Очерки методологии истории - Жуков Е.М.

Автор: Жуков Е.М.

Теги: история методология

Год: 1980

Похожие

Методология истории

История и методология биологии

Методология исторической науки

Математика. Хрестоматия по истории, методологии, дидактике

Текст

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
Е. М. ЖУКОВ
ОЧЕРКИ
МЕТОДОЛОГИИ
ИСТОРИИ
3
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1980
В монографии обобщена многолетняя работа автора над про-
блемами закономерностей исторического познания, рассмот-
рены такие важные вопросы, как теория социально-экономи-
ческих формаций, повышение профессиональной культуры
историка, органическое сочетание традиционных и так назы-
ваемых «новых» методик исследования, соотношение истории
и социологии.
Ответственный редактор
академик Ю. В. БРОМЛЕЙ
Ж л/о mt 322пбз — 86-2-79.0501000006. © Издательство «Наука»,
042 (02) — 80
1980 г.
ОТ АВТОРА
Вряд ли будет преувеличением сказать, что методоло-
гические вопросы как естественных, так и общественных
паук являются объектом идеологической борьбы и нахо-
дятся в центре внимания представителей самых различ-
ных научных дисциплин. Среди общественных наук исто-
рия никак не является исключением. Скорее, напротив,
именно в сфере исторической науки наблюдается особая
острота идейной борьбы и возрастает активность запад-
ных авторов, пытающихся так или иначе выдвинуть и обо-
сновать теоретические концепции, направленные против
материалистического понимания истории.
Попытки подобного рода осуществляются часто не
столько в виде лобовых выступлений против марксизма,
сколько в форме эклектических упражнений, «признаю-
щих» в определенной степени некоторые марксистские
положения, но вместе с тем отрицающих их целостный
фундаментальный характер. Чаще всего такого рода
выступления мотивируются «устарелостью» марксизма,
необходимостью в большей мере учитывать происходящие
в мире социальные изменения и намерениями критиков
«обновить» и «устранить» «односторонность» материали-
стического понимания истории. Некоторые «новаторы»
специализируются на том, чтобы выискивать мнимые
противоречия между взглядами К. Маркса и Ф. Энгель-
са. В последнее время усилились попытки противопоста-
вить основоположников научного коммунизма В. И. Лени-
ну. Несомненно, что эта враждебная активность требует
внимания со стороны марксистского обществоведения.
Необходимо давать должный отпор нашим идеологическим
противникам.
Вместе с тем нам представляется, что далеко не всег-
да антимарксистские вылазки в зарубежной историогра-
фии заслуживают прямой полемики. Прежде всего необ-
ходимо позитивное изложение принципиальных положений
3
марксистско-ленинской теорий применительно к историй.
Весьма важно показать творческий, глубоко антидогма-
тический и вместе с тем целостный характер марксистско-
ленинской интерпретации исторического процесса. Сама
жизнь, конкретный ход развития общества повседневно
подтверждают научную объективность, правоту материа-
листического понимания истории. Марксизм-ленинизм
представляет собою цельное, единое, неделимое мировоз-
зрение. Нельзя быть марксистом в одних вопросах и ан-
тимарксистом — в других.
Основное значение работ по методологии науки состо-
ит в том, чтобы установить общие и единые принципы
познания законов природы и общества. Это относится в
полной мере и к исторической науке. Автор настоящего
исследования, посвященного вопросам методологии исто-
рии, безусловно далек от мысли исчерпать все многообра-
зие проблем, связанных с диалектико-материалистиче-
ским подходом к историческому развитию общества. Ав-
тор поставил перед собою гораздо более ограниченную, но
тем не менее все же актуальную задачу — подчеркнуть
теоретическое единство, диалектическую взаимосвязан-
ность и цельность важнейших вопросов, относящихся к
методологии истории.
Таким образом, предлагаемая читателю работа пред-
назначена внести свой скромный вклад в борьбу маркси-
стской исторической науки против эклектических попы-
ток «разводнить» марксизм, отрицать его живой творче-
ский дух, не только не знающий «старения», но непрерыв-
но открывающий все новые и новые перспективы револю-
ционного преобразования мира.
Академик Е. М. Жуков
ИСТОРИЯ
КАК НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА
ПРЕДМЕТ НАУКИ ИСТОРИИ
История — наука, которая раскрывает многообразие
форм движения общества, наука, позволяющая разобрать-
ся в сложных путях, которые проходит человечество в
своем развитии. Она, как и каждая наука, не может су-
ществовать без систематизации объективных знаний, без
теоретического обобщения эмпирического материала, без
проникновения в самую суть исследуемых явлений путем
раскрытия управляющих этими явлениями внутренних
законов.
Превращение истории в подлинную науку связано с
именами К. Маркса и Ф. Энгельса. Лишь с появлением
марксизма изучение человеческого прошлого встало на
научные рельсы, приобрело надежные объективные крите-
рии и методы исследования. Конечно, и до К. Маркса мы-
слящие люди нередко задавались вопросом: происходит ли
развитие человеческого общества хаотично, или же
оно подчинено определенным законам? Развивается ли
каждая страна, народ, племя совершенно независимо, изо-
лированно от других стран, народов, племен, или же у
них — при всех различиях — существует и нечто общее?
Эти вопросы ставились многими. И на них давались от-
веты, иногда достаточно интересные и заслуживающие
внимания. Представители домарксовых исторических школ
неоднократно выдвигали разнообразные гипотезы, пытаясь
объяснить и поведение больших масс людей в крупных
исторических событиях, и роль отдельных выдающихся
личностей.
Многие видные историки начала XIX в. осознали факт
существования общественных классов вплоть до призна-
ния классовой борьбы в историческом процессе. Но никто
не смог дать правильного ответа на вопрос: почему воз-
никли классы, какие скрытые пружины направляют дей-
5
ствия людей, побуждают их бороться, выдвигать те или
иные лозунги, политические и социальные идеалы?
Выдающийся мыслитель А. Сен-Симон считал разви-
тие знаний основным фактором исторического процесса.
Так как до него господствовало представление о неизмен-
ности человеческой природы, переход к идее эволюции,
к признанию того, что человеческие идеалы меняются,
стал шагом вперед. Но и он не мог объяснить, почему
развиваются знания, и в конце концов вернулся к тези-
су об особых свойствах человека, стремящегося к совер-
шенствованию.
В домарксистской исторической науке широкое рас-
пространение приобрела тенденция к произвольному ис-
толкованию конкретного развития тех или иных обществ
различными второстепенными причинами. Так, в частно-
сти, в течение длительного времени предпринимались по-
пытки находить специфику эволюции тех или иных об-
ществ, и даже целых цивилизаций, в особенностях их
религиозных воззрений, в сложностях иерархической
структуры, в особой прочности общинных или родо-пле-
менных связей \
К. Маркс первый дал научно обоснованный ответ на
коренные вопросы изучения прошлого. Развивая свои
принципы объяснения истории, он исходил из предшест-
вовавших достижений передовой общественной мысли.
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что в марксизме
нет ничего похожего на «сектантство» в смысле какого-то
замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне
от столбовой дороги развития мировой цивилизации. На-
против, отмечал он, гениальность К. Маркса состоит имен-
но в том, что «он дал ответы на вопросы, которые передо-
вая мысль человечества уже поставила» 1 2.
1 Некоторые противники марксизма уже в самое последнее время
пытались оспаривать решающую роль экономического базиса
общества, ссылаясь на приоритет «личностных связей», играв-
ших якобы главную роль в примитивных социальных отноше-
ниях. Но никакие — ни морально-религиозные, ни личностно-
иерархические — связи не могут отменить того факта, что чело-
вечество просто не могло бы существовать, если бы оно не за-
нималось в той или иной форме производственной деятельно-
стью. Самые изощренные формы религиозных представлений, в
какую бы мистическую оболочку они ни облекались, в конеч-
ном счете оказывались слепком с тех производственно-экономи-
ческих отношений, которые господствовали в данный период.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 4.
6
Основные черты разработанного марксизмом решения
проблем, много столетий остававшихся без приемлемого
объяснения, заключаются в следующем. Способы удов-
летворения потребностей общественного человека (да в
значительной степени и сами эти потребности) определя-
ются свойствами тех орудий и средств, которые находят-
ся в его распоряжении и посредством которых он суще-
ствует. Совокупность этих сил и средств, а также умение
ими пользоваться входит в понятие производительных
сил. Следовательно, средства производства, развитие про-
изводительных сил имеют особое, определяющее значение
в жизни человечества. К. Маркс писал: «...общественные
отношения, при которых производят индивиды, обществен-
ные производственные отношения, изменяются, преобра-
зуются с изменением и развитием материальных средств
производства, производительных сил. Производственные
отношения в своей совокупности образуют то, что назы-
вают общественными отношениями, обществом, и притом
образуют общество, находящееся на определенной ступени
исторического развития, общество с своеобразным отли-
чительным характером» 3.
Марксистское понимание исторического процесса ис-
ходит из того, что человечество по мере совершенствова-
ния средств и орудий труда, по мере развития материаль-
ного производства последовательно проходит путь от при-
митивных ко все более сложным и прогрессивным формам
общественного бытия и сознания. К. Маркс раскрыл, что
возникновение тех или иных политических институтов
или идей можно объяснить только определенными эконо-
мическими интересами того или иного общественного
слоя, отстаивающего данные институты и идеи. «...Ана-
томию гражданского общества следует искать в полити-
ческой экономии»,— писал Маркс4. Открытие материали-
стического понимания истории, т. е. того, что объектив-
ные условия производства материальной жизпи создают
базу всей деятельности людей,— величайшая заслуга
К. Маркса. Это — фундамент исторической науки. Появи-
лась наконец возможность научного изучения истории,
как писал В. И. Ленин, «как единого, закономерного во
всей своей громадной разносторонности и противоречиво-
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 6, с. 442.
4 Там же, т. 13, с. 6.
7
сти, процесса» 5. Открылась возможность научно подойти
к общественному развитию как к объективному естествен-
ноисторическому процессу.
Что лежит в основе признания единства всемирно-
исторического процесса, несмотря на его многообразие?
Определяющим условием существования и развития
любого народа, любой человеческой общности, как и всего
общества в целом, во все времена было и остается удов-
летворение основных жизненных потребностей, прежде
всего в пище, одежде и жилище. Одной из задач истори-
ческой науки является объяснение того, как отражаются
различные способы удовлетворения этих нужд на общест-
венных отношениях, как складываются формы этих от-
ношений.
Исследование поступательного движения человеческо-
го общества, выявление закономерностей прошлого наро-
дов и стран, находившихся на одинаковой ступени об-
щественного развития, дали возможность ученым различать
большие прогрессивные ступени в развитии человечества,
соответствующие определенным стадиям развития общест-
венного материального производства. Именно смена этих
стадий выражает самое общее, генеральное направление
поступательного движения общества.
Однако, будучи основой и первопричиной социального
движения, развитие производства и производственная дея-
тельность людей не исчерпывают всего его содержания.
Исторический процесс гораздо богаче. На это важнейшее
положение Ф. Энгельс указывал еще в конце прошлого
века, высмеивая тех псевдомарксистов, которые не жела-
ли видеть никаких других связей в обществе, кроме эко-
номических: «Экономическое положение — это базис, но
на ход исторической борьбы также оказывают влияние и
во многих случаях определяют преимущественно форму
ее различные моменты надстройки: политические формы
классовой борьбы и ее результаты — государственный
строй, установленный победившим классом после выиг-
ранного сражения, и т. д., правовые формы и даже от-
ражение всех этих действительных битв в мозгу участни-
ков, политические, юридические, философские теории,
религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в си-
стему догм. Существует взаимодействие всех этих момен-
5 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 58.
8
тов, в котором экономическое движение как необходимое
в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь беско-
нечное множество случайностей (то есть вещей и событий,
внутренняя связь которых настолько отдалена или на-
столько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею,
считать, что ее не существует). В противном случае при-
менять теорию к любому историческому периоду было бы
легче, чем решать простое уравнение первой степени» 6.
Отмечая первичное, определяющее значение экономи-
ки, Ф. Энгельс подчеркивал необходимость диалектиче-
ского подхода к анализу исторического процесса, надлежа-
щего учета взаимозависимости базиса и надстройки.
Надстройка отнюдь не пассивный элемент, она опре-
деляется базисом, но способна оказывать обратное воз-
действие на базис. Единый ход социального движения
лишь в конечном счете направляется экономическими
причинами, не является абсолютно прямолинейным. В его
русле возникает огромное разнообразие специфических
конкретно-исторических форм. Основоположники научно-
го коммунизма неоднократно разъясняли это положение.
Марксистская историческая наука не ограничивает свою
задачу анализом исключительно экономических сторон
жизни общества. При всей важности этой задачи ее раз-
решение не может дать ответ на вопрос о причинах воз-
никновения тех или иных конкретных форм классовой
борьбы, социальных и идеологических явлений, ускоряю-
щих или замедляющих прогрессивное движение общества.
Содержание политики предопределяется общественной
организацией производства. Но именно в этом источник
ее особо активной роли. Получая свой импульс от эконо-
мики, находясь в зависимости от нее, политика именно в
силу наиболее широкого «представительства» глубинных
экономических интересов нередко приобретает домини-
рующее положение в жизни общества.
Единство всемирно-исторического процесса проявляет-
ся в наличии самых общих закономерностей общественного
развития. Было бы неправильно понимать это единство
как обязательное совпадение конкретных форм про-
явления общих закономерностей7. Закономерности об-
щественного развития не приводят к тождественности
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 394—395.
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. II, с. 354.
9
этого развития во всех случаях. Исторический процесс
в целом невозможно понять без изучения всех его ком-
понентов в их взаимодействии.
Разумеется, это не имеет ничего общего с плюралисти-
ческим подходом, когда экономике отводится роль не ве-
дущего начала, а лишь одного из факторов в историческом
процессе. Плюралистические концепции не содержат глу-
бинного объяснения каких бы то ни было исторических
явлений, поскольку они неизбежно ведут к субъекти-
визму.
Авторы, вставшие на эти позиции, произвольно «вы-
бирают» те или иные факторы, которые, по их мнению,
играют роль в данном конкретном случае. Они не в со-
стоянии выявить закономерности общественного разви-
тия, не обладая никакими обоснованными исходными
данными, никакими устойчивыми критериями для
этого.
Солидарность с плюрализмом неизбежно ведет к по-
зитивистскому вульгарному эмпиризму, исключающему
возможность обобщений.
Противостоящий плюрализму диалектико-материали-
стический монизм базируется на признании того факта,
что деятельность общественного человека составляет
главное содержание исторического процесса. Цементирую-
щим началом в жизни каждого общества является способ
производства, выражающий единство производительных
сил и присущих им производственных отношений. Именно
развитие способа производства определяет в конечном сче-
те состояние общества, степень его внутренней зрелости
и прочности, намечает перспективу и направление даль-
нейшего движения. Подвижность производительных сил
непосредственно воздействует и на соответствующие им
производственные отношения. Они находятся в постоян-
ном взаимодействии, взаимовлиянии. Как природа, так и
общество существуют в развитии, в движении, не оста-
ются неизменными. Следовательно, их изучение требует
исторического подхода. Именно в этом смысле К. Маркс
и Ф. Энгельс говорили, что они знают «только одну един-
ственную науку, науку истории» 8.
Определяющая роль способа производства в истори-
ческом процессе, революционизирующее значение произ-
8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 16.
10
водительных сил отнюдь не означают их автоматического
влияния на развитие общества. Конечная определенность
человеческой деятельности экономическими причинами
(т. е. экономический детерминизм) не имеет ничего об-
щего с фатализмом. Историю делают люди, стремящиеся
к достижению определенных целей. Сущность экономиче-
ского детерминизма состоит в том, что свобода воли лич-
ности реально лимитируется социально-экономическими,
а также и естественными условиями труда. Человек не
может преодолеть ни существующий уровень материаль-
ных возможностей данного общества, ни социальную сре-
ду, к которой принадлежит. В конечном счете обязательно
произойдет не зависящее от его воли «выправление» ранее
избранного пути, если этот путь ошибочен. Так проявля-
ется действие принципа экономического детерминизма об-
щественного развития. Если же свободный выбор цели и
средств ее достижения основан па знании действитель-
ности, на хотя бы интуитивном понимании ведущей тен-
денции общественного развития (его закономерности), то
такой выбор может иметь успех. Тогда свобода действи-
тельно становится познанной необходимостью.
Проблема соотношения и взаимодействия необходимо-
го и случайного в процессе исторического развития, а
также поисков границ между долженствующим и возмож-
ным раскрыта Ф. Энгельсом: «Люди сами делают свою
историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь
общей волей, по единому общему плану, и даже не в
рамках определенным образом ограниченного, данного об-
щества. Их стремления перекрещиваются, и во всех та-
ких обществах господствует поэтому необходимость, до-
полнением и формой проявления которой является
случайность. Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь
все случайности,— опять-таки в конечном счете экономи-
ческая... Чем дальше удаляется от экономической та об-
ласть, которую мы исследуем, чем больше она приближа-
ется к чисто абстрактно-идеологической, тем больше
будем мы находить в ее развитии случайностей, тем бо-
лее зигзагообразной является ее кривая. Если Вы начер-
тите среднюю ось кривой, то найдете, что чем длиннее
изучаемый период, чем шире изучаемая область, тем бо-
лее приближается эта ось к оси экономического развития,
тем более параллельно ей она идет» ®.
9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 39, с. 175—176.
И
Люди могут выбирать как цели, так и определенные
средства их достижения. Выбор производится из множест-
ва возможностей. Следовательно, выбор относится к кате-
гории случайности (хотя в каждом конкретном случае он
обусловлен теми или иными причинами как объективного,
так и субъективного свойства). Выбор может быть пра-
вильным или ошибочным. Если он ошибочен, достижение
поставленной цели оказывается невозможным. Это не-
посредственно влияет на исторический процесс, может
быть связано с крупными, иногда трагическими последст-
виями для той или иной категории людей. К. Маркс за-
мечал: «Творить мировую историю было бы, конечно,
очень удобно, если бы борьба предпринималась только под
условием непогрешимо-благоприятных шансов. С другой
стороны, история носила бы очень мистический характер,
если бы «случайности» не играли никакой роли. Эти слу-
чайности входят, конечно, и сами составной частью в
общий ход развития, уравновешиваясь другими случай-
ностями. Но ускорение и замедление в сильной степени
зависят от этих «случайностей», среди которых фигури-
рует также и такой «случай», как характер людей, стоя-
щих вначале во главе движения» 10.
На последующем уровне исследования проблемы важ-
ное место занимает вопрос о роли народных масс и лично-
сти. Роль личности в значительной степени определяется
ее способностью учитывать объективные тенденции об-
щественного развития, реальные потребности общества на
определенном этапе его движения. Личность может ока-
зывать очень большое влияние на ход исторических собы-
тий. Человеческая инициатива — могучий ускоритель со-
циального прогресса, в особенности в тех случаях, когда
она пробуждает энергию больших масс людей и
направляет ее на разрешение насущных задач.
«Марксизм отличается от всех других социалистических
теорий,— указывал В. И. Ленин,— замечательным соеди-
нением полной научной трезвости в анализе объективно-
го положения вещей и объективного хода эволюции с
самым решительным признанием значения революцион-
ной энергии, революционного творчества, революционной
инициативы масс,— а также, конечно, отдельных лично-
стей, групп, организаций, партий, умеющих нащупать и
реализовать связь с теми или иными классами» и.
10 Маркс Я., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 33, с. 175.
11 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 16, с. 23.
12
Известны имена выдающихся деятелей различных
эпох, с полным правом называемых «великими людьми».
Количество их невелико, но след, оставленный и^и, весь-
ма значителен. Это зависит прежде всего от того, что эти
выдающиеся деятели выступали не как гениальные оди-
ночки, а как выразители интересов целых классов или
социальных групп на той именно стадии исторического
развития, когда эти классы или социальные группы за-
нимали передовые позиции, являлись носителями общест-
венного прогресса.
Разумеется, нельзя исключать из исторического ана-
лиза деятелей, оказавших негативное, тормозящее влия-
ние на общество. Человечество знает имена людей, при-
чинивших огромный вред, повинных в бессмысленной ги-
бели людей и разрушениях материальных и духовных
ценностей. Следует отметить, что и эта категория отри-
цательных незаурядных личностей не могла бы выступить
на исторической сцене лишь в соответствии со своими
индивидуальными желаниями. Их деструктивная деятель-
ность возможна только в том случае, когда личная «злая
воля» реализовалась в определенных социальных услови-
ях, выражавших реакционную контртенденцию общест-
венного прогресса, сопротивление ему со стороны уходя-
щих, исторически обреченных классовых сил. К. Маркс пи-
сал о Наполеоне III, что «классовая борьба во Франции
создала условия и обстоятельства, давшие возможность
дюжинной и смешной личности сыграть роль героя» 12.
Гитлер принадлежит к числу наиболее омерзительных
личностей, запятнавших себя чудовищными преступления-
ми перед человечеством, сознательно планировавших ист-
ребление целых народов и заливших кровью Европейский
континент. Было бы, однако, неправильно находить объ-
яснение этому только и исключительно в индивидуальных
качествах маниакального «фюрера». Попытки подобного
рода предпринимаются людьми, заинтересованными в том,
чтобы снять ответственность за совершенные злодеяния
с капиталистических монополий, с империалистического
милитаризма, которые породили гитлеризм, со всей си-
стемы разбойничьего фашистского государства. И если
бы не было Гитлера, то, возможно, нашелся бы другой
ставленник агрессивного империализма, который попытал-
12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 16, с. 375.
13
ся бы проводить в жизнь человеконенавистническую
«программу» порабощения народов и завоевания мирово-
го господства.
Вместе с тем надо учитывать, что и социальное пове-
дение народных масс в ту или иную конкретную эпоху,
и выбор исторической личностью своей индивидуальной
общественной позиции во многом определяются духовной
жизнью эпохи, противоборством идей в ее сфере, унасле-
дованными традициями. Поэтому проблемы общественно-
го сознания и культуры в целом несомненно являются
частью предмета исторической науки.
История культуры (главным образом духовной куль-
туры) — специфическая область исследования прошлого,
в которой, кстати, до сих пор ощущается существенное
отставание 13. Элементы культуры не только глубоко про-
никают во все поры социально-экономической формации,
но и занимают там во многом автономное положение.
Будучи исключительно тесно связанным с областью со-
циальной психологии, культурное наследие сравнительно
медленно поддается воздействию даже самых крупных со-
циальных перемен, как бы сохраняя определенную инер-
цию, препятствующую быстрой перестройке.
Имеющийся исторический опыт показывает, что неод-
нократно предпринимавшиеся попытки искусственно фор-
сировать появление новых культурных форм и образцов
(в области литературы, музыки, живописи и т. д.), якобы
способных более адекватно отразить сущность происшед-
ших революционных перемен и ниспровергнуть устарелые
формы культурного творчества, оказывались недолговре-
менными и в конечном итоге безрезультатными. Напри-
мер, искусственно создававшееся «модернистское искусст-
во», равно как и «ультрареволюционная литература»,
пытавшаяся игнорировать традиционные образцы, не
выдерживает длительной конкуренции с «классикой». Дан-
ный «консерватизм» может найти определенное оправда-
ние.
Однако далеко не все элементы старой, так называе-
мой традиционной, культуры, сохраняющейся от прошло-
го, играют прогрессивную роль в духовном развитии
общества. Это относится, в частности, ко многим пережит-
кам религиозных и иных идеалистических представлений,
18 В последующем изложении мы подробнее коснемся двух важ-
ных аспектов этой темы — социальной психологии как факто-
ра исторического движения и роли религии в мировой истории.
14
оказывающих негативное, тормозящее влияние на станов-
ление и укрепление передового мировоззрения, новой
психологии, соответствующих революционным переменам,
происшедшим в социально-экономической сфере.
Внимание к историко-культурным процессам, разви-
вающимся в изучаемом обществе,— необходимое условие
его глубокого исследования и понимания. Вместе с тем
следует предостеречь против упрощенного механистиче-
ского подхода к объяснению культурных процессов: их
нельзя выводить непосредственно из перемен в политиче-
ской и экономической сфере. Например, анализ литерату-
ры определенного общества требует изучения историче-
ского «фона», на котором развивались те процессы и яв-
ления, которые исследуются. Однако это еще не может
объяснить многие специфические особенности литератур-
ного творчества. Простая синхронизация его с показате-
лями уровня социально-экономического развития недо-
статочна для обоснованных умозаключений. Глубокие
культурно-психологические процессы вообще невозможно
понять, если рассматривать их только в узких хронологи-
ческих рамках. Необходимо изучить воздействие многих
противоречивых факторов всей данной исторической эпо-
хи, в условиях которой развивается борьба и соревнова-
ние временно сосуществующих социально-экономических
систем. Изучение истории культуры имеет исключительно
важное значение для выяснения связей выдающихся явле-
ний в культурной, особенно художественной, жизни с те-
ми сложнейшими процессами, которыми так богата сов-
ременная история.
В Постановлении ЦК КПСС о мерах по дальнейшему
развитию общественных наук и их роли в коммунистиче-
ском строительстве (1967 г.) подчеркивалась особая по-
требность в фундаментальных работах, которые осущест-
влялись бы на основе комплексных исследований пред-
ставителей различных общественных дисциплин. Для
исторической науки крайне важно укрепление сотрудни-
чества с философами и экономистами, с литературоведами
и юристами, что позволило бы усилить синтетический
подход к анализу крупных исторических процессов и яв-
лений. Необходимо особенно подчеркнуть потребность в
совместной с философами разработке методологических
вопросов изучения прошлого. Это одна из важнейших
предпосылок повышения эффективности исторических
исследований, успешного решения советскими историками
15
актуальных задач, выдвигаемых практикой Строительства
коммунизма.
Изучение прошлого человечества во всей его слож-
ности и во всем его многообразии на основе диалектико-
материалистического метода позволяет Правильно понять,
применить и обогатить марксистское учение о соотноше-
нии исторического и логического, субъективных й объек-
тивных факторов, случайности и закономерности. Исход-
ным пунктом анализа любой исторической проблемы
являются разработанный классиками марксизма-лениниз-
ма принцип экономического детерминизма и базирую-
щийся на нем классовый подход.
Жизнь повседневно раскрывает глубочайшее значение
классовой борьбы, за политической формой которой скры-
ваются сталкивающиеся материальные интересы. Ф. Эн-
гельс указывал: «...По крайней мере для новейшей истории,
доказано, что... всякая борьба классов за свое осво-
бождение, невзирая на ее неизбежно политическую фор-
му,— ибо всякая классовая борьба есть борьба политиче-
ская,— ведется, в конечном счете, из-за освобождения
экономического» 14. Это краеугольное положение марксиз-
ма имеет для исторической науки особое значение, по-
скольку в нем ясно формулируется наличие непосредствен-
ной зависимости так называемой социально-культурной
или политической истории от экономической первоосновы
общественных отношений. Нельзя изучать историю обще-
ства, государств, политической и идейной борьбы в отрыве
от столкновения материальных интересов борющихся со-
циальных сил, общественных классов. Нельзя понять ни
политические, ни экономические, ни духовные сдвиги и
перемены в жизни общества, если рассматривать их изо-
лированно друг от друга.
Характеризуя К. Маркса как «величайшего из совре-
менных мыслителей» и перечисляя его заслуги, Ф. Энгельс
в речи на могиле друга на первое место ставил открытие
им закона развития общества: «Подобно тому как Дарвин
открыл закон развития органического мира, Маркс открыл
закон развития человеческой истории: тот, до последнего
времени скрытый под идеологическими наслоениями, про-
стой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить,
иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии
заниматься политикой, наукой, искусством, религией
14 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 309—310.
16
й т. д.; что, следовательно, производство непосредствен-
ных материальных средств к жизни и тем самым каждая
данная ступень экономического развития народа или эпо-
хи образуют основу, из которой развиваются государст-
венные учреждения, правовые воззрения, искусство и
даже религиозные представления данных людей и из ко-
торой они поэтому должны быть объяснены,— а не нао-
борот, как это делалось до сих пор» 15.
♦ ♦ ♦
В конечном счете историческое и логическое сов-
падают. Но только в конечном счете, поскольку всемир-
ная история — это чрезвычайно сложный, далеко не пря-
молинейный путь развития человечества. Если бы
логическое (т. е. общая закономерность развития) и исто-
рическое (т. е. проявление этой закономерности во всей
сложности частных модификаций) полностью совпадали,
тогда не было бы особого предмета истории, тогда бы
история и социология совпадали. На деле же история
имеет свою специфику, она занимается исследованием
весьма сложных, отнюдь не прямолинейных проявлений
общих закономерностей, путей поступательного движения
человечества.
К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин неоднократно
указывали на обилие вариантов социального развития,
существующих в рамках общих закономерностей. Иссле-
дование этих вариантов, выявление причин их появления
и особенностей, тенденций (в том случае, если речь идет
о современности, разработка прогнозов развития) — тако-
ва одна из важных сфер истории как науки.
Развитие исторической мысли, новых методик и прие-
мов исследования позволяет увидеть новое даже во мно-
гократно изученном фактическом материале. Объект исто-
рического исследования не является чем-то навсегда
окаменевшим и неизменным. Археология дает много при-
меров таких открытий, которые заставляют по-новому
рассматривать давно известные, казалось бы, доскональ-
но изученные памятники материальной культуры. Камни
начинают «говорить» и позволяют заново, иногда с весь-
ма существенными коррективами воспроизводить картину
отдаленного прошлого.
15 Там же, т. 19, с. 350—351.
17
В более близкие исторические эпохи любой объект,
с которым сталкивается историк, в не меньшей степени
подвержен неожиданным превращениям с выявлением ра-
нее неизвестных о нем данных. Больше всего скептиче-
ских замечаний, даже обвинений исторической науки в
необъективности приходится слышать по поводу истолко-
вания наиболее близких историку фактов и событий. Само
по себе это не должно вызвать удивления, так как наибо-
лее близкий хронологически материал, с которым при-
ходится работать историку, подвержен наибольшему числу
уточнений, исправлений.
Марксистской исторической мыслью сделано уже не-
мало для выявления закономерностей и особенностей по-
ступательного движения общества. Объем и сложность за-
дач, стоящих перед исторической наукой, непрерывно воз-
растают. Это, несомненно, отражается и на рамках самого
предмета исторической науки, которые не остаются неиз-
менными.
На основании вышеизложенного можно с уверенностью
утверждать, что выбор исследователем темы изучения —
методологический вопрос. Историк имеет дело с огромным
скоплением материалов, документов, фактов. Поиск на-
правления исследования — это вопрос сугубо принципи-
альный, правильное решение которого требует серьезной
теоретической подготовки. Мы продолжаем вести интен-
сивную борьбу с так называемым мелкотемьем прежде
всего по той причине, что оно выхолащивает науку, ли-
шает ее идейного смысла и содержания, таит в себе тен-
денцию сползания на позиции ремесленничества (что ха-
рактерно для буржуазной историографии).
Исключительная широта предмета исторической науки
предъявляет высокие требования к ученым — обяза-
тельность сочетания хорошей профессиональной и обще-
теоретической подготовки. Профессиональная подготовка
предполагает соответствующую специализацию, знание
конкретного материала, относящегося к той или иной оп-
ределенной отрасли исторической науки. Общетеоретичес-
кая подготовка предусматривает овладение методологией
исследования, основательное понимание принципов мате-
риалистической диалектики, открывающей возможность
ориентироваться в эмпирическом материале независимо
от его внутренней сложности и объема.
18
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ И ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА
Теория исторического познания целиком базируется
на общей марксистской теории познания. Сущность науч-
ного познания невозможно раскрыть иначе, как на основе
ленинской теории отражения. Это в полной мере относит-
ся и к истории. Понимание объективной связи историче-
ских событий и явлений есть результат отражения объек-
тивной действительности в сознании. Познание не явля-
ется пассивным, зеркальным отражением в мысли человека
объективно совершающихся процессов и явлений. Оно
представляет собой сложный процесс, в котором познаю-
щий субъект играет активную роль. «Отражение природы
в мысли человека надо понимать не «мертво», не «абст-
рактно», н е без д в и ж е ни я,не без противоречий,
а в вечном njpotfe с се движения, возникновения противо-
речий и разрешения их» 1в.
Ленинская теория отражения — ярчайший пример
применения диалектики, пронизывающей все материали-
стическое миропонимание. В. И. Ленин указывал, что
«наши ощущения, наше сознание есть лишь образ внеш-
него мира, и понятно само собою, что отображение не
может существовать без отображаемого, но отображаемое
существует независимо от отображающего» 17. Какова бы
ни была форма сознания, оно отражает независимую от
нее действительность. Такая интерпретация теории отра-
жения предполагает, что и заблуждения, хотя и в иска-
женной форме, отражают объективную реальность. Субъ-
ективный момент не меняет того положения, что «позна-
ние есть вечное, бесконечное приближение мышления к
объекту» 18. Историческое познание не составляет в этом
смысле никакого исключения. Осмысление исторического
материала — процесс, складывающийся из суммы инди-
видуальных исследовательских подходов историков к дан-
ному конкретному материалу.
Любое субъективное суждение историка отталкивается
от этого материала, является специфическим его отраже-
нием. «Гносеологическое понятие отражения указывает
на то, что содержание сознания (и знания) порождено
не самим сознанием, а почерпнуто из того, что осознается,
18 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 29, с. 177.
17 Ленин В. И. Поли. соор, соч., т. 18, с. 66.
18 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 177.
19
познается, образует предмет исследования. Даже тогда,
когда предмет познания — само познание, понятие отра-
жения сохраняет свой смысл, поскольку знание как
объект исследования существует независимо от исследова-
ния. То обстоятельство, что данный объект представляет
собой отражение внешнего мира, ничего не изменяет
в принципиальном отношении, так как отражение внеш-
него мира в сознании есть процесс, обусловленный объек-
тивными закономерностями... Познание — специфическая
форма отражения, так как не всякое отражение живым
существом (в том числе и человеком) внешнего мира есть
познание» 19.
Специфичность познания как формы отражения прояв-
ляется прежде всего в творческой позиции познающего
субъекта.
В любом исследовательском процессе, в том числе и
в области исторической науки, мыслительная деятель-
ность ученого проявляется не только в самом отборе ма-
териала, но и в направленности его восприятия (привле-
чении внимания к определенным сторонам или свойствам
объекта). Он ищет средства раскрытия истины, выдвигая
определенные предположения, идеи, формулируя гипотезы.
Подчеркивая значение абстрагирующей мысли,
В. И. Ленин замечал, конспектируя Гегеля: «Абстракция
материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д.,
одним словом, все научные (правильные, серьезные,
не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вер-
нее, полнее. От живого созерцания к абстрактному
мышлению и от него к практике — таков диалектический
путь познания истины, познания объективной реаль-
ности» 20.
Интересно замечание Т. И. Ойзермана о том, что
«гносеологический анализ интерпретации как специфиче-
ского способа отражения действительности показывает,
что главное в ней — не выражение субъективного отно-
шения мыслящего субъекта к определенным фактам,
а исследовательский поиск связи наблюдаемых явлений
друг с другом и с другими явлениями, существование ко-
торых признается или предполагается на основании имею-
19 Ойзерман Т. Я. Главные философские направления. М., 1971,
с. 109—110.
20 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 152—153.
20
щихся данных»21. Это особенно важно для историка,
всегда выступающего в роли активного интерпретатора
познаваемого объекта.
История делается людьми, но она и пишется людьми.
От общественной позиции ученого зависит правильное
или ошибочное понимание анализируемых им событий и
соответственно объективное или необъективное их осве-
щение. Даже правильно оценивая те или иные факты,
явления или процессы, историк пропускает их через
призму своего индивидуального сознания. В. И. Ленин
указывал: «Сознание человека не только отражает объек-
тивный мир, но и творит его... Различие субъективного
от объективного есть, НО И ОНО ИМЕЕТ СВОИ ГРАНИ-
ЦЫ» 22. Это означает, что в человеческом сознании
происходит творческий процесс осмысления того внешне-
го, что оно отражает, ибо сознание не создает объектив-
ной реальности. В данном случае В. И. Ленин лишь
подчеркивал творческую роль субъекта исследования в
процессе познания. Он многократно разъяснял это в
теоретической борьбе с эмпириомонистами, махистами и
другими отступниками от марксизма.
Активность ученого в процессе познания проявляется
прежде всего в определении задачи или направления по-
иска, в создании или использовании теоретических пред-
посылок, формировании гипотез и в их проверке. Даже в
процессе наиболее элементарного, первичного цикла рабо-
ты, который состоит в регистрации и систематизации фак-
тов, подлежащих изучению, проявляется определенная
степень самостоятельной инициативы, общественной шь
зиции историка. Поскольку процесс познания не является
механическим, он открывает для субъекта исследования
возможность теоретического абстрагирования при оценке
эмпирического материала. Это повышает вероятность его
объективного осмысления.
В философской литературе ставятся вопросы о раз-
личии и соотношении эмпирического и теоретического
уровней исторического познания. Некоторые авторы (на-
пример, Н. К. Вахтомин) отождествляют эмпирическое с
явлением, а теоретическое — с сущностью. Соотношение
сущности и явления в гносеологическом плане рассмат-
21 Ойзерман Т. И. Проблемы историко-философской науки. М.,
1969, с. 125.
22 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 194, 90.
21
ривается как взаимосвязь общего и особенного (или, точ-
нее, общего и единичного). В процессе познания происхо-
дит как бы восхождение от эмпирического уровня иссле-
дования к теоретическому, иначе говоря, от явления к его
сущности23. Однако в практике научной работы позна-
ние явления неотделимо от познания его сущности. Вся-
кий подход к объекту изучения с самого начала предпо-
лагает выявление таких его сторон, которые выражают
сущностное содержание объекта. Задача исследования
состоит прежде всего в том, чтобы объяснить конкретные
исторические явления. Необходимо избегать чрезмерно
общих, абстрактных оценок, дающих лишь видимость
объяснения. Восхождение уровня исторического анализа
от эмпирического к теоретическому обязательно связано
с самым элементарным пониманием всеобщего. Характе-
ризуя этот обязательный первичный этап познания,
В. И. Ленин отмечал, что «уже самое простое обобщение,
первое и простейшее образование понятий (суждений,
заключений etc.) означает познание человека все более и
более глубокой объективной связи мира» П. Происходящий
затем обратный (дедуктивный) процесс познания конкрет-
ного уже через призму установленного общего позволяет
рассматривать это конкретное как гораздо более опреде-
ленное, обусловленное многочисленными связями и отно-
шениями.
Естественно, возникает вопрос: в какой степени мо-
жет быть правильной интерпретация историком реально
существовавших исторических процессов и явлений. Ко-
нечно, момент релятивности присутствует во всяком на-
учном познании. В. И. Ленин указывал: «Диалектика,—
как разъяснял еще Гегель,— включает в себя момент ре-
лятивизма, отрицания, скептицизма, но не сводится к ре-
лятивизму. Материалистическая диалектика Маркса и
Энгельса безусловно включает в себя релятивизм, но не
сводится к нему, т. е. признает относительность всех на-
ших знаний не в смысле отрицания объективной истины,
а в смысле исторической условности пределов приближе-
ния наших знаний к этой истине» 25.
ез Вахтомин В. К. Генезис научного знания. Факт, идея, теория.
М., 1973.
24 Ленин В, И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 161.
25 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 139.
22
В научных исследованиях релятивность конечных
суждений обусловлена прежде всего тем, что ученый не
может выйти за рамки тех априорных схем и представле-
ний, которые свойственны данному времени и тому об-
ществу, к которому он сам принадлежит. Тем не менее
социально-классовые противоречия, общественный про-
гресс, практический опыт и логика развития исследова-
ний раздвигают горизонты и науки в целом, и ученых,
творящих ее. Некоторые гипотезы, принимавшиеся за
истину, отбрасываются, так как выявляется их несостоя-
тельность. Вместо ппх выдвигаются новые концепции,
отвечающие более правильному пониманию многообраз-
ных свойств и форм движения материи. Процесс перехо-
да от относительного знания к абсолютному практически
бесконечен. «С точки зрения современного материализма,
т. е. марксизма,— указывал В. И. Ленин,— исторически
условны пределы приближения наших знаний к объек-
тивной, абсолютной истине, но безусловно существование
этой истины, безусловно то, что мы приближаемся к ней.
Исторически условны контуры картины, но безусловно то,
что эта картина изображает объективно существующую
модель... Человеческое мышление по природе своей спо-
собно давать и дает нам абсолютную истину, которая
складывается из суммы относительных истин» 26.
Смысл развития науки, существо научного прогресса
состоят в постепенном преодолении релятивности и в
неуклонном приближении к абсолютной истине. «Челове-
ческие представления о пространстве и времени относи-
тельны,— отмечал В. И. Ленин,— но из этих относитель-
ных представлений складывается абсолютная истина, эти
относительные представления, развиваясь, идут по линии
абсолютной истины, приближаются к ней. Изменчивость
человеческих представлений о пространстве и времени
так же мало опровергает объективную реальность того и
другого, как изменчивость научных знаний о строении и
формах движения материи не опровергает объективной
реальности внешнего мира» 27. Это положение применимо
и к историческому знанию. Нельзя отрицать момент ре-
лятивности в науке о прошлом человечества, как и во вся-
кой науке. Но было бы в высшей степени ошибочно его
преувеличивать. «Гиперкритицизм» чреват опасными по-
20 Ленин В. Л. Поля. собр. соч., т. 18, с. 138,137.
27 Там же, с. 181—182.
23
Следствиями. Ёо-первых, он ставит под сомнение не толь-
ко достижимость, но и саму реальность существования
объективной истины. Во-вторых, он не только не стиму-
лирует, а, напротив, тормозит развитие науки, заранее об-
рекая ее на «неполноту», «недостоверность» и т. д.
Ученые, вставшие на позиции исторического материа-
лизма, объединяемые общим миропониманием, общей
идеологией и, следовательно, единой методологией исто-
рического познания, могут давать несовпадающие оценки
определенных исторических фактов и явлений. Это от-
нюдь не является слабостью или недостаточной «точ-
ностью» 28 марксистской исторической науки. Скорее,
напротив, это свидетельство ее жизненности, постоянного
роста, обеспечиваемого развитием марксистской истори-
ческой мысли, которое невозможно без сопоставления и
сравнения различных взглядов, без внутренних споров и
дискуссий.
Момент релятивизма в исторической науке постоянно
преодолевается ее движением. По мере возникновения и
усиления наиболее передовых общественных форм увели-
чиваются возможности все более адекватного отображе-
ния объективного исторического процесса в научных ис-
следованиях. Происходит приближение исторического объ-
яснения к абсолютной истине. В то же время сохра-
няется и относительный релятивизм научного познания,
что нельзя рассматривать как нечто, его «умаляющее».
Непрерывный прогресс науки — как естественной, так и
общественной — является законом ее существования. В ос-
нове этого лежит постоянный, неуклонный переход от не-
полного знания к более полному. Однако нельзя согла-
ситься с теми буржуазными авторами, которые ут-
верждают, будто историческая наука в такой степени
постоянно изменяется, что историю нужно все время пере-
писывать и тем самым оказывать влияние на обществен-
ную практику. Переписывать историю заново не надо,
а дополнять и осмысливать ее с учетом новых, ранее неиз-
вестных источников, безусловно, необходимо29. Трудно
поэтому безоговорочно принять формулу, выдвинутую
польским историком Е. Топольским,— «умеренный или
28 Само деление наук на «точные» и «неточные» не выдерживает
строгой критики.
29 За последние 30—40 лет в естественных науках тоже произо-
шли настолько существенные принципиальные сдвиги, что поль-
зоваться литературой по этим дисциплинам 20- и 30-летней дав-
24
диалектический релятивизм» 30. Использование подобной
терминологии способствует преувеличению роли реляти-
визма, который как определенный, но далеко не решаю-
щий момент присутствует в диалектике исторического
познания. Надо отметить, что, конечно, Е. Топольский не
отрицает существования «объективной истории», следова-
тельно, возможности правдивого ее изложения.
Главное заключается не в элементах релятивизма, а в
экономическом детерминизме, т. е. в конечной обуслов-
ленности исторического процесса его материальной
основой — экономическими причинами. «Идя по пути
марксовой теории,— писал В. И. Ленин,— мы будем при-
ближаться к объективной истине все больше и больше
(никогда не исчерпывая ее); идя же по всякому другому
пути, мы не можем прийти ни к чему, кроме путаницы
и лжи»31. Открытие К. Марксом материалистического
понимания истории не только положило начало научной
социологии, но и подвело прочный теоретический фунда-
мент под историческую науку.
Как марксистская теоретическая социология — исто-
рический материализм, так и наука истории изучают об-
щество в его целостности и развитии. Но имея один и
тот же предмет исследования, исторический материализм
и историческая наука подходят к нему под разным углом
зрения. «Исторический материализм анализирует внутрен-
нюю логику, сущность, общие и специфические законы
функционирования и развития общества, понимая его как
последовательную смену общественно-экономических фор-
маций, то есть рассматривает исторический процесс в его
логическом аспекте. Историческая наука изучает общест-
венный прогресс во всем многообразии его проявле-
ния» 32.
Исторический материализм — теоретическая основа
марксистской исторической науки. Нельзя ни отрывать,
ни тем более противопоставлять методологию истории са-
мой исторической науке. Историк-марксист руководству-
ется в своей исследовательской деятельности теоретиче-
скими положениями марксизма-ленинизма. Следовательно,
ности, за редчайшими исключениями, представляется совершен-
но невозможным.
30 Topolski J. Metodologia historii. Warszawa, 1968, s. 233.
31 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 146.
32 Ильичев Л. Ф. Философия и научный прогресс. М., 1977, с. 163.
25
методологические принципы обязательно присутствуют в
его работе.
Вместе с тем важно отметить, что методология исто-
рии отнюдь не сводится к воспроизведению общефилософ-
ских понятий в сфере исторической науки. Существо ме-
тодологии истории заключается прежде всего в установ-
лении правильного подхода к исследованию конкретного
исторического материала. Так как этот материал является
многообразным и буквально необъятным, то первая зада-
ча методологии истории — установление принципов «орга-
низации» материала, его объективного отбора и осмысле-
ния. Методология призвана помочь подойти к «классифи-
кации» непосредственных объектов исследования, выделе-
нию наиболее существенного. Историку приходится иметь
дело со всем богатством конкретности в ходе развития
общества. Сама эта конкретность необычайно усложняет
задачу исследователя. Она как бы толкает его на описа-
ние «неповторимых» ситуаций, процессов и явлений про-
шлого. Но «неповторимость» иногда только кажущаяся.
Историк всегда сталкивается с материалом, который на
первый взгляд присущ только данной конкретной ситуа-
ции. Марксистская методология истории призвана нахо-
дить и различать в историческом материале общее, осо-
бенное и единичное.
Диалектика общего, особенного, единичного никем не
привносится извне. Она реально существует. Г. В. Пле-
ханов формулировал данное положение следующим обра-
зом: «В настоящее время последней и самой общей
причиной исторического движения человечества надо при-
знать развитие производительных сил, которым обуслов-
ливаются последовательные изменения в общественных
отношениях людей. Рядом с этой общей причиной дейст-
вуют особенные причины, т. е. та историческая обста-
новка, при которой совершается развитие производитель-
ных сил у данного парода и которая сама создана в по-
следней инстанции развитием тех же сил у других наро-
дов, т. е. той же общей причиной. Наконец, влияние
особенных причин дополняется действием причин еди-
ничных, т. е. личных особенностей общественных деятелей
и других «случайностей», благодаря которым события по-
лучают, наконец, свою индивидуальную физиономию.
Единичные причины не могут произвести коренных изме-
нений в действии общих и особенных причин, которыми
к тому же обусловливаются направление и пределы влия-
26
ния единичных причин. Но все-таки несомненно, Что
история имела бы другую физиономию, если бы влияв-
шие на нее единичные причины были заменены другими
причинами того же порядка» 8Я.
Правильная методология позволяет историку преодо-
леть подход к конкретно-историческому материалу как к
аморфной массе случайностей и обнаружить внутреннюю
логику движения общества. Найти общее в историческом
процессе — это означает получить устойчивую основу
научного анализа, гарантию подлинной объективности
исторического исследования.
Единство эмпирического и теоретического характерно
для марксистской теории познания. Однако следует отли-
чать исторический метод в его широком понимании от
конкретной методики исторических исследований. Из-
вестно, что Ф. Энгельс рассматривал все миропонимание
К. Маркса как метод. Он так и писал: «Миропонимание...
Маркса — это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые
догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследова-
ния и метод для этого исследования» 33 34. Данное замеча-
ние подчеркивает творческий характер исследовательско-
го процесса. Марксизм-ленинизм глубоко чужд всякому
догматизму и требует от исследователя полной объектив-
ности в подходе к любому историческому материалу.
Вместе с тем он вооружает исследователя методологией,
историческим методом, который не только дает вполне
устойчивые и надежные «отправные пункты», но и помо-
гает находить правильный путь в лабиринте изучаемых
процессов и явлений. Его использование требует конкрет-
ного анализа конкретной ситуации, строгого учета особен-
ностей времени и места изучаемых процессов и явлений.
Никакая формула, даже правильная сама по себе, не мо-
жет служить простой «отмычкой» для проникновения в
сущность того, что изучает исследователь. В. И. Ленин
не раз высмеивал любителей «цитатного» подхода. Он
едко говорил об ученом, «у которого в голове как бы
ящик с цитатами, и он высовывает их, а случись новая
комбинация, которая в книжке не описана, он растерялся
и выхватывает из ящика как раз не ту цитату, которую
следует» 35. Нельзя представлять себе методологию исто-
33 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. М., 1956, т. 2, с. 332.
34 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 39, с. 352.
35 Ленин В. 0. Поли. собр. соч., т. 38, с. 359.
27
рии как некий набор абстрактных схем и логических
конструкций, существующих вне связи с историческим
исследованием. Разработка методологических вопросов
истории не может быть монополией «профессиональных
теоретиков». Каждый вдумчивый историк не может не
стремиться к теоретическому осмыслению и обобщению
того конкретного материала, с которым он сталкивается.
Важнейшее место в методологических вопросах исто-
рической науки занимает применение диалектического
метода. Энгельс считал особой заслугой Маркса, что «он
впервые извлек снова на свет... забытый диалектический
метод» 36. Для него источником движения служат проти-
воречия. Выявление противоречий как источника и им-
пульса самодвижения позволяет устанавливать степень
важности и самостоятельности изучаемого исторического
процесса, определить его ведущую тенденцию, его качеств
венную определенность.
Марксист, подчеркивал В. И. Ленин, «не ограничива-
ется указанием на необходимость процесса, а выясняет,
какая именно общественно-экономическая формация дает
содержание этому процессу, какой именно класс опреде-
ляет эту необходимость» 27. Механистическое изучение
исторического процесса, которое сводится к его описанию,
не дает возможности подойти к выявлению закономерно-
стей общественного развития, не вскрывает и того про-
тиворечия, которое является двигателем движения
общества.
Закон единства и борьбы противоположностей и дру-
гие законы диалектического материализма — основы ме-
тодологии исследования исторического процесса во всех
социально-экономических формациях. Противоречия су-
ществуют и в социалистическом обществе. Разумеется,
они не антагонистичны. Их разрешение происходит по
особым законам. Вообще, противоречие никогда не нахо-
дится в состоянии покоя, оно выступает как активный
импульс движения общества, способствуя его развитию в
результате единства и борьбы противоположностей.
Наряду с этими общими теоретическими вопросами
методология истории требует проникновения в более кон-
кретную сферу исторического исследования. Комплекс
проблем, объединяемых общим понятием «методология 38
38 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 371.
37 Ленин В. И, Поли. собр. соч., т. 1, с. 418.
28
истории» (закономерность в истории, ее периодизация^
единство всемирно-исторического процесса, понятийный
аппарат историка, место и роль исторической науки в
решении задач, выдвигаемых современностью, и т. д.),
требует для своего решения обязательного единства тео-
рии и практики. Это означает необходимость для каждого
исследователя сочетать мировоззренческий подход с опо-
рой на объективные данные, являющиеся результатами
конкретных исследований.
В историографии предпринимаются попытки более
усложненно сформулировать смысл методологии истории.
Так, в частности, Е. Топольский исходит из того, что тер-
мин «история» имеет три значения, каждому из которых
соответствует «своя» методология38. Истории как «истори-
ческому событию» свойственна так называемая «предмет-
ная методология». Ее областью является исследование
исторических фактов, причин и закономерностей истори-
ческого процесса. Истории как «исследовательской функ-
ции» присуща так называемая «прагматическая методоло-
гия» (выбор сферы исследования, определение источнико-
ведческой базы, принципы исторических оценок, истолко-
вания и т. п.). Наконец, история «как результат иссле-
довательской работы», сумма суждений об исторических
событиях обладает особой, «апрагматической методологи-
ей», которая имеет дело с анализом суждений, сформули-
рованных историком, рассматривает самые общие законо-
мерности, вытекающие из работы историка, а также
принципы исторического повествования38 39. В этих опре-
делениях, носящих искусственный характер, ощущается
известная недооценка общемировоззренческого содержа-
ния марксистской методологии истории.
Нам представляется более правильным рассматривать
методологию истории как единое, целостное понятие, не-
зависимо от возможных функциональных аспектов ее кон-
кретного применения.
Историзм — один из основополагающих принципов
марксистско-ленинского миропонимания. Его основное
требование — рассматривать все процессы и явления в их
возникновении и развитии, в связи с породившими их
конкретными обстоятельствами. Марксистский историзм
служит объективному отражению действительности. Он
38 Topolski J. Metodologia historii.
39 Ibid., s. 24-29.
29
не совместим с подменой изучения реальных процессов и
явлений абстрактными схемами. Принцип историзма тре-
бует: «Не забывать основной исторической связи, смот-
реть на каждый вопрос с точки зрения того, как извест-
ное явление в истории возникло, какие главные этапы в
своем развитии это явление проходило, и с точки зрения
этого его развития смотреть, чем данная вещь стала те-
перь» 40. Историзм буквально пронизывает все работы
Маркса, Энгельса, Ленина.
Историзм является необходимым условием познания
закономерностей общественного развития. «Марксистский
историзм требует принимать во. внимание всю совокуп-
ность явлений — как новых, возникающих лишь на дан-
ном этапе развития, так и «старых», связывающих этот
этап с предшествующими состояниями общества,— и груп-
пировки их по степени их существенности» 41.
В марксистскую теорию познания прошлого органиче-
ски входит реализация принципа историзма применитель-
но ко всем стадиям развития общества. Какие бы кон-
кретные рамки исторического исследования не были взя-
ты (хронологические, пространственно-территориальные
или любые другие), основным требованием исторической
науки является рассмотрение эмпирического материала в
логической и хронологической последовательности, с уче-
том взаимосвязанности и взаимообусловленности всех его
составных элементов. Только в этом случае может быть
должным образом обеспечена обоснованность выводов и
объективность оценок исследователя.
Марксистский историзм органически связан с систем-
ным подходом к изучению процесса общественного разви-
тия. В основе этого подхода лежит открытое марксизмом
понимание прогрессивного движения общества как после-
довательной смены социально-экономических формаций.
Все основные компоненты социально-экономической фор-
мации существуют не сами по себе, не как сумма общест-
венных факторов и явлений, а во взаимодействии друг с
другом, т. е. как система. Познание внутренних законо-
мерностей, присущих той или иной социально-экономиче-
ской формации, невозможно без подхода к ней как к
качественно определенному целостному комплексу. Изме-
40 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 67.
41 Федосеев П. Н. Марксизм в XX веке. М., 1972, с. 99.
30
нения, происходящие в недрах формации, относящиеся к
базису или надстройке, могут быть поняты только в ис-
торической взаимосвязи ее элементов, в их единстве.
Системный подход ни в коей мере не означает ниве-
лировки, признания «равноправия» всех составных эле-
ментов формации. Производительные силы и производст-
венные отношения — решающий, системообразующий
фактор ее движения. Следовательно, взаимосвязь и взаи-
модействие составных элементов социально-экономиче-
ской формации не колеблют их внутренней иерархии.
Было бы совершенно неправомерно представлять себе
объективную категорию производительных сил как нечто
абсолютно независимое, стоящее вне воздействия обще-
ства и в конечном счете лишь навязывающее ему те или
иные формы производственных отношений. В «Немецкой
идеологии» читаем: «История есть не что иное, как по-
следовательная смена отдельных поколений, каждое из
которых использует материалы, капиталы, производи-
тельные силы, переданные ему всеми предшествующими
поколениями; в силу этого данное поколение, с одной
стороны, продолжает унаследованную деятельность при
совершенно изменившихся условиях, а с другой — видо-
изменяет старые условия посредством совершенно изме-
ненной деятельности»42. Впоследствии К. Маркс вновь
возвращается к этой мысли: «Новые производительные
силы и производственные отношения не развиваются из
ничего, из воздуха или из лона саму себя полагающей
идеи; они развиваются внутри и в борьбе с имеющимся
налицо развитием производства и с унаследованными,
традиционными отношениями собственности» 43.
Революционизирующая роль производительных сил
отнюдь не умаляется тем обстоятельством, что на их раз-
витие (и прежде всего на темпы движения) влияют за-
висящие от них производственные отношения, формы
организации общества. К. Маркс разъяснял это в письме
к П. В. Анненкову: «Что же такое общество, какова бы
ни была его форма? Продукт взаимодействия людей. Сво-
бодны ли люди в выборе той или иной общественной фор-
мы? Отнюдь нет... Излишне добавлять к этому, что люди
не свободны в выборе своих производительных сил, кото-
рые образуют основу всей их истории, потому что всякая
42 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 44—45.
43 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-с изд., т. 46, ч. 1, с. 229.
31
производительная сила есть приобретенная сила, продукт
предшествующей деятельности. Таким образом, произво-
дительные силы — это результат практической энергии
людей, но сама эта энергия определена теми условиями,
в которых люди находятся, производительными силами,
уже приобретенными раньше, общественной формой, су-
ществовавшей до них, которую создали не эти люди,
а предыдущее поколение. Благодаря тому простому фак-
ту, что каждое последующее поколение находит произво-
дительные силы, приобретенные предыдущим поколением,
и эти производительные силы служат ему сырым мате-
риалом для нового производства,— благодаря этому фак-
ту образуется связь в человеческой истории, образуется
история человечества, которая тем больше становится
историей человечества, чем больше выросли производи-
тельные силы людей, а следовательно, и их обществен-
ные отношения» 44. Люди не свободны в выборе своих
производительных сил. Тем не менее материалистическо-
му пониманию истории чуждо мистическое представление
о производительных силах как о чем-то стоящем над об-
ществом, нс связанном с конкретной активностью обще-
ственного человека.
Это весьма существенно для разработки целостного,
системного подхода к изучению социально-экономических
формаций. За последние годы системный подход к изуче-
нию всех социальных организмов получил широкое рас-
пространение. В буржуазной социологии и историографии
проблема «системного анализа» толкуется, однако, преи-
мущественно с позитивистских позиций и не имеет ниче-
го общего с материалистической диалектикой.
Марксистская историческая наука, рассматривающая
исторические процессы и явления в динамике и вместе
с тем в их целостности, в системности, решительно отвер-
гает всякую односторонность и схематизм. Схематический
подход к истории является нарушением самого принципа
историзма, на котором должно строиться историческое
исследование. Следовательно, открытие исторических за-
кономерностей никогда не освобождает исследователя от
конкретного анализа конкретной ситуации. Сама реали-
зация познанной исторической закономерности может
быть неодинаковой в различных условиях. Действие зако-
на может быть ослаблено или усилено обстоятельствами.
44 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 27, с. 402.
32
Различное сочетание одних и тех же общественных фак-
торов в различных условиях дает совершенно разные ре-
зультаты. Отсюда вытекает необходимость использования
многообразных приемов и методов исследования.
Важное значение имеет сравнительно-исторический
метод. Сопоставление однопорядковых показателей на ма-
териале разных регионов в условиях единой социально-
экономической формации часто дает ключ к пониманию
наиболее существенных моментов исторического процес-
са. Любое историческое явление существует не само по
себе, а как составной элемент исторического процесса,
вне которого оно не может возникнуть. Разумеется, исто-
рику приходится иметь дело и с отдельным единовремен-
ным событием или фактом, лишенным длительной вре-
менной протяженности. Но и в этом случае его объясне-
ние возможно только при учете всех обстоятельств време-
ни и места. Лишь выяснение этих обстоятельств, чему
способствует сравнительно-исторический метод, позволяет
установить причину исторического явления, его место в
цепи других связанных с ним фактов и явлений.
Широкое применение в исторической науке находит
также статистический метод. При помощи статистики во
многих случаях открывается возможность выявлять зако-
номерность определенных процессов, связанных в первую
очередь с наличием массовых показателей. Этот метод по-
могает вскрывать динамику социального и экономического
развития и в значительной степени судить о его конечной
детерминированности. Но решающим условием его ис-
пользования в любом историческом исследовании являет-
ся недопущение какой-либо тенденциозности как в под-
боре статистических показателей, так и в пх внутренней
группировке. Всегда возникает необходимость в критиче-
ской проверке того статистического материала, с которым
сталкивается исследователь. Известно, например, что дан-
ные официальных статистических переписей, публикуе-
мые в некоторых зарубежных странах, не могут рассмат-
риваться как достоверный исторический источник, по-
скольку при их проведении, как правило, опускались
показатели, свидетельствующие о социальной дифферен-
циации, а также нередко преднамеренно запутывались
данные о движении заработной платы, цен и т. п.
