Э.Г. ЩЕГЛОВА

liirl НАСЕКОМЫЕ

ЯН против

НАСЕКОМЫХ
тлалярмая ли4
Э.Г. ЩЕГЛОВА

НАСЕКОМЫЕ

ПРОТИВ
НАСЕКОМЫХ

©

Москва
«Колос»
1982

ББК 44

Щ32

УДК 632.937.12

Рецензент: начальник отдела биологического и
других новых методов борьбы с вредителями и болезня-
ми сельскохозяйственных культур объединения «Союз-
сельхозхимия» МСХ СССР Титаев В. Н.

Щеглова Э. Г.

Щ32 Насекомые против насекомых. — М.: Колос,
1982. —142 с., ил., 4 л. ил.

Книга популярно рассказывает об основных полезных насе-
комых, населяющих культурные и природные ландшафты, о том,
как сберечь их и сделать еще более активными помощниками
человека в борьбе за урожай.

щ

3803040000-076 ой й9
--------------Zb—oZ.

035(01)—82

ББК 44

632

© Издательство «Колос», 1982
ШЕСТИНОГИЕ
ВОКРУГ НАС

Определяя наше окру-
жение в биосфере, можно
сказать, что человек жи-
вет среди хлорофилла и
насекомых. Они составля-
ют биологическое единст-
во. А поскольку наша
жизнь зависит от жизни
зеленых растений, по-
стольку мы должны быть
заинтересованы и в нор-
мальной деятельности на-
секомых. И не только мно-
гочисленных опылителей
и видов, участвующих в
образовании почв, но да-
же вредителей растений.
Ведь если этих насекомых
станет слишком мало, то
чем будут питаться насе-
комоядные птицы, пре-
смыкающиеся, земновод-
ные, млекопитающие? Да
и 150—200 тысяч видов
шестиногих, из известно-
го сегодня миллиона, тоже
будут обречены на гибель,
ибо они могут жить толь-
ко за счет собратьев, по-
жирая их или паразити-
руя па их теле.

Сейчас, когда забота об
охране окружающей сре-
ды стала неотъемлемой
частью хозяйственной деятельности человека, необходи-
мо с особым вниманием подходить к проблеме соблю-
дения равновесия в биоценозах (сообществах живых
организмов).

Ведь не секрет, что за последнее столетие сокра-
тились площади лесов, распаханы степи, на огромных
массивах выросли сады и плантации. Это привело к
созданию иных сообществ — антропоценозов, в кото-
рых главное влияние на природу оказывает человек.
И. конечно, от хозяйственной деятельности человека
природное равновесие страдает, что, безусловно, отно-
сится и к насекомым, как составной части любого био-
ценоза, и прежде всего к опылителям, хищникам и
паразитам.

Первые тревожные сигналы о сокращении числен-
ности отдельных видов шестиногих раздались еще в
прошлом веке. Но с особой силой они зазвучали в на-
ши дни. Уже в шестидесятых годах речь шла о дегра-
дации не только отдельных видов, но и целых групп
насекомых. Среди множества причин их гибели следует
назвать неразумное применение химических препара-
тов в защите растений, например, таких сильнодейст-
вующих веществ, как ДДТ и ГХЦГ.

Еще 20 лет назад при малейшей угрозе массового
размножения вредителей пашни сады и леса забрасы-
вали тоннами все истребляющего ДДТ. И вдруг про-
звучал «набат»: ДДТ не только убивает всех шестино-
гих и клещей, но и способствует ускоренному отбору
устойчивых вредных форм. ДДТ накапливается в орга-
низме животных и человека. ДДТ — канцероген. Чело-
вечество ошеломлено. Необходима ревизия всей группы
хлорорганических пестицидов, необходима всесторон-
няя оценка действия всех химических препаратов не
только на вредный объект, но и прежде всего на чело-
века и окружающую его среду. Важно знать, как проя-
вит себя новый пестицид сегодня и какой отзвук даст
его применение в будущем.
Теперь на смену пришли препараты совершенно
иного действия — так называемые избирательные пе-
стициды, уничтожающие строго определенных насеко-
мых, а для остальных живых организмов безопасные
пли слаботоксичные. Мало того, эти химические сое-
динения применяют только в критических ситуациях,
когда создается реальная угроза урожаю, то есть коли-
чество вредителей грозит перевалить за определенный
предел — «порог вредоносности».

В последние годы, оценивая необходимость исполь-
зования пестицидов в агроценозах и природных ланд-
шафтах, учитывают количество полезных насекомых
(энтомофагов), обитающих на данном участке. Каж-
дый агроном прежде всего уточнит, не сумеют ли эн-
томофаги сами справиться с вредителем, без помощи
химии. Специалист по защите растений обязательно
взвесит, окупится ли прибавка урожая израсходован-
ной массой препаратов, затраченными средствами. Не
будет ли прямая выгода мизерной но сравнению с
косвенным ущербом от гибели полезных насекомых и
загрязнения окружающей среды.

Чтобы определить возможности того или иного
эптомофага в конкретной обстановке, необходимо
знать, как он выглядит, где обитает, какие инстинкты
и повадки для него характерны, за счет каких вреди-
телей развивается.

Многих полезных насекомых человек уже хорошо
изучил, а некоторых даже «приручил» и использует
против вредителей.

Жизнь более чем 100 видов шестиногих — самых
опасных наших конкурентов в борьбе за право владеть
урожаем — уже поставлена человеком в теснейшую за-
висимость от других насекомых, грибов, бактерий, ви-
русов и т. д. В мировой практике используется почти
150 таких биологических агентов, и более половины
из них — шестиногие. Треть энтомофагов — хищники,
остальные — паразиты.
На наших полях успешно сражается с вредителями
крошечный яйцеед — трихограмма. На миллионах гек-
таров отвоевывает она ежегодно урожай у вредных со-
вок, лугового мотылька и других шестиногих. На Кав-
казе сторожат плантации цитрусовых от мучнистого и
австралийского желобчатого червецов божьи коровки
криптолемус и родолия. В Средней Азии и на Кавка-
зе маленький псевдофикус охраняет шелковицу от
червеца Комстока, наездник афелипус преследует кро-
вяную тлю. В теплицах на тлю наступают златоглазка
и галлица-афидимиза. «Приручены» и десятки других
насекомых. Но что такое каких-нибудь 100 объектов, по-
ставленных на службу человеку из 150—200 тысяч
полезных? Ничтожная доля! И тем не менее на их су-
щественную помощь мы можем рассчитывать.

Об основных энтомофагах, населяющих культур-
ные и природные ландшафты нашей страны, о том, как
сберечь и привлечь их, сделать еще более активными
помощниками человека в борьбе за урожай, читатель
узнает из этой небольшой книги.
ДОЗОРНЫЕ ПОЛЕЙ

На каждом гектаре су-
ши обитает в среднем
шесть-семь миллионов на-
секомых. Число их видов,
безусловно, меньше. И ес-
ли предположить, что
один-полтора процента из
них — вредители, то по-
тенциальная опасность
для агроценозов чрезвы-
чайно высока. Однако чис-
ленность вредных насеко-
мых постоянно регулиру-
ют их же собратья — па-
разиты и хищники. Прав-
да, популяции их не столь
многочисленны, как ше-
стиногих «нахлебников »,
но многие из них действу-
ют сообща против одного
и того же вредителя.
Именно такой «многогла-
зый» надзор часто позво-
ляет спасти урожай от
разграбления шестиноги-
ми «ворами» без помощи
столь опасного оружия,
как химические препара-
ты. Кто же охраняет на-
ши поля?

Заглянем в мир насе-
комых. Каждый предста-
витель «защитников» рас-
тений индивидуален и по
внешему виду и по своим
«привычкам». Наблюдая за насекомыми, мы научимся
отличать их, изучая — понимать, а поняв, научимся
беречь. И это принесет нам радость общения с при-
родой.

Теленомина

Вот пшеничное поле, зажатое между кромкой не-
большого леска и прошлогодним массивом подсолнеч-
ника. Оно вызывает особые опасения. Год, казалось бы,
совсем не «черепашечий», а на раскустившихся моло-
дых растениях клопов уже не счесть, и они все летят
из леса и жадно набрасываются на пшеничную зе-
лень. При полном безветрии листья колеблются под
тяжестью наседающей черепашки.

Видимо, химической обработки поля не избежать,
иначе вредитель загубит урожай. Нужно особенно точ-
но выбрать время для опрыскивания посевов, ведь
противоклопиные препараты малоопасны для черепаш-
ки, только что прилетевшей с мест зимовки. Зато ког-
да она начинает расходовать энергию на формирова-
ние и откладку яиц, чувствительность ее резко повы-
шается и те же самые вещества уже становятся смер-
тоносными для насекомого. Так же опасны они и для
молодых личинок вредителя. Но как только личинки
выйдут из поры «детства», этими же пестицидами их
не уничтожить.

Стало быть, с черепашки глаз лучше не спускать,
чтобы уловить момент, когда она начнет откладывать
яйца. И вот они появились. На листьях пшеницы вы-
ложены две параллельные строчки изумрудно-зеленых
шариков размером с просяное зерно, шесть в одном и
пять — семь в другом рядке. Невольно залюбуешься
этим чудом природы, и останется только пожалеть, что
это кладка грозного врага растений, а не какого-нибудь
полезного насекомого, Дней через пять, а если прохлад-
но, то через 7—10, сквозь оболочку яйца проступит
желтый узор наподобие якоря, а это значит, не се-
годня-завтра вылупятся прожорливые личинки чере-
пашки.

Но вот что удивительно. Среди изумрудно-зеленых
и желтеющих яиц несколько бурых, темно-синих или
почти черных. И в то время, как из остальных, со-
хранивших обычную окраску, вылупляется черепа-
шечья молодь, очень похожая на крошечных взрослых
клопов, из темных яичек вылетают небольшие насеко-
мые, напоминающие миниатюрных мух, но с четырьмя
перепончатыми крыльями и длинными, совсем не му-
шиными усиками. Это — наездники-теленомины, пара-
зитирующие в яйцах черепашки.

Они прилетели сюда из того же леска, что и чере-
пашка. Там, забившись в трещины коры деревьев, пе-
режидали наездники зиму. Морозы были для многих
из них смертельными, но часть их все же уцелела.
И вот с потеплением, уже при 10—12 градусах тепла,
эти блестящие летуны устремились на соседние поля,
чтобы там отложить свои яйца в яйца черепашки.

Работа эта очень ответственная и кропотливая. Сна-
чала надо отыскать растения, где черепашка отклады-
вает яйца. Потом предстоит найти и сами яйца, спря-
танные в зелени злаков. Самки теленомин почему-то
плохо «видят» кладки и, только натолкнувшись усика-
ми или почти наступив на них, понимают, что они у
цели.

Но вот найдена свежая кладка, яйцеед быстро про-
бегает по цепочке, ощупывая усиками каждое яичко
и проверяя, годится ли ему то, что спрятано под
«скорлупой». И если все в порядке, самка выбирает
одной ей известное место и, проколов оболочку, погру-
жает свой яйцеклад в яйцо клопа. Потом, чтобы ка-
кой-нибудь родственник теленомус или триссолькус
не поселил своего потомка туда же, она «маркирует»
яйцо, выцарапывая на нем яйцекладом восьмерки. При
солнечной теплой безветренной погоде на всю эту про-
цедуру уходит три-четыре минуты. Если же холодно
или слишком жарко, или только что прошел дождь,
или поднялся большой ветер, то минут десять. В дни,
когда погода вообще не подходящая, теленомины вов-
се не откладывают яиц.

Зараженное паразитом яйцо черепашки быстро
тускнеет, наливается чернотой, это зародыш теленому-
са становится личинкой, которая превращается в ку-
колку, а куколка — во взрослое насекомое. И вот, «раз-
бив» выеденное яйцо хозяина, на волю выбирается мо-
лодой наездник. Через некоторое время он, как и его
предшественник, займется поисками клопиных яиц,
наиболее пригодных для своих 30--50 потомков.

На помощь яйцеедам, прилетевшим из леса, спешат
в те, что провели конец минувшего лета на соседнем
поле кукурузы. В прошлом году, когда уже не оста-
лось яиц черепашки на пшеничном поле, наездники
охотились за яйцами ее ближайших родственников —
клопов-щитников. Эти клопы дают несколько поколе-
ний в сезон, и на растениях их яйца есть почти всег-
да, в них-то на пожнивных остатках кукурузы телено-
мины и зимовали, а весной полетели па пшеничное
поле, заселенное черепашкой.

Следует отметить, что клопы откладывают яйца на
пшенице недружно, и в течение месяца можно одно-
временно встретить на листьях и совсем свежие изу-
мрудные цепочки кладок и уже повзрослевшие личин-
ки. Теленомины, наоборот, развиваются быстро и за
короткий срок так умножают свои ряды, что в поздних
кладках черепашки заражают уже не один-два процен-
та яиц, а 10—20 и даже 50 процентов. И тогда уже
черепашка не страшна, так как наездники справятся
с ней сами. Помогают наездникам и другие насекомые,
и прежде всего мухи-фазии, паразитирующие на
взрослых клопах.

Но, конечно, все эти шестиногие помощники чело-
вока смогут проявить себя в полную силу, если на по-
лях и в лесах созданы нормальные условия. И прежде
всего не нужно перегружать агроценозы химическими
препаратами. Ведь поспеши с пестицидной обработкой
ноля, и вместе с черепашкой погибнут и наши союзни-
ки — теленомины и фазии.

Сейчас во многих хозяйствах при обследовании
полей пшеницы делают серьезную поправку на рабо-
ту теленомусов. Например, соседствующие с лесами и
лесополосами пшеничные поля площадью не более 50
гектаров обрабатывать против черепашки не рекомен-
дуется, если там на один квадратный метр приходится
одна кладка клопа и половина яиц в пей заражена
теленоминами.

Наши научно-исследовательские учреждения зани-
маются проблемой искусственного разведения яйцеедов.
Решение такой интереснейшей задачи откроет широкие
возможности для биологической защиты пшеницы от
черепашки. Яйцепаразитов можно будет выпускать
воспой на поля, где количество отложенных вредите-
лем яиц превысит допустимые пределы, а природные
популяции теленомин окажутся слишком маломощны-
ми, чтобы самостоятельно справиться с черепашкой.

Муравьиный лев

Холмик из щебня на краю люцернового поля вы-
глядит не совсем обычно: возле самых крупных ка-
мешков словно большими дождевыми каплями выбиты
воронки. Откуда же здесь следы дождя — ведь его не
было уже целую неделю? И воронки располагаются
странно — только под теми камешками, которые ко-
зырьками нависают над почвой. Все это, очевидно,
неспроста.

А вот и разгадка — из углубления летит град пес-
чинок — какое-то непонятное существо размером в пол-
сантиметра ползает по кругу и широкой лопатоподоб-
ной головой швыряет грунт. Вдруг оно закопалось на
дне, притаилось, выставив наружу два кривых серпо-
видно изогнутых выроста. Но что это за сложные при-
готовления?

Ждать приходится долго, но терпение все же воз-
награждено. На край ямки неосторожно шагнул не-
большой жук-долгоносик. Под ним заструились песчин-
ки, жук цепляется четырьмя еще не потерявшими опо-
ру ногами за почву и пытается вытащить свое брониро-
ванное тельце из ямы. Но тут приходит другая беда —
навстречу ему, как ядра, летят песчинки. Это ожил на
дне ямки снайпер — хищная личинка муравьиного
льва. Вырытая ею коническая воронка — логово-ло-
вушка, в нее и угодил нерасторопный долгоносик, и
теперь ему не уйти от хищника.

Песчинки оглушили жука, и он рухнул на дно
ямки. Из-под земли выметнулась вся передняя часть
туловища обитателя воронки, мощные серповидные
челюсти схватили жертву. Личинка для большей на-
дежности поколотила добычу о стенки, чтобы та не
вздумала ускользнуть, и утащила ее в песок, лишь
кусочек грудки и «хобот» слоника остались торчать над
его могилой.

Что же происходит там, под землей? Хищник так
и не ослабил своей хватки. Острия его серпов-челюстей
прокололи тело жертвы, и по ним в слоника полилась
жидкость, растворяющая все ткани. Потом теми же
путями, но уже в обратном направлении в кишечник
муравьиного льва текут разжиженные мышцы долго-
носика.

Всю жизнь просидит в своей ловчей яме кровожад-
ный хищник, подстерегая добычу, и челюсти его бу-
дут постоянно насторожены. Уже по сотрясению поч-
вы «засадник» определяет размер добычи и свое к ней
отношение. Мчится мимо и нечаянно попадает ногой
в яму торопливый полевой клоп, его хватать можно, но
вот забрела большая жужелица, здесь уж лучше себя
пе обнаруживать, ведь неизвестно, кто чьей добычей
окажется! Случается, что не в состоянии перешагнуть
зловещий колодец гусеница пяденицы, ей тоже не уйти
от хищника. Личинка льва отваживается вонзать свои
«зубы» даже в очень крупных бабочек-совок, под них
ей приходится делать подкоп, иначе этих громадин не
уместить на дне воронки и не утащить в песок.

Трудно сказать, насыщается ли когда-нибудь хищ-
ник настолько, чтобы позволить подходящей добыче
ускользнуть из ловчей ямы. Ведь нередко воронки пу-
стуют целыми днями, и «зверь» привык наедаться
впрок при любой возможности. Впрочем, около засад
бывают и периоды затишья, но это вовсе не от львиной
доброты. Просто так предписано природой. Всякая ли-
чинка насекомого растет, переходя от возраста к воз-
расту. И в моменты, когда сначала первая «детская
одежонка», а потом и вторая становятся малы шести-
ногому, оно захитает. Тут уж не до охоты...

Но вот муки роста и примерка нового Туалета за-
вершены, и можно вновь подумать о том, кем бы по
живиться. Однако чем ближе к зиме, тем меньше про-
бегает мимо западни микрозверья, реже попадается
добыча.

Грянет пора холодов, попрячется все живое, заснет
и личинка муравьиного льва. Если не замерзнет она за
зиму и не заболеет чем-нибудь весной, то первое же
ожившее нерасторопное насекомое станет ее очеред-
ной жертвой. И почти до середины лета лев будет
нагонять страх на окрестных шестиногих обитателей...

Тем не менее, сколько ни ешь, расти до бесконеч-
ности невозможно. Сантиметр, чуть больше или чуть
меньше — предел длины личинки муравьиного льва,
обитающего в наших краях. В какой-то из дней гусе-
ница, попавшая в ловушку, сможет спокойно выбрать-
ся из нее и уйти. Что же произошло с хищником, уж
не стал ли он жертвой сам?
Нет, просто подошла пора взрослой личинке под-
готовиться к совершенно иной жизни. Под слоем песка
на дне ловчей воронки она из крупинок почвы и своих
шелковых нитей сооружает круглый кокон и выстилает
его шелковинками изнутри. В этом доме-крепости ли-
чинка превращается в куколку. В куколке — две-три
недели что-то будет разрушаться, растворяться, пере-
страиваться и создаваться вновь. И, наконец, куколка
станет взрослым муравьиным львом, который ничем не
напоминает коварную личинку.

Скорее всего это небольшая стрекоза — те же четы-
ре сетчатых крыла, от вершины до вершины которых
сантиметров шесть-семь, тоненькое двух-трехсантимет-
ровое брюшко... Но летуны эти насекомые плохие, не
то что стрекозы. И поэтому даже охотиться им «не с
руки». Что тут поймаешь, если целыми днями любишь
отсиживаться на стволах деревьев, а если и взлетаешь,
то только когда кто-то вдруг потревожит. Только ночью
способны взрослые львы перехватить каких-нибудь за-
дремавших шестиногих.

Ночью же самки отыскивают места хорошо прогре-
тые за день солнцем и около какого-нибудь крупного
камешка, в защищенном о г ветра и дождя уголке, где
днем бегают всевозможные насекомые, оставляют ма-
ленькое белое яичко. К нему тут же прилипают час-
тички почвы, и оно становится незаметным для охот-
ников до диетической пищи.

Однажды на исходе лета оживет комочек, неделя-
ми спокойно лежавший в песке, и из него выберется
уродливое косматое «нечто» — то ли крупный волоса-
тый клещ с головой-лопатой, вооруженной длинными
серповидными выростами, то ли плоский в колючках
паучишка. Раскраска у «зверя» под песок. Закопошит-
ся он и пойдет по кругу, расшвыривая головой пес-
чинки. Так личинка муравьиного льва начинает строить
себе пещеру-ловушку.

Почему же все-таки называют это насекомое му-
равьиным львом? Первые сведения о нем пришли к
нам из глубины веков. Об этом хищнике знали еще
задолго до нашей эры и считали, что охотится он толь-
ко за муравьями.

В наше время повадки этого охотника хорошо изу-
чены, и мы знаем, что он уничтожает не только му-
равьев, но и множество самых разнообразных вредных
насекомых.

Богомол

Первый солнечный луч ласково коснулся верхушки
акации, растворил над ней серую утреннюю краску,
наполнил зеленью и золотом листву, скользнул по
стволу. Каких-нибудь 20—30 минут, и уже все придо-
рожные деревья, а за ними и кукурузное поле зальют-
ся светом и первым утренним теплом. Пройдет еще
немного времени, и не только птицы, но и прочая жив-
ность проснется, подаст голос, забегает, заскачет, зале-
тает.

Примостившись в травяной гуще на краю поля, по-
пробуем подстеречь, с чего начинается день у какого-
нибудь насекомого. И не у наших старых знакомых —
пчелы, шмеля или коровки, а у не очень известного.
Слишком долго ждать не приходится — объект для наб-
людений предлагает себя сам: вот он медленно -взби-
рается на высокий стебелек. Рассмотрим его коро-
тенько...

Несуразно длинное тощее желто-зеленое, под цвет
травы, тело, крылья, жирафья «шея», маленккая тре-
угольная головка с большими выпуклыми? глазами, в
меру длинные тонкие усики. Всего же^ интереснее,—
ноги.

Две пары задних — ноги как ногн^ хорошо дер-
жат насекомое на растении. А вот передние — расши-
рены в средней части и унизаны острыми шипами. Но-
ги эти, поднятые к голове и пи за что не щенляющие-
ся, согнуты и оттого похожи на руки, готовые к за-
щите.

Исследователю, впервые описавшему это шестино-
гое, поза его напомнила позу молящегося, отсюда и
произошло название — богомол. И действительно, он
часто складывает свои «руки» как для молитвы. Очень
интересно понаблюдать за ним.

Добравшись до разветвления стебля, богомол уст-
раивается поудобнее, нависает над ближайшим листком
и замирает. Кажется, что он впал в дрему, только уж
очень коварно посверкивают его глаза.

Внезапно на листке появилась муха, добежала до
края и остановилась. Богомол качнулся всем телом
вбок, взмахнул передними ногами, как ножницами, и
муха зажата между шипами. Молниеносно отгрызаны
и выброшены ее жесткие ноги и крылья, а лакомое мя-
систое брюшко отправляется по кусочку в рот.

После того, как с едой покончено, следует долгий
обряд умывания, особенно старательно очищаются «ру-
ки». Наконец, туалет завершен и хищник соскальзы-
вает по стеблю вниз. Здесь среди подсохших травинок
он вовсе незаметен. Однако надеяться на то, что охот-
ник решил отдохнуть в тишине, не стоит. Просто нуж-
на новая засада для очередной жертвы.

Вот сзади богомола затрепетали чьи-то крылья, го-
лова хищника развернулась на 180 градусов, и он уви-
дел небольшую бабочку, запутавшуюся в траве.
Застыл богомол, только глаза неотрывно следят за
насекомым. Все ближе и ближе подползает бабочка,
выбираясь по былинке из зарослей. Взмахнула крыль-
ями, но взлететь не пришлось — шиповатые тиски бо-
гомола сомкнулись на ее брюшке. И опять летят отор-
ванные крылья и лапки...

Оттого-то и «молится» он ежечасно — его проситель-
но сложенные «руки» не что иное, как настороженная
поза хищника-засадника...

«Разбойничья» биография богомола начинается с
«пеленок». Самка-«мама» приклеивает где-нибудь на
листке пакетик с яичками. Пролежит он всю зиму, а
весной в положенный срок из него начинают выбирать-
ся богомольчики — точная копия родителей, только
крошечные- Расползутся они кто куда в поисках пи-
щи: один прихватит тлю, другой — маленькую гусе-
ничку, третий — личинку клопа. Идут дни, взрослеют
молодые богомольчики, разгорается их аппетит, на все
более крупную добычу отваживаются они нападать.

Много интересного можно подметить в повадках
этих хищников-засадников. Богомола из рода эмпуза
природа наделила необычной внешностью. У этого жи-
теля пустынных мест желтое с коричневыми полоска-
ми тело вытянуто, брюшко закорючено, ноги длинные
и тонкие, как былинки, глаза серые, на голове длин-
ный отросток. Не насекомое, а какой-то полузасохший
изогнутый стебелек. Но самое интересное — это кро-
шечное «зеркальце», украшающее отросток на голове.

Большой знаток насекомых Средней Азии профес-
сор П. И. Мариковский рассказывает, что шестиногие
принимают это зеркальце за капельку росы. В пустыне
роса для всякого живого — это жизнь, и насекомые
отовсюду тянутся к этой драгоценной влаге. Тут-то они
и оказываются в «руках» хищника. Бабочки, мухи, ко-
былки — вот добыча пустынника.

Поскольку насекомые — основной корм всех бого-
молов, а аппетит их весьма велик, они приносят огром-
ную пользу, истребляя наших шестиногих недругов.

Трихограмма

Попробуйте представить себе размеры этого насе-
комого, если 30 пар его могут свободно разместиться
на площадке величиной с копеечную монетку. И, ко-
нечно, трудно поверить, что каждый год эта крошка
спасает от опасных насекомых-вредителей миллионы
гектаров наших полей и садов.

Сегодня сотни промышленных фабрик и биолабора-
торий разводят трихограмму, а потом отправляют в
хозяйства. Здесь насекомое выпускают на тех масси-
вах, где капустная, восклицательная и прочие совки,
репная белянка, кукурузный и луговой мотыльки, яб-
лонная плодожорка и другие вредители угрожают
урожаю.

Так кто же она, трихограмма, как ей удалось стать
таким серьезным оружием в биологической борьбе с
вредными насекомыми?

На нижней стороне капустного листа кучка мелких,
как маковые зернышки, и таких же сереньких яичек.
Эта кладка капустной совки. В лупу хорошо видно,
как яички устроены: круглые «шапочки» с красной
пуговкой на макушке и отходящими от нее вниз реб-
рышками. Большинство шапочек темные с огромными
дырами посередине. Маленьких гусениц совки на этом
капустном листе еще не видно. Значит, это не они,
вылупляясь из яиц, прогрызли оболочки. И действи-
тельно, это постаралась трихограмма — буро-желтая
четырехкрылая крошка-хальцида.

Несколько дней назад самка яйцееда, бегавшая по
листу, разыскала еще совсем свежую желтоватую клад-
ку яиц капустной совки. Она ощупала усиками не-
сколько яиц, выбрала одно, забралась на него и проко-
лола коротеньким яйцекладом оболочку. Через не-
сколько минут хальцида отложила свое яйцо в яйцо
совки и перешла на следующее. Так в кладке из трех-
четырех десятков яиц только треть их осталась не-
зараженной. Здоровые яйца вскоре посерели, а зара-
женные начали наливаться темными красками — там
росла личинка яйцееда. Вначале она свободно двига-
лась в яйце хозяина, потом, подрастая, перестала бро-
дить по камере — шевелился только головной конец,
засасывающий пищу как насосом. Когда яйцо было
опустошено, паразит на какое-то время замер: там, под
скорлупой, личинка превращалась в куколку, а потом
в молодую трихограмму. Потом хальцида прогрызла
оболочку совочного яйца и выбралась на волю...

Почти сразу же молодой яйцеед ищет партнера и
готовится к откладке яиц. Большую часть их самки
должны в первые же дни своей жизни разнести по
хозяевам — так предписано природой. И хотя яиц у
трихограммы сравнительно мало — 40—50, изредка 100,
работать ей, чтобы разыскать яйца хозяев и пристроить
в них наследников, приходится много. К тому же, на-
секомое не в состоянии далеко улететь, да оно и «бли-
зоруко», может обнаружить яйца жертвы лишь с рас-
стояния в один-полтора сантиметра. Конечно, если
попадутся кладки еще какой-нибудь совки, родственной
капустной, трихограмма может отложить яйца и в
них — ведь у каждого вида из рода трихограммы около
100 видов шестиногих хозяев. Но одни из них главные
й даже главнейшие, а все остальные — второ- и третье-
степенные, и заражает их яйцеед только в исключи-
тельных случаях. Если главные хозяева в этом сезоне
не отложат ни одного яйца, то самкам хальциды вы-
бирать не приходится.

В СССР обитает несколько видов трихограммы, и у
каждой — своя сфера влияния. Трихограмма обыкно-
венная, например, заселяет поля и живет в приземных
ярусах растений. Ее главные хозяева — озимая, капуст-
ная, восклицательная и сопутствующие им виды совок,
кукурузный мотылек, гороховая плодожорка? Совсем
иные владения у желтой плодожорочной трихограммы
и бессамцовой — они ютятся в кронах деревьев и здесь
же находят своих основных хозяев — яблонную плодо-
жорку и розанную листовертку, пилильщиков, кольча-
того и соснового шелкопрядов, пядениц. Каждого из
этих вредителей заражает и своя определенная раса
трихограммы.

Яйцееды в отдельные годы могут уничтожить ог-
ромное количество кладок хозяев и довольно основа-
тельно прочистить ряды вредных насекомых. Но вся
беда в том, что развитие многих опасных шестиногих
и трихограммы не совпадает, и вредители успевают
совершить свои опустошительные набеги на растения
задолго до того, как яйцеед сумеет заразить их кладки.

