ДЖУЗЕППЕ ДЖУСТИ
Портрет кисти неизвестного тосканского художника
середины XIX в. X., м. Флоренция, Вилла ди
Кастеллоt Академия делла Круска.
Фото И. О реи Батальини

АКАЛЕМКЯ НАУК СССР
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

GIUSEPPE GIUSTI
SCHERZI

АЖУЗЕППЕ АЖУСТИ
ШУТКИ
Издание подготовила
Е. Ю. САПРЫКИНА
МОСКВА «НАУКА» 1991

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
«ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ*
Д. С. Лихачев (почетный председатель)
В. Е. Багно, Я. Я. Балашов (заместитель председателя),
В. Э. Вацуро, М. Л. Гаспаров,
А. Л. Гришу нин, Л. А. Дмитриев, Я. Я. Дьяконова,
Б. Ф. Егоров (председатель),
Я А. Жирмунская, А. В. Лавров,
А. Д Михайлов, Я. Г. Птушкина (ученый секретарь),
А. М. Самсонов (заместитель председателя),
Я. М. Стеблин-Каменский, С. О. Шмидт
ответственный редактор
Н. В. КОТРЕЛЕВ
л 4700000000—167 *оо HQQ1 _ш
А 041 (02)-91— 683 (1991-П)
© Издательство «Наука», 1991
Статья, примечания, состав-
ISBN 5—02—012760—4 ление, перевод

ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ И СОСТАВИТЕЛЯ
Предлагаемая читателю книга является первым
отдельным изданием стихотворений Джузеппе Джусти в
русских переводах. Заглавие этой книги нуждается,
однако, в специальном пояснении. Дело в том, что
немногочисленные прижизненные поэтические
сборники Джусти были озаглавлены им попросту
«Стихи», в предисловиях же к ним и в письмах он всегда
называл почти все свои стихотворения «шутками»
(scherzi). Поэт сам выразительно и кратко обозначил,
таким образом, жанровое своеобразие своей поэзии и
указал на ее несомненную связь с богатейшей
традицией тосканской стихотворной шутки, восходящей к
эпохе Возрождения. Вслед за Джусти определением
«шутки» стали широко пользоваться и комментаторы,
и исследователи творчества Джусти. В некоторых
посмертных изданиях сатирические стихотворения
Джусти объединены в разделы, озаглавленные
«Шутки». Эти обстоятельства и обусловили выбор заглавия
для нашего издания.
Стихи Джусти стали известны итальянским
читателям задолго до их первой публикации. Их
многократно переписывали (часто с искажениями),
передавали из рук в руки. Сам же поэт подготовил только
три вышедших при его жизни издания. Это «Стихи
Джузеппе Джусти» (Versi di Giuseppe Giusti. Livorno:
Bertani e Antonelli, 1844), «Стихи» (Versi. Bastia:
Tipografia Fabiani, 1845), и «Новые стихи Джузеппе
Джусти» (Nuovi versi di Giuseppe Giusti. Firenze:
Baracchi, 1847).

В последние годы жизни Джусти готовил к печати
полное собрание своих сочинений, но не успел
закончить эту работу. Только в 1852 г. появились
«Изданные и неизданные стихи Джузеппе Джусти»,
напечатанные с подготовленных поэтом рукописей его
друзьями Д. Каппони и М. Табаррини (Versi editi ed
inediti di Giuseppe Giusti. Firenze: Le Monnier, 1852).
Текст этого издания принято рассматривать как
окончательный.
Большая часть переводов выполнена специально
для данного издания. Над переводами работали Т. Гу-
тина, Е. Костюкович, А. Парин, А. Рогов, Е. Солоно-
вич; филологическое редактирование переводов
осуществлено М. Л. Андреевым.
Основной корпус книги составляют сатирические
стихотворения, включенные самим Джусти в
выпущенный им в 1845 г. сборник «Стихи»,
напечатанный в Бастии. При переводе, однако, бралась за
основу окончательная авторская редакция
стихотворений, принятая в названном выше посмертном
издании 1852 г. и во всех последующих изданиях
Джусти. В дополнениях приведены также наиболее
известные произведения поэта, напечатанные им после
1845 г. Кроме того, раздел «Сатиры и песни Джусти
в русских журналах» включает первые переводы на
русский язык, сделанные в 60-е и 70-е годы прошлого
века. Почти все они принадлежат поэту Николаю Ку-
рочкину, который сотрудничал в прогрессивном
сатирическом журнале «Искра».

ПАРОВАЯ ГИЛЬОТИНА
Бесподобную машину
Сделал всем на страх Китай —
Паровую гильотину,
Что за три часа, считай,
5 Сотню тысяч обезглавит,
Зла убавит.
Эта штука нашумела,
И прелаты в том краю
Смотрят в будущее смело,
ю Верят в избранность свою.
Европейцу — как до рая,
До Китая.
Властелин лишен коварства,
В меру строг и глуповат
15 И родное государство
Обожает, говорят.
И талантов тот правитель —
Покровитель.
Среди подданных народов
20 Был один, что всех мутил,
Не хотел давать доходов,
Плохо подати платил.
И сказал ему владыка:
«Погоди-ка!»
7

Джузеппе Джусти
25 Поплатился неприятель.
Что за славный инструмент!
Нет, палач-изобретатель
Получил не зря патент,
Став любимым всем Пекином
зо Мандарином.
«Окрестить по нашей вере
Палача!»— кричит чернец.
Плачет моденский Тиберий:
«Жаль, талантливый творец
35 Не в моей стране родился —
Заблудился».
ПОКОРНОЕ НАМЕРЕНИЕ
ПЕРЕМЕНИТЬ ЖИЗНЬ
Все говорило мне, что кончу худо,
И если, правда, не сломаю шею
И цел предстать пред Господом сумею —
Чистое чудо.
5 А власть, не власть — любую блажь приемлю,
Смешно держаться за свою свободу:
Мне все равно, случись хоть небосводу
Рухнуть на землю.
В пятнадцать лет меня смущало тоже,
ю Как может бедолага, честный нравом,
Считаться каждый раз во всем неправым,—
Господи Боже!
8

Шутки
Я ничего не видел,— столь умело
Подделался обман под справедливость:
15 Изобличить в пятнадцать лет фальшивость —
Трудное дело.
Но на меня отеческим укором
Жандарм обрушил гневные тирады,
И я признал свои былые взгляды
20 Ветреным вздором.
Так в результате полицейской ласки,
Причины моего перерожденья,
Я убедился в том, что притесненья —
Сущие сказки.
25 Я, прежний, умер — и не из-под палки
Цветы бросаю, барина расстрогав,
Тюремщику ли, сборщику налогов —
Розы, фиалки.
Я умер — понаслушался чистюль-то
зо И комиссаров, топающих грозно,
Теперь уж все: как говорится, поздно.
Parce sepulto!
Жду либо черта, либо Lumen Christi
В надежде кончить эту свистопляску,
35 У санфедистов в лавке выбрал маску
Посанфедистей.
Отвыкну развлечениями хвалиться,
Неистовую навлекая травлю,
И впредь себе за правило поставлю
40 На ночь молиться.
9

Джузеппе Джусти
Я изменю излюбленной канцоне,
Что вызывала хохот метким словом,
Зато монахи восхитятся новым
Доном Пирлоне.
45 Чем для весельчаков строчить новеллу,
Чем милый взор описывать стихами,
Айда бубнить в сонете, в эпиграмме
Про Пульчинеллу!
Собранье чтя и рассуждая здраво,
50 Попу служа и глядя в рот святоше,
Во славу кабалы забью в ладоши
С криками «браво».
И в долгой жизни будет позабыто
Все, что помехой счастью было прежде,
55 И стану лицемеру и невежде
Вроде магнита.
Я не дурак, чтоб дружбу проворонить
С амвоном, тогой, шпагой, Фараоном:
Дабы не быть в долгу перед законом,
60 Стану шпионить.
Являясь заразительным примером,
Обласкан буду и всегда в почете,
Глядишь — и сделают в конечном счете
Гонфалоньером.
65 А кто язвит про бывшего смутьяна,
Тех в каталажку упеку, лютуя.
Так пусть ослам раздастся аллилуйя,
Грянет осанна.
10

DIES IRAE
Dies irae! Умер Чекко.
Миг — и нету человека.
Вот печаль великая!
Хворь все тело источила
5 И свела его в могилу.
Слава врачевателю!
Слово хворь свое сказала —
Час настал для либерала:
О столетье вздорное!
ю Все князья и графы тоже,
Все сановные вельможи,
Их превосходительства,
Траурный наряд надели,
А крикун Самминьятелли
15 Блеет в панегирике!
Все ливреи и мундиры,
Все солдаты, клир и сбиры
К черту шлют покойника.
Либералы-однодневки
20 Строят голоса на спевке
Для присяги следующей.
Неуемно шумны стали
Карбонарии (канальи!):
На попойках буйствуют!
25 Ждет отрада и поляка,
Ведь заплатит друг казака
За страданья все сполна.

Джузеппе Джусти
Кто-то скрылся от расплаты,
Но ответит виноватый:
зо Шельму горе выследит.
Дикий Скиф над гробом воет,
Но, рыдая, козни строит,
Жадный и завистливый,
Словно мерзкая гиена,
35 Внюхиваясь вожделенно
В запах трупа братнего.
Длит Пруссак дела лихие,
И мечтают о Мессии
Рейн и Одер с Эльбою.
40 Рвет Пирена вместе с Тахо
Вожжи Ватикана смаху,
Жжет монахов с песнями.
Сэр Джон Буль, умов учитель,
Паровых машин ревнитель»
45 Топчет тори в ярости.
Бросил чаянья Кьяппини,
Вспоминает в злой кручине
Карла смерть десятого.
Вся страна захохотала,
50 А от Альп и до Марсалы
Всех владык прослабило.
Но не бойтесь: на колодку
Лезет наш сапог неходко.
Сон сморил сапожника.
55 Тише! Пушек залп отчаян!
В чем же смысл? Сменен хозяин:
Habemus Pontificem.
•£*£*£•

ЗАКОН О НАКАЗАНИЯХ
ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЛУЖАЩИХ
Печется повелитель наш о нас;
Издал он любопытнейший указ:
Любой чиновник, праведный трудяга
Для общего для блага
5 При случае провинности какой,
Чтоб был в стране порядок и покой,
Наказан будет за провинность ону
По строгому закону.
Коль некий секретарь, иль камергер,
ю Служебный долг поняв на свой манер,
Ловчит, чтоб на местах, где потеплее,
Сидели дуралеи,
Коль некий стряпчий, чуя денег звон,
Берет одновременно с двух сторон,
15 И алчностью своей, подобной мору,
Всю отравил контору,
Когда инспектор полицейский сам
Живет, как князь, и жить дает друзьям,
Зато горазд выдумывать крамолу,
20 Грозящую престолу,
То мелкие проступки — и они
Натуре человеческой сродни,
И не пеняет пастве непослушной
Властитель благодушный.
25 Но, если кто-то прихватил казну,
То надобно, признав его вину,

Джузеппе Джусти
Остановиться на решеньи строгом:
Пускай уходит с богом.
Кто спер немного, может быть прощен,
зо Когда представит очевидцев он,
Что разорился, бедный, за идею —
Продулся в лотерею.
Коль архитектор, вам построив дом,
Вас обобрал до ниточки при том,
35 Вы государству, подведя итоги,
Уплатите налоги.
Когда сменить заставит нас нужда
Судью без убеждений и стыда,
Он будет под внимательным надзором
40 Назначен прокурором.
Когда в суде советник, сделав вид,
Что слушает — сном праведника спит,
Раскаяться виновного заставим
И на покой отправим.
45 А если будет он в делах ловчить,
Чтоб за услуги изятку получить,
Получит напоследок в наказанье
Оклад и содержанье.
50 Когда ж как скот начнет себя вести
Министр, что у властителя в чести,
В почетную отставку удалится
Он с орденом в петлице.
14

Шутки
САПОГ
Старайся говорить, коль можешь, прямо.
Данте. Стихотворения.
Меня тачали не из бычьей кожи,
Ведь как-никак я не простой сапог,
Пускай топорно выгляжу, но все же
Сапожник так бы не скроил — не смог:
5 С раструбом и подметкой подходящей
Для поля и для гор, покрытых чащей.
От голенища и до каблука —
Кругом вода, но я не отсырею;
Премногие ослиные бока
ю Со шпорой познакомились моею;
Мой рант прочней, чем у иных обнов,
И верхнему сродни продольный шов.
Себя не приспосабливал в угоду я
Ничтожеству — чванливой мелюзге,
15 Холеные конечности уродуя,
Поскольку большинству не по ноге,
И, долгий срок носить меня не в силе,
Меня попеременно и носили.
Я называть не собираюсь всех,
20 Кому надеть меня казалось лестно,
Упомяну нарочно только тех,
Чья личность наиболее известна,
И расскажу, продолжив разговор,
Как воровал меня у вора вор.
25 Однажды в неожиданном задоре,—
Поверить трудно,— я пустился вскачь,
15

Джузеппе Джусти
По всей земле пронесся на просторе,
Но оказался чересчур горяч
И растянулся со всего размаху,—
зо Тут кто другой бы натерпелся страху.
Вмиг набежала целая толпа
Из претендентов всяческого сорта
Не то по наущению попа,
Не то идя на поводу у черта:
35 Кто за ушки, а кто за перед — хвать,
Боясь удачный случай прозевать.
Святой отец, махнув рукой на веру,
Носить меня бы не снимая рад,
Обул, но я ему не по размеру,
40 И он меня — по кругу напрокат,
И в виде исключительной поблажки
Еще и помогает при натяжке.
С попом германец драку затевал,
Не сомневаясь, что добыча близко,
45 Но деру не единожды давал
На знаменитой лошади Франциска,
Являлся снова,— благо, путь знаком,—
Но не надел ни разу целиком.
Я славно пустовал столетье с гаком,
50 Когда меня носил простой купец,
Опять наваксив,— это было знаком,
Что неприятностям моим конец.
Где только мы ни побывали вместе!
Вид неказист, но каждый гвоздь на месте.
55 Купца богатым сделала корысть,
Он печься больше стал о внешнем лоске,
16

И получил я золотую кисть
И шпору — правда, стал, похуже в носке,
И дратва с неких пор пошла не та,
60 Да и гвоздочки первым не чета.
Целехонек я был, когда по трапу
Стремительно сбежал на мой каблук
И попытался даже втиснуть лапу
Анжуйский проходимец,— старый трюк;
65 Простора я ему не обеспечил
И, наконец, в Палермо покалечил.
За Альпами любителей не счесть,
Что помышляли обо мне веками:
Так некий пиковый король залезть
70 Решил в меня ногами и руками,
Но было хорошо ему навряд,
Когда каплун собрался бить в набат.
И все-таки не пришлый, не с чужбины,
Свой доконал меня,— из лавки шасть
75 Профессор захребетной медицины,
Что, мной решив попользоваться всласть,
Плетенью козней положил начало
Почти на триста лет — не так уж мало.
Он вылизал меня и разубрал
so И видимостью мягких притираний,
Большой притвора, кожу мне продрал;
И новый лекарь ае жалел стараний,
Меня на тот же пользуя манер:
Еще бы — заразительный пример!
85 Безжалостно судьба меня швыряла,
И рос у гарпий хищный интерес:
Терпи от каталонца и от галла,

Джузеппе Джусти
Жди, кто над кем получит перевес;
Удачливее был гидальго бравый,
90 Но я ему достался весь дырявый.
Видавшие меня на нем хоть раз
Лишь удрученно ахали в дальнейшем,
Меня он дегтем чистил что ни час,
Достопочтенным величал, светлейшим,
95 Но изощренно снашивал тайком;
Столь рваным не ходил я ни при ком.
Давно былая слава отгремела,
Лишь лилия — ее последний знак —
На голенище у меня алела,
loo Но папа мул был редкостный добряк,
И отдал варварам меня в уплату
Он за корону своему мулату.
С тех пор спокойно друг за другом шли,
Имея шило при себе и клещи,
Ю5 Не короли — так вице-короли,
Не сбиры — значит, кое-кто похлеще,
И были истязатели сии
Не прочь одежды разделить мои.
Служа для самых разных лап находкой —
но Тем вожделенней, чем страшнее тварь,
Я сходство утерял с родной колодкой
И с формой ровных ног, что были встарь,
Когда я вместе с ними в оны лета,
Не косолапя, обошел полсвета.
И5 Жизнь научила все-таки уму,
Я главное уразумел в итоге:
18

Когда ходить бы надо самому,
Я полагался на чужие ноги
И, сдуру портя сам себе ходьбу,
120 Менял стопу, чтоб изменить судьбу!
И мне недаром боком вылезает
Мое безумье и чужая прыть,
Я чувствую, как почва ускользает,
Чуть только шаг попробую ступить:
125 Ходить, несчастный, разучился, или,
Точнее выражаясь, отучили.
Мне причинило самый страшный вред
Поповское бесстыжее сословье,
И тошно, что иной болван поэт
130 Ударился сегодня в суесловье,
Когда закон Христовой церкви строг:
Не велено попам носить сапог.
Убогий, сморщенный, заросший грязью,
Терпящий зло от всех кому не лень,
135 Жду ногу, что положит безобразью
Навек конец в один прекрасный день,
Но не француза ногу, не германца,
Я предпочел бы ногу итальянца.
Мне предоставил ногу некий сир,
140 Который бы легко, не будь бродяга,
Крепчайшим сапогом подлунный мир
Мог удивить, себе и мне на благо.
Эх, непоседа! Ноги на бегу
В глубоком обморозил он снегу.
145 Тогда не обошлось без живодерни,
И мне вернуть решили прежний крой,—
Идея, оскорбительная в корне

Джузеппе Джусти
Для ставшего одной сплошной дырой,
И как бы живодерня ни решила,
150 Не дратва тут потребна и не шило.
Починка дорога и не проста,
Придется вспомнить древнюю сноровку,
Забить гвоздочки на свои места,
Расправить задник, выправить головку;
155 Но заклинаю небесами — впредь
Чтоб в оба за сапожником смотреть!
Большой помехой будет мешанина:
Там — красный с белым, желтый с черным — тут,
Я весь лоскутный, вроде Арлекина,
160 И коль возьметесь за почетный труд,
Тогда желаньем поделюсь заветным,
Что жажду цельным быть и одноцветным.
Ищите человека для меня,
Найдете — буду вечно благодарен,
165 Мне лишь бы не слюнтяй, не размазня,
Однако вздумай только добрый барин
Вести себя на заведенный лад,
Мы угостим его пинком под зад.
К САН ДЖОВАННИ
О Сан Джованни, образ ваш сияет
На всех руспоне, златом осиян,
И потому всяк праведный болван
Вас почитает.
20

5 Мир из-за вас спокойно не живет,
Волнуясь наподобье океана.
Вас запросто, как воду, из кармана
Спускает мот.
К портному вы и к шулеру течете
10 Как некая обильная река,
Чтобы осесть в руках ростовщика,
В его болоте.
Для турок и христьян — для всех равны,
По нраву вы святым и обиралам,
15 Шпикам в отставке — бывшим либералам —
Вы всем нужны.
Спаситель наш!— орут торговцы хором,
Пройдохи славят вас наперебой.
Но нету места в книге золотой
20 Иным синьорам.
Стыд потеряв еще во цвете лет,
Развратницы, что слабость к вам питают,
Утратив свой румянец, обретают
Ваш желтый цвет.
25 Политик, что свои играет роли
Во Франции и в Модене подчас,
Туда лишь устремляется, где вас
Дадут поболе.
Его святейшество продал свой трон
зо И обирать народ уже не вправе.
Вас призывает он отныне, славя
Монеты звон.
О ты, звезда торгашеского века,
Восславься же! Газетчик, Гиппократ,

Джузеппе Джусти
35 Философы, что счастие творят
Для человека,
Льстецы-поэты, что псалмы поют —
На что им рай, на что им жизнь другая,—
В вас одного лишь верят, извергая
40 Словесный блуд.
Безумный мир!— сплошные интриганы,
Скупцы, раззявы, наглость во плоти.
Немногие хотят тебя спасти —
И те болваны.
45 Тобою движет не вращенье сфер,
А как магниты — звонкие монеты.
Купил французов шпик переодетый,
Миллионер.
Друзей, как греки делали когда-то,
50 Привыкли вешать Англии сыны,
Бельгийцы сварами разорены
Из-за трактата.
Губя в жестокой схватке свой народ,
Испания подобна каннибалу,
55 Что раздразнит добычу поначалу,
Потом сожрет.
Мечтаем об Италии единой,
Но семь путей в тупик нас завели.
На нас в трик-трак играют короли
60 С серьезной миной.
Но если прекратится род людской
И если мы растяпы и дубины,
О Сан Джованни, вы ли в том повицны?
Ведь вы святой.
22

Шутки
65 Те рожи совершают преступленья,
Что лик ваш оскверняют в кошельках,
Вопят с монет на разных языках
Их изреченья.
Виновны те герои, наконец,
70 Что львиных преисполнены замашек.
Вот только лишь душонки у дурашек,
Как у овец.
Плевать на все — ни к митре,
Ни к порфире
Любви не знают эти господа,
75 Но всех их породнила навсегда
Любовь к цифири.
Воюют не монарх и не народ,
А толстосумы затевают драки.
Не переставишь лапы, у собаки
«о Наоборот.
Не в Библии суть дела, не в Коране.
Вам, Сан Джованни, это невдомек.
Достаточно лишь вынуть кошелек,
И все — христьяне.
ЗДРАВИЦЫ
Любезный друг мой,
Вы в Милане приучены к такому карнавалу, который
прошибает бредиь в Великом посту и крадет неделю у
23

Джузеппе Джусти
заговенья. Не знаю, точнее, не помню, кому вы
обязаны такой вольностью; но вероятно оный Папа был в
добром настроении и не из больших упрямцев; мы
же, распрощавшись с масками и в особенности с
картонными, хлебаем1 следствия собственного
сумасбродства — так звон скрипок отдает в ушах и после
окончания бала. В итоге мы наслаждаемся (и то без
ведома лиц, облеченных властью) одним лишь
«пепельным» днем, и бушуем до самого вечера, как будто
«Воспомни»* — не к нам сказано. Вы же радуетесь
своей пышной неделе и зовете ее «буйным
карнавалом», а мы наш единственный жалкий денечек
прозвали «обкарналом».
В жирный четверток 1842 года, вечером, один из
тех, кто охотно задарма потчует — как из-за скуки,
так и затем, чтобы похвалили его повара, кормил
ужином персон не то восемнадцать, не то двадцать, и
все были забубённые головы — у каждого особый
крен — и каждый был недоволен, что карнавал так
скоро заканчивается. Были среди этих и свежеотла-
кированные аристократы и довольно-таки
облупленные, были банкиры, адвокаты, покладистые попы, так
сказать omni genere musicorum** В том числе, не
знаю, уж откуда взялись и двое рифмачей, друг
другу антиподов. Но оба поклонники остроумного
стиля или, если предпочитаете, забавного. Хозяин
же, зная их погибельную вражду, и ради
развлечения пригласивший обоих сразу, все же prò
borio pacis*** рассадил их на почтительной
дистанции. Первый из двух был священник,
державший Библию рядом с Вольтером; отличный
приятель, злословящий о каждом, ни гвельф, ни
гибеллин****, в свете — очень развязный малый, дома —
прирожденный и искусный хозяин. Второй был некий
24

Шутки
молодой человек, уже не птенец, однако и не
перезрелый, изящнейший шалопай с физиономиею не то
кислою, не то шутовскою; с одного боку он книжный
червь, с другого гуляка и проч. За ужином разговор
держался самый бессвязный: новости, комплименты
бордо и страсбургскому паштету, немного политики,
немного злословия, вообще самый обыкновенный
разговор за ужином.
Под конец, то есть около двух часов пополуночи,
хозяин, выпроваживая гостей, объявил, что-де
«надеется в первый день Великого поста собрать всех у
себя к обеду в честь открытия карнавала». Те
благодарили и соглашались. Однако кто-то из гостей — не то
самый большой любитель стихов, не то больше всех
желавший вылезти — крикнул: «Постойте, господа,
пускай наши поэты обещают к этому дню заготовить
каждый по здравице». Гости захлопали, а
сочинителям пришлось кланяться и обещать.
Понедельник наступил. Каждый гость не преминул
быть и на богослужении и на обеде. На обеде не было
ничего примечательного. Под конец послышалось:
«Господин Аббат, вам слово».— Это кричал заказчик
здравицы. И Аббат, который в эти несколько дней
напрягал все свои познания, как библейские, так и
вольтерьянские, приноравливая их ко вкусу публики,
поднялся и встал в позу, отхлебнул напоследок и
понесся во весь опор в следующем духе:
Я обещал вам здравицу, но все же
Надумал-таки проповедь прочесть.
Оно разумнее: никто не сможет,
Мою тем самым опорочив честь,
5 Сказать, что я гуляю, как бездельник,
И в мясоед и в постный понедельник.
25

Джузеппе Джусти
Не стану тут «Воспомни» повторять
И эту скуку —«Miserere», «Страсти»,
А просто попытаюсь доказать,
ю Что, если ты умен хотя отчасти,
Сумеешь и развлечься и кутнуть,
Не обижая Господа ничуть.
Свой замысел я с радостью открою.
Все дело, понимаете ли, в том,
15 Что самые великие герои
Прославились за трапезным столом.
Причем обыкновенное печенье
Могло обресть всемирное значенье.
Вы думаете — отчего Гомер
20 Который век из моды не выходит?
По той ли уж причине, например,
Что мастерством особым нас уводит
В таинственный, великолепный край,
В страну чудес, в далекий, дивный рай?
25 Ни боже мой! Дурацкие идеи!
Я вам скажу, в чем истинный секрет
Как «Илиады», так и «Одиссеи»:
В них что ни стих — то ужин, то обед.
Улисс и прочие лихие парни,
зо Дай волю им — не вышли бы с поварни.
*
Сократ, владетель мыслей, наш кумир,
Слыл человеком тихим, умудренным...
А вы попробуйте, прочтите «Пир»:
Увидите, что Ксенофонт с Платоном
35 Свидетельствуют, оба, об одном:
Сократ науку разбавлял вином.
26

Да ладно, бог уж с ней, с эпохой тою,
Языческая вера столь проста!
Займемся лучше троицей святою,
40 Веками обрезанья и креста.
Так вот: и в пору Ветхого завета
Была в почете сочная котлета.
Что делать! Человек есть человек,
Ему все человеческое близко.
45 И в самый древний, в заповедный век
Его манили котелок и миска.
Перенесем же кафедру к печи
И вспомним все библейские харчи.
Григорий, папа наш, любя священство
50 И севши на апостольский престол,
Заботой не оставил духовенство,
Определив ему сытнейший стол.
Какое причту причтено снабженье —
Глядите на любом богослуженье.
55 В Писании жуют, куда ни ткни.
Старик Адам на яблочко польстился,
Хоть было твердо сказано: ни-ни!
И крупного имения лишился.
Простое яблочко! И вот те на!
60 А что уступим мы за каплуна?
Не говрю о Лоте уж и Ное —
Отцы пивали, сколько им ни дай!
Нет, лучше вспомню тех, кого по зною
Вел Моисей в обетованный край.
65 Как плакали они, ломая руки,
О чесноке египетском и луке!

Джузеппе Джусти
Иаков купно с мамочкой своей
Провел папашу на тарелке супа
И поступил как истинный еврей,
70 Продавши горсть бобов совсем не глупо,
Причем родному брату. Но сейчас
Евреи просят больше во сто раз.
Всех поминать — со счету можно сбиться.
К примеру, очень мил Ионафан.
75 Отец евреям приказал поститься,
А он наелся меду, как болван.
Чтоб усмирить рассерженный желудок,
Мы все готовы потерять рассудок.
А ныне от ветхозаветных строк
so Приникнем к строкам Нового Писанья
И обнаружим, что святой урок —
Все заповеди, притчи, предписанья,
За исключеньем почитай двух-трех,—
До Тайной Вечери Христос берег.
85 Все, что в тарелке, в котелке, в стакане,
Все Сыном Божиим освящено.
К примеру, как-то раз на свадьбе в Кане,
Когда некстати кончилось вино,
Он, рассудив, что это не годится,
90 Поспешно перегнал в вино водицу.
Да, усумниться многие могли б,
И все ж никто не сомневался сроду,
Что он, имея пять хлебов и рыб,
Кормил пять тысяч человек народу.
95 А между тем, Писание молчит,
Что каждая рыбешка — это кит.
28

Шутки
Вам мало? Что ж. В преддверии страданий,
Для крестной муки набираясь сил,
Откушавши с подливой бок бараний,
ìoo Он таинство причастья возгласил:
Что ныне-де пред человечьим родом
Он явится вином и бутербродом.
В конце концов, наверно, неспроста
В свой смертный час не что-нибудь иное,
Ю5 А «Пить хочу!»— кричал Христос с креста.
Затем, в Эммаусе,— какой ценою
Добились, чтоб воскрес он и пришел?
Да взяли — и накрыли пышный стол!
Так, так. Теперь займемся алтарями,
по Пред коими вершились в давний век
Моленья иудейскими царями.
Что было там? Скрижали. Иль ковчег.
А что у христиан на этом месте?
Баранина. Точнее — агнец в тесте.
Ц5 Затем уж без примеров и цитат,
И далее Писанье не читая,
Потешу пьяниц: пусть их поглядят,
Как матерь наша церковь пресвятая
Безмерно уважает виноград,
120 Что и зовется: Божий Вертоград.
Так все же — каково должно быть credo
У тех, кто верит в папочку, в сынка
И в то, что между ними? «В час обеда
Молюсь посредством каждого куска!»
125 А если вам выходит это ересь,
Что ж, буду жить, в той ереси уверясь.
29

Джузеппе Джусти
Пускай завистник из угла глядит —
Вы и ему закуску предложите.
Не зря воззвал в своих псалмах Давид,
130 Что-де «С весельем Господу служите!»
И всякий все до крошки убирай,
А нищий брюхом — да не внидет в рай!
Сто раз речь Аббата перебивалась неуемным
хохотом. По ее окончании публика рассыпалась в
восторгах и, наполнив снова бокалы, содвинула их,
поздравляя проповедника с его проповедью; и бокалы
салютовали так бурно, что больше всего досталось
скатерти. Настал черед второго, и тот, с самым томным
видом и не укреплялся вином, сказал: «Господа, за
эти дни я ничего хорошего для вас не исправил, но,
давши слово, отвечай..Поэтому выслушайте здравицу,
которую я некогда сочинил для застолья у иного
хозяина. Такого, который ежели зовет, то говорит не:
«Съезжайтесь к обеду», а по-старинному и даже,
кому угодно, по-простецки: «Закусить, чем бог послал».
Тут все насторожились, но сочинитель уже завел:
ЗДРАВИЦА
ПЕРЕД ДОБРОПОРЯДОЧНЫМ ОБЕДОМ
По галльским лакомствам не сох я и не чах,
И вина Франции употреблять не жажду;
По мне, и тут прекрасен погреб каждый,
Любой очаг.
5 Вино, еда, столы, накрытые с цветами,
Веселый завтрак и счастливейший обед
По славному стечению планет
Родились с нами.
От этих двух строф ни жарко, ни холодно не стало.
30

Шутки
Кто ж презирает плод отеческой земли
1° И за рубеж глядит, обожествляя моду,
Тот жри чужое — Франции в угоду,
Свое ж — хули!
Но только знай: ползет к нам чуждая зараза
Чрез эти соуса! Спасайся, мирный люд —
15 Заводится от иноземных блюд
В душе проказа!
Тут и хозяину и гостям сделалось не по себе.
У нас с рождения прогнило полнутра
И все нутро сгниет — предупредить я смею!
Когда трещит побелка, знай — под нею
20 В стене дыра!
Нет счета праздникам, обедам, именинам;
В котел, в бокал отцовы денежки текут;
Пока британцы ищут там и тут
По Апеннинам,
25 Что плохо где лежит; а ты готов открыть
Барышникам свой дом; обшарят в нем все
щели —
Нет нужды! Пообедал — Рафаэля
Заставь платить!
Вы, деды, гляньте-ка: разорена держава!
зо А внукам вспомнить бы невредно и о том,
Что добывалась потом и постом
Былая слава.
Подайте голос из заброшенных могил
И в ухо крикните разъевшимся балбесам,
35 Как в ваши времена жилось повесам!
Кто б их кормил!
31

Джузеппе Джусти
К салатам и рагу привычным — нам не сладки
Суровые плоды родительской земли.
Теперь у нас пришельцы навели
40 Свои порядки...
Пока все это пелось, на лице каждого из сидевших
за столом досада,негодование, стыд то показывались,
то исчезали, будто бежало по ним электричество; и до
того все исстрадались, впору прощаться и идти
прочь. Один аббат сидел как истукан, опасаясь
пошевелиться, не навлечь бы этим насмешку соперника за
то, что не уважает его чтение. А еще он боялся, что
если хихикнет, суп изо рта у него выльется. А поэт
за свое:
Испепеляй же, о сиятельный халдей...
При подобном зачине хозяин, который уже не первую
минуту извивался на стуле, как будто у него корчи,
постарался состроить самую искреннюю мину и с
натянутой улыбкою встрял: пусть-де поэт не
обессудит, но хорошо бы пойти в другие залы для кофепи-
тия, а там и выслушать окончание здравицы. Все тут
же встали, двинулись; кофей был подан; и никто не
поминал уже о злосчастной прерванной здравице.
Один поэт все прислушивался, не велят ли ему
продолжить. И слышит, двое в углу беседуют. Один
другому: «Вы что, верите, будто эта здравица без обману
была заранее приготовлена? По мне, это хитрая
штука. Все на месте сочинено, чтобы одурачить и
хозяина, и нас».—«Бывают же такие наглецы на свете!—
отвечал другой.— Когда б его не прервали, кто знает,
чем бы кончилось!»— Если любопытствуете, какое
завершение предполагалось этой здравице, вот оно
перед вами:
32

Шутки
Испепеляй же, о сиятельный халдей,
Достатки пращуров на сковородке братней:
Ведь с пьяных глаз тебе лакей приятней,
Чем Галилей.
45 Брани же книги, ноты, статуи, картины
И Вепря, и того, кто Вепря произвел,
И объявляй, что ты бы предпочел
Кусок свинины.
На то столовая, чтобы прикрыть твой грех:
50 Пускай ты глуп, пускай слова твои негодны —
Болтай уж! Если челюсти свободны
В тот миг у всех!
Ведь каждый, кто в тот миг жует и запивает
И только знай спешит все кости обсосать —
55 Твои-то косточки перемывать
Не успевает!
Скажи-ка: из людей разумных кто бы мог,
Из тех, кто вырос на домашней, скромной пище,
Швырять на ужины такие тыщи?
60 Избави бог!
Такому лучший пир — поесть с друзьями вместе.
Застолье превращать, поверь, не станет он
В пристанище интриги и в притон
Бесчестной лести.
65 О нет, не станет он, стих из Писанья взяв,
Над ним глумиться, как священник тот бедовый —
Что первородство На супец бобовый
Сменял Исав!
2 Дж. Джусти
33

Джузеппе Джуспш
Не плюнет в бороду святым Луке и Марку,
70 Как тот священник, чей кумир — святой
Секунд
И чья вся проповедь за пять секунд
Идет насмарку!
Не станет, как лихой судейский тот крючок,
Кидаться коршуном на труп родной державы,
75 Спеша урвать себе кусок кровавый —
И наутек!
Не станет и болтать, как нувеллист-паскуда,
Который всех продаст, чтоб угодить гостям,
Бессовестный Зоил своим врагам,
so Друзьям — Иуда!
О друг! Улыбкою твой лик пускай цветет,
И взор пусть будем прям, и льется речь
свободно:
Души не перевесит сколь угодно
Тугой живот.
85 С годами становись и краше и бодрее,
Питайся от простых домашних пирогов,
Тогда во гроб сойдешь и без долгов,
И без ливреи.
Видите теперь, что эдакой здравице нечего было
делать на том обеде. И я тоже склоняюсь к мысли, что
замысел сочинителя был не чистая монета. Когда
подобное в рыло тебе тычут, никому не нравится. И,
кажется, приличия требуют: глотаешь чужой суп,
уважай того, кто держит поварешку. Однако наши
виршеплеты, пошли им бог здоровья, при всем великом
своем почтении к монсиньору делла Каза*,
выплясывают Галатея на собственный манер. Особенно когда
34

Шутки
упрутся: хочу дескать, высказать, что думаю.—
Можете вообразить, как их обоих за тем столом
принимали. На злопыхателе был поставлен жирный крест,
а Аббат стал душой общества. Здравицы обоих здесь
предлагаются всякому, кому нужда. Первая
прокормит любого дармоеда, который заучит ее наизусть. Со
второю к угощенью не подпустят — готовьтесь
обедать в трактире.
АПОЛОГИЯ ЛОТЕРЕИ
Священнослужитель,
Седой иерей,
Дон Лука — гонитель
Любых лотерей.
5 Он с пеной у рта
Твердит в исступленьи,
Что для населенья
Полезней лапта.
Дон Лука — на диво
ю Почтенный старик,
Но слишком ретиво
Кидается в крик.
Видать, обуян
Нелепою страстью
15 Способствовать счастью
Своих прихожан.
В наш век очень модно
Прожекты плодить
35

Джузеппе Джусти
И все кто угодно
20 Спешат предложить
Десятки идей
Святых, безусловных,
К ущербу церковных
И светских властей.
25 Что игры — затея
Зловредная... Вздор!
Ведь вот лотерея —
Другой коленкор:
Она — не обман.
зо Народ развлекает,
И ум развивает,
И полнит карман,
И пестует нравы,
Рубя не сплеча —
35 Под видом забавы
Приличьям уча.
Да.был бы в ней вред —
Начальство, конечно»
Вменило б навечно
40 Полнейший запрет!
Оставьте, тупицы»
В покое игру.
Пусть распространится
В клиру и в миру.
45 Крича с площадей,
Что выдача —втрое,
Ты станешь героем
Отчизны своей.
В Элладе и в Риме
50 За всякий порок
36

Царями лихими
Взимался налог.
И так без морок
Текли им доходы.
55 Вот были методы!
А нам невдомек...
Налоги придумав,
Суровый Ликург
Взрезал толстосумов,
60 Как тонкий хирург.
За ним поспевал
И Нума Помпилий —
Со знатных фамилий
Три шкуры сдирал.
65 Да, предки умели!
А нам-то как быть?
Как в этом же деле
Себя проявить?
Вот мой вам ответ:
70 Считать лотерею
Впредь за панацею
От множества бед.
Не лезьте из кожи,
Старик Галилей.
75 Тут вас превозможет
Любой дуралей.
Сколь бы ни играл—
С него не убудет,
Его не засудит
so Святой трибунал.
Таблица в газетке,
Тиражный билет

Джузеппе Джусти
Заменят нам Ветхий
И Новый завет.
85 Мы черту назло
Все молимся Богу»
Чтоб нам хоть немного
В игре повезло.
Мерзавки прислуги
90 Полов не метут»
За эти заслуги
Награды не ждут.
_^ Расставшись — вот срам!—
С последней рубашкой»
95 Питаются кашкой
С мечтой пополам.
Вся жизнь — лотерея.
Завидим ли гроб»
Несемся скорее
ìoo Расспрашивать в лоб:
Какого числа
Покойный родился?
Крестился? Женился?
Оставил дела?
Ю5 и также нередко»
Взирая на казнь,
Красотка соседка,
Отбросив боязнь,
Прошепчет: «Ах, ах!
но Мне, право, неловко,
Но эта веревка
О скольких локтях?»
Ликуй же и здравствуй,
Святейший пастух,
38

П5 с огромною паствой
Поладивший вдруг!
С грехом пополам
Решил ты задачку —
Отличную жвачку
120 Подсунул ослам!
Народ встрепенулся.
Кто с кушем, тот рад,
А если продулся —
То сам виноват.
125 Не знаете, что ль,
Как часто бывает?
Бывает — сгребает
Всю кассу король.
Я в эту затею
130 Не верил досель.
Но вдруг обеднею
И сяду на мель...
Вскочивши чуть свет,
Помчусь в лотерею
135 И, может, успею
Купить свой билет.
ПОСВЯЩЕНИЕ В КАВАЛЕРЫ
Когда в продажу титулы и званья
Пошли — рекою хлынули кресты
И ленты к ним под бурю ликованья,

Джузеппе Джусти
Когда среди возникшей суеты
5 Их коршуны и вороны склевали,
Иль, говоря для вящей простоты,
Когда в аристократы вдруг попали
Судейские, писак продажных рать,
Ростовщики и много прочей швали,
ю Увидев эдакую благодать,
Поэт не вздумал шарить по карманам,
Чтоб крестик или званьице сорвать.
В мозгу своем, причудливом и странном,
Услышал он стихов гудящий рой,
15 Почуял тягу к виршам окаянным.
Не соблюдая формы никакой,
Смешал в единой куче смех и слезы,
Исчадья ада с девой пресвятой.
От рифм изысканных до грубой прозы
20 Все было в тех строках и между строк,
И пафоса умеренные дозы.
Он выплеснул наружу сей поток
И предоставил знатокам забаву:
Пусть хают рифму, пусть ругают слог.
25 Все растеряв — и денежки, и славу,
Ушла с позором родовая знать,
А новой — благородство не по нраву.
Мерзавцам этим только б воровать,
Про то торговцы титулами знают,
зо Но, кроме денег, им на все плевать.
40

Пусть чернь места в Палате занимает»
Что оставляют нищие князья»
Платили б только — деньги не воняют.
Похабнейший средь прочего жулья»
35 Прет в кавалеры сволочь записная»
Торгаш один по прозвищу Свинья.
С корзиной мусорной» тряпье сбирая,
Он с малолетства по дворам ходил.
Знать» кровь его и вправду голубая.
40 Фискалом платным, говорят, он был»
Ростовщиком — и эдаким манером
Торговлю бакалейную открыл.
А там» предавшись плутням и аферам»
Пуская в дело козни и подлог,
45 Стал потихонечку миллионером.
Когда ж нагреб он золота мешок,
То крест задумал нацепить на шею,
Чтоб от петли спасти ее помог.
Списал он орденскому казначею
50 Давнишний долг просроченный» а тот
Магистру подал славную идею.
Благое дело сделано — и вот»
Курится ладан» торжество во храме»
Звон колокольный, и орган поет.
55 Под сень святую грязными ногами
Ступил Свинья, и Орден замарал,
Что храбро бился на море с врагами.

Джузеппе Джусти
Вокруг него, свершая ритуал,
Священники стоят, и знать толпится,
60 И в честь его уже гремит хорал.
Но вдруг он видит — изменились лица
Прелатов, титулованных персон.
На них он смотрит — и вздохнуть боится,
Как будто видит он кошмарный сон.
65 Где лик Христа, где Дева пресвятая?
Исчезло все — и вот со всех сторон
Слетелась призраков ужасных стая,
И с воем мечутся, как духи зла,
К нему неотвратимо подступая.
70 Сметя ковчег с дарами со стола,
Во всем бесстыдстве и великом сраме
Над ним фигура тощая взошла.—
В руках ее шкатулка с векселями,
В карманах тьма расписок долговых.
75 То Мать Ростовщиков явилась в храме.
Свой идеал узнал он в тот же миг.
Пред ним толпа — и помутненным взором
Ростовщиков он видит лишь одних.
По виду важные, под стать синьорам,
во В Алжир, мамаша, Пизу преврати!—
Они согласно прокричали хором.
Тут кавалера начало трясти.
В поту холодном, ужасом объятый,
Он повернулся и хотел уйти,
85 Удрать от этой своры бесноватой,
Но не сумел, в ногах почуяв дрожь.
Вокруг метался рой теней крылатый,
42

Сумятица, и вопли, и галдеж.
Стоял уныло,
90 Лишенный сил,
Мантией рыло
Себе прикрыл,
Страхоподобной
Фигуры злобной
95 Не видеть тужась,
Да только ужас
Не даст укрыться.
Все те же лица
В бесстыдном гаме
юо Перед глазами,
Не исчезают
Ну ни на миг.
И тут он духом
Совсем уж сник.
Ю5 Ужасными картинами
Бедняга потрясен.
Он видит — перед судьями
С грабителями он.
И приговор суровый,
но И на потеху толп
На площади, готовый,
Стоит позорный столб.
Несчастного, обритого,
Все оплевать спешат,
И5 И вместо пышной мантии
На нем иной наряд.
Крест, орден — все пропало,
Что было до сих пор.
Оковы вместо шпор,

Джузеппе Джусти
120 Метлою шпага стала.
Потом он с гильотиною
Увидел эшафот.
Угрюмая процессия
На казнь его ведет.
125 Он видит капуцина,
Толпы он слышит гул.
Палач его пригнул,
И щелкнула пружина.
При этом страшном звуке
1зо Не умер он едва
И к шее поднял руки —
На месте ль голова?
Но в этот миг он взмах руки державной
Вдруг ощутил. Движением одним
135 Она прошла как бы волною плавной
И, словно в сказке, замерла над ним.
И голос вдруг раздался с небосклона:
Безмерна мудрость нашего Солона.
Коль подлецам и церковь отдана,
140 Умри, Христос, восславься, Сатана!
Тогда из-под тоги,
Как зверь из берлоги,
Забыв про испуг,
Он глянул вокруг
145 Глазенками злыми
И тут увидал
Смешенье сплошное:
Христа с сатаною,
Святых и менял.
44

Шутки
150 Подобно больному,
Что впал в полудрему,
Не ведает он,
Где явь, а где сон,
И, словно в угаре,
155 Томится в кошмаре.
Но растворяться начало виденье,
И слышит в отдаленном он углу
Унылое, назойливое пенье,
Как будто гимн неверию и злу.
160 И, приглядевшись, видит он скопленье
Людей, творящих Господу хулу
За то, что жить он их пустил на свете,
За то, что все они — Адама дети.
И он увидел выцветшие ленты
165 И поясов поблекшие шелка,
Потертые мундиры, позументы,
Что молью тронуты наверняка,
И бриллианты видел, под проценты
Заложенные у ростовщика,
170 Аристократов нищих и голодных,
И больше жалких лиц, чем благородных.
(Как бы выразить реченья
Обнищавших гордецов —
Смесь стыда и униженья,
175 И высокопарных слов,
Чтоб гремели на бумаге
Их заржавленные шпаги.
Но найти мне трудно здесь
Стиль заносчивый и едкий,
45

Джузеппе Джусти
180 Коль наследственную спесь
Мне не завещали предки,
И лишь улицы язык
С детства слушать я привык.
Если все мое искусство
185 Не родит в душе моей
Эти рыцарские чувства,
Значит, вправду, я плебей.
Но рискну: достигну ль цели?)
190 Злобно на него смотрели
И шипели: негодяй,
Ростовщик и вор презренный,
Что ограбил целый край,
W5 Нынче — в тоге драгоценной.
Наглый червь явился к нам,
В кавалеры лезет, хам!
Замарает этот боров,
Выросший среди свиней,
200 Голубую кровь синьоров
Кровью черною своей.
Среди нас его явленье
Не прямое ль оскорбленье?
Торгаши — за плутом плут
205 Платят деньги, и колонной
За наградами идут
Мимо знати разоренной,
И ослам дозволят впредь
Рядом с герцогом сидеть?
2Ю Или вскоре он прогонит
Роды знатные взашей,
46

Лихоимство узаконит,
Приголубит торгашей,
И исчадья преисподней
215 Сразу станут благородней?
А ограбленная знать
Не снесет вовек позора,
Коль придется надевать
Ей же мантию на вора
220 и уйти в конце концов,
Пропуская подлецов.
Если прошлого героям
Вдруг захочется свой дом
Навестить — мы не откроем.
225 Дом их куплен торгашом,
И придется им, стеная,
Ключ просить у негодяя.
Эта анафема
В сводах портала
2зо Эхом раскатистым
Долго звучала.
Хам титулованный,
От злости бел,
Словно Дон Бартоло,
235 Окаменел.
Только вдруг слышит он —
Вновь превеликий
Шум подымается,
Топот и крики.

Джузеппе Джусти
240 Какх проклинавшая
Разврат ханжа,
Во сне горячечном,
Глядит дрожа:
Лютуют дьяволы,
245 И скалят пасти,
И рвут за проповедь
Ее на части,
Он видит скопище
Былых дружков.
250 Со свалок уличных,
Из кабаков
Они нахлынули
Густой толпою,
Лавчонок запахи
255 Неся с собою.
Кто в сабо стоптанных,
А кто босой,
И хари пакостней
Одна другой.
260 в лохмотьях выцветших
И безобразных,
Всю жизнь проведшие
В лачугах грязных.
Эта компания
265 Старых друзей
Тоже притопала
С песней своей.
48

Шутки
Горланит весело
Толпа блажная,
270 Волнений рыцарских
И слов не зная.
Орать вольготно сброду толстокожему
Без уважения ко храму божьему.
Привет, голубчик наш,
275 Привет, Свинья!
Очень нам нравится
Маска твоя!
За перец молотый
Сбывал ты дрянь
280 Еще недавно лишь,
А нынче — глянь.
Напялил мантию —
Ну, кавалер,
И тряпку красную,
285 А сам-то сер.
Нет, между банками
В лавке своей
Был ты занятнее,
Был красивей.
290 Ишь, фанфаронище,
Раздулся весь.
Ан не к лицу тебе
Такая спесь.
Вернись, голубчик наш,
295 Вернись, Свинья,
49

Джузеппе Джусти
Пусть к черту катится
Маска твоя!
Коль ты и в лавочке
Среди ослов
зоо Не в состоянии
Связать двух слов,
Сойдешь и подавно
За дурака
Меж тех, кто грамотен
305 Наверняка.
Вернись, голубчик наш,
Вернись, Свинья!
Пусть к черту катится
Маска твоя!
зю Коль благородные
Не морщат нос
От вони уличной,
Что ты принес,
А преподобные
315 Сошли с ума,
Благословляючи
Кусок дерьма,
И, если, вытерпев
Весь этот срам,
320 Тебе на голову
Не рухнул храм,
То, ясно, взяточник,
Купил ты сан.
50

Продался, значитца,
325 Святой Стефан.
Но мы, почтеннейший,
Так скажем Вам:
Пошел ты, миленький,
Ко всем чертям.
ззо Присвоил, пакостник,
Чужой наряд
И, знай, заносится.
Не выйдет, брат.
Со всей одежею
зз5 Отсюда — брысь!
Да попадаться нам
Остерегись.
Ведь обхохочется
Честной народ.
340 в одежде рыцарской —
Мордоворот!
Так-то, голубчик наш,
Так-то, Свинья!
Очень нам нравится
345 Маска твоя!
Затихло все — и слышится злодею,
Под куполом звучит единый глас:
Спас крест тебе от виселицы шею,
Но от позора он тебя не спас.
350 Все по дЪмам — пора кончать затею.
И стихло все вокруг, и свет погас.

Джузеппе Джусти
Скорбит святой Стефан, с небес взирая.
Не доберется ль рыцарь наш до рая?
ГЛАГОЛ «ДУМАТЬ»
В ДАВНО ПРОШЕДШЕМ ВРЕМЕНИ
Мир деградирует!—
Крики нередки.
Мир деградирует:
Славные предки —
5 Царство небесное!—
Прадеды, деды —
Вот были светочи!
А непоседы
Внуки и правнуки —
ю Из интереса
И пресловутого
Ради прогресса —
Сон человечества
Грубо прервали
15 И вековечные
Рушат скрижали.
In ilio tempore
Сном не гнушались,
Спали столетьями
20 И соблюдались
52

Принципы старые
(Без всяких «нео»)—
Nihil de principe,
Parum de Deo.
25 Благословенное
Времечко, где ты?
Смуту не сеяли
Книги, газеты.
«Индекс» единственным
зо Слыл корифеем,
Строг был к философам
И книгочеям,
Этим бездельникам,
Чванным без меры,
35 Что нынче вздумали
Лезть в кавалеры.
Крест оскверняется!
(В папском-то мире!)
Ладно бы в храме лишь,
40 Но на мундире?!
Раньше завидевши
Только петлицу,
Всякий почтительно
Гнул поясницу.
45 А против равенства,
Новой химеры,
Были надежные
Старые меры.

Джузеппе Джусти
Нимба не нажили
50 Те грамотеи,
Что клали головы
Ради идеи.
Всем дорога была,
Помнится, шкура.
55 Достопочтенная,
Где ты, цензура?
Надо ж додуматься:
Смерть ради воли!
В клетке покойнее,
60 В царской тем боле,
Где верноподданный
Рад был придворный
Блюда подлизывать,
В лести проворный;
65 Подобострастные
Знал междометья,
Чернь же при случае
Потчевал плетью.
С республиканских же
70 Если позиций —
То на животное
Грех и садиться.
Новые правила!
Так и скотина
75 Скоро усядется
На господина.
54

Раньше богатые
Знали мамаши:
Зять чем солиднее,
so Тем он и краше.
Пуще ж заботились
Выбрать такого,
Чтоб заодно уже
Взять «пристяжного».
85 По исполнении
Главного долга
(Как девять месяцев
Тянутся долго!)
Рвались супружества
90 Тесные узы
(Дальше кормилицы
И карапузы
Сами справляются,
Это известно).
95 Вдруг «образумились»!
И повсеместно
Высятся брачные
Наши святыни,
Всюду газетная
ìoo Чушь Ламбрускини:
Дети — сокровища,
Мало зачать их,
Вы же обязаны
И воспитать их.