За последние годы статистический метод в значитель-
ной мере уступает свое самостоятельное место так назы-
ваемой математизации истории. Математические методы
2 Е. М. Жуков
33
подчиняют себе использование статистического материала,
как и всякого другого, поддающегося формализации.
Практический опыт применения вычислительной техники
в исторических исследованиях уже существует, и он,
безусловно, будет совершенствоваться. Работы И. Д. Ко-
вальченко, В. А. Устинова и других показывают, что ма-
тематические средства применимы при изучении ряда
проблем истории, археологии и источниковедения. Полу-
чила подтверждение идея о возможности формализации
основных классификационных понятий археологических
источников на основе использования теории множеств и
математической логики. Выделение формальных призна-
ков позволяет устанавливать единообразные и однознач-
ные классификации хозяйственно-культурных типов и их
признаков. Перспективным является изучение с помощью
средств кибернетики исторических источников, в частно-
сти текстовых материалов.
Определенное значение для исторической науки (как
и для других наук) имеет использование теории инфор-
мации. Количественный поток разного рода материалов,
которыми должны пользоваться ученые (источники и ли-
тература), непрерывно возрастает. Умножаются трудно-
сти, связанные как со сбором этого материала, так и с его
обработкой. Возникает потребность в том, чтобы найти
доступные и целесообразные для исторической пауки ме-
тоды использования вычислительных машин. Без их по-
мощи почти невозможно вскрыть в обозримые сроки все
варианты взаимозависимости и взаимообусловленности со-
поставляемых явлений. Тем не менее машины не в со-
стоянии играть самостоятельную роль. Извлекаемую из
материала информацию надо уметь закодировать, переве-
сти на машинный язык. Это требует специальной подго-
товки историка, его сотрудничества с математиком. Но
при всей важности применения математических методов
в исторической науке они всегда останутся вспомогатель-
ным средством в работе историка. Даже значительное ко-
личество материала, поддающегося формализации, не ме-
няет того положения, что применение математики не мо-
жет стать главным методом в историческом исследовании.
И. Д. Ковальченко справедливо отмечает, что матема-
тические методы могут быть применены лишь в строго
определенных границах. «Самое широкое использование
математических методов в любой отрасли познания само
по себе не создает никакой новой науки (в данном слу-
34
чае «математической истории») и не заменяет других ме-
тодов исследования, как иногда ошибочно думают. Мате-
матические методы позволяют исследователю получить те
или иные количественные характеристики изучаемых при-
знаков, но сами по себе они ничего не объясняют» 45.
Методики, применяемые в историческом исследовании,
нельзя свести к сумме определенных правил. Но каково
бы ни было их содержание с точки зрения преобладания
логических или конкретно-исторических, частных элемен-
тов, они всегда носят комплексный, интегральный харак-
тер, имея общую направленность. Во всех случаях основ-
ной их задачей выступает внутренняя организация, систе-
матизация исследуемого материала. Данная функциональ-
ная задача имеет особое значение. Ее решение возможно
лишь на основе синтеза научной теории, на которую опи-
рается исследователь (а также и тех предварительных
знаний, которыми он располагает), с новыми сведениями,
которые содержит изучаемый эмпирический материал.
Важную роль в историческом исследовании играют
гак называемые вспомогательные дисциплины (палеогра-
фия, нумизматика, сфрагистика, геральдика и т. д.). Раз-
витие этих дисциплин обеспечивает высокий уровень ана-
лиза первоисточников.
Разнообразие методов, применяемых в историческом
исследовании, в немалой степени зависит от того, что они
нередко представляют собой результат развития несколь-
ких научных дисциплин и заимствуются из их практики,
выступая в самых различных сочетаниях.
Следовало бы только предостеречь против наблюдаю-
щейся иногда тенденции абсолютизировать возможность
«точного», математического выражения исторических и со-
циологических закономерностей. «Математизация» обще-
ственных наук имеет существенное значение для обогаще-
ния методики конкретных исследований. Однако было бы
наивно предполагать, что точность такой, в частности,
общественной науки, как история, может быть полностью
обеспечена широким применением математических фор-
мул. Обоснованной формализации поддается лишь часть
того объективного материала, которым оперирует историк.
45 Ковальченко И. Д. О применении математико-статистических
методов в исторических исследованиях.— В кн.: Источникове-
дение: Теоретические и методические проблемы. М., 1969, с. 118—
119.
35
2*
Йе случайно В. И. Ленин придавал второстепенное зна-
чение вопросу о том, могут ли быть выражены в «точной
математической формуле» описания причинных связей.
Главное он видел в том, что источником познания причин-
ных связей должна быть «объективная закономерность
природы» 46.
В таких специальных областях исторической науки,
как археология, широчайшее применение получала мето-
дика, основанная на использовании приемов, заимствован-
ных из естествознания (например, радиокарбонный ана-
лиз). Но во всех случаях речь идет именно о приемах,
применяемых в конкретных исследованиях, никак не за-
меняющих необходимости теоретического осмысления ма-
териала, предполагающего соответствующий уровень науч-
ной абстракции, т. е. того, что составляет основу мето-
дологии.
Ставшее модным среди некоторых западных ученых
моделирование в исторической науке следует рассматри-
вать в неразрывной связи с проблемой научной гипотезы.
По существу модель выступает, скорее всего, как частный
случай гипотезы или как ее специфическое выражение.
Наибольшее распространение получила модель, конструи-
руемая при помощи математических методов, или «исто-
рико-математическая модель». К ней приближается мо-
делирование, основанное на использовании математиче-
ской статистики, или «историко-статистическая модель».
Оба эти вида моделирования требуют наличия количест-
венных показателей, которые составляют их основу. Как
и всякая научная гипотеза, модель в исторической науке
способна играть лишь чисто вспомогательную роль. Само-
стоятельного значения моделирование в изучении челове-
ческого прошлого иметь не может.
Таким образом, применение диалектико-материалисти-
ческого метода в исторических последованиях требует ис-
пользования различных методических средств. Разумеет-
ся, нельзя смешивать методологию с методикой. Методо-
логия предполагает теоретическое осмысление материала.
Методика в отличие от нее означает совокупность прие-
мов и технических средств, применяемых исследователем.
Конечно, методика марксистской исторической науки не
может быть не связана с методологией и не подчинена ей.
46 Ленин B.J1. Поли. собр. соч., т. 18, с. 164.
36
По она варьируется в зависимости от конкретного объекта
исследования.
Классики марксизма неоднократно подчеркивали, что
«мир состоит не из готовых, законченных предметов,
а представляет собой совокупность процессов, в которой
предметы, кажущиеся неизменными, равно как и делае-
мые головой мысленные их снимки, понятия, находятся в
беспрерывном изменении, то возникают, то уничтожают-
ся, причем поступательное развитие, при всей кажущейся
случайности и вопреки временным отливам, в конечном
счете прокладывает себе путь...» 47.
Перед историком и исторической наукой в целом не-
избежно возникают вопросы, па которые в силу недоста-
точности объективного материала иногда трудно сформу-
лировать вполне определенный ответ. Чаще всего это за-
висит от отсутствия или неполноты источников, иногда —
от противоречивых данных, относящихся к данному
сюжету. Тогда исследователь вынужден выдвигать гипо-
тетическое разрешение поставленной проблемы. Истори-
ческая гипотеза — часто встречающийся, практически
неизбежный компонент исследования. Гипотеза является
временным, условным, предположительным решением во-
проса. Она подвергается тщательной проверке и в конеч-
ном итоге либо отвергается, либо становится вполне оп-
ределенным, обоснованным решением, т. е. перестает быть
гипотезой. В этом смысле она представляет собой сущест-
венный вспомогательный «рабочий» момент в процессе ис-
торического исследования и как бы выполняет функцию
строительных лесов при возведении нового здания. По
мере успешного хода строительства, мобилизации всего
необходимого материала надобность во вспомогательных
сооружениях отпадает.
Нельзя, однако, исключать возможности, когда истори-
кам в течение длительного времени не удается доказать
обоснованность или необоснованность предложенных
участниками исследования гипотетических решений про-
блемы. Сохраняется вероятность достоверности данного
решения. Признание такой вероятности (или возможно-
сти) должно быть обязательно соответствующим образом
оговорено исследователем. Во всякой науке, в том числе
и в исторической, никогда не закрыт путь к выявлению
новых, неизвестных ранее объективных данных, исгочни-
47 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 302.
37
ков, которые могут позволить по прошествии любого вре-
мени внести ясность в обоснованность существующих ги-
потез, а иногда и выдвинуть новые. Гипотезы могут
касаться как относительно частных, конкретных сюжетов,
так и объяснения сложных исторических процессов.
В этом случае речь идет об определенной теории, которая
отражает общую концепцию историка. Требуется не толь-
ко тщательная проверка достоверности высказанных оце-
нок («теорий»), но и понимание исходных идейных пози-
ций их авторов.
При всяком отборе исторического материала, при вы-
движении гипотез, содержащих его возможное истолкова-
ние, историк использует сведения и приемы, ранее накоп-
ленные наукой. В этом отношении в его исследовании не-
пременно присутствует и априорный момент. «Как и
всякое научное познание,— замечает Е. Топольский,—
процесс научного исторического познания может начать-
ся не на пустом месте, а с определенного уровня накоп-
ленных знаний. Трудно вообразить себе прогресс истори-
ческого познания, если хотя бы часть этих знаний не
носит научного характера. Другими словами, научное по-
знание в определенном смысле априорное познание, так
как его исходным пунктом всегда служат ранее получен-
ные знания, которые в этом случае представляют необхо-
димую категорию познания, имеющую в конечном счете
индуктивный характер» 48.
В исследовательской работе историка не следует абсо-
лютизировать индуктивный или дедуктивный метод под-
хода к материалу. Они оба могут использоваться в боль-
шей или меньшей степени в зависимости от характера того
материала, над которым работает ученый. Дедуктивный
метод «незримо» присутствует уже при самом первом
подходе исследователя к источнику, поскольку любая
исходная позиция предполагает предварительную гипоте-
тическую оценку данного источника, а сама гипотеза —
результат «внеисточнпкового» знания, общих концепту-
альных представлений историка. С другой стороны, иссле-
дование конкретного источника с необходимостью ведет
историка к выводам, которые требуют индуктивного
подхода.
Ученому, изучающему прошлое, постоянно приходится
решать задачу о причинах исследуемых им явлений. Ее
48 Topolski J. Metodologia historii, s. 222.
38
решение требует предварительного выяснения всех внут-
ренних и внешних связей и зависимостей данного явле-
ния, их соподчинения. Без выяснения причин историче-
ских событий и явлений было бы невозможно на более
высоком уровне абстракции достигнуть понимания законо-
мерностей общественного развития. Любое, даже вполне,
казалось бы, «случайное», явление не может быть беспри-
чинным. При оценке исторического процесса или явления
к «случайным» обычно относят обстоятельства, не оказы-
вающие непосредственного воздействия на существо дан-
ного процесса или явления и не принадлежащие к цепи
обусловливающих их причин. Но эти «случайности» воз-
никают не сами по себе, а в свою очередь порождены
рядом причин, не связанных с рассматриваемым объектом
исследования. Они могут быть и бывают выражением
вполне определенных закономерностей, действующих ав-
тономно от тех закономерностей, которые лежат в основе
изучаемого процесса Щги явления. Поскольку, однако,
«случайности» существуют, историк не может игнориро-
вать их в своем исследовании. «Случайное» не объясняет
содержания основного объекта исторического анализа, но
его нельзя не учитывать при рассмотрении внешних свя-
зей и обстоятельств, оказывающих хотя бы некоторое,
косвенное влияние на изучаемый процесс. Из этого сле-
дует, что предметом исторического анализа должно быть
как «необходимое», так и «случайное». Случайность может
быть отнесена к категории второстепенных, побочных
факторов, но все же в определенной степени влияющих
на объективный процесс в целом.
* * *
Главная роль в развитии марксистской исторической
науки принадлежит конкретной исследовательской рабо-
те. Но необходимым условием такого развития является
постоянное повышение теоретического уровня исследова-
ний. Это предполагает совершенствование диалектико-ма-
териалистического подхода к изучаемому материалу. Ме-
тодология не может рассматриваться как нечто «внеш-
нее» по отношению к работе историка. Обогащение
конкретных материалов должно служить одновременно
повышению теоретического уровня, т. е. укреплению мето-
дологических основ исторического исследования,
39
ПРИНЦИП ПАРТИЙНОСТИ
И БОРЬБА ИДЕЙ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
Историк не в состоянии абстрагироваться ни от той
общественной среды, к которой он принадлежит, ни от тех
воззрений, которые ей свойственны. Следовательно, то или
иное отношение к историческим процессам и явлениям,
т. е. их «оценка», даже независимо от воли автора, обя-
зательно будут присутствовать в любом историческом со-
чинении. Марксистско-ленинское понимание партийности
науки устанавливает зависимость между общественно-по-
литической, классовой позицией историка и степенью объ-
ективности, приближения к истине в его оценке историче-
ского процесса.
Любая общественная наука, в том числе история, на
всех стадиях исследования, включая даже собирание фак-
тических данных, не может быть безразлична, «нейтраль-
на» по отношению к предмету своего анализа. Наука об
обществе предполагает изучение данного общества с оп-
ределенных классовых позиций.
Может ли классовая позиция быть объективной пози-
цией? Если оценка исторических процессов, явлений, со-
бытий производится наиболее передовым общественным
классом эпохи, тем классом, который является носителем
социального прогресса, его движущей силой, эта оценка
будет максимально объективной. «Нейтральность» по от-
ношению к общественным явлениям, т. е. объективизм,
неизбежно приводит к отказу от критического к ним от-
ношения, к апологетике этих явлений, следовательно,
к отказу от объективности.
Марксизм открыл общественную обусловленность че-
ловеческого сознания. В этом лежат корни «партийности
науки», т. е. зависимости исторического познания и свя-
занных с ним оценок от классовой идейной позиции исто-
рика. Когда речь идет о партийности исторических взгля-
дов и оценок, то нельзя представлять дело таким образом,
что они обязательно замыкаются только на личности дан-
ного отдельного историка с его сугубо индивидуальными
качествами, происхождением, психологией и т. д. Необхо-
димо исходить из анализа объективных интересов, при-
сущих тому классу или той общественной среде, к которой
он принадлежит.
Защищая принцип партийности в науке, В. И. Ленин
резко критиковал тех, кто искусственно противопоставлял
40
объективность в научном исследовании классовым симпа-
тиям или антипатиям исследователя. «Если известное уче-
ние,— писал он,— требует от каждого общественного дея-
теля неумолимо объективного анализа действительности
и складывающихся на почве той действительности отно-
шений между различными классами, то каким чудом мож-
но отсюда сделать вывод, что общественный деятель не
должен симпатизировать тому или другому классу, что
ему это «не полагается»? Смешно даже и говорить тут о
долге, ибо пи один живой человек не может не становить-
ся на сторону того или другого класса (раз он понял их
взаимоотношения), не может не радоваться успеху дан-
ного класса, не может не огорчаться его неудачами, не
может не негодовать на тех, кто враждебен этому классу,
на тех, кто мешает его развитию распространением отста-
лых воззрений и т. д.»49 Таким образом, принцип пар-
тийности в общественной науке не вносится искусственно
кем-то извне, он оказывается органически присущ процес-
су исследования, поскольку субъектом выступает «живой
человек».
Объективизм, противопоставляемый буржуазными кри-
тиками марксистскому положению о партийности науки,
на деле обычно оборачивается буржуазной партийностью.
Обывательское представление о «несовместимости» объ-
ективного анализа действительности с партийностью пол-
ностью игнорирует диалектику общественного развития,
исходит из плоского эволюционизма при рассмотрении
социальных процессов. Всякое общественное явление
внутренне противоречиво, складывается из элементов, им-
перативно требующих выявления отношения к себе со
стороны субъекта исследования. Г. В. Плеханов разъяс-
нял, что всякая опора на реальную действительность (без
которой не может быть научного анализа) отнюдь не оз-
начает пассивного принятия этой действительности, при-
мирения с ней. «Когда метафизик слышит, что общест-
венный деятель должен опираться на действительность,
он думает, что ему советуют мириться с нею. Он не зна-
ет, что во всякой экономической действительности суще-
ствуют противоположные элементы и что помириться с
действительностью значило бы помириться лишь с одним
из ее элементов, с тем, который господствует в данное
время. Материалисты-диалектики указывали и указывают
49 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 2, с. 547—548.
41
йа другой, враждебный этому элемент действительности
на тот, в котором зреет будущее» 50.
В. И. Ленин еще более четко формулировал различие
между объективизмом (как мнимой объективностью) и
действительно объективным классовым материалистиче-
ским подходом к общественным явлениям. В борьбе с ре-
акционным народничеством, выступавшим под флагом
мнимой защиты объективности в науке, он обстоятельно
разъяснил, в чем заключается принципиальное различие
между объективностью и объективизмом. «Объективист
говорит о необходимости данного исторического процесса;
материалист констатирует с точностью данную общест-
венно-экономическую формацию и порождаемые ею анта-
гонистические отношения. Объективист, доказывая необ-
ходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться
на точку зрения апологета этих фактов; материалист
вскрывает классовые противоречия и тем самым опреде-
ляет свою точку зрения» 51.
Принцип партийности исторической науки не имеет
ничего общего с вульгарным субъективизмом. В истори-
ческой науке по существу всегда присутствовала партий-
ность. «Едва ли не все корифеи исторической мысли
XIX в. не только не скрывали своих политических убеж-
дений, но и рассматривали историю как орудие их пропа-
ганды, были партийными историками в самом прямом и
точном смысле этого слова... Люди различных политиче-
ских убеждений, с разными социальными идеалами обра-
щались к прошлому для того, чтобы найти там аргумен-
тацию своим взглядам, углубить свое понимание настоя-
щего и прояснить будущее» 52.
Необходимость острой борьбы с идейными противни-
ками марксизма никогда не закрывала путь к тому, что-
бы попытаться «вылущить» из общей массы и использо-
вать то немногое рациональное, что иногда может содер-
жаться в их произведениях. В. И. Ленин неоднократно
давал примеры подобного подхода к работам самых реак-
ционных ученых. В его библиографических заметках мож-
но обнаружить выписки тех или иных фактических дан-
ных наряду с уничтожающими характеристиками авторов
50 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. М., 1956, т. 1, с. 704.
51 Ленин В. И. Поли. соор, соч., т. 1, с. 418.
52 Могилъницкий В. Г. Объективность и партийность в историче-
ской науке.— В кн.: Методологические и историографические
вопросы исторической науки. Томск, 1964, вып. II, с. 9.
42
использованных им материалов. Так, например, он сделал
обширные выписки из книги Е. Агада «Крупные банки и
всемирный рынок», подчеркивая полезность цифрового и
фактического материала, приводимого автором, но резко
отзываясь о ого рассуждениях53. Самого же автора
В. И. Ленин характеризует так: «Конечно, архибуржуа и
националист по своим политическим симпатиям!»54. Он
писал, что «ни единому профессору политической эконо-
мии, способному давать самые ценные работы в области
фактических, специальных исследований, нельзя верить
ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории по-
литической экономии». Характеризуя буржуазных про-
фессоров как «ученых приказчиков класса капиталистов»,
В. И. Ленин в то же время выступал против игнорирова-
ния работ буржуазных ученых. «Задача марксистов,—
указывал он,— и тут и там суметь усвоить себе и пере-
работать те завоевания, которые делаются этими «приказ-
чиками» (вы не сделаете, например, ни шагу в области
изучения новых экономических явлений, не пользуясь
трудами этих приказчиков),—и уметь отсечь их реакци-
онную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться
со всей линией враждебных нам сил и. классов» 55. Нет
сомнения в том, что эти ленинские указания могут быть
распространены и на работы буржуазных историков,
в частности тех, которые находят и публикуют ценные
документальные источники, обогащают фактический мате-
риал, необходимый для исторических исследований.
Принцип партийности в общественных науках, в част-
ности в истории, является постоянным предметом нападок
со стороны самых разнообразных идеологических против-
ников. Кое-где среди критиков марксизма имеет хождение
вульгарное представление, будто партийность в общест-
венной (в данном случае в исторической) науке означает,
что пишущий историю ученый делает это по прямому
«заказу» или даже поручению той политической партии,
к которой он принадлежит. На самом деле «партийность»,
т. е. социально-политическая направленность того или
иного исторического труда, определяется не субъективным
положением его автора, а теми действительно объектив-
ными условиями, в которых формируется индивидуаль-
53 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 28, с. 92—111.
54 Там же, с. 95.
55 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 363—364.
43
ный выбор его идейной позиции и протекает его твор-
чество.
Противоречие между партийностью и научной объек-
тивностью может возникнуть и неизбежно возникает в
том случае, когда исследователь пренебрегает реальными
потребностями прогрессивного социального развития,
вступает в противоречие с ними. Поэтому партийность
марксистской общественной науки, отражающей взгляды
самого передового класса современного общества, свобод-
на от предвзятости. Она действительно вполне объектив-
на. Ф. Энгельс с полным основанием указывал, что марк-
сизм приобретает сторонников «во всех странах, где,
с одной стороны, имеются пролетарии, а с другой — бес-
страшные ученые-теоретики» 56.
Однако было бы нелепо классифицировать буржуаз-
ных историков, выступающих против марксизма, по при-
знаку оценки их «злой воли» или степени личной враж-
дебности к коммунистическим идеалам. В равной степени
было бы неправильно руководствоваться при подобной
классификации социальным происхождением идейных
противников марксизма. «Не следует думать,— писал
К. Маркс,—что все представители демократии (речь идет,
разумеется, о буржуазной демократии.— Е. Ж.) — лавоч-
ники или поклонники лавочников. По своему образованию
или индивидуальному положению они могут быть далеки
от них, как небо от земли. Представителями мелкого бур-
жуа делает их то обстоятельство, что их мысль не в со-
стоянии преступить тех границ, которых пе преступает
жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они прихо-
дят к тем же самым задачам и решениям, к которым мел-
кого буржуа приводит практически его материальный
интерес и его общественное положение» 57.
Буржуазные критики принципа партийности общест-
венных наук обвиняют марксистов в «догматизме», в от-
сутствии желания беспристрастно оценивать факты. Это —
насквозь лицемерное обвинение, ибо именно в буржуазной
исторической науке господствует субъективизм. Именно в
буржуазной историографии оспаривается сама возмож-
ность их объективной интерпретации. Поэтому призыв
«беспристрастно оценивать факты» носит чаще всего де-
50 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 9.
57 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 8, с. 148.
44
магогический характер, а претензии на «объективность»
буржуазной науки обнаруживают свою несостоятель-
ность. Буржуазный объективизм состоит в прямом родст-
ве с «чистым» субъективизмом. Ф. Энгельс едко писал о
той самодовольной «объективности», «которая не видит
дальше собственного носа и именно поэтому является са-
мой узколобой субъективностью, хотя бы она и разделя-
лась тысячами таких субъектов» 58.
Наука о человеческом прошлом всегда была и остается
полем идеологической борьбы, ареной столкновения про-
грессивных и реакционных взглядов. Историография,
т. е. история исторической науки,— партийная дисцип-
лина, изучающая развитие исторической мысли на широ-
ком фоне философских идей и общественных интересов.
Отсюда исключительно большое значение приобретают ис-
ториографические исследования, в которых специально
изучаются развитие науки, возникновение определенных
исторических концепций, отражающих различные идеоло-
гические позиции сталкивающихся классовых сил.
Советская историография обладает несомненными до-
стижениями в характеристике ряда отечественных и за-
рубежных историков, в оценке их вклада в развитие ис-
торической науки. Однако ни в монографической, ни в
учебной литературе еще не раскрыты в полной мере мно-
гие примечательные факты взаимодействия и взаимовлия-
ния историографических концепций различных авторов
(и даже целых школ). Они рассматриваются по большей
части изолированно друг от друга, а не как проявления
«духа времени» определенной эпохи. А. М. Сахаров спра-
ведливо отмечал: «...так как главным фактором в процес-
се познания является его методология, то и этапы разви-
тия науки различаются... по смене мировоззренческих
принципов познания и осмысления прошлого» 59.
Марксистская история исторической науки достигла
крупных успехов, что получило свое отражение и на меж-
дународной арене. Не только в социалистическом мире,
по и в развивающихся и в капиталистических странах
престиж марксистской историографии находится на высо-
ком уровне.
58 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 35, с. 216.
59 Сахаров Л. М. Историография истории СССР. Досоветский пе-
риод. М.. 1978, с. 15.
45
Существуют и такие направления в буржуазной и ре-
формистской историографии, чье появление является ре-
зультатом определенного воздействия марксистско-ленин-
ских теоретических положений на тех зарубежных уче-
ных, которые, сознавая слабость своих теоретических
позиций, все же не хотят отказываться от идеалистических
взглядов. Это отчасти отражается и на изменении темати-
ки исторических исследований. Все больше возрастает
внимание к экономической истории, к роли массовых на-
родных движений, к истории революций. Вместе с тем
борьба идей в исторической науке неуклонно обостряет-
ся, что является объективным отражением противостоя-
ния двух социально-экономических систем. В современной
буржуазной и ревизионистской историографии немало
авторов выступают под флагом мнимой новизны пропове-
дуемых ими идей. Характерно, что немарксистские, идеа-
листические построения философии истории постепенно
меняют свой облик, приспосабливаясь к времени. «При-
знание» или «полупризнание» отдельных марксистских
положений положило начало целой серии эклектических
концепций, авторы которых пытаются соединить несое-
динимое — материалистическое и идеалистическое объ-
яснения минувшего.
За последнее время участились случаи, когда оппонен-
тами сторонников материалистического взгляда на исто-
рию выступают люди, именующие себя марксистами-
Появился ряд ревизионистских попыток оспорить важней-
шие положения марксистско-ленинской теории, объявив
их «устаревшими». Однако конкретный ход исторического
развития служит объективным подтверждением жизнен-
ности всех основных принципов марксизма-ленинизма,
свидетельством постоянного углубления кризиса капита-
листической формации и успехов мирового социализма.
На разных этапах и с различных позиций предприни-
мались попытки оспорить объективный характер истори-
ческого процесса, «обосновать» чисто субъективистское
его истолкование. При огромном разнообразии индивиду-
альных «точек зрения» и подходов к анализу историче-
ского материала следует выделить некоторые, наиболее
характерные тенденции в буржуазной историографии,
представляющие собой попытки, с одной стороны, проти-
вопоставить марксизму иную, глубоко враждебную по су-
ществу концепцию, с другой — «использовать» отдельные
положения марксизма.
46
В течение длительного времени ведущее положение
среди буржуазных философов, стремившихся подорвать
материалистическое понимание истории, занимали Г. Рик-
керт и В. Виндельбапд. Исходя из дуалистических канти-
анских воззрений, Г. Риккерт и В. Виндельбапд делали
попытку совместить признание существования якобы не-
познаваемых исторических фактов с решающей ролью ис-
торика в их интерпретации и оценке.
Без ценностных критериев Г. Риккерт не представлял
себе вообще существования исторической науки. Крити-
куя его субъективистскую трактовку ценности, Г. В. Пле-
ханов писал: «Неоспоримо, что каждый историк сортирует
свой научный материал — отделяет существенное от несу-
щественного — с точки зрения известной ценности. Весь
вопрос в том, какова природа этой ценности. А на этот
вопрос совсем нельзя ответить тем утверждением, что в
данном случае ценность принадлежит к категории куль-
турных ценностей. Совсем нет! Как человек науки — ив
пределах своей науки — историк считает существенным
то, что помогает ему определить причинную связь тех
событий, совокупность которых составляет изучаемый им
индивидуальный процесс развития, а несущественным то,
что не имеет сюда отношения. Стало быть, мы имеем
здесь дело совсем не с той категорией ценностей, о ко-
торых говорится у Риккерта» 60.
Кантианские взгляды были философской основой кон-
цепций и М. Вебера. В противовес марксистско-ленинской
теории о социально-экономических формациях он выдви-
нул концепцию искусственно конструируемых «идеальных
типов общества». Отрицая объективный характер общест-
венных закономерностей, М. Вебер предложил «идеаль-
ные типы» как субъективистский суррогат исторического
обобщения.
В отличие от неокантианцев буржуазные ученые, при-
надлежащие к позитивистскому направлению, исходят из
принципа о недопустимости всякого внесения оценочного
момента в познание прошлого, так как это «обрекает»
науку на субъективистский релятивизм. Но одновремен-
но позитивисты утверждают тезис о тождестве историче-
ских фактов с фактами естествознания, что низводит
историческую науку до уровня простого регистратора
событий.
60 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. М., 1957, т. 3, с. 515.
47
В целом же усилия современной немарксистской исто-
риографии направлены па подрыв принципа объективно-
сти исторического знания, на утверждение приоритета
субъекта в историческом познании. Американский исто-
рик Г. Коммаджер замечает: «Должно быть ясно, что
история как то, что случилось тысячи или десятки тысяч
лет назад, не имеет никакой внутренней философии.
Лишь в историографии можно обнаружить... какую-то
философию. У истории нет никакой философии, но ее
имеют историки. Любая философия, обнаруживаемая в
истории, была вложена в нее тем или иным историком
или, возможно, философом. Когда историк претендует на
открытие каких-то законов или принципов в истории, они
оказываются законами и принципами его собственного
производства или собственного открытия и приложения;
когда философ усматривает какую-то цель в истории, это
его собственное усмотрение». Эта крайне субъективист-
ская позиция демонстрирует полный отказ от всякой по-
пытки проникнуть в существо исторического процесса,
осмыслить его содержание. Г. Коммаджер идет еще даль-
ше, отрицая само понятие истории: «Не существует ни-
чего такого, что на деле является историей, подобно тому
как существуют атомы, скалы или химические вещества.
Указанные вещи — в природе, они останутся там, если
человек и исчезнет со сцены. Но история существует не в
природе, а в человеческом воображении, и ее нет, пока
нет человека, чтобы вообразить и формулировать ее. Это
софистическое понятие, посредством которого человек
организует свою коллективную память и налагает поря-
док и смысл на бессвязное прошлое» 61. Такова крайняя
и предельно ясно выраженная позиция отрицания не
только научного познания, но и самой исторической
науки.
Существует целая гамма высказываний, представляю-
щих собой вариации на ту же тему. Часто гиперболизи-
руется факт отсутствия у исследователей прошлого ши-
рокой экспериментальной базы — якобы единственной га-
рантии научной объективности. В представлении многих
буржуазных ученых это «низводит» историческую науку
до уровня «парии», которой якобы далеко до современной
западной социологии с ее «строго научными» математи-
61 Mind, Science and History/Ed. by H. E. Kiefer, M. K. Munitz.
Albany, 1970, p. 300—301.
48
зированными умозаключениями. Здесь происходит любо-
пытная «перестановка понятий»: те данные, которые ис-
следователь вводит в программу ЭВМ, молчаливо при-
знаются объективными, «освобожденными» от влияния
личности экспериментатора. Даже буржуазные ученые
обращали внимание на этот «невинный трюк», с помощью
которого человек, составляющий перфораторную ленту,
полностью «объективизируется»62. Претензии на стро-
гую научную объективность, «беспартийность» социоло-
гических экспериментальных изысканий требуют крити-
ческого к себе отношения.
Не случайно отрицание объективного характера исто-
рических исследований нередко прикрывается в буржуаз-
ной науке ссылкой на невозможность воспроизвести ми-
нувшие исторические события в их подлинности. У мно-
гих немарксистских историков существует тяготение к
тому, чтобы поставить конкретную социологию «над»
историей или, во всяком случае, навязать представление
о безусловном превосходстве «социологических методов»
исследования над историческими. Но о какой «социоло-
гии» идет речь? Под социальными науками (или «социо-
логией» в собирательном значении этого слова) буржуаз-
ная историография понимает вовсе не мировоззренческие
«идеологические» науки, а нечто противоположное, легко
поддающееся «деидеологизации». К категории социаль-
ных наук она относит прежде всего прикладные дисцип-
лины, где при помощи математических методов возмож-
ны операции с экспериментально проверяемым эмпири-
ческим материалом, но не доведенным до обобщения, до
сущностного анализа.
Выступавший на XIII московском Международном
конгрессе исторических наук (1970 г.) кипрский историк
Т. Пападопулос усматривал связь истории с так назы-
ваемыми социальными науками лишь в том, что к ним
в одинаковой степени применим количественный метод
исследования. Количественный метод, по его мнению,
универсален, поскольку дает большинству научных дис-
циплин могучее средство анализа: «Независимое при-
менение количественного метода в истории имеет почти
те же особенности, что и для антропологии: физические
и материальные аспекты лучше поддаются количествен-
ному определению, чем аспекты человеческие... Области
62 Дюбюк А. История на перекрестке гуманитарных наук. М., 1970.
49
знания, главным образом физические и материальные,
в наибольшей степени подготовлены к количественной
обработке в силу их стабилизированной формы и в силу
того, что в результате динамического процесса они окон-
чательно выделились из истории» 63.
Вышеизложенный вывод Т. Пападопулоса оказывает-
ся необходимым ему лишь для обоснования негативного
отношения к «неэкспериментальной» исторической науке
вообще. Следуя примеру большинства западных буржуаз-
ных историков, он опасается «необъективного человече-
ского аспекта» исследования, т. е. по существу хочет из-
бежать в конечном счете социально-классового подхода.
По его мнению, «методология истории не в состоянии рас-
пространить решительным образом свое научное понима-
ние явлений на исторический процесс в целом» 64.
Боязнь общественно-политических, классовых про-
блем, присутствующих в исторических исследованиях,—
главная причина упования немарксистской историогра-
фии на приоритет «социальных» наук или чисто коли-
чественных методов исследования, легче элиминирующих
«человеческие аспекты», т. е. аспекты подлинно социаль-
ные. Эта мысль довольно отчетливо выражена у западно-
германского историка Т. Шидера. Он полагает, что лишь
«социальные науки» устанавливают законы. Наука исто-
рии вправе дать лишь картину неповторяемых, индиви-
дуально существующих событий и не способна выводить
какие бы то ни было закономерности. Поскольку «исто-
рический процесс не может быть репродуцирован ни в
одной из своих фаз», то он представляет собой субъектив-
ный творческий акт историка 65.
Т. Пападопулос, Т. Шидер и их многочисленные сто-
ронники из числа немарксистских историков, возможно,
льстят себя надеждой, будто монопольное применение так
называемых социологических методов придаст научную
объективность или даже непогрешимость их выводам.
В действительности эти выводы будут неизбежно носить
однобокий характер. Как уже отмечалось, исследования,
основанные исключительно на поддающихся эксперимен-
63 Пападопулос Т. Метод социальных наук в исторических иссле-
дованиях. М., 1970, с. 19.
64 Там же, с. 16.
65 Шидер Т. Различия между историческим методом и методом со-
циальных наук. М., 1970, с. 15.
50
тальной проверке математических данных, не смогут
выйти за пределы изучения некоторых локальных про-
цессов в их узкопрагматическом понимании.
Как бы ни были близки к истине «эмпирические» дан-
ные, поставляемые социологией, они — ни взятые в сово-
купности, ни тем более порознь — не могут дать объясне-
ния причин серьезных исторических процессов и явлений.
Самый скрупулезный социологический анализ, осно-
ванный на множестве разнообразных цифровых показа-
телей, бессилен до конца вскрыть внутренние пружины
общественного развития, определить соотношение сталки-
вающихся социальных сил, выявить способность господ-
ствующей тенденции движения общества побороть или
парализовать противостоящие ей контртенденции. Пре-
тензии современной буржуазной социологии на то, что
она якобы способна «заменить» традиционную науку
историю с ее якобы «устаревшими» методами и отсут-
ствием новейшей аппаратуры, являются полнейшим
самообманом.
Позитивистского «непосредственного опыта» оказы-
вается совершенно недостаточно даже для удовлетвори-
тельного объяснения событий новейшей истории. Социо-
логические методики довольствуются внешними характе-
ристиками и фактически игнорируют главное действие
объективных закономерностей общественного развития,
далеко не всегда лежащих на поверхности явлений и сла-
бо поддающихся математической формализации.
В острой дискуссии, развернувшейся на XIII Между-
народном московском конгрессе исторических наук по по-
воду соотношения истории и социологии, обнаружились
очевидные разногласия по данному вопросу и среди
западных историков. Так, например, канадский профес-
сор А. Дюбюк обоснованно высказался против концеп-
ции, развивавшейся Т. Пападопулосом: «Уже сейчас
в гуманитарных науках говорят почти только о количе-
ственных методах, математике, моделях, информации,
счетных машинах, языке Фортрана и пр. Очевидны пре-
имущества использования строгого научного языка и точ-
ных измерений. Но в той степени, в которой историки
сейчас охвачены стремлением все подвергнуть формали-
зации и все познать, история в результате последних до-
стижений развития общественных наук будет вовлечена
в обратное движение маятника. История рискует впасть
в новый позитивизм... Сколько историков посвятили себя
51
сейчас кропотливому подсчету национальной бухгалте-
рии, не осознав в полной мере теоретических проблем,
стоящих перед экономистами! Каким модным стало у
историков слово «модель», употребляя которое они не
всегда принимают во внимание, что у введших его в моду
экономистов оно связано со строгими методами статисти-
ческого анализа... Идеология для гуманитарных наук
есть то, чем является творческое воображение для мате-
матиков». Авторы, «претендующие на то, что они стоят
в стороне от любой идеологии, в одно и то же время
отказываются подвергнуть сомнению свою научную про-
блему и признать существование в самих себе некоторых
понятий. Такие ученые заблуждаются и вводят в заблуж-
дение других. На самом деле положение об исчезновении
идеологии есть наиболее идеологическое из всех про-
чих» 66.
Примат мировоззренческой позиции исследователя в
процессе познания не означает отрицания значения конк-
ретных социологических методов при изучении крупных
общественных процессов. Применение этих методов, не-
сомненно, может помочь уточнить многие стороны данных
процессов. Тем не мепее конкретная историческая социо-
логия никогда не сможет заменить всей науки истории.
В конкретных социологических исследованиях могут со-
здаваться лишь некоторые устойчивые показатели для
прогнозирования общественных явлений. Они могут быть
использованы на основе правильно понятых объективных
социологических и исторических закономерностей, дейст-
вующих на протяжении весьма длительного периода вре-
мени.
* * *
Атакам со стороны буржуазных авторов подвергается
краеугольный для исторической пауки принцип историз-
ма. Подход к общественным процессам п явлениям как
к отражению определенных исторических условий оказы-
вается неприемлемым для многих представителей бур-
жуазной науки, усматривающих в историзме «лазейку»
для объяснения якобы не поддающихся истолкованию
общественных феноменов.
66 Дюбюк А. История па перекрестке гуманитарных наук, с. 5, 6,
52
Еще сравнительно недавно буржуазная историческая
наука придерживалась принципа историзма в его ограни-
ченном, формальном понимании. Истоки буржуазного
историзма восходят к концу XVIII в. Они связаны с по-
степенным преодолением учения о естественном праве,
основанном на внеисторическом представлении о суще-
ствовании «вечных истин» и о неизменной природе чело-
века. Появление принципа историзма было связано преж-
де всего с установлением фундаментального различия
между явлениями природы и общества. В отличие от
механического однообразия природных явлений мир чело-
века впервые стал рассматриваться как непрерывно из-
меняющийся. Крупным шагом в становлении историзма
явилось признание того, что действия и самый характер
человека можно понять только в развитии. Это направ-
ление в исторической науке первоначально возникло как
реакция на не оправдавшие себя рационалистические
представления буржуазного Просвещения. Идеальное
«царство разума» оказалось чистой утопией, нежизнен-
ным проектом преобразования общества путем внедрения
идеальных законодательных и конституционных норм.
Выявилась несостоятельность убеждения, будто рацио-
нально составленный план законодателя способен из-
менить судьбы общества, которое изображалось как про-
стая сумма индивидуумов, объект воздействия «разумных
идей».
Пришедший на смену умозрительному рационализму
в истолковании общественных процессов буржуазный
историзм означал определенный шаг вперед в понимании
истории. Историзм стал вообще отличительным призна-
ком научного мышления XIX в. Применение этого прин-
ципа потребовало генетического анализа общественных
явлений — конкретного изучения этапов их развития
с момента зарождения. Определенная тенденция к исто-
ризму была присуща и исторической мысли просветите-
лей, но она сильно ослаблялась абстрактно-рационали-
стическим, механистическим методом мышления Просве-
щения в целом. В результате целые эпохи в истории
человечества, прежде всего период средних веков, оказы-
вались лишенными позитивного исторического содержа-
ния 87.
07 Историография новой и новейшей истории стран Европы и Аме-
рики. М., 1977, с. 43.
53
Однако буржуазный историзм, получивший наиболее
полное философское обоснование в концепции Гегеля, не
был в состоянии стать основой объективного исследова-
ния исторического процесса. Анализируя каждое явление
в его постепенном развитии, буржуазный историзм вместе
с тем требовал рассматривать его как нечто индивидуаль-
ное. По мнению историка из ГДР Г. Шлейера, рацио-
нальным зерном буржуазного историзма явилось уста-
новление связи между общим и особенным. Но основное
внимание было уделено особенному. Абсолютизация осо-
бенного привела к рассмотрению всех исторических явле-
ний как нечто неповторимого и индивидуального. Бур-
жуазный историзм занял отрицательную позицию в отно-
шении возможности выявить объективные закономерности
общественного развития и тем самым познать историче-
ский процесс, взятый в целом 68.
На рубеже XIX и XX вв. обнаружился глубокий кри-
зис буржуазного историзма. Буржуазная историография
начала переходить на позиции не только непознаваемо-
сти, но и «случайности» исторического процесса.
Реакционный германский историк Л. Ранке сделал
значительный шаг назад от Г. Гегеля, отрицая единство
всемирно-исторического процесса и полагая, что каждая
историческая эпоха может быть понята лишь сама по
себе, вне связи с другими эпохами 69.
Американский социолог М. Мапдельбаум также реши-
тельно отвергает единство исторического процесса. Он го-
ворит о множественности частных «историй». Связь меж-
ду ними хотя и существует, но якобы не поддается науч-
ному определению ввиду непредвиденности внешних
воздействий на тот или иной исторический процесс.
«Человеческое прошлое,— говорит М. Мапдельбаум,—
не может рассматриваться ни как единый процесс раз-
вития, ни как ряд процессов, протекающих независимо
друг от друга» 70.
68 Schleier Н. Zum Verhaltuis von Historismus, Strukturgeschichte
und sozialwissenschaftlichen Methoden in der gegenwartigen Ge-
schichtsschreibung der BRD.— Probleme der Geschichts in Metho*
dologie. Berlin, 1972, s. 299—353.
69 См.: Историография новой и новейшей истории стран Европы
и Америки, с. 80.
70 Mandelbaum М. History, Men and Reason. A Study in Nineteenth-
century Thought. Baltimora — London, 1971, p. 133.
54
Французский социолог Р. Арон утверждает, что «исто-
ризм — это соединение скептицизма и иррационализма —
не столько философия, сколько замена отсутствующей
философии...» 71 По его мнению, конкретные интерпрета-
ции прошлого всегда определяются политическими взгля-
дами историка, его стремлением видеть будущее в опре-
деленном свете. Философия истории не может устранить
эту множественность интерпретаций прошлого. Идея
истории не исчерпывается ни оптимизмом с его верой в
прогресс, пи пессимизмом. В конечном счете человече-
ство в целом — это и есть история. «Существование (эк-
зистенция) человека диалектично, можно даже сказать
драматично, так как человек действует в мире изолиро-
ванных явлений... ищет истину, которая постоянно
ускользает от него, оставляя ему лишь фрагментарную
науку и формальное мышление» 72. Безоговорочный от-
каз Р. Арона от признания объективности исторических
знаний, его фактическое отрицание исторической науки
вообще — свидетельство идейной пищеты, тупика, в ко-
торый зашла буржуазная социология. В советской исто-
риографии давно уже сложилось мнение, что историче-
ская наука рассматривает добытые ею факты прежде
всего с точки зрения их соответствия реальной действи-
тельности, т. е. их истинности и ложности. В этом смысле
она не отличается от так называемых точных наук.
В последние десятилетия в буржуазной историогра-
фии и социологии обнаружилась попытка преодолеть ни-
гилистическое отношение к истории, дать ей новую интер-
претацию. В связи с этим значительное распространение
получил так называемый структурализм, сторонники ко-
торого склонны выдавать его за повое, «синтетическое»
направление в исторической науке, якобы учитывающее
среди прочего и многие положения марксизма. Под
флагом структурализма происходит консолидация после-
дователей в основном позитивистских взглядов. Но специ-
фическая форма их построений, апеллирующих к мате-
риалистическому пониманию истории, требует с.т марк-
систских историков внимания и критической оценки.
Каждое объективно существующее историческое явле-
ние многогранно. Это позволяет историку подходить к
71 Aron R. Introduction a la philosophic de 1’histoire. Essai sur les
limites de Tobjective historique. Paris, 1948, p. 300.
72 Ibid., p. 350.
55
Изучению его отдельных граней, отнюдь не подвергая со-
мнению существования целого. Хотя любой исторический
факт ограничен определенным местом и временем, выяв-
ление его повторяемости может заставить ученого при-
дать ему относительно большее значение, чем первона-
чально предполагалось. Обогащение источниковедческой
базы, вновь обнаруженные материалы и обстоятельства,
относящиеся к данному явлению, всегда могут послужить
основой изучения с новых позиций и с различных точек
зрения.
Рассмотрение фактов или событий в качестве опреде-
ленных граней, элементов или «структур» более широко-
го исторического процесса теоретически возможно и в
статике, а не только в развитии. Но «изъятие» отдель-
ных структур для изолированного их анализа заранее
предполагает определенную степень абстракции от реаль-
ного исторического процесса.
Само по себе понятие социальной структуры, как и
метод структурного анализа,— часть диалектико-материа-
листического подхода к истории. Ярким примером может
служить работа В. И. Ленина «Развитие капитализма
в России» (1899 г.), где присутствует количественный и
качественный анализ, структура исследуется и в статике
и в развитии. Е. Топольский справедливо пишет, что
«до сих пор труд В. И. Ленина, продолживший и обога-
тивший марксистский подход, является образцом исполь-
зования статистики для исследования развития явлений
(в данном случае — российского капитализма). При об-
суждении эволюции количественных методов для иссле-
дования общественных структур часто недооценивается
эта работа» 73.
Применение структурного анализа у В. И. Ленина
никогда не отрывается от исследования процесса в целом.
«Структура» никогда не рассматривается им как нечто
автономное. В системе ленинской методологии (уже начи-
ная с его первых работ) общество изучается «как живой,
находящийся в постоянном развитии организм (а не как
нечто механически сцепленное и допускающее поэтому
всякие произвольные комбинации отдельных обществен-
ных элементов)» 74. В. И. Ленин недвусмысленно высказы-
вается против произвольного выхватывания «отдельных
73 Topolski J. Metodologia historii, s. 333.
74 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 165.
56
общественных элементов». Иначе говоря, он рассматрива-
ет общество как единый организм. В. И. Ленин как бы
противопоставляет комплексный подход в изучении об-
щества тому, что получило наименование «структура-
лизм», т. е. изолированному рассмотрению отдельных со-
циальных элементов («структур»).
Структурализм в буржуазной историографии по суще-
ству отрицает динамику, абсолютизирует социальные ин-
ституты, рассматривает их как нечто неподвижное.
Структуралисты пытаются представить свою позицию
максимально объективной, где нет никаких уступок субъ-
ективизму. В действительности рассмотрение социальных
структур в отрыве от общеисторических процессов, со-
ставными элементами которых они являются, не дает воз-
можности объективной оценки. Любая социальная струк-
тура не может получить объяснение иначе, как одна из
многих сторон находящихся в постоянном движении
меняющихся общественных отношений. Абсолютизация
структур, присущая структурализму, означает отказ от
принципа историзма 75.
Необходимо отметить, что критика структурализма ве-
дется и с крайних идеалистических позиций. Те направ-
ления буржуазной историографии, которые стоят на по-
зициях абсолютного отрицания закономерностей истори-
ческого процесса и исходят из его непознаваемости,
склонны отвергать саму идею выделения «структур» как
более или менее устойчивых объективных элементов
общественного развития. Структурализм осуждается даже
как одна из разновидностей «материалистического пони-
мания истории». Ясно, что такого рода квалификация со-
вершенно несостоятельна. Выступивший в роли «антипо-
да» структурализму экзистенциализм абсолютизирует
субъективную деятельность человека, категорически от-
рицая значение всяких объективных факторов.
Как структурализм, так и экзистенциализм, несмотря
па внешнюю полярность их положений, одинаково враж-
дебны материалистической диалектике и пе совместимы
с подлинной исторической наукой.
Проблема сущности исторического познания далеко не
единственная сфера противоборства идей в науке о
75 Ковальченко И. Д., Сивачев Н. В. Структурализм и структурно-
количественные методы в современной исторической науке.—
История СССР, 1976, № 5, с. 71—72.
57
прошлом человечества. На всех уровнях исторического
исследования идет непримиримая борьба со всеми откло-
нениями от научных путей познания прошлого.
Современным критикам марксизма-лепинизма особен-
но не по душе признание закономерностей общественно-
го развития. Они склонны делать ударение только на
многообразии конкретных путей движения общества. Из
факта многовариантности этих путей буржуазные исто-
рики делают вывод, что никакого общего и единого маги-
стрального направления развития человечества вообще
якобы не существует. Именно этот вывод и составляет
основной тезис господствующего направления в современ-
ной буржуазной историографии. Большинство буржуаз-
ных историков устремляют свое внимание на скрупулез-
ное изучение искусственно изолируемых отдельных фраг-
ментов прошлого, больше всего интересуясь узкими,
частными вопросами и решительно избегая всякой гене-
рализации, считая се вредной и опасной.
Нарочитый скептицизм ярко характеризует кризис
буржуазной исторической мысли, приводящий по суще-
ству к распадению исторической науки па ряд приклад-
ных дисциплин преимущественно источниковедческого
характера. Буржуазная историография в лице ее наи-
более добросовестных представителей готова предоста-
вить в распоряжение читателей обильный фактический
материал, нередко обоснованный и подтвержденный тща-
тельным критическим изучением источников. Однако па
этом дело и заканчивается. Никакого обобщения материа-
ла, никаких серьезных выводов, позволяющих опреде-
лить ведущую тенденцию общественного развития, обыч-
но не дается. Налицо глубокий кризис мировоззрения,
прикрываемый словами о стремлении избежать «субъек-
тивной оценки» исследуемого материала. Разумеется,
в данном случае речь идет о тех действительно добро-
совестных буржуазных историках, которые при всей
своей теоретической несостоятельности не хотят стано-
виться на явно реакционные позиции и отказываются
быть орудием антикоммунизма.
В условиях необычайного обострения идеологической
борьбы в буржуазных странах появилось немало «исто-
риков», деятельность которых полностью определяется
интересами обоснования и защиты реакционной империа-
листической политики. Расистские, милитаристские и про-
чие человеконенавистнические «теории», лежащие в осно-
58
ве многих «исторических» изысканий, находятся вообще
за пределами науки.
Наиболее показательным является стремление вуль-
гаризировать материалистический метод объяснения ис-
торического процесса, исключив из него... человека.
История сводится к истории материальных ценностей,
техники. Налицо пародия на марксистское положение о
революционной роли изменений в производительных си-
лах. Смысл этой своеобразной диверсии состоит в выхо-
лащивании решающего момента в историческом процес-
се — социально-классовых отношений. Обнаженно аполо-
гетическое выражение эта тенденция получила в
известном «Некоммунистическом манифесте» У. Ростоу,
который своими пятью «стадиями роста» решил «заме-
нить» марксистско-ленинское учение о социально-эконо-
мических формациях ;fi.
Значительная группа буржуазных историков посвяща-
ет свои чисто эмпирические исследования экономической
истории, нецелая тех «генерализирующих» выводов, кото-
рые формулирует У. Ростоу, но, подобно ему, рассмат-
ривая экономические явления изолированно от социально-
классовых проблем. Формальная «уступка» марксизму в
признании значения экономики оборачивается полемикой
с подлинно материалистическим пониманием истории, его
отрицанием. Отказ от классового анализа нередко сопро-
вождается изобретением нарочито расплывчатых «со-
циальных структур» с явной целью уйти от рассмотрения
не только классовых антагонизмов, но и всей динамики
общественного развития.
Некоторые зарубежные историки соглашаются отдать
скромную «дань» марксизму, признавая экономику лишь
«одним из факторов», определяющих ход исторического
процесса. Распространенная среди буржуазных историков
«плюралистическая теория», придающая одинаковое зна-
чение разным «факторам» истории, включая и экономику,
в большинстве случаев носит позитивистский характер.
Поиском альтернативы марксистскому пониманию за-
кономерности общественного развития с идеалистических
позиций выступает и попытка рассмотрения человеческой
истории как суммы «цивилизаций» или культурно-исто-
рических комплексов. Известную популярность в этой
76 Rostow W. The Stages of Economic Growth. A Hon-Communist
Manifesto. New York, 1971.
59
связи завоевала себе одно время теория Л. Тойнби о су-
ществовании 21 цивилизации, каждая из которых прошла
определенный цикл возникновения, подъема и упадка. Но
концепция А. Тойнби вследствие своей слишком явной
уязвимости не смогла стать ведущим направлением в со-
временной буржуазной историографии. Ее откровенно
идеалистическая искусственная конструкция оказалась
слабо приспособленной для того, чтобы стать каким-либо
«противовесом» марксизму. Проповедь обновленного, «ис-
тинного» христианства, которому, по мнению А. Тойнби,
надлежит стать высшей цивилизацией, способной «спасти»
человечество, не выдерживает научной критики.
Известный философ-идеалист К. Ясперс в книге «Ис-
токи истории и ее цель» по существу подходит к гло-
бальной оценке той революционизирующей роли во все-
мирно-историческом развитии, которую сыграла эпоха
перехода человечества к рабовладельческой формации.
В отличие от А. Тойнби и других сторонников цикличе-
ского развития общества по отдельным, не связанным
между собой или слабо связанным цивилизациям К. Яс-
перс выводит положение о единстве исторического пути,
общего для всего человечества, хотя и сопровождает это
оговоркой, что не все народы были охвачены прогрес-
сивным движением.
К. Ясперс отрицает, что исходным пунктом глобаль-
ной периодизации истории может служить одно лишь воз-
никновение мировых религий. Он справедливо указывает
на несостоятельность хронологического отсчета историче-
ского времени от условной христианской эры.
По его мнению, такого рода точкой отсчета должно быть
появление гораздо более ранних философских концепций,
оказавших воздействие на дальнейшие судьбы всего че-
ловечества. Ясперс называет данный период мировой ис-
тории «осевым временем» (примерно 800—200 годы до
н. э.). Именно в это время, по Ясперсу, произошло парал-
лельное развитие мощных духовных процессов в Китае,
Индии, Персии, Палестине и Древней Греции, положив-
ших начало размышлению человека о смысле собствен-
ного существования, постепенному освобождению от ми-
фологических иллюзий, «расщеплению духовной сферы».
Одним из последствий этого философского «прорыва»
было распространение рефлективного мышления, которое
порождало самые различные последствия. «В эту эпоху,—
писал К. Ясперс,— были разработаны основные катего-
60
рии, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы
мировых религий, определяющих по сей день жизнь лю-
дей. Во всех направлениях совершался переход к универ-
сальности» 77.
К. Ясперс избегает давать определение характеризуе-
мой им эпохе. Но он перечисляет именно те крупные ду-
ховные процессы, которые реально существовали и раз-
вивались в первом тысячелетии до п. э. в условиях пер-
вой антагонистической формации. К. Ясперс называет,
в частности, различные, часто противоположные направ-
ления китайской философии (Конфуций, Лао-цзы, Чжу-
ан-цзы и др.), появление Упанишад в Индии. К «осевому
времени» К. Ясперс относит и деятельность такого леген-
дарного персонажа, как Будда. В этот же период выступа-
ли, по его мнению, иудейские «пророки» (Илья, Исайя
и др.). Наконец, Древняя Греция дала в это время целое
созвездие классической античной философии в лице Ге-
раклита, Парменида и Платона, историков Фукидида и
Полибия, а также Архимеда.
К. Ясперс неоднократно подчеркивает, что все эти ду-
ховные феномены появились более или менее одновре-
менно, но совершенно независимо друг от друга. Хотя
«осевое время» являлось началом глобального историче-
ского процесса, оно, как считает К. Ясперс, не было пе-
риодом простого поступательного развития, а было вре-
менем уничтожения и созидания одновременно. Высшие
возможности мышления и практики, осуществленные от-
дельными личностями, не стали общим достоянием, ибо
большинство людей не могло следовать по этому пути.
И далее Ясперс, говоря о всеобщем духовном разбро-
де, делает крайне показательный вывод о том, что из бес-
порядка, ставшего невыносимым, возникло тяготение к
новому единению. В результате почти одновременно в
ходе завоевания насильственно создавались большие мо-
гущественные империи — в Китае (Цинь), в Индии (го-
сударство Маурьев), на Западе (эллинистические го-
сударства и Рим).
Нетрудно понять, что «осевое время» К. Ясперса, су-
ществование которого он обосновывает с чисто идеали-
стических позиций, по существу отражает действительно
объективно протекавший в первом тысячелетии до н. э.
77 Jaspers К. Vom Ursprung und Ziel der Geschichte. Munchen, 1952,
S. 20-21.
61
процесс становления и развития первой классовой анта-
гонистической рабовладельческой социально-экономиче-
ской формации.
Одна из основных черт антимарксистской историогра-
фии — абсолютизация особенного, национально-специфи-
ческого. Она боится серьезных обобщений и предпочитает
иметь дело с отдельными, искусственно изолируемыми
фактами, событиями, идеями, опасаясь выдвинуть такие
концепции исторического процесса, которые включали бы
в себя понятие закономерности развития общества или
понятие исторического прогресса. Искусственное расчле-
нение единого исторического процесса па звенья, грани,
«структуры» приводит к гиперболизации частного, лишает
возможности анализировать его в динамике, в движении,
мешает дать ему действительно объективную оценку.
В частности, обращает на себя внимание активизация
в последнее время националистической историографии,
представители которой стремятся искусственно оторвать
течение исторического процесса в одной определенной
стране от хода мировой истории. В этом по существу
также проявляется общая тенденция антимарксистской
историографии, направленная па отрицание общих законо-
мерностей общественного развития и на выпячивание
специфического, выступающего в данном случае в нацио-
нальной оболочке.
Марксистская историография имеет значительные до-
стижения в освещении исторического пути, пройденного
многими народами Азии, Африки и Латинской Америки.
Ей глубоко чужд принцип «европоцентризма» в трактов-
ке проблем всемирной истории. Выступая против любых
националистических или расистских концепций, маркси-
стско-ленинская историческая наука решительно отвер-
гает и «синоцентристские» претензии, получившие за
последнее время известное развитие. Объективность
марксистско-ленинской исторической науки включает в
себя дух интернационализма, решительный отказ от пред-
взятого отношения к истории какого-либо народа, недо-
пущение умаления или преувеличения роли какой-либо
национальности в общем историческом процессе.
ЗАКОНОМЕРНОСТИ
ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОГО
ПРОЦЕССА
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ
Уже в седой древности существовало понимание того,
что исторические факты и события требуют объяснения.
Зародыши идеи о закономерности исторического процесса
можно обнаружить у Фукидида и Полибия. Еще в тот
период, когда буржуазия находилась на подъеме и боро-
лась с феодальными представлениями, в частности о бо-
жественном провидении как об универсальной движущей
силе природы и общества, буржуазные идеологи вовсе не
отвергали существования объективных, «естественных»
закономерностей. Ш. Монтескье писал, например, что
«законы в самом широком значении этого слова суть не-
обходимые отношения, вытекающие из природы вещей;
в этом смысле все, что существует, имеет свои законы...» 1
В новое время неоднократно предпринимались попыт-
ки сформулировать законы развития общества. Однако
трактовка этих законов была крайне односторонней и
ограниченной. Опа оказалась подчинена стремлениям
О. Копта п особенно его последователей Д.-С. Милля и
Г. Спенсера превратить историческую науку в одну из
прикладных «естественнонаучных» дисциплин.
Лишь открытие К. Марксом материалистического по-
нимания истории поставило историческую науку на дей-
ствительно прочный фундамент. На смену бесчисленным
умозрительным гипотезам, часто спекулятивным, а иног-
да и замечательным, почти гениальным догадкам (на-
пример, у Сен-Симона) пришло объективное знание. Ис-
торическая наука оказалась в состоянии осмыслить тот
гигантский фактический материал, с которым она стал-
кивается. Это достигнуто благодаря тому, что была об-
наружена и использована в исторических исследованиях
1 Монтескье Ш. Избр. произв. М., 1955, с. 163.
63
такая могущественная сила, как категория «объективная
закономерность».
Закон — установленная связь, взаимозависимость яв-
лений (сущностей) — стал органической частью истори-
ческого знания, превратив его в систему, в подлинную на-
уку. Конспектируя «Науку логики» Гегеля, В. И. Ленин
отмечал: «...Понятие закона есть одна из ступеней позна-
ния человеком единства и связи, взаимозависимости и
цельности мирового процесса» 2. В. И. Ленин сформули-
ровал понятие закона как «отношение сущностей или
между сущностями» 3.
Материалистический подход к изучению истории по-
зволил создать науку об общих законах развития общест-
ва — исторический материализм. Эти общие законы — о
взаимосвязи базиса и надстройки, об изменениях общест-
венного строя в соответствии с изменениями в производи-
тельных силах, о зависимости общественного сознания от
общественного бытия и многие другие — касаются общест-
ва, взятого в целом. Поэтому их именуют общесоциологи-
ческими. Они образуют основу для понимания всех
общественных явлений, и поэтому все другие обще-
ственные науки, включая и историю, опираются на исто-
рический материализм. Вместе с тем каждая специальная
общественная наука вскрывает и изучает более частные
закономерности, относящиеся, как правило, не к обществу
в целом, а к конкретным сторонам его деятельности. «Ра-
зумеется, невозможно объяснить конкретный историче-
ский процесс при помощи одних только всеобщих законов.
