АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

P L I N I
S E C V N D I
EPISTVLARVM
LIBRI I-X
PANEGYRICVS
AD
TRAIANVM

ПИСЬМА
ПЛИНИЯ
МЛАДШЕГО
ПЕРЕВОД
М.Е. Сергеенко, А.И.Доватура
и В.С.Соколова
•
ПРИМЕЧАНИЯ
М.Е.Сергеенко и В.С.Соколова
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА-ЛЕНИНГРАД
19 5 0

Под общей редакцией Комиссии Академии Наук СССР
по изданию научно-популярной литературы
и серии «итоги и проблемы современной науки»
Председатель Комиссии президент Академии Наук СССР
академик С. И. ВАВИЛОВ
Зам. председателя член-корреспондент Академии Наук СССР
П. Ф. ЮДИН
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР
академик И.' И . ТОЛСТОЙ

ПИСЬМА

К Н И Г А I
ι
Плиний Септицию привет.
(1) Ты часто уговаривал меня собрать и опубликовать
письма, написанные мной с некоторым старанием. Я собрал
их, не думая о хронологическом порядке (я не собирался
ведь писать историю), а как они подвернулись под руку.1
'(2) Остается тебе не раскаиваться в совете, а мне в уступ-
чивости. Теперь я буду собирать письма, которые до сих
пор лежали заброшенными, и не стану уничтожать те, кото-
рые, может быть, еще напишу. Будь здоров.
Плиний Арриану привет.
(1) Так как я предвижу, что ты запоздаешь со своим
приездом, то вот книга, обещанная мною в прежних пись-
мах. Читай ее, пожалуйста, и поправляй, как ты это имеешь
обыкновение делать, тем более, что я, кажется, до сих пор
ничего не писал с таким ζηλω.2 (2) Я пытался подражать
твоему всегдашнему любимцу Демосфену и моему недав-
лему, Кальву, по крайней мере в том, что касается фигур

8 Книга I
речи. По силе с такими людьми могут сравняться лишь не-
многие, те, «кого возлюбил справедливый».3 (3) Моя тема
не препятствовала такому соревнованию (боюсь, что упо-
требляю дерзкое слово): она требовала от моей речи почти
непрерывной страстной напряженности. Это и пробудило
меня от длителоного безделья и спячки, если только
я вообще способен к пробуждению. (4) Не избегал я вовсе
ληκύθους4 нашего Марка;5 я всякий раз немного сворачивал
с дороги в сторону за цветами, которые приглашали со-
рвать себя своевременно: я ведь хотел быть пылким, а не
мрачным, (о) Не думай, что я под этим предлогом ищу
снисхождения. Чтобы еще подправить твой напильник,6 при-
знаюсь: и я сам, и мои друзья не прочь от издания, если,
пожалуй, и ты подаешь голос за эту нелепую затею. (6)
Надо действительно что-нибудь издать, хотя бы в первую
очередь то, что уже готово (слышишь желание лентяя!).
Издавать надо по многим причинам, главным образом по-
тому, что, говорят, выпущенные мною книги хотя и утра-
тили уже прелесть новизны, однако ходят по рукам. Книго-
продавцы,7 может быть, мне льстят. Пусть, впрочем, льстят,
если только эта ложь делает мне приятными мои занятия.
Будь здоров.
Плиний Канинию Руфу привет.
(1) Ну как Комум, наш сладостный приют? А прелестная
подгородная дача? А тот портик, где всегда весна? А густо-
тенный платан? А проток, весь в зелени и цветах? А озеро,
лежащее внизу и служащее даче?8 А та дорожка, мягкая
и, однако, утоптанная?9 А та баня, круглый день залитая
солнцем? А столовая для приемов и другая для маленького
круга? А спальни для ночи и дня?10 Они завладели тобой

Письма 3, 4
и поочередно уступают тебя друг другу? (2) Или же ты,
как всегда, занят по имению и тебя отвлекают дальние
поездки? Если они завладели тобой, то ты счастливейший
человек; если нет, то такой же, как все. (3) Почему ты не
поручишь другим (пора уже!) мелкие и неизменные заботы
и не отдашься в этом глубоком и полном уединении ум-
ственным занятиям? Пусть они станут твоим делом, твоим
досугом, твоей работой и твоим отдыхом; им—часы
бодрствования, им — даже сон. (4) Вылепи и вычекань
нечто, что будет навеки твоим. Остальное твое имущество
после тебя не раз переменит хозяина; это, став однажды
твоим, никогда твоим быть не перестанет. (5) Я знаю,:
к какому духу, к каким дарованиям обращены мои
увещания; постарайся только оценить себя так высоко,
как тебя оценят и другие, если ты себя так оценишь.
Будь здоров.
Плиний Помпейе Целерине, своей теще,
привет.
(1) Чего только нет у тебя в Окрикуланском,11 Нарний-
ском,12 Курсуланском13 и Перусинском14 поместьях! В Нар-
нийском есть даже баня! Из моих писем (твоих уже не
нужно) достаточно того старого и короткого.15 (2) Клянусь
Геркулесом,16 я чувствую себя больше дома у тебя, чем
у себя. Разница только в том, что у тебя меня приняли
заботливее и внимательнее, чем дома. (3) Вероятно, то же
случится и с тобой, если тебе доведется завернуть ко мне.
Очень хотел бы этого, во-первых, затем, чтобы ты отдохнула
у меня так же, как я у тебя, затем, чтобы мои домочадцы,
которые встречают меня беспечно и почти нерадиво, нако-
нец бы подтянулись. (4) У кротких хозяев рабы ведь от-

70 Книга I
выкают бояться: новые люди приводят их в волнение, и
они больше стараются, чтобы хозяева одобрили их не за
службу себе, а за службу другим. Будь здорова.
Плиний Воконию Роману привет.
(1) Видел ты человека более напуганного и принижен-
ного, чем Марк Регул после смерти Домициана? Он совер-
шил при нем преступления не меньшие, чем при Нероне,
только более тайно. Он начинает бояться моего гнева и
прав: я разгневан. (2) Гибель Рустика Арулена взлелеял
он, ликовал по поводу его смерти он; он даже выступил
•с публичными чтениями17 и опубликовал книгу, в которой
преследует Рустика, и, назвав его «обезьяной стоиков», до-
бавляет: «которая заклеймена вителлиевым шрамом».18
{3) Ты узнаешь красноречие Регула? Он терзал Геренния
Сенециона с таким неистовством, что Меттий Кар сказал
ему: «Какое тебе дело до моих мертвецов? Разве я беспо-
кою Красса или Камерина»19 (Регул донес на них при Не-
роне). (4) Он полагал, что все это меня возмутило, и по-
этому даже не пригласил меня на свои публичные чтения.
Кроме того он вспомнил, какой смертельной опасности
подверг он меня однажды на суде центумвиров.20 (5) Я вы-
ступал по просьбе Арулена Рустика защитником Аррио-
ниллы, жены Тимона, а Регул выступал против. Я опирался
в одном пункте моей защиты на мнение Меттия Модеста,
прекрасного человека. Он находился тогда в изгнании, бу-
дучи выслан Домицианом. И вот тебе Регул: «Скажи,
Секунд, как ты думаешь о Модесге?». Ответь я: «хорошо» —
гибель; ответь: «плохо» — позор. Могу сказать одно: мне
помогли тогда сами боги. «Я отвечу, что думаю», говорю
.я, «если этот вопрос будут разбирать центумвиры». Он

Письмо 5 71
опять: «Скажи, как ты думаешь о Модесте?». (6) Я вто-
рично: «Свидетелей спрашивают обычно о подсудимых,
а не об осужденных». Он в третий раз: «Как ты думаешь
не о самом Модесте, а об его верноподданнических чув-
ствах?». (7) «Ты спрашиваешь, что я думаю? Я полагаю,
что не дозволено даже спрашивать о том, о чем поста-
новлен приговор». Он замолчал. Меня хвалили и поздрав-
ляли с тем, что я не опозорил своей репутации ответом,
пожалуй, и полезным, но бесчестным, и в то же время не
запутался в сетях этого коварного вопроса.
(8) Теперь он, зная свою вину, вне себя от страха: он
хватает Цецилия Целера, затем Фабия Юста и просит по-
мирить меня с ним. Этого мало: приходит к Спуринне и
униженнейшим образом, как всегда, когда он боится, молит:
«Пожалуйста, пройди утром к Плинию на дом, только обя-
зательно утром (я не могу дольше переносить эту тревогу),
и как угодно, но добейся, чтобы он на меня не гневался».
(9) Просыпаюсь, посланец от Спуринны: «Можно притти
к тебе?». «Я сам к тебе приду». Направляемся один к дру-
гому и встречаемся в портике Ливии.21 Он излагает пору-
чение Регула и добавляет к ним свои просьбы, скупые, как
и полагается хорошему человеку, когда он просит за того,
кто на него вовсе не похож. (10) «Ты увидишь сам», го-
ворю я, «что следует объявить Регулу. Мне не пристало
тебя обманывать. Я ожидаю Маврика (Маврик тогда еще
не вернулся из ссылки) и поэтому не могу ответить тебе
ни „да" ни „нет"; я буду поступать, как решит Маврик:
ему в этом деле подобает распоряжаться, а мне только
следовать за ним».
(11) Через несколько дней сам Регул встречает меня
в свите претора;22 настигнув там, отводит в сторону и гово-
рит, что боится, не засели бы у меня крепко в душе слова,
сказанные им в суде центумвиров, когда он возражал мне
и Сатрию Руфу: «Сатрий Руф, который не соревнуется
с Цицероном и который доволен современным красноре-

72 Книга I
чием».23 (12) Я ответил, что теперь я понимаю злостность
его слов, так как он сам в ней признался, а впрочем я мог бы
счесть их за почетный отзыв: «Я действительно соревнуюсь
с Цицероном и не доволен современным красноречием; (13)
я считаю большой глупостью брать в качестве образцов
для подражания не самое лучшее. А раз ты вспомнил об
этом заседании суда, то почему ты забыл о другом, на
котором ты меня спросил, что я думаю о верноподданни-
ческих чувствах Меттия Модеста?». Он заметно побледнел,
хотя и вообще бледен, и, заикаясь: «Я спросил, чтобы
повредить не тебе, а Модесту». Подумай, какая
жестокость у этого человека, если он открыто при-
знается, что хотел повредить сосланному! К этому
он присовокупил еще превосходное объяснение: (14)
«Модест написал в одном письме, которое читалось
у Домициана: „Этот царек — негоднейшее из всех
двуногих"».24 Модест, надо сказать, написал сущую
правду.
(Ιό) На этом и кончилась наша беседа: я не захотел
продолжать ее, чтобы сохранить за собой полную свободу
действий, пока не приедет Маврик. Я прекрасно понимаю,
что Регул δυσκαθαίρετος:25 он богат, он интриган, много
людей за ним ухаживает, еще больше людей его боятся:
а страх обычно сильнее любви. (16) Может, однако, случиться,
что все это расшатается и рухнет: на преданность негодяев
можно полагаться так же мало, как на них самих. Опять-
таки повторяю, что я жду Маврика. Это человек основа-
тельный, разумный, многому научившийся в испытаниях,
который умеет по прошлому предвидеть будущее. Осно-
вываясь на его советах, я или предприму что-нибудь,
или останусь в бездействии. (17) Тебе я пишу
об этом потому, что наша взаимная любовь застав-
ляет меня сообщать тебе не только обо всех моих
делах и словах, но также и о моих намерениях. Будь
здоров.

Письма 6, 7 /3
Плиний Корнелию Тациту привет.
(1) Ты будешь смеяться,— хорошо, смейся. Я, Плиний,
тот самый Плиний, которого ты знаешь, поймал троих ка-
банов— и прекраснейших. «Сам?» — скрашиваешь ты. Да,
сам, и при этом вовсе не выходя из своей спокойной непо-
движности. Я сидел возле тенет; поблизости не было ни
рогатины, ни копья, а только стиль и дощечки.26 Я раз-
мышлял, делал заметки, рассчитывая вернуться домой если
и с пустыми руками, зато с полными табличками. (2) Не
презирай такого способа работы: удивительно, как телесное
движение будит душу, а лес кругом, уединение, само мол-
чание, которое требуется для охоты, все это так возбу-
ждает мысль. (3) Поэтому, когда ты отправишься на охоту,
то, советую тебе, возьми с собой корзинчу с хлебом, флягу,
а также дощечки: ты узнаешь по опыту, что Минерва
так же бродит по горам, как и Диана. Будь здоров.
Плиний Октавию Руфу привет,
(1) Подумай, на какую высоту ты меня ставишь, давая
мне столоко же власти и столоко могущества, сколько
Гомер дал Юлитеру Лучшему Величайшему:
τω δ'ετερον (Λεν έδωκε πατήρ, έτερον δ'άνένευσεν.27
(2) Я ведь могу ответить на просьбу таким образом:
и кивнуть головой и покачать ею. Я считаю для себя вполне
довольным, особенно раз ты настаиваешь, извиниться перед
жителями Бетики,28 что я не могу выступить за них на
суде против одного человека, но не подобает мне, чело-
веку честному и твердому в своих правилах (ты эти каче-

Η Книга I
ства уважаешь), итти против провинции, привязанность ко-
торой я однажды заработал столькими услугами, столькими
трудами, столькими, наконец, опасностями для себя.29 (3)·
Ты просишь меня выполнить одну из твоих просьб: взве-
сив их, я соглашаюсь сделать то, что удовлетворит не
только твоему пристрастию, но и спокойной оценке. Я за-
бочусь не столько о том, чего ты, прекрасный человек,
хочешь сейчас, но и о том, что ты всегда сможешь одоб-
рить.
(4) Я надеюсь около октябрьских ид30 быть в Риме и
лично подтвердить это самое твоим и моим словом Галлу;
ему ты и сейчас можешь поручиться за меня:
η και κυανεησιοεπ* νφρύσι νευσε.31
(5) Почему, в самом деле, мне не разговаривать с тобой
вообще гомеровскими стихами, раз ты не позволяешь мне
разговаривать твоими, а я настолько горю желанием иметь
их, что, кажется, это единственная плата, которой можно
было бы меня купить и заставить пойти даже против жи-
телей Бетики.
(6) Почти забыл то, о чем никак не следовало забывать:
я получил великолепные финики, которым теперь пред-
стоит выдержать спор с винными ягодами и грибами.
Будь здоров.
8
Плиний Помпею Сатурнину привет.
(1) Очень кстати вручили мне твои письма, в которых
ты требуешь послать тебе что-нибудь из моих произведе-
ний: я уже сам давно решил это сделать. Ты пришнорил
лошадь, которая и сама бежит, и разом уничтожил для.
себя снисхождение за отказ от работы, а для меня нелов-

Письмо 8 /5
кость ее взыскивать. (2) Не подобает мне стесняться и не
брать того, что предложено, а тебе тяготиться тем, на что
ты сам напросился. От ленивого человека, впрочем, не до-
ждешься новой работы. Поэтому я хочу попросить тебя, удели
опять время для моей речи, которую я держал перед своими
земляками32 в день открытия мной библиотеки. (3) Я помню,
ты уже сделал мне по поводу нее некоторые общие заме-
чания; поэтому я теперь и прошу, обрати на нее внимание
не только в целом, но отшлифуй так, как ты это умеешь
делать, и отдельные части. От меня ведь зависит, опубли-
ковать ли эту речь после исправления, или придержать ее.
(4) Может быть именно это исправление положит предел
моей нерешительности: в случае многочисленных переделок
окажется, что речь издавать не стоит, или же она станет
стоящей при попытках ее переделать.
(δ) Причины моей нерешительности лежат, правда, не
столько в моем писании, сколько в характере самой темы.
Тут есть что-то немножко вроде хвастовства и высокоме-
рия, и для меня, человека скромного, это тяжело. Как
ни сдержан и ни скромен мой тон, но я вынужден
был рассуждать как о щедротах своих родителей,
так и о своих собственных. (6) Это неверное и скользкое
место даже тогда, когда близкое родство сообщает ему
большое очарование. Если похвалы другим людям слушают
обычно с некоторым раздражением, то как трудно добиться,
чтобы речь о себе или о своих близких не показалась не-
сносной. Мы завидуем самой добродетели, но еще больше
ее славе и восхвалению, и мы как раз меньше злословим"
о тех добрых поступках, которые окутаны мраком и мол-
чанием, и меньше их искажаем. (7) Поэтому я часто рас-
суждал сам с собой: для себя ли только должен я соста-
вить эту речь, какова бы она ни была, или же она мой
долг и перед другими? В первой мысли укрепляет меня
вот что: многое, что необходимо при самом деле, по совер-
шении его кажется бесполезным и не вызывает благодарности.

.16 Книга I
(8) Не будем далеко искать примеров: не полезно ли
написать о причинах щедрости? Это дало бы мне возмож-
ность, во-первых, спокойно предаться благородным размыш-
лениям, затем, медленно развивая их, как следует вгля-
деться в их красоту и, наконец, предостеречь от раская-
ния этого спутника необдуманной щедрости. Такие мысли
должны упражнять людей в презрении к деньгам. (9) При-
рода приковала к ним всех людей; меня же, наоборот,
основательно продуманное стремление давать освободило
от цепей скупости, всем общих. Моя щедрость должна
показаться тем похвальнее, что меня к ней влек не порыв,
а размышление.
(10) К этому присоединяется и то обстоятельство, что
я обещал ведь не игры или гладиаторов, а ежегодную
сумму на содержание свободнорожденных детей. Людей
не приходится уговаривать, чтобы они тешили свои глаза
и уши: тут оратору надо не побуждать, а скорее сдерживать;
(11) но чтобы человек с охотой взял на себя докучное и труд-
ное дело воспитания, этого приходится добиваться не только
наградами, но и особыми убеждениями. (12) Если врачи предпи-
сывают здоровую, но невкусную пищу с ласковыми уговорами,
то насколько важнее, заботясь о благе общественном, пред-
ставить в благожелательной речи дар полезный, но далеко
не столь приятный? Тем более, что я особенно старался
добиться одобрения своему дару, предназначенному для
тех, у кого есть дети, и со стороны людей бездетных;
я хотел, чтобы чести, полученной немногими, терпеливо
ожидали и старались ее заслужить и остальные. (13) Я больше
беспокоился тогда об общем благе, чем о личном само-
восхвалении, и хотел только, чтобы мои намерения и смысл
моего дара были понятны. Теперь же я боюсь, как бы
в случае издания не показалось, что я сослужил службу
не на пользу другим, а во славу себе самому.
(14) Кроме того я помню, что благороднее ожидать на-
грады за хорошее дело от собственной совести, а не от

Письмо 9 Π
молвы. Слава должна притти сама собой, ее нечего
искать, а если она по какой-то случайности и не придет,
то поступок, не заслуживший славы, не становится
от этого менее прекрасным. (15) Так и кажется, что
люди, которые украшают словами свои благодеяния,
совершили их затем, чтобы о них прокричать. То,
что в чужом сообщении показалось бы великолепным,
теряется в передаче самого делателя. Если люди не могут
подкопаться под само дело, они начинают нападать на то,
что ты этим делом хвалишься. Ты совершил поступок,
о котором лучше умолчать, — бранят самый поступок;
ты не молчишь о том, что стоит похвалы, — бранят тебя
самого. (1о) А меня тут удерживает еще особая причина.
Я ведь держал эту речь не перед народом, а перед деку-
рионами,33 не под открытым небом, а в курии.34 (17) Я боюсь
поэтому, не будет ли непоследовательностью уклониться
при произнесении речи от восторженного сочувствия толпы,
а теперь искать его этим изданием? Я не пустил на порог
курии народ, бывший предметом моей заботы, потому что
не хотел навлечь на себя подозрения в искательстве,
а теперь я буду всенародно выставлять себя напоказ, чтобы
завоевать даже тех, для кого мой дар может иметь значе-
ние только примера.
(18) Вэт тебе причины моей нерешительности; тем не
менее я последую твоему совету, авторитет которого заме-
нит мне основания для действия. Будь здоров.
Плиний Миницию Фундану привет.
(1) Удивительно, что каждый день в Риме полон или
кажется полным смысла, а если взять их все вместе, то
никакого смысла не получается. (2) Спроси любого: «Что
ты сегодня сделал?». Тебе ответят: «Я присутствовал при
2 Письма Плиния

18 Книга I
церемонии совершеннолетия;35 был на сговоре или на
свадьбе; один пригласил меня подписать завещание,36 дру-
гой выступить на его защиту в суде, третий — подать ему
совет». (3) Все это кажется необходимим в тот день, когда
ты этим занят; но если ты подумаешь, что занимался этим
изо дня в день, то все это покажется пустым, особенно
если ты уехал из Рима. И тогда вспоминаешь: «Сколько
дней потратил я на пустяки!».
(4) Так бывает со мной после того, как я что-нибудь
почитаю или попишу у себя в Лаврентинском поместье37
или просто займусь своим здоровьем, которым поддер-
жана и душа, (э) Я ничего не слышу и ничего не говорю,
чего не стоило бы слышать или говорить; никто у меня
ни о ком не злословит, никого я не браню, разве себя
самого за плохую работу; ни надежда, ни страх не трево-
жат меня, никакие слухи не беспокоят: я разговариваю
только с собой и с книжками, (о) О праведная, настоя-
щая жизнь! О сладостный честный досуг, который пре-
краснее почти всякого дела! О море, о берег, истинное
уединение [Λουσείον,38 сколько вы создали, сколько мне
рассказали!
(7) Оставь же при первом случае этот грохот, пустую
беготню и глупые труды и предайся занятиям или досугу.
(8) Лучше ведь, как тонко и остроумно сказал наш Ати-
лий, пользоваться досугом, чем заниматься безделками. Будь
здоров.
10
Плиний Аттию Клементу привет.
(1) Если когда-нибудь занятия науками и искусствами
процветали в Риме, то теперь они процветают в особенности.
(2) Тому есть много славных примеров, но достаточно одного:
философ Евфрат. Я близко присмотрелся к нему в его же

Письмо 10 19
доме, в Сирии, когда юнцом служил на военной службе.
Я старался, чтобы он полюбил меня, хотя стараться была
и не нужно: он доступен, всегда идет навстречу и полон
той любезности, которой учит и других. (3) Если бы я смог
осуществить его тогдашние надежды на меня в той же
мере, в какой он увеличил свои добродетели! А может быть,
я теперь больше удивляюсь им, потому что больше их
понимаю. Не вполне, правда, понимаю и теперь: (4) как о ху-
дожнике, резчике, скульпторе может судить только мастер,
так и мудреца может постичь только мудрец.
(5) Насколько, однако, дано мне судить, Евфрат обладает
множеством таких выдающихся и блестящих качеств, что
даже не очень образованные люди обращают на них вни-
мание и поражаются им. Он рассуждает тонко, основательно
и красиво; часто он достигает платоновской высоты и раз-
маха. Речь у него богата, разнообразна и сладостна: она
ведет и подчиняет даже тех, кто не хочет уступать. (6)
Прибавь к этому высокий рост, красивое лицо, длинные
волосы, большею седую бороду. Пускай все это мелочь
и случайность, но в нем это внушает особенное почтение.
(7) Ничего отталкивающего во внешности,10 ничего мрач-
ного, только большая строгость; при встрече с ним испы-
тываешь почтение, не страх. Жизнь его совершенно чиста
и полна благожелательности: он преследует пороки, а не
людей; он не наказывает заблуждающихся, но исправляет
их. Ты следишь за его увещаниями с напряженным внима-
нием, и хотя ты уже убежден, тебе хочется, чтобы тебя
еще убеждали. (8) У него есть трое детей, двое мальчиков,
которых он тщательно воспитывает. Тесть его, Помпеи
Юлиан, человек вообще большой и славной жизни, но его
могло прославить уже одно то, что, первый человек в про-
винции,40 он выбрал себе в зятья среди людей высокого
положения первого не по званию, а по мудрости.
(9) Зачем, однако, я говорю так много о человеке, об-
щаться с которым мне не дано? Чтобы больше тосковать
2*

20 Книга I
о том, что не дано? Я разрываюсь на своей работе, оди-
наково и большой и тягостной: заседаю в суде, отвечаю
на жалобы,41 составляю протоколы, пишу множество писем,
в которых нет ничего для письменности.42 (10) Иногда
(часто ли это удается?) я жалуюсь Евфрату на эту заня-
' тость. Он утешает меня, утверждая, что работать на обще-
ственном поприще, расследовать, судить, творить и осуще-
ствлять правосудие, применять на практике то, чему учат
философы, это тоже дело философии и притом прекрас-
нейшее. (11) Меня он единственно не может убедить в том,
что лучше заниматься всем этим, чем проводить с ним
целые дни, слушая и поучаясь.
Тем больше советую тебе, незанятому человеку, как
только ты приедешь в Рим (а ради этого приезжай поско-
рее) вручить ему себя для окончательной отделки и шли-
фовки. (12) Я не отказываю, как большинство людей, дру-
гим в том благе, которого лишен сам: наоборот, я
чувствую известное удовольствие, когда вижу, что
у друзей моих есть то, в чем мне отказано. Будь
здоров.
11
Плиний Фабию Юсту привет.
(1) Давно нет от тебя ни одного письма. Ты говоришь,
не о чем писать. Вот это самое и напиши, что тебе не
о чем написать, или просто то, с чего обычно начинали
наши предки: «Если ты здоров, хорошо; я здоров». С меня
достаточно и этого: это ведь самое главное. Ты думаешь,
я шучу. Нет, я прошу всероез. (2) Уведомь меня, как жи-
вешь: я не могу не волноваться, ничего об этом не зная.
Будь здоров.

Письма /У, 12 2Т
12
Плиний Калестрию Тирону привет.
(1) Я понес жестокий урон,43 если только можно назвать
уроном потерю такого человека. Отошел Кореллий Руф,
при зтом добровольно, и это особенно терзает мое сердце.
Больше всего ведь горюешь о смерти, которая представ-
ляется неестественной и непредопределенной. (2) Когда
человек кончается от болезни, то в самой неизбежности
этой смерти есть великое утешение; неисцелима печаль
о тех, кого унесла добровольная смерть: верится, они
могли бы еще долго жить. (3) Кореллия подвигнул к зтому
решению тот высший принцип,44 который заменяет мудрецу
необходимость. А у него было много основзний жить:
чистая совесть, чистое имя, большая влиятельность, а за-
тем дочь, жена, внук, сестры и, кроме стольких близких,
подлинные друзья. (4) Его замучила болезнь такая долгая,
такая мучительная: как ни ценна была ему жизнь, причины
для смерти победили.
На тридцать третьем году, как я слышал от него са-
мого, его схватила подагра. Она перешла к нему от отца*
(5) Пока он был молод, он побеждал и перела-
мывал болезнь воздержанием и целомудрием; совсем не-
давно, когда со ста| остью она усилилась, он мужественно
переносил ее, хотя и терпел невероятные мучения и же-
сточайшие пытки. (6) Боль теперь не сидела только в ногах,
как раньше, а бродила по всем членам. Я посетил его
во время Домициана в его имении под Римом; он
лежал. (7) Рабы вышли из спальни: так было у него
заведено: при посещении близких друзей уходила даже
жена, свято умевшая хранить всякую тайну. (8) Он
повел глазами вокруг и сказал: «Как ты думаешь, почему
я так долго терплю эти муки? Чтобы хоть на один
день пережить этого разбойника».45 Дай ты этому

22 Книга I
человеку тело, равное его духу, и он выполнил бы то,
чего хотел.46
Бог услышал его молитву: желание его осуществилось,
и он, рассчитывая теперь умереть спокойным и свободным,
разорвал жизненные цепи, многочисленные, но слабые. (9)
Болезнь, которую он старался смягчить воздержанием, уси-
лилась, терпение больного не выдержало. Прошел второй,
третий, четвертый день: он не принимал пищи. Жена его
Гиспулла прислала ко мне общего нашего друга Геминия
с печальным известием, что Кореллий решил умереть, что
ни она, ни дочь не могут умолить его и что я единствен-
ный человек, который может вернуть его к жизни. (10)
Я кинулся к нему и уже был недалеко, когда Юлий Аттик
от имени той же Гиспуллы сообщает мне, что уже и я ни-
чего не добьюсь: он закаменел в своем упорстве. Когда врач
поднес ему пищу, он сказал ему: «κέκρικα»,47 и слово зто оста-
вило у меня в душе столько же восхищения, сколько и тоски.
Я думаю о том, какого друга, какого человека я ли-
шаюсь. (11) Ему, правда, исполнилось шестьдесять семь
лет, возраст достаточно долгий и для самого крепкого
человека: знаю. Он избавился от непрерывной болезни: знаю.
Он умер, не потеряв никого из близких, среди полного
благополучия в государстве,43 которое было для него до-
роже всех близких; и это знаю. (12) И над ним, как над
юношей, кагс над человеком полным сил, я горюю, горюю
(можешь считать меня малодушным) из-за себя. Я потерял,
потерял того, кто был в моей жизни свидетелем, вожатым,
учителем. В общем я скажу то, что в свежей скорби сказал
моему товарищу Кальвизию: «Боюсь, как бы я не стал
жить спустя рукава». (13) Поэтому утешай меня не тем,
что «он был стар, был немощен» (я это знаю), а найди
что-нибудь новое, что-нибудь большое, о чем я никогда
не слышал, никогда не читал. Слышанное и читанное само
собой приходит мне в голову, но бессильно перед такой
болоЮ. Будь здоров.

Письмо 13 23
13
Плиний Сосию Сенециону привет.
(1) В этом году большой урожай поэтов: в течение всего
апреля месяца не было почти ни одного дня, чтобы кто-
нибудь не выступал с публичным чтением.49 Я радуюсь про-
цветанию литературы и тому, что людские дарования громко
заявляют о себе. Слушатели собираются, правда, лениво.
(2) Большинство сидит в портиках, убивает время, вместо того
чтобы слушать, на всякую болтовню и велит время от времени
докладывать себе, вошел ли уже чтец, сказал ли он только
свое предисловие или прочел уже значительную часть книги.
Только тогда, и то лениво и медленно, они появляются, но
не остаются до конца, а уходят раньше, одни, скрываясь и
тайком, другие открыто и свободно.
(3) Клянусь Геркулесом! Рассказывают, что на памяти
отцов наших Цезарь Клавдий однажды прогуливался по
Палатину50 и, услышав крик, спросил, в чем дело. Когда ему
сказали, что читает Нониан, он тут же неожиданно для чтеца
пришел его послушать. (4) Теперь самый праздный человек,
которого давным-давно пригласили, а потом неоднократно
напоминали о приглашении, или не приходит вовсе, а если
придет, то жалуется на потерянный день, именно потому,
что он его не потерял. (5) Тем более заслуживают похвалы
и одобрения те, кого эта ленивая или надменная аудитория
не отлугивает от писания и от публичных чтений.
Что касается меня, то я был почти на всех чтениях.
Авторы, правда, в большинстве мои друзья: нет ведь почти
никого, кто любил бы литературу и в то же время не любил
бы меня. (6) Поэтому я задержался в Риме дольше, чем
хотел. Я могу, наконец, уехать в деревню и приняться
за писание. Публично читать это произведение я не стану:
пусть те, у кого на чтениях я присутствовал, не думают,
что я одолжил им, а не подарил свое время. Как всякая

24 Книга I
услуга, так и эта теряет свою прелесть, если за нее требуют
благодарности. Будь здоров.
14
Плиний Юнию Маврику привет.
(1) Ты просишь, чтобы я подыскал мужа для дочери твоего
брата: ты прав, возлагая зто дело преимущественно на меня.
Ты знаешь, как я уважал и любил этого большого человека,
какими советами взлелеял он мою юность, какими похва-
лами добился того, чтобы я оказался достоин похвал. (2) Ты
не мог бы мне поручить ничего важнее или приятнее; я не
мог бы взять на себя ничего почетнее, чем выбрать юношу,
который достоин дать внуков Арулену Рустику.
(3) Такого, впрочем, долго бы пришлось искать, если бы
не было Минуция Ацилиана, словно предназначенного для
этого жребия. Он мне близкий друг, любит меня, как юноша
юношу (он моложе меня на несколько лет), и уважает, как
старика. Он жаждет найти во мне наставника и учителя,
какого нашел я у вас в доме. (4) Он родом из Бриксии,61
из той нашей Италии, где до сих пор строго хранят и скром-
ность и умеренность и даже старинную деревенскую простоту.
(5) Отец его Минуций Макрин, первый человек в сословии
всадников: ничего более высокого он не захотел. Причислен-
ный божественным52 Веспасианом к преториям,53 он упорно
отдавал предпочтение честному покою перед нашей пого-
ней за почестями или нашими званиями — не знаю уж,
как сказать. (6) Бабка его с материнской стороны Серрана
Прокула родом из Патавия.54 Ты знаешь нравы этого места,
но Серрана и для патавинцев образец строгого поведения.
Дядей по матери ему приходится Публий Ацилий, человек
серьезный, благоразумный и редкой честности. Одним сло-
вом, в этой семье все будет тебе нравиться так же, как
в твоей собственной.

Письма 14, 15 25
(7) В самом Ацилиане много энергии и трудолюбия при
очень болошой скромности. Он с великой честою прошел
квестуру, трибунат и претуру, избавив тебя от необходимо-
сти хлопотать за него. (8) У него благородное лицо, залитое
ярким румянцем, врожденная красота во всей фигуре и
сенаторская осанка. Этим, по-моему никак нельзя пренебре-
гать: должна же получить девушка как бы награду за свое
целомудрие. (9) Не знаю, добавить ли, что у его отца боль-
шое состояние. Когда я представляю себе вас, кому я ищу
зятя, то я думаю, что о состоянии следует молчать; когда
вижу нравы общества и законы государства, по которым
считается, что прежде всего надо справиться об имуществе
человека, то мне кажется, что и этот пункт не следует про-
пускать. Конечно, если думать о потомстве и потомстве
многочисленном, то при выборе жениха надо принимать
в расчет и это. (10) Ты, может быть, думаешь, что я увлекся
своей любовью и превознес жениха больше, чем следует.
Честью ручаюсь тебе, ты сам увидишь, что действительность
далеко превосходит мои слова. Я, правда, горячо люблю
молодого человека, как он этого и заслуживает; но именно
обязанность любящего не отягощать похвалами любимого.
Будь здоров.
15
Плиний Септицию Клару привет.
(1) Послушай! Обещаешь быть к обеду и не являешься*
На суд: уплатить расходы до асса,5δ а они не малы! (2) Каж-
дому было приготовлено по кочанчику салата, по три улитки,
по два яйца, полбяная каша с сытой и снегом (за него ты
тоже заплатишь и даже в первую очередь, потому что он
растаял тут же на блюде); маслины, свекла, горлянки, лук и
тысяча таких же изысканных кушаний. Ты мог бы послушать

26 Книга I
комика, чтеца, лирника и даже всех их — вот какова моя
щедрость. (3) А ты предпочел, не знаю у кого, устриц,
свинину, морских ежей и гадитанок.
Будешь за это наказан; как? Не скажу1 Поступил ты же-
стоко, лишил удовольствия меня, это несомненно, но, пожа-
луй, и себя. Как бы мы позабавились, посмеялись, позанима-
лись! (4) У многих ты пообедаешь и роскошнее, но нигде
не будет так весело, просто, беспечно! Испытай, одним словом,
и если затем ты не станешь всем отказывать ради меня,
отвечай мне всегда отказом. Будь здоров.
16
Плиний Еруцию привет.
(1) Я давно любил Помпея Сатурнина (я называю его
своим другом) и одобрял его талант даже раньше, чем узнал,
насколько он разнообразен, гибок и многосторонен; теперь
он покорил меня целиком до конца. (2) Я слышал, как он
ведет судебные дела: его речь энергична, горяча и в то же
время отделана и красива, все равно, приготовил ли он ее
заранее или говорит экспромтом. Его мысли уместны, и он
богат ими, периоды торжественны и красивы; язык звучный
и старинный. Все это удивительно нравится и при последую-
щем чтении. (3) Возьми в руки его речи, и ты почувствуешь
то же, что и я: его можно сравнить с любым классиком,
которым он и подражает. (4) Как историк он удовлетворит
тебя еще больше краткостью, ясностью, прелестью, а также
блеском и возвышенностью рассказа. Здесь в речах58 он
таков же, как и в судебных, но более сжат, краток и
деловит.
(5) Кроме того он пишет стихи такие, как Катулл или
Кальв, и на самом деле такие, как Катулл или Кальв. Сколько
в них прелести, сладости, горечи; любви! Среди нежных

Письма 16, 17 Я
легких стихов он сознательно помещает и жестковатые —
тоже, как Катулл или Кальв.
(6) Недавно он мне читал письма, будто бы от своей
жены: мне показалось, что мне читают Плавта или Терен-
ция в прозе. Женины ли они, что он утверждает, или его
собственные, что он отрицает, — все равно, он заслуживает
одинаковой славы, как в том случае, если составил их сам,
так и в том, если сумел так выучить и образовать свою
жену, которую взял за себя молоденькой девушкой.
(7) Я не расстаюсь с ним целый день: читаю перед тем,
как сажусь писать, читаю после того, как окончил писать,
читаю даже во время отдыха — читаю всегда, как нечто
новое. Очень советую тебе делать то же. (8) То, что он
наш современник, не должно вредить его произведениям.
Если бы он жил среди тех, кого мы никогда не видели,
мы разыскивали бы не только его книги, но и портреты,
а тах как он находится среди нас, то слава его тускнеет,
потому что мы им как бы пресыщены. (9) Есть что-то злое
и извращенное в том, чтобы не восхищаться человеком,
который достоин восхищения, потому что довелось его
видеть, с ним разговаривать, его слышать, обнимать и не
только хвалить, но и любить. Будь здоров.
17
Плиний Корнелию Титиану привет.
(1) Есть еще в людях честность и чувство долга; есть
друзья и у покойников. Титиний Капитон получил от нашего
императора разрешение поставить на форуме статую59 Луцию
Силану. (2) Прекрасно и достохвально использовать для этого
дружбу государя и измерять свое влияние почестями, кото-
рые можешь оказать другим. (3) У Капитона вообще в обычае
чтить славных мужей: каким благоговейним уважением

28 Книга I
окружены у него дОхма, где он только и может их держать,
портреты Брута, Кассия и Катона! Жизнь каждого славного
мужа воспевает он в превосходных стихах. (4) Знай, что
человек, который так любит добродетель в других, сам
обладает ею в избытке. Луцию Силану воздается честь по
заслугам: Капитон заботится о его бессмертии и в равной
мере о своем. Иметь статую на римском форуме так же
почетно и замечательно, как и поставить ее. Будь здоров,
18
Плиний Светонию Транквиллу привет.
(1) Ты пишешь, что перепуган сном и боишься, как бы
не проиграть тебе своего дела. Ты просишь, чтобы я хода-
тайствовал об отсрочке и нашел бы для нее извинение, по
крайней мере на ближайшие дни. Это трудно, но я по-
пытаюсь:
και γάρ τοναρ εκ Διός εστίν.60
(2) Дело, однако, в том, предвещают ли тебе обычно сны
то, что случится, или противоположное зтому. Я вспоминаю
собственный сон, и, по-моему, твой, тебя напугавший, пред-
вещает тебе полный успех. (3) Дело было так: я взялся за
дело Юния Пастора, и мне приснилось, что теща моя,"
припав к моим коленям, заклинала меня не выступать.
А я выступал еще юнцом, выступал перед четырьмя кол-
легиями, 62 выступал против могущественных людей в госу-
дарстве и притом друзей Цезаря:63 любого из этих об-
стоятельств было достаточно, чтобы потерять голову после
такого мрачного сна. (4) И однако я выступил λογ σά^ενος:6*
είς οιωνός άριστο;, ά[λύνεσθα! περί πάτρης:
.65

Письма 18, 19 29
родиной, и если есть что дороже родины, казалась мне
верность слову. Все кончилось благополучно: это дело
открыло для меня уши у людей, открыло дверь
к славе.
(5) Поэтому подумай, не повернешь ли ты свой сон по
этому примеру себе во благо, а не то напиши, если сочтешь
более верным чье-то осторожное правило: «В чем ты сомне-
ваешься, того не делай». (6) Я найду какой-нибудь предлог
и поведу твое дело так, чтобы ты мог вести его только
тогда, когда пожелаешь. У тебя, конечно, другое положе-
ние, чем было у меня. Суд центумвиров нельзя ведь отложить
ни в коем случае, а этот, хоть и с трудом, но все-таки
можно. Будь здоров.
19
Плиний Роматию Фирму привет.
(1) Ты мой земляк, мы вместе учились и с детства жили
вместе; отец твой был другом и матери моей, и моему дяде,
и мне самому, насколько это допускала разница в годах.
Все это важные и веские причины, чтобы мне заботиться
о твоем звании. (2) Так как ты состоишь у нас декурионом,
то из этого следует, что состояние твое равно ста тысячам
сестерций.66 Чтобы иметь удовольствие видеть тебя не только
декурионом, но и римским всадником, я предлагаю тебе для
вэсполнения всаднического ценза триста тысяч.67 (3) Наша
длительная дружба ручается мне за то, что ты не забудешь
этого подарка; я даже не говорю тебе о том, о чем следо-
вало бы говорить, если бы я не знал, что ты и сам будешь
вести себя в новом звании, полученном от меня, со всей
скромностью, потому что оно получено от меня. (4) Мы
должны заботливее охранять почет, в котором одновременно
оберегаем и благодеяние друга. Будь здоров.

30 Книга I
20
Плиний Корнелию Тациту привет.
(1) Я часто спорю с одним ученым и опытным человеком,
который в судебных речах признает только краткость.
(2) Я согласен, что ее следует соблюдать, если дело позво-
ляет; иначе пропустить то, что должно быть сказано, это
предательство, и предательство также бегло и кратко ко-
снутся того, на чем нужно настаивать, что нужно вбивать,
повторять. (3) Длинной, медленно развертывающейся речи
присущи обычно известная сила и вес: как меч в тело, так
и слово в душу входит не столько от удара, сколько от
нажима.
(4) Собеседник мой ссылается на авторитеты и приводит
мне в пример у греков Лисия, а у нас — Гракхов и Катона,
у которых большинство речей кратки и сжаты; я противо-
поставляю Лисию Демосфена, Эсхина, Гиперида и многих
других, а Гракхам и Катону—Поллиона, Цезаря, Целия и
прежде всего Марка Туллия, у которого чем длиннее речь,
тем она считается лучше. Клянусь Геркулесом! С хорошей
книгой бывает то же, что и со всякой хорошей вещью: чем
она больше, тем лучше, (о) Посмотри на статуи, картины^
на изображения людей, разных животных, а также деревьев:
если зти изображения красивы, то от размера они толька
выигрывают. То же и с речами: даже самим свиткам вели-
чина придает некую внушительность и красоту.
(6) Эти и многие другие доводы, которые я обычно при-
вожу в подтверждение своей мысли, мой собеседник,-спор-
щик скользкий и неуловимый, увертливо отражает возраже-
нием, что речи тех самых ораторов, на которых я опираюсь,
произнесенные перед судом, были короче, чем изданные
впоследствии. (7) Я думаю, наоборот. Свидетелями мне будут
многие речи многих ораторов, а из цицероновых — речи за
Мурену или за Варена,68 где дан как бы в качестве оглавле-

Письмо 20 31
ния краткий голый перечень некоторых преступлений. Ясно,
что оратор говорил очень много такого, что при издании
он опустил. (8) Он же говорит, что все дело Клуенция69он
вел по старому обычаю один, а Корнелия70 защищал четыре
дня. Можно ли сомневаться, что речь, растянувшаяся, по
необходимости, на много дней, была затем урезана, очищена
и сжата в одну книгу, правда, длинную, но все-таки в одну?
(9) Однэ, скажут мне, хорошая судебная речь, а другое —
речь, предназначенная для чтения. Я знаю, некоторые так
думают, но я (может быть, я ошибаюсь) твердо убежден,
что можно сказать хорошую речь, которая утратит свои
достоинства, будучи написана, но нельзя не сказать хорошей
речи, если, написанная, она хороша. Написанная речь является
ведь образцом и как бы άρχέτυ-ον71 произносимой. (10) По-
этому в лучших речах, которые мы знаем только в том виде,
в каком они были изданы, мы найдем тысячу импровизаций:
например в речи против Верреса: «Какого мастера? Кого,
наконец? Верно, благодарю: говорили, что Поликлета».73 Из
этого следует, что совершеннейшей оказывается та произ-
несенная речь, которая, если только говорящий свободно
располагает временем, больше всего приближается к написан-
ной; если же во времени ему отказано, то тут вся вина на
судье; на ораторе нет никакой.
(11) На сторэне моего мнения и законы:73 они щедро
предоставляют время говорящему и советуют ему быть не
кратким, а подробным, т. е. обстоятельным: это качества
совместимо с краткостью только в самых мелких делах.
(12) Добавлю и то, чему меня научил опыт, наш лучший
учитель. Я часто вел дела, часто был судьей, часто нахо-
дился в совете: одних людей волнует одно, других другое,
и в большинстве случаев мелочи оказывают наибольшее
впечатление. Люди судят по-разному, настроены—по-разному.
Поэтому те, кто слушает одно и то же дело, часто думают
по-разному, — иногда думают одно и то же, но по разным
душевным побуждениям. (13) Кроме того каждый носится

32 . Книга I
с собственными домыслами, и если другой сказал то, что
он сам предвидел, то он хватается за это, как за сильней-
ший довод. Каждому, следовательно, надо дать нечто, за
что он мог бы ухватиться, что мог бы узнать.
(14) Ках-то, когда мы с Регулом защищали одно и то же
дело, он сказал мне: «Ты считаешь, что в деле нужно разо-
брать все; я сразу вижу, где горло, и хватаю за него». Он
хватает, конечно, за то место, которое выбрал, но в выборе
часто ошибается. Я ответил, что, может быть, там, где он
видит горло, окажется колено или пятка; (15) «я не в со-
стоянии рассмотреть, где горло, и поэтому все пробую,
все исследую, одним словом: πάντα λίΟον κινώ».74 (16) Как
в сельском хозяйстве, я завожу у себя и возделываю не
только виноградники, но и виноградные сады, 7δ не только
виноградные сады, но и хлебные нивы, и как на этих нивах
я сею не одну полбу или пшеницу, но и ячмень, брбы и
прочие бобовые, так и произнося речь, я как бы разбрасы-
ваю во все стороны множество семян, надеясь ссбрать, что
взойдет. (17) Судьи пэ своей природе так же непостижимы,
неверны и обманчивы, ках земля и погода. Я помню, как
комик Евполид хвалит Перикла, величайшего оратора:
προς δέ γ'αύτοϋ τω τά/ει
πειθώ τις έπεκάθητο τοϊσι /ε λεσιν.
οΰτω5 έκηλει καί [λόνος των ρητόρων
το κέντρο ν εγκατέλειπε τοις άκροω^ένΟ'.ς.7β
(18) Самому Периклу, однако, без его величайшего дарова-
ния одной краткостью или стремителоностью речи или ими
обеими вместе (они ведь различны) не даны были бы ни
πειθώ, ни έκηλει.77 Для того, чтобы доставить удовольствие и
убедить, нужны время и простор для речи. Только тот
может оставить острие в душе слушателей, кто не колет
лм, а вонзает его. (19) Добавь, что сказал о том же Перикле
другой комик:
ή'στραπτ, έβρόντα, συνεκύκα την Ελλάδα78

Письмо 20 33
не укороченная, урезанная речь, а широкая, великолепная
и возвышенная гремит, сверкает и приводит все в смятение.
(20) Самое лучшее, однако, это мера. Кто станет отри-
цать? Но меры не соблюдает и тот, кто говорит и меньше,
чем нужно, и больше, кто слишком сокращает себя и
слишком распространяется. (21) Поэтому ты одинаково часто
слышишь как «не в меру и через край», так и «сухо и
слабо». Об одном говорится, что он зашел за пределы
своего предмета, о другом, — что он их не достиг. Оба грешат,
но один бессилием, а другой избытком сил: последнее не-
достаток, хоть и неотделанного, но все же большого таланта.
(22) Говоря так, я одобряю не гомеровского αμετροεπή,79
а того, чьи
καί επεα νιφάδεσσιν έοικότα χει[χερίγ;σιν. ^
Это не значит, что мне не нравится чрезвычайно и тот, кто
παυρα [/.εν, άλλα [λάλα λιγέως.81
Если, однако, мне будет дан выбор, то я предпочитаю
эту речь, похожую на снежную вьюгу, т. е. обильно струя-
щуюся и пространную, одним словом, божественную и не-
бесную.
(23) Краткая речь, однако, приятнее для многих. Да, для
ленивцев, считаться с праздностью и удовольствием кото-
рых смешно. Если ты их позовешь на совет, то окажется,
что лучше не только говорить кратко, а вообще вовсе не
говорить.
(24) Таково доселе мое мнение; я изменю его, если ты
будешь несогласен, но, пожалуйста, объясни ясно, почему
ты не согласен. Хотя я и должен уступить твоему автори-
тету, однако я считаю правильнее в таком деле подчиниться
разуму, а не авторитету. (25) Поэтому, если тебе не кажется,
что я ошибаюсь, напиши об этом хотя бы в самом коротком
письме, но только напиши (ты подтвердишь мое суждение),
если ошибаюсь, готовь самое длинное. Не подкупил ли
3 Письма Плиния

34 Книга I
я тебя, наложив на тебя обязательство краткого письма,,
если ты присоединяешься ко мне, и самого длинного,,
если ты не согласен? Будь здоров.
21
Плиний Плинию Патерну привет,
(1) Больше всего полагаюсь я на суд твоего разума и
твоих глаз, не потому, что у тебя много разумения (не будь
самонадеян), а потому, что его у тебя столько же, сколько
у меня, а это уже много. (2) Оставив шутки, думаю, что
рабы, купленные мне по твоему совету, имеют вид пристой-
ный; остается им еще быть честными: об этом у невольни-
ков лучше судить не зрением, а слухом. Будь здоров.
22
Плиний Катилию Северу привет.
(1) Давно уже застрял я в городе и в состоянии при-
шибленном. Меня тревожит долгая и упорная болезнь Тита
Аристона, которого я исключительно люблю и уважаю. Нет
никого, кто был бы серьезнее, чище, ученее; мне кажется,
что опасность грозит не одному человеку, а вместе с одним
человеком самой литературе и всем наукам. (2) Как сведущ
он и в частном и в государственном праве! Нет ничего, чему
бы ты захотел научиться и чему бы он не смог тебя на-
учить! Для меня, по крайней мере, всякий раз, когда я затруд-
няюсь в поисках, — это сокровищница. (3) Какая честность,.
какой вес в его речах, какая прекрасная медлительность и
сдержанность! Чего он только не знает без всяких справок!
И тем не менее он все же сомневается и колеблется между-

Письма 21, 22 35
разными основаниями, которые он остро и умно исследует
до самого начала и первой причины, отделяет друг от друга
и взвешивает.
(4) К этому как он воздержан в пище, как скромен
в одежде! Я смотрю на его спальню, на его ложе, как на
образец старинной умеренности. (5) Все это украшено вели-
чием души, которая ничего не делает напоказ и все на
совесть и ищет награды правому делу не в людских толках,
а в самом деле. (6) В общем трудно сравнивать с этим
человеком кого-нибудь из тех, кто внешним видом своим
заявляет о занятиях философией. Он не бывает в гимнасиях
и портиках и не услаждает свой и чужой досуг длитель-
ными рассуждениями, он занят делом и помогает — многим
защитой в суде, большинству советом. (7) Никому, однако,
из тех людей не уступит он первого места по беспорочно-
сти, чувству долга, справедливости и мужеству.
Если бы ты был при нем, ты изумился бы, с каким
терпением переносит он свою болезнь, как противостоит
боли, как отказывается утолять жажду, как претерпевает,
неподвижный и закутанный, невероятный жар лихорадки!
(8) Недавно он пригласил меня и еще нескольких человек,
которых особенно любит, и попросил нас поговорить с вра-
чами о своем положении: если болезнь его не поддается
лечению, он хочет своей волей уйти из жизни; если она
только тяжела и продолжительна, он будет противостоять
ей и останется жить. (9) Он должен уступить мольбам жены,
уступить слезам дочери, уступить также нам, друзьям, чтобы
не обмануть добровольной смертью наших надежд,82 если
только мы имеем основание надеяться. (10) Я считаю это
особенно трудным и достойным исключительной хвалы. По
какому-то порыву, инстинктивно стремиться навстречу
смерти — это свойственно многим; обсуждать и взвешивать
основания для нее, принять согласно совету разума реше-
ние жить или умереть — это может только великая
душа.

36 Книга I
(11) Врачи, правда, сулят нам счастливый исход; да свер-
шит бог их обещания и да избавит меня, наконец, от этой
тревоги! Освободившись от нее, я вернусь в мое Лаврентий-
ское,83 т. е. к книгам, дощечкам и досугу, полному занятий.
Теперь у меня нет или времени читать и писать, потому
что я сижу возле него, или охоты, потому что беспокоюсь
о нем.
(12) Вот тебе отчет в том, чего я боюсь, чего желаю,
что предполагаю на будущее; ты в свою очередь ответь
только более веселым письмом, что делал, что делаешь,
что собираешся делать. В моем смятении немалым для меня
утешением будет, если ты ни на что не жалуешься. Будь
здоров.
23
Плиний Помпею Фалькону привет.
(1) Ты спрашиваешь меня, должен ли ты, по моему мне-
нию, став трибуном,84 вести судебные дела. Это зависит от
того, чем ты считаешь трибунат, пустой тенью, именем
безо всякого значения, или священной властью, носитель
которой не подлежит принуждению ни с чьей стороны, даже
собственной. (2) Когда я сам был трибуном, я, может быть,
ошибался, считая себя кое-чем, но я воздерживался от веде-
ния дел, будто чем-то и был; во-первых, я считал неприлич-
ным, чтобы тот человек, перед которым всякий должен под-
няться84 и уступить ему место, стоял,85 когда все сидят;
чтобы тому, кто может каждому приказать умолкнуть,
клепсидра86 предписывала замолчать, и тот, перебить кото-
рого было преступлением, выслушивал брань и, оставив ее
безнаказанной, почитался бы трусом, а наказав, наглецом.
(3) Меня приводила в волнение мысль, что, может быть,
мой подзащитный или противник обратятся ко мне за по-
мощью, как к трибуну. Что же? Я вмешаюсь и помогу или

Письма 23, 24 37
тихонько промолчу и, будто сложив с себя магистратуру,
сам превращу себя в частного человека? (4) Побуждаемый
этими причинами, я предпочел явиться трибуном для всех,
чем адвокатом для немногих. (5) Но, повторяю, для тебя
это зависит от того, чем ты считаешь трибунат и какую
роль ты берешь на себя: разумный человек должен при-
способить ее себе по своим силам. Будь здоров.
24
Плиний Бебию Гиспану привет.
(1) Транквилл, мой сожитель, хочет купить именьице, ко-
торое, говорят, продается у твоего друга. (2) Позаботься,
пожалуйста, чтобы он купил его не дороже, чем оно стоит:
тогда он будет радоваться тому, что он его купил. Плохая
покупка всегда неприятна, особенно потому, что явно уко-
ряет хозяина за его глупость. (3) В этом имении, если
только цена его доступна, многое соблазняет моего Транк-
вилла: и соседство Рима, и удобная дорога, и маленькая
усадьба, и размеры владения, при которых оно может скорее
развлекать, чем занимать. (4) Для хозяина ученого, как он,
с избытком достаточно такого количества земли, чтобы
можно было дать покой голове и отдых глазам, тихонько
обойти по меже вокруг, побродить по одной дорожке,
знать все свои лозы и пересчитать деревца. Я излагаю это
тебе, чтобы ты лучше знал, как он будет обязан мне,
а я тебе, если это именьице, столь привлекательное этими
преимуществами, он сможет купить по таким здравым со-
ображениям, что для раскаяния не останется места. Будь
здоров.

К Н И Г А II
ι
Плиний Роману привет.
(1) После ряда лет глазам римского народа пред-
стало замечательное и достопамятное зрелище: пуб-
личные похороны1 Вергиня Руфа, великого, славного
и в такой же мере счастливого гражданина. Тридцать
лет жил он, окруженный славой: (2) прочел стихи, напи-
санные о нем, прочел свою историю; посмертная слава
пришла к нему еще при жизни. Он был трижды кон-
сулом, т. е. достиг той вершины, которая доступна ча-
стному человеку; власти государя он не пожелал. (3) Он
спасся от цезарей, которые его подозревали и даже нена-
видели за его добродетели,2 и умер, оставив в добром здо-
ровье прекрасного государя,3 бывшего ему близким другом:
словно нарочно уцелел для такого почета, как публичное
погребение. (4) Он умер на восемьдесят четвертом году
в полном покое, среди глубокого уважения: пользовался
крепким здоровьем, только руки у него обычно дрожали,
но, впрочем, не болели. Умирал он только долго и мучи-
тельно, но и тут оказался достоин похвалы. (5) Он готовил
речь, собираясь в качестве консула4 поблагодарить импе-
ратора, как вдруг книга, как раз им взятая и оказавшаяся

Письмо 1 39
слишком большой, выскользнула по своей тяжести из рук
старого да еще стоявшего человека. Он наклонился подо-
брать ее, поскользнулся на гладком и скользком полу,
упал и сломал себе бедро. Кость вправили плохо, и она не
срасталась; этому противился и возраст.
(6) Похороны этого человека доставили великую честь
государю, великую нашему времени, великую также форуму
и трибуне. Хвалебную речь произнес консул Корнелий
Тацит, красноречивейший хвалитель: мера счастья Руфа была
исполнена. (7) Он ушел в преклонном возрасте, осыпанный
почестями, теми даже, от которых отказался!5 И, однако,
мы скорбим и тоскуем о нем, как о представителе прежнего
века, а в особенности я, который знал его не только как
общественного деятеля и одинаково изумлялся ему и любил
его. (8) Во-первых, мы оба были из одной области, из сосед-
них муниципиев,6 даже поля и владения наши были смеж-
ными; кроме того оставленный мне опекуном, он относился
ко мне с любовью отеческой. Он оказывал мне честь, под-
держивая мои кандидатуры, он приезжал из своего уедине-
ния всякий раз поздравито меня с новой должностью, хотя
уже давно отказался от подобного рода услуг;7 он всегда
выставлял меня в тот день, когда обычно жрецы8 выставляют
тех, кого считают наиболее достойными жреческого звания.
(9) Больше того! В последнюю свою болезнь, боясь, как бы
его не назначили в комиссию квинквенналов,9 создаваемую
решением сената по вопросу об уменьшении государствен-
ных расходов, он, хотя у него было в друзьях столько
стариков-консуляров, предложил в свои заместители меня,
несмотря на мою молодость,10 сказав при этом: «Даже если бы
у меня был сын, я поручил бы это тебе».
(10) Поэтому я не могу не плакать перед тобой над его
смертью, как над безвременной, если только позволительно
оплакивать его или вообще называть смертью скорее окон-
чание для такого челозека смертного существования, чем
жизни. (11) Он живет и будет жить всегда в памяти людей;

40 Книга II
и о нем будут постоянно говорить после того, как он скрылся
из глаз. (12) Хотел написать тебе много другого, но душа
моя поглощена только этими мыслями. О Вергинии думаю,
Вергиния вижу, Вергиния слышу, говорю с ним, обнимаю
его в пустых, но ярких мечтах. У нас, может быть, и есть
и будут граждане, равные ему добродетелью, но славой —
никогда. Будь здоров.
2
Плиний Павлину привет.
(1) Сержусь, мне не ясно, должен ли, но сержусь. Ты
знаешь, как любовь бывает порой несправедлива, часто
необузданна и всегда (λίκραίτιος.11 Она, однако, причина важ-
ная; не знаю, справедливая ли, но я сердит так, как будто бы
она так же справедлива, как важна. Почему от тебя так
давно нет никаких писем? (2) Умолить меня ты сможешь
одним способом: пиши теперь как можно чаще и простран-
нее. Я сочту это единственным настоящим извинением; все
остальное будет казаться ложью. «Меня не было в Риме»,
«я был очень занят» — я этого и слушать не стану; а от
такого извинения: «хвораю», да хранят нас боги! Я у себя
на вилле наслаждаюсь отчасти занятиями, отчасти бездельем,
этими детьми досуга. Будь здоров.
3
Плиний Непоту привет.
(1) Громкая слава предшествовала Исею: он оказался
выше ее. Он обладает исключительным даром речи, богат-
ством и обилием мысли и слова, он всегда импровизирует,

Письма 2, 3 41
но импровизации его таковы, словно он долго подготовлял
их. Язык его, греческий, вернее аттический; введения отде-
ланы, изящны, приятны, порой важны и возвышенны. (2) Он
предлагает ставить себе множество спорных вопросов, пре-
доставляя выбор, а часто и роли, слушателям.12 Встает,
заворачивается в плащ и начинает; все наготове, все под
рукой; ему навстречу стремятся глубокие мысли и слова,
какие слова! Отборные и отделанные. В его импровизациях
просвечивает большая начитанность, большое умение
писать. (3) Его вступления уместны, рассказ ясен, нападе-
ние страстно, заключения сильны, украшения возвышенны:
он учит, услаждает, трогает—не скажешь, в чем пере-
вес. Частые 'ενθυρίριατα,13 частые силлогизмы, краткие
и сжатые, достичь чего трудно и в письме; невероятная
память: он затем повторяет свою импровизацию с начала, не
ошибаясь ни в одном слове. (4) До такого έ£ιν 14 он дошел
занятиями и упражнением: днем и ночью он только этим
и занят, только об этом слушает, только об этом говорит.
(5) Ему уже за шестьдесят, и он до сих пор только школь-
ный учитель: нет людей искреннее, проще и лучше. Мы,
потершись на форуме, в настоящих тяжбах, приобретаем
поневоле много лукавства; (6) школа15 и аудитория с их
вымышленными делами — место мирное, безобидное и сча-
стливое, особенно в старости. Разве не осчастливит старость
то, что больше всего нравилось в молодости? (7) Поэтому
я считаю Исея не только красноречивейшим, но и блаженней-
шим человеком. Если ты не жаждешь познакомиться с ним,
ты каменный человек.
(8) Поэтому приезжай, если не ради других причин и не
ради меня самого, то, по крайней мере, чтобы его послу-
шать. Разве ты никогда не читал про одного гадитанца,1*
которого великая слава Тита Ливия побудила приехать
с края света поглядеть на него. Повидав Ливия, он сейчас же
уехал обратно. Άφιλόκαλον,17 недостойно ученого, свидетель-
ствует о лени, почти низко не ценить так высоко знакомства»

42 Книга II
самого приятного, самого прекрасного, наконец, самого
благородного. (9) Ты скажешь: «У меня здесь есть книги,
не менее красноречивые». Пусть так, но случай читать
у тебя есть всегда, а слушать не всегда. А кроме того живой
голос, как говорится, производит гораздо больше впечатле-
ния. Пусть то, что ты читаешь, будет сильнее, но в душе
глубже засядет то, что запечатлеют в ней манера говорить,
лицо, облик, даже жест говорящего. (10) Не считаем же
мы выдумкой слова Эсхина, который, прочтя родосцам речь
Демосфена, при всеобщем восхищении, заметил: τι δέ, ό
αύτου του θηρίου ηχούσατε?18 А Эсхин, если верить Демосфену,
был λαμπροφωνότατος.19 Он признавал, однако, что значительно
лучше произнес бы эту речь тот, кто был ее отцом. (11) Все
это идет к тому, чтобы ты послушал Исея, хотя бы только
для того, чтобы послушать. Будь здоров.
Плиний Кальвине привет.
(1) Если бы отец твой должен был многим лицам или
еще хоть одному человеку кроме меня, то, может быть,
и следовало сомневаться, принять ли тебе наследство, отя-
готительное даже для мужчины.20 (2) Дзижимый долгом
свойственника я, однако, уплатил всем, не скажу, более
надоедливым, но более настойчивым заимодавцам и теперь
являюсь единственным твоим кредитором. Еще при жизни
твоего отца, когда ты выходила замуж, я дал тебе в при-
данное сто тысяч, не считая той суммы, которую отец твой
назначил кате бы из моих денег (их надлежало выплатить
из моих денег). Вот тебе явное доказательство моей покла-
дистости: полагаясь на нее, ты обязана подумать о добром
имени и чести покойного! Чтобы уговаризать тебя не сло-
вами, а делом, я заявляю, что долг твоего отца мне счи-

Письма 4, 5 43
тается уплаченным. (3) Тебе нечего беспокоиться, что этот
дар окажется мне в тягость. У меня средства вообще
небольшие, звание требует расходов, доход с имений по
самой природе их, не знаю, не то мал, не то неве-
рен. Чего, однако, нехватает с доходов, то восполняется
умеренностью, из которой, как из источника, вытекает моя
щедрость. (4) Ее, впрочем, надо так регулировать, чтобы,
слишком разлившись, она не пересохла, но регулировать
только по отношению к другим: с тобой счет будет всегда
верен, если даже перейдет меру. Будь здорова.
Плиний Луперку привет.
(1) Предлагаю тебе речь, тобой давно требуемую и мной
часто обещанную, пока, впрочем, не целиком: часть ее до
сих пор £ще отделывается. (2) Тем временем я счел не
лишним передать на твой суд то, что мне кажется более
законченным! Удели этой части, пожалуйста, такое же вни-
мание, с каким я писал ее. Ничего до сих пор не было
у меня в руках, над чем следовало бы больше стараться.
(3) В остальных речах людской оценке подвергаются только
мое усердие и честность — здесь также и любовь к родному
городу. Поэтому и книга разрослась. Я радовался, превоз-
нося и возвеличивая свою родину, и служа тем ее
защите и славе. (4) Ты урежь это по здравом
размышлении. Озираясь на то, что доставляет скуку
и удовольствие читателям, я всякий раз вижу, что рекомен-
дацией для книги должна служить и самая ее краткость.
(5) Требуя от тебя этой суровости, я вынужден, однако,
настаивать и на противоположном: пусть чело твое почаще
проясняется. Кое в чем надо уступить слуху молодежи,
-особенно, если предмет этому не противится; описания мест,

44 Книга II
частые в этой книге, позволительно сделать не только
исторически, но, пожалуй, и поэтически. (6) Поэтому, если
кто-нибудь сочтет, что слог у меня пышнее, чем это тре-
буется строгостью речи, то этого мрачного, скажем так,
человека должны будут умилостивить остальные ее части.
Я, по крайней мере, старался разнообразным характером
речи заинтересовать читателей самого разного сорта.
(7) Я боюсь, что отдельные части некоторыми, в соответ-
ствии с их личным вкусом, не будут одобрены, но, кажется,
я могу надеяться, что самое разнообразие заставит всех
принять речь в целом. (8) Так ведь бывает и на
пиру: хотя каждый гость и воздерживается от боль-
шей части кушаний, однако мы все хвалим целый
обед, и пища, которую не принимает наш желудок,
не делает менее приятной ту, которой он наслаж-
дается.
(9) Не думай, пожалуйста, будто я верю, что достиг
своей цели, а не стараюсь только ее достичь; может быть,
и не напрасно, если только ты [заботливо займешься пока
что этой частью, а вскоре и следующими. (10) Ты скажешь,
что не можешь сделать этого с достаточной тщательностью,
не познакомившись заранее со всей речью. Согласен, но
сейчас ты лучше ознакомишься с этим отрывком, и кое-что
здесь допустит исправление и по частям. (11) Если ты станешь
рассматривать отбитую голову или какой-нибудь член статуи,
ты по ним не сможешь судить о соответствии и равно-
мерности частей, но сможешь определить, достаточно ли
изящна эта часть сама по себе. (12) Только по этой при-
чине распространяются книги с началом какого-нибудь про-
изведения: считается, что одна часть, даже без осталь-
ных, может быть законченной. Сладость беседы с
тобой завела меня слишком далеко, (13) пора поло-
жить конец, чтобы не перейти в письме меру, кото-
рую, я считаю, следует соблюдать и в речи. Будь
здоров.

Письмо 6 45
Плиний Авиту привет.
(1) Долго было бы добираться до начала и не важно,
каким образом случилось, что я оказался на обеде у совер-
шенно постороннего человека, хорошего хозяина и со вку-
сом, по его собственному мнению, — мелочного и расточи-
тельного, по моему. (2) Ему и нескольким гостям в изобилии
подавались прекрасные блюда, остальных угощали плохо
и мало.21 Вино он разделил по трем сортам в маленьких
бутылочках не для того, чтобы можно было выбирать,
а чтобы нельзя было отказываться: одно предназначалось
для него и для меня, другое для друзей пониже (друзья
у него размещены по ступеням), третье для своих и моих
отпущенников. (3) Мой ближайший сосед заметил это и спро-
сил меня, одобряю ли я такой порядок за столом. Я ответил
отрицательно. «А какому обычаю следуешь ты?»,— спросил
он меня. «Всем подается одно и то же: я ведь зову людей,
чтобы угостить их обедом, а не опозорить, и уравниваю
во всем тех, кого сравняло мое приглашение». (4) «Даже
отпущенников?».— «Даже их: для меня они теперь застоль-
ники, а не отпущенники». — «Дорого же тебе обходится
обед», — заметил мой собеседник. «Отнюдь нет». — «Как это
возможно?». — «Возможно, так как не отпущенники мои пьют
то же, что и я, а я пью то же, что отпущенники». (5) Кля-
нусь Геркулесом! Вовсе не обременительно угостить большое
число людей тем же, что ешь сам, если не предаваться
только чревоугодию. Его-то и нужно подавлять, его и нужно
ограничивать, если ты жалеешь денег: гораздо лучше сберечь
их собственным воздержанием, чем чужой обидой.
(6) К чему эти речи? Чтобы тебе, юноше с прекрасными
задатками, роскошь за столом у некоторых людей не пред-
стала в облике умеренности. Из любви к тебе мне следует
всякий раз в таком случае показывать на примере, чего ты

46 Книга II
должен избегать. (7) Помни же, что ничего так не следует
избегать, как этого невиданного союза роскоши и скряжни-
чества; качества эти каждое само по себе отвратительно,
а в соединении еще отвратительнее. Будь здоров.
Плиний Макрину привет.
(1) Вчера сенатом, по предложению государя, постанов-
лено воздвигнуть ]Вестрицию Спуринне триумфальную ста-
тую £2— не как многим, кто никогда не стоял в строю,
никогда не видел лагеря и никогда не слыхал ззука воен-
ной трубы, разве ,что на зрелищах,23 а как одному из тех,
кто добился этого почета потом, кровью и делами. (2) Спу-
ринна ведь водворил на царство даря бруктеров21 силой
оружия, а когда это свирепейшее племя стало грозиться
войной, он укротил его страхом (прекраснейший вид победы!).
(3) Это для него награда за доблесть; получил он и утеше-
ние в печали, так как и сын его Коттий, которого он потерял
в свое отсутствие, почтен статуей. Для юноши это редкость,
но отец заслужил и это: тяжкую рану его нужно было
облегчить каким-нибудь сильным лекарством. (4) А кроме
того сам Коттий обнаружил такие славные задатки, что его
маленькую, короткую жизнь надо было продолжить этим
подобием бессмертия. В нем было столько чистоты, серьез-
ности, даже силы, что он мог состязаться в добродетели
со стариками, с которыми теперь он сравнен в чесги.
(5) Эта честь и оказана, насколько я могу судить, не только
памяти покойного и печалииотда, но и для примера. Такая на-
града, воздаваемая даже юношам, если только они ее достойны,
побудит молодежь на все доброе; первых же людей в госу-
дарстве побудит иметь детей радость, получаемая от них,
если они живы, и столь славное утешение, если они умерли.

Письма 7—9 47
(6) По этим причинам я радуюсь статуе Коттия как
гражданин, но не менее и по личному поводу. Я горячо
любил этого превосходного юношу и безмерно о нем сейчас
тоскую. Мне будет так приятно время от времени всматри-
ваться в его образ, время от времени на него оглядываться,
останавливаться под его статуей, проходить мимо нее.
(7) Изображения умерших, даже поставленные дома, об-
легчают нашу печаль, а еще более, конечно, те, которые,
находясь на самом людном месте, говорят не только об их
внешнем виде и облике, но и об их чести и славе! Будь
здороз.
8
Плиний Канинию привет.
(1) Занимаешься, удишь рыбу, охотишься или делаешь
все вместе? Около нашего Лария ^ можно делать все вместе.
Озеро в изобилии доставляет рыбу, дичь — леса, опоясы-
вающие озеро, часы занятий — глубочайшее уединение.
(2) Делаешь ли ты, однако, все вместе или что-нибудь одно,
я не могу сказать: «завидую тебе». Я только тоскую, что
мне недоступно то, чего я жажду, как больные — вина, бани,
холодного источника. Разорву ли я когда-нибудь эти тесные
путы, если развязать их ке дано? (3) Думаю, никогда. За
прежними делами вырастают новые, а первые еще не окон-
чены, и звено за звеном, словно цепь, вытягивается с каж-
дым днем все больший строй моих занятий. Будь здоров.
9
Плиний Аполлинарию привет.
(1) Меня повергает в тревогу и беспокойство просьба
моего Секста Еруция. Я полон заботы и испытываю, словно
за другого себя, такое волнение, какого за себя самого

48 Книга II
никогда не чувствовал; кроме того риску подвергается моя
честь, мой авторитет, мое достоинство. (2) Я испросил
Сексту у нашего цезаря сенаторское звание, я испросил
квестуру, по моему ходатайству получил он право26 искать
звание трибуна. Если он не получит этого звания от сената,27
боюсь, как бы не показалось, что я обманул цезаря. (3) Поэ-
тому я должен приложить все силы к тому, чтобы все счи-
тали Секста таким, каким его счел и государь, поверив
мне. Если бы эта причина и не подстрекала моего рвения,
я все же стремился бы оказать помощь юноше честному,
серьезному, образованному, достойному, одним словом, вся-
ческих похвал — при этом со всей своей семьей. (4) Отец
его, Еруций Клар, человек чистой совести, старинных правил,
красноречивый и опытный адвокат, вел дела с большой
честностью, таким же упорством и не меньшей скромностью.
Дядей.ему приходится Квинт Септиций: я не знал человека
правдивее, искреннее, порядочнее и вернее, (о) Все они
соревнуются в своей любви ко мне и все любят меня оди-
наково. Я могу сейчас в одном человеке отблагодарить
всех: поэтому я хватаю друзей, умоляю, хожу по домам,
бегаю по людным местам, испытываю на своих просьбах
силу своего авторитета и влияния. (6) Заклинаю тебя, удо-
стой взять на себя часть моего бремени. Я отблагодарю
тебя по твоему требованию, отблагодарю и без требования!
Тебя любят, тебя почитают, тебя много посещают: только
покажи, чего ты хочешь, не будет недостатка в людях,
которые страстно пожелают того, чего ты хочешь. Будь
здоров.
10
Плиний Октавию привет.
(1) Равнодушный, вернее бесчувственный, почти жестокий
человек! Так долго держать такие замечательные книги!
(2) Доколе будешь ты помехой себе и нам: себе в громкой

Письма 10, 11 49
•славе, нам в наслаждении? Позволь им быть на устах у всех
людей, пройти по всем местам, где только говорят на латин-
ском языке. Трудным и долгим было ожидание, ты не должен
больше обманывать и откладывать. Некоторые стихи твои
стали известны и против воли твоей сломали свои запоры.
(3) Если ты не составишь из них сборника, рано или поздно
они, как бродяги, найдут человека, которому их припишут.
(4) Держи перед глазами, что ты смертен и что от смерти
тебя избавит только этот памятник: все остальное хрупко
и бренно и, как сами люди, гибнет и исчезает.
(5) Ты скажешь, по обыкновению: «Об этом позаботятся
мои друзья*. Я желаю тебе, конечно, таких верных, таких
образованных, таких трудолюбивых друзей, которые и
смогли бы и захотели взять на себя такую заботу и такой
труд. Подумай, однако, не опрометчиво ли ждать от других
того, чего сам для себя ты не делаешь.
(6) С изданием оставим пока, как ты хочешь: читай, по
крайней мере, чтобы тебе скорей захотелось издавать,
чтобы ты, наконец, получил ту радость, которую я давно
и не напрасно предвкушаю для тебя. (7) Воображаю, что
ждет тебя! Какое стечение людей, какое восхищение,-какой
крик, какое молчание! Я, когда говорю или читаю,
наслаждаюсь им не меньше, чем криком, лишь бы молчание
это было горячим, напряженным, жаждущим слушать дальше.
(8) Не лишай свои бескнечные занятия такой большой,
готовой для тебя награды своим промедлением: если в нем
перейдена мера, то следует опасаться, как бы оно не полу-
чило названия бездеятельности, лени и даже робости. Будь
здоров.
И
Плиний Арриану привет.
(1) Ты обычно радуешься, если сенат совершил дело,
достойное этого собрания. Хотя ты и уехал из любви к покою
4 Письма Плиния

50 Книга II
в деревню, но в душе твоей крепко сидит забота о величии
государства. Узнай же, какое дело совершилось в эти дни:
громкое —по известности подсудимого, спасительное — по
строгости примера, на веки памятное — по важности про-
исшедшего.
(2) Марий Приск, обвиненный африканцами, которыми
он управлял в качестве проконсула, отказался от защиты
и попросил судей.88 Мне и Корнелию Тациту поручена была
защита провинциалов, и мы сочли нашей обязанностью
поставить сенат в известность, что преступления Приска
по своей жестокости и бесчеловечности превзошли меру,
допускающую назначение судей, так как за деньги он осу-
ждал невинных и даже предавал их казни. (3) С ответом
выступил Фронтон Катий, умоляя ограничиться делом
о вымогательстве. Мастер вызывать слезы, он пустил
в ход все средства, чтобы вызвать сострадание у слушате-
лей. (4) Громкие споры, громкие крики с обеих сторон:
одни говорят, что ведение следствия сенатом ограничено
законом, другие, что оно свободно и дозволено и наказы-
вать подсудимого следует по его преступлениям.29 (5) Нако-
нец, Юлий Ферокс, консул следующего года, человек пря-
мой и честный, решил пока что дать судей Марию, но вы-
звать людей, которые, по рассказам, покупали у него осужде-
ние невинных. (6) Это мнение не только взяло верх, но после
всех разногласий оказалось единственным, получившим боль-
шинство голосов. Известно по опыту, что пристрастие и состра-
дание бурно вспыхивают сначала и постепенно стихают, словно
угашаемые обсуждением и разумом. (7) Поэтому оказывается,
что предложение, которое многие поддерживают беспорядоч-
ным криком, никто не пожелает высказать при общем мол-
чании. Когда отделишься от толпы, начинаешь соображать
и видеть то, чего в толпе не видно.
(8) Явились получившие приказ прибыть: Вителлий Гоно-
рат и Флавий Марциан. Гонората обвиняли в том, что он дал
триста тысяч за то, чтобы римский всадник был изгнан,..

Письмо И 51
а семеро его друзей казнено; Марциана в том, что он дал
семьсот тысяч за то, чтобы подвергли множеству мучений
некоего римского всадника: его высекли, присудили к работе
в рудниках и удавили в тюрьме.30 (9) Гонората избавила
от сенатского следствия своевременная смерть. Марциана
ввели в отсутствие Приска. Тогда Тукций Цериал, консуляр,
по праву сенатора31 потребовал вызова Приска, потому ли,
что думал возбудить к нему, если он будет присутствовать,
большую жалость или большую ненависть, или же потому,
как я скорее думаю, что считал справедливым, чтобы обви-
нённые в общем преступлении защищались вместе, а если
не смогут оправдаться, то вместе были бы и наказаны.
(10) Дело перенесли на ближайшее заседание сената:
самый вид этого собрания был величествен. Государь пред·
седательствовал: он был консулом;32 январские заседания
вообще многолюдны, а сенаторы присутствуют на них в пол-
ном составе;33 к этому еще важный процесс; ожидание, воз-
росшее от отсрочек; слухи и присущая всем смертным
страсть к событиям крупным и необычным: народу собра-
лось отовсюду. (11) Вообрази мою тревогу, мой страх: я дол-
жен был говорить о таком деле на этом собрании в присут-
ствии цезаря. Я, правда, часто вел дела в сенате, и нет
места, где меня слушали бы благожелательнее, но теперь
мне все было внове, и я боялся, как новичок. (12) Мне
представлялись, не говоря уже о вышесказанном, трудности
дела; перед глазами стоял подсудимый, то консуляр, то сеп-
темвир епулон,34 ставший сейчас никем. (13) Было очень
тягостно обвинять осужденного: жестокле преступления
отягчали его, и в то же время сострадание к осуждению,
уже как бы произнесенному, ограждало его.
(14) Как бы то ни было, но я собрался с духом и с мыс-
лями и начал говорить при одинаковом одобрении со сто-
роны слушателей и смятении с моей собственной; говорил
я почти пять часов: к двенадцати объемистым клепсидрам35
прибавили еще четыре. Как раз то, что казалось мне перед
4*

52 Книга II
выступлением страшным и неблагоприятным, оказалось на
благо при выступлении. (15) Цезарь проявил ко мне столько
внимания, больше того, столько заботы (я не смею сказать
тревоги), что неоднократно просил меня через моего отпу-
щенника, стоявшего за мной, поберечь свой голос и грудь.
По его мнению, я напрягал их сильнее, чем это допускало
мое слабое здоровье. Защитником со стороны Марциана
выступил Клавдий Марцеллин. (16) Затем сенат был распущен,
чтобы собраться на следующий день: оратор не успел бы
начать речи, как ее бы уже прервало наступление
ночи.36
(17) На следующий день выступил защитник Мария,
Сальвий Либерал, человек тонкий, горячий, с ясной мыслью
и убедительным словом: в этом деле он пустил в ход все
свое искусство. Ему отвечал Корнелий Тацит, очень красно-
речиво и σερως,37 последнее особенно присуще его речи.
(18) Защитником Мария замечательно выступил опять Фрон-
тон Катий: как и требовали обстоятельства, он истратил
больше времени на просьбы, чем на защиту. Конец его речи
положил вечер, не оборвав ее. Таким образом прения сторон
захватили и третий день. Есть что-то прекрасное и древне-
римское уже в том, что только ночь распускает сенат, что
его три дня подряд созывают, три дня подряд удержи-
вают.
(19) Корнут Тертулл, консул будущего года,С8 человек
редкий и непреклонный борец за правду, предложил внести
в казну семьсот тысяч, которые получил Марий, Мария
изгнать из Рима и из Италии,39 а Марциана даже из Африки.
В конце он добавил, что мы с Тацитом старательно и энер-
гично выполнили возложенную на нас обязанность защитни-
ков, и сенат считает, что мы действовали так, как и пола-
гается людям, получившим от него поручение.40 (20) С ним
согласились консулы будущего года, а также все консу-
ляры,41 кроме Помпея Коллеги, который предложил и вне-
сти в казну семьсот тысяч, и сослать Марциана на пять

Письмо И 53"
лет, а Марию оставить только то наказание, к какому
он уже был приговорен за вымогательство.42 (21) Мнения
разделились; большинство, пожалуй, было на стороне этого
более снисходительного или мягкого решения. Некоторые
даже из сторонников Корнута собирались присоединиться
к Коллеге, высказавшемуся после них. (22) Когда, однако,
дело дошло до голосования, те, кто стоял возле консуль-
ских кресел, стали переходить на сторону Корнута. Тогда
те, кто уже готов был голосовать с Коллегой, перешли
на противоположную сторону.43 Коллега остался с немно-
гими. Потом он очень жаловался на своих подстрекателей,
особенно на Регула, который, подсказав ему его
предложение, затем его покинул. В Регуле вообще
нет постоянства: он на все отважится и всего испу-
гается.
(23) Таков был конец этого громкого дела. Остается
еще одно крупное λιτούργιον.44 Гостилий Фирмин, легат45
Мария Приска, оказался очень запутан в деле и
сильно скомпрометирован. Счетами Марциана и речью,
которую он держал в совете лептитанцев,46 доказано, что
он с готовностью оказывал Приску гнуснейшие услуги
и выговорил себе у Марциана пятьдесят тысяч. Кроме того
он получил еще десять тысяч под мерзейшим предлогом:
на духи. Предлог этот, впрочем, вполне уместен для
человека, всегда озабоченного своей прической и глад-
костью кожи.47 (24) Решено было, по предложению Корнута,
рассмотреть его дело в ближайшее заседание сената: сейчас
Фирмин отсутствовал, случайно или от сознания вины,
не известно.
(25) Вот что делается в Риме. Напиши, что в деревне?
Как поживают твои деревца, как виноградники, как нивы,
как овцы нежнейшей породы?48 В общем, если ты не отве-
тишь мне таким же длинным письмом, не жди в дальней-
шем ничего, кроме самих коротеньких записок. Будь
здоров.

54 Книга II
12
Плиний Арриану привет.
(1) Λιτούργιον,49 оставшееся от дела Мария Приска, о кото-
ром я писал тебе прошлый раз, не знаю, достаточно ли,
но вырезано и выскоблено. (2) ФирминГпредстал перед сена-
том и начал оправдываться в известном уже преступлении.
За этим последовали мнения дезигнированных консулов.
Корнут Тертулл предложил исключить его из сенаторов,
Акутий Нерва — не принимать в расчет при жеребьевке
провинций.50 Последнее мнение возобладало как более крот-
кое, хотя на самом деле оно более жестоко и суро-
во. (3) Как жалок сенатор, которому отказано в поче-
стях и оставлены одни труды и тяготы его звания! Как
тяжело при таком позоре не скрываться в уединении,
а стоять на такой вышке у всех на виду и выставлять
себя напоказ! (4) И наконец, с государственной точки
зрения: допустимо ли и прилично, чтобы заклейменный
сенатом сидел в сенате, как равный тем самым людям,
которыми заклеймен; чтобы не допущенный к проконсулату
за свое гнусное поведение в легатах судил проконсулов
и осужденный за взяточничество осуждал или оправ-
дывал других? (5) Большинство, однако, решило так. Голоса,
ведь считают, а не взвешивают, иначе и не может быть
в общественном совете, где столько неравного в самом
равенстве: здравый смысл не у всех одинаков, а права
одинаковы.
(6) Я исполнил обещание, данное в прошлом письме,
которое, судя по времени, ты, думаю, уже получил: я пере-
дал его быстрому и аккуратному письмоносцу,51 разве его
что-нибудь задержало в дороге. (7) Теперь твоя очередь
отплатить мне сначала за первое, а потом и за это письмо
такими подробными, какие только можно прислать из твоих
краев. Будь здоров.

Письма 12, 13 55
13
Плиний Приску привет.
(1) И ты жадно ухватываешься за случай одолжить меня,
и мне никому не бывает так приятно быть обязанным.
(2) По этим обеим причинам я и постановил именно у тебя
попросить о том, добиться чего я горячо желаю. Ты коман-
дуешь огромным войском; это дает тебе широкую возмож-
ность благодетельствовать людям; в течение долгого времени
ты мог возвышать своих друзей. Обратись к моим, к немно-
гим. (3) Ты, пожалуй, предпочел бы, чтобы их было много,
но мне совестно: хватит одного-двух, вернее даже одного.
(4) Им будет Воконий Роман. Отец его известен во всад-
ническом сословии, а еще известнее отчим, вернее второй
отец (благодаря своей любви к пасынку он унаследовал
это имя); мать происходит из знатного дома. Сам он не-
давно был фламином52 в Ближней Испании53 (ты знаешь,
что значит суд этой провинции и как он бывает строг).
(о) Мы вместе учились, и с тех пор нас связывает тесная
дружба. Мы жили вместе в городе, вместе в деревне, с ним
делил я серьезные дела, делил забавы. (6) Есть ли друг
вернее и товарищ приятнее? Как мила его речь, как мило
самое лицо и его выражение! (7) К этому склад натуры
возвышенный, тонкий, приятный, обходительный и большая
выучка в адвокатском деле. Письма он пишет так, что
кажется, будто сами музы заговорили по-латыни. (8) Я очень
люблю его, и его чувство не уступает моему. Еще юношей
стремился я, насколько мог по возрасту, услужить юноше,
а недавно получил для него от наилучшего императора
«право троих детей»,54 которое он дает схупо и с разбором.
На мою просьбу, однако, он согласился так милостиво,
словно она отвечала его собственному выбору. (9) Я могу
закрепить эти благодеяния, только увеличивая их, тем более,
что он сам истолковывает их с такой благодарностью, что,
лолучив одно, уже заслуживает следующее.

56 Книга II
(10) Ты видишь, каков Воконий, как он мною испытан
и мне дорог. Возвеличь его, пожалуйста, по своему разуме-
нию и положению. И прежде всего, полюби его. Как много
ты бы ни дал, больше своей дружбы ты ничего ему дать
не можешь. А он стоит самой тесной близости: чтобы тебе
это стало яснее, я вкратце описал его занятия, характер,
вообще всю его жизнь. (11) Я бы еще распространялся
со своими мольбами, но ты не любишь долгих просьб,
а я только и делал это в делом письме: просит и особенна
убедительно при этом тот, кто приводит причины просьбы.
Будь здоров.
14
Плиний Максиму привет.
(1) Ты прав, я замучен делами в суде центумвиров:65 они
меня больше изводят, чем доставляют удовольствие. В боль-
шинстве случаев это мелкие, ничтожные тяжбы; редко слу-
чается дело выдающееся или по блеску сторон или ко важ-
ности вопроса. (2) Кроме того очень мало людей, с кото-
рыми приятно выступать; остальные — дерзкие, по большей
части неведомые юноши, пришли сюда, беззастенчиво и нагло,
для декламаций.56 Друг мой Аттилий метко сказал, что на
форуме мальчики начинают с центумвиральных яел, как
с Гомера в школе.57 Здесь, как и там, полагают начало
с важнейшего. (3) Но, клянусь Геркулесом! Еще на моей памяти
(так обычно говорят старики) ни одному, самому знатному
юнцу не было здесь места, если его не вводил какой-нибудь
консуляр:58 таким уважением пользовалось прекрасней-
шее дело оратора. (4) Теперь преграды, поставленные скром-
ностью и почтением, сломлены: все открыто всем, и юно-
шей не вводят: они врываются.
Слушатели подстать актерам: нанятые и купленные; они
сговариваются сподрячиком,59и спортулы ·° раздаются по сере-

Письмо 14 5Т
дине басилики61 также открыто, как в триклинии.62 За одинако-
вую цену они переходят из одного суда в другой. (5) Их не
без остроумия прозвали «σοφοκλεϊς»;63 им же дано латинское
имя «ЬаисИсеш».6* (6) И однако гнусность, заклейменная
обоими языками, растет с каждым днем. Вчера двух моих
номенклаторов65 (в возрасте людей только что надевших
тогуев) пытались увлечь за три динария67 кого-то восхвалять.
Вот за сколько ты станешь красноречивейшим оратором!
За такую цену все скамьи, как бы многочисленны они
ни были, окажутся полными; за эту цену соберется огром-
ная аудитория, (4) поднимутся нескончаемые крики, как
только предводитель хора68 подает знак. (7) Знак этот необ-
ходим для людей, которые ничего не понимают и даже
не слушают; (8) большинство не слушает, и они-то больше
всего и хвалят. Если ты когда-нибудь пойдешь через баси-
лику и пожелаешь узнать, кто как говорит, то тебе незачем
заходить в суд и незачем слушать — угадать легко: знайг
хуже всех говорит тот, кого больше всех хвалят.
(9) Первый ввел такой обычай слушать Ларций Лици-
ний; он, впрочем, упрашивал и сзывал своих слушателей.
Помню, я слышал об этом от Квинтилиана, своего учителя.
(10) «Я, — рассказывал он, — сопровождал Домиция Афра.
Он начал говорить перед центумвирами важно и медленно
(таков был стиль его речей), как вдруг вблизи раздался,
неистовый нсбычный крик. Изумленный, он замолчал.
Когда водворилась тишина, он возобновил прерванную речь.
(11) Опять крик, опять он умолкает, опять тишина, и он
начинает вновь. То же в третий раз. Наконец, он осве-
домляется, кто говорит. Ему отвечают: «Лицин». Тогда
он прервал дело и сказал: «Центумвиры, наше искусство
погибло». (12) Гибель его только начиналась тогда, когда
оно уже казалось Афру погибшим, но теперь оно оконча-
тельно уничтожено и угашено. Стыдно сказать, каким
ломающимся голосом69 произносят речи, какими нежными
возгласами их встречают. (13) Этим песням70 кехватает

58 Книга II
только рукоплесканий, а еще лучше кимвалов и тимпанов;
рева (не могу другим словом определить восхваления,
неприличные даже в театре) больше чем достаточно! Меня
все-таки до сих пор удерживают здесь и не пускают
и польза, приносимая друзьям, и мой возраст: я боюсь, как
бы не показалось, что я не покинул все эти низости,
а сбежал от труда. Я появляюсь, однако, в суде реже
обычного: это начало постепенного отхода. Будь здоров.
15
Плиний Валериану привет.
(1) Как тебя приняло твое старое имение в области
марсов?71 Как новая покупка? Нравятся ли тебе поля после
того, как они стали твоими? Это ведь редкость: полученное
никогда не бывает так приятно, как желанное. (2) Материн-
ские поместья плохо обходятся со мной, но я люблю их, как
материнские, а кроме того я давно уже притерпелся и стал
бесчувствен. На этом и кончаются постоянные жалобы: ста-
новится стыдно жаловаться. Будь здоров.
16
Плиний Анниану привет.
(1) Ты советуешь мне с обычным твоим участием счи-
тать таблички72 Ацилиана, назначившего меня частично
наследником, несуществующими, потому что они не под-
тверждены завещанием. (2) Право это и мне известно; оно
известно даже тем, которые ничего другого не знают.
Я издал, однако, для себя свой собственный закон: соблю-
дать волю умерших, если она даже законно и не оформлена,

Письма 15—17 59
как вполне действительную. Известно, что таблички эти
написаны рукой Ацилиана. (3) Пусть они не подтверждены
завещанием, я выполню их, как подтвержденные, тем более,
что тут нет места доносчику. (4) Если бы была опасность,
что отданное мной подлежит конфискации, то, может быть,
мне следовало бы действовать осторожнее и не торопясь-
Наследнику же разрешается дарить то, что осталось ему
по завещанию, и ничто этому не препятствует: этому моему
закону государственные законы не противятся. Будь здоров.
17
Плиний Галлу привет.
(1) Ты удивляешься, почему я так наслаждаюсь моим
Лаврентинским или, если ты предпочитаешь, Лаврентий-
ским79 поместьем? Ты перестанешь удивляться, когда узна-
ешь, как приятна вилла, удобно место, просторен берег.
(2) Оно отстоит от Рима в семнадцати милях,74 так что
ты можешь, завершив все, что нужно было сделать, и не
нарушая порядка дня, побывать там. Попасть туда можно
по двум дорогам: к нему ведут и лаврентийская и остий-
ская,75 но с лаврентийской надо свернуть на четырнадцатой
миле, а с остийской на одиннадцатой.76 В обоих случаях
начинаются пески, и в повозке ехать трудновато и медленно,
верхом быстро и мягко. (3) Вид все время меняется: дорога
то суживается среди подступающих лесов, то широко рас-
стилается среди необъятных лугов; множество овечьих отар,
множество лошадиных и коровьих стад, согнанных с гор
зимним временем,77 отъедаются здесь травой на весеннем
солнышке.
(4) Вилла вмещает все, что нужно, и не требует боль-
ших расходов. В передней части находится атрий,78 скром-
ный, но не бедный; затем портики, образующие как бы

60 Книга II
букву ϋ, между которыми заключена маленькая нарядная
площадка. Они служат превосходным убежищем от непо-
годы, потому что защищены рамами со слюдой,79 а еще
больше выступающей крышей. (5) Прямо против портика
веселый перистиль,80 а за ним очень красивая столовая,,
которая выдается в сторону берега; когда море волнуется
от юго-западного ветра, волны, разбиваясь и набегая, слегка
омывают ее. Со всех сторон в ней имеются двери или окна
такой же величины, как двери; таким образом она смотрит
и с боков и спереди как будто на три моря; сзади вид
на перистиль, портик, площадку, опять на портик, за ним
на атрий, на леса и дальние горы.
(6) Слева от этой столовой, несколько отступя назад,
находится большая спальня, а за ней вторая, поменьше:
в одно окно она впускает восходящее солнце, а заходящее
удерживает в другом. Из нее видно и лежащее внизу море:
отсюда оно дальше, но безопаснее. (7) Между выступом
этой спальни и выступом той столовой заключен уголок,
залитый ярчайшим солнцем, здесь особенно жарким. Тут
у моих домочадцев зимний лагерь; тут же и гимнасий:
сюда не долетает ни один ветер, и даже буря скорее наго-
нит тучи и скроет ясное небо, чем прогонит отсюда людей.
(8) К этому углу примыкает спальня, закругленная в виде
абсиды,81 окна которой следуют за солнцем на всем его.
пути. В ее стену вделан, как в библиотеках, шкаф, содер-
жащий книги, которые надо не прочесть, а читать и перечи-
тывать. (9) С ней связано спальное помещение, в которое
проходишь через коридор, откуда в обе стороны равно-
мерно подается приятное и здоровое тепло от нагретых
труб и пола.82 Остальная часть этого крыла предназначена
для рабов и вольноотпущенников; большинство комнат так
нарядно, что здесь можно было бы принимать гостей.
(10) По другую сторону столовой находится со вкусом
отделанная спальня, затем или большая спальня, или сред-
ней величины столовая, залитая светом от солнца и моря,

Письмо 17 61
за ней спальня с передней, летняя по высоте и зимняя
по защищенности: она укрыта ото всех ветров. За стеной
у этой спальни другая, тоже с передней. (И) Потом баня:
обширный просторный фригидарий,83 где у противополож-
ных стен круглятся, будто выдвинутые вперед, два бассейна,
достаточно поместительных, если подумать, что море нахо-
дится поблизости. Рядом комната для растиранья и топка,
рядом помещение для нагреванья воды, затем две комнаты,
скорее изящные, чем роскошные; (12) тут же изумительный
горячий водоем, плавая в котором, видишь море, невдалеке
площадка для игры в мяч, расположенная так, что уже
на склоне дня ее жарко обогревает солнце. Здесь воздвиг-
нута башня,84 под ней в подвальном помещении две ком-
наты, наверху столько же и кроме того столовая, откуда
открывается вид на морскую ширь, прибрежную даль и пре-
лестные виллы. Есть и другая башня. (13) В ней спальня,
в которой солнце стоит круглый день от восхода до заката:
за ней просторный винный склад и амбар, а под ним сто-
ловая, куда только в бурю доносится морской шум и
грохот и то лишь слабым замирающим отголоском:
она обращена к саду и к аллее, замыкающей этот
сад.
(14) Аллея обсажена буксом, а там, где букс не растет,
розмарином; букс ведь хорошо идет под защитой зданий,
а на открытом пространстве, открытый ветрам, под мор-
скими брызгами, долетающими хотя бы издали, он усы-
хает. (15) С внутренней стороны этой аллеи находится
молодой тенистый виноградник, в мягкую землю которого85
уходит даже босая нога. Сад зарос многочисленными шел-
ковицами и смоковницами: они очень хорошо идут на этой
земле, к другим породам недоброжелательной. Этим видом,
ничуть не худшим, чем вид моря, можно наслаждаться
из столовой, расположенной подальше от моря; она опо-
ясана сзади двумя комнатами, под окнами которых лежит
вход в усадьбу и деревенский богатый огород.

62 Книга II
(16) Отсюда тянется криптопортик,*6 который пришелся бы,
пожалуй, впору и для общественного здания. Окна в нем
с обеих сторон, на море больше, на сад меньше: на каждые
два со стороны моря — по одному со стороны сада. В ясный
тихий день они открыты все, в ветреный их можно спо-
койно открывать с той стороны, где ветра нет. (17) Перед
криптопортиком цветник, благоухающий левкоями. Крипто-
портик усиливает солнечную теплоту, отражая ее: он в оди-
наковой мере и удерживает тепло и закрывает от северо-
восточного ветра — насколько с передней стороны тепло,
настолько с задней холодно. Подобным же образом пре-
граждает он путь юго-западному: таким образом самые раз-
личные ветры утихают, разбиваясь то об одну, то о другую
его стену. В этом его приятность зимой, а еще больше
летом, (18) когда до полудня он держит в тени цветник,
а после полудня ближайшую к нему часть аллей и сада.
Тень эта вместе с днем растет и умаляется: она то укора-
чивается, то удлиняется с той или с другой стороны усадьбы.
(19) В самом же криптопортике солнца нет вовсе тогда,
когда оно пышет жаром над самой его крышей. Вдобавок
окна его открыты западному ветру, который продувает
криптопортик насквозь: воздух там никогда не бывает
тяжел и не застаивается.
(20) Против цветника, криптопортика и сада находится
помещение, которое я люблю, люблю по-настоящему: я сам
его устроил. Здесь есть площадка, которая выходит одной
стороной на цветник, другой на море и обеими на солнце
есть спальня с дверями на криптопортик и окном на море
(21) Из средней стены очень изящно выступает веранда,
которую можно то прибавить к спальне, то отнять от нее:
достаточно поставить рамы со слюдой и опустить занавески,
или поднять их и убрать рамы. Веранда вмещает кровать
и два стула: в ногах море, за спиной, в головах — леса;
столько здесь сразу видов — из каждого окошка особый.
(22) С верандой соединена спальня, предназначенная для:

Письмо 17 63
ночи и сна. Туда не проникают ни голоса рабов, ни ропот
моря, ни полет бури; если закрыть окна, то там не видно
ни блеска молний, ни даже дневного света. Причина
столь глубокой отъединенности заключается в том, что
стена спальни отделена от наружной, обращенной к саду,
коридором: эта промежуточная пустота поглощает все звуки.
(23) К спальне прилегает крохотная топка, тепло от которой,
смотря по надобности, расходится при посредстве узенького
душника, или сосредоточивается в одном месте. Дальше
спальня с передней, обращенные к солнцу, которое входит
туда сразу после восхода; после полудня лучи его попадают
косо, но все же попадают. (24) Когда я удаляюсь в это
помещение, мне кажется, что я ушел даже из своей усадьбы.
Особенно наслаждаюсь я здесь в Сатурналии,87 когда весь
остальной дом звенит праздничным разгулом и криками:
ни я не мешаю забавам моих домочадцев, ни они — моим
занятиям.
(25) При этих удобствах и прелестном местоположении
нехватает фонтанов,88 есть, правда, колодцы, вернее, род-
ники: вода находится у самой поверхности земли. Природа
этого цобережья вообще удивительна: где бы ты ни копнул,
ты сразу же натыкаешься на воду, при этом чистую
и ничуть не испорченную таким близким соседством моря.
(26) Дрова в изобилии поставляют ближайшие леса, все
остальное привозится из Остии. Человека скромного удовле-
творит, впрочем, и деревня, от которой меня отделяет одна
усадьба. В деревне есть три общественные бани—большое
удобство на случай внезапного приезда или очень краткого
пребывания, когда домашнюю баню топить не стоит.
(27) Усадьбы, идущие то непрерывным рядом, то одино-
кие, украшают берег, приятно его разнообразя: с моря,
да и с самого берега кажется, что перед тобой множество
городов. Длительное затишье иногда делает приятным этот
берег, чаще, однако, там нехорошо от непрерывного при-
боя. (28) Море изобилует рыбой, правда, недорогой, но все же

Μ Книга II
оно лает камбалу и превосходных крабов. Наша усадьба постав-
ляет сельские продукты, молоко в первую очередь: сюда
с пастбищ собирается скот в поисках воды и тени.
(29) Как, по-твоему, стоит мне любить и лелеять этот
уголок, стоит в нем жить? Ты — завзятый горожанин, если
не захочешь такого же. Ах, если бы захотел! Твое пребыва-
ние придаст столько очарования моей усадьбе и всем ее бла-
гам. Будь здоров.
18
Плиний Маврику привет.
(1) Можешь ли ты наложить на меня обязанность более
приятную, чем поиски учителя для детей твоего брата?
Ты оказал мне благодеяние: я опять вхожу в школу и словно
возвращаюсь к сладостному школьному возрасту: сижу, как
бывало, среди молодежи89 и даже пытаюсь определить, каким
авторитетом я пользуюсь у нее благодаря своим литератур-
ным занятиям. (2) Недавно в многочисленной аудитории
ученики в присутствии многих членов нашего сословия90
расшалились во всю; я вошел — все умолкли. Я не упомя-
нул бы об этом, не будь это больше к их чести, чем к моей,
и не желай я обнадежить тебя, что смогу доставить сыновьям
твоего брата хорошее образование.
(3) Остается следующее: когда я послушаю всех препо-
давателей, я напишу тебе, что я думаю о каждом, и поста-
раюсь, чтобы тебе казалось, будто ты слышишь их всех
сам. (4) Я обязан перед тобой, обязан перед памятью тво-
его брата быть совестливым и усердным, особенно в таком
деле. Не важнее ли всего для вас, чтобы дети (я сказал бы
«твои», если бы ты сейчас не любил их больше, чем своих),
оказались достойны такого отца и тебя, их дяди? Я взял бы
на себя эту заботу даже без твоего поручения. (5) Я пре-

Письма 18, 19 65
красно знаю, что при выборе учителя навлекаешь на себя
много неприятностей, но ради сыновей твоего брата следует
мне переносить не только неприятности, но и вражду
с таким же спокойствием, с каким переносят их родители
ради своих детей. Будь здоров.
19
Плиний Маврику привет.
(1) Ты уговариваешь меня прочесть речь перед собра-
нием друзей. Я это сделаю, потому что ты меня уговари-
ваешь, хотя и мучаюсь сомнениями. (2) Я хорошо знаю,
что в речи при чтении теряется вся сила и жар: ее почти
не стоит называть речью, той речью, которой придают цену
и одновременно воспламеняют собрание судей, известность
сЗщитбиксв, ожидание исхода, доброе имя не одного ора-
тора, симгатии слушателей, разделяющихся между сторо-
нами; прибавь к этому жесты говорящего, его манеру
выйти, прохаживание взад и вперед — это телесное напря-
женке, соответствующее всем движениям души. (3) От этого
происходит, что ораторы, говорящие сидя, если даже речь
их обладает в значительной степени такими же достоин-
ствами, что и речь говорящих стоя, одним тем, что они
сидят, ослабляют и принижают свою речь. (4) А у тех, кто
читает речь, связаны глаза и руки, которые так помогают
выразительности. Ничего удивительного, если внимание
сл)шателей, ничем извне не плененное и ничем не подстре-
каемое, ослабевает.
(5) Вдобавок к этому речь, о которой я говорю, может
вызвать ожесточенные споры. Так уж устроено приро-
дой: если нам писать было трудно, мы думаем, что трудно
будет и слушать. (6) И правда, сколько найдется таких
настоящих слушателей, которым понравится не сладостное
5 Письма Плиния

66 Книга II
звучание речи, а ее сжатая суровость? Это противоречие
вообще постыдно, но оно существует, потому что слуша-
тели обычно требуют одного, а судьи другого. Между тем
следовало бы слушателю быть особенно захваченным тем,
что его больше всего взволновало бы как судью. (7) Может,
впрочем, случиться, что, несмотря на эти затруднительные
обстоятельства, расположение к моей книге вызовет ее
новизна, новизна для нас: у греков есть нечто, правда,
в другом роде, но до известной степени сходное. (8) У них
было в обычае опровергать законы, изобличаемые в проти-
воречии с прежними, путем сравнения; так и я, доказывая,
что в законе о вымогательстве заключаются как раз мои
требования, должен был сопоставить их как с этим самым
законом, так и с другими. Для слуха невежд тут нет ничего
приятного, но люди сведущие должны получить удоволь-
ствие тем больше, чем меньше его получат несведущие.
(9) Я же, если решу прочесть речь, собираюсь пригласить
самых образованных.
Обдумай еще, однако, стоит ли ее читать, взвесь все
мои доводы за и против и реши так, как повелит разум.
От тебя потребуют отчета, меня извинит моя уступчивость.
Будь здоров.
20
Плиний Кальвизию привет.
(1) Приготовь асе91 и послушай замечательную историю,
вернее истории; недавняя напомнила мне о прежних, а с ка-
кой я начну, это неважно.
(2) Тяжело заболела Верания, жена Пизона, того самого
Пизона, которого усыновил Гальба. Приходит к ней Регул.
Во-первых, что за бесстыдство у человека, который прихо-
дит к больной женщине, мужу которой он был злейшим
врагом, а ей самой ненавистен. (3) Хорошо, если бы только

Письмо 20 67
пришел! Он уселся рядом с ложем и спросил, в какой день
в какой час она родилась.92 Услышав, хмурится, устав-
ляется в одну точку, шевелит губами, двигает пальцами,
вычисляет — и ни слова. Измучив несчастную длительным
ожиданием, говорит: «Ты переживаешь опасный период, но
избегнешь беды. (4) Чтобы лучше тебе это объяснить, я
поговорю с гаруспиком,93 с которым часто советовался».
(5) Немедленно приносится жертва, и он утверждает, что
внутренности совпадают с указанием звезд. Она, по легко-
верию, естественному в болезни, велит сделать добавку
в своем завещании в пользу Регула. Вскоре ей становится
хуже. Умирая, она восклицает: «Вероломный негодяй, ты
больше, чем клятвопреступник», — он клялся ей жизнью
сына. (6) Это злодеяние обычно для Регула, привыкшего
призывать гнев богов, которых он сам ежедневно обманы-
вает, на голову несчастного мальчика.94
(7) Веллей Блез, богатый консуляр, находясь уже при
смерти, пожелал изменить завещание. Регул, надеявшийся
кое-что получить по новым табличкам, так как он с недав-
него времени угодничал перед стариком, начинает угова-
ривать и упрашивать врачей как-нибудь продлить жизнь
Блезу. (8) После того, как завещание было подписано, он
меняет личину и к тем же самым врачам обращается уже
другим языком: «Доколе будете вы мучить несчастного?
Зачем вы не даете спокойно умереть человеку, которому
жизни дать не можете?». Блез умирает и, словно он слышал
все эти слова, не оставляет Регулу ни крошечки.
(9) Хватит ли с тебя двух историй или, по школьному
правилу,95 ты потребуешь и третьей? И она готова. (10) Ав-
релия, почтенная женщина, собираясь составить завещание,
оделась в прекрасные туники.96 Регул явился для подписи и
говорит: «Завещай мне, пожалуста, эти туники». (11) Авре-
лия подумала, что он шутит; он стал настаивать всерьез;
коротко говоря, он заставил женщину открыть,таблички и
завещать ему туники, которые были на ней. Он наблюдал,
. 5*

68 Книга II
что она писала, и проверил, что она написала. Аврелия
живет, а он заставил ее поступить так, словно она была
при смерти. И этот человек получает наследство, получает
дары по завещанию, как будто он их заслужил!
(12) Άλλα τί διατείνομαι97 в этом городе, в котором уже
давно низость и бесчестность награждаются не меньше, нет
больше, чем совестливость и добродетель? (13) Посмотри
на Регула, который от бедности и скудости дошел позор-
ными поступками до такого богатства! Он мне сам расска-
зывал, что однажды, гадая о том, скоро ли у него будет
полных шестьдесят миллионов сестерций, он обнаружил
в жертве двойные внутренности,98 предрекающие ему в бу-
дущем сто двадцать миллионов. (14) Он и получит их,
если только продолжит этот гнуснейший вид обмана и бу-
дет, как уже начал, диктовать людям их завещания. Будь
здоров.

К Н И Г А III
ι
Плиний Кальвизию Руфу привет.
(1) Не знаю, проводил ли я когда-нибудь время прият-
нее, чем на днях у Спуринны. Это единственный человек,
которого я взял бы себе за образец в старости, если только
дано мне будет достигнуть старости: нельзя представить
себе жизнь более размеренную. (2) Точность в движении
светил и строгий распорядок в жизни людей, особенно ста-
рых, доставляет мне одинаковое наслаждение. Юношам еще
бывает к лицу некоторый беспорядок и сумятица, старикам
подходит полный покой и упорядоченность: напрягать им
свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.
(3) Это правило Спуринна соблюдает неукоснительно:
даже мелкие события — они были бы мелкими, не повто-
ряйся изо дня в день, — текут по порядку, словно совер-
шая некий круговорот. (4) Утром он остается в постели;
во втором часу 1 встает и совершает прогулку в три мили,2
упражняя душу не меньше, чем тело. Если тут же нахо-
дятся друзья, то свободно развертывается высокая беседа;
если их нет, то читается книга, иногда, впрочем, и в при-
сутствии друзей, если только им это не в тягость. (5) Затем
он усаживается: опять книга или разговор, более значитель-
ный, чем книга; потом садится в повозку, взяв с собой

70 Книга III
жену (примернейшую женщину) или кого-нибудь из друзей,
недавно, например, меня. (6) Какая прелестность, какая
сладость в этой интимной беседе! Сколько в ней от доброго
старого времени! О каких деяниях, о каких людях ты мо-
жешь услышать! Какие уроки проникнут в твую душу, хотя
он из скромности и взял себе за правило не брать на себя
роли учителя. (7) Проехав семь миль, он опять гуляет пеш-
ком милю, опять садится или возвращается в спальню и
пишет. Он сочиняет, при этом на обоих языках, ученейшие
стихи:3 они удивительно сладостны, удивительно приятны,
удивительно красочны. Нравственная чистота автора довер-
шает их прелесть. (8) Когда объявлен час бани (зимой
в девять, летом в восемь) он прогуливается, если нет ветра,
голым на солнце. Затем он долго и стремительно бегает,
играя в мяч: он борется со старостью и такого рода упраж-
нением.4 Вымывшись, он ложится, чтобы несколько повре-
менить с едой, и тем временем слушает что-нибудь легкое
и приятное. В течение всего этого времени друзья его
вольны заниматься или тем же, чем он, или чем-нибудь
другим, что они предпочитают. (9) Подается обед, столь
же изысканный, как и умеренный, на простом5 старинном
серебре; в употреблении и коринфская бронза,6 которой он
любуется, не теряя рассудка. Часто обед бывает украшен
комическими представлениями: литература служит припра-
вой даже к физическому удовольствию.7 Обед и летом
захватывает часть от ночи; никому не кажется он длинным:
столько радушия за этой затянувшейся трапезой. (10) По-
тому на семьдесят восьмом году жизни и слух и зрение
у него ничуть не ослабели, поэтому он жив и подвижен,
старость дала ему только разум.
(11) Я предвкушаю такую жизнь в мечтах и в размышле-
ниях и жадно готов вступить в нее, как только возраст
позволит мне пробить отбой. А пока что меня изводит ты-
сяча дел, среди которых утешением и примером служит
мне тот же Спуринна. И он ведь, пока того требовала честь,

Письмо 2 71
оказывал людям разные услуги, нес магистратуры, управлял
провинциями и долгим трудом заслужил этот отдых. Я наз-
начаю себе такой же жизненный путь, такой же предел и
уже теперь оставляю тебе в том расписку, чтобы ты, увидав
меня преступившим его, на основании этого письма позвал
меня в суд и предписал мне отдыхать, когда меня уже
нельзя будет упрекнуть в бездеятельности. Будь здоров.
Пликий Видию Максиму привет.
(1) Мне кажется, я по справедливости могу попросить
тебя о такой услуге для моих друзей, какую я сам оказал
бы твоим, если бы мне представился такой же случай.
(2) Арриан Матур — первый человек в Алтине;8 когда я
говорю «первый», я имею в виду не его состояние, которое
у него очень велико, но чистоту его нравов, справедли-
вость, серьезность, благоразумие. (3) Я пользуюсь его сове-
том в делах, судом в литературных занятиях: он исключи-
тельно честен, исключительно правдив, исключительно про-
ницателен. (4) Любит он меня так же, как ты (не могу
представить себе любви более горячей). Честолюбия он
лишен и поэтому остается во всадническом звании, хотя
легко мог бы подняться до наивысшего.9 Я должен его
выдвинуть и доставить ему почет (5) и поэтому считаю
очень важным кое-что добавить к его положению, неожи-
данно для него, без его ведома, может быть даже против
воли — добавить же нечто блистательное и не налагающее
труда. (6) Как только представится тебе такая возможность,
используй ее, пожалуста, для него: найдешь во мне, най-
дешь в нем самом благодарнейшего должника. Пусть он
не стремится к почету; он примет его с такой же благо-
дарностью, как если бы страстно его желал. Будь здоров.

72 Книга III
Плиний Кореллии Гиспулле привет.
(1) Не знаю, чего больше, благоговения или любви, было
у меня к твоему отцу, человеку очень серьезному и высо-
конравственному; чтить и любить тебя и в память его и
ради тебя самой для меня необходимость, равно как и ста-
раться, насколько это от меня зависит, чтобы сын твой
стал похож на деда, предпочтительно с материнской сто-
роны, хотя дед и с отцовской был у него славен и знаме-
нит, а отец и дядя, брат отца, возвеличены громкой славой.
(2) Сын твой вырастет похожим на них на всех только
в том случае, если он приобретет хорошее образование,
и тут очень важно от кого, по преимуществу, он его по-
лучит. (3) До сих пор он, в силу своего детского возраста,
жил вместе с тобой, у него были домашние учителя,10 и
здесь для проступков было случаев очень мало, а то и
вовсе не было. Теперь его занятия должны быть вынесены
за порог дома; теперь нужно поискать латинского ритора,
в школе которого жила бы строгость, совестливость, а глав-
ное целомудрие. (4) Нашего юношу природа и судьба ода-
рили кроме всего прочего исключительной красотой, и тут,
в этом неустойчивом возрасте, требуется не только учи-
тель, но и страж и руководитель.
(5) Поэтому мне кажется, я могу представить тебе Юлия
Генитора. Я люблю его, но моей оценке не содействует
расположение к человеку, родившееся от этой оценки. Это
безупречный, серьезный человек; для нашего распущенного
времени' даже несколько суровый и неотесанный. (6) О силе
его красноречия ты можешь судить по отзывам многих:
уменье говорить, выставляемое напоказ, сразу бросается
в глаза: в человеческой же жизни есть много тайников и
укромных мест, и поручителем за жизнь Генитора прими
меня. Ничего не услышит от этого' человека сын твой, что
не пойдет ему в пользу; ничего не выучит, чего лучше

Письма 3, 4
было бы не знать; так же часто, как ты и я, будет он гово-
рить ему о том, какие обязанности возложены на него
предками, груз каких и скольких имен несет он на себе.
(7) Итак, в добрый час! Передай его наставнику, от кото-
рого он научится добрым нравам сначала, а затем красно-
речию, которое не изучить без добрых нравов. Будь здорова!
4
Плиний Цецилию Макрину привет.
(1) Хотя, кажется, мой поступок одобрили и друзья,
бывшие со мной, и общественное мнение, но для меня
очень важно узнать, что думаешь ты. (2) Я желал спросить
твоего совета, пока дело еще не было решено; теперь, когда
все закончено, я так хочу услышать твой суд. Я выехал
к себе в Туски,11 рассчитывая на собственные деньги начать
постройку общественного здания и получив отпуск как
префект эрария,12 когда послы из Бетики,13 собираясь по-
дать жалобу на проконсула Цецилия Классика, стали про-
сить у сената меня в качестве защитника. (3) Мои прево-
сходные товарищи,14 горячо мне преданные, стали говорить
об обязанностях нашей общей службы и попытались с изви-
нениями избавить меня от этого. Сенат издал очень почет-
ное постановление: я объявлялся заступником провинциалов,
если они добьются на то моего согласия. (4) Послы, при-
нятые опять в сенате, вторично потребовали меня, уже
в моем присутствии, себе в защитники: они взывали к моей
честности, испытанной ими в деле против Массы Бебия,
ссылались на узы, связывающие покровителя и его опекае-
мых.15 Тут последовало громкое одобрение сената, обычно
предшествующее принятию постановлений, и я сказал:
«Отцы сенаторы, я не думаю больше, что привел основа-
тельные причины для отказа^. Скромность заявления и его
содержание произвели хорошее впечатление.

74 Книга III
(5) Подвигла меня к этому решению не только едино-
душная воля сената, хотя это и было главным, но и другие
основания, правда, меньшие, но все-таки веские. Мне пришли
в голову наши предки, выступавшие добровольными обви-
нителями за обиды, нанесенные даже отдельным лицам из
числа их подопечных; тем постыднее считал я презреть
права опеки, простирающейся на целую общину. (6) А кро-
ме того, когда я вспоминал, скольким опасностям я под-
вергался за этих же самых жителей Бетики при своем
первом выступлении,16 то мне начинало казаться, что ста-
рые заслуги надо закрепить новыми. Так уж устроен чело-
век, что старые благодеяния исчезают, если их не допол-
нять последующими. Сколько бы люди не были тебе
обязаны, если ты им откажешь в чем-нибудь одном, они
только и будут помнить, что этот отказ.
(7) Побуждало меня и то, что Классик умер, и самого
мучительного для меня в такого рода делах, т. е. угрозы
исключения из сенаторского звания, уже не существовало.
Я видел, что моя защита вызовет благодарности не меньше,
чем это было бы при его жизни, а ненависти никакой.
(8) Вообще я рассчитал, что если на меня и в третий раз
наложат эту обязанность, то мне легче будет отказаться, если
в обвиняемых окажется человек, против которого я не дол-
жен выступать. Во всех обязанностях есть предел, и уступчи-
востью лучше всего подготовляется право на свободу отказа.
(9) Ты выслушал мои побуждения; жду твоего суда:
прямота в твоем неодобрении будет мне так же приятна,
как и твое авторитетное признание. Будь здоров.
Плиний Бебию Макру привет.
(1) Мне очень приятно, что ты так прилежно перечи-
тываешь сочинения моего дяди,17 все их хочешь приобрести

Письмо 5 75
и спрашиваешь название всех. (2) Я возьму на себя роль
указателя и даже сообщу тебе, в каком порядке они были
написаны; людям ученым доставляет удовольствие знать и
об этом.
(3) «Книга о метании дротика с лошади»: он сочинил ее
с одинаковым старанием и талантливостью в бытность свою
начальником конного отряда.18 «Жизнь Помпония Секунда
в двух книгах»: Секунд особенно его любил, и он как бы
уплатил долг памяти друга. (4) «Германские войны в двад-
цати книгах»: здесь он собрал все войны, какие мы вели
с германцами.19 Он начал это сочинение, когда был на
войне в Германии, по указанию сновидения.20 Во время сна
ему явился призрак Друза Нерона, покорившего в Германии
широчайшие пространства и в Германии же погибшего: он
поручал дяде заботу о своей памяти и просил спасти его
от несправедливого забвения. (5) «Изучающий красноречие,
в трех книгах»: каждая из этих книг вследствие своего
большого объема была разделена на две части: в них он
наставлял начинающего оратора и доводил его до совер-
шенства.21 «Сомнительные слова, восемь книг»:22 он написал
их в конце царствования Нерона, когда рабская угодли-
вость сделала опасным всякое чуть-чуть свободное и смелое
исследование. (6) «От окончания Ауфидия Басса, тридцать
одна книга»;23 «Естественной истории тридцать семь книг»:24
произведение обширное, ученое, такое же разнообразное,
как сама природа.
(7) Ты удивляешься, что занятый человек закончил
столько книг, причем многие посвящены предметам весьма
трудным. Ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что
он некоторое время вел судебные дела, умер на пятьдесят
шестом году и работал до самой смерти, отвлекаемый то
высокими должностями,25 то дружбой государей. (8) Но
у него был острый ум, невероятная усидчивость, редкая
способность бодрствовать. Работать при свете он начинал
с Волканалий, не ради доброго предзнаменования,26 а ради

76 Книга III
занятий, и сразу же до глубокой ночи, зимой до 7, самое
позднее до 8, и часто до 6 часов.27 Он мог заснуть в любую
минуту, и нередко даже среди занятий сон и одолевал его
и покидал. (9) Еще до рассвета шел он к императору Веспа-
сиану (тот ночами тоже бодрствовал), а затем отправлялся
к положенным обязанностям. Вернувшись домой, он все
оставшееся время отдавал занятиям. (10) После еды (днем
ему подавалась, по обычаю предков, еда простая и легкая)28
он летом часто, если был досуг, лежал на солнце;29 ему
читали, и он делал заметки и выписки. Он ничего не читал
без выписок и любил говорить, что нет такой плохой книги,
которая в чем-нибудь не оказалась бы полезной. (11) Поле-
жав на солнце, он обычно обливался холодной водой, затем
закусывал30 и чуточку спал;31 потом до обеда32 занимался,
словно начиная новый день. За столом читалась книга, и
делались беглые выписки. (12) Помню, кто-то из друзей,
когда чтец неправильно произнес какое-то слово, прервал
его и заставил повторить прочитанное. «Ты ведь понял?»,—
обратился к нему мой дядя, и когда тот ответил утверди-
тельно, сказал: «Зачем же ты его прервал? От твоего вме-
шательства мы потеряли больше десяти строк». (13) Так
дорожил он временем. Летом он вставал из-за обеда за-
светло, зимой в сумерки,33—с неукоснительностью, будто
предписанной законом.
(14) Все это происходило в разгаре трудов среди город-
ского шума. В деревне он отнимал от занятий только время,
проводимое в бане; говоря про баню, я Ихмею в виду время,
проводимое им во внутренних ее помещениях.34 Пока его
обчищали35 и обтирали, он что-нибудь слушал или дикто-
вал. (15) В путешествии, словно избавившись от всех
остальных забот, он отдавался только этой одной:
рядом с ним сидел писец с книгой36 и дощечками; зимой
писец закрывал себе руки длинными рукавами,37 чтобы по
причине суровой погоды не упустить ни минуты для заня-
тий: по тем же соображениям дядя и в Риме передвигался

Письмо 6 77
в носилках.38 (16) Помню, он упрекнул меня за то, что я
прогуливаюсь: «Ты мог бы не терять даром этих часов», — он
считал потерянным все время, которое не уделялось заня-
тиям. (17) Благодаря этому напряжению он закончил столько
книг и оставил мне сто шестьдесят тетрадей с выборками,
исписанных с обеих сторон39 и мельчайшим почерком,—
обстоятельства, еще увеличивающие это число. Он сам
рассказывал, что он а ог, будучи прокуратором в Испании,
продать эти тетради Ларцию Лицину за 400 тысяч, а тогда
этих тетрадей было несколько меньше.
(18) Когда ты представишь, сколько он прочел и сколько
написал, не покажется ли тебе, будто на нем не лежало
никаких должностей и он не был в дружбе с императором?
А когда ты услышишь, сколько труда отдавал он занятиям,
не подумаешь ли ты, что он мало написал и прочел? Воз-
можно ли, чтобы эти обязанности ничему не мешали,
а такое упорство ничего не достигло? (19) Я смеюсь поэтому,
когда меня зовут прилежным; по сравнению с ним я со-
вершенный бездельник. Один ли я, заваленный обязанно-
стями перед государством и перед друзьями? Кто из людей,
всю жизнь сидящих за книгами, сравнив себя с ним, не
покраснеет и не покажется сонливцем и лентяем?
(20) Я написал длинное письмо, а собирался написать
только о том, о чем ты спрашивал, а именно, сколько книг он
оставил. Я верю, что тебе оно будет не менее приятно, чем
сами книги,которые побудят тебя не только прочесть их, но и
подстрекнут к соревнованию в создании чего-либо подобного.
Будь здоров.
Плиний Аннию Северу привет.
(1) Из наследства, мне пришедшегося, я недавно купил
статую коринфской бронзы,40 небольшую, но художествен-
ную и выразительную, насколько я понимаю. Понимаю я,

78 Книга III
может быть, во всем очень мало, а здесь и подавно. Эту
статую, однако, и я могу оценить. (2) Она голая; недочеты
ее, если они и есть, не скрыты; преимущества бросаются
в глаза. Она изображает стоящего старика: кости, мускулы,
нервы, жилы, морщины — все как у живого; редкие, отки-
нутые назад волосы, широкий лоб, сморщенное лицо; худая
шея; опустились руки, груди обвисли, втянуло живот.41
(3) Со спины виден тот же возраст, насколько о нем гово-
рит спина. Сама бронза, судя по ее подлинному цвету,42
очень стара. Все в этой статуе таково, что может остано-
вить на себе глаза мастера и доставить удовольствие глазу
профана. Это и побудило меня, неопытного новичка, к по-
купке. (4) Я купил эту статую не затем, чтобы иметь ее
дома (я до сих пор не имею дома ни одной коринфской
бронзы),43 а чтобы поставить ее у себя, в родном городе,
в месте очень посещаемом, скорее всего в храме Юпи-
тера:44 дар, кажется, достоин храма, достоин бога.
(5) Ты обычно берешь на себя все мои поручения; возь-
ми и эту заботу и распорядись теперь же сделать подста-
новку из любого мрамора, такую, чтобы на ней уместились
мое имя и титулы, если ты сочтешь, что надо добавить
и их. (6) Самую статую я пришлю тебе, как только найду
человека, которого она не затруднит, а еще лучше, привезу
ее с собой. Я решил, если только позволит служба, про-
ехать туда.45 (7) Ты радуешься, что я обещаю приехать, но
нахмуришься, когда я добавлю, что на несколько дней:
мне не позволяют отсутствовать дольше те же обстоятель-
ства, которые не позволяют до сих пор выехать. Будь здоров.
7
Плиний Канинию Руфу привет.
(1) Только что сообщили о смерти Силия Италика, по-
кончившего с собой голодом46 в своем неаполитанском
имении. (2) Причиной его смерти — болезнь. У него появи-

Письмо 7 79
лась неизличимая опухоль; замученный ею, он неуклонно
стремился к смерти. До последнего дня был он совершенно
счастлив, если не считать потери младшего сына; зато
старшего, лучшего, он оставил в полном благополучии и
даже консуляром. (3) Он повредил своему доброму имени
при Нероне; думали, что он добровольно занимался обви-
нениями.47 При Вителии, однако, будучи его другом, он вел
себя разумно и доброжелательно; из проконсульства в Азии*8
вернулся со славой и смыл пятно прежнего усердия по-
хвальным удалением от дел. (4) Он был одним из первых
людей в стране и жил, не ища власти, не навлекая нена-
висти: его навещали, его почитали, хотя он много лежал
в постели,49 и спальня его всегда была полна людей, при-
ходивших совершенно бескорыстно; время он проводил,
если не был занят писанием, в ученейших беседах, (о) Он
писал стихи не столько талантливые, сколько отделанные;
иногда он их читал,50 желая знать мнение публики. (6) Сов-
сем недавно, повинуясь возрасту, он удалился из Рима и
обосновался в Кампании,51 откуда не двинулся даже по
прибытии нового государя.52 (7) Великая честь Цезарю, при
котором была такая свобода; великая честь и тому, кто
этой свободой осмелился воспользоваться. (8) Он был
φιλόκαλς'3 настолько, что его можно было упрекнуть в ма-
нии к покупкам. У него было несколько усадеб54 в одних
и тех же местах: увлеченный новыми, он забрасывал преж-
ние.55 Повсюду множество книг, множество статуй, множе-
ство портретов, которые были для него предметом не
только собственности, но и почитания,56 особенно портрет
Вергилия, чей день рождения он праздновал благоговей-
нее, чем свой собственный, главным образом в Неаполе,
где он имел обыкновение ходить на его могилу,57 как
в храм.
(9) Среди этого покоя он скончался 75 лет от роду;
сложения он был скорее нежного, чем болезненного. И как
был он последним, кого назначил консулом Нерон, так

80 Книга III
последним из всех, кого Нерон назначал консулами, он и
умер. (10) Следует так же отметить, что из нероновых кон-
суляров скончался остатным тот, в чье консульство погиб
Нерон. Когда я вспоминаю об этом, меня охватывает скорбь
над человеческой бренностью. (11) Как ограничена, как ко-
ротка самая долгая человеческая жизнь! Не кажется ли
тебе, что Нерон был только-только что? А между тем из
тех, кто несли при нем консульство, уже никого не остается.
(12) Чему, впрочем, удивляться! Недавно еще Луций Пизон,
отец того Пизона, которого зверски убил в Африке Вале-
рий Фест, говаривал, что он не видит в сенате ни одного
из тех, кого он сам опрашивал в бытность свою консулом.58
(13) В столь тесные пределы укладывается самый длинный
жизненный срок такого большого числа людей! Слезы, про-
литые царем, заслуживают, по-моему, не только снисхо-
ждения, но и похвалы. Рассказывают, будто Ксеркс, про-
вожая глазами свое огромное войско, расплакался, потому
что над столькими тысячами навис такой близкий конец.59
(14) Продлим же это исчезающее неверное время, если не
делами (возможность действовать в чужой власти),60 то уж,
конечно, занятиями: нам отказано в долгой жизни, — оставим
что-нибудь, как свидетельство в том, что мы жили. (15) Ты
не нуждаешься в стрекале — знаю, но любовь к тебе за-
ставляет погонять тебя, хотя ты и сам бежишь;61 ты ведь
так же поступаешь со мной. Άγαθη δϊρις,62 когда друзья
взаимными подбадриваниями разжигают в себе любовь
к бессмертию. Будь здоров.
8
Плиний Светонию Транквиллу привет.
(1) Ты поступаешь с обычной твоей почтительностью
по отношению ко мне, так горячо, прося отдать звание три-
буна,63 полученное мною от славнейшего64 Нератия Мар-

Письма 8, 9 81
целла для тебя, твоему родственнику, Цезеннию Сильвану.
(2) Мне доставит величайшее удовольствие видеть трибуном
и самого тебя, и одинаково будет приятно, что другой
человек получит трибунат благодаря тебе. Я считаю непо-
следовательным отказать человеку, которого хочешь возве-
личить саном, в чести быть хорошим родственником: она
выше всякого сана. (2) Прекрасно и заслужить благодеяние
л оказать его: я вижу, что тебе достанется похвала и за
одно и за другое, раз заслуженное тобой ты отдаешь дру-
гому. Кроме того думаю, и мне будет к славе, если из
этого твоего поступка станет известно, что друзья мои мо-
гут не только нести трибунат, но также и давать его.
(4) Повинуюсь поэтому твоему благородному желанию. Имя
твое еще не занесено в отряд, поэтому мы свободны заме-
нить тебя Сильваном; желаю, чтобы ему твоя услуга была
так же приятна, как тебе моя. Будь здоров.
Плиний Корнелию Минициану привет.
(I) Я могу, наконец, описать тебе, сколько труда я понес
в судебном деле провинции Бетики. (2) Оно шло неровно
и неоднократно разбиралось с переменным исходом. Отчего
переменный исход? Отчего много разбирательств?
Цецилий Классик, человек гнусный и явный злодей, бу-
дучи проконсулом Бетики, одинаково и зверствовал и вы-
могательствовал. Было это в том же году, когда Африкой
управлял Приск. (3) Приск был родом из Бетики, а Клас-
сик— из Африки. Отсюда и пошла в Бетике неплохая
поговорка (горе часто делает людей остроумными): «обме-
няли зло на зло». (4) Против Мария, однако, вчинил дело
один город и много частных лиц, на Классика обрушилась
делая провинция. (5) Он предупредил обвинение смертью,
б Письма Плиния

82 Книга III
случайной или предумышленной. Смерть его была бес-
славна, но загадочна: казалось вероятным, что он захотел
уйти из жизни, так как защищаться ему было невозможно,
и в то время было удивительным, что человек, который
не стыдился совершать позорные дела, решил избегнуть
смертью позорного осуждения.
(6) Тем не менее Бетика настаивала на обвинении даже
покойника. Это предусмотрено законом,65 но закон этот
не применяется, и его теперь, после длительного перерыва,
опять вспомнили. Жители Бетики вдобавок донесли на това-
рищей и пособников Классика и потребовали следствия над
каждым в отделоности.
(7) Я был защитником Бетики и вместе со мной Лукцей
Альбин, человек, который умеет говорить пространно и
красиво; мы давно с ним друзья, а после этого общего
дела я стал любить его еще горячее. (8) В славе, особенно
литературной, есть нечто άκοινώνητον,66 но между нами не было
никакого соперничества, никакого спора: оба мы, одинаково
впрягшись в ярмо,67 старались не ради себя, а ради дела,
польза которого, также и объем, повидимому, требовали,
чтобы мы не сваливали с себя такую тяжесть за одно
заседание. 9) Мы боялись, что нам нехватит дня, голоса
и сил, если мы, словно в один пук, соберем столько пре-
ступлений и стольких подсудимых; затем, что от множества
имен и множества дел судьи не только устанут, а и все
спутают; что влиятельность отдельных лиц, соединив-
шись и смешавшись, будет действовать за каждого общей
силой и, наконец, что наиболее . могущественные преступ-
ники, принеся самых ничтожных как бы в искупительную
жертву, ускользнут и спасутся их наказанием. (10) Пристра-
стие и искательство царят преимущественно тогда, когда
им можно укрыться под видом строгого достоинства.68
(11) Мы подумали о знаменитом примере Сертория, который
гриказал самому сильному и самому слабому солдату выр-
вьть лошадиный хвост,69 — остальное тебе известно. И мы ви-

Письмо 9 83
дели, что сможем одолеть столь многочисленный отряд
подсудимых только в том случае, если будем хватать ка-
ждого по отдельности.
(12) Решено было прежде всего показать вину Классика.
Отсюда былэ всего удобнее перейти к его товарищам и
пособникам, потому что товарищей и пособников можно
было изобличить, только если он оказывался виновен. Двоих,
Бебия Проба и Фабия Гиспана, мы сразу же объединили
с Классиком. Оба были сильны своей влиятельностью, а
Гиспан еще и даром слова. С Классиком мы справились
быстро и просто. (13) Он оставил собственноручную запись,
что и по какому поводу, что и по какому делу он получил;
какой-то своей подружке70 в Рим он прислал хвастливое
письмо, где похвалялся в таких словах: «Победа, победа!
Являюсь к тебе свободным; я уже продал часть Бетики и
выручил 4 000000 сестерций».
(14) С Гиспаном и Пробом пришлось попотеть. Прежде чем
обратиться к их преступлениям, я счел необходимым доказать,
что пособничество есть преступление; не сделай я этого,
изобличать пособников было бы напрасно. (15) Защищаясь,
они не отрицали своей вины, но молили сжалиться над их
безвыходным положением: они провинциалы, и страх застав-
лял их выполнять всякое приказание проконсула. (10) Клавдий
Реститут, мой противник, человек опытный, державшийся
всегда начеку и находчивый при любой неожиданности,
неоднократно повторял, что он никогда не чувствовал такой
растерянности, такого * замешательства, как тогда, когда
увидел, что доводы, на которые он целиком полагался в своей
защите, выхвачены и выбиты у него из рук. (17) Расчеты
наши привели к таким результатам: сенат решил выделить
из имущества Классика то, что он имел до отправления
в провинцию, и отдать это его дочери, а прочее оставить
ограбленным. Вдобавок отобраны были деньги, уплаченные
его заимодавцам.71 Гиспана и Проба выслали на пять
лет;72 настолько тяжким показалось то, что первона-
б*

84 Книга III
чально заставляло сомневаться, преступление ли это
вообще?
(18) Через несколько дней мы обвинили — с успехом
неодинаковым — Клавдия Фуска, зятя Классика, и Стилония
Приска, бывшего при Классике трибуном когорты.73 Приска
на два года удалили из Италии, Фуска оправдали.
(19) В третьем заседании мы решили объединить побольше
подсудимых, боясь, что если суд затянется, то строгая спра-
ведливость судей ослабнет от пресыщения и скуки; кроме
того мы постарались приберечь для этого срока менее важ-
ных преступников, за исключением, однако, жены Классика,74
которая была запутана в деле по подозрениям, но не могла
быть осуждена по уликам. (20) Дочь же Классика, находив-
шаяся среди подсудимых, была свободна и от подозрений.
Поэтому, когда я в заключение дошел до ее имени (в конце
речи нечего было так бояться, как в начале, что таким
образом я уменьшу силу всего обвинения), я счел наиболее
благородным не утеснять невинную и так об этом и сказал,
прямо и разнообразно. (21) Я то спрашивал послов, могут ли
они указать мне что-нибудь, что, по их мнению, может
быть фактически доказано, то просил сенат высказаться,
считает ли он, что если я обладаю некоторым умением го-
ворить, то я обязан направить его, как своего рода меч,
в грудь невинной; и наконец, заключил все это место такой
концовкой: «Мне скажут: „Ты выносишь решение?". Я не вы-
ношу решения, но я помню, что из судей я назначен за-
щитником».
(22) На этом закончился процесс, включавший столько
дел. Некоторых оправдали, большинство осудили и даже
сослали, одних на время, других навсегда. (23) В том же
сенатском постановлении единодушно были засвидетельство-
ваны и одобрены наши усердия, честность и стойкость:
награда достойная и единственно способная уравновесить
такой труд. (24) Ты можешь себе'представить, как устали
мы, которым пришлось столько раз выступать, столько раз

Письмо 9 85
спорить, стольких свидетелей допрашивать, ободрять, опро-
вергать. (25) А как трудно, как мучительно отказывать
стольким друзьям подсудимых, когда они тайком приходят
просить, и противостоять ьм, когда они публично дей-
ствуют против! Я приведу только один случай: когда неко-
торые из самих судей громко запротестовали в пользу
очень влиятельного подсудимого, я ответил: «Невинность
его не уменьшится, если я скажу все». (26) Можешь заклю-
чить отсюда, какую борьбу мы выдержали, сколько обид
навлекли на себя, по крайней мере, на короткое время:
на честность ведь обижаются те, кому она сейчас поперек
дороги, а затем сами начинают ей изумляться и ее восхва-
лять. Не могу лучше ввести тебя во все происходившее.
(27) Ты скажешь: «Не стоило труда! К чему мне такое
длинное письмо?». Не спрашивай тогда постоянно, что де-
лается в Риме. И притом помни, что не длинно письмо,
обнимающее столько дней, столько заседаний, наконец,
столько подсудимых и дел. (28) Все это, мне кажется, я
перебрал одинаково кратко и точно. «Точно» опрометчивое
слово; мне пришел в голову и притом поздно случай, мною
пропущенный; о нем будет рассказано, хотя и с наруше-
нием порядка. Так поступает Гомер и многие по его при-
меру; в этом есть большая прелесть, но я делаю это не
потому.
(29) Один из свидетелей, рассерженный ли тем, что его
вызвали 75 против его желания, или же подставленный кем-
нибудь из подсудимых, чтобы обезоружить обвинение,
потребовал к ответу Норбана Лициниана, посла и следова-
теля,76 под тем предлогом, будто он стакнулся с Кастой77
(это жена Классика). (30) В законе оговорено, чтобы сначала
до конца было разобрано дело подсудимого, а затем уже
поднимался вопрос о незаконном соглашении с противной
стороной: сделано это, очевидно, потому, что само обвине-
ние лучше всего позволяет судить о честности обвинителя.
(31) Норбану не помогли ни законный порядок, ни звание

Книга III
посла, ни обязанности следователя: такая ненависть вспых-
нула против него, человека вообще бесчестного, использо-
вавшего, как и многие, времена Домициана78 и выбранного
теперь провинцией для расследования не за свои хорошие
качества и честность, а потому, что он был врагом Клас-
сика (тот его сослал). (32) Норбан потребовал себе отсроч:<и
и подробного изложения свэей вины, но не добился ни того
ни другого и вынужден был отвечать сразу же. Он отве-
тил— его злой и хитрый нрав не позволяет мне определить,
было это бесстыдно или бестрепетно, — но безусловно очень
находчиво. (33) Ему предъявили много такого, что повредило
ему больше обвинения в незаконном соглашении; даже двое
консуляров, Помпоний Руф и Либон Фруга, выступили со
свидетельством, будто он при Домициане был на стороне
обвинителей в суде над Сильвием Либералом. (34) Его осу-
дили и сослали на остров.79 Поэтому, обвиняя Касту, я осэ-
бенно напирал на то, что ее обвинитель пал под обвинением
в незаконном соглашении.8 Напирал я на это напрасно:
случилось нечто неожиданное и новое — обвинителя осудили
за противозаконное соглашение, а подсудимую оправдали.
(35) Ты спрашиваешь, что тем временем делал я? Я ука-
зал сенату на дело Норбана как на урок в том, что тахое
общественный процесс, и на то, что если Норбана обвинят
в незаконном соглашательстве, то мы должны учиться этому
заново, и затем, пока его судили, я спокойно сидел; Норбан
ежедневно присутствовал на заседаниях и донес до конца
свою бестрепетность или дерзость.
(36) Спрашиваю себя сам, не пропустил ли я опять чего-
нибудь? Опять чуть не пропустил. В последний день Сильвий
Либерал осыпал остальных послов упреками в том, будто
они обвинили не всех подсудимых, которых поручила им
обвинить провинция, и своим страстным красноречием по-
ставил их в тяжелое положение. Я защитил этих прекрасных,
исполненных благодарности людей; они заявляют, что мне
обязаны они спасением от этого смерча.