Джузеппе Джусти
Ю5 Нынче на привязи
Держат папашу,
Дескать, расхлебывай
«Детскую» кашу;
Что ж с Пенелопою?
но В час свой урочный
Стала заправскою
Мамкой молочной.
Время убогое,
Варварство, скотство!
И5 Где ты, отвергнутый
Дар первородства?
Где ты, завистников
Скрежет зубовный
И самолюбия
120 Трепет любовный?
Кончились светлые
Дни майората.
Радуйтесь, варвары!
А ведь когда-то
125 От поколения
Шли к поколенью
Земли отцовские
И накопленья,
Символ могущества —
130 Скупость — и сильный
Дегенерации
Признак фамильный.
56

Нынче безропотно
Смотрят синьоры,
135 Как забираются
В сад кредиторы.
Миг — и обломаны
Лучшие ветки.
Где были яблочки —
140 Стали объедки.
Вот оно, равенство!
Все нынче голы.
Сунуться некуда —
Тюрьмы да школы!
145 Прежде лишь нищие
Шли на галеры.
Нынче как в сумерках—
Все кошки серы.
В век равноправия,
I50 Если случится,
Графа и герцога
Примет темница.
Где ж инквизиции
Правая с ила?
155 Как рубя! головы,
Плаха забыла.
Ветреной младости
Грех искупая,
Деды в преддверии
160 Вечного рая

Джузеппе Джусти
Церкви изрядные
Куши давали,
Волю господнюю
Не забывали.
165 Нынче и к ангелам
Прут «без билета»—
Нового держатся,
Видно, завета.
Некогда Папины
170 Все были чада.
Нынче родителей
Вовсе не надо.
Плачут священники:
Дело, мол, худо —
175 Химик обжалует
Всякое чудо.
Прежде на царствие
Было венчанье,
Нынче народное
180 Голосованье.
Если ж правители,
Властвуя вволю,
Брать приохотятся
Львиную долю,
185 То и правление
Кончится плохо.
Неблагодарная
Наша эпоха!
^Ь*ф*^<*

Шутки
К ПЕРВОМУ КОНГРЕССУ УЧЕНЫХ,
ПРОХОДИВШЕМУ В 1839 ГОДУ
В ГОРОДЕ ПИЗЕ
К столь солидному конгрессу
Преисполнясь интересу,
Общество воспрянуло:
Вот что значит корифеи!—
5 Обошлись без лотереи
Венской надувательской.
Посему один тиранчик
(Что вмещается в карманчик)
Вопит: — Безобразие!
ю Герцог — хоть и впрямь тосканский —
Крови много в нем германской.
Дело тут нечистое.
Потакать благим порывам?
Чтобы голову снесли вам?
15 Право ж, не по-герцогски!
Inter nos, от послаблений
Столько недоразумений —
Век потом расхлебывать.
Не Сибирью управляем,
20 Но и нашим править краем —
Миссия нелегкая.
Глянуть — сколько хватит глаза,
Всюду носится зараза.
Расплодились, гении!
59

Джузеппе Джусти
25 Герцог, герцог, погодите
Обольщаться, посудите —
Что же получается?
Коль сознание исконным
Подчиняется законам
зо Мира матерьяльного —
Луч единый просвещенья
По закону отраженья
Такожде размножится!
А поскольку тем, кто правит,
35 Настроенья не прибавит
Лампа диогенова,
Я издам приказ негласный
От моей земли прекрасной,
Возлюбившей сумерки,
40 Отворачивать культурно
Всяких, от которых дурно
Пахнет академией;
Пропускать же, обработав,
Лишь ослов и идиотов
45 (По уплате пошлины).
Только герцогу, бедняжке,
Как держать ослов в упряжке,
Не дано понятия.
Иль дружки ему напели
50 Или, может, в самом деле
Тут порок наследственный —
60

Шутки
Эка заварилась каша!
Я ж скажу: вся сила наша
В дурнях да юродивых.
55 Ум и гений суть исчадья
Ада, а противоядье
Лишь одно — невежество.
Этот путь давно испытан:
Кто в невежестве воспитан —
60 С тем не знаем горестей.
Пусть зовут меня вандалом,
Ретроградом, феодалом —
Ладно, мы не гордые.
К черту, к черту атенеи!
65 Обнаглели Галилеи!
Viva Инквизиция!
ЗДРАВИЦА ВЕРТУШКИ
Посвящается покойному
господину Талейрану
Флюгер-Вертушка,
Чудо-игрушка,
Честную публику
Повеселил,
5 Все свои правила
Переменил
И, за столом
61

Джузеппе Джусти
Вздымая здравицу,
Свою историю
ю Поведал он,
Пустивши в свет
Такой куплет:
«Виват павлинам
И арлекинам,
15 Любым личинам,
Любым шутам,
Виват гримасам, притворным минам,
Собраньям, клубам, принцам и церквам,».
Я де сыздетства
20 Все эти средства
С великой пользою
Употреблял
И состояние
Себе снискал;
25 А наш народ
Так нерачителен
И вечно действует
Наоборот:
Себе во вред,
зо Казне в бюджет!
Виват павлинам
И арлекинам!
Виват цехинам!
Любым шутам!
35 Виват налогам, грошам, полтинам
И в каждом месяце — последним дням!
Я в передряги
Лез без отваги,
Но и без трусости:
40 Идя на фарт,
В карман по дюжине
62

Пихал кокард.
Попов громят —
И я в безбожники:
45 Награбил множество
Крестов, лампад,
И из аббатств —
Иных богатств.
Виват павлинам
50 И арлекинам,
Лихим годинам,
И злым шутам,
И якобинцам, и гильотинам,
Лорето и французским знаменам.
55 ВНОВЬ НОСЯТ рЯСЫ —
Цыц, лоботрясы!
Служа понтифику
И королю,
Настроить виселиц
60 В момент велю.
А мне урон
Не ощутителен,
Так как, спасаючи
Престол и трон,
65 Я не вернул
То, что стянул.
Виват павлинам
И арлекинам,
Лихим дружинам,
70 Где правит хам,
Виват разбойным гуляй-рванинам!
Я спер, зарыл — обратно не отдам.
Веду торговлю
И славословлю

Джузеппе Джуспш
75 Людей и местности,
Как, например:
Луи Шестнадцатый,
Питт, Робеспьер,
Наполеон,
80 Два Пия благостных,
Мюрат, Фра Дьяволо,
Король Назон,
Пьемонт сперва,
Затем — Москва...
85 Виват павлинам
И арлекинам,
Всем паладинам
И всем шутам,
Виват и гвельфам и гибеллинам,
90 Царящим и низвергнутым царям!
Провозгласили:
Бурбоны — в силе!
Пришлось поерзать тут:
Велел момент
95 Вернуть все статуи
На постамент.
Я распрягал
Коней на улицах
И так, барахтаясь
100 Средь волн и скал,
Крича «Виват!»,
Доплыл назад.
Виват павлинам
1°5 И арлекинам,
И гнутым спинам,
И подлецам,
64

Шутки
И всем браминам, всем властелинам,
Всем, кто обучен тайным словесам!
Еще идея,
но Умом владея,
Распространилася:
Что наш де век
Достиг уж зрелости,
Как человек.
И5 Кусок угля,
Толково проданный,
Доставил Цезарю
Сан короля,
Всем — манифест,
120 А мне — и крест!
Виват павлинам
И арлекинам,
Всем образинам,
Любым скотам,
125 Болотным топям, гнилым трясинам,
А также сальным свечкам и усам.
В тридцатом годе
Мятеж был в моде:
Вот я и чествовал
13° Три славных дня,
Свободу Модены
Весьма ценя.
Перечитал
Все наши «Вестники»,
135 Оплакал нацию,
Как либерал,
И сам — своих
Лупил под дых.
Виват павлинам
140 И арлекинам,
3 Дж. Джусти

Джузеппе Джусти
И балдахинам,
Тебе привет,
С трехцветным стягом, с твоим дофином
И с crimen laesae — король Капет!
145 Вот стал я старым;
Да ведь недаром
Всю жизнь вынюхивал,
Шнырял, искал;
Наидотошнейший
150 Я был фискал;
Где что сболтнут —
Бегом в полицию;
И от правительства
За этот труд
155 Определен
Мне пенсион.
Виват павлинам
И арлекинам,
Виват дубинам
160 И палачам,
И вам — злосчастным тупым кретинам,
И нам — дотошным хитрым сволочам.
Единым махом
Шли судьбы прахом,
165 И чьи-то головы
Летели с плеч,
И кто-то царствие
Не смог сберечь...
Удел ослов —
170 Судьбе покорствовать!
А нам все побоку!
Без лишних слов
Жуем плоды
66

Шутки
Чужой беды.
175 Виват павлинам
И арлекинам,
Простолюдинам
И дуракам,
Всем, кто, безропотно сгибая спины,
180 Предоставляет пропитанье нам.
КОРОНАЦИЯ
Король всех королей, нас взявший в оборот,
Господь да сохранит твою державну выю,
И когти загребущие стальные,
И твой живот.
5 Вот царственных лисиц и зайцев шайка наша
Вопит: расправимся мы с прочими зверьми,
А с нас ты шкуру, милый, сам сними.
Снимай, папаша!
Не год, не два, поди, коленки протирал
ю Наш Савояр, от злобы желт, не помня меры,
Чтоб позабылся всем при Трокадеро
Его провал.
Вы, карбонарии, на герцога-героя
Воззрите: всех он вас на эшафот ведет,
15 Но память двадцать первого блюдет —
За вас горою!
Хламидой мусорной за ним метет паркет
Дохляк, который чуть не покатился с трона.
67

Джузеппе Джусти
Палермо за год в нем признал Бурбона —
20 Сомненья нет!
Эй, горе-Сакрипанг, штаны мокры от страха!
На что тебе ружье? Тебя бросает в дрожь!
Слюнтяй! Не на монарха ты похож,
А на монаха!
25 Морфей Тосканский плесть велит себе венки
Из мака с луком. В них он до седьмого пота
Вседневно осушать готов болота
И кошельки.
Везде сует свой нос, в законы лезет смело,
зо Народ, чтоб замолчал, умеет усыплять,
Но если деду взялся подражать —
Готово дело.
Вот распустила хвост — ей честь не
дорога —
Жена изгнанника: в супружестве двояком
35 Утешилась, наставив с австрияком
Тому рога.
А это кто, украшен сотней бутоньерок?
Правитель Лукки — протестантский Дон-Жуан.
Среди тиранов он и не тиран,
40 А недомерок.
Увидев, как гуськом правители идут,
Вот моденский бахвал, как мокрая ворона,
Скорее прыг с игрушечного трона —
И тут как тут.
45 Лютует, зарится на лавры македонца:
Чтоб землю в кляузах и крови потопить,
68

Шутки
Как Иисус Навин, остановить
Он хочет солнце.
Не прибыл только римский папа, он один,
50 Злосчастнейший пастух божественного стада.
В его поместиях — предместьях ада,
Где цвел цехин,
Настала засуха; сбор с индульгенций тает;
Скудеет, видимо, дающего рука;
55 Отныне даже гроб — гробовщика
Не пропитает.
Разграбить голого святейшества престол
Явилось множество разбойной всякой швали.
Помилуй, Господи! Казаки оттоптали
60 Петру подол.
О ты, обязанный всегда и непременно
Евангельский завет о бедности блюсти!
Все ж под себя не забывай грести
Самозабвенно.
65 Спасая души, мучь и не щади тела.
Душе привольнее без бренной оболочки.
А ту пусть на костре без проволочки
Сожгут дотла.
Гляди, как несогласный горюшка хлебает,
70 Гляди, как больно метит божия праща,
Гляди, как, веру новую ища,
Мир погибает.
Когда под сень своих фальшивых алтарей
Сзываешь страждущих — умерить их кручину —
75 Ты должен сам с себя сорвать личину,
Затем — с царей.
69

Джузеппе Джусти
Но так как богом ты торгуешь, сев на троне,
И жирный кус не выпускаешь из зубов —
Готовься! Грянет глас из облаков:
80 «В твоей короне,
В ней нет, он скажет, нет священных тех
гвоздей,
О коих нам речет народное преданье;
Христос не даст веригами страданья
Дурить людей;
85 Нет в ней и лемеха, рассказ о коем звучен
И славу отчую сумел для нас сберечь.
Нет! Эточсеверных бандитов меч
В корону скручен!
Латинов гордый род! Пред кем вострепетал!
90 Перед отродьем кровожадного вандала!
Ведь цепь, что те леса твои сковала —
Тот же металл!
Потомки римлян! Стыд, как вы скудны и жалки!
Вперед на торгдша, накиньтесь, сбейте с ног!
95 Пусть над наемником сверкнет клинок
Иной закалки!
Закалки дивной! В ней ковался тяжкий меч,
Тот меч отмщенья, коим доблестно и рьяно
Сумели наши немцев при Леньяно,
юо Как травку, сечь».
Что! Злобно все вокруг косятся, брови хмуря,
Ну погодите же, возьмут вас в кулаки.
От немцев вы дождетесь, дураки —
Пожнете бурю!
70

Шутки
105 Вы — не народ, а сброд; бездельная толпа,
Век просвиставшая на службе у мамоны;
Пропойцы, пакостники, ветрогоны
И шантрапа.
За дохлый лавр, за трон, за грязные деньжонки
но Продавшись — кто за что,— торопитесь до дыр
Поистереть засаленный мундир
Наперегонки.
Эй вы, развратники, блудницы двух полов,
Как на подбор — все жертвы раннего старенья,
И5 И вы, отряды полных вожделенья
Седых козлов —
Все вы похожи, в вашей алчности к утехам,
На сумасшедшего, что, пламенем объят,
Глядит на свой пылающий наряд
120 С веселым смехом.
ДРУГУ
Злопакостного Мома
Отныне не узнать,
И прежнего содома
Следов не отыскать:
5 Взахлеб он проповедует,
Слюнит свою псалтырь,
Чтоб все рыдали, требует,
И шли бы в монастырь.
Иеремия, с жиру
ю Рыгая и крестясь,
71

Джузеппе Джусти
Всему внушает миру,
Что надо жить, постясь.
Заделались страдальцами
Поэты всей гурьбой —
15 Горячими рыдальцами
С холодною душой.
Всем ведомы аферы
Монашков и сестриц.
Святые лицемеры
20 Вериг и власяниц
Уж поплатились шкурою,
И вышел им шабаш...
Так нате ж: Феб — с тонзурою
И тянет «Отченаш»!
25 Под масками прйличья
Не распознаешь их.
Куда ни глянь — обличья
Чертей или святых.
зо И всякий притворяется —
Кощунствует, кадит —
Вся жиз^ь определяется
Искусством делать вид.
Столетье в этом вкусе —
Двуличней просто нет:
35 То «Славься, Иисусе»,
То «Славься, Магомет».
И лезут в храм по случаю
Убийцы, подлецы,
И курят смесь вонючую
40 От каинской овцы.
Спасает в этой жизни
Один лишь маскарад,
72

На постоянной тризне
Рядится стар и млад.
45 Уподобляясь лошади,
Осел идет в извоз,
А шаромыжник с площади
Вопит, что он — Христос.
Елейные невежды
50 Гундосят вновь и вновь
Про веру и надежду
И божию любовь.
А сами-то со рвением
Живьем тебя спалят,
Не то с благоговением
55 Зубами хватят в зад.
Теперь у нас поэты
В псаломщики идут,
А мне дороги нету:
60 Я от рожденья шут.
Перо сую в чернильницу,
Когда слагаю стих,
А вовсе не в кропильницу,
Как принято у них.
65 Пою на лад охальный
Сказанье сих времен,
А все ж в душе печальной
Скребется некий стон:
«О, смилуйся, Спасителю,
70 Народ оборони
От наглых сочинителей
Елейной размазни!»
*5Цр*^»

Джузеппе Джусти
О ПРОСТУДЕ ПЕВЦА
Есть в мире человек, который вопреки
Рыданьям публики, аплодисментов шквалу
Припоминает все, что миновало,
И те деньки,
5 Когда вы с ним вдвоем — уже дремала Пиза —
Романс на площади горланя в унисон,
Тем добивалися, чтоб на балкон
Пришла Элиза.
В те давние года друзей широкий круг
ю Обоих пением едино восторгался:
Из молодых гортаней исторгался
Чистейший звук.
Безумец! Он бы мог теперь, кдк ты, быть
Крезом,
Когда бы угадал, что будет знаменит,
15 И не отдал за жалкий алфавит
Бемоль с диезом.
Теперь же он пешком плетется всякий раз,
А мимо ты, летя в коляске, Боже правый,
Смеешься, что его башмак дырявый
20 В грязи завяз!
А он, поэтишка, он в луже пред тобою
И машет шляпою, по дружбе юных лет,
И до чего же рад, когда в ответ
Махнешь рукою!
25 Вот так и нам, друзья,— глядеть, как корифей,
Придворный идол, хлыщ, холеных дам отрада
И светского раздушенного стада
Кашлюн-Орфей
74

Шутки
Нас топчет и летит, шелками весь обмотан,
30 А перед ним, гляди, стихают гул и гуд...
Зашевелились стулья... Все встают...
Идет! Идет он!
Кивает, напустив усталый, вялый вид,
Глядит как будто бы в томлении глубоком,
35 Задумчиво поводит мутным оком
И вроде спит.
Все с просьбами к нему: жеманится и жмется.
Все умоляют спеть его. В конце концов
Расправит лайку, кончики усов...
40 И вот — сдается.
Девица нервная, певца уговорив,
«Мой дорогой!»— закаркала картаво.
А тот терзает клавиши и браво
Долбит мотив.
45 Она же пылко так малейший звук впивает
Полуфранцузского дурного языка,
Как будто бы певец за все бока
Ее хватает.
Тем временем ревет философ-идиот,
50 Довольствие певца сочтя, кряхтит от злобы:
«Оно бы сотне страждущих могло бы
Набить живот!»
О Романьози он рыдает. Гражданина
Светлейший образец! Возжегший огнь в умах!
55 А жалкий век свой дожил на кормах
Простолюдина!
75

Джузеппе Джусти
Философ, не рыдай. Пойми: ничтожен шанс
Разумность пробудить в разъевшихся
душонках.
Покуда в брюхе суп, а в перепонках
60 Бурлит романс —
Какое дело нам до нудного ученья
О чести и добре? Зачем болтун-поэт
Всю страсть душевную вложил в сонет
И все мученья?
65 Твой мощный зев и впрямь быть должен
позлащен —
Не жалко ничего для сладкопевца-душки!
Воскресни Дант, получит три полушки,
Тебе ж — мильон!
О Господи, к тебе теперь все упованья.
70 От ветра бережешь ты бритую овцу —
Не приведи ж и нашему певцу
Заболевайья!
О Господи, к тебе мольбы устремлены
От бельэтажа, лож, партера, галереи —
Не погуби, о Господи, трахеи
75 Такой цены!
Ты милостив и благ! Ты глотки
не застудишь!
Другие ж органы, что в черепе растут,
Хоть век пускай страдают от простуд —
80 С них сыт не будешь...
76

Детей учиться шлют одни лишь дураки.
Зачем познаньями обременять их души?
Нужны лишь уши с глоткой, зев и уши -
К чертям мозги!
ПРОСВЕТИТЕЛИ
Просвещенья скромный гений,
Ты для новых поколений
Путь открыл в грядущее.
Чтобы нам покончить драки,
5 Ибо мы живем во мраке,
Дики и безнравственны.
Как Орфей, настроив лиру,
Ты зовешь к любви и миру
Разом всю Вселенную,
ю И под сладостные звуки
Мы пожмем друг другу руки,
Скопом побратаемся.
Нет нам дела до различий,
У кого какой обычай —
15 Все теперь меняется.
Горы, воды и пустыни
Не преграда нам отныне,
К черту географию!
Сможем мы на монгольфьерах
20 Даже в поднебесных сферах
Отыскать гармонию.
Захотим друзей проведать
И заскочим пообедать
Хоть бы и в Австралию.
25 Шар земной объединится.

Джузеппе Джусти
Черный с белым породнится —
Будут детки славные!
Поспешая вслед за нами,
Породнятся псы с котами
зо Духом и обличием.
И от Рима до Пекина
Плащ стоцветный Арлекина
Будет нашим знаменем.
(Ведь недаром у султана
35 Перенять покрой кафтана
Мысль возникла здравая).
Братья мы. В часы досуга
Тузить походя друг друга
Нам уж больше незачем.
40 Нет на пушки больше спроса.
Смерть мы примем от поноса,
Если не от старости.
Благодушие сплошное
Бытие наше земное
45 Облегчит значительно.
Будут ли, не знаю, нами,
Править папы с королями,
Но коль так останется,
Во владении огромном
50 Надо честным быть и скромным
Мира повелителю.
Ну, а кто же в целом мире
Печься вздумает о клире,
Кроме Папы Римского?
55 Будет в жизни той чудесной
Болтовни, войны словесной,
Сплетен прекращение.
А людской язык единый
Будет славной мешаниной
78

60 Фраз без выражения.
Уж грядущих дней предтечи
Уснащают ими речи,
Книги ими пичкают.
И не будет нам охоты
65 Лезть без толку в патриоты.
Что за слово глупое!
И «у нас» на всей планете
Будет значить: в этом свете —
Не в родимой вотчине.
70 Отцепись же, ностальгия,
Я хочу в места другие,
Я ведь птица вольная.
Убегу от нудной Музы,
Сброшу тягостные узы
75 Верности Отечеству.
О-ля-ля! Я сын Вселенной!
Что ж мне — с миною блаженной
Воспевать Италию?
Други! Время усомниться:
so Вправду ли есть у нас границы —
Альпы и Сицилия?
Хватит! Нам торчать постыло
На земле, что нас взрастила.
Что мы с вами, овощи?
85 Я бы мог хоть где родиться,
Без боязни ошибиться —
Турком иль татарином.
Что делиться нам на расы?
Бросим эти выкрутасы
90 И обнимем варваров!
Это братское влеченье
Принесет нам облегченье,
Освежит нам головы.

Джузеппе Джусти
Сердце наше в жизни мирной
95 От любви такой обширной
Станет биться медленней.
Ибо частые удары
За собой влекут кошмары
И чахотку злостную.
loo Возгласить настало время:
Я ни с кем и я со всеми,
Человек без подданства.
Примем всех, кого угодно,
Уживемся превосходно
Ю5 Даже с обезьянами.
И по этому закону
Сотворим назло Платону
Вечную Республику.
К ДЖИРОЛАМО ТОММАЗИ
Джироламо, чем человек ни занят!
Угодное природе дело бросил:
Доступность мнимая чужих ремесел
Каждого тянет.
5 От чувств заемных в непомерном раже
Строчить пустились все без исключенья,
С их обожаньем — если не теченья,
Значит, себя же.
Две школы мир ученый разделили:
ю у старой к правде вкуса нет былого,
У новой — как с иголочки обнова
В нынешнем стиле.
80

Тут голова безмозглая набита
Запасами универсальной пакли,
15 И в жизни помогают так ли, сяк ли,
Лавры пиита.
Там лысый Аполлон охрип от песен,
Загнал Пегаса — бедная коняка!
Лежит на лирах слой густого лака,
20 Если не плесень.
Прибавь сюда пример для подражаний,
Состряпанный французскою печатней,
При том, что всех талантов нам приятней
Дар обезьяний,
25 И ты поймешь, как от червивых строчек,
От привозных слюнявых откровений
Хиреет, чуть родившись, местный гений,
Словно росточек.
Один от сквозняков чужих чихает,
30 Другой привержен воздуху родному —
Не тот, кто с книг, не выходя из дому,
Пыль отряхает
И, заключенье сделав, что недаром,
А на безрыбьи и как дань привычке,
35 Становятся безликие вещички
Ходким товаром,
На эпопее наживает грыжу,
Поскольку не под силу эпопея,
Или, в плаще трагическом потея,
40 Жаждет престижу,
Или, являясь наказаньем сущим,
О наших днях ни слова не проронит,

Джузеппе Джусти
Когда умишком темным в прошлом тонет
Либо в грядущем,—
45 Но тот, кто не трясется перед всеми,
Кто алчности лишен и не тщеславен
И, на носки не привставая, равен
Избранной теме,
И кто, родной земле платя любовью,
50 Не прибегает жалостно к прикрасам
И, если не родился ананасом,
Будет морковью.
Все нужно с толком взвешивать, умело,
Ведь даже дерево одно и то же
55 На виселицу и на трон не гоже,
В том-то и дело!
Джироламо, то грусть, то смех находит,
И не могу в стихах с собою сладить.
Смолчать бы, мысли чуточку пригладить,
60 Ан не выходит.
Я тоже грешен: дар в себе лелеял,
По молодости Музе строил куры
И, силясь подражать певцу Лауры,
Приторно блеял.
65 Но тайный голос мне шептал на это:
«Ты к выбору отнесся несерьезно.
Сменил бы инструмент, пока не поздно,
Слушай совета.
Иль думаешь, что выглядишь почтенней,
70 Когда в чужое платье обрядишься?
Ты, словно тварь безумная, боишься
Собственной тени.
82

Ты на бумагу переносишь чувства,
Но, изменяя мыслям заповедным,
75 Довольствуешься преломленьем бледным
В призме искусства.
От грима алхимического хочешь,
Чтоб замаскировал тебя на славу?
Без пошлины ты вечности заставу
so Вряд ли проскочишь.
Профану все равно, какое пенье,
Но тонкого остерегайся слуха,
Что отличить от боевого духа
Может сипенье.
85 Была предусмотрительна природа,
Дав лошади — копыта, крылья — птахе,
И явно не подходит черепахе
Роль скорохода.
Не совершай ошибку роковую,
50 Играть на флейте предоставь флейтистам,
А сам сегодня скоморошьим свистом
Жарь плясовую».
И наутек пустились, прочь, все дальше,
Химеры, сколь им это ни обидно,
^5 И стала совершенно очевидна
Пагубность фальши.
Как если бы тебя заворожила
Молельщица, что трепетом объята,
И вдруг фата сползла — и вместо злата
юо Грязь обнажила.
В Ди Ландо нахожу хамелеонов
И в новых Мазаньелло — лицемеров;

Джузеппе Джусти
Сановных Брутов вижу, Робеспьеров —
В роли шпионов,
Ю5 Глубокомысленное верхоглядство,
Высокомерье в ангельском обличьи.
Талант, убитый манией величья,
Жаждой богатства.
Врагов заклятых в дружеских личинах,
но Тиртеев, коих мучает одышка,
И двадцатидвухлетнее сердчишко
В частых морщинах.
Стыжусь родства, но это не помеха,
Чтоб высмеять позорное явленье:
И5 Все выразилось — гнев и удивленье —
В приступе смеха.
Но смех — пустяк, для тех, что толстокожи,
И если взять голодного паяца,
Который должен весело кривляться,
120 Мы с ним похожи.
Блажен, когда вниманьем безмятежным
К другим, отрадным, обращусь предметам.
Чтоб отзываться на привет приветом —
Искренним, нежным!
125 Не будь предосудительного торга.
Не будь лжецов, достойных бичеванья,
К чему бы мне за боль негодованья
Лепет восторга?
Пока же этот груз позорный тащим,
130 Пусть голос наш свободный раздается
И ядовитым, гневным остается,
Грозным, клеймящим.
84

Такое впечатленье, что галопом
Несешься по картинной галерее:
135 Мелькают воры, сбиры, фарисеи —
Портреты скопом,
Лжерыцари — орлы из грязи в князи,
Шпионы с бородой под либерала,
Точь-в-точь последний вечер карнавала,
140 Ей-ей, Томмази.
В моих героев вглядываюсь жадно,
Они — источник шуток, их основа,
И как бы ни ложилось к слову слово —
Складно ль, нескладно,
i45 Я для себя пишу — лечусь от скуки,
От безысходности лечусь гнетущей,
Празднолюбивый и не признающий
Строгой науки.
Кто о деньгах или о дыме грезит,
150 Тот за премудрым опытом в погоне
В газеты либо в дебри Де Колоньи
Пусть себе лезет.
Пусть пишет — фантазер ли, подражатель,
Торгует желчью, излагает Кредо,
155 Ведь содержать не станет дармоеда
Хищник издатель.
Заказчик алчный, требующий чуда
От сочинителя искусной чуши,
Романами электризуя души
160 Праздного люда.
Заморские ли, кто бы ни носил их,
Аркадские ли не по мне ливреи.

Джузеппе Джусти
И я не стану полоскать идеи
В мутных чернилах.
165 Стать евнухом бесполым добровольно.
Чтоб миновать цензурные рогатки?
С кастрированных мыслей взятки гладки,
Но мыслям больно!
Себе надеюсь оставаться верен,
170 Без подражанья, без пустой бравады,
И собственной приписывать досады
Всем не намерен.
Я опишу — но сам, не по заказу,
Живые впечатленья очевидца:
175 Даст бог, и что-то может получиться,
Пусть и не сразу.
Хвала вовек тому, кто по кончине
В своем обличьи, честно, в землю ляжет,
Хоть был скотиной: кто в хвале откажет
180 Редкой скотине!
УЛИТКА
Хвала красавице,
Улитке слава
За основательность
И скромность нрава!
5 Она не хвастает,
А между прочим,
Мысль гениальную
Внушила зодчим —

И план ступеней
10 Стал совершенней.
Хвала красавице!
Улитка — гений!
Существование
Ее отменно.
15 Как не сослаться тут
На Диогена?
Коль свежим воздухом
Дышать с порога,
То нет опасности
20 Простыть немного,
И все знакомо —
До окоема.
Хвала красавице,
Сидящей дома!
25 Иные с голоду
Не дохнут чудом,
Тая пристрастие
К заморским блюдам.
Она, довольствуясь
зо Необходимым,
Спокойно кормится
В краю родимом —
Едой отрадной —
_ Травой прохладной.
35 Хвала красавице!
Хвала нежадной!
Как много бешеных
И сколь нелепы
Ослы, которые,
40 Как львы, свирепы!
Она при случае

Джузеппе Джусти
Вберет рога,
Она, безмолвствуя,
Смирит врага
45 Красноречивой
Слюной брезгливой.
Хвала красавице
Миролюбивой!
О ком заботливей
50 Пеклась природа,
Дав привилегию
Такого рода?
Палач, усилия
Твои — впустую:
55 Обрящет голову
Она другую.
Пример разительный
И заразительный.
Хвала красавице.
60 Предусмотрительной!
Сычи премудрые,
В науках доки,
Что тщитесь ближнему
Давать уроки,
65 Вы, ненасытные,
И вы, бродяги,
Владыки изверги,
Рабы бедняги,
Займите рвенья,
70 Для песнопенья:
Хвала красавице —
Венцу творенья!
*$*$*$*

БАЛ
Часть первая
В дом исторический,
Сданный за плату
Теми, чьим предком был
Сам Фарината,
5 Свет приглашается
На бал презнатный
Некой Хиловскою
С красой закатной.
В стеклах магических
ю Ходят сквозь стены
Черти и дьяволы
Попеременно
Пред затуманенным
Взором мужлана,
15 Не избежавшего
Пут шарлатана,—
Так и стоглавою
Массой вельможи
В комнаты ломятся,
20 Выпятив рожи,
Принцы и герцоги,
Графы, бароны,
Сыпля приветствия,
Множа поклоны.
25 Слуги в регалии
Вперили взгляды,

Джузеппе Джусти
Служить глашатаем
Каждому рады.
В россыпях титулов
зо Вот мое имя,
Столь неприглядное
Рядом с другими,—
Так в сладкозвучие
Музыки рая
35 Трубы вторгаются,
Строй нарушая.
Царственным манием,
Взором гордыни
Куцая, постная
40 Пира богиня
Всех нас приветствует
С глади дивана
И объясняется
Долго и чванно.
45 Выспренним возгласом,
Посвистом птичьим
Плачена пошлина
Светским приличьям.
Всеми затолканный,
50 Ходит bon ton,
Слышится в шарканьях:
«Pardon, pardon!»
Дом исторический!
За пять веков
90

55 Сколько ты выслушал
Трескучих слов
Грубого говора
Древней Тосканы!
Будь же утешен ты,
60 В аренду сданный!
Грех отпусти же ты
Мне, балагуру,—
По-итальянски я
Болтаю сдуру.
65 Затертый, втиснулся
Бочком сюда я,
Меж кос и локонов
Стою, вдыхая
Миазмы жуткие,
70 Зловонья ада,
Что в зале блещущей
Не знают спада.
Как от потайного
Приспособленья
75 Скачет и крутится
Для обозренья
Чудо немецкое —
Люд деревянный,
Так мельтешили тут,
so Щегольски чванны,
Куклы прыгучие
Высшего света —

Джузеппе Джусти
В платиях призраки,
В брюках скелеты.
85 Смеху не место здесь,
Шутке пикантной —
Скука убийственна,
Но элегантна;
Души упрятаны,
90 Плоть пропитала
Влага прокисшая
Похоти вялой;
Нудно-изысканный
Треск без простоя
95 И щебетание
Томно-пустое.
Тут прорываются
Игры и танцы —
Аристократия,
1°о Как голодранцы,
Шумно бросается
К яствам и винам,
Лакомства требует
С ревом звериным.
Ю5 Здесь принесенное
Передается,
Там разливается,
Естся и пьется;
Коловращение
по Дрязг и проделок,
92

Нагромождение
Блюд и тарелок.
Многими яствами,
Сыты и пьяны,
Ц5 Не забывают все
Набить карманы;
Уничтожается
Все здесь до крошек,
Не досчитаются
120 Вилок и ложек.
Часть вторая
Между невесток
С грустию вдовьей,
Наштукатуренных
Пышных свекровей;
125 Между надушенных
Тел дипломатов,
В тряпки пестрящие
Втиснутых фатов
Выглядят чуждыми,
130 Рыла разинув,
Пятеро-шестеро
Простолюдинов.
Я поверять привык
Воображенье
135 Демократическим
Строем мышленья —
О, как мне по сердцу
Вызов скандальный

Джузеппе Джусти
В сей геральдической
no Чинности зальной;
Пыл умеряют мой,
Горести множа,
Три отвратительных,
Мерзостных рожи.
i45 Здесь именуется
В шутку аббатом
Монах окукленный
Светским собратом —
Где же клобук его,
150 Где же тонзура?
Люб не алтарь ему —
Снедь да амуры!
Алчной несытости
Не сыщешь равной,
155 Всех устрашает он
Славой бесславной,.
Вечно болтает он —
Сыплются сплетни,
На люди вынесен
160 Сор многолетний.
Станет расхваливать —
Значит, продаст,
Купить намерится —
Хулить горазд.
165 Вьется пред барышней
И пред матроной,
94

Шутки
Выгоду вычислив;
С дамой преклонной
И с паралитиком
I70 Точит он лясы;
Обогатят его
Все выкрутасы.
Блещет породою
Средь вицмундиров
175 Царь христианнейший
Царства банкиров.
Церковь позволила
Милую шалость:
Он лихоимствовал
180 Самую малость;
Ныне он тешится
-Крупною данью
И камальдольскою
V Брезгует рванью,
185 в сферы высокие
Птицей взлетает,
Крест кавалерственный
С лёту хватает.
190 Тело умершего
Сделав поживой,
Гниль вредоносная
Неторопливо
Распространяется
195 Вместе с червями,
95

Джузеппе Джусти
Дело закончивши
В могильной яме,—
Так нити плесени
Высокородной,
2оо От обнищания
Полуголодной,
Свой облик прячущей
В местах укромных,
Тянутся к ордену
205 Бумаг заемных;
И уж заполнила
Дома синьоров
Толпа грабителей
И живодеров.
2ю Правят повадками
Высокородства
И пресмыкательство,
И превосходство;
А лихоимец наш
215 Злою пробежкой
Меж неплательщиков
Мчится с усмешкой.
Третий — отечеством
Гонимый злее,
220 Чем книга дельная
С новой идеей,
Что прорывается
К простолюдину,
96

Презревши пошлину
225 И десятину.
Раненный в Римини,
Смог наш бедняга
Из плена вырваться
(Вот так отвага!),
230 Был изможденным он,
Голодным, рваным,
Страх перед плахою
Глушил стаканом.
С вами, отечества
235 Сыны честные,
В коих геройская
Бродит стихия,
С вами, отважные,
Право же, в ссоре,
240 Кто наживается
На приговоре.
В Лондоне — странником
Руки к вам тянет,
В Риме — священником
245 Славным предстанет.
Кутит с придворными,
Вместе с вельможей
Славит монарха он
Ныне — а позже?
250 Вместе со мной поет:
«Моя Италия!»
Слух, что доносчик он,
Ложен едва ли.

Джузеппе Джусти
Часть третья
Рядом с беззубою
255 Гарпией чахлой —
Крашеный юноша,
Несколько дряхлый,
Бедный, шатается,
С шипом неясным
260 Он возмущается
Сбродом ужасным.
На пользу имени,
Ныне худому,
Пренебрежение
265 К веку былому;
Для угождения
Всяким отродьям
Сотни эпиграфов
Мы производим;
270 Верно, простится мне,
Коли я гряну
Во всеуслышанье
Славу болвану.
В знатности, в роскоши
275 Мир он увидел;
Скукою злой его
Бог не обидел.
Борясь со скукой, он
Бежал за горы,
280 Оттуда странником
Вернулся скоро;
98

Хамелеонствуя,
Цвета менял он,
И, шумно пьянствуя,
285 Деньгу швырял он.
Потом прибился он
К татарским крезам,
От теней барственных
Сбежавши бесом;
290 Хлебал доходы он
С чужой тарелки
Наследства, сбытого
В постыдной сделке.
Вращаясь с юркостью
295 Канатоходца,
Тип этот вертится,
Змеею вьется;
В глазках и в говоре —
Сахар с известкой:
зоо Мягкая вежливость
С наглостью жесткой.
Кричит: «Эй, увальни!
Ко мне слетайтесь
И с чужеземцами
зо5 Все развлекайтесь!
Рту иноземному
Все потакайте!
Питья и яствия
Вдосталь давайте!
зю Жалобы ч- в сторону,
Выть не пристало.

Джузеппе Джусти
Что есть Италия?
Двор постоялый.
Претит хозяину
315 Страсть к счетоводству:
В слугах увидел он
Блеск благородства;
Слава, доверие,
Честь дворянина —
320 в деле податливы,
Словно резина.
Люди оседлые
Заснули в спячке;
Гложут хозяина
325 Дедов болячки —
Меланхолически,
Голосом вялым,
Преданный выцветшим
Церемоньялам,
ззо Славит он Гениев,
Славит Искусства...
Все это умерло,
Все это пусто.
Тянусь я к устрицам,
335 Маюсь в смущенье.
Знаете ль модное
Вы обхожденье?
Бодро и весело
Жизнь — за поводья!
340 Прочее мелочно,
Да и не в моде!»

Я, чей освистан был
Грех беззаботный —
Словоохотливость —
345 в жизни бессчетно,
И тут не выдержал,
Кричу: «И верно,
Для мира целого
Мы — край галерный.
350 Хватает личностей
Малопочтенных,
Праздно гуляющих
В извечных сменах
По полуострову —
355 и зачастую
Тошнит вершины гор
И глубь морскую.
Осыпан купленной
Почестью равно
360 Здесь бывший каторжн
И царь державный;
Подонков всяческих
Разнообразье —
Лишь смена вечная
365 Нетленной грязи.
Этому сборищу
Вралей и хватов,
Призрачных герцогов,
Дам странноватых,
370 Этим напыщенным
Псевдовельможам

Джузеппе Джуспш
Мы, бестолковые,
Служим подножьем;
Странно звучащее
375 Имя скотское
С душой расстанется
Вмиг за жаркое».—
«Я — порождение
Вещего мр<ка,—
380 Речь подхватил мою
Мученик фрака,—
Я — речь желтушная
Предубежден ья.
Совесть гнетет меня!
385 Прошу прощенья!»
Фраком торжественным
В талии сжатый,
Пить он отправился,
Как завсегдатай.
ВОСПОМИНАНИЯ О ПИЗЕ
Вечно в душе моей
День тот шутейный —
Помню, пирушкою
Первостатейной
5 Шумно отпраздновав
Диплом врученный,
Прочь от приятелей
102

Я, удрученный,
Путь свой направил,
ю Пизу оставил.
Вошел в «Гусара» я,
Скучен и тих;
Но вот уж кофе
Двадцатерых
15 Вкупе с давнишним
Долгом оплачен;
Вот уезжаю я,
Желчен и мрачен,
Как на закланье,
20 В тряском рыдване.
Вихрем промчалось
Четырехлетье,
Когда резвился я,
Вольный, как дети!
25 Книги постылые
В песнях забыты,
Восторг вкушаем мы
Перед раскрытой
Жизни страницей,
зо Начав учиться.
Пил я познание,
Жадно глотая;
Доктором стал я,
Жизни не зная.
35 В доме обучены
Прямохожденью,
Выйдя, мы падаем
Вмиг на каменья.
От дел до речи —
40 О, как далече!

Джузеппе Джусти
Учат на славу нас
(Шло б только впрок!)
Столько ж профессоры,
Сколько игрок;
45 Ведать вселенную
Тянет отвага —
Жребий бродяжеский
Будет во благо;
Нужное знанье
50 Дадут скитанья.
Гордый отрепьями,
Знак доброты
Вдруг обнаружишь ты
В квакерском «ты» —
55 Мягкость и искренность
Уст, что чрез годы
В лицо вам выстрелят
Свету в угоду
Слово стальное —
60 «Вы» ледяное.
Век наш бахвальствует,
Словно банкир,—
Ценит лишь видимость
Суетный мир;
65 Желанья киников,
Частые^ране,
Скитаться в бедности,
Срама на грани,—
Помыслы эти
7о Есть ли на свете?
О, дней резвление,
Тишь вечеров —
Время веселое
104

Для школяров!
75 Скрывает множество
Чистых утех
Жизнь наша бренная!
Ласкает смех
Душ наших струны!
во Будем же юны!
Кто философствует
С младых ногтей,
Приходит к старости
В плену страстей;
85 Блюл воздержание —
Стал рамоли,
Желанья плотские
Прочь отошли.
Старцам искус
90 Смягчил Исус.
Сразит веселие
Науку в споре
Так же, как практика —
Сотни теорий.
95 Пусть чередуется
Книга с пирушкой,
Только подальше ты
Держись за кружкой
От безобразных
юо Циников праздных.
Веселый ветреник
Ужель в мечтах
Лелеет будничный
Успех в делах?
Ю5 Алчба великая

Джузеппе Джусти
Желудки гложет —
В участок бросятся,
Души заложат,
Чтоб прислужиться
но и тем нажиться.
Но пунш с сигарою —
Иная сласть,
И поведение
Не в лад, не в масть!
Ц5 И все экзамены
За две недели
Назло коснеющей
Тупой артели
Хмурых зубрил,
120 Чей жалок пыл! —
Вот, о чистейшие,
Грехи и срам
Тех, кто причислены
К шальным умам.
125 Шалость — не проба ли
Ума немалого,
Ибо под маскою
Дитяти малого
Хитрый морочит
130 Прочих, как хочет.
Сердце у каждого
Полнит отрадою
Башня, что исстари
Клонится, падая:
135 Глянешь на утлую,
Много прожив,—
106

Сил испытаешь
Нежданный прилив:
«Я-то не гнулся,
140 Не покачнулся!»
Те, кто свой прожил век
Вне кутежей
И оттопыривал
Раструб ушей,
I45 Ловя глумление
Над правоведами
И непочтительность
Перед запретами,
Когда мы с вами
150 Пели про знамя;
Те ныне, дутые,
На вид при деле,
Но смерть сидит уже
В желтушном теле.
155 А мы, беспутные
Дети порока,
Вне службы праведной
Живем без прока,
Зато бодры
160 Мы и добры.
На этих праведных
Все смотрят косо,
Смолкают в их близи,
Боясь доноса;
165 А нам, республике
Легкого нрава,
Открыты все сердца,

Джузеппе Джусти
Что вправду здравы,
Ведь знает всяк:
по Блажен дурак!
ЗЕМЛЯ МЕРТВЕЦОВ
Мы, жители Италии,
Лишь с виду молодцы,
А в сущности — каналий,
Живые мертвецы.
5 Напрасно настоятель
Нас окунал в купель,
Святую воду тратил,
Кропивши колыбель.
Зазря, видать, и мамушка
ю Перинкой крыла нас —
Могильного бы камушка
Достало в самый раз.
Вы, тени без приюта,
Скитаетесь доколь?
15 Пора вам, баламуты,
В загробную юдоль.
Кому нужны уродины,
Ходячие гробы?
Нам дела чет до родины
20 И собственной судьбы.
Живой мужчина с виду,
А пальцем тронь — скелет.
108

Шутки
Прочли бы панихиду
И — строем на тот свет!
25 Обширная мертвецкая
Заполнена тоской,
Тут и беседа светская
Звучит за упокой.
Поверх любого чувства
зо Натянут черный креп.
На поприще искусства
Куда ни глянешь — склеп.
Наш Никколини тлению
Безвинно обречен,
35 Мандзони, к сожалению,
На полке заточен.
Лоренцо в упоенье —
В работу погружен.
Откуда вдохновенье,
40 Коль дух из тела вон?
Вот Романьози — смутная,
Но мыслящая тень —
За суетой минутною
Прозрел грядущий день.
45 И всех живых, поверьте,
До смерти напугал,
А сам он после смерти
Еще живее стал.
Увидели бесхозное
50 Наследство малых сих,
И началося грозное
Нашествие живых
Жильцов страны соседней —
109

Джузеппе Джусти
Они наперебой
55 За крохою последней
Припрыгали гурьбой.
Ах, что за жизнь скандальная
Клокочет в их стране!
Полемика журнальная
60 Гласит о том вполне.
Там пишут, пишут, злятся,
И пестуют вражду,
И заново родятся
Двенадцать раз в году.
65 Скажите вы, отважные
Посланцы той земли,
Дела какие важные
Вас к мертвым привели?
Запомните-ка, братцы,
70 Опасен воздух тут!
Пора б самим убраться,
А то ведь — унесут!
Иезуиты-гадины
И сыщицкая рать!
75 Цензурные рогатины
Пора б от нас убрать.
Поймите вы причину:
Покойник мыслит всласть.
Зачем же в домовину
80 Кастратами нас класть?
Зачем в страну вторгаются
Австрийские штыки
И нами соблазняются
Австрийские клыки?
ПО

85 К чему столь кровожадно
Взирать на наш скелет?
Ведь это тело хладно,
В нем крови вовсе нет.
С природой что лукавствовать!
90 У ней порядок свой.
Вам ныне время здравствовать,
Нам — обращаться в гной,
А было время ино,
Мы славились — зато
95 Об этих... правда, Джино?—
И не слыхал никто.
Имперские строения,
Обломки старины —
Они и в запустении
100 Величия полны.
Вы б, лопаясь от злости,
Кладбища разнесли,
Чтоб наших предков кости
Не встали из земли!
105 Струяся над оливами,
Вечерний свет зари,
Своими переливами
Забвенье нам дари!
Пусть плиты гробовые
но Покойно, мирно спят...
Но почему живые
От зависти вопят?
Им, верно, очень хочется
Бесхозного добра.
И5 Не думают, чем кончится

Джузеппе Джусти
Подобная игра.
Они в «Молитвослове»
«День гнева» не найдут.
Им это, видно, внове,
120 Что будет Страшный Суд!
МЕМЕНТОГОМИЧЕСКОЕ
Когда хватило бы
Тебе терпенья
Искать церковные
Захороненья,
5 Где прах покоится
Достойных бюста,
С трудом нашел бы ты
Пять-шесть. Не густо!
ю А ныне сразу
На радость глазу —
Изделье Фидия,
Как по заказу.
Кто чванной шушере
Откажет в праве,
15 Копя сокровища,
Мечтать о славе?
Ослу подохшему
И то, как видно,
Без эпитафии
20 Лежать обидно.
Чтоб рядом тлели
Макиавелли
112

И шут гороховый,
Поверишь еле.
25 Торговля вольная:
Деньгами звякнул —
И знать поддакнула,
И поп поддакнул.
Хоть чем за крации
зо Владей законно —
От ленты с орденом
До Пантеона.
Беда! Ну прямо
Беги из храма,
Где тлеют косточки
35 Кого незнамо!
Дотошных корчите,
Когда святого
Нам предлагаете
40 Очередного.
И вход бесчестию
Во храм Господен
По вашей милости,
Попы, свободен!
45 Все в лучшем виде,
Коль не в обиде
Святая братия
На панихиде!
Нас учат, будто бы
50 Для биографий
Хорош правдивостью
Слог эпитафий.
Читая в будущем
На лживых плитах

Джузеппе Джусти
55 О предках, чем-нибудь
Да знаменитых,
Воскликнут детки:
«О наши предки!
Днесь добродетели
60 Такие редки!»
Ученый — transeat,
А вот вельможе
В могиле нищенской
Почить не гоже!
65 Окончив бренные
Свои денечки,
Пусть жмутся сирые,
Как сельди в бочке!
Для Смерти лестно,
70 Коль всем известно,
Что трупу важному
Лежать не тесно.
К иным покойникам
Берут завидки,
75 И тянут смертные
Под стать улитке
Слюною липкою
Свой след по свету,
Точь-в-точь серебряный.
80 Коль верить цвету.
А вы их ждете
И о почете
Кумиров призрачных
Потомкам лжете!
85 Но где от приторной
Хвалы охрана
114

Тебе, исконному
Врагу обмана?
Попав к биографу
90 В лихие руки,
Ты подчиняешься
Его науке:
Он смотрит в оба,
Чтоб не особо
Ты чушь противился
95 Пороть из гроба.
Чтоб не позориться,
Я на прощанье
Впишу существенный
юо Пункт в завещанье:
Без Тут покоится,
В стихах ли, в прозе,
Дозволить ближнему
Валяться в бозе.
Ю5 к чертям, писаки,
Все ваши враки!
Без них уютнее
В могильном мраке.
ИМПЕРАТОР-ЧУРБАН
Тебя, богоданный
Болотный король,
Правитель желанный,
Восславить позволь.
5 Ты мил и беззлобен,

Джузеппе Джусти
Красив и удобен,
Ты Зевсом венчан —
Император-чурбан.
Ты грохнулся в заводь,
Спугнув лягушат —
ю Чурбаны всегда ведь
Без толку шумят,
Но стих после встряски,
И вот уж из ряски,
15 Торчит как болван,
Император-чурбан.
Лягушек община
Расквакалась: как
Ты смел здесь, дубина,
20 Поднять кавардак?
Шумел он для смеху —
Так пусть на потеху
Идет в балаган
Император-чурбан.
25 Шумят и скандалят:
Подумать смешно,
Корону напялит
Тупое бревно.
Забросить на свалку
30 Проклятую палку!
О боги, обман,
Убирайся, чурбан!
Друзья, вы напрасно
Подняли трезвон.
35 Дубине безгласной
Пожалуйте трон,
116

Чтоб жить без боязни
Поборов и казней.
Ведь он не тиран,
40 А всего лишь чурбан.
Под ветром качаясь,
Плывет по волне,
Ничуть не пытаясь
Побыть в глубине
45 Обширного края.
Разумность какая —
Отнюдь не изъян:
Благороден чурбан.
А если, бывает,
50 Нырнет он слегка,
То тут же всплывает,
Глядит в облака,
Забыв про державу,
И носит по праву,
55 Высочества сан
Император-чурбан.
Иль лютого змея
В цари вам послать?
На солнышке млея,
60 Не лучше ли спать?
Лягушки и жабы,
Вы робки и слабы:
Не зря же вам дан
Император-чурбан.
65 Король беззаботен
И счастлив народ.
Он в теплом болоте

Джузеппе Джусти
Спокойно живет.
Назло лицемерам,
70 Пусть служит примером
Владыкам всех стран
Император-чурбан.
ДОГОВОР
Часть первая
Не возвратятся времена былые.
Мельчает, чахнет нынешняя знать.
Когда карманы у дворян пустые,
То нос им неповадно задирать.
5 Старьевщики и новые портные
Разденут и оденут их опять.
Глядишь, дворцов ободранные плиты
Обратно тем же золотом покрыты.
Честь неважна, забыть пришлось про стыд,
ю И репутация — вопрос неглавный,
Когда плебей богатство посулит
За сделку подлую, за брак неравный.
Все кавалеру нищему претит,
Но что поделать — с ненавистью явной
I5 Он все ж нести берется тяжкий груз.
Вот так и заключается союз.
Единственную дочь с аукциона
Решил пустить премудрый ростовщик,
Синьору, что ее получит в жены,
118

Шутки
20 Суля деньжонки знатных горемык,
Которых обобрал во время оно.
Вернет она богатство, блеск и шик
И будет громким титулом готова
Прикрыть делишки папеньки родного.
25 Была девица — форменный урод:
Крива, горбата, пугала страшнее.
Не нос, а клюв, как у лягушки рот,
Болталась голова на тонкой шее.
Но звонких скудо тысяч восемьсот
30 Папаша дал в приданое за нею,
И вышла дочка по причине той
Красавицей, а папа стал святой.
Не ждал он зятя, глядючи с балкона,
Да и не рыскал по округе всей.
35 Дворяне, гордые во время оно,
Мышей церковных сделались бедней.
Судьба была к папаше благосклонна,
И каждый день толпились у дверей
Синьоры, что надумали жениться.
40 Им всем ужасно нравилась девица.
Из двадцати, что в книжке долговой
Давненько числились и безысходно,
Продать старинный титул родовой
Один был только должен всенародно,
45 Чья кровь была, бесспорно, голубой,
Была чиста и архиблагородна.
Текла, как струи старого вина,
Сквозь кожу белоснежную видна.
Был брачный договор скреплен в два счета.
50 Хозяин звал гостей на торжество
119

Джузеппе Джусти
И удостоил этого почета
Всех родственников зятя своего.
Своим же так сказал: Коль есть охота,
Придите, но не стану никого
55 Я принуждать, и очень может статься,
Что лучше вам и вовсе не являться.
Как буря ;и". 1ече
Невнятно шумит
С раскатами грома,
60 Так грохот под вечер
Колес и копыт
Раздался у дома.
Прослышав о том,
Толпою громадной
65 Сбежался народ,
Огнями весь дом
Сияет, нарядный,
И празднества ждет.
Карет вереницы
70 К подъезду спешат,
И разные лица
Вокруг мельтешат:
Кафтаны, ливреи,
Дворяне, лакеи.
75 Сумятица, гам,
И слуги бранятся.
Почетным гостям
К дверям не пробраться.
Но сразу видать:
80 Собравшись у входа,
Чурается знать
Простого народа.
120

Вплывает княжна
Вослед за торговкой.
85 (Невесте она
Придется золовкой).
Сановный старик,
Придворный вельможа,
А рядом — мясник,
^o Кирпичная рожа.
Меж стульев и диванов,
Заполонивших дом,
Кладовок и чуланов
С награбленным добром,
^5 Согласно ритуалу,
Проходят гости в залу,
Свечей огромных светом
Она озарена,
Слепит глаза паркетом,
юо Роскошества полна,
И облепили стены
Ковры и гобелены.
Сквозь отсветы алмазов
И блеск хрустальных ваз
Ю5 Герои древних сказок
С картин глядят на нас.
Их выбор не случаен:
Похож на них хозяин.
Художник с жизнью этой,
но Расписывая зал,
Старинные сюжеты
В одно перемешал.
(Читатель мой, прости ты,
Что все они избиты).