Но ведь известно, что любой закон действует лишь в оп-
ределенных условиях, он есть закон определенного
класса явлений. В истории действуют некоторые общие
социологические законы, обязательные для любого че-
ловеческого общества (например, закон об определяющей
роли общественного бытия по отношению к обществен-
ному сознанию, закон соответствия производственных от-
ношений характеру производительных сил и др.). Но
вместе с тем каждая общественно-экономическая форма-
ция имеет свои особые, специфические законы, и любое
конкретное общественное явление подчинено действиям
многих законов, как общих, так и специфических» 4.
2 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 29, с. 135.
3 Там же, с. 138.
4 Исторический материализм и соштальпая философия современ-
ной буржуазии. М.. 1960, с. 75.
64
Марксистская наука о прошлом человечества исследу-
ет — в сравнении с историческим материализмом — более
частные закономерности развития общества. Они имену-
ются историческими законами. В научной литературе
можно встретить попытки разграничить понятия закона
и закономерности. В действительности эти два понятия
нельзя противопоставлять друг другу. Общесоциологиче-
ские и исторические законы есть утверждение норматив-
ности, закономерности определенных процессов или яв-
лений. Следовательно, закономерность есть действие,
соответствующее закону, им определяемое. Иногда в исто-
рических работах под «закономерным» понимается обыч-
ное, т. е. то, в чем не проявляется какая-либо «специ-
фичность». При таком словоупотреблении закономерность
теряет свое подлинное значение. Исторические законы
возникают и действуют в конкретных условиях места и
времени. Их происхождение целиком обусловлено разви-
тием общества, его поступательным движением.
К. Маркс и Ф. Энгельс, подчеркивая динамизм, свой-
ственный историческому процессу, рассматривали послед-
ний прежде всего как движение. Ф. Энгельс писал: «...Ис-
тория делается таким образом, что конечный результат
всегда получается от столкновений множества отдельных
воль, причем каждая из этих воль становится тем, что
она есть, опять-таки благодаря массе особых жизненных
обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное
количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа
параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выхо-
дит одна равнодействующая — историческое событие. Этот
результат можно опять-таки рассматривать как продукт
одной силы, действующей как целое, бессознательно и
безвольно. Ведь то, чего хочет один, встречает противо-
действие со стороны всякого другого, и в конечном ре-
зультате появляется нечто такое, чего никто не хотел.
Таким образом, история, как она шла до сих пор, про-
текает подобно природному процессу и подчинена, в сущ-
ности, тем же самым законам движения. Но из того об-
стоятельства, что воли отдельных людей, каждый из ко-
торых хочет того, к чему его влечет физическая
конституция и внешние, в конечном счете экономические,
обстоятельства (или его собственные, личные, или обще-
социальные) , что эти воли достигают не того, чего они
хотят, но сливаются в нечто среднее, в одну общую рав-
нодействующую,— из этого все же не следует заключать,
3 Е. М. Жуков 65
что эти воли равны нулю. Наоборот, каждая воля участ-
вует в равнодействующей и постольку включена в
нее» 5. Развивая эту мысль, Ф. Энгельс отмечал, что в
отличие от природы, где действуют лишь слепые, бес-
сознательные силы и общие законы проявляются во вза-
имодействии этих сил, «в истории общества действуют
люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или
под влиянием страсти, стремящиеся к определенным це-
лям. Здесь ничто не делается без сознательного намере-
ния, без желаемой цели. Но как ни важно это разли-
чие для исторического исследования,— особенно отдель-
ных эпох и событий,— оно нисколько не изменяет того
факта, что ход истории подчиняется внутренним общим за-
конам... Но где на поверхности происходит игра случая,
там сама эта случайность всегда оказывается подчинен-
ной внутренним, скрытым законам. Все дело лишь в том,
чтобы открыть эти законы» 6.
Каково же происхождение исторических законов?
Если искать источник закономерностей истории в ин-
дивидуальных поступках и стремлениях, которые обычно
носят противоречивый характер, то нельзя будет выпу-
таться из господства случайностей. Исторический матери-
ал свидетельствует, однако, о. том, что во все времена
происходили крупные события, сопровождавшиеся серь-
езными переменами в жизни не отдельных индивидуумов,
а больших масс людей — целых народов или обществен-
ных классов. Единственно надежный путь обнаружения
закономерности общественного развития — изучение при-
чин, приводящих в движение большие массы людей, вы-
зывающих существенные или, как писал Энгельс, «вели-
кие исторические перемены» в их судьбах. Конечно, во
всех случаях ученому необходимо считаться с тем, что
подлинные причины этих «великих исторических пере-
мен» нередко получают искаженное или даже фантасти-
ческое отражение в сознании людей, в господствующих
идеях и представлениях. Побуждения масс и их идеоло-
гов, вождей не всегда адекватны характеру происходящих
в действительности больших исторических процессов. Но
изучение и сопоставление конкретных данных, характери-
зующих суть исторических перемен, т. е. движение обще-
ства, способны дать ключ к выявлению объективных за-
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 395—396.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 306.
66
кономерностей этого движения, как бы они ни были глу-
боко запрятаны и скрыты за массой случайностей.
Классики марксизма с полным основанием подчерки-
вали, что по мере развития общества экономические от-
ношения, как безусловно господствующие, выступают все
более открыто, обнаженно. В этом смысле легче устано-
вить действие объективных закономерностей в капитали-
стическом обществе, чем, например, в феодальном или
рабовладельческом. Буржуазная цивилизация связана с
четким делением общества на классы, поддающиеся оп-
ределению по экономическому признаку.
Известно, что еще до К. Маркса буржуазная наука
(Ф. Гизо, Ф. Минье, О. Тьерри) признавала существова-
ние классов и классовой борьбы7. Современный француз-
ский историк Р. Мунье делает решительный шаг назад
от классиков буржуазной историографии и противопо-
ставляет марксистскому понятию «класс» термин «со-
циальный слой» (strate). Он утверждает, будто К. Маркс
якобы необоснованно распространил «частный случай» —
классовое деление капиталистического общества на всю
историю человеческого общества. По Р. Мунье, социаль-
ные слои возникают на основе различного* характера вы-
полняемых ими трудовых или иных функций вне зави-
симости от собственности на средства производства8.
«Изгнание» понятия «класс» и подмена его надуманной
проблемой «стратификации общества» в современной за-
падной историографии весьма распространенное явление.
Изучая развитие общества, историк имеет дело с дву-
мя видами объективных закономерностей: во-первых,
с открытыми основоположниками марксизма общесоцио-
логическими законами, носящими первичный характер, и,
во-вторых, с историческими закономерностями, которые,
как правило, выявляются в процессе самого иссле-
дования.
У исторической науки есть свой подход к исследова-
нию общесоциологических законов. Она изучает их дейст-
вие в ходе исторического процесса в конкретных условиях
места и времени. Одна из задач исторического исследова-
ния состоит в том, чтобы проследить воздействие общесо-
циологической закономерности на многообразие историче-
7 Подробнее см.: Маркс-историк. М., 1968.
8 Mousnier R. La concept de classe sociale et I’histoire.— Revue d’his-
toire economique et sociale. Paris, 1970, vol. 48, N 4, p. 449—459.
67
3*
ского процесса, установить взаимосвязь общесоциологиче-
ских законов с более частными историческими законо-
мерностями. Общесоциологические и исторические за-
кономерности находятся в теснейшей зависимости, их
действие постоянно переплетается.
Любой, даже самый абстрактный, социологический за-
кон является также и историческим законом, во-первых,
в том смысле, что, обладая длительностью действия, он не
остается неизменным, и, во-вторых, как результат сопо-
ставления, анализа и обобщения определенного историче-
ского опыта, практики повторяемости. Суть общесоциоло-
гических законов состоит в том, что они раскрывают са-
мые общие принципы развития и движения общества
безотносительно к тем конкретным формам, в которых
они воплощаются. Содержание собственно исторических
законов определяется как раз выявлением тех специфи-
ческих черт и особенностей развития и движения обще-
ства в его конкретных формах. Вместе с тем исторические
законы вскрывают механизм действия общесоциологиче-
ских законов в определенных конкретно-исторических ус-
ловиях. В этом отношении они подчинены общесоциологи-
ческим законам. Но конкретизацией их действия, разу-
меется, не исчерпывается роль исторических законов.
Будучи генетически связанными с общесоциологическими
законами, они обладают самостоятельностью и в свою
очередь образуют систему соподчиненных взаимосвязан-
ных и взаимообусловленных исторических закономерно-
стей более или менее частного характера, относящихся к
отдельным формам общества или стадиям его развития.
Социологические законы проявляются в крупномасш-
табных процессах и обнаруживаются как общие тенденции
развития. Исторические законы действуют на протяжении
сравнительно ограниченных отрезков времени и форми-
руются на основе совокупности связей общественного
развития в данном конкретном обществе на определен-
ной стадии.
Соотношение общесоциологических и исторических за-
конов (как относительно более общих, так и частных)
может быть условно выражено в категориях диалектики
общего, особенного и отдельного. Такая постановка воп-
роса полностью исключает противопоставление одних за-
кономерностей другим и предполагает их связь и взаи-
мопроникновение.
68
В. И. Ленин разъяснял, что «отдельное не существует
иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее
существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое
отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее
есть (частичка или сторона или сущность) отдельного» 9.
Закон обязательного соответствия производственных
отношений уровню производительных сил — пример об-
щесоциологической закономерности, играющей определяю-
щую роль в отношении многих исторических законов.
Данный общесоциологический закон, безусловно домини-
руя над частными законами, как бы связывает все со-
циально-экономические формации друг с другом и тем
самым дает возможность рассматривать развитие обще-
ства как единый естественноисторический процесс. Обще-
социологический закон устанавливает, что изменение спо-
соба производства становится необходимым следствием
прогрессивного движения производительных сил, которые
на определенном этапе нуждаются в удалении и замене
устаревших, сковывающих развитие производственных от-
ношений. Их «естественноисторическое» взаимодействие
детерминирует весь ход мировой истории. Оно — объек-
тивный источник прогресса общества. История человече-
ства представляет собой постоянное поступательное дви-
жение от низших ко все более высоким, прогрессивным
формам общественной социально-экономической организа-
ции. Но эта общесоциологическая закономерность реали-
зуется отнюдь не механически.
Закон классовой борьбы в антагонистических форма-
циях представляет собой еще одну важнейшую социоло-
гическую закономерность, будучи сам производным от
более общего закона материалистической диалектики о
единстве и борьбе противоположностей. Диапазон дей-
ствия этого закона необычайно широк, и его конкретное
проявление возможно на самых разнообразных уров-
нях — от формационного вплоть до «низовой» элементар-
ной клетки социального организма. Говоря о «естествен-
ных законах капиталистического производства», порож-
дающих социальные антагонизмы, К. Маркс называл эти
законы или тенденции действующими и осуществляющи-
мися «с железной необходимостью» 10.
9 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 318.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 6.
69
Другой, вытекающий из первого, общесоциологиче-
ский закон, имеющий краеугольное значение для исто-
рической науки,— закон прогрессивной смены социально-
экономических формаций. Он в свою очередь является
«родоначальником» целого ряда соподчиненных истори-
ческих законов, призванных раскрыть как общий прин-
цип движения (возникновения, развития и упадка) оп-
ределенных социально-экономических формаций, так и
формы конкретного развития их отдельных элементов или
стадий.
Само собой разумеется, что вся сложная «иерархия»
исторических законов не может быть выведена путем аб-
страктно-логических построений, а является результатом
глубокого обобщения данных исторического исследования.
Соотношение общесоциологических и исторических зако-
нов иногда сопоставляется с соотношением категорий ло-
гического и исторического. При этом общесоциологиче-
ские законы рассматриваются как логическое, а об-
общение на эмпирическом уровне — как историческое.
Подобное противопоставление представляется нам упро-
щенным. Любые законы общественного развития — как
более общие, так и более частные — представляют собой
единство логического и исторического, потому что и в
историческом законе — главенствующей тенденции дви-
жения конкретного общества — обязательно присутствует
логический «стержень».
Исторический закон вовсе не носит жесткий характер.
К. Маркс отмечал, что «общие законы осуществляются
весьма запутанным и приблизительным образом, лишь
как господствующая тенденция, как некоторая никогда
твердо не устанавливающаяся средняя постоянных коле-
баний» п. Это важное указание относится отнюдь не
только к общесоциологическим законам, так как К. Маркс
в данном случае имел в виду конкретный капиталистиче-
ский способ производства.
В. И. Ленин отмечал: «...В обществе разрозненных то-
варопроизводителей, связанных лишь рынком, закономер-
ность не может проявляться иначе, как в средней, об-
щественной, массовой закономерности при взаимопогаше-
нии индивидуальных уклонений в ту или другую
сторону» 11 12.
11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. 1, с. 176.
12 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 68.
70
Ввиду того что действие закона не только не само-
очевидно, но и скрыто, «люди во всех сколько-нибудь
сложных общественных формациях — и особенно в ка-
питалистической общественной формации — не сознают
того, какие общественные отношения при этом складыва-
ются, по каким законам они развиваются и т. д. Напри-
мер, крестьянин, продавая хлеб, вступает в «общение»
с мировыми производителями хлеба на всемирном рынке,
но он не сознает этого, не сознает и того, какие обще-
ственные отношения складываются из обмена» 13.
Диалектическое единство логического и исторического
не означает их тождества, отсутствия различия между
этими двумя понятиями. Исторические события происхо-
дят нередко не в той последовательности, которая пред-
полагается логикой общественного развития. Это особен-
но отчетливо видно на примерах конкретной смены
социально-экономических формаций — в возможности в
определенных условиях миновать рабовладельческую или
капиталистическую стадию развития. Поэтому нельзя
просто сводить логическое к историческому, хотя одно
без другого существовать не может. Чем крупнее масш-
таб исторического исследования, тем явственнее обнару-
живается их единство.
С этим связан и другой вопрос. Существует мнение,
будто на формационном уровне исследования, т. е. при
изучении социально-экономических формаций, взятых в
целом, применимы исключительно общесоциологические
закономерности. Действительно, при рассмотрении со-
циально-экономических формаций как крупных стадий
или ступеней в развитии человеческого общества безу-
словно возрастают степень и значение теоретической аб-
стракции. Важнейшая роль при этом принадлежит обще-
социологическим законам. И все же указанная выше точ-
ка зрения неправомерна. Она исходит по существу из
отрицания того, что социально-экономические формации
представляют собой историческую реальность, а не толь-
ко логическую абстракцию. В каждой социально-экономи-
ческой формации, помимо общесоциологических законо-
мерностей, действуют и специфические исторические
законы, присущие данной формации в целом. Так, осно-
воположники научного коммунизма вскрыли немалое ко-
личество исторических законов, относящихся к специфи-
13 Денин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 343.
71
ке капиталистической формации как целого. Вместе с
тем эти законы носят конкретно-исторический характер.
Достаточно напомнить открытую и сформулированную
В. И. Лениным историческую закономерность перехода
капитализма в монополистическую стадию. Открытие
этой экономической и одновременно исторической законо-
мерности повлекло за собой выявление ряда других за-
конов, более частных, но крайне важных для понимания
всего существа капиталистической формации.
Другим примером исторического закона, который был
открыт В. И. Лениным на основании изучения опыта бур-
жуазных революций в Европе, является положение о том,
что характер буржуазной демократии и сама степень де-
мократизма зависят от того, насколько гегемония перехо-
дит в решающие моменты не к буржуазии, а к «низам» 14.
Как уже отмечалось, общесоциологические законы яв-
ляются в сущности и историческими законами. С боль-
шим основанием значительная часть общесоциологических
законов может быть названа и экономическими законами,
как, например, универсальный закон о необходимости со-
ответствия производственных отношений уровню произ-
водительных сил.
В работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют
против социал-демократов?» В. И. Ленин неоднократно
касается понятия социологического закона: «Диалектиче-
ским методом— в противоположность метафизическо-
му — Маркс и Энгельс называли не что иное, как науч-
ный метод в социологии, состоящий в том, что общество
рассматривается как живой, находящийся в постоянном
развитии организм», предполагающий в первую очередь
«объективный анализ производственных отношений, обра-
зующих данную общественную формацию, исследование
законов ее функционирования и развития» 15.
Далее В. И. Ленин особо подчеркивает мысль К. Марк-
са о важности поиска закона исследуемых явлений.
Притом особенно важен для него закон изменения,
развития явлений, перехода их из одной формы в другую,
из одного порядка общественных отношений в другой:
«Маркс рассматривает общественное движение как есте-
ственно-исторический процесс, подчиняющийся законам,
не только не зависящим от воли, сознания и намерения лю-
14 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 20, с. 282—283.
15 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 1, с. 165.
78
дей, а, напротив, определяющим их волю, сознание и
мерения» 16. Комментируя слова К. Маркса о том, что
он смотрит «на развитие экономической общественной
формации как на естественноисторический процесс» 17,
болгарский социолог Н. Ирибаджаков замечает, «этот
процесс подчинен и управляется законами, которые так
же объективны, как и природные законы» 18.
В. И. Ленин, считая законы общественного развития
безусловно историческими законами, не делает исключе-
ния и для тех из них, которые относятся к сфере эко-
номических отношений. Анализируя эту проблему, он
сформулировал два важных принципиальных положения.
Первое из них гласит: «Маркс отрицает именно ту идею,
что законы экономической жизни одинаковы и для про-
шедшего и для настоящего. Напротив, каждый историче-
ский период имеет свои собственные законы». Второе по-
ложение относится к задаче исследования экономической
жизни: «Научное значение такого исследования состоит
в выяснении тех особых (исторических) законов, которые
регулируют возникновение, существование, развитие и
смерть данного общественного организма и замену его дру-
гим, высшим организмом» 19.
Любое историческое исследование, осуществляемое с
диалектико-материалистических позиций, не может не
ставить своей целью научное объяснение анализируемых
процессов и явлений. «История становится наукой лишь
постольку,— писал Г. В. Плеханов,— поскольку ей уда-
ется объяснять изображаемые ею процессы с точки зре-
ния социологии» 20. Знание общесоциологических законов,
разрабатываемых марксистской социологией, т. е. истори-
ческим материализмом, дает историку в руки оружие,
которое помогает ему находить объективное объяснение
изучаемых данных.
Историческое исследование имеет своей теоретической
задачей отнюдь не подбор иллюстраций к действию до-
статочно известных общесоциологических закономернос-
тей, а выяснение механизма их действия в тех или иных
конкретно-исторических условиях. Фундаментальные раз-
16 Там же, с. 166.
17 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 10.
18 Ирибаджаков Н. Клио перед судом буржуазной философии. М.,
19 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 167.
20 Плеханов Г. В. Избр. филос. произв. М., 1957, т. 3, с. 515.
73
лйчия времени и места, материальных условий функцио-
нирования данного общества нередко влекут за собой не
только изменение формы проявления общих закономер-
ностей, но и эвентуальное повышение или, наоборот,
ослабление их эффективности.
Таким образом, исторический процесс, протекающий
под воздействием определенной суммы закономерностей,
совершенно свободен от мистической предопределенности.
Неравномерность и многовариантность исторического
развития возрастают по мере удаления от формационно-
го уровня и приближения к локальной истории, особенно
изобилующей «случайностями». На данном поле исследо-
вания историк встречается с наибольшими трудностями,
открывающими вместе с тем достаточный простор для
самостоятельных теоретических выводов и обобщений.
«Перед внимательным и пытливым взглядом историка
открывается многообразие исторических закономерностей,
которые хотя и связаны с общими социологическими за-
конами, но отнюдь не исчерпываются ими. Специфиче-
ские исторические закономерности исследователь может
вскрыть, изучая взаимодействие экономических, полити-
ческих и идеологических процессов в общественной жиз-
ни. Общие социологические законы вскрывают материаль-
ную основу этого взаимодействия, указывают роль,
которую играет экономика, политика, идеология в исто-
рическом развитии. Но выяснение закономерностей этих
процессов в их взаимодействии при определенных кон-
кретных условиях — дело исторической науки» 21.
В конкретном историческом процессе общее всегда
проявляется через особенное. Следовательно, критерием
отбора фактов в историческом исследовании является об-
щее, закономерное. Привлекаемые историком общесоцио-
логические законы дают лишь общий ориентир для ис-
следователей и ни в какой степени не могут служить
универсальной отмычкой для объяснения всех историче-
ских явлений. Чем «ниже» и глубже спускается иссле-
дователь с верхних этажей познания в толщу конкретно-
исторических событий, характеризующих особенное и
единичное, тем больше возрастает необходимость в твор-
21 Федосеев П. Н., Францев Ю. П. О разработке методологических
вопросов истории.— В кн.: История и социология. М., 1964,
с. 16.
74
ческом обобщении и теоретическом осмыслении материа-
ла. Это предполагает, разумеется, громадную предвари-
тельную работу историка по проверке, уточнению и клас-
сификации полученных им фактических документальных
данных. Историк должен быть во всеоружии и истори-
ографического наследия, касающегося его сферы иссле-
дования. Только по завершении всей этой большой и
сложной работы наступает возможность серьезного само-
стоятельного теоретического обобщения, которое далеко
не всегда позволяет говорить о вновь открытой законо-
мерности, о новом историческом законе.
Выявление исторических закономерностей предпола-
гает накопление и изучение фактов и явлений, повторяю-
щихся в ходе исторического процесса. Речь идет, разу-
меется, не о механическом повторении (оно практиче-
ски невозможно), а об обнаружении сходных ситуаций
при общей социально-экономической структуре, где вы-
ступают единые причинные зависимости. Как отмечал
В. И. Ленин, общенаучный критерий повторяемости полу-
чил свое подтверждение прежде всего на примере ана-
лиза производственных отношений, что дало затем воз-
можность обнаружить повторяемость и в социальной
сфере, в «общественных явлениях разных стран» 22. Пов-
торяемость явлений не означает их тождественности. Сле-
довательно, установление общей закономерности не сни-
мает задачи исследования специфичности отдельных яв-
лений, подпадающих под действие данной закономер-
ности.
Задача исторического исследования — вскрыть неред-
ко глубоко запрятанную закономерность развития данно-
го конкретного общества, выявить ее за массой «случай-
ностей», обнаружить специфичные формы проявления
данной закономерности или более частных производных.
Диалектическая связь общего, особенного и единичного
позволяет увидеть в частном, отражающем локальные
или временные особенности, также и общее, которое в
конечном счете и дает объективную качественную харак-
теристику исторического процесса. Историческая наука
обязана изучать не только закономерное, не только не-
обходимое, но и случайное. Она изучает не только все то,
что отражает действие исторических законов, но и все то,
что противоречит проявлению тех или иных исторических
22 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 1, с. 137.
75
тенденций, ибо без этого нет реального исторического
процесса.
Исторический закон внешне иногда выступает как
своеобразная равнодействующая многих сталкивающихся
сил, разнообразных исторических факторов. Необходимо
со всей определенностью подчеркнуть, что это никак не
означает «равноправия» всех этих факторов и не отме-
няет того положения, что определяющим моментом в ко-
нечном счете остается экономическая обусловленность
исторического процесса.
Некоторые буржуазные историки отваживаются даже
на признание существования определенных закономерно-
стей в развитии общества, хотя и сопровождают это мно-
жеством оговорок. Типичной в данном отношении являет-
ся позиция французского историка М. Бувье-Ажама, ко-
торый считает, что социология предназначена изучать
социальный процесс и составляющие его элементы, взя-
тые в целом, тогда как обязанность истории — анализ
конкретных фактов и отдельных фаз данного процесса.
По его мнению, опыт изучения экономической истории
показывает, что нельзя назвать постоянно действующим
законом, например, неоднократно подтверждаемый иссле-
дованиями факт вытеснения полноценной монеты в про-
цессе денежного обращения неполноценной. М. Бувье-
Ажам подчеркивает поэтому условный характер понятия
исторического закона. Любому историческому закону не-
достает той степени универсальности, которая позволяет
так его назвать23. Данный автор, как и большинство
других критиков марксизма, представляет материалисти-
ческое понимание исторической закономерности в чисто
механистическом виде.
Теоретический интерес представляет вопрос об аль-
тернативности в истории. Некоторые критики марксизма
выдвигают идею альтернативности с явной целью поста-
вить под сомнение существование объективных законо-
мерностей исторического развития. Альтернативность
изображается в данном случае как обоснование случай-
ности направления исторического развития. Происходит
явная подмена понятий. Никто не может отрицать изоби-
лия «случайностей» в истории. В этом смысле следует
говорить не просто об альтернативности, а о множест-
венности тех вариантов, по которым могут развиваться
23 Bovter-Ajam М. Essai de methodologie historique. Paris, 1970.
76
исторические события. Но это не касается как раз обще-
го направления исторического процесса, которое всегда в
конечном счете определяется экономическими потребно-
стями общества.
Конкретный исторический процесс протекает сложно
и противоречиво. Как уже отмечалось, поступательное
движение человеческого общества никогда не происходит
прямолинейно, а сопряжено со всякого рода «зигзагами».
В этом, и только в этом смысле можно говорить об аль-
тернативности в истории. Речь идет, следовательно, об оп-
ределенной форме, в которой осуществляется развитие
общества, подчиненное тем не менее действию объектив-
ных законов. Альтернативность проявляется преимущест-
венно на «низших этажах» общественного развития, в ми-
кропроцессах того или иного социального организма. Чем
крупнее исторический масштаб, тем отчетливее выявляет-
ся генеральная тенденция — объективная закономерность
развития общества, преодолевающая толщу «случайно-
стей».
Г. Штилер (ГДР) справедливо говорит о том, что чис-
ло возможностей («альтернатив») в историческом процес-
се возрастает по мере удаления от базиса, где господст-
вуют объективные закономерности. В сфере надстройки
важнейшую роль играют субъективные факторы, там по-
ливариантность развития исторического процесса возра-
стает 24. Из сказанного следует, что альтернативность в
истории носит ограниченный, условный характер. Она не
отменяет общих закономерностей общественного развития.
В то же время необходимо отчетливо представлять себе,
что детерминизм исторического процесса нельзя понимать
упрощенно.
Открытие новых закономерностей движения общества
наиболее вероятно именно в результате творческой коопе-
рации представителей разных общественных наук, в том
числе и истории. При растущей дифференцированности
наук, занимающихся изучением общества, одновременно
усиливается тенденция и к их сотрудничеству, что позво-
ляет более всесторонне и комплексно исследовать самые
сложные явления и процессы социального развития.
Противники марксизма пытаются отрицать существо-
вание объективных законов общественного развития, ссы-
24 Stiehler G. Geschichte and Verantwortung. Zur Frage dor Alter-
nativen in der gesellschaftlichen Entwicklung. Berlin, 1972, S. 15.
77
лаясь прежде всего на многообразие тех конкретных
форм, в которых это развитие происходит. Главное острие
антимарксистской критики направлено против самого по-
нятия закона в общественных отношениях. Основная ар-
гументация строится на том, что историческое развитие
исключает возможность одинаковых, совпадающих ситуа-
ций и, стало быть, делает невозможным выведение объ-
ективных закономерностей применительно к обществу —
в отличие от природы, где законы реально существуют.
Заметим, кстати, неповторимость и индивидуальность со-
бытий и явлений вовсе не являются спецификой общест-
венного развития. В природе также присутствуют и не-
повторяемость, и громадное разнообразие явлений и их
форм, объясняемых тем не менее объективными законами.
Признание или отрицание закономерностей обществен-
ного развития служит важнейшим водоразделом между
марксистской и немарксистской историографией. Боль-
шинство нынешних противников марксизма открещивают-
ся от признания объективных закономерностей в исто-
рическом процессе, «оправдывая» это преднамеренно
вульгарным, фальсифицированным истолкованием самого
понятия «экономический детерминизм». Детерминизм
изображается ими в кривом зеркале, как нечто автомати-
чески действующее, полностью исключающее сознатель-
ную творческую деятельность человека. Понятие эконо-
мического детерминизма, таким образом, доводится до
абсурда, а материалистическое понимание исторического
процесса трактуется как прямолинейная и одноцветная
его интерпретация. Разумеется, это свидетельствует преж-
де всего о том, что этим «критикам» абсолютно чужда
диалектика. Так, например, выступая против марксизма,
К. Поппер отвергает возможность решения задачи откры-
тия закона движения общества 25. Он исходит из распро-
страненной ложной трактовки экономического развития
как якобы нечто совершенно не связанного с другими
проявлениями общественной жизни. На этом основании
К. Поппер утверждает, будто экономическое развитие не
может играть определяющей роли, так как оно само под-
вержено воздействию научных и даже религиозных идей.
Хаотическое состояние современной капиталистической
экономики толкает К. Поппера и его сторонников на край-
25 Popper К. Die offene Geselschaft und ihre Feinde. Bern, Munchen.
1969.
78
ние выводы, в которых попытки объяснения научно-тех-
нической революции причудливо облекаются в мистиче-
скую оболочку.
Некоторые марксисты высказывались в пользу автома-
тизма действия объективных законов. Механистические
ошибки подобного рода допускались даже некоторыми
крупными теоретиками-революционерами. Однако при-
знание закономерности исторического процесса, дейст-
вия как общесоциологических, так и конкретно-исто-
рических объективных законов не имеет ничего общего с
фатализмом. Наиболее частым нападкам со стороны про-
тивников марксизма подвергается положение о том, что
реализация экономических законов движения общества не
является автоматической, а требует соответствующей ак-
тивности широких народных масс. В этом диалектическом
положении усматривается некое противоречие между объ-
ективностью законов движения общества и необходимо-
стью субъективного их выявления. В действительности
противоречия не существует. Совершенно очевидно, что
речь идет о диалектической взаимосвязи объективных и
субъективных сторон единого исторического процесса.
Объективные экономические условия делают возможным
само появление субъективного фактора, активизируют
его, придают ему соответствующую силу. В свою очередь
активные действия субъективного фактора ускоряют и об-
легчают выявление тех возможностей, которые заложены
в объективной стороне исторического процесса. Речь идет,
таким образом, о диалектическом единстве формы и содер-
жания.
В борьбе меньшевиков против В. И. Ленина видное
место занимали «теоретические» аргументы Н. Н. Суха-
нова о якобы объективной социально-экономической «не-
зрелости» России для свершения социалистической рево-
люции. Отрицание или умаление роли субъективного фак-
тора неоднократно подхватывалось К. Каутским и другими
«критиками» ленинизма. Вместе с тем необходимо подчерк-
нуть, что марксизм никогда не абсолютизировал субъек-
тивного фактора. К. Маркс и В. И. Ленин всегда вели
борьбу против попыток игнорировать роль й значение
объективных условий для успеха революции и абсолюти-
зировать субъективный фактор, отказаться от трезвого
учета реальных возможностей. Свершение социалистиче-
ской революции в России было бы невозможно без того
сравнительно высокого уровня индустриального развития,
79
который был достигнут в стране, несмотря на ее относи-
тельную отсталость. Игнорирование объективных Эконо-
мических условий и возможностей решения революцион-
ных задач неизбежно обрекает всякое революДионное
выступление на неминуемое поражение. Это приводит не
только к неоправданным жертвам, но и к дискредитации
самого революционного движения.
Законы общественного развития служат выражением
объективного, экономически детерминированного направ-
ления движения общества. Они не зависят от воли людей
и не могут никем произвольно ни устанавливаться, ни от-
меняться. Вместе с тем, указывая лишь общее направле-
ние движения общества, законы не определяют всех без
исключения сторон его жизни и деятельности. Как указы-
вал В. И. Ленин, всякий закон «узок, неполон, приблизи-
телен» 26. Отсюда ясно, насколько несостоятелен метафи-
зический, формально-логический подход к истолкованию
закона общественного развития со стороны противников
марксизма.
Законы действуют не сами по себе, а проявляются
только через общественную практику. Совокупность кон-
кретно-исторических условий может либо ускорять, либо
замедлять реализацию выражаемой законом главенствую-
щей тенденции или даже временно противостоять ей.
Исторический опыт свидетельствует о том, что поступа-
тельное движение человечества постоянно сопровождалось
не только зигзагами, но и отступлениями в определен-
ной пространственно-временной сфере. Отсюда явствует,
какое важное значение в истории играют те действитель-
но передовые общественные силы, которые наиболее аде-
кватно отражают потребности своего времени, конкретной
исторической эпохи. Их деятельность помогает выявле-
нию общесоциологических и исторических законов, соот-
ветствует выражаемой ими тенденции. Многообразие об-
щественных явлений — неоспоримая реальность.
Законы общественного развития вовсе не «отменяют»
этой реальности. Они определяют лишь ту ведущую тен-
денцию этого развития, которая не всегда видна на по-
верхности, но в конечном счете непременно зависит от
соотношения существующих производственных отноше-
ний с постоянно изменяющимся уровнем производитель-
ных сил. Изменения в состоянии производительных сил 28
28 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 136.
80
в конечном итоге предопределяют самые глубокие переме-
ны в обществе. Но и оно не остается инертным. Только
его собственная активность, только результаты противо-
борства внутренних противоречий реализуют те объектив-
ные тенденции развития, которые обусловлены движением
материальных производительных сил. Поэтому материали-
стическое понимание истории органически чуждо вульгар-
ному механицизму. Законы общественного развития про-
бивают себе дорогу и побеждают, нередко с неодинако-
вой степенью полноты, быстрее или медленнее, в те или
иные исторические сроки, в зависимости от активности
подлинных творцов истории — народных масс. «Исто-
рия — не что иное, как деятельность преследующего свои
цели человека» 27 28. Но вся эта деятельность, движимая
субъективными интересами и намерениями, определяется
объективными обстоятельствами, поскольку люди не свобо-
дны в выборе материальных условий своего существования.
Диалектическое единство объективного и субъективно-
го образует основу исторического процесса. Соотношение
объективных законов развития общества и сознательной
активности народных масс — подлинных творцов исто-
рии — неразрывно связано с общетеоретической пробле-
мой свободы и необходимости. В полемике с народника-
ми В. И. Ленин разъяснял, что объективные законы дви-
жения общества складываются в процессе исторической
деятельности людей: «...Идея исторической необходимо-
сти,— указывал он,— ничуть не подрывает роли личности
в истории» 28. Необходимость вовсе не исключает свобод-
ного принятия решения. Но само решение реализуется в
том случае, если оно соответствует объективной тенден-
ции (законам) исторического развития, если оно не всту-
пает в противоречие с обстоятельствами места и време-
ни. Элементы, зачатки понятия необходимости заключены
уже в том, что «всякое отдельное тысячами переходов
связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями,
процессами) и т. д.» 29 Ф. Энгельс подчеркивал, что сво-
бода заключается не в воображаемой независимости от
законов природы и общества, а в познании этих законов.
«Свобода воли,— писал он,— означает, следовательно, не
что иное, как способность принимать решения со зна-
27 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 102.
28 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 159.
29 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 318.
81
йием дела. Таким образом, чем свободнее суждение чело-
века по отношению к определенному вопросу, с тем боль-
шей необходимостью будет определяться содержание это-
го суждения; тогда как неуверенность, имеющая в своей
основе незнание и выбирающая как будто произвольно
между многими различными и противоречащими друг
другу возможными решениями, тем самым доказывает
свою несвободу, свою подчиненность тому предмету, кото-
рый она как раз и должна была бы подчинить себе» 30.
Деятельность передовых общественных сил — классов,
партий и отдельных лиц, отвечающая потребностям про-
грессивного движения общества и представляющая собой
субъективную сторону исторического процесса, становит-
ся в этом случае выражением объективной тенденции31.
Нечего доказывать, что данная постановка вопроса имеет
особое, можно сказать, первостепенное значение для со-
временной эпохи, когда противостоящая капитализму ком-
мунистическая формация, находящаяся в своей первой
фазе, успешно развивается в условиях непрерывно возра-
стающей роли субъективного фактора, действующего на
основе познанных объективных закономерностей и став-
шего великой преобразующей силой.
Заслуживает внимания тот факт, что многие из тех
западных историков, которые стоят в целом на идеали-
стических позициях и боятся признания закономерностей,
сознают несовместимость серьезного научного анализа с
полным отказом от теоретического осмысления и обобще-
ния привлекаемого конкретно-исторического материала.
Ярким примером этого может служить О. Ф. Андерле,
выступающий «в защиту теоретической истории»: «Самая
страшная опасность — это потеря устойчивости и хаос
...Ни в одной науке сохранение традиции, внутренней
связи и последовательность развития не имеют такого
значения, как в истории»32. Вместе с тем О. Ф. Ан-
дерле полагает, что кризисное состояние буржуазной исто-
рической науки не является тупиком, а означает опреде-
ленную стадию в ее развитии, переход от описательно-
30 Маркс К,, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 116.
31 «Идеальное в процессе действия людей превращается в мате-
риальное, субъективное — в объективное»,— замечает Б. А. Ча-
гин (Чагин Б. А. Ленин о роли субъективного фактора в исто-
рии. Л., 1967, с. 70).
32 Anderle О. F. A Plea for Theoretical History.— History and Theo-
ry, 1964, vol. 4, N 1, p. 55.
82
сти к теории. «Теоретическая история», к созданию
которой призывает Андерле, требует установления едино-
образное™, повторяемости типов и образцов, разработки
общих понятий. Но тут же Андерле делает характерную
оговорку: «Не следует, однако, думать, что требование
теоретического изучения истории обязательно предпола-
гает установление общих законов... В истории не может
быть и речи о строгих, постоянно действующих законах
хотя бы потому, что здесь нет повторяемости совершенно
сходных условий» 33.
Основоположник позитивизма О. Конт еще в начале
прошлого века сформулировал законы «социального раз-
вития» и «взаимосвязи социальных явлений». Конт и его
последователи с позиции вульгарного эволюционизма про-
тивопоставляли принцип детерминизма той современной
им историографии, которая доказывала абсолютную слу-
чайность исторических явлений. Позитивистский детерми-
низм был целиком подчинен идее, что все предшествую-
щее развитие человечества было последовательной и це-
лесообразной подготовкой к сформированию буржуазного
общества как вершины цивилизации. Положительный мо-
мент в учении О. Конта — признание им закономерного
характера развития общества. Этим он и отличается от
последующего поколения буржуазных социологов, кото-
рые начали усиленно изгонять из социологии идею зако-
номерности общественного развития.
Тем не менее сам О. Конт был весьма далек от на-
учного понимания закона и закономерности в истории.
Исторический закон в его истолковании — это закон раз-
вития человеческого сознания. Он не признавал, что
законы общественного развития носят объективный харак-
тер и что среди них именно законы развития матери-
альных общественных отношений определяют все осталь-
ные сферы общества, в том числе и идеологию. К тому
же Конт стоял на антидиалектических позициях, ему пол-
ностью был чужд какой бы то ни был историзм. В соот-
ветствии с его концепцией на так называемой «позитив-
ной стадии» развития общества завершается история
вообще34. Современные неопозитивисты сделали значи-
тельный шаг назад от О. Конта.
33 Ibid., р. 44.
34 Грзал Л., Попов С. И. Критика современных буржуазных социо-
логических теорий. М., 1976, с. 28.
83
Следует отметить тем не менее, что далеко не все
буржуазные историки и социологи начисто отвергают за-
кономерности в историческом развитии. Это проявилось,
в частности, на проведенной в 1964 г. в Высшем техни-
ческом училище в Карлсруэ (ФРГ) конференции по про-
блемам понятия закона в различных пауках. Выступая
на ней, Э. Топич и Ф.-Г. Майер заняли негативную
позицию в отношении закономерности в истории. Вместе
с тем оба они были вынуждены признать, что постанов-
ка вопроса о закономерности в историческом процессе
восходит к произведениям античных авторов — Фукидида
и Полибия. Э. Топич говорил, что исторический труд Фу-
кидида, «порожденный кризисом греческого полиса в Пе-
лопонесскую войну», не только содержит описания раз-
личных исторических событий и характеристики отдель-
ных деятелей, но и демонстрирует стремление автора к
познанию закономерностей общественного поведения че-
ловека, преимущественно в области политики и в усло-
виях войны» 35 *.
Еще более категоричную позицию занял Ф.-Г. Майер:
«Вопрос о характере исторических законов так же стар,
как европейская историческая наука вообще. Уже Фуки-
дид был уверен, что с помощью обобщения эмпирических
наблюдений можно установить определенные законо-
мерности поведения как групп, так и отдельных инди-
видов. Наряду с этим, уже существовавшим представле-
нием о закономерном повторении в истории отдельных
ситуаций и условий Полибий установил второй тип исто-
рических законов, объединяющих закономерные повторе-
ния отдельных тенденций во всеохватывающем детерми-
нированном процессе» зв.
По мнению Ф.-Г. Майера, после Фукидида и Полибия
традиция «законообразующего» исторического мышления
уже не обрывалась. Особо выделяет он идеи Г. Гегеля
и К. Маркса: «Гегель дал набросок диалектического, но
конечного и детерминированного процесса мировой исто-
рии, в котором индивиды и народы являются только ору-
диями мирового духа, в свою очередь развивающегося по
сверхличностным законам разума. Маркс и историче-
ский материализм, заменив гегелевскую идею «материаль-
35 См.: Studium Generale. [West]Berlin; Heidelberg; New York, 1966,
H. XI, S. 673.
3e Ibid., S. 659.
84
ними производительными силами», создали из этого диа-
лектический закон движения истории, в котором за-
кономерное изменение производственных отношений
детерминирует исторический процесс»37. Тем не менее
Ф.-Г. Майер решительно выступил против идеи о возмож-
ности исторической науки познать объективные законо-
мерности в историческом процессе. Но и он вынужден
был признать в духе М. Вебера, что в науке истории
существует необходимость типизации явлений. Поэтому
Ф.-Г. Майер считает допустимыми лишь «общие высказы-
вания», остающиеся тем не менее гипотезами, об опре-
деленных «сериях» исторических событий38.
Некоторые представители буржуазной исторической
мысли, придерживающиеся той точки зрения, что исто-
рия — индивидуализирующая наука, допускают возмож-
ность применения обобщающих гипотез как некоего сур-
рогата общих законов39. Но это ни в какой степени не
означает признания объективных закономерностей обще-
ственного развития. Р. Дж. Коллинвуд, М. Уайт и мно-
гие другие буржуазные историки решительно возражают
даже против условного моделирования «охватывающих»
(т. е. социологических и исторических) законов прошлого.
Наиболее радикально высказывается в этом смысле
М. Уайт, который пишет, что на вопрос, в чем сущность
исторического объяснения, следует ответить: подобных
объяснений нет 40.
Как уже отмечалось, объективные закономерности на-
ходят свое выражение прежде всего в активности пере-
довых общественных сил. Но эта активность предполагает
острейшую борьбу нового со старым. Борьба эта может
принимать различную форму и протекать в разных пло-
скостях. Это может быть непосредственная экономическая
борьба за «выживание» и укрепление нового, более пере-
дового уклада, возникшего в недрах определенной со-
циально-экономической формации. Столкновение новых и
старых социально-классовых сил часто проявляется в до-
статочно завуалированной форме, в виде противоборства
37 Ibid.
38 Ibid., S. 666.
39 См.: Gardiner Р. The Nature of Historical Explanation. Oxford,
1955.
40 White M. Foundation of Historical Knowledge.— In: Philosophy
and History. New York, 1963.
85
относительно абстрактных политических, философских
или религиозных доктрин.
Действие общесоциологического закона обязательного
соответствия производственных отношений уровню произ-
водительных сил в сочетании с действием другого, не
менее важного общесоциологического закона — закона
классовой борьбы в антагонистических формациях — опре-
деляет ведущую тенденцию развития общества и одно-
временно генеральное направление социального про-
гресса. При этом очевидно, что классовая борьба предпо-
лагает сопротивление со стороны реакционных социаль-
ных сил, представляющих исторически уходящие, изжив-
шие себя общественные отношения и порядки, идущему
на смену новому — прогрессивному. Социальный прогресс
в антагонистических формациях осуществляется в оже-
сточенном противоборстве нового со старым. «Без анта-
гонизма нет прогресса. Таков закон, которому цивилиза-
ция подчинялась до наших дней» 41. Исторический опыт
показывает, что борьба противоположных социальных сил
в течение известного времени может протекать с пере-
менным успехом. Закону-тенденции противостоит объ-
ективно существующая контртенденция, которая выра-
жает силу инерции старого, не желающего добровольно
уступить свое место новому.
Следует подчеркнуть, что не только общетеоретиче-
ские соображения, но и изучение хода всемирно-истори-
ческого процесса дают объективную основу для оптими-
стической оценки его перспектив. Те закономерности об-
щественного развития, которые реально действуют на всем
протяжении существования человеческого общества, позво-
ляют уверенно говорить о его поступательном движении.
Наличие объективных законов общественного разви-
тия открывает перспективу обоснованного прогнозирова-
ния исторического процесса. Прошлое человечества все
более отчетливо выступает не как аморфное нагроможде-
ние изолированных фактов и событий, а как движение
вперед — чрезвычайно сложное в своей внутренней проти-
воречивости, но все же поддающееся объяснению. Это
позволяет перебросить мост от прошлого к настоящему
и рассматривать сегодняшний день как продолжение вче-
рашнего. Таким образом, история как наука имеет воз-
можность выйти за строго очерченные рамки, отгоражи-
41 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 96.
86
вавшие ее от реальной жизни, й получить свое место в
кругу дисциплин, призванных помогать усилению обще-
ственной активности, содействовать пониманию задач не
только сегодняшнего, но и завтрашнего дня.
Противники марксизма гиперболизируют обилие про-
тиворечий, связанных с процессом становления коммуни-
стической формации. В действительности они не только
преувеличивают эти противоречия, но и не понимают их
смысла. «Противоречия всегда являются движущей силой
поступательного движения, в том числе и общественного
прогресса. Марксисты должны глубоко и конкретно изу-
чать реальные противоречия в самой действительности.
В то же время следует решительно бороться с мелкобур-
жуазной по своей природе тенденцией искусственного вы-
искивания противоречий. Мелкий буржуа, по выражению
Маркса, обожествляет противоречия, ибо он сам соткан
из противоречий» 42.
Современный этап коммунистического и социалисти-
ческого строительства вызывает к жизни целый комплекс
неизвестных ранее экономических, политических, соци-
альных и культурных проблем и явлений, которые рож-
даются в ходе становления нового мира. Это дает возмож-
ность впервые обнаруживать закономерности, присущие
именно зрелому социалистическому обществу, выявляю-
щие его специфику, но в то же время неразрывно свя-
занные с ранее известными более общими социологи-
ческими законами.
Рождение в одной части мира коммунистической фор-
мации показывает всему человечеству перспективу его
будущего развития. В то же время повседневная жизнь
содружества социалистических стран наглядно демонст-
рирует исключительную многоцветность исторического
процесса, направляемого общими закономерностями, по-
стоянно преломляющегося через призму особенного и
единичного.
* * *
Современная эпоха характеризуется неуклонным воз-
растанием международной роли и значения мирового со-
циализма, ослаблением капиталистической формации.
42 Федосеев П. Н. О состоянии исследований по актуальным про-
блемам общественных наук,— В кн.: О состоянии исследований
по актуальным проблемам общественных наук. М., 1975, с. 29.
87
Ё 1977 г. отмечалось 60-летие Великой Октябрьской со-
циалистической революции. Свыше 30 лет назад сложи-
лась мировая система социалистических государств. За
это время победивший передовой общественный строй вы-
рос и окреп. В полную силу действуют закономерности
социализма, первой фазы коммунистической формации.
Как было отмечено в докладе Л. И. Брежнева на
XXV съезде КПСС, постоянное сближение стран социали-
стического содружества выступает ныне как одна из за-
кономерностей общественного развития43. Исторический
путь, пройденный человечеством, подтверждает истинность
марксистско-ленинского учения о закономерностях исто-
рии, проверенного на практике.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФОРМАЦИИ
Наиболее важной сферой применения марксистско-
ленинского положения о закономерном движении общест-
ва, об объективных законах общественного развития явля-
ется теория прогрессивной смены социально-экономиче-
ских формаций. В этой сфере наиболее отчетливо и остро
выявляется противоположность и непримиримость мате-
риалистического и идеалистического понимания истории.
Это относится как к общему исходному положению (со-
циологическому закону) о поступательном движении
человечества и о последовательных ступенях его восхож-
дения от относительно более низких к более высоким фор-
мам организации общества, так и к признанию объектив-
ных закономерностей развития каждой определенной
социально-экономической формации.
Теория социально-экономических формаций — крае-
угольный камень материалистического понимания исто-
рии. Говоря об этом открытии К. Маркса, В. И. Ленин
отмечал, что «марксизм указал путь к всеобъемлющему,
всестороннему изучению процесса возникновения, разви-
тия и упадка общественно-экономических формаций,
рассматривая совокупность всех противоречивых тенден-
ций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и
производства различных классов общества, устраняя субъ-
ективизм и произвол в выборе отдельных «главенствую-
щих» идей или в толковании их, вскрывая корни без
43 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1975, с. 6.
88
исключения всех идей и всех различных тенденций в со-
стоянии материальных производительных сил» 44.
Повторяемость, наблюдаемая в ходе исторического
процесса, в сопоставимых обстоятельствах позволяет об-
наруживать и формулировать общие закономерности дви-
жения общества. «...Анализ материальных общественных
отношений,— писал В. И. Ленин,— сразу дал возможность
подметить повторяемость и правильность и обобщить по-
рядки разных стран в одно основное понятие обществен-
ной формации. Только такое обобщение и дало возмож-
ность перейти от описания (и оценки с точки зрения
идеала) общественных явлений к строго научному ана-
лизу их, выделяющему, скажем для примера то, что отли-
чает одну капиталистическую страну от другой, и иссле-
дующему то, что обще всем им»45. В. И. Ленин не
случайно буквально с первых шагов своей революционной
деятельности занялся теоретическим осмыслением суще-
ства исторического процесса, активно защищая и разви-
вая марксистское материалистическое понимание истории.
Произведение Ленина «Что такое «друзья народа» и
как они воюют против социал-демократов?» было написа-
но летом 1894 г. Важной особенностью этой одной из пер-
вых теоретических работ В. И. Ленина было сочетание
сокрушительной критики народнических концепций с по-
зитивным обоснованием марксистских взглядов. Именно
в данной работе Ленин раскрыл существо теории соци-
ально-экономических формаций и показал, что ход исто-
рии обусловлен действием объективных законов поступа-
тельного движения общества.
Прогрессивная смена социально-экономических форма-
ций — общесоциологическая закономерность, являющаяся
вместе с тем и основной исторической закономерностью.
Ее открытие превратило историю в объективную науку,
способную не только фиксировать или воспроизводить
конкретный ход развития общества, но и объяснять его.
Обнаружение того факта, что в истории человечества су-
ществуют вполне определенные большие ступени или эта-
пы меняющейся социально-экономической организации,
как правило охватывающие значительные периоды време-
ни и пространства, позволило приступить к выяснению
действия, в рамках данных конкретных ступеней, внут-
44 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 57—58.
45 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 137.
89
ренних пружин, обусловливающих их движение. Перед
исторической наукой открылась возможность исследовать
конкретные пути, по которым происходит закономерное
движение общества, восхождение от низших к более вы-
соким формам его организации.
Теоретическое рассмотрение глобального историче-
ского процесса предполагает анализ по преимуществу
наиболее общего, типического в развитии человечества с
учетом тех его конкретных форм, особенностей, наконец,
препятствий, которые возникают на пути его прогрессив-
ного движения.
Неравномерность и асинхронность общего поступатель-
ного движения общества связаны со многими обстоятель-
ствами как объективного, так и субъективного порядка.
На ранних ступенях своего развития человечество в боль-
шей степени зависело от сил природы и, следовательно,
особое значение приобретала природно-географическая
среда. С течением времени человечество постепенно осво-
бождалось от власти стихийных сил природы, училось
обуздывать их. Но тем не менее различные условия су-
ществования продолжают влиять на темпы поступатель-
ного развития общества, на характер производственной
деятельности, на процессы социальной дифференциации,
а затем и на формы классовой борьбы и на все другие
сопутствующие этому явления.
На всем протяжении существования человечества глав-
ным ориентиром для исследователя остаются те большие
ступени восходящего движения, которые образуют соци-
ально-экономические формации. Понятие «социально-эко-
номическая формация» отличается исключительным бо-
гатством содержания. Оно включает в себя прежде всего
определение той ступени экономического развития, кото-
рая достигнута человечеством. Сердцевиной понятия явля-
ется способ производства, выражающий определенную
степень соответствия («единства») господствующих про-
изводственных отношений уровню существующих и не-
прерывно развивающихся производительных сил. Вместе
с тем это понятие охватывает не только экономический
базис данного общества, но и сложнейшую категорию над-
стройки. Следовательно, социально-экономическая фор-
мация есть единство трех главных составных элементов:
1) производительных сил; 2) соответствующих им произ-
водственных отношений, образующих экономический
строй; 3) возникающей на их основе надстройки.
90
Каждая социально-экономическая формация представ-
ляет собой вполне определенную историческую ступень
в прогрессивном восхождении человечества от низших к
более высоким формам его существования. Вместе с тем
социально-экономическая формация воплощается в много-
образии форм конкретных социальных организмов, нахо-
дящихся на общем для них уровне исторического разви-
тия. Множественность тех реальных вариантов, в кото-
рых может выступать единая социально-экономическая
формация (например, разнообразие форм феодальных от-
ношений, сложившихся во многих европейских и азиат-
ских странах), позволяет говорить о ней как о «единстве
в многообразии». Но механистическое истолкование посту-
пательного движения человечества не совместимо с при-
знанием той важнейшей роли, которую играет конкретная
деятельность общественного человека, живая активность
народных масс. Отсюда со всей очевидностью вытекает и
неизбежность различий не только в специфических фор-
мах, но и в темпах единого всемирно-исторического про-
цесса.
В. И. Ленин указывал, что, объясняя строение и раз-
витие капиталистической формации исключительно про-
изводственными отношениями, К. Маркс «тем не менее
везде и постоянно прослеживал соответствующие этим
производственным отношениям надстройки, облекал скелет
плотью и кровью. Потому-то «Капитал» и имел такой ги-
гантский успех, что эта книга «немецкого экономиста»
показала читателю всю капиталистическую общественную
формацию как живую — с ее бытовыми сторонами, с фак-
тическим социальным проявлением присущего производ-
ственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной
политической надстройкой, охраняющей господство клас-
са капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равен-
ства и т. п., с буржуазными семейными отношениями» 4в.
Экономические отношения играют определяющую и,
следовательно, наиболее постоянную, устойчивую роль в
возникновении и развитии любой социально-экономиче-
ской формации. Свою основную идею о естественноисто-
рическом процессе развития общественно-экономических
формаций, отмечал В. И. Ленин, К. Маркс выработал
«посредством выделения из разных областей обществен-
ной жизни области экономической, посредством выделения
46 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 139.
91
из всех общественных отношений — отношений производ-
ственных, как основных, первоначальных, определяющих
все остальные отношения» 47. Однако следует также учи-
тывать, что «один и тот же экономический базис — один
и тот же со стороны основных условий — благодаря бес-
конечно разнообразным эмпирическим обстоятельствам,
естественным условиям, расовым отношениям, действую-
щим извне историческим влияниям и т. д.— может обна-
руживать в своем проявлении бесконечные вариации и
градации, которые возможно понять лишь при помощи
анализа этих эмпирически данных обстоятельств»48.
Было бы безусловно неправильно сводить понятие со-
циально-экономической формации только к способу про-
изводства. Само понятие «социально-экономическая
формация» глубоко динамично. Всякие попытки искусст-
венного отрыва тех или иных компонентов социально-
экономической формации от общего комплекса лишают
возможности рассматривать ее как единую систему, выра-
жающую определенную ступень или стадию в историче-
ском развитии общества. Наличие в этом единстве проти-
воречий и постоянной внутренней борьбы, являющейся
движущей силой развития формации, не может быть ос-
нованием для того, чтобы оспаривать ее системность, тес-
нейшую взаимосвязь различных компонентов. Совершен-
но неправомерно разрывать и тем более противопоставлять
ДРУГ другу экономическую и социальную природу фор-
мации.
Примером такого рода ошибок могут служить материа-
лы дискуссии, проходившей в 1971—1972 гг. на страни-
цах итальянского журнала «Критика марксиста» и фран-
цузского журнала «Пансэ», по вопросам теории социаль-
но-экономической формации. Итальянский марксист Э. Се-
рени подчеркивал динамизм социально-экономических
формаций и особенно активность надстройки. Он выдвинул
положение о том, что детерминизм общественного разви-
тия, обоснованный К. Марксом, обусловлен не только ба-
зисными экономическими, но и надстроечными фактора-
ми. Неоднолинейность в последовательной смене общест-
венных формаций, альтернативность развития присущих
им элементов объясняются, по мнению Э. Серени, много-
образием и переплетением внутренних и внешних факто-
47 Там же, с. 134.
48 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 25, ч. II., с. 354.
92
ров. В подтверждение своей позиции Э. Серени сослался
на В. И. Ленина, который раскрыл сущность социально-
экономической формации как единство базиса и надстрой-
ки, а также на итальянского марксиста А. Лабриолу.
Как известно, еще в конце прошлого века А. Лабрио-
ла писал: «Мысленно видим мы целостность и единство
общественной жизни. Сама экономика (я имею в виду
устройство реальной жизни, а не науку о ней) растворя-
ется в течении исторического процесса, чтобы появиться
затем в ряде морфологических стадий; в каждой из них
экономика составляет структуру, на которой покоится и
которой соответствует все остальное. Следовательно, речь
идет не о распространении так называемого экономиче-
ского фактора, абстрактным путем изолированного, на все
прочее, как это изображают наши противники; напротив,
речь идет главным образом о том, чтобы исторически по-
нять экономику и объяснить ее изменениями остальные
исторические изменения». Далее А. Лабриола говорил:
«История — это не только экономическая анатомия об-
щества, но вся совокупность явлений, которые облекают
и покрывают данную анатомию, включая многообразные
отражения их в фантазии...» 49.
Э. Серени выдвинул идею «модели социально-экономи-
ческой формации», главными составными элементами ко-
торой он считает, во-первых, основной экономический
закон господствующего в данной формации способа про-
изводства, во-вторых, лежащее в основе этого способа про-
изводства основное экономическое и социальное противо-
речие и, в-третьих, выход из этого основного противоре-
чия, необходимость перехода к другой формации, осуще-
ствляемого практикой общественной борьбы.
Э. Серени предложил переводить формулу Маркса
«okonomische Gesellschaftsformation» как «экономичес-
кая формация общества», что, по его мнению, в большей
степени отражает динамизм «общественного развития» 50.
Большинство полемизировавших с Э. Серени француз-
ских п итальянских авторов указывали, что у него нет
достаточно четкого представления о соотношении способа
производства с социально-экономической формацией как
конкретной исторической реальностью. Основной упрек,
49 Лабриола А. Очерки материалистического понимания истории.
М., 1960, с. 73.
50 Du Marx a Lenin: la categoria di «formatione economico-sociale».
Roma, 1971.
93
адресованный Серени, состоял в «недооценке» им главно-
го, т. е. экономического, фактора (Ж. Тексье, Г. Докуа,
Р. Грюэ, Д. Грасса и др.). Следует заметить, что многие
участники дискуссии сбивались на схоластический путь,
не учитывая диалектическую взаимозависимость базиса и
надстройки.
Французский автор Р. Геллисо выступил с предложе-
нием различать: 1) экономическую формацию, отражаю-
щую свойственный данному способу производства состав
основных антагонистических классов; 2) общественно-
экономическую формацию, раскрывающую переплетение
всех вообще классовых отношений, в том числе и унасле-
дованных от прошлого и порожденных неравномерным
развитием производительных сил; 3) общественную фор-
мацию, под которой понимаются формы общественной
организации, и 4) общественно-политическую формацию,
отражающую расстановку политических и социальных
сил, действующих в рамках государства. Другой фран-
цузский участник дискусспи — Ж. Тексье высказал мне-
ние о том, что существует потребность в трех понятиях:
«способ производства», «экономическая формация общест-
ва», под которой понимается ряд способов производства
(по-видимому, отражающих их уклады), и «обществен-
ная формация», характеризующая различные элементы,
возникшие на основе существующих производственных
отношений 51.
Если у Э. Серени некоторый крен делался в сторону
признания самостоятельности надстройки, то у большин-
ства его оппонентов имело место противопоставление по-
нятия «способ производства» социально-экономической
формации как целому. Французский автор Г. Докуа уп-
рекал Э. Серени в том, что у него якобы вообще отсут-
ствует основное для исторического материализма понятие
«способ производства». Г. Докуа высказался против раз-
личения «типичного» и «нетипичного» при определении
конкретных общественных процессов и явлений. По его
мнению, при таком различении смешиваются понятия
особенного и общего, в то время как всякий способ про-
изводства выступает особым образом во множестве част-
ных примеров, оставаясь верным общему типу. Г. Докуа
особенно подчеркивал, что во всякой социально-экономи-
ческой формации присутствуют элементы различных спо-
м Popovict Р. Esenta societatii studui de filozofie soziala. Bucure^ti,
1970.
