
Р^Дложения как основа анализа имеют определенный порядок
РМинов, обозначающих определенные «объекты», — вещи, свой-
э и отношения. Термин, не обозначающий объекта, не имеет
Учения в предложении. Объекты объединяются определенным
Разом, индивиды связаны определенными отношениями и
143.
имеют свои определенные свойства. Если термины в предл
жении отражают в своем соединении соответственно соединен °'
объектов, которые они обозначают, то предложение истинно
противном случае оно ложно. «Существующий мир, — пищ?
Рассел, — состоит из многих вещей, обладающих различны^/
качествами и отношениями. Полное описание его требует ?
только каталога всех этих вещей, но также и упоминания вс?
их свойств и отношений... Когда я говорю о „факте”, я не по?
разумеваю какую-нибудь одну из простых вещей в мире; в дан
ном случае я подразумеваю, что определенная вещь обладаем
определенным качеством или что определенные вещи обладав
определенными отношениями».69
Таким образом, логико-гносеологической концепции Рассел
(а затем Витгенштейн) предпосылает основание в виде плюра,
листической «атомистической» онтологии, констатирующей на-
личие множества взаимонезависимых вещей («атомарных фак.
тов») и отрицающей структуру экстенсиональной логики как
первичное, а уж затем — «атомистическую структуру мира»
как ее проекцию-70В объяснении же, отмечает В. С. Швырев, это
отношение оказывается перевернутым — логическая структура
знания как бы выводится из атомистической структуры мира.71
Рассел открыто признавал, что его логика в историческом пла-
не послужила прообразом онтологии. Это была неправомер-
ная метафизическая онтологизация концепции логического стро-
ения знания; мир имеет структуру той логики, грамматика ко-
торой совершенна, в отличие от естественного языка. Такая
онтологизация определена самим его логическим учением, на
основе которого он формулирует «определенный тип метафизи-
ки».72
По сути дела этот метафизический реализм вел не в сторо-
ну вскрытия зачатков «всех элементов диалектики»73 в любом
предложении, а к обоснованию метафизическо-эмпирической
схемы познания: предложение — факт — объект. Ложным или
истинным предложением делает его отношение к факту, о чем
он говорил еще в 1904 г., а затем в «Проблемах философии»,
и задолго до Витгенштейна уравнивал факты с истинными суж-
дениями.74 «Факты принадлежат объективному миру»,75 «когда
я говорю о факте, я имею в виду определенно существуют?’10
вещь».76 Факт отличается от вещи, как различные виды суШесТ'
вования, что подобно отличию между предложениями и име-
нами: факты подтверждаются или отрицаются, вещи — это т°’
чему можно дать имя.77 Предложение, продолжает Рассел, 11
является именем для факта. Грамматическая форма предлоге
ния может отличаться от ее логической формы. В логическ
совершенном языке слова в предложении будут соответствова
составным частям соответствующего факта, за исключени
слов «или», «нет», «если», «затем», имеющих различные ФУ1*
ции. В таком языке возможно совпадение структур между Фа
144
)f ;i его символическим представлением, предложением-78 Как
^мечает Куайн, подобное заявление приводит к неясности ме-
(,Т-\ выражениями и существующими сущностями, понятия-
ибо раньше Рассел представлял предложение то как вы-
^кение, то как мнение, но не как символ, что он предлагает в
fq]8 г.30 В данном случае атомарный факт оказывается элемен-
ярным символом, входящим в логическое исчисление.81 При-
теЧательно, что, с точки зрения неопозитивистов, между ато-
^а9ными фактами и предложениями нет никакого принципиаль-
ного отличия в рамках науки.
у Рассела акцент делается на факт, как независимый от
т0Го, что о нем заявляли. Подобная точка зрения, по словам
3 Пмз/2 касающаяся реального его существования, являет-
ся наиболее приемлемой для исследователей, отделяющих метод
логического анализа и логический атомизм Рассела от логиче-
ского позитивизма, использовавшего и эту теорию, и этот ме-
т0д. Сам Рассел видел в них обеспечение «логической техни-
ки» для развития эмпиризма прошлого.33 Вместо теории суще-
ствования он предлагает «вероятную теорию о составе ми-
ра»,’4 и вопрос о существовании, таким образом, переносится
в другие сферы, поскольку оно отождествляется со своим выра-
жением, предложением. Качества, отношения и элементы стано-
вятся конечными простыми составными частями сконструирован-
ного мира и напоминают локковскую субстанцию (материю).
Рассел утверждает, что в мире нет нелингвистических аналогов
вещей, которые он называет фактами. «Вещь» перестала быть
одинаково протяженной во времени и пространстве с «сущест-
вующим». Существование — свойство пропозициональной функ-
ции/5 Вместо «люди существуют» можно сказать, что имеется
по меньшей мере одно значение X, для которого «X есть че-
ловек»- В то же время Рассел признает «факты о существую-
щем», соответствующие суждению «люди существуют», отличаю-
щиеся от атомарных фактов. Внимательному читателю эти за-
явления напомнят Витгенштейна, влияние которого он при-
знает в своих лекциях 1918 г. «Онтология фактов Рассела
здесь — отголосок Витгенштейна, но очень жалкий», — пишет
Куайн,86 хотя об онтологическом статусе факта Рассел рассуж-
дал еще в статье «Теория Мейнонга» (1904).87 Конечно, влия-
ние Витгенштейна не прошло бесследно. Как отмечала Э. Имз,
Реализм Рассела был подправлен логическим атомизмом Вит-
ге;питейна.
Онтологическая доктрина РМ, на которой построена вся
онтология логического атомизма, однако, является одной из
}е°рий, описывающих мир. Истинность построений на основе
Дедукции структуры реальности из структуры логического
*3Ыка, который ее описывает, исчезает. Простейший факт, «мо-
надическое отношение», обладает качеством особого. Утверждая
1°гическую независимость каждой истинной особенности от
10	№ 49|	]45
других, можно предположить Вселенную, состоящую из ол
атома, и больше ничего.88 Имея это знание одного атома,
из него вывести всю Вселенную, в которой может быть и *
хия атомарных фактов. Но элемент, атом как термин отц^'
ний в атомарном факте следует понимать как действитедь^'
чувственные данные, а не логические конструкции. «Это^Л^
лое» будет атомарным предложением при условии, что
функционирует как имя собственное, означающее чувствен^
данное. Куайн считает атомы расселовского логического атом
ма не атомарными фактами, а чувственными данными.89 Тог
ясно, почему Рассел определяет физические вещи «серией
пектов, которые подчиняются законам физики».90 Поскольк*
физика может быть проверена, она может быть истолкован^
скорее всего в терминах только действительных чувственных дана
ных, а не в терминах подразумеваемых или постулируемых сущ*
ностей.91
тИ?аР-
Предложения, формулируемые философией, «должны касать-
ся таких свойств, которые не зависят от природы вещей, суще.
ствующих случайно, но истинных относительно любого из воз-
можных миров, независимого от фактов, которые могут быть
открыты только чувствами».92 За философией остается анализ
возможностей чисто логического конструирования мира из чув-
ственных данных средствами математической логики. Отме-
тим, что учение о чувственных данных не было у Рассела столь
откровенно субъективистским, каким оно стало в Венском круж-
ке.93 К числу логических атомов (логических конструкций из
чувственных данных) Рассел относил чувственные данные (за-
тем — ощущения и универсалии), предикаты и отношения.91
Логические атомы и есть те «факты», которыми может опери-
ровать философ. Факты могут быть частными, общими, положи-
тельными, отрицательными, фактами о фактах и т. п., но нет
истинных или ложных фактов, ибо это свойство только предло-
жений, символизирующих сами факты. Под источником истин-
ности или ложности элементарных высказываний Рассел мыс-
лил чувственное восприятие.
Здесь следует напомнить замечание К. Маркса в его доктор-
ской диссертации «Различие между натурфилософией Демокри-
та и натурфилософией Эпикура» об умозрительном представле-
нии в качестве исходного элемента атома как первоначала У
Демокрита, который стремился все свести к комбинациям ато*
мов, заполняющих пространство (пустоту), объясняющим
многообразие эмпирического мира: «Чувственное явление я
присуще самим атомам. Оно не объективное явление, а субъе
тивная видимость».95 Аристотель отмечал, что абсолютно изна
чальных изолированных атомов познания объективного мИР
нет. Идеи об «атомарности» ощущений были высказаны окк
мистами в позднее средневековье.96 Беркли сформулировал
нятие «элементарных» ощущений, Юм говорил о «простых вП
146
тЛениях», а Авенариус стоял на точке зрения «атомистической
индивидуализации ощущений». У Витгенштейна «мир рас-
•' дается на факты». Чувственные данные не играют в познании
11 ди, подобной атомам, и Рассел отмечает, что средства ана-
иза не доказывают ни истинности принципа атомарности, ни
% ложности.97 Он связывает логический атомизм с отрицани-
ем единства воспринимаемых событий.
Введение анализа в философию считалось Расселом своеоб-
разным ее возрождением. Принцип «атомарности» становится
всеобъемлющим методологическим правилом логических пози-
тивистов, однако популярную версию их философии Рассел не
одобрял, как и выводы Витгенштейна из своих посылок, хотя
считал аналитический метод важным для формализации языка.
В статье «Логический атомизм» Рассел отмечал, что его фи-
лософия рассматривается как разновидность реализма, хотя
имеет с нихМ расхождения и даже противоречит ему. «Спор ме-
жду реалистами и их оппонентами», считает он, не является
фундаментальным. Основополагающа в философии только логи-
ка, и «школы следует характеризовать скорее по их логике, чем
по метафизике». «Моя собственная логика, — пишет Рассел,—
атомистична, и этот аспект я хотел бы особенно подчеркнуть.
Поэтому я предпочитаю описывать свою философию скорее как
„логический атомизм”, чем как „реализм”».98*
Термин «атомизм» философ толкует как возможность подхо-
да к конечным составным элементам реальности в том смысле,
в каком аналогичным образом в РМ он шел от «результата» к
неизменным логическим посылкам. При этом совершенно сни-
мается проблема объективного существования связей, будучи
на сей раз окончательно сведенной к логическим связям. Меня
интересуют, утверждал он, логические, а не физические атомы:
«Суть заключается в том, что атом, к которому я хочу прий-
ти, есть атом логического анализа, а не атом физического ана-
лиза».99 Последний есть то, что физическая наука принимает
в данное время за конечное физическое содержание материи, яв-
ляется сам по себе предметом логического анализа. И в послед-
ней лекции по логическому анализу при «экскурсе в метафизи-
ку» Рассел представляет идею «логических конструкций», или
«логических фикций», хотя в основном занят рассмотрением
суждений и фактов.100
Рассел акцентирует внимание прежде всего на внешних отно-
шениях, отрицая при этом существование внутренних, стремит-
Ся представить все отношения как внешние, да и логика его —
л°гика внешних отношений. Подобная логика порывает связи с
Рольными отношениями между вещами и легко переходит к
Утверждению, что внешний мир — агрегат изолированных и не-
Л * Его теорию называли «схоластическим реализмом», «логическим идеа-
<л3м°м»’ «математическим фетишизмом», «номинализмом», «вербализмом»,
Огико-математическим эмпиризмом» и т. п.
10*
147
По
JMnHpu
объяснимых фактов. Проблема теории познания, познавать
ная деятельность от Юма и Канта до Рассела и Уайтхеда
дится, по существу, к чувственно-эмпирическому уровню
словам К. Поппера, «к проблеме нахождения критерия
ческого характера науки»101
И, наконец, Рассел, по замечанию А. С. Богомолова, Иде
диетически подходит к миру «сверху», от структуры мышдена'
(логики), хотя и отказывается от эмпиризма: «Высказыван/
философа должны быть априорны (аналитичны), ибо лишь к01*
кретные „положительные” науки высказывают нечто содерх<а
тельное».102 На самом деле мир намного сложнее формализо
ванных расселовских схем, логическое познание отличается от
чувственного, эти виды познания не разделены метафизически и
несводимы один к другому. Абсолютизация этой редукции логи-
ческими эмпиристами несостоятельна.* Неверно считать, что ис-
пользование метода логического анализа неизбежно связано с
принятием философии или методологии логического атомизма.103
Вот почему безосновательно и отождествление позиции Рассе-
ла периода «логического атомизма» с традиционным неопозити-
визмом.
Глаза 3
НЕЙТРАЛЬНЫЙ МОНИЗМ
Традиционное отождествление философии Рассела с махиз-
мом и неопозитивизмом основано на неореалистической концеп-
ции его «нейтрального монизма», хотя следует отметить, что
эта концепция отличается от неопозитивистских установок. Как
мы уже говорили, Рассел был готов принять нейтральный мо-
низм уже в своих первых философских опытах, и знакомство с
неореализмом Дж. Мура и Уайтхеда, логицизм и философия
логического атомизма были логическим завершением его пере-
хода к данной концепции. Метод логического анализа непосред-
ственно вел к нейтральному монизму: признание существова-
ния абсолютно простого элемента знания требует признания
абсолютно элементарного бытия как основы, «атома» констру11'
руемого мира. Априорное системосозидание в рамках логиче-
ского атомизма ведет к отрыву познания от практики, хотя 11
«выводит» исследователя за пределы ощущений, понятий. Стрем-
ление к онтологическому обоснованию метода анализа в логике
ском атомизме побудило Рассела поставить на место матери^
альных вещей конструкцию из простейших частиц, которые
точности соответствуют непосредственным данным- Эти мот1
п С-
* См. работы Б. С. Грязнова, И. С. Нарского, А. Л. Никифорова,
Швырева и др.
148
ы как и «бритва Оккама», способствовали отказу мыслителя
понятий «субъект», «сознание», отождествлению чувственных
анных и ощущений,1 замене «субъекта» и «объекта» конструк-
циями из непосредственных данных, что уже связано, в свою
Ццередь, с устранением возможности различения физического и
Психического.
Однако факт существования знаний представляется зага-
рчным. Ни дуализм, ни абсолютный идеализм и материализм
рассела не устраивали. Дуалистическая гносеология, проткво-
поставляющая идеальное материальному, не в состоянии объяс-
кйть процесс познания человеком действительности, ибо позна-
ется якобы только идеи самого человека, а не сам реальный
мИр. Рассел, пытаясь поправить англо-саксонский эмпиризм,
преодолевает эту трудность введением материалистического по-
ложения (признание внешнего мира, независимого от ощущений
человека 2), установлением непосредственного и опосредованного
знания чувственных данных. Поскольку «никому не удалось
доказать существование материи»,3 реальный мир признается
как гипотетический. Выяснение отношения чувственных данных
к предполагаемому миру реальных (физических) объектов ста-
вит вопрос о природе этого мира. Выход предлагается в ана-
лизе предложений пауки и здравого смысла, который приводит
к ощущениям, как к единственно достоверному в познании. Ощу-
щение и есть отражение внешнего мира, познание которого сво-
дится, таким образом, к установлению реального содержания
и значимости ощущений.4 Ранее Рассел выяснил, что качества
не обладают бытием вне ощущений,5 теперь он начинает искать
сходство между ощущениями и физическими фактами, соотно-
шение чувственного и логического в познании. Как оказалось,
правильному решению этих проблем способствовало знакомство
его с теориями «новых реалистов».
Месяцы, проведенные Расселом весной 1914 г. в Гарварде
во время чтения им Лоувелчовских лекции, были решающими.
Он знакомится в это время с концепциями У- Джемса, Р. Б.
Перри, Г. Шеффера, Т. Нанна и С. Александера. Они стиму-
лировали изучение им «Анализа ощущений и отношения физи-
ческого к психическому» (1886) Маха. Особенно его покорили
Работы Джемса «Существует ли сознание?» (1904) и «Эссе
по радикальному эмпиризму» (1912). Своими впечатлениями
по поводу этих работ он делится в статье «О природе знаком-
етва»,6 в которой впервые цитирует Джемса, а также «Анализ
°Щущений» и «Философские тенденции настоящего времени»
(1912) Маха. Он даже находит термин «нейтральные ощуще-
ния» в «Учебнике психологии» гегельянца Дж. Ф. Стаута.7
Расселу по душе была «революция» неореалистов — пере-
°Риентация философии со спекулятивно-умозрительных методов
эмпирические, с субстанционализма на феноменализм. Рас-
°ел, по сути, продолжил философию Джемса в борьбе против
149
монизма и субстанционализма, утверждая плюрализм матеп
альных свойств и подчеркивая отношения между вещами, а
отношения субстанций и атрибутов.8 Как и у Джемса, основу *
онтологическим аргументом в пользу плюрализма у него
жила «теория внешних отношений», направленная как протц
субъективизма, так и против детерминизма. Она ассоцииро&аВ
лась с утверждением о существовании субстанциально нейтрал'
ных элементов мира, когда различение объективного и субъе^
тивного только «функционально»- С другой стороны, эта теория
была взаимосвязана с разделением бытия на «существующее»
(физические вещи и содержание сознания) и «идеально сущест.
вующее» (математические и логические объекты, отношения
прошлые и будущие события, заблуждения, иллюзии, кентавры’
круглые квадраты).* Эти идеи Мейнонга и Рассела неореалисты
взяли за основу доказательства существования «нейтральных
сущностей». Наконец, Расселу был близок философский нейтра-
лизм, соединяющий вульгарный материализм с юмизмом и
платонизмом, оригинально проявившийся у Перри, согласно ко-
торому различие между душой и телом относительно и функци-
онально, а не содержательно.9
Но особенно повлияла на позицию Рассела статья Джемса
о сознании.10 Исходным пунктом учения Джемса этого периода
было понимание сознания как слитного, недифференцирован-
ного «потока непосредственных ощущений и впечатлений», воз-
никающего на основе непрерывных нервных возбуждений. В за-
висимости от «внимания» и «интереса» человек разрывает этот
исходный «поток сознания» на отдельные части и строит таким
образом свой «чистый опыт» — материал для создания «реаль-
ности». Существование объективной реальности заменяется
Джемсом извлечением из опыта произвольно скомбинированных
«групп чувственных элементов», образующих вещи, причины,
действия на основе «воли к вере» и в целях удобства. Изна-
чальный материал опыта рассматривается как «нейтральное»
вещество, которое лишь в процессе познания и поведения рас-
членяется на познающий субъект и объект познания. «Дух и
материя», «душа и тело», пишет Джемс в своей статье, пред-
ставляли собой вначале два ряда субстанций, совершенно
«равноценных по достоинству и значению». Необходимость со-
знания была вызвана потребностью объяснить тот факт, что
вещи не только существуют, но еще различаются и познаются-
Допуская существование «мировой материи», или «чистого
опыта», он объяснял познание как особый вид взаимоотноше*
ния, в который входят различные элементы этого опыта, °бР^'
зующие в одном сочетании мысль, а в другом — вещь. В °0'
щем-то, что кажется единой реальностью, в действительности &
нимает два места: одно — во внешнем мире, а другое — в Ум
Ср. с Н. Гартманом и В. Виндельбандом.
150
оС11ринимающего субъекта. «Чистый опыт» оказывается местом
%Ресечения этих ДВУХ процессов, связывающих его, соответст-
вие каждому случаю, с различными группами явлений. Каж-
0 я вещь состоит во множестве взаимоотношений с остальным
лпЫтом, поэтому ее можно вкладывать в разный контекст рас-
смотрения. Воспоминания, воображения — тоже есть «образцы
^истого опыта», как и душевные состояния.11 Если оставить со-
ершенно в стороне восприятия, то любой невоспринимаемый
DflbiT, подобно воспринимаемому, может быть рассмотрен в ка-
честве физического или психического. «Чистый опыт» есть то,
что во всякое время является «непосредственной
областью на-
стоящего», в котором заключается потенциальная возможность
стать субъектом или объектом. Основная мысль Джемса, при-
емлемая Расселом, такова: «Сознание указывает на известного
рода внешние отношения, но не означает особого вещества или
способа бытия»;12 «общей материи чистого опыта» нет; материй
столько, сколько природ воспринимаемых вещей. Адекватный
мысленный образ любого протяженного объекта должен обла-
дать протяженностью, свойственной самому объекту. «Различие
между объективной и субъективной протяженностью заключа-
ется исключительно в отношении к контексту». Сознание — суб-
станция фиктивная, неопределяемая, а вот мысли, пребывающие
в конкретном объекте, вполне реальны и «сделаны из той же
материи, что и вещи».13
Таким образом, Джемс депсихологизирует сознание, высту-
пает против его субстанциализации. Гносеологический дуализм
лишает его возможности найти переход от сознания к действи-
тельности. Духовное, «чистый опыт», объявляется материаль-
ным. Идеализм скрывается под материалистическими формули-
ровками, а практически он был попыткой феноменалистического
сведения психики к непосредственно наблюдаемому поведению,
в котором она проявляется и объективируется. Знание об объек-
тивной действительности сводится к различного рода реакциям
на внешние раздражители. Образы предметов внешнего мира,
имеющиеся в сознании человека, трактуются как физиологиче-
ские состояния, а не отражение объективно существующего ма-
териального мира.
Эти идеи легли в основу расселовской неореалистической
Акцепции «нейтрального данного» как первичного элемента,
имеющего свое особое логическое бытие. В то время его теория
дознания во многом не согласовывалась с концепцией Джемса
11 испытывала определенное влияние учения Витгенштейна. В
£татье «О природе знакомства» центром этой теории является
^Иакомство» — двойное отношение между субъектом и объ-
не нуждающееся в какой-либо общности с природой.
фУбъект относится к психическому, а объект — к физическому.
°ъект может быть в настоящем или в прошедшем, не быть во
*)С-Мени вообще, или быть ощущаемым, абстрактным логиче-
151
ским фактом. «Все познаваемые отношения — внимание, ощуп
ние, память, воображение, вера, недоверие и т. д. включают а '
бя знакомство».14	Се'
Эту концепцию Рассел защищает от трех конкурирующие
ней теорий: теории 1) Маха и Джемса, не признающей «знако с
ства», включаемого во все духовные факты Расселом; 2) «идД
диетических монистов», утверждающих, что непосредственны^
объект восприятия является духовным, как и субъект воспрц?И
тия; 3) согласно которой между субъектом и объектом имеете
некая третья духовная сущность, некое состояние ума, посредСтЯ
вом которого субъект «схватывает» объект. С точки зрения Рас
села, теория нейтрального монизма «наиболее интересна» и д0^
казательна-
Сущность нейтрального монизма 15 усматривается Расселом в
том, что физические и психические части мира различаются
между собой не материалом, а его расположением и контек-
стом. Иллюстрируется это положение посредством сравнения с
почтовым справочником, классифицирующим абонентов по ал-
фавитному и географическому признакам. Так, в первой систе-
матизации соседями являются стоящие рядом в алфавите, во
второй — соседи по дому. Также и ощущение может становиться
то частью ума, то частью физического мира, и то, что, по словам
Рассела, физиолог рассматривает как материю мозга, в дейст-
вительности состоит из мыслей и чувств, а различие между ду-
хом и материей — просто различие упорядоченности. В этом
случае каждый объект лежит в точке пересечения двух кау-
зальных серий с различными законами, а именно психической и
физической. «Мысли» по существу не отличаются от «вещей»:
поток моих мыслей есть поток вещей, которые будут мыслиться,
а проще, поток мыслей есть закономерная последовательность,
отличная от физических законов.16 Рассел пересказывает, прав-
да с некоторыми изменениями, теоретико-познавательную кон-
цепцию Маха с его «функциональным» различением физическо-
го и психического и модифицирует ее в «Анализе ума» (1921)-
Он отмечает пользу «нейтрального монизма» от вводимого им
«достопримечательного упрощения», согласно которому прост-
ранство действительного опыта соответствует психологии, прост-
ранство геометрии — логике, а пространство физики колеблется
между ними в «простом наряде рабочих гипотез».18
Большая часть аргументов за нейтральный монизм бы*1'
представлена Расселом в полемике с положением о том, что
знание внешнего мира происходит посредством «промежуточнь
идей», схватывающих предметы (Перри: познанные вещи «вХ
дят в разум»). Он соглашается с нейтральным монизмом в иеП
средственной данности составных частей физического мирз,
считает духовное и физическое различными сущностями.
ко он замечает, что прежде чем опровергать нейтральный
низм, необходимо содействовать уменьшению разногласий ь
152
,?<ду теориями Маха, Джемса и его собственной путем их ин-
^егриРования> а также подчеркиванием важности и трудности их
решения.
н Рассел выдвигает пять возражений против нейтрального мо-
нИзма. 1. «Главное» основано на наблюдении: между видимыми
и невидимыми цветами имеется разница, заключающаяся не в
связи с другими цветами, объектами опыта, а «в некоторых
оТношениях более непосредственных, более сокровенных, более
цнтуитивно очевидных»; нейтральному монизму трудно обозна-
чить отношение, в котором весь мой опыт отличен от вещей,
лежащих вне этого опыта. 2. Второе исходит от веры или мне-
ния, которое Джемс «незаконно приравнивает к ощущению и
представлению, с фатальным результатом в отношении теории
ошибок». Ошибка определяется как «вера в воображаемое», и
это вызывает допущение, что имеются нереальные вещи.19
3. Мысль, которой нет во времени, как и вера в некий вневре-
менной факт, «есть событие во времени», которая (мысль) ка-
жется невозможной, если она не будет содержать некоторой со-
ставной части в добавлении к вечной вещи, мыслимой или по-
лагаемой. 4. Джемс говорит скорее о познании вещей, а не о
познании истины. Он отвергает непосредственный опыт, т. е. ре-
альное знание вещи, и рассматривает знание вообще, тогда как
знание вещи оказывается знанием предложения, в которое вещь
не входит даже составной частью. 5. «Более фатальная» при-
чина неприятия нейтрального монизма, неспособного объяснить
избирательность опыта, заключается в рассмотрении «этого»,
«теперь» и «я»-20 На этом основании Рассел признает «теорию
чистого опыта» Джемса ограниченной.21
В расселовских статьях 1914—1919 гг. (вплоть до «Анализа
ума») происходит своего рода усвоение и видоизменение теории
нейтрального монизма. Так, в статье «Отношение чувственных
данных к физике» он связывает метафизический статус сеиси-
билий * с психическим посредством «частности» («конкретно-
сти» у Хилла, «индивидуальности» у А. С. Богомолова), кото-
рая становится «духовной», когда нечто осознается; факт будет
назван духовным, когда он будет содержать в себе некую ду-
ховную частность как свою собственную часть. Вывод: психи-
ческое и физическое не являются неизбежно взаимоисключаю-
щими сущностями, поскольку они «частично совпадают». Имен-
но в этом факте Рассел видит точку совмещения своей теории
с концепциями Маха и Джемса. «Совпадение» мира чувств и
Мира физики, по Расселу, достигается таким путем: познающий
сУбъект, двигаясь в пространстве, замечает, что различные сен-
сибилии весьма подобны друг другу и объединяются в явление.
Психолог исследует место наблюдения сенсибилий, а физик —
* Сенсибилия — чувственная данная, которая не ощущается субъектом
и играет роль объекта. «Сенсибилии становятся чувственными данными,
СтУпая в отношение ознакомления».22
153
место их размещения. Таким образом, знание о реальности ок
зывается комбинацией их чувственных данных. И задача состоя'
в том, чтобы «определить объекты физики как функции этцТ
•чувственных данных»-23	*
В эссе «О научном методе в философии» (1914) Рассел
прямо заявляет, что он принимает взгляд Джемса относительно
единства мира и цитирует выдержки из его работы «Некоторые
проб темы философии» (1911). Согласно Расселу, общие пред,
ложения, которые могут, как суждения логики, доказывать су-
ществование индивидуальной вещи, влекут за собой признание
что частности принадлежат каждой вещи.24 Однако объекты вос-
приятия являются только частью действительного эмпирически
познаваемого мира, называемого физическим, а предложения
физики в своих основаниях не имеют предложений психологии.
И здесь он спрашивает, будут ли признаваться подобные взгля-
ды «реалистическими»?25
В статье «Составные элементы материи»26 Рассел обсужда-
ет понятие материи, отмечая при этом, что он придерживается
реалистической позиции, согласующейся с работами Александе-
ра и Нанна,27 которые принесли «ощутимую пользу» в решении
вопроса соотношения физики и чувственных данных. Они дока-
зывали, что пространство и время, соединяясь, дают «ней-
тральный материал» — «эмпирическое» пространство-время, в
котором путем эволюционного процесса возникают материаль-
ные и духовные явления. Таким образом, материя оказывается
вторичной, производной от пространства-времени, выступающего
источником всех эмпирических качеств. Разумеется, здравый
смысл прав, что физическое находится вне ума, но неверно счи-
тать воспринимаемое субъективным и постоянным.
Действительные данные восприятия, непосредственные объ-
екты наблюдения, осязания или слуха, продолжает Рассел, не
относятся к духовному, а являются чисто физическими, т. е. от-
носящимися к составным элементам истории. Непосредствен-
ные данные находятся в состоянии вечного движения (пото-
ка)- Мир состоит из некоей массы сущностей («частностей»)»
расположенных в определенной последовательности и постигае-
мых не по аналогии с кирпичиками здания, а скорее, по анало-
гии с нотами в симфонии. Явления действительности подобны
звукам симфонии, и потому вещь следует считать не более «Ре'
альной» или «субстанциальной», чем, например, партию троМ'
•бона. Таким же путем признается «вполне реальным» и ДУХ»
определение которого Рассел дает через перечисление «несоМ'
ненно духовных» случаев. Это — верования, сомнения, желания,
волнения, получение удовольствия, страдания, а также опЫт»
видение, слух, обоняние, восприятие. Но то, что видится, слы-
шится, воспринимается, — не духовно, а материально и нах0'
дится вне человека.28
Избежать неверных выводов, по Расселу, можно посредством
154
конструкции всей концепции мира и радикального анализа
Сщины, времени, пространства, в основе которых лежит «ча-
хлость». Имеются два способа ее классификации: по призна-
ку «перспективы» и по различию аспекта рассмотрения той же
К'мой вещи. Физики находят удобным классифицировать «ча-
стНОсти» в вещи, тогда как психологи — по «перспективе» или
L «биографии». Вот почему «одна „перспектива” может состав-
ить моментальные данные одного воспринимающего, а одна
’биография'” — компоновать целое из данных одного воспринима-
ющего через его жизнь».29 Таким образом, материя из «преде-
1а» чувственных данных в «Нашем познании внешнего мира»,
связанного с «внетеоретической верой» в бытие внешнего мира,
становится «перспективой», в которой сходятся временные ряды
группируемых «частностей».