Письмо 10 87
(37) Здесь будет конец письму, настоящий конец: не при-
пишу ни одной буквы, если даже и вспомню, что я еще
что-то пропустил. Будь здоров.
10
Плиний Вестрицию Спуринне и Коттии привет.
(1) Я не сказал вам о том, что составил речь о вашем
сыне,81 когда недавно был у вас, во-первых, потому, что я
написал ее не затем, чтобы рассказывать об этом, а затем,
чтобы утолить свою любовь и свою печаль; потом ты, Спу-
ринна, сам мне сказал, что слушал о моем чтении, и я
подумал, что ты слышал и о чем я читал. (2) Кроме того
я побоялся, как бы не смутить вас на праздниках, напомнив
о таком тяжком горе. И сейчас я немного колебался,
послать ли вам, по вашему требованию, только то, что я
читал, или прибавить и то, что я думаю приберечь для дру-
гой книги. (3) Для моего чувства мало посвятить одну
книжечку этой дорогой и священной памяти: для нее будет
больше сделано, если восхваления свои я распределю и
разделю. (4) Колеблясь, показать ли вам все, что я уже
сочинил, или же кое-что пока отложить, я все же решил,
что будет чистосердечнее и дружественнее отправить вам
все, тем болеег раз вы уверяете, что все это останется
только у вас, пока я не захочу выпустить это в свет.
(5) Остается мне попросить вас так же чистосердечно указать
мне все, что, по-вашему, надо добавить, изменить, выпу-
стить. (6) Трудно такое усилие для страждущей души,
трудно, но скульптору и художнику, делавшим портрет
вашего сына, вы указывали, что они должны выразить, что
поправить; так же учите и направляйте меня: я пытаюсь
создать не хрупкий и преходящий, а, как вы думаете, бес-
смертный образ. Он станет тем прочнее, чем будет прав-
дивее, лучше, законченнее. Будьте здоровы.

88 Книга III
11
Плиний Юлию Генитору привет.
(1) Наш дорогой Артемидор по своей большой доброте
имеет обыкновение превозносить дружеские одолжения; по-
этому и моей — действительной — услуге он расточает похвал
больше, чем заслужено. (2) Когда философы были удалены
из Рима,82 я навестил его на даче; это тем более обращало
на себя внимание, т. е. было опасно, что я был претором.
Он нуждался тогда в деньгах, в большой сумме, чтобы
заплатить долг, сделанный им из побуждений прекрасных;
под ропот некоторых важных и богатых друзей я сам
одолжил денег и преподнес их ему. (3) И я сделал это,
когда семеро моих друзей были либо казнены, либо вы-
сланы: казнены Сенецион, Рустик, Гельвидий; высланы
Маврик, Гратилла, Аррия, Фанния; столько молний упало
вокруг меня, и я, словно опаленный ими, по некоторым
верным признакам предчувствовал гибель, уже нависшую
надо мной.
(4) Особой славы, однако, как он заявляет, я этим не
заслужил, а только избег позора. (5) Я дружил, насколько
это допускалось моим возрастом,83 с Каем Музонием, его
тестем, и восторгался им, а с самим Артемидором, уже
в бытность мою в Сирии военным трибуном,84 был связан
тесной близостью. Это было первым доказательством моих
неплохих задатков; я, повидимому, разглядел человека муд-
рого или, по крайней мере, очень близкого к мудрому.
(6) Изо всех, кто сейчас называет себя философами, ты
вряд ли найдешь одного-двух, столь же искренних, столь же
правдивых. Не говорю уже о том, с каким терпением пере-
носит он и холод и зной, как неутомим он в труде, как
стоек перед соблазнами еды и питья, как умеет обуздать
глаза и душу. (7) Все эти качества' были бы велики в дру-
гом; в Артемидоре они ничтожны по сравнению с другими

Письма 11—13 89
его добродетелями, которыми он заслужил то, что Кай
Музоний выбрал его в зятья из женихов всех званий.
(8) Когда я вспоминаю об этом, мне приятно, что он
осыпает меня такими похвалами и перед другими и перед
тобой; я боюсь только, что он преступит меру, которую
по своей доброте (я возвращаюсь к тому же, с чего начал)
он обычно не умеет соблюсти. (9) В одном только он, разум-
нейший человек, порой заблуждается, хотя заблуждение
это и благородно: он ценит друзей своих дороже, чем они
стоят. Будь здоров.
12
Плиний Катилию Северу привет.
(1) Я приду на обед, но вот мои условия: он должен
быть коротким, изобиловать только сократовской беседой,85
но и тут в меру. (2) Еще до рассвета ведь появятся клиенты,66
встреча с которыми не прошла безнаказанно даже для Ка-
тона,87 которого, впрочем Кай Цезарь упрекает в этом так,
что упреки его оказываются похвалой. (3) Он описывает,
как люди, встретившиеся с Катоном, покраснели, когда сняли
у него, пьяного, с головы плащ,88 и добавляет: «Можно было
подумать, что не они застигли Катона, а Катон их». Можно ли
признать за Катоном больше авторитета? Даже пьяный он
внушал уважение. (4) У нас же на обеде пусть будет все
в меру: и приготовления, и расходы, а также и время.
Мы не принадлежим к тем людям, которых даже враги
не могут порицать без того, чтобы одновременно их и не
похвалить. Будь здоров.
13
Плиний Воконию Роману привет.
(1) Речь, в которой недавно наилучшему государю я,
консул, воздал благодарность,89 я выслал тебе по твоему

90 Книга III
требованию, но собирался выслать и без всякого требования.
(2) Обрати в ней, пожалуйста, внимание как на достоинство
темы, так и на ее трудность. В других речах внимание
читателя приковывает сама новизна; здесь все знакомо,
общеизвестно, сказано; поэтому читатель, ничем не отвле-
каемый, спокойно занимается только слогом; им удовлетво-
рить, если принимается в расчет только он один, гораздо
труднее! (3) Если бы при этом смотрели еще на порядок
изложения, на переходы и фигуры речи!90 Замечательная
изобретательность и великолепный язык бывают иногда и
у невежд; ладно скомпановать, разнообразить речь фигурами
дано только людям образованным. (4) Нельзя преувеличи-
вать и с возвышенноаью стиля. Как в картине свет бывает
особенно ярок именно от тени, так и речи следует быть
то простой, то возвышенной. (5) Зачем, однако, говорю я
это человеку образованнейшему? Отметь лучше то, что,
по-твоему, подлежит исправлению. Я скорее поверю, что
тебе нравится и остальное, если узнаю, что некоторые места
тебе не понравились. Будь здоров.
14
Плиний Ацилию привет.
(1) Страшное дело, которое стоит описать не только
в письме, претерпел Лардий Македон, преторий, от своих
рабов. Был он, впрочем, господином гордым и жестоким
и плохо, — нет, — слишком хорошо помнил, что отец его
был рабом. (2) Он мылся у себя в формианской91 усадьбе;
вдруг его обступили рабы; один схватил за горло, другой
стал бить по лицу, третий стал колотить по груди и по жи-
воту и даже — страшно сказать — по половым частям. Сочтя
.его уже бездыханным, они бросили его в раскаленное
подполье,92 чтобы испытать, не жив ли? Он, потому ли,

Письма 14, 15 91
что действительно ничего не чувствовал, или же только
притворялся бесчувственным, но лежал неподвижно, вытя-
нувшись, и тем уверил их в своей смерти. (3) Тогда только
его вынесли, будто обмершего от жары; его приняли верные
рабы; наложницы сбежались с криком и воем. Растревожен-
ный этими голосами, придя в себя от прохлады, он открыл
глаза и, пошевелившись, подал признаки жизни: это было
уже безопасно. (4) Рабы разбежались; значительная часть
их схвачена; остальных разыскивают. Сам он, едва оживши,
скончался через несколько дней, несколько утешенный
мыслью о мести: за него, живого, наказали так, как обычно
наказывают за убитых.93
(о) Видишь, скольким опасностям, скольким обидам,
скольким издевательствам мы подвергаемся! Никто не может
быть спокоен потому, что он снисходителен и мягок: господ
убивают не по размышлению, а по злобности.
(6) Вот и вся история. Что еще нового? Что? Ничего,
иначе я сделал бы приписку: место на бумаге91 еще есть
и праздничный день располагает к беседе. Добавлю, что
мне кстати вспомнилось о том же Македоне. Когда он мылся
в Риме в общественных банях, произошел замечательный
и, как показал его конец, вещий случай. (7) Раб Македона
слегка подвинул рукой одного римского всадника, чтобы
тот дал проход; всадник обернулся и отвесил такую поще-
чину— не рабу, его тронувшему, а самому Македону, что
тот едва не упал. Баня, та:шм образом, становилась для
него постепенно роковым местом: сначала местом оскорбле-
ния, затем гибели. Будь здоров.
15
Плиний Силию Прокулу привет.
(1) Ты просишь меня прочесть в деревне твои книги и
посмотреть, достойны ли они издания; умоляешь, приводишь

92 Книга III
примеры; упрашиваешь отнять от собственных занятий
какой-то остаток времени и отдать его твоим; добавляешь,
что Марк Туллий95 с удивительной добротой пестовал поэти-
ческие дарования. (2) Меня не нужно ни упрашивать, ни
уговаривать: я свято чту и самое поэзию и очень люблю
тебя. Я сделаю то, чего ты хочешь, и внимательно и охотно.
(3) Насколько можно было оценить твое произведение по тем
отрывкам, которые ты читал в моем присутствии, мне ка-
жется, я уже сейчас могу написать тебе, что оно превосходно
и должно увидеть свет. Меня, правда, могло обмануть твое
чтение: ты читаешь прекрасно и очень умело. Думаю/однако,
что я не такой уж раб слуха, чтобы очарование ушей обло-
мало все колючки моего суда: (4) оно, может быть, их при-
тупило и немножко обкарнало, но воЕсе извлечь их и выр-
вать не смогло. (5) Итак, о целом я уже сейчас говорю
с основанием, об отдельных частях буду судить читая.
Будь здоров.
16
Плиний Непоту привет.
(1) Мне кажется, я уже отмечал, что среди людских слов
и дел одни знамениты, а другие велики. (2) Меня утвердил
в этом мнении вчерашний разговор с Фаннией. Она внучка
той самой Аррии, которая была мужу и утешением и при-
мером в смерти. Она рассказывала о многих поступках своей
бабки, не меньших, чем этот, но менее известных; я думаю,
ты будешь также изумляться, читая о них, как я, слушая.
(3) Хворал Цецина Пет, ее муж, хворал и сын, оба, пови-
димому, смертельно. Сын умер: он отличался исключитель-
ной красотой и такой же скромностью; родителям он был
дорог не только потому, что был их сыном, но в такой же
степени и за свои качества, (4) Она так подготовила его

Письмо 16 93
похороны, так устроила проводы покойного, что муж ничего
не знал; больше того, всякий раз, входя в его спальню,
она делала вид, что сын их жив и даже поправляется; очень
часто на его вопрос, что делает мальчик, она отвечала:
«Он хорошо спал, с удовольствием поел». (5) Когда долго
сдерживаемые слезы одолевали ее и прорывались, она вы-
ходила и тогда уже отдавалась печали; наплакавшись вволю,
она возвращалась с сухими глазами и спокойным лицом,
словно оставляла свое сиротство за дверями. (6) Обнажить
оружие, пронзить себе грудь, вытащить кинжал, протянуть
его мужу, добавить бессмертные, почти божественные слова:
«Пет, не больно» — это, конечно, поступок славный, но когда
она это делала и это говорила, перед глазами ее стояли
бессмертие и слава. Не больше ли без расчета на бессмер-
тие, без расчета на славу скрывать слезы, таить скорбь и,
потеряв сына, разыгрывать роль матери!
(7) Скрибониан поднял в Иллирике восстание против
Клавдия; Пет был на стороне восставшего. Когда Скрибо-
киана убили, Пета повлекли в Рим. (8) Он уже должен был
сесть на корабль; Аррия стала просить солдат, чтобы они
взяли ее вместе с ним: «Вы же дадите консуляру каких-нибудь
рабов, чтобы накрывать ему на стол, одевать и обувать его;
все это буду исполнять я одна». (9) Ей отказали; она наняла
рыбачье суденышко и последовала за огромным судном
на крохотном.
Она же у Клавдия сказала жене Скрибониана, которая
собиралась добровольно сознаться: «Я буду слушать тебя?
У тебя на груди убили Скрибониана, и ты живешь?». Из этого
ясно, что решение умереть славной смертью не пришло
к ней внезапно. (10) Когда Тразея, ее зять, умолял ее не на-
стаивать на смерти, он между прочим сказал: «Ты, значит,
хочешь, если мне придется погибнуть, чтобы твоя дочь
умерла со мной?». — «Если она проживет с тобой так долго
и в таком согласии, как я с Петом, то хочу», — ответила
Аррия. (11) Ответ этот усилил заботливость ее близких,

94 Книга III
и ее стали внимательно стеречь; она заметила это и ска-
зала: «Это ни к чему: вы добьетесь того, чтобы я умерла
в мучениях; чтобы я не умерла, этого вы не добьетесь».
(12) С этими словами она вскочила со стула, со всего раз-
бега хватилась головой о противоположную стенку и рухнула
наземь. Когда ее привели в чувство, она сказала: «Я говорила
вам, что найду любую трудную дорогу к смерти, если
в легкой вы мне отказываете».
(13) Не кажется ли тебе это более великим, чем знаме-
нитое: «Пет, не больно»? Это был путь к тем словам, но их
превозносят, о нем молчат. Отсюда и вывод, сделанный
мною вначале: одни поступки знамениты, а другие — велики.
17
Плиний Юлию Сервиану привет.
(1) Благополучно ли у тебя все? Давно уже нет от тебя
писем. Или все благополучно, но ты занят? Или ты не занят,
но случаев послать письмо мало или вовсе нет? (2) Избавь
меня от этого беспокойства, с которым я не могу сладить;
избавь, потрудись хоть послать письмоносца:93 . я оплачу
ему дорогу, я даже одарю его, лишь бы он принес мне
желанные вести. (3) Сам я здоров, если можно быть здоро-
вым, живя в напряжении и тревоге, ожидая с часу на час,
что с самым близким другом случилось все, что только может
случиться с человеком, и боясь за него. Будь здоров.
18
Плиний Вибию Северу привет.
(1) По обязанности консула я должен был от имени
государства принести благодарность государю.97 Сделав это
по обычаю в сенате соответственно требованиям места

Письма 17, 18 95
и времени,98 я подумал, что хорошему гражданину приличе-
ствует охватить ту же тему в более объемистом и подроб-
ном сочинении (2), во-первых, ради нашего императора,
чтобы по-настоящему прославить его добродетели, а затем,,
чтобы будущих государей убедить не наставлениями, а на
примере, каким путем преимущественно могут они восходить
к той же славе. (3) Поучать государя, каким он должен
быть, это прекрасно, но тяжело и, пожалуй, самонадеянно;
восхвалять же превосходного государя и тем самым как бы
показать с вышки свет, на который должны идти будущие
государи, — это столь же полезно, но отнюдь не заносчиво»
(4) Я получил немалое удовольствие от того, что друзья
мои, которым я пожелал прочесть эту книгу и которым
не рассылал ни писем ни записок, а пригласил с оговорками:
«если это удобно» и «если ты совсем свободен» (а в Риме
никто не бывает совсем свободен, и слушать чтение всегда
неудобно), собирались у меня два дня подряд, при этом
в отвратительную погоду, и, когда я, по скромности, пожелал
прекратить чтение, потребовали, чтобы я читал еще и третий
день. Считать ли, что эта честь была воздана мне или
литературе? (5) Хотелось бы, чтобы литературе, которая почти
угасла, но опять начинает оживать. (6) А какой теме оказано
столько усердного внимания? Не той ли, которая в сенате,
где люди обязаны ее терпеть, надоедает нам обычно уже
через минуту и которая теперь находит людей, готовых
и читать и слушать в течение трех дней? И не потому, что
теперь пишут красноречивее, чем раньше, а потому, что
теперь пишется свободнее и поэтому охотнее. (7) Да при-
бавится к похвалам нашему государю и то, что тема, нена-
вистная и фальшивая раньше, теперь стала и правдивой
и любезной."
(8) Я очень оценил свою аудиторию не только как слуша-
телей, но и как судей. Я заметил, что ее особенно удовлетво-
ряли места самой строгой простоты.100 (9) Я помню, что
я читал немногим то, что написал для всех, и тем не менее

<96 Книга III
я радуюсь этому строгому вкусу, словно ожидая в будущем
такой же оценки ото всех. Как раньше театр101 плохо учил
музыкантов петь, так теперь, надеюсь, может статься, что
тот же театр выучит музыкантов хорошо петь. (10) Ведь
все, кто пишет, чтобы нравиться, будут писать так, как
будет нравиться. Мне кажется, однако, что для таких тем
подходит стиль более пышный; у меня места сжатые и сухие
скорее могут показаться надуманными и натянутыми, чем те,
которые написаны ярко и размашисто. Тем не менее я горячо
желаю, чтобы когда-нибудь пришел день (если бы он уже
пришел!), когда эта ласковая сладостность речи уступит,
как законной хозяйке, место строгой суровости. (И) Вот
тебе отчет в трех днях: я хотел бы, чтобы, познакомившись
с ним, ты и отсутствуя испытал бы столько же удоволь-
ствия за литературу и за меня, сколько мог бы получить
присутствуя. Будь здоров.
19
Плиний Кальвизию Руфу привет.
(1) Я, по обыкновению, советуюсь с тобой о делах
домашних.102 Продается имение, соседнее с моей землей,
почти в нее вклиненное. Многое побуждает меня к этой
покупке; немалые соображения отпугивают. (2) Побуждает
прежде всего сама радость присоединения смежного участка;
затем одинаково полезно и приятно иметь возможность
навещать оба имения заодно, без лишних трудов и дорожных
расходов, держать одного прокуратора103 и, пожалуй, одних
и тех же распорядителей;304 одну усадьбу заботливо украшать,
другую только поддерживать. (3) В этот расчет входят
и расходы на утварь, расходы на прислугу, на садовников,105
мастеровых,106 а также на охотничье снаряжение:107 гораздо
выгоднее собрать все в одном. месте, а не рассеивать
по разным. (4) С другой стороны, я боюсь, не будет ли

Письма 19, *0 97
неосторожно подвергать одинаковой погоде, одинаковым
случайностям одно большое имение; не вернее ли испытывать
судьбу, имея поместья в разных местах?108 Перемена земли
и климата имеет также большую прелесть, равно как и само
путешествие по своим владениям.
(0) Вот, наконец, главное в моих соображениях: земля
плодородна, жирна, обильна влагой; в имении есть поля,
винограднихи, леса, дающие строительный материал: доход
с него небольшой, но верный. (6) Но эта счастливая земля
истомлена109 обессилевшими земледельцами. Прежний хозяин
слишком часто продавал их имущество; этим он уменьшал
на время недоимки колонов, но исчерпал их силы на будущее,
а за неимением сил недоимки опять возросли. (7) Этих
людей нужно снабдить честными рабами; это обойдется
дороже, но ни я сам никогда не держу колодников, да и никто
в округе.110
Остается тебе узнать, за сколько это имение можно
купить: за три миллиона сестерций. Когда-то оно стоило
пять, но и нищета колонов и общие для этого времени
неурожаи111 снизили как доходность земель, так и цены
на них. (8) Ты спрашиваешь, легко ли мне будет собрать
эти самые три миллиона? Почти все мои деньги вложены
в имения, кое-что, однако, отдано в долг. Сделать заем будет
нетрудно; я получу деньги у своей тещи, сундукомш
которой пользуюсь» как своим собственным. (9) Пусть это
тебя не тревожит, если не вызовет возражения остальное,
о чем прошу тебя хорошенько подумать. Ты опытен и преду-
смотрителен как во всех делах, так и в вопросах размещения
средств. Будь здоров.
20
Плиний Мезию Максиму привет.
(1) Помнишь ли, ты часто читал о том, какие разногласия
вызвал закон о тайном голосовании113 и сколько славы
V Письма Плиния

98 Книга III
и упреков принес он предложившему его. (2) Сейчас он был
принят в сенате без всяких разногласий как наилучший: в день
комиций114 все потребовали себе таблички. (3) Правду сказать,
мы при открытом и явном голосовании превзошли разнуздан-
ность народных сходок. Порядка при выступлениях не соблю-
далось; не желали ни скромно промолчать, ни с достоинством
остаться на месте. (4) Повсюду громкие нестройные крики;
все выбегали вперед со своими кандидатами; идет заседание,
и тут же собираются целые толпы и многочисленные кружки:
всюду безобразие и беспорядок. До такой степени разучились
мы обычаям отцов, у которых во всем был порядок,
сдержанность и спокойствие, охранявшие величие и достоин-
ство места.
(5) Остались еще в живых старики, от которых я слыхивал
о прежних порядках в комициях: после объявления имени
кандидата воцарялось полное молчание. Он сам говорил
о себе; разворачивал свою жизнь, приводил свидетелей
и хвалителей: того, под чьим начальством он воевал,115 или
у кого был квестором,116 а по возможности, обоих; называл
вдобавок кого-нибудь из избирателей. Те говорили важно
и немногословно. (6) Это помогало больше, чем просьбы.
Иногда кандидат неодобрительно отзывался о происхожде-
нии, возрасте или даже нравах своего соперника. Сенат
слушал с цензорской важностью. Таким образом часто люди
достойные брали верх над влиятельными.
(7) Все это теперь выродилось от безудержной подкуп-
ности, и к тайному голосованию прибегли как бы к лекар-
ству; оно, действительно, пока что оказалось лекарством,
ибо было ново и неожиданно. (8) Боюсь, однако,' чтобы
с течением времени само лекарство не породило болезней.
Есть опасность, как бы при тайном голосовании в выборы
не прокралось бесстыдство. Много разве людей, которые
так же порядочны втайне, как на глазах у всех? Большин-
ство боится молвы, совести — меньшинство. (9) Боязнь за
будущее, однако, преждевременна: пока что, благодаря:

Письмо 21 99
табличкам, у нас магистратами именно те, кому и надлежало
быть. Как судьи по рекуперации,117 так и мы в этих коми-
циях, словно застигнутые врасплох, оказались судьями
честными.
(10) Я пишу тебе об этом, во-первых, чтобы написать
о некоторой новости,118 а затем чтобы поговорить и о делах
государственных: поводы для этого у нас встречаются реже,
чем в старину, и тем менее следует их упускать. (11) Клянусь
Геркулесом! Доколе же эти пошлости: «что поделываешь?
хорошо ли поживаешь?». Пусть наши письма не будут
низменны и мелочны; пусть не ограничиваются частными
делами. (12) Все теперь, правда, зависит от произволения
одного человека,119 который ради общей пользы один принял
на себя заботы и труды всех; при здравом распорядке,
однако, из этого благодетельного источника докатываются
и до нас как бы ручьи, откуда мы можем и черпать сами
и отсутствующим друзьям как бы подавать напиться —
с помощью писем. Будь здоров.
21
Плиний Корнелию Приску привет.
(1) Я слышу, что скончался Валерий Марциал, и горюю
об этом. Был он человек талантливый, острый, едкий.
В писаниях его было много соли и желчи, но и не меньше
искренности. (2) Когда он уезжал, я одарил его на проводах:
это была дань дружбе, а также дань стихам, которые
он написал обо мне. (3) В старину было правилом тех, кто
сочинял хвалу отдельному лицу или городу, награждать
почетом или деньгами;120 в наше время вместе с другими
прекрасными и отменными обычаями исчез в первую очередь
и этот. После того, как мы перестали совершать дела,
достойные похвалы, мы считаем хвалу несообразностью.
7*

100 Книга III
(4) Ты спрашиваешь, что это за стихи, за которые
я благодарил. Я отослал бы тебя к самой книжке, если бы
некоторые из этих стихов не удержались у меня в памяти:
если они тебе понравятся, ты найдешь остальное в его
томике. (5) Он обращается к Музе, поручает ей отправиться
ко мне на Эсквилии и войти в дом с почтением:121
Но смотри, ты не во-время и пьяной
Не стучись в этот дом, приют науки.
Все там дни отдают Минерве 122 строгой;
Там для сотни мужей 123 идет работа.
Что века и потомки наши смогут
С Цицероновым лишь сравнить наследством,12*
Безопаснее быть к вечерним свечкам:
Вот твой час! Это час безумств Лиэя.125
Тут царицею — роза,12б кудри влажны.
И Катоны 127 меня прочесть тут могут.
(6) Не по заслугам ли человека, так обо мне написавшего,
я и тогда проводил дружественно, и теперь оплакиваю, как
друга? Он дал мне самое большое, что мог; готов был дать
еще больше, если бы смог. А что можно дать человеку
больше, как не вечную славу и хвалу? Писания его не будут
вечными; может быть и не будут, но он писал в расчете
на вечность. Будь здоров.

К Н И Г А IV

ι
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Ты уже давно жаждешь видеть свою внучку, а заодно
и меня. Обоим нам приятно, что ты этого жаждешь.
(2) Мы в свою очередь охвачены невероятной тоской по вас
и не станем дольше откладывать: уже связываем свои пожитки
и поспешим, насколько позволит состояние пути. (3) Будет
одна короткая задержка: мы свернем в Этрурию1 не для
того, чтобы собственными глазами осмотреть наши земли
и владения (это можно отложить), а чтобы выполнить
необходимый долг.
(4) По соседству с моим имением есть город (имя ему
Тиферн2 на Тибре). Я был еще мальчиком, когда его жители
избрали меня своим патроном3 с большим усердием и малой
осмотрительностью. Город празднует мое прибытие, огор-
чается отъездом, радуется моим почестям. (5) И вот, чтобы
выказать им свою благодарность (постыдно ведь быть побе-
жденным в любви), я на свои средства построил у них храм,4
откладывать освящение которого было бы нечестием, так
как он уже готов. (6) Мы пробудем там день освящения,
который я решил ознаменовать пиршеством.5 Быть может
останемся там и на следующий день, но тем скорее устре-
мимся в путь. (7) Если бы только застать тебя и дочь твою

102 Книга IV
в добром здравии. Радоваться вы, конечно, будете, встретив
нас целыми и невредимыми. Будь здоров.
Плиний Аттию Клементию привет.
(1) Регул потерял сына. Единственно этого несчастия
не был он достоин, потому что не знаю, считает ли он это
несчастием. Ум у этого мальчика был острый, но лукавый;
он мог бы выйти на прямую дорогу, не будь весь в отца.
(2) Регул объявил его вышедшим из-под отцовской власти,6
чтобы он мог стать наследником по матери; у проданного
(так говорили люди, зная нрав этого человека) он заискивал
с притворной снисходительностью, противной и необычной
для родителей. Невероятно, но помни, — это Регул. Утрачен-
ного, однако, £>н безумно оплакивает. (3) У мальчика было
много маленьких верховых и упряжных лошадей,7 были
большие и маленькие собаки, были соловьи, попугаи, скворцы:
всех их Регул убил у погребального костра.8 (4) Это не горе,
а показ горя. Сходится к нему удивительное число людей.
Все его гнушаются, ненавидят и делают вид, будто одобряют,
будто любят. К нему бегают, у него толпятся; я кратко
виражу свою мысль, сказав, что, заискивая в Регуле,
уподобляются ему. (о) Он живет за Тибром, в садах,9 где
занял широчайшее пространство огромными портиками,
а берег — своими статуями: при всей своей великой скупости
он расточителен, при всем своем великом бесславии —
тщеславен. (6) Он беспокоит город в самое нездоровое
время10 и в том, что беспокоит, находит утешение. Он говорит,
что собирается жениться; это тоже, как и все прочее,
ненормально. (7) Вскоре ты услышишь о свадьбе скорбящего,
о свадьбе старика: в первом случае она преждевременна,
во втором запоздала. Ты спросишь, почему я это предрекаю?

Письмо 2, 3 103
Не потому, что сам он так утверждает (лживее Регула
нет никого), а потому, что Регул, конечно, сделает то, чего
делать не следует. Будь здоров.
Плиний Аррию Антонину привет.
(1) Что ты раз и другой был консулом, подобным консу-
лам древности, что таких проконсулов Азии, как ты, ни до
тебя ни после тебя вряд ли оказалось один-два человека
(только твоя скромность не позволяет мне сказать, что
таких вообще не было), что ты по своей чистоте, по своему
значению и возрасту являешься первым в Риме, все это,
конечно, прекрасно и почтенно, но я еще больше восхищаюсь
тобой на отдыхе. (2) Приправить, эту строгость нравов равной
ей любезностью, соединить величайшую серьезность с такой
же обходительностью так же трудно, как и велико. (3) Ты
достигаешь этого невероятной сладостью своих бесед
и особенно писаний. Когда ты говоришь, кажется, что с уст
твоих течет мед гомеровского старца,11 кажется, что твои
писания пчелы увили и усыпали цветами.12 Такое впечатле-
ние получил я, читая недавно твои греческие эпиграммы
и твои ямбы.13 (4) Сколько в них вкуса, прелести, как они
сладостны, близки к древним, как остроумны, как правильны!
Мне казалось, что я держу Каллимаха, Герода или еще
что-нибудь лучшее. Никто из них, однако, не достиг совершен-
ства в обоих этих видах поэзии и обоими не занимался.
(5) Неужели римлянин так говорит по-гречески? Клянусь,
я сказал бы, что сами Афины не говорят так по-аттически!
Чего больше? Я завидую грекам, потому что ты предпочел
писать на их языке. Нетрудно догадаться, что смог бы ты
сказать на родном языке, если на привитом тебе и чуждом
написал такие прекрасные сочинения. Будь здоров.

104 Книга IV
Плиний Соссию Сенециону привет.
(1) Я чрезвычайно ценю Варизидия Непота, человека
деятельного, прямого, красноречивого, что для меня всего
важнее. Он связан близким родством с Каем Кальвизием,
моим сожителем, твоим другом: это сын его сестры. (2) Дай
ему, пожалуйста, полугодовой трибунат:и это поднимет его
и в собственных глазах, и в глазах дяди. Ты обяжешь меня,
обяжешь нашего Кальвизия, обяжешь самого Непота,
должника не менее добросовестного, чем я сам, по твоему
мнению. (3) Много благодеяний оказал ты многим людям;
смею настаивать, что никогда не было у тебя лучшего
случая и вряд ли один-два таких же хороших. Будь здоров.
Плиний Юлию Спарзу привет.
(Ι)- Говорят, что Эсхин, по просьбе родосцев, прочел.
сначала свою речь, а потом речь Демосфена15 — обе под
шумные ободрения. (2) Я не удивляюсь, что их получили
произведения таких знаменитых писателей, если недавно
образованнейшие люди два дня подряд с таким вниманием,
таким одобрением, таким усердием слушали мою речь,1*
хотя «пряжение это не подогревалось ни сравнением двух
речей, ни своего рода состязанием. (3) Родосцев взволновала
достоинство речей и привело в возбуждение сравнение их;
моя речь сумела понравиться без всякого сравнения.
Справедливо ли это, ты узнаешь, прочтя книгу, объем
которой не позволяет мне предпослать в качестве предисловия
более длинное посьмо. (4) Следует быть кратким, где это
возможно; тем извинительнее будет, что я так растянул
самое книгу, в соответствии, однако, с объемом самого.

Письма 4—7 /05
дела; она оказалась такой большой, конечно, лишь потому,
что этого требовал предмет ее. Будь здоров.
6
Плиний Юлию Назону привет.
(1) Мое имение в Этрурии выбито градом; сообщают,,
что в транспаданской области17 очень большой урожай,
но такая же дешевизна. Только от Лаврентийского38 есть
доход. (2) Там у меня ничего нет, кроме крыши и сада
и песков сразу за ними,—и все же только там есть доход::
там я очень много пишу и возделываю не поле (которого
там нет), а занятиями — собственный ум, и уже могу показать,
тебе здесь, как показывают по другим местам полный,
амбар, — полный ящик рукописей.19 Итак, если ты желаешь-
приобрести верное и доходное имение, купи себе какое-
нибудь на этом берегу. Будь здоров.
Плиний Катию Лепиду привет.
(1) Я часто говорю тебе, что Регул человек сильный,
Удивительно, чего он ни выделывает, когда чему-нибудь
отдается. Ему угодно оплакивать сына — он его оплакивает.,
как никто; ему угодно иметь как можно больше его статуй
и портретов,—он заказывает их по всем мастерским, велит
его изобразить в красках, его сделать из воска, его из бронзы,
его из серебра, его из золота, слоновой кости, мрамора.
(2) Сам он недавно перед огромной аудиторией читал книгу
о жизни сына, о жизни мальчика! — И тем не менее читал.20
Эту же самую книгу, переписанную21 в тысяче экземпляров..

106 Книга IV
он разослал по всей Италии и провинциям и написал
официальное письмо декурионам,22 чтобы они выбрали самого
голосистого из своей среды для прочтения ее народу. Так
и было сделано. (3) Если бы он эту силу, или эту, так
сказать, страстную напряженность в достижении желаемого,
обратил на хорошее, сколько доброго мог бы он сделать.
У хороших людей, впрочем, силы всегда меньше, чем
у плохих, и как άμαθία μεν θράσος, λογισμός δέ δκνον φέρει,23 так
и прямые характеры ослабляет скромность, а извращенные
укрепляет дерзость. (4) Примером Регул. Слабая грудь,
растерянный вид, заплетающийся язык, скудное воображение,
никакой памяти — ничего, кроме неистового характера,
и однако бесстыдством и этим самым бешенством он достиг
того, что считается у большинства оратором. (5) Геренний
Сенецион восхитительно перевернул о нем изречение Катона
об ораторе в противоположное: «Оратор это злой человек,
не умеющий говорить».14 Клянусь Геркулесом, Катон не так
верно охарактеризовал настоящего оратора, как Сенецион
Регула.
(6) Можешь ты по справедливости вознаградить меня
за это письмо? Можешь, если ты напишешь, не прочел ли
в нашем городе кто-нибудь из моих товарищей, может быть,
ты сам, на форуме, как рыночный крикун, эту жалостную
книгу Регула, έπάρας разумеется, как говорит Демосфен,
την φωνήν *αίγ=γηθώς και λαρυγγίζων.25 Она так безвкусна, что
скорее может вызвать смех, чем рыдания: кажется, что она
написана не про ребенка, а ребенком. Будь здоров.
8
Плиний Матуру Арриану привет.
(1) Ты поздравляешь меня с получением должности
авгура,28 поздравляешь по справедливости, во-первых потому,
что почтенно получить признание величайшего государя27

Письма 8, 9 107
даже в самом малом; затем потому, что это жречество,
само по себе древнее и честное, еще тем свято и замеча-
тельно, что не может быть отнято при жизни. (2) Осталь-
ные жреческие звания, по достоинству своему почти
равные, можно как дать, так и отнять. Что касается
сана авгура, то судьбе дозволено только его да-
ровать.
(3) Мне кажется достойным поздравления и то обстоятель-
ство, что я являюсь преемником Юлия Фронтина, человека
высоких достоинств, который в течение нескольких лет
подряд в день объявления кандидатов28 называл меня,
словно выбирая себе в преемники. События настолько
соответствуют его желанию, что трудно считать их случай-
ностью. (4) Тебя, как ты пишешь, больше всего радует
в моем назначении авгуром то, что Марк Туллий29 также
был авгуром. Ты доволен, что я догоняю в почестях того,
с кем жажду сравняться в занятиях, (о) Я и жречество это
и консулат30 получил в более молодом возрасте, чем он;
о если бы в старости, наконец, хоть отчасти сравняться
с ним дарованием! (6) Блага, находящиеся в руках челове-
ческих, разумеется, достаются и мне и многим другим,
но трудно достичь и дерзко даже надеяться на то, что могут
дать одни боги. Будь здоров.
9
Плиний Корнелию Урсу привет.
(1) На днях защищалось дело Юлия Басса, человека
многострадального, известного своими несчастиями. При
Веспасиане его обвинили двое частных лиц. Дело перешло
в сенат и долго оставалось нерешенным. Наконец он был
совершенно оправдан. (2) Он опасался Тита, как друг
Домициана,31 и был сослан Домицианом. Возвращенный
Нервой, он получил в управление Вифинию и, приехав

108 Книга IV
обратно, оказался под судом.32 Обвиняли его яростно*
но и защищали верно. Решения по делу были высказаны
разные, в большинстве своем, однако, как будто мягкие.
(3) Против выступал Помпоний Руф, человек хорошо подго-
товленный и пылкий, за Руфом последовал один из послов,33
Феофан, зачинщик и руководитель обвинения. (4) Я был
защитником; Басе поручил мне заложить фундамент всей
защите: сказать (5), какой блеск придают ему и знатность
его рода и сами опасности, им перенесенные, сказать о заго-
воре доносчиков, промышляющих этим ремеслом; сказать,
чем восстановил он против себя самых беспокойных людей
вроде Феофана. Басе хотел, чтобы я опроверг обвинение,,
удручавшее его больше всего: по остальным пунктам, хотя
на слух они были и тяжелее, он заслуживал не только
оправдания, но даже похвалы. (6) На нем тяготело обвинение
в том, что он, по своей простоте и неосторожности, принял
что-то от провинциалов, как их друг: он еще раньше был
в этой провинции квестором. Обвинители говорили о краже
и грабеже, а он о подарках. (7) Закон, однако, запрещает
принимать подарки. Что мне здесь делать, по какому пути
вести защиту? Отрицать? Я опасался, не покажется ли
действительно кражей то, чего я не хотел признать. Кроме
того запираться в факте очевидном, значило увеличивать
преступление, а не зачеркивать его, тем более, что подсудимый
сам связал адвокатам руки. Он говорил многим и даже
государю, что он принимал только маленькие подарки
и то лишь в день своего рождения или в Сатурналии34
и очень многим их рассылал. Итак, просить о помилова-
нии? (8) Я зарезал бы подсудимого, признав его настолько
преступным, что спасти его могло только помилование.
Выгораживать, утверждая, что он поступал правильно?
Я помог бы ему этим, а сам бы показался бесстыдным.
(9) Среди этих затруднений я решил держаться некоей
середины; мне кажется, что я ее и держался. Ночь прервала
мою речь,35 как прерывает она обычно сражения. Я говорил

Пигьмо 9 109
три с половиной часа, в моем распоряжении оставалось еще
полтора. По закону обвинителю предоставляется шесть часов,
подсудимому девять; подсудимый распределил время между
мною и тем, кто должен был говорить после меня, таким
образом, чтобы я использовал пять часов, а второй защитник
остальные. (10) Успех моей речи советовал мне кончить
и замолчать: безрассудно ведь не довольствоваться удачей.
К тому же я боялся, как бы с возобновлением речи телесные
силы не покинули меня: труднее начинать сызнова, чем
продолжать. (11) Была опасность еще в том, что остальную
часть речи встретят холодно, как отложенную, и со
скукой как, начатую заново. Огонь факела поддерживается
прилежным размахиванием; если этот огонь упустить, то он
разжигается с великим трудом. Так и пыл говорящего
и напряжение слушателей сохраняются непрерывностью
речи; от перерыва, как бы от остановки, они ослабевают.
(12) Басе, однако, заклинал меня, почти плача, чтобы я занял
все свое время. Я послушался, пользу его предпочел своей.
Вышло хорошо: я встретил такое приподнятое, такое свежее
внимание в сенате, что, казалось, первая речь моя только
возбудила его, но не насытила.
(13) После меня выступил Лукцей Альбин и так умело,
что две наши речи при всей разнице казались продолжением
одна другой. (14) Возражал Геренний Поллион напористо
и серьезно, а затем снова выступил Феофан. Он, как и всегда,
проявил крайнее бесстыдство, так как после двух человек,
И консуляров и красноречивых ораторов, потребовал времени
для себя и притом с избытком. Он говорил до ночи — даже
когда внесли фонари. (15) На следующий день чудесно
выступали в пользу Басса Гомулл и Фронтон. Четвертый
день был занят изложением доказательств, (б) Бебий Макр,
дезигнированный консул, предложил считать Басса виновным
по закону о вымогательстве; Цепион Гиспон — оставить ему
звание сенатора и передать дело в суд.36 Оба правы. (17) Как
это может быть, спросишь ты, при такой разнице в их мне-

110 Книга IV
ниях? Для Макра, смотревшего на закон, естественно было
потребовать осуждения того, кто вопреки закону принимал
подарки; Цепион, полагая, что сенату дозволено (как и есть
на самом деле) и смягчать законы и применять их со всей
строгостью, не без основания предложил отнестись снисходи-
тельно к поступку, правда, запрещенному, но не необычному.
(18) Верх одержало предложение Цепиона: его уже привет-
ствовали криками, когда он только встал, чтобы высказать
свое предложение;37 обычно это бывает, когда человек
садится. Ты можешь заключить, как единодушно при-
няли его мнение, когда он его высказал, если к нему
отнеслись так благосклонно еще перед тем, как он соби-
рался его высказать. (19) Как в сенате, так и в Риме мне-
ния разделились надвое. Те, кто одобряет предложение
Цепиона, укоряют Макра в жестокой непреклонности,
а кто одобряет Макра, те находят другое предложение
слабым и непоследовательным, утверждая, что нет после-
довательности в том, чтобы оставлять в сенате человека,
преданного суду.
(20) Было еще и третье предложение: Валерий Павлин
присоединился к Цепиону, но прибавил к его предложению,
что следует возбудить дело против Феофана, когда он выпол-
нит свои обязанности легата. Он уличил Феофана в том,
что тот при обвинении совершил много поступков, за ко-
торые его следует считать виновным на основании того
же закона, по которому он обвинял Басса. (21) С этим
предложением, хотя оно было с восторгом одобрено
большинством сенаторов, консулы не согласились. Павлин,
однако, заслужил славу человека справедливого и твер-
дого. (22) Когда сенат был распущен, Басса встретила
большая толпа с большим криком и большой радостью.
Благосклонность к нему внушали старинная, теперь обнов-
ленная молва об его испытаниях; имя, известное перене-
сенными опасностями, скорбный вид стройного старика
в трауре.38

Письма 1ОУ И 117
(23) Письмо это ты получишь пока в качестве πρόδρομον .3&
Полной нагруженной речи будешь ждать долго: речь о таком
деле нельзя обработать с легкостью и между прочим. Будь
здоров.
10
Плиний Стацию Сабину привет.
(1)Ты пишешь, что Сабина, оставившая нас наследниками,
нигде не распорядилась освободить раба своего Модеста,4*
но завещала ему легат41 с такой припиской: «Модесту, кото-
рому велю быть свободным». Ты спрашиваешь моего мнения.
(2) Я говорил с юристами: все согласны, что он не должен
получить ни свободы, потому что она не была ему дана,
ни легата, потому что он отказан рабу. Я же вижу здесь
явное недоразумение и думаю, что мы обязаны, как если бы
это написала Сабина, выполнить то, о чем, как ей казалось,
она уже написала. (3) Надеюсь, ты присоединишься к моему
решению, так как ты привык свято соблюдать волю покой-
ных, которую добрые наследники считают законом. Для
меня честь важна не менее, чем для других обязанность. (4)
Пусть же Модест, с моего согласия, пребывает свободным
и пользуется оставленным легатом, как будто бы завеща-
тельница тщательно соблюла все формальности. Она все
соблюла, хорошо выбрав наследников. Будь здоров.
И
Плиний Корнелию Минициану привет.
(1) Ты слышал, что Валерий Лициниан сделался учителем
в Сицилии? Думаю, еще не слыхал: это свежая новость.
Когда он был преторием, он считался одним из самых крас-
норечивых защитников; теперь упал до того, что из сена-
тора превратился в изгнанника, из оратора в ритора. (2) Сам

372 Книга IV
он в своей вступительной речи сказал скорбно и многозна-
чительно: «Какие шутки шутишь ты, Фортуна! Из учителей
делаешь сенаторов, из сенаторов — учителей». В этом изре-
чении столько горечи, столько желчи, что, мне кажется, он
<:тал учителем лишь для того, чтобы сказать это. (3) Когда
он вошел, одетый в греческий плащ (изгнанники ведь лишены
права носить тогу),42 он привел в порядок свою одежду,
оглядел ее и сказал: «Я буду декламировать по-латыни».
(4) Ты скажешь, что зто печально и жалостно. Да, но и
заслужено для человека, который запятнал самое науку
преступным прелюбодеянием. (5) Он сознался в прелюбодея-
нии, но неизвестно, потому ли, что действительно совершил
его, или же потому, что боялся худшего, если бы стал
запираться». Домициан неистовствовал и бушевал, обманутый
в своей великой злобе. (6) Он страстно хотел закопать
живою в землю Корнелию, старшую весталку,43 рассчитывая
прославить свой век такого рода примером. По праву вели-
кого понтифика44 или, вернее, по бесчеловечию тирана,
по произволу господина, он созвал остальных жрецов не
в Регию,45 а на свою албанскую виллу.46 Он совершил пре-
ступление большее, чем то, которое как будто хотел нака-
зать: не вызвав, не выслушав обвиняемой, он обвинил ее
в нарушении целомудрия, он, который не только осквернил
прелюбодеянием дочь своего брата, но уоил ее: она погибла,
уже став вдовой, от выкидыша.
(7) Тотчас же были отправлены понтифики, чтобы при-
смотреть за ее закапыванием и казнью. Она, простирая руки
то к Весте, то к другим богам, среди множества восклица-
ний чаще всего повторяла: «Цезарь считает прелюбодейкой
меня, совершавшую жертвы, когда он побеждал и справлял
триумфы?».
(8) Была это лесть или насмешка,47 говорилось ли из уве-
ренности в себе или из презрения к государю, неизвестно,
но это говорилось, пока ее не повели на казнь, не знаю,
невинную ли, но несомненно, как невинную. (9) Даже когда

Письмо 11 713
ее спускали в подземную келью и у нее, сходившей вниз,
зацепилась стола,48 она обернулась и подобрала ее, а когда
палач протянул ей руку, она с отвращением отшатнулась
от него, не допустив в последнем проявлении целомудрия
грязного прикосновения к своему телу, как будто чистому
и неоскверненному. Со всей стыдливостью πολλήν ττρόνοιχν
έ'σχεν εύσχημων πεσέΐν.49 (10) Целер, римский всадник, которого
обвиняли вместе с Корнелией, когда его секли розгами
в комиции,50 упорно повторял: «Что я сделал? Я ничего
не сделал».
(11) Домициан кипел, опозоренный своей жестокой неспра-
ведливостью. Он велел схватит^ Лициниана, который будто
бы скрывал в своем имении вольноотпущенницу Корнелии.
Люди к нему благожелательные предупредили его, что если
он не хочет розог в комиции, то пусть прибегнет к призна-
нию, будто к помилованию. Он так и сделал. (12) За его
отсутствием выступил Геренний Сенецион, сказавший нечто
в роде κεΧται Πάτροκλος,51 а именно: «Из адвоката я превра-
тился в вестника: Лициниан уехал >. (13) Это было так приятно
Домициану, что он не смог скрыть своей радости и сказал:
«Лициниан нас оправдал». Он добавил даже, что не надо
преследовать его за это чистосердечие. Он позволил ему
прихватить из своего имущества, что он сможет, до продажи
с публичного торга. Милостивая ссылка была дана ему, как
в награду.52 (14) Впоследствии, благодаря милосердию боже-
ственного Нервы, он переехал в Сицилию, где теперь учи-
тельствует и мстит судьбе в своих вступительных словах.
(15) Ты видишь, как я слушаюсь тебя, с каким усердием
описываю не только городские происшествия, но и замор-
ские, восходя до самого их начала. Я, конечно, полагал, что
ты, находясь в отсутствии, ничего не слышал об Лициниане,
кроме того, что он был изгнан за прелюбодеяние. Слухи
ведь сообщают об исходе событий, не об их течении. (16)
Я заслужил, чтобы ты, в свою очередь, сообщал мне, что
делается в вашем городе и его окрестностях (иногда слу-
8 Письма Плиния

114 Книга IV
чаются и там замечательные происшествия). Пиши, впрочем,
о чем хочешь, лишь бы в письме таком же длинном.
Я пересчитаю не только страницы, но даже строчки и слоги.
Будь здоров.
12
Плиний Матуру Арриану привет.
(1) Ты любишь Егнация Марцеллина и часто рекомендуешь
его мне: ты полюбишь и будешь рекомендовать его еще
больше, когда узнаешь о недавнем его поступке. (2) Он
уехал квестором в провинцию. Писец,53 доставшийся ему
по жребию, умер прежде, чем пришел срок получения жало-
вания. Егнаций понял, что он получил деньги для выдачи
писцу, и решил, что ему не следует оставлять их у себя.
(3) Вернувшись, он спросил цезаря и, по совету цезаря,
сенат, что им угодно сделать с жалованием писца. Вопрос
маловажный, но все-таки вопрос. Наследники писца требо-
вали деньги себе; префекты эрария — передачи народу.54
(4) Дело рассматривалось: говорил адвокат наследников,
затем народа; оба очень удачно. Цецилий Страбон предло-
жил внести деньги в казну, Бебий Макр — отдать наследни-
кам. Верх взял Страбон.
(5) Похвали Марцеллина, как я это тотчас же сделал.
Хотя он вполне удовлетворен одобрением государя и сената,
все же и твое свидетельство его обрадует. (6) Одобрение
и похвала даже от людей ниже стоящих доставляет такое
наслаждение всем, кто гонится за славой. Тебя же Марцел-
лин очень чтит, и твое суждение значит для него очень
много. (7) К тому же, узнав, что слух о его поступке проник
так далеко, он, конечно, обрадуется быстрому и широкому
распространению своей славы. Не знаю, каким образом,
но люди больше ценят славу широкую, чем великую. Будь
здоров.

Письма 12, 13 115
13
Плиний Корнелию Тациту привет.
(1) Я рад, что ты приехал в Рим в добром здоровье.
Приезд твой для меня всегда желанен, а сейчас особенно.
Сам я еще несколько деньков пробуду в Тускуланском
именье,56 чтобы закончить маленькую работу, которой сей-
час занят. (2) Боюсь, что, дав себе роздых в самом конце
ее, я с трудом возьмусь за нее снова. Пока же, чтобы дать
выход своему нетерпению, я прошу тебя в этом письме,
которое посылаю предтечей, о том, о чем буду просить
лично. Сначала, однако, выслушай причины этой просьбы.
(3) Когда я недавно был у себя на родине, меня явился
приветствовать сын одного из моих сограждан, мальчик
в претексте.57 «Ты учишься?»,— спросил я его. «Уже»,—отве-
тил он. — «Где?». — «В Медиолане».58 — «Почему не здесь?».
И отец его (он был тут же, привел мальчика) ответил:
«Потому что у нас здесь совсем нет учителей». (4) «Почему
нет? Ведь для вас. родителей (очень кстати при разговоре
присутствовали многие родители), чрезвычайно важно учить
ваших детей именно здесь. Где, как не на родине, им при-
ятнее жить, где их удержать в большей чистоте, как не на
глазах у родителей, где расходов меньше, как не дома?
(5) Чего стоит, собрав денег, нанять учителей 55 и то, что
вы теперь тратите на помещения, на дорогу, на покупки
на чужбине (а на чужбине все покупаешь), прибавить к их
плате? Даже я, не имея еще детей, готов ради нашей
родины, как ради дочери или матери, дать третью часть
того, что вы решите собрать. (6) Я пообещал бы и всю
сумму, если бы не боялся, что дар мой обратят во вред
происки, которые я вижу во многих местах, где школьных
учителей нанимают на городские деньги. (7) Избегнуть этой
беды можно с помощью одного лишь средства: право найма
учителей оставить только за родителями, которым необхо-
димость взносов надбавит обязанность строгой и правильной
8*

116 Книга IV
оценки. (8) Люди, небрежные, может быть, к чужому, будут,
конечно, бережливы со своим и постараются, если учитель
будет получать деньги и от них самих, чтобы и мои полу-
чил только достойный. (9) Итак, соглашайтесь, сговаривай-
тесь, воодушевитесь моим примером. Я так хотел бы, чтобы
сумма, которую я должен внести, оказалась очень большой.
Вы не можете сделать ничего более честного для детей,
ничего более приятного для отечества. Пусть здесь воспи-
тываются те, кто здесь родился; пусть с самого детства
привыкают любить родную землю и сживаются с ней. Желаю
вам получить таких славных учителей, чтобы из соседних
городов стремились сюда учиться, и как теперь дети ваши
ездят в чужие места, так пусть вскоре чужие стекаются
в это место».
(10) Я решил рассказать тебе все с самого начала, чтобы
ты лучше понял, как я буду благодарен, если ты возьмешь
на себя мое поручение. Поручение же мое и просьба: ввиду
важности дела, приглядеть среди множества образованных
людей, поклонников твоего таланта, собирающихся у тебя,
таких учителей, которых можно было бы соблазнить на
приезд сюда с условием, однако, что я не связываю себя
никакими обещаниями. Я все предоставляю воле родителей:
пусть они выбирают. (11) Я беру на себя только расходы
и хлолоты. Если найдется человек, уверенный в своих спо-
собностях, пусть направляется сюда, но с уговором, что
наверное он сможет унести отсюда только собственную
самоуверенность. Будь здоров.
14
Плиний Патерну привет.
(1) Ты, пожалуй, по обыкновению, и требуешь и ждешь
от меня речи, а я вынимаю тебе, словно из какой-то замор-
ской изысканной покупки, мои поэтические шалости. (2) Ты

Пигьмо 14 117
получишь вместе с этим письмом мои гендекасиллабы,вэ
которыми я развлекаюсь на досуге, в повозке, в бане, за
обедом. (3) В них я шучу, забавляюсь, люблю, страдаю,
жалуюсь, сержусь, даю описания, то сжатым, то возвышен-
ным стилем и самым разнообразием этим стараюсь достичь
того, чтобы одно понравилось одним, другое другим, а кое-
что, может быть, и всем. (4) Если что-нибудь из них пока-
жется тебе несколько развязным, то тебе стоит при своей
учености подумать, что самые великие и достойные люди,
писавшие в этом роде, не воздерживались не только от
игривых тем, но даже от слов откровенных. Я их избегал
не потому, что я строже (с чего бы?), но потому, что я
трусливее. (5) Я знаю, впрочем, что самое верное правило
для таких произведений было выражено Катуллом:
Сердце чистым должно быть у поэта,
Но стихи его могут быть иными.
Даже блеск и соленость придает им
Легкой мысли нескромная усмешка. 60°
(6) Насколько я ценю твое мнение, ты можешь судить
хотя бы по тому, что я предпочел отдать на твой суд все,
а не для похвалы избранное. Самое хорошее перестает
таковым казаться, когда становится равно другому. (7) Кроме
того умный и тонкий читатель не должен сравнивать между
собою разного рода произведения, но взвешивать каждое
в отдельности и не считать хуже другого то, что оказывается
совершенным в своем роде.
(8) К чему, однако, это многословие. Оправдывать и
рекомендовать безделки длинным предисловием уже и вовсе
бездельно. Одно, впрочем, необходимо сказать: я думаю
озаглавить эти свои пустячки «гендекасиллабами». Это назва-
ние обусловлено размером стиха и только. (9) Ты можешь
их назвать эпиграммами, идиллиями, эклогами61 или поэмами,
как называют их многие, или любым другим названием,—я
посылаю тебе только гендекасиллабы. (10) Прошу тебя, будь

118 Книга IV
откровенен и скажи о моей книжечке мне то же самое, что
ты скажешь о ней другому: нетрудно выполнить мое требо-
вание. Если бы эта вещица была у меня самой значитель-
ной или единственной, было бы, пожалуй, жестоко сказать:
«поищи себе другого занятия», но: «у тебя есть, что
делать», — это и мягко и человечно. Будь здоров.
15
Плиний Миницию Фундану привет.
(1) Если я вообще в чем-нибудь поступаю рассудительно,
то уже, конечно, в том, что так люблю Азиния Руфа. Это
человек исключительный, большой друг всех добрых людей.
Почему мне и себя не причислить к добрым? Он связан
тесной близостью с Корнелием Тацитом (ты знаешь, что это
за человек). (2) Если ты уважаешь нас обоих, то и о Руфе
обязан думать так же: самые прочные узы, закрепляющие
дружбу, это сходство нравов. (3) У него много детей. И в
этом отношении он выполнил обязанность хорошего граж-
данина и не пожелал оставить свою жену бесплодной в этот
век, когда выгоды бездетности делают несносным даже
единственного сына.62 Он презрел их и уже называется
дедом. У него внуки от Сатурия Фирма, которого ты полю-
бишь так же, как я, если, как я, присмотришься к нему
поближе. (4) Все это клонится к тому, чтобы ты знал, какую
большую и многочисленную семью ты обяжешь одним благо-
деянием. Просить о нем меня побуждает, во-первых, соб-
ственное желание, а затем некое доброе предзнаменование.
(5) Я хочу для тебя в будущем году консульства и предве-
щаю его тебе. Предсказывать это заставляют меня твои
достоинства и решение государя. (6) Должность квестора
в этом же году желает получить старший из детей Руфа,
Азиний Басе, юноша (не знаю, сказать ли мне то, что отец

Письмо 16 119
велит мне и думать и говорить, а скромность сына запре-
щает) лучший, чем сам отец его. (7) Хотя обыкновенно ты
и веришь мне во всем, но трудно тебе поверить, не зная
человека, сколько в нем трудолюбия, честности, учености,
ума, усердия и памяти; в этом ты убедишься при личном
знакомстве. (8) Хотелось бы мне, чтобы наше время было
обильно добрыми нравами и ты должен был бы нескольких
человек предпочесть Бассу. Тогда я первый уговаривал бы
и убеждал тебя оглядеться и долго взвешивать, кого скорее
выбрать. (9) Теперь же ... но я не хочу говорить о своем
друге, преувеличивая, и скажу только, что этот юноша
достоин того, чтобы ты, по обычаю предков, взял его
к себе как сына.63 (10) Разумные люди вроде тебя дол-
жны принимать от государства как детей таких юношей,
каких мы желали бы себе в сыновья. Для тебя, консула,
почетно иметь квестором сына претория и родственни-
ка консулов, которые считают, что Басе, несмотря на
свою крайнюю молодость, является и для них украше-
нием.
(11) Снизойди же к моей просьбе, послушайся моего
совета и, главное, прости, если тебе кажется, что я спешу.
Во-первых, любовь обычно торопится со своими желаниями,
а затем в государстве, где все расхватывается сналета,
ожидать законных сроков, значит являться не во-время,
а опаздывать; а главное, предвкушение того, чего ты желаешь
достигнуть, само по себе приятно. (12) Пусть Басе уже чтит
тебя как консула, ты люби его как квестора, я же, горячо
расположенный к вам обоим, буду наслаждаться двойной
радостью. (13) Я так люблю тебя и Басса, что чьим бы
квестором он ни пожелал быть и кого бы в квесторы ты
себе ни выбрал, я приложу все силы, все влияние и все
труды, чтобы помочь вам в получении магистратур. Мне
будет очень приятно, если мое усердие к этому юноше,
доводы нашей с тобой дружбы и твоего консульства соеди-
динятся в его пользу; если, наконец, ты поддержишь мои

120 Книга IV
просьбы: твоему мнению сенат охотно подчиняется
и твоему свидетельству особенно доверяет. Будь
здоров.
16
Плиний Валерию Павлину привет.
(1) Радуйся за меня, радуйся за себя, радуйся также
за государство. Наука еще в чести. Недавно я должен был
говорить перед центумвирами.64 Пройти мне можно было
только со стороны трибунала, только через самих судей:
так все было забито толлой. (2) Между прочим какой-то
хорошо одетый юноша, которому, как это нередко случается
в давке, разорвали тунику,65 стоял, не двигаясь, прикрытый
только тогой,66 и простоял семь часов. (3) Я говорил так
долго с большим напряжением, но с еще большим успехом.
Будем же трудиться и не будем прикрывать свою леность
чужой. Есть еще слушатели, есть читатели, давайте только
трудиться над созданием того, что достойно служения,
достойно записывания. Будь здоров.
17
Плиний Азинию Галлу привет.
(1) Ты предлагаешь мне и просишь меня взять на себя
дело отсутствующей Кореллии против Кая Цецилия, дезигни-
рованного консула. За предложение благодарю, за просьбу
пеняю. Выслушать предложение, чтобы узнать о деле, я
должен, но не должен слушать просьбы сделать то, не сделать
чего было бы для меня постыдно. (2) Неужели я поколе-
бался бы встать на защиту дочери Кореллия? Правда, с чело-
веком, против которого ты берешь меня защитником, у меня

Письма 16, 17 727
хоть и не близкая, но все же дружба. (3) К этому добав-
ляется то, что он человек достойный, а также — его будущее
почетное звание, к которому я должен относиться с тем
большим уважением, что сам уже был облечен им. Есте-
ственно желание как можно выше расценивать то, чего сам
уже достиг. (4) Но когда я думаю, что мне предстоит
защищать дочь Кореллия, все это кажется мне пустым
и ничтожным. Перед глазами моими так и стоит зтот чело-
век, самый глубокий, чистый и благородный, которого
когда-либо знало наше время. Из восхищения перед ним
родилась моя любовь, но не в пример тому, что случается,
обычно, я стал восхищаться им еще больше после того,
как глубоко в него вгляделся. (5) Я вгляделся глубоко:
у него не было от меня тайн ни в пустяках, ни в серьезном,
ни в печали, ни в радости, (о) Я был совсем юношей, но он
оказывал мне почет и, смею сказать, уважение, как сверст-
нику. Он был в искании магистратур моим помощником
и поручителем, он был при вступлении в них проводником
и спутником, он был при исполнении их советником и руко-
водителем; он во всех услугах мне, бессильный и старый,
казался молодым и сильным. (7) Сколько сделал он для
моего доброго имени у себя дома, в обществе, сколько
у самого государя. (8) Случайно у императора Нервы зашел
разговор о хороших юношах. Большинство превозносило
меня. Кореллий немного помолчал,—зто придало его сло-
вам особенный вес, —и произнес с важностью, тебе известной:
«В похвалах Секунду я должен быть скуп, потому что он
все делает только с моего совета». (9) Этими словами он
приписал мне такие достоинства, которых и желать было бы
чрезмерно: они означали, что все мои поступки разумны,
так как я во всем поступаю по совету разумного человека.
Умирая, он сказал своей дочери (она часто это пов-
торяет): «Я приобрел тебе за мою долгую жизнь
много друзей, но самые главные это Секунд и Кор-
нут».

122 Книга IV
(10) Вспоминая это, я вижу, что должен употребить все
усилия, чтобы не показалось, будто я в чем-то обманул
доверие человека, отличавшегося своей предусмотритель-
ностью. (11) Поэтому я с готовностью выступлю в деле
Кореллии и, не задумываясь, пойду на неприятности. Я
думаю, что получу не только прощение, но и похвалу от
того самого, кто, как ты говорищь, затевает новую тяжбу
с Кореллией, рассчитывая иметь дело только с женщиной,
если смогу себе в извинение и даже в похвалу сказать обо
всем этом в речи, пространнее, конечно, и шире, чем то
дозволяется узкими рамками письма. Будь здоров.
18
Плиний Аррию Антонину привет.
(1) Чем мог бы я лучше доказать мое восхищение твоими
греческими эпиграммами, как не попыткой подражать некото-
рым из них и перевести их на латинский язык? Они,
конечно, от этого проиграли, во-первых, по слабости моего
таланта, а затем по бедности или вернее, как говорит
Лукреций, по нищете родного языка. .(2) Если в этих стихах,
латинских и моих, ты найдешь долю приятности, то сколько
же по-твоему прелести в стихах, написанных тобою и по-
гречески! Будь здоров.
19
Плиний Кальпурнии Гиспулле привет.
(1) Ты являешься образцом родственной любви: ты любила
своего прекрасного брата с такой же приязнью, какую он
питал к тебе: ты любишь его дочь как свою, любовью не

Письма 18—20 123
только тетки, но как бы заменяя ей утраченного отца.
Не сомневаюсь поэтому, что ты с величайшей радостью
узнаешь, что она выросла достойною отца, достойной тебя,
достойной деда. (2) Она очень проницательна, очень умеренна
и любит меня, что свидетельствует о чистоте ее нравов.
К этому присоединяется склонность к наукам, которую она
приобрела из любви ко мне: она держит мои книги, постоянно
их читает, даже выучивает. (3) Как она волнуется перед моими
выступлениями, как радуется после выступлений! Она расста-
вляет людей, чтобы они сообщали ей, какое одобрение, какие
возгласы я возбудил, какой получил исход дела. Она же,
когда я публично читаю, сидит вблизи, скрытая занавесом,
и жадно ловит похвалы мне. (4) Она поет мои стихи, акком-
панируя себе на кифаре:67 ее учил этому не какой-нибудь
«артист, а любовь, наилучший наставник, (о) По этим причи-
нам я твердо надеюсь, что согласие наше будет постоянным
л в будущем еще более окрепнет. Она любит меня не за
молодость и не за внешность — я увядаю и старюсь,—
а за мою славу. Так и подобает той, которая выращена
твоими руками, наставлена твоими уроками, (6) которая,
живя с тобою, видела только чистоту и благородство, кото-
рую, наконец, приучили любить меня твои восхваления.
{7) Ты почитала мою мать как свою собственную, ты с самого
моего детства воспитывала меня, хвалила и предсказывала,
что я буду таким, каким я теперь кажусь моей жене. (8)
Мы с ней наперерыв благодарим тебя за то, что ты дала
нас друг другу, как бы избрав нас друг для друга. Будь
здорова.
20
Плиний Новию Максиму привет.
(1) Тебе известно, что я думаю о каждой твоей книге
я сообщал об этом по мере прочтения их. Выслушай теперь,

724 Книга IV
что я думаю гобо всем твоем сочинении в целом. (2) Оно
прекрасно, сильно, пылко, возвышенно, разнообразно, изыс-
канно, чисто по языку, украшено фигурами,68 обширно
и к большой твоей похвале подробно. Ты несся в нем на
всех парусах своего таланта и своей печали, которые словно
помогали друг другу: талант придал печали величие
и красоту, а печаль· таланту — силу и горечь. Будь
здоров.
21
Плиний Велию Цереалию привет.
(1) Как печальна и жестока судьба сестер, дочерей Гель-
видия. Обе умерли от родов, обе, дав жизнь дочерям. (2)
Я поражен горем и горести моей нет меры: так прискорбно
мне, что двух прекрасных молодых женщин, едва расцвет-
ших, унесло материнство. Я беспокоюсь за судьбу младенцев,
лишившихся матерей в самый момент рождения, беспокоюсь
за прекрасных мужей, беспокоюсь и за самого себя. (3) Я
неизменно люблю их покойного отца, о чем свидетельствуем
моя речь и мои книги. У него теперь остается из троих
детей один сын, единственная поддержка дома, еще так
недавно опиравшегося на многих. (4) Горе мое смягчится
и успокоится, если судьба сохранит хоть его здравым
и невредимым, похожим на такого отца, на такого
деда. Я тем более беспокоюсь за его жизнь и за
его нравы, что он стал единственным. (5) Ты знаешь,
как я слаб, знаешь, как боязлив в любви: тем ме-
нее следует тебе удивляться, что я больше всего
боюсь за того, на кого больше всего надеюсь. Будь
здоров.

Пигьма 21, 22 Г 25
22
Плиний Семпронию Руфу привет.
(1) Я присутствовал при разбирательстве, будучи привле-
чен в совет государя.69 Во Вьенне70 справляли гимнасти-
ческий агон, учрежденный по чьему-то завещанию.71 Требо-
ний Руф, человек выдающийся и мой друг, во время своего
дуумвирата7-5 позаботился упразднить его и уничтожить:
утверждали, что он сделал это без законного основания.73
(2) Он вел свое дело сам так же счастливо, как и красно-
речиво.
Особенно замечательно было его выступление тем, что
он как истый римлянин и добрый гражданин говорил о соб-
ственном своем деле с достоинством и рассудительностью.
(3) Когда стали собирать голоса, Юний Маврик (нет человека
тверже и правдивее) сказал, что не следует восстанавливать
агон во Вьенне, и добавил: «Хотел бы, чтобы их можно было
упразднить и в Риме». (4) «Это последовательно и муже-
ственно», скажешь ты. Конечно. Для Маврика, однако, в этом
нового нет. Перед императором Нервой он говорил не менее
мужественно. Нерва обедал в небольшом обществе. Вейентон
возлежал рядом74 с ним, почти на груди у него. (5) Назвав
этого человека, я уже сказал все. Зашла речь про Катулла
Мессалина, который, потеряв зрение, еще ожесточил свой
злобный нрав. Он ничего не уважал, не стыдился, не жалел:
тем чаще Домициан пускал его на лучших людей, как дро-
тик, несущийся слело и без разума. (6) Во время обеда все
говорили о гнусности Мессалина и о его кровожадных изре-
чениях. «Как вы думаете, — спросил Нерва,—что с ним
было бы, если бы он остался в живых?». — «Он ужинал бы
с нами», — ответил Маврик.75 (7) Я отвлекся очень далеко,
но с удовольствием. Решено было упразднить агон, развра-
щающий нравы вьенцев, как наши развращают весь мир.
Пороки вьенцев не выходят за пределы их города, наши

126 Книга IV
распространяются широко. Как в теле человеческом, так
и в государстве самая тяжелая болезнь распространяется
от головы. Будь здоров.
23
Плиний Помпонию Бассу привет.
(1) Я с большим удовольствием узнал от общих наших
друзей, что ты пользуешься своим досугом и распределяешь
его достойным твоей мудрости образом. Ты живешь прият-
нейшим образом, упражняешь свое тело то на суше, то на
море, много рассуждаешь, много слушаешь,76 много читаешь
и, хотя знаешь очень много, но каждый день еще чему-
нибудь выучиваешься. (2) Так именно надлежит стариться
человеку, занимавшему высокие должности, командовавшему
войсками и посвящавшему себя государству до тех пор,
пока это полагается. (3) Ранний и средний возраст жизни
должны мы отдавать отечеству, последний — себе самим.
Сами законы говорят об этом, возвращая пожилому чело-
веку досуг.77 (4) Когда же мне будет дозволено, когда
будет для меня почетно по возрасту подражать в отды-
хе этому прекрасному примеру?! Когда мое пребывание
в деревне получит название не безделия, а покоя?! Будь
здоров.
24
Плиний Фабию Валенту привет.
(1) Недавно, когда я говорил в суде центумвиров (засе-
дало четыре коллегии), мне вспомнилось, как в молодости
мне также пришлось выступать перед четырьмя коллегия-
ми.78 (2) Мысли мои, по обыкновению, пошли дальше: я стал

Письма 23—25 127
перебирать — кто были моими товарищами по защите в том
суде, кто в этом. Я был один и тогда и теперь; столько
перемен принесла или человеческая бренность или непо-
стоянство судьбы. Некоторые из тех, которые тогда высту-
пали, умерли, другие в изгнании. (3) Одному советуют мол-
чать возраст и болезни, другой добровольно наслаждается
блаженным покоем, тот командует войском, другого дружба
государя оторвала от гражданских обязанностей.79 (4) Сколь-
ко перемен произошло в моей собственной судьбе! Наука
возвысила меня, наука подвергла опасностям и снова воз-
высила, на пользу шла дружба хороших людей, дружба
хороших вредила, теперь снова идет на пользу. (5) Когда
считаешь годы, кажется прошло мало времени, когда —
смену событий, кажется прошел целый век. (6) Когда ви-
дишь столько изменений, совершающихся в этом непостоян-
ном мире, это может служить предостережением: не надо
ни в чем отчаиваться, не надо ни на что полагаться. (7) Я
привык сообщать тебе все мои размышления, наставлять
тебя теми же примерами, теми же соображениями, какими
наставляю самого себя. Вот смысл этого письма. Будь здо-
ров.
25
Плиний Мезию Максиму привет.
(1) Я писал тебе о моих опасениях, что тайное голосо-
вание может вызвать какие-нибудь беспорядки.80 Так и слу-
чилось. В последние выборы на некоторых табличках были
разные шуточки, даже непристойные. На одной вместо
имен кандидатов оказались имена их покровителей. (2) Се-
нат вскипел и громко стал призывать гнев государя на го-
лову написавшего. Он, однако, остался незамеченным и спря-
тался, может быть, находился даже среди возмущавшихся.
(3) Что может проделывать у себя дома человек, который.

328 Книга IV
в таком деле, в такую серьезную минуту ведет себя по-шу-
товски, который вообще разыгрывает в сенате остроумца,
насмешника и шутника? (4) Сколоко дерзости придает раз-
вращенному уму зта уверенность: «А кто может узнать?».
Потребовал таблички, взял стиль,31 опустил голову — никого
не уважает, себя презирает. (5) Отсюда это паясничание,
достойное сцени и балагана? Куда обратиться? Где найдешь
лекарства? Всюду порок сильнее лекарства. Άλλα ταύτα, τω
υπέρ τ;μας φέλησε'-,82 кому наше тупое и в то же время не-
обузданное легкомыслие прибавляет столько забот итр/дов.
Будь здоров.
26
Плиний Мецилию Непоту привет.
(1) Ты просишь меня пересмотреть и исправить мои
книги, приобретенные тобой с таким старанием.83 Сделаю.
За что взялся бы я с большей охотой, особенно, если ты
меня об этом просишь? Если ты, человек почтенный, уче-
ный, красноречивый и к тому же столь занятый, которому
предстоит управлять огромной провинцией, считаешь необ-
ходимым возить с собою мои сочинения, то как же должен
постараться я, чтобы эта часть твоей поклажи не оказалась
для тебя излишним бременем! (2) Я приложу все силы,
во-первых, чтобы &ти твои спутники были тебе как можно
более удобны, а затем, чтобы, вернувшись, ты нашел таких,
которых пожелаешь прибавить к прежним. Такой читатель,
*сак ты, немало поощряет меня к новым трудам. Будь здо-
ров.
27
Плиний Помпею Фалькону привет.
(1) Три дня тому назад я с величайшим наслаждением,
лет, с восхищением слушал публичное чтение Сентия Авгу-

Письма 26, 27 . 129
рина. Он называет свои произведения поэмками. В них
много простоты, много возвышенности, много приятности,
много сладостного, много желчи. (2) Думаю, что за послед-
ние годы не было написано в этом роде ничего совершен-
нее. Может быть я обманываюсь любовью к нему или тем,
что меня самого он превознес похвалами. (3) Он взял себе
тему, которой и я иногда забавляюсь в стихах. Я сделаю
тебя судьей моего суждения, если только мне придет на
память вторая часть из этого самого стихотворения (осталь-
ное я помню). Вот оно:
(4) Песни я пою мелкими стихами,
Как когда-то Катулл их пел, а также
Кальв и древние. Мне-то что за дело!
Плиний лишь один пусть мне будет первым
Он стишки предпочел, оставив форум;
Ищет, что полюбить, и сам любим он,
Вот он Плиний, а сколько в нем Катонов!
Ну, теперь, мой мудрец, любви страшися.
(δ) Ты видишь, как все это остроумно, как точно, как
выразительно! Вся книга написана в этом духе, ручаюсь
тебе. Как только она выйдет,84 я тебе ее доставлю. А пока
люби этого юношу и поздравь наш век с таким талантом,
который к тому же украшен добродетелями. Он живет
вместе со Спуринной, живет вместе с Антонием, одному он
свойственник, обоим сожитель. (6) Отсюда можешь заклю-
чить, как безупречен юноша, которого любят столь достой-
ные старцы. Очень верно сказано:
γιγνώσκων ότι,
τοιούτος έστιν, οϊσπερ ηδεατακ συνών.86
Будь здоров.
9 Письма Плиния

1Ь0 Книга IV
28
Плиний Вибию Северу привет.
(I) Геренний Север, человек ученый, очень желал бы
поместить в своей библиотеке изображения двух твоих зем-
ляков: Корнелия Непота и Тита Катия.86 Он просит меня,
если они там имеются — что вероятно,—поручить их срисо-
вать и списать. (2) Я возлагаю эту заботу на тебя, во-первых,
потому, что ты дружески исполняешь мои желания, затем
потому, что ты так уважаешь науку и так любишь ученых,
и, наконец, потому, что ты чтишь и любишь свою родин}
и, как самое родину, всех, кто возвеличил ее. (3) Возьми,
пожалуйста, самого добросовестного художника. Трудно
достигнуть сходства при писании с натуры, тем более
трудно подражание подражанию. Поэтому не позволяй,
пожалуйста, выбранному тобой художнику отступать от
образца даже в лучшую сторону. Будь здоров.
29
Плиний Роматию Фирму привет.
(1) Слушай-ка! На ближайшее же судебное заседание
явись во что бы то ни стало.87 Нечего тебе спать на пра-
вом ухе, полагаясь на меня. Это не пройдет безнаказанно..
Смотри! (2) Претор Лициний Непот, человек строгий и реши-
тельный, наложил пеню даже на сенатора. Тот защищался
в сенате, защищался так, словно молил о снисхождении.
Пеню с него сняли, но он боялся, он просил, ему понадо-
билось помилование. (3) Ты скажешь: «Не все преторы так
строги». Ошибаешься. Установить или возобновить такой
пример может только строгий претор, но следовать установ-
ленному или возобновленному может и самый снисходитель-
ный. Будь здоров.

Письма 28—30 /3/
30
Плиний Лицинию Суре привет.
(1) Я принес тебе с моей родины вместо подарка вопрос,
достойный твоей глубокой учености. (2) Источник зарож-
дается в горах, течет между скал и собирается в маленькой
столовой,88 устроенной человеческими руками. Здесь он
немного задерживается, а потом впадает в Ларий.89 Удиви-
тельна природа этого источника: трижды в день вода в нем,
периодически увеличиваясь и уменьшаясь, поднимается
и опускается. (3) Это видишь воочию и наблюдаешь с вели-
чайшим удовольствием. Ложишься рядом, закусываешь,
пьешь из самого источника (вода в нем холодна), а тем
временем он в определенные, размеренные сроки то отхо-
дит, то набегает. (4) Если положить кольцо или какой-
нибудь предмет на сухом месте, то вода постепенно к нему
подкатывает и, наконец, покрывает. Потом опять обнажает
и понемножку сходит: если наблюдать дольше, то увидишь
оба явления и во второй и в третий раз. (5) Скрытый ли
воздух то расширяет, то закрывает горло и устье источника,
смотря по тому, втягивается ли он или выталкивается из
источника? (6) То же мы видим на бутылках и других
подобных сосудах, в которых нет зияющего, во всю ширину,
раскрытого отверстия. Если их отклонить или опрокинуть,
то вследствие задержки, созданной сопротивлением воздуха,
содержимое их выливается, останавливаясь как бы с частыми
всхлипываниями. (7) Может быть природа этого источника
подобна природе океана, и по той же причине, по которой
там бывает прилив и отлив, и это малое количество влаги
поочередно спадает и поднимается. (8) Или как в реках,
которые, впадая в море, поворачивают вспять от противных
ветров и встречного течения, так и здесь что-то отбрасы-
вает назад бег источника? (9) Или в скрытых жилах его
есть определенная мера воды, и ручей становится меньше
и тише, цока он набирает высосанное, а набрав, увеличи-
9*

732 Книга N
вается и делается живее? (10) Или есть какое-то скрытое
неведомое равновесие, которое при истощении ручья ожив-
ляет его и вызывает к жизни, а когда он полон, удерживает
и ослабляет? (11) Исследуй причины, вызывающие это чу-
десное явление (это в твоих силах). Для меня достаточно,
если я сумел ясно изложить то, что происходит. Будь здо-
ров.

К Н И Г А V
ι
Плиний Аннию Северу привет.
(1) Я получил по наследству скромную долю, которая
мне приятнее самой большой. Почему приятнее самой боль-
шой? Помпония Галла, лишив наследства своего сына Асудия
Куриана, оставила наследником меня, сделав сонаследниками
Сертория Севера, претория, и нескольких известных римских
всадников. (2) Куриан стал просить, чтобы я подарил ему
свою часть и помог ему этим предварительным решением;1
он обещал мне по тайному уговору оставить эту часть за
мной. (3) Я ответил, что не в моих обычаях одно делать
явно, а другое тайно, а кроме того некрасиво одаривать
человека состоятельного и бездетного;2 а главное, от моего
подарка пользы не будет; польза будет, если я откажусь
от завещания,3 и я готов отказаться, если мне станет ясно,
что он лишен наследства несправедливо. (4) На это он гово-
рит: «Пожалуйста, разбери дело».4 Я несколько помедлил:
«Хорошо; не вижу, почему мне считать себя хуже, чем
я кажусь тебе. Запомни только теперь же: у меня хватит
твердости, если так подскажет совесть, произнести решение
в пользу твоей матери». — «Как угодно,—говорит, — тебе
ведь угодно то, что справедливо», (δ) Я пригласил на сове-
щание двух человек, пользовавшихся тогда у нас в Риме

134 Книга V
наибольшим уважением, Кореллия и Фронтияа. Я сел между
ними в своей спальне; Куриан сказал то, что — считал — будет
ему на пользу. (6) Я ответил коротко (не было никого дру-
гого, кто вступился бы за честь покойницы); затем я ушел5
и объявил решение совета: «Очевидно, Куриан, у матери
твоей были справедливые причины гневаться на тебя».
После этого он подал жалобу в суд центумвировв на
остальных, на меня не подал. Приближался день суда. (7)
Сонаследники мои хотели уладить и закончить дело миром,
не из сомнения з д.еле, а из страха перед временем. Они
боялись того, что, как они видели, случалось со многими:
как бы им из суда центумвиров не выйти уголовными пре-
ступниками.7 (8) Кое-кому из них можно было поставить
на вид дружбу, и с Гратиллой и с Рустиком. (9) Просят
меня переговорить с Курианом. Мы встречаемся в храме
Согласия.8 «Если бы мать твоя,—говорю я ему,—сделала
тебя наследником четвертой части, мог бы ты жаловаться?
А если бы она назначила тебя наследником всего, но раз-
дарила бы оттуда столько, что у тебя все равно осталось бы
не больше четверти?9 Поэтому с тебя должно быть довольно,
если, лишенный наследства матерью, ты получишь от ее
наследников четверть наследства; я же к ней еще прибавлю.
(10) Ты знаешь, что ты на меня не подавал жалобы, что
прошло уже два года и все стало моим по праву пользова:
ния. Чтобы ты, однако, оказался податливее с моими сона-
следниками и чтобы ты ничего не лишился из почтения
ко мне, я предлагаю тебе со своей стороны столько же».
Меня наградила не только совесть, но и добрая слава. (11)
Куриан оставил мне мою часть и почтил мой поступок, если
я только не льщу себе, славным названием древнего.
(12) Я написал тебе об этом, потому что имею обыкно-
вение беседовать с тобою так же, как с самим собою, обо
всем, что меня радует или тревожит. Затем я считал жесто-
ким тебя, такого любящего друга, лишить удовольствия,
которое я испытывал сам. (13) Я не настолько мудр, чтобы

Письма 2, 3 135
мне было безразлично, получат ли мои поступки, которые
кажутся мне благородными, признание и как бы награду.10
Будь здоров.
Плиний Кальпурнию Флакку привет.
(1) Я получил великолепнейших дроздов,11 с которыми
не могу состязаться ни городскими припасами из Лаврен-
тийского поместья, ни морской добычей при столь бурной
погоде.12 (2) Ты получишь поэтому голое письмо, откровенно
неблагодарное, даже без попытки подражать ловкости Дио-
меда в обмене подарками.13 По своей любезности, впрочем,
ты тем охотнее простишь меня ввиду сознания, что я не
заслуживаю прощения. Будь здоров.
Плиний Титию Аристону привет.
(1) Множество твоих одолжений было мне приятно
и любезно, но особенно ценю я, что ты не счел нужным
скрыть от меня долгих и обстоятельных разговоров, бывших
у тебя по поводу моих стихов и затянувшихся вследствие
разницы суждений: были люди, которые, не осуждая написан-
ного, дружески и откровенно корили меня за то, что я писал
л публично читал эти стихи. (2) Им я, в увеличение моей
вины, отвечаю: я пишу иногда легкомысленные стихи, да,
пишу; я ведь слушаю и комедии, и смотрю мимов,14 и читаю
лириков, и понимаю сотадиков;15 иногда, кроме того, я смеюсь,
:нучу, играю — я хочу охватить все виды невинных развле-
чений— я человек.16 (3) Я не огорчаюсь такой оценкой моих
кразов со стороны тех, кто, удивляясь моим писаниям,, не

1Β6 Книга V
знает, что такие же стихи писывали и самые ученые, серь-
езные и чистые люди. (4) От тех же, кому известно, каким
и скольким авторам я следую, можно будет, надеюсь, легко
добиться разрешения мне грешить, но грешить с теми, кому
похвально подражать не только в серьезном, но и в забавах,
(о) Бояться ли мне (я не назову никого из живых, боясь
прослыть льстецом), что для меня недостаточно пристойно
то, что было пристойно для Марка Туллия, Кальва, Азиния
Поллиона, Мессаллы, Гортензия, Брута, Суллы, Катулла,
Сцеволы, Сульпиция, Варрона, Торквата, вернее Торкватов,
Меммия, Лентула Гетулика, Аннея Сенеки и совсем недавно
для Вергиния Руфа, и если недостаточно примеров част-
ных людей,—то для божественного Юлия, божественного
Августа, божественного Нервы, цезаря Тиберия? (6) Нерона
я пропускаю, хотя и знаю, что почтенное занятие в руках
злых, случается, и не становится хуже, но почтенным
остается лишь то, чем обычно занимаются хорошие.17 Среди
них особенно следует назвать Публия Вергилия, Корнелия
Непота, а еще раньше Энния и Акция. Они, правда, не сена-
торы, но чистота нравов не зависит от звания.
(7) Я публично читаю свои стихи; делали они это или
нет, я не знаю. Хорошо, но они могли удовлетвориться
собственным судом, я скромнее в своей уверенности и не
считаю совершенным то, что мне нравится. (8) Я пользуюсь
публичными чтениями по следующим причинам: во-первых,
потому, что уважение к слушателям заставляет выступа-
ющего публично значительно серьезнее отнестись к своим
писаниям; а затем в сомнительных для себя местах он при-
нимает решение как бы по постановлению совета. (9) От
многих получает он много замечаний, а если и не получает,
то по выражению лица, глаз, по кивкам, движению руки;
ропоту, молчанию он видит, что кто думает: по этим явным
знакам отличают подлинный суд от любезностей. (10) По-
этому, если кому-либо из присутствовавших вздумается про-
честь то самое, что я читал, он увидит, что я кое-что изменил

Письма 4, 5 137
или пропустил, может быть, по его указанию, хотя сам он
ничего мне не сказал. (11) Я, однако, рассуждаю так, словно
я пригласил целую толпу в аудиторию, а не к себе в спальню
друзей,18 иметь которых во множестве многим во славу
и никому не в укор. Будь здоров.
Плиний Юлию Валериану привет.
(1) Дело само по себе незначительное, но начало кладет
значительному. Преторий Соллерс попросил у сената разре-
шения открыть у себя в имении рынок; этому воспротивились
послы викетинов;19 их защищал Тусцилий Номинат; дело
было отложено. (2) В следующем заседании викетинцы яви-
лись без адвоката и заявили, что их обманули; не знаю,
была ли это отговорка, или они действительно так думали.20
На вопрос претора Непота, кому они поручили свое дело,
они ответили, что тому же, кому и раньше; на вопрос,
выступал ли он тогда даром, они ответили, что за шесть
тысяч. Дали они ему еще что-нибудь? Сказали, что тысячу
динариев. Непот потребовал явки Номината. (3) Вот и все
за этот день. Насколько могу предсказывать, дело пойдет
дальше. Многое стоит только тронуть и пошевелить, чтобы
оно стало расползаться во все стороны. (4) Я заставил тебя
навострить уши. Придется тебе попросить, подольше и
поласковее, чтобы узнать остальное. Разве только ради
этого ты сам не явишься раньше в Рим и не предпочтешь
быть зрителем, а не читателем. Будь здоров.
Плиний Новию Максиму привет.
(1) Меня известили о смерти Гая Фанния. Известие это
поразило меня тяжким горем, во-первых, потому, что я

Ш Книга V
чюбил этого тонкого, красноречивого человека, а затем — я
привык обращаться к его суду. Был он проницателен, опытен,
скор на правду. (2) Кроме того меня мучит его собственное
несчастье: он скончался со старым завещанием, ничего не
оставив тем, кого особенно любил, и одолжив тех, кому был
ненавистен. Это, впрочем, еще можно перенести; тяжелее
то, что он оставил незаконченной превосходную работу.
(3) Хотя он был завален судебными делами, он писал о судьбе
казненных и сосланных Нероном и уже закончил три книги.
Они написаны основательно, прилежно, хорошим латинским
языком и стилем, средним между стилем речей и истори-
ческих сочинений. Ему тем больше хотелось закончить
остальные, чем усерднее написанное читали. (4) Мне всегда
кажется жестокой и преждевременной смерть тех, кто тру-
дится над созданием чего-то бессмертного. Люди, преданные
наслаждениям, живут одним днем и ежедневно исчерпывают
причины для жизни*, те, кто думает о потомках и продле-
вает память свою делами, для тех смерть всегда приходит
неожиданно: она всегда обрывает что-нибудь начатое.
(о) Гай Фанний очень давно предчувствовал то, что про-
изошло. Ему приснилось, будто он ночью лежит в своей
постели в позе занимающегося, а перед ним, по обыкнове-
нию, находился его ящик с книгами;21 вдруг вошел Нерон,
уселся на ложе, вынул первую книгу, изданную Фаннием
о его преступлениях, и прочел ее до конца, то же сделал
со второй и с третьей, а затем ушел. (6) Фанния охватил
страх, и он истолковал этот сон так, что он закончит писать
на той же книге, на которой Нерон закончил читать. Так
и оказалось.22 (7) Когда я вспоминаю об этом, меня охваты-
вает сожаление, сколько бессонных ночей, сколько труда
истратил он даром. Передо мной встают моя смерть, мои
работы. Не сомневаюсь, что и тебя точат мысли о том, над
чем ты сейчас работаешь. (8) Поэтому, пока мы еще живы,
постараемся, чтобы смерти досталось как можно меньше
того, -ίτο она может уничтожить.. Будь здоров.

Письмо 6 /39
Плиний Домитию Апполинарию привет.
(1) Благодарю тебя за твою заботу и беспокойство: ты
> слышал, что я собираюсь летом к себе в Этрурию, и сове-
туешь не делать этого, считая место нездоровым. (2) Побе-
режье Этрурии действительно заражено, но имение мое
удалено от моря: оно лежит у подножия Апеннин, самых
здоровых гор по климату. (3) Чтобы ты вовсе перестал за
меня бояться, узнай об умеренности климата, о расположе-
нии места, о прелести усадьбы: тебе приятно будет об этом
слушать, а мне рассказывать.
(4) Климат зимой холодный и морозный; мирты, маслины
и вообще все растения, нуждающиеся в летней температуре,
здесь не идут; лавр, однако, растет и бывает великолепным;
иногда, правда, но не чаще, чем под Римом, его убивает холо-
юм. (5) Лето изумительно мягкое: в воздухе есть всегда
З1екоторое движение; чаще, впрочем, это ветерок, а не ветер.
<6) Многие доживают здесь до старости: ты увидишь взрос-
лых, чьи деды и прадеды еще живы, услышишь старинные
сказки и речь наших предков; приехав туда, ты подумаешь,
мто родился в другом веке. (7) Местность по виду прекрасна:
представь себе огромный амфитеатр, — такой, который может
создать только природа. Широко раскинувшаяся равнина
икоясана горами, на вершине гор растут высокие древние
леса. Охота здесь обильная и разнообразная. (8) Вниз по
горе спускаются леса, листья которых идут на корм живот-
ным.23 Среди них холмы с жирной почвой (камень найти
нелегко, даже при специальных поисках), которые плодоро-
дием не уступят равнине и где вызревает несколько позже,
но такая же тучная жатва.21 (9) Ниже по всему склону про-
стираются виноградники, представляющие, насколько хватит
глаз, однообразное зрелище; по краю внизу они окаймлены
деревьями, по которым зыотся лозы. (10) Дальше луга
м поля: поля, поднять которые могут только огромные волы

140 Книга V
самыми крепкими плугами; при первой пахоте из очень
вязкой земли выворачиваются такие глыбы, что только при
девятой вспашке удается с ними сладить. (11) На лугах,
покрытых пестрыми цветами, растут клевер и другие травы,
всегда нежные и мягкие, словно весной: их всех питают
непересыхающие ручьи; но даже там, где воды особенно
много, болот нет; земля здесь поката, и влага, которую она
не приняла и не всосала, изливается в Тибр. (12) Он течет
среди полей, неся на себе суда и доставляя в Рим всяческие
плоды, — по крайней мере, зимой и весной; летом он спадает,
русло его пересыхает, и он утрачивает имя великой реки,
возвращающееся к нему по осени. (13) Ты получишь боль-
шое удовольствие, оглядывая все местоположение с горы;
тебе покажется, что ты видишь не землю, а какую-то кар-
тину исключительной красоты: куда бы ни упал твой взгляд,
он будет отдыхать на этом разнообразии и на этой упоря-
доченности.
(14) Усадьба расположена у подножия холма, но вид
оттуда, как с вершины; склон поднимается так мягко и неза-
метно, что ты, оказывается, поднялся на вершину, не заме-
тив подъема. Сзади, вдали — Апеннины; оттуда в ясный
и тихий день долетает ветер, не сильный и пронзительный,
а утихший и ослабленный самим пространством. (15) Значи-
тельной частью своей усадьба обращена на юг и словно
приглашает солнце, летом с шести часов, зимой несколько
раньше, в широкий и соответственно длинный портик. В ней
много комнат, есть и атрий25 старинного образца. (16) Перед
портиком цветник с грядками самой разнообразной формы,
обсаженный буксом; дальше идет пологая площадка, испещ-
ренная кустами букса, посаженными друг против друга
и подстриженными в форме зверей;26 по равнине ходит
волнами мягкий аканф. (17) Вокруг площадки дорожка,
обсаженная кустарником, обрезанным низко и разнообразно;
затем широкая дорога в форме цирка,27 идущая между
кустами букса различного вида и карликовыми деревцами,

Письмо б 147
искусственно задержанными в росте. Все ограждено глино-
битной стеной: ее скрывает из виду букс, лестницей подни-
мающийся кверху. (18) За ней луг, не менее замечательный
от природы, чем все вышеописанное от искусства, дальше
поля, опять много лугов и деревья, увитые лозами.
(19) Из портика — в самом начале его — выступает столо-
вая. Из дверей ее видны край цветника, а дальше просторы
полей и лугов; из окон -*- с одной стороны — часть цветника
и выступающие постройки усадьбы, с другой — зеленеющая
чаща прилежащего парка. (20) Почти против середины
портика, несколько отступя назад, расположены комнаты,
окружающие площадку, осененную четырьмя платанами.
Между ними из мраморной чаши бьет вода, освежая мелкой
росой расположенные вокруг платаны и зелень под ними.
(21) Среди этих комнат имеется спальня, куда не проникают
ни свет, ни крики, ни звук; рядом с ней столовая, где
ежедневно собирается тесный круг друзей; оттуда видны
площадка, другой портик и вообще все, на что смотрит
портик. (22) Есть и другая спальня, затененная, с зеленым
светом от соседнего платана, с мраморными панелями; пре-
лести мрамора не уступает живопись, изображающая вет-
вистые деревья и птиц на ветках; (23) тут есть маленький
источник, в источник поставлена чаша, и сладостный ропот
множества маленьких водометов сливается вместе.28
В другом углу портика, напротив столовой, находится
очень большая спальня: одними окнами она смотрит на цвет-
ник, другими на луг; под этими окнами лежит, радуя глаз
и слух, большой отделанный мрамором бассейн, где пенится
ниспадающая сверху вода.29 (24) Эта спальня зимой самая
теплая, потому что она залита солнцем. (25) Она связана
с гипокаустом:30 впущенное тепло заменяет в пасмурные
дни солнце. Затем баня с просторной и веселой раздеваль-
ней, к которой примыкает фригидарий31 с обширным зате-
ненным водоемом. Если хочешь поплавать на просторе или
в более теплой воде, то есть бассейн на площадке, а рядом

142 Книга V
колодезь, из которого можно освежиться, если слишком
разогрелся. (26) С фригидарием соединяется комната, нахо-
дящаяся в середине бани, которую всегда ласкает солнце;
еще больше его в кальдарии,31 так как он выступает вперед*
В нем находятся три ванны, куда спускаешься по ступень
кам;32 две из них на солнце, третья не на солнце, но на
свету. (27) Над раздевальней находится площадка для игры
в мяч, которая может вместить много групп, занятых раз-
личными упражнениями.32 Недалеко от бани лестницы, кото-
рые ведут в криптопортик,33 но сначала в три отдельные
помещения. Одно из них смотрит на ту площадку с четырьмя
платанами, другое—на луг, третье — на виноградники: из
них открывается вид на все стороны.
(28) В верхнем конце криптопортика спальня, которая
смотрит на ипподром,34 виноградники и горы. Рядом спальня,
открытая солнцу, особенно зимнему. Отсюда начинается
помещение, соединяющее усадьбу с парком. Таков вид
и таково назначение комнат с переднего фасада. (29) Сбоку
летний криптопортик, расположенный на возвышении: ка-
жется, что он не смотрит на виноградники, а касается их.
Столовая, находящаяся в середине, открыта здоровому дыха-
нию апеннинских долин; через очень широкие окна в задней
стене она словно впускает виноградники, и через двери
также, хотя они и выходят в криптопортик. (ЗЭ) С той
стороны триклиния, где нет окон, по задней лестнице можно
незаметно принести все, что нужно для пира. В конце
спальня, с видом на криптопортик, не менее приятным, чем
на виноградники. Вдизу криптопортик, похожий на подзем-
ный; летом его стены дышат холодом; воздуха в нем
довольно, сквозняка не нужно, да ему и нет доступа. (31)
За обоими криптопортиками, за столовой начинается портик,
до полудня прохладный, на склоне дня жаркий. С этой
стороны имеется вход в два помещения, из которых в одном
находятся четыре спальни, а в другом три, и, смотря по
ходу солнца, они или освещены солнцем, или лежат в тени.

Пигьмо б ЫЗ
(32) Перед этим домом, расположенным так удобно, рас-
стилается гипподром. В средней части своей он совершенно
открыт и целиком представляется глазам входящих; он обса-
жен вокруг платанами, которые одеты плющом и зеленеют
внизу и на вершинах чужой листвой. Плющ ползет по стволу
и по ветвям и перекидывается к соседним платанам, между
которыми растет букс; вокруг букса, растущего по внешнему
краю, идут лавры и присоединяют свою тень к тени плата-
ков. (33) Прямая линия гипподрома в конце ломается, обра-
зуя полукруг; его осеняют стоящие кругом кипарисы, и от
их густой тени он кажется темнее и мрачнее. Внутренние
круги его (а их очень много) залиты светом. (34) Здесь
растут даже розы, и прохладная тень приятно чередуется
с солнцем. Этот изгиб с его пестрым многообразием пере-
ходит опять в прямую линию, но не в одну: многочислен-
ные дорожки разделяются промежуточными посадками бук-
сов. (ЪЪ) В одном месте раскинулся небольшой луг, в дру-
гом растет тот же букс, которому придана самая разнооб-
разная форма: иногда он подрезан в виде букв, из которых
складывается то имя хозяина, то имя художника; здесь
встают милевые столбы;35 здесь между буксом посажены
фруктовые деревья, и в изысканный парк врывается дере-
венская картинка. Пространство посередине украшено с обеих
сторон более низкими платанами. (36) За ними идет аканф,
гибкий и волнующийся, затем опять разные фигуры и имена.
В конце стоит полукруглая скамейка из белого мрамора под
сенью лозы, раскинувшейся по четырем колоннам каристского
мрамора.36 Из скамейки по трубочкам течет вода, попадает
в каменный водоем и остается в изящной мраморной чаше,
целиком ее наполняя и никогда не переливаясь: приток во-
ды незаметным образом регулируется. (37) Столовую посуду
и тяжелые блюда можно поставить по краю этой чаши;
более легкие плавают по воде на корабликах и птицах. На-
против— фонтан, который выбрасывает воду и вновь ловит
ее: взметнувшись вверх, она надает обратно, поглощается

Ϊ44 Книга V
отверстиями, расположенными в ряд, и через них же бьет
Вверх. Тут же, напротив этой скамьи, спальня: они взаимно
Служат украшением друг для друга. (38) Спальня эта сверкает
Мрамором; дверями своими она выходит прямо в зелень
парка: на одни растения смотришь из верхних окон вниз,
на другие из нижних вверх. Выступающая вперед веранда
словно принадлежит к этой комнате и в то же время обра-
зует другую. Здесь стоит кровать; повсюду окна и, однако,
темновато от надвигающейся тени, (39) потому что пышная
лоза стремится вверх и закрывает всю крышу. Ты лежишь
там, как будто в роще, и только не чувствуешь, как в роще,
дождя. (40) И тут бьет ключ, исчезающий сразу же под
землей. Во многих местах расставлены мраморные сидения,
на которых, устав от прогулки, можно отдыхать не хуже,
чем в спальне. Около сидений — ключи. По всему парку
журчат проведенные по трубам ручьи, послушно следующие
за рукой, которая их направляет; они омывают то одну часть
растительности, то другую, а иногда все вместе.
Я многое бы пропустил, чтобы не показаться болтливым,
если бы не положил себе обойти с тобой в письме все уголки.
(41) Я не побоялся, что тебе будет скучно читать о том,
что не скучно было бы увидеть; тем более ты ведь можешь,
если тебе захочется, отложить письмо и словно сесть пере-
дохнуть. Кроме того я слушался голоса любви: я люблю то,
чему в значительной части положил основание сам или что
довел до конца. (42) В общем (почему не открыть тебе мою
мысль или мое заблуждение?) я считаю первой обязанностью
писателя прочесть собственное заглавие, неоднократно спро-
сить себя, о чем он собирается писать, и твердо помнить,
что если он не отступит от своей темы, то длиннот у него
не будет, и длиннот окажется в изобилии, если он станет
насильно притягивать нечто теме чуждое. (43) Ты видишь,
в скольких стихах описывают Гомер и Вергилий, один —
оружие Энея, другой — Ахилла,57 и тем не менее оба они
кратки, потому что выполняют задуманное. Ты видишь, как

Письмо 7 145
Арат выискивает и подбирает мельчайшие звезды, и тем не
менее мера у него соблюдена: он здесь не отклоняется
в сторону, а занят своим делом. (44) Также и в данном слу-
чае («как малое можно с великим...»38): если мы пытаемся
представить твоему взору всю усадьбу и не говорим при
этом ни о чем постороннем, то большим будет не письмо,
которое ее описывает, а усадьба, которая в нем описана.
Вернемся, однако, к тому, с чего я начал, чтобы меня по
справедливости не упрекнули, исходя из моего же правила,
если я буду слишком многословен в своем отступлении.
(45) Вот тебе причины, по которым я предпочитаю мое
имение в Этрурии Тускуланскому, Тибуртинскому и Прене-
стинскому.39 Там кроме того, о чем я тебе рассказал, отдых
глубже, уютнее и вернее: нет необходимости надевать тогу;4·
по соседству нет никого, кто бы меня пригласил, все тихо
и спокойно, и от этого так же, как и от ясного неба
и прозрачного воздуха, местность становится здоровее.
Я чувствую себя там особенно здоровым и душой и телом:
душу я упражняю занятиями, тело охотой. (46) Моим людям
нигде не живется здоровее, чем здесь: я до сих пор не по-
терял ни одного (в добрый час сказать) из тех, кого взял
сюда. Да сохранят боги и на будущее для меня эту радость,
я за всей местностью зту славу. Будь здоров.
Плиний Кальзизию Руфу привет.
(1) Известно, что город нельзя назначить наследником
или что-нибудь для него выделить.41 Сатурнин, оставивший
меня наследником, завещал нашему городу четверть своего
состояния, а затем вместо этой четверти выделил четыреста
тысяч. Если считаться с законом, то это не имеет силы,
если с волей покойного, то это законно и крепко. (2) Для
10 Письма Плиния

146 Книга V
меня же воля покойного (боюсь, как законники примут то,
что я собираюсь сказать) важнее закона, во всяком случае
в том, что он пожелал доставить нашей общей родине.
(3) Городу, которому я из собственных средств взнес
1600000, я откажу в четырехстах тысячах, составляющих
немного больше трети его добавочного дохода? Я знаю,
что ты не ужаснешься моему решению, потому что, как хо-
роший гражданин, любишь этот город. (4) Я хотел бы
поэтому, как только соберутся декурионы,42 чтобы ты ука-
зал им на закон, но сдержанно и скромно, а затем добавил,
что я предлагаю четыреста тысяч, которые выделил Сатур-
нин. Это его дар, его щедрость; моим пусть будет только
послушание его воле. (5) Официально об этом я решил не
писать, вспомнив, во-первых, что по долгу нашей дружбы
и по силе своего разумения ты и должен и можешь одина-
ково действовать и за меня и за себя; а затем я испугался,
как бы не показалось, что в письме я преступил меру, со-
хранить которую в речи тебе легко. (6) Смысл речи уме-
ряется выражением лица, жестами, самим голосом; письмо,
лишенное этой помощи, представлено зложелательности
толкователей. Будь здоров.
8
Плиний Титинию Капитону привет.
(1) Ты убеждаешь меня писать историю, и убеждаешь не
один; многие часто уговаривали меня в этом, и я сам этого
хочу, не потому, что надеюсь хорошо это сделать (было бы
дерзостью так думать, не испытав своих сил), но потому,
что мне кажется особенно прекрасным не позволить погиб-
нуть тем, кому следует жить вечно, и утвердить чужую
славу одновременно со своей. (2) Меня ничто не вол-
нует так, как страстное желание увековечить себя: ничто
так не достойно человека, тем. более что нет никого, кто,

Письмо 8 747
сознавая за собой преступление, не боялся бы памяти по-
томков. (3) Поэтому я днями и ночами думаю о том,
способ есть ли какой у меня над землею подняться?43
Этим удовлетворяется мое желание.
Он, победитель, у всех на устах.. .44
это уже больше, чем я хочу. Однако! Нет, достаточно
того, что, повидимому, может обещать только одна история.
(4) Речи и стихи не доставляют удовольствия, если не отли-
чаются исключительным красноречием; история нравится,
как бы она ни была написана. Люди по природе своей
любопытны; их прельщает одно голое изложение событий,
и они увлекаются болтовней и сказками.
Меня к этим занятиям побуждает и домашний пример:
(5) мой дядя, он же и приемный отец, писал исторические
сочинения — и очень тщательно.45 У мудрецов я читал, что
самое прекрасное — это следовать по стопам предков, если
только они шли прямым путем. (6) Почему же я медлю?
Я вел большие и серьезные дела, —мало чего я жду от своих
речей, но тем не менее решил я их переработать, чтобы
столько труда не погибло вместе со мною, в случае, если
я их не доработаю. (7) Если ты думаешь о потомках, то
все недоделанное равно неначатому. Ты скажешь: «Ты мо-
жешь наново писать свои речи и составлять историю». Если
бы так! Каждое из этих дел так велико, что уже очень
много справиться с одним.
(8) Девятнадцати лет я начал говорить на форуме и до
сих пор словно в тумане различаю, чем должен обладать
оратор. (9) И к этому бремени еще прибавить новое? В исто-
рии и в речи много общего, но в том самом, что кажется
общим, много различия. Рассказывает одна, рассказывает
и другая, но иначе; одной подходит, в большинстве слу-
чаев, низкое, грязное взятое из повседневной жизни;
другой — таинственное, блестящее, возвышенное; (10) одной
10*

748 Книга V
пристало показывать кости, мускулы, нервы; другой как бы
игру мышц и волнистую гриву;46 одна особенно нравится
силой, горечью, живостью; другая пространностью, прият-
ностью, сладостью. (11) Большая разница, как говорит Фу-
кидид, κττί[χα47 у тебя или άγο)νισ|Λ<χ;48 в одном случае это
речь, в другом — история.
По этим причинам я не поддаюсь на то, чтобы взяться
вперемежку за два несходных дела, различных тем самым,
что они велики; я боюсь, что, смятенный этой путаницей,
я в одном случае поступлю так, как следовало бы в другом;
поэтому я пока что прошу отсрочки (говоря языком форума),
чтобы посоветоваться.49 (12) И ты теперь тоже подумай, за
какое время мне лучше всего взяться? За старое и уже
описанное другими? Материалы готовы, но сопоставление5*
для меня страшно. За нетронутое и новое? Великие обиды,
малая благодарность. (13) Не говоря уже о том, что, при
современной порочности, обвинять придется больше, чем
хвалить, но и похвалы покажутся скупыми, а обвинения чрез-
мерными, хотя бы в одном случае ты воздал их сполна,
а в другом был очень сдержан. (14) Не это, однако, заста-
вляет меня медлить: у меня достаточно мужества, чтобы
говорить правду. Я прошу тебя, подготовь то, к чему ты
меня побуждаешь, и выбери мне тему, чтобы, когда я уже
буду готов писать, не возникло справедливого основания
для нового промедления и задержки. Будь здоров.
9
Плиний Семпронию Руфу привет.
(1) Я спустился в Юлиеву базилику,51 чтобы послушать,
против кого должен я буду выступать в ближайшей компе-
рендинации.52 (2) Судьи уже сидели, появились децемвиры,53
спешили по местам адвокаты; длительное молчание; наконец,
вестник от претора. Центумвиры распускаются, заседание

Письма Р, 10 149
откладывается к моей радости: я никогда не бываю так под-
готовлен, чтобы не радоваться отсрочке. (3) Причина
задержки — претор Непот, ведущий уголовный следствия.
Он издал краткий указ: уведомлял обвинителей, уведомлял
подсудимых, что он намерен исполнять то, что содержится
в сенатском постановлении. (4) К указу приложено сенатское
постановление; им повелевалось, чтобы все тяжущиеся до
начала тяжбы приносили клятву в том, что они за адвокат-
ские услуги никому ничего не дали, не обещали, не дали
в залог. Этими словами и тысячей других запрещалось
и продавать адвокатские выступления и покупать их. По
окончании тяжбы разрешалось дать не более десяти тысяч·
(5) Пораженный этим поступком Непота претор, ведающий
центумвирами, дал нам неожиданный роздых, собираясь
обсудить, надо ли ему следовать его примеру. (6) Тем вре-
менем по всему городу указ Непота бранят и хвалят. О^ни:
«Нашли, наконец, борца с кривдой! Что! До него преторов
не было? Кто он, чтобы исправлять общественные нравы?».
Другие: «Правильно поступил! Вступая в магистратуру,
познакомился с законами, прочел сенатское постановление,
уничтожил гнуснейшие сделки,54 не допустил низкой торговли
прекрасным делом». (7) Такие речи повсюду; какие возобла-
дают,— это зависит от исхода дела. Несправедливо, конечно,
но так уже повелось, что решения, благородные и низкие,
навлекают на себя одобрение и порицание в зависимости
от удачи или неудачи. Поэтому, в большинстве случаев,
одни и те же поступки получают название основательных
или тщеславных, благородных или безумных. Будь здоров.
10
Плиний Светонию Транквиллу привет.
(1) Исполни, наконец, обещание моих гендекасиллабов,55
которые посулили представить твои писания нашим общим

150 Книга V
друзьям. Их зовут ежедневно, требуют; есть опасность,
как бы их не заставили явиться по суду.56 (2) Я сам всегда
колеблюсь с изданием, но ты превзошел мою медлительность
и неторопливость. Поэтому или не откладывай больше, или
берегись, как бы те самые книги, которые мои гендекасил-
лабы не могут извлечь лаской, не исторгли у тебя бранью
хромые ямбы.57 (3) Работа твоя готова и закончена; от по-
лировки она не заблестит, а начнет стираться. Дай мне уви-
деть твое заглавие, дай услышать, что описывают, читают,
продают книги моего Транкзилла. Справедливо, чтобы при
такой взаимной любви, как у нас, ты доставил бы мне
такое же удовольствие, какое сам получил от меня. Будь
здоров.
11
Плиний Кальпурнию Фабату, деду жены, привет.
(1) Я получил твое письмо, из которого узнал, что ты
от собственного имени и от имени сына освятил очень кра-
сивый портик,58 а на следующий день пообещал денег на
украшение дверей: первую щедрость завершило начало
второй. (2) Я радуюсь, во-первых, твоей славе, отблеск
которой ложится и на меня как на родственника,
а затем я вижу, что память моего тестя увековечивается
прекрасными сооружениями и что, наконец, родной город
мой процветает. Заботу о нем мне приятно видеть со сто-
роны каждого, а с твоей для меня это особенное сча-
стье. (3) Остается мне просить богов, чтобы они продлили
в тебе это настроение, а этому настроению дали время
проявить себя. Мне ясно, что по выполнении этого обета
ты возьмешься за другое. Щедрость, однажды проявив-
шись, уже не может остановиться; как она прекрасна,
об этом свидетельствует приносимая ею польза. Будь
здоров.

Письма 11—13 151
12
Плиний Терентию Скавру привет.
(1) Собираясь прочесть публично речь, которую думаю
издать, я пригласил нескольких человек, чтобы выказать им
почтение, и нескольких, чтобы услышать правдивое сужде-
ние. У меня имеются два основания для публичного чтения:
одно — постараться над работой из боязни их мнения; дру-
гое— получить указания в случае, если что-нибудь мое
меня обмануло. (2) Я получил, что искал; нашел людей,
подавших мне добрый совет. Сам я, кроме того, отметил
некоторые места, нуждающиеся в исправлении. Я исправил
книгу, которую и посылаю тебе. (3) О содержании ее ты
узнаешь по заглавию; остальное объяснит сама книга, кото-
рую уже сейчас следует приучиться понимать без преди-
словия.59 (4) Напиши мне, пожалуйста, что ты думаешь
о целом, что — об отдельных частях. Я буду или осторожен
и придержу ее, или упорно стану стремиться к изданию,
в зависимости от того, куда клонится твое авторитетное
решение. Будь здоров.
13
Плиний Валериану привет.
(1) И ты просишь и· я обещал тебе, если попросишь,
написать, чем кончился вызов Непотом в суд Тусцилия
Номината.60 Номинат явился и защитил себя сам при отсут-
ствии обвинителя. Послы викетинов не только не наседали
на него, но помогли ему. (2) Сущность его защиты заклю-
чалась в том, что он как адвокат погрешил отсутствием
не честности, а мужества: он явился вести дело, и его
видели в курии, но, перепуганный словами друзей, он отсту-

152 Книга V
пился; его уговаривали не противиться так упорно, особенно
в сенате, желанию сенатора, спорившего будто бы уже не
за рынок, а за свое влияние, доброе имя, достоинство:
иначе он испытает на себе ненависть еще большую, чем
раньше. (3) Сначала, — немногие, правда,—выразили ему,
когда он кончил, одобрение. К словам своим присоединил
он мольбы и обильные слезы; больше того: во время своей
речи он, человек, опытный в красноречии, старался не
столько защищаться, сколько умолять (это и угодливее
и вернее).
(4) Его оправдали по предложению Декстра, дезигниро-
ванного консула, который, по существу, сказал следующее:
Номинат поступил бы лучше, если бы закончил дело вике-
тинов в том же настроении, с каким его начал, но в про-
ступке его нет злого умысла и, как доказано, он не допустил
ничего, за что заслуживал бы наказания; его следует оправ-
дать, но пусть он отдаст викетинцам от них полученное.
Все согласились, кроме Флавия Апра. (5) Тот считал, что
Номината на пять лет следует лишить права выступать
защитником, и хотя своим авторитетом он никого не пере-
тянул на свою сторону, но упорно оставался при своем
мнении и даже, сославшись на закон о сенатских постанов-
лениях, заставил Декстра, первым высказавшего противопо-
ложное мнение, поклясться, что мнение это не во вред
государству. (6) Некоторые возмущались этим, хотя и закон-
ным требованием, сочтя, что им он бросал Декстру упрек
в искательстве.
Прежде чем началось голосование, Нигрин, народный
трибун, прочел красноречивую и сильную речь, в которой
жаловался на то, что адвокаты продают свою защиту, про-
дают услуги противной стороне, торгуют тяжбами и пола-
гают для себя за честь иметь большие и верные доходы
от грабежа граждан.61 (7) Он прочел главы законов, напом-
нил сенатские постановления и в конце сказал, что раз
законами и сенатскими постановлениями пренебрегают, то

Письмо 14 153
надо просить у лучшего из государей, чтобы он сам взялся
за лечение такого зла. (8) Через несколько дней вышло
строгое и, однако, умеренное постановление императора:
ты прочтешь его сам, оно занесено в протоколы.
Как мне приятно, что при ведении дел я всегда упорно
отказывался не только от договоров, подарков, платы, но
даже от маленьких подношений! (9) Того, что нечестно,
следует избегать, не в силу запрета, а из чувства стыда;
приятно видеть, если официально запрещается то, чего сам
себе никогда не позволял. (10) Это правило мое станет,
вероятно, — нет, несомненно, — менее похвальным и менее
славным, когда все будут делать по необходимости то, что
я делал добровольно. Пока что я забавляюсь, когда одни
называют меня пророком, а другие, шутя и забавляясь,
повторяют, что положен предел моему разбою и моей
жадности. Будь здоров.
14
Плиний Понтию Аллифану привет.
(1) Я был в Комуме, когда мне сообщили, что Корнут
Тертулл принял надзор62 за Эмилиевой дорогой.63 (2) Не мо-
гу выразить, до чего я доволен и за него и за себя самого;
за него потому, что хотя он и далек от всякого честолюбия,
но все же ему должен быть приятен почет, оказанный без
всяких с его стороны усилий; за себя потому, что возложен-
ная на меня обязанность64 радует меня значительно больше
с тех пор, как я вижу, что на Корнута наложили такую же.
(3) Не так приятно получить большее звание, как быть
наравне с хорошими людьми. А кто лучше Корнута? Кто
чище? Кто являет собой точный образец старинных добро-
детелей? Мне известно эчто не по слухам (хотя о нем заслу-
женно ходят самые лучшие), но по длительному и основа-

154 Книга V
тельному опыту. (4) Мы с ним находимся и находились
в дружбе почти со всеми замечательными людьми нашего
времени, мужчинами и женщинами; эта общность дружествен-
ных связей соединила нас тесной близостью. (5) К этому
добавились узы служебных отношений. Он ведь, как ты
знаешь, был моим товарищем, который будто по молитвам
достался мне и по префектуре зрария и по консульству.
Я глубоко изучил тогда, что это за человек и каков он,
учась у него, как у учителя, и почитая его, как отца: он
заслуживал этого не по своему совершенному возрасту,
а по своей совершенной жизни. (6) По этим причинам
я поздравляю и его и себя, не только как частный человек,
но еще больше как гражданин: наконец-то доблесть дово-
дит людей не только до гибели, как раньше,65 но и до
почета.
(7) Я затянул бы письмо до бесконечности, если бы дал
волю своей радости. (8) Обращаюсь скорее к тем занятиям,
на которых меня застало это известие. Я жил с дедом жены,
с ее теткой, с друзьями, по которым давно стосковался;
обходил свои земли, выслушивал множество деревенских
жалоб, против своей воли бегло просматривал счета (я при-
общен к другим бумагам, другим занятиям!) и начинал уже
готовиться к отъезду. (9) Я ограничен коротким отпуском;
кроме того известие об обязанности, возложенной на Кор-
нута, напоминает мне о моей. Хотелось бы, чтобы тебя
к этому времени отпустила твоя Кампания,66 чтобы, по воз-
вращении моем в город, не пропало бы ни одного дня для
нашей совместной жизни. Будь здоров.
15
Плиний Аррию Антонину привет.
(1) Подражая твоим стихам, я все больше вижу, как они
хороши. Редко бывает, чтобы художники, рисуя лицо кра-

Письма 15, 16 135
соты совершенной, не испортили его, — так и я: скольжу
и падаю. (2) Тем более уговариваю я тебя создать как
можно больше такого, чему все пожелают подражать, но
никто или очень немногие смогут. Будь здоров.
16
Плиний Эфулану Марцеллину привет.
(1) Пишу тебе в глубокой печали по поводу смерти млад-
шей дочери нашего Фундания. Я никогда не видел девочки
милее и приятнее; она была достойна не только долгой
жизни, но почти бессмертия. (2) Ей еще не исполнилось
тринадцати лет, но у нее был разум старухи, важность
матроны и при этом детская прелесть вместе с девичьей
застенчивостью. (3) Как бросалась она на шею к отцу!
С какой любовью и скромностью обнимала нас, отцовских
друзей! Как любила нянек, педагогов и учителей,67 каждого,
как полагалось по его званию. Как старательно, как толково
она читала! Как мало и сдержанно играла! С каким само-
обладанием, с каким терпением, с какой даже стойкостью
переносила она последнюю болезнь! (4) Она слушалась вра-
чей, утешала сестру и отца и, лишившись физической крепо-
сти, поддерживала себя силами души. (5) Они не изменили
ей до конца и не надломились ни от продолжительной
болезни, ни от страха смерти. Тем больше причин для нас
печалиться и тосковать, и тем они основательнее! (6) Горе-
стная, жестокая кончина1 Смертный час, более несвоевремен-
ный, чем сама смерть! Ее уже предназначали превосходному
юноше, уже выбрали день свадьбы, уже пригласили нас.68
(7) Такая радость сменилась такой скорбью1
Я не могу выразить словами, какая душевная рана была
мне нанесена сообщением, что сам Фунданий распорядился
(страдание богато скорбными выдумками) деньги, назначен-

156 Книга V
ные им на одежды, жемчуга и драгоценные камни, истра-
тить на ладан, благовонные мази и ароматы.69 (8) Он мудр и
образован как человек, с юного возраста отдавшийся высо-
ким занятиям наукой и искусством, но теперь все, что он
часто слышал и сам говорил, с презрением отвергаетсяг
все остальные добродетели изгнаны; он весь в своей любви.
(9) Ты извинишь, даже похвалишь его, если подумаешь,
что он потерял. Он потерял дочь, которая походила на
него характером не меньше, чем лицом и выражением,
была точной копией своего отца. (10) Поэтому, если ты
будешь писать ему по поводу столь справедливой скорби,
помни, что утешать его надо не строгими наставлениями,
а человеческой лаской. Время постарается над тем, чтобы
сделать его к ней восприимчивее. (11) Открытая рана не
допускает сначала врачующей руки, затем терпит ее и,
наконец, требует; так и свежая скорбь отбрасывает утеше-
ния и бежит их, потом их желает и успокаивается, если
они преподнесены с кротостью. Будь здоров.
17
Плиний Вестрицшо Спуринне привет.
(1) Я знаю, как ты сочувствуешь наукам, как радуешься.,
если благородные юноши делают что-нибудь достойное
своих предков. Поэтому спешу сообщить тебе, что сегодня
я был в аудитории Кальпурния Пизона. (2) Он публично
читал сочинение на тему καταστερ&σ[Λών:7ϋ предмет ученый
и богатый. Написано оно элегическими дистихами,71 плавными,
нежными и легкими; возвышенными, когда это требуется
местом. Он то воспарял ввысь, то опускался; это было
всегда уместно и разнообразило его труд; высокое сменялось
низким, сухое сочным, суровое приятным, но на всем лежал
одинаковый талант. (3) Все это делалось еще лучше от

Письма 17, 18 757
сладостнейшего голоса, а самый голос — от застенчивости;
лицо его заливалось румянцем и выражало большое волне-
ние: это очень красит чтеца. Не знаю, каким образом, но
ученому и писателю больше к лицу робость, чем самоуве-
ренность. (4) Я не буду больше говорить о его качествах,
хотя и хочется, тем более, что они прекрасны в юноше
и редки в аристократе. По окончании чтения я покрыл
юношу поцелуями и подстрекнул похвалами (ничто не под-
гоняет сильнее) продолжать так, как он начал, и факелом,
которым светили ему предки, светить потомкам. (5) Я по-
здравил его прекрасную мать, поздравил и брата, который
вышел из этой аудитории, столь же прославленный своей
братской любовью, как брат красноречием: так явны были
сначала его страх за читающего брата, а потом радость.
(6) Да пошлют мне боги чаще сообщать тебе о подобных
событиях. Мне приятно, чтобы мой век не был истощенным
и бесплодным; я так страстно хочу, чтобы у нашей знати
было в домах еще что-нибудь прекрасное, кроме изображе-
ний предков,72 которые, кажется мне, сейчас молчаливо
хвалят этих юношей, уговаривают их и признают за своих:
честь для обеих сторон не малая. Будь здоров.
18
Плиний Кальпурнию Макру привет.
(1) Мне хорошо, потому что тебе хорошо. С тобой жена,
с тобой сын; ты наслаждаешься морем, ручьями, зеленью,
имением, приятнейшей усадьбой. Я не сомневаюсь, что она
приятнейшая, если в ней устроился человек, бывший сча-
стливым до того, как стать счастливейшим. (2) Я в этрусском
поместье охочусь и занимаюсь, иногда вперемежку, иногда
объединяя оба занятия. До сих пор не могу решить, что
труднее, поймать что-нибудь или написать. Будь здоров.