94
собов производства. Он заявил, что, рассматривая способ
производства как «абстрактную реальность», но не как
модель, следует определить понятие общественно-эконо-
мической формации как «сочетание способов производст-
ва» 52. Близкую позицию занял итальянский участник
дискуссии В. Джерратана, который писал, что, учитывая
единство исторического и логического, общественно-эко-
номическую формацию можно определить как комбина-
цию различных способов производства и как форму пере-
хода от одного способа производства к другому53. Оба
упомянутых автора допускают ошибку, не выделяя в
каждой формации определяющего ее способа производ-
ства.
Согласно определению румынского историка П. Попо-
вичи, социально-экономическая формация не означает
ничего иного, кроме общества, находящегося на данном
этапе своего развития и характеризующегося определен-
ным типом производственных отношений, которые соот-
ветствуют определенному уровню развития производи-
тельных сил. Над ними возвышается вся надстройка в
разнообразных ее формах 54.
Польский историк Е. Топольский заявляет, что он не
пользуется термином «общественно-экономическая фор-
мация», а предпочитает говорить об «общественной фор-
мации», поскольку «общественное развитие равнозначно
всему развитию» 55. Вряд ли можно согласиться с такого
рода аргументацией, так как первоосновой всей истори-
ческой деятельности человека всегда остается экономика.
Дискуссии вокруг понятия социально-экономической
формации, независимо от их результатов,— свидетельство
многоплановости и теоретической сложности данной ка-
тегории.
Значительную роль для понимания теории социально-
экономических формаций сыграли исследования советско-
го ученого С. Д. Сказкипа. Он следующим образом оха-
рактеризовал движущие силы социально-экономических
формаций. В первобытнообщинной формации «эффектив-
ность немногочисленных примитивных орудий труда была
крайне низкой, поэтому заниматься производством про-
дуктов можно было лишь сообща. Простая кооперация
52 La JPensee, 1971, N 159.
53 Critica marxista, 1972, N 1, p. 63.
54 Ceretari filozofice. Bucure^ti, 1962, vol. 9, N 1, p. 23—40.
55 Topolski J. Metodologia historii, s. 266.
95
являлась прочной обязательной формой первобытнообщин-
ного производства. Общий труд вызвал общественную
собственность на средства производства и на продукты
производства, уравнительно распределявшиеся между
членами общины. Такова движущая сила возникновения
первобытнообщинного строя... Положение радикально
изменилось в результате развития производительных сил
и возникновения общественного разделения труда. Выде-
ление земледельческих и пастушеских племен — первое
крупное общественное разделение труда — привело к рос-
ту производительности труда в скотоводстве, земледелии,
домашнем ремесле и сделало возможным деление рабо-
чего дня на необходимое и прибавочное время. Вместе с
тем развитие производительных сил вызвало необходи-
мость в затратах все большего количества труда для про-
изводства различных продуктов. Возможность же произ-
водства и присвоения прибавочного продукта создала и
заинтересованность в использовании дополнительной ра-
бочей силы. Пленников стали превращать в рабов... Таким
образом, если движущей силой возникновения первобыт-
нообщинной формации является необходимость общего
труда, коллективного производства продуктов, то движу-
щей силой возникновения рабовладельческой формации
является необходимость создания и развития частного
производства с индивидуальным характером самого про-
цесса производства»5Р. В рабовладельческой формации
«индивидуальный характер процесса производства вступа-
ет в противоречие с рабовладельческой собственностью,
являющейся крупной собственностью. Это противоречие —
основное противоречие рабовладельческого способа произ-
водства... Движущей силой возникновения феодального
способа производства является необходимость дальнейшего
развития производительных сил путем совершенствования
индивидуального производства продуктов. Классовое деле-
ние общества, обеспечивающее усиление общественного
разделения труда, должно осуществиться в такой форме,
которая максимально соответствовала бы мелким орудиям
труда, индивидуальному характеру производства и созда-
вала бы заинтересованность в труде у работников». Появ-
ление капиталистической формации связано с тем, что
«мелкое, индивидуальное производство исчерпало все свои
потенциальные возможности... Следовательно, мелкое част-
58 Сказкин С. Д. Избранные труды по истории. М., 1973, с. 271—273.
96
ное хозяйство должно было быть заменено крупным пред-
приятием, а экспроприированные тем или иным способом
свободные производители превратиться в вольнонаемных
пролетариев» 57.
Значительный интерес для понимания проблемы пред-
ставляет коллективная работа историков Германской Де-
мократической Республики под редакцией Э. Энгельберта
и В. Кюттлера «Теория формаций и история» (Берлин,
1978). На основе обобщения опыта исторического иссле-
дования социально-экономических формаций в трудах
К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина авторы сосредо-
точили свое внимание на процессе становления и разви-
тия капиталистической формации в XIX—XX вв., уделяя
особое внимание ленинской теории социалистической ре-
волюции и вопросу о переходе от капитализма к комму-
низму.
Подводя итоги дискуссии среди марксистских ученых,
следует отметить прежде всего, что многоплановость по-
нятия «социально-экономическая формация» отражена
во многих высказываниях основоположников научного
коммунизма. «Каковы бы ни были общественные формы
производства,— писал К. Маркс,— рабочие и средства про-
изводства всегда остаются его факторами. Но находясь в
состоянии отделения друг от друга, и те и другие явля-
ются его факторами лишь в возможности. Для того чтобы
вообще производить, они должны соединиться. Тот особый
характер и способ, каким осуществляется это соединение,
отличает различные экономические эпохи общественного
строя» 58. К. Маркс отмечает, таким образом, что «харак-
тер и способ», т. е. конкретная система соединения, сцеп-
ления и взаимодействия важнейших элементов обществен-
ного производства, определяют их качественное различие.
Ф. Энгельс отмечает, что возникновение крупной зе-
мельной собственности было предопределено отчуждае-
мостью земли: «Аллодом создана была не только возмож-
ность. но и необходимость превращения первоначального
равенства земельных владений в его противоположность.
С момента установления аллода германцев на бывшей
римской территории он стал тем, чем уже давно была
лежавшая рядом с ним римская земельная собствен-
ность,— товаром. И таков уж неумолимый закон всех
57 Сказкин С. Д. Указ, соч., с. 275, 278.
58 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 24, с. 43—44.
4 Е. М. Жуков 97
обществ, покоящихся на товарном производстве и товар-
ном обмене, что распределение собственности делается в
них все более неравномерным, противоположность между
богатством и бедностью становится все резче и собствен-
ность все более концентрируется в немногих руках...
С того момента, как возник аллод, свободно отчуждаемая
земельная собственность, земельная собственность как
товар, возникновение крупной земельной собственности
стало лишь вопросом времени» 59.
Существенным фактором функционирования добуржу-
азных антагонистических формаций является внеэконо-
мическое принуждение, применяемое в отношении не-
посредственных производителей. Это наиболее ярко вы-
ражено в рабовладельческой формации. Раб работает
подневольно при помощи чужих орудий производства.
В отличие от него феодально-зависимый крестьянин ведет
«свое» хозяйство в качестве мелкого держателя земли.
Но эта относительная экономическая самостоятель-
ность феодально-зависимого земледельца непременно
«дополняется» внеэкономическим принуждением со сто-
роны феодала. «...Условием такой системы хозяйства яв-
ляется личная зависимость крестьянина от помещика.
Если бы помещик не имел прямой власти над личностью
крестьянина, то он не мог бы заставить работать на себя
человека, наделенного землей и ведущего свое хозяйст-
во» 60. Вместе с тем было бы неправомерно преувеличи-
вать роль внеэкономического принуждения вообще и в ус-
ловиях: господства феодальных отношений, в частности.
Нельзя ни недооценивать, ни переоценивать роль на-
силия в объективном естественноисторическом процессе.
Эта роль может быть различной. В определенных случаях
насилие способно играть революционную роль, когда оно,
по выражению К. Маркса, является повивальной бабкой
старого общества, беременного новым.
Но насилие не является вполне самостоятельным фак-
тором, не зависящим от экономических отношений. Разби-
вая претенциозные утверждения Е. Дюринга о приоритете
насилия, Ф. Энгельс подчеркивал: «Частная собственность
образуется повсюду в результате изменившихся отноше-
ний производства и обмена, в интересах повышения про-
изводства и развития обмена,— следовательно, по эконо-
59 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 497.
60 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 184—185.
98
мйческйм причинам. Насилие пе играет при этом никакой
роли» 61.
История знает случаи временного регрессивного дви-
жения в результате массового насилия, военного вторже-
ния и разрушения производительных сил, когда победив-
ший внешний агрессор являлся носителем более отсталых
общественных форм. «При всех завоеваниях,— указывал
К. Маркс,— возможен троякий исход. Народ-завоеватель
навязывает побежденным свой собственный способ произ-
водства (например, англичане в этом столетии в Ирлан-
дии, отчасти в Индии); или он оставляет старый способ
производства и довольствуется данью (например, турки
и римляне); или происходит взаимодействие, из которого
возникает нечто повое, некий синтез (отчасти при герман-
ских завоеваниях). Во всех случаях именно способ про-
изводства, будь то победителей, будь то побежденных,
будь то возникший из соединения обоих, определяет то
новое распределение, которое устанавливается. Хотя по-
следнее выступает как предпосылка для нового периода
производства, само оно опять-таки есть продукт произ-
водства — и не только исторического вообще, но опреде-
ленного исторического производства» 62.
Экономический детерминизм во всемирно-историческом
процессе проявляется преимущественно в крупномасш-
табном плане и не автоматически, а только в результате
активности больших масс людей, через их борьбу, в ходе
которой сталкиваются различные, часто противоположные
интересы и итоги которой в конечном счете выражают
магистральное направление прогрессивного движения об-
щества. Общее направление общественного развития не
избирается людьми произвольно, не зависит от их жела-
ний, а определяется в итоге процессом перехода от одно-
го уровня развития производительных сил к другому, от-
носительно более высокому. В. И. Ленин отмечал, что
«па деле цели человека порождены объективным миром и
предполагают его,— находят его как данное, наличное.
Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от
мира независимы («свобода»)» 63.
Процесс становления и развития социально-экономи-
ческих формаций одинаков в своих главных, наиболее су-
61 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 166.
62 Там же, т. 46, ч. I, с. 34.
63 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 171.
99
4*
щественных чертах. Развитие каждой из стран, проходя-
щих определенную стадию исторического развития, под-
чиняется общим законам. Способ производства определяет
суть общественно-экономической формации, свойственный
ей тип социальных отношений, принципы общественного
устройства, господствующую в обществе идеологию. При-
знавая это, материалистическое понимание истории дале-
ко от сведения единого по своей сущности исторического
процесса к одним и тем же формам его проявления.
Надстройка играет далеко не пассивную роль. Суще-
ственные изменения в ней не могут не оказывать влия-
ния на социально-экономическую формацию в целом.
Уже Ф. Энгельс установил, что отказ от признания само-
стоятельного исторического развития различных идеоло-
гических областей, играющих роль в истории, означал бы
отрицание всякой возможности их воздействия на исто-
рию. «В основе этого,— указывал он,— лежит шаблонное,
недиалектическое представление о причине и следствии
как о двух неизменно противостоящих друг другу полю-
сах, и абсолютно упускается из виду взаимодействие...
Историческое явление, коль скоро оно вызвано к жизни
причинами другого порядка, в конечном итоге экономиче-
скими... может оказывать обратное воздействие на окру-
жающую среду и даже на породившие его причины» е4.
Эти положения подтверждают безусловную необходимость
анализа и известной систематизации частных особенно-
стей надстройки.
Известные различия в рамках одной и той же антаго-
нистической общественно-экономической формации могут
быть обусловлены особенностями организации господст-
вующих классов, в том числе и структурой государствен-
ной власти. Например, может иметь значение теократи-
ческий характер добуржуазных государственных форм,
преобладающая в определенных случаях роль духовных
феодалов в сравнении со светскими. Как правило, подоб-
ного рода явления оказывают известное воздействие на
формы классовой борьбы.
Если обратиться к новейшей истории, то и в капита-
листической формации можно обнаружить объективные
признаки различных видов устройства общества. Доста-
точно сослаться, например, на то, что господство государ-
ственно-монополистических форм может сопровождаться
64 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 39, с. 84.
100
различными видами буржуазной диктатуры. Возьмем,
к примеру, фашистскую и нефашистскую разновидности
буржуазного господства. Фашизм со всеми его отврати-
тельными атрибутами представляет собой специфическую
форму, одну из форм господства буржуазии в современ-
ном капиталистическом обществе. Игнорирование разли-
чия форм буржуазной диктатуры может быть чревато серь-
езными политическими просчетами. Очевидно, что в лю-
бом научном анализе капиталистической формации нельзя
обойти характеристику фашизма как особой разновидно-
сти господства крупного капитала, сконцентрировавшего
в себе все наиболее отрицательные, преступные свойства
уходящего с исторической сцепы последнего эксплуата-
торского класса.
Вместе с тем нельзя игнорировать существенные раз-
личия в демократических формах буржуазного господст-
ва. Рабочему классу, трудящимся в капиталистических
странах приходится постоянно вести борьбу за обеспече-
ние и расширение своих прав в рамках буржуазно-демо-
кратического государства, против различных видов соци-
ально-классовой дискриминации, за обуздание наиболее
реакционных и агрессивных политических сил и за со-
здание собственной организации для защиты своих жиз-
ненных интересов.
Исторический опыт показывает, что в условиях гос-
подства государственно-монополистического капитализма
усиливается тенденция к политической реакции, к ущем-
лению элементарных прав трудящихся, завоеванных ра-
бочим классом в длительной борьбе. Это, естественно, обо-
стряет классовую борьбу, влечет за собой возникновение
широких антимонополистических коалиций, добивающих-
ся не только сохранения, но и возможного расширения
буржуазно-демократических свобод.
* * *
М. А. Барг, отмечая «все еще продолжающееся сме-
шение исторических закономерностей с общесоциологиче-
скими законами», видит основную познавательную задачу
истории как науки в том, «чтобы раскрыть, как при сте-
чении каких-то обстоятельств происходит действительная
реализация социологического закона» 65. Особую роль иг-
65 Барг М. А. Методологические вопросы исторической науки.—
В кн.: Очерки методологии познания социальных явлений. М.,
1970, с. 294.
101
рают «обратные связи», идущие от надстройки к базису.
«Именно этими связями создается при всей универсально-
сти социологических законов богатая палитра судеб от-
дельных народов. Речь идет здесь не только о степени
динамичности отдельных обществ, а о своеобразии по су-
ществу одних и тех же исторических процессов, об исто-
рической индивидуальности каждого народа» еб.
На протяжении мировой истории постоянно наблюда-
ются несовпадение и пестрота одновременно существовав-
ших социально-экономических форм. В условиях количе-
ственного преобладания доклассовых общественных отно-
шений па части пашей планеты возникали и развивались
в одном случае рабовладельческие, в другом — феодаль-
ные отношения. Во всех антагонистических формациях
присутствовали реликтовые виды более архаичных обще-
ственных отношений.
Догматически-доктрииерский подход к теории соци-
ально-экономических формаций недопустим. Следует
ясно представить себе, что если «химически чистых» про-
цессов не бывает в природе, то тем более они отсутствуют
в обществе. В. И. Лепин не раз подчеркивал, что «чи-
стых» процессов пе знает марксизм, как не знает их дей-
ствительная жизнь. В социально-экономических форма-
циях обычно присутствуют те или иные «инородные» эле-
менты; от их удельного веса зависит и уровень развития
данного типа господствующих отношений. «Разве феода-
лизм когда-либо соответствовал своему понятию? — спра-
шивал Ф. Энгельс в письме к К. Шмидту от 12 марта
1895 г.— Возникший в Западнофранкском королевстве,
развитый дальше в Нормандии норвежскими завоевате-
лями, усовершенствованный французскими норманнами
в Англии и Южной Италии, он больше всего приблизил-
ся к своему понятию в эфемерном Иерусалимском коро-
левстве, которое оставило после себя в «Иерусалимских
ассизах» наиболее классическое выражение феодального
порядка» 66 67.
Каждая социально-экономическая формация обладает
большим количеством разнообразных и несовпадающих
граней, которые необходимо учитывать.
Примером несовпадения тех конкретных форм, в ко-
торые воплощаются социально-экономические формации,
66 Там же.
67 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 39, с. 356.
102
могут служить античные и азиатские рабовладельческие
отношения: и те и другие обладали большой спецификой,
что дало известный повод для споров по вопросу о фор-
мационной принадлежности целых регионов. Подобного
рода дискуссии возникали и при рассмотрении истории
Византии (подвергался сомнению факт существования
византийского феодализма). Следует заметить, что было
бы нелогично ожидать совпадения форм конкретного воп-
лощения формационных систем при том разнообразии
географической, этнической и прочен среды, в которой
протекает развитие общества.
Феодализм, представлявший собой господствующий в
мире способ производства на протяжении по крайней
мере целого тысячелетия, отличался особенно большим
многообразием конкретных форм.
Не меньшее многообразие связано и с другими соци-
ально-экономическими системами.
Известно, сколь значительные конкретные различия
дает простое сопоставление капиталистических форм в
«классических» западных странах, хотя мало кто решится
оспаривать их общую формационную принадлежность.
Впутриформациоппые типологические особенности от-
дельных стран и регионов могут касаться как относитель-
ной степени полноты и зрелости капиталистических от-
ношений, так и паличия пережитков добуржуазных форм
или особенностей надстройки.
Специфические формы рабства и крепостничества дли-
тельное время находили себе место в рамках капитали-
стической формации.
В отличие от подавляющего большинства европейских
буржуазных государств вырвавшийся па передовые пози-
ции североамериканский капитализм практически не
знал пережиточных форм феодализма. Однако присутст-
вие рабовладельческих отношений па протяжении дли-
тельного периода в истории США, несомненно, оставило
свой след в социально-экономической структуре этой
страны. Было бы неверно отрицать это, как и элементы
расизма в современной американской истории. Тем не
мепее отсутствие феодальных рогаток на наиболее важ-
ном этапе становления капиталистических отношений
обеспечило США такие преимущества в сравнении с
большинством европейских буржуазных государств, ко-
торые позволили им догнать и перегнать в экономическом
отношении эти государства.
103
Несовпадение экономического, социально-политическо-
го и культурного уровней стран или регионов, более или
менее одновременно вступающих в общую стадию истори-
ческого процесса, обусловливает возникновение внутри-
формационных различий, затрагивающих прежде всего
надстройку, по иногда и базис.
Развитие производительных сил не может не отра-
жаться на общих темпах экономического развития, на
степени проявления объективных экономических законов,
присущих данной формации. А это в свою очередь созда-
ет условия для возникновения известных различий в фор-
мах исторического процесса.
Известные различия в рамках одной и той же анта-
гонистической социально-экономической формации могут
быть обусловлены особенностями классовой борьбы или
организации господствующих классов.
Некоторые авторы, пишущие по вопросам теории со-
циально-экономических формаций, утверждают, что кон-
кретно-исторический процесс настолько многообразен, что
нельзя довольствоваться пятичленной формулой последо-
вательной смены формаций: первобытнообщинный строй,
рабовладельчество, феодализм, капитализм, коммунизм.
Ссылаются, в частности, на «многоликость» феодализма,
на наличие существенных различий в формах рабовла-
дельческих отношений в различных регионах и т. д.
Некоторые историки-востоковеды склонны защищать
концепцию существования так называемого «азиатского
способа производства» как особой социально-экономиче-
ской формации. В 1965 г. в Институте востоковедения
Академии наук СССР состоялось обсуждение проблемы
«азиатского способа производства»68. Было бы неверно
оспаривать, что в трудах основоположников научного
коммунизма присутствует термин «азиатский способ про-
изводства» 69. Тем не менее мы не находим в них такого
развернутого раскрытия этого термина, которое позволи-
ло бы, во-первых, дать точную качественную характери-
стику «азиатского способа производства» именно как са-
68 Материалы дискуссии см.: Общее и особенное в историческом
развитии стран Востока. М., 1966. О последующем обсуждении
проблемы см.: Никифоров В. Н. Восток и всемирная история.
М., 1976.
69 Тер-Акопян Н. Б. Развитие взглядов Маркса и Энгельса на
азиатский способ производства и земледельческую общину.—
Народы Азии и Африки, 1965, № 2, 3.
104
мостоятелъной социально-экономической формации и,
во-вторых, наметить пространственно-временную конкрет-
ную его локализацию. Дискуссии по этому вопросу кон-
центрировались по преимуществу вокруг толкования от-
дельных высказываний классиков марксизма. Возникаю-
щие время от времени споры вокруг существования
«азиатского способа производства» как особой социаль-
но-экономической формации не приводили до сих пор к
осязаемым результатам. При этом научных доказательств
в пользу существования особой «азиатской» формации до
сих пор пе было представлено. Вместе с тем наличие тех
или иных особенностей («азиатских» форм) обществен-
ной организации пе оспаривается большинством маркси-
стских исследователей.
Следует заметить, что среди сторонников существова-
ния «азиатского способа производства» как особой соци-
ально-экономической формации нет единства. Одни
склонны находить эту формацию при переходе к классо-
вому обществу и, следовательно, считать ее первой анта-
гонистической формацией. Другие полагают, что парал-
лельно с рабовладельческой формацией па Западе суще-
ствовала азиатская формация на Востоке, основанная на
эксплуатации общинников государством. Наконец, тре-
тьи ищут «азиатский способ производства» в «новое вре-
мя», т. е. после XVI в., в Индии и в Китае. Можно со-
гласиться с В. Н. Никифоровым, который отмечает, что
последняя точка зрения настолько противоречит твердо
установленным историческим фактам, что ее можно не
принимать во внимание. «То общее, что объединяет сто-
ронников азиатской формации, что дает им силу и вы-
звало самую потребность в дискуссии,— это неудовлетво-
ренность существующим в нашей литературе представле-
нием о рабовладельческом обществе» 70. Большинство не-
посредственных производителей в «рабовладельческих
государствах древности» составляли не рабы, а земле-
дельцы-общинники, эксплуатируемые деспотическим го-
сударством. Аналогичное положение существовало и в
некоторых странах, которые принято относить к «ранне-
му феодализму».
Венгерский востоковед Ф. Тёкеи высказал ряд поло-
жений, которые отчасти сближают его с теми, кто скло-
70 Никифоров В. Н. Концепция азиатского способа производства и
современная советская историография.— В кн.: Общее и осо-
бенное в историческом развитии стран Востока, с. 23.
105
ncii видеть в «азиатском способе производства» одпу из
фаз, точнее, последнюю фазу разложения первобытнооб-
щинного строя. По мнению Ф. Тёкеи, процесс складыва-
ния классового общества (которое основывается на эксп-
луатации непосредственного производителя слоем или
классом государственных чиновников) осложняется Кон-
сервацией общинной собственности и пережиточными
формами патриархальных отношений. Именно это делает
весьма неясными и трудноразличимыми конкретные клас-
совые различия. Поскольку Ф. Тёкеи исходит из того, что
именно в рамках первобытного общества происходит вы-
деление повой социальной верхушки, речь идет, по-види-
мому, о специфической форме разложения первобытнооб-
щинного строя 71.
Один из сторонников «азиатского способа производст-
ва» — М. Годелье выдвинул тезис о том, что Энгельс яко-
бы игнорировал развитие неевропейских обществ и стро-
ил свою концепцию происхождения семьи, частной собст-
венности и государства исключительно на европейском
материале. М. Годелье полагает, что поэтому вне поля
марксистского анализа остались судьбы азиатских и дру-
гих неевропейских стран. Он сетует, что противники тео-
рии «азиатского способа производства» склонны, как он
выразился, к «опасному эмпиризму», к собиранию и ак-
кумуляции бесчисленных, пе базирующихся па гипотезах
п теориях фактов.
Несостоятельность этих утверждений очевидна. Вся-
кий человек, знакомый с трудами Ф. Энгельса, легко убе-
дится в том, что его никак невозможно упрекать в «евро-
поцентризме». Равным образом странно выглядят сето-
вания М. Годелье на то, что историки стремятся к анали-
зу конкретных фактов для того, чтобы определить свое
отношение к «азиатскому способу производства». В дан-
ном случае без «эмпиризма» обойтись невозможно.
Серьезные возражения вызывает и его тезис о том, что
«труд как простая и исключительно экономическая ак-
тивность» не существует в рамках способов производства,
предшествовавших капиталистическому способу производ-
ства. Родственные связи в рамках той или иной общины,
по мнению М. Годелье, приобретая и выполняя «полити-
ческие функции», а также «идеологические функции»
71 Тёкеи Ф. К теории общественных формаций. М., 1975, с. 58—59.
106
обучения, воспитания и передачи ценностей последующим
поколениям, функционируют так же, как элементы — со-
ставные части производственных отношений, а следова-
тельно, как элементы базиса общества. Родственные от-
ношения являются многофункциональными, что придает
им характер «господствующих отношений в жизни обще-
ства».
Хочет того М. Годелье пли нет, но его концепция сни-
мает вопрос о классах и классовой борьбе в первичных ан-
тагонистических обществах, уводит от понимания суще-
ства имущественных отношений. М. Годелье утверждает,
что в той степени, в которой эксплуататоры и эксплуа-
тируемые разделяют одну и ту же идеологию, явления
господства и подчинения оказываются скрытыми для глаз
как эксплуататоров, так и эксплуатируемых. Ио если все
же существуют хотя бы скрытые формы эксплуатации, то
они не могут появиться при отсутствии экономической
значимости труда, как это утверждает М. Годелье72.
Главный порок концепции М. Годелье состоит в том,
что он вообще пытается отрицать экономическую основу
любого социального организма, в данном случае обществ,
предшествовавших капиталистическому строю. Отрица-
ние роли труда как решающего фактора существования
всякого человеческого общества, в том числе и докапи-
талистических формаций, не совместимо с материалисти-
ческим пониманием истории. Грубой ошибкой является
также утверждение, будто при феодализме политическая
власть опирается не на могущество материального богат-
ства, а выступает как атрибут определенного сословия,
призванного «от природы» властвовать.
Абсолютизация внеэкономических методов принужде-
ния, попытка оторвать эти методы от реальных экономи-
ческих отношений опровергаются богатым историческим
материалом.
Нужно со всей определенностью сказать, что многие
утверждения М. Годелье находятся в русле типичных для
западной историографии усилий «доказать» непримени-
мость основных категорий исторического материализма к
докапиталистическим формациям.
72 Godelier М. Anthropologie et economic, une anthropologie econo-
mique est-elle, possible? — In: Un domaine conteste: 1’anthropolo-
gie economique, Paris; La Haye., 1974, p. 311—312.
107
Вопрос о том, существовала ли особая «азиатская»
социально-экономическая формация, относится прежде
всего к сфере конкретных исторических исследований.
Советский ученый Э. Н. Лооне с полным основанием пи-
шет: «Считать, что наличие определенных общих черт в
разных странах, у разных пародов дает нам право выде-
лять их в отдельную формацию или же отрицать за этими
общими чертами права служить основанием применения
понятия «формация»,— вопрос не философский, а истори-
ческий» 73. И далее: «Существование того или иного спо-
соба производства открывается эмпирически. Философия
и методология могут лишь ставить вопрос, применяется
ли понятие «формация» во всех случаях одинаково
(и указать на логическую противоречивость в случае
обнаружения неодинакового употребления термина), или
же существуют ли у ученых определенные процедуры для
выяснения существования денотата применяемого ими
термина» 74.
Не закрывая возможностей для того, чтобы вернуть-
ся к рассмотрению проблемы существования еще одной
социально-экономической формации, если появится но-
вый и достаточно убедительный фактический материал,
пока следует исходить из традиционной «пятичленной»
формулы при перечислении социально-экономических
формаций.
Нельзя согласиться и с встречающимися попытками
представить рабовладельческие и феодальные отношения
в виде одной, единой социально-экономической форма-
ции. Это безусловно противоречит имеющемуся богатому
историческому материалу. Феодализм в отличие от рабо-
владельческой системы всюду выступает как более высо-
кая форма общественной организации, имеющая свои
принципиальные особенности. Важнейшая из них состоит
в том, что при феодализме возникает возможность изве-
стной имущественной дифференциации основного эксп-
луатируемого производительного класса — крестьянства,
создаются некоторые предпосылки для возникновения
элементов будущих, более прогрессивных общественных
отношений.
73 Лооне Э. Н. Методологические заметки о теории общественно-
экономических формаций.—Учен. зап. Тарт, ун-та, вып. 225.
Труды по философии, т. XII, 1969, с. 147—148.
74 Там же.
108
В попытке представить докапиталистические классо-
вые общества как единое целое не только игнори-
руются существенные различия между рабством и фео-
дальной зависимостью, но и как бы смазывается то
общее — эксплуатация человека человеком,— что связы-
вает их с капитализмом и сближает все три антагонисти-
ческие формации независимо от различия способов, кото-
рыми эта эксплуатация осуществляется.
Противники «пятичленной формулы» чаще всего ссы-
лаются на то, что конкретно-исторический материал не
дает во всех случаях достаточно четкой картины наличия
общих признаков, всех атрибутов какой-либо из пяти со-
циально-экономических формаций. Однако не следует за-
бывать о том, что история изобилует «стертыми» формами
социально-экономических отношений, присущих тому или
иному типу организации общества. Иногда это зависит
от временного «сосуществования» укладов — реликтов
ушедшей социально-экономической формации с более пе-
редовыми производственными отношениями, с новым, гла-
венствующим укладом, который представляет способ про-
изводства, определяющий формационную принадлежность
данного общества.
Во всех случаях необходимо учитывать, что каждая
социально-экономическая формация — живой развиваю-
щийся организм, переживающий естественные стадии
возникновения, роста, достижения зрелости, а затем и
упадка.
Вполне возможно и естественно несовпадение (не толь-
ко во времени, но и в пространстве) конкретных форм
формационного воплощения.
Проблема формационных переходов и преобразований,
т. е. проблема социальной революции, интенсивно разра-
батывается в марксистской науке75. Историк обязан ви-
деть качественные различия между старыми, отживающи-
ми и новыми, возникающими общественными формами.
Переходные общества могут отличаться весьма слож-
ной внутренней структурой (множественностью укладов),
но определяющим элементом является развивающийся и
ведущий.
Классики марксизма считали необходимым тщатель-
ное изучение остатков различных форм общественной
75 Этой проблеме посвящен раздел данной книги — «Социальная
революция».
109
организации, в том числе и отживших, для того чтобы
иметь возможность теоретической реконструкции истори-
чески преодоленных социально-экономических формаций,
предшествовавших данной.
Историк из ГДР В. Кюттлер полагает, что в процессе
разработки учения о социально-экономических формациях
К. Маркс показал три различных аспекта решения дан-
ной проблемы. Первый аспект был сформулирован
К. Марксом в 1859 г.: формации различаются по тому, ка-
кие системообразующие производственные отношения
преобладают в каждой из них. Второй аспект, отражен-
ный в «Капитале»: формации рассматриваются в их от-
ношении к капитализму как сохранившиеся пережитки
или обломки предшествующих капитализму форм. Третий
аспект: формации перечисляются по основным типам соб-
ственности на средства производства.
В. Кюттлер пишет: «Именно взаимосогласованное ис-
пользование трех очерченных выше аспектов или изме-
рений, в которых может быть рассмотрено развитие фор-
маций, существенно помогает решить основную проблему
исторического изучения общественных формаций, их по-
следовательности и смены: только таким образом могут
быть всесторонне поняты узловые пункты исторического
прогресса и в то же время учтен тот вклад, который ви
все эпохи внесли в прогресс человечества различные стра-
ны, регионы и народы» 76.
Многообразие конкретного исторического процесса, бо-
гатство оттенков, которое выявляется при анализе обще-
ственно-экономических формаций, исключительно велики.
Порой это создает для исследователя известные трудно-
сти. Так, например, до сих лор идут споры о характере
общественного строя в Древней Индии. Феодальные от-
ношения в ряде азиатских стран и в Западной Европе
отнюдь не во всем совпадают. Однако частные особенно-
сти единого и закономерного процесса не отменяют дей-
ствия общих закономерностей, присущих той или иной
формации в целом.
Изучение конкретных особенностей каждой отдель-
Hoii формации — дело соответствующих специалистов.
Однако прежде всего необходимо решить более общую за-
дачу — рассмотреть, насколько обоснованны выделение
76 Geschichtsmetodologische Aspekte der Kategorie Gesellschafts*
formation. Berlin, 1974, S. 32.
110
различных форм одной и той же ступени исторического
развития и их группировка. Иначе говоря, нужно опреде-
лить объективные причины, обусловливающие неодинако-
вость, разнообразие форм, в которых протекают единые
и общие для данной формации закономерные социально-
экономические процессы.
Изучать определенную общественно-экономическую
формацию можно как в пространственном (типологиче-
ском) разрезе, когда рассматриваются устойчивые формы
и различия, присущие тому или иному региону на всем
протяжении существования данной формации, так и во
времени, когда речь идет о стадиальных различиях, ха-
рактеризующих разновременность становления и созре-
вания одной и той же формации.
Первое, что необходимо иметь в виду при подходе к
данной проблеме,— это неравномерность и асинхронность
всемирно-исторического процесса. Отдельные народы и
регионы, даже целые континенты в разное время прохо-
дят одни и те же ступени или стадии. Несовпадение хро-
нологических рамок, определяющих грани возникновения
и дальнейшего бытия отдельных общественно-экономиче-
ских формаций, нередко приводит к одновременному су-
ществованию различных формаций. Однако содержание
каждой исторической эпохи определяет не это многообра-
зие социальных форм, а появившиеся и развивающиеся
«ростки нового» — наиболее передовые общественные от-
ношения, даже если они возникли первоначально в ка-
кой-либо одной стране. Именно они определяют основную
тенденцию прогрессивного движения общества. Одновре-
менное существование различных формаций неизбежно
связано с их взаимодействием.
Внешняя среда может оказывать тормозящее или, на-
оборот, стимулирующее воздействие на народы или регио-
ны, относящиеся к одной формации. Такого рода воздей-
ствие может привести к изменению конкретных форм и
темпов движения общества. Взаимодействие различных
формаций представляет собой самостоятельный и немало-
важный предмет исследования* Исторический спор о пре-
восходстве одной формации над другой решался и решает-
ся в конечном счете сопоставлением их экономической
эффективности, способности удовлетворять материальные
и духовные запросы людей.
Всемирно-исторический опыт подтверждает немалое
влияние па внутриформационные процессы внешних по-
111
литических и идеологических факторов. Достаточно упо-
мянуть о влиянии так называемых мировых религий —
христианства, ислама, буддизма.
На разных ступенях развития общества, иначе говоря,
в различных социально-экономических формациях на пер-
вое место выдвигаются неодинаковые, несовпадающие
факторы, определяющие неравномерность исторического
процесса. Так, в частности, чем более примитивными яв-
ляются формы организации общества (первобытнообщин-
ный строй, рабовладельческое общество, феодальное об-
щество), тем большее значение имеет воздействие естест-
венно-природной географической среды. Народы, оказав-
шиеся в сравнительно благоприятных природных услови-
ях, обладают возможностью более быстрого развития про-
изводительных сил, чем другие, иногда даже соседние,
народы, лишенные подобных преимуществ. Достаточно
сравнить, например, население стран Средиземноморского
бассейна и удаленные от моря народы Африканского кон-
тинента. Естественно, что это обстоятельство усиливает
неравномерность всеобщего исторического процесса и в
конечном счете серьезно влияет на форму складываю-
щихся общественных отношений.
Немаловажное значение имеет и этнический фактор.
Гомогенный или гетерогенный состав населения опреде-
ленного региона часто оказывает влияние на ход, форму,
темпы развития социально-экономических процессов, со-
здает неравные, неодинаковые условия для вызревания
одних и тех же общественных явлений. Этническое един-
ство может быть связано с известными преимуществами
в том ограниченном смысле, что в некоторых случаях
оно уменьшает количество внутренних конфликтов, во-
зникающих в данной социальной среде.
Важной теоретической проблемой, связанной с внут-
ренней модификацией социально-экономических форма-
ций, в особенности в антагонистических обществах, яв-
ляется вопрос о так называемом синтезе. Обширный кон-
кретно-исторический материал указывает на то, что при
переходе от низших форм организации общества к более
высоким возможны два пути.
Первый путь — самостоятельное, сравнительно изоли-
рованное от всяких внешних влияний вызревание усло-
вий для перехода данного общества от одной формации к
другой, более высокой. Поскольку это неминуемо сопря-
жено с острейшими социальными конфликтами, ниспро-
112
вержением господства одних классов другими, даппый
путь безусловно является революционным. Но отличи-
тельной чертой этого пути является изменение социаль-
но-экономического строя в соответствии с развитием его
внутренних противоречий без дополнительных стимули-
рующих факторов внешнего порядка. Стало быть, можно
предположить, что в этом случае налицо наиболее «чи-
стые» формы революционной смены социально-экономиче-
ских формаций. В качестве примера можно сослаться на
Японию, которая в силу своего сравнительно изолирован-
ного географического положения в течение многих веков
фактически не подвергалась глубоким внешним влияни-
ям. Это обеспечило, в частности, ее этническое единство,
но главное состоит в том, что важнейшие социально-эко-
номические процессы в этой стране развивались совер-
шенно независимо от того, что происходило на Азиатском
континенте.
Второй путь — синтетический. Суть его заключается
во взаимодействии и конечном слиянии отдельных про-
грессивных элементов, возникавших еще в недрах отми-
рающей формации, с внешними новыми факторами, вы-
зревающими в радикально изменившихся социально-эко-
номических условиях. Основное содержание синтеза —
переход к новой формации в результате столкновения
данного общества с внешней средой. Следствием подобно-
го столкновения может быть как возникновение переход-
ных форм, так и торжество более передовых обществен-
ных отношений, с той или иной степенью сохранения и
использования некоторых «подходящих» элементов старо-
го строя.
Внутреннее развитие стран или регионов, относящихся
к одной формации, в отдельных случаях может иметь та-
кие особенности, которые способны породить внутрифор-
мационные различия, затрагивающие не только надстрой-
ку, но и базис (хотя и в ограниченной степени), посколь-
ку экономические отношения являются определяющими
по отношению к формации в целом.
Такого рода различия могут возникнуть в результате
несовпадения уровня экономического, социально-полити-
ческого и культурного развития стран или регионов, бо-
лее или менее единовременно вступающих в общую фор-
мационную стадию исторического процесса.
Различия в уровне производительных сил не могут не
влиять не только на общие темпы экономического разви-
113
Тйя, по и на полноту использования объективных эконо-
мических законов, присущих данной формации, что в
свою очередь создает условия для известной модифика-
ции исторического процесса.
В некоторых случаях существующие в исходный мо-
мент сравнительно второстепенные особенности хозяйст-
венной и политической организации, быта и культуры
способны не только сохраняться, но даже возрастать с те-
чением времени в такой мере, что обусловливают возник-
новение особых типов в рамках единой формации. Одна-
ко гораздо чаще происходит обратный процесс — посте-
пенное нивелирование изначальных особенностей их ис-
торического развития.
Различия в рамках одной и той же социально-эконо-
мической формации могут быть вызваны особенностями
внутренней организации господствующих классов, в том
числе и структурой государственной власти.
Если обратиться к новейшей истории, характеризую-
щейся сосуществованием и борьбой двух противополож-
ных социально-экономических систем — капиталистиче-
ской формации и находящейся в первой фазе коммунисти-
ческой формации, то и здесь мы можем обнаружить
объективные основания для выделения внутриформаци-
онпых типов или видов организации общества. Доста-
точно сослаться, например, на то, что господство государ-
ственно-монополистического капитализма, свойственное
современной империалистической стадии буржуазного об-
щества, может осуществляться в двух принципиально
различных государственных формах, дающих основания
для далеко не формальной классификации,— фашистский
и нефашистский тип буржуазной диктатуры.
Различные формы политического, экономического и
культурного взаимодействия регионов или стран, пред-
ставляющих разные общественно-экономические форма-
ции, в значительной мере определяются характером са-
мих этих формаций.
Антагонистическим формациям органически присуща
тенденция к экспансии, к насильственному распростра-
нению свойственных им форм эксплуатации. Таким обра-
зом, история антагонистических формаций — в значитель-
ной мере история войн. Короткие периоды мирного со-
существования классово антагонистических обществ пе
означали прекращения борьбы между ними, были, как
правило, результатом временного равновесия сил и ис-
114
пользовались для подготовки к следующему туру воору-
женных столкновений.
В прошлом лучшие умы человечества могли только
мечтать о «вечном мире», о прекращении истребительных
войн, уничтожавших плоды созидательного труда, разру-
шавших бесценные памятники культуры и искусства.
Сущность общественных отношений, характерных для
предшествовавших социализму антагонистических обще-
ственно-экономических формаций, порождала объектив-
ные условия, при которых агрессивные войны были по-
стоянны и неизбежны. Рабовладельческая формация вооб-
ще не могла существовать без захватнических войн, со-
провождавшихся жестокой охотой на людей. Феодальные
междоусобицы были «нормой» политических взаимоотно-
шений европейского классического средневековья. Что же
касается крупных азиатских деспотий, то их острое со-
перничество систематически принимало характер длитель-
ных кровавых походов. Капиталистическая формация
буквально на всех этапах своего развития порождала
войны. Так . называемыми торговыми войнами и в особен-
ности колониальными, захватническими войнами были
отмечены уже самые первые шаги сформировавшегося
буржуазного общества. Лишь сравнительно небольшая
часть военных акций буржуазии носила прогрессивный
характер, будучи направлена против государств, являв-
шихся оплотом феодальной реакции. И то эти войны, на-
чинавшиеся как оборонительные и прогрессивные, срав-
нительно быстро переходили в свою противоположность.
Эта трансформация в полной мере соответствовала эксп-
луататорской сущности буржуазного строя. Классики
марксизма не раз приводили в пример наполеоновские
войны, которые начинались как оборонительные дейст-
вия Французской республики против феодальных коали-
ций тогдашней Европы, но так и не смогли принять ос-
вободительный характер, а, напротив, превратились в аг-
рессивные и захватнические войны, целиком отвечавшие
хищническим интересам крупной французской буржуа-
зии. Франко-прусская война 1870—1871 гг. служит дру-
гим примером того, как прогрессивная сама по себе зада-
ча объединения Германии, чему противодействовала бо-
напартистская Франция, обернулась захватнической вой-
ной, в которой вырос и укрепился прусско-германский
милитаризм, оказавший прямую поддержку французской
115
контрреволюционной буржуазии в разгроме героической
Парижской коммуны.
Переход капитализма в монополистическую стадию
умножил агрессивность империалистической буржуазии.
Наряду с многочисленными «локальными» войнами чело-
вечество оказалось ввергнутым в пучину мировых войн.
Вторая мировая война по количеству жертв и по масшта-
бам разрушений не имела себе равных во всей предшест-
вующей истории человечества.
Однако вторая мировая война возникла в новой, ко-
ренным образом изменившейся исторической обстановке,
когда капитализм перестал быть безраздельно господст-
вующей социально-экономической системой. В ходе вто-
рой мировой войны было блестяще продемонстрировано
не только морально-политическое, но и военно-экономи-
ческое превосходство социализма над капитализмом.
Благодаря этому человечество было спасено от смертель-
ной угрозы фашистского порабощения. В результате
разгрома фашизма во второй мировой войне от капитали-
стической системы отпали страны, ставшие на путь со-
циалистического развития. Вместе с Советским государ-
ством они образовали успешно развивающуюся мировую
систему социализма. Это само по себе наглядно показало
всю глубину неизлечимого кризиса, поразившего капита-
листическую формацию. И хотя капитализм еще относи-
тельно силен и нельзя ставить вопрос о его автоматиче-
ской гибели, острейшие противоречия буржуазного обще-
ства неуклонно подтачивают его одряхлевший организм.
Капиталистическое общество не в состоянии обеспечить
подавляющее большинство людей ни постоянным трудом,
ни подлинным равноправием, ни перспективами на бу-
дущее.
Это означает, что в рамках капиталистической форма-
ции уже не могут быть разрешены выдвигаемые жизнью
острейшие социальные проблемы. Разрешение крупных
задач, имеющих общечеловеческое значение, ложится на
плечи растущей коммунистической формации. Нельзя не
отметить при этом, что исторический опыт показал глу-
бокую гуманистическую природу социализма.
Исторический материал показывает, что крупномасш-
табные завоевания являлись постоянным источником де-
формации господствовавших социально-экономических от-
ношений. В зависимости от конкретных условий они
чаще всего служили тормозом прогрессивного развития
116
общества, хотя в отдельных случаях могли выступать и
как стимуляторы такого развития. Завоевательным вой-
нам в истории крайне редко можно приписать даже огра-
ниченную позитивную роль. Другое дело — те освободи-
тельные войны, которые велись носителями более пере-
довых социально-экономических отношений против
сковывавших эти отношения отсталых политических си-
стем. Такого рода войны, несомненно, способствовали со-
циальному прогрессу. Социальный прогресс мог проявить-
ся и иногда действительно проявлялся в возникновении
переходных форм к новой социально-экономической фор-
мации, открывающих перспективу более быстрого разви-
тия производительных сил.
Только возникновение новых, принципиально противо-
положных всем антагонистическим формациям социали-
стических общественных отношений — первой фазы ком-
мунистической формации — открывает путь к устране-
нию войн из жизни общества.
Исключительно важное значение имеют вопросы ста-
новления коммунистической формации, ее первой фазы —
социализма. «Теперь мы знаем не только теоретически,—
говорил товарищ Л. И. Брежнев,— но убедились и прак-
тически, что путь к социализму, его главные черты опре-
деляются общими закономерностями, которые присущи
развитию всех социалистических стран. Знаем мы также
и то, что действие общих закономерностей проявляется в
различных формах, отвечающих конкретным историче-
ским условиям, национальным особенностям» 77. Единст-
во закономерностей, общих для всех социалистических
стран, не исключает известного различия форм их про-
явления.
При исследовании сущности и конкретных форм со-
циалистического строительства следует прежде всего ис-
ходить из объективных данных, характеризующих состоя-
ние производительных сил, экономического базиса и
надстройки.
Исходные уровни стран, вступивших на путь социа-
лизма, существенно различаются. В Германской Демо-
кратической Республике, например, производственно-тех-
нические предпосылки социалистического строительства
существовали ранее. Совершенно иное положение было
77 Брежнев Л. И. Ленинским курсом. М., 1973, т. 3, с. 197.
117
в Монгольской Народной Республике, где промышленно-
сти вообще пе существовало.
Разница в уровне промышленного развития в свою
очередь предполагает неодинаковый удельный вес в обще-
стве главного субъекта социалистической революции —
рабочего класса. Степень организованности, концентра-
ции, сознательности рабочего класса не может пе оказы-
вать воздействие на прогресс в данной стране.
Хотя социалистическому строю присущи высокие тем-
пы разития, различные исходные уровни стран, образую-
щих социалистическую систему, обусловили вполне кон-
кретные различия в формах проведения и в темпах осу-
ществления всей суммы социалистических преобразова-
ний в экономической и в культурной сферах. Необходи-
мые исторические этапы развития социалистических
стран в силу этого не совпадают по времени, хотя сами
эти этапы носят обязательный характер, будучи проявле-
нием общих закономерностей построения нового, социа-
листического общества.
Конкретные социально-экономические различия стран,
вступивших на путь социализма, определяют прежде все-
го разные темпы революционных преобразований. Раз-
ница в социально-экономических уровнях, при которых в
этих странах началась социалистическая революция, мо-
жет быть настолько велика, что требуется весьма продол-
жительное время для их выравнивания.
В СССР построено развитое социалистическое обще-
ство, ряд других социалистических стран приблизились к
этой стадии. Вместе с тем сохраняются еще и конкретные
различия между отдельными странами в степени завер-
шенности экономических, социальных и культурных про-
цессов строительства социализма.
Эти примеры показывают, что подлинно исторический
подход, учитывающий этапы, периоды социально-эконо-
мического развития, имеет под собой объективную осно-
ву и должен строго соблюдаться при изучении социали-
стических стран.
Частные особенности развития отдельных стран социа-
лизма не противоречат общим закономерностям строи-
тельства социализма и коммунизма, которые едины для
всех‘социалистических стран.
Социализм, коммунизм в корне отличны от антагони-
стических, основанных на эксплуатации человека чело-
веком социально-экономических формаций. Это относится
118
пе только к природе социализма и коммунизма, по и К
условиям их строительства. Социализм — первая фаза
коммунистической формации — складывается не стихий-
но. Передовой общественный класс впервые в мировой
истории сознательно, планомерно строит новые общест-
венные отношения — как базис, так и надстройку. Уста-
новление диктатуры пролетариата, являясь исходным мо-
ментом социалистической революции, кладет начало дли-
тельному процессу планового строительства новой эконо-
мики и культуры, преобразованию всей общественной
структуры, изменению психологии, образа жизни и жиз-
ненного уровня населения.
Несмотря па существенные различия в уровнях соци-
ально-экономического развития стран, входящих в социа-
листическую систему, для них характерна — и это убеди-
тельно подтверждает исторический опыт — активнейшая,
ведущая роль политической надстройки, которая была
создана в ходе социалистической революции и которая в
решающей степени обеспечивает необходимые условия
для формирования и упрочения нового базиса, совершен-
ствования социалистических общественных отношений.
Диктатура пролетариата, в какой бы конкретной фор-
ме опа ни выступала,— непременное условие успешного
строительства социализма. Там, где рабочий класс и его
партия как революционный .авангард, руководствующий-
ся марксистско-ленинской теорией, полностью использу-
ют все те возможности, которые предоставляет диктатура
пролетариата для строительства социализма,— там обе-
спечивается его победа. В. И. Ленин неоднократно упо-
треблял формулу «Политика есть концентрированное вы-
ражение экономики». Поскольку социалистический базис
создается после перехода политической власти в руки ра-
бочего класса, политика диктатуры пролетариата приоб-
ретает решающее значение для обеспечения строительст-
ва социализма. По выражению В. И. Ленина, «политика
пе может не иметь первенства над экономикой. Рассуж-
дать иначе, значит забывать азбуку марксизма» 78. Ле-
нинский подход к анализу политики решительно проти-
востоит всем и всяким формам ее волюнтаристского ис-
толкования, игнорированию объективных экономических
законов, абсолютизации насилия в революционном про-
цессе.
78 Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 42, с. 278.
119
В условиях строительства социализма и коммунизма
диалектическое единство экономики и политики выступа-
ет исключительно рельефно. Экономические процессы —
и тем более социальные и культурные процессы — пере-
стают носить при социализма стихийный характер.
Важнейшее значение приобретает сознательное, плано-
мерное регулирование развития общества на базе исполь-
зования познанных объективных закономерностей. Про-
цесс экономической интеграции социалистических стран,
выражающий объективные потребности эпохи, базирую-
щийся на принципах социалистического интернациона-
лизма, способствует преодолению разрыва между уровня-
ми социально-экономического развития отдельных стран,
их гармоничному и эффективному сотрудничеству.
Существующие различия между социалистическими
странами не затрагивают существа социалистических об-
щественных отношений. Было бы грубой ошибкой преуве-
личивать и абсолютизировать частные различия в рамках
первой фазы коммунистической формации.
Неравномерность развития общества и связанная с
ней асинхронность равнозначных исторических процессов
и явлений — величина переменная, конкретно определяе-
мая историческими условиями. По мере дальнейшего ро-
ста и укрепления в международном масштабе социали-
стических общественных отношений будет преодолевать-
ся и неравномерность развития общества, унаследованная
от предшествующих стадий социального развития.
В современную историческую эпоху — эпоху победы
и становления коммунистической формации — отчетливо
выявилась возможность при определенных условиях для
стран с добуржуазными отношениями миновать капита-
лизм как ступень социально-экономического развития и
через определенные переходные этапы перейти к более
высокому типу общественных отношений — социалисти-
ческим.
120
СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
История человечества буквально наполнена революци-
онными выступлениями разного масштаба и значения.
В каждую историческую эпоху формируются соответст-
вующие ей специфические черты революционных выступ-
лений, гражданских, национально-освободительных войн,
а также агрессивных акций, направленных на их подавле-
ние. Для того чтобы разобраться в конкретном характере
революционных выступлений, необходимо прежде всего
сопоставить их с конкретной эпохой, с особенностями
данной исторической ситуации. Ученым постоянно при-
ходится иметь дело с противоречивыми фактами, относя-
щимися к тем или иным революционным действиям.
Иногда революционные по внешнему виду выступления
оказываются на деле беспринципной борьбой за власть
тех или иных группировок господствующих классов. Хо-
рошо известна тенденция облекать отнюдь не революци-
онные выступления в революционные одежды, широко
использовать демагогические лозунги, искажающие и за-
мазывающие суть происходящих событий.
На XIV Международном конгрессе историков в Сан-
Франциско (1975 г.) выявились разногласия в понимании
самого термина «революция». Развернутая классифика-
ция революций может быть осуществлена только на осно-
ве тщательного конкретного изучения прежде всего круп-
номасштабных революционных выступлений масс (по
соответствующим историческим эпохам), а затем путем
детального рассмотрения бесчисленного количества эмпи-
рических обстоятельств, обусловивших то или иное
выступление. Следует руководствоваться только одним
общим правилом: нельзя считать революционными
выступлениями те, в которых не участвуют достаточно
широкие массы населения. Выявление побуждений этих
масс, их действительной роли в движении дает ключ к
пониманию событий. Надо также ясно давать себе отчет
в том, что не всякие революционные выступления имеют
положительное значение в смысле содействия социально-
му прогрессу.
Исторические примеры свидетельствуют даже о воз-
можности превращения первоначально прогрессивных
движений в реакционные, и наоборот. Диалектический
процесс развития революционного движения весьма сло-
жен, соотношение между его составными элементами
способно изменяться.
121
Особая задача исторической науки состоит в разработ-
ке типологической характеристики революций, относя-
щихся к определенной исторической эпохе. Это могут
быть революционные выступления рабов, закабаляемого
свободного населения, а также крупные революционные
действия, известные в истории под именем крестьянских
войн. Заслуживает специального изучения серия буржу-
азных революций начиная от мануфактурного периода
капитализма и вплоть до закрепления капиталистических
общественных отношений. Самостоятельная глава в про-
грессивной борьбе человечества за лучшее будущее — ре-
волюционные выступления рабочего класса. Наконец, вы-
сшую стадию революционной борьбы составляют социа-
листические революции.
Но во всей этой сложнейшей и разветвленной системе
революций, которые были и остаются основным выраже-
нием прогрессивной активности народных масс, необходи-
мо выделить события, ставшие крупными вехами посту-
пательного движения человечества. Речь идет о револю-
циях, изменяющих господствующий способ производства,
приводящих к смене социально-экономических формаций.
Именно эту категорию революций, занимающих самое вы-
сокое положение в иерархии всех революционных выступ-
лений, принято называть социальными революциями.
Социальная революция — процесс восхождения от
одной социально-экономической формации к другой.
М. А. Селезнев различает три аспекта этого термина:
«а) социальная революция в самом широком смысле сло-
ва есть переход от низшей формации к высшей; б) со-
циальная революция как общее, как идеальный прогрес-
сивный скачок, как процесс перехода от одной формации
к другой находит свое конкретное воплощение в много-
образии единичных, отдельных социальных револю-
ций; в) социальная революция в полном объеме должна
включать в себя прогрессивный скачок в развитии произ-
водительных сил, производственных отношений и над-
стройки» 79.
Социальные революции—«локомотивы истории», упо-
требляя выражение К. Маркса, возвещающие победу но-
вых социально-экономических отношений пад старыми.
Они выходят за локальные рамки, образуют узловые мо-
менты общемирового исторического процесса и, следова-
79 Селезнев М. Л. Социальная революция. М., 1971, с. 252,
122
тельпо, одинаково важны для попимаппя исторических
судеб всех народов на всех континентах.
Социальные революции — важнейшее, решающее ус-
ловие. прогрессивного движения человечества. Переход
общества от одной социально-экономической формации к
другой не может происходить эволюционным путем, он
требует революционного переворота.
Рассмотрим некоторые суждения по данному вопросу.
У советского антиковеда С. Л. Утченко мы находим рас-
ширительное понимание социальной революции, которое
выходит за рамки представления о пей как о переходе от
одной социально-экономической формации к другой. «Под
социальной революцией мы должны понимать не только
ту революцию, которая наносит главный, решающий удар
отживающей формации,— что разумеется само собой, но
и те революции, которые или еще только подготовляют
этот удар, или, наоборот, доводят его до логического
конца» 80. При такой постановке вопроса несколько сти-
раются качественные различия между видами и формами
революционной активности, предшествующей смене со-
циально-экономической формации. Можно было бы согла-
ситься с мнением о том, что на определенном этапе де-
градации господствующих социально-экономических от-
ношений возникает длительная кризисная обстановка
(нечто вроде затяжной революционной ситуации), в ко-
торой созревают и учащаются вспышки революционных
выступлений, предшествующих и в известной мере под-
готавливающих социальный переворот. Но и в этом слу-
чае социальная революция сохраняет свою качественную
определенность.
Не вполне точен также и другой тезис С. Л. Утчен-
ко, свидетельствующий о расширительном истолкова-
нии понятия «социальная революция»: «Каждая социаль-
ная революция в своем итоге неизбежно вызывает изме-
нения в расстановке и соотношении классовых сил,
вызывает переход политической власти если не к новым
классам, то во всяком случае к новым фракциям господ-
ствующего класса» 81. Из этого положения неизбежно
следует вывод о существовании огромного количества со-
циальных революций. Однако революционные выступле-
80 Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965,
с. 28.
81 Там же, с. 29.
123
ния, имевшие своим непосредственным результатом те
или иные передвижения в правящей верхушке, смену
фракций одних и тех же господствующих классов и не
затрагивающие основ социально-классовой структуры
общества, никак нельзя квалифицировать как социальные
революции. Исторические примеры говорят о том, что та-
кого рода революции, ограниченные рамками известных
изменений в политической надстройке, во многих случаях
не только не расшатывали, а, напротив, временно укреп-
ляли господствующие социально-экономические отноше-
ния. Это происходило, например, в тех случаях, когда на
смену явно политически несостоятельным, открыто кор-
румпированным элементам правящей верхушки приходи-
ли другие группировки господствующего класса, отли-
чавшиеся большей гибкостью, способностью к политиче-
скому маневрированию и т. п.
Конечно, нельзя рассматривать социальные революции
ни как единообразный, ни как единовременный акт.
Процесс революционного перехода от одной социально-
экономической формации к другой включает в себя ко-
ренные политические, экономические и идеологические
перемены, формы и темпы осуществления которых не мо-
гут быть одинаковыми. Это определяется глубокими
качественными различиями формаций. Смена социально-
экономических формаций представляет собой объектив-
ный и в конечном счете детерминированный процесс. Од-
нако она не осуществляется автоматически. Социальные
революции — кульминация активности народных масс.
Роль народных масс как творцов истории наиболее на-
глядно проявляется именно во время социальных рево-
люций. Как раз в эти периоды отчетливо выступает ве-
дущее значение передовых общественных сил, классов и
партий, формулирующих насущные требования широких
общественных слоев и направляющих их на борьбу за
удовлетворение этих требований.
Социальные революции всегда представляют собой не-
посредственный результат конкретной борьбы противопо-
ложных социальных сил.
Соотношение этих сил и определяет как длительность,
так и исход борьбы. В. И. Ленин подчеркивал, что «марк-
сизм отличается от всех других социалистических теорий
замечательным соединением полной научной трезвости в
анализе объективного положения вещей и объективного
124
хода эволюции с самым решительным признанием значе-
ния революционной энергии, революционного творчества,
революционной инициативы масс,— а также, конечно, от-
дельных личностей, групп, организаций, партий, умею-
щих нащупать и реализовать связь с теми или иными
классами» 82. Здесь он с предельной ясностью выразил
идею диалектического взаимодействия, взаимообусловлен-
ности объективного и субъективного моментов в револю-
ционном процессе.
Нельзя не признать справедливость положения
В. Г. Афанасьева о необходимости учитывать подвиж-
ность границ между понятиями «объективные условия»
и «субъективный фактор»: «то, что в общеистматовском
плане выступает как субъект, субъективный фактор,
в той или иной конкретной сфере общественной жизни
может выступать в качестве объекта, объективных ус-
ловий» 83.
На всем протяжении истории человечества субъектив-
ный фактор социальных революций непрерывно изменял-
ся. Это отражалось не только на содержании, но и на
формах революционного процесса. В одних случаях он
выступал в виде цепи внутренне связанных между собой,
но внешне самостоятельных революционных выступле-
ний, охватывающих сравнительно большой период вре-
мени. На его протяжении происходили разрушение от-
мирающих социально-экономических отношений и замена
их новыми, более передовыми. В других случаях уходящая
с исторической сцены формация подвергалась таким силь-
ным ударам, что уступала свое место в относительно
короткие исторические сроки. При самом большом размахе
революционной активности масс конкретная степень уча-
стия в революции различных категорий и прослоек
населения не может быть одинаковой. Наряду с аван-
гардом — меньшинством, выступающим как наиболее
сознательный и целеустремленный субъективный фактор
социальной революции, в качестве ее ударной силы могут
выступать и такие социальные слои, которые действуют
преимущественно стихийно и не всегда отчетливо пред-
ставляют себе конкретные цели борьбы. Однако без этой
стихийной ударной силы революции были бы обречены
на поражение.
82 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 16, с. 23.
83 Афанасьев В. Г. Научное управление обществом. М., 1968.
с. 117.
125
Поскольку всякая социальная революция паправлспа
па ликвидацию господствующих политических и эконо-
мических отношений, оиа неизбежно наталкивается на
отчаянное сопротивление со стороны находящихся у
власти реакционных сил, отстаивающих старые отноше-
ния.
Требуется большая концентрация усилий и направ-
ление всех средств борьбы на преодоление этого сопро-
тивления. Лишь при перевесе революционных элементов
может быть обеспечена их победа.