Джузеппе Джуапи
115 Его надул меняла —
Не доплатил за труд,
И он тогда нахала
Призвал на высший суд.
Услуга за услугу —
120 Он высмеял ворюгу.
Вот мяса кус громадный
Сожрал Эрисихтон,
Но, волей беспощадной
125 На гибель обречен,
Он голодом измотан,
И сам себя сожрет он.
От той картины справа
Иаков — добрый брат.
Он бедного Исава
130 Всегда насытить рад.
Да жаль, еда у брата
Чуть-чуть дороговата.
А здесь овладевает
Данаею Зевес
135 И все замки срывает,
Дождем упав с небес.
Той влаге цену зная,
Ублажена Даная.
А вот пред нами прямо
но Хитрец Гелиодор.
Ничком у двери храма
Лежит презренный вор.
Небес посланец шею
Накостылял злодею.
122

145 Мидас. Покрытый златом
От головы до ног,
Под бременем проклятым
Бедняга изнемог.
Отдал бы все на свете,
150 Чтоб сбросить чары эти.
А ветерок гуляет
В болтливом тростнике,
И солнышко сияет
Над ним. И вдалеке
155 Блистая, золотится
Пактольская водица.
От смерти не спасется
Захваченный Сион.
С картины к нам несется
160 Детей и женщин стон.
Взметнулось над домами
Губительное пламя.
Направо и налево
Всех римляне разят
165 И у погибших чрева
Мечами потрошат,
И шарят грязной дланью,
Предав их поруганью.
Сияя блестками
по И торжеством,
Невеста гордая
Стоит столбом.
И увиваются
Вокруг гусыни
175 С базара кумушки
И герцогини.

Джузеппе Джусти
Одни к ней ластятся,
Вертясь юлой,
Другие щупают
180 С усмешкой злой.
Она не жалует
Ни тех, ни этих,
Но что поделаешь —
Должна терпеть их.
185 Поклонам «дружеским»
Жених не рад,
С речами сладкими
Глотает яд.
С улыбкой деланой
190 На постной мине
Склонил он голову,
Смирив гордыню.
Хозяин пыжится —
Чванлив, надут,
195 Да скрыть не в силах он,
Что плутом плут.
Гостей с почтением
Встречает знатных
И растворяется
200 От чувств приятных.
Роднёю новою
Гордится он
И от усердия
Из кожи вон
124

205 Готов он вылезти,
Ей угождая,
Да вот мешается
Родня другая.
«Ну что за олухи,—
Кричит он в зал,—
2ю Столпились, дьявол бы
Вас всех побрал!
Встань с кресла этого,
Кума Луиза!
215 Не видишь — около
Стоит маркиза.
А ты, брат Гасперо,
Прочь отойди,
Проход немедленно
220 Освободи».
И те в смущении
Отходят боком:
«Ах, извините нас,
Мы ненароком».
225 Маркиза вежливо
В ответ ему:
«Такой любезности
Я не приму.
230 Кто не работает,
Тому садиться
Необязательно».
И удалиться
С маркизом под руку
Спешит скорей,

Джузеппе Джусти
235 Избавясь с ловкостью
От дикарей,
В другую сторону,
К хлыщам лощеным,
Где стул галантно ей
240 С ПОЛУПОКЛОНОМ
Подносят щеголи,
Чей светский вид
Нас, неотесанных
Да пристыдит.
245 А наши олухи
Внимают, стоя,
Как снисхождения
Их удостоя,
Куда приветливей
250 с народом став,
В пух промотавшийся,
Болтает граф.
О Мода новая,
Твой жребий тяжек,
255 Коль ты артистами
Зовешь портняжек.
На голове у сих
Искусства чад,
Как шишка, ножницы,
260 Гляди — торчат.
Но все ж, собравшихся
Окинув взглядом,
Пройдемся мысленно
По их нарядам.
126

265 Где вкус изысканный
Былых времен,
Где неотесанность
И моветон.
Одни, безродные,
270 в углах, в толкучке,
Собрались в потные
Густые кучки.
В пух разодетые,
Пыхтят они,
275 Надувшись, топчутся,
Торчат, как пни.
Торговцы тучные
И брадобреи,
Пузища, задницы,
280 Тугие шеи.
Меж них слоняется,
Потупя взор,
Судейский — кляузник
И крючкотвор.
285 в нелепой мантии,
В глухом жилете,
Сияя лысиной
При ярком свете,
Он шею вытянул
290 и, словно змей,
Безостановочно
Поводит ей.
Глаза стеклянные.
У ротозея,

Джузеппе Джусти
295 Что в стенку вклеился,
Кругом глазея.
На «дамах» уймища
Колец, шелков.
Всю рухлядь вынули
зоо Из сундуков
Волосья лентами
Перетянули
И перья страуса
В зады воткнули.
зо5 и — безупречная,
Ни дать, ни взять,
Немым достоинством
Блистала знать.
Почти бесплотные,
зю Как те виденья,
Что растворяются,
Сливаясь с тенью,
Неуловимые,
Едва скользят.
315 Улыбки беглые,
Проворный взгляд.
В обличье видится,
Сквозит в манерах
Налет вращения
320 в высоких сферах.
Но в благолепии
Былых господ,
128

В притворной скромности —
Один расчет.
325 Замашки барские
Им не по чину,
И нынче выгодно
Сменить личину.
Но вот нотариус
ззо Бумагу взял,
И брачный договор
Услышал зал.
Все ставят подписи —
Ясна картина.
335 Гостям разносятся
В бокалах вина.
И яства разные,
И шоколад,
Но слуги опытны
340 и не спешат.
Уйти торопятся
Скорее дамы
И сокрушаются:
«Старались зря мы.
345 Для ЭТОЙ КурИЦЫ
Такой парад?
Да нам бы утренний
Надеть халат!»
А наши кумушки
350 Так дышат еле.

Джузеппе Джусти
Сластей накушавшись,
Осоловели.
И платье скомкалось,
И жмет корсет.
355 Вздыхают, бедные:
«Ой, мочи нет!
Ой, матерь божия,
Что за мученье.
Скорей дурацкое
360 Снять облаченье!
И провалиться бы
Ко всем чертям
Корсетам, сборищам
И господам!»
Часть вторая
Процедурой удрученный,
От насмешек сам не свой,
Дом покинул нареченный
С одуревшей головой.
5 Он сказал: «Пиши пропало!»
И залез под одеяло.
Разметавшись на перине,
В сон тревожный погружен,
Древо мощное в долине
1° Беспредельной видит он.
Ввысь уходит, вековое,
Небеса затмив листвою.
Ствол могучий, величавый,
И, куда не кинешь взгляд,
15 В кроне дерева курчавой
130

Разные плоды висят.
Много их — больших и малых,
Сочных, недозрелых, вялых.
И над теми, что получше,
♦ 20 Поедая мякоть их,
Вьются птицы, вьются тучи
Мошек, мелких и дрянных.
Древо против них бессильно
И не столь уж изобильно.
25 А вверху — совсем уж редки
Стали листья и плоды.
Отмирая, сохнут ветки,
Всюду дряхлости следы.
Чахнет древо, угасая,
зо И вершина — вся нагая.
Сей картиной полунощной
Удручен был наш герой
И сравнил невольно мощный
Ствол с вершиною сухой.
35 Но его воображенье
Новое влечет виденье.
Где, еще прямой и сильный,
Распускает ветки ствол,
Ясно виден герб фамильный —
40 То ли лев, то ли орел,
Что тихонько внутрь убрался,
А снаружи круг остался.
И в кругу, в той дырке черной,
Разный топчется народ,
45 Виден, как в трубе подзорной,
Коль глядеть наоборот.

Джузеппе Джусти
Рой прелатов, офицеров,
Знатных дам и кавалеров.
Тоги, мантии, береты
50 И в алмазах башмаки,
Позументы, эполеты,
Локоны и парики,
Шелковые пелерины,
И жабо, и кринолины.
55 С раздражением и злобой
Рассуждают меж собой
О судьбе своей особой
И о крови голубой,
Об утраченных наделах
60 И о нравах устарелых.
А над знатью обозленной
Сзади, будто вознесен,
Островерхий, запыленный,
Виден чей-то капюшон.
65 Иль сюда, как самозванец,
Затесался францисканец?
Но капюшон мелькнул и вдруг исчез,
Как будто лягушонок из трясины
Чуть выглянул и снова в грязь залез.
70 Он рухнул вниз, в древесные глубины,
Весь ствол насквозь пронзая без труда,
Так, словно бы он был без сердцевины,
Как в те давно забытые года,
Когда деревья были матерями,
75 Лесных богинь рождая иногда.
132

И вот уж у подножья, меж корнями,
Обломок некий старины седой
Предстал пред жениховыми глазами.
Когда б художник вздумал век былой
80 Изобразить, в наш век бы для сюжета
Он не нашел фигуры таковой.
Без бороды была фигура эта,
На голове — не шляпа, не берет,
А капюшон коричневого цвета.
85 То с виду настоящий был аскет,
В плаще, как у отшельника, на коем
Из бычьей кожи пояс был надет.
Когда предстал пред нашим он героем,
Тот посчитал за конюха его,
90 Сказав: «Не подходи к моим покоям».
«Я прапрапрадед деда твоего,
В семье торговцев рыбою рожденный,—
С улыбкой молвит это существо.—
Мне неприятен вид твой оскорбленный.
95 Вся знать из черни вышла, вся гуртом,
И ваш родоначальник я законный.
Как я пробился, умолчу о том,
Из самых из низов, но уж, конечно,
Не честною торговлей, не трудом,
юо Не мужеством, не жизнью безупречной.
Немногие свершеньем славных дел
Свои гербы украсили навечно.

Джузеппе Джусти
В наш век, который, как в котле, кипел —
Раздоры, войны, низменные страсти —
Ю5 Набил мошну я и остался цел.
Но только лишь дорвался я до власти,
Как схвачен был, к петле приговорен —
Едва ушел от эдакой напасти.
С грошом в кармане был я выгнан вон.
но Пришел в Париж, там встретил земляка я,
И мне помог открыть лавчонку он.
Дрянную, наподобие сарая.
Но, голодая, не жалея сил,
Христа за грош бесстыдно продавая,
И5 Барыш я стопроцентный получил.
Все эти деньги в рост пустил я разом,
Ну, а потом такого натворил,
Что у тебя бы помутился разум,
Когда б узнал ты, кто таков я есть,
120 И верь — подобны легоньким проказам
Делишки, что творит твой славный тесть
В сравнении с разбоем, ограбленьем,
Подлогами — всего не перечесть.
Мой сын и внук с таким же точно рвеньем
125 Корабль мой направляли в море зла,
Влекомые наживы дуновеньем.
Республика — почет ей и хвала,
Облобызала герцогские руки,
Попав под власть злодея и осла.
134

Шутки
130 Когда, поднаторев в моей науке,
Потомок мой вернулся богачом,
За ним водились кой-какие штуки.
Он доказал, что был тут ни при чем,
Купив задорого монаршью милость,
135 За что перепоясан был мечом.
С тех пор, как превращенье то случилось,
Высокий титул носит весь твой род,
А на гербе корона появилась.
Ничтожества, высокочтимый скот
140 Пошли затем в роду твоем чредою.
В безделье, в блуде жили без забот.
А ты теперь, задавлен нищетою,
Зачем так горько плачешься, родной?
Вы будете прекрасною четою.
145 Как ни крути — породы вы одной».
ОБЪЯВЛЕНИЕ ПО ПОВОДУ
ПРЕДСТОЯЩЕГО СЕДЬМОГО
НАУЧНОГО КОНГРЕССА
Давно Его Высочество
Заметил без труда,
Что околонаучные
Безвредны господа.
5 С годами не меняются
И платят всякий раз
135

Джузеппе Джусти
Положенные подати,
С конгрессов разойдясь.
Упрятав подозрения
ю В отеческую грудь,
Он праведному разуму
Открыл свободный путь.
Пусть знает вся Италия
От Альп до Сиракуз,
15 Европе ведать надобно
И намотать на ус,
Что ныне созывает он
Ученейший синклит
И царскими обедами
20 Достойных угостит.
И всем, кто приглашается
На зов не опоздать
(Коль стража пограничная
Не завернет их вспять),
25 Дозволит он обрушиться
С тирадою любой
На бедную Италию:
Проклятья — звук пустой.
И, коли власть священную
зо Не тронут невпопад,
Пускай себе потешатся,
Болтают, что хотят.
Пускай их разглагольствуют
Ученые врали,
35 Что просветили некогда
Народы всей Земли.
136

В неволе превращаются
Былые львы в ягнят,
И нынче нам историю
40 Монахи разъяснят.
Итак, убрав статистиков,
Что тайны выдают,
Плюс физиков и химиков —
Злокозненных иуд,
45 Экономистов пакостных,
Смущающих народ,
Френологов, геологов
И всякий прочий сброд,
Перед инакомыслием
50 Соорудив кордон,
Лояльности пожаловал
Свободу слова он.
Теперь в монаршьей милости
У нас сомнений нет.
55 На все ж вопросы прочие
Легко найдем ответ.
Прогресс — пустая выдумка,
И герцог убежден;
Должны мы жить законами
60 Прадедовских времен.
И потому по благости
И мудрости своей,
Храня любимых подданных
От всяческих идей,

Джузеппе Джуспш
65 Он знанию полезному
Весьма благоволит
И учреждает премию
Тому, кто разъяснит
В преддверьи возвращения
70 Гуманнейших веков:
Годится ль уголь каменный,
Чтоб жечь еретиков?
НЕПОДВИЖНЫЕ И САМОХОДНЫЕ
Для чего родная школа
Забивает нам глаголы
Палкой прямо в голову?
Для чего бытует мненье,
5 Что латинское ученье
Закаляет юношей?
Как набраться христианства,
Изнывая от тиранства
Пастырей-холериков?
ю Мы уж не молокососы,
Но подобные вопросы
До сих пор нас мучают.
За грехи за все за наши
К преподобному папаше
I5 Угодив в объятия,
138

Мы прощалися навеки
С тем, что в каждом человеке
Было от рождения:
Со способностью развиться
20 Да и просто шевелиться.
Как овец стреноженных,
По домам нас возвращали,
Рот заткнув, чтоб не пищали,
В полном отупении.
25 Теоретики ученья,
Ныне видя заблужденья
Преподобных пастырей,
Признают, что шкет зеленый,
Как предмет одушевленный,
зо Может все же двигаться.
Но при этом неуклонно
Должен соблюдать законы
Физики с механикой.
Должен шевелить руками,
35 И ногами, и мозгами
Сообразно формулам.
И, блюдя порядок строгий,
Этот механизм двуногий
Долго не сломается.
40 Вы, о будущие внуки!
Вы взрастете по науке
В школах механических.

Джузеппе Джусти
И впитаете доктрину,
Что подобна желатину:
45 От нее становишься
Многознающим, тягучим,
Мягким, вязким и трескучим.
Впрочем, это к лучшему.
В животах взыграет бурно
50 Газ приятнейший, культурный,
Энциклопедический;
То, что в черепной коробке,
Древу уподобясь (пробке)
Сплошь пойдет пустотами;
55 В ЭТИ ПОрЫ, ТОЧНО В ЛЮКИ,
Соки истинной науки
Хлынут с новой силою;
Так без вони, без навоза
Зацветут на древе розы
60 И плоды познания.
Человеческие чувства
Сможем с помощью искусства
Вымерить линейкою.
И, отмеривши раз десять,
65 Зло с добром уравновесить
Ради пользы здравия.
Муж достичь восхочет рая,
Теорему разбирая
О семейном счастии;
140

70 На доске запишет мелом
Все, что словом, да и делом
Совершит в супружестве;
Долг ему исполнить отчий
Гименей, как некий зодчий,
75 Пособит расчетами;
И, задание осиля,
Чадам «смешанного стиля»
Станет он родителем.
so Перемазанные жиром
Прихожане целым миром
Кликнут: «Аве, алгебра!»
Фильтром пользуясь, юристы
Свод законов самый чистый
Нам предложат вскорости.
85 Вскопано и плодородно,
Государство станет сходно
С садом ботаническим.
Ах! Откуда сказка эта,
Будто наша вся планета
90 Держится любовию?
По какой такой причине
Нужно думать, что в мужчине
Смелость лучше трусости?
Нет! Чтоб обществу держаться,
95 Зло с добром должно смешаться
В правильной пропорции.

Джузеппе Джусти
А пример энтузиазма
И подобного маразма
Ищут пусть в Поэтиках.
юо Мы же с вами от природы
Рождены, как счетоводы,
Заниматься числами.
И такие представленья,
Как любовь и умиленье,
Ю5 Выводить из алгебры.
Мерить всех — одним лекалом
И во всем, в большом и в малом,
Исходить из физики.
ТОСТ
Нет, не скучающим
Крезом, из чванства,
Все мы тут собраны
Нынче для пьянства,
5 Тем, что занудные
Шлет приглашенья
И от нахлебников
Ждет преклоненья;
Ни тем иудою,
ю Что назначает
Аудиенцию
И угощает,
142

Шутки
Чтоб (не без помощи
Полных бокалов)
15 Сплетни выуживать
В пользу вандалов.
Просто общительный
Малый,-желая,
Чтобы компания
20 Вышла живая,
Нас — хоть не герцоги
И не бароны —
Выбрал в сообщники
И компаньоны,
25 Благо не скромники,
И к этикету
Старозаветного
Нет пиетету.
Здесь повольготней, чем
зо В собственном доме.
Вот уж поистине —
Не на приеме,
Где всё для мебели —
Стулья и кресла
35 И представителей
Тучные чресла.
Здесь не пытают вас
Ни политесом,
Ни фантастическим
40 Деликатесом,
143

Джузеппе Джуспш
После которого
Будут суровой
Пыткой все изыски
Кухни домовой;
45 Не похваляются
Блюд позолотой,
Чтобы с голодною
Сладив икотой,
Гость заунывные
50 Пел мадригалы —
Мол, что за скатерти,
Что за бокалы!
Всё это жалкие
Снобов уловки.
55 Это безмозглые
Жаждут головки
Славы лукулловой:
Если другая
Не покупается,
60 То хоть такая.
Это пускаются
На ухищренья
Те, кто без имени
Но при именье
65 (Та пресловутая
Наша элита,
Что часто, белыми
Нитками шита,
144

Шутки
И чтоб не вылезли
70 Оные нитки,
Аляповатые
Носит накидки),
Иль те, кто с резвостью
Впрямь донкихотской
75 Часто в преддверии
Доли банкротской,
Блеском и щедростью
Споря с богами,
Всюду последними,
80 Сорят деньгами.
Здесь вестибюльную
Пыль золотую
В очи не пустят вам,
Чтобы вслепую
85 Шли без сомнения
И колебанья
В храм экономии
И воздержанья,
Где приготовлено
90 Все для «парада»,
Где хоть внушительна
Блюд «анфилада»,
Но предназначена
Больше для зренья,
95 А не для пошлого
Пищеваренья.
Здесь не подносят вам
С помпою крохи
145

Джузеппе Джусти
Вас обобравшие
юо Слуги-пройдохи,
Те, коих золотом
Торсы блистают
(Жаль, что желудки их
Часто скучают);
Ю5 Не порываются
Спрятать объедки
С тем, чтобы к завтраку
Были котлетки.
Блюда меняются
и° Три раза кряду.
Гости с достоинством
Терпят осаду.
Случая не было
Тут, чтобы лили
Ц5 Воду в истории
Или бутыли,
Что осушаются
Залпом.— На смену
Новые вводятся
120 Туг же на сцену.
Вот описание
Всем для примера
Пира, достойного
Песен Гомера.
125 И для сравнения
Тут же картинки
146

Шутки
Трапезы, чопорной,
Словно поминки,
Где угощения,
13° Пресны и строги,
Как похоронные
Тянутся дроги,
Где, неуместная,
Никнет острота,
135 Скулы широкая
Сводит зевота,
Гость не шелохнется —
Стиснут безбожно
(Так что и рюмку-то
140 Взять невозможно).
Но коли сказано
Слово о госте —
Гостю пора уже
Вспомнить о тосте,
145 Чтобы ХОЗЯИНУ
Не показаться
В роли нахлебника
И тунеядца.
Смерим собравшихся
150 Пристальным взглядом —
Не по случайности
Собраны рядом:
Все в упоительном
Возрасте спелом,
147

Джузеппе Джусти
155 Духом неслабые,
Крепкие телом,
Что уж тут скромничать,
Все как с картинки,
Филологической
160 Полны начинки.
Если случается
Нашему брату
В заумь удариться,
Аки Сократу,—
165 Что ж, Академия
Нам не помеха,
Можем и мудрствуя
Плакать от смеха.
Только не вышло бы
по Тут ритуальной
Метафизической.
Ссоры скандальной.
К черту тщеславие,
К черту упрямство,
175 Лесть откровенную
С привкусом хамства.
Что получаем мы,
Копья ломая?
Польза от этого
18° Нам никакая,
Ведь непечатная
Наша словесность
148

Шутки
Не завоюет нам
В массах известность.
185 Если, однако же,
По уговору,
Станем выкладывать
Все без разбору,
То по возможности —
wo Без подковырок,
Без нацепляемых
Каждому бирок,
Без остроумия
Полишинеля
W5 И непристойностей
В духе борделя.
Вводим республику!
Только условье:
Всем — право голоса,
200 Но не злословья.
Каждый пусть каждому
Кости помоет.—
Бить ниже пояса
Только не стоит.
205 Если ж в веселую
Встряв пикировку,
Кто-то излишнюю
Кажет сноровку,
Если какой-нибудь
2Ю С носом свекольным
149

Джузеппе Джусти
Обезоружит вас
Выпадом вольным,
То не советую,
Выпучив очи,
215 ДутЬСЯ И ПЫЖИТЬСЯ,
Что будет мочи,
Как норовистая
Лошадь, беситься —
Иль в озлоблении
220 в угол забиться.
Только с куриными
Можно мозгами,
Если тщеславие
Шутит над вами,
225 в злобе нешуточной
Лезть в перепалку,
Из состязания
Делая свалку.
Пусть за придирками,
2зо Злыми без меры,
Прячутся мании
Старой мегеры,
Что перед франтами
Всех поколений
235 Мнит себя полюсом
Их вожделений
И в закуте своем —
Век одинока —
150

Ищет от мнимого
240 Скрыться порока.
Пусть придираются
К целому миру
Те, что давно уже
Бесятся с жиру,
245 По монастырскому
Дышат уставу,
В кушанье каждое
Сыплют отраву,
Чувства в глубокие
250 Прячут карманы
И как набитые
Ходят болваны.
Но чтоб духовные
Евнухи эти
255 Были за нравственность
Нашу в ответе?!
Чтоб остроумие
Взяв на поруки,
Всем уготовили
260 Гибель от скуки?!
Истинно мудрые,
Если берутся
За наставления,
То без занудства,
265 и исповедуя
Благость на деле,

Джузеппе Джусти
Сыщут сподвижников
Без канители.
Стоило ль делаться,
270 Право, мужчиной,
Чтобы в позиции
Жить страусиной
Или по первому
Страха приказу
275 Иглы выбрасывать
Как дикобразу?
Ладно, с молчальников
Нету и спроса,
За год не высунут
280 Из дому носа
И, чтоб не встретиться
С порчею в свете,
Счастливы в собственном
Гнить лазарете.
285 Мы же, рожденные
Жить не в пустыне,
Ярые недруги
Всякой гордыни,
В жизни веселую
290 Ценим свободу
И к человечьему
Тянемся роду.
Что же? — Тщеславие
Нынче в отлучке,
152

Шутки
295 Всюду беззлобные
Зреют колючки.
Язвы заядлые
Все здесь язвимы
И — что существенно —
зоо Все невредимы.
Лучше в открытую
И напрямую,
Чем недоверчивость
Пестовать злую
305 и под алхимией
Светского тона
Прятать охальника
И солдафона.
Пусть бесшабашная
зю Скачет бравура
И обоюдная
Колет цензура.
Если по-рыцарски,
Но не помпезно,
315 То и сражение
Будет полезно.
Вдруг долгожданную
Высветит повесть?
Или лежалую
320 Вытащит совесть?
Вот уж турнирная
Порвана лента
153

Джузеппе Джусти
К радости Общества
И Президента.
325 Все по позициям!
Время настало,
Чую пародии
Острое жало.
Браво! Хрустальные
ззо Слышу фанфары.
Вооруженные.
Сходятся пары.
Всюду энергия
Льется каскадом
335 И с электрическим
Спорит разрядом.
Искра, чуть вырвавшись,
Пламя рождает.
Встряска противникам
340 Не помешает.
Так позаботимся,
Чтоб ни от слова
Не Зсггошнило нас,
Ни от спиртного.
345 Если же качается
Сцена в финале,
Что ж — лишь бы головы
Не подкачали!
154

ПОЭТ И ГОРЕ-ГЕРОИ
Поэт
Герои сущие,
в чем ваше сущее?
Герои
Родим грядущее.
Поэт
Вскричу тем пуще я!
5 Что ж в этот миг
ваш ум постиг?
Герои
И всё — и пшик.
Поэт
Нелжив язык!
Сдержу ли крик?
10 Что ждет Италию?
Герои
Конец безначалию!
Поэт
Под чье же начало
страна-то попала:
попа-кардинала
15 иль хитреца-либерала,
а главное: своего иль вандала?
Герои
Шел бы ты прочь. Мы и так охрипли.
Поэт
Бегу, бегу. Ох, как же мы влипли!
*т*»Ф*5»

Джузеппе Джусти
БЛАЖЬ
О Риме вздыхает
Народишко наш.
Заснуть нам мешает
Имперская блажь,
5 И жаждем мы снова
Величья былого.
Кто силой затеял
Весь мир обрести,
Кто в грезах возреял,
ю Но, как ни крути,
Для нас нестерпимо
Сияние Рима.
На знатного плута,
Что все промотал
15 И вдруг почему-то
Опять возмечтал
Пробиться в вельможи,
Мы очень похожи.
Куда нам, пигмеям,
20 До прежних времен,
И зря мы лелеем
Несбыточный сон.
Ты сладь хоть с собой —
Народец-герой.
156

ПАПСТВО ПАДРЕ ПЕРСИКА
Падре Персик благочинный
Проживал на лад старинный,
Никого не трогая,
Славен жизнью благородной,
5 Скромной снедью огородной
Кое-как питаяся.
Только снится мне кошмарец,
Будто этот тихий старец
Избран римским папою.
ю На Петровом на престоле
Воцаряся в новой роли,
Смотрит — а кругом долги.
Осенило старикана:
Он на стенах Ватикана
15 Налепил: «Сдаю в наем».
Эконом первостатейный,
Он устроил дом питейный,
В папской канцелярии.
В зале папских территорий
20 Сделал надпись «Санаторий
Для попов припадочных».
Всех аббатов и прелатов,
Крючкотворов и легатов
Разогнал с проклятьями.

Джузеппе Джуспш
25 И отправил на бесхлебье
Всех охранников — отребье
Прежней римской каторги.
Чтоб больное государство,
Получив сие лекарство,
зо Разом исцелилося.
Всех проверив кардиналов,
Видит тучу криминалов:
Спуску не давая им,
Самых темных он отставил,
35 Остальных же всех отправил
Далеко в провинцию.
Сняв цензурные рогатки,
В установленном порядке
«Index» сжег на площади
40 И велел в исповедальнях,
Как в столичных, так и в дальних,
Вешать: «Datur omnibus».
В то же время сознавая,
Что из крайностей любая
45 Не сулит хорошего,
Он не требует от граждан,
Чтоб они предстали, каждый,
Бесом либо ангелом,
158

Шутки
А взывает к имярекам:
50 «Оставайтесь человеком!
Прочее же — transeat».
Все ханжи и либертины,
Дамы, такожде мужчины,
Были им отосланы
55 В отдаленные селенья —
Поискать увеселенья
В гетто для католиков.
И неверующих тоже
Даром что не бьют по роже —
60 С миром отпущает он.
Всех же выкрестов-папистов,
Потаенных атеистов,
Обозвал ублюдками.
Тех, кто вместо злобы мира
65 Обсуждает склоки клира,
Припугнул анафемой.
Тех, кто при богослуженье
Мещет словоизверженье,
Припугнул анафемой.
70 Тех, кто чает от прихода
Не расхода, а дохода,
Припугнул анафемой.
Вот взглянул я как бы в духе
И от этой заварухи
75 Осенился мыслию,
159

Джузеппе Джусти
Что и впрямь подобный папа
Мне напомнил не сатрапа,
А первосвященника.
Для восторженных молений
so Пал я было на колени,
Но взглянул в стороночку,
Вижу: важные персоны
Там, содвинувши короны,
Потихоньку шепчутся.
85 Затесавшись в самой гуще,
Выл один, один всех пуще,
Ласковый, как гарпия:
«Сохраним такого папу —
Всем давать придется драпу,
^o Он же по-апостольски
Частый невод в воду кинет
И всю рыбку-то повынет,
Что нам в рот просилася.
Всем нам, братцы, ненароком
^5 Этот папа выйдет боком.
Сыпь ему стрихнинчику!»
160

Шутки
ДЖИНДЖИЛИНО
Посвящается Алессандро Поэрио*
Часть I
Божества из мифологии
Всех во мраке находящихся,
Феи ложной педагогии,
Отравляющей учащихся:
5 Низость, Подлость и Искательство,
Ложь с ехидной Клеветой,
Наглость, Зависть и Предательство
Окружали всей семьей
Колыбель едва рожденного
10 Джинжилино, детский сон
Сторожа новорожденного
Стаей черною ворон,
Навевая грезы смутные
Хриплым карканьем своим,
15 Пели песнь они, беспутные,
Колыбельную над ним:
«Дитя, рожден ты гол на свет,
Фортуной не пригретым;
* Поэма печатается в переводе Н. Курочкина. В тексте
сохранено принятое переводчиком написание имени
персонажа: Джинжилино. Сохраняются также присущие
переводу пунктуация, строфика, отдельные устаревшие слова
и деление на части: у Джусти их три, у Курочкина —
две. (Примеч. составителя).
Джинжилино — по-итальянски значит: игрушка,
безделка, с разными вариациями смысла последнего слова,
до бездельника и надувалы. Предлагаемая поэма в Италии
популярна. (Примеч. переводчика).
6 Дж. Джусти
161

Джузеппе Джусти
Но вникни чутко в наш совет —
20 И ты умрешь одетым!
Как талисман — он навсегда,
Спасая от напасти,
Тебе поможет без труда
Вкусить житейской сласти.
25 Но надо с самых ранних лет
К среде приноровляться,
Не рассуждая, прав иль нет,
Пред силою склоняться.
Наперекор рожну не прать,
зо Со школы верить в буку,
Под розгой лежа, целовать
Учительскую руку.
Овцой на божий мир глядеть,
Любить одну рутину,
35 И тупоумную надеть
Смирения личину...
Ум дерзкий в мире нетерпим,
Будь дураком отпетым
Или сумей казаться им —
40 И ты умрешь одетым!
Откинь напрасные мечты
О честности и славе,
Как нищий — предаваться ты
Утопиям не вправе.
45 Чтобы беды не накликать
И от чужих страданий
Всю жизнь безумно не страдать,
Беги от всяких знаний.
162

С уменьем жизнь свою вести
50 Лишь по путям напетым.
Ты не погибнешь без пути,
Да и умрешь одетым.
Будь скрытен: искренний чудак
Людей не понимает
55 И с откровенностью впросак
Нередко попадает.
Прощать охотнее молва
Порок и зло готова,
Чем откровенные слова,
60 Пойми значенье слова...
Во всем, всем сильным, без стыда
И с жаром подогретым,
Умей поддакивать всегда —
И ты умрешь одетым.
65 Ни на вершок не отступай
От принятых приличий,
Под их покровом надувай
Всех в мире — без различий,
Будь даже в мнениях — порой,
70 Где надобно — свободным.
Верти хвостом, гляди лисой,
Чтоб быть для всех угодным...
Казни, при случае, порок,
Но горячися в меру...
75 Гремя об чести — под шумок
Устраивай карьеру
И за живое иногда
Ты покажись задетым,

Джузеппе Джусти
Обман раскусят — не беда:
во Ты все умрешь одетым.
Служи и телом и душой
Стремлениям реальным,
Не заносись своей мечтой
Ко сферам идеальным.
85 Знай, что солидный капитал
Всего прочнее в мире,
Прими себе за идеал,
Что дважды два — четыре.
Что перед логикой рублей
9о Ничтожны все химеры
И в честь безденежных людей
Давно нет в мире веры.
Суровой речью голяков
Стремись не быть поддетым,
vs Не слушай всяких пустяков —
И ты умрешь одетым.
Не верь, что бедность не порок,
Будь глух на состраданье,
Пускай идет тебе же впрок
юо Других людей страданье.
Будь скуп — имей в виду расчет,
Ждет горе тароватых —
И в мире сила и почет
Удел одних богатых.
Ю5 А ты рожден на этот свет
На нищету отпетым.
164

Шутки
Одно спасенье: наш совет —
И ты умрешь одетым».
Мелькнуло в вечность двадцать лет с тех пор,
но Как эту песню слушал Джинжилино,
И вот жрецов науки приговор
В нем нового венчает гражданина...
На акте он — с сияющим лицом
Свой получает докторский диплом...
И5 С эстрад высоких громко трубачи
Дудят под лад торжественным минутам;
Науки — совы, знания — сычи
Согласно сыпят похвалы ему там,
И общее сочувствие деля,
12° За поведенье хвалят неделя.
Доволен им сам ректор, Мозготряс,
С улыбкою он шамкает губами...
Профессор Глупое — ровно целый час
Напутствует словесными цветами
125 На подвиг жизни юношу... и ряд
Приводит он метафор и цитат...
Устал, вспотел новейший Цицерон,
Цветистые слагая выраженья,
Но вот уже к концу приводит он
130 Поток шумливый словоизверженья.
Весь красный от волнения, как рак,
Он речь свою заканчивает так:
«Гряди же в мир — возлюбленное чадо,
Примером кроткой доблести служить,
135 В наш век, когда от изгари и чада
Спирает дух — и нет отрады жить!
165

Джузеппе Джуспш
Кишат кругом зловредные ученья,
Все море — взбаламучено от лжи...
Карай же в людях вредные стремленья,
140 И миру яд их тайный обнажи!
Как агнец чист — ты с самой колыбели
Возвесть в талант смирение умел,
Глядел на все, как старшие глядели,
Без спроса шагу сделать ты не смел.
145 Брил бороду, усы и стригся гладко,
Трактирных сходбищ ты не посещал,
Знал, что курить табак студенту гадко,
И женских ласк, как язвы, избегал.
Пребудь таким... каким ты сохранился,
150 Каким переступаешь наш порог,
Чтоб целый мир тобой, как мы, гордился
И совратить прогресс тебя не мог!
О писанный, немазанный!.. отныне
Скорбь лютая!— ты более не наш,
155 Но верим мы: смиренья благостыне
Себя всего всецело ты отдашь,
Казня порок, утопии и мненья
И крик шальной безмозглых свистунов,
Ты перейдешь как идеал смиренья,
160 Как светоч правды — в дальний ряд веков».
Смолк поток велеречивый,
Раздались аплодисменты,
Кончен акт — толпой шумливой
Поднялися с мест студенты,
165 Музыканты громозвучный
166

Проиграли гимн финала,
Праздник кончился научный,
Опустела разом зала.
Возвеличенный успехом,
170 Гордо смотрит Джинжилино,
Но в дверях его со смехом
Ждет товарищей дружина.
И едва он на пороге
Храма знанья показался,
175 Как кругом, к его тревоге,
Свист пронзительный раздался.—
Порывается пробраться
Джинжилино осторожно,
Но сквозь строй друзей прорваться
180 Оказалось невозможно:
Шалуны его всем сбором
Разом под руки поддели
И неистовейшим хором
Песню в честь ему запели:
185 «Tibi quoque, tibi quoque —
Осенила благодать,
С этих пор in iur'utroque
Мир свободно надувать.
Все и всех продать готовый,
wo Ради выгоды своей,—
Славься, славься, доктор новый,
Украшенье наших дней.
Между нас своим пронырством
Ты известность заслужил,

Джузеппе Джусти
W5 И презренье с богатырством
Ты от всех переносил.
В голове одна солома,
Но с уменьем чушь нести
Наш ученый до диплома
200 Ухитрился доползти.
Славься, жалкая мокрица,
Славься, будущий шакал,
Перед высшими — лисица,
Перед низшими — нахал!»
Часть II
Я не знаю — мой демон иль муза моя
Навлекли мою мысль на столицу*,
Пандемоний страданий, неправды и зла,
И гнилого порока больницу...
5 В безусловном движеньи впадают в нее
Реки зла и добра, будто в море,
И кипит, и шумит вечно в ней суета
И царит безысходное горе!
Копошатся, как черви на сыре гнилом,
ю Тени бледные в ней в наше время —
Люди мелких расчетов, корыстных забот —
Славных предков бесславное племя...
Добродетель пресна в них и вял в них порок,
Сердце дряблое бьется в них тупо,
15 В полумертвом покое стремления их
Отдают разложением трупа.
Лишь немногие только священный огонь,
* Флоренцию. (Примеч. переводчика).
168

Шутки
Гений, вызванный славной отчизной,
Сохраняют в душе и тщеславной толпе
20 Служат вечной, живой укоризной...
Я не знаю, мой демон иль муза мою
Мысль на эту дорогу наводит —
Но встают волоса на моей голове
И на душу мне ужас находит!
25 О родная страна! crac твой светоч давно,
Но оставил он света так много,
Что лишь вспомнишь о славе былой — ив душе
Ощущаешь святую тревогу...
Но напрасно твой город-красавец со стен
30 На людей прежней доблестью веет,
Он — живая гробница, но власти живить
Полумертвых живых не имеет!..
В поздний вечера час, страх простуды когда
Хилых граждан в дома загоняет,
35 И уход их — от смрада гнилых нечистот
Воздух улиц его очищает;
В час, когда заглушая души пустоту
От разврата, тоски и безделья,
Пьют патриции в старых палаццо своих,
40 Потопляя сознанье в похмелье;
В час, когда по театрам зевают толпы
Молодежи пустой и бездельной
И шальных стариков, надувающих мир
И душой и личиной поддельной —
45 Я, мечтатель печальный — с восторгом живым,
Пред Флоренции вечной красою,
Между улиц ее опустелых брожу —
И в былое несуся мечтою...
Тишь... прохлада — полночные тени легли
169

Джузеппе Джусти
50 И зараза людская далеко;
На глазах вдохновения слезы — и грудь
Дышит так и легко и глубоко...
Но лишь стоит сравнить мне палаццо твои
И красу монументов суровых
55 С этим множеством лавок» отелей» локанд...
(Сцена действий детей твоих новых)
И мне стыдно, мне больно и горько за них!
Их прошедшая слава невнятна;
Лишь пожива одна» да сухая корысть
60 Отупелым умам их понятна.
И хотелось бы мне на себе разорвать»
Как позор» их покроя одежды»
Эту вывеску духа канкрозного их
И ослиных стремлений невежды!
65 Без силы — отвращения
Избегнуть своего»
Вхожу я в круг вращения
Героя моего!
О муза непорочная»
70 Прости мне, дочь весны,
Что в грязь и ямы сточные
Спуститься мы должны»
Зайти в клоаки смрадные»
Миазмами дышать
75 И песни безотрадные
О плесени слагать.
Забудь благоухание
Живящее садов
И тихое журчание
80 Сверкающих ручьев;
Зардевшее — сутаною
Лицо свое прикрой
170

И пред гнилою раною
Свой горький ужас скрой...
85 Вперед — любви усилия!
Бестрепетно готов
Стихом с житейской гнили я
Снять призрачный покров.
Как мрачно смотрит мглистая,
^o Чернеющая ночь!
Нет силы — Муза чистая,
Уйдем отсюда прочь...
Иль нет... еще терпение
На несколько минут —
^5 Вот надпись: «заведение»;
Под ней — гуляк приют.
Одной каргою ловкою,
Я знаю, он открыт
(В народе мышеловкою
юо Молва его крестит).
Он был задуман с целями
Практических услуг...
И воры в нем — артелями
Проводят свой досуг.
Ю5 Идут в него радетели
Невежества и зла
И волки, лжесвидетели
На всякие дела,
Вся тля мелкочиновная
но Из пьявок и крючков,
Весь цвет и сволочь кровная
Процессов и судов,
Шельмованные, битые
До крови игроки,
И5 Все змеи ядовитые

Джузеппе Джусти
И злые пауки.
Здесь — ночью совещания
И диспуты ведут,
Отсюда — злодеяния
120 И клеветы идут...
Здесь сплетня сочиняется,
Здесь пишется донос,
Все чистое марается —
И лишь на зло запрос.
125 Хозяйка заведения
Шестидесяти лет,
И здесь — ее суждения
Для всех авторитет.
Кривая и ехидная
1зо И злая, как чума,
Все мытарства постыдные
Она прошла сама.
Считая низость мерою
Своих позорных дней —
135 Матроной и Гетерою
Бывать случалось ей.
Сводить дела любовные,
За мужа взятки брать,
Вершить судьбы чиновные
И даже... воровать.
140 Тюрьм тайны заповедные
Изведать по пути,
Чрез воду, «трубы медные»
И сквозь огонь пройти...
Став «бабою бывалою»,
145 Во лжи прокалена,
Премудростью немалою
Исполнилась она...
Спеша своей карьерою,
172

Герой проник легко,
150 Что, снюхавшись с Мегерою,
Пойдет он далеко.
Он лестию притворною
Старуху обошел
И ловко к ней в позорную
155 Фавору он вошел...
И, наконец, решается
Карга ему открыть
Всю суть, что называется,
Искусства в свете жить.
160 Весь опыт свой цинический
И зла лазейки все,
Весь жизни смысл практический
Во всей его красе...
По целым дням беседует
165 С ним злобная вдова
И нагло проповедует
Бесстыдные слова:
«Будь эгоист и плюй на все, что честно,
Но только в такт с рассудком и уместно...
170 Весь этот ряд практически несложных,
Но неизбежных в жизни аксиом,
Ты знаешь сам — без взглядов невозможных,
Ты с юности был скромен и смышлен.
Сам понял ты, чего не делать надо,
175 Чтоб не гнало тебя людское стадо.
Оно тебя не гонит — и прекрасно...
На ветер слов я не хочу терять;
Ковшами в море воду лить — напрасно,
В лесную глушь — дров незачем таскать...
180 К другой лишь половине наставленья
Прислушайся... и в ней-то все значенье!

Джузеппе Джусти
Согнись дугой всего первей и прежде,
Собой — поклон приличный представляй.
Солидным людям в речи и одежде
185 Ты вкрадчиво и рабски подражай,
Одетый чисто — ценится и знатью,
Все люди различаются — по платью.
Известный взор: смес*> наглости и лести
У знатоков сумей ты перенять,
190 Чтоб «да» и «нет» им выражая вместе,
Ты видел им, а мог и не видать...
Войди во вкус значения и власти...
(Кругом примеров много этой страсти).
К кому-нибудь из сильных в круг семейный
*95 Старайся ты на вечера попасть,
Подробно быт узнай семьи келейный
И подыграйся смело ей под масть
И даже... если выдастся минута,
Не брезгуя, разыгрывай и шута.
200 Когда играть с тобою станут в карты,
Хоть за «болвана» весело садись,
И если б даже сильно проиграл ты,
С улыбкою и скромно расплатись:
Порою в картах место навернется,
205 И проигрыш — сторицею вернется.
Сумей семье .ты стать необходимым,
Главе ее — все сплетни сообщай,
В минуту сплина — слухом, даже мнимым,
Его досуг с уменьем развлекай —
2Ю Все взысканные роком — прихотливы,
Но все во благо тем, что не ленивы...
174

Случится ль, твой протектор занеможет,
Раз по сту в день проведывать иди,
Брани врача, когда он не поможет,
215 Ушла сиделка — за нее сиди.
Поправится протектор твой — прекрасно,
Знай, что себе ты нажил благодать;
Умрет — уйди, не сетуя напрасно
И труп оставь спокойно догнивать.
220 Иди искать протектора другого:
Живому дело — только до живого!
Будь с дамами уклончиво любезным,
Но слишком не старайся лебезить,
Порою то, что может быть полезным,
225 Тебе же сильно может повредить...
Приударяй за всеми, если можно...
Но не спеша, обдумав осторожно...
Прикройся целомудрия личиной,
Когда хозяйка дома молода,
230 в беседе с нею — мысли ни единой
Не пророни игривой никогда.
Будь с горничными вежлив, их встречая,
Рукам (главнейше) воли не давая.
Когда женат протектор на старухе,
235 Все прихоти ее ты исполняй,
Вокруг ее жужжи, подобно мухе,
На лестницы под ручки поднимай...
Имей всегда на все довольно духа —
И натворит с тобой чудес старуха.
240 Не заносись — угодлив будь с прислугой,
Подмазывай ее по временам,
За то она тебе своей услугой

Джузеппе Джусти
Поможет так, что не увидишь сам.
Рука-то руку моет не напрасно...
245. А обе чисты — значит, и прекрасно...
Порой иной слуга аристократа
Так Зевса-то сумел к рукам прибрать,
Что только с ним сойдясь запанибрата,
Себе всех благ ты можешь ожидать...
250 А заслужить фавору у лакея
Не слишком трудно, лести не жалея...
Каких бы сцен и передряги разной
В быту вельможи ты ни увидал,
Молчи, как пень... без болтов ни-то
праздной
255 Тебе ж послужит в пользу и скандал...
Будь нем, как рыба; ешь пирог с грибами,
Держа язык, как должно, за зубами...
На похвалы не будь скупым и смело
Огулом лесть протектору вали,
260 Хвали его за дело и без дела,
Хвали в глаза и за глаза хвали...
Великих мира слух для лести тонок:
Сосет двух маток ласковый теленок.
Женись, коль то протектору угодно,
265 Но в деньгах сторговаться не забудь.
Дает он много... ну и превосходно...
На все другое щекотлив не будь,
Ведь не искать же совершенств в невесте...
Будь чутким ты в корысти — для разживы
270 Все подбирай, что случай ни пошлет...
Иные люди — докучать ленивы,
176

Шутки
За то ни в чем им в жизни не везет.
Знай: сильных власть и блага были б снами,
Лишь не умей они делиться с нами.
275 Ведь все они на нас с тобой похожи,
А кто себя не любит превознесть?
Приятно — из тщеславия вельможе
Благотворить и награждать — за лесть...
Все из одной мы вырезаны репы.
280 Зачем же мы, то зная, будем слепы?
В исканиях не будь нетерпеливым,
Переноси: «увидим», «поглядим»;
На «но», «пожалуй», «если» — будь
сносливым,
И погоди, коль скажут «погодим»,
285 Лишь не зевай, не оставляй докуки
И с журавлем синицу схватишь в руки.
Сноси и брань, когда патрон не в духе,
Пообожди... и снова докучай.
Летай кругом уклончивее мухи
И в мед, глядишь, толкнешься невзначай...
290 Чтоб быть в чести и сильным, и богатым —
Будь в мелочах и в важном — Сикстом пятым».
Окончила Мегера поученье,
Не проронил усердный ученик
2^5 Ни звука речи... но в ее ученье
Способностями всеми чутко вник...
И стал он в жизни исполнять программу,
Раз навсегда заученную им.
Прошел весь грязный путь стыда и сраму
300 И был всегда счастлив и невредим.
Оставил он чиновную карьеру
177

Джузеппе Джусти
(Она, увы! мильонов не дает),
Банкиром стал — и веку в такт и в меру
Вот в наши дни что мой герой поет:
305 «Верую в силу твою
Золото — мира властитель,
Будь мне отныне — один
Действий моих повелитель!
Прибыль, процент, векселя...
зю В вас моя слава и честь,
Ваших заслуг, как песку,
Смертному даже не счесть.
Верю я — в право мое
Руки нагреть от кредита,
315 и назначенье свое
В благах — не знать дефицита.
Враг всех зловредных идей,
Мирно всю жизнь проведу я
В сонме солидных людей,
320 На молодежь — негодуя.
Разных еще дураков
Выгод приманкой прельщу;
Смертью — торговых домов
По миру много пущу».
5Ь*£^*

ДОПОЛНЕНИЯ
СТИХИ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ
ПОЭТИЧЕСКИХ СБОРНИКОВ
ПО ПОВОДУ ОДНОГО
НЕПРОИЗВОЛЬНОГО ПОКЛОНА
Эмиль, приятель мой, ужасно хохотал,
В умалишенный дом со мною раз вошедши,
Когда перед каким-то сумасшедшим
Я шляпу снял.
5 О! Если бы он так стоял и пред царями
Безмозглыми! В своем надменном торжестве
Вот если б он убор — да к голове ¥
Прибил гвоздями!
Пример несчастия привык я свято чтить
ю Без фарисейства, без натуги, без елея,
Перед людским страданьем еле смея
Главу склонить.
Когда же знатный хам, к рабам своим
явившись,
Ждет низменных похвал — я на него гляжу
15 И хладнокровно мимо прохожу,
Не поклонившись.