158 Книга V
19
Плиний Валерию Павлину привет.
(1) Я вижу, как мягко держишь ты своих рабов. Тем
откровеннее признаюсь я тебе, с какой снисходительностью
обращаюсь я со своими. (2) Я всегда держу в сердце гоме-
ровские слова πατήρ У ώς ήπιος ηεν73 и наше выражение
«отец семьи».74 Будь, однако, в моей природе больше суро-
вости и жестокости, их и тогда сломила бы болезнь моего
отпущенника Зосимы, которому надо выказывать тем больше
человечности, что он теперь в ней очень нуждается. (3) Че-
ловек он честный, услужливый, образованный.75 По ремеслу
своему и, так сказать, по справке76 — он комик и очень
хороший. Он декламирует громко, с пониманием и с выра-
жением, даже со вкусом; умело играет на кифаре, даже
лучше, чем нужно комическому артисту. И он же так
хорошо читает речи, историю и стихи, будто этому только
и учился.
(4) Я подробно излагаю тебе это, чтобы ты лучше знал,
какие большие и какие приятные услуги оказывал он мне
один. Добавь к этому большую мою к нему привязанность,
которую опасность еще увеличила, (δ) Так уже создан чело-
век: ничто так не пробуждает и не разжигает любви, как
страх лишиться любимого, а я его испытываю за него уже
не раз. (6) Несколько лет назад во время долгой и напря-
женной декламации у него пошла горлом кровь; я отправил
его в Египет,77 и после долгого путешествия он недавно
вернулся окрепшим, но потом несколько дней подряд слиш-
ком напрягал голос; легкий кашель напомнил о прежней
болезни, и опять пошла кровь.
(7) По этой причине я решил отправить его в твое име-
ние около Форума Юлия.78 Я слышал, как ты часто говорил,
что там здоровый воздух и молоко,79 очень полезное при
лечении таких болезней. (8) Напиши, пожалуйста, своим

Письма 19, 20 159
людям, чтобы они предоставили ему усадьбу, помещение
и удовлетворяли, по мере надобности, его нужды: их будет
немного. (9) Он так скромен и воздержан, что ограничивает
не только удовольствия, но и необходимые для здоровья
требования. Я дам ему при отъезде на дорогу столько,
сколько нужно едущему к тебе. Будь здоров.
20
Плиний Корнелию Урсу привет.
(1) Опять вифинцы: вскоре после Юлия Басса80 они
обвинили и Руфа Варена, проконсула, того Варена, которого
они в деле Басса потребовали и получили себе в адвокаты.
(2) Явившись в сенат, они потребовали следствия.81 Варен
попросил разрешения защиты ради вызвать и себе свидете-
лей из Вифинии. Вифинцы воспротивились, и началось
разбирательство. Я защищал Варена не без успеха; хорошо
или плохо, покажет книга. (3) Над речью, произносимой
в суде, властен случай: большое значение имеют для нее
память, голос, жесты, само время, наконец, любовь или
ненависть к подсудимому; речь, изданная книгой, не зависит
от обид, не зависит от пристрастия, не зависит от удачи или
неудачи. (4) Мне. возражал Фонтей Магн, один из вифинцев:
очень много слов, очень мало по существу. У него, как
у большинства греков, гладкость речи заменяет содержание:
одним духом швыряют они поток длиннейших и скучнейших
периодов. (5) Юлий Кандид не без остроумия говорит, что
красноречие это одно, а многоречие другое. Красноречие
дано одному-двум, а если верить Марку Антонию,82 то и
никому; то же, что Кандид называет многоречием, — мно-
жеству людей и преимущественно самым бесстыдным.
(6) На следующий день Варена защищал Гомулл, хитро,
сильно, обдуманно; ему возражал Нигрин, сжато, веско,

16Ъ . Книга V
изящно. Ацилий Руф, дезигнированный консул, высказал
мнение, что вифинцам следует разрешить следствие; тре-
бование Варена обошел молчанием: это была форма отказа.
(7) Корнелий Приск, консуляр, предложил удовлетворить
и обвинителей и подсудимого в их просьбе и победил
числом голосов. Я добился одной вещи, не упоминаемой
в законах и не часто практикуемой, но тем не менее
справедливой. (8) Почему справедливой, не буду излагать
в этом письме, чтобы тебе захотелось прочесть речь. Если
прав Гомер, что
τν;ν γαρ άοιδτ,ν (/.άλλον έπικλείουσ' άνθρωποι.
у, τις άκουοντεσσι νεωτά τη άμφιπέληται,83
то мне следует позаботиться о том, чтобы многоречивым
письмом не оборвать цветка новизны, делающего мою речь
особенно интересною. Будь здоров.
21
Плиний Помпею Сатурнину привет.
(1) Письмо твое вызвало во мне разные настроения.
Содержание его отчасти радостно, отчасти печально: радостно
потому, что оно сообщает о твоем пребывании в городе
(<не хотелось бы», говоришь ты, но я хочу), а кроме того
содержит обещание выступить с чтением сейчас же по
моем приезде: благодарю за то, что меня ожидают. (2) Пе-
чально то, что Юлий Валент слег, хотя и это не печально,
если расценивать с точки зрения его пользы: для него
лучше скорее избавиться от непонятной болезни. (3) Не
только печально, но и грустно другое: что Юлий Авит
скончался, возвращаясь со своей квестуры, скончался на
корабле вдали от любимейшего брата, вдали от матери,

Письмо 21 767
от сестер. (4) Мертвому это все равно, но было не все
равно, когда он умирал, не все равно для тех, кто остался
в живых. Во цвете лет погиб юноша с такими задатками!
Он достиг бы великого, если бы добродетели его созрели.
(5) Какой любовью к занятиям горел он! Сколько читал,
сколько успел написать! Все это теперь ушло с ним без
пользы для потомков. (6) Зачем, однако, уступаю я скорби?
Если дать ей волю, всякое обстоятельство станет величай-
шим. Кончаю писать, чтобы покончить со слезами, которые
вызвало письмо. Будь здоров.
11 Письма Плиния

КНИГА VI
ι
Плиний Тирону привет.
(1) Пока я был за Падом,1 а ты в Пицене,2 мне тебя·
недоставало меньше; теперь, когда я в Риме, а ты все еще
в Пицене, мне недостает тебя гораздо больше, потому ли,
что сами места, где мы обычно бывали вдвоем, острее
напоминают о тебе, потому ли, что тоску по отсутствующем
ничто не обостряет так, как близость к нему: чем ближе
осуществление надежды, тем нетерпеливее переживаешь
то, что она еще не осуществилась. (2) Какова бы ни была
причина, вырви меня из этих мучений: приезжай, или же
я вернусь туда, откуда безрассудно устремился, вернусь,
хотя бы только для того, что бы узнать, станешь ли ты
посылать мне такие же письма, когда окажешься в Риме
без меня. Будь здоров.
2
Плиний Арриану привет.
(1) В суде мне иногда недостает Регула: я не хочу этим
сказать что я о нем тоскую. .Почему же недостает?
(2) Он уважал занятия, испытывал страх, бледнел, писал,

Письма 7, 2 163
хотя и не мог ничего выучить напамять.3 Даже то, что он
подводил то правый, то левый глаз (правый, если выступал
на стороне жалобщика, левый, если на стороне обвиняемого),
то, что он переносил белую мушку то на одну то на другую
бровь,4 то, что он всегда спрашивал гаруспиков5 об исходе
дела, — все это, происходя от чрезвычайного суеверия,,
происходило также и от большого уважения к занятиям»
(3) Очень приятно было для тех, кто выступал в одном
деле, и то, что он просил о предоставлении говорящему
неограниченного времени, и то, что он сзывал слушателей.
Не приятно ли на зависть другому говорить столько вре-
мени, сколько хочешь; быть словно застигнутым в чужой
аудитории и чувствовать себя вполне удобно? (4) Как бы то
ни было, Регул все-таки хорошо сделал, что умер, было бы
еще лучше, если бы раньше. Теперь, конечно, он мог бы
жить, не делая зла людям; при этом государе он не мог
бы вредить.6 Поэтому дозволительно иногда чувствовать
в нем недостаток. После его смерти участился и вошел
в силу обычай предоставлять и просить две или одну кле-
псидру, а то даже и половину ее. (5) Те, кто говорит, пред-
почитают провести дело, а не вести его; те, кто слушает,
покончить с ним, а не обсуждать его. Так велика небреж-
ность, так велика лень, так велико равнодушие и к занятиям
и к опасностям для своей стороны. (6) Мудрее ли мы наших
предков, больше ли в нас справедливости, чем в законах,
которые щедро предоставляют и часы и дни отсрочки? Они
были тупы и необычайно тугодумны; мы говорим свободнее,
понимаем быстрее, судим совестливее: мы ведь в несколько
клепсидр опрокидываем дело, которое они обычно развер-
тывали на протяжении дней. (7) О Регул, ты своим тще-
славием добивался от всех того, что очень немногие пре-
доставляют честным людям! Я, по крайней мере, всякий
раз, когда заседаю в суде (а я чаще бываю судьей, чем
адвокатом), предоставляю каждому для речи самый большой
срок, какой он требует. (8) Я считаю дерзостью заранее
•и·

164 Книга VI
предвидеть объем дела, которое еще не слушалось, опре-
делять время для процесса, характер которого тебе не
известен, тем более, что первая обязанность совестливого
судьи — это терпение, так как от него в первую очередь
зависит справедливый приговор. Но ведь много же говорится
лишнего. Да, верно; лучше, однако, сказать и лишнее, чем
не сказать необходимого. (9) А кроме того, ты можешь
судить о том, что лишнее, только услышав все.
Об этом, однако, так же как и о многих недостатках
в государстве лучше поговорить лично. Мы ведь совместно
с тобой горим желанием исправлять то, что уже трудно
переделать. (10) Обратимся теперь к нашим делам. Все ли
у тебя хорошо? У меня нет ничего нового. Для меня же
и милее прочные блага и легче привычные неприятности.
Будь здоров.
Плиний Веру привет.
(1) Благодарю тебя за то, что ты взял на себя уход за
именьицем, которое я подарил моей кормилице. Когда я
дарил его, оно стоило сто тысяч сестерций; затем доход
с него уменьшился, и цена упала:7 своими заботами ты ее
восстановишь. (2) Помни только, что я поручаю тебе не
деревья и землю (хотя их также), а мой подарок: в том,
чтобы он давал как можно больше дохода, заинтересована
не столько получившая его, сколько я, подаривший. Будь
здоров.
Плиний Кальпурнии привет.
(1) Никогда я так не жаловался на свои занятия, которые
не допустили меня сопутствовать тебе, когда ты поехала

Письма 5—5 165
в Кампанию8 лечиться, или же отправиться в путь тотчас
же вслед за тобой. (2) Особенно теперь хотелось мне ока-
заться вместе, чтобы собственными глазами убедиться,
окрепла ли ты, пополнела ли, хорошо ли переносишь изоби-
лие и роскошную негу этого уединенного места. (3) Я беспо-
коился бы и тосковал о тебе и о здоровой: волнуешься
ведь и тревожишься, когда ничего не знаешь о том, кого
так горячо любишь; теперь же твое отсутствие и твоя
болезнь пугают меня неизвестностью и всяческими страхами.
(4) Я боюсь всего, представляю себе все и — такова уже
природа страха — придумываю себе преимущественно то,
перед чем больше всего трепещу. Поэтому, настоятельнейше
прошу, избавь меня от этой тревоги: пиши ежедневно по
одному, а то и по два письма. Я буду успокаиваться, читая,
и сразу же опять пугаться по прочтении. Будь здорова.
Плиний Урсу привет.
(1) Я уже писал, что Варен получил разрешение вызвать
своих свидетелей:9 большинству это кажется справедливым,
а некоторым несправедливостью, и они настаивают на своем
мнении, особенно Лициний Непот. В следующем заседании
сената, когда речь шла уже о других делах, он рассуждал
о последнем сенатском постановлении, заново разбирая
решенное дело, (2) и вдобавок даже заметил, что надо
потребовать от консулов внесения вопроса по поводу закона
о вымогательствах, подобно тому, как он был внесен отно-
сительно незаконного соискания магистратур; не угодно ли
будет добавить впредь к этому закону, что как обвинители
имеют по этому закону право ставить вопросы, а свидетели
давать показания, так получат его и подсудимые. (3) Были
люди, которым эта речь его не понравилась, как несвоевремен-

166 Книга VI
ная и запоздалая: упустив время для возражений, он порицал
постановление, которого мог не допустить. (4) Претор
Ювентий Цельз даже осыпал его страстными упреками, как
человека, который хочет поучать сенат. Непот ответил,
Цельз ему возразил; ни тот, ни другой не скупились на
оскорбления. (5) Не хочу передавать слова, которые мне
тяжко от них слышать. Тем более не одобряю я поведения
некоторых из нашей среды, которые, смотря по тому,
кто говорил, Цельз или Непот, перебегали , от одного
к другому, жадно прислушивались, то словно подстрекали
и разжигали, то словно примиряли и успокаивали, будто на
каком-то представлении, и желали милости цезаря чаще
кому-нибудь одному, а иногда и обоим. (6) Мне же
особенно горько было, что их взаимные изобличения
были уже заранее подготовлены: Цельз отвечал Не-
поту по свитку, а Цельзу Непот по дощечкам.10 (7)
Такова болтливость друзей, что люди, которым при-
шлось поссориться, знали об этом, словно заранее
сговорились. Будь здоров.
Плиний Фундану привет.
(1) Если когда-нибудь мне хотелось, чтобы ты был
в Риме, то сейчас я особенно зтого хочу и прошу тебя
приехать. Мне нужен товарищ в молитве, труде и тревоге.
Юлий Назон добивается магистратуры, а вместе с ним до-
биваются ее много хороших людей, победить которых
и славно и в такой же мере трудно.11 (2) Я пребываю поэтому
в неизвестности, мучаюсь надеждой, исполняюсь робости
и не чувствую себя консуляром: мне кажется, что я снова
кандидат на все должности, мною пройденные. (3) Назон

Письмо 6 767
заслужил эту заботу длительной привязанностью ко мне.
Меня связывает с ним не дружба с его отцом (ее не могло
быть по моему возрасту), но мне, совсем еще юнцу, часто
указывали с великой похвалой на его отца. Он горячо
любил не только науку, но и ученых, и почти ежедневно
хаживал послушать Квинтилиана и Никета Сацердота, которых
я тогда посещал. Был он человеком известным и важным,
память о котором должна была бы пойти на пользу сыну.
(4) Теперь, однако, в сенате много таких, которые его не
не знали. Много таких, которые знали, но которые чтут
только живых. Тем более должен он сам прилагать усилий,
трудиться, не рассчитывая на отцовскую славу, от которой
много чести и слабая польза. (5) Он, правда, всегда был
деятелен и усерден, словно предвидя это время: приобретал
себе друзей; приобретя их, за ними ухаживал, а меня же,
как только позволил себе самостоятельно рассуждать, выбрал
предметом любви и подражания. (6) Когда я говорю, он,
волнуясь, стоит тут же; он сидит на моих чтениях; он
первый присутствует при зарождении моих работ — теперь
один, а раньше с братом, которого он недавно потерял,
и чье место занять, чьи обязанности выполнить должен я.
(7) Я скорблю, что смерть преждевременно и несправедливо
похитила одного и что другой лишен помощи превосходного
брата и покинут на одних друзей. (8) Поэтому я требую,
чтобы ты приехал и присоединил свой голос к моему. Для
меня очень важно показать тебя, обойти с тобой ряд людей.
Ты пользуешься таким авторитетом, что, думается, даже
на моих друзей моя просьба подействует больше в твоем
присутствии. (9) Разорви все, что тебя удерживает: этого
требуют мои обстоятельства, доверие ко мне, самое мое
достоинство. Я взял на себя кандидата, и что я взял его,
это известно: я домогаюсь, я в опасности; одним словом,
если Назону будет дано то, чего он добивается, то ему
честь, а если будет отказано, то мне будет стыд. Будь
здоров.

168 Книга VI
Плиний Кальпурнии привет.
(1) Ты пишешь, что очень огорчена моим отсутствием
и утешаешься только тем, что вместо меня обнимаешь мои
книги и часто даже кладешь их на мое место рядом с собой.
(2) Мне приятно, что ты скучаешь без меня; приятно, что
тебя успокаивает такое средство. Я в свою очередь читаю
и перечитываю твои письма, и опять и опять беру их в руки,
словно новые, —и еще больше разгорается тоска по тебе.
Как сладостна должна быть речь той, чьи письма исполнены
такой прелести. Ты, однако, пиши как можно чаще, как ни
мучительно для меня наслаждаться ими. Будь здорова.
8
Плиний Приску привет.
(1) Атилия Кресцента ты знаешь и любишь. Кто из мало-
мальски порядочных людей не знал его и не любил! (2) Я
тесно связан с ним, не так, как многие. Города наши от-
стоят один от другого на один день пути; мы полюбили
друг друга с ранней юности, а такая любовь самая пылкая.
Она остается и впоследствии и не охлаждается от раз-
мышления, а крепнет. Это знают люди, наблюдающие за
нами обоими. Он повсюду превозносит мою дружбу, а я всем
заявляю, как я дорожу его скромностью, его покоем и безо-
пасностью. (3) Когда однажды он испугался оскорбления
со стороны некоего будущего народного трибуна и рас-
сказал об этом мне, я ответил: ου τις έ[λέΰ ζώντος.12 Κ чему
это говорится? Чтобы ты знал, что Атилия нельзя обидеть,
пока я жив и здоров. (4) Ты опять скажешь: «К чему это
говорится?». Ему был должен Валерий Вар. Наследник
Вара — наш милый Максим, которого я и сам люблю, а ты

Письма 7—9 169
еще больше, (δ) Поэтому я прошу и даже требую по праву
дружбы: позаботься, чтобы мой Атилий получил не только
свой капитал, но и проценты за много лет. Это человек,
который не прикоснется к чужому, бережен в своем, не
имеет никакого прибытка, получает доход только от соб-
ственной умеренности, (δ) Науками, которым он отдает очень
много, он занимается только для удовольствия и славы.
Тяжела ему будет малейшая потеря, а восполнять пропавшее
еще тяжелее. (7) Избавь его, избавь меня от этого
беспокойства; дай мне наслаждаться его обществом, тонкостью
его речи. Я не могу видеть печальным человека, чья ясность
духа не допускает меня быть печальным. (8) Коротко говоря,
ты знаешь его остроумие: смотри, чтобы от обиды оно не
превратилось в горькую желчность. О силе, которую он
проявит, будучи обижен, суди по силе, которую он про-
являет в любви. Большая и благородная душа не перенесет
убытка, соединенного с оскорблением. (9) Пусть, впрочем,
и перенесет; я буду считать своим этот убыток, своим это
оскорбление, но сердиться буду не так, как за свои, т. е.
больше.
Зачем, однако, прибегаю я к этим заявлениям и как
будто к угрозам? Нет, я скорее, как и начал, прошу, умоляю:
постарайся, чтобы Атилий не подумал — я этого больше
всего боюсь — будто я пренебрег им, а я, что ты пренебрег
мною.13 Ты, конечно, постараешься, если для тебя последнее
так же важно, как для меня первое. Будь здоров.
9
Плиний Тациту привет.
(1) Ты поручаешь мне кандидатуру Юлия Назона.14 Мне
Назона? Почему же не свою собственную? Я, впрочем,,
мирюсь с этим и тебя извиняю. Его самого я поручил бы

170 Книга VI
тебе, если бы ты задержался в Риме в мое отсутствие.
(2) Думаю, что ты обратишься с просьбами к другим;
в этих просьбах буду тебе служить, помогать и участвовать.
Будь здоров.
10
Плиний Альбину привет.
(1) Когда я приехал в усадьбу моей тещи под Альсием,15
принадлежавшую раньше Вергинию Руфу, то само место
оживило во мне болезненную тоску по этому человеку,
прекрасному и большому. Он подолгу живал в этом уеди-
ненном месте и называл его гнездышком для своей старости.
(2) Куда бы я ни шел, его искала моя душа, его — глаза.
Мне захотелось увидеть его памятник, и стало грустно,
что я его видел. (3) Он еще не закончен, и причина этому
не в трудностях работы, небольшой, вернее совсем незна-
чительной, а в бездеятелоности того, кому поручено об этом
позаботиться. Жалость и негодование охватили меня: спустя
десять лет после смерти останки человека, славная память
о которэм обошла весь мир, брошены без надписи и без
имени. (4) А он позаботился о том, чтобы в стихах было
упомянуто об этом его дивном и бессмертном поступке:
Здесь покоится Руф; когда прогнали Виндика,
Власть он не взял себе: родине отдал ее.
(5) Так редко верны мы в дружбе, так быстро забываем
умерших, что сами должны устраивать себе гробницу
и брать на себя все обязанности наследников. (6) Кто может
не бояться того, что, мы видели, случилось с Вергинием?
Его известность делает обиду, ему нанесенную, и возму-
тительнее и общеизвестнее. Будь здоров.

Письма 10—12 777
11
Плиний Максиму привет.
(1) Какой радостный день! Меня пригласил на судебное
заседание префект города,16 и я услышал, что противниками
выступают Фуск Салинатор и Уммидий Квадрат, юноши
большого дарования, подающие большие надежды, исклю-
чительная пара, которая будет украшением не только нашего
времени, но и самой литературы. (2) Оба отличаются
удивительной честностью, здоровой настойчивостью, достой-
ным видом, чистой латинской речью, мужественным голосом,
цепкой памятью, большим умом и рассудительностью, ему
равной. Я наслаждался каждым из этих качеств, а между
прочим и тем, что сами они смотрели на меня, как на
руководителя, как на наставника, и слушателям казалось,
что они подражают мне, идут по моим следам. (3) Какой
(повторяю) радостный день, который надо отметить мне
самым белым камешком.17 Какая радость для государства,
что знатные юноши в занятиях ищут себе славного имени!
Как желанно для меня быть примером, который ставят себе
стремящиеся к доброму! (4) Молю богов, да вкушаю эту
радость вечно; и еще прошу у них, и ты этому свидетель, —
да превзойдут меня все, кто сочтет меня достойным
подражения. Будь здоров.
12
Плиний Фабату привет.
(1) Когда ты поручаешь мне людей, которым считаешь
нужным покровительствовать, то ты не должен чувствовать
робости. И тебе приличествует помогать многим, и мне брать
на себя то, что составляет предмет твоей заботы. (2) Я окажу

172 Книга VI
Биттию Приску самое большое содействие, какое смогу,
особенно на своей арене, т. е. у центумвиров.18 (3) Ты
просишь меня забыть о письме, которое, по твоим словам,
ты написал мне от чистого сердца: ни об одном не вспоминаю
я так охотно. По нему я особенно чувствую, как ты меня
любишь: ты обошелся со мной так, как привык со своим
сыном. (4) Не скрываю, оно было мне тем приятнее, что
я был прав, так как со всем усердием позаботился о том,
что ты желал сделать предметом моей заботы.19 (5) Поэтому
опять и опять прошу тебя: всякий раз, когда я покажусь
тебе нерадивым (я говорю: «покажусь», потому что неради-
вым никогда не буду), брани меня с такой же искренностью;
я пойму, что эта брань происходит от большой любви, а ты
порадуешься, что я не заслужил ее. Будь здоров.
13
Плиний Урсу привет.
(1) Видал ли ты когда-нибудь такого многострадального
и замученного человека, как мой Варен?20 Ему приходится
защищать то, чего он добился с величайшим усилием, и как
бы вновь просить об этом. (2) Вифинцы осмелились напасть
перед консулами на сенатское постановление и оспаривать
его, даже выступить с обвинением в отсутствие государя;
отосланные им обратно к сенату, они не успокоились.
Клавдий Капитон вел дело скорее с бесстыдством, чем
с настойчивостью, как и подобает человеку, обвиняющему
перед сенатом сенатское постановление. (3) Катий Фронтон
возражал резко и решительно. Сенат вел себя чудесно: те,
кто раньше отказывали Варену в его просьбе, постановили
удовлетворить ее, после того как она уже была удовлетво-
рена; (4) отдельные лица могли не соглашаться, пока дело
оставалось нерешенным; теперь все должны были держаться

Письма /5-/5 173
лостановления, вынесенного большинством. (5) Только Аци-
лий Руф и с ним семь или восемь человек — нет, вернее
семь — упорно держались прежнего мнения. В этой маленькой
кучке были люди, чья преходящая строгость, или вернее
игра в строгость, вызвала смех. (6) Ты, однако, подумай,
какая борьба ждет меня в самой схватке, когда приступ
и введение к ней вызвали такие споры. Будь здоров.
14
Плиний Маврику привет.
(1) Ты приглашаешь меня к себе в Формианское.21 Я приеду
только с тем условием, чтобы ты ничем не нарушил своего
удобства; я предусмотрительно оговариваю это в свою
очередь и для себя. Я ищу не моря и побережья, а тебя,
досуга, свободы; если этого нет, лучше оставаться в Риме.
(2) Следует ведь делать все или по чужому усмотрению
или по своему собственному. Таков уж у меня вкус: только
все и в чистом виде. Будь здоров.
15
Плиний Роману привет.
(1) Ты не присутствовал при чудесном происшествии,
да и я тоже, но рассказ об этом услышал совсем свежий.
Пассен Павел, знаменитый римский всадник и очень ученый
человек, пишет элегии. Это у него в роду: он из одного
города с Проперцием22 и даже числит Проперция среди
<:воих предков. (2) Приступая к чтению, он спросил: «При-
кажешь, Приск?». На это Яволен Приск (он присутствовал

174 Книга VI
как ближайший друг Павла): «Я, право, ничего не при-
казываю».23 Вообрази, какой поднялся смех, какие пошли
шутки. (3) У Приска не совсем ладно с головой; тем не
менее он исполняет свои обязанности, его приглашают
на совещания, и он даже официально дает заключения
по гражданским делам. Тем смешнее и отметнее был этот
его поступок. (4) Его обмолвка, между тем, несколько расхо-
лодила Павла. Собирающиеся публично выступать должны
тщательно позаботиться не только о том, чтобы самим
быть здоровыми, но и о том, чтобы приглашать здоровых.
Будь здоров.
16
Плиний Тациту привет.
(1) Ты просишь меня описать тебе гибель моего дяди,
чтобы ты мог вернее рассказать об этом потомству. Бла-
годарю: его смерть будет прославлена навеки, если люда
узнают о ней от тебя. (2) Хотя он будет жить вечно, потому
что умер при разрушении прекраснейшего края, при памят-
ной гибели целого города с его населением,24 хотя сам
создал он много трудов, которые останутся, — тем не менее'
бессмертие твоих писаний многое прибавит к увековечению
его памяти. (3) Я считаю блаженными тех, кому боги пос-
лали в дар или свершить деяния, достойные записи, или
написать работы, достойные чтения; блаженнее всех те,
кому дано и то и другое. В числе их будет мой дядя,
благодаря и своим книгам и твоим. Тем охотнее берусь
я за то, что ты мне поручаешь, и даже прошу тебя об этом
поручении.
(4) Дядя мой находился в Мизене и лично командовал
флотом.25 За десять дней до сентябрьских календ26 часу
в седьмом мать моя указала ему на появление облака,

Письмо 16 175
необычного по величине и по виду.27 (5) Дядя к этому
времени уже погрелся на солнце, облился холодной водой,
позавтракал лежа и занимался.28 Тут он требует сандалии
и поднимается на такое место, откуда можно было лучше
всего рассмотреть это чудо. Облако поднималось из какой-то
горы (смотревшие издали не могли разобрать, откуда;
позднее узнали, что это был Везувий); ни одно дерево
лучше пинии не передавало его формы, (б) Оно поднималось
кверху словно высокий ствол и расходилось ветвями, вероятно
потому, что напор воздуха, только что его выбросивший, сла-
бел, и облако под действием собственной тяжести таяло, расхо-
дясь в ширину. Было оно местами белым, местами в гряз-
ных пятнах, словно подняло вместе с собой землю и пепел».
(7) Явление зто показалось ему, как человеку ученей-
шему, важным и заслуживающем ближайшего рассмотрения.
Он приказывает приготовить либурнику29 и предлагает мне,
если я хочу, ехать вместе. Я ответил, что предпочитаю
заниматься; случилось, что сам он мне дал задание для
сочинения. (8) Он собирался выйти из дому, когда получил
записку от Ректины,30 которую перепугала надвигающаяся
опасность (усадьба ее лежала у подошвы Везувия, и бежать
оттуда можно было только морем); она молила, чтобы он
вырвал ее из такой напасти. (9) Он изменил тогда свое
решение: начав как ученый, он кончил как герой. Он распо-
рядился спустить квадриремы31 и поехал сам подать помощь
не только Ректине, но и многим (это прелестное побережье
было очень заселено). (10) Он спешит туда, откуда бегут
другие: он прямо держит путь, он прямо ведет суда на
опасность и настолько свободен от страха, что диктует и
отмечает все изменения в этом страшном явлении, все его
виды, как только уловит их глазом.
(11) На суда уже падал пепел, и чем ближе они подъез-
жали, тем он становился гуще и горячее. Падали уже куски*
пемзы и черные, обожженные, растрескавшиеся от огня
камни. Вдруг неожиданная мель, и доступ к берегу пре-

776 Книга VI
гражден обломками горы. Дядя немного заколебался, не
повернуть ли назад, но затем сказал рулевому, который ему
советовал это сделать: «Смелым Бог владеет,32 поезжай
к Помпониану».33 (12) Последний находился в Стабиях, на
другой стороне залива: море здесь вдается в землю, образуя
берега, слегка изгибающиеся и закругленные. Сюда опас-
ность еще не надвинулась, но была очевидна и в случае
нарастания велика; Помпониан уже погрузил на суда сол-
датские пожитки и собирался непременно бежать, как только
уляжется противный ветер. Дядя мой, для которого он был
попутным, с ним и прибыл: он обнимает трепещущего
Помпониана, утешает его, уговаривает, и чтобы утишить
его страх собственной беспечностью, велит отнести себя
в баню: вымывшись, ложится34 и обедает — весело или при-
творяясь веселым: и то и другое одинаково велико.
(13) Между тем по Везувию во многих местах широко
разлилось пламя, и высоко поднялся огонь от пожаров,
которые своим блеском и светом разогнали ночную темноту.
.Дядя, желая успокоить напуганных, твердил, что деревен-
ские жители в смятении не загасили очагов и что горят
брошенные опустелые усадьбы. Затем он отправился спать
и заснул самым настоящим сном: люди, бывшие возле его
комнаты, слышали, как он храпел: по причине полноты он
дышал тяжело и хрипло. (14) Пространство, ведшее к его
помещению, было уже так сильно засыпано пеплом с кус-
ками пемзы, что стоило еще задержаться в спальне, и выйти
было бы невозможно. Дядю разбудили; он вышел и при-
соединился к Помпониану и прочим, кто бодрствовал.
(15) Стали обсуждать сообща, оставаться ли им в доме,
или выйти на открытое место. Дома качались от частых
продолжительных толчков: казалось, что они сдвинулись
со своих мест и ходуном ходят взад и вперед. (16) Под
•открытым небом было страшно от падавших кусков пемзы,
хотя легких и пористых. Выбрали все-таки последнее, срав-
нив грозившую опасность. У моего дяди один разумный

Письмо 17 177
довод одержал верх над другим; у остальных страх перед
одним победил страх перед другим. Положив на головы
подушки, они привязывают их полотенцами: это было защи-
той от каменного дождя.
(17) Уже в других местах наступил день; здесь была
ночь, чернее и гуще всех ночей; ее освещали, правда,
многочисленные факелы и различные огни. Решено было
выйти на берег и посмотреть вблизи, допустит ли море
переезд: оно оставалось бурным и враждебным. (18) На
берегу он лег на разостланный парус, попросил раз и дру-
гой холодной воды и попил. Пламя и предшествующий
пламени запах серы обращают других в бегство, а его
заставляют встать. (19) Опираясь на двух рабов, он под-
нялся и тут же упал задохнувшись, как я предполагаю, от
плотных паров, закрывших ему дыхательные пути, которые
у него от природы были слабы, узки и часто сжимались.
(20) Когда наступил день (третий после того, который он
видел последним) нашли его тело, нетронутое и неповре-
жденное, в той же одежде, в какой он и был: он походил
скорее на спящего, чем на мертвого.
(21) Между тем я и моя мать в Мизене — впрочем это
не относится к истории, и ты хотел знать только о гибели
дяди. Поэтому я кончаю. (22) Добавлю одно: я описал все,
при чем присутствовал и что сразу же услышал, когда еще
помнили все так, как оно было. Одно ведь дело писать
письмо, а другое историю; одно дело для друга, другое
для всех. Будь здоров.
17
Плиний Реституту привет.
(1) Я не могу удержаться, чтобы не излить перед тобой
в письме, раз нельзя лично, легкого негодованья, охва-
тившего меня в аудитории некоего моего друга. (2) Читалось
12 Письма Плиния

178 Книга VI
превосходное произведение. Его слушали два или три ора-
тора, которых считают красноречивыми несколько человеку
в том числе и они сами. Они были похожи на глухонемых:
ни разу не раскрыли рта, не шевельнули рукой, даже не
встали,35 хотя бы оттого, что устали сидеть. (3) Откуда
такая важность? Откуда такая мудрость? Нет, это равноду-
шие, заносчивость, неумение себя вести, а вернее глупость —
потратить целый день на то, чтобы оскорбить, чтобы оста-
вить себе врагом того, к кому ты пришел, как к близкому
другу. (4) Сам ты краснорочивее? Тем более не завидуй:
завидует тот, кто меньше. И наконец, больше ты, меньше
или равен чтецу—все равно: похвали и того, кто уступает
тебе, и того, что превосходит тебя, и того, кто тебе равен;
того, кто превосходит тебя, потому, что если он не стоит
похвалы, то и тебя нельзя похвалить; а того, кто тебе
уступает или тебе равен, потому, что к твоей славе послу-
жит, если человек, которого ты обогнал, или которому
равен, окажется поставлен как можно выше.
(5) Я, но крайней мере, привык чтить всех, сделавших
что-нибудь для науки, и даже восхищаться ими. Это дело
трудное, мало доступное и томительное. Особенность науки
в том, что тех, кто ее презрел, она презирает в свою оче-
редь. Ты, может быть, думаешь по-другому? Хотя кто, как
не ты, ценит эту работу со всем уважением, со всей благо-
желательностью. Поэтому именно перед тобой я и высказал
свое негодование: ты скорее всего станешь моим союзни-
ком. Будь здоров.
18
Плиний Сабину привет.
(1) Ты просишь, чтобы я вел дело фирмианцев:36 я сог-
ласен, хотя и разрываюсь между множеством занятий.

Письма 18, 19 /79
Я хочу и послужить почтеннейшей колонии, как адвокат,
и тебя обязать услугой, для тебя приятнейшей. (2) Так как,
по твоим словам, наша дружба является для тебя охраной
и почестью, то я не должен ни в чем отказывать тебе,
особенно если ты просишь за родной город. Что почтеннее
сыновних просьб и действеннее просьб любящего? (3) По-
этому дай от меня слово своим или вернее нашим фирмиан-
цам: что они достойны моего труда и стараний, это обещают
их блистательные достоинства и особенно то, что такой
человек, как ты, мог появиться только среди людей, кото-
рых можно счесть только самыми хорошими. Будь здоров.
19
Плиний Непоту привет.
(1) Ты знаешь, что повысились цены на землю, особенно
под городом? Причиной этой внезапной дороговизны является
обстоятельство, многократно обсуждавшееся. На последних
комициях37 в сенате произнесены были благороднейшие
слова: «Кандидаты не должны устраивать пиршества, посы-
лать подарки, предоставлять деньги».38 (2) Что касается двух
первых пунктов, то здесь шли в открытую и не знали меры;
что касается третьего, то о нем все знали, хотя его и пыта-
лись держать в тайне. (3) Тогда наш Гомулл, уловив настрое-
ние сената, предложил вместо голосования чтобы консулы
довели до сведения государя о желании всех и просили
его исправить этот недостаток, с той же мудростью, как
и другие. (4) Он исправил его: эти позорные и бесславные
расходы кандидатов он сократил законом о соискании маги-
стратур; им же приказал он вкладывать третью часть иму-
щества в землю,39 полагая неуместным (так оно и было),
чтобы люди, ищущие магистратур, считали Рим и Италию
не родиной, а гостиницей или постоялым двором, словно
12*

180 Книга VI
чужеземцы-путешественники. (5) Кандидаты стремятся со всех
сторон: стоит им услышать о продаже, и они торгуют напе-
ребой, увеличивая таким образом число продаваемых име-
ний. (6) Поэтому, если италийские поместья тебе в тягость,
то — клянусь Геркулесом — это как раз время и продать их
и купить землю в провинциях, пока те же кандидаты про-
дают там, чтобы купить здесь. Будь здоров.
20
Плиний Тациту привет.
(1) Ты говоришь, что после письма о смерти моего дяди,
написанного мной по твоему требованию,41 тебе хочется
узнать, какие страхи, вернее, какие несчастья перенес я,
оставшись в Мизене41 (я начал об этом и оборвал): «Страшно
и вспомнить об этом, но все же начну я».42
(2) Когда дядя уехал, я провел остальное время дня
в занятиях (для этого я и остался); затем последовали баня,
обед и краткий беспокойный сон. (3) Уже в течение многих
дней ощущалось землетрясение; его не боялись, потому что
в Кампании оно обычно. В эту ночь, однако, оно настолько
усилилось, что казалось все не только движется, но и опро-
кидывается. (4) Мать ворвалась в мою спальню: я как раз
собирался вставать, чтобы разбудить ее, если она спит.
Мы сели во дворе, который узкой полосой лежал между
постройками и морем. (5) Не знаю, назвать ли это муже-
ством или неразумием (мне шел тогда восемнадцатый год):
я требую книгу Тита Ливия и, словно в полной безопасности,
читаю и даже продолжаю делать выписки. Вдруг появляется
дядин приятель, недавно приехавший к нему из Испании:43
увидев, что мы с матерью сидим, а я даже читаю, он наки-
нулся на нас, улрекая мать в терпении, а меня в беспеч-
ности. Я остался погруженным в книгу. (6) Был уже первый

Письмо 20 187
час дня:44 день стоял сумрачный, словно обессилевший.
Здания вокруг тряслись: мы были на открытом месте, но
в темноте, и было очень страшно, что они рухнут. (7) Тогда,
наконец, решились мы выйти из города; за нами шла потря-
сенная толпа, которая предпочитает чужое решение своему:
в ужасе ей кажется это подобием благоразумия. Огромное
количество людей теснило нас и толкало вперед. (8) Выйдя
за город, мы остановились. Тут случилось с нами много
диковинного и много ужасного. Повозки, которые мы рас-
порядились отправить вперед, находясь на совершенно
ровном месте, кидало из стороны в сторону, хотя их и под-
пирали камнями. (9) Мы видели, как море втягивается
в себя же; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его от
себя. Берег, несомненно, выдвигался вперед; много морских
животных застряло на сухом песке. С другой стороны,
в черной страшной грозовой туче вспыхивали и перебегали
огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами
пламени, похожими на молнии, но большими.
(10) Тогда приятель из Испании начал особенно горячо
настаивать: «Если твой брат, а твой дядя, жив, он хочет,
чтобы вы уцелели; если он погиб, то он, конечно, хотел,
чтобы вы остались в живых. Почему медлите вы с бегст-
вом?». Мы ответили, что мы не в силах думать о нашем
спасении, не зная, жив ли дядя. (11) Он немедленно кинулся
прочь, стремительным бегом спасаясь от опасности. Немного
спустя туча эта стала спускаться на землю, покрыла море;
опоясала Капреи45 и скрыла их; унесла из виду мизенский
мыс. (12) Тогда моя мать стала умолять, убеждать, наконец,
приказывать, чтобы я как-нибудь бежал: юноше это удастся;
она, отягощенная годами и болезнями, спокойно умрет,
зная, что не оказалась для меня причиной смерти. Я воз-
разил, что я останусь жить только вместе с ней; взяв ее
под руку, я заставил ее прибавить шагу. (13) Она повино-
валась с трудом, упрекая себя за то, что задерживает меня.
Стал падать пепел, пока еще редкий; оглянувшись, я увидел,

782 Книга VI
как на нас надвигается густой мрак, который, подобно потоку,
разливался вслед за нами по земле. «Свернем, — сказал
я, — пока видно, чтобы не растянуться по дороге и чтобы
нас не растоптали в потемках наши спутники». (14) Едва
мы приняли это решение, как наступила темнота, не такая,
как в безлунную или облачную ночь, а какая бывает в зак-
рытом помещении, когда потушен огонь. Слышны были
женские вопли, детский писк и крики мужчин: одни звали
родителей, другие детей, третьи жен или мужей, силясь
распознать их по голосам; (15) одни оплакивали свою гибель,
другие гибель своих; некоторые в страхе перед смертью
молились о смерти; многие воздевали руки к богам, но
большинство утверждало, что богов нигде больше нет и что
для мира настала последняя вечная ночь. Не было недостатка
в людях, которые увеличивали подлинную опасность страш-
ными выдумками. Рассказывали, что в Мизене одно здание
рухнуло, другое горит: это была неправда, но им верили.
(16) Чуть-чуть посветлело: нам показалось, однако, что это
не рассвет, а приближающийся огонь. Огонь остановился
вдали; вновь наступили потемки; пепел посыпался частым
тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его;
иначе нас закрыло бы им и раздавило под его тяжестью.
(17) Могу похвалиться: среди такой опасности у меня не
вырвалось ни одного стона, ни одного робкого слова;
я думал только, что я погибну со всеми, и все погибнет
со мной, несчастным, и это было большим утешением
в смерти,
(18) Мрак, наконец, стал рассеиваться, превращаясь
как бы в дым или в туман; скоро настал настоящий день,
и даже блеснуло солнце, но желтоватое и тусклое, как при
затмении. Глазам еще трепетавших людей все представилось
изменившимся; все было засыпано, словно снегом, глубоким
пеплом. (19) Вернувшись в Мизен и приведя себя в порядок,
мы провели тревожную ночь, колеблясь между надеждой
и страхом. Страх возобладал: землетрясение продолжалось;

Письмо 21 /83
очень многие, обезумев от грозных предсказаний, дурачи-
лись по поводу своих и чужих несчастий. (20) Мы и тогда,
однако, хотя уже испытали опасность и ждали ее, не реша-
лись уйти, пока не получим известия от дяди.
Ты будешь читать об этом не затем, чтобы занести
в историю: рассказ этот ни в коем случае ее недостоин.
Если он недостоин и письма, то виноват ты сам: ты ведь
его требовал. Будь здоров.
21
Плиний Каминию привет.
(1) Я принадлежу к тем, кто восхищается древними, но
тем не менее не презираю, как некоторые, современных
талантов. Природа не устала и не истощилась настолько,
что она уже не может создать ничего достохвального.
{2) Недавно я слушал, как Вергилий Роман в присутствии
нескольких человек читал комедию, написанную по образцу
древней комедии46 так хорошо, что она сама теперь может
служить образцом. (3) Не знаю, знал ли ты его, хотя и дол-
жен бы знать: он приметен чистотой нравов, изысканным
талантом и разнообразием своих работ. (4) Он писал мими-
ямбы,47 тонко, остроумно, со вкусом и для этого литера-
турного вида очень красноречиво (нет ни одного литера-
турного вида, который в своей совершенной форме не мог бы
назваться вполне красноречивым); он писал комедии, со-
ревнуясь с Менандром и другими писателями его времени:
ты можешь считать их среди плавтовых и теренциевых.
(5) Сейчас показал он себя в древней комедии и не нович-
ком. У него нет недостатка в силе, размахе, тонкости,
желчности, сладостности и прелести: он превозносил добро-
детели и преследовал пороки, искусно пользуясь вымышлен-
ными именами и уместно настоящими. (6) По отношению

184 Книга VI
ко мне он в своем доброжелательстве преступил меру, хотя
поэтам и разрешено выдумывать. (7) Одним словом, я из-
влеку у него книгу и пришлю ее тебе для чтения, нет, для
заучивания наизусть: я не сомневаюсь, что взяв ее, ты не
выпустишь ее из рук. Будь здоров.
22
Плиний Тирону привет.
(1) Случилось важное происшествие для всех, кто соби-
рается управлять провинциями, важное для всех, кто про-
стосердечно верит друзьям. (2) Люстрик Бруттиан уличил
Монтания Аттицина, находившегося в его свите, во многих
преступлениях и написал об этом Цезарю. Аттицин еще
добавил к своим преступлениям обвинение того, кого он
обманул.
Начался разбор дела; я присутствовал в суде. Каждый
говорил за себя, говорил по отдельным пунктам, κατά κε-
φάλαιον:48 при таком характере речи правду видно сразу.
(3) Бруттиан предъявил ' свое завещание, которое, по его
словам, написано было рукой Аттицина: обстоятельство,
показавшее и глубокую их близость и необходимость высту-
пить с жалобой против человека, столь любимого раньше.
(4) Он перечислил явные и гнусные злодеяния Аттицина;
этот последний, будучи не в силах смыть их с себя, стал
сваливать их на Бруттиана, обнаруживая в защите подлость,
а в обвинении преступность. Подкупив раба, принадлежав-
шего письмоводителю, он перехватывал счета и вырезывал
из них отдельные листки. В довершение гнусности он поль-
зовался собственным преступлением против друга. (5) Цезарь
поступил превосходно: он сразу же повел допрос не о Брут-
тиане, а об Аттицине. Его осудили и сослали на остров;49
честность Бруттиана получила должное признание, а за ним

Письма 22, 23 185
воспоследовала и слава, воздаваемая его мужеству. (6) Он
вел свою защиту непринужденно, обвинял страстно и явил
себя человеком столь же энергичным, сколь хорошим
и правдивым.
(7) Я пишу тебе об этом, чтобы заранее предупредить
тебя, получившего в управление провинцию: полагайся
главным образом на себя и никому слишком не доверяй.
Знай затем, что если кто-нибудь тебя обманет (да не будет
этого!), то возмездие уже готово. Следи и следи, однако,
чтобы в нем не оказалось нужды. Не так приятно чувство-
вать себя отомщенным, как горестно быть обманутым. Будь,
здоров.
23
Плиний Триарию привет.
(1) Ты настоятельно просишь, чтобы я выступил в деле,
составляющем предмет твоей заботы, а кроме того благо-
родном и знаменитом. Я согласен, но только не бесплатноу
«Как это может случиться, чтобы не бесплатно вел дело
ты?».50 Может; я требую за свою даровую защиту почет-
ного вознаграждения: (2) я прошу, даже ставлю условием,
чтобы вместе со мною выступал и Кремуций Рузон. Таков
уж у меня обычай, и так я поступаю со многими извест-
ными юношами. Я горячо желаю представить хорошую
молодежь форуму, открыть ей путь к славе. (3) Если для.
кого, так уж для Рузона обязан я это сделать и ради его
семьи и ради его исключительной привязанности ко мне;
я придаю большое значение тому, чтобы его видели и слы-
шали в том же самом суде, выступающим на той же сто-
роне, что и я. (4) Сделай мне это одолжение, сделай до его
выступления; потому что, когда он выступит, ты будешь
меня благодарить. Я ручаюсь, что он рассеет твою тревогу.,

186 Книга VI
удовлетворит мои ожидания и окажется достоин такого
большого дела. Он очень талантлив, и если порой я вел
его вперед, то в скором времени он будет продвигать дру-
гих. (5) Ни один человек не одарен таким блестящим талан-
том, чтобы он мог сразу же выдвинуться, если нет воз-
можности, случая, благожелателя и даже покровителя. Будь
здоров.
24
Плиний Макру привет.
(1) Какое значение имеет личность человека, совершив-
шего какой-нибудь поступок! Одно и то же деяние превоз-
носится до небес или погружается во мрак, смотря по тому,
совершил ли его человек знаменитый или совершенно неиз-
вестный. (2) Я плыл по нашему Ларию,51 когда мой друг,
старик, показал мне на усадьбу и в ней на спальню, высту-
павшую над озером: «Отсюда одна наша землячка бросилась
в воду вместе со своим мужем». (3) Я спросил, почему.
Оказывается, муж ее страдал длительной болезнью: гнойные
язвы покрывали у него половые части. Жена захотела
осмотреть его, говоря, что никто вернее ее не скажет ему,
может ли он выздороветь. (4) Она увидела, пришла в отчая-
ние и уговорила его умереть вместе с ней; она была ему
в смерти спутницей, нет, вождем, примером и понуждением:
она привязала себя к мужу и бросилась в озеро. (5) Об этом
деле даже я, земляк ее, услышал только недавно и не
потому, что оно меньше знаменитого поступка Аррии,52
а потому, что сама она неизвестна. Будь здоров.
25
Плиний Гиспану привет.
(1) Ты пишешь, что Робуст, известный римский всадник,
доехал вместе с моим другом, Атилием Скавром, до Окри-

Письма 24—26 187
кула53 и затем исчез. Ты просишь Скавра притти, и, если
можно, навести нас на след. (2) Он придет; боюсь только,
что напрасно. Я подозреваю, что с Робустом случилось
такое же неведомое происшествие, как когда-то с Метилием
Криспом, моим земляком. (3) Я добыл для него звание
центурионаи и прл отъезде подарил ему сорок тысяч
сестерции для того, чтобы он мог приодеться и обзаве-
стись всем, как полагается. После этого я не получил
ни одного письма и никакого известия о его смерти.
(4) Погубили его собственные рабы, или он погиб вместе
с ними, это неизвестно; только больше не появлялись
ни он сам и никто из его рабов. То же и с Робустом.
(5) Попытаемся, конешо; позовем Скавра: уступим тебе,
уступим благородным просьбам прекрасного юноши, кото-
рый ищет отца с удивительной любовью и удивитель-
ной проницательностью. Да пошлют боги, чтобы он
так же нашел его, как он уже нашел его спутника. Будь
здоров.
26
Плиний Сервиану привет.
(1) Радуюсь и поздравляю, что ты обручил свою дочь
с Фуском Салинатором: он из знатной семьи, отец его
благороднейший человек, мать также. Сам он прилежно
занимается, образован, даже красноречив, чистосердечен,
как мальчик, приветлив, как юноша, и серьезен, как старик.
(2) Любовь к нему не обманывает меня. Я люблю его, правда,
безмерно (он заслужил зтого своей обязательностью, своим
почтением), но и сужу о нем, и тем проницательнее, чем
больше его люблю. Я ручаюсь тебе, как человек его изу-
чивший, что у тебя будет зять, лучше которого нельзя
представить себе и в мечтах. (3) Остается, чтобы он как
можно скорее сделал тебя дедом и чтобы твои внуки похо-

188 Книга VI
дили на него. Какое это будет счастливое время, когда мне
доведется взять у вас из рук его детей, твоих внуков,
и держать их у себя на руках, как собственных детей или
внуков, на тех же правах, что и вы. Будь здоров.
27
Плиний Северу привет.
(1) Ты просишь сообразить, что придумать тебе, дезигни-
рованному консулу, в честь государя.55 Легко найти, нелегко
выбрать: его доблестные качества дают обильный материал
для речи. Я напишу тебе или — это для меня предпочти-
тельнее— изложу устно свое мнение, но предварительно
выскажу свои колебания. Я сомневаюсь, должен ли я сове-
товать тебе то же, что и себе. (2) Я, будучи дезигнирован-
ным консулом, воздержался от всей этой, если не лести, то
подделки под лесть; я не разыгрывал свободного вольно-
думца, но действовал как человек, понявший нашего госу-
даря. Я видел, что главная хвала для него будет в том,
если я не скажу ничего, что будет казаться вынужденным.
(3) Я вспоминал также, что самые большие почести были
преподнесены самым плохим государям и этого, наилучшего,
ничем нельзя было лучше отделить от них, как совершенно
иным способом оценки. Я не скрыл этого самого обстоя-
тельства и не умолчал о нем, чтобы случайно не показалось,
будто я действую не по рассуждению, а по забывчивости.56
(4) Так поступил я тогда; но не всем нравится то же самое,
да и не всем одно и то же подходит. Кроме того причины,
побуждающие что-нибудь делать или не делать, меняются
в зависимости от самих людей, обстоятельств и времени.
(5) Недавние дела величайшего государя представляют воз-
можность рассказать о новом, великом, истинном. По этим
причинам, как я и писал выше, я и сомневаюсь, совето-

Письма 27—29 189
вать ли тебе теперь то же самое, что тогда я советовал
себе. В том же, что я должен был представить тебе на
рассмотрение сделанное мною когда-то самим, — в этом я не
сомневаюсь. Будь здоров.
28
Плиний Понтию привет.
(1) Я знаю, что помешало тебе приехать в Кампанию до
моего прибытия, но и отсутствуя, ты целиком перебрался
сюда: столько городского и деревенского добра нанесли
мне от твоего имени! Я бессовестно все забрал: (2) твои
люди просили об этом, и я побоялся, что если я этого не
сделаю, то ты рассердишься и на меня и на них. В даль-
нейшем, если у тебя меры не будет, то она будет у меня:
я уже объявил твоим людям, что если они опять принесут
так много, то они заберут все обратно. (3) Ты скажешь,
что мне подобает пользоваться твоим имуществом так же,
как своим; пусть так, но в равной мере я берегу и твое
и свое. Будь здоров.
29
Плиний Квадрату привет.
(1) Авидий Квиет, который исключительно любил меня
и — чему я не меньше радуюсь — признавал, много расска-
зывал мне о Тразее (он был к нему близок) и между про-
чим часто упоминал, что Тразея неизменно советовал браться
за дела друзей, дела, от которых все отказались, и за такие,
которые имеют значение примера. (2) Почему — за дела
друзей, это не требует пояснения, но почему за дела, от

190 Книга VI
которых все отказались? — Потому что на них особенно
видна и настойчивость защитника и его человечность. Почему
за дела, которые имеют значение примера? Потому что
очень важно, будет ли подан хороший или плохой пример.
(3) К этим видам дел я прибавил бы еще, может быть, из
чувства тщеславия, дела славные и знаменитые. Справедливо
ведь иногда вести дело и ради славы и доброго имени,
т. е. ради себя самого. Так как ты обратился ко мне
за советом, то вот пределы, которке я ставлю и в ко-
торых ты можешь действовать с достоинством и скром-
ностью.
(4) Я не упускаю из вида, что опыт и есть и считается
лучшим учителем красноречия; я вижу даже многих людей
с малым дарованием, вовсе необразованных и добившихся
ведением дел того, что они их хорошо ведут. (5) Я, однако,
на деле проверил глубокую справедливость слов, сказанных
Поллионом (я, во всяком случае, слышал их за поллионовы):
«Хорошо ведя дела, я стал вести их много, много ведя,
стал вести хуже». Слишком большая практика создает скорее
легкость, чем ловкость,57 не уверенность, а дерзосто. (э) Исо-
крату не помешало считаться величайшим оратором то
обстоятельство, что по слабости голоса и по застенчивости
он не решался выступать публично. Поэтому много читай,
пиши, думай, чтобы ты смог говорить, когда захочешь; ты
заговоришь, когда ты должен будешь говорить. (7) Я сам
придерживался такого образа действий. Иногда я повино-
вался необходимости: в этом есть разумное основание. Иногда
я вел дела по приказанию сената: в этом числе были дела,
соответствующие делению Тразеи: они имели значение при-
мера. (8) Я защищал жителей Бетики против Бебия Массы:5а
поднят был вопрос, следует ли допускать следствие.19 Его
допустили. Я защищал опять-таки их же, когда они подали
жалобу на Цецилия Классика;60 поднят был вопрос, должны ли
провинциалы, в качестве товарищей и пособников прокон-
сула, подвергаться наказанию: пособники понесли кару.

Письмо 30 191
(9) Я обвинял Мария Приска,61 осужденного по закону
о вымогательствах и пытавшегося воспользоваться мягко-
стью закона, строгость которого не соответствовала его
зверским преступлениям: его выслали. (10) Я защищал
Юлия Басса,·2 человека крайне неосторожного и беспечного,
но очень хорошего: дело перешло в гражданский суд, и он
остался в сенате. (11) Я выступал недавно за Варена,63
который требовал разрешить ему в свою очередь вызвать
свидетелей: было позволено. В дальнейшем я желаю, чтобы
мне приказывали вести преимущественно такие дела, кото-
рые пристойно было бы вести и по доброй воле. Будь
здоров.
30
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Мы дожны, клянусь Геркулесом, праздновать день
твоего рождения так же, как свой собственный, так как
веселье у нас зависит от тебя, чьим стараньем и заботой
мы здесь счастливы, а там спокойны.64 (2) Твоя Камиллиа-
нова усадьба65 в Кампании, правда, пообветшала, но наи-
более ценное в ней или совершенно цело или только слегка
повреждено.66 (3) Мы стараемся произвести починку как
можно расчетливее. У меня, кажется, много друзей, но
нет почти ни одного в том роде, в каком ты ищешь и какой
требуется для дела: (4) все это горожане, одетые в тоги,67
а управление сельским поместьем требует закаленнога
селянина, которому такой труд не кажется тяжелым, хло-
поты мелочными, а одиночество печальным. (5) Очень хорошо^
что ты думаешь о Руфе: он ведь был другом твоему сыну.
Я не знаю, однако, чем он может быть нам здесь поле-
зен, хотя и верю, что он очень этого хочет. Будь
здоров.

192 Книга VI
31
Плиний Корнелиану привет.
(1) Меня вызвал наш цезарь на совет68 в Центумцеллы °9
(так называется это место), и я получил большое удоволь-
ствие. (2) Что может быть приятнее, чем наблюдать, как
справедлив, серьезен и обходителен государь даже в уеди-
нении, где эти качества особенно раскрываются. Дела были
разные, при этом такие, которые подвергали способности
судьи всяческим испытаниям.
(3) Обвинялся Клавдий Аристон, первый человек в Ефесе,
щедрый благотворитель и прямой друг народа. Отсюда за-
висть и доносчик, подосланный людьми, противоположными
Аристону.70 Он был оправдан и защищен.
(4) На следующий день слушалось дело Галитты, обви-
нявшейся в прелюбодеянии. Выйдя замуж за военного три-
буна, собиравшегося искать магистратур,71 она запятнала
свое и мужнино звание любовью к центуриону:72 муж на-
писал наместнику, а тот цезарю. (5) Цезарь, рассмотрев дока-
зательства, выгнал центуриона со службы и даже выслал
его. Оставалось наказать другую сторону, участвовавшую
в преступлении, которое может быть совершенно только
двоими. Муж, однако, медлил, хотя его и упрекали за тер-
пение, по любви своей к жене, которую он держал после
доноса дома, словно довольствуясь удалением соперника.
{6) Его убедили довести дело до конца, и он довел его
против своей воли. Осудить ее было необходимо, хотя бы
и против воли обвинителя: ее присудили к наказанию по
юлиеву закону.73 Цезарь велел занести в приговор имя
центуриона и памятку о нарушении военной дисциплины,
дабы не считалось, что со всеми делами такого рода надо
обращаться к нему.74
(7) На третий день назначено было дело, о котором
много говорилось и о котором хрдили разные слухи: дело
о табличках Юлия Тирона, из которых одни были несом-

Письмо 31 793
ненно подлинными, а считались поддельными. (8) Обви-
нение возводилось на Семпрония Сенециона, римского
всадника, и на Евритма, дезарева отпущенника и проку-
ратора.75 Наследники, когда цезарь был в Дакии,76 со-
обща написали ему письмо и просили взяться за разбор
этого дела. (9) Он взялся и, вернувшись, назначил день
для суда, а когда кто то из наследников, как бы
из почтения к Евритму, пожелал отказаться от обви-
нения, он прекрасно сказал: «Он не Поликлет, а я не
Нерон». Он дал, однако, по их просьбе, отсрочку, а по
истечении ее приступил к слушанию дела. (10) От наслед-
ников явилось только двое: они потребовали, чтобы
всех наследников заставили выступить, так как обви-
нение было сделано всеми, или же, чтобы им разрешено
было отступиться. (11) Цезарь говорил со всей серьез-
ностью, со всей сдержанностью, и когда адвокат Сенециона
и Евритма сказал, что подсудимые остаются иод подозре-
нием, если не будут выслушаны, ответил: «Какое мне дело,
останутся ли они под подозрением! Под подозрением остаюсь
я», (12) и затем обернувшись к нам: «επιστήσατε,77 что я должен
сделать; ведь они хотят иметь возможность жаловаться,
что им не позволено было обвинить». Затем, согласно мнению
совета, он велел объявить всем наследникам, чтобы они
или вели дело, или указали, каждый, веские основания,
почему они отказываются от его ведения; иначе он обви-
нит их в клевете.
(13) Ты видишь, какими благородными, какими строгими
были наши дневные занятия, за которыми следовали прият-
нейшие развлечения. Нас ежедневно приглашали к обеду,
для государя скромному. Иногда мы слушали музыку и
декламацию; иногда ночь проходила в приятнейших разго-
ворах. (14) В последний день при отъезде нам присланы
были подарки (так внимателен и любезен цезарь!). Мне,
впрочем, в такой же мере, как важные судебные дела, по-
четное участие в совете и сладостная непринужденность
13 Письма Плиния

194 Книга VI
в обращении, приятно было и самое место. (15) Прекрас-
ная усадьба опоясана полями, покрытыми яркой зеленью;
она стоит над берегом, в заливе которого как раз устраи-
вается гавань. Левая сторона гавани укреплена прочнейшим
образом; на правой идут работы. (16) Прямо против входа
в гавань поднимается остров, о который должно разбиваться
море, взбаламученное ветром; с обеих сторон острова проход
для кораблей будет безопасен. Остров этот создают с искус-
ством изумительным: громадный корабль вывез вперед
огромные скалы; насупротив набросали также одну скалу
на другую: они держатся самой тяжестью своей и посте-
пенно слагаются в нечто вроде мола. (17) Уже выдается
и ясно видна каменная спина, о которую разбивается,
взметаясь вверх, бушующий прибой. Далеко слышен грохот,
и море вокруг белеет пеной. К скалам затем будут прибав-
лены столбы,78 все это впоследствии создаст впечатление
настоящего острова. Гавань эта получит и уже получила
имя своего создателя и будет прямо спасительной, так
как для берега этого, не имеющего гаваней, она будет слу-
жить прибежищем на огромном пространстве. Будь здоров.
32
Плиний Квинтилиану привет.
(1) Хотя и сам ты чрезвычайно невзыскателен и дочь
свою воспитал так, как подобает твоей дочери и внучке
Тутила, но так как она выходит замуж за Нония Целера,
прекраснейшего человека, от которого государственная
служба обязательно требует некоего внешнего блеска, то
ей следует в соответствии с положением мужа прибавить
одежды и прислуги. Достоинства от этого не прибавляется,
но это придаст ему и украшение и опору. (2) Ты, я знаю,
совершенно счастлив душевно, но ограничен в средствах..

Письма 32, 33} 195
Поэтому я беру на себя часть твоего бремени, и как вто-
рой отец даю нашей девочке пятьдесят тысяч. Я дал бы
больше, если бы не думал, что только незначительностью
подарка можно добиться от тебя при твоей скромности
согласия принять его. Будь здоров.
33
Плиний Роману привет.
(1) «Все уберите, сказал, и прочь начатая работа».79 Пи-
шешь ты что-нибудь или читаешь, вели все убрать прочь
и получай мою речь, божественную, как то оружие (можно ли
сказать горделивее),80 а на самом деле — одну из моих
хороших речей: с меня довольно состязаться с самим собой.
(2) Она написана в защиту Аттии Вириолы, и она заме-
чательна и по личности самой Аттии и по редкостному
случаю, служащему примером, и по важности вопроса. Жен-
щина блестящего происхождения, жена бывшего претора,
которую восьмидесятилетний отец лишил наследства через
одиннадцать дней после того, как влюбившись, он ввел
в дом мачеху, требовала отцовское имущество перед судом
центумвиров в полном его составе. (3) Заседало сто восемь-
десят судей (столько человек распределяется между че-
тырьмя комиссиями);81 с обеих сторон огромное число адво-
катов; полные скамьи; кроме того густая толпа стоящих окру-
жала множество судей несколькими кольцами. (4) Судейское
место было забито, а на втором зтаже басилики82 и женщины,
и мужчины жаждали и услышать — это было трудно, и — ьто
было легко — посмотреть. В большом ожидании находились
отцы, в большом дечери, в большом также и мачехи. Исход
дела был разным: (5) в двух комиссиях мы выиграли, в столь-
ких же проиграли. В одном и том же деле, при тех же судьях,
тех же адвокатах и в одно и то же время такая противо-
13*

196 Книга VI
положность решения прямо замечательна и удивительна.
Случайно произошло то, что не кажется случаем. (6) Про-
играла мачеха, получившая из наследства шестую часть;
проиграл Субуран, которого отец лишил наследства и ко-
торый с исключительным бесстыдством требовал имуще-
ство от чужого отца, не решаясь просить от своего.
(7) Я изложил тебе это, во-первых, чтобы ты из письма
узнал о том, о чем не мог узнать из речи, а затем (открою
тебе свои уловки), чтобы ты охотнее прочел речь, пред-
ставляя себе, что ты ее не читаешь, а присутствуешь
в суде: пусть она и длинна, но я надеюсь, что она тебе
понравится, как самая короткая. (8) Ее все время поднов-
ляют и обилие фактов, и остроумное распределение их, и
множество историй, и разнообразие слога. Многое в ней
(я не осмелился бы никому сказать об этом, кроме тебя)
возвышенно, многое колко, многое тонко. (9) Я неодно-
кратно бывал вынужден в страстных, приподнятых местах
заниматься расчетами и только что не требовать счетной
доски с камешками;83 так что суд центумвиров внезапно
превращался в частное разбирательство. (10) Я дал волю
негодованию, дал волю гневу, дал волю горести, и в этом
большом деле, как в открытом море, я плыл, пользуясь
разными ветрами. (11) В общем некоторые из наших дру-
зей считают, что эта речь (опять повторяю) среди моих
речей занимает место υπέρ Κτεσιφ£ντος:84 верно ли это, ты
рассудишь очень легко, так как настолько знаешь их все
по памяти, что сможешь, читая только эту одну, сравни-
вать ее с теми. Будь здоров.
34
Плиний Максиму привет.
(1) Ты правильно сделал, пообещав гладиаторские игры
нашим веронцам,85 которые с давних пор тебя любят, ува-

Письмо 34 197
жают и чтут. От них взял ты свою дорогую и превосход-
ную жену, в память которой и надлежало что-нибудь со-
орудить или дать какое-нибудь зрелище, лучше всего
именно это, как наиболее подходящее для поминок.86 (2)
Кроме того, тебя просили об этом так единодушно, что
отказ показался бы не принципиальным, а жестоким. Превос-
ходно и то, что ты был так щедр и широк в устроении
этих игр. В этом также проявляется большая душа. (3) Хо-
телось бы, чтобы африканские звери,87 которых ты закупил
во множестве, прибыли к назначенному дню, но если их
задержит бурей, ты все равно заслужил благодарность,
потому что не от тебя зависело выпустить их или не вы-
пустить. Будь здоров.

КНИГА VII
ι
Плиний Гемину привет.
(1) Меня страшит твое упорное недомогание, и хотя
я знаю, как ты воздержан, но я боюсь, как бы оно не по-
влияло также на твой образ жизни. (2) Поэтому я уго-
вариваю тебя терпеливо сопротивляться: это похвально, это
спасительно. Мои советы вполне приемлемы для челове-
ческой природы. (3) Сам я, по крайней мере, будучи здо-
ров, обычно говорю своим так: «Если со мной приключится
болезнь, то, надеюсь, я не пожелаю ничего, что влечет за
собой стыд или раскаяние; если же болезнь возьмет верх,
объявляю вам: не смейте мне ничего давать без разреше-
ния врачей и знайте, что, если дадите, я накажу вас так,
как другие люди обычно наказывают за отказ в послуша-
нии». (4) Однажды в жару жесточайшей лихорадки, когда
я, наконец, пришел в себя, меня умастили, и врач дал мне
напиток, я протянул ему руку, велел ощупать ее и вернул
бокал, уже прикоснувшийся к губам. (5) Потом, когда на
двадцатый день болезни меня стали готовить к бане, увидя
вдруг, что врачи мнутся, я спросил их, в чем дело. Они
ответили, что я могу спокойно мыться, но что у них есть
вообще некоторые сомнения.1 (6) „Необходимо ли мыться?" —
сказал я. Спокойно и кротко оставил надежду на баню,

Письма 1—3 199
куда меня уже собирались нести, и настроился внутренне
и внешне на воздержание, точно так же, как только что
на баню. (7) Я пишу тебе об этом, во-первых, чтобы, уго-
варивая, служить тебе примером, а затем — чтобы на бу-
дущее время принудить себя самого к такой же воздер-
жанности, к какой я обязал себя этим письмом, словно
залогом. Будь здоров.
Плиний Юсту привет.
(1) Как согласовать одновременно и твое утверждение,
что тебе мешают усердные занятия, и твое желание полу-
чить мои сочинения, которые с трудом могут добиться
и у праздных людей нескольких минут от времени, вообще
пропадающего даром. (2) Я подожду, чтобы пролетело лето,
беспокойное и тревожное для вас, и только зимой, когда
можно думать, ты, по крайней мере, ночами будешь сво-
боден, я спрошу, какие из моих безделок лучше всего
показать тебе. (3) Пока вполне достаточно, если письма
тебе не в тягость; в действительности же они в тягость и
потому станут короче. Будь здоров.
Плиний Презенту привет.
(1) Ты неизменно — то в Лукании,2 то в Кампании?
«Я, ведь, сам, — говоришь ты, — луканец, а жена кампанка».
Это основательная причина для долгого, но не для постоян-
ного отсутствия. (2) Почему тебе иногда не возвращаться
в Рим? Здесь тебя ждут почетные звания и дружба с теми,

200 Книга VII
кто выше, и с теми, кто ниже тебя. До каких пор будешь ты
жить, как царь?3 До каких пор будешь бодрствовать, когда
захочешь, спать пока захочешь? До каких пор не будешь
надеватьбашмаков, оставишь тогу лежать4 и весь день будешь
свободен? (3) Пора тебе вновь взглянуть на наши тяготы,
хотя бы только для того, чтобы не пресытиться этими
удовольствиями. Приветствуй других некоторое время сам,
чтобы стало приятнее слушать приветствия, потолкайся
в толпе, чтобы насладиться уединением. (4) Зачем я, однако,
неосторожно задерживаю того, кого пытаюсь вызвать сюда?
Может быть, это именно и побудит тебя все больше
и больше погружаться в покой, кигорый я хочу не пре-
сечь, а только прервать. (5) Если бы я готовил тебе обед,
я примешал бы к сладким яствам пряные и острые, чтобы
пробудить аппетит, притуплённый и заглушённый сластями;
так и теперь я советую самый приятный образ жизни иногда
приправлять как бы чем-то кислым. Будь здоров.
Плиний Понтию привет.
(1) Ты говоришь, что прочитал мои гендекасиллабы;5
ты даже осведомляешься, каким образом я начал писать их,
я, человек, по твоему мнению, серьезный, и по собствен-
ному моему признанию, знающий, что уместно и что нет.
(2) Я никогда (начну издалека) не был чужд поэзии,
в четырнадцатилетнем возрасте я даже написал греческую
трагедию. (3) «Какую?» — спрашиваешь ты. Не знаю, она
называлась трагедией. Потом, когда, возвращаясь с военной
службы, я был задержан ветрами на острове Икарии,*
я начал сочинять латинские элегии на это самое море и на
этот самый остров. Как-то я пробовал себя на эпосе,
а теперь в первый раз на гендекасиллабах. Родились они

Письмо 4 20ί
вот почему: мне читали в Лаврентийской усадьбе7 книги
Азиния Галла, где он сравнивал своего отца и Цицерона;
туг же попалась эпиграмма Цицерона на его Тирона.
(4) Затем» когда в полдень (дело было летом) я ушел
поспать,8 а сон не приходил, я начал размышлять о том,
чтэ величайшие ораторы считали подобные занятия усла-
дой и относились к ним с похвалой. (5) Я сделал над собой
усилие и против своего ожидания, после длительного пере-
рыва, в очень короткий срок набросал следующие стихи,
о том самом, что подстрекнуло меня к писанию:
(6) Книги Галла читая, в которых отцу дерзновенно
Первенства пальму дарит он в ущерб самому Цицерону,
Вольную я цицеронову шутку нашел, что блистает
Тем же талантом, с которым писал он серьезные вещи.
Он показал, что великих мужей наслаждаются души
Солью острот и изяществом пестрым прелестной забавы.
Жалоба зцесь на Тирона: однажды ночною порою
Он, задолжав поцелуи влюбленному, дав лишь отведать,
Хитро украл и коварно унес их. И вот, прочитавши,
Я говорю: «Так скрывать зачем? про любовь и проказы,
Робко таясь, никому не рассказывать? Лучше признаться:
Знаю я козни Тирона, пугливые ласки Тирона,
Знаю обман, что сильней раздувает любовное пламя».
(7) Я перешел к элегиям и стал сочинять их с та-
кою же быстротой. Легкость эта испортила меня, и я начал
добавлять к ним еще и еще. Возвратившись в Рим, я про-
читал их приятелям, и они их одобрили. (8) Затем, на
досуге, особенно в пути, я стал браться за разные размеры
и, наконец, решил, по примеру многих, составить особо
один томик гендекасиллабов, в чем и не раскаиваюсь. (9) Их.
читают, переписывают, распевают, и даже греки, которых
любовь к этой книжке научила латинскому языку, исполняют
их то на кифаре, то на лире.
(10) А впрочем, зачем я так хвастаюсь? Поэтам, правдаг
дозволено безумствовать, и я говорю не о своем, а о чу-
жом мнении; судят ли люди здраво или заблуждаются, но

202 Книга VII
меня это восхищает. Молю об одном: пусть так же оши-
баются или здраво судят и потомки. Будь здоров.
Плиний Кальпурнии привет.
(1) Нельзя поверить, как велика моя тоска по тебе. При-
чиной этому прежде всего любовь, а затем то, что мы не
привыкли быть в разлуке. От этого я большую часть ночей
провожу без сна, представляя себе твой образ; от этого
днем, в те часы, когда я обычно видел тебя, сами ноги,
как очень верно говорится, несут меня в твой покой. На-
конец, унылый, печальный, будто изгнанный, я отхожу
от порога. Свободно от этих терзаний только то время,
в течение которого я занят на форуме тяжбами друзей.
(2) Подумай, какова моя жизнь, ты — мой отдых среди тру-
дов, утешение в несчастии и среди забот. Будь здорова.
Плиний Макрину привет,
(1) Редкое и замечательное событие случилось с Варе-
ном, хотя еще и не наверное.9 Рассказывают, что вифинцы
отказались от обвинения против него, так как оно было
начато неосновательно. Рассказывают? — здесь посол про-
винции, он привез постановление собрания10 императору, при-
вез его многим первым лицам, привез также нам, защитникам
Варена. (2) Настаивает на обвинении, однако, все тот же
Магн; он упорно не дает покоя Нигрину, прекрасному че-
ловеку. Через него он требовал от консулов, чтобы они
заставили Варена представить отчет. (3) Я помогал Варену

Письма 5, 6 203
уже только как друг и решил молчать. Несуразно было бы,
если бы я, защитник, данный сенатом, защищал как
подсудимого человека, которому требовалось даже не ка-
заться подсудимым. (4) Когда, однако, Нигрин высказал
свое требование и консулы обратили на меня свои взоры,
я сказал: «Вы узнаете, что у меня есть основание молчать,
когда услышите подлинных послов провинции».11 Тогда
обратился ко мне Нигрин: «К кому они посланы?». — «И
ко мне, у меня есть постановление провинции». (5) Он опять:
«Тебе, может быть, дело ясно». — «Если оно ясно тебе
с противоположной точки зрения, — возразил я,—то и мне
может быть ясна его лучшая сторона». (6) Тогда посол
Полиен изложил причины прекращения обвинения и потре-
бовал, чтобы не было вынесено предварительного заключе-
ния до расследования императора. Отвечал Магн, и вторично
говорил Полиен. Сам я вмешивался редко, говорил мало
и больше хранил молчание. (7) Я знаю, что иногда мол-
чание действует столь же сильно, как искусная речь,
и помню, что некоторым, обвиненным в уголовных пре-
ступлениях, я помог, пожалуй, больше молчанием, чем
самой тщательной речью. (8) Одна мать, потеряв сына (что
мешает рассуждать о теоретических вопросах, хотя бы при-
чина для письма и была другая?), донесла государю на
его вольноотпущенников (они же были сонаследниками
сына), обвиняя их в подлоге и отравлении, и добилась
назначения судьей Юлия Сервиана. (9) Я защищал подсу-
димых при большом стечении народа: дело было очень
громким, а кроме того с обеих сторон выступали знамени-
тейшие таланты.
Конец расследованию положил опрос, который оказался
в пользу подсудимых. (10) Мать дошла до государя, утвер-
ждая, что она нашла новые доказательства. Субурану было
предписано заняться пересмотром законченного дела, если
будет представлено что-нибудь новое. (11) Со стороны ма-
тери выступал. Юлий Африкан, внук того оратора, выслу-

204 Книга VII
шав которого, Пассиен Крисп сказал: «Хорошо, клянусь
Геркулесом, хорошо, но к чему так хорошо?». Его внук, юноша
талантливый, но человек недостаточно тонкий, говорил много,
использовав все назначенное ему время. «Прошу тебя Субу-
ран,— сказал он, — разреши мне добавить одну строчку». (12)
Тут я — а в это время все смотрели на меня, ожидая, что я
буду отвечать длинной речью — говорю: «Я отвечал бы, если
бы Африкан добавил ту единственную строчку, в которой,
несомненно, все было бы новым». (13) Не помню, чтобы
я когда-либо получал такое одобрение после выступления
с речью, как после этого выступления без речи. Точно
так же и сейчас меня одобряют и довольны тем, что я до
сих пор только молчал в пользу Варена. (14) Консулы,
как того требовал Полиен, предоставили все на решение
государю, следствия которого я жду с нетерпением. Этот
день даст нам спокойствие за Варена и отдых или возобно-
вит прерванный труд с новыми тревогами. Будь здоров.
Плиний Сатурнину привет.
(1) И совсем недавно и потом опять, раз ты этого потре-
бовал, я благодарил нашего Приска и притом с большой
охотой. Мне очень приятно, что вы, прекрасные люди, мои
большие друзья, так сошлись между собою, что считаете
себя взаимно друг другу обязанными. (2) Он заявляет, что
дружба с тобой доставляет ему особое удовольствие; ваша
взаимная приязнь, которую усилит само время, стала для
вас предметом почетного соревнования. Тебя задерживают
дела; мне это неприятно потому, что ты можешь бросить
все для занятий. Если, однако, одну тяжбу ты окончишь
благодаря судье, а с другой, по твоим словам, разделаешься
сам, то сначала ты насладишься отдыхом там, а затем»
пресытившись им, вернешься к нам. Будь здоров.

Письма 7—9 ' 205
8
Плиний Приску привет.
(1) Не могу выразить, как мне приятно, что наш Сатур-
нин в ряде писем ко мне выражает тебе свою величайшую
благодарность. (2) Продолжай, как начал, и люби этого
прекрасного человека, как самого близкого друга; ты по-
лучишь большую усладу от его дружбы и отнюдь не на
короткий срок. (3) Щедро наделенный всеми добродетелями,
он особенно отличается постоянством в любви. Будь здо-
ров.
Плиний Фуску привет.
(1) Ты спрашиваешь, каким образом тебе, по моему
мнению, следует заниматься в деревне, которой ты уже давно
наслаждаешься. (2) Полезно, во-первых, — и это советуют
многие, — переводить или с греческого на латинский
или с латинского на греческий: благодаря упражнениям
этого рода вырабатываются точность и блеск в слово-
употреблении, обилие фигур, сила изложения, а кроме
того, вследствие подражания лучшим образцам, и сход-
ная изобретательности; вместе с тем то, что ускольз-
нуло от читателя, не может укрыться от переводчика.
От этого приобретается тонкость понимания и правильное
суждение.
(3) Ничто не помешает тебе о том, что ты прочитал
с целью только запомнить суть и содержание, написать
самому, точно соперничая с автором; затем сравнить с про-
читанным и старательно взвесить, что удачнее у тебя, что
у другого. Очень приятно, если кое-что лучше у тебя,
очень стыдно, если все — у него. Позволительно иногда
выбирать самые славные образцы и состязаться с избран-

206 Книга VII
ными. (4) В этом соревновании есть дерзость, но нет
наглости: о нем ведь никто не знает. Мы видим, впро-
чем, что многие вступали в такого рода состязание с боль-
шой славой для себя и, не отчаиваясь в успехе, пре-
взошли тех, за которыми следовать считали для себя доста-
точным.
(5) Ты сможешь, пересматривая то, что говорил раньше
и уже забыл, многое оставить, еще больше вычеркнуть,
кое-что вписать, кое-что переделать. (6) Это требует труда
и скучно, но вследствие самой этой трудности и продук-
тивно: ты вновь разгорячишься, вновь ощутишь охладев-
ший и утраченный пыл и приделаешь как бы новые члены
к уже готовой статуе, не портя, однако, ее прежнего вида.
(7) Я знаю, что сейчас ты занимаешься преимущественно
речами, но я не советовал бы тебе всегда писать этим
боевым, словно воинственным стилем. Подобно тому как
почва обновляется разнообразным и переменным посевом,
так и наш ум обновляется размышлением то об одном, то
о другом. (8) Я хочу, чтобы ты иногда брался за что-нибудь
историческое; хочу, чтобы ты тщательнее занимался пись-
мами. Часто ведь в речи встречается необходимость в опи-
саниях не только исторических, но даже в почти поэти-
ческих; сжатой же и точной речи учат письма. (9) Дозво-
лительно освежиться стихотворением, не говорю, простран-
ным и длинным (такое можно создать только на досуге),
но остроумным и коротким, которое вносит подобающее раз-
нообразие во всевозможные занятия и заботы. (10) Их на-
зывают забавой, но эта забава иногда получает не меньшую
славу, чем серьезные произведения. И вот (почему бы мне
не побуждать тебя к стихам стихами):
(11) Воску хвала, если мягкий, уступчивый, он покорится
Пальцам умелым, творя образ, что задан ему.
Вылепит Марса сейчас, непорочную деву Минерву,
Образ Венеры создаст, там и Венеры сынка;
Ведь и священные воды не только пожар прекращают,

Письмо 10 207
Нет, — омывают они вешней порой и луга.
Так подобает талант человека направить стезею
Легких искусств и с умом много вносить перемен.
(12) Великие ораторы, а также великие люди таким обра-
зом либо упражнялись, либо развлекались, вернее, и раз-
влекались и упражнялись. (13) Эти маленькие произведения
удивительно напрягают и освежают душу: в них можно из-
лить любовь, ненависть, гнев, сострадание, можно остро-
умничать, вообще говорить обо всем, что бывает в жизни и
даже на форуме, в суде. (14) Они полезны тем же, чем и
другие стихи: освободившись от оков размера, мы радуемся
прозе и охотнее пишем ею: сравнение показывает, насколько
она легче.
(15) Вот тебе — может быть, даже больше, чем ты про-
сил. Одно я упустил: я не сказал, что, по моему мнению,
следует читать; впрочем, я сказал об этом, говоря о том,
что следует писать. Ты будешь помнить о тщательном
выборе авторов всякого жанра. (16) Говорят, что сле-
дует читать много, но не многое. Кто эти авторы — это так
хорошо известно и проверено, что не требует указаний;
а кроме того я и так слишком расписался и, давая тебе
советы, как ты должен заниматься, отнял у тебя время для
занятий. Почему бы тебе не взять снова в руки таблички и
не написать что-нибудь из упражнений, мною рекомендован·
ных, или хотя .бы то, что ты уже начал делать. Будь
здоров.
10
V
Плиний Макрину привет.
(1) Так как я сам, узнав начало, жажду присоединить
к нему окончание, которое словно оторвано, то полагаю,
и ты хочешь узнать, чем все кончилось у Варена с вифин-
цами.12 Дело вел с одной стороны Полиен, с другой — Магн.

208 Книга VII
{2) Когда окончились речи, император сказал: «Ни та, ни
другая сторона не будет жаловаться на промедление; я
позабочусь узнать волю провинции». (3) Тем временем
Варен испытал много. Сомнительно ведь, заслуженно ли
обвиняют того, относительно кого неясно, обвиняют ли
его вообще. Недостает еще, чтобы провинция опять одоб-
рила то, что, как говорят, она осудила, и раскаялась
в своем раскаянии. Будь здоров.
11
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Ты удивляешься, что Гермес, мой вольноотпущенник,
не дожидаясь аукциона, оставил за Кореллией доставшиеся
мне по наследству поля и взял семьсот тысяч за назначен-
ные мне пять двенадца' ых частей из всего наследства.
(О продаже этих полей я велел объявить). Ты добавляешь,
что их можно продать за девятьсот тысяч и настоятельно
спрашиваешь, признаю ли я действительными его действия.
(2) Да, признаю; и вот по каким причинам: я желаю, чтобы
и ты одобрил и мои сонаследники извинили мой отход от
них: я повинуюсь высшему долгу.
(3) Кореллию я глубоко почитаю и люблю, во-первых,
как сестру Кореллия Руфа, память которого для меня
священна, затем как очень близкого друга моей матери.
(4) Давние узы соединяли меня и с ее мужем, Миницием
Юстом, прекрасным человеком; еще более тесные· с сыном:
в мое преторство он даже председательствовал на данных
мною играх.13 (5) Когда я в последний раз был у них, Корел-
лия высказала мне свое желание иметь какую-нибудь соб-
стзенность в окрестностях нашего Лария. Я предложил ей
любое из моих поместий и за любую цену, кроме достав-
шихся мне от матери и от отца: их я не могу уступить

Письма 11—12 $09
даже Кореллии. (6) Поэтому, получив наследство, в котором
были и поместья, о которых ты пишешь, я написал ей, что
эти последние будут продаваться. Это письмо отвез Гермес,
и, когда она потребовала, чтобы он тотчас же оставил за
ней мою часть, он ей повиновался.
Ты сам понимаешь, что я должен признать то, что мой
вольноотпущенник сделал в духе моих правил. (7) Остается
еще, чтобы сонаследники спокойно отнеслись к этой сепа-
ратной продаже моего участка, который я имел право и
вовсе не продавать. (8) Они не обязаны подражать моему
примеру: их ведь не соединяют с Кореллией те же узы,
что меня. Они могут, следовательно, думать о своей выгоде,
место которой у меня занимала дружба. Будь здоров.
12
Плиний Миницию привет.
(1) Книжку, составленную мною, я послал тебе, согласно
твоему требованию, чтобы твой, нет — наш друг (есть ли
у нас что-нибудь не общее?), воспользовался ею, если по-
надобится, но послал с опозданием, чтобы у тебя не было
времени исправлять, то есть губить, ее. (2) Времени, однако,
исправлять ли не знаю, но уж погубить, конечно, тебе хватит.
ύ[Αεΐς γαρ οϊ εύζηλοι14 устраняете все лучшее. Если ты это
сделаешь, я отнесусь к этому хорошо: (3) потом я при слу-
чае буду пользоваться твоими поправками как своим добром,
и меня будут хвалить по милости .твоего привередничанья
равна, как и за варианты, которые ты найдешь у меня в при-
писках сверху: (4) всякий раз, подозревая, что какое-нибудь
место покажется тебе слишком напыщенным, потому что
оно звучно и возвышенно, я считал не лишним, чтобы тебе
не „мучиться, сейчас же добавлять, другое, более сжатое,и
сухое, вернее более низменное и худшее, а по вашему
14 Письма Плиния

210 Книга VII
суждению более правильное. (5) Зачем Мне, в самом деле„
всячески не преследовать и не гнать вашей скудости? Это-
я говорю, чтобы среди своих занятий ты мог порою по-
смеяться; а это вот уже всерьез: смотри, возмести мне
путевые издержки, которые я понес, отправив гонца. (6) Не
вздумай, прочтя это, хулить не только отдельные часта
книжки, а всю книжку в целом и отрицать всякую цену за
тем, цену чего я с тебя потребую. Будь здоров.
13
Плиний Фероксу привет.
(1) Одно и то же письмо указывает и на то, что ты не
занимаешься и на то, что ты занимаешься. Я говорю загад-
ками. Да, конечно,—до тех пор, пока я не выскажу опреде-
леннее, что я имею в виду. (2) Ты утверждаешь в нем, что
ты не занимаешься, но оно так отделано, как это может
сделать только занимающийся человек. Если же ты можешь
так писать, ничего не делая и ничем не занимаясь, то ты
счастливейший из смертных. Будь здоров.
14
Плиний Кореллки привет.
(1) В высшей степени благородно с твоей стороны так
настоятельно просить и требовать, чтобы я приказал при-
нять от тебя в уплату за поля, считая не по семьсот тысяч,.
за сколько ты купила их у моего вольноотпущенника, а по
девятьсот, за сколько ты купила у откупщиков двадцатую
часть. (2) В сбою очередь, я прошу и требую, чтобы ты при-
няла во внимание не только то, что приличествует тебе, но

Письма 13—16 211
и то* что приличествует мне, и позволила мне единственно
в этом противиться тебе с тем же чувством, с каким я обычно
повинуюсь тебе во всем. Будь здорова.
15
Плиний Сатурнину привет.
(1) Ты осведомляешься о том, чем я занят. Я загружен
своими обязанностями, служу друзьям, иногда занимаюсь,
а делать это не иногда, а единственно и всегда было бы —
не смею сказать правильнее — но уж, конечно, радостнее.
(2) Мне было бы неприятно, что ты занят всем, кроме того,
чем хотел бы заниматься, не будь то, чем ты занят, самым
благородным занятием: заботиться о делах своего города и
быть посредником между друзьями достойно величайшей
похвалы. (3) Я знал, что совместная жизнь с нашим Приском
будет тебе приятна. Я давно знаю его искренность, его
обходительность, вижу, что он, кроме того (ьто мне
было неизвестно), отличается признательностью, так как
ты пишешь, что он с таким удовольствием вспоминает
о моих услугах. Будь здоров.
16
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Калестрия Тирона, связанного со мной частными и
общественными узами, я люблю как самого близкого друга.
(2) Мы с ним одновременно служили на военной службе, одно-
временно были квесторами императора. Он опередил меня
в трибунате благодаря нраву детей,15 а я нагнал его в претуре,
так как император сбросил мне один год.16 Я часто уезжал
14*

212 Книга VII '
к нему в деревню, он часто поправлялся после болезни
в моем доме. (3) Сейчас он намерен отправиться через Ти-
цкн17 в провинцию Бетику18 как проконсул. Я надеюсь, нет,
уверен, он легко согласится на мою просьбу и свернет
с пути к тебе, если ты хочешь формально освободить тех,
кого ты недавно отпустил на волю в дружеском кругу.19
(4) Не бойся, что это будет ему в тягость: ради меня он
согласится обойти всю землю. (5) Отложи поэтому свою
чрезмерную щепетильность и подумай, -чего бы ты хотел.
Ему так же приятны мои веления, как мне твои. Будь
здоров.
17
Плиний Целеру привет.
(1) У каждого есть свое основание для публичных чте-
ний; о своем я тебе уже часто говорил: я хочу, чтобы мне
указали на то, что от меня ускользает; а кое-что ведь,
конечно, ускользает. (2) Тем удивительнее для меня, что,
по твоим словам, некоторые упрекают меня в том, что
я вообще читаю свои речи: может быть, они считают, будто
они одни не нуждаются в исправлениях. (3) Я охогно осве-
домился бы у них, почему они допускают — если только
допускают—возможность чтения исторического произведе-
ния, которое составляется не для того, чтобы блеснуть
красноречием,20 а чтобы с достоверенностью изложить
истинные происшествия; трагедии, которая требует не
аудитории, а сцены и актеров; лирики, для которой нужен не
читатель, а хор и лира. Чтение всего этого вошло уже,
однако, в обычай. (4) Следует ли винить того, кто положил
этому начало? Кое-кто из наших и греки имели обычай
читать свои речи.
(5) Скажут, однако, что излишне читать уже произнесен-
ную публично речь, Да, если ты читаешь то же самое и

Письмо 17 213
тем же самым людям сразу же после своего выступления.
Если же ты многое вставишь, многое изменишь, если при-
гласишь новых слушателей и кое-кого из прежних, но спу-
стя некоторое время,—то почему считать причину для чте-
ния менее похвальной, чем причину для издания? (6) Трудно,
конечно, чтобы речь в чтении удовлетворила слушателей,
но это уже относится к искусству читающего, а не к основа-
ниям воздержаться от чтения. (7) Я желаю получать похвалы
не тогда, когда я читаю, но тогда, когда меня читают. По-
этому я и не пропускаю ни одного случая для исправления:
во-первых, я наедине с собой просматриваю то, что написал;
затем читаю это двоим или троим; наконец, читаю в ауди-
тории, и тогда-то, поверь мне, исправляю усиленно. (8) Чем
я больше взволнован, тем напряженнее у меня внимание.
Почтение, робость, страх—вот лучшие судьи: имей это
в виду. Разве, если тебе предстоит разговор с любым ученым,
но только с ним одним, ты не волнуешься меньше, чем
в том случае, когда говорить придется со многими, пусть
неучеными людьми? (9) Разве, встав, чтобы произнести речь,
ты не тогда именно всего меньше бываешь уверен в себе,
не тогда именно желаешь изменить не то, чтобы многое,
а решительно все? Во всяком случае, если сцена шире, то
и круг зрителей разнообразнее, но мы с уважением отно-
симся и к простым людям в грязных замаранных тогах.21
(10) Разве ты не теряешь твердости и не падаешь духом,
если считаешь, что уже твое начало не встречает одобре-
ния? Полагаю, это происходит потому, что толпа от самой
многочисленности своей приобретает некий большой кол-
лективный здравый смысл, и те, у кого по отдельности
рассудка мало, оказавшись все вместе, имеют его в изо-
билии.
(11) Поэтому-то Помпоний Секунд (сочинитель трагедий)
обыкновенно говаривал, если кто-нибудь из его друзей
считал, что данное место следует вычеркнуть, а он думал,
что его надо сохранить: «Апеллирую к народу»22 — и таким

2Г4 Книга VII
образом, смотря но молчанию или одобрению народа, следо-
вал мнению друга или своему собственному. Так он счи-
тался с народом. Правильно или нет, это меня не касается.
(12) Я обычно созываю не народ, но избранников, чтобы
было на кого смотреть, кому верит, за кем наблюдать, —
за каждым, словно он единственный слушатель, — и бояться
каждого, словно он не единственный. (13) То, что Марк Цице-
рон думает о стиле,23 я думаю о страхе. Боязнь, боязнь — вот
суровейший исправитель. Исправляет уже самая мысль о пред-
стоящем чтении; исправляет самый вход в аудиторию; испра-
вляет то, что мы бледнеем, трепещем, оглядываемся. (14) По-
этому я не раскаиваюсь в своей привычке, великую пользу
которой я испытал, и настолько не страшусь этих толков,
что даже прошу тебя, сообщи еще что-нибудь, чтобы мне
прибавить к этим доводам. (15) Моему рвению все мало.
Я размышляю о том, какое великое дело дать что-нибудь
в руки людям, и не могу убедить себя в том, будто не сле-
дует со многими и часто рассматривать то, что, по твоему
желанию, должно нравиться всегда и всем. Будь здоров.
18
Плиний Канинию привет.
(1) Ты совещаешься со мной относительно того, каким
образом сохранить и после твоей смерти деньги, которые
ты пожертвовал нашим землякам на пиршество.24 Запрос
дельный, а решение не легко. Можно отсчитать все деньги
городу, но страшно, как бы они не разошлись. Можно дать
землю, но она, как общественное достояние, окажется без
присмотра. (2) Не нахожу, право, ничего лучшего, чем то,
что я сам сделал. Вместо пятисот тысяч наличными, кото-
рые я обещал на содержание свободнорожденных мальчиков
и девочек, 2~' я вручил городскому уполномоченному одно

Письма /#, ί9 %5
из своих имений за гораздо большие деньги и то же име-
ние, после того как на него была наложена подать, взял
назад с тем, чтобы давать городу по триста тысяч в год.
(3) Благодаря этому и доля города в безопасности, и доход
верен, и само имение всегда найдет господина, который
будет его возделывать, так как доходность земли значительно
превышает подать.2* (4) Я хорошо понимаю, что израсходо-
вал несколько больше, чем пожертвовал, так как стоимость
прекрасного имения уменьшена неизбежной податью. (5) Сле-
дует, однако, ставить общественную пользу выше частной,
вечное — выше преходящего и больше заботиться о сэоем
даре, чем о своих средствах. Будь здоров.
19
Плиний Приску привет.
(1) Меня беспокоит болезнь Фаннии. Она схватила ее,
ухаживая за весталкой Юнией, сначала по собственной
воле (она с ней в свойстве), затем по решению понтификов;
(2) весталки, вынужденные по болезни удалиться из атрия
Весты,27 поручаются заботам и охране матрон. Старательно
выполняя эту обязанность, Фанния сама оказалась в опасно-
сти. (3) Лихорадка не покидает ее, кашель усиливается, она
до крайности ослабела; сильны в ней только мысль и душа,
достойные Гельвидия, ее мужа, и Тразеи, ее отца; осталь-
ное расшатано, и я поражен не только страхом, но и скорбью.
(4) Я скорблю о том, что у государства будет похищена
величайшая женщина; вряд ли оно еще увидит подобную.
Какая в ней чистота, какая святость, сколько достоин-
ства, сколько твердости! Дважды последовала она за мужем
в изгнание, в третий раз сама была сослана за мужа, (δ) Когда
Сенецион находился ^под судом за то, что составил книги
ό жизни Гельвидия и в защитительной речи сказал, что его

216 Книга VII
просила об; этом. Фанния, она, на грозный вопрос .Меттия
Кара; действительно ли она об зтом просила,, ответила: «Да,
просила»· на вопрос, дала ли она ему, когда он .решил писать,
материалы — «Да, дала»; с ведома ли матери? — «Без ведома»;,
и после этого она не произнесла ни одного слова, которое
было бы внушено страхом перед опасностью. (6) Мало того,
эти самые книги, хотя они и были уничтожены по постано-
влению сената28 из страха перед тогдашними обстоятель-
ствами и по необходимости, она сохранила, держала при
себе и унесла в изгнание причину своего изгнания.
(7) И в то же время она так приятна, так ласкова, так
одинаково — это дается немногим — любезна и почтенна.
Кого сможем мы показывать, как образец, нашим женам?
С кого также и мы, мужчины, будем брать пример муже-
ства? На кого будем удивляться, глядя и слушая, как уди-
вляемся на тех женщин, о которых читаем? (8) И мне
кажется, что самый дом этот колеблется и вот-вот рухнет,
сдвинувшись со своего основания, хотя он пока что и имеет
потомков!29 Какими добродетелями, какими деяниями до-
бьются они того, чтобы эта женщина умерла не последней
в роде?
(9) Меня огорчает и мучит еще и то, что кажется, будто
я снова теряю мать Фаннии,30 ее (как прославить ее больше!),
эту мать столь великой женщины! В лице Фаннии она вер-
нулась к нам и снова уйдет с нею, нанеся мне новую ι ану
и разбередив старую. (10^ Обеих женщин я почитал, обеих
любил: которую больше — не знаю, да и они не хотели,
чтобы между ними делалось различие. Я был к их услугам
в счастье и в несчастье, я утешал их, высланных, я'мстил
за них, возвратившихся; однако не воздал им равной мерой,
и поэтому мне так хочется чтобы она осталась жить: у меня
останется время выплатить свой долг. (11) Такие у меня
заботы в то время, как я пишу тебе; если какой-нибудь бог
превратит их в радость, то я не буду жаловаться на пере-
житый страх. Будь здоров.

Письмо 20 21Г
20
Плийий Тациту привет.
(1) Книгу твою я прочитал и как мог тщательнее отме-
тил то, что считал нужным изменить и что исключить.31
Я ведь привык говорить правду, а ты ее охотно слушать.
Никто не выслушивает порицаний терпеливее людей, больше
всего заслуживающих похвал.
(2) Теперь я жду от тебя мою книгу с твоими пометками.
Какой приятный, какой прекрасный обмен! Меня восхищает
мысль, что потомки, если им будет до нас дело, станут
рассказывать, в каком согласии, в какой доверчивой искрен-
ности мы жили! (3) Будет чем-то редким и замечательным,
что два человека, приблизительно одного возраста к поло-
жения, с некоторым именем в литературе (я вынужден гово-
рить так скромно о тебе, потому что одновременно говорю
и о себе), заботливо лелеяли работу друг друга. (4) Я юнцом,
когда твоя громкая слава была в расцвете, страстно же.пал
следовать за тобой, быть и считаться — «далеко, но ближай-
шим».32 Было много славных талантов, но ты казался мне
(таге действовало природное сходство) наиболее подходящим
для подражания и наиболее достойным его. (5) Тем более
я радуюсь, что, когда речь заходит о литературных занятиях,
нас называют вместе; что, говоря о тебе, сейчас же вспо-
минают меня. (6) Есть писатели, которых предпочитают нам
обоим, но нас с тобой — для меня не важно, кого на каком
месте ставя, — соединяют: для меня всегда первый тот, кто
ближе всех к тебе. Даже в завещаниях (ты, должно быть,
это заметил), если завещатель не был особенно близок.
к одному из нас, то мы получаем те же легаты,33 и притом
равные. (7) Все это направляет нас к тому, чтобы мы еще
горячее любили друг друга: ведь занятия, нравы, молва,—
наконец, последняя воля людей связывают нас столькими
узами. Будь здоров.

2Ϊ8 Книга VII
21
Плиний Корнуту привет.
(1) Повинуюсь, дражайший коллега, и щажу? согласно
твоему приказанию, свои слабые глаза. Я и сюда прибыл
в крытой повозке, запертый со всех сторон, точно в спальне;
и здесь воздерживаюсь, хотя и с трудом, не только от
стиля, но даже от чтения, и занимаюсь только с помощью
ушей. (2) ,С помощью занавесей я создаю в комнатах легкий
сумрак; в криптопортике,34 если закрыть нижние окна, также
стоит полумрак. (3) Таким образом я постепенно приучаюсь
к свету. Я моюсь в бане, так как это полезно, пью вино,
так как это не вредно, но в очень умеренном количестве:
4) такова моя привычка, а сейчас за мной есть и надзор.
Курицу я принял очень охотно, так как она послана тобой;
хотя у меня и гноятся глаза, но они достаточно зорки, чтобы
увидеть, как она жирна. Будь здоров.
22
Пликий Фалькону привет.
(1) Ты меньше удивишься тому, что я так настойчиво про-
сил тебя предоставить трибунат35 моему другу, когда узнаешь,
кто и каков он. Я могу уже, получив твое обещание, назвать
и его имя и описать его самого. (2) Это Корнелий Мини-
циан, украшение моей области и в смысле достоинств и в смы-
сле нравов, человек блестящего происхождения, с огром-
ными средствами, который любит науки так, как любят
их обычно бедняки. Он справедливый судья, смелый за-
щитник, верный друг. (3) Ты поверишь, что я облагодетель-
ствовал тебя, когда ближе присмотришься к человеку,
который подстать всяким почетным должностям, всяким
званиям (не хочу сказать ничегоч выспренного о таком
скромном человеке). Будь здоров.

Письма 21—24 219
23
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Радуюсь, что ты настолько крепок, что можешь встре-
тить Тирона в Медиолане,36 но, чтобы не потерять тебе
этой своей крепости, не бери, пожалуйста, на себя столько
труда, непосильного для твоего возраста. Я настаиваю даже,
чтобы ты ждал его дома, в самом доме и даже не пересту-
пал порога комнаты. (2) Хотя я люблю его как брата, но
он не должен от человека, которого я почитаю как отца,
требовать внимания, которого не потребовал бы от своего
отца. Будь здоров.
24
Плиний Гемину привет.
(1) Уммидия Квадратилла скончалась в возрасте немного
^меньше восьмидесяти лет: до последнего недомогания была
юна свежа и не в пример другим матронам крепка и упруга
телом. (2) Скончалась она, составив безукоризнен-
ное завещание: оставила две трети внуку, одну треть
внучке.
Внучку я знаю мало, а внука люблю, как самого близ-
кого друга; это юноша исключительный и достойный род-
ственной любви не только со стороны тех, с кем он в кров-
ном родстве. (3) Будучи очень красив, он и мальчиком
я юношей не навлек на себя никаких поклепов со стороны
недоброжелательных людей; к двадцати четырем годам он
стал мужем и, если бог будет милостив, то станет и отцом.
Он жил под одной кровлей с распущенной бабкой, но вел
себя очень строго и в то же время послушно. (4) У нее
были пантомимы,37 и она увлекалась ими больше, чем зто

220 Книга VII
прилично знатной женщине. Квадрат не смотрел на них ни
в театре, ни дома; она этого и не требовала. (5) Я слышал
от нее самой, когда она поручала мне руководить заня-
тиями своего внука, что она, как женщина старая, уже на
покое, отдыхает обычно душой, играя в камешки38 и глядя
на своих пантомимов, но, принимаясь за эти занятия, всегда
приказывает своему внуку уйти и взяться за учение. Мне
казалось, что она делает это не столько из любви к нему,
сколько из уважения.38
(6) Ты удивишься, как удивился и я. На последних жре-
ческих играх40 во время представления были выведены
пантомимы. Когда мы с Квадратом вместе выходили из
театра, он сказал мне: «Знаешь, я сегодня в первый раз
увидел, как танцует вольноотпущенник моей бабушки».
(7) Так сказал внук. Но, клянусь Геркулесом, совсем чужие
люди, чтобы оказать честь Квадратилле (мне стыдно, что
я сказал — честь), с льстивой угодливостью бежали в театр,
неистовствовали, хлопали, удивлялись к потом повторяли
перед госпожой отдельные жесты и песни; теперь они
получают ничтожные легаты — маленький венок за свой труд
в театре41—от наследника, который не смотрел на эти
представления.
(8) Пишу об этом и потому, что ты обычно очень охот-
но слушаешь обо всем, что есть нового, а затем и ло<-
тому, что мне приятно, пока я пишу, вновь пережи-
вать ту радость, которую я испытал: я радуюсь, что
покойная любила родных, что она оказала честь прекрас-
ному юноше, веселюсь и тому, что, наконец, дом Гая
Кассия, — основателя и отца кассиевой школы,42 будет
обителью господина, который не меньше Кассия. (9)
Мой Квадрат не оставит его в запустении, он придется
к этому дому и вернет ему прежнее достоинство, его
знаменитость и славу; оттуда выйдет столь же великий
оратор, сколь великим знатоком права был Кассий.
Будь здоров.

Письма 25—26 22/
25
Плиний Руфу привет
(1) О, сколько славы у образованных людей скрывает
и похищает их скромность или уединенная жизнь! А мы,
собираясь говорить или читать, боимся только тех, кто
выставляет на показ свои занятия, тогда как те, кто молчит,
значительно превосходят их тем, что чтят величайшее
произведение молчанием. Пишу о том, о чем пишу, научен-
ный опытом.
(2) Теренций Юниор, безукоризненно закончив военную
службу в коннице, а также прокураторство в нарбонской
провинции,43 удалился в свои имения и предпочел спокой-
ный досуг уготовленным ему почестям. (3) Он пригласил
меня к себе в гости, а я смотрел на него как на хорошего
хозяина, как на прилежного земледельца и собирался побе-
седовать о том, чем, по-моему, он постоянно занимался;
я так и начал, а он ученым разговором вернул меня к лите-
ратуре. (4) Как обработана его речь, как говорит он по-
латыни, как по-гречески! Он так силен в обоих языках, что,
кажется, он владеет лучше именно тем, на котором сейчас
говорит! Можно подумать, что этот человек живет в Афи-
нах, а не в деревне. (5) Что еще сказать? Он увеличил
мою тревогу и заставил меня уважать этих деревенских
отшельников не меньше, чем людей, которых я знаю как
ученейших, (б) То же советую и тебе; как в лагере, так
и в нашей литературе бывает Много людей крестьянского
обличья: тщательно обыскав их, ты обнаружишь у них воин-
ское вооружение, а кроме того и пылкий нрав. Будь здоров.
26
Плиний Максиму привет.
(1) Недавно нездоровье одного друга показало мне, что
мы бываем лучше всего тогда, когда хвораем. Обуревает ли

222 Книга VII
больного алчность или сладострастие? (2) Он не рабствует
любви, не домогается почестей, пренебрегает богатством
и как человек, готовящийся покинуть все, удовлетворен
очень малым. Тогда он вспоминает, что есть боги, что он —
человек, никому не завидует, никому не дивится, ни на
кого не смотрит с презрением, не внимает недоброжела-
тельным толкам и не живет ими: он мечтает о банях и
источниках.44 (3) В этом — верх его забот, верх желаний,
и на будущее, если суждено ему избежать смерти, он
намечает жизнь тихую и спокойную, то есть, безобидную
и блаженную. (4) То, чему философы пытаются научить во
многих речах и даже во многих книгах, это я могу кратко
преподать тебе и себе: будем в здоровом состоянии по-
стоянно такими, какими мы обещаем быть, болея. Будь
здоров.
27
Плиний Суре привет.
(1) Досуг доставляет возможность и мне учиться и тебе
учить. Итак, я очень хотел бы узнать, считаешь ли ты,
что привидения существуют и имеют собственную фигуру
и какое-то бытие, или же это нечто мнимое и пустое, что
получает образ вследствие нашего страха. (2) Верить в их
существование меня, прежде всего, побуждает то, что, по
слухам, приключилось с Курием Руфом. Когда он был еще
незначительным и неизвестным человеком, он присоединился
к свите африканского наместника. Как-то на склоне дня он
прогуливался в портике: перед ним возникает фигура жен-
щины выше и прекраснее обычной человеческой; он испу-
гался, а она назвала себя Африкой, вещательницей буду-
щего: он отправится, сказала она, в Рим, будет выполнят^
почетные магистратуры, опять вернется в эту провинцию
е высшей властью45 и здесь же умрет.

Письмо 27 223
(3) Все так и сбылось. Кроме того, говорят, когда он
пристал к Карфагену и сходил с корабля, та же фигура
встретилась ему на берегу. Сам он, когда заболел, гадая
о будущем по прошлому, о несчастье по удаче, отказался
от всякой надежды на выздоровление, хотя никто из его
близких не отчаивался в его жизни.
(4) И разве не более страшна и не так же удивительна
история, которую я изложу в том виде, в каком я ее услы-
шал? (5) Был в Афинах дом, просторный и вместительный,
но ославленный и зачумленный. В ночной тиши раздавался
там звук железа, а если прислушиваться внимательнее, то
звон оков слышался сначала издали, а затем совсем близко;
потом появлялся призрак — старик, худой, изможденный,
с отпущенной бородой, с волосами дыбом; на ногах у него
были колодки, на руках цепи, которыми он потрясал.
(6) Жильцы поэтому проводили в страхе, без сна, мрачные
и ужасные ночи: бессонница влекла за собой болезнь, страх
рос, и приходила смерть, так как даже днем, хотя призрак
и не появлялся, память о нем не покидала воображения,
и ужас длился, хотя причина его исчезала. Дом поэтому
был покинут, осужден на безлюдье и всецело предоставлен
этому чудовищу; объявлялось, однако, о его сдаче на тот
случай, если бы кто-нибудь, не зная о таком бедствии,
пожелал бы его купить или нанять.
(7) Прибывает в Афины философ Афинодор, читает
объявление и, услыхав о цене, подозрительно низкой, начи-
нает расспрашивато и обо всем узнает; тем не менее, даже
с большей охотой он нанимает дом.
Когда начало смеркаться, он приказывает постелить себе
в передней части дома, требует таблички, стиль, светиль-
ник; всех своих отсылает во внутренние покои, сам пишет,
всем существом своим сосредоточившись на писании, чтобы
праздный ум не создавал себе призраков и пустых страхов.
(8) Сначала повсюду стоит ночная тишина; затем слышно,
как сотрясается железо и двигаются оковы. Он не подни-

.224 Книга VII
мает глаз, не выпускает стиля, но укрепляется духом,
закрывая тем свой слух. Шум чаще, ближе, слышен будто
уже на пороге, уже в помещении. Афинодор оглядывается,
видит и узнает образ, о котором ему рассказывали. (9) При-
видение стояло и делало знак пальцем, как человек, кото-
рый кого-то зовет. Афинодор, махнул ему рукой, чтобы оно
немного подождало, и вновь принялся за таблички и стиль.
А привидение звенело цепями над головой пишущего. Афи-
нодор вновь оглядывается на подающего те же знаки, что
и раньше, не медля больше, поднимает светильник и сле-
дует за привидением. (10) Оно шло медленной поступью,
словно отягченное оковами. Свернув во двор дома, оно
внезапно исчезло, оставив своего спутника одного. Остав-
шись один, он кладет на этом месте в качестве знака сор-
ванные травы и листья, (11) а на следующий день обра-
щается к должностным лицам и уговаривает их распоря-
диться разрыть это место. Находят кости, крепко обвитые
цепями; они одни, голые и изъеденные, остались в оковах
после тела, сгнившего от долговременного пребывания
в земле: их собрали и публично предали погребению. После
этих совершенных как подобает похорон дом освободился
от призрака.46
(12) Тут я верю тем, кто это утверждает, а следующее
сам могу утверждать перед другими. У меня есть вольно-
отпущенник, не лишенный образования. С ним обычно на
одной кровати спал младший брат. Этому последнему пока-
залось, как кто-то, сидя на постели, подносит к его голове
бритву и даже срезает волосы с самой макушки. Когда рас-
свело, оказалось, что макушка у него сбрита, а волосы
лежат на земле. (13) Прошло немного времени, и опять
тот же сон заставляет поверить прежнему. Другой мальчик,
спавший в детской47 вместе со многими другими, также
рассказывал: вошли через окна двое людей в белых
туниках, обрили лежавшего и ушли тем же путем, каким
пришли; с наступлением дня обнаружилось, что и он остри-

Письмо 28 225
жен, а волосы разбросаны вокруг. (14) За этим не после-
довало ничего замечательного, разве только то, что я не
был отдан под суд, а это было бы, проживи дольше Доми-
циан, при котором это случилось. В его книжном ящике
нашли донос не меня, поданный Каром; можно поэтому
предполагать, что так как у подсудимых в обычае отпускать
волосы,48 то отрезанные у моих людей волосы были пред-
знаменованием того, что опасность отвращена.
(15) Прошу поэтому тебя, вооружись всей своей уче-
ностью. Вопрос достоин того, чтобы ты долго и много раз-
бирал его, да и я не недостоин того, чтобы ты поделился
со мной своим знанием. (16) Приводи, по своему обыкно-
вению, доводы в пользу той и другой стороны, но в пользу
какой-нибудь одной более сильные, чтобы не оставлять
меня в недоумении и колебании: я и обратился к тебе за
советом, чтобы не находиться больше в сомнении. Будь
здоров.
28
Плиний Септицию привет.
(1) Ты говоришь, что некоторые в твоем присутствии
укоряли меня в том, что я при всяком случае сверх меры
восхваляю своих друзей. (2) Признав свою вину, привет-
ствую ее. Что почетнее обвинения в доброжелательстве?
Кто, однако, эти люди, которые лучше меня знают моих
друзей? Допустим, они знают их лучше: почему они зави-
дуют моему счастливому заблуждению? Пусть друзья мои
не таковы, как я всюду говорю о них, но я счастлив тем,
что они кажутся мне такими. (3) Пусть поэтому на других
перенесут они свое мрачное усердие: есть немало людей,
которые называют нападки на своих друзей здравым о них
суждением; меня никогда не убедят, что любовь моя к моим
друзьям чрезмерна. Будь здоров.
15 Письма Плиния

226 Книга VII
29
Плиний Монтану привет.
(1) Ты будешь смеяться, затем негодовать, затем опять
смеяться, прочтя слова, которым ты не сможешь поверить, не
прочтя их. (2) Есть на тибуртинской дороге на первой
миле49 (я недавно это заметил) памятник Палланта с такой
надписью: «Ему сенат за верность и преданность по отно-
шению к патронам постановил дать преторские украшения50
и пятнадцать миллионов сестерций, каковой честью был он
доволен».
(3) Я никогда не восхищался тем, что посылает чаще
судьба, чем здравое суждение, но эта надпись особенно
напомнила мне о том, как комичны и нелепы почести, бро-
саемые этому грязному подлецу,51 которые этот висельник
осмеливался и принимать и отвергать и даже выставлять
себя потомкам как образец воздержанности. (4) Но что
я возмущаюсь? Лучше смеяться, чтобы те, кто дошел до
такого счастья, что над ними смеются, не считали, что они
достигли чего-то великого. Будь здоров.
30
Плиний Генитору привет.
(1) Мне очень тяжело, что ты пишешь о потере своего
ученика, который подавал такие большие надежды. Могу ли
я не знать, как пострадали от его болезни и смерти твои
занятия? Ты ведь очень совестливо выполняешь все обя-
занности, и любовь твоя щедро изливается на тех, кого ты
одобряешь.
(2) Меня даже здесь преследуют городские дела; нет
недостатка в людях, выбирающих меня в судьи или посред-
ники. (3) К этому присоединяются жалобы селян, которые

Письма 29—31 227
после долгого перерыва по праву злоупотребляют моим
слухом. Стала настоятельной и очень тягостной необходи-
мостью сдача в аренду имения: так редко можно найти
подходящих арендаторов. (4) По этим причинам я занимаюсь
урывками, но все же занимаюсь: и пишу кое-что и читаю.
Читая, сравниваю и понимаю, как плохо я пишу, хотя ты
и придаешь мне бодрости, сравнивая мои книжки о мщении
за Гельвидия с речью Демосфена κατά [/.ε'δίου.52 (Ъ) Я имел
ее, конечно, под руками, когда сочинял свои произведения, —
не для того, чтобы соревноваться (это было бы нагло
и почти безумно), но чтобы подражать и следовать
насколько допускало различие талантов, самого великого
и самого маленького, и несходство тем. Будь здоров.
31
Плиний Корнуту привет.
(1) Клавдий Поллион желает, чтобы ты его любил, и он
достоин этого уже потому, что он этого желает, а затем
и потому, что он сам тебя любит: никто ведь не требует
любви, если сам не любит. Кроме того, он человек прямой,
бескорыстный, спокойный и сверх меры скромный, если
только можно быть скромным сверх меры. (2) Когда мы
вместе с ним были на военной службе, я смотрел на него
не только как сотоварищ. Он командовал конным отрядом;
получив приказание консульского легата рассмотреть счета
конных отрядов и когорт, я нашел у некоторых началь-
ников гнусную алчность и такую же небрежность, а у него
величайшее бескорыстие и заботливое усердие. (3) Впо-
следствии продвинувшись до важнейших прокуратур, он не
поддавался никаким соблазнам и не изменил своей врожден-
ной любви к воздержанности, никогда не возносился
в счастье, никогда, при всем разнообразии своих обязан-
15*

228 Книга VII
ностей, не умалил славу своей человечности и с такой же
твердостью духа претерпевал труды, с какой сейчас пере-
носит покой. (4) На короткое время, к великой для себя
чести, он оставил его, будучи милостью императора Нервы
взят нашим Кореллием к себе в помощники для покупки
и дележа полей. Сколь достойно славы то обстоятельство,
что, несмотря на большую возможность выбора, он осо-
бенно понравился такому человеку! (5) Как он уважает своих
друзей, как он верен им! Тут ты можешь верить изъявлению
лоследней воли многих, в том числе Анния Басса, очень
почтенного гражданина, память которого он стремится
благодарно .увековечить, издав книгу о его жизни (он
уважает литературу, как и другие благородные заня-
тия). (6) Это прекрасно и по своей редкости заслу-
живает одобрения: большинство вспоминает об умер-
ших лишь для того, чтобы пожаловаться. (7) Этого чело-
века, жаждущего твоей дружбы (поверь мне), обними,
удержи при себе, нет — пригласи и люби так, как буд-
то ты воздаешь ему благодарность. Тот, кто положил
начало дружбе, заслуживает не одолжений, а благодар-
ности. Будь здоров.
32
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Я в восторге от того, что тебе было приятно при-
бытие моего Тирона; чрезвычайно радуюсь и тому, что, по
твоим словам, воспользовавшись пребыванием проконсула,
ты многих отпустил на волю.53 Я ведь желаю, чтобы наша
родина обогащалась во всех отношениях, а особенно
гражданами: для городов это самое надежное украшение.
(2) Цр из тщеславия, но все же радуюсь я и тому, что ты
добавляешь: нас с тобой превозносили, выражая благодар-

Письма 32, 33 2ф
ность и похвалы; ведь, как говорит Ксенофонт, ήδιστον
άκουσμα Επαινος,54 в особенности, если ты считаешь, что их
заслужил. Будь здоров.
33
Плиний Тациту привет.
(1) Предсказываю — и мое предсказание не обманывает
меня, что твои «Истории» α будут бессмертны; тем сильнее
я желаю (откровенно сознаюсь) быть включенным в них;
(2) ведь если мы обычно заботимся о том, чтобы наше
лицо было изображено лучшим мастером, то разве мы не
должны желать, чтобы нашим делам выпал на долю писа-
тель и восхвалитель, подобный тебе? (3) Я прямо заявляю,
хотя от твоего усердия это и не может ускользнуть,
будучи занесено в документы,—я заявляю, чтобы ты ско-
рее поверил, что мне будет приятно, если ты украсишь
своим талантливым свидетельством мой поступок, извест-
ность которого возросла вследствие опасности.
(4) Сенат назначил меня вместе с Гереннием Сенеционом
защитником провинции Бетики против Бебия Массы и, после
осуждения Массы, постановил, чтобы его имущество было
под охраной государства.56 Сенецион, проведав, что кон-
сулы намерены заняться исками, пришел ко мне и сказал:
«С тем же согласием, с каким мы выполнили возложенную
на нас обязанность обвинения, обратимся к консулам
и попросим, чтобы они не позволили расточать имущество,
на страже которого они должны стоять». (5) Я ответил,
«Раз мы — защитники, данные сенатом, разберись, не выпол-
нена ли наша роль с окончанием сенатского расследова-
ния».— «Ты, — сказал он, — у которого нет никаких связей
с этой провинцией, кроме твоего благодеяния, притом:
только что оказанного, ты можешь назначить себе предел,
какой хочешь, я же родился там и был там квестором .

2319 Книга VII
(6) «Если у тебя это твердо решено и обдумано, — говорю
я,—я последую за тобой, чтобы, в случае какой-нибудь
напасти, она обрушилась не только на тебя».
(7) Мы пришли к консулам. Сенецион говорит, в чем
дело, кое-что добавляю я. Только мы умолкли, как Масса,
жалуясь на то, что Сенецион действует не как честный
защитник, а как заклятый враг, требует привлечения его
к судебной ответственности за нарушение долга. (8) Общий
ужас; я же говорю: «Боюсь, славнейшие консулы, что Масса
своим молчанием обвиняет меня в содействии противной
стороне, раз он не требует привлечь и меня к судебной
ответственности». Это слово сразу было подхвачено и впо-
следствии часто с похвалой упоминалось в разговорах.
(9) Божественный Нерва57 (ведь и в бытность частным чело-
веком он внимательно следил за проявлениями порядоч-
ности в общественной жизни) в посланном мне очень
серьезном письме поздравил не только меня, но и наш век,
которому выпал на долю пример (так он писал), подобный
древним. (10) Всему этому, каково бы оно ни было, ты
придашь больше известности, славы, величия; впрочем, я не
требую, чтобы ты превысил меру того, что было совершено:
история не должна переступать пределов истины, и для
честных поступков достаточно одной истины. Будь здоров.

КНИГА VIII

ι
Плиний Септицию привет.
(1) Я благополучно закончил путешествие, но некоторые
из моих людей захворали от жестокой жары. (2) Чтец Енкол-
пий, оцора моя в серьезных трудах и моя отрада, кашляет
кровью: цыль разбередила ему горло. Какое горе для него,
какая печаль для меня» если он, вся заслуга которого была
в занятиях, станет к занятиям неспособен. Кто будет так чи-
тать мои книги, так любить их? К кому буду я так прислу-
шиваться? (3) Боги, впрочем, сулят счастливый исход: кровь
остановилась, боль утихла. Кроме того, сам он человек
воздержанный, я полон заботы, врачи усердны. А здоровый
климат, деревенское уединение и покой обещают и здо-
ровье и отдых. Будь здоров.
Плиний Кальвизию привет.
(1) Люди уезжают к себе в имения, чтобы вернуться
обогатившись, я — чтобы обеднеть. Я запродал урожай вино-
града съемщикам, которые торговали его у меня наперебой:1

232 Книга VIII
к этому склоняли их и тогдашняя цена и та, которая пред-
виделась. (2) Надежда обманула их. Просто было бы сделать
всем равномерную скидку, только это было бы не вполне
правильно. Я же считаю самым прекрасным поступать по спра-
ведливости и в обществе и дома, и в большом и в малом,
и в чужом и в своем. Если одинаковы проступки, то оди-
наковы и хорошие дела. (3) Поэтому, чтобы никто не ушел
от меня без подарка, я всем сбавил одну восьмую с его
цены, а потом уже отдельно позаботился о тех, кто вложил
в съемку винограда очень крупные суммы: они и мне больше
помогли и себе больше сделали убытку. (4) Поэтому тем,
кто сторговался больше чем за десять тысяч, я к этой общей,
как бы всенародной, восьмой части добавил еще одну де-
сятую от суммы, превышавшей десять тысяч.
(5) Боюсь, что я выражаюсь неясно: вот пояснение моих
расчетов. Кто сторговался, например, за пятнадцать тысяч,
те получили скидку в одну восьмую от пятнадцати тысяч
и в одну десятую от десяти. (6) Я принял, кроме того, в рас-
чет, что из денег, которые они должны были уплатить,
одни внесли значительную сумму, другие маленькую,
а третьи ничего, и решил, что не будет правды в том,
если я одинаково пожалею при скидке тех, кто был неоди-
наково совестлив с уплатой. (7) И я опять сбросил уплатив-
шим десятую часть того, что они уплатили. Таким образом,
казалось мне, лучше всего будет и оказать каждому милость
в соответствии с его заслугами в прошлом и привлечь всех
на будущее к покупке урожая и к уплате денег. (8) Дорого
встал мне этот расчет или эта мягкость, но это . стоило
сделать: по всей области хвалят этот новый вид скидки.
Что же касается тех, кого я не подогнал, как говорится,
под одну мерку, а обощелся с каждым по-особому, поставив
его на соответственную ступеньку, то, чем лучше и честнее
был человек, тем более обязанным ушел он от меня, узнав
по опыту, что у меня не εν δέ Щ τι^ ή[λέν κακός ήδέ κοα
έσθλός.2 Будь здоров.