Вместе с тем почти во всякой социальной революции
в движение вовлекаются такие случайные и неустой-
чивые общественные прослойки, которые оказываются
лишь временными и крайне ненадежными «попутчика-
ми». Необходимо постоянно учитывать, что в революцион-
ном процессе в качестве наступающей и обороняющейся
силы участвуют не только основные классы данного об-
щества. Они составляют главное содержание социального
антагонизма. Но и неосновные классы, равно как и раз-
личные общественные прослойки, нередко выступающие
на политической арене со своими «частными» требова-
ниями, способны иногда влиять на общий ход движения.
Своеобразная идеологическая оболочка их политической
позиции может временно даже заслонять суть основного
революционного процесса. Различное сочетание участвую-
щих в борьбе разнородных социальных сил в значитель-
ной степени определяет и формы революционного движе-
ния.
Многообразие и большая усложненность конкретных
процессов, сопровождающих социальную революцию, по-
будила некоторых авторов выдвинуть идею ее искусствен-
ного моделирования. Нам представляется, однако, что
моделирование применительно к динамичным ти-
пам общественных явлений, в частности к социальным
революциям, не отвечает задачам выяснения частных осо-
бенностей этих явлений. Моделирование предполагает
искусственное создание определенных условий существова-
ния данного феномена и не может учесть всей сложности
его реального функционирования. К тому же неизбежно
модель воссоздает эти условия в статике, а не в движении,
что вступает в непримиримое противоречие с самим суще-
ством исторического познания, исходящего из динамизма
объективно существующих исторических фактов.
126
Первой социальной революцией в истории человечест-
ва был переход от бесклассового общества к классовому.
Долгий и мучительный процесс разделения общества на
классы протекал в такой форме, которая совершенно не-
адекватна привычному представлению о революции.
В острейшей борьбе, сопровождающей процесс разруше-
ния первобытнообщинного строя и закабаления значи-
тельной части населения выделявшейся социальной вер-
хушкой, разумеется, нет и не может быть «революционе-
ров» в общепринятом смысле этого слова. По мнению
А. И. Першица, А. Л. Монгайта и В. П. Алексеева, с вы-
явлением негативной роли разлагавшихся первобытнооб-
щинных производственных отношений, искусственного
торможения ими роста производительных сил «обще-
ственные силы, которые выступали за ликвидацию об-
щинной собственности на средства производства и замену
ее частной собственностью, за ликвидацию родо-племен-
пого общественного управления и замену его государст-
венно-политическим управлением, т. е. за коренные про-
грессивные преобразования общественной структуры,
несомненно, являлись революционными силами». На ста-
дии разложения первобытнообщинного строя определен-
ная часть самих общинников была экономически заинте-
ресована в обособлении, в переходе от родовых связей
к территориальным, в превращении родовой общины в
соседскую84. Таким образом, не только выделившаяся
эксплуататорская верхушка, но и значительно более ши-
рокие социальные слои выступили за разрушение арха-
ичного родо-племенного строя. Разумеется, это не мог-
ло означать какого-либо сознательного противопостав-
ления родовому строю антагонистических классовых от-
ношений.
Кризис первобытного общества продолжался длитель-
ное время. Исследование источников по истории архаич-
ной Греции особенно убедительно свидетельствует о том,
что появление товарно-денежных отношений, несомненно,
подрывало первобытнообщинные порядки. Ф. Энгельс
отметил, что реформа Солона, предусматривавшая уни-
чтожение закладных на земельные участки и запреще-
ние долговых обязательств, ставивших должников в раб-
84 Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П. История первобыт-
нообщинного общества. М., 1968, с. 159.
127
скую зависимость от кредиторов, была явно направлена
на консервацию первобытной общины 85.
Но никакие реформы не могли предотвратить разло-
жения первобытного общества. «Все культурные народы
начинают с общей собственности на землю. У всех наро-
дов, перешагнувших уже через известную ступень перво-
бытного состояния, эта общая собственность становится
в ходе развития земледелия оковами для производства.
Она уничтожается, подвергается отрицанию и, после
более или менее долгих промежуточных стадий, превра-
щается в частную собственность»86. Это замечание
Ф. Энгельса имеет важнейшее значение для понимания
экономического содержания той первой в истории со-
циальной революции, которая привела к возникновению
классово антагонистического общества.
В какой бы форме ни возникало это общество — как
рабовладельческое или как феодальное, его основой ста-
новится частная собственность с теми или иными спе-
цифическими особенностями. Необходимо со всей опре-
деленностью отмежеваться от попыток отрицать част-
нособственническую природу феодальных отношений,
которые якобы определяются личностными связями и тем
самым как бы выключаются из решающей сферы эконо-
мического детерминизма.
При всем своеобразии перехода человечества от при-
митивного бесклассового общества к обществу антагони-
стическому нельзя отрицать, что имела место грандиоз-
ная по своим последствиям социальная революция,
знаменующая решительный шаг вперед по пути общест-
венного прогресса, преодоления застоя, расширяющая
сферу приложения человеческого труда (хотя и подне-
вольного) и тем самым открывающая больший простор
для дальнейшего развития производительных сил.
Социальные революции, знаменующие становление
феодальной формации на руинах рабовладельческой си-
стемы отношений или в результате распада первобытно-
общинного строя, имеют свои особенности. В этой связи
особый интерес представляет эволюция общины. В исто-
рической литературе употребление категории «община»
приобрело чрезвычайно широкий, можно сказать, уни-
85 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 115.
88 Маркс К., Энгельс Ф, Соч. 2-е изд., т. 20, с. 142.
128
версальный характер. Устойчивостью общины объясня-
ются не только более или менее удачные попытки
крестьянства отстоять известную часть своих прав от
феодалов, но и повлиять на формирование новых, буржу-
азных общественных отношений, в известном смысле
даже модифицировать эти отношения.
С другой стороны, хорошо известны длительные уси-
лия теоретиков русского народничества усмотреть в рос-
сийской крестьянской общине зародышевую форму социа-
листических отношений, хотя исторический опыт показал
иллюзорность подобных предположений. Ленин на огром-
ном конкретно-историческом материале раскрыл неиз-
бежный процесс капиталистического разъедания общины.
Некоторые идеологи азиатских и африканских стран рас-
сматривают общину не в ее историческом развитии, а как
нечто постоянное, незыблемое, носящее порой прямо-
таки мистический характер. Аргументация, основанная
на преувеличении устойчивости общинной структуры,
часто встречается и в рассуждепиях сторонников сущест-
вования самостоятельного «азиатского способа произ-
водства».
Разумеется, было бы неправильно не только пол-
ностью игнорировать роль общины в историческом про-
цессе, но и приуменьшать ее значение. Однако решающее
значение для всякого исторического исследования, свя-
занного с характеристикой общины, имеет конкретно-
исторический подход. Община нигде не оставалась неиз-
менной, она возникала, эволюционировала под воздейст-
вием тех или иных внутренних и внешних условий и,
наконец, исчезала. Всякое преувеличенние роли или тем
более идеализация общины ведут к серьезному искажению
исторического процесса.
Иногда ссылаются на тот факт, что община (хотя и
в различных формах) присутствует во всех известных со-
циально-экономических формациях. Но практически речь
идет о наличии рудиментарных остатков некоторых ар-
хаических и социальных институтов, не более.
В пределах рабовладельческой формации при ее раз-
ложении еще не возникает новый способ производства.
Однако отдельные элементы общественных отношений,
отличных от рабовладельческих, появляются сравнитель-
но рано. Этому способствует то обстоятельство, что в ра-
бовладельческом обществе социальный антагонизм не
ограничивался отношением раб — рабовладелец. Громад-
5 Е. М. Жуков
129
ное значение имел конфликт между крупной и мелкой
земельной собственностью. В этом конфликте господст-
вующему классу рабовладельцев, как правило, представ-
лявшему именно крупное землевладение, противостоял
обширный слой мелких земледельцев, юридически сво-
бодных, но систематически подвергавшихся различным
видам давления со стороны владельцев латифундий.
Кризис рабовладельческих отношений, который в ос-
новном предопределялся низкой производительностью
труда рабов, повлек за собой ряд хотя и противоречивых,
но взаимосвязанных процессов. Хозяйство свободных мел-
ких земледельцев при всей своей относительной слабости
оказалось сравнительно более производительным, хотя и
жестоко страдало от политической монополии крупных
землевладельцев, закрепленной сословным делением об-
щества. Владельцы латифундий, стремясь повысить рен-
табельность своего хозяйства, все чаще стали прибегать
к сочетанию принудительного малоэффективного рабского
труда с использованием более выгодного труда различных
групп свободных и полусвободных земледельцев, доби-
ваясь установления различных форм их зависимости.
В некоторых случаях рабовладельцы шли на предостав-
ление рабам известной хозяйственной инициативы на зем-
лях, принадлежащих господам. Это привело к сближению
социального положения рабов и тех свободных, которые
находились в той или иной зависимости от крупных зем-
левладельцев. В конечном итоге происходил крайне за-
медленный и противоречивый процесс кристаллизации в
недрах рабовладельческого общества таких видов экс-
плуатации, которые уже «не типичны» для данного об-
щества и могут рассматриваться как прототип будущих
феодальных отношений.
Историк-марксист из ГДР И. Херманн, рассматривая
роль народных масс в истории первых антагонистических
формаций, полагает, что, хотя и нельзя говорить о «рево-
люции рабов и колонов, сокрушившей рабовладельческий
строй», все же длительная борьба народных масс способ-
ствовала расширению сферы существования хозяйств
свободного и полусвободного сельского населения. Таким
образом происходило наступление на позиции господст-
вующего класса, создавались предпосылки для ликвида-
ции рабовладельческой формации. Подъем массовых на-
родных движений, подчеркивает И. Херманн, часто имел
место в окраинных областях, на периферии рабовладель-
130
ческой империи. Именно эти окраины в результате мас-
совых движений начинали играть важнейшую роль в
дальнейшем развитии прогрессивного исторического про-
цесса 87.
Несмотря на возникновение объективных предпосы-
лок для революционного перехода от рабовладельческой
формации к феодальной, такой переход не мог происхо-
дить и не происходил автоматически. Существует крыла-
тая фраза о том, что с концом рабовладельческой форма-
ции гибнут оба класса — рабов и рабовладельцев. Нельзя
понимать это выражение буквально. Речь идет о слож-
ном процессе возникновения новой классовой структуры.
Безусловно, некоторая часть прежнего господствующего
класса трансформируется в феодалов. Появляется и но-
вый обширный класс зависимого крестьянства. Естест-
венно, что он образуется из основной массы непосредст-
венных производителей, которая была «унаследована» от
предыдущей формации. Изменение сословной структуры
нового общества закрепляет происшедший революцион-
ный процесс.
Процесс перехода от одной антагонистической со-
циально-экономической формации к другой неизменно
сопровождался громадными жертвами, жестокими стра-
даниями широких народных масс. Становление рабовла-
дельческого способа производства было немыслимо без
организации целой системы работорговли.
Феодальная социально-экономическая формация, хотя
и основывалась на несколько менее жестоких формах экс-
плуатации, на всем протяжении своего существования
дает картину острейшей классовой борьбы и беспощад-
ного подавления всяких форм протеста основной массы
непосредственных производителей. Яркие страницы 24-й
главы первого тома «Капитала» Маркса посвящены ха-
рактеристике тех бесчеловечных методов, при помощи
которых происходило так называемое первоначальное
накопление капитала. Капитализм — тогдашний носитель
социального прогресса — совершал свой выход на миро-
вую арену на костях огромного числа безымянных жертв.
Ни одна из общественно-экономических формаций не
может возникнуть раньше, чем будут исчерпаны объек-
87 См. вступительную статью И. Херманна в кн.: Die Rolle der
Volksmassen in der Geschichte der vorkapitalistischen Geselschafts-
formationen/Hrsg. J. Hermann, I. Sellnow. Berlin, 1975.
131
5*
тивные условия прогрессивного развития предшествую-
щей ей формации. Разумеется, речь идет о всемирно-
историческом процессе, а не о локализованной истории,
т. е. истории, ограниченной рамками какого-либо опре-
деленного региона.
Хотя рабовладельческое общество было первой анта-
гонистической классовой формацией, но не все народы
прошли данную стадию. Феодальные отношения возни-
кали иногда непосредственно на развалинах архаичного
родо-племенного бесклассового общества. Однако это не
было нарушением принципа исторической последователь-
ности смены формаций. Феодальные отношения безуслов-
но не могли появиться и не появлялись до того, как в
ходе всемирно-исторического процесса с достаточной яс-
ностью выявилась несостоятельность рабовладельческих
отношений, бесперспективность первой антагонистиче-
ской, рабовладельческой формации. Германские племена,
сыгравшие немаловажную роль в крушении рабовладель-
ческой Римской империи, смогли перейти непосредствен-
но к феодализму только потому и именно потому, что к
моменту становления у германцев классовых отношений
рабовладельческое общество исторически себя исчерпало
во всемирном масштабе.
Феодальная формация просуществовала, занимая гос-
подствующее положение в мире, на протяжении более
чем тысячелетнего периода. Несмотря на сравнительно
ранние признаки разложения феодальных отношений,
чему способствовало зарождение и развитие капиталисти-
ческих элементов в недрах феодального строя, револю-
ционная замена феодальной формации потребовала дли-
тельной борьбы.
Социальная революция, утвердившая капиталистиче-
ский строй, не была единовременным актом. В. И. Ленин
писал, что о завершении буржуазно-демократической ре-
волюции можно говорить и в широком и в узком смысле.
Если употреблять этот термин в широком смысле, то
«под ним разумеют решение объективных исторических
задач буржуазной революции, «завершение» ее, т. е.
устранение самой почвы, способной родить буржуазную
революцию, завершение всего цикла буржуазных револю-
ций. В этом смысле, например, во Франции буржуазно-
демократическая революция завершена была лишь
1871 годом (а начата в 1789 г.). Если же употребляют
слово в узком смысле, то имеют в виду революцию от-
132
дельную, одну из буржуазных революций, одну из «волй>>,
если хотите, которая бьет старый режим, но не добивает
его, не устраняет почвы для следующих буржуазных
революций. В этом смысле революция 1848 года в Гер-
мании была «завершена» в 1850 году или в 50-х годах,
нисколько не устранив этим почвы для революционного
подъема 60-х годов. Революция 1789 года во Франции
была «завершена», скажем, в 1794 году, нисколько не
устранив этим почвы для революций 1830, 1848 годов» 88.
В силу неравномерности всемирно-исторического раз-
вития революционный процесс, связанный со сменой со-
циально-экономических формаций, протекает не едино-
временно, а в виде цикла революций или «волн» револю-
ций, употребляя выражение Ленина. Они различаются
между собой разной степенью интенсивности, определяе-
мой конкретными историческими условиями. Завершение
цикла буржуазных революций, как можно заключить из
приведенных слов Ленина, происходит лишь тогда, ког-
да полностью решены их задачи, т. е. когда окончатель-
но сложились все компоненты капиталистической соци-
ально-экономической формации.
Утверждение господства буржуазии в результате наи-
более радикальной французской буржуазной революции
конца XVIII в. уничтожило феодальный строй, но еще
не создало вполне зрелых экономических форм нового,
капиталистического общества. Для этого потребовался
новый цикл революций, каждая из которых независимо
от своих непосредственных мотивов способствовала тем
или иным сдвигам в развитии буржуазного строя. Завер-
шение цикла буржуазных революций во Франции, т. е.
полное созревание капиталистического общества, совпа-
дает по времени с выходом на политическую арену неиз-
бежного спутника и антипода буржуазии — рабочего
класса.
Социальные революции представляют собой качест-
венный скачок в развитии общества, отделяющий одну
социально-экономическую формацию от другой. «Исто-
рический опыт социальных революций, включая опыт
социалистических революций,— замечает Ю. А. Кра-
син,— показывает, что нет «чистых» форм скачка. Мир-
ные и немирные формы, постепенность и перерывы по-
степенности, эволюция и коренная качественная пере-
88 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 19, с. 246—247.
133
стройка общественных отношений, реформы и револю-
ционная ломка — это моменты, черты, стороны, присущие
в той или иной пропорции любой революции. От различ-
ного соотношения, от характера связей этих элементов и
зависит конкретная форма революционного процесса» 8Э.
Однако скачок не означает уничтожения непрерывно-
сти развития общества. Социальные революции, означаю-
щие переход от одной социально-экономической форма-
ции к другой, нельзя рассматривать как сплошное отри-
цание всех без исключения составных элементов сменяе-
мой формации. Радикально меняется способ производства
и соответствующая ему система социально-экономиче-
ских отношений. Политическая власть переходит в руки
новых общественных сил. Но материальные средства су-
ществования людей, такие, как орудия труда и связан-
ные с ними технические навыки, продолжают существо-
вать. Это относится ко многим сторонам не только мате-
риальной, но и духовной культуры. Революционная
смена социально-экономических формаций не могла бы
составлять основу общего прогрессивного движения об-
щества, если бы означала тотальное отрицание или, тем
более, уничтожение материальных и духовных ценностей,
оставшихся от прошлого. Разумеется, конкретный харак-
тер социальной революции и утверждаемой ею новой
формации целиком и полностью определяет содержание,
масштаб и объем того наследия прошлого, которое со-
храняется и включается в общее достояние нового общест-
ва. Но сама преемственность цивилизаций, хотя и в
неодинаковой степени, безусловно сохраняется. Действие
диалектического закона отрицания отрицания предусмат-
ривает определенную связь между качественно различ-
ными ступенями общественного развития. Созидание но-
вого общества не может происходить на основе одного
только разрушения старого. Оно предполагает использо-
вание старого на новой основе.
В. И. Ленин уделял специальное внимание вопросу о
сохранении и использовании достижений материальной
и духовной культуры, оставшихся от прошлого, в инте-
ресах победившей социалистической революции. Он хо-
рошо отдавал себе отчет в том, что в условиях коренной
ломки социальных отношений революционными массами
89 Ленинизм и философские проблемы современности. М., 1970,
с. 203.
134
возможны опасные перегибы, перехлестывания в смысле
полного отрицания буржуазного культурного наследия и
его разрушения. Такого рода опасность была особенно
сильна в относительно отсталой стране с преобладанием
крестьянского населения, где стихийно действующие бун-
тарские элементы были способны сокрушить абсолютно
все, так или иначе связанное с дореволюционным прош-
лым. Сознательность революционного пролетариата, его
организованность и дисциплина были тем условием,
которое было необходимо для обуздания опаснейших
тенденций ко всеобщему разрушению, возникавших среди
неподготовленной крестьянской массы, опьяненной жела-
нием «рассчитаться» за все долгие годы бесправия, гнета
и эксплуатации.
В. И. Ленин говорил в первые годы свершения социа-
листической революции: «Задача — как соединить побе-
доносную пролетарскую революцию с буржуазной куль-
турой, с буржуазной наукой и техникой, бывшей до сих
пор достоянием немногих, задача, еще раз скажу, труд-
ная. Здесь все дело в организации, в дисциплине передо-
вого слоя трудящихся масс» 90. Он с особой силой под-
черкивал, что коммунистическое общество может быть
построено только на основе полного освоения культур-
ного наследия прошлого: «Если бы в России, во главе
миллионов забитых, темных, совершенно неспособных к
самостоятельному строительству, веками угнетаемых по-
мещиками крестьян, если бы около них не было передо-
вого слоя городских рабочих, которые им понятны, близ-
ки, которые пользуются их доверием, которым крестья-
нин поверит, как своим рабочим людям, если бы не было
этой организации, способной сплотить трудящиеся массы
и внушить им, разъяснить, убедить их в важности задачи
взять всю буржуазную культуру себе,— тогда дело ком-
мунизма было бы безнадежно» 91.
В марксистской литературе достаточно обоснована та
точка зрения, что переходный период как вполне опре-
деленная историческая категория существует лишь при
продвижении от капитализма к социализму, ибо социа-
листические производственные отношения не могут воз-
никнуть в недрах буржуазного общества, и, следователь-
но, требуется известное время для их становления после
90 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 38, с. 59.
91 Там же.
135
утверждения политической власти победившего рабочего
класса при активнейшем содействии государства проле-
тарской диктатуры.
Возникает естественный вопрос: не существовало ли
определенного переходного периода при смене других
социально-экономических формаций? Главное возражение
против такого предположения состоит в том, что в других
социально-экономических формациях вновь возникавшие
производственные отношения рождались главным образом
в виде соответствующих укладов еще в недрах уходящей
с исторической сцены старой формации. Во всех пред-
шествовавших социалистическому обществу социальных
организмах (кроме наиболее архаичного родо-племенного
строя) происходило лишь изменение форм уже сущест-
вовавшей эксплуатации и, следовательно, существовала
преемственность антагонистичности общественных отно-
шений. Это можно проиллюстрировать многочисленными
примерами из истории, подтверждающими, например,
длительное сосуществование вновь возникавших буржу-
азных порядков с феодально-крепостническими и даже
рабовладельческими отношениями.
И тем не менее, несмотря на приведенные выше аргу-
менты, следует признать, что при рассмотрении процесса
прогрессивной смены всех без исключения социально-эко-
номических формаций нетрудно обнаружить наличие
определенного переходного этапа, хотя и отличного от
того переходного периода, которым сопровождается пере-
ход от капитализма к социализму.
Главной общей чертой этих своеобразных переходных
периодов является незавершенность процессов развития
и укрепления присущих новой формации базисных и
надстроечных категорий. Высокий удельный вес сохра-
нившихся более архаичных общественных форм, во мно-
гих случаях сопутствующих революции, препятствует
или, во всяком случае, замедляет становление или полное
«оформление» новой формации. Соответствующий период
изживания старого может быть сравнительно длительным.
В отдельных случаях он изобилует резкими столкнове-
ниями нового со старым, даже попытками повернуть
вспять колесо истории и восстановить старые порядки.
Переходный период от первобытнообщинного строя к
классовому обществу завершается процессом юридическо-
го и фактического подчинения или закабаления основной
массы свободных общинников господствующим классом
136
рабовладельцев или феодальных господ. Равным образом
переходный период от феодализма к капитализму завер-
шается торжеством буржуазных имущественных отноше-
ний, подчиняющих себе и трансформирующих докапита-
листические формы эксплуатации. К. Маркс установил
факт существования такого переходного периода: «Когда
капитал — не какой-нибудь определенный капитал, а капи-
тал вообще — только еще образуется, процесс его образова-
ния есть процесс разложения и продукт распада предше-
ствующего ему общественного способа производства. Сле-
довательно, это — исторический процесс и процесс, при-
надлежащий определенному историческому периоду. Это
есть период его исторического генезиса» 92.
Наличие переходного периода не меняет революцион-
ного (а не эволюционного) характера смены одной со-
циально-экономической формации другой. Победа новых
общественных отношений не может обойтись без насиль-
ственных действий, хотя роль и масштабы насилия в
революционном перевороте определяются конкретной
исторической обстановкой. Начальная фаза всякой со-
циальной революции, и в том числе социалистической
революции, отличается особой остротой форм классовой
борьбы. Речь идет о штурме твердынь старого общества,
о том, чтобы сломить сопротивление уходящих эксплуата-
торских классов и получить возможность приступить к
строительству новых, передовых общественных отношений.
Однако революционный рабочий класс никогда не идеали-
зировал и не абсолютизировал чисто насильственные мето-
ды борьбы. Известно отрицательное отношение В. И. Ле-
нина к революционной войне как средству экспорта рево-
люции 93.
Классики научного социализма неоднократно высказы-
вались о том, что хотя революционный рабочий класс
должен быть готов к отпору реакционным силам для за-
щиты своих завоеваний, ему не следует быть инициато-
ром насильственных форм борьбы. Если бы реакционные
классы не прибегали к насилию, то и рабочий класс не
стал бы применять оружия.
К сожалению, исторический опыт до сих пор почти
повсеместно опровергал предположение о способности
92 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. III, с. 516.
93 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 51.
137
эксплуататорских классов примириться с возможной Пер-
спективой мирного «выкупа» своих привилегий. Всякие,
даже самые умеренные, поползновения на ограничение
Господства эксплуататорских классов, как правило, по-
рождали кровопролитие. И тем не менее историческая
тенденция состоит в том, что развитие революционного
процесса при переходе от капитализма к социализму по
мере возрастания удельного веса и мощи международно-
го рабочего класса вовсе не обязательно связано с таки-
ми насильственными формами, при которых кровопролит-
ные гражданские войны неизбежны. От характера сопро-
тивления революционному процессу со стороны уходящих
с исторической сцены реакционных классов зависит, со-
пряжен ли социальный переворот с человеческими жерт-
вами или нет.
Примечательно, что основоположники научного ком-
мунизма еще в конце пятидесятых годов XIX в., т. е.
задолго до появления реальной перспективы пролетарской
революции, выражали известную озабоченность по поводу
неизбежных столкновений с враждебным капиталистиче-
ским окружением. В письме к Ф. Энгельсу в октябре
1858 г. К. Маркс, полагая, что на Европейском конти-
ненте возможна социалистическая революция, спраши-
вал: «Но не будет ли она неизбежно подавлена в этом
маленьком уголке, поскольку на неизмеримо большем
пространстве буржуазное общество проделывает еще вос-
ходящее движение?»94. К. Маркс выявил неравномер-
ность развития капитализма. Видя, насколько быстро
буржуазные отношения распространяются за пределами
Европейского континента, он усматривал в этом некото-
рую потенциальную угрозу для будущей революционной
Европы. «Восходящее движение» внеевропейского капи-
тализма могло стать, по его мнению, источником подав-
ления первых, относительно слабых еще ростков социа-
лизма на континенте. Нетрудно предположить, что взоры
К. Маркса обращались при этом на набиравшую силу
заокеанскую буржуазию. Именно в ней он видел опре-
деленную угрозу в смысле попыток силой задушить со-
циалистическую революцию в европейских странах.
Оставляя в стороне вопрос о высшей степени благо-
родной, достойной высочайшего уважения переоценке
К. Марксом общей революционной перспективы в сере-
54 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 29, с. 295.
138
дине прошлого столетия, следует заметить, что как ему,
так и его ближайшему другу и соратнику Ф. Энгельсу
неоднократно приходилось возвращаться к проблеме «обо-
ронительной войны» победившего пролетариата.
В знаменитой статье В. И. Ленина «Военная програм-
ма пролетарской революции», написанной осенью 1916 г.,
разъяснялось, что передовой пролетариат не может быть
противником всяких войн вообще, в частности нацио-
нально-освободительных антиимпериалистических войн,
гражданских войн и, наконец, оборонительных войн со
стороны тех стран, где победила пролетарская революция.
«Развитие капитализма,— писал он,— совершается в выс-
шей степени неравномерно в различных странах. Иначе и
не может быть при товарном производстве. Отсюда не-
преложный вывод: социализм не может победить одно-
временно во всех странах. Он победит первоначально в
одной или нескольких странах, а остальные в течение
некоторого времени останутся буржуазными или добур-
жуазными. Это должно вызвать не только трения, но и
прямое стремление буржуазии других стран к разгрому
победоносного пролетариата социалистического государст-
ва. В этих случаях война с нашей стороны была бы
законной и справедливой. Это была бы война за социа-
лизм, за освобождение других народов от буржуазии.
Энгельс был совершенно прав, когда в своем письме к
Каутскому от 12 сентября 1882 года прямо признавал
возможность «оборонительных войн» уже победившего
социализма. Он имел в виду именно оборону победив-
шего пролетариата против буржуазии других стран»95.
Подчеркивая оборонительный характер военной про-
граммы пролетарской революции, В. И. Ленин нацеливал
международный рабочий класс на необходимость быть
готовым к отпору военным акциям со стороны контрре-
волюционной буржуазии и не давать себя убаюкивать па-
цифистскими иллюзиями. Разоблачая социал-шовинисти-
ческий лозунг «защиты отечества» в империалистической
войне, он подчеркивал, что этот лозунг может приобрести
другое, позитивное содержание в иной обстановке. «Было
бы просто глупо отрицать «защиту отечества» со стороны
угнетенных народов в их войне против империалист-
ских великих держав или со стороны победившего про-
летариата в его войне против какого-нибудь Галифе
95 Ленин В, И. Поля. собр. соч., т. 30, с. 133.
139
буржуазного государства» 9в. С этим было связано есте-
ственное требование В. И. Ленина, чтобы рабочий класс,
готовясь к свержению буржуазии, научился владеть ору-
жием. «Угнетенный класс, который не стремится к тому,
чтобы научиться владеть оружием, иметь оружие, такой
угнетенный класс заслуживал бы лишь того, чтобы с ним
обращались, как с рабами» 97. Но у В. И. Ленина никог-
да не было и тени абсолютизации вооруженных форм
борьбы. «Нашим лозунгом,— говорил он,— должно быть:
вооружение пролетариата для того, чтобы победить, экс-
проприировать и обезоружить буржуазию. Это — единст-
венно возможная тактика революционного класса, такти-
ка, вытекающая из всего объективного развития капитали-
стического милитаризма, предписываемая этим развитием.
Лишь после того, как пролетариат обезоружит буржуа-
зию, он может, не изменяя своей всемирно-исторической
задаче, выбросить на слом всякое вообще оружие, и про-
летариат, несомненно, сделает это, но только тогда, ни-
коим образом не раньше» 98 99 100.
К. Маркс и Ф. Энгельс, никогда не признававшие на-
силие и, в частности, войну как средство распространения
социалистических принципов, были противниками абст-
рактного лозунга разоружения. На это указывал К. Маркс:
«Защищать Париж можно было, только вооружив его
рабочих, образовав из них действительную военную силу,
научив их военному искусству на самой войне. Но воору-
жить Париж значило вооружить революцию» 90. Востор-
гаясь подвигом парижских коммунаров, К. Маркс горько
сожалел о том, что они совершили «роковую ошибку»,
фактически уклоняясь от ведения гражданской войны,
уже развязанной Тьером, и не организовали похода на
контрреволюционный Версаль в то время, когда он еще
не имел достаточных средств для эффективных военных
операций 10°.
Гражданские и национально-освободительные войны,
которые поддерживает и не может не поддерживать, ис-
ходя из своих интернациональных принципов, революци-
онный пролетариат, не находятся ни в каком противо-
речии с его принципиальными антивоенными позициями.
98 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 30, с. 134.
97 Там же, с. 135.
98 Там же, с. 135—136.
99 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 17, с. 321.
100 См.: Там же, с. 321—367.
140
Помощь борющимся против колониализма за свою
независимость народам со стороны социалистических го-
сударств необходима и закономерна. При этом ее эффек-
тивность доказана историческими фактами. Колониаль-
ная эксплуатация, национальный и расовый гнет не
только приносят неисчислимые бедствия закабаленным
народам, обрекают их па голод и вымирание, ставят вся-
кие препоны на пути их прогрессивного развития, но и
являются постоянным источником международных конф-
ликтов п войн. Исторический опыт богат примерами
того, какие опасные очаги войны возникали там, где
империализм осуществлял прямые или косвенные захва-
ты, посягал на естественные ресурсы и иные националь-
ные богатства других народов.
В какой бы форме ни осуществлялась колониалист-
ская политика, она всегда направлена на закрепление по-
зиции самых реакционных социальных сил, на усиление
эксплуатации и поощрение агрессии. Колониализм спо-
собствует разобщению трудящихся различных наций,
разделяет и натравливает их друг на друга, содействует
распространению шовинистических и расистских челове-
коненавистнических взглядов. В. И. Ленин неоднократно
приводил слова Энгельса о том, что «не может быть сво-
боден народ, который угнетает чужие народы» 101.
Любые спекуляции буржуазных идеологов по пово-
ду того, что большевики якобы стояли известное время
на позициях признания войны как средства революцион-
ного воздействия на другие народы, начисто опрокиды-
ваются, если мы обратимся к опыту той борьбы, которую
вел В. И. Ленин против так называемых «левых коммуни-
стов». Он последовательно продолжал и развивал поло-
жение К. Маркса и Ф. Энгельса, что главными средства-
ми распространения революции являются объективные
экономические стимулы, дающие силу примера. «Раз
только реорганизована Европа и Северная Америка, это
даст такую колоссальную силу и такой пример,— писал
Ф. Энгельс,— что полуцивилизованные страны сами со-
бой потянутся за нами; об этом позаботятся одни уже
экономические потребности» 102. Он не считал возмож-
ным высказывать какие-либо определенные суждения о
том, какие именно социальные и политические фазы при-
101 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 108.
102 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 35, с. 298.
141
дется пройти «полуцивилизованпым странам», т. е. стра-
нам с недостаточной степенью развития капитализма,
прежде чем они дойдут до социалистической организа-
ции. Ф. Энгельс подчеркивал активную ведущую роль
именно рабочего класса в том, чтобы поскорее привести
к самостоятельности колониальные страны. Этот процесс,
как указывал он, не мог быть легким: «дело не обой-
дется без всяческого разрушения. Но подобные вещи
неотделимы от всех революций» 103.
Следует еще раз подчеркнуть, что марксизм-ленинизм
всегда неизменно стоял на позиции решительного осужде-
ния грабительских, в том числе колониальных, войн, яв-
лявшихся неизбежным спутником капитализма.
В написанном в 1864 г. К. Марксом «Учредительном
манифесте Международного товарищества рабочих» хищ-
нической внешней политике буржуазии, «которая играет
на национальных предрассудках и в грабительских вой-
нах проливает кровь и расточает богатство народа», про-
тивопоставляется пролетарская внешняя политика. Ее
задача — «добиваться того, чтобы простые законы нрав-
ственности и справедливости, которыми должны руковод-
ствоваться в своих взаимоотношениях частные лица, стали
высшими законами и в отношениях между народами.
Борьба за такую иностранную политику составляет часть
общей борьбы за освобождение рабочего класса» 104.
Социалистические революции принципиально отлича-
ются от других социальных революций не только по
содержанию, но и по форме. В. И. Ленин разработал це-
лостную, законченную теорию социалистической револю-
ции. Исторический опыт, революционная практика пол-
ностью подтвердили правильность ленинской теории.
В полном соответствии с марксистско-ленинским пони-
манием существа социальной революции как перехода
от одной социально-экономической формации к другой в
Отчетном докладе ЦК XXV съезду КПСС Л. И. Брежнев
определил процесс построения коммунистического обще-
ства как социальную революцию 105.
Завершение относительно длительной полосы сущест-
вования и развития зрелого социалистического общества,
на базе которого происходит строительство коммунизма,
103 Там же, с. 297.
104 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 16, с. И.
105 См.: Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 47.
142
будет означать окончательное становление коммунисти-
ческой формации.
Говоря о социальной революции, приводящей к созда-
нию коммунистической социально-экономической форма-
ции, Ф. Энгельс замечает: «...Все индогерманские народы
начинают с общей собственности. Почти у всех народов
она в ходе общественного развития отменяется, отрица-
ется, вытесняется другими формами — частной собствен-
ностью, феодальной собственностью и т. д. Подвергнуть
отрицанию это отрицание, восстановить общую собствен-
ность на более высокой ступени развития — такова зада-
ча социальной революции» 106.
Существенная особенность этой великой социальной
революции состоит в том, что* она побеждает не в резуль-
тате борьбы антагонистических классов, поскольку в раз-
витом социалистическом обществе их уже не существует.
Речь идет не о стихийном, а о регулируемом процессе
совершенствования уже действующих передовых социали-
стических общественных отношений, о постепенном пере-
растании их в отношения коммунистические. «Любой
марксист,— писал В. И. Ленин,— даже любой человек,
знакомый с современной наукой вообще, если ему поста-
вить вопрос: «Вероятен ли равномерный или гармониче-
ски-пропорциональный переход разных капиталистиче-
ских стран к диктатуре пролетариата?» — ответит на этот
вопрос, несомненно, отрицательно. Ни равномерности, ни
гармоничности, ни пропорциональности в мире капитализ-
ма никогда не было и быть не могло. Каждая страна
развивала особенно выпуцло то одну, то другую сторону
или черту, или группу свойств капитализма и рабочего
движения»107. Это ленинское указание исключительно
важно. Оно направлено против догматического представ-
ления о ходе революционного процесса при капитализ-
ме, против «нетерпения» тех участников рабочего движе-
ния, которые хотели бы, чтобы все острейшие проблемы
этого движения решались более или менее однозначно и
синхронно.
Исторический опыт ряда восточноевропейских и
азиатских стран продемонстрировал существенную моди-
фикацию самого понятия «диктатура пролетариата».
Суть этого понятия оставалась неизменной, но конкрет-
106 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 640.
107 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 38, с. 304.
143
ные формы его воплощения различались. В процессе
исторического развития возникли по крайней мере два
вида социалистических революций и разновидностей
диктатуры пролетариата. Вместе с тем некоторые типо-
логические особенности, возникающие при переходе к
социализму, носят сугубо временный характер и раскры-
ваются как чисто стадиальные различия, которые ниве-
лируются в ходе исторического развития под возрастаю-
щим воздействием общих и единых для социализма объ-
ективных законов.
Ярким примером этого может служить такой путь пе-
рехода к социализму, как «народная демократия». В ряде
стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы
в ходе борьбы народных масс против фашизма под влия-
нием выдающихся побед Советской Армии освобождение
от гитлеровской оккупации сопровождалось решительным
отказом подавляющего большинства населения этих стран
от восстановления власти эксплуататорских классов. Де-
мократические силы под руководством рабочего класса
настаивали на новых принципах восстановления государ-
ственного суверенитета, носящих антифашистский, анти-
империалистический и антифеодальный характер. Однако
утверждение новых принципов не могло быть достигнуто
автоматически, оно требовало серьезной борьбы. Необхо-
димо отметить, что рабочий класс и его революционный
авангард — коммунистические и рабочие партии с само-
го начала выдвигали перспективу социалистического раз-
вития стран, освободившихся от фашистской оккупации.
Немаловажным основанием для этого была антинацио-
нальная капитулянтская и предательская политика мест-
ной крупной (и отчасти средней) буржуазии в период
временного гитлеровского господства.
В первых же программных документах новой власти,
назвавшей себя «народной демократией», наряду с обще-
демократическими положениями присутствовали и неко-
торые социалистические требования, свидетельствовавшие
о социальной направленности новой политической власти,
подчеркивалась ведущая, руководящая роль рабочего
класса.
Несомненно, это был могучий революционный про-
цесс, в основе которого находилась борьба за социали-
стическое переустройство общества. В марксистской науч-
ной литературе существуют известные терминологические
различия в оценке данного революционного процесса.
144
Одни авторы полагают, что термин «народно-демократиче-
ская революция» включает в себя процесс постепенного
перерастания буржуазно-демократического этапа револю-
ции в социалистический. Другие, признавая наличие в
ряде стран двух этапов, склонны рассматривать народно-
демократическую революцию как единый закономерный
процесс, т. е. как специфическую разновидность или тип
социалистической революции.
Независимо от этих терминологических различий все
исследователи согласны в том, что успешная народно-
демократическая революция приводит к установлению
такой формы государственной власти, которая выполня-
ет функцию диктатуры пролетариата. Таким образом,
налицо существование по крайней мере двух типов со-
циалистической революции («советского» и «народно-
демократического») и соответственно двух форм дикта-
туры пролетариата. Историческая эволюция обеих форм
ведет к их глубокой качественной трансформации, в ча-
стности к преобразованию государства пролетарской дик-
татуры на этапе развитого социализма в общенародное
социалистическое государство.
Завершение социалистических преобразований, по-
строение основ социализма на втором, высшем этапе
народно-демократической революции знаменовало посте-
пенное исчерпание той специфической формы диктатуры
пролетариата, которая определялась как государство на-
родной демократии. Окончание переходного периода и
вступление стран социалистического содружества в новую
фазу своего развития постепенно снимает существенные
различия между советской и народно-демократической
формами диктатуры пролетариата.
Советский Союз, как первая страна, ставшая на путь
социализма, стал первым развитым социалистическим об-
ществом и приступил к строительству коммунизма. В этом
смысле он отличается от большинства социалистических
стран, находящихся на разных стадиях движения в том
же стратегическом направлении. Но принципиальные раз-
личия между страной, где произошла советская револю-
ция, и странами, в которых прошли народно-демократи-
ческие революции, отсутствуют.
В документах Международного Совещания коммуни-
стических и рабочих партий 1960 г. термин «страны на-
родной демократии» еще употреблялся, хотя эти страны
неоднократно и достаточно определенно характеризова-
145
лись как социалистические, вступавшие в период строи-
тельства развитого социалистического общества. Между-
народное Совещание коммунистических и рабочих партий
1969 г. в своих документах уже не делало типологиче-
ского различия между социалистическими странами,
и термин «страны народной демократии» в них отсутст-
вовал. Несомненно, это отражает объективный процесс
исторического развития стран социалистического содру-
жества, совершенствования господствующих в них социа-
листических общественных отношений.
В начале шестидесятых годов завершаются те со-
циально-экономические и политические процессы, кото-
рые позволяют говорить о сближении генетически раз-
личных (советская и народно-демократическая формы)
социалистических структур СССР и большинства других
стран социалистического содружества.
Разумеется, некоторые специфические черты «быв-
ших» народно-демократических государств сохраняются,
например для ряда таких стран — многопартийность (при
непременной руководящей роли коммунистической пар-
тии). Это является отражением того, что государственная
власть, складывавшаяся здесь в ходе народно-демократи-
ческих революций, строилась первоначально не только на
пролетарской, а на более широкой политической осцове.
В некоторых социалистических странах сохранились,
хотя и в несколько трансформированном виде, прежние
парламентские институты. Однако эти особенности не за-
трагивают существа социалистических общественных
отношений.
Прогрессивное движение общества, подчиненное об-
щим объективным законам, приводит к постепенному вы-
равниванию разных уровней социально-экономического и
культурного развития стран, ставших на путь социализ-
ма, способствует их все большему сближению. Это отве-
чает объективным потребностям интернационализации
экономических связей, ускоряемой современной научно-
технической революцией. В свою очередь углубление
внутренних процессов, связанных с совершенствованием
социалистических общественных отношений, усиливает
тенденцию к социальной однородности, создает предпо-
сылки для морально-политического единства общества.
Коммунистические и рабочие партии, являющиеся ру-
ководящей и направляющей силой всех социалистических
стран, основывают свою деятельность на общих идейно-
146
теоретических и организационных принципах марксиз-
ма-ленинизма, имеют общую цель, исходят из общих
установок социалистического интернационализма. Страны
социалистического содружества развиваются на основе
общих закономерностей и проходят в своем прогрессив-
ном движении через общие этапы развития (хотя иног-
да и разновременно).
Тесный союз, всестороннее политическое, экономиче-
ское, культурное и оборонное сотрудничество социалисти-
ческих стран, основанные на принципах пролетарского
интернационализма,— залог дальнейшего гармонического
их развития, поступательного движения к коммунизму.
Реализуемая в наше время возможность для некото-
рых экономически отсталых стран миновать стадию капи-
тализма и через ряд промежуточных этапов при поддерж-
ке передовых социалистических государств перейти к
строительству социализма, т. е. «перешагнуть» через це-
лую формацию, была предугадана основоположниками
научного коммунизма и обоснована Лениным.
Энгельс в письме к Н. Ф. Даниельсону (1893 г.) сде-
лал исключительно важное замечание по вопросу о воз-
можности для русской крестьяской общины стать исход-
ным пунктом нового общественного развития: «Если бы мы
на Западе в свое время продвинулись быстрее в своем
экономическом развитии, если бы мы оказались способ-
ными свергнуть капиталистический режим еще лет десять
или двадцать тому назад, то тогда Россия, быть может,
имела бы еще время остановить тенденцию своей собст-
венной эволюции в направлении к капитализму» 108.
Исторический опыт подтвердил это положение: социали-
стическая ориентация ряда азиатских и африканских
стран была бы невозможна и нереальна, если бы не было
Великой Октябрьской социалистической революции и
порожденных ею глубоких всемирно-исторических пе-
ремен.
♦ * ♦
Крупные перемены, уже происшедшие и происходя-
щие в современном мире, выдвигают ряд актуальных
практических и теоретических проблем, относящихся к
108 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 39, с. 34.
147
изучению истории стран и народов, недавно добившихся
политической самостоятельности. Определение ближай-
ших перспектив развития этих стран непосредственно
связано с их историческим прошлым, со сложными, часто
противоречивыми внутренними процессами кристаллиза-
ции различных общественных отношений.
Для многих из этих стран характерна многоуклад-
ность, вообще типичная для переходных периодов в жиз-
ни каждого общества. Получивший довольно широкое
распространение термин «третий мир», применяемый к
недавно освободившимся от колониальной или полуколо-
ниальной зависимости развивающимся странам, пе имеет
научного содержания, поскольку не дает правильного
представления о порой весьма существенных различиях
между этими странами, о реальном многообразии насущ-
ных проблем, характерных для конкретных стран трех
континентов — Азии, Африки и Латинской Америки.
Однако простая констатация наличия многоукладности
безусловно недостаточна. Комплексное историко-экономи-
ческое и социологическое исследование обязательно долж-
но быть нацелено на выявление динамики исторического
процесса, на определение ведущего общественного уклада
и на оценку его изменяющегося соотношения с другими
укладами. Необходимый при этом исторический анализ
не может ограничиться территориальными рамками одной
конкретной страны. Его выводы могут быть значитель-
ными лишь в том случае, если они будут учитывать как
общее положение в более обширном регионе, к которо-
му принадлежит или тяготеет страна, так и главенст-
вующие тенденции мирового исторического развития.
Сама постановка вопроса о возможности миновать для
некоторых стран капиталистическую стадию развития,
реальность разрешения этого вопроса — ярчайшее свиде-
тельство глубокой дискредитации капитализма.
Следует вместе с тем постоянно иметь в виду, что
переход ряда стран на так называемый некапиталисти-
ческий путь развития вовсе не означает быстрой и авто-
матической победы в них социалистических обществен-
ных отношений. Выбор социалистической ориентации
еще не является гарантией ликвидации политического и
экономического влияния консервативных и вообще экс-
плуататорских элементов.
Не будучи в состоянии помешать необратимому про-
цессу деколонизации большинства развивающихся стран,
148
империалисты предпринимают все от них зависящее,
чтобы сохранить их в орбите капиталистического мирово-
го хозяйства, привязать к экономической системе капи-
тализма.
На XXIV съезде КПСС Генеральный секретарь
ЦК КПСС. Председатель Президиума Верховного Совета
СССР Л. И. Брежнев указывал: «...Борьба за националь-
ное освобождение во многих странах стала практически
перерастать в борьбу против эксплуататорских отношений,
как феодальных, так и капиталистических. Сегодня в
Азии и Африке уже немало стран, вставших на некапи-
талистический путь развития, то есть взявших курс на
строительство в перспективе социалистического общест-
ва... В них осуществляются — и чем дальше, тем больше—
глубокие социальные изменения» 109.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ ИСТОРИИ
Проблема периодизации всемирной истории давно при-
влекает внимание историков и социологов. Излишне дока-
зывать сложность этой проблемы и вместе с тем ее огром-
ное значение для исторической науки в целом: периоди-
зация исторического процесса помогает его осмыслению,
облегчает выявление его внутренних закономерностей и,
следовательно, дает возможность научного обобщения.
Вряд ли можно найти историка, который вообще отказал-
ся бы от периодизации, каковы бы ни были его субъек-
тивные методологические взгляды. Хорошо известно, од-
нако, что по вопросу о научном критерии периодизации
всемирной истории среди историков, в особенности тех,
которые стоят в целом на идеалистических позициях, су-
ществует большое разнообразие взглядов. Само понятие
«всемирная история» порождает определенные разногла-
сия или оттенки мнений. Под всемирной историей мы по-
нимаем путь, пройденный человечеством в целом. Всемир-
ная история призвана давать обобщенное (хотя вовсе не
абстрактное) представление о развитии человеческого об-
щества в его поступательном движении от низших ступе-
ней к более высоким. Всемирная история — это история
всех народов. При такой постановке предмет всемирной
109 Материалы XXIV съезда КПСС. М., 1973, с. 18.
149
истории, естественно, не может ограничиваться какими
бы то ни было условными, чаще всего произвольно ото-
бранными этническими или культурно-историческими
комплексами, «цивилизациями». Достаточно хорошо из-
вестно, что лучше изучены лишь сравнительно небольшие
культурно-исторические комплексы глубокой древности и
более близких эпох. Однако невозможно понять общий
ход всемирной истории, отвлекаясь от судеб той части
человечества, которая развивалась вне традиционных «ци-
вилизаций». В современной литературе, конечно, уже
редко можно встретить такой явный анахронизм, как де-
ление народов на «исторические» и «неисторические».
Но связанная с таким делением тенденция классифици-
ровать народы, исходя из их принадлежности к извест-
ным нам (или изобретенным!) «культурным комплексам»
и «цивилизациям», удивительно живуча.
Советские историки отдают себе отчет в том, что- на
данной стадии мобилизации источников практически труд-
но восстановить во всех ярких деталях исторический
путь, пройденный всеми народами. Но советская истори-
ческая наука все же добивается того, чтобы выявлять
действительную роль во всемирно-историческом процессе
каждого народа, безусловно отказавшись от каких бы то
ни было субъективных предпочтений одной этнической
общности другой. Невозможно ни написать, ни понять
подлинную историю человеческого общества, не порвав
окончательно с субъективистскими поползновениями под-
менить самый предмет исторического исследования —
историю народов историей государств, религий.
Историческая наука немыслима без периодизации ис-
торического процесса. Периодизация — сущностное опре-
деление основного содержания этапов становления и раз-
вития исторических процессов, характерных для данного
народа, страны, региона пли человечества в целом110.
1,0 Болгарский историк В. Хаджиниколов определяет периодиза-
цию истории как разграничение, расчленение исторического
времени «согласно качественному различию процессов, совер-
шающихся в нем» {Хаджиниколов В. Некоторые методологиче-
ские проблемы периодизации истории.— В кн.: Методологиче-
ски и историографски проблеми на историческата наука. София,
1973, т. 1, с. 57).
150
Ёез периодизации истории, т. е. без генерализирую-
щего подхода к истории, не может быть подлинной исто-
рической науки. Основой научной периодизации всемир-
ной истории является признание общих закономерностей
развития человеческого общества.
Человечество существует свыше двух миллионов лет.
Наиболее длительный по времени период, охватывающий
многие десятки тысячелетий,— период существования до-
классового общества. Первую прогрессивную эпоху
всемирной истории составляет первобытнообщинный
строй, возникновение и развитие которого протекали ис-
ключительно медленными темпами в условиях незрелых
производительных сил и примитивной техники.
Все народы, живущие на нашей планете, прошли
эту начальную стадию становления общества. Однако
первобытнообщинный строй не был абсолютно однотип-
ным, и его развитие на земном шаре не было ни одновре-
менным, ни равномерным.
На тех территориях, где природные условия благопри-
ятствовали трудовой деятельности человека, раньше, чем
на других, складывались объективные предпосылки для
того, чтобы не все производимое обществом сразу потреб-
лялось и создавались определенные излишки. Значитель-
ная часть излишков искусственно образовывалась также,
в результате военного грабежа. Таким образом, в ряде
регионов возникали условия, объективно способствовав-
шие постепенному выделению социальной верхушки,
сперва лишь распоряжавшейся накопленным обществен-,
ным богатством по поручению общества, а затем ставшей,
на путь присвоения этого богатства и противопоставления
себя обществу. Тысячелетия потребовались для того, что-,
бы общество разделилось на классы.
Первой формой классового общества и соответственно
второй прогрессивной эпохой в общем развитии человече-
ства явился рабовладельческий строй. Первые государст-
венные образования — а это были именно рабовладельче-
ские государства — возникли в окружении огромного
количества племен, находившихся на различных стадиях
развития первобытнообщинных отношений. Вооруженная
борьба с ними являлась важнейшим источником пополне-
ния числа рабов за счет пленных. Само возникновение
рабовладельческих государств, а затем более быстрые тем-
пы экономического и культурного развития в рабовла-'
дельческих обществах оказывали огромное и всевозра-
151
стающее влияние на значительно более отсталый, но чис-
ленно преобладавший мир племен. В свою очередь они
также воздействовали на рабовладельческие государства.
Переход от первобытнообщинного строя к классовому об-
ществу, представляющий собой гигантский скачок в ми-
ровом общественном развитии, носил революционный
характер. Ему сопутствовала острая борьба, растянувшая-
ся на целые столетия.
Рабство существовало практически повсюду, хотя и в
различных формах и далеко не всегда развивалось до
степени сложившейся социально-экономической форма-
ции. Кроме того, даже у тех племен, которые еще не
достигли стадии классового общества, но испытывали на
себе мощное воздействие соседствующих рабовладельче-
ских государств, довольно широкое распространение на-
ходила патриархальная форма рабства.
Следует подчеркнуть, что население рабовладельче-
ских государств не состояло только из рабовладельцев и
рабов. Наряду с этими основными классами первого анта-
гонистического общества значительную часть населения
(а во многих случаях и большинство его) составляли сво-
бодные земледельцы, продолжавшие сохранять общинный
уклад, отстаивая его от посягательс^ со стороны рабо-
владельцев.
Порабощение — самая примитивная и грубая форма
эксплуатации — наталкивалось на ожесточенное сопротив-
ление не только со стороны свободных общинников, но и
со стороны окружавших рабовладельческие государства
племен, которые были постоянным объектом завоеватель-
ных походов рабовладельцев.
Несмотря на то что рабовладельческие отношения воз-
никали разновременно и далеко не везде становились гос-
подствующими, рабовладельческая формация составила
важную прогрессивную эпоху в развитии человечества.
Новые производственные отношения в невиданных ранее
масштабах расширили сферу применения труда и, следо-
вательно, создали условия для развития производитель-
ных сил.
Переход от рабовладения к феодализму, так же как
и переход от первобытнообщинного строя к рабовладель-
ческому или феодальному обществу, не мог быть и не
был единообразным и единовременным. Он вообще не
был возможен прежде, чем рабовладельческий строй ис-
черпал себя экономически и не созрели объективные
152
условия для замены рабского труда более производитель-
ным трудом зависимых земледельцев.
Столкновения противоположных классовых интересов
в течение длительного времени не приводили к решаю-
щему результату. Борьба носила весьма длительный ха-
рактер. На больших территориях временно сосуществовали
различные социально-экономические уклады (первобытно-
общинный, рабовладельческий, феодальный).
Установление феодальных отношений, пришедших на
смену рабовладельческим, означало замену одних экс-
плуататоров другими и закабаление основной массы на-
селения путами новой, феодальной эксплуатации. Тем не
менее феодальное общество было значительным шагом
вперед по сравнению с рабовладельческим. Производи-
тельные силы получили новый, мощный толчок. Откры-
лись перспективы дальнейшего подъема земледелия и
ремесла. Пробивало себе дорогу промышленное производ-
ство, которое, что особенно важно, по мере своего рас-
пространения обнаруживало преимущества наемной ра-
бочей силы перед использованием труда рабов или кре-
постных.
Феодальный строй, как и рабовладельческий, харак-
теризовался многообразием конкретных форм и проявле-
ний, обусловленных местными особенностями. Эта общая
черта усугублялась неодинаковым сочетанием феодаль-
ных отношений в разных странах как с пережитками
предшествовавших социально-экономических укладов
(первобытнообщинного или рабовладельческого), так и с
зародышевыми формами будущих капиталистических от-
ношений.
На смену феодальному обществу пришло общество ка-
питалистическое, зародившееся и созревавшее в рамках
феодального строя. Вполне естественно, что и победа ка-
питалистического способа производства не могла быть
единовременным актом. Начальные формы капиталисти-
ческих отношений возобладали в городах Италии еще в
XIII—XIV вв. Нидерландская революция XVI в. носила
характер общенародной борьбы против иноземного влады-
чества, но имела глубокие социально-экономические кор-
ни — развитие капиталистических отношений. В середи-
не XVII в. произошла Английская буржуазная револю-
ция. Несмотря на компромиссный характер, она подгото-
вила торжество новых, буржуазных порядков. Наконец,
Великая французская революция конца XVIII в. открыла
153
историческую полосу ликвидации феодализма и торже-
ства капитализма.
Если падение рабовладельческого строя происходило
стихийно и неорганизованно, то в эпоху буржуазных ре-
волюций народные массы, выступавшие против феодаль-
ных твердынь, имели свою политическую программу, свои
партии, свою организацию. Необходимо отметить, что на-
родные массы, составлявшие главную движущую силу
буржуазных революций, как правило, не могли восполь-
зоваться плодами своих усилий. Эти плоды пожинала
сравнительно узкая эксплуататорская верхушка, стремив-
шаяся ограничить цели, поставленные революцией, лишь
одним — ликвидацией рогаток для частного предприни-
мательства. Если подобная цель могла быть достигнута
путем компромисса с феодалами, крупная буржуазия с
большой готовностью шла на такой компромисс, без ма-
лейших колебаний жертвуя интересами народных масс,
нимало не беспокоясь об их судьбе.
Ф. Энгельс писал о трех крупных решительных битвах
европейской буржуазии против феодализма. Первой он
считал Реформацию в Германии, наиболее радикальным
следствием которой была Великая крестьянская война
1525 г. Второй великой битвой была, по Ф. Энгельсу,
Английская революция и третьей — Французская рево-
люция XVIII в.111 Все три крупнейшие революционные
события сближает прежде всего огромная активность на-
родных масс, в особенности крестьянства и городского
плебса. Ф. Энгельс писал, что «во всех трех великих бур-
жуазных революциях крестьяне составляют боевую ар-
мию». Но «они же являются тем именно классом, кото-
рый после одержанной победы неизбежно разоряется
вследствие экономических результатов этой победы».
Действительно, активнейшее участие крестьян, в особен-
ности в Германии и Англии, позволило нанести чувстви-
тельные удары феодальной реакции, на что сама буржуа-
зия не была способна. Но именно против интересов на-
родных масс, в том числе против крестьянства, оказались
объективно направлены ближайшие последствия револю-
ции. После поражения Великой крестьянской войны не-
мецкое крестьянство было беспощадно подавлено и закре-
пощено. Английские йомены через 100 лет после Кром-
ш Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 22, с. 307,
154
деля почти исчезли с лица земли; французское крестьян-
ство, ставшее рабом парцеллы, к тому же обескровленное
в наполеоновских походах, оказалось лишенным всякой
экономической самостоятельности.
Другой общей чертой трех названных революций, от-
меченной Энгельсом, было то, что «при каждом крупном
буржуазном движении вспыхивали самостоятельные дви-
жения того класса, который был более или менее разви-
тым предшественником современного пролетариата» 112.
Таковы были анабаптисты и Томас Мюнцер в Германии,
левеллеры в Англии, Бабеф и его сторонники во Фран-
ции. Буржуазия достигала определенных целей в револю-
ции для себя руками народа, а его наиболее дальновидные,
передовые представители уже видели ограниченность по-
ставленных буржуазией целей.
Буржуазия никогда не добилась бы решения даже
своих узких классовых задач ни в Английской, ни во Фран-
цузской буржуазных революциях, если бы народные массы
не опережали ее.
Революционность буржуазии достигла своего зенита во
Французской революции. Но и эта великая революция
показала: во-первых, народ, т. е. городской плебс и кресть-
яне, составил основную армию революции; он был
главной революционной силой, обеспечившей решение по-
ставленных антифеодальных задач; во-вторых, уже в ходе
революционных событий происходило расщепление, рас-
хождение интересов буржуазии и народа; в-третьих, пред-
шественники современного пролетариата уже сформулиро-
вали свои, отличные от буржуазии интересы и, в-четвер-
тых, буржуазия, добившись руками народа осуществления
своих целей в революции, поспешила свернуть револю-
ционный процесс, обезглавить революцию. Реставрация
1660 г. и так называемая «славная революция» 1688 г.
в Англии выполняли социальные задачи, аналогичные
задачам термидора и воцарения Бонапарта во Фран-
ции.
Капиталистическая эра привела к бурному подъему
производительных сил, выдающемуся прогрессу в обла-
сти науки, техники и культуры. Однако быстрый взлет
капитализма сопровождался исключительно резким обо-
стрением неразрешимых внутренних противоречий. Капи-
112 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 17—18.
155
тализм победил в результате нескольких революций, от-
даленных одпа от другой столетиями, однако одна из
последних — революция 1848 г. уже непосредственно
совпала с революционной борьбой пролетариата, направ-
ленной против капитализма.
Первая пролетарская революция произошла во Фран-
ции в 1871 г. Она не победила и не могла победить, так
как буржуазное общество еще не исчерпало всех своих
возможностей. Парижские коммунары, несмотря на свой
героизм, лишенные революционного авангарда — партии,
не смогли обеспечить руководство крестьянством и пове-
сти за собой непролетарские слои народа. Но Парижская
коммуна навсегда останется знаменательной вехой в ми-
ровой истории.
Новая эра наступила с переходом капитализма в им-
периалистическую фазу. В 1905 г. российский пролета-
риат возглавил народную революцию, которая получила
живейший отклик на всех континентах. Это была первая
в мировой истории революция, в которой рабочий класс,
руководимый передовой партией, взял на себя роль вождя
широких народных масс, прежде всего крестьянства,
в борьбе против полуфеодальной и капиталистической
эксплуатации. Революция 1905—1907 гг. потерпела пора-
жение прежде всего потому, что революционные выступ-
ления рабочих и крестьян происходили не в едином пото-
ке, а разновременно. Это позволило реакции собрать все
свои силы и подавить движение. Но революция 1905—
1907 гг.— всемирно-историческое событие, самым непо-
средственным образом повлиявшее на судьбы народов
Европы и Азии; она — преддверие великой социалистиче-
ской революции, свершившейся в октябре 1917 г. в
России.
Последовательная смена социально-экономических
формаций представляет собой объективную основу и тео-
ретическую базу периодизации исторического процесса.