А нельзя ли помочь природной трихограмме? Что
если разводить ее в лаборатории и выпускать в очаги
вредителя, когда он еще не успел выйти из яиц?

Не одно десятилетие ушло на решение этой проб-
лемы. Тысячи задач, подчас кажущихся неразреши-
мыми, ставила хальцида перед исследователями: на
каком корме ее разводить, что делать, чтоб самок было
больше, чем самцов, при какой температуре и в каких
количествах выпускать яйцееда на поля, как хранить
зимой, чтобы накопить к сезону работ, какую расу
применять против того или иного вредителя, чтобы до-
биться максимального эффекта, и множество других.

Сегодня трихограмма стала главным оружием в ар*
сенале биологических средств борьбы с насекомыми-
вредителями на сахарной свекле, капусте, картофеле,
22
горохе, кукурузе, многолетних травах, яблоне. Совоч-
пая раса трихограммы обыкновенной, например, снижа-
ет численность совок на многих культурах на 60—
90 процентов и позволяет сохранять до 10 процентов
урожая.

С каждым годом у нас в стране увеличиваются мас-
штабы использования этого эффективнейшего яйцееда.
Расширяется сеть промышленных биофабрик, произво-
дящих трихограмму, решается проблема расселения ее
с помощью машин. Все это позволит в недалеком буду-
щем успешно защищать поля от ряда опаснейших на-
секомых только биологическим способом.

Сфекс

В солнечные летние дни вдоль песчаных обочин
дорог снуют проворные осы-сфексы. Они быстро бегают
по земле, изредка взлетая и почти тут же опускаясь,—
что-то ищут. Другие, натужно жужжа, роют на неболь-
шом бугорке норки. Третьи сидят на земле или травин-
ках и старательно счищают им одним видимую пыль
с глаз, крылышек, брюшка. А вот сцена и более инте-
ресная: сфекс, оседлав кобылку, которая раза в два
больше его самого, с трудом тащит ее к норке. Впере-
ди «непроходимая» чаща травинок, оса тяжело взле-
тает, зажав добычу челюстями и ногами, и проносит
ее над зарослями, а потом снова опускается и волочет
груз дальше... Впрочем, если бросить на этих двух на-
секомых беглый взгляд, то не сразу и уловишь, кто
кого везет, сначала даже может показаться, что оса
оседлала кобылку и та мчит ее куда-то...

Наконец, сфекс добирается до своего жилища, укла-
дывает неподвижную кобылку у входа, головой к норе,
а сам проникает в «дом», словно проверяя, не посе-
лился ли в нем кто-нибудь. Потом выскакивает обрат-
но, хватает за усик добычу и затаскивает ее в подзе-
мелье.

Если бы можно было проникнуть туда вслед за
осой, мы попали бы сначала в узкий 10-сантиметровый
коридор, потом, круто спустившись вниз, очутились бы
в еще одном, поуже и покороче, и, наконец, — в до-
вольно просторной овальной «комнатке» с гладкими
песчаными стенами.

Принесенная сюда сфексом кобылка оказалась уже
третьей и была уложена на спинку рядом с двумя дру-
гими. Хозяйка пробежалась по тушкам и на грудку
одной из них отложила белое, длинненькое, миллимет-
ра три-четыре, чуть изогнутое яичко.

Через три дня из яйца, лопнувшего на одном из
полюсов, показывается крошечный прозрачный безно-
гий червячок, который начинает вбуравливаться в груд-
ку саранчового. Вытянутый головной конец личинки
все глубже и глубже уходит в добычу, а грушевидный
хвост остается снаружи и увеличивается в размерах.
Дней через семь от жертвы остается только оболочка,
а личинка, став за это время уже довольно большой —
около сантиметра, выбирается из шкурки кобылки и
ввинчивается в брюшко второй. Со временем и от этой
останутся только жалкие клочья подсохшей кожи, а
паразит перейдет в третью. И, наконец, 10—12-дневная
личинка, ставшая уже совсем взрослой и достигшая
в длину трех, а в ширину половины сантиметра, вый-
дет из последнего саранчового. Она тут же примется
мотать головой, сплетая себе из паутины, песчинок и
остатков жертв чехол. Под этим чехлом будет сделан
второй — из рыжего войлока и третий — упругий сна-
ружи и твердый, покрытый фиолетовой глазурью из-
нутри. Теперь, когда создана такая надежная колы-
бель, предохраняющая от сырости и холода, личинка
спокойно заснет в ней до следующего лета.

В этой, самой ранней, норке уже готов кокон, а
припозднившиеся сородичи-сфексы из соседних «до-
мов» еще носятся в полях за кобылками, сражаются с
ними, гибнут от их страшных челюстей и сильных ног.
Те же, которым посчастливится, ударом жала пара-
лизуют добычу и волокут ее к своим домам.

В одной норе сфекса бывает две-три камеры. Оса
набивает каждую тушками саранчовых, запечатывает,
потом заваливает общий коридор вынутым при по-
стройке жилища грунтом, цементирует вход пробоч-
кой из крупных песчинок.

Как только сооружено одно гнездо, самка, почти не
отдыхая, строит следующее — времени у сфексов не-
много, а работать на потомков приходится в поте лица.
Ведь только на одно рытье норы уходит несколько
часов. И занятие это не из легких: челюсти, передние
ноги скребут и швыряют песок с невероятной скоро-
стью, тело землекопа дрожит, колеблются усики, ви-
брируют крылья, издавая прерывистое жужжанье. Ка-
жется, что работающий сфекс вооружен маленьким от-
бойным молотком, который сотрясает все тело
насекомого и заполняет всю «округу» своим натужным
урчаньем.

Вот оса скрылась в прокопанной дыре, но вдруг
опять мелькнули задние ноги, вышвырнули порцию
песка, а за ней — очередную, потом на несколько се-
кунд исчезли в глубине, чтобы снова появиться и сде-
лать то же самое...

Пять, а то и десять норок должна выкопать самка
за месяц, чтобы разместить всех своих будущих детей.
А сколько же ей приходится заготовить кобылок, этих
«живых консервов», чтобы обеспечить едой свое про-
жорливое потомство!

Но кончится лето, а с ним и все заботы сфексов.
Взрослые осы погибнут, а личинки останутся ждать
в коконах следующего лета.

И вот однажды зашевелится «спящая красавица»,
сбросит свою ветхую зимнюю одежонку и превратится
в хрустально-белую куколку. Она тоже будет дремать
еще почти целый месяц, чутко реагируя па ход време-
ни. Дней через 12—15 проявятся глаза сфекса, потом
потемнеет грудка, от нее краски расползутся к голове
и брюшку. Наконец, дня за четыре до истечения меся-
ца куколка начнет выгибаться, упираться головой и
кончиком брюшка в прозрачный футляр, покрывающий
ее тело. Час-полтора невероятных усилий, куколочные
«пеленки» расползаются по швам, оса постепенно
вытаскивает крылья, которые до сих пор как тряпицы,
лежали под грудкой. Немного отдохнув, сфекс выбира-
ется из-под старых лохмотьев весь и вытаскивает, на-
конец, из чехлов ноги. Освобождение завершено.

Теперь надо отдохнуть подольше, чтоб загрубело и
потемнело тело, ведь еще предстоит пробираться по
забитому песком коридору, а потом из тьмы попасть
в день, залитый жгучим солнцем. Дня три отсижива-
ется молодой сфекс в коконе, потом прогрызает его,
выбирается из «комнаты» и, преодолев песчаные барь-
еры, попадает на волю.

Перед нами почти двухсантиметровая оса с диско-
видной длинноусой головой, компактным черным телом,
длинными сильными ногами, желтыми крыльями и тон-
кой, «осиной», талией над цветным брюшком.

Свет, тепло, запахи ошеломляют только что увидев-
шего мир сфекса: он протирает глаза, оглаживает лап-
ками бока и брюшко, стряхивает пыль с крылышек
и никак не решается сдвинуться с места. Потом вдруг,
словно поняв, какая ему дана сила, уносится вдаль.
Там десятки таких же, как и он, летают друг за дру-
гом, кружатся над цветущими полями, опускаются на
цветы, чтобы полакомиться нектаром. А окончательно
повзрослев, перенимают у предков эстафету заботы о
потомстве...

Сфекс — член многочисленного семейства роющих
ос — сфецид. Охотится он в основном за прямокрылы-
ми насекомыми — сверчками, кузнечиками, саранчовы-
ми, но бывают и большие любители цикад и гусениц
бабочек. Среди всех этих хозяев сфексов немало вред-
ных шестиногих. Правда, некоторые ученые-исследо-
ватели считают, что сфексы — плохие помощники че-
ловека в биологической борьбе с насекомыми-вредите-
лями. Тем не менее результаты использования ос в
борьбе с медведками и сверчками на Гавайских остро-
вах опровергают эту точку зрения.

Возможно, со временем роющие осы займут почет-
ное место среди шестиногих — помощников человека.

Иабие

Когда-то на этом поле стояли длинные стебли куку-
рузы, потом их поочередно сменяли картофель, зерно-
вые, а вот уже второй год растет клевер. Его малино-
во-красные головки заняли все пространство от леса
до поселка и вниз под гору, там, где течет река. Про-
плывают над цветами тяжелые шмели, что-то высма-
тривают среди трилистников мухи, карабкаются по
стеблям всевозможные гусеницы, разнокалиберные
долгоносики и клопы. Кажется, что находишься в ска-
зочном царстве шестиногих — столько их здесь, мол-
чащих и жужжащих, летающих и ползающих, добрых
и злых, наших врагов и наших друзей.

Попробуем выбрать пару растений и внимательно
изучить, кто из насекомых живет на них и чем занима-
ется. Вот усиленно скоблят листья зелено-бурые личин-
ки жука финономуса. Пробежала еще совсем молодая
зеленоватая личинка лугового клопа, а за ней пустился
вдогонку еще один клоп: средних размеров — милли-
метров семь-восемь в длину — скромной серенькой рас-
краски, но изящный, подтянутый, легконогий и длин-
ноусый. Нырнул вслед за личинкой в клеверную го-
ловку и пропал там. Через пару минут серый клоп
появился снова и довольно медленно, теперь уже «ша-
гом» двинулся вниз по стеблю. А личинка так и не по-
казывается. Уж не съел ли он ее?

Легонько постукиваешь клеверной головкой о ла-
донь, высыпается всякая мелочь: взлетают какие-то
комарики, выпрыгивает трипс, бросается наутек мура-
вей и, наконец, вываливается то, что еще пару минут
назад было личинкой лугового клопа: деформированная
головка, нити ног да сморщенный комочек брюшка.
Значит, серый клоп все-таки хищник, и это он настиг
жертву и высосал ее.

Итак, клопы против клопов? Что ж, в этом шести-
ногом мирке возможно и такое. Ведь среди клопов,
или, как их называют в науке, полужесткокрылых,
очень много форм, питающихся не только растениями,
но и смешанной пищей, а то и просто явных хищников.
Встретившийся нам клоп относится именно к такому
семейству. Называется семейство набисы, или клопы-
охотники, а наш знакомый — набис серый, или охот-
ник дикий. Где только не встретишь его и еще не-
скольких его ближайших родственников: на полях мно-
голетних трав и среди хлебов, на плантациях сахарной
свеклы и на овощных, горохе, картофеле.

Специалисты подсчитали, что в годы, благоприятно
складывающиеся для развития набисов, на посевах их
бывает очень много: среди полезных беспозвоночных
животных, пожирающих вредных насекомых, они не-
редко составляют треть и даже половину. И, конечно,
при таком многочисленном штате полевых сторожей
многим шестиногим вредителям не разгуляться.

Набисы появляются на посевах одними из первых,
они словно караулят теплые весенние дни и сразу же
вылезают из своих зимних убежищ, расположенных
на посевах многолетних трав, озимых хлебах, в лесо-
полосах. Изголодавшиеся за зиму клопы набрасыва-
ются на любую пищу: в такую весеннюю рань нелегко
найти что-нибудь подходящее, и поэтому в ход идет
все. Особенно достается тлям. За сутки серый набис
может высосать штук 30 их, если, конечно, сумеет раз-
добыть. Но чем теплее становится, тем больше добычи,
и агрессивности у клопов чуть поубавляется. Да и к
тому же в это время у них появляются новые заботы—
начинается брачный сезон, а за ним пора откладки яиц.

Потомство набисов невзыскательно, и самкам не
приходится с ним нянчиться слишком долго: любой
мало-мальски пригодный стебелек, даже полузасохший,
может оказаться вместилищем яиц. «Мамы» загружают
яйца в стебли штабелями штук по 15—20 в несколько
рядков. Уже недели через две, в крайнем случае, если
похолодает, через три вылупляются личинки, как и у
всех клопов, очень напоминающие родителей, только
бескрылых. Они тут же глядят, чем бы поживиться.
Самая подходящая пища для них на первых порах —
яйца клопов-щитников, совок, а также злаковые и бо-
бовые тли. Трех-пяти штук им на день пока вполне
достаточно.

Но постепенно меню личинок становится разнооб-
разнее, да и есть им хочется больше. За те месяц-пол-
тора, пока растет хищник, кем только он ни поживит-
ся: в личинок люцернового клопа и трипсов, в гусениц
мелких бабочек и личинок жука-фитономуса или коло-
радского запускает он свой хоботок. Яйцами бабочек
и клопов этот гурман по-прежнему не пренебрегает,
только теперь он съедает их раз в семь-восемь больше,
чем в первые дни.	/

Но вот у личинки крылья стАли такими же, как и
у взрослого клопа, установилась окраска тела, и это
уже полноценный набис... /

В теплых краях молодой клоп успевает покормиться
и отложить яйца, из которых в этом же сезоне появля-
ется еще одна смена набисов, а за ней — и третья.
К концу лета на посевах этих клопов скапливается
множество. Если в июне среди насекомых хищников
и паразитов они составляют всего 10 процентов, то в
августе уже 50—60.
Но все меньше и меньше добычи попадается кло-
пам на убранных полях. И взрослые набисы пересе-
ляются на посевы многолетних трав, озимых хлебов,
в лесополосы. Там они забиваются под остатки расте-
ний и пережидают долгую зиму. Много их погибнет от
холода, сырости и болезней, но часть все же уцелеет и
весной снова придет на поля охотиться за вредными
насекомыми.

Ориус

Повсюду, где водятся клопы-набисы, можно встре-
тить и еще кое-кого из клопиного клана. В головках
клевера и колосьях пшеницы, на цветах хлопчатника
и молодых бобиках люцерны, в метелках кукурузы и
на листьях свеклы попадаются мелкие, в полтора-три
миллиметра, бурые или черные со светлыми крыльями
клопы-ориусы.

За малые размеры всех клопов из этого семейства
так и называли «клопы-крошки», или антакориды. Од-
нако хоть и малы они, но далеко не беспомощны.
Крошки-ориусы вместе с набисами на полях, пожалуй,
самые полезные среди клопов. Это — прожорливые
хищники. На хлопковых плантациях они очищают рас-
тения от яиц, личинок и взрослых паутинных клещей,
истребляют гусениц мальвовой моли. Пшеница в годы,
когда сильно размножаются черный и малый ориусы,
не так страдает от вредной черепашки и совок. Их яй-
ца и личинок поедают взрослые клопы. Меньше бывает
на хлебах и трипсов, они тоже входят в рацион клопов.

Ориусы, так же, как и набисы, откладывают очень
мелкие округло-веретеновидные яйца в ткани растений.
Один из среднеазиатских ориусов пристраивает яйца
даже в коробочки хлопчатника. Уже через три дня при
хорошей погоде, а при плохой — через неделю из яиц
вылупляются мелкие бескрылые личинки, похожие на
«мам». Они живут дней 10 или 15 и успевают навести
порядок в скопище паутинных клещей и тлей. Даже
самой молодой личинке ориуса для пропитания нужно
несколько яиц в день, а когда она подрастет, то будет
поедать не только яйца, но и личинок и даже взрослых
клещей. Ежедневная порция их для ориуса 40, а то
и 100 штук. Не упустят клопы и случая полакомиться
тлей.

Особенно прожорливыми бывают самки. И это по-
нятно, ведь за месяц-полтора жизни каждая «снесет»
не меньше сотни яиц, а значит, нужно обильное и раз-
нообразное питание.

Пользу ориусы, несомненно, приносят огромную.
Особенно, если учесть, что на юге многие из них дают
два-три поколения. В Узбекистане, например, на полях
живет ориус, который успевает за сезон размножиться
шесть раз. А это значит, что на хлопковом поле его
можно видеть с апреля, когда первые зимовавшие кло-
пы, пробудившись от спячки, придут защищать план-
тации, и до октября, когда поля убраны и ориусам
пора уходить на зимовку.

Полиблаетус

В конце апреля над пшеничным полем начали по-
являться стайки довольно крупных плотных светло-
желтых с черным рисунком четырехкрылых насекомых.
То тут, то там они опускались на молодые листья и
старательно пропиливали яйцекладом их края. Это
трудились самки пшеничного листового пилильщика.
Под кожицу листьев в получавшиеся мини-кармашки
они закладывали по несколько крошечных яичек.
На некоторых растениях уже ползали небольшие тра-
вянисто-зеленые с красноватым узором и белыми по-
лосами личинки (ложногусеницы) пилильщика. Крепко
прирастая всеми двадцатью ножками к листу, они со-
средоточенно скоблили мякоть.

Вот над группкой ложногусениц появился неболь-
шой стройный наездник полибластус. Его игловидный
яйцеклад подогнут под брюшко, и на нем нанизаны
крошечные грушевидные стебельчатые яички. В них
сидят уже готовые личинки и ждут момента, когда
самка прикрепит их к телу жертвы. Делать ей это
приходится с величайшей осторожностью и точностью,
ведь яйцо надо прикрепить не куда попало, а сбоку,
около самой головы ложногусеницы. Здесь оно будет
в наибольшей безопасности, когда жертва, почувство-
вав зуд, попробует избавиться от «занозы», пустив в
ход челюсти. Но, во-первых, как ни изгибайся, головой
сюда дотянуться очень трудно. А во-вторых, даже если
и удастся чудом прихватить «зубами» эту раздражаю-
щую соринку, сорвать ее можно лишь с куском соб-
ственной кожи — так крепко впивается яйцо. Мудрая
природа позаботилась и об этой малышке — яйцо снаб-
жено длинным стебельком с крошечной головкой. Сам-
ка наездника чуть накалывает кожу ложногусеницы
и вводит стебелек в ранку. Головка на стебельке — это
своеобразный якорь, прочно удерживающий паразита
па теле хозяина.

Личинка наездника почти тут же высвобождает го-
лову из яйцевой оболочки, и продырявив кожу ложно-
гусеницы, начинает выедать ее ткани. Все больше ста-
новится ниша под паразитом, он постепенно погружа-
ется в нее и вскоре совсем скрывается в теле жер-
твы.

А ложногусеница продолжает расти и питаться и
даже достигает своего предельного роста — 20—22 мил-
лиметров. Потом, как и все остальные, здоровые, она
падает на землю, зарывается под корнями пшеницы в
почву и плетет там свой сложный кокон, в котором
собирается стать со временем взрослым пилильщиком.
Но именно здесь, «за. семью стенами», и настигает ее
смерть. Взрослая личинка полибластуса быстро доедает
хозяина, плетет в его коконе свой — плотный белый
пергаментный — и сидит в нем, пока не превратится
сначала в куколку, а потом во взрослого наездника.
В этом же доме с павильоном паразит остается на зи-
мовку.

Следующей весной, в конце апреля — мая, когда по-
бегут над южными нивами первые теплые ветры и на
пшенице появятся ложногусеницы пилильщиков, выбе-
рутся из своих подземных убежищ и полибластусы, и
начнут преследовать ложногусениц.

В годы, когда наездникам удается удачно подобрать
живой корм для потомства и потомство благополучно пе-
реживает зиму, почти каждая пятая ложногусеница
пилильщика погибает от полибластуса, и следующее
поколение листового пилильщика оказывается менее
многочисленным. Так маленькие наездники помогают
нам отвоевывать урожай у шестиногих врагов.

Жужжало

Ласковая теплая пыль иссушенной зноем дороги
обволакивает ноги, легким облачком поднимается к
лицу, оседает во рту. Невольно думаешь об отдыхе и
тянешься взглядом к тополям на краю пшеничного
поля...

Вот и спасительная тень. Садишься, прислоняешь-
ся к стволу, закрываешь глаза, и выключаешься из всего
происходящего вокруг. Минут через пять отдохнувше-
му взору мир снова возвращает свои краски, формы,
звуки: на ослепительно синем небе остановилось круг-
лое облачко, а под ним тяжело и гордо держат свои
золотые головы стебли пшеницы. Муравей тащит куда-
то длинный сухой стебель, поет неизвестное насекомое.
Вон оно маленькой пушистой горошиной повисло над
лиловой головкой цветка и запустило в него свой длин-
ный хоботок. Крылышки насекомого работают так
быстро, что невозможно разглядеть — два их или четы-
ре, а значит, нельзя и определить — перепончатокрылое
это или муха.

Интересно, кто же это?

Если б можно было снять летуна кинокамерой, то
в стопкадре появилась бы интереснейшая муха: коре-
настая, каплевидная, с двумя прозрачно-дымчатыми
крыльями, круто уходящими от головы назад, как
крылья современного сверхскоростного лайнера. Голова
плотно примыкает к телу и завершается длинным, чуть
ли не с саму муху, хоботком. Вся «капля», стекающая
от хоботка к брюшку, одета в шубку из густых тонких
желто-бурых волосков.

Форма тела, постановка и сила крыльев, короткий,
зачесанный назад «ворс» — все это подчинено одной
задаче: придать полету насекомого быстроту и манев-
ренность. Именно совершенство летательного аппарата
и вся конструкция тела позволяют мухе так необычно
добывать себе корм: вытягивать нектар, паря над
цветком...

Называют это насекомое жужжало за его прерывис-
тую песенку, которую оно выводит тонким голоском.
Все семейство «поющих» мух насчитывает около
3000 родственников. Но таких мух, как наша, только
половина, а остальные — голотелые, покрытые чешуй-
ками или редкими волосками, стройные или горба-
тые — совсем не такие красивые. Многие из них при-
носят большую пользу, так же, как и наша красавица-
жужжало.

К цветку, около которого висела муха, подлетела
большая бабочка, и певунья, то ли испугавшись тени,
то ли не желая конкурировать с такой громадиной,
дернулась вбок — назад и тут же исчезла. Ее отступ-
ление скорее напоминало гигантский двойной прыжок,
чем полет, до того все было молниеносно. И жужжало
уже зависло над другой головкой цветка, росшего мет-
рах в двух от первого.

Эта приспособленность к «сверхзвуковому» полету
и абсолютное владение своим телом позволило мухам
избрать и своеобразный способ откладки яиц. Жужжа-
ла летают и на высоте до двух-трех метров, и совсем
низко, лавируя между стеблями и травинками в 20—
30 сантиметрах от земли.

В период откладки яиц самки отыскивают подходя-
щую щель в почве, растение или корешок, зависают
над ними сантиметрах в 30—50, потом резко пикируют
и точно в цель швыряют свою маленькую «бомбочку».

Яйца у всех жужжал эллипсовидные, мелкие (са-
мые большие всего один миллиметр). Цвет у них раз-
нообразнейший: перламутрово-белый, серый, коричне-
вый. У некоторых самок запас их невелик — всего
несколько десятков, но есть обладающие полутора-
двумя тысячами их.

Иногда насекомое, словно не надеясь на точность
«бомбометания», усаживается на землю и кончиком
брюшка, вооруженного специальными крючками, как
дрелью, высверливает в почве воронку и откладывает
в нее не одно, а сразу несколько десятков яиц.

Личинка из яйца может появиться через два дня.
Этот жалкий безногий червячок, в редких случаях до-
стигающий в длину одного миллиметра, состоит из сег-
ментов-колечек, украшен парой длинных щетинок на
хвосте и тремя парами более коротких — на грудке.
Волоски помогают ему передвигаться. Путешествовать
в первые дпи личинке приходится очень много, от это-
го зависит ее жизнь. Запасов яйцевого желтка насеко-
мому хватает на неделю, самое большое дней на 12, и
за этот срок надо найти новый источник питания.
Правда, некоторым личинкам бегать не приходится —
«мамы»-мухи откладывают яйца прямо на будущий
корм.

Тут-то и начинается разговор о пользе жужжал.
Оказывается, личинки мух развиваются за счет насеко-
мых. И, как правило, у каждого рода жужжал свой
излюбленный круг хозяев. Личинки мух с именем
билля и герон — паразитические и развиваются на гу-
сеницах совок; каллистома и систохус хищничают в
кубышках саранчовых, а некоторые жужжала любят
поедать личинок жуков и слепней. Есть среди этих мух
враги полезных шестиногих — ос, пчел, наездников и
даже тахин... Но все же добрые дела остальных позво-
ляют смыть пятно дурной славы со всего семейства и
в целом характеризовать его положительно.

Итак, разыскав после долгих поисков в почве ку-
бышку саранчового, личинка проникает внутрь через
микрощель, но тут силы ее оставляют. Она съеживает-
ся, замирает и через некоторое время, сбросив старую
шкурку, является в совершенно новом облике: толстая,
согнутая в крутую дугу, иногда сложенная почти попо-
лам, с острыми темными крючками на голове. Эта ли-
чинка не любит двигаться. Зачем, ведь пища всегда
рядом!

Хищница высасывает яйцо за яйцом и заполняет
собой образовавшуюся в кубышке пустоту. Иногда
20—30 содержащихся там яиц ей не хватает, и личин-
ка перебирается в соседнюю кубышку, затрачивая на
этот «переезд» массу времени и сил — ведь период,
когда она могла активно передвигаться, давно прошел.
Наконец, наевшись и перелиняв еще раз, хищник здесь
же, в «гнезде» саранчового, устраивается на зимовку.

Есть личинки, которые спят лишь одну зиму, но
Многие впадают в затяжной многолетний сон. Но в ка-
кую-то из весен хищница все же просыпается для того,
чтобы стать куколкой. Ей, довольно неприглядной с
виду, предстоит сыграть, может быть, одну из самых
главных ролей в жизни всего мушиного потомства.
От того, насколько крепкими будут ее щетинки,
крючья и шипы, покрывающие брюшко и голову, на-
сколько сильно будет все ее тело, зависит, сумеет ли
она пробиться к поверхности, чтобы там освободить
из-под грубых «одежд» красавицу-муху. Выживут толь-
ко самые крепкие куколки, и тогда летом степи и поля
вновь услышат характерную песенку жужжал...

У паразитических личинок иная тактика. Например,
охотники за совками стерегут добычу у корней расте-
ний. Как только гусеница отправляется на поиски но-
вого стебля, личинка цепляется за нее, затем проника-
ет внутрь гусеницы и долго-долго не дает о себе знать.
«Хозяйка» таскает в себе «притаившуюся смерть» от
листа к листу, от стебля к стеблю, спокойно ест и
растет. Когда приходит пора, гусеница спускается в
почву, чтобы там сделать кокон и в нем окуклиться.
Вот тут-то просыпается паразит и, наверстывая поте-
рянное время, быстро-быстро выедает ткани хозяина.
Наконец, личинка набрала необходимый вес и рост,
теперь пора на зимнюю спячку. Дальше все течет, как
и положено у жужжал.

Эти мухи держат под контролем многих вредных
насекомых: сибирскую кобылку, марокканскую и
итальянскую саранчу, серую зерновую и озимую совок
и их ближайших родственников, личинок некоторых
опасных жуков и мух. Контроль подчас бывает на-
столько жестким, что некоторым шестиногим просто
«головы не поднять». Так муха из рода систохус иног-
да заражает 60—90 процентов кубышек саранчовых,
а муха-вилля наносит заметный урон зерновой совке.

По мнению энтомологов, паразитическую группу
жужжал можно отнести к перспективной в биологиче-
ской борьбе с шестиногими, вредящими в сельском и
лесном хозяйстве.

Трппс

Когда идешь вдоль кукурузного поля, подставь ру-
ку под желтый султан растения и слегка встряхни его.
Кого только не увидишь на ладони: маленькая зла-
ковая мушка, подожмет лапки и притворится мертвым
микродолгоносик, свернется в колечко зеленая гусенич-
ка, молниеносно переберутся на тыльную сторону ла-
дони желто-серые и черные верткие трипсы...

Вот об этих-то насекомых стоит поговорить особо.
Трипсы для тех, кто знает поле, это прежде всего вра-
ги. Пшеничный и овсяный трипсы высасывают колосья,
«крадут» зерно, льняной накалывает точки роста у
долгунца, и мы лишаемся волокна и семян. Дурная
слава идет и о рисовом, эспарцетовом, табачном, оран-
жерейном трипсах — все они расхищают растительное
добро.

Но все же трипсы — это не только враги. Есть в
этом отряде шестиногих и наши добровольные помощ-
ники — хищные виды, живущие за счет разнообразных
насекомых и клещей.

Попробуем набросать портрет полезных трипсов и
охарактеризовать нормы их поведения, чтобы при
встрече не принять друзей за врагов.