ТИХАЯ ЛЮБОВЬ
Большое горе, милая, иметь
Все нервы в вечной тряске и кошмаре;
Хоть есть счастливцы... Дай им бог
и впредь
Держать их нервы, так сказать, в футляре,
5 В футляре жира — сбоку бант и кисть —
Чтоб от житейской смуты упастись.
А мы... вот мы, живые барометры,
Мы все наружу, наша вся любовь,
И нашей злобы яростные ветры...
ю То миримся, то злимся вновь и вновь.
Меж нами не бывало нежной ласки,
Чтобы не вызывала нервной встряски.
Послушай, душенька, такая жизнь
Добром не кончится, недолго длится,
15 И если хоть на чем-то не сойтись,
Кому-нибудь придется поплатиться.
Чтоб до смертоубийства не дожить —
Попробуем хоть что-то изменить!
Чтоб позабыть раздоры и обиды
20 И жизнь устроить на иной манер —
Новейших Филемона и Бавкиды
Пред нами назидательный пример.
Они друг к дружке с первого объятья
Пришиты, будто пуговица к платью.
25 И прожили почти уж юбилей,
Не мысля ни минутки друг без друга.
Любовник именуется Фаддей,
180

Стихи из различных поэтических сборников
И Венерандой — милая подруга.
Два имечка прекруглых и тугих,
зо Рассчитанных на увальней таких.
Она — мадам — не схожа с кипарисом:
Ланиты, зад, загривок да живот.
Точь-в-точь пулярка, кормленная рисом.
И не идет, а будто бы плывет;
35 В ней флегма булькает, переливаясь,
По всем ее сосудам растекаясь.
Ее Фаддей не менее жирен,
Оды ш л ив и похож на букву «веди».
И всем доволен, ибо упоен
40 Воспоминаниями об обеде.
Пыхтит, сопит — ну, в точности индюк
В час брачной пляски совершает круг.
При всем при том они, как видим, оба
Сокровища душевной чистоты:
45 Все делят пополам — любовь до гроба,
Десерт, закуску, страстные мечты,
Живут легко, привольно и здорово,
Что при излишнем весе в общем ново.
Встречаются в условные часы —
50 В обед и ужин; сев рядком, влюбленно
Беседуют о свойствах колбасы
И о приготовлении бульона.
Зимою о тушеньях говорят,
А летом тема главная — салат.
55 Фаддей, пришед и севши, вопрошает:
«Как ты, любимая? Как аппетит?»—
181

Дополнения
«Прекрасно!— Венеранда отвечает.—
А ты-то сам? Как мой дружочек спит?»—
«Одиннадцать часов проспал, родная,
60 Тебя во сне под утро созерцая!»
Часами после этого сидит
В покойном кресле тихий, будто масло,
Отчаянно зевает, но не спит —
Ведь чувство в нем нисколько не угасло —
65 И то закроет, то откроет рот,
Так, вроде жвачку сладкую жует.
А милая синьора в то же время
С вязаньем недовязанным в руке
Любви несет отраднейшее бремя,
70 В укромном развалившись уголке,
И только тихо стонет: «Мой дружочек,
Изволишь ли наливочки глоточек?»
А надо знать, что дамочка сия
Взамен твоих манжеток и булавок
75 И прочего ненужного тряпья
И всякой чепухи из модных лавок,
В которых ты, мой нежный идеал,
Проматываешь целый капитал,—
Она, что не в пример тебе хозяйка
во И чувствует душевный склад мужчин,
Скупает не флакончики, смекай-ка,
А груды снеди и корзины вин,
Так справедливо ей велит рассудок —
Чтоб не любиться на пустой желудок.
85 По вечерам, когда приходит час
Театра, оперы и маскарада,
Дожевывая и не торопясь
182

Стихи из различных поэтических сборников
И от дивана не подъемля зада,
Она зевнет и спросит: «Что жара?
^o Сошла? В театр ехать не пора?»
«Пора! Уж восемь».— «Восемь? Одеваюсь».
И замерли.— «Ты можешь подождать?»—
«Конечно».—«И не зол, что я копаюсь?»—
«Отнюдь, отнюдь».— И замерли опять.
^5 «Фаддей, .который час?»—«Девятый скоро»,—
Фаддей ей отвечает без укора.
«Что, платье черное мне надевать?»
«Да, черное неплохо».—«Но прохлада!
Как видно, шаль с собой придется брать».—
юо «Возьми».—«А жарко будет?»—«Что ж,
не надо».
Опять застыли.— «Ну, пора идти!
Который час?»—«Одиннадцать почти».
«О господи! Да где же камеристка!»—
«Бог с нею. Верно кончилась игра.
Ю5 Поедем завтра без большого риска».—
«Согласна. Да и ужинать пора!»
В таком-то темпе, посудите сами,
Справляются и с прочими делами.
Раздоров, дрязг и разбирательств нет
но В их безмятежном, неподвижном мире.
Здесь Ревность раздобрела от конфет,
А Подозрение завязло в жире.
И что ни час Амур сюда летит,
Как только в нем взыграет аппетит.
И5 Однажды вздумала молва худая
В любовную их жизнь засунуть нос
(послушай, ты, которая, рыдая,
183

Дополнения
Из-за словца вчиняешь мне допрос!),
Молва хотела их спасти от лени,
120 Заставив спать на полчаса помене.
Но только лишь клыки ее впились,
Острейшие и длинные, как вилы,
В тела влюбленных — мигом уперлись
В непроходимые жиры и жилы.
125 Пришлось бы ей, чтоб к сердцу путь пробить,
Броню в четыре пальца прокусить!
Соседка Венеранды ей в услугу
С восторгом доложила, что Фаддей
Завел себе какую-то подругу
130 и тем смущает всех честных людей.
Все сообщила — имя, номер дома,
Поскольку негодяйка ей знакома.
На это Венеранда: «Что ж ему,
Бедняжечке, нельзя и порезвиться?
135 Зачем привычку превращать в тюрьму?
Неужто буду я на это злиться?
Я только вот хотела бы спросить:
Не лень ему так далеко ходить?»
В другой же раз дошло и до Фаддея
140 О Венеранде, что угодно ей
Себе завесть красавца чичисбея
Вдобавок из числа его друзей.
Знакомый образ: он вам друг, покуда
Глядит в глаза, а за спиной — Иуда.
145 Фаддей вскричал: «Я радуюсь вдвойне!
Что деется! Какие тут секреты!
Карл, дорогой! Милуйтесь вы при мне!
Позвольте вас расцеловать за это!
184

Стихи из различных поэтических сборников
Я вами столь безмерно дорожу,
150 Что от восторга, право, весь дрожу!»
Так, существуя благостно и мило,
Ценя пищеваренье и уют,
Они, конечно, век Мафусаила
Раз двести безмятежно проживут.
155 А мы с тобой от вечного раздора
И злости лопнем — и довольно скоро.
Однако чувствую, что мой рассказ
Неполон, по одной простой причине:
Я в описаньи статус-кво погряз
160 и упустил поведать о зачине.
Изволь, изволь: исправлюсь без труда.
Наверстывать не поздно никогда.
Они соседи, проживали рядом;
Но хоть известно всем, что сватовство
165 Решается порой единым взглядом,
И что соседство чуть ли не родство,
Что скрыть любовь и кашель невозможно,
А без любви прожить куда как сложно,—
170 Они же были холодны сперва
Друг к другу. Не поймешь, в чем и причина.
Она была недавняя вдова,
Он холост, представительный мужчина;
А между тем текли за днями дни,
175 Но о любви не думали они.
Но вот однажды как-то эти двое
На ужин в некий дом приглашены.
И приключилось нечто роковое:
185

Дополнения
Из-за своей немалой толщины
180 Они, когда как следует поели,
С дивана приподняться не сумели
И стукнулись боками. И как раз
Тут искра, помещенная когда-то
Самой природой в каждого из нас,
185 И даже в электрического ската,
Навылет их, как молния, прожгла,
Воспламенив и души, и тела.
И вопль восторженного изумленья
Из полных уст исторгся бы, поди,
wo Но съеденные кремы и копченья
Сдавили грудь: ни звука из груди.
Так немо, к завершению обеда
Свершилась и любовная победа.
Десерт закончен. Встать бы кофе пить,
Да нету мочи. Тыкаясь боками,
195 Пытаются друг другу пособить,
Работают локтями, кулаками,
С тем, чтоб один другого подпереть,
А упершись — не расставаться впредь.
И вот Фаддей, пыхтя немилосердно,
200 Соседке милой руку подает,
Придерживая за бока усердно,
И к выходу тихохонько ведет.
А там, увы, приходится расстаться,
Чтоб друг за другом в двери протолкаться.
Хозяин всех зовет гулять в саду.
Но этим двум гулянье не в охоту.
«Помилуйте! Как можно на ходу
Переварить обед?»— И для того-то
205
186

Стихи из различных поэтических сборников
Они садятся в зелени глухой,
2Ю Блюдя послеобеденный покой.
Все знают первый разговор влюбленных:
Разумности в нем и помину нет;
В укромном месте, у перил балконных
Клокочет некий воспаленный бред.
215 Душа к душе летит, понять готова,
И понимает верно — с полуслова.
Влюбленные молчали первый час.
Потом Фаддей спросил самозабвенно:
«Какое впечатление на вас
220 Произвела подлива?»—«Ах! Отменна!»—
«А окорок?»—«Прекрасен!»—«А лосось?»—
«Такого есть впервые довелось!»
«Я, очевидно, вам мешал обедать
Своею непомерной толщиной...
225 Признаюсь, сам я счастлив был отведать
Обед бок о бок с вами... Но со мной
Вам было тесно...»—«Нет! А вам-то, верно,
Из-за меня обеда лось прескверно!»
«Я так неповоротлива, толста...
230 Из-за меня вы ничего не съели...»—
«Как можно! В этом ваша красота!
Здоровый дух — в таком здоровом теле!»—
«Да, жаловаться грех».—«Вот бы опять...
Мечтал бы...»—«Что?»—«Вас снова увидать!»
235 «Вам скучно станет...»—«Что! Мне станет
скучно!
Какая возмутительная блажь!
Обедать с вами вечно, неразлучно...
Сударыня! Ведь темперамент ваш
187

Дополнения
С моим прекрасно должен сочетаться!
240 Поверьте!»—«Отчего же... Может статься...»—
«Доверьтесь мне бестрепетно! Молю!
Подумайте — тут никакого риска.
Я те же блюда, что и вы, люблю...
Ходить недалеко... Живем-то близко!
245 Давайте же, не опасаясь бед,
Отныне вместе принимать обед!»
Так, на тарелке осетрины нежной
Свою любовь обретшие, они
Года проводят в неге безмятежной,
250 и впредь, покуда не скончают дни,
Пребудут в этом чувствии высоком,
Желудочным его питая соком.
ЮНЕЦ
В свои осьмнадцать лет
Он чтит в себе страдальца,
Печали, коих нет,
Рад высосать из пальца;
5 Приняв надутый вид,
Все трубочкой дымит.
Духовной пищи тонкой
Не жаждет,— вкус не тот,
Пустою головенкой
ю Качать не устает
И вечному безделью
Сам служит колыбелью.
188

Стихи из различных поэтических сборников
Он только по кудрям
Портрет Авессалома,
15 Загадкой томных дам
Его мечта влекома:
Ему бы адюльтер
На девственный манер!
Он без ума от истых
20 Прелестниц Пенелоп,
Одновременно чистых
И ветреных особ,
Умеющих о спальне
Забыть в исповедальне,—
25 Петрарка, ну и ну!
Любвеобильный евнух,
Терзающий струну
Для приторно плачевных
Благопристойных строк
зо С намеком на порок.
То жить он не намерен,
То загорится вдруг,
Он и в любви неверен,
И ненадежный друг;
35 От вдохновенной скуки
Берет он лиру в руки,
С наморщенным челом
Сипя во славу божью,
Но свет священный в нем
40 Коптит с неверной дрожью:
Усердный божий раб
В Христовой вере слаб.
189

Дополнения
Он родину упрямо
Поет, народ, прогресс,
45 Заимствуя из хлама
Напыщенных словес,
И в вихре светской жизни
Всем жертвует отчизне.
Он умником слывет
50 Без всякого усилья —
Знай, хнычет про полет,
Про сломанные крылья:
У них маневр таков,
У этих сосунков.
55 Себя сравнить он любит,
Рожденный в мире зла,
С цветком, который губит
Отсутствие тепла;
Имел бы лучше смелость
60 Сказать про мягкотелость!
Болезненно кривясь,
Устав от жизни, стонет,
Жизнь только началась —
Уж он себя хоронит,
65 Весною отцветя.
Тщедушное дитя!
Ущербность сумасбродных,
Бессмысленных затей,
Зародыши бесплодных,
70 Беспочвенных идей,
Обязанные зуду
Поспеть мозгами всюду,—
190

Стихи из различных поэтических сборников
Твой бич, твоя беда,
То, без чего таким бы
75 Не стал ты никогда
И не дошел до лимба,
Где сходит этот бич
За детский паралич.
САНТ-АМБРОДЖО
Я Вашу милость раздражаю явно,
Вам шуточками жалкими немил,
А чуть затрону немцев — и подавно:
Все, дескать, мой антинемецкий пыл.
5 Послушайте, какой со мной недавно
В Милане в Сант-Амброджо случай был —
В той церкви на окраине, куда я
Решил зайти, по городу блуждая.
Был юноша со мною, чей отец —
ю Один из сочинителей хваленых,
Опасный индивидуум, творец
Романчика про неких обрученных...
Читали? Нет? Какой же я глупец!
Где вам читать среди забот бессонных!
15 Ваш мозг совсем к другим делам привык,
Погибнув окончательно для книг.
Итак, вхожу, а там одни солдаты,
Гляжу — не верю собственным глазам:
Шпалерами богемцы и кроаты,
20 Ну прямо виноградник, а не храм.
191

Дополнения
Все, точно на смотру, молодцеваты,
Застыли, руки вытянув по швам,
Усы, что пакля, каменные лица,
Как будто бог велел не шевелиться.
25 Едва мне этот бравый сброд предстал,
Чуть было я не noni рнул обратно.
Я чувство отвращенья испытал,
Что вам, по долгу службы, не понятно.
Особый запах воздух пропитал:
зо Казалось, что, чадя невероятно,
Во храме свечи сальные горят,
Распространяющие жирный смрад.
Но тут священник для благословенья
Выходит с поднятой рукой вперед,
35 И труб военных раздается пенье
И за душу меня тотчас берет
Молитвенною жаждой утешенья,
Мучительным надрывом скорбных нот,
Исполненных слезами тайной боли
40 О незабвенных днях, о лучшей доле.
То был ломбардских крестоносцев хор,
Которые от жажды умирали,—
Сердца зовущий злу давать отпор
Хор Верди: «Боже, из родимой дали...
45 И пусть поверить трудно до сих пор,
Чужие для меня своими стали,
И я, себя почувствовав другим,
Приблизился, помимо воли, к ним.
Какая глубина! Какая сила!
50 Так это место и должно звучать,
192

Стихи из различных поэтических сборников
И вот вражду искусство победило,
Заставив предрассудок замолчать.
Но кончили играть — и охватила
Меня глухая ненависть опять,
55 А эти шутники как сговорились —
И дружно рты усатые открылись,
И песнопенье, обретя крыла,
Протяжно в божьем храме зазвучало.
Молитва немцев словно плач была
60 И с первых звуков, с самого начала
Торжественностью за душу взяла,
Напевностью своей очаровала,
И до сих пор представить трудно мне
Такую музыкальность в солдатне.
65 Казалось, память только ждет предлога
Дать голос песням — эху детских лет,
Который сердцу говорит так много,
Поддержкою служа в годину бед.
В нем материнская была тревога,
70 И мира и любви желанный свет,
И мука обреченных на изгнанье,—
И я, внимая, затаил дыханье.
Гимн отзвучал, и несколько минут
Я пребывал в оцепененьи странном.
75 Я думал: «Их король боится смут,
Не веря италийцам и славянам,
И армию рабов он держит тут,
Чтоб нас держала в рабстве постоянном,
Сюда богемцев и кроатов шлет,
80 Как будто бы перегоняет скот.
7 Дж. Джусти
193

Дополнения
Осмеянные, сирые, немые,
Покорные солдатскому ярму,
Слепые слуги зоркой тирании,
Орудья грабежа в чужом дому,
85 Они сынам Ломбардии чужие,
И эта рознь лишь на руку тому,
Кто, разделяя, властвует, в надежде
Что ненависть пребудет впредь, как прежде.
Несчастный люд! Незваный гость в стране,
^o Что от его присутствия устала,
Он заправилу своего вполне
К чертям бы мог послать — и горя мало».
Но в самый раз ретироваться мне,
Пока не обнял сгоряча капрала,
^5 Который с тростью доблестной в руке
Стоит, как истукан, невдалеке.
DELENDA CARTAGO
Зачем держать за полицейский счет
Того, кто корчит из себя глухого
И шустрым носом бдительно клюет,
Ловя для вас любое наше слово?
5 Зачем нести бессмысленный расход
На то, что из источника живого
Узнать за так у вас возможность есть?
Записывайте, окажите честь.
In primis, вы узнаете бесплатно,
ю Что время, нехорошее для вас,
194

Стихи из различных поэтических сборников
Для наших упований благодатно,
Свободы приближая светлый час.
Набат соборный благовестит внятно,
О чем бы ни гудел на этот раз:
15 Разбойником одним ли меньше стало
Иль прибавленье в доме либерала.
Дабы высокий пост не потерять,
Противодействуя опасным взглядам,
Попробуйте недуги заклинать,
20 Чтоб жизнь продлить последним ретроградам,
Иль перебейте, Ироду под стать,
Младенцев, дорожа своим окладом,
Но помните, Мессия не исчез:
Он вырос, умер в муках и воскрес.
25 Хотя прошла на заговоры мода
И робеспьерчики давно в тени,
Ретивым сбирам как статья дохода
Нужны не меньше прежнего они.
Когда-то байками такого рода
зо Увлечься кто-то мог, но в наши дни
Народ затосковал по правде-матке
И говорить желает без оглядки.
Чуть-чуть ума достаточно иметь,
Чтоб чувствовать себя не так уж смело:
35 Не карбонарий вам опасен впредь,
Не в нем, не в горстке якобинцев дело,
А в тех, кто больше над собой терпеть
Не хочет господина — надоело!
Я говорю про нынешних господ
40 (С подрезанными крыльями — не в счет).
195

Дополнения
Не надо господина. Записали?
Тогда продолжим, но без громких слов
«Республика», «тираны» и так дале,
Чреватых потрясением основ.
45 К тому же все, что высказать вначале
Я собирался без обиняков,
Свести в итоге к паре слов не сложно:
Минутку потерпите, если можно.
Пишите: мы хотим, чтоб за людей
50 Считали нас. И не хотим австрийцев.
Хотим благоразумия вождей,
Хотим законов. Не хотим австрийцев.
Хотим по праву называть своей
Италию, где не хотим австрийцев.
55 Мы собственные деньги отдаем —
И жить желаем собственным умом.
ВОЙНА
Не может быть двух мений:
Война — источник бед,
А вот торговый гений
Облагородить свет
5 На диво постарался,
И Марс в купцы подался.
Деяния Артура
И рыцарей его
Теперь литература,
196

Стихи из различных юэтических сборников
ю И больше ничего.
Орудуя деньгами,
Расписками, долгами,
На нынешней арене
У круглого стола
15 Они ведут сраженья —
Торговые дела,
Где жадно рвут зубами
Хлеб, выращенный нами.
Исчезли заварушки,
20 Распущены полки.
Пошли брататься пушки
И ткацкие станки,
И порох с этой целью
Братается с куделью.
25 И что же за нелепость —
Оружьем полон склад,
Битком набита крепость,
А ружья у солдат
За спинами уснули,
зо Им только снятся пули.
Тем меньше, чем быстрее
Наш арсенал растет,
Нам нравится идея
Пускать оружье в ход.
35 Несет вооруженье
Европе облегченье.
О войнах позабыли,
Не угрожает враг.
197

Дополнения
Торговцы победили
40 Заносчивых вояк.
Не нужен меч, коль миром
Все сам отдашь банкирам.
Монархи, полководцы
Воюют за столом,
45 Сошлись, и клич несется:
К оружью!— а потом
На дружеском обеде
Сторгуются соседи.
Покой нам всем по нраву,
50 В анналы внесена,
Украсит мир по праву
Застольная война,
А векселя и чеки
Прославят нас навеки.
55 Все горло надорвали
За негров — мол, позор,
Но ими ж торговали!
А немцы до тех пор,
Пока не грянут пушки,
60 Нас выжмут до полушки.
Откуда долетает
Гул пушек до земли?
То опиум Китаю
Британцы привезли,
65 И выстрелом с фрегата
Приветствуют собрата.
Дурманным сном объятый,
О воле не жалей.
Как варвары когда-то,
198

Стихи из различных поэтических сборников
70 Торговцы наших дней
Из края в край кочуют,
Когда поживу чуют.
Не войнами — расчетом
Мы завоюем мир,
75 И победим, да что там —
Торговля — наш кумир.
А кто твердит иное,
На тех пойдем войною.
SS
СОВРЕМЕННЫЙ АНЕКДОТ
ОСЕНЬ 1847 Г
Один несчастный, невезучий шпик
Проштрафился и получил внушенье,
С испугу заработал нервный тик
И был отправлен в марте на леченье.
5 Лишь к осени он дергаться отвык
И, выйдя на простор из заточенья,
Решил трудиться, пересилив лень:
Ведь есть и пить охота каждый день.
Работу надо начинать с обхода:
ю По лавочкам, кофейням он шмыгнул;
Повсюду шевеление народа
И подозрительный какой-то гул:
«Отечество, Италия, Свобода,
Германцы скоро крикнут караул!»
199

Дополнения
15 И прочие кощунственные речи,
От коих голова уходит в плечи.
«Клянусь Иудой! Форменный бедлам!,—
— Подумал очумелый соглядатай.—
Наверно, не в уме еще я сам?
20 А может, здесь рехнулся каждый пятый?
Ну, мне же в помощь этот шум и гам!
Чем мучиться со слежкою проклятой,
Мотаться по кварталам, как осел —
Я в пять минут составлю протокол!»
25 В восторге от нежданного везенья
Подсел к окошку, вскрыл бутыль чернил
И в час, не напрягая слух и зренье,
Не меньше ста доносов настрочил.
Весьма довольный этим сочиненьем,
30 Он с лестницы в три скока соскочил,
Домчался до ближайшей караулки
И выложил на стол свои цыдулки.
Капрал прочел начало и конец
И чуть под стол со смеху не свалился.
35 «Ну удружил!— кричит.— Ей, молодец!
Изрядно ты, миляга, потрудился!
Вот истинного рвенья образец!
Но только слишком долго ты лечился:
Тем временем король пошел на риск,
40 Внял разуму — и уничтожил сыск».
«Да это ж натуральная крамола!
Чтоб наш король — да разум уважал?
Чтоб всем свободу? И без протокола?
О, бедный безработный я фискал!
200

Стихи из различных поэтических сборников
45 Мир не видал такого произвола!»
—«Не голоси,— ответствовал капрал,—
Теперь, когда доносчиков излишек,
Тебе придется сторожить воришек».
ИСЧАДИЯМ 4 СЕНТЯБРЯ 1847 Г
От этих известий он сделался отважен,
сделался говорлив, чего за ним прежде
не замечали...
«Обрученные», гл. XXXVIII
Пой, дон Аббондио, пляши! Подох Родриго!
Забудь всегдашний страх — не страшен твой
злодей!
Он мертв, и вправду мертв! Распалось иго!
Беги скорей,
5 Беги из Лимба, где тупые автоматы,
Беги в скопление безумной мелюзги,
Выкладывай скорее, чем богаты
Твои мозги!
О равенстве тверди, о братстве. Вечерами
ю Витийствуй среди стад, что бесятся, галдят,
И к знамени сбираяся толпами,
Вопят: Виват!
Гражданскую волну вздымай. Оно созвучно
Моменту: с королем братается народ,
15 А шпикам с неких пор живется скучно:
Свело живот.
201

Дополнения
От робости свой извечной неужели
Ты не избавился? Встань во главе колонн —
И все уверятся: ты в этом деле
20 Наполеон!
Вот молодец! Храбрец! Недаром полагают,
Что всякий век родит свой нрав, свои слова!
Теперь у нас и зайцы проявляют
Отвагу льва.
25 Давай, Аббондио! Всем этим оборванцам,
Что чествуют тебя за твой народный пыл,
Внушай: мол, сызмальства республиканцем
Подпольным был.
А либералов, тех, которые годами
зо Трудились ради соплеменников своих,
Моллюски порешат, и с господами —
На мыло их!
И будет выпирать сентябрьский гриб вонючий
Из-под земли, как червь: идей невпроворот,
35 На языке — пожар, в мозгах — кипучий
Водоворот.
Орет по кабакам в вакхической горячке,
А на трибуне он — неистовый трибун.
Он будит свой народ от зимней спячки
40 Весны в канун.
Мучительно он пьян от новостей газетных
И лупит связкою дурацких аксиом
По головам баранов безответных,
Как обухом.
202

Стихи из различных поэтических сборников
45 Повсюду слышен «вой, наречий всех обрывки»;
Се новый Вавилон ликует и орет,
Вливая пуншей пламенных опивки
В беззубый рот.
И тут же из угла тень черная, немая
50 Глазами гложет сей новейший Вавилон
И о грядущем грезит, принимая
Свой порцион.
В объятья диких толп стремяся столь
ретиво,
Пойми ты, дура-тень, что это не народ
55 Распущенные возрождает Фивы,
А жалкий сброд.
Поганый жалкий сброд! От нищеты, от злата
На брата брат восстал. С мечом воюет серп,
С тиарой — лира, с галуном — заплата,
60 С кастрюлей — герб.
Поганая толпа! Дика, неукротима,
Безделием горда, горда нечистотой!
Для ней Италия — не повторенье Рима,
А звук пустой.
65 Пока спокойно все, спокойно погрязает
И чернь в своих грехах: живет не тратя сил,
А в бурный час стремительно всплывает,
Как мутный ил.
Любви и зависти открывши равно душу,
70 Сейчас она тебя блажит кто как горазд,
А завтра грязью обольет, придушит
Или продаст.
203

Дополнения
И все ж напрасно верит этой грязной дряни,
Всем этим подлецам наш северный сосед.
75 Потомки римских латников в час брани,
В годину бед
Спасут Италию от нечисти грозящей,
Явивши доблести и чести образец
И возвративши матери скорбящей
80 Ея венец.
Ты, истинный народ! Делами ты и духом
Зерцало доблести всем прочим племенам.
Оставь же недоноскам-побирухам
Их шум и гам.
85 Ты скромный, ты простой, единственный
рожденный
Достоинство и честь отечеству вернуть —
К свободе родины порабощенной
Найдешь ты путь.
ИСТУКАН
Истукан окаменевший,
Персонаж былых времен.
В равнодушье закосневший,
Курит, пьет и дремлет он.
5 Нарядясь, без толку бродит
И в безделье дни проводит.
О Пьемонте с ним, о Риме
Невзначай заговорят:
204

Стихи из различных поэтических сборников
Он лишь тупо взор подымет,
1° Как безгласный автомат.
О Радецком вспомнит кто-то:
Проберет его зевота.
Обожают депутаты
Горло драть по шесть часов,
15 Не вылазят из палаты,
Не жалеют голосов.
Он поступит по-иному:
Неспеша пойдет к портному.
Ради моды и нарядов
20 Скопом всех продать готов:
Прогрессистов, ретроградов,
Либералов всех сортов,
Власть, закон и государство
И впридачу божье царство.
25 В устрашающей пучине
Книг, воззваний и газет
Здравомыслящей дубине
Утопать охоты нет.
Бурный век его не тронет:
зо Он в невежестве не тонет.
Но не будем слишком строги:
Если было недосуг
Проторять ему дороги
К древу пышному наук,
35 То ведь нет ему подобных
В знаньях более удобных.
Знает сотни биографий
Всех певиц и балерин,
Сотни разных географий
205

Дополнения
40 Ресторанов и витрин,
Изучив без мук напрасных
Полный атлас карт атласных.
И французский он прилично,
И английский изучил
45 По меню многоязычным —
Наставленьям для кутил,
Арифметику — по ссудам,
Ну а химию — по блюдам.
Будь таким, как это чадо,
50 Общий наш отец Адам,
Змей несчастный от досады
Удавился бы к чертям
На суку того же древа,
И с тоски зачахла б Ева:
55 Где бы ни был он — и дома,
И в сумятице людской,
С ним всегда пребудут дрема
И безоблачный покой,
Будто в прежней он эпохе
60 При царе живет Горохе.
Сей апатии причину
Помогу вам разгадать,
Хоть она наполовину
Неприлична, так сказать.
65 Но читателя уважу
И стихами все приглажу.
Обретя — отцов наследство —
Скудоумия порок,
206

Стихи из различных поэтических сборников
Ощутил он с малолетства
70 К голове своей приток
Волн блаженного дурмана,
Усыпивших истукана.
Мозг его в сплошную слякоть
Превратился, и затем
75 По хребту спустился в мякоть,
А в какую — ясно всем.
И на новой той квартире,
Ублажась, почиет в мире.
ДЕПУТАТ
Спокоен депутат.
Про все, что есть на свете,
Читая наугад,
Узнает он в газете,
5 И, коль не все забудет,
Опять Ликургом будет.
Не смыслит ни черта
В финансовой науке,
Но, видно, неспроста
ю Об этой нудной штуке
Слыхал когда-то где-то.
Ведь он — творец бюджета.
А впрочем, что бюджет,
Когда объятый ленью,
207

Дополнения
15 Наш друг средь общих бед,
Доверясь Провиденью,
Храпит себе в палате,
Исполнен благодати.
Законченный балда,
20 Дубина пресвятая,
Кто думает, всегда
О ближнем сострадая.
А наш — хвала герою,
Сам за себя горою.
25 Честь — говорят, — молчок,
Для дураков ловушка,
А родина — клочок
Землицы и кормушка.
Свобода всем дается —
зо Свободно продается.
К оружью!— Мы орем,
Но драться все ж опасно.
Италия — фантом,
Что за предмет — неясно,
35 Точь-в-точь, как строки Данта
В прочтении педанта.
Все честны и равны —
Тихони, забияки.
По-братски все дружны,
40 Как кошки и собаки.
И в тесные объятья
Нас заключают братья.
208

Стихи из различных поэтических сборников
О брат, согласен будь
С доктриною моею,
45 А то — не обессудь,
Тебе сверну я шею.
Знать, Каин чуял сердцем:
Был Авель иноверцем.

САТИРЫ И ПЕСНИ ДЖ. ДЖУСТИ
В РУССКИХ ЖУРНАЛАХ*
САПОГ1
Не из простой я выростковой кожи,
Меня скроил изрядно чеботарь
И на сапог мужицкий не похоже.
Не отыскать мне было пары встарь.
5 Я на двойной подошве, на подборах;
Гожуся так, гожуся и при шпорах.
От каблука до голенища сплошь
Всегда в воде, а гниль не пронимает:
Короче, я на все лады хорош,
ю И дуралей, конечно, всякий знает,
Что на носке с надставкой я, рубцом
Скреплен вверху, а посредине швом2.
* При перепечатке журнальных переводов XIX в.
сохраняются, как правило, пунктуация и строфика, принятые
переводчиками, а также их примечания. (Примеч.
составителя) .
1 Известное сходство географического очертания Италии с
формою сапога послужило поэту темою для шутливого
изложения хода итальянской истории, в виде похождений
сапога, рассказанных им самим.
2 На носке — Калабрия; рубец вверху — Альпы, а шов
посередине — Апеннины.
210

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Но надевать меня нужна сноровка;
Меня обуть не всякий может плут:
15 Я ноги тру, сижу на них неловко;
Я на ноге поджарой как хомут.
Меня носить никто не мог по многу,
А всякий так — совал на время ногу.
Не стану я считать из рода в род
20 Всех этих ног, когда-то мной обутых,
Но для того, чтоб посмешить народ,
Лишь расскажу о самых пресловутых,
Да о себе, как лопнул я по швам,
Переходя от плута к плуту сам.
25 Не верится, однако ж было время,
Когда один я обскакал весь свет:
Поводья врозь и выпустивши стремя,
Я забрался, куда и следу нет;
Да потерял от бога равновесье
зо И ниц упал — и развалился весь яз.
Тогда-то вдруг настала кутерьма:
Пошел народ — был всякого он сорта
Издалека его валила тьма
(По милости не весть какого черта)—
35 И ну хватать, насколько было сил,
И молодец, кто больше захватил!4
Хотел прелат, пренебрегая веру,
Меня надеть, и помогли ему,
Да увидал — велик сапог не в меру,
3 Эпоха всемирного владычества Рима и его падение.
4 Нашествия Остро-Готов, Ломбардов; потом Карл Великий,
преемник Карла. Разделение Италии.
211

Дополнения
40 Так и пустил таскаться по найму.
Потом в руках у первого пройдохи
Оставил, сам с меня сбирая крохи5.
И немец был, и немец затевал
Сапог надеть — уж даже было близко —
45 Да сам не раз в Германию бежал
На лошади блаженного Франциска6;
Являлся вновь, тянул, потел, пыхтел,
Но сапога поныне не надел7.
Там с лишком век я проживал на воле,—
50 Меня простой купец тогда носилв;
Повычинил, держал в чести и в холе
И на восток неведомый водил.
Гвоздями был я крепкими подкован,
Хоть погрубел, но всем был избалован.
55 Разбогател купец почтенный мой;
Стал щеголять, мне придал вид нарядный.
Сам в шпорах был и в шапке золотой,
Да не рассчел — и все пошло неладно!
И увидал уже на последях,
60 Что лучше нам ходилось на гвоздях.
5 Отдача папами корон Италии и разных областей на
ленные владения. Карлу Прованскому, например, была дана
власть и преобладание над Неаполем.
6 Бежать на лошади блаженного Франциска — ироническое
выражение ходьбы пешком с босыми ногами. Блаженный
Франциск завещал своим ученикам величайшую простоту
жизни, и монахи Францисканского ордена ходят босиком.
7 Тщетные попытки германских императоров утвердиться в
Италии.
8 Медичи.
9 Торговые республики: Венеция, Генуя, Флоренция, Пиза.
212

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
ю.
Переходя вот так с ноги на лапу,
Утратил я первоначальный вид:
Не то скроен чертям, не то Сатрапу.
Прямой ноге в меня одеться стыд,—
65 А уж куда с отвагою былою
Вселенную вновь обскакать со мною!
О, бедный я, о, жалкий я сапог,
Погубленный идеями пустыми:
Когда идти я сам собою мог,
Хотел ходить ногами я чужими,
65 И каждый раз, меняючи ступню,
Все думал я — судьбу переменю!
Крушился я и каялся немало.
И между тем, когда хотел идти,
Я чувствовал, земли недоставало,
70 Чтоб шаг ступить по прежнему пути,
И до того заезжен я судьбою,
Что и ходить не в силах сам собою.
И вот опять презрен и кинут я;
Истоптанный, среди грязи и тины,
75 Лежу и жду — теперь, мол, лапа чья
Расправит вновь собой мои морщины:
Француза ли, иль немца-сатаны?
Ну — чтоб нога родимой стороны?
10 Выпущенные куплеты касаются эпизодов истории Италии
не столь общеизвестных, занимательных более для
итальянца.
213

Дополнения
Один герой успел мне полюбиться!!;
so И не броди он вдоль и поперек,
Не хвастая, мог долго бы гордиться,
Что всех прочней большой его сапог.
Да вдруг мороз настиг среди дороги
И ознобил герою разом ноги.
85 Перекроен на старый образец,
Ни мерою, ни весом не похожий
Сам на себя, остался, наконец,
Едва-едва клочком я прежней кожи.
И нитками вам не заштопать всех
^o И старых-то, и новых-то прорех!
Расход велик и труд большой и длинный:
Все распороть и перешить опять.
Отчистить грязь и на манер старинный
Гвоздей набить, головку притачать.
^5 А потому, смотрите же, кдк можно
Сапожника берите осторожно!
Да сверх того, на мне где синий цвет,
Где красный цвет и белый, желтый
с черным!2,—
Ну, словом, я, как арлекин, одет.
юо Хотите, я останусь век покорным —
Лишь сделайте всего меня пока
Из одного и цвета, и куска.
А наконец, представьте, что найдется
И человек — ну, кто он там ни будь,
Ю5 Лишь бы не трус, и что сапог придется
il Наполеон I.
12 Национальные цвета отдельных государств Италии, до
австрийских цветов включительно — желтого и черного (в
Ломбардо-Венеции).
VA

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Ему как раз: ведь, право, будет путь!
Но уж тогда никто не лезь с ногами —
Сейчас возьмем и вытурим пинками!
МОЙ НОВЫЙ ДРУГ
Приобрел себе я друга —
С самой первой нашей встречи
Он твердит мне беспрестанно
Соблазнительные речи.
5 Сообщил он мне секретно,
Что страдает за идеи.
Верю я; но из трактира
Поспешал уйти скорее.
Говорил он мне, что в Пизе
ю Обо мне толкуют сильно...
Рад... Но сухостью ответил
Я на взгляд его умильный.
Он в своем кармане носит
Знак за прошлые заслуги
15 Так — но я-то не желаю
Повод дать к иной услуге...
Он хромает: «мы умели»
Говорит он: «отличаться»—
Но платить ему готов я,
20 Чтобы только не встречаться.
Чуть мы встретимся — он льстиво
Семенит и жмет мне руки;
Я иду с ним... но душевной
Победить не в силах муки.
25 Начинает: — то и это
215

Дополнения
«Оскорбительно, обидно»,
«Жить нельзя... злодей такой-то»,
«Этот аспид и ехидна!»
Я согласен: прав он, точно...
зо Но когда я замечаю,
Что по улице идет он —
В переулок исчезаю.
Дорожит моим он мненьем,
Хочет знать — как я-то мыслю;
35 Но о чем меня ни спросит,
Мой один ответ — не смыслю.
Он подтрунивает злобно
Все над скромностью моею.
«Я для истины,— твердит он,—
40 Головы не пожалею,
И покуда сил достанет
С откровенностью и громко
Говорить повсюду стану,
Что одно осталось — ломка!»
ТОСТ
Viva Arlecchini
E burattini
Grossi e piccini;
Viva le maschere.
G. Giusti
He сдавлен жизни ношей
Синьор Хамелеон,
В отставке — но хороший
Имеет пансион...
216

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
5 Он выпил за обедом
И стал душою прост,
Вот, чокнувшись с соседом,
Он предлагает тост.
Кажись... не вяжет лыка,
ю А речь течет рекой,
Кто думал бы, поди-ка,
Мудреный он какой!
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов
И псевдолибералы
Всех наций и цветов,
Продавцы чувств и мнений,
Суждений флюгера,
Житейских представлений
Шуты и шулера!
Я, в некотором роде,
По жизненной реке
Плыл, вверившись погоде,
На утлом челноке.
25 И с ветром сообразно
Я ставил парус свой,
Жизнь проведя не праздно
И"не кривя душой....
Имея убежденья,
зо Я им не изменял,
Хотя во все теченья
Удачно попадал.
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
35 Пролазы и нахалы,
Фактотумы тузов,
217
15
20

Дополнения
Сумевшие карьеру,
Значенье приобресть...
Продавши совесть, веру,
40 Достоинство и честь.
Где можно — шел я прямо,
Нельзя — пройду ползком;
(Смешно ж ломить упрямо
Повсюду напролом!)
45 Порою не смиришься,
Так сразу пропадешь,
Без хлеба насидишься
И с голоду умрешь...
Я беден был — невольно,
50 Винюсь, бирал, где мог...
И малость (мне довольно)
На старость приберег.
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
55 Народа обиралы,
Бичи сирот и вдов!
Грабители и воры —
Стяжание и мзда!
Безгрешные поборы
60 И мутная вода!
Италия немало
На памяти моей
С конца в конец страдала
От смут и мятежей.
65 Бывало, ум кружится:
Страстей водоворот!
Хоть умирать ложиться —
Не знаешь, чья возьмет...
218

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Ну... чтоб не быть в изъяне
70 (На что ж и голова?)
Я и держал в кармане
Кокард десятка два...
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
И псевдолибералы
Всех наций и цветов...
Ханжи и лицемеры,
Бесстыдные лгуны,
Без страсти и без веры
Пустые крикуны!
Бурбоны... так Бурбоны,
Рим в силе... я папист,
Бывал (для обороны)
Я даже... атеист...
85 Случалося, что фразу
Такую подберешь,
Что сам в ней смысла сразу,
Пожалуй, не найдешь...
Смекал порой... синица
^o Нам море не зажжет —
А в тон взял... все крупица
В карман перепадет.
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
^5 Бездушные менялы
Фальшиво-звонких слов!
Бесчестные фразеры
С искусной чепухой,
Все ловкие актеры
юо Трагедии земной!
219
75
80

Дополнения
Вознес Наполеона,
Двух Пиев похвалил
И в славу Веллингтона
Брошюрку сочинил,
Ю5 франческо и Мюрата,
Москву, Бородино,
И Питта, и Марата
Я славил заодно...
Уж это слишком смело
п° (Иной заметить рад),
А мне-то что за дело?
Лишь было бы впопад.
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
П5 Ферситы-Ювеналы,
Певцы временщиков,—
Кишащие во мраке
Творцы галиматьи,
Бездарные писаки
120 И подлые статьи!
Реакция настала —
Угомонился я;
Идей как не бывало
Игривых у меня;
125 От взглядов всех прошедших,
От чумных фраз отвык —
Утопий сумасшедших
Несбыточность проник.
Глядел, как постепенно
1зо Сменяла бури — тишь,
И жил себе смиренно,
Водой не замутишь.
220

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
135 Смирения — шакалы
И Ироды — судов
Потом я, слава Богу,
И это пережил —
И в новый путь-дорогу
140 с энергией вступил.
В те дни, как бы в угаре
Италия была,
Повсюду карбонари,
Стал карбонар и я;
145 Исполненный отвагой,
Я много перенес
Но с новой передрягой,
Ущерба не понес...
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
Кто нажил капиталы
Ценой чужих трудов!
Тузы-монополисты,
Мещане-мудрецы!
Все доки, аферисты
И биржи удальцы...
И старости я мирно,
Как видите, достиг,
Сижу себе я смирно
160 На склоне дней своих.
Достаток и почтенье...
Из Рима пансион...
(Не вовсе без уменья
221
150
155

Дополнения
Достался мне и он).
165 Теперь... к тому, к другому
Прислушаюсь порой...
И глядь... второму дому
Почин не за горой!
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов,
Безнравие, скандалы
И глупость дураков!
Вся сволочь безрассветной
Невежества ночи
И полчища несметной
И праздной саранчи!
СТАРИЧКИ
(отрывок)
Сусанна новая — красой
Блистает между нами —
Она всегда окружена
Шальными стариками.
5 В жару любовном старички
Покорны ей, как дети.
И много этого добра
В ее попало сети...
Но современная жена
ю Огласки не боится,
И целомудрием она
222
170
175

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Не может не хвалиться.
Гостей готова принимать,
Не выходя из ванны,
15 То тот, то этот старичок
Бывает у Сусанны.
Вот на бульвар она идет
И выступает павой,
Ее вздыхатели за ней
20 Плетутся всей оравой.
Концертом дружным — кашель их,
Одышка и хрипенье —
Иной талантливой семьи
Напоминает пенье.
25 Кто глух, кто кос, а кто и хром,
Тот еле движет ноги,
Мокротой этот, чуть дыша,
Захаркал полдороги.
Один разбит параличом,
зо" Другой не краше трупа,
Всем вместе им не разжевать
Трех макарон из супа!
И столько разных пластырей
У них на поясницах,
35 Что не всегда такой запас
Отыщешь и в больницах.
На бочках меньше обручей,
На кораблях — канатов,
Чем на влюбленных старичках
40 Бинтов и аппаратов.
Без мер таких им предстоит
.Опасность развалиться —
Как груше, если чересчур
Сей плод переварится.
45 Из них иного перед сном
223

Дополнения
По часу раздевают
И, точно механизм складной,
На части разнимают...
Запрут три четверти из них,
50 По ящикам разложат,
А остальное на кровать
Ничтожества положат.
Хвалю, Сусанна, подвиг твой,
Хвалю твое терпенье;
55 Ты слабым с твердою душой
Приносишь утешенье;
Ты льешь целительный бальзам
На старческие раны...
Кто снисходительней людям
60 Красавицы-Сусанны?
Порой любви высокой ждет,
Полна идеализмом,
А ночь проводит напролет
С подагры пароксизмом.
65 Порой признания словам
Она внимает жадно
И вдруг — удушье их порыв
Сменяет беспощадно.
Порой на память — прядь волос
70 Она у друга спросит,
А тот, усердием горя,
Ей весь парик подносит.
Раз у соперников вражда
Из ревности возникла
75 (Казалось, в ужасе тогда
Сама природа никла!).
Была назначена дуэль
(И даже две дуэли),
224

Джузеппе Джусти.
Гравюра Фр. ДАмбры из флорентийского издания
полного собрания стихотворений Джусти. 1903

Титульный лист издания *Стихи». Бастия,
Фабиани, 1845

Титульный лист «Стихов Джузеппе Джусти».
Флоренция, Дж. Кардуччи, 1862

Гравированный портрет Дж. Джусти
на контртитуле «Стихов Джузеппе Джусти».
Флоренция, Дж. Кардуччи, 1862

Джино Каппони. Портрет кисти Эджисто Сарри.
1874. X., м. Флоренция, Вилла ди Кастелло,
Академия делла Круска. Фото Н. Орси Ватальини

Страница журнала «Искра»
с переводом Н. Курочкина шутки Джусти «Тост»
<—Рукописные страницы из комментария Дж. Джусти к
«Божественной комедии» Данте. Архив Джусти.
Библиотека Академии делла Круска. Флоренция

Страница журнала «Современник»
с переводом шутки Джусти «Сапог»

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Но в грозном встретиться бою
so Бреттеры — не успели;
Холодный ветер — как назло,
Дул утром накануне,
Он жар геройский старичков
И пыл развеял втуне.
85 Все простудилися они
И с полгода — некстати,
Соперник каждый пролежал,
Не двигаясь в кровати.
Обогатили трех врачей,
^o Две городских аптеки
Напрасной яростью своей
Влюбленные калеки.
Бессильно злобствуя, они
Зубами скрежетали —
^5 Хоть у пяти из них зубов
Десяток был едва ли.
Шалун мальчишка-купидон
Порой до слез смеялся,
Когда на шашни их травить
юо Лукаво принимался.
Он оставлял свой гибкий лук
И свой колчан — тогда же,
А брал с собой лекарств запас
И клизопомпы даже.
Ю5 Потом, входя к Сусанне в дом,
Сам наблюдал охотно,
Чтоб форточки и окна все
Закрыты были плотно.
8 Дж. Джусти

Дополнения
НЕДОНОСОК
Вдосталь жизнию замучен,
Заживо скелет,
Вял и немощен и скучен
В восемнадцать лет.
5 Смотрит тускло — тенью бледной,
Чахлой и гнилой,
И одним куреньем, бедный,
Сплин врачует свой!
Без стремлений, без желаний
ю В лучшие года.,.
В голове — ума и знаний
Даже ни следа;
Смех его — одна натуга
И в улыбке стон,—
15 Весь под бременем досуга
Исстрадался он!
Между светских дам лениво
Он проводит дни
И толкует им тоскливо
20 Подлости одни.
За любовь — недальновидный —
Принимать он рад
Обстановки благовидной
Скрашенный разврат;
25 Верить в чувство «неземное»
Пенелоп иных
И за нектар пить гнилое
Жадно — пойло их,
Изловчившихся в гостиной,
зо Весть дела свои
С чистотою голубиной
С мудростью змеи...
Им он нижет — изнывая,
226

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Фразы без числа,
35 Хорошо не различая
Ни добра, ни зла...
Жар несет он им посильный,
Но Петраркой он,
Как евнух любвеобильный,
40 Жалок и смешон;
Самому себе постылый,
Он тяжел, как сплин,
Жалкий друг, любовник хилый,
Скверный гражданин,
45 С каждым часом больше тает,
Ранней смерти ждет.
Для чего — и сам не знает —
Он еще живет.
Понатужась, о свободе
50 Поболтать не прочь,
О прогрессе, о народе
Воду потолочь;
О загубленных зачатках
Ныть — всегда готов,
55 Жертва в палевых перчатках,
Мученик — балов!
Переваривая ужин
Пополам с грехом,
Сознает, что он не нужен
60 И нет воли в нем;
Но вину в себе бессилья
(Все в минорный тон)
На подрезанные крылья
Сваливает он.
65 Он, вот видите: «от бури
Как цветок, завял»,
Хоть помех он барской дури
227

Дополнения
С детства не знавал;
Хоть на слякоти привольно
70 Вырос он, как гриб.
Сделал зубы... и довольный
Для труда погиб.
Ум и волю светским лоском
Сразу — заменил —
75 И беССИЛЬНЫМ 1)ОДОНОСКОМ
В жизни путь вступил.
Общих нужд, чужих страданий
Сердцем не понял,
Плод больной гнилых мечтаний
so Истиной считал...
И не встретя в жизни цели,
Замотался он —
Паралитик с колыбели,
Жалкий эмбрион!
ПРОШЕНИЕ
Prego vostra Eccelenza
Di darmi un passaporto etc.
I
Ваше Сиятельство! с просьбою личною
Я обращаюсь к вам, полный почтения,
Выдать мне паспорт — на жизнь заграничную
С вашею скрепой, прошу снисхождения...
5 Стало в Италии жить возмутительно
(То есть в ней дороги все развлечения...
228

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Эти слова рассмотрев снисходительно,
Вредного им не придайте значения!).
II
В цивилизации, Ваше Сиятельство,
ю Гонится край наш за чуждыми странами...
Это отрадно — и вот доказательство:
Наш полуостров кишит англоманами;
Их просвещенным стремлениям следуя,
И навсегда отстранясь от участия
15 В наших вопросах, с беспечностью еду я
В центры Европы отыскивать счастия.
III
Еду, конечно, не с целью научною
И не в погоню за теми идеями,
Что на хандру нагоняют докучную
20 Разум — своими пустыми затеями.
Соображаясь с своими доходами,
Буду вести жизнь, здоровью полезную,
Плавать — по бурным волнам с пароходами,
Мчаться по суше — дорогой железною.
IV
25 Не для сокровищ науки и древности
Еду — и быть в том не может сомнения;
Их и в Италии много — но ревности
Нет во мне страстной для их изучения;
Стану лишь к кройке портного художника
зо Я относиться повсюду с почтением,
Обувь сошью у артиста-сапожника
И к кулинарным наведаюсь гениям!
V
Стану порхать в государства различные
И с головою и с сердцем — порожними,

35 Чтобы на ссоры не лезть неприличные,
Ради бумаг или книжек с таможнями...
Стану в знакомствах своих осмотрительным,
Мненья мои — будут строго умеренны...
В гости к людям не пойду подозрительным —
40 В этом вполне уж вы будьте уверены!
VI
Но, чтоб не токмо все области правили
Пропуск везде мне и без задержания,
Но вспоможенье везде мне доставили,
Ради достоинств моих состояния,
45 Я попросил бы — в видах снисхождения,
Буде возможно — отметить, где следует:
«Вышепрописанный — для наблюдения
Разного... в чуждые стороны следует».
ГЕРЦОГ ПЕЛАГРУЭ
Но conosciuto il Duca Pelagrue etc.
Знал я герцога — гербами
Изукрашен был он всуе...
Даже в сфере крепких лбами
Выдавался Пелагруэ!
5 Рот раскроет — ахинеи
Так уж вы и ждите прямо,
И притом — свои идеи
Он отстаивал упрямо...
Брат умом — орангутангу,
ю Обладал крутым он нравом

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
И хотел — прилично рангу —
Герцог наш всегда быть правым.
Спорить с ним начнешь, порою
Даже злость берет — задорно,
15 Точно бык перед горою,
Все несет свое — упорно...
Так и бросишь состязанье,
С ним любое — без успеха...
Сам не зная, состраданья
20 Он достоин или смеха.
«Как же,— думаешь,— иначе
Станет мыслить он умнее?
Кто из нас его богаче?
Кто,из нас его сильнее?
25 Верен лишь своей природе
Тупоумный герцог в этом...
Да еще расхвален в оде
(Всюду шельмы есть!) поэтом!»
ПРОЕКТ ЖИЗНИ
Io non mi credo nato a buona luna etc.
Знаю: не рожден я под звездой счастливой,
Если из «юдоли плача» суетливой
Дотащу до гроба я хоть шкуру цельной,
Жизни я составлю панегирик дельный;
5 Все же остальное... что мне остальное?..
Пусть, как хочет, сильный помыкает мною...
Я погибель мира встречу без протеста,
Зная, что сердиться будет не у места!
231

Дополнения
Правда, был иным я жизни на рассвете,
1° Эдак лет в пятнадцать... думал, что на свете
Правым, даже бедным, быть порой возможно...
(Вот тогда хватал я как неосторожно!)
Глупы рассужденья детские — известно.
Я не знал, что в мире правда неуместна,
15 Что встречают люди истину проклятьем
И что правда с ложью обменялись платьем!
Вот как побыл в школе, так, скрывать не стану,
Жадно проглотил я полный курс обмана.
Понял сущность жизни и людей стремленья,
20 Ну-с,... и изменил я сразу убежденья!
Изменил и знаю... что одним мальчишкам
Бредить лишь прилично о добре... по книжкам...
Перед всяким старшим — от восторга таю.
Подлости, как устриц, весело глотаю,
25 Глух к мирскому благу — я себе позволю
Только то, что старших не нарушит волю.
Ползаю налево, кланяюсь направо
И цветами путь свой я усеял (право!).
Пусть теперь со мной бы случай повторился...
30 Как в те дни, как в школе я еще учился
И меня начальник города обидел*,
Он бы с удивленьем у меня увидел
Кротость лишь — ответом на его обиду...
(Верю только в эту слабых я эгиду).
35 Я сказал бы: «Мертв я, вашество, поймите,
Что кричать на мертвых — вы меня простите!»
Заслужил бы, верно, от него я ласку...
(Я надел недаром санфедиста маску!)
Ну-с... и поведу я жизнь свою пристойно,
Намек на случай, бывший с Джусти в студенческое время.
История поднялась из-за одной его сатиры.
232

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
40 В легоньких интрижках (грязно, но покойно),
Свой разврат прикрывши, с опытностью ловкой,
Самою приличной в мире обстановкой...
С песнями, с стихами навсегда прощуся,
От ханжей за то и похвалы дождуся,
45 Позабуду даже (не было б огласки),
Шаловливой Нины черненькие глазки.
Резкостей, острот я говорить не стану
(Люди переносит с болью эпиграмму),
Всех скотов начну я уверять в почтеньи,
50 Возведу в принцип я самоуниженье,
Буду глупым фразам старших удивляться
И с поклоном к сильным в праздники являться...
При таком решеньи — долго и счастливо
Стану жизнь тянуть я, сытно и лениво,
55 Новым поколеньям послужив примером,
Как тепло живется в мире лицемерам.
Человек смышленный, человек солидный,
Знаю, что карьеры я добьюсь завидной
И достигну скоро — людям в поученье —
60 Общего почета, важного значенья...
Буду кавалером — а в конце карьеры
Ждет меня, пожалуй, сан гонфалоньера*
Вот тогда-то — прочно отрастивши брюхо,
Буду я грозою некоего духа...
65 Сокрушайтесь, люди — трепещи, природа!
И — да процветает скотская порода!
* Начальник города.
233

Дополнения
ТЕТКА-ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА
(La Mamma-educatrice)
Тетка Клавдия — без спора,
Козырь-тетка, молодец,
Тетка первого разбора,
Прочим теткам образец!
5 Воздадим хвалу природе,
Что подобный идеал,
Диво в некотором роде,
Между смертными сиял!
Я с ней встретился намедни —
1° В пух и прах разряжена,
Ровно в полдень — от обедни
Шла с племянницей она.
Я — поклон, и взял направо,
Ускорив нарочно шаг.
15 Но она меня лукаво
Удержала за пиджак.
«Ах, как видеть вас я рада,
Сколько лет и сколько зим!
Лизу вам представить надо.
20 Познакомься, Лиза, с ним!
Что же ты стоишь, как дура?—
Сделай книксен, руку дай!
Какова у ней фигура?!..
(Ну, читатель — замечай!)
25 Вот сокровище какое,
Нынче, сударь, у меня.
Ах, и я была такою —
Вся из страсти и огня!
234

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Как подумаешь: года-то
30 Не проходят, а летят!
На глазах растут цыплята,
И туда же... жить хотят!
Пусть живут — я не мешаю...
Жаль... я жду кое-кого
35 И к себе не приглашаю,
Вас теперь же, оттого.
Но неправда ль, посетите
Вы на днях, надеюсь, нас?..
Мы бедны — уж не взыщите,
40 Угостим, чем можем, вас —
Адрес знаете наш?»—«Знаю»...—
«Завтра?..»—«Да»— был мой ответ.
(Признаюсь, не понимаю,
Кто бы мог ответить: нет).
45 В понедельник — верный слову
(Этот в правилах моих),
Я направил путь к их крову
И сыскал жилище их...
Видно, гостя увидали
50 Из окна еще оне,
Мигом — обе вниз сбежали
Со свечой навстречу мне.
Тетка Клавдия сказала:
«Просим милости вперед!
55 А уж как вас Лиза ждала,
Все толкует: не придет!
Я ей:— полно!— утешаю,
Значит, я ее, шутя,
235

Дополнения
Точно я мужчин не знаю,
60 Слава Богу — не дитя...
Не споткнитесь... осторожно,
Наша лестница крута...»
(Быть любезней невозможно!
Ах, какая доброта!)
65 Мы взошли — меня насильно
Тетка садит на диван...
(Жить с людями — изобильно
Ей талант от неба дан),
Не смолкая на минуту,
70 Говорить о том, о сем —
И меня уж почему-то
Называет шалуном.
«На меня вы не глядите...
Лиза! ближе к гостю сядь,
75 Не смогли мы, извините,
Раньше комнаты прибрать.
Встала поздно я ужасно,
Так теперь похлопочу,
Церемониться ж напрасно
во Я уж с вами не хочу»...
Но... такими мелочами
Я читателей томлю —
Как же быть? судите сами —
Чистоту я страх люблю —
85 Все прибрав и кончив дело
(Можно ль деятельней быть?),
Отдыхать она не села,
Стоя, стала говорить:
236

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
«Кушать станете вы, что ли?
90 Иль забавиться вином?..
Как подумаешь... легко ли
Бедным людям жить трудом...
Надо то... другое надо...
Нужды с каждым днем растут...
95 Хуже каторги и ада
Изворачиваться тут!..»
Этой речи — со вниманьем
Смысла я не проронил
И, исполнясь состраданьем,
100 Золотой ей предложил.
«Что вы деньгами сорите?—
Говорю я не к тому...
Или, впрочем, не взыщите,
Взаймы я у вас возьму...
Ю5 Ах! чуть-чуть не позабыла,
Как тут сделаться опять?
Ведь меня кума просила
К ней по делу забежать...
Дело спешное — придется
по Вам часочек обождать —
Впрочем, Лизанька найдется,
Чем от скуки вас занять.
Так ведь?., да?., скорей решайте,
Я вернусь живой рукой...»—
И5 «Буду ждать».— «Так не пеняйте,
День уж выдался такой!»
Вслед за этими словами
Тетка Клавдия ушла
И в дверях, гремя ключами,
12° Их снаружи заперла.
237

Дополнения
Но не час, а три в итоге
Нам прождать ее пришлось...
(Тетке Клавдии в дороге
Дело новое нашлось!).
125 Но зато... по возвращеньи,
Как себя она кляла,
Прибирая извиненья,
Что невежливо ушла.
Успокоить мог с трудом я
Тетку, нежную, как мать,—
130 Только тем лишь, что их дом я
Обещался навещать.
«То-то скучно ей — поймите —
Вечно Лизанька одна!..»
(В этой фразе, поглядите,
135 Как любовь ее видна).
Кое-как потом я с нею
Распрощался, наконец,—
И размыслив... ставить смею
Прочим теткам в образец
140 Тетку Клавдию... без спора,
Эта тетка — идеал...
То есть — высшего разбора
Я доселе не встречал!
238