В интерпретации своей новой теории Рассел отводит опре-
деленную роль концепции пространства и времени, которая
близка берклианской,30 и идеи которой были уже высказаны
йм в «Нашем познании внешнего мира». В статье «Составные
элементы материи» он утверждает исходный характер перцепту-
ального времени и пространства по отношению к человеческому
опыту.31 Ранее Рассел говорил (1912) о воспринимаемом про-
странстве и возможности других форм пространства.32 Здесь же
он «психологизирует» перцептуальное время: никакие феномены
чувственности не могут быть актуализированы вне перцептуаль-
ного времени и пространства. Таким образом, Рассел смешивает
реальное и перцептуальное время и пространство. Реальное
пространство-время — условие существования и смены состоя-
ний любых окружающих нас объектов и явлений, а перцепту-
альное—суть условия существования и смены ощущений и дру-
гих психических актов субъекта, т. е. в нем локализованы
не физические объекты, а наши ощущения (А. М. Мостепа-
ненко). Рассел пишет так: имеется «частное» время и простран-
ство у каждого субъекта и даже у всех его органов чувств; си-
стема всех «частных» времен и пространств конструирует общее
пространство и время, которые являются логическими конструк-
циями и лишены объективного существования.
В заключение этой статьи философ утверждает, что его «тео-
рия может быть истинной», хотя ей мешает «дискредитация
Явственных данных», остающихся все еще единственным источ-
ником нашего познания внешнего мира.33 В данном случае яв-
ляется помехой и невозможность определения предметов, кото-
могут и должны быть заменены логическими конструкция-
ми. Предлагаемое им «нейтральное вещество» оказывается от-
ечным от подобного у «чистых» реалистов и нейтральных мо-
нистов: в него он включает ощущения, образы и невоспринимае-
'ble события, «частности» и логические конструкции. Эти со-
Гавные элементы внешнего мира отражали расселовский есте-
155
ственнонаучный материализм и были .основой его философу
плюрализма.34	г°
В лекциях по логическому атомизму (1918—1919) расс
признает ценность нейтрального монизма Джемса и считаеа
его логически связанным с бихевиоризмом Дж. Уотсона/5
знание, память, психическое заменяются логическими конструУ
циями из ощущений, объясняемых чисто с бихевиористских а '
знций. Это было связано с отказом от традиционного для HeQ'
реализма разграничения объекта и духовного акта, через Kq
торый он распознается. Рассел приходит к отрицанию принци'
пиальной разницы между материальным и духовным: физич^
ское и психическое есть лишь разные аспекты поведении субъ-
екта. Материя и дух оказываются частными случаями бытия
подходящими под «субъект суждения» вообще. Здесь Рассел
как бы предупреждает появление в 70-х годах концепций «функ-
циональных» материалистов (X- Патнэм, Дж. Флор).
Оценивая этот этап философской эволюции Рассела, Ф. КОп-
лестон верно отмечает, что «пока он не воспринял нейтраль-
ный монизм, но тем не менее стремился к нему прийти».36 Это
его стремление проявляется и в эссе «О суждениях» (1919),в
котором он называет «очень заманчивым» взгляд Джемса в ра-
боте последнего «Эссе по радикальному эмпиризму».37 Рассел
как бы убеждает себя в истинности теории Джемса, заново пе-
ресказывает ее, утверждая, что ощущения сами по себе не явля-
ются ни материальными, ни духовными, а служат материалом
для этих сущностей. Материальное и духовное — два различ-
ных способа организации ощущений. «Употребление слов, дей-
ствительно произносимых или написанных, есть часть физичес-
кого мира, но поскольку эти слова подчиняются их значениям
через образы, невозможно соответственно иметь с ними дело
без введения психологии и не придавать значение данным, под-
чиняющимся интроспекции».38
Трудность восприятия Расселова учения в целом (еще Д°
ясного выражения его в «Анализе ума» и «Анализе материи»)
состоит в том, что мыслитель пытается совместить все подхо-
дящие для его точки зрения теории: номинализм РМ, феноме-
нализм и англо-саксонский натурализм, взгляды неореалистов
и рассуждения в духе Уотсона, Брентано, Мейнонга, Уайтхеда
и раннего Витгенштейна. Его философию расценивали даже как
новую разновидность «трансцендентального» реализма.39 Одна'
ко у него все же доминирует логистика, утверждающая, чТ°
«чувство действительности бесполезно для логики».40 И на это*
основании она может принаряжаться еГ любые условные схем »
дедуцировать всевозможные миры, лишь бы они не противоре
чили логике. Поскольку для Рассела кроме логической как01
либо иной необходимости не существует, а логические терм1^
ны, как у Лейбница, Больцано и Лотце, считаются у него а
156
р3ктными предметами, обладающими частью содержания ре-
чевого мира, это — лишь гипотеза.41
Рассел отправляется от идеи логической необходимости и
р11ходит к реальному миру. Из логических конструкций он со-
7авляет Факты> события, материю-42 Во «Введении в филосо-
кИ1о математики» он признал нейтральный монизм сутью сво-
философской концепции, в центре которой становится «част-
ность» с ее широким метафизическим смыслом. В нем теряется
взаимосвязь отдельного и всеобщего и происходит произволь-
ный перенос на действительность свойств, характерных для
структуры формальной логики, согласованной Расселом с мета-
физикой «чистого опыта» Джемса и признанием Александером
Логического не менее первичным, чем чувственного.
Как отмечает У. Стейс, нейтральный монизм был интерпре-
тирован Расселом «как одобрение феноменализма», как отказ
от реализма платоновского толка.43 Рассел допускает, что «ча-
стности» вызываются процессами, происходящими в сфере про-
странства-времени, а нейтральные элементы — это чувственные
данные, равнозначные ощущениям. В связи с этим У. Куайн
указывает, что «начался дрейф» философии Рассела в сторону
увеличения натурализма, к «готовности видеть в философии
естественную науку».44 Правда, он не достигает физикалист-
ского полюса даже в «Человеческом познании», а «феноменоло-
гический конструкционизм», по выражению Гемпеля, не помо-
гает реализовать его нейтралистскую программу.45
К чему же приходит Рассел в работе, в которой, по общему
мнению, он демонстрирует систему нейтрального монизма? По-
следний определяется им в духе Джемса: материя и дух фор-
мируются неким первичным «нейтральным веществом».46 Эле-
менты, составляющие это вещество, выступают в виде логических
атомов или идеальных элементов мысли и чувственных данных;
притом каждый из них имеет двойственную духовно-матери-
альную природу. В действительности, «нейтральные элементы»
выступают как идеальные начала, поскольку вся материя по-
нимается Расселом как «логическая фикция», «конструкция»,
позволяющая утверждать каузальные законы, использующиеся
ДДя упорядочения ощущений.47 Физический мир становится
продуктом духовной деятельности человека; все «пространствен-
но-временное бытие» выступает в качестве системы, составлен-
ной из «духовных событий», как «сложная логическая струк-
тура»-48
Таким образом, можно констатировать, что Рассел вырабо-
ТаД свою собственную версию «нейтрализма», отличную от
Имеющихся к тому времени подобных концепций. К аналогич-
ной точке зрения склоняется и Э. Имз.49 Изучение физического,
Психологического и физиологического контекстов «Анализа
Ума» и «Анализа материи» доказывает это, поскольку именно
34есь продолжается модификация неореализма.
157
В «Анализе ума» Рассел в соответствии с замыслом «овец
ствления» сознания и его содержания обратил внимание на л
казательство материальности психических процессов. В э,50'
сослужило свою роль неверное истолкование им факта относ'1
тельности противопоставления вещества и иных форм сущеси'
вования материи в современной ему физике,50 как и утвер^д
ние, что психическое является продуктом материи. Конец^'
Рассел не собирался доказывать материальность психическог*
в духе У. Фогта и Я. Молешотта, а стремился примирить проти°
воречащие тенденции современной ему мысли. С одной стороны
психологи все больше подчеркивали зависимость психических
явлений от физических, а бихевиоризм Уотсона (который из\<
чал поведение человека в пространственно-временном континуу.
ме) обусловил считать физику основой психологии. С другой
стороны, среди физиков проявилась тенденция к характеристике
содержания «старомодного» материализма конструкцией из со-
бытий. Примирение этих тенденций вело к заявлению, что «фи.
зика и психология не различаются своим материалом»,51 ибо
сознание и материя являются конструкциями из нейтральных
сущностей.
В ходе выработки нейтрализма Рассел отказывается от
прежнего резкого различия между чувственными данными и их
осознанием, считая последнее «не обязательным и фиктивным».
Он также утверждает, что содержание мысли и есть сама
мысль, и практически отклоняет не трактовку «мыслительного
акта» Брентано и Мейнонга, а сам реальный процесс порожде-
ния мысли. Последняя отрывается от порождающего ее субъ-
екта и берется как существующая для наблюдателя, независи-
мая и нейтральная, совпадающая с ощущениями непосредст-
венного «опыта», в котором растворяется материальное. Разли-
чие между мыслью, сознанием и объектом ликвидируется, по-
скольку утверждается, что само содержание ощущений и явля-
ется объектом, а вера в существование реального объекта мыс-
ли сводится к отношению между первоначальной мыслью и по-
следующими, т. е. к другой мысли.52 Продолжая традиции аме-
риканских реалистов, Рассел объявляет данные физических
наук психологическими данными, а психологию — всеобъемлю-
щей наукой, по отношению к которой физика выступает как бы
производной дисциплиной, ибо психология распоряжается ос'
новными составляющими первичной данности — ощущения*
ми.53
«Анализ ума» представляет собой антологию субъективно*
идеалистической критики понятий сознания, интроспекции,
стинкта, чувства, воли, навыка, желания, ощущения, памят г
мышления, эмоций и психических явлений, посредством кот
рой проводится концепция «нейтрального монизма» относите^1
но всего содержания «духовного». При этой оценке психическ
сводится, с одной стороны, к ощущению, а с другой — к повеД
158
ию. К последнему сводятся желания как бессознательный акт
медовеческой психики, как некоторое выражение природы форм
^ведения и верования как различные комплексы ощущений и
образов, являющиеся первоосновой мыслительного процесса,
духовное — конгломерат ощущений, образов и отношений между
явми. Образы как результат обусловленной детерминации, сво-
димой в итоге к физическим закономерностям нервных процес-
сов, рождаются из ощущений. Ощущения оказываются основой
р равной мере и духовного и физического.54 Желания, инстиик-
Tbi, навыки Рассел как бихевиорист считает формой поведения,
рея остальная область психического объявляется им логически-
ми конструкциями их нейтральных элементов — ощущений, из
которых строится и мир физики- Ощущения выступают и резуль-
татом и элементом мыслительно-познавательной деятельности;
индивидуума. Они «в равной мере данные и для психологии и
для физики»55 и являются некоей отчужденной сущностью.
При этом Рассел принял разделение «впечатлений», чувст-
венных данных, предложенных Юмом, на сами чувственные дан-
ные и «страсти» (этические, эстетические и религиозные чувст-
ва). Не чуждо было ему и признание, как и в физике Нью-
тона, «атомов» человеческой субъективности — «впечатлений».
Логика последовательного феноменализма также приводит Рас-
села к нейтральному монизму, согласно которому события ассо-
циированы с нервной системой и становятся соединенными с-
ней. Это было своеобразным отрицанием психического и физи-
ческого в теории познания — признание основой мира «ней-
тральных элементов», а «духа» — «ассамблеей частностей».
Нейтральными элементами выступают логические элементы и
данные чувств, тождественные ощущениям. Любая теоретико-
познавательная доктрина, опирающаяся на эти формы знания,,
оказывается не адекватной реальному процессу познания, хотя
замысел Рассела весьма интересен: проникнуть в логический
механизм теоретического знания. В этом своем стремлении, как
отмечает Е. Л. Ледников, он был одним из первых, что нельзя
сказать о его методе. Вслед за Махом Рассел пытается превра-
тить все науки в ветви психологии ощущений, своеобразно со-
четая последние с бихевиоризмом. Джемса Рассел поддержи-
вает в его отрицании сознания как сущности и сам пытается1
Устранить субъект восприятия, носитель сознания, утверждая
в духе сенсуализма Юма, что субъект «представляется логиче-
ской фикцией вроде математических точек и моментов»-56 В та-
ком случае исчезает возможность отличия ощущения от чувст-
венного данного, и «пятно краски может быть как физическим,
Так и психическим»; «пятно краски и наше восприятие при ви-
дении его идентичны».57
Как видим Рассел отождествляет ощущение, психическое со-
бытие и объект, цветное пятно или звук тромбона (повторим:
Лущение — пересечение духа и материи) 58 при главенстве
159*
ощущений, которые провозглашаются нейтральным материал
мира, и из них группируются различные условные сочетаний
виде «частностей», «перспектив», «биографий». «Частности»
носятся к физическому миру,59 комбинации частностей в вил
рядов последовательных во времени явлений объектов, т. е.
биографии, при схождении в одном месте образуют «перепев
тиву», которая является, по Расселу, психической и служит ан/
логом «частного» мира личности.60
Все же остается вопрос: как в этом случае различать обла
сти физики и психологии? Рассел предлагает это делать по or
личию между разнообразными методами кореллирующихся час/,
ностей.
Непоследовательность и противоречивость этой концепции
проявляются в стремлении Рассела как-то совместить класси-
ческий сенсуализм, теории Мура, Джемса, новых реалистов и
бихевиоризм. Попытки найти основу реальности в явлениях
чувственного восприятия, следуя за Юмом, сочетались не с би-
хевиоризмом, а лишь с интроспекционистским анализом психи-
ки, своеобразным описанием ее состояний без обнаружения их
объективной сути.61 В данном случае бихевиоризм противоречил
созданию теории «нейтральности» познаваемого в науках ма-
териализма. Рассел выбирает между бихевиористским и интро-
спекционистским способами трактовки психологии, критически
относясь к обоим. Он отвергает субъективно-идеалистическую
версию интроспекционизма в понимании «значения» и крити-
кует бихевиористов за отрицание существования образов вооб-
ражения или преуменьшения их роли,62 но здесь же трактует
«факт» как состояние сознания познающего субъекта и истол-
ковывает поведение в юмистско-махистском духе. Влияние нео-
реалистов проявляется в различии причинных связей в физике
и психологии, оставляя в стороне причину этого отличия-
Однако позиции сенсуалистического интроспекционизма, вы-
раженные еще в «Проблемах философии»,63 возобладали. Во-
преки всякой научной теории познания Рассел выступил за от-
рыв ощущений, восприятий, представлений от внешней среды-
«Внутреннее зрение» объявляется им основным методом психо-
логии и познания вообще. Познание чувственного субъективно
и исключает возможность перехода к рациональной ступени по-
знания, к познанию сущности, закономерностей явлений мате-
рального мира. «Конечные составные элементы материи,^1111'
шет Рассел, — это не атомы или электроны, но ощущения иДРУ'
гие факты, подобные ощущениям, как-то протяжения и ДлИ*
тельность ... мысли, верования, желания, удовольствия, страДа
ния и эмоции — все построено только из ощущений и °бра3%
воображения, и есть основания полагать, что образы по своем,
внутреннему характеру не отличаются от ощущений».64
ным утверждением Рассел заканчивает «Анализ материи», в
сказывая предположение, что материя, позволяющая утверЖД3
160
-альные законы, является «логической фикцией», а психоло-
занимающаяся нематериальным способом организации, мо-
f|IJ стоять «ближе к тому, что фактически существует».65
Таким образом, обращение Рассела к нейтральному мониз-
. было неполным, поскольку целый ряд сущностей имели
^вСем иной статус. Так, «образы принадлежат только духов-
1 Mv миру, в то время как явления, которые не образуют
деть какого-либо опыта», принадлежат только физическому
мИрУ- 6 Рассел был бы рад, если бы его убедили, что «образы
^ожно свести к ощущениям какого-то особенного типа».67 В то
время, по его мысли, образы подвержены действию психи-
цеских законов, а физические сущности — нет. Обсуждая отли-
цйя между физикой и психологией, он отмечает, «что ни в ко-
ей мере не является определенным, что те специфические кау-
зальные законы, которые управляют духовными событиями, на
самом деле являются физиологическими».68
Еще более противоречивые высказывания Рассел допускает
относительно сознания, которое объявляется им то фикцией, то
конвенцией, не имеющей аналогов в поведении, то посредством
его им обозначаются ощущения и образы воображения. Однако
в конечном счете он заявляет: что бы ни означало «сознание»
как термин, само сознание есть «сложная и далеко не универ-
сальная характеристика умственных проявлений».69 В эссе
«Логический атомизм» (1924) Рассел пишет: сознание есть
«след множества сосуществующих событий в такой области
пространства-времени, где имеется материя, своеобразно под-
верженная склонности образовывать привычки».70 Это опреде-
ление в общем тождественно с предложенным в «Очерках фи-
лософии».71 В «Анализе ума» он недвусмысленно заявляет, что
в психологии мы стоим ближе к «действительно сущему», т. е.
К ощущению, чем в физике. Как отмечает А. Куинтон,72 Рассел
был склонен считать именно психологию «фундаментальной
наукой», от которой физика является производной.73
Один из критиков Рассела, У. Стейс, уверен, как и Коплес-
тон/4 что попытка устранить сознание окончилась неудачей,
поскольку Рассел видит различие между духом и материей
существующим только в отношении, а не в веществе. Это отно-
шение не может быть сведено к физическим отношениям и не
имеет места в материальной сфере, т. е. оно отнюдь не нейт-
рально, а субъективно. И Рассел приходит к дуализму,75 считая,
Чт° против него нет ни одного разумного возражения, как и
пРотнв того, «что данные интроспекции наблюдаемы».76 Фено-
м°нология сознания, как думал он ранее, предполагает неуст-
Рииимость субъекта.
Обозревая свое философское развитие, Рассел критично го-
фрит об изменениях в его взглядах на сознание, ощущение,
Пыт. Так, вначале он был не согласен с Джемсом в отрицании
т^осительного характера ощущений,77 но в 1919 г. в статье «О
11	№ 491	161
суждениях» он изменил эту точку зрения на противоподо
ную.78 Затем им было заявлено, что ощущение имеет сов^'
шенно иную природу: в «Исследовании значения и истин
оно интерпретируется как «очевидность чувств». Интерпре^;>
цию же условного рефлекса И. П. Павлова Рассел дает в
бихевиоризма, поскольку считает, что «привычка является п
ной из основных характеристик живой материи».79
Ясно видна непоследовательность и противоречивость ней
рального монизма Рассела и в полемике с прагматистом ф. /
Шиллером, который выступил против расселовской теорци
предлагаемой в «Анализе ума».80 Шиллер показал, что «атом^
стика» Рассела демонстрирует возвращение к юмовскому суб^
ективизму и плюрализму. По Расселу, «все физические явд^
ния строились только из ощущений и образов».81 С точки
зрения Шиллера, физические явления требуют особый строи.
тельный раствор, их связывающий. Та множественность, которую
Рассел трактует как данное, в подлинном опыте не существует
и является всего лишь искусственной конструкцией. Главный
недостаток данной концепции в том, что Рассел не интересу-
ется действительным источником психического развития, а толь-
ко идеальными описаниями его продуктов. Правда, альтернати-
ва, предлагаемая Шиллером, тоже далеко не нова. Ее суть та-
кова: исследовать сознание как законченное целое, связанное
с жизнью, целями и благополучием организма, совершающего
разумный акт.82
Рассел отмечал, что теория есть дело философии, и без хо-
рошей или плохой теории не будет никакой особого рода ин-
теллектуальной деятельности. Философ, создающий систему в
подражание «реальной жизни», ограничен: надо учитывать
многие факторы, и в первую очередь связь философии с на-
укой, которая стала более абстрактной и аналитической. Полу-
чить знание иным способом, минуя научный, по Расселу, невоз-
можно. Книга «Анализ ума» и была посвящена, говорит он,
«связующему раствору», описанию связей полноты психической
жизни человека: «отношения и понятия существуют нераз-
дельно».83
Сложная структура «нейтрального вещества» не удовлетво-
ряла не только критиков, но и самого Рассела. Он приступает
к новой ревизии своей философии, которую проводит в проти-
воречивой работе «Анализ материи». Эта книга не является
простым продолжением предыдущей. Она представляет собой
не только демонстрацию теоретико-познавательной доктрин^
нейтрального монизма, но и знакомит также с рядом достия^
ний в области физики. Одно перечисление имен (Эйнштеи '
Гейзенберг, Бор, Борн, Резерфорд, Йордан, Планк, Шредингер
и др.) показывает, что автор пытается основательно разобрать
ся в философских проблемах естествознания. Здесь были
лапы и интересные выводы в плане методологии науки. В эТ°
162
работе анализируются такие понятия, как протон, нейтрон, тео-
рия квантов, а также специальная и общая теория относитель-
ности. Исследуется отношение восприятия к физическим явле-
ниям, рассматривается природа эмпирического знания, струк-
тура физического мира, понятия гипотезы, теории, закона, суб-
сТанции, научного вывода. Не останавливаясь подробно на ана-
лизе научного аппарата данной книги, следует отметить ее
серьезное отношение к данным науки и особенно современной
расселу физики. Он говорит о веществе мира, материи как про-
странственно-временном континууме, конструирует сознание из
пространственно-временных элементов, рассматривает события
как независимые от сознания и существующие вне его. Неото-
мист И. Фишл даже говорит о «материалистическом монизме»
Рассела. Ю. Бохеньский в одной из своих книг рассматривает
философию Рассела вместе с диалектическим материализмом.
С точки зрения Э. Куинтона, правильнее было бы считать Рас-
села колеблющимся материалистом.84 Это единство в оценках
между различными авторами не случайно, а является резуль-
татом того факта, что «нейтральным веществом» провозглаша-
ется «событие», которое несет с собой сильную материалисти-
ческую интерпретацию.
Основная задача «Анализа материи» — «обнаружить фило-
софский смысл физики», так ее интепретировать, чтобы отвести
надлежащее место восприятиям. Рассел видит два аспекта этой
проблемы: «приравнять физический мир миру восприятий и
приравнять мир восприятий физическому миру. Физика должна
быть интерпретирована в направлении к идеализму, а восприя-
тия— в направлении к материализму». «Я полагаю, — пишет
он, — что материя менее материальна, а дух менее духовен, чем
обычно предполагают, и что, когда это представлено, то труд-
ности, выдвинутые Беркли, почти исчезают». Другими словами,
необходимо «перекинуть мост через пропасть между физикой
и ... восприятием».8*
Рассел избрал апробированный путь. Исходя из субъектив-
но-идеалистической теории о «непосредственной данности» вос-
приятий и вторичности выводимого из них мира, он различает
непосредственное знание, относящееся к миру опыта, знание-
знакомство, и выводное знание, принадлежащее к физическому
Миру. Однако выясняется, что пропасти между восприятиями
и телами, с которыми имеет дело физика в отношении внутрен-
них качеств, не существует. Она существует только относитель-
но наших знаний этих двух царств, но можно предположить,
Что восприятия являются частью физического мира, которую
мы и познаем.86 Рассел здесь ближе к наивному реализму, по-
скольку считает, как уже отмечалось, что запах, цвет, звук,
нкус и пр. есть объективное свойство материальных вещей, но
допускает ошибку, отождествляя с ними ощущения.
Выступая против Беркли и объективных идеалистов, Рас-
11*
163
сел утверждает, что психические события — часть материал
физического мира, и «скептические аргументы феноменалист^^
о возможности существования чего-то еще, что мы не можем
знать, заслуживают большего уважения».87 Он выделяет три
класса уверенности относительно знания: высший — мои собст.
венные восприятия; затем — восприятия других людей, обща^
щихся со мной; и низший — события, никем не воспринимаю-
щиеся, но имеющие такую возможность.
Мои собственные восприятия, говорит Рассел, показывают
что мы не имеем непосредственного знания внешнего объекта’
Это видно на примере события «видения солнца», поскольку
непосредственный объект, вероятно, будет в некотором смысле
событием внутри нас.'3 То же самое можно сказать и об узна-
вании других людей. Следовательно, только те объекты, кото-
рые мы проводим через наши восприятия, дают нам основание
верить в их существование. Чтобы избежать обвинения в солип-
сизме, который вытекает из этих положений,89 он предлагает
«солипсизм момента»:00 все мое знание ограничено тем, что
я вижу в настоящий момент, а принципы недедуктивного выво-
да оправдывают нашу веру в существование внешнего мира и
других людей.91 К этому выводу он был уже подготовлен, по-
скольку считал феноменализм промежуточным звеном между
солипсизмом и обычным научным взглядом.92 Только нежела-
ние принять материалистическую точку зрения относительно
объективного существования внешнего мира приводит его к
«солипсизму момента».
Конечно, не надо сбрасывать со счетов и непризнание им
материальной субстанции, к которому ведет его доктрина внеш-
них отношений: признание субстанции ведет к допущению
внутренней связи между этой субстанцией и ее атрибутами.
Эта теория, как уже отмечалось, снимает активное отношение
субъекта к познаваемому объекту и дает возможность якобы
бесстрастно, без палета субъективности, объяснить действи-
тельную реальность посредством опыта человека. Рассел так
и заявляет, что как категория здравого смысла субстанция
играла огромную роль в примитивном мышлении, а в на стону-
щее время выражает «эмоции узнавания».93 На примитивной
стадии мышления не было различия между «субстанцией» й
«вещью». Поскольку, согласно его версии, наука имеет дело
с «событиями», «вещи» становятся бесполезными в науке.
Материя как «вещь» исчезает и заменяется излучением окрУ'
жающей среды.95 Место «вещи» занимает понятие «физическо-
го объекта» как восприятия группы событий, собранных вокрУ^
центра в виде некоей «абстрактной возможности», заменившей
собой понятие «субстанции».96 Нейтральным веществом мйра
становится «событие», т. е. нечто такое, что занимает неболь^
шую конечную часть пространства-времени.97 Вместо постояй
ных частей материи Рассел имеет теперь концепцию «миров0
164
пинии» — «серию событий, связанных друг с другом опреде-
ленным образом», а именно «причинными законами».98 «Собы-
тием» или явлением может быть и электрон, но «мировая ли-
лия» становится историей отдельной *гасти материи как логи-
цеской структуры, составленной из событий.99
Особую важность приобретает понятие причинности, отож-
дествляемое Расселом с законом. Следует отметить, что взгля-
ды современных позитивистов на причинность коренятся в ис-
толковании ее именно Расселом. Существует определенная эво-
люция его взглядов. Сведение материальных явлений к атомар-
ным фактам, а в конечном счете к предложению о фактах, де-
лало понятие реальной физической причинности в этом субъ-
ективно истолкованном мире ненужным, как и у раннего Вит-
генштейна. Особенно отчетливо эта тенденция проявляется в
сборнике «Мистицизм и логика» (1917). В «Анализе мате-
рии»'00 общее понятие причинности провозглашается в качест-
ве необходимой предпосылки научного исследования. В «Иссле-
довании значения и истины» причинность считается важной для
истолкования понятия «значения», а в «Человеческом позна-
нии» Рассел утверждает, что понятие причинности основано на
«вере» и проблематично,101 и будто бы индивидуальные собы-
тия микромира не подчиняются причинности.102 Не удивитель-
ны в этом плане и его заявления, будто «причина» связана
с убожеством нашего воображения,103 что это — «пережиток
прошлого»104 и в достаточно развитой науке слово «причина»
не будет встречаться.105
В «Анализе материи» при интерпретации физики он
устанавливает подобие структур между причиной и действием,
и вообще, «когда два отношения имеют одну и ту же структу-
ру... все их логические свойства являются идентичными».106
Связь состояний логической структуры (т. е. материи) во вре-
мени и пространстве, в одной линии, может быть рассмотрена
как каузальная линия.*07 Наука должна постулировать законы,
которые будут коэкстенсивны со сферой естественных законов.
«Законы есть всюду, где есть наука».108 Наши восприятия опре-
деляют течение природы: человек устанавливает происхожде-
ние причинных законов точным наблюдением и определяет их
в других случаях путем изобретения «идеальных вещей».
Интерпретация физического мира в терминах отдельных
элементов, хотя и не внушает доверия, но необходима, пишет
Рассел, «как метод отделения относящихся и не относящихся
к восприятию элементов физики».109 Поскольку структура ви-
димого и осязаемого объекта вооириятия различна, «мы долж-
ны апеллировать к очевидности, которая является частично
Психологической».110 Согласно Расселу, все зависит от струк-
туры возбудителя, ибо к ней приспособлена структура мозга.
Следовательно, наше знание о предмете восприятия лежит вне
Физики. В конечном счете, как и в «реализме» Платона, логи-
165
веские формы лежат в основе реальности и образуют своеоб
разный «скелет», или ее структуру.
Цель физики, по Расселу, обнаружить так называемый «фи
зический скелет мира». Рассматривая физику причинно деТе '
минированной, мы можем вывести физическую структуру мира
свойства ее событий (поскольку мы знакомы с ними) посред*
ством корреляции на основе психофизического параллелизма'
При этом не стоит путать философию физики, распространяю-
щую физический детерминизм на всю материю, и ту часть фи.