Трипсы — очень мелкие насекомые — от 0,5 до двух
миллиметров. Тело их, тонкое и длинное, окрашено в
самые разные цвета: желто-зеленый, серый, черный.
Одни взрослые трипсы бескрылы, другие могут ле-
тать — четыре прозрачных крылышка в бахромке неж-
ных густых волосков позволяют им порхать над рас-
тениями. Но в критических ситуациях трипсы" полага-
ются не на крылья, а на свои ноги. Все три пары их
на конце снабжены маленьким втяжным пузырем, ко-
торый не только прочно удерживает насекомых на
любой поверхности, но и дает им возможность очень
быстро по ней передвигаться. Так что им удается убе-
жать даже от довольно быстроходных врагов. А кры-
лья нужны главным образом для того, чтобы перепар-
хивать на соседние растения и откладывать там яйца.
Но поскольку яиц у трипсов не очень много, у одних
видов всего один-два, у других несколько десятков и
38
лишь у избранных около сотни, то и такие слабенькие
крылья в состоянии доставить груз по назначению.

Яйца у трипсов крупные бобовидные с прозрачной
((скорлупой». Самки яйцекладом пропиливают кожицу
растения и прячут яички под нее. Сидящие в них за-
родыши развиваются или очень быстро — всего за не-
сколько дней, или слишком медленно — две-три неде-
ли. Вылупляющаяся личинка похожа на взрослого
трипса, но у нее нет крыльев, а «кожа» еще младен-
ческая, неустоявшейся окраски: белой, желтой и даже
красной.

Личинка быстро бегает и разыскивает на листьях,
в колосках и на лепестках яйца клещей и жуков, на-
падает на тлей и даже на своих же родственников —
пшеничного, рисового и других трипсов. Неплохо охо-
тится она и на цитрусовых культурах, здесь объекты
нападения — белокрылки, яйца и личинки щитовок.
Длинным хоботком хищник прокалывает тонкую ко-
жицу жертвы и вытягивает из нее соки.

Личинка живет две-три недели и успевает изрядно
досадить насекомым и клещам — ведь ей на прокорм
в сутки нужно не меньше двух-трех десятков яиц кле-
щей или какой-нибудь шестиногой мелочи. За 15—
20 дней она успевает сильно вырасти и даже отрастить
крылья. Такую личинку в энтомологии принято назы-
вать со всем почтением и даже изысканно — нимфа.
Нимфа не любит да практически и не может двигаться,
и в праздной лени проводит несколько недель, а то и
месяц-два, готовясь стать взрослым трипсом.

Наконец этот момент наступает. Взрослые насеко-
мые, так же, как и личинки, будут целый месяц обша-
ривать листья и соцветия, добывая себе корм. Конечно,
аппетит у них гораздо больше, чем у личинок. Если
попытаться сосчитать, сколько же, к примеру, мелких
яиц может высосать один трипс от момента вылупле-
ния из яйца до конца жизни, итог получится ошелом-
ляющий — 1500—2000. Конечно, необходимо сделать и
поправку, поскольку чем крупнее добыча, тем меньше
ее надо. Но пусть эта цифра уменьшится даже вдвое,
все равно ясно, что эти хищники очень прожорливы.
Следует добавить и еще один штрих к портрету этих
насекомых: за лето многие из них успевают дать не-
сколько поколений.

Оса-блестянка

В детстве кто не бегал летом с сачком по полям и
лесам, мечтая поймать сказочной красоты бабочку или
большого антрацитового усача. И, конечно, в сачке
долгожданного насекомого чаще всего не оказывалось,
но было полно всяких других козявок, из марлевого
плена бежало и летело множество невиданных дотоле
букашек. А когда думалось, что сачок пуст, из-под
марлевой складки выкатывались небольшие с гороши-
ну или с вишневую косточку синие, зеленые, желтые,
рубиновые, отливающие металлом шарики. Из их сере-
дины, как стеклянные оси, торчали крылышки. Это,
испугавшись, свернулись в шарики осы-блестянки.
У них по «металлической коже», как по наперстку,
рассыпаны ямки, брюшко ярко-синее или красное, а
грудка зеленовато-желтая.

Но, внимание! Оса начинает шевелиться, и неволить
ее больше нельзя, иначе — молниеносный укол жалом,
и тут уж не до красот... Жало осы — это прежде всего
яйцеклад. Полый, длинный, членистый, он, как теле-
скопическая антенна, убирается в тело. У ос-блестянок
яйцеклад должен быть именно таким, потому что насе-
комые пристраивают свое потомство в ячейки других
ос и пчел, а те прячут их на дне очень глубоких ще-
лей и трещин.

Самка блестянки разыскивает коконы бабочек и
пилильщиков, в которых живут еще не успевшие окук-
литься гусеницы и ложногусеницы, прогрызает стенку
кокона и вводит яйцеклад. Нащупав одну ей известную
точку на теле жертвы, она парализует гусеницу. Это —
один из способов «консервирования» пищи для потом-
ства. Осиные личинки едят только взрослых гусениц
бабочек или взрослых ложногусениц пилильщиков.
Молодыми гусеницами и куколками тех и других насе-
комых личинки осы почему-то пренебрегают.

После того как обитатель кокона парализован (он
сразу же перестает расти), самка откладывает на него
яйцо. Но на этом забота о потомстве не кончается.
«Мама» спешно заделывает дыру в коконе, залепляя ее
рыхлым материалом и проклеивая его для прочности
собственной слюной. Вот дверь, наконец, замурована,
и теперь через нее не войдет ни один враг. Осе можно
улететь.

Личинка блестянки вскоре расправится с едой и
сплетет тут же, в коконе хозяина, свой собственный.
Там под защитой многослойной «брони» и родится со
временем новая оса, прогрызет толщу стен и вырвется
на свободу.

Грихомалюс

Хлеборобам хорошо известно, что такое шведская
муха. В годы массового размножения этого крошечного
существа на каждом гектаре хлебного поля теряются
десятки килограммов зерна. Всходы яровой пшеницы,
пораженные вредителем, выглядят удручающе — при-
вядшие стебельки и белесоватые центральные листья, а
колосья овса и ячменя в пору молочно-восковой спело-
сти — щуплые с истощенными зернами, страдают и
всходы озимых. В растениях поселяются личинки
шведской мухи — маленькие, от 0,5 до пяти миллимет-
ров, прозрачные бело-желтые цилиндрики — и выедают
ткани.
Казалось бы, здесь, внутри тканей стеблей и колос-
ков, мушиные личинки могут заниматься своим черным
делом безнаказанно. Однако управа есть и на них.
С мая по сентябрь там, где есть дикие и культурные
злаки, снуют около них крошки трихомалюсы.

Трихомалюс — один из членов многотысячного
клана мелких перепончатокрылых — хальцид, среди
которых человек нашел немало друзей.

Когда весной из яиц шведской мухи выбираются
молодые личинки и начинают вгрызаться в нежные
стебли хлебов, самки трихомалюсов «заступают на де-
журство». Они бегают по стеблям, прощупывая усика-
ми каждый сантиметр: нужно найти засевшую там ли-
чинку и обязательно самую молодую — от ее возраста
зависит судьба будущего потомства хальциды.

Вот место найдено, самка прокалывает стебель и
«кожу» жертвы и откладывает под нее яйцо. Иногда
хальцида не отказывает себе в удовольствии пососать
«кровь», выступающую из ранки личинки. Но чаще
всего «мама» мчится дальше — слишком много детей
надо определить и наслаждаться жизнью некогда.

В теле мушиной личинки микроскопическое удли-
ненно-овальное яичко трихомалюса разбухает и стано-
вится похожим на грушу. Зародыш развивается, и дня
через два, в крайнем случае через пять, вылупится
личинка — маленькая, бесцветная и настолько прозрач-
ная, что видны ее внутренности. Такой слабый комо-
чек не мешает личинке мухи до тех пор, пока она не
сделает кокона (пупария). Оба — хозяин и паразит —
растут синхронно, но когда личинка мухи превратится
в куколку, хальцида развивается с фантастической
скоростью и быстро уничтожает хозяина, а потом в
его коконе окукливается сама. Через 10—12 дней на
головном конце буро-коричневого мушиного пупария
зазияет огромная с рваными краями дыра: это новая
хальцида прогрызла стены темницы.

Шустрые молодые трихомалюсы, вырвавшись на
волю, сразу же устраивают свадьбы, и самки начиняют
первой порцией яиц личинки шведской муки. Потом
хальциды кормятся нектаром на осоте, бодяке, зонтич-
ных и крестоцветных сорняках, чтобы накопить энер-
гию для откладки новой порции яиц.

Трихомалюс унаследовал традиции лучшей части
своего семейства, именуемого птеромалиды. Если попы-
таться перечислить всех насекомых, на которых пара-
зитируют птеромалиды, то в список вошли бы сотни
шестиногих. Среди них оказались бы и опасные вреди-
тели: люцерновый и амбарный долгоносики, хлопковая
совка и зерновая моль, репная белянка, ивовая волнян-
ка, непарный шелкопряд и златогузка, всевозможные
мухи и пилильщики.

Хабробракон

Весной и летом на хлопковом поле можно увидеть
много интересного. Еще только вчера завязались пер-
вые коробочки, а уже сегодня многие из них прогры-
зены гусеницами хлопковой совки — небольшие черные
дыры уходят в глубь плодиков. Десятки насекомых
кружатся здесь, что-то высматривают, кого-то высле-
живают...

Вот на завязь опустилось небольшое, со спичечную
головку, темно-коричневое шестиногое. Озабоченно про-
бежалось взад-вперед, постукало усиками по краю ды-
ры и нырнуло внутрь. Но через несколько минут вы-
скочило обратно и бросилось прочь. Что делало оно
там, в этой темной норе — «столовой» гусеницы хлоп-
ковой совки?

Если бы мы смогли проникнуть вслед за насекомым
внутрь плода, то оказались бы свидетелями веро-
ломного нападения гостя на хозяина. Ни о чем не
подозревавшая гусеница даже не успела повернуться
навстречу «вошедшему», как он набросился на нее и
мгновенно парализовал. Но нападавшему этого оказа-
лось мало: пробежавшись несколько раз по жертве, он
слизал выступившую из ее ранки «кровь», а потом
оставил на теле гусеницы несколько миниатюрных
светлых яичек.

Так разбойничает во владениях хлопковой совки
небольшой наездничек хабробракон. Иногда он пара-
лизует гусеницу, но потом почему-то разочаровывается
в ней и не откладывает на нее яичек. Правда, жертва
от этого все равно не выигрывает: она больше не при-
ходит в себя, не может питаться и в конце концов по-
гибает...

А из отложенных хабробраконом яиц через день-два
появляются беловато-розовые безногие личинки и
дружно набрасываются на гусеницу, пожирая ее ткани.
Проходит дня четыре, паразиты вырастают и окукли-
ваются в белых шелковистых кокончиках. Если за сте-
нами жилья тепло, градусов 28—30, и не слишком
сухо, то примерно через неделю из кокончиков появ-
ляются взрослые наездники. В целом на развитие ха-
бробракона от откладки яйца До вылета взрослого на-
секомого природа затрачивает дней 11—15. И пока
гусеницы совки, спасшиеся от паразитов и хищников,
дорастут до куколок, а те — до взрослых бабочек, у
хабробракона успевает смениться два поколения, а
иногда появиться и третье...

Самка хабробракона живет 10—20 дней и отклады-
вает за это время 70—100 яиц, а иногда и 150. Чтобы
яйца нормально развивались и созревали, «мама» дол-
жна хорошо питаться. Корм ее — цветочная пыльца и
«кровь» гусениц-жертв. Вот поэтому-то самки и пасут-
ся на цветах или слизывают выступающую из ранен-
ных ими гусениц гемолимфу.

Армия хабробраконов за лето вырастает быстро.
Если в июне их еще настолько мало, что они заражают
лишь каждую пятую, а то и десятую гусеницу хлопко-
вой совки, то в августе — уже каждую вторую.
В поисках жертв наездники обшаривают окрестно-
сти. Они постоянные жители не только хлопковых по-
лей, но и плантаций томатов и табака, встречаются и
па кукурузных полях, везде, где есть хлопковая совка.
Особенно любят эти бракониды ее подросших гусениц:
они и питательнее, да и по массе больше — на них
можно пристроить сразу около десятка яиц и всем по-
томкам еды вполне хватит. Впрочем, не за одной толь-
ко хлопковой совкой охотится хабробракон, среди его
жертв совки карадрина и шалфейная, мальвовая моль
и кукурузный мотылек. Корма этому перепончатокры-
лому хватает от ранней весны и до осени.

Когда наступают первые холода, самцы погибают,
оплодотворенные самки забиваются под кору деревьев
и кустарников, окаймляющих хлопковые поля, укры-
ваются в висящих на ветках скрученных листьях, пря-
чутся под растительными остатками, где и пережидают
зиму. Ну, а весной все начинается сначала...

В наших хлопкосеющих республиках специалисты
уже давно обратили внимание на это интересное насе-
комое и пытаются «приручить» его, как и многих дру-
гих. Ученые хотят заставить хабробракона нормально
развиваться в лаборатории и думают над тем, как его
лучше сохранять, — ведь тогда за осень и зиму можно
будет накопить столько наездников, чтобы защитить
от хлопковой совки сотни и тысячи гектаров хлопчат-
ника и томатов.

Нарывник

Шпанская муха — гроза ясеня и других лиственных
пород. Красноголовая шпанка — вредитель всходов
свеклы. А между тем, в семействе жуков-нарывников
немало полезных представителей. Доброй славы заслу-
живают нарывники, истребляющие яйца саранчовых.
В полупустынях Средней Азии вокруг растрескав-
шегося такыра торчат чахлые, иссушенные зноем зла-
ки, лишь кое-где зеленеют ажурные кустики джузгуна
да стебли молочая... Ветра нет, а стебли, как зеленые
маятники, покачиваются влево-вправо. Подходишь бли-
же и глазам своим не веришь. На каждом листочке и
ответвлении стебелька висят десятки длинных (до двух
сантиметров) цилиндрических чернобрюхих жуков с
яркими желто-черными пятнистыми надкрыльями. Пе-
реползет очередной жук на новое место и тут же нару-
шит равновесие всей системы — пружинит перегружен-
ный стебель, стараясь вновь выпрямиться.

Жуки сидят на молочае, и никто из пернатых не
хватает их, потому что в крови нарывников содержится
ядовитое вещество — кантаридин. И, очевидно, раз по-
знакомившись с ним, ни один охотник до насекомых
уже не отважится повторить эксперимент. Если слу-
чайно раздавить жука между пальцами, не исключено,
что они через некоторое время покроются нарывами.
Отсюда и произошло название всего семейства этих на-
секомых. В медицине некоторых жуков используют
даже для приготовления нарывных пластырей.

«Лежбища» нарывников на молочае — места игр и
заключения брачных союзов. Отсюда разлетаются сам-
ки, чтобы припрятать в подходящие места созревшие
яйца.

У тех «мам», которые любят откладывать их на
листья и цветы, забот относительно мало. А вот сам-
кам, прячущим яйца в почву в специальные яйцевые
камеры, достается основательно. Самка челюстями пе-
ремалывает почву, потом, как метлой, разгребает ее
ногами, углубляя ямку сантиметра на два-четыре. Ког-
да лунка готова, жук откладывает в нее 30—60 яиц,
заваливает их землей. Брюшком, словно катком, так
утрамбовывает почву, что только очень опытному рас-
торопному врагу удастся найти, где спрятана кладка.

Через неделю или дней десять появляются первые
личинки: темные, тоненькие, с довольно длинными
ногами и хвостом-ниточкой. Они вначале сидят на куч-
ке яичек, но часа через два обретают уверенность, лов-
ко выбираются из яйцевой камеры и отправляются на
поиски кубышек саранчовых. Чаще всего пища бывает
рядом, но все же иногда молодым личинкам приходит-
ся уходить очень далеко. На поиски нередко затрачи-
вается по нескольку дней. Как только попадается под-
ходящая кубышка, изголодавшаяся хищница проникает
в нее и набрасывается на лежащие там яички.

Через день-другой личинка нарывника сбрасывает
свой младенческий наряд, и теперь это уже толстое,
довольно пассивное существо. Потом чередуются не-
сколько периодов питания и переодевания, хищница
раз от разу полнеет, укорачиваются ненужные ей ноги.
Она то скручивается почти бубликом и чудовищно
раздувается, то снова распрямляется и худеет. В конце
концов насекомое оставляет разоренную им кубышку
саранчового и в почве поблизости от нее делает гладко-
стенную камеру. Впрочем, некоторые не утружают
себя и окукливаются тут же, в кубышке. В камере
личинка, покрывшись дополнительной «кожей», зиму-
ет. Иногда личинка успевает до конца лета претерпеть
еще несколько видоизменений и превратиться в нор-
мальную куколку, а потом во взрослого жука. Таким
образом зимуют личинки нарывников в самом молодом
возрасте и постарше, а также взрослые жуки. Так или
иначе, но первых нарывников можно встретить еще
весной, а к началу лета подоспевают и все остальные,
кому положено появиться на свет в этот год. Некото-
рые нарывники способны пролежать в земле до двух
лет в ожидании каких-то своих особых зим и весен.
Но обычно в наших условиях эти насекомые успевают
развиться от яйца до взрослого жука за один сезон.

Марокканская саранча и прус, крестовая и сибир-
ская кобылки подвергаются постоянным нападениям
нарывников. На отдельных участках хищники заселяют
до 60, а изредка и 90 процентов их кубышек.

Правда, в истории биологической защиты известны
случаи, когда природные условия оказывались небла-
гоприятными для нарывников, тогда как саранчовые
благополучно размножались. Так, например, в 1946 го-
ду на острове Сардиния появилось 22 очага саранчо-
вых. Для борьбы с вредными насекомыми на остров
завезли около 20 тысяч жуков нарывника изменчиво-
го, но, к сожалению, опыт не удался. Природные усло-
вия Сардинии оказались неподходящими, и нарывники
не прижились. Однако сорвавшийся эксперимент еще
не говорит о принципиальной невозможности исполь-
зования метода. В природе нарывники все-таки замет-
но ограничивают размножение саранчовых, и не счи-
таться с этим мы не можем.

Но нарывники не только паразиты саранчовых, лю-
бят они и растительную пищу, и тогда вслед за доб-
ром приходит зло. Жуков-вегетарианцев иногда стано-
вится так много, что они могут довольно сильно
объесть всходы свеклы, картофельную ботву, листья
сои и люцерны, сирени, ясеня, жимолости. Есть среди
нарывников и враги пчел.

И тем не менее, в определенных условиях эти насе-
комые все же наши добрые помощники в защите уро-
жая.
СТРАЖИ САДОВ

Если б можно было
собрать всех насекомых в
старом саду, то счет по-
шел бы не на тысячи эк-
земпляров, а на сотпи ки-
лограммов. Только с одно-
го гектара удалось бы вы-
ловить среди зелени и на-
копать из почвы от 100
до 300 килограммов все-
возможных шестиногих!
Безусловно, среди них
оказалось бы очень много
вредителей плодовых
культур, по, может, не
меньше и полезных насе-
комых.

Вот снуют около рас-
пустившихся яблонь пче-
лы. Носятся взад-вперед
волосатые мухи-тахины,
висят над ветвями «пою-
щие;) журчалки, деловито
присаживаются на листья
чем-то всегда озабоченные
наездники, суетливо про-
бегают божьи коровки.
Многолика эта жужжа-
щая и звенящая шестино-
гая рать, и у каждого своп
дела и обязанности.

Кто они, как выглядят
и как помогают нам? Что
может сделать человек,
чтобы умножить их ряды?
Журчалка

На молодых листочках яблони обосновалась коло-
ния тлей. Среди едва шевелящихся зеленых «неженок»
пробирается небольшой, всего в пять миллиметров,
желтовато-зеленый полупрозрачный червячок. Его чуть
морщинистое вытянутое тельце заострено на переднем
конце и песет темные стерженьки. Вот червяк остано-
вился, приподнял голову и начал раскачивать ею из
стороны в сторону. Выпад влево, и стерженьки впились
в замешкавшуюся тлю. Что-то задвигалось, запульси-
ровало внутри нападавшего, тело его начало чем-то
наполняться. А тля «худела» прямо на глазах, и вскоре
от нее остались только сморщенная шкурка да лапки.
Хищник же располнел и налился изумрудной краской.
Так добывает себе пищу личинка мухи-журчалки, или,
как ее еще называют, сирфиды, или цветочницы.

От высосанной тли «охотник», переливая свое тело
из хвостового конца в головной, передвигается дальше
и опять присасывается к очередной жертве. Слишком
много сил личинке затрачивать не приходится — корм
всегда «под рукой». Об этом позаботилась самка-сир-
фида, размещая свое потомство. Муха откладывает
яйца в очаги размножения тлей. Если очаг неболь-
шой — прикрепит одно, если крупный — два-три яйца.

Яйца журчалок почти всегда есть в колонии
тлей. Они удлиненной формы, полупрозрачные,
белые с зеленоватым, желтоватым или розоватым от-
тенком. Пожалуй, яйцо — самая уязвимая стадия сир-
фид. Открытое всем врагам, неподвижное, бросающееся
в глаза лежит оно среди зелепой копошащейся массы
тлей, а им непрочь полакомиться и пробегающий мимо
хищный клоп антакорис, и личинка божьей коровки,
да и разные другие шести- и восьминогие гурманы.
Но через дня два-четыре из яйца вылупится жадная
до корма личинка, и тогда берегитесь вчерашние не-
други и медлительные тли!
Личинка живет две-три недели и чем старше ста-
новится, тем больше пищи ей надо. Уже совсем взрос-
лая хищница за день может высосать до 200 тлей, ну,
а рекорд за всю личиночную жизнь — 2000!

Но «охоте» однажды приходит конец. Личинки,
достигшие предельного размера и возраста, заползают
в укромные уголки — на листья, веточки, съеживаются
там, как от холода, покрываются корочкой-одеяльцем
и застывают, похожие на каплю смолы. Это уже ко-
кон-пупарий — журчалки. Там, за его стенами, неделю
или две совершаются великие превращения личинки в
куколку, а куколки в муху.

Однажды из лопнувшей оболочки пупария пока-
жется глазастая голова, слабенькие тощие ножки и
жалкое, пока еще бескрылое тельце. С трудом заползет
это существо на сучок повыше, чтобы быть ближе к
теплу и свету. Насекомое долго отдыхает, набирает
силы. Пройдет час-другой, брюшко раскрасится в медо-
во-коричневые тона, сплетающиеся в причудливый ри-
сунок, серые бесформенные комочки вдоль тела, рас-
правятся и превратятся в два сильных прозрачных
крыла. Так обернется уродец красавицей сирфидой.
Вот муха встрепенулась, оторвалась от веточки и взмы-
ла навстречу солнцу и запахам цветов...

Несколько дней беспечной жизни, поисков пыльцы
и нектара, веселых брачных игр. Эти мушиные пляски
каждый видел не раз. Ухо улавливает тонкий, как бы
журчащий, звук — словно где-то по камням бежит кро-
шечный ручеек. Вот звук обрывается на высокой ноте,
потом возникает снова. Невольно ищешь источник не-
обычного сигнала. Никого нет, только над цветком осо-
та, как маленький вертолет, зависла не то оса, не то
пчела. Насекомое так быстро вибрирует крылышками,
что их почти не видно... И только слышно тонко: «дзи-
и-инь». Летунья метнулась вбок и опять зависла в
полуметре от цветка. Потом вернулась на прежнее
место, опустилась на осот. Теперь ее можно рассмот-
реть: крыла два, значит, это не оса, не пчела, а муха.
Но вот раскраской и общим обликом она очень схожа
с обладательницами жал. Это природа позаботилась о
беззащитных журчалках. И редкий пернатый охотник
за насекомыми позарится на них — ведь они так похо-
жи на пчел...

Когда в брюшке у самки, кормившейся на цветах,
созревают яйца, настает пора заботы о потомстве. Ра-
бота предстоит нелегкая: надо найти подходящие ко-
лонии тлей для 100—200 наследников, ведь вылупив-
шимся хищным личинкам сирфид корма нужно вдо-
воль, чтобы они могли нормально расти и потом при-
умножить мушиный род.

Поколения журчалок сменяют друг друга с весны
до глубокой осени. Одни виды только дважды успеют
завершить цикл от яйца до взрослой мухи, другие —
четыре раза, а некоторые ухитряются сделать это де-
вятикратно.

Пользу сирфиды приносят огромную. И если в саду
этих мух много, тлям уже не придется вольно пастись
на молодой зелени.

Коровка

А к этой колонии тлей на листьях яблони отовсю-
ду слетаются не только сирфиды, по и божьи коровки.
То здесь, то там садятся па листья жуки, стекают крас-
ными капельками по ветвям на концы побегов и, до-
бравшись до скоплений тли, вторгаются в самую гущу.
Под челюстями хищников погибает множество насеко-
мых. Вот уже расчищена площадка величиной с пяти-
копеечную монетку, а голод коровки все еще не уто-
лен. На соседнем листе жук проложил через все посе-
ление тлей извилистую дорожку и, сделав небольшой
перерыв, снова принялся за работу. Так за день он
уничтожает 50—60 тлей.

Некоторые коровки тут же в колониях откладывают
кучки своих ярко-желтых яичек. Из них, если тепло,
дня через 3—4 отродятся маленькие веретеновидные
быстроногие личинки. Щетинистые, темные, в бородав-
ках и ярких оранжевых или желтых пятнах, они раз-
гуливают по листьям, не боясь врагов: едва ли кому-то
из хищников захочется сразиться с этаким страшили-
щем, да еще вооруженным острыми «зубами».

Сначала личинки питаются мельчайшими тлями с
самой нежной кожицей и яйцами с тонкой «скорлу-
пой». Но растет зверь, мощнее становятся его челюсти,
увеличивается аппетит, и в пищу идет уже всякая тля.
По прожорливости «дети» очень скоро догонят родите-
лей, и па их счету окажутся сотни этих насекомых.

Личинки, постепенно увеличиваясь в размерах, до-
стигнут в длину сантиметра или чуть больше и однаж-
ды вдруг перестанут губить тлей. Тут же среди них
или где-нибудь с краешка они приклеятся хвостом к
листу, повиснут головой вниз, сгорбятся и замрут. При-
шла расплата за жестокость? Поразила болезнь? Нет,
это обычное явление — личинки готовятся к окукли-
ванию. Все сильнее сжимается и выпуклее становится
их тело, одевается плотным панцирем...

Неделя-две абсолютной неподвижности, и вот лопа-
ется толстая оболочка, и через щель выбирается моло-
дой жук. Он почти сразу же отправляется на поиски
добычи.

Взрослая коровка живет один-два месяца и откла-
дывает за это время от 100 до 1000 яиц. Но не только
тлями, а и другой шестиногой мелочью питаются они:
попадутся яйца клопов, мелкие гусеницы, личинки жу-
ков — не побрезгуют и ими. И тем не менее основным
кормом коровок остается тля. И чем больше ее, тем
больше налетает отовсюду жуков, чем обильнее корм,
тем активнее размножаются хищники.

Когда начнут опадать листья, лягут на почву пер-
вые ночные заморозки, стайки жуков потянутся к
местам зимовки: в леса, лесополосы, в заброшенные
уголки парков и садов, туда, где много сухой подстил-
ки, уютных трещин, теплых укромных местечек. Там
под остатками растений и толстым слоем снега можно
будет благополучно проспать всю зиму, не боясь мо-
розов.

Некоторые коровки ухитряются прятаться даже
около человеческого жилья. Находишь их здесь в са-
мых неожиданных местах: то вывалится уже оцепенев-
ший жук из трубочки бересты, подобранной в дровяном
сарае, то мелькнет в щели толстого бревна на террасе.

А весной, едва установится теплая погода и появят-
ся на растениях первые тли, выбираются и коровки из
своих укрытий и разбредаются по лесам, садам и по-
лям в поисках добычи.
Через распахнутое окно на свет ночника из сада
врываются шестиногие гости. Кружат, порхают, снуют
у горячей лампы, падают, обжигаясь, и вот уже все
вокруг усыпано бабочками, небольшими жуками, кома-
рами, мухами. Попадаются и нежные бледно-салатные
насекомые, чем-то напоминающие маленьких изящных
стрекоз. Тоненькое палочковидное брюшко, длиной не
более сантиметра, четыре прозрачных зеленоватых
крыла в сетке легчайших жилок. Маленькая головка
украшена длинными ниточками усиков и отливающи-
ми золотом глазами. Именно из-за них насекомое и
назвали так ласково — златоглазка (а по-латыни — хри-
зопа).

Днем златоглазку увидишь нечасто. Возможо, это —
своеобразное защитное приспособление, ведь летун хри-
зопа неважный и может без труда угодить в птичий
клюв. А вот вечером и ночью, когда опасность умень-
шается, этих насекомых можно встретить в любом
саду.

Редкий год в разгар лета не плодится на молодых
листьях тля: па яблоне и вишне, смородине и персике
работают миллионы этих живых насосов, выкачиваю-
щих клеточный сок из растений и отнимающих у де-
ревьев силу, а у человека—урожай. И кажется, что нет
спасенья от полчищ этих жадных насекомых...

Однако существование их небезоблачпо. У тлей не-
мало врагов, и прежде всего из мира шестиногих. Это
и уже известные нам личинки и жуки божьих коровок,
и личинки мух-журчалок, и множество других, пока
еще незнакомых.

Зачем, например, кружит златоглазка возле коло-
ний тли? Может, поедает их самих или кормится их
сладкими выделениями—«медвяпой росой». Так оно
и происходит. Но зачем же хризопа обследует не толь-
ко верхнюю сторону листьев, где пасутся тли, но и
нижнюю. Любопытно, что она делает там?

Несколько минут хризопа сидит неподвижно, потом
чиркает по листу кончиком брюшка, медленно подни-
мает его и выдавливает удлиненное яичко. Матово-
прозрачное, величиной с булавочную головку, оно ока-
зывается надетым на упругий стебелек. И соорудила
его заботливая «мама»: шлепнув брюшком по листу, она
выпустила клейкую капельку и потом вытянула ее в
сантиметровую ниточку, которая мгновенно затвердела
на воздухе и превратилась в стебелек яйца. Вся эта
процедура повторяется многократно, и через некоторое
время к листу уже прикреплена кладка из нескольких
десятков яиц. Взглянешь на нее и покажется, что это
забывчивый портной воткнул булавки...