Письма 3, 4 233>
Плиний Спарсу привет.
(1) Ты сообщаешь, что изо всех моих книг тебе особенно
понравилась посланная тебе последней. (2) Таково же мне-
ние одного очень ученого человека. Это заставляет меня-
думать, что никто из вас не ошибается, так как невероятно,
чтобы вы оба ошиблись, и так как я все же склонен .льстить
себе. Я хочу, чтобы каждая моя последняя работа казалась
самой совершенной, и поэтому я перенес уже свои заботы
с этой книги на речь, которую я недавно издал и которую
отправлю тебе, как только найду усердного письмоносца. (3) Я
возбудил твое ожидание; боюсь, как бы моя речь, попав к тебе
в руки, его не обманула. Пока что жди ее как произведение,
которое тебе понравится: может быть, и в самом деле по·
нравится. Будь здоров.
Плиний Канинию привет.
(1) Ты прекрасно делаешь, что собираешься описать
дакийскую войну.3 Найдется ли тема свежее, богаче, обшир-
нее, поэтичнее, и, наконец, при всей своей правдивости,,
сказочнее? (2) Ты будешь говорить о создании новых рек,4
о переброске через реки новых мостов,5 о лагерях, распо-
ложившихся на горных крутизнах, о царе, выброшенном
из дворца, выброшенном из жизни6 и не пришедшем
в отчаяние; ты расскажешь о двух триумфах: один справляли
впервые над народом, не знавшим поражений, другой был
окончательным.
(3) Есть здесь одна, но величайшая трудность: подобрать
для всего этого соответственные слова — это неизмеримый
труд даже для твоего таланта, хотя он высоко парит и креп-

234 Книга У1П
нет в больших делах. Некоторое затруднение будет и в том,
чтобы уложить в греческие стихи варварские, дикие имена/
прежде всего, имя самого царя. (4) Все, однако, можно
если не победить, то смягчить искусством и старанием.
(5) А кроме того, если Гомеру позволено для гладкости
стиха стягивать, расширять и сгибать даже нежные грече-
ские слова, почему не разрешить тебе подобной же сме-
лости, тем более, что это не прихоть, а необходимость?
Поэтому, по праву поэтов, призови богов8 и вместе с богами
того самого, чьи подвиги, дела и советы ты собираешься
воспеть,9 отпусти канаты, распусти паруса и устремись в путь
во весь размах своего таланта. Когда, как не теперь? Почему,
в самом деле, не заговорить мне с поэтом поэтическим языком?
(6) Теперь же договариваюсь с тобой вот о чем: первое,
что ты закончишь, присылай мне; нет, присылай еще раньше,
чем ты закончишь: свежее, сырое, новорожденное. (7) Ты
ответишь, что выхваченная часть не может произвести та-
кого впечатления, как целое; начатое — такого, как закон-
ченное. Я это знаю: я буду это расценивать как отдельные
члены; они будут дожидаться в нашем ящике твоей окон-
чательной отделки. Позволь мне помимо прочего получить
еще этот знак твоей любви: пусть я знаю то, чего ты никому
не хочешь сообщать. (8) В общем, может быть, мое одо-
брение и похвала твоему произведению будет тем больше/
чем медлительнее и осторожнее будешь ты с его присылкой,
но тебя самого я тем больше полюблю и тем больше
одобрю, чем скорее и неосторожнее ты его пришлешь.
Будь здоров.
Плиний Гемину привет.
(1) Тяжкий удар поразил нашего Макрина: он потерял
лену, женщину редкостную даже для времен древних. Он

Письма 5, 6* 235
прожил с ней тридцать девять лет без ссоры и без обиды.
С каким почтением относилась она к своему мужу! Сама
она заслуживала наибольшего. В ней собрались и соедини-
лись добродетели разных возрастов. (2) У Макрина есть,
конечно, большое утешение в том, что он так долго владел
таким сокровищем, но тем больнее для него утрата: при-
вычка к хорошему делает потерю особенно мучительной.
3) Я буду в беспокойстве за этого очень дорогого мне чело-
века, пока, наконец, он не сможет отвлечься и дать заруб-
цеваться своей ране: это успешнее всего сделают и сама
неизбежность, и длительное время, и сытость печалью.
Будь здоров.
Плиний Монтану привет.
(1) Ты уже должен знать из моего письма, что я недавно
нашел памятник Палланту с такой надписью: «Ему сенат
за верность и почтение к патронам постановил дать пре-
торские знаки и пятнадцать миллионов сестерций, каковою
честью он остался доволен». (2) Потом я решил, что стоит
поискать само сенатское постановление. Оно было так пышно
и велеречиво, что эта горделивая надпись показалась скром-
ной. Пусть бы сравнили себя с ним не то что Сципионы
и Муммии11 древности, а более близкие нам Марии, Суллы,
Помпеи — не буду идти дальше — далеко им до Палланта!
(3) Считать людей, принявших такое постановление, на-
смешниками или страдальцами? Я назвал бы их насмеш-
никами, если бы сенату приличествовала насмешливость;
назвал бы страдальцами, но никакое страдание не может
вынудить к такому поступку. Итак, это честолюбие и же-
лание продвинуться? Но кто настолько безумен, чтобы
хотеть путем своего, путем общественного позора продви-

236 Книга VIII
нуться в том государстве, где привилегией блистательного
магистрата12 было право первым восхвалять Палланта?
(4) Я не говорю о том, что Палланту, рабу, предлагаются
преторские знаки: они предлагаются рабами; не говорю
о том, что рабы постановляют не только уговорить, но даже
заставить его носить золотое кольцо:13 несовместимо ведь
с достоинством сената, чтобы претор носил железное кольцо.
(5) Все это пустяки, на которые не стоит обращать внима-
ния, а вот что стоит вспомнить: ради Палланта сенат
(и здание после этого не было освящено?) благодарит госу-
даря за то, что он сам сопроводил упоминание о нем
почетнейшим отзывом и дал сенату возможность засвиде-
тельствовать свое к нему благоволение. (6) Что может быть
для сената прекраснее, чем обнаружить свою благодарность
Палланту? К этому добавлено: «дабы Паллант, коему все
они признают себя предельно обязанными, заслуженней-
шим образом получил награду за свою исключительную
верность и за исключительное усердие». Можно подумать,
что расширены границы империи, что спасены войска
республики! (7) Следует продолжение: «для щедрости сената
и римского народа не может представиться более удобного
случая, чем возможность увеличить средства бескорыстней-
шего и вернейшего стража императорского имущества».
Вот желание сената, вот главная радость народа, вот удоб-
нейший случай быть щедрым: увеличить средства Палланта
путем истощения государственного имущества! (8) Дальше
говорится о том, что сенату угодно было принять решение
выдать ему из казны пятнадцать миллионов сестерций, и чем
недоступнее душа Палланта для алчности, тем настоятель-
нее прссить отца отечества побудить Палланта уступить
сенату. (9) Только этого и недоставало, чтобы с Паллантом
велись переговоры от имени государственной^власти, чтобы
Палланта упрашивали уступить сенату, чтобы сам государь
был приглашен выступить против этого горделивого беско-
рыстия: только бы Паллант не презрел пятнадцати миллио-

Письмо в 237
нов! Он их презрел, потому что отвергнуть такую сумму,
публично предложенную, — в этом было больше дерзости,
чем в том, чтобы ее принять! (10) Сенат, однако, превознес
этот поступок, правда, с видом сожаления в следующих
словах: «так как наилучший государь и отец отечества,
по просьбе Палланта, пожелал опустить ту часть постанов-
ления, где говорится о выдаче Палланту из казны пятнад-
цати миллионов сестерций, то сенат заявляет, что, хотя он
охотно и по заслугам определил Палланту между прочими
почестями и эту сумму за его верность и усердие, тем
не менее он и в этом повинуется воле своего государя,
противиться которой в чем бы то ни было, считает не дозво-
ленным». (11) Представь себе Палланта, налагающего запрет1*
на сенатское постановление, умеряющего свои почести и
отказывающегося от пятнадцати миллионов, как от чего-то
чрезмерного, тогда как преторские знаки он принял, словно
это нечто меньшее; (12) представь себе государя, покоряю-
щегося пред лицом сената просьбам, вернее приказу отпу-
щенника (отпущенник распоряжается своим патроном,
к которому в сенате обращается с просьбой); представь себе
сенат, упорно твердящий, что он по заслугам и охотно
определил между прочими почестями эту сумму Палланту
и настаивал бы на ее принятии, если бы не повиновение
воле государя, противиться которой в чем бы то ни было
не дозволено. Итак, для того чтобы Паллант не унес из казны
пятнадцати миллионов, для этого потребовалась его соб-
ственная скромность и повиновение сената, который именно
здесь должен был отказать в повиновении, если он вообще
считал, что дозволительно в чем-нибудь не повино-
ваться.
(13) Ты ждешь конца? — погоди: услышишь еще нечто
большее: «прославлять милостивую готовность государя
хвалить и награждать по заслугам полезно повсюду, наи-
паче же в тех местах, где ведающих его имуществом можно
побудить к подражанию и где блистательная верность и

238 Книга VIII
честность Палланта может своим примером вызвать стремле-
ние к почетному соревнованию; посему речь, которую
наилучший государь держал накануне, за десять дней до
февральских календ,15 в сенате, и постановление сената
по этому поводу надлежит вырезать на медной доске и
прибить эту доску у статуи божественного Юлия, на которой
он изображен в панцыре».16 (14) Мало показалось того, что
сенат был свидетелем такого позора: выбрали самое людное
место, чтобы об этом позоре читали современники, читали
потомки. Решено было обозначить на медной доске все
почести привередливого раба: и те, которые он отверг,,
и те, которые получил, поскольку это зависело от сената.
Преторские знаки Палланта вырезаны и высечены на пуб-
личных, предназначенных для вечности памятниках так,
словно это древние договоры, так, словно это священные
законы. (15) Такова была воля государя, сената, самого Пал-
ланта— не знаю уж, как сказать..., что они пожелали выста-
вить на глазах у всех — Паллант свое бесстыдство, свое дол-
готерпение государь, свою низость сенат. Не устыдились
даже привести основание для своей подлости, исключитель-
ное, превосходное основание: пусть пример паллантовых
наград вызовет у других стремление к соревнованию.
(16) Так дешево стоили почести; даже те, которыми Пал-
лант не пренебрегал. И однако находились люди благород-
ного происхождения, которые искали и добивались тогог
что на их глазах давали отпущеннику и обещали
рабу.
(17) Какое счастье, что моя жизнь не пришлась на то
время, за которое мне стыдно так, словно я жил тогда1
Не сомневаюсь, что и ты чувствуешь так же. Я знаю твою
живую и благородную душу: моя скорбь покажется тебе
не чрезмерной, а скорее недостаточной, хотя, может быть,
в некоторых местах я дал своему негодованию
волю больше, чем это подобает в письме. Будь здо-
ров.

Письма 7, 8 239'
Плиний Тациту привет.
(1) Не как учителю учитель, не как ученику ученик
(по твоим словам), но как ученику учитель (ибо ты учитель,,
я же ни в коем случае; ты и зовешь меня в школу, а я
до сих пор праздную сатурналии17) послал ты книгу.
(2) Можно ли было сделать гипербат18 длиннее и тем самым
доказать, что мне не следует называться не только твоим
учителем, но даже и учеником? Я приму, однако, на себя
роль учителя и воспользуюсь над твоей книгой правом, кото-
рое ты мне дал, с тем большей свободой, что я пока ничего не
собираюсь послать тебе, и тебе не на чем будет мне отомстить..
Будь здоров.
8
Плиний Роману привет.
(1) Видел ли ты когда-нибудь источник Клитумна?19 Еслк
нет (а я думаю, что нет, иначе ты бы мне об этом рассказал),,
то посмотри. Я увидел его совсем недавно (и каюсь, что
так поздно).
(2) Невысоко вознесшийся холм покрыт густой сенью
древних кипарисов; из-под него вытекает источник, разли-
вающийся множеством ручейков неравной величины. Про-
бившись, он образует широко расстилающуюся заводь,
с такой чистой и прозрачной водой, что можно пересчитать
на дне брошенные чурочки и блестящие камешки. (3) Отсюда
он течет дальше; двигаться его заставляет не покатость
места, а изобилие вод, стремящихся вниз как бы в силу
собственной тяжести. Это пока еще источник, — и вот уже
мощная река, по которой могут ходить суда и которая несет
их в разных направлениях по течению и против течения. Оно
настолько сильно (местность здесь совершенно ровная), что

.240 Книга VIII
суда, идущие вниз, не нуждаются в веслах; идущие вверх
с трудом могут его преодолеть с помощью весел и шестов.
(4) Для тех, кто совершает по реке увеселительную про-
гулку, это одинаково приятно: стоит переменить направле-
ние— и труд сменяется отдыхом, отдых—трудом.
Берега густо одеты буком и тополем: они словно погру-
жаются в прозрачную воду, и река еще прибавляет к ним
их зеленое отражение. Холодом вода может поспорить
со снегом и не уступит ему цветом. (5) Около реки нахо-
дится древний, очень чтимый храм: в нем стоит сам Кли-
тумн, закутанный в претексту: жребии говорят о присутствии
божества и божества вещего. Вокруг разбросано множество
часовен: в каждой обитает бог. У каждого есть свой культ,
свое имя; у некоторых есть и свои источники: кроме глав-
ного, являющегося как бы отцом остальных, имеются и
меньшие, каждый со своим истоком. Все они вливаются
в реку, через которую люди проходят по мосту. (6) Он
является границей между святым местом и обыкновенным.
Выше его можно только ходить судам, ниже разрешается
и купаться. Гиспеллаты,20 которым божественный Август
подарил это место, предоставляют здесь от имени общины
баню, предоставляют и гостиницу. Нет недостатка и в усадь-
бах; привлеченные прелестью реки, они выстроились на берегу.
(7) В общем ты здесь от всего получишь наслаждение.
Ты и поучишься здесь и почитаешь на всех колоннах, и
на всех стенах множество надписей, в которых прослав-
ляется этот источник и его бог. Многие ты одобришь; кое
над чем посмеешься;21 впрочем, по своей мягкости ты ни
над чем не посмеешься. Будь здоров.
9
Плиний Урсу привет.
(1) Давно не брал я в руки ни книги, ни стиля; давно
не знаю, что такое отдых, что такое покой, что такое это

Письма 9—11 241
сладостное состояние: ничего не делать, быть никем. Много-
численные дела моих друзей не позволяют мне ни отдохнуть,
ни заниматься. (2) Никакие занятия не стоят того, чтобы
гади них пренебречь обязанностями дружбы, свято чтить
которые учат сами занятия. Будь здоров.
10
Плиний Фабату, деду жены, привет.
(1) Ты так хотел увидеть от нас правнуков! Тем печальнее
будет тебе услышать, что у твоей внучки случился выки-
дыш: она, еще дитя, не знала о своей беременности и не
соблюдала того, что должны соблюдать беременные, а де-
лала то, что им заказано. Эту ошибку искупила она тяжким
уроком: она стояла на краю смерти. (2) Тебе, конечно,
тяжело пережить, что в старости ты лишился потомства,
казалось, уже уготованного, но ты должен возблагодарить
богов, которые отказали тебе сейчас в правнуках, чтобы
сохранить внучку, а правнуков пошлют в будущем. Твердо
надеяться на них заставляет нас эта беременность, хотя так
несчастливо и кончившаяся. (3) Я уговариваю, убеждаю
и подкрепляю тебя сейчас теми самыми доводами, что и
себя. Твое желание иметь правнуков не горячее моего
желания иметь детей: мне кажется, что мы с тобой оставим им
широкий путь к почестям, имена — широко известные и
изображения предков не от вчерашнего дня.22 Только бы
они родились и сменили наше горе на радость. Будь здоров.
11
Плиний Гиспулле привет.
(1) Когда я думаю о том, что чувство твое к дочери
брата еще нежнее материнской любви, то понимаю, что
16 Письма Плиния

242 Книга VIII
тебя надо предварить сообщением о событии более позднем:
пусть первое чувство радости не оставит места для тревоги.
Я боюсь, правда, как бы ты после такого счастливого
известия опять не впала в страх и не радовалась бы за нее,
избавленную от опасности, трепеща в то же время за то,
чему она подвергалась. (2) Она уже весела, она пришла
в себя, она вернулась ко мне; она начинает поправляться
и судит о пережитой беде по ходу выздоровления. Она была
(в добрый час сказать!) в большой беде, была вовсе не по
своей вине, а до некоторой степени по вине возраста.
Поэтому и произошел выкидыш и так печально было ее
знакомство с беременностью, о которой она не подозревала.
(3) Поэтому, если тебе и не было дано утешиться в тоске
по утраченном брате его внуком или внучкой, то помни,
что утешение это только отложено, а не утеряно, потому что
жива та, в которой наши надежды. В то же время оправдай
перед своим отцом этот случай: женщина к таким случай-
ностям снисходительнее. Будь здорова.
12
Плиний Минициану привет.
(1) Только на сегодня прошу извинить меня: будет
читать Титиний Капитон, и я буду его слушать, не знаю,
больше ли по обязанности или по охоте. Это прекрасный
человек, и его следует отнести к главным украшениям
нашего века: он чтит науку, а ученых любит, бережет
и продвигает; для многих сочинителей он приют и тихая
пристань, для всех — пример и, наконец, возродитель и пре-
образователь литературы, уже стареющей. (2) Он предо-
ставляет свой дом читающим; с редким благожелательством
посещает чтения и не только у себя: на моих он неизменно
присутствовал, если только находился в городе. Неблаго-
дарность тем отвратительнее, чем благороднее повод для

Письма 12—14 243
благодарности. (3) Если бы меня изводили тяжбы, я считал бы
себя обязанным обойти всех своих поручителей, а теперь,
когда все мое дело, вся забота в занятиях, разве меня
меньше обязывает такое усердие именно в том, чем меня
можно — не скажу единственно, но, во всяком случае,
больше всего — обязать? (4) Если бы я даже не был обязан
отплатить ему как бы взаимной услугой, мне все равно
не дал бы покоя и талант этого человека, блистательный,
огромный и очень нежный при всей своей строгости и вели-
чине его темы. Он описывает смерть знаменитых мужей,
в том числе некоторых, очень мне дорогих. (δ) Мне кажется,
я исполняю благочестивую обязанность, присутствуя при
посмертном восхвалении, позднем, правда, но тем более
правдивом, тех людей, на чьих похоронах мне нельзя было
присутствовать. Будь здоров.
13
Плиний Гениалу привет.
(1) Я одобряю то, что ты читаешь мои книги совместно
с отцом. Для твоего развития важно научиться у красноре-
чивейшего человека тому, что следует хвалить, что пори-
цать, и в то же время получить навык в том, чтобы гово-
рить правду. Ты видишь, кому ты должен следовать, по чьим
стопам идти. (2) Счастливец! На твою долю выпало иметь
живой, притом самый лучший и близкий тебе пример: образ-
цом тебе служит тот самый человек, уподобить которому
захотела тебя сама природа. Будь здоров.
14
Плиний Аристону привет.
(1) Таг< как ты очень сведущ в частном праве и госу-
;;арстзеш:ом (а сюда входят и права сената), то я хотел бы
16*

244 Книга VIII
именно от тебя услышать, допустил ли я недавно в сенате
ошибку или нет? Я хочу научиться не для прошедшего слу-
чая (это уже поздно), а на будущее, если случится что-
нибудь подобное. (2) Ты скажешь: «Зачем ты спрашиваешь
о том, что ты должен знать?». Рабство прошлого времени
повлекло за собой невежество и забвение в области многих
благородных знаний, между прочим и в области сенатского
права. (3) Много ли найдется людей, настолько терпеливых,
чтобы заниматься тем, что неприложимо на практике? При-
бавь к этому, что трудно не перезабыть сведений, которым
нет применения. Поэтому возвращенная свобода застигла
нас несведущими и неопытными; упоенные ею, мы выну-
ждены иногда раньше действовать, а затем уже узнавать.
(4) С древних времен было заведено так, что мы учились
от старших, не только с их слов, но и воочию, тому, что
вскоре предстояло нам делать самим и что мы, в свою
очередь, должны были передать младшему поколению.
(5) Поэтому юношей сразу же вводили в военную службу,
чтобы они привыкли распоряжаться, повинуясь, и предводи-
тельствовать, следуя за вождем; поэтому те, кто предна-
значал себя к государственной деятельности, присутство-
вали на заседаниях сената, стоя в дверях, и, прежде чем
стать участниками в государственном совете, были в нем
зрителями.23 (6) Собственный отец был учителем сыну,
а у кого отца не было, тому заменял отца самый старый
и почтенный сенатор. С полномочиями докладчиков, с пра-
вами голосующих, с властью магистратов, с положением
свободных граждан, с тем, где должно уступить и где
сопротивляться, когда время замолчать, каким образом гово-
рить, как разграничить противоречивые мнения, как провести
добавочные предложения,—одним словом, со все^ сенат-
ским обычаем знакомились на примерах, а это самый вер-
ный способ обучения. (7) И мы в молодости были на воен-
ной службе, но в то время храбрость была в подозрении,
а бездеятельность в цене, у вождей не было авторитета,

Письмо 14 245
а у солдат дисциплины; никто не командовал, никто не пови-
новался; все было разнуздано, спутано, извращено; все
вообще следовало скорее забыть, чем запомнить. (8) И мы же
увидели сенат, сенат трепещущий и безмолвный: говорить
то, что ты хотел, было опасно; то, чего не хотел, жалко.
Чему можно было тогда научиться, чему радостно было
выучиться, если сенат созывался или для полного безделья,
или для величайшего преступления? Если задержанный или
в насмешку или на горе себе он никогда не принимал серь-
езных решений, но часто горестные? (9) То же самое видели
мы и терпели в течение многих лет, уже сами став сена-
торами, уже сами став причастными к этому злу. За эти годы
мы отупели и согнулись: для будущего мы сломаны. (10) Кра-
ток срок (время кажется тем короче, чем оно счастливее), за
который нам захотелось узнать, что мы такое, и захотелось
применить на деле то, что мы узнали.
Тем справедливее моя просьба, во-первых, о том, чтобы
ты простил мою ошибку, если здесь есть ошибка, а затем,
чтобы ты исправил ее своим знанием: ты ведь всегда зани-
?*ался правом общественным и частным, древним и новым,
обычным и применяющимся в исключительных случаях.
(И) Я полагаю, что вопрос, который я предложу тебе,
недостаточно исследован, а то и вовсе не известен даже
таким юристам, которых обширная практика и множество
дел заставили узнать решительно все. Поэтому и мне изви-
нительнее, если я споткнулся, и ты будешь достойнее
похвалы, если сможешь научить даже тому, чему, неизвестно,
учился ли ты сам.
(12) Доложено было об отпущенниках консула Αφι ания
Декстра, убитого — неизвестно, своей ли рукой или рукой
домашних, рукой ли преступной или послушной.24 Один
(«кто?'>—спросишь ты,— я, но это не имеет значения) полагал,
что после допроса их не следует подвергать пытке, другой,—
что их надо сослать на остров, третий—наказать смертью.(13)
Мнения эти были столь различны, что каждое из них могло

246 Книга VIII
рассматриваться только как совершенно особое. Что общего
между казнью и ссылкой? Клянусь Геркулесом1 Не больше,
чем между ссылкой и оправданием, хотя оправдание и не-
сколько ближе к ссылке, чем к казни (в обоих первых
случаях жизнь подсудимому остается, в последнем она
отнимается). Между тем и высказавшиеся за казнь и выска-
завшиеся за ссылку25 сели вместе,26 и это временное подо-
бие единомыслия сгладило их разномыслие. (14) Я потребо-
вал, чтобы голоса, поданные за каждое решение, считались
отдельно и чтобы два мнения не объединялись в кратком
перемирии. Я настаивал, чтобы сторонники казни отошли
от высказавшихся за ссылку и не вступали между собой
в кратковременный союз против голосующих за освобожде-
ние: никакого ведь значения не имеет, отвергнут ли одно
и то же люди, которым пришлось по душе не одно и то же.
(15) Мне казалось чрезвычайно странным, что человек,
высказавшийся за ссылку отпущенников и за пытку для
рабов, вынужден был разделить свое мнение, а стоявшего
за казнь отпущенников считали заодно со сторонником
ссылки. Если следовало разделить мнение одного человека,
так как оно включало в себя два положения, то мне было
непонятно, каким образом можно объединить мнения двух,
столь меж собою различные. (16) Позволь мне привести
тебе мои основания так, как я это сделал там; по оконча-
нии дела так, как будто оно еще не было решено,
и на досуге теперь объединить то, что я говорил тогда
урывками, прерываемый многочисленными протестами.
(17) Представь себе, что для этого дела назначено трое
судей: один высказался за казнь отпущенников, другой —
за их ссылку, третий — за оправдание. Разве два первых
мнения могут соединенными силами победить третье? Разве
каждое из них не будет иметь в отдельности такой же
силы, как и другое? И разве в первом больше общего
со вторым, чем во втором с третьим? (18) Поэтому и в сенате
голоса, которые поданы за мнения столь различные, должны

Письмо 14 247
считаться как противные. Если бы один и тот же человек
считал, что их нужно и казнить и сослать, то они могли бы
в силу мнения этого одного быть и казненными и сослан-
ными? Можно ли, наконец, считать единым мнение, в кото-
ром соединены положения, столь противоположные?
(19) Каким образом, наконец, когда один подает голос
за казнь, а другой за ссылку, может считаться единым мне-
ние, высказанное двумя лицами, если оно не будет считаться
единым, хотя его и выскажет один человек?
Разве закон отчетливо не велит разъединять мнения
высказавшихся за казнь и за ссылку, приказывая расходиться
таким образом: «Те из вас, кто думает таким образом, сту-
пайте в эту сторону; те, кто совсем иначе, идите туда,
с кем вы согласны». Рассмотри, взвесь каждое слово: «Те,
кто думает таким образом»—это вы, высказавшиеся за ссылку;
«ступайте в эту сторону», т. е. в ту сторону, где сидит сена-
тор, подавший голос за ссылку. (20) Из этого ясно, что
думающие о смертной казни не могут остаться на этой
стороне. «Кто совсем иначе»—ты замечаешь, что закон
не довольствуется тем, чтобы сказать «иначе», а еще доба-
вляет «совсем». Можно ли сомневаться, что сторонники
смертной казни думают «совсем иначе», чем сторонники
ссылки?—«Идите туда, с кем вы согласны»;—разве неоче-
видно, что закон зовет, заставляет идти, толкает в противо-
положные стороны тех, кто думает по-разному? Разве кон-
сул не указывает не только обычной формулой, но и дви-
жением руки, где кому должно остаться и куда перейти?
(21) Оказывается, однако, что если не сосчитать вместе
голоса сторонников казни и сторонников ссылки, то верх
возьмет оправдывающая сторона. А какое до этого дело
голосующим? Им во всяком случае не пристало всеми спо-
собами и всеми средствами сражаться против более мягкого
решения. Во всяком случае число сторонников казни и ссылки
следует сравнить сначала с числом сторонников оправдания,
а потом уже между собол. Как в некоторых зрелищах жре-

248 Книга VIII
бий выделяет и ставит в стороне человека, который потом
будет сражаться с победителем,27 так и для сенатских схва-
ток бывает первая очередь и вторая: то из двух мнений,
которое одержало верх, поджидается третьим. (22) И если
первое мнение одобрено, то остальные разве снимаются?
Каким образом мнения, для которых в дальнейшем не будет
места, могут стоять не на одном и том же месте?
(23) Повторю яснее. Если подан голос за ссылку, а сто-
ронники казни сразу же с самого начала пойдут в другую
сторону, то напрасно впоследствии будут они разногласить
с теми, с кем недавно соглашались. (24) Зачем, однако, упо-
добляюсь я наставнику? Я ведь хотел узнать, надо ли разделять
мнения или голосовать каждое предложение в отдельности?
Я добился того, чего требовал. Тем не менее я хочу
знать, должен ли я был этого требовать? Каким образом я
добился? Сенатор, настаивавший на применении смертной
казни, уступая то ли закону, то ли справедливости моего
требования, отказался от своего мнения и перешел к сто-
ронникам ссылки: он, несомненно, испугался, что если
голоса станут считаться отдельно, как это, казалось, и будет,
то численно превысят голоса сторонников оправдания. По-
следних было гораздо больше, чеАм сторонников двух других
решений. (25) Тогда те, кого он перетянул к себе своим
авторитетом, оставленные им, отказались от мнения, оставлен-
ного своим виновником, и последовали как за перебежчиком
за тем, за кем они следовали как за вождем. (20)Таким образом,
из трех мнений образовалось два, а из двух удержалось
одно;третье оказалось исключено, так как, не будучи в силах
ι обороть оба, оно выбрало себе победителя. Будь здоров.
15
Плиний Юниору привет.
(1) Я завалил тебя сразу целой грудой свитков, но зава-
лил, во-первых, потому, что ты этого требовал, а затем

Письма 15, 16 149
потому, что ты писал мне о том, как скуден у вас
сбор винограда: да будет мне известно, что тебе, как го-
ворится, выдастся часок почитать книгу. (2) Те же вести
из моих имений. И мне, следовательно, можно будет
написать кое-что для тебя, если только окажется, где
купить бумаги; иначе, по необходимости, буду сти-
рать, что бы ни написал, хорошее или плохое. Будь
здоров.
16
Плиний Патерну привет.
(1) Я измучен болезнями моих людей и смертью их:
)мерли молодые люди. Есть у меня два утешения в этой
печали,— несоизмеримые с ней, но все же утешения: во-пер-
вых, готовность, с которой я отпускаю людей на волю:28 мне
кажется, что не совсем уж преждевременно потерял я тех,
кого потерял уже свободными; а во-вторых, разрешение
рабам делать своего рода завещания, которые я соблюдаю,
как законные/9 (2) Они поручают мне и просят о том, о чем
им хочется; я повинуюсь этому, как приказанию: они делят,
дарят, оставляют, лишь бы в пределах моего дома, так как
для рабов господский дом — это своего рода государство.
(3) И, однако, хотя я успокаиваю себя этими утешениями,
я, в силу той же мягкости, которая заставляет меня раз-
решать все это, чувствую себя обессиленным и сломлен-
ным.
Все же я не хотел бы стать более жестким. Я прекрасно
знаю, что другие считают подобного рода несчастье просто
убытком и поэтому кажутся себе великими и мудрыми
людьми. Велики ли они и мудры, я не знаю, но они не люди.
(4) Человеку свойственно чувствовать и испытывать страда-
ние, но в то же время бороться с болью и слушать утеше-
ния, а не просто не нуждаться в утешениях. (5) Я написал

250 Книга VIII
об этом, может быть, больше, чем бы следовало, но меньше,
чем мне хотелось бы. Есть некоторое наслаждение и в печали,
особенно если ты выплачешься на груди у друга, который
готов или похвалить твои слезы, или извинить их. Будь
здоров.
17
Плиний Макрину привет.
(1) И в твоих местах погода такая же суровая и неисто-
вая? Здесь непрерывные бури и частые ливни. Тибр вышел
из своих берегов30 и разлился по низким местам. (2) Хотя
канал, сделанный предусмотрительнейшим императором,
и обессилил его, но вода затопляет долины, течет по полям,
и по ровным местам вместо земли ты видишь воду. Реки,
которые он обычно принимает в себя и, смешав со своими
водами, несет вниз, он теперь заставляет идти вспять и таким
образом заливает чужой водой поля, с ним не смежные.
(3) Анио, самая прелестная изо всех рек,21 к которому дачи
тянутся, словно приглашая его к себе в гости и стараясь
у себя удержать, сломал и унес большую часть рощ, его
осенявших; он подмыл горы; обрушившиеся громады во мно-г
гих местах его заперли: ища утерянный путь, он сворачи-
вает постройки и стремительно вырывается из развалин.
Люди, которых это наводнение захватило на высоких местах,
видели, как по широкому водному пространству неслись
то драгоценная и тяжелая утварь богатых людей, то сель-
ские орудия; в одном месте плыли волы в плуге с пахарем,
в другом скот, ходивший на свободе, а между ними стволы
деревьев и бревна от усадеб. (5) Беда не обошла и тех
мест, до которых река не добралась. Вместо наводнения
здесь шел непрерывный ливень и проносились смерчи: со-
оружения, которыми опоясана драгоценная земля, рухнули;

Письма 17, 18 251
памятники расшатаны и сброшены. Такое несчастье многих
лишило сил, пригнуло и раздавило; убытки увеличены
горем.
(6) Боюсь, не случилось ли у вас такой же беды;32 если
все спокойно, пожалуйста, избавь меня поскорее от этой
тревоги; а если что случилось, тоже сообщи. Мало разницы
в том, потерпел ты несчастье или ждешь его; только для
печали есть граница, а для страха — никакой. Печалишься
ты в соответствии с тем, что, ты знаешь, случилось;
боишься в соответствии с тем, что может случиться. Будь
здоров.
18
Плиний Руфину привет.
(1) Обычное мнение, что завещание человека является
зеркалом его нравов, совершенно лживо: хорошие качества
Домиция Тулла смерть обнаружила ярче, чем жизнь. (2) Хотя
он и был любезен с ловцами наследства, но наследницей он
оставил дочь, общую у него с братом: он удочерил родную
племянницу. Внукам он отказал много хорошего, отказал
и правнуку.33 Одним словом, все его распоряжения оказа-
лись исполнены родственной любви и тем более неожиданны.
(3) Поэтому по всему городу идут самые разные толки:
одни называют его неблагодарным притворщиком и своими
гнусными признаниями34 и жалобами на то, что отец, дед
и прадед поступил ке так, как круглый сирота, изобличают
себя самих; другие превозносят его именно за то, что он
разрушил подлые надежды тех, кого обманывать таким обра-
зом совершенно в духе времени. Говорят еще, что ему
нельзя было умереть с другим завещанием: он не оставил
своего имущества дочери, а только вернул его тем, кто
через дочь его обогатил. (4) Дело в том, что Куртилий Ман-

252 Книга VIII
ция возненавидел своего зятя, Домиция Лукана (это брат
Тулла), и согласился оставить наследницей его дочь, свою
внучку, только на том условии, если отец от нее откажется.
Отец отказался,55 дядя удочерил племянницу, и вышло, что
брат, причастный к проделке с завещанием, вернул иод
власть брата отвергнутую дочь, лукаво удочерив ее.36
(6) Судьба вообще словно судила обоим братьям богатство
вопреки воле тех, благодаря кому они разбогатели. Доми-
ций Афр назначил их своими наследниками по завещанию,
оглашенному им восемнадцать лет назад; впоследствии он
был ими настолько недоволен, что постарался о конфиска-
ции имущества их отца. (6) Удивительна его жестокость
и удивительно их счастье: жесток был человек, исключив-
ший из числа граждан того, с кем у него были общие дети;
счастливы люди, у которых место отца занял тот, кто погу-
бил отца. (7) И это наследство Афра вместе с остальным
имуществом, приобретенным вместе с братом, надлежало
передать дочери брата, который назначил Тулла единствен-
ным наследником, предпочтя его, примирения ради, собствен-
ной дочери. Тем больших похвал заслуживает его завеща-
ние, продиктованное семейственной любовью, честностью и
совестливостью: каждого родственника отблагодарил он но за-
слугам, отблагодарил и жену. (8) Жена, прекрасная, терпели-
вейшая женщина, получила прелестные усадьбы и большие,
деньги: заслуга ее перед мужем тем больше, чем сильнее ее
упрекали за это замужество. Казалось, что женщине знатного
происхождения, честных нравов, преклонного возраста, кото-
рая давно овдовела и когда-то была матерью, зазорно выхо-
дить за богатого старика, настолько хворого, что он надоел бы
и жене, которую ввел в свой дом молодым и здоровым: (9) все
члены его были исковерканы и искалечены настолько, что
он только глазами обводил все свое богатство и переворачи-
вался на постели лишь с чужой помощью. Он должен был
даже (противно и жалко сказать) подставлять свои зубы
для мытья и чистки; жалуясь на свою слабость и немощьг

Письмо 19 253
он часто говорил, что ему приходится ежедневно лизать
пальцы своих рабов. (10) И, однако, он жил и хотел жить,
поддерживаемый женой, которая своим постоянством обра-
тила себе в славу супружество, за которое первоначально
ее винили.
(11) Вот тебе все городские новости: все новости каса-
ются Тулла. Ожидался аукцион. Он был так богат, что
человек, купивший огромный парк, смог в тот же день уста-
вить его множеством древних статуй: столько прекрасных
вещей было у него заброшено в амбарах. (12) В свою оче-
редь не поставь себе в труд написать, если у вас случилось
что-нибудь, о чем стоит писать. Людской слух радуется
новизне, а на примерах люди научаются жить. Будь здо-
ров.
19
Плиний Максиму привет.
(1) И радость и утешение для меня в занятиях; всякую
радость делают они радостнее, всякую печаль менее печаль-
ной. Огорченный и нездоровьем жены и опасными болезнями,
а иногда и смертью моих людей, я прибегал к единствен-
ному облегчению в скорби — к занятиям: они заставляют
меня лучше понять несчастье, но и учат терпеливее его
переносить. (2) У меня в обычае отдавать на дружеский
суд, в первую очередь на твой, то, что я собираюсь выпу-
стить в свет. Обрати поэтому особое внимание на книгу,
которую ты получишь с зтим письмом: боюсь, что я в своей
печали был к ней не очень внимателен. Я мог, скорбя, заста-
вить себя писать, но заставить себя писать так, как пишут
с легкой душой, этого я не мог. А затем как занятия дают
радость, так и занятия идут лучше от веселого настроения
Будь здоров.

2Я Книга VIII
20
Плиний Галлу привет.
(1) Мы имеем обыкновение отправляться в путешествия
и переплывать моря, желая с чем-нибудь познакомиться,
и не обращаем внимания на то, что находится перед нами.
Так ли уж устроено природой, что мы не интересуемся
близким и гонимся за далеким; слабеет ли всякое желание,
если удовлетворить его легко; откладываем ли мы посеще-
ние того, что можно всегда увидеть, в расчете, что мы
часто можем это видеть,— (2) но как бы то ни было, мы
многого не знаем в нашем городе и его окрестностях
не только по собственному впечатлению, но и по расска-
зам. Будь это в Ахайе, в Египте, в Азии или в какой-нибудь
другой стране, богатой диковинками и прокричавшей о них,
мы об этом слушали бы, читали и все бы переглядели.
(3) Сам я как раз услышал о том, о чем раньше не слы-
хал, и я увидел то, чего до сих пор не видел. Дед моей
жены велел мне осмотреть его америнские поместья.37 Когда
я проезжал по ним, мне показали лежащее внизу озеро,
именуемое Вадимонским,38 и рассказали при этом о нем
невероятные вещи. Я спустился к нему самому. (4) Озеро
похоже на лежачее колесо: это равномерно описанный круг,
без единого залива, без единого угла; все вымерено, все
одинаково, словно выдолблено и вырезано рукой мастера.
Цвет у воды светлее синего "*" и гуще;39 она обладает сер-
нистым запахом и целебным свойством излечивать переломы,
(δ) Пространством оно не велико, но бывает, что по нем
от ветра поднимаются волны. Суда по нем не ходят (оно
священно),40 а плавают острова, заросшие камышом, ситни-
ком и разной травой, в изобилии растущей по болотам
и по самому краю озера. Все эти острова различны по форме
и по величине; края у всех голые, потому что они часто
ударяются и трутся или один о другой или о берег. Все они
одинаково высоки и одинаково легки; все они наподобие

Письма 20, 21 255
киля опускаются в воду неглубоко. (6) Эта подводная часть,
как можно видеть, равномерно погружена со всех сторон
в воду и равномерно на ней держится. Иногда эти острова
сбиваются вместе и, соединившись между собой, напоми-
нают материк; иногда их разносит в разные стороны против-
ными ветрами; порой, при безветрии, они спокойно плавают,
каждый сам по себе. (7) Часто меньшие пристают к большим,
как лодки к грузовым судам; часто между меньшими и боль-
шими начинается своего рода состязание в беге, а затем,
прибившись все к одному месту, они словно выдвигают
сушу вперед и то здесь, то там скрывают озеро от глаз
и вновь его открывают; только когда они держатся в сере-
дине озера, они не уменьшают его размеров. (8) Скотина,
гонясь за травой, идет на эти острова, как на край озера;
только оторвавшись от берега она начинает понимать, что
земля под ней движется; тогда, словно погруженная на судно,
со страхом смотрит она на окружающее ее озеро. Затем
она выходит в том месте, куда принесет ее ветром, и так же
не замечает, что сошла с острова, как не замечала, что
всходила на него. (9) Озеро это вливается в реку, которая,
пройдя немного на виду, погружается в пещеру и течет
глубоко под землей.41 Если в нее бросить что-нибудь раньше,
чем она скроется, то она сохранит этот предмет и опять
вынесет его на свет. (10) Я пишу тебе об этом, потому что,
думаю, это тебе так же неизвестно, как мне, и не менее
интересно. Ты, так же как и я, ничем не увлекаешься так,
как творениями природы. Будь здоров.
21
Плиний Арриану привет.
(1) Самым прекрасным и человечным считаю я, как
в жизни, так и в занятиях, соединение строгости с веселостью:

256 Книга VIII
первая не должна переходить в мрачность, вторая— в раз-
гул. (2) По этой причине я разноображу серьезную работу
забавами и шутками. Я выбрал для них самое удобное
место и время и, чтобы теперь же приучить к ним досужих
застольников,42 я в июле, когда наступает перерыв в суде,
собрал своих друзей и рассадил их по креслам, поставлен-
ньш перед ложами. (3) Случилось, что в тот же день утром
меня внезапно пригласили на защиту в суд, и это дало мне
повод сделать предисловие. Я просил, чтобы никто не упре-
кал меня в равнодушии к собственному произведению за то,
что, собираясь читать его в дружеском кругу, я не отка-
зался от судебного дела. Я добавил, что того же порядка
придерживаюсь и в своем писании: долг стоит впереди удо-
вольствия, дело впереди забавы, и я пишу сначала для дру-
зей и затем уже для себя. (4) Книга моя была разнообразна
и по содержанию и по размерам. Я делаю так, не доверяя
своему таланту, и этим избегаю опасности наскучить. Я
читал два дня: меня вынудило к этому одобрение слушате-
лей. Некоторые авторы кое-что пропускают, но присчитывают
пропущенное; я ничего не выбрасываю и даже заявляю,
что не выбрасываю. Я читаю все для того, чтобы все
исправить, а это не удается тем, кто читает только
избранное. (5) В их поведении больше скромности и,
может быть, уважения к аудитории, но в моем больше
простоты и дружелюбия. Тот любит друзей своих,
кто считает себя любимым так, что не боится надоесть.
А затем, какой толк в приятелях, если они собираются
только ради своего удовольствия? Человек, который
предпочитает слушать книгу своего друга, а не- созда-
вать ее,—зто прихотливый незнакомец. (6) Я не сомне-
ваюсь, что ты, по своей обычной любви ко мне, желаешь
как можно скорее прочесть эту неперебродившую книгу.
Ты прочтешь ее, но уже пересмотренную: ради этого я
ее и читал. Кое-что из нее, впрочем, тебе уже известно.
Ты узнаешь это или в исправленном виде или, как это

Письмо 22 257
бывает иногда после долгого промежутка, оно покажется
тебе хуже: ты будешь читать все, как заново написанное.
От многочисленных изменений измененным кажется
и то, что осталось таким, как было. Будь
здоров.
22
Плиний Гемину привет.
(1) Разве ты не знаешь, что рабы всех страстей сердятся
на чужие пороки так, словно им завидуют, и тяжелее всего
наказывают тех, кому больше всего им хотелось бы под-
ражать? А между тем даже людям, которые ни в чьем снис-
хождении не нуждаются, больше всего пристало милосер-
дие. (2) Я считаю самым лучшим и самым безупречным
человека, который прощает другим так, словно сам еже-
дневно ошибается, и воздерживается от ошибок так, словно
никому не прощает. (3) Поэтому и дома и в обществе
и во всех житейских случаях давайте придерживаться такого
правила: будем беспощадны к себе и милостивы даже к тем,
кто умеет быть снисходительным только к себе. Будем
помнить, что Тразея, кротчайший человек, великий именно
своей кротостью, часто говаривал: «Кто ненавидит пороки,
ненавидит людей». Ты, может быть, спросишь, что заста-
вляет меня писать об этом? (14) Недавно один человек,—
лучше, впрочем, поговорим об этом лично; хотя нет, вовсе
не надо и говорить. Я боюсь, как бы поступки, которые я
не одобряю в нем, — преследование людей, задевание их,
сплетни — не оказались в противоречии с тем, чему я учу.
Кто бы он ни был, каков бы ни был, не будем о нем
говорить: заклеймить его — в этом никакого приме-
ра нет, а не заклеймить — это человечно. Будь здо-
ров.
17 Письма Плиния

258 Книга VIII
23
Плиний Марцеллину привет.
(1) Все мои занятия, все заботы, все развлечения унесены,
выбиты, вырваны тяжким горем по поводу смерти Юния
Авита. (2) В моем доме надел он на себя сенаторскую оде-
жду; я помогал ему в достижении магистратур; он так любил
меня и так чтил, что видел во мне учителя нравственности
и относился, как к наставнику. Это редко в наших юношах.
(3) Много ли найдется таких, которые уступят возрасту или
авторитету? Они отроду все понимают, отроду знают все,
никого не уважают, никого не берут за образец и сами
себе [пример.
Не таков был Авит. Он был особенно умен тем, что
считал других умнее себя; особенно образован потому, что
хотел учиться. (4) Всегда советовался он или о своих заня-
тиях, или о житейских обязанностях; всегда уходил, став
лучше, а лучше становился или от того, что услышал, или
от того, что вообще узнал. (5) Как он повиновался Серви-
ану, человеку исключительной точности! Трибун, он сумел
так понять и пленить легата, что когда тот перешел из Гер-
мании в Паннонию,43 он последовал за ним уже не как
сослуживец, а как товарищ и помощник. Ревностный и скром-
ный квестор, он был так же приятен и мил своим консулам
(а он служил у многих), как и полезен! С какой энергией
и неусыпностью добивался он этого самого эдилитета,4*
которого не дождался! Это особенно растравляет мою печаль.
(6) Перед глазами моими стоят напрасные труды, бесплодные
просьбы, почетная должность, которой он так заслуживал;
я вспоминаю о сенаторской одежде, надетой под моей кров-
лей; вспоминаю о своем содействии ему, оказанном впер-
вые, о содействии, оказанном в последний раз, о наших раз-
говорах, о наших совещаниях.
(7) Меня мучит мысль о его Молодости, мучит несчастье
его близких. У него была престарелая мать, была жена,

Письма 23, 24 259
которую он взял за себя девушкой год назад; была дочь,
которую он совсем недавно взял на руки. Столько надежд,
столько радостей уничтожил один день! (8) Вот-вот уже
дезигнированный эдил, молодой муж, молодой отец, он
не вступил в свою должность и оставил осиротелую мать,
овдовевшую жену и крохотную дочь, не знающую ни деда,
ни отца. Слезы мои льются еще и оттого, что меня здесь
не было, что я не подозревал о нависшей беде и узнал
о его болезни и о смерти одновременно: у меня не было
времени свыкнуться с этим тяжким горем. (9) В такой муке
находился я, когда написал это, написал только это; даже
теперь не могу я ни о чем другом думать или говорить.
Будь здоров.
24
Плиний Максиму привет.
(1) Моя любовь к тебе заставляет меня не поучать тебя
(ты не нуждаешься в учителе), а уговаривать крепко пом-
нить о том, что ты знаешь, и следовать этому: иначе лучше
об этом вовсе не знать.
(2) Подумай, что тебя посылают в провинцию Ахайю,45
эту настоящую, подлинную Грецию, где впервые появились
наука, образование и само земледелие, посылают, чтобы
упорядочить состояние свободных городов,46 т. е. посылают
к людям, которые по-настоящему люди, к свободным, кото-
рые по-настоящему свободны и которые сохранили свое при-
родное право доблестью, заслугами, дружбой и, наконец,
договором, освященным религией. (3) Чти богов основате-
лей47 и имена богов, чти древнюю славу и ту самую ста-
рость, которая почтенна в человеке и священна в городах.
Воздавай почет древности, воздавай его великим деяниям,
воздавай даже мифам. Не умаляй ничьего достоинства,
ничьей свободы; не останавливай даже хвастливых речей.
17*

260 Книга VIII
(4) Всегда помни, что это та земля, которая дала нам право
и прислала законы, не по праву победы, а по нашей просьбе;**
что ты вступаешь в Афины, что ты будешь править Лаке-
демоном: отнять у них последнюю тень свободы и оставше-
еся имя свободы было бы зверской, варварской жестокостью.
(5) Ты видишь, что хотя рабы и свободные хворают оди-
наково, но врачи обращаются со свободными мягче и ласко-
вее. Не забывай, чем был каждый город, и не презирай его
за то, что он это утратил; не будь горд и суров. (6) Не бойся,
что тебя начнут презирать. Человека, облеченного полно-
той власти, презирают только тогда, если он грязен и
низок, и первый презирает себя он сам. Плохо, если власть
испытывает силу на оскорблениях; плохо, если почтение
приобретается ужасом: любовью гораздо скорее, чем
страхом, добьешься ты того, чего хочешь. Когда ты
уйдешь, страх исчезнет, а любовь останется, и как он
превращается в ненависть, так она превращается в
почтение.
(7) Ты опять и опять должен (повторяю это) вспоминать
о том, как называется твоя должность, и объяснить себе,
что это значит: «упорядочить состояние свободных городов».
Что важнее для граждан, как не упорядочение их города?
Что драгоценнее свободы? (8) И как отвратительно, если
вместо упорядочения получается разорение, а вместо сво-
боды рабство!
Вдобавок тебе ведь предстоит состязание с самим собой:
на тебе тяготеет слава твоей прежней квестуры, привезен-
ная тобой из Вифинии, тяготеет признание государя, тяго-
теет трибунат, претура и эта самая должность легата,
данная тебе как бы в награду. (9) Тем более ты должен
постараться не произвести такого впечатления, будто ты
оказался человечнее, лучше и опытнее в провинции отда-
ленной, но не в подгородной, среди рабствующих, но не среди
свободных, когда был послан по жребию, но не по выбору,
когда был еще неопытным новичком, а не испытанным

Письмо 24 261
и одобренным магистратом. Ты ведь часто слышал и часто
читал, что гораздо хуже потерять добрую славу, чем не при-
обрести ее вовсе.
(10) Верь, пожалуйста, тому, что я сказал в начале:
я пишу тебе, уговаривая, а не поучая тебя, хотя, впрочем,
и поучая. Я не боюсь перейти меру в своей любви: нечего
опасаться, что чувство, которое должно быть самым боль-
шим, окажется чрезмерным. Будь здоров.

КНИГА IX
Плиний Максиму привет.
(1) Я часто упрашивал тебя как можно скорее выпу-
стить книги, которые ты составил то ли в свою защиту,
то ли против Планты, вернее — и в свою защиту и против
него (этого требовала сама тема). Теперь, услыхав о его
смерти, я особенно тебя упрашиваю и уговариваю. (2) Хотя
ты и читал эти книги многим и давал их на прочтение,
я не хочу, чтобы люди подумали, будто ты только взялся
за них после его кончины, тогда как ты закончил их, пока
он еще был жив и здоров. (3) Пусть за тобой сохранится
слава человека принципиального. Это и будет, если людям,
справедливым и несправедливым, станет известно, что реши-
мость писать возникла у тебя не после смерти врага, но что
его смерть опередила уже готовое издание. Вместе с тем
ты избегнешь известного ουκ όσίη φθφιένοισιν:1 (4),то, что
написано о живом, о живом публично прочитано, это, если
издать книгу сразу, издается против умершего, словно еще
против живого. Поэтому, если ты работаешь над чем-нибудь
другим, отложи эту работу и закончи те книги, которые мне,
читавшему их, кажутся уже давно завершенными. Пусть
такими покажутся они и тебе; само дело не терпит промед-
ления, не допускает его и краткость срока. Будь здоров.

Письма 1—3 263
Плиний Сабину привет.
Ты доставляешь мне удовольствие, требуя от меня не
только многочисленных, но и длинных писем. Я был скуп
на них частью из уважения к твоей занятости, частью
потому, что сам разрывался между разными, по большей
части скучными делами, которые одновременно и отвлекают
душевные силы и ослабляют их. (2) Кроме того, не было
и материала для того, чтобы много писать. Положение
у меня ведь не то же, что у Марка Туллия,2 следовать при-
меру которого ты меня зовешь. У него имелся богатейший
талант, и таланту этому соответствовали разнообразные
и великие события, тогда происходившие. (3) В каких узких
пределах заключен я, ты это сам видишь, даже когда я
молчу об этом; не посылать же тебе школьных писем или,
если можно так выразиться, писем-теней? (4) Думаю, они
вовсе не подходят к тому, что я себе представляю, —
к вашей жизни в лагере с ее оружием, военными рогами,
трубами, потом, пылью, знойными днями. Вот, думается,
достаточное извинение; сомневаюсь однако, хочется ли мне,
чтобы ты его принял: ведь большой дружбе свойственно
отказывать в снисхождении коротким письмам друзей, хотя
и знаешь, что для них есть основание. Будь здоров.
Плиний Павлину привет.
(1) Всякому свое; я считаю счастливейшим того, кто
наслаждается предвкушением доброй и прочной славы и,
уверенный в потомках, живет будущей славой. И мне,
если бы у меня не было перед глазами награды в веках,
мог бы нравиться этот полный и глубокий покой. (2) Всем

264 Книга IX
людям, по-моему, следует поставить своей целью бессмертие
или смертность и первым — стараться, напрягать свои силы,
а вторым — пребывать в покое, отдыхать и не обременять
свою короткую жизнь бренными трудами: я ведь вижу, что
представление о труде как о чем-то жалком и неблагодар-
ном привело многих к признанию собственного ничто-
жества. (3) Я говорю с тобой так, как ежедневно говорю
сам с собой, чтобы, если ты не согласен, перестать так
говорить с собой. Впрочем, ты будешь согласен, так
как ты всегда обдумываешь что-нибудь славное и бес-
смертное. Будь здоров.
Плиний Макрину привет.
(1) Я боялся бы, что ты сочтешь непомерно большой речь,
которую получишь вместе с этим письмом, если бы она
не была из таких речей, которые, кажется, вновь и вновь
начинаются и вновь и вновь заканчиваются: каждое отдель-
ное обвинение составляет как бы отдельное дело. (2) По-
этому, откуда бы ты ни начал, где бы ни кончил, ты можешь
читать дальнейшее и как начало и как продолжение и счи-
тать меня в целом очень растянутым, в отдельных частях
очень кратким. Будь здоров.
5
Плиний Тирону привет.
(1) Ты поступаешь замечательно (я ведь произвожу
дознание); так и продолжай, повышая цену своей справед-
ливости в глазах провинциалов своей большой человеч-

Письма 4—6 265
ностью. Главное здесь в том, чтобы привлечь к себе
каждого честного человека и, пользуясь любовью народа,
приобрести уважение первых людей. (2) Большинство, опа-
саясь показаться слишком угодливыми по отношению к могу-
щественным лицам, приобретают славу мрачности и даже
злобности. (3) От этого порока ты очень далек,—я это
знаю, но не могу удержаться, чтобы, хваля тебя, в то же
время и не предостеречь: придерживайся таких правил,
чтобы соблюдать различие между сословиями и между
положениями; если они спутаны, приведены в беспоря-
док, перемешаны, то нет ничего неравноправнее самого
равноправия. Будь здоров.
Плиний Кальвизию привет.
(1) Все это время я провел среди табличек и книжек
в самом приятном покое. «Каким образом,—спросишь,—
мог ты добиться этого в городе?». Были цирковые игры,3
а этим родом зрелищ я отнюдь не увлекаюсь: тут нет ничего
нового, ничего разнообразного, ничего, что стоило бы
посмотреть еще раз. (2) Тем удивительнее, что тысячи
взрослых мужчин так по-детски жаждут опять и опять
видеть бегущих лошадей и стоящих на колесницах людей.
Если бы их еще привлекала быстрота коней или искусство
людей, то в этом был бы некоторый смысл, но они благо-
волят к тряпке, тряпку любят, и если бы во время самих
бегов в середине состязания этот цвет перенести туда, а тот
сюда, то вместе с ней перейдет и страстное сочувствие,
и люди сразу же забудут тех возниц и тех лошадей, кото-
рых они издали узнавали, чьи имена выкрикивали. (3) Такой
симпатией, таким значением пользуется какая-то ничтожней-
шая туника, не говорю уже у черни, которая ничтожнее

266 Книга IX
туники, но и у некоторых серьезных людей; когда я
вспоминаю, сколько времени проводят они за этим пустым,
пошлым зрелищем и с какой ненасытностью, то меня охва-
ты зает удовольствие, что этим удовольствием я не захва-
чен. И в эти дни, которые многие теряют на самое бездель-
ное занятие, я с таким наслаждением отдаю свой досуг
работе. Будь здоров.
Плиний Роману привет.
(1) Ты пишешь, что строишься. Это хорошо: я нашел
себе защитника; и строюсь уже с основанием, так как
строюсь вместе с тобой.4 Сходство и в том, что мы
строимся — ты у моря, а я — у Ларийского озера. (2) На его
берегу у меня много усадеб, но две особенно и радуют и зани-
мают меня. Одна, поставленная на скалах по байскому обы-
чаю,5 смотрит на озеро, другая, точно так же по байскому обы-
чаю, подходит к самому озеру. (3) Поэтому я обыкновенно
называю первую трагедией, а вторую — комедией: одна
стоит словно на котурнах,6 другая — словно в низких
башмаках. У обеих есть своя прелесть, обе приятны вла-
дельцу, именно в силу своего несходства. (4) Одна ближе
к озеру, с другой открывается на него более широкий вид,
одна охватывает весь залив своим мягким изгибом, другая,
находясь на очень высоком хребте, делит им два залива;
там прямая аллея тянется на большом протяжении по берегу,
здесь она мягко загибается, переходя в обширный цветник;
там не чувствуется волн, здесь они разбиваются о стены
усадьбы, там можно смотреть вниз на рыбаков, здесь самому
рыбачить и забрасывать удочку из спальни и чуть ли даже
не с постели, как из лодочки. Вот. почему я пристраиваю
к той и другой части, которых им недостает, взамен излиш-

Письма 7—9 267
них. (5) К чему, однако, я привожу тебе эти доводы, когда
для тебя доводом служит то, что ты занят тем же, чем и я.
Будь здоров.
8
Плиний Авгурину привет.
(1) Если, после твоих похвал, я начну хвалить тебя, то
боюсь, как бы не показалось, что я не столько выражаю
свое суждение, сколько воздаю благодарность. Пусть, впро-
чем, кажется, — я признаю все твои сочинения прекрасными,
и особенно то, где ты пишешь обо мне. (2) Это происходит
по одной и той же причине: и ты лучше всего пишешь
о друзьях, и я читаю, как наилучшие, сочинения, написан-
ные обо мне. Будь здоров.
Плиний Колону привет.
(1) Очень, очень хорошо, что ты с такой болью пережи-
ваешь смерть Помпея Квинтиака: в твоей тоске живет при-
вязанность к утраченному. Большинство ведь любят людей
только, пока те живы, или, вернее, притворяются любящими
и даже притворяются только по отношению к тем, кого
видят в благополучии: о несчастных забывают так же, как
об усопших. Твоя же верность долговечна, и таково по-
стоянство в любви, что любовь эта может окончиться только
с твоей смертью. (2) И, клянусь Геркулесом, Квинтиан был
таков, что его подобает любить, следуя его собственному
примеру. Счастливых он любил, несчастных оберегал,
тосковал по утраченным. А сколько благородства было в его
лице, какая неторопливость в речи, как смягчалась его

268 Книга IX
серьезность любезностью! Какое рвение к наукам, какая
верность суждений! Какую сыновнюю любовь он проявлял,
живя с отцом, столь на него непохожим! Он не мешал ему
казаться отличным человеком, так как сам был отличным
сыном. К чему, однако, я растравляю твою скорбь? (3) Ты,
впрочем, так любил его при жизни, что предпочтешь и такие
слова молчанию о нем, особенно с моей стороны: ты счи-
таешь, что мой хвалебный отзыв прославит его жизнь, про-
должит память о нем и сможет как бы вернуть ему те дни,
которые были у него похищены. Будь здоров.
10
Плиний Тациту привет.
(1) Хотел бы я повиноваться твоим наставлениям, но каба-
нов так мало, что нельзя угодить и Минерве, и Диане/
которых, как ты говоришь, надо почитать одинаково. (2) Сле-
дует поэтому послужить только Минерве, но в меру, как
и подобает летом в деревне. В дороге я, правда, написал
кое-какие мелочи, подлежащие немедленному уничтожению,
так растянуто и с той болтливостью, с какой ведутся речи
в повозке. К этому я кое-что добавил, находясь в усадьбе:
не хотелось делать ничего другого. Итак, поэмы, которые,
по-твоему, так удобно заканчивать среди лесов и рощ, спят.
(3) Одну-две незначащие речи я пересмотрел; этот труд,
впрочем, непривлекателен, неприятен и скорее похож
на сельские работы, чем на развлечения. Будь здоров.
11
Плиний Гемину привет.
(1) Я получил твое письмо, очень приятное, особенно по-
тому, что ты просишь написать тебе что-нибудь, что ты смо-

Письма 10—12 269
жешь вставить в свои книги. Тема найдется — или та самая,
на которую указываешь ты, а может быть, и другая, луч-
шая: в той ведь есть некоторые неприятные сто-
роны— осмотрись кругом, и они бросятся тебе в
глаза.
(2) Я не думал, что в Лугдуне8 есть книгопродавцы,
и с тем большим удовольствием узнал из твоих писем, что
мои книжки распродаются; я в восторге от того, что одобре-
ние, которое они снискали в Риме, остается за ними
и в чужих краях. Я начинаю считать достаточно отделанными
те произведения, оценка которых столь одинакова у лю-
дей, живущих в столь разных областях. Будь здо-
ров.
12
Плиний Юниору привет.
(1) Некто бранил своего сына за то, что тот переплатил
за лошадей и собак. Когда юноша ушел, я говорю ему:
«Послушай, разве ты никогда не делал того, за что тебя
мог бы поругать отец? Делал, ведь! И разве иногда ты
не делаешь того, в чем твой сын, если бы вдруг
он стал отцом, а ты сыном, не мог бы укорить
тебя с такой же суровостью? Разве все люди не под-
вержены каким-нибудь ошибкам? Разве один не пота-
кает себе в одном, а другой в другом?». (2) Мы так
любим друг друга, что я не мог не написать тебе, на-
ходясь под впечатлением этой неумеренной строгости:
не обходись никогда со своим сыном слишком жесто-
ко и строго. Подумай о том, что он мальчик, что и ты
был когда-то таким, и, пользуясь своим положением
отца, помни, что ты человек и отец человека. Будь
здоров.

270 Книга IX
13
Гай Плиний Квадрату привет.
(1) Чем усерднее и внимательнее читаешь ты мои книги
«Отмщение за Гельвидия»,9 тем настойчивее требуешь от
меня, чтобы я подробно описал тебе все, что не вошло
в эти книги и что творилось вокруг, — словом весь ход
дела, при котором ты по своему возрасту не мог присут-
ствовать.
(2) После убийства Домициана я подумал и решил, что
преследовать виновных, отплатить за несчастных, проявить
себя — это великая и прекрасная задача. Среди многих пре-
ступлений, совершенных многими людьми, самым ужасным
казалось то, когда в сенате поднял руку сенатор на сена-
тора, преторий на консуляра, на подсудимого — судья.10
(3) Кроме того, я был дружен с Гельвидием, насколько
возможна была дружба с человеком, который из страха
перед этим временем скрывал в уединении свое громкое
имя и великие доблести; был дружен с Аррией и Фаннией:
первая была мачехой Гельвидия, а вторая матерью его
мачехи. Меня побуждали, однако, не столько личные отно-
шения, сколько общественная совесть: подлость проступка
и желание подать пример.
(4) В первые дни после возвращения свободы11 каждый
за себя, с нестройным и беспорядочным криком, привлекал
к суду и карал своих недругов, по крайней мере таких,
которые не пользовались значением. Я же полагал, что
скромнее и принципиальнее сокрушить чудовищного зло-
дея12 не ненавистью, которую в то время разделяли все,
но его собственным преступлением. Когда первый порыв
несколько поостыл и гнев, изо дня в день слабея, перешел
в справедливость,13 я, хотя и был тогда в большой печали,
так как недавно потерял жену, послал к Антее (она была
замужем за Гельвидием) и попросил ее притти, так как
свежий траур еще удерживал меня дома. (5) Когда она при-

Письмо 13 271
шла, я сказал ей: «Мне предназначено не оставить твоего
мужа неотомщенным. Объяви об этом Аррии и Фаннии (они
уже вернулись из ссылки), обдумай сама, обдумай вместе
с ними, хотите ли вы присоединиться к делу, в котором
мне спутника не требуется; я, однако, не настолько ревную
о своей славе, чтобы позавидовать вашей в ней доле».
(6) Антея передала мое поручение, и обе женщины не задер-
жали меня. Заседание сената, кстати, приходилось через
два дня. Я всегда сообщал обо всем Кореллию, которого
знал как самого предусмотрительного и мудрого из своих
современников. Тут я, однако, удовольствовался своим разу-
мом, опасаясь, как бы Кореллий не запретил мне действо-
вать: был он медлителен и осторожен. Я не удержался,
впрочем, от желания дать ему знать в тот же день, что я
решился на дело, о котором с ним не совещался, зная
по опыту, что о принятых решениях не следует совето-
ваться с теми, чьим советам ты должен уступать.
(7) Прихожу в сенат, прошу слова, говорю некоторое
время при величайшем сочувствии. Когда я подошел
к самому преступлению, намекнул на подсудимого, не назы-
вая, однако, его по имени, со всех сторон поднялись крики:
«Мы должны знать, о ком ты докладываешь вне очереди!».
«Кто может быть подсудимым до доклада?».14 «Остаться бы
живым нам, уцелевшим!». (8) Я слушал невозмутимо, бес-
страшно: так сильно дело своей правотой и настолько твой
страх или уверенность в себе зависят от того, не одобряют
люди твоих поступков или не хотят их.15
Было бы слишком долго перечислять все, что тогда бро-
сали мне с разных сторон. (9) Под конец консул обратился
ко мне: «Секунд, ты скажешь вместо своего мнения то, что
хочешь».16 «Ты разрешил,—говорю я,—то, что до сих пор
разрешал всем». Я сел; начались другие дела. (10) Между
тем один мой друг, консуляр, отозвал меня в сторону
и напал в обдуманной речи за то, что я будто бы выступил
слишком смело и неосторожно; он звал меня назад, угова-

272 Книга IX
ривал перестать и даже добавил: «Ты обратил на себя вни-
мание будущих государей». «Пусть, — ответил я,—только бы
плохих». (11) Едва он отошел, как начал другой: «На что
ты осмеливаешься? Куда стремишься? Каким опасностям себя
подвергаешь? Почему доверяешься настоящему, не зная
будущего? Ты задеваешь человека, ставшего уже префектом
эрария,17 в недалеком будущем консула и, кроме того,
пользующегося таким влиянием, опирающегося на таких
друзей'.». И он назвал кого-то, кто тогда, по упорным и дву-
смысленным слухам, получил на востоке командование боль-
шой и ославленной армией. (12) На это я ответил: «Все
обдумано мной и заранее душой моей взвешено:18 я не отка-
зываюсь, если так придется, понести наказание за честный
поступок, лишь бы отомстить за позорный».
(13) Уже пришло время вносить предложение. Говорит
Домиций Аполлинарий, консул будущего года, говорит
Фабриций Вейентон, Фабий Постумин, Биттий Прокул, кол-
лега Публия Церта, о котором шло дело, отчим моей жены,
которую я потерял, после них Аммий Флакк. Все защищают
Церта, еще не названного мною, как будто он уже назван,
и своей защитой утверждают преступление, оставшееся
как бы невыясненным. (14) Нет необходимости пересказы-
вать, что они еще говорили; ты найдешь это в моих книгах:
я все это передал их же словами.
(15) Против выступают Авидий Квиет и Корнут Тертулл:
Квиет говорит, что несправедливо отталкивать жалобы
скорбящих, что не следует отнимать у Аррии и Фаннии
права жаловаться и что важно не звание человека, а его
дело. (16) Корнут говорит, что он консулами19 назначен
в опекуны дочери Гельвидия по просьбе ее матери и отчима;
он и сейчас не позволит себе пренебречь своими обязан-
ностями, причем он ставит предел своей скорби и сочув-
ствует сдержанности этих превосходных женщин, которые
довольствуются тем, что напоминают сенату о кровавой
угодливости Публия Церта и просят, если не будет нало-

Письмо 13 273
жено наказания за очевидное злодеяние, то хотя бы чего-то
вроде цензорского клейма.20 (17) Тогда Сатрий Руф про-
изнес уклончивую и двусмысленную речь: «Думаю, что если
Публиций Церт не будет оправдан, то ему нанесли обиду,
ведь его назвали по имени друзья Аррии и Фаннии, назвали
и его друзья. Мы не должны беспокоиться: ведь судьями
будем мы, которые составили об этом человеке хорошее
мнение. Если он, как я надеюсь и хочу, невиновен, то я
верю, вы сможете его оправдать, пока что-нибудь не будет
доказано».
(18) Так они говорили и в том порядке, как их вызывали.
Доходит очередь до меня. Встаю, произношу начало, кото-
рое помещено в моей книге, отвечаю каждому. Удивительно,
с каким вниманием, с какими возгласами выслушали меня
все те, кто только что громко возражал: такой поворот
произвело благородство дела, ход речи или упорство обви-
нителя. (19) Кончаю. Начинает отвечать Вейентои; никто
не может этого вынести, его перебивают, шумят настолько,
что он говорит: «Прошу вас, отцы сенаторы, ке вынуждайте
меня умолять о помощи трибунов».21 Трибун Мурена немед-
ленно воскликнул: «Разрешаю тебе говорить, почтенный
Вейентон», но и после этого все-таки раздаются громкие
возражения. (20) Тем временем консул, вызвав сенаторов
по имени и проведя голосование, распускает сенат и поки-
дает Вейентона, все еще стоящего и пытающегося говорить.
По поводу этого оскорбления (так он это называл) он много
жаловался гомеровским стихом:
ώ γέρον, ή [λάλα δή σε νέοι τεφουσι [λαχηται.22
(21) Не было почти ни одного человека в сенате, кото-
рый не обнимал бы меня, не целовал и не осыпал напере-
рыв похвалами за то, что я, навлекши на себя вражду,
вернул к жизни давно забытый обычай публичных обсужде-
ний и что я, наконец, избавил сенат от ненависти, которою
пылали к нему прочие сословия за то, что строгий к дру-
18 Письма Плиния

274 Книга IX
гим, он щадил одних только сенаторов, которые как бы
взаимно укрывали один другого.
(22) Все это произошло в отсутствие Церта; он или подо-
зревал нечто подобное, или был болен: так по крайней мере
извинял он свое отсутствие. И доклад о нем император
не отослал обратно в сенат.23 Я, однако, добился того, чего
домогался; получил консульство коллега Церта,24 а Церт—
преемника, и случилось совсем так, как я сказал в конце:
«Пусть он отдаст при наилучшем государе ту награду, кото-
рую получил от наихудшего».
Потом уже я записал свою речь, насколько это было
для меня возможно, многое добавив. (24) Случайно, но как
будто и не случайно, Церт, спустя несколько лней после
издания моей книги, заболел и скончался. (25) Мне расска-
зывали, будто в его сознании и перед его взором мелькала
такая картина: он видел, что я угрожал ему мечом. Не решусь
утверждать, что это правда; примера ради важно, чтобы это
казалось правдой.
(26) Вот тебе письмо, не меньшее, если подумать о раз-
мере письма, чем книги, которые ты прочитал. Поставь
это в вину себе самому, раз ты не был удовлетворен кни-
гами. Будь здоров.
14
Плиний Тациту привет.
Ты сам себе не рукоплещешь, и я ни о ком не пишу
более искренне, чем о тебе. Будет ли потомкам какое-нибудь
дело до нас, я не знаю, но мы, конечно, заслуживаем, чтобы
было, не за наши таланты (это ведь слишком гордо), но
за рвение, труд и уважение к потомству. Будем только про-
должать начатый путь, который, правда, немногих привел
к блеску и славе, но многих вывел из мрака и молчания.
Будь здоров.

Письма 14—17 275
15
Плиний Фалькону привет.
(1) Я сбежал к себе в Этрурию, чтобы пожить по своей воле.
Это, однако, невозможно даже и в Этрурии: мне не дают покоя
записки моих селян, поступающие со всех сторон и полные
жалоб. Я читаю их еще неохотнее, чем собственные; и свои-то
ведь я читаю с неохотой. (2) Пересмотрел некоторые незна-
чащие речи; после большого перерыва это и скучно и тяго-
стно. Счета заброшены, словно меня здесь и нет. (3) Иногда
я сажусь верхом и разыгрываю в некоторой степени роль
хозяина: объезжаю часть поместий,25 ради прогулки. Ты же
храни свою привычку и описывай нам, деревенским жите-
лям такого сорта, городские события. Будь здоров.
16
Плиний Мамилиану привет.
(1) Я не удивляюсь, что ты получил огромное удоволь-
ствие от такой богатой охоты, раз ты, по обыкновению
историков, пишешь, что нельзя было и сосчитать добычи.
У меня нет ни времени, ни желания охотиться: нет времени,
так как начинается сбор винограда, нет желания, так как
сбор незначителен. (2) Я вывезу вместо молодого вина моло-
дые стихи и, как только решу, что они перебродили, пошлю
их тебе, раз ты так любезно их требуешь. Будь здоров.
17
Плиний Генитору привет.
(1) Получил твое письмо, в котором ты жалуешься, что
тебе был противен роскошнейший обед, потому что шуты,
кинеды и дураки бродили между столами.26 (2) Хочешь, чтоб
18*

276 Книга IX
чело твое прояснилось? У меня нет никого из них, но я
терплю людей, которые их держат. А почему у меня их
нет? Потому что меня ничуть не восхищает, как забавная
неожиданность, расслабленный жест кинеда, шалость шута,
глупость дурака. Я говорю с точки зрения не разума,
а вкуса. (3) Подумай, как много людей, которых отталки-
вает все то, чем мы с тобой пленяемся и увлекаемся, как
нечто нелепое или докучное. Сколько людей, когда выходит
чтец или лирник, или комический актер, требуют свои
башмаки27 или лежат, чувствуя скуку, не меньшую, чем та,
с которой ты вытерпел этих чудищ (так ведь ты их назы-
ваешь). (4) Будем же оказывать снисхождение чужим уве-
селениям, чтобы получить его для наших. Будь здоров.
18
Плиний Сабину привет.
(1) Твое письмо показывает, с каким вниманием, с каким
рвением, с какой памятливостью ты прочитал мои книжки.
Сам ты навлекаешь на себя труд, вызывая и приглашая
меня посылать тебе как можно больше своих работ.
(2) Я буду делать это, но по частям и как бы распределив
материал, чтобы не сбить постоянным изобилием ту самую
память, которую я так благодарю, и не заставить ее, пере-
груженную и как бы подавленную, упускать частности
в виду множества, предшествующее в виду последующего.
Будь здоров.
19
Плиний Рузону привет.
(1) Ты пишешь, что прочитал в каком-то моем письме
стихи, которые Вергиний Руф приказал надписать на своей
могиле:ад

Письма 18—19 277
Здесь покоится Руф, что Виндекса в битве осилил,
Родине власть передал, но не оставил себе.
Ты укоряешь его за этот приказ и добавляешь, что
лучше и справедливее поступил Фронтин, который вообще
запретил ставить себе памятник, а под конец спрашиваешь
меня, что я думаю о том и другом.
(2) Я любил обоих, но больше восхищался тем, кого ты
укоряешь, восхищался так, что считал всякую похвалу
для него недостаточной — для него, кого сейчас мне при-
ходится брать под защиту. (3) Всех, кто совершил что-
либо великое и достопамятное, я признаю достойными
не только снисходительности, но и похвалы, если они домо-
гаются заслуженного бессмертия и стараются продлить
славу своего имени, которое будет жить дальше и в по-
смертных надписях.
(4) Нелегко найти мне кого-нибудь, помимо Вергиния,
кто был бы так же скромен в похвалах себе, как и славен
в своих деяниях. (5) Я сам, близкий и любимый друг его,
свидетельствую, что только однажды он позволил себе
в моем присутствии напомнить об одном из своих деяний:
Клувий как-то вел с ним такой разговор: «Ты знаешь,
Вергиний, какая степень точности обязательна для истории;
поэтому, если в моих историях что-нибудь написано не так,
как тебе хотелось бы, прошу тебя, прости мне». На это он
ответил: «Разве тебе неизвестно, Клувий, что я сделал то,
что сделал, затем, чтобы у вас была свобода писать так,
как вам угодно?».
(6) А теперь давай сравним самый поступок Фронтина,
который кажется тебе более скромным, сдержанным. Он
запретил поставить себе памятник, но в каких словах?
«Расходы на памятник излишни: память обо мне останется,
если я заслужил этого своей жизнью». По-твоему, скром-
нее дать на прочтение всему миру,29 что память о тебе
останется навеки, чем отметить в одном месте двумя
стихами то, что ты совершил?

278 Книга IX
(7) Я не ставлю себе, впрочем, целью укорить одного
и защитить другого. Но что может защитить его перед
тобой вернее, чем сопоставление с тем, кого ты пред-
почел? (8) По моему суждению, ни того, ни другого
не следует винить; оба они стремились к славе с одинако-
вой страстью, но разными путями: один — требуя должной
надписи, другой — предпочитая казаться презирающим вся-
кие надписи. Будь здоров.
20
Плиний Венатору привет.
(1) Твое письмо было мне особенно приятно тем, что
оно длинно, и еще больше тем, что оно все занято
разбором моих книжек; не удивляюсь тому, что они
доставили тебе удовольствие: ты ведь любишь все мое
так же, как и меня. (2) Я же сам лично собираю уро-
жай винограда, скудный, правда, однако более обиль-
ный, чем я ожидал: собираю, если собирать значит —
иногда сорвать гроздь, посетить давильню, отведать из чана
молодого вина, поразить городских рабов, которые те-
перь распоряжаются деревенскими, предоставив меня се-
кретарям и чтецам.30 Будь здоров.
21
Плиний Сабиниану привет.
(1) Твой вольноотпущенник/на'которого, по твоим словам,
ты сердишься, пришел^ко мне и, пав к моим ногам, обвил
их, будто твои. Плакал он много, много просил и молчал
много, — в общем внушил мне доверие к искренности своего

Письма 20—22 279
раскаяния. Верю, что он действительно исправился, так как
чувствует, что провинился.
(2) Я знаю, ты гневаешься, и гневаешься с основанием,
это я тоже знаю; но кротость особенно похвальна тогда,
когда причина гнева вполне справедлива. (3) Ты любил
этого человека и, надеюсь, опять полюбишь его, а пока
достаточно, чтобы ты позволил умолять себя. Можно
будет снова гневаться, если он того заслужит; это будет
тебе более простительно, если теперь ты поддашься моль-
Сам. Уступи его юности, уступи слезам, уступи своему мило-
сердию. (4) Не мучь его, не мучь также себя; ты, столь
мягкий от природы, мучишься, гневаясь.
Боюсь, как бы не показалось, что я не прошу, а при-
нуждаю, если к его просьбам присоединю мои; я при-
соединю их тем полнее и непринужденнее, чем резче
и строже я его выбранил, решительно пригрозив, что
впредь никогда больше за него просить не стану. Так сказал
я ему: его следовало устрашить; тебе же я скажу другое:
возможно, что я и во второй раз буду просить тебя и во
второй раз добьюсь твоего согласия, лишь бы по такому
поводу, чтобы мне приличествовало просить, а тебе выпол-
нить просьбу. Будь здоров.
22
Плиний Северу привет.
(1) Большое беспокойство причинило мне по многим
и весьма основательным причинам недомогание Пассиена
Павла. Это прекрасный, честнейший, очень любящий меня
человек; кроме того, в литературе он соперничает с древ-
ними; подражает им, воспроизводит их и прежде всего
Проперция, от которого он ведет свой род; он подлинный
его потомок и больше всего похож на него в том, в чем

280 Книга IX
тот особенно отличался. (2) Если ты возьмешь в руки его
элегию, ты прочтешь стихи отделанные, нежные, приятные,
действительно вышедшие из дома Проперция. Недавно он
обратился к лирическим стихотворениям, в которых он упо-
добляется Горацию так же, как в элегиях Проперцию:
можно подумать, что он родня и ему, если в литературе
имеет какое-нибудь значение кровное родство. Большое
разнообразие, большая подвижность: он любит, как истинно
любящий; скорбит, как безудержно скорбящий, хвалит, как
благосклоннейший человек, шутит, как самый тонкий шутник.
Целое у него настолько же закончено, как и отдельные
подробности. (3) За этого друга, за этот талант я болел
душой не менее, чем он телом, и, наконец, вновь обрел
себя. Поздравь меня, поздравь также самое литературу,
которую нависшая над ним угроза подвергала опасности
столь же великой, сколь великой славы она достигнет от его
выздоровления. Будь здоров.
23
Плиний Максиму привет.
(1) Когда я произносил свои речи, часто случалось, что
центумвиры, долго державшиеся в рамках судейской важ-
ности и серьезности, все внезапно, как бы побежденные
и вынужденные, вставали и выражали мне свою похвалу.
(2) Часто я уходил из сената прославленный так, как только
мог пожелать, но никогда я не получал большего удоволь-
ствия, чем недавно от разговора с Корнелием Тацитом.
Он рассказывал, что во время последних цирковых игр
рядом с ним сидел какой-то римский всадник. После разно-
образной ученой беседы всадник спросил его: «Ты италик
или провинциал?». «Ты меня знаешь/— ответил тот,— и при-
том по моим литературным работам». (3) Тот спросил: «Ты

Письма 23, 24 28/
Тацит или Плиний?». Не могу выразить, как мне приятно,
что наши имена связывают с литературой, как собствен-
ность не нашу, людскую, а литературную, и что каждый
из нас известен по занятиям своим даже тем, кому лично
он не известен.
(4) Несколько дней тому назад случилось нечто подоб-
ное. Со мной возлежал31 выдающийся человек Фадий Руфин,
а повыше его — его земляк, который в этот день впервые
прибыл в Рим. Руфин показал ему на меня: «Видишь его?»,
и затем рассказал многое о моих литературных работах.
Тот ответил: «Это Плиний».
(5) Сознаюсь, я получаю великую награду за свой
труд. Если Демосфен был прав, обрадовавшись тому, что
старуха из Аттика узнала его: ουτός έστι Δημοσθένης32, то разве
я не должен радоваться тому, что мое имя прославлено?
Я и радуюсь и открыто заявляю, что радуюсь, и (6) не
боюсь показаться слишком хвастливым, так как привожу
суждение обо мне чужое, а не свое, — тем более, что при-
вожу его тебе, человеку, который не завидует ничьей славе
и благоволит к моей. Будь здоров.
24
Плиний Сабиниану привет.
Ты хорошо поступил, что вольноотпущенника, который
когда-то тебе был дорог, вновь принял в свой дом и в свое
сердце, куда вернуло его мое письмо. Это доставит тебе
радость, а мне это, конечно, радостно, во-первых, потому,
что ты так сговорчив, что, даже гневаясь, позволяешь
руководить собой, затем потому, что ты так со мной
считаешься, подчиняясь или моему авторитету, или снис-
ходя к моим просьбам. Поэтому я и хвалю тебя и благо-
дарю, а вместе с тем уговариваю на будущее: будь снис-

282 Книга IX
ходителен к заблуждениям своих людей, даже если не будет
никого, кто бы упрашивал тебя. Будь здоров.
25
Плиний Мамилиану привет.
(1) Ты жалуешься на кучу лагерных дел и, однако,
словно наслаждаясь полным досугом, читаешь мои шутки
и безделицы,33 любуешься ими, требуешь их от меня
и настойчиво побуждаешь к сочинению новых. (2) После
твоего суждения, — а ты человек образованный, серьезный и,
сверх того, правдивый,— я начинаю искать в такого рода
занятиях не только услады, но и славы. (3) Сейчас судеб-
ных дел хотя и немного, но все же они отвлекают меня;
когда зто кончится, я пошлю что-нибудь из царства тех же
Камен34 в это благосклонное лоно. Моим воробушкам
и голубкам, если они понравятся и себе и тебе, ты позво-
лишь летать среди ваших орлов;35 если они будут нравиться
только себе, то ты постараешься удержать их в клетке или
в гнезде. Будь здоров.
26
Плиний Луперку привет.
(1) Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего
века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень
величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков,
кроме того, что у него нет никаких недостатков». (2) Оратор
ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда выхо-
дить из берегов, устремляться ввысь и часто подходить
к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно

Письма 25, 26 283
обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бес-
славнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим
последним, хотя они и не падают, не достается никакой
славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. (3) Риск
придает особенную цену как другим искусствам, так
и красноречию. Ты видишь, какие крики одобрения обычно
вызывают те, кто взбирается вверх по канату, когда кажется,
что они вот-вот упадут. (4) Наибольшее удивление вызывает
наиболее неожиданное, наиболее опасное, то, что греки так
хорошо называют παράβολα.36 Кормчий, плывущий по спокой-
ному морю, проявляет отнюдь не то же мужество, что
н при плавании в бурю: в первом случае он, не вызывая
ничьего восхищения, без похвал, без прославлений вхо-
дит в гавань, но когда свистят канаты, гнется мачта,
стонет руль, вот тогда он знаменит и близок морским
богам.
(5) К чему я говорю это? Мне показалось, ты в моих
сочинениях счел напыщенным то, что я считаю высоким,
дерзким — то, что я считал смелым, перегруженным — то,
что я считал полным. Все зависит от того, отмечаешь ли
ты достойное осуждения или бросающееся в глаза. (6) Вся-
кий ведь замечает то, что выдается и выступает; но следует
внимательно и остро различать, чрезмерно это или вели-
чаво, высоко или беспорядочно. Коснемся Гомера: кто
усумнится, куда отнести:
ά(/.φι δέ σάλπιγξεν [λέγας ουρανός, ήέρι δ' έγχος έκέκλιτο
и все знаменитое место
ούτε θαλάσσης κϋ[λχ τόσον βοάα?.37
(7) Нужны ли отвес и весы, чтобы определить, является это
место невероятным и пустым, или ^великолепным и боже-
ственным?

284 Книга IX
Я и сейчас не думаю, что сказал или могу сказать нечто
подобное: я не настолько безумен, но я хочу, чтобы люди
поняли, что следует отпускать поводья красноречию и_не
стеснять полет таланта узкими пределами.
(8) «Но ведь есть разница между ораторами и поэтами».
Как будто у Марка Туллия дерзновения меньше? Впрочем,
его я оставлю в стороне; не думаю, чтобы здесь возможны
были сомнения. А сам Демосфен, являющийся образцом
и правилом для ораторов, разве он себя сдерживает и стес-
няет, когда произносит свое знаменитое: άνθρωποι μιαρο*
καί κόλακες και άλάστορες38 или ου λίθοις έτείχισα την πόλιν ουδέ
πλίνδοις εγώ 39 и сейчас же: ουκ εκ [Λεν θαλάττης την Ευβοιαν προ-
βαλέσθαι προ της 'Αττικής40 и в другом месте: εγώ δε οίμα:
μεν, ω &νδρες 'Αθηναίοι, νή τους θεούς εκείνον μεθύειν τω μεγέθει
των πεπραγμένων.41 (9) Что может быть смелее этого прекрас-
ного и длинного отступления: νόσημα γαρ?42 А это место»
более краткое, но равное по смелости: τότε εγώ μεν τφ
Πύθωνι θρασυνομένω και πολλω ρέοντι καθ'ύμων? 43 Тогоже порядка,
заметь: όταν δε εκ πλεονεξίας και πονηρίας τις ώτπερ ούτος
ίσχύσγ), η πρώτη πρόφασις και μικρόν πταίσμα άπαντα άνεχαίτισε-
καί δ'έλυσε.44 Подобно этому: άπεσχοινισμένος άπασι το~ΐς εν τη
πόλει δικαίοις45 и там же: σύ τον εις ταύτα έ'λεον προδέδωκας,
Άριστόγειτον, μάλλον δ'άν^ρηκας όλω:. μη δη Προς ους αυτός εχωσας
λιμένας και προβόλων ένέπλησας, προς τούτους όρμί]ου.46 Он же
сказал: τούτω δ'ούδένα όρω των τόπων τούτων βάσιμον όντα, άλλα
πάντα απόκρημνα, φάραγγας, βάραθρα.47 И опять: δέδοικα μη
δόξητέ τισι τον άει βουλόμενον είναι πονηρό ν των εν ι η πόλει παι-
δοτριβεϊν;48 недостаточно этого: ουδέ γαρ τους προγόνους ύπολαμ-
βάνω τα δικαστήρια ταύτα ύμϊν οίκοδομησαι, /ι'να τους τοιούτους ίν
αύτοϊς μοσχεύητε49; вдобавок: εί δε κάπηλος Ιστι πονηρίας κα:
τταλιγκάπηλος και μεταβολεύς60 и тысячу подобных же мест,
не говоря о том, что Эсхин называет θαύματα, а не ρήματα61.
(10) Я неожиданно доказал положения противоположные;
ты скажешь, что Демосфена и винят за такие приемы.
Посмотри, однако, насколько больше тот, кого упрекают,

Письмо 27 285
чем тот, кто его упрекает, причем большим его сделали
именно такие приемы: во всем прочем проявляется его сила,
в них — его величавость. (11) Разве и сам Эсхин удержи-
вался от того, за что он поносил Демосфена? χρή γαρ το
с/.ύτο φθεγγεσθα& τον ρήτορα και τον νό|Αθν" όταν δέ έτέραν (λέν
φωνήν άφιγ) ό ν<ψος, έτέραν δε ό ρη'τωρ.52 В другом месте:
έπειτα αναφαίνεται περί πάντων εν τφ ψ/)φίσ(Αατ&.53 Опять в другом:
αλλ' έγκαΟη(Αενοι και ένεδρεύοντες έμ τ?ί άκροάσει είςελαύνετε αυτόν
εις τους παρανόμους λόγους.54 (12) Это ему ДО такой степени
понравилось, что он повторяет: αλλ' ωτπερ... εν ταΤς ίπποδρο-
|λίαις εις τον του πράγματος αυτόν δρόμον είςελαύνετε.55 Это место
уже осторожнее И суше: συ δε έλκοποιεις, η συλλαβόντες ως
ληστην των πραγμάτων διά της πολιτείας πλέοντα5β и прочее.
(13) Ожидаю, что кое-что в этом письме, например —
<стонет руль» и «близок морским богам», ты сразишь
такими же замечаниями, какими и места, о которых я пишу;
я ведь понимаю, что, прося снисхождения за прежнее,
я впал в те же ошибки, которые ты заклеймил. Что же! —
срази, только теперь же назначь и день, когда мы могли бы
лично переговорить и о том и об этом. Или ты сделаешь
меня робким, или я тебя—смелым. Будь здоров.
27
Плиний Патерну привет.
(1) Каким могуществом, каким достоинством, каким
величием, какой, наконец, божественностью обладает исто-
рия, это я не раз чувствовал раньше и почувствовал совсем
недавно. Некто публично читал правдивейшую книгу; про-
должение ее было отложено на другой день. (2) Друзья
одного человека просят и заклинают не читать остального.
Так стыдно слушать о том, что они сделали, людям, которым
вовсе не было стыдно делать то, о чем они слушают краснея.

286 Книга IX
Автор исполнил то, о чем его просили; совесть позволила
ему это, но книга, подобно самому факту, остается, останется,
и ее будут всегда читать, тем более, что она не была про-
читана сразу же, а людям не терпится познакомиться с тем.
что отсрочено. Будь здоров.
28
Плиний Роману привет.
(1) После долгого промежутка времени я получил твои
письма, притом три одновременно, — изящных, любезных,
таких, каким и следовало притти от тебя, особенно, когда
они так желанны. В одном из них ты налагаешь на меня
приятнейшую обязанность: передать твое письмо Плотине,
почтеннейшей женщине. Оно будет передано. (2) В нем же
ты препоручаешь мне Попилия Артемизия: я сразу же
исполнил то, о чем он просил. Ты пишешь, что собрал
также умеренный урожай винограда. Это у нас с тобой
общая жалоба, хотя она и раздается на разных концах
земли.
(3) В другом письме ты сообщаешь мне, что ты то
диктуешь, то пишешь о том, что вызывает в твоем пред-
ставлении мой образ. Благодарю; моя благодарность была бы
еще больше, если бы ты пожелал дать мне для прочтения то,
что ты пишешь или диктуешь. Было бы справедливо, чтобы
я познакомился с твоими писаниями, так же как ты знако-
мишься с моими, хотя бы ты и писал о другом, а не обо
мне. (4) В конце ты обещаешь, точнее узнав о распорядке
моей жизни, сбежать из своего имения и полететь ко мне;
я уже плету тебе путы, которых ты никак не сможешь,
разорвать.
(о) Третье письмо содержит сообщение о том, что тебе
вручена речы-за Клария и что она показалась тебе длин-

Письма 28—30 287
нее, чем тогда, когда я ее говорил, а ты слушал. Она длин-
нее; я ведь многое вставил впоследствии. Ты добавляешь,
что послал и другое письмо, написанное более старательно,
и спрашиваешь, получил ли я его. Не получил и жажду
получить. Поэтому при первом же случае пошли его и при-
бавь проценты, которые я буду начислять (можно ли
меньше?) по одному в месяц. Будь здоров.
29
Плиний Рустику привет.
(1) Лучше сделать что-нибудь одно замечательно, чем
многое кое-как, но если ты не можешь сделать что-нибудь
одно замечательно, то лучше сделать многое, хотя бы
и кое-как. Имея з/го в виду, я пробую себя в разных областях
занятий, не доверяясь полностью ни одной. (2) Поэтому,
когда ты будешь читать то или другое, окажи снисхожде-
ние отдельным произведениям, так как они не единствен-
ные. Разве для прочих искусств есть оправдание в коли-
честве, а для литературы, где созидание труднее, закон
более суров? Зачем, однако, я прошу о снисхождении, как
неблагодарный человек? Если ты примешь следующие мои
произведения так же ласково, как прежние, то скорее можно
надеяться на похвалу, чем умолять о снисхождении. Для
меня, однако, достаточно и снисхождения. Будь здоров.
30
Плиний Гемину привет.
(1) Ты неоднократно хвалил мне лично и сейчас хвалишь
в письмах твоего Нония за его щедрость по отношению

288 Книга IX
к некоторым людям. Я и сам его хвалю за это, если, впро-
чем, он щедр не только к ним. Я хочу, чтобы истинно
щедрый человек уделял отечеству, близким, родственникам,
друзьям: я имею в виду друзей-бедняков: не надо делать,
как те, кто одаривает преимущественно людей, которые
сами могут богато отдарить. (2) Такие люди, по-моему,
своими клейкими, крючковатыми подарками не берут от себя,
а хватают чужое. Сходны с ними по духу и те, кто отби-
рает у одного, чтобы дать другому, и алчностью приобре-
тают славу щедрости. (3) Главное —довольствоваться своим,
а затем как бы объединить товарищеским кругом тех, о ком
ты знаешь, что они особенно нуждаются, поддерживать
и согревать их. (4) Если Ноний соблюдает все эти правила,
то он достоин всяческих похвал, если какое-нибудь одно,
то хотя и меньше, но все же достоин: столь редок образец
даже несовершенной щедрости. Людей охватила такая
страсть к наживе, что, повидимому, они больше находятся
под властью своего имущества, чем сами владеют им. Будь
здоров.
31
Плиний Сарду привет.
(1) После того, как я уехал от тебя, я остаюсь с тобой
так же, как тогда, когда был около тебя. Я прочитал твою
книгу много раз, перечитывая преимущественно то (лгать
не буду), что ты написал обо мне; здесь ты был, очень
пространен. Как много ты сказал, с каким разнообразием,
не одно и то же об одном и том же и при этом без противо-
речий! (2) Хвалить мне тебя и в одинаковой мере благо-
дарить? Ни того, ни другого я не могу сделать в достаточ-
ной мере, а если бы и мог, то боялся бы, что будет само-
надеянностью хвалить за то, за что я благодарю. Добавлю

Письма 31—33 289
только одно: все показалось мне тем более достойным
похвалы, чем оно было приятнее, и тем более приятным,
чем более оно было достойно похвалы. Будь здоров.
32
Плиний Тициану привет.
Чем ты занимаешься, чем намерен заниматься? Сам
я живу приятнейшей, то есть совершенно праздной жизнью.
Поэтому я не хочу, как человек праздный, писать длин-
ных писем, а читать их хочу, как человек изленившийся.
Ведь нет ничего бездеятельнее изленившихся людей и любо-
пытнее праздных. Будь здоров.
33
Плиний Канинию привет.
(1) Я наткнулся на правдивую тему, но очень похожую
на выдумку и достойную твоего плодовитого, высокого
и действительно поэтического таланта, — а наткнулся на нее
в то время, когда за обедом со всех сторон рассказывали
о разных чудесах. Рассказчику можно вполне верить. Хотя...
что поэту до достоверности? Рассказчик, однако, таков, что
ты мог бы поверить ему, даже намереваясь писать историю.
(2) Есть в Африке, у самого моря, колония Гиппон.57
Тут же лежит судоходная лагуна. Из нее, наподобие реки,
выходит канал, вода которого попеременно, смотря по тому,
загнал ли ее прилив назад, или понес вперед, то стремится
в море, то возращается в лагуну. (3) Люди всех возрастов
увлекаются здесь рыбной ловлей, катаньем, а также плава-
нием,— особенно мальчики, которых к этому побуждают
19 Письма Плиния

290 Книга IX
досуг и любовь к забавам. У них считается славой и до-
блестью уйти в море возможно дальше; победителем оказы-
вается тот, кто дальше всех оставил позади себя и берег
и тех, кто плыл с ним вместе. (4) Во время такого состя-
зания один мальчик дерзновеннее других устремлялся вдаль.
Встречается дельфин: он то плывет перед мальчиком, то
следует за ним, то кружится около него и, наконец, под-
ставляет ему свою спину, сбрасывает в море, снова под-
ставляет и сначала уносит перепуганного в открытое море,
а затем поворачивает к берегу и привозит на землю, к свер-
стникам.58
(5) Слух об этом ползет по колонии: все сбегаются;
на самого мальчика смотрят, как на чудо, расспрашивают,
слушают, рассказывают. На следующий день весь берег
усеян людьми; все смотрят на море и туда, где кажется,
что есть море. Мальчики плавают, и среди них и тот, но
уже с большей осторожностью. Дельфин опять появляется
в свое время и опять плывет к мальчику. Тот бежит вместе
с остальными. Дельфин словно приглашает его, зовет обратно,
прыгает, ныряет, описывает разные круги. (6) То же про-
исходит и на второй день и на третий, в течение многих
дней, пока люди, вскормленные морем, не начали стыдиться
своего страха. Они подходят, заигрывают с дельфином,
зовут его, даже трогают и ощупывают, и он не противится.
После этого знакомства смелость возрастает, особенно
у мальчика, который познакомился с ним первым. Он под-
плывает к плывущему дельфину, прыгает ему на спину,
носится взад и вперед, думает, что дельфин знает его
и любит, и сам любит его; ни тот, ни другой не боится,
ни тот, ни другой не внушает страха; растет доверие одного,
прирученность другого. (7) Другие мальчики сопровождают
их с обеих сторон, ободряют, дают советы. С ними вместе
плыл (это также удивительно) другой дельфин, который
держался только как зритель и спутник,—ничего, подоб-
ного тому, что делал первый, он не делал и не позволял

Письмо 34 291
себе трогать, но приводил и уводил первого дельфина, как
того мальчика остальные мальчики. (8) Это невероятно,
но так же истинно, как и все предыдущее. Дельфин, возив-
ший на себе мальчиков и игравший с ними, имел также
обыкновение вылезать на землю и, высохнув на песке,5*
когда становилось слишком жарко, возвращаться в море.
(9) Известно, что Октавий Авит, легат проконсула,
из глупого суеверия вылил на дельфина, когда он однажды
вышел на берег,60 ароматов. От необычности поступка
и от запаха тот уплыл в открытое море; только спустя
много дней его увидели, вялого и печального. Потом, вос-
становив свои силы, он опять стал попрежнему резв
и взялся за обычную службу. (10) На это зрелище стекались
все должностные лица, прибытие и пребывание которых
стало истощать небольшую общину новыми расходами.61
Наконец и самое место потеряло свой покой и уединен-
ность; решено было тайком убить того, ради кого соби-
рались люди.
(11) Как жалостно, как пространно ты все это оплачешь,
разукрасишь, вознесешь! Впрочем, нет нужды что-нибудь
придумывать и прибавлять; достаточно не преуменьшать
того, что правдиво. Будь здоров.
34
Плиний Транквиллу привет.
(1) Разреши мое сомнение: я слышу о том, что я плохо
читаю, по крайней мере стихи; речи — прилично, но стихи
тем хуже. Поэтому, я думаю, при чтении близким друзьям
испытать своего вольноотпущенника. Это допустимо в друже-
ском кругу: я знаю, что сделал нехороший выбор, но знаю
также, что он будет читать лучше, если только не будет
волноваться: (2) он такой же новый чтец, как я поэт. Сам
19*

292 Книга IX
я не знаю, что мне делать в то время, как он будет читать:
сидеть ли мне пригвожденным, немым и безучастным или,
как некоторые, подчеркивать то, что он будет декламиро-
вать — шопотом, глазами, рукой. Однако я думаю, что
танцую не менее скверно,62 чем читаю. Еще раз скажу:
разреши мое сомнение и ответь мне правду, лучше ли
читать очень скверно, чем не делать всего этого, или делать
все зто. Будь здоров.
35
Плиний Атрию привет.
(1) Книгу, которую ты послал, я получил и благодарю.
В настоящее время я очень занят, и поэтому я еще не про-
читал ее, как мне этого ни хочется. Я должен, однако,
относиться с таким почтением к самой литературе и к твоим
сочинениям, что считаю нечестивым приступать к ним иначе,
чем с душой, не занятой ничем другим. (2) Очень одобряю,
что ты предпринял прилежный пересмотр своих трудов.
Тут есть, однако, некоторая мера: во-первых, излишнее
старание больше уничтожает, чем исправляет, затем оно
отвлекает нас от нового, но не заканчивает и прежнего
и не позволяет начинать следующее. Будь здоров.
36
Плиний Фуску привет.
(1) Ты спрашиваешь, каким образом я распределяю свой
день в этрусском поместье. Просыпаюсь, когда захочу, боль-
шей частью около первого часа,63 часто раньше, редко позже.
Окна остаются закрыты ставнями; чудесно отделенный без-

Письма 35, 36 293
молвием и мраком от всего, что развлекает, свободный и пре-
доставленный самому себе, я следую не душой за глазами,
а глазами за душой: они ведь видят то же, что видит разум,
если не видят ничего другого. (2) Я размышляю над тем,
над чем работаю, размышляю, совершенно, как человек,
который пишет и исправляет, — меньше или больше,—
в зависимости от того, трудно или легко сочинять и удер-
живать в памяти: Затем зову секретаря и, влустив свет,
диктую то, что оформил. Он уходит, я вновь вызываю его
и вновь отпускаю. (3) Часов в пять-шесть (время точно не
размерено) я—как подскажет день—удаляюсь в цветник
или в криптопортик, обдумываю остальное и диктую. Сажусь
в повозку и занимаюсь в ней тем же самым, чем во время
прогулки или лежания, освеженный самой переменой. Я про-
должаю работать, затем немного сплю, затем гуляю, потом
ясно и выразительно читаю греческую или латинскую речь
не столько ради голоса, сколько ради желудка;154 от ьтого,
впрочем, укрепляется и голос. Вновь гуляю, умащаюсь,
упражняюсь, моюсь.
(4) Если я обедаю с женой и немногими другими, то
читается книга, после обеда бывает комедия и лирник;
потом я гуляю со своими людьми, среди которых есть и
образованные. Разнообразные беседы затягиваются на целый
вечер, и самый длинный день скоро кончается.
(5) Иногда в атом распорядке что-нибудь меняется: если
я долго лежал или гулял, то после сна и чтения я катаюсь
не в повозке, а верхом (это берет меньше времени, а дви-
жение быстрей). Приезжают друзья из соседних городов,
часть дня отбирают для себя и порою своевременным вме-
шательством помогают мне, утомленному, (о) Иногда я охо-
чусь, но не без табличек, чтобы принести кое-что, если
ничего и не поймал. Уделяется время и колонам (по их мне-
нию, мало): их деревенские жалобы придают в моих глазах
цену нашим занятиям и городским трудам. Будь здо-
ров.

294 Книга IX
37
Плиний Павлину привет.
(1) Не в твоем характере затруднять близких друзей
традиционными и, так сказать, официальными услугами, а я
люблю тебя слишком крепко и не боюсь поэтому, чтобы
ты, консул, истолковал не так, как мне желательно, мое
отсутствие в календы,65 тем более, что меня задерживает
необходимость упорядочить многолетнюю аренду моих поме-
стий, и тут приходится принимать новые решения.66 (2) За
прошлое пятилетие недоимки возросли, хотя я и делал боль-
шие скидки; поэтому большинство, отчаявшись в возможно-
сти уплатить долги, вовсе не заботится об уменьшении их.
Люди тащат и тратят все, что у них появляется в хозяй-
стве, считая, что им нечего уже жалеть себя. (3) Надо притти
с помощью и лекарством в этой растущей беде. Лекарство
одно: я буду сдавать землю не за деньги, а за часть уро-
жая, и буду ставить своих людей надзирать за работой и
хранить урожай. Вообще ведь нет более справедливого
дохода, чем тот, который принесут земля, небо, год. (4) Но
такой порядок требует большой добросовестности, острых
глаз, многочисленных рук. Следует, однако, попытаться и,
как при застаре /ой болезни, искать помощи от перемены.
(5) Видишь, какая грубая причина не позволяет мне быть
при тебе в первый день твоего консульства; я, впрочем,
и здесь отпраздную его, словно присутствуя там, пожела-
ниями, радостью, поздравлением. Будь здоров.
38
Плиний Сатурнину привет.
Я хвалю нашего Руфа не потому, что ты просил меня
это сделать, но потому, что он вполне достоин этого. Я

Письма 37—39 295
прочитал его книгу, совершенную во всех отношениях, и
которой моя любовь к нему придала много прелести. Тем
не менее, я судил; судят ведь не только те, кто читает
с недоброжелательством. Будь здоров.
39
Плиний Мустию привет.
(1) По указанию гаруспиков,67 мне следует перестроить
храм Цереры68 в моих поместьях, улучшить и увеличить
его; он, конечно, ветх и тесен, а в определенный день пере-
полняется народом. (2) В сентябрьские иды69 сюда сходится
из всей области много людей: тут вершат много дел, дают
и выполняют много обетов, а поблизости нигде нет убе-
жища от дождя и солнца. (3) Мне кажется, я поступлю
одновременно и щедро и благочестиво, если выстрою очень
красивый храм и добавлю к нему портики, — первый для
богини, вторые для людей.
Прошу тебя, купи четыре мраморные колонны, какие
тебе будет угодно, купи мрамору для украшения пола и стен.
(4) Надо будет также сделать или купить статую самой
богини, так как древняя деревянная статуя70 ее кое-где
пообломалась от ветхости.
(о) Что касается портиков, то мне пока ничего не пришло
в голову, что бы от тебя потребовать, разве только начерти
их форму сообразно особенностям места. Ими нельзя окру-
жить храм, потому что храмовой участок опоясан с одной
стороны рекой с очень обрывистыми берегами, а с другой —
дорогой. (6) По ту сторону дороги находится очень широ-
кий луг, на котором с достаточным удобством будут развер-
нуты портики напротив самого храма, если только не при-
думаешь чего-нибудь лучшего ты, привыкший трудность
места побеждать искусством. Будь здоров.

296 Книга IX
40
Плиний Фуску привет.
(1) Ты пишешь, что тебе было очень приятно мое письмог
из которого ты узнал, каким образом я провожу летний
досуг в этрусском поместье. Ты осведомляешься, что из этого
порядка я изменяю зимой в Лаврентийской усадьбе.71 (2) Ни-
чего, за исключением полуденного сна; много еще отнимаю
у ночи перед наступлением или при окончании дня; если есть
неотложная работа, что часто бывает зимой, то после обеда
нет уже места для комического актера или лирника, но то,,
что было продиктовано, повторно просматривается и вместе
с тем подвергается частому исправлению по памяти. (3) Вот
тебе мои привычки летом и зимой; теперь можешь добавить
сюда весну и осень, которые находятся в промежутках между
,зимой и летом; они не теряют никакой части дня, а от ночи
кое-что приобретают. Будь здоров.

КНИГАХ
ПЕРЕПИСКА ПЛИНИЯ С ТРАЯНОМ
1
Плиний императору Траяну.
(1) По сыновним чувствам своим, благочестивейший им-
ператор, ты желал как можно позднее унаследовать отцу.1
Бессмертные боги, однако, поспешили поставить тебя, доб-
лестного, у кормила государства, которое ты принял. (2)
Молю тебе, а через тебя всему человечеству, полного бла-
гополучия, т. е. того, что достойно твоего века. Желаю
тебе, наилучдгий император, здоровья и радости и как част-
ное лицо и как магистрат.
2
Плиний императору Траяну.
(1) Выразить, владыка, словами не могу, какую радость
доставил ты мне, сочтя меня достойным права троих детей.2
Хотя ты снизошел к просьбам Юлия Сервиана, прекрасного,
горячо любящего тебя человека, тем не менее я вижу из
твоего приказа, что ты выполнил их тем охотнее, что он

298 Книга X
просил за меня. (2) Мне кажется, я достиг вершины своих
желаний: в начале счастливейшего царствования своего ты
счел меня достойным особлизой милости своей; тем более
жажду я детей, иметь которых хотел даже в то мрачное
время,3 как можешь ты заключать из двух моих женитьб.
(3) Боги, однако, судили лучше, предоставив все целиком
твой доброте: они предпочли, чтобы я стал отцом скорее
в такое время, когда я смогу быть и спокоен и счастлив.
Плиний императору Траяну.
(1) Как только, владыка, милостью вашей был я постав-
лен префектом сатурнова эрария,4 я отказался от всех выступ-
лений в суде, которыми вообще никогда не занимался между
прочим: я хотел всей душой отдаться порученной мне должно-
сти. (2) Поэтому, когда провинциалы пожелали иметь меня
защитником против Мария Приска,5 я попросил осво-
бождения от этой обязанности и получил его. Когда же
впоследствии дезигнированный консул6 решил поступить
с нами, чья отставка была принята, как с людьми, которые
находятся в распоряжении сената и согласны, чтобы имена
их были брошены в >рну, то я счел наиболее соответствую-
щим твоему спокойному времени не противиться желанию
высокого собрания, особенно столь умеренному. (3). Мне
хотелось бы, чтобы ты счел мою уступчивость имеющей
основания: я желаю всем своим делам и словам одобрения
от тебя, человека чистейших нравов.
ЗВ
Траян Плинию.
Ты выполнил обязанность хорошего гражданина и сена-
тора, сделав высокому собранию уступку, которой оно, по

Пигьма ЗВ, 4 299
всей справедливости, от тебя требовало. Уверен, что ты и
в дальнейшем будешь выполнять эти обязанности согласно
принятому на себя обещанию.
Плиний императору Траяну.
(1) Благосклонность твоя, наилучший император, кото-
рую я изведал в полной мере, дает мне смелость быть обя-
занным тебе и за друзей, среди которых, пожалуй, на пер-
вое место может притязать Воконий Роман, с ранней юно-
сти мой соученик и сожитель. (2) Я уже просил на зтом
основании у твоего божественного отца продвинуть его
в высшее сословие. Исполнение, однако, этого моего жела-
ния предоставляется твой доброте: мать Романа не со-
блюла тогда всех законных формальностей при передаче ему
дара в четыре миллиона сестерций, внести которые для
сына она обещала в письме к твоему отцу. Впоследствии,
по моему совету, она это сделала: (3) передала ему в пол-
ную собственность поместья и выполнила все, что обычно
требуется при выполнении акта передачи. (4) Закончено то,
что задерживало осуществление наших надежд: с полной
уверенностью даю тебе ручательство за моего Романа, кото-
рого украшают и занятия наукой и особенная любовь к роди-
телям— качество, заслужившее ему и этот дар от матери
и сразу наследство от отца и усыновление от вотчима. (5)
Все это увеличено блеском его собственных и наследствен-
ных дарований. Полагаясь на твою благосклонность, верю,
что мои просьбы придадут его качествам еще больше зна-
чения. (6) Прошу поэтому, владыка, дай мне принести ему
столь желанное поздравление и удовлетвори моему, надеюсь,
благородному чувству: иметь возможность гордиться твоим
суждением не только обо мне, но и о друге.

300 Книга X
Плиний императору Траяну.
(1) В. прошлом году, владыка, замученный почти до смерти
тяжелой болезнью я взял иатралипта,8 которого отблагода-
рить в равной мере за беспокойство и старание смогу только
по милости твого благоволения. Поэтому я прошу: дай ему
гимсхое гражданство.9 (2) Он чужестранец, отпущенник чуже-
странки. Имя ему Гарпократ; хозяйкой его была Фермуфис,
дочь Феона, давно уже скончавшаяся. Также прошу тебя,
дай квиритское право отпущенницам почтеннейшей жен-
щины Антонии Максимиллы,30 Гедии и Гармериде: я прошу
тебя об этом по просьбе их госпожи.
β
Плиний императору Траяну.
(1) Благодарю тебя, владыка, за то, что ты незамедли-
тельно даровал квиритское право отпущенницам моей род-
ственницы и римское гражданство Гарпократу, моему иатра-
липту. (2) Когда я, по твоему указанию, сообщил его годы
и имущественное положение,11 то люди опытные заметили
мне, что я должен был сначала просить для него алексан-
дрийского гражданства, а затем уже римского; он ведь егип-
тянин.12 Я же, полагая, что между египтянами и остальными
чужестранцами нет никакой разницы, удовольствовался
только тем, что написал тебе об отпуске его на волю чуже-
странкой и о давнишней смерти его госпожи. Я не жалею
об этой своей неосведомленности, которая дала мне возмож-
ность быть тебе неоднократно обязанным за одного и того
же человека. Итак, прошу тебя, чтобы иметь возможность
законно пользоваться твоим благодеянием, пожалуй ему
и александрийское гражданство и римское. Сведения о его
возрасте и имущественном положении я отправил, чтобы

Письма 5—Я 301
опять не задержать твоих милостей, твоим отпущенникам,
которым ты приказал их отправить.
Траян Плинию.
Александрийское гражданство, согласно установлению
прежних государей, я решил давать с оглядкой, но так как
ты )же получил для Гарпократа, твоего иатралипта, римское
гражданство, то я не стану отказывать и в этой твоей
просьбе. Ты должен сообщить мне, из какого он нома, чтобы
я послал тебе письмо для Помпея Планты, префекта Египта,
моего друга.
8
Плиний императору Траяну.
(1) Когда твой божественный отец,13 владыка, прекрас-
ной речью и благородным примером подвиг всех граждан
к делам благотворения,14 я испросил у него разрешение
перенести в город статуи государей, хранившиеся у меня
в отдельных поместьях, в том виде, в каком я получил их
через много рук, и прибавить к ним его собственную ста-
тую. (2) Он полностью снизошел к моей просьбе; я тотчас
же написал декурионам,15 чтобы они назначили землю,16 где
я на собственные средства выстрою храм.
Из уважения к этому делу они предоставили мне выбор
места, (3) но меня задержала сначала собственная болезнь,
затем болезнь твоего отца, а потом заботы по должности,
возложенной вами. Теперь, кажется, самое удобное поторо-
питься мне выехать на место. Моя месячная служба17 кон-
чается в сентябрьские календы, а в следующем месяце много
праздничных дней.18 (4) Прошу тебя прежде всего, позволь
храм, который я начну строить, украсить и твоей статуей,

302 Книга X
а затем разреши мне отпуск, чтобы я смог поскорее спра-
виться с делами. (5) По своей откровенности не могу скрыть
от твоей доброты, что ты этим, между прочим, многое сде-
лаешь для моего хозяйства. Сдачу в аренду земель, кото-
рыми я владею в этой области и которые дают вообще
больше четырехсот тысяч сестерций, невозможно дольше
откладывать потому, что ближайшую обрезку должен про-
изводить уже новый колон.19 Кроме того, постоянные неуро-
жаи заставляют меня думать о скидках, характер которых
я могу представить себе только на месте. (6) От твоей сни-
сходительности и моей совестливости будут зависеть и быст-
рота постройки и упорядочение моих дел: для того и дру-
гого не дашь ли мне отпуск в тридцать дней? Я не могу
сократить этот срок, потому что город и земли, о которых
я говорю, находятся дальше, чем за 150 миль.20
9
Траян Плинию.
Много причин и все причины общественного порядка
привел ты, прося отпуска. Для меня достаточно было бы
одного твоего желания. Не сомневаюсь, что как только смо-
жешь, ты вернешься к своей многообразной службе. На
постановку мне статуи в том месте, где ты хочешь ее по-
ставить, я соглашаюсь, хотя и очень скупо разрешаю воз-
давание подобных почестей: пусть не думают, будто я удер-
жал поток твоей любви ко мне.
10
Плиний императору Траяну.
(1) Выразить, владыка, словами не могу, какую радость
принесли мне твои письма, из которых я узнал, что ты
пожаловал Гарпократу, моему иатралипту, и александрий-

Пигьма 9—12 303
ское гражданство, хотя согласно установлению прежних
государей и решил давать его с оглядкой. Сообщаю тебе,
что Гарпократ происходит νόμου ΜεμφΙτου.21 (2) Прошу тебя,
милостивейший император, пришли мне, как ты обещал,
письмо к Помпею Планте, префекту Египта, твоему другу.
Собираясь тебя встречать, владыка, чтобы поскорее насла-
диться радостью от твоего желанного прибытия, прошу
тебя, разреши мне выехать навстречу тебе как можно
дальше.22
11
Плиний императору Траяну.
(1) Во время последнего нездоровья моего многим меня
обязал врач Постумий Марин, отблагодарить которого в той
же мере я смогу только при твоей милости, если по своему
доброму обычаю ты снизойдешь к моим просьбам. (2) Я
прошу тебя дать права гражданства его родственникам, Хри-
сиппу, сыну Мифрадата, и жене Хрисиппа, Стратонике,
дочери Епигона, а также детям этого Хрисиппа, Епигону
и Мифрадату,23 с тем, однако, чтобы они оставались во вла-
сти отца и за ними сохранялось бы право патронов над
отпущенниками. Прошу также, милостиво даруй квиритское
право Луцию Сатрию Абасканту, Цезию Фосфору и Анаха-
рии Сотериде, о чем прошу тебя по желанию их патронов.
12
Плиний императору Траяну.
Я знаю, владыка, что просьбы мои крепко засели в твоей
памяти, прочно удерживающей все доброе, что нужно сде-
лать. И так как ты снисходил ко мне, то напоминаю тебе
и вместе с тем настоятельно прошу тебя удостоить претуры,
которая свободна, Акция Суру. Надеяться на нее его, чело-

304 Книга X
века вообще далекого от государственных дел, побуждают
и блеск родового имени и высокая честность в бедности
и прежде всего наше счастливое время, которое зовет твоих
честных граждан на службу твоему милосердию и возвы-
шает их.
13
Плиний императору Траяну.
Я знаю, владыка, что суждение столь доброго государя
лослужит к похвальному засвидетельствованию моих качеств.
Поэтому, прошу тебя, удостой прибавить к тому званию,
до которого возвысили меня твои милости, еще должность
авгура или септемвира24 (они свободны), чтобы, по праву
жреца, я мог молиться за тебя богам, которым теперь молюсь
только от своего имени.
14
Плиний императору Траяну.
Поздравляю, наилучший имг<е; атор, с победой, великой,
прекрасной и важной, и тебя и государство,25 и молю бессмерт-
ных богов, да сопутствует всем замыслам твэим столь же
радостный исход, и да обновится и возвеличится слава госу-
дарства от таких подвигов.
15
Плиний императору Траяну.
Так как я уверен, владыка, что ты беспокоишься и об
этом, то уведомляю тебя о свэем прибытии в Ефес со всеми
моими υπέρ Μαλέαν.28 Противные ветры задерживали меня,
и я решаю теперь ехать в провинцию частью на береговых

Письма 13—17 А 305
судах, частью лошадьми.27 Сухопутному путешествию пре-
пятствует тяжкий зной, а сплошному морскому переезду
•егезии.28
16
Траян Плинию.
Благодарю за сообщение, мой дорогой Секунд: меня,
конечно, интересует, каким путем доедешь ты до провин-
ции. Ты разумно постановил ехать то на судах, то лошадьми,
в зависимости от требований места.
17А
Плиний императору Траяну.
(1) Мой морской переезд до Ефеса, владыка, совершен
был мною в добром здоровье, но когда я выехал из Ефеса
на лошадях, меня замучил тяжкий зной и приступы лихо-
радки, так что я остановился в Пергаме.29 (2) Когда я пере-
сел на береговые суденышки, меня задержали противные
ветры, и я вступил в Вифинию несколько позже, чем рас-
считывал, т. е. за 15 дней до октябрьских календ. Не могу,
однако, жаловаться на эту задержку, так как мне удалось
уже в провинции отпраздновать день твоего рождения:30
счастливое предзнаменование. (3) Теперь я роюсь в доку-
ментах о расходах, доходах и должниках города Пруссы,31 и
в самом ходе работы все яснее вижу, насколько это необхо-
димо. Много денег по разным причинам задержано частными
лицами; кроме того их расточают совершенно беззаконно.
(4) Пишу тебе об этом, владыка, при самом моем въезде
сюда.
20 Письма Плиния

306 Книга X
17В
Плиний императору Траяну.
(1) За 15 дней до октябрьских календ, владыка, я всту-
пил в провинцию, каковую и застал столь послушной и столь
верной по отношению к тебе, сколь и надлежит быть чело-
веческому роду за твои перед ним заслуги. (2) Посмотри,
владыка, не сочтешь ли ты необходимым прислать сюда
архитектора.32 Кажется, немалые средства можно истребо-
вать от строительных подрядчиков, если произвести верные
обмеры. Это мне ясно из дел Пруссы, которыми я усиленно
занимаюсь.
18
Траян Плинию.
(1) Хотелось бы мне, чтобы ты вместе со своими безбо-
лезненно прибыл в Вифинию и чтобы путь твой от Ефеса
походил на то плавание, которое ты проделал до этого
города. (2) О дне твоего прибытия в Вифинию я узнал,
дорогой Секунд, из твоего письма. Провинциалы, верю,
поймут мое предусмотрительное о них попечение. Ты, конечно,
постараешься уяснить им, что ты избран, как человек, кото-
рого можно было послать к ним вместо меня.33 (3) Ты прежде
всего поройся в отчетах, касающихся городского имущества:
злоупотребления здесь несомненны. Архитекторов мне едва
хватает для работ, производимых в Риме и поблизости от
него.34 В каждой провинции, однако, найдутся люди, на
которых можно положиться; будут они и у тебя, только
хорошенько поищи.
19
Плиний императору Траяну.
(1) Прошу тебя, владыка, помоги мне советом в моих
колебаниях: следует ли мне охранять тюрьмы городскими^

Письма 18В—21 307
рабами, как это до сих пор и делалось, или же поставить
воинов. Я боюсь и того, что городские рабы стража не
очень верная, и того, что на это дело придется оттянуть
немалое число воинов. Пока что я придал к городским
рабам несколько воинов. (2) Вижу, однако, и здесь опасность:
поступок этот может стать причиной небрежности у тех
и у других: каждая сторона будет уверена, что сможет сва-
лить общую вину на других.
20
Траян Плинию.
Незачем, мой дорогой Секунд, превращать многих вои-
нов в тюремных стражей. Утвердимся в обычае этой про-
винции охранять тюрьмы городскими рабами. Будут ли они
верны в этом деле, это зависит от твоей строгости и бди-
тельности. Прежде всего, как ты и пишешь, следует опа-
саться, как бы городские рабы и воины, если ты соединишь
их вместе, не стали, полагаясь одни на других, небрежнее.
Незыблемо должно быть и правило: как можно меньше
людей выводить из военного строя.
21
Плиний императору Траяну.
Гавий Басе, префект понтийского побережья,35 явился ко
мне с почтительной готовностью к услугам и пробыл со
мной в течение многих дней; насколько могу судить, это
исключительный человек, достойный твоих милостей. Я сооб-
щил ему твое распоряжение удовольствоваться из тех когорт,
которые ты пожелал отдать под мое командование, десятью
бенефициариями,36 двумя всадниками и одним центурионом.
Он ответил, что ему этого числа недостаточно и что об
20*

308 Книга X
этом он тебе напишет. Это послужило причиной, почему я
решил не отзывать сразу людей, имеющихся у него сверх
этого числа.
22
Траян Плинию.
И мне Гавий Басе написал, что ему недостаточно того
числа воинов, которое я определил дать ему в моем указе.
Чтобы ты знал мой ответ ему, я велел присоединить его
к этому письму. Очень важно-ь. Нам надлежит иметь в виду
пользу дела и стараться, насколько возможно, чтобы воины
оставались в строю.
23
Плиний императору Траяну.
(1) У жителей Пруссы,37 владыка, баня старая и грязная.
Итак, считая однако... сделать новую; мне кажется, ты
можешь снизойти к их желанию. (2) Деньги на постройку
у них будут: это, во-первых, суммы, которые я уже начал
возвращать от частных лиц и требую у них, а затем они
готовы внести на сооружение бани то, что обычно тра-Гят
на масло.38 Постройки этой требуют и честь города и блеск
твоего времени.
24
Траян Плинию.
Если возведение новой бани жителям Пруссы по силам,
то мы можем снизойти к их желанию, лишь бы для этого
не надо было новых обложений и'в будущем у них хватило
бы средств на необходимые расходы.

Письма 22—27 30?
25
Плиний императору Траяну.
Легат Сервилий Пудент, владыка, прибыл в Никомедию39
за 8 дней до декабрьских календ и освободил меня от дли-
тельного и тревожного ожидания.
26
Плиний императору Траяну.
(1) Розиана Гемина, владыка, ты связал со мной тесными
узами своих ко мне милостей: он был у меня квестором
в мое консульство.40 Мною испытано его уважение ко мне:
столько почтения оказывает он мне после консульства, и его
служебная близость ко мне находит завершение в личных
мне услугах. (2) Поэтому прошу тебя, будь благосклонен
к моим просьбам относительно его службы у тебя: если ты
веришь мне и окажешь ему благоволение, он окажет вся-
ческое старание, чтобы, выполняя твои поручения, заслужить
еще большего. Яне распространяюсь в похвалах ему, надеясь,
что его безупречность, честность и старательность хорошо
известны тебе не только по его магистратурам, которые он
нес в городе у тебя на глазах, но и по военной службе
у тебя. (3) Мне только, по моей любви к нему, кажется,
что я еще мало для него сделал, и я делаю для него еще
и еще и прошу тебя, владыка, порадуй меня скорее, возве-
личив моего квестора, а через него и меня.
27
Плиний императору Траяну.
Максим, твой отпущенник и прокуратор,41 владыка, утвер-
ждает, что кроме десяти бенефициариев, которых ты велел

370 Книга X
мне назначить почтеннейшему Гемеллину, ему необходимы
еще воины... из них, между тем, как я нашел, так и решил
оставить у него на службе, тем более, что он шел в Паф-
лагонию42 для заготовки хлеба. Я даже прибавил ему, охраны
ради, двух всадников, как он и хотел. Прошу тебя, отпиши,
чего мне придерживаться на будущее.
28
Траян Плинию.
Ты хорошо сделал, снабдив военной охраной моего
отпущенника Максима, отправившегося ныне для заготовки
хлеба. Он и сам исполнял поручение чрезвычайное. Когда
он вернется к своей прежней службе, с него будет доста-
точно двух воинов от тебя и стольких же от Вирдия Гемел-
лика, моего прокуратора, у которого Максим в помощ-
никах.
29
Плиний императору Траяну.
(1) Семпроний Целиан, юноша почтеннейший, прислал
ко мне двух рабов, оказавшихся среди новобранцев,43 я
отложил наказание им, чтобы у тебя, создателя и побор-
ника воинской дисциплины,44 спросить совета относительно
рода казни. (2) Сам я в нерешительности, главным образом
потому, что они уже принесли присягу, но еще не распре-
делены по спискам. Прошу тебя, владыка, напиши, чему
мне следовать, тем более, что случай этот должен послу-
жить примером.

Письма 28—31 311
30
Траян Плинию.
(1) Согласно моим указам поступил Семпроний Целиан,
прислав к тебе людей, по поводу которых надлежит рас-
следовать, не заслуживают ли они смертной казни. Важно
узнать, предложили они себя в качестве добровольцев,
взяты по набору или поставлены в замену кого-то. (2) Если
они взяты по набору, то это ошибка тех, кто производил
набор; если поставлены в замену, вина на тех, кто поста-
вил; если они явились сами, зная о своем состоянии, взы-
скать следует с них. Не важно, что они еще не занесены
в списки. Тот самый день, когда они были признаны год-
ным для службы, уже требовал правдивого показания о своем
происхождении.
31
Плиний императору Траяну.
(1) Не в ущерб величию твоему, владыка, снизойди
к моим заботам, раз ты уж дал мне право обращаться
к тебе в сомнительных случаях. (2) Во многих городах,
особенно в Никомедии и Никее,45 люди, присужденные
к работе в рудниках, к гладиаторской школе46 и другим,
подобным же наказаниям, несут служебные обязанности
городских рабов47 и даже получают, как городские рабы,
жалование. Услышав об этом, я долго очень колебался,
что мне делать. (3) Предать наказанию спустя долгое время
людей, в большинстве уже старых и живущих, как о них
утверждают, скромно и честно, мне казалось слишком су-
ровым, а удержать на городской службе осужденных я
считал нечестным; опять-таки содержать их на городской
счет, не давая им никакого дела, я полагал бесполезным,
^ не содержать — опасным. (4) По необходимости оставил

312 Книга X
я весь вопрос нерешенным, пока не спрошу твоего совета.
Ты спросишь, может быть, как это случилось, что они
избавились от наказания, к которому были присуждены:
и я спрашивал, но не узнал ничего, что мог бы утверди-
тельно тебе сообщить. Мне показывали постановления, по
которым они были осуждены, но не предъявили никаких
документов, по которым они были освобождены. (5) По
словам некоторых, они умолили проконсулов и легатов^
и были отпущены по их приказанию. Достоверность этому
придает то обстоятельство, что, надо полагать, никто не
осмелился бы отпустить их без приказания.
32
Траян Плинию.
(1) Будем помнить, что ты и прислан в эту провинцию
потому, что в ней явно многое подлежит исправлению.
Особому пересмотру подлежат дела людей, присужденных
к наказанию и освободившихся от него не только, как ты
пишешь, без всякого основания, но и поставленных в по-
ложение честных служителей. (2) Тех, кто был осужден
в течение десяти предшествующих лет и освободился без
всякого законного основания, надлежит предать наказанию;
если найдутся люди пожилые и старики, осужденные до
этих десяти лет, распределим их по тем работам, которые
недалеки от наказания. Обычно таких людей назначают
в бани, на очистку клоак, а также на замащивание дорог
и селений.
33
Плиний императору Траяну.
(1) Пока я объезжал отдаленную часть провинции, в Ни-
комедии огромный пожар уничтожил много частных домов-

Письма 32—35 313
и два общественных здания, хотя и расположенных через
дорогу: Герусию и Исеон.48 (2) Пожар широко разлился,
во-первых, вследствие яростного ветра, а затем людской
бездеятельности: праздно и неподвижно стояла толпа, смо-
тря на такое бедствие. В городе, впрочем, не оказалось
ни одного насоса, ни одного ведра, ни одного орудия для
укрощения пожара. Все это, по моему распоряжению, бу-
дет изготовлено. (3) Ты же, владыка, посмотри, не осно-
вать ли коллегию пожарников, человек в 150. Я буду сле-
дить, чтобы в нее принимали только ремесленников и что-
бы они не пользовались данными правами для других
целей; держать под надзором такое малое число людей
будет нетрудно.49
34
Траян Плинию.
(1) Тебе, в соответствии с примером многих городов*
пришло в голову, что можно основать коллегию пожар-
ников у никомедийцев. Вспомним, однако, что этой про-
винции и особенно этим городам не давали покоя именно^
союзы подобного рода. Какое бы имя и по каким бы ос-
нованиям мы не давали тем, кто будет вовлечен в такой,
союз... в скором времени он превратится в тайное обще-
ство. (2) Лучше поэтому заготовить все, что может помочь
обузданию огня и уговорить домохозяев иметь это у себя,
а в случае надобности пользоваться сбежавшимся на пожар
народом.
35
Плиний императору Траяну.
Торжественные обеты о благополучии твоем, на котором
зиждется общественное благо, принесли мы, владыка, и вы-

314 Книга X
лолнили их, моля богов, да пошлют они всегда им выпол-
нение и всегда благой конец,
36
Траян Плинию.
Что выполнили вы с провинциалами перед богами бес-
смертными обеты о моем здравии и благополучии и тор-
жественно их приняли на себя, об этом я с удовольствием,
мой дорогой Секунд, узнал из твоего письма.
37
Плиний императору Траяну.
(1) На водопровод, владыка, никомедийцы израсходовали
3 318000 тысяч. Он до сих пор не закончен, заброшен и
даже разрушен. На другой водопровод истрачено уже 200
тысяч, но он тоже оставлен, и теперь требуются новые
расходы, чтобы люди, потратившие зря столько денег,
имели, наконец, воду. (2) Я сам был у чистейшего источ-
ника, откуда, повидимому, и следует, как и пытались
вначале, вести воду с помощью арок, чтобы она до-
ходила в городе не только до ровных и низких
мест.50 До сих пор остались еще арки, но очень мало;
некоторые можно воздвигнуть из каменных квадр, взя-
тых с места прежней стройки; часть арок, мне кажется,
следует сделать из кирпича:51 это легче и дешевле.
(3) И прежде всего необходимо тебе прислать водопро-
водчика52 или строителя, чтобы опять не вышло того,
что уже случилось. Я утверждаю только одно: строи-
тельство это по своей полезности и красоте вполне до-
стойно твоего века.