Первые наметки научной периодизации истории даны
в ранней работе основоположников научного коммуниз-
ма— «Немецкой идеологии» (1845—1846 гг.). Стадии ис-
торического развития общества определяются в этой ра-
боте как сменяющие друг друга формы собственности:
племенная, античная, феодальная и буржуазная. Там
впервые ставился вопрос о том, что в основе периодиза-
ции всего исторического процесса лежит экономическая
история, ступени развития материального производства.
156
В 1859 г. в это положение было внесено важное уточне-
ние: производительные силы определяют производствен-
ные отношения (Предисловие к «Критике политической
экономии»). Здесь уже прямо говорится об обществен-
ной экономической формации. Из контекста явствует, что
речь идет об исторически определенных стадиях развития
общества 113. В предисловии К. Маркса к первому изда-
нию первого тома «Капитала» читаем: «Я смотрю на
развитие экономической общественной формации как на
естественноисторический процесс...» 114
Известно, что Маркс интересовался геологией. И имен-
но из геологии он заимствовал термин «формация» для
определения тех гигантских напластований в истории че-
ловечества, которые следует различать по исторической
последовательности их образования и смены. Один из
примеров употребления им этого термина мы находим во
втором наброске письма к В. Засулич 1881 г.: «Архаиче-
ская, или первичная формация земного шара состоит из
целого ряда напластований различных периодов, из кото-
рых одни ложились на другие. Точно так же архаическая
общественная формация открывает нам ряд различных
этапов, отмечающих собой последовательно сменяющие
друг друга эпохи». Далее, в третьем наброске письма,
К. Маркс говорит о вторичной формации, охватывающей
три эпохи развития: рабовладельческое, феодальное и
буржуазное общество 115. Варианты писем к В. Засулич
остались неотправленными. Автор, по-видимому, не счи-
тал свои соображения законченными. Для нас представ-
ляет, однако, значительный интерес то, что К. Маркс —
и это подтверждается современными достижениями архео-
логии и этнографии — рассматривает доклассовое обще-
ство, названное им в данном случае «первичной, или ар-
хаичной» формацией, как весьма длительный, громадный
исторический период, подразделяющийся на отдельные
эпохи.
Сложность проблемы периодизации состоит в том, что
трудно установить единый критерий, способный удовле-
творить потребность как в обоснованном членении все-
мирно-исторического процесса, так и региональных или
113 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 13, с. 5—9.
114 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 10.
115 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 413, 419.
157
Локальных историй. Несомненно, учение о социально-эко-
номических формациях во всех случаях — важнейший
ориентир при подходе к научной периодизации истории.
Вместе с тем нельзя не учитывать, что смена социально-
экономических формаций происходит асинхронно и, сле-
довательно, социальные революции происходят в разные
исторические сроки.
После наиболее длительного периода существования
первобытнообщинного строя — этой первичной и универ-
сальной социально-экономической формации — уже с появ-
лением рабовладения начинается одновременное функцио-
нирование двух формаций. Поэтому и для периодизации
всемирно-исторического процесса формационный принцип
требует известного дополнения.
Наиболее удобно в этом отношении использовать по-
нятие «историческая эпоха». Неоднократно обращаясь к
этому понятию, В. И. Ленин дал его глубокое научное
обоснование. В статье «Под чужим флагом» он указывал:
«Бесспорно, мы живем на рубеже двух эпох, и происхо-
дящие перед нами величайшей важности исторические
события могут быть поняты лишь при анализе, в первую
голову, объективных условий перехода от одной эпохи к
другой. Речь идет о больших исторических эпохах; в каж-
дой эпохе бывают и будут отдельные, частичные движе-
ния то вперед, то назад, бывают и будут различные укло-
нения от среднего типа и от среднего темпа движений.
Мы не можем знать, с какой быстротой и с каким успе-
хом разовьются отдельные исторические движения дан-
ной эпохи. Но мы можем знать и мы знаем, какой класс
стоит в центре той или иной эпохи, определяя главное
ее содержание, главное направление ее развития, главные
особенности исторической обстановки данной эпохи и
т. д. Только на этой базе, т. е. учитывая в первую
голову основные черты различия разных „эпох44 (а не от-
дельных эпизодов истории отдельных стран), можем мы
правильно построить свою тактику; и только знание
основных черт данной эпохи может послужить базой для
учета более детальных особенностей той или иной стра-
ны» 11в.
Таким образом, В. И. Ленин подчеркивал: в основу
определения исторической эпохи должен быть положен
116 Ленин В. И. Полы. собр. соч., т. 26, с. 141—142.
158
объективный классовый подход, который не может зави-
сеть от частных модификаций общего исторического про-
цесса в отдельных странах. Границы эпохи устанавлива-
ются в интернациональных рамках. Эпоха выражает ти-
пические социальные процессы, в которых тот или иной
общественный класс выступает в роли ведущей, опреде-
ляющей силы. Вкладывая в понятие эпохи вполне кон-
кретное содержание, устанавливая ведущую тенденцию
общественного развития, строго присущую именно данной
эпохе, В. И. Ленин вместе с тем постоянно предостерегал
против упрощения, шаблонного подхода к характеристике
эпохи. «...Эпоха,— говорил он,— есть сумма разнообраз-
ных явлений, в коей кроме типичного есть всегда
иное» 117.
Историческая эпоха отнюдь не логическая абстракция.
Она обнимает сумму разнообразных явлений и процессов,
как типичных, так и нетипичных, как больших, так и
малых, свойственных как передовым, так и отсталым
странам. Затрагивая эту тему в статье «Военная програм-
ма пролетарской революции», В. И. Ленин писал, что
мировая война стала «продолжением империалист-
ской политики двух групп великих держав, и эта полити-
ка порождена и питается совокупностью отношений им-
периалистской эпохи. Но та же эпоха необходимо должна
породить и питать и политику борьбы против националь-
ного угнетения и борьбы пролетариата против буржуазии,
а потому и возможность и неизбежность, во-первых, ре-
волюционных национальных восстаний и войн, во-вторых,
войн и восстаний пролетариата против буржуазии,
в-третьих, объединения обоих видов революционных войн
и т. д.» 118. Империалистическая эпоха иногда определя-
ется поэтому как «эпоха войн и пролетарских революций».
Ленинское понимание исторической эпохи включает в
себя определение ведущей тенденции общественного раз-
вития, установление как тех классов, которые стоят в
центре исторического процесса и направляют его движе-
ние, так и противоборствующих классовых сил. Истори-
ческий процесс рассматривается не абстрактно, а во всей
совокупности сопутствующих ему конкретных явлений.
Крайне важно принципиальное указание В. И. Ле-
нина, что, определяя конкретные границы, отделяющие
117 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 49, с. 287.
118 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 134—135.
159
одну историческую эпоху от другой, нельзя их абсолю-
тизировать. «...Грани здесь, как и все вообще грани в
природе и в обществе, условны и подвижны, относитель-
ны, а не абсолютны» 119. Это положение направлено про-
тив догматического стремления периодизировать истори-
ческий процесс чуть ли не по дням и по часам, абсолю-
тизировать значение конкретных исторических дат, что в
конечном счете приводит к упрощенному пониманию
истории.
Понятие «историческая эпоха» неразрывно связано с
марксистско-ленинской теорией прогрессивной смены со-
циально-экономических формаций. Невозможно говорить
о какой бы то ни было исторической эпохе, абстрагируясь
от существующих в эту эпоху социально-экономических
формаций. Она определяется как длительная полоса в
истории, характеризуемая более или менее устойчивым
взаимодействием двух или более одновременно сущест-
вующих социально-экономических формаций. Хронологи-
ческие рамки исторической эпохи зависят от радикальных
изменений в соотношении сил этих формаций. Каждая
эпоха характеризуется главенствующей тенденцией в раз-
витии общества, получающей свое выражение в прогрес-
сивном укреплении и возрастании удельного веса более
передовой социально-экономической формации.
Динамизм исторического процесса находит свое выра-
жение не только в изменении соотношения сил между
различными формациями, но и в существенных измене-
ниях внутри каждой отдельной формации. Все они пере-
живают различные стадии созревания, развития и упадка.
И это не может не оказывать влияния па историческую
эпоху. В результате возникает необходимость различать
в пределах каждой исторической эпохи отдельные перио-
ды, отражающие ее внутреннее развитие.
В современной исторической эпохе, которая характе-
ризуется как революционный переход от капитализма к
социализму, также различаются отдельные периоды, со-
ответствующие стадиям роста и возрастающего воздей-
ствия социализма на мировое развитие.
Следовательно, каждая историческая эпоха может
иметь свое внутреннее членение. Понятно, что построе-
ние периодизации мировой истории требует предваритель-
ной большой исследовательской работы. Это особенно от-
119 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 143.
160
носится к тем отдаленным временам, когда регионы были
значительно более изолированы друг от друга и взаимо-
действие разных формаций ощущалось слабее, чем в по-
следующем. До превращения всемирной истории в «эмпи-
рический факт», т. е. до создания мировой системы капи-
талистического хозяйства, история человечества была как
бы «расколота» на различные самостоятельные участки,
где происходило автономное вызревание внутренних со-
циально-экономических процессов.
Чем дальше мы уходим в глубь веков, тем труднее
оказывается более или менее точная датировка историче-
ских процессов и явлений. Это особенно относится к со-
циальным революциям, которые привели к переходу от
бесклассового общества к классовому, а затем от рабо-
владельческого к феодальному. В первом случае револю-
ционный процесс носил наиболее длительный и в значи-
тельной мере стихийный характер. Лишь с большой долей
приближенности можно определить его пространственно-
временные границы.
Понятие исторической эпохи, основанное на теории
социально-экономических формаций, позволяет создать
периодизацию истории в глобальном масштабе. Однако
наряду с общей периодизацией всемирно-исторического
процесса необходима научная разработка локально-исто-
рической периодизации. Тесная связь между ними не мо-
жет не существовать. И та и другая определяются в
конечном счете общими закономерностями прогрессивного
движения общества, т. е. опять-таки последовательной
сменой социально-экономических формаций. Действие
этих закономерностей можно проследить на примере всех
без исключения регионов или даже отдельных стран.
Но конкретные исторические сроки перехода отдельных
регионов или стран на одинаковые ступени общего посту-
пательного движения, как правило, не совпадают.
Выходом служит установление системы «иерархиче-
ской» зависимости узколокальных исторических явлений
от региональных, а региональных в свою очередь от более
общих, находящих свое выражение в качественных осо-
бенностях исторической эпохи. В разработке истории каж-
дой отдельной страны или отдельного народа возможно
и необходимо определение конкретных вех локального
исторического процесса, исходя из внутренней логики
данного процесса. Такая местная периодизация как бы
самая низшая ступень в общей системе. Следующую, бо-
6 Е. M. Жуков 161
лее высокую ступень образуют данные, характеризующие
историческое развитие региона с соответствующими хро-
нологическими узлами. Сопоставление дат, свидетельст-
вующих о сходных процессах в узколокальном и регио-
нальном масштабе, позволяет установить большую или
меньшую степень взаимозависимости этих процессов и
делает возможным наметку контуров единой периодиза-
ции, охватывающей как регион в целом, так и составляю-
щие его элементы. Наконец, полученные таким путем
данные как бы накладываются на объективный материал,
обосновывающий всемирно-историческую периодизацию.
Это позволит установить место отдельного региона в кон-
кретной исторической эпохе. Таким образом, исследова-
тель получает возможность подойти к установлению сте-
пени воздействия всемирно-исторического процесса на
судьбы как данного региона, так и входящих в его состав
узколокальных элементов. Понятно, что выявление опре-
деленной «равнодействующей» имеет условный характер.
Но любая периодизация является приблизительной и
условной. Абсолютно точная датировка крупных истори-
ческих процессов и • явлений практически невозможна.
Наиболее важным и существенным представляется уста-
новление, хотя бы в самой приближенной форме, зависи-
мости локальных исторических процессов от генеральной
тенденции общественного развития, выражающей основ-
ную закономерность поступательного движения челове-
чества. В ряде случаев возможно говорить об историче-
ских эпохах, отталкиваясь от внешних условий развития
отдельных регионов, определяющих направление их внут-
ренней эволюции. Так, например, первобытная периферия
классовых обществ — обширнейшая зона Евроазиатского
континента с древнейших времен была ареной столкнове-
ния этих обществ с разными племенными и раннеклассо-
выми образованиями преимущественно в грубых насиль-
ственных формах завоевания и грабежа, с сопутствовав-
шими разрушениями производительных сил120. Так же
конфликтно, хотя и несколько иначе развивалась в доколо-
ниальный период история народов Американского и
Африканского континентов.
120 Подробнее см.: Первобытная периферия докапиталистических
обществ. М., 1978.
162
♦ * ♦
В советской историографии начальной гранью новой
истории принято считать Английскую буржуазную рево-
люцию XVII в. Эта периодизация основана на том, что
Английская революция была первой победой буржуазных
отношений над феодальными в одной из ведущих европей-
ских стран. Тем самым Английская -революция как бы
открыла эпоху революционного перехода от феодальной
формации к капиталистической. Следовательно, здесь вы-
держан формационный принцип как критерий периодиза-
ции истории, Но нельзя исключать и другие варианты
решения данной проблемы. Не нарушая указанного выше
формационного принципа, вполне возможно было бы
признать начальной гранью эпохи перехода от феодализ-
ма к капитализму либо более раннюю Нидерландскую
революцию XVI в., либо более позднюю Французскую ре-
волюцию XVIII в.
Американская революция XVIII в., несколько предше-
ствовавшая французской, носила в основном антиколони-
альный характер и с точки зрения формационного под-
хода не играла самостоятельной роли.
Определение Английской революции XVII в. как ис-
ходной даты эпохи новой истории также нельзя абсолю-
тизировать. Как и все хронологические вехи в развитии
общества, она носит условный характер. Все три возмож-
ных варианта исходной даты новой эпохи имеют право на
существование, поскольку они не нарушают формацион-
ный принцип. Вместе с тем в пользу принятого в советской
историографии варианта существуют определенные ар-
гументы.
В европейской политической жизни Англии принад-
лежала весьма важная роль, значительно большая, чем
Нидерландам. К. Маркс считал ее «классической страной»
капиталистического способа производства. В предисловии
к первому изданию «Капитала» он писал: «Физик или
наблюдает процессы природы там, где они проявляются в
наиболее отчетливой форме... или же, если это возможно,
производит эксперимент при условиях, обеспечивающих
ход процесса в чистом виде. Предметом моего исследова-
ния в настоящей работе является капиталистический
способ производства... Классической страной этого спо-
соба производства является до сих пор Англия. В этом
163
6*
причина, почему она служит главной иллюстрацией для
моих теоретических выводов» 121.
К моменту свершения революции Англия была уже
крупнейшей колониальной державой. Ее влияние распро-
странялось далеко за пределы Европы. Кроме того, Анг-
лийскую революцию, даже в силу ее компромиссного ха-
рактера, можно рассматривать как исходный рубеж эпохи
борьбы зарождавшихся буржуазных отношений против
господствовавших почти повсеместно отношений феодаль-
ных. Компромиссный характер Английской револю-
ции проявлялся главным образом в сфере надстройки.
К. Маркс энергично подчеркивал, что «все исторически
унаследованные распорядки там, где они противоречили
условиям капиталистического производства в земледелии
или не соответствовали этим условиям, были беспощадно
сметены: не только изменено расположение сельских по-
селений, но и сметены сами эти поселения; не только сме-
тены жилища и места поселения сельскохозяйственного
населения, но и само это население; не только сметены
исконные центры хозяйства, но и само это хозяйство» 122.
Французская буржуазная революция, наиболее ради-
кально разделавшаяся с феодальными порядками, скорее
не начало, а высшая точка развития новой исторической
эпохи, дойдя до которой буржуазия довольно быстро рас-
тратила свою революционность.
Несомненно, в большинстве относительно более разви-
тых в экономическом отношении стран (хотя и остававших-
ся феодальными) уже с XVII в. — а кое-где и раньше —
происходили «молекулярные» процессы выдвижения и
обогащения буржуазных элементов, возникал капитали-
стический уклад. Эти процессы оказывали прямое или
косвенное влияние и на другие страны с более замедлен-
ными темпами экономического развития.
Конкретно-исторический анализ показывает, что в
различные исторические периоды не одни и те же, а раз-
ные народы становятся носителями наиболее передовых
тенденций, выступают на авансцене мировой истории.
Ранее более отсталые страны и народы догоняли, а иногда
перегоняли тех, кто первыми вырывались на широкую
дорогу социального прогресса. Это зависело от конкретно-
исторических обстоятельств.
121 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 6.
122 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. II, с. 256—257.
164
Опыт истории говорит об изменчивости темпов и ин-
тенсивности развития какой-либо страны или народа.
Крупные феодальные державы, господствовавшие дли-
тельное время, оказывались в дальнейшем серьезно
отстающими в общем историческом процессе. Их воздей-
ствие на ход мировых событий, главным образом в резуль-
тате агрессивной завоевательной политики господствую-
щих классов этих стран, имело преимущественно нега-
тивный характер. Упадок этих стран был предопределен
слабостью или придавленностью в них элементов прогрес-
сивных общественных отношений. Примерами такого
развития могут служить феодальная Испания, Оттоман-
ская империя, государство Чингизидов.
Отдельные страны или народы то появляются на пе-
реднем плане, то временно отходят в тень. В этом нет
ничего «дискриминационного». Нет народов имманентно
отсталых, как нет и имманентно передовых. Практически
па протяжении мировой истории жизнь каждого народа
на том или ином отрезке времени вплетается во всеоб-
щий исторический процесс. Каждый народ в определен-
ных условиях способен вносить свой вклад в прогрессив-
ное движение человечества.
Как уже отмечалось, страны и народы, которые на
определенных этапах первыми прокладывали путь чело-
вечеству, в дальнейшем нередко оказывались далеко по-
зади других народов, опережавших их в своем развитии.
Но это отставание никогда пе было и не могло быть «веч-
ным», необратимым. В новых, радикально изменившихся
социально-экономических условиях мог происходить и во
многих случаях в действительности происходил возврат
ведущего положения к тем странам и народам, которые
в предшествовавший период уступали место другим. В ка-
честве примера из области новой истории можно указать
па последовательную смену ведущей роли таких стран,
как Голландия, Англия, Франция. В новейшее время ис-
торические судьбы этих стран подверглись еще большим
переменам.
Равным образом было бы неправильно полагать, будто
на всех этапах исторического развития «задающими тон»
в прогрессивном движении человечества могут являться
исключительно крупные страны. Исторический опыт по-
казывает, что в условиях кризиса феодального общества
новые, более прогрессивные социально-экономические от-
ношения возникли первоначально в небольшой стране —
165
Нидерландах, что временно выдвинуло ее на первый
план. Но, разумеется, нельзя игнорировать международ-
ный удельный вес той или иной страны, объективную сте-
пень ее воздействия на другие государства. Нидерланд-
ская революция не привела к победе буржуазных общест-
венных отношений даже в европейском, а тем более в
мировом масштабе. Это оказалось возможным лишь после
революций в Англии и во Франции.
Исследование основных линий развития, борьбы про-
грессивных начал с регрессивными, что представляет
суть единого всемирно-исторического процесса, требует
преимущественного рассмотрения магистрального пути
движения общества без побочных, второстепенных линий,
не оказывающих решающего влияния на данное движе-
ние. Всемирная история не адекватна сумме отдель-
ных частных историй. Обобщая гигантский материал и
поднявшись над ним, ученые призваны выявить основное,
магистральное направление развития общества, наиболее
типические его формы. На этом должна базироваться и
периодизация всемирной истории.
Разумеется, при этом нельзя игнорировать такие суще-
ственные особенности развития отдельных стран, которые
дают основание говорить о вариантах единого историче-
ского процесса.
Всеобщее часто раскрывается через «особенное», и,
следовательно, в тех случаях, когда всемирный историче-
ский процесс выступает не прямолинейно, а идет «обход-
ными путями», через те или иные каналы специфического,
«особенного», это всегда необходимо учитывать. Однако
наряду с частным, особенным в историческом разви-
тии важно обнаружить и то, что является наиболее «чи-
стым» выражением основной тенденции общемирового
исторического процесса. Естественно, последнему должен
принадлежать приоритет в понимании хода мировой исто-
рии. Это дает возможность выделения таких ведущих,
главенствующих элементов исторического процесса, кото-
рые содержат его качественную характеристику и позво-
ляют определить формационную принадлежность кон-
кретного региона или страны в данный исторический пе-
риод.
Такое определение значительно облегчается или вооб-
ще становится возможным в том случае, если удается вы-
делить своеобразный «эталон» данной формационной
структуры — присутствие такого социально-экономическо-
166
го, политического и культурного комплекса, который во-
площает в себе типические черты данной формации,
«представляет» ее. Вычленение наиболее чистых форм
исторических процессов или явлений неразрывно связано
с выявлением тех объективных закономерностей, которые
определяют направление развития общества в данных
конкретных условиях.
Закономерности наиболее отчетливо и выпукло прояв-
ляются именно в «чистых» формах социального движе-
ния. Там же, где эти формы носят «стертый» характер,
будучи осложнены разного рода «примесями» и побочны-
ми обстоятельствами, объективная закономерность высту-
пает не столь четко, хотя обязательно присутствует,
проявляясь прежде всего как ведущая тенденция, причем
пе в «арифметическом», а в социологическом смысле.
Это имеет определенное отношение и к хронологии.
Неоднократно отмечавшуюся выше асинхронность проис-
ходящих в мире типологически общих исторических яв-
лений нельзя считать абсолютной. Во многих случаях
исторические факты говорят об одновременном вызрева-
нии непосредственно не связанных между собой, но одно-
типных процессов и явлений. В этой связи следует на-
помнить о весьма интересном мнении Б. Б. Пиотровского
применительно к истории материальной культуры: «Опре-
деленная совокупность элементов производительных сил,
характеризующая уровень их развития, а также соответ-
ствующих им производственных отношений, может рас-
сматриваться как определенная социальная ступень раз-
вития материальной культуры... Одинаковые потребности
приводили к одинаковым по функциям примитивным ору-
диям, имевшим сходную форму... Значительное сходство
орудий и других предметов дают культуры меднокамен-
ного века (энеолита)... Одинаковые по характеру комп-
лексы предметов этой стадии наблюдаются на значитель-
ном территориальном и временном расстоянии друг от
друга (например, энеолит Африки и Японии)» 123.
В последующие периоды также существовало опреде-
ленное единство основ материальной и духовной культу-
ры разных народов. Общеизвестен факт повторяемости
(и параллельного существования) определенных истори-
ческих явлений у народов, которые даже не знают или
123 Цит. по: Исторический материализм и социальная философия
современной буржуазии. М., 1960, с. 162.
167
не знали до последнего времени о существовании друг
друга. Говоря о процессе феодализации, Н. И. Конрад
писал, что можно только «изумляться близости по време-
ни развития этого процесса в трех важнейших государст-
вах древнего мира: в Восточной Азии, на Ближнем Восто-
ке и в Западной Европе» 124. Он подметил поразительное
совпадение внешних форм дворянского законодательства
периода становления абсолютистского государства в нача-
ле XVII в. во Франции и в Японии, хотя никаких кон-
тактов между этими странами тогда не существовало.
Регламентация поведения крестьянства двумя абсолю-
тистскими государствами, глубоко отличавшимися друг
от друга и расположенными на двух противоположных
концах обширного евроазиатского мира, была близкой
даже в терминологическом отношении. Это свидетельст-
вует о том, что абсолютизм как особая форма феодаль-
ного государства стоял в разных странах перед общими
проблемами независимо от региональных или локальных
особенностей. Данное положение может служить также
одним из подтверждений единства мирового историческо-
го процесса.
Если Франция испытывала на себе непосредственное
воздействие Английской буржуазной революции, то Япо-
ния такого воздействия испытывать не могла. Вместе с
тем и во Франции и в Японии нетрудно установить кон-
кретные, свойственные только им вехи развития, которые
могут быть положены в основу локальной периодизации
истории. Одновременно представляется возможным сопо-
ставить эти частные периодизации со всемирной исто-
рией, т. е. рассматривать историю Франции и Японии на
фоне таких всемирно-исторических событий, как, напри-
мер, победа буржуазных отношений в Англин. Это позво-
лит лучше попять динамику последующих исторических
процессов, характеризующих развитие как французского,
так и японского общества. Для Франции это вполне оче-
видно: Английская революция, несомненно, явилась уско-
рителем тех антифеодальных тенденций, которые через
столетие увенчались мощным революционным взрывом.
Что касается Японии, то крушение той политики искус-
ственной самоизоляции, которую проводили феодальные
правители Токугава, тоже было предопределено повсе-
124 Конрад Н, И. Средние века в исторической науке.— В кн.: Из
истории социально-политических идей. М., 1955, с. 82.
168
местным наступлением буржуазий, начало которому было
положено событиями в Европе. Многие факты японской
истории семнадцатого и восемнадцатого столетий нахо-
дятся в общем русле всемирного процесса разложения
феодализма.
История России не является в этом отношении каким-
либо исключением. Становление и развитие российского
абсолютизма можно понять только на фоне общего кри-
зиса феодальной формации.
Синхронизация исторических событий, происходивших
одновременно па отдаленных пространствах и, следова-
тельно, независимо друг от друга, представляет собой
специфический метод анализа, к которому прибегали и
основоположники научного коммунизма.
Известно, что К. Маркс в последние годы жизни
осуществил громадную работу по конспектированию из-
вестных ему книг по всемирной истории с выделением
хронологических дат отмечаемых фактов и событий. Этот
гигантский труд, насчитывающий свыше 100 авторских
листов, после смерти автора Ф. Энгельс назвал «Хроно-
логическими выписками».
В соответствии с характером конспектировавшихся из-
даний К. Маркс выписывал преимущественно те события,
которые относились к политической и социальной сфере.
Это не значит, что он не затрагивал экономической исто-
рии. Но факты экономического развития сравнительно
скупо освещались в таких капитальных трудах, как 18-
томная «Всемирная история» Г. Шлоссера и других авто-
ров, изученных К. Марксом. Та исключительная тщатель-
ность, которую он проявлял, фиксируя даты выписывае-
мых им фактов и событий, позволяет предполагать, что
его весьма интересовала синхронность. К. Маркс не просто
выписывал те или иные даты, а весьма часто пересказывал
их по-своему и снабжал собственными лаконичными, но
крайне выразительными оценками.
«Хронологические выписки» дают представление не
только о его глубоком, вполне профессиональном интересе
к истории, но и о его подходе к ней как к единому все-
мирному процессу, в котором конкретное развитие отдель-
ных стран и континентов подлежат сопоставлению и
сравнению как частные проявления общих закономер-
ностей.
169
В ленинских «Тетрадях по империализму», также со-
держащих большое количество хронологических выписок,
мы находим составленную им синхронистическую табли-
цу. Она озаглавлена «Опыт сводки главных данных все-
мирной истории после 1870 г. (Эгельгаф и другие источ-
ники)». Подготовляя свой классический труд об империа-
лизме, В. И. Ленин считал необходимым сопоставить
сравнительные данные всемирно-исторического процесса
по годам, проследив его по следующим рубрикам: 1) вой-
ны; 2) дипломатия; 3) колониальная политика; 4) эко-
номическая политика (тресты и пр.; таможенные дого-
воры, крупные концессии...); 5) рабочее движение и
социалистические партии; 6) революционные движения
(непролетарского характера); 7) национальные движения
и национальный вопрос; 8) демократические реформы;
мы; 9) социальные реформы; 10) разное и примеча-
ния 125.
Замысел В. И. Ленина заключался, по-видимому,
в установлении специфических черт эпохи империализма
и выявлении ее внутренней динамики. Получилась дейст-
вительно весьма поучительная картина, показывающая
грабительскую, реакционную сущность империализма,
осуществляемый им передел мира на фоне крайнего обо-
стрения социальных антагонизмов.
Применение метода хронологического сопоставления
позволяет сравнить историческое развитие различных
стран в рамках одной и той же эпохи, следовательно,
представляет немалый интерес для научной периодизации
истории. Хронологический метод помогает установить
как общее, так и различия между регионами и странами.
Особенно важно, что данный метод может быть исполь-
зован и при выявлении общих закономерностей в истории.
Существенным выводом из установленного факта ча-
стичного совпадения во времени определенных этапов
исторического развития — иногда на противоположных
концах нашей планеты — является подтверждение един-
ства всемирно-исторического процесса. При всех много-
численных частных отклонениях от магистрального пути
движения человечества общее направление этого движе-
ния и, следовательно, ступени, через которые проходят
все страны и народы, в основном одинаковы. Экономиче-
ский детерминизм является тем рычагом, который в ко-
125 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 28, с. 670—671.
170
нечпом счете выправляет отклонения от логического и
предопределяет t поступательный характер общего дви-
жения.
Без использования сравнительно-хронологического ме-
тода было бы крайне трудно дать научную типологию
исторических процессов и явлений. Когда советские исто-
рики приступили к изданию многотомной «Всемирной
истории» (в 1955 г. вышел первый том), у них было на-
мерение снабдить каждый том соответствующими синхро-
нистическими таблицами, помогающими дать представ-
ление если не о взаимосвязи, то о сравнимости истори-
ческих процессов, одновременно протекающих в разных
частях нашей планеты. К сожалению, это удалось выпол-
нить только в первом томе, где помещена синхронистиче-
ская таблица, охватывающая всемирную историю с чет-
вертого до середины первого тысячелетия до нашей эры.
Выше указывалось на возможность разработки и чисто
локальной периодизации истории. Равным образом
возможна частная периодизация истории даже для микро-
ячеек социального организма (провинции, города и т. д.).
Однако основным недостатком таких частных периодиза-
ций является невозможность раскрыть при этом глубокие
внутренние пружины, определяющие движение общества.
Лишь обеспечение должной масштабности при рассмотре-
нии исторических процессов и явлений дает возможность
судить об их закономерности. Проблема периодизации
истории самым непосредственным образом связана с ис-
ходными методологическими установками. Только на базе
материалистического понимания истории возможна сво-
бодная от субъективизма ее научная периодизация.
Первым условием разработки объективной периоди-
зации истории (как и всякого обобщения) является об-
стоятельное знание фактического материала. Лишь при
наличии проверенных данных по всем параметрам кон-
кретного исторического процесса возможна предваритель-
ная их синхронизация. Далее исследователь должен при-
ступить к группировке имеющихся исторических све-
дений.
Выше уже указывалось, что нельзя периодизировать
всемирную историю, исходя из одного признака — суще-
ствования той пли иной социально-экономической форма-
ции. Это невозможно, поскольку народы пашей планеты
разновременно проходили определенные стадии историче-
ского процесса. Достаточно напомнить, что и теперь,
171
в современную нам эпоху, на земном шаре не только со-
существуют социализм и капитализм, но и в ряде стран
сохраняются еще различные виды феодальных, рабовла-
дельческих и первобытнообщинных отношений.
Марксистская периодизация всемирной истории, приня-
тая советскими историками, как следует из вышеизложен-
ного, исходит от факта закономерности и единства эконо-
мического процесса, проявляющихся в последовательной
смене социально-экономических формаций. Вместе с тем
необходимо еще раз подчеркнуть, что при общей тенден-
ции к последовательной смене всех социально-экономиче-
ских формаций у всех народов, некоторые из них при
определенных условиях могут миновать отдельные сту-
пени общего поступательного движения человечества.
Так, в частности, большинство славянских п германских
племен миновали рабовладельческую формацию и пере-
шли от первобытнообщинных отношений непосредственно
к феодализму. Средн пародов, входящих в состав Совет-
ского Союза, есть такие, которые миновали капитали-
стическую формацию и перешли от феодальных отноше-
ний непосредственно к социализму. Как правило, это
объясняется тем, что внутренние «частные» закономер-
ности развития каждого народа иногда модифицируются
под мощным воздействием внешней среды, подчиняются
более общим закономерностям общественного развития.
Первые государственные образования у германцев и
славян складывались в то время, когда рабовладельческий
строй переживал уже глубочайший кризис и когда в нед-
рах распадавшихся рабовладельческих империй малопро-
дуктивный рабский труд постепенно уступал дорогу
сравнительно более производительному труду зависимых
крестьян. Это способствовало развитию у славян и гер-
манцев именно феодальных отношений, а не отживавших
рабовладельческих. Ранее отставшие в своем развитии
народы окраинных областей бывшей Российской импе-
рии, сохранявшие феодальные и даже патриархальные
отношения, после победы социалистической революции в
России пошли не по дискредитировавшему себя мучитель-
ному капиталистическому пути, а по пути социалисти-
ческому.
Для всемирной истории человечества характерно не-
уклонное нарастание взаимосвязи и взаимовлияния всех
стран п пародов. Если для древнейших эпох это взаимо-
влияние было сравнительно невелико и лимитировалось
m
контактами непосредственных соседей, то уже в классо-
вых обществах — в рабовладельческом, феодальном и
особенно в капиталистическом — экономические и куль-
турно-политические связи самых отдаленных районов ста-
ли обычными. Естественно, что это способствовало не
только ускорению темпов исторического развития, но и
тому, что общие закономерности этого развития начали
выявляться более рельефно, с меньшим количеством част-
ных отклонений. Общение народов вообще подрывает ил-
люзорные представления о существовании якобы особых,
специфических законов развития европейцев и азиатов,
чернокожих и белых и т. п. Эти законы всегда являют-
ся общими, хотя форма проявления их иногда и не сов-
падает.
Иногда возникает частный вопрос о возможности са-
мостоятельной периодизации отдельных сторон общест-
венной активности, условно рассматриваемых вне общего
исторического процесса (например, периодизация истории
культуры). Культурно-исторические, как и некоторые
другие, процессы, несомненно, могут развиваться по своим
собственным внутренним законам. Эпоха Возрождения,
например, может рассматриваться как самостоятельный
комплекс взаимосвязанных культурных явлений. Она,
следовательно, вполне может иметь свою внутреннюю пе-
риодизацию. Существенно, однако, не забывать о том, что
Возрождение — продукт вполне конкретной полосы все-
мирной истории. Несмотря на хронологические несовпа-
дения, нельзя игнорировать взаимосвязь между различ-
ными сторонами многостороннего исторического процесса.
Таково элементарное требование марксистско-ленинского
подхода к истории.
При установлении критериев периодизации истории
любой страны нельзя не отталкиваться от объективных
показателей, раскрывающих динамику ее социально-эко-
номического развития. Это такие моменты, как проявле-
ние существенных сдвигов в развитии материальных про-
изводительных сил, их неизбежное отражение в сфере про-
изводственных отношений, значительные вехи в ходе мас-
совых социальных движений (с соответствующим влия-
нием на надстроечные категории), прямое или косвенное
воздействие крупных международных событий. При со-
поставлении данных показателей исследователь обяза-
тельно столкнется с несовпадением конкретных дат,
с многовариантностью внутренних процессов. Но при
173
определении периодизации истории приоритет должен
принадлежать событиям, оказавшим прямое — позитивное
или негативное — влияние на судьбы господствующих
социально-экономических отношений. Иначе говоря, и на
данном уровне периодизации объективная оценка хода
конкретного исторического процесса определяется в ко-
нечном счете формационным подходом.
Всякие другие попытки периодизировать историю бу-
дут неизбежно носить субъективный характер, позволяя
произвольно выбирать те или иные даты, отдавать пред-
почтение тем или иным событиям независимо от их
действительного значения в общем ходе исторического
процесса. Примерами «подкупающей простоты» периоди-
зации могут служить бездумные членения истории по чи-
сто формальному хронологическому признаку: «история
XVI в.» или «история до 1500 г.» и т. д Другим приме-
ром фактического отказа от объективного подхода явля-
ются попытки периодизировать историю по формальным
изменениям исключительно в государственно-правовой
сфере. Крайним выражением этого могут служить так
называемые «династийные истории».
За последние годы в зарубежной историографии обна-
ружились тенденции подчинять периодизацию истории
политическим интересам определенных социальных групп
с сугубо националистических позиций. Так, в частности,
получили большое распространение попытки «обособить»
историю «своей» страны от процессов всеобщей истории,
в той или иной мере противопоставить этим процессам
ход общественного развития в местном национальном
масштабе. Это делается как для того, чтобы искусственно
«поднять» значение своей нации или национального госу-
дарства и соответственно умалить степень воздействия
мировых событий, так и для «оправдания» тех или иных
националистических гегемонистских претензий или даже
территориальных притязаний. Само собой разумеется,
всякая националистическая трактовка истории не имеет
с наукой ничего общего. В некоторых случаях предприни-
маются попытки искусственно «удлинить» историю своей
страны, исходя из несостоятельной презумпции, что чем
древнее данный народ и его культура, тем значительнее
их роль не только в прошлом, но и в настоящем.
Нельзя не учитывать, что иногда националистическая
трактовка исторического прошлого некоторых народов,
только недавно избавившихся от чужеземного колонн-
174
ального господства, является реакцией на длительное за-
малчивание или преднамеренное извращение истории
колониальными «культуртрегерами». Однако даже если
односторонность подхода к восстанавливаемой истории
данной страны как-то объяснима, то это никак не может
служить оправданием любых националистических извра-
щений исторического прошлого.
Неприятие марксистских принципов периодизации ис-
тории традиционной буржуазной историографией цели-
ком определяется ее отказом от признания объективных
закономерностей общественного развития и, в частности,
отрицанием теории социально-экономических формации.
Большинство западных историков дают чисто идеалисти-
ческое обоснование периодизации истории. Примером мо-
жет служить позиция западногерманского автора Ф. Шаль-
ка, по мнению которого, периодизация — процесс истори-
ческого самоопределения человека, т. е. процесс идеоло-
гический, своеобразно отражающий столкновение различ-
ных взглядов на историю. В качестве примера Ф. Шальк
ссылается на зарождение понятия «гуманизм», суще-
ствование эпохи гуманизма. Гуманизм как целостное по-
нятие, по мнению Шалька, определяется не .столько
объективными признаками, сколько именно представ-
лением о нем как о новой эпохе. Возникающее одно-
временно с гуманизмом понятие «средние века» устанав-
ливает его соотношение с античностью (связь и различие).
Осознание связи через различение является, с точки зре-
ния Ф. Шалька, теоретической основой периодизации
истории 126.
В буржуазной историографии имеют место попытки
базироваться на механической аналогии при рассмотре-
нии событий, происходивших в разные исторические эпо-
хи, следовательно, по существу различных и несопостави-
мых. На этом шатком фундаменте построена концепция
А. Тойнби об историческом процессе как смене не свя-
занных между собой, якобы независимо существовавших
культурно-исторических комплексов — «цивилизаций».
Предшественником А. Тойнби был О. Шпенглер. А. Тойн-
би искусственно дробил всемирную историю на историю
20 цивилизаций, соотношение между которыми он рас-
сматривал в сфере различия религиозных представлений.
126 Diller Н., Schalk F. Studien zur Periodisierung und zum Epoche-
begriff. Mainz; Wiesbaden, 1972, S. 157—160.
175
Все эти цивилизации не связаны между собой, по мне-
нию А. Тойнби, ни во времени, ни в пространстве 127.
Антиисторизм А. Тойнби отчетливо проявляется в его
полном пренебрежении к хронологии. Он считает, на-
пример, возможным ставить в один ряд, рассматривать
как «современников» Маккавеев (II в. до н. э.) и Мах-
ди, вождя антианглийского восстания в Судане во второй
половине XIX в. н. э. Смешивая все исторические эпохи,
Тойнби по существу исходит из теологического истолко-
вания истории. Многие буржуазные западные историки
отмежевываются от концепций А. Тойнби, по в то же вре-
мя они отвергают правомерность периодизации, исходя-
щей из сопоставления объективных данных социально-
экономического развития как во всемирном, так и в ре-
гиональном масштабе.
Негативное отношение буржуазной исторической нау-
ки к марксистской теории революционной смены социаль-
но-экономических формаций вполне объяснимо. Эта тео-
рия, раскрывающая общую закономерность всемирно-
исторического процесса, означает, что капитализм не
вечен и не является «вершиной» цивилизации.
Буржуазная историография, как правило, решительно
отрицает само понятие «социально-экономическая форма-
ция», хотя иногда и пытается подменить его различного
рода суррогатами вроде «идеальных типов» М. Вебера
или теории «стадий роста» У. Ростоу, в которых в основу
периодизации положены второстепенные элементы исто-
рического процесса и игнорируются его качественно опре -
деленные черты.
За последние годы в буржуазной социологии значи-
тельное распространение получили попытки периодиза-
ции истории по технологическим признакам, «отвлекаясь*
от человека, от системы социальных отношений. Харак-
терна в этом отношении тенденция к замене явно
идеалистических концепций исторического процесса не-
ким псевдоматериалистическим истолкованием, посредст-
вом которого ход исторического развития сводится либо к
изменению исключительно технологии общественного про-
изводства, либо к эволюции предметов материальной
культуры, «к истории вещей». Провозглашая приоритет
технологии в процессе развития общества, западногер-
127 Toynbee A. A Study of History. London, 1934, vol. 1, p. 149—
171.
176
манский историк Т. Шидер заявляет, что имеется воз-
можность «победить исторический материализм его соб-
ственным оружием» 128. Отрывая развитие производитель-
ных сил от производственных отношений, Т. Шидер
умышленно извращает само понятие исторического мате-
риализма. Аналогичный прием использовался и другими
буржуазными историками, стремившимися в той или иной
форме «элиминировать» социальные проблемы и «обосно-
вать» концепцию конвергенции капитализма и социа-
лизма.
Технология, находящаяся па том или ином уровне
развития, пе существует сама по себе как соединение
чисто механических элементов. Технология, как и техни-
ка,— продукт деятельности общественного человека и,
следовательно, органически связана с конкретной со-
циально-экономической структурой. Поэтому техника и
технология не могут рассматриваться в отрыве от орга-
низации общества. Всякие попытки конструировать сту-
пени прогрессивного развития, основывающиеся исклю-
чительно на технологических показателях, без анализа
господствующих общественных отношений, совершенно
несостоятельны. Невозможно подменить историю людей
историей машин, лишенной социального содержания. Та-
кая позиция, игнорирующая классовую структуру обще-
ства, направлена на то, чтобы замаскировать антагони-
стические противоречия, присущие капитализму.
Иногда сторонники «технологического» подхода к пе-
риодизации истории открещиваются от обвинения в том,
что они якобы встали на материалистические позиции,
означающие признание приоритета экономических факто-
ров. У. Ростоу говорит, например, будто факторы эконо-
мического порядка не играют сколько-нибудь главен-
ствующей роли. По его утверждению, первоначальный
толчок к экономической модернизации следует усматри-
вать «не в экономических силах, а в своего рода реак-
ции на ту или иную форму внешнего давления — реаль-
ного или предполагаемого, оказываемого более сильным
на более слабого» 129. У. Ростоу выступает в данном слу-
чае в роли сторонника «теории насилия», что нельзя счи-
128 Schieder Th. Grundfragen der neueren deutschen Geschichte.—
Historische Zeitschrift, 1961, Bd. 192, H. 1, S. 3.
129 Rostow W. Politics and the Stages of Growth. Cambridge, 1971,
p. 3.
177
тать случайностью. Речь идет о «теоретическом» оправ-
дании империалистической практики насильственного
«культуртрегерства» в отношении развивающихся стран.
Для большинства буржуазных историков характерно
стремление вообще уйти от глобальной периодизации
истории. Явное предпочтение отдается локальным, «част-
ным» периодизациям. В этом отношении следует конста-
тировать близость данной позиции к усилиям национали-
стических элементов конструировать исключительно «на-
циональные» периодизации истории, в которых также
смазывается процесс революционной смены социально-
экономических формаций.
При решении проблем периодизации истории нельзя
становиться на путь количественного или арифметиче-
ского подхода к совокупности тех явлений, которые сви-
детельствуют о появлении или уже начавшемся развитии
новых, более передовых социально-экономических отно-
шений. Родившееся новое, как правило, первоначально
слабее господствующей формации, которую оно в конеч-
ном счете призвано заменить. Территориальный ареал
более передовых общественных отношений на первых по-
рах весьма ограничен. Появляется лишь новый, постепен-
но развивающийся уклад, который становится носителем
передовых социально-экономических форм. И тем не ме-
нее самый факт его возникновения требует обязательного
отражения в периодизации истории, поскольку он свиде-
тельствует о появлении той генеральной тенденции (зако-
номерности) в развитии человечества, которая начинает
определять его прогрессивное движение.
Победа Великой Октябрьской социалистической рево-
люции была закономерным следствием действия объек-
тивных и субъективных причин, как внутренних, так и
международных. Октябрьская революция началась в
огромной стране и буквально с первых дней стала оказы-
вать всевозрастающее влияние на общий ход мировой
истории. И тем не менее очевидно, что в первые десяти-
летия существования советских республик они были во
многих отношениях слабее своего капиталистического
окружения. Не понимая общих закономерностей обще-
ственного развития, отрицая само их существование,
многие лидеры капиталистического мира рассматривали
победу Октября как «случайность», как некую «анома-
лию», которая будет скоро ликвидирована и позволит
восстановить «равновесие» в международной жизни. Наи-
178
более ретивые империалистические политики старались
«подтолкнуть» неминуемое, по их мнению, поражение
первой в мире социалистической революции, прибегая к
вооруженной интервенции и блокаде.
Реформистские и ревизионистские «теоретики» сили-
лись «доказать», что пролетарская революция в такой
относительно отсталой стране, как Россия, невозможна и,
следовательно, «незаконна». Буржуазная, реформистская
и ревизионистско-националистическая историографии ре-
шительно отказываются «признать», что Великая Ок-
тябрьская социалистическая революция явилась всемирно-
историческим рубежом, открывшим новую эпоху и поло-
жившим начало новейшей, пли современной, истории.
Вопросы периодизации истории, таким образом, тесно
связаны с общими проблемами миропонимания, с идео-
логической конфронтацией противоположных социально-
экономических систем. Изменения, происходившие в ходе
всемирно-исторического процесса, возрастание темпов
движения общества по мере перехода от одной социально-
экономической формации к другой, более прогрессив-
ной — давно установленный в исторической пауке объек-
тивный факт.
Отсюда вытекает возможность говорить о так назы-
ваемом «историческом времени». Последовательность раз-
вертывания исторических событий во времени — одна из
важнейших сторон исторического процесса, носящая объ-
ективный характер, не зависящая от чьего-либо сознания.
Но «историческое время» не является постоянной вели-
чиной. Оно изменяется в соответствии с объективными
условиями существования общества. Различие темпов раз-
вития социально-экономических формаций определяет и
различия з отсчете времени. «Историческое время» явля-
ется, таким образом, своеобразной шкалой убыстрения
темпов движения общества.
Проблемы «исторического времени» имеют значение
для периодизации истории в целом. Определение разницы
во времени развития тех пли иных процессов позволяет
уточнить их роль в общем движении общества, устано-
вить длительность, темпы, начало и конец определенной
формы этого движения. По мнению болгарского истори-
ка П. Лиева, большое значение имеет ритмичность исто-
рического развития. Ритмичность экономического про-
цесса, пишет он, служит основанием для развития
политической и духовной жизни общества, обладающих
179
относительно самостоятельной динамикой и ритмом. Отно-
сительная ритмичность социально-политических процессов
в антагонистических (классовых) формациях проявляется
в постоянной смене периодов обострения классовых про-
тиворечий эпохами сравнительно мирного развития 13°.
Разумеется, проблема темпов исторического процесса не
может быть даже поставлена без использования катего-
рий «общественно-экономическая формация/), «историче-
ская эпоха» и «исторический период». «Ритмичность
(периодичность) в истории меняет свой характер в усло-
виях различных эпох и общественно-экономических фор-
маций» 130 131.
В рамках каждой социально-экономической формации
могут иметь место как количественные изменения (уве-
личение или уменьшение тех или иных явлений), так и
качественные (появление новых, ранее неизвестных
моментов, позволяющих говорить о наступлении нового
этапа в развитии данной формации). Качественные из-
менения общества — главный непосредственный объект
изучения для исторической науки. Но историк обязан ис-
следовать явления в их временной последовательности.
В противном случае ему будет трудно определить не
только их непосредственную причину, но и реальное зна-
чение, место в цепи других явлений.
Наряду с «историческим временем» важнейшее зна-
чение для исторического исследования имеет определе-
ние пространственных границ изучаемых явлений. В со-
ветской литературе освещался вопрос об историческом
регионе как самостоятельной категории в исторической
пауке. Но несомненно, что само понятие региона не
может рассматриваться в отрыве от «исторического вре-
мени». Любое историческое явление требует единой про-
странственно-временной характеристики.
Ускорение темпов общественного развития в опреде-
ленные периоды связано также с техническим прогрес-
сом, например в области средств сообщения и связи. Это
оказывает определенное влияние на территорию, где раз-
вертываются те пли ипые исторические процессы или со-
бытия; протяженность пространства теряет свое преж-
130 Анев П. Время и структура на исторический процессе.— В кн.:
Методологически и историографски проблеми на историческата
наука, т. 1, с. 31.
131 Там же, с. 30.
180
псе значение, и существенно сокращается время охвата
всей, в том числе и весьма обширной, территории сход-
ными процессами или событиями. Наибольшее ускорение
темпов движения общества наблюдается в те периоды,
когда происходят наиболее радикальные изменения.
Течение «исторического времени» находится в прямой
зависимости от динамизма происходящих социальных
процессов.
Вопросы периодизации истории имеют ряд аспектов
практического значения. Так, в частности, в учебно-педа-
гогической практике постоянно применяется условное
деление на древнюю, средневековую, новую и новейшую
историю. Нетрудно понять, что это диктуется необходи-
мостью дать максимально сжатый компендиум историче-
ских знаний, удобный для преподавания. Под древней
историей понимается развитие человечества в рамках
двух формаций — первобытнообщинного строя и рабовла-
дения. Средневековая история фактически отождеств-
ляется с господствующим положением феодализма. Новая
история понимается как период торжества буржуазных
общественных отношений, а новейшую историю марксист-
ская и близкая к ней историография начинает со вре-
мени свершения первой победоносной социалистической
революции — с Октября 1917 г. В буржуазной литерату-
ре грани между средневековой, новой и новейшей исто-
рией устанавливаются по-разному.
Разумеется, при всем практическом удобстве четырех-
членного деления мировой истории оно страдает некото-
рыми недостатками общего и терминологического харак-
тера. Древняя история включает в себя как доклассовые
отношения (древнейшую историю), так и первую анта-
гонистическую формацию. Целесообразно было бы выде-
лить историю доклассового общества.
Термип «средневековье» имеет смысловое содержание
в применении только к Европе. Феодальные отношения
в большинстве азиатских стран возникли раньше, чем на
Западе, и продолжали существовать гораздо более дли-
тельное время. Поэтому и о «новой истории» примени-
тельно к народам Азии и Африки можно говорить глав-
ным образом лишь в том смысле, что возвышение и победа
европейской буржуазии были непосредственно связа-
ны с колониальной экспансией в афроазиатские страны
и с пх закабалением. Следовательно, использование тра-
диционного деления истории на древнюю, средневековую,
181
новую и новейшую, которое возникло на европоцентрист-
ской основе, обязательно предполагает расшифровку фор-
мационного содержания данной несовершенной термино-
логии.
В теоретическом смысле соотношение между научной
периодизацией истории и реальным историческим про-
цессом соответствует диалектической взаимосвязи логи-
ческого и исторического (эмпирического). Нельзя пол-
ностью идентифицировать эти два понятия, но не менее
ошибочно противопоставлять их друг другу, так как
логическое в конечном счете — то же историческое
(эмпирическое).
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС
Во многих документах нашего времени, в книгах и
статьях, речах и выступлениях нередко встречается упо-
минание о социальном прогрессе, об исторической про-
грессивности того или иного общественного явления,
о прогрессивных тенденциях развития человечества. Само
слово «прогресс» прочно вошло в обиход, и мы употреб-
ляем его для выражения понятия о поступательном дви-
жении, о победе нового над старым, о переходе к более
высоким ступеням развития и т. д. Мы, например, по-
стоянно используем такой термин, как «технический про-
гресс», и он не нуждается в особых разъяснениях.
Но что такое «социальный прогресс», или, другими
словами, прогресс в развитии общества? Каков критерий
общественного, или социального прогресса? Существует ли
он вообще?
Несмотря на кажущуюся элементарность этих вопро-
сов, они служат объектом острой идеологической борьбы,
одним из источников непримиримых расхождений между
марксистской общественной наукой и различными тече-
ниями в буржуазной социологии и историографии.
Начало этой борьбы относится к довольно далекому
прошлому. По мы хотели бы ограничиться краткой ха-
рактеристикой современного состояния данного вопроса.
Понятие прогресса выражает идею совершенствования,
перехода к более высоким ступеням развития, преодоле-
ния устарелого, отжившего, победы нового, передового.
Социальный прогресс, т. е. прогресс в развитии обще-
ства, имеет аналогичное значение. Речь идет прежде все-
го о поступательном движении человечества.
182
Б. Ф. Поршнев справедливо отмстил: «Самое главное
отличие Марксовой теории прогресса от гегелевской: он
перевернул ее с головы на ноги, открыл материальное со-
держание этого движения от несвободы к свободе... На
место саморазвития духа и соответственно прогресса в со-
знании свободы Маркс поставил развитие производитель-
ных сил, смену форм собственности, закон антагонизма
п борьбы классов» 132. Таким образом, материалистиче-
ское понимание истории органически включает в себя
идею социального прогресса, наиболее обобщенным выра-
жением которого является смена социально-экономиче-
ских формаций, поскольку каждая из них — более высо-
кая ступень в развитии общества.
Идея социального прогресса, т. е. поступательного
движения общества, является по сути дела революцион-
ной идеей. Опа означает развитие общества по восходя-
щей линии, другими словами, не попятное или кругооб-
разное движение, пе топтание па месте, пе стагнацию,
не консервацию существующих социальных форм и яв-
лений, а обязательную смену устаревающих и отживших
свой век институтов новыми, молодыми и растущими.
Подобно тому как рабовладельческий строй уступил место
феодальному, а феодальный — капиталистическому, по-
следний, т. е. современный капитализм, непременно будет
сметен неизмеримо более совершенным общественным
строем, подготовленным всем предшествующим разви-
тием общества,— коммунизмом.
Марксизм рассматривает общество как «живой, на-
ходящийся в постоянном развитии организм» 133. Мате-
риалистическое понимание истории дало возможность
подлинно научного -истолкования путей развития чело-
вечества, позволило всесторонне изучать процесс возник-
новения, развития и упадка последовательно сменяющих
друг друга общественно-экономических формаций: перво-
бытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капита-
листической, коммунистической. Они образуют восходя-
щие ступени развития человеческого общества, раз-
личаясь прежде всего уровнем развития и социальными
условиями использования производительных сил.
132 Поршнев Б. Ф. Периодизация всемирно-исторического прогрес-
са у Гегеля и Маркса.— Научные доклады высшей школы. Фило-
софские науки, 1969, № 2, с. 61.
133 Ленин В. Й. Поли. собр. соч., т. 1, с. 165.
183
Изменения в характере производительных сил обра-
зуют ту первооснову, которая определяет ломку старых
и возникновение новых производственных отношений,
переход от низших к более высоким ступеням развития
общества. Поэтому В. И. Ленин с полным основанием на-
зывал развитие производительных сил «высшим крите-
рием общественного прогресса» 13i. В понятие произво-
дительных сил входят не только средства и орудия труда,
но и активная деятельность использующего эти средства
человека. Поэтому нельзя отрывать производительные
силы от соответствующих им производственных отноше-
ний. Производительные силы не существуют «сами по
себе» без тесного взаимодействия с обществом. Их рево-
люционизирующее влияние связано именно с изменения-
ми в производственных отношениях, которые могут иног-
да несколько отставать пли запаздывать, по в конечном
счете обязательно должны прийти в соответствие с про-
изводительными силами. Румынский социолог К. Борд-
жану следующим образом формулирует эту проблему:
«Критерии прогресса необходимо искать прежде всего
в элементах формации, объясняющих в конечном счете
его движение. Составляют же эти элементы производи-
тельные силы общества. Преимущество, прогресс эконо-
мического порядка являются результатом развития про-
изводительных сил, выходящих за рамки прежних эконо-
мических отношений и устанавливающих новые рамки
развития. Эти приобретенные экономические отношения
порождают в свою очередь новые законы и новые дви-
жущие силы развития общества, новые стимулы разви-
тия производства, производительности труда, науки и
техники» 134 135. В подтверждение его мнения как пример
можно указать на промышленную революцию в буржуаз-
ной Англии на рубеже XVIII и XIX вв., распространив-
шуюся затем на другие страны Западной Европы. Ее ма-
териальную основу составили технические изобретения,
которые произвели переворот в производственном процес-
се (ткацкие станки, паровой двигатель, другие техниче-
ские новинки). Это был ощутимый сдвиг в прогрессивном
развитии производительных сил, он почти немедленно по-
134 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 16, с. 220.
135 Borgeanu С. Siir Factualite dp Video de progres.— In: Actes dn
XIVeme Congres International de Philosophic. Vienne, 1969, t. IV,
p. 584—590.
184
влек за собой существенные перемены в производствен-
ных отношениях. На смену мануфактурной стадии капи-
тализма пришла машинная его стадия, способствовавшая
капиталистическому обобществлению труда в массовых
масштабах и закреплению буржуазных производственных
отношений.
Вскоре последовали обусловленные этим перемены в
сфере социально-политической надстройки капиталисти-
ческого общества (консолидация пролетариата как клас-
са, борьба за всеобщее избирательное право, некоторая
демократизация буржуазного государства и т. д.).
Последовательный революционный переход от одной
социально-экономической формации к другой, от низшей
к более высокой, выражает социальный прогресс в самой
общей его форме. Но и внутри каждой социально-экономи-
ческой формации происходит постоянная борьба нового со
старым, отживающего с нарождающимся. Надстроечные
явления могут оказывать мощное стимулирующее или
стагнационное воздействие на материальные условия жиз-
ни общества. Прогрессивные силы общества способствуют
своей деятельностью преодолению тормозящих моментов
в поступательном движении общества и двигают его
вперед.
Марксизм, рассматривающий прогресс как объектив-
ную закономерность общественного развития, чужд при-
митивному пониманию социального прогресса как прямо-
линейного восхождения. Закономерное движение обще-
ства от низших форм существования к более высоким
протекает в условиях острой борьбы передового с отжи-
вающим. Переход от одной социально-экономической
формации к другой носит не эволюционный, а револю-
ционный характер. В. И. Ленин подчеркивал, что «пред-
ставлять себе всемирную историю идущей гладко и акку-
ратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, пе-
диалектпчно, ненаучно, теоретически неверно» 13в.
В ходе исторического развития обязательно рождает-
ся новое, которое в преобразованном виде включает в
себя некоторые элементы старого. В. И. Ленин подчерки-
вал в этой связи: существует «развитие, как бы повто-
ряющее пройденные уже ступени, но повторяющее их
иначе, на более высокой базе («отрицание отрицания»),
развитие, так сказать, по спирали, а не по прямой ли-
138 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 30, с. 6.
185
нии...»137. Им неоднократно высказывалась мысль о не-
избежности возрастания (по мере поступательного раз-
вития человечества) не только масштабов активности
народных масс, но и их прямого воздействия на ход исто-
рии. В ранних классово-антагонистических формациях
громадное большинство непосредственных производите-
лей оставалось более или менее пассивным участником
происходивших исторических событий. Но уже при капи-
тализме появился новый общественный класс — пролета-
риат, который прежде всего по своему объективному по-
ложению в процессе производства оказался способным
стать великой революционной силой. Особая роль рабо-
чего класса неуклонно возрастала по мере исчерпания
капитализмом его прогрессивной роли. Рабочий класс,
сплачивающий вокруг себя широчайшие народные массы,
является важнейшим фактором прогресса в мировой
истории. Активность трудящихся масс, и в первую оче-
редь рабочего класса,— мощный ускоритель обществен-
ного прогресса. Убыстрение темпов прогрессивного раз-
вития человечества — прямой результат вовлечения в
него новых сотен и сотеп миллионов людей, указывал
В. И. Ленин 138.
Признание «высшим критерием» социального прогрес-
са развитие способа производства не должно упрощать
проблему в целом, приводить к схематизации историче-
ского процесса. Общий критерий дает лишь объектив-
ную основу, наличие которой предполагает конкретный
анализ частных, локальных проявлений социальной
жизни.
Г. В. Плеханов писал: «Мы должны изучить факты
прошлой жизни человечества для того, чтобы открыть в
них законы его прогресса. Будущее способен предвидеть
только тот, кто понял прошедшее}} 139.
Опыт истории учит, что социальный прогресс до эпохи
социализма совершался отнюдь не прямолинейно и без-
болезненно. Вся прошлая история человечества — до по-
явления первой фазы коммунистической формации —
носила па себе неистребимую, поистине каинову печать:
социальный прогресс пробивал себе дорогу огнем и ме-
чом, железом и кровью. Он осуществлялся мучительными
137 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 55.
138 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 44, с. 308—309.
139 Плеханов Г. В. Избр. филос. пропзв. М., 1956, т. 1, с. 537.
186
для народных масс способами, выступая в роли стихий-
ной устрашающей силы.
По выражению Б. Ф. Поршнева, при первобытно-
общинном строе «все в равной степени свободны и в то же
время глубоко несвободны, ибо личность не выделена из
рода, общины и племени. В перспективе всемирного про-
гресса эта первобытная несвобода человека даже глубже
и полнее, чем рабство...» 140 Становление рабовладель-
ческих производственных отношений было совершенно
немыслимо без безжалостного истребления целых наро-
дов, беспощадных расправ со свободными скотовода-
ми н земледельцами, сопротивлявшимися порабощению,
с восстаниями рабов. История рабовладельческих госу-
дарств — Древнего Востока,. Греции, Рима — летопись
безмерных страданий трудящихся масс, написанная сле-
зами, потом и кровью.