Невольно задумаешься, зачем все эти ухущрения
и сложности. Не проще ль было самке приклеить эти
20—30 яиц к черешку, листовой пластинке, коре? Есте-
ственно, проще, но потом начались бы беды: любой
хищный жук или клоп, пробегающий мимо, с удоволь-
ствием выпил бы эти нежные свежие яички. А через
несколько дней и первая же вылупившаяся личинка
хризопы, не сдержав наклонностей каннибала, уничто-
жила бы своих еще не успевших появиться на свет
братьев и сестер... В действительности так иногда и
случается. И будь яйца не на стебельке, уцелеть уда-
лось бы немногим.

Только что увидевшая свет личинка злотоглазки
настолько мала, что рассмотреть ее лучше и не пытать-
ся. Крошечное сероватое веретеновидное существо с
трудом сползает по стебельку яйца, преодолевая
«огромное» расстояние, перебирается с нижней сторо-
ны листа на верхнюю — в ближайшую колонию тлей.
Если насекомое за день-два не разыщет такой колонии,
ему грозит голодная смерть. Но этого, как правило, не
случается, потому что заботливая «мама»-златоглазка
всегда откладывает яйца вблизи поселений тли. До-
бравшись до них, голодная личинка набрасывается на
всех подряд. Тело ее быстро наливается зеленоватой
«кровью» жертв, разбухает, и тогда «зверя» уже мож-
но хорошенько разглядеть.

Личинка насекомого обтекаемой формы, с заострен-
ным головным и хвостовым концами, с довольно силь-
ными ногами. Спереди выступают мощные серповид-
ные выросты. Это — челюсти, ими личинка захватывает
добычу. А дальше происходит удивительное. Хищник
не терзает, не рвет жертву в клочья, не жует, и тем
не менее она тает буквально на глазах. Секрет здесь
в особом типе пищеварения личинок хризопы — вне-
кишечном.

У хищницы нет рта, он затянут перепонкой, но она
вполне обходится без него. Дело в том, что внутри
серповидных челюстей проходят каналы, по которым
в тело схваченного насекомого нагнетается пищевари-
тельный сок. Он растворяет ткани жертвы, и разжижен-
ная масса засасывается по этим же каналам в кишеч-
ник хищника.

Маленькие личинки хризопы подбирают всякую ме-
лочь — яйца насекомых и клещей, мелких тлей. Однако
подрастая, они начинают примеряться к добыче по-
крупнее. А совсем взрослые ухитряются нападать даже
на небольших гусениц. Но все-таки их любимый
корм — тля. Есть, правда, и охотники до клещей.

О том, чем питаются личинки некоторых златогла-
зок, можно судить по маскировочному хламу на их
теле — они забрасывают остатки высосанных жертв
себе на спину и переплетают их шелковинками. Если
хищник не двигается, трудно предположить, что под
такой грудой мусора прячется что-то живое.

День ото дня личинка становится все прожорливей.
Взрослая, например, может высосать за сутки 50—
70 тлей. Впрочем, разбойничья жизнь личинки не бес-
конечна. Через три-четыре недели она забирается в
спокойный уголок — трещину коры, развилку ветви, за
подсохший лист — и там плетет из белых шелковинок
шарик-кокон. В нем долго-долго что-то разрушается
и созидается. Наконец, все эти таинства завершаются
превращением агрессивного неказистого хищника в
грациозную златоглазку, не употребляющую никакой
другой пищи, кроме нектара да медвяной росы. Есть,
правда, и такие виды хризоп, как семиточечная, кото-
рые сами не прочь поохотиться за тлей.

Но все-таки главная задача самок — откладка яиц.
За сравнительно недолгую жизнь, порой всего две не-
дели, ей нужно пристроить в самых надежных местах
около 200 потомков. За лето у некоторых хризоп сме-
няется пять поколений, и поэтому в природе можно
найти одновременно и взрослых насекомых, и кладки
яиц, и личинок, и коконы.

С первыми осенними днями златоглазки забираются
в укрытия, чтобы попытаться переждать в них зиму.
Поднимешь кусок коры под деревом, а там с добрый
десяток оцепеневших насекомых. Но морозы им всем
вряд ли удастся перенести. Зимовать лучше всего
взрослым личинкам в своем надежном коконе. В нем,
за толстыми шелковыми стенами, не страшны ника-
кие беды.

До весны отсиживаются личинки в своих «кельях»,
а припечет солнышко, превращаются они в куколок.
И когда станет совсем жарко, вскроют куколки свои
темные жилища и выберутся наружу. Они еще очень
мало похожи на взрослых златоглазок: вокруг быв-
шего дома, словно боясь с ним расстаться, медленно
ползают какие-то белесые существа. На «прощание»
уходит минут 15, а частенько и несколько часов.
За этот срок насекомому удается выкарабкаться из
стесняющей его рубашки, расправить крылья, напол-
ниться нежными красками, силой и стать красавицей-
златоглазкой. Взмах-другой крыльями, как проверка —
для чего они, и хризопа улетает от прежнего жилья.

Человек давно обратил внимание на это интересное
и полезное насекомое, и задался целью привлечь его
в зарождающиеся очаги вредителей — будь то тли, кле-
щи, щитовки. Изучена биология златоглазки, и это
позволяет выбрать для нее щадящий режим при хими-
ческих обработках, подобрать растения-нектароносы,
необходимые для питания самок в период откладки
яиц. Подсев таких растений дает возможность скон-
центрировать на определенном участке множество по-
лезных насекомых, в том числе и златоглазок.

И наконец, человек, обстоятельно изучив жизнь и
повадки хризоп, научился разводить их в лаборатории
для того, чтобы потом выпускать в очаги наиболее
опасных вредителей.

Хризопу, например, успешно испытывают, а кое-где
уже и применяют для борьбы с тлями на тепличных
огурцах, помидорах, зеленных и цветочных культурах.
Здесь она истребляет и табачного трипса, и оранжерей-
ную белокрылку, и паутинного клеща. В Молдавии
хищников приспосабливают для уничтожения яиц ко-
лорадского жука на баклажанах и картофеле, тлей —
на помидорах и перцах.

Недалек день, когда проблема широкого использо-
вания златоглазок при защите растений от ряда вреди-
телей будет решена.
Тахина

Выпадают годы, когда яблони в садах стоят будто
оплетенные паутиной. Листья и тончайшие веточки,
стянутые шелковинками в комки, превращены яблон-
ной молью в гнезда — жилища и столовые множества
желтовато-белых в черную точку гусениц вредителя.
К июню насекомые подрастают и сплетают плотные
белые коконы. Но достичь этого периода, пожалуй, са-
мого спокойного в жизни всякого насекомого, удается
далеко не каждой гусенице моли.

Оставив на съедение своим родственникам уже
изрядно обглоданный лист, несколько гурманок под-
бираются к нетронутому и начинают притягивать его
паутинкой к гнезду. И вдруг перед одной из гусениц
появляется невесть откуда взявшаяся муха. Она пово-
рачивается «лицом» к наступающей хозяйке «дома» и
вежливо пятится. Потом внезапно останавливается
сантиметрах в двух от нее, высоко поднимается на всех
своих шести ножках, кидается вперед, чиркает по гу-
сенице брюшком и улетает.

А гусеница, будто ничего не случилось, принима-
ется обгладывать край листа. Впрочем это спокойствие
ненадолго: вот задергалась голова, изогнулось тело,
челюсти норовят сорвать беленькую крупинку, прилип-
шую к спине... Что ж, если это удастся, гусеница спа-
сет себя, а если нет, то через некоторое время опа
погибнет. Ведь белая крупинка — не что иное как яйцо
паразитической мухи — тахины. Из него очень скоро
вылупится крошечная личинка, вбуравится в ткани
хозяина и не покинет его до тех пор, пока не вырастет
сама.

Гусеница моли будет до поры нормально есть и
расти, но однажды, уже почти перед самым окукли-
ванием, станет вялой, потеряет аппетит и привычный
облик — один конец ее тела раздуется, другой смор-
щится. Потом из нее выползет белый безногий червь
размерами чуть ли не с нее саму, и скатится с листа
на землю взрослая личинка тахины. Гусеница скоро
высохнет или превратится в слизистую массу, а личин-
ка тахины сожмется, оденется коричневой плотной обо-
лочкой и станет похожей на маленький бочонок — ко-
кон, или пупарий, который оберегает насекомых в
самый ответственный период их жизни — при превра-
щении личинки в куколку, а потом во взрослую муху.
Эти сложные перестройки скрыты от постороннего
глаза, но ученые установили, что почти все личиноч-
ные ткани и органы должны раствориться, чтобы потом
собраться в совершенно новые клетки и системы. И та-
кие сложности неудивительны: много ли общего у без-
ногого слепого червя и крылатой большеглазой мухи?

На все превращения времени уходит немало — от
нескольких недель и почти до года, ведь часть буду-
щих тахин остается в пупариях на зиму.

Но однажды ранним утром или в сумерках откроет-
ся крышечка пупария и из него выползет глазастый
шестиногий уродец с огромным пузырем на лбу. Запол-
зет он на ближайшую травинку, уставится пузырем
в небо и будет дремать час-другой. И за это время
природа подарит ему тепло и краски, расправят-
ся жалкие сморщенные тряпочки по бокам тела, пре-
вращаясь в крылья, втянется лобный пузырь, молодая
тахина обретет свой облик. Сорвется она с места и
полетит открывать мир.

Как и у журчалок, у нее сначала будет пора брач-
Тахина

Выпадают годы, когда яблони в садах стоят будто
оплетенные паутиной. Листья и тончайшие веточки,
стянутые шелковинками в комки, превращены яблон-
ной молью в гнезда — жилища и столовые множества
желтовато-белых в черную точку гусениц вредителя.
К июню насекомые подрастают и сплетают плотные
белые коконы. Но достичь этого периода, пожалуй, са-
мого спокойного в жизни всякого насекомого, удается
далеко не каждой гусенице моли.

Оставив на съедение своим родственникам уже
изрядно обглоданный лист, несколько гурманок под-
бираются к нетронутому и начинают притягивать его
паутинкой к гнезду. И вдруг перед одной из гусениц
появляется невесть откуда взявшаяся муха. Она пово-
рачивается «лицом» к наступающей хозяйке «дома» и
вежливо пятится. Потом внезапно останавливается
сантиметрах в двух от нее, высоко поднимается на всех
своих шести ножках, кидается вперед, чиркает по гу-
сенице брюшком и улетает.

А гусеница, будто ничего не случилось, принима-
ется обгладывать край листа. Впрочем это спокойствие
ненадолго: вот задергалась голова, изогнулось тело,
челюсти норовят сорвать беленькую крупинку, прилип-
шую к спине... Что ж, если это удастся, гусеница спа-
сет себя, а если нет, то через некоторое время опа
погибнет. Ведь белая крупинка — не что иное как яйцо
ных игр, кормежки нектаром, медвяной росой, пыль-
цой. Потом подойдет время заботы о наследниках. Та-
хины начнут разыскивать гусениц на листьях и почве,
выслеживать личинок пилильщиков, жуков, клопов,
саранчу, уховерток, чтобы пристроить свое потомство.

Тахины, или ежемухи, — огромное семейство насе-
комых, в котором числится около пяти тысяч видов.
Они средних и даже крупных размеров, серые, желто-
ватые с однотонным или пятнистым брюшком. Самая
главная особенность в облике этих двукрылых — щети-
на длинных редких волосков, покрывающих все тело,
из-за них-то и называют их ежемухами.

Кружат тахины в кронах деревьев и кустарников,
среди травы, высматривая насекомых или поврежден-
ные ими листья. Вот попался, лист, обглоданный гусе-
ницами непарного шелкопряда, муха присела на край
и отложила несколько небольших буроватых яичек.
Догрызая остатки листа, гусеница проглотит эти «гос-
тинцы», а из них в кишечнике насекомого быстро вы-
лупляются паразитические личинки и тут же начинают
«сосать» хозяина.

Есть тахины, которые оставляют на «тропах» и в
«столовых» шестиногих не яйца, а вылупившихся ли-
чинок, которые подстерегают своих будущих кормиль-
цев или даже отправляются их искать. Как только ока-
жется рядом подходящее насекомое, паразит прице-
пится к нему, отыщет на его теле местечко с самой
тонкой кожицей и вбуравится внутрь.

Некоторые ежемухи активно атакуют жертву. Од-
ни приклеивают яйца или личинки гусеницам или
личинкам насекомых. Другие стремятся спрятать их
под крылья клопам, отложить на мягкие участки тела
жуков. Муха рондания избрала оригинальный способ
заражения: стоя «лицом к лицу» с долгоносиком, она
выжидает момент, чтобы ввести свой телескопический
яйцеклад в рот зазевавшемуся жуку и протолкнуть яй-
цо прямо ему в пищевод.
И, конечно, таким заботливым «мамам», чтобы под-
держать существование мушиного рода и даже приум-
ножить его, не надо огромного запаса яиц, достаточно
пяти-шести десятков их, максимум — сотни. А вот тем,
которые беззаботно расшвыривают потомство там и
сям, приходится производить тысячи их. Например,
одной из таких «легкомысленных» тахин за полтора
месяца жизни природой предписано «снести» 13 тысяч
яиц. И тем не менее ее род далеко не самый много-
численный среди ежемух — сотни ее беспризорных де-
тей погибает от голода, так и не найдя своих хозяев.

Большинство тахин светолюбивы, предпочитают сол-
нечные места, но не выносят перегрева и не могут
жить без воды. Почти все они «пасутся» на цветах,
особенно из семейства зонтичных. Однако есть среди
тахин и «поклонники» сумерек, и «охотники» до мед-
вяной росы и даже до «крови» шестиногих.

Многие мухи заражают личинок насекомых, однако
немало и таких, которые разыскивают только куколок
или только взрослых шестиногих — жуков, саранчу,
кузнечиков, клопов.

Одни паразитические личинки расправляются с ли-
чинками хозяев и не дают им дорасти даже до стар-
шего возраста, другие позволяют окуклиться жертве, а
то и превратиться во взрослое насекомое и уже потом
доедают его.

Часть тахин строит свои коконы в теле хозяина,
часть — в почве или на растениях.

У одних видов взрослые мухи появляются раз в год,
у других — три, а то и пять. У кого-то должны зимо-
вать личинки в теле хозяина, а у кого-то — коконы в
земле...

Пять тысяч видов и пять тысяч «характеров» у та-
хин. Но одно несомненно — это самое полезное семей-
ство среди паразитических двукрылых. Сады, огороды,
леса, ноля охраняются этими крылатыми стражами.
Кого только из вредных насекомых не уничтожают они!
Стоит расплодиться на полях луговому мотыльку,
как тут же за ним по пятам идут тахины из рода лар-
вивора. Они нападают па гусениц и куколок вредите-
ля и основательно расправляются с ними. Если сад
или лес подвергся нашествию непарного шелкопряда,
то к войне с ним готовимся не только мы, но и наши
помощники — ежемухи. И не один-два вида, а десяток,
и им под силу уничтожить по крайней мере половину
гусениц этого вредителя.

Когда весной на поля Кубани полетит черепашка
и немало ее осядет на пшенице, агрономы знают, что
если па один квадратный метр озимого пшеничного
поля приходится по два перезимовавших клопа и по-
ловина их заражена тахинами-фазиями, а 40—50 про-
центов свежих кладок вредителя заселено яйцеедами-
теленомусами, химическая защита хлебов не нужна.
Энтомофаги справятся с черепашкой сами, и урожай
будет сохранен.

В мировой практике биологической борьбы с вред-
ными насекомыми известны примеры успешного ис-
пользования тахин против слоников на сахарном трост-
нике, кукурузного мотылька, японского хруща и т. д.
Со временем эти мухи, очевидно, будут «приручены»,
их смогут разводить в специальных лабораториях и на
биологических фабриках. Тахины начнут служить че-
ловеку так же, как сегодня трихограмма, златоглазка,
афидимиза, энкарзия и другие полезные насекомые.

Жужелица

Из-под корней пучка травы, вырванного в саду,
перевернутого кома почвы, сдвинутого с места камня
бросаются врассыпную жуки — большие и малые, чер-
ные и цветные, тусклые и отливающие металлом.

Чем промышляют эти длинноногие со стройным
обтекаемым телом и крепкими торчащими вперед че-
1

1, 2. Жуки стекают красными капельками по побегу и, добрав-
шись до скопления тлей, вторгаются в самую гущу.

3. Личинка коровки готовится к окукливанию: все сильнее сжи-
мается ее тело, одевается плотным панцирем.
4

4, 5. Раскраской и всем обли-
ком они очень схожи с облада-
тельницами жал... Так приро-
да позаботилась о 'беззащит-
ных мухах-журчалках.

6.	Доброй славы заслуживают
нарывники, истребляющие яй-
ца саранчовых.
7.	Некоторые осы-блестянки
разыскивают коконы бабочек
И пилильщиков.

8.	Муха коренастая, каплевид-
ная, с двумя прозрачно-дымча-
тыми крыльями. Называют ее
жужжало.

9.	Лекописы относятся к не-
большому семейству мух-се-
ребрянок.

10.	Голова украшена длинны-
ми ниточками усиков и отли-
вающими золотом глазами.
Именно из-за них насекомое
и назвали так ласково — зла-
тоглазка.

ю
13

12

11.	Сидящего аскалафа легко
принять за бабочку.

12.	Самки аскалафов прикреп-
ляют на сухие стебельки и
травинки яйца. Проходят дни,
и наружу выбираются затвор-
ницы-личинки.

13.	Исследователю, впервые
описавшему это шестиногое,
поза его напомнила позу мо-
лящегося. Отсюда и произо-
шло название богомол.
14

16

14.	Деловито присаживаются
на листья чем-то всегда оза-
боченные Даездники.

1$. Вернулась к прерванной
работе и эта изящная оса-ам-
мофила; на краю утоптанной
дорожки она копает «пещер-
ку» для своего потомка.

16.	Маленькая треугольная го-
ловка богомола с большими
выпуклыми глазами.

15
17 is

17.	Трипсы — очень мелкие на-
секомые. Тело их; тонкое и
удлиненное, окрашено в самые
разные цвета.

18.	Кружат тахины в кронах
деревьев и кустарников, среди
травы, высматривая насеко-
мых или поврежденные ими
листья.

19.	Стрекозиный рот с чашеоб-
разной нижней губой. Подвиж-
ная голова и огромные глаза
позволяют насекомому видеть
чуть ли не «затылком».
20.	Это — ктырь — один из
ближайших родственников
обыкновенных мух. Редкому
шестиногому удается увер-
нуться от отличного летуна и
избежать страшного удара
твердым хоботком.

21.	Сантиметр, чуть больше
или меньше — длина личинки
муравьиного льва.

22. А это жужелица — обита-
тель приземного слоя.
23. Раз есть в лесу муравейники, шестиногим разбойникам не
удастся разграбить зеленые кладовые.
люстями насекомые, догадаться нетрудно. Отличные
бегуны и охотники, они в поисках шестиногих обшари-
вают каждый клочок земли, не пропуская ни травин-
ки, ни корешка, ни трещинки в почве.

В узкой земляной щели жесткому и, казалось бы,
защищенному ото всех врагов толстой кожей проволоч-
нику не сдобровать при встрече с маленькой, с яблоч-
ное семечко, жужелицей-бегунчиком. Самый любимый
ее корм — молодые личинки и яйца жуков-щелкунов.
По пять-семь штук тех и других способна съесть за
сутки эта крошка.

Поедает жужелица и яйца бабочек, если беспечные
«мамы» отложат их на стелющийся по земле лист. По-
явится громоздкий черный жук-птеростих, и от доброго
десятка яиц не останется ни одного.

Та же учесть постигнет и замешкавшуюся среди
корешков и не успевшую вовремя затащить в укрытие
свое толстое тело гусеницу совки. Со всех сторон сбе-
гутся мелкие и крупные жужелицы, чтобы ухватить
этот лакомый кусочек.

И даже на деревьях не спастись шестиногим. Там
по стволам с шершавой корой рыскают в поисках до-
бычи жуки-красотелы и их личинки.

Около 20 тысяч видов жужелиц живет на земном
шаре. У нас обитает 2,5 тысячи их и большинство —
хищники, охотящиеся за гусеницами бабочек, личинка-
ми жуков, червями, улитками, слизнями.

Лишь немногие из этих жуков попали в «черные
списки» — это хлебная, просяная жужелицы, бегун
волосистый и еще некоторые, объедающие проростки,
всходы и молодое зерно. Правда, иногда и хищники не
прочь отведать вегетарианской пищи — мякоти зем-
ляники, садовой падалицы, помидоров и даже грибов,
но вред от этого невелик. Пользу же хищные жужели-
цы приносят огромную.

Основная масса насекомых приземного слоя состо-
ит именно из жужелиц, и они прекрасно справляются:
с функциями стражей порядка среди шестиногих и
прочей вредной мелочи в садах, лесах и на полях.
Садоводам нечего бояться буйства всевозможных совок
и хрущей на недавно освоенном участке, если там мно-
го жужелиц.

Днем жуки прячутся в подстилке, под камнями,
корой, а ночью выходят на охоту. Один набредет на
совсем еще свежий кокон пилильщика, прокусит его и
выпьет всю жижицу. Другой помчится за огромной гу-
сеницей, ухватит ее за бок, оторвет изрядный кусок и
начнет сосредоточенно жевать. Спешить ему теперь не-
куда, добыча уже не уйдет. Некоторые жужелицы да-
же не утруждают себя жеваньем — зачем? Ведь гораздо
проще полить «тушу» пищеварительным соком и загло-
тать уже полупереваренную пищу.

Охотятся за насекомыми не только жуки, но и ли-
чинки жужелиц. Самки, гонясь за добычей, заодно
присматривают места, где ее бывает больше всего. Там
они откладывают яйца, пряча их по-одному, редко куч-
ками в почву. Это и совсем не различимые невоору-
женным глазом зернышки, как у крошек-бегунчиков, и
довольно хорошо заметные яйца, а то и просто круп-
ные — по полсантиметра в длину, как у одного из кра-
сотелов.

Из яиц одних жужелиц буквально через несколько
дней, а других — через несколько недель появляются
личинки. Если вам случилось видеть уховертку, то,
пожалуй, личинка жужелицы больше всего напоми-
нает ее. Длинное сплющенное тело, покрытое плотной
темной «кожей», голова с сильными челюстями, шесть
ног, хвост из пары отростков-щетинок. Весь облик на-
секомого говорит о том, что это обитатель узких щелей,
нор, подземных коридоров. Личинки жужелиц живут
в тех же местах, что и жуки. Но если взрослые насе-
комые рыскают по поверхности земли, то «дети» — в
верхнем слое почвы.

Личинки — вполне самостоятельные существа, спо-
собные быстро передвигаться и добывать себе пропита-
ние. А «стол» их так же разнообразен, как и родитель-
ский: яйца и личинки всевозможных насекомых, мел-
кие слизни и улитки и прочая живность.

Как и жуки, личинки — ночные охотники. Днем они
прячутся в своих норах, прорытых у поверхности поч-
вы. Словно не доверяя соседям, строят они их узкими
и длинными — нередко до четверти метра. Может, в
таких тесных темных коридорах легче добивать не-
прошенных гостей или защищаться от них?

Есть жужелицы, личинки которых растут всего один
сезон. К осени, сделав земляную капсулу-колыбельку,
они успевают превратиться в куколку или даже во
взрослого жука. Куколка или жук зимует за крепки-
ми земляными стенками капсулы. Но немало личинок
достигает зрелости только на следующий год. Чтобы
так долго расти, им необходимо много есть. Личинка
одного из лесных красотелов, например, истребляет за
лето десятки гусениц и куколок непарного шелкопря-
да, пядениц, листоверток. Но, конечно, родителей ей
в этом превзойти не удается, тем нужно пищи раза в
два-три больше.

Если сосчитать, сколько шестиногих уничтожает
хотя бы одна жужелица, прожившая от первого личи-
ночного до последнего жучиного дня, цифра получится
весьма внушительная. Да еще надо принять во вни-
мание, что некоторые жуки живут по два-четыре года
и даже дольше. А аппетит кое у кого из них просто
волчий. Обитает, например, у нас такая жужелица, ко-
торая за один присест может съесть насекомое, почти
равное ей по весу!

Эти шестиногие давно известны как наши помощ-
ники. Некоторых из них мы уже используем для за-
щиты садов, лесов и полей от таких опасных вредите-
лей, как колорадский жук, непарный шелкопряд и
другие.
Серебрянка

У муравьев, пасущих тлей и кормящихся их слад-
кими выделениями, есть конкуренты. Это мелкие, не
длиннее двух миллиметров, серебристо-серые мухи лев-
кописы, или серебрянки. Они тоже разгуливают в ко-
лониях насекомых, выбирают какую-то особенную, од-
ну им известную тлю из сотни, поглаживают ее по бо-
кам, щекочут и ждут, когда она выделит сладкую ка-
пельку.

Мухи-попрошайки не по доброй воле выманивают
медвяную росу у тлей, без этих сладких капелек им не
вырастить потомства. А глупые тли сами не ведают,
что творят. Стоит самке левкописа хорошо поесть, как
в брюшке у нее вызреет множество яичек и она от-
ложит их тут же в колонии тлей.

Маленькое овальное ребристое яичко спокойно про-
лежит несколько дней, но однажды из него вылезет
едва заметная личинка и неделю-две будет бродить и
высасывать тлей. Хищницы постепенно вырастут, пе-
рестанут есть и, устроившись тут же среди своих
жертв или упав на землю, окуклятся.

Жизнь куколки, как и личинки, быстротечна — че-
рез 12—15 дней она превратится во взрослую муху, и
та спова начнет выпрашивать корм у тли, чтобы потом
преподнести ей сюрприз. Так за лето вырастает не-
сколько смен левкописов.

Личинки этих мух пожирают более 80 видов тлей.
И тех, которые живут на листьях, и тех, которые пря-
чутся в галлах — наростах. Хищницы, забравшись в
галл, никогда из пего уже не вылезают: там они едят,
растут, сбрасывают свои «изношенные одежонки» —
очередные личиночные шкурки — и окукливаются.
Около нароста можно увидеть только взрослых мух-
серебрянок.

Но не все левкописы питаются тлями, есть среди
них и любители червецов. Самки кладут свои яйца на
мешки с яйцами этих насекомых или подсовывают их
под края мешков. Вылупившаяся личинка мухи заби-
рается внутрь и за две недели опустошает мешок, а по-
том как ни в чем не бывало засыпает в нем, чтобы
выйти оттуда уже молодой серебрянкой.

Левкописы относятся к небольшому семейству мух,
в котором почти все родственники «на одно лицо».
Только немногих можно выделить, да и то в основном
по повадкам.

Среди них есть очень прожорливые хищники. Не-
которых, например из рода дрейфузия, даже пытались
применять для биологической борьбы с хермесами и
завозили из Европы в Канаду.

Пока обстоятельно изучено лишь около 100 видов
серебрянок. Очевидно, со временем в этом семействе
будут найдены и еще какие-нибудь хищники, не менее
перспективные, чем левкописы и дрейфузии.
ОХРАНА ОГОРОДОВ

Сложно складываются
взаимоотношения между
культурными растениями
и насекомыми в агроцено-
зах. В каждом развивает-
ся 300—500 видов шести-
ногих. Но роль их в жиз-
ни растений далеко неоди-
накова. Половина доми-
нирующих видов — фито»-
фаги — насекомые, при-
чиняющие серьезный вред
культуре, треть — зоофаги,
развивающиеся за счет
опасных вредителей. От
того, кд к сложатся взаи-
моотношения между этими
двумя группами шестино-
гих, насколько равновес-
ной будет система «фито-
фаг — эптомофаг», зависит
судьба урожая и степень
нашего дополнительного
вмешательства. Если на-
мечается резкий сдвиг в
сторону повышения чис-
леннЦсти фитофагов, то
придется прибегнуть к по-
мощи пестицидов, что осо-
бенно не желательно на
овощных культурах, путь
которых от поля и огоро-
да до нашего стола очень
короток. Овощи все-таки
лучшее защищать от вре-
цителей биологическими средствами, не отказыва-
ясь ни от одного из них: ни от созданных руками че-
ловека микробиологических препаратов и разведенной
в лабораториях трихограммы, ни от тех, что существу-
ют в природе.

На кого же из шестиногих союзников мы можем
рассчитывать?

Апантелес

Из огородных культур капуста, пожалуй, самая
«многострадальная»: ей, с такой обильной и сочной
зеленью, изрядно достается от вредителей. Они неред-
ко оставляют «автографы» буквально на каждом ли-
сте. Вот выхватила своими мощными челюстями кусок
листа упитанная желто-зеленая в черных волосках и
точках гусеница капустной белянки, а рядом обглода-
ли всю пластинку, оставив только скелет листа, гусе-
ницы помельче, по более прожорливые.

Но на листьях капусты можно встретить и «шта-
бельки» небольших, всего в полтора-два миллиметра
желтых или белых плотных кокончиков. И однажды по
поверхности коконов забегают маленькие, около полу-
саптиметра, черные шустрые насекомые с рыжими но-
гами, напоминающие миниатюрных мух. Почти все
30—50 коконов освободятся одновременно, и крыла-
тые «жильцы», немного побегав по ним, разлетятся по
плантации.

Итак, эти насекомые не остаются на капусте. Но
как же появились коконы? Может, шестиногие еще
вернутся? Да, конечно. И их возвращение мы должны
приветствовать, ведь это наши союзники бракониды из
знаменитого своими добрыми делами рода апантелес.