зики, которая связана с психологией. «Физика изучает объекты
восприятия только в их когнитивном аспекте, другие же аспек-
ты лежат вне ее компетенции».11’ Эти принципы исследования
применимы к структуре физического мира, а не к ее внутренне-
му характеру. Внутренний характер мира — психического или
физического — дает психическая сторона, а причинная законо-
мерность проистекает от физической стороны. «Но с точки зре-
ния философии различия между физическим и психическим
чисто внешне и нереально».112 «Соцально значимая часть мыс-
лей» людей находится в однозначном отношении к некоторым
чисто физическим явлениям, и «причина чувств», которые мы
испытываем, когда, например, читаем Шекспира или слушаем
Баха, чисто физического свойства. Как видим, «каузальная тео-
рия восприятия» помогает Расселу свести к законам физики
сферу духовного. Сам процесс восприятия «вещи» рассматри-
вается как нервный процесс в мозгу, подчиняющийся физиоло-
гическим законам, которые суть видоизмененные физические
закономерности.*
В итоге, ликвидировав специфичность психического, что вы-
давалось неореалистами за материалистическую тенденцию в
философии, Рассел сводит материю к нейтральным элементам,
отправляясь уже не от психического, а от физического. Ана-
лизом физической теории он подтверждает важность для его
концепции формальной структуры реальности, определяющей
логико-математическую конструкцию материи. Этот откровен-
ный субъективизм Рассел не признает, поскольку таким при-
знанием он закрыл бы себе путь к нейтральной философии,
якобы стоящей «вне» материализма и идеализма.
Последствия «нового взгляда», как писал Рассел, были ме-
нее удобными для решения отдельных вопросов познания внеш-
него мира, дуализм физического и психического оставался, хотя
это расходилось с «чистым» нейтральным монизмом.114 Ф. Ко-
плестон верно замечает, что Рассел увидел свою неспособность
довести до конца интерпретацию теории познания в духе нейт-
трализма, не будучи, однако, готовым признать этот факт от-
крыто.115 «Нейтрализм» оказывается иллюзорным, не более чем
* Эту естественнонаучную традицию материализма в современной 3&
ладной философии продолжает «научный материализм» (Г. Фейг »
Дж. Смарт, Д. Армстронг, Р. Рорти, П. Фейерабенд и др.).113
166
ученным агностицизмом, использующим данные современ-
J $ физики. И хотя при рассмотрении философии Рассела это-
периода можно сказать, что он «защищал здоровый рацио-
гальный скептицизм во времена пропаганды мистики»,116 со-
^ате.ть теории относительности Эйнштейн, хорошо знавший
раСссла и его труды, резко осуждал его концепцию. Как под-
черкивал он в своих «Замечаниях о теории познания Бертрана
расссла», нет никакой «метафизической» опасности в том, что
0 систему познания включается вещь в качестве независимого
пон>—ИЯ «вместе с соответствующей ей пространственно-времен-
ной структурой».117
Итак, Рассел, отстаивая поливариантность чувственного
данного, не смог соединить противоречивые тенденции неореа-
лизма и традиционного эмпиризма. Реализм рассматривает
системы готового знания, обращая внимание лишь на идеали-
зированные объекты и принимая их за единственный вид объек-
тов познания. Эмпиризм, напротив, интересуясь первичным
источником получения знания, признает лишь объекты пред-
метно-орудийной деятельности, элиминируя даже саму возмож-
ность объектов иного рода. Эта неудача послужила отправным
моментом новых поисков решений в области эпистемологии.
Глава 4
ЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ
ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА, ЗНАЧЕНИЯ И ИСТИНЫ
Теоретико-познавательные, вопросы философии Рассела по-
ручили свое развитие в «Исследовании значения и истины»
(1940)—вторых Лоувелловских лекциях, прочитанным им в
США и явившихся как бы завершением зрелых работ мысли-
теля и началом позднего этапа его философской эволюции.
Центральное место в прошедшем десятилетии было уделено
методу анализа. Учение Картезия об искоренении предрассуд-
ков и очищении от них интеллекта,1 как и учение Ф. Бэкона
идолах, воспринимается Расселом как догма философство-
Ванпя. Особенно усвоил он у Декарта борьбу против силы при-
тки и дезориентирующей силы слов, затемняющих понятия.2
картезианский антидогматизм принимает форму «всеобщего и
Универсального» методологического сомнения. Но если «крити-
чное сомнение»,3 скептицизм Декарта — апология рациона-
лизма, то у Рассела — это апология реалистического эмпириз-
1а- Он воспринял от Декарта, Канта и Гегеля, что при
Развитии познания необходима переоценка познавательных
^чностей. Борьба против догматизма является при этом для
универсальным принципом прогресса научного знания,
167
методом достижения истины с его методологическим образа
субъективной диалектики — избирательным отрицанием
всеобщей формы движения мысли от старого к новому.
Неореалисты придавали особое значение методу аналцэ
как и идее Рассела о том, что сущность философии заключав’
ся в анализе, а не в синтезе.4 Анализ имеет дело с теми cbqJ'
ствами предметов, которые не зависят от случайных момента
их бытия, а являются истинными для любого возможного мипВ
независимо от фактов, раскрываемых нашими чувствами. Это
аналитический контекст рассуждений тоже давал повод ра(?
сматривать философию Рассела с точки зрения классического
неопозитивизма, хотя сам он не считал, что утверждения пред,
шествующей философии лишены всякого научного смысла. Це
отрицал он и научную осмысленность вопросов об объективном
существовании предметов независимо от познающего сознания
и никогда не придерживался строгого конвенционализма.
Четко сформулировать взгляды Рассела на природу фило-
софии весьма трудно. Философия, по Расселу, схватывает все
результаты эмпирического исследования и упорядочивает на-
учные открытия. При этом «мир, служащий объектом исследо-
вания, создан не нами».5 Философия для Рассела всегда была
поиском знания, объективной истины; ее главная задача — по-
нять и объяснить мир, раскрыть, насколько это возможно,
окончательную природу реальности.6 Именно в этом видна его
близость к неореалистам, с позиции которых он критиковал
Брэдли и идеалистическую философию за отказ от важнейшей
задачи — объяснения мира.7 Сам он понимал эту задачу к 40-м
годам так: масса общедоступного знания составляет данные,
выражаемые в определенных и логически независимых сужде-
ниях, которые сводятся к простым и ясным высказываниям. Их
располагают в дедуктивные цепи, логически зависимые от опре-
деленных первоначальных суждений, как предпосылок. Рас-
крытие этих предпосылок принадлежит философии, а дедуци-
рование знания — математике.8 Философия в этом случае раз-
вивается посредством логического анализа от сложного и отно-
сительно конкретного к элементарному и более абстрактному,
тогда как специальные науки идут от простейшего к сложному
и отталкиваются от чисто дедуктивной математики. Некоторые
логически подразумеваемые предпосылки предполагаемого зна-
ния сомнительны, и степень вероятности любого заключения
будет зависеть от степени вероятности предпосылки, наиболее
открытой для сомнения. Следовательно, логический анализ по-
могает нам оценивать степень вероятности присоединенного
знания.
Как справедливо замечено многими исследователями, метод
анализа был подсказан Расселу его работами по математиче
ской логике. Этот вывод подкрепляется и его высказываниям1»
что логика есть сущность философии, а каждая философов
168
проблема при анализе оказывается логической.9 По мнению
ф Коплестона, метод анализа был основан на «принципе эко-
номии» и взаимосвязи с логическим атомизмом.10 Рассела не-
сПраведливо упрекают в попытках уничтожить грань между фи-
лософским и логическим анализом при использовании им логи-
но-символического аппарата и приемов математической логики.
Это не так. Как писал Рассел, математическая логика отно-
сится скорее к математике, чем к философии.11 Он называл ее
философской логикой, но считал, что она должна быть не толь-
ко средством, но и объектом философского исследования. Мыс-
дитель довольно осторожно и ограниченно применял логико-
символический аппарат к логическому анализу и интерпрета-
ции философских проблем, хотя порой, как отмечал И. С. Нар-
ский, ему не удалось избежать растворения философии в ло-
гике.
Анализ в философии Рассела оказался своеобразным инст-
рументом построения и исследования формализованной систе-
мы знания и правил оперирования входящих в нее знаков. Вна-
чале он стремился свести философию к логическому анализу,
но постепенно выкристаллизовалась своеобразная неореали-
стическая философия, в которой особое значение придавалось
различию между логикой и философией: логика не является
частью философии.12 Рассел интуитивно подтверждает материа-
листическое положение о том, что логика лишь относительно
независима от вкладываемого в нее содержания и от фило-
софской интерпретации ее самой, ибо наиболее общие связи и
отношения материальной действительности отражаются в зако-
нах логики.
В конечном счете, когда логическая проблематика была
«повернута» у Рассела в сторону гносеологии, она не заменила
всего комплекса теоретико-познавательных проблем его фило-
софии. Сами же логические проблемы не решались без обра-
щения к определенным общефилософским гносеологическим
предпосылкам, что и было им продемонстрировано при решении
проблем языка, значения и истины. Наконец, если согласно
позитивизму наука не нуждается в философии, то у Рассела,
напротив, они должны идти рука об руку в своем прогрессе.
От разграничения методов науки и философии он переходит к
Утверждению, что философия должна а) научиться у науки
«принципам, методам и общим понятиям»;13 б) строиться на
Фундаменте эмпирического знания;14 в) выходить за пределы
обычного непосредственного опыта и привлекать «в свою об-
ласть все знание».15
Логика как система тавтологий выпадает за пределы фило-
софии. Разговоры о логике как сущности философии прекраща-
ется. Рассел все больше придает особое значение опытному и
гипотетическому характеру философских истин. Метод логиче-
ского анализа включен в его философию, но без неопозитивист-
169
•ских крайностей. Здесь можно проследить взаимосвязь с tpa
диционным английским эмпиризмом. Юм дает новое истолк0"
вание предмета философии как интерпретацию моральных и гно'
геологических проблем.'6 Милль использует Юмово понимание
для замены философии методологией, формулирующей правида
преобразования изучаемых чувственных данных с целью
генерализации, что совпадает у него с формальной логикой
признаваемой им «наукой самой науки».17 Махизм использует
как Юма, так и Милля в соединении субъектом «элементов ми-
ра» в удобное для обозрения единство. Таким образом, ф ил О’-
София сводится к методу или теории познания. Конструирова-
ние духа и материи из ощущений оказывается «истинной мета-
физикой». Следовательно, как отметил И. С. Нарский, про-
исходит соединение юмистско-миллевской и кантовско-спенсе-
ровской линии в понимании предмета философии.13 В своеоб-
разной форме это соединение прослеживается и у Рассела, ког-
да к этим линиям привносится логико-математический форма-
лизм и неореалистическая гносеология.
С другой стороны, логика боролась против психологизма, и
гарантией от дальнейших заблуждений она избирает подража-
ние математике, преуспевшей в формализации. Логика как уче-
ние о конструировании дедуктивных систем в философии вы-
ступает в качестве логического анализа предложений, «фактов»
науки и самой логики/9 В «Исследовании значения и истины»
Рассел пытается на базе неореалистического плюрализма прояс-
нить суть самой философии, уточнить ее понятия. Правда,
иногда в своих рассуждениях он шел в русле неопозитивизма,
обращая внимание на конструирование различных способов
упорядочения терминологического аппарата наук. Когда редук-
ционизм не смог устранить из философского контекста «субъ-
ект», то он же символизировал переход на феноменологические
юмистские позиции, или, по мнению Коплестона, даже бли-
зость к «трансцендентальной рефлексии».20 Критика и прояс-
нение понятий как важная часть философии, по Расселу, каса-
лись понятий психического и физического объектов21 и были
связаны с объяснением «составных частей Вселенной». Редук-
тивный анализ, становясь философским методом, предполагает
истинной только «атомарную» метафизику и выдвигает онтоло-
гические и метафизические гипотезы, которые «по крайней ме-
ре в настоящее время не относятся к какой-либо специальной
науке».22 Именно поиски спекулятивного и являются одной из
функций философии.23 Рассел считает, что известное — сфера
науки, а неизвестное — сфера философии;24 «философия есть
наука вероятного»25 и ценность ее — в ее недостоверности;*
в то же время «нет особого источника мудрости, доступного
философии, но не доступного науке»,27 хотя на философские
вопросы наука не может дать ответа.23
Подобные рассуждения Рассела близки неопозитивистскому
170
2 9
1Пманию проблем философии. Но это лишь один аспект его
н11мания философии, демонстрирующий, во-первых, «беспри-
рзстный» поиск истины и ее нейтральность к предвзятым ве-
С0ваниям,29 и, во-вторых, разработку концепции «научной фи-
?оСофни» как некоей модели теоретического рассуждения, про-
^поставленной метафизике и не служащей утешением или
редством спасения.30 Рассел отмечает, что имеется много во-
просов, которые наука не решает, но их осознание расширяет
Haiiie «я»,31 и потому он не считает их бессмысленными и не
включает из философии. При этохМ он еще раз заявляет: нау-
как бы ни были условны се гипотезы и какой бы ни была
Цепень научного вывода при опоре на недоказуемые посту-
мы, является единственным источником точного знания.
В конце 30-х годов Рассел как бы подводит итог своей экст-
раполяции логицпстской концепции обоснования математики на
всю совокупность знаний о мире: язык РМ выступает как струк-
тура языка, способная наиболее точно выразить знание вооб-
ще. Однако Рассел не абсолютизирует логическую реконструк-
цию науки, как логические позитивисты, использовавшие его
идеи, а говорит о «логически совершенном языке» примени-
тельно к чистым научным данным. Реконструкция предполага-
ла ограничение целей логического исследования анализом орга-
низации готового знания при полном отвлечении от процессов
его получения, выработки и формирования связей и отношений
внутри него самого и определения точного значения составля-
ющих его элементов. Вот тогда субстанция заменяется поняти-
ем «отношение», появляются попытки устранить дуализм души
и тела. Свидетельства здравого смысла, «предрассудок» и
«привычка» в существовании внешнего мира32 кладутся в ос-
нову рассуждений, но центр тяжести переносится с проблемы
существования на проблему анализа предложений, в которых
опа выражалась. Здесь и открывается путь к неопозитивизму
на основе неореалистической эпистемологии. Цель подобной
методологии и логики науки — не столько поиск эффективных
способов достижения нового знания, сколько адекватное пони-
мание и использование имеющихся результатов, осознание прой-
денного пути.
Предложение, фиксирующее эти результаты, оказалось в
Центре внимания, оно становится «атомом» речи, точкой сопри-
к°сновения или перехода от уровня представления или значения
* Уровню утверждения. Значение предложения сводится к на-
°°Ру фактов путем логических преобразований. Утверждение
в°влекает мыслимое содержание в процесс проверки и имеет
основой предложение. Учение о значении и истине, раз-
матываемое прежде всего сторонниками логистики, также
Потную подходит к концепции предложения. Как «атом» ре-
и оно ведет к эпистемологическим предположениям и неяв-
0 к учению об истине. Концепции языка, как цель или иерар-
171
хия предложений, едины с «логическим атомизмом», согда
которому описываемая в языке истина состоит из элементап/1^
предложений, связанных операциями вывода.33 Согласно экс/1*
сиональной логике РМ, знание о действительности предСте11'
ляет собой совокупность связанных между собой высказывай В.'
по значениям истинности. Предположение оказывается связ/^
логики смысла и логики истины, оно может быть названо
ным или ложным; именно оно является частью суждений,
носящихся к истине. Б этом случае любая рефлексивная ’Ог/'
рация (что имеет значимость) возвращается к самому пре/
ложению. Определение значения того или иного предложен/
вытекает из рассмотрения связей данного предложения с др,,
гими по их значениям истинности. Этот процесс не бесконечен
Значение истинности элементарных предложений задается вне'
логическим способом.
Такое решение вопроса уже выходит за рамки логики и
относится к области теории познания, связано с философской
концепцией. Существуют три традиционных идеалистических
ответа на данный вопрос, основанных на а) априоризме и инту-
итивизме, б) конвенционализме и в) «здравом смысле». По-
следний присущ Расселу: в качестве источника знания об ис-
тинности или ложности элементарных высказываний принима-
ется опыт, тождественный чувственному восприятию индивида.
Эта точка зрения связана с его стремлением возродить разли-
чие между субъектом и объектом, поскольку «нейтрализм» не
смог убедить его в их тождественности и не дал веских дока-
зательств, что материя и дух как два вида бытия покрываются
понятием «субъект-логического предложения».
Первым шагом в исследовании онтологической проблемати-
ки явилось обнаружение тех языковых форм, которые ответст-
венны за принятие допущений существования объектов. Коль
скоро онтология — это совокупность тех объектов, о которых
говорится в теории как о существующих, то необходимо знать,
какие лингвистические формы вынуждают нас поступать дан-
ным образом в отношении объектов. Исследование граммати-
ческой формы, отражающей простейшие данные опыта, нача-
тое Расселом, привело его к анализу языка, проблеме смысла»
значения и истинности.
Рассел начинает свое исследование с достоверных, базисных
предложений, которые связаны с нелингвистическими явлени-
ями, т. е. с «опытом». Исследуется логическая и психологиче-
ская связь между такими предложениями и неязыковыми явле'
ниями. При этом Рассел, не скрывая свои симпатии к логич6^
ским позитивистам, критикует их за ограниченность лингвисти
ческого анализа, чисто языковое решение проблем,34 не пРи
знает бессмысленность предложений науки, не поддаюШихС
проверке.35	а
Анализ языка начинается со слов, подразделяющихся
172
уровня: письменные или произносимые знаки, классы та-
знаков и значения. Именно через значение слов, обознача-
вших предметы, которые известны из практики, становится
10но, чт0 <<язык связан с нелингвистическими явлениями» и
Сражает эмпирическую истину или ложь,36 а «существенная
дикция слов заключается в связи слов с нелингвистическими
Актами».37 Рассел в контексте рассуждения различает познава-
епьную и коммуникативную функции слова.
Обычно словесное мнение выражается предложением, со-
пленным из нескольких слов, порядок которых определяется
правилами синтаксиса и характером выражаемого мнения. Сло-
За имеют смысл, а предложения — значение и интенцию, кото-
рая не ограничивается только смыслом составляющих данное
предложение слов, но включает и его структуру.38 Слова отно-
сятся к существующим вещам, предложения могут к ним и не
относиться. Слова бывают именами — это термины, но не от-
ношения, которые входят в любое предложение, являются субъ-
ектами и осмыслены в контексте или без него.39 «Слова, сами
по себе, — пишет Рассел, — все одного и того же типа; они
суть классы схожих рядов, состояний или звуков. Они получа-
ют свой тип-статус благодаря синтаксическим правилам, для
которых они суть субъекты».40 Расселовское отождествление
значения имени с его носителем является глубоко неверным:
для успешного функционирования в языке собственных имен
не требуется существование тех объектов, которые они име-
нуют.
Рассматривая философию как попытку объяснить весь мир,
Рассел интересуется языком как инструментом, выполняющим
функции объяснения этого мира, что было связано с его теори-
ей дескрипций. Эта теория и повторное введение различия в
мышлении и знания между видимостью и реальностью помогли
ему избежать вывода о том, что, когда мы мыслим, то непо-
средственно связаны с сущностями. В теории дескрипций это
Различие принимается в особой форме отличия между кажу-
щимися и действительными составляющими суждений. Он
считал, что они смешиваются на основе путаницы между субъ-
е*том предложения и субъектом суждения. Так, сочетание «зо-
лотые горы» грамматически является подлежащим суждения,
Сраженного данным предложением, ибо таких гор в природе
Не существует. Дескрипции не имеют денотатного (предметно-
г°) значения, т. е. не обозначают никаких предметов и не явля-
йся именами, будучи разновидностью неполных символов.
самым Рассел отрывал смысл от предметных значений и
Солировал логические связи от вкладываемых в них реальных
°тношений. Следовательно, грамматика вводит нас в заблуж-
^еНие о составляющих наших суждений и в вопросе об их ло-
^ческой фор ме. Мы начинаем приписывать суждению, вы-
жженному предложением «Золотых гор не существует»,
173
не экзистенциальную (поскольку все виды существен
растворены в существовании вообще), а субъектно-пред^
ную форму. Рассел предлагает построить такой язык, гра^
тика которого не будет вводить нас в заблуждение.
Первым шагом в этом направлении стал символичес
язык РМ, хотя Расселу так и не удалось исправить расплыв^
тое понимание логической формы, которое он дал в «ПрицЧа'
пах математики». В РМ приводится пять причин «для упот*И'
бления символизма слов» и в связи с работой в математик
скоп логике,41 которые, с точки зрения Э. Имз,42 он предпо./
гал использовать как «организованный», или искусственный
язык в философии вообще, а в теории познания в особенности’
Одна из этих причин — необходимость некоторого специально
го словаря для выражения идей, отличных от трактуемых по-
средством языка обыденной речи. С другой стороны, такой
организованный язык необходим для экономии и большей ясно-
сти. Бэт почему выяснение обманчивости грамматики привело
последователей Рассела к попыткам найти иное толкование
ущербности естественного языка. Так, Карнап отождествлял
грамматическую форму с логической и видел недостаток есте-
ственного языка в неопределенности, двусмысленности и непо-
следовательности, а не в том, что он не может выразить истин-
ную логическую форму суждений. Того же взгляда придержи-
вались Тарский и Куайн. Концепция совершенного логическо-
го языка представляла собой абсолютизацию одного из кон-
кретных формализованных языков — языка РМ — в качестве
универсального каркаса, что получило развитие в теории Кар-
напа.
Однако, анализируя языковые явления, Рассел стремится
подготовить почву для выяснения связи языковых явлений с
неязыковыми. Благодаря структуре, утверждает он, предложе-
ние может иметь или не иметь структурное соответствие, сход-
ство со структурой реальности. Простейшие, «атомарные»,
предложения состоят из одного отношения и ряда наглядных
определенных терминов, связанных этим отношением. Все ДРУ'
гие предложения строятся из первых. Два простейших предло-
жения, связанные отношением, называются молекулярными.
Все атомарные предложения подтверждаются непосредственно
наблюдением, не прибегая к умозаключениям,43 и связывают-
ся при помощи логических терминов («и», «или», «не», «все»Ь
Определенную роль играют слова, обозначающие отношен*1
или истинные универсалии»: «справа», «слева», «раньше».
ществуют относительно эгоцентрические слова («это», <<3^eCL’,
«я»), указывающие на психологическую сторону процесса
знания. Все их можно редуцировать к «это», но данный HP
цесс не конечен, поскольку в эмпирическом познании освобо
дение от чувственных данных только частично.	с#
Язык, в котором употребляются логические слова, являе
174
а1< бы языком вюроя ступени по отношению к языку атомар-
bJX предложений. Следуя теории типов, он высказывает инте-
ресную идею об иерархии языков, располагая их по степени
Низости к неязыковым фактам, к опыту. Иерархия неопреде-
ленно распространяется вверх и не может простираться неопре-
деленно вниз, т. е. он считает необходимым иметь базовый тип
языка. Этот первоначальный язык называется им «предметным
языком» и состоит из «предметных слов».44 «Предметные сло-
Ба» позволяют: 1) использовать слова правильно в соответст-
вующих обстоятельствах; 2) действовать сообразно, когда вы
слышите их; 3) отождествлять слово с другим словом (напри-
мер, в другом языке), которое имеет соответствующее дейст-
вие на поведение;45 4) изучать слова, ассоциируя их с объек-
том или предметами, которые есть то, что они обозначают;
5) использовать слова, чтобы описать или наполнить образ па-
мяти или чтобы описать или создать образ воображения. При
своем употреблении «предметные слова» видоизменяются.46
«Предметные слова» определяются двумя способами. Во-
первых, логически они являются словами, имеющими значение
сами по себе, без необходимости употребления их в предложе-
нии: «огонь», «лиса», «луна» и т. п. Эти же слова могут быть
использованы и как части предложения. Выражения «тот, ко-
торый», «есть», «чем» и т. п. приобретают значение только в
предложении как его часть. Некоторые слова предполагают
предложения. И, во-вторых, психологически «предметное сло-
во» может быть изучено без исследования его употребления и
значения47 посредством остенсивного описания (наглядного
определения) или указания на определенный предмет и произ-
несения слова, обозначающего этот предмет. Предметный язык
указывает на факт, который нами осознан, не ограничен име-
нами существительными, а допускает глаголы и прилагатель-
ные и позволяет выразить любой нелингвистический случай
в данном языке.48 Предметный язык свободен от логических
слов, от терминов («истинно», «ложно»), а истина и смысл
здесь тождественны.49 Многозначные высказывания, выражен-
ные этим языком, могут быть или истинными, или ложными,
но внутри самого этого языка мы не можем сказать, что это
высказывание истинно или ложно.50 Обыденный язык включает
объектные и логические, слова. Структуру мира человек отра-
жает в языке, вот почему структура языка является одним из
основных ключей к познанию реальности, говорит Рассел.51
Узнавание смысла предметных слов, понимание слов, по
Расселу, связано с «демонстративным» использованием языка,
заключающимся в указании свойств его окружения. В статье
1919 г.52 и в выступлении на симпозиуме 1920 г.53 Рассел
отстаивал прагматистско-бихевиористокую точку зрения.
^го позиция «методологического бихевиоризма»54 вела к то-
^У, что значение им понималось не только как физиологиче-
175-
ская реакция организма («язык есть форма телесн0
поведения»),55 но и как образ или репродуктивное представ/0
ние. Это значение принадлежит уже к сфере психических пет/
живаний. Однако в обоих случаях знак связан со значение
причинными словами. С другой стороны, Рассел уже в «Анад/
зе духа» отстаивал тезис о том, что «вещество» психически
случаев всецело состоит из ощущений и образов. В 1959 г. Л
придерживался точки зрения, согласно которой многие уПо
треблепия языка необъяснимы, исключая воспроизводство об
разов. Бихевиористы отказываются признавать образы, Псь
скольку их нельзя наблюдать снаружи. По Расселу же, образы
необходимы для объяснения употребления слов к отсутствую-
щим предметам.56 «Но моему мнению, — писал он в 1920
значение есть свойства „знаков”, а „знаки” — это чувственные
или воображаемые явления, вызывающие действия, которые
соответствуют не им самим, а чему-то другому, с чем они свя-
заны. Возможность действовать по отношению к чему-то, что
чувственно не воспринимается, является одним из характерных
фактов мышления».57 Более рельефно этот тезис обосновывается
Витгенштейном.58 Как отмечает А. А. Ветров, в 1940 г. Рассел
проницательно предполагал, что не только приобретенные при-
вычки, но и безусловные рефлексы способны выполнять функ-
ции языка.
Связь между бихевиористской психологией и философией
анализа, как указывают Н. Д. Арутюнова, А. Ф. Бегиашвили,
А. А. Ветров, Р. И. Павиленис и другие, закономерна. Принцип
бихевиоризма — представить психику человека через отдельные
акты его поведения — совместим со стремлением аналитиков
разложить человеческое сознание на отдельные простейшие
элементы и таким образом изучить природу духовного. Анализ
отношений между языком и нелингвистическими явлениями ка-
сался и той языковой формы, в которую мы облекаем наши
непосредственные знания, а также выяснения грамматических
и гносеологических связей, которые устанавливаются между
предложениями, выражающими непосредственно данное, пси-
хическое состояние, факты науки.
Для решения этой задачи Рассел рассматривает граммати-
ческую форму «базисных предложений», являющихся «под-
классом эпистемологических посылок, а именно тех, которые»
насколько это возможно, обусловлены чувственным опытом»,
и устанавливает связь между ними и неязыковыми фактами-
Базисные предложения — это те предложения, в которые -мЫ
верим независимо от аргументов относительно них. Как и сЛО'
ва, они имеют логическую и психологическую стороны. Логи
ческая сторона — характер базисных предложений, отношени
следования, существующие между базисным предложением
предложением, построенном па вере в них, и отношения, суп1
ствующие между различными базисными предложениями.
176
При исследовании психологической стороны базисного пред-
0?1<сния рассматривается его отношение к опыту, степень сом-
^ения или достоверности, которые мы чувствуем в отношении
н ним, а также методы, которые помогут уменьшить сомнение
* увеличить достоверность. При анализе этой стороны Рассел
обнаружил, что «эмпирическое знание, кроме предложений
0Оснриятия, нуждается еще в других предпосылках». Тогда он
0Води1 «фактическую предпосылку» — «любые предложения, по-
дученные без помощи умозаключений, которые утверждают, что
цто-то является данным, и в которые мы верим после крити-
ческого их рассмотрения».50
Фактические предпосылки, по Расселу, бывают четырех ви-
дов. 1. Предположения, выражающие наши восприятия. Базис-
ные предложения должны быть причинно обусловлены воспри-
ятиями, но в отличие от «протокольных предложений», они
якобы более достоверны, поскольку причина их произнесения
уже служит доказательствОхМ их истинности.61* 2. Предложе-
ния, основанные на памяти, могут быть сомнительными и даже
ложными, поэтому они должны согласовываться с другими
предпосылками. 3. Отрицательные базисные предложения по-
могают нам узнать ложные предложения, а также различить,
что есть и чего нет. 4. Предложения, которые сообщают нам,
что во что-то верят, что-то утверждают, о чем-то думают.
Фактические предпосылки, предложенные Расселом, созда-
вали опасность сведения всего знания к личному опыту субъек-
та. Чтобы избежать этого, допускается опыт других люден, что,
в свою очередь, потребовало признания достоверности предло-
жений о «событиях, никем не наблюдаемых»,64 а в конечном
счете отказа от «чистого эмпиризма» и допущения принципов
ненаглядного вывода.65 И Рассел возвращается к идее строгой
достоверности начал познания, поскольку базисные предложе-
ния п постулаты научного вывода дают возможность объяснить
формирование системы эмпирического знания.66 С помощью
фактических предпосылок он устанавливает понятия смысла
предложений, истинности и верификации.
Осмысленные предложения могут побудить нас к опреде-
ленному действию, бессмысленные — нет. Причина эффектив-
ности осмысленных предложений в том, что они выражают
°пределенное состояние человека, произносящего предложения,
и указывают помимо настоящего его состояния на что-то еще,
н силу чего оно может быть истинным или ложным, а имен-
но — определенную веру в тот или иной факт, который являет-
ся «прототипом» содержания идеи.67 Истинным или ложным
Желает его факт, в общем отличный от веры. Это— объектив-
ная сторона смысла предложения. Вторая сторона смысла
* Нагель62 и Дьюи63 выступают против доказательства истинности «не-
посредственного знания» таким образом.