Но рабовладельческий способ производства явился все
же огромным шагом вперед, прогрессом по сравнению с
предшествовавшими многими тысячелетиями господства
первобытнообщинных отношений. Беспощадная эксплуа-
тация рабского труда ускорила дальнейшее поступатель-
ное движение общества. Ф. Энгельс отметил в «Анти-
Дюринге»: «Только рабство сделало возможным в более
крупном масштабе разделение труда между земледелием
и промышленностью и таким путем создало условия для
расцвета культуры древнего мира — для греческой куль-
туры. Без рабства не было бы греческого государства,
греческого искусства и греческой пауки; без рабства не
было бы и Римской империи. А без того фундамента,
который был заложен Грецией и Римом, не было бы и
современной Европы. Нам никогда не следовало бы за-
бывать, что все наше экономическое, политическое и
интеллектуальное развитие имеет своей предпосылкой
такой строй, в котором рабство было в той же мере не-
обходимо, в какой и общепризнано» 141.
Феодальная социально-экономическая формация, ут-
вердившаяся после краха рабовладельческой системы на
ее обломках, фактически господствовала свыше тысячи
лет. Феодальные производственные отношения были но-
вым, значительным шагом вперед в развитии общества
по сравнению с рабством. Эксплуатация по форме носила
140 Поршнев Б. Ф. Указ, соч., с. 61.
141 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 185—186.
187
менее жестокий характер. И том не менее на протяже-
нии всей истории феодальных государств их сотрясали
антифеодальные движения.
Зарождение в недрах феодального общества новых,
капиталистических производственных отношений в соот-
ветствии с бурными изменениями в характере производи-
тельных сил — явление глубоко прогрессивное — сопро-
вождалось массовой насильственной экспроприацией,
пауперизацией п гибелью множества людей. Буквально
на костях миллионов безымянных жертв совершал свой
выход па мировую арену тогдашний носитель обществен-
ного прогресса — капитализм.
В наше время социальный прогресс уже не совместим
с капитализмом. Все прогрессивные явления, происходя-
щие в капиталистическом мире, направлены по существу
против капитализма, связаны с его отрицанием, с умно-
жением факторов, способствующих революционному пере-
ходу от капитализма к социализму. Борьба за социаль-
ный прогресс в капиталистических странах — это борьба
за уничтожение господства монополистической верхушки
буржуазии, борьба за единство и сплочение демократи-
ческих сил, возглавляемых рабочим классом, это борьба,
направленная на то, чтобы парализовать военные планы
империалистов, отбить наступление реакционных моно-
полий на жизненный уровень и политические права тру-
дящихся, дать отпор буржуазной идеологии, развращаю-
щей сознание масс, обеспечить распространение передо-
вых общественных идей, идей социализма. Сближаемые
в общей формуле понятия «мир, демократия и социаль-
ный прогресс» выражают генеральную тенденцию совре-
менной эпохи, эпохи упадка капитализма и подъема со-
циализма. « Никакие потуги империализма,— говорится
в Заявлении Совещания представителей коммунистиче-
ских и рабочих партий 1960 г.,— не могут приостановить
поступательное развитие истории»142. И несомненно,
одним из главных показателей этого поступательного дви-
жения в паше время следует признать факт обоснован-
ного и правомерного отождествления социального про-
гресса с успехами социализма. Только с переходом чело-
вечества от антагонистических классовых формаций к
социализму общественный прогресс теряет свой противо-
Программные документы борьбы за мир, демократию и социа-
лизм. М., 1964, с. 40.
188
речивый, двойственный характер и впервые в истории
выступает открыто и прямолинейно.
Еще в начале XX в. идея прогресса в мировой исто-
рии, правда в специфическом ее понимании, разделялась
подавляющим большинством историков, не исключая и
тех, которые стояли в целом на идеалистических пози-
циях. Редакторы широкоизвестной «Кембриджской со-
временной истории» отмечали в 1907 г. в предисловии,
что в качестве научной гипотезы, на базе которой пишет-
ся история, следует принять идею прогресса человече-
ства 143. Буржуазные историки нс боялись еще идеи
прогресса в мировой истории, связывая ее то с общим
подъемом культуры, то с развитием рационализма и даже
с борьбой за свободу совести и политических убеждений.
Разумеется, существовали многочисленные попытки
истолкования идеи прогресса в спекулятивно-мистическом
духе, выведения ее из разного рода теологических кон-
цепций. Но чаще всего под прогрессом подразумевалось
распространение просвещения, развитие идей свободы
(в их буржуазном понимании), веротерпимости, рост
общекультурных потребностей и, наконец, повышение
материального благосостояния населения.
Все это в значительной мере отошло в прошлое. В*ав-
густе 1960 г. на XI Международном конгрессе историков
в Стокгольме Э. Ротхакер выступил с докладом по фило-
софии истории, где безапелляционно заявил: «Марксист-
ская теория прогресса в строго конструктивном смысле
вряд ли имела когда-либо значение в историографической
практике за пределами русского мира» 144. Он извратил
действительное положение вещей, а заодно пытался изоб-
разить марксизм как чисто «русское» явление. Сам
Э. Ротхакер, безусловно, представляет доминирующее,
основное направление в буржуазной историографии, кото-
рое исходит из отрицания единства всемирно-историче-
ского процесса и его закономерностей и выдвигает теории
цикличности общественного развития, безысходной повто-
ряемости определенных «кругов» в жизни человечества,
рассматривая всемирную историю то как сумму изоли-
рованных цивилизаций, каждая из которых развивается
сама по себе и имеет свои периоды подъема, расцвета
143 The Cambridge Modern History. Cambridge, 1931, p. V—VIII.
144 XI Congres International des Sciences Historiques. Rapports.
Stockholm, 1960, t. 1, p. 3.
189
и упадка, то как огромное скопление случайностей, ли-
шенное всякого внутреннего смысла.
Э. Карр, оценивая самые общие причины отказа боль-
шинства западных историков от признания прогрессив-
ности общественного развития, видит их в изменении
исторических судеб представляемых ими стран, в относи-
тельном падении их роли в общемировом историческом
процессе. Э. Карр указывает, например, на эволюцию
взглядов Ф. Мейнеке, занимавшего по мере развития
исторических событий все более консервативные (точнее,
реакционные) позиции в интерпретации истории. Те же
причины лежали в основе кризиса английской буржуаз-
ной историографии. «В XIX в.,— пишет Э. Карр,— бри-
танские историки почти без исключения рассматривали
ход истории как проявление принципа прогресса: они
выражали идеологию общества, находившегося в состоя-
нии необычайно быстрого развития. Для британских исто-
риков история была полна смысла, поскольку им с пей
было по пути. Теперь, когда история пошла по „невер-
иому“ пути, вера в осмысленность истории стала ересью.
После первой мировой войны А. Тойнби сделал отчаян-
ную попытку заменить теорию линейного развития исто-
риц циклической теорией — характерной идеологией об-
щества, находящегося в состоянии упадка. После его
неудачи британские историки большей частью просто раз-
водят руками п заявляют, что в истории вообще нет ни-
какой общей закономерности (general pattern)»145. Далее
Э. Карр добавляет: «Знаменательно, что все наши новей-
шие пророки упадка, наши скептики, которые не видят в
истории никакого смысла и считают, что прогресса нет,
принадлежат к той части света и к тому классу общества,
которые играли ведущую роль в развитии цивилизации в
течение нескольких поколений. Для них вряд ли может
служить утешением то, что эта роль теперь перейдет к
другим» 146.
Не подлежит сомнению, что идея социального про-
гресса, которая первоначально разделялась подавляю-
щим большинством буржуазных философов, социологов
и историков, теряла в их глазах привлекательность по
мере обострения классовой борьбы и выхода на полити-
ческую сцену антипода буржуазии — пролетариата. «По-
145 Carr Е. What is History? London, 1962, p. 37.
146 Ibid., p. 111.
190
явление пролетариата на политической арене Англии и
франции породило в душе буржуазии беспокойство за
прочность ее социального господства,— и прогресс поте-
рял в ее глазах свое очарование» 147.
Когда капитализм начал перерастать в свою монопо-
листическую стадию, в империализм, буржуазное обще-
ство в качестве «социального заказа» выдвинуло перед
историками и социологами задачу «доказать», будто ка-
питализм является последним этапом развития, верши-
ной, достигнутой человечеством, и потому радикальные
революционные перемены невозможны: в дальнейшем же
предстоит лишь эволюционный путь улучшения капита-
листического строя. Тогда и начались соответствующие
поиски в различных, зачастую противоположных направ-
лениях. Одни буржуазные историки пошли по пути дис-
кредитации объективных законов общественного раз-
вития, отрицая роль революционных перемен в истории,
изобретая «доказательства» бессмертия капитализма.
Другие — пытались «обосновать» совершенство буржуаз-
ных общественных отношений тем, что капитализм яв-
ляется якобы извечной категорией и его элементы мож-
но обнаружить как в античной истории, так и в жизни
всех племен и пародов.
Хотя развитие производительных сил за время суще-
ствования капиталистического строя привело к их не-
виданному в прошлом взлету, ему не дано реализовать
в полной мере тот огромный научно-технический потен-
циал, который накоплен человечеством. Даже узко пони-
маемый технический прогресс получает при капитализме
крайне однобокое, уродливое развитие.
Нельзя считать поэтому случайностью, что почти вся
современная буржуазная историография стоит на пози-
ции отрицания или во всяком случае «непризнания» со-
циального прогресса в истории. Типичны в этом отноше-
нии «радикальные» высказывания Р. Коллингвуда. Он
объявил всю историю «историей мысли». Идея историче-
ского прогресса совершенно для него неприемлема. Она
была, по его мнению, следствием невежества и ограни-
ченности знания историков-предшественников. Их ис-
торический кругозор ограничен пределами ближайшего
прошлого. Когда Вольтер провозгласил, что вся история
147 Лафарг П. Экономический детерминизм Карла Маркса. Л., 1928,
с. 24.
191
является современной и ничто не может быть подлинно
установлено раньше конца XV в., он подразумевал, пи-
шет Р. Коллингвуд, не только то, что мы не можем ни-
чего узнать о более раннем периоде, чем новое время,
но и то, что этот более ранний период не заслуживает
изучения.
Скудность источников по истории средних веков приве-
ла Вольтера к убеждению, что этот исторический период
был временем варварства и суеверия.
Идея общественного прогресса, следовательно, яв-
ляется, по Р. Коллингвуду, результатом неравномерного
знания историками отдельных исторических периодов,
обусловленного неадекватным количеством источников,
находящихся в их распоряжении: чем дальше исследо-
ватели шли в глубь истории, тем меньше они находили
документальных сведений. Это вело к изображению более
отдаленного от исследователя исторического периода как
времени «упадка», а более близкого — как периода «ве-
личия». «Старая догма единого исторического прогресса,
ведущего к настоящему, и современная догма историче-
ских циклов, т. е. составного прогресса, ведущего к „ве-
ликим векам4*, а затем к упадку, являются, таким обра-
зом, простым проецированием невежества историка на
экран прошлого» 148.
К. Поппер также оспаривает возможность установле-
ния объективного «разумного смысла» в истории. Вместе
с тем К. Поппер отмежевывается от экзистенциалистско-
го представления о полной бессмысленности и даже «аб-
сурдности» исторического процесса. По его мнению,
в чисто практических целях возможно «придание смыс-
ла» истории, исходя из этических идей. Историк может
занять определенную позицию, руководствуясь своими
этическими взглядами, и, исходя из них, дать свою трак-
товку хода исторических событий. Такого рода трактовка
явится выражением рациональной «практической полити-
ки». Для К. Поппера не существует закона историческо-
го развития, обеспечивающего дальнейший прогресс,
«судьба этого прогресса — а вместе с тем и наша судь-
ба — зависит от нас самих» 149.
148 Collingwood R. The Idea of History. New York, 1946, p. 328.
149 Popper K. Selbstbetrung durch das Wissen. In der Sinn der Ge-
schichte. Miinchen, 1967, p. 110.
192
В реакционной буржуазной историографии обозначи-
лась тенденция противопоставлять понятию прогресса,
выдвигаемого марксистской общественной наукой, другое
понятие — уже упоминавшийся ранее так называемый
«технологический прогресс». В частности, на стокгольм-
ском конгрессе историков при обсуждении проблем
периодизации всемирной истории некоторые западногер-
манские п американские историки, полемизируя с марк-
систами, выдвинули тезис о том, что важнейшими вехами
в истории человечества, определяющими прогрессивное
(заметьте, прогрессивное!) его развитие, являются не со-
циальные революции, знаменующие переход от одной
общественно-экономической формации к другой, а тех-
нические достижения и открытия, стимулирующие раз-
витие индустрии. Так, в частности, утверждалось, что
промышленный переворот в Европе «важнее» француз-
ской буржуазной революции конца XVIII столетия;
открытие атомной энергии более значительная дата, чем
Великая Октябрьская социалистическая революция.
В чем смысл этой «теории»? Главное состоит в том,
что ее авторы и пропагандисты стремятся увести от
опасных, с точки зрения современной буржуазии; про-
блем социального развития в более «спокойную» область
истории техники. Понятие социального прогресса под-
меняется прогрессом техники.
Подлинная история человечества сложна и многокра-
сочна. Она богата такими моментами, как столкновения
антагонистических классовых сил, социальные и нацио-
нальные движения, возникновение различного рода поли-
тических и экономических институтов, борьба идей и т. п.
Все это «элиминируют» сторонники теории «технологи-
ческого прогресса». Они заинтересованы в том, чтобы
выхолостить сложный, многогранный, яркий историче-
ский процесс и дать ему однобокое, одноцветное освеще-
ние. Нет сомнения, что «технологическая» теория про-
гресса, подхваченная некоторыми реформистскими и
ревизионистскими элементами, представляет собой свое-
образную диверсию против марксизма.
Кое-кому на Западе импонирует мнимая объектив-
ность и наукообразность этой «теории». В кругах правых
социалистов ее рекламируют как «материалистическую».
Лидер австрийских социалистов К. Реннер писал, что
техника в конце концов «определяющий фактор» и в со-
7 Е. М. Жуков
193
циальной жизни 15°. Социал-демократические апологеты
капитализма, велеречиво рассуждающие о его «трансфор-
мации», якобы обусловленной революционными измене-
ниями в области техники, прямо перекликаются с совре-
менными ревизионистами, которых также весьма увле-
кает задача «стереть грани» между научно-техническим
прогрессом и его последствиями в социалистических
странах и в США.
Таким образом, псевдонаучная и мнимо объективная
«технологическая теория прогресса» представляет собой
попытку сознательно извратить ход всемирно-историче-
ского процесса, оправдать капитализм и колониализм,
скрыть подлинный смысл поступательного движения об-
щества, абсолютизируя развитие техники и преднамерен-
но отрывая его от определяющей социально-экономиче-
ской среды.
Так обстоит дело с враждебными марксизму «модны-
ми» теориями отрицания социального прогресса или
фальсификации идей прогресса в современной буржуаз-
ной историографии.
Все это сопровождается ростом таких взаимосвязан-
ных тенденций и явлений в буржуазной историографии,
как: 1) гиперкритический подход к историческим собы-
тиям, отказ от всяких попыток их объяснения или об-
общения; сведение истории к «микроанализу» отдельных
документов, к частным исследованиям на узкие темы:
2) отрицание самой возможности объективного историче-
ского исследования и провозглашение крайнего субъек-
тивизма в историографии по принципу «каждый историк
сам творит историю». С фактическим отрицанием исто-
рии как науки связапо и распространение взглядов на
нее как на особое искусство; 3) разгул волюнтаризма,
приводящий к сознательной фальсификации истории в
духе «прагматического презентизма», довольно распро-
страненного сейчас в Соединенных Штатах Америки.
Историки этого направления совершенно бесцеремонно
«приспособляют» историю к потребностям господствую-
щей социальной верхушки, занимаясь «интерпретацией
прошлого для настоящего». Обоснование «атлантической
общности», «превосходства американского образа жизни»,
антикоммунизма — вот суть этого направления.
150 Renner К. The Institutions of Private Law and Their Social Func-
tions. London, 1954, p. 282.
194
Редактор «Всеобщей истории цивилизаций» М. Крузэ
в общем введении к этому изданию решительно отвер-
гает самую возможность сравнения отдельных эпох, их
классификации, а тем более правомерность суждения о
прогрессе или законах развития различных цивилиза-
ций 151. Налицо, таким образом, концепция непознавае-
мости всемирно-исторического процесса, его отрицание,
вытекающие из общих методологических установок совре-
менной буржуазной историографии. Понятно, что если
всемирно-исторический процесс как целое отсутствует, то
откуда же может взяться охватывающее весь этот про-
цесс движение, безразлично-поступательное (прогресс)
или идущее вспять (регресс).
По существу современная буржуазная историография
оказывается в нелегком и незавидном положении, отри-
цая социальный прогресс в истории. Безоговорочное от-
рицание неизбежно влечет за собой пессимистический
вывод о стагнации человечества, бесперспективности его
развития. Те буржуазные историки, которые осторожно
употребляют термин «социальный прогресс», остерегают-
ся признать его революционное содержание. Понимая под
социальным прогрессом систему усовершенствования
организации общества, они не хотят согласиться с тем,
что фундаментальные улучшения могут быть достигнуты
только революционным путем.
♦ * *
Поскольку в литературе, в политических документах
(декларациях и программах политических организаций)
термин «социальный прогресс» получил широкое распро-
странение, необходимо различать применение этого поня-
тия в его широком и более узком значении.
Как уже отмечалось, в первом и основном значении
под социальным прогрессом понимается поступательное
движение человечества, глобальным выражением которо-
го служит прогрессивная смена социально-экономических
формаций.
Второе значение социального прогресса не имеет
столь всеохватывающего содержания. Социальный про-
гресс в узком смысле может рассматриваться как улуч-
шение организации данного конкретного общества, вклю-
чая определенные локальные реформы не обязательно
151 Histoire generale des Civilisations. Preface generale par M. Crou-
zet. Paris, 1960, t. 1, p. IX.
195
7*
революционного характера. В обиходном словоупотребле-
нии социальный прогресс часто понимается именно в
этом, ограниченном, смысле.
Исследователю необходимо учитывать в соответствую-
щем контексте оба значения понятия «социальный про-
гресс».
Социальный прогресс в узком смысле носит, как пра-
вило, замедленный характер. Его подлинное историческое
значение может быть различно в зависимости от социаль-
ного содержания, направленности, масштабности. Иссле-
дователю постоянно приходится решать задачу происхож-
дения той или иной реформы или обнаруживать ее ини-
циаторов с тем, чтобы с большей или меньшей долей
уверенности определить реальное значение тех или иных
прогрессивных преобразований. Практически почти на
каждом шагу приходится сталкиваться с так называемы-
ми миниреформами, которые входят в общее понятие со-
циального прогресса, взятого в узком смысле, но реаль-
ное значение которых нельзя преувеличивать. Историку
приходится учитывать, что вокруг различных проявле-
ний социального прогресса в узком смысле слова —
вплоть до самых малозначительных — идет непрерывная
борьба, кипят человеческие страсти, выявляется пестрота
интересов отдельных классов, их фракций или отдельных
группировок. Практика показывает, что противополож-
ные или несовпадающие интересы классов или больших
социальных групп побуждают вкладывать в понятие со-
циального прогресса самые различные толкования, соот-
ветствующие их целям.
Для исторических судеб человечества важнейшее зна-
чение имеет социальный прогресс в его основном, широ-
ком смысле. Социальный прогресс сегодня — это строи-
тельство коммунизма в СССР, успехи мировой социали-
стической системы, освобождение угнетенных народов от
ига колониализма, нарастание классовых битв в капита-
листических странах, торжество сил мира, дальнейший
упадок и разложение мировой капиталистической системы.
Принципиальное методологическое значение имеет во-
прос о темпах социального прогресса. Через 150 лет
после Английской буржуазной революции произошла
Французская революция. Французскую буржуазную
революцию конца XVIII в. от революции 1848 г. отделяет
полстолетия. Несколько меньший период — 34 года —
между первой попыткой установить диктатуру пролета-
196
риата — Парижской коммуной и революцией 1905—
1907 гг. в России. Через 10 лет после поражения первой
русской революции произошли сперва Февральская, а за-
тем Октябрьская революция 1917 г., открывшая новую
эпоху в истории человечества. Широчайшие народные
массы, осуществившие в октябре 1917 г. революционный
переворот, не были отодвинуты на задний план и лише-
ны плодов своей победы, как это всегда бывало при вели-
ких буржуазных революциях. Напротив, эти массы стали
полновластными вершителями собственной судьбы. Уско-
рение темпов исторического развития все больше и боль-
ше сокращает сроки существования капиталистической
социально-экономической формации как единой всеохва-
тывающей мировой системы.
* * *
Мы живем в крайне интересное время, богатое круп-
нейшими историческими событиями, определяющими
судьбы дальнейших поколений. Современный мир пред-
ставляет собой как бы гигантскую лабораторию, где вы-
плавляется новое человеческое общество.
Мы имеем не столь уже часто возникающую в истории
возможность чувствовать биение ее пульса, сопоставлять
и сравнивать два противоположных мира, две цивилиза-
ции в их борьбе и соревновании. Благодаря этому само
понятие прогресса в мировой истории в его самом широ-
ком смысле теряет абстрактный характер и становится
как бы осязаемым.
Будучи в состоянии сопоставить двз социально-эконо-
мические формации, мы отчетливо видим не только общее
направление поступательного движения человечества, но и
конкретные его результаты. Мы можем наблюдать много-
образие форм перехода от капитализма к социализму,
изучать высокоэффективные методы решения социализ-
мом в небывало короткие сроки таких грандиозных соци-
альных проблем, которые в прежние эпохи были вообще
неразрешимы.
Будущее — за социализмом, за общественным строем,
который открывает безграничные возможности для рас-
цвета экономики и культуры, для обеспечения высокого
жизненного уровня людей, их мирной и счастливой
жизни.
Будущее — за тем общественным строем, который
впервые в истории человечества выдвинул задачу покон-
197
чить с войнами, ликвидировать национально-колониаль-
ный гнет, утвердить новые, достойные человека начала
человеческого общежития, основанные на братстве и
дружбе всех народов.
Близок к концу обширный раздел истории человече-
ства, посвященный классовым антагонистическим форма-
циям. Начинаются новые главы, в которых обществен-
ный прогресс не встретит преград и станет естественным
законом свободного и гармоничного развития.
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНОЙ психологии
В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
Одной из крупнейших заслуг выдающегося советско-
го историка Б. Ф. Поршнева была постановка им про-
блем социальной психологии применительно к историче-
ской науке, привлечение внимания общественности к ак-
туальным вопросам изучения настроений масс, причинам
и условиям их смены, влияющим на исторический про-
цесс во многих его проявлениях. Большую ценность
представляют работы Б. Ф. Поршнева, в которых он
рассматривает ленинские взгляды на социальную психо-
логию, практический подход В. И. Ленина как вождя
пролетарской революции к ее изучению152. Важность
инициативы Б. Ф. Поршнева как пионера в разработке
проблем социальной психологии применительно к исто-
рической науке в настоящее время признается большин-
ством историков, что позволяет надеяться на результа-
тивность широкого включения этих проблем в сферу кон-
кретно-исторических исследований.
Почти в каждой исторической работе самостоятельное
место может принадлежать проблемам, разрабатываемым
социальной психологией. Ее предметом является выяв-
ление настроений, непосредственных побудительных при-
чин поведения или действий больших социальных групп,
объединяемых определенной степенью общности. Речь
может идти и о классовой психологии применительно к
наиболее крупному разделению общества, и о психоло-
гии более мелких социальных групп.
К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин уделяли весьма
большое внимание социальной психологии классов в раз-
личные исторические периоды. Они проявляли особый
152 Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.
198
интерес к настроению масс в ходе революционных собы-
тий, к изменениям этого настроения, изучали причины
соответствующих колебаний. «Основоположники марксиз-
ма не только выяснили структуру идеологии, но и рас-
крыли структуру социальной психологии, всех тех изме-
нений, которые возникают в психологии классов. Они
прекрасно понимали, что в конкретном историческом
процессе идеологические и психологические моменты со-
путствуют друг другу, взаимодействуют между собой» 153.
Действительно, нельзя отрывать психологические процес-
сы от идеологии определенных социальных слоев. В то
же самое время нельзя не признать автономность психо-
логии. Она может служить как стимулирующим, так и
тормозящим фактором идеологического воздействия.
Ряд советских авторов останавливается на роли со-
циальной психологии в процессе мобилизации тех или
иных общественных сил. В частности, О. И. Джиоев от-
мечал: «Главным каналом, по которому задачи общест-
венного преобразования пробиваются до сознания масс,
является социальная психология... Социальная психоло-
гия включается в цепь исторической детерминации преж-
де всего посредством потребности и интереса. Посредст-
вом формирования потребностей и интересов объектив-
ные тенденции истории трансформируются в субъектив-
ные цели и в конечном счете в историческую деятель-
ность, в созидание истории»154. Понятно, что эти
положения полностью применимы только к тем классам
и общественным слоям, которые являются носителями
социального прогресса. По мнению Г. Е. Глезермана,
«интересы выражают условия существования и разви-
тия общества, класса и т. д., положение людей в общест-
ве, и прежде всего их место в системе экономических
отношений. Экономические отношения обусловливают
заинтересованность людей в решении определенных за-
дач, а в зависимости от этого у них рождаются и опре-
деленные стимулы, побуждения, стремления, страсти» 155.
Социальная психология — самостоятельный объект
изучения прежде всего как отражение особенностей вос-
153 Чагин Б. А. Ленин о роли субъективного фактора в истории.
Л., 1967.
154 Джиоев О. И. Материалистическое понимание истории и бур-
жуазная философия. Тбилиси, 1974, с. 57.
155 Глезерман Г. Е. Исторический материализм и развитие социа-
листического общества. 2-изд. М., 1973, с. 101.
199
приятия окружающего определенными классами, дейст-
вующими на исторической арене. Комплексный систем-
ный анализ социально-классовой структуры общества
требует внимания исследователя не только к политиче-
ским, экономическим и идеологическим ее аспектам, но и
к психологическим ее особенностям. Так, например, с по-
явлением машинной индустрии и началом концентрации
на производстве значительных масс рабочих изменялась
и их психология. Осознание общих классовых интересов
в их резком противопоставлении интересам капитали-
ста — «хозяина» способствовало воспитанию в рабочем
классе внутренней солидарности, стойкости, коллективиз-
ма, т. е. тех свойств, которые не могли получить разви-
тия в условиях, когда собственнику средств производства
противостояли отдельный изолированный рабочий или
небольшая их группа. Исторический опыт дает немало
примеров, свидетельствующих об упомянутых выше пси-
хологических отличиях индустриальных рабочих, скон-
центрированных на крупных капиталистических предпри-
ятиях, от других разрозненных отрядов рабочего класса,
относительно менее способных к организации и обладаю-
щих сравнительно меньшей степенью устойчивости в
ходе классовой борьбы.
В конкретных условиях исторического развития те
общественные силы, которые играли прогрессивную роль
и находились на подъеме, обычно демонстрировали опти-
мистическое восприятие действительности, оказывались
не только политически, но и психологически сильнее
своих противников. Такое важное качество, как социаль-
ный оптимизм, постоянно находило свое выражение как
в более уверенных, твердых шагах в сфере общественно-
политической активности, так и в высоком творческом
потенциале в самых различных областях. И наоборот,
общественные классы, находящиеся в состоянии дегра-
дации, отражающие внутренний кризис соответствующей
социально-экономической формации, чаще всего давали в
истории примеры психологической депрессии, утраты по-
ложительных перспектив своего развития, снижения
творческих сил.
В современную историческую эпоху революционного
перехода от капитализма к социализму нетрудно обнару-
жить симптомы серьезного духовного и психологического
кризиса, присущего определенным слоям буржуазно-
го общества. Наиболее резкое проявление этого — ду-
200
ховное оскудение господствующих классов. Но неуверен-
ность в завтрашнем дне воздействует на психику и
других обширных слоев населения, которые испытывают
на себе гнетущее воздействие «структурной» безработи-
цы, инфляции, других спутников современного капитализ-
ма. Растет внутренняя неустойчивость, присущая много-
численным кругам мелких собственников, постоянна
подвергающихся размыванию в условиях господства ка-
питалистических монополий. Даже для верхушечной эли-
ты капиталистического общества характерным является
возрастающее чувство неуверенности в своем будущем в
условиях радикально изменяющейся международной об-
становки. Действие политических и экономических фак-
торов, определяющих общий стратегический курс миро-
вого капитализма, враждебный по отношению к расту-
щему социалистическому миру, в немалой степени
усугубляется и психологическими моментами. Руководя-
щие политики крупнейших империалистических госу-
дарств проявляют необоснованную повышенную подозри-
тельность в отношении многих конструктивных инициатив
социалистических стран. Мы не касаемся многообраз-
ных проявлений «социального пессимизма» в области
культуры, что также отражает кризисное состояние со-
временного буржуазного общества.
Разумеется, указанные выше психологические состоя-
ния относятся к категории более или менее постоянных.
Это отнюдь не исключает колебаний в настроениях, вы-
зываемых теми или иными частными побудительными
причинами. Необходимо иметь в виду, что учет как дли-
тельных настроений, так и отдельных колебаний безус-
ловно необходим для всестороннего исторического анали-
за политического поведения классов и социальных про-
слоек, для понимания их реакции на важнейшие общест-
венные процессы и явления.
Учет психологии народных масс — важное условие
правильного выбора конкретных действий и выдвижения
тактических лозунгов революционным авангардом этих
масс. Исторический опыт показывает, что от временного
подъема или спада революционных настроений зависит
нередко успех или неуспех определенных политических
действий. Это относится не только к проблемам взаимоот-
ношений авангарда и массы, но и к более частным кон-
тактам между различными социальными слоями. От них
зависит возможность их совместных выступлений или.
201
наоборот, возникновение разделяющих их конфликтов.
В некоторых случаях внешне незначительный повод мо-
жет оказаться причиной резкой смены настроений в до-
вольно широких слоях населения.
Социальная психология может иметь самую разнооб-
разную национальную, расовую, религиозную или про-
фессионально-сословную окраску. Поэтому анализ внеш-
них побудительных мотивов устойчивости или, наоборот,
быстрой смены настроений конкретных участников исто-
рического процесса должен исходить из тщательного изу-
чения конкретных обстоятельств, присущих данному ме-
сту и времени.
Историк может найти немало примеров того, как
истинные внутренние причины действия больших масс
людей оказывались скрытыми за внешними психологиче-
скими побудительными мотивами, приобретавшими иног-
да совершенно фантастическую идеологическую оболочку.
Достаточно напомнить историю средневековых «кресто-
вых походов», когда значительное, если не подавляющее
большинство рядовых их участников находились во вла-
сти религиозной экзальтации. В истории нового и новей-
шего времени можно обнаружить немало фактов, свиде-
тельствующих о влиянии броских пропагандистских ло-
зунгов, воззваний, демагогических обещаний, которые
использовались для создания определенного психологиче-
ского климата в интересах определенных социально-клас-
совых сил.
Историки-марксисты достаточно вооружены диалекти-
ческим методом, чтобы верно распознавать материальную
подоснову поведения и социальную направленность раз-
личных акций общественных классов и социальных групп,
выступающих на политической арене. Однако было бы
большим самообманом полагать, что историческая наука
в состоянии сегодня давать обоснованные ответы на ча-
сто возникающие вопросы о причинах живучести в мас-
сах явно архаичных взглядов и представлений, в особен-
ности религиозной идеологии, которая в различных фор-
мах оказывается одним из активных факторов формиро-
вания социальной психологии.
Хорошо известна приспособляемость так называемых
мировых религий (христианства, ислама и буддизма) к
изменяющимся социально-политическим условиям. По-
следние десятилетия дали убедительную картину некото-
рой эволюции католицизма, стремящегося к внешней пе-
202
рестройке, чтобы иметь возможность сохранить свое
влияние на широкие слои трудящихся, в том числе и на
те, которые принимают активное участие в антикапитали-
стической и антиимпериалистической борьбе. Факты го-
ворят о том, что и другие религиозные организации про-
являют повышенную политическую активность, придавая
определенную идеологическую окраску различного рода
социальным движениям, как реакционно-консервативно-
го, так и прогрессивного направления. В результате в
ряде случаев даже в современном «сверхиндустриальном»
мире имеет место определенная идейная аберрация, при
которой реальные социально-экономические противоречия
оказываются завуалированными совершенно далекими от
них иррациональными мотивами.
В современную эпоху возросло значение идеологиче-
ских форм борьбы двух систем. Немаловажное значение
в этой борьбе в периоды обострения международной об-
становки приобретает так называемая психологическая
война, инструментами которой являются все средства
массовой информации (радио, телевидение, кино и т. д.),
применяемые для воздействия на широкие слои населения.
В годы второй мировой войны преступные лидеры
гитлеровского блока агрессивных государств сознательно
апеллировали к самым низменным инстинктам развра-
щенных и деклассированных элементов, чтобы заставить
их служить человеконенавистническим планам фашизма.
В то же время в арсенале использовавшихся фашистами
средств было стремление запугать и сломить волю к со-
противлению у миллионов людей, являвшихся объектами
агрессии. Вопреки расчетам фашистов им не удалось вы-
травить из сознания народов их социальные и националь-
ные чувства и идеалы. Военно-политический разгром
гитлеризма во второй мировой войне был одновременно
и идейно-психологическим его крушением.
Историку, анализирующему современные социальные
процессы и движения, приходится постоянно сталкивать-
ся с особой устойчивостью национальных факторов, иг-
рающих либо ускоряющую, либо замедляющую роль в
социальных движениях. В этой связи растет интерес к
так называемой этнопсихологии, которую иногда рассмат-
ривают как особую область социальной психологии. Сле-
дует заметить, что этнопсихология до настоящего време-
ни еще не выработала достаточно устойчивых объектив-
ных показателей, которые позволили бы использовать их
203
при изучении исторических процессов. Тем не менее при
расширении исторической тематики, связанной с учетом
проблем социальной психологии, необходимо постоянно
иметь в виду присутствие и воздействие национального
фактора в формировании сознания тех или иных общест-
венных групп. Данное обстоятельство связано как с по-
зитивными переменами в современном мире (националь-
ное освобождение и самоопределение народов, избавив-
шихся от колониальной зависимости), так и с
отрицательными моментами (рост буржуазного национа-
лизма и его борьба с революционными силами).
* * *
Особую актуальность социально-психологические ис-
следования приобретают в связи с тем, что настроения
масс, их психология, несомненно, относятся к числу тех
субъективных факторов, которые непосредственно воз-
действуют на возможность революционных действий клас-
сов и партий. Искусство революционного руководства
обязательно включает в себя учет тех настроений, кото-
рые господствуют в массах, повышают или понижают их
потенциальную силу. Тактическая гибкость, своевремен-
ная смена лозунгов, обращенных к массам,— важный
фактор революционного действия.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что практи-
чески почти при любом конкретно-историческом анализе
исследователю приходится сталкиваться с различными
аспектами социальной психологии, далеко еще не разра-
ботанной в исторической науке. Законы поведения боль-
ших масс людей в наиболее общей формуле могут быть
выведены из экономических условий их существования.
Но конкретные действия масс, их большая или меньшая
подверженность различным влияниям всякого, в том чис-
ле и идеологического порядка требуют более глубокого
проникновения в сферу социальной психологии. Отсюда
следует необходимость тесного сотрудничества историков
разных специальностей, способных подойти к изучению
меняющегося общественного сознания. Это касается не
только современности. Исторические исследования, отно-
сящиеся к любой исторической эпохе, окажутся гораздо
более полноценными, если они будут включать в себя
изучение сложных процессов, относящихся к области со-
циальной психологии.
ЛАБОРАТОРИЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ
Категория «исторический факт» составляет фундамент
всего здания исторической науки. Никакое развитие исто-
рической мысли немыслимо в отрыве от фактического
материала. Однако само понятие «факт» в историческом
познании требует уточнения, ибо оно весьма многогран-
но. Главная особенность его изучения с точки зрения
историка состоит в том, что он, как правило, не являет-
ся предметом непосредственного наблюдения исследова-
теля и познается через посредство тех или иных источ-
ников. Материалистическое понимание истории исходит
из того, что «факт» как объект исследования существует
вне сознания историка и от него не зависит. Существуют
факты более простые и более сложные. Исторический
процесс, представляя собой цепь взаимосвязанных фак-
тов, сам по себе может рассматриваться как историче-
ский факт. Вместе с тем в мышлении познающего субъ-
екта отражается хотя и опосредованное источником, но
более или менее точное содержание факта. Проходя че-
рез призму человеческого восприятия, он не меняет сво-
ей сущности, остается объективной реальностью. Прибли-
жение к этой реальности составляет суть процесса исто-
рического познания.
Историческая наука проделала довольно сложную эво-
люцию в своем отношении к факту. Первоначально ап-
риорно предполагалось, что задача исследователя сво-
дится к собиранию фактов. Причем вопрос об их природе
даже не поднимался. В дальнейшем постепенно выяви-
лось противоречие между фактом и его интерпретацией.
Некоторая часть историков упорно отказывалась от
необходимости обобщения и объяснения данной реально-
сти. Им представлялось, будто факт теряет свое объек-
тивное значение, если он как-то интерпретируется.
205
Объективность подобного подхода всегда была чисто
иллюзорной. В действительности даже первичная фикса-
ция материалов любым исследователем не может быть
абсолютно нейтральной. Она в определенной степени от-
ражает его позицию. Факт как объект исторического ис-
следования не может существовать сам по себе, без вся-
кой оценки.
В течение того времени, пока буржуазная историче-
ская наука занимала относительно передовые позиции,
выступая против феодальных теологических и иных реак-
ционных интерпретаций исторического процесса, боль-
шинство историков признавали органическую связь исто-
рического факта с его обобщением. Оба эти понятия
стали противопоставляться по мере нарастания кризис-
ных тенденций в буржуазной историографии. Обозначил-
ся резкий переход от первоначальной абсолютизации
исторического факта к отрицанию его самостоятельного
значения. Уже в конце XIX в. ряд видных буржуазных
историков выступили с утверждением, что исторические
факты целиком определяются субъективной позицией уче-
ного, который, таким образом, «творит» их.
В буржуазной историографии до сих пор можно обна-
ружить два крайних мнения об историческом факте.
Одно из них может быть охарактеризовано как абсолю-
тизация фактов, отрицание необходимости их осмысле-
ния и оценки. Французский историк Фюстель де Куланж
полагал, что письменный источник — это все. Всякий
выход за рамки исследования текстов документов брался
под сомнение или осуждался.
Другой, прямо противоположный подход, получивший
сейчас наибольшее распространение, основан на отрица-
нии существования факта как объективной реальности.
По мнению сторонников такой точки зрения, понятие
факта складывается в сознании историка. В. Виндель-
банд, Г. Риккерт, как и их многочисленные эпигоны,
с «критических позиций» проповедовали непознаваемость
фактов и, следовательно, произвол историка в пх освеще-
нии. Русский дореволюционный историк А. С. Лаппо-
Данилевский расценивал исторический факт как «воздей-
ствие сознания данной индивидуальности на среду, в осо-
бенности на общественную среду» 4.
1 Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. СПб., 1913, вып. 2,
с. 322.
206
Один из виднейших представителей презентизма в
США — К. Беккер утверждал, будто исторические фак-
ты иллюзорны, и вовсе не они, а предвзятость руководит
историком. Он вообще отрицал достоверность каких бы
то ни было исторических фактов: «Исчезнувшие реаль-
ности уступили место тусклым отражениям, неосязаемым
образам или идеям о себе. И эти тусклые отражения и
неосязаемые образы, которые нельзя потрогать или
взять в руки, есть все, что осталось от действительного
события» 2.
Р. Дж. Коллингвуд полностью отрицает самостоятель-
ное значение источников, делая акцент на их произволь-
ной интерпретации историком. По его мнению, исследо-
ватель является автономным истолкователем прошлого,,
которое тем самым лишается объективного характера.
Таким образом, понятие исторического факта оказывает-
ся в значительной мере иллюзорным 3.
Э. Карр считает, что историческим фактом является
не всякое событие, а лишь такое, которое исторически
значимо. Ученый должен знать максимальное количества
фактов, относящихся к изучаемому им периоду, для тога
чтобы отобрать из них немногочисленные значительные
сведения и превратить их в исторические факты, а не-
значительные отбросить как неисторические. По мнению
Э. Карра, история есть интерпретация; интерпретация —
артериальная кровь истории. Одновременно он подчерки-
вал, что ученый не является «тираническим властелином»
фактов. Отношения между историком и фактами — «от-
ношения равенства». Они необходимы друг другу. Историк
без фактов не имеет почвы под ногами, он бесполезен;
факты без него мертвы и бессмысленны. Отвечая на
вопрос, что такое история, Э. Карр заявил: «История есть
постоянный процесс взаимодействия меаду историком и
его фактами, бесконечный диалог между настоящим и
прошлым» 4.
Е. Топольский рассматривает исторические факты как
динамически-целостную систему (холизм) и подчеркива-
ет, что они находятся в состоянии постоянного измене-
ния. «Возникает вопрос,— пишет он,— в какой момент
2 Becker С. К. What аге Historical Facts?— Western Political Qua-
terly, 1955, vol. VIII, N 3, p. 330, 331.
3 Collingwood R. The Idea of History, p. 56, 259, 277—281, 305.
4 Carr E. What is History? London, 1962, p. 22, 24.
207
мы имеем дело с данным фактом, а в какой — уже с
другим» 5.
При всей условности переходных граней от одного
состояния к другому историческое знание не может
обойтись без фиксации точной качественной определен-
ности изучаемого объекта. Сама постановка вопроса о
холизме, т. е. о целостности исторического факта, пред-
полагает его качественную определенность. В противном
случае исследователь скатывается на позиции «безбреж-
ного» релятивизма, приводящего к «изчезновению» фак-
та. Что же касается его начальной и конечной «границы»,
то они поддаются определению как раз только в том
случае, если имеется точная качественная характеристи-
ка самого факта. Вместе с тем формулировка Е. Тополь-
ского не может считаться завершенной, охватывающей
проблему во всех многочисленных гранях. Холизм, т. е.
единство объекта изучения, не меняет того положения,
что каждый исследователь, прикасающийся к материалу,
не способен исчерпать все его стороны. К одному и то-
му же объекту можно подойти с разных позиций, рас-
сматривать их в различном ракурсе в зависимости от той
конкретной задачи, которую ставит перед собой исследо-
ватель. Например, констатация того, что в определенном
пункте Красной Пресни сопротивление революционных
рабочих во время Московского восстания в декабре
1905 г. было сильнее, чем в других местах, может быть
использована в разной степени разными историками в
зависимости от их конкретных целей.
Существует тенденция к искусственному усложнению
проблемы исторического факта. Рассуждения об его при-
роде, о способах его классификации носят преимущест-
венно умозрительный характер. Посвященная этому пред-
мету обширная,литература, как правило, не ставит перед
собой задачу облегчения конкретного исторического ис-
следования. Тем не менее общая теоретическая постанов-
ка вопроса представляется необходимой.
Работа историка — определенный синтез эмпирическо-
го и теоретического подходов к предмету исследования.
Сам процесс отбора фактического материала предполагает
наличие не только чисто профессиональной квалификации,
но и теоретической концепции или гипотезы, существенно
влияющей на процесс отбора. Нередко приходится про-
5 Topolski J. Metodologia historii, S. 621.
208
водить различие между «историческим фактом» и «поня-
тием», с которыми приходится сталкиваться историку.
Не рекомендуется, например, смешивать исторический
факт — возобладание оппортунистических элементов во
II Интернационале и понятие «реформизм».
Выбирая определенные факты из несметной массы,
историк уже реально начинает осуществлять их теорети-
ческое осмысление, объяснение. По мере анализа мате-
риала оп поднимается до все более высокого уровня его
понимания. «Поднимаясь» над эмпирическим уровнем
исследования, историк все в большей степени прибегает
к методу абстракции, т. е. к логическому, которое рас-
крывает подлинную суть исторического.
Распространено мнение, что следует делать различие
между «фактом — объективной реальностью» и «фактом —
предметом исследования», «научным фактом», «На-
учный факт — это уже не само событие, а отражение его
в специфической форме»6. В этой связи среди истори-
ков-марксистов некоторое распространение получило по-
нятие так называемого историографического факта, от-
личающегося от «обычного» исторического факта тем,
что он рассматривается как необходимый элемент науч-
но-познавательной работы историка. Польские историки
Ц. Бобиньская и Е. Топольский определяют историогра-
фический факт как научную реконструкцию или как ре-
зультат творческой переработки факта исследователем7.
По-видимому, вернее было бы говорить не о реконст-
рукции, а об интерпретации исторического факта. Непра-
вильно противопоставлять его как определенную реаль-
ность (отраженную в сознании объективную истину)
произвольному использованию данного феномена в рабо-
те историка.
Мы неоправданно сузили бы возможное поле поисков
новых исторических реалий, если бы заранее отказались
считать их неисторическими, поскольку они пока недо-
ступны нашей историографии. История — непрерывно
развивающаяся наука, и вчерашний «нефакт» завтра мо-
жет оказаться вполне установленным и общепризнанным
8 Уваров А. И. Структура теории в исторической науке.— В кн.:
Методологические и историографические вопросы исторической
науки. Томск, 1965, вып. 3, с. 36. См. также: Дъяков В. А. Мето-
дология истории в прошлом и настоящем. М., 1974, с. 109.
7 Bobinska С. Historyk Fakt, metoda. Warszawa, 1964, s. 49—50; Го-
polski J. Op. cit., s. 150.
*/,8 E. M. Жуков 209
фактом. Теоретически ошибочно считать реально сущест-
вующими лишь те явления, которые нашли отражение в
сознании историка. Встав на такую позицию, мы неволь-
но сближались бы с теми, кто чисто субъективистски
подходит к историческому процессу.
Исходя из изложенного, представляется достаточным
называть. «историографическими» фактами те, которые
получили то или иное (весьма часто одностороннее) осве-
щение в историографии. Других искусственных класси-
фикаций исторических фактов конструировать, вероятно,
не следует.
Всякая объективная реальность есть исторический
факт. Следовательно, никакое явление не становится
историческим исключительно по той причине, что его
заметил, обнаружил или описал историк А. Легко предпо-
ложить, что не замеченный историком А данный факт
будет обнаружен историком Б или В, причем при различ-
ных внешних обстоятельствах и в разное время. Эти
внешние обстоятельства, несомненно, могут повлиять на
цепь доказательств, приводимых историком в своем ис-
следовании. Вполне возможно, однако, допустить и такое
положение, при котором данный факт на длительное вре-
мя вообще остается никому не известным. Его существо-
вание будет поневоле игнорироваться в существующих
исторических построениях. Неправильно объявлять необ-
наруженный факт несуществующим, «неисторпческим».
Историк, находящийся в состоянии постоянного поиска,
имеет возможность практически бесконечно обновлять
свой арсенал научных средств (в первую очередь фактов
и источников). Было бы неправомерно заранее ограничи-
вать его уже каким-то определившимся кругом материа-
лов, признанным как «исторические факты».
Это не имеет прямого отношения к важному вопросу
о классификации исторических фактов, об установленных
между ними определенных иерархических зависимостях.
Но сама эта зависимость выступает как величина произ-
водная, зависящая от методологической позиции и квали-
фикации исследователя, а также от количества новых,
неизвестных ранее и вновь обнаруженных свежих исто-
рических фактов. Таким образом, неправильно проводить
какую бы то ни было «канонизацию» исторического фак-
та, известного ученому, в отличие от еще неизвестных,
но столь же реальных и столь же независимых от его
сознания.
210
Подчеркивая активную роль историка в познаватель-
ном процессе, Е. Топольский полемизирует с Ц. Бобинь-
ской, которая критикует подход к историческому факту
исключительно как к научной конструкции. Е. Тополь-
ский полагает, что поскольку наряду с этим признается
существование объективной действительности, независи-
мой от познающего субъекта, то нельзя рассматривать
«конструирование» исторического факта как субъекти-
визм.
Исследователь действительно совершает определенный
творческий акт, когда «реконструирует» или, точнее ска-
зать, воспроизводит минувшую действительность на осно-
ве исторических фактов. Но нельзя согласиться с Е. То-
польским, когда он заявляет, будто ученый является в
известной мере «творцом» исторических фактов. Он, прав-
да, оговаривается, что пользуется кавычками, когда гово-
рит, что каждый исследователь реконструирует неизвест-
ные до спх пор обстоятельства либо полнее освещает из-
вестные факты, не только описывает прошлое, но и
«создает его». Тем не менее такая позиция означает все
же некоторую уступку субъективистским взглядам8.
Почти аналогичную неточность допускает В. В. Косола-
пов, когда утверждает, что «исторический факт сам по
себе, вне его интерпретации не является ни истинным,
ни ложным» 9. Здесь автор настолько привязывает исто-
рический факт к познающему его субъекту, что теряется
объективный характер самого факта.
Выдвигая положение о связи и соподчиненности исто-
рических фактов, Е. Топольский предлагает ввести по-
нятие «системы». В его трактовке историческими систе-
мами объявляются общественно-экономическая формация
и Пелопонесская война, мануфактура XVIII в. и кре-
стьянское хозяйство10. Введение этого понятия, по его
мнению, позволит объединить статическую и динамиче-
скую точку зрения на исторический факт. Нам не пред-
ставляется, однако, целесообразным бесконечно услож-
нять понятие исторического факта. Из приведенного
примера явствует, что разнородные и разноплановые си-
стемы не принесут большой пользы в реальном процессе
их изучения.
8 Topolski J. Op. cit., s. 150.
• Косолапов В. В. Методология и логика исторического исследо-
вания. Киев, 1977, с. 293.
10 Topolski J. Op. cit., s. 156.
211
8*
Решающим условием правильного отбора фактов при
историческом исследовании служит овладение общими
принципами, позволяющими, используя уже имеющиеся
представления о повторяемости явлений, о существую-
щих исторических закономерностях, переходить от част-
ного к общему. Историк приступает к своей работе, воору-
женный не только знанием определенного фактического
материала, но и предварительными соображениями о том,
что может дать этот материал, что именно следует ис-
кать. Объективность отбора фактического материала це-
ликом зависит от общего мировоззрения историка. Отбор
фактов весьма ответственная работа историка, основыва-
ющегося на сумме своих знаний, как почерпнутых из
источника, так и внеисточниковых.
Безусловное превосходство материалистического по-
нимания истории и, следовательно, марксистской истори-
ческой науки состоит в ее принципах отбора материала
на основе общесоциологической теории исторического ма-
териализма. Историк-марксист отнюдь не произволен
как в выборе, так и в подходе к массе исторических фак-
тов. Он начинает свое исследование с изучения конкрет-
ных обстоятельств, места и времени происшедшего исто-
рического события и с выяснения той роли, которую мо-
жет играть это событие в общем процессе общественно-
экономического развития соответствующей эпохи.
Высшей исторической общностью выступает социаль-
но-экономическая формация. Раскрытие сущности исто-
рического факта возможно только при соответствую-
щем учете контекста эпохи, прежде всего той формации,
в рамках которой он существует. Только диалектико-ма-
териалистическая теория познания способна обеспечить
объективность ученого в отборе и оценке исторического
факта. Материал, с которым имеет дело историк, может
оказаться недостаточным для обоснования какой-либо
концепции или прямо опровергающим его первоначаль-
ные предположения. В этом случае обязанность исследо-
вателя — предпринять меры к расширению круга источ-
ников и материалов либо, если это исключено, внести со-
ответствующие поправки в свою рабочую гипотезу. Исто-
рик не может игнорировать факты, как бы ни шли они
вразрез с его предварительными умозаключениями.
Партийность марксистской исторической науки обеспечи-
вается правдивостью, достоверностью фактов, на которые
она опирается.
212
Историк не занимает пассивной позиции перед лицом
собранных и проверенных им фактов. Его долг — уста-
новление «иерархического» места собранных и проверен-
ных им фактов в цепи других, ранее известных. Это до-
стигается путем их сопоставления, анализа их взаимоза-
висимости и взаимовлияний. Каждый исторический
феномен должен рассматриваться не в статике, а в раз-
витии, в движении. В. И. Ленин требовал от исследова-
теля: «Критика должна состоять в том, чтобы сравнить
и сопоставить данный факт не с идеей, а с другим фак-
том; для нее важно только, чтобы оба факта были по
возможности точно исследованы и чтобы они представ-
ляли из себя, один по отношению к другому, различные
моменты развития, причем особенно необходимо, чтобы
с такой же точностью был исследован весь ряд извест-
ных состояний, последовательность их и связь между
различными ступенями развития» и. Он неоднократно
указывал: «...Необходимо брать не отдельные факты,
а всю совокупность относящихся к рассматриваемому
вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе не-
избежно возникнет подозрение, и вполне законное по-
дозрение, в том, что факты выбраны или подобраны про-
извольно, что вместо объективной связи и взаимозависи-
мости исторических явлений в их целом преподносится
«субъективная» стряпня» 11 12.
Сформировалась надежная марксистская историографи-
ческая традиция по вопросу об отношении к истори-
ческому факту. М. Н. Покровский под объяснением ис-
торического факта понимал «установление между ними
(фактами) причинно-следственных связей. Пока не уста-
новлены реальные связи, не объяснены причины возник-
новения факта и последствия, из него вытекающие, он
(факт) является случайным, необъясненным, изолиро-
ванным, непонятным. И нужно факт объяснить не социо-
логически, а исторически, т. е. на основе принципа исто-
ризма, показать неизбежность его возникновения в кон-
кретных условиях места и времени, какие факты и собы-
тия обусловили его появление» 13. При этом М. Н. По-
кровский отводил неодинаковую роль различным фактам
11 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 167.
12 Ленин В. И, Поли. собр. соч., т. 30, с. 351.
13 А. А. Говорков. М. Н. Покровский о предмете исторической нау-
ки. Томск, 1976, с. 239—240.
213
в историческом познании. Зависимость факта от его объ-
ективной роли в историческом процессе специально под-
черкивалась М. Н. Покровским различными терминами:
«факт основной», «факт первостепенный», «факт харак-
терный» и др.14. В число основных, решающих включа-
лись факты, отражавшие историю экономических отно-
шений и классовой борьбы, которые действительно оп-
ределяли сущность тех или иных крупных событий, вы-
ражали неизбежность, закономерную обусловленность
этих событий, процессов. М. Н. Покровский справедли-
во полагал, что «черновая работа» по установлению ис-
торических фактов, требующая немалой затраты труда и
времени, сама по себе представляет сложный методоло-
гический процесс15 *.
Ю. П. Францев подчеркивал: «Нет науки истории, ко-
торая лишь собирала бы факты. Нет вместе с тем науки
истории, которая не опиралась бы на факты и только
повторяла бы прописные истины о логике исторического
процесса. Но что такое оценка факта? Это вскрытие дей-
ствительной объективной связи, которая существует меж-
ду тем или иным фактом и тенденцией развития истори-
ческой действительности. Не может быть научного подхо-
да без того, чтобы факт, вновь добытый или добытый ра-
нее, но неправильно освещенный, не был поставлен в
связь с другими фактами и явлениями, сопоставлен с об-
щими тенденциями развития истории, в первую очередь
с ходом классовой борьбы» 1в.
Ряд буржуазных историков высказывают мнение,
будто исследователь не может и не должен учитывать все
факты, относящиеся к избранной им научной теме.
Э. Сестан замечает, например, что и при выборе темы ис-
следования и при отборе фактов для ее разработки гос-
подствует субъективизм. Этот выбор, говорит он, «обус-
ловлен той средой и тем временем, в котором историк
живет, его взглядами на жизнь во всех ее аспектах с по-
литическими, экономическими, социальными, религиозны-
ми и моральными проблемами» 17. Выбор историка дей-
ствительно определяется в конечном счете его обществен-
но-политической позицией. Но это не предопределяет ни
14 Там же, с. 248—251.
15 Там же, с. 237.
18 История и социология. М., 1964, с. 334.
17 Сестан Э. История событий и история структур. М., 1970, с. 6.
214
произвола в отборе фактов, ни субъективной ущербности
его выводов. Все зависит от того, какие именно классовые
и методологические взгляды защищает исследователь.
В исторической литературе значительное внимание
уделяется последовательности процессов, связанных с
изучением исторического факта. Конечно, невозможно
абсолютизировать последовательность изучения факта.
Она зависит в значительной мере от того, начинает ли
историк свое исследование с анализа данного факта или
группы фактов, или же он хочет установить их место в
уже сформировавшемся на основе других источников пред-
ставлении о содержании события или процесса. Во втором
случае историк еще раньше определил внутренние и внеш-
ние закономерности, действующие в данных конкретных
условиях. Он имеет возможность поэтому, следуя дедук-
тивному методу, заранее исходить из общих теоретиче-
ских предпосылок при анализе рассматриваемого факта
или новых дополнительных фактов.
Основоположники научного коммунизма были едино-
душны в том, что в любой научной области — как в об-
ласти природы, так и в области истории — надо исходить
из данных нам фактов. Следовательно, установление фак-
тов — самая первоначальная, необходимая функция каж-
дого исторического исследования.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК
Любая информация, относящаяся к прошлому чело-
вечества, может быть историческим источником. Неод-
нородность исторических источников требует их классифи-
кации (письменные источники, памятники материальной
культуры и т. д.).
Наиболее существенной для исторического исследова-
ния является, конечно, не формальная классификация
разнотипных исторических источников, а классификация
атрибутивная, т. е. соотнесение их с теми пространствен-
но-временными комплексами, которые являются объектом
изучения.
Успех исторического исследования в значительной
мере зависит от использования не какого-либо одного
вида источника (результаты археологических раскопок,
работа с документами и т. п.), а совокупности источни-
ков, дающих взаимно дополняющую друг друга информа-
цию. Чем шире и разнообразнее комбинация источников,
215
относящихся к определенному процессу или событию, тем
увереннее выводы исследователя. Из этого следует необ-
ходимость тесной кооперации специалистов различных ис-
торических дисциплин, включая так называемые вспомо-
гательные дисциплины, для разрешения многих проблем,
возникающих в процессе исторического позпапия. Необ-
ходима также специализация исследователей, (редстав-
ляющих различные исторические дисциплины, для науч-
ного анализа источников (археологи, палеографы и т. д.).
Специализация отдельных исторических дисциплин,
возрастающая по мере их внутреннего развития— обога-
щения материалами и способами их реализации, не толь-
ко усиливает процесс дифференциации исторических зна-
ний, но и приводит к значительному обособлению раз-
личных отраслей исторического знания. Однако наряду с
данным процессом, как естественная на него реакция,
происходит также и возрастание взаимозависимости раз-
личных исторических дисциплин. Вместе с тем наблюда-
ется все большее использование историками методов и
данных естественных и математических наук. Возникают
так называемые смежные, «пограничные» дисциплины.
Все это способствует обогащению того арсенала научных
средств, которые могут быть применены в историческом
исследовании. Специальная профессиональная квалифи-
кация историка иногда оказывается недостаточной для
осуществления всестороннего научного анализа. Нужна
кооперация с другими, смежными и даже несмежными
науками.
Трудно, разумеется, не учитывая конкретных обстоя-
тельств, говорить о степени важности тех или иных исто-
рических источников. Она целиком определяется характе-
ром той проблемы, над которой работает историк.
Важно подчеркнуть большое многообразие тех средств,
при помощи которых историк имеет возможность воспро-
изводить прошлое и давать ему соответствующую оценку.
Самостоятельная отрасль исторической науки — источни-
коведение обобщает эти средства и синтезирует разнооб-
разный материал, разрабатываемый специальными вспо-
могательными историческими дисциплинами. Из них:
палеография изучает материал и оформление старых
письменных источников;
сфрагистика и геральдика исследуют печати и гербы;
дипломатика — материалы официальных документов
Хакты);
216
эпиграфика — надписи (не на письменных источни-
ках) ;
нумизматика — изучение монет;
хронология и метрология изучают системы летосчис-
ления, мер и весов;
археография разрабатывает принципы публикации
источников.
Разумеется, подавляющее большинство источников,
разрабатываемых вспомогательными историческими дис-
циплинами, относится к истории отдаленных историче-
ских эпох. Историки, специализирующиеся на изучении
близких исторических периодов, находятся в сравнитель-
но более выгодных условиях, будучи в состоянии исполь-
зовать значительно лучше систематизированный и пол-
ный материал. Тем не менее и у них не меньше объ-
ективных трудностей, связанных с использованием
исторических источников нового и новейшего времени,
чем у историков, специализирующихся на истории древне-
го мира и средневековья.
Каждый исторический источник песет на себе печать
господствующих социально-экономических отношений и
соответствующую им идеологическую «нагрузку». При
всем относительном богатстве архивных, статистических и
иных материалов, характеризующих новое и новейшее
время, они отнюдь не более свободны от тенденциозно-
сти, чем те, которые относятся к отдаленным эпохам.
Исторический источник представляет собой памятник
прошлого, отражающий время и условия своего создания.