Прилетит браконида на капусту, забегает по листь-
ям, ощупывая своими длинными усиками каждую жил-
ку; отыскивает самых молодых гусениц капустной и
репной белянок. Вот выслежена недавно отродившаяся
семейка. Наездник врывается в гущу, касается усика-
ми выбранной жертвы и отскакивает в сторону от ее
судорожно дернувшейся головы. Предупреждение ли
это о нападении, проверка ли сил противника или про-
сто неудачная первая атака?

Апантелес почти тут же возобновляет свой маневр.
На этот раз ему удается оседлать гусеницу и, подогнув
под себя брюшко, вонзить яйцеклад в тело врага. Через
15—20 секунд наездник оторвется от гусеницы, чуть
отдохнет где-нибудь в сторонке и потом еще не раз
наведается в «полюбившуюся» ему семейку...

А гусеница вредителя после схватки с апантелесом
успокоится и, продолжая методично жевать капустный
лист, будет расти, сбрасывать с себя свои очередные
тесные «одежопки», приближаясь к последнему стар-
шему возрасту. Но тут-то и караулит ее смерть.

Обычно совсем уже взрослые гусеницы перестают
питаться и уползают с капусты куда-нибудь подальше,
в тихие места, чтобы там окуклиться. Но видно у той,
что сражалась с апантелесом, сил на это уже не хва-
тает. Ведь в свое время браконида отложила в ее тело
пе меньше 15, а то и все 60 микроскопических сте-
бельчатых яичек, и насекомое оказалось буквально на-
фаршированным смертоносным грузом. Однако срабо-
тают внутренние защитные силы организма гусеницы,
и яйца апантелеса обволочет слой антител. Некоторые
яйца сумеют растворить «скорлупу» и уничтожить ан-
титела, другие же покроются нерастворимой «броней»
и навсегда изолированные от воздуха и питания по-
гибнут в этих капсулах.

Уцелевшие яйца через три-четыре дня разбухнут в
теле хозяина, а потом из них появятся червеобразные
личинки с серповидными челюстями и понемногу нач-
нут посасывать «кровь» жертвы, а затем поедать и ее
жировую ткань. За те 8—10 дней, пока будет проис-
ходить эта скрытая ото всех борьба, гусеница обессилет
и, сдавшись, примостится среди жилок капустного лис-
та. И почти тотчас ее тело покроется массой шевеля-
щихся белых безногих личинок апантелеса, формой на-
поминающих рисовые зернышки, разделенные на сег-
менты. Новорожденные сразу примутся обматывать се-
бя желтыми или белыми шелковинками, сооружая на-
дежный прочный кокон. Как правило, эту работу ли-
чинки заканчивают почти все одновременно через
40 минут. Остатки жертвы нередко оказываются за-
жатыми между двумя кучками коконов. Но гусенице
уже все безразлично, пройдет день-другой и от нее
останутся или засохшая шкурка или слизящаяся мас-
са да темная твердая головка.

Апантелесы же, пройдя через все сложности пре-
вращения личинок в куколок, а куколок во взрослых
насекомых, через 8—12 дней выберутся из своих ке-
лий и вновь примутся разыскивать гусениц.

Их на капусте много, здесь и капустная огневка, и
капустная и репная белянки, и огородная совка да и
прочие вредные чешуекрылые. За ними охотятся раз-
ные виды апантелесов, каждый выбирает жертву, наи-
более соответствующую его вкусу, — своего хозяина.
Причем это должна быть не просто гусеница опреде-
ленного вредителя, но и определенного возраста. Уже
известный нам апантелес нападает, например, лишь на
самых молодых гусениц капустницы, но есть виды, ко-
торые откладывают яйца в насекомых только средних
возрастов. Среди бракоиид встречаются и любители
гусениц садовых вредителей — боярышницы и злато-
гузки, а некоторые даже кочуют из огородов в сады и
обратно, меняя хозяев в течение лета.

Бракониды различаются и по внешнему виду.
У каждого и свои повадки при нападении на врага и
при паразитировании в его теле. Одни плетут желтые
коконы, другие — белые или сероватые. Кто за лето
успевает вывести одно поколение, а кто — четыре.
Некоторые апантелесы зимуют в кокопчиках на сухих
опавших листьях или ухитряются устроить свои коко-
ны в коконе жертвы, успевшей уйти в почву. Есть и
такие, что переживают тяжелую пору морозов в теп-
лых гнездах своих хозяев. Так апантелес спуриус всю
зиму гостит в «доме» боярышницы.

Но вот придет весна, и самые ранние апантелесы
уже в апреле начнут облетать свои владения, поздние
же появятся где-то в конце лета. Каждому — свое вре-
мя для охоты, ведь оно наступает тогда, когда появля-
ется «дичь». И бракониды следят за ней постоянно.

Чем больше гусениц на капусте, тем быстрее растут
ряды апантелесов, ожесточеннее их сражения и рази-
тельнее исход. В годы массового размножения капуст-
ной огневки один из апантелесов заражает, к примеру,
почти три четверти ее гусениц. А это значит, что уже
следующее поколение огневки окажется гораздо мало-
численнее и вредитель не будет так страшен. Стало
быть, и химической защиты на этом участке не по-
требуется.

Афидкуе

Тля в годы обильного размножения особенно силь-
но поражает плантации зеленого горошка. Молодые
листочки, цветы и только что завязавшиеся бобики бы-
вают просто унизаны гроздьями разбухших, готовых
вот-вот лопнуть от переполняющего их сока, тлей. Так
и хочется пройтись по полю каким-нибудь сильнейшим
противотлевым препаратом, да нельзя — уборка горош-
ка начинается слишком рано и остатки пестицида мо-
гут попасть в урожай...

Но должны же быть на растениях и тлевые враги.
Вот прилетела божья коровка и начала жадно жевать
насекомых, присосавшихся к бобикам. На соседнем
листе кормится уже знакомая нам личинка мухи-сир-
фиды. Не заставила себя ждать и личинка златоглаз-
ки, растолкала медлительных тлей, выбрала самую
крупную, мгновенно высосала ее и вцепилась в сле-
дующую.

Наконец, попадается и что-то совершенно неизвест-
ное. У основания цветка среди десятка тлей нормаль-
ной окраски и размера несколько очень крупных сов-
сем темных и чуть отливающих металлом. Они разду-
лись, как воздушные шары. В брюшке большое круглое
отверстие. Попробуешь сдвинуть с места и то, что было
тлей, рассыпется в труху.

Какой же ловкий «зверь» сумел так расправиться
с насекомым?

Это — довольно близкий родственник браконид-
апаптелесов и даже чем-то похожий на негр
афидиус. Много их носится в хорошую погоду над ко-
лониями тлей. То один, то другой присаживается на не-
сколько секунд среди этого «молчаливого стада», взле-
тает и снова опускается.

Попробуем проследить за афидиусом. Осторожно,
словно боясь испачкать лапки и залепить крылышки
сладкими выделениями тлей, садйтся он сбоку от коло-
нии. Не спеша пристраивается к тле средних размеров,
постукивает по ней усиками, потом приподнимается на
йогах, подгибает под себя брюшко, подтягивая его
чуть ли не до уровня головы и, как нож в масло, по-
I опий. Ведь если одна тля способна дать хотя бы 50
себе подобных, то они, пусть их уцелеет только 30, че-
рез 10—12 дней произведут уже 1500. Сколько же
окажется потомков у этих полутора тысяч, если за ле-
то вредитель может дать пять-шесть, а то и больше
поколений!

Доживи, например, первая появившаяся весной
хлопковая тля до конца лета, и она могла бы встре-
титься со своим праправнуком из двадцатого колена.
Количество же ее «кровных родственников» исчисля-
лось бы 28-значной цифрой!

Но, к счастью, такого пе бывает. Наездники и де-
сятки других шестиногих контролеров следят за бес-
численными стадами тлей и не дают им расплодиться
в несметных количествах.

Аммофила

Над картофельным полем кружат потревоженные
мухи, мечутся вспугнутые наездники, взлетают и уп-
рямо опускаются назад осы.

А эта изящная оса-аммофила ничего пе боится и
копает «пещерку» для своего потомка на краю утоп-
танной дорожки. Делает она это не спеша, не то что
(‘С ближайший родственник сфекс. У того «дом» слож-
ный: коленчатый коридор, ответвления-коридорчики,
несколько «комнат» — на такое строительство сил и
времени уходит немало, а землекоп один, вот и прихо-
дится ему трудиться изо всех сил и очень спешить.
У аммофилы все проще: она выбирает утрамбованную
песчаную площадку и роет на ней коротенький 5-7-
саптиметровый вертикальный ход не толще карандаша.
11а дне его — небольшое расширение. Здесь самка ам-
мофилы скоро сложит запас «живых консервов» — па-
рализованных гусениц и посадит на одну из них свою
«детку».
гружает яйцеклад в переполненный живот насекомого.
Ленивая тля не способна к настоящей защите: слегка
дернется от укола, в лучшем случае «лягнет» обидчи-
ка и, словно ничего не случилось, чуть пошевеливая
усиками и вяло перебирая лапками, продолжает мед-
ленно тянуть сок из листа. А ведь над ней пронеслась
смерть — афидиус отложил в ее тело крошечное белое
яичко. Оно тотчас же вберет в себя жидкость, сильно
увеличится, и в нем начнет развиваться зародыш бу-
дущего наездника.

Вначале на внешнем виде тли это не отражается,
но недели через две окраска насекомого изменится, те-
ло потемнеет, раздуется и словно прикипит к расте-
нию. Это уже не тля, а «мумия».

Если б можно было проследить, что происходило
под шкуркой, то мы увидели бы, как почти совсем
взрослая личинка паразита выела все внутренности
тли, это-то и изменило ее окраску, потом прогрызла
брюшко тли и начала плести шелковистый кокон, заод-
но притянув шелковинками и лист, ведь шкурка на-
секомого-кормильца скоро высохнет, хрупкими станут
и его ноги, а на такой шаткой опоре кокону не удер-
жаться. Вот личинка и укрепляет фундамент. Когда
все будет проделано, она окуклится, а через некоторое
время куколка превратится во взрослую бракониду. Та
прогрызет круглую дыру на спинке «мумии» и вы-
летит наружу.

Жизнь афидиуса скоротечна, а потому и довольно
хлопотлива — надо успеть отложить несколько сотен
яичек. Но чтоб они зрели, наездники должны питаться.
Вот и снуют бракониды среди тлевых колоний, под-
кармливаясь сладкой медвяной росой насекомых и от-
кладывая в них яйца.

Афидиусы — не единственные перепончатокрылые,
развивающиеся внутри тлей. Самые разнообразные на-
ездники, от мельчайших до средних, охотятся за без-
защитными с виду, но такими опасными врагами рас-
76
А пока оса время от времени выскакивает из нор-
ки, вытаскивает в челюстях то крупную песчинку, то
камешек и роняет их где-нибудь в сторонке. Наиболее
интересный строительный материал она складывает в
кучку неподалеку, скоро он ей пригодится.

Наконец, убежище вырыто, оса заваливает вход
камешком и отправляется отдыхать: пока она труди-
лась, наступил вечер и большинству шестиногих пора
спать. Аммофила пристраивается где-нибудь на ли-
сточке поблизости от норки и дремлет до утра. С пер-
выми лучами солнца она проснется и начнет обша-
ривать все вокруг.

Далеко оса обычно не улетает, метров 10 от нор-
ки — почти предел. И это понятно, ведь трудно тащить
детям корм издалека.

Аммофила бегает по земле, обследует каждую щель
и трещинку в почве. Наконец, под одним картофель-
ным кустом она останавливается, чуткими усиками
простукивает землю, разгребает сыпучие комочки и
челюстями прихватывает «за шиворот» толстую земли-
стую гусеницу озимой совки. Оседлав этого огромного,
почти в пять сантиметров «коня», оса демонстрирует
чудеса. Вот, чуть завалившись набок, она подвела жа-
ло под шею гусеницы и вонзила его снизу. Насекомое
судорожно дернулось и отшвырнуло аммофилу санти-
метров на 30. Но не тут-то было: оса вновь взгромоз-
дилась на гусеницу, а та не смогла оказать сопротив-
ления, она уже была частично парализована первым
уколом. Еще несколько «инъекций», и гусеница пере-
стала двигать даже челюстями. Оса для порядка чуть
покусала голову жертвы, потом, зажав ее между лап-
ками и брюшком и подцепив «зубами», втащила на
бугорок, оставила там, приметив место, а сама броси-
лась к норе.

Выслеживание гусеницы и борьба с ней заняли у
осы часа три. Азарт охоты и сражения был, очевидно,
настолько велик, что аммофила забыла, в каком ме-
сте вчера копала норку. Она встревоженно бегает по
краю тропинки, потом возвращается к добыче прове-
рить, не ожила ли та, не съел ли ее какой-нибудь
шестиногий собрат. Наконец обнаружить нору все же
удается, и аммофила летит за оставленной добычей.
Тащить парализованную гусеницу очень трудно, весит
опа по крайней мере раз в 10 больше, чем оса.

Но вот и норка. Оса оставляет добычу у входа,
отодвигает камешек и залезает в жилье. Она что-то
там поправляет, подчищает, убирает с дороги нависаю-
щую песчинку, а потом, вынырнув наружу, хватает
гусеницу и затаскивает ее в подземную кладовую. Там
опа скручивает тушку бубликом и аккуратно уклады-
вает ее на дне. Когда все готово, оса, отдохнув немно-
го, прикрепляет к груди гусеницы небольшое белень-
кое яичко, выбирается наружу, заваливает ход песком
и разравнивает землю.

Дальше все пойдет почти совсем как у сфекса. Так
же будет вбуравливаться в кожу и выедать тело жерт-
вы молодая личинка. Потом, когда она вырастет и от
хозяина останутся только лоскуты подсохшей шкурки,
сплетет кокон и зазимует в нем.
А весной на волю выйдет молодая аммофила — по-
лутора-двухсантиметровая оса с черной грудкой и но-
гами, красным с синим копчиком брюшком, соединен-
ным с грудкой тоненьким длинным стебельком. Порез-
вится она среди цветущих трав, накопит яичек, и все
повторится сначала.

Одни аммофилы, выкопав норки, станут добывать
крупных гусениц озимой совки, другие предпочтут бо-
лее мелких — пядениц или еще каких-нибудь бабочек.
Но таких мелких насекомых нужно гораздо больше.
И оса закладывает их в гнездо по 5—6 штук. Под-
растающая личинка из уничтоженной тушки переходит
в очередную целую.

За лето немало самых разных больших и малых
вредных гусениц будет превращено этими роющими
осами в «живые консервы» и запрятано по подзе-
мельям.

Галлица

У капусты врагов немало, но, пожалуй, не меньше
и защитников. Нам знакомы яйцеед-трихограмма —
ярый недруг капустной совки и личинки мухи-сирфи-
ды, златоглазки, божьих коровок, хозяйничающие в
колониях тлей.

Но на капустных листьях, как бисером усыпанных
матово-серой тлей, встречаются и маленькие 2—3-мил-
лиметровые полупрозрачные оранжево-желтые червяч-
ки. Они очень медленно, словно нехотя, передвигаются,
энергично взмахивая головой. Правда, голову как тако-
вую найти трудно: на одном из заостренных концов те-
ла обособлен маленький бугорок с выступающими кро-
шечными иголочками (стилетами).

Резко посылая голову вперед или качнув ее в сто-
рону, червячок, залезший в гущу тлей, со второго-
третьего взмаха обязательно наталкивается на насеко-
мое и тут же запускает в него свои стилеты. Малень-
кая личинка под стоящей на ногах тлей кажется сов-
сем крошечной. Но тем не менее этот хищник, под-
няв передний конец тела, впивается в самое нежное
место около ножек. Инстинкт хищницы безошибочен, и
она выбирает не только самое нежное, но и наиболее
безопасное для себя место на теле жертвы. Тля дер-
гает конечностями, пытаясь освободиться от врага, но
удается ей это очень редко.

Проходит всего несколько минут, и шкурка тли на-
чинает обвисать — «кровь» жертвы уходит в кишечник
хищника. Но вдруг что-то пришлось не по вкусу ли-
чинке, она оставляет добычу и подбирается к следую-
щей тле.

Дней 10—20 проводит оранжевый разбойник в ко-
лонии тлей. Со временем он меняет тактику нападе-
ния — присасывается к нечувствительной «коленке»
тли, и гибель насекомого проходит тихо и безболез-
ненно.

Наконец, выпив последнюю порцию тлевого «сока»,
личинка падает на землю, сплетает вокруг себя шелко-
вистый кокон, армируя его мелким мусором и частица-
ми почвы, и становится в нем куколкой. Куколка
«дремлет» недели две-три, а потом превращается в ма-
ленькую двух-трехмиллиметровую мушку с округлыми
крылышками, ножками-ниточками и длинными щети-
нистыми усиками. Это — галлица.

Семейство, к которому она относится, среди прочих
семейств двукрылых насекомых довольно многочис-
ленное — в нем около трех тысяч видов. Подавляющее
большинство личинок галлиц — любители растительной
пищи и «великие строители». Попадая на растения,
они вызывают разрастание тканей и образование при-
чудливых утолщений, искривлений, наростов или, как
их называют, галлов. В них всевозможных цветов и
размеров личинки живут, едят и иногда даже окукли-
ваются.
Но среди личинок галлиц немало хищников и пара-
зитов, питающихся животной пищей. Одного такого
хищника из рода афидолетес часто можно увидеть в
колониях капустной, яблонной, гороховой, персиковой
и других тлей. Хищные личинки из других родов охо-
тятся пе только за тлями, по и за клещами, червеца-
ми, трипсами, хермесами.

Надо сказать, что взрослые галлицы, все без исклю-
чения, не едят совсем, и живут они недолго — самое
большое недели две-три. Их назначение — откладывать
яйца вблизи поселений насекомых, которыми потом бу-
дут кормиться личинки.

У крошечных галлиц почти микроскопические бе-
лые или орапжевато-желтые удлиненно-овальные яич-
ки. Самки прикрепляют их кучками на листья, а неко-
торые откладывают по штучке — три па тело тлей, на
галлы хермесов и яйцевые мешки червецов. Через три-
четыре дня вылупляются молодые личинки и открыва-
ют «охотничий» сезон.

За лето сменяется несколько поколений галлиц —
три-четыре, а у некоторых — и шесть, и хищных личи-
нок всегда можно видеть среди скоплений насеко-
мых-хозяев.

В семействе известно несколько видов, личинки ко-
торых блестяще расправляются с шестиногими вреди-
телями. Повадки и прав одной из таких галлиц — афи-
димизы из уже описанного рода афидолетес — ученые
внимательно исследовали и заставили ее развиваться в
условиях лаборатории. Личинок афидимизы начинают
использовать в теплицах для борьбы с тлями на овощ-
пых, зеленных и цветочных культурах.

Алеохара

В пору уборки урожая на огородах самое время по-
знакомиться с еще одним полезнейшим шестиногим —
жуком-алеохарой. Небольшое, около полусантиметра,
черное блестящее насекомое с цилиндрическим при-
плюснутым телом. Голова и спинка — как у истинного
жука. Красивые усики-булавы. Но вот крылья, какие-то
куцые обрубки, едва прикрывающие треть тела, так
напоминают зачатки крыльев клопов. Однако перед
нами не клоп, а полноценнейший член семейства ко-
ротконадкрылых жуков, или стафилинов, или хищни-
ков. Да, да, семейство так и называется «хищники».
И мы скоро сумеем проверить, насколько название со-
ответствует истине.

Зачем природа дала стафилинам такое нежное, ни-
чем не прикрытое брюшко? Очевидно, ей пришлось
пожертвовать безопасностью жуков для того, чтобы
они могли жить в земле, пробираться по узким щелям
и трещинам, заползать под комки почвы, преследуя
или разыскивая добычу. Плоское и подвижное, не за-
кованное в панцирь надкрыльев, брюшко дает возмож-
ность стафилинам быстро передвигаться даже в тесно-
те подземелий.

Стоит выдернуть из земли луковицу или морковь,
и почти всегда удается захватить врасплох какого-ни-
будь стафилина. Ошеломленный хлынувшим светом,
ворвавшимся в его сумрачное царство, он останавлива-
ется, угрожающе задирает вверх кончик брюшка: не
подходите! И потом ныряет в ближайшую щель.

Алеохара придерживается строжайшей диеты, не
то, что всеядные жужелицы или богомолы, питается
только яйцами и личинками капустной мухи. Жуки
обшаривают комья земли под капустой, брюквой, ре-
пой, редисом и там разыскивают кладки яиц мухи.
Яйца обычно лежат кучками, и жуки находят их без
особого труда. Если хищники очень голодны, они про-
грызают вершинку яйца и выедают его. Но чаще всего
алеохара хватает яйцо челюстями, уносит его в сторо-
ну и уничтожает не торопясь.

Хотя стафилин и большой любитель яиц, все же
весной полакомиться ему почти не удается. Он очень
теплолюбив и появляется дней на 20 позже мухи, когда
из яиц, отложенных ею на капусту или в почву, уже
давно вылупились личинки.

Однако жуков отсутствие яиц в это время по очень
тревожит, они могут питаться личинками мух и иног-
да даже прогрызают лежащие в почве пупарии. И по-
том, если есть коконы мух, то появятся и они сами,
а значит со временем отложат и яйца. Жукам-алеоха-
рам, если будет вдоволь корма, удастся прожить до
поздней осени, и отведать яиц они еще успеют.

Молодые самки алеохары, выходящие после зимов-
ки, начинают усиленно питаться, а в брюшке у них
вызревают яички. Самки разыскивают растения, под
которыми личинки капустной мухи устроили пупарии,
и откладывают яйца в почву у их корней. Жуки очень
плодовиты, за пять — восемь недель у них созревают
500, а иногда и 1000 яиц.

В теплую погоду уже через шесть-семь дней вылуп-
ляются личинки алеохары. Они хоть и малы, но очень
подвижны и активны и сразу же демонстрируют упор-
ство и агрессивнейший нрав. Иногда им приходится
затрачивать несколько дней, чтобы найти мушиный пу-
парий. Он должен быть обязательно крупным — шести-
семимиллиметровым, более мелкие не годятся, их зара-
жают орехотворки и двоим паразитам в них не ужить-
ся. Найдя, наконец, нужный кокон, личинка прогрыза-
ет его плотную оболочку и добирается до куколки му-
хи. Ползая по телу жертвы, хищница пристраивается
то на ее спине, то возле головы, то на брюшке и посте-
пенно уничтожает насекомое.

Когда от куколки мухи ничего не остается, личин-
ка тут же, в ее пупарии, окукливается. Примерно дней
через 20 куколка превращается в молодого жука, он
прогрызает оболочку мушиного кокона и выбирается на
волю. Через сутки-двое жуки спариваются и начина-
ют откладывать яйца.

За лето алеохара дает два — четыре поколения. На
юге последних стафилинов можно видеть даже в октяб-
ре, они еще откладывают яйца. Когда становится сов-
сем холодно и жизнь всех шестиногих замирает, взрос-
лые алеохары погибают, а только что появившиеся ли-
чинки остаются зимовать на куколках мух в пупариях.

Самый активный период у алеохары на юге, напри-
мер в Молдавии, — май-июнь. В это время она заража-
ет 60—70 процентов коконов капустной мухи. Но к се-
редине лета паразиту не всегда хватает корма — мух
становится меньше, чем весной. В августе яйца от-
кладывают самки всех четырех поколений алеохары,
и еды тут и вовсе не напастись. Нередко в один пу-
парий проникают два и даже три паразита, и, конечно,
выживает сильнейший.

Ученые-энтомологи уже давно обратили внимание
на этого интересного стафилина. Ведь жуки алеоха-
ры — хищники, а личинки — паразиты. У нас на юге
в некоторых биологических лабораториях алеохару
пачали разводить и выпускать на овощные поля для
защиты капусты и лука от капустной и луковой мух.
Щптник

Огородники не зря ополчились против крестоцвет-
ных клопов: стоит им появиться пи семенниках капу-
сты или репы, на посевах горчицы или других кресто-
цветных— жди серьезных потерь урожая.

Капустный, горчичный, рапсовый и другие' клопы-
щитники выбираются из-под прошлогодней травы рано
весной и бродят голодные по еще не засеянным по-
лям в поисках каких-нибудь сорных крестоцветных.
Но после появления всходов культурных растений и
высадки капустной рассады у клопов начинается при-
вольная жизнь—корма вдоволь. Они высасывают сок
из листьев, цветоносов и цветов капусты, рапса, горчи-
цы, репы, редиса. Высосанные ткани светлеют, подсы-
хают, иногда растения даже погибают...

Но всем ли известно, что среди щптппков есть не-
большая группа (подсемейство азопины), в которой
нет ни одного вредителя? У нас, обитает всего каких-
нибудь 20 видов азопип, но все они активные хищ-
ники. Это — средпие (в длину чуть больше пли чуть
меньше сантиметра) клопы, раскрашенные в довольно
спокойные бурые, сипе-золеные и синие тона с вкрап-
лением полосок и пятнышек самых разнообразных
цветов. Форма тела клопов напоминает щиты древних
воинов, отсюда и название всего семейства щнтпики.

От растительноядных клопов азоппп легко отличить
по хоботку: он толстый, довольно длинный п нередко
загибается книзу, как клюв хищной птицы.

Самые известные и широко распространенные у пас
хищные щитники — пикромерус, арма и зпкрона. Есть
и несколько интересных дальневосточных видов, по, к
сожалению, они распространены только в этой зоне.

Перечень любимых «блюд» азоппп довольно обши-
рен: в нем 100—150 видов насекомых. Клоны истреб-
ляют гусениц всевозможных бабочек, личинок пилиль-
щиков и листоедов. Но все же некоторым, например
голубой зикроне, нужна только определенная пи-
ща — личинки листоедов.

Щитники откладывают яйца кучками — по полтора-
два десятка, а кое-кто и по сотне — на растения вблизи
мест питания каких-нибудь насекомых, годящихся в
пищу. Вылупляющиеся маленькие личинки, как и у
всех клопов очень похожие на родителей, вначале
пьют растительные соки и только после этого приоб-
щаются к животной пище.

Многие маленькие азопины держатся кучками и
выходят за своей первой добычей сообща, иначе им не
одолеть врага. Часто, например, можно видеть, как
большая гусеница бражника или пяденицы со всех
сторон бывает облеплена личинками пикромеруса. Но
хищники растут и, набрав сил, разбредаются для само-
стоятельной охоты. Продолжается она у каждого кло-
па определенный срок: у одного всего несколько не-
дель, у другого около д^ух месяцев. Личинки двузуб-
чатого пикромеруса развиваются, например, около
50 дней..
Первые взрослые клопы появляются в начале июля.
Опи месяц-полтора охотятся за гусеницами шелкопря-
дов, монашенки, боярышницы, личинками пилильщи-
ков и жуков-листоедов и прочими насекомыми, их
«меню» состоит из 250 видов шестиногих. Изредка
клопы запивают «мясную» пищу растительными сока-
ми. Только в конце лета, в августе, пикромерусы уст-
раивают «свадьбы», а в сентябре начинают отклады-
вать яйца...

При такой неторопливой жизни азопины успевают
за лето дать только одно поколение. И у всех, кроме
пикромеруса двузубчатого, зима настигает взрослых
клопов. Они, как и прочие щитники, залезают под за-
сохшие листья, траву и ждут весны. После зимней
спячки азопины пробуждаются рано, голод заставляет
их уже в апреле бросаться на поиски добычи и напа-
дать на только что проснувшихся и даже на еще спя-
щих шестиногих...

В сельскохозяйственной практике предприняты по-
пытки использовать азопин для борьбы с вредными на-
секомыми. К примеру, зикрону голубую применяли во
Франции и Алжире для борьбы с виноградной блош-
кой.

В СССР, Францию, Италию, ГДР, Польшу и еще
несколько европейских стран был завезен из Северной
Америки клоп-периллус, который уничтожает яйца и
личинок колорадского жука и нападает даже на взрос-
лого листоеда. Но в Европе пока еще не могут похва-
статься тем, что периллус чувствует себя здесь как
дома.

В помощь ему привезли и еще одного североамери-
канского щитника — подизуса. Однако и он плохо пе-
реносит европейский климат. Специалисты энтомологи
пытаются акклиматизировать щитников и заставить их
жить в новой обстановке, работая в полную силу.
Хорогенес

В конце лета на листьях капусты появляются ко-
роткие тонкие дорожки, а потом и мелкие дырочки, за-
тянутые прозрачной пленочкой, — «окошечки». Так
дает о себе знать капустпая моль.

Только что появившиеся из яиц гусеницы вредите-
ли вбуравливаются в листья и там, под кожицей, жи-
вут и питаются. Когда выгрызается очередной милли-
метр ткани, на миллиметр удлиняется и дорожка — ход
вредителя, или, как его называют, «мина». Дня через
два-три чуть окрепшие насекомые оставляют свои убе-
жища и начинают свободно разгуливать по «миниро-
ванным» ими же листьям, выгрызая в них дырочки.
Если отвернуть лист, то под ним почти всегда можно
найти этих насекомых: небольшие, максимум в чет-
верть длины спички, веретеновидные желтенькие и
светло-зеленые червячки с восемью парами пог. Стоит
прикоснуться к гусенице, и она начинает пятиться или
свернется подковкой, а самые пугливые бросаются
«очертя голову» вниз. Из тела насекомого выматыва-
ется паутинка, и оно, дергаясь и извиваясь, благопо<«
лучно приземляется.