12 Заказ № 494	177
предложения — субъективная — выражает состояние личное
веру, возникающую в деятельности, в отношении к опредеЛбЛ
ным объектам или действиям вне носителя языка. Вера пр'ОяН'
ляется в языке и других формах объективно воспринимаемо^
поведения.68	г°
На вопрос, почему одни предложения порождают у На
определенную веру, а другие нет, Рассел дает такой ответС
должны существовать определенные синтаксические правила
обеспечивающие осмысленность предложений. Мы можем По*
нять смысл любого предложения при условии, что знаем зна'
чения входящих в него слов и что в нем соблюдены правила
синтаксиса. «Значение» Рассел приписывает словам, обозна-
чающим объекты, а о предложениях говорит, как о имеющих
смысл.69 При этом значение должно происходить из опыта, а
смысл не должен.70 Рассел отмечает, что смысл изменчив, об-
ладает контекстуальностью, коммуникативностью, является ре-
зультатом актуализации предметного значения.* Смысл поме-
щается между словом и объектом (референтом).
Основа лингвистических правил осмысленных предложений,
по Расселу, должна лежать в свойствах тех фактов, которые
описываются предложением. Так, в предложении об отношении
«А левее В» существует термин данного отношения «левее»
в силу особенностей самого факта. Достоинством теории смы-
сла предложений Рассел считает их несвязанность с истинно-
стью и ложностью. Еще в РМ 72 он пытался определить смысл
независимо от истины' и ложности. Так, бессмысленное суж-
дение — ни истинно, ни ложно, поскольку нельзя к чему-то
применить эти термины. Сфера смысла шире, чем сфера логи-
ческой истины и ложности. Значение истины отсылает прежде
всего к вере, субъективному убеждению, но не к предло-
жению,73 что противоречит Тарскому, Куайну и логическим
позитивистам. Данная концепция смысла противопоставлена и
верификационной концепции Шлика и Витгенштейна, стремив-
шейся зафиксировать зависимость понятий «осмысленность» и
«истинность»: предложение имеет смысл а) если мы можем
* Содержание понятий «смысл» и «значение» в XX в. было предметом
целого ряда исследований логиков, математиков, лингвистов, философов
(см. работы Л. А. Абрамяна, Б. В. Бирюкова, А. А. Ветрова, Е. К. В°и'
швилло, В. А. Звегинцева, Е. Е. Ледникова, В. В. Мантатова, И. С. Нар'
ского, Р. И. Павилениса, В. В. Петрова, Л. О. Резникова, Л. В. Уварова*
В. В. Целищева и др.). В рамках теоретике-познавательных исследовании
обычно «значение» и «смысл» не находят прямого терминологического экви-
валента, хотя здесь проводится различие значения как понятия от значени
как десигната. В логической семантике также нет строгой терминологиче-
ской традиции, хотя дуализму значения соответствовал дуализм содер#* 8
ния и объема. Последний представлен у Милля как соотношение коннота
ции и денотации, у Карнапа — интенсионала п экстенсионала и т. д.
различал смысл и значение как полное значение всего языкового выра#
ния и той его части, которая указывает на десигнат. Витгенштейн °т°
дествлял значение с употреблением знака.71
178
казать условия, при которых оно может быть истинным (Вит-
Мкштсйн), б) если предложение можно логически верифициро-
(Шлик). «Психологическая» концепция Рассела наиболее
адикальным образом дисквалифицирует взаимозависимость тех
Р0ойств предложений, которые мы характеризуем понятиями
}1Стинности и осмысленности. Общий недостаток обеих концеп-
ций, отмечает Л. Топдл, в том, что они предполагают в каче-
ств универсального решения как однозначно определенную
рзаимозависимость понятий «истинность» и «осмысленность»,
так и их полную независимость, тогда как при анализе языко-
вых систем возникают различные ситуации, когда универсаль-
ное решение неизбежно должно в некоторых из них оказаться
неадекватным.74
Рассел вынужден, однако, заявить, что синтаксические пра-
вила обеспечивают осмысленность предложений именно тогда,
когда они являются отображением структуры реальных фактов.
Он устанавливает критерий смысла предложений при помощи
понятий истинности и ложности: «Предложение может быть
истинным, хотя не существует метода открытия того, что ис-
тинно».75 Это разграничение характерно для «классического»
типа позитивистской верификации; но отрицание отождествле-
ния проверяемости и смысла «ведет к признанию, что сужде-
ние имеет эмпирический смысл до его верификации».76
Подобное решение расшатывает позитивистский принцип
верификации. Как отмечает Г. А. Курсанов, это важное логи-
ческое требование имеет и общелогическое значение: «Рассел
выразил основную идею „абсолютного понятия истины” — идею
независимости значения истинных суждений от различных лин-
гвистических форм их выражения»77 — «познание должно быть
определено в терминах „истины”, а не наоборот».78
По Расселу, ни положительная, ни отрицательная верифи-
кация не могут считаться достоверным фактом, ибо в науке
«фактические посылки не могут быть достоверными, но нет
ничего более достоверного, что показало бы, что они ложны».79
Он предлагает ввести веру в сам акт верификации. И. С. Нар-
ский расценивает это как отступление логических позитивистов
°т их же собственных позиций.80 Недоверие к традиционному
принципу верификации связано и с бессмысленностью его при-
менения к предложениям о фактах прошлого и будущего вре-
мени,81 а также с тем, что Рассел «не желал ограничивать
смысл утверждения или высказывания даже опытным», «чи-
стым» эмпирическим позитивистским суждением82 и отвергал
кРитерий значения, согласно которому значение достоверного
суждения идентично со способом его проверки.83
Ревизуя принцип верификации, Рассел предлагает его, так
сказать, «либеральный вариант»: «предложение верифицируемо,
к°гда оно является эпистемологическим базисным или нахо-
дится в определенном синтаксическом отношении к одному или
*
179
т «верой» субъеКТа
начения логически
верифицирован
нескольким эпистемологическим базисным предложениям» 8
Верифицируемое предложение он закрепля
в успех верификации. Поскольку критерий
позитивистов, по Расселу, не может быть
фальсифицирован, он отвергает верификацию двух предло^*1
ний одним и тем же событием, имеющим то же самое знаце
ние и смысл. Предложения приблизительно верные, судя п
восприятиям, не могут быть верифицируемы, ибо составляю?
практически верификацию всех других известных эмпириче.
ских предложений. Считать, что звезды существуют постоянно
и что они существуют только тогда, когда я вижу их, идентич-
но в их верификационном смысле, но они имеют разный смысл
в действительности.85
Для Рассела мир является суммой фактов, и когда наши
убеждения истинны, они указывают на эти факты. Заметим
что здесь возможно слияние истины и смысла, поскольку про-
верка того, что я говорю, не отличается от психического со-
стояния во мне, которое я выражаю; оно возможно и потому,
что в моем утверждении нет переменной, которая в принципе
может быть сведена к денотату воспринятого события посред-
ством собственного имени. Некоторые базисные предложения
находятся вне нашего опыта и содержат некоторые связанные
переменные, которые мы не можем, однако, верифицировать.36
Возникает вопрос: необходимы ли базисные предложения
для описания мира, чтобы сделать его доступным для понима-
ния? Рассел отвечает двойственно. Мир можно представить как
сумму атомарных фактов, каждый из которых не может иметь
соответствующего атомарного предложения по причине несо-
вершенства нашего знания; следовательно, экстенсионально в
соотносящейся семантике проверок мы не нуждаемся в базис-
ных предложениях: нам недостает только имен. Но как только
мы «предлагаем» нечто, выходящее за рамки нашего субъек-
тивного опыта, наши указания становятся косвенными из-за
смысла и выражения наших убеждений. Предложение — един-
ство смысла. Базисные предложения в этом случае могут быть
истинными, не будучи способными подвергаться верификации
(не все идеи идут от впечатлений). Рассел настаивает на раз-
личении между логической и эпистемологической теорией исти-
ны. Как «решительный» сторонник первой он считает, что ба-
зисные предложения не обязательно нуждаются в выведении
из опыта; необходимым условием их истинности является связь
с фактом.
Эпистемологический вариант основывается на том, что ба-
зисные предложения должны соответствовать нашему непосред-
ственному опыту, в противном случае они не будут ни истин-
ными, ни ложными. При этом в большую часть непосредстве
ного знания, которое мы имеем, опыт вовлекает чувствуемое
что-то еще, что называется Расселом «вниманием» (отчетл
180
ое присвоение органами чувств нового «знания», частично
эмоциональная реакция).87 Под опытом он мыслит все то, что
яано субъекту и состоит из совокупностей элементов-ощущений
{ переживаний человека в любой форме, т. е. пз любых состоя-
ли сознания. Составные элементы опыта — суть «факты» или
явления». Опыт нейтрален в гносеологическом смысле и дис-
кретен (атомарен) в структурном отношении, и оба эти при-
знака проявляются в «факте» как элементе реальности.88
g данном понятии опыта как замещении понятия источника,
основы познания и критерия истины, прикрывается суть мате-
риализма и идеализма, снимается материалистическое понима-
ние познания как отражения действительности. Рассел позна-
ние связывает с привычкой, рефлекторным поведением, т. е. де-
монстрирует бихевиористско-прагматическую точку зрения, за-
меняя сознание машинальным поведением, при котором выпа-
дает «гносеологический образ» и остаются лишь переживания,
классы переживаний и упорядочивающие их знаки.* Знак под-
меняет образ: отказ от теории отражения ведет к агностициз-
му, хотя в общем данная концепция близка к номиналистиче-
ской?9
Установление связи между базисными предложениями и не-
языковыми фактами, попытка обоснования непогрешимости ба-
зисных предложений ссылкой на тождество факта-верификато-
ра и причины произнесения базисного предложения оказались
неудачными. Рассел пытался максимально сблизить в причин-
ной цепи предложение и тот объект, который описывается дан-
ным предложением, надеясь таким путем обеспечить достовер-
ность базисного предложения. Но трудность здесь заключа-
ется в том, что между базисным предложением и соответству-
ющим объектом все же остается сложное отношение причин-
ности, признание которого, по Расселу, отнюдь не является до-
стоверным и самоочевидным.
Пытаясь освободить логическую и эпистемологическую тео-
рии верификации от недостатков, Рассел предлагает крайне
искусственную и противоречивую концепцию «логической тео-
рии верификации». Вместо сравнения предложения с опытом
У неопозитивистов («верификация I») ему должен предшество-
вать способ верификации, который придает предложениям зна-
чимость (осмысленность) («верификация II») и сравнивает их
* Референтатнвная теория значения отождествляет значение выражения
с Указанным объектом пли с отношением между выражением и его рефе-
рентом, исходя из упрощенного представления связи языка и реальности
Как корреляции значимых языковых компонентов с различными компонен-
тами реальности. В поведенческой теории значения, учитывающей специфи-
ку речевой ситуации, значение отождествляется со стимулами, побуждаю-
щими к высказыванию, или с реакциями, которые оно вызывает. Первая
Исходит к Миллю, Фреге и Расселу, вторая — к Ч. Моррису. Рассел сов-
Мешает референтатнвную теорию значения с поведенческой, как и исследова-
ния в логике с эпистемологией.90
181
с «фактами».91 Рассел отличает «опыт» от «факта»; под
вым понимается совокупность определенных привычек, связа^
ных с формированием в сознании человека данного предд0>кн
ния;92 различие между «опытом» и «фактом» есть различи
между «событием» и «познанием» (события). «Факт»___э е
опыт, независимый от субъекта; «факт» еще до верификац^0
этого предложения опытом превращает его в научно осмыслен4
ное. Таким образом, предложения о фактах прошлого и буду"
щего времени, которым Рассел придает особую важность,
гут стать осмысленными (истинными или ложными) независи-
мо от применимости к ним «верификации I».
Рассел предлагает «неореалистический вариант» концепции
независимости от субъекта ему же имманентных предметов
познания. Он признал фактические данные независимыми от
субъекта и от операции «верификации I». Однако здесь
принцип разграничения им «опыта» и «фактов» неясен,94 как и
сам процесс верификации посредством «фактов».95 Рассел не
сомневается в осмысленности и истинности предложений, при-
нятых наукой, даже если они и не удовлетворяют эмпирической
проверке (верификации). Следовательно, не все предложения,
которые общепризнаны как осмысленные утверждения, могут
быть сведены к непосредственным опытным данным. Призна-
ние веры как критерия смысла предложений и критерий эмпири-
ческой верификации оказались взаимоисключающими. Выход
из создавшегося затруднения логические позитивисты пытались
найти в ограничении нашего знания границами непосредствен-
ного опыта. Рассел, напротив, стремится раздвинуть пределы
верифицируемых знаний, поскольку в «чистый эмпиризм» ни-
кто не верит,96 и наряду с непосредственным опытом вводит
некоторые общие принципы, как необходимый компонент эмпи-
рического знания.
Таким образом, Рассел продемонстрировал слабость фено-
меналистической трактовки опыта, упрощенное представление
о строении знания, когда сложные познавательные структуры
рассматривались как комбинации простых элементов опыта.
Основная форма логической связи элементов знания (экстен-
сиональные отношения высказываний по функциям истинности)
не затрагивала содержательной стороны знания. Главным
принципом связи теории и опыта выступает редукционизм,
предполагающий сведение теоретических понятий к предикатам
наблюдения, теоретических предложений — к предложениям на-
блюдения. Вся система знания в целом предстает как проста*
комбинация чувственных впечатлений (ощущений и воспомина-
ний).97 Все предложенные новшества направлены на доказа-
тельство того, что точное знание недостижимо, и потому «Д°,п-
жна быть изобретена какая-либо техника, которая помоЖ^
постепенно сократить сферу неточного и недостоверного»-
Центральное место в этой «технике» заняла концепция истины-
182
рассел в свое время уже пытался аргументировать теорию
ипов посредством теории истины, в свою очередь, основываю-
щейся на теории суждений («суждение» — множественное от-
мщение мышления к различным другим терминам, с которы-
.ц суждение имеет дело).99 С другой стороны, проблема исти-
HbI заинтересовала его в связи с затруднениями относительно
предложений в РМ и особенно функции глагола, соединяющего
предложение в единое целое. Предложение соответствует фак-
ту, который делает его истинным.10” Согласно Расселу, постро-
ить логическую теорию истины и ложности без определенных
предложений, даже если их считать метафизическими, нельзя.
Он следует аристотелевскому требованию соответствия знания
факта предмету, но в доказательство приводит веру, субъектив-
ные убеждения, как то, что мы должны знать, когда ощущаем
боль, слышим шум, видим солнце. В данном случае видно его
стремление продолжить обеспечение достоверности исходных
положений науки и ее конечных результатов. Формальные ло-
гические критерии были связаны с непосредственным чувствен-
ным опытом, а эмпирические логические критерии — с опосре-
дованным знанием. Таким образом, встает проблема перехода
от свойств предмета к понятиям науки, и наоборот. Бэкон,
Милль разрабатывали индуктивный метод для этой цели, а
Декарт предлагал редукцию сложного к простому и очевидно-
му. В рамках современной логики науки этими принципами
стали наблюдаемость и верифицируемость.
Теория корреспонденции истины, согласно которой истин-
ность познавательных форм определяется тем или иным соот-
ветствием их внешнему референту, разрабатывалась Расселом
в течение длительного времени. Он ясно осознавал трудности,
с которыми сталкивалась интуитивная теория истины. Альтер-
нативные концепции (прагматистская и когерентная) были не
лучше. Теорию корреспонденции Рассел долгое время не мог
принять из-за аргументов, доказывающих, что «истина» должна
быть неопределимой, хотя какая-то дефиниция могла бы за-
ключать в себе понятие определимого. Это противоречие было
зафиксировано в неопубликованной рукописи «Природа истины»
(1905) и снято введением контекстуальных определений, ориги-
нально предназначенных для дескриптивных функций.101
Теория корреспонденции впервые была развита в статьях
1906—1910 гг. при критике Расселом концепций монизма и
Прагматизма.102 Так, монистическую теорию истины, представ-
ленную в работе Г. Иоахима «Природа истины» (1906), Рас-
Сел критикует за непонимание того, что подразумевается под
«истинностью» или «ложностью». Монизм определяет истину
Посредством когеренции, внутренней согласованности; истина
поступает как цельная взаимосогласованная система утвержде-
ния; любая частная истина зависит от общей, единой истины и
пуляется ее отражением. Эта концепция, согласно которой
183
истина заключается в когеренции наших верований в опп?
ленную систему, отстаивалась абсолютным идеализмом Брэ?е'
и исходила из гегелевской философии.103 Концепция Брэд
противостояла узкоэмпирическому пониманию соответств^
идей с «фактами» как чувственно данными элементами ОгЛя
та.1С1 С другой стороны, теория когеренции просто затемня^
различие между истиной и ложью суждений, считает предл^Т
жение потенциально или предположительно истинным, что Осо'
бенно ясно выражено в современной ее интерпретации Н. р/
шером в его работе «Когерентная теория истины» (1973).
Прагматистская концепция истины критически относится к
теории корреспонденции и когеренции истины. Разработали ее
Ч. Пирс, Д. Дьюи и У. Джемс. Рассел отвергал в первую оче-
редь версию Джемса, который истинность определял экспери-
ментальной верификацией и доказывал ее тем, что в науке
она выражается в потребности предсказания опыта: идея
истинна, когда она превращается в верифицированное и гаран-
тированное утверждение. Рассел указывает на несостоятель-
ность прагматистского определения истины, критикует то, что
прагматизм считает верование истинным, если оно имеет опре-
деленное следствие («истина — все то, чему выгодно ве-
рить»),105 он же эмпирическое* верование считает истинным,
когда оно имеет причину определенного характера. Рассел
приводит и другие несоответствия: 1) мы, видимо, обязаны
знать до того, что мы знаем о какой-либо вере, что она ис-
тинна или ложна; 2) что имеются результаты веры и 3) они
оцениваются как хорошие или как плохие. По Расселу, невоз-
можно прояснить смысл истины на основе тех следствий, ко-
торые из них вытекают, в частности, на основе эффективной
деятельности, если идея работает на нас. Джемс спутал поня-
тия эффективности идеи и понятие ее ценности.106 Рассел вы-
ставляет против прагматизма и аргумент практического^
характера: «Норма справедливости несовместима с прагмати-
ческой философией», отстаивающей «демократизм дома и на-
силие за его пределами»; прагматизм апеллирует к уму инди-
вида, настроенного на успех, не имеющего сомнения и не за-
думывающегося о человечестве, ведет к бесконечному регрес-
су.107 Прагматическое понимание истины, считает он, социаль-
но опасно и практически бесплодно.108 Свои возражения
Рассел повторил в «Новой логике Дьюи» (1939).109 Ответ
Дыои в том же выпуске, посвященном его творчеству, не со-
держал новых аргументов в пользу прагматической теории
истины.110
Природу корреспонденции истины Рассел изложил в 191°
в эссе «О природе истинности и ложности» и проиллюстриР0^
вал на примере предложения «Сократ любит Платона».
предложение состоит из трех терминов, и чтобы понять их, н
обходимо брать их в соотношении с теми объектами, имена*
184
которых они выступают. Когда данное предложение делается
^держанием моей веры, тогда прибавляется и четвертый тер-
мин — «Я», который верит или не верит в истинность данного-
суждения. Следовательно, в данном суждении фигурирует че-
тыре термина, а в реальности существует лишь два объекта —
Сократ и Платон. Из этого анализа Рассел делает вывод
о сложности корреспонденции, когда вера находит вербальное
рыражение, которое обусловливается тем, что в языке имеются
не только термины, непосредственно соотносящиеся с реальны-
ми фактами, но и слова, устанавливающие связи между соот-
носительными терминами.
В окончательном виде теория корреспонденции истины бы-
ла разработана в «Исследовании значения и истины» на при-
мере исследования значения предложений и их истинности. Она
выражена следующими словами Рассела: «Истинность базис-
ных предложений опирается на их отношение к событиям, а
истинность других предложений зависит от их синтаксического
отношения к базисным предложениям».111 Базисные предложе-
ния, выступающие как атомарные, определяются отношением
к некоторому референту, выводимому как молекулярные пред-
ложения. Аспект этой теории (соответствие атомарных и моле-
кулярных предложений) относится непосредственно к логиче-
ской форме и связан с когереицией истины, но здесь отноше-
ния берутся внешние, а не внутренне согласованные.112
Определяет истинность предложения «факт». Подчеркивая
огличие факта от веры,1’3 что определяет различие объектив-
ной и субъективной сторон значения предложений, Рассел стре-
мится их связать, сблизить в понимании истинности предложе-
ний. Чтобы определить истину, нам необходимо описать тот
факт, который делает данную веру истинной,114 и исследовать
отношения между верой и фактом/ «Истина есть качество ве-
ры»,115 заявляет Рассел, отмечая, что понятие истины шире
понятия познания.116 Факт, тождественный по сути событию,11Т
является действительным независимо от всего человеческого
опыта,118 «независимо от того, признают его таковым или
пет».1’9 Выполнение фактом роли верификатора связано не
только с его объективным характером, но и с его субъективной
стороной: «все восприятия являются фактами»,120 а «восприя-
тие всегда истинно (даже в мечтах и галлюцинациях)».121 По-
скольку реальность факта заключается в реальности восприя-
тия, постольку верификаторы оказываются субъективным
убеждением, что часто сводит на нет рациональные стороны
концепции истины Рассела. Подобное понимание факта и со-
ответствия ему предложения не позволяет установить критерий
* К. Поппер называет Рассела вместе с Декартом, Локком, Беркли,.
Юмом и Кантом «философами веры» за большое внимание к исследованию
содержания веры.122
185
объективной истинности предложения. Теория истины как соот
ветствия веры с фактом не касается аналитических предл0>Ке'
ний логики и чистой математики, поскольку в этих случаях
истина вытекает из формы предложения,123 и в применении
к эмпирическим высказываниям эта теория олицетворяет, кан
верно замечает Коплестон, позицию здравого смысла.124
Конкретный смысл корреспонденции у Рассела неордица.
рен. Когда суждение соотносится с фактом восприятия, оно яв-
ляется корреспонденцией простого типа, а когда с данными не-
демонстративного вывода — сложного.125 В обоих вариантах
этой теории вопрос истинности как соответствия ставится лишь
в отношении базисных предложений, которые высказываются
или о данном восприятии, или о данном факте. Рассел пыта-
ется связать суждение, относящееся к факту и потому имею-
щему смысл, с опытом. Этой цели служит определение им ос-
мысленных предложений путем замены одного или двух слов
того же логического типа.126 Философ признает осмысленность
предложений, выходящих за пределы факта, независимого от
опыта. Вот почему он и говорит, что факты невозможно опре-
делить. Эти затруднения он пытается снять посредством про-
ведения различия между смыслом и значением: первое ограни-
чивается опытом, а второе нет. Несогласие с подобным раз-
личием рассматривается им как противоречие со здравым смы-
слом и ведет якобы к солипсизму.
Абсолютизация субъективной стороны значения, сложность
определения «факта» и «веры» приводят к еще одной трудно-
сти: Рассел не может дать точное и адекватное описание идеи
соответствия в этом контексте. Если референт понимается как
субъективный образ и представление, то это лишает его зна-
чения как реального верификатора. Стремясь элиминировать
противоречие между объективностью и субъективностью
референта, он предлагает многоступенчатую схему процесса
установления истины предложения.127 Г. А. Курсанов, анали-
зируя этот процесс, указывает, что здесь отмечено единство
субъективной и объективной сторон значения истинных предло-
жений, которое заложено в признании «совокупности фактов
как основы процесса верификации, фактов, представляющих со-
бой обстоятельства нелингвистического характера и выступаю-
щих как данные в эксперименте».128
При детальном рассмотрении расселовского анализа стано-
вится очевидным явная двусмысленность его определения фак-
тов, невозможность отличить их от суждений, в которых они
утверждаются.129 Признавая существование фактов независимо
ют человеческого опыта, он не способен провести различие меж-
ду фактом и языком, посредством которого эти факты утверж-
даются. Это различие он видит в том, что в суждении больше
терминов, чем в фактах, т. е. термины помещаются в факты.
Однако это противоречит его же тезису о необходимости при-
186
5цания нелипгвистической реальности. Нельзя не видеть, что в
^нной концепции слова-имена отождествляются с фактами.
Предложения говорят о том, как существуют предметы. И ника-
кого значения не имеет то, в каком отношении находится к этим
Предложениям субъект, что он думает о предложении. А ведь
именно в такой плоскости рассматривается Расселом понятие
истины.
Логическая схема развития теории истины Рассела такова:
отказ от принципов абсолютного идеализма и неокантианской
гносеологии, неприятие роли и значения принципов истинности
в классическом эмпиризме, эволюция к неореалистическому по-
ниманию истины и его объективное отрицание, выразившееся
в постулатах «Человеческого познания». Этот процесс форми-
рования концепции истины показал ограниченность и неприем-
лемость старых принципов, что дало возможность мыслителю
высказать ряд ценных положений по специальным вопросам
гносеологии.
Следует отметить и достоинство его концепции в анализе
смысла и значения основных понятий, в которых выражается
содержание истины как соответствия. «Такой анализ необхо-
дим и с логической и с лингвистической точек зрения, без чего
содержание понятия истины останется абстрактно-гносеологи-
ческой схемой соответствия вне ее реального воплощения в на-
учном языке».130 Надо отметить и тот факт, что Рассел исходит
из реальных сторон познавательного процесса: анализа соотно-
шения объекта — образа — логического содержания — знака и
символа; он поднимает вопрос логического критерия, пробле-
мы смысла и значения терминов и знаков, условий их истин-
ности и т. п., но решает их, по его же собственному заявлению,
«с точки зрения реализма и здравого смысла».131
И далее, в «Человеческом познании» рассмотрение Расселом
истины также держит исследователя на поверхности явления,
не касается закономерности материальных процессов и связы-
вает познание с количественной определенностью физического
мира, ее «структурой», что ограничивает познание мира пред-
ложениями, в которых зафиксированы ощущения субъекта.132
Рассуждения по поводу «логической истины» сводятся к логи-
ческим построениям понятных предложений при помощи из-
вестных слов и определенных синтаксических правил. Прове-
рить их истинность невозможно в силу того, что мы не можем
вообразить конкретных фактов как примеров общего факта,
в вообразить можно только общие обстоятельства.133 Логиче-
ская истина совершенно обособлена от чувственного познания
в является только техникой, помогающей сократить неточность
в недостоверность. Рассел пытается свести все обобщающие
Воложения науки к гипотетическим по содержанию, хотя и
Верным по форме в силу их правильного синтаксического по-
187
строения. Этот агностицизм ставит под сомнение подлинц
науку, отстаивая «субстанциальную истинность науки».134
УЮ
Отправляясь от единичных суждений, связанных с отдел
ными фактами, ставя общие положения под сомнение,135 Зам
няя их психической привычкой, Рассел стремится «доказать»
что само познание неизбежно является неопределенным и не’
точным. Если мы знаем фактические данные и принципы ВЬ1'
вода только на основе свидетельства, то впадаем в бесконеч^
ный регресс. По традиции считается, говорит он, что фактиче"
ские данные поставляются восприятием и памятью, а принципы
вывода являются принципами дедуктивной и индуктивной ло-
гики. Однако 1) эта доктрина не дает содержательного опреде-
ления «познания» и неясно, что общего между фактами вос-
приятия и принципами вывода; 2) очень трудно сказать, что
представляют собой факты восприятия; 3) дедукция не дает
нового знания; 4) индуктивные методы вывода сообщают сво-
им заключениям только вероятность, не обладают достаточной
самоочевидностью и должны приниматься только на веру.
Существуют три способа разрешения трудностей в опреде-
лении «познания»: 1) самый старый подчеркивал понятие «са-
моочевидности»; 2) другой устранял различия между посылка-
ми и заключениями и утверждал, что познание заключается
в когерентности всякого предмета веры; 3) самый радикальный
заключался в изгнании понятия «познания» и в замене его
«верой, которая обещает успех». Декарт, Гегель и Дьюи явля-
ются представителями этих точек зрения соответственно. Эмпи-
ризм сделал первый взгляд невозможным, но он допускает, что
самоочевидность есть вопрос степени. Теория когерентности в
ее крайней форме отстаивает возможность существования од-
ной группы взаимносвязанных вер, которая «составляет целое
познание и целое истины». Рассел не думает, что это так, и
склоняется к лейбницевской множественности возможных миров.
В измененной форме теория когерентности может быть приня-
та, но в этом случае она будет говорить, что доступное позна-
ние «является в большей или меньшей степени недостоверным».
Вывод: «вопрос познания есть вопрос степени очевидности. Вы-
сокая степень очевидности заключена в фактах восприятия и в
неопровержимости очень простых доказательств. Ближайшей
к ним степенью очевидности обладают живые воспоминания. • •
Общие принципы вывода, как дедуктивного, так и индуктив-
ного, обычно менее очевидны, чем многие их примеры, и пси-
хологически эти примеры проистекают из предвосхищения их
примеров».136 Расселовское понимание познания, основанное на
«причудливой смеси ощущения, привычки и физического прй"
чинения»,137 способствует агностическому истолкованию нау4'
ных данных. Fie поддается точному определению и знание, к°'
торое должно быть заменено понятием «знания со степень’0
188
йСтинности р»,138 где «р» будет измеряться математической ве-
роятностью, хотя она не может быть доказана опытом.139
Р Отстаивая логический эмпиризм при анализе опыта, пони-
жаемого как совокупность ощущений, Рассел сводит филосо-
фию к теории познания, а основной вопрос философии решает
* субъективно-идеалистических позиций. С этим подходом свя-
Зана и трактовка двух видов знания: выводного, составляюще-
г0 содержание науки, и непосредственно данного знания, здра-
вого смысла. Выводное знание связано с выводным миром, ко-
торый представляет собой некоторую структуру, лишенную
качеств и конструируемую самим ученым.140 Хотя Рассел при-
знает существование вещей вне нас, ио непосредственно дан-
ное знание, считает он, составлено из чувственных восприятий,
й органы чувств человека имеют дело с этими данными, а не с
объективным миром. Субъективное и объективное совмещают-
ся, знание оказывается по содержанию равнозначной формой
непосредственного восприятия и теоретического познания внеш-
ней реальности. Объективная независимость вещи от познания
перестает быть необходимым условием подлинности философ-
ского познания. Философскому методу тем самым предписыва-
ется феноменологизм, который Рассел пытается смягчить при-
знанием, что «видение Солнца» или «видение Луны» возникает
от того, что наш глаз соприкасается с чем-то таким, что слу-
чается только в связи с нашим глазом. Возникающее пережи-
вание включает пространство моего мгновенного зрительного
поля, опыт и корреляцию положений в пространстве предмета,
охватывающего все мои восприятия. Физические законы помо-
гают связать предмет с данным местом в пространстве-време-
ни и посредством физиологических законов отнести его к месту
в физическом пространстве-времени, именно к месту, занимае-
мому моим мозгом как физическим объектом.141 Рассел пред-
варяет естественнонаучную теорию «функциональных» материа-
листов, которые представляют сознание со всеми его духовны-
ми и психическими состояниями как функцию мозговых про-
цессов, и, как правило, отождествляют философскую пробле-
матику с общенаучной.142
Глава 5
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ: ПОСТУЛАТЫ
НАУЧНОГО ВЫВОДА И ГРАНИЦЫ ЭМПИРИЗМА
Книга Рассела «Человеческое познание. Его сфера и грани-
цы» (1948) многими исследователями вполне заслуженно счи-
тается произведением, отразившим, как в компендиуме, многие
Результаты философской эволюции мыслителя, решение про-
189
блем, связанных с логикой и математикой, критикой концепци<.