Письма 36—39 31$
38
Траян Плинию.
Следует позаботиться о проведении воды в город
никомедийцев. Уверен, что ты подойдешь к этому делу
с должной старательностью. С такой же старательно-
стью, клянусь богом, покровителем клятв, надлежит
тебе расследовать, по чьей вине никомедийцы поте-
ряли до сих пор столько денег, чтобы они не обмени-
вались только взаимными любезностями и не решали
начать свои водопроводы и тут же их бросить.а Что
узнаешь, донеси мне.
39
Плиний императору Траяну.
(1) Театр в Никее, владыка, выстроенный уже в боль-
шей части своей, но не законченный, поглотил, как я слы-
шу (до конца я в отчете не разобрался), больше 10 мил-
лионов сестерций,51 и боюсь, что напрасно. (2) Он оседает,
и в нем зияют огромные трещины, потому ли, что почва
здесь сырая и мягкая, или же потому, что самый камень
непрочен и ломок. Стоит рассудить, строить ли его дальше,
оставить или даже разрушить. Фундамент и контрафорсы,
на которые там и сям опирается здание, кажутся мне не
столько прочными, сколько дорогими. (3) Частные лица
обещали многое прибавить к этому театру, а именно баси-
лики65 вокруг и портики56 над местами для зрителей. Все
это теперь отложено, так как остановилась работа, которая
должна была закончиться предварительно. (4) Те же ни-
кейцы начали, еще до моего прибытия, восстанавливать
уничтоженный пожаром гимнасий в размерах более обшир-
ных и с большим числом отделений.57 Они уже истратили
некоторую сумму, и есть опасность, что без толку: здание

316 Книга X
беспорядочно и разбросано. Кроме того, архитектор, ко-
нечно, соперник того, кто начинал постройку, утверждает,
что стены, хотя толщиной и в двадцать два фута,58 не
смогут выдержать тяжести, которая на них ляжет, потому
что внутри они набиты щебенкой и не обложены кирпи-
чом. (5) Клавдиополиты,59 в низине, под самой горою, не
столько строят, сколько выкапывают огромную баню, при
этом на те деньги, которые булевты,60 приданные совету
по твоей милости, или уже внесли за свое вступление, или
соберут по нашему требованию. (6) Боюсь, как бы не были
плохо использованы в одном месте общественные деньги,
а в другом то, что дороже всяких денег: твой дар. Поэтому
я вынужден просить тебя, пришли архитектора для осмотра
не только театра, но и этих бань: пусть он решит, кончать
ли во что бы то ни стало постройку, раз она начата и про-
изведены затраты, исправить ли то, что покажется требую-
щим переделки, или перенести то, что может быть перене-
сено. Незачем, из желания не погубить затраченного, зря
тратить и дополнительные средства.
40
Траян Плинию.
(1) Что следует сделать с театром, который начали ни-
кейцы, ты лучше всего обсудишь на месте сам. Для меня
достаточно, если ты укажешь, к какому решению ты при-
шел. Требовать построек от частных лиц будет время тогда,
когда закончится театр, для которого эти постройки обе-
щаны. (2) Греки61 обожают гимнасии: потому, может быть,
никейцы и размахнулись с постройкой. Пусть они удоволь-
ствуются таким, какой будет для них достаточен. (3) Что
посоветовать клавдиополитам относительно бани, которую
они начали, как ты пишешь, в непригодном месте, это ты
постановишь сам. Не может быть, чтобы тебе нехватало

Письма 40—47 317
архитекторов. В каждой провинции есть и опытные и та-
лантливые люди: не думай, что их ближе прислать тебе
из Рима, когда даже к нам они обычно приезжают из
Греции.
41
Плиний императору Траяну.
(1) Когда я думаю о твоей судьбе и величии твоей
души, мне представляется самым подходящим указать тебе
на работу, достойную твоей вечности и славы, столь же
прекрасную, как и полезную. (2) В области никомедийцев
есть очень большое озеро:62 мрамор, плоды, дрова, строи-
тельные материалы дешево и без большого труда сплав-
ляются по нему на судах до самой дороги; оттуда же с
большим трудом и значительными издержками довозятся
в телегах до моря... эта работа требует множества рук,
но их, конечно, хватит: и в деревнях здесь много людей,
а еще больше в городе, и можно твердо надеяться, что
все очень охотно приступят к делу, выгодному для всех.
(3) Остается тебе прислать, если ты согласен, нивелиров-
щика или архитектора, который бы тщательно исследовал,
выше ли это озеро, чем море. Здешние знатоки утверждают,
что оно выше на сорок локтей.63 (4) Я в этих самых местах
нашел канаву, вырытую еще царем, неизвестно только,
для стока ли влаги с лежащих вокруг полей или для сое-
динения озера с рекой. Она недокончена, потому ли, что
царя застигла смерть, или же потому, что отчаялись до-
вести дело до конца. (5) Это самое обстоятельство (ты
скажешь, что мне нет покоя с твоей славой) подгоняет
меня и разжигает во мне одно желание: выполни то, что
только начали цари.

378 Книга X
42
Траян Плинию.
Озеро твое может соблазнить нас, и мы захотим со-
единить его с морем. Надо только тщательно исследовать,
не стечет ли оно целиком, когда будет устроен спуск
к морю: надо установить, сколько воды оно получает и
откуда. Ты можешь попросить нивелировщика у Калпурния
Макра, и я пришлю тебе отсюда кого-нибудь, опытного
в этом деле.
43
Плиний императору Траяну.
(1) Когда я рассматривал расходы Византия,84 — они
очень велики, — мне указали, владыка, что ежегодно посы-
лают они к тебе посла с псефизмой65 приветствовать тебя
и дают ему 12 тысяч. (2) Памятуя твои положения, я решил
посла удержать, а псефизму отправить, чтобы одновремен-
но и сократить расходы и выполнить общественный долг.
(3) С этого же города требуют долг в 3 тысячи, которые
они, под именем прогонных, ежегодно давали послу, ездив-
шему приветствовать правителя Мезии66 от имени города.
Я решил на будущее эти расходы срезать.67 (4) Прошу
тебя, владыка, отпиши мне, что ты думаешь, и удо-
стой или подтвердить мое решение, или исправить мою
ошибку.
44
Траян Плинию·
Прекрасно сделал, дорогой Секунд, оставив у византий-
цев эти 12 тысяч, которые они тратили, отправляя посла

Письма 42—47 319
приветствовать меня. Это будет выполнено, если ты при-
шлешь мне одну псефизму. И правитель Мезии простит
им, если они будут выражать ему свое почтение с мень-
шими затратами.
45
Плиний императору Траяну.
Просроченные дипломы,68 владыка, имеют ли вообще
силу и как долго? Напиши мне, пожалуйста, и освободи
от неуверенности. Я боюсь, по неведению, ошибиться в ту
или другую сторону, или подтверждая недозволенное или
запрещая необходимое.
46
Траян Плинию.
Просроченные дипломы не должны быть в ходу: одной
из первых обязанностей моих считаю разослать по всем
провинциям новые дипломы раньше, чем они могут пона-
добиться.
47
Плиний императору Траяну.
(1) Когда я захотел, владыка, в Апамее69 ознакомиться
с тем, кто должен городу, с городским расходом и дохо-
дами, мне ответили, что я буду читать городские отчеты
с общего желания: отчетов этих никогда не читал ни один
проконсул, так как апамейцы по особому праву и древнему
обычаю управляют своим городом самостоятельно. (2) Я
потребовал письменного отчета во всем, что они говорили

320 Книга X
и читали, каковой и посылаю тебе в том виде, в каком
его получил, хотя и понимаю, что очень многое в нем не
имеет отношения к делу. (3) Прошу тебя, удостой быть
моим руководителем и скажи, чего, по-твоему, мне дер-
жаться. Боюсь, как бы не показалось, что я или превысил
свою власть или не воспользовался ею до конца.
48
Траян Плинию.
(1) Отчет апамейцев, присоединенный к твоему письму,
избавил меня от необходимости разбираться, на каком ос-
новании, по их мнению, проконсулы этой провинции воз-
держивались от просмотра их счетов, хотя апамейцы не
отказались, чтобы ты сам их просмотрел. (2) Честность их
следует вознаградить: пусть знают, что просмотр твой бу-
дет происходить по моей воле и будет совершаться без
нарушения их особых прав.
49
Плиний императору Траяну.
(1) Еще до моего приезда, владыка, никомедийцы начали
пристраивать к старому форуму новый; в углу его нахо-
дится древнейший храм Великой Матери,70 который надо
или переделать или перенести, главным образом потому,
что он лежит гораздо ниже площади, которая теперь подни-
мается очень высоко. (2) Когда я стал осведомляться, есть
ли какое-нибудь предписание относительно этого храма,
я узнал, что обычай освящения71 здесь другой, чем у нас.
Посмотри, владыка, можно ли, по-твоему, не оскорбляя
уставов религии, перенести храм, не имеющий на этот слу-
чай никаких предписаний. Это было -бы очень хорошо, если
только не воспрепятствуют религиозные уставы.

Письма 48—52 321
50
Траян Плинию.
Можешь, мой дорогой Секунд, не беспокоясь о религи-
озных уставах, перенести храм Матери Богов, если это
требуется местоположением, в место более удобное; не
волнуйся, если нет никакого предписания относительно
освящения: чужеземному городу невместно совершать ос-
вящение по нашему праву.
51
Плиний императору Траяну.
(1) Трудно, владыка, выразить словами, какой я испол-
нился радости, по поводу благодеяния, которое ты ока-
зал мне и моей теще,72 переведя свойственника ее, Целия
Клемента, в эту провинцию. (2) Я глубоко почувствовал
всю меру твоих милостей, испытав полноту твоего благо-
воления на себе и на всем своем доме. Я не осмеливаюсь
и говорить о соответственной благодарности, как бы велика
она ни была. Поьтому я прибегаю к молитвам и прошу
богов, да не сочтешь ты меня недостойным милостей, ко-
торые ты постоянно даешь мне.
52
Плиний императору Траяну.
Тот день, владыка, когда ты спас государство, приняв
на себя его управление,73 мы отпраздновали с радостью,
которую ты заслужил, моля богов, да явят они тебя здра-
вым и невредимым человечеству, покой и благополучие
которого зиждется на твоем существовании. Я принял
21 Письма Плиния

322 Книга X
торжественную присягу от воинов, и ее же принесли про-
винциалы, соревнуясь в преданности тебе.74
53
Траян Плинию.
О том, с каким благочестием и радостью воины вместе
с провинциалами под твоим руководством отпраздновали
день моего вступления во власть, я с удовольствием узнал,
мой дорогой Секунд, из твоего письма.
54
Плиний императору Траяну.
(1) Общественные деньги,75 владыка, твоей предусмотри-
тельностью и моим усердием уже или истребованы или
истребуются; боюсь, однако, чтобы они не лежали втуне.
Случаев приобрести недвижимую собственность очень мало
или нет вовсе; людей, которые хотели бы совершать займы
у города, не находится, тем более, что город дает деньги,
как и частные лица, под 12°/0. (2) Посмотри, владыка, не
сочтешь ли нужным уменьшить проценты и тем самым
приохотить к займам подходящих людей; если же их не
окажется, то не распределить ли деньги между декурио-
нами с тем, чтобы они как следует позаботились об инте-
ресах города. Хотя они этого не пожелают и будут отка-
зываться, все-таки, с установлением меньшего процента, это
будет для них менее тяжко.
55
Траян Плинию.
И сам я, мой дорогой Секунд, не вижу другого средства
для более легкого размещения городских денег, кроме

Письма 53—56 323
уменьшения процентов. Размер их ты установишь сам в
зависимости от числа тех, кто будет брать в долг.78 При-
нуждать к займам людей, у которых деньги будут, воз-
можно, тоже лежать втуне, не соответствует современному
нам духу справедливости.
56
Плиний императору Траяну.
(1) Приношу тебе, владыка, величайшую благодарность
за то, что ты среди важнейших занятий своих удостаиваешь
меня руководством, когда я спрашиваю твоего совета;
прошу тебя, не откажи в нем и сейчас. (2) Ко мне явился
один человек и заявил, что враги его, высланные славней*
шим Сервилием Кальвом на три года, проживают в про-
винции; те, наоборот, утверждали, что они им же восста-
новлены в правах и прочли его указ. Я счел поэтому не-
обходимым сызнова доложить тебе обо всем деле. (3) В
предписаниях твоих предусмотрено, чтобы я не восстанав-
ливал в правах людей, сосланных мною или кем-либо дру-
гим, но ничего не сказано о тех, кого кто-то другой и
выслал и восстановил в правах. Поэтому, владыка, я и вы-
нужден спрашивать твоего совета, тем более, клянусь Гер-
кулесом, что в провинции оказываются люди, осужденные
на вечную ссылку и в правах не восстановленные. (4) Та-
кой именно случай дошел до моего сведения. Ко мне при-
вели человека, осужденного на вечную ссылку проконсулом
Юлием Бассом. Я знаю, что постановления Басса отменены,77
и сенат предоставил право всем, относительно кого им
были приняты какие-либо решения, требовать нового пере-
смотра дела, по крайней мере в течение ближайших двух
лет. Поэтому я спросил присужденного к ссылке, обращался
ли он к проконсулу со своим делом; тот ответил, что нет.
(5) Это и заставляет меня спрашивать твоего совета: пре-
21·

324 Книга X
дать ли его, по-твоему, назначенному наказанию или взы-
скать еще тяжелее и как именно и с него и с других,
если еще окажутся люди в подобном положении. Декрет
Кальва и его указ, а также декрет Басса присоединяю к этому
письму.
57
Траян Плинию.
(1) Что постановить относительно людей, высланных
проконсулом Публием Сервилием Кальвом на три года
и затем по его же указу восстановленных в правах и ос-
тавшихся в провинции, я отпишу тебе в ближайшее время,
ознакомившись с причинами этого поступка Кальва. (2) Что
касается человека, осужденного Юлием Бассом на вечную
ссылку, имевшего возможность пересмотреть дело в тече-
ние двух лет, то, если он этого не сделал, считая себя
присужденным к ссылке несправедливо, и упорно проживал
в провинции,—в оковах следует его отправить к префек-
там моего претория.78 Мало наложить на него прежнее
наказание, над которым он насмеялся в своем упорстве.
58
Плиний императору Траяну.
(1) Когда я сзывал людей, владыка, собираясь открыть
судебное заседание, Флавий Архипп, в качестве философа,79
попросил меня уволить его от присутствия в суде. (2) Были
люди, сказавшие, что его следует не освободить от судей-
ских обязанностей, а вообще вычеркнуть из списка судей
и предать наказанию, которого он избег, бежав из тюрьмы.
(3) Мне прочли решение проконсула Велия Павла, которым
подтверждалось, что Архипп за подлог присужден к работе

Письма 57, 58 325
в рудниках. Он не предъявил ничего в доказательство
своего восстановления в правах, а только ссылался вместо
этого на прошение, поданное им Домициану, на письма
последнего, его чествующее, и на декрет жителей Пруссы.
К этому он прибавил и твое письмо к нему, прибавил и
указ и письмо твоего отца, подтверждавшие милости к нему
Домициана. (4) Поэтому, хотя на него и возводят такие
преступления, но я решил ничего не предпринимать, пока
не спрошу твоего совета о деле, которое, кажется мне,
заслуживает твоего постановления. Документы, прочтенные
обеими сторонами, присоединяю к этому письму.
Письмо Домициана к Терентию Максиму.
(5) Флавий Архипп, философ, получил от меня разрешение на по-
купку ему земли около родного города его Прусиады, ьо на доходы с ко-
торой он сможет прокормить свою семью. Я хочу ему ее пожаловать.
Истраченную сумму занесешь в число моих щедрот.
Его же к Аппию Максиму.
(6) Рекомендую тебе, мой Максим, философа Архиппа, человека хо-
рошего, нравы которого соответствуют его занятиям. Оказывай ему,
пожалуйста, полное свое содействие в его скромных к тебе просьбах.
Указ божественного Нервы.
(7) Некоторые распоряжения, квириты, несомненно, даются в есте-
ственном соответствии со счастливым духом нашего времени, и не по ним
следует усматривать добрые качества государя, когда достаточно его
понять. Каждый из подданных моих может поручиться без всяких ука-
заний со стороны, что я общее благо предпочел своему покою, собираясь
и оказать новые милости и подтвердить до меня данные. (8) Дабы общая
радость не была смущена либо недоверием тех, кто их получил, либо
воспоминанием о том, кто их пожаловал, я одновременно счел необхо-
димым и благим заранее объявить сомневающимся о своей благосклон-
ности. (9) Пусть никто не думает, что особые права, полученные от
другого государя частными лицами или городами, будут мной уничто-

326 Книга X
жены лишь для того, чтобы ими были обязаны скорее мне. Да будут
они нерушимы и подтверждены, пусть ничье благополучие не нуждается
в повторении просьб, раз уже государство взглянуло однажды на этог·
человека милостивым оком. Да примут к сведению, что я готов к новым
благодеяниям, и да знают только, что просить надо о том, чего у них
не имеется.
Письмо его же к Туллию Юсту.
(10) Так как распорядок во всех делах, начатых и приведенных
к окончанию в предшествующее время, должен быть соблюден, то и
письма Домициана подтверждаются.
59
Плиний императору Траяну.
Флавий Архипп просит меня, заклиная твоим благополу-
чием и вечностью, переслать тебе прошение, которое он
мне дал. Я подумал, что просьбу его надо выполнить с тем,
однако, чтобы известить об этой пересылке его обвини-
тельницу, прошение которой, врученное мне, я присоеди-
няю к этому письму, чтобы тебе легче было, слушая как
бы обе стороны, вынести свое решение.
60
Траян Плинию.
Домициан мог не знать, когда он так чествовал в своих
письмах Архиппа, об его положении.81 Мне, по моему складу,
проще думать, что положение это окрепло от вмешатель-
ства государя. Ведь не могли же люди, столько раз выно-
сившие почетное решение о постановке ему статуй,82 не
знать, какой приговор был произнесен проконсулом Павлом.
Это, мой дорогой Секунд, не. имеет значения, если ему

Письма 59—61 327
предъявляется новое обвинение и если ты сочтешь нужным
привлечь его к суду. Прошение Фурии Примы, его обвини-
тельницы, а также его собственное, приложенные тобой
к письму, я прочел.
61
Плиний императору Траяну.
(1) Ты, владыка, оказался очень предусмотрителен, боясь,
как бы озеро,83 соединившись с рекой, а через нее с морем,
«е стекло в него. Мне кажется, я, находясь на месте, на-
шел, каким образом избежать этой опасности. (2) Озеро
можно подвести к самой реке с помощью канала, но не
спускать в реку, а оставить своего рода водораздел, кото-
рый будет одновременно и удерживать воду в озере и от-
делять его от реки. Так мы достигнем того, что оно будто
и не соединится с рекой и в то же время как бы и соеди-
нится. Через эту промежуточную, очень небольшую полосу
земли, будет легко переправить в реку грузы, подвезенные
по каналу. (3) Сделаем так в случае необходимости, хотя
я надеюсь, что необходимости не будет. Само озеро до-
статочно глубоко; из него с противоположной стороны
вытекает речка; если ее запрудить и повернуть, куда мы
хотим, то она, без всякого ущерба для озера, вольет в него
столько воды, сколько сейчас из него уносит. Кроме того,
пространство, где будут прокапывать канал, прорезают
ручьи, и если их тщательно соединить, они восполнят то,
что отдаст озеро. (4) Если даже решено будет провести
канал дальше, сузить его, и, спустив до уровня моря, вы-
вести его не в реку, а в самое море, то море своим при-
поем сохранит и удержит в озере всю воду, которая будет
из него уходить. Но если бы даже природа места не пре-
доставила нам ни одной из этих возможностей, то было бы
просто задержать течение с помощью шлюзов. (5) И это, и

328 Книга X
все остальное гораздо проницательнее исследует и устано-
вит нивелировщик,84 которого, владыка, обязательно пришли,
как ты и обещал. Дело это заслуживает и твоего величия
и твоей заботы. Я тем временем написал, по твоему совету,
славному Кальпурнию Макру, чтобы он прислал самого
подходящего нивелировщика.
62
Траян Плинию.
Вижу, мой дорогой Секунд, что ты не оскудеваешь
в своих разумных хлопотах относительно этого озера;
столько предусмотрел ты возможностей, которые уничто-
жают опасность его иссякания и сделают его в буду-
щем для нас еще полезнее. Выбирай поэтому то, что тебе
скорее всего подскажет само дело. Кальпурний Макр, ду-
маю, постарается снабдить тебя нивелировщиком, да и
в этих провинциях нет недостатка в знатоках этого дела.
63
Плиний императору Траяну.
Мне написал, владыка, Ликорма, твой отпущенник, что
если из Боспора85 прибудет посольство, которое направ-
ляется в Рим, то его следует задержать до приезда самого
Ликормы. До сих пор, по крайней мере, в тот город, где
я живу, не прибыло никакого посольства, но прибыл гонец
Савромата,86 которого я, пользуясь неожиданной и счастли-
вой случайностью, решил послать вместе с гонцом, отправ-
ленным Ликормом вперед, к тебе, чтобы ты имел возмож-
ность одновременно из писем Ликормы и царя ознакомиться
с тем, о чем одновременно, может быть, тебе следует
узнать.

Письма 62—66 329'
64
Плиний императору Траяну.
Царь Савромат написал мне, что ты должен как можно
скорее о чем-то узнать. Поэтому я оказал содействие
гонцу, которого послал к тебе с письмом, выдав ему дип-
лом.87
65
Плиний императору Траяну.
(1) Есть, владыка, важный и касающийся всей провин-
ции вопрос о положении и содержании тех, кого называют
θρεπτοί.88
(2) Выслушав постановления государей и не найдя в них
ничего, что относилось бы к вифинцам вообще или в част-
ности, я решил спросить у тебя совета, чего придержи-
ваться, считая, что я не могу довольствоваться одними
примерами там, где требуется твое авторитетное решение.
(3) Мне читали указ, данный будто бы божественным
Августом Аннии; прочтены были и письма божественного
Веспасиана лакедемонцам и божественного Тита к ним же
и к ахейцам, и Домициана к проконсулам Авидию Нигрину
и Армению Брокху, а также к лакедемонянам. Я не послал
их тебе, потому что они полны ошибок, а некоторые ка-
жутся и недостоверными, а у тебя в архивах, думаю, они
имеются в подлинном и исправленном виде.
66
Траян Плинию.
(1) Вопрос этот, касающийся детей, рожденных свобод-
ными, выброшенных, затем подобранных и воспитанных

330 Книга X
в рабстве, рассматривался часто, но в распоряжениях моих
предшественников не находится никаких постановлений
относительно всех провинций. (2) Есть, правда, письма
Домициана к Авидию Нигрину и Армению Брокху, кото-
рых, может быть, и следует придерживаться, но среди про-
винций, о которых он писал, -+- среди которых и Вифиния.
Полагаю поэтому, что не следует отказывать в праве на
свободу тем, кто будет по таким основаниям притязать на
нее, и не надо им откупаться путем выплаты за свое со-
держание.
67
Плиний императору Траяну.
(1) Посол царя Савромата остановился по своему жела-
нию на два дня в Никее, где застал меня. Я не счел воз-
можным, владыка, задерживать его дольше, во-первых,
потому, что было еще неизвестно, когда приедет твой
вольноотпущенник Ликорма, а затем потому, что я сам
отправлялся в другую часть провинции по неотложному
требованию службы. (2) Я счел необходимым довести это
до твоего сведения, потому что недавно писал о просьбе
Ликормы ко мне задержать до его приезда посольство, ко-
торое может прибыть из Боспора. Я не видел никакого
-разумного основания ждать дольше, тем более, что письма
Ликормы, задерживать которые, как и сказано раньше, я
не хотел, прибудут, повидимому, за несколько дней до при-
езда самого посла.
68
Плиний императору Траяну.
Некоторые люди просили меня разрешить им, по при-
меру других проконсулов, перенести останки своих близких

Письма 67—70 337
в другое место, потому ли, что могилы обветшали, или же
потому, что их заливает водой, или же по другим подобным
причинам. Я знал, что у нас в Риме по таким вопросам
обращаются к коллегии понтификов,89 и поэтому решил,
владыка, обратиться за советом, что мне делать к тебе,
главному понтифику.
69
Траян Плинию.
Было бы жестоко заставлять провинциалов обращаться
к понтификам, если они желают перенести по основатель-
ным причинам останки своих близких из одного места
в другое. Поэтому следуй лучше примеру тех, кто до тебя
управлял этой провинцией: смотря по основаниям, в каж-
дом отдельном случае или давай разрешение или отказы-
вай в нем.
70
Плиний императору Траяну.
(1) Я искал, владыка, где можно в Пруссе поставить
баню, которую ты разрешил построить. Мне понравилось
одно место, где когда-то был, по рассказам, прекрасный
дом, а сейчас лежат безобразные развалины. Мы украсим,
таким образом, уничтожив отвратительнейший вид, весь
город, придадим ему больше блеска и не снесем ни одного
здания, а только расширим и сделаем лучше постройку,
которая рухнула от старости. (2) С домом этим дело об-
стоит так: Клавдий Полиен завещал его цезарю Клавдию и
распорядился поставить ему в перистиле часовню, осталь-
ную же часть дома сдать. Доход с этой сдачи некоторое
время получал город; затем постепенно дом частью разгра-

332 Книга X
били, частью забросили, и он целиком обрушился вместе
с перистилем:90 теперь от него остался, пожалуй, один пол.
Велишь ли ты, владыка, подарить его городу или же про-
дать ему, это все равно будет принято как величайшая
милость: очень уж удобно место. (3) Я, если разрешишь,
думаю поставить баню на открытой площадке; место же,
где были строения, обвести портиками с екседрой91 и по-
святить тебе, чьей милостью будет создано изящное и до-
стойное твоего имени здание. Копию завещания, хотя оно
полно ошибок, я тебе послал: из нее ты увидишь, что
Полиен оставил много на украшение этого дома. Украшения
погибли вместе с самим домом, но я их разыскиваю, на-
сколько это возможно.
71
Траян Плинию.
Можно для постройки бани в Пруссе воспользоваться
этой площадкой с обрушившимся домом, который, ты пи-
шешь, стоит пустым. Ты, однако, не указал, был ли вы-
строен в перистиле храмик Клавдию. Если он был выстроен,
то, хотя бы он и обрушился, земля под ним остается
освященной.
72
Плиний императору Траяну.
От меня требуют, чтобы я, следуя письму Домициана
к Минуцию Руфу и следуя примерам других проконсулов,
сам производил расследование относительно признания детей
и восстановления их в законных правах. Я обратился к се-
натскому постановлению, касающемуся подобных дел, но
в нем говорится только о провинциях, управляемых прокон-

Письма 77—74 333
судами. Поэтому я отложил эти дела, пока, владыка, ты
не укажешь мне, что мне делать по твоему желанию.
73
Траян Плинию.
Если ты пришлешь мне сенатское постановление, вы-
звавшее твои колебания, я увижу, следует ли тебе произво-
дить расследование о признании детей и восстановлении их
в законных правах.
74
Плиний императору Траяну.
(1) Воин Апулей, владыка, который стоит в Никомедии,
написал мне, что некий Каллидром,92 которого пытались
задержать у себя хлебники Максим и Дионисий, на работу
к которым он нанялся, кинулся к твоей статуе, а когда
его привели к магистратам, показал, что он был когда-то
рабом у Лаберия Максима, захвачен был вМезии93 Сусагом
в плен и отправлен Децибалом в подарок парфянскому
царю Пакору, много лет находился у него на службе,
а затем бежал и очутился в Никомедии. (2) Его привели
ко мне, и когда он рассказал то же самое, я решил послать
его к тебе, но несколько замедлил с этим, разыскивая гем-
му с изображением Пакора и его царских знаков, которую,
по словам Каллидрома, у него украли. (3) Я хотел, если бы
она нашлась, послать ее вместе с ним, как я послал кусо-
чек руды,94 который он, говорит, унес из парфянских руд-
ников. Я запечатал его своим кольцом с изображением
четверки лошадей.

334 Книга X
75
Плиний императору Траяну.
(1) Юлий Ларг с Понта,95 владыка, которого я никогда
не видел и о котором никогда не слышал (он, разумеется,
положился на твое обо мне суждение), поручил мне распо-
рядиться из чувства преданности к тебе его состоянием и
распределить его. (2) Он просил меня в завещании принять
его наследство, взять себе 50 тысяч, а все остальное от-
дать городам Гераклее96 и Тиане, решив, по собственному
усмотрению, воздвигнуть ли в твою честь какие-нибудь
здания или же установить игры,97 которые будут справ-
ляться раз в пять лет и будут названы траяновыми. Я
решил довести об этом до твоего сведения, главным обра-
зом, чтобы ты посмотрел, что мне выбрать.
76
Траян Плинию.
Юлий Ларг положился на тебя, как будто он тебя хо-
рошо знал. Посмотри сам, что, в зависимости от условий
каждого места, будет больше содействовать увековечению
его памяти, и выполни то, что сочтешь наилучшим.
77
Плиний императору Траяну.
(1) Ты поступил чрезвычайно предусмотрительно, вла-
дыка, приказав славному Кальпурнию Макру послать в Ви-
зантии 98 легионного центуриона.99 (2) Посмотри, не сочтешь
ли нужным таким же образом придти на помощь юлиопо-
литам,100 чей город, при очень малой величине, несет на
себе очень большие тяготы и терпит по своей слабости

Письма 75—79 335
тяжкие обиды. (3) То, что ты разрешишь юлиополитам,
пойдет на пользу всей провинции. Их город находится,
у границы Вифинии, и через него проходит большинство
путешествующих по ней.
78
Траян Плинию.
(1) Положение города Византия, куда стекается со всех,
сторон толпа путешественников, таково, что в согласии
с обычаем предшествующих времен мы сочли необходимым
почтить город, поставив для охраны легионного центу-
риона. Если бы я решил оказать такое же содействие
юлиополитам, то пример их лег бы на меня тяжким бреме-
нем. (2) Очень многие города, чем они будут слабее... я
полагаюсь на твою старательность и верю, что ты всяче-
скими способами добьешься того, что они не будут под-
вергаться обидам. (3). Те же, кто будет поступать против
моих предписаний, должны быть немедленно удержаны;.
если они допустят проступок настолько тяжелый, что до-
статочного наказания на месте понести не смогут, то уве-
домь легата захваченных, если это воины, а если это люди,
которые поедут обратно в Рим, ты напишешь мне.
79
Плиний императору Траяну.
(1) В законе Помпея, данном вифинцам, владыка, пре-
дусмотрено, чтобы никто моложе тридцати лет не занимав
магистратур и не находился в сенате.101 В том же законе
указано, что люди, занимавшие магистратуры, должны на-
ходиться в сенате. (2) Затем последовал указ божествен-
ного Августа, разрешивший занимать магистратуры и людям

.336 Книга X
более молодым: с двадцатипятилетнего возраста. (3) Спра-
шивается, можно ли цензорам заносить в число сенаторов
людей, несших магистратуры в возрасте до тридцати лет;
а если можно, то могут ли, в силу того же толкования,
быть занесены в число сенаторов и люди, не несшие ма-
гистратур, начиная с того возраста, с которого им позво-
лено нести. Это, впрочем, часто до сих пор делалось и
считается неизбежным, потому что гораздо лучше допу-
стить в курию детей благородного сословия, чем из просто-
народья.102 (4) На вопрос цензоров будущего года, что я
думаю по этому поводу, я решил, что люди, несшие маги-
стратуры в возрасте до тридцати лет, могут быть зачислены
в сенат и согласно указу Августа и согласно закону Пом-
пея, так как Август разрешил нести магистратуры и тем,
кто не достиг тридцатилетнего возраста, а закон пожелал,
чтобы несший магистратуру становился сенатором. (5) Что
же касается тех, кто магистратур не нес, хотя они и в том
же возрасте, как и те, которым разрешено их нести, то я
заколебался, почему и спрашиваю твоего совета, владыка,
чего мне придерживаться. К письму присоединяю выдержки
из закона, а также указ Августа.
80
Траян Плинию.
С твоим толкованием мой дорогой Секунд... считаю,
что указом божественного Августа закон Помпея изменен
в том отношении, что магистратуру могут занимать люди
не моложе двадцати пяти лет, а те, кто занимал, входят
в каждом городе в сенат. Кроме того, считаю, что без
занятия магистратуры люди моложе тридцати лет, на том
основании лишь, что они могут ее занимать, не могут быть
зачислены в каждом городе и в курию.

Письма 50, 81 337
81
Плиний императору Траяну.
(1) Когда, владыка, в Пруссе у Олимпа103 я занимался
в гостинице городскими делами, собираясь в тот же день
уехать, Асклепиад, тамошний магистрат, заявил мне, что
Клавдий Евмолп обращается ко мне за помощью. Когда
Кокцейан Дион выразил в буле104 желание передать городу
здание, за постройкой которого он наблюдал, то Евмблп,
при поддержке Флавия Архиппа, сказал, что прежде, чем
принимать это здание, надо потребовать от Диона отчета
в работе, потому что она произведена не так, как должно.
(2) Он даже добавил, что в этом самом здании поставлена
твоя статуя и погребены трупы жены Диона и его сына, и
требовал от меня судебного следствия.105 (3) Я сказал, что
сейчас же займусь этим и отложу свое отбытие, но он
попросил отсрочки для подготовки дела и перенесения его
в другой город. Я ответил, что буду слушать его в Никее.
(4) Когда я остановился там, собираясь вести следствие»
тот же Евмолп, как человек, еще мало подготовившийся,
стал просить меня отложить дело; Дион, напротив, требо-
вал его слушать. (5) Сказано было обеими сторонами много,
даже и о деле. Я решил, что дело, имеющее показательное
значение, следует отложить и спросить твоего совета; по-
этому я велел обеим сторонам изложить свои прошений
письменно. Я хотел, чтобы ты ознакомился лучше всего
с их положениями на основании их же собственных слов,
Дион сказал, что он подает прошение, а Евмолп ответил,
что он изложит то, о чем он просит для города; (6) в том
же, что касается погребения, он является не обвинителем,
а лишь пособником Флавия Архиппа, поручения которого
и выполняет. Архипп, которого Евмолп поддерживал, как
и в Прусиаде, сказал, что он подает прошение, но ни
Евмолп, ни Архипп, хотя я ждал их в течение многих дней,
до сих пор мне прошений не подали; (7) Дион подал, и я
22 Письма Плиния

338 Книга X
присоединяю его к письму. Сам я был на месте и видел
твою статую, поставленную в библиотеке; место же, где,
говорят, погребены сын и жена Диона, находится на пло-
щадке, обнесенной портиками. (8) Прошу тебя, владыка,
удостой меня своим руководством в разборе подобного
вопроса: люди нетерпеливо ждут, как и полагается в таком
деле, которое всеми признается законным и находится под
защитой прежних примеров.
82
Траян Плинию.
(1) Ты мог не беспокоиться, мой дорогой Секунд, по по-
воду этого дела, о котором ты решил спросить моего совета»
Ты прекрасно знаешь мое основное положение: искать ува-
жения к себе не страхом и запугиванием людей и не обви-
нять их в оскорблении величества. (2) Отбросив следствие,
которое я бы не допустил, даже если бы можно было
сослаться на примеры, истребуй отчет в постройке, про-
изведенной под надзором Кокцейана Диона: это нужно и
для пользы города, да и Дион в этом не откажет и не дол-
жен отказать.
83
Плиний императору Траяну.
Никейцы от имени всего города, владыка, просили меня
во имя того, что для меня есть и должно быть самым свя-
щенным, т. е. во имя вечности твоего имени и твоего бла-
гополучия, довести до тебя их мольбы. Я не счел допусти·
мым отказать им и, приняв от них - прошение, присоединил
его к этому письму.

Письма 82-86 А 339
84
Траян Плинию.
Ты должен заняться делом никейцев, которые утвер-
ждают, что божественным Августом даровано им право на
имущество своих граждан, умерших без завещания. При-
влеки всех лиц, имеющих отношение к этому делу, пригла-
сив также прокураторов Вирдия Гемеллина и Епимаха,
моего отпущенника. Обсудив также и то, что будет сказано
против, примите решение, которое сочтете наилучшим.
85
Плиний императору Траяну.
Максим, твой отпущенник и прокуратфр, владыка, в те-
чение всего времени, пока мы были вместе, проявил себя
как честный, деятельный и старательный слуга, горячо
преданный своему делу и крепко придерживающийся устаг
новленного порядка. Охотно — и по чистой совести, как мне
и полагается перед тобой, — напутствую его этим свидег
тельством.
86А
Плиний императору Траяну.
Гавий Басе, владыка, префект понтийского побережья,
проявил себя как чистый, честный, деятельный и в то же
время исполненный уважения ко мне человек. По чистой
совести, как мне и полагается перед тобой, напутствую его
добрыми пожеланиями и рекомендацией.
22·

340 Книга X
86 В
Плиний императору Траяну.
(2)... чем то, на что он надеется, образовавшись на
военной службе под твоей командой. Этой школе он обя-
зан тем, что стал достоин твоего благоволения. У меня и
воины и горожане, глубоко изведавшие его справедливость
и человечность, наперерыв свидетельствуют о его каче-
ствах и лично и от имени города. Довожу об этом до твоего
сведения по чистой совести, как мне и полагается перед
тобой.'
87
Плиний императору Траяну.
(1) Примяпиляр1Ов Нимфидий Луп, был моим товарищем
по военной службе: я был тогда трибуном, а он префектом.
С тех пор я крепко к нему привязался. (2) Любовь эта
возрастала по мере того, как становилась старше наша
взаимная дружба. Поэтому я наложил руку и на его покой
и потребовал, чтобы он не оставлял меня своим советом и
в Вифинии. Он это делал и будет делать, пренебрегая, как
истинный друг, своим отдыхом и старостью. (3) По этой при-
чине я считаю его родственников своими, в первую очередь
его сына, Нимфидия Лупа, юношу честного, деятельного,
вполне достойного своего превосходного отца, заслуживаю-
щего твоего благоволения, как ты можешь судить по его
первым шагам, когда он, префект когорты, заслужил полное
признание от славных Юлия Ферокса и Фуска Салинатора,
Мою радость и мое поздравление сыну н-.
88
Плиний императору Траяну.
Желаю, владыка, провести тебе этот день рождения и
множество других в полном благополучии и, пребывая

Письма 86 В—91 341
в силе и здравии, утвердить навеки блистательную славу
своей доблести, вознеся ее новыми и новыми делами.
89
Траян Плинию.
Принимаю пожелания твои, мой дорогой Секунд, про-
вести мне много счастливых дней рождения среди процве-
тания нашего государства.
90
Плиний императору Траяну.
(1) У синопцев,ш владыка, нехватает воды; кажется,
можно провести ее, в изобилии и хорошую, от шестнадца-
того милевого столба. У самого источника, правда, больше
чем на милю место подозрительно топкое; я велел пока
что, при небольших затратах, исследовать, может ли оно
выдержать постройку. (2) Денег, собранных моей заботой,
хватит, если ты, владыка, соблаговолишь разрешить коло-
нии, страждующей от недостатков воды, эту постройку,
которая будет содействовать и здоровью и украшению
города.
91
Траян Плинию.
Исследуй тщательно, дорогой Секунд, как ты начал,
может ли это, подозрительное для тебя место выдержать
водопровод. Думаю, что воду в город синопцев, если
только это им по силам, обязательно надо провести, так
как это будет весьма содействовать и здоровью и удоволь-
ствию.

342 Книга X
92
Плиний императору Траяну.
Город Амис,108 свободный и союзный, по милости твоей
управляется собственными законами. Поданное мне здесь
прошение относительно кассы взаимопомощи ш присоединяю
к этому письму: посмотри, владыка, что здесь и в какой
мере следует разрешить или запретить.
93
Траян Плинию.
Если амисцам, прошение которых ты присоединил к
своему письму, разрешено по законам союзного договора
иметь кассу взаимопомощи, то мы можем им в этом не
препятствовать, особенно, если они станут употреблять
подобные сборы не на восстания и недозволенные союзы,
а на поддержку нуждающихся бедняков. В остальных го-
родах, подчиненных нашему праву, такие учреждения сле-
дует запрещать.
94
Плиний императору Траяну.
(1) Светония Транквилла, честнейшего, достойнейшего
и образованнейшего человека, нравам и занятиям которого
.давно уже подражаю, я принял к себе в дом на жительство
и тем более его полюбил, чем ближе наблюдал. (2) Право
троих детей110 для него необходимо по двум причинам: он
поднимется во мнении своих друзей и, будучи несчастлив
в браке, получит от твоей доброты через меня то, в чем
отказала ему завистливая судьба. .(3) Я знаю, владыка, ка-
кой милости я прошу, но я прошу у тебя, чью снисходи-

Письма 92—96 343
тельность ко всем моим желаниям я испытал. Ты можешь
понять, как я этого хочу; если бы хотел не очень, я не
просил бы заочно.
95
Траян Плинию.
Как скуп я на эти милости, ты, мой дорогой Секунд,
прекрасно запомнил, так как и в сенате я часто заявляю,
что не превысил числа, удовлетвориться которым обещал
этому высокому собранию.111 Твое желание, однако, я вы-
полнил и велел занести в мои записи, что право троих
детей дано мною Светонию Транквиллу на обычных усло-
виях.
96
Плиний императору Траяну.
(1) Я поставил себе за правило, владыка, обращаться
к тебе со всеми моими сомнениями. Кто лучше может
направить меня в моей нерешительности или наставить
в моем неведении? Я никогда не присутствовал на след-
ствиях по делу о христианах: поэтому я не знаю, чем
и в какой степени их следует наказывать или как вести
дознание. (2) Я очень колебался, надо ли, вынося приговор,
делать разницу между возрастами или же ничем не отли-
чать нежный возраст от людей взрослых, прощать ли рас-
каявшихся или же человеку, который был христианином,
отречение не идет в пользу, и следует наказывать само
имя,112 даже при отсутствии преступления, или же только
преступления, связанные с именем. Пока что с теми, кого
приводили ко мне в качестве христиан, я придерживался
такого образа действий. (3) Я спрашивал их самих, хри-

344 Книга X
стиане ли они; сознавшихся спрашивал во второй и третий
раз, угрожая им казнью; упорствующих велел уводить на
казнь. Я не сомневался, что какова бы ни была сущность
их признания, их следовало, конечно, наказать за непре-
клонную закоснелость и упрямство. (4) Были такие же
безумцы, которых я, как римских граждан, решил отпра-
вить в Рим.113 Вскоре в ходе самого разбирательства, как
это обычно бывает, преступников стало набираться все
больше, и появились многочисленные виды их. (5) Мне был
предложен список, составленный неизвестным и содержащий
много имен. Тех, кто отрицал, что они являются христиа-
нами или были ими, я решил отпустить, когда они вслед
за мной призвали богов, совершили перед изображением
твоим,114 которое я с этой целью велел принести вместе
со статуями богов, жертву ладаном и вином, а кроме того
обругали Христа: настоящих христиан нельзя принудить
ни к одному из этих поступков. (6) Другие, названные
доносчиком, сказали, что они христиане, а затем отказались
от этого, сказав, что они были христианами, а затем отпали,
некоторые за три года, другие за много лет назад, неко-
торые даже за двадцать. Все они почтили и твое изображе-
ние, и статуи богов и обругали Христа. (7) Они утверждали,
что вся их вина или заблуждение состояли в том, что они,
обычно по определенным дням, собирались до рассвета,115
воспевали, чередуясь,116 Христа как бога и клятвенно
обязывались не преступления совершать,117 а воздерживаться
от воровства, грабежа, прелюбодеяния, нарушения слова,
отказа выдать доверенное. После этого они обыкновенно
расходились и приходили опять для принятия пищи; обыч-
ной и невинной,118 но что и это они перестали делать после
моего указа, которым я, по твоему распоряжению, запретил
тайные общества. (8) Тем более119 счел я необходимым под
пыткой допросить двух рабынь,120 называвшихся прислужни-
цами, что здесь было правдой, и не обнаружил ничего,
кроме безмерного уродливого суеверия. (9) Поэтому, отло-

Письма 97, 98 345
жив расследование, я прибегаю к твоему совету. Дело,
по-моему, заслуживает обсуждения, особенно вследствие
числа тех, над кем нависла эта угроза: множество людей
всякого возраста, всякого звания и обоих полов идут и
будут идти на гибель. Зараза этого суеверия прошла не
только по городам, но и по деревням и поместьям, но,
кажется, ее можно остановить и помочь делу. (10) Досто-
верно установлено, что покинутые храмы опять начали по-
сещаться, торжественные службы, давно оставленные, вос-
становлены, и корм для жертвенных животных,121 на которых
до сих пор едва-едва находился покупатель, теперь опять
распродается. Из этого легко заключить, какое скопище
людей можно исправить, если дать место раскаянию.
97
Траян Плинию.
Ты поступил вполне правильно, производя следствие
о тех, кого обвинили перед тобой в принадлежности к хри-
стианству. Установить здесь какое-нибудь общее опреде-
ленное правило невозможно. Выискивать их незачем: если
на них поступит донос и они будут изобличены, их следует
наказать,122 но тех, кто отречется, что они христиане, и
докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует
за раскаяние . помиловать, хотя бы в прошлом они и вызы-
вали подозрение. Списки, поданные без подписи составителя,
не должны приниматься ни в каком деле. Это дурной при-
мер и не соответствует духу нашего времени.
98
Плиний императору Траяну.
(1) В городе Амастриде,123 владыка, красивом и благо-
устроенном, между главными зданиями лежит прекрасная

346 Книга X
и очень большая площадь, во всю длину которой с одной
стороны тянется так называемая река, а на самом деле
отвратительнейшая клоака, противная по своему грязному
виду и заражающая воздух мерзейшей вонью. (2) Поэтому
засыпать ее важно и ради оздоровления города и ради его
красоты: это будет сделано, если ты разрешишь. Я озабочусь,
чтобы хватило денег на работу, большую и необходимую.
99
Траян Плинию.
Разумно, мой дорогой Секунд, засыпать эту воду, про-
текающую через город Амастриду, если она, оставаясь
открытой, вредит здоровью. Я знаю, что денег на это дело
хватит, если ты позаботишься об этом с обычным твоим
рвением.
100
Плиний императору Траяну.
Обеты, владыка, принятые нами в прошлые годы,124
выполнили мы в бодрости и веселии и приняли опять на
себя новые, соревнуясь, воины и провинциалы, в любви
к тебе и моля богов, да сохранят они тебя и государство
в целости и процветании по милосердию своему, которое
ты заслужил, помимо множества великих своих добродете-
лей, своим особым благочестием, послушанием богам и
почитанием их.
101
Траян Плинию.
С удовольствием узнал из твоего письма, мой дорогой
Секунд, что под твоим руководством воины в радостном

Письма 99—104 347
согласии с провинциалами выполнили перед бессмертными
богами обеты за мое благополучие и приняли их на буду-
щее.
102
Плиний императору Траяну.
День, когда по счастливому наследованию тебе передано
было попечение о роде человеческом, мы отпраздновали
с должным благолепием, принеся богам, создателям твоей
власти, общую радость и обеты.
103
Траян Плинию.
С удовольствием узнал из твоего письма, что день при-
нятия мною власти воины и провинциалы отпраздновали
под твоим руководством с должной радостью и благолепием.
104
Плиний императору Траяну.
Валерий Павлин, владыка, оставил под моей властью
своих отпущенников, кроме Павлина. Они пользуются латин-
ским правом.
Прошу тебя, дай пока что троим из них квиритское
право.125 Боюсь, как бы не было чрезмерным взывать
к твоему милосердию для всех одновременно: я должен
прибегать к нему тем умереннее, чем полнее я его испытал.
Те, за кого я прошу, именуются Валерий Астрей, Валерий
Дионисий, Валерий Аксер.

348 Книга X
105
Траян Плинию.
Ты благороднейшим образом заботишься о тех, кого
поручил тебе Валерий Павлин, полагаясь на твою совесть.
Торопись действовать через меня. Я велел пока что занести
в мои записи о даровании квиритского права тем, за кого
ты просил, и сделаю это для остальных, за кого ты попросишь.
106
Плиний императору Траяну.
По просьбе Акция Аквилы, центуриона шестой конной
когорты, посылаю тебе прошение, в котором он умоляет
снизойти к положению его дочери. Я считал жестокостью
отказать ему, зная, с каким терпением и добротой отно-
сишься ты обычно к просьбам воинов.
107
Траян Плинию.
Прошение Акция Аквилы, центуриона шестой конной
когорты, присланное тобой, я прочел: тронутый его прось-
бами, я дал его дочери римское гражданство. Посылаю
тебе распоряжение об этом для передачи ему,
108
Плиний императору Траяну.
(1) Прошу тебя, владыка, напиши, какие права предо·
ставишь ты городам Вифинии и Понта при взыскании денег*
которые им причитаются за аренду, продажу и т. п. Я обна-

Письма 105—110 . 349
ружил, что большинство проконсулов разрешало им прото-
праксию, и это разрешение имело силу закона.126 (2) Я думаю,
что ты в своем попечении должен издать некое постановле-
ние, которое на вечные времена послужит к их пользе.
Все, что установлено другими, хотя бы оно было разумно
и милостиво, кратковременно и не имеет силы, если не
будет утверждено тобой.
109
Траян Плинию.
Какими правами должны пользоваться города Вифинии
или Понта относительно денег, которые будут им причи-
таться по разным статьям, это следует определять по мест-
ным законам. Если они имеют преимущество перед осталь-
ными должниками, то его следует соблюдать; если не имеют,
то мне не следует давать его в ущерб частным лицам.
ПО
Плиний императору Траяну.
(1) Поверенный города Амиса, владыка, обратился ко мне,
требуя от Юлия Пизона около сорока тысяч динариев,127
которые были двадцать лет назад пожалованы ему с со-
гласия буле и еклесии.128 Он опирался на твое распоряжение,
которым пожалования такого рода запрещены. (2) Пизон,
напротив, говорил, что он очень много дал городу и по-
тратил на это почти все свое состояние. Он указывал вдо-
бавок на большой срок и просил не понуждать его
к возвращению денег, полученных им давно и за многое;
это повлекло бы полное его разорение. Поэтому я решил
отложить целиком дело и спросить у тебя, владыка, чему
мне следовать.

350 Книга X
111
Траян Плинию.
Распоряжением моим запрещены жертвования из город-
ских средств, но дабы не подрывать благосостояния многих
людей, не следует отбирать сделанные за некоторое время
и требовать их обратно, как недействительные. Оставим
без последствия то, что было совершено двадцать лет назад.
Я желаю заботиться о местных жителях не меньше, чем
о городских средствах.
112
Плиний императору Траяну.
(1) По закону Помпея, действующему в Вифинии и на
Понте, те, кого цензоры выбирают в буле, не должны пла-
тить денег.129 Те, однако, кого ты милостиво разрешил
некоторым городам добавить сверх числа, установленного
законом, внесли по одной и по две тысячи динариев.130
(2) Аниций Максим, проконсул, затем приказал и тем, кого
выбрали цензоры, по крайней мере в нескольких городах,
сделать, смотря по городу, большие или меньшие взносы.
(3) Остается тебе посмотреть самому, следует ли во всех
городах всем, кто выбирается в булевты, платить опреде-
ленную сумму за свое вступление. Тебе, слава и дела кото-
рого пребудут вечно, надлежит издавать постановления»
которые останутся навсегда.
113
Траян Плинию.
Я не могу издать общего распоряжения о том, должны ли
вносить определенную сумму за декурионат все, кто стано-

Письма 111—115 351
вится декурионами в любом вифинском городе. Я считаю
наиболее верным следовать местным законам, но по отно-
шению к тем, кто становится декурионом против своей
воли... полагаю, будут делать так, чтобы остальным пред-
почитать вступление.
114
Плиний императору Траяну.
(1) По закону Помпея, владыка, вифинским городам раз-
решено заносить в число своих граждан кого они пожелают,
за исключением людей, уже состоящих гражданами какого-
нибудь вифинского города. Тем же законом установлено,
по каким причинам цензоры смогут исключать из сената.131
(2) Поэтому некоторые из цензоров решили посоветоваться
со мной, исключать ли им гражданина другого города.
(3) Так как закон запрещал принимать чужого гражданина
в число своих, но не приказывал исключать его по этой
причине из сената, а кроме того, меня уверяли, что в каж-
дом городе имеется много булевтов из граждан других
городов, что многие люди и многие города будут потря-
сены таким исключением и эта часть закона не применяется
уже давно, словно с общего согласия, то я решил просить
твоего совета, что, по-твоему, следует соблюдать. Выписки,
из закона я присоединил к этому письму.
115
Траян Плинию.
У тебя были основания, дорогой Секунд, усумниться
в том, что предписать цензорам, спрашивавшим твоего
совета... в сенат граждан других городов, но той же самой
провинции. И авторитет закона и длительный обычай.

352 Книга X
установившийся вопреки закону, могли вызвать у тебя
колебания. Я решил выбрать средний путь: не будем ничего
изменять в прошлом. Пусть остаются в сенате граждане
любого города, хотя и принятые вопреки закону; на буду-
щее же закон Помпея надлежит соблюдать. Если бы мы
пожелали сохранить за ним обратную силу, это неизбежно
вызвало бы много волнений.
116
Плиний императору Траяну.
(1) Существует обычай по случаю совершеннолетия,
свадьбы, вступления в магистратуру или освящения обще-
ственного здания сзывать все буле, а также немалое число
простонародья и раздавать им по два или по одному дина-
рию. (2) Прошу тебя, напиши, как ты думаешь, следует ли
справлять такие празднества и в каких размерах. Сам я пола-
гаю, что надо разрешать приглашения, особенно в торже-
ственных случаях, но боюсь, как бы те, кто сзывает тысячу
людей, а иногда и больше, не перешли границ и не соз-
дали бы некоего подобия дианомы.132
117
Траян Плинию.
Ты не без основания боишься, как бы приглашения не
приняли характера дианомы, если, пользуясь ими, превышают
числом меру и собирают для торжественных раздач целые
корпорации, а не отдельных знакомых.133 Я, впрочем,
выбрал тебя, человека благоразумного, чтобы ты сам упо-
рядочил обычаи этой провинции и установил порядки,
которые навсегда обеспечат этой провинции мирное
житье.

Письма 116—119 353
118
Плиний императору Траяну.
(1) Атлеты,134 владыка, полагают, что награды, которые
ты установил для иселастических состязаний,135 должны им
быть выданы сразу же в тот день, в который они были
увенчаны: важно, по их мнению, не когда они въехали
в свой родной город, а когда они победили в состязании
и тем получили право на въезд. Я же, наоборот, пишу
«в качестве иселастика» и весьма сомневаюсь, не следует ли
скорее обращать внимание на время, когда они είςηλασεν.138
(2) Они же требуют выдачи им довольствия за агон, кото-
рый ты объявил иселастическим, хотя победили они раньше,
чем он таковым сделался. Они говорят, что если им его
не дают за состязания, которые перестали быть иселасти-
ческими после их побед, то последовательно было бы давать
им его за те состязания, которые начали быть иселастиче-
скими. (3) Я нахожусь в немалом смущении, как бы здесь
не оказалось обратного действия и не пришлось бы давать
то, на что они тогда, одерживая победу, не имели права.
Прошу тебя поэтому, разреши мои сомнения и удостой
сам объяснить собственное благодеяние.
119
Траян Плинию.
Иселастик надлежит, по моему мнению, выдавать тогда,
когда победитель сам είςηλασεν137 в свой город. Довольствие
за те состязания, которые я постановил сделать иселастиче-
скими, не должно, если они раньше иселастическими не были,
выдавать задним числом; нельзя поступать по желанию атлетов
на том основании, что они перестали получать довольствие
за состязания, которые я установил не по иселастическому
закону. От них ведь не отбирают того, что они свершили,
хотя условия состязаний и изменились.
23 Письма Плиния

354 Книга X
120
Плиний императору Траяну.
(1) До этого времени, владыка, я никому не давал про-
пусков на проезд и отправлял людей только по служебным
делам. Эту неизменную мою осмотрительность я вынужден
был нарушить. (2) Я счел жестокостью отказать в пропуске
моей жене,128 когда, услышав о смерти деда, она пожелала
уехать к своей тетке: ценность этой заботливости зависела
от быстроты, и я знал, что ты одобришь путешествие,
предпринятое из родственных чувств. Я пишу тебе об этом,
потому что мне кажется, я буду неблагодарным, если утаю
среди прочих твоих благодеяний зто единственное, которым
обязан твоей снисходительности: надеясь на нее, я, словно
с твоего решения, не усомнился сделать то, с чем бы
я запоздал, если бы спрашивал твоего разрешения.
121
Траян Плинию.
Ты не без основания понадеялся на меня, дорогой Секунд:
нечего было сомневаться в моем ответе, если бы ты ждал
моего решения. Жене твоей, конечно, надлежало облегчить
путь пропусками, которые я дал тебе для служебного поль-
зования, так как ей следовало усугубить радость, которую
приезд ее должен был доставить ее тетке, быстротой своего
прибытия.

ПАНЕГИРИК
Τ Ρ А Я Η V

ГАЙ ПЛИНИЙ ЦЕЦИЛИЙ СЕКУНД ПАНЕГИРИК
ИМПЕРАТОРУ ТРАЯНУ
(1) Прекрасным и мудрым является, сенаторы, установ-
ленное нашими предками правило начинать молитвенным
обращением к богам не только всякое новое дело, но даже
всякую речь, ибо никакое начинание людей не могло бы
быть правильным, предусмотрительным и счастливым без
помощи и совета бессмертных богов и без молитвы к ним.
Кому надлежит более соблюдать этот обычай, как не кон-
сулу, и когда же еще больше нам с благоговением при-
менять его, как не в тот момент, когда властью сената и
авторитетной для нас волей государства мы призваны воздать
хвалу и благодарность лучшему из принцепсов. Да и какой
дар богов мог бы быть прекраснее, нежели ниспосланный
нам богами принцепс, чистотой души и благочестием более
всего подобный самим бессмертным небожителям. Если
в прежние времена могло возникнуть сомнение, ставит ли
правителей земли случай или какое-либо предуказание с неба,
то не может быть никакого сомнения в том, что наш принцепс
дан нам соизволением богов. Он явился не действием каких-
либо тайных сил судьбы, но указан был нам явно и открыто
самим Юпитером, был избран перед теми же жертвенниками
и алтарями у тех же священных мест, на которых пребыва-
ние этого божества так же очевидно и достоверно, как и

358 Панегирик Траяну
среди небесных светил. Тем более поэтому подобает и над-
лежит мне обратиться с мольбой к великому и всеблагому
Юпитеру,, некогда создателю, а ныне хранителю нашего
государства, чтобы речь мою он сделал достойной консула,
сената, достойной нашего принцепса, чтобы каждое мое
слово свидетельствовало об истине, о нашей свободе и
верности, чтобы, наконец, речь моя была так же далека от
всякого подобия лести, как далека она и от всякого при-
нуждения.
(2) Я полагаю, что не только консулу, но и всякому
гражданину, говорящему о нашем приндепсе, следует по-
думать о том, чтобы не сказать о нем чего-либо такого,
что, повидимому, могло бы быть сказано и о ком-нибудь
другом. Поэтому пусть уйдут в прошлое и забыты будут
те слова, которые раньше вынуждал у нас страх, и не будем
говорить ничего такого, что мы говорили раньше, ведь и
чувства наши теперь не те, что были раньше, и не будем
официально говорить о принцепсе того же, что говорили
раньше, раз и сокровенные наши разговоры стали совсем
другими. Пусть отразится на речах наших происшедшая
перемена времен и пусть по самому характеру воздаваемой
нами хвалы будет видно, когда и кому она воздается. Не
будем ни в каком случае воздавать ему хвалы как какому-
нибудь богу или кумиру, ибо мы говорим не о тиране, но
о гражданине, не о властелине, но об отце. Ведь он из
нашей среды, и ничто его так не отличает и не возвышает,
как то, что он сам сознает себя одним из нас и не забывает,
что он человек и управляет людьми. Итак, осознаем вели-
чину нашего счастья, покажем себя достойными его на деле
и вместе с тем не будем забывать, как недостойно оказы-
вать больше почестей правителям, радующимся больше
рабству граждан, нежели их свободе. Но римский народ
умеет делать различие между своими правителями; ведь не
так давно он с полным единодушием дал одному из преж-
них принцепсов прозвище «красивого», а этому дал титул

Панегирик Траяну 339
«доблестного» и криками одобрения восхвалил у того его
ораторские способности и голос, а у этого его милость,
скромность и кротость. Да и сами мы не прославляем ли
обычно, как подсказывает это наша любовь и испытываемая
нами радость, не столько божественность нашего принцепса,
сколько его гуманность, скромность, доступность?! В самом
деле, может ли быть другой титул, более соответствующий
гражданской доблести и сенаторскому достоинству, нежели
данный ему нами титул «наилучшего»? Надменность преж-
них принцепсов сделала этот титул особенно для него
характерным и ему присущим. А насколько широко рас-
пространено и как справедливо то, что мы называем и самих
себя и его счастливыми и друг за другом просим его, чтобы
он сделал или выслушал то одно, то другое! А ведь мы не
стали бы об этом просить, если бы он нам этого не делал.
В ответ же на такие наши слова он покрывается стыдли-
вым румянцем и на глазах его показываются слезы.
Он прекрасно понимает и знает, что все это говорится
о нем не потому, что он принцепс, но за его личные ка-
чества.
(3) Итак, будем соблюдать каждый в отдельности, гото-
вясь к выступлению, ту умеренность, которую мы все усвоили
от внезапного прилива чувств, и будем знать, что не может
быть никакого другого более искреннего и более приятного
способа воздавать благодарность, нежели тот, который под-
ражает таким высказываниям, в который уже из расчета
времени невозможно вложить никакого притворства. Что
касается меня, то я постараюсь построить речь свою в со-
ответствии со скромностью и умеренностью гринцепса и
буду не менее сообразоваться с тем, что угодно слушать
его ушам, как и с тем, что подобает его доблести. Велика
и необычайна слава нашего принцепса, раз я, собираясь
произнести ему хвалебное слово, должен опасаться, что он
сочтет меня скорее слишком скудным на похвалы, нежели
слишком щедрым. Только об этом у меня и забота, отцы

360 Панегирик Траяну
сенаторы, только это и составляет трудность моей задачи,
ибо ведь легко вообще воздать хвалу заслужившему ее.
В самом деле, не приходится опасаться, как бы он не подумал,
что я, восхваляя его гуманность, на самом деле упрекаю его
за его высокомерие, или, говоря об умеренности,—подразу-
меваю его роскошь, а под милостью — жестокость, под щед-
ростью — скупость, под благосклонностью — завистливость,
под сдержанностью — распущенность, под трудолюбием —
бездеятельность, под храбростью — трусливость. Не опасаюсь
я и того, что могу показаться угодным и неугодным, в за-
висимости от того, что скажу достаточно или слишком
мало. Ведь мне известно, что даже сами боги не столько
радуются приспособленным к случаю молитвам просящих,
сколько невинности и чистоте [мыслей], и угоднее им тот,
кто приходит в храм их с чистыми и девствен-
ными чувствами, а не с тщательно отделанным гим-
ном.
(4) Но следует подчиняться постановлению сената, кото-
рый ради общественной пользы постановил, чтобы в словах
консула, произносимых под видом благодарственной речи,
хорошие принцепсы слышали о тех делах, которые ими
действительно совершаются, а плохие о тех, которые должны
были бы совершать. В настоящий момент тем более не-
обходимо и важно выполнить это [постановление сената],
что отец наш, принцепс, не разрешает высказывать себе
похвалы частным образом, пресекая их, и охотно воспретил
бы и публичные, если бы позволил себе отменить то, что
предписано сенатом. И то и другое: что ты не разрешаешь
воздавать тебе хвалы где-либо в других местах, и то, что
ты не запрещаешь их здесь [в здании сената], показывает
тебя как образец скромности, о цезарь-август! Ибо не ты
сам назначаешь себе эти почести, но они воздаются тебе
нами. Ты уступаешь нашим чувствам, ибо нас никто не
принуждает произносить тебе хвалу, но тебе по необхо-
димости приходится ее слушать.

Панегирик Траппу 361
Часто я, сенаторы, молча, сам с собою, размышлял над
тем, какими качествами должен обладать тот, беспреко-
словной власти которого подчиняются моря и земли и от
кого зависят мир и война. Однако, как я ни старался со-
здать образ принцепса, которому подобает равная почти
с бессмертными богами власть, мне даже в мыслях никогда
не удавалась приблизиться к тому образцу, который мы имеем
перед глазами. Иной, отличившись на войне, потом потерял
свой блеск в обстановке мира; другого прославила тога, но не
далось ему в то же время военное искусство, один заставил
себя уважать, действуя страхом, другой снискал любовь
унижением, тот в общественной деятельности не смог со-
хранить доброй славы, сложившейся за ним на основании
его семейной жизни; другой, наоборот, в кругу своей семьи
запятнал славу, приобретенную на общественном поприще:
не было еще до сих пор человека, у которого его
доблести не затмевались бы от близкого соседства с какими-
нибудь пороками. Наоборот, какое удивительное согласие
всяких похвальных качеств, какое гармоническое сочетание
всяких доблестей видим мы в нашем принцепсе! Ни жизнен
радостность его не вредит строгости его нравов, ни простота
в обращении не умаляет его достоинства, ни гуманная его сни-
сходительность не идет у него в ущерб его величию. А егог
бодрость, а статная фигура, величественная голова и полное \
достоинства лицо и ко всему этому цветущий возраст, без
физической слабости, йо в то же время не без некоторых
ранних признаков старости, дарованных ему богами как бы
нарочно для того, чтобы придать больше величия его цар-
ственной осанке! Разве все это не делает для всех оче
видным, что он истинный, прирожденный государь?
(5) Таким должен быть, поистине, государь, возвысив-
шийся не в пылу гражданской войны и не в момент стес-
нения государства оружием, но данный внявшими молениям
земли богами-покровителями, в момент глубокого мира,
через усыновление. Да и можно ли допустить, чтобы не

362 Панегирик Траяну
было отличия у императора, посланного богами, от других,
поставленных людьми? На тебе же, о цезарь-август, печать
благоволения богов лежала с самого того момента, как ты
отправлялся к войску и притом в самом необычном виде.
В самом деле, в то время, как появление других принцеп-
сов возвещалось обиль :ым потоком крови жертвенных
животных или объявлялось наблюдателям полетом птиц
с благоприятной, т. е. левой, стороны, ты был уже про-
возглашен общепризнанным принцепсом толпами граждан,
собравшихся хотя и не для этой цели, в тот момент, когда,
выполняя священный обряд, ты смиренно поднимался по
ступеням Капитолия. И когда весь народ, толпившийся около
входа в храм, приветствовал тебя кликами, когда перед
тобой раскрылись двери храма, можно было подумать, что
он приветствует бога.1 Но, как это стало сейчас же ясно,
он приветствовал тебя как императора. Не иначе было при-
нято это предзнаменование и всеми другими. Только ты сам
не хотел понять этого и отказывался принять власть. Ты
отказывался, и это, конечно, было указанием на то, что ты
будешь управлять хорошо. Итак, тебя приходилось нрину-
окдать. Но ничто не могло принудить тебя, как только
опасность, угрожающая отечеству, и пошатнувшееся его
благополучие. Ты твердо решил не принимать управления
государством, если только оно не потребует спасения его
от опасности. Я думаю поэтому, что то опасное волнение
в лагерях возникло вследствие того, что скромность твою
могла побороть только какая-нибудь большая сила, большая
опасность. Подобно тому как мы особенно ценим хорошую
погоду и ясное небо после вихрей и бурь, так, я бы сказал,
и тот мятеж предшествовал твоему вступлению в управле-
ние только для того, чтобы еще больше поднять значение
установившегося при этом мира и благоденствия. Таковы
уже противоречивые условия существования смертных, что
благое рождается из злого и из благоприятного появляется
опасность. Скрывает от нас божество семена того и другого,

Панегирик Траяну 363
и причины добра и зла по большей части бывают скрыты
под разными видами.
(6) Великое посрамление легло на наше время, глубокая
была нанесена рана нашему государству: император, отец
рода человеческого, был осажден, захвачен в плен, лишен
свободы, лишен был, кротчайший старец, возможности обе-
регать людей, лишен был принцепс самого главного и
сладостного в своем положении, именно, чтобы ни в чем
не знать принуждения.2 Если, однако, зто было единствен-
ное основание, которое приблизило тебя к кормилу обще-
ственного спасения, то я готов воскликнуть, что это достойная
этому цена. Расшаталась дисциплина в войске, но лишь для
того, чтобы ты явился ее исправителем; показан был наихуд-
ший пример в истории, но лишь для того, чтобы противопо-
ставить ему наилучший; наконец, принцепс был вынужден
предать смерти людей, которых он не хотел убивать, но
это для того, чтобы создать такого принцепса, к которому
невозможно было применить принуждение. Ты уже и раньше
заслужил быть усыновленным, но мы не знали бы, сколь-
ким тебе обязано государство, если бы ты был усыновлен
раньше этого. Мы дождались такого времени, когда стало
совершенно ясно, что ты не столько получил эту милость,
сколько сам оказал ее нам. Прижалось к груди твоей по-
трясенное государство, и власть императорская, чуть было
не рухнувшая над головою императора, была передана тебе
по его же слову. В силу усыновления ты был призван
слезными просьбами, как некогда было обыкновение при-
зывать великих вождей с войны против чужеземцев для
оказания помощи родине внутри ее. Таким образом и сын
и родитель одновременно оказали друг другу величайшую
услугу: он тебе передал власть, а ты восстановил ее для
него. Следовательно, ты один смог в этот опасный момент
нашего века воздать равное за принятую тобою милость;
мало того, ты даже обязал дающего: с передачей тебе
императорских полномочий на тебя легло больше

364 Панегирик Траяну
забот, а давший тебе их, получил большую безопас-
ность.
(7) Вот новый и неслыханный путь к принципиату. Тебя
сделала императором не твоя собственная страсть, не соб-
ственный твой страх, но польза других, испытываемое
другими опасение. Пусть всем кажется, что ты достиг
высочайшего положения, доступного людям, однако твое
прежнее положение было для тебя более счастливо: ты
перестал быть частным человеком под управлением хорошего
принцепса. Ты приобщился к трудам и заботам [управления],
но тебя побудили взять на себя эти заботы не обеспечен-
ность и радость, связанные с этим положением, а наоборот,
трудности и тягости. Ты принял на себя управление в тот
момент, когда другой стал сожалеть о том, что он его имел.
Между усыновляемым и тем, кто усыновлял, не было род-
ства, никаких взаимных обязательств, кроме того, что оба
они были наилучшими людьми нашего времени и оба
достойнейшие: один, чтобы сделать выбор, другой, чтобы
оказаться избранным. Итак, ты был усыновлен не так, как
усыновлялись другие принцепсы в угоду женщинам. Тебя
принял в качестве сына не отчим, но принцепс, и божествен-
ный Нерва стал твоим отцом, движимый к тебе таким же
чувством, как и ко всем остальным. Да и не должно при-
нимать сына иначе, если усыновляет принцепс. Или, соби-
раясь доверить кому-нибудь одному сенат, римский народ,
войска, провинции, надо принимать своего преемника из
объятий супруги и искать наследника своей высшей власти
только внутри своего собственного дома? Разве не следует
при этом окинуть взором все государство и признать за
самого близкого, за самого родственного по духу того,
в ком ты найдешь наилучшие качества, кого признаешь
более всего подобным богам? Тот, кто будет управлять
всеми, должен быть избран среди всех. Не господина для
своих рабов должен ты назначить^ когда ты мог бы быть
доволен и ближайшим тебе наследником, но как император

Панегирик Траяну 365
ты должен дать принцепса гражданам. Это значило бы
поступить высокомерно и по-царски, если не усыновить того,
относительно кого известно, что он будет править, если
ты его даже не усыновишь. Нерва же поступил, не прида-
вая никакого значения, родился ты от него или был им
избран, как если бы вообще дети могли усыновляться так
же не зависимо от суждения о них, как они рождаются,
хотя люди более снисходительно относятся к тому, чтобы
у принцепса был неудачный сын, нежели неудачный избран-
ник.
(8) Он преднамеренно избежал этого обстоятельства и
привлек к участию в этом деле мнения не людей, а богов.
Таким образом твое усыновление произошло не в спальне,
а в храме, не перед супружеским ложем, но перед ложем
великого и всеблагого Юпитера; так-то, наконец, было по-
ложено начало не рабству нашему, а свободе, спасению,
безопасности. Славу этого дела присвоили себе боги: это
их установление, это ими освященная власть. Нерва был
лишь при этом помощником; тот, кто усыновлял, в такой
же мере повиновался богам, как и ты, которого усыновляли.
Привезено было в это время из Паннонии известие о по-
беде, благодаря заботам богов о том, чтобы появление
нового непобедимого императора было украшено знаком
победы. Эту лавровую ветвь Нерва возложил на ложе Юпи-
тера, когда, став вдруг величественнее и величавее, чем обык-
новенно, и призвав в свидетели людей и богов, он объявил тебя
своим сыном, т. е. единственной поддержкой в трудной и
утомительной для него работе. Сложив с себя таким образом
власть (велико ли различие между тем, чтобы сложить
с себя власть или поделить ее с кем-нибудь, разве только,
что последнее осуществить гораздо труднее), как он радо-
вался обретенной безопасности и славе, словно бы он почув-
ствовал новый приток сил, опершись на тебя, возложив на
твои плечи, на твою молодую мужественную силу бремя
забот о себе самом и о родине. Сейчас же после этого

366 Панегирик Т.раяну
прекратился всякий мятеж. Но это был результат не самого
акта усыновления, а эффект, вызванный личностью усыновлен-
ного. Безрассудно было бы со стороны Нервы усыновить
кого-нибудь другого. Ведь не забыли мы, как недавно вслед
за усыновлением [Гальбой Пизона] внутренние распри не
успокоились, а только начались. И на этот раз усыновление
могло бы стать поводом к проявлению народного гнева и
сигналом к мятежу, если бы выбор пал не на тебя. Разве
может вызывать сомнение, что император, потерявший
уважение, мог передать власть, только установленную авто-
ритетом того, кому она передавалась? Ты тотчас же сделался
и сыном и цезарем, а вскоре после и императором и со-
участником трибунской власти, что недавно мог сделать родной
отец по отношению к одному из своих сыновей [Веспасиан по
отношению к Титу].
(9) Важным признаком твоей выдержанности является то,
что ты был избран не только в качестве преемника власти,
но и как соучастник ее и товарищ. Ведь преемник все равно
найдется, если ты даже его не желаешь, сотоварища же ты
не найдешь, если сам его не выберешь. Поверят ли по-
следующие поколения, что сын патриция, консуляра, триум-
фатора, командовавший весьма большим, сильнейшим и
чрезмерно преданным ему войском, был провозглашен им-
ператором не этим войском, что ему же, в то время как
он управлял Германией, титул Германика был дарован
отсюда; что он ничего не сделал для этого, кроме как ока-
зал услуги государству и повиновение? Ведь ты действи-
тельно оказал повиновение, цезарь, и вследствие покорности
получил доступ к власти принцепса и ни в чем так не
сказалось твое усердие подданного, как в том, что ты начал
управлять. Уже ты был цезарем и императором3 с титулом
Германика, но, отсутствуя и пребывая в неведении, ты и
с таким титулом оставался — поскольку это зависело от тебя
самого — частным человеком. Показалось бы слишком пре-
увеличенным, если бы я сказал: «Ты не знал, что будешь

Панегирик Траяну 367
императором». На самом же деле ты уже был императором
и все же не знал об этом. Когда к тебе пришло известие
о твоем счастье, ты предпочел бы остаться тем, чем был
до того, но не было у тебя свободного выбора. Или гражда-
нин мог бы не оказать повиновения принцепсу, легат4 своему
полководцу, сын отцу? Где бы была дисциплина? Где обычай,,
переданный нам предками, с готовностью и бесстрастием
принимать на себя всякую должность, какую бы ни возло-
жил повелитель? Что, в самом деле, особенного в том, если
бы он из одной провинции перевел тебя в другую или по
окончании одной войны приказал начать новую? Он пользо-
вался бы тем же своим правом, призывая к управлению,
каким воспользовался, когда посылал тебя командовать
войском. И нет никакого различия, прикажет ли он кому
отправиться легатом или вернуться принцепсом, разве что
только больше славы исполнить с покорностью то, чего сам
меньше хочешь.
(10) Авторитет приказывающего поднимался оттого, что
власть его сама была под величайшей угрозой, и казалось,
что тем более следует повиноваться его воле, чем меньше
ей подчинялись другие. К тому же ты слышал утвержде-
ние этой власти сенатом и народом. Это было мнение и выбор
не одного только Нервы. В самом деле, где только были,
какие люди, все пожеланиями своими добивались того же,
он же лишь по праву принцепса опередил других и первый
сделал то, что собирались все сделать. Клянусь Геркулесом!
Не оказалось бы это настолько всем угодным, если бы не
было одобрено еще прежде, чем было исполнено. А с какой,
сдержанностью — боги бессмертные! — принял ты свою власть
и свое счастье! Ты был императором только по титулу, по
изображениям своим и по знакам отличия, а во всем осталь-
ном: по своей скромности, труду, бдительности — ты был и
вождь, и командир, и просто солдат, так как большими
шагами ты шел всегда впереди своих знамен и орлов и сам
для себя ты извлек из усыновления одну только сыновнюю

368 Панегирик Траяну
почтительность и покорность и в молитвах своих просил
долгих лет и долгой славы этому своему положению. Про-
мысел богов уже выдвинул тебя на первое место, но ты
пожелал оставаться на втором и готов был состариться на
нем, ты считал себя частным человеком, пока императором
был еще другой человек. Желания твои были услышаны,
но лишь насколько это было полезно благочестивейшему
и почтеннейшему старцу, которого боги с небес оградили от
того, чтобы он после такого божественного и бессмертного
поступка не совершил чего-нибудь достойного простого
смертного. Действительно, этот величайшего значения по-
ступок достоин того, чтобы быть последним в его жизни и
чтобы самого его инициатора сейчас же причислить к небожи-
телям, чтобы в потомстве могли когда-нибудь задать вопрос,
не было ли это его дело совершено божеством? Нет более
веского основания для Нервы считаться нашим общим отцом,
как то, что он был твоим. Велика была его слава, широка
молва о том, когда он, прочно убедившись на деле, как
твердо держится власть на твоих плечах, оставил тебе все
свои земли, а тебя самого своим землям; тем более он дорог
нам, и мы с тоской вспоминаем, что он сам позаботился
о том, чтобы о нем не тосковали.
(11) Ты оплакал его сначала, как это и подобает сыну,
слезами, потом прославил храмами, но ты не подражал
в этом тем, которые делали то же самое, но с другими
мыслями. К небожителям причислил Тиберий и Августа, но
затем, чтобы ввести закон о преступлениях против величе-
ства; Клавдий причислил к небожителям Нерона, затем,
чтобы насмеяться над ним, Тит — Веспасиана, Домициан —
Тита, но первый, чтобы считаться сыном бога, а второй —
братом бога. Ты возвеличил своего отца до небес, но не
для того, чтобы наводить на граждан страх, не для того,
чтобы оскорбить святыни, не для почета самому себе, но
потому, что ты веришь в него, как в бога. В этом меньше
заслуги, когда это делается теми, кто сам и себя считает

Панегирик Траяну 369
божеством. И если даже ты его чтишь на алтарях, на ложах,
назначением жреца — фламина, то ни этим и ничем другим
ты не утверждаешь так его божество, как тем, что ты и
сам таков. Для государя, почившего мирно, избрав себе
преемника, единственный и притом надлежащий залог боже-
ственности— добрый преемник. Разве приобрел ты хотя
сколько-нибудь высокомерия от того, что отец твой
стал божеством? Разве ты подражаешь последним, бездея-
тельным и надменным правителям, кичившимся божествен-
ностью своих отцов, а не тем древним и бессмертным героям,
которые создали эту самую державу? [В последнее же время
враги вторгались в нее и попирали в такой степени...5], что
свидетельства о поражении ее и разгроме были такие же
достоверные, как если бы она справляла над ними триумф.
Итак, они возгордились и сбросили с себя ярмо подчинен-
ности и уже пытались бороться с нами не за свое освобожде-
ние, а за порабощение нас, не заключали перемирия иначе
как на равных условиях, и, чтобы заимствовать наши законы,
навязывали нам свои.
(12) А теперь снова вернулся ко всем к ним великий
страх и рвение исполнять наши цриказания. Ведь они видят
вождя римлян, одного из тех прежних и древних, которым
титул императора присуждался на полях, устланных сражен-
ными врагами, и на морях, взбаломученных победами.
Итак, мы опять принимаем заложников, а не выкупаем
[своих], и, победив, заключаем условия, не принимая на себя
огромных затрат и тяжелых обязательств. Они просят нас,
умоляют; мы же или оказываем щедрость, или отказываем
в ней и делаем то или другое благодаря могуществу нашей
империи; а они благодарят, если добьются своего, не осмели-
ваются жаловаться, если им было отказано. Да и посмели ли
бы они, раз они знают, как ты наступал на отважнейшие
народы в то время года, которое для них наиболее благо-
приятно, а для нас особенно тяжело, когда Дунай холодом
соединяет свои берега и, затвердевший от льда, выдерживает
24 Письма Плиния

370 Панегирик Траяну
на своей спине движение огромных полчищ, когда дикие
племена обороняются не столько оружием, сколько своим
климатом и своими созвездиями. Но где только поблизости
появлялся ты — обстоятельства словно менялись на обрат-
ные: они держались, укрывшись в своих укромных тайниках;
наши же отряды воинов радовались тому, что ходили по
берегам и, пользуясь с твоего разрешения даже неблаго-
приятными условиями, заставляли варваров почувствовать,
что такое зима.
(13) Так уважают тебя враги. А как твои собственные
солдаты? Каким способом заслужил ты такое с их стороны
восхищение, что вместе с тобой они легко переносят и голод
и жажду? Когда во время военных упражнений с пылью и
потом солдат смешивался и пот полководца и, отличаясь
от других только силой и отвагой, в свободных состязаниях,
ты то сам метал копья, на большое расстояние, то принимал
на себя пущенное другими, радуясь мужеству своих солдат,
радуясь всякий раз, как в твой шлем или панцырь прихо-
дился более сильный удар; ты хвалил наносивших его, под-
бадривал их, чтобы были смелее, и они еще смелели, и
когда ты проверял вооружение воинов, вступающих в бой,
испытывал их копья, то если какое казалось более тяжелым
для того, кому приходилось его взять, ты пускал его* сам.
А как ты оказывал утешение утомленным, помощь страдаю-
щим? Не было у тебя в обычае войти в свою палатку
прежде, чем ты не обойдешь палатки твоих соратников, и
отойти на покой не после всех остальных. Не казался бы
мне император достойным такого удивления, если бы
нашелся подобный полководец среди древних Фабрициев,
Сципионов и Камиллов. Ведь в то время всегда находился
кто-нибудь лучший, кто мог бы возбудить пыл подражания.
Но после того как упражнение с оружием из серьезного
занятия превратилось в зрелище» из труда — в удовольствие,
после того как упражнениями нашими стали руководить не
какие-либо ветераны, украшенные венком с башнями или

Панегирик Траяну 377
какой-нибудь гражданской наградой, а какие-то инструктора
из презренных греков, каким великим примером кажется
нам, если хоть один из всех восхищается отечественным
обычаем, отечественной доблестью и без соперников и, не
имея перед собой лучшего примера, состязается и сорев-
нуется с самим с собой, и как управляет один, так и является
единственным, кому подобает управлять!
(14) Разве не было для тебя колыбелью и первыми
твоими шагами то, что ты, еще совсем юнец, увеличил славу
своего отца Парфянскими лаврами и уже тогда заслужил
титул Германика, когда смирил ярость и гордость варваров,
наведя на них великий страх одним слухом о своем при-
ближении и объединив таким образом Рейн и Евфрат в общем
удивлении твоему мужеству? Когда весь круг земель ты
не столько обошел своими ногами, сколько наполнил своей
славой, представляясь все более и более славным и великим
тем, к кому приходил позже? А ты еще не был тогда ни импе-
ратором, ни сыном божества! Германию отделяют от Испа-
нии и вместе с тем укрепляют как множество племен и
почти беспредельно обширные пространства, лежащие между
ними, так и горы Пиренейские и Альпы и бесчетные другие,
которые тоже можно назвать горами, если их не сравнивать
с первыми. Когда ты вел легионы, или скорее гнал их
(такова была твоя поспешность), по всем этим пространствам,
ты никогда не требовал ни повозки, ни коня. Легкий конь
твой — не столько помощь тебе в пути, сколько украшение,—
вместе с другими следовал за тобой, словно совсем тебе не
нужный, разве только, чтобы в дни остановок ты мог
быстрым бегом, подымая за собою пыль, объехать и осмо-
треть ближайшее поле. Не знаю, чему больше удивляться:
началу ли твоих подвигов или их концу? Многое ты пре-
одолел своим упорством, еще же больше проявил стойкости
в том, что не убоялся, что не сможешь преодолеть. Не
сомневаюсь, что тот император, сам бездеятельный и уже
тогда с завистью глядевший на доблести других, хотя и
24*

372 Панегирик Траяну
нуждавшийся в их помощи, тот тиран, который в разгар
войн с Германией вызвал тебя из самой Испании, как
надежнейшую свою защиту, не без некоторого страха стал
испытывать такое же чувство восхищения тобою, какое
некогда внушил своему царю тот герой, рожденный Юпи-
тером,6 который после стольких трудных подвигов, во
исполнение жестоких требований своего царя, все же оста-
вался всегда и неутомленным и непокоренным; и ты, благо-
даря все новым своим победам, оказался достоин такой же
судьбы.
(15) В должности [военного] трибуна ты еще в юных
годах, но уже с отвагой зрелого мужа, побывал в отдален-
нейших и столь различных между собой странах, и уже
в то время судьба наставляла тебя долго и основательно
учиться тому, чему ты в скором времени должен был сам
учить других. Не довольствуясь тем, что ты изучил лагер-
ную жизнь и как бы прошел в короткое время всю службу,
ты так провел свою должность трибуна, что сразу мог бы
быть вождем, и нечему было тебе уже учиться в то время,
когда ты начал учить других.7 За десять лет службы ты узнал
разные обычаи племен, расположение областей, выгодные
условия местностей, и различие вод и климата ты научился
переносить так же, как ты привык переносить перемену
воды и климата на своей родине. Сколько раз сменял
ты коней, сколько раз отслужившее тебе оружие! Придет
несомненно время, когда последующие поколения пожелают
сами осмотреть и потомкам своим укажут посещать поля,
политые твоим потом, деревья, под сенью которых ты отды-
хал, скалы, под прикрытием которых вкушал сон, наконец,
хижины, которые ты посещал в качестве высокого гостя,
как и тебе самому показывались в тех же местах священ-
ные следы великих вождей. Но так будет в свое время,
теперь же всякий воин, кто постарше годами, определяется
по тому признаку, что был твоим соратником. А много ли
таких, для которых ты не был соратником прежде, чем

Панегирик Траппу 373
стал императором? Отсюда происходит, что ты почти всех
можешь назвать по имени, что помнишь отважные поступки
каждого из них в отдельности; и не приходится им указы-
вать тебе на свои раны, полученные в борьбе за государ-
ство, так как ты сам на месте сейчас же свидетельствовал
о них и воздавал за них похвалы.
(16) Но тем более достойна восхваления твоя умерен-
ность, что, не насыщаясь военной славой, ты любишь мир
и те обстоятельства, что отец твой был удостоен триумфов
и что лавровая ветвь была посвящена Юпитеру Капитолий-
скому в день твоего усыновления,—все это не является
для тебя причиной, чтобы ты при всяком случае стремился
к триумфам. Ты не боишься войн, но и не вызываешь их.
ВелИхСое это дело, о августейший император, великое —
остановиться на берегу Дуная: ведь если перейти его —
верный триумф! Великое дело не стремиться сражаться
с врагом, отказывающимся от боя; но последнее есть дости-
жение твоей храбрости, другое — твоей сдержанности.
То, что ты сам не хочешь воевать, — говорит о твоей
умеренности, а то, что не желают этого и твои враги, это
говорит о славе твоей храбрости. Увидит теперь, наконец,
когда-нибудь Капитолий не бутафорные триумфальные колес-
ницы и не атрибуты вымышленной победы, но императора,
украшенного истинной и прочной славой, принесшего все-
общий мир и такие признания покорности со стороны вра-
гов, что в дальнейшем некого будет побеждать. А это пре-
. краснее всех триумфов! Ведь никогда наши победы не
бывали вызваны не чем иным, как пренебрежительным
отношением к нашей державе. И если какой-нибудь царь
варваров дошел бы до такой безумной дерзости, что заслу-
жил бы твой справедливый гнев, то даже если бы его
защищали широкие моря, огромные реки, или обрывы
и скалы, он все же скоро убедился бы, что все эти сред-
ства защиты ничтожны и уступают перед твоей доблестью,
так что ему скорее покажется, что или горы осели, или

374 Панегирик Траяну
реки высохли, или море перехвачено сушей и что устреми-
лись на него не только наши флоты, но и восстала сама
земля.
(17) Мне кажется, я уже вижу триумфальное шествие,
загруженное не награбленным в провинциях и не истор-
гнутым у союзников золотом, со оружием, отнятым у вра-
гов, за ними идут закованные в цепи пленные цари; мне
кажется, что я узнаю громкие имена вождей и статные
их фигуры, соответствующие их именам; что уже различаю
носилки, символически нагруженные чудовищными дерза-
ниями варваров, и каждого из них, следующего со связан-
ными руками за изображением своих дел, а далее за ними
и тебя самого, торжественного и величавого, колесницей
своей напирающего на тыл покоренных племен, а перед
колесницею пробитые тобою щиты. И не будет у тебя
недостатка в доспехах, снятых с врагов, если кто из царей
осмелится сразиться с тобой и не побоится не только мета-
ния твоих копей, но и грозных твоих взглядов, полагаясь
на противопоставленное тебе все свое войско, весь лагерь.
Своей умеренностью за последнее время ты заслужил такой
славы, что где бы ты ни вел войну ради сохранения достоин-
ства империи, как наступательную, так и оборонительную,
все убеждены, что ты не для того одерживаешь победы,
чтобы получать триумфы, но получаешь их за то, что
победил.
(18) Одно напоминает мне другое. Как прекрасно, что
дисциплину в лагерях, пошатнувшуюся и почти совсем
упавшую, ты снова восстановил, преодолев пороки предше-
ствующего поколения: лень, упрямство и нежелание пови-
новаться. Безопасно стало заслуживать уважение и любовь,
и уже никто из вождей не боится больше ни того, что
солдаты его любят, ни того, что не любят, а потому,
в равной мере уверенные, что не подвергнутся ни оскорбле-
ниям, ни льстивым восхвалениям, они усердствуют в тру-
дах, участвуют в упражнениях, учатся действовать оружием,

Панегирик Траяну 375
брать крепости, командовать людьми. В самом деле, не вождь
тот, кто думает, что ему грозит опасность, которую он гото-
вит врагам; а таково было убеждение тех, кто объят был
страхом, так как совершал враждебные нам поступки. Ведь
они именно радовались и тому, что в забросе были воен-
ные упражнения и не только дух, но и сами тела воинов
изнеживались, да и мечи от неупотребления тупились
и покрывались ржавчиной. А вожди наши страшились коз-
ней не столько со стороны чужеземных царей, как от своих
же командиров, и вооруженных рук не врагов, а своих соб-
ственных соратников.
(19) Среди небесных светил естественно бывает так, что
появление более сильных затмевает более мелкие и слабые:
так же и прибытие императора к войску затеняет достоин-
ство подчиненных ему командиров. Ты же действительно
был выше других, но притом никого не умалял: все коман-
диры сохраняли свое достоинство в твоем присутствии, как
и без тебя; мало того, у многих достоинство еще возра-
стало, потому что и ты им оказывал уважение. Потому,
одинаково дорогой высшим чинам и нижним, ты так совме-
щал в себе [личность] полководца-императора и товарища-
соратника, что как требовательный начальник — ты вызывал
у всех старание и усердие, а как участник в трудах и това-
рищ— поднимал общий дух. Счастливы те, чью преданность
и усердие ты одобрял не через посредников и вестников,
но сам лично, и не по слухам, а убедившись собственными
глазами! Они достигли того, что ты отсутствуя и в отно-
шении отсутствующих, ничему так не доверял, как тому,
что видел сам.
(20) Но вот тебя призвали в столицу голоса твоих согра-
ждан, и любовь к родине пересилила в тебе увлечение
лагерной жизнью. Путь твой был мирный и скромный, дей-
ствительно как возвращающегося после водворения мира.
Я даже не мог бы приписать к твоей похвале, что твое
прибытие не испугало ни одного отца, ни одного супруга:

376 Панегирик Траяну
у других такая чистота могла быть показной, у тебя она
врожденная, она в самом тебе и относится к тому, что
ты не мог бы сам себе приписать. Не происходило никакого
шума, когда ты требовал для себя экипажей, ты не оскор-
бил ничьего гостеприимства, содержание у тебя было как
у всех других, а при этом у тебя была свита вооруженная
и дисциплинированная. Можно было бы сказать, что какой-
то великий вождь (скорее всего ты сам) отправляется к сво-
ему войску; настолько не было никакого отличия (или было
оно уже очень незначительно) между тем, кто уже стал
императором, и тем, кто только должен им стать. Насколько
иным был не так давно проезд другого принцепса, если это
только был проезд, а не набег, когда хозяева обычно
изгонялись из своих домов, и бее направо и налево было
сожжено и потоптано, точно происходила карательная
экспедиция или нападение тех самых врагов, от которых
он убегал. Провинциям приходилось внушать, что это был
проезд какого-то Домициана, а не их законного принцепса.
Итак, не столько для своей славы, сколько для общей
пользы ты обнародовал эдиктом, сколько было затрачена
средств на каждого из вас двоих. Пусть привыкают импера-
торы сочетать со своей властью и денежный отчет; пусть
они объявляют, сколько потратили на себя. Так получится,
что они не будут так расточительны, что им стыдно будет
в этом сознаться. Кроме того, последующие принцепсы,
хотят или не хотят, а пусть знают об этом. Такое это имеет
значение, и пусть помнят, что раз имеются таких два при-
мера, то люди будут выносить суждение о них в зависимости
от того, какой из этих примеров они для себя выберут.
(21) Разве столькими и столь важными доблестями ты не
заслужил каких-нибудь новых почестей, новых титулов?
А ты отказывался даже от титула отца отечества! Какая
продолжительная была у нас борьба с твоей скромностью!
Как поздно далась победа! Тот- титул, который другие
(принцепсы] принимали сейчас же, в первый день своей

Панегирик Траяну 377
власти, наряду с титулами цезаря и императора, ты откла-
дывал до того времени, когда и сам ты, строжайший цени-
тель своих заслуг, должен был признать, что заслужил его.
Итак, только с тобой одним из всех произошло так, что
ты на самом деле был отцом отечества прежде, нежели был
им объявлен. Ты был признан им в сердцах и суждениях
наших и для почитания тебя со стороны народа было нева-
жно, каким титулом ты именуешься, разве что он мог
счесть себя неблагодарным, если называл тебя больше
императором и цезарем, в то время как на самом деле
имел в тебе отца. А с какой благосклонностью, с какой
снисходительностью к другим носишь ты этот почетный
титул! С согражданами своими ты обращаешься, как отец,
с детьми; вернувшись императором, после того как ты ушел
частным человеком, ты со всеми считаешься и тебя все
признают. Нас всех ты считаешь равными и себя таким же
равным всем другим; ты выше других только тем, что
лучше их.
(22) И прежде всего, что за славный день, когда ты,
в такой мере ожидаемый и желанный, вступил в город!
И сколь удивительно и радостно, что ты именно сам въехалЬ
Ведь прежних принцепсов ввозили или вносили, не говоря
уже, что на колеснице четверней и на белых конях, а то
и на плечах людей, что было уже слишком надменно. Ты же^
будучи выше и значительнее других хотя бы своим ростом
и телосложением, словно праздновал свой триумф не над
нашим долготерпением, но над гордостью других принцеп-
сов. Поэтому никому не служили препятствием к тому, чтобы
усладить свои взоры необычным зрелищем, ни возраст,
ни нездоровье, ни пол. Тебя узнавали малые дети, на тебя
поакзывали друг другу юноши, тобой восхищались старики1.
Даже больные, пренебрегши предписаниями врачей, спешили
взглянуть на тебя, словно на источник спасения и здоровья.
Поэтому одни говорили, что достаточно уже жили, раз
увидели и встретили тебя, другие, наоборот, что толька

378 Панегирик Траяну
теперь-то и стоит жить! Женщины только тогда познали
истинное счастье материнства, когда они увидели, какому
принцепсу они родили граждан, какому полководцу солдат!
Ты мог видеть тогда крыши домов, гнущиеся под тяжестью
людей, и заполненными даже те места, где стоять можно
было лишь непрочно и с опасностью для жизни; далее —
все улицы, переполненные людьми, среди которых оставлен
был лишь тесный проход для тебя самого; ты мог видеть,
наконец, с той и другой стороны ликующие толпы народа
и повсюду одинаковую радость и одинаковые клики. Радость
была настолько же всеобщая, насколько ты прибывал ради
всех, и она возрастала с твоим приближением, почти
с каждым твоим шагом.
(23) Приятно было всем, что ты поцелуями приветство-
вал сенат, так же как с поцелуями был когда-то и сам
отпущен; приятно было, что заслуги всаднического сословия
ты отметил почетными титулами, не прибегая к помощи
номенклатора;8 приятно и то, что ты оказал некоторые знаки
дружественного расположения не только тем клиентам,
которых ты сам первый приветствовал; но еще приятнее
было всем, что ты подвигался постепенно и спокойно
и лишь настолько, насколько позволяла толпа зрителей,
так как народ, собравшийся посмотреть на тебя, особенно
теснил тебя, так как в первый же день ты доверил всем
свои собственные бока. И не был ты окружен отрядом
телохранителей, но обступили тебя со всех сторон то сена-
торы, то цвет всаднического сословия, смотря по тому, где
кого было больше, и сам ты следовал за своими ликторами,
продвигавшимися молча и совершенно спокойно: ведь воины
ничем не отличались от прочей толпы: ни одеждой, ни спо-
койствием, ни заносчивостью. Когда же ты начал восходить
на Капитолий, с какой радостью припоминали все день тво-
его усыновления! Какое исключительное ликование охватило
тех, кто уже раньше первым и на этом же месте привет-
ствовал тебя императором. Мало того, я бы сказал, что

Панегирик Траяну 379
само божество тогда испытывало особое удовлетворение
от своего создания. Ведь ты ступал на те же места, как
и твой великий родитель, перед тем как ему объявить
о скрытой воле богов. Какое было ликование обступившей
его толпы! Какие раздавались громкие клики, как подобен
этому был тот день, который породил и этот! Как все было
заполнено алтарями, как все затеснено обилием жертвенных
приношений, как направлены молитвы всех ко благу одного,
как отчетливо все понимали, что они, молясь за тебя,
молятся за самих себя и за своих детей. Оттуда ты отпра-
вился во дворец на Палатин, но с таким скромным видом,
точно ты направлялся в дом частного человека; прочие
направились каждый к своим пенатам с тем, чтобы еще
лучше поверить в свое счастье в той обстановке, где никто
никого не принуждает радоваться.
(24) Такого рода въезд мог бы отяготить [всякого] дру-
гого; ты же с каждым днем становился все более удиви-
тельным и все лучше, наконец, именно таким, каким другие
принцепсы лишь могут обещать быть в будущем. Но только
одного тебя продолжительность времени выдвигает и воз-
величивает. Ты объединил и связал различнейшие вещи:
уверенность уже давно правящего со скромностоЮ лишь
начинающего править. Ты не отталкиваешь граждан, при-
павших к твоим ногам, и поцелуй возвращаешь не только
рукой, у тебя, и у императора, осталась прежняя ласковость
во взоре. Ты раньше ходил своими ногами; ты продолжаешь
это делать; ты получал удовлетворение от труда, ты и сей-
час испытываешь это: судьба, которая изменила все вокруг
тебя, ничего не изменила в тебе самом. Когда ты проходишь
по общественным местам, каждому предоставляется оста-
новиться, или выйти тебе навстречу, сопутствовать тебе, или
пройти мимо. Ты гуляешь среди нас, но не так, точно сни-
сходишь, и предоставляешь нам себя в полной мере не для
того, чтобы приписывать это себе в заслугу. Всякий, кто
подойдет к тебе, стремится подольше побыть с тобой,

380 Панегирик Траяну
и конец беседе кладет совестливость каждого, а не твоя
гордость. Мы управляемся тобой и подчинены тебе, но так же
как законам. Ведь и они умеряют наши страсти и наслажде-
ния, но находятся постоянно с нами и среди нас. Ты возвы-
шаешься и выдаешься над нами по своему сану, по власти,
которая выше людей, но все же свойственна человеку.
До тебя принцепсы, пренебрегая нами, и как бы боясь
равенства, теряли способность пользоваться своими ногами.
Их поднимали выше нас плечи и спины рабов, тебя же
молва, слава, любовь граждан, доступность твоя подымают
выше самих принцепсов; тебя возвышает до звезд сама
наша общая для всех земля, на которой следы ног наших
смешаны со следами государя.
(25) И я, сенаторы, не боюсь, что покажусь слишком
многословным, так как особенно для нас желательно, чтобы
больше было основания воздавать благодарность нашему
принцепсу; и было бы, пожалуй, даже более почтительно
хранить про себя самые чистые и не излитые в словах
мысли об зтом, нежели говорить об этом кратко и наспех,
ибо ведь то, о чем молчишь, кажется таким именно значи-
тельным, каким оно и есть на самом деле. Если только
ты не думаешь, что легко добиться обогащения триб
и предоставления народу пайка, да притом еще и полностью,
после того как солдаты получили часть своей доли раздач.
Разве способен человек с заурядным характером на то, чтобы
предоставить больше тому, кому легче отказать? Хотя в дан-
ном случае при всем различии положения все же осуще-
ствлен принцип равенства. В самом деле, солдаты уравнены
с на[ одом в том, что хоть они получали только часть
пайка, но зато первыми, а народ с солдатами в том, что
он хоть и позже, но зато получил все полностью. И дей-
ствительно, с каким благожелательством все было поделено!
Дано было и тем, которые после твоего эдикта оказались
внесенными в списки на место вычеркнутых оттуда,9 урав-
нены были с остальными и те, которым ничего не было

Панегирик Траяну 387
обещано. Одного задерживали дела, другого нездоровье,
моря, реки. Каждого ждали, приняты были меры, чтобы
никто не был в тот момент болен, или занят, или в отдале-
нии: каждый мог придти, когда захочет, когда сможет.
Великое это дело, цезарь, и совершенно в твоем духе:
своим талантом расточать щедроты, как бы сближать самые
отдаленные друг от друга страны, сокращать дальность рас-
стояния, предупреждать несчастья, способствовать благо-
приятной судьбе, и всеми средствами добиваться, чтобы,
когда ты распределяешь паек, каждый из римского народа
чувствовал в себе гражданина даже в большей мере, чем
просто человека.
(26) Прежде, с приближением дня раздач, толпы детей —
будущий римский народ — обычно заполняли дороги, ожи-
дая выхода принцепса. А родители брали на себя труд
показывать своих детей, сажая их на плечи, учить их сло-
вам приветствия и лести, и те повторяли, что им было
внушено. Но по большей части они бесполезно взывали
к глухим ушам принцепса, и их уносили в неведении, пре-
жде чем они могли в точности узнать, что они выпросили,
чего не добились. Ты же не допустил их даже до просьб
и, хотя для взоров твоих было весьма приятно зрелище
подрастающего поколения, ты приказал всех их принять
и записать прежде даже, чем они могли увидать тебя
и обратиться к тебе с просьбой, чтобы уже с самого ран-
него детства они узнали своего общего всем родителя
по заботам твоим о их воспитании, чтобы на твоем содер-
жании росли все те, кто растет для службы тебе, чтобы,
получая от тебя пособие, они подготовлялись к твоей воен-
ной службе и чтобы все были обязаны одному тебе всем
тем, чем каждый обычно бывает обязан своим родителям.
Правильно, цезарь, ты делаешь, что берешь на свое содер-
жание надежду римского имени. Для великого принцепса,
которому суждено бессмертие, нет другой, более достойной
статьи расхода, как расход на подрастающее поколение.

382 Панегирик Траяну
Людей зажиточных располагают признавать10 и воспитывать
своих детей большие награды и равные им по значению
штрафы,11 бедные же могут рассчитывать при воспитании
только на доброту принцепса. Если он не поддерживает,
не охраняет и не снабжает щедрой рукой детей, рожден-
ных в надежде на него, то лишь ускоряет гибель своей
власти, гибель государства; напрасно тогда будет он, пре-
небрегши народом, оберегать знатных, точно голову, отор-
ванную от туловища, обреченную на гибель от неустойчи-
вости своего положения. Легко себе представить, ка:<ую
ты испытал радость, когда тебя встретили криками при-
ветствия родители и дети, старики, младенцы и подростки.
Это были голоса малолетних твоих граждан, впервые про-
никшие к твоему слуху, и ты, обеспечив их содержанием,
достиг главным образом того, что они не станут тебя про-
сить. Выше же всего то, что ты сам таков, что при твоем
управлении и легко и хочется принимать на себя воспита-
ние детей.
(27) Уже ни один родитель не боится для своего сына ничего,
кроме неизбежной поры слабости человеческого организма
и не называет среди неизлечимых недугов гнев принцепса
Веским побуждением к воспитанию детей является на-
дежда на поддержку от государства, на подарки, но еще
более того, уверенность в свободе и безопасности. Пусть
лучше принцепс ничего не дает, лишь бы ничего не отни-
мал, пусть не кормит, лишь бы не казнил: и тогда не будет
недостатка в людях, которые захотят иметь детей. Наобо-
рот, если он будет щедр, но и будет отнимать, будет кор-
мить, но и казнить, он в скором времени добьется лишь
того, что все будут тяготиться не только детьми, но и са-
мими собой и своими родителями.* Поэтому во всей твоей
щедрости я ничего так бы не хотел восхвалить, как то, что
ты даешь пайки и средства на содержание детей из своих
собственных средств и что детей граждан ты кормишь
не кровью от убийств, как щенков диких зверей; прият-

Панегирик Траяну 383
нее же всего принимающим от тебя пособия сознавать, что
им дается ни у кого не отнятое и что в связи с тем, что
столько народа стало более имущим, убывают средства
только у самого принцепса, хотя и он тоже не обеднел.
Ведь если кому принадлежит все, что является всеобщим
достоянием, то он и сам имеет столько же, сколько все.
(28) К другому призывает меня многообразная твоя
слава. К другому ли? Ведь я как будто достаточно уже
высказал удивления и уважения тебе за то, что ты так
много расточил денег, не для того, чтобы, сознавая за собой
какое-нибудь постыдное дело, отклонить молву от порица-
ния, и не для того, чтобы мрачным и печальным речам
людей дать более радостные сюжеты. Ни пайками, ни посо-
биями для детей ты не искупал никакой своей вины,
ни жестокости, и причиной твоих благодеяний не было
желание остаться безнаказанным за то, что тобою было сде-
лано дурного. Своими раздачами ты добивался не прощения,
а любви, и римский народ отошел от твоего трибунала
не умилостивленный, а обязанный. Ты сам с радостью,
ничем не омраченной, предоставил пайки, и то, что прежде
принцепсы бросали народу, сохранявшему тягость на сердце,
чтобы смягчить ненависть к себе, то ты дал народу так же,
без задних мыслей, как и принял сам народ. Немногим
меньше пяти тысяч свободнорожденных, сенаторы, было
взыскано, найдено и привлечено щедростью нашего прин-
цепса. Они содержатся на общественный счет в качестве
запасного войска на случай войны и в качестве украшения
государства в дни мира и приучаются любить родину
не только как родину, но и как кормилицу. Из их числа
будут пополняться лагеря и трибы, от них будут рождаться
дети, которым уже не потребуется пособия. Да пошлют
тебе, цезарь, боги долгий век, как ты его заслужил,
да сохранят в тебе дух, который они же тебе внушили. Чем
больше младенцев ты увидишь на своем веку, тем больше
будет их зарегистрировано тобою. Их толпа с каждым днем

384 . Панегирик Траяну
растет и увеличивается и не потому, чтобы дети стали
более дороги родителям, а потому, что граждане стали
дороже своему государю. Ты будешь раздавать пайки,
будешь предоставлять пособия, если захочешь: они же
рождаются ради тебя.
(29) Но непрерывно раздаваемому пайку, по-моему,
уподобляется и общее увеличение хлебных запасов. Забота
об этом некогда не менее принесла славы Помпею, чем
устранение подкупов с Марсова поля, или уничтожение
пиратов, этих врагов моря, или показ в его триумфах тро-
феев Востока и Запада. И не больше было его заслуг
перед государством, нежели у нашего и его общего отца,
когда он своим авторитетом, мудростью и стойкостью очи-
стил дороги, открыл гавани, восстановил пути сообщения
по землям, сделал доступными берегам моря и морям берега
и так сблизил при помощи торговых связей отдаленные
друг от друга плехмена, что можно было бы подумать, что
производимое только в одном месте рождается повсюду.
Разве не очевидно для всех, как без ущерба для кого-либо
годовой урожай изобилует всем, что нам требуется для
жизни? Ведь не отнимаются же у ропщущих союзников, как
у побежденных врагов, их запасы с тем, чтобы гнить
в наших житницах! Они сами привозят нам то, что про-
изводит земля, что взрастит небо, что принесет урожай,
и, не будучи подавлены новыми обложениями, они не забы-
вают своих прежних обязательств. Государство берет то, что
•ему полагается брать. Отсюда богатство, дешевизна, поз-
воляющая легко сговориться продавцу с покупателем,
отсюда всеобщее довольство и незнакомство с нуждой.
(30) Египет настолько прославился своими непрерывно
возрастающими урожаями, что, казалось, совершенно уже
не зависел ни от дождей, ни от климата: в самом деле,
всегда заливаемый своей собственной рекой и привыкший
утучняться ни от каких других вод, кроме как от тех,
которые несет его Нил, он одевался такими обильными

Панегирик Траяну 385
нивами, что мог спорить с самыми плодоносными странами
и никогда им не уступал. Но вот вследствие непредвиден-
ной засухи земля его высохла до того, что пострадало
и его плодородие, так как заленившийся Нил слишком
медленно и вяло стал подыматься из своего русла, упо-
добляясь и тогда еще другим величайшим рекам, но все же
только рекам. Поэтому значительная часть почвы, обычно
заливаемая и оплодотворяемая рекой, побелела от глубо-
кого слоя пыли. Тщетно Египет желал дожденосных туч
и взывал к небесам, когда сам его податель плодородия
стал более скудным и тощим и сократил урожай этого года
до таких же тесных пределов, как и свое собственное оби-
лие. Выйдя из берегов и распространяясь по земле, Нил
не только остановился и не дошел до привычных для себя
впадин между холмами, но даже и с ровных и покатых
мест сошел быстрым и неспокойным потоком, и недоста-
точно смоченные им земли еще более увеличили площадь
засухи. Таким образом эта страна, обманутая в своих ожи-
даниях и лишившаяся своего обычного плодородия, обрати-
лась за помощью к цезарю, как обычно обращалась к сво-
ему божественному потоку. И не дольше продолжалось
после этого тяжелое для нас время, чем сколько требовалось,
чтобы подать об этом весть. Так быстро, цезарь, действует
твоя власть и так равномерно распространяется твоя доброта
на всех без разбора, что достаточно только тебе узнать
о претерпевшем какую-либо беду, не соответствующую
нашему веку, чтобы ему уже была обеспечена твоя помощь.
(31) Я молю для всех народов урожайных годов и плодо-
носных земель но я готов поверить, что судьба, пославшая
такое испытание Египту, захотела испытать твои силы и
проверить твою бдительность. Ведь если ты во всех осталь-
ных делах добиваешься постоянно благополучия, то разве
не ясно, что те случаи, когда происходит что-либо небла-
гоприятное, посылаются судьбой для того, чтобы предоста-
вить новое поле действия, новый повод проявиться твоим
25 Письма Плиния

386 Панегирик Траяну
доблестям, укрепиться твоей славе, так как в благополучии
познается счастье, а в несчастий — величие человека. Издревле
укоренилось мнение, что столица наша не может про-
кормиться иначе как продуктами Египта. Возгородился над-
менный и ветреный египетский народ: он, мол, кормит
народ-победитель, от его, мол, реки, от его кораблей зави-
сит наше изобилие или наша скудость. Но мы вернули
Нилу его богатство: он получил обратно хлеб, который
когда-то посылал нам, он ввез к себе сбор жатвы, которую
раньше отправил нам. Пусть поучится Египет и убедится
на опыте, что он доставляет нам не пропитание, а подать;
пусть узнает, что он не необходим для Рима, и все же пусть
служит нам! А после этого пусть и Нил, если захочет,
держится в пределах своего русла и соблюдает меру в исто-
чении своих вод: это, как видно, не имеет никакого значения
не только для нашей столицы, но и для самого Египта,
разве только, что корабли будут плыть оттуда ничем не
нагруженные, подобно тем, какие раньше возвращались туда
домой, а отсюда, наоборот, полные и перегруженные, какие
обычно приплывают к нам оттуда, и с переменой движения
по морю будут вымаливаться у богов скорее попутные от
нас ветры и от нас краткий и скорый путь к Египту. Уди-
вительным кажется, о цезарь, что столица наша может
не замечать на своем снабжении хлебом ни бездеятельности
Египта, ни прекращения разливов Нила! Благодаря твоим
стараниям, твоим заботам она настолько обеспечена продо-
вольствием, что одновременно становится ясным, что ты
можешь обойтись без Египта, а он без нас нет. Покончено
было бы с этим богатейшим народом, если бы он был сзо-
боден и предоставлен себе: он стыдился необычного для
него бесплодия и не меньше мучился от голода, чем от
позора, а от тебя одновременно пришла ему поддержка и
в том и другом отношениях. С изумлением увидели его
земледельцы хранилища свои, напрлненные не ими самими,
и спрашивали себя: с каких полей свезена эта жатва, не

Панегирик Траяну 387
объявилось ли где-нибудь в Египте какой другой реки?
Таким образом, ты своей милостью достиг того, что не
может больше земля проявлять своего недоброжелательства
к людям, и Нил, покорствуя нам, хоть и часто бывал раньше
благоприятен для самого Египта, но никогда не содействовал
столько нашей славе, как теперь.
(32) Насколько же это хорошо, что все провинции дове-
ряют и подчиняются нам, когда мы дождались такого прин-
цепса, который по мере того, как этого требуют обстоятель-
ства, перебрасывает плоды земные то туда, то сюда, который
кормит и спасает отрезанные от нас морями племена, как
неотъемлемую часть римского народа. Ведь и само небо
не бывает так благосклонно к людям, чтобы одновременно
посылать плодородие всем странам и всем правительствам
в равной мере. А он в равной мере всех оберегает, если
не от самого бесплодия, то от его бедствий, всем посылает,
если не само плодородие, то плоды его: он взаимным обме-
ном товаров сближает Восток с Западом, чтобы все в рав-
ной мере могли получить нужные им плоды, как те, кто
просит, так и те, кто производит, и чтобы они познали, на-
сколько полезнее всем служить одному, нежели пользоваться
свободой, ведущей к ссорам. В самом деле, если разделить иму-
щество всех народов, то на каждого в отдельности обрушатся
все беды; если же всех объединить, то, наоборот, бедствия ка-
кого-нибудь одного народа не почувствует никто, а общие бла-
га распространятся на всех. Но заложена ли какая божествен-
ная сила в землях, обитает ли в реках какой-нибудь гений,
я обращаюсь с молитвой и к почве и к потокам, чтобы они,
полагаясь на благосклонность нашего принцепса, приняли
новый посев в мягкое свое лоно и вернули бы его преумно-
женным. Ведь мы просим не ростовщической прибыли! Но
пусть помнят, что все же нужно платить, и пусть возна-
градят нас за обманутые надежды одного этого года уро-
жаями всех последующих годов и веков и тем обильнее,
чем менее мы этого требуем.
23*

388 Панегирик Траяну
(33) Достаточно было сделано на пользу как граждан,
так и союзников. Мы видели затем зрелище не слабое и
не мимолетное, и не такое, какое могло бы сломить или
расслабить мужество, но которое способно разжечь его
и подвигнуть на прекрасные подвиги, на презрение ран и
смерти, ибо ведь и в сердцах рабов и преступников бывает
любовь к славе и стремление к победе. Какую щедрость, какую
справедливость он проявил при раздаче даров, не доступный
никакому влиянию и будучи выше его! Мы достигли всего, чего
добивались, получили и то, чего не просили. Он сам настаи-
вал и убеждал нас высказывать пожелания, но при этом дал
нам еще больше* нежданного и негаданного. Как свободно
можно теперь увлекаться зрелищами, как безопасно выра-
жать свои чувства! Теперь никому не ставится в упрек, как
это обычно делалось прежде, пренебрежение к гладиаторам,
никто из зрителей не обращается в предмет для зрелища,
никто не искупает своего скромного удовольствия ни пыткой,
ни костром. Безумен был тот и не имел понятия об истин-
ной чести, кто на арене цирка искал виновных в оскорбле-
нии величества и думал, что если мы не уважаем его гла-
диаторов, то мы презираем и оскорбляем его самого, что
все, что сказано дурно о них, сказано против него, что этим
оскорблены его божественность и его воля. Ведь он себя
самого считал равным богам, а гладиаторов — равными себе.
(34) Насколько же прекрасное зрелище доставил ты нам,
цезарь, после того, столь тягостного! Мы видели суд над
доносчиками такой же, как над бродягами и разбойниками.
Но они строили свои козни не только в уединенных местах
или на дорогах, но и в храмах и на форуме. Никакие сви-
детельские показания не были безопасны, никакое положе-
ние не обеспечено, не помогало ни сиротство, ни обилие
детей. Зло увеличивалось еше алчностью принцепсов. Но ты
обратил на это свои взоры и водворил мир на форуме, как
перед этим — в военных лагерях,- Ты выкорчевал это вну
треннее зло и предусмотрительной строгостью обеспечил

Панегирик Траяну 389
чтобы государство, построенное на законности, не оказалось
совращенным с пути законов. Пусть твоя счастливая судьба
и твоя щедрость представили бы нам (как на самом деле
и представили) зрелища сильнейших борцов и людей с
таким же мужественным духом, как и телом, и диких зве-
рей, то неукротимых в своей ярости, то, наоборот, впервые
усмиренных человеком, наконец, зрелища тайных и скрытых
и только при тебе ставших общедоступными богатств; но
ничего не было нам столь приятно и столь достойно твоего
века, как то, что нам пришлось смотреть сверху вниз на
заломленные назад лица доносчиков и шеи их, скручен-
ные веревкой. Мы узнавали их и наслаждались, когда их
вели, точно умилостивительные жертвы за пережитые граж-
данами тревоги, за кровь казненных, на медленную казнь
и тягчайшие муки. Все они было посажены на быстро со-
бранные корабли и отданы на волю бурь: пусть, мол, уезжают,
пусть бегут от земли, опустошенной через их доносы; а
если бури и грозы спасут кого-нибудь от скал, пусть
поселятся на голых утесах негостеприимного берега, и пусть
жизнь их будет сурова и полна страхов, и пусть скорбят
об утерянной, дорогой всему человеческому роду безопас-
ности.
(Зо) Вот достойное памяти зрелище: целая флотилия
доносчиков, предоставленных всем ветрам, вынужденная рас-
пустить паруса перед бурями и носиться по разъяренным
волнам, на какие бы скалы они ее не несли. Радостно было
видеть, как флотилия сейчас же по выходе из гавани ока-
залась разбросанной по морю и как люди у этого же самого
моря воздавали благодарность принцепсу, который, не
нарушая своего милосердия, предоставил мщение за людей
и земли морским божествам. Тогда в особенности можно
было познать, какое значение имеет перемена времени, когда
к тем же самым утесам раньше прикреплялись совершенно
невинные люди, а теперь самые зловредные, и когда все
пустынные острова, заселявшиеся перед этим толпами ссыль-

390 Панегирик Траяну
ных сенаторов, теперь заполнялись изгнанниками из донос-
чиков; подвергнув их подобному наказанию, ты пресек их
деятельность не только в настоящее время, но и навсегда.
Они отымали чужое имущество, пусть же потеряют свое;
они лишали людей их пенатов, пусть будут отторгнуты от
своих собственных; и пусть они теперь не подставляют,
бесполезно, как раньше, свои бледные, твердокаменные лбы
под удары и не смеются над своим клеймом, но пусть ожи-
дают возмездия, равного заслугам, и не питают столько
надежд, чтобы забыть о страхе, и пусть сами трепещут
столько же, сколько прежде заставляли бояться других.
Божественный Тит проявил великий дух, предусмотрев все
для нашей безопасности и для нашего отомщения, почему
и был приравнен к небожителям, насколько же ты оказы-
ваешься более достойным небес, который прибавил столько
великих дел к тому, за что мы сделали его божеством! Это
тем более было трудно сделать тебе, что император Нерва,
вполне достойный такого сына и преемника, как ты, так-
много прибавил к эдиктам Тита, что, казалось, уже никто
не мог к этому ничего прибавить, кроме одного тебя, кото-
рый все же смог изобрести столько еще новых великих
дел, как если бы до тебя ничего не было придумано. Каждая
твоя милость, взятая в отдельности, сколько прибавила бы
к твоей популярности! А ты все их предоставил народу за
один раз, словно свет солнца, который изливается не по
частям, а сразу весь, и светит не двум и не трем, а одно-
временно всем людям.
(36) Как радостно видеть государственное казначейство
в тишине и спокойствии, таким, каким оно было до появ-
ления доносчиков! Теперь это храм, истинное святилище,
а не мрачное хранилище имущества, отнятого у граждан,
или добычи, кровью добытой у врага! Это во всем мире
единственное место, где при наилучшем принцепсе дурные
люди не в равном положении с добрыми. Соблюдается ува-
жение законов, общественная безопасность ни в чем не

Панегирик Траяну 397
нарушается, никому не прощается его вина, но за каждую
полагается возмездие, и изменилось только то, что страх
внушают теперь не доносчики, а законы. Или, может быть,
ты не с такой строгостью управляешь фиском, как казна-
чейством? Наоборот, тем строже, чем более ты считаешь
себя вправе располагать своими средствами, чем государ-
ственными. Можно да'же актору или прокуратору твоему
сказать: «Иди на суд, явись к трибуналу!». Ибо и для пра-
вителей создан трибунал, как и для всех прочих, если
только ты не измеряешь его значения общественным поло-
жением судимого. Судей для фиска создает жребий и урна.
Можно отводить их, можно говорить: «Этого не хотим:
он робок и мало понимает блага нашего века; хотим того,
потому что он очень предан цезарю». Общим судилищем
пользуется принципат и свобода. Особенная же тебе слава
за то, что часто проигравшим оказывается фиск, а ведь
это возможно только при наилучшем принцепсе! Огромная
эта твоя заслуга, а еще больше то, что ты имеешь таких
прокураторов, что в большинстве случаев граждане твои
не хотят иметь и других судей. У них всегда свободный
выбор: «Не хотим, мол, избирать этого». И ты не придаешь
никакой обязательности своим щедротам, так как хорошо
знаешь, что тогда достигают высшей ценности благодеяния,
когда дозволено бывает ими и не пользоваться.
(37) Соображения об общей пользе и о несправедливости
некоторых отдельных лиц принудили установить государ-
ственное обложение и много разных налогов. Среди них
установлен был сбор двадцатой части с наследства, обло-
жение вполне терпимое, особенно легкое для посторонних
наследников, тяжелое для домашних. Таким образом одним
оно в тягость, другим незатруднительно. В самом деле,
совершенно ясно, с какой горечью должны переносить люди
(лучше бы им было совсем этого не испытать!), чтобы что-
либо отымалось или как бы отсекалось от того имущества,
которое было приобретено общими усилиями с кровными

392 Панегирик Траппу
родственниками, под благословением общих святынь, на
которое они привыкли смотреть не как на чужое или только
предполагаемое, но как на свое, давно ими обладаемое,
подлежащее передаче кому-либо из самых близких. Но та:сая
мягкость закона соблюдалась только в отношении граждан
древнейших родов. Новые же граждане, присоединились ли
они к гражданству через латинское12 право или непосред-
ственно по милости принцепса, если они сразу же не при-
обретали прав родства,13 считались совсем чужими тем,
с которыми были уже тесно связаны. Таким образом вели-
чайшее благо обращалось для них в тягчайшую несправед-
ливость, и римское гражданство было для них как бы при-
чиной ненависти, раздора и сиротства, разлучая их с самым
для них дорогим, с детьми, любовь к которым оставалась
в их сердцах нерушимой. Находились, однако, и такие, кото-
рые так высоко ценили наши права, что считали, что рим-
ское гражданство вполне возмещает потерю не только
двадцатой части наследства, но и всех родственных связей,
однако тем, которые его так высоко ценили, оно, должно быть,
доставалось совершенно безвозмездно. Поэтому отец твой
установил, чтобы лица, не получившие вместе с правами
гражданства права родства, не платили двадцатой части от
того имущества, которое переходило от матери к детям или
от детей к матери. Такую же льготу он предоставил и сыну
в отношении отцовского имущества, если только сын был
возвращен под власть отца, считая неправильным, неподо-
бающим и почти нечестивым вводить в семейные отношения
торгашеские расчеты и разрывать из-за двадцатой части
имущества священнейшие родственные связи, если это не
является каким-нибудь наказанием: ведь ни один налог не
представляет собой столь большой ценности, чтобы ради
него делать родителей и детей чужими друг другу.
(38) В таких пределах было сделано твоим отцом: может
быть меньше, чем следовало наилучшему принцепсу, но не
меньше, чем наилучшему родителю, который, собираясь

Панегирик Траяну 393
усыновить наилучшего преемника, показал свою родитель-
скую любовь еще и в том, что, удовольствовавшись тем,
что лишь затронул некоторые вопросы или, скорее, указал
путь к их разрешению, сохранил для сына обширный и
почти нетронутый материал для благих дел. Итак, сейчас же
к его дарам твоя щедрость добавила, чтобы как сын при
наследовании отца, так и отец, наследуя сыну, были сво-
бодны от налога, чтобы отец, перестав быть отцом, не поте-
рял и всего другого, что у него было. Отлично это, цезарь,
что ты не допускаешь, чтобы слезы родителей облагались
налогами. Пусть отец владеет имуществом сына без ущерба
и пусть не делит наследства ни с кем, кто не охвачен общей
с ним печалью. Пусть никто не требует от отца, только что
осиротевшего и потрясенного своим горем, каких-либо
корыстолюбивых расчетов и не принуждает его разузнавать,
что оставил после себя сын. Я, сенаторы, особенно ценю
этот дар принцепса и утверждаю, что он заключает в себе
глубокий смысл. Ведь тот акт, в котором не видно разум-
ного смысла, скорее говорит о честолюбии государя, его
хвастовстве, расточительстве и еще о чем угодно, только
не об истинной щедрости. Достойно твоей доброты, импе-
ратор, смягчать тяжесть сиротства и не допускать, чтобы
кто-нибудь, потеряв сына, подвергался сверх того еще
какому-нибудь огорчению. И без того достаточно горестно
отцу быть наследником сына, что же будет, если у него
появятся сонаследники со стороны? Прибавьте к этому, что
когда божественный Нерва постановил, чтобы дети были
освобождены от налога двадцатой части из отцовского
имущества, то вполне естественно было, чтобы такую же
льготу по отношению к имуществу детей получили и роди-
тели. Почему бы, в самом деле, младшее поколение имело
больше льгот, чем старшее? Почему бы равная справедли-
вость не распространилась и на него? Но ты, цезарь, устра-
нил эту исключительность, прибавив: «если только сын был
под властью отца», обратив, конечно, внимание на тот закон

394 Панегирик Траяну
природы и естественную его силу, которая предписывает,
чтобы всегда дети были под властью родителей, а не пере-
дает среди людей так же, как у зверей, власть сильнейшему.
(39) Не довольствуясь, что он освободил от налога двад-
цатой части на наследство первую степень родства, он снял
его также и с родства второй степени и установил, чтобы
свободными были от налога сестры, наследующие братьям,
и братья, —сестрам, а также деды и бабки, наследующие вну-
кам и внучкам, и наоборот. Такую же милость оказал он
и тем, кто приобрел гражданство через латинское право,
и разрешил всем приобретать между собой права родства,
кто вместе с тем был в родстве и по закону природы. Преж-
ние принцепсы требовали, чтобы у них просили об этом
отдельные лица и не с тем, чтобы их удовлетворять, а
наоборот, чтобы им отказывать. Из этого легко понять,
какое благодеяние, какой глубокий смысл заключается в том,
чтобы собрать, сплотить и словно возродить разбросанные
и, так сказать, растерзанные родственные связи; предо-
ставить людям то, в чем им раньше отказывалось, и дать
всем то, чего не добивались даже отдельные лица; наконец,
у самого себя взять столько возможностей оказывать людям
благодеяния, столько поводов обязывать людей и припи-
сывать себе эту честь. Вероятно государю нашему показалось
недостойным, чтобы люди просили'у людей то, что им дано
самими богами. Вот вы сестра и брат, дед и внуки, зачем же
вам еще просить о том, чтобы быть ими? Ваше родство
есть у вас и так! Что же? По своей скромности, видной
во всем остальном, он считает не менее ненавистным для
себя раздавать права наследства, как и отнимать их. Итак,
спокойно, с радостью принимайте почетные должности,
получайте права гражданства: они не лишат уз родства;
никто не окажется ни оторванным, ни отрезанным от своих,
все будут пользоваться прежними семейными связями, только
теперь еще более почетными. Ведь теперь не будет
принуждаться платить двадцатую долю от какой угодно

Панегирик Траяну 395
малой суммы даже наследующий и дальним родствен-
никам. Общий нам всем родитель установил наивыс-
шую сумму, с которой могут взимать налог сборщики
налогов.
(40) Свободным от налога двадцатой части будет теперь
даже и самое маленькое наследство, и, если этого захочет
благодарный наследник, оно может целиком пойти на погре-
бение и украшение могилы. Никто за этим не будет ни
наблюдать, ни за это карать. Кому бы ни досталась скром-
ная сумма из какого-нибудь наследства, пусть пользуется
ею безопасно и владеет спокойно. Закон о двадцатой доле
был издан, чтобы воспользоваться им люди могли не иначе,
как получая средства. Прежняя несправедливость обратилась
в благодеяние: не чувствуя обиды, люди произносят обеты;
наследники даже хотят быть должными двадцатую долю.
Но к закону добавлено, что если кто к моменту издания
его должен был государству на зтом основании двадцатую
долю наследства, но еще не уплатил, то чтобы не вносил.
Изменять прошлое не могут даже и боги: ты же изменил его
и позаботился, чтобы никто не считал себя должным того,
чего не будет должен впоследствии, т. е. ты добился того,
что мы словно не имели дурных принцепсов. По своему
характеру, если бы только природа допустила это, с какой
радостью ты вернул бы и имущество и жизнь стольким
ограбленным, стольким казненным! Ты запретил взыскивать
то, что люди задолжали раньше твоего времени. Другой бы
был раздражен опаздыванием платежей и наказал бы за
просрочку двойным и даже четверным взысканием. Ты же
считаешь, что одинаково несправедливо как требовать упла-
ты того, чего не следует считать задолженным, так и поста-
новлять считать эти суммы долгом.
(41) Ты будешь нести заботы и исполнять обязанность
консула, цезарь. В самом деле, когда я думаю, что все тот
же ты отменил подарки императору, роздал награды воинам,
выдал паек гражданам, устранил доносчиков, облегчил обло-

396 Панегирик Траяну
жение налогами, мне кажется, что тебе следует поставить
вопрос, достаточно ли ты взвесил доходы империи? Или
воздержанность самого принцепса имеет столько значения,
что ее одной достаточно, чтобы возместить столько статей
дохода, покрыть столько затрат? Ибо в чем же причина
того, что у других, которые все грабили и присваивали себе
награбленное, всего нехватало, как будто они ничего и не
брали; а у тебя, хотя ты так много раздаешь и ничего ни
у кого не отнимаешь, всего остается с избытком? Никогда
не было недостатка у принцепсов в таких людях, которые
упорно и мрачно соблюдали интересы государственного
фиска. Были принцепсы и сами по себе алчные и хищные,
у которых не было недостатка в учителях, однако больше
всего они научались всегда от нас самих и всегда против
нас. Но доступ к твоим ушам закрыт как для всякой лести,
так тем более для соблазнов и корысти. Итак, молчат эти
голоса и пребывают в спокойствии, и, так как некому
нашептывать, пропадают и сами советчики. Отсюда получается»
что мы, будучи обязаны тебе за твои нравы, тем более еще
обязаны за наши собственные.
(42) И императорская и государственная казна обогаща-
лись не столько от действия законов Вокония и Юлия,1*
сколько от исключительных и единственных в своем роде
преступлений против величества, и притом приписывавшихся
людям чистым от каких-либо преступлений. Этот страх ты
окончательно с нас снял, довольствуясь тем величием,
которого никому так нехватало, как тем, которые на него
претендовали. Вернулась к друзьям верность, к детям почти-
тельность, к рабам послушание: снова они имеют. своих
господ, уважают их и повинуются им. Теперь уже рабы
наши не друзья принцепса, но мы сами его друзья, и отец
отечества не думает, что он дороже для чужих слуг, чем для
своих сограждан. Ты освободил всех нас от домашних
обвинителей, призвав всех под общее знамя общественного
блага, прекратил, если можно так сказать, войну рабов.