Иначе говоря, источник сам представляет собой историче-
ское явление и может быть правильно понят и истолкован
только с учетом жизненных интересов и представлений
его создателей. «В источниках,— отмечает Т. Шидер,—
как правило, находит отражение жизнь господствующих
и влиятельных слоев населения. Видные политические и
общественные деятели оказывают воздействие и на исто-
рическую традицию не только в результате тенденциозно-
го воздействия на нее, но хотя бы уже потому, что вла-
стители, высокопоставленные чиновники, слои, владею-
щие монополией на образование, оставляют после себя
больше письменных следов. Поведение и образ мыслей
низших слоев в большинстве случаев не закрепляются
прямыми письменными памятниками; в официальных до-
кументах и в индивидуальных свидетельствах — письмах,
личпых воспоминаниях — они также не выступают сколь-
9 Е. М. Жуков
217
ко-нибудь отчетливо в качестве субъекта» 18. Этими сло-
вами Т. Шидер охарактеризовал действительное про-
исхождение большинства письменных источников. Тем
не менее в этих источниках содержится немалое количе-
ство хотя бы косвенной информации, отражающей жизнь
непривилегированных слоев населения, а иногда и со-
циальных «низов».
За последние годы источниковедение добилось значи-
тельных успехов. Это особенно наглядно видно на при-
мере советского источниковедения. Типичным в этом от-
ношении может служить исследование В. Л. Янина
«Очерки комплексного источниковедения. Средневековый
Новгород» 19. Прогресс источниковедения в значительной
степени обусловлен именно комплексным характером под-
хода к изучаемым источникам, сочетанием различных ме-
тодических приемов. Факты, содержащиеся в источниках
в опосредованном виде, могут дать историку ценную ин-
формацию лишь в том случае, если оп использует все
многообразие средств для того, чтобы заставить источник
«заговорить».
В. Т. Пашуто следующим образом оценивает различные
аспекты источниковедческого анализа: «Источник можно
анализировать хронологически (исходим из того типич-
ного случая, что формально-текстологический этап уже
позади и в руках у нас хорошая публикация), вертикаль-
но, постигая динамику развития текста: место источника
в истории хранящего его сборника и место самого сбор-
ника (или свода) как памятника социально-экономиче-
ской, политической, культурной жизни в борьбе за ут-
верждение класса или его группы. Кем, когда, в чьих со-
циальных интересах составлен данный акт или откуда
взялась данная летопись (хроника), написана ли она как
целое, является ли сводом или частью свода (сводов),
нам далеко не безразлично. Цель методики, следователь-
но, ясна: добраться до определения степени достоверно-
сти источника, известия, наконец, факта. Источник
можно анализировать территориально, сравнительно-ис-
торически, сопоставляя одноязычные и разноязычные
синхронные памятники, происходящие из разных мест,
но говорящие об одном и том же событии. И здесь также
18 Шидер Т. Различия между историческим методом и методом со-
циальных наук. М., 1970, с. 10.
19 Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. Средневе-
ковый Новгород. М., 1977.
218
главным исходным рубежом будет определение политиче-
ских, классовых, групповых интересов, отраженных в па-
мятниках каждого из сопоставляемых центров» 20.
Известно, что в древнейших памятниках письменно-
сти, служащих ценными историческими источниками, не-
редко можно обнаружить различные напластования, позд-
нейшие вставки и дополнения, внесенные рукой других
авторов. В статье К). А. Кизилова приводятся многочислен-
ные примеры существенных идейных расхождений между
более ранними и более поздними летописцами — автора-
ми классической «Повести временных лет». «Знакомство
с текстами «Повести временных лет»,— указывает
10. А. Кизилов,— принадлежащими летописцам разных
веков и традиций, еще раз убеждает в перспективности
более тщательного изучения исторического мышления
многоликого круга се авторов. Их мировоззрение обнару-
живает существенную эволюцию, переходя от языческих к
христианско-ортодоксальным формам. Борьбой этих ре-
лигиозных систем — язычества и христианства — во мно-
гом определялось развитие общественного сознания Древ-
ней Руси, и без ее учета трудно представить даже в об-
щих чертах эволюцию исторических представлений
древнерусских летописцев» 21.
Реальная жизнь, действительность всегда богаче
своего отражения в любом документе. Болингброк в сво-
их «Письмах», говоря о близких к современникам истори-
ческих событиях, не без яда замечает: «Вы не будете
испытывать недостатка в материалах, чтобы составить
правильное представление относительно столь недавних
дел. Даже памфлеты, написанные представителями раз-
ных сторон и по разным поводам в ходе наших партий-
ных споров, и исторические сочинения, заслуживающие
не большего доверия, чем памфлеты, помогут Вам прий-
ти к истине. Читайте их с подозрением, милорд, ибо они
заслуживают подозрения; не обращайте внимания ни на
раздаваемые там эпитеты, ни на произносимые пригово-
ры; пренебрегайте всякой декламацией, взвешивайте ар-
гументы и обращайтесь к фактам» 22.
20 Методика изучения древнейших источников по истории наро-
дов СССР/Под ред. В. Т. Пашуто. М., 1978, с. 3.
21 Кизилов Ю. А. Историческое мировоззрение авторов «Повести
временных лет».— Вопросы истории, 1978, № 10, с. 78.
22 Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. М., 1978,
с. 160.
219
9*
То же можно обнаружить и на примере протокольных
записей заседаний больших и малых коллективов — важ-
ного источника по истории революционного движения и
социальных преобразований, где сжато . фиксировались
принятые решения. Такого рода документы, как правило,
отлагаются в архивах, и историки охотно их используют.
«Архивный источник» по традиции считается самым ав-
торитетным и надежным. Однако каждый живой свиде-
тель или участник конкретных заседаний может подтвер-
дить, что итоговые записи не дают подлинного представ-
ления о работе, предшествующей лапидарному решению.
Споры участников заседания, конкретные аргументы, ко-
торые в конце концов перевешивали в этих спорах и пре-
допределяли конечный результат, как правило, крайне
сухо и скупо представлены в архивных записях. Истори-
ку обязательно приходится искать другие дополнительные
средства для того, чтобы воссоздать картину, позволяю-
щую судить о тех обстоятельствах, которые обусловили
принятие соответствующего решения. Это могут быть не
только такие более или менее объективные данные, как
статистические материалы, но и субъективные доказа-
тельства (частные письма, мемуары участников принятия
решения и т. п.).
Предварительная подготовка историка (общетеорети-
ческая и профессиональная) — необходимое условие, без
которого он не может приступить к осуществлению своей
исследовательской функции. Иначе говоря, историк, не
обладая определенной квалификацией, не в состоянии
извлечь из источника необходимую ему информацию.
Е. Топольский в специальной таблице предлагает сле-
дующую последовательность действий историка: 1. Вы-
бор области исследования. 2. Формулирование вопроса.
3. Установление источников для исследования пробле-
мы. 4. Прочтение информации, добытой из источников.
5. Исследование аутентичности (внешняя критика). 6. Ис-
следование достоверности (внутренняя критика). 7. Уста-
новление фактов, о которых в источниках содержится
непосредственная информация. 8. Установление фактов,
о которых в источниках нет непосредственной инфор-
мации (наряду с верификацией). 9. Выяснение причин-
ных связей (наряду с верификацией). 10. Установление
законов (наряду с верификацией). 11. Синтетическое ис-
толкование (ответ на вопрос исследователя). 12. Оценка
(адекватная) исторических фактов.
220
Е. Топольский указывает при этом, что из перечислен-
ных им исследовательских операций только три — 5, 6 и
7-я основываются на знаниях, непосредственно добытых
из источников. Все остальное базируется на внеисточни-
ковом знании. Тем не.менее в ходе установления фактов
знание, добываемое из источников, играет самую большую
роль.
«Мы устанавливаем факты на основе источников,
хотя нетрудно понять, что мы не смогли бы получить от-
носительную информацию из источника без впеисточпи-
кового знания» 23.
Критическое отношение историка к источнику, необ-
ходимость его перепроверки требуют ясного понимания
того, что источник всегда является в большей или мень-
шей степени искаженным отражением объективной реаль-
ности. Диалектическая связь объективного и субъектив-
ного проявляется в познавательном процессе в двух
аспектах: во-первых, сам источник выступает как субъек-
тивный момент по отношению к объективному, которое
он отражает, и, во-вторых, историк, работающий с дан-
ным источником, относится к нему, как субъект к объек-
ту. Познавательная работа историка предполагает глубо-
кий творческий процесс, раскрывающий диалектику вза-
имосвязи объективного и субъективного.
При использовании документальных источников ис-
следователь почти всегда имеет возможности перепровер-
ки достоверности содержащихся в них сведений путем со-
поставления разных документов, относящихся к общему
сюжету. Но критическое отношение к письменным источ-
никам пе должно переходить в «гиперкритику».
Критику источника обычно подразделяют на внешнюю
и внутреннюю. Под внешней критикой источника подразу-
мевается его расшифровка и определение подлинности.
Здесь историк часто использует методику вспомогатель-
ных исторических дисциплин, в частности таких, как
эпиграфика, текстология, палеография. Немаловажное зна-
чение имеет лингвистический анализ источника, помогаю-
щий установить его происхождение, принадлежность той
или иной эпохе, характер социальной среды, в которой он
мог появиться. Внутренняя критика источника требует
определить его происхождение, прежде всего его социаль-
23 Топольский Е. О роли внеисточникового знания в историческом
исследовании.— Вопросы философии, 1973, № 5, с. 80.
221
пую направленность, а затем установить степень досто-
верности содержащейся в нем информации.
Практически трудно и вряд ли целесообразно разде-
лять критику источника на внешнюю и внутреннюю даже
в смысле последовательности исследовательских опера-
ций. Расшифровка источника и определение его направ-
ленности — теснейшим образом связанные задачи, реше-
ние которых, как правило, происходит одновременно.
А. И. Уваров выдвигает положение о том, что ввиду
существенного различия между историческим источником
и исторической теорией необходима источниковедческая
модель, «поскольку исторический факт уже входит в соб-
ственно историческую теорию, в ее состав» 24. С этим по-
ложением трудно согласиться. Моделирование в истори-
ческой науке вообще весьма трудно для реализации, по-
скольку оно отрывает объект исследования от конкретных
условий места и времени. Что же касается соотношения
источника и теории, то, разумеется, всякая информация,
заключающаяся в источнике, перерабатывается теорией
и «осмысливается» в сопоставлении с другими источни-
ками и внеисточниковым знанием.
Вместе с тем нельзя отвергать полностью возмож-
ности попыток исторического экспериментирования.
Н. А. Ерофеев приводит ряд примеров экспериментов в
сфере исторической науки, позволивших проверить и ча-
стично исправить данные, содержащиеся в источниках.
Так, в частности, он упоминает известные путешествия
норвежского ученого Т. Хейердала на плоту «Кон-Тики»
и на судне «Ра», а также американца С. Морисона, по-
вторившего в 1939—1940 гг. путь Колумба. Руководст-
вуясь судовым журналом Колумба, Морисон, достигнув
западного полушария, установил степень точности за-
писей и наблюдений, сделанных Колумбом 25.
Изучение исторических источников имеет своей пер-
вой задачей раскрытие намерений и настроений тех, кто
их создавал. В этом случае субъективный момент, незри-
мо присутствующий во всяком источнике, сам превраща-
ется в важнейший объект изучения. «Задачей историка
является расчленение информации, содержащейся в ис-
24 Уваров А. И. Проблема теории и источника в исторической нау-
ке.— В кн.: Проблемы методологии и логики наук. Томск, 1970,
вып. 6, с. 195.
25 Ерофеев Н. А. Что такое история? М., 1976, с. 93.
222
точнике, на две части: объективное отражение историче-
ской ситуации и ее интерпретацию автором источника,
охватывающую классовую позицию, побудительные мо-
тивы создания источника, полноту, достоверность, иска-
жения, утаивания и т. п.» 26 27.
В содержательной статье М. А. Барга говорится, что
исследователю каждый раз предстоит преодолевать барьер
«превращения реальностей», чтобы постичь сущность
скрытых за видимостью вещей. «Причем видимость в свою
очередь также выступает в двух формах: 1) объективной,
т. е. когда самим ходом процесса отношения «переворачи-
ваются», принимают «фантастическую форму», и 2)
субъективной, когда общественные отношения, явления,
события воспринимаются «перевернутыми»» 17.
Буржуазная историография занимает в большинстве
случаев субъективистскую позицию в оценке роли источ-
ников. По мнению одних авторов, значение источника
целиком определяется интеллектом историка, его способ-
ностью использовать содержащуюся там информацию
(например, А. Марру28). Квалификация историка, его
теоретическая подготовка действительно повышают или
понижают его способность наиболее полно и рациональ-
но использовать исторический источник. Но оценку объ-
ективного значения источника нельзя ставить в зависи-
мость от его индивидуального восприятия.
Ряд историков зарубежных стран в последние годы
полностью отвергают возможность опираться на источни-
ки при установлении исторических фактов. Скептики ут-
верждают, что даже после завершения предварительной,
весьма кропотливой работы по установлению достоверно-
сти источника, обоснованности датировки и т. п. его цен-
ность остается крайне проблематичной, поскольку он как
бы стоит между историком и историческим фактом.
Разумеется, нет составителя письменного документа,
который был бы абсолютно бесстрастным по отношению
к его содержанию. Тем самым как бы ослабляется объ-
ективность тех данных, которые приводятся в источнике.
Но это не означает ненужности самого источника, а тре-
бует лишь дополнительной аналитической работы иссле-
26 Косолапов В. В. Методология и логика исторического исследо-
вания. Киев, 1977, с. 315.
27 Барг М. А. Исторический факт: структура, форма, содержаппе.—
История СССР, 1976, № 6, с. 60.
28 Marrou Н. De la connaissance historique. Paris, 1959, p. 107—-IOS.
223
дователя29. Некоторые буржуазные историки (например,
Е. Тепп) доходят до абсурдных утверждений о том, что
источник вообще относится к сфере мышления, не суще-
ствует вне воображения людей30 31. Это дополнительное сви-
детельство глубокого кризиса буржуазной историогра-
фии.
За последнее время пробудился особый интерес к та-
кой специфической форме исторического источника, как
так называемая устная история. Под этим понимается ис-
пользование устных свидетельств участников тех или
иных исторических событий, которые не зафиксированы
в документальных материалах. Однако данные устной ис-
тории, как правило, трансформируются в разновидность
документальных источников, поскольку для фиксации
устных свидетельств или интервью непосредственных
участников, изучаемых событий широко применяется сте-
нографирование или звукозаписывающая техника.
Устная история имеет особое значение для народов,
не имеющих своей письменности. Данные об истори-
ческом прошлом этих народов часто сохраняются в изуст-
ных преданиях, переходящих из поколения в поколение.
Английский специалист по африканским традиционным
обществам Д. Хенидж довольно скептически оценивает
значение устного предания как исторического источника.
Традиционные повествования предназначались для того,
чтобы выделить и передать те аспекты прошлого, кото-
рые считались важными для настоящего. Это предпола-
гает попытку придать событиям, о которых идет устный
рассказ, ту или иную форму длительности (как правило,
за время свыше трех поколений). Поэтому, замечает
Д. Хенидж, «поэзия, героические предания, сказки и тому
подобные формы устного творчества исключаются из рас-
смотрения, так как они по существу безразличны к про-
должительности и последовательности» 8I.
Б. Д. Греков и Б. А. Рыбаков придерживаются проти-
воположного мнения. В капитальном исследовании
Б. А. Рыбакова «Древняя Русь. Сказания, былины, ле-
тописи» последовательно проводится мысль о том, что
29 Подробно см.: Пронштейн А. П. Методика исторического источ-
никоведения. Ростов н/Д, 1976.
30 Тарр Е. Knowing the Past.—Journal of Philosophic, 1958, vol. LV,
N 11, p. 460—467.
31 Heiuge D. P. The Chronology of Oral Tradition. Oxford, 1974, p. 2.
224
былины, представляющие собой разновидность устных
источников, всегда отражают происходившие в далеком
прошлом действительные исторические собьпия. Б. Л. Ры-
баков сделал интересную попытку не только сопоставить
героев русских былин с реально существовавшими в ис-
тории лицами, но и синхронизировать описываемые в них
действия.
Критикуя сторонников той точки зрения, что содер-
жание былин, как устного эпоса, основано на художест-
венном вымысле, Б. А. Рыбаков опирается па изыскания
Б. Д. Грекова. «Одно из направлений,— пишет Б. А. Ры-
баков,— следует правильному тезису Б. Д. Грекова:
«Былина — это история, рассказанная самим пародом».
Это па правление, возглавляемое в настоящее время исто-
риком и литературоведом Д. С. Лихачевым, заботится о
сохранении исторического подхода к эпосу; оно может
быть названо советской исторической школой» 52.
Вопросы изучения устной истории имеют значение не
только для так называемых, бесписьменных народов. Сле-
дует учитывать, что почти во всех странах мира многие
оригинальные письменные источники по разным причи-
нам оказались утраченными. Возможность использования
исторической информации, содержащейся в устных пре-
даниях, в фольклорных произведениях, безусловно сущест-
вует, хотя и требует сугубо критического к себе отноше-
ния со стороны исследователей.
Поиск новых, неизвестных ранее источников, расши-
ряющих представление о прошлом, непрерывно продол-
жается.
ЯЗЫК ИСТОРИКА
Во всяком научном знании присутствует проблема
языка, способного адекватно отразить и передать логиче-
ски систематизированное представление о данном знании.
Историческая наука не составляет в этом отношении ни-
какого исключения. Напротив, форма выражения истори-
ческих знаний привлекает большое внимание и часто
является объектом споров, ожесточенность которых порож-
дается столкновением противоположных идейно-теорети-
ческих позиций.
32 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М.,
1963, с. 42.
225
В зарубежной историографии проблема «языка исто-
рика» не сходит с повестки дня. Нередко дается расши-
ренное истолкование данной проблемы, поскольку ее пы-
таются связать с более широкой задачей передачи ин-
формации вообще.
Для марксистской исторической науки на первый план
выдвигается относительно более локальная, но вполне
актуальная задача совершенствования и очищения язы-
ка историка. Причем эта задача должна решаться отнюдь
не посредством упрощения (терминологического пли кон-
цептуального), а путем более четкого разъяснения, ясного
изложения и в конечном счете обоснования основных по-
ложений автора.
Борьбу за строгость и чистоту научного языка не-
устанно вели классики марксизма. Они исходили из того,
что четкая классовая позиция историка неразрывно свя-
зана с употребляемой им терминологией, с его «языком».
В. И. Ленин исключительно высоко оценивал неустанную
борьбу основоположников научного коммунизма против
«гелертерской игры» в новые словечки, «мудреные тер-
мины», хитрые «измы». Решительно проводя материализм
в области общественных наук, Маркс и Энгельс бес-
пощадно отметали «как сор, вздор, напыщенную претен-
циозную галиматью, бесчисленные попытки «открыть»
«новую» линию в философии, изобрести «новое» направле-
ние и т. д. Словесный характер подобных попыток, схола-
стическую игру в новые философские «измы», засорение
сути вопросов вычурными ухищрениями, неумение понять
и ясно представить борьбу двух коренных гносеологиче-
ских направлений,— вот что преследовали, травили
Маркс и Энгельс в течение всей своей деятельности» 33.
Ознакомившись со статьей А. М. Деборина «Диалек-
тический материализм», В. И. Ленин резко осуждал авто-
ра за его «гелертерский язык». «Верные истины изложе-
ны в дьявольски-вычурном, abstrus * виде. Отчего Эн-
гельс не писал таким тарабарским языком?»— замечает
В. И. Ленин на полях рукописи А. М. Деборина34.
Теоретическая глубина исторических и социологиче-
ских работ вполне совместима с ясностью и прозрачно-
стью языка, которым пользуется исследователь. В одном
33 Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 18, с. 150, 356—357.
* Темном.
34 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 530.
226
из писем к К. Шмидту (12 марта 1895 г.) Ф. Энгельс
высмеивал распространенный в немецких университетах
«эклектический метод философствования, при котором
теряют из виду предмет в целом и слишком часто зани-
маются бесконечным и довольно безрезультатным умнича-
нием по поводу частностей» 35. Сам К. Маркс так говорил
о языке и стиле своих работ: «Какие бы ни были недо-
статки в моих сочинениях, у них есть то достоинство,
что они представляют собой художественное целое» 36.
Воспевая бесхребетный эклектизм, многие буржуазные
историки сетуют на «непримиримость» марксистов, на их
нежелание довольствоваться нарочито неопределенными
аморфными высказываниями, на «чрезмерную» катего-
ричность их выводов. Обращает на себя внимание тот
факт, что на Западе популярностью пользуются лишь край-
не ограниченные «выводы», которые могут быть сделаны
на основе использования приемов конкретно-социологиче-
ского анализа или статистических и иных данных, под-
дающихся количественной характеристике. Совершенно
очевидно, что вопрос о «языке историка» приобретает об-
щеметодологические значения и ведет, в сущности, к идео-
логической конфронтации на историческом фронте. Речь
идет уже не о стиле историка, а о его методологии.
Занимавшие передовые позиции для своего времени
буржуазные историки XVIII в. нередко подражали ан-
тичным авторам. Так, Э. Гиббон подражал Тациту. По
мнению П. Гея, стилистическая близость и некоторая
сухость языка Э. Гиббона и Тацита были связаны не толь-
ко с их методом, но и с мировоззрением. «Оба историка
сосредоточивают свое внимание на чисто человеческих
обстоятельствах. Среди называемых ими причин отсутст-
вуют сверхъестественное вмешательство, божественное
провидение, абстрактные силы; главным, практически
единственным предметом их историй является человек с
его страстями. Оба поэтому видели первостепенную зада-
чу истории в том, чтобы до самых глубин проникнуть в
души действующих лиц истории» 37.
Полной противоположностью Э. Гиббону выступает в
этом отношении реакционный немецкий историк XIX в.
Л. Ранке. Его повествовательная манера изложения исто-
35 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 39, с. 354.
36 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 31, с. 111—112.
37 Gay Р. Style in History. New York, 1971, p. 25.
227
рического материала пронизана мистицизмом. Процессы
мировой истории, по Л. Ранке, лишь выражение божест-
венного промысла. Оправдывая сильную власть и любые
ее действия, Л. Рапке, по выражению П. Гея, «набрасы-
вал мантию духовной респектабельности на ужасных лю-
дей и ужасные дела. Философия истории Ранке побужда-
ла его прощать непростительное» 38. Л. Ранке «благого-
вейно» изучал божественную деятельность, а «бог Ранке
был бессмертным драматургом, который написал пьесу,
спроектировал декорацию, руководил постановкой и про-
должает наблюдать за тем, как актеры исполняют свои
роли» 39.
В некоторых случаях усложненность и туманность
языка исторических произведений свидетельствует о
стремлении их авторов представить свои взгляды как ори-
гинальные, «новаторские», но максимально завуалировать
собственные теоретические установки. Это особенно на-
глядно выступает в «трудах» ренегатов марксизма типа
Р. Гароди.
Не только общее идейное содержание, но иногда и
конкретная форма историографических работ, применяе-
мая при изложении фактического материала, вскрывают
противоположное понимание исторических процессов,
продиктованное вполне осязаемыми политическими ин-
тересами определенных классов. Необходимо заметить,
что жалобы буржуазных историков на идеологическую
непримиримость марксистской историографии носят ли-
цемерный характер. Тенденциозность в изложении исто-
рического материала — типичная черта буржуазной исто-
риографии. В некоторых случаях опа прямо продиктова-
на политическими пропагандистскими целями. Это при-
обретает особо опасный характер в тех случаях, когда
преднамеренное извращение исторических фактов прони-
кает в учебники по истории, предназначенные для воспи-
тания молодежи. К сожалению, подобного рода примеров
немало, и молодое поколение ряда западных стран полу-
чает искаженное представление о важнейших историче-
ских событиях.
На XIII Международном конгрессе историков в Моск-
ве (1970 г.) французский историк А. Дюпрон в докладе
«Язык и история» указывал, что историки пе очень раз-
38 Ibid., р. 91.
39 Ibid., р. 94.
228
борчивы в употреблении терминов, содержание которых
неоднократно менялось. В качестве примера он ссылался
на различное употребление слова «революция» (этот же
пример приводил советский академик И. И. Минц пятью
годами позднее в связи с дискуссией на XIV Междуна-
родном конгрессе историков в Сан-Франциско). Однако
доклад А. Дюпрона в целом не дает позитивного решения
поставленных проблем. Он выдвинул понятие «смысл»
слова или языка, применяемого историком, отталкиваясь
от того первоначального употребления данного понятия,
которое можно обнаружить в письменных источниках.
Высказывая в общем правильную мысль о желательности
унификации понимания языка исторических документов,
докладчик сделал ряд ошибочных заявлений, во многом
обесценивающих его призыв к упорядочению находящих-
ся на вооружении у историков семантических комплексов.
Ему чуждо представление об исторической науке как на-
учной дисциплине, способной выявлять и устанавливать
объективные закономерности общественного развития.
В то же время он отдает дань фрейдистским увлечениям,
противопоставляя историку «психоаналитика», якобы спо-
собного лучше понимать «подтекст» исторического памят-
ника.
А. Дюпрон уделяет большое внимание той психологи-
ческой обстановке, в которой возник определенный исто-
рический документ, влияя на его «смысл». «Народные
песни, романская символика, орнаментальные коммуни-
кации на стенах монастырей, изготовление манускриптов,
формы и язык богословских трудов... неразрывно связаны.
И только через все эти пути одновременно можно про-
никнуть в статичный мир монастырской культуры черного
пли белого духовенства» *°.
А. Дюпрон высказывается в пользу анализа «коллек-
тивной формы мышления». Сознавая трудность подобной
задачи, он предлагает установить хотя бы ограниченную
связь синхронно расположенных систем знаков, сохранив-
шихся от прошлого. Он полагает, что это наиболее пря-
мой и верный путь к «смыслу». И здесь и в других слу-
чаях Дюпрон подходит к вопросу с позиций лингвиста,
а не историка. Он склонен упрекать историческую науку
в равнодушии к личности автора письменного источника,
в стремлении использовать весь содержащийся в источ-
40 Дюпрон А. Язык и история. М., 1970, с. 3.
229
нике эмпирический материал, пе считаясь с подлинными
намерениями, замыслом автора. Здесь он целиком вторга-
ется в сферу критики исторических источников, по суще-
ству занимая негативную позицию в вопросе об активной
ведущей роли исследователя. Лишь временами в его об-
ширном докладе начинает проскальзывать понимание то-
го, что «письменная история — да не будем о ней спо-
рить! — дала нам историческую перспективу. Однако по
мере ее изучения все яснее становится ее ограничен-
ность: мы знаем, что, помимо официальных версий и
гладкописи, помимо стандартизованной коллективной
памяти, было нечто большее — жизнь с ее борьбой и стра-
стями, вспышки мысли, внезапный обмен информацией,
общие представления, порожденные созидательными фак-
торами,— совсем иной материал истории, если эта иная
история действительно стремится обнаружить динамизм
и душу времени. Тем не менее вплоть до настоящих
дней, когда телефон и кино внесли в жизнь целую се-
рию внезапных следствий, которые историография со
всеми ее магическими формулами так и не сумела
еще оценить, наш путь к прошлому, особенно к новей-
шей и современной истории, до сих пор пролегает
сквозь бумажные залежи. Неужели мы окончательно
обречены только на размышления под письменными
свидетельствами»41. А. Дюпрон делает интересное на-
блюдение, сопоставляя оригиналы частных жалоб и пе-
тиций, поступивших в различные, прежде всего судебные,
учреждения, с теми вполне стандартизованными докумен-
тами, которые выходили затем из-под пера профессиональ-
ных чиновников с «казенным» изложением этих жалоб.
По существу это были разные языки, употреблявшиеся
различными людьми. «Цель настоящего обзора,— заявля-
ет докладчик,— двоякая — убедить историка, что он мо-
жет иногда опираться на устную речь, но в то же вре-
мя твердо напомнить ему, что он может это делать,
только опираясь на письменные источники» 42.
А. Дюпрон выдвинул несколько практических предло-
жений, связанных с подготовкой и изданием специализи-
рованных словарей, которые, по его словам, «взятые в
достаточной массе», помогли бы выявить словесное выра-
жение коллективного «мировоззрения» и вйдение куль-
41 Там же, с. 10.
42 Там же.
230
турпого мира. Это дало бы, по ого миопию, ценный мате-
риал для анализа взаимоотношений между социальной
группой и ее культурой, позволило бы судить о самоут-
верждении этой группы и, наконец, о ее жизнеспособно-
сти. Результатом было бы, по его мнению, установление
основных принципов исторической критики.
В целом выступление А. Дюпропа носит достаточно
эклектичный характер и отягощено множеством распро-
страненных в западной историографии предрассудков.
Тем не менее мы уделили ему значительное место ввиду
того повышенного интереса к языку историка, который
не ослабевает и свидетельствует о необходимости даль-
нейшей работы над данной проблемой. Она привлекает к
себе внимание также и с той стороны, что нередко ощу-
щается противоречие между предметностью (точностью)
тех выводов, к которым приходит историческое исследо-
вание, и расплывчатостью обоснования этих выводов.
В некоторых случаях это имеет объективную причину:
сложность и многогранность исторического анализа вы-
нуждают авторов соответствующих исследований прибег-
нуть к пространному изложению. Если это сопровожда-
ется ясностью, богатством и красочностью языка, то чи-
татель (как и автор) остается в выигрыше.
Однако такое бывает не так уж часто. К. Д. Петряев
пишет в этой связи: «Исключительное значение в научном
творчестве имеет афористичность, которой, к сожалению,
не уделяют достаточно внимания. Афористичность явля-
ется одним из свидетельств последовательности логиче-
ского процесса, и ее ценность находится в прямом отно-
шении к емкости содержания тех выводов, заключений,
формулировок, которые выражены в предельно, сжатом
виде»43. Не преувеличивая значения афористичности в
исторических работах, следует добиваться сокращения
весьма разросшихся объемов сочинений по истории,
опуская в необходимых случаях чисто иллюстративный
или обильный статистический материал. Нельзя отрицать,
что от языка историка зависит очень многое, и в пер-
вую очередь степень общественного воздействия самой ис-
торической науки.
43 Петряев К. Д. Вопросы методологии исторической науки. Киев,
1976, с. 156.
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Никогда раньше историческая наука, как, впрочем,
и другие общественные науки, не имела такого серьезного
значения для современности, для прогрессивного разви-
тия человечества, какое она получила сейчас в тех стра-
нах, где полностью победило и безраздельно господству-
ет передовое, революционное марксистско-ленинское ми-
ровоззрение. Исторические знания все в большей мере
получают и прикладное значение, что, разумеется, ни в
какой степени не означает подчинения исторической на-
уки вульгарному утилитаризму. В странах социализма
научное осмысление гигантского исторического опыта че-
ловечества необходимо не только для обоснования и ук-
репления диалектико-материалистического миропонима-
ния, но и для воспитания социалистического патриотизма
и интернационализма. Оно может оказать и практиче-
скую помощь в деле строительства нового, коммунисти-
ческого общества. Изучение многих идей, ставших до-
стоянием истории, анализ предпринимавшихся в прошлом
попыток реализовать эти идеи, выяснение конкретных об-
стоятельств, обусловивших успех или неудачу многих
прошлых начинаний,— все это представляет собой исклю-
чительно ценный материал. Богатое наследие прошлого
может и должно быть в полной мере использовано для
извлечения объективных «уроков истории», важных для
строительства коммунизма.
Ценность уроков истории для современности и для
будущего не раз подчеркивал В. И. Ленин: «Мы долж-
ны... подводить итоги, делать выводы, почерпать из опыта
сегодняшней истории уроки, которые пригодятся зав-
тра...» 44 Он призывал «писать историю современности»
и «писать так, чтобы способствовать расширению движе-
ния, сознательному выбору средств, приемов и методов
44 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 9, с. 208.
232
борьбы, способных при наименьшей затрате сил дать
наибольшие и наиболее прочные результаты» 45. Для
этого необходимо выполнение двух основных условий: во-
первых, история должна быть объективной наукой, и, во-
вторых, должны быть желание и готовность граждан
следовать урокам истории, использовать их в конкретной
общественной практике.
Важнейшее значение имеют именно те уроки истории,
которые связаны с наиболее близкими по времени или с
еще продолжающимися историческими процессами и яв-
лениями. Изучение современной истории позволяет фор-
мулировать ответы на многие вопросы, выдвигаемые са-
мой жизнью. Тем самым практическая ценность истории
как науки значительно возрастает.
Современность нельзя противопоставлять истории.
События сегодняшнего дня генетически связаны со вче-
рашним днем. Невозможно понять или правильно оценить
современный ход общественного развития без знания его
истоков. Практика исторического исследования подтверж-
дает, что в прошлом (иногда даже в отдаленном прош-
лом) можно обнаружить корни или зачатки тех процес-
сов, которые именно в современности получили свое наи-
более полное выражение.
Следовательно, понятие «современность» применитель-
но к исторической науке не сводится исключительно к
хронологии. Наряду с изучением исторических процессов
и событий, синхронных современности, историческая
наука анализирует те явления и процессы, которые воз-
никли в прошлом, но либо продолжаются сегодня, либо
оказывают непосредственное влияние на сегодняшний
день. Вместе с тем она уделяет внимание и всему тому,
что имеет перспективу дальнейшего развития и, таким
образом, позволяет в известной степени предвидеть от-
носящееся к завтрашнему дню.
Грань между историей и современностью весьма от-
носительна. К. Маркс и В. И. Лепин дают классические
образцы строго научного анализа современных им собы-
тий, глубоко раскрывающих их подлинный исторический
смысл. Глубочайший историзм, которым проникнуты почти
все произведения классиков марксизма, свидетельствует
не только о том, что «диалектика включает историч-
ность» 46. Исторические работы К. Маркса, Ф. Энгельса
45 Там же.
46 Ленинский сборник. М.; Л., 1929, т. XI, с. 384.
233
и В. И. Ленина, посвященные современным им процессам
и событиям, могут служить примером глубокого познания
действительности, получающего прямой выход в практи-
ку. Ярким примером такого рода исторических работ мо-
гут служить произведения К. Маркса «18 брюмера Луи-
Бонапарта» и особенно «Гражданская война во Фран-
ции», где глубокий анализ современных К. Марксу
исторических событий оказался необходимым для прак-
тических выводов в революционной борьбе.
Развитие марксистской исторической науки, все ее
достижения с конца XIX в. неразрывно связаны с дея-
тельностью В. И. Ленина. Изучение истории современной
эпохи было бы практически невозможно без его осново-
полагающих трудов по империализму, по истории россий-
ского и международного революционного движения, по
истории Коммунистической партии, по конкретным вопро-
сам строительства социализма. Ленинская теория социа-
листической революции заложила фундамент исследова-
ния основных процессов и закономерностей исторической
эпохи перехода от капитализма к социализму. Более чем
шестидесятилетний опыт подтвердил правильность ле-
нинской теории.
Развитие В. И. Лениным материалистической диалек-
тики укрепило методологические основы познания путей
прогрессивного движения человечества. Многие положе-
ния марксизма, сформулированные или только намечен-
ные в трудах основоположников научного коммунизма,
были обстоятельно разработаны им с учетом новых дан-
ных и в новой исторической обстановке, потребовавшей не
только уточнения, но и обогащения их теоретических
взглядов. В. И. Ленин детально разработал вопрос о пе-
редовой роли рабочего класса в развитии общества, о пар-
тии, о диктатуре пролетариата, о соотношении объектив-
ного и субъективного факторов в революционном процессе,
о государстве. Исключительно важное значение имеет
теоретическая постановка Лениным сложнейшего нацио-
нального вопроса.
Работы В. И. Ленина по истории России служат об-
разцом конкретного научного анализа, основанного на
глубоком проникновении в суть социально-экономических
явлений и на гигантском фактическом, в том числе ста-
тистическом, материале.
В. И. Ленин не был «профессиональным» историком.
Он обычно говорил о себе как о публицисте. Свою глу-
234
бокую теоретическую работу об империализме он скромно
именовал «брошюрой». Оставляя в стороне все другие
многогранные стороны ленинского гения, следует все же
сказать, что В. И. Ленин был историком в самом полном
и широком значении этого слова. Но он был прежде все-
го величайшим революционером. Для него обращение к
истории было всегда целенаправленным: в прошлом он
всегда искал ответ на многие злободневные вопросы, по-
ставленные жизнью. Изучение истории никогда не было
для В. И. Ленина самоцелью. Она была ему необходима
для лучшего понимания современности, для правильного
научного осознания тех процессов, которые продолжа-
ются или вновь возникают сегодня и которые будут про-
текать завтра. Его публицистические статьи, относящиеся,
в частности, к периоду подготовки социалистической ре-
волюции в марте—октябре 1917 г., день за днем публи-
ковавшиеся в партийной печати непосредственно по
следам текущих политических событий, представляли со-
бой великолепный образец органического слияния исто-
рии, революционной теории и практики.
Закономерность такого подхода очевидна. Марксизм-
ленинизм органически включает в себя принцип историз-
ма, оценки общественных явлений не в статике, а в их
динамическом развитии, в движении.
В. И. Ленин постоянно использовал принцип историз-
ма для разоблачения несостоятельности метафизических
концепций, выдвигавшихся противниками марксизма.
Историзм В. И. Ленина, как и историзм К. Маркса,
носит ярко выраженный революционный характер. Это
прямо связано с тем, что марксистско-ленинское учение
представляет собой миропонимание самых передовых,
преобразующих мир общественных сил, без боязни смот-
рящих в будущее и потому способных объективно оценить
прошлое и настоящее, увидеть ростки будущего в прош-
лом, понять исторически преходящий характер тех анта-
гонистических социальных отношений, которые состав-
ляют только предысторию человечества.
Обращаясь даже к самым отдаленным по времени ис-
торическим сюжетам, В. И. Ленин неизменно находил в
них те или иные нити, связывающие события далекого
прошлого с современностью, позволяющие учесть те или
иные стороны объективного исторического процесса, помо-
гающие более полно, более всесторонне понять современ-
ность.
235
Для него особенно характерно глубокое проникновение
в мотивы и движущие силы массовых народных движений
прошлого. Он учил тщательно анализировать их сильные
и слабые стороны, причины успехов и неудач. С величай-
шим уважением В. И. Ленин относился к революционе-
рам, деятельность которых отвечала объективным требо-
ваниям своего времени, способствовала социальному про-
грессу, хотя нередко и оканчивалась для них неудачей и
приводила к трагическим последствиям. Анализируя опыт
Парижской коммуны, В. И. Ленин вслед за К. Марксом
отмечал причины ее поражения, ее ошибки. Объективные
исторические условия, внутренние и внешние, сложившие-
ся во Франции во второй половине XIX в., не были бла-
гоприятны для утверждения власти рабочего класса.
О преждевременности выступления коммунаров преду-
преждал и К. Маркс. Но это не помешало ему с величай-
шей энергией поддержать дело Парижской коммуны, по-
пуляризировать ее. Точно так же и В. И. Ленин не пере-
ставал восторгаться героизмом коммунаров, признавая
огромное историческое значение первой в истории попыт-
ки установления диктатуры пролетариата.
В ленинских произведениях тема Парижской комму-
ны почти всегда связывалась, сопоставлялась с советским
опытом диктатуры пролетариата. Так, например, в докла-
де на III съезде Советов в январе 1918 г. В. И. Ленин
назвал Парижскую коммуну «зачатком Советской власти».
Он говорил тогда, что в отличие от диктатуры рабочего
класса в России, поддержанного многомиллионным кре-
стьянством, «первый опыт рабочего правительства» во
Франции пе был понят громадным большинством фран-
цузского крестьянства. Кроме того, коммунары не созда-
ли такого государственного аппарата, какой был создан
победившим пролетариатом России. Поэтому парижские
рабочие, продержавшись 2 месяца и 10 дней, «погибли
под расстрелом французских кадетов, меньшевиков и пра-
вых эсеров-калединцев» 47.
Он неоднократно обращался к опыту прошлого. Вме-
сте с тем никто не был более решительным врагом вся-
ких сомнительных, произвольных исторических анало-
гий, чем В. И. Ленин. Он неоднократно высмеивал анти-
историзм тех деятелей или авторов, которые искусственно
сближали чисто внешне сходные общественные явления,
47 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 261.
236
рассматривая их вне времени и пространства. Главным
для него, как подлинного ученого, и в сфере исторической
науки было выявление тех внутренних объективных зако-
номерностей общественного развития, которые позволяют
не только понять прошлое, но и предвидеть дальнейшее
направление движения общества.
Таким образом, история и современность никогда не
были и не могли быть разорваны в ленинском восприятии.
Напротив, они органически слитны и нераздельны: в об-
щем смысле современность — продолжение непрерывного
исторического процесса, в частном — знание истории, ее
законов облегчает сознательное регулирование, управле-
ние современным движением общества.
Острая борьба В. И. Ленина как с вульгарным социо-
логизмом, так и с бесхребетным эмпиризмом в историче-
ском познании имеет поистине непреходящее значение.
Она вооружает марксистскую историческую науку для
более эффективного разоблачения современных фальси-
фикаторов истории. Она помогает срывать маски с новей-
ших «модных» ревизионистских теорий, которые то под
предлогом национальной специфики, то под фальшивым
флагом борьбы с догматизмом — мнимой заботы о замене
якобы устаревших положений марксизма — пытаются про-
тащить буржуазную идеологию. Современные атаки ан-
тикоммунистических сил на марксистско-ленинское уче-
ние о рабочем классе, о диктатуре пролетариата, о под-
линной, т. е. социалистической, демократии, о социали-
стическом интернационализме показывают, каким острым
идейным оружием международного рабочего класса явля-
ется это учение, как заинтересована мировая реакция в
том, чтобы притупить это оружие и изъять его из рево-
люционного арсенала.
Революционная деятельность В. И. Ленина сама по
себе составляет важнейшую главу мировой истории. В то
же время эта многогранная работа В. И. Ленина оказы-
вает самое прямое и, можно сказать, всевозрастающее
воздействие на современность, на все мировое развитие.
Его борьба с врагами марксизма, с оппортунистами пра-
вого и «левого» толка, с меньшевиками и троцкистами,
с бундовцами и другими националистами, борьба по са-
мым коренным вопросам теории и практики революцион-
ного движения принадлежит и истории и сегодняшнему
дню, борьбе с современными ревизионистами и расколь-
никами. Достаточно сослаться на то непреходящее значе-
237
ние, которое имеет для современности ленинская критика
либерально-мещанского понимания демократии или аб-
солютизации национально-специфического, национально-
особенного в ущерб основному, всеобщему в революцион-
ном движении и в историческом развитии. В. И. Ленин
учил: «Общие фразы о свободе, равенстве, демократии на
деле равносильны слепому повторению понятий, являю-
щихся слепком с отношений товарного производства. По-
средством этих общих фраз решать конкретные задачи дик-
татуры пролетариата значит переходить, по всей линии, на
теоретическую, принципиальную позицию буржуазии»48.
Современные изобретатели рецептов идеологической
«эрозии» социализма особое внимание уделяют гальвани-
зации мелкобуржуазного понимания демократизма, аполо-
гетике и фетишизации атрибутов формальной, буржуаз-
ной демократии. Ревизионистская практика сегодня пря-
мо перекликается со старыми каутскианскими нападками
на диктатуру рабочего класса, на самые основы марксист-
ско-ленинского учения.
Вопрос о классах, о классовом подходе к оценке об-
щественных явлений и сегодця занимает центральное мес-
то в идеологической борьбе. Десятилетия, истекшие со
дня смерти В. И. Ленина, показали, что противники марк-
сизма-ленинизма с исключительным упорством атакуют
теорию классов и классовой борьбы. В условиях научно-
технической революции предпринимаются особо ожесто-
ченные «массированные» попытки выдать частные струк-
турные изменения в рабочем классе, связанные с внут-
ренней передвижкой в его рядах, за полную ликвидацию
классовых различий в капиталистическом обществе. Бур-
жуазия сознает, что революционный рабочий класс явля-
ется ее главным, до конца последовательным противни-
ком. Никакие другие революционные силы не могут за-
менить рабочий класс ни в свершении социалистической
революции, ни тем более в строительстве социализма.
Уже в конце прошлого века самые первые проявления
ревизионизма в социалистическом движении были связа-
ны со стремлением преуменьшить остроту классовых про-
тиворечий пролетариата и буржуазии, распространить
иллюзию о возможности «классового мира», подорвать ве-
ру в осуществимость социалистических идеалов. Особые
усилия были направлены на то, чтобы внушить идею о
48 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 281.
238
внеклассовой или надклассовой природе государства. Не
случайно ныне ревизионистские, реформистские и бур-
жуазно-националистические элементы в ряде зарубеж-
ных стран грубо клевещут на Советский Союз, другие
социалистические государства, пытаясь принизить или
отрицать ведущую роль рабочего класса в этих странах,
умалить их значение как ведущей силы в историческом
развитии. Ультралевые профессора утверждают, что про-
летариат полностью обуржуазился и перестал быть ак-
тивной революционной силой. Идеологи капитализма рас-
суждают о «депдеологизации» современного общества,
пытаясь замазать особую роль рабочего класса в рево-
люционном преобразовании мира. Абсолютизация револю-
ционной роли крестьянства характерна для маоистских и
промаоистских идеологов.
В. И. Ленин со всей решительностью, энергией и стра-
стностью боролся со всеми видами национализма. «...Кто
встал на точку зрения национализма,— писал он,— тот,
естественно, доходит до желания окружить китайской сте-
ной свою национальность, свое национальное рабочее дви-
жение, того не смущает даже и то, что... своей тактикой
разъединения и раздробления он превращает в ничто ве-
ликий завет сближения и единения пролетариата всех
наций, всех рас, всех языков»49. Опыт классовой борьбы
на современном этапе подтверждает это ленинское поло-
жение. Усилия маоистов и других националистических
пособников империализма прямо направлены на срыв
единства всех прогрессивных революционных сил. В стра-
тегии антикоммунизма как одно из главных средств на
первое место выдвигаются попытки разобщить социалис-
тические страны, противопоставить их друг другу, исполь-
зуя националистические лозунги.
Активизация национализма под видом защиты местных
национальных интересов нацелена против мировой социа-
листической системы как целого, т. е. в конечном счете
направлена на ослабление главной революционной силы
современности. Исключительно злободневно и сегодня зву-
чит призыв В. И. Ленина «бороться против мелконацио-
нальной узости, замкнутости, обособленности, за учет це-
лого и всеобщего, за подчинение интересов частного инте-
ресам общего» 50.
49 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 7, с. 325.
50 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 45.
239
Отказ от марксистской, классовой оценки явлений об-
щественной жизни, фактов, действий, программ, лозунгов
политических организаций и деятельности их лидеров не
может не привести в объятия реакционной буржуазии.
Какие бы маскировочные формулы ни изобретали рене-
гаты коммунизма и ревизионисты, толкующие о разных
«моделях» социализма (то «гуманистических», то нацио-
нально окрашенных), в современном мире сталкиваются
только два мировоззрения, две идеологии — социалисти-
ческая и буржуазная. Множественность «теорий» пли
«точек зрения», удовлетворяющая индивидуалистическое
самолюбие буржуазных профессоров или мелкобуржуаз-
ных политиков, представляет собой чистую фикцию в
том смысле, что они все могут быть сведены к фактиче-
скому отказу от четкого классово-пролетарского, т. е. под-
линно научного, ленинского, подхода к общественным
процессам и явлениям.
Пример многих исторических работ классиков научно-
го коммунизма ломает сохраняющийся еще кое-где пред-
рассудок, согдасно которому историк якобы не может за-
ниматься серьезным исследованием тех событий, совре-
менником которых он сам является. Ссылаются при этом
на недостаточность объективных источников, па незавер-
шенность происходящих процессов и т. д.
Разумеется, изучение современной истории сопряжено
с рядом трудностей. Идущий «по целине» историк не мо-
жет опереться на историографическую традицию, по-
скольку ее часто не существует. Историку приходится
считаться и с недостаточностью или односторонностью
имеющихся в его распоряжении материалов. В большой
степени благодаря этому повышается ответственность ис-
следователя за те выводы, которые он формулирует.
В. В. Иванов считает, что «познание современности
совпадает и одновременно не совпадает с познанием исто-
рии. Совпадает постольку, поскольку познание современ-
ности есть вполне определенное звено в объективном зна-
нии о социальной действительности в целом. Однако по-
знание современности включает в себя и новый объем
знаний, отражающих новые, отсутствующие ранее специ-
фические стороны современных социальных явлений (само
собой разумеется, и знание о ранее известных сторонах
также изменится в соответствии с современным уровнем
научного познания). В этом смысле познание современ-
ности с познанием истории, конечно, не совпадает, что
240
свидетельствует о диалектическом характере единства ис-
тории и современности» 51. Следует заметить, что изуче-
ние всякой исторической эпохи — не только современ-
ной — сопряжено с потребностью в новом объеме знаний,
в новых данных об отсутствовавших ранее специфических
сторонах социальных явлений и т. д. Трудно, конечно,
отрицать известную специфику научно-исследовательской
работы историка современности, но аналогичные потреб-
ности существуют и у историка античности, историка фео-
дализма и т. д.
Нельзя не видеть, однако, и бесспорных преимуществ
изучения современных исторических процессов. Они на-
ходятся «на виду» у историка, он ощущает биение пульса
жизни современного ему общества. И если он твердо сто-
ит на классовых, партийных позициях передовых соци-
альных сил, он имеет возможность, как участник событий,
установить объективную их связь, распознать движущие
силы, выявить главенствующую тенденцию общественно-
го развития.
Важное значение имеет вопрос об актуальности исто-
рического исследования. «Проблема актуальности в на-
уке,— говорил Б. Н. Пономарев на Всесоюзном совещании
историков в 1962 г.,— это не только проблема выбора те-
мы, но и проблема уровня ее разработки, проблема зна-
чительности выводов из исследования для современно-
сти» 52.
Разработка теоретических и методологических проблем
истории на любом, в том числе и архаичном, конкретном
материале является безусловно актуальной, поскольку она
укрепляет основы материалистического миропонимания.
Историк никогда не должен упускать из виду нераз-
рывную связь между прошлым и настоящим. У К. Маркса
имеется весьма глубокое замечание: «Так называемое
историческое развитие покоится вообще на том, что но-
вейшая форма рассматривает предыдущие как ступени к
самой себе» 53. Это отнюдь не означает признания пло-
ского эволюционизма в историческом процессе. Речь идет
о детерминированном поступательном движении общест-
ва, при котором постепенно возрастает возможность объ-
51 Иванов В. В, В. И. Ленин о некоторых вопросах соотношения
истории и современности. Томск, 1970, с. 15.
г'2 Пономарев Б. II. Избранное. Речи и статьи. М., 1977, с. 184—185.
53 Маркс В., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12, с. 732.
241
ективной оценки роли прошлого для настоящего. Обосно-
вание материалистического взгляда на историю античного
или феодального общества в борьбе с разного рода фаль-
сификаторами актуально, так как служит интересам
наступления на идеологические позиции современного
антикоммунизма. Следовательно, понятие актуальности
исторического исследования не сводится к исключитель-
ной разработке современной проблематики, к изучению
вопросов новейшей истории. Могут быть актуальны темы,
относящиеся к отдаленному прошлому, например темы,
связанные с восстановлением подлинной истории ряда аф-
риканских народов, особенно тех из них, которых расисты
и колонизаторы лживо объявили народами неисторически-
ми, приобщенными к культуре якобы лишь в результате
европейского завоевания.
Показывая полную несостоятельность подобных взгля-
дов, советские историки уделяли в последние годы еще
большее внимание изучению именно переломных момен-
тов в развитии человечества, характеризующихся револю-
ционным переходом от одной социально-экономической
формации к другой. Такого рода исследования имеют не
только общеметодологическое значение. В результате раз-
вала колониальной системы империализма политической
независимости добилось большое количество стран на Ази-
атском и особенно на Африканском континентах. Во мно-
гих из этих стран преобладают докапиталистические от-
ношения, а некоторые из них переживают лишь самый
начальный период образования классов. При решении во-
проса о возможных путях борьбы народов развивающих-
ся стран за социальный прогресс, безусловно, целесооб-
разно обращаться к опыту истории, прежде всего к опыту
строительства социализма в СССР.
Богатое наследие прошлого может быть должным об-
разом мобилизовано и использовано в интересах строи-
тельства коммунизма лишь при том условии, что оно бу-
дет находиться в руках историков, вооруженных маркси-
стско-ленинской методологией, твердо стоящих на позици-
ях коммунистической партийности науки, т. е. способных
извлечь из материала действительно объективные «уроки
истории». Мировоззренческое значение исторической нау-
ки, которое исключительно велико, делает важными как
исторические исследования, относящиеся к новому и но-
вейшему времени, так и те, которые связаны с самыми
отдаленными историческими эпохами.
242
В настоящее время на политической арене иногда вы-
ступают такие социальные элементы, появление пли ак-
тивность которых нельзя объяснить исключительно сов-
ременными историческими процессами. Для понимания
таких явлений также необходимо обратиться к прошлому.
Отчетливее всего это видно на примерах живучести опре-
деленных форм идеологии или воспроизведения лозунгов,
которые, казалось бы, порождены отошедшими в прошлое
историческими условиями. Наряду с основными социаль-
но-классовыми причинами известная роль принадлежит
здесь и религиозным различиям. Все это указывает на
живую связь современного с прошлым, подтверждает не-
прерывность исторического процесса, делает весьма акту-
альными такие экскурсы в отдаленные исторические эпо-
хи, которые помогают понять события сегодняшнего дня,
а иногда и предвидеть их дальнейшее развитие. «В сущ-
ности, не будет ошибкой сказать, что степень действен-
ности исторической науки, ее положение и авторитет в
обществе в значительной мере зависят от того, какое мес-
то в ее проблематике занимает современность, насколько
эффективно она разрабатывается,— пишет Б. Г. Могиль-
ницкий.— Не следует только вульгаризировать самое по-
нятие современности. Давно известно, что можно писать
современно о самом отдаленном прошлом п несовремен-
но — о сегодняшнем дне. Является современным в под-
линном смысле этого слова такое историческое произведе-
ние, которое, не говоря уже о передовых методах
исследовательской техники, проникнуто передовыми для
своего времени идеями и в то же время служит их даль-
нейшему обоснованию и развитию, способствуя тем са-
мым решению стоящих перед обществом задач» 54.
Идеологическая борьба в исторической науке часто
развертывается не на современном материале, а по про-
блеме интерпретации далекого прошлого. Не случайно
выступающие против марксизма буржуазные авторы по-
стоянно атакуют теорию социально-экономических фор-
маций, пытаясь убедить в «необоснованности» членения
истории по формационному признаку. Они стараются
изъять существенно важные, конструктивные элементы
из единого здания марксистской теории, рассчитывая рас-
54 Могилъницкий Б. Г. Объективность и партийность в историче-
ской науке.— В кн.: Методологические и историографические
вопросы исторической науки. Томск, 1964, вып. II, с. 8.
243
шатать ее. Но материалистическое понимание истории —
целостное мировоззрение, которое не может быть произ-
вольно сужено какими-либо региональными или времен-
ными рамками. Марксистская оценка хода и закономер-
ностей исторического процесса базируется на всей сово-
купности исторических данных от древности до наших
дней. Наука должна быть одинаково сильна и авторитет-
на в анализе всех без исключения исторических эпох,
любых ступеней развития общества.
«...Интересы советской науки, государственные инте-
ресы требуют,— пишет Б. П. Пономарев,— чтобы в пашей
стране изучались все важнейшие проблемы всемирной
истории и формировались научно-обоснованные точки
зрения по этим проблемам... нам пора поставить перед со-
бой задачу — во всех областях исторического знания
иметь ученых такого масштаба, которые задавали бы тон
в мировой науке, мнение которых было бы авторитетным
для всех специалистов в данной области» 55.
Полное подчинение изучения истории задачам, выте-
кающим исключительно из запросов сегодняшнего дня,
вело бы к антиисторизму, к обеднению процесса позна-
ния прошлого.
* * *
Итак, в наши дни задачи исторической пауки и, сле-
довательно, задачи историков постоянно усложняются.
История принадлежит к числу таких общественных дис-
циплин, которые не могут не находиться на переднем крае
идеологической борьбы. Речь идет не только о конкрет-
ной интерпретации исторических событий, близко связан-
ных с современностью, но о понимании сложного меха-
низма общественного развития, о признании или непри-
знании объективного характера социальных процессов,
относящихся как к сегодняшнему дню, так и к самому
отдаленному прошлому. Однако идеологическая функция
науки о прошлом человечества этим не ограничивается.
Работы по истории несут людям знание о путях становле-
ния современного общества. Это обязывает историков уча-
ствовать в учебно-воспитательной деятельности, пропаган-
дировать прогрессивные идеи, черпая убедительные
аргументы из всего богатого п разностороннего конкрет-
55 Пономарев Б. Н. Указ, соч., с. 185.
244
но-исторического опыта. Марксистско-ленинская истори-
ческая наука вооружена передовым мировоззрением и ме-
тодом, позволяющими широко мобилизовать и пропаган-
дировать в своей работе лучшие революционные, патрио-
тические и интернациональные традиции.
Та или иная специализация историка не должна и не
может служить препятствием к его участию в активной
идеологической работе. Существует большое количество
примеров, когда объектами конфронтации марксистской и
немарксистской историографии выступают процессы и
явления, внешне стоящие как бы в стороне от столбовой
дороги современной идейной борьбы. Это особенно на-
глядно видно на примере многочисленных попыток наци-
оналистических фальсификаций исторических данных и
материалов, относящихся к далекому прошлому и якобы
предназначенных «обосновать» приоритет или даже пре-
восходство той или иной нации.
Можно сказать, что нет такой конкретной области
даже в сфере вспомогательных исторических дисциплин,
в которой можно было бы занять вполне нейтральную по-
зицию в этих вопросах.
За последние годы специализация историков носит все
более дробный характер. Возникают целые разделы исто-
рической науки, которые имеют тенденцию не только к
«самоопределению», но и к известной автономии. Вошли в
практику международные конгрессы и конференции спе-
циалистов по каким-либо определенным, иногда весьма
узким разделам истории. В этом, разумеется, нет ничего
противоестественного, поскольку подобная практика отра-
жает объективный процесс диверсификации знаний.
Вместе с тем нельзя не учитывать некоторые негатив-
ные моменты, которые присутствуют в самом факте из-
вестного обособления историков разных специальностей
друг от друга. Обращает на себя внимание, в частности,
то положение, что среди части представителей западной
историографии усиливается стремление «расчленить»
историческую науку, исходя не только из узкопрофессио-
нального признака. Это показали, в частности, междуна-
родные конгрессы по экономической истории. В ходе их
работы проявилось достаточно прозрачно намерение пред-
ставителей буржуазной историографии так «специализи-
ровать» экономическую историю, чтобы она оказалась
«свободной» от острых моментов, связанных с вопросами
смены социально-экономических формаций, истории со-
245
циальных антагонизмов и других существенных факторов,
без учета которых пет настоящей экономической истории.
Объективное развитие исторической науки связано и с
противоположными интеграционными процессами. Услож-
нение объектов конкретного исследования требует посто-
янной кооперации историков разного профиля для того,
чтобы совместными усилиями при специализированном
подходе к различным сторонам и граням изучаемого объ-
екта дать наиболее полную и объективную его характери-
стику. В советской исторической науке предпринималось
немало удачных попыток синтезировать данные различ-
ных исторических дисциплин (папример, истории, архео-
логии, этнографии, ориенталистики) для того, чтобы бы-
стрее и полнее решить задачу обобщения наличного бога-
того материала.
Диалектика дифференциации и интеграции в области
познания прошлого предъявляет повышенные требования
и к самим историкам. При всей важности и необходимо-
сти специализации историк-марксист не может полностью
замыкаться в кругу своих специфических узкопрофессио-
нальных интересов.
Это — сложный вопрос, связанный с практикой под-
готовки кадров в области исторической науки. Было бы
ошибочно готовить только и исключительно историков
широкого профиля без соответствующей специализации.
Вместе с тем каждый специалист должен быть хорошо
ориентирован в общеисторических проблемах. Это должно,
кстати, положительно сказаться и на практике выбора ис-
следовательских тем, в которых единичное должно связы-
ваться с особенным и общим.
* * *
Ответ на вопрос о соотношении истории и современ-
ности может быть один: марксистская историческая нау-
ка, неуклонно усиливающая свои международные позиции,
не может не находиться на уровне тех актуальных задач,
которые диктуются именно современностью. Эти задачи
определяются в первую очередь всемирно-историческим
значением грандиозного процесса становления коммунис-
тической социально-экономической формации, открываю-
щей новую, великую эру в прогрессивном развитии чело-
вечества.
СОДЕРЖАНИЕ
От автора........................................ 3
История как научная дисциплина................... 5
Предмет науки истории......................... 5
Теория познания и историческая наука......... 19
Принцип партийности и борьба идей в историче-
ской науке................................... 40
Закономерности всемирно-исторического процесса . 63
Социологические и исторические законы....... 63
Социально-экономические формации............. 88
Социальная революция........................ 121
Периодизация истории........................ 149
Общественный прогресс....................... 182
Вопросы социальной психологии в исторической
науке....................................... 198
Лаборатория исследователя...................... 205
Исторический факт........................... 205
Исторический источник....................... 215
Язык историка............................... 225
История и современность........................ 232
Евгений Михайлович
Жуков
ОЧЕРКИ МЕТОДОЛОГИИ ИСТОРИИ
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории
Академии наук СССР
Редактор Ф. Б. Белепобский
Редактор издательства Р. 3. Мазо
Художник Э. Л. Эрман
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технический редактор Р. М. Денисова
Корректоры Ф. А. Дебабов, Г. М. Котлова
ИБ № 18500
Сдано в набор 20.02.89
Подписано к печати 24.10.80
Т-12800. Формат 84Х1С87з2
Бумага типографская № 1
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Усл. печ. л. 13,02 Уч. изд. л. 14,1
Тираж 6400 экз. Тип зак. 2868
Цена 1 р. 10 к.
Издательство «Наука»
1 17864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука»
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10