Брэдли, Шиллера, Дьюи.’ Здесь продолжаются темы исслеДон
вания, поднятые еще в его ранних работах и продолженны
затем в многочисленных книгах и эссе, одно из которых °
именно «Физика и опыт» (1945), было представлено в
книге с незначительными поправками.2 Книга демонстрировала
«теоретическое отрезвление»3 и противоречие с его некоторы
ми субъективно-идеалистическими взглядами. Райль писал, ЧТо
Рассел привнес философское размышление в широкий круг
читателей, «которые вряд ли приступили бы к изучению „Кри-
тики” Канта или „Феноменологии духа” Гегеля».4
Пытаясь дойти до массового читателя, Рассел стремится
дать всеобъемлющие ответы на проблемы познания, исходя из
своего представления картины мира и данных современной ему
науки, философии естествознания, продуманных историко-фило-
софских экскурсов. Предваряя многие недоуменные вопросы
относительно различных толкований в этой работе целого ряда
проблем, Рассел предлагает читателям применить следующий
принцип: «Пророк сказал, что если два текста Корана оказы-
ваются несовместимыми, последний должен рассматриваться
как наиболее авторитетный».5 Итак, следуя этому указанию, мы
будем апеллировать за доказательствами к философской авто-
биографии Рассела, написанной им десятилетием позже.
Главной целью названной книги является «исследование
отношения между индивидуальным опытом и общим составом
научного знания».6 Рассел проводит исследование природы
человеческого познания в духе Локка, Юма и «научного здра-
вого смысла», стремится отгородиться от скептицизма, солип-
сизма, субъективизма в описании внешнего мира. Оправдывая
научные выводы, лежащие вне дедуктивной логики, он пред-
лагает некую взаимосвязь между различными явлениями, яко-
бы традиционно и неоправданно приписываемую принципу при-
чинности или естественному закону, поскольку основные выво-
ды науки в противоположность выводам логики и математики
являются только вероятными.
По Расселу, индуктивные выводы, если они ограничены
здравым смыслом (недостатки которого легко почувствовать,
но очень трудно сформулировать7), ведут к выводам чаще лож-
ным, чем истинным.’ Сущность ненаглядного (рационального)
вывода дарует только вероятность, утверждает он вслед за
Лейбницем и Джевонсом. Положительное знание, добываемое
им, «плавало, подобно плоту, по огромному океану неопреДе'
ленности»? Рассел изучает исчисление вероятностей и приход
дит к выводу о том, что статистическая вероятность, с котор°и
имело дело математическое исчисление в виде «частотной» т^0'
рии, не подходит к эмпирическому материалу. Он принимав
логическую (индуктивную) интерпретацию, разработанную
190
Кейнсом в его «Трактате о вероятности» (1921).* Основываясь
на идее Лейбница о вероятности как особом типе логики,
Кейнс рассматривает саму вероятность как некое логическое и
объективное отношение между высказываниями. Исходя из из-
вестных посылок, мы можем приписать заключениям некото-
рый уровень вероятности, который располагается между досто-
верностью и невозможностью. Наивысшая ее степень отвечает
дедуктивным умозаключениям. Кейнс определил вероятность
не совсем удачно как «рациональную степень веры». У Рассе-
да это звучит так: между двумя суждениями есть отношение,
заключающееся в факте, что один из них делает другое веро-
ятным в большей или меньшей степени; это отношение неопре-
делимое и допускает изменение степеней. Таким образом, он
заменяет теорию Кейнса «степенью правдоподобия», или «сте-
пенью сомнительности» (напоминающей «степень вероятности»
Лейбница), которая для Рассела более важна, чем математи-
ческая вероятность.12
Рассел выступает против субъективного предубеждения от-
носительно ненаглядного вывода (осознавая вслед за Ньюто-
ном недемонстративный характер индукции), пытается испра-
вить ряд ошибок, связанных с опытным познанием, и отстаи-
вает дедуктивное, или «метафизическое», обоснование индук-
ции.13
Воспроизводя в методологии науки дилемму индуктивизм —
дедуктивизм, Рассел исходит из общих для них допущений:
1) представления о научном знании как необходимо-истинном
и 2) возможности дать адекватное объяснение процесса науч-
ного познания, основываясь только на внутритеоретических,
внутринаучных фактах. Подчеркивая роль эмпирического опы-
та, он объясняет природу и процесс развития научного знания,
не выходя за пределы самого знания, не объясняя материали-
стически его природу и сущность, не раскрывая социально-исто-
рическую обусловленность процесса научного познания.
При решении вопроса достоверного познания внешнего ми-
ра он подразделяет эмпирическое познание на три стадии:
1) знание о себе, солипсизм как теория, приемлем как «солип-
сизм момента». Он ограничен и выражен словами: «Я не знаю,
существует ли физический мир или имеются другие умы, кроме
Моего собственного»; 2) знания, которые мы принимаем на ос-
* После критики индукции Юмом предлагалась ее логическая интерпре-
тация на основе вероятностных построений. Кейнс, Карнап, Рейхенбах,
Дж. Кемени рассматривали теорию вероятностей как основной инструмент
Индуктивной логики. Аналогичные концепции можно обнаружить в работах
Ьольцано, Лукасевича, Витгенштейна, Шлика, но это были скорее идеи
Конструирования теории логической вероятности, чем сама теория.10 В ком-
плексе проблем, связанных с обоснованием научного знания, проблема ин-
НУкции занимает важное место, и обращение к ней неизбежно, если при-
дать, что наука опирается на результаты экспериментов, наблюдений и
приходит к общим законам.11
191
нове свидетельств других людей и признания их существо^
ния, присущи здравому смыслу, основываются на прежнем опы*
те и аналогии, не являются наглядными и служат оправдание '
определенной степени сомнительности знания; 3) знание физ^
ческого мира связано с общими законами, в основе котор^
лежат вероятностные или проявляющиеся в тенденции причин^
ные законы,. Они важны как в связи с восприятием, так и в
связи с устойчивостью материальных объектов. Так, обозначая
нечто постоянное как «вещь», мы должны иметь в виду, Что
она состоит из серии групп случаев, каждое из которых харак.
теризуется моментальным состоянием «вещи». Эти состояния
связаны посредством законов. Все перечисленные виды постоян-
ства (фотон, атом, молекула) неустойчивы, и причинные за.
коны, лежащие в основе науки, изучают только приближен-
ные значения того, что случается.14
Последовательность серии событий называется Расселом
«причинной линией», которая служит здравому смыслу в со-
хранении понятия устойчивости физических объектов. Важна
для ненаглядного вывода и концепция структуры, призванная
показать, что пространственно-временная структура остается
постоянной на всем протяжении серий причинно-связанных со-
бытий, хотя и не гарантирует, что составляющие ее свойства
несут какое-то внутреннее сходство со свойствами, которые мы
знаем в чувственном опыте. Согласно Расселу, все в мире име-
-ет структуру: предложения, человек, звук, пространство и вре-
мя, молекулы и атомы, сам мир.* Науки, изучающие эти струк-
туры, не идут далее простейших частиц. Физические сущности
разлагаются на структуры события. Событие—законченная со-
вокупность сосуществующих качеств, т. е. непосредственных
восприятий.15
Теория «комплексов сосуществующих качеств» и структуры
помогает Расселу свести все объективные процессы мира к
ощущениям.16 Эддингтон в «Философии физической науки»
(1949) прямо указывает, что понятие «структуры» «является
бегством от дуализма» в философии Рассела.17 Чтобы оконча-
тельно избежать ошибок эмпиризма, Рассел в системе всей ин-
формации выделяет «ядро данных» — «мои данные», которые
не могут быть вымышленными или иллюзорными и отличны от
веры. Поскольку «мои данные» являются событиями с опреде-
ленной структурой, обеспечивающей некую постоянную сосуШе'
ствующую совокупность качеств, случающихся со мной, мы м°'
жем на их основе сделать вывод, обладающий априорной верО'
ятностью, относительно фактов, находящихся вне моего опыта,
* Анализ категорий «элемент» и «структура» показывает, что РаСС
внес много нового в разработку относящихся сюда проблем: принцип супе?
позиции, передача структур по цепям причинности и т. д. Элемент °Рга^ь-
чески входит в состав структуры, не теряя при этом своей индивидУаЛ
ности.
192
опыта человека вообще. Вывод делается на основе опре-
д^тснных закономерностей и принципов.
л Сложность понимания позиции Рассела в том, что он соче-
тает вульгарный материализм и бихевиоризм (отождествление
психического с физиологическим) с психофизическим паралле-
пИзмомх и дуализмом (абсолютизация качественного отличия
физического и психического). Возрождая каузальную теорию
восприятия Юма (ее развивают Г. Брэйн, Дж. Смите, Уайтхед
и до.), Рассел положил начало попыткам доказать отсутствие
сходства между причиной (объектом) и следствием (ощущени-
ем). У него связь между объектом и чувственными данными
опосредована «длиной цепью причинности»: световые лучи или
звуковые волны, информационные процессы с различными эта-
пами преобразования сигналов, наконец, чувственные данные
(ощущения, восприятия, представления). В результате преобра-
зований, усложненных языком, возникает принципиальное от-
личие действительного объекта от его восприятия. Формально
не отрицается существование материи, не опровергается и
факт, что наши ощущения причинно обусловлены воздействием
предметов внешнего мира. В конечном счете каузальная теория
отвергает подтвержденное общественно-исторической практи-
кой основное положение материалистической теории познания,
признающее ощущения приблизительно верным отражением
материального мира. Чувственные данные п объект абсолютно
различны. Наши восприятия зависят от состояния воспринима-
ющего субъекта и «наверняка представляют собой не то, что
имеется в физических объектах».1 На этом основании мир де-
лится Расселом па частный и общий, мир чувственных
данных и мир логически конструируемый из чувственных дан-
ных, мир физики. Это деление чувственного и материального
является половинчатым, поэтому чувственные данные оказы-
ваются не отражением объективной вещи, а порождением чув-
ственной организации субъекта, это как бы своеобразное со-
стояние его мозга.19
Результаты перцепции находятся в наших головах, ибо раз-
вертываются в конце каузальной цепи физических явлений, ве-
дущих пространственно линию от объекта к мозгу воспринима-
ющего. Чувственные данные выступают в качестве знаков, по-
средством которых можно судить о существовании внешнего
Мира.20
Философская мысль на протяжении многих эпох ставила
вопрос о сходстве чувственных восприятий у разных людей.
Неопозитивисты рассматривали чувственные впечатления как
единственно достоверную реальность, «элементы мира». С та-
ких позиций абстрактное мышление неправомерно сводится
к установлению логических связей между ощущениями и вос-
приятиями, к «конструированию» мира науки из чувственных
Данных. Рассел считает, что поскольку физические объекты
13 Заказ № 494
193
здравого смысла и науки считаются логическими конструКц
ями из событий, каждое из которых является логически сам*1
стоятельной сущностью, мы из одного события не можем де
лать заключение о каком-либо другом событии или груПп'
событий. Для этого необходимы «минимальные принципы^
оправдывающие научные выводы, которые должны констатиро*
вать что-то о мире, как и «априорные основоположения»
та, выступающие в качестве фундаментальных законов самой
науки.
Другими словами, Рассел, как в свое время и Кант, стре-
мится исследовать механизм перехода от чувственной ступени
познания к понятийному мышлению. Выступая против крайно-
стей номинализма, солипсизма и идеалистического реализма
платоновского толка, он предпринимает (в который уже раз)
попытки устранить противоречие между положениями, утверж-
дающими, с одной стороны, что единственным источником на-
ших знаний о мире являются данные чувственного опыта и, с
другой стороны, что в наших знаниях содержатся сведения
о невоспринимавшихся объектах, выходящих за пределы чув-
ственного опыта. Выход из создавшегося положения он видит
в введении некоего надежного принципа индукции, который
помог бы «соединить» чувственные данные и знания о ненаблю-
даемых объектах. Вначале он надеялся на помощь интуиции
и инстинкта.21 Однако не найдя возможности вскрыть природу
выдвинутого им надежного принципа индукции, он ограничи-
вается лишь перечислением ряда постулатов, которые лежат
якобы в основе процесса познания и не являются ни эмпири-
ческими, ни логическими.22 Эти принципы в сочетании с опы-
том должны были помочь оправдать знание невоспринимаемых
объектов. Странность введения данных постулатов (Рассел ни-
чего не говорит о их происхождении, природе, количестве и
правилах употребления) и внезапность их появления А. Ф. Бе-
гиашвили объясняет необходимостью философа выйти из по-
явившихся затруднений. Не отрицая этих фактов, отметим, что
они были обозначены им еще в работах «Проблемы филосо-
фии», «Наше познание внешнего мира» и «Анализ материи»
как логическое продолжение его философских взглядов, эмпи-
рико-индуктивное обобщение, выражающее «картину мира»-
Эти принципы (постулаты) основывались на инстинктивной
вере людей в существование причинной связи, определенного
постоянства объектов, структурного сходства,23 веры в анало-
гии и пространственно-временную непрерывность.24 Они выра‘
жают не вечное и неизменное, а вероятное знание, что также
выявляет связь с философией Юма и Канта, Дж. Мура и нео-
реализма в целом.25 Рассел даже показывает как пространст-
венно-количественная неопределенность материального пред^е'
та соединяется с его качественной неопределенностью,26 под^е'
няя таким образом объективное содержание принципа йеопре'
деленности вероятностью.
194
Кроме того, необходимо отметить, что концепция аналитич-
ности (формальности) истин логики и математики у Рассела
л неопозитивизма была попыткой дать ответ на реальную про-
блему своеобразия математики и логики, ибо они выполняют
строгие формальные правила преобразования знаково-символи-
цеских форхм выражения знания. Рассел в «Анализе материи»
и окончательно в «Человеческом познании» приходит к точке
зрения, согласно которой в конечном счете «законы логики» и
уравнения математики детерминированы содержательными
онтологическими постулатами, лежащими в основе теоретиче-
ской системы.
Таких принципов, или постулатов, Рассел насчитывает
пять.27 Он не придает особого значения их точной формулиров-
ке; их число может быть уменьшено, они не все необходимы,
но все являются достаточными, каждый из них оправдывает
рациональное ожидание и обладает разумным правдоподобием.
Первый «постулат квазипостоянстьа» заменяет в некотором
смысле первый закон движения Ньютона. В силу этого посту-
лата здравый смысл в состоянии оперировать более или менее
успешно понятиями «личность» и «вещь» без употребления
понятия «субстанция». И наоборот, именно на основании дан-
ного постулата наука и философия длительное время использо-
вали понятие о субстанции. Объективный аспект постулата со-
стоит в наличии реальной, но относительной устойчивости са-
мих вещей и их свойств, физической и психологической непре-
рывности событий и их связи. Субъективный аспект заключа-
ется не только в психологической непрерывности, но и в обоб-
щающем характере познания: анализ события должен выразить
связь, сходные свойства и реальную непрерывность в физиче-
ском событии.
Второй «постулат независимых причинных линий» — «воз-
можно наиболее важный из всех пяти» — «дает нам право из
частичного знания делать частичный вероятный вывод» о том,
что будет нечто случаться во Вселенной. Данный постулат име-
ет под собой объективное основание — «отношение причины и
Действия». Рассел признает сложность причинного действия и
его изменения, отмечает необходимость научного анализа кон-
кретных видов причинных связей, как и определенность раз-
личных «причинных линий» связи. «Причинные линии» извест-
ны нам уже из «Анализа материи»,28 их суть здесь не изме-
нилась.29
Третий «постулат пространственно-временной непрерывно-
сти» предполагает причинные линии, отрицает действие на рас-
стоянии и гласит, что когда имеется каузальная связь между
Несмежными событиями, здесь будет обнаруживаться существо-
вание промежуточных звеньев в цепи, которые позволяют нам
верить, что физические объекты существуют и тогда, когда они
воспринимаются.
13*
195
Четвертый «структурный постулат» Рассел называет «с
мым важным и очень плодотворным». Он касается установи3'
ния вероятной причинной связи различных, но во многом схо/
ных событий, как главной причиной или главным факторов
определяющим эти события. Эта связь требует только сходства
друг с другом (событий) в абстрактных свойствах их прострац,
ственно-времениой структуры, важность которой была подчерк
нута Расселом еще в «Анализе материи».30
Пятый принцип — «постулат аналогии» — должен показать
рациональное значение аналогии как метода познания, когда
используются причинные связи явлений и косвенные связи их
не воспринимаемые в непосредственном созерцании.
Оценка постулатов в литературе противоречива по форме
но единодушна по содержанию. Постараемся сопоставить его
собственную оценку с отзывами некоторых зарубежных авто-
ров и советских философов. Рассел считает, что все постулаты
подтверждались тем фактом, что они подразумевались в обо-
снованных выводах, хотя они и не могут быть доказаны в ка-
ком-либо формальном смысле, поскольку, по его словам, вся
система науки и повседневное познание, из которого они были
извлечены, являются до известной степени самоподтверждаю-
щимися. Выступая против теории когеренции истины, философ
принимает теорию когеренции вероятности, основу которой
могут образовать пять вышеизложенных принципов. Дан-
ные постулаты предназначены для оправдания первых
шагов в науке и обыденного здравого смысла и показыва-
ют, по Расселу, что предпосылки теории познания всегда отли-
чаются от предпосылок логики.
Расселовы постулаты не могут быть открыты в опыте или
почерпнуты из него. Но он предпринял попытку отграничиться
от априоризма Канта, подчеркивая, что постулаты носят гипо-
тетический характер, и даже утверждая, что их принятие в
большей степени является «вопросом темперамента». Рассел
стремится связать постулаты с так называемыми «животными
выводами», т. е. в духе Юма — Спенсера представить их как
высшую степень биологически полезных «инстинктивных жи-
вотных верований» в существовании относительно постоянных,
пространственно-временных вещей, находящихся в каузальной
связи. Однако даже с помощью данных постулатов мы, п0
мнению Рассела, можем познать только структуру материаль-
ных вещей, но не можем ничего сказать об их внутренней
природе и их собственных качествах. Философ рассматривает
развитие человеческого познания как выработку все более со-
вершенных привычек, которые ведут «к истинным ожиданиям»,
на основании индуктивного обобщения «личного прошлого
настоящего опыта».31 В конечном счете он предлагает неки^
мир непрерывностей и групп событий, некую гипотезу, совме'
стимую с опытными заключениями науки, эпистемологическо
196
необходимостью постулатов и необходимой структурой языка.
Постулаты взаимосвязаны с проблемой индукции и вероят-
ности. При эмпирической интерпретации вероятности факту-
адьные допущения, положенные в основу индукции, имеют ве-
роятностный характер. Примером подобного отношения к до-
пущениям является теория Рассела, в которой вероятность
интерпретируется эмпирически как относительная частота в ко-
нечной последовательности испытаний. Признавая индуктивные
заключения вероятно истинными, утверждается, что они выпол-
няются в большинстве случаев.32 Для подтверждения вероят-
ности такого рода и были сформулированы постулаты в тер-
минах относительной часто 1Ы, которые вместе с эмпирическим
свидетельством должны были гарантировать неопровержи-
мость индуктивных заключений. Постулаты не должны поко-
иться на метафизических основаниях и не рассматриваются в
качестве твердо установленных материальных гипотез. Рассел
расценивал их как посылки, в которые мы должны верить,
если наша вера в научные выводы должна быть оправдана.
Это — «психологическая достоверность».33 Считая научные по-
ложения в основном справедливыми, мы должны предполо-
жить знания о реальном мире, чтобы вера в науку была ра-
циональной. Но каковы эти знания? Если ответ на этот вопрос
будет служить адекватным основанием, то неясно почему?
Г. Кайнберг описывает аналогичные постулаты, выдвинутые
Дж. Уисдомом, которые формируют описание универсума,
где научные выводы до сих пор оказывались достаточно спра-
ведливыми. Ранее в этом плане А. С. Богомолов описывает
постулаты О. Либмана. Приводятся подобные попытки оты-
скать фактуальные допущения, на которых основана наука
у Дж. Кемени, А. Беркса. Но все эти усилия по оправданию
индукции с помощью фактуальных посылок обладают неиз-
бежными пороками. Во-первых, они не могут обеспечить осно-
ваниями для принятия фактуальных посылок, ибо истинность
предлагаемых постулатов является не более чем актом веры.
И во-вторых, постулаты вместе с эмпирическими данными недо-
статочны для получения научных выводов, так как они слиш-
ком абстрактны.
«Таким образом, все попытки представить общее вероятно-
стное оправдание индукции при помощи эмпирической (хотя
бы в некоторой степени) интерпретации вероятности окончи-
лись неудачей. Этот результат — один из самых явных прова-
лов, которые когда-либо случались в философии»,—таков вы-
вод Кайнберга.34 Рейхенбах в своеобразном эссе «Разговор
между Бертраном Расселом и Давидом Юмом» (1949) пред-
ставляет такую картину — тень Юма распекает Рассела за те
постулаты, которые он выдвинул.35 Ф. Коплестон отрицает
возможность научного использования принципов, поскольку
они нс являются вечными истинами и невыводимы из них, не
197
могут быть доказаны и не представлены вероятными посреди
вом эмпирических доказательств, ибо они являются теми
мыми принципами, на которых лежит обоснованность таки
доказательств, а пытаясь подтвердить их посредством обращу
ния к научному выводу, мы попадаем в порочный круг. 1^0Г1
лестон считает, что упреки Расселу в кантианстве несостоя'
тельны; сходство сводится к общим признаниям ограниченно"
сти и недостаточности чистого эмпиризма как теории познания
По его мнению, Рассел продолжает отстаивать биопспхологи-
ческий источник постулатов, возрождая теорию «естественной
веры» Юма, и фактически не выполняет программу теорети-
ческого оправдания ненаглядного вывода.36
В советской литературе А. Ф. Бегиашвили, А. С. Богомоло-
вым, А. И. Корнеевой, Г. А. Курсановым, И. С. Нарским бы-
ло отмечено, что при всей половинчатости, противоречивости
по своему содержанию и направленности Расселовы постулаты
означали признание краха позитивистских мечтаний, отрицание
основных позитивистских идей и принципов. Крайний скепти-
цизм Рассела нивелируется лишь признанием «постулатов на-
учного вывода», составляющих рабочие принципы науки. Фи-
лософ был вынужден под влиянием реального содержания на-
учного познания мира сформулировать принципы, хотя и не
новые, но необходимые для научных' исследований. Они—
обобщение и выяснение той вненаучной «метафизики здра-
вого смысла», на которую опирается человек в своей деятель-
ности. Это — попытка решить в скептическом духе извечную
философскую проблему происхождения всеобщего и достовер-
ного научного знания. В постулатах Рассел отдает дань «реа-
листической» традиции, оправдывающей выведение законов из
совокупности опытных данных признанием объективного суще-
ствования предметов, объективных свойств и отношений ве-
щей, независимости «физического мира» от нашего сознания и
факта приспособления живых организмов к окружающей сре-
де, выступающего фактором уточнения знания. Все постулаты
направлены на познание внутренних причинных связей вещей,
а пространственно-временные отношения рассматриваются на
основе наличия этих связей.37
Вывод один: Рассел отказывается от своих гносеологиче-
ских принципов, которые он отстаивал, ибо феноменологиче-
скому принципу описания внешних признаков «являющихся»
предметов он завуалированно противопоставляет познание вну-
тренних причинных связей вещей, что является признанием од-
ной из главных определяющих линий развития научного позна-
ния мира. Он фактически отверг не только принципы позити-
визма, пришедшие в противоречие с реальным процессом по-
знания мира, но и принципы своего собственного философст*
вования. При объяснении происхождения постулатов, даже в
рамках субъективного идеализма и некоторого упрощенного
198
рассмотрения проблем науки, Рассел, как отмечает А. Ф. Бе-
рИашвили, приближается к материалистической теории позна-
иця. Особенно это видно в его рассуждениях об одинаковой
повторяемости наших восприятий, зависимых от повторяемости
явлений внешнего мира, которые и ведут к формированию
определенных принципов. Ясно, что Рассел рассматривает их
в отрыве от истории к развития, чему способствует двусмыс-
ленность и противоречивость субъективно-идеалистического по-
нимания «опыта», которое используется для замещения поня-
тий источника и основы познания, а также и критерия исти-
ны.38 Рассел вместе с неопозитивистами пытался термином
«опыт» прикрыть как материалистическую, так и идеалистиче-
скую линию в философии, «освящая их и спутывая». Исполь-
зуя достоверные начала познания в качестве реальных пред-
посылок, на которые опирается научное познание, он превра-
щает философию в некий придаток естественных наук.39 Мож-
но отметить здесь и известную его уступку априоризму, кото-
рого он так опасался в «Принципах математики». М. А. Кис-
сель отмечает, что Рассел фактически примыкает «к кантиан-
скому решению проблем индукции, с той только разницей, что
интерпретирует кантианское a priori в духе формалистских си-
стем математики и математического естествознания».40 Попы-
тавшись найти принципы, данные до опыта, помогающие нам
составить научную картину мира, и придавая своим постула-
том «привкус эмпиризма», он выработал, по заявлению А.
Квинтона, «эмпирический априоризм», или «смягченную кан-
тианскую» точку зрения.41 Однако с такими оценками согласны
нс многие.42
По-видимому, выводы об априоризме позднего Рассела не-
сколько преувеличены, поскольку его постулаты не являются
априорно неизменными истинами. Априоризму противоречил
и его отказ от идеи установления корреляции между чувствен-
ными данными и объектами физики при помощи априорных
принципов, ибо при подобном характере решения физика те-
ряла значение эмпирической науки. Эмпирико-реалистическая
платформа позволяет ему выражать физические объекты, «ве-
щи» обыденного сознания (здравого смысла) в терминах чув-
ственных данных, что многими признавалось излишним. Ана-
лиз же проблем индукции «наталкивает нас на фундаменталь-
ную слабость позитивистской философии науки: дуализм фор-
мально-математического, логического элемента и эмпириче-
ского содержания».43 Явное проникновение в недемонстратив-
ный и фактуальный характер заключений индуктивных выво-
дов с целью оправдать их приводит Рассела к признанию не-
обходимости существования в мире законов. Действие этих за-
конов и гарантирует истинность индуктивной экстраполяции
«привычек природы». Следовательно, заключения из опыта де-
лаются не в силу привычки собственной и природной, а в си-
199
лу «целесообразности» существования в природе объективны
законов. Расселовы постулаты на деле предполагают убежд^
ние человека в существовании мира и его закономерностей"
В этом факте проявился не только крах околопозитивистских
иллюзий и взглядов Рассела, но и решающее влияние поддИь,
но научных достижений современного познания, прежде всего
физики, астрономии, математики, логики и методологии науки
проблемами которых английский мыслитель занимался многие
годы.
Резюмируя оценку постулатов, отметим, что субъективный
идеализм и агностицизм восторжествовали, но ценой уступки
материализму—«наивному реализму», обыденному здравому
смыслу. Как это ни парадоксально, отмечает М. А. Кпссель, но
«агностические сомнения в адекватности нашего познания —
это „плата” метафизического мышления за допущение реаль-
ного существования объектов познания независимо от какой-
бы то ни было деятельности познающего ума».44 В данном
случае на практике проявляется половинчатость философии
реализма. Придавая огромное значение вере, убеждению, обра-
зующим исходный материал познания, Рассел, провозгласив
общность структуры восприятий человека и событий реально-
го мира, утверждает существование «отношения соответствия»
между ними, благодаря чему мы познаем мир.
Со своей стороны мы хотели бы подчеркнуть реалистиче-
скую сторону философского развития Рассела, выраженную в
его постулатах. Крах биологически-психологического подхода
к познанию старого позитивизма наложил определенный отпе-
чаток на всю манеру философствования Рассела. Применение
логического анализа в гносеологических построениях привело
его к позиции неореализма, сглаживающего многие «острые
углы» как эмпиризма, так и рационализма. Теория познания
Рассела — это неореалистическая интерпретация англо-саксон-
ского натурализма, соединение разумного скептицизма с агно-
стицизмом, феноменализма с логистикой.45 Однако нельзя за-
бывать традиционный эмпиризм Рассела. «Если рационалисты
не видели за абстракциями твердой почвы эмпирических фак-
тов, то эмпирики загромождали себе горами фактов путь к
теоретическим обобщениям. Эмпиризм — это разум на коле-
нях. Встать в полный рост, исходя из знания эмпирии, фактов,
возвыситься до необходимости целостного теоретического по-
нимания природы, общества и мышления, их законов — на эта
не мог отважиться никто даже из выдающихся эмпириков». °
Рассел как «умеренный эмпирик»47 решает целый ряд про-
блем, отходя от эмпиризма, неоднократно заявляя об ограни-
ченности его чистого вида. Торжествует гносеологический
скептицизм', агностическое сомнение в адекватности нашего
познания сочетается с допущением существования объектов по-
знания, независимых от познавательной активности субъекта.
200
рассел возвращается на позиции «науки о человеческой при-
роде» Юма и Локка с их атомистической концепцией психиче-
ского, количественного различия между феноменами сознания.