Панегирик Траяну 397
Этим ты оказал не меньшую услугу рабам, чем господам:
одним ты обеспечил безопасность, других сделал лучшими.
Между тем ты не хочешь, чтобы тебя за это восхваляли;
может быть и не следует этого делать; однако приятно это
для тех, кто помнит и такого принцепса, который подучал
рабов против господ и указывал, какие преступления он
накажет, словно узнавал о них по доносу. Это было вели-
кое и неустранимое зло, которое приходилось каждому
испытать столько раз, сколько у него было рабов, берущих
на себя роль господ.
(43) Сюда же надо отнести, что теперь в безопасности
наши завещания и не один только у всех нас наследник,
независимо от того, внесен он или не внесен в завещание.15
Не упоминают о тебе в ложных или несправедливых доку-
ментах; никто не обращается к тебе из побуждений злобы,
или с безбожными мыслями, или чтобы скрыть свою ярость*
К тебе обращаются не после обиды от кого-нибудь другого,
а потому, что ты сам этого заслуживаешь. О тебе пишут
друзья; не знающие тебя о тебе не упоминают; к тебе
обращаются не как к принцепсу, а как к человеку, разве
только, что больше людей тебя любят, но ведь и ты сам
больше народу любишь. Придерживайся, цезарь, этого
направления, и на опыте будет доказано, что выгоднее
и прибыльнее для принцепса — и не только в отношении
его славы, но и денежных средств, — если люди, умирая,
сами захотят иметь такого наследника, нежели если их
к этому принуждают. Отец твой дал многое, ты и сам много
дал. Быстро уйдут из жизни люди ему мало благодарные,
останутся же те, которые пользуются полученными от него
благами, а для тебя они принесут только славу. Ведь благо-
дарный должник делает благотворение приятным, неблаго-
дарный— более славным. Но кто из принцепсов до тебя
ставил такую славу выше денег? Который из них не считал
-своим в наших вотчинах даже то, что каждый из нас
получил от своего отца? Разве не уподоблялись дары как

398 Панегирик Траяну
царей, так и прежних цезарей крючкам рыболова с наса-
женной пищей и силкам охотника с приманкой для добычи,
которые они уносили к себе с тем, что туда попалось из
средств частных лиц?
(44) Как полезно человеку достигнуть хорошего через
плохое! Ты жил вместе с нами, подвергался общим опасно-
стям, испытывал страх: такова была жизнь ни в чем не
виноватых людей. Ты знаешь и сам испытал, насколько
ненавидят дурных принцепсов даже те, которые их портили.
Ты помнишь, чего ты привык вместе с нами желать, на что
жаловаться. Теперь ты сам, будучи принцепсом, руково-
дишься мнениями частного лица, проявляешь себя с лучшей
стороны, чем государь, какого бы восхваляли. Поэтому мы
так теперь избалованы, что если раньше самые большие
наши пожелания сводились к тому, чтобы иметь принцепса
лучше самого плохого, теперь не можем мириться ни с каким»
как только с наилучшим. Нет никого, кто настолько не знал
бы самого себя и тебя, чтобы желать занять твое место
после тебя. Легче будет фактически найтись преемнику
тебе, нежели встретить такого человека, который бы этого
для себя желал. Кто добровольно возьмет на себя всю
тягость твоих забот? Кто не побоится сравнения с тобой?
Ты сам испытал, как тягостно быть преемником хорошего
принцепса, и пытался отказаться, уже будучи усыновлен.
Разве легко и малый составляет труд подражать тебе в том,
чтобы никто не платил за свою безопасность позором? Всем
обеспечена жизнь и притом достойная, и не считается
больше мудрым и не вызывает восхищения тот, кто прово-
дит жизнь в безопасности. При таком принцепсе награды
добродетелям даются такие же, как при свободе [т. е. рес-
публике]; и вознаграждение за добрые поступки человек
находит не только в своем сознании. Ты любишь стойкость
граждан; правдивых и деятельных ты не подавляешь и не
стесняешь, как другие, но поддерживаешь и возвышаешь.
Полезно быть добродетельным, если считается вполне доста-

Панегирик Траяну 399
точным для человека, чтобы он не вредил. Таким лицам
ты раздаешь почетные и жреческие должности, провинции,
они процветают от дружбы с тобой, от высокого
твоего мнения о них. Подобные награды за усердие и бес-
корыстие возвышают людей, подходящих к этим качествам,
а неподходящих заманивают. Воздаяние за добро и за зло
делает людей добрыми или дурными. Немногие настолько
сильны духом, чтобы — везет им в жизни или нет — доби-
ваться доброго или избегать дурного; остальные, поскольку
ценою отдыха является труд, ценою сна — бодрствование,
а роскоши — воздержание, добиваются всех этих благ такими
же средствами, какими видят, что добиваются другие,
и каковы те, таковыми же хотят быть и казаться и сами,
а стремясь к зтому, такими и становятся.
(45) И прежние принцепсы, исключая твоего отца, да еще
одного или двух, — и то я много сказал — больше радовались
порокам, нежели добродетелям граждан; во-первых, потому
что каждому нравится в другом узнавать свои свойства,
наконец, они считали более выносливыми для рабства таких
людей, которым и не подобает быть ничехМ другим, как ра-
бами. В их руках они сосредоточивали все блага, людей же
благонамеренных, державшихся в стороне от дел и в без-
действии и как бы заживо погребенных, они возвращали
в общество и в свет, только чтобы подвергать опасности
доносов. Ты же выбираешь себе друзей из наилучших; и
клянусь Геркулесом! справедливо, чтобы дороже всего
хорошему принцепсу были те, кто был ненавистен дурным.
Ты хорошо знаешь, как различны по своей природе деспотия
и принципат; итак, именно тем особенно дорог принцепс,
кто больше всего тяготится деспотом. Поэтому ты выдви-
гаешь на видные места в качестве образцов и примеров
тех людей, образ жизни которых и характер тебе особенно
нравятся, и потому до сих пор не брал на себя ни цензуры,
ни надзора за нравственностью, что тебе больше нравится
воздействовать на наши сердца своими благодеяниями,

400 Панегирик Траяну
нежели исправительными средствами. Да я и вообще не
знаю, не больше ли приносит пользы нашим нравам тот
принцепс, который дозволяет людям самим исправляться,
чем тот, который принуждает к этому. Мы легко поддаемся,
в какую бы сторону нас ни вел принцепс, и даже — я бы
сказал — мы во всем следуем за ним. Мы стремимся быть
дороги именно ему, стремимся заслужить одобрение именно
с его стороны, на что напрасно бы рассчитывали люди
другого склада, и следовательно, оказывая ему такое по-
слушание, мы приходим к тому, что почти все живем
согласно нравам одного. К тому же не так уже плохо мы
устроены, чтобы, умея подражать дурным принцепсам, мы
не смогли подражать хорошему. Продолжай только, цезарь,
действовать так же, и твои предложения, твои действия
приобретут значение и силу постановлений цензуры. Ведь
жизнь принцелса — та же цензура и притом непрерывная:
по ней мы равняемся, она нас ведет, и мы не столько
нуждаемся в применении власти, сколько в примере. В самом
деле, страх — ненадежный учитель правды. Люди лучше
научаются примерами, в которых главным образом хорошо
то, что они доказывают на деле, что может осуществляться
все то, чему они учат.
(45) Да и каким страхом можно было бы добиться того,
чего мы добиваемся через уважение к тебе? Кто-то другой
добился того, что римский народ допустил отмену зрелища
пантомимов, но не добился, чтобы он сам ьтого захотел.
К тебе обратились с просьбой о том же, к чему другой
принуждал, и благодеянием стало то, что раньше было
принуждением. С неменьшим единодушием добились от
тебя граждане отмены пантомим, чем от тзоего отца их
восстановления. И то и другое правильно; ибо следовало
восстановить то, что отменил дурной принцепс, и снова
отменить то, что было восстановлено. Ведь в отношении
тех добрых дел, которые выполняются иногда дурными
принцепсами, следует придерживаться того положения, что

Панегирик Траяну 401
не нравится деятель, а не само действие. В самом деле,
в свое время тот же самый народ, который был зрителем
императора на сцене и аплодировал ему, теперь противится
пантомимам и осуждает это изнеженное искусство, не
подходящее к нашему веку. Из этого становится ясно, что
и народ воспринимает воззрения принцепсов, если все
проводят в жизнь даже строжайшие правила, раз они исхо-
дят от такого человека. Прославься же, цезарь, славою
строгой справедливости, которой ты достиг того, что назы-
вавшееся раньше насилием и властью, теперь называется
нравственностью. Осудили сами свои пороки те, кто заслу-
живал быть осужденным, и те же самые люди, которых
надлежало исправлять, превратились в исправителей. Итак,
никто не жалуется на твою строгость, хотя всем дозволено
жаловаться. Но раз уже так оказалось, что люди меньше
всего жалуются на того принцепса, на которого это больше
всего дозволено, то, следовательно, все, что связано с твоим
веком, радует и утешает весь человеческий род. Хорошие
люди выдвигаются, а дурные — это свидетельствует о самом
спокойном состоянии государства — ничего не боятся, но
и сами никому страха не внушают. Ты излечиваешь заблу-
ждения, но у тех, кто об этом сам просит, и всем, кого ты
исправляешь, ты обеспечиваешь добрую славу тем, что
всем видно, что ты их к этому не принуждал.
(47) Так что же ты воспитываешо? Жизнь или преиму-
щественно нравы юношества? С каким достоинством ты
говоришь с учителями, с каким авторитетом мудрости
обращаешься с учеными! Насколько занятия снова приоб-
рели при тебе и живой дух, и кровь, и отечество! А в преж-
нее время бесчеловечная жестокость преследовала все это
изгнанием, когда принцепс, сознавая в себе все пороки,
изгонял искусства, враждебные ему, не столько из ненависти
к ним, сколько из уважения. Ты же все искусства охра-
няешь, держишь в своих объятиях, воспринимаешь глазами
и ушами. Ты обеспечиваешь все, чему они учат, и в такой
26 Письма Плиния

402 Панегирик Траяну
же мере их уважаешь, как и они тебя одобряют. Разве
каждый, кто бы ни отдался научным занятиям, не получает
вместе со всеми прочими благами, как одну из первых
наград, легкий доступ к тебе самому? Великое дело выпол-
нил твой отец, когда он перед своим и твоим лицом над-
писал на этой твердыне имя, назвав. ее общественным
зданием; это осталось бы тщетным, если бы он не усыновил
такого человека, который может жить в ней, как в подо-
бающем ему месте. Как хорошо это наименование соответ-
ствует твоим нравам, как ты все делаешь, чтобы показать,,
что эту надпись дал никто другой, как ты сам! Какой
в самом деле форум, какие храмы так же доступны, как
твой дворец? Ни Капитолий, ни самое священное места
твоего усыновления не являются в большей мере обществен-
ными, всем доступными! Нет никаких ограничений, никаких
степеней бесчестия, ведь если даже преодолеть тысячи
подобных препятствий, всегда сверх того имеются еще
какие-нибудь трудности и преграды! Велик был покой до
тебя, велик будет и после тебя, но при тебе он выше всего:
столько всюду тишины и мира, такая почтительность, что
эти примеры скромности и спокойствия доходят до самых
скромных пенатов, до самых тесных очагов.
(48) А как ты сам всех принимаешь! Как ожидаешь! Как
проводишь значительную часть дня среди стольких забот
империи, точно ты предаешься отдыху! И мы поэтому
собираемся у тебя, когда нам удобно, без притворства или
какого-либо напряжения, не подвергаясь опасности потерять
голову за опоздание, но беззаботные и спокойные. И ты,
принцепс, допускаешь, что иногда нас может задержать
дома что-нибудь более важное; мы всегда можем оправдаться
в твоих глазах, но никогда не нуждаемся в оправданиях.
Ведь ты знаешь, что каждый предпочел бы повидать и по-
сетить тебя, и потому предоставляешь каждому продлить
это удовольствие. Принеся тебе приветствие, мы не
стремимся сейчас же разойтись и оставить по себе

Панегирик Траяну 403
пустоту. Мы задерживаемся, остаемся у тебя, как в обще-
ственном доме. А ведь еще недавно ужасное чудовище
ограждало его от других, внушая величайший страх, когда,
запершись словно в какой-то клетке, оно лизало кровь
близких себе людей или бросалось душить и грызть
славнейших граждан. Дворец был огражден ужасами
и .кознями; одинаковый страх испытывали и допущенные
и отстраненные. К тому же и само оно было устра-
шающего вида: высокомерие на челе, гнев во взоре, жено-
подобная слабость в теле, в лице бесстыдство, прикрытое
густым румянцем. Никто не осмеливался подойти к нему,
заговорить с ним, так он всегда искал уединения в затаен-
ных местах и никогда не выходил из своего уединения
без того, чтобы сейчас же не создать вокруг себя
пустоту.
(49) Однако тот, кто, казалось, оберегал свою безопас-
ность за всевозможными стенами, в тех же стенах хранил
вместе с собой коварство и козни, но также и божество —
мстителя своих преступлений. Однако казнь нашла свою
жертву, она раздвинула стражу, сломила ее сопротивле-
ние и , через узкий и загороженный проход проникла
точно через широко раскрытые и призывающие ее двери.
Исчезла в тот момент божественность тирана, недосягаемыми
оказались потайные покои и суровое уединение, куда заго-
няли его страх и гордость и ненависть к людям. Насколько
же теперь дом зтот безопаснее для тебя, насколько надежнее,
с тех пор как он защищается не жестокостью, но любовью,
не недоступностью и запорами, но многолюдством граждан.
Разве мы не убеждаемся, что самая верная защита прин-
цепса—это его чистота и невинность? Неприступность
твердыни, непреодолимость ограждения в том, чтобы не
нуждаться ни в каких ограждениях. Тщетно стал бы огра-
ждать себя страхом тот, кто не был бы огражден чувством
расположения; другие заставляют взяться за оружие. Разве
ты проводишь на наших глазах и в нашем окружении
.26·

404 Панегирик Траяну
только деловую часть своих дней? Разве в часы твоего
отдохновения не бывает вокруг тебя такого же большого
общества? Разве ты не принимаешь пищу всегда в нашей
среде, разве не общий у тебя бывает с нами стол? Разве
наше сообщество не доставляет нам взаимного удовольствия,
разве ты не вызываешь нас на беседы и сам их не под-
держиваешь? Разве самое время твоего пиршества, краткое
вследствие скромности твоей пищи, не затягивается бла-
годаря твоей общительности? Никогда ты не поступаешь
так, чтобы, задержавшись до полудня на одинокой своей
трапезе, быть потом стеснительным наблюдателем и контро-
лером своих гостей, чтобы перед голодными и воздержан-
ными в пище самому быть наевшимся и рыгающим от пере-
полнения желудка, чтобы не столько предлагать, сколько
бросать гостям пищу, до которой ты сам не дотронулся бы,
чтобы, с трудом выдержав это оскорбительное посмешище
над общим пиршеством, потом снова удалиться к уединенному
насыщению всякими лакомствами в закрытой ото всех
роскошной обстановке. Поэтому мы восхищаемся не золотом
твоим, и не серебром, и не изысканной изобретательностью
в твоих обедах, но твоей гриветливостьюи лаской, в чем
не может быть никакого пресыщения, когда все искренне
и правдиво и всему придан такой почтенный вид. Не сопро-
вождаются пиры принцепса ни исполнением каких-нибудь
чужеземных обрядов, ни разнузданной вольностью; но всегда
царят на них ласковая приветливость, свободные шутки
и почтенные развлечения. Поэтому-то и сон у тебя краток
и редок, и из любви к нам никакое время не кажется тебе
таким скучным, как то, которое ты проводишь без нас.
(60) Но в то время как мы, в качестве соучастников,
пользуемся твоим имуществом, насколько прочно и неущем-
лено наше обладание тем, что гринадлежит нам самим!
Ты не присваиваешь и не присоединяешь к своим обширным
владениям все пустыри, озера, лесные массивы, изгоняя
прежних их владельцев, и не только одни твои взоры

Панегирик Траяну 405
радуются на источники, реки и моря. Есть и такое, что
наш цезарь и не считает своим. И все же власть принцепса
больше, чем власть собственника. Многое переводится из
частного имущества в государственное; это то, что захватили
прежние принцепсы не для того, чтобы самим пользоваться,
но чтобы не занял никто другой. Таким образом на места
прежних знатных господ в их гнезда поселяются новые
хозяева, и убежища славнейших мужей не приходят в упадок,
не захватываются рабами и не представляют собой печаль-
ного запустения. Можно видеть прекраснейшие усадьбы
в отдаленных местах расширенными и в полной целости.
Это большая твоя заслуга, цезарь, не только по отношению
к людям, но и к постройкам, это ты превратил разрушения,,
не допускаешь запустения, отстаиваешь от гибели ценней-
шие сооружения с таким же воодушевлением, с каким они
были воздвигнуты. Это немые и лишенные души создания,
однако кажется, что они чувствуют и радуются тому, что
они сверкают, что их часто посещают люди, что они
наконец-то стали принадлежать понимающему хозяину. Если
от имени цезаря объявляется большой список продающегося
имущества, то этим доказывается алчность принцепса,
который так много всего захватывал, хотя обладал стольким
ему ненужным имуществом. Тогда было смертельно опасно
кому-нибудь иметь более просторный дом, чем у принцепса,
или более живописную усадьбу; а теперь принцепс ищет
для них новых хозяев, сам их туда вводит. Даже те зна-
менитые сады великого императора, зто, никому раньше
недоступное кроме цезаря пригородное поместье, мы поку-
паем с торгов, приобретаем, заселяем. Таково благораспо-
ложение цезаря, такие теперь безопасные времена, что он
считает нас достойными обладать этим ценнейшим иму-
ществом принцепсов, и мы не боимся, потому что действи-
тельно являемся этого достойными. Ты не только предо-
ставляешь твоим гражданам возможность покупать, т.ι
раздаешь и даришь живописнейшие места, раздаешь, говорю,

406 Панегирик Траяну
те места, которые сам получил при избрании и при усынов-
лении, передаешь то, что приобрел по суду и ничего
в такой мере не считаешь своим, как то, что приобрел
через друзей.
[ (51) Ты проявляешь такую же сдержанность в строитель-
стве, как и заботливость в охране ранее воздвигнутого.
Поэтому в твое время не сотрясаются жилища от перевозки
огромных строительных глыб, как раньше. В безопасности
стоят наши дома, и храмы не расшатываются. Ты считаешь,
что тебе всего достаточно и даже слишком всего много,
хотя ты принял власть после самого бережливого из прин-
цепсов. Великодушно с твоей стороны выделять что-нибудь
или отчуждать из полученного тобою, так как этот прин-
цепс оставил после себя только самое необходимое. Ведь
отец твой пользовался для себя тем, что предоставила ему
счастливая судьба империи, а ты — тем, что тебе оставил
твой отец. Но сколько же великолепия ты придаешь своим
общественным постройкам! Отсюда портик, с другой стороны
святилища храма вырастают с непонятной быстротой, так
что кажется, что они не воздвигаются последовательно,
а как бы преображаются. Затем обширный боковой амфи-
театр цирка, красотой своей соперничающий с каким-нибудь
храмом, — постройка, достойная народа, победителя племен,
привлекающая сама по себе восхищенные взоры зрителей
не меньше, чем и те зрелища, на которые будут смотреть
с ее ступеней. Заслуживает внимания этот новый цирк,
помимо других своих внешних сторон, еще и потому, что
место для принцепса сделано в нем наряду с местами для
народа. Во всю его величину у него один фасад, ничем он
не прерывается, во всем он одинаковый, и возвышение,
сделанное для цезаря, нисколько не бросается в глаза
больше, чем то, на что он сам смотрит на арене. Таким
образом гражданам твоим можно будет смотреть попере-
менно, то на тебя, то на цирковое зрелище. При этом ему
будет дана возможность смотреть] не только на кресло

Панегирик Траяну 407
принцепса, но на самого него, сидящего в публике и среди
:народа, для которого он построил новых 5000 зрительных
мест. Ты увеличил их число с такою легкостью, точно
выдал паек, и внушил своей щедростью уверенность, что
в дальнейшем оно станет еще большим.
(52) Если бы кто другой сделал для народа только одно
это, то уже давно голова его была бы осенена лучами
славы и уготован ему был бы среди богов трон из золота
и слоновой кости, и на священных алтарях принесли бы
ему обильные жертвы. Ты же входишь в храм только для
того, чтобы самому там молиться, и допускаешь в качестве
наивысшей почести для себя, чтобы статуя твоя была
поставлена перед дверями храма. Таким образом получается,
что боги сохраняют свое возвышенииое положение среди
людей, раз ты сам на него не претендуешь. Поэтому мы
видим всего лишь две-три твоих статуи в притворе храма
великого и многомилостивого Юпитера, да и те медные.
А всего несколько лет тому назад все ступени и вся пло-
щадка перед храмом сверкали золотом и серебром или
даже были залиты этими металлами, так как статуи
богов стояли там в кощунственном сообществе со статуями
.нечестивого принцепса. Но твои медные и немногочислен-
ные статуи стоят и будут стоять все время, пока будет вы-
ситься сам храм; те же, раззолоченные и бесчисленные среди
ликования народного были низвергнуты и разбиты в качестве
искупительной жертвы. Народу доставляло наслаждение
втаптывать в землю надменные лики этих статуй, замахи-
ваться на них мечами, разрубать их топорами, словно бы
каждый такой удар вызывал кровь и причинял боль. Никто
не мог настолько сдержать порыв своей долго сдерживав-
шейся радости, чтобы не дать воли своей мести и не крушить
этих ненавистных изображений и не бросать затем обезо-
браженные их члены и обломки в огонь, который превращал
их, наконец, из грозных страшилищ в предметы полезные
и приятные для людей. Ты же, цезарь, со свойственной тебе

408 Панегирик Траяну
во всем скромностью, разрешаешь нам воздавать благодар-
ственные молитвы за твою благость не перед изображением
твоего гения, но перед статуей великого и многомилостивого
Юпитера; ты внушаешь нам, что мы обязаны ему всем тем,,
за что должны были бы благодарить тебя, что все то добро,
которое ты совершил, является заслугой того, кто тебя к нам
послал. А ведь раньше огромные стада жертвенных животных,,
следовавших по дороге в Капитолий, как бы перехваты-
вались в значительной своей части и. направлялись по дру-
гому пути, к устрашающей статуе жестокого владыки, так
как она тоже требовала крови жертвенных животных и при-
том в количестве, равном пролитой им человеческой крови.
(53) Все, что мною уже сказано о прежних принцепсах,
сенаторы, и все, что я сейчас о них говорю, направлено
к тому, чтобы показать, как отец наш, преобразуя, испра-
вляет испорченные в силу столь долгой привычки и даже
развращенные нравы верховной власти. Ведь и вообще все
можно восхвалить по достоинству только через какое-
нибудь сравнение. Кроме того, первейшей обязанностью
любящих граждан по отношению к хорошему государю
является порицание предшествовавших, с ним несхожих.
Нельзя в достаточной мере выразить свою любовь к хоро-
шему государю иначе, как возненавидев в такой же степени
дурного. Прибавьте к этому, что одной из самых важных,
и славных заслуг нашего императора является то, что при.
нем можно с безопасностью порицать дурных правителей.
Или мы забыли Нерона, только теперь осужденного за
доставленные нам страдания? Едва ли бы разрешил пори-
цать его жизнь и молву о нем тот, кто мстил за его смерть
и во всяком случае не принял бы на свой счет все, что
было бы сказано о схожем с' ним правителе. Поэтому-то
я и тебя, цезарь, по заслугам твоим сравниваю со всеми
и ставлю выше многих, что нам позволено . теперь еже-
дневно порицать дурных правителей* в прошлом и новым
твоим примером предостерегать будущих, что нет такого

Панегирик Траяну 409
места, ни такого времени, где тени оскверненных убий-
ствами императоров могли бы найти покой от проклятий
потомства. Тем с большей стойкостью, сенаторы, будем
говорить о наших печалях и о наших радостях, будем
довольны тем, что у нас есть, и будем со вздохом печали
вспоминать о том, что мы претерпели. При добром прин-
цепсе можно делать и то и другое. Пусть это осущест-
вляется в наших помыслах, и в наших разговорах, и в самых
благодарственных речах, и пусть все помнят, что в зтом
именно сказывается наивысшая похвала безупречному импе~
ратору, если при нем порицаются прежние, заслужившие
совсем другую славу. Ибо если последующие принцепсы
молчат о предшествовавших, то это доказывает, что и они
сами поступают точно так же.
(34) Есть ли такое место, до которого не доходила бы
низкая лесть, когда похвалы императорам расточались на
игрищах и в состязаниях, а дела их изображались в плясках,
во всякого рода зрелищах, изнеженными голосами, жестами,
движениями превращались в посмешище. Но особенно было
недостойно то, что они одновременно прославлялись сена-
торами в сенате и комедиантами на сцене. Ты же совер-
шенно отстранил театральное искусство от участия в про-
славлении твоих деяний. Тебя чтят в серьезных стихах,
в достойных вечности анналах, а не в мимолетных и постыд-
ных восхвалениях. Мало того, чем больше будут молчать
о тебе актеры на сценах, тем с большим единодушием
станут прославлять тебя, поднявшись со своих мест, зри-
тели. Но что же я этому удивляюсь, когда ты сам обычно
сдерживаешь почести, которые оказываются тебе нами, или
вовсе не принимаешь их? Раньше ни одно дело, обсуждав-
шееся в сенате, не считалось столь низменным и столь
ничтожным, чтобы тут же не перейти к прославлению
императора, о каких бы деяниях ни пришлось говорить·
Совещались ли мы об увеличении числа гладиаторов, или
об учреждении цеха ремесленников, сейчас же; словно при

47Ό Панегирик Траяну
этом расширялись пределы нашей империи, постановляли
посвятить имени цезаря какие-нибудь величественные арки,
или надписи, которые не могли бы уместиться и на фрон-
тонах наших храмов, или месяцы года, да притом не по
одному, а по несколько сразу. И те допускали это и даже
радовались этому, точно заслужили все эти почести.
А теперь, кто из нас, забыв, о чем идет обсуждение, станет
злоупотреблять обязанностью назначения почестей прин-
цепсу? Такая наша сдержанность тоже увеличивает славу
твоей скромности: ведь мы повинуемся тебе в том, что
собираемся в курию не для состязания в лести, но для
обсуждения и утверждения справедливости и для воздания
благодарности твоей простоте и правдивости за то, что мы
действительно знаем, чего ты на самом деле хочешь или
не хочешь. Мы начинаем с того и останавливаемся на том,
с чего нельзя было бы 1начать и на чем | нельзя было бы
остановиться при другом принцелсе. Ведь большинства из
назначенных почестей не приняли даже и прежние импе-
раторы, но никто из них не обладал таким великодушием,
чтобы можно было поверить, что он не же-гяет этих назна-
чений. Но я считаю, почетнее всяких титулов то, что имя
твое запечатлено не на столбах и не на камнях, а в славе
вечности.
(55) Закрепится в последующих веках, что был когда-т9
такой принцепс, которому при цветущем и безопасном
положении государства воздавались только одни скромные
почести, чаще не воздавалось никаких. Действительно,
€сли бы мы захотели соревноваться с прежними временами
в отношении вынужденных действий, то оказались бы
побежденными: ведь притворство более содействует из-
мышлению, чем правдивость, рабство больше,^нежели свобода,
и страх больше, чем любовь. Вместе с тем, после того как
прежняя лесть не оставила ничего неиспользованного, то
в отношении тебя новый вид почитания может состоять
только в том, что мы иногда осмеливаемся промолчать

Панегирик Траяну 411
о твоих заслугах. Однако всякий раз, как наша любовь
заставляла нас прервать молчание и победить твою скром-
ность, каких бы только почестей мы ни назначали тебе,
ты их не отвергаешь. Таким образом становится ясно, что
ты не из гордости и не из презрения отклоняешь самые
громкие почести, раз принимаешь более скромные. И это,
цезарь, прекраснее, чем если бы ты отказывался от всех
и всяких; ведь не принимать никаких почестей есть признак
гордыни, а принимать незначительные есть признак скром-
ности. Такая твоя умеренность на пользу и нам и государ-
ственному казначейству, — нам, потому что ты снимаешь
с нас всякое подозрение, казначейству, — потому что ты
ставишь предел его расходам, чтобы в случае его истощения
тебе не пришлось пополнять его имуществом невинных.
В честь твою поставлены такие же изображения, какие
когда-то назначались частным лицам за выдающиеся их
заслуги перед государством. Всем видно, что статуи цезаря
сделаны из такого же материала, как и статуи Брутов
и Камиллов. Да и причины тому не различны. Те герои
отражали от стен города царей или побеждавших нас вра-
гов; ты же не допускаешь и отстраняешь самовластие и все
другое, что порождает порабощение, и занимаешь место
принцепса, чтобы не освобождать места для тирана. И мне,
взирающему на твою мудрость, менее кажется удивитель-
ным, что ты стараешься или отклонить, или умерить эти
невечные и непрочные титулы. Ты хорошо знаешь, в чем
истинная и вечная слава принцепса, каковы бывают почести,
против которых бессильны и пламя, и старость, и после-
дующие правители. Триумфальные арки и статуи, жертвен-
ники и даже храмы разрушает и лишает блеска забвение,
или пренебрежение потомства; наоборот, слава того, кто
сам пренебрегает честолюбием, кто умеет сдержать и
обуздать неограниченную власть, процветает от самой древ-
ности, и никем он столько не прославляется, как теми,
кого меньше всего к этому принуждает. Кроме того, всякий,

412 Панегирик Траяну
кто только станет главою государства, приобретает вечную
славу, будь она хороша или дурна. Но государю надо
стремиться не к той вечной славе, которая ожидает его
даже против его воли, но к доброй славе, а она создается
не статуями и прочими изображениями, но достигается
добродетелями и заслугами. Даже такие, менее значительные
черты, как внешний вид и фигура императора, лучше вос-
принимаются и сохраняются в благодарной памяти людей,
чем в золоте или серебре. Тебе же надолго судьба щедро
предоставила эти преимущества, потому что твой ласковый
взор и любезный вид глубоко запечатлелись в речах, глазах
и душах всех граждан.
(56) Я полагаю, сенаторы, что вы подметили, что я уже
давно говорю без особого разбора. Ведь моей задачей
является восхвалять самого нашего принцепса, а не его
дела. Ведь и дурные правители делают иногда похвальные
дела, сами же заслуживают похвалы только наилучшие
правители. Поэтому, о августейший имлератор, нет для
тебя другой, большей славы, как та, что прославляющим
тебя не приходится о чем-либо умалчивать или что-либо
скрывать. Действительно, что произошло при твоем управ-
лении такого, что должен был бы обойти молчанием какой-
нибудь оратор? Был ли какой-нибудь факт или момент, за
которые тебя не следовало бь: благодарить или хвалить?
Разве не такого рода вся твоя деятельность, что лучше
всего хвалит тебя тот, кто правдивее всего говорит о ней?
Поэтому-то моя речь растягивается до бесконечности,
а я еще не сказал обо всем, что произошло за два всего
года. Как много я уже сказал о твоей умеренности,
а сколько еще остается сказать! Например то, что ты при-
нял на себя второй раз консульство только потому, что его
поручил тебе твой принцепс и отец. А после того как боги
передали в твои руки высшую власть и право распоря-
жаться как всеми делами, так и самим собой, ты отказался
от третьего консульства, хотя мог бы провести его в пример

Панегирик Траяну 413
всем другим. Великое дело отказаться от почетлой долж-
ности, но еще более великое —отказаться от славы. Не знаю,
чему больше удивляться: тому ли, как ты провел свое кон-
сульство, или тому, что ты отказался от консульства. Свое
консульство ты провел не в бездействии в столице и не
в условиях глубочайшего мира, а среди варварских племен,
как обычно те наши герои, которым было по душе сменять
претексту на военный плащ и одерживать победы над не-
ведомыми странами. Прекрасно ьто для нашей империи,
похвально для тебя самого, что твои союзники и друзья
могли посещать тебя в своей родной земле, принимать тебя
в своих домах. Прекрасное зрелище представлял собой
твой консульский трибунал, после многих столетий опять
сложенный из земляного дерна и украшенный не только
фасцами ликторов, но копьями и военными значками. Вели-
чественность восседавшего на ьтом трибунале возрастала
еще к от того обстоятельства, что обращавшиеся к нему
с просьбами были одеты в разноплеменные одежды и речи
их звучали по-разному, редко обходясь без переводчика.
Прекрасное дело твэрить правосудие над своими гражда-
нами, насколько же более прекрасно — судить справедливо
иноземцев? Достойно похвалы утверждать прочный мир на
римском форуме; насколько же более похвально запечат-
левать следы курульного кресла консула — победителя на
безбрежных полях битв, пребывать в полной безопасности
и спокойствии на грозных берегах Дуная, презирать угрозы
варваров и враждебные выпады усмирять не столько ору-
жием, сколько одним видсм римских тог. Получилось, что
варвары приветствовали тебя не через твэе изображение,
но лично перед тобой лроизносили свои приветствия импе-
ратору, и ты заслужил тем, что подавил врагов своим
величием, такую же славу, какую другим присуждали за
покорение врагов оружием.
(57) Такова слава проведенного тобою консульства.
В другом случае славу принес тебе отказ от консульства

414 Панегирик Траяну
в самом начале принципата, точно ты был тогда пресыщен
почестями, в то время как другие, только что став импе-
раторами, присваивали себе консульства, предназначенные
другим. А был и такой случай, что император похитил
и вырвал из рук другого почти уже доведенное до конца
и им самим данное консульство и притом в конце своего
собственного правления. Итак, ты отказался ради других
частных лиц от той почетной и не связанной с большим
трудом должности, которой как начинающие, так и кон-
чающие править императоры обычно настолько домогаются,
что насильно ее себе присваивают. Или тебе было в тягость
это третье в твоей жизни консульство, но первое, с тех
пор как ты стал главою государства? Ведь вторично ты
был консулом, будучи уже императором, но еще при жизни
другого главы государства, и ты занял это место не для собст-
венной почести, не для примера, а ради послушания. Итак,
в том государстве, которое видело на своем веку своих
сынов, облеченных консульской властью по пять и по
шесть раз, да притом не таких консулов, которые могли бы
быть созданы в периоды попрания свободы или народных
мятежей, а таких, которым подносилось консульское
достоинство в их отсутствие, когда они, удалившись, жили
в своих поместьях, — в таком-то государстве ты, будучи
главою рода человеческого, отказался от третьего кон-
сульства как от слишком для тебя тягостного? Неужели ты,
наш август и цезарь и отец отечества, настолько скромнее
и воздержаннее Папириев и Квинтиев? Ты возразишь: но
ведь их призывало все государство. А тебя? Не то. же ли
самое государство призывает тебя? Не тот ли самый сенат?
Не само ли консульское достоинство, которое так высоко
возросло, будучи возложено на твои плечи?
(58) Я не призываю тебя подражать примеру того, кто
непрерывным своим консульством достигал того, что год
казался слишком длинным и однообразным. Я сравниваю
тебя с теми, которые, сколько/бы раз ни были консулами,

Панегирик Траяну 415
добивались пользы не лично для себя. Когда ты отказался
от третьего консульства, в сенате присутствовал один
сенатор, бывший уже трижды консулом. Но наше едино-
душное решение показалось почему-то тягостным твоей
скромности, а ведь мы просили только, чтобы ты был
столько же раз консулом, сколько один из твоих сенаторов:
по чрезмерной твоей скромности ты отказался бы от этой
чести, даже будучи частным лицом. Разве слишком возно-
сится сын бывшего консула и триумфатора, когда его
в третий раз выбирают в консулы? Разве не подобает ему
эта честь? Разве не заслужил он ее уже одной значитель-
ностью своего происхождения? Итак, начать год и открыть
фасты выпало на долю частным лицам, и то, что консулом
был в тот момент не цезарь, а другой, — было свидетель-
ством возрожденной свободы. Именно так начался и первый
год после изгнания царей; так некогда прекращение раб-
ства открыло доступ в фасты частным лицам. О жалкие
честолюбцы, которые столько же времени были непрерывна
консулами, сколько и императорами! Хотя это может быть
принято не столько за признак честолюбия, сколько за
признак зависти и недоброжелательства, если присваивают
себе в течение всех лет власти почетные знаки пурпура и
расстаются с ними, только когда они совершенно износятся
и [выцветут? Не знаю, чему больше восхищаться: велико-
душию твоему, или скромности, или доброте? Признаком
великодушия является воздержание от всегда столь для
всех желанной почести; признаком скромности—уступка
ее другим, признаком доброты — радость за других.
(59) Но уже пришло время тебе самому возглавить кон-
сульство, чтобы еще более возвысить его тем, что ты при-
нял его на себя и провел. Ведь слишком часто отказываясь
от этой почести, ты можешь внушить различные мысли,.
а больше всего ту, что считаешь эту должность слишком
низкой для себя. На самом деле ты отказываешься от нее,
считая ее слишком почетной, но ты не иначе сможешь

416 Панегирик Траяну
убедить всех в этом, как если иногда и не будешь отказы-
ваться от нее. Когда ты отказывался от три)мфальных
арок, от статуй и других трофеев, можно было оказлть
уважение твоей скромности: ведь эти знаки отличия пред-
назначались действительно лично тебе. Теперь же мы просим
тебя, чтобы ты показал последующим принцепсам, как
уклоняться от бездеятельности, как хоть немного разно-
образить свои занятия, немного и хотя бы на короткое
время как бы пробуждаться от блаженного состояния сна
и надевать на себя претексту, которую они сами себе при-
своили, хотя могли бы передать и другому, как садиться
на курульное кресло, чтобы некоторое время сидеть на
нем, наконец, как быть на самом деле тем, чем они хотели
быть, а не стремиться к избранию в консулы только
ради одного названия. Ты уже был консулом вторично.
Знаю. Но это твое второе консульство ты можешь поста-
вить в счет войскам, провинциям, даже чужеземным пле-
менам. Мы слышали, что ты исполнял все обязанности
консула; но только слышали. Говорят, что ты был справед-
ливейшим, гуманнейшим, терпеливейшим консулом. Та<
говорят. Но было бы только справедливо, чтобы мы когда-
Бибудь могли убедиться в этом своими собственными гла-
зами, своими впечатлениями, а не полагались бы всегда на
молву и слухи. До каких же пор будем мы радоваться
заочно на то, чего сами не видим? Хорошо бы нам самим
испытать, прибавило ли тебе гордости это самое твое вто-
рое консульство? Год времени много значит для перемены
в характере человека, а для изменения нрава у принцелса
еще того больше. Ведь мы говорим, что если у кого есть
хоть одна добродетель, у того они имеются и все, но очен*
желаем убедиться, означает ли и в настоящем случае, что
хороший консул и хороший государь — это одно и то же.
Ведь, с одной стороны, очень трудно исполнять одновре-
менно эти две столь высокие должности, а с другой, между
ними есть и некоторое существенное отличие, поскольку

Панегирик Траяну 417
принцепсу надлежит быть как можно более подобным
частному лицу, а консулу как можно менее подобным.
(60) Я, правда, вижу, что в прошлом году главной при-
чиной для твоего отказа от консульства было то, что ты
не можешь проводить его будучи в отсутствии; но ведь
теперь ты вернулся в город, во исполнение наших поже-
ланий, и чем же другим ты сможешь еще лучше показать
нам, как значительны и существенны были наши желания,
как не тем, что примешь консульство? Мало нам того,
чтобы ты просто приходил в курию, если ты при этом не
сам ее созываешь; мало твоего присутствия в сенате, если
ты в нем не председательствуешь, мало того, что ты слу-
шаешь других, если ты не сам запрашиваешь их мнения.
Если ты хочешь вернуть, наконец, прежнее величие свя-
щеннейшему трибуналу консулов, то взойди же на него
сам. Если хочешь оказать уважение перед государственными
магистратами, придать авторитет законам, внушить скром-
ность просителям, — то займи это место. Насколько для
нашего государства было бы важно, в случае если бы ты
был частным лицом, иметь тебя не только в должности
консула, но также еще и в звании сенатора, так — знай же
это навсегда — теперь важно иметь в тебе не только прин-
цепса, но также и консула. И хотя скромность нашего
государя долго противилась этим столь великим доводам,
все же она им уступила. Но как уступила? Не с тем, чтобы
ему самому уподобиться частным лицам, но чтобы частных
лиц сделать равными себе. Он принял третье консульство
с тем, чтобы предоставить этот почет также и другим.
Он знал скромность и стыдливость других людей, которые
не решились бы сами стать консулами в третий раз, если
не совместно с тем, кто сам был им трижды. Те почести,
которые раньше скудно представлялись соучастникам
в войнах или в опасностях, ты предоставлял выдающимся
мужам, оказавшим тебе, правда, большие и выдающиеся
заслуги, но в тоге, а не с оружием в руках. Ты, цезарь,
27 Письма Плиния

418 Панегирик Траяну
связан заботами как военного, так и мирного характера.
Но в характере принцепса бывает редко и является почти
необычным, чтобы он считал себя обязанным кому-нибудь,
и если бы признал это, относился бы к этому без неудо-
вольствия. Ты, цезарь, признаешь свои обязательства
и исполняешь их. И когда назначаешь людей консулами
в третий раз, ты выступаешь не как великий принцепс, но
как благодарный друг. Мало того, совсем даже незначи-
тельные заслуги граждан ты, пользуясь властью предо-
ставленной тебе судьбой, делаешь более значительными.
Ты делаешь так, что каждый считает себя обязанным тебе
в той мере, в какой сам получил что-нибудь от тебя.
Чего же я могу просить для тебя у богов за такую твою
доброту? Только, чтобы ты всегда и впредь так же обязы-
вал людей и чтобы ты ставил их в такое положение, когда
неизвестно, что лучше, быть ли тебе обязанным, или оказы-
вать тебе услуги.
(61) Мне казалось, что я вижу перед собой наш древне-
римский сенат, когда передо мной в присутствии консула,
трижды исполнившего эту должность, запрашивалось мнение
лица, предназначенного в консулы в третий раз. Сколько
было величия в них, сколько в самом тебе! Всегда бывает
так, что предметы, как бы они ни были высоки и возвы-
шенны, при сравнении с другими, еще более высокими,
начинают казаться как бы понизившимися. Также и высокие
достоинства граждан, при сравнении с высотой, достигнутой
тобою, как бы понижаются, и чем ближе они подходят
к твоему уровню, тем больше кажутся потерявшими свою
прежнюю высоту. И если ты не можешь их довести до
своего уровня, хоть и желаешь этого, то все же ты ста-
вишь их на более высокое место с тем, чтобы они казались
настолько же выше других, насколько они ниже тебя.
Если бы ты приурочил третье консульство какого-нибудь
гражданина к тому самому году, в который ты и сам испол-
няешь консульство в третий раз, то это свидетельствовало бы

Панегирик Траяну 419
об исключительном великодушии. Ведь если возможность
достигнуть того, чего желаешь, говорит о счастье чело-
века, то желать того, что можешь, есть признак величия
души. Достоин похвалы и тот, кто заслужил третье кон-
сульство, но также и тот, при ком он его получил; великим
и достойным упоминания является тот, кто получил такую
честь, но еще более велик тот, кто ее предоставил полу-
чившему. А как оценить то, что ты одновременно украсил
третьим консульством двоих, что ты двум своим коллегам
предоставил участие в неприкосновенности? Ты сделал это,
чтобы ни в ком не осталось сомнения, что ты продлил
срок своего консульства, чтобы захватить срок консульства
еще двоих, а не быть коллегой только одному. И тот
и другой недавно провели свое второе консульство, предо-
ставленное им твоим отцом; оно менее, гораздо менее ценно,
чем данное тобой! Перед глазами того и другого еще мелькали
фасцы ликторов, лишь недавно ими оставленных, в их
ушах еще раздавались торжественные возгласы ликторов,
возвещающих о приходе консула; и вот снова они сидят
на курульном кресле, опять они одеты в пурпур! Так
некогда, когда враг бывал вблизи города и над государ-
ством нависала грозная опасность, оно призывало мужа, уже
опытного в исполнении высшей должности: тогда не долж-
ность консула возвращалась к тому же самому лицу, а из-
вестные лица привлекались к исполнению консульских
обязанностей. Ты обладаешь такой силой благодеяния, что
твоя снисходительность к людям имеет значения не меньше,
чем сама необходимость. Они только что сняли с себя пре-
тексты — пусть снова их наденут! Только что отпустили
ликторов—пусть снова их призовут! Только что удалились
друзья с приветствиями, пусть снова вернутся! Способен ли
на это человеческий ум, во власти ли человека возоб-
новлять радости, возрождать веселье, не давать отдыха от
поздравлений, не делать других промежутков между повтор-
ными консульствами, как только, чтобы дать возможность

420 Панегирик Траяну
спокойно окончиться одной и начаться другой! Постоянно
поступай так, и пусть не утомится от этого твой дух и не
уменьшатся твои возможности! Предоставляй как можно
больше таких консульств по третьему разу. Ведь даже
если ты дащь их большинству людей, всегда еще будут
оставаться другие, которым ты должен был бы их предо-
ставить.
(62) Радость по поводу предоставления всяческих мило-
стей по действительным заслугам людей распространяется
не только на них самих, но в неменьшей степени и на
всех, им подобных. Особенно же радость по поводу кон-
сульских должностей распространилась не только среди
какой-либо одной части сената, но охватила весь сенат.
Так кажется, что все сенаторы предоставили другим или
сами получили этот почет. В самом деле, разве это не те
же самые лица, которых сенат избрал, и притом из первей-
ших, когда нужно было поручить заботу о сокращении
общественных расходов самым почтенным и достойным
гражданам? Разве мы не достаточно часто убеждались на
деле, что расположение сената к тому или другому лицу
могло принести ему или пользу или вред? Разве совсем
недавно не приносили человеку величайшую опасность такие
соображения государя: «О, этого человека хвалит сенат, он
приятен сенату»? Принцепс ненавидел всякого, кого цы
любили, но и мы ненавидели его любимцев! Теперь же самке
достойные люди соревнуются в том, чтобы заслужить любовь
как принцепса, так и сената. Мы выдвигаем взаимно друг
друга, доверяем друг другу, что является самым верным
признаком взаимной любви, мы любим одних и тех же лиц.
Поэтому, сенаторы, открыто оказывайте расположение,
будьте постоянны в ваших симпатиях. Нет больше необхо-
димости скрывать свою любовь, чтобы она не повредила,
или сдерживать ненависть, чтобы она не пошла человеку
на пользу. Наш цезарь и одобряет, и порицает одно и то
же с нами. Он как бы постоянно совещается с вами и лично,

Панегирик Траяну 42/
и заочно. Он награждает в третий раз консульством тех,
кого вы уже раньше для этого избрали, и именно в том
порядке, в каком они были вами избраны. Во всяком слу-
чае это для вас великая честь, что он больше всего выде-
ляет тех, о ком знает, что и вам они наиболее любезны,
и никого им не предпочитает, хотя бы даже и любил кого-
нибудь больше. Вот награда для людей пожилого возраста,
вот пример для юношей! Пусть они посещают, наконец,
открытые дома, не подвергая их опасности: всякий, кто
оказывает уважение людям, выдвинутым сенатом, оказывает
этим услугу императору. Он принимает за свою собственную
удачу то, что он выше других, разве только в том случае,
если те, кого он превышает, поистине велики. Оставайся,
цезарь, верен такому взгляду [на существующие обстоятель-
ства] и принимай нас за таких, как говорит о нас наша
молва. Открой свои взоры и предоставь ей свой слух, не
обращай внимания на тайные измышления и нашептывания,
которые никому не приносят столько вреда, сколько тем,
кто их слушает. Лучше верить общей молве, чем отдельным
лицам. Ведь отдельные лица могут обмануть и сами обма-
нуться, но никто не может ввести в заблуждение всех лю-
дей, как и все не могут обмануть кого-нибудь одного.
(63) Но возвращаюсь к твоему консульству, хотя есть
кое-что, относящееся к консульству, но происшедшее раньше
его. Прежде всего то, что ты присутствовал на своих коми-
циях в качестве кандидата не только на консульство, но
и как кандидат бессмертной славы, как создавший преце-
дент, которому хорошие принцепсы будут следовать,
а дурные изумляться. Римский народ видел тебя на древнем
престоле своего могущества; ты терпеливо выслушал длин-
ное молебствие комиций, — продолжительный момент, не
допускающий улыбки,—и сделался консулом как один из
нас, которых ты назначаешь в консулы. Оказал ли кто-
нибудь из предшествующих принцепсов хоть один раз такую
честь как консульской власти, так и народу? Ведь одни из

422 Панегирик Траяну
них ожидали дома вестников о своем избрании, заспанные
или отягощенные еще вчерашним обедом, другие если
и бодрствовали в этот момент, но уже замышляли в своих
спальнях ссылки и казни против тех самых консулов, кото-
рые их избирали на свое место. Вот ложное честолюбие,
не знающее подлинного величия: добиваться почести, кото-
рую презираешь, и презирать то, чего добиваешься; и если
смотришь из ближайших садов на Марсово поле и на про
исходящие на нем комиции, быть от них так далеко, как
если бы тебя отделяли от них Дунай или Рейн. Разве ты
станешь отвергать голоса, ожидаемые в пользу твоей поче-
сти, разве удовольствуешься тем, что приказал себя объявить
консулом, не сохраняя даже видимости политической сво-
боды в государстве? Разве ты отстраняешься от участия
в комициях, удаляясь и прячась во дворце, как если бы на
них голосовалось не консульское для тебя достоинство, но
лишение тебя императорской власти. У прежних надменных
принцепсов было такое убеждение, что они сочли бы, что
перестали быть императорами, если бы выступили когда-
нибудь как простые сенаторы. Большинство, однако, дей-
ствовало так под влиянием не столько высокомерия, сколько
страха. Или они, сознавая за собой распутство и постыдно
проводимые ночи, не решались оскорблять своим присут-
ствием ауспиции и осквернять своими шагами священное
Марсово поле? Или они еще не настолько прониклись пре-
зрением к богам и людям, чтобы осмелиться привлекать на
себя в этом почетнейшем месте взоры людей и богов
и выдерживать их пристальный взгляд? Тебе же, наоборот,
твоя скромность и чистота твоих нравов внушают открыто
отдаваться на суд богов и людей.
(64) Другие заслуживали консульское достоинство, прежде
чем его принимали, ты же приобретаешь новые заслуги
еще и в самый момент его получения. Вот уже прошла
торжественная часть комиций, если только подумать об уча-
стии в них принцепса, и уже вся толпа пришла в движение,

Панегирик Траяну 423
как вдруг ты ко всеобщему удивлению стал подниматься
к креслу консула и позволил потребовать от себя той при-
сяги, которая известна императорам только потому, что
они требуют ее от других. Видишь, как было нужно, чтобы
ты не отказывался от консульства. Ведь мы не поверили бы,
что ты все это выполнишь, если бы ты отказался. Я поражен,
сенаторы, не достаточно доверяю своим глазам и ушам
и все задаю себе вопрос, действительно ли я все это видел
и слышал? Ведь император — цезарь — август и он же ве-
ликий понтифик, стоял перед консулом, а тот сидел перед
стоящим перед ним принцепсом и сидел без смущения, без
страха, как будто бы давно привык к такому положению.
Мало того, он, сидя, произносил первым слова присяги,
а император повторял слова выразительно и ясно и обрекал
в них себя самого и весь свой дом на гнев богов, если он
сознательно когда-нибудь нарушит свою присягу. Велика,
о цезарь, и справедлива твоя слава, независимо от того,
будут ли так поступать последующие цезари или нет. Да
есть ли какая достойная тебя похвала за то, что, будучи
избран консулом в третий раз, ты вел себя так же, как
и б первый раз, будучи принцепсом, — так же, как когда
был частным лицом, в сане императора так же, как и при
другом императоре. Поистине я не знаю, что прекраснее:
то, что ты произнес присягу со слов другого лица, или то,
что сделал это, не имея никаких прецедентов.
(65) Далее, на трибуне форума [на ростре] с таким же
благоговением ты сам подчинил себя законам, таким зако-
нам, о цезарь, которые никто не писал для государей. Но
ты не хочешь пользоваться большей свободой действия,
чем какая предоставлена нам, и таким образом получается,
что мы сами хотим предоставить ее тебе больше. То, что
я слышу сейчас впервые, о чем теперь только узнаю, — это
то, что не принцепс выше законов, а закон выше принцепса,
и что то же самое, что запрещено нам, запрещено и цезарю,
притом еще и консулу. Он присягает в этом перед ликами

424 Панегирик Траяну
богов, ибо кому же они так внимают, как не цезарю? Он
присягает перед лицом тех, которым надлежит принести
такую же присягу, прекрасно сознавая, что никому не сле-
дует так свято соблюдать присягу, как тому, для кого осо-
бенно важно, чтобы присяги не нарушались. Таким образом
и уходя с консульства, ты принес клятву, что ни в чем не
преступал законов. Прекрасно было и то, что ты клятвен-
но обещал не делать этого, но еще более прекрасно, что
ты действительно исполнил свою клятву. Насколько достойно
тебя было то, что ты столько раз всходил на нашу ростру,
так часто пребывал на этом, неподходящем для гордыни
государей месте, что ты здесь принимал на себя должно-
сти, здесь слагал их с себя, и насколько это несходно
с обычаями тех, которые, пробыв в консульском достоин-
стве всего несколько дней, на деле ничего не сделав, декре-
том сбрасывали его с себя. И это вместо того, чтобы вы-
ступить на собрании, с трибуны, принести присягу. Они
делали это несомненно для того, чтобы конец лучше подо-
шел к началу и чтобы из того только можно было убедиться,
что они были консулами, что никто другой не был в этой
должности.
(66) Я не забыл в своем изложении, отцы сенаторы,
сказать о консульстве нашего государя; я только соединил
вместе также все, что надо было сказать о его присяге.
Ведь нам не приходится расчленять похвалы, относящиеся
к одному и тому же явлению, рассыпать их по разным
местам речи и возвращаться по нескольку раз к одному
и тому же, как это делается обычно при недостаточном
и бессодержательном материале. Вот настал первый день
твоего консульства, в который ты, войдя в здание курии
и обращаясь то к отдельным лицам, то ко всем вместе,
убеждал всех вернуться к свободе, взять на себя заботу
об управлении государством как какую-то общественную
обязанность, быть бдительными к общественным интересам
и стоять за них горой. Все другие перед тобой говорили

Панегирик Траяну 425
то же самое, но никому до тебя не верили. У всех еще
свежи были в памяти несчастия, обрушившиеся на многих,
которые, поверив предательской тишине, были повалены
неожиданно налетевшим вихрем. Но какая же стихия бывает
такой же ненадежной, как милости тех государей, которые
так непостоянны и так склонны к обману, что гораздо
легче вызвать их гнев, чем заслужить расположение? За
тобой же мы следуем в уверенности и полные бодрости,
куда бы ты нас ни повел. Ты зовешь нас быть свободными,
и мы будем свободными; призываешь открыто высказывать
наши мнения — мы их объявим. Ведь мы до сего времени
еще не избавились от некоторой косности и от глубоко
охватившего нас оцепенения: страх и боязнь и зародившееся
в нас под влиянием опасностей мелочное благоразумие
вынуждали нас отвращать наши взоры, наш слух и наши
умы от государственных интересов,—дай не было тогда
никаких ни общественных, ни государственных интересов.
Теперь же, опираясь на твою десницу, полагаясь на твои
обещания, мы отверзаем уста, сомкнутые продолжительным
рабством, и снимаем с наших языков узы молчания, нало-
женные на них столькими бедствиями. Ты хочешь, чтобы
мы были такими, какими ты приказываешь нам быть;
в твоих призывах нет ничего притворного, ничего коварного,
ничего, наконец, такого, что могло бы обмануть доверчи-
вых людей и вместе с тем угрожало бы самому обманы-
вающему. Ведь никогда не бывал обманут тот государь,
который сам не допускал перед тем обмана.
(67) Мне кажется, что я уловил такой образ мыслей
нашего общего отца как из содержания его речи, так и из
самой манеры ее произнесения. Сколько веса в его сужде-
ниях, сколько неподдельной правдивости в его словах,
сколько убедительности в голосе, сколько выразительности
в лице, во взгляде, в манере держать себя, в жестах, во
всех телодвижениях. Он всегда сдержит свои обещания,
и сам будет уверен в том, что мы, стоит нам только вку-

426 Панегирик Траяну
сить свободы, которую он нам даровал, всегда будем в его
повиновении. И не придется опасаться того, что он сочтет
нас неосторожными, если мы будем настойчиво использовать
в своих интересах прочность нашего века, так как ведь он
помнит, что при дурном правители мы жили по-другому.
Мы ведь привыкли произносить обеты за вечность нашей
державы и благополучие государей, или даже прежде за
благополучие государей, а ради них и за вечность нашей
империи. А в каких именно выражениях произносились
теперь наши молитвы за вечность империи? Стоит того,
чтобы об этом напомнить: мы молились за нее, «если ты
хорошо будешь управлять государством и притом на общее
благо >. Вот слова обета, достойные того, чтобы их постоянно
произносить и постоянно осуществлять. А при тебе, о цезарь,
само государство с твоего соизволения вступило в договор
с богами о твоем благополучии и невредимости, на том
условии, чтобы и ты обеспечил их всем остальным граж-
данам, следовательно, если этого не будет, то и они отвер-
нут свои взоры от тебя, перестанут охранять неприкосно-
венность твоей особы и предоставят тебя действию таких
обетов, которые не произносятся открыто! Другие государи
хотели пережить свое государство и этого добивались; для
тебя же ненавистно твое благополучие, если оно не связано
с общим благополучием всего государства. Ты не допускаешь
никаких пожеланий для себя, если они не сопряжены
с пользой для молящихся за тебя; ты каждый год привле-
каешь богов к совещанию о тебе и требуешь, чтобы они
изменили свое мнение о тебе, если ты перестанешь быть
таким, каким ты был избран. Но с твердым сознанием, це-
зарь, ты вступаешь с богами в договор, чтобы они охра-
няли тебя, если ты этого заслуживаешь, так как ты знаешь,
что никто так этого не примечает, как боги. Разве не ка-
жется вам, отцы сенаторы, что он и днем и ночью сам
с собой размышляет: «Если общая польза этого потребовала
бы, то я вооружил бы против себя и руку префекта и,

Панегирик Траяну 427
конечно, не осмелился бы просить богов, чтобы они отвра-
тили от меня справедливый гнев или немилость. Наоборот,
я прошу и заклинаю, чтобы никогда государство не брало
на себя обязательств за меня против своей воли, а если бы
когда и взяло вопреки своим желаниям, чтобы не чувство-
вало себя вынужденным их исполнять».
(68) Итак, о цезарь, ты пользуешься самым славным
плодом своей безопасности с соизволения богов. В самом
деле, если ты принимаешь условие, чтобы боги тебя берегли,
только если ты сам хорошо управляешь государством и на
благо всех остальных граждан, то ты можешь быть уверен,
что ты хорошо им управляешь, раз боги хранят тебя. Таким
образом безопасно и радостно прошел для тебя тот день,
который внушал другим государям страх и заботы, когда
они с волнением и напряжением, плохо доверяя нашему
долготерпению, ожидали появления с разных мест вестни-
ков о всеобщей рабской покорности. А если случайно кого-
нибудь задерживали в пути потоки, снега или бури, они
тотчас начинали думать, что это есть признак пренебреже-
ния, которое они заслужили. И не было при этом для них
никакого спасения от страха, потому что если дурной госу-
дарь боится каждого, кто лучше его, видя в нем своего
преемника, приходится бояться всех без исключения, раз
нет никого, кто не был бы лучше их. Но для твоей безо-
пасности не имеет никакого значения ни медлительность
вестников, ни запаздывание посланий. Ты твердо знаешь,
что всюду тебе принесена присяга, так как и ты сам связал
себя присягой на благо всех. Всякий знает об этом сам за
себя. Мы любим тебя в той мере, как ты этого заслуживаешь,
и делаем это не из любви к тебе, а к себе. Никогда не
настанет такого времени, когда обеты за тебя заставят нас
принять не соображение о нашей собственной пользе,
а чувство долга перед тобой, цезарь. Постыдна для государя
такая его охрана, которую можно записать ему в счет.
Можно сетовать на то, что наши тайные помыслы выведы-

428 Панегирик Траяну
вают только те государи, которых мы ненавидим. Ведь
если бы хорошие государи так же стремились к этому, как
дурные, то сколько бы ты услыхал повсюду восторженных
отзывов о себе, сколько радости и удивления! Сколько раз-
говоров о тебе всех граждан не только с их женами и детьми,
но и с домочадцами перед домашними жертвенниками
и очагами! Ты бы узнал, как мы щадим их крайне чуткий
слух. И если вообще противоположны друг другу такие
чувства, как любовь и ненависть,то и они имеют то сход-
ство между собой, что мы там с особенной сдержанностью
любим хороших государей, где с наибольшей свободой
ненавидим дурных.
(69) Ты испытал на собственном опыте и наше располо-
жение и наше мнение о себе, насколько ты сам мог это
подметить в тот день, когда проявил такую заботливость
о совестливых и встревоженных искателях должностей,
чтобы ничья печаль не омрачила ничьей радости. Одни из
них ушли домой с радостью, другие с надеждами; многих
можно было поздравить, никого не пришлось утешать. Но
нисколько не менее вследствие этого ты увещал наших
юношей обращаться к сенату, просить милости у него
и надеяться на почести от государя, если им удастся вы-
просить их у сената. Одновременно с этим ты добавил, что
если кому нужен в этом пример, пусть подражают тебе..
Но это трудный пример, о цезарь, и ему так же мало мо-
гут подражать кандидаты, как и государи. Какой же канди-
дат сената был хотя бы в течение одного дня более достоин
уважения, чем ты, как в течение всей твоей жизни, так
и в самый момент, когда ты высказывал суждение о канди-
датах? Разве чему-нибудь другому, а не уважению твоему
к сенату обязаны мы тем, что ты стал предоставлять юно-
шам знатнейших родов подобающие их происхождению
почетные должности и даже раньше положенного возраста?
Наконец-то знатных людей государь не затирает, они выдви-
гаются государем; наконец-то цезарь не запугивает больше

Панегирик Траяну 429
внуков великих дедов, потомков свободы и сам не боится их.
Мало того, он возвеличивает их преждевременными поче-
стями, умножает их число и делает равными их предкам.
Если кто принадлежит к древнейшим родам, наследует
прочную славу, он привлекает их к себе, лелеет и выдвигает
на пользу всего государства. Громкие имена в почете
у людей, в почете у молвы, выдвинуты они благодаря
снисходительности цезаря из мрака неизвестности, ведь ему
свойственно и беречь старую знать, и создавать новую.
(70) Во главе управления одной провинции был постав-
лен один квестор из кандидатов сената; он отлично органи-
зовал управление и заложил в этой провинции основы
обильных доходов. Ты счел нужным приписать эту заслугу
сенату. Почему бы в твое управление, когда ты доблестью
превзошел славу своего рода, условия существования тех,
которые заслужили честь иметь знатных потомков, были бы
хуже, чем у тех, которые имели знатных предков? Как это
достойно тебя, который постоянно применяет это положение
ко всем нашим должностным лицам и делает людей добрыми
не тем, что карает дурных, но и награждая хороших.
Воспламенена этим наша молодежь, поднимает в ней дух
то, что она видит, как награждается полезная деятельность.
Нельзя было бы указать на кого-нибудь, кому не приходили
бы на ум такие мысли, так как все знают, что тебе известно
обо всем, что кем сделано полезного в какой-либо провин-
ции. Очень полезно и выгодно, чтобы начальники провинций
имели уверенность в том, что за их честное и усердное
исполнение обязанностей им уготовлена величайшая награда:
доброе суждение о них государя, его голос за них. В преж-
нее же время всех даже вполне честных и прямых людей
-если не совсем сбивало с правильного пути, то все же
сильно тормозило жалкое, но верное рассуждение такого
рода: «Разве всем не видно, что если я даже сделаю что-
нибудь хорошо, то еще неизвестно, узнает ли об этом це-
зарь, а если узнает, то засвидетельствует ли?». Таким обра-

430 Панегирик Траяну
зом пренебрежение, или даже злая воля государей, гаранти-
руя безнаказанность дурным умыслам и лишая всех наград
добросовестное усердие, не удерживали первых от преступ-
лений и не поддерживали последних похвалой. Если же
теперь кто хорошо управляет провинциями, тому предостав-
ляется заслуженная доблестная почесть. Поприще чести
и славы открыто перед всеми; каждый может достигнуть на
нем того, чего желает, и, достигнув, быть обязан самому
себе. Ты освободил провинции на все дальнейшее время от
страха притеснений и от тяжелой необходимости обвинять
своих управителей. В самом деле, если им были полезны те,
кому они воздали благодарность, то не на кого им больше
жаловаться. Во всяком случае для каждого искателя долж-
ности ничто не будет столь легко открывать путь к дальней-
шим почестям, как почет уже им достигнутый. Это наилуч-
ший порядок, если каждая следующая должность и каждая
следующая почесть подготавливаются другими уже прове-
денными должностями и заслуженными почестями. И я бы
хотел, чтобы тот, кто собирается управлять провинцией,
заботился не столько о рекомендательных письмах друзей
и о ходатайствах, с лестью, тайными путями добытых в сто-
лице, сколько о постановлениях целых городов и племен
в провинциях. К голосам консуляров легко присоединят
свои голоса и целые города, народы, племена. Самый вер·:
ный путь к цели для искателя должности состоит в томг
чтобы внушать другим чувство благодарности к себе.
(71) С каким одобрением со стороны сената, с какой
всеобщей радостью было принято то, что ты всякий раз
шел с открытыми объятиями для приветствия назначенного
на должность кандидата и сам при этом становился как бы
на один уровень с ним, как бы смешивался с толпой дру-
гих поздравителей! Не знаю, больше ли следует удивляться
тебе или порицать других, которые вели себя так, что за-
ставляли считать великой милостью даже и то, что будто
приросшие к своим креслам подавали вновь избранным на

Панегирик Траяну 43/
должность одну только руку, да и это делали медленно
и неохотно, ставя это себе в большую заслугу. Нам же вы-
пало на долю наблюдать своими глазами необычайную кар-
тину, как государь стоял на равном положении рядом
с кандидатом, как дающий почести, уравнивал себя с полу-
чающими их. Как искренне было удивление всего сената
по поводу такого твоего поведения, как справедливо воскли-
цание: «Тем выше, тем божественнее стал наш государь!».
И действительно, перед кем не остается больше никаких
недостигнутых высот, тот может вырасти только на том,
если сам спустится со своей высоты, не заботясь при этом
о своем величии. Ведь из всех опасностей меньше всего
угрожает государям опасность унижения своего достоинства.
Мне же не столь удивительной казалась твоя гуманность,
как то, к чему она направлена. Когда ты выбираешь подхо-
дящие для твоей речи взоры, голос, жесты, ты пускаешь
в ход все приемы своей любезности, как если бы это было
все предписано тобою кому-нибудь другому. И еще когда
проводился подсчет поданных голосов с подобающим этому
делу почетом, ты тоже был среди тех, кто их вынимал из
урны, и решение сената произносилось устами государя,
и то свидетельство об успехе кандидата, которое нам было
бы радостно сообщать государю, сообщалось нам самим
государем. Итак, ты назначал людей, потому что считал их
за наилучших, и при этом похвалу от тебя получала не
только их жизнь, но и суждение о них сената, который
радовался, видя в этом большую похвалу себе, нежели даже
тем лицам, которых ты выдвигал.
. (72) В твоих молитвах, чтобы совещание комиций прошло
благополучно прежде всего для нас, для государства и,
наконец, для тебя, не следует ли изменить самый порядок
твоих просьб и не следует ли молить богов, чтобы все,
что ты делаешь и что будешь делать, складывалось благо-
получно прежде всего для тебя, потом для государства и,
наконец, для нас? Или, если короче выразить все это: чтобы

432 Панегирик Траяку
все складывалось благоприятно только для одного тебя, от
благополучия которого зависит и наше благо и благо всего
государства? А было такое время, и продолжалось слишком
долго, когда то, что было благоприятно для государя, было
во вред нам, и наоборот. Теперь же все у нас с тобой
общее, как радости, так и печали, и в такой же мере мы
не можем быть счастливы без тебя, как и ты без нас.
А если бы и мог, не стал ли бы ты прибавлять в конце
своих молитв, чтобы боги исполняли их, только если ты
все время будешь заслуживать нашу любовь? Любовь граж-
дан настолько для тебя дороже и важнее всего остального,
что ты прежде хочешь заслужить ее, а уже потом милость
богов, да и о ней ты просишь, только если уже заслужил
любовь с нашей стороны. И в самом деле, судьба прежних
государей учит нас, что и боги любят только тех, кто заслу-
жил любовь людей. Трудно было воздать тебе равную
похвалу за такие твои пожелания; но все же это сделали.
Какая пылкая любовь, какие побуждения, какие пламенные
чувства подсказали нам эти восклицания! Эти голоса рожда-
лись, о цезарь, не от нашего ума, а от твоих доблестных
заслуг, их не могла бы придумать никакая лесть, ничей
страх. Разве мы боялись раньше кого-нибудь настолько,
чтобы так притворяться, разве любили кого-нибудь так
сильно, чтобы могли в этом признаться? Ты сам знаешь
принуждение рабства: но слыхал ли ты когда-нибудь что-
нибудь подобное, вынужденное рабством? Говорил ли сам?
Ко многому принуждает страх, но всегда видно, что такие
слова вынуждены у людей против их воли. Слова, вызван-
ные беспокойством, всегда звучат иначе, чем слова людей
в безопасности. В одном случае они выражают наши горе-
сти, в другом — наши радости. Этого нельзя скрыть никаким
притворством. Люди в горести подбирают одни слова,
в радости — другие, но . даже если бы произносились
слова одинаковые, они все же звучали бы по-раз-
ному.

Панегирик Траяну 435
(73) Ты сам свидетель того, сколько счастья отражается
на всех наших лицах. И это не только праздничные одежды
на ком-нибудь или маски, которые люди только что на себя
надели. Потому-то и кровли наши оглашаются нашими
радостными возгласами и нет нигде места, куда бы не
достигали наши клики. Кто в это время остался спокойным
и на своем прежнем месте? Кто отдавал себе в этом отчет?
Многое мы сделали сознательно, но гораздо больше по
инстинкту и подчиняясь внутренней воле. Ведь и радости
присуща властная сила. Разве смогла положить ей предел
хотя бы твоя скромность? Разве, наоборот, не пылаем мы
сильнее, чем больше ты нас сдерживаешь? И это не упрям-
ство, цезарь. Поскольку в твоей власти сделать так, чтобы
мы ликовали, постольку не в нашей власти определить
меру нашей радости. Но ведь ты и сам одобрил непритвор-
ность наших ликований искренностью своих слез. Мы ведь
видели, как увлажнились твои глаза, как ты опустил от
смущения взоры, как щеки твои залила краска, в то время
как душа твоя была полна скромности. И это тем более
вдохновило нас обратиться к богам с мольбою, чтобы у тебя
никогда больше не было причины проливать слезы, чтобы
никогда больше чело твое [не омрачалось]. Мы опрашивали
эти места, эти кресла, как если бы они были в состоянии
дать нам ответ, видели ли они когда-нибудь слезы принцеп-
сов. Но знаю, они часто видели слезы сенаторов. Ты нало-
жил тяжелые обязательства на последующих государей, но
также и на наших потомков. Ведь и они потребуют от своих
государей, чтобы они заслуживали такие же слова, а те бу-
дут гневаться, если не будут их слышать.
(74) Я бы не мог выразить наши чувства лучше, чем как
выразил их весь сенат в словах: «О счастливый!». И когда
мы это восклицаем, мы удивляемся не твоему могуществу,
но твоей душе. Ведь это истинное счастье казаться достой-
ным счастья. Много мудрого и значительного было сказано
в тот славный день, но лучше всего было сказано: «Верь
28 Письма Плиния

434 Панегирик Траяну
нам, доверяй самому себе!». В этом сказалась большая уве-
ренность в нас самих, еще большая в тебе. Другого еще,
пожалуй, можно обмануть, самого себя никто не обманет.
Пусть только [вникнет в свою жизнь, пусть спросит сам
себя, чего он достоин. Поэтому то, что в глазах добрых
государей придавало веру нашим словам, в глазах дурных
зарождало сомнение. И хотя бы мы делали все, что пола-
гается делать любящим, они сами не верили в то, что их
любят. Вследствие этого мы молили богов, чтобы они
возлюбили тебя так же, как мы любим тебя. Кто мог это
сказать о себе или в лицо государю, если бы в нем самом
и в государе не было полной меры любви? Да и для нас
самих высшее пожелание от богов было в том, чтобы они
полюбили нас так, как любишь ты. И разве несправедливо
было бы нам о себе самих сказать при этом: «Вот счастье
нам!». Может ли кто-нибудь считаться счастливее нас, после
того как нам приходится просить не о том, чтобы нас полю-
бил наш государь, а о том, чтобы боги полюбили нас, как
он нас уже любит? Все граждане, преданные религии,
всегда удостаивавшиеся за свое благочестие милости богов,
приходят к сознанию, что нечего больше добавить к их
благополучию, как только чтобы боги подражали их госу-
дарю!
(75) Но что же я выискиваю и собираю отдельные слу-
чаи? Точно я могу охватить в своей речи и собрать в памяти
все то, сенаторы, что вы решили включить в официальные
публичные акты, чтобы не забылось что-нибудь, и вырезать
на меди! До этого времени такого рода памятниками увен-
чивались обыкновенно только речи государей. Наши же
речи и восклицания раздавались лишь в стенах курии. Ведь
это были такие слова, которыми не могли бы похвалиться
ни сенат, ни сами государи. А то, что эти наши слова вый-
дут в народ и б/дут сохранены для потомства, послужит
всем на пользу и будет соответствовать достоинству нашего
государства. Прежде всего, чтобы весь наш мир был при-

Панегирик Траяну 435
зван в свидетели нашего уважения к государю; затем, чтобы
стало общеизвестно, что мы имеем смелость судить о хоро-
ших и дурных принцепсах не только непременно после их
смерти. Наконец, чтобы на опыте подтвердилось, что мы
и раньше не были неблагодарны, но, к несчастию, не имели
возможности открыто выражать свою благодарность. И с ка-
кой настойчивостью, с какой твердостью, какими дово-
дами мы требовали от тебя, чтобы ты не пренебрег нашим
к тебе уважением, чтобы ты не преуменьшал своих заслуг,
наконец, чтобы ты позаботился о поучительном примере
для потомства. Пусть и государи учатся различать искрен-
ние и притворные выражения почтения и пусть приписывают
тебе в заслугу то, что они уже не смогут в дальнейшем
быть введены в заблуждение. Им не придется заново прола-
гать путь к доброй славе, а только надо будет не сбиваться
с него, не устранять лесть, а только не восстанавливать ее.
Уже установлено, что им надо делать и что слушать, если
они действительно будут так поступать. О чем мог бы я
теперь еще просить тебя от лица сената кроме того, о чем
я уже просил вместе с сенатом, как ке о том, чтобы ты
запечатлел з душе своей ту радость, которая виделась
в твоих собственных глазах. Полюби тот день и все же
продолжай одерживать победы, приобрети новые заслуги,
и ты услышишь новые хвалы, так как ведь говорить одно
и то же можно только об одинаковых делах.
(76) Сколько ценного, достойного древности и консула
в том, что сенат, следуя твоему примеру, заседал целых три
дня подряд, хотя ты еще не исполнил никаких других обя-
занностей, кроме консульских. Каждый спрашивал, о чем
хотел, каждый мог в полной безопасности разойтись с общим
мнением, уйти, принести на пользу государству все свои
мнения. У всех нас спрашивали мнение, голоса всех пере-
числяли, и побеждало мнение не то, которое было выска-
зано первым, а лучщее. А прежде разве осмеливался кто-
нибудь говорить или даже раскрыть рот, кроме тех несчг-
28*

436 Панегирик Траяну
стных, которых опрашивали первыми? Остальные, устремив
взоры вниз, парализованные страхом, сидели молча. С каким
душевным страданием и даже с содраганием тела перено-
сили они эту тягостную необходимость давать на все свое
согласие, сидя и не раскрывая рта! Мнение свое подавал
только один, к нему должны были присоединяться все осталь-
ные, но все могли не одобрять этого мнения, и прежде
всего тот, кто сам его предложил. Ничто не вызывает у всех
такого протеста, как именно то, что преподносится им, точно
принятое всеми. Может быть император в сенате притворно
выражал уважение консульскому достоинству, но зато, выйдя
из сената, сейчас же превращался опять в государя и обычно
отказывался от консульских обязанностей, пренебрежительно
и даже презрительно относился к ним.
Этот же наш государь так исполняет консульские обя-
занности, как если бы только и был консулом, и считает
ниже своего достоинства только то, что ниже достоинства
консула. Прежде всего, когда он выступает из дома, его
никогда не задерживают никакие условия этикета; не бывает
никакой суеты среди выступающих перед ним людей. Един-
ственно, что его задерживает при выходе из дома, это
наблюдение за птицами и исполнение предуказаний богов.
Никого перед ним не расталкивают, никого не разгоняют.
Всем путникам предоставляется спокойно двигаться вперед*
ликторы призываются к действию весьма редко, наоборот,
часто консула и принцепса задерживала своим движением
толпа. А почет, который оказывается ему самому, так скро-
мен, так сдержан, что кажется, что под видом доброго
государя выступает какой-нибудь древний великий консул.
Путь его чаще всего лежит на форум, но иногда и на Мар-
сово поле.
(77) Ведь на консульских комициях он часто присутствует
лично. Такое же удовольствие доставляет ему присутствовать
при сложении консулами должности,-как и при ее получении.
Стоят кандидаты у курульного кресла, как он и сам когда-то

Панегирик Траяну 437
стоял перед креслом консула; к присяге они приводятся в тех
же словах и выражениях, в каких не так давно присягал и сам
принцепс. Ведь он сам придает такое большое значение
клятве, что и от других ее требует в точности. Остальная
часть дня посвящается трибуналу. И там тоже как стро-
го соблюдается справедливость, как соблюдаются законы!
Если к нему обращались как к государю, он говорил, что
он консул. Он не сократил ни прав, ни авторитета никаких
должностных лиц, наоборот, увеличил их. Если он посылает
много дел к преторам, называя их при этом своими колле-
гами, то делает это не потому, что это популярно и приятно
для слуха граждан, но потому, что сам так чувствует. Он
придает столько достоинства этой должности, что не видит
больше почета в том, что кто-нибудь назван коллегой прин-
цепса, чем в том, что он сам претор. При этом он так усид-
чиво работает на трибунале, что кажется, что он отдыхает
на этой работе. Кто из нас вкладывает в свою работу столько
забот, столько усердия, кто так соответствует занимаемой
должности, кто ее так хорошо исполняет? И, конечно, спра-
ведливо, чтобы тот, кто сам признает консулов, стоял
несколько выше всех консулов. Ведь недостоин был бы
своей судьбы тот, кто, имея возможность раздавать должно-
сти другим, сам не смог бы их исполнять. Тот, кто назна-
чает консулов, пусть учит тех, кто принимает от него эту
должность, и убедит их в том, что он сам хорошо сознает,
какое значение имеет та должность, которую он им пору-
чает. Отсюда получится то, что и они будут сознавать зна-
чение получаемой от него должности.
(78) Тем более справедливо сенат просил и настаивал,
чтобы ты принял консульство в четвертый раз. Своим послу-
шанием докажи, что это был голос власти, а не лести,
потому что ни в каком другом деле ни сенат не может
потребовать от тебя столько повиновения, ни ты не должен
оказывать его в такой степени сенату. Как жизнь других
людей, так и жизнь государей, даже тех, которые считают

438 Панегирик Траяну
себя богами, коротка и непрочна. Поэтому всякий достой-
ный человек должен стараться и стремиться к тому, чтобы
и после своей смерти приносить пользу своему государству
памятью о своей умеренности и справедливости; а больше
всего таких примеров может показать именно консул. Ведь,
конечно, твое намерение состоит в том, чтобы восстановить
и вернуть свободу. Но какой же почет ты должен ценить
выше, каким должен пользоваться титулом, как не тем,
который был создан первым после завоевания свободы. Нет
никакого ущерба для гражданского достоинства в том, чтобы
быть одновременно и консулом, и государем, а не только
одним консулом. У тебя есть еще основание для этого
в скромности твоих коллег; я так выражаюсь, потому что
ты и сам так говоришь и хочешь, чтобы и мы так говорили:
При их скромности им будет тягостно вспоминать о том,
что они стали консулами в третий раз, если при этом они
не будут видеть тебя консулом еще больше раз, чем они.
Да и не может простым людям не казаться чрезмерным то,
что подходит только для государя. Удовлетвори, цезарь,
наши просьбы и, поскольку ты обычно предстательствуешь
за нас перед богами, исполни наши молитвы в той мере,
в какой сам можешь это сделать.
(79) С тебя, может быть, и достаточно трех консульств,
но нам этого мало. Твое третье консульство произвело на
нас такое впечатление и так нас настроило, что мы хотим
иметь тебя консулом еще и еще раз. Мы бы меньше стре-
мились к этому, если бы не знали заранее, каким оно будет.
Нам было бы легче отказаться от первого испытания твоих
качеств, нежели теперь, когда мы уже узнали их на опыте.
Будет ли нам дано снова увидеть такого консула? Будет ли
он так выслушивать наши просьбы и так быстро давать на
них ответы, будет ли доставлять нам столько радости,
сколько сам их испытывает? Возглавит ли он наше общее
ликование, которому сам окажется и зачинщиком, и причи-
ной; будет ли пытаться сдерживать, как обычно, наши изъяв-

Панегирик Траяну 439
ления чувств, хотя не сможет? Борьба сената со скромно-
стью государя, какая бы сторона ни победила, представляет
для нас зрелище радостное и знаменательное. Но я пред-
вижу какую-то новую радость, еще больше той, которую
мы испытали недавно. Найдется ли такой неразумный чело-
век, чтобы не надеяться на то, что консулы бывают тем
лучше, чем чаще их избирают. Всякий другой дает себе
после трудов, если только не предается непрерывной празд-
ности и наслаждениям, отдых и покой, ты же, осво-
бодившись от обязанностей консула, принимаешь на себя
заботы государя и притом так высоко ценишь умеренность,
что в качестве государя не присваиваешь себе обязанностей
консула, а будучи консулом не претендуешь на права госу-
даря. Мы видим, как такой правитель идет навстречу поже-
ланиям провинций, как отзывается на просьбы даже отдель-
ных государств. Не представляет никакой трудности добиться
у него аудиенции, ответ его никогда не заставляет себя
ждать; люди сейчас же к нему допускаются, и он их неза-
медлительно отпускает. Наконец-то пришло такое время,
когда двери государя не осаждаются толпою отвергнутых
посетителей.
(80) А что сказать о той мягкости и вместе строгости,
о том мудром снисхождении, которые видны во всех твоих
судебных разбирательствах? Ты заседаешь в суде не для
обогащения своей казны, и нет для тебя другой награды
за произнесение приговора, как собственное сознание, что
ты правильно рассудил дело. И тяжущиеся стороны стоят
перед твоим трибуналом, беспокоясь не столько о своем
имуществе, сколько о том, какое ты вынесешь о них мне-
ние, и не так боясь твоего приговора, как твоей оценки их
нравственности. Поистине почетным долгом государя и даже
консула является примирять враждующие между собой
государства и усмирять возгордившиеся народы не столько
силой власти, сколько доводами разума, препятствовать не-
справедливости должностных лиц, задерживать исполнение

440 Панегирик Траяну
того, чему не следует совершаться; им подобает, наконец,
с быстротой небесного светила все самим осматривать, ко
всему прислущиваться и куда бы ни позвали — тотчас же,
подобна какому-нибудь божеству, являться лично и оказы-
вать помощь. Мне думается, что именно так разрешает все
дела своей божественной волей сам отец мира, когда обра-
щает взоры свои на землю и удостаивает судьбы людей
считать наравне с небесными делами. Теперь же, избавлен-
ный от этих забот, на свободе он заботится только о небес-
ном, после того как поставил тебя исполнять свои обязан-
ности по отношению к человеческому роду. И ты испол-
няешь этот долг и удовлетворяешь поручителя, так как
каждый день твой ознаменован каким-нибудь полезным для
нас делом и приносит тебе величайшую славу.
(81) И если ты когда-нибудь исполняешь все, что накопится
из государственных дел, ты считаешь отдыхом для себя
перемену вида труда. Нет для тебя других развлечений,
как исследовать лесные дебри, выбивать диких зверей из
берлог, переходить через высочайшие горные хребты, под-
ниматься на устрашающие своей высотой утесы, и притом
не пользуясь для помощи ничьей рукой, ничьими следами,
и между этими занятиями благочестиво посещать священные
рощи, вступать в общение с божеством. Косда-то в этом
состояли упражнения юношей, это доставляло им удоволь-
ствие, на этих занятиях вырабатывались будущие полко-
водцы: они состязались в беге с быстроногими зверями,
в силе — со смелыми и нападающими на человека, в хитро-
сти— с лукавыми. И немалой считалось заслугой в мирное
время обезопасить поля от нападения хищных зверей и осво-
бодить труд земледельца как бы от какой-то враждебной
осады. Эту славу незаконно присваивали себе те государи,
которые не могли сами ее заслужить; и присваивали они ее
себе тем, что зверей, уже раньше укрощенных и усмирен-
ных в клетках, выпускали для своей забавы и гонялись за
ними, притворяясь настоящими охотниками. А для тебя

Панегирик Траяну 441
одинаковое удовольствие доставляют как выслеживание, Так
и поимка зверя, а самым приятным, хотя и самым трудным,
занятием является для тебя самому найти зверя. А если
когда-нибудь этому человеку захочется обратить свои силы
на стихию моря, то он не довольствуется тем, чтобы только
глазами или движениями рук следить за надувающимися
парусами, но он то подсаживается к рулю, то состязается
с сильнейшими из своих спутников в рассекании волн, или
в борьбе с бушующим ветром или в том, чтобы, напирая
на весла, преодолеть высокие морские валы.
(82) Как не похож он на того [Домициана], который не
мог спокойно переносить плавание по тихому Албанскому
озеру и даже по заснувшему в тишине Байянскому, не мог
слышать ни удара, ни всплеска весел без того, чтобы каждый
раз не содрогаться в постыдном страхе. Изолированный от
всех звуков и предохраненный от всех толчков он, находясь
в полной неподвижности, ездил на корабле, крепко привя-
занном к другому кораблю, точно это везли какую-нибудь
искупительную жертву. Позорное зто было зрелище, когда
повелитель римского народа следовал за другим судном
подчинялся другому кормчему, точно корабль его был за-
хвачен в плен неприятелем. Не остались чуждыми этому
безобразию и реки: даже Дунай и Рейн тешились тем, что
на их волнах видно было такое посрамление римского име-
ни. Не столько приходилось стыдиться за нашу империю
потому, что это видели римские орлы, римские знамена,
наконец, римские берега, сколько потому, что это наблю-
дали и берега врагов, тех врагов, у которых вошло в при-
вычку разъезжать по этим же рекам, как по студеным от
мороза, так и по широко разлившимся по полям, и по
быстро текущим в своих берегах, на простых челнах, а под-
час и просто вплавь. Я бы не стал чрезмерно восхвалять
самое по себе выносливость тела и крепость рук; но если
ими управляет дух, которого не смягчит ни снисходитель-
ная судьба, не соблазнит к бездействию и к роскоши оби-

442 Панегирик Траяну
лие средств у государя, тогда я стану сам восхищаться
и полным жизни телом, окрепшим от трудов и развивши"
мися от упражнения членами, содействовали ли тому вос-
хождения на горы или плавания по морям. Отсюда мне ста-
новится ясно, что и издревле супруги богинь и дети богов16...
не столько славились своими браками, сколько именно таким
искусством. Вместе с тем я думаю, что если таковы развле-
чения и забавы нашего государя... то как же должны быть
серьезны и напряженны его труды, после которых он обра-
щается к такого рода отдыху?! А ведь именно удовольствия
и наслаждения лучше всего позволяют судить по их харак-
теру о достоинстве, возвышенности и умеренности каждого
человека. Кто же может быть настолько легкомыслен, чтобы
в его занятиях не проявилось никакой доли серьезности?
Нас выдает характер нашего отдыха. Разве большинство
наших государей не сменяли серьезных своих занятий на
увлечения пороками, отдавая все свое время азартной игре,
сладострастию и роскоши?
(83) Признаком высокого положения является прежде
всего то, что оно не допускает ничего скрытного, ничего
тайного, а высокое положение государей делает доступным
молве не только то, что находится в их доме, но и все
тайное, что происходит даже в спальне и в самых интим-
ных уголках. Но для твоей, цезарь, славы нет ничего лучше,
как чтобы тебя можно было наблюдать со всех сторон и до
конца. Правда, достаточно славно и то, что ты делаешь
перед всеми, но не менее значительно то, что ты сохраняешь
за дверями своего дома. Велика твоя заслуга, что ты сам
себя удерживаешь от соприкосновения со всем порочным;
но еще больше значения имеет то, что ты так же обере-
гаешь своих домашних. Насколько труднее отстаивать дру-
гих, нежели самого себя, настолько больше заслуги в том,
что ты, сам безупречный, заставил и всех окружающих тебя
приблизиться в этом отношении к тебе. Многим славным
людям служило к позору то, что они или слишком опро-

Панегирик Траяну 443
метчиво выбрали себе супругу, или слишком снисходительно
терпели ее в своем доме. Таким образом людей, прославив-
шихся вне дома, позорили неурядицы личной семейной
жизни, и не позволяло им стать действительно великими
гражданами то, что они были слишком слабыми супругами.
Твоя же, цезарь, жена17 хорошо подходит к твоей славе
и служит тебе украшением. Может ли быть чище
и целомудреннее ее? Или более достойно вечности?
Если бы великий понтифекс должен был выбрать себе су-
пругу, разве не на ней остановился бы его взор или на
какой-нибудь другой, но во всем ей подобной, если бы
только можно было найти такую? Ведь твоя жена из всей
твоей судьбы и славы берет на свою долю только личное
счастье! Она с удивительным постоянством любит и уважает
тебя самого и твое могущество! Ваши взаимные отношения
все те же, как и раньше, вы в равной степени заслуживаете
уважения, и ваша счастливая судьба прибавила только то
новое, что вы стали понимать, с каким достоинством вы
оба умеете переносить свое счастье. Как бережлива твоя
жена в частной жизни, как скромна в окружении свиты, как
проста в своем обращении! И это тоже заслуга мужа1 Ведь
зто он так наставил, так направил ее, а ведь для супруги
достаточная заслуга и повиновение. Разве она сама придер-
живается скромности и молчания не потому, что видит, что
вокруг тебя нет никакого страха, ни честолюбия, и разве
не старается подражать ходящему пешком мужу, насколько
ей позволяют делать это ее женские силы. Но это ей при-
стало бы, если бы даже ты поступал по-другому. При такой
скромности мужа, сколько уважения оказывает ему жена,
сколько в этой женщине уважения и к самой себе!
(84) Такова же и сестра твоя!18 Она никогда не забывает
своего положения сестры. Как легко признать в ней твою
простоту, твою правдивость, твою прямоту. А если кто-
нибудь начнет сравнивать ее с твоей супругой, у того сей-
час же возникает сомнение: что лучше для добродетельной

444 Панегирик Траяиу
жизни — счастливое происхождение или хорошее руковод-
ство. Ничто так не порождает вражду, как соперничество,
особенно среди женщин. А соперничество возникает чаще
всего на почве близких отношений, поддерживается сход-
ностью положения, разгорается от зависти, которая обычно
приводит к ненависти. Тем более приходится считать уди-
вительным, что между двумя женщинами, живущими в одном
доме и на равном положении, не происходит никаких столк-
новений, никаких ссор. Они взаимно уважают друг друга,
взаимно во всем уступают одна другой, и в то же время
как обе тебя горячо любят и уважают, не задаются вопро-
сом, какую из них ты больше любишь. У обеих одинако-
вые стремления, одинаковый образ жизни, между ними нет
ничего такого, что бы позволило считать их за двоих. Ведь
они стараются подражать тебе, приноравливаться к тебе.
Поэтому и характер и нравы у них одинаковые, что они
у той и другой твои. Поэтому они обе так скромны, так
спокойны. Не бывает опасности стать простыми женщинами
для тех, которые никогда не переставали быть таковыми.
Сенат предложил им титул август; но они отклонили его,
поскольку ты отказался от титула отца отечества, или потому,
что считали более для себя почетным называться твоими
женой и сестрой, нежели августами. Но каково бы ни
было то соображение, которое привело их к такой скром-
ности, они тем более кажутся нам достойными, что в со-
знании нашем они и действительно являются августами
и почитаются за таковых, хотя и не носят этого титула.
А что может быть более похвально для женщин, как пола-
гать истинный почет не в пышных титулах, но в одобре-
ниях людей, и оказываться достойными великих титулов,
даже отказываясь от них?
(85) Но уже и в душах частных людей заглохли древние
возвышенные чувства дружбы, на место которой вселились
лесть, подслуживание и лицемерная любовь, что хуже даже
ненависти. Таким образом и во дворце государей остава-

Панегирик Траяну 445
лось только наименование дружбы, пустое, осмеянное. Ибо
какая же могла быть дружба между такими людьми,
из которых одни считали себя господами, а другие рабами?
Но ты вернул истинную, отвергнутую было, блуждавшую
бездомно дружбу. У тебя есть настоящие друзья, потому
что и сам ты для них истинный друг. Ведь нельзя предпи-
сать своим подданным любовь, как предписывается все
другое, да и нет другого чувства, столь возвышенного
и свободного, не допускающего деспотизма, нет другого
чувства, в такой же мере требующего взаимности. Может
быть государь и бывает иногда ненавидим, несправедливо,
конечно, но все же бывает, даже если сам не показывает
ненависти к своим гражданам, но любимым, если сам
не любит, никогда не бывает. Итак, ты сам любишь, когда
тебя любят, и в этом-то чувстве, которое для обеих сторон
является самым возвышенным, и заключается вся твоя
слава. Если ты, занимая высшее положение, снисходишь
до исполнения дружеских обязанностей и из императора
превращаешься в друга, то ты именно тогда и становишься
больше всего императором, когда выступаешь в роли друга.
В самом деле, если положение государя таково, что больше
всего нуждается в друзьях, то и главной заботой государя
является создавать себе друзей. Пусть всегда будет тебе
приятно это правило и, подобно тому как ты соблюдаешь
остальные свои доблести, свято и неизменно придерживайся
также и этой. Никогда не позволяй убедить себя в том,
что якобы унизительно для государя не испытывать чувства
ненависти. Самое приятное в человеческих переживаниях
это быть любимым, но не менее прекрасно и самому любить.
Тем и другим ты пользуешься так, что хотя сам любишь
весьма горячо, все же тебя любят еще больше. Во-первых,
потому, что одного любить легче, чем многих, затем потому,
что у тебя есть такая способность привязывать к себе людей,
что разве только самый неблагодарный может не отвечать
тебе еще сильнейшим чувством.

446 Панегирик Траяну
(86) Достойно упоминания, какие ты себе доставил муче-
ния, лишь бы ни в чем не отказать другу. Ты отпустил
со службы самого дорогого для тебя друга, отличнейшего
человека, отпустил с грустью и против своей воли, как
если бы не в состоянии был удержать его при себе. Силу
своей любви к нему ты узнал по чувству тоски, которую
ты испытывал после того, как разлучился с ним, остался
один и терзаешься. Таким образом произошло неслыханное
дело: когда пожелания государя и друга ^государства разо-
шлись между собой, осуществилось то, чего желал друг.
Вот случай, достойный памяти и занесения в литературу!
Префект претория был назначен тобой не из людей, напра-
шивавшихся на эту должность, а из уклоняющихся от поче-
стей, и он же был отпущен тобой на покой, которого
неизменно себе желал, и все это при твоей крайней заня-
тости общественными заботами и при отсутствии какой-
либо зависти к отдыху других. Мы сознаем, цезарь, сколько
мы тебе обязаны за этот многотрудный и беспокойный
пост, когда у тебя просят отпуска как самой желанной
награды и получают его от тебя. Я слышал о том, в каком
ты был душевном смятении, когда провожал уходившего
от тебя друга. Ты все же вышел его проводить и не мог
удержаться, чтобы, обняв его, не поцеловать уже на самом
берегу моря. И вот стоял цезарь на сторожевом посту
своей дружбы, провожая друга пожеланиями спокойного
морского путешествия и скорого возвращения, если бы,
конечно, этого пожелал сам отъезжающий, не удержался
и от того, чтобы, проливая слезы, не произносить вслед
отъезжающему все новые и новые пожелания счастливого
пути. Не говорю уже о твоей щедрости! Какими услугами
можно воздать государю за такие заботы, за такое терпе-
ние? Ты заслужил, чтобы твой друг показался самому себе
слишком решительным, слишком жестоким. Я не сомневаюсь,
что он боролся с самим собой, не-повернуть ли ему своего
корабля обратно, и, конечно, сделал бы так, если бы

Панегирик Траяну 447
не подумал, что тоска о государе, который и сам тоскует,
лучше и приятнее непосредственной близости к нему.
А теперь и друг твой наслаждается не только сознанием,
что ему была доверена должность, но с большим удовле-
творением еще и тем, что ты его освободил от нее. Ты же сам
своей уступчивостью достиг того, что уже никто не скажет,
что ты держишь кого-нибудь на должности против его вола.
(87) Никогда никого ни к чему не принуждать и всегда
помнить, что никому не может быть дано такой власти,
чтобы свобода от нее не была для других еще приятнее,
является признаком гражданственности и особенно подхо-
дит для отца отечества. Ты, цезарь, один только умеешь
ставить на должность людей, несмотря на то, что они
хотели бы сложить ее с себя; ты же, хоть и против своей
воли, отпускаешь с нее тех, кто об этом просит; и ты
не считаешь при этом, что друзья твои, просящиеся на покой,
покидают тебя: ведь ты всегда умеешь найти и таких, кого
можно призвать к работе из отпуска, и таких, кому можно
предоставить покой. И вы, которых отец наш удостаивает
такого дружеского отношения, дорожите тем мнением,
которое он о вас имеет, в этом ваш труд и долг. Если
государь докажет хотя бы по отношению к одному из нас,
что он умеет любить по-настоящехму, то уже нет на нем
вины, если он других любит меноше. Но кто же может
недостаточно любить его самого, раз он не предписывает
законов любви, а принимает их от других. Один предпочи-
тает быть любимым в общении с любящими, другой —
заглазно — в разлуке с ними. Пусть каждый получит то,
что сам желает; пусть никому не будет в тягость присут-
ствие, пусть никто не будет забыт в отсутствие. Пусть
за каждым останется раз заслуженное им место: легче
забыть, как выглядит лицо отсутствующего, чем выбросить
его из своего сердца.
(88) Многие государи, будучи господами над своими
гражданами, были рабами своих отпущенников: они следе-

448 Панегирик Траяну
вали их советам, исполняли их желания, через них они
выслушивали других, через них вели переговоры; через
них выпрашивались претуры, жреческие должности и кон-
сульства, мало того, — этих должностей просили у самих
вольноотпущенников. Ты ставишь своих отпущенников
на весьма почетное место, но все же считаешь их не более
как за отпущенников и полагаешь, что с них достаточно
и той награды, что их считают честными и скромными.
Ведь ты хорошо знаешь, что слишком возвеличенные от-
пущенники свидетельствуют о не слишком великом государе.
Прежде всего, ты пользуешься услугами только тех, кто
любезен тебе самому; или кто был уже близок твоему отцу
и вообще может быть близок к каждому доброму государю,
а затем, ты все время направляешь их неизменно и каждо-
дневно так, что они привыкают оценивать свое достоинство не
по твоей судьбе, а по своим заслугам. А тем более бывают
эти люди достойны всякого почета с нашей стороны, что
нас никто не принуждает это делать. Разве не на справед-
ливом основании дал тебе римский сенат и народ прозвище
«наилучшего»? Это понятный и очень популярный титул,
и все же совершенно новый. Знай, что никто раньше
не заслужил его, потому что если бы его кто-нибудь раньше
заслужил, его не пришлось бы измышлять. Достаточно ли
было бы назвать тебя «счастливым»? Но ведь этот титул
дается не за нравы, а за удачу. Может лучше было назвать
тебя «великим»? Но этот титул больше вызывает зависть,
чем украшает. Наилучший из государей при усыновлении
дал тебе свое имя, сенат же наградил титулом «наилучшего».
Это имя так же подходит к тебе, как и отцовское. Если
кто называет тебя Траяном, то этим обозначает тебя
нисколько не более ясно и определенно, называя тебя
«наилучшим». Ведь точно так же когда-то Пизоны обозна-
чались прозвищем «честный«, Леллии — прозвищем «муд-
рый», Метеллы — прозвищем «благочестивый». Все эти
качества объединяются в одном твоем имени. Да и никто

Панегирик Траяну 449
не может казаться наилучшим, если он не превосходит
всех лучших в хороших качествах каждого из них в отдель-
ности. Поэтому справедливо тебе было дать зто имя после
всех предыдущих прозвищ, как более всех значительное.
Ведь меньше ценности в том, чтобы быть императором,
и цезарем и августом, нежели в том, чтобы быть лучше
всех императоров, цезарей и августов. Поэтому и отец всех
людей и богов прославляется сначала именем «наилучшего»
(или «всеблагого»), а уже потом «величайшего» (или «все-
могущего»). Тем славнее и похвала тебе, что ты, как всеми
признано, в такой же мере «наилучший», как и «величай-
ший». Ты заслужил такое прозвище, которое не может
перейти к другому, разве только для того, чтобы оказаться
для хорошего государя чуждым, для дурного — лживым.
Им, может быть, будут несправедливо пользоваться и дру-
гие, но все же всегда оно будет считаться твоим. Подобно
тому как титул августа всегда напоминает нам о том, кото-
рому зто имя было дано впервые, так и этот титул «наилуч-
ший» всегда будет вызывать в памяти людей твой образ,
и всякий раз, как наши потомки будут вынуждены дать
кому-нибудь этот титул, они будут вспоминать о том, кто
впервые получил его по заслугам.
(89) Как велика должна быть твоя радость, о божествен-
ный Нерва, когда ты ныне видишь, что действительно
наилучшим оказался и был назван тот, кого ты сам
избрал! Как должно быть тебе приятно, что при сравне-
нии тебя с твоим приемным сыном, последний оказался
твоим победителем! Ничто другое не может доказать вели-
чие твоей души, как то, что ты, сам будучи наилучшим,
смог избрать такого, какой оказался еще лучше тебя. Да
и ты, родной отец Траяна19 (ибо и ты занимаешь место,
если не на самых звездах, то в непосредственной близости
от них), какое ты получаешь удовлетворение, когда видишь
своего сына, когда-то трибуна, когда-то простого солдата,
то полководцем, то, наконец, государем и дружественно
29 Письма Плиния

450 Панегирик Траяну
вступаешь с тем, кто его усыновил в спор, в чем больше
славы: в том ли, чтобы родить такого человека, или чтобы
избрать его. Пусть величайшая заслуга государству будет
признана за вами двоими. Ведь вы оба принесли ему столько
блага. Если доблесть вашего сына доставила одному из вас
триумф, а другому — место на небесах, то ваша слава
не становится меньше от того, что она дана вам по заслу-
гам сына, а не по вашим собственным заслугам.
(90) Я знаю, сенаторы, что как другим гражданам, так
особенно консулам, следует сознавать себя более связан-
ными общественными обязательствами, нежели частными.
Поэтому, как ненависть к дурным государям бывает вызвана
больше их несправедливостями по отношению ко всему
обществу, нежели в их частной жизни, так и добрые пра-
вители особенно заслуживают нашей любви за то хорошее,
что они делают для всего рода человеческого, а не для
отдельных лиц. А так как вошло уже в обыкновение, чтобы
консулы, высказав государю свою благодарность от имени
всего общества, после этого выражали еще и все, чем они
обязаны государю сами лично, то разрешите мне исполнить
этот долг не столько от своего имени, сколько от имени,
коллеги, достоуважаемого Корнута Тертулла. Почему бы
мне, в самом деле, не высказать благодарность за того,
за кого я чувствую себя не менее обязанным, чем за самого
себя? В особенности, когда император по своей крайней
снисходительности, при полном нашем единомыслии предо-
ставил нам обоим столько почета, что если бы даже он был
предоставлен только кому-нибудь одному из нас, мы оба
чувствовали бы себя в одинаковой мере ему обязанными.
А ведь тот гонитель и палач всех добропорядочных людей
[Домициан] опалил обоих нас, осыпая своими перунами все
пространство вокруг нас и сражая наших друзей. Ведь мы
хвалились одними и теми же друзьями, оплакивали потерю
одних и тех же людей и как теперь у нас общие надежды
и радости, так тогда общие были страхи и горе. Божествен-

Панегирик Траяну 451
ный Нерва обратил такое внимание на пережитые нами
гонения, что захотел выдвинуть нас, хоть и вовсе не из-за
наших выдающихся качеств. Но ведь признаком новых
времен было, между прочим, также и то, что стали процве-
тать такие люди, самым сильным желанием которых
в прежнее время было остаться незамеченными государем.
(91) Не прошло еще полного двухлетия со времени
исполнения нами труднейшей и ответственнейшей обязан-
ности претора, как ты, лучший из государей, отважнейший
император, предоставил нам и консульство, чтобы к высот
кому почету прибавилась еще и быстрота нашей карьеры.
Так велико различие между тобою и теми государями,
которые старались придать ценность своим милостям
из сравнения их с тягостью положения граждан и считали,
что почести будут тем приятнее для лиц, удостоенных их,
чем больше было перед тем их отчаяние, безнадежность
и долгое ожидание почести, равносильное отказу в ней, что
могло навле ;ь на них нарекание со стороны цензоров
и наложить пятно позора. Скромность наша не позволяет
нам перечислить, какими отзывами ты украсил нас обоих,
когда сравнивал в отношении любви к отечеству с древними
консулами. Мы не можем сказать, по заслугам это нам
досталось или нет, потому что, с одной стороны, недозво-
лено нам опровергать сказанного тобою, а с другой стороны,
тягостно нам самим признать справедливыми все, высказан-
ные тобою по отношению к нам похвалы. Но это свидетель-
ствует о твоем собственном достоинстве, что ты выбираешь
в консулы таких людей, о которых можешь сказать нечто
подобное. Не взыщи с. нас за то, что среди всех твоих
благодеяний самым для нас приятным является то, что ты
снова разрешил нам быть товарищами по службе. Этого
требовало наше взаимное уважение, одинаковый распорядок
жизни, одинаковые наши стремления, сила которых такова;
что сходство наших характеров уменьшает заслугу нашего
взаимного во всем согласия. Ведь если бы один из нас стал
29*

452 Панегирик Траяну
противоречить своему товарищу, это было бы так же уди-
вительно, как если бы мы стали противоречить самим себе.
Это не случайность, это не неожиданность, что каждый
из нас радуется назначению своего коллеги в консулы, как
если бы это было вторичное назначение его самого, с тем,
однако, только различием, что тот, кто вторично становится
консулом, чувствует себя по крайней мере дважды обязан-
ным, но в различные сроки, мы уже удостоены двух кон-
сульских должностей одновременно, вместе исполняем эти
должности, и каждый из нас является консулом в своем
лице и в лице другого и вторично и одновременно.
(92) Также и то является выдающимся обстоятельством,
что ты предоставил нам консульство, когда мы оба были
начальниками государственного казначейства, и даже прежде,
чем назначил нам преемников по той должности. К одному
достоинству прибавилось другое, и почетные наши должно-
сти не только последовали друг за другом без перерыва,
но удвоились и, словно мало чести в том, чтобы одна
должность сменила другую, новая опередила окончание
прежней. Так велико было твое доверие к нашей честности,
что ты не сомневался в том, что не нарушишь никаких
планов твоей бдительности, если не допустишь, чтобы мы
после исполнения столь важной должности сделались бы
частными лицами. А какое это имеет значение, что ты при-
урочил наше консульство к одному году с тобой? Это озна-
чает, что имена наши будут написаны на той же странице
истории, как и твое имя, и будут внесены в те же фасты,
во главе которых записан и ты. Ты удостоил нас предсе-
дательствовать на наших комициях, читать нам священные
слова присяги; по твоему предложению мы были избраны
в консулы, твоим голосом были провозглашены после избра-
ния, так что ты же подавал за нас голос в курии, ты же
объявлял наши имена на Марсовом поле. Какое для нас
украшение, что ты назначил нас именно в тот месяц, кото-
рый украшен днем твоего рождения.20 Ведь нам выпадает

Панегирик Траяну 453
на долю прославить декретом и зрелищем тот день, кото-
рый ознаменован тройной радостью: тем, что он унес наихуд-
шего принцепса, дал нам наилучшего и, наконец, наилуч-
шего сделал еще прекраснейшим. Перед твоими глазами
нас примет колесница, более торжественная, чем обычно,
и нас повезут при добрых предзнаменованиях и пожеланиях,
наперебой произносимых в твоем присутствии в честь тебя,
так что мы в радости своей не сможем даже разобрать,
с какой стороны до слуха нашего доходит больше кликов.
(93) Но выше всего, кажется, надо поставить то, что ты
позволяешь быть настоящими консулами тем, кого ты сам
сделал таковыми. Ведь не существует никаких опасностей
для консулов нашего времени, нет никакого страха перед
государем, который мог бы подавить и сломить их дух.
Им не приходится ничего выслушивать против своей воли,
не приходится принимать никаких решений по принуждению.
Эта почетная должность сохраняет и навсегда сохранит
подобающее ей уважение, и благодаря нашему авторитету
не будет утрачена и наша безопасность. А если в чем-
нибудь и будет нанесен ущерб высоте консульского авто-
ритета, то это будет наша вина, а не вина нашего века.
Что касается нашего государя, то он допускает, чтобы
консулы в наше время вели себя так, как они вели себя
до появления принцепсов. Сможем ли мы когда-нибудь воз-
дать тебе благодарность, соответствующую твоим заслугам,
цезарь? Разве только тем, что всегда будем помнить, что
мы были консулами, и именно твоими консулами, будем
так думать и выносить такие решения, которые достойны
нас, как бывших консулов, так будем отдаваться нашему
государству, как это соответствует нашему убеждению, что
у нас есть наше государство, наша республика, не будем
отказывать ей ни в совете, ни в усердной службе, не будем
считать себя освобожденными и как бы отставленными
от должности консулов, но, наоборот, как бы неразрывно
связанными с ней всеми нашими интересами, будем отно-

454 Панегирик Траяну
ситься к труду и заботам так же, как относимся к своей
почетной и авторитетной должности.
(94) В конце своей речи я, как консул, обращаюсь
с молитвой о наших людских делах к богам покровителям
и хранителям нашего государства, особенно к тебе, о Юпи-
тер Капитолийский, чтобы ты не оставил нас твоей милостью
и придал бы вечность своим благодеяниям. Ты раньше слы-
шал, как мы молились за своих дурных государей, выслу-
шай же теперь, чего мы просим для наилучшего, совсем
на них не похожего. Мы не затрудняем тебя своими обетами.
Мы не просим ни мира, ни согласия, ни безопасности,
ни богатств, ни почестей. Наша молитва от имени всех
проста и охватывает все это, мы молимся о благополучии
нашего государя. Ты уже тогда взял его под свою защиту,
когда вырвал его из пасти алчного разбойника.21 Ведь не без
твоей помощи остался он невредимым, когда потряслось
и рушилось все самое возвышенное, хотя он и выделялся
над всеми своей высотой. Остался незамеченным для дур-
ного принцепса тот, кого не мог не заметить наилучший.
Ты явил ясные признаки твоего попечения о нем, когда
сопутствовал ему, отправлявшемуся к войску, своим име-
нем, своим высоким покровительством. Ты, выражая свое
желание устами императора, избрал ему сына, нам отца,
себе великого понтифика. Поэтому с тем большей уверен-
ностью я прошу и молю в той молитве, которой он сам
приказал молиться о нем, что если он правит нашим госу-
дарством во благо, на общую нашу пользу, то чтобы прежде
всего ты сохранил его для наших внуков и правнуков,
затем, чтобы ты послал ему наконец преемника, рожденного
им самим, им же воспитанного, уподобленного ему через
усыновление, или, если уже судьба в этом откажет, чтобы
ты помог ему советом при выборе, указал бы ему, кого
ему усыновить себе в святынях Капитолия.
(95) А скольким я обязан вам, сенаторы, это записано
в общественных документах. Вы все дали наилучшие дока-

Панегирик Траяиу 455
зательства вашего спокойствия во время моего трибуната,
вашей сдержанности в мое преторство, а при исполнении
той должности, которую вы возложили на меня в связи
с заботами об интересах наших друзей,—вашей стойкости.2*
В ближайшем прошлом назначение мое в консулы вы
приняли такими знаками одобрения, что я понял, что мне
надо приложить еще больше старания, дабы дать ответ
на такое ваше ко мне сочувствие, сохранить его за собой
и еще увеличить. Ведь я хорошо знаю, что самое правиль-
ное суждение о человеке, заслуживает ли он почета или нет,
высказывается в тот момент, когда почет этот ему предо-
ставляется. Отнеситесь благосклонно к моему намерению
и поверьте мне, что если тот коварнейший государь и про-
двинул меня несколько по службе еще до того, как он
открыто объвил о своей ненависти ко всему доброму, то
после зтого объявления моя карьера остановилась: увидев,
как краток путь к почету, я предпочел итти дорогой более
длинной. Если в тяжелые времена я был среди печаль-
ных и охваченных страхом, а в хорошие времена я числюсь
среди благоденствующих и радующихся; если, наконец,
я в такой же степени предан наилучшему нашему госуда-
рю, в какой был ненавистен дурному, то, верьте, я всегда
буду оказывать всем такое уважение, как если бы я сам
себя считал не консулом не консуляром в ближайшее же
время, а только кандидатом в консулы.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ОТ РЕДАКЦИИ
Обращенные к разнообразным адресатам письмч, объеди-
ненные их римским автором в особый сборник, хронологи-
чески принадлежат к концу I и началу II вв. н. э., т. е.
к посленероновской эпохе. Написаны они Плинием Млад-
шим, образованнейшим человеком того времени, пере-
жившим жестокий произвол власти Домициана, времена
правления Нервы и скончавшимся при императоре Траяне.
Плиний является активным работником современного ему
правительственного аппарата, а вместе с тем и судебным
оратором. Плиний и его адресаты принадлежали к господ-
ствующему классу общества, что сообщает идеологическому
направлению сборника соответствующую социальную окраску.
Письма Плиния содержат обширный и разнообразный
материал для характеристики классовых сил, материальной
культуры, быта и нравов римского общества современной
Плинию эпохи.
В интимных письмах Плиния с отчетливой ясностью вы-
ступает внутренне противоречивая психология привилегиро-
ванных классов Рима. Так, это литературно, и философски
образованное и ко всему критически настроенное общество
полно всякого рода наивнейших верований. Оно твердо
я совершенно серьезно верит, например, в сны (письмо
к Светонию, I, 18), верит оно и в привидения (письмо к Суре»

460 От редакции
VII, 27). А наряду с подобного рода наивными суевериями,
отличающими общество Плиния, письма его полны тонких
суждений о старой классической и новой, современной ему,
художественной литературе и деловых замечаний о технике,
ораторского мастерства.
Интимные послания Плиния к его друзьям, то в виде
кратких записочек, набросанных наспех, то в форме более
длинных посланий, иные из которых, перед их включением
в сборник, явно подверглись дополнителоной стилистической
обработке со стороны автора, интересны историку культуры
еще и тем, что в них полностью отражены интеллектуальные
интересы и эстетические вкусы Плиния и людей его круга.
Очень четкий резонанс получает в письмах и та непри-
миримая ненависть в среде бесправного класса рабов, не-
уклонно нараставшая против полновластного класса рабовла-
дельцев, которая в условиях домашнего быта обычно ока-
зывалась приглушенной, скрытой, но иногда неожиданно,
вдруг, то тут, то там прорывалась в очень резких формах,
приводя в иных случаях к убийству господ за их жестокое
обращение с рабами.
Важен сборник Плиния, разумеется, еще и тем, что в нем
содержатся сведения о многих исторически интересных
людях и о некоторых значительных исторических событиях.
Неоднократно упоминает, например, Плиний о великом своем
современнике, знаменитом римском историке Таците. Цен-
ность этих кратких о нем сообщений Плиния станет, ко-
нечно, вполне ясна, если мы вспомним, как скудны вообще
сохранившиеся до нас античные свидетельства, касающиеся
биографии Тацита. Нельзя равным образом забывать, что
почти единственным источником наших сведений об извер-
жении Везувия, уничтожившем италийские города Помпеи
и Геркуланум в августе 79 г., служат два письма Плиния,
адресованные к Тациту (письма VI, 16 и VI, 20).
Молодым человеком, в возрасте восемнадцати лет, Пли-
ний был очевидцем этого грозного извержения: случайно он

От редакции 461
находился тогда вместе со своей матерью на Мизенском
мысе, где стояло одно из подразделений римского флота,
находившееся под командой его родного дяди, Плиния Стар-
шего, который и сам погиб, отправившись на корабле к Ста-
биям, чтобы попытаться оказать помощь гибнущим. Гибель
Помпеи и личные переживания того страшного дня вреза-
лись глубоко в память Плиния, и, хотя письма к Тациту
были написаны им уже в пожилых годах, воспоминания его
не утратили своей свежести: даваемое им подробное описа-
ние катастрофы отличается исключительной точностью и
большой правдивостью, насколько мы в состоянии и то,
и другое установить сейчас не только по искренному тону
самого изложения, но и по характерным деталям картины,
правдивость которых оказывается в настоящее время под-
твержденной научно.
Спокойный, свободный от ложного пафоса и фальшивой
реторики, убедительный и на редкость живой и яркий этот
рассказ, без сомнения, никогда не утратит глубочайшего
познавательного значения и в будущем.
Письма Плиния разделены были античными их изда-
телями на девять книг. Много позже присоединена была
к ним еще одна, теперешняя десятая книга, включающая
официальную, по существу, перелиску Плиния с импе-
ратором Траяном. Плиний управлял в это время (лри-
мерно между 111 и 113 гг.) провинцией Вифинией, зани-
мая в то время высокую правительственную должность
императорского легата. Резко отличаясь и тематически
и в стилевом отношении от девяти основных книг
сборника, наполненных частными письмами, эта дедятая
его книга является своеобразным и любопытным па-
мятником эпохи, бесслорно, огромного исторического
значения.
И с историко-политической, и с историко-культурной
точек зрения интерес представляет также и Панегирик Пли-
ния, направленный им к Траяну.

462 От редакции
Как в Греции, так позже ив Риме под греческим тер-
мином «панегирик» разумелся особый литературный жанр;
слово это означало «публичную речь» (logos panegyrikos)
на ту или иную политическую тему, преимущественно хва-
лебного содержания, произносимую в многолюдном собра-
нии. С конца IV в. до н. э. термин «панегирик» начинает
применятся, однако, не только к устной речи подобного
типа, но и к письменной. Панегирик Плиния во многих от-
ношениях представляет большой исторический интерес: по-
мимо ценности ряда показательных фактов, сообщаемых
нам его текстом, в Панегирике ярко выражена классовая
позиция тогдашних римских социальных верхов и их поли-
тическая программа.г
Академик //. И. Толстой.
1 Перевод «Писем» сделай с изд. Мерилла 1922, г.

ПЛИНИЙ МЛАДШИЙ
Плиний младший родился в 61 или 62 г. н. э. в неболь·
шом городке Коме, расположенном на берегу озера, кото-
рое впоследствии от этого городка и получило свое назва-
ние (озеро Комо), а в древности называлось Ларием. Горо-
док славился своими железными изделиями и, находясь как
раз на дороге к Альпам, представлял собой оживленный
торговый и промышленный центр.
Мы имеем чрезвычайно мало конкретных данных, каса-
ющихся школьной жизни Плиния.
Вершиной образования для античного человека была
реторическая школа. Школа эта ставила своей целью обра-
зование оратора-специалиста. В этой школе будущий оратор
тщательно изучал лучших историков и ораторов и проходил
целый курс ораторской практики.
По окончании школы молодому человеку, принадлежав-
шему к рабовладельческой верхушке римского общества,
надлежало выбрать себе карьеру, гражданскую или военную.
Плиний избрал первую и уже в 19 лет выступил на форуме
в роли адвоката. Первым поприщем его адвокатской дея-
тельности был так называемый «суд ста» (суд центумвиров),
ведению которого подлежали гражданские дела, касавшиеся
преимущественно вопросов наследования и семейных отно-
шений.

464 Μ. Ε. Се.ргеенко
На период значительно более поздний, когда Плиний уже
почти отказался от ведения дел в суде центумвиров, «б боль-
шинстве случаев незначительных и жалких», приходятся его
выступления в сенате, когда по поручению последнего он
принял на себя защиту провинций Бетики и Африки против
их бывших наместников.
Процессы эти чрезвычайно интересны: они ясно показы-
вают, что вопреки мнению буржуазных историков, склонных
рассматривать период империи как золотой век для провин-
ций, времена Верреса для них, по существу, никогда не
кончались. Плиний упоминает о пяти проконсулах и несколь-
ких легатах, в течение девяти лет обвиненных провин-
циями. Наместник попрежнему оставлен в провинции царем
и богом; попрежнему рассчитывает на безнаказанность; по-
прежнему окружает себя шайкой негодяев, которые рас-
сматривали провинцию и провинциалов только с точки зре-
ния наживы и для этой наживы не останавливались ни перед
чем. У Мария Приска, наместника Африки, можно было
купить жизнь своего врага и, уплатив более или менее круп-
ную сумму, добиться его казни или ссылки; наместник Бе-
тики, Цецилий Классик, хвастался тем, что уплатил все
долги, продав часть вверенной ему провинции. Приспеш-
ники его старались не отставать от своего гослодина, при-
крываясь тем, что из страха они должны были выполнять
приказания проконсула, каковы бы они ни были. Добиться
осуждения виновных по этим обвинениям было делом далеко
не легким. Подсудимые были людьми влиятельными; и в
сенате, и в римском обществе у них имелись и друзья и
покровители; за них стояли многие, и добиваться осуж-
дения подсудимого — значило навлечь на себя вражду
многих.
Для Плиния эти выступления в сенате были предметом
большой гордости; он вспоминал о них с чувством удовле-
творения и даже попросил Тацита изложить ход одного из
таких процессов в его «Историях» (VII, 33).

Плиний Младший 465
Богатая судебная практика сделала Плиния опытным юрис-
том.
Рядом с адвокатской и литературной деятельностью Пли-
ния шла и его карьера государственного чиновника. По обы-
чаям того времени для начала ее требовалось несколько лет
военной службы: Плиний в офицерском звании военного
трибуна отправился в ряды 3-го Галльского легиона, стояв-
шего в Сирии. Ни в каких военных операциях, однако, уча-
стия он не принимал; военное дело осталось для него глу-
боко чуждым, и он поспешил вернуться к гражданской
карьере.
Он прошел все должности, из которых складывалась
полная карьера римского магистрата: от квестора до кон-
сула.
Последняя его должность—императорский легат в сенат-
ских провинциях Вифинии и Понте.
На управлении Вифинией обрывается карьера и самая
жизнь Плиния. Он умер около 114 г., не известно, — в Вифи-
нии или в Риме, не дожив до шестидесятилетного возраста.
* * *
Письма Плиния резко отличаются от цицероновых. Ци-
церон писал свои письма по чисто реальным поводам, касался
самых разнообразных сторон общественной и частной жизни
и обычно мало заботился об их отделке. У Плиния письма
являются определенным художественным жанром: автор
больше всего заботится о том, чтобы его письмо вышло
красивым и обработанным по стилю, а по содержанию пред-
ставляло собой нечто цельное и законченное. Не следует,
однако, считать письма Плиния не чем иным, как экскур-
сами, которыми, по учению реторики, рекомендовалось раз-
нообразить речь («восхваление людей и мест, описание
местностей, изложение неких деяний, веселые истории»)
и которые он только превратил в самостоятельные цельные
типы. Последовательно проводя эту мысль, мы должны были
30 Письма Плиния

466 Λί. Ε. Сергеенко
бы притти к заключению, что вся переписка Плиния пред*
ставляет собой не что иное, как чисто литературное упраж-
нение, которое уместно поставить рядом с контроверзиями
Сенеки Старшего. Самого беглого ознакомления с письмами
Плиния достаточно, чтобы увидеть всю ложность такого
предположения. Плиний, конечно, был очень озабочен лите-
ратурной отделкой своих писем, но содержание их черпа-
лось им из реальной жизни и реальные происшествия были
поводами для их написания. Касаясь самых разнообразных
вопросов и событий, они являются для нас драгоценнейшим
источником для характеристики быта и нравов той эпохи,
знакомят нас с жизнью общества, с его интересами, с семей-
ным укладом, деревенской обстановкой, процедурой судо-
производства. Многое в жизни Рима второй половины I в.
империи безвозвратно ускользнуло бы от нас, не имей мы
писем Плиния.
Письма Плиния имеют для нас огромную историко-по-
знавательную ценность. Чтобы отдать себе отчет в ней,
надо представить себе ту среду, в которой Плиний жил.
Римское государство неуклонно катилось к гибели. Не-
сколько десятилетий императорского деспотизма наложили
на него неизгладимый отпечаток: верхушка рабовладельче-
ского общества, сенаторское сословие, запуганное много-
летним императорским террором, утратило всякое чувстзо
человеческого достоинства и выучилось беспрекословному
повиновению. Государство, которое латинский язык наиме-
новал «республикой», т. е. «общим, народным делом», для
людей сейчас не существует: есть воля императора, перед
которой склоняются и которой трепещут. Понятие закона
и права было начисто вытравлено в этих людях. Письма
Плиния, принадлежавшего к этой среде и состоявшего
в переписке с виднейшими представителями римской ари-
стократии, являются ценнейшим источником для характе-
ристики этой части римского общества. Один за другим
проходят перед нами эти люди, очень разные по своим

Плиний Младший 467
нравственным качествам и очень одинаковые в том, что
жизнь их заполнена в лучшем случае пустыми интересами,
а в худшем — гнусной угодливостью, рабским трепетом и
самыми низменными карьеристскими соображениями.
Плиний интересен, прежде всего, потому, что, будучи,
по существу, человеком средним, он лучше отражал свое
время и свое общество и являлся более характерным его
представителем, чем Тацит с его острым умом и изощрен-
ным нравственным чувством.
Любопытно, что все положительные черты Плиния при-
правлены одной особенностью: он хочет, чтобы о его круп-
ных пожертвованиях, мелких благодеяниях, заступничестве
за обижаемых, о его верности старинному римскому пра-
вилу не брать с подзащитных никакого вознаграждения—
одним словом, обо всех хороших его поступках — знало как
можно больше людей. Он все время с фактами в руках
доказывает, как он хорош, все время нравственно охора-
шивается перед своими многочисленными читателями. Дело
здесь не в одном детски наивном тщеславии, как полагают
буржуазные ученые. Такое объяснение является фальшивым
и идеалистическим; корни этого «детского» тщеславия кро-
ются очень глубоко: в отсутствии настоящих нравственных
основ, столь характерном для римского общества на его
закате.
Письма Плиния дают богатый материал для характери-
стики экономического состояния страны. Италия переживает
тяжкий хозяйственный кризис, из которого ей так и не
суждено будет выйти до самого конца империи: сельское
население разорено, рабочих рук нехватает, земля пустует,
и неурожаи становятся обычными явлениями. Старые аренд-
ные отношения заменяются новыми: закладываются начала
колоната. В рабской среде растет недовольство и ненависть,
подготовляющие будущую революцию рабов.
Μ. Ε. Сергеенко.
30*

ПАНЕГИРИК ПЛИНИЯ ТРАЯНУ
«Панегирик» Плиния Младшего занимает особое место
среди его произведений. Это благодарственная речь Плиния
Траяну, произнесенная им в сенате 1 сентября 100 г. н. э.
по поводу назначения его консулом сроком на два месяца.
Ввиду того, что в этот период Римской империи консулы
назначались императором и только для вида сохранялись
некоторые элементы демократической избирательной тех-
ники, то, по понятиям того времени, долг вежливости, и хо-
рошего тона требовал от каждого, удостоившегося такой
высокой чести, сказать несколько слов благодарности прин-
цепсу. Положение Плиния было особое: близкие и друже-
ственные его отношения с Нервой и Траяном налагали .на
него особые обязательства, и речь его из краткой и благо-
дарственной превратилась в весьма пространную и хвалеб-
ную по адресу Траяна.
Название «Панегирик» было ей дано позже. Первоначально
так обозначались выступления ораторов на всенародных
празднествах перед народом, например хвалебная речь о за-
слугах Афин, написанная в 380 г. до н. э. оратором Исокра-
том. Из некоторых писем Плиния, в которых он говорит
о своем панегирике, именно из писем III, 13 и IV, 27, мы
узнаем, что произнесенная им в сенате речь подверглась
впоследствии с его стороны большой обработке и в перера-

Панегирик Плиния Траяну 469
ботанном и значительно расширенном виде была им прочи-
тана в домашней обстановке перед друзьями, причем чте-
ние продолжалось два дня подряд, и хотя Плиний из скром-
ности хотел на этом чтение закончить, оно продолжалось,
по просьбе самих слушателей, еще и на третий день (III, 18).
Таким образом, перед нами, в сущности говоря, не речь,
а целый трактат, написанный с определенной целью, прово-
дящий определенные идеи автора. В основном идея его сво-
дится к тому, что с приходом к власти Траяна в 98 г. н. э.
в римском государстве укрепился новый режим управления,
представляющий собой резкий контраст с управлением До-
мициана и казавшийся запуганному императорским произ-
волом римскому обществу просвещенным и либеральным.
Через весь «Панегирик» проходит сравнение деспотического
управления Домициана, оставившего мрачные воспоминания
у современников, с правлением Траяна.
В течение неполных двух лет, от насильственной смерти
Домициана до прихода к единоличной власти Траяна, импе-
ратором был престарелый Нерва, выдвинувшийся из сена-
торов. Он тоже принадлежал к друзьям Плиния, и автор
Панегирика говорит о нем.неизменно дружественно и почти-
тельно. Особенно подчеркивается в «Панегирике» то, что
Нерва и Траян, не будучи членами правившего ранее дома
Флавиев, пришли к власти мирным путем. При этом, несо-
мненно, как у самого автора, так и у его слушателей, сена-
торов, людей почтенного возраста, воскресали в памяти
события смутных 68 и 69 гг., когда после убийства Нерона
за полтора года быстро сменили друг друга императоры
Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан, выдвигавшиеся легионами
и каждый раз занимавшие город, окровавленный жертвами
междоусобиц. В период 96 и 98 гг. столица избежала кро-
вопролития. Нерва, старик и к тому же человек не военный,
не мог, однако, утвердить своего авторитета в войсках.
Траян же был особенно популярен среди солдат, главным
образом после удачного похода в Германию, после которого

470 В. С. Соколов
он получил титул Германика. Осенью 97 г. можно было
опасаться кровавых столкновений в столице. Нерва был
захвачен недовольными его управлением солдатами и взят
под арест. К городу подходил во главе войска Траян. Но
вооруженное столкновение было предотвращено тем обстоя-
тельством, что Нерва усыновил Траяна и сделал его своим
соправителем. В связи с этим и въезд Траяна в город Рим
приобрел особый характер. Плиний высоко возносит обоих
правителей за такое разрешение затруднительного полити-
ческого положения, кое-чего не договаривает о жалком и
беспомощном положении Нервы (см. гл. 8), приписывает
больше всего заслуг Траяну.
Плиний неоднократно говорит о том, что он чуждается
лести и хочет быть правдивым. Но речь его не производит
на нас такого впечатления. Однако ее нельзя назвать и в полном
смысле льстивой, как речи позднейших беспринципных
панегиристов, прославлявших в своекорыстных целях ни-
чтожные личности римских императоров II и III вв. н. э.
Плиний убежденно восхваляет императора, который и
по его мнению, и по мнению современников Плиния, при-
надлежавших, как и он, к рабовладельческой верхушке, дей-
ствительно осуществил ряд крупных реформ: суд его, по
сравнению с вопиющим произволом Домициана, казался
справедливым, доносчики были изгнаны, провинции нельзя
было грабить безнаказанно. Несмотря на восторженный тон
Плиния, его нигде нельзя упрекнуть в низкопоклонстве.
Плиний говорит с императором, как гражданин — и, как ему
самому это кажется, как гражданин старинной римской
республики. Он неоднократно говорит, обращаясь к Траяну,
что тот восстановил республиканские нравы и обычаи,
главным образом в том, что вернул значение и почет рим-
скому сенату. В этом вопросе Плиний несомненно заблуж-
дался и проявил свою политическую недальновидность. Он
не понимал, что условия как экономические, так и социаль-
ные настолько изменились за годы империи, что не может

Панегирик Плиния Траяну 471
быть никакого возврата к прежним политическим формам
и к прежнему политическому управлению в государстве.
Но он обманывал в этом не других, а самого себя. Он
говорит в своем Панегирике не столько о том, что было
на самом деле, сколько о том, что считает правильным
и чего желает. Наконец, нельзя забывать, что на самом
деле речь Плиния была произнесена не в том виде, в каком
мы ее знаем. Она была значительно короче и, несомненно,
менее приукрашена. Все ее прикрасы явились после ее об-
работки для чтения в домашней обстановке.
С точки зрения исторической «Панегирик» представляет
собой ценность как памятник, повествующий о весьма зна-
чительных современных ему событиях. Из него узнаем мы
о военном мятеже в правление Нервы и временном аресте
императора (гл. 6), о засухе и неурожае в Египте (гл. 30—
31), о походах Траяна к Дунаю, о путешествии Домициана
по Рейну вдоль границ империи (гл. 82), о ниспровержении
народом статуй Домициана после его насильственной смерти
в 96 г. (гл. 52), об оригинальной расправе, уже при Траяне,
с прежними доносчиками времен Домициана, когда их всех
посадили: на корабль и отправили его без управления и предо-
ставили воле морских волн и ветров (гл. 35). Кроме этого,
узнаем еще о некоторых очень важных законах Траяна,
касающихся воспитания детей (гл. 26), о содержании на
государственный счет пяти тысяч граждан в качестве ре-
зерва на случай войны, причем, однако, нам известно, что
подобного рода элементарные учреждения существовали
и до Траяна (гл. 28), им же были лишь расширены. Говорит
Плиний еще о льготах по налоговому обложению (гл. 37
и 41) и об отмене преследований за оскорбление величества
(гл. 42). И еще в одном месте, именно в сообщении, что
с восстановлением дисциплины в войске после некоторого
периода ее упадка командиры опять стали чувствовать себя
в безопасности, можно усмотреть свидетельство того, что
это волнение в войсках было направлено против командиров

472 В. С. Соколов
и явилось ярким выражением классовой борьбы в Риме той
эпохи.
Упоминания обо всех этих событиях, которых мы не
найдем ни в одном другом источнике, но которые чрезвычайно
важны для понимания обострившейся классовой борьбы
того времени, делают «Панегирик» источником большого
историко-познавательн ого значения.
В. С. Соколов.