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
ОТРЫВОК
Строгих женщин — постным взглядом
На земную глядя страсть,
Нина с грешницами рядом,
Верьте мне, не может пасть!
5 У греховного порога
Ей довольно постоять
И с оглядкой... понемногу
Пламень сердца утолять.
Зная меру в увлеченьи,
ю К осуждениям чутка,
Нина жаждет наслажденья,
Но грешит исподтишка.
И зато — какая сила
Обаянья в ней видна,
15 Как искусно изучила
Целомудрие она!
Как смирила дух мятежный
Под личину, под обряд...
Как изысканно-небрежно
20 Носит Нина свой наряд!
Как идет к ней тон суровых
Аскетических речей
И побед молящий новых
Строгий взор ее очей!
25 Неприступна в людях Нина
В всеоружии своем,
Просто камень, просто льдина!—
Но кто с Ниной был вдвоем,
Знает тот, что к наслажденью
зо Нина дома не строга
И не гонит в озлобленьи
Чистых помыслов врага.
239

Дополнения
Впрочем, все слегка и в меру...
Что позволит, что и нет
35 И хранит слепую веру
В добродетель Нины свет!..
ИСКОПАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕК
Вот в красе своей всецелой
Допотопный идиот,
Экземпляр окаменелый
Исчезающих пород.
5 Он — в бездельи и досуге
Дни проводит напролет,
И, вращаясь в светском круге,
Пьет и курит, ест и врет.
Пуст душой, но сложен плотно,
10 По подобию быка,
Он десятки лет охотно
Роль играет мотылька.
Вечно с дамами любезно
Светский вздор им городит
15 И бесплодно, бесполезно
Только землю тяготит.
Умирая сам со скуки,
Он — стране своей чужой,
Презирает он науки,
20 Называя их чумой.
Но за это — без умолку
По часам толкует он
240

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Не без чувства, не без толку
О покрое панталон.
25 За любезное свиданье
Он отдать бывает рад
Совесть, честь и состоянье
И идти хоть в самый ад.
Пусть кипит и жизнь и пресса
зо В вечном шуме вкруг него,
В них нисколько интереса
Он не видит своего.
Только в лени, только в неге
Да в обжорстве он силен
35 И в невежества ковчеге
От житейских зол спасен;
Но хотя от древа знанья
Не отведал он плода,
Жизнью — разные познанья
40 Приобрел он без труда.
В удовольствиях охоты
Зоологию узнал,
И, уплачивая счеты,
Математиком он стал;
45 В ресторанах титул лестный
Гастронома заслужил,
И практически известный
Ряд рецептов изучил...
Он искусства мир в балете
50 Изучил со всех сторон;
Королей — начтет в пикете
До четырнадцати он.
241

Дополнения
С географией немало
Он трущоб ночных знаком,
55 И в истории... скандала
Всеми признан знатоком.
УЛИТКА
Viva la Chiocciola,
Viva una bestia
Che unisce il merito
Alla modestia etc.
Честь улитке! честь улитке!
Скромной доблести почет!
В роговом ее завитке
Мудрость мирно почиет,
5 Без тщеславья — хоть нарядный,
Прочный дом ее и кров
Мучит завистью изрядной
Всех бездомных бедняков!
Высунь, улитка, высунь рога!
Друга найдешь ты во мне, не врага!
ю Всем довольная — бесстрастно
Мирно жизнь влачит она,
Не волнуется напрасно
И сама себе верна.
15 До забот мирских ни крошки
Ей, спокойной, дела нет;
Для нее в своем окошке
Заключается весь свет!
Высунь, улитка, высунь рога!
20 Ты хоть к поступкам других не строга.
242

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Образец прямой — смиренья,
Цвет она своей страны
(Все мы в этом, без сомненья,
Подражать бы ей должны).
25 Жажда света, права, знаний
Тварь такую не томит.
Без напрасных порываний
Славно жрет она и спит.
Высунь, улитка, высунь рога!
30 Тварь ты, зато никому не слуга!
Но... для чревоугожденья
Ей рискнуть на подлость — лень...
И улитка — убежденья
Не меняет каждый день.
35 А почтенную такую
Прочность взглядов и идей
Мы не встретим зачастую
В самом обществе людей...
Высунь, улитка, высунь рога!
40 Благо, что ты хоть на злое туга!
В наши дни... среди раздолья
Пошлых дел и громких слов,
Щеголянья чуждой ролью
Маскированных ослов,
45 Лишь она — без лжи презренной
Возмутительных затей,
Дорога нам откровенной,
Честной трусостью своей!
Высунь, улитка, высунь рога!
50 Ты откровенностью мне дорога!
Моралисты с взглядом строгим,
Неужли такой закал
243

Дополнения
Твари, счастливой немногим,
Для людей не идеал?
55 И когда от лжи избытка
Жить нет мочи наконец,
Неужель для них улитка —
Не желанный образец?
Высунь, улитка, высунь рога!
60 Благо, что ты хоть на злое туга!
СПОКОЙНАЯ ЛЮБОВЬ
Рассказ в стихах
Мой нежный друг, капризный и больной,
Зачем опять ты плачешь втихомолку?
Проклятых нерв коварною игрой
Мы оба истомилися без толку.
5 Так продолжать нам жизнь — избави Бог!
Блажен лишь тот, кто, чужд душой тревог,
Спокойно созерцает блага мира,
В ком нервы спят — под толстым слоем жира.
Капризны и больны мы — вот и все;
ю Барометры тончайших впечатлений,
Мы сами счастье прогнали свое
Анализом бесплодных ощущений...
Пускай порой заманчив этот путь,
Но, добрый друг, нам надо отдохнуть,
15 Чтоб наша жизнь не тратилась напрасно.
Шутить с огнем, известно всем, опасно!
Измучаем друг друга мы вконец,
И чтоб избегнуть скорби и тревоги —
244

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Мы даже разойдемся наконец,
20 Искать отдельно к счастию дороги,
И что ж? быть может, кто-нибудь из нас
Оплачет горько злой разлуки час.
Один из нас — а, может быть, и оба,
Без смысла жизнь влача к порогу гроба?
25 Да, мы больны — лечиться надо нам
И я придумал способ... стихотворный.
Я расскажу тебе, что видел сам
На деле в жизни твой слуга покорный:
Пример иной любви — он кое в чем
зо Пускай для нас послужит образцом;
Хоть и достоин смеха он... так что же?
И мы с тобой смешны, как крайность, тоже...
Мои герои мирно провели
В согласьи и любви — полвека сряду...
35 В «юдоли скорби» рай они нашли,
Спокойствие, блаженство и отраду.
Я назову... иль нет, пусть будет он
Для нас с тобою просто Филемон,
Ее же, древней басне не в обиду,
40 Я окрещу, пожалуй, хоть в Бавкиду...
Она была дородна и бела,
Как рисом начиненная пулярка,
Здоровием и свежестью цвела
И щек ее румянец рделся ярко...
45 С трудом и плавно двигалась она,
Глаза глядели тускло, как со сна,
И были полны неги и томленья
И разговор ее и все движенья.
В дородстве ей герой не уступал;
50 Был крепко сшит, хоть и не ладно скроен.
245

Дополнения
Он петухом индейским выступал,
Но нравом был и кроток и спокоен;
Глядел на мир, как смотрит сытый бык,
Ценить свое спокойствие привык —
55 И ни идеи, ни дела мирские
Его не занимали никакие.
Но, впрочем, честны оба и добры
По всем статьям мои «ерои были
И молоды — и если 6 цо поры
60 Они чрезмерно жиром не заплыли,
То даже в возраст жизни золотой
Блистать могли бы в свете красотой...
Но тучность — жира грубое господство —
Тяжелое и жалкое уродство!
Они межцу собою с давних пор
Сходилися день каждый аккуратно,
Всегда ведя солидный разговор
О том, о чем и говорить приятно:
О благодати теплого угла,
О тонкостях хорошего стола,
О кухне, выбирая, как нарочно,
Всегда предмет питательный и сочный.
Когда придет, бывало, Филемон
К своей Бавкиде утром — беззаботно
75 На мягком кресле иль диване он
Усядется сначала очень плотно
И уж потом, бывало, говорит:
«Ну, что твое здоровье? аппетит?
В порядке ли желудок?» — этим очень
so Всегда бывал герой мой озабочен.
246

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
«Здорова я, друг милый», — был ответ
Всегда Бавкиды на вопрос обычный,
«А ты как спал, спокойно или нет?» —
«Как и всегда, я спал всю ночь отлично;
85 Все, что во сне я видел — позабыл.
Никак часов двенадцать я хватил,
Глаза раскрыл, оделся понемногу,
Да и пришел...» — «Ну что ж, и слава Богу!
Затем всегда — на несколько часов
ОД Меж ними водворялося молчанье.
Он иногда позевывал без слов,
Она бралась за вечное вязанье,
Спускала петли, путала... потом
Распутывала снова их с трудом,
95 Сопровождая пытку легким стоном
И взорами меняясь с Филемоном.
Он на нее всегда, как на лунуТ
При этом апатично любовался
(Его слегка клонило и ко сну,
юо Но бодрствовать заметно он старался).
Порою спросит у него она:
«Не хочешь ли ты водки иль вина?»
Вино и все, что надо, приносилось —
И время мирно в вечность уносилось.
i°5 Да, надо честь и в этом ей отдать.
Она вина для друга не жалела.
Закусок наносилась благодать —
Хозяйкой доброй быть она умела, —
Их даже трудно было б перечесть.
но Ах! с другом сердца так отрадно есть!
247

Дополнения
Потом всегда, как водится, обед.
Обедали они неторопливо,
С обедом торопиться и не след
Тем, кто живет и сытно, и счастливо!
И5 Потом, расположась у камина,
Бывало, спросит каждый раз она:
«Что, — нам в театр сегодня не пойти ли?
Часы никак уж семь часов пробили».
«Как хочешь», — отвечает Филемон. —
120 «А какова-то на дворе погода?» —
«Отличная», — бывало скажет он. —
«Вот это редкость в это время года...
Что ж... одеваться, что ли?» — «Уходи,
Оденься...» — «Ты смотри же, посиди,
125 Ужасно жаль с тобой мне расставаться,
Тебе ведь скучно будет дожидаться».
«Вот пустяки! иди, я посижу...» —
«Да что-то нет уж у меня охоты»...
«Иди же, вздор...» — «Немного погожу». —
130 «Ведь уж в театре не была давно ты,
Вставай, иди! Что дома все сидеть?...» —
«Какое ж платье мне, мой друг, надеть?
С какою шляпкой и каким бурнусом?
Хочу я быть одетою со вкусом».
I35 «Сама ты знаешь, поскорей ступай...» —
«Не обновить ли, милый, новой шали?
Который час?» — «Девятый...» — «Ай, ай, ай!
Ведь эдак мы, пожалуй, опоздали?
И где это служанка?...» — «Позвони...» —
но «Еще звонить... как скучно... эти дни
Не по себе мне как-то — и, признаться,
Я дома уж хотела бы остаться».
248

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
«Ну, дома, если хочешь, посидим;
Мне никакой театр с тобой не нужен...
145 Проходит час... докладывают им,
Что стол накрыт и приготовлен ужин.
И ужинать вдвоем они идут...
Ни споры, ни капризы, ни раздор
Моей четы блаженства не смущали,
150 Доверчиво они, с тех самых пор,
Когда друг друга коротко узнали,
Без ревности напрасной жизнь вели.
Они бы преступлением сочли
Безумной страсти этой предаваться —
155 Подозревать, страдать и волноваться.
Само злословье даже против них,
О ужас! оказалося бессильно:
Хоть на героев сыпалось моих
Клевет и сплетен, как всегда, обильно,
160 Но не смущалась мирная чета,
И притупила даже клевета
Об них свое терзающее жало,
Не возмутив их мирный сон нимало.
Так прочен был и крепок их союз.
165 Твердить об нем готов я без умолку.
Так редка прочность всех подобных уз,
И, право, больше в них я вижу толку,
Чем в нашей страсти... или замолчу:
И растравлять напрасно не хочу
170 Всех наших ран... (я это вскользь замечу)
И расскажу подробнее их встречу.
Случайное соседство их свело.
Великая на свете вещь — соседство!
Какой любви рно не помогло,
249

Дополнения
175 К каким связям не доставляло средства!
Стояли рядом в улице одной
Дома их — и встречались меж собой
Они нередко, чуть не с малолетства,
На улице, благодаря соседству.
180 Но встречи их безмолвные следа,
Казалось, не имели никакого...
И вот узнал раз Филемон... Беда!
Просватана Бавкида за другого...
Весь день был зол мой Филемон, как пес,
185 Но молча неудачу перенес;
За то судьба ему и подрадела:
Год не прошел — Бавкида овдовела.
Еще не износила башмаков,
В которых шла она за гробом мужа,
190 Еще его могилы — в свой покров
Зимы ближайшей не сковала стужа,
Когда на бале раз, куда она
В числе гостей была приглашена,
Она с героем встретилась впервые.
195 Судьба творит дела и не такие!
За ужином сидеть пришлося ей
С моим героем рядом, как нарочно;
И как назло же тесный круг гостей
Дородные тела их сдвинул прочно...
2оо Он фрукты ей, вино передавал,
Причем ее невольно задевал,
И за свои неловкости — в смущенье
Пускался перед нею в извиненья.
Жар, теснота, избыток яств и вин,
205 Столовая, вся залитая светом...
250

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
Найдется ль в мире смертный хоть один,
Кто мог бы совладать с собой при этом?
За ужином уж понял Филемон,
Как сильно он в свой идеал влюблен,
2Ю И смутно догадалася Бавкида,
Что вдовство — против страсти не эгида.
Когда поднялись все из-за стола
И в зале танцы стали продолжаться —
Моя Бавкида просхо не могла
215 От грез игривых мысли отказаться.
Она дала герою что-то несть
Лишь для того, чтоб в зале рядом сесть,
И два часа... до окончанья бала
С ним говорить она не уставала.
220 Беседа их сначала туго шла,
(Любовь совсем лишила их рассудка,
Да и работа мысли тяжела
Для чересчур набитого желудка).
Но пищу им для разговора дал
225 Сначала ужин, а потом и бал.
(Бал точно был обставлен превосходно)
И разговор у них пошел свободно.
«Как крем нашли вы вкусом?... — он
спросил. —
«Хорош, но я... всегда боюсь ванили...» —
230 «Хозяин славной рыбой угостил...» —
«Зато ее совсем переварили».
«Жаркое было тверже топора...» —
«Сумеют все испортить повара!
Чтоб хорошо был приготовлен ужин,
Особый ум в самой хозяйке нужен.
251

Дополнения
235 Не хвастаясь, скажу вам: у меня
Отличный стол — кухарка золотая...
Что вы, сосед, не выберете дня
Зайти ко мне?..» — «О Боже, честь какая!
Я и мечтать, сударыня, не смел
240 (От счастья Филемон побагровел), —
Но если будет ваше позволенье,
Я буду к вам не позже воскресенья.
— Отличный бал!..» — «Да, только теснота,
Я за столом вас локтем задевала,
245 Виной не я, а наша... полнота...» —
«Ах, как она к лицу вам, как пристала!
Я женщины изящней не видал!...»
«Сосед, без комплиментов!» — «Я не знал,
Что правда — комплименты!» — «Ах! подите!
250 я ухожу, смотрите ж, приходите».
Когда герой мой к ней явился в дом —
Шел разговор у них на ту же тему.
Обед был славный, у нее притом
255 Шампанское нашлось в придачу к крему...
И долго, долго длилась их любовь,
Предмет для нас достойный удивленья,
И идеал — я повторять готов —
Земной любви без мук и без волненья...
260 А мы, мой друг, мы не умеем жить.
Нам нравится против теченья плыть
Без счастья, без надежды, без удачи...
А можно жить, как видишь, и иначе...
252

Сатиры и песни Дж. Джусти в русских журналах
ПАРОВАЯ ГИЛЬОТИНА
(На мотив Джусти)
Hanno fatto nella China
Una macchina a vapore
Per mandarla guigliottina;
Questa macchina in tre ore
Fa la testa a centomila
Messi in fila etc.
(La guigliottina a vapore).
Что Китай — страна застоя,
Повторяет целый свет;
Заблуждение пустое!
В нем на каплю правды нет!
5 Я, напротив, твердо знаю,
Что в прогрессе ни одна
Не ушла вперед Китая
Европейская страна.
Зоркий гений «сына Неба»
ю Там избавил от забот
Чтущий власть превыше хлеба
Неиспорченный народ,
И охраной просвещенной
Бдит над обществом закон,
15 А недавно премудреный
Аппарат изобретен.
Остроумная машина
(При пособии паров)
Режет, будто гильотина,
20 Сразу тысячи голов.
И притом такое чудо
Устрашения людей
Перевозится повсюду
Только парой лошадей.
253

Дополнения
25 И умно, и дальновидно!
А бранит Китай — поди ж,
Вся Европа, где постыдно
В наши дни сожгли Париж,
Где правители «льют слезы»
зо Из-за «камней крепостей»,
И наводят митральезы
Против женщин и детей.
Где войска, как в лихорадке,
Кровь людскую льют ручьем,
35 И расстреливать десятки
Тысяч стало нипочем...
Где под звуки барабана
Мир дивит — геройство вновь
И воителей Седана,
40 И Базена «женихов»*
Пусть стратегикам Версали
Трудно чести не отдать...
Отличились!... но едва ли
Все же им Китай догнать!
45 Вот когда бы гильотины
Новой знал Версаль секрет,
Прогрессивнее картины
Мог свидетелем быть свет!
* Известно, что в числе аргументов для объяснения сдачи
Меца Базен приводил необходимость «сохранить для
Франции женихов».
254

ПРИЛОЖЕНИЯ

E. Ю. Сапрыкина
САТИРА И ШУТКА
В СТИХОТВОРЕНИЯХ
ДЖУЗЕППЕ ДЖУСТИ
Героические времена рождают героическую поэзию, но
когда возникает потребность пристальнее вглядеться в свою
эпоху, поэты нередко берут краски с сатирической палитры.
Почти весь XIX век в Италии наполнен героикой борьбы за
государственное единство и за изгнание иноземных
поработителей, в чьих руках страна находилась в течение
нескольких столетий. Память об этом героическом времени,
названном Рисорджименто («воскресенье», «возрождение»),
запечатлена в величественных монументах, которые можно
встретить в любом итальянском городке, в живописных
полотнах, изображающих драматические эпизоды
освободительной эпопеи и ее героев, осененных трехцветным
национальным стягом. Джузеппе Гарибальди, победно
прошагавший по Апеннинскому полуострову во главе своей «тысячи»,
стал в глазах всего мира героем века, символом
пробужденного свободолюбия народа. В итальянской литературе этих
лет прочно утверждается романтика патриотического
подвига, жертвы во имя родины, активной ненависти к ее
угнетателям. Атмосферу славных десятилетий Рисорждименто
выразили пламенные речи идеолога итальянских демократов
Джузеппе Мадзини, патриотическая лирика поэтов-гари-
9 Дж. Джусти
257

E. Ю. Сапрыкина
бальдийцев, боевая народная частушка, дерзко бросающая
вызов врагам независимой Италии.
Но XIX век в итальянской поэзии — это не только пора
романтической героики. Призывный звук боевой трубы, эхо
битвы, наполнявшие поэзию Рисорджименто, не заглушили
другой весьма отчетливой поэтической интонации, также
очень характерной для этой эпохи. Речь идет о сатире — о
язвительной насмешке над теми уродливыми явлениями,
которые рождала политическая и общественная жизнь
Италии, ломавшей свои закоренелые предрассудки,
прощавшейся с феодальными порядками.
1
Эпоха национально-освободительной борьбы стала в
истории страны эпохой социальной революции, так как,
объединившись и изгнав иноземных поработителей, Италия
устранила важнейшие препятствия с пути своего буржуазного
экономического и политического развития.
На протяжении почти восьмидесятилетнего периода Ри-
сорждименто Италия прошла через несколько революций,
охватывавших то одно или несколько итальянских
государств, то — ближе к середине века — принимавших
общенациональные масштабы!. Подъемы революционных волн
сменяются годами жесточайшей феодальной реакции.
Французская армия под командованием Наполеона
Бонапарта, вторгшаяся в пределы Италии в 1796 г., к 1799 г.
уничтожила итальянские монархические государства и
учредила на их месте несколько «дочерних» республик, подчи-
1 См. общую характеристику Рисорджименто, а также
анализ общественно-политических процессов,
происходивших в Италии в первой половине XIX в., в кн.:
Ковальская М. И. Италия в борьбе за национальную
независимость и единство. М.: Наука, 1981. С. 3—4 и след.
258

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джустп
ненных Франции. Это поначалу способствовало
политической и духовной активности итальянцев. Но Наполеон,
неоднократно перекраивавший карту Италии и уже в 1805 г.
ликвидировавший республики, не объединил страну и не
дал ей политической самостоятельности. В 1814—1815 гг.,
когда рухнула империя Наполеона, на Апеннинском
полуострове вновь воцарились старые монархические порядки,
было реставрировано и австрийское господство. Но уже в
начале 1820-годов в отдельных областях Италии (Неаполе,
Пьемонте) вспыхивают восстания, организованные
участниками тайных обществ — карбонариями, стремившимися к
либеральным преобразованиям и к свержению австрийских
властей. Новая волна революционных выступлений
прокатилась по стране в 1831 г.; эпицентром национального
движения на этот раз стали области Центральной Италии.
Последовавшие за этими восстаниями репрессии не заглушили
патриотического подъема. Освободительные устремления все
быстрее внедряются в умонастроения итальянцев; на
протяжении 1830—40-х годов к движению Рисорджименто все
более активно подключаются и демократически настроенные
круги.
В революциях 1848—1849 гг., охвативших все
итальянские области, где на короткое время установилась власть
либеральной буржуазии, участвуют уже два политических
лагеря — либералы и демократы. Но общенациональный
размах Рисорджименто приобретает лишь в 185СХ—60-е годы,
когда Италия вступила в войну с Австрией. К этому времени
народная Италия выдвинула своего вождя
национально-освободительного движения — Джузеппе Гарибальди. В
1859 г. объединился север Италии. Знаменитая «тысяча»
народных добровольцев под командованием Гарибальди в
1860 г. победно прошла по югу Италии, разгромив армии
неаполитанского короля. Юг и север соединились под
властью пьемонтского короля Виктора Эммануила И. В 1866 г.
259

E. Ю. Сапрыкина
Венеция, а в 1870 г., наконец, и папский Рим вошли в
состав единой Италии2.
Рисорджименто, приковавшее к себе внимание
передовых людей всего мира, победило благодаря массовому
демократическому движению, которое развернулось на
последнем этапе длительной борьбы.
Однако долгожданное объединение совершилось в форме,
выгодной буржуазии и либеральному дворянству и
невыгодной для народа. Тем не менее, цель
национально-освободительного движения, продолжавшегося многие десятилетия,
была достигнута. Италия стала единым и самостоятельным
государством.
Эпоха Рисорджименто поставила перед культурой,
искусством, литературой целый комплекс проблем. И
сатирическая поэзия, по самой своей художественной специфике
направленная против существеннейших нравственных и
общественных зол современности, деятельно участвовала в их
реализации. Она своими эстетическими средствами
помогала итальянцам осознать беды своей родины, увидеть главные
противоречия сегодняшнего дня.
Особый, «звездный час» наступил для итальянской
сатирической поэзии в 1830—40-е годы. Это двадцатилетие —
один из самых ярких периодов в судьбах европейской
сатиры вообще. Разнообразя свои выразительные возможности,
сатира проникает на страницы итальянских газет и
журналов, где первенствует публицистика и будоражит умы
политическая карикатура3. Сатира выходит на улицы, звучит в
народных частушках, обращается к народному читателю со
страниц ярмарочных календарей и с наклеенной на стене
листовки или облетает кофейни и остерии в виде хлесткого
2 Там же.
3 См.: I giornali giacobini italiani. Milano: Feltrinelli, 1962; I
periodici popolari del Risorgimento. Milano: Feltrinelli, 1959.
Voi. 1—2.
260

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
анонимного стихотворения. В сентиментальных повестях о
народе и даже в исторических романах слышны нередко
сатирические, обличительные интонации.
В 1830-е годы во всю свою силу раскрываются в
сатирических жанрах два самых мощных поэтических дарования
итальянского XIX в. — Дж. Леопарди и Дж. Дж. Белли.
Тогда же начал свой путь в сатире их более молодой
современник, флорентиец Джузеппе Джусти (1809—1850). Под
его пером довершилось формирование поэтической сатиры
Рисорджименто и сложился своеобразный и, как мы
увидим, прочно связанный с отечественной комической
традицией жанр сатиры-шутки.
2
Джузеппе Джусти родился 12 мая 1809 г. в Тоскане, в
маленьком городке Монсуммано, расположенном между
городами Пешия и Пистойя. Отец поэта, Доменико Джусти
(1780—1861) ведал целебными источниками и купальнями
при известном старинном термальном курорте Монтекатини,
хотя и носил титул кавалера. Правда, его дворянство не
было старинным; титул кавалера был пожалован в 1805 г. деду
поэта по отцовской линии, который был министром при
дворе Великого герцога тосканского Петра Леопольда, а
позже — советником при дворе Марии Луизы Австрийской,
супруги Наполеона I. Мать, Эстер Кити, происходила из
семьи известного политического деятеля Челестино Кити,
выдвинувшегося также в годы правления Петра Леопольда и
отличавшегося весьма передовыми для своего времени
общественными взглядами, из-за которых он сильно пострадал во
время контрреволюционных мятежей 1799 г.
Первым учителем Джеппино (так домашние называли
будущего поэта) был священник; позже мальчик был
отправлен в один из лучших флорентийских лицеев,
руководимый Дзукканьи Орландини, а когда лицей закрылся, был
261

E. Ю. Сапрыкина
переведен в Пистойю, а потом в Лукку, где и закончилось в
1825 г. его школьное образование.
В 1826 г. Джусти стал студентом юридического
факультета Пизанского университета — не столько по призванию,
сколько уступая настояниям отца, желавшего, чтобы сын
пошел по стопам деда и сделался общественным деятелем.
Но право совершенно не интересовало будущего поэта.
Несмотря на это, учение в университете все же продолжалось,
хотя и с перерывами, вплоть до 1834 г., когда, наконец,
защитив диплом, Джусти переехал из Пизы во Флоренцию и
поступил в контору адвоката. К этому моменту имя Джусти
уже было хорошо известно тосканской полиции: еще в
бытность свою студентом он принял участие в студенческих
беспорядках, а кроме того, ему приписывали тайно ходившие
по рукам сатирические стихи против Великого герцога
тосканского; из-за них студент Джусти был даже на год
исключен из университета.
Во Флоренции Джусти в полной мере отдался
поэтическому призванию, и первые же его шутки принесли ему
широчайшую известность и одобрение таких корифеев
итальянской поэзии эпохи Рисорджименто, как Алессандро
Мандзони и Томмазо Гросси, а затем и дружбу передовых
людей Тосканы — видных общественных деятелей Джино
Каппони, Вьессе, Монтанелли. Но с 1842 г. в жизни Джусти
началась полоса семейных и личных неудач и несчастий, он
заболел и надолго лишился душевного покоя и уверенности
в своих силах. Несомненный подъем наступает в
предреволюционные 1847—1848 гг., когда жители города Пеший
избирают Джусти майором своей гражданской гвардии,
членом флорентийской Академии Круска, потом депутатом в
Тосканское Законодательное собрание. Но к концу 1848 г.
Джусти, разочаровавшись в революционной деятельности и
чувствуя себя уже безнадежно больным, бросает
политическую карьеру. Он умер 31 марта 1850 г. от чахотки в доме
262

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
своего ближайшего и преданнейшего друга Джино Каппони,
который продолжал и после революции 1848—1849 гг.
играть видную политическую роль в качестве главы
либеральной партии. Поэт Джузеппе Джусти похоронен в старинном
монастыре Сан Миньято близ Флоренции4.
3
Как только в начале 1830-х годов в городах Тосканы, а
затем и за ее пределами стали ходить по рукам списки шу-
ток5 начинающего поэта, студента Пизанского университета,
они быстро завоевали популярность в самых различных
читательских кругах и сразу породили множество подделок и
подражаний. Дело тут прежде всего в том, что, как
признавал сам Джусти, он начал свою биографию поэта-сатирика
в очень благоприятный для сатиры момент: он берется за
перо сразу после 1830 г., когда по всей Италии «взыграл дух
свободы» и поэту передались «волнение, надежды и
разочарования» соотечественников^. В это время итальянское
национально-освободительное движение, уже прошедшее
стадию карбонарских заговоров и восстаний, вступает под
воздействием европейских революционных событий 1830 г. в
один из пиков своего развития. После восстаний в Парме,
Романье, Болонье, Модене и Ферраре в 1831 г. в
Центральной Италии образуется Государство Объединенных
провинций — первое с начала освободительного движения единое
государство на Апеннинском полуострове. Оно
просуществовало один месяц. Полтора десятилетия, последовавшие за
4 См. подробнее о жизни Дж. Джусти: De Giovanni P.
Giusti. Milano; Garzanti, 1947.
5 Напомним, что шутками (scherzi) назвал свои сатиры сам
Джусти, подчеркивая таким образом их прямую связь с
тосканской традицией шутливой бурлескной поэзии.
6 Giusti' G. Opere: A cura di Z. Arici. Torino: Einaudi, 1955.
P. 6.
263

E. Ю. Сапрыкина
подавлением революции 1831 г. в Центральной Италии и
завершившиеся в 1848—1849 гг. новым, еще более сильным
всплеском революционной волны, — это годы тяжких
политических репрессий и одновременно интенсивного
накопления сил в итальянском освободительном движении. Это годы
уточнения целей, методов и направлений борьбы и
пополнения рядов патриотической оппозиции. В журнальной прессе,
в газетах, в прокламациях, в философских трактатах
1830—40-х годов лозунги Рисорджименто обретают
конкретную политическую и социальную аргументацию. Передовая
общественность Италии ищет политические пути для
осуществления своих стремлений, пытается осмыслить и
социальные меры, необходимые для создания единого и свободного
государства. В эти полтора десятилетия, с одной стороны,
складывается и активно утверждает себя программа
итальянских «умеренных» (либералов), с другой — множатся
ряды демократической партии республиканцев во главе с Дж.
Мадзини. Ощутимее становится ее влияние на
идеологический климат в итальянских провинциях. Общественное
мнение пристально следит за напряженными журнальными
баталиями. В них идея построения единого и свободного
государства долго и трудно пробивала себе путь, переходя от
ожидания помощи со стороны Франции Луи-Филиппа к
глубокому презрению по отношению к предательской
политике этого короля-буржуа, от заговоров к народным
восстаниям, от веры в особую освободительную миссию того или
иного итальянского правителя к пониманию
незаинтересованности правящей верхушки в деле объединения и к
осознанию реальных сил, способных взяться за него.
Это время, когда идейная борьба разгорается и вокруг
каждого колебания политического маятника в Европе, и
вокруг каждого события в итальянских провинциях. В
условиях жестких репрессий передовые умы Италии интенсивно
ищут способы, как, преодолевая отечественную провинци-
264

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
альность, практически перестроить, осовременить
обветшалую общественную и экономическую систему. В Италию
проникают утопические социальные идеи. На родине
Джусти, в Тоскане, в либеральных кругах особенно
распространено увлечение филантропической, просветительской и
преобразовательной деятельностью: выдвигаются проекты
сельскохозяйственных, технических нововведений, реформ в
экономике, законодательстве, в профессиональном
обучении, охране здоровья крестьян.
Рожденная в этом водовороте мнений, теорий, проектов,
надежд и разочарований, сатира-шутка Джусти
публицистична, насыщена злободневным содержанием. Она несет
мощный заряд полемики со многими современными поэту
политическими, нравственными, общественными понятиями
и с идейными течениями в патриотическом движении. Ее
содержание — плоть от плоти времени. Своеобразная
поэтика его шутки, оказавшая столь глубокое влияние на
характер сатиры последующих десятилетий, — тоже эффект
постоянной погруженности поэта в подвижную, бурную,
противоречивую стихию актуального. Сам поэт неоднократно
подчеркивал это, он гордился тем, что его поэтический
темперамент всегда подчинен задачам дня. В предисловиях к
изданиям шуток Джусти даже внушал читателям, что все
написанное им предназначено сугубо «для домашних нужд»
и не должно пережить время, в которое создавалось.
Поэт объяснял это спецификой сатиры, которая, по его
убеждению, «недолго бывает свежа, так как с годами все
более и более притупляется ее острие»8. У Джусти, чьи худо-
7 Подробнее о политическом и идеологическом климате
1830—40-х годов в Тоскане см.: Ковальская М. И. Указ.
соч.
8 Versi e prose di G. Parini, con un discorso di Giuseppe Giusti
intorno alla vita e alle opere di lui. Firenze: Le Monnier,
1846. P. XXVIII.
265

E. Ю. Сапрыкина
жественные представления сформировались в эпоху
безоговорочного торжества выдвинутых итальянскими
романтиками принципов актуальности и общественной значимости
произведения, сатира мыслится как жанр, который лучше,
чем какой-либо другой, способен удовлетворить этим
требованиям. «Универсальная сатира, понятная во все времена и
века, — такая же утопия эстетики, какою было для
алхимии искание философского камня... Гораций, Ювенал,
Персии и сатирики всего миря так же тесно связаны со своею
эпохой, как связан со стеной вьющийся около нее плющ, и
не могут быть оторваны от нее, не потеряв при этом
множества корней, листьев и ветвей»9.
За 41 год своей жизни поэт создал не так уж много —
всего около 180 произведений, подавляющая часть
которых — стихотворные шутки. Имея в виду все им созданное,
Джусти в сонете «Тридцатипятилетие» писал:
Но думаю, что труд мой не потерян,
Когда на гробовой моей плите
Прочтут слова: «Он знамени был верен».
(Перевод А. Архипова)
Так какому же знамени в жизни и в литературе был
верен Джусти?
Он всю жизнь провел в Тоскане: юность его прошла в
Пизе и во Флоренции — городах, которые если и не стали
очагом революционных выступлений 1831 г., как
расположенные в непосредственной близости от них Болонья,
Парма, Феррара, зато в период разыгравшейся в 1830-х годах
проавстрийской реакции оказались центрами духовной
консолидации оппозиционных сил. Именно вокруг
флорентийского журнала «Антолоджиа» сгруппировались в это время
«умеренные» либералы — сторонники конституционных ре-
9 Там же.
266

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
форм в итальянских провинциях. Во Флоренции, Пизе,
Ливорно разворачивалась в' эти годы и деятельность
неоднородных по своим программам революционных сект —
последователей мадзинистской организации «младоитальянцев»,
готовившихся осуществить свои утопические общественные
идеи после общеитальянского восстания!0. В тосканских
городах существовало несколько тайных типографий,
печатавших листовки. Пизанский университет был одним из
центров итальянского свободомыслия. Со студенческих лет, когда
за шутку «Паровая гильотина» Джусти был вызван в
полицию и временно исключен из университета, поэт неизменно
находился в гуще политической жизни Тосканского
герцогства. В центре событий оказался он и в революционные
1847—1849 гг., когда был произведен в майоры и
командовал батальоном гражданской гвардии, а в 1848 г. избран
депутатом сначала в Генеральный Совет, а затем в Тосканское
Законодательное собрание.
Однако политической четкостью позиция Джусти не
отличалась никогда. Он питал симпатии к демократам; его
близкими друзьями были неаполитанский революционер
А. Поэрио и тосканские патриоты-мадзинисты Энрико Май-
ер и Дж. Монтанелли (готовность последнего к
самопожертвованию во имя республики восхищала самого Дж. Гари-
бальдиП). Но среди друзей Джусти были и представители
другого крыла — идеолог флорентийских «умеренных»,
виднейший экономист и историк либерального типа Дж.
Каппони и склонный к более радикальной позиции в
вопросе о реформах В. Сальваньоли, крупный либеральный
политический деятель и писатель М. Д'Адзельо и такие вожди
итальянской духовной жизни Рисорджименто, как либе-
ю Ковальская М. И. Указ. соч. Гл. 2, 3; см. также: Martini
F. Le sette in Toscana // Giusti G. Memorie inedite
(1845—1849). Milano:Treves, 1915. P. 213—217.
11 Гарибальди Дж. Мемуары. М.: Наука, 1966. С. 165.
267

E. Ю. Сапрыкина
рально-католический философ В. Джоберти и писатель
А. Мандзони. Джусти вовсе не был полностью согласен со
взглядами «умеренных», ему случалось в шутках спорить с
ними, тем не менее, к концу жизни он все же теснее
сблизился с Джино Каппони и, оказавшись в 1848 г. на посту
депутата Тосканского Законодательного собрания,
поддерживал начинания либерального правительства (его
возглавлял в течение нескольких революционных месяцев Дж.
Каппони), чем навлек на себя нападки левой прессы12.
Политическая карьера Джусти оказалась, однако, весьма недолгой:
он быстро разочаровался в государственной деятельности.
Убедившись в незрелости, непоследовательности и узости
политических программ соперничающих партий, Джусти
отказался от депутатского кресла.
Таким образом, политическим ориентиром, «знаменем»
для Джусти так и не стала ни та, ни другая из двух партий,
возглавлявших национальное освободительное движение в
Тоскане; он сумел достаточно трезво разглядеть слабости
обеих, и прежде всего — их склонность к «пустым
словесным баталиям»13. Автор шуток и сам не был убежденным
политическим деятелем; но он был искренним патриотом, и
можно сказать, что «знамя», которому он остался верен, это
Италия — хозяйка своей судьбы, Италия «из одного и цвета
и куска», как об этом писал сам Джусти в шутке «Сапог»
(пер. Н. Курочкина). Это и- было главным идеалом Джусти,
заставлявшим его соотносить политические теории и
дела своих друзей с широкой общенациональной
перспективой освобождения и единства, а не с конкретной,
сугубо партийной программой!*. Постоянное сознание
национальной перспективы и стремление приблизить ее — при-
12 Felici L. La satira e il Giusti // Storia della letteratura
italiana. Milano: Garzanti, 1969. Voi. 7. P 1086—1088.
13 De'Giovanni P. Op. cit. P. 216.
nibid. P. 218.
268

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
чем не отвлеченными «теориями» и не «убогими сварами
между Беттой и Катариной», а «делами»15— помогли
Джусти найти свой собственный критический угол зрения на
конкретные явления жизни Тосканы 1830—40-х годов.
Критический взгляд на современность обусловил, в свою
очередь, выбор поэтом его литературного «знамени» и — как
будет показано далее — привел к новаторским для
итальянской поэзии его времени находкам в сатирическом
освещении бытия.
4
Сатирик — это всегда и прежде всего критик. Без
критического подхода к предмету изображения сатира просто не
будет сатирой. Когда Джусти говорил, что он действует как
хирург, «бесстрашно исследуя самые глубокие язвы»16, он
лишь повторял то, что до него не раз говорили
многочисленные предшественники о сути сатиры. Так же понимали
задачу сатирика Дж. Парини и В. Альфьери — великие
мастера поэтической сатиры XVIII в. Однако освоенный
автором шуток принцип «исследования самых глубоких язв»
оказался для его соотечественников настолько новым, что на
поэта посыпались упреки в субъективности, в желании
свести счеты с конкретными лицами и т. п. Даже А. Мандзони,
восхищенный шутками Джусти, упрекнул своего друга в
пристрастии к «сатире на личности». Но создатель шуток
призывал видеть в персонажах не «лица», а социальные ти-
15 Познакомившись в 1849 г. с Дж. Мадзини, Джусти так
определил свое расхождение с этим вождем итальянских
революционных демократов: «Мы не во всем были
согласны, но мы поняли друг друга. Его больше привлекает
теория, чем дело, меня — больше дело, чем теория. Но,
может быть, оба мы правы или оба неправы. Он — на
сцене, я — в партере». См.: De Giovanni Р. Ор. cit.
Р. 227—228.
16 Giusti G. Opere. P. 65.
269

E. Ю. Сапрыкина
пы, воплощающие распространенное в его время явление,
«всеобщие беды»17. Отводя упреки А. Мандзони, он писал:
«... я думаю, что некоторые князья, подобные нашим, и
некоторые знаменитые негодяи <...> и смешные мошенники
<...> — это лица, принадлежащие худшей стороне нашей
современной истории, и тот, кто находит в них низость и
смеется над ними, думает не столько о личностях, сколько о
подлых делах, сотворенных ими при жизни собственными
руками»18.
Джусти считал творческой удачей, если ему удавалось в
пестром клубке тосканской жизни отыскать нить, ведущую
к серьезному социальному феномену, типичному не для
одной Италии, а для всей жизни Европы: так, объясняя
замысел сатиры «Посвящение в кавалеры», Джусти писал тому
же Мандзони: «Я хотел не просто развенчать
злоупотребления в Тоскане, но и осмеять при этом всех дорвавшихся до
золота негодяев из любой страны. Разве они, презираемые
классом, в который втерлись, и осмеянные классом, от
которого стремятся оторваться, не вынуждены искать защиты у
абсолютной власти, ибо она прощает любые низости и
злоупотребления, лишь бы множилось число ее лакеев»?19
Таким образом, острое критическое зрение автора шуток
обнаруживает в явлениях тосканской жизни тех лет
скрытый от глаз общественный вред, который затем художник
осмеивает, прибегая к целому арсеналу средств
сатирического развенчания. Многие из этих средств были, в общем-то,
вполне традиционными для различных сатирических
жанров; но, соединенные вместе, они сделали шутку Джусти
характерным, новаторским, национально неповторимым по-
17 Ibid. Р. 52.
18 Giusti G. Epistolario edito e inedito / Raccolto, ordinato e
annotato da F. Martini. Firenze: Le Monnier, 1904. Voi. 2.
P. 39.
19 Ibid. P. 48.
270

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
этическим жанром эпохи Рисорджименто. Сам поэт, как
только что говорилось, стремился создавать социально
точные типы, причем нередко из-под его пера выходит образ
настолько подкупающе жизненный, обладающий настолько
конкретными приметами времени и среды, что читатели
принимали ту или иную шутку Джусти за сатиру на вполне
определенную личность. Наделив свою шутку ярко
выраженной общественно-политической злободневностью (это
вообще свойственно всей европейской сатире XIX в.), Джусти
придал ей неповторимое оригинальное звучание, широко
включая в язык сатирического обличения характерные
тосканские разговорные формы, разнообразя строфику,
соединяя классическую метрику с ритмами народной частушки
или церковного гимна20, сочетая жизненно конкретную
деталь с гротеском, с карикатурным заострением, с
обобщенностью аллегории.
Путь Джусти к обретению собственной манеры
сатирической типизации нельзя представить себе, не учитывая
объема того разного эстетического опыта, который мог
почерпнуть поэт из современной ему литературной жизни.
Брошенный еще в 1820-е годы романтиками клич —
сделать литературу общественно полезной, нужной и
интересной возможно более широким слоям итальянских
читателей — высоко поднял в Италии общественное самосознание
писателей и заставил воспринимать произведения в первую
очередь с точки зрения их общественной значимости. На
общем фоне патриотической литературы 1830—40-х годов,
насыщенной романтикой борьбы за свободу и единство,
ширится круг произведений с ярко выраженной
демократической и социально-критической тенденцией. В эти годы, ког-
20 См. об этом: Marinoni E. Giuseppe Giusti // Giusti G.
Prose e poesie scelte. Milano: U. Hoepli, 1926. P. XLIX—L;
Сапрыкина E. Ю. Итальянская сатирическая поэзия
XIX века. М.: Наука, 1986. С. 174—226.
271

E. Ю. Сапрыкина
да в духовной и политической жизни Италии так много
значит опыт других европейских стран, особенно Франции —
колыбели событий 1830—1831 гг., итальянцев начинают
привлекать многие новые явления в художественной жизни
соседей. Пресса перенимает традиции французского
сатирического и физиологического очерка; авторы итальянских
романов о жизни народных низов осваивают приемы
исследования нравов и построения конфликтов, характерных для
Ж. Санд и Э. Сю; поэты увлекаются песнями Беранже и
прислушиваются к другим мотивам европейской
демократической поэзии 1830—40-х годов, в которой как никогда
отчетливо проступают традиции революционной и народной
поэзии.
Художественные новации европейской сатирической
прессы, реалистического очерка нравов, карикатуры много
значили для поэтики шуток Джусти. Немало образных
параллелей, общих сюжетных, идейных, стилистических
решений обнаруживается при сопоставлении шуток
флорентийского поэта с сатирами целого ряда европейских поэтов
демократического лагеря. Обличительный смех над
продажной чиновничье-буржуазной сутью эпохи рождает в
воображении Джусти романтические символы, обобщающие
современные конфликты и подобные тем, что возникли в
яростной сатире-аллегории «Добыча» француза О. Барбье.
Мотивы маскарада, буффонады, фантастика, карикатурность
персонажей, фольклорно-песенное начало, сочетание
сатирической инвективы с иронией, с комической зарисовкой при
разоблачении уродливых порождений политической,
идеологической и общественной действительности 1830—40-х
годов свойственны шуткам Джусти в не меньшей степени,
чем сатирам его немецких современников — Г. Гейне и
поэтов-демократов А. Глассбреннера или Г. Веерта — и,
конечно, песням П. -Ж. Беранже. Но дело не в близости одних
только образно-стилистических средств: сильный критиче-
272

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
ский пафос и одухотворенность идеалами свободы и борьбы
также делают политическую и социальную шутку Джусти
заметным явлением на общем художественном фоне
европейской обличительной демократической поэзии эпохи.
Корни ярко выраженного своеобразия сатирического
почерка Джусти — в особом соотношении шуток с
национальной поэтической традицией. Обращая внимание прежде
всего на близость сюжетов и стиля, современники почитали
Джусти за «итальянского Беранже»2!. Но надо иметь в
виду, что Беранже, провозгласивший «Народ — вот моя
муза!», в своем творчестве шел от типично французской
фольклорной традиции, от народной песни, где народная, точнее,
простонародная оценка окружающего всегда выражалась
живо и непосредственно. Эта народная точка зрения и
придает сатирам Беранже их точный социальный прицел,
оттачивает и направляет жало сатирического смеха. В 1830—
40-е годы, углубляя эмоциональный и философский пафос
обличий, акцентируя в содержании песни
общенациональное героическое и философское содержание, французский
сатирик пытается обогащать народное песенное начало
стилистическим опытом литературной поэтической традиции22.
Во Франции, где народное сознание было давно разбужено
революцией и демократические тенденции глубоко
укоренились в разных сферах национальной культуры, такой путь к
синтезу народного и литературного был закономерен.
Джусти тоже много размышлял о народности поэзии, но
так, как размышляли о ней в его время все итальянские
романтики. Он думал в первую очередь о народности языка и
сам прилагал много усилий для того, чтобы народный голос,
2* Giusti G. Epistolario. Voi. 3. Р. 465.
22 Подгаецкая И. Ю. Соотношение «народного» и
«национального» в поэтическом стиле: (Беранже, Гюго) //
Типология стилевого развития XIX в.: Теория литературных
стилей. М.: Наука, 1977. С. 89—97.
273

E. Ю. Сапрыкина
привычный к диалекту, зазвучал в поэзии на литературном
языке. В одном из своих писем к Т. Гросси автор шуток
подробно развивает важный для его эстетики принцип: «Не
знаю, народно ли то, что я написал <...> но знаю:
настоящий народ я люблю и почитаю за честь освящать при
помощи своих чернил те приемы, которые самым
непосредственным образом возникают на его устах и которых многие, как
огня, боятся»23. Увлеченный коллекционер тосканских
поговорок (Джусти объединил их в «Сборник тосканских
поговорок», изданный уже посмертно, в 1871 г.), флорентийский
сатирик, правда, не оставил последовательно разработанной
лингвистической концепции, но он неоднократно
возвращался к проблеме литературного языка, раздумывая о
сущности своей поэтической манеры. На основании этих
размышлений некоторые критики приходят в выводу о том, что
Джусти сыграл важную роль в истории итальянского
литературного языка24.
Для Джусти очевидно, что в первую очередь язык
литературы должен стать иным. «Я не сомневаюсь, что самые
сложные истины без всякого ущерба для многих могут быть
выражены, так сказать, на языке прислуги <...>. Верно,
что в Италии есть живой и настоящий язык, но наши книги
и словари дают о нем плохое, далеко не полное
представление <...>. Тому, кто хочет по-настоящему овладеть нашим
языком, нужно изучать в первую очередь разговорный язык
<...> и, стремясь найти свою манеру, постоянно освежать
письменный язык живыми и неиссякаемыми ручейками
народного речения».
23 Giusti G. Epistolario. Voi. 1. Р. 542.
24 Mastrelli С. A. Il tono popolaresco nella lingua del Giusti;
Sestan E. Giusti nella Toscana granducale del suo tempo //
Atti dei convegni Lincei. 2: Giuseppe Giusti e la Toscana del
suo tempo. Roma: Accademia Nazionale dei Lincei, 1974.
274

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
Поэт находит достоинство своих шуток именно в
соединении литературных форм и разговорных тосканских
оборотов, понятных всем итальянцам, но позволяющих избавиться
от непонятной народу, чуждой его речи книжности
поэтического выражения. «Что касается меня, то я изучаю теперь
народ, чтобы поправлять исскуственные фразы оборотами
разговорного языка <...>. Если есть в моих шутках что-то
яркое, то это то, чему я научился, бродя по площадям и
лавкам»25.
Автор шуток видел зло современной ему отечественной
литературы в том, что, «когда мы пишем, над нашими
столами витают призраки академизма, а не образы обычных
людей, жаждущих хлеба и знаний, которые им необходимы,
чтобы понять нас. Книги надо бы писать для того, чтобы они
несли знания другим, а у нас они пишутся, только чтобы
выставить напоказ свои собственные знания»2б.
При этом в шутках поэт обычно обращался к некоему
умозрительному, лишенному конкретного лица и голоса
«истинному народу» — «скромному, набожному и рожденному
по-настоящему свободным», «вечному образцу нравов и дел
для всех времен и народов» (стихотворение «Исчадиям
4 сентября»). Простонародный персонаж выступает у
Джусти редко в своем традиционном, обычном амплуа — как
действующее лицо (и притом не очень-то добропорядочное)
в забавном анекдоте (такова «тетушка-воспитательница» в
шутке с тем же названием). «Музой» Джусти, как у его
предшественников — сатириков Парини и Альфьери, была
итальянская нация в целом, а вовсе не итальянское
простонародье. При жизни Джусти оно было героем только чисто
диалектальной поэзии: простонародный персонаж — герой
сатир ломбардского диалектального поэта Карло Порты и
25 Giusti G. Epistolario. Voi. 1. Р. 543—545.
26 Ibid. p. 542.
275

E. Ю. Сапрыкина
сонетов римского поэта Дж. Дж. Белли. Но диалектальный
характер их творчества был препятствием для знакомства с
ним широкого итальянского читателя. Только к концу эпохи
Рисорджименто и после объединения Италии в ее
литературе прочно утвердилась народная точка зрения.
Но, чтобы позднее услышала народный голос вся
итальянская поэзия, нужен был скептический смех Джусти, его
острый, временами грубый, а временами патетический язык
и наблюдательный глаз, способный подметить все, достойное
возмущения в общественной обстановке 1830—40-х годов.
Обличая, осмеивая тиранов, мошенников, обывателей,
приспособленцев, недалеких политиков и других
представителей своего века, Джусти внушал патриотические чувства,
ненависть ко всему, что вредит делу свободы и единства
Италии; он учил сограждан критически смотреть на
окружающее, обнаруживать ущербные стороны общественного и
политического порядка.
Избранный Джусти для осмеяния пороков современности
жанр шутки оказался достаточно гибким и емким, чтобы
сатира, избегая академизма, несла значительным массам
читателей доступные их пониманию и необходимые им, по
убеждению поэта, знания о некоторых сторонах их эпохи.
Шутка Джусти объединяет в свободном, но требующем
большой технической изощренности динамическом
взаимодействии элементы самых разных сатирических,
повествовательных, лирических и драматических жанров. Соединяя их
в новом жанровом образовании, Джусти шел от
национальной литературной традиции, от ее многообразного
сатирического наследия.
Для него важен и опыт сатиры в духе Ювенала, в русле
которой творили итальянский поэт XVII в. Сальватор Роза и
поэт предромантической поры В. Альфьери, и поэтика
басенного иносказания знаменитого в конце XVIII в. при
многих европейских дворах Дж. Касти, и, конечно, сатира нра-
276

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
вов, в которой классическим образцом Джусти считал
ломбардского просветителя Дж. Парини. Не случайно Джусти в
своем предисловии к изданному в 1846 г. во Флоренции
собранию сочинений Парини писал о нем как о создателе
«самой нравственной и самой возвышенной сатиры, которую
знала итальянская литература».
Наибольшее значение для выработки сложной,
подвижной поэтической структуры сатиры-шутки имела тосканская
традиция шутливой поэзии, расцвет которой пришелся
на XVI в.
К порогу XVI в. комическая поэзия Италии подошла,
неся в себе типичные черты поэзии демократической —
грубовато-добродушный юмор, гиперболизацию
низменно-плотского начала в комических ситуациях, просторечие,
неотделанность стиха. Смех Буркьелло и Пульчи близок еще к
гротескно-карнавальному, он сродни народной шутке.
Важным этапом в развитии итальянской комической
поэзии становится творчество флорентийца Франческо Берни
(1497—1535), названного Де Санктисом «отцом и учителем
бурлескного стиля». Под его пером авторская
индивидуальность своевольно вторгается в сферы смеха и пересоздает
многое в системе комической выразительности,
сложившейся у его предшественников. Новаторские поиски Берни в
области комического в немалой степени определяли пути
итальянской комической поэзии вплоть до нашего столетия.
Берни создал особый пародийный жанр, названный
«бернеско». В этом жанре поэтом написаны знаменитые
«капитоли» — иронические восхваления, объектом которых
выступают разнообразные вещи и явления. Есть «капитоли»
о сугубо низменных предметах: пескарях, угрях, желатине,
персиках, ночном горшке и т. п. В других Берни в
комических тонах превозносит своих друзей или врагов, отдельные
исторические события или эпизоды из собственной жизни и
жизни близких ему людей.
277