Однако реалистическая основа этих рассуждений остается, по-
скольку она совместима с Юмовым допущением существова-
ния внешнего мира, которое основывается на внетеоретической
вере в его бытие. Рассел «стыдливой манерой, тайком» протас-
кивает материализм, «публично отрекаясь от него».48 В онто-
логии он явно или скрытно придерживается неореалистическо-
го деления форм объективного существования: пространствен-
но-временного, свойственного психическим и физическим явле-
ниям, и идеального, присущего общим понятиям и математиче-
ским объектам. «Эпистемологический монизм» скрытно допол-
няется онтологическим плюрализмом, который обосновывается1,
«теорией внешних отношений», формулирующей идею незави-
симости вещи от тех отношений, в которые она вступает с дру-
гими вещами. Рассел склоняется к своеобразному онтологи-
ческому плюрализму: различные ряды вещей, выявляемые кри-
терием как существующие, относятся к различным онтологиям.
Среди них можно указать онтологии обыденных (физических)
объектов, событий, предложений, чисел, свойств, множеств^
универсалий, логических конструкций и т. д. В «Человеческом
познании» он противопоставляет мир вещей и мир идей, ибо
последний якобы «создается» в процессе деятельности познаю-
щего субъекта как «конструкция отчасти научная, отчасти же-
донаучная». В решении отдельных проблем «нейтральный мо-
низм» Рассела сочетается с элементами «критического реализ-
ма».49 Реалистическую тенденцию его гносеологии отмечает и
Э. Имз.50
В. И. Ленин так писал о физиках, рассуждающих с точки:
зрения «здравого смысла»: «Отрицая неизменность известных
до сих пор элементов и свойств материи, они скатывались к
отрицанию материи, то есть объективной реальности физиче-
ского мира ... Настаивая на приблизительном, относительном*
характере наших знаний, они скатывались к отрицанию неза-
висимого от познания объекта, приблизительно верно, относи-
тельно правильно отражаемого этим познанием».51 Как первое,
так и второе может быть, правда с некоторыми оговорками,,
отнесено и к Расселу. Его субъективистский вариант метафи-
зического способа мышления не может нас удовлетворить, как
и субъективистско-логическое игнорирование диалектики и
принципов историзма при анализе внешнего мира и человече-
ского познания. Главное заключается в том, что все рациональ-
ные моменты рассуждений Рассела оказались подчинены субъ-
ективно-идеалистическому мировоззрению, что и определяет
мировоззренческую суть его философии. При этом отчетливо
видна сознательная установка на релятивистскую гносеологию
как единственную возможность в современных условиях раз-
20 Г
вития науки удержаться на позициях реконструированного
идеализма. Характерно, что в его работах ясно прослеживаем
ся стремление не только обновить идеализм и эволюционизм
но и по-своему справиться с решением важных проблем раз’
вития научного познания. Прежде всего его интересует про,
цесс развития математизации науки, проникновение ее во все
области знания. Как ученый-энциклопедист он подходит к во-
просам необходимости использования различных форм симво-
лики в научном познании, математической логике и киберне-
тической технике как весьма важных средств усиления позна-
вательных методов, ведущих к плодотворным результатам. Но
это позитивное в философии Рассела антидиалектично по сво-
ей сути. Метафизический подход к вопросу о связях философии
с условиями социальной жизни, к вопросу о роли и значении
философии у Рассела проявляется в чисто созерцательной
оценке философского познания, согласно которой задачей фи-
лософии является только объяснение мира, но отнюдь не ре-
шение вопроса о его переустройстве.52
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Своими корнями наша современность уходит в 20-е годы
XX в. Первая мировая война и последовавшие за ней револю-
ции положили конец столетию, длившемуся с 1815 по 1914 г. На
20-е годы приходится резкая перемена экономических и полити-
ческих реалий, научных, эстетических, философских и теологи-
ческих представлений, мироощущения миллионов людей. С тех
пор, как говорил Ортега-и-Гассет, и начинается «восстание
масс», возрождается «новое средневековье».
Причины безумия людей, отвергнувших классический ра-
ционализм и неудовлетворенных викторианской эпохой процве-
тания капитализма, были непонятны непосвященным. Компенса-
ции пытаются искать в собственной душе, в которой якобы со-
крыты все тайны. Нестабильность обстановки, непредсказуе-
мость будущего вызывают повышенный интерес к экзистенци-
альным проблемам, проблемам личного бытия и спасения. Фи-
лософия жизни, экзистенциализм, антропологизм, религиозно-
философские построения пытались дать ответ человеку Запада
на смысло-жизненные вопросы. С другой стороны, сциентизм,
философия науки видели панацею от всех бед в науке и научно-
технической революции. Так появляются две тенденции в разви-
тии западной философии. Западная философия определенное
место отдает реабилитации метафизики, языку науки, уделяет
внимание поиску целостного философского гуманистического
воззрения, общечеловеческим (проблемам планетарного мас-
штаба.
Бертран Рассел принадлежит сразу двум философским куль-
турам— викторианской и новейшей, его мировоззрение принци-
пиально амбивалентно. Как энциклопедист, ученый, философ,
общественный деятель, педагог, политический мыслитель, этик,
атеист, писатель, буржуазный демократ он связан многими ни-
тями с естествознанием и переменчивой реальностью современ-
203
ности. Презрение ученого к предрассудкам социальной средк
бескомпромиссное служение истине ведут его к пересмотру идео’
логических иллюзий и установок. Его эволюция идет по восхо"
дящей линии, маяком которой служит научная искренность $и'
лософа и ученого. Рассел — своеобразный индикатор динамик
ской картины мира, будь то естественнонаучная, социально-по"
литическая или нравственно-гуманистическая. Расселовский эн-
циклопедизм— это знакомство с болевыми точками современ-
ной науки. Его плюрализм тяготеет к целостности, он обуслов-
лен ходом развития науки и философии, самого социального
процесса XX в. Рассел — предтеча системного подхода как фи.
лософской нормы в будущем.
Анализ философии Рассела показывает, что перед нами пред,
ставитель влиятельных течений философской мысли Запада
основные идеи которого уходят своими корнями в классический
английский эмпиризм. Вся деятельность Рассела — это «фило-
софская жизнь» то на «альпийских вершинах», где жили ранее
Платон, Лейбниц и Фреге, то в «долинах», которые были «воз-
деланы» Юмом, Миллем и Джемсом. Он имел как бы два дома,
хотя можно предвидеть, как изнурителен был путь с «вершин»
в «долины» и обратно. Эти его «путешествия» часто станови-
лись основой разногласий в оценке Рассела-философа.
Однако какие бы оценки ни высказывались по поводу его
философии, всегда отмечалось, что мыслитель поставил ряд
очень важных вопросов по проблемам математики, логики, мето-
дологии науки, теории познания, дал им своеобразные решения,
которые стимулировали дальнейшие исследования.
Рассел известен не только как философ, но и как гуманист,
отстаивающий высшую ценность на земле — человека, его сча-
стье и сохранение цивилизации от опасности самоуничтожения
в термоядерной войне. В конечном счете именно в этом он ви-
дел цель своей деятельности как человека и ученого. Результаты
этой деятельности получили поддержку и высокие оценки про-
грессивного человечества.
ПРИМЕЧАНИЯ
Предисловие
1.	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 440.
2.	Там же. Т. 11. С. 413—414.
3.	Винер Н. Я —математик. М., 1964. С. 13—14, 18—19, 44—47, 310.
4.	Мочалов Л. В. Марксистско-ленинская оценка фабианского социа-
лизма. М., 1976. С. 24—40, 47; Russell В, Wisdom of the West. West-
ern philosophy in its Social and Political Setting /Ed. by P. Foulkes.
London, 1959. P. 75.
5.	Д e л ю с и н Л. П. Спор о социализме в Китае: Из истории обществен-
но-политической мысли в Китае в начале 20-х годов. М., 1970. С. 32—35.
6.	Russell В. The Basic Writing of Bertrand Russell. 1903—1959 /Ed.
by R. E. Egner and L. E. Dennon. London, 1961. P. 47.
7.	Ruja H. Principles of Polemic in Russell//Inquiry. Autumn 1968.
Vol. II, N 3. P. 282—294.
8.	Russell B. Wisdom of the West. P. 112.
9.	Dutt R. P. Bertrand Russell (1872—1970)//Labour Monthly. 1970.
Vol. 52, N 3.
10.	Russell B. Wisdom of the West. P. 126.
11.	Russell B. The Practice and Theory of Bolshevism. London, 1975.
P. 26—27.
12.	Ibid. P. 92.
13.	Russell B. Wisdom of the West. P. 131.
14.	Russell B. History of Western Philosophy and its Connection with
Political and Social Circumstances from the Earliest Times to the Pre-
sent. London, 1974. P. 361.
15.	Dutt R. P. Bertrand Russell (1872—1970). P. 105; Russell B. The
Autobiography of Bertrand Russell. London, 1975. P. 326—335.
16.	Russell B. The Autobiography of Bertrand Russell. P. 357—368; Д e-
люсин Л. П. Спор о социализме в Китае. С. 31—35; Дин Шоухэ,
Инь Сюйи, Чжан Бочжао. Влияние Октябрьской революции на
Китай. М., 1959. С. 108.
17.	Дин Шоухэ, Инь Сюйи, Чжан Бочжао. Влияние Октябрьской
революции на Китай. С. 108.
18.	См.: Ленин В. И.: 1) II Конгресс Коммунистического интернационала
//Поли. собр. соч. Т. 41. С. 234; 2) Английский пацифизм и англий-
ская нелюбовь к теории //Тям. же. Т. 26. С. 267.
19.	Ван Сингун. Анализ логики и мировоззрения Рассела//Синь цин-
нянь. 1920. Т. 8. № 3 (на кит. яз.). С. 6.
20.	Russell В. On Education. Especially in Early Childhood. London, 1926.
P. 1.
21.	Russell B. Portraits from Memory and Other Stories. London, 1956.
P. 211—214.
22.	Перегудов С. П. Антивоенное движение в Англии и лейбористская
партия (1957—1968). М., 1969. С. 71.
23.	Подробнее см.: Проблемы мира и социального прогресса в совре-
менной философии /Ред, кол.: Б. Т. Григорьян, Т. И. Ойзерман и др.
М., 1983. С. 244—247; Баннов Б. Бертран Рассел изобличает//Изве-
стия. 1967. 8 марта; Russell В. Portraits from Memory and Other
Stories. P. 221—227.
205
24.	Перегудов С. П. Антивоенное движение в Англии и лейбористскэ
партия (1957—1968). С. 216.	ая
25.	Акин динова Т. А., Бердюгина Л. А. Новые грани старых иплщ
зий. Л., 1984. С. 201.
Введение
1.	См., напр.: Metz R. A Hundred Years of British Philosophy. London
1950. P. 560; H a m 1 у n D. W. A History of Western Philosophy.
York, 1988.
2.	См., напр.: Wood A. Russell’s Philosophy: a Study of its Development
//Russel B. My Philosophical Development. London, 1959. P. 262; De-
wey and Russell: An Exchange / Ed. M. Samuel. New York, 1985-
Хюбшер А. Мыслители нашего времени (62 портрета). М., 1962*
С. 293.
3.	Ryle G. Bertrand Russell (1872—1970)//Revue internationale de philo-
sophic. 1972. N 102. P. 436—437.
4.	Popper K. R. The Logic of Scientific Discovery. New York, 1959. P. 22;
Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 43—44.
5.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1 /Ed. by J. H. Muirhead.
London; New York, 1924. P. 79; Wood A. Russell’s Philosophy: a Study
of its Development. P. 260.
6.	См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 372.
7.	Там же. С. 350.
8.	Там же. С. 360.
9.	Там же. С. 362.
10.	Contemporary British Philosophy. Р. 359.
11.	Рассел Б.: 1) Введение//Витгенштейн Л. Логико-философский трак-
тат. М., 1958. С. 26; 2) Введение//Геллнер Э. Слова и вещи. М., 1962.
12.	Russell В.: 1) Our Knowledge of the External World as a Field for
Scientific Method in Philosophy. Chicago; London, 1914. P. 54; 2) Lo-
gic and Ontology // The Journal of Philosophy. 1957. Vol. 54, N 9;
3) Logic and Knowledge. Essays 1901—1950 / Ed. by R. G. March. Lon-
don, 1956. P. 198, 270.
13.	Russell B. My Philosophical Development. P. 11, 17, 22.
14.	Современный субъективный идеализм: Критические очерки /Под
ред. М. П. Баскина и М. Ш. Вахитова. М., 1957. С. 183—189.
15.	Дубровский Д. И. Информация, сознание, мозг. М., 1980. С. 57—58.
16.	Rumi V. Der Logische Positivismus. Berlin, 1965. S. 106.
17.	Нарский И. С. Философия Бертрана Рассела. Лекция для студентов
философских факультетов университетов. Zvl, 1962. С. 12.
18.	Рассел Б. Проблемы философии. СПб., 1914. С. 71—74.
19.	Бегиашвили А. Ф. Проблема начала познания у Б. Рассела и
Э. Гуссерля. Тбилиси, 1969. С. 20, 58.
20.	Quinton A. Russell’s Philosophical Development//Philosophy. I960.
Jan. Vol. 132, N 35. P. 5.
21.	Кузнецов В. H. Основные тенденции кризиса современной буржуаз-
ной философии. М., 1978. С. 17.
22.	Никифоров А. Л. От формальной логики к истории науки. Крити-
ческий анализ буржуазной методологии науки. М., 1983. С. 12.
23.	Общеизвестно, пишет Р. С. Коэн, что «логический реализм Маха РаС'
ходится с эпистемологическим сенсуализмом Рассела», который не мог
разобраться, по Р. В. Селларсу, с основной философской проблемой
соотнесения чувственных данных и вещей (см.: Современная про-
грессивная философская и социологическая мысль в США: Сб пеРе??
дов с англ. / Общ. ред. В. В. Мшвениерадзе и А. Г. Мысливченко. М-
1977. С. 328, 329, 344). На VI Международном конгрессе по логике,
методологии и философии науки отмечалось, что Г. Фреге, Б. Рассел,
Д. Гильберт и К. Гёдель отстаивали так называемую стандартную кон-
цепцию методологии науки, которая представляет собой попытку пере-
206
несения в область анализа эмпирических (естественнонаучных и соци-
альных) теорий методов исследования математики и логики, разрабо-
танных в конце XIX — начале XX в. в их трудах. В. А. Лекторский и
В. Н. Садовский указывают, что эта логико-методологическая модель
научной теории — не неопозитивистская концепция логики и методоло-
гии науки, и ее следует оценивать с точки зрения возможностей как
логической модели.
24.	См., напр.: Яковлев А. А.: 1) Диспут между Бертраном Расселом
и Фредериком Коплстоном//Вопросы философии. 1986. № 6. С. 120—
121; 2) Предисловие//Рассел Б. Почему я не христианин. Избранные
атеистические произведения. М., 1987.
25.	Подробнее об этом см.: Современная буржуазная философия / Под
ред. А. С. Богомолова и др. М., 1978. С. 180; Нарский И. С. Фило-
софия Бертрана Рассела. С. 5; Philosophy in the Twentieth Cen-
tury. Vol. 1 / Ed. by W. Barret and L. Aiken. New York, 1962. P. 68—
69.
26.	Да p к о в с к и К. Д. Философское развитие Бертрана Рассела и кризис
современного позитивизма//Наука. Техника. Человек / Гл. ред. Ст. Ан-
гелов. София, 1973. С. 152.
27.	Современная буржуазная философия. С. 177—192.
ЧАСТЬ I.
Глава 1
1.	Russell В.: 1) The Basic Writing of Bertrand Russell. 1903—1959
/Ed. by R. E. Egner and L. E. Dennon. London, 1961. P. 32—34; 2) My
Philosophical Development. London, 1959. P. 38.
2.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 216—218, 293—299.
3.	Storr A. The Dynamic of Creation. New York, 1972. P. 59.
4.	Френкель А. А., Бар-Хиллел И. Основания теории множеств.
М, 1966. С. 240.
5.	И л ь и н В. В. Онтологические и гносеологические функции категорий
качества и количества. М., 1972. С. 93—95.
6.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 40.
7.	Ав а лиан и С. Ш. Очерки философии естествознания. Тбилиси, 1968;
Цехмистро И. 3., Бобкова Н. П. Диалектика множественного и
единого и континуум. Харьков, 1977, и др.
8.	Russell В,. Му Philosophical Development. Р. 41.
9.	Russell В. Sur les axiomes de la geometrie//Revue de metaphysique
et de morale. 1899. T. 7, N 6. P. 684—707.
10.	Grunbaum A. Modern Science and Zeno’s Paradoxes. London, 1968.
P. 56—64.
11.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 185.
12.	Кант И. О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умо-
постигаемого мира//Соч.: В 6 т. Т. 2. М., 1964. С. 400—405.
13.	Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 732.
14.	Карнап Р. Значение и необходимость. Исследование по семантике и
модальной логике. М., 1959. С. 249.
15.	Russell В. The Principles of Mathematics. Cambridge (U. P.), 1903.
P. 3, 47, 199—237.
16.	R u s s e 11 B. Sur les axiomes de la geometrie. P. 684—707.
17.	Russell B. An Essay on the Foundation of Geometry. Cambridge
(U. P.), 1897. Part 63, 64.
1&.	Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. М.,
1969. С. 30—31.
19.	Ахундов М. Д. Проблема прерывности и непрерывности пространст-
ва и времени. М., 1974. С. 134—141.
20.	Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени.
207
С. 65—84; Жарков В. И. Диалектика пространства и врем?,.,
Томск, 1984. С. 225—228.	ни*
21.	Авал па ни С. Ш. Очерки философии естествознания. С. 241—243
22. Russell В. Му Philosophical Development. Р. 42.
23.	Кант И. Метафизические начала естествознания//Соч. Т. 6. М., iqro
С. 100.
24.	Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII—XVIII вв.) м
1987. С. 406, 417.	*	•’
25.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 42.
26.	3 у б о в В. П. Развитие атомистических представлений до начала XIX
века. М., 1965. С. 340.
27.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 43.
28.	Степанов Н. И. Концепции элементарности в научном познании М
1976. С. 59—69.
29.	Ж а р о в А. М. Проблема времени в свете диалектики определенности
и неопределенности // Философские аспекты проблемы времени / Под
ред. Е. А. Ерунова. Л., 1978. С. 225—228.
30.	R u s s е 11 В. Му Philosophical Development. Р. 35.
31.	Ibid. Р. 43—44; ср.: Кант И. Критика чистого разума//Соч. Т. 3. М
1964. С. 306—307.
32.	Тулмин С. Человеческое понимание. М., 1984. С. 38.
33.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 45; ср.: Кант И. Ме-
тафизические начала естествознания. С. 126.
34.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 45.
35.	К а н т И. Метафизические начала естествознания. С. 74.
36.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 46; см. также: Рас-
сел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957. С. 321;
Каган В. Ф. Основания геометрии. Учение об обосновании геометрии
в ходе ее исторического развития. Ч. 1. М.; Л., 1949. С. 40—41.
37.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 306—331.
38.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 48.
39.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 230.
40.	Там же. С. 233.
41.	Ср.: Кант И. Метафизические начала естествознания. С. 168—170.
42.	Там же. С. 142.
43.	Ср.: Там же. С. 163.
44.	Ср.: Там же. С. 144.
45.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 49—50; ср.: Кант И.
Метафизические начала естествознания. С. 137—141.
46.	См. также: Кант И. Метафизические начала естествознания. С. 155.
47.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 31.
Глава 2
1.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 157; см. также: Зай-
ченко Г. А. Соотношение языка и знания в английской лингвистиче-
ской философии: Автореф. докт. дис. М., 1974. С. 12; Козлова М. С.
Лейбниц и неопозитивизм // Вести. Ленингр. ун-та. Серия «Философия,
экономика, право». Л., 1962. № 17. С. 83—94; Наре кий И. С., П о-
могаева Е. Ф. Бертран Рассел — философ и гуманист//Вопросы
философии. 1972. № 6. С. 90; Хюбшер А. Мыслители нашего времени
(62 портрета). М., 1962. С. 292.
2.	Рассел Б. История западной философии. С. 613; Russell В.: 1) bo-
gie and Knowledge,. Essays 1901—1950 /Ed. by R. G. Marsh. London’
1956. P. 343; 2) Wisdom of the West. Western philosophy in its Social
and Political Setting / Ed. by P. Foulkes. London, 1959. P. 205.
3.	R u s s e 11 B. Wisdom of the West. P. 203.	. r
4.	Russell B. Our Knowledge of the External World as a Field 1°
Scientific Method in Philosophy. Chicago; London, 1914. P. 239.
208
5.	Философия в современном мире. Философия и логика /Отв. ред.
П. В. Таванец, В. А. Смирнов. М., 1974. С. 42.
6.	Russell В. Wisdom of the West. P. 203.
7.	Стяжкин H. И. Формирование математической логики. М., 1967.
С. 206—241; Майоров Г. Г. Теоретическая философия Готфрида В.
Лейбница. М., 1973. С. 82.
8.	Рассел Б. История западной философии. С. 602—615; Russell В.
Wisdom of the West. P. 203—205.
9.	Russell Br A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz with
Appendix of Leading Passages. Cambridge (U. P.), 1900. P. IX.
10.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 68.
11.	Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком//Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1982.
С. 448, 491.
12.	Russell В. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. P. 8.
13.	W a 11 i n g J. Bertrand Russell. Edinburgh, 1970. P. 10; см. также:
Рассел Б. Человеческое познание. С. 335.
14.	Варьяш А. История новой философии. Г. 1, ч. 1. М.; Л., 1926. С. 235.
15.	Лейбниц Г. В. Рассуждение о метафизике//Соч. Т. 1. С. 131.
16.	Н а р с к и й И. С. Готфрид Лейбниц. М., 1972. С. 105; Майоров Г. Г.
Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница. С. 143.
17.	Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком. С. 480.
18.	Russell В. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. P. 222.
19.	Ibid. P. 58; см. также: Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком. С. 505—
506.
20.	R u s s е 1 1 В. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz.
P. 58—59.
21.	Кант И. Критика чистого разума. С. 322.
22.	Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком. С. 450.
23.	F е i b 1 е m a n J. К. Assumption of Whitehead’s and Russell’s Principia
Mathematica // International Logic Review. New Series. 1975. December.
P. 204.
24.	Russell В.: 1) Analyst of Matter. London, 1927. P. 238—248; 2) Wis-
dom of the West. P. 82; см. также: Рассел Б.: 1) История западной
философии. С. 71, 223, 487, 596, 673; 2) Человеческое познание. С. 108.
25.	Russell В.: 1) A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz.
P. 17—24; 2) Wisdom of the West. P. 205.
26.	R u s s e 1 1 B. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz, 2 ed.
London, 1937. P. 169—171.
27.	Лейбниц Г. В. Рассуждение о метафизике. С. 135—138.
28.	R u s s е 11 В. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. P. 49.
29.	Ibid. P. 50.
30.	Рассел Б. История западной философии. С. 222.
31.	Ильенков Э. В. Диалектическая логика: Очерк истории и теории,
М., 1974. С. 251.
32.	Лейбниц Г. В. Переписка с Кларком. С. 450.
33.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 226.
34.	3 а и ч e н к о Г. А. Соотношение языка и знания в английской лингви-
стической философии. С. 12.
35.	РаСсел Б. История западной философии. С. 161.
36.	Там же. С. 614.
37.	Russell В. The Analysis of Matter. P. 156—157, 200.
38.	Russell В, A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. P. 226.
Глава 3
1.	Нарский И. С. Современная буржуазная философия: два ведущих
течения начала 80-х годов XX века. М., -983. С. 5, 8—9.
2.	Russell В. Му Philosophical Development Р. 43, 54, 62.
14 Заказ № 494
209
3.	Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М 1пОл
С. 136—137.
4.	Кант И. Критика чистого разума. С. 232—233.
5.	Ту л м и н С. Человеческое понимание. С. 199.
6.	Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 488.
7.	R u s s е 1 1 В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1 raTT1
bridge (U. P.), 1910. P. 2.	’ n“
8.	W a t 1 i n g J. Bertrand Russell. P. 32.
9.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 335—337.
10.	Уёмов А. И. Вещи, свойства и отношения. М., 1963. С. 23—24.
И. Bradley F. Н. Appearance and Reality. Oxford, 1969. P. 25.
12.	Ibid. P. 28, 63, 517.
13.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 221, 226.
14.	Ibid. § 212—216.
15.	Eames E. R. Russell about ’’What There Is”//Revue international^
de philosophic. 1972. N 102. P. 486.
16.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 2. Cam-
bridge (U. P.), 1912. P. 513.
17„ W a 11 i n g J. Bertrand Russell. P. 41—42.
18.	Bradley F. H. Appearance and Reality. P. 27, 517.
19.	Russell B. Our Knowledge of the External World... P. 59.
20.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 2. P.513
21.	Ibid. Vol. 1. Introduction. § 31, 50; Vol. 2. § 201.
22.	R u s s e 1 1 B. My Philosophical Development. P. 54—64.
23.	Подробнее см.: Яновская С. А. Методологические проблемы науки.
М., 1972. С. 72—74.
24.	Подробнее см.: Бродский И. Н. Отрицательные высказывания. Л.,
1973; Горский Д. П. Вопросы абстракции и образования понятий.
М., 1961; Субботин А. Л. Традиционная и современная формальная
логика. М., 1969.
25»	. Russell В. On the Nature of Truth//Proceedings of The Aristotelian
Society. 1906—1907. Vol. 7. P. 28—48.
26.	Russell B. My Philosophical Development. P. 56, 60.
27.	Russell B. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. § 21,
24, 25.
28v Russell B. The Principles of Mathematics. P. 33—41.
29.	Ibid. P. 454.
30.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 335—336.
31.	Bradley F. H. On Appearance, Error and Contradiction//Mind. New
Series. 1910. Vol. 19. P. 180—181.
32.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 63.
33.	Russell B. Some Explanation in Reply to Mr. Bradley (Discussion)//
Mind. New Series. 1910. Vol. 19, N 75. P. 373—378.
34.	Bradley F. H. Appearance and Reality. P. 552.
35.	Russell B. Wisdom of the West. P. 90; подробнее см.: Лука-
нов Д. М. Гносеология американского «реализма». М., 1968. С. 21—
23, 32—42.
36.	Ю л и н а Н. С. Проблема метафизики в американской философии лл
века: Критический очерк эмпирико-позитивистских течений. М., 1978-
С. 80.
37.	R u s s е 11 В. Му Philosophical Development. Р. 63—64.	.
38.	С о р 1 е s t о n F. A History of Philosophy. Vol. 8. Part 2. New YorR,
1967. P. 188.	.
39.	Quine W. V. O. Russell’s Ontological Development//The Journal oi
Philosophy. 1966. Vol. 63, N 21. P. 658.
210
Глава 4
1.	Мотрошилова Н. В. Возникновение феноменологии Э. Гуссерля и
ее историко-философские истоки//Вопросы философии. 1976. № 12.
С. 101.
2.	Russell В. History of Western Philosophy and its Connection with
Political and Social Circumstances from the Earliest Times to the Pre-
sent. London, 1974. P. 534.
3.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 257, 163.
4.	Russell В. Recent Work of the Principles of Mathematics // The Inter-
national Monthly. 1901. Vol. 4, N 1. P. 84; Russell Bv Introduction
to Mathematical Philosophy. London, 1919. P. 197; Рассел Б. Новей-
шие работы о началах математики//Новые идеи в математике. Сб. L
СПб., 1913. С. 82.
5.	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 37.
6.	Уайтхед А. Н. Введение в математику. Пг., 1916. С. 59.
7.	Рассел Б. История западной философии. С. 53, 56.
8.	Г е й т и н г А. Обзор исследований по основаниям математики. Интуи-
ционизм— теория доказательства. М.; Л., 1936. С. 9, 20.
9.	Л ей б н иц Г. В. Об универсальной науке или философском исчислении
//Соч. Т. 1. С. 494—505.
10.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 86—87.
И.	Russell В. Recent Work of the Principles of Mathematics. P. 83.
12.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1 / Ed. by J. H. Muirhead.
London; New York, 1924. P. 361.
13.	Кутюра Л. Философские принципы математики. СПб., 1912. С. 7; см.
также: Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 83.
14.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 9.
15.	Философия естествознания / Ред. Э. Безчеревных. М., Вып. 1. 1966.
С. 256.
16.	Beth Е. W. The Foundation of Mathematics. A Study in Philosophy of
Science. Amsterdam, 1965. P. 69.
17.	Кутюра Л. Философские принципы математики. С. 60.
18.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 410.
19.	Ibid. P. 372.
20.	Богомолов С. А. Эволюция геометрической мысли. Л., 1928. С. 220.
21.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 372.
22.	Ibid. P. 7—8, 372—374.
23.	Ibid. P. 435—436.
24.	Ibid. P. 404—407; § 71. P. 213, 348, 372.
25.	Ibid. P. 421.
26.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. L P. 62.
27.	А в а л и а н и С. Ш. Очерки философии естествознания. С. 92—94; Рас-
сел Б. История западной философии. С. 733; Russell В., White-
h е a d A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. Р. 442.
28.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 429.
29.	П а н о в M. И. Методологические проблемы интуиционистской матема-
тики. М., 1984. С. 107, НО, 121.
30.	Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965.
С. 211.
31.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 104—105; см.
также: Russell В. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 145.
32.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 7—9.
33.	Руза вин Г. И. Философские проблемы оснований математики. М.,
1983. С. 222.
34.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1, § 52.
35. Логика и онтология /Отв. ред. В. В. Целищев. М., 1978. С. 213.
36.	Концепции науки в буржуазной философии и социологии. Вторая
половина XIX—XX вв. /Под ред. Н. И. Родного, П. П. Гайденко,
Б. С. Грязнова. М., 1973. С. 73—132.
14*
211
37.	Russell В.: 1) Introduction to Mathematical Philosophy. P. 18; 2) м
Philosophical Development. P. 70; 3) Wisdom of the West. P. 79.