ПРИМЕЧАНИЯ
К книге I
1 На самом деле Плиний старательно подбирал письма, стремясь
к разнообразию и не допуская только слишком явных хронологичгских
погрешностей.
2 «усердием».
3 Подразумевается Юпитер. Ср.: «Энеида», VI, 129.
4 «лекифов», в буквальном смысле лекиф — небольшой изящной формы
сосуд для оливкового масла и душистых эссенций. Цицерон употребляет
это слово в переносном значении, называя так фигуры, украшающие
речь. См. его письмо к Аттику (Att., 1, 14).
δ Марк Туллий Цицерон.
β Римляне сравнивали окончательную отделку литературного произ-
ведения с работой мастера, заканчивающего свою работу последним при-
косновением напильника.
7 Книжная торговля в Риме уже к концу республики приняла значи-
тельные размеры.
8 Из озера Комо вода, очевидно, проведена была в усадьбу и служила
для орошения.
9 По этой дорожке прогуливались пешком или в носилках. Земля на
ней должна была быть достаточно мягкой для ноги и настолько твердой,
чтобы нога в ней не вязла.
то У римлян в доме было по несколько комнат одинакового назна-
чения: были спальни летние и зимние и такие же столовые (см. II, 17).
Дневные спальни служили не столько для сна, сколько для занятий;
древние занимались лежа.
и Окрикул — город в Умбрии, по Фламиниевой дороге, недалеко от
впадения в Тибр реки Нара.

474 Примечания.
12 Нарния — город в Умбрии на южном берегу Нара по Фламиниевой
дороге, теперь Нарни.
13 Карсулы — город в Умбрии; теперь деревня Касилиано.
14 Перусия — город в Этрурии, между Трасименским озером и Тиб-
ром, теперь Перуджия.
15 Записка, в которой он извещал о своем приезде.
16 Геркулес, греч. Геракл, знаменитый герой древней Греции, провед-
ший всю жизнь в трудах на пользу людям и удостоенный бессмертия.
Культ его был широко распространен в Италии. Клятва Геркулесом была
одной из самых частых.
17 Со времени Азиния Поллиона вошло в обычай, прежде чем изда-
вать в свет литературное произведение, прочитывать его перед аудито-
рией, составленной из приглашенных. Автор вносил изменения и поправки,
прислушиваясь к суду понимающих и литературно образованных людей,
и одобрение их служило ему порукой за успех изданной книги.
38 Арулен Рустик по поручению Вителлия вел переговоры с войском
Веспасиана, выступившего претендентом на престол. При этих перего-
ворах он был ранен (Тацит, «История», III, 80). Над этой раной и насме-
хается Регул, называя ее Stigma, клеймом, которое клали на провинив-
шихся рабов. «Обезьяна стоиков» — значит то же, что на современном
языке «скучнейший проповедник».
19 Доносчик по-своему перетолковывает высокие слова, которые
Одиссей говорит своей няне после убийства им женихов Пенелопы: «ра-
дуйся сердцем, старушка, но тихо, без всякого крика: радостный крик
поднимать неприлично при виде умерших» («Одиссея», 22, 411—412).
Метий Кар полагает, что только он имеет право поносить «своих
мертвецов».
20 Суд центумвиров (буквально «суд ста человек») — суд по граждан-
ским делам, состоявший из 105 человек. При Траяне число судей было
увеличено до 180. Суд этот был разделен на четыре коллегии, которые
в важных делах заседали вместе. Каждая коллегия имела своего предсе-
дателя; решение произносилось после следствия, произведенного претором
и по его инструкции. Он же и созывал этот суд и приводил в исполне-
ние его решения. Назывался этот претор praetor ad hastam («претор
у копья»), так как символом его власти было воткнутое в землю копье.
Заседал суд центумвиров при империи в юлиевой басилике, великолепном
здании на форуме. Коллегии разделялись между собой только занавесом,
и оратора с сильным голосом слышно было во всех коллегиях.
21 Портик, выстроенный Августом в честь его жены Ливии, у подо-
швы Эсквилинского холма. Нерон разрушил его, чтобы очистить место
для своего дворца, именовавшегося «Золотым домом»; Домициан восста-
новил его.

К книге I 475
22 Буквально — «на службе у претора». «Служба» состояла в оказании
знаков внимания (например, как в данном случае, в сопровождении на
форум) при торжественных событиях в домашней жизни, а также в раз-
ных официальных случаях, например при вступлении в должность.
23 Этот похвальный отзыв Сатрию содержал скрытый выпад в сторону
Плиния, который желал быть Цицероном своего времени.
24 Игра слов. Regulus буквально значит «царек» (уменьшительное
от гех—«царь»). Так у римлян называлась птичка, носящая у нас на-
звание «королька».
25 «тот, которого трудно уловить».
26 Римляне писали письма, черновые заметки, наброски и прочее
палочкой (железной или костяной), заостренной с одного конца (она
называлась стилем), на дощечках, покрытых воском (рис. 1).
27 «Дал Пелейону одно, а другое владыка отринул» («Илиада»,
XVI, 250).
28 Бетика — римская провинция в Испании (нынешняя Андалузия).
29 Плиний не раз защищал жителей Бетики против их управителей.
См. III, 4, § 1—4.
30 Около 15 октября.
31 «рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями» («Илиада»,
1, 528).
S2 Перед жителями города Комум.
23 Декурионами назывались члены городского совета.
34 Курия — место, где заседал городской совет.
35 День совершеннолетия сына был большим семейным праздником.
Юноша, достигший 16 лет, снимал перед алтарем ларов, богов-покрови-
телей его дома, свою детскую тогу, ^окаймленную пурпурной полосой,
и облекался в «мужскую», совершенно белую. Затем родители, родствен-
ники и приглашенные, — по этому поводу старались пригласить как можно
больше людей, — провожали юношу на форум, где его и заносили в соот-
ветственные списки.
36 Завещатель, составив завещание, должен был пригласить к себе
людей, которых он желал иметь свидетелями. Держа завещание в руках,
он торжественно объявлял, что здесь содержится его последняя воля.
Затем завещание подписывалось и запечатывалось печатью.
37 Лаврент — старинный городок в Лации, лежавший в 16 милях от
Рлма в очень здоровой местности, среди лавровых лесов. От них он
и получил свое название.
38 «Святилище Муз».
39 Философы часто придавали своей внешности подчеркнуто небреж-
ный, даже неряшливый вид.
40 Т. е. в Сирии.

476 Примечания
41 Плиний был, повидимому, в это время префектом эрария и как
таковой исполнял и судейские обязанности.
42 Игра слов: litteras и inhtteratissimus.
43 Словом «урон» переведено слово iactura, которое означает выбра-
сывание за борт лишних вещей во время бури: поэтому оно и не удов-
летворяет Плиния.
44 Стоическая философия разрешала самоубийство в том случае,
когда человек не был в состоянии жить нормальной человеческой жизнью.
45 Подразумевается Домициан.
46 Т. е. убил бы Домициана.
*7 «я решил», т. е. «мое решение неизменно».
48 При императоре Нерве.
49 См. примечание 17 настоящей книги.
во Холм в Риме, где находились императорские дворцы.
51 Нынешняя Бресчия, город в долине По, по дороге из Кома в Акви-
лею. Для Плиния это были родные места, почему он и пишет: «наша
Италия».
52 «Божественный» — говорилось об обожествленном, т. е. об умершем
императоре.
δ3 Преторием назывался бывший претор. Веспасиан дал Минуцию
h акрину первую после консула магистратуру претора.
61 Штавий — нынешняя Падуя.
55 Самая мелкая медная монета, «грош». В сестерции было 4 асса;
сестерций — 5 коп.
«в Одни из любимых в древности моллюсков.
δ' Танцовщицы из Гадеса (нынешний Кадикс) славились своим искус-
ством.
58 Т. е. в тех речах, которые он вкладывает в уста лиц, действующих
в его истории, — прием, обычный для античной историографии, как это
явствует из Фукидида, Ливия и Саллюстия.
5J Обычай ставить статуи на форуме прославленным людям, пришед-
ший в Италию с эллинистического Востока, широко распространился
и в ней самой и в провинциях.
•э «И сны от Зевса бывают» («Илиада», I, 63).
β1 Помпея Целерина.
•2 См. примечание 20 настоящей книги.
вз Домициана.
·* «подумав», «сообразив».
^«Знаменье лучшее всех: за отечество храбро сражаться».(«Илиада»,
XII, 243).
66 Чтобы быть декурионам, т. е. членом городского совета, надо было
иметь имущественный ценз, высота которого для разных городов опре-

Рис. 1. Письменные принадлежности; чернильница с пером, таб-
лички и свитки.
Рис. 2. Муниципальный магистрат.

К книге I 477
делялась по-разному. В Комуме, родном городе Плиния, для декуриона
требовалось состояние не меньше, чем в 100 тысяч сестерций (рис. 2).
67 Всадники — следующее после сенаторов сословие. Это денежная
знать, крупные предприниматели, государственные откупщики, капита-
листы. Обязательный для них ценз — 400 тысяч сестерций.
6& В первой речи Цицерон защищал Люция Лициния Мурену, обви-
ненного в подкупе. Речь за Варена не сохранилась.
69 Дело Клуенция — страшная и не до конца ясная нам семейная
драма, разыгравшаяся в маленьком италийском городке Ларине. Цицерон
защищал Клуенция, которого родная мать обвиняла в том, что он отра-
вил своего отчима.
70 Корнелия Суллу, родственника знаменитого Суллы, Цицерон защи-
щал от обвинения в причастности к заговору Катилины.
71 «прообразом».
72 Цицерон притворяется, что он забыл имя художника: римляне
старого склада считали, что им не к лицу слишком увлекаться произве-
дениями искусства.
73 По закону, обвиняемый и обвинитель располагают для своих речей
определенным сроком, который отмеривается клепсидрой, — водяными
часами, напоминающими своим устройством наши песочные часы. Вода
из них вытекала по каплям; в течение часа клепсидру надо было напол-
нять три или четыре раза; были, следовательно, большие и меньшие
клепсидры. Плиний поэтому мог говорить (II, 11, § 14) об «объемистых
клепсидрах». Оратор мог получить несколько клепсидр (см., например,
названное выше письмо), мог одну или даже половину ее. Выступая по
делу Басса, Плиний мог говорить девять часов, обвинитель — шесть
(IV, 9).
г'4 «двигаю всякий камень» (Еврипид, «Гераклиды», 1002).
75 Виноградные сады (arbusta) —такие виноградники, где лозы подвязы-
вали не к кольям и шпалерам, а к деревьям.
?б «... стремительно к нему само / Садилось убежденье на уста./Он
чаровал людей; единственный оратор / Он жало в сердце оставлял у слу-
шавших ...».
77 Ιίειθώ — «убеждение»; έκηλει — «укрощал», «очаровывал».
78 «Сверкал, гремел и волновал Элладу» (Аристофан, «Ахарняне»,
531).
79 «Безмерноречивый» —эпитет Ферсита в «Илиаде» (II, 212).
so «Речи, как снежная вьюга, из уст у него [Одиссея] устремлялись»
(«Илиада», III, 222).
81 «Мало вещал, но разительно» [Менелай] («Илиада», III, 214).
82 Надежд на то, что он выздоровеет.
83 См. примечание з? этой книги.

478 Примечания
84 Трибуну оказывали знаки уважения: уступали дорогу, вставали
перед ним.
85 Адвокат говорил, стоя перед сидевшими судьями.
86 См. примечание 73 настоящей книги.
К книге II
1 Похороны заслуженных граждан государство брало на себя. Впереди
процессии шел духовой оркестр, за ним наемные плакальщицы и «предки»
покойного. Этот кортеж предков, произведший такое потрясающее впе-
чатление на Полибия, был самой торжественной частью процессии. Маски,
которые снимались с умерших членов данного рода и хранились в особых
шкафах в атрии или в других комнатах дома, теперь надевали на себя
специально приглашенные люди, обычно актеры, причем каждый из них
облачался соответственно рангу того покойника, чью маску он на себя
надевал. За носилками, на которых покоился прах умершего, шла в траур-
ных одеждах его семья, близкие и друзья. На форуме процессия оста-
навливалась; маски клали на курульные кресла, и ближайший родствен-
ник или друг покойного, а то и специально назначенный сенатом маги-
страт, произносил с ораторской трибуны, перед которой ставили
покойника, «надгробную хвалу».
2 Нерона и Домициана.
3 Нерву.
4 Сенатом было постановлено, чтобы консулы при вступлении в долж-
ность произносили речь, в которой благодарили императора. Образцом
такой речи может служить панегирик самого Плиния. Вергиний записал
свою речь и учил ее, обращаясь к помощи своего свитка. Речь была,
видимо, большой, и свиток оказался слишком тяжел для старика.
5 Намек на отказ от престола.
6 Муниципиями назывались первоначально города, несшие на себе
те же общественные обязанности, которые лежали на всех римских
гражданах. Одни из муниципиев пользовались полнотой гражданских
прав; другие не имели пассивного избирательного права. Уже с 381 г.
до н. э. многие города получили все гражданские права, а в начале I в.
до н. э. (по lex Iulia 90 г. до н. э. и lex Plautia Papiria 89 г. до н. э.)
права эти были даны всем муниципиям и латинским колониям. С этого
времени слово «муниципий» утратило свое государственно-правовое зна-
чение и стало обозначать просто всякий римский провинциальный город.
7 При всяких торжественных случаях в жизни близкого человека или
хорошего знакомого, например по поводу его вступления в новую долж-
ность, полагалось, по римскому этикету, засвидетельствовать ему свое

К книге II 479
участие и радость: явиться к нему с визитом, проводить на форум и т. п.
Ср.: Примеч., I, 22.
8 Императору, который являлся верховным жрецом (pontifex maxi-
mus) и в качестве такового замещал самые главные жреческие места»,
жрецы предлагали своих кандидатов.
9 Чрезвычайная комиссия из пяти человек, созданная Нервой для
приведения в порядок государственной казны, совершенно истощенно»
Домицианом.
10 Плинию было лет около 36.
11 «жалующийся на мелочи».
32 Чтобы показать свое искусство, Исей предлагает слушателям
задать ему для импровизации разбор любого вопроса, вымышленного или
такого, который мог встретиться и в суде. Предложивший тему мог
предложить ему взять на себя и «роль» защитника или обвини-
теля.
13 Реторическое заключение, служащее доказательством.
14 Буквально — «состояние», в переносном значении — «опытность»,
«искусность».
15 В школе у ритора ученики упражнялись в речах, которые они
должны были произносить на темы вымышленных, иногда совершенно
фантастических судебных процессов.
16 Житель Гадеса (ныне Кадикс).
!? «без любви к прекрасному, хорошему».
*8 «А что было бы, если бы вы послушали самого зверя». По какому
поводу Эсхин читал родосцам речи, свою и Демосфена (вероятно «О венке»
последнего и собственную «Против Кресифонта»), мы не знаем.
за «звонкоголосый».
20 Наследник, принимая наследство, принимал на себя и все обяза-
тельства, лежавшие на завещателе. Если у последнего оказывалось слиш-
ком много долгов, то наследнику бывало иногда выгоднее отказываться
вовсе от наследства.
21 Письмо это является любопытнейшим документом для характери-
стики римских нравов. Обычай подавать разные кушанья и вина пригла-
шенным, смотря по их рангу и значению, был широко распространен:
на него горько жалуются и Марциал и Ювенал, красноречиво описыва-
ющий, как хозяину ставят на стол прекрасный белый хлеб, огромного
омара со спаржей, дорогие сорта рыб, гусиную печенку, «величиной
с самого гуся», дикого кабана, в то время как клиенты получают «заплес-
невелые глыбы муки», раков, величиной с куриное яйцо, капусту,
политую маслом для светильников, и «длинных угрей, которые приходятся,
сродни ужу».
22 См. Примеч., I, 59.

Примечания
^ Труба — tuba — металлический инструмент, прямой, с низким зву-
ком. Это был военный инструмент (в пехотных войсках), которым пода-
вались разные сигналы. Начало гладиаторских боев и праздничных игр
возвещалось трубным звуком.
24 Германское племя, жившее в северо-западной Германии. Бруктеры
вместе с другими германскими племенами под начальством Арминия нанесли
страшное поражение римской армии в Тевтобургском лесу и также при-
нимали участие в восстании батавов. Впоследствии, однако, римляне усми-
рили их, построили на их границе свои укрепления и посадили им царем
своего ставленника.
25 Ныне оз. Комо.
26 Кандидат, прежде чем выставить свою кандидатуру, должен был
представить доказательства своих прав на нее. Рассмотрение этих дока-
зательств производил обычно сам император.
27 После смерти Августа выборы магистратов были переданы
сенату.
28 Письмо это служит документальным свидетельством того, каким
насилиям и обидам подвергались провинции со стороны своих римских
управителей и при империи. Провинциалы имели право жаловаться на
своего управителя только по истечении срока его управления, дливше-
гося, как правило, один год. Марий Приск, предчувствуя, что при обычном
течении дела вскроются его преступления, более тяжкие, чем вымогатель-
ство, хотел отказаться от защиты, тем самым признавая свою вину
и признанием этих уничтожая необходимость дальнейшего следствия. Он
мог теперь «просить судей», т. е. требовать назначения судебной комис-
сии из числа сенаторов, которая, в соответствии с законом о вымога-
тельствах (lex Calpurnia de repetundis, 149 г. до н. э.), должна была
установить величину незаконно присвоенных им сумм. Осужденный
уплачивал их в черырехкратном размере. Если бы требование Приска
было удовлетворено, то уголовный процесс превратился бы в гражданский,
по которому для Приска все закончилось бы уплатой штрафа. Поэтому
защитник Приска и умолял «ограничиться делом о вымогательстве»;
Плиний же и Тацит настаивали на следствии, которое должно было рас-
крыть уголовные преступления Приска.
29 Защитники Приска настаивали, что после сознания сенат уже не
имеет права вести следствие; противная сторона утверждала, что права
сената неограничены.
33 В тюрьме, где жили осужденные на работы в рудниках (тяжелей-
шие каторжные работы, к которым присуждали в древности преступни-
ков). Во времена республики телесному наказанию подвергались только
солдаты и рабы; то же было и при империи. Смертная казнь через удав-
ление — это древнейшая форма смертной казни в Риме, но римского

К книге II 48/
гражданина по lex Sempronia, 123 г. до н. э. к смертной казни можно
было приговорить только на основании плебисцита.
31 Не все заседавшие в сенате имели ius senatorium sententiae dicen-
dae, т. е. право устно обосновывать свое мнение, вносить предложение
или выступать против внесенного. Были сенаторы, которые могли только
выражать свое согласие с той или другой стороной, молча становясь
рядом с тем, кто высказал мнение, ими одобряемое (pedibus in senten-
tiam ire — буквально «ногами итти к мнению», ср.: II, 11, § 21). Маги-
страты, находившиеся в должности, не имели права голоса.
32 «Государь» — в подлиннике «принцепс». Титул этот, поднесенный
Августу в 27 г. до н. э., раньше имел первый сенатор (princeps senatus),
а теперь он стал обозначать «первого гражданина», «главу государства»,
«императора». Императоры принимали иногда на себя звание консула,
присваивая себе и его компетенцию. Право созывать сенат и в нем пред-
седательствовать имели только консул, претор, а в отсутствие консулов —
и народные трибуны, а также префект Рима.
33 Январь был началом служебного года: 1 января — это день вступ-
ления в должность новых магистратов. В январе, следовательно, в сенате
появлялись новые сочлены и новые магистраты. Август увеличил число
сенаторов до 600. Сенатские заседания происходили при открытых две-
рях, у которых часто толпился народ, привлеченный громким делом. На
самые заседания сената доступ был предоставлен, кроме, разумеется,
сенаторов и магистратов, только служебному персоналу (писцам, посыль-
ным, ликторам), отпущенникам, сопровождавшим своего хозяина (секре-
тари, слуги), и сыновьям сенаторов, достигшим совершеннолетия, т. е.
16 лет.
34 Одним из обрядов римского культа было угощение богов: куклу,
изображающую божество, клали на подушку и перед ней ставили стол
с кушаньями. Угощения эти устраивались в связи с играми и праздне-
ствами и соединялись обычно с пиршеством для народа. Устройством
всего этого ведала жреческая коллегия, состоявшая из семи человек:
septemviri epulones (при Цезаре их было десять). Ср.: IV, 1 и приме-
чания.
35 См. Примеч., I, 73.
36 Ночные заседания сената разрешались только в случае крайней
необходимости; в обычное время сенатские постановления, принятые до
восхода солнца или после его захода, считались недействительными/
37 «С большим достоинством».
38 Консул следующего года (дезигнированный консул) голосовал
первым.
39 Изгнанные отправлялись обычно в Галлию или в Грецию, причем
имущество их при республике отбиралось в казну только в том случае,
31 Письма Плиния

482 Примечания
если осужденный должен был уплатить за причиненный им ущерб. При
империи было два вида ссылки: соединенная с потерей гражданских
прав и с конфискацией имущества (deportatio in insulam) и более мягкая
(relegatio): она могла быть пожизненной и на срок (полгода — 10 лет)г
причем сосланный не терял ни гражданских прав, ни своего имущества.
Примером такого изгнанника может служить Овидий, который остался
римским гражданином и сохранил все, чем владел.
40 Тертулл предложил сенату выразить официальную благодарность
Плинию и Тациту.
41 По установленному законом порядку голосования подача голосов
происходила в строго иерархическом порядке, причем голосовали сначала
магистраты, выбранные на следующий год (дезигнированные), а затем
бывшие магистраты того же звания. Голосовали, следовательно, в такой
последовательности: дезигнированные консулы, затем консуляры (бывшие
консулы), затем дезигнированные преторы, а за ними претории, и т. д
42 Т. е. к лишению всех почетных званий и к штрафу.
43 См. примечание 31 настоящей книги.
44 Слово, встречающееся только здесь и в следующем письме, пови-
димому, производное от /ιτουργος—«хитрец», «негодяй» — и, следовательно,
означающее «преступление», «хитрую проделку».
45 Наместник пользовался в провинции очень широкими правами: он
командовал армией, которая была ему дана, следил за поступлением
налогов, решал судебные дела, гражданские и уголовные. При нем со-
стояли: квестор, ведавший всеми финансовыми делами; один или несколько
легатов, назначенных сенатом по представлению наместника. Они выпол-
няли его поручения и после него являлись самыми важными особами
в провинции. Кроме них наместника сопровождала целая свита, cohors
praetoria, и довольно большое число всяких служителей: тут были писцы,
переводчики, врачи, гадатели и т. п. Эти служители состояли на жало-
ванье.
46 Речь идет о совете города Leptis Minor, теперь Лемпта в Тунисе.
47 В подлиннике pumicatus — «выглаженный пемзой». Пемза служила
в качестве зубного порошка и косметического средства для придания
гладкости коже.
48 Очевидно, овцы милетской породы, завезенные когда-то греческими
переселенцами из Малой Азии и получившие на своей новой родине
название тарентских. Овцы эти давали превосходную шерсть, но были
очень прихотливы, нежного сложения и требовали исключительного ухода.
49 См. примечание 44 этой книги.
50 Провинция в абстрактном значении обозначает определенный круг
деятельности, поручаемый тому или другому лицу; в конкретном — это
завоеванная страна, находящаяся вне пределов Италии, управление кото-

К книге II 483
рой поручено римскому магистрату. К концу республики провинции
управлялись или бывшими консулами, или бывшими преторами; в 27 г.
до н. э. Август разделил их на императорские, правители которых назна-
чалась самим императором (legati Augusti, pro praetore; обычно бывшие
консулы, почему их и называли просто legati consulares), и сенатские,
которые сенат распределял между проконсулами по жребию.
51 Tabellarius — письмоносец, от tabellae — дощечки, намазанные
боском, на которых в древности писали письма. Государственной почты,
которой могли бы пользоваться частные лица, в древности не было.
Богатые люди держали особых рабов, на обязанности которых и лежала
доставка почты для своих хозяев.
52 Фламинами назывались в Риме жрецы отдельных божеств: был
фламин Юпитера, Марса, Помоны, Флоры и т. д. При империи появи-
лись фламины обожествленных императоров. Боконий был, по всей
вероятности, именно таким фламином.
*3 Август разделил Испанию на: 1) Ближнюю, называвшуюся по глав-
кому городу Тарракону также Тарраконской, которая обнимала всю
северную и восточную часть Испании, и 2) Дальнюю, в которую входили
Лузитания (ныне Португалия) и Бетика (ныне Андалузия).
54 По lex Iulia и Pappia Рорраеа (18 г. до н. э. и 9 г. н. э.), наличие
нескольких детей (для жителя Рима троих, для жителя Италии четверых,
для провинциала пятерых) обеспечивало отцу ряд привилегий, которые
в дальнейшем были еще увеличены. В качестве особой милости «право
троих детей» давалось и бездетным, например его получил сам Плиний.
Имевший эти права пользовался преимуществами при наследовании, при
получении магистратур и распределении провинций, освобождением от
тягостных должностей, кроме того ему оказывали некоторые знаки
почета.
55 См. Примеч., I, 20.
56 Т. е. для упражнений в красноречии, чем они занимались и в
школе.
57 Чтение Гомера и Вергилия лежало в основе начального обучения.
58 Юноша, предназначавший себя к ораторской карьере, обычно
проходил практическую выучку при· каком-нибудь известном юристе,
который являлся для него живым примером и которого он сопровождал
на все его выступления. Этот прием и вводил его в общественную жизнь.
См. VI, 23.
& «Подрядчик» собирает толпу, которая за деньги и еду будет
осыпать оратора знаками одобрения.
6° Маленькие корзинки с едой, которые раздавали клиентам и вообще,
мелким людям вместо тоге, чтобы угощать их обедом.
ν Юлиевой. См. Примеч., I, 20.
31*

484 Примечания
62 Столовой.
63 От двух греческих слов: σοφώς — «мудро», «прекрасное (обычный
одобрительный возглас в Риме того времени) и καλςτν — «кричать».
6* Обжоры, расточавшие свои похвалы за обед (laudo — «хвалю»,
сепа — «обед»).
65 Буквально «называтели имен». Это были рабы, сопровождавшие
своего господина по городу и подсказывавшие ему имена встречных,
чтобы хозяин мог обратиться к ним, называя нх по имени, как добрых
знакомых. Такая любезность могла оказать ему существенную услугу
при выборах.
68 Римский юноша надевал «мужскую тогу» в 16 лет.
67 Римская серебряная монета стоимостью при империи около 40 коп.
золотом.
68 Предводителем хора (корифеем) здесь в насмешку назван упомя-
нутый выше «подрядчик».
69 У юного оратора еще ломается голос.
70 Оратор произносит речь на школьный манер — нараспев.
71 Марсы—сабелльское племя, жившее в средней Италии, в Апенни-
нах, вокруг Фуцинского озера, между реками Лирисом (ныне Гарильяно)
и Атерном (ныне Пескара).
72 Ср.: Примеч., I, 26. Дело обстояло так. Ацилиан набросал допол-
нение к своему завещанию на табличках, которые должны были послу-
жить ему черновиком. Занести эту запись в завещание и официально ее
оформить он не успел: его таблички не имеют юридической силы,
а только накладывают на законных наследников нравственную обязан-
ность, которую Плиний целиком признает. Сам он является одним из
наследников и обязуется выделить тому, кто был назван в табличках
наследником, соответственную часть из полученной им доли наследства.
73 См. Примеч., I, 37.
74 Римская миля — около полутора километров (1480 м); следовательно,
имение Плиния отстояло от Рима приблизительно на 25 км.
75 Остия — в императорское время большой город в устье Тибра;
гавань для Рима.
76 Счет милям велся от «золотой меты» (miliarium аигешп) — позоло-
ченного бронзового столба с названиями римских дорог и длиной их,
поставленного Августом на форуме. Начиная от него, через каждую
милю на дороге ставили милевой камень.
77 В древней Италии, так же , как и в современной, стада летом
паслись в горах, где было прохладнее и корма имелось в изобилии.
Зимой стада спускались в долины.
78 Главная комната старинного римского жилища, где в отдаленные
времена сосредоточивалась вся жизнь семьи: здесь готовили

Рис. 3. Подполье бани, нагреваемое горячим воздухом.
Рис. 4. Загородная усадьба.

К книге II 485
пищу, ели, работали, отдыхали, приносили жертвы богам домашнего
очага. Впоследствии атрий превратился в парадную комнату для офици-
альных приемов. Отличительной особенностью атрия является довольно
большое отверстие в крыше, через которое падает свет.
?9 Стеклом для окон пользовались почти исключительно в банях.
У Плиния в портике пролеты между колоннами в случае надобности
закрывались рамами со слюдой. Наличие таких рам обнаружено было
недавно в Помпеях, в портике богатого Корнелия Тегета.
80 Внутренний дворик, окруженный портиками.
81 Полукруглая ниша.
82 Обычным отоплением в италийском доме были переносные жаровни,
куда насыпали горячих углей. С конца I в. до н. э. главным образом для
отопления бань, но также и для некоторых комнат, начали пользоваться
горячим воздухом. Рядом с помещением, которое хотели отеплить, скла-
дывали в земле печку, устроенную так, что все тепло от нее шло в под-
полье (обычно около 0.75 м высотой) соответственной комнаты. Иногда
подполье это делали так, что горячий воздух из него поднимался вверх
и по трубам, проложенным в стенах (рис. 3).
83 В загородных усадьбах хозяин всегда стремился устроить себе
баню. Римская баня имела несколько отделений; раздевальню, фриги-
дарий, т. е. помещение с холодным бассейном для плаванья, тепидарий —
помещение, где мывшийся прогревался, где его массировали и растирали
и откуда он переходил в кальдарий: помещение, жарко натопленное,
с ванной или целым бассейном, полным горячей воды. Возле бани часто
находилась площадка для гимнастических упражнений и разных игр;
игра в мяч была одной из самых любимых в римское время.
84 Римляне любили устраивать в усадьбах такие вышки. Мы постоянно
видим их на фресках, изображающих загородные дома. В них обычно
бывало по несколько комнат (рис. 4).
8j Виноградники глубоко и тщательно перекапывали: молодой вино-
градник рекомендовалось перекапывать ежемесячно.
86 Слово, образовавшееся от греческого κρυπτός — «скрытый», «спря-
танный» и латинского porticus — «портик»: портик, в котором пространство
между колоннами на значительную высоту заделывали камнем. Иногда,
как у Плиния, криптопортик представлял собой коридор со сплошными
стенами, в которых только были пробиты окна.
87 Сатурн — древнеиталийское земледельческое божество. Рассказы-
вали, что когда-то он правил Италией и это время и было золотым
веком. В воспоминание об этом в декабре, когда все полевые работы
заканчивались, и справляли Сатурналии, веселый праздник с громкими
восклицаниями: io Saturnalia, с пирушками и обязательными подар-
ками.

486 Примечания
88 Фонтан представлялся древнему италийцу обязательным украше-
нием сада: многочисленные помпейские садики выразительно свидетель-
ствуют об этом.
89 Школы в древности были открыты для посетителей: каждый мог
зайти и послушать, как преподает учитель. На одной помпейской фреске
изображены прохожие, остановившиеся перед школой, чтобы посмотреть,
как идут занятия у преподавателя.
90 Т. е. сенаторов.
91 См. Примеч., I, 55. Асе обычно давали уличным фокусникам и рас-
сказчикам.
92 Астрологические суеверия, вера в значение, которое имеет для
человека положение светил в час его рождения, вера во влияние звезд
были чрезвычайно распространены в римской империи. С этой верой
был связан и страх перед определенными «критическими годами» жизни,
когда человек особенно подвержен опасности; при этом большую роль
играли «священные числа»: 3, 7, 9 и произведения их (21, 42, 49, 63, 81).
Особенно роковым считался 63-й год.
93 Предсказатели, гадавшие по внутренностям жертв.
94 Клятва Регула звучала, примерно, так: «Да погибнет мой сын, если
я лгу».
95 Учитель обычно объяснял правила на трех примерах.
Г6 В обычае было во всех торжественных случаях жизни одеваться
в лучшие одежды.
97 «Зачем я надрываюсь».
98 Если гаруспик обнаруживал в убитом животном двойную печень,
то это считалось особенно счастливым предзнаменованием.
К книге III
1 День в древней Италии начинался с солнечного восхода и заканчи-
вался с солнечным закатом. Поэтому римский час представлял собой не
постоянную, всегда неизменную единицу времени, как у нас, а менялся
в зависимости от времени года: зимой дневные часы были короче, чем
летом, а ночные длиннее. В следующих таблицах дано соответствие
между римскими и нашими часами:
Зима (точнее, день зимнего солнцестояния)
Первый час от 7 ч. 33 м. до 8 ч. 17 м.
Второй « « 8 ч. 17 м. « 9 ч. 2 м.
Третий « « 9 ч. 2 м. « 9 ч. 46 м.

К книге III 487
Четвертый час от 9 ч. 48 у. до 10 ч. 31 м.
Пятый « « 10 ч. 31 м. «11 ч. 15 м.
Шестой « «11 ч. 15 м. до полудня
Седьмой « от полудня « 12 ч. 44 м.
Восьмой « «12 ч. 44 м. « 1 ч. 29 м.
Девятый « « 1 ч. 29 м. « 2 ч. 13 м.
Десятый « « 2 ч. 13 м. « 2 ч. 58 м.
Одиннадцатый час « 2 ч. 58 м. « 3 ч. 42 м.
Двенадцатый « « 3 ч. 42 м. «4 ч. 27 м.
Лето (день летнего солнцестояния)
Первый час от 4 ч. 27 м. до 5 ч. 42 м.
Второй « « 5 ч. 42 м. «6 ч. 58 м.
Третий « « 6 ч. 58 м. « 8 ч. 13 м.
Четвертый « « 8 ч. 13 м. « 9 ч. 29 м.
Пятый « « 9 ч. 29 м. « 10 ч. 44 м.
Шестой « «10 ч. 44 м. до полудня
Седьмой « от полудня « 1 ч. 15 м.
Восьмой « « 1 ч. 15 м. « 2 ч. 31 м.
Девятый « « 2 ч. 31 м. « 3 ч. 46 м .
Десятый « « 3 ч. 46 м. « 5 ч. 2 м.
Одиннадцатый чяс « 5 ч. 2 м. « б ч. 17 м.
Двенадцатый « « б ч. 17 м. « 7 ч. 33 м.
Что касается ночных часов, то длина их в день зимнего солнцестояния
равнялась длине летнего дня, и наоборот, в день летнего солнцестояния —
длине зимнего дня.
Спуринна, следовательно, вставал зимой между восемью и девятью,
а летом между пятью и шестью часами.
2 Около 4V2 км. Римская миля = 1480 м.
3 Ученая поэзия, образцом которой служили для Рима александрий-
ские поэты, отличалась пристрастием к редким, малоизвестным мифам
и обилием мифологических намеков. Для того, чтобы ее понимать, надо
было быть образованным, «ученым» человеком.
4 «... упражнение всегда должно предшествовать еде... хорошими
упражнениями будут: громкое чтение, фехтование, игра в мяч... про-
гулка ... лучше под открытым небом, чем в портике; лучше, если выдержи-
вает голова, на солнце, чем в тени... за упражнениями должна следо-
вать . .. баня» (Цельз, I, 2). Спуринна строго придерживался требований
римской гигиены.
5 Т. е. не на чеканном.
6 Коринф славился своей посудой, изготовленной из особого сплава,
составлявшегося, по словам Плиния, из меди, золота и серебра. Новей-
шие исследования обнаружили в этом сплаве только олово, свинец, цинк
и медь. «Коринфская бронза» ценилась чрезвычайно высоко, и любители

488 Примечания
платили за нее огромные деньги. Цицерон упрекал Верреса за чрезмер-
ное пристрастие к ним, толкавшее его на воровство, а про Августа
говорили, что он обрек на изгнание многих лиц, чтобы только завладеть
их посудой из коринфской бронзы.
7 Чтение, музыка, иногда балет и драматические сцены — это обыч-
ные развлечения за римским обедом. Тогда за столом засиживались
долго. Если у Спуринны летом обед начинался даже в шесть часов, то,
чтобы захватить часть ночи, он должен был продолжаться, самое мень-
шее, часа три.
8 Город в области венетов в долине По, при впадении Силоса (теперь
Сил) в Адриатическое море, богатый и торговый.
9 Т. е. до сенаторского.
10 Образование мальчика начиналось в элементарной школе, где его
научали читать, писать и считать. Затем он переходил к «грамматику»
и под его руководством занимался изучением греческого языка и обеих
литератур, греческой и латинской. Высшее образование, которое полу-
чали далеко не все, давалось в школе ритора: здесь обучались красно-
речию. Богатые люди заменяли первые две школы учителями, приглашен-
ными на дом: так сделала и Кореллия. Теперь ее сын должен был
поступить, говоря современным языком, «в университет»: юноше было
лет 16 или около того. Квинтилиан настойчиво советовал искать ритора
высокой нравственности: «к этим учителям поступают взрослые маль-
чики, и у них продолжают учиться те, кто уже стал юношами: поэтому
надо обращать особенное внимание на то, чтобы учитель мог по своей
нравственной чистоте охранять от обид более нежный возраст и своим
авторитетом удерживать от распущенности пылкую молодежь».
11 Описание усадьбы в этом поместье, см. V, 6.
12 Август передал ведение государственной казной (эрарием), нахо-
дившееся при республике у квесторов, двоим префектам эрария, которых
сенат выбирал из бывших преторов. Нерон постановил, что этих префек-
тов назначает, обычно на три года, сам император. При республике
эрарий был единой государственной казной. Август отделил от нее
«императорское казначейство» — fiscus Caesaris, которым управляли
прокураторы.
13 Бетика, или «Дальняя Испания» (ныне Андалузия), была сенатской
провинцией (см. Примеч., II, 50), которой управлял пропретор, носивший
титул проконсула. О том, как хозяйничали в провинциях римские пра-
вители, красноречиво рассказывает Цицерон, обвинявший, по просьбе
сицилийцев, Верреса, который за краткий срок своего наместничества
разорил и разграбил Сицилию так, «будто по ней прошла война». Ср.:
Ювенал, VIII, 87... «теперь у союзников осталось мало волов, и невелики
у них табуны лошадей. Отец стада [т. е. баран] будет уведен с захвачен-

К книге III 489
ного участочка, а затем заберут и ларов, если на их изображение стоит
смотреть ... ».
3* Товарищем Плиния по управлению эрарием был только Корнут
Тертулл, — префектов эрария было всего двое. Плиний имел, вероятно,
в виду еще троих «префектов военной казны», которые по рангу были
ниже префектов эрария, но несли весьма важную и ответственную
должность.
15 Провинции с 149 г. до н. э. по lex Calpurnia de repetundis (о вымо-
гательствах) имели право жаловаться на своих наместников (см. Примеч.,
II, 28), но жалобу должен был принять и двинуть их патрон и защитник.
16 В 93 г. См. VII, 33, § 4—8.
17 Плиния Старшего.
18 Кавалерист при Веспасиане имел длинное копье, меч и несколько
дротиков (три и больше). Под начальством Плиния находился эскадрон,
в который обычно входило 480 человек, но который мог быть и вдвое
увеличен. Плиний был в Германии, вероятно, в 47 г. под начальством
Домиция Корбулона.
19 Плиний Старший начал, вероятно, с Кимврской войны. Его «Гер-
манские войны» — единственное историческое произведение, которое
в качестве своего источника называет Тацит в первых шести книгах
своих «Аннал».
20 Вера в сны была широко распространена в древнем обществе
(ср.: I, 18 и V, 5). Гаданье по снам признавали такие философы-стоики,
как Зенон и Клеанф; Хрисипп написал целую книгу о снах. Мы имеем
ряд надписей, в которых говорится, что то-то и то-то сделано «по при-
казу», «по совету сновидения». Ср.: V, 5.
21 Древние не любили слишком больших свитков: они были тяжелы
и неудобны. Первая книга Диодора Сицилийского была вследствие своей
длины тоже разделена между двумя свитками, из которых второй (гл. 42)
так и начинался: «Так как первая из диодоровых книг вследствие своей
величины разделена на две книги ...». Величину свитка можно примерно
определить, исходя из того, что для Илиады требовалось 24 свитка,
так же как и для Одиссеи (по песне на свиток).
22 Мы можем составить себе довольно ясное представление об этой
книге, потому что ее широко использовали римские грамматики, до нас
дошедшие, особенно Харисий (вероятно IV в. н. э.). В ней шла речь
о звуках, склонениях и спряжениях, частях речи, о значении некоторых
слов и, преимущественно, о некоторых неустойчивых грамматических
формах.
23 Ауфидий Басе начал, вероятно, со смерти Цезаря и довел свою
историю до смерти Клавдия.

490 Примечания
24 «Естественная история» Плиния Старшего представляет собой
настоящую энциклопедию древности: сюда входят астрономия и физика,
география, антропология, зоология, ботаника, медицина (лекарственные
средства), минералогия, металлургия, история ремесла и искусства. Во
всем этом нет ни самостоятельного исследования, ни критического отно-
шения к источникам, ни глубокой мысли, но множество сведений по
античной науке и технике делают эту книгу для нас совершенно незахме-
нимой. Из всех книг, написанных Плинием Старшим, — это единственная,
сохранившаяся до нас.
25 Плиний Старший был императорским прокуратором, т. е. ведал
финансами (в императорских провинциях квесторов не было), в Нарбон-
ской провинции (теперешний Прованс во Франции), вероятно в Африке,
в Ближней Испании и в Белгике (ныне Бельгия, северо-восточная часть
Франции, часть Нидерландов, области по Рейну и значительная часть
Швейцарии). За этим последовало длительное пребывание в Риме, где он
был важным лицом при дворе; кончил он свою жизнь командующим
флота.
26 Волканалии, праздник в честь Вулкана, бога огня, справлялись
23 августа. В этот день, так же как и 1 января, было в обычае «ради
доброго предзнаменования» сделать хоть что-нибудь из своей обычной
работы, чтобы на весь год обеспечить себе в ней успех и удачу. Плиний
садился в этот день за работу не из таких суеверных побуждений,
а всерьез.
27 См. примечание ι к этой книге.
28 Первый завтрак, который подавался летом в восемь, самое позднее
в девять часов, а зимой — самое позднее в десять часов. Он состоял из
хлеба, размоченного в вине или смазанного медом, винных ягод, маслин,
иногда сыра.
29 Солнечные ванны считались в древности очень полезными; ср.: III,
1 и примечание 4 к этой книге.
з° Второй завтрак бывал обычно в полдень. За ним подавались овощи,
рыба, фрукты и вино.
31 Послеполуденный сон был в обычае у римлян: после второго
завтрака ложились отдохнуть и люди слабого здоровья, как, например,
Август, и здоровые молодые люди вроде Катулла. Аларих в' 410 г.
захватил Рим именно во время такой полуденной сьесты.
32 Обед приходился обычно часа на три зимой, на два — летом. Пли-
ний Старший, вероятно, еще отодвигал его, желая увеличить рабочий
день.
33 Т. е. проводил за обедом около трех часов.
34 См. Примеч., II, 83. Под внутренними * помещениями Плиний здесь
разумеет фригидарий и кальдарий, где плавали, мылись и купались.

К книге III 497
35 Древняя Италия знала мыло только как красящее вещество, и его
заменяло оливковое масло, которым купающегося натирали в тепидарин
или особом помещении, а затем соскребали особым скребком, называв-
шимся «strigilis».
36 Из которой делались выписки.
з? Плиний имеет, вероятно, в виду кукуль: дорожный плащ с капю-
шоном и длинными рукавами, который носили в пути и при зимних рабо-
тах на открытом воздухе.
38 В них он мог заниматься: и читать, и писать.
39 На листках, которые потом склеивали для свитка, писали, разу-
меется, только с одной стороны.
40 См. примечание 6 к этой книге.
41 Эллинистическое искусство любило такие реалистические сюжеты.
В Помпеях, в доме Корнелия Тегета, нашли четыре маленьких статуэтки,
изображающих старика, во многом напоминающего описание Плиния.
42 Плиний Старший пишет, что коринфская бронза бывала трех
разных цветов, в зависимости от того, было ли в ней больше золота,
серебра, или же все три металла — золото, серебро и медь — находились
в равном количестве. Кроме того, были статуи и литые изображения из
коринфской бронзы, особо ценившиеся за свой цвет, напоминавший цвет
печени. Его так и называли «печеночным». По словам того же Плиния,
статуй из коринфской бронзы в его время уже не делали.
43 Плиний хочет подчеркнуть, что он свободен от общего пристра-
стия современников к коринфской бронзе.
44 Античные храмы в известной степени выполняли роль современ-
ных музеев, с той только разницей, что в дар богам приносили вещи
разного качества и высокохудожественные произведения стояли там
рядом с ремесленно убогими.
45 Т. е. в Комум.
46 Очень частый способ самоубийства в древности; ср.: I, 12: смерть
Кореллия Руфа. Тацит приводит множество примеров такой добровольной
смерти. По учению стоической философии добровольно умереть, когда
нечего уже надеяться «на жизнь, достойную жизни», — это высшее веле-
ние разума и блистательное подтверждение нравственной свободы.
Страшная жизнь императорского Рима I в. оказалась очень благодарной
почвой для такого совета: у всех современных писателей встретим мы
ряд сообщений о самоубийствах. Знаменитый противник римлян, Маро-
бод, царь германского племени Маркоманов, вынужденный вследствие
племенных усобиц бежать к римлянам и у них искать убежища (он был
воспитан при дворе Августа), прожил восемнадцать лет в Равенне «и со-
старился, значительно повредив своей славе этой жадностью к жизни»
(Тацит, «Анналы», II, 63). Насколько тягостной казалась жизнь людям того

492 Примечания
времени, об этом свидетельствуют потрясающие слова Плиния Старшего:
«можно думать, что мать земля, сжалившись над нами, создала яды, чтобы
мы, в нашем отвращении к жизни, не погибали медленной смертью от
голода...» («Естественная история»; II, 156).
47 Силий, будучи консулом при Нероне (68 г.), навлек на себя подо-
зрение в том, что он занимался доносами. Плиний, щадя память умершего
и принимая во внимание его дальнейшую безупречную жизнь, не назы-
вает его прямо «доносчиком» (delator), а прибегает к описательному
выражению.
48 Азия — римская провинция, включавшая Фригию, Мисию, Карию,
Лидию и прибрежные острова. Это была сенатская провинция, управляв-
шаяся от Августа до Константина проконсулом.
49 Силий много хворал и, следовательно, не мог быть полезен своим
посетителям.
50 См. Примеч., I, 17.
• δ1 Область в средней Италии (ныне Тегга di Lavoro), славившаяся
своим климатом и плодородием. Она лежала между Лацием, Самнием,
Луканией и морем.
52 После смерти Нервы Траян, усыновленный им, вернулся в 98 г.
из Паннонии (ныне Венгрия) в Рим, где его ожидала торжественная
встреча, в которой приняло участие все население города. В обычае
было выходить навстречу не только императору, но даже крупным маги-
стратам, и поступок Силия при таких императорах, как Нерон или Доми-
циан, навлек бы на него жестокую кару.
53 «Поклонник красоты».
54 В том числе одна, принадлежавшая Цицерону.
55 О той же страсти покупать все новые имения и забывать о старых
говорит с упреком и Колумелла (III, 3).
δΰ Ср.: I, 17. «Почему не иметь мне изображений великих мужей...
и не праздновать дня их рождения? Так же, как моих учителей, обязан
я уважать и учителей всего человечества». (Сенека, «Письма», 64,
9).
^7 Между Неаполем и Поццуолами и сейчас показывают «могилу
Вергилия». Это древний колумбарий, сводчатый склеп, около 1.5 кв. м
с тремя окнами и десятью нишами в стенах, куда ставили сосуды с пеп-
лом умерших.
58 Заседания сената происходили обычно таким порядком: председа-
тельствовавший магистрат делал вводное сообщение (relatio), затем
опрашивал сенаторов, обращаясь к ним с вопросом: «Что угодно сделать
по этому поводу?» (de ea re quid fieri placet), и потом уже происходило
голосование (discessio). См. Примеч., II, 31.
г>9 Геродот, VII, 45.

К книге III 493
60 Во власти императора предоставить человеку возможность про-
явить себя славными делами.
61 Ср.: I, 8, § 1: «погонять, пришпоривать бегущего» — поговорка.
62 «Хорошо соревнование». (Гесиод, «Труды и дни», 24).
63 Военного. Военный трибун — офицерская должность; в каждом ле-
гионе было шесть трибунов, попарно чередовавшихся в командовании.
Во времена республики и еще при Августе они выбирались народом.
Вскоре после него трибунат перестал быть выборным: военачальник,
повидимому, сам выбирал себе офицеров. Светонию было в это время
(10J г.) около 25 лет — возраст, когда лица всаднического звания полу-
чали трибунат.
64 Титул сенатора.
65 Дигесты, XLVIII, II, 2 (по закону о вымогательствах):'«По закону
этому разрешается вчинять дело и против наследников, но только в тече-
ние года после смерти того, кого обвиняют».
66 «не любящие общения с другими».
67 Любимая древними метафора, взятая от пары волов, работающих
вместе, в одной упряжке.
68 Плиний имеет в виду судей, которые могут руководиться сообра-
жениями личного пристрастия и личной выгоды.
69 История эта рассказана у Плутарха в биографии Сертория. Однажды
после поражения он собрал всех своих солдат, велел привести двух лоша-
дей, из которых одна была старой тощей клячей, а другая хорошим конем
с прекрасными статьями и великолепным пышным хвостом. Около клячи
он поставил высокого здорового молодца, а возле хорошего коня малень-
кого бессильного солдата. По знаку, о котором он сговорился с ними
раньше, они принялись вырывать хвосты у лошадей, возле которых
стояли: силач, схватив хвост клячи, тянул его изо всех сил, обливался
потом и, наконец, бросил хвост под громкий хохот присутствующих.
Между тем хилый солдат уже выщипал по волоску весь пышный хвост
большого рослого коня. Тогда Серторий встал и, обратившись к солда-
там, сказал: «Вы видите, насколько упорство и время важнее
силы?».
70 В этом уменьшительном в соединении с «какой-то» явно выражено
презрение.
71 Дигесты, XXVIII, 36, § 7: «Если обвиняемый скончался, завещание
его остается в силе, если только он не сам покончил с собой. Завеща-
ния тех, кто, сознавая свое преступление, предпочли смерть приговору,
лишаются силы».
Там же, XXXIX, 5, § 15: «Дарения, сделанные после совершения
уголовного преступления, не имеют силы».
72 Самая легкая форма ссылки.

494 Примечания
73 Легион имел 10 когорт, в когорте было 400-600 человек. При
империи первая когорта каждого легиона имела тысячу человек, а осталь-
ные девять по 500. Некоторые когорты вспомогательных войск нахо-
дились в привилегированном положении и состояли под командой не
префекта, а трибуна, который был по чину равен трибуну легиона.
74 О женах наместников см.: Ювенал, VIII, 128—130.
75 Кто-нибудь из обвиняемых.
76 Он должен был собрать для суда нужные материалы.
77 Норбан обвинялся в том, что он тайком сговорился с Кастой и,
выполняя как будто поручение провинциалов, на самом деле старался
помочь противной стороне.
78 Он был при Домициане доносчиком.
79 Самый страшный вид ссылки. Местом ее была Гиара (теперь Гиура),
крохотный островок, собственно скала, среди Киклад. Сейчас необитаем.
Филон (александрийский философ I в. н. э.) называл Гиару «самым
скорбным местом в Эгейском море».
80 Она, следовательно, виновна еще и в подкупе, который был бы
для нее не нужен, если бы она чувствовала себя невинной.
81 Ср.: II, 7.
82 По приказу Домициана в 93 г. все философы были изгнаны из
Рима. Это было последовательным проведением политики казней и изгна-
ния всех вождей и учителей оппозиции.
83 Плинию шел тогда 21-й год.
84 См. примечание 63 этой книги.
85 Выражение «сократовская беседа» было для древних синонимом
разговора, богатого мыслью и остроумием, поучительного и интересного.
В хорошем обществе такой застольный разговор считался лучшим раз-
влечением.
86 Плиний боится, что по дороге домой он встретится с людьми,
направляющимися к нему: клиенты приходили приветствовать своего
патрона на рассвете. Древние вставали с солнцем, дорожа естественным
светом, — искусственное освещение было у них скудным.
87 Катона Утического.
88 Он закрыл голову плащом, чтобы остаться неузнанным. ·
89 Плиний разумеет свой «Панегирик Траяну».
90 Например антитезы (противопоставления), повторения одних и тех же
слов, олицетворения и т. п.
91 Формии — городок в Лации у Кайетского залива. Окрестности его
изобиловали виноградниками, дававшими превосходное вино. Многие
богатые римляне имели здесь свои усадьбы.
92 См. Примеч., II, 32.
92 Тацит (XIII, 32) сообщает о сенатском постановлении, принятом

К книге III 495
в 57 г. в целях отмщения и безопасности: если хозяин был убит рабами,
го те рабы, которые по завещанию отпускались на волю и находились
в это время в доме, подвергаются тому же наказанию, что и остальные
рабы. Дигесты, XXIX, 5, § 1: «Так как ни один дом не может находиться
в безопасности, если рабов не заставить под страхом смерти охранять
своего господина, то поэтому и приняты сенатом постановления о том,
что все рабы убитых подвергаются пытке». Там же, XLVIII, 19, 28, § 11:
«Рабов, которые покушались на жизнь своих господ, обычно сжигают».
Потрясающую историю рассказывает Тацит (XIV, 42—45): в 61 г. префект
города, Педиан Секунд, был убит рабом; осуждены на казнь и казнены
были все его рабы — четыреста невинных людей.
94 Для письма брали обычно один лист папируса, складывали его
несколько раз, прошивали ниткой и концы ее припечатывали. На наруж-
ной стороне писали адрес. На одной помпейской фреске имеется изо-
бражение такого письма с адресом.
95 Цицерон. Юноша знал слабое место Плиния, которому чрезвычайно
хотелось быть вторым Цицероном. Плиний по-детски радовался, когда
ему казалось, что между ними есть определенное сходство. Ср., напри-
мер, I, 2, § 4; I, 5, § И; IV, 8, §§ 4-6; IX, 2.
96 См. Примеч., II, 51.
9? См. Примеч., II, 4.
98 Т. е. довольно кратко. Произнесенную речь Плиний решает расши-
рить; эту расширенную речь мы и имеем в его «Панегирике». Ср.: I, 20.
99 Намек на времена Домициана, которому расточали обязательные
и лживые похвалы.
100 Без всяких ораторских украшений.
Ю1 Под «театром» разумеются слушатели, собирающиеся на публич-
ные чтения. Раньше они требовали от писателя неестественных выраже-
ний, изысканной красивости, приятного сочетания звуков, и писатель,
стремясь угодить своей аудитории, подделывался к ее вкусу, становился
ее учеником. Плиний видит начало возрождения хорошего вкуса в том,
что его слушатели особенно одобрили те места его речи, где не было
никакой реторики, и надеется, что писатели и ораторы выучатся у своего
«театра» естественности и простоте.
102 Письмо это принадлежит к числу важнейших документов по
истории хозяйственной жизни Италии. Мы знакомимся из него с несколь-
кими знаменательнейшими фактами: 1) разрастанием крупной земельной
собственности, когда земли в одной и той же округе сосредоточиваются
в одних руках; 2) падением цен на землю, которое вызвано тем, что
нехватало рук для ее обработки; 3) положением мелких арендаторов-
колонов.

4% Примечания
]°з Главный управитель, раб или вольноотпущенник, заметавший
хозяина, который, как правило, только наезжал в имение. В небольших
имениях хозяин ставил вилика, которого можно сравнить с,приказчиком
в старых помещичьих усадьбах; в большом поместье -над ним стоял еще
прокуратор.
]04 Они были подручными прокуратора: вели счета, следили за
рабами. , - . ..
305 Под садовниками (topiarii) здесь разумеются люди, на чьей
обязанности лежало наблюдение за ларками. Интересно,, что крупный
землевладелец того времени считал парк обязательной принадлежностью
своего имения. Тогдашние римские парки во многом напоминали чопор-
ные итальянские и французские сады XVII и XVIII вв. Деревья для
топиария представляли такой же материал, как мрамор или глина для
скульптора и ваятеля. Он превращал группы их путем соответственной
подрезки в изображения охотничьих сцен, морских битв, складывал из
них имя хозяина, заставлял дерево принимать облик зверя. При топиарии
были обычно ученики, которых он обучал своему мастерству.
106 в больших имениях имелся обычно целый штат ремесленников:
плотников, кузнецов, каменщиков, валяльщиков и т. д.
107 Плиний хаживал на охоту и, видимо, любил ее: см. I, б и И, 8.
108 Этими соображениями руководствовались обычно римские земле-
владельцы, предпочитавшие иметь земли в разных концах Италии.
109 Стремясь выжать из'земли все, что она может дать, арендаторы
в то же время не в состоянии были ни удобрить ее, ни дать ей отдыха,
ни даже как следует,ее обработать.
ι10 Для экономической истории Италии того времени место это
является одним из важнейших. «Обессиленье земледельцев», о котором
говорится выше, произошло не только вследствие скудости их средств,
но и потому, что у них не было достаточного количества рабочих чрук:
они физически не могли справиться с землей; хозяин имения вынужден
дать своим арендаторам рабов, которые будут работать под их надзором·
Характерно, что хозяин ищет «честных рабов» и готов заплатить за них
дороже (рис. 5).
111 Жалобы на неурожай встречаются у Плиния часто: см.: II, 4, § 3;
15, § 2; IV, 6, § 1; VI, 3, § 1; X, 8, § 5.
112 Римляне имели обыкновение держать деньги в деревянном сундуке,
обитом медью или бронзой и прикрепленном к полу.
113 Первоначально голосование в Риме было устным и открытым,
но уже во II в. до н. э. народные трибуны, несмотря на ожесточенное
сопротивление аристократии, провели законом тайное голосованье при
выборе магистратов (lex Gabinia 139 г.); вынесении судебных решений
(leges Casia et Caelia 107 г.) и принятии законов (lex Papiria 131 г.).

Рис. 5. Арендаторы, принесшие арендную плату.
Рис. 6. Весталка

К книге III 497
С этого времени каждый имевший право голоса получал от того, на
чьей обязанности лежало считать голоса, при выборе магистратов,
одну табличку, покрытую воском, на которой и писал столько имен,
сколько человек надлежало выбрать. В комициях по проведению законов
голосующему вручали две таблички: на одной стояла буква А (= antiquo
т. е. «отвергаю», «не принимаю»), а на другой UR (= uti rogas, т. е.
буквально «проси»). В судебных заседаниях голосующий получал три
таблички: на одной стояла буква A( = absolvo «оправдываю»), на другой
С (= condamno — «осуждаю»), на третьей NL (=cnon liquet — «не ясно»).
Уже в начале империи значение комиций было значительно умалено,
особенно Тиберием, который в 14 г. передал выборы магистратов сенату.
Теперь сенат требовал для }себя того, в чем раньше, во времена рес-
публики, он отказал народу.
и* Слово «комиций» (от comitium — старинное место для собраний на
форуме) всегда обозначает собрание граждан, созванное и руководимое
магистратом. На этом собрании граждане голосуют и принимают решения.
Сходки (contiones) —это собрания, которые не могут принимать никаких
решений, а только выслушивают делаемые им сообщения. Каждый маги-
страт и жрец имеет право созвать «сходку», чтобы сделать народу
соответственные разъяснения и повлиять на те решения, которые народ
примет в комициях: поэтому «сходки» хотя и не имели никаких полити-
ческих прав, но играли большую роль в государственной жизни Рима.
Что на сходках этих не соблюдалось никаких «парламентских правил»,
что они были буйными и беспорядочными, это можно себе представить.
и5 Молодой знатный римлянин начинал свою карьеру обычно
с военной службы. См. VI, 31 и примечания к этому.
не См. Примеч., II, 45.
117 Рекуператоры были не постоянной коллегией, а выбирались от
случая к случаю: первоначально они решали споры между римскими
гражданами и чужестранцами в составе трех человек: каждая сторона
называла одного, а к этим двоим путем кооптации или с помощью жребия
прибавляли еще третьего. Впоследствии они решали дела по «обратному
получению» (reciperatio) имущества, противозаконно присвоенному обви-
няемым. Выбирались эти судьи неожиданно претором (поэтому «застиг-
нутые врасплох»), и суд происходил так быстро, что не было времени
для противозаконных соглашений и обмана.
ив Письмо является таким образом предшественником современных
газет.
υ9 Т. е. императора. Очень манерно и осторожно, как и требовалось
в те времена, выражена мысль, что хотя Траян и правит как самодержец,
тем не менее он предоставляет своим подданным в некоторых политиче-
ских вопросах право высказывать самостоятельное мнение.
32 Письма Плиния

496 Примечания
120 фульвий Нобнлнор сделал Энння гражданином; Квинтилиан полу-
чил консульство; Исократ и Аристотель были богато награждены. Помпеи
дал римское гражданство Феофану Митнленскому, написавшему историю
его войн. Пиндар и Симоннд получали огромные деньги за каждое свое
стихотворение.
121 Марциал, X, 19, 12—21.
122 Минерве как покровительнице наук и искусств.
123 Разумеется суд центумвиров; см. Примеч., I, 20.
124 Т. е. с речами Цицерона.
125 «Освободитель» — греческое прозвище бога вина Вакха.
126 Без венков и цветов древние не мыслили пира.
127 Катон как образец древней строгости нравов.
К книге IV
1 Область в средней Италии, к северо-западу от Лация. Нынешняя
Тоскана. У Плиния в Этрурии было имение.
2 Было два городка, носивших имя Тиферна: Тиферн Метаврский,
лежавший на р. Метавре (ныне Анджело ин Вадо), и другой, недалеко
от истоков Тибра (ныне Читта ди Кастелло). Оба находились в Умбрии.
3 Провинциальные города, чтобы иметь в Риме представителей своих
интересов и ходатаев, выбирали в качестве покровителей, «патронов»
знатных и влиятельных людей. Им оказывали, разумеется, всяческие
знаки внимания: устраивали торжественную встречу, являлись на дом,
и т. п.
4 О намерении построить этот храм Плиний пишет Траяну (X, 8),
прося его об отпуске из Вифинии.
5 Эти пиршества представляли собой религиозный акт, обязательно
сопровождавший такие праздничные случаи, как освящение храма или
священные игры. В таком пиршестве принимал участие весь город: форум
в эти дни бывал заставлен столами. И еда и сервировка были опреде-
лены строгим ритуалом, установленным во времена седой древности:
посуда подавалась глиняная, угощение состояло из хлеба, пирогов
и фруктов.
6 По римским законам, дети находились в полной зависимости от
отца, имевшего, по словам законодателя, «такую власть над своими
сыновьями, которой нет ни у одного другого народа» (Гай, I, 55). Отец имел
право продать и убить сына; сын не мог иметь никакого собственного
имущества: все, что он приобретал или наследовал, принадлежало отцу.
Отец мог добровольно отказаться от своей власти над сыном — эманси-
пировать его (emancipare). Эмансипация происходила в форме троекрат-

К книге IV 499
ной продажи (mancipare) сына, сопровождавшейся троекратным отпуском
его на волю. После этого сын, по закону XII таблиц, выходил из-под
власти отца· В данном случае мать юноши, разойдясь с Регулом, видимо,
не хотела, чтобы ее имущество перешло в руки мужа, поэтому Регул
и «эмансипировал» мальчика. Зная страсть Регула к деньгам, про него
и говорили, что сын им не «эмансипирован» (emancipatus), а «продан»
(mancipatus).
7 Галльские лошадки вроде пони.
8 По представлению древних, умершего ждала за гробом жизнь, во
многих отношениях похожая на ту, которую он вел на земле. Поэтому
в его могилу клали то, без чего он не мог обойтись в этой жизни:
одежду, украшения, пищу и питье. Воину давали с собой его оружие,
ремесленнику его инструменты, ребенку игрушки. На костер бросали то,
что любил покойник и чем он пользовался при жизни; друзья и родствен-
ники умершего бросали в огонь умершему, как последний подарок,
разные вещи. Регул устроил сыну настоящую тризну в стиле седой
старины, — для Рима II в.н.э. это казалось уже преувеличенным выстав-
лением на показ своей печали.
9 Богатые люди разбивали в Риме при своих домах огромные парки;
такими были, например, «сады Лукулла», историка Саллюстия, Мецената
и др.
ι° Рим был расположен в очень нездоровой местности. Малярия
свирепствовала в «Золотом Риме», и «богине Лихорадке» уже с древней-
ших времен были воздвигнуты алтари и святилища. Особенно нездоровой
была в Риме осень (начиная с августа), когда, по выражению Горация,
«всякий отец и мать бледнеют за своих детей» (Письма, I, 7, 7). Все,
кто мог, уезжали на это врямя из города. Желавшие показать Регулу
свое сочувствие вынуждены были оставаться в Риме.
" Нестора.
I"2 Пчела для древних была символом сладостной, приятной речи.
Рассказывали, что на уста Платона и Пиндара еще в детстве их опусти-
лись пчелы, сообщившие им дар красноречия.
!3 Под эпиграммой первоначально понималась надпись на памятнике
или каком-нибудь художественном произведении. Впоследствии у алексан-
дрийцев эпиграмма стала обозначать небольшое стихотворение, сюжет
которого брался из области литературы, искусства и частной жизни.
Ямб первоначально был стихотворением, бичующим человеческие недо-
статки вообще и пороки отдельных людей в частности. Уже у Солона,
однако, ямб перестал быть орудием нападения; в дальнейшем язвитель-
ный тон перестал быть для ямба обязательным.
и Должность военного трибуна при империи длилась шесть месяцев.
^ См. Примеч., II, 18.
32*

500 Примечания
16 Плиний, вероятно, имеет в виду свой «Панегирик»; см. III, 18.
17 Область за р. Падом (ныне р. По), откуда Плиний был родом.
*8 См. Примеч., I, 37 н письмо II, 17.
19 Для свитков употребляли особый круглый ящик, называвшийся
«scrinium».
20 Спуринна и его жена заказывают художнику и граверу портреты
своего сына; Плиний написал о нем книгу, но одной ему показалось
мало, и он подумывал, не написать ли ему еще одну (см. III, 10).
В поведении Регула необычным было только то преувеличение, которое
он вносил во все изъявления своей печали. Неуместно было устроить
и публичное чтение ничем не замечательной биографии ребенка.
21 Перепиской занимались специально обученные рабы, писавшие под
диктовку. Аттик, друг Цицерона, был первым, устроившим у себя такое
«бюро переписки», приносившее ему немалый доход.
22 См. Примеч., I, 33.
^ «Невежество ведет с собой дерзость, а размышление медлитель-
ность». Слова Пернкла (Фукндид, II, 40, 3).
24 Определение Катона Старшего: «оратор — это хороший человек,
умеющий говорить».
25 «Возвысив голос, громко крича» («Речь о венке», 291). Демосфен
упрекает Эсхина в том, что в голосе его слышится скорее радость, чем
печаль, в то время, когда государство постигла беда.
26 Жреческая коллегия, на обязанности которой лежало наблюдение
за полетом птиц и другими знамениями и толкование по ним воли богов.
Должность авгура была пожизненной.
27 Траяна.
28 Ежегодно в определенный цень каждый авгур называл человека,
которого он считал достойным себе преемником, Вначале авгуры имели
право кооптации; позднее их назначал император. Ср.: Примеч., II, 8,
29 Цицерон был избран авгуром в 53 г. до н. э.
30 Цицерон получил консулат в 63 г. до н. э., 43 лет от роду.
31 Тит н Домициан находились во вражде друг с другом.
32 По обвинению в вымогательствах, возведенному на Басса провин-
циалами. Внфиния — область в Малой Азии, граничившая на севере
с Черным морем и Фракийским Боспором, на юге — с Галатией и Фри-
гией, на западе с Мнсией, а на востоке с Пафлагонией. Завещанная
своим последним царем, Ннкомедом III, в 75 г. до и. э. римлянам, она
была превращена Августом в проконсульскую провинцию, т. е. такую»
которая находилась в ведении сената. См. Примеч., II, 50.
33 Феофан был послан в Рим жителями провинции Вифинии для воз-
буждения обвинения. Письмо Плиния не дает нам возможности предста-
вить себе со всей ясностью, в чем заключались отдельные пункты обви-

К книге IV 501
нения, выдвинутого против Басса, и по каким, «хотя они и звучали
тяжелее... он заслуживал скорее похвалы}). Arguraenta ad hominem,
упомянуть которые Басе поручает Плинию, обычны для античной за-
щиты.
34 См. Примеч., II, 87.
35 См. Примеч., II, 36.
зв Предложения Макра и Гиспона сводились к следующему: с Басса
были сняты все уголовные обвинения, которые «были для слуха тяжелее»,
но по существу подлежали оправданию. Макр поэтому предложил пере-
дать его дело в комиссию о вымогательствах. Гиспон еще смягчил это
предложением своим: оставить Басса в числе сенаторов, не взирая на то,
что он будет под судом.
37 Оно было, очевидно, им уже высказано в частных разговорах.
38 Люди в трауре отпускали длинные волосы и надевали одежду
темного цвета.
39 «предисловия».
40 Раба можно было освободить только при соблюдении известных
формальностей, причем об отпуске его на волю надлежало объявить
перед претором или же в присутствии нескольких свидетелей. Можно
было освободить раба и по завещанию.
41 Легатом называется распоряжение завещателя наследнику выдать
такую-то сумму или такие-то вещи определенному лицу. Юристы, с кото-
рыми говорил Плиний, отказывают Модесту в праве на получение легата
нотому, что у раба не могло быть никакой собственности, — все, что он
зарабатывал или получал, принадлежало хозяину, — а в свободе потому
что он в завещании не был назван как отпускаемый на волю.
42 Тога была национальной одеждой римлян, которую запрещено
было носить жителям провинций, не имевшим римского гражданства.
Вергилий назвал римлян «владыками вселенной, народом, облеченным
в тоги», и тога была настолько характерной приметой римлян, что во
время массового убийства их, организованного Митридатом в Малой
Азии в 89 г. до н. э., она служила главной приметой для их опозна-
вания. Это был большой (в 2—3 раза больше, чем рост человека, ее
носившего) кусок шерстяной белой материи, выкроенной в форме эллипса.
Материю эту определенным образом обертывали вокруг тела.
43 Весталки, жрицы богини Весты, покровительницы домашнего
и государственного очага, должны были в течение 30 лет, пока они
оставались на службе богини, соблюдать строгое целомудрие. Служба их
состояла в поддержании неугасимого огня в святилище (если оя погасал,
это считалось страшным предзнаменованием), исполнении сложного
богослужебного ритуала и молитвах о благополучии и процветании госу-
дарства. Первые десять лет своего пребывания в весталках (обычно

502 Примечания
выбирали девочек в возрасте 6—10 лет) они проводили в учении, следу-
ющие десять в исполнении своих обязанностей, последние десять обучали
молодых, вновь поступивших. Старшая по возрасту весталка называлась
буквально «наибольшей»; звание это было весьма почетным. Весталки
вообще пользовались исключительным почетом: при встрече с ними им
обязан был уступать дорогу даже консул; если им на пути попадался
осужденный на казнь, его миловали. За нарушение целомудрия весталку
наказывали страшной казнью: ее опускали в подземелье на «преступном
поле»(на Квиринальском холме) и в нем замуровывали (рис. 6, см. стр.496).
44 Весталки находились под надзором главного жреца (pontifex
maximus), который имел над ними власть етца. Весталку, по вине кото-
рой потух священный огонь, он подвергал телесному наказанию; уличен-
ных в нарушении целомудрия он осуждал на смерть. Императоры были
главными понтификами. Коллегия понтификов состояла из пятнадцати
человек.
45 Регия — буквально «царский дворец» — небольшое помещение
возле храма Весты на форуме, бывшее местопребыванием главного
понтифика.
46 У подножия Албанской горы (к юго-востоку от Рима) находилось
много дач, в том числе Нерона, Домициана и др.
47 Домициан в 84 г. отправился в поход против германского племени
хаттов, опустошил область союзных племен и вернулся, не повидав врагов
в глаза; в 86 г. он выступил притив Децебала, царя даков, но затем
поручил ведение войны с даками, язигами, квадами и наркоманами
своим легатам и в 90 г. купил мир, обязавшись платить ежегодную дань.
После всех этих «победоносных» войн он справлял триумф.
48 Длинная, доходившая до пят, одежда римских женщин.
49 «О том заботясь, чтоб упасть прилично» (Еврипид, «Гекуба», 569).
50 Соучастника в преступлении весталки засекали розгами на форуме.
См. Примеч., III, 114.
51 «Пал наш Патрокл!» («Илиада», XVIII, 20).
52 Имения сосланных подвергались конфискации. За свое «сознание»
Лициниан не был отправлен на страшный Гиар (см. Примеч., III, 79).
53 См. Примеч., II, 45.
54 При империи существовало три казны: государственная (aerarium
Saturni, называвшаяся так потому, что она помещалась в храме Сатурна),
военная и императорская. В государственную казну кроме доходов, посту-
павших в нее и при республике, шли еще деньги, полученные от кон-
фискации имуществ осужденных, от штрафов и выморочных имуществ.
С 56 г. н. э. управление «казной Сатурна» находилось в руках двух
префектов эрария (aerarium — «казна»), которых назначал обычно на три
года император из числа сенаторов, бывших преторами. Военная казна

К книге IV 503
(aerarium militare) была учреждена Августом в 6 г. н. э. для содержания
войска. Во главе его стоят три «префекта военной казны», назначаемые
также императором из числа сенаторов-преторов на срок в три
года.
Императорская казна (fiscus Caesaris) состояла из средств, лично
принадлежавших императору, и управлялась его доверенными лицами —
прокураторами. /
8 данном случае префекты эрария требовали возвращения денег,
причитающихся писцу, «народу», т. е. в государственную казну, вероятно
на том основании, что писец не дослужил положенного срока.
•г>ь Чрезвычайно любопытно для характеристики нравов того времени,
что магистрат, не присвоивший себе втихомолку денег, на которые ои
не имел никакого права, осыпан со всех сторон похвалами.
56 Тускул — город в Лации, вокруг которого расположено было мно-
жество загородных дач. Поблизости от него лежит современный горо-
док Фраскати.
<">? Дети римских граждан (мальчики) носили тогу с широкой красной
нолосой по краю. Такая тога называлась «претекстой». Мальчик носил
ее до совершеннолетия, т. е. до 16 лет.
58 Нынешний Милан.
09 в древнем Риме школа, начиная от элементарной и кончая
высшей — школой ритора, — была делом частным, в которое государство
не вмешивалось. Всякий, кто хотел, мог открыть школу, и родители были
вольны выбирать между учителями. Иногда, как в данном случае, роди-
тели могли пригласить учителей, которых они выбрали сами, и таким
образом открыть собственную школу. Иногда из городских сумм выделя-
лись специальные средства для оплаты приглашаемого учителя. Если
место бывало выгодным, то претенденты на него нередко пускали в ход
средства не очень чистые, и приглашенным оказывался не всегда самый
достойный.
Плиний поэтому и хочет, чтобы родители выбрали учителей для
вновь учреждаемой школы с особым вниманием и осторожностью. Он
предусмотрительно не называет суммы, которую собирается пожертвовать,
рассчитывая, видимо, на то. что родители решатся назначить на такое
дело, как основание высшей школы для своих сыновей, крупные
деньги.
60 Стихотворный размер, которым писали небольшие стихотворения
самого разнообразного содержания. В римской поэзии его ввел в моду
Катулл, заимствовавший его в свою очередь от александрийцев. В пере-
воде гендскасиллаб значит «одиннадцатислоговой». Схема этого размера
такова: <^>»ч^— <^\~/ — о»— о» .
605 Катулл, 16, 5 (пер. Пиотровского).

5 04 Примечания
61 Эклога — буквально «отобранная», «выбранная». Так называли
грамматики преимущественно стихотворения Вергилия из ^пастушеской
жизни, и название это стало потому синонимом идиллии.
62 Бездетность браков, приводившая к значительному уменьшению
народонаселения в Италии, вызывала серьезные опасения у правитель-
ства. Отсюда законы, лишавшие холостяков права наследования, и разные
привилегии для многодетных отцов. См. Примеч., II, 54. Законы эти,
однако, не достигали цели: положение бездетного человека, за которым
всячески ухаживают, рассчитывая получить от него наследство, о чем
так красноречиво рассказывают Гораций и Ювенал, оставалось для
многих более привлекательным, чем положение отца семейства, обреме-
ненного детьми.
ю Минуций Фундан по окончании годового срока своего консульства
должен был, в качестве проконсула, отправиться наместяиком в провин-
цию. В качестве квестора он мог взять с собой Азиния Басса. Плиний
и просит прощения за свою торопливость, потому что он забегает на год
вперед. По взглядам доброго старого времени квестор находился по
отношению к наместнику в положении сына.
в* См. Примеч., I, 20. Напомним, что заседания центумвиров происхо-
дили в Юлиевой басилике — огромном двухэтажном здании (прямоугольник
длиной в 109 м, шириной в 40 м), разделенном колоннами на три про-
лета (нефа). В ней находились четыре возвышения (tribunalia), на каждом
из которых заседала коллегия центумвиров. Все нефы и верхний этаж
были заняты слушателями.
85 Костюм римлянина того времени состоял из трусов, туники
(длинной, чуть пониже колен, шерстяной рубахи-безрукавки) и
тоги.
66 См. примеч. 42 к этой книге. Неудобная тога уже с конца респу-
блики начала уступать место греческому плащу, паллию. Светоний рас-
сказывает, как Август, увидев однажды на форуме толпу римских граждан,
закутанных в эти плащи, возмутился, продекламировал стихи Вергилия
«о римлянах, владыках вселенной, одетых в тоги» и распорядился, чтобы
на форуме и в официальных местах римский гражданин не смел появ-
ляться иначе, как в тоге.
67 Струнный инструмент, похожий на лиру.
68 См. Примеч., III, 90.
69 Император в качестве верховного судьи мог лично заняться раз-
бором важного или заинтересовавшего его дела. На знаменитой колонне
Траяна в Риме Траян неоднократно представлен в роли судьи. Обычно
в таких случаях им приглашались в качестве советников опытные
юристы и сведущие в судейском деле люди/ Подобное приглашение рас-
сматривалось, конечно, как большая честь. Ср.: VI, 31.

К книге IV 505
70 Главный город галльского племени аллоброгов в Нарбонской
Галлии (Прованс) на левом берегу Родана (Роны).
71 В обычае древних было, умирая, увековечивать память о себе
в родном городе каким-нибудь даром: поминальным обедом, ежегодно
устраиваемым на деньги, специально оставленные для этого по завещанию;
гладиаторскими играми, которые в сознании римлян были именно своего
рода тризной, которую надлежало справлять по покойнику и для ежегод-
ного повторения которой завещатель оставлял специальные средства.
Плиний говорит об играх, устроенных во Вьенне, употребляя греческий
термин: gymnicus agon. Южная Галлия с давних пор через Массилию
(Марсель) находилась под сильным греческим влиянием, и можно было бы
думать, что речь здесь идет о чисто греческих гимнастических состяза-
ниях: бег, прыганье, метанье диска, борьба и т. д. Дальше, однако,
говорится об «агоне» в Риме, который портит нравы во всем мире. Гре-
ческих агонов в Риме не было, поэтому скорее всего можно думать,
что речь идет именно о гладиаторских боях. В высоко интеллектуальных
кругах римского общества протесты против этой страшной бойни разда-
вались очень редко. Цицерон писал, что он не испытывает удовольствия,
когда видит, как люди убивают или друг друга, или прекрасных зверей
(гладиаторы сражались и со зверями); Сенека возмущался, что смерть
человека служит предметом забавы и развлечения. На это возражали,
что это зрелище воспитывает в зрителе презрение к смерти и мужество.
Вредное воздействие гладиаторских игр было, однако, несомненным. Мы
знаем, что знатные юноши шли учиться фехтованью у гладиаторов;
о романах с гладиаторами у женщин высшего круга мы прочтем и у
Ювенала и у Тацита. Вероятно, об этом развращающем влиянии думал
Юний Маврик, подавший голос за упразднение игр в Вьенне, и его же
имел в виду и Плиний.
72 Во главе городского управления стояли два дуумвира, ведавшие
с помощью городского совета и младших магистратов всей жизнью
города.
73 Т. е., видимо, своей властью, не будучи уполномочен на то город-
ским советом.
74 Древние обедали полулежа, опираясь левой рукой на подушку,
лежавшую на краю ложа, обращенном к столу, и правой держа кушанья.
На одном ложе помещалось обычно три человека; лежали они не вдоль
ложа, а наискось его, и голова следующего приходилась на уровне груди
предыдущего.
75 Ядовитость этого ответа заключается в том, что Вейентон, так же
как и его друг Катулл Мессалин, был доносчиком при Домициане.
76 Древние, вероятно, меньше читали сами, чем слушали чтение, для
чего у богатых людей имелись специально обученные рабы. См. письмо

506 Примечания
Плиния (III, 5) о манере заниматься Плиния Старшего, его дяди. Возможно,
что Плиний представляет себе Басса «слушающим» не только чтение, но
и музыку, ипеяие, и театральные сценки —все, чем развлекались римляне
на своих долгих обедах.
77 С шестидесятилетнего возраста.
78 Четыре коллегии центумвиров (см. Примеч., I, 20) объединялись
в случае разбора какого-нибудь особо важного дела.
<*> Т. е. от деятельности адвоката.
ьо Ср.: III, 20 н примечания к нему.
«' См. Примеч., I, 26.
S2 «Об этом позаботится тот, кто стоит над нами», т. е. император.
83 При переписывании переписчиком, не всегда достаточно образо-
ванным и, конечно, всегда торопившимся, в книгу неизменно вкрадыва-
лись ошибки, иногда совершенно искажавшие смысл текста. Исправить
их мог, конечно, лучше всего сам автор, и об этом именно н просит
Плиния Мецилнй Непот.
й* Книжная торговля в Риме уже в I в. н. э. была обширной и ожив-
ленной. Гораций называет братьев Созиев, у которых продавались его
стихи. Марциал упоминает нескольких книгопродавцев. У них были
собственные лавки, находившиеся во времена Марциала и Плиния, пре-
имущественно, на улице, называвшейся Аргилетом. На дверях или на
колоннах, если лавка помещалась в портике, висели объявления о про-
даже таких-то и таких книг.
85 «... человек таков,/Как те, кому приятно с ним водиться». (Отры-
вок из потерянной трагедии Еврипнда «Феникс», 809).
86 Наличие библиотеки для людей определенного круга было в рим-
ском обществе настолько обычно, что Витрувий (римский архитектор
I в. н. э.) оставил указания, в какой части дома устраивать для нее
помещение. С тех пор, как Азиний Поллион украсил устроенную .им
общественную библиотеку бюстами знаменитых писателей, этот обычай
вошел в употребление и в частных библиотеках. Непот происходил из
Цнсальпинской Галлии и был, следовательно, земляком Плиния и его
адресата.
87 Члены суда должны были являться на судебные заседания; в случае
пропусков претор мог наложить на них штраф. Плиний и обращается
к Роматию как претор, грозя ему наказанием и рассказывая о случае
с Лицинием Непотом.
88 Римляне очень любили, чтобы в беседках, где они устраивали
свои летние столовые, или около них была вода. В столовой Корнелия Тегета
в Помпеях, устроенной в саду, вода, бившая из фонтана в нише, стекала
в бассейн, оттуда шла небольшим протоком между ложами и по сере-
дине беседки опять била фонтаном. В доме Саллюстия (Помпеи) рядом

К книге V 507
со столовой беседкой в садике находился водоем с непрерывно бьющей
водой. Устроить вокруг источника, о котором пишет Плиний, летнюю
столовую было вполне во вкусе того времени. Очень вероятно, что
«маленькая столовая» возле чудесного ключа находилась в имении самого
Ллииия.
*9 Ныне озеро Комо в северной Италии.
К книге V
1 Как адвокаты в своих защитительных речах опирались на ре-
шения, вынесенные в прежних процессах, так и Куриан рассчиты-
вал, опираясь на отказ Плиния от наследства, подействовать на осталь-
ных сонаследников и понудить их к отказу также и от их доли
наследства.
2 См. Примеч., IVt 12.
3 Если Плиний подарил бы ему свою долю, то это свидетельство-
вало бы только о его щедрости; если бы он отказался принять ее по
завещанию, то это значило бы, что он признает завещание неспра-
ведливым.
4 Куриан предлагает Плинию, хотя он и лицо заинтересованное, роль
посредника. Этим он выражает полное доверие его беспристрастию
и справедливости. Плиний так и понимает это предложение («почему мне
считать себя хуже, чем я кажусь тебе»), ио предостерегает Куриаяа,
что этим лестным мнением он его, Плиния, не подкупит («у меня хватит
твердости произнести решение в пользу твоей матери»). Посредник
решал дело вместе с советниками, которых мог выбрать по своему усмо-
трению.
-1 Вместе с советниками, чтобы обсудить дело.
6 Завещатель имел право лишать наследства прямого наслед-
ника, если на то имелись уважительные причины, и передать свое
состояние кому угодно. Законный наследник мог обратиться с
жалобой в суд центумвиров, ведению которого подлежали дела
о наследствах, так как существовало требование оставлять по заве-
щанию каждому из необходимых наследников по крайней мере
четверть его законной доли. Если это требование не выполнялось,
то необходимый наследник мог настаивать на выдаче ему его
полной законной доли, т. е. на уничтожении завещания.
Право на предъявление такой жалобы было ограничено, однако, ко-
ротким сроком: если наследник, названный в завещании, владел заве-

508 Примечания
щанным ему имуществом в течение двух лет, оно от него не могло уже
быть отобрано.
7 В ходе суда могли обнаружиться обстоятельства, навлекающие *
например, на наследников обвинение в оскорблении величества. Дружбу
с Рустиком и Гратиллой можно было при Домициане рассматривать, как
преступление.
8 Богиня Согласия, соблюдавшая мир и согласие между гражданами
в государстве и между отдельными лицами в обществе и в семье. Храм
ее, от которого сохранились значительные развалины, находился в северо-
западном конце форума. Храм этот обещал воздвигнуть диктатор Фурий
Камилл во время последней ожесточенной борьбы между патрициями
и плебеями; выстроен он был по распоряжению сената, когда борьба
эта прекратилась. Храм отремонтировал и восстановил Тиберий в 7 г.
до н. э. по поводу своего триумфа над германцами; освящен он был им
же в 12 г. н. э. по случаю подавления очень опасного восстания в Дал-
матии и Паннонии.
9 По римским законам, завещатель должен был обязательно назна-
чить одного или нескольких наследников, но мог при этом кому угодно
отказать (= подарить — дать легат) любую сумму. По закону 40 г. до
н. э. (lex Falcidia), однако, наследник, названный в завещании, должен
был получить не меньше четвертой части всего имущества. См. примеч. (3
этой книги.
10 Намек на учение стоиков.
11 Дрозды были одним из любимейших блюд у римлян. Варрон, напи-
савший в конце I в. до н. э. сочинение о сельском хозяйстве, рассказы-
вает; что у его тетки в 36 км от Рима было имение, где она устроила
птичник, вмещавший большое количество дроздов. Продав однажды пять
тысяч этих птичек, она выручила за них шестьдесят тысяч сестерций.
Цена на дроздов следовательно была 12 сестерций за штуку (стоимость
3—4 модиев, т. е. Hfe—2 пудов, хлеба).
12 См. II, 17, § 26—28.
33 Диомед, знаменитый греческий герой, встретясь в бою с Главком,
сражавшимся на стороне траянцев, и видя его редкое мужество, спраши-
вает у юноши, кто он и откуда. Главк рассказывает ему о своей родо-
словной: оказывается, что дед Диомеда был другом и гостеприимцем
Беллерофонта, деда Главка. Оба героя здесь же, на поле битвы, заклю-
чают дружбу и обмениваются подарками.
«В оное время у Главка рассудок восхитил Кронион:
Он Диомеду герою доспех золотой свой на медный,
Во сто ценимый тельцов, обменял на стою щи й десять. . .».
(«Илиада», VI, 234-236).

К книге V 509
J4 Мимы — актеры, игравшие веселые, часто непристойные, в основ-
ном импровизированные сценки, основой которых было комическое вос-
произведение (μιμέω по-гречески — «подражать») человеческих характе-
ров.
ϊ5 См. «Указатель собственных имен» — Сотад.
16 Перефразировка знаменитого стиха Теренция: «Я человек, и ничто
человеческое мне не чуждо».
17 Нерон писал стихи.
*8 В комнату, где хозяин занимался» как и все древние, лежа на
постели.
19 Викетия — город в области венетов, между Вероной и Патавием
(Падуей); ныне Виченца.
20 Дело обстояло, видимо, так: Соллерс, пользуясь своим весом
и званием сенатора, захотел устроить рынок у себя в именин, находив-
шемся поблизости от Викетии, что для викетинов было, разумеется,
неудобно и невыгодно. Они обратились в сенат с жалобой и взяли себе
адвоката, который после первого же выступления бросил своих клиентов
и не явился в суд. Продолжение этой истории см. в письме 13 этой же
книги.
21 См. Примеч., IV, 19.
22 См. Примеч., III, 20.
23 Листва некоторых деревьев (преимущественно вяза и тополя)
служила обычным кормом для скота в древней Италии.
24 По представлению римских агрономов самым подходящим местом
для посева злаков были равнины.
25 См. Примеч., II, 78.
26 См. Примеч., III, 105.
27 Т. е. в виде очень вытянутого, удлиненного элипса. Дорога эта
в других местах этого письма называется еще ипподромом. Она прохо-
дила по большому парку.
28 Для «маленького источника» оставлено в полу круглое отверстие,
и вода его через несколько «трубочек», расположенных кругом, бьет
в высокую чашу, находящуюся посередине источника.
2» От фонтана.
30 От греческих слов: ύπο — «под» и καυστος — «нагретый». Так
называлось подполье, в котором собирался теплый воздух от печки. См.
Примеч., II, 82.
31 См. Примеч., II, 83.
32 Ванны были опущены ниже пола, так что в них, так же как,
например, в бассейн Стабиевых бань в Помпеях, надо было спускаться
по ступенькам.
33 См. Примеч., II, 86.

570 Примечания
34 Буквально — «место для конских скачек», от греческих слов:
ίππος — «лошадь» и δρόμος — «бег». Под этим названием Плиний понимает
настоящий парк, середина которого была занята широкой площадкой
в виде вытянутого элипса, один округленный конец которого был срезан.
35 Т. е. букс подрезан в форме милев ых столбов, которые ставили
на римских дорогах через каждую милю.
36 Карист (теперь Karystos или Kastel Rosso) на острове Эвбее
(у восточных берегов Греции), славившийся неподалеку находившимися
мраморными ломками прекрасного зеленоватого мрамора (циполлин).
37 Эней — главный герой «Энеиды», Ахилл — «Илиады». Описание
оружия первого см.: «Энеида», VIII, 620 и ел., второго — «Илиада», XVIII,
478 и ел.
38 Подразумевается «сравнивать». Цитата из «Буколик» Вергилия
(I, 23).
39 Маленькие города неподалеку от Рима, опоясанные дачами богатых
людей: Тускул (ныне Фраскати), Тибур (ныне Тиволи) и Пренесте (ныне
Палестрина).
40 См. Примеч. IV, 42. Дома ходили, обычно, в удобной тунике. Мар-
циал, замученный своим положением клиента, который обязан был
являться к своему патрону и сопровождать его неизменно в тоге, взды-
хал о tunicata quies — «покое в тунике».
41 Так как старое римское право требовало, чтобы личность назна-
чаемого наследника была для завещателя persona certa, т. е. личностью
вполне известной, завещание в пользу неизвестного (persona incerta) было
недействительно. Невозможно было, например, назначение наследником
лица, которое должно еще было родиться. На том же основании невоз-
можно было назначение наследниками юридических лиц.
42 Члены городского совета.
43 Вергилий, «Георгики», III, 8.
44 Вергилий, «Энеида», V, 195.
4* См. III, 5, §§ 3—4.
46 Плиний пользуется сравнением из области медицины, чтобы на
конкретном примере показать разницу между оратором и историком:
оратор часто может дать как бы один скелет событий; под рукой исто-
рика (вспомним, что для древних история была прежде всего литератур-
ным произведением) скелет должен превратиться в живое существо.
47 Знаменитое определение, данное Фукидидом своей истории (I, 22):
«приобретение навеки».
48 «Спор», «состязание».
49 Обвиняемый мог просить у претора, чтобы дело было отложено,
и он мог тем временем подготовиться к защите.
Γί0 С прежними писателями-историками, например с Ливием.

К книге V j//
и См. Примеч., I, 20.
58 Плиний явился послушать адвокатов противной стороны, против
которых он должен был выступать в «комперендинации»; слово это
означает взаимное предложение сторон явиться в ближайший третий
судебный день (perendino, т. е. tertio die) перед судьями, которым претор
поручил разбирать данное дело. Для понимания этого письма надо
помнить следующее: по древнеримским воззрениям адвокат был другом
своего клиента, и его помощь являлась дружеской услугой, оплачивать
которую запрещалось законом (lex Cincia de donis et muneribus 204 г.
до н. э.). Уже во времена республики закон этот обходили, и Цицерон
составил себе состояние отчасти из получаемого гонорара. Закон Цииция
был подтвержден сенатским постановлением, принятым при Августе в 17 г.
до н. э. Постановление это также скоро оказалось забыто, и ввиду уве-
личивающихся злоупотреблений в 105 г. н. э. претор Лициний Непот
в своем эдикте, который он, по древнему обычаю, издал при вступлении
в должность, доводя в нем до всеобщего сведения те положения, кото-
рыми собирался руководствоваться в течение своей магистратуры, энер-
гично выступил против оплаты адвокатских услуг, ссылаясь при этом
на соответственное сенатское постановление. Непот выступает по этому
письму в роли претора, который на основании законов (leges Iuliae
Цезаря и Августа) руководил уголовным следствием: в коллегии прето-
ров, число которых, начиная со времен Суллы, колебалось между 8
и 18, он, следовательно, выступал в роли уголовного следователя. По
понятиям римского права следствие (ius) отделено от судейского разби-
рательства (iudicium): первым занимался претор; второе находилось
в ведении присяжных судей, которые получали от претора формулу —
письменное указание, как им следует действовать. Пример Непота подей-
ствовал на его коллегу — «претора у копья»,,который руководил центум-
виральным судом и который тоже задумался, не должен ли и он запретить
адвокатам принимать гонорар и в гражданских делах. До принятия
решения он приостановил работу центумвиров и в последнюю минуту
объявил отмену дела, которое было назначено к слушанию и на которое
явились и судьи и адвокаты.
53 Децемвиры председательствовали в четырех коллегиях, на которые
делился суд центумвиров.
54 Жадность адвокатов доходила до того, что они не только бессо-
вестно обирали своих клиентов, но часто входили и в тайное соглашение
с противной стороной, изменяя таким образом своему подзащит-
ному.
55 См. Примеч., IV, 60.
56 Плиний шутливо олицетворяет стихи Светония, представляя их
как людей, которым грозит суд.

512 Примечания
δ? Ямбический триметр, в котором на последнем месте стоит трохей,
т. е. ^—ч^ — /^ — ч^ — /^' . Употреблялся обычно в насмешли-
вых, ядовитых стихах.
58 Посвящение храма или какого-нибудь другого здания представляло
собой очень торжественную церемонию. Когда магистрат давал обет
воздвигнуть храм, то коллегия понтификов должна была утвердить этот
обет, но могла и отвергнуть, если, по ее мнению, не все в обете соот-
ветствовало установленным правилам. Так, когда в 208 г. до н. э. Марцелл
во время войны с галлами пообещал воздвигнуть храм двоим божествам
вместе, то понтифики сочли такой обет противоречащим ритуалу, не
допускавшему посвящения одного святилища двум богам вместе. Если
обет был принят, то выбирали для постройки место, освящали его
и закладывали первый камень будущего здания. Когда оно было закон-
чено и наступал день посвящения, то магистрат, которому поручено было
произвести это посвящение, приходил к храму в сопровождении коллегии
понтификов и множества собравшихся зрителей. Главный понтифик
(pontifex maximus), закрыв, как полагалось при священнодействии,
голову, громко и отчетливо произносил посвятительную молитву, которую
посвящающий магистрат повторял за ним слово в слово, держаясь при
этом обеими руками за дверной 'косяк. Все присутствующие хранили
в это время благоговейное молчание. Затем приносилась жертва, устраи-
валось угощение для народа, игры и вообще разные увеселения.
Сохранилось множество надписей из провинциальных городов, в кото-
рых сообщается о многочисленных посвящениях храмов и разных общ е-
ственных зданий — терм, театров, рынков. Когда здание посвящает ся
божеству, то в посвятительной молитве после имени божества называет ся
имя того или тех, кто на свои средства произвел постройку, указывает ся
причина постройки («по велению бога», «по указанию сновидения», «по
постановлению декурионов»); истраченная сумма и ее источник («на соб-
ственные деньги», «на государственные деньги»); месяц и день, когда
посвящение произведено; характер места, где здание воздвигнуто («на
своей земле»; «место отведено по постановлению декурионов»). Если
здание построено в честь какого-нибудь лица, то надпись называет его
имя и все его титулы, а также имя строителя и все перечисленные выше
обстоятельства. Относительно портика, выстроенного Фабатом, мы узнаем
только из письма Плиния, что Фабат действовал от себя и от лица сына.
Все остальное не известно. Не известно также, о каких дверях идет речь.
59 Плиний еще окончательно не отделал свою речь и не снабдил ее
предисловием.
6° См. письмо 4 этой книги и соответственные .примечания. Письмо
это может служить античной иллюстрацией' к старой русской пословице:
<С сильным не борись, с богатым не судись»». Чрезвычайно характерно,

К книге V 513
'что поступок Номината, изменившего своим клиентам из страха перед
влиятельным и сильным человеком, был всеми оправдан: единственный
осуждающий голос не кашел отклика. Даже ламентации Нигрина по-
строены безлично и обходят поступок Номината. Послы викетинов, пожив
в Риме, видимо, уразумели, чего они могут ждать от лицеприятного
сенатского суда, и поэтому, вероятно, и не нападали на своего «адвоката»,
βι См. V, 9.
62 Азгуст в 20 г. до н. э. установил государственный надзор за
дорогами и поручил его «дорожным надзирателям» (curatores viarum),
которых на неопределенный срок должен был назначать сам император.
Каждая большат дорога находила?ь в ведении своего «надзирателя»,
сенатора, по крайней мере, преторского ранга, который следил за ее
состоянием, пролззэдил необходимые ремонтные работы, давал разреше-
ния на постройки на земле, принадлежащей дороге, приказания уничто-
жать постройки, возведенные на этой земле без разрешения, и т. д.
В 15 г. н. э., в начале царствования Тиберия, была создана коллегия для
надзора за готгоянием берегов Тибра и его русла. Она состояла из пяти
членов, которые выбирались из сенаторов сначала по жребию, а позже
назначались императором. Один из пяти, бывший консул, являлся пред-
седателем коллегии.
63 Эмилиева дорога, названная по имени своего строителя, Марка Эми-
лия Лепида (187 г. до н. э.), примыкала к Фламиниевой дороге и шла от
Аримина (ныне Римини) через Бононию (Болонья) к Плацентии (Пьяченца).
61 Плиний состоял (вероятно 105—107 гг.) в коллегии, надзиравшей
за Тибром·
65 Намек на времена Нерона и Домициана.
66 См. Примеч., III, 51.
67 Педагогом (от греческого παΓς, παιδος — «ребенок» и ά'γω — «веду»,
букгально «детоводитель») назысался раб, который обязан был ироЕожать
ребенка в школу и на котором лежала обязанность вообще следить за
ребенком. По роли своей он ближе всего подходит к «дядьке» старинных
русских семей. Учителя занимались только обучением своих питомцев.
68 По римскому закону девочка могла выходить замуж уже после
12 лет. Юноша мог жениться после совершеннолетия, т. е. 16 лет.
69 При похоронах.
70 Мифы о переселении людей на звезды. Одна из любимых тем
алекгандрийской поэзии.
71 Элегическим дистихом называется соединение гексаметра (б дакти-
лей: отсюда и название «шестимерный») в первом стихе и пентаметра
(«пятимерный») во втором. Вот схема элегического дистиха:
— ч_>ч_> — ^^-£_^ч_>_1— _^_^^_1, (6 стоп: гексаметр)
— ^у~> — — _L_Lw^ — ^ч_>— (5 стоп: пентаметр)
33 Письма Плиния

514 Примечания
72 В каждом знатном доме хранились маски предков. Их снимали
с умершего, затем эти портреты-маски вешали в особых шкафах, причем
под каждой стояла надпись с именем лица, с которого была снята маска,
перечислением его званий и всех его подвигов. Маски были соединены
между собой проведенными по стенке шкафа линиями; таким образом
получалось генеалогическое дерево данного рода.
73 «всегда, как детей, вас любивший»,— говорит Телемах об Одиссее
(«Одиссея», II, 47).
7* По древнеримскому представлению семья, в состав которой входят
жена, дети, внуки, рабы, представляет собой государство в миниатюре,
и «отец семьи» должен о ней так же заботиться, как царь о своих под-
данных. Ср.: VIII, 16, § 2.
75 Мы знаем, какую большую роль играли образованные отпущенники
в римских домах. Они были секретарями, чтецами, библиотекарями,
учителями, врачами, управителями и т. д. Многие из них составили себе
имя в литературе, например Тирон, издатель Цицерона, Юлий Гигин,
заведывавший палаткнекой библиотекой. Отпущенниками были некоторые
знаменитые римские поэты: Ливии Андроник, Теренций, Федр.
76 Намек на дощечку, которую вешали при продаже на шею рабу
и в которой были указаны его родина, возраст, знания, достоинства
и недостатки. Этой краткой характеристикой продавец как бы давал
гарантию за продаваемого раба; если он этой гарантии дать не мог, он
вместо дощечки кадегал на раба шапку.
77 Уже Цельз, автор трактата по медицине, живший при Тиберии,
рекомендовал легочным больным мягкий климат Египта и длительные
морские путешествия.
78 Колония, основанная Юлием Цезарем недалеко от Марселя в 54 г.,
ныне — Фрежю.
79 Античная медицина рекомендовала лечить чахотку молоком.
80 См. IV, 9.
81 Inquisisitionem postulaverunt (ср.: III, 9, § 6) — техническое выра-
жение: магистрат (претор) дает обвинителю срок, в течение которого он
должен собрать все данные для ведения процесса, и даже предоставляет
ему особые полномочия.
82 Цицерон, «Об ораторе» I, 94; Орат., 18.
83 «... с похвалою великою люди той песне внимают, / Всякий раз еют
как новою, душу свою восхищая.... » («Одиссея», I, 35).
К книге VI
1 Река По в Северной Италии.
2 Область в средней Италии на берегу Адриатического моря.

К книге VI 515
з Потому что, по словам Плиния, у него вовсе не было памяти.
См. IV, 7, § 4.
* Какие-то суеверные приметы, которые, по мнению Регула, должны
были иметь влияние на исход дела.
5 См. Примеч., II, 93 и II, 20, §§ 4-5 и 13.
6 Доносчики при Траяне были изгнаны.
7 Ср. III, 19, § 7.
8 См. Примеч., III, 51.
э См. V, 20.
10 Античная книга имела форму свитка: отдельные листочки папируса
склеивались один с другим; последний листик всей полосы прикреплялся
к стерженьку, на который вся полоса и навивалась. Относительно дощечек
см. Примеч., I, 26.
11 Старые республиканские магистратуры, которые при империи
доставляли только внешний блеск и почти совсем лишились своего перво-
начального значения и смысла, тем не менее даже лучшим и вдумчивым
людям того времени казались целью, к которой следовало стремиться*
и были окружены ореолом почета. До самого конца жизни древнего
мира консулат считался высшей почестью, которой может достигнуть
римский гражданин. Высшие магистратуры оставались предметом страст-
ных желаний и неустанных стремлений. Кандидат всячески старался зару-
читься благосклонностью своих избирателей. Консулат замещался, вероятно,
со времени Нерона, по императорскому назначению. Выборы в остальные
магистратуры производились сенатом, но император рекомендовал обычно
небольшую часть кандидатов сенату. Рекомендация эта имела значение при-
казания; остальных лиц сенат выбирал свободно. Письма Плиния (II, 9; VI, 9;
настоящее, а также VIII, 23) прекрасно рисуют напряженную атмосферу
«предвыборной агитации» того времени и ее характер. Желающий быть
выбранным должен был заручиться расположением большинства сенато-
ров: «приобретать друзей; приобретя их, за ними ухаживать», а кроме
того действовать и через влиятельных лиц, вроде Плиния, чьи рекомен-
дация и просьба имели вес и силу. Чем больше было таких просителей,
тем вернее был успех; этим и объясняется просьба Плиния к Минуцию
Фундану (бывшему консулом в 108 г.) приехать в Рим и действовать
заодно в пользу Назона.
12 «... никто, покуда живу я и вижу,/Рук на тебя дерзновенных,
клянуся, никто не подымет» («Илиада», I, 88—90). Плиний приводит
только начало этой цитаты: «никто, пока я жив».
13 Беспокойство Плиния за своего друга вызвано, вероятно, следу-
ющими обстоятельствами: по римским законам наследство сливалось в одну
безразличную массу с собственным имуществом наследника. При жизни
наследователя, Валерия Вара, Атилий мог получить полное удовлетво-
33*

Si6 Примечания
рение из его имущестЕа; теперь имущество это попало в руки
Максима, который, повидимому, сам обременен долгами (иначе бес-
покойгтво Плиния было бы лишено основания): кредиторы покой-
ного Вара смешаются с многочисленными кредиторами самого Максима
и рискуют по своим требованиям получить лишь незначительный про-
цент.
14 См. письмо 6-е этой же книги и примечание и к нему.
ι5 Один из древнейших городов Зтрурии к северо-западу от Рима,
теперь деревня Пало. Здесь у Помпеи Целерины, которая была из рода
Помпея Еслккого (прстивнкка Цезаря) и приходилась Плинию тещей
(она была матерью его второй жены), имелось поместье.
16 Август создал должность городского префекта, которая со времени
Ткберия стала постоянной. Назначал префекта император на срок неопре-
деленный, выбирая его из сегаторов-консуляров. Префект должен был
следить за порядком и спокойствием в городе, для чего имел в своем
распоряжении несколько отрядов (скачала три, потом до шести) город-
ской полиции (rohortes urtanae: каждая когорта состояла из 10С0,
а позднее из 1500 человек). На обязанности городского префекта было
принимать меры для поддержания порядка на больших общественных
собраниях; строго преследовать запрещенные организации; предупреждать
причины, могущие вызвать волнения (например поднятие цен на мясо);
следить за поведением опекунов по отношению [к опекаемым; не допу-
скать непочтительности к родителям, слишком жестокого обращения
с рабами, и т. д. Все преступления, совершаемые в этом кругу проявле-
ний городской жизни, подлежали его юрисдикции.
17 У фракийцев был обычай отмечать хорошие дни в жизни белыми
камешками, а плохие черными. Те и другие они бросали в особую урну.
18 См. Примеч., I, 20.
19 Неизвестно, какое происшествие имеет в виду Плиний. Фабат, дед
его третьей жены, повидимому, упрекал его за то, что Плиний допустил
какую-то небрежность, которой на самом деле тот не сделал, и упрекал
его < как сына»: прямо и резко.
20 См. письмо 5-е этой книги.
21 См. Примеч., III, 91.
22 Т. е. из Ассизия (ныне Ассизи) в Умбрии.
23 После того, как слушатели расселись по местам, Павел, собираясь
начать чтение своих стихов, обратился к самому уважаемому из при-
сутствующих с вежливым вопросом о разрешении начать. Приск, по
рассеянности, ответил словами, которые были вполне вежливы во всяком
другом случае, но здесь, когда следовало ожидать чего-нибудь вроде
«ничего не может быть приятнее», они прозвучали комическим диссонан-
сом.

К книге VI 517
24 Страшное извержение Везувия 79 г. н. э. погубило Помпеи —
небольшой, но очень оживленный портовый и промышленный город,
расположенный поблизости от Неаполя. Помпеи были засыпаны дождем
мелких камешков и вулканического пепла. В течение семнадцати веков
пролежали они под этим хранительным слоем; только в 1748 г. начали
их раскапывать. К настоящему времени раскопана большая часть Пом-
пей, давших единственную по своему значению картину промышленной,
торговой, муниципальной и культурной жизни древнего города.
25 Рим, кроме торгового флота (александрийского и африканского),
и многочисленных флотилий на реках и озерах, например на Рейне
и на Дунае, имел четыре больших военных эскадры, стоявших в Мисене
(около Неаполя), в Равенне, в Галлии (Forum iuliae, ныне Фрежю) и на
Черном море (в Византии). Плиний Старший командовал мисенской
эскадрой и 24 августа 79 г. находился при ней лично. Мисен был неболь-
шим городком, возникшим на мысу того же названия, после того как
Август определил здесь место для стоянки флота. От этого городка ничего
сейчас не осталось.
26 Календы — первое число каждого месяца.
27 Это так называемая «вулканическая пиния», очень характерная
для вулканической деятельности Везувия.
28 См. III, 5, § 10.
29 Это были легкие быстроходные суденышки только с двумя скамьями
для гребцов. Август первый воспользовался ими в битве при Акции.
Название свое они получили от иллирийского племени либурков, известных
своей пиратской деятельностью.
з° Кто ока бьла, не известно.
31 Это были большие суда с четырьмя рядами гребцов, на которые
можно было посадить многочисленное население побережья, находив-
шееся в опасности.
Поговорка, встречающаяся уже у Эсхила (стр. 395, Fragmenta trag.
graec, изд. «Наука») в такой форме: «Бог помогает тому, кто старается».
33 Помпониан был, вероятно, помощником Плиния, который командо-
вал отрядом, стоявшим у Стабии. Плиний приехал к нему с попутным
ветром; для Помпониана, собиравшегося бежать из Стабий, ветер был
противным.
34 См. Примеч., IV, 74.
35 Вставали, обычно, выражая свое одобрение.
36 См. Примеч., III, 91.
37 См. Примеч., III, 114.
38 См. примечание и к этой книге. Кроме законных способов агитацииг
кандидаты не останавливались перед явнымы подкупами. Подкупы были
обычным явлением и при дворе и в сенате. Мессалина и отпущенники

518 Примечания
Клавдия торговали должностями. В 62 г. Фабриция Вейентона обвиняли
в том, что он торговал своим ходатайством перед Нероном. Веспасиан,
не стесняясь, продавал должности и почести. Запрещение сената, о кото-
ром пишет Плиний, изданное около 107 г., имело целью пресечь подкупы
со стороны кандидатов, практиковавшиеся явно и тайно. Траян своим
законом вообще ограничил расходы кандидатов.
39 Постановление это касалось главным образом сенаторов-провинци-
алов, имевших земли у себя на родине. Оно свидетельствует, тем не
менее, об упадке хозяйственной жизни Италии: италийские поместья
становятся в тягость.
40 См. письмо lG-е этой книги.
41 См. примечание 25 к этой книге.
42 Вергилий, «Энеида», II, 12.
43 Плиний Старший был императорским прокуратором в Испании.
44 См. Примеч., III, 1 (часы летнего дня).
45 Остров Капри.
46 Расцвет древней комедии относился к V в. до н. э., ко времени
процветания Афин, давших крупных поэтов — представителей этого
литературного рода. Первое место среди них принадлежит Аристофану,
многие комедии которого сохранились до нашего времени. Древняя
комедия не знает ни характеров, ни последовательного развития дей-
ствия. Политическая сатира, не дающая никому пощады; веселая и злая
каррикатура на виднейших общественных деятелей и вообще широко
известных в Афинах людей; комические и непристойные сценки; живой
отклик на злобу дня и переделка старой народной сказки, — вот ее
характер и содержание. Невозможно представить себе что-нибудь подобное
в атмосфере императорского Рима. «Новая комедия» Романа была, ве-
роятно, очень бледной копией с оригинала.
47 Маленькие жанровые сценки, написанные ямбическими стихами. %
48 «по главным пунктам».
49 См. Примеч., III, 79.
50 См. V, 3 и V, 13, §§ 8-10.
5* Озеро Комо в северной Италии.
52 См. III, 16.
53 См. Примеч., I, 11.
54 Легион делился на 30 рот — манипул, — по 200 человек в манипуле.
Каждым манипулом командовало два центуриона: старший («первый» —
prior) и младший («следующий» — posterior). Центурион получал при
Домициане около 2400 сестерций, т. е. 144 рубля. Понятно, почему Пли-
ний подарил Криспу на «обзаведение всем, чем нужно», сумму в 40
тысяч, совершенно несоизмеримую с жалованьем центуриона.
55 См. Примеч., И, 4.

К книге VI 519
56 Плиний делает краткую характеристику своего «Панегирика».
57 В подлиннике созвучные слова: facilitas — «легкость» и facultas—
«уменье», «ловкость».
58 См. VII, 33.
59 См. Примеч., V, 81.
6° См. III, 9.
ν См. II, 11 и 12.
62 См. IV, 9 и V, 20.
63 См. V, 20 и VI, 5.
64 «Здесь» — в Кампании, «там» — у себя на родине, в Комо.
65 Усадьба Фабата называлась по имени своего прежнего владельца.
66 Плиний, вероятно, имеет в виду «господскую половину» — ту часть
усадьбы, которую хозяин отводил для себя («сельская» предназначалась
для чисто сельскохозяйственных нужд) и устраивал со всеми прихотями —
в меру своих средств и своего вкуса.
67 См. Примеч., IV, 42 и 66.
«8 См. Примеч., IV, 69.
69 Гавань в Этрурии (Тоскана), которая в честь Траяна, увеличивше-
го ее и отчасти устроившего заново, была переименована в «Порт Траяна».
Еще в XVII в. место это называлось Чинчеллами, ныне — Чивита Веккия.
70 Его обвиняли, видимо, люди, принадлежавшие к партии аристо-
кратов. Имя Аристона часто встречается на эфесских монетах.
71 По «закону Вилии о годах» (lex Vilia annalis) от 180 г. до н. э.,
человек, вступивший на дорогу государственного деятеля (cursus
honorum), начинал ее в качестве военного трибуна, в 30 лет становился
квестором, в 37 — курульным эдилом, в 40 — претором и в 43 — консу-
лом. Военных трибунов по их положению и по принадлежности к сенат-
скому или всадническому сословию можно сравнивать со штабными офи-
церами; центурионы вместе с интендантами (actuarii), казначеями (tabularii)
и «старшинами» (optiones) стояли значительно ниже.
72 См. примечание 54 к этой книге.
73 По lex Iulia de adulteriis Август назначил в качестве наказания
неверной жене потерю половины приданого и высылку.
7* Траян, следовательно, отклонил от себя в дальнейшем рассмотре-
ние подобных дел, но одновременно дал наместникам провинций предпи-
сание во всех подобных случаях сообразовать свое решение с его реше-
нием в данном деле, на которое он указывал даже с именем осужденного
центуриона.
75 Известно, каким влиянием пользовались при императорском дворе
отпущенники императора и какую гнусную роль играли, например, Пал-
лант или Нарцисс при Клавдии и Поликлет при Нероне. Не все отпущен-
ники, конечно, походили на этих извергов: Траян имел все основания

520 Примечания
полагаться на Евритма, который был у него прокуратором и которому
он давал широкие полномочия. Сущность разбираемого дела сеодилэсь
к следующему: наследники Тирона обратились к Траяну с жалобой, что·
завещание Тирона было подделано, причем в этой подделке обвиняли
они всадника Сенециона и отпущенника Траяна, Евритма. Траян согла-
сился разобрать дело, но когда пришел срок суда, то обвинители отка-
зались от обвинения из вкорениБшегсся страха перед императорскими
отпущенниками. На суд явилось только двое, и Траян счел себя лично
задетым: прекращение суда и оправдание подсудимых бросало тень на
него. Поэтому он потребовал доведения суда до конца с явкой всех
обвинителей или представления ими веских оснований, которые побу-
ждают их отказаться от обвинения. В противном случае он грозил при-
влечь их к суду за клевету.
76 Область между Дунаем и Прутом, прежние Валахия, Молдавия,
Буковина и Трансильвания. Была покорена Траянсм, ведшим упорную
войну с их могущественным и храбрым царем Децебалом (J01—107 гг.).
77 «Поймите». Для этого времени характерно такое пересыпание
латинской речи греческими словами. Оно встречается уже у Цицерона
в его переписке с Аттиком.
78 Быки для укрепления мола.
79 Вергилий, «Энеида», VIII, 439.
80 Которое приготовил Энею Вулкан, о чем и идет речь в восьмой
песне «Энеиды».
81 См. Примеч., I, 20.
82 Юлиевой, где заседали центумЕИры. См. Примеч. I, 20.
83 Оссбый прибор для счета (а счет при римской цифровой системе
был очень труден). Прибор, который имеет ε виду Плиний, представлял
собой доску с семью горизонтальными или вертикальными линиями, из
которых первая обозначала тысячи, вторая пять сотен, третья сотни,
четвертая пять десятков, и т. д. Вычисления производились с помощью
камешков, передвигаемых по этим линиям.
81 Знаменитому афинскому оратору Демосфену поручено было про-
изнести надгробную речь над павшими в битве при Херонее. Ктеси-
фонт предложил пожаловать Демосфену золотой венок и объявить
об этом на празднике Великих Дионисий. Вождь македонской партии
Эсхин выступил против этого предложения, и дело затянулось на восемь,
лет, но Демосфен одержал все же победу своей речью «О венке» или
«За Ктесифонта».
85 Город в долине р. По, и посейчас носящий то же имя.
86 Гладиаторские игры возникли из поминок по умершем. Перво-
начально их устраивали только на похоронах, и связь их с поминками'
ощущалась в самом названии их: munus — «обязанность».

К книге VII 52}
87 Гладиаторы бились не только друг с другом, но и со зверями.
Если такие сражения хотели обставить с особой пышностью, то зверей
выписывали экзотических: пантер, львов и т. п.
К книге VII
I По представлению древней медицины, при жаре следовало воздер-
живаться от питья и купанья.
3 Лукания — область в Нижней Италии к северу от Кампании.
3 Быть самому себе хозяином, а не рабом тысячи условностей и
обязанностей — это вершина человеческого счастья, по мнению стоиков.
«Безнаказанно делать то, что хочется, это значит быть царем», — пишет
Саллюстий («Война с Югуртой», 31, 26).
4 Выходя на улицу в Риме, следовало надевать парадный костюм:
неудобные и тяжелые башмаки с ремнями и тогу. См. Примеч., IV, 42
и 66. Дома и в деревне носили тунику и удобный плащ, а на ногах
сандалии.
5 См. Примеч., IV, 60.
6 Остров близ малоазийского берега, неподалеку от Самоса. Теперь
Никария. Миф соединял его название с Икаром, сыном Дедала, изобре-
тателем крыльев.
7 См. II, 17.
8 В распорядке дня у римлянина послеполуденный сон был обяза-
телен. Вспомним, что в те времена вставали с рассветом.
» См. V, 20.
10 Собрание представителей вифинских городов.
II Язвительный намек на Фонтея Магна; см. V, 20.
12 См. VII, 6.
13 Общественные зрелища и праздничные игры, устраиваемые в честь
отдельных богов, находились у римлян в тесной связи с религией. Орга-
низацией этих игр ведали высшие магистраты, в том числе и преторы,
на обязанности которых во времена республики лежало устройство игр.
учрежденных во время второй пунической войны в честь Аполлона,
и некоторых второстепенных игр. Принимали они участие и в устроении
торжественных секулярных игр (saeculum — столетие), справлявшихся
через каждые сто лет. Со времени Августа почти все празднества пору-
чены были ведению преторов.
14 «Вы, ревнители».
ΐδ См. Примеч., II, 54.
16 См. Примеч., VI, 71. Император имел право снизить возраст, тре-
буемый для занятия данной должности.

522 Примечания
17 Р. Тицина (ныне Тичино).
18 Нынешняя Андалузия. Принадлежала к числу сенатских провин-
ций (в 27 г. до н. э. Август разделил все провинции на сенатские и
императорские) и управлялась проконсулом.
19 Хозяин мог отпустить на волю своего раба с соблюдением всех
формальностей (iusta ас legitima manumissio) или без соблюдения тако-
вых (manumissio minus iusta)—например, просто объявить в кругу друзей,
являющихся здесь как бы свидетелями, что он отпускает такого-то на
волю. Раб, освобожденный таким образом, только «пребывал в состоянии
свободы», по выражению Цицерона, но не получал никаких гражданских
прав, даруемых только формальным, торжественным освобождением,
одной из форм которого была manumissio vindicta, которую и имеет
в виду Плиний. Она требовала присутствия магистрата, перед которым
и совершался акт освобождения, хозяина, отпускавшего на волю, и
третьего человека, римского гражданина, который в данном случае
назывался assertor in libertatem («защитником свободы»). Этот последний
касался палочкой (vindicta) освобождаемого раба и произносил устано-
вленную формулу: «утверждаю, что этот человек свободен; вот я касаюсь
тебя палочкой». (Во всех процессах, где шел спор о принадлежности
имущества той или другой стороне, пользовались этой палочкой, прико-
сновение которой символизировало право собственности на спорный
предмет). Хозяин, держа раба за голову или за руку, говорил: «хочу,
чтобы этот человек был свободен», и, повернув его вокруг, отпускал
руку. Магистрат признавал освобождение свершившимся (рис. 7).
20 Как в эпидейктических («показательных») речах, где содержание
должно быть пышно изукрашено. Примером таких речей может служить
«Панегирик» самого Плиния.
21 Бедных людей, одетых в грязные тоги.
22 Право апелляции к народу (ius provocationis) считалось высшим
правом римского гражданина; каждый гражданин, осужденный магистра-
том, мог требовать защиты у народного собрания. Помпокий употре-
бляет юридическое выражение о своем обращении к публике.
23 De orat., Ι, 33: «стиль (острая палочка, которой писали древние)
считается самым лучшим и действительным учителем и создателем
красноречия,—и по справедливости».
2* См. Примеч., IV, 5.
25 Обезлюденье Италии и обеднение широких масс, не позволявшее
многим воспитывать детей, вызывало тревогу и у отдельных людей,
думавших над судьбами государства, и у самих императоров. Нерва
первый позаботился о содержании детей бедняков на государственные
средства; Траян организовал эту госзгдарствеиную помощь таким обра-
зом: он давал городам взаймы за невысокие проценты деньги под залог

Рис. 7. Отпуск раба на волю.
Рис. 8. Римский водопровод.

К книге VII 523
частных или общественных земель, действительная стоимость которых
значительно превосходила данную сумму, — капитал императора оставался,
таким образом, в безопасности. Должники уплачивали проценты не импе-
ратору, а своей городской казне для содержания бедных детей. Траян
дал, например, пятидесяти одному землевладельцу в окрестностях Велии
(Цисальпинская Галлия) под залог их имений, стоивших 13—14 милли-
онов сестерций, 1 044 000 сестерций. Доход с этого капитала (он был дан
под 5%) составляет 52 тысячи сестерций, каковые и шли на содержание
300 бедных мальчиков и девочек. В Риме при нем получали даровое
воспитание пять тысяч детей свободнорожденных; по всей Италии опре-
деленное число детей получало ежемесячно или деньги, или пищу (маль-
чики до 18 лет, девочки до 14). Надписи называют ряд частных лиц,
оставлявших родному городу средства с той же целью: Гельвий Базила
завещал Атине (город в юго-восточной части Лация) 300 тысяч сестер-
ций на содержание бедных детей; такой же дар получила от одного
из своих уроженцев Террацина (в Лации). Плиний говорит о пожертво-
вании, сделанном им для детей: оно было увековечено в надписи, кото-
рую удалось восстановить целиком.
26 Плиний обеспечил городу ежегодную ренту.
27 См. Примеч., IV, 43.
28 Тацит «Агрикола», 7: «неистовство направлено было и на их книги
триумвирам поручили сжечь в комиции на форуме эти произведения
славнейших умов».
29 Но они значительно уступают Фаннии.
30 Цецину Аррию.
31 Мы не знаем, о каком произведении Тацита идет речь. То обстоя-
тельство, однако, что Плиний счел возможным что-то вычеркивать
у писателя, превзошедшего, кажется, всех в искусстве писать так, «чтоб
словам было тесно, мыслям просторно», наводит на догадку, что это был
«Диалог об ораторах», где Тацит не достиг еще своей обычной сжатости
и тема которого «о причине упадка ораторского искусства» принадле-
жала к излюбленным темам Плиния.
32 Вергилий, «Энеида», V, 520.
33 См. Примеч., IV, 41. Действительно, в завещании некоего Дасумия
от 109 г. (CIL, VI, 10229) Плиний и Тацит получили одинаковые легаты.
3* См. Примеч., II, 86.
35 См. Примеч., III, 73.
36 Нынешний Милан.
37 Пантомимика — это искусство передавать роль без слов, одними
танцами и телодвижениями (мимику исключало употребление масок),
как в современном балете. Пантомимы безмолвно разыгрывали перед
зрителями классические трагедии, но не останавливались и перед изо-

524 Примечания
бражением совершенно непристойных сцен. Ювенал говорит о развра-
щающем влиянии пантомим на женщин. Августин приписывал изобрете-
ние этого зрелища хитрости злых духов; опасаясь, что когда-нибудь люди
перестанут увлекаться скачками в цирке, они послали миру этот бич.
Пантомимы Квадратиллы были ее отпущенниками или рабами.
38 Игра, несколько напоминающая наши шахматы: на доске, где
было начертано 12 линий, расставлялись «камешки» — стеклянные фигурки
двух различных цветов, среди них были «воины», «офицеры» и «предво-
дители».
-9 Основное положение древнеримского воспитания было прекрасно
сформулировано Ювеналом: «мальчика полагается уважать» (14, 45 и ел.);
дети не должны были видеть ничего, что могло оскорбить их чистоту.
Воодушевленную страницу посвятил характеристике этого старого вос-
питания Тацит («Диалог об ораторах», 28).
40 Со времени Августа понтифики устраивали общественные праздне-
ства по поводу своего вступления в должность.
41 Льстецы, разыгрывавшие свои восторги перед Квадратиллой по
поводу ее пантомимов, рассчитывали в душе на щедрые дары от нее по
завещанию. Старуха не отказала им ничего, а внук из жалости дает
ничтожные подарки. «Маленький венок» — насмешливое выражение, наме-
кающее на дорогой венок, которым одаривали хорошего актера за его
искусство.
42 Со времени Августа в юриспруденции существовали две школы;
во главе одной стоял Антистей Лабеон; во главе другой — Атей Капитон.
С течением времени последователи Лабеона стали называться прокулиан-
цами—по его ближайшему ученику Прокулу, а сторонники Капитона —
сабинианцами, по Мазурию Сабину, или кассиакцами — по ученику Сабина,
Кассию Локгину (консул 30 г. н. э.). Кассий был величайшим юристом
. своего времени. Вряд ли между этими школами существовала принци-
пиальная разница, — различие школ объясняется просто различием двух
юридических училищ права: у юристов, учившихся в одном и том же
училище, естественно, вырабатывались и сохранялись одинаковые мне-
ния по отдельным спорным вопросам.
43 Римляне в 128 г. до н. э. были призваны на помощь жителями
Массилии (греческая колония, ныне Марсель) против галлов. Разбив их,
они обратили южную Галлию (ныне Прованс) в свою провинцию, которая
позже стала называться Нарбонской Галлией по главному городу Нар-
бону (основан в 118 г. до н. э.; первая римская колония вне Италии)..
Отнесена Августом к сенатским провинциям.
44 Купанье ему запрещено, потому что он в лихорадке.
45 Т. е. как наместник.

К книге VIII 525
46 Рассказ этот заимствован Плинием из литературных источников.
Среди произведений Менандра и Филемона (IV в. до н. э.) были комедии,
озаглавленные «Привидение»; Плавт ввел этот мотив в свою комедию
с тем же названием: раб Транион рассказывает вернувшемуся хозяину
о том, что в доме их живет привидение, — прежний хозяин дома веро-
ломно убил своего гостя и зарыл его тут же в доме. У Лукиана в диа-
логе «Любитель вранья» имеется рассказ, совершенно сходный с рас-
сказом Плиния.
47 Это была комната, где жили под надзором своего воспитателя
молодые рабы.
48 Отпущенная борода и длинные волосы были знаком траура.
49 По дороге к нынешнему Тиволи.
50 Знаки отличия высших магистратов (курульное кресло: табуретка
на четырех кривых крестообразно поставленных ножках, но из слоно-
вой кости, а позднее из мрамора и металла; тога с широкой пурпурной
каймой и пр.) иногда давались при империи людям, которые не испол-
няли этих магистратур.
51 Этими словами Плиний характеризует Палланта.
52 Мидия оскорбил Демосфена действием во время его хорегии на
празднестве Великих Дионисий.
53 См. VII, 16.
54 «Самое приятное для слуха — это похвала» (Ксенофонт, «Мемора-
билии», II, 1, 31; «Гиерон», 1, ]4).
55 Произведение Тацита, частично сохранившееся.
56 Имущество осужденного Массы переходило в ведение государства,
и государство должно было удовлетворить из него ограбленную провин-
цию. Однако прежде чем дело дошло до этого, посыпались иски должни-
ков Массы. Может быть, некоторые из них и имели основания, но
Сенецион, не без основания, как это явствует из негодующего высту-
пления Массы, полагал, что часть этих исков вымышлена: друзья хотели
сохранить Массе хотя бы часть его состояния. Сенецион, уроженец
Бетики, связанный с ней своей первой магистратурой квестора и пре-
• красно осведомленный поэтому о ее финансовом положении, не хочет,
чтобы родной ему край был лишен под благовидным предлогом того,
что ему по справедливости причитается.
57 Нерва в это время находился, вероятно, в Таренте, в изгнании.
К книге VIII
1 Хорошим объяснением к этому письму Плиния могут служить
главы «Сельского хозяйства» Катона, где даны образцы договоров,
заключаемых со съемщиками маслин и винограда. У Плиния дело с его

526 Примечания
съемщиками обстояло так: они заключили с ним договор на съемку
винограда с участков разной величины и разной урожайности — этим
объясняется и разная величина договорной платы. Сумма, которую они
внесли при заключении договора, была различной; такой задаток не
рассматривался как обязательный, потому что были съемщики, которые
его вовсе не заплатили. Плиний оказал особую льготу тем, кто уже
уплатил ему деньги, причем льгота оказывалась тем большей, чем боль-
шая сумма была ему уже отдана.
2 «Та ж и единая честь воздается и робким и храбрым», («Или-
ада», IX, 319).
3 Каниний Руф собирался написать на греческом языке эпическую
поэму о двух походах Траяна против дакийского царя Децебала (101—
103 гг. и 104—106 гг.); поэтому дальше и упоминаются два триумфа.
4 Децебал собирался зарыть свои сокровища и пустить по этому
месту отведенную из старого русла реку, но ему изменили, и это помогло
Траяну овладеть богатствами дакийского царя.
5 Траян построил каменный мост через Дунай.
6 Децебал лишил себя жизни.
7 Например, Сармизегетуса (столица Децебала).
8 «Илиада», «Одиссея» и «Энеида» начинаются воззванием к богам.
9 Т. е. Траяна.
ю См. VII, 29.
11 Прозвища знаменитых римских полководцев: прозвище Африкан-
ского носили Публий Корнелий Сципион, победитель Ганнибала, и Сци-
пион Эмилиан, разрушитель Карфагена; он же прозван был и Нумантий-
ским, так как взял Нуманцию (город в Испании), длительно и упорно
сопротивлявшуюся; Ахейским был прозван Муммий, завладевший Корин-
фом и разграбившую его (Ахайей называлась вся Греция до Фессалия,
как римская провинция, в противоположность Македонии).
12 Первоприсутствующим в сенате был тот, кого цензоры вносили
первым в список сенаторов; по большей части им бывал старший в долж-
ности из бывших цензоров, их предшественников. Через пять лет, при
составлении нового списка, честь эта могла перейти к другому лицу.
13 Золотое кольцо имели право носить первоначально только сена-
торы, позже и всадники. В императорское время их носили и вольно-
отпущенники. Железное кольцо мог носить всякий, кто не имел права
на золотое.
34 Как народный трибун.
15 Т. е. 22 января.
16 На Юлиевом форуме в Риме стояла статуя Юлия Цезаря в панцыре.
" См. Примеч., II, 87.