E. Ю. Сапрыкина
Жанро- и стилеобразующим принципом «бернеско»
становится ирония. Насмешливо-ироническая полемика,
переоценка апробированных нравственных, философских,
идеологических, литературно-стилистических, языковых норм и
понятий пронизывает все уровни поэзии Берни. Ирония
заложена в самую структуру «бернеско» и составляет ее
содержание (современный итальянский исследователь Дж>
Барбери Скуароти в связи с этим говорит о «полемичности
структуры» и о «структурной иронии» в стихах Берни;
объектом этой иронии является стилевая и тематическая
регламентация поэзии, прочно утвердившаяся в лирике
современной Берни школы петраркистов27. Берни подчеркнуто
пренебрегает какой бы то ни было идейно-стилистической и
тем более тематической нормативностью. Любое содержание
может стать объектом поэтической шутки — политическое,
эротическое, гастрономическое, низменно-бытовое илихсугу-
бо эстетическое, причем поэт непринужденно позволяет
своему воображению перетекать от одного образа к другому,
отдаваться игре ассоциаций, находить в избранном им
предмете бесконечное разнообразие смысловых граней.
Автор «капитоли» оперирует сразу несколькими
смысловыми уровнями, комически подменяющими друг друга. Так,
в «Капитоло о пескарях» и в «Капитоло о персиках»,
созданных Берни в начале творческого пути, описание
гастрономических достоинств избранных поэтом объектов то и
дело сменяется прозрачными эротическими намеками.
Этому принципу взаимоперекрещивания и комического
взаимооспаривания разных уровней смысла Берни
остается верен и в своих более поздних произведениях,
орбита иронии которых бесконечно расширяется и включает в
себя и явления современной поэту общественной, нравствен-
27 Barberi Squaroti G. Introduzione // Berni F. Rime. Torino:
Einaudi, 1969. P. XXVII.
278

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
ной, литературной жизни, и собственный духовный и
житейский опыт. ^
Берни нельзя назвать сатириком (его «Капитоли о чуме»
доказывают это со всей очевидностью): у него нет твердых
идеалов, нет нравственных или общественных
представлений, которых он не осмеял бы с той же язвительностью, с
какой он выставляет в комическом виде пороки своих
противников. Отдельным его произведениям свойственны обли-.
чающие ноты. Таково знаменитое «Капитоло о папе
Адриане» — яростная политическая инвектива, направленная
против «папы-немца». «Капитоло» вдохновлено
ненавистью флорентийского поэта-гуманиста к иноземцам, уже
начавшим раздел и разграбление итальянских земель. В
сонете, посвященном Клименту VII, Берни создает
впечатляющий образ бездарного, бездеятельного правителя,
чья власть политически несостоятельна. Но эти
критические по своему пафосу стихотворения свидетельствуют
скорее о разнообразии его эмоциональной и
стилистической палитры, чем об общей сатирической нацеленности
его поэзии.
Помимо чисто пародийного начала, восхваление-«берне-
ско» несет в себе огромное богатство смысловых,
эмоциональных, стилистических оттенков. В «бернеско» свободно и
живо выразилась поэтическая индивидуальность, творческая
фантазия ренессансного поэта; не случайно Ф. Де Санктис,
характеризуя поэзию Берни, счел необходимым отметить, что
бернескная лирика — единственная живая лирика в XVI в.
Это подвижный поэтический жанр, в котором в свободном
отношении находятся ироническое восхваление, насмешка,
иногда весьма язвительная, обвиняющие сатирические
выпады, фривольная двусмысленность, сугубо литературная
полемика. Берни не только не придерживается определенных
поэтических правил и стилистического единства, но и
намеренно их нарушает, отдаваясь свободному полету остроумия.
279

E. Ю. Сапрыкина
Ироническая игра с твердыми поэтическими правилами
логичности изложения и структуры стала своего рода
жанровым признаком тосканской шутливой поэзии (poesia
giocosa), «наполненной капризами и причудами праздного и
веселого ума»28. Влияние традиции «бернеско» шло, однако,
по разным направлениям. В XVII в. парадоксальное
восхваление продолжает развивать заложенную в «бернеско»
формальную изощренность. Флорентиец Франческо Реди
создает жанр дифирамба-шутки со свободной строфикой и
меняющимся размером. Таковы его дифирамбы-шутки,
посвященные винам и воде («Вакх в Тоскане», «Больная
Ариадна»), и некоторые стихотворения, размером и наличием
рефрена напоминающие песню (например,
стихотворение-песня об отце Груше — шутливая похвала неверности в
любви). Другой поэт XVII в. — Б. Менцини в сатирах на своих
личных недругов, на женщин и т. д. развивал не столько
структурные тенденции, появившиеся в бурлескной поэзии
XVI в., сколько присущий ей принцип лексической
выразительности: он обильно уснащает свои сатирические нападки
тосканскими народными поговорками, идиомами, сообщая
сатирам тон непринужденной беседы с читателем.
От «бернеско» идут две разные линии к комической
поэзии XIX в. Филиппо Пананти и Антонио Гваданьоли,
например, были весьма известными в тосканском
литературном мире сочинителями эпиграмм, бурлескных поэм и
фривольных шуток в духе Берни. Ф. Пананти — автор
популярной в начале XIX в. юмористической поэмы в секстинах
«Театральный поэт», где с иронией описана закулисная
жизнь театра, обиды поэта, пишущего для сцены, свободные
и подчас низменные нравы актеров и их поклонников.
А. Гваданьоли из Ареццо писал — тоже секстинами — ост-
28 Де Санктис Ф. История итальянской литературы: В 2 т,
М.: изд-во иностр. лит., 1963. Т. 1. С. 506—509.
280

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
роумные комические повестушки, нередко с фривольными
намеками, целиком построенные на игре слов, на веселой
взаимозаменяемости смыслов. Характерно, что поэт называл
свои стихотворения шутками и считал себя прямым
наследником исконно итальянской бурлескной традиции —
последователем Берни. Все свои шутки он адресовал — опять же
в традиции итальянского комического повествования —
«милым дамам». Такова и его наиболее известная шутка
«Нос» (1822) — довольно пространный иронический
панегирик собственному носу внушительных габаритов и
горестям того, чей нос слишком мал или вовсе отсутствует.
Поэт-балагур непринужденно сплетает перед воображаемыми
слушательницами длинную цепь доводов, в которых
насмешки над самим собой и двусмысленные намеки на
собственный житейский опыт чередуются с примерами из
мифологии, римской истории, ссылками на эрудицию ученых,
псевдосерьезными аргументами из области лингвистики,
литературы, даже из воспоминаний о недавних
наполеоновских военных кампаниях. Шутливая поэзия допускала и
легкие насмешки «для красного словца» над кем-нибудь из
политических деятелей; выпадов по адресу чванливой знати,
вкусов и нравов века и т. п. немало в шутках Гваданьоли
(«Болтовня», «Бык», «Модный цвет»). Но мишень, в
которую метит ирония поэта, лишена четкого социального
контура, не несет на себе определенной печати современности.
Так, иронически восхваляя «зуд болтливости», он говорит о
«лицемерии нашего века», в котором «живут болтовней и
лгут все». Этим «все» и ограничивается сатирическое
обобщение поэта («Болтовня»). Шутка «Бык» построена на игре
двусмысленностями: это гимн быку (и одновременно —
дураку) и насмешка над «веком больших бестий» (поэт имеет
в виду знатных и богатых). Но сатирическая нота
приглушена веселым острословием, и оттого еще менее различим
конкретный современный смысл образа быка-дуралея.
281

E. Ю. Сапрыкина
Такие повестушки в XIX в. в изобилии печатали
выходившие в Тоскане народные календари (сам Гваданьоли
издавал в течение почти 30 лет подобный календарь),
популярные по большей части в среде прислуги, крестьян,
лавочников.
На отечественной литературной почве Джусти нашел,
таким образом, уже сложившуюся и популярную жанровую
модель, изначально ориентированную на всеохватывающую
иронию. Воспользовавшись этой моделью, автор шуток
оказался в русле более чем трехсотлетней типично
национальной традиции. Несомненно, как раз тут кроется один из
истоков его летучей славы. Но, конечно, этим далеко не
исчерпывается значимость опыта Джусти для современной ему
Италии. Поэтическая форма шутки, развитая Джусти,
помогла поэту, оставаясь в рамках национальной поэтической
школы, вписаться в широкую орбиту передовой европейской
поэзии 1830—40-х годов, активно осваивавшей некоторые
важные завоевания романтизма, в том числе как раз
иронический принцип изображения действительности. Джусти
оказывается здесь в одном ряду с такими яркими
поэтическими индивидуальностями, как Беранже, Гейне, Веерт и
Глассбреннер. Занять достойное место среди ярчайших
представителей европейских поэтов-сатириков Джусти смог,
однако, лишь в силу того, что традиционный жанр
стихотворения-шутки под его пером заметно трансформировался
и стал по существу жанром сатирическим.
Шутка Джусти отказалась от того беззлобного
фривольного остроумия, верность которому, как говорилось выше,
сохранял учитель и современник поэта Гваданьоли. Она
заострила свое критическое жало, приблизилась по
событийной конкретности и по напряженности мысли к памфлету.
Она вместила в себя актуальнейшее
общественно-идеологическое и нравственное содержание, обрела «значительность
цели», которую Фр. Гегель полагал условием художествен-
282

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
ности всякого истинного отрицания в поэзии29. «Флоренция
вновь завоевала место в итальянской культуре благодаря
творчеству Джузеппе Джусти. Казалось, что некий
современник Лоренцо Медичи ироническим взглядом окидывал
общество XIX века. Все эти политические ухищрения, это
доктринерское лицемерие, этот всеобщий маскарад, в
котором подмигивали друг другу либеральные арлекины и
флюгеры, герои, сидящие в креслах, стали объектом насмешки,
не лишенной грусти»зо. Шутка Джусти взяла от
популярнейшего тосканского шутливого жанра не только свое
жанровое обозначение, но и некоторые важные стилистические
и композиционные принципы: веселое жонглирование
смыслами, стихотворными ритмами, многозначными
метафорами, эпиграмматически острыми описаниями,
парадоксальными афоризмами. Джусти старался сохранить и
интонацию свободной иронической беседы с читателем,
придающую самым сложным жанровым построениям и самым
резким сатирическим обобщениям легкость, изящную
завершенность.
Но чтобы остроумная шутка стала поистине новаторским
художественным явлением, мало было использовать те или
иные традиционные для тосканской комической поэзии
приемы. Флорентийский поэт ассимилировал и открытия в
создании социального образа-типа, сделанные и его великим
национальным предшественником Дж. Парини, и
диалектальным поэтом К. Портой, и его современниками, в
частности, Беранже — автором песен «Маркиз де Караба», «Мир-
мидоняне», «Пузан», «Господин Иуда». Уже говорилось о
том, что Джусти обогатил сатирическую поэзию Италии
XIX в. песенными ритмами, стилистическими приемами
29 Гегель Ф. Эстетика: В 2 т. М.: Искусство, 1968. Т. 1.
С. 73.
зр Де Санктис Ф. История итальянской литературы: В 2 т.
М., 1964. Т. 2. С. 551.
283

E. Ю. Сапрыкина
памфлета, нравоописательного очерка и политической
карикатуры, буйными лексическими красками тосканского
диалекта. И в этом у него также был широкий круг
ориентиров — от песен Беранже до карикатуры Домье, от
поэзии европейской демократии до сатирической журнальной
прессы.
5
Рассмотрим на нескольких конкретных примерах, как
традиционная шутливая похвала превращается под пером
Джусти в шутку с сатирическим содержанием.
«Паровая гильотина» (1833), сочиненная еще в пору
учебы в Пизанском университете, была откликом на
события 1831 г. в Моденском герцогстве, где вслед за
февральской революцией и установлением республиканского
правительства, находившегося у власти около месяца, наступила
жесточайшая реакция. В Модене прошла полоса кровавых
расправ, для осуществления которых напуганный герцог
Франциск IV Австрийский даже обращался за помощью (не
получив ее, правда) к царю Николаю I. Эти исторические
факты и отражены в стихотворении Джусти. Он в шутливо-
восторженных тонах восхваляет некое «бесподобное», якобы
китайское изобретение — «паровую гильотину»:
Что за три часа, считай,
Сотню тысяч обезглавит,
Зла убавит.
(Перевод Е. Солоновича)
Модена, где по приказу герцога пролилась кровь
патриотов-республиканцев, иносказательно представлена в образе
Китая, уже опробовавшего чудесную машину, за что ее
изобретателю был пожалован титул «пекинского мандарина».
При таком условном антураже шутка полна прозрачных
намеков на политическую и идеологическую ситуацию в Мо-
284

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусиш
дене 1830-х годов: так, упомянут, между прочим (причем
под собственным именем), реакционнейший,
прославившийся своей жестокостью советник моденского герцога князь
Каноза; реакционные церковные круги («прелаты»)- славят
кровавую машину как символ прогресса и, в частности,
рассуждают о том, что благодаря гильотине «потихоньку,
потихоньку в наших краях воцарится просвещенье, а Европа
останется в дураках».
Современники Джусти могли уловить за этими
ироническими аллюзиями отзвуки идейных споров вокруг модных в
либерально-католических кругах доктрин постепенного
умеренного движения страны к прогрессу и культурного
первенства, избраннической роли Италии в Европе. Ну и, конечно,
нельзя не заметить прямую насмешку над Франциском IV,
являвшим собой полную противоположность идеалу
просвещенного главы государства: этот «Тиберий малого формата»
(«in diciottesimo»: еще один намек на ничтожество самого
моденского тирана и его владений) закрыл в Модене все
школы, видя в них рассадник республиканской крамолы; в
шутке же он — «покровитель талантов». Здесь у Джусти
возникает характерный, ярко обыгранный им впоследствии
мотив двойственности сатирического героя, различия его
сущности и его «маски»: Франциск IV является в «Паровой
гильотине» в двух лицах — он и «Тиберий» — мнимый
радетель «родного государства» и «покровитель талантов», и
сам «талантливый палач», ставший «пекинским
мандарином» после кровавой расправы с непокорным народом.
В этом небольшом стихотворении, которым автор открыл
первый же изданный им самим сборник своих сатир-шуток,
видны многие опорные признаки жанра. Традиционное
тосканское «капитоло» (например, «капитоло» Берни) обычно
представляет собой шутливую похвалу конкретным
свойствам какого-либо предмета или явления, причем, дабы
прославить разнообразные достоинства объекта, поэт отыскивает
285

E. Ю. Сапрыкина
неожиданные, а потому комические и нередко
двусмысленные аналогии. Комическую похвалу представляет собой и
«Паровая гильотина*. Но у Джусти ироническая похвала
чудесному изобретению мудрого китайца имеет
иносказательный, злободневный разоблачительный смысл и вбирает в
себя элементы памфлета.
Шутки Джусти корнями своими уходят глубоко не
только в национальную комику Возрождения, но и в мощный
пласт сатирической литературы совсем недавнего прошлого.
Условный ориентальный фон, иносказание и аллегория,
наконец, и сама антитеза тирании и просвещенности, на
которой строится разоблачение мнимо просвещенного правителя
и его «прелатов» в «Паровой гильотине», говорят о том,
насколько плодотворным оказался для Джусти урок
просветительской сатиры. В наиболее удачных шутках, к которым
принадлежит и «Гильотина», аллегория, басенное
иносказание насыщены у Джусти животрепещущим и легко
узнаваемым для итальянского читателя «многослойным» смыслом.
Так, сатирическая похвала небывалому паровому орудию
казни была вполне «плоть от плоти» времени, ибо высказала
многое из того, что занимало итальянские умы в 1830-е
годы. Дело не только в том, что в этой шутке отразилось
возмущение репрессиями и политикой террора, которые
развернул вернувшийся на престол герцог; в ней также
слышится тонкая ирония в адрес тех идеологов «умеренного»
либерализма, кто не только пропагандировал «прогресс» в
виде механизации производства, но и усматривал в новых
паровых мельницах, прядильных машинах и т. п. символы
социальной и политической гармонии.
Наконец, в области сугубо словесной формы автор шуток
с самого первого шага стремится использовать одновременно
выразительные возможности высокой поэтической лексики и
народного просторечия. Тот и другой лексические пласты
питают сатирический пафос «Паровой гильотины»; просто-
286

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
речные passo passo (помаленьку-помаленьку), babbeo
(остолоп, дурень), ciuco (осел), соседствуя с оборотами более
высокого поэтического ряда вроде «La virtù dell'instrumento ha
fruttato una pensione»; «protegge i bell'ingegni», создают
живую игру иронических оттенков в сатирическом смысловом
поле шутки.
В области стихотворной формы автор «Паровой
гильотины» отошел от традиции тосканского «капитоло»,
писавшегося терцинами, и обнаружил интерес к более гибкой
строфике, и подвижным размерам, сближающим его шутку то с
народной частушкой — риспетто, то с тосканским
дифирамбом-тостом. В дальнейшем тенденция к полиметрии
оказалась характерным признаком шуток Джусти.
Шутка «Улитка» (1841) и сюжетно, и по жанру своему
близка песне-басне Беранже почти с тем же названием —
«Улитки». Джусти пишет пятисложником аполог в форме
песни с повторяющимся припевом, где восхваляются
«добродетели» улитки, а в конце в виде морали содержится
призыв следовать ее примеру. И так же, как у Беранже, в
общий тон иронической похвалы вплетаются сатирические
намеки на ту серьезную социальную угрозу, какую таят в себе
мнимые достоинства пресмыкающегося «венца творенья».
Французский сатирик видит в улитках прямую аналогию
буржуа и осуждает их хищничество: их интересы
ограничены собственной корыстью, и потому они портят все
прекрасное и благородное в прекрасном саду — Франции. У
Джусти маска улитки скрывает под собой другое вредоносное
содержание. Для итальянского поэта «милое животное» опасно
тем, что в нем слишком много обывательской умеренности:
До забот мирских ни крошки
Ей, спокойной, дела нет;
Для нее в своем окошке
Заключается весь свет!
(Перевод И. Курочкина)
287

E. Ю. Сапрыкина
Строки аполога Джусти, при всей внешне безобидной
шутливости их общей интонации, представляют собой
разоблачительное иносказание. Такова, в особенности, строфа,
восхваляющая «воздержанную тварь» за то, что ей нравится
спокойненько грызть только что появившиеся ростки травы
(l'erba nascente) в своем родном краю. В мнимом умилении
благонамеренным слизняком, подгрызающим молодую
поросль, слышно предупреждение об опасности, которой
грозит не такое уж бескорыстное и далеко не безвредное «ули-
точье» благоразумие обывателя.
Творя в годы исключительной активности журналов и
огромной популярности политической и социальной
карикатуры, флорентийский поэт-сатирик совершенно закономерно
заинтересовался поэтикой карикатуры. В шутках,
затрагивающих политическую проблематику, карикатура — один из
главных принципов сатирического осмеяния. Особенно
удачные поэтические находки делает поэт в тех случаях, когда,
ограничив характеристику персонажа одной-двумя
доминирующими чертами, он лепит еще и выразительный
пластический образ: таков флюгероподобный политик Вертушка,
благостный падре Персик, Император-Чурбан, царствующий
в болоте.
Джусти наполняет злободневным смыслом ряд
карикатурных образов, уже многократно испытанных поэтической4
традицией в сфере басни и бурлеска.
«Император-Чурбан» (1841) — сатира на правление тосканского герцога
Леопольда II, который здесь представлен коронованным
бревном, царствующим посреди болотных лягушек.
Дифирамб «милому и удобному» Императору-Чурбану — это
насмешка даже не столько над твердолобым и бездарным
тосканским правителем, сколько над его «затянутым ряской»
королевством, где, негодуя, квакают недовольные тупостью
правителя лягушки. Финал шутки, представляющий собой,
288

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
по существу, авторское обвинение, прямо обращенное к
«подданным» Чурбана, не оставляет на этот счет сомнений:
Иль лютого змея
В цари вам послать?
На солнышке млея,
Не лучше ли спать?
Лягушки и жабы,
Вы робки и слабы:
Не зря же вам дан
Император-Чурбан.
(Перевод А. Рогова )
Торчащее из тины бревно в короне, взбаламученное
бревном болото, суетливые лягушки, способные лишь спать
да квакать — какая ядовитая карикатура на современную
Джусти Тоскану!
Огромную популярность приобрел созданный Джусти
образ Вертушки («Здравица Вертушки», 1835—1840) —
беспринципного политикана, который с необычайной легкостью
и с большой выгодой меняет свои так называемые
«убеждения», быстро, подобно флюгеру, поворачиваясь «то к
старому, то к новому». «Здравица» написана в жанре
дифирамба — одного из типично флорентийских жанров шутливой
поэзии, отличавшегося метрической свободой и быстрыми
ритмами. У Джусти ритм шутки о Вертушке словно призван
передать суетливые, беспорядочные «пируэты» убеждений
героя. С лихорадочной поспешностью нанизываются одна на
другую, теснятся в двенадцатистрочных строфах
полюбившиеся Джусти быстрые пятисложные строчки. Куплеты
Вертушки полны иносказаний, намеков на политическую
злободневность, причем самые противоположные по смыслу
приметы европейских событий последнего пятидесятилетия
перемешаны в выразительном хаотическом беспорядке:
1 0 Дж. Джусти
289

E. Ю. Сапрыкина
Вознес Наполеона,
Двух Пиев похвалил
И в славу Веллингтона
Брошюру сочинил,
Франческо и Мюрата/
Москву, Бородино,
И Питта, и Марата
Я славил заодно...
(Перевод И. Курочкина)
В рассказе о том, как то и дело менял кокарду ловкий
Вертушка, в ироническом свете предстала гфотиворечивая
историческая обстановка в Италии 1830 —40-х годов,
когда на первый план в ряде центров
национально-освободительного движения выступали, по словам Дж.
Гарибальди, подчас беспринципные краснобаи, в сущности
равнодушные к патриотическому делу. «Италия,
оказывается, нуждалась не в бойцах, а в говорунах и торгашах,
о которых можно было бы сказать то, что Альфьери
говорил об аристократах: "Либо высокомерны, либо
унижены, но всегда подлы" Подобными краснобаями никогда
не оскудевала именно наша бедная страна,— с горечью
добавляет Гарибальди.— Чтобы перехитрить и усыпить
народ, деспотизм передал на некоторое время бразды
правления болтунам, зная почти наверняка, что эти
попугаи расчистят путь ужаснейшей реакции, назревавшей
на всем полуострове»3!. Как типичное явление времени
образ Вертушки и был воспринят современниками Джу-
сти., Шутка была опубликована в 1842 г. в лондонской
газете мадзинистского Союза итальянских рабочих «Апосто-
лато пополаре» с таким посвящением от редакции: «Либера-
31 Гарибальди Дж. Мемуары. С. 171.
290

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
лам 1831 года, ныне защитникам шпионов»32. В то же время
Джусти резко заострил в своем герое
карикатурно-гротескное начало, заставив поющего себе дифирамб Вертушку то и
дело повторять рефрен, в котором он причислен к миру
типично балаганного гротеска — миру деревянных кукол,
паяцев и шутовских масок:
Да здравствуют фигляры,
Паяцы всех родов
И псевдолибералы
Всех наций и цветов,
Продавцы чувств и мнений,
Суждений флюгера,
Житейских представлений
Шуты и шулера!
(Перевод Я. Курочкина)
6
В середине 1830-х годов флорентийского поэта начинают
волновать и симптомы социального неблагополучия его
эпохи. Джусти не одинок в этой его заинтересованности
общественными проблемами: в социальные лики времени уже
пристально вглядываются в эти годы французский
реалистический очерк, журнальный фельетон и демократическая
поэзия многих европейских стран. В целом ряде шуток
середины 1830 — начала 1840-х годов Джусти предпринимает
своего рода сатирическое исследование отдельных социальных
явлений, характерных для буржуазно-монархической Тосканы.
В поле зрения поэта-старика попадают, конечно, в
первую очередь, те, против кого и всегда был направлен огонь
сатиры,— любители неправедных путей к благополучию,
32 Giusti G. Opere. Р. 162. См. также Parenti M. Bibliografia
delle opere di G. Giusti. P. 1: 1834—1850. Firenze: Sansoni,
1951.
291

E. Ю. Сапрыкина
выскочки, карьеристы, разного рода предатели, люди без
чести и совести. В конкретных ситуациях, характерных для
Тосканы периода правления герцога Леопольда II, эти
«вечные» объекты сатирического разоблачения являются у Джу-
сти в облике мошенника-богатея, покупающего себе
дворянское звание; омещанившегося аристократа, жаждущего
богатства; беспринципного политикана, который рядится то
под либерала, то под монархиста; молодого карьериста,
неразборчивого в средствах, лишь бы выбиться «в люди»;
циничного депутата; «ископаемого» обывателя, окаменевшего в
своем осторожном бездействии. Каждый из этих персонажей
помещен при этом в конкретную, типично тосканскую
обстановку (бал в старинном флорентийском палаццо,
торжественная церемония в соборе св. Стефана или богатый дом
торговца во время подписания брачного контракта); он
появляется перед читателем в своей среде, где он чувствует себя
вполне естественно, со своим жизненным багажом (если
можно так назвать интересующую поэта предысторию
персонажа) и со своей жизненной философией.
«Местный колорит» в таких шутках — выразительный
сатирический штрих.
В то же время из писем поэта известно, что каждый из
выведенных им «вечных» персонажей сатиры виделся ему
как тип, «принадлежащий своими дурными сторонами
современной истории», так что все смешное и низкое в них
следует воспринимать именно как метафорический образ
«тех надувательств, которые были делом их собственных
рук». Так, шутка «Посвящение в кавалеры», в сюжете
которой много явно «тосканского» элемента, мыслилась поэтом
как сатира «по сути своей европейская»: «Я хотел высмеять
торговлю титулами и наградами и другие мошенничества,
имевшие место в Тоскане после отмены Леопольдом II
закона о неотчуждаемости имущества, а вместе с ними — тех
купающихся в золоте негодяев, какие есть сейчас во всех
292

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
странах». Поэт гордился тем, что в Тоскане всякого, кто
приобрел звание или титул за деньги, стали называть
именем героя шутки «Посвящение в кавалеры»зз;
Джусти пишет несколько больших сатирических поэм-
шуток со сложным драматизированным сюжетом, в котором
участвует множество персонажей, представляющих разные
социальные группы. Наряду с уже встречавшимися в
прежних шутках иносказанием, инвективой, иронией, с
памфлетной злободневностью фактов и карикатурной
заостренностью характеристик в них присутствуют элементы водевиля,
народно-песенные формы и ритмы. Значительную роль в
создании сатирического полотна начинают играть
выразительные средства, характерные, как правило, для
несатирических жанров — фантастической поэмы, драмы,
физиологического и бытового очерка, даже волшебной сказки.
Расширяя диапазон социального обличения, поэма-шутка
синтезирует в себе возможности многих жанров, подчиняя их
задаче создания сатирического образа-типа.
Одно из значительных произведений Джусти середины
1840-х годов — большая трехчастная полиметрическая
сатира-шутка с прологом «Джинджилино» (это слово может
быть переведено как «проныра», «пройдоха»). Написанная в
1844—1845 гг. и посвященная поэту-революционеру А. Поэ-
рио, одному из героев восстаний 1821 и 1848 гг., она
повествует о «жизненных битвах» своеобразного «антигероя»,
который прославился умением плести интриги, поклонами и
приспособленчеством.
Эта поэма-шутка — своего рода художественный итог в
предпринятом Джусти сатирическом исследовании
отталкивающих социальных и идейных явлений, которые были
порождены эпохой, предшествовавшей революции 1848—
1849 гг. Это время, его псевдогерои и псевдоидеалы были
зз Giusti G. Epistolario. Voi. 2. Р. 39, 47—49.
293

E. Ю. Сапрыкина
уже запечатлены поэтом в серии гротескных фигур:
ростовщика Бечеро с нацепленным на грудь орденским крестом,
разорившегося аристократа, питающегося со стола богатых
иностранцев, пустоголового «романтического» Юнца,
беспринципного Вертушки и занятого перевариванием пищи
осторожного обывателя. Типичные для этих псевдогероев
черты вобрал в себя «проныра» Джинджилино: благонравие
и неразборчивость в средствах, жажда обогащения и
лицемерие, железная хватка в стремлении к жизненному успеху
и умение выжидать отличают этого юного мошенника —
своего рода итальянский вариант гоголевского Чичикова. В
уроках и поучениях, которые усвоил Джинджилино на пути
от примерного студента-правоведа до важного полицейского
чиновника, синтезирована мораль «изуродованных душ»,
живущих под гнетом «своих господ» и австрийских
венценосных «августейших» властителей. Масштаб сатиры в этой
истории «воспитания чувств» карьериста и стяжателя весьма
широк. Под удары ее бича попадают не только такие
пройдохи, но и их учителя и «хозяева»: беспринципные
университетские профессора, полиция, бюрократические круги.
Отталкивающий образ полицейского участка (поэт
уподобляет его смрадной клоаке, где копошатся «черви»-чиновни-
ки) предстает как символ современного «убогого житья» в
Италии, «чей светоч угас».
В этой поэме-шутке согласно звучат и реалистические, и
романтические регистры поэтического языка сатиры,
которые Джусти опробовал прежде. Здесь поэт с наибольшим
художественным эффектом реализовал те возможности
сатиры, о которых он писал в набросках своих предисловий.
Изображая порок, сатирик осмеивает его, прибегая к
иносказанию, но в то же время он не устает «греметь набатом»;
«смех, родившийся из горечи», смешивается здесь с
лирическими интонациями сожаления, скорби, с пафосом
негодования, пророчества и нравственного поучения.
294

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
Автор шутки о безродном пройдохе, бесчестными путями
выбившемся «в люди», создает стиль энергичный, емкий,
способный точно передать оттенки авторской мысли и
напряжение чувства, наполняющего каждый стих.
Богатством стилистической палитры отличается пролог,
где, обращаясь к своему другу Поэрио с традиционной в
поэтической сатире отвлеченной сентенцией, Джусти
обнаруживает и блеск остроумия (в ироническом сопряжении
превосходных степеней: servi umilissimi, stati felicissimi, padroni
serenissimi), и умение строить образ на парадоксальных
сочетаниях прямолинейно-грубоватого тосканского
просторечия с книжной метафоричностью, афористической сжатости
и обнаженности мысли — с риторической условностью.
Джусти заостряет свободную форму шутки, жестко
подчиняя сатирическому замыслу ее композицию и
ритмический рисунок. Создавая образ-тип Джинджилино, поэт, как
и в других шутках, пользуется распространенным в
революционно-демократической сатире 1830—40-х годов приемом
(монолог персонажа в форме куплетов). Джусти, однако,
переосмысляет этот прием, сплавляя его с давней
сатирической традицией нравственного поучения-беседы, идущей
еще от Горация и с блеском проявившейся в поэме
сатирика-просветителя Дж. Парини «День». Образ беспринципного
пройдохи вырисовывается в шутке Джусти в серии советов и
напутствий, с которыми обращаются к нему другие
персонажи. Сначала «золотые поучения, в высшей степени
достойные века», звучат у колыбели в куплетах аллегорических
фигур — Лицемерия, Обмана, Низости, Жадности,
Интриги, Подлости. Все эти новоявленные сказочные «феи»,
чередуя наставления с припевом («если не хочешь умереть
голым»), советуют младенцу научиться «ходить в путах»,
кланяться, гнуться, подставлять шею под ярмо и не выказывать
ни смелости, ни ума. Затем с красноречивым поучением к
герою — уже доктору права, отличившемуся в университете
295

E. Ю. Сапрыкина
смирением и осторожностью, обращается его профессор. Он
рисует перед учеником ясную политическую цель — стать
защитником алтаря и монарха.
Образ Джинджилино интересен с точки зрения
особенностей типизации в сатире XIX в. Герой Джусти показан
как бы в разных социальных ракурсах, его жизненные
принципы и общественная роль очерчены сразу с
нескольких точек зрения. Жизненный путь Джинджилино,
прочерченный пятикратно в наставлениях других персонажей
(продажного профессора, студентов-лентяев, дамы света,
покровительствующей молодым дарованиям) и в молитве
самого героя, обретает значение типичного для тех лет
социального явления. Эволюция героя показана в
реалистической последовательности, а элемент «чудесного» (явление
«фей» у младенческой колыбели) лишь акцентирует
внимание на нравственном содержании общей картины
«воспитания чувств» верноподданного псевдогражданина.
Джинджилино и его учителя, Джинджилино и его
товарищи-студенты, Джинджилино и дама света, Джинджилино и
начальство, Джинджилино наедине сам с собой — в этих эпизодах
воссозданы многие точные черты социального «лица» героя,
а также и всей эпохи, потворствующей его «талантам».
Джусти обобщает характер этой эпохи, введя в
реалистическое повествование о жизненной школе своего героя два
романтически-контрастных образа-символа. Во взволнованном
лирическом отступлении нарисован образ великой, но
мертвой Италии; этот возвышенный символ сменяется
отталкивающей аллегорией современной, действительной Италии —
полицейского участка, окруженного тысячами тюрем и
судов. Под вывеской «Полиция» собраны десятки
министерств, управлений, канцелярий — словом, все, что есть
самого отвратительного в Италии, нашло себе место здесь.
Бич сатирика хлещет особенно яростно, сравнения,
метафоры и перифразы разят своей негодующей, плебейской на-
296

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
туралистичностью, заставляя вспомнить строфы знаменитой
сатиры «Добыча» французского поэта-романтика О. Барбье.
После возвышенно-лирических сожалений, обращенных к
родине, которая представляется «живой гробницей для
мертвого народа», поэт призывает Музу преодолеть брезгливость,
окунуться в зловонную мерзость полицейской «шпионокра-
тии» (термин «birrocratia» изобретен самим Джусти) и
описать роящихся в недрах этой общественной клоаки гадов,
червей, кротов и пресмыкающихся, которые высасывают
кровь безвинных граждан. Сплотившаяся под эгидой
полиции «шпионократия», рвущаяся к деньгам, крестам и
поддержке «Династии»,— в обличении такой Италии слились в
шутке Джусти негодование гражданина, страстность
патриота и трезвая наблюдательность поэта, убежденного в своей
социальной миссии.
В сатире последних лет отразились настроения и
впечатления поэта, близко соприкоснувшегося с теми
политическими кругами, чье влияние определило ход тосканских
событий в 1848—1849 гг. Джусти был разочарован
непоследовательностью буржуазного правительства, острой
политической борьбой внутри Законодательного собрания,
начавшимися в только что образовавшихся министерствах сведением
счетов и беззастенчивой погоней за теплыми местами. Поэт
убедился в неспособности новой власти привлечь на свою
сторону народ. В шутке позднего Джусти доминируют
теперь черты портрета-шаржа и сугубо публицистической
поэтики. Вместе с тем разработанный в более ранних поэмах-
шутках прием создания образа-типа с успехом применяется
и в некоторых сатирах позднего периода («Ископаемый»,
«Депутат»). Правда, поэт отказался здесь от широких
полотен флорентийской жизни и от введения в шутку
фантастического элемента, а также от тех сопоставлений разных
точек зрения на героя, к которым он прибегал, строя образы
Бечеро и Джинджилино. Джусти оттачивает технику созда-
297

E. Ю. Сапрыкина
ния плакатно-лаконичного социального портрета, с одной
стороны, заостряя до шаржа гротескность характеристики, а
с другой — особенно тщательно прорисовывая контуры
общественной роли персонажа.
7
Одушевленная горячим стремлением поэта приблизить
победу дела Рисорджименто, шутка Джусти стала той емкой
художественной формой, которая смогла вместить и
злободневное содержание, и критическую зарисовку современных
нравов, и сжатое до крылатого афоризма масштабное
обобщение, и краски народной лексики. Джусти оттачивал
избранную им жанровую форму, осваивая как национальные
и европейские традиции сатирической поэзии, так и
разнообразный жанровый опыт современной ему сатиры от
очерка до карикатуры. Под пером Джусти шутка, ведущая свою
родословную от тосканского бурлескного «капитоло»,
сблизилась по содержанию с памфлетом, а по лексико-стилисти-
ческому и ритмическому строю стала ближе к народной
речи и к хлесткому, легко западающему в память песенному
куплету.
В сатире Джусти Италия как бы осознала свои
сложности и противоречия, увидела свои слабости, услышала
призыв поэта-патриота изгнать из итальянской повседневности
то, что мешает родине стать единой. Сатирический образ
современности, отразившейся в его шутках, оказался
необычайно разнообразным по своему эстетическому качеству: в
комическом пространстве шутки нашлось место и
реалистической точности и конкретности социальных, политических,
духовных примет времени, и романтическим антитезам и
символам, в которых авторский идеал гражданского
мужества и патриотизма противостоит обобщенному образу
царящего в его эпоху нравственного и социального зла.
Джусти дал современной ему сатире образец жанра,
продуктивного и для поэтов, живших в те же годы, и для
298

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусти
последующих поколений сатириков. Новаторство шуток
Джусти вдохновило флорентийского поэта-юмориста А. Гва-
даньоли, чьи шутливые двусмысленности в стиле «бернеско»
были популярны еще в годы юности Джусти, на создание
злободневных шуток-памфлетов. Таково его стихотворение
«Простуда» (1843), написанное для флорентийского
народного календаря. Цензура Тосканского герцогства не
пропустила в печать «Простуду» ввиду ее слишком очевидной, по
ее мнению, политической остроты. В 1850—60-е годы
влияние шуток Джусти отчетливо проступает также в
сатирической политической песне и в безымянных образцах
народной политической поэзии, нередко печатавшихся на
листовках^.
Эстетическая актуальность иронически-шутливого
осмеяния, скрывающего сатирическое острие, далеко не
ограничена специфическим ареалом итальянской поэзии. Ирония —
излюбленное средство всей европейской сатиры 1840-х
годов. Поэзия Г Гейне особенно показательна. Развенчивая
реакционные порядки, утвержденные прусским королем
Фридрихом—Вильгельмом TV, Г Гейне то «восславляет» его
в ироническом панегирике под именем «китайского
богдыхана», то дает шутливые советы трусливому немецкому
обывателю Михелю («Михель») и воспевает безмятежный сон
этого «преданного раба тридцати четырех государей»
(«Михель после марта»), то прибегает к историческим
сравнениям, чтобы высмеять ничтожество современных ему
германских правителей и их покорных слуг, которые «тем и горды,
что дуботверды» («К успокоению», «Новый Александр»,
«Романская сага»), В этих иронических похвалах
немецкому терпению, порядку и духовному застою обрисован
сатирически беспощадными красками тот же мир пособников
34 См. об этом: Сапрыкина Е. Ю. Итальянская сатирическая
поэзия XIX века. С. 227—258.
299

E. Ю. Сапрыкина
реакции, против которого направлял свой смех Джусти: мир
погруженных в блаженный покой мирных обывателей,
«флюгеров» разного рода, «рыцарей глотки», просвещенных
обскурантов на троне, подобных «китайскому богдыхану», и
тупых защитников «осломонархии на старых ослиных
основах». Стилистические и метрические искания Джусти также
идут в направлении, характерном для многих европейских
поэтов-сатириков тех лет. Разнообразя интонационный
строй шуток, сближая их с песней, Джусти перекликался не
только с Беранже, но и с поэтом «Новой рейнской газеты»
Г. Веертом, предпочитавшим песенные ритмы и обороты
(повторы, междометия) для своих обличающих
стихотворений.
Ирония и шутка перешли из поэзии в прозу и стали
прочной опорой сатире 1850—60-х годов в России, где
Н. А. Добролюбов показал мощные возможности комизма и
смеха «в общем деле преследования зла и неправды»,
издавая в середине 1850-х годов юмористическую газету
«Свисток» — приложение к некрасовскому «Современнику»35. в
этой газете культивировались такие жанры, как фельетон,
стихотворная пародия, очерк-памфлет, бурлескная поэзия.
Все вместе они превращали каждый номер газеты в некую
сатирическую шутку — своего рода типологическую
параллель шуткам Джусти. Речь идет, конечно, прежде всего о
типологической общности в использовании разных форм
комизма и в пестром смешении элементов разных жанров для
публицистического развенчания какой-либо идеи или
явления национальной жизни. Примером иронической
разработки темы и остроумной игры смыслами в журнальной прозе
могут служить так называемые «итальянские материалы»
«Свистка». Комический вариант прозаического
«физиологического очерка» («Два графа») и стихотворные ироикомиче-
35 Свисток. М.: Наука, 1982. С. 330. («Лит. памятники»).
300

Сатира и шутка в стихотворениях Джузеппе Джусты
ские прославления реакционных политических акций
итальянских монархов, воспетых в тонах возвышенной
романтической лирики, скрывали насмешку не только над
итальянскими противниками свободы, но и над русскими
самодержавными порядками. Шутка, таким образом, как и во
многих стихотворениях Джусти, была как бы с двумя
сатирическими остриями. Орган русской
революционно-демократической сатиры, прибегнувший к остроумию и комике для
разоблачения уродства русской общественно-политической
жизни, «Свисток» подготовил почву для зрелой сатиры
М. Е. Салтыкова-ЩедринаЗб.
Разумеется, нельзя утверждать, будто ироническая
структура «Свистка» сложилась исключительно под
влиянием Джусти. Но хотелось бы еще раз обратить внимание,
насколько художественно плодотворным и разнообразным в
жанровом отношении был в середине века язык иронии и
комизма.
Но и позже, в 1860-е годы, шутки итальянского поэта не
утратили своей актуальности. Их «русская судьба» в это
время — убедительное доказательство этому37. Заостряя в
шутках Джусти их сатирический смысл, отвечающий
проблемам России (а иногда и дополняя их злободневными
параллелями, русскими и европейскими реалиями), их
переводит поэт-«искровец» Николай Курочкин. Благодаря ему
шутка флорентийского поэта входит в русскую
сатирическую поэзию, питает русскую демократическую мысль.
36 Свисток. С. 431.
37 Потапова 3. М. Русско-итальянские литературные связи:
Вторая половина XIX века. М.: Наука, 1973. С. 50—63.
301

ПРИМЕЧАНИЯ*
ПАРОВАЯ ГИЛЬОТИНА
Написанная в 1833 г. в Пизе и быстро
распространившаяся в рукописных копиях, эта шутка сразу же принесла 24-
летнбму Джузеппе Джусти широкую известность. Кто-то из
однокурсников Джусти по Пизанскому университету
передал одну из копий в полицию, и это до такой степени
напугало университетские власти, что студент Джусти не был
допущен в 1833 г. к выпускному-экзамену.
В прижизненных издания^ (в том числе и в сборнике
«Стихи», опубликованном в Бастии в 1845 г.) стихотворение
печаталось под заголовком: «Паровая гильотина.
Заметка для газеты "Голос правды", в раздел "Искусства и
ремесла"».
Газета «Голос правды» выходила в 1831 —1834 гг. в Мо-
дене и официально поддерживала политику Франциска IV
д'Эсте (1779—1846), управлявшего Моденским герцогством.
В этом реакционном листке печатались, в частности, статьи
министра юстиции князя Антонио Капече Минутоло ди Ка-
* Укажем несколько наиболее авторитетных
комментированных изданий Джусти, использованных при работе над
примечаниями: Le Poesie di 6. Giusti, ili., con note stor. e
filol. di G. Fioretto. 4-a ed., .corr. e aum. Verona, 1889;
Giusti G. Prose e poesie scelte e illustrate da E. Marinone,
con proemio di M. ScherilLo. 2-a ed. riv. Milano, 1926; Poesie
di G. Giusti, con un saggio critico e note di G. Puccianji.
Firenze, 1910; Opere di G. Giusti, a cura di Z. Arici. Torino:
Einaudi, 1955. Кроме того, используются "издания
писем — Epistolario edito e inedito di G. Giusti/Raccolto,
ordinato e annotato da F. Martini. Voi. 4—3. Firenze: Le
Monnier, 1904; и библиография — Parenti M. Bibliografia
delle opere di G. Giusti. P. 1: 1834—1850. Firenze, 1951, a
также книга М. И. Ковальской «Италия в борьбе за
национальную независимость и единство» (М.: Наука, 1981).
Ссылки на эти издания даются в тексте примечаний в
скобках с указанием фамилии комментатора или автора
(при отсылке к комментариям конкретных стихотворений
страницы не указываются).
302

Примечания
ноза — яростного врага любых проявлений либерализма.
«Паровая гильотина» — сатира на репрессивную политику
моденского герцога Франциска IV, который жестоко
расправился с участниками революции 1831 г. По его приказу
были казнены вожди моденскЪго восстания карбонарии Чиро
Менотти и Винченцо Борелли, чью деятельность герцог в
течение нескольких лет поощрял, рассчитывая с помощью
патриотов-подпольщиков завладеть сардинским троном.
После революции многие моденские патриоты были брошены в
тюрьмы, все школы закрылись. Герцог сожалел о том, что
всех его подданных, в чьей лояльности он не уверен,
«нельзя приговорить к смерти или тюремному заключению ввиду
их многочисленности». В связи с этим Франциск IV
обращался к русскому императору Николаю I с просьбой
разрешить ему отправить в ссылку в Сибирь партию моденских
граждан, подозреваемых в связях с карбонариями
(Ковальская, с. 52—53). . '
Имея в виду моденского герцога, Джусти называет
одного из «героев» шутки именем римского императора Тиберия
(14—37 гг. н. э.), знаменитого своей подозрительностью
и безудержной жестокостью. В оригинале Джусти речь
идет о «Тиберии в одну восемнадцатую листа» («Tiberio
in diciottesimo»), т. е. поэт делает акцент на
ничтожестве моденского тирана, владевшего крошечной страной.
Характерные для Франциска IV скупость, глупость,
склонность к, предательству, ненависть к образованным людям
(у Джусти иронически сказано «лишен коварства», «и
талантов... покровитель») отличают также другого «героя»
шутки, фигурирующего во 2-й и 3-й строфах,—
«властелина» Китая, который и опробовал — на зависть «моден-
скому Тиберию» — новоизобретенную машину на одном из
народов.
В итальянской передовой сатире и публицистике тех лет
Китай часто представал как оплот феодального деспотизма,
окостеневших уродливых средневековых порядков и
религиозных догм. В этом контексте уподобление китайскому
«властелину» правителя Моденского герцогства приобретает
дополнительный сатирический смысл. На страницах
либеральной прессы 1830-х годов велось оживленное обсуждение
экономических и социальных результатов, которых Италия
могла бы добиться при внедрении новейших технических
усовершенствований в промышленность, сельское хозяйство.
Пропаганда различных технических новинок, прогрессивных
методов ведения хозяйства и торговли, достижений
прикладных наук составляла главное содержание тосканских
периодических изданий. На этом фоне ирония автора «Паровой
гильотины» обретает дополнительный злободневный акцент
благодаря избранной поэтом и подчеркнутой в первоначаль-
303

Примечания
ном заглавии форме газетной заметки о невиданном чуде
техники.
32 Как и в строфе, где говорится о прелатах, Джусти
подразумевает под чернецом представителя крайне
реакционно настроенного католического общества так называемых
санфедистов.Убежденные приверженцы политической
власти папы, санфедисты ратовали за сохранение абсолютной
монархии и привилегий феодального дворянства. В Модене
органом санфедистов и являлась газета «Голос правды».
34-36 в оригинале эта жалоба «моденского Тиберия»
адресована князю Канозе (см. стр. 303 наст, изд.), что
непосредственно указывает на конкретный объект сатиры
Джусти — реакционные власти Модены.
Вместе с тем несомненно и то, что «Пекин», оставивший
далеко позади «европейца» по части расправ с народом-
смутьяном,— это сатирический образ реакции,
воцарившейся почти во всех итальянских государствах после 1831 г.
ПОКОРНОЕ НАМЕРЕНИЕ ПЕРЕМЕНИТЬ ЖИЗНЬ
Стихотворение написано в Пизе в 1833 г. как ответ на
«отеческое внушение», полученное поэтом в полиции из-за
его участия в той бурной овации, которой студенты
университета встретили оперную певицу, известную своими
патриотическими симпатиями. Как писал позднее Джусти своему
другу Пьетро Джордани, он избежал тогда оолее суровой
кары только потому, что догадался весьма кстати упомянуть
имя одного знатного лица, с которым «его полицейское
сиятельство» комиссар полиции частенько обедал (Мартини,
2,361; Мариноне).
Первоначально шутка печаталась под заглавием
«Намерение переменить жизнь после вызова к комиссару
полиции». Сам поэт разъяснял в одном из писем к другу Э. Мей-
еру, что она направлена «против фарисеев». Шутка
построена как ироническая саморазоблачительная исповедь
напуганного полицией обывателя, который решил перейти в
лагерь реакционеров-санфедистов, чтобы облегчить себе доступ
к выгодным должностям и титулам.
26 барина... — т. е. герцога тосканского.
32 Parce sepultol... — «Прощение мертвому!» (цитата
из «Энеиды» Вергилия, III, 41).
33 Lumen Ckristi — так называется свеча, принесенная в
пасхальную субботу из храма. Согласно поверью, она
предохраняет жилище верующего от молнии, пожара и т. п.
35 Санфедисты — см. примеч. 32 к «Паровой
гильотине».
304

Примечания
44 Дон Пирлоне — персонаж комедии тосканского
драматурга начала XVIII в. Джироламо Джильи «Дон Пилоне,
или придворный ханжа» (1711), представляющей собой
подражание «Тартюфу» Мольера. Имя Дона Пилоне,
лживого и распутного авантюриста, сделалось нарицательным,
но в тосканском просторечии Дон Пилоне превратился в
Дона Пирлоне.
48 Пульчинелла — именем этого известного персонажа
неаполитанской народной комедии поэт называет здесь
Великого герцога тосканского.
б4 Гонфалоньер (знаменосец) — титул, дававшийся в
средневековых городах-коммунах Италии членам городского
управления.
DIESIRAE
Стихотворение написано в 1835 г. по случаю кончины
австрийского императора Франца I. Dies irae — день
гнева — первые слова латинского церковного гимна,
исполняемого во время заупокойной мессы. Шутка Джусти, таким
образом, представляет собой сатирический погребальный
«плач» по австрийскому императору, оставившему о себе
зловещую память в Италии, где годы его правления были
ознаменованы кровавыми репрессиями против карбонариев
и либералов.
Эта шутка принесла Джусти признание в итальянских
литературных кругах., В одном из писем поэта
рассказывается, что, услышав чтение «Dies irae», известный драматург и
поэт Дж. Б. Никколини горячо поддержал начинающего
сатирика. Однако сам Джусти позднее оценивал это свое
произведение гораздо строже и видел в нем лишь одну из
«первых попыток» создать жанр поэтической сатиры-шутки.
Джусти использует размер латинского церковного гимна
«Stabat Mater», написанного средневековым итальянским
поэтом Якопоне из Тоди.
!~6 Чекко — уменьшительное от Франческо — в
применении к имени императора Франца I имеет явный
насмешливо-уничижительный оттенок. Хворь, о которой здесь идет
речь — острое воспаление легких, от которого
скоропостижно скончался ненавистный итальянцам император.
14 крикун Самминьятелли...— известный в Пизе
адвокат, журналист реакционного толка, печатавший в газете
«Голос правды» статьи в защиту «законности»,
опирающейся на монархию и церковь. Козимо Андреа Самминьятелли
носил высокий титул «балй», так как занимал важный пост
в руководстве старинного ордена св. Стефана. Он столь
безудержно восхвалял «обожаемого Франца I» и
«непревзойденного» моденского герцога Франциска IV и столь яростно
305

Примечания
обличал «дьявольскую пропаганду» итальянского
патриотического движения, что снискал всеобщую ненависть и
презрение; его идеи представлялись «безумными» даже
полицейским чиновникам. Этот «крикун» упоминается во многих
шутках Джусти как воплощение мракобесия и продажности
(Мартини, 3, 452).
1£ Либералы-однодневки... — тоже часто
встречающийся у Джусти образ «рыцарей на" час» — либералов не
по убеждению, а по соображениям выгоды или моды.
22-24 Карбонарии (канальи!)...— В этой строфе
выразилось всегда отличавшее Джусти недоверие к тайным
политическим сектам и обществам разного рода, в том числе и
к карбонариям, чьи методы поэт не одобрял. Не считая их
политическую деятельность достаточно эффективной, поэт
иронически-пренебрежительно изображает их буянами на
попойках.
25-27 Здесь содержится намек на подавленное царем
Николаем I польское восстание 1830 г. В смерти тирана
Франца I, который был союзником Николая I, Джусти
усматривает знамение близких перемен для поляков, еще
страдающих под игом русского самодержавия.
31-36 Дикий Скиф...— русский царь Николай I,
союзник умершего австрийского императора.
3/ ... Пруссак... — Фридрих Вильгельм III Гогенцоллерн.
40-42 Имеются в виду Португалия и Испания. В
Португалии с начала 1830-х годов шла гражданская война, в 1834
г. был свергнут правивший там принц Мигел, к власти
пришли либералы во главе с братом Мигела — бразильским
императором доном Педру.
В Испании после смерти Фердинанда VII в 1833 г.
претендент на трон принц дон Карлос развязал гражданскую
войну. В 1834 г. было смещено правительство
«просвещенного деспотизма» и к власти пришли либералы (партия
«золотой середины», затем партия «прогрессистов»), которые
провели ряд буржуазных реформ и приняли Статут (весьма
умеренную конституцию). 1834—1835 гг. — один из пиков
испанской буржуазной революции, ознаменовавшийся
серией антикарлистских народных восстаний, в ходе которых
в целом ряде областей были созданы революционные
комитеты и произошли поджоги монастырей и убийства монахов,
которые вели пропаганду в пользу карлистов.
4* Сэр Джон Буль...— т. е. Англия.
46-48 ... Кьяппини... — французский король
Луи-Филипп I (1830—1848), который, по слухам, был сыном
тосканского шпиона Кьяппини; говорили, будто отец Луи-Филиппа
обменял за большую сумму свою новорожденную дочку на
младенца-мальчика, родившегося у Кьяппини. Этот-то
мальчик и стал впоследствии, как утверждали, королем Франции.
306