После того как гусеницы моли выберутся из «мин»,
опасности подкарауливают их па каждом шагу. И од-
на из них — хорогенес. Звучит это латинское название
штушительно. Кажется, что за ним прячется что-то
огромное и зубастое. Но на самом деле это черненький,
маленький, не больше пшеничного зерна, наездник.

Самки хорогенеса снуют возле «минированных» ка-
пустной молью листьев постоянно. Каждая норовит
подкараулить гусениц, недавно покинувших «мины».
Но вот встреча состоялась, завязывается короткая
оорьба, несколько конвульсивных движений жертвы,
л самка хорогенеса уже успела вонзить в нее неболь-
шой яйцеклад и отложить яичко.
Иногда случается, что к этой уже зараженной гу-
сенице моли подлетают и другие самки хорогенесов.
Они или чувствуют, что кто-то из ближних уже опере-
дил их, и улетают, или пренебрегают этим и тоже от-
кладывают яички в насекомое. Тогда через пару дней
в теле жертвы вспыхивает настоящая война: вылуп-
ляющиеся из яиц личинки пускают в ход острые че-
люсти, пытаясь уничтожить конкурента. Побеждает
сильнейшая.

А гусеница моли тем временем, словно забыв о
«подарке» вероломного хорогенеса, продолжает выгры-
зать капусту, благополучно линяет и достигает пре-
дельного возраста. После этого она плетет на листе
рыхлый полупрозрачный веретеповидный кокон из
белых шелковинок. В то время как здоровые гусеницы
моли окукливаются внутри коконов, от зараженных
хорогенесом за пару дней остается лишь оболочка. Па-
разит выедает все внутренности хозяина, потом выби-
рается из его «кожи» и здесь же, в коконе моли, дела-
ет свой — паутинистый и очень плотный. В нем личин-
ка хорогенеса спокойно доживает отпущенный ей
срок, становится куколкой, а куколка — взрослым на-
ездником.

Пока происходят все эти превращения, на капуст-
ных полях из здоровых гусениц моли успевает раз-
виться новое поколение бабочек, а те — отложить пор-
ции свежих яиц. И к моменту, когда из зараженных
коконов появляются молодые хорогенесы, листья капу-
сты вновь пестреют свежими «минами». Так начина-
ется второй цикл сосуществования паразита и хозяина.

У нас в средней полосе обычно бывает два-три по-
коления вредителя и столько же хорогенеса. Наездни-
ков с каждым разом становится все больше, и часто
к концу лета от них погибает половина гусениц ка-
пустной моли.
ЛЕСНЫЕ ОХОТНИКИ

Не будь среди насеко-
мых энтомофагов, трудно
представить себе, что бы-
ло бы с нашими лесами,
где над каждым гектаром
нависает 300—500 кило-
граммов одних только ли-
стоядных шестиногих.
Они, как правило, за вес-
ну и лето съедают около
половины всей листвы.
Правда, деревьям и ку-
старникам это не очень
вредит, общая площадь
листовой поверхности их
гораздо больше, чем нуж-
но для нормального роста
и развития. Но выпадают
годы особенно благоприят-
ные для жизни листогры-
за (будь то бабочка-мо-
нашенка, листовертки, не-
парный шелкопряд, бере-
зовый или сосновый пи-
лильщики), и тогда их по-
является так много, что
деревья уже не в состоя-
нии сопротивляться. Они
теряют значительную
часть лЩстьев, не могут
обеспечить себя питанием,
слабеют.

Еще каких-нибудь
10 лет назад считалось,
что в подобных случаях
только вмешательство человека спасет лес. Поэто-
му при малейшей угрозе со стороны шестиногих на
него спускали сотни килограммов и даже тонны пести-
цидов... Гибли враги, но в насыщенной химикатами
среде жестоко страдали и полезные организмы: птицы,
звери, насекомые. Спустя некоторое время численность
пластичного вредителя вновь увеличивалась, а энтомо-
фаги — менее пластичные не так быстро приспосабли-
вались к новым условиям.

Правда, было много противников столь свободного
обращения с пестицидами. Год от года все чаще и на-
стойчивее лесные энтомологи напоминают о том, что
вслед за резким нарастанием количества вредителя,
или, как говорят специалисты, «вспышкой размноже-
ния», увеличивается и количество его врагов — энтомо-
фагов. Часто энтомофагам уже на следующий год уда-
ется основательно расправиться с опасными для леса
насекомыми.

Сегодня мы, наконец, научились понимать, что «хи-
мия» для леса — не только благо, и пытаемся считать-
ся со всем лесным населением: четвероногим и шести-
ногим, ползающим и летающим, поющим и молчащим.
Но для этого мы прежде всего должны хорошо знать
лесных обитателей, уметь отличать друзей от врагов,
заботиться о наших помощниках и вызволять их из
бед.

Первыми среди насекомых — союзников человека в
лесу все, пожалуй, назовут муравьев. Эти лесные сани-
тары, поделив земли на отдельные «княжества», правят
в них строго и справедливо. Раз есть в лесу муравей-
ники, шестиногим разбойникам не удастся разграбить
зеленые кладовые...

Но хорошо ли знакомы мы с другими охотниками
и сторожами? Попробуем подойти к некоторым побли-
же и понаблюдать за ними.
Ктырь

Каких только звуков не наслушаешься в погожий
летний день на лесной поляне! Зовет кукушка, жалоб-
на тенькает пеночка, выбивает дробь дятел. Завереща-
ли па сосне белки, затеявшие «игру в пятнашки»,
мгновенно умчались на соседнюю березу, а с сосны все
еще летят, медленно кружась, медно-золотые пленочки
содранной коры. Падают на землю. Там тоже жизнь,
глыншы голоса шестиногих. Вот басит над цветком бо-
дяка шмель. Чуть поодаль зависла над ароматным дон-
ником муха-сирфида, она дрожит крылышками и изда-
ст тоненький звенящий звук, а присядет на цветок и
за молчит. Присоединяет к ней свой приглушенный те-
нор и пчела, добирающая в корзиночки на задних но-
гах последние зернышки пыльцы. Обиженно застонал
вспугнутый кем-то комар. И все эти «разговоры» ше-
сти ногих идут по фону разноголосого стрекотания куз-
нечиков разных мастей и калибров.

И вдруг вторгается еще один голос — жесткий, об-
рывающийся на высокой поте, как бы угрожающий
кому-то. Невольно оборачиваешься на звук — никого,
только на песчаном пятачке вращается клубок, в ко-
тором мелькает что-то травянисто-зеленое и черно-се-
рое. Минута-другая, возня затихает, и на ближайшую
веч ку тяжело взлетает нечто среднее между большой
волосатой мухой с массивным брюшком, покрытым ще-
тинками, и огромным комаром. На хоботке неизвестно-
го нанизан полевой клоп.

Это охотится ктырь — один из ближайших родствен-
нн ков обыкновенных мух. У него два прозрачных или
слегка затемненных крыла, большие выпуклые глаза,
мощная грудь и длинное стройное брюшко. Хоботок,
напоминающий клюв птицы, хорошо заметен. Этот
своеобразный облик насекомого оправдан, ведь ктырь —
воздушный пират. Бесшумно пролетая по лесным за-
рослям, зорко следит он за всеми крылатыми насеко-
мыми, проносящимися мимо или опускающимися на
листья. Мелькнуло в воздухе что-то подходящее, ктырь
бросается вдогонку и, как ястреб, падает на добычу.
Тут-то и раздается это характерное устрашающее
«вжу-уу!».

Редкому шестиногому удается увернуться от такого
отличного летуна и избежать страшного удара твердым
хоботком. Как кинжал, вонзается он в самое нежное
место насекомого между спинкой и основанием
крыльев.

Ктырь, если добыча для пего слишком крупна, па-
дает с ней на землю и после короткой борьбы уносит
ее, уже парализованную, в укромпое местечко. Там,
наслаждаясь каждым глотком, он спокойно высасывает
ее, оставляя лишь бесформенный комочек брюшка и
самые грубые несъедобные части — голову, крылья,
лапки. Как только еда закончена, можно снова присту-
пать к охоте...

Ползет по листу жирная гусеница, ктырь не отка-
жется и от нее — схватит, перетащит па другое место и
сосет, как лимон. Через 20—30 мппут от псе останется
94
только одна жесткая голова. Таков финал охоты неболь-
шого ктыря за «дичью» средних размеров.

Но ктыри бывают очень разные. В Средней Азии
водятся, например, гиганты, достигающие в длину че-
тырех сантиметров. Победный клич такого крупного
хищника, настигающего добычу, заставляет вздрогнуть
человека, не посвященного в тайны этих шестиногих.
И добыча, конечно, у таких громадин гораздо внуши-
тельнее и разнообразнее. Они хватают больших жуков,
одетых в тяжелые панцири, не отказываются от всяких
бабочек, саранчовых, изредка вступают в бой даже со
стрекозами.

Безусловно, эти пиратские вылазки запрограммиро-
ваны природой не ради поощрения разбоя. Откормятся
ктыри, созреет в брюшке самок очередная порция
яичек, и они начнут прятать их по разным местам. Од-
ни ктыри любят откладывать их на листья и стебли,
другие — под комочки почвы или просто ронять на
землю, а некоторые запихивать в трещины коры или
даже в ходы усачей.

Из этих небольших белых веретеновидных яичек
со временем отродятся маленькие червеобразные бе-
лые, желтые или сероватые личинки. При первом
взгляде трудно разобрать, где у них голова, и лишь по
томным или чуть просвечивающим или выступающим
ротовым крючьям можно определить, что именно этот
конец тела — передний.

Большинство личинок живет в почве. Там в конце
концов оказываются и те, которые вышли из яиц,
отложенных на листья, стебли и даже на кору. В почве
многие личинки питаются различными растительными
остатками и гниющими тканями. Но некоторые охо-
тятся за насекомыми.

Конечно, трудно представить в роли хищников и
сильного крылатого ктыря и безногую, почти безголо-
вую личинку. Тем не менее обтекаемое подвижное тело
личинки позволяет ей продвигаться по мягкому сыпу-
чему грунту, проникать в узкие щели и ходы в почве
и находить здесь личинок щелкунов, чернотелок и хру-
щей, куколок, не защищенных плотным коконом, гусе-
ниц подгрызающих совок и прочих вредных насекомых.

Не менее активны и те ктыриные личинки, которые
живут в ходах различных стволовых вредителей. Чер-
веобразное тело позволяет хищнице проникать в са-
мые узкие «коридоры» и теспые куколочпые камеры
короедов и других жуков. И уж там никому из этих
древогрызов не уцелеть при встрече с пей.

Ктыри, особенно взрослые, признаны одними из
самых активнейших двукрылых хищников. Иногда им
удается уничтожить в лесу до 40—60 процентов усачей
и хрущей. Некоторые виды охотятся и на открытых
пространствах — вдоль дорог, на обочинах полей.
И здесь они приносят большую пользу, истребляя вред-
ных саранчовых, хлебных жуков и клопов.

Стрекоза

Едва над лесом упадут последние капли летнего
дождя и листья обдует ветерком, из укрытий выбира-
ется шестиногая «рать». Одними из первых появляют-
ся стрекозы. Им, воздушным волкам, нельзя терять ни
минуты. Вот летит еще тяжеловатая от влаги, пропи-
тавшей меховую шубку, мохнатая бабочка, грех упус-
тить такую добычу, и стрекоза бросается вдогонку.
Жертва схвачена и часть ее аппетитного брюшка тут
же исчезает во рту хищницы.

Природа основательно позаботилась об экипировке
стрекоз для охоты за всякой летающей мелочью — ко-
марами, мухами, мелкими бабочками. Огромные, почти
во всю голову, глаза и подвижная голова позволяют
насекомому видеть чуть ли не «затылком». Четыре
мощных сетчатых крыла, у крупных стрекоз каждое
длиной до пяти сантиметров, легко несут тонкое строп-
ное тело и придают стрекозе маневренность и неверо-
ятную скорость. Некоторые из этих хищников, даже
схватив довольно крупное насекомое, почти не ощуща-
ют добавочной тяжести и не снижают быстроты поле-
та, да еще при этом ухитряются жевать на ходу. Уста-
новлено, что некоторые стрекозы способны развивать
скорость до 100 и даже до 150 километров в час.

А вот ноги у них — все шесть, слабые, длинные,
тонкие, будто взяты взаймы у какого-то другого насе-
комого. На них нельзя ни удержать собственного тела,
ни пробежаться по земле, разве только судорожно вце-
питься в травинку, чтобы не снесло сильным ветром.
Но стрекозе других ног и не нужно, ведь она целыми
днями носится за насекомыми и массивные конечности
были бы только обузой. Зато какую службу служат
они при ловле «дичи»! Тонкими веревками сплетаются
ноги в ловчую корзинку, стрекоза, как сеть, заводит
ее позади преследуемого насекомого и подхватывает в
нее добычу на лету. И уже никому не удается разор-
вать эти путы и выбраться на волю. Над корзинкой
тут же нависает стрекозиный рот с огромной чашеоб-
разной «от уха до уха» нижней губой, и такая мел-
кая добыча, как комар или мошка, бесследно исчезают
в этой бездне, а от крупной отгрызаются изрядные
порции.

Больше всего стрекоз бывает у мест их выплода —
вдоль заводей рек, зарастающих озер, прудов. Но лов-
чие угодья этих насекомых обширны: все луга, поля,
леса в радиусе четырех-пяти километров и даже более
далекие становятся их владениями.

Когда же приходит пора откладки яиц, летуньи
вновь осаждают водоемы. Стремительно проносясь над
водной гладью, они то камнем падают вниз и ударя-
ют концом брюшка по поверхности, то опускаются зиг-
загами и зависают над водяными растениями, то при-
саживаются на прибрежные травы и на миг погружа-
ют конец брюшка в воду. И это вовсе не веселые игры
стрекоз-попрыгуний, а один из самых ответственных
моментов в их жизни — откладка яиц.

Пройдет положенный срок, и из яиц вылупятся
стрекозиные личинки — тусклые, плоские, длинные или
лаптеподобные «каракатицы» с шестью паучьими нож-
ками, довольно крупной головой и хорошо вооружен-
ным ртом. Этих уродцев, живущих в воде, назвали на-
ядами.

Медленно, нехотя ползают по дну наяды, часто ос-
танавливаясь и взмучивая ил своим волочащимся по
дну телом. У крупных стрекоз личинки могут вышвы-
ривать засосанную воду из конца брюшка и как ра-
кеты устремляться вперед.

Заподозрить в неуклюжих наядах хищников трудно.
И тем не менее они — хищники. Заметив личинку ко-
мара или вылезшего из домика ручейника, моллюска,
маленького головастика, насекомое осторожно подкра-
дывается к добыче и молниеносно выбрасывает впе-
ред складную нижнюю губу с цепкими крючками. Они
впиваются в тело, губа вновь складывается под голо-
вой, и жертва оказывается возле рта. Даже самые про-
ворные обитатели водоемов, не ожидая от неловкой
паяды такого маневра, становятся ее добычей. Эта гу-
ба-гарпун обеспечивает хищнице довольно сытое под-
водное житье. Интересно, что ученые дали даже осо-
бое название такой ловчей губе стрекоз — «маска» — за
то, что она у некоторых наяд в сложенном виде при-
крывает, как карнавальная маска, нижнюю часть «ли-
ца» и грудь. Может быть, это понятие следовало бы
расширить, ведь маска скрывает и истинный нрав ли-
чинки...

Однажды придет час превращаться наяде во взрос-
лую стрекозу. Она выползет на прибрежные камни или
заберется на выступающий из воды стебелек рогоза и
начнет обсушивать свое тело. Солнце и ветер задубят
«кожу» наяды, и она, как тесное пальто, лопнет вдоль
спины. Из-под личиночных одежд начнет выбираться
будущая стрекоза. Сначала покажется голова, по раз-
мерам и форме уже совсем настоящая, потом грудь
и крошечные, еще «паядные», крылья. Стрекоза будет
изгибаться, откидываться назад, так она помогает себе
вытягивать из личиночной шкурки брюшко и конечно-
сти. Наконец, последнее усилие, и из ног «наяды», как
из старых чулок, будут высвобождены настоящие ноги.
Все это занимает много времени: только на то, чтобы
расправились и затвердели крылья, а тело налилось
красками, уходит около 6 часов. Но вот раздастся пер-
гаментный шорох, затрепещут крылья, и стрекоза взмо-
ет в небо...

Меню взрослых стрекоз и «наяд» самое разнообраз-
ное. Мелкие насекомые для крылатых хищниц — пища
обыденная. Но если лес начнет опустошать его опас-
нейший враг — бабочка-монашенка, тучи крупных
стрекоз слетятся с заводей рек, мелких стоячих водое-
мов и довольно быстро расправятся с ним.

Не раз помогали эти насекомые человеку и на по-
лях при нашествии совки-гаммы и лугового мотылька.
Австралийцы даже завозили стрекоз из Новой Зелан-
дии для борьбы с расплодившимися мошками.
Скакун

На лесной опушке полуденное солнце докрасна рас-
калило стволы сосен, подвялило траву, разморило все
живое. Ухватившись за былинку, повисла вниз голо-
вой стрекоза, ее брюшко нацелено прямо в небо — так
меньше лучей падает на тело и легче перенести жару.
Зарылись в цветы усачи и пыльцееды — прекрасно,
когда тепло, по сегодпя уж слишком...

Прыгнула поближе к спасительному ручью лягуш-
ка, а от нее испуганно метнулось в сторону какое-то
яркое сине-зеленое шестиногое. Пронеслось над травой
метра полтора и шлепнулось па песчаном бугорке, по-
росшем редкими травниками. Странный зверь, спаса-
ется бегством, а хочет укрыться от опасности на поч-
ти голом пятачке земли. Но, попробуй, найди его среди
этих чахлых стебельков! Можно проверить каждый ко-
решок, перевернуть все камешки, осмотреть каждую
щель, норку и бугорок — нигде нет, как сквозь землю
провалился.

Но вдруг в полуметре от места поисков в вереско-
вых зарослях у подошвы бугра видишь сине-зеленого
в светлых пятнах жука размером с ноготь. Быстро ра-
ботая шестью длинными ногами, он спешит удрать
подальше от места приземления — вдруг да проследил
за ним враг и захочет настичь. Вот жук добрался до
небольшой ямки, залез в нее и затаился.

Можно теперь рассмотреть его получше. Стройное
компактное тело, крупная, нависающая над плечами
голова. А «лицо» — заглянешь и сразу ясно, что стол-
кнулся с хищником. Большие выпуклые глаза стерегут
все живое вокруг. Огромные, выступающие вперед и
загнутые серпом челюсти, выжидательно пошевелива-
ются: кто, мол, следующий. Именно за эти челюсти,
загнутые как клыки саблезубого тигра и приспособлен-
ные для того, чтобы хватать и рвать добычу, англичане
называют насекомое жуком-тигром.
У нас же жука за его способность взлетать при
надвигающейся опасности (кажется, что он, летящий
почти над землей, делает огромный полутора-двух-
метровый скачок) окрестили скакуном.

Скакун — самая настоящая жужелица, и все повад-
ки у него характерны для плотоядных представителей
этого семейства. Некоторые скакуны любят дневную
охоту и рыскают по залитым солнцем опушкам, обо-
чинам дорог, полянам и песчаным отмелям. Жуки хва-
тают всякую мелкую живность — гусениц, пауков, куз-
нечиков, слизней, клопов, подбирают коконы и куколок
и даже ухитряются нападать на жесткокрылых.

Есть среди скакунов и любители ночной охоты.
Днем они отсиживаются где-нибудь среди корней, в
трещинах под камнями или даже в собственных норах,
а в сумерках и ночью оживают и держат в страхе всех
насекомых в окрестности.

Некоторые жуки используют норы не только как
убежища, но и как засады и ловчие ямы. Для этого они
выкапывают их очень узкими и глубокими — до 180
сантиметров. Чтобы не настораживать и не пугать
пробегающих мимо шестиногих, скакуны оттаскивают
выкопанный песок подальше от входа. Ползет мимо
такой шахты неуклюжий долгоносик, проваливается и
попадает прямо в раскрытый рот между смертоносны-
ми челюстями скакуна. Перебирается через норку не-
расторопная гусеница пяденицы, жук сторожит добычу
у входа, выскакивает, хватает ее «зубами» и утаскива-
ет в подземелье.

Жертв скакунов не счесть, за лето наберутся десят-
ки крупных и сотни мелких насекомых. А если при-
нять во внимание, что многие взрослые жуки живут по
нескольку лет, то за это время они уничтожат тысячи
шестиногих и среди них немало опасных вредителей.

Самки-скакуны выбирают теплые песчаные прога-
линки, куда любят забегать разнообразные шестиногие,
и там, в выкопанную ямку или просто на поверхность
почвы, откладывают по яичку. Иногда местечко бывает
настолько удачным, что самка пристраивает здесь сра-
зу несколько яиц.

Недели через две вылупляется личинка и начинает
зарываться в землю: небольшое углубление в почве
постепенно превращается в узкую, диаметром около по-
лусантиметра, нору без всяких разветвлений, отвесно
уходящую вглубь сантиметров на 30—40. Здесь личин-
ка чувствует себя в полнейшей безопасности и может
охотиться. Она проталкивает свое длинное горбатое
тело ко входу, упирается в стенки всеми шестью нога-
ми и спинным крючком и зависает в «колодце», как
дверью закрыв вход в жилище собственной головой.
Стоит пробежать мимо насекомому или проползти
улитке, личинка сбивает их ударом головы и хватает
челюстями. Даже если противник окажется сильным,
ослабить мертвую хватку хищника ему не удается.
А уж пытаться выдернуть его из логова и вовсе бес-
полезно: крючки-зацепки у него направлены вперед, и
чем сильнее рывок противника, тем глубже уходят в
стенки норы эти своеобразные распорки... Когда, на-
конец, борьба завершена, добыча поливается пищева-
рительным соком, разжижающим ее ткани, и корм на-
гнетается в кишечник хищника. Иногда па небольшом
102
клочке земли в радиусе 20—25 сантиметров сосредото-
чивается нор 10—12, и редким шестиногим удается без-
бедно проскочить этот «заколдованный круг».

Практически младенчество скакунов проходит в но-
ре. Только изредка, ночью, выбираются личинки из до-
му. Зачем? Поразмять ли затекшие ноги или допол-
нить свой «мясной» рацион растительной пищей?

Охота продолжается до поздней осени. А похолода-
ет, исчезнет вокруг вся живность, и личинка впадет в
зимпюю спячку.

Когда весной хорошо прогреется почва и проснутся
шестиногие, личинка скакуна очнется и вновь примется
за разбой. Так будет до тех пор, пока пе настанет вре-
мя повзрослеть. Тогда хищпик закроет вход в нору,
спустится на дно и там построит камеру, в которой
превратится в куколку, та же через какое-то время ста-
нет жуком-скакуном. И он, как велит инстинкт, начнет
преследовать шестиногих. Среди его жертв окажется
немало врагов лесов, полей и садов.

Красотел

В южных лиственных лесах часто можно встретить
одну из самых знаменитых жужелиц пашей фауны —
красотела пахучего или большого лесного. Этот круп-
ный двух-трехсаптиметровый жук ошеломляет окрас-
кой — золотисто-зеленые с медно-красным отливом
крылья, синие голова и спинка, черно-синее, словно
отлитое из металла, тело. Потом только видишь, на-
сколько необычна и форма жука: небольшая головка
контрастирует с плотным массивным, ограниченным
прямыми резкими линиями, телом. Оно словно высече-
но из камня.

Но это впечатление тяжеловатости и неуклюжести
исчезает, как только красотел учует добычу. Вот
мелькнула гусеница непарного шелкопряда, жук быст-
ро развернулся и мчится вниз по шершавому стволу
дуба. Жертва, конечно, скрыться не успевает, хоть и
была довольно далеко. Хищник развил огромную ско-
рость и ухватил готовое было нырнуть в трещину на-
секомое. Острые челюсти сомкнулись на боку гусени-
цы, прорвали тонкую кожу, и вот уже жидкое содержи-
мое жертвы в кишечнике красотела.

О несоразмерности и массивности насекомого за-
бываешь вовсе, когда увидишь его, легко и красиво от-
рывающегося от ветки и уносящегося вдаль. Особенно
любят жуки летать весной, ведь для них, недавно вы-
шедших из почвы после зимней спячки, это пора охо-
ты и брачных игр.

После спаривания самки красотелов, как и всех
жужелиц, откладывают яйца в почву. Их легко обна-
ружишь — опи довольно крупные, около полусантимет-
ра в длину. Дня через четыре, а если холодно и дожд-
ливо — через неделю-две, отрождаются белые личинки.
Вначале они, пока не потемнеют, отсиживаются под
оболочкой яйца, а потом выбираются на свободу; те-
перь им, ставшим менее заметными, легче и прятать-
ся, и нападать. Голод выгоняет их на охоту не только
днем, но и ночью. Молодые личинки красотелов пре-
следуют мелких и даже крупных гусениц, бегая по
земле и залезая на деревья. Если попадаются куколки
насекомых, хищницы с удовольствием вгрызаются и в
них. Добыча нередко бывает слишком крупной, и
съесть ее целиком удается далеко не всегда. Но жад-
ность непомерна, и завтра личинка опять будет хва-
тать слишком крупную «дичь».

Развивается личинка дней 40—60 и за это время
дважды меняет свои одежды, из которых успевает вы-
расти. Подсчитано, что за этот срок она съедает при-
мерно 50—70 куколок и гусениц непарного шелко-
пряда.

На исходе лета личинки становятся взрослыми и
забираются в почву, уходя в нее сантиметров на 10—
104
20. Там они долго сооружают прочные и удобные ка-
меры-колыбельки, в которых окукливаются. Если дней
через 10—15 вскрыть такую каморку, то вместо кукол-
ки в ней уже можно увидеть молодого жука-красотела.
Ему придется провести в этом домике всю зиму. Впро-
чем, зимовка в почве обычна не только для молодых
жуков, но и для старых. Ведь красотелы — долгожите-
ли, и некоторым удается просуществовать года четыре,
а то и дольше. Эти старые жуки уже настолько закале-
ны, что колыбельки для зимовки им не нужны.

Жизнь красотела пахучего тесно связана с жизнью
непарного шелкопряда — опаснейшего вредителя на-
ших садов и лесов. Гусеницы и куколки этого насеко-
мого — основной корм хищников. Считают, что за лето
один жук может съесть около 300 гусениц непарного
шелкопряда, а самец и самка с их потомством (самка
откладывает около 100 яиц) — приблизительно шесть
тысяч гусениц и куколок. И практика подтверждает
это.
В Северную Америку из Европы был когда-то слу-
чайно завезен этот опасный вредитель, и только когда
вслед за ним из Европы прислали красотела пахуче-
го, кое-как удалось справиться с буйством непарника.

В роду красотелов немало и других активных хищ-
ников. Пусть они и мельче, и незаметнее большого лес-
ного, но пользу тоже приносят огромную. Малый лес-
ной красотел, например, в молодых лиственных лесах
вместе с красотелом большим сторожит непарного шел-
копряда, следит он и за дубовой листоверткой. Кра-
сотелы золототочечный и степной, живя па открытых
местах, охотятся за вредными гусеницами наземной и
серой зерновой совок и лугового мотылька, спасая от
них поля.

Верблюдкя

Когда на пороге июль, лес демонстрирует все свои
чудеса: еще дышат свежестью последние ландыши, но
уже краснеет на солнце земляника, вылез летний белый
гриб и до краев налилась зеленью набравшая силу чер-
ника. А в мире шестиногих смешались взрослые и де-
ти — не успели одряхлеть одни, как подросли другие.
На листьях, в колониях тли, охотятся вместе и уже
совсем взрослые личинки коровок и жуки. По шерша-
вому стволу дуба рыскают, добывая себе пропитание,
и личинки, и жуки красотелов.

А вот и еще какое-то шестиногое прошмыгнуло
вдоль трещины коры в самый дальний уголок, схвати-
ло здесь маленькую гусеницу, изжевало ее и вдруг за-
дом наперед быстро-быстро понеслось по щели об-
ратно.

Что за фантазии? Чьи это трюки?

Ясно, что это личинка, и она определенно напоми-
нает какое-то взрослое насекомое. У нее веретеновид-
ное, удлиненное, около полутора сантиметров тело. Оно
приплюснуто и составлено из сегментов. Голова п
примыкающая к ней часть спинки как будто принадле-
жат совсем другому существу. Они темные, твердые,
похожие на вытянутые плоские бусинки четок, а все
остальные части тела матовые, мягкие, с неопределен-
ным коричневым узором «под кору».

Шесть крепких коротких одинаковых ножек дела-
ют эту личинку среди чужих личинок маленьким эк-
спрессом. Есть у нее и седьмая «нога» — конец брюш-
ка. Личинка подгибает его под себя, натягивает тети-
вой тело, отталкивается от грунта и обретает дополни-
тельную скорость. Такой быстроходностью природа
одарила это насекомое неспроста: личинка — хищница.
Достаточно взглянуть на ее выразительные, сильные,
выступающие вперед челюсти. Ими она с легкостью
прокалывает яйца непарного шелкопряда и тлю, раз-
рывает небольших гусениц, личинок мух и листоедов,
ложногусениц пилильщиков. Хищницы любят заби-
раться в ходы короедов и усачей и там разделываться
с их обитателями. Так же ведут себя и личинки, кото-
рые живут в лесной подстилке: всякие мелкие насеко-
мые становятся их добычей.

Два года носятся хищницы по своим охотничьим
владениям, уничтожая шестиногих. Наконец, оконча-
тельно повзрослев и устав от набегов, они успокаива-
ются, спускаются к основанию ствола и там, забившись
под отставшую кору или в трещину, устраивают себе,
из крупинок древесины колыбельку. В ней личинка
превращается в куколку. В точности так же поступа-
ют и хищницы, поселившиеся в почве и лесной под-
стилке, только для постройки колыбелек они исполь-
зуют землю, кусочки сухих листьев и травинок.