К книге VIII 527
18 Это реторическая фигура, при которой члены предложения,
связанные между собой и непосредственно друг к другу относящиеся,
разделяются другими (в данном случае от подлежащего оторвано сказуемое).
19 Клитумн — река в южной Умбрии, впадающая в Тинию, левый
приток Тибра, теперь Клитунно. У ее истока, в роще старых кипарисов,
находилось святилище бога Клитумна, пользовавшееся большим почетом.
Прорицания давались в этом храме с помощью «жребиев» (sortes); это
были дубовые палочки с надписями, которые перемешивал мальчик.
Он же и вынимал оттуда вещую палочку.
20 Гиспелл — городок в Умбрии, ныне Спелло, возле Фолиньо.
21 В одной помпейской надписи, нацарапанной на стене басилики,
пищущий спрашивает, как стена не обрушивается от всякого вздора,
который на ней пишут. Среди прославлений Клитумна были, конечно,
безграмотные и нелепые надписи, которые могли вызвать улыбку.
22 Плиний хочет сказать, что род его принадлежит к числу старин-
ных родов, имеющих большое родословное дерево.
23 Сенаторы имели право брать с собой на заседания сената сыно-
вей, достигших совершеннолетия (16 лет).
24 Т. е. они повиновались приказанию хозяина, желавшего покончить
с собой.
ж См. Примеч., III, 93.
26 О порядке голосования в римском сенате см. Примеч., II, 31.
27 В гладиаторских состязаниях пары сражавшихся между собой
определялись жребием. Иногда вне жеребьевки оставалось несколько
гладиаторов, которые должны были сражаться с победителями.
28 О процедуре отпуска на волю см. Примеч., VII, 19.
29 Рабы были существами бесправными: у них не было собственности,
они не имели права ни завещать, ни наследовать. Они были собственно-
стью хозяина, который мог их, так же как и своих детей, продавать, заклады-
вать, мучить и даже убивать. Эти законом установленные права хозяина
стали смягчаться и подверглись серьезной критике с точки зрения их нрав-
ственной оценки только под влиянием стоической философии и христианства.
50 Наводнения, от которых особенно страдал левый низкий берег
Тибра, составляли вечное бедствие Рима. В императорское время стара-
лись ослабить это бедствие проведением отводных каналов и устрой-
ством набережных.
31 Ныне Тевероне, приток Тибра, протекающий среди прекрасных мест.
Около Тибура (ныне Тиволи), излюбленного летнего местопребывания рим-
лян, он образует знаменитый водопад и выше Рима, около Антемы, впадает
в Тибр.
32 В окрестностях Бриксии разливы По бывали еще страшней, чем
разливы Тибра.

628 Примечания
33 См. Примеч., IV, 41.
34 Они ухаживали за ним, надеясь на его наследство. Такая «ловля
завещаний» обычна для Рима того времени.
35 См. Примеч., IV, 6.
36. См. примечание и к этой же книге.
37 Маленький городок в Умбрии, ныне Амелия, недалеко от Сполето.
38 Владимонское озеро занимало древних ученых не только по своим
целебным свойствам и геологическому строению. С ним было связано
воспоминание о победе, одержанной римлянами в 309 и 283 гг. до н. э.
над галлами и этруссками. Теперь это озеро, называемое laghetto di
Bassano, превратилось в маленький прудок, на котором не осталось и
следа тех островов, о которых пишет Плиний.
39 Прекрасно охарактеризован цвет сернистой воды. Серные воды и
вообще всякая сера находит широкое применение и в современной
медицине при лечении болезней суставов, переломов и т. п.
40 Священные источники, реки и озера не должны были служить
мирским целям; как раз сере с давних времен приписывалась священная
и очищающая сила.
41 То же явление можно наблюдать на Циркницком озере (Крайна).
Характерной особенностью его является исчезновение в нем воды и
даже осушение дна, обыкновенно сухим летом или зимой, причем вода
возвращается весной и осенью. Курций наблюдал его в парфянских
степях на реке Зиобете (ныне Джиусджеран), а Плиний Старший на
р. По. Сенека пытался объяснить его в своих «Естественнонаучных
изысканиях» таким образом: «Некоторые реки на виду у всех низвер-
гаются в пропасть и таким образом исчезают из вида; некоторые посте-
пенно мельчают и пропадают, а затем появляются через некоторое время
вновь, обретая прежнее имя и течение. Причина ясна: под землей
имеется пустота, а всякая жидкость по природе своей стремится вниз
и в пустоту. Попав сюда, река течет потаенно, но как только наткнется
на какое-нибудь препятствие, на что-нибудь твердое, она прорывает то
место, где легче было пробиться, и возвращается к прежнему течению».
42 В столовой; обедали, полулежа, на широких ложах.
43 Страна на нижнем Дунае, включавшая Венгрию, Боснию, восточ-
ную часть АЕстрии и часть Краины.
44 Следующая после квестора магистратура. Эдилы ведали стро-
ительством общественных зданий, водопроводами, клоаками, дорогами;
следили за порядком в городе и за чистотой улиц; за подвозом продук-
тов, безупречным качеством съестных припасов и за правильностью
мер и весов; ведали устройством ряда государственных празднеств.
Свое значение эдилитет в большой мере утратил при Августе, создавшем
ряд должностей, к которым перешли обязанности эдилов (например

К книге IX 629
наблюдение за постройкой общественных сооружений), и передавшем их
юрисдикцию преторам.
45 См. примечание ]1 к этой книге.
46 В Греции существовал ряд городов, считавшихся свободными.
47 Многие греческие города считали, что основание их было поло-
жено богами.
48 Существовало предание, что перед созданием древнейшего своего
кодекса законов римляне отправили в Афины посольство, чтобы озна-
комиться с тамошним законодательством.
К книге IX
ι «Радостный крик поднимать неприлично при виде умерших» («Одис-
сея», 412). Плиний приводит только начало этой цитаты: любопытный
показатель того, как превосходно осведомлено было римское образован"
ное общество того времени в греческой литературе.
2 Цицерона.
3 В Риме со слосом «цирк» связывались совершенно иные представ-
ления, чем в настоящее время. «Большой Цирк» — долина, располо-
женная между холмами Палатинским и Авентинским, — был местом
конских скачек, смотреть которые собиралось при Домициане и
Траяне около 400 000 человек, располагавшихся на сиденьях, амфи-
театром расположенных по склонам холмов. В середине равнины
была устроена узкая, низенькая, вытянутая в длину платформа, по
обеим концам которой стояли невысокие столбы в форме милевых
камней. Колесницы, запряженные парой или четверкой лошадей,
должны были семь раз объехать вокруг этой платформы, называв-
шейся «остью» (spina). Длина всей равнины была 170 м, а ширина
130 м. Состязалось между собой обычно четыре колесницы; возницы
различались цветом своей одежды: были «белые» и «красные», «зеленые»
и «синие». Первоначально эти цвета присвоили себе компании, поста-
влявшие для цирковых состязаний лошадей, колесницы, вообще все
необходимое и бравшие на себя тренировку кучеров, которые должны
были в совершенстве овладеть нелегким и опасным для жизни искусством
править лошадьми на таких гонках. Зрелище их было одним из люби-
мейших, имена знаменитых возниц и лучших скакунов были широко
известны. Люди делились на партии: одни стояли за «синих», другие за
«зеленых». Впоследствии это соперничество распространилось на обще-
ственную и политическую жизнь, и цирк стал ареной кровавых схваток.
4 Жажда строить чрезвычайно характерна для времени упадка Рим-
ского государства. Ее можно наблюдать уже в конце республики, когда
34 Письма Плиния

530 Примечания
Варрон, бывший большим поклонником старины, упрекал своих совре-
менников, что они больше озабочены тем, как расположить летние и
зимние спальни, чем устройством погребов для вина и масла. Одному
сенатору цензор сделал замечание, что у него в имении больше подме-
тают, чем пашут. Роскошь загородных усадеб многие писатели того вре-
мени ставят в упрек своим современникам.
5 Байи — знаменитый древний курорт между Кумами и Путеолами
(«гостиница пороков», по образному выражению Сенеки). Некоторые,,
например Марий, Помпеи и Цезарь, строили свои усадьбы в Байях на
вершинах гор, другие ставили их у самого моря.
6 Обувь трагических актеров, которая должна была сообщать им
более высокий рост; род сапог, доходящих до середины ноги, с очень
высокой подошвой. Актеры в комедии носили легкие и низкие башмаки,
«сокки». Котурн символизировал трагедию, а сокк — комедию.
7 Минерва — богиня мудрости, Диана — богиня охоты. Тацит пред-
лагал Плинию служить обеим богиням — и охотиться, и заниматься.
8 Нынешний Лион.
9 Плиний после смерти Домициана составил книгу в оправдание
Гельвидия Младшего. Книга эта до нас не дошла.
10 Ср.: Тацит, «Агрикола», 45: «почти своими руками отвели мы.
Гельвилия в тюрьму».
11 После вступления на престол Нервы.
12 Плиний имеет в виду обвинителя Гельвидия, Публиция Церта.
*з Хотя обвинения и были справедливы, но общая ненависть против
доносчиков не могла, конечно, не повлиять на исход процесса.
14 Сенат не имел права вчинять жалобу.
15 Плиний был спокоен в сознании юго, что сенаторы, хотя и пред-
почли бы не слушать его речи, тем не менее были убеждены в правоте
его намерения.
16 Сенатор имел право при голосовании изложить вопрос, который
и не стоял в порядке дня. Ср.: VI, 19, § 3.
17 Церт был префектом эрария. См. Примеч., IV, 54.
ι8 «Энеида», VI, 105.
19 Если в завещании опекун не был назван, то тогда его назначала
государственная власть.
20 Осуждение, произносимое цензором, не имея никакого юридиче-
ского авторитета, имело огромное нравственное значение.
21 Они могли остановить вынесение сенатского постановления.
22 «Старец, жестоко тебя ратоборцы младые стесняют» («Илиада»,
VIII, 102).
23 Сенатор не имел права пропускать сенатские заседания без уважи-
тельной причины.

К книге IX 531
24 По префектуре эрария.
25 В обязанности хорошего хозяина входил частый осмотр своих
земель и вообще всего своего имения.
26 Декламация, пение и музыка были обычными развлечениями на
роскошных пирах, которые вошли в обычай уже в последнем веке
республики. Удовольствия эти, однако, вскоре перестали удовлетворять
огрубевшим вкусам общества: на обедах гостей стали развлекать панто-
мимы, балетные танцоры (кинеды), фокусники, шуты и дураки. Плиний,
по-светски снисходительный к этим проявлениям дурного вкуса, угова-
ривал и своего друга, ритора Юлия Генитора, известного строгостью
своих нравов, относиться к ним снисходительно.
27 Гость, придя в столовую, прежде всего снимал свою обувь и пере-
давал ее на хранение рабу, стоявшему у ног обедавшего.
28 См. VI, 10.
29 Слова эти, очевидно, находились в каком-либо из сочинений
Фронтона.
30 Место очень любопытное. Из него явствует, что сбор винограда
на этот раз производился силами собственного хозяйства, а не сдавался
съемщику, как в VIII, 2. Виноградник, видимо, был небольшой. Сбором
были заняты не только все рабы, жившие в имении, но и личная при-
слуга хозяина, состоявшая из таких людей, что они могли взять на себя
организацию работы и распоряжаться ею. Вмешательство Плиния, который
был дельным хозяином и не мог им не быть, имея основным доходом
свой доход от имений, но прекрасно умел скрывать свои знания и заинте-
ресованность под личиной человека, занятого только литературой, должно
было вызывать испуг у городских рабов, привыкших видеть своего
хозяина только над книгами и никак не ждавших от него такой осведом-
ленности.
31 За обедом.
32 «Это Демосфен».
33 Плиний имеет в виду свои стихи.
34 Римские Камены отожествляются с греческими Музами, покрови-
тельницами разных родов поэзии.
35 Орел уже со времени Мария стал знаменем для римского легкока.
Плиний, вспомнив о стихах Катулла, где речь идет о воробье, и Верги-
лия, где поминаются голубки, олицетворяет свои стихи под видом этих
маленьких птичек, которых он посылает в военный лагерь, где знамя
легиона, серебряный орел на высоком деревянном шесте, стоял на почет-
ном месте возле палатки полководца.
36 «Потрясающее».
37 «Вдруг как трубой огласилось великое небо» («Илиада», XXI, 388);
«... копье (и кони бессмертные) были мраком закрыты» («Илиада», V,
34*

632 Примечания
356—357). «Волны морские не столько свирепые веют у брега» («Или-
ада», XIV, 344).
38 «Люди гнусные, льстецы, несущие проклятие» (Демосфен, XVIII,
296).
39 «Не камнями и не кирпичом оградил я ваш город» (Демосфен,
XVIII, 299).
40 «Не поставил ли я со стороны моря Евбею как защиту Аттики?»
(Демосфен, XVIII, 301).
41 «Я думаю, мужи афинские, клянусь богами, он опьянел от вели-
чины содеянного» (Демосфен, IV, 49).
*'- «Болезнь же» (Демосфен, XIX, 259).
43 «Тогда я противостал обнаглевшему Пифону [страшный змей,
которого поразил Аполлон], мощно устремившемуся на вас» (Демосфен,
XVIII, 136).
41 «Когда кто-нибудь так, как этот человек, усилится путем стяжания
и низости, то достаточно первого предлога и легкого толчка, чтобы все
разрушить и уничтожить» (Демосфен, II, 9).
45 «Отвергнутый всеми справедливыми людьми в городе» (Демосфен,
XXV, 28).
46 «Сострадание здесь, Аристогитон, ты потерял, — нет, вовсе уни-
чтожил. Не стремись же к гавани, которую ты засыпал и заЕалил ска-
лами» (Демосфен, XXV, 84).
47 «Я не вижу ни одного места здегь, где бы он мог пройти: всюду
крутизны, утесы и пропасти» (Демосфен, XXV, 76).
48 «Боюсь, как бы кто-нибудь не подумал, что человек, желающий
неизменно быть негодяем, находится среди учителей» (Демосфен, XXV,
7)·
49 «Я не понимаю наших предков, построивших вам эти суды, чтобы
выводили там таких людей» (Демосфен, XXV, 48).
50 «Если он продавец низости, перепродавец и меняла» (Демосфен,
XXV, 46).
51 «Чудища», а не «изречения» (Эсхин, «Против Ктесифонта», 167).
52 «Оратор и закон должны говорить одно и то же. Когда же закон
говорит одни слова, а оратор другие...» (там же, 16).
63 «Когда в псефизме вге ясно...» (там же, 101).
54 «Но укрепившись и утвердившись в слушанье, загоните его в пред-
ложения противозаконные» (там же, 206).
55 «Но как на конных ристаниях,-загоните его на путь дела» (Эсхин,
«ЗаТимарха», 176).
56 «Ты же наносишь рану или, захватив, как разбойника, странству-
ющего в делах государства...» (Эсхин, «Против Ктесифонта», 208, 253).
57 Город около Утики, ныне Беницерт или Бицерия.

К книге X 533
58 Дельфин пользовался большой любовью у древних; писатели рас-
сказывали о дельфинах разные истории, художники и скульпторы изо-
бражали их. Легенда поместила дельфина, спавшего поэта Ариона, среди
звезд, и еще во времена Павсания, к концу II в. н. э., на Тенарском
мысу показывали посвятительный хар Ариона: статую, изображавшую
его на дельфине. История, которую рассказыгает Плиний, вкратце была
сообщена в «Естественной истории» его дяди (IX, 26).
59 Уже Аристотель знал («Естественная история», X, 1004), что дель-
фины могут, без вреда для себя, проводить некоторое время на суше.
80 Дельфин, вылезший на землю, считался злым предзнаменованием»
β1 Скромные доходы города не выдерживали трат, которые город
должен был нести на прием и угощение римских магистратов, являвшихся
посмотреть на дельфина.
82 Танец того времени был не столько танцем в нашем смысле,
сколько жестикуляцией.
«з См. Примеч., И, 1.
в* Энциклопедист Цельз, живший при Тиберии, рекомендовал в своей
«Медицине» громкое чтение как средство, содействующее пищеварению.
65 Консулы торжественно вступали в свою должность 1 января.
ее Письмо это дает драгоценный материал для истории колонов —
мелких арендаторов, преимущественно из крестьян. В одном из прежних
писем (III, 19) Плиний уже говорил о бедственном положении этих людей,
которым он хотел притти на помощь, снабдив их хорошей рабочей силой.
Теперь мы видим их вновь, отягощенных недоимками, несмотря на боль-
шие скидки: люди пришли в отчаяние, потому что они не видят возмож-
ности выбиться из безвыходного положения, которое становится для
них жизненной нормой. Арендаторы до сих пор платили аренду день-
гами; Плиний (и не он, конечно, один) решает перевести их на издольщину»
*7 Гаруспиками назывались гадатели и истолкователи знамений. Они
гадали по внутренностям убитых животных, истолковывали разные зна-
ыения и совершали очистительные обряды. Науку свою они принесли
из Этрурии; в Риме она была принята уже в раннюю пору. Император
Клавдий создал коллегию гаруспиков из 60 человек, уравненную в пра-
вах с прочими жреческими корпорациями.
ев Богиня земледелия.
69 13 сентября. В этот день справлялся праздник в честь Цереры.
70 Древнейшие статуи богов делались из дерева.
71 О Лаврентийском поместье см. II, 17.
К книге X
ι Императору Нерве, который усыновил Траяна в конце 97 г. н. э*
и вскоре после того (27 января 98 г.) умер.

634 Примечания
2 См. Примеч., Н, 54.
3 При Домициане.
* См. Примеч., IV, 54.
5 См. кн. II, 11—12.
6 Корнут Тертулл.
7 В сословие секаторов.
8 У греков так назывался человек, умащавший атлетов; у римлян это
был врач, действогавший преимущественно гидротерапией: он лечил
вангами, натираниями, масгажем.
0 ПраЕа римского гражданина во времена республики, давались
обычно по постановлению народа; при империи его жалоЕал император.
Следует отметить, что Плиний неизменно употребляет выражение civitas
Romana, когда он просит о даровании полного гражданского права
чужестранцам, и говорит ius Quiritium в том случае, когда он желает
доставить полноту этих прав людям, имеющим ius Latinum. В понятие
«квиритского права» («квириты»— торжественное и официальное назЕание
римлян) входят, следовательно, те права, которые дополняют права
гражданина еще неполноправного и превращают его в римского гражда-
нина. Ср. Ульпиан, III, 2: «по милости государя латин получает римское
гражданство, если ему пожалогано от императора квиритское право».
10 Ни о Фермуфис, ни об Антонии Максимилле мы ничего не знаем,
но упоминание их в гражданских актах как лиц, действующих вполне
самостоятельно, свидетельствует о значительной эмансипации женщины
в правовом отношении.
11 Каждый римский гражданин обязан был сообщить цензору, клят-
венно подтвердив справедливость своих показаний, о размерах своего
состояния, возрасте, количестве детей и т. д. В зависимости от этих
показаний цензоры распределяли граждан по разным классам.
12 Некоторые земли, принадлежавшие к римской империи, рассматри-
вались не как провинции, а как присоединенные государства. Ими управ-
лял сам император, через своих ставленников, которых он назначал
лично из числа доверенных людей (consilium amicorum) (см. ответ Траяна,
где Помпеи Планта, префект Египта, назван «моим другом»), принадле-
жавших обычно к сословию всадников. В таких крупных облагтях, как
Египет, эти управители назывались префектами, в менее значительных,
например в Иудее, — прокураторами. Префект Египта пользовался властью
царского заместителя. Египет был самым крупным императорским доме-
ном. Он делился на 36 округов (номов) и имел единственным «городом»
Александрию, получившую настоящий городской устав и права города
только от Септимия Севера. Исключительное положение Египта прекрасно
характеризуется, во-первых, тем, что ни один сенатор без особого лич-
ного разрешения императора не смел туда приехать, а во-вторых, раз·

К книге X 535
решением для египтян находиться в «двойном гражданстве»: быть алек-
сандрийскими гражданами и римскими. Ср.: Цицерон, «За Бальба», II:
«по нашему гражданскому праву никто не может быть гражданином
.двух государств». Александрийское же гражданство для египтянина
имело то же значение, что квиритское право для латинян.
13 Император НерЕа. Сенат имел право даровать умершему госу-
дарю или государыне титул divus (diva) «божественный» и тем возвести
их в разряд богов, но он мог и «осудить их память», распорядиться
уничтожить их изображения и их имя в официальных документах.
14 Благотворительность Нервы выразилась особенно в покупке земель
для обедневших и в организации хлебных раздач в Риме.
15 См. Примеч., I, 33.
16 Город, о котором здесь идет речь, — это Тиферн на Тибре (Умбрия),
патроном которого Плиний состоял с юных лет. См. IV, 1.
17 Плиний был в это время префектом эрария. Префекты (их было
два) сменяли друг друга по очереди через месяц.
18 Т. е. таких, в которые всякая служебная деятельность прекра-
щалась.
19 Сдача в аренду земельных участков происходила, следовательно,
ранней осенью, в сентябре или октябре. Одной из первых работ, которую
должен был произвести новый арендатор, была обрезка лоз и плодовых
.деревьев, приходившаяся на позднюю осень, когда прекращалось дви-
жение соков.
20 Т. е. 20Э с лишним км от Рима.
21 «Из мемфитского округа» (нома). Округ этот находился в Среднем
"Египте; Мемфис — древняя столица Египта; теперь деревня Менер в 3 км
к югу от Каира.
22 См. Примеч., III, 52. Плиний как магистрат нуждался, конечно,
в официальном разрешении покинуть место своей службы.
23 Родственники Марина, насколько можно судить по именам, были
малоазийскими греками. (Мифрахат было обычкоз имя нонтийских царей;
Стратоника — имя нескольких цариц из дома Селевкидов).
2* См. Примеч., IV, 26 и II, 34.
25 Имеется в виду, вероятно, окончательная победа Траяна в 106 г.
над дакийским царем Децебалом.
26 По старому и неизменному обычаю римский наместник, прибывая
в одну из четырнадцати провинций Азии, высаживался в Ефесе, «первен-
ствующем городе Азии», как называл его Иосиф Флавий. Из Ефеса
Плиний уведомляет Траяна о своем благополучном проезде «мимо мыса
Малеи» (южная оконечность Лаконики, теперь Malia di S. Angelo).
Место это пользовалось в древности весьма дурной славой: во-первых,
здесь были очень опасные скалы и рифы, а во-вторых, здесь обычно

536 Примечания
держались морские разбойники, набрасывавшиеся на пострадавший или
находившийся в опасности корабль, плиния сопровождали в Вифинию
младшие служащие, его жена, отпущенники и рабы.
2? Плиний собирался проделать ча^ть пути на судах каботажного
плавания, а другую, — пользуясь услугами императорской почты, которая
была организована Августом. Август распорядился, чтобы на государ-
ственных дорогах были устроены ка расстоянии одного дня пути посто-
ялые дворы с комнатами для ночевки, с сараями и конюшнями: на более
коротких промежутках находились почтовые станции, где можно было
сменить лошадей и повозки. Траян разделил все государство на почто-
вые округа, во главе которых стояли особые praefecti vehiculorum.
Повозки и упряжных животных должны были доставлять общины, по-
территории которых проходила дорога. Частным лицам пользование госу-
дарственной почтой разрешалось редко. В таких исключительных случаях
выдавались особые подорожные (diplomata), которые должен был исхо-
датайствовать обычго каместник. Обладатель такого «диплома» имел
право получать лошадей и повозку на почтовых государственных стан-
циях.
28 Етезии — пассаты, ежегодно дующие в июле.
29 Большой город в Миски, на р. Каике, столица Пергамского цар-
стЕа, подаренного в 133 г. до н. э. царем Атталом III римлянам. Ныне
Бергама с величественными разЕалкнами, свидетельствующими о былом
великолепии. С 80-х годов XIX века зде~ь ведутся раскопки.
30 День рождения Траяна приходился ка 28 сентября.
31 Прусса—город в Вифинии, основанной царем Прусией, принявшим
к себе бежавшего Ганнибала. Теперь Брусе а. Плиний сразу взялся за
ревизию городского бюджета и сразу же увидел, в каком расстроенном
состоянии находятся городские финансы.
32 Буквально «измерителя». Этот «измеритель» должен был в качестве
эксперта произвести определенные промеры и на основании их устано-
вить величину расходов, необходимых для возведения тех или иных
общественных зданий. Такая экспертиза была необходима для Плиния,
чтобы истребовать обратно от строительных подрядчиков суммы, неосмо-
трительно выданные им городскими властями.
33 Вифиния отнолила°ь к чиглу сенатских провинций, и Плиний был
туда отправлен с особыми полномочиями в качестве императорского-
легата с консульской властью. Расстроенное состояние провинции тре-
боЕало принятия особых мер.
34 Траян еще больше, чем Флавии, был одержим страстью к строи-
тельству. В течение немногих лет его царствования возник ряд сооруже-
ний, развалины которых и посейчас свидетельствуют о грандиозности их.
плана. Ср.: VI, 31. В Риме им был создан великолепный форум Траяна,,

К книге X 537
по своей величине и стройности плана превосходящий все остальные
императорские форумы. Эти работы требовали, конечно, всех местных
сил, и Траян рекомендует Плинию поискать в Вифинии сведущих и
честных людей.
35 Понт — северо-восточная область в Малой Азии по берегу Чер-
ного моря. На западе она граничила с Пафлагонией, на востоке с Вели-
кой и Малой Арменией и Колхидой, а на юге с Малой Арменией, Каппа-
докией и Галатией. Населена была эта страна множеством племен, пра-
вители которых номинально были подчинены персидскому царю. В III в^
до н. э. наместнику Артаксеркса II, Ариобарзану, удалось создать само-
стоятельное Понтийское царство, которое, все расширяясь, значительно
перешло за свои границы при Мифрадате VI Евпаторе и стало могуще-
ственно и значительно. После того как в 65 г. до н. э. Помпеи разбил
Мифрадата, римляне присоединили среднюю часть Понта к Вифинии,
а остальное раздарили малоазийским царькам. В 62 или 63 г. н. э. Нерон
превратил Понт в римскую провинцию. Наместником ее и был Гавий
Басе. Не располагая достаточным количеством войска под своей коман-
дой, он просил у Плиния солдат, которые составили бы его личную*
охрану. Ср. письма 27 и 28.
36 Бенефициариями назывались солдаты, которые за свои заслу-
ги получали в качестве награды освобождение ото всех лагерных
работ: не несли обычных караулов, не принимали участия во всех
земляных работах по устройству лагеря и не посылались на фуражи-
ровку.
з? См. примечание 3ι к этой книге.
38 Маслом этим натирались при гимнастических упражнениях, предше-
ствовавших обязательно, по обычаю греков, купанью.
з» Главный город Вифинии, местопребывание ее царей; основан
Никомедом I (281—246 гг. до н. э.) в северо-восточном углу Ольвийского
залива; теперь развалины возле Исникмида. Один из самых больших и
прекрасных городов древнего мира.
40 о взаимных отношениях квестора и консула см. Примеч., IV, 63..
41 Прокуратором обычно назывался магистрат, на обязанности кото-
рого было глздить за взиманием налогов в провинциях. Заготовка хлеба,
которую обязан был произвести Максим, являлась, конечно, «поручением
чрезвычайным», выходившим из ряда его прямых обязанностей.
42 Область, лежавшая между Понтом, Гилатией и Вифинией.
43 Рекрутский набор производился в древности консулами или воен-
ными трибунами consulari potestate («с консульской властью»), с 80 г.
до н. э. (lex Plautia Papiria) — легатами и сенаторами, а при империи —
чрезвычайными уполномоченными (dilectatores) сенаторского или всадни-
ческого звания. После переклички происходил смотр новобранцев, а затем

-538 Примечания
они приносили присягу. Распределение по отрядам происходило значи-
тельно позднее, после более или менее продолжительного военного обу-
чения (маршировка, плавание, умение владеть оружием, маневрирование).
В старые времена право и обязанность служить в войске имели только
граждане; с течением времени этот порядок подвергся значительным
изменениям. Богатые люди старались отделаться от военной службы;
бедняки шли добровольцами, надеясь на обеспечение в старости. Разре-
шено было ставить вместо себя заместителей (vicarii). Разрастание госу-
дарства, понуждавшее все время увеличивать войско, заставило отка-
заться от требования римского гражданства для солдат: обязательной
conditio sine qua поп оставалось для него только свободное происхож-
дение. Раба, проникшего на военную службу, ждала смертная казнь.
Ср.: Дигесты, ХНХ, 16, 11: «рабы не допускаются вовсе на военную
службу: в противном случае их карают смертью».
44 Уже на Рейне, куда Траян был послан по распоряжению Доми-
циана против германцев, он приобрел себе такую славу и воинскими
успехами и строгими порядками, заведенными им в войске, что слабый
Нерва, не могший сладить с преторианцами, усыновил Траяна, рассчи-
тывая на его помощь.
45 Никея — старинный город в Вифинии, основанный Антигоном на
северо-восточном берегу озера Аскания, под именем Антигонек, и пере-
именованный Лисимахом в честь своей жены Ники. Цветущий торговый
город, споривший о первенстве с Никомедией; теперь Исник.
46 Любопытно, что пребывание в гладиаторской школе рассматри-
валось как нечто, равное 'каторжным работам в рудниках. Жестокая
дисциплина гладиаторских |школ, лишение свободы и постоянная угроза
смерти делали такое приравнивание вполне понятным и законным.
47 Это были рабы, принадлежавшие городской общине. Положение
их сравнительно с положением рабов, принадлежавших частным лкца'м,
было неизмеримо лучше, так как они регулярно получали вознагражде-
ние за свою службу и могли относительно легко собрать сумму, необхо-
димую для выкупа. Часто случалось, что их освобождали в награду за
их службу. Обязанности их были очень различны: они прислуживали
магистратам при исполнении их обязанностей, были храмовыми сторо-
жами и помогали при жертвоприношениях, убирали рынки и форум,
поддерживали чистоту в общественных зданиях и т. д.
48 Герусия — или здание городского совета, или приют для стариков,
честно послуживших городу и государству; Исеон—храм египетской
богини Исиды.
49 Август создал в Риме корпус ночных сторожей (7000 человек),
который делился на семь отрядов и состоял под командой особого пре-
фекта, назначавшегося императором из всаднического сословия и на

К книге X 539
неопределенный срок. Каждый отряд имел свое особое место и обслу-
живал два района из тех четырнадцати, на которые Август разбил город.
На обязанности этих сторожей лежало специально «тушение пожаров».
В Никомедии городских пожарников не было, и Плиний хотел организо-
вать здесь нечто вроде добровольной пожарной дружины. Его беспокоит
только мысль о том, что пожарное общество может превратиться в тай-
ный и весьма неблагонадежный политический союз. Траян вполне раз-
делял эти опасения.
5° Водопроводы принадлежат к числу великолепнейших строений
древности. Римляне часто проводили в свои города воду издалека, укла-
дывая трубы на высоких сооружениях, которые они перекидывали на
аркадах через горы и долины. В городе вода поступала сначала в осо-
бые резервуары, где отстаивалась и фильтровалась, и отсюда уже по
трубам, подземным и надземным, распределялась по разным частям
города. В Риме первый водопровод был проведен в 313 г. до н. э. Про-
копий пишет (Готская война, I, 19), что в 539 г. н. э. их было в Риме
четырнадцать. Со времени Августа надзор :а водопроводами был поручен
особому магистрату — «куратору вод». Один из таких «водяных инспекто-
ров» (ум. в 10о или 104 г. н. э.) оставил чрезвычайно интересную книгу—
«о водопроводах города Рима». В захолустных италийских городках
водопроводы существовали уже во II в. до н. э. Колоссальные водо-
проводные сооружения, развалины которых вызывают изумление и
у современного зрителя, имелись и в провинциях (например, в Лионе,
Мериде, Сеговии, Метце). История никомедийского водопровода пре-
красно иллюстрирует городское хозяйство автономных городских общин
на Востоке. На водопровод было выброшено безо всякого толка больше
200 000 рублей золотом (рис. 8, см. стр. 522).
51 В I в. н. э. кирпич завоевал себе прочное место в римском строи-
тельстве
52 Это был человек, умевший найти воду и направить ее по водо-
проводным трубам; Плиний требовал, говоря современным языком, гидро-
техника.
53 Траян был глубоко возмущен никомедийским советом. «Взаимные
любезности» заключались в том, что члены совета поручали постройку
водопровода людям из своей же среды и поэтому отказывались от вся-
кого контроля над ними. Просьбу о присылке гидротехника он вежливо
обходит молчанием, чтобы не напоминать Плинию своего недавнего
отказа относительно присылки архитектора.
'* Около 600 000 рублей золотом.
55 Здание удлиненной формы, с колоннадами, делившими его обычно
на три пролета (нефа), куда прятались от летнего зноя и зимней непо-

540 Примечания
годы, где вершился суд, заключались торговые сделки, шла торговля
и куда приходили встретиться с приятелями, поболтать и отдохнуть.
56 Крытые галереи, которые должны были закончить амфитеатром
расположенные зрительные места. Эти галереи предгазначались пре-
имущественно для народа.
57 Греческий город немыслим без гимнасия. В богатых городах их
бывало по несколько. Обставляли их с наивозможной роскошью: тут
находились прекрасные помещения для гимнастических упражнений и
игр, для лекций философов и риторов, были бани, места для прогулок,
и т. д. Никейцы и собирались строить свой гимкасий «с большим числом
отделений».
58 Т. е. в 6 с лишним метров.
59 Древний Вифинион, город в восточной Вифинии, переименованный
позже в Клавдиополь — «город Клавдия».
6° Члены городского совета, италийские декурионы; см. письмо 112
этой книги и примечания к нему.
βι В подлиннике презрительное graeculi, которое не поддается пере-
воду. Для римского уха это звучало так же, как для нас «францу-
зишки» или «япошки». См. характеристику греков, данную Ювекалом
в его третьей сатире: «быстрый ум, отчаянная дерзость и речь, льющаяся
потоком... они становятся душой знатных домов и будуцда и их госпо-
дами... Скажи, кто, по-твоему, этот человек? Он предстанет перед
тобою кем хочешь: это грамматик, ритор, геометр, художник, лекарь-
массажист, авгур, канатоходец, врач-маг, — голодный грек (graeculus) все
знает: прикажи ему, он полезет на небо».
62 Это озеро Боакс, теперь Сабанджа-гели. Плиний хотел соединить
его с Мраморным морем. План его, о котором уже думали вифинские
цари, остался невыполненным, но и в XIX в. на западном берегу Сабанджа-
гели имелись многочисленные канавы для стока воды и буровые скЕа-
жииы. Среди них находится, вероятно, и канава, которую видел Пли-
ний.
«з Локоть = 0.444 м.
64 Византии — город, основанный в половине VII в. до н. э. на евро-
пейской стороне Босфора. В войнах римлян с Филиппом Македонским,
с Атталом Пергамским и Антиохом Сирийским город этот всегда держал
сторону Рима и поэтому пользовался значительными привилегиями. При
первых императорах город достиг значительной степени благосостояния.
В 330 г. сюда перенесена была императором Константином столица рим-
ской империи, и город стал называться Константинополем.
65 Принятое в народном собрании постановление послать привет-
ствие императору.
06 Область между Гемом (Балканы) и Истром (Дунай).

К книге X 541
«7 Как были «срезаны» эти расходы, не известно. Вероятно, Плиний
и тут решил ограничиться посылкой письменного приветствия по госу-
дарственной почте.
68 См. примечание 27 к этой книге.
69 Мирлея — древняя колония колофонцев, разрушенная Филипом III
Македонским, восстановленная вифинским царем Прусией и названная
им в честь своей жены Апамеей. В отличие от других городов этого
имени, эта Апамея называлась Апамеей Мирлийской. Город служил
портом для всей округи, хотя и лежал не у самого моря.
70 Малоазийская богиня, культ которой был официально признан
в Риме перед окончанием ганнибаловой войны. Почитание Матери богов
было широко распространено по всему римскому миру.
71 См. Примеч., V, 58.
72 Мать второй жены Плиния, Помпея Целерина.
73 Нерва усыновил Траяна, будучи сам не в силах справиться с пре-
торианцами.
7* Жители провинции не были обязаны приносить присягу.
7» Во времена республики подати в провинциях взимались компа-
ниями откупщиког, так называемыми публиканами. При империи сбором
этим ведал наместник. Поступавшие средства шли на содержание войска
и служебного штата. У Плиния после покрытия всех расходов остались
свободными общественные деньги, и он желал бы пустить их в оборот,
давая их под проценты. Оказывается, однако, что брать эти деньги
взаймы или незачем, — покупной земли, под которую хотелось бы их
взять, нет, — или не стоит — под такие же 12% (обычные проценты в Риме)
можно взять у частных лиц, наверное с некоторыми льготами, которых
город не предоставлял. Плиний предлагает прибегнуть к насильственной
мере: заставить членов городского совета, декурионов, людей состоя-
тельных (иначе они не вошли бы в городской совет), взять деньги под
проценты и таким образом увеличить общую сумму городских средств.
76 Чем меньше число желающих взять деньги взаймы, тем больше
надо снизить проценты, и наоборот.
77 О деле Басса, которого вифинцы обвиняли в вымогательствах,
а он защищал, Плиний говорит в письмах: IV, 9; V, 20; VI, 29.
78 Август создал императорскую гвардию (cohortes praetoriae), кото-
рая состояла из девяти отрядов (когорт), по 1000 человек в каждом, и
находилась обычно под командой двух префектов, назначаемых импера-
тором из всаднического сословия на неопределенный срок. Император
мог давать им любые поручения. С начала III в. в их ведении находи-
лись уголовные дела в пределах всей Италии, начиная «от сотого миле-
вого столба» (см. Примеч.-—VI, 16); к ним апеллировали на решения,
произнесенные наместниками, и они же судили лиц, не подлежащих

542 - Примечания
юрисдикции наместников. Поэтому на эту должность назначали крупных
юристов. Из данного письма видно, что уже при Траяне префекту пре-
тория поручается решение дела особо важного, имевшего показательное
и принципиальное значение.
79 Флавий Архипп—грек и, судя по его имени, отпущенник кого-то
из членов дома Флавиев, вероятнее всего самого Домициана, занимался
при этом императоре доносами и снискал этим его благоволение. Со
смертью Домициана пришел конец этой его деятельности, — Траян донос-
чиков не жаловал. Архипп выступил в роли философа, т. е. софиста-
преподавателя, который оплачивался городом (ср. Примеч., IV, 59), и,
кроме того, пользовался еще разными льготами; например был избавлен
от судейских обязанностей. В дополнение к своей явной деятельности
он не останавливался перед тем, чтобы тайными путями увеличить
свои доходы, и однажды был уличен в подлоге. Из писем Плиния ясно,
что осужденные сплошь и рядом—при умении — избегали наказаний: и
graeculi и сами «владыки мира», представленные римскими властями, не
могли совладать с собой при виде «благодарности», принявшей конкрет-
ную форму кругленькой суммы. Архипп и не подумал отправиться на
каторжные работы, а когда с переменой царствования всплыли его
старые грехи, он спокойно предъявил рекомендательные письма Доми-
циана и велеречивый эдикт Нервы, которым милость Домициана под-
тверждалась.
80 В Вифинии было два города, носивших это имя: древний Киос,
милетская колония неподалеку от Прусы, крупный порт, откуда велась
торговля с соседней Фригией; он был разрушен одновременно с Мирлеей
Филиппом III и восстановлен Прусией, давшим городу отныне свое имя;
другая Прусиада была глухим, мало известным городком, недалеко от
Гераклеи. Какую Прусиаду имеет в виду Домициан — не известно.
81 Т. е. о том, что Архипп — человек, совершивший, вероятно, не
одно уголовное преступление. Траян справедливо считал, что милость
императора вообще развязала ему руки во всем — до уголовной деятель-
ности включительно.
82 Один французский ученый ядовито заметил, что чем хуже был
наместник провинции, тем больше статуй ставили ему провинциалы.
Архиппу декретировали статуи, учитывая милость к нему Домициана
и не бегпокоясь о его нравственных качествах.
83 См. письмо 41 этой книги.
84 Гидротехник.
85 На берегу Боспора Киммерийского (ныне Еникальский пролив),
соединявшего Меотиду (Азовское море) с Евксинским понтом (Черное
море), лежало милетское поселение Пантикапей (ныне Керчь), из кото-
рого постепенно образовалась Боспорское царство, обладавшее значи-

К книге X 54?
тельной морской силой и ведшее оживленную торговлю хлебом с Афи-
нами. Последний из Боспорских царей, принадлежавший к династии
Спартокидов, Перисад II, теснимый скифами, передал свое царство Мифра-
дату Понтийскому, по смерти которого власть перешла к Фарнаку, его сы-
ну, благодаря Помпею (63 г. до н. э.). Следующие цари — Асандр, Полемон,
Рескупород, Котис, Савромат и пр., — естественно, находились под римским
влиянием.
86 Савромат царствовал от 93 до 123 г. н. э. Цель его посольства
не известна.
87 На право пользованья императорской почтой. См. примечание 2?
к этой книге.
88 Буквально «выкормышей»: отец имел право выбросить своего
ребенка, так же как и продать его. Новая комедия очень часто строилась
на том, что родители, выбросив ребенка под гнетом нужды и затем раз-
богатев, всячески разыскивают выброшенных дочь или сына, надеясь
узнать их по опознавательным знакам, которые они положили вместе
с выброшенными. Чаще всего выбрасывали девочек, эту «горькую при-
быль», по выражению комедии, но иногда, если у отца нехватало средств
на воспитание ребенка, или он не желал слишком дробить своего наслед-
ства, та же участь постигала и сыновей. По рассказу одного древнего
писателя (Элиан, «Пестрые истории», II, 7) в Фивах существовал иной
обычай: если отец был так беден, что воспитать ребенка не мог, то он
сейчас же после рождения приносил его к городским властям, а те про-
давали младенца желавшему за ничтожную плату. Ребенок вырастал
рабом купившего его. От воли подобравшего зависело, конечно, усыно-
вить ребенка или сделать его своим рабом. С течением времени, однако,
законодательство начинает вмешиваться в судьбу выброшенных и подо-
бранных «выкормышей»: общего закона не было, но императоры рас-
сылали свои указы по отдельным провинциям, в которых рабская доля
«выкормышей» смягчалась. Троян подтверждает право «выкормышей»,
рожденных свободными, на свободу, которую им незачем покупать, опла-
чивая свое содержание тем, кто их подобрал. Необходимо было, однако,
доказать, что они действительно рождены от свободных родителей; для
этого, по сенатскому постановлению, расследование производилось про-
консулами. Ср. письмо 72.
89 Коллегия жрецов, в руках которой было сосредоточено управление
и заведывание всем, что касалось общественного и частного культа.
90 Внутренний открытый дворик, окруженный портиками. В Помпеях
мы знаем несколько таких двориков с часовенками.
91 Большая комната во всю ширину, обычно открытая на перистиль..
Здесь Плиний, по всей вероятности, имел в виду полукруглую нишу со
скамьями для отдыха.

■544 Примечания
92 Правдив ли рассказ Каллидрома о его судьбе или нет, мы судить
не можем. Плиний во всяком случае ему поверил. Перед нами фигура
искателя приключений, авантюриста, не могшего, разумеется, долго
ужиться на такой каторжной работе, какой была работа в античной
пекарне. Максим и Дионисий пытались задержать его как беглого раба.
Каллидром кинулся к статуе императора: место это было убежищем и
доставляло защиту преследуемым и обижаемым.
93 См. примечание 66 к этой книге.
94 Известно, что парфяне торговали с римлянами железом.
95 Ср. примечание 35 к этой книге. Управление Понтом было объеди-
нено с Вифинией.
96 Древняя колония мегарцев, которую подчинили себе вифииские
цари; богатый приморский и торговый город, благосостоянию которого
нанесен был, однако, сильный удар во время войны римлян с Мифрадатом.
97 Гимнастические состязания в стиле греческих игр.
98 См. примечание 64 к этой книге.
99 Разумеется, с отрядом воинов для поддержания порядка в городе.
100 Гордий — древняя столица фригийских царей. Здесь Александр
Македонский разрубил знаменитый узел на колеснице царя Гордия, раз-
вязать который никто не умел. Отсюда выражение — «разрубить Гордиев
узел». Со времен Августа город был переименован в Юлиополь, вел
довольно оживленную торговлю, но тем не менее принадлежал к числу
не очень значительных городов.
101 Когда Помпеи, покорив Мифрадата, объединил Понт с Вифинией
(64 г. до и. э.), он определил ее управление особым законом lex Pompeia
de provincia Bithynia, который предусматривал самоуправление городов
и регулярное пополнение «сената» или «курии», т. е. городского совета,
члены которого назывались по-гречески булевтами (βου}η — «совет») или,
на римский лад, декурионами. По римскому обычаю, проведенному Пом-
пеем и в этой вифинской конституции, все, кто занимал город' кпе маги-
стратуры, по окончании их автоматически входили в совет. Раньше
определенного возраста нельзя было выставлять свою кандидатуру
в городские магистратуры.
102 Замечание это чрезвычайно важно, потому что откровенно вгкры-
вает сущность городского «самоуправления» в римской империи: бед-
ноту— ремесленников, мелких торговцев — сознательно отстраняли от
руководства городскими делами.
ш Пруса у Олимпа — не очень значительный город у горы Олимпа,
основанный Прусией I, километрах в Ь8 от Никеи.
104 Городской совет.
105 Сущность дела заключается в следующем: Дкон был подрядчи-
ком, который взял от города подряд на постройку какого-то обществен-

К книге X 545
лого здания и желал теперь, чтобы совет произвел приемку этого здания.
Препятствия в этом стали ему чинить Евмолп, ближе нам не известный
и обвинивший Диона в плохой стройке, и Флавий Архипп, достаточно
охарактеризованный письмами 58—60 переписки. Судя по тому, что ни-
какого конкретного материала Евмолпом представлено не было, дело,
вероятно, шло только о том, чтобы причинить неприятности Диону и,
.может быть, таким путем выманить у него еще и денег. Архипп, однако,
присоединил к обвинению Диона еще другое, с точки зрения того вре-
мени гораздо более страшное, обвинение — в оскорблении величества.
Под эту статью подводились не только действительные посягательства
на особу императора, но всякое слобо и действие, в которых можно
было усмотреть проявление непочтительности к императору. Светоний
рассказывает, что при Тиберии наказывали смертью человека, который
переодевался перед статуей Августа или приносил с собой в харчевню
монету с его изображением. Обвинение, возведенное Архиппом, было
особенно страшно. Место, где стояла статуя императора, считалось свя-
щенным, и похоронить тут же умерших — значило осквернить эту свя-
щенную землю. Плиний принял дело всерьез, собираясь производить
судебное следствие. Ответ Траяна решительно пресекает возможность
процесса по обвинению в оскорблении величества и требует делового
отчета о постройке.
106 Центурионы в римской армии принадлежали к младшему команд-
ному составу. Центурион командовал центурией, т. е. одной шести-
десятой частью легиона; в каждом манипуле было, следовательно, два
центуриона: один из них считался старшим (prior) и командовал центу-
рией на правом крыле, другой — младшим (posterior) и командовал
на левом крыле (легион делился на 10 когорт, в каждой когор-
те было 3 манипула, в манипуле было 2 центурии). Старший цен-
турион первого манипула первой когорты назывался примипилом или
примипиляром. Он был старшим среди центурионов и членом воен-
ного совета, в котором заседали офицеры: легаты, квестор и военные
трибуны.
107 Древняя колония милетян; богатый и торговый приморский
город. Мифрадат Евпатор, сам уроженец Сииопа, сделал его сто-
лицей Понта, украсил и увеличил. Во время войны Мифрадата с рим-
лянами город был взят и разграблен. Римляне выслали сюда колонию.
Во времена Страбона город был еще цветущим и богатым: торговля
его, правда, сильно пала, но богатые рыбные ловли обеспечивали его
благосостояние.
ю8 Один из важнейших городов Понта на море в 200 км к юго-вос-
току от Синопа. Август объявил его свободным городом и значительно
увеличил его область.
35 Письма Плиния

546 Примечания
109 Кассы эти устраивались со специальной целью оказывать взаим-
ную поддержку посредством денежных ссуд; касса составлялась из
взносов, делаемых ее членами. Получивший пособие обязывался, в свою
очередь, помогать сочленам, и если дела его поправлялись, он выпла-
чивал выданную ему сумму. Взаимные отношения членов определялись
особым уставом. Из письма Траяна видно, что римское правительство
боялось и этих невинных союзов, подозревая и здесь революционные
собрания, действовавшие против римлян.
"° См. Примеч., II, 54.
111 Слишком щедрая раздача этого права обессилила бы Lex Papia
Рорраеа, направленный против безбрачия.
112 Часто одного имени христианина было достаточно для обвинения
и осуждения
"3 По lex Porcia (299 г. до н. э.) ни один римский гражданин не
мог быть подвергнут телесному наказанию; по lex sempronia (123 г. до
н. э.) римского гражданина нельзя было казнить без плебисцита.
114 Почитание властителя как бога возникло в деспотических вос-
точных монархиях и под влиянием Востока распространилось по грече-
скому миру уже во времена Диадохов. О том, к каким жестокостям оно
могло приводить, рассказывает Плиний в «Панегирике» и Светоний
в биографии Домициана: римский гражданин, неодобрительно отозвав-
шийся об одном гладиаторе, которому покровительствовал император,
был, по распоряжению Домициана, вытащен на арену и брошен на
растерзание собакам, как человек, нечестиво оскорбивший государя.
Траян прекратил дела по оскорблению величества (см. примеч. 105), но
христиан подозревали в отсутствии патриотизма и верности императору,
и для них сделано было молчаливое исключение: их ставили на следствии
в такое положение, чтобы можно было обвинить их именно в этом,
преступлении.
116 На рассвете такие собрания скорее могли пройти незамеченными,
а кроме того их участники, среди которых было много рабов, должны
были с наступлением дня вернуться к своим повседневным обязанностям.
116 Хор повторял возгласы священника или отвечал ему.
117 При словах «клятвенно обязывались» у следователя-римлянина
сразу же возникало представление о недозволенных союзах-гетериях,
составленных с целями противоправительственными. Поэтому и даль-
нейшее пояснение: «не преступления совершать».
118 Очень рано христиан стали обвинять в том, что они на своих
собраниях отведывают крови и мяса убитого римского ребенка; отсюда
заверения об «обычной и невинной» пище.
119 Ввиду подозрения в политической 'неблагонадежности.
120 Поэтому их, по римскому праву, и следовало допрашивать под пыткой-

К книге X 547
121 Слова эти имеют смысл только в том случае, если допустить, что
жертвенных животных, которые должны были быть без единого порока,
кормили особым ритуальным кормом. Продажа жертвенных животных
составляла большую отрасль торговли в древнем мире.
ι22 Тертуллиан — христианский писатель, (150—230 гг.) спра-
ведливо укорял Траяна в непоследовательности: «он запрещает
разыскивать их, как невинных, и поручает наказывать, как винов-
ных; милует и свирепствует, скрывает и указывает. Если осуждаешь,
почему не разыскиваешь? Если не разыскиваешь, почему и не оправды-
ваешь?».
123 Большой, красиво построенный торговый приморский город
в Пафлагонии. У Гомера город этот называется Сесамом («Илиада», II,
853); новое имя он получил от своей правительницы Амастриды, которая,
разведясь с Лисимахом Фракийским, избрала его своей резиденцией,
расширила его и переселила сюда жителей соседних городов. Ныне
Амасра.
12* Ежегодно 3 января и в день рождения императора магистраты
в Риме и в провинциях приносили обеты, молясь о здравии императора.
К следующему году эти обеты надлежало выполнить.
125 См. примечание 9 к этой книге.
126 Императорская казна (фиск) занимала первое место среди всех
кредиторов: долг выплачивался ей прежде, чем кому бы то ни было
другому. Далеко не так обстояло дело с казной провинциальных городов.
Города Вифинии и Понта имели, с разрешения проконсулов, преимуще-
ственное право (протопраксию) на первоочередную уплату того, что
причиталось им от разных деловых сделок. Так как разрешение прокон-
сула не было прочной привилегией, то Плиний и просил о даровании
таковой от императора. Траян указал ему на необходимость придержи-
ваться местных обычаев — это было его принципом в управлении про-
винцией.
127 Принимая во внимание покупательную стоимость денег в то
время, — около 1 миллиона.
128 Городской совет и народное собрание.
129 Ни магистраты, ни члены городского совета не получали возна-
граждения за свою службу. В обычае было, наоборот, чтобы они вносили
в городскую казну известную сумму денег за оказанный им почет. Воз-
можно, что размеры такого «дара» в некоторых городах предусматри
вались особым постановлением; очень часто избранные добровольно
платили больше. Мы знаем, например, что в Помпеях кто-то заплатил
«за декурионат» 10 тысяч сестерций, а эдил в Русикаде (Африка)
20 тысяч. На Востоке обычай этот был распространен мало: из письма
Плиния очевидно, что в городах Вифинии и Понта его не было вовсе —
35·

548 Примечания
только те члены совета, которые с разрешения императора выбирались
сверх положенного числа, вносили некоторую сумму. Участие в город-
ском совете, которое раньше рассматривалось как великая честь и
которое составляло предмет горячего желания для всех состоятельных
горожан, теперь, как это явствует из переписки Плиния, ста-
новится, в Вифилии по крайней мере, тяжкой повинностью, что в
связи с ужасным финансовым положением греческих городов вполне
понятно. Члены совета, которых император разрешает добавить к
основному числу булевтов, являются, конечно, своеобразной доход-
ной статьей, потому что за оказанную им честь они должны платить.
Появляются декурионы, которые становятся ими против своей воли.
Конец траянова ответа, к сожалению, испорчен. Император предла-
гал какие-то меры, которые сняли бы с декурионата характер тяжкой
повинности.
130 Денарий — на наши деньги 20—25 руб.
131 Основанием для этого обычно бывали совершенные преступления,
изгнание из рядов войска, занятие позорящими профессиями, например
содержание публичного дома или гладиаторской школы.
ι32 Противозаконная раздача денег.
133 дЛя настроения восточных провинций характерна эта постоянная
подозрительность и тревога со стороны римских властей.
134 Этим именем обозначали всех, кто принимал участие в публич-
ных играх и состязаниях, музыкальных, гимнастических, конных. В более
тесном смысле это люди, выступающие в состязаниях гимнастических,
а в еще более тесном — те, кто выступления на этих состязаниях пре-
вратил в свою профессию. Такие появились относительно поздно: только
в IV в. до н. э.
135 От греческого глагола ε'ιςελαύνω — «въезжаю на колеснице». Побе-
дители на ве;иких греческих играх (олимпийских, немейских, истмийских).
имели право на торжественный въезд в родной город: они въезжали на
колеснице, в которую была впряжена четверка белых лошадей, в сопро-
вождении огромной толпы, через широкую брешь, пробитую специально
для их въезда в городской стене: город этим как бы символически ука-
зывал, что, имея таких граждан, он не нуждается в стенах. Римские
императоры распространили эту привилегию на победителей и в неко-
торых других играх, например устраиваемых в Сардах и Траллах. Число
таких иселастических состязаний было довольно велико: одна надпись
упоминает атлета, одержавшего сорок три победы на состязаниях этого
рода. Какие состязания и в каких городах Траян объявил иселастиче-
скими, мы не знаем.
136 «Въехал».
137 См. примечание 27 к этой книге.

К «Панегирику» 549
138 Жена Плиния, уехавшая вместе с ним в Вифинию, торопилась
к своей тетке и воспитательнице, Гиспулле, которая после смерти своего
отца Кальпурния Фабата, деда плиниевой жены, осталась совсем одино-
кой в Комуме.
Μ. Ε. Сергеенко.
К «Панегирику»
1 Сцена эта произошла, когда Траян собирался в поход во главе
войска еще при Домициане. Когда двери храма открылись, через них
стала видна статуя бога.
2 Мало известный случай с Нервой в 97 г. н. э.
3 Здесь имеется в виду титул императора как полководца, облечен-
ного властью верховного командования.
4 Титул помощника верховного главнокомандующего.
β Здесь в тексте лакуна, предполагается ее заполнить словами: гере-
tete; quod modo hostes invaserant contempse-rantque.
β Имеется в виду Геракл и требовавший от него трудных подвигов
царь Еврисфей.
7 Имеется в виду известная поговорка: docendo discimus «уча,
учимся».
8 Номенклатор, часто из рабов, называл лиц, имена которых были
не известны должностному лицу. Траян, повидимому, лично знал всех,
представлявшихся ему.
9 Повидимому раздачи производились по списку лиц, занимающих
то или другое служебное положение.
10 По римским обычаям, отец мог признать или не признать рожден-
ного им ребенка и в связи с этим мог и отказаться от его воспитания.
и Налоги на холостяков и бездетных.
12 Latium: рег Xatium = рег nomen Latinum.—Лаций: латинским
именем.,
13 Iura cognationis — законы, права родства.
14 Lex Voconia 169 г. н. э. запрещал завещать женщинам больше
половины I всего имущества, при нарушении его вся излишняя сумма
завещания конфисковалась. О законе Юлия трудно сказать, какой именно
закон такого наименования имеется в виду; их было много.
15 Намек на то, что при Нероне и Домициане из страха перед импе-
ратором богатые люди считали своим долгом оставлять по завещаниям
львиную долю своего имущества императору, чтобы сохранить остальное
для членов своей семьи.

550 Примечания
*б Испорченные места в подлиннике.
17 Плотина. Она была верным другом и советником Траяна; по ее
выбору Траяном был усыновлен Адриан.
18 Марциана, внучка которой, Юлия Сабина, была женою Адриана.
19 Марк Ульпий Траян, родом из Бетики в Испании.
20 18 сентября.
21 Императора Домициана.
22 Как видно из следующих слов, служебная карьера Плиния прохо-
дила в правление Домициана; некоторые годы этого правления, особенно
93—95 гг. н. э., ознаменовались гонениями и даже казнями выдающихся
общественных деятелей из сенаторских кругов.
В. С. Соколов.

УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН
Абаскант, см. Сатрий.
Авгурин, см. Серий Авгурин.
Август, император. V, 3,§ 5; VIII, 8 , § 6; X, 65, § 3; 79; 80; 84.
Авидий Квиет, друг Тразеи Пета, проконсул Ахайи при Домициане;
в 97 г. голосовал в сенате. VI, 29, § 1; IX, 13, § 15.
Авидий Нигрин, брат предыдущего, консуляр. X, 65, § 3; 66, § 2. Ему,
вероятно, адресованы и письма, обозначенные просто «Нигрину».
Авит II, 6; см. Юлий Авит, Юний Авит, Октавий Авит.
Аврелия, знатная женщина, которую Регул заставил внести его в заве-
щание. II, 20, § 10 и ел.
Азиний Басе, старший из детей претория Азиния Руфа; Плиний просил
Миниция Фундана (консул 107 г.) взять к себе Басса в квесторы.
IV, 15, §§6 — 13.
Азиний Галл, сын Азиния Поллиона, консул 8 г. до н. э.; был осужден
Тиберием на смерть и умер в заключении в 33 г. Занимался лите-
ратурой; написал сравнительный разбор произведений Цицерона
и своего отца, в котором отдавал предпочтение последнему. VII,
4, §§ 3, 6.
Азиний Поллион (75 г. до н. э. — 5 г. н. э.), видный государственный
деятель эпохи Цезаря и Августа; основатель первой публичной
библиотеки в Риме. Он же ввел обычай публичных чтений. Писал
трагедии, речи и составил сочинение о междоусобной войне. I, 20,
§4; V, 3,§ 5; VI, 29, §5.
Азиний Руф, преторий, друг Плиния и Тацита. Старший из его сыновей,
Азиний Басе, был КЕестором в 107 г. IV, 15; VI, 15.
Акций, римский поэт, автор трагедий (170—94 гг. до н. э.). V, 3, § 6.
Акций Аквила, центурион шестой кавалерийской когорты в Вифинии.
X, 106 и 107.

552 Указатель собственных имен
Акций Сура — Плиний просит у Траяна для него претуру. X, 12.
Аллифан, см. Понтий Аллифан.
Альбин, ближе не известен. VI, 10.
Альбин, см. Лукцей Альбин.
Аммий Флакк, преторий, в 97 г. голосовал в сенате. IX, 13, § 13.
Аниций Максим, проконсул Вифинии при Траяне; год не известен, на
раньше 111 г. X, 112, § 2.
Анниан II, 16; см. Анний Север.
Анний Басе, коллега Цецины Пета по консулату в 70 г.; погиб в граж-
данскую войну в 69 г. Друг Клавдия Поллиона, написавшего ега
биографию. VII, 31, § 5.
Анний Север, ближе не известен. III, б; V, 1. Вероятно, тожествен с Анни-
аном, которому адресовано II, 16.
Анния, эдикт Августа к нему о подкинутых детях. X, 65, § 3.
Антея, жена младшего Гельвидия. IX, 13, § 4 и ел.
Антоний, см. Аррий Антоний.
Антоний Марк (143—87 гг. до н. э.), дед триумвира, один из первых
ораторов Рима. V, 20, § 5.
Антония Гармерида, отпущенница Антонии Максимиллы. Плиний просит
для нее у Траяна квиритское право. X, 5, § 2.
Антония Максимилла, родственница Плиния. X, 5, § 2.
Анхария Сотерида,. отпущенница, для которой Плиний просил у Траяна:
квиритское право. X, II, § 2.
Аполлинарий, см. Домиций Аполлинарий.
Аппий, ближе неизвестен. IX, 35.
Аппий Максим Луций, проконсул Вифинин при Домициане. X, 58,
§6.
Аппулей, римский воин из Никомедийского гарнизона. X, 74, § 1.
Апр, см. Флавий Апр, Валерий Апр.
Арат, поэт III в. до н. э., родом из города Сол в Киликии; написал дидак-
тическую поэму «Звездные явления и приметы погоды». V, 6, § 43-
Аристион (Аристон?), см. Клавдий Аристон.
Аристон, см. Титий Аристон.
Аристофан, знаменитый афинский поэт V в., автор комедий. I, 20, § 19.
Армении Брокх, проконсул (повидимому Ахами); письмо к нему Доми-
циана о подкидышах. X, 65 § 3; 66, § 2.
Арриан Матур, римский всадник, уроженец Альтина (город в Транспадан-
ской Галлии между Патавием (ныне Падуя) и Аквилеей, друг
Плиния, поклонник литературы. I, 2; II, 11 и 12; III, 2, § 2; IV,.
8; 12; VI, 2; VIII, 21.
Аррий Антонин, дважды консул (в 69 г. и, вероятно, при Нерве), про-
консул Азии, дед (с материнской стороны) императора Антонина.

Указатель собственных имен 553
Писал греческие стихи. Человек высоких нравственных правил.
IV, 3; 18; 27, § 6; V, 15.
Аррионилла, жена Тимона; Плиний защищал ее на суде по просьбе
Арулена Рустика. I, 5, § 5.
Аррия (старшая), жена Цецины Пета, покончила с собою вместе с мужем,
присужденным к смерти, в 42 г. Теща Тразеи Пета. III, 16; VI
24, § 5.
Аррия (младшая), дочь Цецины Пета и Аррии (старшей), жена Тразеи
Пета, мать Фаннии, жены Гельвидия Приска. Была вместе с дочерью
сослана Домицианом; при Нерве обе вернулись из ссылки. III, 11,
§ 3; 16; VII, 19, § 3 и ел.; IX, 13, §§ 3, 5.
Артемидор, философ, сириец, подружившийся с Плинием в то время,
когда Плиний служил на военной службе в Сирии; когда философы
были изгнаны из Рима, Плиний помог ему деньгами. Зять Музония
Руфа. III, 11.
Артемизий, см. Попилий Артемизий.
Арулен Рустик, брат Юния Маврика, приверженец стоической философии;
претор 69 г.; написал панегирик Тразее и Гельвидшю, за что был
приговорен к смертной казни. Книга его была публично сожжена.
I, 5, §§ 2, 5; 14, § 1 и ел.; II, 18; III, И, § 3; V, 1, § 8.
Архипп, см. Флавий Архипп.
Асклепиад, магистрат города Прусы у Олимпа. X, 81, § 1.
Астрей, см. Валерий Астрей.
Асудий Куриан, сын Помпонии Галлы, лишенный ею наследства. V, 1.
Аттий Клемент, ближе не известен. I, 10; IV, 2.
Аттик, см. Юлий Аттик.
Атилий Кресцент, друг и сверстник Плиния. I, 9, § 8; II, 14, § 2; VI, 8.
Атилий Скавр, друг Плиния. VI, 25.
Аттицин, см. Монтаний Аттицин.
Аттия Вириола, знатная женщина, жена претория, лишенная наследства
своим восьмидесятилетним отцом после его вторичной женитьбы.
Дело ее вел в суде центумвиров Плиний. VI, 33, § 2.
Ауфидий Басе, один из крупнейших историков империи. Написал во время
царствования Тиберия историю междоусобных войн, начав, как
полагают, со смерти Цезаря, и историю походов против германцев,
закончив ее 40-м годом. Произведения его утрачены. III, 5, § 6.
Афенодор, философ, VII, 27, § 7 и ел.
Афраний Декстр, консул 105 г. V, 13, § 4 и ел.; VIII, 14, § 12.
Африкан, см. Юлий Африкан.
Афр, см. Домиций.
Ацилиан, оставил Плинию наследство; ближе не известен. II, 16.
Ацилиан, см. Миниций Ацилиан.

654 Указатель собственных имен
Ацилий, ближе неизвестен. III, 14.
Ацилий II, сын Серраны Прокулы, дядя Миниция Ацилиана. I, 14, § 6.
Ацилий Руф, консул 106 г. V, 20, § 6; VI, 13, § 5.
Басе, см. Анний Басе, Азиний Б., Ауфидий Б., Гавий Б., Юлий Б., Помпо-
ний Б.
Бебий Гиспан, друг Плиния; ближе не известен. 1,24; VI, 25.
Бебий Макр, консул при Траяне, год в точности не известен, но раньше
105 г.; префект города 117 г. III, 5; IV, 9, § 16 и ел.; 12, § 4.
Бебий Масса, известный при Домициане доносчик; прокуратор Африки;
в царствование Нервы был обвинен в вымогательствах, совершен-
ных им во время своего наместничества в Испании, и осужден.
III, 4, § 4; VI, 29, § 8; VII, 33, §§ 4—8.
Бебий Проб, уроженец Бетики, получивший, вероятно, от Бебия Массы
права гражданства. Был замешан в процессе Цецилия Классика,
помощником которого был. III, 9, § 12 и ел.
Бипий Приск, ближе не известен. VI, 12 § 2.
Биттий Прокул, отчим жены Плиния, товарищ Публиция Церта по пре-
фектуре эрария, в тот же год ставший консулом. IX, 13, § 13.
Близ, см. Веллей.
Брокх, см. Армении Брокх.
Бруттиан, см. Лустрик.
Валент, см. Фабий Валент, Юлий Валент.
Валериан, см. Юлий Валериан
Валерий Аксер (Апр? Аспер?)1 _,
Валерий Астрей "'} отпущенники Валерия
Валерий Дионисий, отпущенник Павлина. X, 104.
Валерий Вар, был должен другу Плиния Атилию Кресценту; умер, не
заплатив долга и оставив наследником Максима. VI, 8, § 4.
Валерий Лициниан, сенатор, бывший претор, считался одним из красно-
речивейших адвокатов. Опасаясь, что Домициан казнит его, как
соучастника в мнимом преступлении, добровольно удалился в изгна-
ние. IV, 11.
Валерий Марциал (42—102 гг. н. э.), римский поэт; оставил четырнадцать
книг эпиграмм. III, 21.
Валерий Павлин, консул при Траяне (год не известен), друг Плиния. II,
2; IV, 16; V, 19; IX, 3, § 37.
Валерий Фест, см. Пизон Луций Кальпурний.
Варен Руф, проконсул Вифинии; вифинцы, обвиняя Юлия Басса, пригла-
сили его помочь им в этом деле. Вскоре, однако (вероятно, ок. 105 г.),
они обвинили и его в вымогательстве; Варена защищал Плиний,

Указатель собственных имен 555
и вифинцы отказались от обвинения. V, 20; VI, 5, § I; 13; 29, § 11;
VII, 6; 10.
Варизидий Непот, сын сестры Кальвизия Руфа. IV, 4.
Варрон Марк Теренций, римский ученный 1 в. до н. э. V, 3, § 5.
Вар, см. Валерий Вар.
Вейентон, см. Фабриций Вейентон.
Велий Павел, проконсул Вифинии при Домициане. X, 58, § 3; 60.
Велий Цереал, друг Плиния. IV, 21. Вероятно, ему же адресовано письмо
II, 19.
Веллей Блез, консуляр, очень богатый человек, умер при Домициане.
Наследства от него добивался Регул. II, 20, § 7.
Венатор, друг и почитатель Плиния, ближе не известен. IX, 20.
Вестриций Спуринна, род. ок. 24 г., был трижды консулом; за свои успехи
в Германии был почтен статуей. I, 5, § 8 и ел.; И, 7; III, 1; 10; IV,
27, § 5; V, 17.
Верания, вдова Луция Кальпурния Пизона Лициниана, усыновленного
императором Гальбою. II, 20, § 2 и ел.
Вергилий, знаменитый римский поэт (70 г.—19 г. до н. э.); автор
«Буколик», «Георгию» и «Энеиды». III, 7, § 8; V, 3, § 6; 6, § 43;
8, § 3; VI, 20, § 1; 33, § 1; VII, 20, § 4.
Вергилий Роман, писал мимиямбы и комедии; чтение его слушал Плиний.
VI, 21.
Вергиний Руф, род. в 15 г. н. э., вероятно в Медиолане (ныне Милан),
был в 63 г. консулом, а в 69 г. легатом Верхней Германии. После
подавления восстания, поднятого в Галлии Виндексом, ему предло-
жена была царская власть, от которой он отказался. Ему предла-
гали ее еще дважды: после смерти Нерона и после смерти Отона,
но он неизменно отвечал отказом. Умер в 97 г. при Нерве, кото-
рому был товарищем по консульству. Друг и покровитель Плиния.
II, 1; § V, 3, § 5; VI, 10; IX, 19.
Веррес, наместник Сицилии, своими грабежами и вымогательствами
совершенно разоривший этот цветущий край. Дело сицилийцев
против Верреса вел, по их просьбе, Цицерон. I, 20, § 10.
Вер, ближе не известен. VI, 3.
Веспасиан, император. I, 14, § 5; III, 5, § 9; IV, 9, § 1; X, 65 § 3.
Веттий, см. Биттий.
Вибий Максим, друг поэта Стация, который отдал ему на суд, прежде
чем издать, свою поэму «Фиваиду»; его Плиний просил (ок. 101 г.)
позаботиться о Матуре Арриане. В 104 г. префект Египта. III, 2.
Ему, вероятно, адресованы письма: II, 14; VI, 8, § 4; 11, 34; VII,
26; VIII, 19, § 24; IX, 1; 23.
Вибий Север, друг Плиния; поклонник литературы. III, 18; IV, 28.

556 Указатель собственных имен
Виндекс, наместник северной Галлии, поднявший восстание против Не-
рона; был разбит Вергинием Руфом. VI, 10, § 4; IX, 19, § 1.
Вирдий Гемеллин, прокуратор Траяна в Вифинии в то время, когда Плиний
управлял ею. X, 27; 28; 84.
Вириола, см. Аттия Вириола.
Вителлий, император. III, 7, § 3.
Вителлий Гонорат, уроженец Африки, деньгами добивавшийся от прокон-
сула Мария Приска осуждения невинных; умер до суда. И, 11,
§ 8 и ел.
Воконий Роман, родом из Испании, вероятно, из Сагунта; друг и соуче-
ник Плиния. I, 5; 11,1; 13; III, 13; VI, 15; 33; VIII, 8; IX, 7; 28; X, 4.
Гавий Басе, префект Понта. X, 21; 22; 86А.
Галла, см. Помпония Галла.
Галитта, жена военного трибуна, обвиненная в прелюбодеянии. VI, 31, §4.
Гальба, император. II, 20, § 2.
Гармерида, см. Антония.
Гарпократ, египтянин из Мемфисского нома, врач-массажист, для кото-
рого Плиний просил прав римского гражданства у Траяна. X,
5—7; 10.
Гедия, отпущенница Антонии Максимиллы, для которой госпожа просила
у Траяна через Плиния прав римского гражданства. X, 5.
Гельвидий Приск, претор 70 г., изгнан из Италии по делу своего тестя
Тразеи; возвращен Гальбой. Вел себя в сенате свободно и смело,
нападая на Веспасиана, отправлен вторично в изгнание и убит
против воли самого Веспасиана. Биографию его написал Геренний
Сенецион по просьбе второй жены Гельвидия, Фаннии, дочери
Тразеи Пета, оба раза сопровождавшей мужа в изгнание и пере-
жившей его. VII, 19, § 3 и ел.
Гельвидий, сын Гельвидия Приска, род, ок. 56 г. Несмотря на то, что он
держался в стороне от общественной жизни, Публиций Церт обви-
нил его в оскорблении величества, и Гельвидий был присужден
к смертной казни. Жена его, Антея, пережила его. У него осталось
двое дочерей и один сын. III, И, § 3; IV, 21, § 3; VII, 30, § 4;
IX, 13.
Гельвидий, сын предыдущего. IV, 21, § 4.
Гельвидия, сестра предыдущего. IX, 13, § 16. Она и другая ее сестра
скончались в юности, обе от родов. IV, 21, § 1.
Гемеллин, см. Вирдий.
Геминий Гай, друг Кореллия Руфа и Плиния. I, 12, § 9.
Гемин Розиан, квестор у Плиния в бытность его консулом в 100 г.;
вероятно участник дакийской войны (Плиний говорит, что он

Указатель собственных имен 557
знаком Траяну по военной службе). VII, 1, § 24; VIII, 5, § 22; IX,
11; 30; X, 26.
Гениал, ближе не известен. VIII, 13.
Генитор, см. Юлий Генитор.
Геренний Поллион, консуляр, поддерживал вифинцев, обвинявших Юлия
Басса в вымогательстве (103 и 104 г.). IV, 9, § 14.
Геренний Север, консул, образованный человек, украшавший свою библио-
теку изображениями знаменитых людей. IV, 28.
Геренний Сенецион, уроженец Бетики, там же служивший квестором.
Вместе с Плинием обвинял Бебия Массу, бывшего наместником
Бетики, в вымогательстве и добился его осуждения. Написал
биографию Гельвидия Приска; по доносу Меттия Кара пригово-
рен к смерти. I, 5, § 3; III, 11, § 3; IV, 7, § 5; 11, § 12; VII, 19,
§ 5; 33, § 4 и ел.
Гермес, отпущенник Плиния. VII, 11.
Герод, греческий писатель III в. до н. э., автор живых бытовых сценок.
IV, 3, § 4.
Гетулик, см. Лентул Гетулик.
Гаперид, современник Демосфена (род. ок. 395 г. до н. э.) и его полити-
ческий сторонник, известный оратор. I, 20, § 4.
Гиспан, VI, 25. Может быть, это Бебий Гиспан, которому адресовано
письмо I, 24; см. Бебий Гиспан, Фабий Гиспан.
Гиспон, см. Цепион.
Гиспулла. 1,12, §§ 3, 7,9,10; см. Кальпурния Гиспулла, Кореллия Гиспулла.
Гомер. I, 7, §§ 1, 4; 18, 1, § 4; 20, § 22; И, 14, § 2; III, 9, § 28; IV, 3,
§ 3; V, 6, § 43; 19, § 2; 20, § 8; VI, 8, § 3; VIII, 2, § 8; 4, § 4; IX,
1, § 3; 13, § 20; 26, § 6.
Гомулл, см. Тиций Гомулл.
Гонорат, см. Вите л лий Гонорат.
Гораций, знаменитый римский поэт (165—8 гг. до н. э.), автор лирических
стихотворений, посланий и сатир. IX, 22, § 2.
Гортензий, крупнейший римский оратор, современник Цицерона. V, 3, § 5.
Гостилий Фирмин, легат Мария Приска, проконсула Африки; обвинен по
его делу. И, 11, § 23; 12, § 1.
Гратилла, сослана Домицианом вместе с Аруленом Рустиком; может быть,
его жена. III, 11, § 3; V, 1, § 8.
Декстр, см. Афраний Декстр.
Демосфен (382—322 гг. до н. э.), знаменитый афинский оратор и поли-
тический деятель, страстный противник Македонии. Речь его
«О венке», о которой упоминает Плиний, направлена против Эсхина,
его политического врага, выступившего против предложения Ктеси-

658 Указатель собственных имен
фонта почтить Демосфена за его заслуги перед отечеством золо-
тым венком, и содержит в то же время оправдание и объяснение
политической деятельности самого Демосфена. I, 2, § 2; 20, § 4;
II, 3, § 10; IV, 5, § 1; 7, § 6; VI, 33, § 11; УЛ, 30, § 4; IX, 23, § 5;
26, § 8 и ел.
Децибал, дакийский царь, разбитый Траяном. VIН, 4, § 2; X, 74, § 1.
Дионисий, хлебник в Никомедии. X, 74, § 1.
Дион, см. Кокцейан Дион.
Домициан, император. I, 5, §§ 1, 5, 14; 12, § 6; 18, § 3; III, 9, §§ 31, 33;
IV, 9, § 2; 11, § 5 и ел.; 22, § 5; VII, 27, § 14; IX, 13, § 2; X, 58,
§§ 3, 10; 60; 65, § 3; 66, § 2; 72.
Домиций Аполлинарий, консул 97 г., легат в Ликии. 11,9; V, 6; IX, 13, § 13.
Домиций Афр, ум. в 102 г. в преклонном возрасте. Знаменитый оратор
своего времени. II, 14, § 10 и ел.; VIII, 18, §§ 4, 5, 7.
Домиций Лукан, брат Домиция Тулла, совместно с ним владевший боль-
шими кирпичными заводами, прошедший «путь почестей» почти
одинаковый с братом, так же как и он консул, а затем проконсул
Африки. Зять консула Куртилия Манции. VIII, 18, § 4.
Домиций Тулл, младший брат Домиция Лукана, консул (год не известен),
проконсул Африки, владелец больших кирпичных заводов и очень
богатый человек. Усыновил дочь своего брата Лукана. VIII, 18.
Друз Нерон, сын Тиберия Клавдия Нерона и Ливии, пасынок Августа,
прославивший себя победами в Германии, где он и умер вслед-
ствие падения с лошади. III, 5, § 4.
Евмолп, см. Клавдий Евмолп.
Евполид, один из лучших представителей древней аттической комедии,
современник Аристофана (V в. до н. э.). I, 20, § 17.
Еврипид, знаменитый греческий трагик. IV, 11, § 9; 27, § 6.
Евритм, отпущенник Траяна. VI, 31, § 8 и ел.
Евфрат, философ-стоик, родом из Сирии, где его и слушал Плиний. Пре-
подавал в Риме, где и умер в 118 г. I, 10.
Егнаций Марцеллин, квестор в какой-то провинции. IV, 12.
Енколпий, раб Плиния, чтец. VIII, 1, § 2.
Епигон, сын Хрисиппа, родственник плиниева врача Постумия Марина.
X, 11, § 2.
Епимах, отпущенник Траяна. X, 84.
Еруций Клар Марк, адвокат. I, 16; II, 9, § 4.
Еруций Клар Секст, сын предыдущего, консул (год не известен); префект
города. Плиний был дружен с ним и в начале его карьеры оказы-
вал ему всяческое покровительство. II, 9.

Указатель собственных имен 359
Зосима, отпущенник Плиния. V, 19.
Исей, школьный ритор, современник Плиния. II, 3.
Исократ (436—338 гг. до н. э.), знаменитый афинский оратор. Вследствие
своей застенчивости и физической слабости он никогда не высту-
пал публично; речи его предназначались для чтения. Самая изве-
стная из них — «Панегирик» (380 г.), род торжественной речи,
в которой перечислены заслуги Афин перед Грецией. VI, 29, § 6..
Италик, см. Силий Италик.
Калестрий Тирон, друг и сверстник Плиния; служил с ним одновременно
в Сирии на военной службе (но в другом легионе); в 92 г. нес
вместе с ним квестуру; был народным трибуном и претором. В каче-
стве проконсула управлял провинцией Бетикой. I, 12; VI, 1; 22;
VII, 16; 23; 32, § 1; IX, 5.
Каллидром, раб Лаберия Максима (легат Нижней Мезии 100—102 гг.),
взят в плен Децебалом в Дакийскую войну и отправлен в подарок
Пакору, царю парфянскому; бежал в Никомедию, работал в пекарне,
бежал оттуда, отправлен Плинием к Траяну. X, 74.
Кальвизий Руф, друг Плиния, декурион в Коме, дядя Варизидия Непота,
друг Созия Сенециона. I, 12, § 12; II, 20; III, 1; 19; IV, 4; V, 7;
VIII, 2; IX, 6.
Кальвина, свойственница Плиния, давшего за ней в приданое сто тысяч
сестерций. II, 4.
Кальв (Кай Лициний), друг и сверстник поэта Катулла, сын историка
Лициния Макра, поэт и знаменитый оратор, речи которого еще во
времена Тацита вызвали восхищение знатоков. I, 2, § 2; 16, § 5;
IV, 27, § 4; V, 3, § 5.
Кальпурний Макр, консул незадолго до 109 г.; был легатом в Нижней
Мезии в то время, когда Плиний управлял Вифинией. V, 18; X, 42;.
61, § 5; 62; 77.
Кальпурний Фабат, уроженец Кома; служил долгое время в армии, патрон
города Кома, дед плиниевой жены. Умер в глубокой старости в то
время, как Плиний управлял Вифинией. IV, 1; V, И; 14, § 8; VI,
12; 30; VII, И; 16; 23; 32; VIII, 10; 20, § 3; X, 120, § 2.
Кальпурний Флакк, друг Плиния, ближе не известен. V, 2.
Кальпурния, внучка Кальпурния Фабата, жена Плиния; последовала за
мужем в Вифинию. IV, 1, §§ 1, 7; 19; V, 14, § 8; VI, 4, § 7; VII, 5;
VIII, 10; И, § 3; 19, § 1; X, 120, § 2; 121.
Кальпурния Гиспулла, дочь Кальпурния Фабата, тетка и воспитательница
Кальпурний, жены Плиния; пережила отца. IV, 1, § 7; 19; V, 14
§ 8; VIII, И; X, 120, § 2; 121.

560 Указатель собственных имен
Камерин Сульпиций, консул 46 г.; проконсул Африки; был обвинен
в вымогательстве, но оправдан; по доносу Регула приговорен
вместе с сыном к смерти в 67 г. I, 5, § 3.
Каниний Руф, друг и земляк Плиния, собиравшийся в греческих стихах
описать дакийские войны Траяна. I, 3; II, 8; III, 7; VI, 21; VII, 18:
VIII, 4; X, 33.
Капитон, см. Клавдий Капитон, Титиний Капитон.
Кар, см. Меттий Кар.
Каста, жена Классика. III, 9, §§ 19, 23, 34.
Катий Лепид, друг Плиния, ближе не известен. IV, 7.
Катилий Север, консул ПО г., исполнял ряд высоких магистратур, управ-
лял несколькими восточными провинциями, отличился в войне
с парфянами; друг Плиния. I, 22; III, 12.
Катулл, знаменитый римский поэт-лирик I в. до н. э., родом из Вероны.
I, 16, § 5; IV, 14, § 5; 27, § 4.
Катулл Мессалин, консул 73 г., доносчик, «главный клеветник», по выра-
жению одного писателя, при Домициане. Ювенал называл его
«смертоносным». В старости ослеп. IV, 22, § 5 ел.
Квадратилла, см. Уммидия Квадратилла.
Квадрат, см. Уммидий Квадрат.
Квиет, см. Авидий Квиет
Квинтиан, см. Помпеи Квинтиан.
Квинтилиан, адвокат и знаменитый преподаватель красноречия, ученик
Домиция Афра и учитель Плиния Младшего, а может быть и Та-
цита. Книга его «Воспитание оратора» представляет собой полный
учебник реторкки; умер ок. 96 г. II, 14, § 9 и ел.; VI, 6, § 3.
Клавдий, император. I, 13, § 3; III, 16, §§ 7 и 9; X, 70, § 2; 71.
Клавдий Аристион, уроженец Ефеса, занимавший в родном городе ряд
крупных и почетных должностей, обвинен доносчиками и оправдан
Траяном. VI, 31, § 3,
Клавдий Евмолп, товарищ Флавия Архиппа, совместно с ним обвинявший
в Никее Диона Кокцейана, Может быть, тот самый Клавдий
Евмолп поэт, которого Дельфы почтили проксенией. X, 81 и 82.
Клавдий Капитон, выступал в сенате, поддерживая вифинцев. VI, 13, § 2.
Клавдий Марцеллин, защищал в сенате Флавия Марциана в 100 г. II,
И, § 15.
Клавдий Полиен, завещал в Прусе дом императору Клавдию. X, 70.
Клавдий Поллион, товарищ Плиния по военной службе; занимал ряд
высоких должностей; написал биографию своего друга Анния
Басса. VII, 31, § 1.
Клавдий Реститут, опытный адвокат, защитник Цецилия Классика. III
9, § 16.

Указатель собственных имен 561
Клавдий Фуск, зять Цецилия Классика, обвиненный по его делу, но
оправданный. III, 9, § 18.
Кларий, речь Плиния за Клария. IX, 28, § 5.
Клар, см. Еруций Клар, Септиций Клар.
Классик, см. Цецилий Классик.
Клемент, см. Аттий Клемент, Целий Клемент.
Клувий Руф, консул 65 г.; при Гальбе управлял Испанией. В более
поздние годы, удалившись от дел, занялся писанием истории, вклю-
чавшей в себе период от Калигулы до Нерона, а также события
после смерти последнего. Тацит неоднократно упоминает это сочи-
нение. IX, 19, § 5.
Клуенций, сын римского всадника из маленького городка Ларина в Сам-
нии. Мать обвинила его в том* что он покушался на жизнь своего
отчима; юноша был оправдан, благодаря блестящей защите Цице-
рона, I, 20, § 8.
Кокцейан Дион, ритор и философ, родом из Прусы у Олимпа. Дед его
был другом императора Веспасиана, от которого и получил римское
гражданство. В 70 г. Веспасиан [вместе с ним, Евфратом и Апол-
лонием Тианским обсуждал в Александрии вопрос о наилучшей
форме правления. Преподавал в Риме; изгнан Домицианом; стран-
ствовал по Греции и Причерноморью. При Траяне вернулся на
родину, где много претерпел от клеветников. X, 81; 82.
Коллега, см. Помпеи Коллега.
Колон, друг Помпея Квинтиана. IX, 9.
Кореллий Руф, консул 78 г. (?); легат в Верхней Германии 82 г.; назначен
был Нервой для покупки и раздела земель; приверженец стоической
философии, покончил с собой в 97 или 98 г. I, 12; III, 3, § 1; IV,
17, § 2 и ел.; V, 1, § 2; VII, 11, § 3; 31, § 4; IX, 13, § 6.
Кореллия, сестра Кореллия Руфа, жена Миниция Юста; пережила брата;
была очень дружна с матерью Плиния. I, 12, § 3; VII, 11. Кореллия
Гиспулла, дочь Кореллия Руфа и Гиспуллы. Плиний рекомендовал :
ей в учителя сына Юлия Генитора и вел ее дело против Цецилия
Страбона, дезигнированного консула. I, 12, §§ 3, 9; III, 3; IV,
17.
Корнелиан, имеется к нему единственное письмо Плиния; ближе не изве-
стен. VI, 31.
Корнелий Минициан, земляк и друг Плиния, превосходный адвокат.
Долго служил на военной службе; занимал почетные места на ро-
дине. III, 9; IV, 11; VII, 22; VIII, 12.
Корнелий Непот (94—24 гг. до н. э.), уроженец Цисальпинской Галлии, <
писатель-историк, из сочинений которого до нас дошли только
биографии знаменитых людей. IV, 28, § 1; V, 3, § 6.
36 Письма Плиния

562 Указатель собственных имен
Корнелий Приск, консул в начале царствования Траяна; проконсул Азии
в 120/121 гг.; Плиний писал ему о смерти Марциала. III, 21; V,
20, § 7.
Корнелий Сулла, родственник диктатора; был обвинен в участии в заго-
воре Катилины; Цицерон с успехом защищал его и добился оправ-
дания. I, 20, § 8.
Корнелий Тацит, см. Тацит.
Корнелий Титиан, друг Плиния. I, 17 и, может быть, IX, 32.
Корнелий Урс, см. Урс.
Корнелия, старшая весталка, приговоренная в 91 г. Домицианом к смерти
по обвинению в нарушении целомудрия. IV, 11.
Корнут Тертулл, городской квестор, эдил, преторий, легат на Крите
и в Кирене; проконсул Нарбонской провинции; был в немилости
при Домициане; по просьбе матери и отчима Гельвидии назна-
чен сенатом ей в опекуны. Был вместе с Плинием префектом
СатурноЕой казны, консулом (100 г.) и куратором реки Тибра.
После Плиния был наместником Понта и Вифинии. II 11,.
§ 19 и ел.; 12, § 2; IV, 17, § 9; V, 14; VII, 21; 31; IX, 13,
§ 15 и ел.
Коттий Вестриций, сын Вестриция Спуринны и Коттии, юноша блестящих
дарований, рано скончавшийся. II, 7 (ср. III, 10).
Коттия, жена Вестриция Спуринны, мать Вестриция Коттия. III, 10'
(ср. III, 1, § 5).
Кремуцкй Рузон, друг Плиния. VI, 23; IX, 19.
Кресцент, см. Атилкй Кресцент.
Крисп, см. Метилий Крисп, Пассиен Крисп.
Ксенофокт, афинский историк (445—353 гг. до н. э.), ученик Сократа.
Главные его сочинения: «Воспоминания о Сократе»; «Домохозяй-
стео», «Воспитание Кира», «Анабазис», «Греческая История». VII,
32, § 2.
Ксеркс, персидский царь (V в. до н. э), предпринявший поход против
Греции, кончившийся для него полкой неудачей. III, 7, § 13.
Куриан, см. Асудкй Куриан.
Курий Север, см. Вкбий Север.
Куртилий Манцкя, консул 55 г.; ]легат Верхней Германии в 56 г. Дочь
его вышла замуж за Домиция Лукана. Манция возненавидел зятя
и назначил свою внучку, дочь Лукана от этого брака, наследницей
только при условии, что отец откажется от всяких прав на родную
дочь. VIII, 18, § 4,
Курций Руф, человек низкого происхождения, поднявшийся, благодаря
собственным дарованиям и помощи друзей, до высоких ступеней; был
консулом в 45 г., командовал в качестве легата римским войском

Указатель собственных имен 563
в Верхней Германии; нашел там серебряные рудники; умер про-
консулом Африки в глубокой старости. VII, 27, § 2.
Лаберий Максим, консул (год не известен) при Домициане. Отличился на
войне с даками, которую вел Траян; раб его, Каллидром, был взят
в плен в Мезии. X, 74.
Ларг, см. Юлий Ларг.
Ларций Лициний (или Лицин), выступал адвокатом в суде центумвиров
во времена молодости Квинтилиана; после претуры был отправлен
легатом в Испанию Тарраконскую, где и умер. II, 14, § 9; И; III,
5, § 17.
Ларций Македон, сын отпущенника, преторий; убит за жестокость своими
рабами. III, 14.
Лентул Гетулик, консул 26 г.; легат в Верхней Германии, где он пользо-
вался большой любовью войска; казнен в 39 г. Калигулой. Писал
лирические стихи. V, 3, § 5.
Лепид, см. Катий Лепид.
Либерал, см. Сальвий Либерал.
Либон Фруги, консуляр, свидетельствовал против Норбана Лициниана
в 101 г. III, 9, § 33.
Ливии, знаменитый римский историк. II, 3, § 8; VI, 20, § 5.
Ликорма, отпущенник Траяна. X, 63; 67.
Лисий, афинский оратор (459—379 гг. н. э.), занимавшийся преимуще-
ственно судебными делами. Речи его написаны простым, ясным
и сжатым языком. I, 20, § 4.
Лициниан, см. Норбан Лициниан, Валерий Лициниан.
Лициний, см. Красе Лициний, Ларций Лициний.
Лициний Непот, претор 105 г., наложил штраф на судью сенатор-
ского звания, не явившегося на суд; издал указ, запрещающий
адвокатам брать вознаграждение; потребовал суда над Тусцилием
Номинатом, адвокатом, бросившим своих клиентов; выступал
по делу Варена Руфа. IV, 29, § 2; V, 4, § 2; 9, § 3; 13,
§ 1; VI, 5.
Лициний Сура, видный государственный человек, друг Траяна и Адриана;
занимался естественной историей. IV, 30; VII, 27.
Лукан, см. Домиций Лукан.
Лукреций, знаменитый римский поэт I в. до н. э., автор поэмы «О при-
роде вещей». IV, 18; § 1.
Лукцей Альбин, по всей вероятности сын Лукцея Альбина, прокуратора
Иудеи; вместе с Плинием вел дело провинции Бетики в 101 г. и вместе
с ним защищал Юлия Басса. III, 9, § 7; IV, 9, § 13.
36*

-564 Указатель собственных имен
Луперк, друг Плиния, на суд которого он обычно отдавал свои произве-
дения. II, 5; IX, 26.
Луп, см. Нимфидий Луп.
Лустрик (или Лустриций) Бруттиан, наместник провинции, обвиненный
одним из своих спутников перед Траяном. Император, разобрав
дело, сослал доносчика. VI, 22.
Маврик, см. Юний Маврик.
Магн, см. Фонтей Магн.
Македон, см. Ларций Македон.
Макрин, друг Плиния, которому он пишет о городских новостях и посы-
лает свои речи. II, 7; VII, 6; 10; VIII, 5, § 1; 17; IX, 4; см. Цеци-
лий Макрин, Миницин Макрин.
Макр, друг (и, вероятно, земляк) Плиния. VI, 24. Может быть, одно лицо
с Кальпурнием Макром, которому адресовано письмо V, 18; см.
Бебий Кальпурний Макр.
Максимилла, см. Антония Максимилла.
Максимилла Корнелия. IV, И, § 6.
Максимин, см. Фабий Максимин.
Максим, отпущенник и прокуратор Траяча, действовавший в Вифинии.
Был послан в Пафлагонию для хлебозаготовок. X, 27; 28; 85.
Максим, хлебник в Никомедии. X, 74.
Максим, враг Помпея Планты (может быть, задетый им в его книгах
о войне Вителлия), написал против него книгу, которую давал
многим читать при жизни Планты; услышав о смерти последнего,
Плиний торопит Максима с изданием этой книги. IX, 1.
Максим, на его суд. Плиний посылает какую-то свою книгу. Может быть,
тождествен с предыдущим. VIII, 19.
Максим, Плиний просит его за Матура Арриана. III, 2. Нельзя сказать,
кого из своих друзей, носящих это имя, он здесь имеет в
виду.
Максим, дает веронцам в память своей жены, уроженки Вероны, гладиа-
торские игры. VI, 34.
Максим, наследник Валерия Вара, должник Атилия Кресцента. VI, 8, § 4.
Максим, ближе не известен. II, 14; VI, 8, §4; И; VII, 26; IX, 23. См. еще Анй-
ций Максим, Аттий М., Вибий М., Лаберий М., Мезий М., Ноний М.
Мамилиан, образованный человек, которому Плиний посылает в провин-
цию свои стихи. Вероятно, он в это время командовал войском
в Британии. IX, 16; 25.
Манция, см. Куртилий Манция.
Марий Приск, родом из Бетики; консул (год не известен); проконсул
Африки, обвиненный провинциалами в вымогательствах в 99—100 г.

Указатель собственных имен 565
Был осужден и отправился в изгнание. II, 11; 12; III, 9, §§ 2, 4;
VI, 29, § 9; X, ЗА, § 2.
Марин, см. Постумий Марин.
Масса, см. Бебий Масса.
Марцеллин, см. Эфулан Марцеллин, Клавдий М., Егнаций М.
Марцелл, см. Нератий Марцелл.
Марциал, знаменитый римский поэт, родом из Испании (42-—102 гг.
н. э.). Ш, 21.
Марциан, см. Флавий Марциан.
Матур, см. Арриан Матур.
Мезий Максим, ближе не известен. III, 20; IV, 25.
Менандр, знаменитый афинский поэт, создатель так называемой «новой
комедии». VI, 21, § 4.
Мессалин, см. Катулл.
Метилий Крисп, уроженец Кома, безвестно пропавший по дороге в армию.
VI, 25; см. Непот Метилий.
Меттий Кар, доносчик при Домициане; погубил Геренния Сенециона;
написал донос на Плиния. I, 5, § 3; VII, 19, § 5; 27, § 14.
Меттий Модест, вероятно, легат Ликии; сослан Домицианом по обвинению
в оскорблении величества, возвращен Нервой, консул при Траяне;
проконсул Азии незадолго до Корнелия Приска и Авидия Квиета
(120 г.). I, 5, § 5 и ел.
Минициан, см. Корнелий Минициан.
Миниций, друг Плиния, которому он послал какую-то свою книгу. Ближе
не известен. VII, 12.
Миниций Ацилиан, уроженец Бриксии, был квестором, народным трибу-
ном и претором. Его прочили в мужья дочери Арулена Рустика.
I, 14, § 3 и ел.
Миниций Макрин, уроженец Бриксии; отец Миниция Ацилиана. 1, 14, § 5*
Вероятно, о нем же письмо VIII, 5.
Миниций Руф, консул 88 г. Доминициан писал ему относительно судьбы
выброшенных детей в бытность его наместником какой-то про-
винции. X, 72.
Миниций Фуидан, см. Фундан Миниций*
Миниций Юст, в 69 г. префект лагеря седьмого легиона; муж Кореллии,
подруги матери Плиния; старинный друг Плиния. VII, 11, § 4.
Может быть, ему же адресовано письмо VII, 2.
Мифрадат, сын Хрисиппа, родственник плиниева врача Постумия Марина.
X, 11.
Модест, раб Сабины, завещавшей свое состояние Плинию и Стацик>
Сабину» IV, 10*
Модест, см. Меттий Модест.

566 Указатель собственных имен
Монтаний Аттицин, оклеветал Лустрика Бруттиана, которого сопровож-
дал в какую-то провинцию, куда Бруттиан был назначен намест-
ником. Отправлен по суду Траяна в ссылку. VI, 22.
Монтан, ближе не известен. VII, 29; VIII, 6.
Музоний Руф родом из Этрурии, философ-стоик, был сослан в 65 г. на
страшный остров Гиару. Возвращен в Рим в 69 г. Выбрал себе
в зятья философа Артемидора. III, И, §§ 5 и 7.
Мурена, народный трибун при Нерве. IX, 13, § 19.
Мустий, ближе не известен. IX, 39.
Назон, см. Юлий Назон.
Непот, см. Варизидий Непот, Корнелий Н., Лициний Н.
Непот Публий Метилий Сабин, «достойнейший и ученейший муж», по
определению Плиния, наместник какой-то большой провинции,
член древнейшей и весьма чтимой коллегии арвальских братьев.
II, 3; III, 16; IV, 26; VI, 19.
Нератий Марцелл, брат юриста Нератия Приска; занимал ряд высоких
должностей; был, между прочим, легатом Траяна в Британии.
Пользуясь этим случаем, Плиний и просил у него трибунат для
Светония. III, 8, § 1.
Нератий Приск, брат предыдущего, префект Сатурновой казны, консул
87 г., легат в Паннонии, советник Траяна, который, говорят, про-
чил его в наследники.Друг Плиния. II, 13; VI, 8; VII, 7, § 1;8; 15,
§ 3; 19.
Нерва, император. II, 1, § 3; IV, 9, § 2; 11, § 14; 17, § 8; 22, § 4; V, 3,
§ 5; VII, 31, § 4; 33, § 9; X, 58, § 3.
Нерон, император. I, 5, § 1 и 3; III, 5, § 5; 7, § 3 и ел.; V, 3, § 6; 5, § 3
и 5; VI, 31, § 9.
Нигрин, народный трибун, прочел в сенате доклад с жалобами на про-
дажность адвокатов; выступал против Варена Руфа, которого за-
щищал Плиний. V, 13, § 6; 20, § 6; VII, 6.
Нигрин, см. Авидий Нигрин.
Никита Сацердот, родом из Смирны, ретор. Декламации его слушали
в Азии с восторгом; в Риме у него юношей учился Плиний. VI,
6, § 3.
Нимфидий Луп, примипиляр, префект когорты в бытность Плиния три-
буном. Плиний вызвал его к себе в Вифинию в качестве совет-
ника. X, 87.
Нимфидий Луп, сын предыдущего. X, 87.
Новий Максим, друг Плиния, писатель, отдававший свои произведения
на суд Плинию, который был о них очень высокого мнения. IV,
20; V, о.

Указатель собстеенных имен 567
Номинат, см. Тусцилий.
Нониан Сервилий, сын консула Сервилия, сам достигший консульства.
Написал историю своего времени; умер в 59 г. I, 13, § 3.
Ноний, ближе не известен. IX, 30, § 1.
Ноний Целер, ближе не известен; жених дочери Квинтилиана, друга Пли-
ния. VI, 32.
.Норбан Лициниан, уроженец Бетики, сосланный Цецилием Классиком;
отправлен провинцией в Рим выступать против Классика; осужден
сам за сговор с противной стороной. III, 9, § 29 и ел.
Октавий Авит, легат проконсула в провинции Африке. IX, 33, § 9.
Октавий Руф, поэт, друг Плиния. I, 7. Ему же, вероятно, адресовано
и письмо II, 10.
Павлин, см. Валерий.
Павел, см. Пассен Павел, Велий Павел.
Пакор II, парфянский царь 78—110 г. X, 74, § 1 и ел.
Паллант, отпущенник императора Клавдия, который поручил ему ведать
финансами. Паллант пользовался большим влиянием при дворе,
и раболепный сенат осыпал его почестями. Был убит при Нероне,
желавшем завладеть его богатствами. УЛ, 29; VIII, 6.
Пассен Павел, поэт, потомок Проперция, подражавший в стихах своих
ему и Горацию. От произведений его ничего не сохранилось. VI,
15; IX, 22.
Пассиен Крисп, блестящий оратор, славившийся своим остроумием.
Дважды был консулом (вторично в 44 г.). Был женат вторым бра-
ком на Агриппине, матери Нерона. VII, 6, § И.
Пастор, см. Юний Пастор.
Патерн, см. Децим Патерн, Плиний Патерн.
Перикл, знаменитый государственный деятель, руководивший политикой
Афин в период от 468 до 429 г. до н. э. I, 20, § 17 и ел.
Пет, см. Цецина Пет, Тразея Пет.
Т1изон, см. Юлий Пизон.
Пизой Кальпурний, юноша-поэт, поэму которого с восторгом слушал
Плиний. V, 17. Может быть, это Кай Кальпурний Пизон —консул
111 г.
Пизон Лициниан (Луций Кальпурний), род. 38 г., потомок Гнея Помпея
(по матери) и Марка Красса. Был долго в изгнании; возвращен
Гальбой, который усыновил его и назначил своим преемником.
Убит вместе с Гальбой. II, 20, § 2.
Пизон Луций, сын Гнея Пизона, консул 27 г., префект города в 36 г.,
проконсул Африки 40 г. III, 7, § 12.

668 Указатель собственных имен
Пизон Луций Кальпурний, сын Луция, консул 57 г., 60—63 гг.; в смут-
, ное время после смерти Нерона находился в Африке; Валерий
Фест, служивший в африканском войске, уговаривал его стать на
сторону Вителлия. Некоторые из приверженцев этого последнего,
бежавшие из Рима, сообщили, что Галлия волнуется, а Германия
уже готова восстать. Пизон отказался от императорской власти,
ему предложенной, и был убит в 70 г. карфагенскими всадниками,,
подосланными Фестом. 1С, 7, § 12.
Плавт (род. ок. 254 г. — ум. 184 г. до н. э.), знаменитый римский поэт,
автор комедий. I, 16, § 6; VI, 21, § 4.
Планта, см. Помпеи Планта.
Плиний Патерк, друг Плиния, ближе нам не известен. I, 21; IV, 14; VIII,.
16; IX, 27.
Плиний Секунд Старший, дядя Плиния Младшего. I, 19, § 1; III, 5; V,
8, § 5; VI, 16; 20.
Плотина Помпейя, супруга императора Траяна. IX, 28, § 1.
Полиен, посол провинции Вифинии, присланный в Рим по делу Варрена.
VII, 6, §§ 6, 14; 10, § 1.
Оолиен, см. Клавдий Полиен.
Поликлет из Сикиона, знаменитый скульптор, современник Перикла. I,
20, § 10.
Поликлет, отпущенник Нерона. VI, 31, § 9.
Поллион, см. Азиний Поллион, Клавдий П., Геренний П.
Помпеи Квинтиан, ближе не известен. IX, 9.
Помпеи Коллега, консул 93 г. II, 11, § 20 и ел.
Помпеи Планта, префект Египта при Траяне, друг Плиния; писал о Ви-
теллии с Отоном. IX, 1; X, 7; 10, § 2.
Помпеи Сатурнин, адвокат и писатель, пробовавший себя в разных ли-
тературных жанрах, но известный нам только из писем Плиния.
I, 8; 16; V, 21; VII, 7; 8; 15; IX, 38.
Помпеи Фалькон, юрист и адвокат, занимавший крупные государствен-
ные должности при Траяне и Адриане. I, 23; IV, 27; VII, 22;
IX, 15.
Помпеи Юлиан, тесть философа Евфрата. I, 10, § 8.
Помпейя Целерина, теща Плиния, происходившая из рода Помпея Вели-
кого. I, 4; 18, § 3; III, 19, § 8; VI, 10, § 1; X; 51, § 1.
Помпониан, морской офицер, помощник Плиния. VI, 16, §§ 11 и 14.
Помпоний Басе, друг Плиния, занимавший при Нерве и Траяне высокие
государственные должности. IV, 23.
Помпоний Руф, выступал против Юлия Басса, наместника Вифинии, об-
виненного провинциалами (103 или 104 г.). Было в это время два
Помпония Руфа, один Квинт, другой Кай, оба консуляры. Кого*

Указатель собственных имен 56^
из них имел в виду Плиний, не известно. III, 9, § 33; IV, 9, § 3; 14*
Помпоний Секунд, был обвинен вместе с Сеяном, находился в домашнем
заключении до смерти Тиберия, освобожден в 37 г., консул 44 г.;
легат в Верхней Германии в 50 г.; превосходный полководец.и тра-
гический поэт. Друг Плиния Старшего, который написал его био-
графию. III, 5, § 3; VII, 17, § 11.
Помпония Галла, богатая женщина, лишившая своего сына Азудия Ку-
риана наследства в пользу Плиния и других лиц. V, 1, § 1.
Понтий Аллифан, друг Плиния. V, 14; VI, 28; VII, 4.
Попилий Артемизий, его рекомендует Плинию Воконий Роман. Ближе
не известен. IX, 28, § 2.
Постумий Марин, домашний врач Плиния. X, 11.
Постумий, см. Фабий Постумий.
Прима, см. Фурия Прима.
Приск, см. Веттий Приск, Гельвидий П., Корнелий П., Марий П.,
Стилоний П., Яволен П.
Проб, см. Бебий.
Прокула, см. Серрана.
Прокул, см. Силий Прокул, Веттий Прокул.
Проперций (45—15 гг. до н. э.), знаменитый римский поэт-элегик. VI,.
15, § 1; IX, 22, § 1 и ел.
Публиций Церт, доносчик, погубивший Гельвидия. IX, 13, § 11 и ел.
Пудент, см. Сервилий.
Регул Марк, знаменитый доносчик, занимавшийся своей гнусной дея-
тельностью при Нероне и Домициане. Содержанием доносов было
обычно обвинение в оскорблении государя или в злоумышлении
против него; доносчик получал денежную награду, должность,
которую занимал обвиненный, и часть денег, вырученных от про-
дажи конфискованного имущества обвиненного. Регул получил от
Нерона жречество и семь миллионов сестерций и рассчитывал
довести свое состояние до ста двадцати миллионов. I, 5; 20, § 14;.
И, И, § 22; 20; IV, 2; 7; VI, 2.
Ректина, знакомая Плиния Старшего, имевшая усадьбу недалеко от Пом-
пей. Ближе не известна. VI, 16, § 8 и ел.
Реститут, адвокат. VI, 17.
Реститут, см. Клавдий Реститут.
Робуст, римский всадник. VI, 25.
Розиан, см. Гемин.
Роман, см. Вергилий Роман, Воконий Роман.
Роматий Фирм, земляк и соученик Плиния, который дал ему возможность.
вступить во всадническое сословие. I, 19; IV, 29.

-510 Указатель собственных имен
Рузон, см. Кремуций.
Рустик, ближе не известен. IX, 29.
Рустик, см. Арулен Рустик.
Руфин. VIII, 18. Может быть Фадий Руфин или Требоний Руфин.
Руф, см. Азиний Руф, Ацилий Р., Еарен Р., Вергиний Р., Кальвизий Р.г
Каниний Р., Корелий Р., Курций Р., Миниций Р., Октавий Р.,
Помпоний Р., Семпроний Р., Сатрий Р.
Сабина, завещала наследство Плинию и Стацию Сабину. IV, 10, § 1.
Сабиниан, друг Плиния, ближе не известен. :Х, 21; 24.
Сабин, родом из Фирм, друг Плиния, большой почитатель его литера-
турных трудов. VI, 18; IX, 2; 18;
Сабин, см. Стаций Сабин.
Савромат Тиберий Юлий, царь Боспора (93/4—123/4 гг. н. э.). X, 63;
64; 67.
Салинатор, см. Фуск Салинатор.
Сальвий Либерал, выступал как адЕокат при Веспасиане; был причислен
им к преториям, был легатом пятого македонского легиона, легатом
в Британии и проконсулом провинции Македонии. Консул при
Домициане (год не известен); обвинен при нем же и выслан; после
смерти Домициана возвращен; в 100 г. защищал Мария Приска.
II, 11, § 17; III, 9, §§33, 36.
Сард, друг Плиния, написавший книгу, в которой говорилось о Пли-
нии. IX, 31.
Сатрий Абаскант, отпущенник; Плиний просил для него у Траяна кви-
ритское право. X, 11, § 2.
Сатрий Руф, адвокат; вел вместе с Плинием в суде центумвиров какое-то
дело против Регула; сенатор. I, 5, § 11; IX, 13, § 17.
Сатурий Фирм, зять Азиния Руфа, друг Плиния. IV, 15, § 3.
Сатурнин, друг Плиния, которого он рекомендовал Приску. VII, 7; 8; 15;
IX, 38. Вероятно, тожественен с Помпеем Сатурнином.
Сацердот, см. Никита Сацердот.
Светоний Транквилл (75—160 гг.), друг Плиния; историк, автор био-
графий двенадцати цезарей. I, 18; 24; III, 8; V, 10; IX, 34; X, 94;
95.
Север, друг Плиния, которому адресовано письмо IX, 22. Вероятно,
Веттений Север, которому, когда он был дезигиированным кон-
сулом, Плиний написал письмо VI, 27. Может быть, кто-либо из
других Северов; см. Анний Север, Вибий С, Геренний С, Катилий С.
Секунд, см. Помпоний.
'Семпроний Руф, друг Плиния; вероятно, его* книгу он хвалит в письмах;
IX, 38; IV, 22; V, 9; VI, 20, § 5, VII, 25.

Указатель собственных имен &]
Семпроний Сенецион, римский всадник, обвинен перед Траяном в под-
делке завещания. VI, 31, § 8 и ел.
Семпроний Целиан, прислал к Плинию двух рабов, обнаруженных им
среди новобранцев. Вероятно, военный трибун или префект войска,
стоявшего в Вифинии. X, 29, 30.
Сенека (5 г. до н. э. — 65 г. н. э.), философ-стоик, учитель Нерона; был
обвинен в заговоре против Нерона, приговорен к смерти и умер,
открыв себе жилы. V, 3, § 5.
Сенецион, см. Геренний Сенецион, Семпроний С, Созий С.
Сентий Авгурин, юноша-поэт; чтение его стихов слушал Плиний; родом,
повидимому из Вероны. Родственник Вестриция Спуринны и Ар-
рия Антонина. .V, 27; IX, 8.
Септиций Клар, префект преторианцев при Адриане. По его совету Пли-
ний собрал и издал свои письма. I, 1; 15; II, 9, § 4; VII, 28;
VIII, 1.
Сервиан, см. Юлий Сервиан.
Сервилий Кальв, проконсул Вифинии, управлявший ею года за три до
' Плиния. X, 56, § 2; 57, § 1.
Сервилий Пудент, легат Плиния в Вифинии. X, 25.
Серрана Прокула, уроженка Патавия, мать Публия Ацилия, свекровь
Миниция Макрина; бабушка Миниция Ацилкана. I, 14, § 6.
Серторий, сторонник Мария; Сулла прогнал его из назначенной ему в
провинции Испании в Африку. В 80—72 гг. предводительствовал
лузитанами в их войне против Рима; погиб от руки убийц. III,
9, § 11.
Серторий Север, преторий, которого Помпония Галла назначила своим
наследником совместно с Плинием и др. V, 1, § 1.
Силан Луций, — неизвестно, кого имеет в виду Плиний — мужа Октавии,
дочери императора Клавдия, вместе с ним бывшего в Британии
и принимавшего участие в его триумфе, затем изгнанного из се-
ната и покончившего с собой; или его племянника, обвиненного
в 65 г. в заговоре, отправленного в ссылку и убитого. I, 17.
Силий Италик (26—101 гг. н. э.), консул 68 г., затем наместник провин-
ции Азии. Автор эпической цоэмы /Ришса», в которой он описывал
войны римлян с Карфагеном, усиленно подражал Вергилию. III, 7.
Силий Прокул, друг Плиния; писал стихи, которые посылал Плинию на
суд. Ш, 15.
'Сильван, см. Цезенний Сильван.
Скавр, см. Атилий Скавр, Теренций Скавр,
Скрибониан Марк Фурий Камилл, консул 32 г., поднял в 42 г., будучи
легатом в Иллирии, восстание против императора Клавдия. Вскоре,
однако, солдаты отказались ему повиноваться, перебили его офи-

572 Указатель собственных имен
церов и вынудили его бежать на остров Иссу (теперь Лисса), где
он и был убит. Начались преследования его сообщников и со-
участников, к которым принадлежала его вдова, Юния, которая,
ради своего спасения, готова была признаться во всем, см. Цецина
Пет. III, 16, §§ 7, 9.
Созий Сенецйон, зять Фронтина, консул 99 и 107 г.; почтен от Траяна
статуей; друг Плиния; покровитель Плутарха, посвятившего ему
многие из своих биографий. I, 13; IV, 4.
Соллерс Беллиций, уроженец Вероны, долго служил на военной службе,
прокуратор Далмации, понтифекс, претор, консул (105 г.). V, 4,
§ 1;
Сотад, греческий поэт IV в. до н. э., произведения которого отличались
грубой чувственностью. V, 3, § 2.
Сотерида, см. Анхария.
Спарс Юлий, друг . Плиния, которому он обычно посылал свои книги,
IV, 5; VIII, 3.
Спуринна, см. Всстриций.
Стаций Сабин, назначен некоей Сабиной наследником вместе с Плинием.
IV, 10.
Стилоний Приск, трибун когорты в Бетике при Цецилие Классике про-
консуле; обвинен по его делу; на два года выслан из Италии. III,
9, § 18.
Страбон Цецилий, консул вскоре после Плиния; обвинял Кореллию Гис-
пуллу. IV, 12, § 4; 17, § 2.
Стратоника, дочь Епигона, жена Хрксиппа, родственника плиниева врача
Постумия Марина. X, 11.
Субуран Аттий, консул 101 и 104 гг., может быть, брат Аттии Вириолы.
VI, 33; VII, 6, § 10 и ел.
Сузаг, им был схвачен в плен Каллидром, раб Лаберия Максима; раба
этого он отослал в подарок дакийскому царю Децебалу. Вероятно,
полководец Децебала или царек какого-нибудь племени, нападав-
шего на Мезию. X, 74, § 1.
Сульпиций Сервий, консул 51 г. до н. э., превосходный юрист и оратор;
писал также стихи. V, 3, § 5.
Сура, см. Акций Сура, Лициний Сура.
Сцевола, Квинт, консул 93 г. до н. э., отличный юрист и прекрасный
оратор. V, 3, § 5.
Тацит Корнелий, 55—119 гг., знаменитый римский историк, современник
и друг Плиния Младшего. Произведения его—диалог «Об ораторах»,
«Агрикола» (биография его тестя); «Германия», «Истории» и «Ан-
налы» (последние два произведения сохранились лишь частично)

Указатель собственных имен 573
I, 6; 20; II, 1, § б; И, §§ 2, 17, 19; IV, 13; 15, § 1; VI, 9, 16; 20-
VII, 20; 33; VIII, 7; IX, 10; 14; 23, § 2 и ел.
Теренций (185—159 гг. до н. э.), знаменитый римский поэт, автор коме-
дий. I, 16, § 6; VI, 21, § 4.)
Теренций Максим, повидимому, прокуратор Домициана в Вифинии.
X, 58.
Теренций Скавр, знаменитый грамматик адрианова времени. V, 12.
Теренций Юниор, служил в кавалерии; прокуратор Нарбонской провин-
ции. Удалившись от дел, жил в своем поместье. Очень образован-
ный человек. VII, 25, § 2 и ел.; VIII, 15; IX, 12.
Тертулл, см. Корнут Тертулл.
Тиберий, император. V, 3, § 5.
Тимон, муж Арриониллы, которую защищал на суде Плиний. I, 5, § 5.
Тирон, отпущенник Цицерона и его секретарь. VII, 4, §§ 3, 6.
Тирон, см. Калестрий Тирон, Юлий Тирон.
Титиан, см. Корнелий.
Титий Аристон, крупный юрист, заседал вместе с Нератием Приском
в совете Траяна; друг Плиния. I, 22; V, 3; VIII, 14.
Титий Гомулл, защищал Юлия Басса и Варена Руфа, обвиняемых вифин-
цгми. IV, 9, § 15; V, 20, § 6; VI, 19, § 3.
Титиний Капитон, военный трибун, секретарь Домициана, Нервы и Траяна;
поставил на форуме статую Силана. Описал смерть знаменитых
людей; писал стихи биографического содержания; уговаривал Пли-
ния взяться за писание истории. I, 17; V, 8; VIII, 12.
Тит, император. IV, 9, § 2; X, 65, § 3.
Тразея Пет, родом из Патавия, консул 56 г., последователь стоической
философии. Возмущаясь тиранией Нерона, он перестал посещать
заседания сената и празднества, устраиваемые в честь императора.
Враги Тразея добились его осуждения в сенате; ему разрешено
было выбрать род смерти, и он открыл себе жилы. III, 16, § 10;
VI, 29, §§ 1, 7; VII, 19, § 3; VIII, 22, § 3.
Транквилл, см. Светоний.
Траян, император II, 7, § 1; 11, § 10 и 15; 13, 8; III, 7, § 6; 13; 18; IV,
8, § 1; VI, 31; X (все письма).
Требоний Руфин, дуумвир в Виенне. IV, 22.
Триарий, просил Плиния вести какое-то его дело. VI, 23.
Тукций Цереал, консуляр; голосовал в сенате в 99 г. Н, 11, § 9.
Туллий, см. Цицерон; Юст Туллий.
Тулл, см. Домиций Тулл.
Тусцилий Номинат, адвокат, бросивший дело своих клиентов, викетинов.
Был обвинен в сенате и оправдан. V, 4; 13.
Тутилий, тесть Квкнтилиана. VI, 32, § 1.

574 Указатель собственных имен
Уммидий Квадрат, консул 118 г. VI, 11; 29; VII, 24; IX, 13.
Уммидия Квадратилла, бабушка Уммидия Квадрата. VII, 24.
Урс Корнелий, друг Плиния. IV, 9; V, 20; V,, 5; 13; VIII, 9.
Фабат, см. Кальпурний.
Фабий Валент, друг Плиния. IV, 24.
Фабий Гиспан, пособник Цецилия Классика; сослан на пять лет (в 101 г.).
III, 9, §§ 12-17.
Фабий Постумин, сенатор. IX, 13, § 13.
Фабий Юст, друг Плиния, консул 102 г.; Тацит посвятил ему свой диа-
лог «Об ораторах». I, 5, § 8; И; VII, 2 (?).
Фабриций Вейентон, трижды консул (года не известны); доносчик при
Домициане. IV, 22, § 4; IX, 13, § 13.
Фадий Руфин, римский всалник, друг Плиния. IX, 23, § 4. Может быть,.
ему адресовано письмо VI.!, 18.
Фалькон, см. Помпеи.
Фаний, адвокат, написал книгу о жертвах неронова произвола, оставшую-
ся за смертью автора незаконченной. V, 5.
Фанния, дочь Тразея Пета и Аррии, внучка Цецины Пета и Аррии
Старшей; жена Гельвидия Приска; дважды сопровождала мужа
в ссылку. По ее просьбе Геренний Сенецион написал биографию
ее мужа, и за это она была сослана. Вернулась из ссылки в 97 г.
III, II, § 3; 16, § 2; VII, 19; IX, 13, § 3 и ел.
Феон, муж Фермуфис, отпущенник которой лечил Плиния. X, 5, § 2.
Ферокс, см. Юлий Ферокс.
Фермуфис, жена Феона, египтянина, хозяйка врача Гарпократа, которого
она отпустила на волю и который лечил Пликия. X, 5, § 2.
Фест, см. Валерий Фест.
Фирмин, см. Гостилий Фирмин.
Фирм, см. Роматий Фирм, Сатурий Фирм.
Флавий Апр, претор, единственный, занявший принципиально непримири-
мую позицию в деле Номината, бросившего своих клиентов из
страха перед их противником (105 или 108 г.). V, ]3, § 5.
Флавий Архипп, вероятно доносчик при Домициане, родом из Прусиады,
ловкий и преступный проходимец, с которым Плиний столкнулся
в Вифинии. X, 58; 59; 60; 81.
Флавий Марциан, один из обвиняемых по делу Мария Приска. Г, 11,
§ 8 и ел.
Флакк, см. Аммий Флакк, Кальпуряий Флакк.
Фонтей Магн, вифинский грек, главный обвинитель Варена Руфа. V, 20г
§ 4; VII, 6, §§ 2 и 6; 10, § 1.
Фосфор, см. Цезий Фосфор.

Указатель собственных имен 675
Фронтин Секст Юлий (40—105 гг.), полководец, дважды консул (74 г.
и 100 г.); 97 г. Оставил ряд технических работ: два трактата по
землемерному делу, две книги: «О военных хитростях» и «О рим-
ских водопроводах». IV, 8, § 3; V, 1, § 5; IX, 19.
Фронтон Катий, известный адвокат; защищал Мария Приска и Юлия
Басса, консул 96 г. н. э. II, 11, § 3; 18; IV, 9, § 15; VI, 13, § 2.
Фруги, см, Либон Фруги.
Фукидид, знаменитый греческий историк V в., написавший историю
Пелопонесской войны. IV, 7, § 3; V, 8, § 11.
Фундан Миниций, консул 107 г. и проконсул Азии при Адриане, друг
Плиния. I, 9; IV, 15; V, 16; VI, 6.
Фурия Прима, обвинительница Флавия Архиппа. X, 59; 60.
Фуск, см. Клавдий Фуск.
Фуск Салинатор, проконсул Азии. VI, 26; X, 87, § 3.
Фуск Салинатор, сын предыдущего, адвокат, ученик Плиния; жених
дочери Юлия Сервиана; консул 118 г. VI, 11; 26; VII, 9; IX,
86; 40.
Цезарь Юлий. I, 20, § 4; III, 12, § 2; V, 3, § 5; VIII, 6, § 13.
Цезенний Сильваи, родственник Светония. III, 8, §§ 1, 4.
Цезий Фосфор, отпущенник П. Цезия, ближе не известен. X, 11.
Целерина, см. Помпейя Целерина.
Целиан, см. Семпроний.
Целий Клемент, родственник тещи Плиния, переведенный Траяном
в Вифинию в то время, когда Плиний управлял этой провинцией. X, 51.
Цельз, см. Ювентий Цельз.
Цепион Гиспон, военный трибун, претор, проконсул Бетики, префект
военной казны, консул 103 или 104 г. IV, 9, § 16.
Цереал, ; руг Плиния II, 19; может быть Велий Цереал; см. Тукций Це-
реал и Велий Цереал.
Церт, см. Публиций Церт.
Цецилий Классик, родом из Африки; проконсул провинции Бетики; об-
винен в вымогательствах провинциалами, которые не захотели
отказаться от обвинения, хотя Классик и умер до суда. Дело про-
винциалов вели Плиний и Лукцей Альбин; Классик был признан
виновным. I I, 4 §§ 2 и 7; 9, § 2 и ел.; VI, 29, § 8.
Цецилий Макрин, друг Пличия; ближе не известен. I I, 4.
Цецилий Целер, ближе не известен. I, 5, § 8. Может быть, к нему же
адресовано письмо VII, 17.
Цецина Пет, консул о7 г.; принимал участие в восстании, которое
поднял Скрибониан; был приговорен к смертной казни и покончил
с собой, следуя примеру жены. III, 16, § 3 и ел.

-576 Указатель собственных имен
Цицерон (106—43 гг. до н; э.), знаменитый римский оратор и писатель,
с которым мечтал сравняться Плиний. Из его речей Плиний упо-
минает: «За Клуенция», «За Корнелия», «За Мурену», против Вер-
реса. I, 2, § 4; 5, § 11 и ел.; 20, § 4 и ел.; III, 15, § 1; IV, 8, § 4;
V, 3, § 5; VII, 4, §§ 3 и 6; 17, § 13; IX, 2, § 2; 26, § 8.
Ювентий Цельз, крупный юрист, советник императора Адриана. VI,
5, §4.
Юлий Авит, возвращаясь из провинции, где он был квестором, скончался
в пути. Вероятно, брат Юлия Назона. И, 6; V, 21, § 3 и ел.
Юлий Аттик, друг Кореллия Руфа. I, 12, § 10.
Юлий Африкан, родом из Галлии; блистательный оратор. VII, б,
§ П.
Юлий Басе, квестор провинции Вифинии. Был сослан Домицианом и
возвращен Нервой. Проконсул Вифинии; обвинен провинциалами
в вымогательстве, но оправдан: защищал его Плиний. Консул
105 г. IV, 9; V, 20, § 1; VI, 29, § 10; X, 56, § 4 и ел.; 57, § 2.
Юлий Валент, друг Плиния; ближе не известен. V, 21.
Юлий Валериан, друг Плиния, ближе не известен. II, 15; V, 4; 13.
Юлий Генитор, школьный учитель, которого Плиний рекомендовал Ко-
реллии Гиспулле. III, 3, § 4 и ел.; 11; VII, 30; IX, 17.
Юлий Кандид, член коллегии арвальских братьев; его изречение,^,
20, § 5.
Юлий Ларг, оставил наследником Плиния. X, 75; 76.
Юлий Назон, вероятно брат Юлия Авита; молодой друг и почитатель
Плиния. IV, 6; VI, 6.
Юлий Пизоя, житель Амиса. X, 110; 111.
Юлий Сервиан, род. ок. 47 г.; был женат на сестре императора Адриана;
трижды консул; доставил Плинию «право троих детей». III, 17;
VI, 26; VII, 6, § 8; VIII, 23, § 5; X, 2.
Юлий Тирон, дело о подделке его завещания. VI, 31, § 7.
Юлий Ферокс, консул 99 г., проконсул Азии. II, 11, § 5; X, 87, § 3. Может
быть, ему же отправлено и письмо VII, 13.
Юлий, см. Фронтин Юлий, Спарс Юлий.
Юний Авит, юноша, который был близок Плинию и которому он покро-
вительствовал. Служил военным трибуном в Германии под началь-
ством Юлия Сервиана; умер дезингированным эдилом. II, 6;
VIII, 23.
Юний Маврик, брат Юния Арулена Рустика; отправлен был Домицианом
в изгнание (93—96 гг.), после его смерти вернулся; друг Нервы
и Траяна. I, 5, §§ 10, 15 и ел.; 14; II, 18; III, 11, § 3; IV, 22, § 3;
VI, 14.

Указатель собственных имен о77
Юний Пастор, его дело вел в молодости с успехом Плиний. I, 18 § 3.
Юниор, см. Теренций Юниор.
Юния, весталка, родственница Фаннии, жены Гельвидия Приска. VII,
19, § 1.
Юст Туллий, письмо к нему императора Нервы о нерушимости домицн-
ановых распоряжений. Вероятно, был проконсулом или прокура-
тором Вифинйи. X, 58, § 10.
Юст Фабий, см. Фабий Юст.
Яволен Приск, крупный юрист, современник Плиния. VI, 15, §§ 2, 3.
Эней, главный герой «Энеиды», поэмы Вергилия. V, 6, § 43.
Энний (239—169 гг. до н. э.), знаменитый римский поэт. Особенной
славой пользовался его эпос, «Анналы», в которых он излагал
в хронологической последовательности всю римскую историю от
прибытия Энея в Италию и до современных ему дней. V, 3, § 6.
Эсхин, афинский оратор, современник и политический противник Демо-
сфена I, 20, § 4; II, 3, § 10; IV, 5, § 1; IX,. 26, § 9 и ел.
Эфулан Марцеллин, ближе не известен^, 16; вероятно и письмо VIII.
23 написано ему же.
37 Письма Плиния

СОДЕРЖАНИЕ
Письма
(Книги I —VI и X— перекод М. Е. Сергеенко, книги VII—IX — перевод
А. И. Доватура)
Книга I. Письма 1—24 7
Книга И. Письма 1—20 38
Книга III. Письма 1—21 69
Книга IV. Письма 1—30 101
Книга V. Письма 1—21 . • 133
Книга VI. Письма 1—34 162
Книга VII. Письма 1—33 • 198
Книга VIII. Письма 1-24 231
Книга IX. Письма 1—40 262
Книга X. Переписка Плиния с Траяном. Письма 1 — 121 297
Панегирик Траяну
(Перевод В. С. Соколова)
Гай Плиний Цецилий Секунд. Панегирик императору Траяну . . . 357
Приложения
От редакции. Академик И. Я. Толстой 4Г>9
Плиний Младший. М. Е. Сергеенко 463
Панегирик Плиния Траяну. В. С.Соколов 468
Примечания. М. Е. Сергеенко и Б. С. Соколов 473
Указатель собственных имен 551

Печатается но постановлению
Редакционно-издательского совета
Академии Наук СССР
*
Редактор издательства В. А. Браиловский
Технический редактор А. В. Смирнова
Корректоры ДО. М. Северынова
и А. В. Сорокина
РИСО АН СССР №3857. Подписано к
печати 28X11 1949 г. М-37165
Печ. л. 36 1/4-4-4 вкл. Уч. изя.
л. 30.07. Тираж 5000. Зак. № 1531
1-я типография Академии Наук СССР
Ленинград, В. О., 9 лилия, д. 12.