Примечания
Карл X — брат Людовика XVI и Людовика XVIII Бурбонов;
был сброшен с французского престола революцией 1830 г.
& Вся страна захохотала... — т. е. вся Италия, где
кончина австрийского императора пробудила надежды
сторонников национального освобождения..
52-54 нсаи сапог... — Италия еще не собралась с
силами для освобождения, она еще ждет своего освободителя
(«сапожника»). Эта мысль развита поэтом в шутке «Сапог»
(1836).
56-57 Сменен хозяин... — Эта фраза логически
завершает предыдущую строфу: «сапог» (у которого еще нет
настоящего «сапожника») со смертью старого «хозяина» Франца I
переходит к новому австрийскому императору Фердинанду
I; ...Habemus Pontificem.— Такими словами декан коллегии
кардиналов возвещает об избрании нового папы римского.
ЗАКОН О НАКАЗАНИЯХ ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЛУЖАЩИХ
Шутка написана в 1835 г.; в ранних изданиях
печаталась под заглавием «Закон о наказаниях для служащих,
которые нарушают свой долг». Для издания 1845 г. шутка
была переработана. Основная ее тема — злоупотребления и
корыстолюбие тосканских чиновников — в дальнейшем
стала одной из ключевых тем поэзии Джусти.
1 ...повелитель наш... — Имеется в виду Великий герцог
тосканский Леопольд П. Джусти не уставал высмеивать его
инертность и попустительство бюрократическому произволу.
* Коль некий секретарь... — Видимо, имеется в виду
министр Витторио Фоссомброни, который возвел
бездеятельность в правило, обязательное для государственных
служащих, и за свою многолетнюю карьеру (17%—1844) оставил
по себе память такими изречениями: «Все в мире идет само
собою» и «Раз тебе платят жалованье каждый месяц, не
суйся ни во что» (Фьоретто).
I9 ...горазд выдумывать крамолу... — Такой факт имел
место в 1833 г. в Пизе: там стало известно, что один шпион
«раскрыл» заговор, придуманный им самим исключительно
для того, чтобы получить премию из государственной казны.
25 ...кто-то прихватил казну... — О процветании в
Тоскане крупных финансовых махинаций писал и более
старший современник Джусти, поэт-сатирик Пананти: если тебя
обвиняют в краже 100 тысяч и если ты невиновен, то не
жди пощады; а если ты в самом деле прикарманил эту
кругленькую сумму, то тебе нечего бояться (Фьоретто).
32 ...Продулся в лотерею.— Во времена Джусти был
широко известен случай с растратой государственных денег
одним герцогским наместником, любителем лотереи: он
избежал суда, убедив герцога в том, что он-де не нанес
307

Примечания
ущерба государству, так как всего только забрал деньги
из одной кассы, чтобы переложить их в другую — в кассу
лотереи.
41 Когда в суде советник... — В трех последних строфах
шутки имеется в виду реальный случай с неким .советником
Павером, который отличался вопиющей инертностью и
ушел в отставку, сохранив за собой прежнее жалованье и
привилегии.
САПОГ
Под заголовком «Хроника Сапога» стихотворение
появилось в 1836 г. В первоначальной редакции отсутствовали 17,
19—22 и 27 секстины. В 1842 г. стихотворение было
перепечатано в этой редакции (возможно, без ведома автора) в
газете «Апостолато пополаре», издававшейся в Лондоне
вождем итальянских демократических сил Джузеппе Мадзини.
Окончательная редакция была помещена Джусти в сборник
1845 г., изданный в Бастии (Паренти).
Шутливая исповедь Сапога, ждущего решительного и
умелого сапожника, имела огромный успех, так как
представляла собой ироническую аллегорию всей итальянской
истории от Древнего Рима до современной Джусти эпохи.
Шутка воспринималась к тому же как манифест широко
развернувшейся к 1830-м годам патриотической борьбы
итальянцев зв национальное освобождение и объединение
страны. Образ Сапога, который переходил из рук в руки и
ооветшал настолько, что стал нуждаться в основательной
починке, возможно, восходит к близкому образу Апеннинского
полуострова, созданному Петраркой в послании Висконти
(Мариноне). Шутка-аллегория Джусти вызвала к
жизни многочисленные подражания и вариации; некоторые из
них печатались и рапространялись как политические
прокламации.
Джусти предпослал своей шутке эпиграф «Старайся
говорить, коль можешь, прямо», ошибочно указав, что строка
из «Стихотворений» Данте. На самом деле эта строка взята
из его книги «Новая жизнь» (19, 66; пер. Е. Солоновича).
12 ...И верхнему сродни продольный шов.— Имеются в
виду горные хребты — Альпы («верхний шов») и Апеннины
(«продольный»).
27 ...По всей земле пронесся на просторе... —
Подразумевается огромная территория Римской империи,
распавшейся («и растянулся со всего размаха») из-за
невозможности удержать в повиновении многочисленные подчиненные
Риму народности.
зз Не то по наущению попа... — Джусти говорит о
вторжениях варваров, к помощи которых прибегали папы,
308

Примечания
пытаясь удержать и укрепить свою власть на полуострове.
Образ папства (Джусти говорит о «попе» или «святом отце»,
имея в виду папство в собирательном смысле),
содействовавшего разделению Италии между иностранными
«претендентами всяческого рода» и усилившегося в результате этого
разделения, восходит к утверждению Н. Макьявелли:
«Таким образом, все войны, которые в то время варвары
вели в Италии, были в значительной мере вызваны
римскими первосвященниками, и все варвары, нашествиям
которых она подвергалась, бывали почти всегда ими же и
призваны. Так же ведут они себя и поныне, и именно из-за
этого Италия остается раздробленной и бессильной» («История
Флоренции», 1, IX). Макьявелли подтверждал свой тезис
такими примерами: вторжение лангобардов в VI в. укрепило
политический авторитет римского папы; в VIII в. папа
Стефан II призвал в Италию войска франков, и так
продолжалось вплоть до завоевания Италии Карлом VIII в 1494 г.
Всего более 40 раз папы обращались за иностранной
помощью.
43 С попом германец драку затевал... — Имеется в виду
знаменитое противоборство германского императора Генриха
IV и папы Григория VII (1076—1077), когда Генрих IV
объявил в Вормсе о лишении папы престола, а Григорий VII
отлучил Генриха от церкви, вслед за чем последовало
«хождение в Каноссу» Генриха, примирение его с Григорием, а
затем, в 1084 г.— поход Генриха IV на Рим и разграбление
его. В XII в. германский король Фридрих I Барбаросса
совершил шесть походов в Италию, но потерпел два
поражения (в 1154 г. в Риме, в 1176 — при Леньяно). Джусти,
однако, подразумевает здесь не только Генриха и Барбароссу,
но германских и австрийских завоевателей вообще
(последние во времена Джусти еще владели Ломбардо-Венециан-
ским королевством, а кроме того, Модене и Тоскане были
навязаны кабальные финансовые договоры).
46 На знаменитой лошади Франциска... — пешком,
как ходил святой Франциск Ассизский.
50 ...Когда меня носил простой купец... — Речь идет о
времени процветания итальянских городов-коммун
(XIII—XIV вв.) и могущественных торговых республик —
Флоренции, Пизы, Генуи и Венеции.
б4 ...Анжуйский проходимец... — Карл I Анжуйский
(1220—1285), в 1266 г. победивший при Беневенто
сицилийского короля Манфреда, но уже в 1282 г. изгнанный с
Сицилии после знаменитого восстания «Сицилийская вечерня».
69 ...пиковый король... — Французский король Карл VIII
(1470—1498) уничижительно назван «пиковым» (что
равноценно «пустяковому»), возможно, за свой маленький рост
(так считает Аричи), а возможно потому, что, как писал
309

Примечания
Гвиччардини в «Истории Италии», Карл явился в 1494 г. во
Флоренцию во главе своего войска в доспехах, на коне и с
пикой у бедра в знак того, что он завоевывает город (Пуч-
чанти).
72 ...каплун собрался бить в набат.— Речь идет о
флорентийском гонфалоньере Пьеро Каппони (cappone
(итал.) — каплун); присутствуя при оглашении условий
сдачи Флоренции Карлу VIII, он был возмущен
унизительными требованиями завоевателя и разорвал документ на
глазах французского короля. Карл начал угрожать
флорентийцам, и Каппони на это ответил: «Можете дуть в свои
трубы, а мы ударим в наш набат».
75 ... Профессор захребетной медицины... — Козимо
Медичи Старший, представитель богатейшего флорентийского
рода купцов и банкиров (о «медицине» говорится здесь
потому, что такова была профессия Медичи, и вследствие
этого фамильный герб Медичи — шесть круглых «пилюль»).
Изгнанный, но в 1434 г. с триумфом вернувшийся во
Флоренцию, Козимо стал основателем более* чем 300-летней
династии флорентийских правителей. При помощи
заигрывания с простонародьем, интриг и финансовой
кабалы этот хитрый «отец отечества» (титул, данный
Козимо Медичи флорентийцами посмертно) сделался
некоронованным государем и превратил флорентийскую республику
в монархию.
82 ...новый лекарь... — Лотарингская династия,
сменившая в XVIII в. в Тоскане династию Медичи.
87-89 Каталонец — испанский король Карл V Габсбург,
ставший в 1519 г. германским императором; Галл —
французский король Франциск I. В первой половине XVI в. эти
два монарха вели друг с другом войны за обладание
провинциями Северной Италии. В ходе них французы трижды
брали Милан, император Карл направил на Рим армию
немецких ландскнехтов, разорил «Вечный город» и потопил в
крови сопротивлявшуюся завоевателям Флоренцию. В 1530 г. с
согласия папы Климента VII Карл V стал итальянским
королем, Италия вошла в состав огромной империи. После
отречения Карла V от императорского трона и раздела империи
между Филиппом II испанским и Фердинандом I
германским почти весь Апеннинский полуостров переходит под
"господство Испании (1559; «удачливее был гидальго
бравый»). Италия в это время была уже полностью разорена
(«я ему достался весь дырявый»).
98 ...лилия... — эмблема Флоренции; в 1527 г. там
вспыхнуло восстание против власти Медичи и была
восстановлена республика («последний знак» прежней громкой
«славы»), которая до 1530 г. героически сопротивлялась
осадившим ее имперским войскам.
310

Примечания
юо-102 ...папа мул... отдал варварам меня в уплату...
— Папа Климент VII (1523—1534), сделав Карла V
итальянским королем, договорился с ним о том, что правителем
покоренной завоевателями Флоренции станет «мулат» —
сын Климента Александр Медичи, рожденный чернокожей
рабыней. Мулат, считавшийся незаконным сыном герцога
Урбинского, управлял Флоренцией до 1537 г. Джусти
называет Климента VII «папой мулом», имея в виду не только
его отцовство (отец «мулата»), но и то, что Климент, будучи
незаконным сыном Джулиано Медичи, унаследовал худшие
черты тиранов Медичи (подобно тому, как мул, происходя
от осла, наследует присущее ослу упрямство); возможно,
Джусти намекает здесь на «мулье» упрямство, проявленное
Климентом в стремлении восстановить во Флоренции власть
Медичи. К тому же, само слово «мул» в итальянском языке
имеет откровенно уничижительный смысл — незаконный
сын.
106 ...сбиры... — от итал. «sbirro» — полицейские
агенты, сыщики.
Ю8 ...одежды разделить мои.— В оригинале несколько
измененная латинская фраза из Евангелия «Diviserunt
vestimenta» — «делили одежды Его» (Матф., 27, 35),
которая в Тоскане стала поговоркой, означающей: «обокрали
дочиста» (Пуччанти).
129 ...И тошно; что иной болван поэт... —
сатирический выпад по адресу современной Джусти литературы
так называемого неогвельфского толка (сочинения В. Джо-
берти, Ч. Канту), превозносившей католическую церковь и
папство как носителей прогресса и защитников свободы
Италии.
132 ... Не велено попам носить сапог.— Церковные
правила, действительно, это запрещают; но Джусти имеет в
виду и другое: церковь не должна иметь политической власти
и, таким образом, не должна претендовать на то, чтобы
«владеть» итальянским «сапогом».
139 ...некий сир... — намек на Наполеона I и его
поражение в России.
I45 ...без живодерни... — Подразумевается Венский
конгресс 1815 г. и новый раздел Италии между прежними ее
монархами.
158 ...красный с белым... — цвета правившего в Тоскане
Лотарингского дома; желтый с черным... — цвета
австрийского флага (Ломбардо-Венецианское королевство). Кроме
того, в оригинале назван еще бирюзовый цвет знамени Са-
войской династии (Пьемонт) и не упомянуты несколько
других «лоскутных» государств Италии — Королевство
Обеих Сицилии, герцогство Пармское, герцогства Моденское и
Луккское и папские области.
311

Примечания
К САН ДЖОВАННИ
«Гимн Сан Джованни» (таково было первоначальное
название шутки) написан в 1837 г. В нем высмеян дух
накопительства и всеохватывающей купли-продажи.
Стихотворение написано сапфической строфой.
На старинной флорентийской золотой монете,
называемой руспоне, с одной стороны было выбито изображение
лилии (эмблема Флоренции), а с другой — покровителя
города св. Иоанна Крестителя. Такая монета, знакомая еще
Данте, печаталась и при дворе Великого герцога тосканского
Леопольда II. К святому, изображенному на монете, и
обращен этот гимн-шутка.
19-20 Но нету места в книге золотой... — Джусти
имеет в виду, что долги разорили многие знатные фамилии,
из-за чего они утратили право быть записанными в золотой
книге флорентийской знати и оказались обреченными на
забвение.
25-26 Политик, что свои играет роли... — намек на
ненавистных поэту политиков-«флюгеров», которые слывут
либералами и республиканцами во Франции и при этом
легко уживаются при дворе «моденского Тиберия» —
душителя малейшей свободы.
29 Его святейшество... — Подразумевается папа
Григорий XVI; избранный в начале 1831 г., он наделал огромных
долгов и обложил народ папских областей непомерными
налогами.
34 ...Гиппократ... — Джусти имеет в виду врачей.
47-48 ...шпик переодетый, миллионер.— Король-банкир
Луи-Филипп; по слухам, он был сыном тосканского шпиона
Кьяппини.
49-52 Друзей... привыкли вешать Англии сыны... —
Джусти подразумевает предательскую полтитику Англии (в
частности, по отношению к боровшейся с турками Греции)
и сравнивает ее коварство с коварством греков, вошедшим в
латинскую поговорку: «честность грека» («graeca fides») ;
«...Из-за трактата.— В 1830 г. между европейскими
государствами начались долгие переговоры относительно
отделения Бельгии от Голландии и образования
самостоятельного Бельгийского королевства. Переговоры завершились
только в 1839 г.
54 ... Испания подобна каннибалу... — Речь идет о
гражданской войне в Испании (см. примеч. 40 к «Dies irae»).
58 ...Но семь путей в тупик нас завели.— Семь
правителей итальянских провинций — австрийский император
Фердинанд II (Ломбардо-Венецианская область), Савойская
династия (Пьемонт и Сардиния), Габсбургско-Лотарингский
дом (Тоскана), Бурбоны (Лукка, Неаполь и Сицилия), Ма-
312

Примечания
рия-Луиза Австрийская (Парма), Франциск IV (Модена),
папа Григорий ХУКРоманья, Марке, Умбрия).
65 Те рожи совершают преступленья... — Имеются в
виду итальянские монархи, чьи изображения («рожи»)
чеканились на монетах провинций.
79 Не переставишь лапы у собаки... —
перефразированная тосканская поговорка «выпрямлять лапы у собаки» (т. е.
делать заведомо невозможное, идти наперекор очевидной
реальности).
ЗДРАВИЦЫ
В 1840 г. Джусти сочинил одну часть этого
стихотворения — здравицу Поэта,— озаглавив ее «Здравица для того,
кто ест и кого угощают». Позже она получила другое
заглавие: «Здравица для того, кто хочет запросто пообедать». Эта
часть будущей большой шутки об уместных и неуместных
застольных шутках была прочитана на вечеринке у друга
поэта Э. Мейера, в письме к которому Джусти позднее
вспоминал: «Я прочел за твоим столом "Здравицу", где
показаны преимущества непритязательного угощения и ничем не
омраченной радости. Я хотел высмеять невежественное
чванство и гнусное подхалимство прихлебателей» (Фьорет-
то). Другая часть стихотворения — здравица Аббата — была
сочинена в 1842—1843 гг.
Письмо, предваряющее оба шутливых тоста, адресовано
маркизе Луизе Д'Адзельо. В нем обрисована ситуация, в
которой, по замыслу поэта, два стихотворца, соревнуясь,
читают на обеде каждый свою здравицу в честь хозяина и всех
приглашенных. В примечании автора к первому изданию
«Здравиц» (Ливорно, 1844) сказано: «В этих двух здравицах
сопоставлены два противоположных рода шутливой
поэзии: один рожден бесцеремонностью, другой —
свободой, один — фальшивый, другой настоящий или по
крайней мере более подобающий» (см. Пуччанти, Фьоретто,
Аричи).
* ...«Воспомни»... — в оригинале «Mementomo». См.
примеч. к стихотворению «Мементогомическое».
** ...omni genere musìcorum (лат.) — музыканты всех
родов.
*** ...prò bono pacis (лат.) — ради доброго мира.
**** ...ни гвельф, ни гибеллин... — см. примеч. 89 к
«Здравице Вертушки».
» «Miserere» — заупокойный псалом; «Страсти» —
повествование о страстях Христовых в Новом Завете.
33-34 «Пир» — диалог греческого философа и писателя
V—IV вв. до н. э. Платона. Героем почти всех диалогов
Платона является его учитель философ Сократ. Ксено-
313

Примечания
фонт — тоже ученик Сократа, историограф и философ,
оставивший жизнеописание Сократа («Воспоминания о
Сократе»).
40 ...Веками обрезанья и креста.— т. е. эпохой
формирования и расцвета иудаизма, запечатленной в преданиях
Ветхого завета, и новой эрой, отмеченной утверждением
христианства.
49 Григорий XVI (1765—1846) за пристрастие к
обильному застолью был не раз высмеян в стихах и карикатурах.
Одна из них изображала папу распростертым на земле
среди винных бутылок и была снабжена подписью: «Наместник
Иисуса Христа на земле» (Фьоретто).
50 ...И крупного имения лишился.— Был изгнан из рая.
61 о Лоте... и Ное... — В ветхозаветном предании
племянник Авраама Лот спасся с дочерьми в пещере после
огненного дождя, которым бог испепелил все живое в
городах Содоме и Гоморре; дочери напоили Лота вином и
вступили с ним в связь, чтобы продолжить человеческий род
(Быт., 19, 30—38). Потомок Адама Ной, спасшись от
потопа, насадил виноградник и, изготовив вино, напился пьяным
и лежал нагим; сын его Хам осмеял наготу опьяневшего
отца, а два другие сына почтительно прикрыли ее (Быт., 9,
20—24).
63-66 См.: Исх., 16—17.
67-70 Иаков купно с мамочкой своей... — Сговорившись
с матерью своей Ревеккой, Иаков обманул ослепшего отца
Исаака и принес ему кушанье из дичи; за это он получил
отцовское благословение вместо старшего брата своего
Исава, которого отец просил наловить дичи и приготовить ему
еду (Быт., 27);...Продавши горсть бобов совсем не
глупо...— см. примеч. 138 к «Договору».
74 ... очень мил Ионафан.— Сын царя иудейского Саула
Ионафан, победивший филистимлян, нарушил всенародный
пост, наложенный Саулом на израильтян, и отведал в лесу
меду, за что едва не поплатился жизнью (I Кн. Царств, 14,
24—46).
82-84 Все заповеди... До Тайной Вечери Христос
берег.— На последней трапезе Христос завещал апостолам
причащаться благословенным им хлебом и вином («сие есть
Тело Мое», «сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих
изливаемая во оставление грехов».— Матф., 26, 26—28). На
Тайной Вечере также он заповедал ученикам — «раб не
больше господина своего», «да любите друг друга; как Я
возлюбил вас», «веруйте в Бога, и в Меня веруйте»,
«пребудьте во Мне, и я в вас» (см.: Ин., 13, 16, 34; 14,1; 15,4).
87-90 ...на свадьбе в Кане... — см.: Ин., 2.
Ю5 ...«Пить хочу\»...— последние слова Христа:
«жажду!» и «свершилось!» (Ин., 19, 28—30).
314

Примечания
106-Ю8 Затем, в Эммаусе... — Лук., 24, 13—31.
114 Баранина. Точнее — агнец в тесте.—
Подразумевается дароносица с облатками из теста, которые вкушают
верующие во время католического богослужения для
совершения таинства причащения. Таинство причащения
установлено Христом, которого христиане называют «агнец божий»;
прообразом облатки является хлеб, преломленный Христом
во время последней пасхальной трапезы (Тайной Вечери) и
затем поданный им своим ученикам (апостолам) со словами:
«примите, ядите; сие есть Тело Мое» (Мк., 14, 22).
122-123 Имеется в виду св. Троица — Бог-отец, Иисус
Христос, Святой Дух.
ЗДРАВИЦА ПЕРЕД ДОБРОПОРЯДОЧНЫМ ОБЕДОМ
27-28 Пообедал —Рафаэля заставь платить*. — т. е. за
свой обед заплати деньгами, полученными от продажи
картины, которую тебе лучше всего выдать перед глупым
покупателем-иностранцем за творение Рафаэля (Аричи).
46 ...И Вепря... — Здесь имеется в виду изображение
кабана, скопированное в бронзе флорентийским скульптором
Пьетро Такка (1577—1640) с греческого мраморного
оригинала. Бронзовый Вепрь, весьма любимый флорентийцами,
находится на Площади Нового рынка.
70 ...чей кумир — святой Секунд... — Именем этого
святого названа местность под Пармой, славящаяся отличным
приготовлением ветчины.
79 ...Зоил... — завистливый и несправедливый критик,
прославивший свое имя нападками на Гомера (IV в. до н.
э.)
88 ... И без ливреи.— т. е. свободным.
* Монсиньор делла Каза — Джованни делла Каза
(1503—1556), флорентиец, папский нунций в Венеции и
секретарь Папского государства, поэт-петраркист и автор
известного собрания писем. Широчайшую известность
получило его сочинение «Галатей» — кодекс моральных
наставлений, правил поведения и житейской мудрости.
АПОЛОГИЯ ЛОТЕРЕИ
В XVIII в. лотерея сделалась любимым развлечением во
всех итальянских провинциях. Во Флоренции ее дважды
запрещали, но из соображений финансовой выгоды
тосканские герцоги в конце концов не только разрешили, но и
всячески пропагандировали эту игру. Джусти, как и многие его
предшественники-сатирики, не раз осмеивал это
разорительное для народа развлечение. «Апология» написана в 1838 г.
в форме иронического упрека некоему вымышленному поэ-
315

Примечания
том почтенному священнику Дону Луке, который слишком
усердно оберегал своих прихожан от лотерейного безумия.
44 ...В клиру и в миру.— Лотерея была разрешена и
весьма поощрялась в папском Риме, так как приносила
доход казне.
58 Ликург — законодатель Спарты в IX в. до н. э.
62 Нума Помпилий — легендарный второй царь Рима;
ему приписывается введение законодательства,
строительство храмов, упорядочение богослужения и т. д.
73-76 Смысл этих фраз таков: даже Галилей, необычайно
раздвинувший горизонты человеческого знания, смело
выступивший против предрассудков, тоже не был бы в силах
переубедить пристрастившихся к лотерее.
li4 ...Святейший пастух... — т. е. монарх, который
тоже поощряет лотерею.
ПОСВЯЩЕНИЕ В КАВАЛЕРЫ
Написанная в 1839 г., эта сатирическая поэма-шутка
первоначально называлась так: «Облачение в одеяние
кавалера Ордена святого Стефана» и, как поясняет Джусти в
письме к Э. Мейеру в 1840 г., была направлена против
«денежной аристократии», стремившейся сравняться в титулах
и званиях с представителями родовитых семейств.
Старинный Орден св. Стефана, основанный в XVI в. Ко-
зимо I Медичи для защиты тосканского побережья от
пиратских набегов, подразделялся на четыре ступени: приоры
большого креста, балй, коменданты и кавалеры. Посвящение
в Орден сопровождалось облачением члена в белый плащ с
красным крестом и белый военный мундир со шпагой.
Одеваясь в гражданское платье, члены Ордена носили в
петлице красную орденскую ленту. Сама церемония посвящения
обставлялась очень торжественно и стоила больших денег.
Она проходила в Пизанском соборе, причем всем
присутствующим членам Ордена вновь принятый должен оыл
сделать подарки. В Орден могли вступать только члены
семейств, чье потомственное дворянство несомненно (т. е. если
в четырех поколениях браки заключались только между
дворянскими фамилиями), и при условии, что в семье имеются
наследники по мужской линии. В 1810 г. Наполеон I
распустил Орден, но в 1817 г. он был восстановлен. При
Леопольде II, однако, правила вступления были упрощены, ценз
благородства отменен и в случае отсутствия прямых
наследников-сыновей вклад члена Ордена поступал в
государственную казну. Появились свободные титулы, которыми
распоряжался сам герцог. Так возникла возможность покупать
титул кавалера Ордена св. Стефана, и этой возможностью вос-
316

Примечания
пользовались денежные тузы плебейского происхождения
(Мариноне, Аричи).
Именно на этом и построен сюжет поэмы-шутки
Джусти. В ее герое по имени Бечеро (Свинья) современники
Джусти узнавали ростовщика Микеле Джунтини, который
вступил в Орден, купив титул балй. Имя Бечеро сделалось
нарицательным. Шутка имела колоссальную популярность,
многие ее строки стали крылатыми выражениями. Образ
разбогатевшего плебея — характерный тип эпохи —
встречается во многих позднейших шутках Джусти.
Поэта упрекали в том, что его шутка имеет чисто
тосканский, местный колорит. Но Джусти отводил от себя этот
упрек, разъясняя в письме к А. Мандзони в 1844 г., что его
сатира на Орден св. Стефана, по сути, осмеивает явление
европейского масштаба: «Я хотел заклеймить
злоупотребления в Тоскане, а вместе с тем и злоупотребления
разбогатевшей черни всех стран вообще. Разве не повсюду они...
стекаются под крыло абсолютной власти, которая закрывает
глаза на подлости и преступления, лишь бы увеличить
число своих лакеев?» (Мартини, 2, 48).
Шутка полиметрична — терцины чередуются в ней с
октавами, секстинами, четверостишиями разных размеров —
от частушечного пятисложника до одиннадцатисложника.
Став в 1848 г. депутатом Законодательного собрания
Тосканы, Джусти внес предложение распустить Орден св.
Стефана. Это предложение было принято, но в 1849 г., после
поражения революции, его снова восстановили. Он
просуществовал до 1859 г.
31 Пусть чернь места в Палате занимает... — т. е.
получает государственные должности.
80 В Алжир, мамаша, Пизу преврати*.. — Пиза, где
была главная резиденция Ордена, превращается по воле
Матери Ростовщиков в пиратское гнездо, подобное Алжиру.
233-234 ...Дон Бартоло... — персонаж «Севильского цы-
рюльника» Россини; в I акте он «окаменевает», узнав о
любви Розины и графа Альмавивы.
ГЛАГОЛ «ДУМАТЬ» В ДАВНО ПРОШЕДШЕМ ВРЕМЕНИ
Первоначальное заглавие — «Мир деградирует». Еще в
1835 г. Джусти писал, что задумал не сатиру, а именно
шутку с таким заглавием, желая «возвысить» жанр
поэтической шутки и освободить его от той бесполезной оолтовни, в
которую он давно выродился (письмо к Дж. Розини, см.:
Мартини, 1,40).
В течение нескольких лет Джусти переделывал и текст,
и заглавие шутки. Один из вариантов его — «Прошедшее
время от глагола "думать", спрягаемое одним горожани-
317

Примечания
ном». Окончательный вариант стихотворения относится, по-
видимому, к 1839 г.
Как писал сам Джусти, его шутка высмеивает тех, кто
не приемлет прогресса. Она написана от.лица консерватора,
оплакивающего нравы и порядки уходящих времен и
сетующего на либерализм современности.
I7 In ilio tempore... (лат.) — в те времена.
23-24 ...Nihil de principe, parum de Deo. (лат.) — о
господине, как и о боге — молчи.
29 «Индекс»... — перечень книг, запрещенных
католической церковью.
37-40 Крест оскверняется\— Имеется в виду, что нет
больше почтения к орденам, которыми прежде награждали
только благородных (кавалеров), а в новые времена —
безродных.
59 В клетке покойнее... — т. е. в рабстве, под гнетом
монарха.
84 ...Взять «пристяжного».— Тут говорится об
официально признанном кавалере знатной дамы
(чичисбее). В XVIII в. имя чичисбея записывалось в брачном
контракте.
9Ф-Ю0 Аббат Раффаэлло Ламбрускини (1788—1873) —
философ и педагог, автор книг «Об Образовании». «Детское
чтение», «Юношеское чтение». Сотрудничал также в
«Учительской газете» (Флоренция). Критиковал упадок нравов и
лицемерную семейную мораль высших сословий,
поддерживаемую римской церковью, проповедовал возрождение
христианских добродетелей в семье.
121-122 Кончились светлые дни майората.— Обычай
передавать старшему сыну дворянина титул отца и все
фамильные владения был отменен в Тоскане в конце XVIII в.
Петром Леопольдом.
153 Где ж инквизиции... — Инквизиция, существовавшая
в Тоскане с XIII в., была распущена в 1782 г. декретом
Петра Леопольда.
166 ...«без билета»... — даром, ничего не пожертвовав
церкви и полагаясь только на то, что Евангелие обещает за
гробом утешение и бедным, и богатым.
175-176 ...Химик обжалует всякое чудо.— Наука в новые
времена объясняет многие таинственные явления и в том
числе чудеса, которые церковники и верующие
приписывают святым или церковным реликвиям.
185-186 ...То и правление кончится плохо.—
Подразумевается, что народ не потерпит притеснений и насилия.
Возможно, тут содержится намек на события июля 1830 г. во
Франции, когда был свергнут Карл X (Аричи).
318

Примечания
К ПЕРВОМУ КОНГРЕССУ УЧЕНЫХ, ПРОХОДИВШЕМУ В 1839 ГОДУ
В ГОРОДЕ ПИЗЕ -
Время написания этой шутки — октябрь 1839 г., когда в
Пизе по инициативе либералов и при содействии Великого
герцога Леопольда II впервые в Италии был организован I
научный конгресс, посвященный Галилею. Он собрал более
420 итальянских ученых. Конгресс был встречен
настороженно, реакционные круги увидели в нем вредоносную
акцию, угрожающую общественному спокойствию Италии.
Австрийское правительство через своего посланника во
Флоренции осудило Леопольда за разрешение провести I
конгресс в Тоскане. Ни из Рима, ни из Модены, ни из Неаполя
и Ломбардо-Венецианского королевства не было послано на
него ни одного ученого. Тем не менее конгресс прошел с
большим успехом, на нем обсуждались вопросы развития
экономики, сельского хозяйства, естественных наук. Был
торжественно открыт памятник Галилею в университете
(скульптор Эмилио Деми). И хотя полицией были приняты
меры для предотвращения возможных политических
выступлений, сам успех конгресса был расценен передовой
итальянской общественностью как фактор чрезвычайно полезный
для укрепления и сплочения прогрессивных сил
итальянского общества, для пробуждения его самосознания. В Европе
же после этого события укрепилась слава Леопольда II как
покровителя просвещения и научного прогресса; он был
избран членом Лондонского Королевского общества
(Ковальская, Мариноне, Фьоретто).
Сатира Джусти направлена против реакционной
политики и упрямого обскурантизма мелких итальянских монархов
и в первую очередь против Франциска IV, герцога Моден-
ского. Метрика та же, что и в шутке «Dies irae».
5-б Обойтись без лотереи Венской надувательской.—
Джусти подразумевает Венский конгресс 1815 г.,
распределявший европейские государства между монархами, как
лотерейные выигрыши.
7 ...один тиранчик {Что вмещается в карманчик)... —
это Франциск IV, герцог моденский, высмеянный уже в
«Паровой гильотине» за жажду неограниченной власти,
несоразмерную с его крошечными владениями.
10 Герцог — хоть и впрямь тосканский... — Леопольд
II, сын и внук австрийских императоров, принадлежал к
Габсбургско-Лотарингской династии. Герой сатиры Джусти
хочет сказать, что этот герцог-немец не знает, как надо
управлять Италией. В этой связи интересно процитировать
«Наставление царям земным», составленное другом и
министром Франциска IV князем Канозой (см. примеч. к
«Паровой гильотине»): «Одна из причин того, что мир расшатал-
319

Примечания
ся, состоит в чрезмерном распространении литературы.
Вместо того, чтобы неумеренно поощрять образование и
культуру, вам надлежит их осторожно ограничивать и иметь в
виду, что если бы нашелся учитель, который сумел бы сделать
всех людей учеными, как Аристотель, и воспитанными, как
мажордом французского короля, то вам следовало бы такого
учителя немедленно убить, дабы не дать ему разрушить
общество». Эту выдержку из сочинения князя-мракобеса
приводит итальянский историк XIX в. Ч. Канту в «Истории
Италии». (Фьоретто).
16 Inter nos (лат.) — между ними.
19 Не Сибирью управляем... — т. е. не таким большим
краем, как Сибирь. Фраза, таким образом, содержит новую
насмешку над «малым форматом» итальянских монархий.
36 ...Лампа диогенова... — Речь идет об известном
светильнике синопского философа Диогена (IV в. до н. э.) как
символе науки, ищущей истину.
39 ...Возлюбившей сумерки... — т. е. возлюбившей мрак
невежества.
51 ...Тут порок наследственный...— Дед герцога
Тосканского, Петр Леопольд I (1765—1790) прославился реформами
в сфере права, в частности отменой пыток и казней (1786).
64 атеней — место, где собирались древние ученые и
поэты. Здесь имеется в виду Пизанский университет, где
проходил конгресс и где была воздвигнута статуя Галилея.
ЗДРАВИЦА ВЕРТУШКИ
Эта шутка, пожалуй, самая известная из всего, что
написал Джусти, относится к 1835—1840 гг. Поэт посвятил ее
французскому министру иностранных дел, дипломату
Шарлю-Морису Талейрану (1754—1838). К нему, тринадцать
раз «менявшему знамя» и бывшему епископом до 1789 г.,
потом якобинцем и председателем Национальной ассамблеи,
затем канцлером и министром иностранных дел при
Директории, Консульстве, империи Наполеона I, при
реставрированной монархии Бурбонов и при Июльской монархии Луи
Филиппа, в высшей степени приложимо понятие
политического «флюгерства», которое Джусти осмеял в этой
«Здравице». В 1842 г. газета «Апостолато пополаре»,
издававшаяся Дж. Мадзини, перепечатала шутку Джусти (скорее всего,
без его ведома) с рукописной копии. Любопытно, что на
этой копии фигурировало посвящение не Талейрану, а
«либералам 1831 года, ныне защитникам шпионов». Но в
издании Бастии 1845 г. Джусти исправил посвящение,
напечатанное в газетном варианте шутки.
Вместе с шутками «Император-Чурбан» и
«Просветители», «Здравица Вертушки» входила в число «того немного-
320

Примечания
го», что сам Джусти считал своей особенной удачей. Шутка
быстро получила широкую известность за рубежами Италии
как один из лучших образцов итальянской революционной
поэзии (см. в приложении «Тост Флюгера», переведенный
Н. Курочкиным).
Выразительное прозвище героя указывает на сходство его
жизненного «кредо» с бумажной вертушкой, которую деги,
играя, носят на палочке, подставляя ее ветру и наблюдая,
как она крутится в разные стороны.
36 Ив каждом месяце — последним дням\ — т. е.
дням, когда хозяева платят служащим жалованье.
54 ...Лорето...— небольшой городок в провинции Марке,
знаменитый своим храмом девы Марии. Здесь Лорето —
символ преданности католической церкви, тогда как
знамена революционной Франции — символ воинствующего
атеизма.
58 Служа понтифику...— римскому папе.
71 ... Виват разбойным гуляй-рванинам\— Силам
итальянской политической реакции случалось просить поддержки
у предводителей разбойных банд: так, знаменитый
неаполитанский разбойник Фра Дьяволо, стоя во главе
контрреволюционно настроенной бедноты, помог королю Фердинанду
I Бурбону в 1799 г. вернуть себе престол (Аричи).
77-84 Здесь перечислены личности и события,
противоположные по своей политической роли: гильотинированный
Людовик XVI — жертва французской революции, Уильям
Питт — английский государственный деятель, ярый враг
революции, организатор антифранцузских коалиций,
Максимилиан Робеспьер — идеолог и вождь революции; папа
Пий VI (1717—1799) и Пий VII (1742—1823) — враги
Наполеона I, а И. Мюрат — наполеоновский генерал и шурин
императора, ставший по воле Наполеона неаполитанским
королем (1808—1814). Разбойник Фра Дьяволо (Микеле
Пецца) — организатор и предводитель
антиреспубликанских мятежей в Неаполе, повешенный в 1806 г.
Восстановленный после контрреволюционного мятежа на
неаполитанском троне Фердинанд I Бурбон, прозванный Королем
Назоном (т. е. носатым; царствовал с перерывами в
1759—1825 гг.), задушил в 1825 г. восстание
неаполитанских карбонариев. Пьемонт — область, где в 1800 г. в
битве при Маренго Бонапарт разбил огромную австрийскую
армию; Москва — место, откуда в 1812 г. начался закат славы
Наполеона.
89 гвельфы и гибеллины — в XII—XIII вв. две
враждующие между собой партии. Гвельфы, к которым примыкали в
основном торгово-ремесленные слои города, были
сторонниками освобождения итальянских земель от ига германских
1 1 Дж. Джусти
321

Примечания
феодалов и настаивали на союзе с папством, а гибеллины,
вокруг которых объединялось феодальное дворянство, были
противниками усиления пап и выступали за укрепление
императорской власти. Во времена Джусти программы этих
старинных партий наполнились новым содержанием:
неогвельфы усматривали путь Италии к объединению и
самостоятельности в усилении политического и
идеологического влияния папства и католической церкви,
неогибеллины же — в деятельности авторитетных и
обладающих военным превосходством в Европе монархов,
способных подчинить себе или изгнать мелких провинциальных
правителей.
92 Бурбоны — в силе\ — Имеется в виду реставрация
монархий Бурбонов после Венского конгресса 1815 г. во
Франции, в королевстве Обеих Сицилии, в Испании.
97-98 я распрягал коней на улицах...— Приветствуя
возвращавшуюся из эмиграции знать, толпы
простонародья, подстрекаемые клерикалами и реакционерами,
сами впрягались в дворянские кареты или несли их по улицам
на руках.
109-120 Джусти говорит здесь о революционном
движении 1820 и 1821 гг., когда общество карбонариев («кусок
угля») подняло восстание в Неаполе и Пьемонте, где были
установлены конституции и к власти пришли либеральные
министерства. Принц-регент Пьемонта Карл-Альберт
{Цезарь) вначале поддержал карбонариев; но через месяц под
давлением реакционных сил, а также Австрии, чья армия
вступила в Пьемонт, отказался от конституции и от
обещанных им реформ, вернулся к политике абсолютизма и дал
санкцию на аресты и казни повстанцев и либеральных
политических деятелей. Карл-Альберт вступил на пьемонтский
престол в 1831 г., и его правление было отмечено суровыми
преследованиями патриотов, многие из которых еще
надеялись на то, что короля можно склонить к участию в
национально-освободительном движении.
126 ...А также сальным свечкам и усам.— Джусти имеет
в виду австрийские власти, укрепившие свое господство в
Италии после Венского конгресса. Салом и воском
австрияки имели обыкновение смазывать усы, чтобы они лучше
закручивались и торчали вверх. Поэтому у итальянцев
сальная свечка считалась как бы «туалетной принадлежностью»
австрийского солдата.
130 ... Три славных дня...— 27, 28 и 29 июля 1830 г.,
когда в Париже произошла революция и был свергнут Карл
X Бурбон. «Свободой Модены» Джусти называет жестокое
подавление моденской революции 1831 г. герцогом
Франциском IV.
322

Примечания
143-144 ...с трехцветным стягом...— король Капет). —
Здесь, как и повсюду в тосте Вертушки, перемешаны
несовместимые вещи: имя основателя французского королевского
дома — Гуго Капета — в дальнейшем переносилось на всех
французских королей вплоть до Людовика XVI («Капет»,
таким образом — синоним слов «французский король»).
Имя «Капет», дофин и понятие crimen laesae (преступление
против особы короля, заслуживающее смерти)
символизируют, следовательно, принцип абсолютизма, а трехцветный
стяг и хартия (т. е. конституция) — республику.
КОРОНАЦИЯ
Стихотворение написано в связи с известием о
предстоявшей 9 сентября 1838 г. коронации Фердинанда I,
унаследовавшего трон австрийского императора после смерти
Франца II (см.: «Dies irae»).
Фердинанд I короновался в миланском соборе железной
короной лангобардских королей. О том, что Джусти писал
свою шутку до торжественной церемонии, свидетельствует
то обстоятельство, что поэт назвал в числе присутствовавших
в соборе пьемонтского короля Карла-Альберта и
Фердинанда И, короля Обеих Сицилии. На самом деле они оба на
коронацию не приехали.
Сам Джусти признавал, что «Коронация» по жанру
ближе к сатире, чем к шутке. Ее сатирический пафос,
направленный, в частности, против Карла-Альберта и папы
Григория XVI, покоробил некоторых друзей Джусти, в том числе
А. Мандзони, который упрекнул поэта в непочтительном
отношении к религии и церкви.
В 1842 г. шутку «На коронацию» (с подзаголовком
«Сапфическая ода») напечатала газета «Апостолато попола-
ре». Из Вены немедленно поступил циркуляр,
предписывавший запретить распространение сатиры на императора и
наказать поэта. Однако на этот раз тосканская полиция
оставила Джусти в покое.
1 Король всех королей... — Фердинанд I, австрийский
император.
ю ...Наш, Савояр...— Имеется в виду пьемонтский
король Карл-Альберт, представитель Савойского королевского
дома (см. также примеч. 109—120 к «Здравице
Вертушки»). В 1823 г. Карл-Альберт, тогда еще принц Кариньян-
ский, был послан правившим тогда королем Карлом
Феликсом в Испанию воевать против испанских либералов. Карл-
Альберт участвовал в битве при Трокадеро и получил затем
от карбонариев ироническое прозвище «герой Трокадеро».
18 ...Дохляк, который чуть не покатился с трона.—
Здесь говорится о короле Неаполя и Обеих Сицилии Фер-
323

Примечания
динанде II Бурбоне. В 1837 г. в его королевстве вспыхнула
революция, которая была им жестоко подавлена, а город
Палермо был разрушен бомбардировками. Фердинанд
получил после этого прозвище «король-бомба».
21-24 Сакрипант — драчливый и хвастливый воин,
персонаж «Неистового Орландо» Л. Ариосто. Джусти называет
так Фердинанда, который произвел ряд реформ в
неаполитанской армии, чтобы укрепить ее и обновить вооружение.
Не на монарха ты похож, А на монаха\ — Фердинанд
прослыл набожным человеком, поскольку во время своих
поездок предпочитал останавливаться на ночлег в монастырях.
25 Морфей Тосканский...— Подразумевается Великий
герцог тосканский Леопольд И. Флегматичный,
снисходительный и не отличающийся твердостью характера, он
представлен здесь в образе бога сна Морфея в венке из растений,
служащих для приготовления снотворных снадобий. Вступив
на трон в 1824 г., Леопольд II по примеру своего деда —
деятельного реформатора Петра Леопольда I (см.: «Глагол
"думать" в давно прошедшем времени») — предпринял
несколько реформ в судебном и земельном законодательстве и
занялся проведением дорог и осушением тосканских болот.
Но это начинание продвигалось вяло и в конце концов
совсем заглохло. При Леопольде II родилась злая эпиграмма,
предписывавшая всем нищим отправляться поскорее в
Тоскану, так как там-де деньги прямо по дорогам рассыпаны.
Джусти видит в этой грандиозной и дорогостоящей, но
мертворожденной затее с болотами и дорогами апофеоз
бездумной и непоследовательной политики Леопольда И.
34 ...Жена изгнанника: в супружестве двояком...—
Подразумевается герцогиня Пармы и Пьяченцы дочь
австрийского императора Мария Луиза, которая была второй женой
Наполеона I. При еще живом муже (узнике острова св.
Елены) она дважды сочеталась браком со своими бывшими
фаворитами — сначала с австрийским генералом, а затем с
французским графом.
37-40 в этой строфе Джусти говорит о Карле Людовике
Бурбоне, герцоге лотарингском. Он управлял Луккским
княжеством и оставил по себе память тем, что собирался
учредить в Лукке конституцию, но при условии, что ему даст на
это разрешение сам австрийский император (поэтому-то
Джусти и уточняет, что «среди тиранов он и не тиран»).
Ходил слух, будто Карл Людовик симпатизировал
протестантам и даже сам перешел в их веру. Кроме того, он был
известен пристрастием к выпивке и к галантным авантюрам
(отсюда и характеристика «протестантский Дон-Жуан»).
42 ...Вот моденский бахвал...— это конечно, «моденский
Тиберий» — герцог Франциск IV д'Эсте (см.: «Паровая
гильотина»). Жестокий и ограниченный, моденский герцог
324

Примечания
мнил себя безраздельным господином над жизнью и
помыслами своих немногочисленных подданных.
45-48 ...зарится на лавры македонца...— т. е. на славу
Александра Македонского, владевшего, в отличие от
Франциска IV и на зависть ему, громадными территориями.
Своими обскурантистскими циркулярами он пытается
остановить «солнце» прогресса. Предводитель израильтян при
завоевании ими земли Ханаанской, Иисус Навин во время
одной из битв молитвой, обращенной к богу, останавливал
солнце и луну (Нав., 10, 13). В оригинале герцог назван
именем популярной римской маски нахала и выскочки Ро-
гантина.
49-56 Здесь речь идет о папе Григории XVI
(1831 —1846), чья власть опиралась на австрийскую армию.
При Григории XVI Папское государство достигло крайней
степени упадка и в общественно-политической, и в
финансовой сферах: нравственный авторитет Рима упал, что
сказалось на уменьшении доходов от церковных служб, от
обрядов и от продажи индульгенций.
59-60 Казаки воплощают у Джусти русское
самодержавие, в котором вся прогрессивная Европа видела пережиток
самого грубого феодального деспотизма. Григорий XVI вел с
царем Николаем I переговоры относительно судьбы
польских повстанцев, но царь оыл непреклонен, и Григорию
(папа — преемник апостола Петра, считавшегося первым
римским епископом) пришлось уступить русскому деспоту.
81-88 Речь идет о знаменитой железной короне, которой
папы венчали королей Италии. В 1838 г. ею увенчали
Фердинанда I Австрийского. Согласно старинному преданию, в
нее был вделан железный гвоздь из креста, на котором
распяли Иисуса. Кроме того, ходила легенда, будто в ней
содержится также частица плуга (лемеха), которым Ромул
очертил территорию будущего Рима.
*9 При Леньяно ломбардцы разгромили войско Фридриха
Барбароссы.
ДРУГУ
Эта шутка, написанная в 1840—1841 гг., была
адресована другу Джусти, известному филологу и критику Пьетро
Джордани (1774—1848), который сочетал либеральные
общественные взгляды с приверженностью эстетике
классицизма и выступал за бережное отношение к традициям
итальянской классики в области литературного языка и
художественного стиля.
Шутка разошлась в списках, имея заглавие «Стихи,
обращенные к Пьетро Джордани против Никколо Томмазео».
Однако Джусти резко возражал против приписанного его
325

Примечания
шутке смысла. В письме к А. Мандзони он заявил, что
стихи, сочиненные им для Пьетро Джордани, направлены
вообще против лицемерия и фальшивой набожности в
литературе, а не лично против поэта-романтика Томмазео (письмо от
1844 г. см.: Мартини, 2, 45). Впрочем, следует признать, что
самому Томмазео, в стихах которого соединялись
патриотический и религиозный пафос, не была чужда осмеянная в
шутке Джусти нетерпимость к тем, кто не разделял
набожного рвения поэтов его школы. Джусти создал карикатуру
на последователей моды на псевдоромантическое слезливо-
религиозное стихотворчество, на сентиментальные
проповеди христианского смирения в поэзии. Он осмеял своего рода
литературное «флюгерство», «новый покрой» в поэзии, с
легкостью меняющей направление так же, как меняют
покрой сюртука. Смеясь над такой поэзией, перестроившейся
с рационалистического на мистико-религиозный лад,
Джусти не был одинок: как верно отметил Э. Мариноне, у него
был сильный (правда, видимо, неизвестный ему) союзник в
лице Джакомо Леопарди, который в 1835 г. заклеймил
моду на католически окрашенный романтизм в сатире «Новые
верующие».
1 Мом — бог злословия в греческой мифологии.
9 ...Иеремия...— один из трех «больших» пророков
иудейских; «Книга пророка Иеремии», «Плач Иеремии»
и неканоническое «Послание Иеремии» входят в
Ветхий Завет.
О ПРОСТУДЕ ПЕВЦА
Шутка была напечатана в 1842 г. без согласия автора в
неаполитанском альманахе «Ириде» («Радуга»).
Написанная, по-видимому, в 1840 г. на сюжет, неоднократно
дававший пищу сатирикам от С. Розы до Гваданьоли, она
отразила раздумья поэта о трудностях судьбы художника в
Италии: если модный певец пользуется исключительным
вниманием публики и купается в роскоши, то поэт обычно
прозябает в безвестности и умирает в нужде.
Певец, послуживший прообразом для шутки — это
соученик Джусти по Пизанскому университету Наполеоне Мо-
риани. Проучившись три года на юридическом факультете,
Мориани бросил университет, чтобы заняться пением; за
короткое время он достиг выдающихся успехов и сделал
головокружительную карьеру. В 1832—1848 гг. Мориани пел во
многих европейских театрах, для него писали оперы
Доницетти, Меркаданте, Ваккаи (Мартини, 2, 46)
27-28 ...раздушенного стада Каишюн-Орфей...— Певец
очаровывает великосветское «стадо» подобно тому, как Ор-
326

Примечания
фей очаровывал звуком лиры диких зверей и вел их за
собой. Любимец света кашлем имитирует болезнь, чтобы
казаться еще интереснее и трогать сердца дам.
53-56 Романьози Джандоменико (1761 —1835) —»милан-
ский философ и юрист; по подозрению в участии в карбо-
нарском обществе был отстранен от преподавания права и
вынужден жить на средства, которые предоставлял ему
миланский торговец («простолюдин»).
70 От ветра бережешь ты бритую овцу...—
перефразированная итальянская поговорка: «На бритую овцу бог ветра
не пошлет».
ПРОСВЕТИТЕЛИ
Объект иронии в этой шутке — идея всемирного
братства народов, которую поэт считал преждевременной утош» й,
«пустой доктриной», которая неприемлема для итальянцев
до тех пор, пока их родина остается под игом австрийцев.
Лозунг всемирного братства, восходящий к христианско-уто-
пическому социалистическому учению Сен-Симона,
пропагандировал в Тоскане один из друзей Джусти, профессор
гражданского права демократ Джузеппе Монтанелли,
который основал в Пизе «сенсимонистскую церковь» и издавал в
1830-е годы еженедельные журналы «Просветитель
бедняка» и «Народный просветитель», где обсуждались проблемы
социального неравенства и внушались представления о
возможности сблизить интересы трудящихся и господствующих
классов. Иронизируя над утопическими теориями своих
друзей, Джусти, как это явствует в особенности из
стихотворения-манифеста «Delenda Cartago», предлагал
соотечественникам иную политическую «оптику» для рассмотрения
актуальных проблем — такую, которая резко высвечивала
одну, самую неотложную для Италии в то время цель —
достижение освобождения и объединения страны. Поэт
полагал, что теория всеобщего братства отвратит итальянских
патриотов от этой задачи, посеет равнодушие к
национальному делу, вялость чувств, а не гражданскую активность, к
возрождению которой стремилась передовая итальянская
литература. «Поостережемся любить своих врагов,— писал
Джусти в 1842 г.,— мы полюбим их потом, когда они
вернутся в границы чести и долга; но сейчас еще рано.
Подальше от космополитического или всемирночеловеческого
умствования; когда мы станем хозяевами в своем доме, мы
потребуем и мирового гражданства; когда здесь, у себя мы
станем единой семьей, тогда и будем искать братьев также за
Альпами... Хотелось бы мне хоть иногда слышать рычание:
мне больно видеть, что наши добрые люди боятся громко
выражать свое негодование и способны давать волю лишь
327

Примечания
слезам да вздохам; и мне больно оттого, что за образом
человека некоторые не различают врага, даже глядя ему в его
северную рожу» (письмо к Дж. Вазелли см.: Мартини, 1,
454-455).
Несколькими годами ранее другой видный поэт этой
эпохи Дж. Леопарди в «Палинодии» с позиций своей
трагической философии -человеческого бытия также осмеял
утопию «всеобщей любви» народов, так как для него было
очевидно противоречие этой теории реальным антагонизмам,
разъединяющим народы и порождающим войны.
Сам Джусти считал свою шутку весьма удавшейся.
Написанная в 1840 г. и сразу ставшая известной, она была
одним из популярнейших произведений Джусти до конца Ри-
сорджименто.
35 ...Перенять покрой кафтана...— Как раз в эти годы
турецкий султан ввел при своем дворе моду на европейскую
одежду и европейские обычаи (Аричи).
58-64 ...Будет славной мешаниной...— Джусти возмущал
язык современных ему флорентийских газет, полных
заимствований из французского языка.
К ДЖИРОЛАМО ТОММАЗИ
Эта шутка, написанная сапфической строфой, излагает
поэтическое кредо Джусти. Она имеет подзаголовок
«Происхождение шуток» и адресована родственнику поэта — Джи-
роламо Том мази, главному архивариусу и государственному
советнику города Лукки.
Шутка написана в 1841 —1843 гг., когда в Италии еще
продолжались горячие дискуссии о романтическом и
классицистическом искусстве. По поводу этих споров Джусти
писал в 1835 г. Дж. Розини: «Единственный способ достичь
согласия между школами — так называемыми старой и
новой — это, по-моему, идти шаг за шагом вперед, отбросив, с
одной стороны, привычку повторять одно и то же, а с
другой — умеряя себя в тяге новшествам... Но романтизм
состоит или должен был бы состоять не столько в средствах,
сколько в целях, и мне хотелось бы, чтобы все писатели
воспринимали и исследовали требования своего времени и, став
выразителями их для всех людей, не угождали бы вкусам
современных партий, а стремились вырабатывать стиль»
(Мартини, 1, 36).
9 Две школы мир ученый разделили...— школа
классицизма и школа романтизма.
13-14 Тут голова безмозглая набита...— Джусти
говорит о романтиках, иронизируя над поверхностным
содержанием их поэзии и стремлением быть понятными всем, хо-
328