Белые мягкие куколки две недели спокойно лежат
в своих постельках, потом их кожа начинает понемно-
гу отвердевать и темнеть. И вдруг однажды куколка
приподнимается со своего ложа, прогрызает стенку ко-
лыбельки, выбирается наружу и начинает разгуливать
по коре или лесной подстилке. Это — редчайшее явле-
ние у насекомых такого типа — бегающие куколки.
Ведь куколки потому и названы куколками, что им
положено спокойно лежать в пеленках в своей колы-
бельке, пока не вырастут. Среди наших знакомых,
пожалуй, только златоглазка может продемонстриро-
вать нечто подобное...

Набегавшись за день-два вволю, или для того, что-
бы, натренировав тело, суметь потом освободиться от
давящих «пеленок», или просто, чтобы прочувствовать,
что такое молодость и свобода, куколка забирается в
уголок и отдыхает целую ночь. За это время происхо-
дят волшебные превращения, и утром появляется
взрослое насекомое.

Мы привыкли к фантазиям природы, но знаем, что
при всей щедрости она не расходует зря ни капли
лишней краски, ни клетки. Тем не менее, на первый
взгляд, оправдать рациональность облика этого насе-
комого просто невозможно. Четыре складывающихся
домиком, почти одинаковых прозрачных сетчатых кры-
ла с черными или коричневыми пятнышками у вершин,
черное, чуть больше сантиметра тело, шесть буро-жел-
тых тонких ног, одинаковых по размеру и форме, до-
вольно стройное брюшко с желтоватыми разводами,
шиловидный длинный яйцеклад. Все как у нормально-
го насекомого. Но вот голова и «шея»... Кажется, что
ожил «зверь», которого трехлетний малыш сложил из
кубиков с картинками. У юного конструктора монтаж
шестиногого шел хорошо до тех пор, пока не попался
кубик с головой и шеей верблюда. Легкой рукой ребе-
нок приладил этот кубик к остальным, природа под-
хватила эту шутку и слепила с картинки живую мо-
дель.

225 миллионов лет назад, в далеком пермском пе-
риоде палеозоя, появились эти нескладные насекомые и,
почти не изменив облика, сумели уцелеть до наших
дней. Мы называем их верблюдками... Взрослые насе-
/

I

I

комые тоже хищники. И хотя имеют четыре крыла,
летают они не блестяще, поэтому вынуждены охотиться
за дичью, ползая по веткам и траве. Верблюдка вы-
сматривает медленно движущихся шестиногих — тлей,
личинок, гусениц. Вот для этого-то и пригодится голо-
ва, сидящая на длинной подвижной шее: обзор велик
и вероятность выследить кого-то гораздо больше.

Охота взрослых верблюдок открывается в начале
лета, сразу же, как только они появляются на свет, и
продолжается около трех месяцев. И этот разбой учи-
няется ради продления рода верблюдок. Только хорошо
питающиеся самки сумеют накопить яйца и отложить
их в лесу на кору деревьев или в подстилку. Так од-
на из древнейших ветвей шестиногих обеспечивает свое
дальнейшее существование.

Хотя верблюдки и очень бедная видами группа на-
секомых, специалисты считают, что в отдельные годы
они могут играть очень существенную роль в уничто-
жении некоторых массовых лесных вредителей. На-
пример такого, как непарный шелкопряд, яйцами кото-
рого питаются личинки верблюдок.
В прошлом веке этих насекомых даже пытались
ввозить в Новую Зеландию из Калифорнии для биоло-
гической борьбы с вредными насекомыми, но опыт за-
кончился неудачей...

Однако, как знать, может быть, человек, отыскивая
друзей среди шестиногих, когда-нибудь вспомнит и о
верблюдках и научится их разводить, как и других,
чтобы перевести их из категории пассивных помощни-
ков в категорию активных?

Сколия

В маленьком березово-тополевом колке, зажатом
между грядами сыпучих песков, сосредоточились, ка-
жется, все шестиногие обитатели барханов: отдыхает
в тени листьев ктырь, пытается присесть на донник
неуклюжая бабочка-пестрянка, на выдержала жары и
заскочила в холодок стрекоза, опустился с шумом па
веточку хрущ. Жара подавила у насекомых все охот-
ничьи инстинкты. Где это видано, чтобы ктырь поз-
волил мухе пролететь мимо и опуститься в полумет-
ре от него?

И только в одном уголке колка, в тени березы, не
затихает возня: красивая большущая черно-желтая оса-
сколия летает взад-вперед над самой землей и то при-
саживается на секунду, то снова поднимается в воз-
дух. Наконец, выбрав нужное место, начинает зары-
ваться в песок у корней дерева. Сильные гребки
ногами и, взметая тучи песчинок, огромное, почти
трехсантиметровое, насекомое буквально «уходит» под
землю, не оставляя за собой ни хода, ни ямки, ни на-
сыпи.

Что влечет его туда? Может быть, оно вот-вот вер-
нется с какой-нибудь интересной добычей? Но ожида-
ния напрасны. Сколия, как крот, будет прокладывать
подземные тоннели в поисках личинок майского хру-
ща. Трудно вообразить, как такое массивное и совер-
шенно надземное насекомое продвигается в песчаном
грунте. Движению помогает все: сильные ноги, мощ-
ное, как таран, тело, крепкие челюсти и твердая го-
лова.

Упорство сколии, наконец, вознаграждается — попа-
дается камера с подходящей личинкой майского жука.
Оса подбирается к толстой белой с-образно изогнутой
личинке, хватает ее челюстями за спину, заползает на
пее и норовит запустить кончик брюшка внутрь этой
«подковы». После нескольких неудачных попыток ско-
лия все же жалит личинку под голову, и та перестает
шевелиться.

Теперь оса может безбоязненно отложить на грудь
жертвы свое яйцо. Этот белый трех-четырехмиллимет-
ровый цилиндрик пролежит день-два, а потом из не-
го высунет голову маленькая личинка и начнет прогры-
зать кожу хозяина. Она еще настолько мала и слаба,
что затрачивает на эту работу чуть ли не сутки. Как
только дыра просверлена, личинка погружает в нее го-
лову и не отрывается от туши хозяина, который раз
в 500—700 весит больше, чем она сама. Но за 10—
15 дней личинка успеет справиться с таким обилием
пищи. Корм до последнего дня не утрачивает своей
свежести, ведь парализующий укол жала — это свое-
образный способ «консервирования» добычи.

Паразит растет день от дня и меняет свой облик:
все длиннее и тоньше становится его головной конец,
все глубже уходит он внутрь жертвы и, по сути, пре-
вращается в своеобразный зонд, вытягивающий соки
из тканей хозяина. Остальная часть туловища грузне-
ет, раздувается.

Наконец, где-то на исходе второй недели личинка
начинает ткать легкий паутинистый кокон и выстилать
его изнутри рыжим войлоком. Тонкими нитями к нему
заодно притягивается и бывшая жертва — ее пустая
шкурка остается привязанной к кокону снаружи. Через
сутки строительство завершено. Кокон — почти эллип-
соид длиной в два с половипой-три сантиметра и чуть
больше сантиметра в поперечнике. Если слегка нада-
вить пальцем на него, окажется, что он очень твердый
п чуть-чуть прогибается только над головой личинки.
Постепенно кокон из ярко-рыжего становится корич-
невым, но последующие три — шесть педель, пока в нем
будет зреть куколка, он не изменится.

Пройдет положенный срок, и головной конец коко-
па откинется, как люк, чтобы выпустить молодую ско-
лию. Она пробьется сквозь 20-сантиметровую толщу
грунта, подставит первому в ее жизни солнышку свою
желтолобую голову, полосатое черно-желтое тело и
темные, отливающие металлом крылья. Потом оса
стряхнет с себя остатки песчинок, и вот она готова к
встрече с собратьями, которые уже много дней нетер-
пеливо ждут ее появления. Самцы над площадкой, где
должна была появиться сколия, выстукивали усиками
землю, даже пытались раскапывать грунт. Едва моло-
дая сколия выбралась из земли, они окружили ее, как
бы предлагая выбрать, с кем лететь за нектаром, а по-
том и в брачный полет.

Умчалась стайка сколий. Но беззаботная жизнь ко-
ротка: через два-три дня молодые осы, как когда-то их
«мамы» и «бабушки», начнут снова зарываться в зем-
лю, чтобы уже почти не выходить оттуда. Там спрятан
корм для потомства — личинки хрущей, бронзовок,
оленки, жуков-носорогов.

Аскалаф

У муравьиного льва немало родственников. Аска-
лаф, пожалуй, приходится ему почти «двоюродным бра-
том». Правда, если окрас взрослого муравьиного льва
скромен и «права» он кроткого, то аскалафы, особенно
тропические, очень яркие и пестрые, да и тихими их
не назовешь. Целыми днями носятся они высоко в
воздухе и хватают там всяких мелких шестиногих.

Сидящего аскалафа легко принять за бабочку. Не-
большая головка, как и у бабочки, украшена изящными
усиками с булавами на концах. На макушке торчит
хохолок из тонких нежных волосков. Пушком покрыты
«шея» насекомого, грудка и брюшко. Мелкую сеточку
жилок на сложенных вдоль боков пергаментных крыль-
ях аскалафа можно увидеть только, если подойдещь к
нему очень близко. Тогда и поймешь, что это не бабоч-
ка. Конечно, нет у насекомого и длинного, свернутого
спиралькой хоботка, но и это сразу не бросается в
глаза.

Когда настает время заботиться о продолжении
рода, самки аскалафов отыскивают подходящие места
и прикрепляют на сухие стебельки и травинки яйца.
Обычно они светлые, овальные. Кладет их «мама» штук
по 30—40, вытягивая в двух-трехрядную цепочку. Про-
ходят дни, и у яичек начинают откидываться крышеч-
ки, сначала у одного-двух, потом сразу у пяти-восьми...
И вот уже все 40 дверок распахнуты и наружу вы-
брались затворницы-личинки. Они очень похожи на
личинок муравьиного льва. У них такие же постоян-
но настороженные серповидные челюсти, голова-лопата
и сильпое плоское тело.

Пока из только что открывшегося очередного яйца
выбирается жилец, те, что увидели свет раньше, успе-
вают обследовать всю кладку. Не найдя в ней ничего
интересного, они спускаются по стебельку на землю,
забираются в подстилку или мох и тут же сталкивают-
ся с добычей — мелкими насекомыми и другими бес-
позвоночными.

Раз отведав «мясной» пищи, личинки аскалафов
уже не могут удержаться и всю жизнь проводят в по-
гоне за добычей. В то время как личинки муравьиных
львов все время обитают в ловчих норах, «дети» ас-
калафов сил на рытье нор не тратят. Они полагаются
не па слепой случай, который пошлет им пищу, а на
собственную ловкость...

Во всем же остальном аскалафы похожи на му-
равьиных львов. У «детворы», например, та же добы-
ча, те же жизненные «вехи». И они также помогают
человеку в его войне с вредными шестиногими.

Эфиальт

На сосновых вырубках состав шестиногого населе-
ния меняется очень быстро: исчезают листоеды и семя-
еды, любители почек и молодых побегов, плодовой мя-
коти, и на смену им приходят всевозможные древогры-
зы. Короеды и усачи собираются отовсюду и буравят
пни. Смотришь, через год-другой они уже сплошь в
оспинах летных отверстий, жуков и просыпях буровой
муки, которую вышвыривают личинки из пронизываю-
щих древесину ходов. За несколько лет от такого пня
остается трухляк, стукнешь посильнее обушком топо-
ра, и пень рассыплется в мелкую крошку.

Все бы ничего, съедайте себе, древогрызы, пни на
здоровье — они никому не нужны, да беда в том, что
многие из этих вредителей любят заселять не только
пни, но и ослабленные деревья, а то и совсем здоровые.
Кое-кто из них с удовольствием забирается в свеже-
срублеииые стволы и в деловую древесину. И уж этого
прощать древоедам никак нельзя. Потому-то мы и сле-
дим за всеми насекомыми, снующими возле пней, пова-
ленных и усыхающих деревьев. К счастью, среди них
оказываются не только вредные шестиногие, по и по-
лезные. И если провести на вырубке или около сухо-
стоя час-лолтора, то наверняка увидишь наших ше-
стипогих помощников за работой.

Уселась на солнечном пеньке волосатая муха-та-
хина, погрелась и улетела прочь. Нырнул в глубокий
ход на стволе крупный муравей, через мгновенье вы-
скочил обратно и унес в челюстях какую-то крупинку.
Опустился черный с красными ногами наездник. Сам
в длину сантиметра полтора, а яйцеклад почти трех-
сантиметровый. Насекомое минут 5—10 бегает по пню,
ощупывая усиками каждый выступ и зазубринку. Кое-
где он останавливается и долго простукивает древеси-
ну. Это самка наездника-эфиальта «прослушивает»
пень. Остановившись над ходом личинки жука, она,
барабаня по потолку чужого жилища, определяет, стоя-
щий ли «зверь» там обитает и как глубоко он засел,
хватит ли длины яйцеклада, чтоб до него дотянуться.
Если личинка нехороша или добраться до нее невоз-
можно, самка бежит дальше. А найдет новую и опять
все проделывает сначала.

Наконец, когда подходящий объект выбран, эфи-
альт, чтобы увеличить площадь опоры, широко расста-
вляет все свои шесть ног, подводит под брюшко яй-
цеклад и вонзает его зазубренный кончик в дерево.
Потом начинается и совсем необычное: наездник вра-
щается вокруг оси-яйцеклада, который, как сверло,
вбуравливается в пень, и, наконец, попадает в ход ли-
чинки жука...

Многие эфиальты, прежде чем отложить яйцо в при-
таившуюся жертву, парализуют ее, и она теряет под-
вижность навсегда. Некоторые же обходятся без этой
обременительной процедуры и вводят яйцо в тело ли-
чинки сразу же.

Когда яйцо отложено, дело за временем: зародыш
наездника станет личинкой, она — куколкой, а кукол-
ка — взрослым насекомым.

Наездники из рода эфиальтов — враги таких не-
безызвестных вредителей, как домовый и короткоусый
усачи,тополевый скрипун. Охотятся они и за личин-
ками многих других жуков, обитающих в коре и древе-
сине хвойных и лиственных деревьев.
Риоса

Стоит пройти вдоль вырубки, и увидишь, что кое-
где по краю ее еще остались сухие ели и сосны. Если
на стволах есть затесы, значит не сегодня-завтра за-
визжит пила и здесь. Но об этом знаем пока только
мы, люди, а насекомые продолжают вертеться возле
сухостоя и жить своей привычной жизнью.

Вот опустился на сосновую кору крупный провор-
ный черно-желтый наездник с длиннющим яйцекла-
дом. Размерами и пропорциями он, пожалуй, несколь-
ко напоминает эфиальта.

Что потеряло здесь насекомое? Бегает по стволу,
дрожащими тоненькими усиками ощупывает каждую
складочку коры, останавливается, кружит на одном ме-
сте и бросается дальше.

Это — ихпевмопид рисса. Так же, как и эфиальт, он
разыскивает под корой ходы древогрызов, чтобы отло-
жить яйца в них или на живущих там личинок. Мы
уже знаем, со сколькими трудностями это связано у
эфиальта. Но усилия риссы поистине героические...

Когда из всех личинок, скрытых в стволе, выбрана
подходящая, а времени на это наездник не жалеет,
начинается самая трудная работа. Рисса привстает на
пальцах», его брюшко как ствол орудия, приподни-
мается вверх, а кончик изгибается, и яйцеклад под
углом посылается в дерево. Едва «сверло» коснется
коры, с него мгновенно начинает сползать чехол. Обе
его створки расходятся и изгибаются дугой. Чем глуб-
же уходит стилет яйцеклада, тем сильнее изгибаются
створки. Но вот насекомое вздрогнуло, стилет пополз
обратно, футляр выпрямился и принял его в себя.

Раз орудие убрано, значит самка уже отложила яй-
цо в ход или личинку рогохвоста или дровосека.
Л дальше все пойдет, почти как и у эфиальта. Только
личинка риссы будет жить не в теле жертвы, а на ее
коже, сначала «лакая» ее «кровь», а потом выедая ее
ткани.

Рисса, как и эфиальт, один из самых активнейших
паездников-ихневмонид, помогающих нам в войне с
шестиногими врагами леса.

Рогас

У наших таежных хвойных лесов есть очень опас-
ный враг — сибирский шелкопряд. Выпадет ли год
засухи или малоснежная суровая зима, пройдут ли
лесные пожары, как вслед за ними нагрянет еще одна
беда — шелкопряд. И тогда на сотнях гектаров сосны и
пихты, лиственницы, ели и кедры теряют хвою, сла-
беют с каждым годом и иногда даже усыхают. Лет
пять — восемь не могут леса справиться с напастью и
стоят оголенные. Из них улетают'птицы, уходит белка
ц прочий таежный зверь. И кажется, что в сосняках и
кедровниках остались одни только гусеницы сибирско-
го шелкопряда. Миллионы их, разных мастей и разме-
ров, обгладывают хвою и роняют на землю горошины
экскрементов. Аппетит каждой гусеницы просто чудо-
вищен, ведь за свою жизнь она должна увеличить соб-
ственный первоначальный вес в 500 раз, а для этого
съесть 40—50 граммов хвои.

Но, к счастью, далеко не всем из них удается раз-
вернуться во всю «мощь» своего аппетита. Мешают им
насекомые же: теленомусы заражают яйца шелкопряда,
мухи-тахины и бракониды паразитируют в его гусе-
ницах и куколках. В некоторые годы из-за этих энто-
мофагов только половине, а то и пятой части шелко-
прядов удается благополучно миновать пору «детства»
и стать взрослыми бабочками. Познакомимся с одним
из этих насекомых — браконидой рогасом.

Когда в тайгу приходит апрель, молодые гусеницы
шелкопряда, проспавшие всю зиму в лесной подстилке,
снова забираются на стволы лиственниц, пихт и других
хвойных. Прошлой осенью своими слабыми челюстями
насекомые могли обгладывать только края и кончики
хвоинок, а теперь, проголодавшись за зиму, они нача-
ли обстригать иглы целиком и даже пробовать молодые
шишки. Но вот что интересно: одни набрасывались на
зелень и так жевали ее, что, казалось, еще немного и
раздастся их довольное чавканье, другие же деликатно
отгрызали небольшие кусочки, медлили, будто озабочен-
ные чем-то. Эти «меланхоличные» гусеницы были даже
бледнее окрашены, чем активные.

Силы у этих насекомых уходят на борьбу с личин-
ками наездника рогаса, которые поселились в их теле
еще с осени. Паразит весной начинает быстро расти,
выедает ткани хозяина, несколько раз линяет в нем.
К концу мая — началу июня гусеница шелкопряда
вдруг перестает есть и до срока спускается к основа-
нию ствола. Здесь, почти у самой земли, она превраща-
ется в «мумию» — овальную лепешечку, очень выпук-
лую сверху и совсем плоскую снизу. Это личинка ро-
гаса заставляет гусеницу изменить повадки и облик:
сгоняет насекомое вниз, прогрызает его грудку, выде-
ляет специальный «клей» и навсегда прикрепляет им
жертву к стволу. «Мумию» невозможно ни оторвать, ни
раздавить пальцами, так сильно она «прикипает» к ко-
ре и такой твердой становится.

Там, под защитой стенок «мумии», прочных, как
скорлупа грецкого ореха, личинка наездника становит-
ся куколкой. А в положенный срок — где-то с середи-
ны июля и до середины сентября — в «мумиях» появ-
ляются круглые отверстия: эти окна прогрызают мо-
лодые взрослые рогасы, чтобы выбраться через них из
заточения.

Потом наездники, как и многие взрослые насеко-
мые, ищут корм — сладкие выделения тлей — и подыс-
кивают себе партнеров. Оплодотворенные самки рогасов
в августе начинают преследовать молодых гусениц
шелкопрядов, которые уже «пасутся» на хвое. Найдя
подходящую жертву, «мама»-рогас делает ей «укол», и
та около часа находится под «наркозом». Этого вре-
мени более чем достаточно, чтобы браконида успела
закончить операцию по «вживлению» яйца в тело гу-
сеницы шелкопряда. Вскоре «пациент» очнется и сно-
ва примется за прерванное занятие. Потом, когда при-
дет глубокая осень, эта гусеница заодно со всеми здо-
ровыми спустится как ни в чем не бывало по стволу,
заберется в мох, свернется там колечком и спокойно
зазимует. И только весной следующего года сработает
«мина замедленного действия». А силу ее взрыва мы
уже знаем: в годы наибольшей активности рогаса 50—
80 процентов гусениц сибирского шелкопряда так и не
успевает дотянуть до поры повзросления.

И обычно, пока в сосняках, кедровниках и других
хвойных лесах не создается особых условий для шел-
копряда и он пе скопил еще сил для своих опусто-
шительных набегов, на рогаса вполне можно положить-
ся: он справится с вредителем сам. Помогут ему в
этом и другие полезные насекомые...

А поэтому хочется еще раз напомнить: решая, на-
сколько в данный момент опасен вредитель и нужно ли
обратить против него химическое оружие — инсектици-
ды, вспомните и о естественных силах, регулирующих
взаимоотношения между лесными обитателями.

Хищнец

На солнечной опушке в зарослях лесного купыря
можно сделать немало «открытий». К цветущим зонти-
кам слетаются насекомые, которым необходимо перед
откладкой яиц основательно подкормиться пыльцой и
нектаром. На эти пастбища стягиваются отовсюду и
шестиногие хищники. Частые гости здесь и клопы-хищ-
нецы.

Эти крупные ленивые насекомые на хищников по-
хожи мало. Разве что выдают их длинпый загнутый
книзу хоботок, да у некоторых — шиповатые передние
ноги. Хищнец подолгу сидит на цветах, потом, вяло
перебирая ногами, бредет куда-то, ненароком хватает
передними ногами разморившуюся на солнце муху и
вонзает в нее хоботок. Несчастная жертва тут же «об-
висает» в «руках» разбойника, постепенно теряет му-
шиный облик и превращается в конце концов в черный
бесформенный комочек.

Дело в том, что клоп вводит в тело мухи ядовитую
слюну, и она сначала обездвиживает насекомое, а по-
том растворяет его ткани. Так хищник, как и личинки
небезызвестного муравьиного льва, предварительно пе-
реваривает пищу в теле самой жертвы, а уж потом за-
сасывает эту калорийную жижу в себя.

Хищнецы — клопы очепь прожорливые и к тому же
не слишком привередливые. На деревьях, кустарни-
ках, в высокой траве они нападают на личинок и гу-
сениц, подстерегают взрослых клопов-щитников и слеп-
няков, мух и даже осмеливаются выслеживать листое-
дов, долгоносиков, усачей. Броня этих жуков их не
смущает, она — ненадежная защита от клопиного хо-
ботка.

Агрессивны и личинки хищнецов. Но многие из них,
например молодняк ринокорисов, предпочитают жить и
охотиться не на виду, а держаться на поверхности поч-
вы, под комьями земли, кучами сушняка, камнями.
Личинки клопов в ранней молодости еще слишком сла-
бы, чтобы нападать на сильных противников. Их добы-
ча — мелкие, не очень подвижные «тонкокожие» насе-
комые. Но постепенно клопиный «народец» набирает
силу и отваживается выходить за более крупной добы-
чей. У взрослых личинок характер и аппетит почти та-
кой же, как и у хищиецов-родителей.

Бпттак

В той части леса, где ольха языками вдвигается
в сосновую чащу, всегда сумрачно и сыро. Устилает
почву мох, весной кивает желтыми шарами купальни-
ца, зеленеют подушки осоки. К концу июля там, где
повыше, вызревает мелкая кислая земляника. Грустный
всегда этот ольшаник, и кто из зверья сумеет в нем
ужиться? Разве что лягушки, да улитки, да комары
и мелкие мушки, кормящиеся в гниющей древесине.

Стоит отвернуть лист-другой, и сразу находишь од-
ного из обитателей этих мокрых зарослей. Вцепившись
длинной передней ногой в стебель осоки, завис огром-
ный комар, очень похожий на комара-долгоножку.
Только что-то «лицо» у него нелепое: вместо привычг
тюго комариного хоботка — длинный клюв, а на кон-
це его какие-то щупальца, отростки, щетинки. У кома-
ра крыла всего два, а у этого — целых четыре. И уж
совсем не по-комариному выглядят его задние ноги.
Они скорее напоминают передние ноги богомола, толь-
ко поставленные шиворот-навыворот.

Словно очнувшись от дремы, этот «некомар» потяги-
вается, дрыгает задней ногой, а в ней уже зажата ма-
ленькая мушка. Оказывается не столь уж и безобидно
это существо: перед нами хищник, подстерегающий
добычу. Это биттак — насекомое из отряда скорпион-
ниц. Своим названием они обязаны самцам, у которых
конец брюшка украшен вздутием, напоминающим жало
скорпиона.

В лапах биттаков можно увидеть грибных комари-
ков, окрыленных тлей, цикадок и прочую шестиногую
мелкоту, снующую по сырым лесным полянам.

Не отстают от взрослых биттаков и их личинки. Как
только они вылупляются из яиц, отложенных «мама-
ми» в землю, то сразу же начинают шарить вокруг:
чем бы поживиться, кто из шестиногих задремал под
опавшими листьями или притаился под комочком поч-
вы. Хоть и не слишком проворны эти хищницы, похо-
жие на покрытых нелепыми наростами гусениц, но го-
лодными они остаются очень редко.

Можно сказать, что все племя биттаков, от мала
до велика,— «чревоугодники». Погоня за лакомым ку-
сочком у них чуть ли пе самоцель. Ведь даже в пери-
од брачных игр самец, задабривая самку, преподносит
ей «свадебный подарок» — мушку, комара или еще
какую-нибудь шестиногую крошку. Самка охотно при-
нимает подношение и тут же пожирает его.

Нрав других скорпионниц более спокойный, они
довольствуются погибшими насекомыми, а есть среди
них даже чистейшие вегетарианцы.

Пестряк

Веспой цветущая рябина превращается в своеоб-
разную кормушку для шестиногих: отовсюду собирают-
122
ся они сюда за пыльцой. Прилетают тахины и сирфи-
ды, присаживаются треугольные желто-коричневые
усачики, перебирают пыльники, выискивая самые
«сладкие» пыльцееды. Что-то высматривает и крупный
зелено-серый крапчатый клоп-редувий, зарылся в ле-
пестки щеголеватый жук-пестряк. Неужели и эти двое
становятся весной вегетарианцами? Но нет, их приро-
ды ничто не в силах изменить. И раз они появились
на рябине, то соцветия — «блюдца-кормушки» скоро
превратятся в «ринги»...

Беспечный жук-усач подполз слишком близко к
пестряку, тот бросился к нему, обхватил передними и
средними ногами, вонзил челюсти в его нежное брюш-
ко и начал медленно жевать... Вдруг на соцветие упала
большая тень птицы, испуганный пестряк поджимает
задние ноги и сваливается на землю. Но он и не дума-
ет ослабить смертельной хватки — две пары его ног
по-прежнему удерживают добычу. Чуть погодя он обя-
зательно доест ее.

Не менее опасны для слишком доверчивых шести-
ногих и личинки пестряков. Они ползают по стволам,
проникают в ходы древогрызов за яйцами и личинка-
ми, подбирают мелких гусениц в трещинах коры и вет-
вей, забираются в галлы на листьях и стеблях и рас-
правляются с их жильцами. Более заботливые «роди-
тели» откладывают яйца рядом с «кормом» — кубыш-
ками саранчовых и яйцами клопов, и тогда «дети» не
знают, что такое голод. Вылупившиеся личинки ока-
зываются под коконом будущей жертвы или рядом с
кубышкой саранчи и бегать за едой не надо, достаточ-
но приложить немного усилий, чтобы прогрызть твер-
дую стенку и начать высасывать спрятанную под ней
личинку, куколку или яйцо.

Личинка живет дней 20, а иногда и все 50 и за это
время претерпевает множество изменений, периоды
неумеренности в еде чередуются с периодами размерен-
ной жизни и покоя. Наконец зима настигает уже почти
взрослую хищницу, она забирается в укрытие и засы-
пает. Некоторые успевают к зиме даже превратиться в
куколок, а те, что отстали, сделают это следующей
весной.

Устоится теплая погода, солнце нагреет землю, и
полезут отовсюду шестиногие, а за ними потянутся и
молодые жуки-пестряки — время открывать «баталии»
па зеленых «рингах».

А что означает для шестиногих погоня за кормом,
нам уже хорошо известно — это забота о потомстве.
Охота не ради охоты, а для того, чтобы обеспечить
организм белками, жирами и прочими веществами, без
которых не вызреет и не будет оплодотворено ни од-
но яйцо. И если питания достаточно, то цикл яйцо —
личинка — куколка — взрослое насекомое не будет
разорван, продолжение рода обеспечено.

Но среди пестряков есть и явные враги полезных
человеку насекомых. Взять хотя бы тех, что охотятся
за личинками пчел и грабят пчелиные кладовые. Но,
к счастью, подобных воров среди этого семейства жу-
ков не так уж много.

Рыжий лесной муравей

Муравьев мы знаем так же хорошо, как своих
ближайших родственников. Их внешний вид, привыч-
ки, характер, вкусы изучены очень давно. Уже более
1000 лет назад муравьев использовали в борьбе с
вредными насекомыми. И тем пе менее о пих извест-
но еще далеко пе все.