38.	Горский Д. П. Вопросы абстракции и образования понятий. С 227
263.	’
39.	Магнус-Саминский В. С. Проблема абстрагирования в филосп
фии Б. Рассела//Вопросы философии. 1975. № 1. С. 136.	°’
40.	Рузавин Г. И. Философские проблемы оснований математики. С.216
41. Рассел Б. История западной философии. С. 809—810.
42.	Рузавин Г. И. Философские проблемы оснований математики. С. 224-
см. также: Клайн М. Математика. Утрата определенности. М., iqq/
С. 261—262.	%
43.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 71.
44.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. VoL 1, § i2
45.	Russell B. The Principles of Mathematics. Cambridge, 1937. P. V—
XIV.
46.	Russell B. Wisdom of the West. P. 71, 282—284; ср. у Кантора:
Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осу-
ществимости. М., 1967. С. 43—45.
47.	Р у з а в и н Г. И. О природе математического знания//Очерки методо-
логии математики. М., 1968. С. 19—35.
48.	Френкель А. А., Бар-Хиллел И. Основания теории множеств
С. 240.
49.	Т р о с т и и к о в В. Н. Конструктивные процессы в математике. Фило-
софский аспект. М., 1975. С. 42.
50.	Рузавин Г. И. Философские проблемы оснований математики. С. 77—
82.
51.	Ср.: Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 2.
Р. 65.
52.	Russell В. The Principles of Mathematics. Cambridge, 1937. P. 145.
53.	Russell B. The Principles of Mathematics. Cambridge, 1903. P. 147.
54.	Russell B. Our Knowledge of the External World... P. 152—154.
55.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 188—196.
56.	Ibid. P. 368.
57.	Ср.: Френкель А. А., Бар-Хиллел И. Основания теории мно-
жеств. С. 299; Манеев А. К- Философский анализ зеноновских апо-
рий. Минск, 1972. С. 57—60.
58.	Russell В. 1) The Principles of Mathematics. P. 356—360; 2) Our Know-
ledge of the External World... P. 187.
59.	Богомолов С. А. Актуальная бесконечность (Зенон Элейский и
Георг Кантор). Пг., 1923. С. 49—59; Russell В. Wisdom of the West.
P. 41—43, 280.
60.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 362.
61.	Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осу-
ществимости. С. 104.
62.	Russell В. Our Knowledge of the External World... P. 142—145.
63.	Подробнее см.: Хуцишвили Г. III. Проблема бесконечности в свете
современной науки. С. 42—45; Russell В. The Principles of Mathe-
matics. P. 353—354.— Критику этого положения см.: ГрюнбауМ А.
Философские проблемы пространства и времени. Гл. 6.
64.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 88—89.
65.	Богомолов С. А. Актуальная бесконечность. С. 19.
66.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 465—470.
67.	Молчанов Ю. Б. Четыре концепции времени в философии и физике.
М., 1977. С. 163—164.
68.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 473.
69.	Russell B. Our Knowledge of the External World... P. 142—143-
70.	Ср.; Рассел Б. История западной философии. С. 812—813; см. такЖ •
Russell В. Wisdom of the West. P. 40—43.
71.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 347, 350—352.
212
12. Ibid. P. 442.
73.	Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осу-
ществимости. С. 144.
74.	Анализ последнего см.: Там же. С. 149—159.
75.	R u s s е 11 В. Our Knowledge of the External World... P. 149.
76.	Петров Ю. А. Логические проблемы абстракций бесконечности и осу-
ществимости. С. 116.
77.	Там же. С. 108—112.
78.	Russell В. Our Knowledge of the External World... P. 154—156.
79.	Russell B. Wisdom of the West. P. 40—41.
80.	Рассел Б. История западной философии. С. 836.
81.	Russell В.: 1) The Principles of Mathematics. P. 368; 2) Wisdom of
the West. P. 42.
82.	P у 3 а в и н Г. И. Философские проблемы оснований математики.
83.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 82; Rus-
sell В. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 197.
Глава 5
1.	Краткое изложение содержания данной работы см.: Клайн М. Мате-
матика. Утрата определенности. С. 255—267; Рузавин Г. И. Фило-
софские проблемы оснований математики. С. 219—237.
2.	Ср.: Russell В. The Principles of Mathematics. P. 106.
3.	Кутюра Л. Философские принципы математики. С. 186.
4.	Russell В.: 1) Principia Mathematica (with A. N. Whitehead). Vol. 1.
P. 11—12; 2) Introduction to Mathematical Philosophy. P. 4; 3) Logic
and Knowledge. P. 68—69; 4) The Principles of Mathematics. P. 5.
5.	Russell B. The Principles of Mathematics. § 14—19.
6.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. P. 24.
7.	Russell B. Introduction to Mathematical Philosophy. Part XIV.
8.	Рассел Б. История западной философии. С. 839, 841.
9.	Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. С. 233;
Критические очерки по философии Канта /Ред. кол.: М. А. Була-
тов, В. Г. Табачковский, А. И. Яценко. Киев, 1975. С. 202—219; Ф и-
л о с о ф и я Канта и современность / Под ред. Т. И. Ойзермана. М.,
1974.
10.	Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. С. 238—
240.
11.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 75, 74.
12.	Coffa J. A. Russel as a Platonic Dialogue: The Matter of Denoting//
Synthese. 1980. Vol. 45, N 1. P. 43—70; Coffa L. A. Russel and Kant
//Ibid. 1981. Vol. 46, N 1. P. 247—263.
13.	Russell B. A Critical Exposition of the Philosophy of Leibniz. P. 21.
14.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 457.
15.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 61—62.
16.	Review of Poincare’s Science and Hypothesis//Mind. 1914. Vol. 23,
N 92. P. 412—418.
17.	Клайн M. Математика. Утрата определенности. С. 380—381.
18|. Russell В. The Principles of Mathematics. P. XV, 3.
19.	Ibid. P. XXXVII, 112, 497.
20.	Ibid. P. 4, 456—457.
21.	Подробнее см.: Ав ал иа ни С. Ш. Очерки философии естествознания.
С. 58—70; ср.: Кант И. Критика чистого разума. С. 229—232, 84—85.
22.	Russell В. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 145.
23.	Рассел Б. Введение//Витгенштейн Л. Логико-философский трактат.
М., 1958. С. 26.
24.	П а н о в М. И. Методологические проблемы интуиционистской матема-
тики. С. 110—125.
213
25.	Гетманова А. Д. О соотношении математики и логики в системах
типа «Principia Mathematica» /./ Логические исследования / Ред. кол •
Э. Кольман и др. М., 1959. С. 201.
26.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. р ।
27. Ру зав ин Г. И. О природе математического знания. С. 213—243.
28.	Н а р с к и й И. С. Философия Бертрана Рассела: Лекция для студентов
философских факультетов университетов. М.» 1962. С. 27; см.: Кутю-
ра Л. Философские принципы математики. С. 256.
29.	Кузнецов В. Н. Французская буржуазная философия XX века М
1970. С. 36.
30.	А б д и л ь д и н Ж. М., Нысанбаев А. Н. Диалектико-логические
принципы построения теории. Алма-Ата, 1973. С. 361.
31.	Клайн М. Математика. Утрата определенности. С. 228—250.
32.	Б у р о в а И. Н. Развитие проблемы бесконечности в истории науки
М., 1987. С. 97—103.
33.	Б е л я е в Е. А., Перминов В. Я. Философские и методологические
проблемы математики. М., 1981. С. 73—74; Russell В. Logic and
Knowledge. Р. 57—58.
34.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 61—62.
35.	И. Граттен-Гиннес указывает, что парадокс Рассела был открыт в ре-
зультате анализа парадокса Кантора. Один из параграфов его статьи
посвящен обсуждению Рассела с Харди относящихся сюда вопросов.
Там же анализируется и взгляд позднего Рассела на свой парадокс и
разрешение его в теории типов и аксиоматической системе Цермело
(см.: Grattan-Guiness I. How Bertrand Russell discoved his pa-
radox//Historia Mathematics. 1978. Vol. 5, N 2. P. 127—137).
36.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 79, 80, 101—107.
37.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. P. 63.
38.	Russell B. My Philosophical Development. P. 76.
39.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1.
P. 39 etc.
40.	Костю к В. H. Парадоксы: логико-семантический анализ//Системные
исследования. Методологические проблемы: Ежегодник. 1979. М., 1980.
С. 344—357.
41.	Цехмистро И. 3., Бобкова Н. П. Диалектика множественного
и единого и континуум. С. 156; см. также: Антипенко Л. Г. Про-
блема неполноты теории и ее гносеологическое значение. М., 1986.
С. 62—63.
42.	Концепции науки в буржуазной философии и социологии. Вторая
половина XIX—XX в. С. 107—110.
43.	П у а н к а р е А. О науке. М., 1983.
44.	Богомолов С. А. Вопросы обоснования геометрии. Ч. 1. Интуиция,
математическая логика, идея порядка в геометрии. СПб., 1913. С. 91;
см. также: Гильберт Д. Основания геометрии. М., 1948. С. 349.
45.	Тростников В. Н. Конструктивные процессы в математике. С. 47;
Бирюков Б. В., Тростников В. Н. Жар холодных чисел и пафос
бесстрастной логики. Формализация мышления от античных времен до
эпохи кибернетики. М., 1977. С. 102—103.
46.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 105.
47.	Russell B. The Principles of Mathematics. Cambridge, 1937. P. XIV.
48.	С т я ж к и н Н. И. Формирование математической логики. С. 355.
49.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 78—80, 212.
50.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. Cam-
bridge, 1925. P. 38.
51.	Russell B. A critical exposition of the philosophy of Leibniiz. P. °-
52.	Grattan-Guiness I. Dear Russell — Dear Jourdain. A commentary
on RusselTs Logic, Based on his Correspondence with Philip Jourdein.
London, 1977. P. 155; Feibleman J. K. Assumption of Whitehead3
and Russell’s Principia Mathematica. P. 210—215; Quine W. V.
Russell’s Ontological Development. P. 660—661.
214
53.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 75.
54.	R u s s e 11 B. My Philosophical Development. P. 82—83<
55.	R u s s e 1 1 B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Cambridge,.
1925. Vol. 1. P. 37—65.
56.	Ibid. P. 64, 161—167.
57.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 68.
58.	Q u i n e W. V. O. Russell’s Ontological Development. P. 660.
59.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol 1. 1925u
P. 38.
60.	Богомолов А. С. Английская буржуазная философия XX века. М,
1973. С. 39—63; Френкель А. А., Бар-Хиллел И. Основания тео-
рии множеств. С. 24; Цехмнстро И. 3. Диалектика множественно-
го и единичного. Квантовые свойства мира как неделимого целого. М.,
1972. С. 154; Цехмистро И. 3., Бобкова Н. П. Диалектика мно-
жественного и единого и континуум. С. 87.
61.	Р у з а в и н Г. И. О природе математического знания. С. 242.
62.	Френкель А. А., Бар-Хиллел И. Основания теории множеств.
С. 12, 14—15, 238—241; Клини С. К. Введение в метаматематику. М.,
1957; Бурова И. Н. Развитие проблемы бесконечности в истории
науки. С. 111—118.
63.	Russell В. Wisdom of the West. P. 283.
64.	Логические исследования. С. 216.
65.	Гносеология в системе философского мировоззрения /Отв. ред.
В. А. Лекторский. М., 1983. С. 132; Бурова И. Н. Парадоксы теории
множеств и диалектика. М., 1976. С. 155; Бирюков Б. В. Крушение
метафизической концепции универсальности предметной области в логи-
ке. М., 1963.
66.	Р у з а в и н Г. И. Философские проблемы оснований математики.. С. 99—
102, 204—205.
67.	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 138.
68.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 227.
69.	В я к к е р е в Ф. Ф. Предметное противоречие и его теоретический
«образ»//Диалектическое противоречие. М., 1979. С. 68—69.
70.	Современные проблемы материалистической диалектики /Отв. ред.
В. И. Свидерский. М., 1971.
71.	На рек ий И. С. Проблема противоречия в диалектической логике. М.^
1969.
72.	Манеев А. К.: 1) Философский анализ антиномий науки. Минск, 1974.
С. 11; 2) Движение, противоречие, развитие. Минск, 1980. С. 200.
73.	Уайтхед А. Н. Введение в математику. С. 41—42, 229.
74.	Математическая логика и ее применение /Под ред. Э. Нагеля
и др. М, 1965. С. 212.
75.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. Р. 58—
59; см.: Жуков Н. И. Философские проблемы математики. Минск,
1977. С. 76—77.
76.	Vuillemin J. Logical Flams of Philisophical Problems: on Russell’s
Principia Mathematica // Revue Internationale de Philosophic. 1972.
N 102. P. 538—539.
77.	R u s s e 1 1 B. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 203.
78.	Нагель Э., Ньюмен Д. P. Теорема Гёделя. М., 1970.
79.	А б д и л ь д и н Ж. М., Нысанбаев А. Н. Диалектико-логические
принципы построения теории. С. 388.
ВО.	Б о ч в а р Д. А. К вопросу о парадоксах математической логики и тео-
рии множеств//Мат. сб. 15(57). Вып. 3. 1944. С. 369—384.
81.	Рузавин Г. И. Философские проблемы оснований математики. Гл. III;
Яновская С. А. Методологические проблемы науки. С. 181—198.
82.	Яновская С. А. Методологические проблемы науки. С. 210.
83.	Философия в современном мире. Философия и логика. С. 10—11.
84.	А б д и л ь д и н Ж. М., Нысанбаев А. Н. Диалектико-логические
принципы построения теории. С. 372—416.
85.	Математическая логика и ее применение. С. 225.
86.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 257.
Глава 6
1.	L insky L. Referring. London, 1967; Кар pi о D. Development Phiin
sophical of Russell//Synthese. 1981. Vol. 1, N 46. P. 185—205.
2.	Ayer A. Russell and Moore: The Analitical Heritage. Cambridge, 1971
P. 27.	’
3.	Clark R. Acquaintance//Synthese. 1981. Vol. 2, N 46. P. 231.
4.	R u s s e 11 B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Cambrid^
1925. Vol. 1. P. 66-82.	8 ’
5,	. Q u i n e W. V. O. Russell’s Ontological Development. P. 658.
6.	Петров В. В. Проблема указания в языке науки / Отв. ред. В. в
Целищев. Новосибирск, 1977. С. 23, 36.
7.	Bradley F. Н. Appearance and Reality. Р. 128.
8.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 27.
9.	W a 11 i n g J. Bertrand Russell. P. 57.
IQ. Russell B. The Principles of Mathematics. P. 43—44.
11.	Cp.: Russell B. Logic and Ontology. P. 238.
12.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 41—56.
13.	Russell B. The Principles of Mathematics. § 427.
14.	Ibid. P. 43.
15.	Горский Д. П. Вопросы абстракций и образования понятий. С. 47—
48, 74; Беляев Е. А., Перминов В. Я. Философские и методоло-
гические проблемы математики. Гл. 7.
16.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. New York, 1940.
P. 341.
17.	Ледников E. E. Проблема конструктов в анализе научных теорий,
Киев, 1969. С. 26.
18.	Петров В. В. Проблема указаний в языке науки. С. 27—34; Ару-
тюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические про-
блемы. М, 1976. С. 179—189.
19.	Russell В. Meinong’s Theory of Complexes and Assumptions//Mind.
1904. Vol. 13, N 37—39.
20.	К a p н а п P. Значение и необходимость. Исследование по семантике и
модальной логике; Тондл Л. Проблемы семантики. М., 1975. С. 148—
164.
21.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. Vol. 1. Р. 24.
22.	W е i d i n g S. 0. Russell’s Theory of Definite Description as Opposed to
Quine’s Singular Тепле // Revue internationale de Philosophie. 1972.
N 102. P. 517; Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathema-
tica. Vol. 1. P. 67.
23.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 47.
24.	Russell B. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 177.
25.	Ibid. P. 53.
26.	Ibid. P. 168.
27.	Ibid. P. 168—171.
28.	Ibid. P. 167.	<
29.	Бродский И. H. Отрицательные высказывания. С. 64—71; Ледни-
ков Е. Е. Критический анализ номиналистических и платонистских
тенденций в современной логике. Киев, 1973. С. 29—35; Цели-
г ' щев В. В. Логика существования. Новосибирск, 1976. С. 23х—30.
30; Чёрч А. Введение в математическую логику. С. 18, 19,1342.
31.	Тондл Л. Проблемы, семантики. С. 167—169; Панов Мл И> Метода
Г логические проблемы интуиционистской математики. С. 121—134:
32.	Russell В. Logic and Knowledge. Р. 50.	•	.
33.	Рассел Б. История западной философии. G. 107; R;u s s е 1 1 Вл: .4)
Ж6
Philosophical Development. P. 81; 2) Mysticism and Logic and Other
Essays. London, 1960. P. 175.
34.	На реки й И. С. Философия Бертрана Рассела. С. 16—18.
35.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 44.
36.	Тондл Л. Проблемы семантики. С. 177.
37.	Асеев Ю. А., Кон И. С. Основные направления буржуазной фило-
софии и социологии XX века. Л., 1961. С. 20.
ЗЬ. Нарский И. С. Философия Бертрана Рассела. С. 18.
39.	Russell В. Mysticism and Logic.. . Р. 157.
40.	Clark R. Acquaintance. P. 231—239; Kapp io D. The Development
Philosophical of Russell // SynthesQ. 1981. Vol. 1, N 46. P. 185—205.
41.	Russell B. On Denotion//Mind N. S. 1905. Vol. 14, N 56. P. 41—42,
55—56.
42.	Russell B. Mysticism and Logic. .. P. 216.
43.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 42, 200.
44.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 35—42.
45.	Тондл Л. Проблемы семантики. С. 172.
46	Russell В.: 1) Mysticism and Logic... Р. 129; 2) Logic and Know-
ledge. P. 41.
47.	Eames E. R. Russell about ”What There Is”. P. 491—492.
48.	Клини С. К. Введение в метаматематику. M., 1957. § 74.
49.	Т h е Philosophy of Bertrand Russell//Ed. by P. A. Schilpp.
Vol. 1. Chicago, 1944. P. 691.
5C.	Quine W. V. O. From a Logical Point of View. Harvard (U. P.), 1953.
P. 447.
5i.	L i n s k у L. Referring. P. 85—100.
52.	Целищев В. В. Логика существования. С. 123—124.
53.	Гоншорек С., Бирюков Б. Рецензия на книгу Граттен-Гиннеса И.
«Дорогой Рассел — Дорогой Джордейн...» // Новые книги за рубежом
по общественным наукам. 1978. № 12.
54.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 166.
55.	Целищев В. В. Логика существования. Гл. 7. С. 77—80.
56	Философия и естествознание/Сокр. пер. с чешек. М., 1965. С. 168—
169; Философия в современном мире. Философия и логика. С.30—
31.
57.	Нарский И. С. Современный позитивизм: Критический очерк. М,.
1961. С. 145—146.
58.	Рассел Б. Введение//Витгенштейн Л. Логико-философский трактат.
С. 20—21; Нарский И. С. Философия Бертрана Рассела. С. 22.
59.	Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 154.
60.	Ю м Д. Трактат о человеческой природе//Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1966.
С. 192—196.
61.	Кант И. Критика чистого разума. С. 521.
62.	Там же. С. 187; ср.: Ю м Д. Трактат о человеческой природе. С. 195.
63.	Russell В. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 173.
64.	КантИ. Критика чистого разума. С. 144.
65.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 427.
66.	Russell B. Logic and Ontology//The Journal of Philosophy. 1957.
Vol. 54, N 9.
67.	H a p с к и й И. С. Философия Бертрана Рассела. С. 20.
68.	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 40—43.
69.	Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 167.
Часть II.
Глава 1
1.	Russell В. Му Philosophical Development. London, 1959. Р. 102.
2.	Ф р е н к е л Г. Злоключение идей. Критика философии Уайтхеда. М.,
1959. С. 93.
217
3.	Russell В. My Philosophical Development. P. 127.
4.	Eames E. R. Bertrand Russell’s Theory- of Knowledge. London, iqrq
P. 24.
5.	Pears D. F. Bertrand Russell and the British Tradition in Philosophv
London; Collins; Fontana, 1967. P. 11.	y*
6.	Ayer A. Russell and Moore: The Analitical Heritage. Cambridge, I971
P. 9.
7.	Koehler C, J. Studies in Bertrand Russell’s Theory of Knowledge//
Revue internationale de philosophie. 1972. N 102. P. 503; Jager RZ
The Development of Bertrand Russell’s Philosophy. London, 1972; Sain-
sbury R. M. Russell. London, 1979. P. 3; Blackwell K. The Spino-
zistic Ethics of Bertrand Russell. London, 1985; Kuntz P,. G. Bertrand
Russell. Boston; Massachusetts, 1986. P. 4—5, Chapter II; Tomasi,
n i A. Los atomismos logicos de Russell у Wittgenstein. Mexico, 1986.
8.	Russell B. My Philosophical Development. P. 12—13.
9.	Ibid. P. 15.
10.	Рассел Б. Проблемы философии. СПб., 1914. С. 18.
11.	Френкел Г. Злоключение идей. С. 93—94.
12.	Там же. С. 95—96.
13.	The New Realism. Cooperative Studies in Philosophy /Ed. by E. B.
Holt, R. B. Perry. New York, 1912. P. 25, 32; Луканов Д. M. Гно-
сеология американского «реализма». M., 1968. С. 16—23.
14.	Р a s s m о г е L. A Hundred Years of Philosophy. London, 1957. P. 259.
15. The New Realism. P. 24—25.
16.	Богомолов А. С. Английская буржуазная философия XX века. М.,
1973. С. 125.
17.	Грязнов А. Ф.: 1) Концепции «аналитического реализма» в новейшей
британской философии//Вопросы философии. 1983. № 10. С. 106—119;
2) Философия Шотландской школы. М., 1979.
18.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 44.
19.	Moore G. Е. Philosophical Studies. London, 1959. Р. 3.
20.	Б о г о м о л о в А. С. Английская буржуазная философия XX века.
С. 133.
21.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 5.
22.	Сокулер 3. А. Проблема обоснования знания. Гносеологические кон-
цепции Л. Витгенштейна и К. Поппера. М., 1988. Введение.
23.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 274.
24.	Там же. С. 164.
25.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 18.
26.	Ср. у Юма: Юм Д. Трактат о человеческой природе // Соч.: В 2 т.
М., 1966. С. 297—344.
27.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 8—9.
28.	Russell В. Logic and Knowledge. Essays 1901—1950 /Ed. by Marsh.
London, 1956. P. 181.
29.	Cp.: Moore G. E. Philosophical Papers. London, 1959. P. 196—226.
30.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 19.
31.	Там же. С. 20.
32.	Ср.: Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958. С. 21.
33.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 25—26.
34.	Там же. С. 28.
35.	Б о г о м о л о в А. С. Английская буржуазная философия XX века.
С. 181.
36.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 36.
37.	Moore G. Е. Some Main Problems of Philosophy. London, 1953. P. 77.
38.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 36.
39.	R u s s е 11 В. Mysticism and Logic and Other Essays. London, 196®.
P. 201. cp.: Perry R. B. Present Philosophical Tendencies. London,
1912. Pj. 310.
40.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 56.
41.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 51.
218
42.	Ю м Д. Трактат о человеческой природе. С. 318—319.
43.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 54.
44.	Там же. С. 60.
45.	Там же. С. 66.
46.	Там же. С. 74.
47;. Подробнее см.: Левин Г. Д. Диалектико-материалистическая теория
всеобщего. М., 1987.
48,	Ср.: Рассел Б. Человеческое познание. Его сфера и границы. М., 1957*
С. 197.
49.	Богомолов А. С. Философия англо-американского неореализма. М.»
1962. С. 34; см. также: Уемов А. И. Вещи, свойства и отношения.
М., 1963. С. 50—53; Критика современной буржуазной философии в
курсе диалектического материализма: Учебное пособие / Под ред. А. С.
Богомолова. М., 1975. С. 11—121.
50.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 81.
51.	Локк Дж. Опыт о человеческом разуме//Избр. филос. произв.: В 2 т.
Т. 1. М., 1960. С. 413.
52.	О й з е р м а н Т. И. Диалектический материализм и история философии:
Историко-философские очерки. М., 1979. С. 124—125.
53.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 89—90.
54.	Там же. С. 91.
55.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 262; Quinton А.
Russell’s Philosophical Development // Philosophy. Jan. 1960. Vol. 35,
N 13^. P. 5; Russell B. An Essay on Foundation of Geometry. Cam-
bridge (U. P.), 1897. P. 179; см. также: Хюбшер А. Мыслители наше-
го времени (62 портрета). М., 1962. С. 293.
56.	Рассел Б. Проблемы философии.
57.	Russell В. Logic and Knowledge. Р. 223; ср.: Moore G. Е. Some
Main Problems of Philosophy. P. 252—287.
58.	Хилл T. Современные теории познания. M., 1965. С. 93.
59.	Кант И. Критика чистого разума//Соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 159.
60.	К у р с а н о в Г. А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных
воззрений. М., 1977. С. 264.
61.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 103; ср.: Рассел Б. Человече-
ское познание. С. 540.
62.	См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 233.
63.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 103.
64.	Там же. С. 104; см. также: Russell В. The Analysis of Matter. Lon-
don, 1927. P. 16.
65.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 104; ср.: Russell В. Logic
and Knowledge. P. 178.
66.	Ю л и н a H. С. Проблема метафизики в американской философии XX
века: Критический анализ эмпирико-позитивистских течений. М., 1978.
С. 176—177.
67.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики//Новые идеи в
математике. Сб. 1. СПб., 1913. С. 86.
68.	Ю л и н а Н. С. Проблема метафизики в американской философии XX
века. С. 179.
69.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 112, 117.
70.	Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 842—843.
71.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 109—ПО.
72.	Р a s s m о г е L. A Hundred Years of Philosophy. P. 350. — Эти рассуж-
дения Рассела чем-то напоминают концепцию Ч. Д. Броуда, с книгой
которого «Восприятие, физика и реальность» он был знаком. Броуд раз-
личал две философские проблемы и два соответствующие им типа фи-
лософии: критический и спекулятивный. Критическая философия анали-
зирует понятия и критикует убеждения. Исходя из этого вывода, Броуд
доказывает правомерность и важность философии как научной дисцип-
лины со своим собственным методом, сходным с методом чистой мате-
219
матики. Что касается спекулятивной философии, то она невозможна
без критической.
73.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 113.
74.	Антология мировой философии /Ред., сост. и автор вступ. статьи
В. В. Соколов. М., 1969. Т. 1, ч. 1—2. С. £93.
75.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 114.
76.	Там же. С. 115.
77.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 31.
78.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 117; ср.: Рассел Б. Поклоне-
ние свободного человека // Почему я не христианин. Избранные атеи-
стические произведения. М., 1987. С. 15—22.
Глава 2
1.	Russell В. Our Knowledge of the External World as a Field for
Scientific Method in Philosophy. Chicago; London, 1914. P. 65.
2.	Russell B. My Philosophical Development. P. 103.
3.	См., напр., работы А. Ф. Бегиашвили, П. П. Блонского, А. С. Богомоло-
ва, Г. А. Курсанова, И. С. Нарского, М. Корнфорта.
4.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 103.
5.	Whitehead A. N. An Ontology. New York, 1953. Р. 18.
6.	Whitehead A. N. The Concept of Nature. Cambridge, 1920. P. 15.
7.	Ibid. P. 149—162; подробнее см.: Богомолов А. С. Английская бур-
жуазная философия XX века. С. 136—143.
8.	W h i t е h е a d A. N. An Ontology. Р. 13.
9.	Хилл Т. Современные теории познания. С. 175.
10.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 76, 40, 17.
11.	Ibid. P. 33.
12.	Ibid. P. 4; Бакрадзе К. С. Очерки по истории новейшей и современ-
ной буржуазной философии. Тбилиси, 1960. С. 415.
13.	С о р 1 е s t о n F. A History of Philosophy. Vol. 8, part 2. New York,
1967. P. 199.
14.	Ibid. P. 208.
15.	Геллнер Э. Слова и вещи. М., 1962. С. 25—28.
16.	Quine W. V. О. World and Object. Cambridge, 1960. Part 5.
17.	Russell B. My Philosophical Development. P. 133, 229, 14—15, 219.
18.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 181.
19.	Ibid. P. 181.
20.	Eames E. R. Bertrand Russell’s Theory of Knowledge. P. 56, 61—64.
21.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 107, 112.
22.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 155.
23.	R u s s e 11 B. The Principles of Mathematics. Cambridge, 1937. P. 43.
24.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 224, 153.
25.	Ibid. P. 65—66.
26.	Whitehead A. N. The Concept of Nature. P. 149—162.
27.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 72—73, 80, 105.
28.	Eames E. R. Bertrand Russell’s Theory of Knowledge. P. 123; cm.:
Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. 4. 112.
29.	Корнфорт M. Наука против идеализма. М., 1957.
30.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 189—190.
31.	Корнфорт M. Наука против идеализма. С. 143.
32.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 105.
33.	Russell В. Mysticism and Logic. P. 137.
34.	Ibid. P. 145.
35.	Ibid. P. 154.
36.	Cop les ton F. A History of Philosophy. Vol. 8, part 2. P. 201.
37.	Russell B. Mysticism and Logic;. P. 150, 154, 157.
38.	The Philosophy of Bertrand Russell. Vol. 1 /Ed. by P. A. Schilpp. Chi-
cago, 1944. P. 707, 718.
220
39.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 134.
40.	Ледников E. E. Проблема конструкта в анализе научных теорий.
Киев, 1969. С. 16.
41.	Логика и онтология /Отв. ред. В. В. Целищев. М., 1978. С. 223—
233
42.	R u s s е 1 1 В. Our Knowledge of the External World. P. 88—89.
43.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 128.
44.	Ibid. P. 143.
45.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 105.
46.	Ibid. P, 112.
47.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 143, 155.
48.	Russell B. My Philosophical Development. P. 261.
49.	Ibid. P. 106—108.
50.	R u s s e 11 B. Our Knowledge of the External World. P. 68—69.
51.	Russell B. My Philosophical Development P. 108.
52.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 189.
53.	С о p 1 e s t о n F. A History of Philosophy. P. 202.