Примечания
тя бы и в ущерб глубине мысли («запасами
универсальной пакли»).
21-22 Прибавь сюда пример для подражаний...—
По-видимому, поэт имеет здесь в виду и «пример для
подражаний», предложенный в свое время манифестами
французского классицизма («Поэтическое искусство» Буало), и
манифесты французской романтической школы («Предисловие
к "Кромвелю"» В. Гюго, например).
бз ...певцу Лауры...— т. е. Петрарке.
101 Ди Ландо Микеле — флорентийский ремесленник,
ставший гонфалоньером. Был одним из вождей восстания
«чомпи» во Флоренции (1378), но в решающий момент
выступил против руководителей восстания. В 1381 г. был
изгнан из Флоренции.
Ю2 Мазаньелло — Томмазо Аньелло, рыбак из Амаль-
фи, вождь неаполитанской бедноты, восставшей в 1647 г.
против притеснений со стороны испанских чиновников и
местной знати. Был убит заговорщиками, которых
подослала богатая торговая верхушка, поначалу примкнувшая к
восстанию.
но Тиртей — спартанский или афинский поэт VII в. до
н. э. Его героические песни и сказания поднимали дух
спартанцев во время 2-й Пелопонесской войны.
151 Де Колонья Доменико — иезуит, автор бездарного
латинского трактата по риторике, который изучали в
тосканских школах еще в XVIII в. (Фьоретто).
УЛИТКА
Замысел этой шутки возник весной 1840 г. во время про-
8глки Джусти в окрестностях тосканского городка Пешия.
амому поэту шутка об улитке очень нравилась за легкость
выраженного в ней настроения, за добрый юмор. За легкой
иронией над безобидными пристрастиями «мирного
животного» — улитки — к своему дому и к покою
угадывается, однако, искусно спрятанное острие насмешки над
равнодушием и эгоизмом «мирного» обывателя, всегда
умеющего соблюсти «меру». Эта общественная нацеленность
шутки становится очевидной, если рассматривать «Улитку»
на фоне европейской демократической сатиры,
непримиримой к обывателям («Улитки» Беранже, сатирические
стихи Гейне и др.), а также в контексте творчества самого
Джусти, клеймившего мещанскую трусость и консерватизм
мыслей, столь враждебные активной гражданской
позиции поэта.
9—ю ...И план ступеней стал совершенней.— Джусти
имеет в виду винтовую лестницу; по-итальянски ее название
— «улиточья лестница».
329

Примечания
16 Диоген Киник — греческий философ из Синопа
(413—323 гг. до н. э.). Живя в бочке, как улитка в
раковине, проповедовал самоограничение, отказ от общепринятых
понятий счастья и благополучия.
БАЛ
Эта сатирическая поэма-шутка, имевшая сначала
заглавие «Демократия для^ узкого круга», была написана в
1837—1842 гг. Как явствует из писем Джусти, в замысел
поэта входило высмеять измельчавший,
омещанившийся «цвет» бывшей флорентийской аристократии и
развенчать приобретенную итальянцами привычку пресмыкаться
перед иностранцами-богачами. Джусти разделил поэму
на три части, описав в 1-й бал в новом вкусе, устроенный
в старинном флорентийском палаццо некой богатой
иностранкой, а во 2-й и в 3-й нарисовав «крупным планом»
несколько типичных завсегдатаев подобных новомодных
развлечений.
В поэме доминирует нравоописательная тенденция,
сближающая «Бал» с физиологическими очерками 1830-х годов.
Портреты псевдоаобата, давно забывшего свой религиозный
долг ради салонной болтовни, псевдолиберала, схожего со
шпионом, псевдодворянина, занявшегося ростовщичеством, и
псевдоаристократа, сделавшегося прихлебателем при
богатых путешественниках, продолжают длинную галерею
сатирических типов «перевертышей», созданных эпохой
Реставрации. Они иллюстрируют духовную и социальную
атмосферу монархической Тосканы 30-х и 40-х годов прошлого
века с ее симбиозом буржуазно-торгашеского
«демократизма» и обветшалых аристократических амбиций.
4 Фарината дельи Уберти — флорентийский гражданин
XIII в., воспетый Данте в X песни «Ада».
7 Хиловская — русская фамилия, придуманная Джусти
для его героини — богатой путешественницы.
9-16 В стеклах магических...— т. е. в волшебном
фонаре, который показывают народу на ярмарках.
45-48 Здесь Джусти имеет в виду ненатуральные,
чуждые для итальянского слуха интонации иностранной речи.
77-78 Чудо немецкое...— шарманка с механически
движущимися фигурками.
183-184 ...// камальдольскою брезгует рванью...— Ка-
мальдоли — самый бедный квартал Флоренции во времена
Джусти.
204-205 ...к ордену бумаг заемных...— Имеются в виду
владельцы капиталов, которые жаждут получить дворянские
титулы и, едва обретя их, становятся чванливыми и
высокомерными и поселяются во дворцах бывших синьоров.
330

Примечания
226 Раненый в Римини...— В 1831 г. в Римини
произошло восстание против власти папы Григория XVI; оно было
подавлено благодаря вмешательству австрийцев.
251 «Моя Италия*.» — первые слова знаменитой
канцоны Петрарки с тем же названием.
287 ...х татарским крезам...—к богатым приезжим из
России.
314 Претит хозяину...— По-видимому, речь идет о
богатом чужеземце, за счет которого благоденствует
«хамелеонствующий» персонаж этой части шутки.
ВОСПОМИНАНИЯ О ПИЗЕ
Написанная в 1841 —1842 гг., шутка представляет собой
воспоминания о пяти годах учения в Пизанском
университете (1826—1829 и 1832—1834), перерастающие в раздумье о
различных представлениях о жизни вообще, о жизненном
успехе, о счастье.
5-6 ...Шумно отпраздновав диплом врученный... —
Имеется в виду защита диплома, после которой Джусти
была присвоена степень доктора юриспруденции, за что он
внес в кассу университета положенную плату в 60 скуди.
Это произошло 18 июня 1834 г. Ввиду того, что в
предыдущий год Джусти было отказано в приеме у него выпускного
экзамена, ему пришлось сдавать его в самый день защиты
диплома.
il «Гусар» — знаменитая в Пизе в те времена
студенческая кофейня на набережной Арно.
54 ...в квакерском «ты»...— Студенты запросто
обращаются друг к другу на «ты», подобно членам протестантской
секты квакеров, которым это предписано их уставом.
65 Киники — философская школа в Древней Греции,
основанная учениками Сократа; киники исповедовали культ
бедности, презрения к благам, самоограничения.
И5 ...все экзамены за две недели...— Именно так, как
сообщает биограф поэта Фрасси, готовился Джусти к
выпускному экзамену и получению диплома.
150 ...Пели про знамя...— т. е. патриотические песни о
трехцветном красно-бело-зеленом знамени свободной
Италии. Сам Джусти в юности сочинил подобный гимн,
начинавшийся словами: «Вставайте, братья!» (Аричи).
ЗЕМЛЯ МЕРТВЕЦОВ
Написанная в 1842 г., шутка имеет посвящение: A G. С.
Адресат — Джино Каппони (1792—1876) — известный
флорентийский л итератор-либерал, историк и экономист,
влиятельный журналист, с которым Джусти с 1841 г. связы-
331

Примечания
вала самая преданная дружба. В критике высказывалось
мнение, что «Земля мертвецов» представляет собой гневную
отповедь итальянского поэта французскому поэту Альфонсу
де Ламартину, бывшему в течение нескольких лет
секретарем французского посольства во Флоренции. Дело в том,
что в 1825 г. была опубликована «Последняя песнь Чайльд-
Гарольда» Ламартина, где французский поэт назвал Италию
«пылью прошлого», «рухнувшим памятником», землей, чьи
сыны родятся уже стариками и представляют собой «прах
человеческий». Критики обращают также внимание на то,
что в некоторых прижизненных изданиях шуток «Земля
мертвецов» печаталась под другим заглавием «На суждение
Ламартина об Италии как о Земле мертвецов"».
По-видимому, к созданию «Земли мертвецов» Джусти
побудил какой-то разговор с иностранным журналистом,
позволившим себе, по примеру многих, отозваться об Италии
высокомерно, как о стране трусов и слабых духом
сибаритов. Об этом свидетельствует, в частности, адресованное
поэтом неизвестному лицу, но не оконченное и не имеющее
даты письмо, которое некоторые критики предлагают
рассматривать в непосредственной связи с шуткой (Мартини, 2,
375; Мариноне). Действительно, сомнительно, чтобы в
замысел Джусти входило написать прямой ответ Ламартину:
ведь «Последняя песнь» появилась за 18 лет до «Земли
мертвецов», к тому же непосредственным ответом на
оскорбительные слова Ламартина стала получившая широчайшую
огласку ссора с ним неаполитанского полковника Габриэле
Пепе. Эта ссора (1826) закончилась дуэлью на шпагах, Ла-
мартин был ранен и позже, тронутый благородным порывом
Пепе, постарался в «Комментариях к "Последней песне"»
смягчить смысл своего предыдущего сочинения.
Скорее всего, задумывая в традициях шутливой поэзии
свою апологию национального достоинства итальянцев,
Джусти вспомнил о сочинении Ламартина, так как это был
наиболее известный всей Италии пример оскорбления ее
национальной гордости, и использовал ламартиновский образ
«праха прошлого». В то же время нельзя не заметить, что
развитый в шутке Джусти шокирующий для соотечествен-.
ников образ Земли Мертвецов несет в себе не только пафос
обиды, гнева и желания отомстить иноземным хулителям
родины. Сама жанровая специфика предполагает в этой
шутке второй эмоциональный пласт — горькую
самоиронию, насмешку над действительным упадком
национальной гордости, над неготовностью к борьбе, неверием,
равнодушием, в которых поэт не раз упрекал своих
соотечественников.
Шутка быстро разошлась в списках. Осенью 1842 г. она
обратила на себя внимание полиции.
332

Примечания
33-38 Никколини Джованни Баттиста (1782—1861) —
друг Джусти, знаменитый драматург-романтик, автор
патриотических трагедий из итальянской истории и исторических
сочинений. Мандзони Алессандро (1785—1873) — тоже
близкий друг Джусти, крупнейший итальянский поэт и
прозаик, глава итальянской романтической школы. Его
творчеством (лирические стихи, исторические драмы,
исторический роман «Обрученные») в значительной степени
определяется духовный облик эпохи итальянского
национально-освободительного движения. Лоренцо Бартолини (1777—1850)
— выдающийся скульптор, ученик Кановы.
41 Романьози Джандоменико (1761—1835) — см.
примеч. 53—56 к стихотворению «О простуде певца».
93-96 а было время uno...— Джусти напоминает о
могуществе Древнего Рима. В те времена галлы и другие
северные народы были еще безвестными племенами, которые
впервые были описаны именно древними римлянами.
118-120 «День гнева» («Dies irae») — заупокойный гимн,
в котором предсказывается приход Страшного Суда.
Джусти, таким образом, предрекает, что в «день гнева»
выяснится, насколько мертва Италия. Поэт имеет в виду
неотвратимое политическое возрождение Италии и то, что всем ее
недругам тогда будет воздано по заслугам.
МЕМЕНТОГОМИ ЧЕСКОЕ
В этой шутке, граничащей с инвективой, осмеивается
вкус обывателей к напыщенным и многословным
надгробным надписям. Она относится в 1841 г. Заглавие — «II
Mementomo» — представляет собой искаженное
скороговоркой обращение католического священника к пастве в первый
день поста: «Помни, человек, что ты прах и в прах
возвратишься» («Memento homo qui pulvis es et in pulverem
reverteris»).
il ...Изделье Фидия...— Имя знаменитого греческого
скульптора Фидия (V в. до н. э.) имеет в этом контексте
явно иронический смысл: Джусти говорит, конечно, о «псев-
до-фидиях», которые изготавливают «изделья» на потребу
обывательскому чванству и дурному вкусу.
22-24 ...Макиавелли и шут гороховый...—
Комментаторы поясняют, что поблизости от гробницы великого
итальянского писателя эпохи Возрождения во флорентийском храме
Санта Кроче находится гробница актера Л. Дель Буоно,
прославившегося в амплуа Стентерелло (маска
флорентийской народной комедии).
29 Крация — тосканская монета.
333

Примечания
61 ...transeat... (лат.) — пусть. Имеется в виду, что
ученый может быть похоронен в «могиле нищенской».
87-88 ...исконному врагу обмана? — Джусти имеет в
виду самого себя.
ИМПЕРАТОР- ЧУРБАН
Сюжет шутки, написанной в 1842 г., восходит к
известной басне Эзопа о лягушках, просивших для себя царя у
Зевса и получивших от него в качестве повелителя сначала
бревно, а затем — страшного змея. Как объяснял сам
Джусти, его насмешка нацелена и на недалеких, бессмысленно
кричащих о своем недовольстве подданных, и на их
бесчувственных и бездеятельных правителей: Джусти утверждал
также, что он не имел в виду непосредственно Великого
герцога тосканского Леопольда И. И все же именно с ним,
«увязшим» в деле осушения болот, чересчур апатичным и
медлительным «тосканским Морфеем» (см. шутку
«Коронация»), у современников Джусти ассоциировался его
Император-Чурбан. Прочитавший шутку миланский поэт-сатирик
и романист Томмазо Гросси написал Джусти восхищенное
письмо: «Какая чудесная вещица! Сколько естественной
тонкости, невинного лукавства, легкости, сколько жизни и
какой язык, стиль! Я бы поместил ее среди самых лучших
творений народной и сатирической поэзии, которые я знаю»
(Мариноне).
ДОГОВОР
Поэма-шутка «Договор» была написана в 1842 г. и
первоначально имела заглавие «Брачный договор». В ней
развивается та же тема, что и в «Бале» и «Посвящении в
кавалеры» — тема нравственного убожества вырождающейся
знати и богатых «мещан во дворянстве». Все три поэмы-
шутки составляют своеобразный триптих о нравах эпохи
Реставрации. Их объединяет также общий прием сочетания
разных стихотворных размеров и применение сходных
художественных средств для сатирического развенчания героев
— гротеска, фантастики, нравоописания, символики.
Комментаторы (Фьоретто, Мариноне) справедливо находят в
«Договоре» перекличку с сатирическими произведениями
Дж. Парини («День») и Алырьери (сатиры «Великие»,
«Чернь»).
334

Примечания
Часть первая
122 Эрисихтон — фессалийский царь, был наказан
богиней полей и садов Церерой за то, что он срубил деревья в
священной роще: царя мучил неутолимый голод, который
заставил его съесть все, что у него было; затем он принялся
рвать зубами собственное тело (Овидий. «Метаморфозы»,
VIII, 738).
128 Иаков — библейский персонаж, сын Исаака, купил у
своего брата-близнеца Исава (родившегося первым и потому
считавшегося старшим), его первородство. Джусти
иронически называет Иакова «добрым братом», так как он добыл
себе первородство в обмен на чечевичную похлебку, когда
голодный и усталый Исав, пришедший с поля, попросил
накормить его (Быт., 25, 27—34).
134 Красавица Даная была заперта в медном тереме,
дабы не исполнилось пророчество оракула, предсказавшего
отцу Данаи Акрисию смерть от руки внука. Но Зевс проник к
Данае в образе золотого дождя, и она родила сына — героя
Персея, которому суждено было исполнить предсказание.
140-144 Гелиодор — посланец сирийского царя Селевка,
хотел похитить сокровища Иерусалимского храма, чтобы
отдать их в царскую казну. Но некий таинственный небесный
всадник, явившись Гелиодору, потоптал его конем и обратил
в бегство (Данте. «Чистилище», XX).
145-156 Мидас — фригийский царь, испросил у бога
Диониса дар превращать в золото все, к чему бы он ни
прикасался. Чтобы освободиться от этого неудобного дара, Мидас
должен был искупаться в источнике Пактол; после этого
купанья источник стал золотоносным.
157-168 Картина, описанная в этих строфах, изображает
разрушение римлянами Иерусалима (Сиона) в 70-е годы н. э.
/4-75 ...Когда деревья были матерями...—Согласно
греческой мифологии, лесные и древесные божества-нимфы
обитают в стволах деревьев и, следовательно, могут
выходить из ствола или прятаться в нем.
ОБЪЯВЛЕНИЕ ПО ПОВОДУ ПРЕДСТОЯЩЕГО
СЕДЬМОГО НАУЧНОГО КОНГРЕССА
Шутка написана, по-видимому, в 1841 г. (во всяком
случае, именно этой датой пометил ее сам Джусти). Но
окончательная ее доработка относится к 1844 г. К этому времени
с момента созыва первого научного конгресса, состоявшегося
в Пизе в 1839 г. (см. шутку «К первому конгрессу
ученых...»), в Италии прошло уже шесть конгрессов. По
мнению многих, они не очень оправдали возлагавшиеся на них
поначалу надежды патриотов на то, что они смогут
продвинуть дело национального освобождения. Эта шутка Джу-
335

Примечания
сти — свидетельство того, что и он разделял подобное
мнение. Под прицелом насмешки поэта-сатирика здесь
оказались и слишком робкие участники научных встреч, и
проницательные правители, догадавшиеся, что их собственной
власти такие мероприятия вреда принести не могут.
1 ...Его Высочество...— это, скорее всего,
собирательный образ итальянского государя той эпохи. В нем
соединились черты Великого герцога тосканского Леопольда II
(который устроил щедрый прием участникам первого
конгресса), и герцога моденского Франциска IV, который
категорически отвергал самую идею созыва подобных конгрессов и
мечтал о возрождении инквизиции.
33-36 Здесь имеется в виду, что ученые будут
дискутировать об эпохе античности, когда греческая и римская
культура распространилась во многих странах.
39-40 ...и нынче нам историю монахи разъяснят —
намек на католических историков и школьных
преподавателей-священников, которые трактовали роль папства как
чисто миротворческую.
71-72 в средние века еретиков сжигали на кострах из
дров; уголь каменный здесь воспринимается как признак
прогресса, причем весьма парадоксальный в соседстве с
напоминанием о делах инквизиции.
НЕПОДВИЖНЫЕ И САМОХОДНЫЕ
Двумя противоположными друг другу определениями,
стоящими в заглавии этой шутки, Джусти характеризует две
существовавшие в его время системы образования. Старая
школа порками вколачивала в учеников «науку
неподвижности», послушания, физической и нравственной лености.
Новая школа — в соответствии с духом «века прогресса» —
усиленно развивает знания техники и точных наук и
старается превратить своих учеников в рациональные
движущиеся автоматы («самоходные»), нимало не заботясь о
воспитании душевных качеств и воображения.
В одном из писем Джусти читаем: «Одно из
многих уродств состоит в таком обучении, как если бы
человек состоял из отдельных частей. Голова отрывается от
тела, сердце — от головы, и то одним пренебрегают, то
другим, хотя обе части следовало бы совершенствовать
согласованно и в равной мере» (Фьоретто). Шутка
написана в 1841 г.
14-15 .../с преподобному папаше...— Во времена Джусти
школьное обучение было полностью в руках церковных
орденов.
336

Примечания
79-80 Перемазанные жиром...— Воспитанные по новой
системе прихожане достигнут полного благополучия и будут
обильно питаться — буквально лосниться от жира.
тост
Стихотворение написано в 1840 г. В одном из писем,
посланных в 1839 г. другу Э. Мейеру в Ливорно, поэт
вспоминал об обеде в доме Мейера и сравнивал сердечную
обстановку и щедрость мейеровского застолья с натянутой
парадностью и светской скукой, неприятно поразившими его на
обеде у некоего скупого и чванливого графа.
Противопоставление истинного и показного гостеприимства и стало темой
шутки «Тост».
57 ...Славы лукулловой...— Речь идет о щедрых и
изысканных пирах, которыми прославился римский
военачальник Лукулл (I в. н. э.).
159-160 ...филологической полны начинки.— шутливое
указание на единство литературных интересов, сближающих
участников застолья.
323-324 ...х- радости Общества и Президента.— т. е. к
радости всех собравшихся и самого хозяина дома.
ПОЭТ И ГОРЕ-ГЕРОИ
Шутка написана в 1844 г. В одном из писем Джусти
утверждал, что под горе-героями он подразумевал некоторых
либералов—любителей попусту шуметь в кофейнях. Но
шутка Джусти имела и более конкретный объект для
насмешки. В 1843 г. вышли две привлекшие широкое
внимание книги, в которых будущее Италии рассматривалось с
либерально-католических, весьма умеренных в
политическом отношении позиций. Речь идет о труде Винченцо Джо-
берти «О духовном и гражданском первенстве
итальянцев» (1843) и о книге историка Чезаре Бальбо «Надежды
Италии» (1844). Джоберти развивал идею образования
федерации отдельных итальянских государств и объединения
их вокруг римского папы, который, по убеждениям
философа, призван вернуть католической церкви ее
универсалистскую роль и возродить духовное единство итальянцев на
основе католицизма. Бальбо, написавший свою книгу под
влиянием взглядов Джоберти, считал, что ведущую роль в
федерации государств Италии должно играть Сардинское
королевство, путь же к федерации он видел в создании
различных политических союзов как итальянских, так и
европейских государств, которые следовало склонить сначала к
ослаблению политического влияния Оттоманской империи,
а затем — к оказанию давления на Австрию, чтобы убедить
337

Примечания
ее отказаться от владения Ломбардией и Венецией.
Ориентация на подобные союзы откладывала, конечно, дело
освобождения и объединения Италии на далекое неопределенное
будущее. Книги Бальбо и Джоберти вызвали поток
эпиграмм со стороны радикально настроенных поэтов. Злые
языки окрестили в Тоскане книгу Бальбо «Надеждами
отчаявшегося». Одну из эпиграмм приписывали Джусти.
Известно, что Бальбо, обиженный, просил поэта ее переделать.
Джусти ответил Бальбо, что эпиграмму он не сочинял, и
выразил готовность несколько смягчить антигвельфскую
направленность своей шутки «Поэт и горе-герои». Но в
издании Бастии 1845 г. шутка вышла в первоначальном
(публикуемом здесь) варианте. Изменения Джусти внес только
в издание 1848 г., направив острие сатиры не на тех,
кто «родит грядущее», в котором «и все — и пшик», а
на «болтунов» и любителей парадной шумихи
(«барабанного боя»).
БЛАЖЬ
Если Джоберти связывал политическое и гражданское
возрождение Италии с возрождением могущества папства
(см. примеч. к шутке «Поэт и горе-герои»), то вождю
итальянских демократов Джузеппе Мадзини будущая
освобожденная Италия рисовалась как возрожденная «мировая
империя», объединяющая народы Европы наподобие
Древнего Рима, но на основе некой идеи Человечества. Эту идею
Мадзини развивал, в частности, в брошюре «Воспоминания
о братьях Бандьера» (1844), противопоставляя ее
концепциям либералов. Эта брошюра наряду с «Первенством
итальянцев» Джоберти и подсказала Джусти сюжет для его
шутки «Блажь», написанной в 1845 г. Мечтаниям о римском
величии поэт противопоставляет задачу более неотложную —
стать хозяевами в своем доме.
ПАПСТВО ПАДРЕ ПЕРСИКА
Шутка написана весной 1845 г. «Христианнейший
папа», как назвал Джусти своего героя в одном из писем к
Дж. Каппони, представляет собой ироническую версию
идеального первосвященника-миротворца и наследника
итальянской гуманистической культуры, с которым В. Джоберти
связывал свои надежды на решение всех итальянских (да и
европейских тоже) политических проблем. Имя его (в
оригинале — Prete Pero, т. е. падре Груша) восходит к имени
наивного учителя Груши, персонажа бурлескной канцоны
тосканского поэта XVII в. Франческо Реди. Груша полагал,
338

Примечания
что главная наука — это умение забывать обо всех бедах и
несчастьях.
Сатира на либерально-католическую общественную и
нравственную утопию, содержащуюся в «Папстве падре
Персика», звучала весьма злободневно в годы понтификата
Григория XVI и правления французского «короля-груши»
Луи-Филиппа, который долго представлялся современникам
воплощением простоты и демократизма.
12 ...а кругом долги.— Долги папской курии при папе
Григории XVI достигли огромных размеров.
27 Римской каторгой называли Папское государство, так
как его подданные были совершенно бесправны.
39 ...«Index»...— см. примеч. к шутке «На первый
конгресс ученых».
42 «Datar omnibus» (лат.) — «Всем отпускается».
51 ...transeat.» (лат.) — пусть, не имеет значения.
57 гетто... — Так в Риме назывался квартал, где с
XVI в. должны были жить евреи. В более широком смысле
гетто — место изоляции презираемых людей. Сюда падре
Персик и сослал и вольнодумцев, и религиозных ханжей, не
желая терпеть в своем «идеальном» государстве никаких
крайностей.
77 Сатрап — пользующийся неограниченной властью
правитель провинций древнего персидского царства.
ДЖИНДЖИЛИНО. ПОСВЯЩАЕТСЯ АЛЕССАНДРО ПОЭРИО
По жанру эта сатирическая трилогия о Джинджилино,
созданная в 1844—1845 гг., родственна поэмам-шуткам
«Договор», «Бал», «Посвящение в кавалеры». Выведенный в
ней тип чиновника-карьериста, прошедшего от
университетской скамьи до службы в полиции, дополняет галерею типов
«перевертышей», созданных эпохой Реставрации.
В «Речи о Джусти» известный итальянский поэт конца
XIX в. Дж. Кардуччи ярко обрисовал бюрократическую
систему Тосканы 1840-х годов, показав, насколько глубоко
въелась коррупция в государственные учреждения, фактически
ставшие орудием тирании.
Замысел поэмы-шутки возник у Джусти еще в юности,
когда он по доносу одного из приятелей был на год отчислен
из университета. Но многие современники Джусти (а также
и ряд комментаторов) считали прототипами поэмы двух
тосканских министров — Дж. Бальдассерони и Фр. Форти, а
прототипом многоопытной дамы, познавшей в совершенстве
чиновничьи нравы,— некую особу, имевшую большое
влияние на министра Фоссомброни. Можно говорить о явном
влиянии на автора «Джинджилино» сатирической поэмы
339

Примечания
Дж. Парини «День», в которой иронический или
саркастический «совет герою» является одним из основных средств
сатирического развенчания.
Поэма быстро разошлась в списках и стала широко
известной еще до выхода в свет издания «Стихов» 1&45 г., где
она была напечатана.-
Джусти посвятил свою поэму поэту-воину Алессандро
Поэрио (1802—1848), герою нескольких битв с
австрийцами. А. Поэрио, высланный из Неаполя, жил в Германии,
где был дружен с Гете, затем переселился во Францию и,
наконец, в Тоскану, где сдружился с Дж. Каппони, а с 1826
г.— с Джусти. Последнему Поэрио посвятил несколько
своих стихотворений. Личность благородного героя А. Поэрио
представляла собой прямую противоположность подлому и
расчетливому Джинджилино и как бы воплощает в себе
идеал, вдохновлявший поэта-сатирика.
Перевод Н. Курочкина напечатан (под псевдонимом Пр.
Преображенский) в журнале «Искра», № 41—43 за 1864
год. В переводе отсутствует посвящение А. Поэрио и
обращенный к нему «Пролог», предваряющий поэму. У
Курочкина имеется подзаголовок: «Сатирическая поэма Джусти»,
отсутствующий в оригинале.
Часть I
I20 ...За поведенье хвалят неделя.— т. е. хвалят
бездельника (неделя).
185 ...<<Tibi quoque... (лат.) — и тебя.
187 ...in iuf utroque... (лат.) — с полным правом.
Часть II
3 Пандемоний — в «Потерянном рае» у Мильтона —
скопище адских сил.
5 ...в нее...— т. е. во Флоренцию.
55 ...локанд..-.— домов, сдающихся внаем, гостиниц.
63 ...духа канкрозного...— болезнетворного, зараженного
духа корыстных «отупелых умов».
247 ...Так Зевса-то сумел к рукам прибрать...— Джусти
говорит о всесильном хозяине, которым умело вертит его
слуга.
292 ...Сикстом пятым.— Здесь говорится о ловком
кардинале Ф. Перетти, который, добиваясь избрания на место
папы, успешно притворился добрым и слабохарактерным и
благодаря этому в 1585 г. стал папой Сикстом V (Аричи,
Фьоретто).
340

Примечания
ДОПОЛНЕНИЯ
СТИХИ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ ПОЭТИЧЕСКИХ СБОРНИКОВ
ПО ПОВОДУ ОДНОГО НЕПРОИЗВОЛЬНОГО ПОКЛОНА
Первое заглавие шутки — «Сапфические стихи».
Относительно даты ее появления у исследователей имеются
серьезные расхождения: одни относят шутку к 1838 г., другие —
к 1845. В 1839 г., однако, эта шутка была отослана поэтом в
альманах «Виола дель пенсьеро*». Но она не была в нем
помещена из-за боязни ливорнского издателя С. Джанини
навлечь на альманах неприятности (Джанини имел в виду, в
частности, слова «знатный хам, к рабам своим
явившись...»). В 1841 г. шутку напечатал, без согласия автора,
«Флорентийский альманах», начавший издаваться именно в
этом году. Затем, уже в 1852 г., шутка вошла в сборник
произведений Джусти, изданный посмертно Д. Каппони и
М. Табаррини.
ТИХАЯ ЛЮБОВЬ
Шутка написана в 1844 г., издана в 1845 г. в сборнике
«Сочинения в прозе и стихах».
«Эта шутка безобидна, как вода, ее можно читать на
ночь и печатать с разрешения властей даже в Модене»,—
писал Джусти маркизе Д'Адзельо в 1845 г. (Мартини, 2,
266). Шутка имела большой успех у тосканских читателей.
Имена Фаддея (итал. Таддео) и Венеранды вошли*в
народные поговорки. Но друзья поэта дали ему понять, что
политические шутки — более достойный объект для вдохновения
сатирика его масштаба. На это Джусти возражал,
доказывая, что некоторые сюжеты могут быть трактованы только в
юмористическом ключе и что иногда поэту даже надоедает
«всегда во что бы то ни стало оставаться мятежником» (там
же, 303). Согласно признанию самого Джусти, шутка
написана под впечатлением от чтения юмористических
стихотворений ломбардского сатирика Карло Порты. Его пример
побудил Джусти показать комические стороны обыденной,
малопримечательной житейской истории.
21 Филемон и Бавкида — в греческой мифологии
благочестивая супружеская чета из Фригии, гостеприимно
принявшая и накормившая странников, под видом которых
путешествовали боги Зевс и Гермес. Супруги были
вознаграждены за свою доброту долголетием и благополучием, а когда
пришло время смерти, они оба превратились в деревья,
растущие из одного корня.
25 ...почти уж юбилей...— т. е. почти полвека.
341

Примечания
153 ...век Мафусаила...— Дед Ноя, патриарх
человечества Мафусаил прожил, согласно Ветхому завету, 969 лет.
ЮНЕЦ
В ноябре 1845 г. Джусти сообщил Джино Каппони о
том, что заканчивает стихотворение «Отрок-старик», а в
1846 г. в письме к Мандзони так объяснил его содержание:
«Нечто вроде злой колыбельной песенки в насмешку над
восемнадцатилетними паралитиками, этим новейшим
золотушным пороком» (Мартини, 2, 347). Этот порок поэт
связывает с пережитками романтических настроений,
выродившихся в обывательской среде в «байронизм»,
аффектированную меланхолию, показной скептицизм. Некоторые друзья
Джусти (а вслед за ними и некоторые комментаторы —
например, Фьоретто) узнавали в Юнце поэта-романтика из
города Лукки Дж. Б. Джорджини, автора сентиментальных
«Поэтических прелюдий». Но многое — ив том числе
долгая искренняя дружба Джусти с Джорджини — опровергает
такое объяснение шутки.
14 Авессалом — непокорный сын иудейского царя
Давида, знаменитый своей красотой и особенно густыми
кудрями.
20 Именем супруги Одиссея — верной Пенелопы —
Джусти иронически называет женщин, в которых строгость
и благочестие сочетаются с легкомыслием и доступностью.
Такая метонимия объясняется существованием вариантов
мифа о Пенелопе, в которых она обвиняется в неверности.
25 ...Петрарка, ну и ну\ — Джусти усиливает насмешку,
замечая, что в воспевании платонической страсти его Юнец
не уступит певцу Лауры.
76 лимб — см. примеч. 5 «Исчадиям 4 сентября 1847 г.»
САНТ-АМБРОДЖО
Стихотворение написано в октябре 1846 г., опубликовано
в 1847 г. в сборнике «Новые стихи» (Флоренция, 1847).
Первое заглавие — «Месса в Сант-Амброджо».
Стихотворение отразило впечатления поэта от богослужения в
старинной миланской церкви Сант-Амброджо (IV в.), куда он
забрел во время прогулки по окрестностям Милана во время
своего пребывания в гостях у А. Мандзони. Сочетая лирику
с иронией, октавы «Сант-Амброджо» отличаются по
настроению от шуток, полных, как правило, явственно звучащих
критических нот. Многие исследователи связывают с
влиянием Мандзони появление в «Сант-Амброджо» пафоса
сочувствия простому человеку, хотя бы даже он был
вражеским солдатом. Кроме того, Фьоретто, Мариноне и другие
указывают на прямые реминисценции из произведений
ломбардского поэта Карло Порты.
*42

Примечания
1 Я Вашу милость...— Комментаторы не установили
лицо, к которому обращается здесь Джусти. Но сам
прием обращения к некоему высокому лицу сближает
шутку Джусти со стихотворениями Порты. 3. Аричи считает,
что Джусти обращается здесь к важному полицейскому
чиновнику.
9 Был юноша со мною...— Во время прогулки в Сант-
Амброджо Джусти сопровождал Филипп, сын Алессандро
Мандзони.
12 ...про неких обрученных...— Роман «Обрученные»
написан А. Мандзони в 1827 г.
I9 ...кроаты...— т. е. хорваты. Богемия и Хорватия
находились под австрийским господством.
31 Во храме свечи сальные горят...— см. примеч. 126
к «Здравице Вертушки».
41 ...ломбардских крестоносцев хор...— хор из IV акта
оперы Дж. Верди «Ломбардцы в первом крестовом походе»
(поставленной в Ла Скала в 1843 г.). Джусти был близко
знаком с Верди и глубоко почитал его талант.
75 ...«Их король боится смут...— Имеется в виду
император Фердинанд I Австрийский (см. шутку «Коронация»).
DELENDA CARTAGO
Написанная в декабре 1846 г., эта шутка была
напечатана в издании «Новые стихи» 1847 г. Первоначально в шутке
было не семь, а лишь пять строф и она имела подзаголовок:
«Министру внутренних дел». Само латинское заглавие
шутки — знаменитая фраза: «Карфаген должен быть
разрушен», которой Катон Старший заканчивал каждую свою
речь — перекликается с лозунгом леволиберальной ливорн-
ской газеты «Корьере ливорнезе», выходившей под
редакцией Дж. Монтанелли и яростно клеймившей цензуру,
институт тайной полиции и платных доносчиков, которые
находились на содержании у государства (эти доносчики
получали 56 чентезимо за вечер «работы» в кофейнях, театрах и
других общественных местах).
Как и «Сант-Амброджо», «Delenda Cartago»
представляет собой развернутое обращение к важному чиновному лицу
— в данном случае к министру внутренних дел. Начав свою
шутку с выпада в адрес тайной полиции, Джусти переходит
затем к обличению австрийских «хозяев» Италии,
рассматривая их как главных виновников всех несправедливостей и
злоупотреблений, чинимых на родине поэта. Шутку
завершает лаконичное и категорическое, как фраза Катона,
изложение политического кредо поэта-патриота, который
говорит здесь от имени всей нации, полагая изгнание
австрийцев первым условием дальнейших преобразований
Италии.
343

Примечания
9 In primis... (лат.) — во-первых.
26-28 Джусти здесь имеет в виду демагогов («робеспьер-
чиков»), существование которых помогает властям
ужесточать репрессивный режим.
40 Джусти полагает, что цвиду главнейшей задачи дня —
изгнать австрийцев — не идут в счет «итальянские
монархи», поскольку все они с подрезанными крыльями, т. е.
ограничены конституциями своих государств.
ВОЙНА
Написанная и опубликованная в 1847 г., эта шутка
представляет собой иронический ответ поэта тем сторонникам
умеренных буржуазных реформ и экономического
прогресса, которые превозносили «подвиги» у банковской стойки и
осуждали лозунг вооруженной борьбы с иноземными
поработителями Италии, боясь потерять доходы от торговых
сделок. В шутке легко заметить перекличку с проницательными
пророчествами Леопарди относительно грядущих
международных торговых конфликтов (см. стихотворение
Леопарди «Палинодия»). В настроениях «пацифистов»
Джусти ощущал угрозу идее национальной войны за
независимость, неизбежность которой была для него в эти годы
очевидной.
7-8 Имеются & виду легендарные подвиги рыцарей,
приближенных к мудрому и доброму кельтскому королю-воину
Артуру, во дворце которого находится знаменитый «круглый
стол»: собираться за ним могли только самые доблестные и
благородные из рыцарей, чьи деяния воспеты в
многочисленных средневековых романах XI— XV вв. и стали
сюжетом многих более поздних произведений литературы и
искусства.
55-57 Джусти подразумевает здесь работорговлю и
вообще эксплуатацию чернокожих рабов в Новом Свете,
породившие аболиционистское движение 1830—50-х годов, а
позднее — Гражданскую войну в США. Флорентийский
сатирик иронически «возражает» против осуждения
работорговли, «доказывая», что она прогрессивна именно потому,
что является торговлей.
63-66 Джусти говорит об «опиумной войне» Англии с
Китаем (1840). Китайский император в 1838 г. запретил
ввоз опиума в Китай; Англия же, извлекавшая прибыль из
перепродажи в Китае опиума, скупленного ею в Индии,
блокировала китайские порты, подвергла их бомбардировке
и вынудила Китай заплатить неустойку в 21 млн. долларов,
уступить ей Гонконг и открыть для европейской торговли
несколько портов.
344

Примечания
СОВРЕМЕННЫЙ АНЕКДОТ. ОСЕНЬ 1847 г.
Под давлением общественного движения в Тоскане и
принимая во внимание пример Папского государства, где
новый папа Пий IX осуществил ряд политических
преобразований, Великий герцог тосканский Леопольд II
предоставил весной 1847 г. своим подданным некоторые
политические свободы — свободу печати, частичную отмену
цензуры, создание гражданской гвардии, реорганизацию кабинета
министров. Главой правительства стал представитель
умеренно-либерального движения Козимо Ридольфи, который
упразднил управление тайной полиции, оплачивавшее
услуги доносчиков и соглядатаев. Это и послужило фактической
основой для сюжета шутки Джусти. Ее первоначальное
заглавие — «Шпик». Шутка была опубликована в пизанской
газете «Италия» 2 октября 1847 г., а затем включена в
сборник «Новые стихи» (1847).
ИСЧАДИЯМ 4 СЕНТЯБРЯ 1847 г.
Первоначальное заглавие — «Гимн Дону Аббондио».
Персонаж романа А. Мандзони «Обрученные» (1827) —
сельский священник Дон Аббондио олицетворяет готовность
слабого духом человека поступиться своим долгом, дабы не
навлечь на себя гнева «сильных мира сего». Эпиграф,
взятый из 38-й главы романа Мандзони, содержит описание
разительной перемены, происшедшей с Доном Аббондио,
когда он узнал о смерти припугнувшего его буйного
окрестного феодала Дона Родриго. Именем Дона Аббондио Джусти
называет в этой шутке тосканских обывателей, которые
прежде были «немыми», а после реформ 1847 г. и особенно
после учреждения гражданской гвардии превратились в
восторженных «крикунов». Восторги этих новоявленных
«отважных», уже не боявшихся называть себя либералами,
выражала «Флорентийская газета», которую издавал аббат Пе-
дани. Ее политической направленности дал уничтожающую
характеристику левый либерал Дж. Монтанелли: «Эта
газета не склонялась ни на сторону правительства, ни на
сторону какой-либо партии. Читая ее, и помыслить было
невозможно, что в мире существуют какие-то партии...
Изготовлением этой газеты занимался священник без прихода,
литератор аббат Педани, который изумительно точно угадал,
какой должна быть журналистика при усыпляющем господстве
тайной полиции, и создал новый тип итальянской
литературы, прекрасный идеал глупости» (Фьоретто).
5 Лимб — в католической традиции — пространство на
границе с адом, где пребывают не согрешившие, но не
просвещенные благодатью христианской веры души. В
фигуральном смысле «пребывать в лимбе» значит пребывать в
неопределенном состоянии.
31 Моллюски — зд. слабые или подлые натуры.
345

Примечания
45 ...«вой, наречий всех обрывки»...— цитата из
«Божественной Комедии» Данте («Ад», III, 25).
49 ...тень черная, немая...— Подразумевается
консерватор, пока вынужденный молчать, но еще мечтающий о
благоприятном для себя повороте событий.
55 Город Фивы еще в древности так прославился своими
раздорами и развращенностью нравов, что имя его вошло в
поговорку.
74 ...наш северный сосед.— Вероятнее всего, Джусти
имеет в виду австрийского императора.
ИСТУКАН
Шутка написана, по-видимому, между концом 1847 и
началом 1848 г. Опубликована в сборнике «Различные
сочинения в стихах и прозе, большей частью неопубликованные»
(под ред. А. Готти, Флоренция, 1863).
7 Осенью 1847 г. в области Пьемонт (Сардинское
королевство) происходили мощные демонстрации, требовавшие
от короля Карла-Альберта либеральных реформ.
Демонстранты выдвигали лозунги общеитальянского и
антиавстрийского характера. Пьемонт, Папское государство и Тоскана
заключили между собой таможенный союз, обеспечивавший
свободу торговли между этими тремя государствами. В Риме
папа Пий IX заявил австрийскому императору протест по
поводу оккупации австрийцами города Феррары. Таким
образом, папа присоединил свой голос к антиавстрийским
выступлениям, которые повсеместно вызвала эта
захватническая акция.
11 Радецкий — австрийский маршал, яростный враг
итальянского национального возрождения.
ДЕПУТАТ
Летом 1848 г. Джусти был избран депутатом от
избирательного округа Буджано для участия в первом и втором
Законодательных собраниях Тосканы. В этой шутке,
относящейся к 1848 г., отразились, по-видимому, личные
наблюдения поэта над «деятельностью» некоторых избранников
народа и его горечь от сознания того, что из-за неумения
преодолеть партийные разногласия многие из оказавшихся в
числе депутатов являются слишком слабой опорой для дела
итальянской свободы и единства.
6 Ликург — см. примеч. 58 к «Апологии лотереи».
35 ...точь в точь, как строки Данта...— В этом
сравнении заключена ирония над многословными, запутанными и
часто к тому же произвольными комментариями к
«Божественной Комедии».
346

Примечания
САТИРЫ И ПЕСНИ ДЖ. ДЖУСТИ
В РУССКИХ ЖУРНАЛАХ
САПОГ
Сокращенный перевод П. М. Ковалевского, опубликован
в журнале «Современник», № 3 за 1861 г.
Ковалевский Павел Михайлович (1823—1907) — поэт и
художественный критик, переводчик стихотворений Леопар-
ди, Берше, Джусти, Каррера, Канту, автор книги «Этюды
путешественника (Италия, Швейцария: Путешественники и
путешествия)» (СПб., 1864). В книгу вошли его статьи,
написанные в Италии и Швейцарии и печатавшиеся в 50-е
годы прошлого века в журнале «Отечественные записки».
Переводы Ковалевского печатали журналы «Отечественные
записки», «Вестник Европы», «Современник» (см.:
Потапова 3. М. Русско-итальянские литературные связи. Вторая
половина XIX века. М.: Наука, 1971 С. 28).
МОЙ НОВЫЙ ДРУГ
Шутка написана Джусти, видимо, в 1833 г., когда поэт
учился в Пизанском университете, и отражает личный
жизненный опыт начинающего поэта, ставшего жертвой доноса,
поданного в полицию одним из «друзей» —
шпионом-провокатором.
Перевод Николая Курочкина напечатан в Журнале
«Искра» в № 27 за 1864 г. Подпись — Пр. Преображенский
(псевдоним).
Курочкин Николай Степанович (1830—1884) — поэт и
переводчик, брат Василия Курочкина, переводившего песни
Беранже. С 1859 г. активно сотрудничал в сатирическом
иллюстрированном журнале «Искра», где печатал стихи,
переводы, фельетоны, комические сценки и т. п. Кроме
сатирических шуток Джусти, Курочкин перевел с итальянского
стихи К. Порты, Л. Меркантини и трагедию «Филипп» В.
Альфьери. Переводы стихотворений Джусти печатались в
«Искре» в 1864—1866 гг. под рубрикой «Сатиры и песни
Джусти»; многие из них — под псевдонимом. Н. Курочкин
был членом руководства организации «Земля и воля»;
друзьями его были А. И. Герцен, Дж. Мадзини, М. А.
Бакунин, П. Л. Лавров. Во Флоренции, где Н. С. Курочкин
находился в 1863—1864 гг., сблизился с русским публицистом
и критиком, гарибальдийцем Л. Мечниковым,
сотрудничавшим в «Современнике» и в герценовском «Колоколе». По
обвинению в связях с каракозовцами Н. Курочкин вместе с
братом 4 месяца просидел в тюрьме и потом долго оставался
под надзором полиции (см. подробнее: Потапова 3. М.
Русско-итальянские литературные связи... С. 40—42, 53—63).
347

Примечания
тост
Перевод Н. Курочкина напечатан в «Искре», в № 29 за
1864 г. Подпись — Пр. Преображенский. Эпиграф, как и в
других переводах Курочкина, представляет собой строфу
(или одну строчку) стихотворения Джусти.
36 ...Фактотумы...— доверенные лица, управляющие;
«правая рука» в каком-либо деле.
101 - ш7 Подбор имен в этой строфе иллюстрирует
политическую беспринципность Флюгера: Веллингтон
(1769—1852) — «железный герцог», командовавший
английской армией в ряде стражений с Наполеоном, в 1815 г.
во главе объединенной армии европейской коалиции
выиграл битву при Ватерлоо; Франческо — австрийский
император Франц I (см. примеч. к шутке «Dies irae»); Иоахим
Мюрат (1767—1815) — муж сестры Наполеона Бонапарта,
генерал его армии; в 1808—1814 гг.— неаполитанский
король, расстрелян в 1815 г. после неудачной попытки вернуть
себе престол; Жан Поль Марат (1743—1793) — деятель
Великой французской революции (1789—1794), редактор
газеты «Друг народа», убит Шарлоттой Корде.
115 Ферситы-Ювеналы...— Джусти подразумевает
трусливых лицемеров и наглецов (Терсит или Ферсит —
персонаж «Илиады» Гомера, тип нахала и подлеца),
прячущих ради выгоды свою низость под маской неподкупного
обличителя пороков (Ювенал — римский поэт-сатирик I—
II вв. н. э.).
СТАРИЧКИ (ОТРЫВОК)
В оригинале стихотворение называется «Фрагмент».
Предположительно датируется 1834 г. В одном из писем
Джусти 1838 г. стихотворение названо «Стариковская
любовь».
Перевод напечатан в «Искре», в № 34 за 1864 г.
Подпись — Пр. Преображенский.
НЕДОНОСОК
Оригинальное название шутки — «Юнец». Перевод Н.
Курочкина (Пр. Преображенского) напечатан в «Искре» в
№ 17 за 1865 г.
ПРОШЕНИЕ
Шутка написана в 1847 г., опубликована посмертно,
после 1о56 г. Она представляет собой обращение мнимого
ревнителя спокойствия и порядка к начальнику тайной
полиции.
Перевод Н. Курочкина (Пр. Преображенского)
напечатан в «Искре» в № 4 за 1865 г.
348

Примечания
ГЕРЦОГ ПЕЛАГРУЭ
В оригинале стихотворение представляет собой сонет.
Дата его написания неизвестна; опубликован в 1863 г. в
сборнике «Различные сочинения в прозе и стихах, по
большей части неизданные». Прототип персонажа неизвестен.
Перевод Н. Курочкина (Пр. Преображенского)
напечатан в «Искре», № 13 за 1865 г.
ПРОЕКТ ЖИЗНИ
Оригинальное заглавие — «Покорное намерение
переменить жизнь». Перевод Н. Курочкина (Пр. Преображенского)
напечатан в «Искре», № 15 за 1865 г.
ТЕТКА-ВОСПИТАТЕЛЬНИЦА (LA MAMMA-EDUCATRICE)
Шутка датируется 1836 г. Оригинальное заглавие —
«Мамаша-воспитательница». Перевод Н. Курочкина (Пр.
Преображенского) напечатан в «Искре», в № 18 за 1865 г.
ОТРЫВОК
Дата написания и место опубликования неизвестны.
Перевод напечатан в «Искре», в № 24 за 1865 г. Подпись —
Пр. Преображенский.
ИСКОПАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕК
См. стихотворение «Истукан», стр. 204 наст. изд.
Перевод Н. Курочкина напечатан в «Искре», в № 5 за 186о г.
Подпись — Пр. Преображенский.
УЛИТКА
Перевод Н. Курочкина напечатан в «Искре», в № 44 за
1866 г. Подпись — Н. Курочкин.
СПОКОЙНАЯ ЛЮБОВЬ. РАССКАЗ В СТИХАХ
Перевод Н. Курочкина напечатан в «Искре», в № 46 и
47 за 1866 г. Подпись — Н. Курочкин. В наст. изд. имеет
название «Тихая любовь».
ПАРОВАЯ ГИЛЬОТИНА (НА МОТИВ ДЖУСТИ)
Вольный перевод Н. Курочкина, опубликованный в
«Отечественных записках» (№ 7, 1871). Подпись — Н.
Курочкин.
39-40 Седан — город в Арденнских горах (Франция), где
в 1870 г. Наполеон III потерпел сокрушительное поражение
от прусской армии; Ашиль Базен (1811 — 1888) —
французский маршал, прославившийся в Крымской кампании; после
неудавшейся обороны и сдачи г. Меца в 1871 г. был обвинен
в государственной измене и приговорен к смерти.

СОДЕРЖАНИЕ
От редколлегии и составителя 5
Паровая гильотина. Перевод E. Солоновича.... 7
Покорное намерение переменить жизнь.
Перевод E. Солоновича 8
Dies irae. Перевод А. Ларина 11
Закон о наказаниях для государственных
служащих. Перевод А. Рогова 13
Сапог. Перевод Е. Солоновича 15
К Сан Джованни. Перевод А. Рогова 20
Здравицы. Перевод Е. Костюкови ч 23
Апология лотереи. Перевод Е. Костюкович.... 35
Посвящение в кавалеры. Перевод А. Рогова ... 39
Глагол «думать» в давно прошедшем времени.
Перевод Т. Гущиной..., 52
К первому конгрессу ученых, проходившему в
1839 году в городе Пизе. Перевод Т. Гутиной .. 59
Здравица Вертушки. Перевод Е. Костюкович 61
Коронация. Перевод Е. Костюкович 67
Другу. Перевод Е. Костюкович 71
О простуде певца. Перевод Е. Костюкович .... 74
Просветители. Перевод А. Рогова 77
К Джироламо Томмази. Перевод Е.
Солоновича 80
Улитка. Перевод Е. Солоновича 86
Бал. Перевод А. Ларина 89
Воспоминания о Пизе. Перевод А. Ларина 102
Земля мертвецов. Перевод Е. Костюкович 108
Мементогомическое. Перевод Е. Солоновича... 112
Император-чурбан. Перевод А. Рогова 115
Договор. Перевод А. Рогова 118
Объявление по поводу предстоящего седьмого
научного конгресса. Перевод А. Рогова 135
Неподвижные и самоходные. Перевод Е.
Костюкович 138

Тост. Перевод Т. Гутиной 142
Поэт и горе-герои. Перевод А. Ларина 155
Блажь. Перевод А. Рогова 156
Папство падре Персика. Перевод Е. Костюко-
вич 157
Джинджилино. Посвящается Алессандро Поэ-
рио. Перевод И. Курочкина 161
Дополнения
Стихи из различных поэтических сборников
По поводу одного непроизвольного
поклона. Перевод Е. Костюкович 179
Тихая любовь. Перевод Е. Костюкович 180
Юнец. Перевод Е. Солоновича 188
Сант-Амброджо. Перевод Е. Солоновича 191
Delenda Cartago. Перевод E. Солоновича 194
Война. Перевод А. Рогова 196
Современный анекдот. Осень 1847 г.
Перевод Е. Костюкович 199
Исчадиям 4 сентября 1847 г. Перевод Е.
Костюкович 201
Истукан. Перевод А. Рогова 204
Депутат. Перевод А. Рогова 207
Сатиры и песни Дж. Джусти в русских
журналах
Сапог. Перевод И М. Ковалевского 210
Мой новый друг. Перевод Н. Курочкина 215
Тост. Перевод И. Курочкина 216
Старички (отрывок). Перевод Н. Курочкина... 222
Недоносок. Перевод И. Курочкина 226
Прошение. Перевод И. Курочкина 228
Герцог Пелагруэ. Перевод И. Курочкина 230
Проект жизни. Перевод Н. Курочки на 231
Тетка-воспитательница. (La
Mamma-educatrice). Перевод Н. Курочкина 234

Отрывок. Перевод Н. Курочкина 239
Ископаемый человек. Перевод Н. Курочкина.. 240
Улитка. Перевод Н. Курочкина 242
Спокойная любовь. Рассказ стихах.
Перевод Я. Курочкина 244
Паровая гильотина. (На мотив Джусти).
Перевод Н. Курочкина 253
Приложения
Е. Ю. Сапрыкина. Сатира и шутка в
стихотворениях Джузеппе Джусти 257
Примечания {Сост. Е. Ю. Сапрыкина) 302
ДЖУЗЕППЕ ДЖУСТИ
ШУТКИ
Утверждено к печати редколлегией серии
«Литературные памятники» АН СССР
Редактор издательства А. Н. Торопцева
Художники В. Н. Тикунов, В. Г Виноградов
Художественный редактор Н. Н. Михайлова
Технический редактор Т. А Калинина
Корректоры Р. В. Молоканова, Н. А. Несмеева
И Б № 47458
Сдано в набор 14.12.90. Подписано к печати 21.05.91. Формат
70x90 1/32. Бумага бумага для печати Гарнитура тайме. Печать
офсетная. Фотонабор. Усл. печ. л. 13,24. Усл. кр. отт. 14,41. Уч.-
изд. л. 17,15. Тираж 25 000 экз. Тип. зак. 622. Цена 7 р. 20 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва В-485, Профсоюзная ул., 90
4-я типография издательства «Наука». 630077 Новосибирск, 77,
ул. Станиславского, 25