Само понятие «рыжий лесной муравей» (форм и на
руфа по-латыни) сложное. Это не отдельный вид, как
привыкли думать многие, а целая группа внешне очень
похожих видов. Но у каждого вида своп излюбленные
места для устройства гнезд, свои повадки, да и разме-
ры и архитектура их муравейников сильно различа-
ются.

Однако много у них и общего. И главное то, что
все рыжие лесные муравьи — полезнейшие насекомые.
Они охотно поедают всевозможных неволосатых гусе-
ниц, среди которых совки и листовертки, пяденицы и
монашенка, личинки пилильщиков, жуков-короедов и
долгоносиков и множество других шестиногих.

«Лесные санитары» — так нередко называют му-
равьев. И это название вполне оправдано: стоит в ле-
су зародиться очагу какого-то опасного вредителя —
и со всех окрестных муравейников к нему пролягут
охотничьи тропы. Наверное, многим случалось ви-
деть в лесу муравьиные дороги.

От первых теплых утренних часов и до вечерних
снуют между своим домом и «домом» вредных насеко-
мых тысячи неутомимых тружеников, и вскоре унич-
тожен очаг размножения вредителя. А чем же будут
дальше питаться муравьи? Они примутся вылавливать
одиночных шестиногих, кормиться сладкими выделе-
ниями тлей. Этим хлопотунам голод не грозит — они
всегда найдут, чем прокормиться в лесу.

По числу обитателей зрелые муравейники — это
целые крупные города с «населением» от 100 тысяч до
одного миллиона! И основной состав — рабочие му-
равьи.

Для того чтобы прокормить стотысячное, а тем
более миллионное население муравейника, рабочим
особям приходится заготавливать несметное количест-
во корма. Выпадают дни, когда в гнездо средних раз-
меров муравьи-заготовители приносят из очагов разм-
ножения зимней пяденицы или дубовой листовертки
30 — 100 тысяч гусениц. Ученые называют и еще бо-
лее впечатляющую цифру — за сезон в 200 дней около
полутора десятков килограммов шестиногих!

Мелких насекомых муравьи затаскивают к себе в
дом без особых хлопот, а вот с крупной добычей воз-
ни больше. Приходится обливать жертву муравьиной
кислотой, потом разрывать «тушу» на кусочки и час-
тями перетаскивать в «дом».

От этих беспокойных лесных обитателей шестино-
гим не укрыться нигде: ни на почве, ни в траве, ни на
стволе дерева. Около четверти гектара леса контроли-
руют жители одного средних размеров муравейника.
И когда муравьиных гнезд много — до четырех (а на
юге до пяти-шести) на гектар, за здоровье леса можно
не беспокоиться. Муравьи будут исправно нести свою
службу и охранять наше зеленое богатство от вредных
насекомых.

Растут муравьиные гнезда... И лет за 5—7 насыпи
из хвоинок, палочек, почек и прочей лесной трухи до-
стигают в высоту 1—1,5 метра. Часто рядом с одним
муравьиным куполом вырастает другой, поменьше, а то
и третий. Это так называемые отводки. Все материн-
ские и дочерние гнезда соединены подземными га-
лереями.

Муравьи — существа общественные. Палеоэнтомо-
логи (специалисты по ископаемым насекомым) дока-
зали, чо такой образ жизни эти шестиногие вели еще
25 миллионов лет назад. Совершенствовались формы
взаимоотношений между членами этого общества, все
четче разграничивались функции отдельных групп
обитателей муравейника.

И сегодня нам известны касты рабочих бескрылых
муравьев и крылатых самцов и самок. Правда, пер-
вая каста — не что иное, как недоразвитые самки, и
словно за эту недоразвитость судьба взвалила на них
самую тяжелую работу по дому. Постройка, уборка и
охрана муравейника, обеспечение всех его нормаль-
ных жизненных функций — вот круг обязанностей ра-
бочего муравья. Каста самцов и самок обеспечивает
продолжение рода.

В глубине гнезда сидят плодоносящие самки, или,
как их называют, «царицы». Цариц сразу же отличишь
от обычных муравьев, они раза в два больше, толще их
и неповоротливы. Когда-то у них были крылья, но пос-
ле брачного полета оплодотворенные самки их сбра-
сывают — обламывают или обгрызают, ведь крылья
больше не нужны, так как царице суждено провести
всю жизнь в толще муравейника и «нести, нести, не-
сти» яйца. Ото всякой другой работы они освобожде-
ны, поскольку справиться с выпавшей на их долю обя-
занностью и без того нелегко, ведь бывают периоды,
когда приходится «произвести» до 300 яиц в день.

Обслуживают царицу рабочие муравьи: кормят, чис-
тят, разносят яйца по разным уголкам муравьиной ку-
чи, а потом «вынянчивают детвору».

Раз в год в пору вызревания крылатых самцов и
самок в муравейнике наступает период «рождения»
новых муравейников. Крылатые самки, улетая с сам-
цами из родного гнезда в брачный полет, прихватыва-
ют с собой и несколько рабочих муравьев, чтобы они
потом строили своим будущим повелительницам соб-
ственный муравейник. Если же прихватить рабочих
муравьев не удается, самка после оплодотворения са-
ма находит подходящее место для будущего муравей-
ника, делает небольшую ямку в почве и откладывает в
маленькой камере яйца.

Вылупляющихся личинок она выкармливает от-
рыжкой, расходуя на ее приготовление мышцы собст-
венных крыльев и жировые ткани своего тела. А как
только появятся первые рабочие муравьи, самка ста-
новится царицей.

Но есть среди муравьиных самок и истинные убий-
цы. Стремясь завоевать право на «царствование», они
проникают в чужое гнездо и там уничтожают его ца-
рицу. Муравьи-аборигены, ничего не подозревая, уха-
живают за «самозванкой». Она откладывает свои яй-
ца, из них отрождается молодь, а коренное население
муравейника постепенно отмирает и заменяется при-
шельцами.
Мы говорили до сих пор о рабочих муравьях и ца-
рицах, а где крылатые самцы? Их участь незавидна:
после брачного полета им суждено погибнуть.

В ряде стран, в том числе в СССР, предпринима-
ются меры для охраны некоторых видов рыжих лес-
ных муравьев и их гнезд. Ученые даже разработали
методы искусственного заселения ими участков леса.
Для этого из зрелого муравейника забирают часть
гнездового материала (не больше 200 литров) вместе
с рабочими муравьями и перевозят его на заранее по-
добранные места, а потом подсаживают собранных оп-
лодотворенных самок — цариц.

Вся эта работа очень сложна и требует особых зна-
ний п навыков, поэтому заниматься ею должны толь-
ко специалисты. Если упустить какой-нибудь важный
момент, например забыть разместить будущий мура-
вейник возле старого пня или заселенного тлей дере-
ва, то новое гнездо может не прижиться. И такое пе-
реселение принесет только вред: ослабнет старая ко-
лония и погибнет новая.

Там, где все сделано правильно, через несколько
лет поднимется великан-муравейник и его обитатели
будут рьяно охранять лес от шестиногих.
ВРАГИ ИЛИ ДРУЗЬЯ?

Зеленый кузнечик

Когда спускаются лет-
ние сумерки, замолкают
голоса птиц и насекомых,
утихают в траве шорохи
и беготня всевозможных
зверьков. Но это пред-
вечернее безмолвие недол-
говечно. Вот запустил
свой стрекочущий «мотор-
чик» первый кузнечик,
ему откликнулся второй,
и вскоре придорожные за-
росли ожили, зазвенели
дружным хором. Выберем
самый громкий голос и
потихоньку пойдем на
пего.

На кусте, крепко вце-
пившись в стебелек, сидит
большой, почти с мизинец,
кузнечик и вибрирует
крыльями. Сильный звук
расходится па десятки
метров. Это — песня-при-
зыв кузнечика зеленого:
«Слышишь, какой силь-
ный и красивый у меня
голос? Приходи, приходи,
любимая, посмотри па ме-
ня!». Но не надо думать,
что певец, увлекшись са-
мовосхвалением, оглушил
и усыпил себя. Стоит приблизиться на метр-полтора,
песня мгновенно обрывается, и кузнечик тяжело пере-
бирается на другую ветку, а то и прыгает далеко в
сторону, если подходишь уж слишком неосторожно.
Природа позаботилась о безопасности влюбленных, по-
тому-то и процветает их древний род, корни которого
уходят в глубь пермского периода. В глухие темные
ночи песня зеленых кузнечиков звучит до рассвета.
Вторая половина лета — пора их любви и свадеб.

Насекомое — типичный представитель семейства
настоящих кузнечиков: тело стройное, ярко-зеленое,
сплющенное с боков. Закинутые за спину длинные ще-
тинки усиков доходят до вершины крыльев. «Лошади-
ная» голова вооружена крепкими челюстями, ими куз-
нечик может разгрызать довольно твердые ткани. Мощ-
ные прыгательные задние ноги легко перебрасывают
тяжелое тело подальше от опасности. У самок конец
брюшка увенчан мечевидным загнутым книзу яйце-
кладом. Он по длине такой же, как и сам кузнечик.
В пору откладки яиц самка в состоянии проткнуть
этим «мечом» плотно слежавшуюся почву. Сил на это
уходит много, но насекомое их не жалеет — чем не-
податливее грунт, тем прочнее «дом» для будущего
потомства, тем меньше хищников сумеет разорить его
и проникнуть внутрь.

На дно этой довольно глубокой щели самки откла-
дывают рядышком два — четыре яйца, которые склеи-
ваются друг с другом. Если найдется место, то возле
первой кладки яиц может появиться еще несколько.
Там яйца остаются зимовать.

А весной из-под земли выбираются крошечные куз-
нечики — точная копия предков, только бескрылые да
менее зеленые. Недели через две они сбрасывают пер-
вую «детскую одежонку» — линяют — и за это время
успевают чуть-чуть подрасти. Потом через почти рав-
ные интервалы наступают вторая... пятая линьки. Куз-
нечики вырастают, постепенно отращивают крылья.
50—70 дней уходит на то, чтобы вылупившийся из яй-
ца «детеныш» стал взрослым. И вот однажды молодой
самец застрекочет — пора подыскивать себе пару...

Но чем питаются эти насекомые? Только что по-
явившиеся зеленые кузнечики своими слабыми челю-
стями в состоянии выгрызать ткани только молодых
сочных растений и всходов. Поскольку эти шестино-
гие — обитатели пустошей, придорожных зарослей, гор-
ных склонов, сырых оврагов и балок да и к тому же
редко отрождаются в несметных количествах, вред их
здесь почти незаметен. Другое дело, когда где-то к се-
редине лета дикая растительность, выгорая под солн-
цем, становится непригодной для еды. Стада зеленых
кузнечиков переселяются на окрестные сохранившие
свежесть и влагу хлебные и люцерновые поля, в ого-
роды и сады, на виноградники и в дубравы. Почки,
листья, поспевающие плоды и наливающееся зерно —
все идет в пищу проголодавшимся шестиногим. Это уже
не те беспомощные мелкие кузнечики, которые едва
справлялись с самыми нежными частями растений. По-,
взрослевшим насекомым годится и более грубая расти-
тельная пища. Мало того, им необходим и животный
корм — всевозможные шестиногие. Мухами, клопами,
небольшими гусеницами, личинками, яйцами самых
разных насекомых и даже мелкими собратьями не
брезгуют зеленые кузнечики. За лето десятки и сотни
их перемалываются челюстями этих всеядных.

Так пользу или вред они приносят? Надо сказать,
что положение всего семейства настоящих кузнечиков,
а их живет у нас около 200 видов, не вполне ясно:
к какому лагерю мы должны их отнести — наших вра-
гов или друзей? Ведь почти у всех них пища расти-
тельная чередуется с пищей животной, и наоборот.
Л некоторые из кузнечиков, например, представители
рода дыбок — типичные хищники. Они охотятся за
насекомыми и прочими мелкими беспозвоночными жи-
вотными.
Итак, однозначного ответа, когда говорят о вреде
пли пользе зеленых кузнечиков, нет. Все зависит от то-
го, много ли их в этом году и выгорит ли дикая расти-
тельность, и окажутся ли поблизости «съедобные» по-
севы, и не компенсируется ли недостаток растительного
белка животным.

Но если случится все же, что где-то вред от зеле-
ных кузнечиков ощутим, пе забудьте подумать и об их
пользе, прежде чем обратиться за химической подмо-
гой.

Итак, осторожно — кузнечики!

Уховертка

Этих насекомых, нередко встречающихся вблизи
человеческого жилья, а иногда и в нем, незаслуженно
обидели. Кто-то сказал однажды, что самое любимое
их занятие — забираться в уши спящему человеку. И с
тех пор многие люди, даже никогда не видевшие ухо-
верток, считают их опаснейшими.

Так что ж это за «звери» — уховертки, как выгля-
дят, чем промышляют?

Попробуйте обследовать старый столб, подпираю-
щий забор на огороде. Наверняка в одной из трещин
окажется буро-черное светлоногое насекомое с устра-
шающими «щипцами» на конце брюшка. Если выгнать
его из щели, оно предостерегающе поднимет «щипцы»,
по поспешит заползти в ближайший темный уголок и
там переждать опасность. Пока оно не скрылось, рас-
смотрите его хорошенько.

Плоское узкое тело, длиной около полутора сан-
тиметров, плоская голова сердечком. Крылья плотные,
но такие куцые, что даже не прикрывают первых сег-
ментов гибкого брюшка. Впрочем, под этими псевдо-
крыльями, или надкрыльями, как их называют по-
научпому, прячутся крылья настоящие. Они кожистые,
складываются веером и еще дважды поперек и поэто-
му совсем не видны из-под верхних. Эти крылья до-
вольно сильные и позволяют насекомым перелетать в
случае необходимости с места на место. И даже более
того, некоторые уховертки не отказывают себе в удо-
вольствии прилететь на свет ночника. Впрочем, есть
среди этих насекомых и совсем бескрылые.

Уховертки тяготеют к человеческому жилью и оби-
тают вблизи него па огородах, в парниках, садах, на
посевах. Здесь эти шестиногие питаются всевозможны-
ми растительными и животными остатками, обгрыза-
ют листья помидоров, свеклы, картофеля, гороха, огур-
цов, кукурузы, различных деревьев и кустарников, мо-
гут лакомиться и плодами.

Выходят они на промысел ночью, после 10—11 ча-
сов, а днем прячутся под грудами камней и мусора,
в щелях построек, трещинах коры. Правда, есть исклю-
чение — азиатская уховертка — она любит тепло и
свет.

Нередкие гости уховертки и в домах. Здесь они пи-
таются любыми пищевыми продуктами, а то вдруг,
смотришь, прогрызут зачем-то дыры в сырой забытой
где-нибудь тряпке.

Если эти насекомые появляются в огромных коли-
чествах, то они вредны. Но вспышки массового их раз-
множения — явление редкое. Известно, например, что
когда уховертка обыкновенная случайно попала в Се-
верную Америку, она стала там подлинным бичом пло-
доводства и была объявлена карантинным объектом.
Это же насекомое в Европе считается серьезным вре-
дителем тепличных растений. Но таким примерам мож-
но противопоставить и другие.

Установлено, что основная пища многих обитающих
на земле уховерток — растительная, однако большинст-
во из них не отказываются и от пищи животной, а
некоторые — просто явные хищники. На островах Ти-
хого океана черная уховертка — главный враг гусениц
некоторых огневок и шипоноски. Есть и виды, охотя-
щиеся за гусеницами яблонной плодожорки и хлопко-
вой совки, австрийским желобчатым червецом и дру-
гими шестиногими. У нас на Кавказе, в Аджарии, на
тех плантациях чая, цитрусовых и других субтропичес-
ких культур, где разумно применяют высокотоксичные
для многих насекомых фосфорорганические инсектици-
ды, живет та же самая «карантинная» обыкновенная
уховертка, и ее рекомендуется оберегать. Ведь она
вместе с другими полезными насекомыми очищает рас-
тения от чайной и зеленой цитрусовой тлей. И это не
удивительно, поскольку аппетит взрослых уховерток и
их личинок завидный — 40—70 тлей за день.

Чтобы соизмерить степень вреда и пользы, прино-
симых уховерткой, надо провести обстоятельные иссле-
дования в природе и специальные опыты.

А пока наш девиз все тот же: бережное отношение
ко всему живому!

Примеров того, как вред, причиняемый какими-то
насекомыми, спорит с их же добрыми делами, можно
привести много. Наверное, в каждом из 33 отрядов ше-
стиногих найдутся десятки, сотни, а то и тысячи таких
объектов.

Взять хотя бы бабочек. Говоря о семействе совок,
мы прежде всего вспоминаем озимую, восклицатель-
ную, серую зерновую, хлопковую, карадрипу, огород-
ную, гамму и прочих — все они наши злейшие враги.
А между тем даже у них в ворохе минусов есть один,
пусть самый маленький, но плюс: среди гусениц этих
совок хищничество — не редкость. Правда, они никогда
не предпочтут «овощам» «мясо», но прихватить тлю,
щитовку, чужую, а то и свою же гусеницу многие из
них не откажутся. У красивых бабочек-голубянок «мо-
лодняк» тоже любит полакомиться нежными мелкими
насекомыми. Не отстают от них и гусеницы некоторых
огневок и листоверток.

А среди жуков, мух и перепончатокрылых таких
примеров «раздвоения» не счесть. И поэтому всякий
раз, вынося приговор какому-то шестиногому — «винов-
но!», мы должны строго взвесить все «за» и «против».
НАСЕКОМЫХ

НУЖНО ЩАДИТЬ

Принятый в нашей
стране закон «Об охране
и использовании животно-
го мира» предусматривает
пе только эффективные
меры сохранения сложив-
шихся биоценозов. Он еще
л еще раз подчеркивает
степень ответственности
человека за природу, за
ее, а следовательно, и наш
день сегодняшний и зав-
трашний. Человек — не
бесстрастный наблюда-
тель, а активный участник
всех процессов, происхо-
дящих в природе, и толь-
ко ему дана возможность
разумно, по-хозяйски под-
ходя к природным богат-
ствам, сохранить их и
приумножить.

Что должны делать
мы, чтобы сберечь один
из важнейших компонен-
тов животного мира, этих
«властелинов суши» — на-
секомых?

Прежде всего необхо-
димо сократить масштабы
применения пестицидов.
Эта задача сейчас успеш-
но решается в защите рас-
тений благодаря разработ-

ке
ке и внедрению так называемой интегрирован-
ной системы. В ней рационально сочетаются все
способы борьбы с вредными организмами: агро-
технический, биологический и химический. Но
последний уже не занимает главенствующих по-
зиций. Ему разрешено вступать в «бой» лишь
тогда, когда численность вредителя на каком-то участ-
ке достигает опасного уровня, а энтомофагов недоста-
точно, чтобы справиться с ним самостоятельно. Конечно,)
такие ситуации складываются часто. И когда ока-
зывается, что химическая борьба с вредными шестино-
гими — единственный способ сохранения урожая,
предстоит решить еще множество задач, чтобы пред-
отвратить перегрузку биосферы пестицидами.

Прежде всего надо выбирать такое время для об-'
работки, чтобы вредитель оказался наиболее чувстви-
тельным к инсектициду, а главнейшие энтомофаги бы-
ли бы особенно устойчивы к нему.

Затем решить, какой из инсектицидов применять.
Если есть набор из двух-трех препаратов, одинаково
или почти одинаково токсичных для вредителя, но ка-
кой-то из них безопасен или наименее опасен для по-
лезных насекомых, выбрать нужно именно его. Напри-
мер, в борьбе с сосущими шестиногими контактному
препарату следует предпочесть системный. Первый
действует не только на ползающего по листьям вре-
дителя, но и на охотящихся за ним хищников. Си-
стемный же инсектицид, проникая в клеточный сок
растения, отравляет его и опасен только для питаю-
щихся им насекомых, то есть для вредных.

Часто в хозяйстве располагают несколькими фор-
мами одного и того же инсектицида. Допустим, есть и
паста, и смачивающийся порошок, и гранулы препара-
та. Из всех пих тоже следует выбрать оптимальную
для биосферы форму, убивающую максимум вредите-
лей и сохраняющую как можно больше энтомофагов.

К примеру, если на сахарной свекле ожидается
массовое появление блошек и против них намечается
использовать фосфампд, то лучше применить его гра-
нулы, а не 40-процентный эмульгирующийся концент-
рат. Гранулы вносят одновременно с севом и с ними
в основном контактируют насекомые, обитающие в поч-
ве и вредящие всходам. Большинство полезных шести-
ногих в это время еще неактивно. А для тех, которые
уже начали свою работу, вероятность соприкосновения
с гранулами, лежащими в почве, ничтожно мала. Дру-
гое дело, 40-процентный концентрат фосфамида. Его
полагается применять для опрыскивания посевов. И,
естественно, что в период вегетации свеклы, когда на
ней скапливаются не только вредители, но и энтомо-
фаги, инсектицид уничтожает и тех, и других.

И когда препарат и его форма выбраны, остается
уточнить его дозы. Они для каждого пестицида стро-
жайше регламентированы, выдержаны для определен-
ных вредителей, но меняются в зависимости от культу-
ры, сроков, кратности и способов применения. За всем
этим тоже надо следить внимательно, помня о том, что
каждый лишний килограмм препарата на гектаре паш-
ни, сада или леса — не только бесполезный расход
средств и лишняя химическая нагрузка, но, быть мо-
жет, и прямая опасность для энтомофагов и, несомнен-
но, источник загрязнения биосферы.

Если решено, в какие сроки, чем и в каких дозах
обработать растения, то надо подумать, каким спосо-
бом лучше всего применить пестицид. От опыливания
как одного из основных способов обработки в защите
растений отказались уже давно. Оно используется
лишь на отдельных культурах, и для него промышлен-
ность выпускает небольшую группу порошковидных
препаратов — дустов. Значит, предстоит выбирать меж-
ду методами опрыскивания. Какой из них наиболее
целесообразен на данной культуре, против конкретно-
го вредителя и наименее безопасен для полезных ше-
стиногих: крупнокапельный, малообъемный или уль-
трамалообъемный?

Выбрав один из них, следует взвесить, какая аппа-
ратура нужна на обработке. Иногда, например в не-
большом саду, лучше не использовать мощный венти-
ляторный опрыскиватель — большое ядовитое облако
инсектицида может осесть по кромке участка, там, где
для пчел, шмелей, мух и наездников, опыляющих рас-
тения и сторожащих сад от вредителей, специально вы-
сажены медоносы. И тогда мы причиним зло тем, о ком
сами же заботились.

Многие насекомые, и вредные, и полезные, начина-
ют наступление на поля с краев. Одни, например го-
роховая зерновка и некоторые долгоносики, так и осе-
дают там. Другие очень быстро равномерно или очага-
ми расселяются по всему массиву — так происходит
с тлями и божьими коровками. Третьи, как стафилины,
сосредоточиваются в центре поля. От того, как рас-
пространены вредитель и его главнейшие энтомофаги,
зависит, потребуется ли сплошная обработка массива
или инсектициды можно будет применить только в от-
дельных очагах. И, конечно же, если вместо сплошной
обработки поля достаточно очаговой, краевой или по-
лосной, лучше предпочесть именно их. Ведь это резко
сократит «отравленную» зону и позволит сохранить
массу энтомофагов, одновременно уничтожив значи-
тельную часть популяции вредителя и «уведя» его за
порог вредоносности.

Но ограничения при использовании химии в сель-
ском и лесном хозяйстве — не единственный путь
уменьшения антропогенного влияния на полезных на-
секомых.

Зная особенности биологии наших шестиногих вра-
гов и друзей, мы при возделывании той или иной куль-
туры всегда сможем выбрать наиболее щадящий режим
для главнейших энтомофагов.

Известно, например, что из всех видов вспашки
меньше всего нарушает равновесие среди насекомых
безотвальная. Когда есть возможность заменить глубо-
кую зяблевую обработку почвы под зерновые мелкой
(культивацией), стоит вспомнить, что для энтомофагов
культивация наименее опасна. На паровых полях зяб-
левую вспашку нельзя начинать слишком рано, она
погубит массу жужелиц, и посевы останутся без мощ-
ной естественной защиты от вредителей.

В годы вспышек размножения злаковых тлей или
хлебного пилильщика полезно знать заранее, на каком
из полей пшеницы будет меньше этих вредителей: па
вышедшем из-под ячменя или из-под гороха. Оказы-
вается, что если предшественником пшеницы был
горох, то на участке накапливается очень много энто-
мофагов, и они, так и не успев откочевать, исправно
сторожат посевы пшеницы.

Удачно ли соседство пшеницы с клевером? Да, от-
вечают специалисты. Ведь на краю пшеничного поля
тогда появляется много жужелиц и стафилинов, и они
очищают растения от яиц вредной черепашки и хлеб-
ных жуков.

Мы должны заботиться не только о соблюдении
равновесия в агробиоценозах, но и о сохранении естест-
венных комплексов, где среди прочих организмов оби-
тают и полезные насекомые. Пойменные и горные
луга и леса, вкрапления неудобных земель лучше по
возможности исключать из хозяйственного оборота, не
распахивать, не делать на них постоянных выпасов, не
обрабатывать пестицидами. Такие участки превратят-
ся в своеобразные естественные микрозаповедники
растений и насекомых. И бояться, что отсюда вредные
шестиногие будут наползать и налетать на окрестные
поля, нечего, ведь уже давно установлено, что там, где
исключено антропогенное влияние, взаимоотношения
организмов в биоценозе становятся системой саморегу-
лирующейся. Вредители в заповеднике не перейдут
дозволенных границ — слишком много энтомофагов
будет стеречь их здесь.

Наконец, мы сможем привлечь из естественных
ландшафтов полезных насекомых для защиты наших
полей и садов. Ведь почти всем энтомофагам нужно до-
полнительное питание: растительный корм — нектар,
пыльца, живица, а многим и вода.

Тахины, например, любят цветущие зонтики укро-
па, дягиля, борщевика, па них пасутся и паездники,
сирфиды, осы. Жужжат от шестиногих донник и лядве-
нец, оседают под тяжестью шмелей головки клевера,
гнутся от роя мелких перепончатокрылых насекомых
стебельки фацелии.

Почему бы, например, не посеять укроп вокруг ка-
пустного поля? Зацветет он, и в колониях тли на ка-
пустных листьях станет в несколько раз больше личи-
нок мух-сирфид, хризоп и наездников. На обочине поле-
вой дороги можно посеять донник, фацелию, горчицу,
синеголовку и десятки других медоносов и нектароно-
сов. Здесь крылатые шестиногие будут скапливаться в
огромных количествах и запасаться пыльцой и некта-
ром. И чем обильнее будут питаться они, тем дольше
будут жить и больше откладывать полноценных яиц на
окрестных полях. Появляющиеся из них личинки хищ-
ников и паразитов начнут борьбу с самыми сильными
и опасными шестиногими противниками.

Стоит лишь во всей полноте осознать, сколь вели-
ка роль насекомых-энтомофагов в защите культурных
растений от вредителей, научиться помогать им, за-
щищать их и беречь, и они воздадут нам за это сто-
рицей.
ШЕСТИНОГИЕ ВОКРУГ НАС 5.

ДОЗОРНЫЕ ПОЛЕЙ 9.

Теленомина 10. Муравьиный лев 13. Бо-
гомол 17. Трихограмма 20. Сфекс 23.
Набис 27. Ориус 30. Полибластус 31.
Жужжало 33. Трипс 37. Оса-блестяп-
ка 40. Трихомалюс 41. Хабробракон 43.
Нарывники 45.

СТРАЖИ САДОВ 49.

Журчалка 50. Коровка 53. Златоглаз-
ка 55. Тахина 60. Жужелица 64. Сереб-
рянка 68.

ОХРАНА ОГОРОДОВ 70.

Апантелес 71. Афидиус 74. Аммофи-
ла 77. Галлица 80. Алеохара 82. Щит-
ники 86. Хорогенес 89.

ЛЕСНЫЕ ОХОТНИКИ 91.

Ктырь 93. Стрекоза 96. Скакун 100.
Красотел 103. Верблюдка 106. Ско-
лия НО. Аскалаф 112. Эфиальт 114. Рис-
са 116. Рогас 117. Хищнецы 120. Битта-
ки 121. Пестряк 122.

ВРАГИ ИЛИ ДРУЗЬЯ 129.

Зеленый кузнечик 129. Уховертка 132.

НАСЕКОМЫХ НУЖНО ЩАДИТЬ 136.

Рыжий лесной муравей 124.
Эльжбета Георгиевна Щеглова
НАСЕКОМЫЕ ПРОТИВ НАСЕКОМЫХ

Заведующая редакцией Т. С. Микаалъян
Редактор Г. А. Калинина
Художник Ф. Е. Терлецкий
Художественный редактор Н. М. Коровина
Фото В. Н. Танасийчука и

Р. В. Воронова

Технический редактор Л. А. Бычкова
Корректор М. Н. Перкус

ИБ № 2742

Сдано в набор 25.11.81. Подписано к печати
12.02.82. Т-02936. Формат 70х100'/з2- Бумага тип.
№ 2. Гарнитура обыкновенная. Печать высокая.
Усл. печ. л. 5,85 + 4 цв. вкл. Усл. кр.-отт. 14,14.
Уч.-изд. л. 6,45. Изд. № 57. Тираж 60 000 экз.
Заказ № 773. Цена 25 коп.

Ордена Трудового Красного Знамени издатель-
ство «Колос», 107807, ГСП, Москва, Б-53,
ул. Садовая-Спасская, 18.

Ярославский полиграфкомбинат Союзполиграф-
прома при Государственном комитете СССР по
долвм иидатгльгтв, полиграфии и книжной тор-
говли. 150014, Ярославль, ул. Свободы, 97.
25 к.