54.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 127.
55.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 131—132; ср.: Рассел Б. Про-
блемы философии. С. 39.
56.	The Philosophy of Bertrand Russell. Vol. 2. London, 1963. P. 427, 429.
57.	Quinton A. Russell’s Philosophical Development. P. 6.
58.	Russell B. The Scientific Outlook. New York, 1931. P. 98, 101.
59.	Eames E. R. Bertrand Russell’s Theory of Knowledge. Part IV.
60.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. Ill—113.
61.	Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. 1.1, 1.13, 2.01.
62	Кор п форт M. Наука против идеализма. С. 162—163.
63.	Ту л мин С. Человеческое понимание. М., 1984. С. 53—54.
64.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 42.
65.	Клини С. К. Введение в метаматематику. M., 1957. С. 12.
66.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 42.
67.	Корн форт M. Наука против идеализма. С. 155—156.
68.	Ш в ы р е в В. С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснова-
ния науки. М., 1966. С. 18.
69.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 51.
7Q. Russell B. Mysticism and Logic. P. 11.
71.	Швырев В. С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснова-
ния науки. С. 21.
72.	Russell В. Logic and Knowledge. Р. 178.
73.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 29. С. 321.
74.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 95.
75.	Russell В. Logic and Knowledge. Р. 183.
76.	Ibid. Р. 182; ср.: Russell В. Our Knowledge of the External World.
P. 51; Рассел Б. Человеческое познание. С. 143.
77.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 270, 187.
78.	Ibid. P. 197, 185, 223.
79.	Q u i n e W. V. O. Russell’s Ontological Development//The Journal of
Philosophy. 1966. Vol. 63, N 21. P. 665.
80.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1 /Ed. by J. H. Muirhead.
London; New York, 1924. P. 375.
81.	Богомолов А. С. Английская бурн^азная философия XX века.
С. 196.
82.	Е a m е s Е. R. Russell about ’’What There Is” // Revue internationale de
philosophic. 1972. N 102. P. 493.
83.	Russell B. History of Western Philosophy. London, 1974. P. 862.
84.	Ayer A. Russell and Moore: The Analitical Heritage. P. 131 — 132.
85.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 236.
86.	Q u i n e W. V. O. Russell’s Ontological Development. P. 665.
87.	R u s s e 11 B. Meinong’s Theory of Complexes and Assumption // Mind.
1904.	Vol. 13, N 37. P. 204—219; N 38. P. 336-354; N 39. P. 509—524.
221
88.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 202.
89.	Quine W. V. O. Russell’s Ontological Development. P. 666.
90.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 117.
91.	Ibid. P. 86; Russell B. Mysticism and Logic. P. 148—151.
92.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 111.
93.	Ш в ы p e в В. С. Неопозитивизм и проблемы эмпирического обоснова-
ния науки. С. 19.
94.	Russell В.: 1) Logic and Knowledge. Р. 198; 2) Our Knowledge of
the External World. P. 54.
95.	Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 31.
96.	Н а р с к и й И. С. Современный позитивизм: Критический очерк. М
1961. С. 193—205.
97.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 273.
98.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1. P. 359.
99.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 179.
100.	Copleston F. A History of Philosophy. P. 205—206.
101,	. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 81.
102.	Богомолов А. С. Английская буржуазная философия XX века
С. 189.	।
103.	Никифоров А. Л. От формальной логики к истории науки: Кри-
тический анализ буржуазной методологии науки. М., 1983. С. 44.
Глава 3
1.	Russell В. The Analysis of Mind. London, 1921. P. 83.
2.	Russell B. The Problems of Philosophy. London, 1912. P. 38.
3.	Russell B. The Analysis of Matter. P. 214.
4.	Естественнонаучный материализм в современной буржуазной
философии: Сб. рефератов и обзоров /Отв. ред. и сост. А. И. Панчен-
ко. М., 1986 (Введение).
5.	R u s s е 11 В. The Problems of Philosophy. P. 44—45.
6.	R u s s e 11 В.: 1) Logic and Knowledge. P. 125—174; 2) On the Nature
of Acquaintance. Preliminary Description of Experience. Neutral Monism.
Analysis of Experience.//Monist. 1914. Vol. 24, N 1—3.
7.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 146.
8.	Russell B. Ludwig Wittgenstein//Mind. 1951. VoL 60. P. 90.
9.	Perry R. B. Present Philosophical Tendencies. London, 1912. P. 312;
ср. современные концепции M. Бунге.
10.	См. оценку этой статьи Расселом: Рассел Б. История западной фило-
софии. С. 820—822; см. также: Луканов Д. М. Гносеология амери-
канского «реализма». С. 23—26.
11.	Джемс У. Существует ли сознание?//Новые идеи в философии.
Сб. 4. СПб., 1913. С. 102, 104, 108, 109.
12.	Там же. С. 118.
13.	Там же. С. 127.
14.	Russell В. Logic and Knowledge. Р. 127,.	1
15.	Ibid. Р. 139—159.
16.	Ibid. Р. 139.
17.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 135—140.
18.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 145—147.
19.	Подробнее см.: Современная буржуазная философия /Под ред.
А. С. Богомолова и др. М., 1978. С. 316—317; The New Realism. Р. 367.
20.	Russell В. Logic and Knowledge. P. 158—159, 173—174; см. также:
Рассел Б. История западной философии. С. 821—826.
21.	Russell В. Wisdom of the West. Western Philosophy in its Social
and Political Setting / Ed. by P. Foiilkes. London, 1959. P. 278.
22.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 148—149.
23.	Ibid. P. 144, 146.
222
24.	Ibid.	P.	107.
25.	Ibid.	P.	118.
26.	Ibid.	P.	120—137.
27.	N u n	n	T. P.	Are Secondary Qualities Independent of Perception? //
Proceedings of the Aristotelian Society. 1909—1910. P. 191—218.
28.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 124—125.
29.	Ibid. P. 133—135.
30.	Г p ю н б а у м А. Философские проблемы пространства и времени. М.,
1969. С. 62—65, 222—223, 555.
31.	Russell В. On the Experience of Time//Monist. 1915. Vol. 25, N 2.
P. 213.
32.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 108.
33.	Russell В. Mysticism and Logic. P. 137—138.
34.	Cp.: Copleston F. A History of Philosophy. P. 325.
35.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 277—279.
36.	С о p 1 e s t о n F. A History of Philosophy. P. 210.
37.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 299.
38.	Ibid.
39.	Блонский П. П. Современная философия. Ч. 1. М., 1918. С. 205; см.
также: Ryle G. Bertrand Russell (1872—1970)//Revue internationale
de philosophie. 1972. N 102. P. 440.
40.	Russell B. Introduction to Mathematical Philosophy. London, 1919.
P. 204.
41.	Ibid. P. 204—205.
42.	Russell B. The Principles of Mathematics. P. 465; Contemporary
British Philosophy. Vol. 1. P. 366.
43.	St ace W. P. Russell’s Neutral Monism//The Philosophy of Bertrand
Russell. London, 1944. P. 353.
44.	Quine W. V. O. Russell’s Ontological Development. P. 667.
45.	Hempel C. On Russell’s Phenomenological Constructionism//The Jour-
nal of Philosophy. 1966. Vol. 63, N 21. P. 668—670.
46.	Russell B. An Outline of Philosophy. London, 1927. P. 15; Rus-
sell B. The Analysis of Mind. P. 292.
47.	Russell B. The Analysis of Mind. P. 306.
48.	Russell В.: 1) The Principles of Mathematics. P. 465; 2) The Analy-
sis of Mind. P. 307; см. также: Contemporary British Philosophy.
Vol. 1. P. 366.
49.	Eames E. R. Russell about ’’What There Is”. P. 495.
50.	Russell В.: 1) The ABC of Atoms. London, 1923; 2) The ABC of Re-
lativity. London, 1925.
51.	Russell B. The Analysis of Mind. P. 307.
52.	Ibid. P. 17—18.
53.	Ibid. P. 5—6, 299, 305—307.
54.	Ibid. P. 144; cp.: Russell B. Mysticism and Logic. P. 145—149.
56. Ibid. P. 297.
56.	Ibid. P. 25, 143; Russell B. My Philosophical Development. P. 135—
136.
57.	Ibid.	P.	143.
58.	Ibid.	P.	144.
59.	Ibid.	P.	108.
60.	Ibid.	P.	23, 105; Russell B. My Philosophical Development. P. 134—
136; cp.: Russell B. Mysticism and Logic. P. 233—235.
61.	Нарский И. С. Философия Бертрана Рассела: Лекция для студентов
философских факультетов университетов. М., 1962. С. 32.
62.	Russell В. The Analysis of Mind. P. 236.
63.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 37.
64.	Russell В. The Analysis of Mind. P. 121.
65.	Ibid. P. 297, 306, 308.
66.	Ibid. P. 25.
67.	Ibid. P. 156.
223
68.	Ibid. Pi. 139.
69.	Ibid. P. 69, 308; см. также: Copleston F. A History of Philosonb,
P. 212.	P y*
70.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1. P. 383. — При опреде.
ленной интерпретации эту точку зрения можно представить как близ-
кую к материалистическому решению проблемы сознания в западной
философии, которое имеет два истока (свойственное и философии Рас-
села): вульгарный онтологический материализм и неопозитивистскую
программу единства науки (методологический источник) (см.: Естест-
веннонаучный материализм в современной буржуазной филосо-
фии. С. 10—11).
71.	Russell В. Ап Outline of Philosophy. Р. 300.
72.	Quinton A. Russell’s Philosophical Development. P. 100.
73.	Russell B. The Analysis of Mind. P. 307.
74.	С о p I e s t о n e F. A History of Philosophy. P. 251—252.
75.	Stace W. P. Russell’s Neutral Monism. P. 379.
76.	The Philosophy of Bertrand Russell. Vol, 2. P. 710.
77.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 132, 141.
78.	Ibid. P. 305—307.
79.	Russell B. My Philosophical Development. P. 137.
80.	Russell B. Dr. Schiller’s Analysis of ’’Analysis of Mind”//Journal
of Philosophy. 1922. Vol. 19. P. 645—651.
81.	Russell B. The Analysis of Minc(. P. 279.
82.	Schiller P. S. C. Mr. Russell’s Psychology//Journal of Philosophy.
1922. Vol. 19. P. 284—285, 288.
83.	R u s s e 11 B. Dr. Schiller’s Analysis of ’’The Analysis of Mind”. P. 648.
84.	Quinton A. Russell’s Philosophical Development. P. 7.
85.	Russell B. The Analysis of Matter. P. 5—7.
86.	Ibid. P. 264.
87.	Ibid. P. 388.
88.	Ibid. P. 197; cp.: Russell B. Human Knowledge. London, 1948. P. 74—75.
89.	R u s s e 11 B. My Philosophical Development. P. 104, 195.
90.	Russell B. Human Knowledge. P. 197.
91.	Cp.: Russell B. The Analysis of Matter. P. 28—29, 325, 398.
92.	Ibid. P. 399.
93.	Ibid. P. 151.
94.	Ibid. P. 248.
95.	Ibid. P. 106.
96.	Ibid. P. 244, 399.
97.	Ibid. P. 287.
98.	Ibid. P. 244—245.
99.	Ibid. P. 317, 384.
100.	Ibid. P. 214, 390.
101.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 162, 362, 486.
102.	Диалектический материализм и современный позитивизм: Тези-
сы докладов и выступлений / Под ред. И. С. Нарского, Т. И. Ойзер-
мана, Н. В. Пилипенко. М., 1961. С. 151.
103.	Рассел Б. Почему я не христианин. М., 1959. С. 12.
104.	Russell В. Mysticism and Logic. Р,. 171, 195.
105.	Russell В. Our Knowledge of the External World. P. 223.
106.	Russell B. The Analysis of Matter. P. 249, 251.
107.	Ibid. P. 250—256.
108.	Ibid. P. 237.
109.	Ibid. P. 214—215.
110.	Ibid. P. 390.
111.	1ЬЩ. P. 391—392.
112.	Ibid. P. 402.
ИЗ. Подробнее см.: Дубровский Д. И. Информация. Сознание. Мозг.
М.» 1980.
224
114.	Russell В. My Philosophical Development. P. 139—144.
115.	Coplestone F. A History of Philosophy. P. 213.
116.	Френкел Г. Злоключение идей. С. 100.
117.	Эйнштейн А. Замечания о теории познания Бертрана Рассела//
Собр. научных трудов: В 4 т. Т. 4. М., 1967. С. 252.
Глава 4
1.	Russell В.: 1) Му Philosophical Development. Р. 207; 2) Bertrand
Russell’s Best. Silhouettes in Satire /Ed. by R. Egner. London, 1959.
P. 181.
2.	Декарт P. Избр. филос. произв. M., 1950. С. 459, 335, 416—417.
3.	Russell В. Wisdom of the West. P. 196.
4.	T h e New Realism. P. 32.
5.	Russell B. Wisdom of the West. P. 311.
6.	Ibid. P. 5—7; Russell B. Bertrand Russell Speaks his Mind. New York,.
1960. P. 14—15.
7.	Russell B. My Philosophical Development. P. 230.
8.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P. 214.
9.	Ibid. P. 42.
10.	С о p 1 e s t о n F. A History of Philosophy. P. 244.
11.	Russell B. Our Knowledge of the External World. P-. 50.
12.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 29.
13.	Russell В. Ап Outline of Philosophy. P. 2.
14.	Russell B. My Philosophical Development. P. 230.
15.	Russell B. Wisdom of the West. P. 5, 10, 14, 311.
16.	Ю м Д. Исследование о человеческом познании//Соч. Т. 2. М., 1966.
С. 8.
17.	Милль Д. С. Система логики силлогистической и индуктивной. М.»
1900. С. 7.
18.	Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 32.
19.	Р a s s m о г е L. A Hundred Years of Philosophy. P. 219.
20.	С о p 1 e s t о n F. A History of Philosophy. P. 253.
21.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1. P. 379; Russell B. Lo-
gic and Knowledge. P. 341.
22.	Russell B. An Outline of Philosophy. P. 1.
23.	Russell B. Unpopular Essays. London, 1950. P. 41.
24.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 281.
25.	Russell B. Mysticism and Logic. P. 108.
26.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 115.
27.	Там же. С. НО.
28.	Рассел Б. История западной философии. С. 7.
29.	Russell В.:	1) Му Philosophical Development. Р. 212—213, 263;
2)	The Basic Writing of Bertrand Russell. 1903—1959 / Ed. by R. E. Eg-
ner and L. E. Dennon. London, 1961. P. 49; 3) The Autobiography of
Bertrand Russell. London, 1975. P. 317.
30.	Russell B. History of Western Philosophy. P. 863; Russell B. Wis-
dom of the West. P. 6.
31.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 116.
32.	Russell В.: 1) Му Philosophical Development. Р. 195; 2) Human
Knowledge. P. 98.
33.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. Part 19, 24.
34.	Рассел Б. История западной философии. С. 838.
35.	R u s s е 1 I В, An Inquiry into Meaning and Truth. P. 305.
36.	Ibid. P. 26, 29.
37.	Russell B. My Philosophical Development. P. 148; ср.: Кант И.
Критика чистого разума. С. 307; Юм Д. Трактат о человеческой при-
роде. С. ПО, 336; см. также: Lin sky В. Propositional Function and
15 Заказ № 494
225
Universals in Principia Mathematica//Australian journal of Philosophy
1988. Vol. 66, N 4. December. P. 447—460.
:38. Хилл T. Современные теории познания. С. 179.
-39. Рассел Б. Человеческое познание. С. 108; критику этого положения
Витгенштейна см.: Козлова М. С. Философия и язык. Критический
анализ некоторых тенденций эволюции позитивизма XX века. М., 1972
С. 166—168.
40.	The Philosophy of Bertrand Russell. Vol. 1. P. 629.
41.	Russell B., Whitehead A. N. Principia Mathematica. 2 ed. Vol. 1.
Cambridge, 1925. P. 1.
42.	Eames E. R. Bertrand Russell’s Theory of Knowledge. P. 61—64.
43.	Russell B.- An Inquiry into Meaning and Truth. P. 53.
44.	Ibid. P. 80.
45.	Гоббс T. Избр. произв.: В 2 т. T. 1. М., 1964. Гл. V, X.
46.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 149—150.
47.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 51.
-48. Ibid. P. 77.
49. Ibid. P. 51.
•	50. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. С. 26, 4.121.
•	51. Russell В. Ап Inquiry into Meaning and Truth. P. 347.
52.	Russell B. Logic and Knowledge. P. 291.
• 53. Mind. 1920. Oct. N 116.
54. С о p 1 e s t о n F. A History of Philosophy. P. 223.
55. Russell B. My Philosophical Development. P. 151.
,56. Ibid. P. 149; см. также: Russell B. Logic and Knowledge. P. 302—
303.
57.	Russell B. Meaning of Meaning//Mind. 1920. Vol. 29. P. 402.
58.	Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. 3.262.
59.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 137.
60.	Ibid. P. 190.
-61. Ibid. P. 191—192.
«62. Nagel E. Mr. Russell on Meaning and Truth//Journal of Philosophy.
1941. Vol. 31. P. 270.
<63. The Philosophy of Bertrand Russell. Vol. 1. P. 171.
64.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 480, 415.
65.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 288; ср.: Рас-
сел Б. Человеческое познание. С. 212.
66.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 530—540.
67.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 220, 188; Рас-
сел Б. Человеческое познание. С. 146.
68. Ibid. Р. 171, 242.
69.	Russell В. The Principles of Mathematics. P. 47; Рассел Б. Че-
ловеческое познание. С. 184.
70.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 193.
71.	Тондл Л. Проблемы семантики. M., 1975. С. 275.
72.	Russell В., Whitehead A. N. Principia Mathematica. 2 ed. Vol. L
P. 41.
73.	Russell B. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 268.
‘74. Подробнее см.: Нарский И. С. Диалектическое противоречие и логи-
ка познания. М., 1969. С. 93, 115—120.
‘.75. Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 287—288.
‘76. Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 292.
.77. Курс а нов Г. А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных воз-
зрений. С. 296.
’78. Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 22.
79.	Ibid. P. 317.
• 80. Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 272.
'81. Russell В. An Inquiry into /Meaning and Truth. P. 238, 382.
82. Ibid. P. 305, 228; ср.: Рассел Б. Человеческое познание. С. 212.
.226
*83. Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 305; Рассел Б4.
Человеческое познание. С. 481.
84.	Russell В. An Inguiry into Meaning and Truth. P. 336.
85.	Ibid. P. 308, 174—175, 309; Рассел Б. Человеческое познание. С. 178—
189, 480—481.
86.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 222, 232, 233, 237.
87.	Ibid. P. 49.
88.	Ibid. P. 293.
89.	Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 216.
90.	Мул уд Н. Анализ и смысл. Очерк семантических предпосылок логики
и эпистемологии. М., 1979; Петров В. В. Структуры значения. Логи-
ческий анализ. Новосибирск, 1979.
91.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 289.
92.	Ibid. P. 297.
93.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 484.
94.	Там же. С. 177—178.
95.	Нарский И. С. Современный позитивизм. С. 292.
96.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 288.
97.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 203, 206.
98.	Там же. С. 181.
99.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 180.
100.	Ibid. Р. 150—151; Рассел Б. Человеческое познание. С. 284; см. так-
же: Мул уд Н. Современный структурализм. М., 1973. Гл. 1.
101.	Griffin N. Russell on the Nature of Logic (1903—1913)//Synthese.
1980. Vol. 45, N 1. P. 139.
102.	Russell B. The Nature of Truth (Discussion)//Mind. New Series.
1906. Vol. 15, N 69. P. 527—533.
103.	Russell B. Philosophical Essays. London, 1910. P. 155—156.
104.	Russell B. My Philosophical Development. P. 176.
105.	Ibid. P. 177; Russell B. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 304—
305.
106.	Джемс У. Прагматизм. Новое название некоторых старых методов
мышления. СПб., 1910. С. 52.
107.	Russell В. Philosophical Essays. Р. 125—126, 135—146.
108.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 176—179; см. также:
Квижинадзе Р. Е. Понятие истины и альтернативы в теории по-
знания. Тбилиси, 1977. С. 49—53.
109.	Russell В. Dewey’s New Logic//The Philosophy of John Dewey//
Ed. by P. A. Schilpp. Chicago, 1939.
110.	Подробнее см.: Курсанов Г. А. Ленинская теория истины и кризис
буржуазных воззрений. С. 219—239; Современная идеалистиче-
ская гносеология: Критические очерки. М., 1968. С. 344—366; Совре-
менная буржуазная философия. С. 264—270.
111.	Russell В. Ап Inquiry into Meaning and Truth,. P. 289.
112.	Курсанов Г. А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных
воззрений. С. 265.
ИЗ. Рассел Б. Человеческое познание. С. 146.
114.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 108; Рассел Б. Че-
ловеческое познание. С. 183.
115.	Russell В. On the Nature of Truth//Proceedings of The Aristotelian
Society. 1906—1907. Vol. 7. P. 45.
116.	Russell В.: 1) An Inquiry into Meaning and Truth. P. 295; 2) My
Philosophical Development. P. 189; Рассел Б. Человеческое познание.
С. 185.
117.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 284—285.
118.	Russell B. My Philosophical Development. P. 186.
119.	Рассел Б. Человеческое познание; см. также: Russell В. An In-
quiry into Meaning and Truth. P. 289—292.
120.	Russell B. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 285.
121.	Russell B. My Philosophical Development. P. 181.
15*
227
122.	Поппер К. Логика и рост научного знания. С. 440.
123.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 147.
124.	Сор lesion F. A History of Philosophy. Р. 227.
125.	Russell В. Ап Inquiry into Meaning and Truth. P. 285.
126.	Ibid. P. 367.
127.	Ibid. P. 293.
128.	Курсанов Г. А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных
воззрений. С. 267.
129.	Квижинадзе Р. Е. Понятие истины и альтернативы в теории по-
знания. С. 35.
130.	Курсанов Г. А. Ленинская теория истины и кризис буржуазных
воззрений. С. 267.
131.	Russell В. An Inquiry into Meaning and Truth. P. 284.
132.	Russell B. My Philosophical Development. P. 152; Рассел Б. Че-
ловеческое познание. С. 285.
133.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 187.
134.	Там же. С. 463.
135.	Там же. С. 464—465.
136.	Там же. С. 189—191, 458—459.
137.	Там же. С. 463.
138.	Там же. С. 531.
139.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 132.
140.	Ibid. Р. 17.
141.	Рассел Б.: 1) Человеческое познание. С. 256—257; 2) Проблемы фи-
лософии. С. 8—9.
142.	Е с т е с т в е н н о н а у ч н ы й материализм в современной буржуазной
философии. С. 13; Дубровский Д. И. Информация, сознание, мозг.
С. 84.
Глава 5
1.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 265.
2.	Ср.: Рассел Б. Человеческое познание. С. 228—242; Russell В.
Physica and Experience. Cambridge (U. P.), 1946. P. 26.
3.	Дарковски К. Д. Философское развитие Бертрана Рассела и кризис
современного позитивизма//Наука. Технология. Человек /Гл. ред.
Ст. Ангелов. София, 1973. С. 163.
4.	CoplestonF. A History of Philosophy. Р. 250.
5.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 30.
6.	Там же. С. 31.
7.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 190—191; ср.: Rus-
sel 1 В. An Outline of Philosophy. Р. 4.
8.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 191.
9.	Ibid.
10.	Некрашас Э. Вероятность: три интерпретации//Методологические
проблемы историко-научных исследований /Под ред. И. С. Тимофеева.
М., 1982. С. 172—185.
11.	Критику проблемы индукции у Поппера и Витгенштейна см.: Соку-
л е р 3. А. Проблема обоснования знания. Гл. 2.
12.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 193.
13.	Russell В. Philosophy and Linguistic Analysis. Pittsburg, 1959. P. 266;
подробнее см.: Лебедев С. А. Индукция как метод научного позна-
ния. М., 1980. С. 153—158.
14.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 352; Russell В. Му Philo-
sophical Development. Р. 195—197.
15.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 284—300; Russell В. Му Phi-
losophical Development. Р. 199—200.
16.	Russell В. Му Philosophical Development. Р. 251.
228
17.	Корнеева А. И. Критика неопозитивистских взглядов на природу
познания. М., 1962. С. 39—40.
18.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 43.
19.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 264; Russell В. Му Philo-
sophical Development. Р. 26—27.
20.	Рассел *Б. Человеческое познание. С. 260; Ту л мин С. Человеческое
понимание. С. 40; Russell В. Му Philosophical Development. Р. 26—
27, 133—144; см. также: Russell В. The Analysis of Matter. P. 383.
21.	Рассел Б. Проблемы философии. С. 19.
22.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 190—191; Russell В. Ап
Inquiry into Meaning and Truth. P. 174.
23.	R u s s e И B. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 59—62.
24.	Рассел Б. Новейшие работы о началах математики. С. 91; Rus-
sell В. Human Knowledge. Р. 115.
25.	Contemporary British Philosophy. Vol. 1. P. 359—361; Russel B.
The Basis of Realism//Journal of philosophy, psychology and scientific
methods. 1911. Vol. 8, N 6. P. 158—161.
26.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 95.
27.	Там же. С. 521—526.
28.	Russell В. The Analysis of Matter. P. 313—323, 401.
29.	Ср.: Рассел Б. Человеческое познание. С. 486—493, 522—524.
30.	Russell В. The Analysis of Matter. P. 249—256, 276—285, 335—340,
386—390.
31.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 540.
32.	Ср.: Russell В. Logic and Knowledge. P. 325.
33.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 431.
34.	Кайнберг Г. Вероятность и индуктивная логика. М., 1978. С. 190.
35.	R е i с h е n b а с h Н. A. A Conversation of Bertrand Russell and David
Hume//Journal of Philosophy. 1949. Vol. 46. P. 545—549.
36.	Cowley F. A Critique of British Empiricism. London, 1968. P. 218—
220; cm.: Russell B. Introduction to Mathematical Philosophy. P. 71.
37.	Современная буржуазная философия. С. 418; Нарский И. С.
Философия Бертрана Рассела. С. 36—37; Корнеева А. И. Критика
неопозитивистских взглядов па природу познания. С. 112; Богомо-
лов А. С. Английская буржуазная философия XX века. С. 206; К и с-
сель М. А. Идеализм против науки. Л., 1969. С. 103.
38.	Рассел Б. Человеческое познание. С. 212, 349; Russell В. Му
Philosophical Development. Р. 132.
39.	Бегиашвили А. Ф. Проблема начала познания у Б. Рассела и
Э. Гуссерля. Тбилиси, 1969. С. 117.
40.	Кис се ль М. А. Идеализм против науки. С. 105.
41.	С о р 1 е s t о n F. A History of Philosophy. Р. 218.
42.	Д а р к о в с к и К. Д. Философское развитие Бертрана Рассела и кризис
современного позитивизма. С. 165; British Philosophy in the Mid-
century / Ed. by C. A. MacQ. London, 1957. P. 60.
43.	Кис сель M. А. Идеализм против науки. С. 106.
44.	Там же. С. 120.
45.	Нарский И. С. Философия Бертрана Рассела. С. 36—37; Metz R.
A Hundred Years of British Philosophy. London, 1950. P. 560.
46.	3 а и ч e н к о Г. А. К вопросу о критике современного английского по-
зитивизма. Харьков, 1971. С. 158.
47.	Rumi V. Der Logische Positivismus. Berlin, 1965. S. 98.
48.	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 284.
49.	Лекторский В. А. Проблема субъекта и объекта в классической и
современной буржуазной философии. М., 1965. С. 48.
50.	Е a m е s Е. R. Russell about ’’What There Is”. P. 498; Russell B.
My Philosophical Development. P. 64.
51.	Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 277.
52.	Рассел Б. История западной философии. С. 5—6; Bertrand Russell
Speaks His Mind. New York, 1960. P. 14—15.
229
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие...............................................3
Введение.................................................1$
Часть I. Философия «раннего» Рассела: логико-математиче-
ские проблемы как пролегомены к теории познания 23
Глава 1. Становление философских взглядов .	.	. —
Глава 2. Критическое изложение философии Г. Лейб-
ница .............................................3<>
Глава 3. От критики неогегельянцев к обоснованию нео-
реализма ..........................................4£
Г лава 4. Проблемы соотношения логики и философии с
математикой ....................................... 61
Глава 5. Философские аспекты «Principia Mathematica».
«Парадокс Рассела».................................78
Глава 6. Теория дескрипций и проблема существова-
ния ...............................................96
Часть II. Содержание знания и формы его выражения (Фи-
лософия «зрелого»	и «позднего»	Рассела)	.	.ИФ
Глава 1.	Неореализм и	проблемы	философии	.	. —
Глава 2. Методологическая роль гносеологии в позна-
нии природы и «логический атомизм» .	.131
Глава 3. Нейтральный монизм.......................148*
Глава 4. Логические и теоретико-познавательные про-
блемы языка, значения и истины .	.167
Глава 5. Человеческое познание: постулаты научного
вывода и границы эмпиризма .	.	.189
Заключение...............................................203
Примечания...............................................205
Научное издание
Колесников Анатолий Сергеевич
Философия Бертрана Рассела
Редактор Д. Р. Есипович
Художественный редактор О. В. Угнич
Обложка художника Н. А. Нефедова
Технический редактор Е. И. Егорова
Корректоры А. С. Качинская, Е. К. Терентьева
И Б № 3230
Сдано в набор 20.09.90. Подписано в печать 10.01.91.
Формат бОХЭО’Лб. Бумага тип. №2. Гарнитура литера-
турная. Печать высокая. Усл. печ. л. 14,5. Усл.
кр.-отт. 14,75. Уч.-изд. л. 16,67. Тираж 4207 экз.
Заказ № 494. Цена 3 р. 30 к.
Издательство ЛГУ. 199034, Ленинград,
Университетская наб., 7,9.
Типография Изд-ва ЛГУ. 199034, Ленинград,
Университетская наб., 7,'9.
Замеченные опечатки
Стр.	Строка	Напечатано	Следует читать
55	18 — 19 сверху	целесообразность	нецелесообразность
105	6 сверху	«Веверлея»	«Уэверли»
Зак. 494